Случай в Кошачьей Лощине (СИ) [Schwesterchen] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

- Socorro! Socorro! Señor!

Фридрих обернулся. К нему бежала смуглая девчонка лет пятнадцати – шлепала босыми ступнями по раскаленному асфальту и ревела. Догнав Фридриха, девчонка протянула руки и чуть не полетела носом вперед – он подхватил.

- Socorro! – девчонка повисла у него на рукаве, на сером от ужаса лице белели огромные глаза. – El gato! Señor! Acullá… Mi mamá!

В испанском Фридрих силен не был. Слов знал порядочно, а вот разбирать на слух получалось куда хуже. Тем более, когда звуки чужого языка тонут в слезах и соплях. Понял только, что у очаровашки что-то с матерью случилось.

- Мама? – Фридрих старался говорить четко и спокойно. – Что с мамой? Успокойся.

Он взял ее за узенькие, обтянутые красным платьем плечи и несильно встряхнул. С секунду девчонка таращилась на него заплаканными глазищами (тушь потекла чуть ли не до подбородка), затем поднапряглась и выдала:

- Шифтер!

Прекрасно. А день так хорошо начинался. Фридрих даже ни разу не почувствовал острого желания прыгнуть на самолет и свалить из этого штата.

Усилием воли он заставил себя сосредоточиться.

- Что шифтер сделал с твоей мамой?

Девчонка мелко тряслась и подвывала. Слова вылетали обрывисто, скомкано.

- Mamá… за-закричала… я… вышла… el gato!

Отлично. Но насчет главных героев этой истории он и так в курсе. Сюда бы немного подробностей.

- Он прыгнул на твою маму? – Фридрих продолжал сжимать девчонку за плечи. - Укусил? Ты видела кровь?

Наверное, последний вопрос был лишним. Девчонка икнула и завыла в голос. Причем непонятно, от зрелища ли увиденной крови, или от боязни ее увидеть, что в данном случае было двумя большими разницами. Разжав пальцы, Фридрих посмотрел по сторонам. Пока тихо, но сейчас на рев сбежится пол-округи – самое то, когда в окрестностях бродит шифтер с неясными намерениями.

Он вздохнул.

- Где?

Изящный палец с ярким лаком указал на маленький, почти игрушечный дом через улицу.

- El patio… Во дворе!

Шикнув девчонке, Фридрих прислушался. Ни рычания, ни криков – хотя это совершенно ничего не значит. Снова взяв девчонку за плечо, он посмотрел в остекленевшие глаза и внятно сказал:

- Иди к соседям. Сиди и не высовывайся. А я к твоей mamá. Ну, пошла!

Девчонка, звонко поскуливая, пошлепала к ближайшему дому. А Фридрих помчался изображать спасателя. Правда, вопрос, кого придется спасать, оставался пока нерешенным. Разумеется, соседи, услышав магические слова «el gato», вызовут полицию. Один из десяти, что это спасет Фридриху жизнь. Девять из десяти – сильно ее усложнит. На ближайшее время, во всяком случае. Что ж, такие происшествия всегда немного сродни русской рулетке… Он бы и сам вызвал подмогу, не полицию, конечно, однако по закону подлости именно сегодня с утра забыл зарядить мобильник. Батарейка, пискнув, испустила дух еще час назад. На бегу он попытался вспомнить, был ли телефон у девчонки. Но какой сейчас с этого прок…

До игрушечного домика было рукой подать, однако по пути Фридрих успел много чего передумать. Оставалось надеяться, что это не тот случай, когда перед смертью вся жизнь перед глазами пролетает. Впрочем, размышлял он не о своей жизни. Просто ситуация разом потянула за собой ряд вопросов.

До Китти-Холлоу добрых двадцать миль. Алао обещал не отпускать своих людей за пределы пустыни без особой надобности и обещание вроде бы держал. Затмение? Столько пробежать никакого затмения не хватит. Несмотря на угрозы, официальных законов, ограничивающих передвижение шифтеров, так и не издали, но после инцидента полугодичной давности, сегрегация, утихшая было, снова расцвела пышным цветом, хоть и неофициально. Бродя по городу в зверином облике, можно и на суд Линча нарваться. Местные коты об этом знали прекрасно. Может, кто залетный?

Да ладно, залетный или нет – это не главное. Главное чтобы оказался в своем уме. Фридрих, несмотря на удушливую жару, покрылся холодным потом при мысли о повторении случая, который с легкого языка некого ушлого журналиста остался в криминальной истории города под дурацким названием «Дело Кровавого Феликса». Потому что случилось все на кладбище Дэн Феликс, на северной окраине города, в один далеко не прекрасный поздний вечер, когда трое подростков из близлежащего квартала вздумали отправиться на поиски острых ощущений. Тот, кого они встретили на кладбище, оказался хуже призраков и вампиров. У двоих оказались перешиблены шейные позвонки, девочке кот потом практически отгрыз голову, парню оторвал и частично съел правую руку. Но вторая девочка, четырнадцатилетняя Марджани, успела убежать и вызвать полицию. Шифтера застрелили при задержании – и не пытаясь разрулить ситуацию как-то иначе. Потому что кот, услышав сирену, повел себя более чем странно: бросил трупы, выскочил навстречу первому же начавшему притормаживать служебному автомобилю и вцепился зубами в низ бампера. Крупный зверь с окровавленной чуть ли не до ушей мордой, яростно грызущий металл - у полицейского из второй машины при виде этого зрелища сдали нервы.

Дело получило широкую огласку, тем более что точную причину агрессии установить не удалось. Местная организация ОВЗШ настояла на аутопсии – уж слишком подозрительно выглядела атака на машину. Все-таки шифтеры, пусть личным транспортом и не пользовались, что такое «автомобиль» знали отлично. Вскрытие показало обширное органическое поражение мозга, явно приобретенное. Регистрационный чип отсутствовал. Добровольцы из ОВЗШ, попытавшиеся опросить жителей Китти-Холлоу, вернулись ни с чем. И не потому, что шифтеры к людям, даже сочувствующим, относились настороженно и в ответах своих всегда бывали уклончивы. Кот оказался пришлым, в Лощине его и не видели. Но спустя два дня в сторону Китти-Холлоу отправилась вооруженная до зубов группа горожан, которых болезни не интересовали от слова совсем, а вот разодранные взбесившимся зверем дети заботили куда сильнее.

К счастью, тогда все обошлось. Слухи о намечающемся карательном походе быстро разлетелись по округе, и разгневанную толпу перехватили на полпути. Скандал не без труда уладили, до войны миров не дошло. Особо инициативных мстителей показательно оштрафовали на крупные суммы, а с экранов еще долго вещали, что шифтеры – такие же, как люди. И так же, как люди, иногда страдают насморком, мигренями и шизофренией с психопатиями. Потому, если один несчастный кот свихнулся, это еще не значит, что завтра банда оборотней выжрет полгорода. Люди верили со скрипом. Осмелевшие за последние годы шифтеры снова сосредоточили свою жизнь в резервациях.

Оказавшись перед изгородью из рабицы, Фридрих замедлил шаг и впервые попытался прикинуть план действий. Хотя в случае психа-одиночки никакие планы его не спасут. Сожрет и не заметит. Затмение – другое дело. Может, никто ни на кого не нападал. Женщинам ведь много не надо: увидели «чудовище» – и давай истерить. А кот сам с перепугу ничего не соображает. Очухался – а тут крики, слезы, и не объяснишь ничего. Фридриху отчаянно хотелось, чтобы так оно и оказалось.

Отчаявшись придумать что-то путное, он проскочил распахнутую калитку, промчался по мощеной дорожке и вылетел в патио.

Посреди миниатюрного квадратного дворика, шагах в пяти-шести от него, были двое. Женщина лежала вниз лицом возле декоративного пруда – такая же яркая, как россыпь цветов вокруг. Черные кудрявые волосы свешивались в воду. Возле несчастной сидел дымчато-голубой кот, видом и размером напоминающий очень крупного леопарда – тыкал неподвижное тело носом и сопел сквозь сетку усов.

Первое, что Фридрих с облегчением отметил – крови вроде нет. Кошки обычно перегрызают горло, успело бы натечь – он бы увидел. Может, обморок. Хуже, если упала и ударилась головой. А с шифтером надо попробовать поговорить. Раз не бросился сразу, значит, вменяемый. Фридрих открыл рот… и захлебнулся. Потому что кот поднял голову, встал и медленно обошел женщину, открыв взгляду бок. Шифтеры в своем большинстве однотонны: песочные, рыжие, кремовые, реже – такие вот голубовато-серые, белые или черные. Этот же щеголял темной маской на морде и темным же чепраком. Фридрих знал лишь одного кота с таким окрасом.

- Хвостатый? – растерянно выпалил он.

Янтарные глаза вспыхнули. Оборотень прыгнул.

*

Все по молодости вытворяют штуки, о которых лет через десять вспоминать или стыдно, или смешно, или то и другое вместе. Воспоминания о бурной юности хранились в памяти Фридриха под ярлыком «золотое время». И пусть в студенческие годы он был тем еще засранцем, и много чего тогда случилось, лишь один случай темнел на золоте тусклым пятном.

В тот месяц студентов одной из старших школ Города-у-Озера, штат Айдахо, бесили три вещи. Затяжные ливни, которые превратили лужайку для игры в регби в раскисшую кашу; мистер Поппи – жирный самодур-директор, неожиданно занявший место элегантной мисс Верити; и тощий долговязый паренек Найдо по кличке «Хвостатый» – единственный в школе и, пожалуй, всем округе оборотень, шифтер. Законы не запрещали шифтерам ходить в человеческие школы и обращаться в человеческие больницы, но то было на бумаге. Найдо осмелился на неслыханную наглость. Его не приводили в зал, не хлопали по плечу и не объявляли – знакомьтесь, парни, это Найдо, он не просто зачуханный нескладный пацан, он кот, и вы ведь правда не будете сживать его со свету за то, что его угораздило родиться долбаным оборотнем? Тем не менее, все откуда-то знали, словно у него табличка на лбу висела. Три четверти преподавателей во главе с директором и девять десятых студентов предпочли бы, чтоб Найдо на голову упал кирпич, но сделать ничего не могли. Найдо был в своем праве. На подколки и мелкие пакости кот не реагировал, драться с ним, четырнадцатилетним, боялись даже старшеклассники. В конце концов, на него перестали обращать внимание. Вечно растрепанный черноволосый мальчишка по-кошачьи мягко скользил по коридорам, отсиживался в углу библиотеки, безропотно ел суп, в котором вдруг оказывалась тройная норма соли, а ночевал и вовсе бог знает где, потому что любой товарищ Фридриха скорее руку бы себе отгрыз, чем согласился спать в одной с Найдо комнате.

Так прошел месяц. Дожди сменились прозрачным осенним солнцем, Найдо в совершенстве научился изображать невидимку, а выкрутасы мистера Поппи по-прежнему заставляли стонать весь пансион. И вот однажды до Фридриха и компании дошел пикантный слух – будто бы директор носит трусы с аппликациями из розовых кроликов. Почему бы и нет, решили они, Жирдяй Поппи еще не на такое способен. Но слухи – это, конечно, хорошо, однако же без доказательств они остаются слухами, не больше. А вот если бы залезть к директору в комнату да эти самые трусы стибрить… Фридрих расписал друзьям, как прекрасно будет смотреться оригинальная часть туалета директора в обеденном зале, на Больших Часах. Тем более, размера такого никто в школе не носит, значит, послание расценят верно. Время подходящее есть: Жирдяй Поппи каждый вечер, ровно в пять, уходит играть в гольф (хотя ему уже ничего не поможет) и не возвращается раньше шести. Задумка была одобрена единогласно, а вот с практической частью выходило сложнее. Апартаменты директора располагались на третьем этаже, в северном крыле, окнами выходящем на парк, окружающий кампус. Замок там был такой, будто мистер Поппи хранил у себя запасы ядерного оружия, а ключи директор всегда носил при себе – не стянешь. Таким образом, путь через дверь отпадал. Пошлявшись снаружи, мальчишки обнаружили, что стены обильно изукрашены балкончиками и барельефами, а у директора всегда открыта небольшая форточка. Они пробовали, все, лишь чудом никто не расшибся, но не смогли добраться и до второго этажа. И тут Фридриху пришла в голову новая гениальная идея.

Они подкараулили Найдо вечером, возле библиотеки. Оборотень поправил толстенный учебник под мышкой и исподлобья воззрился на четверых старших парней, изо всех сил старавшихся сделать миролюбивые лица.

- Иди-ка сюда, Хвостатый, – поманил Фридрих. – Дело есть.

Найдо подошел.

Он был не идиот, совсем не идиот. Так с какого перепугу согласился? Неужели так невыносимо было одиночество, что он поверил, будто бы войдет в их компанию, если поучаствует в заведомо дурацкой затее?

Тем же вечером, удостоверившись, что Жирдяй отбыл размахивать клюшкой, они принялись за дело. Фридрих и долговязый Ник стояли под стеной – им полагалось следить, чтобы никто не забрел в парк и, если что, – отвлекать внимание. Красавчик Винни и Веснушка Макс прятались за лестницей и просматривали коридор на случай, если директору вдруг втемяшится в лысую башку вернуться раньше. А Найдо должен был вскарабкаться на третий этаж, через форточку забраться в спальню («Они как крысы, в лепешку сплющатся, в любую дырку просочатся», авторитетно объяснял Фридрих, хоть шифтеров-зверей только по телевизору видел) и выкрасть трусы.

Когда он быстро, застенчиво стянул одежду и превратился, они вздрогнули и отскочили. Ник взвизгнул. Кот был какого-то мышиного цвета, размером с немецкую овчарку, но тощий и нескладный, совсем как Найдо-человек, с большими лапами, длинным хвостом, мурзатой мордой и широким пятном на спине. Встряхнувшись, он прыгнул – одним махом на высоту человеческого роста. С завистью и тщательно скрываемым восхищением Фридрих наблюдал, как ловко шифтер лезет чуть ли не по голой стене, как цепляется за лепнину когтями и обвивает хвостом балясины. Даже по сторонам смотреть забыл. Впрочем, вокруг только шумели деревья. Не прошло и трех минут, как Хвостатый прыгнул на директорский балкон. Кот выглядел таким огромным по сравнению с окошком, что на секунду Фридриху показалось, будто все пошло насмарку. Не пролезет. Но Найдо протиснул в форточку голову, а потом тело его как-то затейливо сложилось, и только хвост мелькнул.

Парни переглянулись.

- Йееес! – прошипел Ник. – Жирдяй от злости удавится…

- На часах, – добавил Фридрих.

- Точно. Эй, Фредди, а если там нет трусов? Если Жирдяй сейчас в них?

Фридриху подобный вариант в голову не приходил, но он не смутился.

- Они у него наверняка не одни такие. Не будет с кроликами, значит, с голыми телками будут. Или с Микки-Маусами.

Ник хихикнул.

И тут у Фридриха зажужжал мобильник.

- Черт… Ну, что там?

- Жирдяй идет!

Веснушка всегда брызгал слюной, когда паниковал, и Фридрих почти ощутил капли на ухе.

- Бля, что он забыл?

- А я откуда знаю?

- Ладно, уносите ноги, внизу встретимся.

Ник, догадавшись, что дело швах, выгреб из кармана горсть камушков – надо было предупредить Хвостатого. Первый с глухим, почти неслышным стуком угодил в перила балкона. У Ника тряслись руки.

- Косой…

Запущенный Фридрихом, камешек цокнул в стекло.

Они подождали. Ничего.

- Он что, оглох?

- Еще кидай.

Фридрих размахнулся и… опустил руку.

- Не, мы лучше сделаем. Не Жирдяю подгадим, так хоть этому. Побежали.

- Но…

- Ты что, любителем котов заделался?

Фридрих машинально сгреб светло-синюю форму Найдо с подстриженной травы и рванул в глубину парка. Ник, бросив последний взгляд на форточку, припустил за приятелем.

Одежду Фридрих потом сунул глубоко под корень дуба, удивляясь, зачем вообще ее прихватил.

Найдо не исключили. Он вел себя тише воды ниже травы, хорошо учился (а что ему еще оставалось делать – без приятелей и девчонок), вину его так и не доказали, кроме того, руководство побоялось обвинений в дискриминации. Но Хвостатый сам забрал документы через неделю – все вздохнули с облегчением. Вздохнул и Фридрих: они вчетвером порядочно перетряслись, и пусть Хвостатый их не выдал, после его ухода на душе стало легче. Правда, ненадолго. Фридрих начал ловить себя на том, что ищет кого-то в темноте узких боковых лестниц, между библиотечными стеллажами, в мокром унылом парке… Он и сам не заметил, как злорадство перетекло в вину. А та в свою очередь подстегнула болезненный интерес, который Фридрих впервые ощутил, когда следил за гибкой кошкой, ползущей по стене. Он начал рыться в библиотеке и сети, а еще докапываться до подробностей истории с неудачным розыгрышем.

Бучу директор поднял невероятную. Позже Фридриху пришло в голову, что трусы-не трусы, но что-то Поппи у себя прятал. Слишком уж грандиозный скандал раздул. В разное время Фридрих слышал о детской порнографии, героине и контрабандных бриллиантах, но верилось слабо. Еще говорили, будто Найдо подкараулил директора и пытался его загрызть… и чего только не говорили. Фридрих уж точно знал, что это чушь на постном масле. Мистер Поппи официально заявил, якобы студент намеревался украсть крупную сумму денег, которые временно оказались у него на хранении. Деньги и правда были, но в сейфе. Никаких инструментов у Найдо, понятное дело, не нашли, а зубами да когтями сейф не вскроешь. Сам Найдо сообразил валить все на так называемое затмение.

Затмением звали специфическое состояние сознания, которым шифтеры, по мнению некоторых авторов, расплачивались за полный контроль над обеими сущностями. Это был своеобразный провал в памяти, приступ сомнамбулизма. В таком состоянии шифтеры с пустым взглядом брели куда глаза глядят, не реагировали ни на какие раздражители и могли очнуться в самом неподходящем месте. А потом еще полчаса-час были не в состоянии превратиться. Опасность затмение представляло прежде всего для самих оборотней, в таком состоянии они никогда ни на кого не нападали. Средство от этого существовало только одно – как можно реже выпускать сущность зверя.

Это Найдо хорошо придумал. Никаких химических изменений в организме затмение не вызывало, и проверить, не лжет ли он, было невозможно.

…Должно быть, Найдо залез в форточку и превратился, чтобы удобнее было рыться в шкафу. Услышав, как отпирают дверь, захлопнул шкаф, рванул к окну, но понял, что не успеет. Тогда он сообразил обернуться обратно и притвориться, что отходит после затмения. Фридрих до сих пор иногда гадал, существовали ли на самом деле те трусы и нашел ли их Найдо…

*

Фридрих больно стукнулся спиной и затылком, в лицо пахнуло влажным жаром. Увидев перед самым носом четырехдюймовые клыки, он судорожно уперся ладонями в гладкое серебристое горло. Долго не продержаться…

- Найдо, – прохрипел он.

Шифтер дернул ушами и приподнял голову.

- Полиция! – рявкнули справа.

Вопль Фридриха «Не стреляйте!» слился с грохотом выстрела.

Тишина, только вода журчит. На лоб капнуло горячее. Он зажмурился, ожидая, что его придавит мертвым телом бывшего однокашника. Однако же секунды шли, а никто на него не падал. Напротив, тяжесть исчезла, и Фридрих осмелился открыть глаза и повернуть голову. Найдо сидел в стороне и тер левое ухо лапой. По густым бакам стекала кровь. Плохо соображая, что делает, Фридрих перекатился на живот, чуть ли не на четвереньках бросился к коту и схватил его под подбородок. Найдо с коротким рыком вывернулся, но Фридрих успел заметить, что пострадало только ухо – кусочек словно ножницами отхватили.

- Вы как, señor?

Полицейских было двое. Высокий латиноамериканец запихивал пистолет в кобуру, белый – который стрелял – держал Найдо на прицеле.

- En paz, – машинально ответил Фридрих и утер лоб. – В смысле, жив.

Латино, осторожно, по стеночке, обойдя шифтера, присел возле женщины. Та застонала. Полицейский заговорил с ней по-испански.

- Это мой друг, – торопливо сказал Фридрих второму. – Он ни на кого не бросался.

Во всяком случае, Фридрих от всего сердца на это надеялся.

- Мы договорились встретиться возле «Mariposa», а он не пришел. Я пошел его искать, тут девочка подбежала, плачет. Он не хотел никого пугать. Это все затмение, понимаете?

Полицейский с сомнением покосился на кота.

- А почему он на вас прыгнул?

- От радости, – заверил Фридрих, глядя честными-пречестными глазами. – Это у нас вместо рукопожатия.

Полицейский, кажется, не верил. Неудивительно. Фридрих вспомнил ощеренную пасть и мысленно согласился, что со стороны картина не слишком походила на счастливое дружеское воссоединение. Помощь пришла от напарника подозрительного копа.

- El gato не пытался убить, – латино осторожно взял женщину на руки. – Señora вышла во двор, увидела зверя, испугалась и поскользнулась возле фонтана. Ей надо в больницу, она ударилась головой.

- Он толкал ее носом, когда я прибежал, – вставил Фридрих. – Пытался привести в чувства.

- Josita… – сказала женщина слабым голосом.

- Mamá!

Мелькнуло красное платье. Девчонка схватила мать за руку и принялась всхлипывать, настороженно поглядывая то на Фридриха, то на трясущего больным ухом шифтера.

- С твоей мамой все будет хорошо, – улыбнулся ей Фридрих. – El gato только ее напугал. Нечаянно. Ему стыдно. Он мой хороший друг. Amigo. Mi amigo.

Хосита нерешительно улыбнулась в ответ, и все трое скрылись в доме. Белый спрятал, наконец, пистолет и приказал:

- Пусть превращается.

- Он не может, – терпеливо объяснил Фридрих. – Я же говорю, затмение. Вы знаете, что такое затмение?

- Уж не дурак, – буркнул тот. – Поедете со мной.

- Это еще зачем? – Фридрих поднял брови.

- Будем разбираться.

- Как вас зовут?

- Уоррэс.

- Офицер, в чем вы собираетесь разбираться? Все понятно. Мой друг, не контролируя себя, зашел во двор и напугал женщину. Подобные случаи оговорены законом.

- Какого черта он вообще по городу шатался? – взорвался полицейский.

- Мы договорились встретиться, – терпеливо повторил Фридрих. – Покажите мне закон, который запрещает шифтерам покидать пределы Китти-Холлоу.

- Их место в Кошачьей Лощине! Там и встречайтесь, сколько хотите! Хоть друг на друга прыгайте, хоть друг на друге…

Фридрих кашлянул, и Уоррэс осекся. Впрочем, смущения его хватило ненадолго.

- Вы своими встречами жизни под угрозу ставите!

Тут полицейский, в общем-то, был прав, хотя по большому счету, если оборотень в зверином облике по каким-то причинам попадал в город, под угрозу ставилась скорее его собственная жизнь, чем жизнь окружающих. За вычетом всяких форс-мажорных ситуаций.

- Вот! – Уоррэс трагически указал на пруд, возле которого несколько минут назад лежала женщина. – Он покинул пределы, как вы выразились, и что получилось?

- Он ни кого не бросался, – устало выдохнул Фридрих. – А что зашел во двор, так они не контролируют себя во время затмения.

- И чем докажете, что это было затмение?

- А чем докажете, что это было не затмение? – в тон осведомился Фридрих.

Уоррэс скривил губы.

- Женщина разбила себе голову.

- По собственной неосторожности. Это несчастный случай. Я дам вам мои координаты. Если у нее появятся претензии, свяжитесь со мной, и мы будем разговаривать с ней лично.

Полицейский насупился.

- Ваше имя?

- Фридрих Бэйн…

Фридрих продиктовал свое имя, адрес и телефон, показал водительское удостоверение.

- Где-то слышал… – протянул Уоррэс.

- Может, по телевизору? Я иногда выступаю от лица ОВЗШ.

Полицейский поджал губы.

«Небось, из тех, кто называет нас котолюбами, если не похуже».

Что-то недовольно ворча, Уоррэс достал сканер и шагнул к Найдо. Тот, вздыбив шерсть, отступил. Страж порядка явственно побледнел.

- Ну, скажите ему, – с беспомощной злостью обратился он к Фридриху.

Фридрих сложил руки на груди и сделал удивленные глаза.

- Что сказать? Если бы в вас стреляли ни за что ни про что, вы бы этому стрелку как минимум в морду дали. Вот и он… сердится.

Помимо желания поиздеваться над упертым копом, который явно имел зуб на шифтеров, Фридрих преследовал еще одну цель. Взбешенный старой кличкой, Найдо вроде бы успокоился, когда Фридрих назвал его по имени. Только в том и дело, что уверенности в этом не было – Найдо спугнули полицейские. И где гарантия, что кот не откусит ему голову, если Фридрих полезет к нему со сканером. Однако топтаться тут целую вечность не хотелось. Да и Уоррэс, не сумев идентифицировать личность Найдо, вполне мог создать дополнительные проблемы.

Так что Фридрих забрал у него сканер, пробормотал короткую молитву и приблизился к оборотню. Тот подскочил.

- Почему ваш друг дергается? – с подозрением спросил Уоррэс.

- Если бы вам пол-уха отстрелили, вы бы тоже дергались, – парировал Фридрих.

Давай же, Найдо, будь хорошим котиком. Подыграй.

- Это буквально три секунды, дружище. Потерпишь?

Долгий момент он смотрел в янтарные глаза, затем Найдо опустился на задние лапы, и Фридрих как-то резко перестал бояться. Склонившись над оборотнем, он осторожно помял теплую складку шкуры на загривке, и поднес сканер. Рык пророкотал, как раскат грома. Фридрих обмер и быстро вскинул голову. Полицейский снова держал пистолет.

- Да спрячьте вы эту штуковину, черт возьми! – не выдержал Фридрих.

- Он скалится… – проворчал Уоррэс.

- Смеется, – поправил Фридрих. – Просто щекотки боится

«За последние полчаса я наговорил чуши больше, чем за всю неделю».

Найдо фыркнул. Не то от злости, не то делал вид, что и вправду щекотно.

В обещанные три секунды он не уложился: чип, кажется, успел перекочевать с загривка куда-то в другое место – однако Найдо притих, и полицейский тоже молчал. Фридрих испугался, что чипа вообще нет, что сулило большие неприятности, но прибор, наконец, пискнул в районе правого плеча, выдавая на экран фотографию, которую Фридрих не успел рассмотреть, и строчки текста. Стоило Фридриху передать сканер Уоррэсу, как устройство снова пискнуло и погасло.

- Проклятье! – полицейский сильно хлопнул сканер о ладонь – тщетно.

Фридрих потер похолодевшие от волнения руки.

- Мы свободны?

Полицейский угрюмо изучал погасший дисплей и явно сочинял еще какие-то придирки, вроде необходимости задержать Найдо для установления личности. И так как он вполне имел на это право, пора было пускать в ход тяжелую артиллерию. Задерживаться Фридриху не улыбалось. Не говоря уже о том, что вынудить кота оставаться на одном месте, когда он сам того не желает, в данной ситуации можно было разве что прямым в лоб.

- Эй, офицер, – сладко сказал Фридрих, – а стреляли-то вы в голову, на поражение. Ведь когда с шифтером дело имеешь, разбираться необязательно, верно? Застрелить тварь и поделом.

- А вы понимаете, как это со стороны выглядело? – процедил Уоррэс, утирая красное лицо. – Кто знал, что у вас с вашим дружком такие игры.

Уоррэс, как ни крути, был прав. Но признавать его правоту категорически не хотелось.

- Вы его ранили, между прочим. И даже не извинились. Вам нужны жалобы? Я, кстати, журналист.

Уоррэс красноречиво махнул рукой.

- Пойдем, – сказал Фридрих коту. – А вы звоните, если что, офицер.

Найдо поднялся и лениво потрусил за ним. Полицейский, проводив их взглядом, сплюнул.

Ранка уже присохла, щедро разукрасив пушистые дымчатые бакенбарды бурым, но Фридрих все равно заглянул за пластырем в маленькую аптеку на краю квартала.

- Gracias.

Дожидаясь сдачи, он посмотрел в дверной проем. Найдо сидел перед зданием и возил хвостом в горячей белой пыли. Из-за изгороди дома напротив за ним со страхом и любопытством наблюдала стайка смуглых детей. Шифтер широко, демонстративно зевнул, захлопнул пасть (Фридрих почти услышал, как лязгнули клыки) – и малышню будто ветром сдуло. «Позер», – хмыкнул про себя Фридрих, сгребая монеты. И тут же поймал себя на мысли, что Найдо кажется ему давно и прочно знакомым. Словно их знакомство и не ограничивалось двумя месяцами, в которые все общение сводилось к выкрикиванию гадостей.

После полусумрака аптеки солнце показалось вдвое ярче и вдвое злее. Пойти что ли в кафе – ту же самую «Бабочку» – выпить чего-нибудь холодного. Да и перекусить не мешало бы. Все равно всюду, куда можно, он уже опоздал. Но сначала – разобраться с котом.

- Заклеить тебе ухо? – спросил Фридрих.

Шерсть на широком загривке встала дыбом, посветлевший от пыли хвост взбил маленький бурунчик. Что ж, нет, значит, нет. Пожав плечами, Фридрих пристроил пластырь на камне. Может, в сумку потом положит. А если нет, кому нужно будет, тот возьмет.

- Не знаю, куда ты собирался, – сказал он, пытаясь скрыть неловкость, – но, надеюсь, затмение не слишком тебя сбило. Тот коп, кстати, прав. Не стоит тебе в таком виде по городу шастать. Это опасно. У нас недавно был очень скверный несчастный случай, с тех пор здесь все строго. У тебя одежда далеко? Ты вообще откуда? Если собираешься задерживаться, тебе нужно зарегистрироваться. Могу подбросить.

Кот презрительно наморщил нос.

- Я не преувеличиваю насчет опасно. Отвезти тебя в местную резервацию? Они расскажут, что и как.

Та же гримаса.

Фридрих неодобрительно покачал головой. С одной стороны, Найдо взрослый, не нарушает никаких законов (за исключением неписаных) и сам имеет право решать, как ему поступить. С другой – нарваться на крупные проблемы ему сейчас легче легкого. Что он уже и попытался проделать. Но силком-то в машину не потащишь.

С минуту Фридрих задумчиво глядел на кота, а тот скучающе вертел головой. Потом и вовсе поднялся и потрусил прочь по дороге, разрешив этим самым все сомнения.

- Прощай, – сказал Фридрих ему вслед. И добавил чуть тише: – И… прости.

Он сам не знал, за что извиняется: то ли за ухо, то ли за события десятилетней давности. Махнул рукой и ушел. И всю дорогу домой ломал голову, откуда взялся Найдо, и что делать, если тот решит обосноваться в Китти-Холлоу. Не хотелось бы дважды в неделю сталкиваться с неприятными моментами из собственного прошлого.

А ближе к вечеру, когда Фридрих пытался выбить из затуманенного жарой и воспоминаниями мозга статью про ночные клубы (абсолютно дурацкую, кстати), ему позвонила Хэйди Сандерс, детектив местной полиции. Статья шла туго, и Фридрих отвлекся на звонок с удовольствием, хотя и несколько виноватым – все-таки все мыслимые сроки сдачи уже прошли, да и немыслимые подходили к концу. Правда, глянув на экран, он тут же подобрался: Хэйди не стала бы звонить ему на мобильный, если бы ей просто вздумалось поболтать. Скорее всего, нужна помощь. И девяносто девять процентов – что дело касается шифтеров. Ох, не к добру Найдо встретился… Хоть бы не по его душу. С этой мыслью Фридрих и нажал кнопку. А спустя десять минут, бросив все, уже сидел за рулем своего старенького кадиллака, направляясь на Голф-Линкс Роуд.

*

Хэйди, маленькая яркая метиска с черными волосами, собранными в длинную косу, встретила его у дверей и железной рукой протащила к своему столу. В участке творилось какое-то вавилонское столпотворение, Фридрих наступал всем на ноги и еле успевал извиняться. Пара-тройка знакомых успели радушно хлопнуть его по спине. Гораздо больше – не успели: Хэйди развила скорость близкую к первой космической.

- Ну и зачем ты это делаешь? – сердито осведомился Фридрих, врезавшись бедром в край столешницы.

Гора бумаг, громоздящаяся в левом углу, угрожающе накренилась.

- Ты еще спрашиваешь, мистер Обаяшка! – возмутилась Хэйди. – Приказ шефа. Иначе бы тебя сюда не пускали. Стоит тебе тридцать секунд побыть неприкаянным – все, работа стопорится. Каждый считает своим долгом минутку с тобой поболтать.

У нее была чистая оливковая кожа, блестящие глаза и голос с легкой хрипотцой.

- Но…

- А теперь умножь минутку на это, – Хэйди картинным жестом указала на людской муравейник.

Фридрих решил не развивать тему.

- У вас сегодня немного… суетливо, – согласился он.

- Немного! – мрачно выпалила Хэйди. – Это все погода. Чертова жара. Народ как с цепи сорвался… Прикинь, за прошедшую неделю одних мелких хулиганств…

- Но ты же меня не из-за мелкого хулиганства позвала?

Он бы дал ей выговориться, но на душе было слишком тревожно, а от неизвестности делалось еще хуже.

- Нет, – вздохнула Хэйди. – Из-за трупа. Который образовался рядом с Кошачьей Лощиной вчера около десяти утра. В буквальном смысле рядом – футах в двухстах от лестницы.

Фридриху захотелось впечататься носом в стол. А потом провалиться под землю. Желание это, наверное, отразилось у него на лице, потому что детектив сочувственно потрепала его по руке

- Вот-вот, а каково нам? И без того запарка. Только проблем с котами для полного счастья не хватает.

- Кто вас вызвал? – пробормотал Фридрих, разглядывая появившиеся на мониторе фотографии.

Тело лежало на желтой земле, прожаренной солнцем до состояния припорошенного пылью камня. Белый мужчина лет сорока – ничком, повернув голову набок, уткнувшись носом в редкий кустик низкорослой травы. Что-то на снимках казалось странным, но Фридрих, слишком огорченный произошедшим, пока не мог уловить, что именно.

- Оливер МакКелли. Он…

- Оливер? – перебил Фридрих. – Хозяин «Маленького Кактуса»? Он же…

- Да, знаю, – нетерпеливо сказала Хэйди. – За него говорила жена, но тело нашел он. Примерно через два часа после наступления смерти трупа… Тьфу, в общем, ты понял. Пошел отнести какие-то заказы, наткнулся на сюрприз.

- Бедняга, – пробормотал Фридрих. – В его возрасте такие потрясения…

- Крепкий старикан, еще меня переживет, – отмахнулась Хэйди.

Слышать такие заявления от пышущей красотой и здоровьем молодой женщины было странно. Впрочем, учитывая специфику профессии… На ум пришла статистика гибели полицейских при исполнении служебных обязанностей, а когда Фридрих решительно выгнал ее из головы, непредсказуемый взрыв ассоциаций привел к озарению.

- Кровь, – выпалил Фридрих. – Крови нет. У него целое горло.

- Дошло, – довольно кивнула Хэйди. – Горло у него и правда целое, а кровь есть, только немного, что типично для ранений сердца.

- То есть, его…

- Очень метко пырнули ножом. Одного удара хватило.

Фридрих подгреб к себе стул и сел: от облегчения подкосились ноги. Мир сразу сделался ярче, тупая головная боль, сверлившая виски весь путь, стихла, кондиционированный воздух приятно холодил взмокшую кожу.

- Это не шифтер, – сказал он. – Они не убивают в человеческом обличье.

- Мы тоже так подумали, – согласилась Хэйди. – Но некоторые сомневаются. Считают, что мог и найтись уникум…

- Теоретически, – протянул Фридрих с изрядной долей скепсиса. – Минутку, если убийца не шифтер, то причем тут я? Из-за места?

- Ладно, – Хэйди подтянула второй стул. – Не буду тебя мучить, расскажу, что знаем. В общем, явных свидетелей нет. Следов нет – если в этой пыли что и было, все ветром сдуло. Только парочка среди кактусов, вот здесь, видишь? Следы принадлежат нашему трупу. Судя по всему, он некоторое время там прятался, пока еще не был трупом. Хороших отпечатков тоже нет. И орудие преступления мы не нашли. Зато обнаружили…

Она выдержала театральную паузу.

- Мешок и перчатки. Толстые, кожаные, в таких бродячих собак отлавливают. Мешок лежал в стороне, сложенный. А перчатки разбросаны, видно, что снимали сильно в спешке. На перчатках шерстинки и свежие царапины от когтей. Маленьких когтей.

- Другими словами, – проговорил Фридрих, – наш труп вздумал раздобыть котенка и почти преуспел, но кто-то ему активно помешал в самый интересный момент. Чтобы удобнее было отбиваться, он бросил и жертву, и перчатки.

- У нашего трупа впечатляющий послужной список, – кивнула Хэйди. – Такому пойти на киднеппинг – раз плюнуть. Его пикап был примерно в миле, на дороге, и бутылка метилтрихлорида на заднем сиденье…

- Бутылка чего? Хэйди, раньше ты так не ругалась. Тебе эксперты совсем голову задурили?

- И не говори, – хмыкнула детектив. – Короче, хлороформ там был. Небось, собирался усыпить, чтоб не дергались. Что до моего мнения, так этот парень… или не парень… в общем, человек, который его прикончил, сделал благое дело. Но закон есть закон. Мы пообщались с этим их жутким старостой. Старик молчит как русский партизан. Только сказал, что если бы кто-то из его людей что-то видел, то сразу бы сообщил. Ему можно верить?

- Обычно да, – осторожно сказал Фридрих. – Он довольно искренен. Если, конечно, какие-то серьезные интересы не требуют обратного.

- Ну да, интересы, – фыркнула Хэйди. – А все-таки, я с трудом представляю, как можно выманить детей из закрытой общины. А тем более приманить на расстояние вытянутой руки. Они же там все такие недотроги.

- Котята любопытны, – пожал плечами Фридрих. – Им запрещают даже на лестницу соваться, не то что подходить к посторонним, но это же дети. Мы своим тоже запрещаем конфеты у незнакомцев брать и в чужие машины садиться, а толку? Обратитесь к старосте еще раз, пусть родители поспрашивают котят. Они, может, молчат, боятся, что накажут за то, что сбежали наверх, но если надавить…

- Их никто не видел со вчерашнего утра.

Чувствуя, как снова падает сердце, Фридрих поднял глаза.

- Кого?

- Конро и Конри Лейзо, – вздохнула Хэйди. – Алао Грэйн подал официальное заявление.

Фридрих знал их. Брат и сестра, погодки: Конро – шесть, Конри – пять. Рыжие, как апельсин. И похожие, как близнецы, и в человеческом облике. А уж в зверином – почти не отличить. Только Конро чуть крупнее, а у Конри темное пятно горошиной на правом ухе.

- Они тридцать с лишним часов числятся в розыске, а я узнаю об этом только сейчас? – с нехорошим удивлением осведомился Фридрих. – Может, следовало с этого и начать?

И желательно часов на тридцать раньше. Как же это? И ведь из Офиса никто не звонил…

- Успокойся, ковбой, – подняла руки Хэйди. – Заявление они подали полчаса назад. Я сразу позвонила тебе и в ваш Офис.

- Долго ждали…

- И это наводит на мысли. Либо они нам не доверяют, либо…

Хэйди замолчала, и Фридрих продолжил ее мысль:

- Решили сперва попробовать своими силами. И пробовали подозрительно долго. Считаешь, котята могут что-то нам рассказать?

- Что-то для них нежелательное, – понизила голос Хэйди. – А потом поняли, что дело плохо, и решили, что дети дороже.

- Это всего лишь версия, – предупредил Фридрих, глядя на слишком уж довольное лицо метиски. – Честно говоря, не слишком убедительная. Я вообще удивлен, что они к вам обратились, да еще напрямую, не через нас.

- У меня еще одна есть, – сказала Хэйди. – Как насчет того, что они специально спрятали детей, чтобы те ничего лишнего не ляпнули?

- И подали в розыск? Нет, чушь. Слишком сложно. Малышей ведь без взрослых не допрашивают. Касси, их мать, промыла бы им мозги, и котята бы вам ничего не сказали, вот и все. В любом случае, надо их искать. Я заеду в Китти-Холлоу, постараюсь вытянуть из старика Алао что-нибудь еще.

- Привлечем ваших, сформируем поисковый отряд, это сто процентов, – сказала Хэйди. – Я бы попробовала выбить вертолет, но сам понимаешь…

Фридрих понимал. И сказал с нарочитым легкомыслием:

- Даю девяносто восемь из ста, что они будут идти зверями и не по дороге. У них окрас маскировочный, а если они еще и перемажутся, с воздуха их черта с два разглядишь. К тому же злой дядя попытался запихнуть их в мешок. Сомневаюсь, что они станут залезать на пятиметровый кактус и махать руками.

- Не слишком-то удобные объекты для поиска, – удрученно согласилась Хэйди. – Они могли с перепугу убежать не домой, а в другую сторону?

- Запросто.

- А почему не вернулись?

Фридрих пожал плечами.

- Заблудились. Спрятались в укромном месте и боятся вылезать. Выскочили на дорогу и попали под машину. Их кто-то поймал. Мне ли рассказывать тебе, что может случиться с маленькими детьми, гуляющими без присмотра?

- Касательно двух последних вариантов можно было бы привлечь общественность, но тут я совсем не уверена. Смерть Руди Баррена сама по себе вряд ли кого-то взволнует. Ублюдок был одиночкой. К тому же место пустынное, и МакКелли не болтун…

- Это точно, – не удержался от усмешки Фридрих.

- Но шумиха вокруг детей может, во-первых, привлечь хэйтеров, – продолжала Хэйди, – во-вторых, вывести прессу на эту историю с убийством. Кое-кто не посмотрит, что Руди преступник, и убили его, скорее всего, не коты. Им будет достаточно слов «убийство» и «Кошачья Лощина», стоящих рядом. Нам тут и без второго карательного похода жарко.

- Смерть в Кошачьей Лощине, – продекламировал Фридрих. – Весьма соблазнительный заголовок. Я бы клюнул.

И уже серьезнее сказал:

- Дилемма.

- Подожду, что скажет начальство, – решила Хэйди. – Но, думается мне, они выберут меньшее зло. Двое нечеловеческих детей или гражданские беспорядки…

Фридрих поджал губы ивстал.

- Давай будем оптимистами. Надеюсь, они всего лишь заблудились. Тогда у них есть шанс продержаться довольно долго. Еду они себе поймают, с водой, конечно, хуже, но на крови некоторое время протянут. Главное, чтобы не поранились и не попались койотам.

- Или нервным вооруженным туристам, – глубокомысленно добавила Хэйди. – Жаль, у нас собак нету. Хотя что это я… Времени-то сколько прошло.

- Уверен, по запаху коты и сами искали.

- Так у собак все равно чутье лучше. Ладно, ступай с миром, мой бледнолицый брат. Да поможет тебе Маниту[1].

- Вадоу[2], – мстительно отозвался Фридрих и под вопль: «Я не чероки!» поспешно вымелся из участка

*

Солнце почти закатилось за горизонт, немного похолодало. По томно-розовому небу плыло одинокое облачко, всем своим видом показывая, что оказалось здесь совершенно случайно, и завтра будет такой же адский день. Кактусы темными причудливыми силуэтами темнели в прозрачных сумерках, розовели облитые заходящим солнцем горы. Где-то вдали тявкал койот. Фридриху стало жутковато. Обычно он не ходил здесь в такое время суток. Ощущение еще больше усилилось, когда над головой закричала птица – пронзительно и настойчиво. Фридрих ускорил шаги и вздохнул с облегчением, заметив мелькнувший поодаль огонек.

Непонятно, о чем думал владелец, выбирая местечко для своего заведения – кафе с непритязательным названием «Литл кэктэс». Всего в полумиле находилась Китти-Холлоу, Кошачья Лощина, и понятно, что такую близость к потенциально опасному месту люди не слишком жаловали. Шифтеры тоже не баловали «Кактус» своим присутствием. Да, это был едва ли не единственный пункт связи: электричества, следовательно, компьютеров и телефонов, шифтеры не признавали, людей на свою территорию пускали крайне неохотно – а из кафе можно было позвонить, и на углу торчал проржавевший почтовый ящик без надписей, где можно было оставить послание. Но вот по прямому назначению кафе оборотни использовали редко. Не потому, что опасались встретить там людей – просто предпочитали есть дома. А уж если что-то праздновать – то вместе. Вся община в кафе бы не влезла. В результате Фридрих, который аккуратно навещал Лощину дважды в неделю и завтракал в «Кактусе», никогда не видел там больше трех посетителей за раз. Кафе, тем не менее, держалось на плаву. Не иначе как чудом.

По вечерам Фридриху здесь бывать еще не приходилось. Что ж, все когда-нибудь случается впервые. Он бы зашел перекусить (лимонный пирог там подавали отменный), однако дело предстояло довольно срочное. Не хотелось откладывать. Может, на обратном пути… Тем не менее, Фридрих решил повидаться с хозяином. Скорее всего, тот сообщил все, что знал, полиции и едва ли вспомнит что-то еще, но поздороваться не повредит.

Звякнул колокольчик. Фридрих открыл дверь и невольно задержался на пороге: на мгновение появилась абсурдная мысль, что он не туда попал. «Кактус», довольно таки захудалый днем, ночью приобрел неожиданные романтичные нотки. Полумрак скрыл порядком обшарпанные стены, облагородил ветхую мебель. На каждом столике горела свеча, и разноцветные блики прыгали на бутылках в баре. В колонках древнего магнитофона играли «Scorpions». Фридрих тряхнул головой и решительно шагнул вперед. Ни одного человека за столиками не было, а значит, он все-таки пришел по назначению.

Кафе содержали Оливер МакКелли – глухонемой ирландец лет шестидесяти пяти – и Белла, его жена. Белла была двадцатью годами моложе мужа и говорить могла, но рядом с супругом, очевидно, отвыкла. Обычно она тенью появлялась в зале, приносила заказ, обменивалась с МакКелли загадочными жестами и снова исчезала в кухне.

- Привет, Оливер, – Фридрих остановился возле высокого стула. – Что, все никак не разоришься?

МакКелли пошевелил желтоватыми усами и прищурился. Фридрих подумал, что в неверном свете ему, наверное, нелегко читать по губам. Впрочем, фразу эту Фридрих повторял дважды в неделю уже без малого три года, так что старику можно было не слишком напрягаться. Расплывшись в улыбке, МакКелли кивнул и развел руками, словно бы сожалея. Мол, хотел бы обанкротиться, да не получается. Выглядел он… как всегда. Перенесенный стресс на нем, кажется, не сказался – и слава Богу. Хэйди верно говорила – крепкий старикан.

- Эээ, сочувствую насчет сегодняшней находки.

Оливер пожал плечами. Мол, ничего особенного. Трупом меньше, трупом больше.

- Ты воевал? – вдруг озарило Фридриха.

Старик кивнул и корявыми сухими пальцами оттянул кончики глаз к вискам.

- Вьетнам, – озвучил Фридрих. – Ясно…

Надо же. Сколько лет, казалось бы, знакомы, а он не знал.

Оливер щелкнул ногтем по ободку стоящего на стойке стакана и посмотрел вопросительно.

- Нет, прости, не сейчас. К котам по важному делу… сам понимаешь. Может, позже.

Если он, конечно, не выяснит чего-то такого, что придется все бросать и куда-нибудь лететь на ночь глядя.

Из подсобного помещения выскользнула Белла в белоснежном фартуке. Фридрих вздрогнул от неожиданности: эта крепкая светловолосая толстушка двигалась на удивление легко и тихо для своих габаритов. Улыбнувшись Фридриху, она повернулась к мужу, и спустя мгновение оба, полностью потеряв к посетителю интерес, завели бурный разговор на языке жестов. Несколько секунд Фридрих наблюдал за движениями их рук: его всегда завораживал этот почти ощутимый поток информации, который он не умел воспринимать – потом встряхнулся и вышел в душноватую ночь.

Спускаться в почти кромешной тьме по неровным каменным ступеням оказалось тем еще приключением. С тоской поглядывая на пятнышко костра внизу – кажется, во дворе старосты – Фридрих с черепашьей скоростью одолевал спуск, пробуя ногой каждую ступень. Интересно, что скажет Алао, если посоветовать ему приладить к лестнице перила? Да, перил здесь не было, зато были две десятифутовые карнегии у подножия. Они ошеломляли своей симметричностью, словно отражали друг друга. Помимо формы, кактусы имели еще одну особенность: их толстая кожура была усыпана округлыми темными пятнами, здорово – особенно издали – напоминающими глаза. Фридрих понятия не имел, болячка ли это или какая-то мутация, но вреда карнегиям странная расцветка вроде бы не приносила, а шифтеры относились к ним трепетно, считая кактусы стражами, зоркими и неусыпными, призванными не пускать в общину зло. Не то чтобы Фридрих в это сильно верил, но каждый раз, проходя между карнегиями, вспоминал металлодетектор. А сейчас приостановился и с укоризной пробормотал:

- Плохо работаете, плохо.

Кактусы, разумеется, не ответили, а Фридрих, почувствовав себя еще неуютнее, поспешил к темнеющим поодаль хижинам.

Невзирая на погожую ночь, на улице было пустынно. Ни вышедших поболтать взрослых, ни кувыркающихся в прохладной пыли детишек. Если бы не шум с просторного двора старосты Алао, идти по будто вымершему поселку стало бы совсем грустно. Они практически все – человек пятьдесят – были там. Посреди двора, обсаженного по периметру мескитовым деревом, пылал костер, отблески играли на лицах и шерсти. Не успел Фридрих и слова сказать, как рухнул на спину и запутался в клубке рук, ног, лап и хвостов. В ушах звенело от визга, писка, неумелого хриплого рычания и воплей «Дядя Фредди пришел!». Котята Фридриха обожали. Обычно они бывали более сдержанны, но неурочный визит привел их в бурный восторг. Да и вся эта ситуация с пропажей их скорее приятно будоражила, чем пугала. Чей-то шершавый язык ощутимо проехался по щеке. Чей-то острый локоть двинул под ребра. Чьи-то коготки застряли в ткани джинс. К счастью, женщины призвали отпрысков к порядку быстрее, чем они затоптали гостя до полусмерти.

Не без труда поднявшись, Фридрих перегладил все головы, оказавшиеся под рукой, не делая различия между волосами и шерстью, и отряхнулся. С подозрением покосился на красующийся чуть пониже ключицы четкий отпечаток маленькой лапки, перемазанной невесть какой дрянью. А к нему уже спешил Алао. Плотный, широкоплечий и невысокий, староста однако не выглядел приземистым. Довольно почтенные года скрадывались свойственной котам грациозностью и густыми, темно-соломенными, без проблеска седины волосами. За человека старосту не принял бы даже тот, кто котов разве что на картинках видел. Особенно выдавали глаза. Солнечные очки при необходимости спасали положение, однако не слишком надежно. В каждом жесте и движении Алао сквозил зверь.

Пожав друг другу руки, мужчины вышли из светлого пятна и уединились в углу двора, возле деревьев. Опустившись на широкую лавку, Фридрих отрицательно качнул головой на предложенную чашку настойки (человеческое спиртное шифтеры употребляли редко, делали свое по каким-то загадочным рецептам – голова от этой штуки шла кругом не хуже, чем от доброй порции виски). Надолго он задерживаться не собирался, а ему еще за рулем сидеть. Они помолчали.

- К вам уже приходили насчет убийства и котят, – начал Фридрих.

Зеленоватые глаза с неестественно широкими в сумраке зрачками смотрели нечитаемо.

- Я все им сказал. Если бы кто-то, – староста кивнул на снующих по двору соплеменников, – что-то видел или знал, то рассказал бы мне. Мы ищем детей и будем благодарны за помощь, но о случившемся мы знаем не больше вас.

- Почему вы так долго тянули? – прямо спросил Фридрих.

Ответ был вполне предсказуем.

- Надеялись, что справимся сами.

Чего еще можно было ожидать? Спасибо, что вообще обратились. Могли бы и промолчать.

- Я просто хочу помочь, – Фридрих уже почти уверился, что здесь ловить нечего. – Не сомневаюсь в твоем авторитете, но ты уверен, что никого из твоих людей не было поблизости?

- Уверен. Мои люди сообщили бы.

Фридрих перевел взгляд на костер и прищурился. Что-то насторожило, задело струнку. Он еще раз прокрутил в голове последние слова старосты. Вот оно. Алао говорил твердо, но в слове «мои» почудился некий крохотный оттенок… не то неуверенности, не то двусмысленности. Что это может быть?

Фридрих поерзал на лавке, подбирая слова.

- Сейчас все твои люди здесь?

- Да, все мои люди здесь.

Опять. На этот раз слово прозвучало с некоторым нажимом. Алао пытается обратить на что-то его внимание? По какой-то причине не хочет говорить прямо? В поисках отгадки Фридрих глянул на старосту. Тому бы в покер играть. Ровное выражение лица и хищные продолговатые глаза – стеклянные, как пара хризолитов. А у Найдо – огненный янтарь, если уж продолжать сравнения с драгоценными камнями…

Найдо.

Фридрих резко выпрямился. Алао, в свою очередь внимательно наблюдавший за его лицом, слегка подался вперед. В другое время подобное движение заставило бы Фридриха поежиться – до сих пор не привык – сейчас же он был слишком увлечен внезапно промелькнувшей догадкой.

- Все твои люди здесь, – медленно проговорил он. – Есть ли кто-то, кто… не подчиняется тебе? Не входит в общину?

Алао обмяк – вздохнул, как показалось Фридриху, с облегчением.

- Есть. Его зовут…

- Найдо. Найдо О’Kири, верно?

Староста, если и удивился такой осведомленности, то виду не подал.

- Я предупреждал его, что ты рано или поздно узнаешь, – проворчал он. – Но он все равно просил не говорить тебе, что он здесь.

Сюрприз. В голове закрутился рой вопросов, но Фридрих задал лишь один:

- И давно он в общине?

- Полтора года. Чуть меньше.

Фридрих восхищенно хмыкнул. Он не ожидал такого солидного срока, но и не стал удивляться, как Найдо удавалось скрываться все эти месяцы. Ведь визиты свои Фридрих наносил в определенные дни и в определенные часы. Найдо только и надо было, что на это время куда-нибудь уходить. Пустыня большая. Попросил не говорить… Даже котята не проболтались!

- Он объяснил, почему не хочет со мной сталкиваться?

- Рассказал про школу. Как это было важно для него. Это правда?

- Да, – не стал увиливать Фридрих. – Я виноват перед ним.

По лицу Алао нельзя было сказать, что он думает по данному поводу. Но голос его прозвучал непривычно мягко.

- Ты оттого занимаешься этим? Помогаешь нам?

- Пытаюсь искупить вину? – Фридрих пожал плечами. – Не знаю. Может быть. Отчасти.

То происшествие заставило его обратить внимание на шифтеров. Разожгло интерес. Стало ли нынешнее сотрудничество с ОВЗШ прямым следствием? Или он пришел бы к теперешнему положению дел и без того случая? Кто знает.

- Найдо тем утром не было в общине, – мягкий тон исчез без следа. – Но я не знаю, где он был. Ты думаешь, он мог убить?

- Вряд ли, – ответил Фридрих, хотя и не так уверенно, как хотелось бы. – Просто надо отработать все версии. Того парня зарезали. Ножом. Это, кажется, не в вашем обыкновении?

- Ты пойдешь в полицию?

На вопрос Алао не ответил, что только добавило монетку в копилку нехорошего предчувствия.

- Насколько я знаю, никаких улик, указывающих на его причастность, нет. Но поговорить бы не помешало… Кстати, Найдо… как он вообще обходится с котятами?

Спросив, Фридрих тут же об этом пожалел. Алао вполне мог услышать в вопросе какой-то не тот подтекст, и Фридрих затруднялся ответить, какова будет его реакция.

Но Алао оставался беспристрастным.

- Они его любят. Он с ними играет, гуляет… Насчет этого убийства. Я могу спросить его отдельно, если он появится. Но он мне не подчиняется, а значит, не обязан отвечать. Более того, я почти уверен, что он не ответит. У него… – староста помедлил, – сложный характер. Он… как будто чужой. Он плохо нас понимает, и мы плохо его понимаем. Только с детьми и ладит.

- Я буду благодарен, если ты все же попытаешься с ним поговорить, – просительно сказал Фридрих. – Ты не знаешь, где его можно найти?

- В такое время он обычно на работе, – проговорил Алао.

И добавил, поймав выразительный взгляд:

- Я помню, о чем вы просили. Но…

- Я понимаю, - перебил Фридрих. – Где он работает?

– Сейчас ты, наверное, найдешь его в «Игни».

Остановившись возле «Маленького кактуса» – разговаривать по телефону посреди пустоты было неуютно – Фридрих сделал то, что надо было проделать еще утром: позвонил в Офис.

- Марта, привет, это Фридрих. Как боевой пост? Все спокойно?

В кафе играло что-то незнакомое – медленное и печальное – не способное разогнать тишину вокруг. Фридрих невольно понизил голос.

- Слушай, пробей мне одного парня по базе. Найдо О’Kири. После «о» апостроф. Да. Где светился в последний раз? Ясно. Отметка о выезде есть? От какого числа? Спасибо. Да нет, пока ничего. Спокойного дежурства.

*

- У тебя сейчас тоже разрыв шаблона? – осведомилась Хэйди, разглядывая из окна машины готические льдисто-синие буквы, ровно горящие над дверью. – Не похоже, чтобы там зажигали, а? У меня аж руки замерзли.

Первую букву Фридриху заслоняла торчащая перед клубом пальма, и оставшиеся наводили на мысли не то об антилопах гну, не то о национальном валовом доходе. Он бывал здесь года два назад, тогда у них была другая вывеска. Но как раз вывеска тут ни при чем.

«Отсюда до Литлтауна миль восемь… – рассеянно прикинул Фридрих. – Реальнее, чем двадцать, хоть все равно многовато…

- Фред? Эй! Ты уснул?

- Разрыв шаблона, – пробормотал он, моргнув. – Да, тоже. Но немного по другому поводу. Ты когда-нибудь слышала, чтобы шифтеры работали в такого рода заведениях?

- Ну… я про них мало что знаю. Нет, не слышала.

- Вот и я не слышал, – Фридрих вытащил ключ зажигания и бездумно вертел его в руках. – Место со всех сторон неподходящее. Много народу… Даже если владелец в курсе, рано или поздно найдется не в меру внимательный клиент и…

- Каюк котенку, – понятливо завершила Хэйди. – И кем он там может служить? Вышибалой?

Фридриху оставалось только пожать плечами. На самом деле он был рад смене темы. Всю дорогу Хэйди возмущалась. Сперва насчет того, что в городе не первый год ошивается кот, до сих пор числящийся за, минуточку, другим штатом. И почему-то за все это время не удосужившийся зарегистрироваться в местном отделении, что само по себе серьезное нарушение, не говоря уже о явном преступном замысле. Когда Фридрих попросил ее подробнее растолковать вышеуказанный преступный замысел, раз уж он такой явный, Хэйди замялась, но тут же переключилась на другой повод. А именно, что староста не рассказал о Найдо полиции. Так что Фридриху пришлось прочесть ей целую лекцию об особенностях принадлежности к кошачьей общине. Убедить ее полностью ему пока не удалось, но Хэйди, по крайней мере, больше не горела желанием привлечь Алао за дачу ложных показаний.

- Ну ладно, кем он работает, мы скоро сами увидим. Каков план?

Взрывная и более чем самостоятельная, Хэйди сейчас явно передала бразды правления Фридриху, справедливо посчитав его более информированным в вопросе. Это не могло не радовать.

- План… Эээ, – Фридрих на секунду запнулся. – Идем в клуб, заказываем по коктейлю и действуем по обстоятельствам.

Сомнения по поводу озвученного «плана» явственно проступили у Хэйди на лице, однако вслух она только уточнила:

- Ты хоть знаешь, как этот О’Kири выглядит? Раз его от тебя прятали…

- Видел фото, – буркнул Фридрих.

Тут он покривил душой, потому что момент тогда был напряженный, и по фотографии он разве что взглядом мазнул. Запомнились только черные волосы. Может, Найдо не так уж изменился со школьных времен? Сколько там лет прошло… Десять, чуть больше?

- А то можно в базе глянуть.

- Пойдем, – Фридрих решительно распахнул дверцу. – Позже глянешь, если я его не узнаю.

В недрах «Игни» людей оказалось порядочно, но происходящее на удивление не ослепляло и не оглушало. Усадив Хэйди за свободный столик и заказав ей банановый смузи, а себе – яблочно-апельсиновый фреш (все-таки при исполнении!), Фридрих огляделся. Атмосфера вокруг царила не разнузданно веселая, а скорее томная. Возможно, винить в этом следовало приглушенный свет, «Sweat dreams» Браунинг и парня на танцполе, одетого только в черные плавки и обвивающегося вокруг пилона, как влюбленная змея.

- Ну что? – нетерпеливо поинтересовалась Хэйди, одним махом проглотившая полбокала. – Есть тут наш котяра?

- Еще не знаю…

За барной стойкой сновал коротышка с пирсингом в бровях и носу. Как там его… Эндрю? Эдди? Фридрих принялся разглядывать толпу. Но как он ни пытался сосредоточиться, взгляд снова и снова возвращался к полдэнсеру. Почему – непонятно, ведь танец сложно было назвать эффектным. Фридрих не интересовался пол-дэнсом, но в свое время, по работе, видел достаточно выступлений и теперь мог примерно прикинуть уровень. Много висов, минимум трюков, довольно бедный репертуар… Особой эротичности Фридрих тоже не замечал, но это уже смотря на чей вкус. Впрочем, чувство ритма у парня явно имелось, переходы между элементами были чистые, отработанные, да и растяжка впечатляла. Недовольно поморщившись, Фридрих в очередной раз попытался отвлечься. Господи, ценитель нашелся. В конце концов, это второсортный клуб, а не соревнования по шестовой акробатике. И вообще, они сюда не танцами любоваться пришли. Но, сколько он себя ни ругал, собраться не получалось. Еще и Хэйди рядом подпрыгивала, словно молодая охотничья собака. Будто бы первое задание, честное слово.

- Ну как?

Танцпол как медом намазали. Фридрих уже открыл рот, чтобы ответить Хэйди что-то резкое, но так и застыл. Моргнул раз, другой – с глаз упала пелена. Звучали последние аккорды, танцор медленно сползал, словно лился, с пилона на пол, и его странноватая пластика сделалась совсем уж нечеловеческой. Фридрих невольно огляделся, искренне поражаясь, что никто, кроме него, не замечает. Это же очевидно!

- Так что? – повторила Хэйди. – Нашел что-нибудь? Или ты на мальчика все это время пялился? Мальчик, конечно, классный, не спорю, но ты вроде бы не по этой части. Или я чего-то о тебе не знаю?

- Я его прибью, – истово пообещал Фридрих.

- Кого?

- Найдо.

Хэйди встрепенулась.

- Ты его видел?!

- И ты видела, – заверил Фридрих. – И весь чертов клуб. Самоубийца хренов…

Хэйди вскинула бровь и совсем другим взглядом смерила высокого темноволосого парня, раскланивающегося под довольно щедрые аплодисменты.

- Это он?

- Он самый, – мрачно подтвердил Фридрих. – И мне очень хочется поболтать с ним по душам. Аж руки чешутся.

- Нас сейчас не то интересует, – напомнила Хэйди. - Выберешь для воспитания какое-нибудь другое время. Или нажалуйся на него старосте. И вообще, это еще вопрос, легально ли он здесь работает. Тьфу, о каком легале речь, раз регистрация не местная!

- Не усердствуй пока. Заведение весьма средней руки, но приличное. Я сюда наведывался, когда материалы для статьи собирал. А староста как бы в курсе, – сокрушенно сказал Фридрих. – Едва ли одобряет, но я уже объяснял, что, если шифтер не состоит в общине, влияние остальных на него сильно ограничено. Боже, оборотень в шоу-бизнесе… расскажи кому – не поверят. Интересно, владелец знает?

- Фред, кончай квохтать, – приказала Хэйди. – Лучше придумай, как нам его допросить. Будем ждать, пока у него смена кончится?

- А если она у него утром кончается? – вздрогнул Фридрих. – В любом случае, даже если мы подкараулим его на улице, то что дальше? У нас нечего ему предъявить. Силой мы его в машину не затащим и тем более в участок не доставим. Нужно место, откуда он не сможет смыться хотя бы минут десять.

- Например?

- Например, – Фридрих встал, нащупывая бумажник. – Этот хвостатый засранец обойдется мне недешево, но, будем надеяться, затраты себя оправдают…

Когда он вернулся к столику, Хэйди посмотрела недовольно.

- Слушай, бледнолицый брат, раз мы здесь вдвоем, давай ты будешь посвящать меня в свои гениальные планы. Вот сейчас куда ты бегал с кошельком и горящими глазами? Подкупал администратора, чтобы он сунул О’Kири в мешок и выдал нам на выходе?

- Заказывал приватный танец, – невозмутимо ответил Фридрих. – И вместо того, чтобы корчить странные гримасы, скажи, что спрашивать. У нас будет закрытое помещение, из которого он не сможет смыться, и целых десять минут времени.

«А еще камера, – мысленно добавил он. – Надеюсь, Найдо слишком дорожит своим местом, чтобы пытаться меня сожрать под наблюдением».

- Останешься здесь, – продолжил он вслух. – Если он все-таки озвереет, то хоть не двоим достанется.

- Думаешь, получится? – с сомнением протянула Хэйди.

- Если он решит держать язык за зубами, заставить его говорить я не смогу, – признал Фридрих. – Как по мне, исход будет считаться более или менее положительным, если я обойдусь без телесных повреждений…

Он замолк. Хэйди наклонила аккуратно причесанную голову и смотрела в упор.

- Что?

- Вы с ним знакомы? – в лоб спросила она.

Фридрих закатил глаза.

- Бинго. Вместе учились в КДА. Да, я тоже до сих пор не понимаю, как ему удалось это провернуть, но не в этом суть. Он вылетел оттуда очень быстро, и во многом – из-за меня. Сама понимаешь, что теплыми чувствами он ко мне не проникся. Но эту трагическую историю мы обсудим в другой раз, а сейчас скажи, наконец, что у него спрашивать!

Из обстановки в кабинете было мягкое кресло в одном конце, и золотистый пилон на небольшом возвышении – в другом. На порядочном расстоянии. При заказе Фридриха недвусмысленно предупредили, что покупает он именно танец – то есть, никаких лапаний и раздеваний ему не обломится. Подобная расстановка чисто с логической точки зрения казалась Фридриху необычной: в конце концов, если уж кому-то захочется просто полюбоваться пол-дэнсом, этот кто-то скорее пойдет на соответствующее выступление, чем в приватный кабинет ночного клуба. С другой стороны, мысль, что Найдо не зарабатывает на жизнь стриптизом, его радовала. Хотя это уж вообще не его дело…

Выражение лица появившегося на пороге шифтера было бесценно.

В оцепенении он стоял так долго, что Фридрих успел его рассмотреть, увидеть незамеченный раньше пластырь телесного цвета на ухе и признать, что от затюканного мальчишки в Найдо осталось немного. Волосы все так же не желали лежать ровно, но проблемы с осанкой и мышцами улетучились полностью. Издали, на танцполе, он казался гибким и едва не хрупким, вблизи же выглядел куда внушительнее. Опаснее.

- Эй, я за тебя заплатил, – напомнил Фридрих подрагивающим от нервного смеха голосом.

Найдо, вознамерившийся ретироваться, вздрогнул и остановился. Маска потрясения медленно сползала, уступая место так хорошо знакомому затравленному выражению. Видеть такой взгляд у взрослого сильного человека было жалко и неприятно – целых две секунды. Потом Найдо, видимо, сообразил, что школа осталась в прошлом. Тусклое пламя, теплившееся вокруг зрачков, вспыхнуло, напоминая, что забитые котята вырастают и превращаются в хищников.

Мгновенно посерьезнев, Фридрих многозначительно кивнул на не слишком старательно замаскированную камеру. Намек подействовал. С явным усилием потушив кровожадный огонь в глазах, Найдо подошел к пилону и подобрал лежащий рядом пульт.

- Подожди, – сказал Фридрих. – Как ты танцуешь, я уже видел. Я хочу поговорить.

- О чем?

Голос был обычный, разве что казался чуть низковатым для такого молодого возраста.

Фридрих досадливо вздохнул. Что за идиот! Голос и глаза – вот что выдает взрослых шифтеров вернее всего. Манера двигаться тоже – но та хоть не так очевидна и частично маскируется одеждой. Кому-то везет больше, кому-то меньше. Найдо вот посчастливилось обходиться без темных очков: желтизны в глазах многовато, смотрится экзотично, но довольно естественно. И разговаривать на людях он может более или менее свободно. Так какого черта было выбирать занятие, предполагающее почти обнаженное тело и наличие десятков зрителей? Никакого инстинкта самосохранения!

«О твоей дурной башке», – едва не сорвалось с языка.

- О том, что случилось рядом с вашей общиной вчера утром, – подавив соблазн, нейтрально сообщил Фридрих.

Найдо держал пульт, палец продолжал лежать на кнопке. Он в любой момент мог включить музыку, забраться на свой пилон и притвориться глухим.

- Ты не коп.

- Я – нет, но в зале сидит моя знакомая, детектив полиции. Горит желанием пообщаться с тобой в более официальной обстановке. Но, может быть, получится обойтись без этого? Просто ответь на пару вопросов.

Найдо колебался. Фридрих буквально кожей чувствовал его сомнения, но к чему именно они относятся, разобрать не мог. Наконец, шифтер сел, не выпуская пульт, на помост, не без изящества скрестил босые ноги и мрачно уставился на него.

- Ну что ж… про труп ты в курсе, да?

Найдо кивнул.

- Где ты был вчера в районе восьми-девяти утра?

- Гулял, – немедленно отозвался Найдо.

- Где?

- В пустыне. Захотелось проветриться после работы.

- Кто-нибудь может это доказать?

- Несколько десятков кактусов, – очень серьезно сказал Найдо. – Еще видел двоих дятлов на том бело-оранжевом предупреждающем знаке. Они меня наверняка тоже видели. Если поймаете их и спросите…

- Непременно, – сухо пообещал Фридрих. – Как только опознаешь из всей популяции именно ту пару. Значит, алиби у тебя нет.

Найдо, поигрывая пультом, демонстративно зевнул. Фридрих будто наяву увидел сахарно-белые клыки и длинный розовый язык. Пришлось даже головой тряхнуть, чтобы избавиться от наваждения.

- В пустыне со свидетелями туго. Меня в чем-то обвиняют?

- Пока нет, – процедил Фридрих.

- Тогда выметайся. Из-за тебя я вылетел из школы. Не хочу вылететь и отсюда.

- Боюсь, это в один прекрасный день случится и без моего участия, – Фридрих откинулся на спинку кресла, скрестил ладони на колене. – Как только тебя раскроют. Если учесть, в каком… качестве ты здесь работаешь, странно, что этого до сих пор не произошло. Кто-нибудь знает? Администратор? Кто-то из сотрудников?

- Администратор знает. И за год меня никто не раскрыл.

- Уже легче, – пробормотал Фридрих. – Но ненамного. Хочешь парочку сценариев развития событий в случае твоего каминг-аута? Администратор в курсе, это здорово, а остальным он, в случае чего, сможет заткнуть рты? А что насчет клиентуры? Поверь, здесь больше хэйтеров, чем тебе кажется.

Судя по тому, как бережно Найдо отложил пульт, ему очень хотелось запустить им Фридриху в голову.

- До-о-обрый дядюшка Фредди, – голос упал на пару октав, лицо исказилось. Найдо сидел спиной к камере и понимал это – щерился без опаски. – Заботится обо мне. Разумеется, нас куда легче контролировать, когда мы сидим в своей яме, боясь нос высунуть, вырезаем поделки и гоним самогон из кактусов, правда?

- Неправда, – покачал головой Фридрих. – Я не заинтересован в том, чтобы вас контролировать. Просто с учетом имеющихся на данный момент обстоятельств ты поступаешь необдуманно. Есть много других вполне достойных занятий, не подразумевающих такого риска. Я могу помочь что-нибудь подыскать.

- Если хочешь помочь, – прорычал Найдо, – убирайся отсюда и больше не показывайся!

Фридрих промолчал. Некоторое время они сверлили друг друга взглядами, затем синхронно отвели глаза. Фридрих быстро глянул на часы.

- Возвращаясь все-таки к убийству, – неохотно сказал он. – Ты не видел ничего подозрительного? Конро и Конри могли убежать в пустыню. Может, следы…

- Я ничего не знаю, – отрезал Найдо.

- А что ты делал сегодня в Литлтауне?

- Я не буду разговаривать об этом с тобой. Если у полиции есть ко мне вопросы, пусть вызывают официально.

- Потрясающая гражданская сознательность, – пробормотал Фридрих под нос. – К слову, о сознательности. Твоя последняя регистрация была в Айдахо пятнадцать месяцев назад. Пятнадцать! Я не знаю, как ты до сих пор не попался и каких богов благодарить, что у копа не сработал сканер, но это не дело. Раз у тебя нет местной регистрации, то и работаешь ты, выходит, в лучшем случае полулегально. Мне объяснять, чем это грозит?

Найдо молчал, подрагивая верхней губой.

- Если ты так уж дорожишь своей работой, то советую зарегистрироваться. Я так и быть похлопочу по старому знакомству, чтобы на твой длительный перерыв закрыли глаза. Сейчас адрес напишу…

Фридрих достал из нагрудного кармана блокнот и ручку, вырвал листок, нацарапал на нем несколько строк, протянул Найдо и хмыкнул. Прятать бумажку коту было некуда. Разве что в плавки.

- Оставлю здесь, – он положил листок на подлокотник, пытаясь выгнать из воображения соответствующую картинку.

Оставшиеся несколько минут оба молчали. Шифтер с преувеличенным интересом разглядывал стену, Фридрих черкал в блокноте и лениво гадал, где Найдо умудрился освоить начатки пол-дэнса. Понятно, что для заведения уровня «Игни» профессионалом быть ни к чему, а все-таки… Когда время истекло, Фридрих рывком поднялся и сказал через плечо:

- Если начальство вдруг заинтересуется, о чем мы тут болтали, скажи, будто я пытался переманить тебя к себе, а ты стоически хранил преданность родному клубу. Глядишь, зарплату поднимут.

Найдо, осторожно, не вытягивая руки, показал ему средний палец. «Левая… Разве он был левшой?» – удивился Фридрих, пытаясь припомнить, в какой руке Найдо держал пульт, а вслух сказал:

- Обязательно зарегистрируйся. И подумай все-таки над моим советом насчет другой работы.

Найдо задействовал и правую руку.

- А если я оставлю тебе чаевые, ты третью руку отрастишь или плавки снимешь?

Шифтер поперхнулся, а Фридрих, фыркнув, выскочил за дверь.

Атмосфера разительно переменилась: по стенам и полу плясали лазерные вспышки, в колонках гремел поп-дэнс.

- Пустышка, да? – прокричала Хэйди, едва взглянув на его лицо.

Перед ней уже стоял другой бокал – с остатком чего-то зеленого на дне.

- Он утверждает, будто гулял по пустыне, что могут подтвердить кактусы и два дятла, – Фридрих опустился на стул и придвинулся ближе, чтобы не кричать. – О чем-то явно врет или недоговаривает, но о чем именно – трудно сказать. Или просто сильно волнуется.

Хэйди поболтала бокалом.

- Может, надо было мне пойти?

- Он сказал буквально: «Если у полиции есть ко мне вопросы, пусть вызывают официально». Придется, наверное, по-плохому.

- Поймаем за язык. Хочет официально, будет ему официально, – пожала плечами Хэйди. Помолчала и предложила: – Если тебя так беспокоит, что он здесь работает, могу попробовать добыть ордер. Изобразим рейд по выявлению нелегального трудоустройства.

- Потом, если понадобится, – вяло откликнулся Фридрих. – Ему еще, может, убийство навесят. И никаких дополнительных мер принимать не придется.

- Да ты оптимист, бледнолицый брат, – Хэйди сочувственно потрепала его по плечу. – Не убивайся ты так. Ты с ними, как с детьми, возишься. Серьезно.

- Когда каждое такое происшествие грозит обзавестись далеко идущими последствиями, еще и не так будешь возиться, – проворчал Фридрих. – А они и есть дети – в некоторых аспектах. Ладно, брось. Как его в участок приглашать будем?

Хэйди сцепила пальцы.

- Неохота сидеть здесь до утра, – вздохнула она, – но лучше дождаться конца смены и перехватить твоего котяру на улице. Будем брать, пока на виду. А то обыщемся потом.

Она умолкла и посмотрела на пустой пилон, переливающийся в разноцветном свете всеми цветами радуги.

- В машине подождем? Здесь шумно.

- Не любишь тусоваться? – преувеличенно удивился Фридрих, следуя за Хэйди к выходу.

- Нью-эйдж и звуки природы – наше все, – лаконично отозвалась детектив таким тоном, что Фридрих так и не понял, в шутку это или всерьез.

*

В начале шестого утра, когда они успели обсудить пару дюжин фильмов, трижды переругаться, вздремнуть по очереди и выпить по два больших кофе из ближайшего «Серкл-Кей», Хэйди вдруг сказала:

- А если он не захочет с нами ехать? Мало ли что он там ляпнул…

Фридрих оторвал сонный взгляд от затянутых дымкой гор, возвышающихся над низкими крышами.

- Тебе это только сейчас в голову пришло?

Хэйди встряхнулась.

- Да пошел ты…

- Страшнее невыспавшейся тебя только не позавтракавшая ты, – философски проговорил Фридрих, в сотый раз глянув на дверь под угасшими готическими буквами. – И я, если что, не про внешность, так что не надо бить меня томагавком. Купить тебе чего-нибудь пожевать?

- Клуб закрывается в полпятого, – Хэйди в кои-то веки проигнорировала дежурную шутку про томагавк. – Что он там делает? Здесь точно нет служебного выхода?

- Я три раза проверил. Разве что служебное окно.

В эту секунду дверь отворилась, и на пороге появился Найдо в светлых полотняных брюках, синей тенниске и сланцах. Повертев головой, он быстро зашагал вниз по пустынной еще улице, залитой утренним солнцем.

- Как будто учуял… – пробормотала Хэйди, немного выждав и заводя мотор. – Он что, в такую даль пешком мотается?

Фридрих, прищурившись, молчал.

За четверть мили поодаль дорога сворачивала, огибая «Серкл-Кей», и от нее отпочковывалась довольно узкая – только-только машине проехать – песчаная колея, ныряющая в тесное пространство между автомойкой и магазином. В эту подворотню и направлялся Найдо.

- Объедем, – бросила Хэйди. – На той стороне перехватим.

Так они и сделали. Хэйди заглушила мотор возле одинокого тополя – единственного дерева в поле видимости, которое давало приличную тень – и они принялись ждать. Минуты через три оба посмотрели друг на друга с недоумением. А потом Фридрих прислушался и, бросив: «Жди здесь!», рванул дверцу, выпрыгнул из машины и кинулся в подворотню.

Навстречу ему, дико взвизгнув шинами, выехал старый грязно-желтый Форд. Хэйди позже сказала, что до капота оставалось футов девять, но Фридриху показалось, что вывернулся он из-под самых колес. Обдав его жаром, дребезжащий автомобиль в клубах пыли вырулил на дорогу – краем глаза Фридрих заметил собственное отражение, промелькнувшее в тонированном стекле. Разворачиваясь, Форд немного замедлился, пыль чуть улеглась, и только тогда Фридрих увидел толстую веревку, прикрученную к бамперу. И того, кто был на другом конце веревки. По ушам ударил вой полицейской сирены – Хэйди тоже все увидела и попыталась по мере сил спугнуть водителя. Форд, выровнявшись, снова начал набирать скорость.

«Господи, асфальт же…»

Чувствуя отвратительную беспомощность, Фридрих побежал следом, с тоской понимая, что быстро остановить автомобиль на пустой дороге они не смогут. Поблизости не было ни тупиков, ни перекрестков. У Хэйди было, конечно, табельное оружие, но гонки с перестрелками относились, скорее, к разряду полицейских боевиков. Не говоря уже о том, во что превратится в процессе этих гонок волочащийся за Фордом человек. Если он вообще еще жив…

Между тем, словно в тон его мыслям, человеческая фигура на конце веревки принялась «плавиться», меняя очертания, и Фридрих воспрянул духом. Форма зверя давала дополнительные шансы: шкура толще, череп прочнее. А если совсем повезет, веревка соскользнет с лап… Еще сотня отчаянных ярдов – и надежды оправдались. Форд с пустой веревкой, прыгающей по неровному асфальту, исчез за дальним поворотом, а его живой прицеп, прокатившись еще немного по инерции, грудой серого запыленного меха замер возле обочины.

Фридрих подбежал к неподвижному коту, растянувшемуся на боку, и опустился на колени, избегая тем не менее придвигаться вплотную. Сзади подлетела Хэйди.

- Номеров не видел, – выговорил Фридрих, глядя на взъерошенный, слабо вздымающийся бок. – По-моему, их и не было.

На темной морде застыл полуоскал, розовая тряпочка языка касалась асфальта. Кровь на голубоватой шерсти, припорошенной белой пылью, казалась черной и липкой.

- Сволочи, – пробормотала Хэйди и, потянувшись, зачем-то смахнула песок с выпирающей из-под кожи острой лопатки.

- Не трогай, – предупредил Фридрих, с усилием сбрасывая оцепенение. – Лучше отойди подальше. И не подходи пока.

«Потому что если он очнется и отмахнется рукой, можно заработать максимум фингал. А если лапой – пол-лица долой». Но вслух он этого не сказал. Мысли летели вскачь. Не допустить лишних свидетелей. Улица еще пустовала, но надеяться, что так останется надолго, не стоило. Шансы, что воющая едва ли не под окнами сирена никого не разбудила, были невелики. Да и время не такое уж раннее. А если кот не очнется в ближайшие минуты? Вызывать специальный фургон – долго. Перевозить самим – слишком опасно…

Тут слабый звук дыхания изменился, и Фридрих, вынырнув из задумчивости, вскочил и поспешно отошел, на всякий случай оттесняя Хэйди еще дальше. Свернувшийся кольцом хвост дрогнул. Язык исчез в пасти. Из груди вырвался странный глубокий стонуще-рычащий звук.

- Найдо, – позвал Фридрих, ступив на шаг вперед. – Превращайся.

Белые щели закаченных глаз расширились и вспыхнули янтарным.

- Превращайся, – повторил Фридрих, готовый в любой момент отпрыгнуть. – Оборачивайся.

Еще один негромкий стон – и очертания снова поплыли.

Переведя дух, Фридрих повернулся к Хэйди.

- У тебя в машине есть плед? И аптечку принеси.

- Я собрала одежду, – сообщила Хэйди, садясь за руль. – Бросила в багажник. Вряд ли она ему понадобится, там сплошные окровавленные лохмотья. Шлепанцы сзади под сиденьем.

- Поэтому они и не носят джинсы, – не совсем впопад сообщил Фридрих, в зеркало заднего вида поглядывая на кокон из зеленого пледа на заднем сиденье.

Ему запоздало пришло в голову, как неразумно было приказывать Найдо превращаться, не проверив, все ли у него в порядке с костями.

- И белье, видимо, тоже, – ляпнула Хэйди.

Фридрих хмыкнул.

Парализующий ужас первых минут прошел. Как показал короткий осмотр, живого места на Найдо осталось немного – особенно пострадала спина, где кожа оказалась буквально стесана. Затылку тоже досталось, вдобавок Фридрих полагал, что в подворотне Найдо порядочно огрели по голове. Несколько вырванных ногтей, подозрительно вспухший палец на правой руке, следы веревок на щиколотках. Но каких-то явных крупных травм Фридрих не нашел. И к машине Найдо шел сам, пусть и не слишком уверенно. Правда, упорное молчание, неожиданная покорность и слегка блуждающий взгляд настораживали.

- По-моему, у него сотрясение, – глубокомысленно заметила Хэйди, заводя мотор. – Куда едем?

Фридрих задумался. В Китти-Холлоу Найдо, конечно, подлатали бы. Всяческие мелкие повреждения шифтеры лечили отлично. Но рентгеновского аппарата, например, у них не было. Как и возможности быстро вызвать подмогу, если что. Кроме того, Фридриху не хотелось упускатьНайдо из виду – потенциальный свидетель как-никак. Специализированной клиники при Офисе не имелось: упущение, конечно, и над этим велась работа… если бы еще шифтеры позволяли себя исследовать. Так или иначе, пересидеть некоторое время в Офисе можно было, но серьезной врачебной помощи, не говоря уже о диагностике, там оказать не могли. Обычные клиники отпадали по известным причинам – а также из-за просроченной, чтоб ее, регистрации. Хотя…

- Давай на Норт Парк Авеню, – сказал он.

- А что там? – нахмурилась Хэйди, вспоминая.

- Приют с медицинским кабинетом, – Фридрих подставил лицо дующему из окна теплому ветру. – И знакомый доктор. Познакомился, когда собирал…

- Материалы для статьи, – продолжила Хэйди. – Тебя послушать, так половина местной печатной прессы должна быть по твоим материалам.

Фридрих хмыкнул.

- Собираешь всегда больше, чем используешь. Зато обрастаешь полезными знакомствами.

- Угу. Помнится, в Святой Марии ты такое полезное знакомство завел, что тебя всем миром спасали.

- Я же не знал, что встречу психа в кардиологическом отделении, – в сотый, наверное, раз оскорбился Фридрих. – Мне всего-то нужна была какая-нибудь тихая бабулька, оправляющаяся после сердечного приступа.

- А попался буйный шизофреник, – хихикнула Хэйди.

Разговор увял, едва завязавшись, но и молчать было невыносимо. Фридрих ерзал на сиденье и каждые несколько секунд посматривал на неподвижный зеленый кокон.

- Фред, успокойся, – не выдержала, в конце концов, Хэйди. – У него кишки не вываливаются, мозги остались в голове, не на песке, и кровью он не истекает… ну, если и истекает, то умеренно. А ты сидишь, как на похоронах.

- Кто бы говорил, – с натужным юмором ответил Фридрих. – Сама над ним стояла, как Симба над Муфасой. Я чуть не прослезился.

- Придурок, – буркнула Хэйди. Потом помедлила, словно сомневалась, тактично ли спрашивать, и все-таки спросила: – Что у него на животе было? Чуть повыше задней лапы? Такая странная складка.

- Сумка, – лаконично сказал Фридрих. – А ты не знала, что ли?

Хэйди аж поперхнулась.

- Они сумчатые?

- Если называть кого-то сумчатым только по признаку наличия сумки, то ты тоже сумчатая, – с удовольствием припечатал Фридрих. – С биологической точки зрения они, как и люди, плацентарные млекопитающие. В смысле, у настоящих сумчатых детеныши рождаются недоразвитыми и растут в сумке. А у них… просто есть сумка. В принципе новорожденного туда запихнуть можно, но это будет неудобно. И незачем. Молочных желез там нет. Обычный меховой карман.

- Ааа, – протянула Хэйди. – Для чего тогда сумка?

- Для того же, для чего и тебе. Туда можно что-нибудь положить. Например, шорты и рубашку. Превратился, зубами одежду в сумку положил, добежал, куда надо, одежду выложил, превратился, оделся, пошел гулять. Правда, если оборачиваться надо срочно и не успеваешь все вытащить, оно окажется на земле. Так что хрупкие и бьющиеся предметы отпадают. Собственно, система чипирования в связи с этой особенностью и появилась. На ранних этапах пытались вводить идентификационные карточки, но их ведь с собой носить надо. Слишком часто терялись.

- Понятно.

Фридрих ехидно покосился на нее.

- Пробел в знаниях, детектив Сандерс. Ай-ай-ай, нехорошо.

- Устройся в университет лекции читать, – огрызнулась та. – У тебя, я смотрю, неплохо получается.

- Курсы шифтероведения? – вздохнул Фридрих. – Шутки шутками, а иногда мне кажется, что широкой общественности они бы не помешали. Вот что ты, например, знаешь о затмении?

- Нууу, это когда они… – Хэйди повертела пальцем у виска.

- Исчерпывающий ответ, – съехидничал Фридрих. – А подробнее?

- Когда они шатаются по округе, ничего не соображая, а потом долго не могут перекинуться в человеческую форму, – сердито расшифровала детектив.

- Так-то лучше. А ты знала, что затмение никогда не случается у котят, не достигших половой зрелости? И что оно может продолжаться свыше трех часов? И что затмение за пределами Лощины наблюдается во много раз чаще, чем в самой Лощине, причем мы до сих пор не можем выяснить, почему…

- Это все очень интересно, профессор, – перебила Хэйди, – но мне другое любопытно. Вот всякие там раны, они ведь переходят с одной формы на другую.

- Ну.

- И я всегда гадала…

Тут Фридрих, несмотря на далеко не радужный настрой, начал кусать губы, сдерживая рвущийся на волю смех. А Хэйди, не догадываясь о его потугах, продолжала вещать

- …никак не могу взять в толк, куда будут деваться раны с хвоста? То есть, в человеческой форме его нет, тогда получается…

Фридрих закрыл лицо рукой и расхохотался. Даже зеленый кокон на заднем сиденье слегка затрясся, издавая подозрительные фыркающие звуки (из чего Фридрих заключил, что Найдо их разговор слушает и понимает, что было, несомненно, хорошим знаком).

- Что? – возмутилась Хэйди. – Чего ты… вы ржете? Я серьезно! Это что, какая-то внутренняя шутка?

Фридрих, вытирая выступившие на глазах слезы, только отмахнулся. Так или иначе, эпизод здорово разрядил атмосферу, сделав последние минуты пути вполне терпимыми.

- Тут, да? – Хэйди припарковалась возле боковой стороны одноэтажного, довольно длинного здания, покрашенного в неприметный кирпичный цвет. – О, как раз в тему.

Фридрих проследил направление ее взгляда: детектив смотрела на пристроившуюся неподалеку заправку, где большими красными буквами на белом фоне значилось: «Джеттс Уайлдкэт».

- Угу, – Фридриха снова начало потряхивать. – Зайдешь со мной, а там посмотрим, ладно?

Найдо все так же покорно дал себя вывести: вдел ноги в подсунутые сланцы и побрел за Фридрихом, волоча край пледа по нагревшейся уже плитке. Хэйди держалась позади.

- Надеюсь, Дон еще не ушел, – пробормотал Фридрих, распахивая дверь.

В холле царила полутьма и слабо пахло чем-то съестным. Только за стойкой, где уткнулась в газету пожилая негритянка с бейджем на цветастой блузке, горела лампа. На широком диване у стены была свалена груда разнокалиберного тряпья. Во всяком случае, Фридрих думал, что это тряпье, пока груда не всхрапнула и не зашевелилась.

- Не думал, что у них такая нехватка мест, – пробормотал он и повернулся к стойке. – Доброе утро, Сара, Дональд у себя?

Негритянка, не отрываясь от газеты, что-то утвердительно промычала.

- Ага, спасибо, – Фридрих направился к одному из совсем уж темных коридоров. – Под ноги смотрите, тут всякое может попасться… Особенно с утра пораньше.

- Например? – напряженно уточнила Хэйди.

- Только не делай вид, будто никогда не была в таких местах. Все. От блевотины до полудикой овчарки, которой в помещение вроде бы нельзя, а снаружи оставлять жалко.

Хэйди промолчала, но так выразительно, что у Фридриха зачесалась спина.

Тем временем очередной поворот неожиданно кончился тупиком, вернее дверью – обычной дверью, без вывески или прочих опознавательных знаков. Фридрих повернул ручку, и они ступили в… смотровую. Вспыхнул свет – от стерильной белизны, разительно контрастирующей с полумраком коридора, Фридрих зажмурился. Еще через секунду дверь возле огромного застекленного шкафа распахнулась, и на пороге появился немолодой худощавый мужчина в светло-синей форме. По сравнению с белыми стенами его кожа выглядела почти эбонитовой. Лысая голова блестела, словно начищенная ваксой. Нос казался слишком большим для лица.

- Здравствуйте, мисс. Доброе утро, Фред, – пробурчал он, снимая очки и протирая усталые, с желтоватыми белками и набрякшими веками глаза. – Так и знал, что ты когда-нибудь кого-нибудь собьешь.

- Я вожу очень аккуратно. А ты, судя по радушному тону, собирался уходить, – сказал Фридрих.

- Угу. Что с ним?

- Приятели предложили подвезти, – плоско проговорил Фридрих. – Но забыли посадить в салон. Проволокли по асфальту ярдов двести-двести пятьдесят. И по голове, кажется, ударили.

- Замечательно, – фыркнул Дональд, снова водружая очки на свой примечательный нос. – Он сам стоять не может, или боишься, что убежит? Садись на стол, парень. И скидывай эту тряпку. А вы, мисс, что…

Он запнулся на середине фразы и, прищурившись, уставился на Найдо. Тот, продолжая кутаться в плед, ерзал на твердом столе, пытаясь, очевидно, найти позу, сидеть в которой было бы не слишком больно.

- Минутку…

Дональд буквально в два шага одолел расстояние до стола, не церемонясь, схватил Найдо за подбородок, заставляя поднять голову, и коротко заглянул в глаза. Потом так же стремительно отступил.

- Фред, паршивец ты эдакий…

- Что, Дон?

- На кой черт ты притащил сюда…

- Мне больше некуда было его тащить, – перебил Фридрих. – У него с регистрацией проблемы.

Дональд так яростно затряс головой, что очки удержались у него на носу разве что чудом.

- Фред, ты знаешь, как я к ним отношусь!

- Должок, – многозначительно напомнил Фридрих.

- Вот именно, должок! А эта тварь, – Дональд ткнул пальцем в сторону Найдо, – тянет на целый должище!

Хэйди, которая, сверкая глазами, слушала этот разговор, не выдержала и кашлянула. Дональд сердито воззрился на нее.

- У вас с лицензией все в порядке? – подчеркнуто вежливо осведомилась детектив, вертя в пальцах значок.

- Представьте себе! – осклабился Дональд. – И нечего меня шантажировать, мисс. Что вы вообще здесь делаете?

- Иди в машину, – краем рта проговорил Фридрих. И, поймав разъяренный взгляд, добавил: – Пожалуйста.

Хэйди, хмыкнув, развернулась так резко, что коса взлетела над спиной, и исчезла в коридоре. По всему видно было, что искушение грохнуть дверью она переборола с трудом.

- Дон, – примирительно протянул Фридрих. – Прошу. Я не стал бы тебя беспокоить без крайней необходимости. Давай услуга за услугу. У меня есть кое-какие связи, может, надо что-то приобрести или…

Выдумывая аргументы, Фридрих с беспокойством поглядывал на Найдо. Тот с его болезненной гордостью вполне мог среагировать на происходящее неадекватно. Но шифтер сидел, не двигаясь, нахохлившийся, посеревший, с закрытыми глазами. Фридрих беззвучно выругался. Куда же еще можно податься…

- Не спать! – рявкнул Дональд у него над ухом.

Фридрих вздрогнул, не сразу поняв, что обращаются не к нему.

- Не спать, – повторил Дональд, подходя к столу. – И я, кажется, уже говорил снять тряпку!

- Спасибо, – искренне сказал Фридрих.

- Теперь за тобой должок, – буркнул Дональд. – И не вздумай уходить! Стой рядом! Если он что-нибудь выкинет, виноват будешь ты. Эти ребята и на здоровую голову не слишком вменяемые, а уж на ушибленную… Как его зовут?

- Найдо.

- Так, Найдо, смотри на меня. На меня, говорю, смотри! Потеря сознания, рвота были? А с ухом у тебя что?

*

- Позвоночник и череп целы. Ребра просто ушиблены, палец тоже, но превращаться в ближайшие два-три дня не рекомендую, – скороговоркой перечислял Дональд, моя руки. – Ссадины обработал, голову перевязал. Повязку сменишь сегодня вечером или завтра утром… это я тебе, Фред. Колоть ничего не буду – не знаю, как на них наши препараты действуют.

Он развернулся, сдернул с вешалки крошечное белое полотенце и задумчиво добавил:

- Хотя укол от столбняка не помешал бы.

- Может, сделать? – заикнулся Фридрих.

Дональд смерил его саркастическим взглядом.

- Откуда мне знать, что он острый аллергический ответ не выдаст? Если уж на то пошло, я даже не знаю, бывает ли у них столбняк. Я, слава Богу, с этим племенем не каждый день вижусь. Реже, чем с застегнутыми веками.

- Какими-какими веками? – начал было переспрашивать Фридрих, но быстро передумал.

- Я не закончил. Легкая кровопотеря и сотрясение второй степени. Я бы посоветовал постельный режим суток на трое… – Дональд с сомнением покосился на Найдо. – Или хотя бы избегать резких движений и больше не биться головой. Всё. Если что-то пойдет не так, Фред, так и быть, звони. Этот вроде смирный.

- В том и дело, что обычно он совсем не смирный, – неохотно сказал Фридрих. – Это меня и беспокоит.

Дональд закатил глаза и без лишних слов выпроводил их из кабинета.

В приюте они пробыли не так уж долго, до полудня все еще оставалась пара часов, но жара навалилась такая, будто Фридрих нырнул в котел с горячим супом. В этой части города, более урбанизированной, чем привычные Фридриху окраины, температура держалась градусов на пять выше. Он все чаще удивлялся, зачем настойчиво цепляется за этот пустынный ад, почему не переедет куда-нибудь севернее, да хоть в родной Айдахо. В конце концов, отделение ОВЗШ есть и там. Но вот же.

Хэйди молча толкнула дверцу, позволяя Фридриху сесть рядом. Сердилась она как будто меньше.

- Мне теперь объясняться, зачем я врубала сигналку, – проворчала она, выплескивая остаточную злость.

- Скажи, перепутала с радио, – посоветовал Фридрих со вздохом наслаждения.

Хвала изобретателю кондиционера!

- Я сейчас тебе что-нибудь перепутаю… – откликнулась Хэйди – не особенно, впрочем, кровожадно. – Ну что?

- Да ничего, жить будет. Ничего не сломано, только сотрясение.

- И куда вас теперь?

Хороший вопрос. Пользоваться моментом – ехать в участок и устраивать дознание – казалось сейчас не очень гуманным. Тем более что Найдо все еще выглядел каким-то дезориентированным, пусть на вопросы Дона отвечал более или менее внятно. Фридрих доверял Дональду, но все равно опасался, что последствия произошедшего серьезнее, чем кажутся. Лучше Найдо сейчас не напрягаться. Подождет до завтра. С другой стороны, котята в пустыне третьи сутки… Но полиция продолжает поиски. Да и Конро с Конри все-таки не были человеческими детьми. Детеныши, едва выучившись ходить, могли с утра до вечера пропадать на задворках Лощины, среди раскаленных камней – перекусывая рыжими длиннохвостыми мышами, розовыми ящерицами и кузнечиками. Шанс выжить у них был куда больше. Да и кто сказал, что Найдо что-то знает? Мысль эту Фридрих оборвал: кривить душой было неприятно даже про себя. То, что Найдо каким-то боком причастен к этому делу, он знал так же точно, как и то, что его ответ Хэйди не понравится.

- Ко мне. Если все будет нормально, завтра подъедем в участок.

Но Хэйди только спросила, заводя двигатель:

- Почему не в Лощину?

- Потому что мы не будем знать, где он может оказаться завтра. Там никто не обладает достаточным авторитетом, чтобы приказать ему оставаться на месте.

Хэйди фыркнула:

- А ты, значит, обладаешь.

- Нет, – честно ответил Фридрих. – Зато у меня есть крепкая дверь, которую он без ключа изнутри не откроет, и решетки на окнах.

- Чем тебе поможет твоя крепкая дверь, если он тебя сожрет? Можно было бы тебе пару людей в подмогу выделить, но без ведома начальства вряд ли получится.

Фридрих не выспрашивал специально, однако и без слов было ясно, что об этой инициативе наверх она пока не докладывает.

- Справлюсь, – отмахнулся он даже на собственный взгляд чересчур самоуверенно.

Найдо не то дремал, не то притворялся в своем коконе на заднем сиденье. Только кокон был не зеленый, а белый: вместо перепачканного пледа Дональд щедро выделил им простыню, полинявшую от многочисленных стирок, зато чистую.

- Говори со мной, а то усну, – попросила Хэйди через несколько минут. – Почему старик так взъелся на котов, если не секрет?

Фридрих встряхнулся: у него тоже слипались глаза.

- Дэн Феликс помнишь?

- Еще бы.

- Та девочка, которая уцелела, Мардж Пауэлл, внучка Дона.

- Господи.

- Ну да. И спасибо, что уцелела, а то Дональд бы нас сегодня попросту пристрелил. С тех пор он шифтеров не любит, мягко говоря. Вроде бы и до того была еще парочка мелких инцидентов, но он не распространялся.

Хэйди помолчала.

- Это да, но ведь тот кот попросту свихнулся, верно? Если подумать, это почти то же самое, что ненавидеть всех латинос за то, что один из них спер у тебя сумку, – она помолчала и дернула плечом. – Хотя частенько так оно и бывает.

Вскоре они выехали на Дакота-Скай-Корт с ровными рядами почти одинаковых нежно-кремовых домиков под черепичными крышами. Чистые серые квадраты дорожек нарезали почву – каменистую и ровную, как асфальт – на разновеликие прямоугольники, образуя своеобразные газоны. Травы там, правда, не было совсем. Из земли, почти такой же кремовой, как стены домов, растительность торчала неравномерно, но почти каждый «газон» украшали парочка деревьев или несколько низкорослых кустов, радующих глаз яркой зеленью на фоне общего песчаного тона.

- Вон тот, с серым почтовым ящиком, – сказал Фридрих.

- А он у тебя не черным был? – наморщила лоб Хэйди, поворачивая руль.

- Никогда. Я вообще иногда удивляюсь, что до сих пор делаю в этой пустыне, – проговорил он ни с того ни с сего. – В КДА я жил на Восток-Гарден-Авеню. Ее можно было пройти всю, ни разу не выйдя на солнце. Возле дома родителей росла здоровенная ель – вечно затеняла кухню. И я подстригал газон каждую неделю.

- А здесь одной докукой меньше, – резонно возразила Хэйди. – И потом, тут тоже есть газоны. На Запад-Принс-Роуд, например. Можешь наняться туда газонокосильщиком, раз так скучаешь по газонам. Или заведи себе куст и стриги его вволю. Хоть шариком, хоть Микки-Маусом.

- Ты прекрасно понимаешь, что не в газоне суть, – буркнул Фридрих.

А про себя подумал: «Уеду. Закончу это дело и уеду».

- Ну ладно, до завтра. Звони, если какие-то новости про котят.

- Разумеется. Вечером в любом случае позвоню, – пообещала Хэйди. – Надо же убедиться, что ты еще с головой на плечах.

Патрульная машина уехала только тогда, когда Фридрих закрыл и запер дверь.

*

Телефонный звонок застал сидящего за ноутбуком Фридриха врасплох. Он даже вздрогнул – уж слишком глубоко погрузился в проклятую статью о ночных клубах, положение с которой стремительно становилось катастрофическим. А еще обстановка в доме была напряженная. Причем, угроза это или ожидание, Фридрих разобрать не мог, а потому нервничал вдвойне.

- Алло?

- Прекрасно, – бодро сказал чуть хрипловатый голос в трубке. – Говорить ты можешь, значит, голова на месте.

- А если это автоответчик?

- У тебя другая запись на автоответчике. Как там наша мохнатая проблема?

- Нормально, – осторожно ответил Фридрих. – Лежит, молчит, смотрит зверем.

Хэйди неожиданно проявила сочувствие.

- В чем-то его понимаю. У него выдалась на редкость паршивая ночка. Сначала мы его допрашивать явились, потом эти нелюди набросились ни за что ни про что… И твой добрый доктор сверху добавил.

Фридрих почувствовал себя обязанным сказать что-нибудь в защиту Дональда, но промолчал. Как и о том, что паршивой у Найдо выдалась не только ночь. В конце концов, не каждый день кусок уха отстреливают.

- Говоришь, смотрит зверем? – прервала детектив его раздумья.

- Чертовски верно, – согласился Фридрих.

Зверем Найдо смотрел в буквальном смысле. Лежал, свернувшись на коврике у порога, уложив голову на лапы, дремал обманчивой кошачьей дремой. Вроде бы и спал, но стоило Фридриху хотя бы обернуться в сторону прихожей, как в темноте вспыхивали два зеленоватых огонька.

- По котятам, я так понимаю, ничего? – спросил Фридрих для порядка.

- Как сквозь землю провалились, – подтвердила Хэйди. – Но поиски не прекращаются.

- Ясно. Если все будет нормально, мы завтра часам к девяти подъедем, ладно? Может, еще успею что-нибудь у него выяснить.

- Только не нарывайся.

- Постараюсь. Ну все…

- Подожди, – быстро сказала Хэйди и замолчала.

Фридрих насторожился.

- Что?

- Фред, ты правда собрался уезжать?

Он знал, что расстроит ее, но все-таки ответил:

- Когда одна и та же мысль периодически приходит в голову два года, есть смысл к ней прислушаться.

- Только из-за климата? Тебе от жары плохо, что ли? По тебе не скажешь.

Фридрих рассеянно побарабанил по тачпаду, от чего курсор на экране запрыгал, хаотично выделяя куски текста.

- Ну, мне нравится писать. И с котами работать тоже нравится… по большей части. Но место…не мое. Не в жаре дело, не знаю. И не в пустыне. Она на самом деле красивая. Но я здесь просто… выцветаю. Становлюсь как песок.

- Cherchez la femme, – сказала Хэйди с жутким акцентом.

- Ты имеешь в виду, что в моем состоянии виновата женщина? – удивился Фридрих, попутно прикидывая, могла ли она читать «Могикан Парижа».

- Скорее, ее отсутствие, – со слоновьей тактичностью заявила Хэйди. – Тебе надо пересмотреть свою личную жизнь. И твой песок сразу же заиграет яркими красками.

- Кто бы говорил, – возразил Фридрих с досадой.

В большинстве случаев Хэйди мало было дела до чужой личной жизни – за что Фридрих ее уважал – но периодически накатывало и на нее. Обычно это случалось некстати. А иногда – вот сейчас, например – очень некстати. Он был слишком несобран, чтобы достойно участвовать в словесных пикировках.

- Я красивая умная сильная женщина с опасной профессией и твердым характером, – фыркнула Хэйди. – Мужчины таких боятся.

- Главное, что скромная, – хмыкнул Фридрих. – А насчет характера я бы другое слово использовал…

- Попробуй только. Пристрелю через трубку.

- Ты тоже смотрела этот дурацкий фильм? А, неважно. Так вот, что касается профессии, здесь сплошные плюсы. Можно, например, сэкономить на наручниках в секс-шопе.

- Офигенный плюс, – протянула Хэйди. – Не уходи от темы. У меня, по крайней мере, есть какая-то причина. А у тебя?

- Ну, – Фридрих деланно задумался. – Я не особо обеспеченный журналист-фрилансер без постоянного источника дохода, выхожу из дома только по делам и якшаюсь с… существами, которых большинство людей в лучшем случае сторонятся.

- По-моему, не самый худший вариант. Найди девушку твоего круга. У вас ведь в Офисе не только мужики работают. Будете якшаться вместе.

- Приму твою мысль к рассмотрению, – невнимательно сказал Фридрих, просматривая последний написанный абзац.

- Прими-прими. И благодарность не забудь. Я на вас весь выходной убила.

Фридрих заменил неудачное слово, посмотрел, решил, что замена еще более неудачна, и вернул, как было.

- Почему это весь? Ты нас утром выкинула.

- Ну да, – возмутилась Хэйди. – Утром. А потом вернулась домой, упала и продрыхла до вечера.

- Вооот. А были бы у тебя муж и дети, черта с два дали бы тебе дрыхнуть.

- У тебя на стене случайно не висит список «Плюсы и минусы семейной жизни?» Я не заставляю тебя жениться, Фред. Просто удивляюсь, почему у тебя нет девушки. Может, ты все-таки гей?

Фридрих со вздохом закрыл документ. Сосредоточиться было решительно невозможно. Жаль только редактор вряд ли сочтет это уважительной причиной.

- А если я скажу, что я гей, ты перестанешь доставать меня разговорами о женщинах?

- Перестану, – с готовностью согласилась Хэйди. – Но разговорами о парнях я достаю не хуже. У меня две незамужние подруги. А год назад было пять.

Фридрих сглотнул и мстительно сказал:

- Тогда я, пожалуй, промолчу. Умирай от любопытства и дальше.

- За два года не умерла и сейчас не умру, – не испугалась Хэйди. – Но если ты уедешь, мне будет тебя не хватать.

Столь прямые выражения симпатии были ей не слишком свойственны, и Фридрих даже немного растрогался.

- Я еще не стою на пороге с билетом и чемоданами, – проворчал он. – Ну все, я тут работать пытаюсь. И я не дрых полдня в отличие от некоторых.

О том, что этой ночью он тоже едва ли рискнет выспаться – с таким-то соседом – Фридрих умолчал.

- Ну да, – сказала Хэйди. – Я говорила тебе, что мне очень не нравится эта твоя идея с приглашением старого знакомого на ночевку?

- Намекала косвенно, – отозвался Фридрих. – До завтра.

- Поосторожнее там. Не нарывайся.

- Повторяешься, – заметил он, но в трубке уже звучали гудки.

Отложив телефон, Фридрих немного посидел, глядя в темноту за окном, и пошел нарываться.

Зеленоватые огоньки снова загорелись – с круглыми загадочными лунами зрачков. Фридрих щелкнул выключателем (к счастью, для этого не требовалось переступать кота), и луны сузились до щелочек. В остальном Найдо не шевелился. Вид у него был – что неудивительно – потрепанный и нездоровый. Шерсть на спине и боках, еще вчера утром такая гладкая и лоснящаяся, торчала неопрятными слипшимися клочками. В проплешинах кое-где виднелась голубоватая кожа.

Фридрих сел на пол – достаточно близко, но не в пределах прямой досягаемости – и с укором сказал:

- Так и будешь лежать у дверей, как Лэсси у Фадденов?

Шифтер притворялся, что дремлет. Да и вряд ли он читал Найта Эрика.

- Я постелил тебе в гостевой комнате. И, между прочим, доктор сказал не превращаться.

Найдо едва ли изменил позу, но как-то так получилось, что теперь он всем своим ободранным телом говорил, куда может отправляться доктор.

- А еще я по ночам иногда выхожу подышать свежим воздухом, – продолжал Фридрих. – Как-то на пороге устроилась соседская кошка, и я наступил ей на хвост. Она орала так, что проснулись соседи справа и слева. Сколько соседей проснется, если я наступлю на тебя?

- Много, – негромко сказал Найдо через несколько секунд. – Но орать буду не я.

Фридрих довольно кивнул.

- Ну вот, так лучше.

Тут он несколько покривил душой. Вид зверя, прикорнувшего у входных дверей, вызывал неловкость. Вид голого избитого человека, скорчившегося на коврике, разом возводил эту неловкость в куб.

- Когда ты в последний раз ел?

Найдо со вздохом отвернулся, демонстрируя частично выбритый затылок. Повязка, естественно, свалилась при превращении, но рана выглядела неплохо. Регенерация у шифтеров проходила несколько быстрее, чем у людей. Фридрих встал, налил в стакан воды. Снова сел на пол и поставил стакан возле Найдо, но так, чтобы тот не своротил его неосторожным движением.

- Завтра утром мы поедем в участок и…

- Знаю, – перебил Найдо, не поворачиваясь. – Я не глухой и не безмозглое животное.

«Каким вы меня считаете» прозвучало недосказанным, и Фридрих счел нужным пояснить:

- Жаль, если у тебя создалось такое впечатление. Я считал, что мы показываем, что ничего от тебя не скрываем.

И поспешил продолжить, не позволяя втягивать себя в очередную бессмысленную дискуссию.

- Мы поедем в участок, и там тебе в любом случае придется что-то говорить. Может, на мне потренируешься?

- Я скажу, все как было, – с очевидным раздражением проворчал Найдо.

- Про дятлов? – Фридрих пытался держать себя в руках, но недосып и нервное напряжение брали свое. – Тебе еще не надоело мне лапшу на уши вешать?

Спина напряглась, но голос продолжал звучать ровно.

- У тебя есть какие-то доказательства, что это… лапша?

- Нет! – рявкнул Фридрих, срываясь. – У меня вообще нет никаких доказательств!

И правда. Ему абсолютно нечего было предъявить, кроме безосновательных догадок и воплей интуиции. И как же это бесило!

- Дядя Фредди разозлился, – мурлыкнул Найдо, вывернув голову под весьма неудобным для человека углом. – Так хочешь поймать убийцу?

- Я хочу найти котят, – Фридрих сосредоточился на дыхании. Нельзя было давать Найдо повод для издевок. Это только уводило разговор от сути. – А тому мерзавцу, как по мне, туда и дорога.

- Значит, оправдываешь убийцу? А что говорит закон?

Фридрих бросил на Найдо внимательный взгляд, но в желтых глазах мерцало лишь отстраненное любопытство. Ничего личного. Спросил ради интереса. Это могло значить всё и ничего, и Фридрих многое бы отдал, чтобы соврать или хотя бы извратить правду. Шифтеры не слишком-то разбирались в человеческих законах, а в их собственных убийство, если дело не касалось детей, было не особенно тяжким преступлением. Отчасти из-за их природы: все-таки хищники, отчасти потому, что менталитет был такой, что убийства себе подобных без очень веской причины встречались крайне редко.

- Закон говорит, что убийство есть убийство, – неохотно сказал Фридрих. – Разве что учитываются всякие смягчающие обстоятельства. Превышение мер самообороны, состояние аффекта… убийство матерью новорожденного…

Последнее к делу не относилось никак – он просто задумался – но Найдо зацепился и фыркнул едва ли не с отвращением:

- Люди.

Фридрих не дал вовлечь себя в спор.

- Мне жаль, – проговорил он, стараясь вложить в голос как можно больше искреннего сожаления, – что тот, кто спас котят, кто бы это ни был, зря…

Он собирался сказать «взял грех на душу», но вовремя сообразил, что с точки зрения любого шифтера, да и, пожалуй, нерелигиозного человека, подобный поступок был чем угодно, но только не грехом.

- …зря рисковал. Своей жизнью, благополучием и…вообще. Если котят не найдут в самое ближайшее время, они скорее всего, – Фридрих пожал плечами, – умрут в пустыне. И получится, что все было зря.

В лице Найдо что-то неуловимо переменилось, и на секунду Фридрих надеялся, что его проняло. Но нет. Шифтер снова фыркнул и отвернулся.

- Я ничего не знаю.

- Сокрытие информации в данном случае может быть приравнено к убийству, – Фридрих едва ли не до крови закусил губу.

- По закону?

Буквально по голосу было слышно, как проклятый кот теряет проклюнувшийся было интерес к разговору и еще глубже уходит в то, что Хэйди назвала бы глухой несознанкой.

- Да отцепись ты от своего дурацкого закона хоть на минуту!

Стоп. Так не пойдет. Криками делу не поможешь.

- Это же дети, – почти шепотом сказал Фридрих. – Ты с ними играл. Неужели не жалко?

- Я бы отцепился, – ответил Найдо как-то странно бесцветно. – Но это не мой закон, а ваш. Я к нему не цеплялся. Он сам ко мне прицепился. Благодаря тебе. И перестань меня обвинять. Я уже сказал, что ничего не знаю.

Фридрих потер побаливающие от недосыпа глаза. В самом деле, зачем мучиться? В участке Найдо допросят куда эффективнее. К тому же, даже если он причастен к убийству, кто сказал, что ему известно, где котята? Удрали и удрали… Пустыня большая.

Но интуиция не желала слушать логику.

- Я сейчас тебя ударю, – пробормотал Фридрих. – И похрен, что лежачих не бьют…

- Я могу встать, – с готовностью откликнулся Найдо.

И в самом деле встал – на четыре лапы. Оказавшись выше сидящего Фридриха. Хлестнул хвостом по боку. Оскалился. В прихожей сразу сделалось очень тесно и очень, очень тихо.

Фридрих сидел неподвижно, понимая, что вскочить не успеет, а если и успеет, то пользы от этого не будет никакой. Он прокололся, полностью утратил контроль над ситуацией. И теперь дело только за Найдо. Если он решит, что нечего терять, игре конец. В мыслях судорожно мелькали какие-то доводы, причины, и кое-какие Фридрих озвучил бы, если бы не боялся спровоцировать – не словами даже, звуком голоса и движением губ.

Телефонная трель показалась оглушительной. Найдо вздрогнул, низко, на пределе слышимости, заворчал. Но сигнал резал уши, причиняя почти физическую боль, и Фридрих не выдержал. Стоило ему потянуться к карману, как шифтер угрожающе припал на передние лапы. Он был так близко, что Фридрих кожей чувствовал его дыхание. Слишком мало места для прыжка. Фридрих поднес трубку к уху.

- Да? – проговорил он.

Посмотрел – совсем вблизи – в янтарные провалы кошачьих глаз и пропал.

Он никогда раньше не видел настолько красивого цвета. Живого и текучего, почти как огонь. Словно бы сияющего собственным светом. С искрами, медленно всплывающими из глубины и растекающимися по зеркальной поверхности. В эти глаза хотелось упасть и застыть в них навечно, как муха в смоле. Запечатлеться. Забыться.

Но тут из трубки понеслись такие маты и на такой громкости, что Фридрих сумел стряхнуть оцепенение и немного собраться. Не гипнотизируют ли шифтеры свою жертву? Фридрих такими сведениями не располагал, но сейчас это казалось вполне вероятным.

Голос был мужской – незнакомый и отчаянно пьяный.

- Вы не туда попали, – вежливо сказал Фридрих, немного жалея, что ругань вырвала его из теплой медовой бездны.

Звонившего этот факт сильно огорчил. Получив существенную прибавку к своему багажу нецензурных выражений, Фридрих перебил:

- И вас тем же так же и туда же.

Нажал кнопку, уронил мобильник. Потом поднял голову и сообщил в оскаленную звериную морду:

- Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя очень красивые глаза?

- Тебе кто-нибудь говорил, что ты идиот? – отозвался Найдо, продолжая стоять на четвереньках.

Фридрих пожал плечами и насколько смог незаметно перевел дух.

Найдо, отвернувшись, опять лег. Немного обождав, Фридрих встал и вернулся к компьютеру.

Всплеск адреналина действовал недолго, глаза снова стали слипаться, однако спать Фридрих не собирался. Идею домучить статью он забросил и просто бессмысленно шарил по сети, тут же забывая просмотренное-прочитанное и периодически ныряя носом в стол. Хоть ты кофе с колой мешай, как в студенческие времена… Колы, правда, не было, зато кофе имелся, и примерно в полвторого ночи мысль о нем стала до того привлекательной, что даже воспоминание о лежащем в коридоре шифтере не посылала вдоль позвоночника противную дрожь.

Фридрих встал и потянулся – с зевком и хрустом в спине.

«На том свете отосплюсь…» – утешенный этой сомнительной мыслью, он пошел к двери.

За которой, к слову, началось движение. Весьма активное движение. Найдо куда-то очень торопился. Хлопок двери туалета и последующие приглушенные звуки причину спешки прояснили очень быстро.

Слегка обеспокоенный, Фридрих застыл в коридоре, прикидывая, считается ли этот симптом за « если что-то пойдет не так», упомянутое Доном. После сотрясения мозга нередко бывает рвота. Вроде бы. Щелкнув выключателем, Фридрих полюбовался на нетронутую воду.

Дверь тем временем распахнулась, Найдо вывалился в коридор, на свет, и вид у него был такой, что у Фридриха рука сама потянулась за телефоном. Выискивая номер Дона подрагивающими пальцами (этот придурочный кот определенно негативно влиял на его нервную систему), Фридрих не сразу понял, что Найдо что-то говорит.

- Что-что? – переспросил он, нацеливаясь на кнопку дозвона.

- Я знаю, где они могут быть.

- Кто они? – тормозил Фридрих.

- Конро и Конри. Есть место… Трудно найти, если не знать. Надо ехать. Сейчас.

- Круто, – осторожно сказал Фридрих.

Резкая смена курса почему-то не слишком его обрадовала. И от Найдо его сомнения не укрылись.

- Думаешь, обманываю? Заманиваю?

Фридрих обиделся – такое ему на ум не приходило. Возможно, зря.

- Нет. Я просто не уверен, что ты сейчас не бредишь, – честно сказал он. – Давай так. Мы с тобой едем к доктору, по дороге ты рассказываешь, что это за место, а я передам…

- Мне не нужен доктор, – перебил Найдо, ощетинившись.

- Ты себя в зеркале видел? – спросил Фридрих, стараясь выглядеть уверенно.

В глубине души он вполне допускал, что делает из мухи слона – так уж Найдо на него действовал – но в вопросах здоровья лучше перебдеть. Особенно когда вопрос касается головы. Фридрих ожидал, что Найдо продолжит напирать на вполне сносное самочувствие, но тот выбрал более действенную стратегию.

- Я не могу рассказать. Это далеко, в пустыне. Только показать.

Фридрих поразмыслил над этим. И заодно над тем, как странно Найдо стал говорить: отрывисто, словно набирая воздуха для каждого короткого предложения.

- И какие гарантии, что котята окажутся именно там? Знаешь, мне как-то не улыбается, чтобы ты начал загибаться в моей машине черт знает за сколько километров от цивилизации, когда у меня только аптечка и ноль знаний по поводу того, что тебе можно давать. А если это все окажется зря – не улыбается вдвойне.

Найдо раздраженно фыркнул.

- Я не собираюсь загибаться. Можно подумать, тебе есть дело.

- Представь себе, – проворчал Фридрих.

Пара последних реплик пошатнули его подозрение в невменяемости Найдо, но сама мысль срываться посреди ночи бог знает куда не становилась привлекательнее. Что за тайное место, и почему Найдо вспомнил о нем только сейчас? С другой стороны, чем черт не шутит? А вдруг котята и впрямь окажутся там. Все равно поспать ночью не получится. А Найдо на заднем сиденье вряд ли будет намного хуже, чем на полу под дверью…

- Ладно, – сдался Фридрих. – Сейчас найду тебе одежду и поедем.

- Мне не нужна одежда.

Фридрих закатил глаза.

- Доктор ему не нужен, одежда ему не нужна… Ты не будешь сидеть в моей машине с голым задом. Меня могут не так понять.

Довольно убогая попытка разрядить обстановку. К тому же Найдо, кажется, юмора не уловил. Так или иначе, Фридрих подобрал ему джинсы, которые вполне подошли, только ремнем пришлось затянуть потуже. Обувь у шифтера была своя, а от рубашки он все-таки отбился. Ничего, не день, не сгорит.

Подумав, Фридрих прихватил фонарик, плед, несколько пакетов и двухлитровую бутылку воды.

*

Дорога слилась для Фридриха в мутное затянутое сновидение – не то чтобы кошмарное, но явно малоприятное. Сперва они битый час в кромешной темноте колесили по пустыне. Свет фар неровными пятнами выхватывал то потрескавшийся асфальт, то красный песок, то жухловатые поросли травы, то силуэты кактусов, выглядящие в темноте довольно-таки зловеще. Эта душная темнота заполоняла огромное пустое пространство, и по сторонам Фридрих старался не смотреть – впрочем, все равно бы ничего не увидел. Главное – не проколоть шину и нигде не застрять: он понятия не имел, где они находятся. Найдо, разумеется, не стал отлеживаться сзади – показывал дорогу с соседнего сиденья. Выходило это у него не слишком ловко, потому что, по его словам, обычно они с котятами ходили туда другим, более коротким путем, по которому – увы! – машина не прошла бы. С каждой минутой Найдо выглядел все хуже, надолго закрывал глаза, три-четыре раза торопливо хватался за пакет, и тем больше Фридрих боялся, что все его указания – бред угасающего сознания. Как можно что-то разбирать в такой темноте? От света и лишних звуков Найдо явно становилось еще больше не по себе, поэтому свет в салоне пришлось приглушить, музыку – выключить. Единственным плюсом во всей этой ситуации было то, что беспокойство надежно прогнало сонливость. Фридрих чувствовал себя примерно так же, как после пресловутого кофе с колой. По крайней мере, сердце бухало похоже.

На исходе часа Найдо, обмякнув на сиденье, смотрел в окно явно невидящими глазами, а Фридрих ругал себя почти в голос. Мог бы, по крайней мере, связаться с кем-нибудь и сообщить, куда (хоть примерно) и зачем едет. Здесь уж, разумеется, никакая связь не ловит… Фридриху хотелось помахать у Найдо перед лицом ладонью, но было слишком страшно получить ноль реакции. И что тогда? Все-таки он собрался с духом, однако не успел поднять руку, как Найдо встрепенулся.

- Здесь.

От неожиданности Фридрих затормозил слишком резко. Машина, подняв полупрозрачные в неверном свете клубы пыли, остановилась посреди узкой дороги, которую правильнее было бы назвать широкой тропой. По разумению Фридриха место – песок, низкорослые кусты, вездесущие размытые силуэты кактусов – ничем не отличалось от прочих, однако Найдо зашевелился, пытаясь отстегнуть ремень безопасности.

- Дальше надо идти.

Идти? Этот олух еле сидит! Проклиная день, когда пришел в ОВЗШ, Фридрих освободил Найдо от ремня, вылез, обошел машину и открыл дверцу. Оборотень не двигался.

- Помочь? – Фридрих надеялся, что ужас в его голосе не слишком заметен.

Найдо, пробормотав что-то, судя по тону, язвительное, рывком поднялся. Сделал шаг, другой, и неловко осел на землю. Фридрих мысленно рвал на себе волосы.

- Может, объяснишь где, а сам тут подождешь?

Это была, конечно, глупость, и оба об этом знали.

- Просто споткнулся, – проворчал Найдо, не делая попыток встать.

На гладком, как тарелка, месте, разумеется. Вслух Фридрих ничего не сказал: прикидывал, сколько сможет протащить шифтера на себе. А тот тем временем принялся стягивать джинсы. Ну да, четыре ноги устойчивее, чем две.

Подобрав джинсы и кинув их в машину,Фридрих повернулся. Оказалось, что дымчато-серую шкуру Найдо в темноте видно не лучше, чем пресловутую черную кошку в угольном погребе.

- Тебе не помешает, если я включу? – спросил Фридрих, повертев фонариком.

Затруднившись расценить ответное фырканье как согласие или отказ, он щелкнул кнопкой. Споткнуться и полететь носом в кактус ему как-то не улыбалось.

Мотаться по пустыне пешком оказалось еще хуже, чем ехать на машине. Там хотя бы была дорога. И никаких колючек. Здесь же Найдо, руководствуясь лишь ему ведомыми ориентирами, пер через колючие кусты, как танк. Фридрих, не разбирая пути, тащился за ним, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упустить гладкую, чуть поблескивающую звериную спину из виду и не напороться на что-нибудь острое. Он вдруг почувствовал себя жутко уставшим. Все началось меньше двух суток назад, но ему казалось, что он разбирается с этим делом недели две, не меньше, причем все эти две недели толком не спал и не ел. Быстрее бы это закончилось. Пожалуй, все равно как.

Но в глубине души Фридрих понимал, что, даже если они найдут сейчас котят, и выяснится то, что он подозревает, ничего на этом не закончится. Скорее, наоборот, начнется.

Когда Найдо наконец остановился, Фридрих едва на него не налетел. Перед ними вздымался невысокий пологий холмик, густо поросший триостренницей и дазилирионом.

- И? – осторожно поинтересовался Фридрих, шаря по кочке лучом фонарика.

Кот сунулся носом между двумя почти идеально круглыми зелеными пучками. Принюхался. И перекинулся.

- Они там, – сказал он, не пытаясь подняться на ноги.

Фридрих прислушался к себе. Почему-то новость эта радовала не так, как должна была бы. Может, потому, что он до сих пор не мог понять, где здесь можно спрятаться? Не под землю же они зарылись.

- Где?

- В норе.

Фридрих моргнул, присмотрелся, но норы не увидел.

Присев и подсвечивая себе фонариком, он сунул руку в жесткие прохладные листья. Пальцы, миновав растение, встретили пустоту. Отложив фонарик, Фридрих обеими руками раздвинул дазилирион и уставился на чернеющее за ним отверстие.

- Конро! – позвал он негромко. – Конри! Это дядя Фред. Вы там?

Тишина. Он вопросительно оглянулся на Найдо.

- Я слышал, как они дышат, – сказал тот.

Так перепугались, что притаились и не хотят вылезать? Вполне возможно. Но как их достать? Дыра узкая. А если еще и ход извилистый? Можно было аккуратно раскопать, но прихватить лопату Фридрих как-то не додумался. Оставался лишь один выход. Фридрих поежился: подобно большинству людей, он не слишком любил совать конечности в плохо просматриваемые места.

- Надеюсь, – пробормотал он, укладываясь на землю, – там действительно они, а не гремучая змея.

- Давай я, – блекло сказал Найдо.

- Если у меня не получится, попробуешь, – сдавленно из-за неудобного положения отозвался Фридрих.

Он опасался, что если Найдо ляжет, то больше не встанет.

Острые листья немедленно полезли в лицо. Жмурясь и сопя, Фридрих осторожно проталкивал руку вперед. Не успел он порадоваться, что ход относительно прямой, как кисть без всякого предупреждения обожгло резкой болью. К счастью, Фридриху хватило самообладания не дергаться и не пытаться вскочить – действия, чреватые переломом. Тихо выругавшись, он быстро отполз назад, схватил фонарик и посветил на пострадавший участок. Тыльную сторону кисти украшали четыре глубокие кровоточащие царапины.

Что ж, кто бы там ни прятался, это точно была не змея.

- Отойди, – Найдо несильно пихнул его в бок.

Пожав плечами, Фридрих шагнул в сторону и наскоро замотал кисть носовым платком. Найдо подобрался ближе к норе, но совать в нее руки не стал. Вместо этого он принялся… Услышав издаваемые им звуки, Фридрих не поверил ушам и в то же время отдал бы полжизни за диктофон. Неужели человеческий голосовой аппарат способен настолько точно имитировать мурлыканье? Самое натуральное мурлыканье – глубокое, раскатистое и очень ласковое. Как это вышло, что он раньше такого не слышал? Даже от женщин с грудными детьми. Фридрих принялся лихорадочно соображать, как бы убедить Найдо повторить это для записи.

- Держи, – ему в руки сунули пушистое, довольно увесистое тельце. – Осторожно, задняя левая лапа.

Бережно перехватив несопротивляющегося котенка, Фридрих взял фонарик, приглушил свет и посмотрел на круглое мохнатое ухо.

- Конри, маленькая.

Пискнув, она превратилась. Фридрих привычно переставил пальцы: котята частенько перекидывались у него в руках. На первых порах ощущение изумляло до легкого шока, потом он приспособился.

- Дядя Фредди, лапа болит.

Из-под спутанной рыжей челки горели на миловидном личике продолговатые зеленые глаза с хищным желтым ободком.

- Приедем домой и вылечим, – пообещал Фридрих, наскоро осмотрев крохотную грязную ногу.

Ранка была небольшая: пара дюймов содранной кожи на пятке – но выглядела воспаленной. Скорее всего, шифтеры справятся с таким сами.

- Мы пить хотим, – добавила Конри. И тронула его за руку. – Прости, я тебя поцарапала. Я испугалась.

- У меня в машине есть вода, – сказал ей Фридрих и посмотрел на Найдо. – Конро цел?

- Да.

Конро превращаться не спешил. Сидел, съежившись, у Найдо на коленях, мелко трясся и моргал круглыми испуганными глазенками. Он, хоть и старший, всегда был до болезненности робким, в отличие от своей бойкой шаловливой сестры.

Фридрих держал девочку на руках и чувствовал, как с плеч упала если не гора, то хотя бы ее часть. Теперь надо было решить, как доставить всех к машине. Двоих детей он донести бы смог. Еще и Найдо в придачу – никак. Тем более что он не знал дороги.

- Ты как, Найдо? Дойдешь до машины?

Тот не ответил.

В результате детьми таки нагрузили Фридриха. Конри гордо устроилась у него на плечах и ехала верхом, время от времени пришпоривая его здоровой пяткой. Конро – все еще в зверином облике – продолжал вздрагивать, свернувшись клубком на сгибе его локтя. Фридрих еще и фонарик умудрялся держать. Найдо плелся впереди, периодически спотыкаясь на все четыре лапы. У Фридриха больше не было никаких сил за него беспокоиться, он просто перебирал ногами, вполуха слушая щебет Конри. Девочка болтала о каких-то играх, вкусных мышах, новом платье, но ни слова не проронила о своем опасном приключении. А Фридрих, оттягивая неизбежное, не рвался спрашивать. Может, потом, в машине… Он так устал, что радость при виде кадиллака была смазанной.

Найдо, превратившись, практически заполз на заднее сиденье и замер там, тяжело дыша и сглатывая. Фридрих сунул ему под бока детей, накрыл всю троицу пледом и налил Конри воды в пластиковый стаканчик. Конро от воды тоже не отказался: полакал из полного стакана, расплескивая половину на плед. Найдо на предложенную бутылку отвернулся.

Фридрих положил ему на прикрытые тканью колени пакет и попросил:

- Постарайся не отключаться. Я без тебя отсюда не выберусь.

Найдо промычал что-то утвердительное.

Около четверти часа в салоне стояла тишина, прерываемая только короткими указаниями Найдо. Конро спал. Конри тоже закрыла глаза, но вскоре зашевелилась.

- Найдо? – позвала она.

- Что?

- Ты скушал того дядю с ножом?

Фридрих закашлялся. Найдо спокойно ответил.

- Нет. Людей есть нельзя.

- Мама тоже так говорит, – согласилась Конри после короткого раздумья. – А еще она говорит, что нехорошо убивать то, что не будешь кушать. Ты не убил его? Он вернется?

Фридрих посмотрел в зеркало заднего вида и встретил взгляд Найдо.

- Нет, Конри, он не вернется.

- Он упал, когда ты его ударил, я видела. Ты его убил?

Молчание. Долгое и густое, как смола, как мед. Две маленькие янтарные бездны.

- Да, убил.

Не выдержав больного, измученного, но по-прежнему жесткого взгляда, Фридрих снова принялся смотреть на выпрыгивающие из темноты куски дороги. Ну вот. Что и требовалось доказать. Он знал это с самого начала, почему же так екнуло в груди? Знал, что так будет. Знал, что все только начинается… Как же хочется упасть, уснуть и проснуться, когда дело закончится. А потом взять билет на самолет и видеть эту пустыню разве что в кошмарах.

- Ты убил его, потому что он был плохой? – не отставала Конри. – И хотел обидеть меня и братика?

- Да.

- Я тебя люблю, – горячо заявила девочка.

- Я тоже тебя люблю.

К тому времени, как автомобиль подъехал к «Кактусу», все трое пассажиров спали. Конри и Конро проснулись, стоило Фридриху открыть дверцу. Найдо он разбудить не смог.

*

- И что теперь? – спросил Фридрих.

Он успел прикорнуть прямо на стуле в углу, но стряхнул дрему, как только Дональд, закончив возиться с капельницей, отошел от стола.

- Молиться, чтобы он не протянул лапы от всего, чем я его напичкал, – пробурчал доктор, протирая очки.

Фридрих кашлянул.

- А вчера ты боялся сделать ему противостолбнячный укол.

- Верится с трудом, – согласился Дональд. – Теперь слушай, что я тебе скажу. Если он, – кивок в сторону стола, – подохнет, лично я рыдать не стану. Но тебе он для чего-то нужен, и у тебя есть два… нет, три варианта. Первый, идеальный – ты находишь клинику, которая согласится его наблюдать, они минимум на неделю привязывают его к койке и отпускают только в сортир, и то медленно и осторожно.

Фридрих кивнул.

- Второй, желательный. Ты находишь тихое спокойное место, минимум на неделю привязываешь его к койке…

- …и отпускаю только в сортир, причем медленно и осторожно, – договорил Фридрих, снова кивнув. – Третий?

- Одной тварью на планете становится меньше.

Фридрих бросил взгляд на Найдо. Тот, притворяясь спящим, весь обратился в слух, но выражение его лица не изменилось ни на йоту даже при нелестном обращении.

- Пойдем выйдем на минуту, – сказал Дональд, потянув Фридриха за рукав. – А ты, Найдо, не вздумай вставать.

Они прошли по тихому темному коридору почти до конца.

- Все, – Фридрих остановился. – Отсюда он точно не услышит. Ты ведь для этого меня увел?

Дональд со вздохом скрестил руки на груди.

- Успокоительного дать?

- Я не волнуюсь, – быстро сказал Фридрих.

Густые брови Дональда скептически шевельнулись над очками.

- Поучись у своей ручной твари держать лицо. Я так и не понял, удалось ли мне застращать его, зато тебя удалось точно.

Фридрих прищурился.

- То есть, подохнуть ему не грозит?

- Готов дать восемь из десяти, что нет. Насколько я тебя понял, он часов тридцать не ел, не пил, почти не спал и перенес сильный стресс. В довесок к сотрясению. От такого любой свалится. Но непосредственной угрозы для жизни я не вижу.

У Фридриха от облегчения подкосились колени.

- Дон, я сейчас тебя прибью…

- И все-таки насчет первых двух вариантов я говорил серьезно. Фред, с мозгами не шутят. Ему надо хотя бы неделю отлежаться. Без физических нагрузок, превращений и волнений.

Фридрих, хмыкнув, покачал головой.

- Боюсь, все наши волнения еще впереди. И как можно привязать его к койке и при этом не волновать?

- Тебе, к слову, тоже не мешало бы выспаться, – заметил Дональд, игнорируя его слова. – Выглядишь паршиво. Учти, если рухнешь, тебя мне положить некуда.

- Не рухну, – заверил Фридрих. – Когда можно его забирать?

- Минут через двадцать. Я запишу тебе координаты медицинского центра на Север-Уайт-Драйв. Спросишь Мэтта Кригера, сошлешься на меня. Если дашь им разрешение на проведение парочки тестов и сумеешь убедить, что обойдется без жертв, они твою зверюшку с руками оторвут.

Фридрих поблагодарил. Идея делать из Найдо подопытного кролика ему не слишком импонировала, но все это надо было обдумать. Это и многое-многое другое.

СПУСТЯ ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ

Солнечные зайчики прыгали в густой кроне тополя за окном, и тень, ложившаяся на стол, тоже была пятнистой. День обещал быть прохладным, но погожим.

Фридрих занимался виртуальной уборкой: удалял залежи ненужных резервных файлов с ноута. Курсор замер на текстовом файле с именем из бессмысленного на первый взгляд набора букв и цифр. Статья про ночные клубы. Так никогда и не законченная.

Сейчас, когда все осталось позади, те суматошные недели вспоминались с явной ноткой ностальгии, смутной тоской о чувстве общности, которое испытываешь, работая над важным делом в сплоченной команде и выкладываясь на все сто. Прорывы и неудачи. Надежды. Бессонные ночи, скрашенные литрами кофе, отличной компанией и безудержным стебом над ситуацией. Чего стоил родившийся в ночь перед слушанием мем о покусанной шифтерами бабушке прокурора.

Стеб был действительно необходим – чтобы сохранить хоть какое-то подобие душевного равновесия, потому что дело получилось громким. Собственно говоря, Фридрих знал, что провернуть все тихо не получится, но все равно почему-то надеялся. Впрочем, если бы его спросили теперь, он бы ответил, что им повезло. Практически во всех сферах.

СМИ осветили произошедшее довольно правдиво, и мнения общественности, к искреннему удивлению Фридриха, готового к самому худшему, заметно разделились. Причем предложений распылить в Китти-Холлоу зарин было не намного больше, чем страстных заверений – в основном, от женщин – что за своего ребенка они сами бы любому глотку перегрызли. Не то чтобы люди кинулись на защиту шифтеров, но карательных походов можно было не опасаться.

Центр на Север-Уайт-Драйв действительно согласился принять Найдо в обмен на разрешение на ряд исследований. Найдо подписал бумаги не глядя: первые несколько дней он пребывал в полной апатии. Фридрих потребовал список процедур, устал гуглить после десятой строчки и еще раз напряг Дональда. Тот, вычеркнув два-три пункта, саркастично заверил, что оставшиеся грозят максимум уязвленной гордостью, не больше. Оказавшись на неделю в замкнутом помещении, Найдо, вопреки опасениям, не доставлял дополнительных проблем. Сообразив, видно, что не может повлиять на ситуацию, он затаился. Полностью положился на людей и делал все, что говорили. Его допрашивали прямо в палате на второй день, когда его самочувствие сделалось удовлетворительным. Очень ровным, механическим тоном он рассказал, как, вернувшись с работы, увидел недалеко от лестницы незнакомого человека в перчатках, держащего извивающихся котят. Нет, он не собирался убивать Баррена. Точнее, не думал об этом. Он сшиб ублюдка с ног, Баррен, вскочив, бросился на него с ножом и… Он сам не понял, как это вышло. Он просто защищался. Почему не превратился? Не хотел терять время, выпутываясь из клочьев одежды.

Рассказ звучал вполне складно, некоторые неясности Найдо тоже объяснил. Почему сразу не побежал за котятами? Кажется, на какое-то время… отключился. Впал в ступор. А когда очнулся, котята уже скрылись из виду, следы заносил ветер, и ведь маленькие котята почти не пахнут… Могут ли шифтеры убивать в человеческом облике? Ну, он о таком не слышал. У него не было твердого намерения убить. Все получилось случайно. Почему не сообщил о случившемся? Да, тут он признает свою вину целиком и полностью. Испугался последствий. И для себя, и для общины. Слишком свежи были воспоминания о деле Кровавого Феликса. По той же причине избавился от ножа – закопал в песке. Может рассказать, где. Откуда знал, где искать котят? Он не знал. Пришло вдруг в голову, жаль, что не сразу. Они часто там играли, так почему бы не проверить?

Все было довольно убедительно даже для присутствовавшего на допросе Фридриха. Включая те детали, которые они вместе… нет, не исказили. Подкорректировали. Например, что Найдо, нападая, знал, что убьет. И что превращаться не стал, чтобы хотя бы на некоторое время отвести от шифтеров подозрение. И наверняка были еще детали, которые Найдо подкорректировал самостоятельно, но Фридрих уже не хотел докапываться. Подозрения, вроде того, что Найдо догадывался о местонахождении котят с самого начала и тянул время, решившись лишь тогда, когда ему стало совсем плохо, и он испугался, что случится худшее и он не успеет рассказать. Такой поступок – если дело действительно было так – его не слишком красил, но черт с ним…

Конро и Конри тоже не избежали внимания правосудия. Их опрашивали в участке, в отдельном помещении, при Фридрихе и матери, Касси, стройной, с рыжими, как пламя, волосами. От заробевшего Конро не добились ни слова – он сидел на коленях Касси, худенький насупленный мальчик, слишком маленький для своего возраста, и сопел, опустив глаза. Конро предложили лист бумаги и карандаши и переключились на Конри. Та тоже заговорила не сразу – лишь после того, как перетрогала, перенюхала, а то и попробовала на зуб все, что оказалось в ее поле зрения. Зато потом затараторила как попугай.

Из ее рассказа вышло, что утром они играли наверху, возле лестницы. Да, нельзя, но они «близко-близко». Потом услышали непонятный шум в стороне, возле большой группы кактусов, и «на минуточку» пошли посмотреть, в чем дело. За кактусами они увидели лежащего человека. Им стало интересно, они подкрались к нему, но он вдруг ожил и схватил их. А потом появился Найдо, начал драться с человеком, человек упал, а они убежали. Бежали долго, затем хотели вернуться, но испугались, что их будут ругать, и побежали в «свое место», куда часто ходили с Найдо. Решили переждать там, пока мама перестанет сердиться. Когда солнце стало заходить, они отправились обратно, но Конри почти сразу наступила на острую сухую ветку и ободрала ногу. Идти стало больно и неудобно. Они вернулись в нору. А наутро Конро вдруг так забоялся, что не захотел вылезать, а Конри не могла оставить братика. И они стали ждать, пока их найдут. Несколько раз Конри пыталась уговорить Конро выйти, но он только пищал, и она выходила сама, недалеко, только поймать какую-нибудь еду. Так они и сидели, пока их не разыскали.

Под конец рассказа Конро застенчиво придвинул Фридриху нарисованную им картинку. Оказалось, все это время он рисовал то, что говорила сестра, и справился замечательно. Изобразил кочку, покрытую пучками зелени, не забыл себя и Конри – смешных четвероногих козявок. Но больше всего места занимала сцена возле лестницы. Найдо на картинке фигурой напоминал Шварценеггера в лучшие годы, зубами – крокодила, а общим обликом – не то Сехмет, не то Бастет. Баррен – уродливый черный человечек – лежал с огромным, как сабля, ножом в груди, залитый таким количеством нарисованной крови, будто Найдо его выпотрошил.

- Звери… – пробормотал один из детективов, рассматривая рисунок. – Кого хочешь сожрут…

Касси вспыхнула, Фридрих открыл было рот, но Конри, хлопнув ресницами, широко улыбнулась и повторила свои недавние рассуждения касательно использования людей в качестве еды. Услышав эдакое из уст ангелоподобной крошки в розовом платьице, детектив побледнел и прикусил язык.

Парней, поймавших Найдо в подворотне, не нашли. Он их и разглядеть толком не успел. Нападавших было двое, один, кажется, мелькал в «Игни», а больше ничего конкретного Найдо сказать не мог. Очевидно, сбылись слова Фридриха насчет хэйтеров, брошенные в приватном кабинете клуба. Занятное совпадение, но не удивительное: по мнению Фридриха, это был лишь вопрос времени.

Маленькое приключение Найдо в Литлтауне тоже всплыло наружу, и объяснение оказалось самое простое. Фридрих, прикрывая тогда Найдо перед полицией, даже не солгал: дело действительно было в затмении. Найдо с работы ходил пешком, и чаще на четырех ногах, чем на двух: превращался, лишь немного отойдя от людных мест. Тем утром, так некстати, его и накрыло. Фридриха все еще слегка смущало расстояние, но причин сомневаться в словах Найдо у них не было.

Чувствуя смутную вину, Фридрих как-то поздно вечером, на пятый, кажется, день в центре, попробовал поговорить с Найдо о случившемся десять лет назад. К кровати Найдо не привязывали, и даже дверь снаружи не запирали. Только поставили условие, чтобы при нем постоянно находился кто-то из ОВЗШ. Фридрих как человек, не обремененный постоянным графиком работы, вызывался дежурить с завидной регулярностью. В палате было тихо и довольно темно, Фридрих сидел в кресле в углу с ноутбуком на коленях, Найдо, как и большую часть времени, лежал, свернувшись на боку, лицом к стене. По идее, происходящее должно было стать для него порядочным стрессом, но о его психологическом состоянии Фридрих мог только догадываться. По внешнему виду сказать было трудно. На все указания Найдо реагировал быстро, от еды не отказывался, на вопросы отвечал, пусть и преимущественно односложно.

- Я тогда бросил камень.

Собственный голос прозвучал неожиданно громко. Фридрих, вздрогнув, продолжил уже тише:

- В окно, как и договаривались. Ты, наверное, не услышал.

Он ведь мог не услышать – мальчишка, охваченный волнением и страхом. Слухом и обонянием шифтеры, находящиеся в человеческой форме, не превосходили людей.

С полминуты ничего не происходило. Затем фигура под одеялом пошевелилась – Найдо повернулся к Фридриху лицом.

- Это правда?

- Честное слово. Клянусь.

Казалось очень важным, чтобы Найдо поверил.

Лицо шифтера оставалось нечитаемым, только ноздри вздрагивали, словно он пытался учуять ложь.

- Вы думали, что я услышал, и ушли?

По спине Фридриха побежали мурашки. Этот вопрос перечеркивал все. Но еще можно было соврать. Убедить Найдо и самого себя, что все так и случилось. Был договор: в случае тревоги бросить камень. Они и бросили. Бросили и убежали, не подумав, что Хвостатый мог не услышать. Такой соблазн.

- Нет, – сказал Фридрих. – Я отказался бросать второй.

Найдо не менялся в лице. Не отворачивался. Лежал и смотрел. Чего же он ждет?

- Прости. Мне очень жаль, правда. Мне было шестнадцать, и я был тем еще засранцем. Прости меня.

Еще немного посверлив его взглядом, Найдо снова отвернулся. Но Фридриху показалось, что клубок под тонким одеялом был уже не таким тесным.

Поток воспоминаний прервал звонок. Имя Хэйди, высвечивающееся на дисплее, не встревожило Фридриха так, как прежде в Аризоне. После процесса, уже после отъезда Фридриха, метиска вдруг воспылала сочувствием к шифтерам и пополнила собой ряды добровольцев ОВЗШ. С тех пор она частенько звонила поделиться новостями или спросить совета.

- Осиё![3] Как поживает священный томагавк?

- Мечтает о твоем скальпе, – привычно отозвался голос в трубке, а потом вдруг преисполнился плохо скрытого коварства. – Как дела? Чем занимаешься в ближайшую неделю?

- Ничем особенным, – насторожился Фридрих. – А что?

- Ты О’Kири еще не забыл?

- Его забудешь, – Фридриху медленно, но верно становилось не по себе. – Он снова что-то натворил? Сожрал своего куратора?

- Типун тебе на язык, Фред! Майк жив-здоров. О’Kири вроде бы даже начал иногда с ним разговаривать.

Фридрих подавил укол странного чувства, подозрительно смахивающего на ревность.

- Я за них рад. К чему весь этот разговор?

- В общем, О’Kири вздумал помириться с приемными родителями. Мы подумали и согласились, что это пойдет ему на пользу.

Вышеупомянутая деталь биографии Найдо всплыла во время следствия и поразила Фридриха – и не только его – как гром с ясного неба. То есть, он знал, что такие случаи теоретически возможны (вернее, были возможны лет двадцать назад), но никогда не думал, что встретит подобное на практике. История эта была не особенно важна для их дела, и он не стал вникать в подробности, просто принял к сведению: Найдо воспитали люди. Что частично объясняло его трудности в общении с одноплеменниками, нетипичный для шифтера образ жизни и, возможно, эту самую способность убить, не оборачиваясь. А еще – возможность попасть в школу в КДА. Фридрих не знал, повлияло ли последующее исключение или что-то еще, а может, их биологические виды не приспособлены к длительному совместному существованию, но лет в шестнадцать-семнадцать Найдо от приемных родителей сбежал. Те, припомнив, видно, поговорку о леопарде и пятнах, не стали его разыскивать.

- Да… занятно, конечно, но причем тут я?

- А знаешь, где они живут? – ликующе спросила Хэйди и, не дожидаясь ответа, выпалила: – В твоем городе! На Восток-Фостер-Авеню.

Фридрих похолодел. Буквально соседняя улица. Вот это совпаденьице…

- Хэйди, повтори-ка, когда они с Майком приезжают. И на сколько. Я забаррикадируюсь и буду держать оборону.

- Вот-вот, о Майке и речь. Он по личным обстоятельствам не может сопровождать О’Kири. Только довезти и забрать через неделю. В Офисе стали думать, кого из вашего отделения озадачить общественной нагрузкой, и я предложила твою кандидатуру. А что? Вы знакомы и так тепло расстались.

Тепло? Фридрих задохнулся от возмущения. На прощание они с Найдо пожали друг другу руки и не отпускали дольше, чем того требовал обычный этикет. Вот только причиной был не прилив чувств, а тот факт, что Найдо, сохраняя общее радушное (насколько это можно было так назвать) выражение лица, явно вознамерился сломать ему пальцы. Фридрих решил не уступать. Руку потом словно из-под пресса вытащили, и он надеялся, что Найдо испытывает хотя бы отдаленно схожие ощущения. Неужели со стороны это выглядело теплым прощанием?

- Я отказываюсь! – выпалил он.

- Они уже вылетели, – притворно вздохнула Хэйди. – Встречай в Хейден через полчаса.

- Стой, стой, – позабыв, что она его не видит, Фридрих затряс головой. – Так дела не делаются. Меня должны были уведомить, спросить…

- Я уведомила и спросила, – отозвалась Хэйди. – Брось, Фред. Я точно знаю, что ты по нему соскучился. Это всего-то на неделю. Прикинь, он познакомит тебя с родителями…

- А обручальное кольцо он мне не привезет? – кипел Фридрих. – Его родители хоть знают, что он к ним нагрянет?

- О’Kири хочет устроить им сюрприз, – беззаботно сказала Хэйди. – Возвращение блудного сына и все такое. Мы узнали, где они живут, проверили, чтобы они никуда не съехали, и…

- То есть, они его еще могут не пустить? – Фридрих откинулся на спинку стула и закрыл лицо свободной рукой. – Я их понимаю. Если бы ко мне такой сыночек нагрянул, я бы приобрел ракетный комплекс и сбил самолет еще на подлете…

- Не говори глупостей. Даже если не пустят, возьмешь его к себе на пару часов до следующего рейса. Тебе не впервой. Ну, Майк разъяснит детали.

Фридрих застонал.

- Пожалуйста, скажи, что это дурацкий розыгрыш. Такого не бывает!

Хэйди молчала, и он обреченно спросил:

- Найдо в курсе, что с ним буду я?

- Он знает, что ему дадут временного куратора, а кого именно – нет. Мы тоже решили устроить ему сюрприз. В жизни так мало сюрпризов. В Хейден через полчаса, не опаздывай! Майк тебе позвонит.

И связь разъединилась.

- Да чтоб тебе такие сюрпризы каждый день на голову падали! – в сердцах пожелал Фридрих умолкшей трубке.

Потом вскочил и принялся мерить комнату шагами. Он все еще мог отказаться. Да что там отказаться! Просто-напросто никуда не ехать и не отвечать на звонки. Тогда Майк свяжется с местным отделением, и они кого-нибудь пришлют. А с него хватит. Счета оплачены. Он извинился перед Найдо и словом, и делом. Между ними не осталось недоговоренностей и вопросов. Точка.

Снова упав на стул, Фридрих, все еще скрипя зубами, уставился на шкаф. Моргнул. Шкаф. Шкаф… Точно! Один вопрос все-таки остался. Фридрих так и не спросил у Найдо, что было в шкафу мистера Поппи в тот осенний день десять лет назад. И нашел ли он трусы с розовыми кроликами. Или хотя бы с Микки-Маусами.

Захлопнув ноутбук и наскоро одевшись, Фридрих схватил ключи от машины и, насвистывая, выскочил за дверь, в прозрачное майское утро.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Крылатая фраза Виннету – вымышленного вождя племени апачей, главного героя ряда книг Карла Мая.

2 «Спасибо» на языке чероки.

3 «Привет» на языке чероки.