На Чужой Земле [Алексей Алпатов] (fb2) читать онлайн

На Чужой Земле

Пролог

Мерная, тяжелая поступь человека, озлобленная, направленная куда-то, — она раздавалась где-то на нижних этажах массивного небоскреба, что в Каннаме. Разносилась по рабочим кабинетам и обширным залам, сплошь заставленным офисными боксами. Картонно-пластиковые перегородки, разделявшие такие боксы, зияли множественными прорехами, изорваны пулями и осколками в недавней жестокой перестрелке.

Иногда неизвестный, — закованный в нелепое, не изящное, но действенное переплетение и смешение стали, пластика и кевлара, — проходил напролом, сквозь подобные препятствия. Он грубо, с грохотом выламывал картонки своей бронированной тушей, крушил рабочую мебель с установленными на ней компьютерами, принтерами и серверами. Бывало даже, что под массой из его плоти и брони с хрустом сминалась, трескалась вычурная древесина паркета.

Он намеренно направлялся к рядам лифтовых обрамлений, — к проемам, ведущим в шахты, — что виднелись под дальней стеной, сквозь своеобразную анфиладу из ломаных офисных боксов. Чуть в стороне, по правую руку от лифтовых порталов, виднелся и проход на лестничную клетку. Но ступать туда человек явно не желал…

На боку его чуть колышется перевязь с ручным гранатометом, который ритмично постукивал человека по пояснице, сбоку. Небольшой, он состоял, считай, из короткого приклада, — в виде пары тонких, загнутых металлических прутьев, — а также из компактного, раскладывающегося прицельного приспособления, трубы ствола и спуска.

Зато зарядов к нему на бронированной туше человека, испещренной вмятинами, прорехами и подпалинами в снаряжении, — не меньше пары-тройки десятков болтается, каждый десяток на отдельном, своем ремешке с гранатами в чехлах. Те чуть стесняют движения человека, итак нагруженного, но быть быстрым и ловким не нужно.

Казнь.

Она не требовательна к спешки.

На туловище, — преимущественно спереди, поверх полноразмерного штурмового нагрудника, сильно кем-то измененного и укрепленного кустарно, — закреплен пяток магазинов, длинных и рожковидных, что чуть торчат из открытых разгрузочных слотов. Некоторые, похоже, принимали на себя пулевые удары и попадания чар, и потому наверняка смялись, — грозили будущими осечками, — но человек уже был к такому готов и заранее настроил себя на их быстрый сброс и замену.

Чуть ниже магазинов и по бокам, в той же разгрузочной системе болтаются чехлы от пулеметных коробов. На одном, — их всего три, — застежка свободно болтается, из плотной ткани чехла выглядывает опустошенный от боеприпасов коробок, бережно туда возвращенный после применения по назначению. Второй же, — пустует, свежий боезапас оттуда сейчас примкнут к тяжелому ручному пулемету в руках мерно ступающего человека.

[Ручной пулемет K-3]

Качество: [Необычное]

[+1 %] к Живучести

Изготовитель: Мастер Ёнсу.

Третий чехол еще не был распечатан. Он хранил в своем нутре лишние две сотни винтовочных пуль с черно-красными носиками. Отменное средство в боестолкновении с караванами мародеров, пустотниками и также теми, кто уверенно утверждает, что былые военные средства и методы человечества не применимы в мире после Катаклизма. Но пусть же оно так остается и впредь…

Безмолвную тушу человека, — под два с лишним метра, не меньше, — венчает тяжело бронированный шлем с кое-как, криво налепленными на него керамическими накладками. Сама каска, скрытая где-то на треть, выглядывает из-за высокого воротника нагрудника, — можно даже сказать, что саперского, настолько он громоздок и немобилен. Забрало шлема с узкой полосой закаленного стекла, разумеется, опущено. Оттуда, скорее всего, видно немного, а прямо перед собой, — и ниже, — у бойца вовсе мертвая зона из-за высокого ворота штурмового доспеха.

Впрочем, как известно, некоторые божьи твари имеют очень плохое зрение, но при их массе и скорости это уже не их проблемы. Не так давно закованный в крепкую, тяжелую сталь человек уже прорвался сквозь наспех организованные заслоны и баррикады у фасада здания и на этажах ниже, — при этом не испытав никаких проблем с уничтожением противника. Большинство, не ожидавшее столь яростного напора, было в клочья разорвано пулевыми очередями в первые же секунды.

Однако, очень вероятно, что кто-то из служителей Ваятеля остался позади по недосмотру бойца, без оглядки рвущегося на крышу.

Такие наверняка были, но они, похоже, предпочли не привлекать к себе внимание, — не пытаться расстреливать неуязвимого противника или закидывать его нелепыми заклинаниями низших уровней навыка. Проявили благоразумие. Потому предпочли не мешать неизвестному, что был обезбашенно, — в одиночку, — высажен прямиком внутрь здания небоскреба из кузова грузовика, пробившегося сквозь корявую баррикаду аккурат в середину гостевого зала.

Проломивши очередное нагромождение из мебели и компьютерной техники, человек вышел к рядам лифтовых проемов — все закрытые, но питание присутствует, судя по подсвеченным индикаторам и дисплеям. Не мудрствуя лукаво, он пошел вдоль стены, шарахая тяжелым кулаком в перчатке, укрепленной стальными пластинками, по кнопкам вызова кабины. С каждым ударом металл и пластик на приборных панелях сминался, керамика настенной плитки трескалась, осыпаясь на залитый кровью паркет. Где-то что-то затрещало, заискрило, но человек тому внимания не уделял.

Его разрывало изнутри от желания наказать разинувших пасти и поднявших свои заклейменные длани на все, что он считал своим, принадлежавшим ему.

А еще он очень не хотел топать туда, на крышу, пешком, — по сотням лестничных пролетов. Туда он, несомненно, доберется, но стоить будет такой марафон очень многого. Хуже, впрочем, не будет, — только прибавит злобы и ярости. И никакая музыка, что чуть слышно играет в маленьких наушниках-вкладышах под шлемом, — ничего не поможет. Но благодаря ей человек еще был способен действовать трезво и относительно хладнокровно.

[Подземелье]

Текущий уровень: [S]

Срок существования: около минуты.

Добыча при зачистке: неизвестно.

От назойливого системного уведомления, неожиданно вскочившего перед ним, он отмахнулся, — то, что не следовало расслабляться, он знал.

Лишние ошибки могут обернуться трагедией, как для заточенных где-то там, наверху, выживших, так и для всей округи. Помешанные фанатики, — кровопоклонники, — готовили нечто грандиозное и зубодробительное в своем масштабе, намереваясь провернуть неизвестный ритуал на крыше стеклянного, вычурного небоскреба где-то в Каннаме. Это грозило перемешать привычную расстановку сил, согласно которой служители Ваятеля плелись где-то в конце списка.

Пройдя, наконец, вдоль стены, человек остановился, прислушиваясь.

Из некоторых шахт раздавался грохот, звучный, иногда металлический, иногда мягкий и влажный, — словно человеческие кровь, плоть и кости расшибаются обо что-то с большой высоты. Дробь звуков иногда выдавала присутствие живых существ в шахтах, но где-то далеко вверху. Даже рев слышался, вперемешку с отрывистыми, ритмичными повизгиваниями.

И то явно были не людские глотки.

За вломившимся в здание человеком, похоже, отправили кого-то похуже, чем неофитов Культа, что вооружены огнестрельным оружием и простейшими чарами. Возможно, кровопоклонники не поскупились на стоивший им немало собственных жизней, — или даже душ, кто знает, — призыв сильных тварей из Пустоты, которым указали одну единственную цель. Слишком многое поставлено Культом на карту, нынче он мелочиться не будет.

Что-то лязгнуло.

Человек чуть повел шеей, доворачивая застекленное забрало шлема в сторону дальнего лифтового проема. Тот, дрогнув, начал медленно раскрываться, выпуская из себя, наружу, поток чистого белого света. А вместе с ним и кучку легко одетых людей с короткими клинками и мелкокалиберным оружием, вроде пистолетов и револьверов, наперевес. У кого-то из них, — все, к слову, в характерных капюшонах служителей Крови, — из холодняка или огнестрельного оружия нет вообще ничего. Такие, впрочем, вооружены магией, — удерживают ее готовые к бою сферические сущности над ладоней, между чуть согнутыми пальцами.

Неуклюже, как кильки из банки, они всей оравой из десятка с лишним узкоглазых фанатиков вывалились в разрушенный зал.

И тут же их, будто поспевшую рожь на сборе урожая, скосило пулеметными очередями, которыми боец залил все свободное пространство между собой, — обмедненные пули секли плоть и звучно рикошетили обо все, что только можно, порождая лишь большую жатву.

Толком не издавая никаких звуков, и даже не сопротивляясь, — попросту ничего не успели сообразить, — кровопоклонники попадали замертво с пробитыми навылет головами, шеями и грудными клетками. Но один из служителей Ваятеля, — тот что со сферой Молнии между пальцев, — успел шмыгнуть в лифт, даже не получивши ранения.

Оттуда, сразу как затих пулемет в руках не обронившего и слова человека, уже слышались судорожные постукивания пальцев по приборной панели. Кровопоклонник истошно долбил по кнопкам, по всем вподряд и без разбору, — стремился как можно скорее скрыться, сбежать. Даже сбежал, казалось, ведь створки лифтовой кабины уже начали смыкаться.

Лишь казалось.

Между ними, створками, ухватывая одну, протиснулась рука в бронированной перчатке. Следом другая.

Культист, — совсем еще молодой мальчишка, только-только почуявший силу, дарованную ему за служение Ваятелю и обильное жертвование собственных соков плоти, — наблюдал за ней завороженно, потеряв всякую волю и надежду. Он уже опустил руки.

Сгусток слабеньких чар Молнии, — с низким уровнем навыка, не больше двоечки, — в его дланях потух.

Не дожидаясь, как сработает автоматика, призванная сберегать застрявших пассажиров, человек резко рванул створки кабины в разные стороны, отворяя для себя проход. Поправив болтавшийся на ремне пулемет, — опущенный, — боец чуть боком проступил в кабину лифта, нависая над обомлевшим противником.

Тот вжался в стенку с приборной панелью, судорожно дыша, как землеройка.

— Пощади. — неожиданно четко и внятно, даже без мольбы, произнес он, пожирая глазами забрало неизвестного, в одиночку прорвавшегося в, казалось бы, прежде неприступную берлогу культа. Но на деле хватило одного гражданского, не укрепленного грузовика, одного водителя и одного бойца.

— Пожалуйста. — добавил он.

Неизвестный чуть заметно повел шеей, — каска дернулась из стороны в сторону, качнувшись будто в отрицании, от чего у мальчишки заметно дрогнули коленные суставы.

Пулемета человек, однако, не перехватывал, только протянул руки к мальчишке и грубо задрал ему рукав перемазанной в крови толстовки. Там, на коже худосочного, костлявого плеча, красовалось изощренное клеймо Ваятеля, от которого уже не будет возможным избавиться. Знак на всю жизнь и отказ от свободы в посмертии.

Вечное служение.

Безволие.

Кровь.

И Пустота.

— Пощадите… — уже подбавил толику нытья в голос парнишка, пока закованный в металл незнакомец изучал художества на плоти. Казалось, всерьез задумался над чем-то. Быть может, рассчитывал отпустить неразумную мелочь, что по скудоумию лишила себя всего за малую крупицу прижизненной силы. Он уже был обречен, чего сам толком не понимал, приближать же нескончаемые вечные страдания казалось излишним.

Но мальчишка не выдержал, не дождался решения его судьбы неизвестным.

Дернувшись, он резко воздел свободную руку.

На ладони с треском вспыхнул шар электрических разрядов, свободно паривший над кожей. Прежде чем человек в броне, уже смотревший из-за непроглядного снаружи забрала на шар, успел что либо предпринять, ладонь мальчишки с полыхающей над ней сферой Стихии впечаталась в грудь штурмового доспеха. Причем вместе с ладонью, — так контактное применение любых чар, зачастую, обеспечивает наибольшую эффективность и наибольший урон.

Для начинающих кудесников и чародеев это единственная возможность быть полезными.

Боец же лишь вздрогнул, — дрогнула и его кисть, которая еще сжимала запястье мальчишки. Раздался хруст. Лучевидная и локтевая кости в руке мальчишки треснули, превращаясь в мясное крошево. Тот истошно завопил, закричал, задергался в мертвой хватке человека, переживающего неприятные ощущения от ходившего вразнос по его телу электричества.

А потом боец отмер, приходя в себя.

Отпустив смятый локоток мальчишки, он грубо, зло ухватил его прямо за макушку другой рукой не позволяя безвольно упасть. Иная, сжатая в кулак ладонь в перчатке, укрепленной стальными пластинами, со звучным ударом впечаталась в лицевые плоть и кости культиста, крепко удерживаемого за черепушку. Рожа того оказалась вдребезги разбита и смята.

Служитель Ваятеля окончательно обмяк в руке бойца, сползая вниз по лифту и давясь кровью, но уже без сознания.

Позволив тому завалиться на пол кабины, человек приподнял правую ногу и с силой опустил ступню в подбитом металлом сапоге на скрытую капюшоном голову парня. Сходу, с первого же удара та лопнула, пропитывая ткань и обильно забрызгивая пол кабины своими соками. Тело неожиданно вытянулось, напрягая мышцы, засучило конечностями в странной агонии, — но уже было мертво.

Презирая себя за чуть было не проявленные малодушие и излишнюю человечность к потерявшим в себе человека, неизвестный ухватился за пулемет. Он встал посреди тронувшейся наверх кабины, лицом к выходу, и чуть расставил ноги в месиве экскрементов, крови и мозгов, готовясь продолжать сражение. Передышка уже утомила, не следовало расслабляться и позволять себе сбавить обороты напряжения. Где-то там, в шахте над его головой, уже слышался приближающийся рев пустотников.

Дальше будет хуже.

Будет бойня.

Глава 1

Перекореженный металл поддался, выламываясь наружу и выпадая из проема. Железяка, что когда-то служила наружной дверью в кабине машиниста, рухнула вниз, звучно дребезжа на бетоне. Туда же, следом, выпал Ярослав, неуклюжим мешком вываливаясь из вставшего на дыбы вагона. Тот чуть покачивался, грозя сползти с перрона и рухнуть на пути.

— Бля-ядь… — промычал парень, неудачно приземляясь на усыпанный битым стеклом перрон станции с высоты нескольких метров.

При падении он в клочья, с треском разорвал свою толстовку, — та зацепилась за какие-то выступающие части измятого вагона, на нем и оставшись.

От того сейчас оставался какой-то жалкий огрызок, заднюю половину которого словно надкусили, перемололи в челюстях и оторвали. Сейчас металлическая коробка, сверху донизу залитая изнутри кровью и облепленная людскими потрохами, стояла на путях вертикально, — опираясь на выступающую плоскость перрона.

Тем временем, ворочаясь на бетонных плитах, Ярослав претерпевал вновь вспыхнувшую боль от ушибов и синяков. Открытых кровотечений или каких-то переломов нет, но в том вагоне, — консервной, сука, банке, — его перед остановкой пошвыряло знатно. Пару раз, летая по тому, впечатывался в поручни, лишь чудом не переломавши себе хребет с конечностями.

Достижение: [Сбежавший из Пустоты]

— Скройся… — просипел он, пытаясь смахнуть досаждавшую ему чушь, что продолжала маячить перед глазами. Неожиданно, но она подчинилась, услужливо размываясь и исчезая. Бывало, что на окраине зрения мелькали и иные уведомления, невнятные и трудно различимые, — похоже, вскоре намеревались выйти на передний план и что-то сообщить, — но пока же оставались там.

На лицо что-то капнуло.

Дернувшись, парень кое-как, — раня ладони о вездесущее стекло, — отполз прочь с недавнего места, недовольно размазывая по роже липкую, холодную кровь; лишь бы в глаза не попала, а то что бедра залиты и футболка вся пропиталась, так оно ерунда. Проморгавшись, Ярослав еще чуть отодвинулся от места, куда обильным, сплошным потоком из остова вагона ниспадал кровавый ручей. Там уже натекла приличная лужа.

Кроме него, похоже, выживших нет.

Прочих переломало при крушении, либо же разорвало и уволокло во мрак, сквозь который поезд прорывался, казалось, проклятую вечность. Туда, в ледяную пустоту, зашел целый состав пассажирского поезда, о чем свидетельствовали обрывки воспоминаний Ярослава, — припоминал он немногое, очень немногое. Обратно, в привычное пространство, вышли изломанные останки головного вагона с единственным выжившим внутри.

Шумно выдыхая, парень смахнул с рожи налипшие на нее сальные пряди с макушки и заворочался, кое-как пытаясь подняться со стекла. Боль раздражала и досаждала, но не более того, — свезло обойтись без серьезных ранений. Бывает куда хуже, о чем он ныне очень хорошо знает.

Сдерживая старческие кряхтения со стонами, Ярослав сначала выпрямил суставы, а затем, — отбитую спину. Чуть пошатываясь, он, наконец, позволил себе оглядеться, — желал узнать, куда же его, блядь, вышвырнуло из недавнего хтонического кошмара…

На железнодорожные пути, да. Тут была обустроенная и расположенная где-то в городе, — судя по изобилующей панорамными стеклами архитектуре, — станция наземного, но неожиданно незнакомого парню метро. Ему неизвестны начертанные на ближайших указателях знаки и символы. Фонари, что венчали столбы, также по своей форме и устройству были незнакомы, непривычны, — как и провода над путями, как и навес неподалеку, прикрывающий ряды ухоженных, чистых скамеечек для ожидающих поезда пассажиров; как и вкрапления разноцветной плитки в бетоне, что знаменовала собой линию области вдоль всего перрона, за которую заходить не следовало. И еще, — иероглифы, повсюду невнятные, и не имеющие ничего общего с кириллицей иероглифы, на каждом знаке, на каждом столбе…

Но ни единой души, — нет как случайных пассажиров, так и здешних работников. Нет всевозможных служб, что непременно нагрянули бы из города, дабы подивиться выпавшему буквально из воздуха, — из абсолютного ничего, — обледенелому и залитому кровью вагону, от которого остался лишь небольшой обрубок металла.

Отнюдь.

Тут все было завалено трупами, изуродованными останками неизвестных людей, — даже животных, вроде бы собак, — которые не имели какого-либо отношения к тем неудачникам, что вместе с Ярославом недавно пребывали в пустоте. Тут, на станции какого-то азиатского городишки, произошло что-то отдельное. Что-то не менее дрянное, но как-то неуловимо связанное с тем, что случилось с поездом…

Пока же являлось очевидным пребывание парня где-то в Азии.

Быть может, Китай, либо Япония или Южная Корея, или даже, блядь, какой-нибудь Тайвань, он и понятия не имеет. Ему совершенно неведомо, что там и как на Востоке, он мало того что никогда не интересовался им, — Ярослав откровенно недолюбливал эту часть земного шара и населяющий его народ. А потому, — пребывал в растерянности, видя множество непривычных и незнакомых ему деталей.

Но вскоре он прекратил крутиться, ритмично хрустя подошвами кед по стеклу, — надлежало что-то делать, куда-то двигаться. Ступая по стекляшкам, парень направился к предполагаемому выходу в город, прочь с разрушенной и мертвой станции. Там можно разыскать чуть больше ответов.

Издаваемого им шума парень не чурался, — даже зная, что тут, среди этой мясорубки, его может поджидать нечто опасное и жадное до крови. После недавних событий он принял бы любую действительность и любые условия, — можно сказать, теперь он сильно отличался от себя же, но из недавнего прошлого. К тому же, лучше он познакомиться с этой неизвестностью как можно раньше, — как можно быстрее изучит и поймет, как с этим расправиться.

Либо же бесславно сдохнет.

Походя Ярослав заглядывал в рваные раны, которыми полнились тела из числа тех немногих убитых, что хорошо сохранились. Глаза у них были зауженными, раскосыми, — азиаты, как и предполагалось. Какие именно из известных парню по их национальной принадлежности, он даже предположить не мог.

Его больше интересовали повреждения, — неуклюжие, грубые и рваные. Их наносил будто дикий зверь, но нет выраженных попыток умертвить и, как итог, благородно сожрать жертву, нет. Скорее, налицо маниакальная жестокость и желание выпотрошить и порвать, заливая все вокруг телесными жидкостями.

Ступая по хрустевшим под подошвами осколкам, парень, — немного пошатываясь с непривычки, — приближался к выходу. Сквозь выломанные двери и выбитые панорамные окна виднелась небольшая, — из двух узеньких полос, — проезжая часть, заваленная машинами. По мере своего приближения к ним, Ярослав различал среди них сгоревшие или разбитые, и просто брошенные. Некоторые в безмолвии перемигивались аварийными огнями, но внутри, — в их салонах, — никого видно не было.

Точнее, иногда было видно, но лишь безвольно опавшие на грудь головы водителей и пассажиров.

— М-мать… — выдавил из себя Ярослав, покидая станцию и, наконец, выступая на улицу, под лучи жаркого, летнего светила.

Где-то там, вдали, за крышами небольших, — пятиэтажных, не более, — коммерческих и жилых зданий виднелись столбы черного дыма, устремлявшиеся к почти безоблачному небу. Таких было много, даже слишком для цветущей и функционирующей цивилизации. Похоже, так и есть, что за время отсутствия парня в привычной ему реальности тут произошло нечто не менее зубодробительное.

Не сразу, но парень неожиданно для себя смекнул, — ему было тепло.

Даже жарко.

Там, где он на время покинул привычную реальность, стояла зимняя пора, очень морозная и очень снежная, — городские службы зашивались от перегрузки, очищая столичные улицы от сугробов. Здесь же бушевало знойное лето, а солнце раскаляло бетон и асфальт, отчего воздух над дорожными покрытием чуть плыл. И трупы, — не сильно, но все же, — уже испускали неприятный смрад.

Мир рухнул за время его отсутствия.

Шмыгнув носом, Ярослав огляделся, — уже куда более практичным, приземленным таким взглядом зверя, озабоченного лишь добычей пропитания, спариванием и выживанием, — и двинулся через улицу. Иногда он заглядывал в машины, меж которых лавировал, обходя и обступая, но его пока ничего не могло заинтересовать. Возможные кошельки, одежда, какие-то технологические приблуды были не нужны, разве что в багажниках шариться, ища продукты или инструменты, но до этого еще дойдет.

Впрочем…

Остановившись, парень сунулся в салон ближайшей легковушки, — ее водительская дверь была услужливо распахнута, а водитель наполовину, повисая на ремне безопасности, вывалился наружу. Шея его и здоровая доля груди были изъедены и изгрызены, от одежды толком ничего и не осталось. Ярослав чуть пошлепал труп мужика по пухлым щекам, — всякое бывает, — и протянул руку, надавливая на нужную кнопочку между сидениями. Ремень тут же втянулся в положенное отверстие у изголовья кресла, отпуская связанный труп в загодя подставленные объятия парня.

Тот сразу спихнул мертвяка с себя, отшвыривая его себе под ноги, в сторону, — на асфальт.

В салоне легковушки сходу, стоило пробежаться по тому взглядом, нашелся мобильник, навороченный и высокотехнологичный, — был закреплен на приборной панели, подключенный к ней. Он даже оказался заряженным, но ожидаемо не ловил, когда Ярослав попытался в нем поковыряться. Не работали никакие сети, вообще ничего. Нет беспроводных точек доступа в округе, нет классической связи, полное радиомолчание.

Хотя, что касается радиомолчания, там еще надо подумать.

Вздохнув, Ярослав отодрал смартфон от приборной панели и, извернувшись, уселся на водительское кресло, — ногами наружу. Лазая в каталоге установленных приложений практически наугад, — среди невероятно нелепых и дурацких иконок, увенчанных иероглифами, — он нашарил там нужное ему приложение с радио и, разобравшись в долбаных иероглифах, начал водить пальцем по шкале частот, прислушиваясь к выкрученному до предела динамику на торцевой части смартфона.

Шипение.

— Хм. — не удержался он от жеста удивления, поднимая брови.

Должны же работать простейшие государственные службы, должны ведь. Плевать, что он скорее всего не поймет сообщения на чужом языке, его интересовал сам факт. Там же делов всего ничего, — подключил, подкрутил, проверил, и по всей округе диктор отлаженно тарабанит нужную передачу, раз за разом, и так транслируется до бесконечности. Но нет, ничего не слышно. Разве что нужно устройство получше, чтобы ловить радиоволны с дальних расстояний, но все же…

Лишь шипение.

Парень выдохнул, без сожаления выкидывая бесполезный кирпичик себе под ноги, — на асфальт. Уложенный в резиновый чехольчик, — и щедро облепленный какими-то детскими, приторно милыми наклеечками, — тот бодро ускакал куда-то под днище машины.

Трудно сказать, что ему ныне нужно делать. Но по всем заветам выживания, — если начинается лютый, бешеный пиздорез, первым делом, — вали из города. Правда, такой вариант как-то не слишком нравился Ярославу, который жаждал получить знание о том, что тут произошло. У него жутко свербило в башке от недостатка информации.

Перед глазами замаячили диковинные сообщения и уведомления, снова.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

— Скройся, блядь. — отмахнулся парень, уже знакомый с каждым.

Свободно Рун Навыка: [0]

И еще, такое же, с отсутствующими пояснениями и совершенно невнятное и невразумительное.

Свободно Рун Умения: [0]

— Скройся. — хрипло повторил Ярослав, отмахиваясь от них, как от досаждающих букашек.

Яркие и безумно дрожавшие, они не покидали взора даже под прикрытыми веками. Лишь четкая, внятная команда, — не важно, озвученная вслух или отданная невербально, — могла прогнать их. Иногда они возникали вновь, словно реагируя на отдельные мысли и действия Ярослава. Помнится, как-то раз он подумал о том, что надо раздобыть добротный рюкзак, — так сразу перед ним нарисовалось сообщение, где…

Сумка: отсутствует.

Загруженность: [0 %]

— Скройся.

Как оно неожиданно появилось, так сразу и пропало, стоило парня выразить свое недовольство. Конкретно это уведомление как бы намекало, — если расписываемая в строчках тех или иных сообщений была правдой, вполне реальной и применимой, тогда это что-то вроде инвентаря. Что-то на подобии отдельной, не существующей в пространстве емкости, куда можно затолкать любой предмет. Ярослав даже пробовал взаимодействовать с ней, этой гипотетической емкостью, но без видимых результатов, — возможно, упомянутое в сообщении отсутствие сумки не позволяет.

Тогда где взять такую вот диковинную сумку?

«Или оно вообще показывает что в твоем обычном, вполне реалистичном и нормальном рюкзаке, если он у тебя за плечами болтается?» — предположил парень, потирая заросший колючей щетиной подбородок.

Но он уже пробовал, все проверил, — надел какую-то спортивную сумку, снятую с трупа, потряс ее, пошуршал там внутри какими-то тряпками. Ничего не происходило, ничего не изменялось. Что же до параметров, умений и навыков, так там полный мрак, никаких пояснений и подсказок…

Почесывая шею, Ярослав обернулся и, нашарив нужное взглядом, потянулся к бардачку. Дернув за небольшую ручку, он вытянул тот наружу и сразу наткнулся глазами на желаемое, — диво, но стоило ему о них подумать, как вот же оно. Свезло, да.

Курево.

Чужое, конечно, незнакомая на вкус смесь, но парню плевать. Нужна живительная затяжка дрянью, что поможет рассуждать трезво и снимет накапливаемое раздражение и напряжение. Недавние события и постоянно маячившие перед ним уведомления медленно, но неуклонно выводили его из себя. Надо было расслабиться.

Зажигалки не нашлось, но у Ярослава была своя, — родная, сохранившаяся в кармане изгвазданных в грязи и крови брюк. Сжав искусанными губами фильтр сигареты, — тонкой, какой-то излишне женственной, — он пощелкал зажигалкой и подпалил кончик. Вот теперь, только теперь, все было в порядке.

Сразу же Ярослав закашлялся, чувствуя неприязнь организма к непривычной тому табачной смеси, но понемногу привык, — начинал затягивать в себя смрадный дым все глубже и дольше, погружаясь в некоторое умиротворение. Довольно щурясь, парень высунулся из салона автомобиля, чуть сгорбился, опираясь на выставленные колени, — и закрутил башкой, посматривая по сторонами. Он изучал множественные людские тела неподалеку, а также заранее раздумывал, — куда ему двинуться и что вообще надлежало делать.

Нужна жратва.

Нужна вода.

Нужны люди.

Остальное не так важно. Плевать, что он оказался в тысячах и тысячах блудных километров от своей уютной, заваленной куревом и бухлом квартиры. Там его не ждут. Его, как по правде, вообще не ждут, где бы то ни было на планете. Скорее, предпочитают забывать и не думать, что когда-то его встречали или даже знали. Так что ему как не о чем сожалеть, так и нечего бояться. Но дураком он не был и скоропостижно откидывать копыта не желал…

Сунув пачку курева в кармашек брюк, Ярослав выскользнул из салона легковушки. Без какой-то спешки, вразвалочку, — перед этим перешагнув через распластанный на раскаленном асфальте труп мужчины, — он направился вдоль улицы. Прямиком к видневшемуся вдали зданию, широкому и относительно, по здешним заниженным меркам, высокому, — за ним и другие такие же виднелись, из одного комплекса, похоже.

Парень присматривался к тому уже немалое время, находя в нем определенные сходства с теми человеческими ульями, — панельными жилищными многоэтажками, — какими он их помнил там, откуда сам был родом. Если он не ошибается, то там можно найти пригожее укрытие. А окажись там подъезды и квартиры с непрошибаемыми, тяжелыми дверьми, тогда вообще счастье, — не будет проблемой надолго задержаться.

Но прежде не помешает на тамошние крыши забраться и осмотреться, даже если ничего примечательного не увидит, — так может хотя бы умная мысль придет в голову. Или найдет где-то там, в здании, иного выжившего с набором умных мыслей в голове. Правда, как они найдут общий язык, — буквально, — это отдельная проблема, если взять во внимание ничтожные знания Ярослава в международных языках.

Докуривая остатки сжимаемой между зубами дряни, парень с некоторым любопытством провожал глазами каждый труп. Раскиданные по улочке, они все умерли по схожим причинам, — были разорваны. Некоторые даже избиты, как будто их, — сжимая при этом в массивных, явно не человеческих челюстях или пальцах, — кто-то трепал, словно игрушку, пересчитывая мучимым телом фонарные столбы и кирпичики бордюра.

Подобные детали Ярослав собирал скрупулезно и внимательно, откладывая где-то в нутре разума.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

— Скройся. — буднично, уже не шибко раздражаясь такому появлению уведомления, пробормотал парень.

Пожевывая окурок в задумчивости, неторопливо шагавший Ярослав поднял свои глаза на вытянутую, выкрашенную коричневым вывеску неподалеку. Та принадлежала ближайшему придорожному заведению, оборудованному на первом этаже невысокого здания-коробки. Там, на вывеске, были изображены, — кроме иероглифов, — три черные свинки, нарисованные в профиль. Одна свинка — большая. Две другие, — позади нее, — маленькие.

А там, внутри, — за зазубренными остатками стеклянных дверей и окон, — была скотобойня. Помещение чего-то вроде ресторанчика пережило, по крайней мере, не меньшую мясорубку, чем поезд, из которого недавно вывалился Ярослав. Парня же сейчас будто что-то подтолкнуло, заставляя свернуть с намеченного пути к видневшейся вдали многоэтажке и обратить внимание на придорожную, по всей видимости, забегаловку.

Шумно, с хрустом бухая подошвами кед по осколкам, он прошел под брезентовый навес, переступил невысокий порожек и зашел в помещение.

— Хм.

Его внимание сразу привлекла изувеченная туша мужчины, хорошо сложенного и массивного, фактурного, — почти как Ярослав. Тот выделялся среди прочих, присутствовавших в заведении тел женщин, мужчин и даже детей, которые заурядно валялись где попало.

Он же, словно жертвенная овечка, покоился на круглом обеденном столике, — на спине, с опрокинутыми вниз, к полу, руками и ногами. Из его распоротого брюха обильно торчали, свисая, склизкие черви кишок, а также вскрытые, отломанные от грудины колышки реберных дуг. Действительно, будто кто-то приносил кровавую жертву неведомым божествам, ковыряясь в потрохах бедолаги.

Обойдя изуродованные останки полукруглом, Ярослав отлип от них взглядом и прошел к подобию барной стойке. Перевалившись, он заглянул за нее, но ничего не обнаружил, — кассовый аппарат, бардак под стойкой и разбитая посуда на полу. Тем не менее, он продолжил осматриваться, чувствуя что-то неладное….

Парень привалился к низенькой стойке.

Постукивая по ней костяшками изрезанных пальцев, он блуждал по заведению, — кое-как освещаемому лишь солнечным светом, лившимся снаружи, — взглядом. Прошло некоторое время, прежде чем он увязался вниманием за какую-то необычную деревяшку, торчавшую из пола подле выпотрошенного мужика. На поверку же, стоило Ярослав присмотреться, деревяшка оказалась рукоятью массивного рабочего инструмента. Им была тяжелая кувалда, похожая на применяемые в строительстве или, — наоборот, — в деконструкции.

Заинтересовавшись, Ярослав подступил к ней.

[Тупоносая кувалда]

Качество: [Обычное]

— Хм. — склонил тот голову.

Что-то колыхнулось в его душе.

Иногда он оборачивался, чтобы снова осмотреть заведение. Какое-то время парень раздумывал над чем-то, изучая как уведомление, так и вызвавший его предмет, — не знал, стоит ли бороться с соблазном. Потом же, неожиданно принял решение и ухватил вытянутую рукоять кувалды, потянув ту на себя и поднимая. С придурковатой ухмылкой на роже он перехватил инструмент второй рукой, — чуть покачал, чуть покрутил в ладонях, пробуя, каково оно на вес и на ощупь. И остался доволен, продолжая удерживать пудовую кувалду в руках.

Стоило ему выпрямиться и было направиться к выходу из забегаловки, как ему тут же почудился странный звук, — словно случилось заскриптованное событие, ожидавшее поднятия Ярославом кувалды. Похоже, та ему вскоре понадобиться, но не по прямому ее назначению, судя по звукам.

То было негромкое птичье чириканье, быть может, клекот, что отдаленно походил на смешки, — но на какие-то булькающие, болезненно сдавленные. Они раздавались из-за прикрытой, но не запертой двери в служебные помещения, что по правую руку от стойки.

Ярослав заметно подобрался, изменяя хват на кувалде и ступил к двери, всматриваясь в небольшую, совсем узкую щель, — оттуда лился тускловатый, но все явно электрический свет, который в обеденном зале забегаловки отсутствовал. И этот свет периодически что-то перекрывало, не ритмично, — дергано, — мелькая между его источником и щелью.

Что-то живое.

Он осторожно, но не скрываясь, подступил к двери сбоку и привалился плечом к перемазанной в крови стене. Ему был слышен какой-то невнятный шорох, но совсем плохо различимый, — нельзя было чего-то предположить. Намереваясь приоткрыть дверь, парень было протянул левую руку, но прежде чем он сообразил или сделал что-то, — та распахнулась, неприятно ударяя его по пальцам.

— Кви-и-и-ик! — резануло ему по ушам.

Тут же, без какой-то задержки, из проема вывалилось жалкое подобие человека, вертя башкой. Иссохшее и угловатое, — будто пережившее мумификацию и откачку из тела всех жидкостей, — оно издавало звучные, крайне противные чирикания. Двигалось, — под стать своему звучанию, — так же, по-птичьи и поджавши к груди руки с чуть выставленными вперед кистями. Словно грызун поднялся на задние лапки и выпятил передние.

Но прежде, когда-то он был человеком, причем мужчиной, — невысоким, сильно ссутуленным и длинноволосым. Свисающие с макушки пряди тоже иссохли, но еще болтались на обтянутом кожей черепе. Прожилки сосудов, однако, выдавали какое-то присутствие крови в жилах, несмотря на первое впечатление от увиденного.

К тому же, что Ярослав приметил не сразу, между ног выродка болтался, судорожно дергаясь, его половой прибор, — возбужденный и полный крови, в которой явно было намешано что-то чужеродное и перекручивающее разум, тело и поведение своего носителя. Это наталкивало на кое-какие мысли.

— Кви-и-и-ик! — снова оно истошно завизжало, и с рваными, судорожными движениями тонкой шейки завертелось, закрутилось на месте. Выискивало нарушителя ее покоя. Почти сразу существо заметило безмолвную фигуру Ярослава, — он стоял под стеной и удерживал кувалду обеими руками, пока спокойно изучал дрыгающуюся тварь. Та не выглядела шибко опасной.

Не задумываясь, не пытаясь сбежать или чего-то выждать, она сходу рванула к нему, подаваясь вперед корпусом, — намеревалась, похоже, вцепиться парню в чресла или брюхо зубами. Руками существо даже не пыталось пользоваться, словно они были лишь рудиментом, ненужным придатком. Немного напоминало динозавров, что на задних конечностях передвигаются.

Ярослав перекинул кувалду в левую руку и, чуть извернувшись, ладонью другой руки, — со звучным шлепком, — обхватил хлипкую, соблазнительно хрупкую шейку урода.

— Кв-и-и…кх-х!

Не давая тому прочухаться, парень резко припал к земле, утягивая за собой тварь, — с силой, он впечатал ее черепушку в доски половицы, сразу же придавливая к ним коленом. Мгновения он пытался высмотреть искры разума в мелькавших за сухими, потрескавшимися патлами бывшего человека, — тот при этом неистово дергался и дрыгался под ним, щелкая окровавленной челюстью с застрявшей между зубами плотью, — но безуспешно. Там если и были замешаны какие-то психотропные, уродующие рассудок и темперамент препараты, — вполне возможно, глядя на поведение, — то на них все не заканчивалось, должно быть и еще что-то.

Какие-либо пояснительные уведомления тоже отсутствовали, к сожалению…

— Ладно. — хрипло пробормотал Ярослав, подтягивая к себе кувалду свободной рукой, но тут же передумал.

Было бы неудобно.

Потому, продолжая сжимать женственную шейку твари, он снял колено с ее костлявой груди и, — волоча урода по доскам, — чуть оттащил прочь, под стену. Тварь уже чуть ослабла и обмякла, — очевидно, нужда в дыхании была ее организму не чужда. Убедившись, что существо совсем уже растеряло свою воинственность и былую подвижность, Ярослав отдернул от передавленной шеи ладонь и резко выпрямил спину.

Теперь ему будет удобно.

Примерившись, он размахнулся тяжелым бойком кувалды и без жалости обрушил его на перекошенную в безумии рожу выродка, в котором уже не было ничего человеческого. Кувалда, неожиданно для самого Ярослава, легко пробила тому башку насквозь, сминая ее в смрадную лепешку из останков лицевых косточек и жидкого нутра черепушки, — существо обмякло, окончательно замолкая.

Что до инструмента, он со звучным лязгом врубился в облепленную керамическими плитками стену, кроша ее на кусочки. Осколки даже чуть-чуть рассекли Ярославу кожу на щеках.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

Выдохнув, парень отступил прочь от места расправы, обошел стойку, — и плюхнулся на ближайший стульчик, не перемазанный в какой-то вонючей погани. Он был озадачен очередным уведомлением, теперь уже не таким бесполезным и лишенным причинно-следственных связей, как прошлые. Бухнув кувалду на доски, он всматривался в мерцавшие перед ним визуальные конструкты.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [1]

Что-то начиналось.

Глава 2

Перемахнув через низенький, выкрашенный ярко-розовым заборчик, Ярослав оказался на дороге, — как обычно, заваленной брошенными, сгоревшими и разбитыми колымагами разной степени престижности и наполненности мертвецами. Проезжая часть отделяла тот самый, нужный парню жилищный комплекс, — на его просторной территории их всего было не больше десятка, — от небольшой парковой зоны, из которой Ярослав не так давно вывалился, пройдя ее насквозь. Прямиком через колючие кустарники и какие-то деревянно-каменные инсталляции с ручейками.

За высокими ограждениями, что через дорогу, можно было различить, — кроме самих зданий, — здоровенную, обширную такую парковку с кучей машин. Там и съезд на еще одну, уже подземную виднеется, если Ярослава не обманывали глаза. Похоже, элитные апартаменты, хорошо обустроенные, — а судя по виду автомобилей на стоянке, действительно элитные. Точнее, являлись таковыми в недавнем прошлом.

Или же в давнем?

Прекратив задумчивое глазение на всякие мелочи, Ярослав чуть шмыгнул носом и продолжил бодро шагать, — он выдвинулся к проезду на территорию комплекса; жилищного, но уже не жилого.

Темнело.

Требовалось где-то укрыться, — парень уже успел озаботиться кое-каким снаряжением и жратвой на пару суток, чтобы лишний раз никуда не мотаться и не шляться по округе. Обшаривая салоны машин и их багажники, — он предпочел не ломиться в здания, — Ярослав нарыл для себя неплохой, хотя и весьма громоздкий походный баул из плотной, водонепроницаемой ткани. Не армейский, просто туристический, но кажется славной вещью.

Что же до того уведомления, которое упоминает отсутствующую сумку…

Сумка: отсутствует.

Загруженность: [0 %]

Похоже, к обыденным, вполне себе заурядным рюкзакам, сумочкам и чемоданам это сообщение отношения не имеет. Теперь уже совершенно точно. Он настойчиво все проверил и опробовал все связанное с этим уведомлением. А вот пробовать отдать какую-то команду недавно полученной, — после уничтожения чирикающего урода, — руне параметра, пускай она вроде как и не существует материально, он не решился. Отложил проблему до лучшего времени…

Лямок для забрасывания на плечи, дабы носить массивный баул на спине, у него не было, — хотя, при желании, имелась возможность извернуться, — но они и не так чтобы требовались. Его сподручно и правильно таскать в одной руке а другой, — в случае Ярослава, — удерживать закинутую на правое плечо кувалду. Если же начнется заварушка можно спокойно оставить баул на земле и вплотную заняться решением проблем, не тратя времени на сбрасывание чего-то цепкого со спины, — как оно было бы в случае с рюкзаком, в котором еще и нехило запутаться можно.

Там, в практически пустой дорожной сумке, уже покоятся пузатая канистраминералки, азиатские консервы, — парочка баночек какой-то рыбной каши из риса, вроде бы, — а также небольшой фонарик и кухонный ножичек, чтобы чего-то расковырять или вскрыть, те же консервы, к примеру. Дрянной он, ножичек этот, но времени и нужды заморачиваться поисками добротного инструментария, подходящей и качественной одежды, а также большого запаса жратвы у Ярослава не было.

Может статься, что никакого воображаемого им апокалипсиса нет, — то бишь, где-то рядом шляется регулярная армия узкоглазых, успешно восстанавливая мир и порядок, а то создание лишь было продуктом локального применения биологического оружия. Но оно маловероятно, если обратить внимание на тянущиеся к небосводу дымные столбы на горизонте, — те виднелись в каждом направлении, навскидку только отсюда, с земли, можно не меньше десятка насчитать…

Пройдя под аркой, увенчанной какой-то вывеской с позолоченными иероглифами, Ярослав оказался на парковке, принадлежавшей непосредственно огороженному комплексу. Местами оконные проемы многоэтажек, — он бодро пересчитывал их глазами, надеясь высмотреть чьи-то любопытные рожи, — зияли разбитыми провалами, но сама застройка выглядела хорошо, почти без повреждений и разрушений. Даже на ее территории было значительно чище, нежели на заваленных людскими телами улицах.

Но выживших, как и явных следов их пребывания где-то тут, пока не наблюдается. Надо бы проверить каждую квартиру. Ярослав, разумеется, не шибко жаждал сажать себе на шею чью-то ленивую жопу, — даже если бы она оказалась миловидной женской или небольшой детской, — но он и не откажется позадавать подобной жопе кое-какие вопросы, отнюдь. Ему доставало проблем, которым не помешают пояснения со стороны, к тому же оставлять умирать не заслуживающих того обывателей он бы не посмел.

До въезда на подземную парковку, расположенную прямо под ближайшей из многоэтажек, Ярослав шагал со все более смурнеющей рожей.

Заходить по-человечески, через первый этаж в холл, возможным не было, — навес когда-то пышно украшенного подъезда был обрушен и перекрывал нужный проем. Имелся вариант выбрать иное здание из крупного комплекса, но к нему пришлось бы топать чуть дальше. Потому Ярослав направился вниз, на парковку, не заморачиваясь.

Хмурился же он потому, что видел отсутствие там, — под землей, — освещения. Его недавнее намерение обшаривать здешние строения, стуча в каждую квартирку на этажах, неожиданно обрело новые детали.

Точнее, проблемы и препоны, вроде возможного присутствия в темноте визгливых выродков, которые наверняка соберутся здоровенной стаей на первый же вопль своего блядского собрата. Неспроста же они так легко и играючи вырезали население, — их явно в избытке на территории города, забились в темные уголки и поджидают своих жертве в полуспящем состоянии.

Но возможно, что тут, на просторах разрушенного городишки присутствуют и иные виды существ, — куда более кровожадные, ловкие и умелые в отлове и уничтожении мирного населения. Нежелательное, но крайне вероятное допущение.

Шумно пошаркивая подошвами по дорожному покрытию, Ярослав начал спускаться туда, во тьму. Где-то в бауле находился, перекатываясь по его дну, карманный фонарик, но тот пока не требовался парню, — вдалеке, сначала плавно загораясь, а затем так же плавно погасая, виднелась тусклая красная лампа. Она находилась над наверняка неработающим прямоугольником лифтового проема, — распахнутого, — а также вырывала из темноты смутные очертания прохода на лестничные пролеты.

Туда он и направился, с прищуром посматривая по сторонам.

Мерная, уверенная поступь парня чуть отдавала эхом, что разносилось между массивными опорными колоннами, подпирающими своды парковки, и отражалось от невидимых Ярославу стен. Тот уже прекратил высматривать возможную опасность, — лишь спокойно вышагивал к помигивающему кроваво-красному огоньку. По краям зрения, в глухой темноте, иногда мелькали силуэты аккуратно припаркованных автомобилей, но не более того.

До коробки лифта Ярослав добрался без происшествий.

— Хм.

Но там, в ее просторном нутре, уже было чем озадачиться и на что поглядеть.

Неторопливо вспыхивая, затухая, а затем снова вспыхивая, аварийное освещение кое-как выхватывало из мрака очертания изможденного тела. Оно, поджавши худые колени к груди, валялось на узорчатом деревянном полу лифта, уткнувшись болезненно обтянутым кожей лицом в его угол. Рубашка на впалом животе мужчины, — то был именно он, — распахнута, но местами и грубо разорвана. А вот брюхо, если присмотреться туда, изрезано и расцарапано, похоже, самим мужчиной, — руки его сплошь перемазаны в крови.

Прикидывая, что тут произошло, Ярослав молча рассматривал останки человека.

Тот неуловимо напоминал недавно встреченное парнем существо, но лишь напоминал, — имелись как недостающие черты, так и откровенно лишние, вроде неестественно вытянутых, разорвавших ботинки ступней или вроде хищно выданной вперед челюсти с увеличенными клыками, как у обезьяны. Казалось, будто преображение началось, но так и не закончилось, оставив несчастного в какой-то из переходных, невнятных стадий. Трудно сказать, почему так и было ли вообще предположение Ярослава правдивым.

Прекратив изучение диковинки, он уложил сумку на бетонную плиту и, не заступая внутрь, протянул освободившуюся руку к приборной панели лифта. Кнопочек и принадлежавших им наименований парень не видел, но и не нуждался в том, — просто, наугад, поводил и постучал ладонью по металлической панели, вжимая каждую попавшуюся под пальцы кнопку.

Ничего не происходило. Только лампа продолжала вспыхивать и снова затухать, бесшумно и даже чуть жутковато. Не судьба прокатиться, похоже.

— Ладно. — пробормотал самому себе Ярослав, со вздохом припадая на колено рядом с уложенной сумкой.

Коротко прожужжала молния.

Парень сунул внутрь баула руку по локоть и, какое-то время там покопавшись среди консервных баночек, вытянул из недр дорожной сумки небольшой фонарик. Бытовой, — почти игрушка, — но светит достаточно ярко, что поможет Ярослав продраться сквозь затянувшую лестничные пролеты темноту. Правда, как при этом сподручно тащить кувалду, сумку и одновременно освещать себе путь фонариком, — отдельная задачка.

Но избавляться от громоздкого, так понравившегося Ярославу инструмента, он не собирался. С тем можно было выломать любой дверной проем, вскрыть любой замок или даже багажник, не говоря уже о брутальном проламывании черепушек. Потому, чуть заморочившись, парень уложил кувалду на баул, между сжимаемыми в ладони ремнями, — там инструмент надежно покоился, не выскальзывая и не сильно утяжеляя ношу. Для хорошо сложенного Ярослава так вообще, — пушинка, еще пяток таких грузов тащить сможет, не так уж и напрягаясь.

Таскал уже, бывала такая нужда.

Звучно пощелкав кнопочкой на фонарике, парень подобрал нужный ему режим, — яркий и постоянный, без частых вспышек и прочей чепухи. А затем направился прямиком к лестнице, освещая себе ступеньки и проверяя темные уголки. Предстояло досмотреть здание сверху и донизу, если он не поленится, конечно, забив болт на поиск выживших. Шуметь с каждым пройденным шагом, — тихонько шаркающим по бетону и мягким, но все же слышимым на приличном расстоянии, — парню хотелось все меньше.

Отнюдь, он совсем не страшился темноты и ее неведомых обитателей, раздумывая над тем, чтобы сбежать отсюда, вовсе нет. Скорее, понимал, что тут он может оказаться не самой жуткой и жестокой на расправу тварью. Надлежало оставаться настороже, готовым и уравновешенным. Иначе подохнет, подобно недалекому обывателю…

Тишина.

Он размеренно поднимался по узким, где-то разбитым и сколотым ступенькам, стараясь не задевать их сумкой. Иногда Ярослав склонялся через низенькие прутья перил и выглядывал из глубины лестничного колодца, — высматривал чего-то там, вверху, в полной темноте и тишине. Но ничего и никого.

Паскудное место.

Недоброе.

Злое.

На ум начали приходить обрывочные сравнения его ситуации с людьми, которые были вынуждены выполнять подобные, похожие досмотры, но уже в условиях военных действий, — не важно, текущих или недавно закончившихся. Там, где в каждом заваленном мусором уголке может кемарить обколотый дух, — при оружии и бешеном желании изрешетить всяк входящего. А может сложиться иначе, и в той же смрадной куче из мусора будет прятаться уже гражданский. Как же тогда упомянутые люди справляются с подобными задачами?

Перехватывая фонарик, Ярослав недовольно тряхнул башкой, — будто избавлялся от нежеланных размышлений. Нужно брать и делать, и все тут. Не просто стуча в каждую дверь и окликая, возможно, находившихся внутри, но пробиваясь туда. Быть может, излишне и глупо, но ему это было нужно.

Спустя где-то минуту он оказался на первом этаже здания. Парень, подумав, уложил свою сумку с кувалдой между лямками на отражавшие свет фонарика мраморные плиты, — рядом с лестничной клеткой, — а сам чуть углубился в просторное помещение холла. Фонариком он пробежался по тому, осматривая его полуразрушенные своды, заваленную булыжниками стойку напротив такого же обрушенного входа, а также множество распластанных человеческих тел.

Они уже не казались Ярославу чем-то заурядным, — столь они вездесущи и многообразны, почти все изуродованные. Кое-где даже расчлененные с особым пристрастием. Но что-либо живое отсутствовало.

Тишина, как и прежде.

Какое-то время осматриваясь там, Ярослав задел лучом из фонарика парочку лифтовых проемов. Их распахнутые провалы вели в темноты ничем не перекрытой шахты с поблескивающими там металлическими тросами подъемника.

Направившись туда, Ярослав осторожно сунул башку в недра шахты, освещая ее. Внизу, на крыше остановившегося на уровне подземной парковки лифта, виднелось изломанное от удара падения человеческое тело. Ярослав извернулся корпусом, поднимая уже наверх нахмуренные глаза и устремляя туда же яркий луч фонарика.

Так он простоял несколько минут, с мрачной рожей вглядываясь в глухой мрак где-то там, в вышине лифтовой шахты. Наконец, отмерев, он развернулся, направляясь к оставленным вещам и лестнице, — намеревался подняться на следующий, второй этаж.

Взамен прежних, тревожных и даже разумных соображений, в душе Ярослава поднималась привычная ему, знакомая злоба. Намерение подниматься до крыши и походя уничтожать все враждебное, что с ним столкнется. Оно происходило откуда-то из потаенных, азартных таких желаний доказать себе что-то. Иначе позднее он начнет поминать свое решение и сожалеть, и, возможно, считать себя хуже, чем могло бы быть.

Такое неудобное, чреватое попаданием в переделки чувство давало о себе знать по жизни редко, крайне редко, но ему приходилось подчиняться. Потому на следующий, жилой этаж Ярослав поднялся уже увереннее и бодрее, но с прежней осторожностью. У парня уже имелся сформированный четкий замысел, — оставлять баул подле лестничной клетки, хватать с него кувалду и начинать обшаривать каждую квартиру в вытянутом коридоре этажа. Всего тут, похоже, где-то пара десятков жилищ на каждом этаже, — управится быстро, если будет сноровисто выламывать запертые.

Так и происходило.

Тяжелыми, сокрушительными столкновениями кувалды с навороченными замками Ярослав пробивал себе проходы в недра каждой квартиры. Двери оказались неожиданно ломкими, деревянными, каждая поддавалась меньше чем за минуту. Сразу же парень приметил в каждом жилище схожую, практически идентичную от квартиры к квартире планировку, — спальня, обширная кухня, совмещенная с обеденной, уборная и, рядом с ней, кладовая.

Вышибая двери и заглядывая в каждый уголок, — даже в шкафы, под столы и кровати, в душевые, — Ярослав выискивал хоть кого-то. Ему иногда попадались следы спешных сборов, или же, наоборот, неожиданно ухоженные и чистенькие квартирки, — видимо, они еще сдавались или их жильцы застали постигшую город беду не дома. Где-то, — конечно же, только во вскрытых квартирах с услужливо распахнутыми дверьми, — царила уже не удивлявшая Ярослава скотобойня, жутко смрадная. Иногда даже в глазах резало от шибающей ему в рожу вонищи, когда он осматривал такие места.

Но, что как-то подозрительно, не было как выживших, так и каких-нибудь озлобленных, жаждущих крови выродков.

Тишина.

Но вот, снова раздается звучный, разносящийся по ближайшим этажам треск пластика, хруст древесины и лязг металла. Ярослав врубается массивным корпусом в последнюю из дверей, — шумно пыхтевшей тушей вваливаясь внутрь, сквозь раскуроченный и раздолбанный проем. Выдыхая, он начинает обходить квартиру, при этом стараясь не ушибиться башкой, до того у этих азиатов низенькие потолки.

Сходу, заглянув в ванную комнату, он отдернул шторку и наткнулся на размякшее, чуть раздутое тело молодой девчонки. Она покоилась в небольшой угловой ванне, свернувшись там, — в багровой, наполовину испарившейся жиже из воды, крови и эксрементов, — в позе эмбриона. Перерезала себе вены, но неумело, явно несколькими неуклюжими попытками.

Нахмурившись, Ярослав бухнул кувалду на звонко треснувшую кафельную плитку. Он оперся коленом на широкие борта ванной и, ухватившись за волосы неопрятного трупа, подтянул к себе самоубийцу. Ярослав перехватил ее за шею, а другой рукой, — с зажатым в ней фонариком, — приподнял девчонке голову и оттянул веки опухших глаз. Там все было в порядке, без извращений и жутких изменений.

Он отпустил тело, — то с коротким всплеском завалилось в ванную, стукнувшись головой о стену. После зачем-то задернул цветастую, с желтыми цветочками голубую шторку, и покинул ванную комнату. Прочие помещения он уже досмотрел, но данная квартирка была последней, — а потому не впадлу окинуть ее последним, заключительным взглядом.

Тот оказался не лишним.

Парень приметил в бумажном и пищевом бардаке на столе, что в обеденном зале, какой-то плоский кирпич, темный и монолитный, — туда сразу же устремился яркий, освещающий нужный предмет луч фонарика.

— Хм.

Ноутбук.

Ярослав, пожевывая губы, какое-то время молча стоял посреди комнаты. Думал над чем-то неведомым. Затем, бросив короткий взгляд на зияющий дверной проем, подступил к столу и подтянул к себе крупный и тяжелый ноутбук. Фонарик парень уложил на замусоренный стол, и, не отпуская кувалду, пальцами свободной руки сначала нащупал присутствие батареи в корпусе, а затем разомкнул крышку с клавиатурой.

На окружающей экран рамке, внизу, было выгравировано, — «Sаsung».

И, нашарив ту, надавил на выделяющуюся кнопочку включения на боку компьютера, — к вящему сожалению Ярослава, ничего не произошло. Он уже собирался было покидать жилище и направляться за оставленной сумкой, чтобы продолжить продвижение по этажам, как его прервал шелест системы охлаждения.

Ноутбук зашумел.

Его дисплей, включившись, сначала выдавал только черный экран, но затем, — звучно пиликнув динамиками, — показал приглашение заглянуть в настройки материнской платы. Почти сразу высветился привычный Ярославу рабочий стол. Парень был хорошо знаком с установленной на ноутбук операционной системой и мелькавшим среди ярлычков программным обеспечением.

Нависая над ярким экраном ноутбука, — и болезненно щурясь, — Ярослав первым делом продрался в настройки энергосбережения и сначала проверил заряд батареи, оказавшийся полным, а затем сбавил яркость до минимума. Не ради экономии, но чтобы потом снова не привыкать к царящей в здании тьме.

Первым делом Ярослав зашелестел по тачпаду ноутбука пальцем, постукивая по нему каждый раз, когда курсор касался похожего на браузер приложения. Получилось не сразу, — натыкался на какие-то социальные приложения с невразумительным интерфейсом и содержанием из мультяшных картиночек и иероглифов. Но все же получилось.

Какие-либо беспроводные точки доступа модуль связи не находил поблизости, но они и не были нужны.

Неожиданно, без видимой причины, перед глазами, — даже чуть встревожив, напугав Ярослава, — проявился конструкт уведомления. Тот, где шла речь о параметрах и заманчиво сверкала единичка в числе свободных для, возможно, распределения рун.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [1]

— Прочь.

Оно сразу исчезло.

Разобравшись, наконец, в интерфейсе браузера, совершенно незнакомого парню, он полез в историю запросов и кэшированные странички. Высматривал там обрывки английских заголовков, надеялся получить хоть крупицу информации, но пока же тщетно. Чуть позже, сдавшись на поле браузера, начал проверять папки в системе, выискивая что-то в кэшах приложений, но уже так, — наугад и наобум, без цели и смысла.

Но спустя какое-то время догадался забраться в настройки раскладки, — его вот только сейчас озарила добротная идея. К тому моменту обнаружить сводку по событиям, что учинили в городе бойню, он уже не рассчитывал.

— Так… — одними губами произнес парень, озадаченно всматриваясь в контекстную менюшку с тремя языковыми раскладками на выбор. Две английские и одна, — корейская. Что-то, наконец, проясняется в окружающем его беспорядке.

Он находится в Корее, — Южной, разумеется.

На всякий случая отключив ноутбук, Ярослав звучно хлопнул его крышкой и подхватил со стола фонарик, — пощелкав им зачем-то, быть может, для успокоения разбежавшихся абы куда мыслей, парень ступил к выходу из квартиры. Полученное знание никак ему сейчас не поможет, но оно хотя бы добавило солидный такой кусочек в пазл. Теперь дело за розыском аборигенов, желательно, — хоть чуть знакомых с английским языком…

На следующем этаже все оказалось по-другому.

Нет, строение коридора, расположение квартирок и их планировка остались прежними, Ярослава смутило их состояние. Тут все перекорежено, почти каждое жилище зияет вышибленной дверью, кое-где несущие колонны, что посреди коридоров, были разбиты. Местами потолки проломлены, — там виднелись обширные проломы во тьму следующего этажа. Туда даже на одних ногах, с баулом и кувалдой, труда ему взобраться не составит.

И снова жестокая скотобойня, такая смрадная, что Ярослав одуревал от вонищи. Все, куда только не попадал лучик фонарика, было засрано и изгажено, — бывало, человеческие останки были вдавлены, прилеплены к стенам. На драном линолеуме, буром от крови, часто поблескивали скопления раздробленных костей. Целостных тел не наблюдалось вовсе, как и крупных шматков плоти. Те были либо съедены, либо куда-то утащены, — и пожраны уже там.

Ярослав недовольно оскалился, осматривая коридор.

Проблема была не в неприязни и отвращении, она заключалась в практически непригодном для дыхании воздухе, до того он сопрел. Тот полнился разложением, запахами мочи и дерьма, — со временем, наверное, здесь можно отравиться и отбросить копыта. Поэтому Ярослав сразу скинул сумку себе под ноги и, переступив ее, направился к ближайшей из квартир в коридоре.

Но его остановило новенькое, прежде невиданное им уведомление.

[Подземелье]

Текущий уровень: [F]

Срок существования: около суток.

Добыча при зачистке: отсутствует.

Оно проявилось сразу, как Ярослав покинул лестничную клетку и оказался на территории третьего этажа. Просто вспыхнуло перед глазами и начало там парить, чуть подрагивая и помигивая, — привлекало к себе внимание. Впервые парень задумался над состоянием собственного, возможно, поехавшего рассудка после пребывания в Пустоте, но тут же отшвырнул подобные мысли.

Его больше волновало активное уведомление.

Коротким движением головы, — словно кивая сообщению куда-то в сторону, — Ярослав выгнал его из поля зрения. Еще кусочек пазла в картинку. Дрянная картинка получается, даже нелепая, но вполне доходчивая. Тут непременно кто-то обитает, судя по намеку от того уведомления.

Он зашел в первую из квартир, поводя перед собой фонариком, — пластик того уже сильно нагрелся ближе к передней его части, грозя либо выйти из строя, либо начать жечь плоть ладони. Там, в тесноватой прихожей, Ярослав чуть постоял, помялся, — и вышел обратно в коридор. Своды жилища оказались обрушены и завалены крупными булыжниками с торчавшими из них прутьями арматуры.

Пришлось разворачиваться, дабы направиться в противоположную квартирку, — на другой стороне заваленного булыжниками коридора. Перед тем, как занырнуть туда, в кем-то выломанный дверной проем, Ярослав бросил короткий взгляд вбок, в дальнюю темноту коридора, которую не развеивал фонарик. Там парню померещились невнятные движения и шевеления, но слишком смутно, чтобы признать их реальными.

Но он отложил это в разуме, будучи настороже.

Под подошвами шумно захрустел мусор, — пластиковый, деревянный, каменный и металлический. Неуклюже через него проходя, Ярослав ввалился в здешнюю спальню с кувалдой наперевес. Осматривая стены, потолки и пол, парень не сразу заметил, что кровавые брызги на стенах имеют осмысленные очертания. Обратив на них внимание он даже чуть приподнял бровь.

Кувалда бухнулась на порченый всяческими телесными жидкостями ковер.

Обходя помещение спальни по периметру, Ярослав освещал каждый доступный его зрению квадратный метр, — все плоскости, каждое свободное от мебели пространство, даже ворсистый ковер на полу, все было измалевано чем-то.

Поначалу он принял видимое за инсталляцию из иероглифов, очевидно ему незнакомых, вскоре приметил, — каждый символ или, быть может, рисунок соединяется с последующим в причудливой вязи. Рунной вязи, вот только все наблюдаемые Ярославом руны не имели ничего общего с земным футарком или вообще чем-то человеческим, земным. А еще он помнил, уже знал эти причудливые изображения.

Они, бывало, иногда заменяли собой скачущие перед глазами Ярослава уведомления, — не так давно, когда парень только-только вывалился из того поезда. Сообщения, наверное, не сразу настроились под него и часто сбоили, вместо кириллицы выдавая вот такие вот, очень похожие на эти рунные конструкты. Сходство небольшое, но явное, очевидное, и наталкивающее на размышления.

Начертанная кровью вязь неуловимо сходилась на потолке, складываясь в подобие пентаграммы идеальной окружности. Если прикрутить воображение, то там, в общей конструкции, можно различить и пятиконечную звезду. А еще странная, невнятная Ярославу жуть, — кровавые художества самим присутствием тут, перед его глазами, наводили тревожные чувства в душе.

Ярослав помотал головой, разминая шею и избавляя себя от лишних дум.

Насмотревшись, он отвернулся, переводя взгляд на остальное пространство спальни. Он намеревался остаться тут еще на какое-то время, чтобы осмотреть подозрительную комнатку получше, но его заставил отвлечься чуть слышный звук. Словно где-то неподалеку протекает кран, сочась каплями.

Перехватив тяжелую кувалду сподручнее, ближе к ее пудовому бойку, — фонарик Ярослав продолжал удерживать левой, — парень покинул спальню. Из прихожей он, толкнув чуть прикрытую дверь ванной комнаты, заглянул внутрь. Поводил там лучом фонарика, пошуршал, отодвигая, шторку в угловую ванную. Даже проверил смыв растрескавшегося, разбитого унитаза.

Тишина.

Но уже выходя из комнаты, стоило прикрыть дверь в нее, Ярослав снова различил недавний звук, точь в точь прежний. Он, похоже, происходит откуда-то из коридора, — снаружи квартиры, в которой Ярослав ныне находится. Нахмурившись, парень мотнул туда фонариком и начал с подозрением всматриваться в обломки. Возможно, натекает откуда-то с верхних этажей, но что-то там было не так.

Капнуло.

Попавши под фонарик, вытянутая капля вязкой жидкости рухнула на изорванный линолеум в коридоре откуда-то сверху, с потолка над дверным проемом квартиры. Откуда именно, — не было видно, но Ярослав как-то странно, придурковато улыбнулся. Почти безумно.

Подступив ближе к выходу, до которого оставалась пара шагов, он чуть склонился и, облизав губы, нисколько не скрываясь произнес:

— Ты за кого меня держишь, хуйло?

Глава 3

Ему ожидаемо не ответили.

— Ладно. — хмыкнул Ярослав, оборачиваясь, чтобы снова осмотреть квартиру, над выходом из которой его поджидала какая-то слюнявая или сопливая мразь. Позволяя кувалде выскользнуть из ладони, парень уложил ее на ближайшую к нему тумбочку в прихожей. Ему было нужно кое-что.

Не найдя желаемое среди бардака в обеденной и не припоминая его присутствия в перемазанной кровью спальне, парень сунулся в кладовку, что как раз расположена рядом с выходом. Там он нашарил какие-то коробки, а еще кучу одежды на вешалках, как мужской, так и женской. Не заморачиваясь с выбором, Ярослав резко сорвал оттуда случайно подобранную и достаточно крупную для его задумки тряпку.

Фонарик он уложил на тумбочку, так, чтобы луч света разгонял тьму в проходе и видимой части коридора.

— Ладно. — снова хмыкнул Ярослав, сподручно ухватывая яркий, белоснежный пиджак за его воротник. — Я выхожу, сука, так молись же своим божествам, чтобы они…

Грохотнуло.

— Кви-и-и!

Знаменуя свое нападение воодушевленным, пронзительным чириканьем, уже знакомым Ярославу, на выброшенную из квартиры тряпку что-то упало. Подмяв под себя пиджак, оно в ярком луче фонарика начало в маниакальном безумии его грызть и рвать, издавая утробные повизгивания. Тварь была внешне похожа на встреченную парнем в том заведении, но все же отличалась в деталях, хотя и не шибко сильно.

— Кви-и-и… — разочарованно отстранилась от пиджака тварь, начиная выпрямляться.

Та стояла буквально в метре от парня, оставшегося в квартире.

Уже покачивая в ладонях рукоять тяжелой кувалды, Ярослав припомнил недавно виденный им труп. Тот, что покоится в коробе лифта, — на подземной парковке, откуда недавно пришел парень. У тамошнего мертвяка странно, но не полностью преображены нижние конечности и, немного, челюсть с черепушкой. Уже не человек, но и не диковинная тварь.

Здесь же, перед Ярославом, разгибалась и пыталась смекнуть, чего и к чему, конечная форма той трансформации. С неправильной формы, как у быстроного зверя, бедрами и кривой осанкой. Черепушка уродливо вытянута. А еще, — когти и зубы, не монструозные, но далеко не человеческие. Словом, подлежит немедленному уничтожению.

Не дожидаясь, пока откровенно туповатое существо, — явно не прямой автор тех рунных начертаний из спальни, — обернется на него, Ярослав сделал к тому короткий, но резкий шажок. Одновременно с ним парень выбрасывал вперед рукоять кувалды, отпуская ее из пальцев, — метил навершием тяжелого бойка в худосочный, наверняка хрупкий корпус чудовища. За мгновение до столкновения тварь знакомо, по-птичьи, дернулась, но успела лишь чуть смазать удар. Достаточно сильный, чтобы хватило и его.

— Кви-и-и! — завизжала тварь.

Кувалда со звучным, даже приятным похрустыванием ребер мазнула по грудной клетке существа, — и улетела куда-то в сторону, приземляясь среди булыжников обрушенного потолка с лязгом металла о камень.

А измененный неведомой дрянью или чем-то еще выродок, круто извернувшись, шлепнулся об пол и задрыгался, задергался, суча конечностями и сдавленно чирикая. Его когтистые ладони и ступни нелепо разъезжались, но он все же смог подняться, постоянно вздрагивая, — похоже, боль оно ощущало и имело относительно правильно функционирующий организм. Даже, привстав, попыталось заковылять во тьму коридора, прочь от спокойно наблюдавшего за ней с холодной наблюдательностью исследователя Ярослава.

Наконец, получив нужную долю знания и не желая отпускать жертву, он позволил себе выйти из коридора.

— Кви-и-и… — коротко взвизгнула тварь, завидевши или услышавши его скорое приближение.

Нападать же, как подобает загнанному в угол зверю, она не торопилась. Странное, невнятное у нее переплетение инстинктов и повадок там, в глубине черепной коробке. Вроде как отличается от своего близкого собрата, что сидел в каморке того заведения, вроде способно устроить засаду, хотя и весьма топорную, неуклюжую. Даже чувствует боль и опасность, но при всем при том…

Что же до уведомления, так оно снова отсутствует, — нет его как над макушкой пытающегося сбежать существа, так и где-либо в пределах поля зрения Ярослава. Тот за пару шагов сократил дистанцию с уродцем и грубо пихнул его в бок подошвой ботинка, толкая на стену. Сползая по ней, тварь еле слышно чирикнула, но ей в подбородок прилетел еще один удар, — тем же ботинком с правой ноги. И еще, теперь уже куда сильнее, — по виску, когда существо на мгновение замерло, валяясь на линолеуме.

Гулко, даже как-то по киношному хрустнуло.

— Блядь. — буркнул он.

Ярослав резким движением вытянул ступню из бесформенного месива разбитых костей и нутра черепушки. Приподняв ботинок, он чуть потрусил им, — подобно собаке. Потом он какое-то время стоял над убитым существом, — уже чуть более опасным, чем предыдущее умерщвленное парнем, — но не дождался визуального уведомления. Думал, снова получит неведомую руну с параметром, но так и не дождался.

Имелось, правда, предположение, что где-то в плоти твари может иметься определенный барыш, — вроде какой-нибудь мистической, с волшебными усилениями экипировки, — но проверять подобную чушь Ярослав не решился. Отвернувшись от притихшего трупа, парень вернулся к брошенной им кувалде и выдрал ту из кучи обломков, закидывая на плечо.

— Кви-и-и! — раздалось откуда-то из темноты, в глубине протяженного коридора на третьем этаже. Такие же, приглушенные расстоянием повизгивания слышались и сверху, из обширного пролома на потолке. Сюда со всего здания, как недавно предрекал сам Ярослав, сбегается живность.

Похоже, ему придется проводить зачистку.

***

Двери не закрываются.

Поезд ждет.

Ныряя под облезлые, тронутые ржавью поручни, молодой человек чуть извернулся и кое-как, неуклюжим мешком рухнул на лавочку. К ее кожаным сидениям тот приваливался с заметным облегчением, даже полуприкрыл отчего раздраженные, слезившиеся глаза.

Подумав, парень, — уже давно не мальчик, но еще не мужчина, — чуть подался вперед с лавочки и начал стягивать с себя рукава изорванной, безбожно перемазанной в крови куртки. Ее он без сожаления скинул под лавку, оставаясь в насквозь пропитанных потом толстовке и футболке.

Теперь, судорожно выдыхая, он позволил себе расслабиться, — прикрывая глаза и скатываясь вниз, вдоль сидения лавки.

Некоторое время он так лежал, прислушиваясь к протяжному, чем-то завораживающему гудению поезда, — оно будто вкручивалось в черепушку, очаровывая разум и умиротворяя. Еще лампы, что под крышей вагона, так странно перемигиваются и сбоят, навевая всякие дурные мысли.

Тряхнув запущенными, неухоженными патлами на башке, он чуть оживился и начал охлопывать себя по груди и животу. Спустя несколько секунд парень нащупал желаемое пальцами, — небольшие, дешевые проводные наушники, протянутые под одеждой. Его избавление от всех неприятностей и неудач, без которого никуда, если также не считать и курево.

Ухватив динамики, он затолкал их себе в ушные раковины и сунул руку в карман, на ощупь тыкая по мембранным кнопкам своего простенького, вполне заурядного кирпичика, — пока не услышал привычные, такие успокаивающие его скандинавские напевы.

Ныне же все было в порядке, пришел нужный настрой. Иначе он попросту не справлялся, лишь музыка выручала его от назойливых желаний что-нибудь раскурочить или кого-то прикончить, — нервы давно уже как трещали по швам. Некуда было сливать раздражение, не на чем вымещать злобу, — соевый, во всем приторно розовый мир сопротивлялся самому его, парня, существованию.

Снова смеживая веки, теперь уже, — он надеялся, — надолго, парень развалился на узенькой лавочке. Вместе с ногами, обутыми в тяжелые зимние кеды.

Двери еще не закрываются.

Поезд ждет.

Чуть изворачиваясь на неудобном лежбище, парень морщился, пытаясь излишне не тревожить отбитые ребра. Дурная привычка шарахаться по ночным проулкам и дворам опять навлекает на него неприятности, из раза в раз. Но оно ладно, считанные минуты назад окончившийся день как-то вообще не задался, прямо сразу.

Еще поутру, на выходе из подъезда, до него решил неконструктивно докопаться какой-то поддатый мужик, выпрашивая не то покурить, не то прикурить. Помахались. Потом, в продуктовом, ему перекрутил все нервы кассир, срываясь тогда на каждого покупателя в длинной очереди, — те, в свой черед, чуть было с кулаками на продавана не ломились.

Еще позднее, бывало, что-то тоже происходило, по мелочи и не так заслуживающее внимания, но тоже знатно выбешивало парня, — необычайно противное брюзжание полоумных старух, истошно ругающиеся друг с другом в пробках водятлы, вчерашние шлюхи, ныне блядские мамаши с колясками, которые сами по себе уже бедствие. Окружающие люди словно слетали с катушек, конкретно, одновременно и бесповоротно.

А потом, буквально где-то полчаса назад, он решил срезать путь до входа на станцию метро через дворики, где в потемках наткнулся на пачку подростков. Шикарное тогда завершение вечера получилось, славное. Потомкам можно рассказывать, кабы у парня были виды на их сотворение.

— М-м. — недовольно промычал он, просовывая ладонь под футболку и прижимая ее к саднившей, измятой груди. Отхватить так-то можно было и по башке или по какому-нибудь суставу, он не так уж и тяжело отделался, если подумать. Но все равно паскудно на душе, неприятно.

Там, во дворах, — между корявенькими ограждениями и припаркованными колымагами жильцов ближайшей панельки, — он неожиданно для себя познакомился с воздействием стимуляторов на человека. Психотропных и запрещенных к свободному обороту, разумеется.

Троица тех парней явно была под чем-то эдаким, чем-то таким, что круто отшибает прежнее восприятие и вообще, блядь, абы каким буераком перекручивает темперамент. Превращает человека из разумного существа в поехавшее чудовище, пускай и на время. А они реально напоминали чудовищ, — как звери на него кидались, не обращая внимания на боль и пытаясь пустить в ход пальцы, ногти и зубы.

Пока он, лениво от них отмахиваясь и отступая в темноту двора, смекнул, что его пытаются даже не обобрать и не избить, даже не попользовать, но именно прикончить, — или вообще сожрать, что было похоже, — парень уже успел получить кое-какие неприятные повреждения от той троицы. Собственно, он щадил падаль, жалел и пытался не набедокурить с превышением самообороны.

Или же жалел себя и свои нервы, чтобы избежать потом возможной болтовни со следователями с подачи родственников этого угашенного отребья, — по закону жанра, такие всегда оказываются любимым отродьем прокуроров, депутатов или каких-то богатых коммерсов. Но получилось как-то не очень хорошо.

Вышло, что одного он точно убил, без вариантов.

Парню тогда отчетливо послышалось, как трескаются хрупкие позвоночки в тщедушной шее подростка, — сам не понял, как так сложилось, пока держал в захвате дрыгающегося и извивающегося, в ущерб самому себе, урода. Двое других отделались тяжелыми, но вполне восстановимыми со временем увечьями. Но даже так, с переломанными, сука, культяпками и разбитыми в мясо рожами, — даже так они, как фанатики, пытались дорваться до своей цели.

Музыка неожиданно замолчала.

Он позабыл зарядить мобильник перед выходом из квартиры. Тот вырубился, жалобно пискнув напоследок в динамики наушников. Похоже, впервые за продолжительное, очень продолжительное время парень находится вне дома, в такой глубокой жопе, но без такой нужной ему музыки.

— Блядь! — сдавленно прорычал он, тут же вырывая наушники из раковин.

Какое-то время, несколько секунд, он переживал накатившее на него изнутри раздражение, пока, — внезапно и без предупреждения от диктора или лично машиниста, — двери во всем поезде не начали закрываться, с грохотом схлопываясь створками. Парень даже чуть дернулся, поднимая на них глаза.

Гудение так же неожиданно замолчало.

Поезд ощутим тряхануло и он начал крайне медленно, не спеша откатываться назад, снятый с тормоза. Так продолжалось, пока его снова основательно не тряхнуло, после чего состав начал набирать скорость, — направлялся в тоннель. Сообщения от диктора или от машиниста по прежнему не было, что немного встревожило парня.

Перемигивающиеся лампы только больше его нервировали.

Может, он оказался тут в не самое правильное время, — неспроста же на входе ни одного из работников, ни одного сотрудника не было видно, — и теперь придется бултыхаться в поезде до самого депо, где его примут под рученьки менты? Спросят, значит, чего это вы в крови, что такое произошло, — утащат потом в отделение и промурыжат в отделении до самого утра, если вообще не свяжут его обнаружение с недавними событиями в том дворике.

Тогда вообще бомба будет, не день, у него с силовиками всегда отношения были посредственные. Нет, он не презирает их работу, часто мразь под погонами попадается.

Раздраженно вздыхая, он поднялся на ноги.

Остановившись посреди прохода, парень мерно раскачивался вместе с потряхиваемым поездом и недовольно, исподлобья пялился в оконный проем. Там, за массивными колоннами, мелькала пустующая станция, где ни единой души, — ни посетителей, ни сотрудников. А потом его вагон скрылся в темной кишке туннеля, позволяя наблюдать за иллюминатором смутные очертания какой-то инфраструктуры, вроде проводки и черт его знает, чего еще там виделось.

Развернувшись, тот спокойно опустился на свое прежнее место, откинувшись на спинку и широко раскинув колени.

Постукивая носками кед по полу вагона, он уставился на карту метрополитена, прикидывая, — его реально сейчас привезут на другой, блядь, конец Москвы или все же обойдется и поезд идет со всеми остановками, как и должно быть, по идее? Метро, конечно, уже считается закрытым, но переходы ведь закрыты не были, его сюда пустили, составы туда-сюда запоздалых пассажиров развозить обязаны. Но опять же, рабочих не было видно, да и обывателей…

Лампы продолжали таинственно перемигиваться, теперь чаще.

Поднявши глаза, парень заметил, что некоторые свое уже отмигали, — потухли, не подавая каких-либо признаков жизни. В вагоне уже было довольно тускло, за иллюминатором так вообще ничего не разглядеть. Мерзковато. Еще по роже так неприятно ветерком сквозит, смахивая влагу со слизистой и раздражая глаза.

Трудно сказать, сколько он так просиживал брюки на лавке, отрешенно пялясь перед собой.

Поезд продолжало потряхивать. Лампы мерцали. Чуть слышно шумел ветерок, просачиваясь сквозь щели старого, засранного вагона. Под сидениями, бывало, шуршали, ползая туда-сюда, газеты, такие грязные, что на них уже ничего нельзя было разобрать.

Трудно сказать, сколько он так просидел, совершенно не следя за временем. Но очнулся он тогда, когда осознал, — что-то было не так.

Что-то изменилось.

Cам он заметил это не сразу, но и не заметил бы. Неладное почуял разум, приказав своему хозяину выйти из медитативного состояния и проверить обстановку. Так он и сделал, в недоумении оглядывая вагон, но по новому, словно оказался в другом месте. Лишь спустя пару минут парень сообразил, что его окружала практически мертвая тишина. Только газетки изредка шелестят, да ветерок шуршит по ушам, но в остальном, — тишина. Действительно, полная.

И явилось какое-то странное, невразумительное ощущение.

Тревожное.

Чуть подавшись вперед с лавочки, он в недоумении посмотрел сначала налево, затем уже направо, — в направлении торцевых окошек вагона, небольших, откуда, — сквозь дверь в том числе, — должны были быть видны соседние вагоны поезда.

Но нет, их там не было. За стеклами словно пустота, — тот же мрак, что и за прочими иллюминаторами, где виднелась лишь темнота тоннельных переплетений.

Снова, будто наждачкой, по сознанию прошлось недавнее тревожное ощущение. Подавляя его, парень еще раз поднялся на ноги, и направился назад, против движения вагона. Медленно ступая по раскачивающемуся полу, он всматривался в ту темноту, что находилась за стеклами, но тщетно, — их словно чем-то черным намазюкали, что полностью поглощает лучи света.

Подойдя к двери, он ухватился за ее ручку и покрутил, подергал, пытаясь отпереть проем, — заперто. Подумав, парень отступил назад и уже практически всерьез прикидывал, — попытаться ее вышибить или не стоит, — как сразу же, неожиданно для самого себя, отшатнулся назад в середину вагона, подальше от проема.

Оттуда, из-за двери, будто жутью шарахнуло, напрочь отбивая у парня желание мыслить в том направлении, не то что ломиться сквозь дверь. Никакая гордость и самоуверенность такое не выдюжит, вообще никак. Слишком стремное чувство.

Тем временем, не покидавшее рассудок тревожное ощущение начало усиливаться, нервируя и заставляя как-то действовать, не важно как. Мотнув головой, он намеревался было проверить, как сложатся взаимотношения с противоположным проемом, ведущим к головному вагона, но застыл. Его глаз зацепился за край одного из крупных, боковых иллюминаторов в вагоне. Там, в его левых уголках, — с той стороны и веяло недавней жутью, — начала образовываться, постепенно проявляясь и расширяясь, какая-то белая дрянь.

То была изморозь.

Без лишних раздумий и вопросов к мирозданию он развернулся и направился к противоположной двери. Подойдя к ней, он коснулся ручки и постоял так где-то минуту, прислушиваясь к своим ощущениям. Пока тишина. Покой. Его ничего не колышет, кроме той тревоги, которая оставалась на прежнем уровне. Но это так, общий страх, ни на что конкретно не указывающий.

Вздохнув, парень чуть подергал алюминиевую ручку, — заперто, тоже. Отступив на шажок, он обернулся, поглядывая на другой конец вагона. Там ничего подозрительного. Но вот изморозь на стекле расширялась, постепенно захватывая застекленный проем и грозя перекинуться на соседние. От непонимания ситуации пуще прежнего поднялось раздражение, опять появилось страстное желание что-нибудь разнести, — в этот раз, правда, очень к месту и вовремя.

Не тратя время, которого, он ясно это ощущал, оставалось совсем мало, парень немного наклонился. Чуть покачиваясь, он некоторое время смотрел на дверную ручку, словно решаясь, а потом резко, не жалея ботинка или ступни, тяжелым ударом впечатал подошву между косяком двери и ручкой.

Грохнуло.

Еще удар.

И еще.

Как заведенный, ощущая что-то недоброе, накатывающее на него сзади, он молотил ногами по двери, попеременно, — то одной, то другой. Иногда оноборачивался, подозрительно поглядывая на захватывающую окна изморозь. И тут же, с большим упорством, продолжил долбить по двери.

Где-то пару минут он над ней измывался, пока конструкция не сдалась.

С коротким, низким скрежетом дверь верхней своей половиной промялась внутрь. По глазам тут же ударил яркий, немного слепящий его с непривычки свет, — с той стороны что-то было, что-то точно не имевшее отношение к переходу из одного вагона в других. Не заморачиваясь, он зверем сиганул в дверь, продолжая вышибать ее на ту сторону тяжелыми ударами ног.

Наконец, проход оказался достаточно широк, чтобы начать туда протискиваться. Обернувшись напоследок, парень тихонько выругался и полез на ту сторону, стараясь не изорвать себе футболку о края перекореженной, измятой дверной створки. Он был готов к чему угодно, выбираясь из вагона, будучи подгоняемый памятью о той жути, но точно не был готов к этому.

К другому вагону.

Воистину другому, совсем незнакомому. То вообще не было частью привычных ему отечественных поездов. Крыша была заметно ниже, поручни тоже ниже, — по шею, удавиться можно. И вообще, здесь было очень светло и ярко, краска свежая, чистенько, но что выделялось, так это сидения. Их ряды были расположены не вдоль стен, а посреди прохода, что смотрелось крайне непривычно.

Отмерев, парень начал продвигаться к середине диковинного вагона, подстраиваясь под мерное покачивание поезда, — тот, как будто еще куда-то катится, но у парня закрадывались определенные сомнения по поводу места назначения. Или, вернее будет сказать, пункта назначения.

Что до нового вагона, так все здесь было непривычно, если не считать обстановки за здешними иллюминаторами, — там тоже была тьма. Изморозь пока не наблюдается, но ощущение тревоги не отступило, — парень продолжал тревожно оборачиваться, надеясь, что с той стороны, из-за оставленного им в покое прохода не полезет ничего ублюдочно-нежелательного.

Неуклюже ступая между стенами и расставленными посреди вагона рядами лавок, он пытался врубиться в сложившуюся ситуацию. Мыслить разумно ему мешало все усиливающее желание бежать, ломиться как можно дальше от того вагона, в который он сел изначально. В следующий, затем еще в следующий, затем еще.

Лишь бы дальше.

Он снова обернулся, но там все было в порядке.

Тут парень дернулся. Он только сейчас обратил внимание на множественные уведомления и надписи, — электронные дисплеи тут, кстати, имелись, но не работали, — которые явно были не на русском языке. Парень в недоумении уставился на них, чуть за голову не хватаясь от того диссонанса, что его сейчас одолевал.

Там, на экранчиках, присутствовал английский, общепринятый, но как дополнительный. Основными же были какие-то неведомые иероглифы, в которых парень вообще не смыслил ни черта, — не отличит китайские от японских, не говоря уже о прочих.

Тут он снова обернулся.

По позвоночному столбу прокатилось замораживающее рассудок ощущение какого-то первобытного ужаса, не имевшего никакого отношения к животным инстинктам. Ему словно по башке чем-то ментальным ударило, воздействующим на подсознание. Это произошло сразу, как он заметил тянущиеся оттуда, из-за не тронутого им проема черные щупы.

Те начали просачиваться сквозь пластик и металл старого советского вагона, не повреждая его, но просто проникая насквозь. Жгуты тьмы медленно-медленно тянулись к нему, буквально к нему, при этом чуть раскачиваясь, словно змеи, — их кончики устремлены точно в лицо парня, он не то чтобы видел это, он знал. И легко принял их угрозу за факт, от которого нужно драпать. Скептицизмом он не болел, — зато был очень суеверным человеком, несмотря на хорошее образование и практичное отношение к жизни.

Он спешно приблизился к очередной двери на своем пути, которую, если будет надо, он нахрен вырвет из петель. Спину парня, казалось, насквозь прожигало от жути, источаемой той хтонической дрянью. Он даже не смел оборачиваться, боясь увидеть, как они, щупальца, уже нависли над ним, преодолев все то расстояние, что их разделяло. О каком-то сопротивлении или, блядь, противостоянии неведомой гадости даже заикаться не стоило.

Не тормозя, парень сходу шарахнул по двери ботинком. К радости его, здешние дверцы выглядели хлипче и тоньше, чем в прежнем вагоне. И при каждом ударе содрогались они куда как сильнее и заметнее. В каждый тычок по ней ногами парень буквально душу вкладывал. И не смел оборачиваться.

Дверь поддалась почти сразу, но, по ощущениям парня, — минула чертова вечность. Как и тогда, створка вывалилась из проема своей верхней половинкой, но сейчас назад, на парня. Он резво ухватился за нее ладонями и яростно рванул на себя, не щадя пальцы. Пара мощных рывков и проход открыт нараспашку, куда парень залез столь резво, словно за ним гнались все демоны преисподней.

Быть может, оно так и было в действительности.

— М-мать… — выдохнул он, наконец решившись посмотреть назад, не уделяя внимания новому вагону, который на первый взгляд оказался таким же, что и предыдущий, с иероглифами и сидениями посреди прохода.

К его не слишком большому удовлетворению, темные щупальца были еще далеко, практически там же, где он видел их тогда, несколько минут тому назад.

Но все же они приближались, тянулись к парню, двигаясь вместе с ним, — тянулись сквозь лавки и поручни, сквозь пол. Что еще привлекло внимание, так то, что окончания его «родного» вагона, его задней стены, видно не было. Ее уже поглотила сплошная тьма, из пелены которой и тянулись злосчастные жгуты.

Их было около пяти штук, но оттуда же, из мрака, нет-нет, но появлялись еще такие же, тянувшиеся к нему. Каждый тянулся к нему, — все жаждали к нему прикоснуться, дотянуться до его тела.

А потом перед прищуренными глазами парня вспыхнули, обжигая, какие-то расплывчатые рунические конструкты. Они плавали перед ним, оставаясь пылать даже в темноте под прикрытыми веками, смазанные и неразборчивые, заставляя парня привалиться к ближайшему поручню и начать остервенело тереть глазные яблоки. Но как-то повлиять на сверкающее в поле зрения месиво у него не получалось.

Впрочем, символы, продолжая досаждающе парить перед его глазами, вскоре начали проявляться, становясь четкими.

Подключение…

Доступными для рассмотрения.

Текущая адаптивная визуализация: [Техногенная]

Принадлежность субъекта: [Гуманоид]

Отсутствуют видовые навыки.

Отсутствуют видовые умения.

Даже для прочтения.

Формирование первичных параметров субъекта…

Базовые: [3]

Физические возможности живого существа.

Дополнительные: [1]

Наличие подконтрольного субъекту сознания.

Уникальные: [1]

Выраженная сопротивляемость сознания вредоносным воздействиям.

Завершение подключения…

Но не для понимания.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

Свободно Рун Навыка: [0]

Свободно Рун Умения: [0]

Сползая на пол, парень, прижимая пястья ладоней к горевшим болью глазам и пытался перетерпеть, пережить отвратительные ощущения. Казалось, что-то ковыряется в его башке и перестраивает там все, перекручивает, — с благими намерениями, но не обращая внимания на его мучения. Это было, пожалуй, терпимо, но очень и очень болезненно, — даже не физически болезненно, но ментально.

Подключение завершено.

Но он уже свалился под низенькие ряды лавочек, не замечая появления заключительного сообщения. Не заметил и не почувствовал он и чьего-то присутствия рядом. Его щек вскоре коснулись чьи-то шершавые ладони, пытаясь привести парня в чувство. Над ним начали раздаваться напряженные, нервные выкрики и, — сразу за ними, — возгласы еще каких-то людей, уже иных.

И каждый говорил на незнакомом пребывающему в отключке парню языке.

Глава 4

Не пошло.

— Кви-и-и! — раздавалось позади, на уже преодоленном Ярославом этаже яростное визжание. Звякая когтистыми дланями о подножные обломки и стены, твари гурьбой взбирались по лестнице вслед за парнем, но все же отставали, мешая друг другу.

Их движения и повадки казались недоработанными, увечными, — в недавней стычке они заставили парня почти сразу бежать лишь потому, что их там до жопы нагрянуло, не меньше пары десятков. Промедли он, повалили бы того и разорвали.

Сейчас Ярослав, — шумно, но выверенно дыша, подобно работе кузнечных мехов, — взбирался по перекошенным и разбитым ступеням. Кувалду и дорожную сумку он упорно волочил за собой, а вот фонарик где-то выронил, но в нем уже и не нуждался, — если, конечно, сможет добраться до нужной ему крыши. Там, или хотя бы рядом с ней, парень намеревался встретить накатывающую снизу стаю разрозненных выродков, что сами себе будут мешать на узкой лестничке. По крайней мере, так оно происходило в воображении Ярослава.

Вдох.

— Кви-и-и! — слышится не так далеко внизу.

Еще вдох.

Выдох.

Под подошвами кед гулко хрустит каменная крошка.

Снова выдох.

Помогая себе свободной правой рукой, следующей вдоль лестничных перил, Ярослав рывками подтаскивал свое тело вслед за ногами, стараясь не терять на смене пролетов скорости движения или ритма дыхалки. Футболка его была изорвана, брюки разодраны, — кожа испещрена протяженными, хотя и неглубокими царапинами. Больше всего их было на шее и голове, куда так жаждала дотянуться каждая чирикающая падаль, ведомая огрызками инстинктов, Но обошлось без повреждения глаз или чего похуже.

[Опасность: Кровотечение]

А вот уведомление, уже пару раз вышвырнутое волей Ярослава за пределы обзора, продолжало настойчиво, призывно маячить перед рожей. Реагировало оно, похоже, на те самые ерундовые порезы и ссадины, — что такое настоящее, действительно заслуживающие внимание кровотечение, механизму работы этих уведомлений явно не было известно. Или для кого-то это уже считается смертельными ранениями?

«Одарены ли прочие выжившие, если таковые имеются», — мелькнула в разуме Ярослава отстраненная от действительности, но важная мысль. — «Такими же визуальными финтифлюшками в глазах? Или я здесь один такой поехавший?»

На очередном поворот, сменяя пролет, Ярослав остановился, — он наткнулся взглядом на куда более узенькую и крутую лестницу, — та вела к смутным очертаниям дверного проема. Из под того на клетку пробивался свет, тускловатый, но чуть разгоняющий мрак. Точных часов у парня не было, но он знал, что уже давно вечерело, — близится ночь. Надо покончить с угрозой и отдохнуть, хотя бы пяток часов, — дабы потом, вышагивая куда-нибудь, не клевать носом.

Взобравшись туда, поближе к двери, Ярослав вытянул из сумки наполовину торчавшую рукоять кувалды, — придется вышибать, заперто.

Парень практически наугад, примериваясь на смутно поблескивающий во тьме алюминий ручки, нанес удар сверху вниз, — механизм ручки перекорежило, но замок, вроде, задет не был. Кувалда проскользнула мимо, чуть не размозжив ступню потерявшему равновесие Ярославу.

Приняв положение поудобнее, парень снова размахнулся и снова ударил, — так же, сверху вниз, выбивая из жестяной двери устройство замка. Возможно, там на щеколду заперто, или запорный механизм вовсе иначе устроен, — времени разбираться не было. Даже если не вскроет проем, то будет обороняться здесь, на узкой лестничке, — спихивая вниз уродов, параллельно расшибая им хрупкие черепушки.

— Кви-и-и-и…! — завопило совсем близко, буквально за спиной.

На очередном ударе звук отличался, оказавшись более звонким, — под ноги Ярослава, дребезжа, посыпались металлические обломки и детальки. Ощущая прущих сзади чудовищ, парень опустил инструмент и всей своей массой врубился в прямоугольник заклинившей жестяной двери, — в том месте, где предположительно находился замок, уже зияла дыра с видом на закатное небо. Но та не поддавалась, стонала и скрипела под напором Ярослава, — пока еще держалась на положенном месте.

За плечами коротко взвизгнуло.

— Бля-ядь! — сдавленно рявкнул он, впечатываясь рожей в дверь и пуще прежнего расцарапывая себе плоть о ломаный металл. На загривке Ярослава, крепко вцепившись в него, буйствовала чирикающая тварь, нанося пока еще неумелые, но ощутимые, болезненные шлепки когтями по голове, шее и плечам парня.

Больно.

Заметавшись, Ярослав в ярости взмахнул руками и налетел на перила, чуть не падая вниз, — прямо в накатывающую снизу толпу «птичек». Тут же он прозрел. Выпрямив спину, парень основательно уперся ногами в ступени и, с силой, резко впечатался сидевшей на нем тварью в стену. Та пронзительно взвизгнула и чуть обмякла, — Ярослав, не медля, ухватил ее за маячившие перед глазами когтистые кисти и дернул, сбрасывая спиной на перила.

[Опасность: Кровотечение]

Хребет твари, не выдержав удара, переломился точно посередине, — «птичка» нелепо скатилась вниз по перилам, безвольно сползая на ту сторону, — прямо на голову собратьям. Но Ярослав уже не видел того, снова налетая на дверь. И та поддалась, — чуть выпала из прямоугольника проема, позволяя парню протиснуться на ту сторону, пускай при этом и болезненно расцарапывая себе одежду и кожу.

[Опасность: Кровотечение]

Следом за ним в покореженную конструкцию влепились выродки, давясь в яростных, чирикающих воплях, — не могли собраться с мозгами, чтобы начать по одному, выжидая очередь, перебираться к своей жертве. Пребывая в стае они, казалось, разом растеряли последние огрызки своего интеллекта, что не так давно позволял им устроить мало-мальскую засаду. До этого же сидели тихонько, чего разошлись?

[Опасность: Кровотечение]

За собой Ярослав через открывшуюся трещину выволок и кувалду. Сумку пришлось оставить на ступенях, — терять ее не жалко, но вряд ли твари что-то с ней сделают, помнут консервы или пробьют канистру с водой разве что. Лучше так, чем ткань неплохого баула разорвать или вообще не успеть перебраться на эту сторону.

[Опасность: Кровотечение]

— Скройся, блядь! — взревел Ярослав, уже воздевая кувалду и налетая на частично пролезшую сюда, на крышу, тварюшку. Та судорожно замахала передними конечностями и зашелкала челюстями, не то отмахиваясь, не то пытаясь податься назад, — но напиравшие сзади собратья не позволили бы ей смалодушничать. Перли, как безумные.

Боёк кувалды со звонким лязгом о бетонное покрытие крыши и болезненной отдачей в руки Ярослава, — тот даже поморщился, до того неприятно было, — снес голову существа вместе с половиной шеи. Голову, как цветок, некрасиво развалило и размозжило, а из глотки начала обильно струиться красная, точно как у людей, кровь. Чуть подрыгавшись напоследок, тварь лишь плотнее насадилась на острые выступающие части двери, совсем перекрывая единственный путь на крышу, к Ярославу.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

Тот выдохнул, раздраженно смахивая со лба пот с кровью, вместе с налипшими на глазницы прядями сальных, растрепавшихся волос. Жилы бурлили от переполнявшей их злобы и адреналина, — возможно, будь у Ярослава при себе сотовый с запасом его любимой музыки или тот же плеер, ему стало бы лучше, но не судьба. Свой мобильник он, кажется, потерял в том злополучном поезде вместе с наушниками. Здесь же, в Корее, без доступа к всемирной сети и проблемами с электричеством, он и близко не надеялся раздобыть свою коллекцию треков.

Придется как-то иначе справляться с накапливаемым раздражением, — выкуривать сигареты пачками, как паровоз, или разбивать, например, головы тварям, что еще мельтешат там, за пробоинами в жестяной двери. Глядишь, даже получит что-то ценное за зачистку своеобразного, как гласило то уведомление, подземелья. Хотя, если припомнить, в том же сообщении упоминалось про отсутствие добычи…

Или же попробовать успокоиться и пойти по более правильному пути, — отвернуться, обвести взглядом окружающий Ярослава со всех сторон городишко и подумать. Неожиданно, но так парень и поступил, опуская руки со сжатой в них рукоятью кувалды и отступая вглубь крыши, — на чирикающие визги тварей он пытался не обращать внимания.

Облокотившись на невысокие, — по пояс ему, — борта, Ярослав перевалился через крышу и выглянул вниз, осматривая территорию жилищного комплекса. Затем, прищурившись, приподнял глаза и оглядел безжизненную округу. Где-то дымятся постройки, но где-то они еще полыхают, сияя в постепенно спускающейся на землю ночи. Солнце уже упряталось за гряды множества холмов в отдалении, за которыми, — это точно различил Ярослав, — виднелись строения. Еще какая-то инфраструктура, наверняка городская и некогда жилая, но и там множество струек дыма, уносящихся к небесам.

Туда он и направится, — сразу же, как наступит его первое в этом прекрасном новом мире утро. Натолкает себе в сумку побольше продуктов, найдет где-то себе обувь на замену хорошим, но неимоверно жарким зимним кедам, в которых он еще по заваленной сугробами Москве расхаживал. Может, еще что-то раздобудет, о чем пока не подозревает, — путеводитель какой-нибудь, спиртного, или вообще огнестрел, хотя бы гражданский короткоствол.

И немедля двинется через те холмы, в находящийся за ними город, раз тут ему так не везет, — больше и некуда топать, в остальных направлениях только голые холмы, да равнины, словом, сельская местность. А топать надо, иначе крышу сорвет, он жаждал обладать знанием и находиться в нутре здешней тусовки. Нет, не обязательно среди людей, — скорее, просто желал быть в курсе всего, рядом, но не внутри. Желал быть подготовленным, достаточно информированным и физически готовым, дабы…

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [2]

Помяни же черта…

— Скройся. — без задержки, не попадая под его искушение, прорычал он уведомлению.

Пока не наткнется воочию на кого-то уже воспользовавшегося помощью этих мистических приблуд, что перед глазами скачут, Ярослав и не попытается куда-то их вкладывать и распределять. Действительно, один черт знает, что ему будет за всего лишь одно утвердительное, дозволяющее вмешательство в его судьбу слово.

Не говоря уже о неведомой связи этих визуальных уведомлений с теми кровавыми рунописями, встреченными на третьем этаже.

Плюнув на осторожность, Ярослав бухнул кувалду на крышу и скакнул на невысокое ограждение, свешивая вниз длинные ноги. Посматривая на ближайшие, — и не очень, — здания, он рыскал по их зачастую выбитым окошкам глазами. Искал не столько лица или следы работающего освещения, сколько скопления наглухо задернутых штор, — они хоть как-то, с натяжкой способны намекнуть на чье-то присутствие в здании.

Но не нашел.

***

Дернувшись, он встревоженно зашумел, шаркая подошвами по крыше и суча руками, — при этом болезненно стукнулся обо что-то сжатым в напряжении кулаком, царапая костяшки. Не шибко приятные ощущения тут же скинули с разума пленяющие его остатки сна и привели парня в чувство. Окончательно очнувшись и опомнившись, Ярослав начал неуклюже подниматься на ноги, одновременно потягиваясь, — разминал сморенные, задубевшие за прошедшую ночь мышцы.

Тишина.

Над головой, почти что в зените, ярился солнечный диск, — он уже прилично нагрел крышу и вынесенные сюда ряды кондёров, подле массивных металлических коробок которых и уснул Ярослав, сам того не помня.

Похоже, только из-за сменившейся температуры он и очнулся, до этого спокойно посапывая, — переваривал недавние события. Значит, отступив тогда в глубь здания, твари так и не возвращались, — он, помнится, уже засыпая, допускал возможность «птичек» вскарабкаться сюда по наружной стене, но решил забить на то болт.

Слишком уж он заманался за прошедшие сутки, чтобы нагружать себя неусыпным ночным дежурствам, — и без того чуши наворотил. Вот и доверился недремлющим животным инстинктам, что способны дать человеческому разуму нужный сигнал, — и, наверное, поступил так не зря, завалившись спать прямо здесь. Теперь он был полон сил и настроение уже не столь дрянное, каким оно пребывало не так давно. Даже мелькнуло нездоровое желание спуститься вниз, на этажи, и теперь уже наверняка устроить там кровавое месиво, чтобы со всем пристрастием.

Но Ярослав тут же подавил подобные помыслы.

Без нужды лучше не рисковать здоровьем, идя на поводу у своих звериных, хотя и в чем-то обоснованных позывов. Еще натворит нелепых юношеских делов, как доберется до выживших людей, если они вообще хоть где-то остались. Там и месиво будет, и интрижки, и драки за женщин, — полный набор приключений, оттянется. Хотя к чистокровным азиатским женщинам у него такое себе отношение, не очень пылкое…

— Ты не меняешься. — улыбнувшись, сам себе пробормотал Ярослав, неожиданно поминая высказанные ему кем-то, далеко в прошлом, слова презрения и недовольства. Не помнил, кем именно они были высказаны, но сами слова хорошо запомнил и отложил в разуме, — даже не заморачивался, не обижался тогда. Для него подобное замечание было не оскорблением, но весьма серьезным комплиментом…

На крыше, осматривая ее вновь, Ярослав ничего нового для себя не обнаружил. Потому, — подобрав оставленную у кондёров кувалду, — ступил к двери. За пару движений, теперь уже вдумчивых и осторожных, он выбил и вырвал ее из проема, обрушивая на себя. Бесполезный металлолом он отшвырнул в сторону, хотя у парня и мелькнула дурная, ребяческая идея сварганить себе из железяки крутые нагрудник с поножами, в лучших традициях выживания среди подобных зомби существ.

Идея, надо признать, здравая в ее перспективе, но пришлась она не к месту, — потом подумает.

Не похоже, чтобы укусы и прочие повреждения, полученные от когтей тварей, приводили к диковинным заражениям и метаморфозам. Все царапины, бывшие на Ярославе, уже зарубцевались и начали спокойно затягиваться, без каких-либо покраснений и почернений, — их он даже не промывал, оставил зарастать, так оно и заросло, как на собаке.

На лестнице чудовища, как и под потолком, отсутствовали, — Ярослав уже бодро шагал по той, подхватив с нее оставленный в целости и сохранности баул. Только чуть помят, но внутри все уцелело и не протекло. Парень сразу же, открутив крышку, присосался к канистре с водой, вытягивая из нее по меньшей мере четверть объема, — так он сильно нуждался в жидкости. Перекусить же намеревался позже, причем не консервами, которые он отложит на потом, — найдет себе что-то на улице, подножное и не такое долговечное.

Что же до тварей, так учитывая их скудный интеллект, они вполне могли счесть, что Ярослав куда-то безвозвратно испарился с крыши. В конце концов, туда они прежде не пробирались, — дверь ведь заперта была. А потому и забили на преследование, когда их жертва надолго пропала из поля зрения и слуха. Теперь Ярославу следовало в темпе, не шибко грохоча и задерживаясь, добраться до подземной парковки по уже известному маршруту и покинуть здание.

Впредь он постарается не подчиняться своим импульсивным, зачастую бестолковым желаниям, — а также постарается не вспоминать недавние события… Считай, впустую половину дня и вечер потратил, долбясь в квартиры, как дятел бестолковый, мотивируя себя какими-то моральными нормами. С другой стороны, узнал о неоднородности видов тварей и изучил ту мазню из крови и дерьма на стенах. Было о чем подумать и поразмышлять, словом.

Наружу, обратно под лучи знойного летнего солнца, Ярослав выбрался, — диво, — без происшествий. Твари даже признаков своего присутствия не подали, либо пребывая в спячке, либо боясь высовывать нос. Может и поняли, что на него, крупного обладателя под стать увесистой кувалды и тяжелого кулака, лучше не быковать. Но скорее первое, нежели второе.

Покидая территорию жилищного комплекса, парень приблизительно определил направление, — северо-запад, — и зашагал по улице, привычно лавируя между раздолбанными авто. Бывало, он заглядывал в салоны, но лишь заглядывал, — сам не полезал, так как рассчитывал наткнуться на специализированные магазины. Продуктовые, к примеру, хозяйственные, с обувью, одеждой и прочие, что могли бы снабдить его нужным скарбом. Еще бы бананы с музыкой, да в уши, но, — увы…

Тишина.

Даже странно, что в не так давно, — судя по остаточным разрушениям, — городе может быть столь спокойно и тихо. Только в домах существует шанс нарваться на драчку с чирикающими выродками, но и все. Нет взрывов, нет отдаленных, приглушенных расстоянием выстрелов-хлопков, нет человеческих криков, нет вообще ничего. Не летают самолеты, не шумят вертолеты, ночью Ярослав даже искуственные спутники не различил в небе. Быть может, их и не должно было быть видно, он совсем не смыслил в этом, но все же, — тревожно.

В какой-то момент Ярослав сунулся в приоткрытый багажник очередного внедорожника, — сильно смятого с обеих сторон. Подцепив тот пальцами, парень его распахнул и пробежался взглядом по протекшим, пованивающим пакетам с продуктами. Почуяв запашок тухлятины, он даже не глядел дальше пакетов, — захлопнул багажник и начал обходить внедорожник, но взгляд Ярослава зацепился за фигуры в салоне.

Пожилой мужчина с широкими, рваными ранами на шее, — покоился за рулем, уткнувшись в тот рожей, — а также совсем мелкая девчонка на задних сидениях. Точнее, она под ними валялась, лицом вниз, насколько мог рассмотреть Ярослав сквозь грязные зеркала. А еще он заметил между передными сидениями сложенные друг в друга шлепанцы, — крупные по размеру, на вид даже Ярославу подойдет.

Заинтересовавшись, парень размахнулся кувалдой и обрушил ее на металлическую прослойку между лобовым и боковым стеклом. За пару ударов конструкция смялась и можно было по чуть-чуть оттянуть боковое стекло, чтобы просунуть внутрь руку и вскрыть дверь.

Бить по самому стеклу было ошибкой, — особенно если тяжелой, не приспособленной к тому кувалдой. Там до самоубийства, как от ненависти до любви. Помнится, проходя службу, Ярослав смачно получил молоточком по прикрытой шлемом башке в схожей ситуации. С тех пор научен, осмеянный в тот раз товарищами.

Щелкнуло.

Отворив водительскую дверь, Ярослав просунулся в недра салона над сгорбленным, поникшим трупом. Духота и вместе с ней вонь внутри стояли невообразимые, — похоже, видневшаяся под сидениями девчонка погибла вовсе не насильственной смертью, а натурально задохнувшись. Раскорячившись, Ярослав подцепил пару шлепанцев и выбрался наружу, уже собираясь захлопнуть дверь, но его взгляд увязался за что-то болтавшееся под рулем, на веревочке, опоясывающей шею старика.

То была антуражная такая, выполненная из добротно переплетенных соломенных прутиков шляпа, — широкополая и наверняка спасающая от царившей вокруг жары. Швырнув шлепанцы себе под ноги, Ярослав ухватил труп старика за шиворот и вытянул наружу, позволяя тому нелепо завалиться на асфальт, задом кверху. Шляпу же парень осторожно подхватил при падении, дабы та не смялась, и ловко стянул веревочку с шеи трупа. Какое-то время потрусив прикольный головной убор и продув его изнутри, — так, для порядку, — Ярослав с довольной лыбой нахлобучил шляпу себе на голову, протягивая веревочку вдоль под подбородком.

[Широкополый саккат из соломы]

Качество: [Обычное]

Шикарно.

Сразу смахивая уведомление прочь из глаз, Ярослав начал стаскивать с себя кеды. Ступни в них давно уже взмокли и сопрели, изнывая от жуткой жары, — от хорошей зимней обуви и шерстяных носков Ярослав, впрочем, не избавился. Он предусмотрительно закинул их в баул, — позже где-нибудь отстирает от смрада пота, — после чего облачился в шлепанцы и с удовольствием поразминал, подвигал ими. По тем приятно прохаживался еле ощутимый ветерок, радуя парня.

Действительно, шикарно.

Подхватив с дорожного покрытия сумку, — кувалда покоилась внутри, торча рукоятью наружу, — Ярослав перекинул ту через плечо и бодро зашлепал в прежнем направлении. Теперь в ближайших планах у него раздобыть нормальной, человеческой жратвы и, по возможности, заменить брюки на что-то полегче. Но шорты, наверное, дело такое, сомнительное будет — голени можно на раз два изрезать, если вляпаться в переделку.

Перемахивая через заборчики и пересекая улочку за улочкой, Ярослав высматривал что-то похожее на продуктового ритейлера. Хотя бы самого захудалого, с одним алкоголем и куревом, но все же. Пока ему попадались только придорожные магазинчики на первых этажах с разбитыми витринами, за которыми виднелись моднявые тряпки, украшения и всякая дребедень вроде игрушек и десертов. Нет, сладкое штука хорошая, но ему пропитание нужно, а не пирожные. Но пока же парню не везло.

До поры до времени.

На глаза Ярослава в какой-то момент, после продолжительного шествия в направлении северо-запада, вылезла яркая мешанина из рекламных вывесок. Ими было облеплено массивное, почти полностью застекленное строение в сотне-другой шагов, что в конце протяженной улицы. Оно здоровски напоминало торговый центр, будучи на несколько этажей выше всех прочих окружающих коробочек. Возможно, что там, среди всяких бутиков и киношек, найдется место и обширному супермаркету с полными продуктов складами.

Меньше чем за пару минут, бодрой трусцой Ярослав добрался до крупного, развлекательно-торгового комплекса. Местная достопримечательность, похоже, в таком-то захолустье. Прикинув, где может быть любой из входов, — хоть грузовая приемка, хоть парадная для посетителей, — Ярослав двинулся туда, обходя линию плотных зеленых насаждений в виде кустарников с деревьями. И те, и те обильно цвели всеми оттенками розового, оранжевого и красного, немного разгоняя атмосферу крови и дерьма, ныне захватившую город.

Хорошо бы еще там, внутри комплекса, не оказалось какого-то мистического подземелья, как оно получилось с «птичками» в той раздолбанной многоэтажке.

Пробравшись под шлагбаумом, Ярослав очутился на территории склада. Точнее, в наружной его части, подъездной, — тут повсюду стояли небольшие фургончики, одни пустовали, другие полнились неразобранным и неотсортированным товаром. Коробки и иероглифы на них содержимого не выдавали, но Ярослав и не спешил их проверять. Потом, может, на выходе покопается. Пока же попробует найти желаемое им внутри, — парень направился к ближайшей двери, ведущей в нутро комплекса.

Там даже не понадобился фонарик. Помещение мало того, что прилично освещалось солнечными лучами сквозь сплошные панорамные окна, — там еще и лампы под потолками работали, исправно разгоняя тьму. Можно было свободно плутать между высоченными складскими стеллажами и не бояться споткнуться или напороться на что-то нежелательное.

Почти сразу на глаза парня попались початые, вскрытые коробки с чем-то пищевым. Забив на поиски торговых залов с продуктами, Ярослав принялся копошиться в каждой коробке и вскрывать коротким кухонным ножичком остальные, — искал сам не ведая чего. Какое-то время так пораспарывая коробки и полиэтиленовые упаковки с рядами из бутылок воды, сока или газировки, он, наконец успокоился. Подобрав приглянувшиеся пакеты, коробочки и кулёчки, Ярослав позапихивал все в сумку. Даже нашел там стеллаж с алкоголем, — какое-то американское или английское бухло, отдает яблоком, — и затолкал туда же, в баул, несколько шаловливо позвякивающих бутылочек.

Пригодится.

Нагруженный до предела, он поволок весь скарб ближе к выходу, — усядется где-нибудь в укромном местечке и начнет разбирать его. Со временем будет что-то смыслить в здешней пище и сходу делать правильный выбор. Заодно все распробует. Слишком уж все здешнее отличалось от привычных парню товаров из его родных продуктовых.

Он остановился, швыряя изрядно потяжелевшую дорожную сумку на паллеты с мешками, полными цемента. Заскакивая туда же, Ярослав перетащил сумку себе на колени и, придавленный ею, сгорбился, — начал сортировать добро. Глаза разбегались, пальцы метались от одного к другому, внешне ничего не понятно. Все же придется вскрывать.

Сходу он избавился от сладкого молока, напичканного всякими фруктовыми вкусами. Туда же, на бетон под ногами, отправились банки местного, не импортного пива, от вкуса которого Ярослав аж поморщился. Возможно, дерьмо какое-то подобрал, — или это вообще было не пиво, поди разбери азиатов.

С лапшой быстрого приготовления, запечатанной в удобные коробки, все понятно. Коробка с десятком яиц, — не протухли, кажется. Дальше шел странный, но приемлемый на вкус батон черствого хлеба, чуть перезревшие бананы, такие же полежавшие яблоки и подобие водки. Она напомнила привычную, русскую, но словно игрушечная, — детская, черт знает. Не так сильно шибает.

Смакуя всякую острую дрянь из категории снэков и запивая ее той странной водкой, Ярослав не сразу различил снаружи, откуда-то со стороны грузового въезда, — оттуда он и сам сюда пришел, — невнятные шумы. До того он увлекся чревоугодием, что опомнился лишь когда источник звука уже находился на территории склада, происходя откуда-то из-за стеллажей, — с другой стороны. То были невнятные, но явно свойственные живым существам шарканья шагов, приближавшихся к парню.

— Бля-ядь. — пробормотал Ярослав, спешно скидывая с себя сумку и соскакивая с мешков цемента. Вытянув кувалду, он встал посреди ярко освещенного прохода между двумя стеллажами, плотно заставленными пластиковыми и картонными коробами.

Ждал незваных гостей.

Но не оказался готов к тому, чтобы увидеть пару прямоходящих, двуногих и двуруких людей. Вполне обычных, в одежде и с рюкзаками, а также с какими-то импровизированными копьями из подручных материалов, — те выглядывали из-за их спин. В каждой руке у каждого парня болталось по пузатому, но пустующему пакету, шли за припасами, видать.

Парни, разумеется, раскосые и почти наверняка корейцы, сейчас тихонько о чем-то перешептывались, спорили, пока неожиданно для себя не заметили неподвижно изучавшего их Ярослава, — на тот момент их разделяло около пяти метров, никак не больше.

Те сразу замерли, натыкаясь на него взглядом, — Ярослав будто почувствовал на своей плоти их настороженное внимание, ощупывающее его по всему телу, повсюду, от соломенной шляпы до шлепок.

На своей небритой, сильно запущенной роже с грязной головой, — не в пример внешне ухоженным парням с почти девичьими мордашками.

На перемазанной в поту, грязи и крови одежде, что выглядела жалко еще тогда, когда Ярослав только выбрался из злосчастного поезда.

На основательно забитой правой руке, — искусно выполненная татуировка тянулась вдоль всей конечности и до середины шеи, чуть выглядывая из изорванного воротника футболки.

А также, в заключение, их взгляды остановились на кувалде, крепко им сжимаемой.

— Вы кто? — как-то растерянно, нарушая сложившуюся минутную тишину, выдавил из себя один из парней. Он обращался к Ярославу на чистейшем, лишенном какого-либо акцента русском наречии.

Нахмурившись, заметно ошарашенный Ярослав резко отступил назад, на пару коротких шажков, и подготовился к стычке.

Глава 5

Узкоглазые вытянули из-за своих рюкзаков короткие, деревянные жерди с примотанными к тем ножичками. Вроде как кухонные, но уже побуревшие от покрывавшей лезвия крови, не так давно они явно применялись по назначению. Парни неуклюже поводили перед собой навершиями оружия и с подозрением рассматривали Ярослава, следя за его движениями. Он отвечал тем же, пялясь на них из под полов шляпы, но совсем не понимал, — что же перед ним происходит.

Обстоятельства столкнули людей между стеллажами, — в узком, заваленном грузами и мелким мусором проходе. Чтобы не сталкиваться, протискиваясь в опасной близости друг к другу, кому-то достаточно было развернуться, но что Ярослав, что оба узкоглазых, — все заметно напряжены и расходиться не спешат. Одной стороне, которая в меньшинстве, не терпелось выведать побольше подробностей о царившем вокруг хаосе, даже если придется надавать гостям по голове.

Вторая же сторона явилась сюда за продуктами. Или же не за продуктами, но за чем-то еще со складов, чем-то таким же важным для выживания в разрушенном городке. Рюкзаки за спинами парней, — худосочных и невысоких, — свободно болтались, как бы намекая, а брошенные на бетонный пол пакеты были, на вид, очень вместительны и крупны. Иначе же что, как не нужда в продовольственных или хозяйственных товарах пригнала сюда узкоглазых.

Молчание, тем временем, тянулось напряженными секундами.

— А-а. — все так же растерянно, подбирая слова, проблеял вопрошавший ранее парень. Его товарищ пока молчал, позволяя напарнику держать речь, но раскосые глаза смотрели живо. Явно не дурак. — Вы же понимаете меня, да?

Ярослав, подумав, все же кивнул, но скорее машинально, чем осознанно. Он еще продолжал, неадекватно пялясь, изучать парочку, ощущая в них какую-то неправильность и нестыковку с действительностью. Что-то смущало Ярослава и не позволяло принять происходившее как должное и само собой разумеещееся, даже с оглядкой на недавние мистические события.

Правда, он никак не мог сообразить, что же так его задевает.

— Нам нужна еда. — отступив назад, все тот же парнишка для наглядности пнул кроссовком по недавно брошенному им же, на пол склада, пакету. — И вода. Вы позволите нам набрать продуктов?

— Да. — прохрипел Ярослав, но тут же откашлялся и добавил. — Да, забирайте все, мне плевать.

Махнув рукой, он отступил вплотную к стеллажам, что по левую руку, — намеревался пропустить странноватых типов мимо себя, к отделу склада, откуда сам не так давно вернулся, но парни отчего-то не торопились. Тот, что все это время молчал, ухватил было дернувшегося болтуна за локоть и подтянул к себе вплотную, — начал что-то яростно нашептывать товарищу, иногда зыркая на Ярослава, но беззлобно.

Тот все так же изображал статую с кувалдой наперевес, но проходу не мешал. Не знал, как поступить. Вроде бы и хорошо, люди тут живые бродят, кажутся нормальными и без кошачьих ушей или хвостов, — не отмороженные, собственно, на всю башку, как он сам. Можно даже общий язык найти, да что там, уже его нашли и перекинулись словами, но как-то все слишком просто получается.

— Откуда вы, старший брат? — наконец, окликнул его тот, который молчун. Даже чуть склонился.

Его напарник отступил чуть в сторонку, чем-то пристыженный, но не шибко и расстроенный. Наоборот, нет-нет, да с любопытством поглядывает на эксцентричного незнакомца с кувалдой, в соломенной шляпе и шлепанцах, так еще и в кровище весь, — смердит, как от выгребной ямы. Или даже хуже.

Что же до Ярослава, его покоробило такое диковинное обращение к себе, резануло по ушам, — но он позволил себе принять это, пропустив мимо и сочтя должным. Возможно, пережитки корейской культуры, что и на русский язык наползли у ребят, которые откуда-то его выучили. Очень корявые и нелепые оправдания в нынешних обстоятельствах, но хоть какие. Лучше пока не выдумываются.

После некоторой задержки Ярослав ответил узкоглазому.

— Издалека.

— Можно поинтересоваться у старшего брата, насколько издалека? — с тем же уважением и почтением переспросил парнишка.

— Охренительно издалека.

Неловко переглянувшись, парни какое-то время пошептались, после чего молчун снова заговорил.

— Старшего брата смутило, что мы понимаем ваш язык и свободно на нем общаемся, правильно? — Ярослава снова резануло, уже не по ушам, а прямо по мозжечку.

Такие речевые обороты и обращения очень сбивали, сама речь к тому же странной казалась. Словно проговаривает ее кореец, а вот уже в уши Ярославу ее кто-то другой вкладывает, опосредованно. Тому даже чудится, что сами губы молчуна движутся как-то иначе, чем они должны. Не так, не в соответствии с голосом, черт его ведает.

Присмотревшись, Ярослав нахмурился пуще прежнего, — так оно и было в действительности. Движения языка и губ, выдохи и вдохи, все это шло вразрез с доносившимися до парня звуками чистой русской речи, — как в киношном дубляже. Картинка понемногу сложилась, но все равно выглядела нелепо и странновато. Пускай и не так подозрительно, как прежде.

Но почти сразу остаточные сомнения пропали, — стоило узкоглазому продолжить разъяснения. Относительно правдоподобные, пожалуй, разъяснения.

— Это все влияние божественной системы. — пояснил он, зачем-то кивая куда-то вверх, к потолку склада. — Она, если люди нуждаются в этом, переводит практически любую речь на любой язык. Но не письменность, там это вообще не работает. — заключил молчун, а его товарищ в подтверждение слов покивал, тряхнув копной черных волос. — Мы уже встречали иностранцев, они тоже удивлялись, вот мы и подумали, в общем…

Ярослав промолчал.

— Меня зовут Чхон Дун. — произнес тот, который молчун. — Это имя из двух слов. Фамилия — Ким. Вместе же Ким Чхон Дун. Моего товарища зовут Нам Джун, его фамилия — тоже Ким. Получается Ким Нам Джун. Можно поинтересоваться у старшего брата, как его зовут?

— Ярослав. — ответил он, выразительно и внятно, но вот тут неизвестное устройство перевода, наверняка как-то спаянное с системой и ее рунами, проявило сбой. Парнишка, тот что Чхон Дун, даже растерялся на какое-то мгновение, вслушиваясь в непривычное своему родному языку имя. То, по всей видимости, было передано ему неведомым переводчиком дословно и без плавного изменения транскрипции под нужды субъекта.

— Яр-роса-а? — протянул Чхон Дун неуклюже.

Нам Джун тоже что-то пробормотал, но сразу запнулся, переглядываясь с товарищем. Ошалевая от захватившего его сюрреализма, Ярослав из под шляпы всматривался в калейдоскоп мыслей на лицах ребят и находился в не меньшей растерянности. Нет, он, будучи человеком вполне современным, — к тому же суеверным и допускающим всякие колдунские приблуды еще до пребывания в Пустоте, — спокойно принял факт волшебных переводов и вообще существования системы, как таковой. Но, блядь…

— Ярослав. — проговорил тот, уже медленнее и по слогам, чтобы его наверняка услышали верно. Со вторым слогом и вообще с твердыми согласными у аборигенов, видать, наблюдались явные проблемы в произношении.

— Яр-рло-оса? — очередная попытка Чхон Дуна не увенчалась успехом. — Са-ав… ф… Прошу прощения, мы…

— Забудь. — поморщился Ярослав, коротким движением смахивая шляпу с макушки себе на затылок. Шумно вздохнув, он попеременно ткнул пальцем сначала в сторону молчуна, а затем в сторону болтуна. — Чхон Дун. Нам Джун. Все правильно?

Парней что-то явно задело, смущая, —его произношение, похоже, — но они покивали.

— Да, старший брат.

— Что-то не так?

— Все хорошо, мы понимаем вашу речь, старший брат.

— Только давай без вот этого вот обойдемся, — оскалился Ярослав, уже сбросив недавнее напряжение и опустив кувалду себе в ноги. Даже повеселел изрядно, не ощущая угрозы от так внезапно нагрянувших к нему аборигенов, которых он сам разыскать уже и надежду-то потерял. — Без этих старших братьев и всего этого вашего, хорошо? И давай на ты, ладно?

— Хорошо. — практически одновременно замотали головами Нам Джун и Чхон Дун, как болванчики.

Даже появились подозрения по поводу их родства, наверняка близкого, — братского. Как раз они были похожи копнами иссиня-черных волос, рожами тоже не шибко отличаются. И фамилии сходятся, наверняка ведь братья. Колоритные персонажи. Ярослав даже озадачился, чего же его ждет в дальнейшем. Его жизненный опыт был переполнен всяческими стереотипами и предрассудками, связанными с горячими народами Востока, который, — как известно, — дело тонкое.

— Как же нам тогда к тебе обращаться? — нарушил недавнюю тишину болтун.

Вернее, Ким Нам Джун, в черта его душу, сука, мамашу так и вот так с подобными именами и фамилиями. Пройдет какая-то минутка и все они тут же из его башки повыскакивают, придется снова и снова спрашивать, кто там Чхон, кто Джун, а кто Дун. Похоже, со временем, — по мере знакомства с прочими выжившими, — будет только проблемнее. Или же в какой-то момент он привыкнет, всякое возможно.

Но сомнительно, что когда-то он станет тут своим.

— Коль не получается Ярославом, — пожал плечами парень. — Тогда зови чуваком. Не ошибешься.

Ким Чхон Дун странно улыбнулся.

Скрючившись, он ловко уложил давно опущенное копье себе за плечо, в какой-то чехол или подставку, расположенную на рюкзаке, — так сразу и не рассмотреть. Его напарник давно уже расслабился, — постукивал наконечником копья по кроссовкам и все так же жадно пялился на Ярослава, пока тот не смотрел на Нам Джуна. Смотрит, как не невиданную зверушку в клетке.

— Чувак? — продолжал лыбиться Чхон Дун.

— Чувак.

Вздохнув, Ярослав вернулся к куче из мешков, что были уложены на широком, сколоченном из дерева паллете, — он взобрался на них, устраиваясь поудобнее, и подтянул к себе баул. Тяжелая дорожная сумка еще полнилась продуктами, которые дожидались переборки и сортировки. Спрашивать же совета у своих новых знакомых он не торопился, желая самостоятельно вникнуть и перепробовать все. Уложив сумку себе на колени, Ярослав поднял глаза на отчего-то никуда не уходивших парней, — опять какой-то затык.

— Там. — сориентировавшись, он махнул себе за спину. — Там отдел с потребительскими приблудами. Еда, воды еще достаточно упакованной. Медицину не видел, да и не искал. — сделав паузу, он добавил, глядя уже на Чхон Дуна. — От вас мне потом, как натолкаете себе жратвы в рюкзаки, нужен будет рассказ обо всем, что произошло и где все люди. Порядок?

— А вы не знаете? — удивился Чхон Дун.

— Так, блядь.

Тот сразу исправился.

— Ты не знаешь? — переспросил он.

— Нет.

— Как вы тогда, э-э…

Чхон Дун заткнулся.

Он вновь, как будто увидел того впервые, пробежался своими раскосыми, темными глазами по Ярославу, — затянутому в рваные тряпки и сплошь перемазанному в грязи, крови и поту. Тот сейчас неуклюже, как ребенок, пытался разорвать и разодрать очередную пачку с корейским печеньем, — в плотной картонной коробочке, — но только рассыпал ее содержимое себе между бедер и на пол.

— Блядство. — тихонько пробормотал Ярослав, подхватывая с мешков цемента ближайшее к нему лакомство и закидывая в рот. Пожевав то, он поморщился и решительно отшвырнул от себя остатки выпотрошенной упаковки. Та улетела куда-то под стеллажи, а ее подопытное место заняла кучка из разномастных шоколадок. Перед тем, как начать их распечатывать, Ярослав бросил короткий, ничего не выражающий взгляд на пялившихся прямо на него корейцев, но лишь бросил.

Наблюдая за ним, Чхон Дун медленно что-то соображал и продумывал. Его взгляд начинал изменяться и преображаться, пожирая недовольно надкусывающего шоколадные батончики Ярослава. Отсутствовало подозрение, не было презрения к такому неуклюжему и диковатому чужаку в шляпе буддистского монаха и шлепанцах, отнюдь. Во взгляде Чхон Дуна поселилось смутное, но чем-то обоснованное почтение к незнакомцу, не имеющее ничего общего с корейским этикетом. Он словно что-то понял, неожиданно и внезапно.

Облизав губы, Чхон Дун неторопливо подступил к Ярославу, заглядывая тому в глаза.

— Слушай, чувак… — заговорил он, надеясь, что тот примет его предложение.

***

— Ну-у, чего ты там, волочи уже сюда! — звонко прокричала Чон Джу Ми, выпрямляя шею и высматривая кого-то в потемках разрушенной, но сохранившей свои сокровища аптеки. — Не тормози!

Из-за множества перекошенных стеллажей с нагромождениями препаратов уходовой и декоративной косметики, покачиваясь, вывалился натужно пыхтевший паренек. Подбородком и вытянутыми руками он старательно прижимал к себе здоровую такую кучу из лекарственных снадобий всех сортов, форм и фирм. Там имелись всякие баночки, пестрые упаковочки, тюбики зубной пасты, наборы медицинских масок и перчаток, даже карамельки и мармеладки какие-то имелись.

Роняя набранное еще по пути, тот резко склонился перед развалившейся прямо под стойкой кассы, — на разбитых кафельных плитках, — девушкой и вышвырнул приволоченное добро практически на нее.

— Вот. — выдохнул он, неуклюже улыбаясь.

— Ты читать не умеешь? — тряхнула Джу Ми копной грязных, но все же ярких, приторно розовых волос. Она раздраженно поворошила ладонью кучу препаратов перед и схватила одну из небольших пластиковых баночек, — и подняла на своего напарника, Ёнсу, недовольные и крайне возмущенные глаза. Тот, на вид, весьма смущен и явно пребывал не в своей тарелке. Но это вовсе не мешало ему глядеть мимо глаз девушки, чуть ниже, — под ее просторную маечку.

Заметив липкое внимание к себе, девушка пощелкала перед парнем пальцами с обломанными, забитыми грязью ноготками. Он не сразу, но сфокусировался на ее жесте.

— Что я просила тебя разыскать, дурачок?

— Обезболивающие. Снотворные. Слабительные. — обреченно перечислил Чхве Ёнсу. — Мне жаль, старшая сестра.

Покачав в ладони крепко сжатой баночкой, Джу Ми резко швырнула ее в парня. Тот смиренно принял снаряд, который угодил ему точно в лоб, но отскочил без каких-либо последствий, — слишком мал и легок. А вину свою Ёнсу признавал.

— Ублюдок озабоченный. — буркнула Джу Ми, начиная разгребать сваленную перед ней горку медикаментов.

Мало, что Ёнсу не выполнил положенную ему заурядную задачку, так он же еще вывалил все, что он кое-как собрал, прямо на уже отсортированные по списку кучки препаратов. Джу Ми уже намеревалась укладывать их в рюкзаки, бережно и по порядку, но парень и тут себя проявить умудрился.

— Мы все сдохнем. — бормотала она, пытаясь заново разобраться в бардаке перед ней. — Неминуемо.

Какие-то препараты она, сварливо бурча, откладывала, какие-то, помявшись и подумав, закидывала в раскрытые рядом недра рюкзачков. Так она поступала преимущественно с косметикой, которая в списке сама по себе отсутствовала, но не помешала бы выжившим, — за нее, косметику, просили некоторые девочки. Да и остальным может не помешать, лучше взять, весит не так уж и много.

— Правда, мне жаль, старшая сестра.

— Свали. — бросила она ему недовольно, не отвлекаясь от дела. — Посторожи вход.

Вздыхая, Ёнсу развернулся и направился к выходному проему из придорожной аптеки, — та располагалась в небольшом здании, рядом с ресторанчиком национальной русской кухни. Парень перехватил выполненное из короткой палки и кухонного ножа для фруктов копье, — считай, уже унифицированную в их убежище вещь, — и занял позицию подле двери.

Иногда он чуть вытягивал шею и высматривал снаружи, через стекло, возможные угрозы. Хоть в чем-то он был полезен и эффективен, несмотря на полнейшую безалаберность в быту, — не пропускал ни одной вылазки из ставшего им убежищем многоэтажного дома.

Дело было даже не в Джу Ми, она только радовала ему и прочим ребятам глаза. Проблема состояла в кучке не работавших и не выходивших наружу, на вылазки, девушек и даже парней. Это не осуждается, — не так уж много времени минуло, не все еще свыклись со случившимся, — но все же, это было неправильно и нехорошо. Чувствуя определенную ответственность перед их импровизированной общиной, Ёнсу первым из всех сладил себе копье, взял из общей кучи натасканного на первый этаж дома снаряжения рюкзачок и навязался к Чхон Дуну и Нам Джуну на вылазки.

Но ничуть не жалеет. Было в такой вот жизни нечто увлекательное и живое, отдаленно романтичное. И не было той монотонности, разрушающей индивидуальные и благие природные начала человека, которой полнилась постоянная учеба и подработки. Он был доволен своей судьбой, несмотря на прямо противоположную позицию большинства.

— Чего замолчал? — неожиданно высунулась над стойкой с препаратами Джу Ми, высматривая его.

Ёнсу только руками, сдерживающими копье, в недоумении развел, — мол, что ему тут еще делать, если еще не развопился, значит полный порядок и тишина. Но розоволосая не дождалась его жеста или подготовленного к озвучиванию ответа, — уже опустилась вниз, тряхнув напоследок копной сальных волос. Вернулась к переборке и сортировке, сверяясь со скрупулезно и вдумчиво составленным ей же еще в убежище списком.

Откуда-то Ёнсу было известно, что Чон Джу Ми всерьез намеревалась стать врачом, как будто даже не шибко популярным среди молодежи хирургом, — он не знал, каким именно из существующих направлений, но девчонка явно была повернута на спасении жизней. Даже к трупам повсюду относится спокойнее большинства выживших. Не так давно она училась не то на первом, не то на втором курсе какого-то университета в Сеуле, но грянул Катаклизм, — и все развалилось менее чем за сутки.

Теперь же розоволосая в одиночку, пользуясь жалкими крупицами опыта и знаний, отрабатывает за медика в их по швам трещавшем убежище. Но справляется она просто прекрасно, без нареканий.

Недавно она выловила из трупов чирикающих демонов особенный, наполненный навыком камень души. Даже не думая делиться им или спрашивать совета, — а участвовала в той схватке с чудовищами не она одна, — Джу Ми выбрала из какого-то огромного, если верить ее словам, списка навыков так называемое Врачевание. И его как будто даже развить со временем можно, судя по ее заверениям и описаниям системы навыков.

С тех пор общий уровень здоровья в убежище, — пускай и небольшом, из двадцати с небольшим человек, — чуть-чуть, но повысился. Словно само присутствие симпатяжки Джу Ми неуловимо влияло на состояние ближайших людей, избавляя их от кашля, насморка и прочих простейших недугов.

Даже старик Бао начал чаще и чаще выбираться из квартиры и весь будто оживился. Прежде складывалось впечатление, что он скоро в своей постели и помрет, — а потом к нему стала заходить получившая Врачевание розоволосая со всякими мазями. Так он будто переродился, наглотавшись зелий жизни из какой-нибудь игры. Дай ему волю, скоро тоже начнет выбираться наружу за запасами продуктов.

Ёнсу вздохнул, снова.

— Порядок? — крикнула Джу Ми, опять высовывая макушку над стойками.

Тот кивнул, внутренне поморщившись. Он бы тоже совсем не отказался от камня души с навыком. Трудно предположить, какими нужными и важными для выживших они окажутся позднее. Там ведь даже волшебство может присутствовать, Джу Ми, помнится, упоминала про возможность выбора чего-то такого, — связанного с чарами и колдовством. И не только…

Но ладно волшебство, почему бы не существовать навыку, позволяющему ремонтировать и производить улучшенное снаряжение? Не важно, фэнтэзийное или вполне себе обычное, современное, — все одно, полезно и практично. А если можно изучить улучшенное земледелие? А навыки обнаружения или скрытности? А ведь там даже воровство навыков может присутствовать, тогда…

Помотав башкой, Ёнсу сообразил, что сильно перебрал.

За прошедшую пару недель со своего задействования, — одновременно с Катаклизмом, — система крепко зарекомендовала себя как справедливый, но суровый божественный механизм, уважающий законы сохранения энергии. Она воздает выжившим за их тяжкие страдания, — иногда даже, казалось Ёнсу, ловко провоцирует и претворяет в реальность ситуации, призванные проверить выдержку того или иного человека.

Что-то такое и произошло тогда, в день Катаклизма, — вроде бы самобытное и случайное событие, неуловимо напомнившее Ёнсу испытание. Судьба выдала ему оружие, место для схватки и противника. И он справился, чудом выжив, пройдя какую-то мудреную, замысленную системой инициацию. А, быть может, ему просто мерещится…

Правда, до получения камня души с параметром или даже навыком, — не говоря уже о никому неведомых умениях, — не дошло до сих пор. Они выпадали сами по себе, не на халяву, и с очень маленькими вероятностями. Только параметры имелись у единиц, по одной десятой процентика с камня души, а навык же был лишь у Джу Ми, — она и трансформировала камень души во Врачевание.

И правильно сделала.

Себе Ёнсу, если сложатся такие обстоятельства, подберет чего-то связанное с производством снаряжения для выживших. Какое-нибудь бытовое и боевое кузнечество, не важно, что там будет, — такой человек, ремесленник, был бы нужен в убежище. Надо латать не только плоть, но и металл, чтобы сопротивляться вездесущим демонам.

И Ёнсу, пожалуй, лучше прочих подходил под такую роль, — с детства парень перебирал вместе с почившим отцом всякие механизмы, чаще всего автомобили и кухонную приблуду. Тем же он продолжил, развиваясь дальше, заниматься и после кончины отца. Да тут далеко ходить не надо было, — он же и являлся тем, кто сварганил первое копье, которыми сейчас снаряжен каждый способный орудовать им в убежище. Удивительно заурядная, но хорошая штука, помогающая расправляться с чирикающими демонами.

— Пойдем. — неожиданно дунули ему в ухо, вызывая мурашки.

Прежде пялившись в испещренное сетью трещинок стекло, — что в панорамной двери, — Ёнсу заметно вздрогнул и обернулся к довольно лыбившейся Джу Ми.

— Старшая сестра?

Она грубо пихнула ему в грудь его же рюкзак, — теперь доверху забитый всякими лекарственными штучками. Тот, похоже, еле закрылся, весь надутый и довольно тяжелый. Такой же рюкзачок, разве что чуть-чуть поменьше и с кучей нелепых брелочков, был у Джу Ми, — уже закинутый за спину.

Подступив к раскорячившемуся в проходе Ёнсу сзади, она помогла парню забраться в лямки, — тот сразу завертелся и закрутился, даже попрыгал, привыкая к неприятно упиравшейся в спину ноше. Рюкзаки, конечно, дрянь дешевая, надо бы лучше найти. Или пользоваться тележками, надлежало подумать.

— Пойдем, трухло. — повторила Джу Ми.

Покручивая в ладошках копье, она дождалась, пока парень пройдет мимо нее и со скрипом отворит дверь на залитую жаркими лучами светила улицу. Ёнсу настороженно огляделся, — обшарил глазами каждый оставленный без хозяина автомобиль на проезжей части, каждый из жутко вонявших трупов, над которыми заметно роились мелкие гады, закладывая в смрадную плоть свои яйца. Только спустя несколько минут, когда его чуть толкнула в поясницу под рюкзаком девушка, он решился выйти наружу, зашагав по тротуару.

— Как думаешь, они закончили? — подала голос Джу Ми из-за его спины. Пока девушка спокойно проходила мимо разлагающихся тел, изрядно шибавших вонью гнили по ноздрям, Ёнсу старался рта почем зря не раскрывать. Даже дышать стремился поменьше, но вовсе не из-за запаха, — его больше выводили из себя шнырявшие повсюду, в изобилии, насекомые. Он не просто их недолюбливал, он их люто, сука, ненавидел.

Оттого среди первых его изобретений на пути становления системным ремесленником станет монструозный огнемет, который он с честью вручит какому-нибудь крепкому парню, — и благословит на очищение улиц от этой дряни. Старик Бао, помнится, не так давно выразил беспокойство в связи с обилием мертвецов, тухнувших на улицах Аняна. Если их не убирать, не хоронить и не утилизировать, — быть беде. Потому быть и огнемету, — спалят весь город к чертовой матери, от края до края, но избавятся от болезней, чирикающих демонов и, на радость Чхву Ёнсу, от расплодившихся на мертвой плоти насекомых.

— Так что? — напомнила о себе розоволосая, пока Ёнсу пребывал в недрах своего воображения. — Чего думаешь, Ёнсу?

— Да, старшая сестра. — буркнул он, не помня даже, о чем его спрашивали.

Девушка вздохнула.

— Им тяжко, наверное.

— М-гу.

— Помнишь, как они в прошлый раз на том же складе нарвались на чирикающих? — заметила Чон Джу Ми, беззаботно перескакивая через выбоинки на дорожном покрытии, через множественных мертвяков и через прочую дрянь. — Тогда Чхон Дуна чуть не порвали, а он еще товарища на себе приволок, кошмар. Надо было с ними нам пойти, наверное…

Ёнсу, не в пример болтливой девушке, настороженно бдит, — как заправской чекист, — постоянно озирается, постоянно высматривает в ближайших машинах, домах и переулках угрозу. Чирикающие демоны могут быть везде, — они не любили выбираться под лучи обжигающего и слепящего их солнца, но, бывало, встречаются и совсем необычные, отмороженные демоны. Иногда даже не имевшие с чирикающими чего-либо общего, кроме своей изначальной, человеческой природы. И такие уже могли позволить себе выбираться на охоту под солнце.

— А далеко до этой вашей заправки, Ёнсу-у? — в певучем голоске Джу Ми проскользнула толика канючащего, ноющего уведомления, хотя они и десятка минут толком не прошагали по протяженной улочке где-то на окраине Гунпхо. Отсюда до оговоренного ребятами места встречи, если прикинуть, еще около километра, — пускай и по раздолбанным улицам. Они уже в третью их вылазку за припасами подряд договариваются, по привычке, встретиться на одной и той же заправке, дабы уже оттуда вместе отправиться из Гунпхо в Анян.

Чхве Ёнсу повел плечом, чуть оборачиваясь на девчонку.

— Еще примерно столько же, старшая сестра. Потерпи чуток.

— Ладно. — пробормотала Джу Ми, шаркая по нагретому солнцем бетону.

Вскоре они покинули ту невидимую, но довольно продолжительную черту, что разделяла плотную городскую застройку с разреженной от нее местностью. Меньше крупных строений, больше уютненьких, почти сельских жилищ и такая же инфраструктура, — Машин тоже стало заметно меньше, как и бесконечных человеческих и иногда встречавшихся демонических останков, — от их вони Ёнсу уже толкало на тошноту.

Двигаясь по уже хорошо знакомому, отлаженному маршруту, тот вместе с Джу Ми пересек просторную улочку и направился к, — наконец таки, — видневшейся вдали, над остовом перевернутого грузовика, заправочной станции. Там, в пристройке со всякими потребительскими товарами, которые они с Чхон Дуном и Нам Джуном давно уже обнесли, — разве что алкоголь с сигаретами оставался, — и было расположено место их встречи. Твари там никогда не ночевали и даже не пытались, близко тоже не ошивались, а здание само по себе себе хорошо просматривалось снаружи. Было оно простеньким и открытым, — сплошь застекленные, ныне выбитые проемы позволяли свободно входить и выходить.

— Что-то не так. — неожиданно остановившись, нахмурился Ёнсу. Девушка, что-то недовольно при этом пискнув, влепилась рожей ему во влажную от пота футболку на спине. Оборачиваясь, Ёнсу поймал ее возмущенный взгляд, но у того был ничуть не хуже, — встревоженный, озабоченный.

— Чего?

— Они обычно у бензоколонок, снаружи рассиживаются и болтаются. — пояснил Ёнсу. — Точнее, Нам Джун болтает. Ну-у, в общем, странно это все…

— Значит не пришли еще. — пожала Джу Ми плечами. — Или внутри что-то смотрят, ничего такого. Не паникуй, трухло.

— За мной вплотную, впритирку не иди, держись позади, старшая сестра. — отрезал Ёнсу, пропуская мимо ушей подколки девушки. — Им меньше надо было идти до склада и обратно, а мы с этими лекарствами очень долго провозились. — на этих словах Джу Ми чуть слышно фыркнула, но Ёнсу продолжил. — Так что они там должны быть, без вариантов.

Постояв еще какое-то время, он добавил, оборачиваясь к ней.

— Проверю, чего там, а ты у бензоколонок можешь постоять.

Но Джу Ми тихонько направилась вслед за ним, след в след. Держалась она на некотором расстоянии, — все же пыталась слушаться, — но не могла позволить себе остаться в относительном одиночестве. Даже если Ёнсу на пять шагов отходил, у нее уже все внутри переворачивалось и на рассудок паника наползала, боязнь неведомо чего. В каждом зубастом оконном проеме мерещились сидевшие в ожидании момента для атаки демонические твари, за каждым углом таился монстр. Лучше она помрет с озабоченным придурком Ёнсу за компанию, чем сама по себе.

Уже заступая под навес заправочной станции и обходя ближайшую из колонок, парень обернулся, — заметив неслышно ступавшую за ним розоволосую, он чуть поменялся в лице, но все же продолжил шагать. Понял, что ее лучше держать при себе, чем надеяться на повиновение, — Ёнсу даже хмыкнул, замечая, как эта ситуация схожа с его недавними оплошностями в аптеке. То же самое, точь в точь, только декорации другие, а действующие лица сменили друг друга…

Там, за разбитыми витринами придорожного магазинчика, Ёнсу в потёмках помещения различил знакомые ему силуэты. То были Чхон Дун и Нам Джун, — парни близко друг к дружке стояли у дальней стены, спиной к входу, и изучали настенные полки с уцелевшими алкогольными напитками. При этом они, похоже, о чем-то переругивались, а в какой-то момент Ёнсу даже различил звучный хохот Нам Джуна. У них явно был полный порядок.

— Парни! — обрадовавшись, подозвал он Нам Джуна и Чхон Дуна. Но тут же напряженно дернулся, выставляя перед собой копье и отскакивая назад, на болезненно пискнувшую девушку. Ёнсу почти опрокинул ее на дорожное покрытие, — Джу Ми хотела было возмутиться, но сразу замолчала, всматриваясь в сумрак магазинчика.

Из-за нагромождения нерабочих, помятых холодильников, что были расположены совсем рядом к остановившимся Джу Ми и Ёнсу, вышел незнакомый им человек. Он был не меньше чем на голову выше обоих, жутко грязен и, кажется, ранен. За его макушкой, позади, — на затылке, — болталась деревенская соломенная шляпка, совсем не свойственная европеоидной внешности незнакомца. А еще от него повеяло мимолетным, странным, но не поддающимся разумному объяснению ощущением…

Тот опирался на распахнутую дверцу покореженного холодильника и с прищуром голубых, широко открытых глаз, — никак не свойственных азиатам, — посмотрел сначала на Ёнсу, а затем перевел взгляд тому за плечо, на Джу Ми. Девушка снова ойкнула, но тут же притихла, — словно мышь, — прячась за Ёнсу. Даже не дышала там, кажется.

Мудреную, черную татуировку с вкраплениями кроваво-красного, которая плотно обвивает правую руку незнакомого им человека, Ёнсу поначалу принял за месиво из засохшей крови и грязи. Та тянулась от тыльной стороны кисти и, вдоль всей конечности, до самой шеи, высовываясь из рваного воротника футболки. Что до пальцев этой руки, так они сжимали узкое горлышко уже початой бутылочки чего-то спиртного. Внутри нее плескалась внешне похожая на яблочный сок жидкость, наверняка американская или английская.

Наконец, незнакомец прекратил глазеть на застрявших у входа ребят и обернулся к Нам Джуну и Чхон Дуну, — те уже пересекли магазинчик, спешно приближаясь к ним. С собой, прижатыми к груди, они тащили по несколько таких же бутылочек, как и зажатая в руке перемазанного кровью типа.

— Это они? — спросил он, оттопыривая палец от удерживаемой тары и грубо указывая на гостей.

Чхон Дун как-то излишне поспешно мотнул головой, кивая.

— Д-да, да, все хорошо.

— А-а… — совсем растерялся Ёнсу, но копье спокойно опустил, понимая, что диковинный выживший им вовсе не противник. Даже друг, судя по тому, как спокойны ребята. — Все же нормально?

— Конечно! Значит, знакомьтесь… — улыбнувшись, Чхон Дун кивнул на незнакомого парня, который уже было попытался скрыться за кучей холодильников, ныне невидимый Ёнсу и Джу Ми. — Так, ну-у, подойди сюда…

Стоило тому выступить из-за прозрачной дверцы холодильника, как Чхон Дун продолжил с некоторыми нотками торжественности в его голосе:

— Знакомьтесь! — повторил он, с улыбкой кивая на только что приложившегося к бутылке незнакомца. — Яр-ро… Яр-росла-аф. Но еще вы можете его звать Чувак. Теперь он с нами.

Глава 6

Обмороженный поезд размеренно, даже умиротворяюще потряхивал в своем хладном нутре каркаса кучку из семи таких разных, непохожих друг на дружку пассажиров. Он продолжал яростно пробиваться сквозь предвечные, исконно существующие и, похоже, лишенные конца и края темноты между измерениями, — назад тому уже не суждено возвратиться, но еще было возможным двигаться дальше.

Испуская чуть пробивающий Пустоту свет из головных фар и нутряных ламп в еще не поглощенных тьмой вагонах, многотонная махина стали, алюминия и пластика неслась сквозь Пустоту, — пыталась оторваться от сущностей, что преследовали ее и вверенных ей людей.

Ветвящиеся и разрастающиеся щупы тьмы медленно пожирали и перерабатывали, растворяли в ничто остающуюся позади часть состава из множества разных, совершенно различных вагонов, — подстать своим, таким же разношерстным и не сочетающимся пассажирам. Порой тянувшиеся из Пустоты жгуты словно останавливались, — хотя и продолжали ветвиться или покачиваться, или же вовсе отступали назад, на метр другой, не справляясь с темпом несущегося из мрака во мрак поезда.

Но такие мгновения были лишь мгновениями, — вскоре щупальца еле заметно вздрагивали и судорожными, жутковатыми рывками разрывали пространство и дистанцию, возвращая себе прежнюю скорость.

Где-то там, вдалеке множества и множества вагонов, — трудно сказать, сколько их было всего в затянутом Пустотой составе, но не меньше пары сотен, — щупы тянули свои кончики к сгрудившимся в последнем, головном вагоне людям. Те развалились по его нутру кто где мог, повисали на поручнях и безвольно тухли, опустошенные, на кожаных сидениях, — понимали, что от них сейчас ничего не зависит и они обречены на разлагающее душу ожидание.

Дернувшись, Ярослав непонимающе захлопал глазами и, — почувствовав неприятное, болезненное жжение, — отвалился от изрядно проморозившего щеку металла поручня. Парень зябко поежился и, с трудом сдерживая захватившую мышцы дрожь, оглядел товарищей по несчастью. Все они были здесь же, в одном с ним вагоне, — всего семь неудачников. Те страдали не меньше, а кто-то даже и больше, явно незнакомый с настоящими холодами.

Пара молодых людей откуда-то из Азии, крайне интеллигентного, ухоженного вида, — парень, он в очках, и прячущаяся у него в груди девушка. Разодетые в совершенно одинаковые пальто, обувь и брюки, — вся одежда, край, осенняя, но точно не зимняя, — они крепко липли друг к другу в уголке вагона, подле крепко запертой двери машиниста.

Парень периодически тюкался ей в макушку губами и что-то приговаривал, успокаивая. Получалось у него, судя по дрожи девушки, — дрожи как холода, так и дрожи страха, — и по временами раздающимся оттуда отрывкам перепалки, безуспешно.

Ярослав мотнул смотревшими хмуро, исподлобья глазами в сторону.

За нервной парочкой с нездоровым, даже безумноватым интересном наблюдал налысо обритый мужик с ворохом мелких, коряво набитых наколок, — виднелись те на бычьей шее, на предплечьях, на кистях рук и выглядывали из под маломерной майки-алкоголички. Коренастый и плечистый, он немногим старше Ярослава, — но вот что касается мазни на его загорелой плоти, что рожа его с чертами лица и цветом кожи, все выдавало не то горячего араба, не то горячего бразильца.

Может, вообще без меры горяченький мексикашка, — если сопоставить обилие татуировок и замашки гордого петушары, таки да, возможно. Держит мужичок подбородок высоко, показательно вальяжно раскинулся на лавочке подле парочки и, вывернув шею, глядит сейчас на них, как прежде глядел и на остальных присутствующих в вагоне, — как на говно подножное. Хозяин жизни.

Под пересохшими глазами Ярослава, — на самом краешке его зрительного поля, внизу, куда даже зрачки спускать было дюже неприятно и неудобно, — призывно задрожало коротенькое сообщение. Оно там уже давно.

Старательно привлекало к себе внимание.

Поторапливало.

[7/1]

Трудно предположить, сколько тяжких минут, часов или же суток он и остальные пребывают в несущемся сквозь сплошное ничто поезде. Но первым же делом, как Ярослав, — вот только что, — очнулся от странной дремоты на ледяном, перемороженном поручне, он наткнулся на это небольшое, но весьма емкое, лаконичное уведомление.

Иногда визуальный конструкт странно сбоил. Тогда за ним проглядывал словно строительный каркас из невнятных рунных переплетений, складывающий все в единый сложный рисунок. Присмотреться к ним как следует, правда, не удавалось, — те сразу ускользали как из глаз, так и из памяти. Но о примерном их смысле и значении самого уведомления все присутствующие в вагоне, — даже самые отмороженные из них, — похоже, догадывались.

Оттого и нервничали.

Ярослав шумно зафыркал и, не сдержавшись в своем порыве, чихнул, складываясь при этом пополам, — сидевший не так далеко от него мексикашка аж вздрогнул. Чуть до потолка вагона со страху не подлетел. И пуще прежнего, с еще большим раздражением стал пялиться, коситься на ту парочку, словно именно она виновна в его мимолетной оплошности. Похоже, скоро быть неминуемой беде и перепалке, даже драке.

Напряжение поднимается.

Счетчик призывно дрожит.

А время — уходит.

Еще, среди четверых оставшихся, включая Ярослава, присутствовала симпатичная молодая женщина с годовалым, не более, малышом на ее груди. За прошедшее время, помнится, она уже несколько раз его вскармливала, не давая тому замерзнуть и погибнуть. Туда было тяжеловато смотреть. Из болтовни, успокаивающей неразумного, иногда хнычущего ребенка, — вроде колыбельная, звучит похоже и певуче, — парень только что выделил нотки грубого, каркающего германского наречия.

Именно эта женщина бережно привела Ярослава в чувство после прихода сообщений в его голову и дала понять корявыми жестами, — все они оказались тут, в поезде, по схожему сценарию и все видели странные конструкты перед глазами. С тех пор они не пытались общаться, — каждый держался в сторонке от каждого, страдая от холода Пустоты и ожидания неминуемого.

Последним, седьмым человеком из присутствующих в потемках вагона, — и во всем прочем поезде, разумеется, — являлся обычный японский школьник.

Парнишка рассиживался прямо перед сгорбленным, грубо его изучающим Ярославом. Правда, рожей он на ту парочку из уголка похож не был, — более выраженные монголоидные черты, сам облачен в потрепанную школьную форму. Локтем прижимает к груди сумку на заплечном ремне, — на ее боку виднеются тканевые наклейки с мультяшными девочками, и какими-то розовыми, такими же рисованными щупальцами, пестрыми самураями и, уже отдельно, японским флагом.

Что-то бормочет там, постоянно поправляет узкие, перемотанные изолентой очки на переносице, и косится то на Ярослава, то на мексикашку, — мальчишка еще не решил, кого ему стоит больше бояться. Оба в татуировках, оба смотрят зверем, но один сдержанный и спокойный, хотя и в чужой крови, а второй явно вспыльчив и готов вскоре сорваться.

Сразу и не разобрать.

Но скоро поймет, судя по тому, как нервничает и явственно дрожит изукрашенный наколками придурок. Он боится. Он ощущает пожирающую его нервы и душу жуть, что тянется от видневшихся там, вдалеке, — сквозь множество непохожих друг на друга вагонов разных моделей, — щупов тьмы.

Сейчас ему требовалось вернуть мнимое положение хозяина жизни, — помочь шаткому, приземленному сознанию на что-то опереться. К женщине или мелкому мальчишке он не питал животных интересов, даже не глядел туда — еще держал себя в узде, помня свои человеческие начала. А на Ярослава, пожалуй, быковать пока побоялся. Вот и бросает яростные, уже ничем не прикрытые взгляды злобы на парня с девушкой в уголке, сдерживая прущую наружу панику.

Но вот же, мужик не выдерживает и вскоре поднимается с лавки.

***

Очнувшись от сумбурных, местами очень смазанных, расплывчатых обрывков воспоминания из Пустоты, — где он тогда пробыл не менее целой вечности, — Ярослав ненароком подавился вонючим табачным дымом. Еще свежий окурок, недавно початый, вывалился из его дрогнувших пальцев, — и упал на сложенные по-турецки колени, марая и без того черти чем перемазанные брюки.

Раздраженно, резкими движениями Ярослав смахнул с себя потухшую сигарету вместе с пеплом. Потянулся было за новой в карманы на жопе, но не сдержался, — зашелся в мученическом кашле, прижимая к губам сжатый кулак. За ним, — пока тот пытался управиться с накатившим, раздирающим глотку приступом, — пристально наблюдала девчонка, Чон Джу Ми. Считала, что занимается этим незаметно, но давно уже спалилась — хотя старательно изображала участие в беседе парней.

— Ну-у, да! — яростно жестикулировал Ёнсу. — Только деталей же нет. Инструментов тоже, да и не умею я, там такое нужно, чтобы хоть ствол для самоделки нормальной изготовить, что ого-го. Лучше в полицейских участках посмотреть, походить, или даже военную базу найдем, вот там точно все будет…

Чуть не задевая руками низенький журнальный столик из стекла, паренек ритмично покачивался взад-вперед на заднице, заметно возбужденный беседой. Нам Джун от него не отставал. Остальные, розоволосая и Чхон Дун, — молчали. Молчуну, казалось, все происходящее вокруг до жопы. Иногда он, впрочем, тихонько хмыкал, что замечал лишь Ярослав.

Так что Джун и Ёнсу, усевшись полукругом на полу в центре тесной комнатки, — что в каком-то злачном, предназначенном для случек мотеле на окраине Аняна, — продолжали невозмутимо трепаться. Мытарств Ярослава, который валялся под оконом и приглушенно кашлял, — словно уже намеревался копыта отбросить, — они как будто не замечали, в отличие от розоволосой.

Та явно встревожена.

— Нам бы винтовки снайперские… — из раза в раз, повторял одно и то же Нам Джун с мечтательным выражением раскосой рожи. Рожи столь чистой и ухоженной для парня, что Ярославу даже дурные мысли в голову, бывало, прокрадывались. — Чтобы с глушителями и прицелами дальними…

Ребята оживленно, со страстью обсуждали нужду в аккумуляторах и автомобиле, желательно укрепленном, а также влажно мечтали обладать огнестрельным оружием, что являлось здесь самой популярной темой. К ней они возвращались снова и снова. Иногда парни использовали какие-то странные термины, — очевидно, корейские и присущие лишь этому языку, раз до Ярослава доходила их первозданное звучание, — но в большинстве случаев можно было сходу сообразить значение.

А вот Чхон Дун молчал, само собой.

— М-гу. — буркнул он, стоило его приятелю, Джуну, повернуться к тому с отрывистым вопросом.

Во всяком случае, не говорил.

Так сложилось, что до Аняна, — города чуть южнее стольного Сеула, как понял Ярослав, — они добрались. Даже до района в новой, современной части Аняна дошли, до Пхенчхона, но к тому моменту уже начало темнеть. Дальше даже нетерпеливый Джун не тянул, после чего вся компания вырулила к ближайшему зданию, в котором можно, — как предположили они, — переночевать. Им и оказался тот самый отель-мотель, пестрые придорожные вывески с сердечками которого даже без светоиллюминации, не работающей из-за отсутствия питания, привлекали внимание с улицы, — там и остановились на ночь.

Зайдя внутрь, даже не досмотрели этажи, — на первом же, предназначенном для посетителей, подобрали ближайшую комнатку и в ней забаррикадировались. Ярослав, не разбираясь, сразу сбросил тяжелый баул под единственным здешним окном, — выходившим на узкую городскую улочку, — где и устроился поудобнее, начав смолить там, как паровоз, чем изрядно нервировал Джу Ми.

Ее бы девичья воля, так отнимет все курево и начнет сдирать одежду, чтобы осмотреть его и по возможности подлатать. Или не только подлатать. Странные она на него взгляды кидает, да.

Остальные возражали выбранному Ярославом месту и сразу сгрудились в центре комнатки, — явно не горели желанием проводить ночь близ проемов, ведущих наружу. Опасались, похоже, чирикающей падали. Или же чего-то еще. Внятных пояснения по поводу здешней кровожадной живности Ярослав даже от молчуна не добился, он только про какие-то ночные шумы, силуэты и повизгивания говорил, — лицом к лицу люди их общины встречались лишь с чирикающими немощами. Но они, подозревается, не единственная угроза.

Ребята сидели плотным кружком, собравшись подле упомянутого журнального столика, — на нем был выложен недавний ужин и будущий завтрак из печенья, какой-то сладкой пасты и сока. Ярослав в их торжестве не принимал участия, зажевав у себя под окном кусок сыра и кусок хлеба, — все это он запил остатками прихваченной с той заправки выпивки. На это девчонка тоже косилась с заметным недовольством. И неусыпно, все свободное время, пялилась.

— Да-а, на военные базы надо идти. — со знанием дела бубнил Нам Джуна, уже даже не ведя диалог. Рассказывающего что-то про устройство бензиновых генераторов Ёнсу он и не слушал. — Там наверняка много автоматов, патронов тоже…

Сдержанно кашлянув в кулак, — пережитки недавнего приступа, когда он дымом так неудачно надышался, — Ярослав сполз вниз вдоль подоконника, укладываясь спиной на свою тяжелую, плотную сумку. Поерзав, он вытянул длинные ноги вперед, расслабляя натруженные мышцы. Его, конечно, изрядно нервировало присутствие чужих, еще вчера неизвестных ему людей, — он сомневался, что вообще сможет уснуть, — но отдохнуть себе позволил. Не помешает.

Спрашивается, почему они вообще опоздали, не добравшись до приснопамятного убежища?

Виной тому опозданию был Ярослав, что изнывающей от перегрузки кобылой волочил за собой тяжеленный баул с провизией, — общей, разумеется, не своей. Между лямками сумки, прямо на ней, была уложена гора продолговатых железяк, бухты кабелей, механизмы, электрика, — Ёнсу натаскал, постоянно шныряя по перекопанному бульдозерами пустырю между Гунпхо и Аняном. Сверху еще, блядь, кувалда и, отдельно, пакет со жратвой в другой руке.

Парень каждую щитовую вскрывал, каждую тачку по пути ворошил на предмет нужных ему ништяков, и все сгружал Ярославу, — а потом, когда нашел добротный рюкзак, сразу же нацепил на того и загрузил металлом пуще прежнего. Со временем Ярослав все мрачнел и мрачнел, забитый тяжким скарбом под завязку, но не шибко жалел и даже не выражал недовольства. Ему было плевать, делает, что скажут. А потомственный инженер-механик все не унимался.

Когда девчонка и Чхон Дун сообразили, что они не поспевают и попытались принудить Ёнсу избавиться от набранных железок, — тот заявил, что они все нужные и жалобно посмотрел на Ярослава. Тому тоже было до лампочки, что происходит, он спокойно подчинялся любым указаниям и молча, в одно рыло, волок тройную норму веса, стараясь не сильно задерживать темп группы. В итоге переубедить Чхве Ёнсу не удалось и тот, — найдя перед этим еще где-то тазик и доверху наполнив его микросхемами и ломаными платами из текстолита, — стал свои порывы сдерживать.

Но они все равно опоздали, оказавшись в мотеле, откуда до убежища их небольшой общины, — в худшем случае, — час пешего пути.

— Что думаешь, старший брат?

Ярослав не сразу сообразил, что ныне обращаются уже к нему, ожидая какого-то мнения или, быть может, решения от парня. Те слова принадлежали, как оказалось, Чхон Дуну, — он сейчас серьезно глазел на Ярослава, не так жадно, как насупившаяся девчонка за его спиной, но не менее требовательно. До этого он в общих диалогах толком и не участвовал, словно они его вовсе не привлекали, — как и Ярослава.

До текущего момента.

— Что думаю? — по-еврейски переспросил тот.

— Что нам с оружием делать?

— Глушители нужны. — опять влез Нам Джун. На его слова явственно покивал Ёнсу, задумчиво пялясь куда-то над Ярославом, — в застекленное окно комнатушки мотеля.

Там, за окошком, уже давно потемнело. Компания рассиживалась в темноте, только выковыренная откуда-то из рюкзачка Чон Джу Ми свеча, — восковая и совсем тусклая, — чуть-чуть освещала комнатку, пока плавилась на журнальном столике. Здешние, похоже, здорово боятся привлекать внимание и вообще сталкиваться с чирикающими, которые тут отчего-то прозваны демонами. Не так давно, помнится, Ярослав вскользь упоминал в скупой болтовне с ребятами про произошедшее с ним до встречи с Нам Джуном и Чхон Дуном. Вот только в его недавние столкновения с чирикающими тварями, похоже, уверовал сразу только молчун. Остальные явно сомневались, что можно столь обыденно, даже рутинно дурачить чудовищ, ломая им ребра и давя черепушки.

— Мне откуда знать. — снова попытался улизнуть от ответа молчуну Ярослав, на котором, постепенно, начали сходиться взгляды всей четверки ребят. Пускаться же в бестолковые, лишние пояснения он не хотел. Не думал, что его послушают, так зачем же трепать языком. — Я понятия не имею, что у вас тут с его оборотом.

— Чем? — не понял молчун, и, заерзав на мягком, ворсистом ковре, подполз к Ярославу на шажок ближе. Не отстанет, похоже.

— Что в Корее вашей, — спокойно перефразировал Ярослав. — Было с оборотом огнестрельного и холодного оружия до Катаклизма?

— В смысле?

Вот же зараза.

— В коромысле, блядь. — оскалился парень, продолжая беззаботно, полулежа, валяться на сумке, привалившись к той затылком и спиной.

На груди его покоилась соломенная шляпка, под которой он сложил пальцы рук замком. Глядеть на ребят из такого положения было откровенно неудобно, но и подниматься лениво, — пусть сами подползают. Он зверски замотался таскать за ними их пожитки и набранное добро, — намаялся больше, чем за пережитую вечность в Пустоте.

— Э-э… — промычал что-то невразумительное Дун, но того перебила девчонка, высовываясь из-за его спины. Первой смекнула, вперед молчуна, чего хочет выведать Ярослав.

— У моего дяди двоюродного, это… — затараторила она, смахивая наползавшие на лицо пряди розовых волос. — Были длинные такие, двустволки для охоты, две штуки. А еще арбалет, он его в Сеуле, в квартире вроде хранил,так можно. Но лицензия нужна обязательно…

— А ружья?

— А-а? — не поняла Джу Ми, захлопав глазками. — Старший брат?

Сразу не скажешь, дурачиться так игриво, или же сама по себе бестия, что не осознанно вышибает самоконтроль окружающим парням. Нам Джун, бывало, совсем тормозит в ее присутствии, если девушка о себе знать дает. И Ёнсу теряется иногда, — только молчуну все до жопы. Из него хороший товарищ Ярославу может получиться, если вдруг обстоятельства к тому подвинутся.

— Спрашиваю, где его двустволки хранились? — уточнил он терпеливо, стараясь не замечать взглядов розовой. Они уже не походили на оценивающие взоры медика, желавшего выходить болезного беднягу, какими они были эдак час назад. — Дома?

— В полиции, старший брат. Нельзя дома держать, только арбалет можно. Ну-у, я не знаю, в общем, но пушки точно нельзя… — после некоторой паузы выдала Джу Ми, что настойчиво применяла к нему какой-то из множества корейских суффиксов. Что странно, стоило ей так обратиться к Ярославу, как сидевшие рядом парни почти всегда, по крайней мере первое время, выдавали странную реакцию, — в целом незаметную, но подспудно ощущалось исходившее от них недоумение. Чхон Дун, бывало, даже лыбу украдкой давил.

Словно девушка ляпала нечто неуместное, лишнее.

— Значит, на руках у вас тут оружие не ходит почти? — подытожил Ярослав, получая нужное ему знание. Хорошее знание, успокаивающее.

Приятно знать, что тебя не закинуло в место, где каждое отребье из подворотни может вытянуть из широкой штанины что-то убойное и шмальнуть тебе в пузо зарядом дроби. Впрочем, в реальности оно от народа зависит, — Южная Корея, какой ее отдаленно помнил из прошлого Ярослав, вроде как страна развитая и культурная. Может, концентрация отморозков и выблядков тут нулевая будет.

— Не ходит. — улыбнулась ему Джу Ми, чуть обнажая зубы.

Сама, блядь, дивная белоснежность с обложки журнала. Пожелтелый оскал Ярослава, — нещадно прокуренный и пропитый чаями и кофе, — и рядом не стоял с ее сиянием. Так ведь у остальных узкоглазых, у парней, такие же, и кожа чистая, как у младенцев, только комплекция у них подкачала, — Ярослав в сравнении с их троицей себя пещерным чудовищем ощущал.

Глядишь, так завидовать начнет.

— Значит, не ходит. — вздохнув, подтвердил парень, и вытянул из под укрытия соломенной шляпы руку. Почесав нос, он добавил вполголоса. — Не ходит…

Тот уже как-то самобытно, волей-неволей прикинул обстановочку на приличное последующее время. Учитывал и возможные взаимотношения между здешними выжившими, раз уж у тех было все так плохо, — а по мнению Ярослава очень даже хорошо, — с оружейными законами в стране. Не поубивают друг друга, по крайней мере не сразу.

Со слов все того же Чхон Дуна, кой почти не трепался попусту и без нужды, из населения выжила дай боже десятая часть. В лучшем случае. Так что людей их община, расположеная в двух шагах от столицы, — Сеула, — почти и не встречала, только отдельных, видимых издалека выживших одиночек. У них дома вроде как даже радиостанция, найденная в одной из квартир, установлена, что взаимодействуют с антенной на крыше многоэтажки, — так там почти полное молчание, разве что иногда слышен несвязный бубнеж, обрывками. Старик Бао, — припомнил Чхон Дун, — тогда предположил, что это зацикленная передача из Северной Кореи, граница которой не так уж и далеко отсюда, но разобрать ее у них не вышло.

— На военных базах наверняка куча оружия. — опять встрял Джун. — Точно говорю, чувак.

Ёнсу добавил, прекратив завороженно пялиться в наружное окно.

— И глушители.

— Зачем? — не сдержавшись, Ярослав все же пошел в наступление на умы и сердца. — Зачем тебе так нужно накручивать его на ствол, которого у тебя даже нет?

Ему было тяжко принимать подобное решение. Нужно посчитать сидевших перед ним людей выраженно своими, почти ему принадлежавшими. Сомневался, размышлял над причинами и следствиями но потом задумался, — деваться же все равно некуда, так почему бы не поддержать ораву из пары десятков ленивых в своем большинстве, и засевших в укрытии малолеток. Ну-у, еще слабых женщин и одного старика.

Мужчин там, как еще в начале знакомства неосмотрительно ляпнул болтун Джун, — немного, всего двое. Одним был отец-одиночка, тот еще затворник, сидит в одной из квартир вместе со своей дочкой и вообще почти ни с кем не взаимодействует, — не просит ничего, но и не делает. Вторым же был Мун Бао, тот самый немощный старик.

Словом, они практически обречены.

Были бы.

— Чтобы незаметно выстрелить можно было. — само собой разумеющимся тоном объяснил Ёнсу, опередивши было раскрывшего рот Джуна. Даже так странно поглядел на Ярослава, как на болезного. — Еще отдача будет меньше, и точность поднимется, старший брат. Понимаешь?

— Понятно.

Тот какое-то время пошуршал частыми колючками щетины на подбородке и шее, — Ярослав подбирал нужные слова к диалогу, не зная, с чего начать. Начать стоило, он уже и начал, надлежало и закончить.

— Смотри. — он поднял, вытягивая, руку, с ее помощью изображая продолговатую конструкцию какого-нибудь длинноствольного оружия. — Имеется у автомата хороший выдох, свободный. Выдох, значит.

Тут он со звучным шлепком, — размашистым таким, злым, — впечатал раскрытую ладонь свободной руки в изображавшую длинное оружие конечность. Он плотно, показательно приложил ее к кулаку, что знаменовал собой навершие ствола гипотетического автомата. Словно перекрывал тому выходное отверстие, лишая упомянутого выдоха.

— Нет, блядь. — оскалился Ярослав, перехватывая очередной липкий взгляд от Джу Ми. — Надо чем-то заткнуть. Надо что-то поставить, обязательно, чтобы он, падла такая, захлебнулся там в газах. Так зачем, скажи? Чтобы его нутро загаженное потом, корячась, начищать?

Ёнсу аж возмутился.

— Но выстрел же тише! — пустился в спор паренек, все так же раскачиваясь на ковре, как маятник, взад-вперед, взад-вперед. Чуть Джуна не пихает. — И его ни слышно не будет, ни видно не будет вообще. Иначе демоны сразу же сбегутся, — если не так, зачем вообще такое оружие надо, а?

— А оно надо?

— Надо, конечно! — всерьез кивнул Чхву Ёнсу. — Потому и нужны пламегасители, глушители, всякое такое, чтобы звук хотя бы в сторону уводило от цели, если тебе так глушители не нравятся…

— Имеешь в виду, чтобы тебе и твоим товарищам в рыла дерьмо прилетало на выхлопе? — хмыкнул Ярослав. — Так, да?

Не давая изнывающему от желания влезть в болтовню Нам Джуну, парень продолжил.

— Ты когда-нибудь щелчок выстрела слышал, хотя бы дозвуковой? — он пожал плечами. — Который заглушенный чем-то, не важно в какой местности, в городе или степи. Не из фильма или игрушки, а в реальности, где-то на стрельбище?

— Ну-у…

— Да или нет? — осадил его метания Ярослав.

— Нет, старший брат. — признал Чхве Ёнсу. — Вроде нет, не знаю.

— Его даже из специализированного оружия отчетливо слышно метров с двадцати, если не фонит ничего. — выдержав короткую паузу, парень все же признал. — Ну-у, да, направление плохо понятно. Но как щелкает, — слышно, слышна работа механики, отработанные гильзы звякают по дорожному покрытию. Или ты собираешься коврик с собой таскать, а долбить по противнику только с крыш?

— Но зато издалека ничего не понять, а нам именно…. - возразил Ёнсу, но Ярослав сразу же его перебил, подняв ладонь.

— Тебе для этого даже глушитель не нужен. Накручиваешь банку нормальную, чтобы по глазам не шибало газами, а по ушам не грохотало. — блаженно валяясь на пузатой сумке, он развел руками. — Все. Тот же эффект. Но ты сначала оружие раздобудь, тогда поговорим о банках и глушителях, блядь…

Молча переваривая услышанное, Ёнсу потер лицо ладонями. Стремясь продолжить спор, Нам Джун было раззявил рот, чтобы заговорить, — но отхватил звонкий подзатыльник от молчуна. Удивительно, но на него парнишка даже не обиделся, не надулся, просто чуть взгляд потупил и подвинулся ближе к Ёнсу, — начал что-то обговаривать с тем. Похоже, в башке и того, и другого кое-что из услышанного таки отложилось.

— Можно поинтересоваться, старший брат? — пискнула Джу Ми, привлекая к себе внимание. Закончив грызть какую-то шоколадку с орехами, она не так давно перебралась на массивную, просторную кровать в центре комнаты. Условились, что там будет спать единственная в их компании девушка, — парни, как и Ярослав у подоконника, рассредоточились по полу. Всех все устраивало.

— Че?

— Ты проходил службу в армии?

Не торопясь с ответом, Ярослав обернулся к дорожной сумке, — слизистая глотки, недавно растревоженная кашлем, сильно саднила. Из недр баула, звякнув молнией и сунув туда руку, парень вытянул небольшую бутылочку питьевой воды, — открутив ее крышку, он жадно присосался к горлышку. Бутылка со скрежетом вмялась внутрь, — за раз он выдул из нее почти весь литр, после чего довольно утер губы.

Пока он напивался, Чон Джу Ми якобы незаметно его рассматривала. Подмечая блеск ее раскосых глаз в сумраке помещения, — в зрачках розоволосой мерцало пламя свечи, о чем она даже не подозревала, — Ярослав задумался. Поймал себя на мысли, что уже всерьез рассматривает себя покровителем всей компании и тех людей, к общине которых она принадлежит.

Придется, значит, впрягаться, — самому сдохнуть, как собака, но не дать помереть прочим. Азартная идея, даже достойная и вполне ему симпатичная. Не помешает, будучи предоставленным самому себе, спокойно шариться по окрестным буеракам и помойкам, или же наоборот, — уходить в глубокие запои, протухая в убежище в моменты заслуженного почивания на лаврах.

— Так что, старший брат?

Опомнившись, парень как-то отстраненно пробормотал, погруженный в раздумья.

— Было дело.

— А откуда ты? — неожиданно выпалила Джу Ми, похоже, впервые задаваясь таким вопросом. — Наверное, из Америки? Да?

Остальные, — Джун, Ёнсу и даже Чхон Дун, — заметно подобрались, выражая слаженное любопытство. Они смотрели на Ярослава, который как-то заторможенно, с потерянным выражением лица покручивал в пальцах почти пустую бутылку минералки. Он по-новому изучал содержимое некоторых системных уведомлений, которые, — после недавних бесед с четверкой корейцев, — не казались чем-то дьявольским и несущим потаенную угрозу. И готовился принять решение.

— Нет, не совсем. — пробормотал Ярослав, щурясь маячившему перед его глазами конструкту. — Не оттуда…

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [2]

Подумав, Ярослав привел разметавшиеся в его черепушке мысли в порядок, под единый знаменатель, — и отдал нужную команду, четкую и выверенную, множество раз уже обдуманную. Причем, невербальную, — для взаимодействия с системой хватало выраженного какими-то нервными импульсами желания. Но обязательно четкого, ясного, как заметил Чхон Дун, — иначе может что-то неладное произойти и свободный камень души, он же руна, улетит в неправильную позицию из списка пяти параметров. Те, к слову, едины для всех выживших и не отличаются ни в чем, ни в количестве, ни в названиях, ни в порядке перечисления.

Подтвердите вложение Руны Параметра.

Так же, молча и без каких-либо жестикуляций, он выразил повторное, идентичное первому, желание.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0,2 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

Годится.

Десятые доли процента, — это немного. Но если же представить, что происходит долевое увеличение его возможности пережить что-то зубодробительное, где за единицу берется уже имеющаяся физическая мощь, гибкость мышц и суставов, крепость костей и острота ума, — это, отнюдь, уже очень и очень, сука, много. Особенно, если на развитие отсутствуют какие-то ограничения и нет уменьшения получаемой за руну параметра доли в агрессивной геометрической прогрессии. Но ладно, пустое.

Начало положено.

Сверкая глазками откуда-то из темноты, пребывающая на кровати Чон Джу Ми снова напомнила о себе.

— Так откуда ты, старший брат?

— Россия. — ответил он девушке, при этом ощущая какое-то странно, чуть ощутимое жжение под кожей. Но приятное, как от мази с согревающими эффектами. Чувство не доходило до запредельной эйфории, но остается где-то около того, рядом. Даже чуть колышет эмоциональную стабильность парня, которого всего взбудоражило.

Появилось смутное желание подняться с ковра и вышвырнуть за дверь парней, оставаясь тут наедине с симпатичной девчонкой. Оно не перехватывало контроль над разумом, но все же давило на мышление Ярослава, мешало анализировать и рассуждать. Даже Джу Ми, кажется, что-то такое почуяла, пока он неотрывно пялился на нее в темноте, уцепившись за ее посверкивающие зрачки.

А потом накатившие на разум и тело ощущения пропали.

Подтверждено.

Глава 7

Кое-где бетонированная парковка провалилась на ее подземный, нижний уровень под территорией жилищного комплекса, — туда, при желании и нужде, возможно было спокойно спуститься по ломаным, разбитым плитам с торчавшими из них прутьями арматуры. Снаружи же, по наземной части парковки с кучей бесхозных автомобилей, чуть-чуть слышно шлепали капельки дождя. Они смачивали дорожное покрытие и равномерно окрашивали бетон в темные оттенки, а также формировали все разрастающиеся лужицы во множестве выщербленных выбоинок и ям.

Мелочь, кажется.

Но зарождающаяся, неминуемо накатывающая на омертвевший Анян буря уже давно, еще поутру вынудила жаркое светило скрыться за тучами. Те сплошной черной грядой из грязи, тревожа выживших, наползали на город откуда-то с востока, — со стороны не подававшей признаков жизни Японии. Таким образом, лишенные солнечных лучей улицы Аняна уже были небезопасны. А совсем скоро должен разразится шторм, грозивший затоплением и еще большим разрушением инфраструктур.

— Блядство. — забавно пробурчал Чхон Дун, неожиданно даже для себя озвучивая слово на родном, без поддержки системы, языке Ярослава. Произношение было хорошее, правильное, почти без коверкания. А ведь там не самые заурядные транскрипции слогов для рядового корейца.

Впрочем, то не существенно, — молчун был совершенно прав.

Им надлежало куда как раньше покинуть тот злополучный мотель, где они задержались на лишние сутки. Все же понадеялись, что затянувшая утреннее небо дрянь сойдет, куда-то скроется, и можно будет спокойно, — уже под стерегущими выживших лучами солнца, — добраться до убежища. Чтобы, значит, без излишнего риска нарваться на неприятную встречу с тварями, которые предпочитают не выбираться из строений под знойное летнее светило.

Но не повезло, отнюдь. Лучше бы еще одну ночь провели там, в мотеле, так нет же, ломанулись наружу под вечер, — торопились в убежище.

— Надо подождать. — поджавши губы, высказал свое, как обычно, осторожное и в каком-то смысле даже бесхребетное мнение Ёнсу.

Осторожничая, он, воровато высовывая башку, выглядывал из-за массивного, заваленного на бок автобуса с силуэтами множества тел внутри. Парня интересовала та самая парковка. Периодически Ёнсу раздраженными, резкими движениями смахивал с глаз легкую морось, накрапывающую с грязно-серого небосвода.

Похоже, выжившие прежде не сталкивались с подобным.

Ребята припали к днищу перевернутого автобуса, — стоя близко, вплотную друг к дружке, узкоглазые вполголоса обсуждали увиденное там, на парковке, и не знали, как же следует поступить. А подумать было над чем.

Там, на территории огороженного жилищного комплекса, шумно повизгивала и чирикала стайка разбушевавшихся демонов. Они яростно долбились в парадную дверь нужного, родного выжившим здания, в котором и находилось упомянутое убежище, — чудовища звучно шкрябали по металлу когтями, срывали с двери предусмотрительно приколоченные к ней деревянные доски, царапали гладко отштукаренные стены панельной многоэтажки.

Даже пытались забраться в окна второго этажа, но не справлялись, — с визгом падали на бетон, но тут же вставали и продолжали неуклюжие штурмовые мероприятия.

Позади небольшой кучки привычных Ярослав «птичек», — точно такие же были встречены им на этажах не так давно изученной им многоэтажке в Гунпхо, — виднелась еще одна тварь, вроде бы такая же, да не такая же. Иная, уже отличавшаяся от своих, очевидно, младших сородичей, — не таких развитых и хорошо сложенных.

Рассматриваемое Ярославом существо, — корейцы почему-то не удивлялись ему, словно уже встречали их, — принадлежало к тому же роду демонов с сильной деформацией нижних конечностей в звериные, более мощные, по-птичьи дергалось и визжало, но тело ее щедро перевито плотными, очерченными под чуть более бледной кожей мышцами. Присутствовали и еще какие-то мелкие отличия в покрове, на котором местами мелькали роговые наросты. Существо не участвовало в нелепых попытках прорваться к выжившим, засевшим в здании и иногда мелькавшим в окнах, — оно лишь наблюдало.

Но иногда пронзительно визжало.

Не сразу, но сидевший на измятом, обугленном капоте сгоревшей легковушки Ярослав, — чуть позади ребят, совсем притаившихся и разволновавшихся, — заметил кое-что необычное. Стоило диковинной твари взвизгнуть, а взвизги те имели причудливую, переменчивую тональность, словно стремились подражать речи человека, — как твари словно в бешенство приходили. Начинали с пущим неистовством калечить когти и клыки о металл с бетоном, чаще визжали и суетились куда заметнее, словно разозлившиеся пчелы. Такое случалось не часто, но все же повторялось, — с интервалами в минуту-другую.

— Может, попробуем увести их? — предложил Нам Джун, переглядываясь с розоволосой, которая, насупившись, молчала. — Они же тупоголовые, рванут за одним, а другие вещи внутрь затащат и укроются.

Он прижимал к груди древко копья. Колени у парня еле заметно подрагивали, — не то от прохлады, не то мандраж тревожный, — голос был близок к тому, чтобы сбиться. Но вот в раскосом взгляде из под запущенной, промокшей под моросью дождя челки все было чисто, ясно. Нет страха в глазах, только озабоченность проблемой и общее напряжение. При этом, вспоминая о ком-то гипотетическом, за ком должны побежать твари, он явственно покосился на Ярослава. Его приятель, Чхон Дун, повторил за ним этот взгляд.

Прекратив отрешенно изучать стайку тварей и ее, похоже, вожака, сильно озадачившего Ярослава самим фактом своего существования, парень молча кивнул. Он подтянул ступни к себе, на капот сгоревшего авто, и стянул с них чуть маломерящие, плотно сидевшие шлепанцы. Сложив их вместе, друг в друга, Ярослав сунул их в валявшуюся рядом, на том же капоте, дорожную сумку, — взамен вытянул оттуда пару старых добрых кед с носками внутри.

Похоже, ему придется размять ноги.

Но устраивать тактические отступления и уводить тварей с парковки перед зданием, что служило ребятам убежищем, он не особо горел желанием. Скучно, скажем так. Намеревался устроить небольшую драку, подавая ребятам хороший пример не бояться и уверенно махаться с чирикающими, — он рассчитывал, что им это не будет трудно. У тех потенциальной мотивации полные штаны из-за системы, на которой узкоглазые здорово помешаны, — даже молчун ее обожествлял, буквально. Получается, Ярослав размозжит вожаку его облысевшую, костистую черепушку, — изощренно и с показательной жестокостью, — а парни других насадят на копья.

Глядишь, парочка рун или же, если по-корейски, камней души им выпадет с убитых. Параметры, Навыки, Умения, — не важно, надлежало привыкнуть к смертоубийству и просто нужде в определенный момент сцепиться с чирикающими. Может статься, позднее только хуже будет, тяжелее.

— Э-э, ну-у… — промямлил Нам Джун, замечая, как русский сноровисто переобувается, правильно понявши направленные на него взгляды. Болтун, похоже, принял привычную, молчаливую мрачность Ярослава за его нежелание становиться смертником. — Нам это не так чтобы и нужно, чувак, слушай, давай попробуем…

— Пойдет. — выдохнул тот, заканчивая шнуровать кеды и выпрямляя спину.

Соскакивая с капота, Ярослав подхватил стоявшую у того между ног кувалду, — парень так и не решил, обуза она ему и инструмент юношеского развлечения, иногда взлома и разрушения, или же таки практичное, эффективное оружие. Перехватывая рукоять кувалды, он попрыгал, чуть подвигался, проверяя, как сидят кеды, — уже заранее прикидывал, как принимать планируемый им бой. Но все скатывалось к алгоритму, — подойти, сломать, убить. Трудно воспринимать всерьез происходившую вокруг чушь с системными сообщениями и тщедушными, хрупкими чудиками, когда-то бывшими людьми…

Тут опомнилась Джу Ми.

— Может, не надо? — серьезно, без ноток жалости и нытья спросила она. — Еще чуть-чуть подождем, так они сами должны уйти, а там…

— Короче. — жестов вынудив ее замолчать, Ярослав выступил из-за мятой махины автобуса, уже не скрываясь перед видневшимися в сотне-другой шагов тварями. Те с неизбывной злобой пытались вломиться в подъездную дверь или вгромоздиться по практически отвесной стене в окна.

Местность там, на парковке, завалена легковыми тачками, множество подручных предметов и препятствий, вроде бетонных блоков, о которые можно смачно разбивать уродов. Пять существ даже для одного Ярослава не были смертельной угрозой, главное глотку укрывать и по башке не получать, — отхватить глубокие кровотечения он не боялся, по словам ребят Джу Ми натуральный, блядь Гиппократ из легенд. Лишь бы калекой по ерунде не стать, остальное возможно перетерпеть.

— Короче! — зычно повторил он, поворачивая к ребятам голову и замечая, как все они глядят на него. Джун и Дун, — без претензий, спокойно выжидая. Джу Ми и Ёнсу, — с недовольством, нежеланием рисковать лишний раз. Странно, что они вообще приволокли его сюда, к убежищу, так легко доверившись. Похоже, Дун наплел им чего-то совсем странного…

Вздохнув, Ярослав продолжил.

— Их немного, грохнуть попробуем. Те, которые мелочь костлявая, — он кивнул через плечо, имея в виду младших, слабых тварей. — Не проблема. Ту тва… а-а, сука, демона вашего, который сзади стоит и ими как-то управляет визжанием, сам займу. Потом мне подсобите, если чего вдруг пойдет не так…

Корейцы аж переполошились, — только молчун задумчивыми кивками подтверждал излагаемые Ярославом мысли.

— Спокойно. — взрычал он, осаживая компанию ребят. — Ваши же помогут нам, когда мы с уродами сцепимся?

— Конечно! — без малейших теней сомнения подтвердил Чхон Дун, остальные тоже что-то одобрительно выдали. — У нас тут еда, все, в общем, они обязательно нас поддержат, иначе как еще, старший брат. Только надо начать хорошо, тогда они дверь отворят и с двух сторон зажмем ублюдков.

Ярослав кивнул.

Помощь со стороны укрывающихся в многоэтажке была не такой обязательной. Однако, все равно неприятно провоцировать рисковую для свежевыпеченных товарищей ситуацию, — в жизни же всякое случается, нелепое и глупое. Может случиться так, что помрет девчонка или осторожничающий, медлительный Ёнсу, тогда что хочешь думай про похоронившие их скудоумие и физические слабости, в любом случае, вина будет лежать на Ярославе. Потому им не помешает страховка.

Позже, когда ребята сами будут осознавать все опасности и будут готовы влезать в противостояние с противником, — пожалуйста, смерти неминуемы и даже нужны, но пока они скорее некомбатанты с не в ту сторону работающей башкой. Ответственность за которых лежит на нем.

— Ладно. — после короткого молчания буркнул Ярослав, не зная, чего еще сказать. — Идем.

Скинув с макушки шляпу, — та опала ему за плечи, покачиваясь на нашейной веревочке, — он окончательно выступил из-за кузова автобуса и зашлепал по лужам. Направлялся прямиком к пока не замечавшим его уродам. И неотрывно пялился на их необычного, внушающего опасения предводителя, — громко сказано, пожалуй, но все же.

Нет, не такое оно и опасное, пожалуй, но налицо прецендент, — твари без видимых, обоснованных известной Ярославу наукой причин преображаются и эволюционируют в кратчайшие сроки, жестко сношая здравый смысл в задницу. Возможно, конечно, что их единицы и появились такие «птички» раз и навсегда, единожды произойдя из трупа измененного при Катаклизме человека и тогда никаких прижизненных мутаций или изменений между ближайшими поколениями нет. Но что, если оно не так?

Что, если они размножаются?

Меняются с каждым последующим поколением выводков?

Половые органы у них выглядят рабочими, даже слишком, — взять того же урода из придорожной забегаловки, которого он первым завалил при странных, словно подстроенных обстоятельствах. Если популяция тварей начнет разрастаться и развиваться бешеными темпами, в частности множить свои интеллектуальные или физические возможности, — это крышка, без вариантов, сразу хорониться можно. Значит, нужно оставаться в пределах города и планомерно, вдумчиво вычищать из него уродов, иначе…

«Вычищать подземелья…» — запоздало смекнул Ярослав, ухватывая кувалду уже обеими руками. К тварям он уже был неприлично близко, всего в тридцатке шагов, но ни вожак, не мелочь пока его не замечали. — «Подземелья…»

Еще кусочек в картинку.

Тогда, на третьем этаже многоэтажки, — где еще обнаружилась дюже подозрительная, начертанная кровью мазня из рун, — перед рожей Ярослава вспыхнуло короткое сообщение. Там упоминалось, как бы намекая, подземелье и, в частности, срок его существования, уровень какой-то буквенной угрозы и отсутствующая добыча.

Парень принял твердое решение вскоре туда вернуться, обязательно с кем-то из его новых приятелей, чтобы зачистить будущий, вне всяких сомнений, рассадник кровожадной падали. В своих предположениях он был совершенно уверен. Придется искать матку, яйца какие-то, личинок, блядь, найти хоть что-то, что в ответе за гипотетическое деторождение и развитие существ.

Наконец, Ярослава обнаружили.

— Кви-и-и! — истошно завизжал вожак, отшатываясь от было приблизившегося парня на несколько дерганых, птичьих рывков в сторону.

От этих вкручивающихся прямо в башку звуков не то что Ярослав вздрогнул, сами твари, — которые мелкие, — всполошились и без раздумий, забывая про штурм двери и окон, рванули сначала к вожаку, на его зов, а затем сориентировались и ломанулись к человеку.

Вожак оставался поодаль, удерживая дистанцию, и не выказывал никакого желания вмешиваться, — по крайней мере в ближайшие мгновения. Стоило заметить, что гипертрофией когтей и клыков он не был обделен, наоборот, мышцы и строение костяка прямо говорили о способности преображенного дать серьезный отпор обычному человеку.

Где-то позади, тем временем, забухали и зашаркали обувью по бетону ребята, поспешивши на поддержку Ярославу. Намеревались перехватить стайку из тварей, которых сейчас интересовал, казалось, один лишь русский, — но тот сам шагнул к ним. Заведя пудовый боек кувалды чуть вбок, за спину, он крепко удерживал влажную рукоять, — чтобы не выскользнула от греха подальше, на тех же корейцев. И примерился к самой первой из тварей.

Та даже не уклонилась, не попыталась укрыться от размашистого удара по грудной клетке, — даже излишнего по своей силе. Брызнула кровь и осколки костей, — тело смялось, насаженное на навершие тяжелой кувалды и опало на землю, утягивая за собой и оружие, и его владельца. Ярослав даже замешкался на секунды. Пытаясь зачем-то вырвать железяку из трупа, что так крепко вцепился в инструмент остатками реберной клети, парень пропустил нападение следующей твари.

Визжа, «птичка» сиганула ему практически на голову, ухватываясь за плечи и спину когтями, — словно кошка, пытающаяся не сверзиться с хозяина. Обтянутая кожей, костлявая мразь весила немного, килограмм так под тридцать, — может чуть больше, — но все же повалила массивную тушу Ярослава на асфальт. При падении он извернулся и подмял под себя тварь, — та сдавленно пискнула, на миг выпуская впившиеся в плоть парня когти из придавленных к парковке конечностей.

Пока Ярослав, очухавшись, тянул руки к шее и башке уродца, сюда уже подоспели ребята, — будто строй заправских пикинеров, они насадили четверку оставшихся демонов на копья, каждый своего. Даже Джу Ми справилась с попавшейся ей целью, вбивая клинок точно под ключицу одной из тварей, — кухонные ножи легко пробивали плоть и причиняли «птичкам» ощутимую боль.

Те как-то сразу потеряли прежние упорство и жажду крови, осознав, что находятся не в большинстве и получают массовые ранения, — что до вожака, поддерживать он их не стремился. Только истошно, требовательно взвизгивал, крутясь на месте, словно стремился к чему-то принудить уже не подчиняющихся ему существ, но без видимых на то результатов…

Наконец, Ярослав напрочь переломал обе руки дрыгавшемуся, кублившемуся под ним существу, что всеми своими силами избегало хватки парня. Теперь ему удалось ухватить тварь за виски, пошире разводя ладони, — он с силой впечатал клацавшую челюстями башку в бетон. А затем еще раз.

Затылочная кость глухо треснула.

Тварь обмякла.

Сразу же Ярослав поднялся на ноги, с хрустом выковыривая, выкручивая из рядом покоившегося трупа кувалду, — уставился на неустанно чирикавшего уродца-вожака, дергавшего поджатыми к груди передними конечностями. К тому моменту парни и даже девушка заканчивались добивать предсмертно вопившую мелочь, закалывая ее множественными, неумелыми, но злыми ударами копий, — и ни одно не обломилось, ножи оказались прилажены к древкам грамотно, со знанием дела.

Дернувшись, Ярослав первым ступил к чудовищу, — и столкнулся с ней взглядами. Не видно зрачка, глазное яблоко как будто сплошь черное, но читается в нем что-то от подобия разума. Иногда взор растерявшегося демона, судя по его птичьим движениям башки, переходил на гибнувших собратьев, — последний из них только что закончил побулькивать пробитой глоткой. Но даже сейчас, нападать вожак, продукт неведомого механизма эволюции или мутации, не намеревался.

Отнюдь, он неожиданно подался назад, отступая. А затем развернулся, — и принялся удирать прочь с территории жилищного комплекса, состоявшего из трех панельных многоэтажек, что в центре города.

— С-сука! — ошалело выдохнул Ярослав, как-то не ожидая такого исхода, хотя тот был вполне очевиден.

Даже не оборачиваясь на что-то завопивших, закричавших ему ребят, он швырнул лязгнувшую металлом кувалду на бетон и дал такой же резкий старт с места, что и тварь, — ринулся следом за ней, мощными усилиями отталкиваясь от влажного покрытия парковки. Рвал жилы, дабы набрать предельно возможный для него темп, лишь бы не отставать.

Тварь только что выскользнула на проезжую часть, метнувшись под перегораживающий проезд шлагбаум, — она свободно чередовала и двуногий, и четвероногий бег, перескакивала через капоты, цокала и лязгала когтями по асфальту дороги. Со звучным скрежетом тормозила ими, резко меняя направление движения в попытке скрыться.

Но Ярослав, шумно дыша и ритмично отфыркивая из под ноздрей дождевую взвесь, не отставал. Ему, как преследователю, было легче, а глаза его ни на мгновение не отрывались от жертвы, которую он, казалось, этим же взглядом сейчас к себе и подтянет. Не меньше опорно-двигательного аппарата трудился и мозг. Парень на одних интуитивных решениях просчитывал для себя идеальный маршрут к сматывающейся цели, даже пытался ее повадки спрогнозировать, предположить, как размышляет чудовище.

Пожалуй, пока Ярослав бежал за ним сквозь назревающую непогоду, он узнал о природе странных тварей не меньше, чем за при их убийствах, — каждое движение, каждый дерганый взбрык демона полнился смутно различимыми звериными замыслами. А такие замыслы непременно происходят из простейшего, вполне предсказуемого алгоритма, продиктованного природой вида. Впрочем, сомнительно, что природные законы имеют прямое, — разве что косвенное, — отношение к эти отродьям.

— Кви-и-и! — периодически вопила тварь, словно взывая к возможным сородичам неподалеку, но ничего не происходило. Ярослав хотя и вперился глазами в чудовище, но все же контролировал окружение, даже старался дорогу назад не забывать. Парень допускал возможность нарваться на что-то. Но к вожаку, потерявшему свою стайку, на помощь никто не приходил, — хотя в окружающих парках, жилых домишках, торговых центрах и складах наверняка обитали разрозненные «птички».

А затем, совсем уже отчаявшись и не соображая, — почему же странный человек так озабочен его преследованием и поимкой, отчего же он не страшится его, — демон скользнул в случайный из переулков. На первый взгляд выбор был сделан беспорядочно и случайно, без заранее сформированной траектории, — не должно оказаться логовом или хитрой засадой. Потому парень сходу, чуток оскользнувшись на мокром бетоне, рванул в тот же темный проулок, залитый лужами.

Тупик.

Шлепая по воде, — та была парню по щиколотку, — Ярослав с коротким, мелькнувшим у него на роже довольным оскалом уставился на «птичку». Она всем телом врубилась в сплошную кирпичную кладку без окон или дверей. Тупиковая стена, как-то соединявшая между собой пару невысоких, эдак в десяток метров зданий, оказалась для выродка ловушкой.

Сейчас чудовище судорожными, частыми рывками пыталось взобраться на стену, — высекало искры из кирпичей, скользило лапами по трубе водостока. Но не справлялось. Точнее, что-то у нее выходило, но к тому моменту уже подоспел Ярослав, дышавший, как загнанная лошадь.

Со злобным, раздраженным рычанием он ухватил демона за его костистую, упершуюся в выступающий из кладки кирпич голень, — и рванул на себя, подаваясь назад всем корпусом. Сразу же существо рухнуло оземь, заодно подминая под себя неудачно подставившегося Ярослава. Два вошедших в раж существа, — человек и тварь, — начали кататься по земле, пытаясь не то разорвать дистанцию, не то, наоборот, сцепиться лишь покрепче.

[Опасность: Кровотечение]

Дернувшись, Ярослав сдержал вскрик и кое-как выскользнул из переплетения конечностей, — перекатом, по лужам, ушел в сторону. Как кошка, тварь боднула его в прикрытый одной лишь футболкой живот задними конечностями, глубоко распарывая кожу и плоть. Парень даже наспех ощупал и бросил короткий взгляд на рану, пока еще не долбившую в голову нервными импульсами боли, — адреналин неистовствовал в крови, — но ничего серьезного не обнаружил.

И снова, как и в тот раз, подскочил к попытавшейся взлететь на стену гадине, — вцепился в ее ступню и содрал с кирпичей. Придавая ускорение падающему телу, Ярослав размашисто, не жалея сил, швырнул то обратно в переулок.

— Кви-и-и! — завизжала тварь.

Подскочив, она устремилась было прочь из проулка, намереваясь вернуться на улицу, но парень уже накинулся на нее сверху, поваливая в ближайшую лужу. Во все стороны брызнуло. Они снова покатились по земле и впечатались, — удар пришлось принять Ярославу, затылком, — в массивный мусорный бак.

Сверху посыпались забитые пищевыми отходами пакеты, какие-то бумажки и бутылки, засыпая сцепившихся. Уже толком не отрезая, что происходит, Ярослав пытался наносить отрывистые удары по черепной коробке «птички», но чаще промахивался. Разок даже саданул по ржавому металлу мусорки, сдирая к черту кожу с костяшек.

Но боли он он не ощущал.

[Опасность: Кровотечение]

Пока.

— М-м… — сипло, сквозь плотно сжатые зубы, промычал Ярослав на выдохе. — …р-разь!

Он планомерно и методично, с каждым замахом накручивая точность и мощь, вбивал костистую, неожиданно крепкую башку в бетон. Та никак не хотела раскалываться или трескаться, тварь вообще не теряла яростной жажды выжить вопреки всему, — нет-нет, да изворачивалась, полосуя парня когтями верхних и нижних конечностей. Часто доставалось животу, грудной клетке, плечам, несколько ударов шлепнули по лицу и рассекли лоб.

[Опасность: Кровотечение]

На глаза Ярославу опал кусочек содранной кожи, перекрывая здоровую долю обзора.

Зарычав, парень обеими руками, уже находясь в изнеможении с забивающимися усталостью мышцами, ухватил голову твари. Та дрыгалась и постоянно норовился укусить или полоснуть его. С идущим скорее от разума усилием Ярослав подтянул к себе, повыше, увенчанную странными костяными наростами башку твари, — действительной, вылитый демон, — и столкнул ее с мусорным баком, отбивая себе и пальцы.

Раздался гулкий металлический грохот.

[Опасность: Кровотечение]

Чудовище на мгновение обмякло и расслабило свои члены, — те безвольно опали в лужу из крови и дождевой воды.

Пользуясь моментом, Ярослав практически наугад, — почти ничего не различая залитыми глазами, — вцепился пальцами в рожу демона. Одной рукой он, пихая ее в пасть, ухватился за верхнюю челюсть, другой же крепко взялся за нижнюю, — и дернул, разрывая их в разные стороны. Хрящи не выдержали. Ошметок плоти с костями и зубами остался в его руках, потянув за собой и часть кожного покрова с шеи демона.

[Опасность: Кровотечение]

Последующие минуты Ярослав, подобно бездушному механизму, вбивал израненые кулаки в виски бесчувственного, почти не подававшего признаки сознания или жизни существа. Иногда страстно прикладывал его затылком о бетон. В какой-то момент, которого парень отчего-то жаждал и ради которого столь старался, черепушка не выдержала и лопнула. Буквально, лопнула, не как чуть стукнутое ложкой куриное яйцо, а развалилось подобно перезрелому арбузу, — с таким же глухим чваканьем и сочившейся из трещин белесо-красноватой дрянью.

[Добыча: Получена Руна Навыка]

Кроме упомянутой руны, что сразу очутилась на положенном ей месте в системе, — в числе свободных рун навыка, где теперь красовалась заманчивая единичка, — в переулок вывалилась смятая тряпочка. Просто вывалилась, из ниоткуда, — из ничего, словно отдельный кусок горизонтальный плоскости в мире стал порталом в другой мир и из него, сверху вниз, материализовался и упал на бетон кусок бежевой ткани.

На поверку он оказался мешочком с опоясывающим горловину узелком бечевки. И в мешочке явно что-то было.

[Материалы]

Качество: [Обычное]

Количество: 17 ед.

Не заморачиваясь и не досматривая диковинную добычу, Ярослав подхватил мешочек и сунул его себе за пояс. Вроде бы там, внутри, что-то перекатывается и позвякивает, как будто гвоздики или болты какие, не важно. Потом заглянет туда с кем-нибудь из ребят, заодно получение руны обмозгует.

Протяжно выдыхая, парень выпрямил натруженную, зверски ноющую спину. Накопленные, наслаивающиеся друг на дружку сообщения, — все подмечались им в той или иной степени, не игнорируясь, — он смахнул прочь с глаз, чтобы не мешали обзору.

Какое-то время Ярослав постоял на поверженным врагом, полный самодовольства. Простоял бы еще столько же, но вспомнил нечто стоящее внимания.

Его ждут.

[Опасность: Кровотечение]

О нем, возможно, даже беспокоятся, — невиданная прежде роскошь.

Надлежало вернуться, не заблудившись тут, на давешнюю парковку к ребятам, которые его ожидают либо снаружи, либо в здании многоэтажки. Уже покидая переулок и выбираясь на заливаемую понемногу усиливающимся дождем улицу, Ярослав как-то отстраненно понял, — наружу из-за дверей никто тогда не вышел им на помощь. Никто из укрывавшихся внутри выживших не выступил наружу, чтобы в миг не крайней, но все же нужды помочь пришедшим с провизией и медикаментами товарищам.

[Опасность: Замерзание]

***

Не справившись с полыхавшим внутри напряжением, Чхон Дун снова отворил тяжелую дверь с приколоченными к ней деревяшками. Парень чуть вытянул тощую шею между стеной и створкой, всматривая снаружи кого-то, но не обнаружил желаемого. Только пробормотал одними губами невнятное ругательство.

Запор, громоздкий и слаженный из толстого деревянного бруса, обитого железом, был отложен в сторону, — проход пока не запирали, хотя уже давно как стемнело. Считанные минуты оставались до полного наступления ночи и, соответственно, времени тварей. Но молчун и остальные ребята, недавно вернувшиеся с вылазки, оставались в гостевом коридоре рядом с каморкой консьержа.

— Не придет он! — снова заладил Чонг Со Джун, стоя позади творившегося у выхода столпотворения. — Потерялся ваш буйный придурок, все! Хватит!

Они ждали отчего-то задерживающегося русского.

— Пошел отсюда! — вызверилась Джу Ми, только что вытягивающая шею вместе с молчуном. Пыталась высмотреть снаружи, — в просвете, за которым виднеется парковочная территория, — Ярослава. Ребята нервно толпились и мялись в проходе вместе с вещами, которые они так и не распаковали.

Со Джун, шумно причмокнув губами, вздохнул в раздражении. Он запустил руки в непривычно светлые для корейца волосы, — похоже, искуственно осветленные или крашеные, черт их знает, — и протяжно так застонал, воздевая глаза к потолку. Не меньше часа он уже пытался уговорить возвратившихся с вылазки ребят прекратить дожидаться чужака, рискуя при этом прочими выжившими. Но они не слушались, даже, казалось, осторожный Ёнсу положительно относился к ожиданию, — четверка готовилась в случае чего выбегать наружу.

А стоявший рядом с белобрысым парнишкой Мун Бао, наоборот, изображал неприкаянную, неподвижную статую. Старик, чуть горбясь, устало опирался на везде таскаемое им копьишко из ножа и короткой, метровой деревяшки, — он прислушивался и присматривался к переполоху, но участия в нем не принимал. Иногда Бао с любопытством косился на светловолосого Со Джуна, наблюдая за его потугами достучаться до четверки товарищей.

— Помер он! — раздраженно выдохнул тот с повторным стоном мученика. — Вам кто вообще важнее, он или мы?

Тут произошло неожиданное.

Чхон Дун, известный своей терпимостью и рассудительностью в большинстве ситуаций, даже самых стремных, отшатнулся от двери и попытался проскользнуть мимо сгрудившихся рядом товарищей, — дернулся было к Со Джуну, намереваясь засадить тому по башке тыльным, деревянным навершием копья по башке. Его сразу же, заблаговременно ухватил за локоток Нам Джун.

— Пф-ф. — хмыкнул было отшатнувшийся назад, в испуге, белобрысый, поправляя челочку, наползшую на глаза. — Он тебе чего, любовник? Мужская дружба с первого взгляда, да? А-а?

Болтун бесцеремонно вдавил приятеля в стену и припал к его уху, что-то тому зашептав, приговаривая всякую успокаивающую ерунду.

— Мы все сдохнем, — зашипел чуть слышно Чхон Дун, запричитал, словнобезумный фанатик. — Сдохнем, как шелудивые собаки, если его не будет с нами. Нам нужна его помощь, ты слышишь, мы все…

На стремящегося уязвить их самыми разными подколками Со Джуна, здешнего любителя закатывать скандалы с обилием претензий к справедливости и равноправию выживших, они внимания даже не обращали. Как и старик Бао, что продолжал симулировать парализованного и бесчувственного. Иногда, впрочем, — если приглядеться, — Мун Бао улыбался, чуть растягивая уголки губ в сторону. Именно он отворил тогда для пришедших с припасами подростков дверь, — сразу же, насколько ему позволяли болезные колени, спустился с крыши, откуда он прежде наблюдал за событиями на парковке.

За спиной Мун Бао, в холле, — что на первом этаже, разумеется, — находились, отдыхая, почти все выжившие из их общины. Только, наверное, Пак Пао со своей мелкой дочуркой привычно прячутся у себя в квартире на восьмом этаже и никуда из нее не суются. А все прочие, преимущественно подростки, пребывали внизу. Испуг от недавней, — не будет преувеличением сказать, — осады демонами уже сошел на нет, все расслабились.

Большинство валялось на вездесущих матрасах и рубилось в свои телефоны. Зачастую, — вместе и одновременно, в одну и ту же игрушку, соединяясь друг с другом через мобильные точки доступа, беспроводные. Оттуда часто раздавались оживленные вскрики, и недовольные тоже. Некоторые, бывало, поглядывали на происходившее в коридоре, ведущем на улицу, но лишь поглядывали, — не интересовались подробностями. Продолжали забвенно пялиться в телефоны, грызть всякие сухарики и переговариваться, ерзая задницами и спинами на матрасах.

— Еще что-то ляпнешь и я тебе яйца выкручу, сучоныш собачий! — послышался оттуда, из коридора, пронзительный девичий вопль. Он принадлежал Чон Джу Ми. — Еще раз и…

Вопль оборвался.

Там, по прикрытой, но не запертой двери кто-то яростно забарабанил снаружи кулаком. За ней еще слышалось невнятное пыхтение, сиплое дыхание вперемешку с короткими взрыками на каждом выдохе. С каждым последующим ударом грохот усиливался, — стремивший вломиться сюда, в коридор, был очень недоволен задержкой. Почти сразу к двери метнулись Чхон Дун и Джу Ми, чуть лбами не сталкиваясь.

Девушка уступила, отскакивая в сторону.

Дернув продолговатую ручку, Чхон Дун рванул на себя дверь и тут же отшатнулся назад. В помещение, споткнувшись о высокий порожек, ввалилась крупная, уже знакомая им фигура, от которой чуть пар не валил, — то был Ярослав. Все такой же, даже пуще прежнего изгвазданный и перемазанный. Кое-где прибавилось ссадин и царапин, вместо живота, — какое-то месиво, — а со лба свисает оторванный шматок кожи. Но рожа довольная, с улыбкой во весь рот.

— Держи. — выдохнул он прямо в лицо приблизившемуся к нему Чхву Ёнсу, впечатывая пареньку в грудь какую-то тряпочку. Тот ухватил ее машинально, не глядя, но странно вздрогнул и опустил на полученный предмет удивленные глаза. Зрачки заметно округлились и Ёнсу, зашуршав толстовкой по стене, начал отступать подальше в коридор. Полученный, похоже, мешочек он рассматривал с необычайным интересом и даже восхищением, затаенным таким, предвкушающим.

Еще Ярослав, на секунду запнувшись, намеревался что-то добавить отвлекшемуся Ёнсу, либо же передать еще чего-то, но передумал, — отвернулся к остальной троице, лыбясь подобно безумцу.

Что до Со Джуна, так завидев небритую, грязную рожу чужака, белобрысый сначала опешил, — но тут же отмер. Бормоча себе под нос чего-то ругательное и вздыхая, он удалился обратно в холл с засунутыми в карманы шорт кулаками. Назад он не озирался, направляясь прямиком к лестнице, чтобы вернуться в выделенную ему квартирку.

— Ты где шлялся вообще? — наконец, нарушила сложившееся молчание Джу Ми, сварливо обращаясь к парню. — Зачем вообще побежал за ним? Тебя больше часа не было!

Русский снова улыбнулся, скаля зубы.

— Потерялся. — прохрипел он.

Глава 8

Выволакивая тяжеленную дорожную сумку в затянутую сумраком каморку, когда-то принадлежавшую здешнему консьержу, Ёнсу натужно что-то замычал. Помощь он принимать отказывался, — сам, мучаясь, затащил баул в свою мастерскую, лишь каким-то чудом спину не сорвал. Но Ярослав не возражал, на ближайшее время он не то что не боец, — даже не ходок.

А то, что в дежурной каморке, из которой свободно просматривается коридор между входной, подъездной дверью и холлом, находится именно мастерская Ёнсу, — сомнения нет. За грязным, чуть треснувшим застекленным окошком, — не зарешеченным, каким оно непременно было бы на родине Ярослава, — виднелись нагромождения коробок, пакетов и громоздкая пирамидка из автомобильных колес в дальнем углу тесного помещения с низеньким потолком.

— Ну-у, ты… — шумно пропыхтел Чхве Ёнсу, буквально запихивая и проталкивая вглубь комнатки пузатый баул. Походя он растерял половину железяк, что покоились на сумке снаружи, между лямками. — Ублюдок сумасшедший, как дотащил вообще, тут же килограмм псят, блин…

Извернувшись, паренек горным козликом, — чуть ступней не зацепился, так бы смачно шлепнулся на пол, — скакнул через перегородившую проход сумку на ту сторону, и начал подтаскивать ношу уже с той стороны. Следом за Ёнсу под невысокий проем занырнул и Ярослав, — до этого он, скалясь, наблюдал за потугами парнишки. При этом русский чуть покачивался, — вообще, чувствовал он себя не так уж плохо, просто ноги гудят от перенапряжения. Устал он, очень, до этого был грузовой переход, — хотя и короткий, от мотеля до комплекса многоэтажек. Потом, — мочилово, погоня, и снова мочилово.

Хотя бы шляпку соломенную, так по душе ему пришедшуюся, не поломал в стычках, — она так и болтается за его плечами, чуть покалывая соломинками кожу на спине, сквозь прорехи на разодранной футболке. Было бы обидно ее потерять, славная штука. Как и кувалда. Мелочь, кажется, заменяемая и иногда даже мешающая, но к ним Ярослав прикипел.

Тем временем, узкоглазый, явно помешанный на железяках, принялся стаскивать с дорожной сумки бухты кабелей, какие-то пластины металлические, вытряхивать из пакетиков кучи дешевых мобильников. Черт его знает, что там еще было. Не меньшее разнообразие парень, попросту перевернув оба рюкзака, — свой и Ярослава, в который он тоже загрузил всякий хлам, — вышвырнул на пол.

— Та-ак. — забубнил Ёнсу, ни к кому конкретно не обращаясь.

Периодически парнишка бросал жадные, изнывающие в нетерпении взгляды на ближайший к нему верстак. Там, на его краешке, валялся давешний мешочек с системными материалами, — всего семнадцать, помнится, единиц. Внутри находились бесформенные стекляшки, гвоздики, кусочки пластика и древесная щепа. Как будто дрянь, мусор, но Ёнсу и система так не считали, отнюдь.

Пока узкоглазый разгребал вываленное на доски половицы, в центре каморки, добро, — Ярослав лениво, в отрешении рассматривал столь антуражную комнатку. Он дозревал до выдачи вовремя полученной им Руны Навыка именно этому парню, — Чхве Ёнсу, безумноватому инженеру-механику. Талант у того, возможно, отсутствует, — доподлинно неизвестно, — но зато усердия и упорства, откровенно азиатского и нездорового, парнишке не занимать.

Такие заслуживают поддержки.

Собственно, Ярослав уже принял решение. Ему лишь хотелось самому чуток поковыряться в загадочном списке навыков, — посмотреть, чего там и как, когда выдастся свободная минутка в покое. Девчонка, помнится, упоминала чего-то про обширный, свободно отменяемый до подтверждения выбор.

— О. - дернулся Ярослав, вдруг подаваясь вперед всем телом.

Он различил притаившийся в потемках дальнего уголка, на табурете, шлем. Его опущенное забрало привлекло к себе внимание Ярослава коротким, мимолетным проблеском, — оно отразило тускловатое свечение лампы, установленной на столе подле здоровенной, раритетной радиостанции.

Диво, но внушающие невнятный трепет очертания пресловутого шлема, — на вид очень даже боевого, тяжело бронированного и с наличествующей подтулейной частью, — смутно знакомы Ярославу.

Прищурившись, парень проступил мимо удивленно на него уставившегося Ёнсу, — перешагнул через баул, затем через груду железа, обошел уложенные на газеты останки наполовину раскуроченного, разобранного движка легковушки. Взгляд русского буквально прикипел к столь заинтересовавшей его вещи.

— Откуда это у тебя? — прохрипел Ярослав, кивая на массивную каску.

— Э-э?

Не муляж.

Титановая.

Изрядно пошарпанная, местами на ней даже виднеются смутно различимые следы впитанных, — с запасом, — и пущенных в рикошеты пуль. Шлем не так давно применялся по прямому своему назначению, как защитного снаряжения, но сомнительно, что тем же Ёнсу или его товарищами из общины. Скорее, ребята откуда-то дернули его, — из жилого дома, найдя в частной коллекции, или же сняли с мертвого тела или со сраженного демона, пока по вылазкам шарахались.

— А. - опомнился кореец.

Он встал по правую руку от Ярослава, перехватывая увлеченный взгляд Ярослава, направленный на шлем.

— Нашел. — хитро улыбнулся Чхве Ёнсу. — Посреди улицы, на тротуаре прямо, труп в каске валялся. С ногами там раздробленными, погрызенными. Ну-у, я и решил, вот, глянуть, а она настоящая, оказывается. Боевая, как в той игре прямо…

— Как это, — валялся?

— Не знаю, старший брат. — пожал плечами Ёнсу, подхватывая с табурета шлем и покручивая его в руках, удерживая за низ забрала. — Какой-то школьник, из наших. Местный, имею в виду. Одет был как обычно, никакого оружия при нем. — задумчиво бормотал он. — А на голове каска с забралом.

Он зачем-то добавил, сделав короткую паузу.

— Опущенным. — после этого Ёнсу протянул ему каску. — Забралом, значит…

Но стоило русскому взяться за шлем, уже ощупывая пальцами прохладный металл с сильно облезшей краской, — кореец вновь растянул на раскосой роже хитроватую улыбочку. Не отпуская снаряжение, ухваченное было окровавленной ладонью Ярослава, он добавил:

— За пять… — задумался Ёнсу, будто показательно. — Хм.

По сравнении со своими товарищами, — он наиболее нейтрально и спокойно вел себя при общении с чужаком. Не было странного пиетета, каким буквально фонтанировал Дун. Не было того стеснения и даже избежания, каким выделялся Джун, который болтун. О девчонке и говорить нечего, порой в ее взгляде совсем дикие искры мелькают. А вот Ёнсу наоборот, спокоен и уравновешен, — до этого вообще косился на Ярослава, как на отморозка. Явно был недоволен татуировками, пристрастием к спиртным напиткам и признаками некоторой отбитости в поведении русского.

— М-м, скажем, — наконец, продолжил Ёнсу. — За три Камня Души с параметрами отдам его тебе. Вместе с баллончиком лака, матового. Черного. — он различил во взгляде Ярослава некоторое недоумение, непонимание, и тут же пояснил. — Тебе Джу Ми не говорила? Камни Души можно по желанию материализовать у себя в руке. Или же снова в систему, уже обратно, погружать.

Ярослав, переварив полученную информацию, кивнул, — действительно, что-то такое розовая бестия упоминала. А Ёнсу тем временем уже отцепился от шлема, оставляя его в руках русского.

— Ну-у, что? — улыбался он. — Как тебе предложение, старший брат?

Отчего-то Ярослав прикрыл веки. Он по странному наитию ожидал вспышки с сообщением о получении системного задания, квеста как в игрушке, — мол, приволоки сюда, к Ёнсу, три Руны Параметра и получишь соответствующе вознаграждение в виде бронешлема. За который, пожалуй, и пяти Рун Параметра не было бы жалко.

Но сообщение не появилось, к сожалению или счастью, — неизвестно.

— Заманчиво. — просипел Ярослав, поднимая каску на уровень глаз и с прищуром уставившись в узкую полоску бронестекла, что на забрале. Какое-то время он так поглазел на шлем, словно на живое существо, но потом отмер и вернул снаряжение владельцу, — Ёнсу. Тот лишь плечами пожал, укладывая увесистый шлем на почетную табуретку.

— Как знаешь.

Чхве поморщился, пришлепнув ладонью невесть откуда обнаружившийся в Южной Корее элемент русского снаряжения, — в таком можно смело штурмовать забитые вооруженными отморозками квартиры и лестничные клетки, не шибко опасаясь оказаться нафаршированным пулями.

— Вроде сокровище. — вздохнул кореец, подтаскивая к себе дырявое ведерко и опускаясь на него задницей. — М-гу…

Позади Ёнсу, примостившегося на пластиковое ведерко, виднелся монструозный короб радиостанции, — на столе, который, кажется, скоро развалится под такой нагрузкой. Куча странных разъемов, какие-то подсвеченные изнутри счетчики под стекляшками приборов. Во все стороны из металла корпуса тянутся бесхозные штекеры, переплетаясь и путаясь друг с другом. Там же, на покосившемся столе, видны нагромождения радиотехнических приблуд, — Ёнсу явно что-то мудрил тут, пытался слепить простейший передатчик из деталей сотовых телефонов и автомобильной электроники.

Но не справился, похоже.

Не помешало бы дернуть откуда-то с десяток-другой раций, хотя бы самых простеньких. Даже не ради связи между теми, кто выходит наружу за продуктами и теми, кто в убежище остается, отнюдь. Требуется банальнейшая возможность перекинуться информацией между людьми внутри здания, — скажем, уведомить о чем-то сидевших в квартирах людей. Или отчитаться о том, что было увидено во время дежурства на крыше.

Всякое же может случиться.

— А никому не нужно. Он же тяжелый, ублюдина. — заключил Ёнсу было начатую мысль, зыркая на шлем с недовольством. — Ты захаживай потом, если передумаешь. И вообще, захаживай просто так, старший брат. Ким Чхон Дун очень просил за тебя, ты бы слышал, чего он нам наговорил про тебя…

Он снова вздохнул и крутанулся на ведре, — переключил свое внимание на радиостанцию, отрешенно ее изучая. У Ярослава даже мурашки по спине прошли от неожиданного сходства ситуации с тем, каким он помнит свои похождения в ролевых играх. Словно с виртуальным персонажем, призванным выдавать базовые задания и фразочки, переговорил. Но лишь показалось, хотя было в этом что-то жутковатое.

Перед тем, как развернуться и покинуть каморку Ёнсу, переоборудованную под мастерскую, — и по совместительству являющуюся сторожкой, — Ярослав окинул ее одобрительным взглядом. Отсюда здорово контролируется проход тесного коридора и можно расслышать происходящее за дверью и на парковке. То, что здесь, — вместе с радиостанцией, — ночует в одиночестве затворник Ёнсу, решение очень даже хорошее, правильное.

Даже если оно так случайно получилось…

Снаружи, еще из коридора, куда он только что вышел, Ярослав подивился массе народа в холле. Человек эдак двадцать с лишним там наберется, не меньше. Куча молодых парней и девушек, — совсем сопливой мелочи и не видно толком, — развалилась на грязных матрасах и тряпках, что были уложены на мраморные плиты. Просторное помещение, кстати, добротно освещено десятком раскиданных по нему ламп на подставках.

Тут хватало интересных решений и конструкций, двумя словами и не передать подробности.

Сбросив наполненную продуктами и некоторыми личными шмотками сумку, — особо не полегчавшую после избавления от железяк Ёнсу, — Ярослав принялся все тут осматривать, изучая. Жадно, с нескрываемым от тревожно на него косившихся людей любопытством. Где-то парень откровенно недоумевал, где-то, однако, отдавал должное смекалке выживших. Но неприятных и странных деталей все же было больше…

Посреди помещения холла, — приткнутые друг к дружке десятки квадратных обеденных столов, притащенные сюда, похоже, из ближайшей забегаловки. Тут выжившие совместно завтракают, обедают и принимают ужины, — следы последнего еще оставались на столе, в одноразовых тарелочках из хлипкого пластика, перемазанного соусами. Все было засрано и замусорено, даже под столами пакетики от снэков и пачек сока валялись. На и без того изуродованной морде Ярослава мелькнуло удивление, идущее от недовольства, — почти презрение к такому беспричинному свинству.

Но ладно.

Вдоль всего холла, по битым плинтусам, тянутся последовательно соединенные провода разветвлителей, — они полностью огибают периметр помещения, предоставляя свободный доступ к бытовому электричеству из розеток. Свое начало нехитрая конструкция берет из приоткрытой, невидимой Ярославу комнатки подле прохода на лестничную клетку, — там, из комнатки, слышится характерное тарахтение бензинового генератора. Заканчивается же все, — туда, в коридор, провода уже были аккуратно проложены где-то под потолком, в темноте, — в каморке Ёнсу, предоставляя питание радиостанции.

На пути разветвлителей, — вдоль стены, что по правую руку, — выставлен ряд узких, грубо сколоченных самими выжившими столиков с кухонными приблудами. Пара микроволновых печей, мультиварки, чайники, тостеры, небольшие конфорки на электричестве и газу. Даже что-то вроде кофеварки или соковыжималки виднеется, — Ярослав не разобрал.

Там, значит, женская юдоль, обитель порядка и чистоты, — за здешней кухней все же следили, чего не скажешь про остальное пространство.

На другом же конце холла, — противоположном кухонному, — распахнутый настежь и подпертый кусками асфальта проход в какую-то гостевую, может быть служебную комнатку, отдельную. Там, еще до прибытия сюда поведала ему Джу Ми, расположен склад продовольствия выживших. Куда, однако, имелся свободный доступ без каких-либо ограничений. Любой человеке могу туда зайти, взять чего хочет и ужраться до смерти, пока играется в телефончик.

Окроме всего упомянутого, — еще два неработающих лифта, проема в шахту к которым закрыты и зачем-то даже заколочены досками, чтобы от греха подальше, наверное. А также единственная лестница, что рядом с «генераторной» комнаткой. Не привычная Ярославу неприступная крепость, каковыми были подъезды его родины, но тоже годится.

Тут можно хорошо обжиться, если навести порядок и разогнать или передушить ленивых, не желающих работать сволочей. Только вот отсутствие природного источника воды где-то поблизости остается проблемой. Из-за этого отсюда придется свалить, не сразу, но по возможности и в обозримом будущем…

— Чего задумался, старший брат?

Ярослав чуть заметно вздрогнул, опуская глаза, — на розоволосую, которая ему самой макушкой, край, до ключиц достает, не более. Сейчас девчонка смотрела на него выжидающе, с хитринкой. Как Ёнсу, только если бы на него так смотрел Ёнсу, — он бы ему уже вломил, наверное.

— Хм.

Парень, помявшись, было разлепил покусанные губы, чтобы ляпнуть чего-то про ленивый, неработающий скот.

Который сытно жрет и сладко пьет принесенные им и ребятами продукты. Который тыкает ухоженными, не ободранными пальчиками в экраны здоровенных смартфонов, больше походивших на планшеты, — хотя бы все наушниками пользуются, не мучая прочих выживших звуками мобильных игрушек. Который весело болтает, совершенно отстраненный от происходящего и не смущенный собственным безделием.

Но Ярослав все же сдержался, промолчав, хотя его удивляло показательное безразличие Джу Ми и компании ко всей этой проблеме, — словно считали ее, проблему, нормой.

Собственно, как понял Ярослав, только их четверка, — Джу Ми, Джун, Дун и Ёнсу, — и работала.

Был тут еще Мун Бао, который старикан, — уже свалил куда-то, хотя только что рядом шатался. Но он, говорила девчонка, совсем слаб и плох. Проводит большую часть времени в своей квартире или на крыше, созерцая город. Можно будет ему позже рацию впарить, пусть с Ёнсу болтает, — чтобы не заскучали.

Была какая-то незнакомая Ярославу женщина, в одно рыло отрабатывает по готовке на всю ораву из выживших. Джу Ми хвасталась, что иногда подсобляет ей, но судя по оговоркам, — задания получала из разряда «принеси-подай», а в остальное время «не мешайся под ногами».

Еще тут имеется некий Со Джун, который Чонг. Случалось, он принимал участие в вылазках наружу, но ребята его на дух не переносили за скверный характер и постоянное нытье на окружающих и обстоятельства. Его белобрысую башку Ярослав видел краешком глаза, над головами ребят, — когда впервые сюда попал, только-только зайдя внутрь.

И все, блядь, остальные сидят на всем готовеньком. Точнее, лежат, — на матрасах. Скоро потонут в пустых бутылках газировки и опустошенных пакетиках от чипсов. Некоторые, возможно, и правда переживают стресс, им нужно время, — но Ярослав слабо в это верил. Времени уже достаточно прошло, где-то неделя с лишним. Кто не работает, — тот давно уже безбожно скурвился.

— Что? — так и не дождавшись ответа, улыбнулась ему розоволосая.

При этом она словно невзначай поправила просторную, на размерчик-другой великоватую ей маечку, но тут же как-то потупилась, смутилась, — Ярослав, думая о чем-то своем, давил на нее взглядом сверху вниз. Давил именно на нее, на ее карие глаза, а не обхаживал взглядами свободное, — прости господи, почти пустующее, — пространство под еще не высохшей, не смененной маечкой.

— Что мне делать? — в какой-то момент ожил, выдыхая, Ярослав, и приложил ладонь к стрельнувшей болью плоти на брюхе.

Вопрос даже чуть озадачил розоволосую, слишком уж тот был прост и прямолинеен.

— Ну-у, мы можем… — протянула Джу Ми и тут заметила полную продуктов сумку, стоявшую у парня между ног. — Так, это…

Она обернулась и коротким жестом привлекла к себе внимание ближайшей девочки. Та вместе с неприлично близко приткнувшимся парнем, — оба в телефонах, — о чем-то шушукаются, бывало, приторно хихикая. Довольные такие, радостные, сука, словно им ничего и не угрожает. Но так оно и было, пожалуй…

— Хва Ёнг, солнышко… — обратилась к той Чон Джу Ми, похоже, близко знакомая с девчонкой. — Разбери, пожалуйста, сумку Яр-ри-с…

Розовая запнулась.

— В общем, сумку разберешь, ладно? — протараторила она, решивши не пытать свое произношение. — Еду и воду всю на склад тащи, остальное можешь оставить. Там у тебя что-то есть из продуктов, старший брат? — Джу Ми воздела глаза на Ярослава.

— Бухло, вроде. — пожал тот плечами, но как-то неопределенно. — Не помню. Пусть все, что жратва, вытаскивает. Моего там уже нет, все общее.

Розовая кивнула.

— М-гу.

Отдав соответствующие указания девчонке, что почти не отрывала глаз от дисплея смартфона, розовая подцепила Ярослава за кисть и потянула за собой, — к лестнице. Оттуда вот только что бодро сбежали Нам Джун и Чхон Дун, обсуждая чего-то, — как обычно, связанное с оружием и авто. Они целенаправленно зашагали в комнату с запасами еды, намереваясь, похоже, чем-то быстро закинуться, заменив себе ужин, — его они все по понятным причинам пропустили.

Розовой и Ярославу они приветливо помахали рукой, когда заметили тех в холле.

— Подберем, значит, тебе квартирку. — затарахтела Джу Ми, буксируя за собой коряво переставляющего ноги парня. — Но можешь потом поменять, у нас тут много свободных, хоть пониже, хоть повыше. Чхве Ёнсу, знаешь, вообще внизу, на входе сидит…

Ярослав сходу чуть не споткнулся о первую из ступенек, цепляя ее носком старых кед.

Только когда девушка оторвалась от его руки, он смог сбавить темп и немного погрузиться в себя, лениво переставляя ноги и думая о чем-то своем. На фоне что-то лепетала розовая бестия, но он на то внимания особо не обращал, — разве что иногда, когда в голосе девушки слышались призывы к вниманию, или же к ответу со стороны Ярослава. Отвечал он, впрочем, одним лишь одобрительным мычанием.

Иногда неопределенным, для разнообразия и правдоподобности.

— Заодно посмотрим, чего с дырами в тебе можно придумать. — продолжала Джу Ми, вышагивая чуть впереди.

И чуть выше.

На достаточном уровне, чтобы ее неожиданно соблазнительные, отнюдь не костлявые формы призывно перекатывались под плотными брюками. Те, казалось, скоро лопнут от такой напруги на обтягивающую плоть ткань. Прежде парень не обращал внимания на облачение девчонки, — разница в росте отчасти тому виной, — но теперь понял, отчего здешних ребят так вымораживает, стоит ей рядом появиться.

Бомба.

«Подобная одежда чревата скоропостижной смертью». - впрочем, мелькнула в голове Ярослава мудреная мысль. Он, бывало, сталкивался с такими вот неприятностями, практически лично.

Кто-то обвиняет людей, что непосредственно совершают акты насилия над девушками, которых они прежде знали или встретили впервые, — не имеет значения. Кто-то, вызывая на себя чудовищный гнев общества, его недоумение и осуждение, называет виновниками уже самих девушек, что разодеваются подобным образом. И Ярослав решительно и категорически причислял себя ко вторым, почти без оговорок, и считал Джу Ми натуральной смертницей, если позволяет себе ходить в таком виде.

Не то место.

Не то время.

Не те нравы.

Непременно наступит тот день, когда за эту ее мелкую, — хотя и приятную глазу оплошность, — придется расплачиваться ему, Ярославу. Он даже не сомневался в этом. Или же не только ему, но и Джуну с Дуном, поди не перепутай их, а также Ёнсу. В нынешние времена женщины, особенно такие аппетитные, привлекают слишком много внимания. А, может, он передергивает и перебарщивает с предположениями и опасениями.

Они миновали аккурат четыре пролета, по одиннадцать ступенек в каждом, — и оказались подле протяженного коридора второго этажа. Двери там, все до единой по обе стороны, распахнуты настежь, кое-где даже отсутствовали. И темно, практически полный мрак. Но тут же, в ответ на мысли Ярого щелкнул переключатель карманного фонарика, — то была Джу Ми, доставшая его из переднего кармашка.

В задние он, возможно, не сможет протиснуться, — по понятным причинам.

— У нас тут вот, склады, типа. — пояснила Джу Ми, продолжая растолковывать здешний быт. — Все, что не нужно прямо сейчас, храним здесь. Ну-у, мебель там, одежда всякая, предметы гигиены, белье постельное, самое разное тут держим. — она махнула перед собой. — Можно спокойно зайти и взять что нужно, ты потом разберешься, запомнишь. — тут Джу Ми снова улыбнулась, заглядывая в глаза парню. — Я тебе потом покажу, что где лежит, если хочешь.

Тот промолчал, — чуть сгорбившись, он стоял посреди прохода и исподлобья глядел в глубину затянутого темнотой коридора.

— Ну-у, вот… — смутилась девчонка. — А пищу мы внизу собираем, в холле, ты видел вроде. То есть, в той комнатке большой, отдельной от него. Там раньше что-то вроде гостиной было, не знаю, теперь продукты стаскиваем в нее, там вода, еда, в общем. А на другом конце холла каморка с уборным инвентарем раньше была…

Пощелкав фонариком, Джу Ми со вздохом шагнула к лестнице, маня за собой и Ярослава.

— Вот, была. — продолжила она, занося стопу в кроссовке на первую из ступенек. — Ёнсу недавно где-то нашел и поставил там, значит, генератор, который надо этим, бензином подкармливать. Мы его из машин сливаем, — пояснила девчонка с улыбкой. — Нам Джун постоянно напивается им, дурачок, не научился до сих пор. Так что у нас полно электричества, заряжаем здоровенный промышленный аккумулятор, квадратный такой.

Розоволосая хихикнула.

— Он больше меня раза в два или даже три весит, — не знаю, как парни его дотащили сюда.

Тем временем, Ярослав уже отключился.

Перекатывающиеся перед его глазами формы девушки словно вкручивались в сознание, вышибая оттуда здравый смысл, сдержанность и хладнокровие. Те, с некоторых пор, давно уже как начали улетучиваться из разума парня, — возникала пустота, требующая заполнения. Прежде ее временно заполняла начинка из музыки, столь любимой Ярославом и выручающей его в трудные минуты.

Теперь же в нем обнажаются чувства, желания, лишенные прежних ограничений.

Глава 9

Шаркая подошвами кед, он переставлял конечности машинально, не думая, — как завороженный, пялился на явно тренированную задницу девушки, не чуравшейся походов в зал до Катаклизма.

Думал Ярослав, правда, преимущественно о высших и сложных материях, связанных с проблемами выживания и вразумления ленивой падали, но вот в башке все равно зудело. Требовательно и очень настойчиво зудело. Ему стоило определенных волевых усилия блокировать тот взбушевавшийся осколок сознания, что призывал здесь же, немедля накинуться на розовую бестию. Уж слишком она заманчиво виляла бедрами.

Ранее с Ярославом такого не было.

Никогда.

— Уже поздно, знаешь. — не оборачиваясь, буднично пробормотала девушка, пока заворачивала на следующий лестничный пролет. — Надо сейчас все закончить скорее, а то до утра просидим…

Но все же он дал слабину.

Засмотрелся.

— Б-бля-ядь! — сдавленно крякнул Ярослав, неуклюже заваливаясь набок. Споткнувшись, он рухнул на ступеньки, резко выставляя перед собой левую руку. Отшиб и ее, — в локтевом суставе, получилось болезненно, — и обе голени, стукаясь ими о ребра ступени. Но куда неприятнее оказалось напрячь мышцы живота, которые чуть подтянули кожу на располосованной плоти.

Та стрельнула болью.

— Эй.

К нему тут же скакнула розовая, пытаясь как будто помочь подняться, но не решилась где-то придержать или ухватить Ярослава, — побоялась, похоже, воткнуть пальцы в обнаженную рану на его теле. Лишь чуть ощутимо пробежала ладонью по спине, на всякий страхуя парня, пока тот поднимался.

— Ты как? — пискнула она. — Старший брат?

Чуть отклонившись от нее, Ярослав отдышался шумно, выпрямился, — и продолжил шагать. Свой взгляд он теперь старательно отводил в сторону, как только девушка его обогнала и привычно пристроилась впереди. Дожили, сука, и он в ее паутину вляпался, что и простодушный Джун. Но вот с другой стороны, если попробовать прикинуть, навскидку, когда же он в последний раз…

— Осторожнее. — предупредила его Джу Ми, указывая на скопление сколотых и разбитых ступенек, плохо различимое в сумраке. Наблюдая за тем, как русский осторожно их обступает, она сварливо добавила. — Надо было тебя сразу с собой забирать…

Они вышли на третий этаж, следующий.

Всматриваясь в смутные очертания коридора, — освещаемого лучом из фонарика розоволосой, — Ярослав только сейчас разобрал определенные сходства.

Та же планировка, что и в том, уже облазанном им здании из Гунпхо, — и ниже, на втором этаже, за распахнутыми дверьми используемых как склады квартирок, там парню тоже виднелось идентичное, знакомое расположение комнат. Застройщик, походе, одинаковый, либо стандарты такие в Южной Корее, единые, — не важно.

Зато обшаривать дома в округе будет проще и быстрее, если оно так.

Подобные размышления проносились в разуме Ярослава мимолетно и непринужденно, не задерживаясь почти, но какую-то переборку все же проходили, — откровенно идиотские измышления он отбраковывал, но попадались и занятные. Такие он уже рассматривал внимательно, иногда выдавая хорошие, качественные замыслы.

На данный момент у Ярослава уже скопилась кое-какая содержательная база из намерений, связанных с будущими, — неминуемыми и непременными, — изменениями в общине здешних выживших. Позже он еще наберется возможностей, хотя бы физических, и тогда уже начнет наводить суету при поддержке ребят, если таковая будет.

Или же без нее.

Чтобы планируемые Ярославом изменения не произошли, узкоглазым придется, — по меньшей мере, — пришпилить его десятком заточенных арматур к стене в каком-нибудь закрытом подвале. Но все же он надеялся на единомышленников среди хотя бы Чхон Дуна и Чхве Ёнсу. Может и среди старшего поколения таковые найдутся, — какой-то мужик, который с дочкой, старик Мун Бао и занимавшаяся приготовлением пищи женщина.

На подростков Ярослав практически не рассчитывал.

— А ты где сам хочешь проживать, старший брат? — вырвала его из раздумий Чон Джу Ми, заглядывая в лицо русского. Тот уже был готов шлепнуться мордой в ближайшую стену, приятно прохладную и гладкую. Было не то чтобы больно, не то чтобы устало, — скорее, противно, общее недомогание и утомление. Когда живот крутит, — вроде и живой, но сука, как же неприятно.

Сглотнув, Ярослав буркнул.

— Плевать.

— Может, повыше? — участливо поинтересовалась девушка.

Он скривился, выражая явное нежелание еще куда-то топать.

— Ну-у, тогда тут тебя заселим, давай? — отчего-то обрадовавшись, уточнила она, выпытывая окончательное подтверждение. — Будешь на третьем этаже, значит. Хорошо, старший брат?

Она обвела рукой комнаты по правую сторону коридора, если смотреть от лестничной клетки, — единственной в здании.

— Тут, в первой, я живу. — указала она на ближайшую. — Там, в следующей, уже Ёнсу, но он чаще у себя в мастерской, в каморке ночует. Чудак, в общем. Остальные же стараются ближе к крыше держаться, думают, так безопаснее. — розоволосая пожала плечами, чуть не роняя при этом фонарик из ладони. — Ой. Ну-у, может они и правы, в общем…

Набрав побольше воздуха в грудь, Джу Ми произнесла на выдохе:

— Хочешь тебя рядом, во вторую, заместо Ёнсу поселим? — уставилась она ему в глаза, хотя прежде избегала того. Вообще, все виденные Ярославом аборигены как-то чурались в глазелки играть, что с ним, что между собой. — Что думаешь, старший брат?

Тот покивал, не возражая.

Довольная, Чон Джу Ми протянула ладонь и рванула на себя не запертую дверь. Скользнув внутрь, она сходу, прямо с порога начала что-то яростно тараторить, вещая про устройство квартирки. — словно собиралась ее продать Ярославу. Тот занырнул в проем следом за девушкой, походя чуть не споткнувшись о кое-как сброшенные, прямо посреди дороги, кроссовки розовой.

— Там, вон, на кухне ящички настенные. — пискнула ему Джу Ми, выглядывая из-за стены вместе с выставленным фонариком. Луч узкого, направленного света влепился прямо в рожу Ярослава, который даже зарычал в раздражении, так как исправлять ошибку девушка не торопилась. — О-ой, извини, старший брат.

Исправившись, она продолжила.

— Ну-у, там буфет есть, в общем, в нем печенье, конфетки есть, еще пара бутылочек соджу, вот…

Она коротким движением головы, тряхнувши розовой волосней, — похоже, с шампунями и прочим тут, среди выживших, тоже тяжко, — указала куда-то себе за спину, вроде как на упомянутую кухню. Та была совмещена здесь с подобием зала, — опять же, точь в точь, как в Гунпхо. Диван, обеденный стол, тесный закуток с кухонными буфетами, раковиной и духовкой. На духовке, — электрическая плита. Но там почти все не работало должным образом за отсутствием электропитания.

Разве что канализация, воистину неведомым Ярославу образом продолжала исправно, — относительно, во всяком случае, — функционировать. Даже туалетом, похоже, еще возможно пользоваться, лишь бы была жидкость для смыва.

Еще по пути сюда, до убежища, Чхон Дун разворчался перед Ярославом на главную проблему, — избавление от отходов жизнедеятельности. Воды на такие дела нужно немерено, впору возводить акведуки. Сразу же на ум к Ярославу явились ленивые выродки из холла, которые массово бездельничают, — действительно, сладко пьют, сытно жрут, но и обильно гадят.

— Присаживайся. — замявшись, девушка указала Ярославу, — опять уткнувшемуся куда-то отрешенным, но явно недовольным взглядом, — на обширные подушки диванчика.

Опускаясь туда, Ярослав шумно, сквозь плотно сжатые зубы выдохнул. Он чуть-чуть покублился и поерзал на мягких, хорошо державших форму подушках, — и с наслаждением предался расслаблению, сбрасывая напряжение с мышц и рассудка.

Розоволосая же, наоборот, пока суетилась, — мечется туда-сюда по квартирку и причитает. Указывает парню, чего в квартире имеется и где находится. Иногда недобрыми словами поминает Ёнсу, который оставил тут, — жилище условно принадлежало ему, в прошлом, по крайней мере, — некоторый беспорядок.

— М-м. — оживился Ярослав, перебарывая накатившую лень и истому, и пробормотал. — Слушай…

Глядя на шкафчик буфета с видневшимися сквозь его стеклянные дверцы бутылочками выпивки, он призывно защелкал пальцами, — привлекал к себе внимание Джу Ми и пытался припомнить недавно произнесенное ей слово. Так она обозвала здешнее подобие водки. Припомнить пока не получалось, мозги, казалось, окончательно стухли в окутавшей Ярослава неге. Ему бы еще под бочок чего мягкое, живое, вот уж тогда…

— Старший брат? — не поняла розоволосая.

— Соджу передай.

Та услужливо метнулась к буфету, загромыхавши его застекленными дверцами.

— Спасибо, симпатяжка. — не удержался таки Ярослав от осторожной попытки закинуть небольшую наживку, пока он принимал из ладони тут же зардевшейся девушки стеклянную бутылочку.

Протягивала она ее, кстати, странным, необычным образом, — придерживала одной рукой другую, в которой находилась выпивка, за локоток, явно что-то тем символизируя. Но прочухать очередной выверт корейской культуры общения Ярославу было не по силам. Даже и не пытался, с недавних пор.

Что же до корейской водки, имевшей диковинный сладковатый привкус, так он уже пил эту штуковину прежде. Еще тогда, на продуктовом складе в торговом центре, перед неожиданной встречей с Чхон Дуном и Нам Джуном, — которые, хотя и Кимы, оба, но ни разу не братья, как оно оказалось позднее. Непривычная выпивка Ярославу не понравилась, но была вполне себе приемлема, — можно оттянуться и расслабиться.

Не вдаваясь в подробности того, чем там озабочена смутившаяся Джу Ми и что она собирается проворачивать с его изрезанной тушкой, Ярослав присосался к бутылке, — и смежив веки, он вызвал к себе определенное, желанное уведомление.

Свободно Рун Навыка: [1]

Намеревался было изучить недавно полученную штуковину, но не сложилось, — его отвлекли.

— Слушай, старший брат…. - сквозь пелену размышлений и усталости, намешанной с томной болью, в башку Ярослава пробился голос девчонки.

Тот поморщился.

— Хватит. — отвалившись от бутылки, перебил он розоволосую. — Зови по имени. Или чуваком, как хочешь. Но не так.

— Э-э…

Помявшись с заведенными за поясницу руками, Джу Ми все же попробовала:

— Яр-ри-и… — она замолчала и неразборчиво выругалась. — Яр-ри-и-с…

Не судьба, похоже.

— Извини, старший брат. — пуще прежнего потупилась розовая, искренне растроенная своей неудачей. — Может, твое имя получится произносить иначе? Или, может, у него есть еще какая-то часть, фамилия, например?

Парень тоже откровенно потерялся, не зная, что сказать.

— Ну-у, фамилия… — он почесал нос горлышком тары. — Нет, так не пойдет.

— Старший брат что-то придумает, я уверена.

Странно покосившись на нее, Ярослав чуть повел плечом, — и вспомнил.

— Есть кое-какой вариант, думаю, хороший. — заговорил он. — Среди людей, где я провел какое-то время своей жизни, были в ходу короткие, скажем так, прозвища. Позывные. — пояснил Ярослав, чему-то хмыкая. — Старались, зачастую, имена сокращать. У меня тоже такое было, даже два.

Джу Ми оживилась, покачиваясь на выпрямленных ногах, — вперед и назад, с пятки на носок, и обратно.

— И какие же, старший брат? — поинтересовалась она.

— Э-э, нет. — неожиданно хохотнул Ярослав, звякая донышком бутылки о журнальный столик. — Первое я вам никогда не назову, если только захлебываясь в крови, уже отбрасывая копыта.

— А второе?

— Ярослав. — пожал плечами парень. — Он же Ярый. Получил за тупость и наглость, наверное. Или просто так, наобум. Народ сократил. Получилось то, что получилось.

— Яр-ри. — неожиданно четко и связно выдала Джу Ми, начавши раз за разом катать новенькое слово на языке. — Яр-ри?

— Ярый. — рыкнул парень, мотая головой.

— Яр-ри.

— Ярый.

— Яр-ри! — пискнула Джу Ми.

— Блядь, ладно. — раздраженно махнул он рукой и снова приложился к бутылке. — Годится.

Крутанувшись на месте, — на носках, как балерина, — девушка двинулась к выходу в коридор.

— Я сейчас! — окликнула она Ярослава. — Схожу вниз, там рюкзачок свой оставила. Потом зайду и возьму все, что нужно уже из своей квартиры. Ты пока тут посиди, хорошо, Яр-ри?

— М-гу. — буркнул тот недовольно.

— Ладно, я… — распахиваясь, дверь громыхнула о шкаф в прихожей, обрывая начавшую было говорить Джу Ми. — Ой!

Лениво поворачивая голову, Ярослав увидел, как в квартирку, — ныне, получается, принадлежавшую ему, — вваливается Чхве Ёнсу. Проскользнув мимо девчонки, вжавшейся в створки гардеробных шкафов, он подскочил к дивану и грузным мешком на плюхнулся в подушки.

Даже чуть Ярослава подбросил, отчего тот скривился.

— Ёнсу! — возмутилась, розоволосая, но паренек ее уже не слушал.

Еще больше разобидевшись, Джу Ми удалилась, напоследок повторно шарахая дверью по проему. Даже обувь забыла натянуть, шлепала где-то там, — по коридору и ступеням, — в одних носочках.

— Снова здравствуй, старший брат. — выдохнул Ёнсу, развалившись на диване. Ноги, вон, на стол уже закидывает. Ярослав машинально ответил тому на приветственный кивок, не соображая, чего он такой довольный, — не из-за мешочка же системных ресурсов для какого-то ремесленного производства и крафта?

— Че?

— М-м, короче. — взбудораженно жестикулируя, заговорил узкоглазый. Губы, разумеется, движутся вразрез с произносимой ими речью, но Ярослав уже потихоньку начинал с этим свыкаться. То, что они вообще могли свободно общаться между собой, — уже нечто из ряда вон, дар божий.

Или системный, тут смотря как посмотреть.

— Во-первых, внизу из-за тебя чуть было мятеж не подняли. Всерьез уже собирались тебя вышвыривать, наверное. Там парни наши вовремя оказались, пока на кухне себе чего-то мутили…

Ёнсу хмыкнул.

— Иначе была бы беда. — он ухмыльнулся. — Но там Нам Джун такую тему вдруг поднял, — при всех дурака этого опустил, что вообще жуть. Я думал, они там вдвоем сейчас сцепятся, смотрели друг на друга зверьми, ублюдки безбашенные…

Диковато улыбнувшись, Ярослав тоже закинул ступни на низенький журнальный столик, бухая тяжелыми кедами по стеклу. Похоже, здешние трутни уже чего-то почуяли, — смекнули, к чему вскоре приведет его появление. Или же отчего-то еще занудствуют, не желая покидать привычную, очерченную зону комфорта.

— А с кем сцепятся? — очнулся Ярослав, прогоняя в голове только что услышанное от узкоглазого.

— Белобрысого же помнишь, да? — пояснил Ёнсу после некоторой паузы. — Со Джун, ты видел его. Вот о нем сейчас речь, он тут любит воду мутить и ругаться. Только что, как-то с вами разминувшись, спустился в холл и начал приятелям своим втирать чего-то. Пытался, точнее, пытались народ с матрасов поднять, в общем…

Ярослав склонил голову, продолжая улыбаться.

Диво, но он все же сумел понять, о чем там идет речь и не запутаться во всех хитросплетениях корейских имен и фамилий. Тот же болтун, к примеру, — вот зовутего, если только имена брать, Нам Джун. Его приятель, — Чхон Дун. И вот еще, третье действующее лицо, — Со Джун. Еще парочка таких персонажей в списке и у него в голове все окончательно стухнет и перемешается…

— Под каким слоганом поднимали? — заинтересовался Ярослав. — Народ с матрасов, имею в виду.

— Ну-у, говорит… — неожиданно замялся кореец. — Нельзя отморозков вроде тебя пускать в дом. Мол, ты наверняка из какой-то мафии русской, что вообще подсадным можешь оказаться для захвата наших ресурсов и людей в рабство. — Ёнсу снова повеселел, чуть не давясь от хохота, видимо, припоминая подробности недавних событий. — Джу Ми шлюхой грязной обозвал за глаза, нам тоже там досталось якобы за доверчивость и наивность. Ты вообще представляешь, чего этот ублюдок там под конец ляпнул?

Потрепав волосы, Ёнсу попытался изобразить моднявую челку, — как у того парня, похоже. Губу как-то презрительно выпятил. И выдал, — словно корейский старец, познавший истину и решивший поделиться великим знанием с людьми.

— На заре тигр не разбирает, кто ему попался, — монах или пес. — под конец цитируемой фразы, явно принадлежавшей тому белобрысому, Ёнсу не выдержал, теряя серьезный тон, и захохотал.

Отсмеявшись, он звучно шмыгнул носом и добавил:

— Это его и похоронило, наверное. Была бы там еще тетушка Хани, думаю, отхватил бы по башке своей крашеной. Нормально все, в общем, расслабься. — заключил Ёнсу. — Порядок, чувак.

— А во-вторых? — подал голос Ярослав.

Он даже в каком-то смысле жалел, что до стычки не дошло, — появился бы хороший, заманчивый повод.

— А-а?

— Мятеж был во-первых. — напомнил он. — Что во-вторых?

Дернувшись, узкоглазый вновь оживился. На взгляд Ярослава, — все они тут какие-то излишне буйные и эмоциональные. Такие модели поведения нет-нет, но и на его собственной родине мелькали, — среди той же молодежи, — но все равно непривычно. Трудно будет вжиться в коллектив, если вообще когда-то получится. Но ему оно и не нужно, наверное, чтобы быть одновременно и полезной, и самостоятельной единицей упомянутого коллектива.

— Я, в общем, посмотрел, — начал Ёнсу. — Чего там за материалы такие. Ну-у, и так сложилось, что я случайно на материалы все запасные копья разложил.

— Поясни. — не понял Ярослав, хмуря брови. — Разложил?

Неопределенно пожимая плечами, кореец предложил другое слово, — словно сам что-то спрашивал у собеседника.

— Разобрал? — протянул он вопрошающе. — Наверное, так и произошло, разобрал я их. Превратил, в общем, кучу деревяшек с примотанными к ней клейкой лентой ножами в системные материалы. — он чуть с дивана не подскочил от возбуждения. — Нет, серьезно, взял и просто заставил их испариться! А на столе, — раз, — и мешочки с ресурсами, по несколько единиц в каждом.

Коротко втянув воздух в легкие, он продолжил, — Ярослав все это время сидел с донельзя мрачной рожей, но внутри был доволен. Снаружи так, масочка уныния и наплевательского отношения к жизни. Слова Ёнсу избавили Ярослава от изрядной доли забот и дум. В божественной, — как любит поминать молчун, — системе все чаще и чаще проглядывается, уж скажем так, вполне четкая и простая система.

— Так они, представь. — всплеснул перед собой руками кореец. — Даже в один мешочек складываются. То есть, я бы тебе показал, блин, но не знаю как из одного мешочка два делать. Только два в один. — путано объяснял Ёнсу. — Ты, типа, берешь и ссыпаешь все в один, а там…

— Понятнее. — одернул его Ярослав, поднимая ладонь. — Будь.

Ёнсу судорожно кивнул.

— Короче! — на пару секунд он замолк, подбирая лучшие формулировки. — Разбираешь ты, значит, любой предмет из дерева, полимеров или металла. Получаешь кучу мешочков с единичками и десятками системных материалов. Ссыпаешь все в один случайный, — пустые мешочки тут же исчезают, растворяются в пространстве. Остается один, в котором собраны все материалы, — такой весит больше, все там логично и правильно, реалистично, вот. Понимаешь, старший брат?

— Да.

— Спасибо тебе. — выдохнул он в заключение, словно Ярослав одарил его, по меньшей мере, смыслом жизни.

То ли еще будет.

Свободно Рун Навыка: [1]

— Теперь нужно разыскать камень души, как у Джу Ми. — чуть расстроился, но не потерял живости и мотивации узкоглазый. — Там точно, обязано быть что-то вроде кузнеческого дела. Буду, в общем, делать снаряжение, броню нам, чинить инструменты с оружием, может даже машину скрафчу, у-у, блин…

Ярослав прикусил губу, не понимая, что от него сейчас требуется.

На словах все просто, — материализовать руну, выразив нужное желание. На деле, похоже, формулировки желания должны соответствовать какому-то стандарту. Сходу найти его не получилось. Лишь спустя эдак минуту, неустанно долбившись в систему невербальными запросами, — мысленными, — Ярослав получил желаемое.

Подтвердите претворение Руны Навыка.

— Подтверждаю. — раздраженно выдохнул Ярослав, вслух, что было неожиданным даже для него самого, не то что Ёнсу.

Тот замолчал, прекратив трепаться за свои планы на поприще крафтера, — поминал какие-то игровые законы и порядки из массовых многопользовательских игрушек. Даже высказывал предположения про разные уровни качества, — раз у Ярослава, например, кувалда обычного качества, с белыми буквами, значит, как и в игрушках, может существовать и кувалда необычного качества. С какими-нибудь зелеными или синими буквами в уведомлении.

Но суть, разумеется, не в буквах, — в параметрах, которые такой необычный, улучшенный предмет непременно обязан поднимать.

— Старший… — подал было голос Ёнсу, но запнулся, замирая, словно парализованный.

На приоткрытой, уложенной на бедро ладони Ярослава, — коротко вспыхнув багровым, — проявился небольшой камешек неправильной формы. Тот, казалось, выточен из вулканической, чуть пористой породы и испещрен вязью рунических символов. На самой крупной и немного отполированной плоскости камушка находился отдельный от вязи, самостоятельный символ руны. Также совершенно незнакомой Ярославу.

Но вот уведомление уже было простым и понятным, — хотя и лаконичным.

Руна Навыка.

— Такие дела. — пробормотал Ярослав, пока сидевший рядом, по правую руку от него парнишка даже не дышал, настолько тот был ошарашен. Тем лучше, давал время спокойно изучить камушек. Этим, наверное, можно было заняться и пока руна оставалась в нематериальной форме, но об этом Ярослав подумал слишком поздно.

Стоило только подумать о некоем списке, представить что-то вроде каталога доступных к выбору навыков, лишь коснуться данной мысли краешком своего сознания, — как перед парнем вспыхнула дикая какафония из уведомления. Он вздрогнул, рефлекторно пытаясь прикрыть глаза и отклониться в сторону, но сообщения последовали за ним даже под смеженные веки.

— Твою же, блядь, мамашу за ногу… — прорычал он, зло отмахиваясь от уведомлений, как от налетевших мух. — Скройся!

Ёнсу совсем не подавал признаков жизни, — наблюдал, не решаясь потревожить Ярослава, не пытаясь помешать его неуклюжему изучению системы. Парень был уверен, что у русского опыт знакомства с виртуальными мирами практически нулевой. Даже как-то подшучивал на эту тему, называя того старым пердуном. Говорил, что Ярослав наверняка здорово сойдется со стариком Мун Бао.

Наконец, невразумительная светомузыка перед глазами русского пришла в порядок, — не без его личной указки и манипуляции квадратиками сообщений в пределах поля зрения. Чем-то напомнило пользование рабочим столом компьютера после того, как там побывал любитель открыть тысячу и одну вкладку везде, куда только ламерские лапы дотянутся.

Рубящее Оружие.

Колющее Оружие.

Дробящее Оружие.

Метательное Оружие.

Стрелковое Оружие.

Так, непритязательно и совершенно не информативно, — без пояснений, без услужливых подсказок и намеков, — выглядела отдельная кучка навыков. Единственное очевидное заключалось в их принадлежности к одной категории. Что-то вроде владения холодняком и огнестрельным вооружением. Но в чем выражена польза от задействования, от владения такими вот навыками, — совершенно неизвестно.

Блокирование.

Парирование.

Уклонение.

Ношение Брони.

Здесь уже тонкие намеки на фехтование и владение клинком, наверное. Разве что Ношение Брони выглядело универсально, стоя в отдельности, и наверняка способно как-то подкрутить нагрузку на человека, — понизить ощущаемый вес снаряжения, быть может, даже облегчить последствия запреградных травм от пуль или чего покрепче. Одни загадки словом, но именно Ношение Брони парня заинтриговало, — когда-нибудь он еще вернется к этой строчки, непременно.

А вот дальше, — хуже.

Чары Пламени.

Чары Хлада.

Чары Молнии.

Чары Бездны.

Ну-у, блядь…

Призыв Нежити.

Призыв Демонов.

Призыв Твари Пустоты.

Без комментариев.

— Чего там? — тихонько шепнул Чхве Ёнсу. — Магические штуки видишь? Там, случайно, воровства навыков нет? А-а? Чувак?

— Погоди.

Наложение Чар.

Наложение Проклятия.

Наложение Благословения.

Мимо.

Анимизм.

Фетишизм.

Тотемизм.

Снова не то, — у Ярослава, откровенно путающегося в терминах и пространных названиях навыков, в голову закрались неприятные мысли.

Он подозревал, что все это лишь дурацкие пустышки для идиотов. — все эти Чары, Призывы, навыки с оружием. Что сейчас придет Джу Ми и эффекта ее навыка Врачевания он вообще не почувствует, поняв, что это так, — бестолковое плацебо. Но все же Ярослав искренне надеялся, что это не так, — всерьез, как какой-то ребенок, он нуждался в этой идиотской сказке и возможности откуда-то набрать возможностей.

Иначе трудно сказать, как им еще управиться с возможными угрозами со стороны наверняка плодившихся и развивающихся тварей.

Зельеварение.

Врачевание.

Кулинария.

Вот же сучья жизнь.

Зодчество.

Земледелие.

Где вообще навыки с выраженными ремесленными функциями?

Оружейное Дело.

Бронное Дело.

Рунная Вязь.

— Нашел. — прохрипел Ярослав, отвлекаясь от конца списка.

Только что, по новой пробежавшись глазами по всем доступным категориям навыком, он приметил и пустующие зоны в обширном окошке всего каталога навыков. Если уменьшить масштаб, позволяя полю зрения свободно вместить все уведомление, — окажется, что Ярославу была открыта к ознакомлению где-то треть от всего массива навыков. Остальные скрыто за этаким темно-багровым туманом, плотным и почти непроглядным, за которым смутно видны прямоугольнички с названиями других, неведомых навыков.

Скрытых от его глаз.

Ярослав повернулся к изображавшему послушного ученика Ёнсу. Только глаза у того чуть мерцают в потемках, отражая свет тусклой настольной лампы, что стояла на кухонной плите.

— Чего там?

— Тут такая штука получается. — Ярослав чуть скривился. — Есть навык оружейника и есть навык бронника, понимаешь? Я не знаю, как оно у тебя будет называться, но третьего нет. Есть Рунная Вязь.

— Зачарования… — пробормотал Ёнсу с заметным отрицанием в голосе. — Не-ет, не надо такого.

— Что возьмешь?

— А что нужно? — учтиво, кажется, искренне поинтересовался тот у Ярослава.

— Мне, блядь, откуда знать, кто из нас инженер-механик?

— Ну-у, э-э…

— Бронника бери. — махнул рукой русский, уже прикинув возможную разницу.

— А почему именно его?

Ярослав пожал плечами, стараясь не сильно бередить недавно прекратившие кровоточить ссадины и порезы.

— Нам не нужны стреляющие гвоздями и болтами водопроводные трубы. — оскалился он. — Не нужны двуручные клинки из рельсы, топоры какие-то, блядь, щиты из дорожных знаков, пусть клоуны из холла с этим развлекаются. Пушки мы сами себе найдем. Инструменты тоже найдем, если за них только Оружейное Дело отвечает.

— Тогда что, Бронное Дело? — сообразил кореец. — Оно же так зовется там, у тебя, да?

Ярослав кивнул.

— Нам нужно выжить. — выдохнул он. — Знаешь, если ты хотя бы частую кольчужную сеточку из металла научишься плести с помощью системных финтифлюшек, — все. Ты царь. Ты хозяин. Понимаешь?

— Царь? — не понимающе переспросил Ёнсу, которому система явно перевела сказанные русским слова как-то иначе, не в том контексте.

Но Ярослав только усмехнулся.

— Царь. — и продолжил. — Император, если так больше нравится. У тебя тогда будут самые горячие самочки. Вкусная пища. Ты будешь нами повелевать, нежась на разогретом женскими телами матрасе. И будешь в полном праве, в отличии от ленивого мудья внизу. — не сдержался Ярослав, поминая тех недобрым словом. — Теперь понял?

И протянул Чхве Ёнсу камушек с вырезанными на ним багровыми, чуть-чуть люминесцирующими в темноте рунами.

— Это правда мне? — совсем уж тупо выдавил тот из себя, не зная, как реагировать.

— Забирай.

— Тогда…

— Шлем, — мне. — кивнул Ярослав. — Но ты себе пока его оставь. Потом, когда начнется бойня и мне нужно будет героически выйти наружу и сдохнуть, как мразь, — закуешь меня в железки с головы до ног и нахлобучишь сверху каску титановую. Договорились?

— А-а…

Клацнув челюстью, Ёнсу закивал судорожно, — и начал подниматься с дивана, выпрямляясь.

— Изучил! — провозгласил он получение навыка звонким воплем. — О-о, тут у меня теперь строка с Бронным Делом. Нулевой уровень! И ноль процентов развития! О-о…

Его, казалось, сейчас на куски разорвет от неудержимой жажды оказаться там, в мастерской внизу, и приступить к рукоделию и рукоблудию с металлом. Перед тем, как неминуемо сбежать, Ёнсу повернулся к своему благодетелю.

— Спасибо тебе. — сдержанно, с полным чувства долга голосом пролепетал он.

— Теперь ты царь. — скалясь, напомнил ему Ярослав, на что Ёнсу всерьез, словно так оно и было, покивал.

И на второй космической сиганул к двери, — дюже быстрее, чем когда являлся сюда. По пути он снова напугал, чуть не зашибив, девчонку.

— О-ой!

Джу Ми к тому моменту очутилась у двери с прижатыми к груди медикаментами и всяким таким скарбом, — салфеточки влажные, перевязочные пакеты, ножницы с кухни. Даже обезболивающее прихватила, не поскупилась.

И канистру питьевой воды.

— Не жалко? — поднял бровь Ярослав, кивая на бутыль. Ёнсу к тому моменту уже звучно забухал и зашаркал кроссовками где-то там, на лестнице, молнией слетая вниз по ступеням.

Девушка же заметно смутилась, останавливаясь в проходе, — опустила глаза на ту самую канистру, чуть касаясь ее голенью. Вода питьевая у них, помнится, в дефиците. Питьевая, — тем более.

— На тебя не жалко, Яр-ри.

Стараясь не обронить ношу, Чон Джу Ми подступила к узкому журнальному столику перед диваном. Туда, на его деревянную поверхность, девушка бухнула сначала бутыль воды, — поставила ее рядом с покоившимися там же, на столике, ногами Ярослава в кедах, — а затем вывалила массу лечебной хрени.

Та со звяканьем и дребезжанием раскатилась по столу, — розоволосой пришлось в спешке ловить все, даже под стол забираться.

Корячась под низеньким журнальным столиком девушка, разумеется, не позабыла изящно и в правильном, — к Ярославу, — направлении выпятить свои самые важные части. Нарочно ли, случайно ли, но с таким визуальным сопровождением у любого протечет колпак. Не сразу, с течением времени, но непременно протечет. Даже у Ярослава, которому, по правде, азиаточки никогда и не нравились.

Но Джу Ми явно полукровка…

— Хм.

— М-м? — перевела на него взгляд девушка, уже выбравшись из под стола. — Яр-ри?

Тот молча, не утруждая себя внятным ответом розоволосой, приложился к было отложенной в сторонку бутылочке соджу. Мышцы гудят, виски будто сдавлены металлическими тисками. Тяжко. Противно. Но бывает хуже, о чем ему хорошо, даже слишком хорошо известно.

— Сейчас. — бормотала Джу Ми, вскрывая первый перевязочный пакет и уже разматывая бинт.

Все прочее она уже педантично разложила на стекле столика, подготавливая рабочее место. Действительно, понимает что-то. Не суетится совсем, не нервничает, — делает все по какому-то сценарию, наверняка отработанному за последнюю неделю с лишним.

Глотая чуть сладковатую жидкость, он привалился шеей к изголовью дивана. Чуть сполз по нему вниз, — пытался унять накопленное за сутки раздражение, отвлечься от боли. И снова смежил веки, временно отрекаясь от происходящего. Девушка к тому моменту уже начала орудовать ножницами, разрезая, разрывая и раздирая футболку на его туловище.

Правда, внимания тому сам Ярослав уже не уделял, — мыслями он был совсем в другом месте.

Глава 10

По коже, вырывая пребывавший в покое разум из плена Морфея, прошло чуть-чуть ощущаемое тепло. Закатившиеся, расслабившиеся за недавнюю ночь глаза резануло неприятно ярким светом, — тот пробивался к ним, обжигая даже сквозь зажмуренные веки.

Раннее утро.

Вздрогнувши, Ярослав нервно заметался на небольшом туристическом стульчике, чуть не сваливаясь с того. Он спросони пытался сообразить, где он находится и что же происходит. Пережитые его сознанием сны, такие реалистичные и живые, очень спутали восприятие действительности, — мыслями парень был одновременно на вокзале в Москве, в бесформенной Пустоте и на крыше какого-то здания в Корее, еще не определившись, что же является действительностью.

Что-то звякнуло, жалобно, — стекляшка.

— Тише. — принадлежавшая незнакомому человеку речь раздавалась откуда-то из-за спины. Дружелюбная, лишенная какой-либо неприязни или претензии. — Тише. Все хорошо. — на обнаженное плечо Ярослава легла чья-то ладонь, шершавая и крупная. — Ты в безопасности.

— Старик. — пробормотал он, поднимая прежде расслабленную руку с зажатой в ней бутылочкой соджу. Тара не покидала его пальцев во сне, составив ему приятную компанию на ночь. Чуть было не разбил ее о бетонный пол крыши, пока метался в коротком приступе паники. — Мун Бао?

Он вспомнил.

— М-гу. — подтвердил стоявший позади него мужчина, не снимая ладони с плеча Ярослава. — Как ты себя чувствуешь?

— Порядок.

Протяжно зевая, Ярый приподнял бутылку, — пустая почти, на донышке только что-то плещется, совсем чуток.

— Тебе хватит. — мягко осадил его старческий голос.

На это Ярослав даже не возразил, припоминая, что происходило не так давно, — или же, отнюдь наоборот, он вообще ничего не припоминал. Пока даже предположить толком не был способен, о чем же они со стариком протрепались тем вечером на крыше. Или даже не с ним одним…

— Где девчонка? — буркнул Ярослав, послушно откладывая бутыль под стульчик и оборачиваясь корпусом на Мун Бао.

Обычный пожилой мужчина.

Черты лица, разумеется, соответствуют национальной принадлежности, — в основном же заурядный такой старикашка, с обезображенным интеллектом лицом и без следов пьянства. Одуванчик такой, почти безволосый, но очень хорошо сохранившийся для своих лет. Ему бы еще длинный хвост, да растительность на подбородке посолиднее, — сошел бы за китайского мудреца эдак под две сотни лет возрастом.

Впрочем, сколько же ему лет, не знал не то что Ярослав, — любой из здешних выживших не ведал. По крайней мере, так заявила Джу Ми прошедшим вечером, — единственное, что помнил Ярый из общения с розовой перед тем, как неожиданно переместиться на крышу. Быть может, сейчас ему прояснят все подробности.

— Так что, где розовая?

— Хм. — улыбнулся ему старик, снисходя до ответа. — Не могу знать. Но отсюда она тогда ушла расстроенная.

— Мы тут в три рыла сидели, что ли?

— М-гу. — подтвердил Мун Бао. — Девчушка, похоже, думала, что это будет классическое свидание на крыше, как в дораме. Приволокла тогда тебя, упившегося и на все ворчавшего…

Ярослав улыбнулся, пока почесывал ступню под резиной тесных, почти впивавшихся в ногу шлепок.

— А чем оно оказалось, свидание-то?

— Ты хотел проверить, как видны спутники в ночном небе. — пояснил старик Бао. — Она не ожидала, что ты именно это и подразумевал, без намеков. Очень обиделась на вас, молодой человек.

— И как, видны?

Старик отрицательно помотал головой.

— Нет.

Проведя ладонью по роже, словно смахивая с нее остатки недавнего сна и вчерашних неприятностей, Ярослав задумался.

— Совсем? — уточнил он.

— Совсем. — подтвердил Мун Бао, проникновенно улыбаясь, словно ему были известны все тайны вселенной. — Совсем-совсем. Чистое небо, без какого-либо следа человеческой деятельности на орбите.

— И куда меня вышвырнуло… — пробормотал Ярослав, отворачиваясь от старика, все так же стоявшего позади.

— Ты и про это тоже рассказал.

— А? — не понял Ярый.

Мун Бао, зашаркавши подошвами шлепанцев по крыше, подхватил откуда-то второй, — точно такой же, как у Ярослава, — туристический стульчик. Мужчина разложил его по левую руку от русского и уселся рядом с усталым, типичным таким старческим покряхтыванием.

Чуть склонившись, он заглянул к Ярому в лицо, словно высматривал там чего интересное.

— Про поезд. — пояснил тот.

— Какой, блядь, поезд? — тупо переспросил Ярослав, еще не очухавшись ото сна. В голове у того неожиданно заиграла одна невероятно ублюдочная и нелепая песенка про паровозик. В любом случае, парень ничего не понимал. — О чем речь?

Как-то странно посерьезнев, старик объяснил ему и это.

— Про безграничную черную Пустоту, ледяную, безжизненную, но наполненную столь жуткими тварями и сущностями, по сравнению с которыми наши проблемы, — тлен и прах, не имеющий смысла. — судя по интонациям, мелькавшим в голосе старика Бао, он дословно цитировал речь изрядно напившегося вчера Ярослава. — Ты упомянул поезд из множества одинаковых, но таких разных измерений, слившихся воедино и породивших состав из сотен, если не тысяч вагонов. Описал ощущение, как на тебя из Пустоты, именно на тебя одного, а не прочих, смотрит что-то разумное, но в своей древности и могуществе непостижимое человеческим сознанием. Как оно говорит с тобой на неизвестном языке, который даже называть языком, — нелепица и проявление бескрайних скудоумия и зашоренности.

Сдержанно кашлянув, старик добавил.

— Теперь я, пожалуй, понимаю, отчего же малыш Дун столь озабочен твоим присутствием в нашей небольшой компании.

— Э-э…

— И да, поезд. — вернулся чуть назад Мун Бао, теряя прежнюю серьезность и напыщенность в речи. — Поезд который проносился сквозь Пустоту, волоча в своем брюхе семь еще живых людей, прибывших из разных, отдельных миров. — продолжал старик, следя за глазами Ярослава. — Но выбраться оттуда обратно в подлунные миры мог лишь один. Собственно, так и произошло, по твоим словам.

Выдержав некоторую паузу, Бао спросил:

— Это правда, молодой человек?

— Откуда мне знать? — без раздумий, сразу же ответил ему Ярослав. — Может, приход словил жесткий, понятия не имею. Чего я еще там наговорить умудрился?

— Могу процитировать, что именно. — снова улыбнулся Мун Бао. — Дословно.

Парень чуть заметно кивнул тому, начавши растирать лицо ладонями, — словно хотел кожу с него снять.

— М-гу, значит… — продолжал хитро лыбиться мужчина, а затем заговорил чуть иначе, надсаживая глотку и подражая резкому говору Ярослава. — Ебаные, блядь, азиаты, ненавижу, блядь, азиатов. — тут Бао пояснил. — Такова была общая канва, и я надеюсь, что мистический переводчик правильно передал сказанное мной. Или тебя еще интересуют подробности, бранные и не очень?

— О-о. — застонал Ярослав. — Избавь.

— Собак мы, — стоит, впрочем, заметить, — в пищу не употребляем. Во всяком случае, не так, как это видят иностранцы. — старик, ерзая на скрипучем стульчике, не прекращал улыбаться, явно испытывая некоторое удовлетворение от общения. — Хотя кое-где, до недавних трагических событий, можно было разыскать рестораны с подобными блюдами. Называются они правда мудрено, можно и не понять, что заказываешь…

— Собачатина?

Переспросил Ярослав без особого интереса, скорее, поддержав разговор. Его немного смущала, — перед одним лишь собой, — потеря контроля над своим собственным языком и рассудком. Он уже растрепал узкоглазым про Пустоту, так ведь можно было и некоторые детали из прошлого им на голову вывалить. А этого он не желал, отнюдь, — не хотел выказывать своих слабостей. Даже тех, что родом из далекого прошлого и давно уже обращены в сильные его стороны.

— М-гу, она самая. — кивнул Бао, подтверждая. — Хотел бы попробовать, парень?

Тот лишь плечами пожал.

— Как и человечину. — он пояснил. — В рамках единичной пробы.

— Думаю, скоро твое небольшое пожелание станет возможным, такими-то темпами.

Парень поднял глаза на Мун Бао, не понимая посыла.

— Еда конечна, молодой человек. — он широким, размашистым движением руки обвел крышу, подразумевая, похоже, городские просторы Аняна. — Вода, впрочем, тоже. — подумав, Бао все же добавил. — В нашем конкретном случае. А менять подход к жизни наши, теперь уже наши с тобой, товарищи внизу не собираются, как видишь. Уж прости старика, должен был поворчать. Что же сам думаешь?

Ярый было набрал воздуха в грудь, — побольше, чтобы выразить свое искреннее, такое же неодобрительное отношение к людям внизу, в холле, — но смолчал, выпуская кислород обратно, сквозь сжатые зубы. Переглянувшись с понимающе покивавшим ему старичком, который всем своим видом создавал образ духовного наставника, Ярослав поднялся со стульчика. Говорить было нечего. Они оба понимали все и без слов, — похоже, у чужака появился еще один союзник.

— Ты останешься? — задал очередной вопрос Мун Бао, оставаясь сидеть. — Или пойдешь дальше? Вчера ты сказал достаточно, чтобы сложилось впечатление, будто…

— Было бы куда идти…

— А все же? — допытывался тот.

— Останусь, разумеется. — пожал плечами Ярый, чуть разминая забившиеся в неудобном сне мышцы и ломившие суставы. — С вами же и подохну от голода или в когтях птичек, куда мне еще де…

Со стороны каменного бокса, — надстройки на крыше, в которой расположен крытый спуск с лестничкой на этаж, — раздался металлический грохот. Сразу за ним последовала короткая, но очень выразительная ругань, — женская. Кто-то обо что-то болезненно крякнулся. Даже не трудно догадаться кто именно, коли взять во внимание, что этот кто-то подслушивал разговор Ярослава со стариком.

— Чего не спим? — Мун Бао, степенно обернувшись, окликнул расшумевшуюся где-то там Джу Ми. — Такая рань, в самом деле. Не уходит никуда твоя зверушка, успокойся.

Сообразив, что ее рассекретили, девчонка все же толкнула чуть приоткрытую дверь на крышу.

— Доброе утро, дедушка Бао. — чуть склонила она голову в показательном, не издевательском поклоне. При виде такого жеста Ярослава снова чуть перекосило, — одолевало ощущение сюрреализма, неправильности происходящего. Действительно, азиаты, мать их так…

— И тебе здравствовать. — кивнул ей старик.

Завидев Ярослава, она приветственно помахала тому ладошкой, — лыбится, довольная, хотя и смущенная. Похоже, он ничего вчера с девушкой не сотворил. Даже странно, если знать, — а Ярослав хорошо это знал, даже слишком, — как ему сильно ударяет по голове алкоголь, если перейти черту в принятии на грудь. Черта эта далеко конечно, он может хоть залиться, но если дойдет до предела, — все, тушите свет.

— Вчера ты ляпнул, что в гробу видел такую жизнь и лучше бы тебя выкинуло где-то на родине, в России, подальше от наших земель. — чуть склонив голову к парню, пробормотал тому Мун Бао, но так, чтобы розоволосая не слышала. — Она была уверена, что ты собираешься уйти поутру.

Подмигнув Ярому, старикашка указал ему на девчонку. Мол, иди давай уже, дама пребывает в ожидании.

— Понял. — коротко буркнул Ярослав. — Спасибо за разговор.

Парень было шагнул к надстройке, намереваясь утянуть за собой вниз, — на этажи, — розовую и как следует порасспрашивать о вчерашнем, но остановился. Озадаченно поскребавши щетину на шее и подбородке, — неприлично запущенную, — он столкнулся взглядом с Мун Бао. Тот чуть-чуть поиграл бровями, мол, он весь внимание и открыт для предложения и вопросов.

— Тема такая. — решил сразу перейти к делу Ярослав, не откладывая его на потом. — Навыки, дедуля, знаешь чего такое?

Старик покивал, но так, — осторожно, не претендуя ни на что.

— Допустим.

— Ну-у, параметры. — пояснял Ярослав, закидывая наводящие словечки. — Система. Понимаешь же, как там все работает?

Позади, смиренно ожидая, стояла Джу Ми и все так же прислушивалась к разговору. Было слышно, как она сопит и шуршит, — ей, похоже, не терпелось утянуть за собой русского, чтобы чему-то ему рассказать или показать. Но ждала, не влезала в разговор двух мужчин. Отстраненно отмечая такое поведение, Ярослав закинул в ее метафорическую копилку несколько баллов.

Но некоторая боязнь по отношению ней, впрочем, у него пока не пропала, — опыта у Ярого в общении с противоположным полом, считай, нема, не до удовлетворения похоти было в жизни. Хотя, с одной стороны, она такое же человече, с руками и ногами, а с другой кажется, что чуть тронь ее, девчонку любую, обидь — так сразу развалится.

— Ролевые игрушки, компьютерные. — снова покивал Мун Бао. — Поигрывал, было дело. И когда помоложе был, и совсем недавно, до трагедии. К чему клоните, молодой человек?

— Вчера я вашему безумному фанатику от мира инженерии всучил Руну Навыка… — тут Ярослав запнулся. — Точнее…

— Я понимаю. — жестом ладони успокоил его старик. — Я понимаю, по разному зовется. Даже больше тебе скажу, у меня и система эта ваша выглядит иначе.

— Не понял.

— Для взаимодействия с ее, м-м… — начал немного неуверенно пояснять тот. — Чтобы получать аналогичные вашим уведомления мне нужно пребывать в измененном сознании. Это, пожалуй, можно было бы назвать монашеской медитацией. — старик вздохнул. — Разумеется, на погружение в ее извращенное подобие мне требуется некоторое время, но со временем я, смею похвастаться, наловчился делать это почти мгновенно. Достаточно лишь контролировать разум, избавляя себя от мирских размышлений. Я правильно и понятно выразил свою мысль, молодой человек?

— Так. — окончательно выпадая в осадок, Ярослав приложил ко лбу ладонь, но тут же отдернул. — Так, ладно, понял и принял. Но видишь же ты там, в своих духовных приходах, те же системные приколы, что и остальные? Те же окошечки с сообщениями, верно, старикан?

— Верно. — подтвердил он.

— Хорошо. — кивнул Ярый. — Короче, о чем разговор. Прошлым вечер я выдал Чхве Ёнсу, парнишке, который помешан на железяках, Камень Души с навыком. Там, среди многообразия доступных, мы решили выбрать ему Бронное Дело. Но были и другие, которые выглядели как полнейшим дерьмом, так и чем-то жизненно важным, без чего не обойтись…

— Например? — мягко перебил его старик, стараясь вывести словоблудие Ярослава в правильное русло.

Тот кивнул.

— Земледелие.

— Это потому, что я пожилая развалюха, да? — улыбнулся Мун Бао. — Решили на меня повесить огород, а сами, молодежь, будете куролесить и развлекаться?

На последних словах он перевел взгляд из под кустистых, седых как лунь бровей прямиком на Джу Ми. Та, заметив это, засопела и зашуршала у выхода еще яростнее.

— А че такого? — удивился Ярый. — Натаскаем тебе, дедуля, на крышу почвы для рассады в мешках. Впарим рацию. Будешь сидеть тут, как дежурный на башне. Медитировать, значит, среди картофеля, на город смотреть, предупреждать нас о чем-то по радиосвязи. Разве не идеальные условия?

— М-гу.

Старик задумался.

— Действительно. — нахмурился он, даже смутился чуток. — Можно же возделывать почву тут, я не сообразил, старею, вишь. О нет, я не прочь заняться чем-то эдаким, вовсе нет, но ты же понимаешь, как много земли сюда надо приволочь? Хорошей, качественной, — либо издалека мучиться, либо мешками из ближайших складов с магазинами. — Бао вздохнул. — И, к вашему сведению, молодой человек из далекой, холодной России, я ни разу не агроном и не сельский трудяга.

— У нас под два десятка ленивых кусков мяса в здании. — оскалился Ярослав. — Выдадим им лопаты, топоры и ломики. Дадим пинка под зад. — он кивнул в сторону, с крыши. — Пусть снаружи, под нашим присмотром и приглядом, ковыряют землю, тащат сюда все, что плохо лежит. Ёнсу как раз может любой хлам разобрать на системные, вроде игровых, ресурсы для своего ремесла Бронника.

Перехватив почти безумный, завороженный взгляд Джу Ми, — та слушала его чуть рот не разинув, — парень продолжил.

— Разровняют местность вокруг здания. Машины растаскают по кускам, деревья посрубают, очистят тут все, ближайшие дома по кирпичику разберут, если понадобится. — он неопределенно повел плечом. — Может, снаружи возведем что-то, дабы больше времени на свежем воздухе можно было проводить. И просто, чтобы куда-то развиваться, хотя на вашем месте я бы свалил отсюда при первой же возможности…

— Значит, мне ждать от тебя Камень Души? — подытожил старик. — Заметь, единственное, что я выхаживал из растений, — кактус на подоконнике, подарок от родни. Не думаешь, что существует иной выбор, куда лучше и эффективнее?

— Не думаю. — отрезал Ярослав. — Нам нужна еда. А еще, — заставить народ дружно работать на себя же. Иначе быстро откинемся, если во всем мире все точно также плохо, как и в Корее. Так что давай, дедуля, — устало улыбнулся тому Ярый. — Крепись.

На этом их спонтанная болтовня закончилась.

Распрощавшись, — до следующей пьянки, как с улыбкой подметил тот, — со стариком, Ярослав направился к лестнице, где его уже поджидала девчонка. Молча семеня по битым ступенькам, почти бегом, они спускались с этажа на этаж, — пока, наконец, Джу Ми не нарушила молчание. К тому моменту они уже добрались до последних пролетов, ведущих к холлу.

Говорила она тихо, почти шепотом, чтобы не тревожить людей, отсыпающихся в своих квартирах.

— Ты же останешься, Яр-ри? — осторожно поинтересовалась она.

— Да.

— Что будешь делать? — еще осторожнее, словно не хотела вызвать раздражение, спросила розовая. — Сейчас, имею ввиду.

— Ёнсу спит? — в лоб спросил Ярослав.

Девушка тряхнула волосами, — пышными и прилежно вымытыми от недавней грязи.

— Нет, мы уже виделись, — объяснила она. — он к себе, точнее, к тебе в квартиру заходил какие-то вещи свои старые забрать. Вот совсем недавно, уже ушел.

— Значит, пойду к нему.

— А зачем? — полюбопытствовала Джу Ми, обгоняя Ярослава на последнем лестничном пролете, за раз перескакивая по одной или даже две ступеньки.

— Переговорю. — коротко ответил Ярослав.

Та хотела было спросить чего-то еще, но перед ней словно из ниоткуда, на выходе с лестничной клетки, нарисовалась женщина, которую Ярый уже видел мельком.

Ким Хани.

Она же тетушка Хани.

Она же отрабатывающая за всех выживших по кухне.

Невысокая дама со строгим пучком волос на затылке, на вид эдак тридцатник, не больше, — молодая еще, — но таким взглядом прошлась сейчас по Ярославу, что ему невольно вспомнились сварливые старые кошелки у подъездов. Которые глядят на тебя с такой затаенной злобой и ненавистью, что зверски хочется придушить их там же, на скамеечках. За само, значит, существование и отравление окружающего общества.

Особое внимание ее колючие раскосые глаза уделили мазне на правой руке Ярого, — там была татуировка, крупная, вызывающая, и незаметная лишь при ношении полного делового костюма. Пробежавшись по той взглядом, Хани чуть слышно фыркнула, выражая свое презрительное отношение и к художествам на коже, и к самому Ярославу.

Впрочем, на розоволосую она уже смотрела без какого-либо неодобрения, — даже без затаенного. Как на дочь родную. Потому столь и недовольна, похоже.

— Джу Ми, малышка, можно тебя попросить о помощи? — обратилась она к той, пока Ярослав невозмутимо огибал их обеих, углубляясь в заваленный матрасами и столами холл. — Скоро будем завтракать, нужно поспешить.

Недавнего срача из пакетиков и бутылок там, в зале, уже не было, что удивительно.

— Хорошо, тетушка. — легко согласилась розовая, но без особой, впрочем, жажды. Хотела, наверное, последовать за русским в мастерскую Ёнсу, но судьба распорядилась иначе. Отказать же так называемой тетушке она по каким-то причинам не смела. Просто подчинилась, без пререканий.

Что там происходило дальше, — Ярый уже не знал. Заметно расслабившись, он зашагал в сторону коридора, ведущего на выход.

— Ёнсу? — зычно рявкнул он в испещренное трещинками обзорное окошко, сквозь которое толком ничего видно не было. — Ты там?

Для верности парень еще пару раз засадил кулаком в дверь, но та почти сразу открылась, — за ней стоял перемазанный в чем-то вроде сажи Чхве Ёнсу. Довольный, разумеется. Судя же по глазам, — не выспавшийся. Да он даже не ложился, всю ночь, наверное, потрошил систему на предмет еще каких-то скрытых нюансов, вроде открытой им возможности раскладывать любой предмет на системные ресурсы.

— Здравствуй, старший брат. — кивнул он ему. — Давай сюда…

Протянув руку, он по-хозяйски, за запястье, затянул Ярослава внутрь и захлопнул за тем дверь. В каморке, казалось, стало еще теснее, — валявшийся посреди помещения движок легковушки распотрошен пуще прежнего, деталями завален пол. Смердит машинными маслами, бензином и чем-то еще, неуловимо едким. Какая-то кислота, наверняка токсичная. Трудно сказать, что тут вытворял узкоглазый, — Ярослав мало смыслил во всем, что сейчас наблюдал.

— Держи. — метнувшись куда-то под стену, и сразу обратно, Ёнсу всучил в ладонь русскому какой-то металлический кругляш. На поверку им оказалась обычная дверная ручка, вроде как алюминиевая. Покрутив ее в пальцах, Ярослав не понял, чего от него ждут. — Разбери на материалы. Попробуй, все так можем.

— Так… — откровенно подтормаживал Ярый. — А навык?

Ёнсу требовательно указал на дверную ручку.

— Давай. — сжалившись, он все же пояснил. — Забыл? Я же это провернул еще до того, как ты мне камень души подарил. А про навык еще поговорим, я там уже разобрался, вроде…

Кивнув, Ярослав чуть приподнял железяку, — на уровне глаз. Тут же он начал закидывать систему мысленными обращениями, запросами на разложение, разбор и уничтожение удерживаемого им в пальцах предмета. Как и всегда, — поначалу система не отзывалась, но позже сдалась, выполняя желаемое. Ключ к успеху таков, что важна не формулировка, но четкая воля и желание, скажем так, оператора.

— О. - глубокомысленно выдал Ярый, глядя на остаточное багровое свечение, искорки, которыми стала дверная ручка. После некоторой задержки в нескольких сантиметрах над местом распада предмета проявился, буквально из ниоткуда, уже знакомый парням мешочек.

[Материалы]

Качество: [Обычное]

Количество: 1 ед.

Тот упал точно в подставленную ладонь Ярослава.

— Понял?

— Понял. — пожал плечами тот.

— Так тебе не придется волочить сюда груду железа. — ответил ему тем же Ёнсу, усаживаясь на ломаное пластиковое ведерко рядом с радиостанцией. — Ты же сейчас наружу собираешься, да?

Неопределенно поведя плечом, Ярослав как раз попытался припомнить, — где же его дорожная сумка, с которой он сюда еще из Гунпхо приперся. Вроде бы ее отдали кому-то, на разбор содержимого, — значит, надлежало проверить продуктовый склад. Или еще что-то найти, не менее емкое и сподручное для переноса грузов.

— Поброжу. — пробормотал Ярый, задумчиво ощупывая свою перебинтованную плоть под футболкой. Та была ему сильно мала, — получил ее от Джу Ми прошлым вечером. Старая уже ни на что не годилась, как и брюки. — Пошляюсь.

Ёнсу удивился, отвлекаясь от ощупывания какой-то мелкой штуковины, вырванной из конструкции сотового телефона.

— Просто побродить хочешь?

— Одежда нужна. — пояснил Ярослав. — Посмотрю, что тут у вас вокруг. Наберу себе тряпок, обувь подберу. Продуктов тоже. Остальное как получится, хочу найти какую-нибудь лужу и в ней поплескаться, от меня несет, как от чудовища.

— Э-э, еще рано. — растерялся Чхве Ёнсу, поднимаясь с ведра. — Наши спят. Нет, мы с тобой можем пойти, я запросто, просто…

Русский отрицательно тряхнул башкой, — свисающие с нее патлы здорово его раздражали, лезли в глаза и чуть до каления его не доводили.

— Сам. — отрезал он, перебивая корейца. — Один. Приду к вечеру, наверное. Не так чтобы важно, но постарайся, — Ярослав выделил это слово. — Постарайся быть где-то рядом с дверью. Договаривайся с кем-то, чтобы человек тут сидел, если ты отойти хочешь. Пусть с этого момента и впредь около двери несется какое-никакое, а дежурство.

С некоторой задержкой Ёнсу кивнул, спокойно принимая предложение, даже требование Ярослава.

— А с навыком то чего?

— Такое себе. — махнул ладонью узкоглазый, хотя прежнего самодовольства не потерял. — Как в окошке с выбором навыков, — открыта где-то десятая часть рецептов, остальные заблокированы за багровым туманом. Да и те, что доступны, знаешь…

— Пример.

— Металлические листы для укрепления жилища или транспорта. Какие-то кустарные гвоздики, скобы, я половину названий даже не понял. Строительство и починка, в основном. А еще, из снаряжения, есть какой-то комплект тяжелой брони из металлолома. — пояснил Ёнсу, пихая носком кроссовка небольшую кучу железок на полу. — Шлем, значит, кираса на грудь, наручи, поножи на бедра. В системе иллюстрации есть, так я тебе сразу скажу, выглядит все это отвратительно…

— Ты их создавать то вообще можешь? — выпытывал подробности Ярослав. — Плевать, что ты там делаешь, это прокачка будет. Сама возможность нужна.

— Материалы, вроде, надо в руках держать, больше ничего. — предположил кореец. — Или в инвентаре, которого ни у кого из нас нет. Тогда полоска там, с предложением начала производства, вроде как должна подсветиться и стать активной, и тогда уже все внутри системы… — завидев недовольную рожу Ярого, он сменил пластинку. — На шлем из металлолома требуется две с половиной сотни обычных материалов. На остальные элементы комплекта побольше, на кирасу так вообще четыре сотни.

На это Ярославу сказать уже было нечего, — он только руками развел. Действительно, до черта. Но если его затея с поднятием здешних выживших на рабочий фронт не сдуется, — будут они, работяги, таскать в мастерскую к Ёнсу сотни дверных ручек и прочего хлама на переработку. Сам Ярый тоже отставать не будет, — желания пробежаться по округе у него только прибавилось.

Такон и поступит, немедленно.

— Я возьму? — русский подцепил из груды хлама, откуда-то с пола, крупный рюкзак с кучей внутренних и внешних карманов. Не дожидаясь положительного кивка от Ёнсу, он подтянул со спины болтающуюся на нашейной веревочке соломенную шляпу, — и кое-как, неуклюже забрался в коротковатые ему лямки рюкзака. Впрочем, сидел тот плотно, удобно.

— Чувак.

Чуть разминая плечевые суставы, Ярослав обернулся на узкоглазого.

— Нужно?

Тот протягивал ему знакомую, милую сердцу кувалду, которую он оставил тут прошлым вечером, — еще когда затаскивали сумку в мастерскую, чтобы железки с нее и из нее вытряхнуть. Кивнув, Ярый принял ее из ладоней Ёнсу, ухватывая под пудовый боек.

— Закрой за мной. — уже выходя в коридор, бросил он корейцу через плечо.

Тот выскочил следом, заметно удивившись.

— Э-э, ты уже? — опередив Ярослава, он встал подле двери, приготовившись не то ее отпирать, не то во что бы то ни стало перегородить парню дорогу.

— Уже.

— А как же завтрак?

— Нет. — хмыкнул Ярый, оттирая парнишку назад, в коридор, прочь от дверного проема. — Потерял всякое желание жрать после встречи с вашим шеф-поваром. Отравит, блядь, и не пожалеет.

Отмахнувшись от Ёнсу, который аж возмутился, — начал восхвалять тетушку Хани как добрейшей души человека, воистину самаритянина, — Ярослав резким движением выдрал засов из положенного ему места. С тяжелым, гулким скрипом перегруженных петель укрепленная деревом и металлом дверь отворилась. По роже парня снова, как и на крыше, шарахнуло ярким, с непривычки болезненным светом.

— Давай. — буркнул он Ёнсу. — Увидимся.

Прикрывая саднившие глаза, Ярослав зашлепал по разогретому асфальту парковки. Предстояла работа, теперь уже не на себя, но на общее благо.

Глава 11

— Говорю же, он как дикарь там сидел на мешках, ковырял печенья шоколадные. — яростно размахивая культяпками, Джун продолжал трепаться за завтраком, пока остальные ребята расправлялись со своей снедью. — Словно впервые его увидел, прямо обезьяна какая-то, говорю же. Ну-у, так я к чему же, он…

Початая, откупоренная бутыль с гранатовым соком оказалась опрокинута на краешек стола очередным резким, очень неосторожным движением ладони Джуна. Грохнуло. Жидкость, выплеснутая из перевернутой стекляшки, — пузатой и граненой, — тут же залила живот Чон Джу Ми, окрашивая нижнюю половину ее маечки и белые шортики в багровые оттенки.

Девушка злобно зашипела, как гадюка, запоздало отшатываясь назад, — и чуть не свалилась со скамьи, неуклюже хватаясь за край залитого сладким соком стола.

— О-ой. — стушевался Нам Джун, пряча руки под стол, и чуть отодвигаясь от сотворенного им потопа. То же самое, бочком-бочком ерзая, сделали и другие парни, сидевшие неподалеку. — Старшая сестра, я…

Джу Ми ему не ответила.

Звучно прогрохотав коленями по низенькой столешнице, пока из под нее выбиралась, девушка сразу же, почти бегом, удалилась к лестничной клетке. Намеревалась, похоже, переодеться. Недовольство так и сочилось из нее, из каждого ее движения и из зло стрелявших в сторону Джуна глаз, но розоволосая нашла в себе силы смолчать и даже не надавать болтуну по его чернявой башке.

— Она тебя отомстит. — лыбясь, миролюбиво заметил Чхон Дун. — Позже, как-нибудь.

Он первым нарушил тишину, сложившуюся в их уголке на краю множестве приткнутых друг к дружке столов посреди холла, ныне служившего обеденных залом. Тут, в этом уголке, их компания вместе завтракает, обедает и ужинает. Сюда же молчун планировал затащить и Ярослава, дабы помочь ему приобщиться к здешним устоям, но не срослось, — русский куда-то свалил поутру.

Еще рядом, стоило заметить, рассиживался сын тетушки Хани, — он как-то затесался к ним в уголок, в устоявшуюся компанию друзей, но участия не проявлял. Будто даже не прислушивался к непрестанно гомонившим ребятам, казалось, молча жуя месиво из квашеных овощей и запивая его гранатовым соком. Но в последнее время он явно тянется к ним, хотя вида и не подает.

— Так я же просто, случайно… — залепетал было Нам Джун, но его сразу перебил Ёнсу, восседавший от того по левую руку, локтем к локтю, разделяя собой молчуна с болтуном.

— Не из-за сока.

Он тоже не скрывал ухмылки.

— А?

— Да-да, кстати. — заметил Чхон Дун. — Не из-за сока. Из-за Яр-ри.

— Но я же в шутку. — возмутился болтун. — Не нарочно! Он же не дикарь, просто…

Чхве Ёнсу только отмахнулся, снова перебивая разошедшегося приятеля.

— Не важно уже, забудь. — и добавил, меняя тему. — Скажите лучше, чего по поводу подземелья думаете?

— А? — снова не понял Джун.

Задумчиво постукивая пластиковой вилочкой по миске, Чхон Дун начал пояснять.

— Вчера. — заговорил он неторопливо, словно припоминая слова. — М-м, вчера они крыше сидели, сразу как ливень прошел. Джу Ми, старший брат и, — он поймал было растягивающуюся по роже Джуна лыбу — Старик Бао. Тогда Яр-ри упомянул про какое-то подземелье, которое он обнаружил в Гунпхо.

Упомянутое прозвище русского он произносил так же, как и в прошлый раз, — с ухмылочкой и долей приторности. Все уже откровенно потешались над тем смыслом, кой девушка вкладывала в это слово, — только она так называла Ярослава, по одним ей известным причинам. Потешались, разумеется, парни за глаза и не желали ее обидеть. Скорее волновались, что из-за неминуемо вспухающих интрижек в их коллективе выживших, пока дружном и порядочном, могут назреть гнойники ревности, похоти и ненависти.

Тот же Со Джун, которы Чонг, — взять его к примеру, — глаз не спускает с розоволосой бестии, по понятным причинам. Тому и носимая девушкой одежда способствует, открытая, свободная и не очень подходившая под то место и время, в каком сейчас находятся выжившие. Из-за нее уже зародилась неприязнь одного человека к другому, а что может быть дальше?

— Подземелье… — протянул Джун с какой-то завороженностью. — Типа, настоящее, а? Ну-у, просто я это, не помню, чтобы она когда-то такое говорила, может тебе показалось, брат Ёнсу? Или слушай, может…

Ёнсу снова недовольно отмахнулся от не умолкающего приятеля.

— Ты за добавкой отходил. — пояснил он сварливо. — Пяток минут назад, не помню. Тогда она и сказала про все это…

— И чего? — пуще прежнего загорелся Ким Нам Джун. — Что за подземелье тогда?

Вздохнувши, снова заговорил молчун, — перед этим тот чуть поерзал на тесной скамье и показательно отодвинул в сторону опустошенную тарелку с аккуратно уложенными на ней ножом и вилкой. Крест-накрест. Глядя на это, Ёнсу чуть заметно приподнял бровь, но вида не подал.

— Старший тогда чуть-чуть перебрал, вроде. — заметил Дун как бы между делом. — Был чуток не в себе, в общем, мог тогда и перепутать что-то. — Чхон Дун забавно увиливал от очернения чести и достоинства русского, которому он чуть ли не поклонялся по никому неизвестным причинам. — Но сестренка точно слышала, как он обмолвился про, скажем так, некое игрушечное подземелье с наградой и буквенной степенью опасности.

— Даже так? Я что-то не помню такого, она… — удивился Ёнсу, но тут же приподнял ладони со стола, мол, прошу прощения за запинку.

Молчун продолжил.

— Слушать надо внимательно. — пробубнил он, после чего заговорил четче и громче, повернувшись к Джуну. — Там еще срок существования данжа, э-э… — он чуть склонил голову, пытаясь подобрать нужную формулировку. — Ну-у, точнее, срок его существования с момента рождения. Не срок до его уничтожения какого-нибудь, наоборот. Понимаешь?

Джун бодро закивал, как болванчик.

— Еще что-то про кровавые руны. — добавил Ёнсу. — И логово демонов, уже не обычных. Какие-то мутировавшие, типа, умнее стали и сильнее.

— Во-от. — подытожил молчун, кивая товарищу. — И старший брат наверняка намеревается туда сходить в ближайшее время. Проверить там все этажи, чего он тогда по каким-то причинам не сделал, хотя вроде как хотел. Попробует, в общем, ликвидировать подземелье и демонов, что порождаются им. Это все со слов Джу Ми, если что.

Нам Джун неожиданно выронил свою пару палочек для еды, — неосторожно ими крутил-вертел в пальцах, — куда-то под стол.

— Вот же ублюдок безбашенный. — пробормотал он, уже чуть изгибаясь, чтобы полезть под столешницу, за потерянными палочками. — Он же туда сейчас поперся, точно вам говорю, куда же он еще по вашему пошел, а? — парень продолжал трепаться даже пока под столом находился, задевая ноги товарищей. — Ну-у, понятно короче, чего Джу Ми такая подавленная ходит, знает же, куда он направился. — он, наконец, выбрался из под стола, смахивая с лица наползшую туда челку. — Помните, как она его догнать тогда хотела, когда узнала, что он свалил? Ее тетушка еще не пустила, даже подзатыльник за что-то выдала…

— Не-не. — тут же помотал башкой Ёнсу. — Чувак говорил, к вечеру сюда припрется, просто прогуляется вокруг, поглядит на Пхенчхон и вообще на город. Даже еды с собой не взял, сами понимаете. — он защелкал пальцами, привлекая к себе внимание и не позволяя Джуну перебить его. — Велел, кстати, отныне и навсегда за дверью приглядывать, дежурить, значит. Так что ждем его, короче, спокойно. Уговорим потом вместе туда, в Гунпхо, сгонять, может чего выбьем крутое в подземелье. — тут его понесло. — Камни Души с навыками, или вообще снарягу волшебную, с характеристиками, параметрами то есть, и чтобы еще пассивные эффекты давала…

Молодой, но талантливый инженер-механик чуть слюни не пускал на свои влажные представления о гипотетической добыче с гипотетического подземелья. Делил шкуру неубитого медведя, как уже однажды упоминал Ярослав, пояснив, что так на его родине говорят в похожих случаях. Что Ёнсу, что Джун, оба были изрядно помешаны на прокачке и развитии в рамках предоставленных системой возможностей.

Кроме того, уже толком не скрывая своего любопытства, к их болтовне и спорам начал прислушиваться сын тетушки Нами, — Тэ Хен. Взгляд его карих глаз чуть остекленел, зато уши, похоже, отрабатывали вовсю. Молодой паренек, эдак пятнадцати лет отроду, очень увлекся речью Ёнсу про артефакты, навыки и прочую системную чепуху. При этом он все время куда-то косился, затравленно, словно опасался чего-то. Или кого-то.

— Старший велел дежурить. — посерьезнев, Чхон Дун перевел строгий, недовольный взгляд на Ёнсу. — Так почему же ты здесь тогда, а не на посту?

Тот, в свою очередь, аж сморщился при виде такого нездорового благоговения перед русским.

— Расслабься, верный пес. Со Джуна попросил подменить меня у двери. — буркнул он. — Пока завтракаю, чего мне, там жрать сидеть? Я с вами хочу. Все равно Джун пока свободен был.

Джун, который другой, — болтун, — коротко хохотнул.

— Так он же русского не впустит, начнет пререкаться сразу из-за двери, ерничать. — и вовсю заулыбался, представляя подобные эпизоды. — А тот, русский, значит, дверь начнет кувалдой выламывать, потом ею же, кувалдой своей, башку Со Джуну его белобрысую проломит к черту. Ты поосторожнее с такими подменами, братишка, а то сам знаешь…

Ёнсу отмахнулся, снова.

— Белобрысый чего-то в радиотехнике понимает, там ему и сидеть, подле передатчика. — парень раздраженно мотнул башкой. — Слушай, не идиот же он, чтобы так поступать. Мудак, да. Но не идиот. — и он указал вбок, куда-то в сторону коридора наружу, в котором каморка и была расположена мастерская Ёнсу. — Часто с ним сидим там, в общем, ковыряемся. Пытаемся понять, как эта дура железная работает. Чувак еще, сразу перед уходом, про передатчики чего-то говорил, про рации, то есть. — он приложил ладонь к уху, изображая что-то вроде телефона. — Такие, чтобы народу раздать, хотя бы старику на крышу одну такую. Обещал их притащить, короче, по возможности.

Вздохнув, Чхон Дун подытожил их болтовню после некоторой, уже затянувшейся паузы.

— Хорошо. — заключил он, вытаскивая из под столешницы сначала одну ногу, затем другую. — Надо снаряжаться заранее, наверное. Сразу же, как старший брат вернется, нужно узнать у него про подземелье. Не думаю, что он нам откажет. — поднимаясь из-за стола, он зачем-то обернулся. — Так. Но отправимся мы вчетвером, может еще белобрысого, как пятого, прихватим, но Чон Джу Ми останется в убежище. Поэтому пока молчите.

На это все покивали.

— Тебе. — вдобавок он указал пальцем на Ким Нам Джуна, что чуть в струнку не вытянулся, еще даже из-за стола толком не выбравшись. — Понятно?

Тот буркнул.

— Понятно, старший брат.

На этом, закончив с трапезой и обсуждениями, парни на некоторое время разошлись кому куда надо. Один отправился к себе в каморку, служившую одновременно и сторожкой, и мастерской. Второй направился в генераторную комнатушку, за состояние оборудования в которой и хоть какой-то запас топлива он отвечал головой. Третий же беззаботно пересел за соседние столы с девчонками, что тут же захихикали. Начал чего-то им втирать и делать, как ему ошибочно кажется, тонкие намеки на скорую заварушку в Гунпхо при участии тревожившего всех русского.

***

Кашлянув, Ярый резко сдавил жестяную баночку в руке и отшвырнул прочь, — на кучку из таких же смятых баночек, стеклянных бутылок, пакетиков от жратвы и тряпок, когда-то служивших одеждой. Довольный, словно нажравшаяся сметаной кошатина, парень будучи обнаженным валялся на жирной травке, отдохнувший и вымытый. Даже не сожалел о собственной судьбе, скорее, радовался мелочам и принимал окружавшую действительность такой, какая она есть.

Он остановился в небольшом скверике с узкими ручейками, площадкой для детей и какими-то странными, вырезанными из камня дольменами откровенно фаллической формы. Находится упомянутый скверик где-то в Пхенчхоне, — так назывался современный, плотной застроенный район Аняна, что на западе города, — близ главной его улицы.

Тут, — вдоль размытой, залитой лужами проезжей части, — обильно понатыканы торгово-развлекательные комплексы, придорожные рестораны и элитная застройка под жилищные и рабочие, — офисные, — помещения, да и прочая дурь. На один из таких комплексов Ярый сейчас задумчиво пялился, — на крупный, застекленный гипермаркет в три этажа, видневшийся сквозь ограждения сквера и неухоженную, разросшуюся листву деревьев и кустарника.

Пялился на него уже не меньше получаса, лениво пожирая соленые орешки и запивая их сладкой до омерзения газировкой, отчего-то с привкусом алкоголя. Какая-то невнятная помесь из вишневого сока, энергетической дряни и алкогольного напитка. По сердцу, пожалуй, долбит нещадно, — когда-нибудь может аукнуться Ярославу, — но тот шибко не заморачивался. В нынешних условиях откинуться от старости весьма роскошное дело.

Одежды, как уже было упомянуто, на Ярославе не было, — вообще.

Когда-то носимое им старое тряпье валялось там же, неподалеку, — на траве в сторонке, куда не так давно отправилась смятая жесть очередной банки распробованной дряни. К тем вещам Ярый уже не притронется, то на выброс. Он уже заблаговременно раздобыл себе сменные варианты обуви и одежды под разные климатические условия и обстоятельства, — еще по пути сюда, в центр Пхенчхона.

Упаковки с нижним бельем, носочками всякими, толстовки и свитера, шорты, брюки, куртки — прочая мелочь, вроде ремешков и шнурков запасных, — все находилось в дорожной сумке. Там же и три пары крепких, на вид ощупь очень даже качественных трекинговых кроссовок. Пришлось потратить немало времени, чтобы подобрать себе в окрестных магазинчиках подходящие шмотки.

А по пути все, что было возможно и воспринималось системой, Ярослав превращал в Материалы. Целую машину, конечно, разобрать не получилось, даже отдельные ее части, которые наверняка нужно демонтировать и раскладывать на ресурсы уже кусками, но все равно, — добыча была. Он срывал с дверей ручки, развоплощал в ничто стулья, тележки из супермаркетов, пустые канистры от питьевой воды, некоторые виды одежды. Не все отзывалось на запросы к системе, но многое.

Таким образом получилось скопить три полных мешочка, — по сотне Материалов в каждом, больше не запихивалось, система не позволяла, — и один неполный, с парой десятков. Это все Ярослав раздобыл походя, не заморачиваясь и не напрягаясь. Если же подобную ерундовую, не напряжную даже для ребенка работенку подрядить с десяток бездельников-подростков из убежища, — счет пойдет уже на тысячи и тысячи, при наличии мотивации и знания, что именно разбирается, куда смотреть и что искать.

Заодно Ярый столкнулся с несколькими чирикающими, но одиночными, что прятались по зданиям от жары и солнечных лучей, — каждый оказывался обычным, заурядным демоном, если брать за основу самую первую встреченную парнем тварь. Просто иссохшие, обтянутые кожей костяшки, лишь чуть дергающиеся и дрыгающиеся, но без гипертрофий интеллекта и отдельных элементов опорно-двигательного аппарата.

Единственное, что смутило, — встреча с женской особью, половые признаки которой остались при ней же и как будто даже исправно функционировали. Проводить практические проверки Ярослав, разумеется, не решился, но сделал себе в памяти важные зарубки, — надлежало в ближайшее время приволочь к ребятам в укрытие мужскую и женскую особи демонов, желательно в живом и не увечном виде. Дабы основательно их изучить, быть может даже предоставить им отдельную квартиру, где попробовать устроить за ними наблюдение, — глядишь, разродятся каким-то мутантом.

Подобные идеи, к вящему сожалению Ярослава, явились ему в разум запоздало, — он уже размазал всех встреченных им существ по стенам и поразбивал им черепушки об пол с нескрываемым удовольствием палача. Приятным же, развеявшим все недовольство, оказалось получение Ярым очередной Руны Параметра.

Сила: [+0 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0,2 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [1]

Ее он пока решил не растрачивать.

Парень подозревал, что Параметры, возможно, оказывают непосредственное воздействие на продуктивность отдельных Навыков. Пока трудно предположить, как именно оно может происходить, но если повышение какого-то Разума или Живучести позволит Ёнсу снизить траты Материалов на производство снаряжения, тогда лучше он будет отдавать каждый добываемый камушек узкоглазым.

Тому же Ёнсу с его Бронным Делом, девчонке, которая развивает важное для выживания и неожиданно рабочее, полезное Врачевание. Даже для Мун Бао понадобится скапливать камушки с Параметрами, если ему для Земледелия, — пока находившегося только в планах, — окажутся полезными какие-то параметры.

Не думая и не жалея, Ярослав без раздумий променяет здоровую долю боевой эффективности на гарантию выживания. Ее выжившим способны обеспечить качественное снаряжение, чудо-медик и фермер, который из десятка квадратных метров хорошей почвы, в теории, должен будет сообразить им полные амбары жратвы.

Сам же Ярослав пока не задумывался над тем, чтобы начать вкладывать в себя все дары, получаемые от божественной, по нездоровому мнению Чхон Дуна, системы. Дары, воздействия которых он толком и не понимает и зачастую даже пощупать не может. Не так давно он, конечно, уверовал в пользу от Навыка девчонки, который имеет выраженные эффекты, — очень даже реальные, заметно снижающие импульсы боли, шарахающие в башку.

Даже какое-то седативное, расслабляющее действие, помнится, ощущалось, отчего Ярый тогда неожиданно легко захмелел и одурел всего от пары-тройки высосанных бутылочек соджу, пока его латала Джу Ми. Но даже при все при том, Ярослав продолжал скептически, как к какой-то детской игрушке, относиться к проявлениям системы.

Недовольно шкрябая по перемотанной бинтами груди пальцами, — снять с себя перевязку, чтобы полностью вымыться, Ярослав не решился, — парень валялся подле чуть шумевшего ручейка, из которого относительно недавно выбрался. Только теперь, пожалуй, он окончательно устаканил происходивший в его башке коллапс и сюрреализм, — когда отмылся от приставшей грязи и нашел себе одежду. И когда, наконец, поверил в то, что у него имеется подобие дома, куда можно вернуться и где его даже не шибко ненавидят.

Сейчас же Ярый все внимательнее и озабоченнее присматривался к рядам зданий за пределами сквера, — вывески на тех были совершенно не читабельны для его глаз, сплошь с иероглифами и нелепыми образами, но смысл иногда оказывался интуитивно понятен. Продуктовые, кинотеатры, ресторанные дворики, моднявые бутики для буржуев, — все было там. Даже какая-то вывеска с карикатурным мультяшным мужиком-рыболовом, при удочке и панамке, виднелась меж древесных ветвей, высаженных вдоль ограждения вместе с кустарниками.

Похоже, пришла пора раскачиваться на дальнейшие приключения.

— М-м. — чуть потянувшись, дабы согнать с мышц набежавшую было истому, Ярослав начал неуклюже, зевая во все небритое рыло, подниматься с травы. Попутно он хлесткими движениями ладоней стряхивал с прогретой солнцем кожи всякую налипшую дрянь, вроде тех же травинок, каких-то опилочек и иного мусора. Он отдохнул, вымылся, перекусил, — можно одеваться.

Торопиться, впрочем, было некуда. До темноты еще приличное время, но все же Ярому хотелось оббежать как большее пространство той городской инфраструктуры, что окружает убежище. Запомнить, значит, чего тут и где находится, по возможности высматривая гнездовья тварей, если таковые все же существуют, — не так давно встреченное Ярым подземелье еще тревожило его.

Он уже давно решил, — со временем лишь увериваясь в правильности намерения, — как-нибудь наведаться в ту самую многоэтажку, что в Гунпхо. Причем не в одиночку, но вместе с уже знакомыми ему парнями, достаточно отмороженными, чтобы не облажаться там, — с Дуном, Джуном, может быть даже с Ёнсу, если он пожелает. Заодно, если их начинающий Бронник справится, можно будет напялить на кого-то слаженную им броню из металлолома. Даже не на кого-то, но самого Чхве Ёнсу, пусть страдает, — заодно получит лучшую обратную связь по своей продукции, без посредников.

Наконец, Ярослав натянул на себя свежедобытые кроссовки, шорты со штанинами выше колена, — лучше так, чем позже взмокнуть на жаре, как сучара, — и простенькую, без рукавов хлопковую майку. Разобравшись с одеждой, парень коротко прожужжал молниевыми застежками на сумке и подхватил ту с травы.

За его обнаженными плечами уже болтались лямки пока еще пустующего рюкзака, — одолженного у Ёнсу, — если не считать парочки крепких, плетеных сумок в его нутре. Туда, в сумки эти, можно еще чего-то сверх меры напихать, если его вдруг жадность одолеет. Может, стукнет чего в башку и парень примется каждую банку горошка консервированного с полок сметать, страшась голодной смерти для себя и узкоглазых…

К заинтересовавшему его гипермаркету Ярослав выдвинулся напрямик, через колючие кустарники и ручейки, поленившись топать к ближайшему выходу с парковой зоны. Подступая к невысокому, без штырей ограждению, он без промедления зашвырнул на ту стороны дорожный баул. Кувалду он бережно просунул меж прутьев, достаточно широких, чтобы пролез боек инструмента. Туда же, следом, перемахнул и сам Ярослав, со звучном выдохом спрыгивая на тротуар.

Точнее, на тут же, с грохотом, смявшийся капот одной из множества безхозных, мятых легковушек, которыми полнилась просторная проезжая часть. Накануне Катаклизма здесь, в Пхенчхоне, было жарко, даже очень жарко, судя по множеству подсохших пятен на бетоне и развонявшимся трупным нагромождениям. Над теми уже обильно витали облачка жадных до преющей дряни гадов, что создавали постоянный, мерзкий фоновый шум жужжания.

Подхватив сумку из расплескавшейся лужи, куда та, — благо, непромокаемая, — угодила, Ярослав закинул на правое плечо кувалду и поспешил к нужному зданию, шагая меж машин и трупов. Он продвигался аккуратно, стараясь не изгваздать пока еще симпатичные кроссовки тем более не замараться самому. Хотя бы до его возвращения в укрытие, под вечер или даже ночь, на которую у Ярого имелась определенная задумка. Для ее претворения в действительность лучше бы не выглядеть, как смрадное чудовище.

Спустя пару минут Ярый покинул проезжую часть и заступил в обширную тень, которую здание гипермаркета, — перегораживая собой рассветное солнце, — отбрасывало на улочку. Под подошвами захрустели битые стеклышки. То были останки панорамных окон комплекса, местами повыбитых, что сейчас зияли множественными темными провалами на каждом из трех этажей. Из некоторых таких отверстий пытались вырваться какие-то тряпки, но лишь антуражно развевались на сквозняке, уцепившись там за что-то.

Прикинув, что устройство здания схоже с подобными ему из тех мест, откуда Ярый был родом, он примерно набросал свой маршрут. Ресторанные дворики, предположительно, под крышей вместе с прочими развлечениями, крупные продуктовые ритейлеры уже внизу, а посередине и вообще, раскиданная по этажам, разбросана всякая-разная розница. Обойдет все по кругу, оближет лучами фонарика каждую витрину, потом и решит, как поступить.

Пересекая невидимую черту, разделявшую пространство улочки под открытым небом и темное нутро гипермаркета, парень подспудно ожидал какого-то сообщения, уведомления от системы, — все глядел перед собой, дожидаясь, но не дождался. Как будто порядок, нет никакого логова, никаких берлог и подземелий. Но они вполне могут быть расположены где-то выше, где уже возникнет должное сообщение. Помнится, так оно и произошло в Гунпхо.

Щелкнувши переключателем на карманном фонарике, Ярослав сразу вырвал из окружавшей его тьмы ряды кассовых прилавков. Можно было спокойно, свободно проступить мимо тех в торговый зал какого-то крупного супермаркета, занимавшего, по меньшей пере, половину первого этаже. А раз металлические, гаражные шторки не опущены, значит и склады не должны быть запечатаны, где можно раздобыть немало долгоиграющих продуктов. Тогда и туда стоит прошвырнуться, не раз и не два, в том числе с ребятами.

Подавшись было туда, по направлению к ближайшем проходу в торговый зал, — мимо кассы с кособоко распластавшимся на ней мертвяком, — Ярослав вдруг остановился. Он какое-то время так постоял, запнувшись, и отрешенно пялился в сумрак перед собой, а потом сделал медленный шажок назад. Нет, он не почуял чего-то странного или тревожащего, вовсе нет. Скорее, додумался до определенных несоответствий в собственных размышлениях.

Если тут, предположим, имеются подобные просторы с не тронутыми кем-то залами продуктов и прочими хозяйственными приблудами, — почему же тогда выжившие, не только знакомые Ярославу, их еще не разгребли, прежде чем переться в относительно неблизкий город, Гунпхо, за водой и жратвой? Только сейчас Ярый вспомнил, как не то Дун, не то Ёнсу рассказывали за крупные стаи чирикающих демонов, что сидят, считай, в каждом темном уголке Аняна. Тем более в таких вот крупных, богатых на добычу зданиях.

Нахмурившись, Ярослав ритмично зашелкал фонариком, пока подводил мысли в башке к единому, трезвому знаменателю. Он закружился на месте, зашаркал подошвами кроссовок по битой плитке пола, — лучом фонарика выхватывал из темноты ближайшие стены, закутки розничных бутиков, даже потолки, памятуя о недавних своих приключениях. Но нет, там ничего нет, да и под сводами торгового зала с продуктами, — в его просторном нутре, при желании, можно было белорусские карьерные грузовики парковать, — тоже пусто.

Словом, слюна ниоткуда не стекает и не капает.

Продолжая хмуро осматриваться в тишине и темноте, — стоя недалеко от парадного входа, — Ярый пытался построить логическую цепочку. Что в представлении узкоглазых, тщедушных и местами трусоватых, означает «крупная стая чирикающих демонов»? Это пара худых, не прошедших никакой трансформации уродцев, или же блядская орда из полусотни жадных до плоти чудовищ, выносливых и крепких, с теми умниками-вожаками во главе?

Если вспомнить, как ребята тогда боялись вступать в бой с пятком слабых чирикающих на пороге собственного убежища, — единственного их дома, — скорее всего первый вариант. А потому можно продолжать беззаботно тут расхаживать. Лишние руны, быть может, получит, если на него какая-то образина выскочит из-за угла. Тем хуже ей, тем лучше ему.

Особенно лучше, если это случится здесь, сейчас, сразу и напрыгнут именно на него, на Ярослава, а не на бестолковую девчонку или такого же расхлябанного болтуна, которые толком ничего и не сделают. В них не было той звериной искры, что позволит в ярости отстаивать собственные жизнь и здоровье.

По крайней мере, — на первый взгляд.

Быть может, страсть к развитию и этакой игровой прокачке может здорово подстегнуть корейцев и ни будут квасить хребты демонов не хуже Ярослава, — когда-нибудь. Потом. Но не сейчас.

Следующие минуты уже расслабленный, даже искренне желавший влипнуть в переделку, — совершенно при этом позабыв о том, что он самому себе обещал насчет таких безбашенных порывов еще тогда, в Гунпхо, — Ярый нагло прогуливался по этажу. Заглядывал в магазинчики, задумчиво ощупывал там пушистые шубы и кожаные сумочки, бряцал часами и очками, которые он в жизни бы на себя не натянул. За продуктами заходить он не торопился, — сделает это позднее, под конец всех мероприятий в здании. Нагрузит себя там, как последнюю кобылу-смертницу, и поковыляет обратно в убежище…

Вскоре судьба затащила Ярослава в подобие салона красоты, который находился у парня далеко не в конце списка.

Он отличался от привычных ему заведений, виденных краем глаза, — там он и не бывал ни разу, всегда самостоятельно потроша себя дешевыми станками, — но сориентироваться было не трудно. Чуть помявшись на входе, Ярый принялся закидывать в рюкзак, компактно укладывая, вообще все, что только на глаза попадалось, — крема, гели, лосьоны, мази, лаки, какие-то крупные кисточки, станки для бритья, ножнички. Весь инструментарий цирюльника и дерматолога, словом, перекочевал в рюкзак к парню, заполнив его почти целиком.

Не для себя набирал, разумеется, но кое в чем он нуждался и сам. Нашарив в настенных и напольных тумбах небольшой, но при полном комплекте рядом лежавших насадок триммер, — на встроенном аккумуляторе, судя по индикатор не разряженном, что хорошо. Кое-как разобравшись в устройстве явно недешевого инструмента, сменив насадку, Ярослав подступил к ближайшему зеркалу, — рожу, неприятно себя слепя, он подсвечивал лучом фонарика.

Устройство негромко зажжужало, — исправно работает.

Не заморачиваясь, Ярый обкорнал со своей башки всю поросль, какая там только было, — на макушке, шее и на подбородке. Запущенные, пышные после недавнего мытья патлы опадали с него здоровенными кусками, — пришлось даже наклониться, опираясь на ближайшее кресло, чтобы потом все тело не чесалось. Парень управился за какую-то пару минут, срезав с себя все лишнее.

Щелкнув переключателем, он вырубил устройство, — то прекратило жужжать и благополучно отправилось за плечо, в чуть приоткрытый зев рюкзака. Из зеркала же на Ярослава теперь смотрела откровенно разбойничья рожа, принадлежавшая, на первый взгляд, законченному отморозку. Так, разумеется, удобнее и ничего в глаза не лезет, но если его кто незнакомый на улице теперь повстречает, — велика вероятно сразу, без разбирательств, получить пулю или стрелу, как повезет.

Довольный, Ярослав покинул досмотренное и обчищенное помещение.

Рядом обнаружился очередной мелкий магазинчик, вроде как с ювелирной продукцией. Сунувшись внутрь, Ярослав практически сразу начал разворачиваться, намереваясь было покинуть его, — разочаровался обилием столь непрактичных товаров повсюду, — но, подумав, заступил обратно.

Его привлекли какие-то заколочки, типа, женские скрепки для волос, дьявол знает, как они там называются. Те были разложены за крепким, уцелевшим витринным стеклом, — подле входа, оттого и оказались замечены. Присматриваясь, Ярослав выделил среди месива броских, безвкусных в своем вызывающем облике одну побрякушку, но поменьше и попроще, — иссиня-черную, из какого-то сплошного минерала и без инкрустаций. Может быть даже не драгоценность, — рядом, конечно, валялась небольшая бумажечка с ценой и характеристиками, но для Ярослава это все так, китайская грамота.

Точнее, корейская.

Еще какое-то время поизучав ассортимент, — с очень, очень озабоченной, задумчивой рожей, — Ярослав, наконец, поморщился чему-то в своих мыслях и ленивым, небрежным движением сбросил с плеча кувалду. На этаже раздался грохот. Осколки витрины брызнули в разные стороны, звякая по устланном плиткой полу. Парень же, осторожно просунув руку между зазубринами стекла, подцепил пальцами нужную ему брошку и сунул ту в карман шорт.

Так сложилось, что ему не по нраву наблюдать у девушек и женщин распущенные волосы.

Очень не по нраву.

Закончив, вскоре, досматривать просторы этажа, Ярослав двинулся к ближайшему из эскалаторов, — разумеется, все они не работали. Пришлось изрядно там раскорячиться, подволакивая за собой крупную дорожную сумку, чтобы подняться наверх, — оба пролета эскалатора оказались щедро завалены телами и какой-то кухонной техникой, невесть откуда и невесть почему тут сконцентрировавшейся. Словно шли активные позиционные бои, в которых выжившие закидывали накатывающих снизу уродов холодильниками и микроволновками, заодно пытаясь возвести из них же баррикаду.

Еще со ступенек, почти поднявшись, Ярослав приметил поблизости, — уже на полу второго этажа, на выходе с эскалаторов, — труп в характерной форме служащего полиции. Головного убора нет, но вот очертания одежды и перевязь на поясе как бы намекают, — перед тобой сотрудник правоохранительных органов.

Парня это заинтересовало, — присматриваясь к неплохо сохранившемуся, даже не обглоданному телу, уткнутому мордой в пол, Ярый пытался обнаружить силуэт кобуры с табельным пистолетом. Даже припал рядом с мертвяком на колено, ухватывая грузный, чуть вздувшийся труп мужчины за плечо и толкая на спину, — но нет, желаемого не обнаружил.

— Хм.

Коснувшись какого-то пластикового цилиндрика, который он нащупал в заднем кармане брюк убитого, Ярый ухмыльнулся. Только баллончик с распрыскиваемой в рожи нарушителей дрянью. Нет табельного пистолета или револьвера, нет электрошоковых устройств, ничего такого. Даже наручники отсутствовали, хотя те уже могли быть применены сотрудником по назначению.

То, что перед ним был именно уполномоченный сотрудник, — точнее, его бездыханное тело, — Ярослав убедился, обнаружив в суме на поясной разгрузке что-то вроде удостоверения. Вспомнив недавние пояснения розоволосой и молчуна по поводу здешних норм оборота оружия, парень снова искренне подивился. Воистину, странное государство. Странное общество. Странные традиции. Хотя его самого и его собственный народ нормальным тоже не назовешь, даже…

Где-то рядом, неожиданно, — и с характерным хрустом, — растрескалась россыпь вездесущих стеклышек.

— Кви-и! — коротко взвизгнула тварь, отшатываясь прочь от резко уткнувшегося ей в клыкастую рожу луча света. Поднимаясь с колена, Ярослав швырнул сумку на осмотренный им труп и начал поводить перед собой фонариком, внимательно осматриваясь.

Он был окружен тремя, — уже знакомыми ему, — чирикающими тварями, однако передвигались те уже на четвереньках. Деформация скелета у них оказалась еще явнее и сильнее, чем у прежде встреченных им птичек. Да и по мелочи заметны отдельные, поначалу неуловимые трансформации кожного покрова, строения ладоней и прочая дребедень. Только птичье визжание и судорожные, дерганые движения, — все те же, хорошо знакомые и привычные.

Обернувшись, и мотнув лучом фонарика по направлению взгляда, Ярый приметил еще одного, четвертого гаденыша, — тот неслышно заползал на этаж по ступеням эскалатора, уже укладывая крупные, когтистые ладони на плитку второго этажа. Оттуда, с того же эскалатора, вот только что приперся сам Ярослав, — похоже, его еще с самого входа пасли.

Снова явные замашки хищников, осторожных и не шибко торопливых.

Занятно.

Глава 12

Дело происходило где-то в Вакаге.

Тогдашними днями Ярый, — еще в свою бытность фрилансером, — вместе с небольшим отрядом из таких же отмороженных земляков занимался в Африке вооруженным сопровождением. Разумеется, они были лишены явного, официального патронажа государства, — но получали всю возможную от него поддержку. Порой излишне возможную, а местами даже вредительскую в своем изобилии…

Они бдительно присматривали за покоем и жизнями разрозненной компании гражданских изыскателей от мира науки. Те как в жопу ужаленные носились по всему черному континенту и ковыряли землю там, где им лишь вздумается воткнуть сложную геодезическую приблуду, штык лопаты или ковш экскаватора. Огромные, невесть откуда полученные бюджетные бабки вбухивались ими в закупку оборудования, наем рабочей силы, — пускай и дешевой, местной, — а также в собственную безопасность на просторах недружелюбной Африки.

Именно в той, его последней и самой увлекательной, — а также щедро оплачиваемой и снаряжаемой, — командировке Ярому довелось прощупать и помацать такие виды отечественного военного инструментария, о которых он прежде и помыслить не мог. Последние модели, если даже не прототипы новейших навороченных теплаков за миллиарды вечно деревянных; беспилотные разведчики и ударники, тяжелое вооружение и бронетехника.

Как-то раз Ярый с парнями банально утопил пехотную бронемашину при очередной переправе, — было и такое дело, весьма постыдное и дурацкое. Так о чем разговор, уже на следующие сутки им, блядь, прямо с неба в саванну сбросили с военного транспортника две такие же модели, на замену, — запакованные в грузовой контейнер вместе со всеми сопутствующими запчастями и инструментами обслуживания. Еще сверху, запасом, докинули всякого по мелочи.

Но пресловутые, не так чтобы и давние события из его жизни Ярослав помянул не поэтому. За время, пока отряд, — в составе которого он сопровождал, охраняя, гражданскую научно-исследовательскую экспедицию, — шарахался по Африке, ему не раз доводилось перекинуться словом с научниками. Те работали на стыке множества отраслей, среди которых, прежде всего, присутствовала археология, но там же рядом стояли и антропология, и генетика, и история, и даже какие-то оккультные темы.

Одним днем, пересекая небольшой населенный пункт, — бедную, нищую деревушку, — между Ярослав и каким-то живеньким, искренне горевшим за свое дело антропологом завязался разговор, крайне заумный и занудный, к которому никто из фрилансеров более не присоединился, — некоторые, блядь, даже теплак от ночника не отличали, до таких бесед им уж вовсе дела не было. Сам Ярый с трудом поддерживал ту беседу, хотя и жадно, с любопытством впитывал знания, получаемые от научников.

«Люди становились умнее, жизнь становилась интереснее». - вещал тогда Станислав Владимирович, он же тот антрополог и по совместительству предводитель всей экспедиции. Разъясняя парню что-то связанное с якобы мистическим, сверхъестественным подтекстом в их экспедиции, он говорил ему, Ярому. — «Многообразие мира требовало объяснений и новых способов взаимодействия с ним. Когда рациональные методы не приносили плодов, — в ход шла магия».

Так он, возможно, пытался объяснить что-то иное, но Ярослав понял это как камень в свой огород, — за нелепые, глупые вопросы в попытках выведать цель тех подозрительных мероприятий, которыми занимаются научники в Африке. Слова врезались ему в память и сильно, пожалуй, на него повлияли. Даже не в контексте мистики, но вообще, — по жизни, напоминая о важности рационального подхода…

Последовательность.

Повторение основ.

И торжество познания.

Потому парень решительно не понимал, как же все, что он сейчас наблюдал собственными глазами, могло существовать вживую. Где же та долгая, выверенная цепочка из смены множества поколений, — раз за разом и из раза в раз, зараза, — за которую твари и должны становиться такими, какими они являлись пред очи выживших? Где мало-мальски научное, даже не научное, но логическое обоснование столь разным их обличьям в условиях одной и той же среды, не говоря уже о том, что все они — рождены из одного человеческого вида, как он есть.

— Кви-и-и..! — напоследок провизжало где-то во тьме здания, в отдалении.

Так сложилось, что твари в какой-то момент струхнули. Ярослав, не раз и не два, не выдерживал, часто порываясь к ним навстречу, — желал скорее завязать конфликт, чтобы разобраться с угрозой, получить ништяки от системы и продолжить бродить по гипермаркету. Это, похоже, вызвало совершенно иной, обратный желаемому эффект. Существа оказались неожиданно умнее, — или так же неожиданно трусливее, — чем большинство своих сородичей, уже известных Ярославу.

— Не серьезно… — как-то разочарованно бормотал Ярый, неподвижно стоя на месте и в явном недоумении пощелкивая фонариком. Даже, казалось, чуть расстроился не случившейся драчке. Впрочем, не хотелось бы засрать недавно смененные вещи, чистые и новенькие. — Не серьезно…

У него сложилось нелепое впечатление, будто он оказался тут, — возможно, вовсе в совершенно ином, параллельном измерении, а не просто в другой стране, — по чистой случайности, по ошибке, не в нужном времени и не в нужном месте. При этом заменив кого-то более подходящего ситуации. К примеру, того мелкого, тщедушного япошку из поезда, что здорово бы вписался в Южную Корею и вообще в здешнюю мультяшную обстановочку.

Сам же Ярослав ощущал себя тут как тираннозавр в курятнике.

Но ближе к делу.

Несколько минут тому назад четыре давешних отродья Катаклизма разорвали импровизированное окружение и потихоньку, частенько на него оглядываясь и словно проверяя, — а не следует ли странный человече за ними, — скрылись в сумраке. Оттуда еще, бывало, раздавались приглушенные взвизгивания и похрустывание стекла, но возвращаться к нему существа явно не спешили. По крайней мере, в таком же составе и в ближайшее время.

Прерывисто вздыхая, Ярый развернулся, направляя узкий луч фонарика куда-то в сторону, — на ближайшие торговые заведения, которыми обильно заставлен и этот, уже второй этаж комплекса. Прошли какие-то жалкие секунды, как он уже и позабыл о недавней своей встрече с чирикающими выродками и о том, что те могли бы возвратиться в большем количестве. Ярый оказался не на шутку увлечен витринами неподалеку, что принадлежали небольшому, поначалу не шибко примечательному магазинчику.

Над развороченным проемом, ведущим внутрь, неуклюже свисала, чуть покачиваясь, уже знакомая парнювывеска, — та самая, с нескладным карикатурным мужичком, который при удочке и с торчавшим из-за плеча ружьем. Оторвав взгляд от вывески, Ярый прикусил губу и подступил к заведению.

За его наружным стеклом, кроме кучи разномастных рыболовных снастей, ремешочков, ножей и топориков Ярослав разобрал также и очертания невнятной, невразумительной конструкции, но с выраженным оружейным прикладом и цилиндриком оптического прицела сверху. Поначалу он и не понял, что видит, но почти сразу сообразил, — самострел.

Точнее, лук.

Еще точнее, — арбалет.

Но осовремененный и модернизированный, в хитром, — на первый взгляд очень хрупком и корявом, — устройстве которого угадывались части западной, американской армалайтовской системы. Немного переделанной и урезанной, конечно, но то были именно ее огрызки, из которых сладили охотничий, получается, арбалет.

Знатное извращение.

Склонившись, Ярослав, поводя перед собой уже чуть обжигающим ладонь фонариком, осматривал непривычную ему штуковину. С такими парень прежде не сталкивался, — даже более того, считал игрушкой для спортсменов или реконструкторов. Потому он и близко не представлял ее характеристик, если только отдаленно, сравнивая с аналогами времен крестовых походов и около того.

Над чем-то вроде ложа для укладки тула стрелковых болтов, — поштучно, без какой-либо системы подачи снарядов из обойм, магазинов или коробов, — закреплена планка Пикатинни. Там, на ней, уже установлен и закреплен триджиконовский ACOG с характерными наружными проводками световода. Добротная вещь, — даже если с гражданского рынка.

Ярый склонился еще ниже, осторожно припадая к усыпанному стеклом полу нагими коленями.

Уже под ложем виднеется какая-то приблуда вроде подствольного фонаря или целеуказателя. Трудно сказать, зачем она здесь, но содрать ее оттуда было бы заманчивым делом. Желательно вместе с оптикой, которой и лучшее место службы найдется. Своей практичности инструмент при этом не потеряет, останется, как и был, — арбалетом.

Выпрямивши спину, Ярый чуть отодвинулся, — оглядел магазинчик весь, целиком, с мученическим прищуром всматриваясь в кое-как разгоняемую фонариком тьму.

Входная, застекленная дверь открыта нараспашку и разбита, но внутри все как будто на своих местах. Еще никто, похоже, не пытался поживиться здесь чем-то. Парень, впрочем, очень сомневался, что никто из выживших из убежища не знал про наличие тут, — и вообще, где-то еще в округе, — охотничьей розницы с теми же арбалетами и всякими монструозными ножичками для комнатных Рэмбо.

Тот же Ким Нам Джун обязан был хоть разочек, но задуматься над тем, чтобы пошариться в подобных заведениях. Но страх перед тварями, наверное, помешал.

Даже Ярый бы не отказался, не счел бы чем-то зазорным или вредным вооружить кого-то из узкоглазых такими вот самострелами. На полках, что за витринными стеклами, он их не меньше двух видел, — все в каком-то обвесе, с оптикой и подствольными аксессуарами, — но внутри их еще больше может оказаться.

За неимением огнестрельного оружия даже единичный залп мощных, тяжелых болтов в сторону оравы прущих на тебя демонов, — если грамотно отработать, — может здорово посечь и порвать тварей. Да и сами корейцы начнут себя увереннее чувствовать, при таких вот штуковинах у себя в руках или у товарищей. Не помешают, словом, в хозяйстве.

Что казалось странным, — уведомлениями арбалеты не обладали. Ни один из, как оказалось, трех.

[Тупоносая кувалда]

Качество: [Обычное]

Только старая добрая кувалда, найденная им в первый же день, щеголяла системным описанием, — хотя и скудным. Причины тому Ярый не пока не видел. Быть может, позднее что-то вскроется, и до тех пор лучше от его любимой игрушки, — этой самой кувалды, — не избавляться. Глядишь, древним шумерским артефактом окажется.

Давя подошвами кроссовок мелкие стекляшки на полу, Ярослав медленно проступил внутрь охотничьего магазина, жадно осматривая его нутро. Не оружейный он, магазинчик, к сожалению, — именно охотничий, что не одно и то же.

Впрочем, блуждающий по стенам луч фонарика освещал немало хороших, нужных в нынешнее время вещей. Как минимум парочку простеньких радиопередатчиков, — ручных раций, — Ярый точно приметил. Кроме того разгрузочные системы, качественные армейские тряпки повседневной носки вроде курток, футболок и брюк, еще коробочки с ружейной дробью и даже брезентовые палатки.

Вскрыв один из коробков с боеприпасами для охотничьих ружей, Ярослав обнаружил пулевые заряды, — в здешнем ассортименте не только дробь, что порадовало. Отложив разорванную коробочку обратно на полку, он продолжил продвигаться все дальше вглубь просторного, протяженного магазина.

В какой-то момент Ярослав практически рожей уткнулся в металлические прутья часто зарешеченного ограждения, — прежде оно было не различимым, трудно заметным среди мешанины из множества теней и отсветов. Чуть тронутая ржавью вперемешку с брызгами засохшей крови, оно надежно отделяло кассу, прилавок и стену за ним от остального помещения.

Ярослав прищурился.

Там, на обширной стене за ограждением из решеток, он различил чуть поблескивающие металлические стволы. Помповые ружья, охотничьи, напоминают известные американские модели, но здорово отдают китайщиной, — что отнюдь не плохо, в последнее десятилетие Китай знатно дал прикурить почти всем экономическим отраслям остального цивилизованного мира. Оно особенно не плохо, если в энном оружии более-менее сохранена унификация.

Кроме того, чуть рядом на стене крепился огражданенный карабин, со сплошным, нескладываемым прикладом.

Парень тут же оживился.

Оружие решительно незнакомо Ярославу, что охотничьи ружья, — непременно гладкоствольные, но не беда, — что наверняка здешней природы карабины. Но оно точно не является папье-маше или какими-то игрушечными моделями для детишек. Если же получится вправить мозги парням в правильные русла и натренировать их, тогда тварям, — любым их видам и формам, — придет бесповоротная крышка. Боезапас вообще не проблема, они его найдут, — армейские склады по всей планете полнятся боеприпасами по самое не хочу, хватит до Второго Пришествия.

Продолжая покусывать губы, Ярослав начал поползновения в сторону решетки, — ощупывал ее и расшатывал всем телом, проверяя ту на прочность. Крепкая. Не поврежденная.

Калитка же, что ведет за прилавок, оказалась заперта на тяжелый, прямо таки амбарный замок. Он навесной, сбить можно, если помучиться, — той же кувалдой раздолбить на кусочки, — но тогда сюда половина Пхенчхона сбежится, если не со всего Аняна.

Вздохнув, Ярослав вынужден был отвернуться и обратить свое внимание уже на то, что мог унести здесь и сейчас, — передатчики, охотничий инструмент, прибамбасы к стрелковому оружию и давешне упомянутые самострелы. Сразу взявшись за дело, Ярый приволок в помещение оставленную снаружи сумку и решительно, знаменуя торжество жадности, раскрыл баул на всю ширину.

Туда, в его нутро, он начал аккуратно, — между своей запасной одеждой и в правильном порядке, — складывать все, что счел мало-мальски пригодным и полезным. Первым делом, не щадя пальцы, Ярослав скрутил с планок на трех арбалетах все три прицела, идентичных друг другу, и сложил в один из боковых карманов дорожной сумки. Даже в куртку замотал на всякий случай, чтобы не дай боже не повредились.

Следом, уже в противоположный кармашек на торце сумки, отправился ворох тактических фонариком и целеуказателей. В основное отделение полетели «пояса верности», чехлы для ножей, кобуры и прочее разгрузочное. Почти сразу Ярослав поленился, плюнул на избирательность, и начал просто сметать с прилавков все и сразу, от коробков с мелкокалиберными патронами до болтов к самострелу, — их немного, основные запасы наверняка на складах за решеткой, в служебных помещениях, но тоже приличный запас.

Сами арбалеты упаковать как-то так, чтобы наверняка их не раскурочить, у Ярослава не вышло.

Вместо этого он раскопал груду набранных сокровищ, что в сумке, и вытянул оттуда несколько ременных перевязей. Те удачно состыковались арбалетами, — разряженными, разумеется, главным было их выступающие дуги не повредить, — которые Ярый кое-как закинул себе на шею. Оказалось очень неудобно, но оставлять их тут парень не собирался. Можно было и позже вернуться, само собой, но им овладело дурашливое желание одарить здешним добром ребят в убежище, — парням по арбалету, розоволосой брошку.

Закончив, наконец, опустошать витринные полки, Ярослав с явным трудом закрыл изрядно потяжелевшую, распухшую в некоторых местах сумку. Чуть постучав, похлопав по ней, покачав в руках, он убедился, — нести можно, центр тяжести соблюден, из хрупкого только оптика в торцевом кармане. Была вариант их в рюкзак, что на спине, закинуть, но зная себя, — Ярый поостерегся.

Оглядев напоследок зарешеченную часть охотничьего магазинчика с видневшейся там, за прилавком, дверью, Ярослав вышел обратно на этаж. Наверх он уже не пойдет. Остается аккуратно почистить продуктовые залы на первом, забить теперь уже до краев рюкзак с двумя сумками, — может и в баул чего еще влезет, — и можно отправляться обратно.

Ребята порадуются.

Сам Ярый не понимал, к чему же он так расстарался, к чему он вообще движется, — но его желания, навязчивые и упрямые, все же были искренни. Будто он стал воспитателем выводка неразумных детей, или же предводителем кучки безмозглых рекрутов. Которых ему теперь, блядь, предстоит основательно выхаживать и обучать всему, чему он сам обучен, не позволяя бедолагам помирать по дурости. Тяжкая забота, да.

Но он и не против.

***

Выступающие металлические части конструкции одного из арбалетов неприятно, болезненно утыкались в кожу на груди, — прямо сквозь майку. Остановиться, чтобы поправить развешанный по его туше груз Ярослав не осмелился, — тогда придется выпускать из рук обе сумки, стягивать с плеча баул и три ремня с арбалетами.

Впадлу.

Потому он грузно переваливался с ноги на ногу, мерно работал легкими и старался не споткнуться, удерживая как можно более быстрый темп бега. До нужной улочки, с которой уже можно выруливать на парковку с нужными панельками, — всего ничего.

А где-то над головой, уже совсем близко, снова раздались попискивания. Протяжные, очень пронзительные и неприятные человеческому слуху, — они принадлежали стайке мелких тварей, имевших мало что общего с «птичками». Совершенно новый вид уродов, — ублюдочную, уродскую помесь летучей мыши с собакой, — Ярый встретил на выходе из того гипермаркета. Точнее, в небе над выходом.

Отродья периодически вылетали из-за крыши здания, сцепившись в единый клубок из нескольких кожистых тел, — словно дрались между собой. На поверку это оказалось чем-то вроде игры, или же брачных танцев, но долго Ярослав к ним в тот раз не присматривался. Стараясь продвигаться в тенях строений, подальше от открытых пространств, он надеялся избежать внимания со стороны незнакомых чудовищ, — особенно при такой перегрузке, совсем не желая столкновения с кем-либо.

Но не пошло, как говорится.

Спустя несколько минут существа нагнали его, как-то заприметив, — и стали кружить на высоте пары десятков метров, словно стервятники, с каждой минутой попискивая все ниже и ниже. Точные размеры существ прикинуть отсюда, с земли, трудно, да и расположенное в зените светило мешает, но «мышки», — так их прозвал для себя Ярый, — явно не меньше рядовой дворняжки. И непременно опаснее. Зная же, как вся эта демоническая мразь развивается, — пределом это явно не было.

С тех пор где-то полчаса Ярый грузно бухает кроссовками по бетону и асфальту, спеша домой. Твари же не отстают, словно ждут, как он свалится от усталости и подставит уязвимое брюхо. Возможно, существа неправильно понимают причину, по которой Ярослав столь медлителен и внешне слаб, — и приняли его нагруженность за симптомы тяжелых ранений, за предсмертное состояние. Но все равно надлежало оставаться начеку.

«Чем ты, сука, занимаешься?» — мелькнула отстраненная мысль, неожиданно, очень не вовремя, но Ярослав старательно ее отгонял.

То были отголоски его дьявольского раздражения, — но не на людей, разумеется, а на нынешние мимолетные обстоятельства. Плетеные лямки сумок в обеих руках резали кожу на ладонях, арбалеты царапали грудь, ремни и лямки натирали плечи. В такие моменты, еще до Катаклизма, при Яром всегда была его музыка, — его благо, его покой, настраивающие на медитативные волны. Она позволяла пережить любую беду.

Но ее нет.

— Мр-разь. — отрешенно прорычал Ярослав, заворачивая в очередной переулок.

И уже, блядь, не будет.

Подтвердите вложение Руны Параметра.

Он, возможно, совершал ошибку, идя на поводу у соблазна.

Сила: [+0,1 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0,2 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

Но хуже ему от сделанного выбора точно не станет, — дьявол с ними, с гипотетическими преференциями для навыка Ёнсу и иже с ним.

Стоило краешком глаза отметить изменения в системном уведомлении, что мерцало подле пределов поле зрения, как плоть Ярослава, — и без того разгоряченную, натруженную, — ожгло изнутри жаркой волной. Она, словно холодок по позвоночнику, прокатилась откуда-то из загривка вниз, вдоль всего тела, насыщая его новыми силами. Даже в голову ударила, меняя поток мыслей и накручивая злобу и раздражение. Всплеск эмоций был коротким, не особо существенным, — но помог.

Парень даже не сразу смекнул, что уже ввалился на нужную ему территорию жилищного комплекса

Приближаясь к зиявшему посреди нее провалу в бетонном дорожном покрытии, сквозь который можно попасть на подземную парковку, Ярослав заметил человеческую фигурку на фоне неба, — та чуть свисала с крыши, наблюдая не то за ним, не то за попискивающими «мышками».

То был старик Бао.

— Пшел! — надсадно рявкнул Ярый, надеясь, что старикан его услышит и поймет без лишних жестов.

Он дураком не был, отнюдь, если припомнить недавнее общение с ним на крыше поутру. И верно, — не прошло и пары секунд, как старик дернулся, будто только сейчас замечая угрозу в небе, и скрылся за бортами крыши. Где-то там, далеко вверху, послышался металлический лязг захлопывающейся двери.

Не дурак, да.

А спустя минуту, даже меньше, Ярослав подступил к укрепленной подъездной двери в убежище. Не разжимая ладоней с зажатыми в них сумками, он пару раз, — чуть равновесие не потерял, чудом не грохнувшись, — засадил по нижней половине двери кроссовком. Конструкция звучно загрохотала, так, что даже в холле слышно должно быть. Тем более в каморке Ёнсу, который, падла такая, обязан там находиться. Или не он, но кто-то еще.

— Кто там? — донеслось вдруг до Ярослава изнутри, из-за массивной двери.

Он снова бухнул по той подошвой, сильнее и злее.

— Мамаша твоя!

Ответ удовлетворил вопрошающего, — послышался долгий лязг выволакиваемого из пазов засова. Протяжный скрип, — одна из створок отворяется, позволяя Ярославу неуклюже ввалиться в непривычный сумрак коридора. Походя он чуть не сшиб какого-то белобрысого парнишку, которому пришлось вжаться в стену, чтобы его не снесло.

Расслабившись было, Ярослав разжал ладони, отпуская сумки, и уже потянулся к лямкам рюкзака, — но запнулся. Перед тем, как белобрысый затворил дверь, Ярый различил снаружи явственный треск стекла. Слишком близкий, чтобы он принадлежал окрестным зданиям. То было разбившейся окно где-то в убежище, на одном из верхних этажов.

Невнятно выругавшись в губы, Ярослав за пару движений поскидывал с себя все, — только арбалеты бережно всучил белобрысому корейцу, наматывая их ремни тому на шею. Узкоглазый недовольно покривил губами, даже воздуха набрал, чтобы ляпнуть чего-то, но смолчал, — и принял ношу. Он не понимал, отчего чужак такой встревоженный.

Разоблачившись от груза, Ярослав пулей метнулся в холл, а уже оттуда, — к лестничной клетке. Где-то рядом мелькнула знакомая копна розовых волос, а вслед ему уже полетели выкрики молчун, но он не остановился. Помогая себе руками, хватавшимися за перила, Ярый жадно подтягивал тело вслед за ногами, — стремился наверх, преодолевая пролет за пролетом и прислушиваясь к смутно различимому вверху шуму. Там ему мерещились женские вскрики.

На поверку, при приближении, они уже оказались не женскими, — но девичьими. Кричал ребенок, девочка, вроде. Как будто от страха, вовсе не от полученных болезненных увечий, но Ярый темпа не сбавил, — мысли трезвым, холодным потоком протекали отдельно от совершаемых действий.

На очередном пролете он остановился, — на мгновение. Сориентировавшись, выбрав правильное направление, Ярослав устремился дальше, но уже не по лестнице. Он влетел на этаж, заворачивая за угол коридора с множеством распахнутых, пустующих квартир. Некоторые были заперты, но нужную ему он уже определил, — дальняя от лестницы, открытая, откуда и раздаются вскрики с невнятным грохотом.

Туда, в квартиру, он ворвался буйволом, сходу чуть на засадив кулаком в рожу коренастого, крепкого мужика, даром что азиата. Ярый столкнулся с ним в проходе, успев в последний момент отвести удар, — или мужик ловко, бойцовски уклонился, уже и не важно. Столкновения, впрочем, избежать не удалось. Сшибившись телами, они оба влетели в гостиную, падая на мягкий, ворсистый ковер. Еще бы на десяток сантиметров вперед, — расшибили бы на осколки журнальный столик, подле которого, — на диване, — восседала зареванная девчушка эдак восьми лет от роду, не более.

Мужчина резко оттолкнул от себя Ярослава.

— Где тварь? — выпалил парень, вскакивая с ковра вслед за мужчиной, который неодобрительно на него косился.

При этом он будто загораживал девочку, стоя аккурат между Ярым и малявкой. Метнув взгляд чуть в сторону, — в проем спальни, — Ярослав увидел там Мун Бао. Старикашка вот только что закончил перегораживать разбитый оконный проем, кажется, приволоченным с кухни холодильником.

Открыв было рот, Ярослав тут же его захлопнул, — прямо у себя под ногами он обнаружил изорванную тушку одной из тех «мышек», что кружили над ним не так давно.

— Понятно. — коротко кивнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. Но все же добавил, указывая мужику, имени которого он не помнил, на умерщвленного демона. — Вы бы ее хоть убрали, блядь, в самом деле…

И Ярый мотнул башкой в сторону зареванной, но уже изрядно успокоившейся малявки, — очевидный намек.

— И вправду. — показательно отряхивая ладони друг о дружку, произнес старик, уже возвращаясь в гостиную. — Нелюбимый тобой чужак дело говорит, малыш Пао. Убрал бы уже, коли хороший отец.

Поджав губы, мужчина, — не произнося ни слова, — подался было вперед, чтобы подхватить «мышку» с земли, но Ярослав остановил его коротким жестом. Он сам наклонился за останками демона, имея на него кое-какие задумки, которые он перепоручит Чон Джу Ми, — коли назвалась медиком, так пусть отрабатывает по полной.

— Я сам. — выдохнул Ярослав, склоняясь к полу.

Ухватив мерзкого, лысого гаденыша, — сразу вспоминаются те лысые кошки, у которых еще причиндалы забавно болтаются, — за обрывки крыльев, Ярослав закинул его себе за плечо. Тварь совсем уж пушинка, но вот рожа ее зубастая, — пиранья, блядь, даже хуже, — и увенчанные острыми когтями длани ничего хорошего их жертвам не сулят. Под стаи таких уродов лучше не попадать, впредь надо осторожнее перемещаться по городу в одиночку.

— Э-эй, чувак! Ты куда так убежа-а… — послышался позади недовольный возглас, но тут же замолк.

Сюда уже нагрянула Джу Ми и компания.

— Выйди. — неожиданно заговорил так называемый малыш Пао, указывая Ярому на дверь, и прямо таки источая собой недоверие и угрозу.

Тот, не пререкаясь, — и увидев, как старик делает ему успокаивающий знак, мол, все в порядке, — разворачивается с тварью за плечом и покидает квартиру. За ним тут же захлопнулась дверь, прикрытая стариком Бао, что остался внутри квартирки вместе с Пао и его дочерью.

— Чего это такое, чувак? — обступив русского, поинтересовался у него Ким Нам Джун, всматриваясь в калечный труп «мышки».

Чхон Дун и только что пришедший из глубины коридора, с лестницы, Ёнсу также с любопытством присматривались к незнакомому им чудовищу. Похоже, не один Ярый впервые их видит.

— О-о, новый монстр? В окно к дядьке Пао вломился небось, да? Крутя-я-як! — воскликнул Джун. — Слушай, а давай…

Звонкая затрещина от молчуна не заставила себя ждать.

— Яр-ри? — пискнула заметно встревоженная розоволосая, выступая вперед.

Пожав плечами, — как-то нечего было сказать, да и в голове каша, — Ярослав вдруг опомнился и сунул ладонь в карман шорт. Поковырявшись там, он нашарил пальцами в тесноте ткани нужный ему предмет, ту самую черную, не выразительную брошку из какого-то простенького минерала.

Ее он молча протянул Джу Ми.

Глава 13

— Господин Абэ. — смиренно, не выказывая тому и капли насмешки или презрения, промолвила девушка.

Она коротким, немного неуверенным движением, не поднимая в почтении опущенного к полу взгляда, скинула с себя рукав плотной, великоватой ей кожаной куртки, — освобождая худое плечо и обнажая его бледную кожу. Чуток поерзавши задом на жестком ковре, девушка услужливо подползла к своему так называемому господину, — подаваясь вперед всем телом, она ожидала причащения к Узам Крови.

Абэ Юудай таки не сдержал довольную лыбу, которая на краткий момент, но все же промелькнула на его напыщенной под стать ситуации роже.

Он старался удерживать реноме того господина, каковым его тут считали, — и каковым его обязаны видеть окружавшие люди, его сторонники. Среди них, пожалуй, не было безучастных к его возможностям, но также не было и откровенных лизоблюдов, — все искренне почитали его власть и его могущество, обретенное после непродолжительного пребывания в хладной, безжизненной Пустоте.

— Прошу, господин. — тихонько пролепетала девушка, еще больше обнажая плечо вместе с приличной долей крупной, миловидной формы груди, что соблазнительно высовывалась из под куртки. Похоже, она неспросто выбрала такую мешковатую и непритязательную одежду пацанки, — с такими внешними данными положено всячески прятаться и скрываться от лишнего внимания. Особенно мужского, такого изменчивого и временами опасного.

Но теперь ей не придется прятаться, вообще ни от кого, — если она, конечно, не вздумает позабыть о служении Ваятелю и лично Абэ.

Наконец, отмирая, Юудай наклонился вперед с мягких подушек дивана, к его новой стороннице, и положил бледную ладонь с длинными, суставчатыми пальцами пианиста на теплую кожу девушки. Та была, по меньшей мере, в полтора раза старше его, — считай, женщина, — но как же льстит осознавание ее покорности, словами не описать.

Потрясающее, опьяняющее разум чувство, — при желании и нужде он бы взять взять ее прямо здесь, у всех на виду. И никто бы в нем не разочаровался, не усомнился бы ни на грамм. Не попытался бы помешать. Они и человека в нем не видели, — смотрели так, словно он и был тем самым мифическим Ваятелем, одним из Владык.

Пока Юудай вкушал момент, его пальцы чуть, на сантиметр где-то, погрузились в словно размягчившуюся и расплавившуюся плоть девушки. На ее симпатичной мордашке, опущенной к полу, мелькнула явственная гримаса боли, — но в остальном она не выдавала переживаемых при посвящении ощущений. Хорошо держится, не в пример недавним посвященным парням, что растягивались по полу и стонали, как бесхребетные шкуры.

Подтвердите клеймение и передачу навыка «Чары Крови».

— Посвящаю. — надменно произнес Юудай, применяя уже привычную ему фразу. Голос его не дрогнул, разумеется.

Она служила подтверждающей вербальной командой для его системы, но заместо нее подошел бы и любой другой положительный образ, буде он мысленным, звуковым или облеченным в жест, — не важно, по сути. Куда важнее был оказываемый на ближайших сторонников эффект, как бы не важнее всего прочего. Надлежало всегда, неусыпно и бдительно, держать марку, оставаясь для них наставником и владыкой.

Более того, — господином.

За ним сейчас жадно наблюдают все ныне присутствующие в просторных, элитных апартаментах небоскреба, — тот стеклянной громадой возвышался над окружающим городом где-то в Каннаме и, похоже, будет служить штабом, жилищем и складом для зарождающегося культа Юудая. Точнее, культа Ваятеля, но это уже лишняя, неуместная риторика, знать подоплеку которой не так важно. Здесь господин не Ваятель, — но он, Юудай, земной наместник своего божественного покровителя.

Всего же тут, в апартаментах на одном из верхних этажей можно насчитать не менее десятка человек, — из всего пары десятков сторонников Юудая. Немного, и среди их числа только пара щеголяет высшим клеймом Ваятеля, которое предоставляет куда большие возможности, но которое Абэ старается и не раздавать без разбору. Но каждый из них, его людей, высоко ценит получаемые от Кровавого Демона возможности, — особенно в условиях жестокого, недружелюбного человеку мира после Катаклизма.

Такое прозвище, к слову, Юудай получил как-то самобытно, — кто-то из его подчиненных ляпнул, и понеслась. Сам он тому, разумеется, не противился.

Подобная слава ему не претила, — полученная в ходе нескольких кровавых, показательных стычек с толпами чирикающих монстров Сеула, она создавала весьма точный образ, и очень радовала Юудая. Тот внутренне ликовал всякий раз, как ребенок, когда слышал подобные и иже с ними слова в свою сторону. Тем больше он жаждал свершений, возлагая тем большие надежды на полученные при перерождении возможности. В себе он не сомневался и не переживал об ответственности, — он даже не считал это ответственностью, наоборот, то было даром, счастьем.

Некогда обычный японский школьник, — кто же он сейчас?

— Господин. — просипела, тяжело дыша, девушка. — Благодарю, господин Абэ.

С трудом стоя даже на коленях от внезапно накатившей на нее усталости, немощи, она начала отползла в сторонку от вальяжно рассиживающегося на диване Юудая, — и перевела восхищенный взгляд карих глаз на ту руническую вязь, растянувшуюся паутинкой по всему оголенному, очень раскрасневшемуся плечу.

Клеймо Ваятеля.

Чуть подсвеченное изнутри, оно немного обжигало кожу, — тоже изнутри, — но девушку то не беспокоило. Ее восхищение было адресовано даже не столько жутковатым художествам на плоти, сколько возникшим перед ее глазами уведомлениями системы. Там было чему удивиться, — и порадоваться, конечно.

За новоиспеченной чародейкой следил как Юудай, так и все остальные, — не занятые ничем юноши и девушки миролюбиво, с одобрением наблюдали за эмоциями нового товарища.

— Здо-орово. — пискнул кто-то из кучки зрителей, столпившихся у стен и в дверных проемах, ведущих на кухню, в ванную комнату и в остальные части апартаментов. Больше всего радовались девчонки, явно испытывая какую-то своеобразную женскую солидарность. Им, похоже, было особенно приятно получать силу, — и, следовательно, независимость, избавление от постоянного страха быть попользованной каким-то ублюдком.

Не удержавшись, — осторожно при этом зыркнув на добродушно следившего за ней Юудая, — клейменная вызвала над правой ладонью небольшую магическую сферу. То было материальное воплощение Чар Крови, — скрытого навыка, недоступного в базовом наборе, что предоставляется человеческому виду в камнях души. Манипуляции данным чародейским искусством позволяет оператору так или иначе воздействовать на кровь, — а также в некоторой степени на плоть и кости, — органических существ, меняя их структуру и, по желании, преобразуя биоматериал в подобие големов.

На нулевом уровне Чар Крови, — даже до первого еще никто не добрался, хотя каждый упорно старался и трудился, прокачиваясь на изничтожении полнивших Каннам чудовищ, — сторонники Юудая могли создавать небольшие мясные тушки, задавая им определенную форму и более-менее четкую, стабильную модель поведения.

Самой популярной структурой из плоти, — собираемой из трупов чудовищ и иногда людей, — среди постепенно разрастающейся общины кровопоклонников была гончая. Своеобразное, с натяжкой, подобие псины, — достаточно быстрое, ловкое и бесконечно преданное своему творцу и лично Абэ Юудаю. Такие гончие, к сожалению, жили недолго, — не более десятка минут от сотворения и наделения подобием разума, — но могли и за столь малый срок натворить делов.

Также у чародеев крови существовал задел на непосредственное, прямое воздействие на еще живую жертву. Сам Юудай, обладая уникальным навыком Узов Крови, — технически, улучшенная версия Чар Крови, позволяющая куда больше, в том числе наделять навыком чар выбранных людей, — был способен на краткое мгновение вскипятить жидкости в живом организме. Такие воздействия весьма сложны и затратны как физически, так и ментально, — даже он, Кровавый Демон, толком на это способен не был, — но это уже внушает надежду.

Со временем, возможно, и с прокачкой навыков у них появится возможность спокойно и многоразово проворачивать такую жестокую манипуляцию с людьми или монстрами, — причем массово. Но не сейчас.

Пока же Юудай, — как и его сторонники, — был, увы, слишком слаб.

Сила: [+1,4 %]

Проворство: [+3,5 %]

Живучесть: [+0,1 %]

Разум: [+3,1 %]

Воля: [+0,2 %]

Свободно Рун Параметра: [2]

Но вскоре это изменится, — нужно время.

Лишь чуть-чуть времени, чтобы набрать нужной мощи, — месяц, быть может, пара месяцев, или даже полгода, но это не проблема. Его сторонники, даже не так, — слуги. Его слуги медленно, но верно приносят ему здоровые доли от получаемых ими камней душ с параметрами и иногда встречающимися навыками. Нет, он не отнимает у своих подопечных зарабатываемую ими добычу, — они сами тащат ему все самое лучшее, боготворя и превознося.

Он понимают, благодаря кому получили шанс возвыситься, — и воздают за такой дар с лихвой.

[Узы Крови I] — [14 %]

[Наложение Проклятия] — [2 %]

[Призыв Твари Пустоты] — [0 %]

[Уклонение] — [0 %]

Свободно Рун Навыка: [1]

Даже один, было такое дело, камушек с умением добыли, прежде никем невиданный, — о-о, его Юудай преобразовал с пользой поистине огромнейшей. То, что предоставляют такие камни души многократно превышает пассивные, требующие скрупулезного и нудного развития возможности параметров и навыков. Даже выбор было трудно делать, хотя вся нужная информация по навыкам у Юудая была, — что странно, по умениям система предоставляет весьма подробную сводку, описывая их особенности и детали применения.

[Разлом] — [2 %]

Свободно Рун Умения: [0]

Полученный от системы дар наделил Абэ возможностью, — хотя и с редкими интервалами, — осуществлять перемещения в пространстве через ныне дружелюбную ему Пустоту, минуя при этом огромные расстояния в обычном мире. Открывши разлом здесь, на сотом этаже каннамского небоскреба, — практически под крышей, — Юудай может в сию же секунду, шагнув сквозь изнанку реальности, очутиться внизу, в гостевом зале. Это будет стоить ему обильного кровотечения из носа, ломоты в костях и жуткой мигрени, — но лишь пока.

Лишь пока.

— Иди. — лениво мотнул ладонью Кровавый Демон, веля завороженной своими новыми силами девушке скрыться с его глаз.

Та, дернувшись, послушно погасила переливающуюся всеми оттенками красного сферу над ладонью и, снова помянув Абэ господином и поклонившись тому напоследок, удалилась в другие комнаты просторных апартаментов. Товарищи приняли ее тепло, тут же провожая на кухню, где ее уже поджидали какие-то угощения и выпивка, — ребята тихонько праздновали пополнение, не тревожа при этом Юудая.

А тот уже начинал привыкать к такой жизни, — жизни господина.

Считай, какую-то пару недель тому назад он был практически никем. Жалким, рядовым человече, обезличенным винтиком сложной цивилизации, — он не мог позволить себе даже острые углы индивидуальности, не то что свободу. Теперь же пред ним открывался свободный, практически ничем не ограничиваемый выбор пищи, женщин и действий в отношении возможных недругов.

Таковых, впрочем, пока не было, — слишком мало количество людей Юудая и слишком мало, похоже, количество пережившего Катаклизм населения. Но все же они есть, выжившие, — они разрознены, жалки и беспомощны, они нуждаются в господине. К вероятному сожалению, не все из них будут готовы принять его, Абэ Юудая, владычество. Не все склонятся перед божественной волей Древних, что правят из-за грани.

Но им придется понять.

Подчиниться проводнику божественной воли на Земли, понять, что проистекающее из неразумности и горделивости противление лишь погубит их.

— Ребя-ят. — донеслось до ушей погруженного в глубокие размышления Юудая откуда-то с кухни. — Со мной это, только что старший связался. М-м, Хи Чхан, вроде, я не разобрал голос. Короче, он это… — бодро тараторил мальчишеский голос. — Ну-у, говорит, что с другими слышал стрельбу где-то в отдалении. Где-то на юго-западе от Каннама, в общем, они далеко зашли, это не здесь, если что. — подытожил он. — Во-от.

— Нормально говори, блин, чего там у них?

Юудай чуть довернул голову, прислушиваясь к трепу своих слуг.

— Стрельба, говорю где-то неподалеку от них…

Похоже, они только что получили незапланированное радиосообщение от ребят, что этим утром отправились на прокачку. Заодно и за продуктами, конечно, — те в постоянном дефиците, — но в приоритете у каждого была, разумеется, прокачка системных возможностей и Чар Крови в частности. Всех будоражили возможности, даруемые сферами красной мистической энергии.

— Кванмён, наверное. — протянул кто-то в сложившейся на короткий миг тишине. — Надо бы туда того, да…

— Сгонять, м-гу.

— Далековато. — произнес кто-то. — Слушай, не то направление же.

— Анян, получается? — предположил еще один голос, женский. — М-м?

— Походу…

Дослушав тамошний диалог, Абэ покивал собственным мыслям, — да, некоторых наверняка придется убеждать только силой. И простой, сторонней ее демонстрации не хватит. Придется смирять их гонор, их неизбывную уверенность в том, что для выживания и свободы хватит обладания стреляющими металлом палками.

Но они не справятся, — мозгов не хватит отринуть привычные правила и принять реалии нового мира, где не место пороху и взрывчатке. Что там говорить, уже не справились, — Юудай буквально позавчера столкнулся на улицах Каннами с такими вот глупцами, вооруженными и упрямыми. Они, черт возьми, оказались настолько упрямы, что до последнего, сука, передохли, как ослы, хотя Абэ и его люди доносчиво и поначалу очень даже мягко, миролюбиво и без принуждения пытались им внушить, — за Ваятелем сила и спасение.

Но почему-то не сложилось…

Там, в Пустоте, переродившись после нелепой, даже постыдной гибели, Юудай узрел ее непостижимое могущество, — и получил ее же благословение. В мимолетном посмертии с ним, обычным японским школьником, говорил младший из Древних, но трудно переоценить ту силу, которую он тогда предоставил прежде ничтожному мальчишке. Более того, снизошедшее до него божество давало ему право голоса и выбора, — Древним, оказывается, не были чужды эмпатия и сострадание к разумному существу.

Ваятель.

Навадник.

Провидение.

Формально Юудай служил только младшему из Древних, — Ваятелю, Владыке Крови, — но на деле был исполнителем божественной воли всей троицы повелителей Пустоты. И он, Абэ Юудай, дважды рожденный, исполнит свой долг перед теми, кто дал ему второй шанс и был столь чуток и милостив к нему и всему человеческому роду. Он, Юудай, подготовит этот умирающий, разваливающийся на куски мир к перерождению в нечто новое.

Грядет Пустота.

***

Кончик тоненькой дамской сигаретки завораживающе пылал в темноте, окутавшей гостиную. Размахивая перед собой окурком, Ярослав в каком-то отрешении вырисовывал его угольком всякие бесформенные траектории в воздухе, фигурки и формы. Он даже не столько курил, сколько чертил искоркой приходившие ему в голову образы, думая о чем-то своем. Хотя, по большей части, голова его была пуста, — мысли роились там в беспорядочном хаосе.

День прошел сумбурно, сам он на всем его протяжении, — считай, с самого возвращения в убежище, — витал в облаках.

Ёнсу что-то трепался ему про необходимое продолжительное время для крафта своей продукции Бронника, — обещал где-то к следующему утру предоставить кирасу из металлолома, которая у него в системе на таймере сейчас стоит, создаваясь. Пришлось вбухать в нее весь набранный металлолом, — где-то под четыре сотни, Ярый точно не помнил. Остались жалкие крохи.

Нам Джун восторженно и даже, диво какое, со знанием дела отзывался об арбалетах. Примерно описал Ярославу, — который все тут же забыл, — технические характеристики трех приволоченных в убежище моделей и те перспективы, которые открываются перед выжившими с таким оружием. Тот же, Ёнсу, как он сам заявил, может спокойно и задешево вытачивать снаряды, — болты, — к арбалетам из алюминиевых автомобильных кузовов.

Имел место и разговор с Мун Бао на тему принуждения выживших к работе, — старикашка сказал, что тоже этим озабочен и постарается поддержать Ярослава, если тот вдруг зачинит революцию. Просил не лютовать, конечно, при будущем перевороте и насаждении своих порядков но, в целом, — дает добро. Также пообещал, что малыш Пао, — тот мужик, отец малявки, — мешать никоим образом не будет. Главное к нему просто не лезть без нужды и не трогать его любимое чадо.

Кроме того, Ёнсу и белобрысый, — последний все так же заметно, не скрываясь, недолюбливал русского, хотя повторных попыток выпихнуть его из убежища своими или чужими руками вроде как не предпринимал, — смогли настроить пару передатчиков. Те были найдены в охотничьем магазине, — бьют они на полкилометра, судя по заявленным характеристикам, но и то хлеб. Один выдали старику на крышу, второй забрал себе в мастерскую Ёнсу.

К сожалению, стоявшая в его каморке радиостанция служила пока лишь ретранслятором радиоволн, — разобраться в ее устройстве, чтобы применять ту для перегоровов у Чонг Со Джуна, как оказалось, — радиолюбителя, — пока не выходило. Но обещал разобраться со временем.

Тем не менее, все это прошло как-то мимо разума Ярослава, — легло в дальние ящики его сознания.

— Хм. — тихонько фыркнул Ярослав на выдохе табачного дыма, меняя при этом положение ног на журнальном столике. Он расслабленным слизняком, в одних шортах, покоился на диване, вытянувшись всем телом и уткнувшись взглядом куда-то во мрак квартирных сводов, — в потолок, на фоне которого мерцавший уголек сигаретки выписывал замысловатые структуры…

Его одолевали сомнения.

Те сомнения, пожалуй, можно назвать проблемами веры в собственную идентичность и истинность реальности, прости господи, окружавшей его реальности. Слишком уж тут все какое-то детское, что ли, — не серьезное, как он тогда, днем, сам брякнул, наблюдая за убегающими от него тварями. Эти сомнения постоянно возвращались, хотя, казалось, он уже несколько раз все разжевал и свыкся, начав получать от нынешней жизни удовольствие.

Но везде продолжал мерещиться подвох, словно матушка судьба уже смазывает тебе задницу, чтобы, — внезапно и без предупреждения, — ввернуть тебе туда здоровую кучу неприятностей и загнать тебя самого в позу раком и в жесткие рамки.

Сейчас же Ярый осуществлял очередную попытку избавиться от мучившей его подростковой рефлексии и просто отдаться жизни во имя жизни. В данный момент, кончиком уже тухнувшей сигаретки вырисовывая в воздухе перед собой очередной образ, Ярый грезил о султанате. Этаком бытовом, относительно реалистичном и логичном гареме, в котором он, — уважаемый господин и владыка, но заслуженный, разумеется.

Даже не грезил, а рассуждал о том всерьез, — были у него кое-какие мирские слабости от похоти и гордыни, да.

Суть, правда, его размышлений заключалась и не столько в гареме и производных от него, сколько в общих думах о рамках дозволенного. Времена изменяются, прежние законы сыпятся прахом, — во главу угла выходят полковник Кольт и заурядная физическая сила вкупе со звериными началами. Теперь почти все жизненные блага будут доставаться лишь сильным, а также тем, кто держится близ сильных. И они, сильные, вправе забирать себе большую долю от благ…

Вино.

Золото.

Женщины.

Разумеется, при этом же можно оставаться и человеком, каким он сейчас является, — не таким плохим, пожалуй, хотя многие старые знакомые Ярослава поспорили бы с этим.

Непременное же нытье ничтожеств, что будут вымаливать себе тут, в мире после Катаклизма, равные права и блага для всех, Ярый бы пережил, — плевать ему на них, по существу. Что более важно и насущно, — считает ли он сам себя сильным, достаточно достойным управления хотя бы парой десятков людей и получения тех самых больших и лучших благ?

Здесь, в диковинной ему Южной Корее и среди останков гражданского населения, — где даже зрелых мужчин толком не видать, — Ярый оказался кем-то из ряда вон. Этакий самый злобный ублюдок в импровизированной долине смертной тени, куда его протащил сквозь хладную Пустоту поезд, без спросу и разрешения вышвырнув на узкоглазой земле. Злобный ублюдок, да, — но, однако, не злой. Зла уже сейчас вверявшим ему свои жизни людям, — даже тем из них, кто еще не понимал этого, — он не желал.

Отнюдь, даже наоборот.

Так почему бы, если он тут самый злобный и самый достойный, не взять заслуженную ответственность, — а вместе с ней и беды, и блага? Почему наконец не начать устанавливать свои порядки, — непременно благие и ведущие к правильному, порядочному образу жизни в их небольшом убежище?

И почему бы не взять положенное ему вино, золото и женщину?

Пока только одну такую положенную женщину, что сама к нему тянется, — пока Ярый при этом безбожно тормозит, поскрипывая ржавыми шестеренками инстинктов в башке, — но со временем можно и еще парочку таких раздобыть. А там, глядишь, и до пары десятков будет недалеко, как же иначе. Ярому вовсе не претили порядки многоженства и все с ними связанное, он человек старых традиций, — настолько старых и древних, что многие нормальные ему вещи покажутся немыслимыми остальным людям.

Сделав глубокую затяжку, Ярый вдруг хмыкнул, — и еще раз, сдерживая прущие из него наружу смешки.

— Ты не меняешься… — сноваа вспомнились ему давние, очень давние слова его оченьдавних знакомых.

К нему, на уже чуток протрезвевший и прочистившийся от рефлексии ум неожиданно заявились мысли о розоволосой.

Правда, он толком и не смог их развить и обдумать, как дверь в выделенную ему квартирку страшно загрохотала. Точнее, загрохотал механизм округлой дверной ручки, крутившейся из стороны в сторону, — беспорядочно и неистово. Не сразу сообразив, что происходит, Ярый весь вздрогнул, роняя из губ окурок себе на обнаженную, еще перемотанную бинтами грудь.

Коротко ругнувшись, он было вскочил, стряхивая пепел с тулова, как дверной проем, ведущий в коридор этажа, распахнулся.

На пороге, в практически непроглядной темноте, нарисовалось белое пятно, — точнее, уже знакомая Ярому фигурка в чуть треплемой сквозняком ночнушке белоснежных оттенков. Шумно сопя и хлюпая носом, Джу Ми, — а то была именно она, — столкнулась с ним взглядом.

Помяни же черта.

— Яр-ри. — отрывисто пискнула она, давясь в соплях и слезах.

Дверь за ее спиной захлопнулась сама собой, отчего девчонка аж подскочила на месте.

Пройти, впрочем, вглубь квартиры, чтобы покинуть прихожую, она не решалась, — опустив взгляд куда-то вниз, в ноги стоявшему посреди гостиного зала Ярославу, она, поникши, чего-то ждала. Не так чтобы и трудно догадаться, — чего же именно. Но Ярый все равно откровенно тормозил и пробуксовывал в своих измышлениях, не спеша утешать гостью.

Что-то не так.

— В чем дело? — выдавил он из себя, старательно прокачивая ситуацию и пытаясь допереть до причины такого странного поведения девчонки. Прекратив горбиться, стоя подле дивана, Ярый начал медленно приближаться к неожиданной ночной гостье, пристально при этом всматриваясь в нее.

Что-то случилось.

Ночнушка на девчонке, впрочем, цела. Выглядывающие из под той соблазнительные ножки и торчавшие из рукавов руки, — целы и не повреждены. Лицо, конечно, страшно заревано, но лунные отсветы из окон не выдают на мордашке Джу Ми каких-либо ссадин или ушибов. Порядок, словом. Вот только всхлипы ее прямо полнятся реальными переживаниями и страхами, совсем не похожими на следствие кошмарных снов.

Что-то случилось, в самом деле.

— Яр-ри. — снова, еще жалобнее и с трудом проговаривая слоги, пропищала она.

Когда между ними было метра полтора, розоволосая подалась вперед и крепко обхватила Ярослава, размазывая тому по груди слезно-сопливое месиво. Хныча, она не поднимала на него глаза. Только чуть покачивалась на месте, — из стороны в сторону, повиснувши на русском, — и будто баюкала саму себя. Похоже, успокаивалась, помалу затихая и сбавляя рыдания.

Молча вперившись в ее розовую макушку взглядом, Ярый заметил знакомую ему черную побрякушку в волосах девушки. Та крепила немаленькую прядь волос с левого виска, придавая прическе Джу Ми более-менее ухоженный, не такой распущенный и отвращающий традиционные взгляды вид. Отметив эту деталь, Ярослав задумчиво закусил губу, — и таки приобнял девчонку правой рукой, начав размеренно поглаживать ее по спине.

— В чем дело? — повторил он свой прежний вопрос, уже прикидывая, как кому-то из парней в здании придется пережит показательную, в назидание прочим, процедуру оскопления и вышвыривания наружу, к шнырявшим там, по темноте города, чудовищам. — Кто-то приходил к тебе в квартиру? Или сон дурной?

Девушка сдавленно всхлипнула, — и тут же закашлялась, подавившись.

— Говори.

— Внизу. — просипела она плаксиво, не поднимая головы. — Он там…

Пребывая буйствующим воображением где-то в области коридора третьего этажа, — а также в холле, который вполне подходил под скудный комментарий Джу Ми, — Ярослав было приоткрыл рот, но тут же захлопнул его. Заиграв желваками и изрядно посерьезнев, он чуть отлип от прижимавшейся в нему розовой и в недоумении поглядел на оконный проем, что в спальне.

— Он смотрит. — добавила, поясняя, Джу Ми, плотнее прижимаясь к Ярославу и старательно не отпуская того от себя. Казалось, еще чуть, — и она повиснет на нем, обхватит руками, ногами и начнет скулить, умоляя никуда не уходить.

— Кто, блядь, смотрит? — пробормотал Ярый, не понимая.

— В окна… — опять зайдясь во всхлипывающих спазмах, пискнула Джу Ми.

Недовольно оскалившись, парень требовательно, даже слишком грубо отстранил от себя розоволосую, — сжав ее плечи, он буквально отодрал девчонку от груди и усадил на диван, накрыв сверху пледом. Тут же, не обращая внимания на ее невнятное, неразборчивое нытье, Ярый направился к оконному проему.

За собой он походя подхватил ближайший стул.

Его он, перейдя в спальню, установил под окном и, прислонив к стене, взошел по тому на подоконник, — нависая над оконным проемом. Ярослав сверху-вниз смотрел на как будто пустующее пространство парковки перед зданием убежища. Высматривал то, что потревожило покой девчонки. Поначалу он ничего не разбирал в наружной темноте, хотя и при этом ощущал странную, выраженную тревогу.

И не разобрал бы, если прежде не различимое в сумраке существо не посмотрело бы на него само, — сверкая при этом янтарными, словно подсвеченными изнутри зрачками. Они его и выдали, хотя существо то, похоже, и не скрывалось от чьего-либо внимания.

Безволосый и бледнокожий гуманоид, имевший некое смутное сходство с чирикающими и непременно принадлежавший к их роду, — лишенный одежды, с вытянутыми, по-обезьяньи длинными очертаниями верхних конечностей, — стоял всего в десятке метров от входа в укрытие.

И смотрел наверх, на Ярослава, — точно ему в глаза. Он ясно видел его, человека, как и он видел тварь. Зрительный контакт продолжался, наверное, немалый срок, — человек и чудовище пожирали друг друга внимательными, изучающими взглядами.

Чудовище глядело спокойно и смирно, стоя неподвижно, — и не источало, казалось, никаких эмоций. Человек же смотрел с затаенной злобой, сдерживая накатывавшие на него намерения прямо сейчас, немедля ломануться наружу и свернуть шею незваному гостю.

— Не надо! — как-то излишне громко пискнула Джу Ми, явно почуявши нездоровые желания русского.

Тот даже вздрогнул от вопля, — и обернулся, на короткую секунду. Тут же он возвратился вниманием обратно к оконному проему, высматривая сквозь него златоглазую тварь на парковке, — но тщетно, увы.

Ее он не обнаружил.

Интуиция, которой парень по опыту весьма богатой на приключений жизни доверял, — также молчала. Тварь, похоже, ушла и не таила в себе угрозы. Во всяком случае, нынешней ночью выжившим, укрывающимся тут, ничего не грозит. Что будет потом, — вопрос уже иного рода.

Еще некоторое время Ярый стоял одной ногой на узкой полосе подоконника, высматривая хоть что-то на просторах затянутой во мрак парковки.

— Яр-ри? — робко нарушила тишину Чон Джу Ми, всхлипывая теперь уже где-то позади парня, совсем рядом. Ее холодные ладони обхватили поясницу Ярослава и мягко потянули за собой, прочь с подоконника. Тот, чуть задержавшись, все же успокоился, — подчинившись, Ярый сошел на ковер спальни и последовал за буксирующей его к дивану девчонкой.

Стоило ему на него плюхнуться и привычно закинуть голени на низенький стеклянный столик перед тем, как розоволосая бестия тут же на него взгромоздилась, — подобно детенышу обезьянки, боком прильнула к его груди и обхватила за шею и туловище, запуская ладони тому за спину. Прижималась, ничему при этом не смущаясь, — до того, похоже, была встревожена.

Чуть поерзав на нем, Джу Ми еще немного пошмыгала носом, — и притихла, теперь уже надежно и окончательно. За какие-то секунды в таком неудобном положении она смогла успокоиться, переставши издавать любые всхлипывания. Разве что иногда, и так, — остаточные спазмы, чем очень напоминала ребенка.

Мыслями же Ярослав был еще там, на парковке. Дыхание его было неровным, чуть сбитым, он одновременно переживал и злобу и странную тревогу. Страхом она не была, скорее, являлась опасениями, — как и говорится среди вояк, — перед неизвестной угрозой. Он жалел, что не попытался устранить эту угрозу прямо здесь и сейчас, что отложил неминуемое столкновение с ней на потом.

Как бы не пришлось за это расплачиваться.

Сюда, к ним на порог, заявилось что-то разумное, — явилось, блядь, нарочно и осознанно, показав себя и свой характер. Это была не просто тварь. Это был противник. И он еще о себе заявит, — непременно попробует выживших на прочность. Парень четко осознал, — время поджимает, он слишком много времени прозябает в бездарном бездействии, не пытается подмять под себя расхлябанную общину выживших подростков.

Надо что-то делать.

От тревожных размышлений Ярый вынужден был отвлечься, когда вдруг сообразил, — точнее, кожей почувствовал, — что под ночнушкой у Джу Ми нет вообще ничего, совершенно. Понял он это когда девчонка в своей задравшейся ночнушке начала явственно тереться о него, шевелясь у того на груди и ерзая. Он стал все четче ощущать ее жаркое дыхание на коже, откровенно теряясь, — одно дело залезать в промежность к зрелой тигрице, которая сама знает, чего она хочет и сама же возьмет все в свои руки, но другое дело обхаживать котенка.

Движения розоволосой бестии со временем становились все смелее и бесстыднее, — она уже не скрывала своих намерений, всеми выступающими частями тела терлась о Ярослава. В какой-то момент Джу Ми освободила одну из плотно обхватывающих его спину рук и, поведя плечом, позволила ночнушке опасть с верхней половины ее груди. Глаз она при этом не поднимала, — сразу же стыдливо прильнула к нему, прижимаясь еще плотнее и не осмеливаясь чего-либо произнести.

Оно и не требовалось.

Шумно выдыхая, — чем, похоже, чуть шуганул дрогнувшую девчушку, — Ярый принял определенной решение в своей переполненной противоречиями башке. Тамошняя буря, не имевшая к сексуальному возбуждению никакого отношения, вроде как снова улеглась, — парень смел понадеяться, что теперь уже окончательно, бесповоротно. Таки попробует довериться тому прекрасному новому миру после Катаклизма, в который его закинула с одной ей ведомой целью вертлявая судьба.

Он возьмет под жесткий контроль разрозненную компанию из пары десятков выживших, — и сделает все, чтобы они жили дальше. Станем для них где-то наставником, где-то отцом, — найдется же тут место и малым детям, почему нет, — где-то командиром. Где-то даже своеобразным вождем, господином, коли того потребует случай. Последнее ему также не претило. Он готов и к подобной ответственности. Хотя, если вспомнить, в прошлой жизни он не оказался способен даже завести ребенка, проявив неожиданную для себя слабость…

Придержав девушку за ее стройную, до приторного умиления осиную талию, что перетекала в шикарные формы, — как будто совсем не свойственные корейским девушкам и женщинам, — он чуть приподнялся на диване. Джу Ми тихонько пискнула и сползла с груди ему на пока еще прикрытые шортами бедра, но тут же приникла обратно, неприятно царапая ему ногтями спину, — боялась показывать не то лицо, не то тело.

«Невинные, нецелованные девочки, — самый ублюдочный аттракцион с американскими горками, где ты даже не посетитель, а работник засранного машинного отделения». - говаривал один из приятелей Ярослава, слова которого неожиданно вспыхнули в памяти. — «Тяжелая, низкооплачиваемая работа в поту и масле, и полное отсутствие низменного удовольствия. Так прикинь, если ты их, значит, строишь, строишь, отлаживаешь, а потом кататься на них какой-то мудила другой будет, каково оно тогда, а?».

Мимолетно улыбаясь воспоминаниям, Ярослав, тем временем, уже решительно проскальзывал ладонями вдоль гладкой спины девчонки и остановил их только на середине аппетитных бедер, — их он широко развел в стороны, одновременно с этим вынуждая Чон Джу Ми развернуться к нему лицом. Которое она, впрочем, продолжала упорно прятать.

Чувствуя, как ему уже пробки натурально в черепушке вышибает, Ярый прижал, даже придавил к себе розовую, — та недовольно заерзала, испытывая явные неудобства. Когда парень сообразил, что сильно перебарщивает и снизил напор, она чуть оттолкнулась от него и, наконец, решилась поднять глаза.

Шевельнув губами, сначала беззвучно, она прерывисто вздохнула и, стоически выдерживая зрительный контакт между ними, произнесла.

— Хочешь?

Глава 14

Перестук, монотонный и металлический. Проникающий под кожу холод. Ярослав поначалу не уделял тому внимания, — продолжал беззаботно, покойно дремать, привалившись к жестким деревяшкам скамьи. Он ни о чем не думал, словно даже и не существовал, витая во снах без сновидений. Поистине лучшее состояние разума, когда-то либо переживаемое Ярым за всю его жизнь.

Но вскоре где-то в недрах его сознания произошла реакция, — паутинку нейронов, прежде безучастную ко всему, задела небольшая, но столь неприятно знакомая ассоциация. Тот перестук колес поезда, тот въедающийся в мясо хлад, — все это уже смутно известно Ярославу, мысли которого, казалось, с некоторым трудом, заторможенно ворочаются из-за окутавшего их мороза.

Он помнил его. Помнило и тело, и разум, — и даже душа, кажется, с неудовольствием отзывалась на неприятные ощущения, связанные с ним.

Хлад Пустоты.

[7/1]

Семеро.

Дремоту в сей же момент, словно ее и не было, смело коротким всплеском адреналиновой волны, — сдуло с промерзшего рассудка.

Кожу ладони, стоило Ярославу очнуться, неприятно ожгло, но не пламенем, а промороженным металлом поручня. Дернувшись, — точно так же, как и в прошлый, тогдашний раз его пребывания в Пустоте, — Ярый отдернул руку от обледенелого алюминия. Крепко сжавши ладонь в кулак, парень упрятал его в другой, не столь сильно выхоложенный, — тело уже начинала сотрясать мощная, беспорядочная дрожь, даже зубы ходуном заходили.

Потирая отмороженную плоть и чуть раскачиваясь на занозистой деревянной лавочке, — в одних шортах, без какой-либо одежке на груди, перемотанной старыми, потемневшими бинтами, — Ярослав начал жадно осматриваться и оглядываться, заторможенно шевеля глазными яблоками. Казалось, чуть ослабь контроль, — и тут же отрубишься, погрузишься обратно в блаженную, лишенную бед и невзгод дремоту…

Воспоминания о причинах и следствиях того, как он тут оказался, были где-то рядом, совсем, кажется, близко, — но все же оставались туманными, недоступными Ярославу. Это в каком-то смысле становилось мучительной пыткой, невозможность четко понять, что происходит, хотя все ответы как будто в твоей собственной голове, только метафорическую руку протяни. Словно нечто ограничивает тебе простор в личном разуме, не позволяет заглянуть за крепкую ледяную корку, которой затянуло сознание.

Впрочем, помалу все же прорезались небольшие обрывки и детали, из которых складывалась нужная картина.

Поезд.

Люди.

Но другие, — и поезд, и люди.

Теперешний вагон, где ныне осознал себя Ярослав, сильно отличался от того, предыдущего. Он изменился. Был куда-то более ветхим, потрепанным и пошарпанным, — можно даже сказать, что трущобным. Изрисованный корявыми, уродливыми граффити, обильно облепленный жвачками и провонявший человеческой мочой, смрад которой пробивался даже сквозь запредельный холод, — он весь проржавел. Буквально насквозь прогнил, зияя множественными прорехами, сквозь которые проникал всепоглощающий хлад Пустоты.

Под сводами видавшего виды вагона, над его поручнями, виднелись какие-то поблекшие рекламные объявления, бумажечки, — местами на привычном английском языке, но местами на каком-то совершенно невнятном. Поначалу Ярослав принял его за уже виденную им прежде корейскую письменность из иероглифов. Приглядевшись же, парень обнаружил кардинальные отличия, — мученически щуря глаза, он пытался рассмотреть незнакомые символы, причудливо переплетающиеся друг с другом. Пытался припомнить, где же он мог их видеть и откуда они ему знакомы.

А потом прозрел.

Перед ним давно уже канувший в прошлое санскрит, имевший, однако, множество родственных слов с русским, — потому и запомнился. Ярый уже сталкивался с ним прежде, но так, отдаленно и между делом, — пока шарахался по Центральной Африканской Республике вместе с кучкой безумных научников. Нахватался от них, собственно, всякого, и в том числе визуально ознакомился с многими мертвыми языками. Другой вопрос, впрочем, — почему в очень даже современном вагоне из какого-то индийского состава повсюду разлеплены плакаты и объявления на древнем, позабытым всем миром языке…

Отличались и здешние люди, такие же незнакомцы, находившиеся вместе с Ярым в одном головном вагоне. Их семь, да, — как и в тот злополучный, плохо, вроде бы, кончившийся раз, — если считать и вместе с русским, но все же они отличались. Отличались в деталях, хотя, если призадуматься, в общих чертах оставались весьма и весьма схожи со своими предшественниками из того воспоминания Ярослава.

Женщина с малым, грудным ребенком, замотанным в плотный конвертик клетчатого бежевого пледа. Даже не женщина, но красивая молодая девушка, — те же нордические, симпатичные глазу Ярослава черты красивого лица и стройной фигуры. Пшеничные волосы. Выразительные, притягательные даже со стороны зеленые глаза. Правда, теперь она успокаивает малыша иной колыбельной, на другом, не немецком языке, — звучало что-то более мягкое, хотя, если прислушаться, не без мелькавших там скандинавских вкраплений…

Присутствовала тут и парочка одинаково курчавых, и таких же схоже разодетых индусов, — Ярослав был готов биться об заклад, что то именно они, хотя прежде их в глаза не видел. Худосочные, смуглявые, вылитые, блядь, индусы. Что примечательно, — хотя они и жмутся в уголке, подобно своим предшественникам, — парочка между собой не ругается и не собачится. Лишь тихонечко нервничают, уткнувшись друг другу в плечи. Стоят в дальнем углу, близ запертой двери в кабину машиниста, и стараются не привлекать к себе внимания.

А еще очень стараются не смотреть, даже не дышать в сторону чернокожего здоровяка. То был натуральный бугай, карикатурный крепыш с хлопковых плантаций, каких, сука, еще поискать, — сидел прямо напротив Ярослава, будучи не менее чем на голову выше русского. Правда, его от страха чуть в судорожные дрыганья под самый потолок вагона не кидает, до того уголька лихорадило от поселившейся в его душе жути. Идет по стопам уже своего предшественника, — мексикашки, который, впрочем, был заметно сдержаннее.

Мельком оценив прикид чернокожего, — характерно спущенные на ягодицы штаны, бритая башка и корявые тюремные татушки по всему перекаченному, бугрившемуся мышцами телу. Вся эта, к слову, набитая на его черной плоти мазня смотрелась очень и очень отвратительно, не так, как на белой коже, — а словно мерзкая зараза, заболевание, обильно разошедшееся по коже. Прикусив губу, Ярый перевел взгляд в сторону, не спеша привлекать к себе плавающее, нездоровое внимание уголька, — время еще придет, он точно это знал, все шло своим неминуемым чередом.

Он даже чуток наклонился, подаваясь вперед с впивающихся ему в задницу жестких деревяшек, — дабы можно было лучше рассмотреть глубины множества вагонов, что потряхивало в задней части бескрайнего, казалось, состава поезда, несущегося сквозь Пустоту. Там, вдали, виднелись смутно различимые на таком расстоянии, но приближающиеся к выжившим щупальца темноты. Уже знакомые ему, Ярославу, — но не столь дьявольски пугающие и сводившие его с ума, кака оно было прежде. Что-то неуловимо изменилось в парне за недавнее время.

Вздохнув, — и уже толком не пытаясь как-то сдерживать наползавшую на его мышцы холодную дрожь, даже тряску, — парень откинулся на неудобную спинку скамьи. Черномазый, сидевший прямо перед ним, — почти коленями соприкасались, — все яростнее и яростнее метался на своем месте, все чаще косился на сладкую парочку в углу вагона. Похоже, еще несколько минут и чувак сорвется, — вскочит со скамьи, начав выяснять отношения с индусами.

С непременной пальбой и поножовщиной, — Ярый и не сомневался в этом. Ведь именно таким образом все происходило и тогда, в предыдущий, блядь, раз, когда мексикашка неожиданно вытянул из штанины короткую мелкокалиберную пукалку и высадил полную обойму в ничего не успевших предпринять азиатов. Ярослав все ждал, как те же действия провернет и уголек, — ему уже мерещились характерные очертания не то пистолета, не то револьвера в глубоких карманах спортивных штанов здоровяка.

Чуть поодаль, в противоположном от индусов уголочке вагона, — неожиданно для Ярослава, что удосужился зыркнуть туда лишь сейчас, — вжимается в стену, обхвативши поручень, обычный японский школьник. Тот самый, приснопамятный, с рюкзаком, облепленным всякими мультяшными стикерами, брелочками и патчами. На каких-то были изображены самураи, на каких-то щупальца, — те же, розовые и миловидные, — и отдельно от всего флаг Японии. Он ничем не отличался от того, прошлого узкоглазого. Совершенно ничем.

Его скорая смерть, впрочем, также была известна Ярослава. Возможно, у него имелась возможность ее предотвратить, попытаться изменить ход близившейся в вагоне драки, — но не питал тому серьезных надежд. Ярый отчего-то был уверен, подспудно знал, смиряясь с непреложной судьбой, что исход ближайшего будущего здесь присутствующих людей уже предопределен. Кого-то подстрелит отморозок, кого-то случайно зацепит пулями, кого-то утянут пустотные щупальца, а кто-то…

— Хм.

Переведя донельзя задумчивый, чуть отстраненный взгляд на златовласую девушку, — ту молодую мать с ребенком, — Ярый опять зажевал губу, пытаясь в точности припомнить, как же именно должна закончиться здешняя суета. Не получалось, но даже так, скорые события он почти не надеялся изменить, — уж слишком сильно ощущение предопределенности, — но очень, очень горячо того желал. Здесь присутствовал, пожалуй, единственный человек, точнее два человека, которых он даже неожиданно для себя хотел спасти, — без видимой на то причины. Он ощущал странную симпатию к этой девушке и ее чаду, даже тягу.

Нет, те сумбурные чувства не проистекали из каких-то плотских, романтических желаний или же расово-культурной солидарности, отнюдь не так. Это было что-то куда глубиннее, нечто скрытое не то в нервничающей девушке, не то в ее малом ребенке, которого ни слышно, ни даже не видно, столь он был спокоен. Лишь, бывало, иногда шевелится там в тканевом свертке, если не спит.

Складывалось такое впечатление, словно они оба, — мать и ребенок, — здесь лишние люди, никак не заслуживающие настигшей их поганой судьбы. Еще тогда, в прошлом своем огрызке воспоминания из Пустоты, парень точно пытался уберечь их, скажем так, копии. Он, правда, практически не помнил, чем все закончилось.

Но сомневался, очень сомневался, что все закончилось хорошо…

— Hey dude, mebbe u stop dat fuckin’ starin’ at me ya? — наконец сорвался чернокожий здоровяк. — Mebbe u stop ya? Hey? Stop it u fuckin’ muslim nerd, — вовсю голосил он и размахивал плотно забитыми руками. — Or I really gonna…

Вскочив со скамьи, — и чуть не стукнувшись башкой о низенькие поручни, — он направился прямиком к парочке, что беспомощными овцами глазели на его того неминуемое приближение. Уже на подходе, сопровождая все злобными выкриками с претензиями к чем-то ему не угодившим индусам, крепыш сунул руку куда-то за пояс, — не то в штанину, не то в карман, ухватываясь там за что-то, присутствие чего Ярый уже давно подозревал..

Тогда у Ярослава, похоже, не получилось осуществить задуманное, — но он попробует снова.

Не важно, насколько реальны и существенны происходившие здесь события, здорово отдающие мистикой, не важно, сколь они странны и таинственны. Даже если они и не связаны с настоящим, он обязательно сделает все то, что считает должным, — ведь здесь полноценно работают его чувства. И они ясно ему говорят, что нужно делать, — а что не нужно.

— Хм. — заметно мрачнея с каждой секундой, Ярослав выждал еще какое-то время и медленно поднялся с лавки. Неслышной тенью он двинулся вслед за угольком на другой конец вагона. Здоровяк уже вытягивал наружу короткоствол, хищно блеснувший металлом ствола под светом множества тусклых, перемигивающихся ламп, расположенных под потолком вагона.

Уже обходя стоявшую посреди прохода девушку с укачиваемым ею ребенком, Ярый на мгновение столкнулся с той глазами, — и чуть не рухнул вперед, неуклюже цепляясь одной ногой за другую, свою же собственную. На мгновение его словно вырубило, отключило от нынешней действительности. Не то он увидел в зеленых зрачках безмолвную просьбу о помощи, не то что-то большее и куда как более значимое, — в любом случае, это придало ему лишней уверенности в том, что поступает он правильно…

Раздался приглушенный, мало похожий на выстрел хлопок, — но все же это был именно он, выстрел.

Он последовал почти сразу за коротким воплем индуса, — юноши, — сорвавшегося от накопившегося в нем напряжения. Чуть отступая от своей девушки, он было шагнул навстречу к здоровяку, — трудно предположить, на что он, доходяга, рассчитывал. Но с теми, кто много сильнее и много безумнее тебя разговаривать таким образом не следует, тот же Ярослав бы предпочел прикинуться ванильной вафлей.

Даже не произнося ничего, уголек, — очень карикатурным гангстерским хватом сжимая рукоять небольшого пистолета, — загнал куда-то в грудную клетку паренька еще пяток пуль, вслед за первой спустя короткую паузу. Те очень, очень плохо пробивали плоть и кости, но одна-две пули все же угодили чуть выше, — в глотку, уже не прикрытую крепкими мышцами и твердыми костями реберных дуг.

Отрывисто кашлянув, индус тут же схватился за шею обеими руками, крепко ее обхватывая, и впечатался спиной в стену вагона, рядом с дверьми. По ней он сползал очень медленно, картинно, глядя при этом куда-то сквозь застекленные проемы дверных створок, — и не думал, казалось, уже ни о чем, ни об угольке, ни о своей коротко взвизгнувшей девушке. Ни даже о простирающейся кругом, за пределами вагона, Пустоте. Только по глотке судорожно шкрябал пальцами, — задыхался, бередя кожу на шее рядом с аккуратными пулевыми ранениями, даже кровью почти не сочившимися.

Тут же раздалось еще два хлопка, — седьмой и восьмой, — за которыми последовал короткий щелчок впустую лязгнувшего затвора.

[6/1]

Шестеро.

Девушка неуклюжим мешком завалилась на пол, лицом вперед. Оба заряда двадцать второго калибра угодили в одну и ту же точку, в левую глазницу, — прошибли белок, мягкие ткани, и вошли в податливое нутро черепушки. Умерла индуска мгновенно, судя по мгновенно сменившему свое значение счетчику перед ничуть не спешившим и не удивленным ничему Ярославом.

[5/1]

Пятеро.

Следом за дамой последовал и ее бестолковый кавалер.

Теперь, прежде не торопившись, Ярослав ускорил свою поступь по ходившему ходуном полу вагона, — казалось, развалится скоро от испытываемых перегрузок. Парень уже начал примериваться, готовясь навалиться на массивную, мощную фигуру уголька и свернуть тому его бычью шею. Ему бы хватило физической силы, — Ярослав не на много отставал по телосложению от черномазого. Вот только ему не хватило скорости и, наверное, дальновидности и расторопностью, — смерти той парочки может и не колышут его, но все же следовало нападать раньше.

Он опоздал, — точно так же, как и тогда.

Почуяв скорое приближение русского, уголек сделал сразу несколько неожиданно правильных, идеально подходивших к его ситуации поступков. Перепуганным тушканчиком он скакнул вперед, впечатываясь горой мышц в запертую дверь кабины машиниста, — и резко сунул ладонь в карман, вытягивал оттуда запасной магазин на замену опустошенному. За какие-то мгновения он перезарядил оружие, лязгнул его стволом и только тогда поднял ошарашенные, безумные глазища на Ярослава, который катастрофически не успевал.

Зарычав, — и понимая это, — Ярый в безумном, болезненном для мышц рывке метнулся сначала в сторону, стукаясь о чуть не вылетевшие наружу створки дверей по левую сторону. Где-то рядом с ним по звучными хлопками пролетел ворох пуль, — а затем, отталкиваясь от пола и попавшего под руку поручня, Ярый сиганул уже на черномазого. Тот уже умудрился опустошить весь и без того скудный магазин куда-то в глубину головного вагона, все мимо Ярослава, — и не сразу сообразил, что пора избавляться от железяки.

Не жалея себя, Ярослав врубился в ноги уголька и повалил того на пол вагона. Пистолет с лязгом улетел куда-то в сторону, скользя по обтянутому рваным линолеумом полу, — два отморозка, уже совершенно не нуждаясь в огнестрельном оружии, крепко, плотно сцепились руками и ногами, поначалу неуклюже кублясь на полу. Однако, почти сразу они сориентировались и начали часто менять положения и обмениваться жестокими ударами кулаком и локтей, иногда и голов.

Русский сходу отхватил несколько шлепков по башке, а затем, — чуток поплыв, — и пару полновесных, тяжелых зуботычин под скулу, отчего в его глазах изрядно все помутилось. Последний, завершающий удар ловко работающего в партере уголька сшиб Ярослава в сторону, опрокидывая того набок с прежде подминаемой им туши здоровяка.

[Опасность: Кровотечение]

Рукопашный бой никогда не был его коньком, — на поле боя в первую очередь важнее не обделаться под массовыми артиллерийскими ударами, уткнувшись рожей во влажную грязь и моля всевозможных божеств о снисхождении. Потом шли умения заранее, походя определять удачные места в рельефе окружающей местности, куда можно в случае неожиданного начала боестолкновения залечь, переживая самый первый, шквальный огонь противника.

[Опасность: Кровотечение]

Еще дальше в протяженном списке важности, после потрошения овец и умения навесом закидывать гранаты из подствольника на позиции противника, шла, наверное, беспорядочная автоматическая стрельба по подозрительным кустам, рытвинам и оврагам. Что же до рукопашного боя или умений, навыков орудования холодняком или вообще кулаками, — там, в списке всего необходимого современному пехотинцу, этого отродясь не было и не появится.

[Опасность: Кровотечение]

На правой руке у чернокожего, — той самой, который он так щедро вламывал Ярому по его башке, — имелось несколько крупных колец с какой-то гравировкой и инкрустацией. Их металл и неровности на нем лишь усиливали и без того мощные удары, — а также болезненно рассекали и разрывали кожу. Оттуда и неожиданные сообщения от системы, что предупреждала витавшего где-то в звездах Ярослава.

Но там, в звездах, он пребывал недолго, — мгновение, может даже два мгновения, не более того. Звуки, картинка и пульсирующие вспышки боли вернулись резко, выдирая парня из переходного состояния между сознанием и отключкой. Заметавшись на полу, как припадочный, Ярый сразу же ушел перекатом в сторону, — на всякий случай, — и начал подниматься на ноги.

Пока он, ухватившись за поручень, выпрямлял отбитую тушу, мимо него смазанным силуэтом пронеслась знакомая, щуплая мальчишеская фигурка. Она принадлежала тому парнишке, — обычному японскому школьнику. С каким-то придурковатым воинственным воплем мальчуган налетел на черномазого бугая и медленно, до испанского стыда медленно и предсказуемо замахнулся тому в рожу худым кулаком. Которым он, наверное, и не дотянулся бы до подбородка уголька.

Тот воспринял новую угрозу себе неожиданно всерьез, сильно переоценивая ее своим обезумевшим от страха сознанием. Ухватившись за грудки школьного пиджака мальчишки, здоровяк на весу протащил того пару метров и врубился вместе с япошкой в створки ближайших дверей вагона. Те заметно тряхануло, постепенно выбивая и выламывая наружу, — вскоре они грозили с концами отвалиться от проема.

Качнувшись, Ярослав плюнул на чуть сбоившую систему координат в голове, и метнулся к парочке, — понимая, впрочем, что снова не успевает.

Паренька в тот момент превращало, уже превратило в груду окровавленного мяса с раздробленными костями, — черножопый щедро одаривал парнишку монотонными ударами тяжелых кулаков по башке, горлу и ребрам, впечатывая хлипенькое тело подростка в содрогающиеся створки дверей. В какой-то момент те не выдержали, как им и было суждено, — одна из двух створок со звучным грохотом выскользнула из скрытого в стенах вагона паза с механизмами, выпадая наружу.

Короткий вскрик, — и все, тишина, перемежаемая лишь ритмичным стуком колес и шумным дыханием двух измотанных мужчин.

[4/1]

Четверо.

Вместе с останками двери в непроглядную, лишенную изначалья, края и конца Пустоту вывалилось изуродованное тело мальчишки, — оно мгновенно скрылось в густой, плотной дымке, сквозь которую на непостижимых скоростях прорывался поезд. Счетчик поменял свое значение почти сразу, — до япошки наверняка добрались те хищно извивающиеся щупы, мгновенно настигнувши его в Пустоте.

Черномазая же падаль чудом не вывалилась вслед за своей жертвой, — в последний момент здоровяк ухватился за соседнюю, еще державшуюся на месте створку, спешно возвращаясь в глубину вагона и раскидываясь на полу. Рожа его и верхняя половина груди, побывавшая за пределами поезда, — в дымке Пустоты, — оказались сильно обморожены, покрыты белесым слоем инея.

Собраться с мыслями Ярый тому не позволил, — по широкой дуге обступая провал в вагоне, ведущий в ледяную Пустоту, — он повторно налетел на чернокожего. Противник его почти не сопротивлялся, подставляя под весьма неуклюжие и топорные удары Ярослава все свои уязвимые части тела. Русский даже не сразу смекнул, что избиваемый им человек уже не жилец, — его не просто обморозило, что-то произошло с прежде буйным угольком и внутри.

Глаза его были до жути черны, — что зрачки, что белок, те чернее окружавшей их кожи и плоти глазниц, много чернее. Бугай был еще жив, даже относительно ровно дышал, а счетчик не спешил изменять свои данные, — вот только был ли здоровяк тем человеком, каким он являлся прежде?

Шумно, со свистом гоняя промозглый воздух меж плотно сжатых зубов, Ярый занес было кулак, — не смея рисковать, ибо не помнил ничего подобного из его тогдашней стычки с мексикашкой, — но уведомление системы, наконец, поменяло свое значение. Тело под ним внезапно обмякло, выпуская из себя весь воздух и сбрасывая напряжение с членов.

[3/1]

Трое.

Еще несколько томительных секунд, восседая на поверженном обстоятельствами противнике, Ярослав наблюдал за его безжизненным телом. Тот как будто и не спешил вставать из мертвых, обращаться в какое-то кровожадное чудовище под влиянием Пустоты или еще как-либо вредить Ярому, — действительно, помер. Мексикашка, впрочем, отбросил копыта при совсем других обстоятельствах, куда как более приземленных и обыденных. Его жестоко, как свинью, заколол обломком поручня Ярослав. Здесь же…

Утирая набежавшую на правый глаз кровь откуда-то из ссадины на макушке, Ярый с диковатым подобием улыбки обернулся, — высматривал зеленоглазую с ее малышом. Он был искренне уверен, руководствуясь показаниями системного сообщения и обрывками воспоминаний, что у него получилось изменить ход событий и спасти отчего-то важного ем человека. Остальные же пусть синим пламенем горят в глубинах Пустоты.

Но улыбка сошла с его избитой рожи, — почти сразу же, стоило ему наткнуться взглядом на сгорбленную женскую фигурку, осевшую на ледяной пол прямо посреди прохода. К животу она упорно прижимала окровавленное тряпье пледа с укрытым там, в его нутре, ребенком. Прежде красивые, диковинного золотого оттенка волосы, — опадают на грязное линолеумное покрытие вагоны, перемазаны в крови и слипаются меж собой в уродливые пряди.

— М-мать, блядь… — отрешенно забормотал Ярослав в накатившей на него панике, чувствуя, как все внутри обрывается.

На душу наползла какая-то неизбывная грусть, и рвущие желудок сожаления об утраченном, совсем ему, черствому сухарю, не свойственные. Будто он потерял нечто невероятно важное, очень ему дорогое. Только теперь ему заскочила в голову мысль, что все его окружавшее, — возможно, лишь дурацкий сон, хотя и странно реалистичный, переживаемый неожиданно ярко и осознанно. Ведь лишь там, во снах, Ярый еще мог чувствовать некоторые из давно позабытых им эмоций, которые в нем был способен породить лишь обманутый иллюзиями снов разум.

Зашагав по трясущемуся половому покрытию вагона, Ярослав медленно подступил к златовласой, — не сводя при этом завороженного взгляда с пропитавшегося кровью свертка, в котором должен прятаться ребенок. Девушка еще шевелилась, дыша, но дыша тяжело и с болезненными усилиями, — иногда она вздрагивала всем телом, претерпевая мучившие ее спазмы. Даже чуть заваливалась в сторону, но тут же возвращалась в прежнее положение, — в скрюченную, сгорбленную вертикальную позу с ребенком, прижатым к груди.

— Э-эй? — глуповато, совсем растерявшись и не понимая, что делать, окликнул ту Ярослав. Он, подобно самой девушке, припал напротив нее на колени, пытаясь заглянуть зеленоглазой в ее лицо, — сквозь ниспадавшие к полу грязные пряди, — но не смог. Касаться же ее он не решался, смея лишь наблюдать.

Паривший же перед глазами Ярослава счетчик, как и прежде, — дрожал, но теперь куда яростнее, неистовее.

Изображение изрядно потряхивало вместе со зрением парня, уведомление все чаще и чаще сбоило, распадаясь на его рунные составляющие, — те напоминали собой массивную рунную вязь, многомерный и непостижимый в своей сложности оккультный чертеж. Все это обильно посверкивало и беспорядочно вспыхивало багровым, порой болезненно обжигая глаза Ярослава. Порой и вовсе его ослепляло, — а с каждой секундой пылающая перед ним дрянь все больше распалялась, грозя взорвать ему башку.

Шепотки.

Еще Ярослав начинал различать какие-то смутные, неразборчивые шепотки сонма людей, которые, казалось, звучали не откуда-то снаружи, — не из Пустоты. Звук бесчисленного множества нашептывающих неведомое голосов брал свое начало прямо из головы парня, медленно, но верно сводя его с катушек.

— Ты ранена? — кое-как удерживая рассудок в узде собственной воли, Ярослав снова попытался обратиться к девушке. Он нависал над ней такой же сгорбленной и измученной фигурой, не зная, как же ему надлежало поступить.

Та снова пошатнулась, с заметным трудом сохраняя нынешнее вертикальное положение. Под ней уже натекла приличная, прежде не примечаемая Ярославом лужа крови, — неожиданно крупная, не подходившая под последствия ранений из того жалкого, почти игрушечного пистолетика, что ныне покоился где-то под скамьей. Даже если в зеленоглазую угодила каждая из пуль второго магазина, — все равно, слишком ее, крови, много.

Сонм же множества косноязычных шепотков помалу нарастал, — становился шумнее и назойливее, вкручивался прямо в сознание. Слышались визгливые голоса детей и женщин, размеренное бормотание мужчин, сварливые причитание стариков, — все на неизвестных, на отсутствующих в мире Ярослава языках. И каждый чего-то требовал, пытался в чем-то убедить Ярослава, жаждал донести до него неизвестную истину…

От опрометчивых попыток вслушиваться в жуткие шепотки Ярослава отвлекло сдавленное, утробное бульканье. Девушка перед ним подернулась, — пыталась, похоже, откашляться, но не смогла осуществить нужных усилий. Давясь кровью, что заполонила ее носоглотку, и все так же не поднимая безвольно опущенного лица на него, Ярослава, — вместо того она начала поднимать лихорадочно дрожавшие руки со сжимаемым в них свертком.

Обильно пропитавшийся кровью, что буквально ручьями стекала с воздеваемых кистей женщины и с краешком ткани, — сверток этот приблизился к остекленевшему взору парня. Тот уже был практически ослеплен беспорядочно и множественно вспыхивающими перед его глазами багровыми рунами. Лишь чудом он различал происходившее сейчас в каких-то десятках сантиметров от него.

Выпрямивши спину, Ярослав смотрел, как девушка в свои предсмертные минуты протягивает ему конвертик ткани с надежно укрытым внутри, — что его даже не было видно, — ребенком. Протягивает так, словно преподносит его в дар Ярому, словно совершаем ведомую лишь одной зеленоглазой жертву. От всего действа веяло жутковатым символизмом, совершенно чуждым человеческому познанию.

Сверток зашевелился.

— Хорошо. — пробормотал Ярослав, принимая укрытого в ткань ребенка, живого и не задетого пулями.

Стоило тому перекочевать в крепкую хватку парня, как руки златовласой безжизненно опали. Тело ее, — будто потерявши прежде движущие его директивы, — окончательно рухнуло набок, коряво и некрасиво растягиваясь по окровавленному, скользкому линолеуму. Лица девушки все так же не было видно за облепившими его прядями некогда шикарных пшеничных волос.

[2/1]

Двое.

Ярый ощутил странный соблазн заглянуть туда, — напоследок, чтобы запечатлеть в своей памяти те зеленые глаза. Даже буде они мертвыми и пустыми, потерявшими разум. Но не решился.

Также он не решился оттянуть и ткань пледа, дабы посмотреть на вверенного ему малыша. Ничего зазорного в том будто не было, — но все равно, Ярый не нашел в себе духа сделать это. Он не знал, почему, не знал, почему не посмел, — просто не знал, и все тут. Искренне, при этом, пытался о том подумать и рассудить, почему же так, — но не мог. Мысли путались, рассудок грозил растрескаться под гнетом легиона нашептывающих ему нечто неведомое.

Что-то происходило с ним, уничтожая его, разрушая его, Ярослава, изнутри.

Выдыхая, парень оторвал слезившиеся, неприятно саднившие глаза от пледика, что тихонько шевелился, шурша тканью. Парень поднял измученный рунными вспышками взгляд на неподвижно повисшие перед ним щупальца Пустоты, — те были тут уже довольно давно. Ониксовые, сплошь черные, они будто впитывали в себя весь исходивший от потолочных ламп вагона свет.

Медленно, и без резких движений или рывков те извивались над Ярославом, — подобно настороженным змеям. Парень был окружен ими, кончик каждого из множества десятков и десятков идентичных друг другу щупов витал в метре от его тела. Но ни один из жгутов не приближался. Сущности Пустоты словно выжидали неизвестной возможности, наконец, прикоснуться к телу пока недоступного для них человека.

Ярый попытался было протолкнуть всю эту информацию через голову, как-то прокачивать и анализировать получаемые вводные данные, — но опять же, не мог. С каждой томительной секундой пребывания в Пустоте в нем словно разрасталось и развивалось слабоумие, грозившее полным затуханием личности. Слабел не только разум, но и тело, — мышцы деревенели, изображение перед глазами тускнело и блекло, теряя краски.

Толкомничего не видя и практически не соображая, что он вытворяет и к чему, Ярослав начал лениво, как в замедленной съемке разворачивать невыносимо тяжелое тело. С его членов, похрустывая и трескаясь, начала отваливаться покрывшая их корка льда. Чудовищно медленно Ярослав ступал по тому ледяному катку, в который превратился пол вагона, — парень направлялся к кабине машиниста. Позади себя, сбоку и перед ним он явственно ощущал, хотя и не видя, близость пустотных сущностей, но продолжал шагать.

Шепотки к тому моменту уже обезумевшим множеством ломились ему в башку. Со временем, потихоньку, — но один за одним те голоса прекращали шептать. Они начинали кричать, истошно вопить и визжать, иногда рычать, стремясь отговорить Ярого от того, что жалкие огрызки его разума поставили перед парнем как жесткую задачу…

Когда Ярослав уткнулся выставленными вперед пальцами правой руки во что-то твердое, — дверь, быть может, ведущую в головную кабину, — он еще где-то минуту безбожно тупил и соображал, вороча обледенелыми жерновами рассудка. Наконец, пальцами той же руки, почти ничего не ощущавшей, он прикоснулся к дверной ручке, — и начал монотонно дергать.

Захрустела ледяная корка, крошкой осыпаясь куда-то в ноги Ярому.

Иногда парень пытался толкнуть дверь в кабину, бездумно и безвольно, — чередуя это с попытками вновь покрутить проклятую ручку. Он не думал о том, как долго делает это и почему вообще он это делает, — он просто делал, следуя простейшему алгоритму открытия двери и заранее заданным самому себе инструкциям. Прошла, быть может, минута, — или же вечность, кабы он знал, — прежде чем в его затухающий слух проник звучный хруст.

По практически лишенной чувствительности плоти парня прошлась волна невыносимо жаркого воздуха, — даже вдохнуть его было больно.

Уже не контролируя собственного сознания и действуя в соответствии с замыслами, вбитыми куда-то в костную мозговую ткань и мышцы, Ярослав немощно, из последних своих сил отшвырнул туда, — внутрь, смел он надеяться, отворившегося проема в кабину, — сверток с ребенком. Сам Ярый остался в ледяном нутре вагона, с запозданием ощущая, как ему в спину с хрустом льда впиваются десятки и десятки щупалец Пустоты.

Но свою задачу он выполнил, — успешно подавил все прежде присущие ему эгоистические начала и стремления, поступивши именно так, как оно должно.

[1/1]

Так пусть же все прочее горит, истлевши в синем пламени.

Глава 15

Он уже не пробовал ковырять неудобно гнувшейся, хлипкой вилочкой из пластика, — трофей откуда-то из наборов лапши быстрого приготовления, — ту пахучую дрянь, наполнявшую собой тарелку перед Ярославом. Тетушка, чтоб ее за ляжку, Ким Хани, похоже, готовила это овощное месиво при каждом возможном случае, — обильно, даже излишне при этом сдабривая его всевозможными специями. Морковь, редька, капуста, лук, чеснок, смешение каких-то незнакомых Ярому соусов, — травяное безумие. Еще от всей этой бодяги здорово шибало рыбой, вот только, — диво же какое, — рыба в блюде отсутствовала.

Отвернувшись от кушанья, Ярослав вальяжно облокотился на ходивший ходуном обеденный стол, — и потянулся свободной рукой за куревом в заднем кармане.

— Яр-ри. — с прорезающимися нотками материнской, собственнической такой строгости обратилась к нему розоволосая. От такого тона Ярослава здорово коротило, но он старался игнорировать такое поведение девчонки. Та сидела от него по левую руку, впритирку, явно горя желанием вскоре взгромоздиться русскому прямо тому башку и обосноваться уже там. — Ты чего это не ешь?

Уже подпаливши кончик тонкой дамской сигаретки и делая первую затяжку, Ярый ненароком подавился. Не получалось привыкнуть к здешним смесям, вот никак.

— М-м. — промычал он, сдерживая прущий из его нутра кашель. — Вот, блядь, скажи мне…

На парне сомкнулись взгляды всей устоявшейся вокруг него компании, — девчонка, болтун с молчуном, поехавший инженер-механик. Еще, здесь же, рассиживались белобрысый радиолюбитель, — Чонг Со Джун, что через раз, на каждом слове Ярого кривил губы и всячески выражал свое презрение к чужаку, — и отпрыск здешней кухарки, который Ким Тэ Хен. Большую часть времени те тусовались подле Ярослава, молчун так вообще, кажется, грезил о становлении русскому правой рукой. Если вообще не любовником.

— Скажи. — повторил Ярый, упираясь в Джу Ми взглядом чуть слезящихся от приступа кашля глаз. Та сразу же, инстинктивно выпрямила спину и выдала идеальную женственную позу за столом, казалось, и сама толком не осознавая, что делает. — Вчерашним днем я рвал жопу, лазая по коробкам и стеллажам в полной темноте продуктовых складов, тогда еще, в гипермаркете. Набирал, значит, жратву и забивал ею сумки. Было же такое?

— Было. — закивала Джу Ми, хлопая раскосыми глазками.

Ёнсу и Нам Джун непонимающе переглянулись, — не то из-за странного поведения розовой, заметно изменившегося с нынешнего утра, не то из-за туманных подводок Ярослава к какой-то проблеме. Русский, конечно, постоянно ворчал и брюзжал, бывало, что откровенно издевался над собеседником, — но всегда по делу и никогда не повторялся.

— Было, значит. — покивал тот. — Во-от. А еще там, среди при приволоченных мной продуктов, была и куча консервированной говядины с рыбой. Была же? — теперь уже он ответил себе сам, не дожидаясь реакции девушки. — Была. Так скажи же, почему я должен давиться этой травой. Я ей не то что насытиться не могу, я даже к ней прикасаться не хочу. Это, блядь, не комплексное здоровое питание, это трава.

Народ с окрестных, ближайших сомкнутых вместе столиков тоже стал прислушиваться к речи Ярослава. Внимание всего зала постепенно стекалось к нему, — Ярый сразу почувствовал это. Даже мелькнула мысль прямо тут, сейчас, осуществить задуманное насчет небольшого переворота в их королевстве, — но отказался. Как-то не с руки, позже. Чуть позже, опосля того, как они обчистят оружейную и, наверное, подземелье в Гунпхо. За пару суток управятся, и тогда уже, — при участии старика Бао, — чего-то можно сообразить.

Просто заставить всех вылезать наружу и рвать спины, — такое себе. Ему не нужны слуги, люди сами должны пожелать быть полезными, быть просто людьми, правильными и нужными хотя бы самим себе, даже не убежищу. Убежище, — это и есть выжившие. Для таких целей, — для вразумления и направления, — Мун Бао, который живет на крыше, становился еще более важной деталью. Его, как здешнего и как самого старшего, причем далеко не идиота, Ярый прочил в главенствующую рожу. А он, какой-то мутный типок из холодной и далекой России, он как бы и не причем, лазает себе где-то по помойкам, не трогает никого, — и хорошо.

Впрочем, возможно, что он изрядно перебарщивает с серьезностью своего подхода к проблеме, — тут же, считай, всего двадцатник с лишним человек, из которых одни малолетки. Из совершеннолетних или с хотя бы зачатками разума тут, считай, только тот мужик, — Пак Пао, — старик Бао, Ёнсу с молчуном и болтуном, а также Джу Ми, которая хотя и девушка, но голова у нее варит хорошо. Местами. Остальные же так, преимущественно не выразительное отребье, на которое даже глаз не падает, — соскальзывает, как со слизняка, ни за что не цепляясь. Так что, наверное, Ярослав все таки перегибает с заморочками.

Но на этом же все не заканчивается. Тусовка выживших может изрядно разрастаться со временем, — на том и зиждился расчет Ярослава, потому и фундамент всей их общины он хотел закладывать, перестраивая текущий, на сразу правильный и крепкий. Должны же сюда потихоньку и чужаки примыкать, новенькие, значит, пока где-то бродяжничающие порознь, — пускай и складывалось впечатление, словно все кроме Ярослава и окружавших его сейчас людей давно и благополучно передохли…

— Так это же… — подал голос Нам Джун, что находился от русского через стол. Он осторожно, выдержав паузу, нарушил сложившуюся в диалоге тишину и вырвал русского из его тяжких дум. — Еды же мало, ну-у, вот и приходится нам экономить, разве не так все? Пусть банки с мясом стоят себе там, ну-у, на черный день. Тяжело пока, а там посмотрим, в общем…

— Так. — кашлянул Ярый, отнимая от губ пальцы с зажатой между ними сигареткой. Он решил подать небольшую подсказку болтуну и, возможно, прочим подслушавшим их разговор людям из-за ближайших столиков. Сами они, похоже, в глаза долбятся и решительно отрицают очевидное. — Так ты подумай, из-за чего вы в таком ужатом положении находитесь. Из-за чего, мля, траву жрем, скажи мне?

— Яр-ри. — укоризненно прошептала ему в ухо девушка, подергивая за нижний край безрукавной майки. — Не надо.

— Ты не прав, чувак.

То был голос Ёнсу, — парнишка сейчас казался каким-то заторможенным, погруженным в себя и свои мысли. Тем не менее, он чего-то смекнул и понял, к чему в итоге подводил Ярый. Да тот, впрочем, все прошлое время и не скрывал своего отношения к дурацкой ситуации, сложившейся ныне в убежище.

— В смысле, блядь? — промычал Ярый с сигаретой в зубах, сразу набычивших и нахмурившись. Девушка придвинулась к нему еще ближе, продолжая требовательно теребить тому майку, но без каких-то комментариев и призывов. Куда больше людей, тем временем, начало вытягивать шеи и прислушиваться к набирающей обороты болтовне.

— Варвар ты, блин. — почесал нос Ёнсу. — Ты вообще мультики про рыцарей, драконов и принцесс в детстве смотрел?

Ярослав пожал плечами.

— Допустим. — кивнул он, спокойно отвечая.

— Не похоже.

Продолжать свою мысль Чхве Ёнсу, похоже, не собирался, оставляя всех за столом в недоумении. Правда, уже спустя десяток секунд он все же заговорил, вспоминая, что от него ждут каких-то разъяснений и продолжения. Словно очнувшись, тот перевел взгляд на Ярослава.

— Ты, кстати, зря башку обрил, чувак. — кивая на макушку парня, заявил Ёнсу ни с того, ни с сего. — До этого, наверное, у тебя шанс какой-то еще был найти общий язык с кем-то на улице, ну-у, если повстречаешь вдруг. — пояснил он. — А так от тебя сразу все разбегутся, даже шляпа наша, буддистская. — узкоглазый указал на покоившийся рядом, на столе перед Ярым, соломенный саккат. — Не поможет. Или вообще тупо подстрелят из ниоткуда, чисто на всякий, блин, случай. Ты себя вообще в зеркало видел, старший брат?

— Ближе к делу. — хмыкнул русский.

Ёнсу пожал плечами.

— Люди, говорю тебе, разные, чувак. — он указал куда-то в сторону, на случайно, похоже, выбранную им компанию из жадно пялившихся сюда девчонок, что-то с живостью обсуждавших. Чаще всего их глаза стреляли в сторону сидевших вместе Ярослава и Джу Ми. — Это мы отмороженные, особенно ты, на всю голову, чувак. А им чего делать? Тоже прикажешь лазать по зданиям и демонов убивать?

— Не передергивая.

— Я не передергиваю, я просто пытаюсь объяснить тебе, что не все… — затянул Ёнсу прежнюю, не очень подходившую его характеру и рассудительности волынку про свободу выбора и прочую дрянь.

Поначалу Ярослав спокойно, честно прислушивался, — при этом мерно, как болванчик заведенный покачивался взад-вперед, и кивал на завершающих фразах корейца, — но вскоре начал закипать по новой, грозя сорваться и начать рушить здешние деструктивные устоит прямо на месте, немедля. Видя, или, скорее, ощущая это, Джу Ми затормошила его за пальцы руки, разминая и массируя те, словно пыталась тем успокоить его. Даже что-то получалось, — Ярый оттаивал.

Сидевший же перед ними, напротив, молчун тоже был как будто на иголках. Как-то выражать свое отношение к ситуации, — явно будучи на одной стороне с русским, подобно ему раздраженный бездельниками, — он, впрочем, не спешил. Постоянно косился то на Ёнсу, то на Ярого, но молчал, сдерживая себя и предоставляя своему кумиру полную свободу.

— Так. — выдохнул Ярослав, перебивая совсем уж разошедшегося Ёнсу. Узкоглазый затирал что-то за посильно разделение и распределение труда, но без принуждения, а также про долг сильных людей опекать и всячески поддерживать слабых. Хотелось просто хлопнуть тому по башке или вообще на нее тарелку с овощами надеть, не заморачиваясь муторными наставлениями для подростков, но Ярый пока держался. — Смотри. Сюда слушай, мля…

— Чего? — сразу недовольно отозвался Чхве Ёнсу, старательно не смотря в сторону молчуна, который, казалось, сейчас в нем дыру прожжет глазищами.

Ярый, чуть извернувшись, похлопал по высоким спинкам сначала свой стул, и затем тот, на котором тревожно ерзала Джу Ми, поджавши колени к груди.

— Есть два стула. — начал Ярослав. — Теперь выбирай. Либо мы сразу наводим порядок, находя хорошие занятия для каждого, кто физически способен работать, — девушки, черт уже с ними, пусть халтурят и по дому шатаются, занимаются тут чем-то простеньким. — парень широким жестом развел руки, тем самым подразумевая, похоже, все пространство гостевого холла, заставленного обеденными столами и заваленного матрасами. — Пусть для начала уберут всю помойку из упаковок от чипсиков, пакетиков и баночек, которую вы тут, мля, устраиваете. А другие пусть не гадят…

Из-за всех окрестных столов уже слышался гомон, — преимущественно недовольный, осудительный. Никому, похоже, не нравилась подобная фамильярность чужого им человека, который буквально сам к ним сюда навязался и уже лез в их зону комфорта.

— Либо? — впервые за все время сидения в их компании, подал голос прежде только крививший губы и фыркавший белобрысый, тот, что Чонг Со Джун. Обращая на мальчишку внимание Ярослав как-то вдруг понял, что начал спокойно и без путаницы ориентироваться в здешних раскосых мордах и дурацких именах. — Либо? А чего ты тогда сделаешь?

Он спрашивал с какой-то затаенной насмешкой, словно ожидал от Ярослава явной угрозы.

— Ничего. — пуще прежнего ощерился русский, источая злорадство. Грубо толкнув керамическую тарелку перед собой, изрисованную какими-то китайскими драконами, — та самая, с пресными овощами, она чуть не перевернулась набок, — и заговорил уже тише. — Вам же, падали ленивой, траву жрать. Не мне. — почти сразу он добавил, бодаясь с Со Джуном озлобленными взглядами. — И подыхать тоже не мне, — тебе.

— Либо что? — спокойно, без каких-либо претензий, Ёнсу повторил недавний вопрос белобрысого. — Какой второй стул?

Ярый отвернулся от Чонг Со Джуна и, хмыкнув, неожиданно даже для себя приобнял розоволосую за плечо, — та чуток заметалась, не ожидая подобных жестов, но подчинилась, — и притянул к себе, поглаживая по вымытым, ухоженным волосам, очень приятным на ощупь. Те, казалось, и будто розовее стали. Наверное, накидав в тот раз в рюкзак кучу всякой чуши из салона красоты, Ярослав захватил в общей кучи и подходящую краску, которой воспользовалась девчонка. Да и другие, небось, тоже все растащили и были за то искренне благодарны Ярославу, — что-то такое вчера ночью упоминала Джу Ми, помнится…

— Кто-то сдохнет, говорю же. — пожал плечами Ярый, прижимая к себе девушку. — Такой вот второй стул.

Понимая, как он тем выбешивает Со Джуна, — заживо сгнивающего от мучившей его ревности и злобы, — русский с самодовольной рожей хозяина и властителя почесывал уткнувшуюся ему в грудь Джу Ми. За ухом, словно какого-то малого котенка. Трудно было сдержаться, уж велик соблазн перед теми наслаждениями, которые приносят Ярославу подобные манипуляции над белобрысой бестолочью. Недостойное, наверное, занятие, но коли ты уже не малый ребенок, коли ты позволяешь себе открывать рот в подобных делах, — так и веди себя подобающе взрослому человеку.

— Не понял. — честно мотнул головой Ёнсу после некоторой паузы. — В каком смысле сдохнет?

— Откинется. — повел плечом Ярый, склоняя голову к макушке розоволосой и чуть в нее дунул. — Отбросит копыта. Сдохнет. А потом еще, и еще, сука, пока вы не поймете, что времена изменились. — тут он чуть приподнял ладонь свободной правой руки, мол, да, признаю, не во всем я тут прав. — Нет, понимаю, первостепенное дело обывателя, гражданского, если начинается серьезная заварушка, — залечь на дно и ждать, как маленькая, сука, мышка, что государственные структуры сами все разрулят и поставят на свои места. Это правильно, поэтому я не особо и виню их, правильно все делают, в каком-то смысле. — Ярый неопределенно кивнул в сторону, на основную массу народа в холле. — Но они не поставят, блядь, не разрулят, потому что все. — он цокнул языком. — Нет этих структур, сами видите. Нет ничего. Я понятно выразился?

— У людей должно быть право свободного выбора, чем они хотят заниматься! — прямо выплюнул, исторгнул из себя эту крамольную мысль Чонг Со Джун, недовольно глядя на русского. — Не тебе решать, кто и что должен делать. Ты здесь вообще приживала, которому мы предоставили укрытие и…

Ярому даже чуток стыдно стало, что он, по сути, неразумного балбеса провоцировал, с которым он на совершенно разных уровнях, даже возрастных. Но лишь чуток, — плевать ему на чувства узкоглазого. Быть может, именно через взрывы эмоций и осознание собственной недальновидности и ущербности человек наиболее скоро достигает просветления. Так, по крайней мере, было и с Ярым в середине его юношества, которое он провел среди хороших, быстро вразумивших его людей, — пускай и грубых, но какими еще должны быть вояки?

— Поэтому не умничай и, если тебе что-то не нравится, — фонтанировал Со Джун. — Просто уходи, не лезь туда, где тебе не рады! Здесь никому не нужны советы от чужака вроде тебя, так что…

Русский же, подняв глаза к затянутому легким сумраком потолку холла, — вновь начал раскачиваться на стуле, вместе с прижатой к нему розоволосой, пытаясь при этом не сорваться. Его изнутри корежило от той беспросветной тупости, которая сейчас стекала по его мозгам. Он не знал, как еще объяснить столь, казалось, очевидные и обыденные мысли. Он даже не видел, не считал нужным их объяснять, — а потому, наверное, и не справился с подбором аргументов. Действительно, кому-то здесь просто нужно взять и сдохнуть, скоропостижно, чтобы с чувством, с толком, с расстановкой, — и в назидание.

— Один умный человек как-то, было дело, сказал мне, — пробубнил Ярослав, обращаясь к тихонько сопевшей у него под боком девушке, уже даже не пытавшейся выбраться из его объятий. Не то смирилась, не то тихонько млеет, довольная, — не разобрать. — Типа, значит, парадокс такой получается. Цитирую его, — если нужно объяснять, то, сука, не нужно ничего объяснять. — он снова дунул в макушку розоволосой. — Понимаешь?

Джу Ми пискнула что-то невнятное, но очевидно утвердительное.

— Пойдем. — бухнув коленями по столу, зычно окликнул ребят Ярослав. — Пока не стемнело.

Он уже не слушал, что там Чонг Со Джун рассказывает про демократию и неприкосновенность личностных просторов, — даже Ёнсу, какую-то пару минут говоривший схожие вещи, смотрел на товарища откровенно странно, с недоумением. Даже пристыженно как-то, явно провел нужные аналогии и получил пищу для размышлений…

Отталкиваясь ступнями от пола, Ярый вместе с еще удерживаемой девчонкой выехал из под низенькой, тесной ему столешницы, — и поднялся на ноги. За ним, следом, как все уже условились заранее, начала выбираться и остальная компания, — Чхон Дун, Нам Джун и Ёнсу. Тэ Хен и полыхавший от раздражения и недовольства белобрысый оставались сидеть, хотя последний, вроде, тоже хотел принять участие в будущем мероприятии.

Они намеревались отправиться на парковку, где Чхве Ёнсу и Ярослав еще поутру, заморочившись изрядно, подготовили отменные ростовые и грудные мишени из картонов и капотов ближайших легковушек. Кое-как там все разметили, вымеряли дистанцию и углы под разные точки стрелковых позиций из разных положений, — таково было желание русского. Там же, позднее, он планировал отрабатывать и пальбу из чего покруче, если удастся разжиться теми ружьями и гражданской версией какого-то корейского автомата.

Словом, снаружи ребят ждали неплохие условия для проведения пробных стрельб из арбалетов в числе трех штук, — полностью идентичных, без каких-либо повреждений и неисправностей. Все лишнее с арбалетов Ёнсу сразу снял и скрутил, вместе с прицелами и прочим оставляя в мастерской, которую, — как они обсудили это вдвоем с Ярым, — было принято решение также применять и как оружейную комнату.

Помнится, Ярослав даже высказал живо принятую их начинающим бронником задумку забетонировать к дьяволу тот дверной проем, что ведет в мастерскую Ёнсу непосредственно из коридора. Сама задумка заключалась в создании качественного шлюза досмотра между улицей и гостевым холлом, — сначала человек заходит в коридор через наружные двери. Изнутри, уже из каморки, — куда возможен проход только из холла, — сквозь зарешеченные окошки можно на этого человечка в коридоре поглядеть, оценить, кто он вообще такой и не пойти ли ему в задницу.

Потом энный человечек, пройдя через опознавание и сдав все наличествующее оружие, получает право прохода через следующий дверной проем своеобразного шлюза, — уже из коридора непосредственно в гостевой зал, получая доступ к безопасной части убежища. Морока, словом, и проволочки, — почти бюрократия, — но впоследствии это может стать важной деталью в сохранении безопасности.

— Может, все таки, с прицелами постреляем? — с просительными нотками протянул Нам Джун, пока они столпились в тесной каморке всей компанией. — Прижимая к груди только что ухваченный с верстака арбалет, болтун добавил еще жалобнее. — Старший брат?

— Сначала к оружию привыкни. — отрезал Ярый, пропуская мимо себя, обратно в коридор, парней с самострелами и связками болтов. — Посмотрим. М-м, посмотрим, короче, как оно без оптики получится, потом уже с ней, с крыши попробуете подолбить…

— Ладно. — вздохнул Джун, последним покидая заваленную железяками каморку. А еще тут невообразимо воняло бензином, машинными маслами, даже чем-то резким, кислотным, — как и всегда, впрочем.

Здесь же, в одном из уголков, — рядом с той каской из титана, — валялась созданная Ёнсу кираса из кусков ржавого и мятого металлолома. Она оказалась воистину мерзостью, что на вид, что на ощупь, что как элемент защитной экипировки, — тяжелая, неудобная, натирает кожу плеч даже сквозь одежду и, вообще, к черту подобное счастье. Хотя бы подгонка осуществляется мгновенно, — Ёнсу при помощи системы может в секунду изменить форму брони под нужного носителя, просто отдав пару мысленных команд через навык Бронного Дела.

[Кираса из металлолома]

Качество: [Обычное]

Изготовитель: Мастер Ёнсу.

Бедолага ее всю ночь крафтил, — не сам, конечно, оно где-то там, в системе и само все происходило. Но все равно узкоглазому было обидно, он даже не на шутку расстроился, пока его не успокоил сам Ярослав, — позадавал парню наводящие вопросы и дал пару советов. За эту самую кирасу, стоившую Чхве Ёнсу четырех сотен Материалов, уровень прокачки навыка Бронного Дела у парня сдвинулся с нуля процентов до почти двух, что выглядело весьма оптимистично.

Глядишь, поднимет потихоньку сначала первый, а затем и второй уровни навыка, если там линейная, простая система, — и откроются ему сами по себе другие чертежи для снаряжения или чего-то еще, уже не столь дрянного. Надо бы позже проверить эффективность разбора на Материалы созданной Ёнсу экипировки, — может, получится хотя бы десятую часть в оборот прокачки вернуть. Но не сейчас, — Ярый понимал, что если предложил разобрать первое творение Ёнсу на Материалы, так парень сразу же его живьем сожрет или расплачется с горя.

Память, как никак.

Что же до розоволосой, — она по просьбе Ярослава отправилась в гостевой зал. Точнее, на кухню, к единственному работавшему в здании общему холодильнику, что стоял подле генераторной комнатки, постоянно подключенный к аккумулятору, — тяжелому, к слову, промышленному, настоящее сокровище выживших. Там, в отделении морозилки, ждал своего судьбоносного часа труп давешней «мышки», — твари, что умудрилась вчера разбить окно и на свою беду залететь в квартиру к Пак Пао с его дочуркой.

Само собой, Ким Хани была в запредельному шоке от таких приколов на ее кухне, но вынуждена была заткнуться и не отсвечивать, — это был один из таких особенных, важных моментов, посягательство на которые уже точно бы вывело бы Ярослава из себя. Женщина это почувствовала, — и сцен не устраивала, но определенно затаила на чужака лишнюю злобу…

— Яр-ри. — послышалось позади Ярослава, стоило ему выбраться обратно в плохо освещенный коридорный проход и натянуть на башку свою любимую соломенную шляпу, прежде покручиваемую в ладонях. — Я тут.

То была Джу Ми. Перед собой, на некотором расстоянии, она удерживала небольшой сверток из простыни, в которую они вчера замотали труп демона, после чего запихнули в морозилку. В другой руке девушка тащила пластиковый контейнер, прозрачный, с позвякивающими внутри ножничками, ножами и прочим инструментарием, что наверняка пригодится им при вивисекции урода. Ярый сам не знал, чего ждал от потрошения крылатого гада, но счел должным уделить этому время. Может, чего интересное разузнают.

— Выходим. — скомандовал Ярый, протискиваясь к двери мимо вжавшегося в облупленную стену Нам Джуна.

Парень страстно лапал и мял в ладонях конструкцию арбалета, явно питая к его эстетике особую любовь, — да и разбирается в них, сам же вчера и выдал Ярославу полный расклад по моделям и примерным баллистическим и конструктивным характеристикам всех этих штуковин. Обещал, что метров на тридцать можно спокойно садить болтами, почти без падения и горизонтального смещения снаряда, который был в несколько раз тяжелее винтовочной пули.

С немалыми усилиями русский выдрал засов из плохо слаженных под него скоб пазов, — и толкнул дверь.

По глазам прямо сквозь небольшие просветы в соломенной шляпе шибануло солнечным светом, теплым и не особо жарким, приятным. Первым наружу выбрался Ярослав, довольно разминая плечи и щурясь солнышку, что заливало раздолбанное покрытие парковки. Следом из потемков коридора выступили и ребята. Замыкала их недовольно пыхтевшая Джу Ми, — та хотя и с заметным недовольством, но без отвращения держала на вытянутых руках обильно сочившийся подкрашенной кровью водой ледяной булыжник простыни с трупиком внутри.

— Туда. — указал Ёнсу товарищам, кивая чуть вбок, в один из дальних углов парковки. Там, вплотную к ограждениям, и было орудовано небольшое стрельбище, — пяток фигур-мишеней, постелены тряпки, табуреты валяются, запасена бумага. Там бы еще накрыть все чем плотным сверху, вообще отличное местечко для отдыха с душой получилось бы.

Дернувшись вдруг, Ярослав, — ступавший впереди, — обернулся на Чхве Ёнсу с очень серьезным, озабоченным видом. Поманив узкоглазого к себе коротким жестом, он указал на его рацию. Та крепилась к поясному ремню паренька, и являлась, пожалуй, самым важным предметом в быту выживших. Следовало как можно скорее раздобыть еще таких и разобраться в устройстве той монструозной радиостанции. Иначе далеко выжившим не уехать, — нет, буквально, не уехать нормально и не уйти, если связью нормальной не обзаведутся.

— Чего? — не понял Ёнсу, вскидывая арбалет одной рукой и уже укладывая другую на передатчик.

— Давай, срочно.

Заметавшись под напряженными взглядами всей компании, — и хмурого Ярослава, и озабоченных, не понимающих ничего ребят, — Ёнсу сдернул с ремешка рацию и протянул русскому. Тот некоторое время повертел ее в руках, — похоже, ориентировался в расположении кнопок и регуляторов, пытаясь вспомнить, что там и за что отвечает.

Сориентировавшись, Ярослав отвернулся от ребят и чуть склонил голову, поднося рацию к губам.

— Прием. — забубнил он в микрофон. — Крыша, прием.

Оттуда сразу же, без задержки почти, раздался знакомый старческий голос, — чуть перемежаемый помехами дерьмовой охотничьей рации, но вполне разборчивый и узнаваемый.

— Крыша слушает. — пробубнило в ответ русскому. — Что такое?

Джу Ми задрала голову к небу, высматривая только что высунувшийся оттуда, — с крыши, — силуэт Мун Бао.

— Нам две пепперони, одну карбонару и одну сицилийскую. — отчеканил Ярослав, перехватывая встревоженные взгляды парней. — Карбонара без бекона. Еще пару бутылочек колы и картошку по-деревенски. Приказ понятен, крыша?

Оттуда, с упомянутой крыши здания, раздались отчетливые смешки.

Стоявшие рядом с Ярославом парни и девушка тоже заулыбались и, бывало, посмеивались от нелепости ситуации, заметно при этом успокаиваясь, — и продолжили шагать к импровизированному полигону. Арбалеты требовали основательной, серьезной обкатки, в том числе и на практике, — позднее, — перед тем как всерьез начать на них рассчитывать. Поэтому ближайшую пару часов парням было, чем заняться, — как и Ярому с Джу Ми, которая уже начала разматывать тканевый сверток с замороженным трупом чудовища.

Глава 16

Перемазанная пахучей кровью и какой-то слизью Джу Ми, сдерживая раздражение с мучившими ее позывами к опустошению желудка, кое-как, но все же справилась; пролезла мимо тяжелой двери. Сама девушка так и не смогла сдвинуть ее массивные, скрипучие створки, — пока, наконец, не подбежал чуток отставший от нее Ёнсу и не поддержал ее, широко отворяя проем.

Когда же он проскользнул следом за прошедшей внутрь девчонкой, и отпустил укрепленную дверь, — та, грохотнув металлом о металл, с силой врубилась обратно в проем, отрезая жаркие солнечные лучи. Перед этим они заливали затхлое, пыльное нутро коридора, вырывая из царившего там сумрака бардак мелкого, преимущественно строительного мусора. Ходить по тому приходилось осторожно, — дабы не свернуть себе голень или чего похуже.

— Ты как? — хмыкая по-доброму, поинтересовался оставшийся позади, подле двери, Ёнсу.

Не дождавшись, впрочем, какого-то ответа от расстроенной и измотанной девушки, он завернул к себе в мастерскую. Оттуда, из-за треснувшего окошка, в коридор уже выглядывала любопытная белобрысая рожа, — Со Джун высматривал, чего там такое приключилось с розоволосой. Перед этим он увлеченно ковырялся и копошился в устройстве здоровенной радиостанции, уже более чем наполовинну им разобранной.

Что же до девушки, она только отмахнулась от них, — и проковыляла дальше, мимо каморки, покидая коридор и выступая в просторный гостевой холл, полный людей и хорошо освещенный. Народ, как и положено в такое время, валялся тут и там на матрасах и рубился в телефоны, — иногда и планшеты, — не заморачиваясь с последствиями Катаклизма и своим собственным будущим. Его они благополучно оставляли на откуп тем поехавшим, что каждый день ломятся наружу, рискуя здоровьем.

На окраине сознания Чон Джу Ми неожиданно промелькнуло раздражение, довольно редкий прохожий в разуме спокойной, мирной девушки.

Причина тому, возможно, недавняя разделка демонической твари, — где-то пару часов, пока все тут отдыхали и жрали всякую вкусную дрянь, она вместе с Яр-ри занималась скрупулезным, противным потрошением чудовища, которое русский почему-то называл «мышкой». Внешне она, впрочем, была скорее помесью дворняжки с пещерными летучими мышами, среди которых еще как-то влезли пираньи с лысыми кошками; словом, мерзкая дрянь, не заслуживающая права на жизнь.

Подытожил же все действо Ярослав. Он, еще только начиная взрезать и взламывать крепкую грудную клетку демона, не на шутку, — неожиданно для девчонки, — разошелся, не скрывая своего раздражения, даже удивления каким-то неведомым обстоятельствам. Бранился, бывало, так что система не все слова переводила, и даже выковырянные из нутра твари потроха раскидывал, иногда заляпывая ими девушку по неосторожности. Джу Ми поначалу не понимала причин такого поведения Яр-ри, — сам он о них распространяться не спешил, до поры до времени. Вскоре же, впрочем, парень выдал все нужные пояснения, хотя и своеобразно, — с искрой. Как и всегда.

«Гляди». - говорил он тогда, указав на разложенные перед розоволосой внутренние органы существа и отделенные от тулова конечности, которыми они крутили-вертели, словно конструктором, и рассматривали. — «Что мы имеем, юный изыскатель? Пред нами приплюснутая морда, чисто летучая падла, мля, мышиная, только переросток. Зубастая, значит». - обозначил он, когда коснулся пальцами бритвенно острых зубов, которыми полнились мощные челюсти, казалось бы, малой твари. — «Лапы коротенькие. Тело вытянутое, все кожистое и сероватое, почти безволосый кожный покров, — только на конце длинного метрового хвостика какое-то пушистое утолщение, жесткое». - бубнил Ярый монотонно, с умным видом, размеренно подводя к чему-то разум девушки, уже совсем ничего не соображавшей. — «Выраженные, к тому же, повадки стайных животных. Так что же мы имеем…?».

Тогда Джу Ми искренне желала ляпнуть хоть чего-то, дабы не показаться совсем бестолковым бревном, — очень уж ей было стыдно перед Яр-ри.

Как практические, так и теоретические знания из областей медицины, военного искусства, этологии и черт знает откуда еще, — эти самые знания перил из него как из пулемета. Даже задавать тому сугубо деловые вопросы было боязно, — парень сразу же, если считал себя компетентным, по-армейски сухо, прямо и емко начинал раскладывать проблему по полочкам. Иногда с шутками и грубыми замечаниями, — но доходчиво.

Цитировал догмы от мира медицины, вдалбливал девушке в голову из чего в нынешних реалиях должна состоять походная аптечка как у обычного человека, так и ее, Джу Ми, как хоть какого-то специалиста. Пояснял, что она лично должна уметь, а что не должна и что вообще, — ложно, неправильно и является чушью…

Как оно, однако, уверенно кажется что на первый, что на второй, что даже не последующие взгляды, — Ярый представляет из себя заурядного отморозка с крайне приземленным, слабеньким школьным образованием. Там же и черты уголовника мелькают, чему и его внешность соответствует, — даром что, не отнять, симпатичный,

Местами.

Даже не считая той вызывающей татуировки, — непонятного содержания и значения, — или не принимая в расчет странных рубцов на коже по всему его телу, — той ночью, не удержавшись, Джу Ми буквально с фонариком устроила дрыхнувшему Ярославу полный осмотр, — даже если не брать все это в расчет, он попросту не следил за собой. К нему этим же самым утром попыталась было пристать девушка, предложив намазюкать его какими-то кремами и мазями. Но только услышав, что они имеют сугубо декоративный, — по крайней мере, по большей части, — для кожи эффект облагораживания внешности, Яр-ри начал отмахиваться и отнекиваться. Даже попробовать не захотел, как его только девушка не умоляла…

Временами же за его грубым поведением мелькало и большее недовольство и раздражение, еще большая злоба на детали в его окружении, — или вообще на весь мир, — но пока же он это подавлял, как тогда, за завтраком, выслушивая Ёнсу с Со Джуном. Словом, импульсивный, лишенный терпимости, и очень вспыльчивый человек, — Джу Ми рядом с ним ощущала себя как на мине, все ждала, как он рассердится на нее, разочаруется. — которому в приличном обществе не место.

Даже жестокий садист и психопат, как утверждают некоторые в убежище, — та же тетушка Хани, к примеру, которая этим уже все уши прожужжала розоволосой.

Но стоило с ним заговорить, только попытаться пройти по краю какой-то серьезной, насущной проблемы, — как он преображал любую обсуждаемую тему в нечто очень занудное и структурированное. Простые, казалось бы, стрельбы превращались в сложную науку, требующую быть подкованным как теоритически, так и практически. Складывалось, конечно, впечатление, что тем самым Яр-ри нарочно перегибает, пытаясь множеством сложных терминов навести на парней ужаса, — чтобы лишить их мальчишеской радости от обретения первых стрелковых игрушек.

Но все равно, внушало серьезность.

Те же Нам Джун и Ёнсу, даже молчун, наверное, — все они думали, что сейчас просто и без забот, стоя на месте и ковыряя в носу, популяют по бумажкам болтами. Отнюдь, Ярослав сходу начал гонять их к расположенным в нескольких десятках метров мишеням и обратно, как собак. Туда-сюда, раз за разом. На пустом месте, просто из ничего русский создал для парней целый комплекс сложных физических и стрелковых упражнений, постоянно покрикивая на них, — пока с Джу Ми ковырял труп «мышки». И так на протяжении всех двух часов…

«Не знаю…» — тем не менее, призналась тогда девушка после короткого молчания, не представляя ответа на заданный Ярославом вопрос. — «Я не знаю, что все это значит…»

Но последующей за тем реакции от Яр-ри она никак не ожидала.

«Блядь, сука, так и я не знаю!» — вспылил он сразу же после слов, отшвыривая от себя прочь ближайшую кучку пованивающих потрохов. Забрызгав, при этом, прежде чистую мордашку девушки, чего даже не заметил. — «Тут нет никакого смысла, просто ебаный кусок мяса с зубами и когтями пострашнее, мля, чтобы детишки в штаны клали кучи при их виде. Нет, серьезно, ты вообще выкупаешь, чего это такое?» — он, пошарив самой большой куче останков перед собой, вытянул оттуда что-то бесформенное, темное, и мясное, размером с его же, Яр-ри, кулак. — «А я тебе скажу, это сердце, ты и сама догадываешься, наверное. Обычное такое, животное, четыре клапана и внутри все как надо. Только оно там ни к чему вообще, мля, не прикреплено и никак не контактирует с остальной физиологией, оно просто болтается в тканях плоти и ничего не осуществляет, как и половина вот этой вот дряни…»

Сдавив тогда в рукав сердце чудовища, — как оказалось, нерабочую, фиктивную пустышку, — Ярослав развел руками, с которых обильно стекала вонючая кровь.

«Они только притворяются настоящими». - коротко, с каким-то недобрым посылом заключил он. — «Внешне кажутся чем-то обоснованным и вразумительным, якобы размножаются, питаются чем-то и гадят, симулируют некоторые повадки земных животных. Но на деле же они, — как виртуальный объект, халтура, в которой работает лишь, что наблюдает непосредственно пользователь». - на этих словах он ткнул себе в обнаженную грудь пальцем. — «Божественная система уже не такая и божественная, да? А твари, может они не такие уж и реальные, какими мы их считаем…?»

Он и еще хотел чего-то добавить, уже даже рот раскрыл, чтобы продолжить ставить под сомнения истинность окружающей его действительности, — но как-то странно покосился на девчонку и заткнулся. Даже будто призадумался, погрузившись в себя. Но, что важно, этими словами он идеально описал все, что Джу Ми вместе с Яр-ри получили из сеанса вивисекции демона…

Поначалу девушка была увлечена и даже заинтригована, надеялась обнаружить где-то в трупике уродца что-то игровое, системное, — типа, камушек души внутри сердца, наполненный какой-нибудь чудесной, духовной энергией. Или же что-то из игровой экипировки, добычи, которая может перевернуть все представление о системе и мире после Катаклизма. Но ничего такого не нашлось. Она только изгваздалась в кровище, перепачкав себе волосы, одежду и испортив настроение.

Но еще больше Чон Джу Ми оказалась расстроена внезапным уходом Яр-ри вместе с Джуном и Дуном. Парни уломали таки Ярослава немедленно, — сразу же как они покончили со стрельбами из арбалетов, переломав четверть от всех болтов, — отправиться в ту оружейную, которую русский неподалеку нашел, здесь же, в Пхенчхоне неподалеку. Там вроде как гнездится множество демонов, — и «птички», и «мышки», но Ярый не считал их серьезной угрозой даже себе одному.

По итогу он сдался, соглашаясь с Джуном, неустанно умолявшим двинуться туда за ружьями и боеприпасом. Они быстро свернулись, прихватили с собой два из трех арбалетов, — Ярый взял себе только кувалду, — и покинули территорию жилищного комплекса. Оставили Ёнсу, который честно сказал, что ему впадлу куда-то переться, и Джу Ми, которую Яр-ри наотрез отказывался брать с собой, — попросту не пустил. Пришлось подчиняться, что было очень обидно и неприятно…

На отмывку себя от той дряни, в которой она вся перемазалась и обляпалась, у нее ушло не меньше целого часа. Две пачки влажных салфеток, даже с лишним, она потратила, пока оттирала с себя кровь и прочие трупные соки, — стоя при этом обнаженной в душевой кабинке своей квартиры и чуть не плакала от всего того, что на нее навалилось. Волосы, не так давно вымытые и заново покрашенные, — испорчены. От нее жутко смердит, уже нет чистой и хорошей одежды, — только тысячу раз стираная и уродливая. Нет даже возможности постоять под струями, воды, — хотя бы холодной, — здесь, в душе.

Осознание всего этого почти доводило девушку до истерики, — казалось, еще чуть-чуть, и она взорвется изнутри.

Закончив с приведением себя в подобие относительного порядка, — и вернувши черную заколочку на место, обратно в волосы, — Джу Ми переоделась. Какое-то время она провела у себя на квартире, просто стоя в ванной комнате и пялясь в треснувшее точно посередине зеркало над раковиной. Смотрела на себя, — долго и пристально, с сожалением о том, что многое из ею виденного никак не подправить. Вскоре ее отрешенный взгляд, чуток расплываясь от набежавших из под век слез, наткнулся на одно из системных сообщения, — оно чуть-чуть выглядывало из-за окраин поля зрения.

Шмыгнув носом, Джу Ми коротким движением пальца, — не отнимая при этом ладони от края раковины, — велела сообщению выступить на передний план.

[Врачевание] — [4,1 %]

Свободно Рун Навыка: [0]

Настроение чуть-чуть, самую малость, — но поднялось.

Размазавши по лицу слезы, девушка толкнула дверь ванной комнаты. Сразу же она заметалась по квартире, разыскивая куда-то заброшенный рюкзак, — другой, не тот почти детский и с кучей брелочков, в котором она таскала добычу, если ребята брали ее за собой. Несколько дней назад, из общей кучи на первом этаже, в холле, она взяла один подходящий ее задумке, — с множеством кармашков, и из плотной, качественной ткани. Его Джу Ми хотела переделать под походную аптечку, набор из нужных медикаментов и нужных инструментов, про нужду создания которого ей вот только что удачно напомнил Яр-ри.

Рюкзак, — с уже прилепленным на него красным крестиком, — обнаружился в одной из кухонных тумбочек, почти пустых. Вытянув его оттуда, Джу Ми основательно тот распотрошила, проверяя содержимое всех отделение и заодно все их открывая, вместе с кармашками. Туда она беспорядочно позакидывала все, что в было у нее в квартире из медицины, — и вышла в коридор этажа, спешно направляясь к лестничной клетке.

Ближайшее время до прихода Яр-ри и ребят, чтобы не свихнуться, она собиралась занять себя сбором всех самых необходимых аптечных принадлежностей и их правильной укладкой в рюкзак. Даже не ради своего навыка илидолга перед выжившими, отнюдь. Тем самым девушка хотела получить весомый политический аргумент в пользу того, чтобы регулярно с Яр-ри и остальными за пределы территории жилищного комплекса.

Внизу ее встретила небольшая предобеденная суета.

Несколько девчонок, — среди них розоволосая заметила свою близкую знакомую, Хва Ёнг, — носились на побегушках у тетушки Хани, что занималась подготовкой обеда. Где-то рядом сновал и Тэ Хен, ее горячо любимый сын, на которого женщина регулярно покрикивала, местами излишне гневно. Еще утром парень, помнится, очень стесняясь и нервничая, попытался напросить к Ярославу, — Джу Ми сама это видела и слышала, — н то, чтобы пострелять вместе с остальными из арбалетов. Казалось, что русский откажет, но он спокойно, без условий, дал на то добро.

Проблема оказалась в другом.

Из ниоткуда нарисовалась Ким Хани, ожгла Яр-ри ненавистным взглядом и отвесила сыну звонкую затрещину прямо по башке, по затылку, — на виду у всех, отчего парня чуть в тарелку носом не воткнуло. Тому, к слову, уже пятнадцатый год идет, не намного младше Нам Джуна будет. Женщина тогда ничего не сказала, даже не вырывала парня из-за стола, но посмотрела на него столь выразительно, что у всех за столом сразу попортилось настроение. Только Ярый остался невозмутим, с интересом наблюдая за реакцией разом подавленного, уткнувшегося куда-то в стол мальчишки. Ждал от того, похоже, принятия определенных волевых решений.

Не дождался., впрочем.

Сейчас Ким Тэ Хён как ошпаренный носился по холлу, раскладывая на краях столешниц тарелки, стаканы и прочие столовые принадлежности, — как палочки, так и вилки с ножами. Голова его, — привычно опущена к полу, ходячее уныние и рабское смирение. Нам Джун, уже будучи снаружи, на парковке, все порывался вступиться за парня, — вернуться и выдернуть наружу, всучивши тому арбалет, но Яр-ри не позволил. Сказал, что то был его выбор. Либо же его отсутствие, что не так важно…

Обойдя творившееся посреди зала столпотворение вдоль стены, по плинтусам, — стараясь на споткнуться о провода протянутых там разветвлителей и не наступить на заряжаемые от тех телефоны и портативные аккумуляторы, — Джу Ми шмыгнула в помещение, служившее продуктовым складом. Там же, в одном из углов, нашлась крупная куча медицинского инвентаря, который девушка пока еще не удосужилась разобрать и раздать выжившим определенные аптечные наборы, как она давно грезила.

Собственно, к выполнению первой части уравнения, — разборке, — она и приступила, припавши на колено рядом с горой медикаментов. Их она принялась закидывать внутрь рюкзака, без особого порядка и толка. Точнее, толк в этом был, — девушка брала все, но понемногу, намереваясь рассудить, что в походе понадобится и в каком объеме, а что будет лишним.

Остальное же, что не влезало, она потащила уже прижимая к груди, выходя со склада, — все это она вывалила на краю сдвинутых друг к дружке обеденных столиков, где никому бы не помешала. Баночки, пластиковые коробки с ампулами, иглы, ножницы, пакеты с перевязочным материалом. Даже бутыли медицинского спирта, — Джу Ми улыбнулась, вспомнив, с каким задумчивым выражением лица на них однажды поглядел Яр-ри, — здесь было все, что только могло понадобиться.

«Тебе не нужно проводить дренирование, мля, гемоторакса…» — бубнил Ярослав, пока они сидели на парковке, копошась в кишках крылатой твари. — «Успокойся, твою мать, слушай, что я тебе повторяю, заманала уже. Твоя задача, — не дать нам сдохнуть на месте, сразу же. От потери крови например, а про болевой шок этот ты вообще забудь, его не существует, хватит. Да больше ничего, в общем, от тебя и не требуется, — промыть, почистить, прекратить отток крови из организма». - пояснял он. — «С остальным вскладчину разберемся, ты и я, не волнуйся…».

«Так ты…?» — удивилась тогда Джу Ми. — «Ты чего, получается, медиком был там, на войне? То есть, прямо там…»

Но Ярослав сразу же помотал коротко стриженой головой, — отрицательно.

Сказал девушке, что отовсюду и обрывками нахватался всякого, к тому же не сам, — а от умных, бывалых голов. И добавил, что в мясорубке от пехотинца требуется лишь хоть как-то дырки в себе или в товарище позатыкать. А там уже, потом, как оно получится, — дотащат тебя или твоего товарища до безопасной зоны или до бойца с крутой медицинской подготовкой и нужным инструментарием, не дотащат, все одно получается.

Так что, выходило, положение у выживших было не завидное, — полтора рукожопых врача-самоучки на двадцать человек. Студентка первого курса медицинского без опыта и грубоватый пехотинец, который разве что поможет застрелиться, чтобы не страдать излишне. Но дареному коню, как говаривал Яр-ри…

— М-м… — мычала Джу Ми себе под нос что-то мелодичное и жизнерадостное, уже поправив отвратительное настроение. Наигрывая мычанием какое-то определенный мотивчик, девушка перебирала ампулы с чем-то не то наркотическим, призванным облегчать мучения раненых. — М-м.

Она примерно понимала, что со всем эти делать, — даже обучена вводить иглу в нужные точки на человеческом теле. Вот только желания попадать в такие ситуации у Джу ми не так чтобы много. Практика любая практически отсутствует, теория тоже дрянь, — Яр-ри вроде как обещал раздобыть ей необходимую литературу при помощи ребят где-то в округе, но это такое себе утешение.

Единственную надежду девушка возлагала на навык Врачевания, — и на то, что со временем, сжавши зубы и отмучившись с неминуемыми будущими ранениями товарищей, она прокачает этот самый навык и все сильно упростится. То, что он работает, — непреложный факт, уже свершенный. В том, что будучи улучшенным навык станет работать еще лучше, — не факт, но очень обоснованное предположение.

— Джу Ми. — послышалось из-за спины розоволосой, на тот момент занятой изучением этикетки одной из баночек с таблетками. Вроде как, отвечают за избавление от болей в животе. Что-то такое точно понадобится, от болей в зубах, в животе, в голове, всякое бывает и у всяких людей по-разному. — Джу Ми, солнышко. Помоги мне, пожалуйста, надо там овощи порезать, там много очень, мы…

Тряхнув розовой копной, Джу Ми на мгновение обернулась.

— Не могу сейчас, тетушка. — извиняющеся улыбнулась она женщине стоявшей позади и со странным выражением лица наблюдавшей за рюкзаком, доверху набитым медициной. — Я занята. Потом подойду…

— Хм-м.

Промычав что-то невнятное, тетушка Хани, по всей видимости, удалилась, — девушка на нее к тому времени уже не смотрела.

Голова ее была сплошь забита перспективами и возможностями оказаться в одной лодке с Яр-ри и другими парнями на будущей вылазке в подземелье, которая точно должна произойти в ближайшие дни, — а также тем, как грамотнее собрать походную аптечку. Со слов Ярослава получалось, что среди пехотинцев самый крутой мужик это не тот, у кого навороченный донельзя автомат, или же у кого импортное снаряжение от лучших брендов, — но тот, у кого больше всего патронов, взрывчатки и сникерсов рассовано по кармашкам, подсумкам и по рюкзаку.

Таких там уважают куда больше, как, усмехаясь, уверял ее Ярослав, руководствуясь личным опытом. Распространяться о нем он, впрочем, не желал, — наотрез отказывался. Говорил, чтобы верили на слово, иначе пусть вообще не касаются подобных тем. Девушка, впрочем, не оставляла надежд что-то вызнать, — изнывала от любопытства о том, что он за человек такой.

— …вы гляньте на нее, а? — сквозь пелену размышлений послышалось из-за спины Джу Ми. Тому она, впрочем, не придала значения. Продолжила самозабвенно разминать в пальцах прямоугольничек чего-то вроде перевязочного бинта, но необычного, с каким-то останавливающим кровь эффектом. Девушка не знала, как поступить и что выбрать, — глаза разбегались по незнакомым лекарским принадлежностям.

С вояками все понятно, да, — патроны, взрывчатка, жратва. А что же тогда получается в случае с врачами, которые обязаны работать, предположим, «в поле», что было важнее им? Таблеточки от бытовых житейских болячек и бед? Или куча обычных и гемостатических бинтов с бондажами, турникетами какими-то, жгутами и фиксаторами переломанных конечностей? Или вообще мудреные, вводимые внутривенно препараты вроде морфина или нейролептики? Поначалу девушка, по понятным причинам, сделала акцент на последнем варианте, — но на ум снова пришли те слова Ярослава о патронах, как будто не случайные.

Парень явно, судя по его тогдашним взглядам и интонациям, — Джу Ми краешком какой-то своей женской интуиции это почуяла, — хотел устроить девушке проверку. И те слова про боезапас, похоже, были намеком. Так что же в контексте медицинского инвентаря может оказаться патронами? Выбор немного трудный, сумбурный, но точно не наборы игл с годовым запасом морфина и прочей жижи. Получается, речь шла о…

Джу Ми, дернувшись, почувствовала, — что-то не так.

Смахнув перекрывающие часть обзора розовые пряди, девушка заметила, как на нее направлено множество глаз, — кто-то, конечно, валяется на матрасах и занимается чем-то своим, но наблюдавших как-то слишком многовато. Гомонят, обсуждают там чего-то. И источают что-то недоброе, подспудно ощущается сгустившийся над ней, Джу Ми, негатив. Она не могла внятно это объяснить, вот только и без того подпорченное настроение отчетливо ощущало приближение новых гадостей.

А затем, спустя мгновение, словно щелкнуло переключателем, — включился звук. Девушка на свою беду начала различать и разбирать отрывки из того гомона, что ее окружал. Сразу после, не давая ей времени на ориентировку в пространстве и раздумья, послышался все тот же знакомый голосок сзади. Знакомый, — но чуть другой, уже не столь приторный в своей добродушности и вежливости, каковым он пытался быть прежде.

— …думаешь, все? — сварливые восклицания Ким Хани, показательно уперевшей руки в боки, разносились по всему залу и были слышны всем здесь присутствующим. — Стоило задницей покрутить перед мужиком и сразу все, думаешь, как в дораме? Большая любовь?

Взгляд чем-то недовольной, даже взбешенной женщины, оказывается, вовсю пожирал спину ничего не понимающей Джу Ми, — и не только спину. Часто бывало и так, что глаза Хани выделяли из местами нескладной девичьей фигурки, не так давно подростковой, отдельные из ее деталей. Чаще всего те блуждали по бледноватой, холеной коже девушки, неприкрытой короткими шортиками и футболкой.

— Ишь, разбежалась. — щедро жестикулируя и играя интонациями, продолжала брюзжать Ким Хани, привлекая к себе еще больше внимания. — Нашла себе возлюбленного. Так он тебя пару денечков попользует, как ему хочется и во всех позах, сама и не заметишь, как сразу забудет.

Но больше всего, казалось, женщину коротило от вторичных половых признаков девушки и той самой, простенькой черной заколочки ее волосах.

— Что такое? — невпопад пролепетала Джу Ми, переводя растерянный взгляд в сторону, замечая там, чуть поодаль, фигуру Ёнсу. Тот сидел за одним из столов и с донельзя мрачной рожей, с прищуром пялился в спину женщине, яро продолжавшей порочить честь и достоинство девушки. Ёнсу чуть заметно раскачивался у себя на месте, подобно Ярославу, — когда тот раздражен, — но спешить на выручку к подруге не спешит.

Завидев это, Джу Ми чуть было не расплакалась, — но пока держалась, медленно опуская взгляд все ниже и ниже к полу.

— Ну-у, может, еще потом будешь, значит, иногда перед ним рогатку разводить, — думая, что значишь чего-то. — фыркнула под конец очередной тирады Хани, вновь прохаживаясь озлобленным взглядом по обтянутой тесным шортами попке девушки, стоявшей к ней чуть боком. — Наивная.

— Подстилка же, ну-у, я говорила тебе, что… — послышался откуда-то со стороны приглушенный, сдобренный самодовольным фырканьем комментарий. Он принадлежал, вроде, одной из здешних девчонок, причем взрослых, с которыми у Джу Ми были как будто хорошие, даже дружеские отношения.

Со всеми здесь.

С каждым.

Руки девушка уже завела себе за спину, упираясь бедрами в края столешницы и отстраняясь чуть в сторону, подальше от своего рюкзака, — словно именно он привлекал к ней все беды и лишнее, злое внимание толпы. Даже не ругань отчего-то озлобившейся на нее женщины расстраивала, — отнюдь, довлеющее над Джу Ми внимание прочих в убежище, именно оно так ее подавляло. Мелькали среди окружающего гомона, бывало, совсем уж обидные словечки…

— Чернильница. — брякнул кто-то неподалеку, уже из парней.

Раздался звонкий хохот, оттуда же. Джу Ми поджала сразу же задрожавшие губы, — она никак не ожидала столь резкой смены атмосферы в их убежище, прежде хорошей и дружной, милой. Она опустилась на скамью, сводя вместе ноги и стараясь как можно сильнее уменьшить, сузить свою фигуру, свой силуэт. На треп Ким Хани и прочих девушка уже не обращала внимания, — он продолжался где-то там, на фоне, они говорили и говорили, поливали ее грязью без повода и какого-то смысла, попали под какой-то массовый дурман, разом озлобившись…

Грохнуло.

Пузатый походный рюкзак медика, в каковой его прочила Джу Ми, неожиданно завалился, падая по столешницы. Рухнув на скамью, он перевернулся, медленно с той сползая, — из его приоткрытого зева, изо всех расстегнутых кармашков, все стало вываливаться, отовсюду и помногу.

Небольшой, эдак с ладошку пластиковый контейнер с ампулами морфина раскрылся при падении, — почти все хранимые там стекляшки, наверняка очень ценные и важные, разбились, разлетаясь по мраморным плитам холла. Повсюду разбросало перевязочные пакеты, кое-где повылетали таблетки и капсулы из коробочков и баночек. Звякая, укатилась под столы короткая металлическая ложка. Довершая же разгром, — и сильно расстраивая Джу Ми, — со звонким треском разбилась стеклянная литровая банка, полная каких-то пахучих чайных трав. Те рассыпались по грязному полу.

Глаза Джу Ми разом наполнились слезами, — та уже не держала вырывающихся наружу рыданий Склонившись еще ниже и заметно сгорбившись, девушка, — уже скрытая набежавшими на лицо волосами, — лишь больше спряталась за прижатыми к глазам и щекам ладонями. Явственный плач она все пыталась скрывать, но взамен, что со стороны звучало куда хуже, стали слышны судорожные всхлипы и кашель. Девушка почти задыхалась в одолевающих ее спазмах.

Прежде царивший вокруг фоновый шум, состоявший из жарких, смелых обсуждений ее поступков и решений, а также из комментариев ко всем ним, неожиданно замолк, — за какие-то секунды, разом потух, будто звук на минимум выкрутило. Болтовня еще продолжалась, но куда как тише, — уже почти неслышная. Одновременно с этим Джу Ми почуяла резкий, характерный запах удобрений.

Всхлипывая, она отняла ладони от зареванного лица.

— Мадам. — тихонько, с лукавой такой лыбой обратилсся к ней старик Бао.

Уперев руки в торчавшие из под шорт острые, худые колени, он нависал над подрагивающей розоволосой, — хотя и с явным трудом удерживал подобное положение. Впрочем, прежде он и ходить толком не был способен, если припомнить его состояние до Катаклизма и в первые дни после. Именно Джу Ми выходила его, — сначала своими силами, не чураясь помогать немощному старикашке, затем уже с поддержкой навыка Врачевания.

— Дедушка? — бесцельно, с совершенно пустой головой пробормотала, сильно запинаясь и всхлипывая, Джу Ми. — Ч-чего?

— Позвольте уволочь вас на крышу.

Мун Бао протянул к девушке морщинистую, но неожиданно крепкую, полную силы ладонь, — ухватившись ею за небольшую кисть Джу Ми, он мягко, но все же требовательно потянул ее за собой, заставляя встать. Приобняв розоволосую, старик, — даже не глядя по сторонам, на окружавших их людей, словно его вовсе не волновало их присутствие, — вместе с ней ступил прочь, в направлении к лестничной клетке.

— Поможешь мне? — улыбаясь, склонился он к зареванной девушке, что прямо таки затравленным зверем жалась к старику, уткнувшись тому в грудь носом. — М-м?

— М-гу.

— Будем копошиться в грязи. — пообещал ей Мун Бао, обступая не смевшую вымолвить и слова, явно смущенную Хани. — Безбожно нажремся чем-нибудь, прямо как наш общий друг. Будем петь русские песни…

Женщина не сменила позы, как и отношения к своей жертве, только что обильно обливаемой помоями, но и перечить уважаемому тут старику не решалась. Он был, прежде всего, мужчиной, — к тому же весьма почтенного возраста.

— Знаешь русские песни? — поинтересовался вдруг у своей подопечной старик Бао, уже заворачивая вместе с ней к ступеням первого лестничного пролета.

Мотнув головой, девушка отрицательно пискнула.

— Нет.

— Я тоже.

Вздохнув, он добавил.

— Но придется же как-то их петь.

***

Опустошенная, очередная уже баночка из под газированного алкогольного напитка отправилась в ближайшее, — но совсем не близкое, — мусорное ведро. За траекторией снаряда внимательно следило глазами сразу несколько человек. Они собрались в чуток, — местами, — разрушенном ресторанном дворике, что был вынесен наружу из здания какого-то элитного заведения с французской кухней.

Тем не менее, даже под истрепанными и изорванными, полными прорех навесами и зонтиками, за здешними треснувшими столами, — все равно тут можно было достойно отдохнуть. Здесь, на одной из главных улиц Каннама, негде более было расположиться с комфортом, — повсюду царил неописуемый погром, который служителям Ваятеля даже пришлось изрядно подчищать и прибирать, чтобы банально по сгнивающим трупам не ступать.

К тому же, что куда значимее, сам Абэ Юудай был недоволен здешней вонью и повсеместным беспорядком, который имел место буквально на пороге их дома, — огромного, уходившего далеко-далеко в небеса корейского небоскреба. Некогда он служил деловому миру как международный финансовый центр, показывая все экономическое могущество как Сеула, так и всей Южной Кореи. Теперь же он был одним из множества таких же монументальных надгробий человеческой цивилизации, разбросанных по планете.

— Ой. — смутился чернявый юноша, с крупными серьгами в обоих ушах и длинными, до пояса волосами.

Звякнув, только что пущенная им в полет банка шмякнулась о бетонное покрытие тротуара и укатилась на проезжую часть, под машины, — до мусорки и близко не долетала, оставалось еще метра полтора, не меньше.

— Нормально. — звонко хохотнул его сосед по столику, парень в крутых, затемненных авиаторах с розоватыми линзами. Качнувшись, он подался со стула к приятелю и хлопнул того по плечу. — Когда-нибудь повезет. Наверное. Расслабься, короче…

Прочий народ, попивавший теплое пиво и соджу за своими столиками и тихонько, мирно переговаривающийся, тоже заулыбался, — патлатый уже не один десяток банок запустил через весь дворик. Некоторые, бывало, задевали плечи и макушки культистов, какие-то он вообще бросить не мог, они у того из рук выскальзывали и падали под стол. Ни одна еще даже не коснулась ведра, расположенного чуть далее по улочке, почти в десятке метров, — ему даже начинали с соседних столиков банки пустые периодически подавать, а то и вовсе бутылки.

— Проворство прокачаешь. — добавил парень в очках, ухмыляясь. — Точно попадешь, отвечаю, братан.

Он постоянно, заразительно улыбался, не прекращая тянуть уголки губ ни на мгновение, — вовсю пасть растягивал в своей белоснежной, прямо таки голливудской улыбке. И смеялся, часто смеялся, поглядывая на людей тут, в ресторанном дворике, из-за розоватых, непроглядных линз очков.

Душа компании.

— М-гу. — буркнул тому в ответ патлатый.

Он собирался и чего-то еще добавить, чтобы обругать собственные кривые руки, но его намерения оборвала появившаяся на противоположной стороне проезжей части фигура. — она только что покинула первый этаж небоскреба, выбежав сквозь разбитые двери. Знакомая культистам фигурка вовсю ломилась сюда, перескакивая через капоты сгоревших тачек и кузова смятых в лепешки автомобилей.

— Чего довольный такой? — поинтересовался у того патлатый, наблюдая за еще совсем мелким мальчишкой, который в последние дни держался в их небольшой компании. Остальные, скажем так, ячейки служителей Ваятеля уже были крепко подогнаны, да и состояли, преимущественно, из народа постарше, зачастую совершеннолетнего. Подобную мелочь принимать к себе они не желали, — по понятным причинам.

— Господин Абэ разрешил. — переводя дух, выдавил из себя мальчуган.

Из под короткого рукава его футболки выглядывало клеймо младшего служителя.

— Чего разрешил?

— У-у. — наконец, приведя себя в порядок, протянул недавно принятый в ряды Культа мальчишка. — Господи Абэ, в общем, сказал, что мы можем подальше отправиться. Имею в виду, я спросил, можно ли нам, в общем, в Анян сходить…

— Анян? — не понял парень в очках, тем не менее, не прекращая широко улыбаться. — О чем речь?

— Оттуда наши стрельбу слышали. — пояснил тому приятель. — Недавно.

Мальчишка покивал, усаживаясь на стул.

— Во-от!

— И чего?

— Я и говорю. — затараторил паренек, но приглушенно, негромко, чтобы нельзя было чего-то разобрать из-за ближайших столиков. — Господин Абэ сказал, что мы можем сходить туда и попробовать привести новичков. Только осторожными надо быть, очень, и если будет хоть чуть-чуть опасно, — сразу уходить оттуда, чтобы обо всем ему рассказать или старшим. — он кивнул чуть вбок, на других культистов. — Возьмем кого-то с собой? Или сами справимся, м-м? Чего думаете? Справимся, а?

— Сами. — сразу же, без раздумий припечатал длинноволосый. — Возьмем старшую сестру, она совсем недавно через посвящение прошла. Тогда и отправимся.

— О-о! — обрадовался мальчишка, ерзая на пластиковом кресле. — А когда? Завтра, да?

Сосед длинноволосого, все так же улыбаясь, чуть повел плечом.

— Надо бы поскорее тогда, в ближайшие дни. — следующие слова он произнес тише. — Он за свежую кровь, если народ нормальный, ровный оказывается, иногда клеймо заменяет. Ставит, короче, высшее за такие дела.

— Короче. — вновь попытался подытожить патлатый, похоже, бывший лидером в их группе. — Ждем старшую сестренку с вылазки. Вечером она приходит, сразу же все обмозгуем, подготовимся. Выйдем либо завтра утром, либо послезавтра, тоже утром. Если ничего не случится, короче. Прошарим там все как следует в Аняне, притащим сюда пополнение.

— Нам всем высшую не дадут. — сразу заметил парень в очках, улыбаясь приятелю. — Метку, имею в виду.

Тот лишь отмахнулся.

— И не надо, обойдемся.

— Правильно. — легко согласился с ним товарищ.

Куда важнее и значимее не замкнутые на себя возможности, но единство их небольшого, но понемногу разрастающегося общества, — а также положение в нем, иерархия. Если они притащат сюда добровольцев, которые окажутся достойными служителями Крови, — такое деяние не останется без внимания господина Абэ. Тот непременно запомнит, что они сделали, заметит. Может, и не одарит тех высшим клеймом, но они точно окажутся у Юудая на хорошем счету. А это важно, ведь за тем была огромная в своем потенциале божественная сила.

— Ждем. — заключил патлатый, привычным движением заправляя за уши крупные пряди сальных, черных волос.

За ними Ваятель.

Глава 17

До нужной тем до зарезу улочки Ярослав вместе с взбудораженными, возбужденными узкоглазыми доковылял без каких-то происшествий. Все же, гады такие, уломали его отправиться сюда за виденными тут бесхозными ружьями, карабином и прочим снаряжением, скрытым за теми решетками, — даже до завтра потерпеть отказывались. Из-за них русский вынужден был изнывать от жары, что дьявольски его мучила.

Даже широкая соломенная шляпа, — его саккат, прихватить который ему напомнила внимательная к таким мелочам Джу Ми, даже он не выручал. Ярый вскоре взмок, превратившись в потную, на все озлобленную мразь; на ступавших позади парней он пока не срывался, сдерживал себя, но выглядел совсем скверно.

— Туда. — коротко приказал русский, махнувши рукой куда-то перед собой, в направлении крупного торгово-развлекательного комплекса. Другой рукой Ярый крепко удерживал кувалду, что покоилась у него на обнаженном плече, — помалу раскаляющийся металл бойка уже начинал обжигать плоть, и без того разгоряченную. Почти не прикрытая простенькой майкой и шортами, что чуть выше колена, — вскоре она, кожа, грозила серьезно обгореть под солнечными лучами.

Слишком уж тут было жарко, до невыносимой муки душно, тошно, — самый разгар летней поры, которая, по словам Джуна с Дуном, еще не скоро закончится. Разве что ливни иногда будут с неба заряжать, размывая и разрушая городскую застройку, но это так, — замена из разряда шила на мыло. Дожди Ярый не любил. Он очень рассчитывал перетерпеть до холодных сезонов, рассчитывая увидеть мало-мальскую, но все же зиму, чтобы со снежком, морозами и более комфортными Ярославу тактическими условиями.

Не такими, как в жаркой, переполненной дикарями с оружием Африке, будь же она проклята всеми возможными божествами.

— Жутковато. — честно признаваясь, ляпнул вдруг Нам Джун, только-только поравнявшись с русским.

Парнишка подразумевал, похоже, темный зев гипермаркета, — его разбитый парадный вход, просторный, тот же самый, через который сам Ярослав недавно заходил внутрь молла и отсюда же его покидал. Изнутри вправду смотрелось жутковато, но никаких признаков угрозы не видать. Даже над крышей, — Ярый злым. Резким толчком ладони скинул шляпу с макушки, и прищурил глаза, — на фоне буйствующего в небесах солнышка, даже там порядок, не видны силуэты «мышек». Но внутри гипермаркета точно прячется чирикающая сволочь.

— Мы тут уже были.

Слова принадлежали Чхон Дуну, молчуну, вышагивающему в нескольких метрах позади.

— Пытались, в общем, поискать тут чего-то. — продолжил за товарища болтун, указывая конструкцией сжимаемого в руках арбалета, не заряженного, сначала в сторону гипермаркета, а затем и на прочие здания вдоль широкой, магистральной улицы. — Куда не заходили мы, тогда середина дня была, так нас отовсюду выгоняли. — он спешно поправился. — Точнее, ну-у, ты понял, мы сами оттуда сбегали. Тварей там полно было, во-от. Особенно в этом твоем, — кивнул Джун перед собой, в направлении их движения. — Гипермаркете. Оттуда, когда мы просто мимо проходили, прямо со второго этажа уродище скакнуло.

— Тут же обратно заползло. — коротко усмехнулся Дун, поясняя детали произошедшего тогда казуса. — Рядом со мной тогда рухнуло, но сразу свалило из под солнца. Демонам под ним кожу жжет, старший брат. — зачем-то пояснил очевидную вещь молчун. — Сильно.

Джун возразил тому.

— А летучим, между прочим, не жжет, — спокойно себе летают. — и высказал предположение. — Может, они и не демоны вообще? Как думаете, чего они такое, может не из человека появились, а, типа, из животных каких-то там мутировали, зомбировались, а? — тараторил Джун, сильно раздражая и утомляя русского. — Старший брат? Чем-то же они собак или кошек напоминают, и еще всяких там, а еще…

Молча кивая, но не вникая при этом в речь Нам Джуна, Ярый ускорил свою поступь, — стремился добраться, доползти до уже не столько далекого прикрытия здания комплекса, что отбрасывало на всю улицу такую заманчивую, наверняка прохладную тень. Парни, в свою очередь, поспешали за ним. Казалось, здешняя духота и жара тем была нипочем, — один трепаться не прекращает, второй лениво топает, но не как сваривающийся заживо Ярослав, а как на прогулочке, вальяжно так, не напрягаясь.

С минуты на минуту Ярый ждал какого-то уведомления от системы, в котором упоминается угроза солнечного удара, ожогов кожного покрова или чего-то такого же, эдакого…

Вскоре они заступили в ту обширную тень подле входа в молл. Парни, — Джун, кстати, заткнулся, явно занервничав, — неотрывно и с настороженностью всматривались во мрак первого этажа. Поводили, при этом, перед собой арбалетами, — заряжать их, к слову, Ярый велел исключительно по делу.

Значит, непосредственно перед заходами в опасные зоны, и в случае очевидного скорого нападения тварей, — разрядив же самострел, следовало сразу переходить на копья, болтавшиеся у корейцев за спинами, на боку рюкзаков. Это Ярослав назвал обязательным условием, если те хотят взять диковинное оружие с собой. Конечно, относилось все это, в основном, к торопливому и местами очень неуклюжему Джуну, — парень еще тогда, на импровизированном стрельбище, пару раз ненароком срывал тетиву заряженного арбалета, отправляя болты черти куда.

— Короче. — утомленно, с нескрываемым недовольством протянул Ярослав, смахивая с взмокшей башки саккат, улетевший тому на спину. — Идем внутрь. Разбиваем рожи. Разбиваем замок. Разбиваем стекла. Складываем все в рюкзаки и мою сумку. — вздохнув, он подытожил, так медленно и тягуче цедя слова сквозь сжатые зубы. — Уходим. Понятно?

— Понятно. — тут же отозвался Джун, бодро и живо.

Молчун, диво какое, — молча кивнул.

— Глаза берегите. — скупо предупредил Ярый, первым делая шаг ко входу в нутро здания. — Шею. — он даже показательно пошлепал себя по горлу. — Берегите, мля. Сухожилия, наверное. Плевать на остальное, они ничего вам не сделают, не дайте только себя повалить. — русский чуть повысил голос, оборачиваясь на парней, что выдвинулись за ним одной линией, как утята. — Орите, если вдруг чего.

После чего добавил, уже с издевательской усмешкой, — единственная за продолжительный срок хоть чуть позитивная эмоция на его лице. Похоже, пребывание в приятной прохладе тенька и легкий сквознячок из гипермаркета вернул Ярославу толику его извечного ехидства и дурашливости.

— Только давайте болты друг другу в жопы не засаживать, ладно? — зыркнул он на Нам Джуна.

Тот как раз, чуть отставши, вытягивал из чехла на бедре снаряд, и укладывал его в ложе арбалета, перед взведенной тетивой. Заметив к себе внимание, парень смутился и тут же выронил болт из пальцев, — тот со звяком упал на бетон, откатившись чуть в сторону. Ярослав, уже отворачиваясь, лишь выругался тихонько, — искренне пожалел о своих недавних решениях. Лучше бы в укрытии остался, схалтурив. Он снова начал задавать себе идиотские рефлексивные вопросы, ставя под сомнения собственную адекватность. Мог же просто прикинуться мхом, забиться куда-то в убежище, — и напиться до беспамятства, отсыпаясь до следующего дня и не отсвечивая. Розоволосую бы всласть потискал, вдобавок…

Любые недомогания из-за болей, недугов, жары и, особенно, когда какая-то гнида катает ему на мозги, — особенно женщина, — он переносил тяжко, совсем тяжко. Никакой выдержки не хватает на такое, если под рукой нет любимой им музыки. Все той же приснопамятной музыки, которая, сука такая, — отсутствующая, канувшая в лету вместе с многие годы собираемой коллекцией треков.

Паскудство.

— Старший брат. — с извечным почтением обратилсся к нему Чхон Дун, когда их троица, похрустывая стеклом под подошвами кроссовок, углубилась было в недра гипермаркета. — Мне нужно твое обещание.

— Чего тебе? — не понял Ярый, даже останавливаясь, чтобы посмотреть на молчуна.

— Обещай, — начал тот с явным перебором в уважительности и серьезности, даже голову чуть склонял, глядя русскому куда-то в ноги. — Что не будешь отдавать нам и остальным выжившим все добытые камни души. — молвил он. — Возьми и для себя что-то. Развивай характеристики, выбери себе хотя бы один навык, не важно, — боевой или мирный. — и, вздохнув, поднял раскосые глаза на Ярослава. — Пожалуйста.

Русский же молча скинул с плеча кувалду, — перехватив ее обеими руками, он чуток приподнял ту, привлекая к инструменту внимание корейцев. Заляпанная кровью, — что древко, что боек перемазано в соках тварей, — она служила весьма емким ответом на странную просьбу Чхон Дуна.

— Видали? — и заключил, кивая молчуну. — Этого хватает.ъ

Сила: [+0,1 %]

Проворство: [+0 %]

Живучесть: [+0,2 %]

Разум: [+0 %]

Воля: [+0 %]

Свободно Рун Параметра: [0]

От беспричинно выскочившего перед глазами уведомления из раздела системы с параметрами Ярый только отмахнулся, — возможно, какими-то своими рунными колдунствами оно почуяло, что владелец задумался над полезностью.

— А если… — начал было Нам Джун, но русский сразу же, сходу перебил того.

— А если, - повторил он вопрос, с издевкой передразнивая запнувшегося узкоглазого. — А если, а вдруг, — тогда нам поможет пальба из автоматического огнестрельного вооружения и взрывчатка.

— Но ведь, если…

Очередная попытка Джуна что-то предложить закончилось столь же плачевно.

— А если, — вновь передразнил того Ярый, на что парнишка уже явно обиделся, опуская взгляд, но даже не пытался спорить и огрызаться. — А если, тогда хера думать, крышка нам, братан. Тогда нам уже ничего не поможет. Все. — припечатал он, намереваясь было продолжить продвижение по комплексу. — Понятно?

— Старший брат?

Ярослав, с шумом выпуская из груди воздух, остановился, — понял, что надо разобраться со всем бардаком в чернявых бошках ребят здесь же и сейчас же. Иначе далеко они такими темпами не уйдут, болтая вот так, — походя, — и не прислушиваясь к шорохам в тишине и темноте. Считай, прыгнет на кого-то одна из тех «птичек», которы прикидываются лягушками, чиркнет когтем по горлу, — и все, здравствуйте.

— Что опять? — пробормотал русский, уставившись на Чхон Дуна.

— Должно же быть хоть что-то, что может оказаться полезным? — осторожно, не желая нарваться на недовольство или издевки, поинтересовался он.

Именно так Ярый и собирался поступить, хотел брякнуть чего-то грубое, но передумал, — что Джун, что Дун, оба спокойно и учтиво задают вопросы. Со своими соотечественниками того же возраста Ярослав бы уже давно бы закусился, а там и до драки недалеко, — эти же, вон, уважают его статус атамана и старшего товарища. Странная, очень странная черта. Похоже, что глобальная, национальная для здешнего населения.

Впрочем, хотя и дюже странная, она вполне заслуживала заимствования большинством стран пост-советского пространства. Так к пожилым людям, — да и вообще, к старшим и заведомо более опытным товарищам, — с должным уважением относится, наверное, только молодежь с Кавказа. Возможно, именно поэтому — из-за преобладавшего там традиционного воспитания старой закалки, — Ярый сходился и сдружался, в основном, лишь с горячими восточными парнями. Впрочем, оно такое, дело субъективное…

— …главным, конечно, будут личные умения и навыки человека. — продолжал отчего-то разошедшийся не на шутку Дун, но тут же поспешно поправился, пресекая возможные недопонимания. — Я имею в виду собственные, которые получены самостоятельно, еще до прихода божественной системы. Ведь может же в связке с ними работать что-то из даров системы, разве не так?

— Возможно. — пробурчал Ярослав, покручивая в ладонях древко кувалды и глядя поверх голов узкоглазых, — в сторону залитого солнцем выхода с первого этажа гипермаркета наружу, на улицу.

— Там ведь Ношение Брони присутствует. — вспомнил Чхон Дун. — Еще Стрелковое Оружие. У Джу Ми, оказывается же, хорошо работает Врачевание, оно же полезно, да?

— Возможно. — тем же заунывным тоном пробубнил Ярый, желая скорее во всем разобраться и не понимая, чего в точности добивается молчун.

— Возьми себе что-то. — видя его отношение, неожиданно взмолился Чхон Дун. — Ты же сам рассказывал, что бы если бы чего и выбрал, так навык либо брони, либо стрелкового вооружения. Сейчас оружие как раз раздобудем, будешь качать уровни, важно же начать пораньше, так во всех играх! — увещевал он русского, не сдавая позиций. — Что-то тяжелое наденешь, ту каску спецназовскую, будешь ношение брони с ней прокачивать, а потом…

Прорычав что-то в раздражении, Ярослав просто развернулся и, коротким жестом поманив парней за собой, двинулся во мрак, — примерно помня, где тут расположены ближайшие из не заваленных эскалаторных подъемников на второй этаж. Молчун, в свою очередь, сразу же схлопнулся, — парни послушно зашагали вслед за Ярым, бухая по стекляшкам и стараясь не спотыкаться о всякий мелкий мусор. Почти сразу, опомнившись, корейцы защелкали переключателями фонариком, — теми, которые подствольные, на арбалетах.

Скрепя сердце, Ярый все же признал некоторую их полезность в нынешних реалиях, — считай, ищут мирное население и сражаются с дикими туповатыми зверушками. Подразумевается, конечно, отсутствие таких ситуаций, в которых тебе может из ниоткуда, на свет, прилететь сюрприз в тупую твою башку. Но, все равно, у Ярослава присутствовала стока, почти суеверная неприязнь к этой хреновине под стволом оружия.

Он своими глазами наблюдал подобных людишек, которые применяли фонари во время определенных мероприятий и которым прилетали ништяки, — а также их товарищам, не догадавшимся вовремя свалить подальше от такого умника. Мероприятия, разумеется, были совсем не полицейские, и происходили отнюдь не в цивилизованной городской обстановке.

У таких людей было много разных название, во все времена, — но Ярославу запомнилось одно, особенно яркое и емкое, лаконичное. Его он услышал от одного достойного человека, который очень забавно описал свое знакомство с этой категорией лиц. Оно в точности их описывало.

Торпеда.

— Туда. — коротко скомандовал Ярый, указывая на лестничный пролет эскалатора, выглянувший из темноты.

Заступив на тот, они шумно забухали по ребристым металлическим ступеням, неудобно высоким для пешего подъема и местами сколотым, — кое-где даже нутряной механизм подъемника наружу выглядывал, зубцы какие-то, шестерни и ленты. Само собой, Джун умудрился пару раз зацепиться носками за края ступенек, падая вперед и больно стукаясь коленями и локтями о ребра этих самых ступеней.

— Джонни, твою мать! — уже находясь наверху, на площадке второго этажа, сорвался Ярослав, покрикивая на пыхтевшего Нам Джуна. — Заманал!

Тот споткнулся уже в третий раз, и все три раза в его руках был заряженный, взведенный, блядь, арбалет, — так и сяк он болтался в руках паренька, грозя запустить болт в спину шагавшего чуть выше молчуна или в того же Ярослава. Не выстрелил, впрочем, но все равно дрожь пробирает от ощущения того, что где-то позади тебя вот такое вот чудо обо все спотыкается. Торпеда, да.

— П-прости, старший брат. — извинялся болтун, шаркая по ступеням и шумно сопя.

Еще прямо в рожу тебе фонариком может палить, — пока же сообразит, чего он вообще делает, секунд пять проходит, не меньше. Ярослава от того, чтобы влепить парнишке смачных подзатыльников, сдерживала только некоторая педагогическая накачка от некоторых людей из его прошлого, — тех же, что терпели его собственные, Ярослава, выходки неразумной молодости. Но ведь сделали же из него человека. А Ярый, помнится, был куда хуже, и, можно сказать, полоумнее, даже безумнее, чем Нам Джун.

Потому старался терпеть, — к тому же затрещины все равно имели место быть, поступая, правда, не от Ярослава. Они происходили от молчуна, который не забывал, — по возможности и доступности, — обозначать подзатыльниками каждый косяк своего товарища. Не сильно, конечно, но ощутимо так заряжал ему по башке, — эффект накапливался медленно, но все же был. Глядишь, человеком со временем станет, обратившись в него из торпеды, подобно Ярославу.

— Извини. — снова пробормотал Нам Джун, потирая загривок.

К тому моменту они уже подступали к разбитым витринам оружейного магазина. Точнее, охотничьего, что вовсе не одно и то же.

Корейцы сразу же, с приподнятым настроением, — даже обычно серьезный Дун не скрывал своего позитива, не стеснялся, — начали шарить лучами фонариков по нутру помещения. Ближайшие его полки почти все обшарены, — остались только не тронутые Яром тактические топорики, сущее посмешище, и прочий инвентарь рыболова и охотника. Впрочем, Нам Джун сразу же уперся взглядом в один из тех топориков, явно намереваясь прихватить себе парочку экземпляров.

Самое же интересное находилось впереди, за частыми решетками ограждения.

— Пришли. — утвердил Ярослав, первым заступая внутрь, стараясь не задеть обнаженными локтями и голенями хищно торчавшие осколки разбитых панорамных дверей.

Даже не посматривая на боковые полки, к которым сразу метнулся Джун за своим вожделенным топориком, — надо признать, смотрелся он даже покруче ножей Рэмбо, — русский прошел вглубь протяженного помещения. Уже скинув себе под ноги дорожную сумку, Ярый размахнулся тяжелой кувалдой, — глянув перед этим, нет ли позади любопытной, всюду пытавшеюся сунуться рожи болтуна, — и засадил ее бойком по навесному замку калитки.

Прогремел оглушительный металлический звон, — мощная отдача ушла в плоть и кости конечностей Ярослава, заставляя того недовольно поморщиться. Лучше бы для такого взлома подошел здоровенный топор, пожарный какой-нибудь, но за неимением последнего, — и за отсутствием дальновидности, чтобы загодя разжиться этим инструментом заранее, — приходится орудовать тем, что имеется.

Имеется только кувалда.

С каждым ударом руки Ярому все больше отсушивало, — но он терпел, продолжая методично лупить по конструкции замка, целясь примерно в одну и ту же точку. Со временем, как он надеялся, место погружения одного из концов дужки в короб замка не выдержит и отвалится к чертовой матери, лопнет, переломится. Парни надеялись на то же, явственно морщась всякий раз, как на этаже раздавались металлические звон и дребезжание.

Нет, не такими болезненными они были для ушей, совсем нет, — просто узкоглазые уже привыкли к здешней тишине и были немного обеспокоены отсутствием тут чудовищ. И потому нервничали, подавленные нехорошими мыслями. Ими каждую секунду ожидалось нападение тварей, что скрывались в каждой тени за пределами магазинчика, — стоя спиной к Ярославу, и уперевши приклады арбалетов к плечам, они высматривали угрозу.

— С-сука, твари, мля… — бранился, приговаривая, Ярослав, начиная уже потихоньку изматываться и натурально задалбливаться. Темп ударов замедлился. Руки начинали дрожать от перегрузки теми неприятными, малость даже болезненными вибрациями. — М-мать…

Он снова воздел кувалду, примериваясь к нвозмутимому замку, — но резко ее опустил, бухая в кафель подножной плитки. Та треснула, во все стороны разлетаясь шрапнелью мелких осколков. Утеревши выступивший на лбу пот, — не меньше получаса, наверное, молотил, — Ярый шагнул к внимательно контролировавшим вход парням, хватая за плечо Нам Джуна, и развернул того к себе. Тот молча уставился в глаза Ярому, не испугавшись, — ожидал указаний.

— Давай. — махнув на кувалду, стоявшую на полу древком вверх, к потолку, Ярослав начал стаскивать спаренька ремень арбалета. Хотел было и подсумок с болтами содрать у того с бедра, но решил не заморачиваться, — больше одного раза все равно стрелять не собирается. Сомневался, что вообще придется…

— Не получается? — поинтересовался Чхон Дун, на мгновение отвлекаясь от наблюдения за входом в магазинчиком. Бдит, как порядочный часовой, даже не ради их общей безопасности, кажется, а только потому, что этого от них ждал Ярослав. Парень конкретно поехал на почве веры в него, в русского…

— Говнище.

Позади них, какое-то время сначала поерзав и попыхтев, — привыкал к инструменту, — болтун принялся избивать замок. Судя по неоднородным, неодинаковым звукам он часто промахивался, но поначалу и сам Ярослав засаживал по прутьям решетки, в салат отсушивая и отбивая себе руки.

— Как это?

— Говнище. — повторил Ярый, попеременно перехватывая арбалет то одной рукой, то другой, и разминал свободные от ноши пальцы.

— Чего делать будем, старший брат?

— Лупить, мля, чего еще… — пожал он плечами. — Пока не собьем.

— Думаешь, управимся до вечера?

— Надеюсь. — поморщился Ярый. — Или придется тут чего-то сподручнее разыскать. Пилу какую, ножову. Не знаю.

Он, опомнившись, начал охлопывать себя по карманам, что на жопе, нащупывая там пачку сигарет. Зажигалка нашлась там же, в соседнем кармашке. Торопливо, будто от этого его психическое состояние зависело, Ярый подпалил кончик последней сигаретки, выковыренной из пачки, и блаженно затянулся.

— Сами же упрашивали меня, теперь страдайте, говнюки. — хмыкнул тот после короткой паузы. — Ты и сам не расслабляйся, кстати. Будешь следующим после Джонни, как он заманается.

Ритмичные удары металла о металл сотрясали, казалось, все здание массивного торгово-развлекательного комплекса, — расходились по всему его нутру, достигая каждого темного уголка, даже самых отдаленных. Пожалуй, и снаружи были слышны гулкие столкновения бойца кувалды со сталью замка. С минуты на минуты приходилось ждать неведомых гостей, — даже Ярослав уже потихоньку стал опасаться навлечь сюда внимание чего-то совсем уж недоброго, и в приличных количествах. Его интуиция, мощно вспыхивающая с каждым звучным ударом кувалды, грозила вскоре перегореть и к херам перегореть.

Дошло до того, что Ярый не выдержал градуса напряжения, — жестом велев Ким Чхон Дуну остаться на месте, он медленным шагом направился к выходу из магазинчика. Перед собой он вдумчиво поводил конструкцией арбалета Нам Джуна с закрепленным под ним фонариком. Осторожно, — от угла, высвечивая все, что находилось по бокам от проема, Ярый захрустел по каменной крошке и стеклу, выступая наружу. Сразу же он вскинул арбалет к потолку, высматривая сверху угрозу. Но ее там как будто не было, как и в обозримом мраке поблизости, который удавалось разогнать лучом света.

Тем не менее, тревожные предчувствия не пропадали.

— Чего такое?

— Не знаю. — буркнул Ярослав, возвращаясь вглубь помещения магазина. Там, подле решеток, Джун уже чуть с ног не валился, практически роняя из ладоней кувалду, — но пока не решался попросить себя заменить. Дуремар, отчего-то стесняется своей физической слабости, хотя продержался не меньше Ярослава.

Указывая туда, Ярый перевел туда внимание молчуна.

— Смени его. — и кивнул на Джуна, в тот же самый момент промахнувшегося и чуть не засадившего себе по голени скользнувшим мимо цели бойком кувалды. Правда, осуществить замену они не успели, — вся их троица резко повернула головы к выходу. Оттуда, из темных глубин обесточенного и разрушенного гипермаркета послышался приглушенный расстоянием клекот и визг множества глоток.

— О-па. — обозначил скорые неприятности Ярослав.

Повернувшись, он подступил к нам Джуну, — замершему, прислушивающемуся к вопившим где-то там тварям, — и отнял у того кувалду. Взамен он вернул парню его арбалет, помогая занырнуть обратно в ременную перевязь. Указав корейцам, где тем лучше встать, Ярослав остался примерно на одной с ними линии, аккурат посередине тесного пространства магазинчика, — подле решеток ограждения, проход в которую им так и не удалось вскрыть.

Какое-то время он просто смотрел наружу, из помещения, но не дождавшись чего-то монструозного и трагического, — кроме медленно приближавшегося сюда многоголосого визга, — обратил свое внимание на избитый, измятый замок. Начал аккуратно по нему долбить, уже яростнее, рассчитывая, что тому остается недолго, — если их тут «птички» зажмут, визги которых все ближе и ближе, окажется не очень хорошо. Даже с учетом того, что это, пожалуй, шикарное место для принятия боя, — можно строй какой-никакой удерживать.

Но ранения все равно будут неизбежны, — Ярый, конечно, сомневался, что до тяжелых дойдет, не говоря уже о маловероятной смерти кого-то из их троицы, но лучше таких ситуаций избегать.

— Надо было, мля… — бормотал он, нанося очередной мощный удар по дужке замка. — Проход этот, м-м… — снова удар. — Прикрыть, значит, завалить его чем-то… — и еще. — Перед тем как вдалбливаться в калитку.

Нам Джун проворчал что-то одобрительное, пристально вглядываясь, — с прищуром, — в сумрак за пределами магазинчика, который не пробивали подствольные фонарики.

— Разрядили… — шумно пыхтя и грохоча по замку кувалдой, Ярый напоминал парням уже оговариваемые шаблоны действий при встрече с опасностью. — Игрушки, — и тут же бросили, если совсем жара. Переходите, м-мать, на копья свои…

Металлический звон.

— Сразу же! — рявкнул он, припечатывая свою мысль. — Не тянете. Понятно?

Ответить ему парни не успели, — прозвучал слаженный спуск обоих арбалетов. За теми тут же, почти без задержки последовал полный болезненного недоумения визг демона, сунувшегося было в охотничий магазинчик. Обернувшись, Ярослав отметил, что «птичка» пока что была одна, — остальные из крупной, развопившейся где-то неподалеку стаи, отстали от своего ныне упокоенного товарища. Болты буквально вышибли выродка на границу света и тени, прочь из магазина, — один торчал из грудной клетки, второй прямо из черепушки, влепившись аккурат в лоб.

— Не спать. — раздраженно выпалил Ярый, видя, что парни зачем-то спешат выхватить из-за плеч копья. — Заряжайте, в черта вашу душу мать, мля, сами же думайте, чего и когда делать нужно. — рычал он на них, лишь больше путая. — Видите возможность перезарядиться спокойно и подготовить лишний залп, — заряжайте. Не видите возможности, — хватаете палки свои. Башка вам зачем вообще?

Отвернувшись, он вернулся к избиению замка.

— Кви-и! — прочирикало со множества направлений, уже совсем рядом, эдак в десятке-другом метров от наружных витрин охотничьего магазина. Одновременно с визгом, — неожиданно, — на очередном ударе Ярослава оказался с концами сбит на пол замок, слетая с оставшейся на месте дужки. Ее Ярослав поспешно выковырял из колец калитки, — и распахнул ту настежь, позволяя сделать той полукруг и звучно впечататься в ограждения. Парни, впрочем, откровенно тупили, — пялились перед собой и даже не обернулись, не спешили залетать внутрь, под прикрытие металлических прутьев.

— Сюда, живо. — рявкнул на них Ярослав, видя смутные шевеления во мраке снаружи, на площадке эскалаторами на первый и третий этажи гипермаркета. — Да, м-мать твою за…

Выругавшись, он прямо за шиворот цепанул только-только начавшего разворачиваться Джуна и зашвырнул его внутрь, как щенка, — следом, но просто подталкиваемый, отправился уже Чхон Дун. Он даже успел подхватить с пола разбросанные здесь рюкзаки всей троицы и дорожную сумку Ярослава, чего русский сделать не сообразил. Сам Ярый, замыкая процессию, шмыгнул за парнем и закрыл за собой калитку.

Прямо перед тем, как в нее впечаталась зубастая демоническая падла, отбивая себе башку о металл решетки, — визг она при этом издала неописуемый, невероятно противный, до звона в ушах. Ему вторила череда таких же, но уже не столь мерзких. Твари начали скапливаться за ограждениями, порой налетая на нее своими тщедушными, костлявыми телами, и не понимали, почему добыча одновременно столь близка, — и столь же недоступна.

— Кру-у-утяк. — восхищаясь чему-то выпалил Нам Джун, но тут же отхватил подзатыльник от товарища.

Дужку сбитого замка, достаточно крепкую и длинную, чтобы та не слетела по случайности. — Ярый вернул на место, в кольца, невозмутимо при этом высунувши наружу кисти рук, в которые тут же попытались вгрызться сразу несколько демонических выродков, мешая друг другу. Теперь же, если проем вообще отворится, — что вряд ли, — тварям придется сильно напрячься, чтобы просто пробиться внутрь и в тесном пространстве за прилавком совладать с тремя людьми. Как бы много их не было, — подавятся.

А их там, снаружи, очень немало, — стоит признать.

Отступив от чуток потряхиваемой под ударами снаружи калитки, Ярослав решительно полез под кассу, — в ноги впавшим в некоторый ступор парням. Обшаривая тамошние полочки и шкафчики, парень смахивал оттуда на пол кучу всякой всячины, выхватывая из нее несколько коробков с зарядами ружейной дроби двенадцатого калибра.

Твари же, тем временем, лишь неустанно долбились телами в ограждения, шкрябали по кованому металлу гипертрофированными когтями и зубами, но лишь сами себя калечили. Некоторые даже конечности себе ломали, когда, — как заведенные, совсем уж бестолковые роботы, — сигали по-лягушачьи прямо в решетку рожей…

Распотрошив несколько приглянувшихся коробков и повертев в пальцах продолговатые цилиндрики боеприпасов, Ярослав поднялся с пола и пробежался глазами по витринной стене, — что позади прилавка. Оттуда он ловко содрал сначала одно, а затем и второе ружье, — гражданский же карабин, винтовочных патронов к которому Ярославу тут и близко не приметил, остался на стене. Не шибко он и нужен в нынешней обстановке.

— Кру-у-утяк же! — снова восхитился Нам Джун, и снова отхватил подзатыльник, слышимый даже в какофонии демонических визгов и воплей.

Не уделяя внимания тому, чем вообще озадачены и чем занимаются стоявшие рядом узкоглазые, Ярослав раскорячился под прилавком, — он принялся сноровисто заталкивать дроби в подствольные магазины ружей. Оба оказались лишены каких-либо блокираторов, пломб или замков, — готовы к бою, прямо здесь и сейчас, только заряди, что чуть удивило Ярого. Оба оказались самозарядными помповиками, — одно, вроде, американское, второе же является умелой подделкой под него, явно китайское, судя по смутно различимым иероглифам и вкраплениям английских надписей на ствольной коробке.

В америкашку, — похоже, пятисотый моссберг, гражданский, разумеется, — удалось затолкать сразу семь патронов, из которых один, дернувши цевье, Ярый поместил в патронник. В случае с китайским «хоуком», — судя по англоязычной гравировке названия бренда на противоположной стороне ствольной коробки, — было чуть хуже. Туда, в китаёза, удалось запихать только пять зарядов, из которых один отправился в патронник.

Модели ружей, стоит заметить, Ярославу на практике совершенно незнакомы, — он кроме как среди армалайтовской серии или отечественной продукции имени калашникова и иже с ним в оружии толком и не разбирался. Только и понял, что перед ним охотничьи помповики которые жрут двенадцатый калибр, каждый длину по метру примерно и весят эдак три килограмма в полностью заряженном состоянии. Поначалу даже не понял, куда пихать заряды, — пока искал шахту магазина, минуту безбожно тормозил и буксовал, в задумчивости жуя фильтр сигареты.

— Так. — резко выпрямившись с зажатыми в руках стволами ружей, Ярослав поднял глаза на парней, еще державшихся за свои арбалетики. Те даже и не попытались пострелять сквозь решетки, балбесы. С другой стороны, старший и не давал им подобной команды, — сами они, пожалуй, очень даже и не против зарядить в толпу десяток болтов. Но уже поздно, сейчас их ждет нечто куда более заманчивое.

— Раз. — сначала Ярый всучил заряженное, практически готовое к бою американское ружье молчуну.

За решетками же вовсю буянили твари, постоянно лязгая и прутьям когтями, — менять подход к решению насущной проблемы они не спешили, просто долбились в нее, сильно разочаровывая Ярослава в их умственных возможностях, а о звериной чуйке и речи не шло. Возможно, находясь в подавляющем большинстве, страха они в принципе ощущать не способны, как и проявлять смекалку. Только бы здесь того златоглазого мудака не оказалось, — с ним, не сомневался Ярый, еще назреют проблемы…

— Два. — передал он китайский помповик в жадно протянутые руки Нам Джуна. Парень завороженно на тот пялился, словно повстречал любовь всей своей жизни.

— Умоляю! — зычно рявкнул Ярослав, пытаясь докричаться до парней сквозь пронзительный клекот демонов. Они там уже собственных сородичей давят, похоже, пока пытаются пробиться, — сзади вовсю напирают. Все пространство внутри магазинчика, считай, было одним сгустком шевелящейся, чирикавшей и вопившей плоти. Девиз же ей, — слабоумие и отвага.

— Не убейте сами себя! — продолжил Ярый, грубо ухватывая уже переданное болтуну оружье за ствол и подтаскивая его выходное отверстие к узким прорехам в решетке, за которыми обильно грудились «птички». Пожевывая в плотно сжатых зубах еще дымивший окурок, он попытался устроить парням хоть какой-то инструктаж.

— Переводите в нужное положение рычажок! — перекрикивал он развопившихся тварей. — Ружья у вас почти идентичные! Пихаете стволы сюда, в решетку! Смотрите! — рявкнул он, особенно выделяя следующие слова. — Чтобы прутья, блядь, не задевать! Давите на крючок спуска! — затем Ярый похлопал ружье болтуна по цевью, крепко обхваченному тонкими мальчишескими пальцами. — Толкаете в патронник новый заряд! Снова давите спуск! Понятно?

Вздохнув, и не дожидаясь ответа, Ярослав заключил.

— Ты. — указал он на Джуна. — У тебя всего пять выстрелов, один уже заряжен, не дергай, сука, не дергай, кому сказано! Пихай теперь обратно, дятел! — разругался Ярослав, после чего повернулся к Чхон Дуну, смирно ждавшему своей очереди. — У тебя семь зарядов. Один в патроннике. Понял?

Тот кивнул.

Подхвативши с пола коробку, полную дроби в двенадцатом калибре, Ярослав зашвырнул ее на прилавок, аккурат между парнями. Порядок, вроде, ничего не забыл. Окончив скупые наставления, — и надеясь, что они тут сами себя не посекут шальными дробинками, — Ярый привалился спиной к витринной стене позади прилавка и сложил на груди руки. Парни какое-то время подтормаживали, переводили потерянные взгляды с выданных им пушек на тварей, — и обратно, свыкаясь с переменами в их сознаниях.

— Развлекайтесь. — пожав плечами, скомандовал тем Ярый. Оказалось, именно его отмашки узкоглазые и ждали. Тут же они, склонившись, уперли локти в столешницу прилавка и уперли приклады помповиков себе в плечи. Стволы аккуратно сунули за пределы решетки, но не шибко глубоко, — в точности, как показал Ярослав.

Загрохотали беспорядочные, частые выстрелы, — матерясь в зубы от их взрывного, оглушительного рокота, зверски долбившего по ушам в замкнутом пространстве магазинчика, Ярый даже выронил изо рта сигарету. Он этого даже и не заметил, — с удовольствием, искренним, жадным таким, он наблюдал за разверзшейся перед ним мясорубкой.

Бодро садивших из дробовиков парней, — те даже не целились, некуда было целиться, сплошное мясо пред глазами, только ствол за ограждение высовывай и жми спуск, — обильно заливало и забрызгивало смрадной кровью. Ближайшие ряды выродков, когда-то бывших людьми, разорвало, — размозжило тем грудные клети и бедра. Демоны умирали один за другим, порой одним зарядом кто-то из парней взрывал сразу двух, если вообще не трех уродов за раз.

— Джонни, блядь! — заревел Ярослав, вжимая голову в плечи и спешно налетая на стену позади, инстинктивно, даже не думая, что чуть башку себе на расшиб. Прямо над ней секунду тому назад пронеслась одна из ружейных дробинок, — Нам Джун, неосторожно мотнув стволом китайского «хоука», зарядил прямо по прутьям, высекая из ее металла искры. Большая часть дроби отправилась дальше, вглубь напиравших тварей и как будто даже не думавших об отступлении, — но часть заряда срикошетила куда-то за прилавок, чуть не задев Ярослава.

— Извини, старший брат! — радостно прокричал Нам Джун, впрочем, сам чуть при этом не обгадившись. Крови же ни он, ни его товарищ и близко не страшились, наоборот, казалось, упиваются тем кошмаром, который они устраивают в толпе чудовищ. Такими темпами из парней получится нечто безбашенное и отмороженное, — под стать их незадачливому наставнику.

Ярый в свое время слышал от уже бывалых и немолодых военнослужащих, — которым он, разумеется, доверял и которых уважал, — всякие байки про срочников, которые принадлежали внутренним войскам еще времен веселья на Кавказе, если Ярослав чего-то не попутал. Говорили, там не молодые парни, не просто солдатики были, — вчерашние школьники, — а какие-то чудовища, грязные, во рванье и обносках. От них, казалось, только отвернешься, только в сторонку отступишь от своих товарищей, — там эти звери тебя там же и схватят, утащат к себе и сожрут со всеми потрохами.

Ныне же, в нездоровом, диковатом мире после Катаклизма, — природу которого Ярослав и близко пока не понимал, мало что вызнав из нелепых россказней выживших, — именно такие вот звери, этакие ситуативные чудовища в людской шкуре и были нужны человечеству. Оборотни. Надежды, впрочем, сообразить что-то такое, вырастив из мальчишек, от которых и сам недалеко ушел, Ярослав не питал, — нет у него ни опыта, ни знаний, ни малейшего пониманию, как вообще к такому вопросу подступать. Литературы тоже нет, к сожалению. Как бы, — вообще, значит, наоборот, — не породить такими вот мероприятиями психопатов…

К тому моменту, спустя где-то минуту с начала пальбы, узкоглазые уже жадными жменями хватали красненькие цилиндрики дробовых зарядов из лежавшего рядом коробка, — магазины ружей они опустошали невероятно быстро. Пришлось даже вскрывать для них лишний коробок и швырять туда, на прилавок. Стоит, однако, заметить, что и заряжали ружья они неожиданно ловко, чего Ярослав от них не ожидал. Особенно преуспевал молчун, что методично и планомерно забивал в свой моссберг заряды, после чего дергал цевьем и продолжал вдумчивый, точный отстрел чудовищ за прутьями решетки.

— О-о! — завопил Джун сразу после очередной его сессии из беспорядочных, но таких же разрушительных и собиравших свою жатву выстрелов, что и у его друга. — Камень! С Навыком! Крутя-як!

Там, в помещении, уже самая что ни на есть скотобойня царила, уже изрядно прореженная от демонов и опустевшая, — твари в какой-то момент все же смекнули, что в их планы закрались какие-то неприятные детали, начав разбегаться по гипермаркету. Подальше от фарширующих их свинцом людей. Вскоре остались лишь недобитки, тихонько подвывающие и попискивающие на сплошь залитом кровью полу, — у Ярого даже нездоровая ассоциация с девчонкой возникла, с Джу Ми, которая как-то похоже пищала и стонала, когда…

— А еще параметры! — продолжал фонтанировать счастьем болтун, облокотившись на прилавок и крепко сжимая в руках ружье, воздетое навершием ствола к потолку.

Осколки разлетевшихся по всему помещению косточек, малых и крупных, вырванные из суставов конечности, размозженные, деформированные попаданиями дроби тела, — праздник насилия и жестокости. Трудно в полной, внятной мере описать все, что вершилось здесь.

Резкая вонь дерьма из разорванных попаданиями дроби кишечников. Кровь, которой даже стены и потолки залеплены. Полные боли и муки вопли, — все столь же мерзко и неприятно, сколь же оно непостижимым образом притягательно в своем шарме ультранасилия. Ноздри Ярослава чуть затрепетали, с шумом толкая туда-сюда здешний смрадный воздух, — парень был не на шутку взбудоражен и возбужден.

Даже жалел, что все так внезапно кончилось. И жалел, что не участвовал в произошедшей тут бойне лично, — не отнял у парней дробовик, не взял даже арбалета, и что не попытался выйти наружу и разорвать пару десятков уродов голыми руками, не страшась ранений. Придется как-то компенсировать недополученное удовольствие, — возможно, уже в убежище, сразу же по возращению разыскав там симпатяжку Джу Ми и затащив ее в укромный уголок.

Отвалившись от витринной стены, Ярослав, наконец, прекратил наслаждаться видами, — он приблизился к калитке и, просунув меж ее просторных прутьев руки, выковырял из колец дужку, швыряя ту в лужи крови на кафельной плитке пола. Краем глаза поймав довольные взгляды парней, — даже обычно невозмутимый Дун улыбку тянул, — Ярослав тоже оскалился. Не пытаются закатить скандал, устроить истерику на почве того, что же они сотворили с бывшими людьми.

Не скулят.

Не плачут.

Не ноют.

— Хорошо. — скупо, но все же похвалил он парней, толкая калитку от себя и выходя из-за прилавка.

Тут же он чуть поскользнулся на кровавом месиве, заполонившим пол, — пришлось в спешке хвататься за прутья калитки. Подошвы кроссовок податливо разъезжались тут, совсем не держа сцепление с полом, — он здесь ощущал себя, как корова на льду. Повсюду ошметки плоти, куски тварей утробно похрюкивают и побулькивают. Не понятно, что перед тобой вообще, какая из частей демона и почему она еще издает звуки, — не понятно, каким отверстием она вообще их издает.

Волоча за собой бряцавшую по керамике кувалду, Ярослав осторожно подступил, скорее даже проскользил к ближайшему из недобитков, — намеревался взять свою долю развлечения. Коротко замахнувшись кувалдой, он опустил боек на черепушку чудом выжившего демона, от которого, по сути, кроме башки остались лишь смятое тулово и обильно сочившиеся кровью культи. Перед глазами, сразу же как голова твари лопнула, — разметав вокруг лишнюю порцию жидкостей и костей, — вспыхнуло заветное уведомление.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

Славно.

Глава 18

Дверь, что выводила непосредственно на крышу здания комплекса, оказалась не заперта и ничем не перегорожена. Побитая, с торчавшими из ее корпуса древесно-стружечным рваньем, — она даже услужливо приоткрыта. Чуть раскачивается на кое-как державших ее петлях перед напряженным Ярославом е его подопечными, такими же взволнованными.

Между проемом и самой дверью, мешая той захлопнуться, распластался обглоданный до желтоватой кости мертвяк. Лишь с трудом на его останках угадывались редкие волокна плоти, давно уже как ссохшиеся, — кто-то старательно обсосал и объел неизвестного. Так, что даже половую принадлежность того не определить. Чем-то эдаким, пожалуй, Ярослав и видел последствия столкновения одиночки со стаей голодных «мышей», — вторым уже известным видом демонов.

Сунувшись туда, к струившейся пронзительно ярким светом расщелине меж косяком и створкой двери, Ярый подтолкнул ту пальцами. Отворял маленько пошире, — и прикидывал, обшаривая глазами обозримое им пространство крыши снаружи, как же следует поступить. Надлежало вылетать туда сломя башку, уже сейчас, или же стоило чуть остеречься и посидеть в укрытии надстройки какое-то время? В любом случае, все возможные варианты развития событий Ярослав заранее проговорил с парнями, ждавшими его позади, — на ступеньках крутой и весьма тесноватой лестничной клетки.

Ждали, что же тот выберет.

Он, впрочем, продолжал мерно пожевывать сжатую меж зубами, и даже не подпаленную сигаретку. Та принадлежала очередной, уже которой по счету пачке, пару минут назад выковыренной из боковых кармашков рюкзака, — достать зажигалку Ярый, похоже, попросту забыл, полностью погрузившись в просчет тех или иных вероятностей. Еще его немного нервировал факт того, что парочку сумок и большой дорожный баул они оставили прямо на улице, на выходе из гипермаркета, — их любой прохожий выживший мог оттуда дернуть вместе с патронами, снаряжением и кое-чем по мелочи.

Тем временем Ярослав, осторожно посматривая наружу, уже разобрал раскиданные тут и там по крыше, — среди воздуховодов и вынесенной сюда механике и электронике молла, — птичьи кладки из небольших, сероватого оттенка яичек. Размерами они явно поболе куриных, по форме вытянутее, к тому же их сплошь покрывала странная на вид, очень тягучая белесая слизь.

Этой жижей сплошь и обильно залито каждое виденной из под прикрытия надстройки гнездо, — те были слажены тварями из всякого тканевого мусора, деревяшек от складских паллетов и еще невнятной, грязно-серой субстанции. Возможно, она же и есть та самая слизь, но уже в ином, засохшем из затвердевшем состоянии. Скрепляет все наблюдаемое Ярым уродство. Дрянь, словом.

Гнездовье.

— Старший брат? — ожидание уже начало тянуться на множество минут и минут напряжения, пока его не окликнул Нам Джу, стоявший прямо позади, за плечом. Тут же, впрочем, отхватил звонкий, даже неприлично громкий, — демаскирующий их компанию, — подзатыльник от приятеля. За дело, впрочем, на такое и обижаться не стоит. Он и не обижался.

Ярый, уже в свою очередь, плюнул на всякую осторожность и тревожные предположения, становившиеся лишними и местами вредительскими.

— За мной. — негромко, но более чем внятно бросил он через плечо.

Резким толчком локтя он вышиб перекошенную дверь наружу, — и вырвался следом, зашаркав кроссовками по бетонному покрытию крыши. Тут же Ярослав закрутил башкой, давя каменную крошку под ногами и высматривая здесь демонических выродков, — в руках он крепко удерживал вскинутый на уровень глаз и упертый прикладом в плечо гражданский карабин, — благополучно снятый с витринной стены за прилавком. Тогда, в служебных помещениях за магазином, среди кучи тактических приблуд для оружия и снаряжения, ребятам удалось раздобыть небольшое количество патрона, который успешно жрал карабин и затем столь же успешно выплевывал.

Тем заветным патрончиком оказался советский 7.62 на 39, которых удалось натолкать аккурат пару десятков в укороченный магазин, идущий вместе с корейским карабином в комплекте, — будучи штатным и единственным. Сменные же магазины, которые наверняка встанут в шахту оружия как надо, — и явно бывшие покрупнее, емкостью уже эдак в тридцать, или тридцать пять зарядов, — Ярослав еще в тот, прошлый раз своего пребывания в молле сгреб с полок охотничьего магазина и приволок в убежище. Оставил, собственно, в мастерской-оружейной Чхве Ёнсу.

Оружие, стоило заметить, оказалось неожиданно нарезным, — только мерзко дребезжавший приклад, пластиковый, не складывается и отсутствует возможность зажимать автоматическим. Оно, впрочем, не так чтобы и расстраивало Ярослава. Он уже рассчитывал позднее поковыряться в затворной группе и нутре ударно-спускового механизма, или еще где-то в незнакомой ему конструкции корейской винтовки. Желательно при поддержке Ёнсу и, возможно, старика Бао и того мужика, малыша Пао с восьмого этажа. Эти двое наверняка проходили службу и могли что-то понимать в военно-промышленных творениях их отечественного концерна, который вот эти вот винтовки, вроде, еще с лохматых восьмидесятых выпускает, судя по гравировкам на ствольной коробке…

Не обнаруживая, — тем временем, — присутствия на крыше тварей, Ярослав был вынужден поднимать глаза к небу. Мученически жмуря веки, и пытаясь высмотреть хоть чего-то сквозь жгучие, слепившие его лучи солнца, он все же различил смутные черные силуэты на высоте, — по меньшей мере, — в полусотню метров, а то и повыше. Было их там до жопы. Многие переплетались меж собой на лету, сталкиваясь, и часто образовывали клубки не то игравшихся, не то спаривавшихся, не то дравшихся выродков.

— Небо! — надсадно, во всю глотку гаркнул Ярослав уже выбежавшим из укрытия надстройки узкоглазым.

Одновременно с воплем он рванул куда-то вбок, с грохотом врубаясь спиной в металлический, чуть покатый корпус одного из здоровенных кондёров. Уложившись на тот, Ярослав чуть извернулся, — зашаркал обувью по каменной крошке под ногами, упираясь в бетон и принимая удобное положение. Закончив с изготовкой, Ярый выбрал один из тех мясных клубков на фоне голубого неба, — и сравнял целик карабина с его мушкой. Та оказалась неудобно закрытой, диоптрической.

Выстрел.

Даже не высматривая его результат, Ярослав продолжил потихоньку, бережливо высаживать скудный магазин в тварей, — ощущения попаданий не было, но цели он выбирал со всем прилежанием и старанием, надеясь, что оружие имеет хоть мало-мальски нормальный бой. Уведомления также пока не выскакивали, оставляя парня в неведении.

Рядом загрохотали ружейные выстрелы, — успешно сориентировавшись, Джун и Дун также вскинули помповики и принялись лупить по тварям вертикально вверх, судорожно дергая цевья. К тому моменту «мышки» уже сообразили, что по ним ведется выкашивающий их огонь, — и откуда, — начав стремительно опускаться, пикируя вниз хищными, тонкими силуэтами. Разобрать же примерное их количество голов в стае чудовищ у Ярослава так и не получилось, — привыкшие к сумраку в здании глаза неприятно слезились и саднили.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

Удачное, похоже, попадание, — Ярослав не сдержал мимолетной довольной лыбы, не прекратив, впрочем, выбирать силуэты «мышек» на фоне безоблачного голубого неба. Уже вторая его руна за вылазку, пока без навыков, но узкоглазые явно в шоколаде, — как минимум один, если по-ихнему, камень души с навыком точно имеется у Джуна. Еще с прошлой заварушки, где они здорово побуянили вдвоем…

Одновременно с приближением выродков увеличивалась и точность огня, особенно у корейцев, — те судорожно таскали из карманов новые и новые цилиндрики патронов, в спешке пихая их в магазины дробовиков, и продолжали косить блядских мутантов. Поначалу Ярый и не представлял того, что вытворяют узкоглазые, пока рядом, на крышу, не начали массово шлепаться подбитые чудовища, — даже не подбитые, но убитые, наглухо. Сам он тоже начал регистрировать свои попадания на каждой выбираемой твари, которым хватало одной пули в туловища и тем более головы, — правда, сразу после этого, на второй или третий раз он нажал на спуск уже вхолостую, без должного последовать выстрела. Карабин ушел на затворную задержку.

Магазин опустел.

Отвалившись от раскаленного корпуса кондёра, Ярослав выпустил из рук карабин, — тот, болтаясь на ремне, опал на грудь, — и потянул из передних карманов длинный нож, упрятанный в чехол. Обычный, взятый с кухни убежища, но неожиданно добротный. Ухватистая, похоже, самоделка, — с крупным ограничителем и массивным лезвием. Коли, режь, — не хочу. В нынешней обстановке такая штука полезнее болтавшейся в перевязи за плечом Ярослава кувалды, или тех же копий, которыми снаряжены Дун с Джуном.

— Назад! — запоздало соображая, крикнул Ярый, привлекая к себе внимание увлекшихся пальбой ребят. Те, впрочем, быстро смекнули, чего он добивается от них, — не забыли недавние обсуждения, — и начали смещаться к надстройке с лестницей вниз, не забывая постреливать на тварей вверху. Им даже целиться особо не надо было.

Какие-то из тварюшек падали будучи мертвыми, какие-то ранеными обрушивались на трубы воздуховодов и бетон, — там же и издыхали, либо сучили конечностями в болезненных мучениях, — и какие-то, не задетые, избирательно приближались к Ярославу. Приближались, впрочем, уже не так рьяно, как они пикировали на крышу всего несколько секунд тому назад, — кружили, выбирая момент, в числе как минимум нескольких особей. А пять их там, или же двадцать пять, поди еще разбери.

Загодя прикрывая одной рукой голову и уже заманавшись гнуть ломившую шею к небу, Ярый тоже к выходу с крыши рванул, — вообще не понятно, что происходит над ним, лучше внутри остаток боя принимать. Очень неудобные условия, из которых они выжали все возможное. Даже больше, и диво какое, — Нам Джун никого при этом не подстрелил. Даже сейчас, пока пускал дробь куда-то над Ярославом, — ему за спину, — он делал это предельно аккуратно, вдумчиво и избирательно.

— Старший брат! — драматично вскрикнул Чхон Дун откуда-то из сумрака надстройки, куда русский не добежал где-то пяти метров. Предупредить его, впрочем, не успели. На загривок запоздало дернувшемуся Ярому заскочила одна из переживших шквальный расстрел тварей, запуская когти в плечи русскому и яростно шлепая того крыльями по башке. Пытается прямо в морду при этом вгрызться, лезет откуда-то сбоку, падла.

[Опасность: Кровотечение]

Зарычав от боли, Ярослав кое-как извернулся, ухватил назойливого крысеныша за крыло и рванул на себя, крепко сжавши пальцы. В тех остался здоровенный шмат кожистой, тоненькой плоти, — одновременно с пронзительным, режущим слух писком уродца, шмякнувшегося на залитый кровью бетон. Парень тому улизнуть не дал. Ухватив писклявую падлу за голень, Ярослав, уже забегая на лестницу, со всей дури размахнулся и впечатал истошно вопившую «мышку» в дверной косяк. Чудовище сразу затихло, опадая на бетон с перебитыми костями и разорванными органами.

— Лупите! — озвучил очевидное и заурядное Ярослав, протискиваясь вдоль приятно прохладной стены, ниже по лестнице и за спины парням с ружьями, дабы не мешать тем отстреливать ораву тварей, коли она решит вламываться внутрь.

Ярый лишь смутно представлял, скольких они там подбили и сколько еще остается. Потому не знал, чего ему ждать. Впрочем, обстановка заведомо шикарная, — тут, внутри, мышиное племя уже не будет таким опасным, каким оно кажется. Ярослав с ребятами явно растратил весь возможный лимит удачи на ближайшие недели, если не на целый месяц. Они хорошо, качественно приняли бой с той оравой «птичек» и вот сейчас, похоже, все правильно обставили и сделали. Хотя было ли оно удачей, — вопрос хороший…

Выстрел.

Один.

— Еще, крутя-як! — зашелся в восторженном крике Нам Джун. У всех чуть кровь из ушей не хлещет от недавней частой пальбы, тем более в замкнутом пространстве, а ему вообще плевать. Довольный такой, словно малый ребенок. — Навык! Прикиньте, парни!

Добыча за подстреленную им же падлу, что по собственному скудоумию и в одиночестве сунулась в узкий проем, — и тут же отхватила полный заряд ружейной дроби. Что важно, следом за ней никто не последовал, но не потому, что сородичи ее оказались умнее, отнюдь, — они оказалась несколько мертвее. Снаружи Ярослав не слышал какого-либо пищания, лязга, не различал хлопанья крыльев, — как ни вслушивался. До удивления не слышал, — ему почему-то казалось тогда, над их головами, наворачивает круги долбаный легион демонических тварей из глубин преисподней.

На деле же их там оказалось, если здраво прикинуть, — пара десятков, но никак не более. Мало. Зато «птичек» они тогда, внизу, немало перебили, — все залили кровью с потрохами. Не меньше полусотни уродцев грохнули, и еще половина от этого числа разбежалась кто куда, покалеченная, и наверняка неминуемо издохнет в темных уголках молла.

Отвлекая Ярослава от размышлений и выглядывания наружу, на усыпанную трупами крышу, к нему вдруг обратился Чхон Дун. Чего-то протягивал. Дернувшись, Ярый поднял еще слезившиеся глаза сначала на корейца, возвращаясь обратно в реальность, а затем и на преподносимый им предмет.

— Держи. — тот протянул русском уже знакомый ему камушек, размером где-то с кулачок Джу Ми.

Кивнув, Ярый принял из его руки руну, тут же отворачиваясь, но Чхон Дун материализовал на никуда не убираемой ладони еще четыре камушка, — уже иные. Те же по размеру и форме, из некоей вулканической породы и с уже знакомыми жилками рунной письменности, подсвеченными изнутри. Отличие заключалось в том, что прожилки эти, — рунная вязь, — были уже не багровыми, но кислотно-зеленоватыми, более резкими и яркими.

Руна Параметра.

— М-м. — невразумительно промычал Ярый, пока не соображая, к чему все идет.

— Держи. — повторил молчун. — Но обещай, что оставишь все себе. Для себя. — перефразировал он, пристально пялясь в глаза Ярославу, что было нечастым явлением. — Обещай.

За его спиной замаячил Джун, перекрывая струившийся светом проем на крышу. Он, ткнув приятеля в плечо, протиснулся мимо того на нижние ступеньки, вставая вровень с Чхон Дуном, — и тоже протянул Ярославу камушки душ, но уже здоровенную такую жменю из где-то десятка, где мелькали и зеленые, и красные камни. Рожа у Джонни, конечно, не шибко довольная, — плохо скрывает эмоции, — но все же он решил последовать примеру своего товарища, видя в этом что-то достойное.

Это заметно перекорежило Ярослава.

— Так.

— Обещай. — поспешно настоял Дун, вместе с товарищем тыча русскому в рожу заветными камнями.

Тот даже отступил назад, на ступеньку ниже, подальше от вытянутых ладоней.

— Убери, сука, пока в жопу тебе их не затолкал. — не выдержал он, наблюдая, как узкоглазые следуют за ним, точно так же опускаясь на ступеньку.

— Но…

— Говно. — перебил молчуна Ярослав, даже не заморачиваясь хромавшей пунктуальностью системного перевода и тем, что у этих двух фраз наверняка будут различаться окончания, неминуемо извращая былой смысл издевки. — Убери, мля, не беси меня. Джонни, к тебе это тоже относится.

Сразу, как парни послушно, — Чхон Дун, впрочем, какие-то мгновения помялся, — упрятали камушки обратно в систему, дематериализовав те, Ярослав указал им выше и дальше по лестнице. Мол, кыш, — катитесь отсюда, в темпе и не оборачиваясь.

— Почему? — сразу полез к нему с вопросами молчун, когда они вернулись под лучи солнца, на заваленную трупами «мышек» крышу. Ни одной раненой не осталось, все либо наповал подстрелены, либо уже затихли, издыхая — Тебе же нужно развиваться, так почему ты отказываешься?

— Не беси меня. — коротко, с нотками угрозы произнес Ярослав, поворачиваясь к тому. — Тебе уже все было сказано и показано. Что мне нужно, — добуду сам. Пока нужно развивать все, что нужно непосредственно для выживания. — снизошел он до объяснения очевидных вещей. — У нас три камня. Одно, то что ты мне выдал, уже нужно отдавать старикашке, чтобы он помидоры какие-нибудь там у себя высаживал. — Ярослав начал повышать тон, видя, что до обычно смекалистого Чхон Дуна не доходят увещевания. — Сука, скотина ты узкоглазая, хера мне твоя помойная магия сдалась?

— Так я не про магию же, старший брат! — нахмурился он, снова материализуя камушек с навыком на ладони. Но не протягивал, просто в пальцах крутил и вертел, — варианта оставить его себе тот даже не рассматривал. Совсем помешался на Ярославе, личность которого он прямо таки обожествлял, подобно системе. Трудно понять, что у того в башке происходит, но непременно нечто нездоровое.

Вздохнув, он продолжил капать Ярому на мозги.

— Стрелковое Оружие. — заладил он вновь. — И Ношение Брони. Ты же стрелок, и в армии служил, воевал еще, да? Так возьми хотя бы один такой навык, с тобой Нам Джун поделится, у него целых два. Не будет ведь хуже, надо с чего-то начинать! Потом может стать поздно, что, если…

Нам Джун, тем временем, терся чуть в сторонке, — изучал что-то у себя в системе.

Переведя на того взгляд, Ярослав молча кивнул болтуну на полнившие крышу кладки чудовищ. Джонни понял его правильно, даром что балбес, — сразу снял с бедра прихваченный из охотничьего магазина ручной топорик и отправился к ближайшему скоплению яиц. Сделать это было много более важным, чем разбирать полеты унылого распределения системных ништяков.

— Мир полон злых людей. — ушел куда-то совсем в сторону Чхон Дун, все так же покручивая в тонких, почти женственных пальцах камень души, или же, если следуя переводу в системе Ярослава, — руну. Никак не угомонится, желторожий.

— Допустим. — подтвердил Ярый, заводя руки за спину и чуть расставляя ноги.

— Они ведь тоже качаются сейчас, развиваются, эти злые люди, да? — с жаром произнес Дун, еще быстрее завертев камушком в руках. — Берут там, призывы разные, повышают уровни навыкам чар. Мы ведь даже не знаем, что все это делает, а ты отказываешься попробовать! — взмолился он.

— Допустим.

— Просто попробуй, пожалуйста!

— Сам и попробуй, чего ты мне мозги трахаешь? — Ярослав, закипая, начал раскачиваться на носках кроссовок, взад и вперед, сдерживая лезшее наружу раздражение.

Он не понимал, чего к нему так прицепился кореец, пытаясь до смерти закормить его параметрами и навыками. Не понимал, как можно столь переоценивать дары системы в сравнении с личными возможностями. Хлопнуть бы по шапке того, — и дело с концами, но нет, терпит почему-то его увещевания.

— Прошу тебя.

Ярый, как маятник, перекатывался с пятки на носок, глядя куда-то вверх, на солнечное небо. Он изнывал от жары, — взмок очень, как шлюха последняя, — плечи и башку, местами, где прошлась когтями та «мышка», жгло болью. Где-то на фоне зудело общее раздражение на ситуацию, вообще на судьбу, что закинула его в этот поехавший, переживший конец света мир. Там же, на фоне, мелькала розоволосая, чуть сбавляя градус злобы в душе, но ее маленько не доставало, чтобы все исправить.

— Умоляю. — подтачивал его огрызки терпения Дун.

Тут же он склонился, — казалось, что в чуть более глубоком, чем обычно, поклоне, чтобы посветить затылком, — но вдруг начал вставать на колени. Скрючившись, Чхон Дун, — подобно отбитому фанатику, — впечатался рожей в бетон крыши. Четыре камушка с параметрами он держал на сложенных лодочкой ладонях перед собой, но глаз не поднимал, — ждал милости своего, мля, любимейшего господина.

Подавляя желание отвесить кретину смачного пинка в бочину, Ярый шумно засопел, — крыша натурально текла, не справляясь с окружавшей его дичь.

— Может, ебнуть тебя маленько? — наклонился он к притихшему, неподвижному парню, и зарычал тому над ухом. — Где твоя мужская гордость, мудила?

Тот промолчал.

— До утра сиди, мне по барабану, чего ты там удумал. — пожал плечами Ярый, оборачиваясь на Ким Нам Джуна, приближавшегося сюда с явно ошарашенной рожей. Не ожидал такого выкидона от приятеля. Хотя нет, явно ожидал, больно быстро он с этим свыкся, — ни вопросов задать не пытается, ни поднять друга с колен. Словно все в порядке вещей.

Сам же болтун, видимо, расправился со всеми кладками, — из всех виденных яиц, скорлупка на которых была пробита в одних и тех же местах, сбоку, сочилась прозрачная жижа. Парнишка умело, не тратя лишних сил, повредил все гнезда, лишая зародышей в каждом яичке шанса на выживание. Теперь в округе будет немного полегче жить, — если, конечно, окружавший мир хоть немного логике подвержен. После того, что Ярый увидал в трупе расковырянной им «мыши», он уже…

— Старший брат. — странным голосом подозвал его Джун. — Это…

— Чего?

— У тебя это, тут…

Паренек потрепал себя за левым ухом.

— Чего там? — не понял русский.

Зеркально повторяя движение за узкоглазым, он попытался провернуть то же самое, — помацать себя за ухо, но уже правое, — и тут же зашипел от боли, отдергивая руку. Он коснулся вспыхнувшего болью огрызка плоти, оставшегося от его некогда целой, правильной формы ушной раковины. Там, дай бог, половинка болтается, и то, — в лучшем случае. Только сейчас Ярый обратил внимание, — и ощущения, — на обильно стекавшую по его правому плечу, да и по шее тоже, теплую жидкость.

— Твою же мамашу… — протянул он, с обреченным вздохом стряхивая кровь с пальцев. Он сомневался, что милашка Джу Ми сможет как-то восстановить ему ушную мочку.

Придется теперь ходить с обрубком, как какая-то дворняжка, — которой он, впрочем, и являлся, если по правде. Лишний повод, к тому же, получить пулю или болт в спину от случайных выживших на городских улицах. Похоже, с течением времени он и на человека перестанет быть похож, — если розоволосая не прокачает Врачевание до такой убойной стадии, где начнет людей воскрешать из мертвых и воду в шотландский виски обращать.

Последнее даже заманчивее.

— Больно? — поинтересовался Нам Джун, но, скорее, с любопытством, чем озорством. Куда больше его интересовал, похоже, молчун, который продолжал стоять на коленях в глубочайшем из возможных поклонов. Желание Ярослава вломить тому по ребрам кроссовком становилось все страстнее и сильнее.

— Нет. — морщась, честно ответил Ярый. — Пока нет.

Протяжно, полной грудью вздыхая, — и недобро посматривая на неподвижного Дуна, — он пощелкал пальцами. Тем самым привлекал к себе внимание Нам Джуна, попытавшегося было в который уже раз погрузиться в недра своей системы. Млеет от тамошних циферок, похоже, — ему волю дай и ведро рун с параметрами, да навыками, так он насмерть сдрочится.

— Так. — начал он, кивая на зеленоватые камушки что покоились в ладони молчуна. — Делаем вот как. Параметры оставляете себе, видеть их не хочу. Теперь, что касается Навыков, — во-первых. Один навык забирает себе кто-то из вас, мне по барабану, кто именно, — решайте сами. Если так уже прям хочется попробовать, берите себе что-то боевое, как будто я против. — Ярый повел плечом. — Только давайте без призыва трупов, демонов, и прочего, что имеет стремные названия, а то как бы чего не вышло. Вот что тебе конкретно нравится, Джонни?

Он требовательно уставился на болтуна.

— Э-э…

Парень скосил глаза на своего товарища, все так же, зараза такая, стоявшего на коленях.

— А что важнее? — осторожно поинтересовался он.

— Мля, мне откуда знать?

— Ну-у, наверное… — протянул Нам Джун, взгляд которого остекленел. Парень, похоже, начал копошиться в каталоге доступных ему навыков.

Подумав какое-то время, он предположил.

— Надо же попробовать магию, да? — и весь напрягся, ждет, наверное, что его начнут обливать помоями за такое неоднозначное в своей логичности заявление.

Но Ярый только плечами пожал.

— Надо попробовать. — вдруг согласился он. — Но пробовать будете вы, — не я.

На последних словах русский грубо схватил Чхон Дуна за шиворот его футболки, другой рукой взялся за плечо, — и потянул на себя, вынуждая того принять вертикальное положение. Пару мгновений мальчишка даже на весу болтался, в хватке Ярослава, который не забыл чуток потрусить бедолагу в воздухе, дабы тот понял, как достал русского своими мольбами. Вроде бы тот даже внял, не решившись вновь бухаться лбом в бетон.

— Во-вторых. — рыкнул он прямо в рожу Чхон Дуну, который стыдливо пялился в пол, весь поникши и замявшись.

Свой камушек он уже спрятал обратно в систему, или же выронил, Ярый не заметил, куда он его дел.

— Второй камень мы отдаем старикашке на крышу. Пускай огородничает, Земледелие, короче, выбирает и занимается своими делами. А вот в-третьих пока не знаю. Может, Зодчество попробуем взять кому, наверняка не помешает. Кулинария для свиноматки вашей кухонной, стерве этой, подойдет, Оружейника до кучи к Бронному Делу для Ёнсу, мля, не знаю, посмотрим…

Ярый, понимая, что уже отвлекся, ткнул пальцем в сторону Нам Джуна.

— Ты. — и перевел его на молчуна. — Ты. Выбирайте, кто из вас возьмет навык, допустим, с Чарами. Любые, какие хотите. — тут же он поправился. — Но кроме Чар Пустоты. Или Бездны. Или чего там в вашем переводе…

— А что бы ты посоветовал, старший брат? — сразу же ляпнул Джун.

— Пламя. — сдался Ярый, понимая, что с индивидуальностью и гордыней у этих ребят совсем шляпа, вообще потерянные они. — Жечь. Взрывать. Разрушать. Убивать. В жопу мороз, или как его там, Хлад?

— А Чары Молнии?

Осекшись, Ярослав задумчиво уставился на болтуна, что ждал комментария.

— Можно и ее. — подумав, кивнул он. — Звучит хорошо. Шарахает наверняка мгновенно, точечно. Тоже может пожар устроить. Знать бы еще, с неба она долбит или у тебя с пальцев слетать будет.

— Значит, берем Чары Молнии? — обрадовался Нам Джун, стреляя глазами на молчуна.

Но тот покачал головой, не отрывая взгляда от пола.

— Ты забирай. — буркнул он, вздыхая. — Сам.

Напоминает собой живой труп, до того парень расстроен, — впечатление, что прямо сейчас возьмет и с крыши сиганет с горя. А ведь он может, фанатик.

— Ладно. — не требуя уговоров, Джун с радостью забыл на действительность и погрузился в недра системы. Несколько секунд, пока за ним внимательно следил Ярослав, паренек копошился в уведомлениях, после чего, — обретя осмысленный взгляд, — заулыбался. Столкнувшись глазами с русским, он с донельзя довольной рожей подтвердил сделанный выбор.

— Готово!

— Ну-у, давай… — Ярослав сделал пальцами неопределенный жест в воздухе, будто лампочку вкручивал. — Долбани чем-нибудь.

— В смысле?

— Джонни. — сдержанно произнес Ярый, чуть качнувшись на пятках.

— О-ой, я сейчас…

Заметавшись, Нам Джун сделал с десяток дурацких жестов руками, даже всем корпусом изворачивался, — при этом дико смущаясь. Иногда он что-то бубнил себе под нос, проговаривая, наверное, какие-то одни ему ведомые заклинания, но ничего пока не происходило. Так продолжалось минут пять, долгих и томительных, под конец которых кореец уже заметно раскраснелся, — и совсем не от жары. Только под конец всего циркового действа, уже почти сдавшись, паренек смог проявить над выставленной вперед ладонью какой-то синий огонь.

Точнее, плотный сгусток разрядов, не сплошную, не однородную сферу, а именно сгусток из электрических разрядов, что мудрено переплетались между собой и периодически меняли свою яркость. Объяснимый лишь мистическими теориями объект на ладони ошарашенного таким поворотом событий Нам Джуна был приблизительно в десять сантиметров диаметром, — но чуть заметно пульсировал.

Постоянно изменял свой внешний облик и, местами форму, — разряды, казалось, стремятся вырваться за пределы сферы. Тем не менее, оставался он все той же сферой, — и не покидал пределов ладони, которой узкоглазый уже вовсю размахивал, пробуя, получится ли у него стряхнуть с кисти следовавший за ней клубок молний.

— Охренеть. — резюмировал Ярослав, потирая лоб. — Так, ну-у, давай…

— Чего?

— Бахни, твою мать, куда-нибудь, я чего, я вообще ни хера не понимаю. — развел руками Ярый. У него последние предохранители в башке лопались от того, что он сейчас видел перед собой. Вот же он, самый поехавший, самый явный признак того, что все люди, весь мир вокруг, — все рухнуло в Пустоту. Пока еще метафорически, но кто знает…

Чары.

Волшебство.

Колдовство.

Другие логичные, разумные трактовки происходящего отсутствуют. Если же паренек сейчас этим вот его говном куда-то шваркнуть по-убойному умудрится, — словно волшебник какой-нибудь мифический, — так и все, можно сразу, смело вешаться при отсутствии огнестрела, коли ты встретил такое чудо в противниках. Вторя мыслям Ярослава, — грохнуло, словно выстрелом, но с характерным треском и эдаким жужжанием электричества.

Завоняло озоном.

— Ой. — дернулся Нам Джун, запоздало реагируя на вспыхнувшую перед ним молнию.

Только что болтун породил из удерживаемой над ладонью сферы короткий, — относительно, впрочем, — электрический разряд примерно метром в длину. Таким по человеку шибанет, — не поздоровится. В чуть ослепших от такого прикола глазах Ярого еще была четко запечатлена чуть ветвящаяся, синеватого оттенка молния, ударившая куда-то в пустое пространство над крышей, в воздух.

То было лишь мгновение, — но какое.

— Еще можешь это вот, что ты…? — невпопад, не зная еще, как ко всему этому относиться, поинтересовался Ярослав.

— Д-да, наверное, сейчас попробую…

Все последующее время, — почти до самого возвращения в убежище, — Джун без остановки шарахал по всему вокруг короткими разрядами молний, куда только захочется. Лупил ими по стенам окрестных зданий, выбивая из них кирпичики и оставляя подпалины с вмятинами, по машинам заряжал, пускал разряды в часто встречавшиеся трупы на улицах, буквально взрывая отдельные части разлагавшихся тел — уныло плетущийся позади молчун даже не пытался пресечь такие святотатства, Ярому же было глубоко плевать, разве что вонь раздражала.

Но так продолжалось до момента, пока шар с разрядами над ладонью Джуна неожиданно, со звучным хлопком, не потух, — и тотчас же парнишка, пошатнувшись, шлепнулся рожей в капот оказавшейся напротив него легковушки, немедля сползая с той и шлепаясь башкой в бетон. Оставшийся путь до укрытия Ярославу, — отказавшись при этом от помощи лишь больше от того расстроившегося Чхон Дуна, — пришлось тащить их новоиспеченного, блядь, чародея уже на плече, как бездушный багаж.

Глава 19

Ему было откровенно плевать на детали нынешней действительности, если же суть ее остается прежней и привычной. А она именно такая, все такая же прежняя, привычная, и окруженная Пустотой. Потихоньку разминая отмороженные пальцы на руках, что с трудом отзываются на нервные импульсы, Ярослав исподлобья осматривал вагон и его теперешних пассажиров. Детали в театре сменились, но канва представления — осталась той же, с теми же актерами.

Типичный здоровяк, сходивший с ума от страха напротив. Какая-то парочка в дальнем углу шушукается меж собой. Обычный японский школьник вжимается в спинку сиденья рядом с огнетушителем, как и в прежние разы.

И она.

Она тоже была здесь, — совсем молодая девушка, примерно одного с Джу Ми возраста, если прикинуть. Потрясные пшеничные волосы, заплетенные в причудливую косу, — та огибала голову, будто венок, и уходила в симпатичный пучок на затылке. Зеленые глаза, к которым на нос так и просились веснушки, но, — увы, — их там не было ни в первый раз, ни во второй, ни в этот, уже третий. Дополнял и завершал картинку ребенок, плотно замотанный в бежевый клетчатый плед.

Девушка тихонько его баюкает, иногда ничуть не стыдясь того вскармливает его грудью, не позволяя ребенку замерзнуть. Иногда зеленоглазая мельком посматривает на Ярослава, но в той же степени часто и пристально, сколь и на остальных присутствующих в головном вагоне. Конечно же, Ярослав ни на грош тому не поверил, буквально ощущая кожей направленное внимание к себе.

Она помнит.

Она знает.

И ждет.

[7/1]

Правда, присутствовали тут, в общей канве, в сюжете происходящего, и некоторые отступления. Куда-то канула вся жуть, которую прежде навевала сама Пустота, окружавшая прорывающийся сквозь нее состав. Холод впивался в кожу и плоть, пытался сморить, что уже знакомо Ярославу, — но нет больше ужаса, проникающего еще глубже в мясо, в самую душу. Вдобавок куда четче, разборчивее стали воспоминаниях событий, которые предшествовали его перемещению сюда. Однако, он так и не понял, где витает его разум, — на сон происходящее совсем не походило.

— Не-ет. — одними губами, неслышно произнес Ярослава, качнув головой.

Тут же он повел плечами, стряхивая предательски просачивающуюся в мышцы истому и хлад, — и перевел решительный, вдруг сузившийся взгляд на мужика перед ним. Заплывший жиром бритоголовый мужик, браток из легенд, — старомодная кожанка, тюремные наколки на костяшках, поросячьи глазки, все как надо. Крупный, фактурный такой, под сто с лишним кило страха и злобы, — но больше страха, мужика вовсю трясет и лихорадит. Кажется, в следующий миг сам по себе кончится от разрыва сердца. Единственное, что не попадает в традиционную картинку, — никак не сочетаемая с внешностью речь.

Вроде бы перед Ярославом поклонник отечественных девяностых, — славянская рожа, характерные шмотки, словом, великовозрастное чмо, очень желавшее походить на мастеров паяльника и утюга. Закавыка же заключается в том, что мужик без продыху бубнит себе чего-то под нос на одном из креольских языков. Последние несколько минут Ярый слушал эту дичь фоном, пока осматривался, — пытался понять, как явно русский мужик может столь умело тараторить на африканском наречии.

Еще некоторое время Ярослав спокойно рассиживался на ржавой, часто перфорированной металлической лавочке, — ими был уставлен весь вагон, но не вдоль, а поперек. Точно так, как оно было в припоминаемых парнем электричках, где тебе на протяжении всей поездки предлагали приобрести носки, средства от врастания ногтя в палец, выпечку, а также просто клянчили бабки. Знакомое, в общем, нутро у вагона, на которое было не скучно поглазеть.

Но пора бы уже действовать.

— Попробуем. — тихонько выдохнул Ярослав, выдворяя из суставов дрожь. Сразу подаваясь вперед корпусом, к сидевшему в каком-то метре от него мужику, Ярый резко оттолкнулся ногами от дощатого пола и извернулся. Кулак парня, — тяжелый, усиленный грамотными, выверенными движениями тела, — впечатался в пузо бритоголового. Тот разом сложился, прежде сидевший с широко расставленными ногами и так же широко, вдоль лавки, раскинутыми руками.

Не медля, Ярый взялся за шиворот кожанки и стащил мужика с лавки на пол, где он жирным пузырем распластался меж сидений. Затрепыхался было, засучил конечностями, — но встать ему парень не позволил. Он принялся с маниакальной избирательностью всаживать ступню в шею и башку мужика, поначалу вышибая дух, — а затем, — и содержимое черепной коробки, излившееся наружу с глухим хлопком и треском костей. За какую-то жалкую минуту здоровяк оказался убит, — и ныне безвреден.

[6/1]

Тут же Ярослав привстал на колено, макая штанину брюк в мерзкое мозговое месиво, — парень начал спешно охлопывать грудь, бока и поясницу мужика. Почти сразу он обнаружил желаемую выпуклость. За поясом, сзади, был заткнут смутно знакомый Ярому револьвер, как будто русский, но под западные патроны. Переломив конструкцию и крутанув барабан, Ярослав убедился, что все шесть из шест камор заряжены. У оружия даже уведомление обнаружилось, — с мелодичным позвякиванием то проявилось перед глазами, сверкнув пурпурной вспышкой.

[Револьвер MP-412 REX]

Качество: [Мифическое]

[+4 %] к Проворству.

[+1 %] к Живучести.

— Хм. — придурковато улыбнулся Ярослав.

Смыкая прежде переломленную им конструкцию револьвера, он выпрямился и переступил через труп мужчины, оказываясь в просторном проходе. Мельком Ярый посмотрел на девушку с ребенком, убедившись, что все в порядке и беды ждать не приходится, — зеленоглазая все так же умиротворенно и невозмутимо баюкала малыша. Смотрела при этом куда-то в сторону иллюминаторов, уткнувшись взглядом в Пустоту за теми.

Парочка, не то американские, не то английские, не то еще какой национальности подротски, — те тоже не выкидывает чего-то необычного. Продолжают жаться друг к дружке в своем углу, — и затравленно косятся сюда, теперь уже на Ярослава, что по-ковбойски крутит и вертит в пальцах спусковую скобу револьвера. Разом поймав их очумевшие от страха взгляды, Ярый зло усмехнулся. Похоже, соображают, к чему все идет.

Затем он медленно обернулся, высматривая япошку. Тот, ухватившись за ближайший к нему поручень, — вертикальный, — во все свои раскосые глаза пялился на Ярослава. Прямо пожирал его взглядом, где кроме страха и всего остального, вполне логичного, читалось и что-то еще. Что-то такое, заставившее Ярослава растеряться на секунду. Там, во взгляде обычного японского школьника, просматривалось и узнавание.

— Давно не виделись. — отмерев, выдохнул Ярослав и сделал к мальчишке первый решительный шаг, мимо перегораживающей проход зеленоглазой.

Та не помешала его поступи, чуть сдвинувшись с места, чтобы Ярому не пришлось вжиматься в скамьи, — и совсем его не боялась. Лишь с каким-то любопытством прослеживала глазами его действия, ожидая, чего же в этот раз он выкинет. Ярослав, как по правде, и сам не знал, что он сделает в ближайшее время. Хотя определенные смелые задумки у него в наличии.

Остановившись перед мальчишкой, вжавшимся в изголовье лавочки, — тот аж глаза выпучил, напоминая мелких паскудных собачек, — Ярослав ему кивнул.

— Чего молчишь? — и указал на паренька стволом револьвера.

Тот, коротко зыркнув на оружие, словно ожил.

— Ты-ы-ы! — пронзительно прошипел он, местами даже переходя на сплошной петушиный фальцет. — Это же ты!

Сколь же было злобы и ненависти, прямо смертоубийственной ненависти в этом юношеском голоске, — не передать словами. Ярослав оказался заворожен многообразием всех эмоций, которые обуревали япошку. Мальчишка будто призрака из своего прошлого увидел, который был корнем всех его бед и неудач. Почему-то он, похоже, принял Ярого за косвенного виновника всего того, что происходит в этом поезде. Куда более важным был иной вопрос, точнее, предположение, — неужели этот парнишка такой же выдернутый из реальности человек, который потом оказался где-то в ином месте, в совершенно другом, возможно, измерении?

— Допустим. — кивнул тому Ярый после продолжительного молчания. — А кто же тогда…

Договорить он не успел.

— Ублюдок..! — взвыл япошка, речь которого сразу перетекла в неразборчивый, животный вой.

Издавая уже знакомый воинственный вопль, мальчишка скакнул с лавки прямо на Ярослава, ухватываясь за него руками, ногами и заставляя заметно пошатнуться. Выругавшись, русский принялся отдирать от себя впавшего в какое-то безумие япошку, хватая того за локти и волосы, — но безуспешно. Придурок неуклюже, совсем несильно колошматил Ярослава по бокам и груди, что больше напоминало предсмертную судорогу, чем попытку наносить удары.

— Ненавижу..! — послышалось сквозь невразумительные подвывания вперемешку со всхлипами. Утомившись, Ярослав чуть отодвинул от себя паренька, приподнял руку с револьвером и, примерившись, грохнул того по башке рукоятью. Пришлось повторить еще не раз, пока япошка не отвалился от него, пьяной тушей опадая на сиденья. Так ведь продолжает шевелиться, тянет ручонки к нему, к Ярому, — жаждет вцепиться в него. В точности как обколотые чем-то уроды еще из Москвы той зимней ночью…

Шумно выдыхая, Ярослав мельком глянул на зеленоглазую, — размеренно покачивает ребенка, ожидает чего-то, — и принял решение.

— Ублюдок! — вновь вскрикнул япошка за мгновение перед тем, Ярый вдавил спуск. Грохнув, пуля покинула ствол, закручиваясь в нарезах и набирая свою убойную мощь, — и вгрызлась в плоть мальчишки где-то в области сердца. Тот весь содрогнулся, засучил конечностями, но давиться кровью или терять сознание не спешил. Еще будучи живым, он уткнулся взглядом в Ярослава, прямо ему в глаза, — и изнывал от мучившей его злобы.

— Так. — коротко буркнул Ярый. — Пойдем.

Крепко ухватив того за шиворот школьного пиджака, Ярослав кое-как, натужно протащил уже не брыкавшееся, обессиленное тело по проходу. Зеленоглазая, как и тогда, смиренно сделала шажок в сторону, пропуская мимо недовольно пыхтевшего Ярослава с его грузом. Девушка почти не выдает эмоций ни глазами, ни положением тела, — ни как-либо еще, даже не говорит вообще, не издает звуков. Лишь ждет чего-то.

— М-мразь… — сипел, уже чуть булькая кровью, мальчишка. Похоже, пуля невнятным образом миновала сердечный клапан и ушла в легкое, разрывая то к чертовой матери. Может и еще чего задела, Ярослав не знал, чем в точности был заряжен револьвер, — пулями, и хорошо. Остальное лишь детали. Главное, — канва.

Ведь она не меняется.

— Не будем изменять традиции. — ухмыляясь, Ярослав скинул тело япошки подле себя и приблизился к дверям вагона.

Чуть крутанув барабан револьвера, — чтобы на взводе стояла пустая камора, — парень сунул оружие за пояс и ухватился за прорезиненные края створок, уже чуть приоткрытые. За пару движений, стараясь как можно меньшей частью своего тела высовываться наружу, в Пустоту, Ярослав раскрыл дверной проем.

— Не будем же?

Склонившись, Ярый ухватил паренька за волосы и подтянул к самому краю, разделявшему нутро вагона и хладное пространство Пустоты. Не дожидаясь ответа и не пытаясь перекинуться со своей незадачливой жертвой лишним словом, он короткими пинками дотолкал захлебывающегося кровью япошку до края, — и спихнул на ту сторону, отдавливая было попытавшие вцепиться в ближайший поручень пальцы.

[5/1]

Не раздалось даже вскрика.

— Так. — привычно пробормотал Ярослав.

Со вздохом он вытянул обратно, из-за ремня брюк, револьвер, — и привел его в боевую готовность, довернув конструкцию барабана. Даже не двигаясь с места и не заморачиваясь чем-либо излишним, он воздел оружие на уровень глаз, беря на мушку вжавшуюся друг в друга сладкую парочку. Пока те не успели что-то предпринять, просто метнуться в разные стороны или на пол, — он дважды спустил курок.

Загрохотало.

[4/1]

— Так. — приговаривал он, всматриваясь в опадавшие на пол, по стене, тела.

Какие-то секунды Ярый растерянно колебался, но почти сразу сообразил, что чушью занимается. Решение проблемы было предельно простым, — он подступил ближе к неподвижным телам парня с девушкой и прицельными, аккуратными выстрелами разворотил головы обоим, обильно пачкая белоснежные стены вагона. Пока все идет хорошо, правильно.

[3/1]

Теперь дело за малым.

— Так.

Чувствуя, как ему становится все холоднее, как с каждой секундой все тяжелее думать и двигаться, Ярый направился к наблюдавшей за ним девушке. Походя он уже приставил к подбородку ствол револьвера, — но пока не стрелял, обдумывая, какое же решение окажется единственно верным. Действовал он по наитию, влекомый сумбуром и собственными предположениями, но у него наверняка будут еще попытки. Надлежало перепробовать все, начиная с самого вероятного, разумеется.

Потому он отнял револьвер от подбородка и, крутанув тот в руках, протянул оружие зеленоглазой, — рукоятью вперед, вкладывая ее в протянутую ладонь. Девушка спокойно, не задавая вопросов и не выдавая в себе волнения, приняла револьвер из рук Ярослава и упрятала его куда-то одежду. И подняла на него, на Ярого, глаза. Те не выражали ничего, кроме невозмутимого, еле-еле просматриваемого за ними любопытства.

Облизав губы, но так и не решившись чего-то сказать или спросить, Ярослав вернулся к распахнутому настежь проему вагона, — туда, где он несколькими минутами ранее избавился от япошки. Там он еще чуть-чуть постоял. Посмотрел на зеленоглазую, что любовно покачивала ребенка, прижимая того к груди. Подумал, не оставил ли он без внимания что-то важное, требующее внимания…

И, решительно отталкиваясь от края проема, выпал наружу из несущегося сквозь мрак вагона, спиной назад, — в Пустоту. В последние мгновения перед тем, как он решился на это, в глазах даже не шелохнувшейся девушки мелькнула затаенная горечь, — но нет, не горечь утраты, не сожаление о чем-то потерянном. Скорее, то было короткое разочарование, неудовольствие от не оправдавшихся ожиданий…

[2/1]

***

Шумно посапывая заложенными ноздрями, Чон Джу Ми осторожно подтянула коленки к груди, — стараясь при этом не грохнуться с узкой, изрядно пошатывающейся табуретки. Девушка бездумно витала где-то там, в своих душевных просторах. Своим отрешенным, совсем уж потерянным взглядом она вперилась в Ёнсу, — точнее, в его взмокшую, обнаженную спину.

Он там периодически чего-то бормотал, ворчал тихонько, ссутулившись за своим обширным рабочим столом, — пытался, вроде, выправить из очередной железяки мало-мальски примерный и стандартный стрелковый болт под раздобытые недавно арбалеты. Бумажками с записями шуршал, постоянно вздыхая, позвякивал напильником по заготовкам из автомобильного алюминия, — работал, словом. Бывало, что тихонько бубнил себе под нос всякие скверные словечки.

Не такие скверные, разумеется, каковые иногда выдавал в мир рассерженный Ярослав, — он с каждым считанным днем, складывалось у девушки такое впечатление, меняется в неизвестном направлении. Становится будто раздражительнее, и несдержаннее в своих выражениях и порывах. Впрочем, все они, — и выражения, и порывы, — зачастую оправданы крайней нуждой.

К тому же с девушкой он всегда мягок, иногда излишне, — местами даже юношеская, совсем уж детская неловкость и боязливость перед жмущейся к нему девочкой чувствуется. Прежде всего Яр-ри остается человеком, — человечным, пускай и довольно злобным по натуре.

Мерно покачиваясь на табурете, Джу Ми улыбнулась собственным размышлениям и воспоминаниям.

— Чего сидишь? — проворчал, не выдержав, Ёнсу. Он расслышал, как жалобно поскрипывает сколоченная им же из подручных деревяшек и железяк табуретка.

Тревожила, впрочем, не столько памятная ему табуретка, но сколько неведомое состояние девушки, — вроде бы той нужно сказать чего-то умное и как-то поддержать розоволосую, чтобы она не переживала о недавних событиях. А вроде бы и лучше не тормошить, не лезть к ней в душу. Наверняка же старик все, что было нужно ей сказать, — уже сказал, и даже больше, чем требовалось.

Но Джу Ми неожиданно ответила.

— А когда они вернутся? — тем же характерным, привычным ей и уравновешенным тоном поинтересовалась розоволосая. Шмыгает носом разве что, и не пытается всячески ерничать в общении с Ёнсу, как она это любит. Любила, по крайней мере, в недавнем прошлом. Но и хорошо, что не пытается проесть плешь скабрезными шуточками.

— Понятия не имею, старшая сестра.

— Так они же с тобой тогда говорили, м-м? — удивилась чему-то Джу Ми, вновь поскрипывая табуреткой. — Перед уходом еще.

— Говорили, — он сказал, что туда и обратно метнутся, и так быстро, как только смогут. Только и всего.

— Яр-ри? — уточнила девушка.

Пуще прежнего заерзала на табуретке.

— Яр-ри. — пародируя ее интонации, подтвердил Ёнсу. Тут же ему по выгнутому хребту прилетело чем-то жестяным, — не больно, но грохотнуло металлом знатно.

Вроде бы девчонка зашвырнула в него один из, типа, пробных листов металлолома, которые система позволяет производить, — крафтить, — через инструментарий Бронного Дела. Точнее, то был лишь жалкий огрызок листа, для эксперимента расковырянный, распиленный и измятый в попытках проверить его прочность и прочие возможные особенности, идущие от системы. У него, огрызка, — самого крупного их оставшихся, в отличии от той же стружки и прочих ошметков, — даже уведомление сохранилось.

На этом вся игрушечность, собственно, и заканчивалась, — божественная система оказалась весьма скупа на чудеса с подробностями и в этом своем аспекте. Нет особенного виртуального функционала для возведения структур из таких вот листов, как в строительных симуляторах, нет вообще ничего. Просто выбираешь, что хочешь произвести из доступного в интерфейсе, — ждешь потом какое-то время, в случае с кирасой почти половину суток, — и рядом с тобой с метровой высоты на землю грохается железяка, доводя тебя до инфаркта. Сама по себе, без предупреждения, отчего Ёнсу даже опасается кого ненароком зашибить в ближайшем будущем.

[Лист из металлолома 1х1]

Качество: Обычное

Изготовитель: Мастер Ёнсу.

Этот вот огрызок еще в своем первозданном виде, — сразу после появления на свет и до его расковыривания Ёнсу, — являл собой очень неровный, неоднородный лист металлолома низкого качества. Он состоял, считай, из множества разных по цвету, форме и плотности железяк, которые словно сплющило и потом подравняло края, чтобы получить идеальный квадрат, — в названии, к слову, упоминалась длина с шириной.

Что же до толщины, — изменять ее при крафте невозможно. У каждого такого листа ее показатель равнялся приблизительно семи миллиметрам, вне зависимости от того, какого размера сам лист, — метр на метр, четыре на один, семь на два, не суть, толщина оставалась одной и той же.

Достаточно, наверное, для большинства необходимых выжившим проектов, — которые еще нужно вообразить, где пригодится кусок такого вот дрянного железа, не говоря уже о том, что с течением времени могут начать открываться дополнительные рецепты с иной продукцией качеством повыше. Точнее, было бы правильнее их назвать чертежами, но поди разбери эту систему, — клиентоориентированность уровня говна, как однажды брякнул Ярый.

Не так давно парень обсуждал все эти детали с ним, с Ярославом, так тот сразу заявил, что не судьба ему, Ёнсу, быть крафтером крутого оружия и броньки для выживших, — придется поначалу в одно рыло отрабатывать за металлопрокатный станок, производя такие железяки в промышленных масштабах. Якобы имеются у русского кое-какие задумки, где эти вот листы металлолома, — пускай и откровенно помойные, зато представленные в каталоге Бронного Дела сразу многими соотношениями сторон, — очень пригодятся в обустройстве убежища. Но не уточнил, сказав, что надо еще обмозговать всякое и посоветоваться с умными головами.

Однако, что при крафте то бездарной кирасы, что при крафте листов из металлолома, — за все капают процентики в развитие навыка, понемногу, но капают. Оно и хорошо.

[Бронное Дело] — [2,98 %]

Свободно Рун Навыка: [0]

— М-м. — промычал Ёнсу, сам не ожидая, что ляпнет в следующую секунду, повинуясь не пойми чему в своем сознании. — А он странный…

— Кто?

Парень, выпадая из раздумий, чуть заметался.

— Э-э?

— Кто странный? — с нотками недовольства поинтересовалась девушка, пожирая глазами затылок Ёнсу.

Вздохнув, парень все же решил развивать ненароком поднятую тему.

— Ярослав. — буркнул он, четко и внятно проговаривая имя чужака, и резко отодвинул, отложил в сторону вообще все, чем он только что занимался. Похоже, самозабвенно чего-то поделать для души и настроения ему уже не позволят.

— Почему же? — заметно обиделась Джу Ми на такое, казалось бы, заурядное замечание.

— Сама подумай.

Разворачиваясь к ней, Ёнсу чуть свесился со своего табурета и подхватил с пола грязную, в чем только не перемазанную футболку, — ее он, не брезгуя, ловко на себя натянул, не желая светить голым брюхом в подобном обществе.

— Что с ним не так? — искренне не понимала девушка. — Он очень издалека. Нормально же все. Там, у него, другая культура вообще, русские совсем на нас, наверное, не похожи. Это наших все и везде называют странными, зовут пчелами рабочими, ровняют этим с Японией. — она снова заерзала на стуле, чуток посмурнев.

Даже вздохнула, с таким явственным мучением в голосе, что Ёнсу заулыбался.

— Я ему тогда о быте Кореи много чего рассказывала, так Яр-ри меня и не дослушал даже. — пожаловалась она. — Сказал, что лучше пулю в башку себе разрядить, чем в нашем вылизанном обществе жить, среди узкоглазых. Что нам даже Катаклизм не поможет людьми стать…

— А с нами уже что не так? — не менее искренне удивился Ёнсу, аж рожу вытянул. — Это уже стереотипы какие-то, чего он несет? У нас одна из сильнейших экономик в мире была. Преступность низкая, смотри, никаких бандитов вокруг, все спокойно и хорошо даже после всего, что было. Уровень жизни у нас лучший в мире! — совсем уже разошелся парень, который явно любил те земли, на которых был рожден и где провел всю свою жизнь. — Высшее образование везде ценится, от него все зависит. Наше, имею в виду. И люди хорошие у нас живут… — добавил он до кучи, не зная, чего еще можно добавить. — Э-э, жили. Ну-у, ты поняла… — поправился Ёнсу, завидев что-то странное в глазах девушки.

— Вот про наше образование и шла речь. — вновь, с тем же недовольством буркнула девушка. — Типа, каждый в обществе с пеленок мечтает ни за что протирать жопу. — девушка забавно смутилась, произнося последнее словечко, хотя пару дней назад выговаривала в адрес белобрысого куда более страшные вещи. — Либо судьба планктона, либо в могилу, а встать за токарный станок и или еще куда для них страшнее смерти. Рабочих ни за что гнобят и чмырят, говорил, хотя на них все и держится…

Тут она чуть надсадила голос, стараясь в точности спародировать речь русского. На Ёнсу, который тихонько пощелкал пальцами, — пытаясь вежливо перебить девушку и сказать что-то свое, — она внимания не обратила. Получалось у нее подражать Ярославу, кстати, неожиданно неплохо.

— У меня дома такое же говно было, да везде так, наверное. — начала она. — Все в счетоводы прутся, мечтали стать предпринимателями, блогерами, певцами ртом и вовсю кривляться на толпы детишек. Хера, на них же весь рынок строился, на детишках, и великовозрастных тоже. А еще, параллельно, можно подставлять задницу политической повестке, распространяя среди своих малолетних фанатиков нужную кому-то идеологию…

— Погоди, старшая сестра, ты это к чему вообще… — вклинился было Ёнсу, но вынужден был заткнуться.

Джу Ми, тем временем, продолжала изображать речь чужака, — при этом все размашистее качалась на табурете, буквально летая на ней взад-вперед.

— А, между прочем, видел ваших корейских мальчиков. — уже не сдерживая улыбки, проговорила розоволосая, надсаживая глотку. — Смазливые которые, и песенки петь умеют, ничего такие. Симпатичные, конечно, девочкам даже в России нравится, на них все хотят быть похожими. Нет, серьезно, сам бы им наверное засадил, коли бы мог. А е-еще…

Тут девушка не совладала с собой, — прыснула, давясь от безумного, не подобающего девушке хохота.

— О-о, Будда, не могу, и-хи-хи…!

Среди смеха мелькали и обрывки, точнее, попытки выдать хоть какие-то слова, — преимущественно матерные, — но Джу Ми не справлялась с обуревающим ее весельем. Даже была вынуждено схватиться за стоявший рядом торшер, — невесть что тут забывший, — вместе с ним заваливаясь набок и отбивая локти о пол мастерской.

— Так я же не про его отношение к нам, это ладно. — повысил голос Ёнсу. — Он сам по себе странный. Даже жутковатый.

Еще хихикая, девушка подняла на него глаза, пока вставала с пола и отряхивала налипший на кожу мелкий сор.

— Ну-у, чего не так опять? — протянула она, улыбаясь.

— Откуда он вообще здесь? — как-то излишне эмоционально всплеснул Чхве Ёнсу руками. — Дун с Джуном, да-да, помню, они говорили, что в первые дни видели иностранцев в Сеуле, — и что сразу смогли сразу понять друг-друга. Но они были там сами по себе, как надо. — пытался подобрать он слова. — По-человечески тут оказались, до Катаклизма, своим ходом. Блин, по работе и учебе, я вот о чем. А он? Ярослав?

Девушка надулась.

— Чем он тебя не устраивает?

— Что за Пустота? — уткнулся в нее требовательным взглядом Ёнсу. — Какой к демонам поезд? Почему никто обо всем этом не заморачивается, — даже он сам, а? Он же при тебе все это говорил, еще тогда, на крыше со стариком! Про демонов Пустоты, про холод, про темные сущности и какой-то многомерный, фантастический поезд?

Запнувшись, парень набрал еще чуть воздуха в грудь, — и продолжил портить Джу Ми только-только поднявшееся настроение. Та прямо на глазах теряла прежний позитив.

— Пшеница. Сонм шепотков. Кровь. Мертвые измерения. Крикуны в структуре. Счетчик. Жертвенный ребенок. Дева Весны. — перечислял он все, что слышал от Джу Ми на том завтраке, где отсутствовал русский. — Чего там еще за жуть и чушь он нес по пьяни, м-м?

Наконец, тот стал закругляться, — ясно увидел, понял, что скоро может отхватить по башке за недавнюю речь.

— Пустота. — повторил он зачем-то. — М-м, короче, не важно. Ярослав, кто он вообще и откуда? Нет, нормальный он чувак, помочь нам пытается и ведет себя, блин, пристойно. — тут же сделал он уход в сторону, чтобы не навлечь на себя розовую беду. — Но Будда его раздери, он же, может, и не человек вовсе, а…

Положенным образом завершиться их диалогу суждено не было. Откуда-то с верстака, — подле которого яростно жестикулировал и толкал свои недовольные речи Ёнсу, — зазвучало сбивчивое шипение передатчика. Парень, замолкнув, метнулся к столешнице. Оттуда он сдернул небольшую ручную рацию, ловко обнаруживая ее под кучей хлама и не мене ловко выхватывая из нее.

— Парни, прием? — послышалась легко узнаваемая, даже сквозь частые помехи, речь старика Бао. — Там наши возвращаются, вижу их, м-м. Уже заходят на территорию. Там чего-то случилось у них, — русский одного на плече тащит, Джуна, вроде. Он живой, но…

На последних словах Ёнсу подскочил с табурета и вылетел наружу, в коридор. Оттуда вскоре раздался скрежет и лязг засова, выдергиваемого из тесных пазов. Следом, — скрип перегруженных дверных петель, протяжный, прокатывающийся до самого холла.

Старик еще что-то проговаривал Ёнсу, покинувшему убежище, — шел навстречу к Яр-ри с ребятами, — но девушка того уже не слышала. Она с немного потерянным видом оставалась на табурете, — и переживала странные изменения в себе самой, непонятные перестановки в личности. Те требовали некоторого времени для принятия.

К тому моменту Чхве Ёнсу, переполошившись, уже притормаживал подле спокойного, с невозмутимой рожей переставлявшего ноги Ярослава. Разве что кровь у него откуда-то с виска ручьями набегает, — заполняет яремную ямку и стекает ниже, пачкая плотно прилипшую к груди майку. Вдобавок весь в поту и мыле, — явно замучен передвижением по жаре.

Позади русского, поначалу незаметный, замаячил молчун, — какой-то подавленный, похоже, сильно расстроенный тем, что случилось с его товарищем.

Неподвижный, в бессознательном состоянии, — Нам Джуна чуть потряхивало на плече Ярослава, на роже которого порой мелькало неизбывное утомление и раздражение. Там же, на его плечах, а также за спиной и в свободной левой руке, — болтаются сумки с рюкзаком. Туловище Ярослава было перемотано кучей ремешков и лямок, но выделялась среди них одна, — и принадлежала только сейчас замеченной Ёнсу винтовке. Та имела хищный, совсем не игрушечный вид готового к бою оружию.

— А что…? — задал тот самый вопрос Ёнсу, растерянно кивая на лишенное чувств тело Джуна.

Ярослав кое-как скорчил улыбку.

— Отдыхает парнишка. — и пару раз хлопнул безвольное тело по заднице, которой Нам Джун был обращен к убежищу. Не останавливаясь на поболтать, Ярый прошел мимо недоумевающего Ёнсу и занырнул, чуть не стукнувшись башкой, в дверной проем, оказываясь в плохо освещенном коридоре.

Там Ярослав не остановился.

Не глядя, он разжал плетеные лямки множества сжатых в левой руке сумок, — те рухнули напротив прохода в мастерскую Ёнсу, в нутре которой уже мелькала знакомая русскому копна розовых волос. Тем не менее, вместе с удерживаемым на плече телом он двинулся дальше, — прямиком в холл. Даже чуть ускорился, явно сгорая от желания вскоре скинуть с себя клятую ношу и благополучно выдохнуть. Именно таким образом он и поступил.

Чуть выгнув спину, он, раскорячившись, позволил туше паренька соскользнуть, — и шумно грохнуться о пластиковые столешницы обеденных столиков. Ближайший народ, повально сидевший в телефонах, дрогнул, а одна из малых девчонок даже пискнула чего-то со страху. Туда же, на стол, отправился и стянутый с плеч рюкзак вместе с тяжелым баулом, — всю дорогу он досаждал Ярославу тем, что, раскачиваясь, долбился ему под колено, отчего под конец пути парень чуть не падал.

А потом он неожиданно закричал, — на весь холл, привлекая к себе внимание каждого присутствующего в помещении. Слышно было, наверное, даже на парочке этажей выше.

— Подняться, скотобаза! — взревел Ярый, пуще прежнего шугая подростков, тут и там разложившихся на матрасах и тряпках. — На ноги! Встать, сука!

Выразительно болтавшийся и покачивающийся на его залитой кровью и потом груди карабин оказался дополнительным, и сильно, похоже, действующим на психику аргументом, — нерешительно, потихоньку, но юноши и девушки начали вскакивать с матрасом. Молча, даже не пытались выпендриваться. Столь они быстро и массово подчинились приказному воплю Ярослава, что он даже растерялся.

Не ожидал такого расклада.

Тут же он краешком глаза заметил приближение обеспокоенного старика, который спешил к Ярославу, — бодренько так ноги переставлял, даже слишком для его возраста. Точнее, для его внешности, так как точное количество лет старика Бао никому в убежище неизвестно. Навскидку, — в отстранении раздумывал Ярослав, глядя на подступавшему к нему Мун Бао, — можно и восемь десятков выдать, если не полную сотню. Может, так оно и было.

— Как Джун? — первым делом спросил Бао, посматривая на тушку Болтуна, уткнувшегося мордой в столешницу. Шевелится уже потихоньку, в себя приходит. Отбил он тогда себе знатно мозги об бетон, но, как известно, — клин клином, и порядок.

— Намана. — промямлил Нам Джун, опережая в ответе русского.

Чуть поерзав на скользком пластиковом столике, парень попытался было на бок перевернуться, засучил ногами, — но, увы, тщетно. Остался лежать лицом в стол. Только пальцами изобразил что-то эдакое, мол, порядок, сейчас все будет, только подождите. Усмехнувшись виденному, Ярослав перевел выжидающие чего-то глаза на старика.

— Уже? — удивился он, оборачиваясь на множество раскосых глаз, наблюдавших за ними.

Ярый повел плечом, поправляя ремень карабина.

— А когда еще, деда?

— Можно было и мягче. — деликатно заметил старик Бао, тем не менее, чуть отступая от Ярослава и обращая свой взор и внимание на ораву из пары десятков напуганных людей. Тут много кто был, и Ким Хани, и патлы белобрысого мелькали, — только малыш Пао, тот отец-одиночка, сидит у себя в квартире безвылазно. Но он тут и не нужен, с таким отношением к проблемам.

Пожевав какое-то время губы, старик резко вдохнул и, наконец, заговорил.

— Друзья, попрошу чуть-чуть вашего внимания. Как вы могли заметить, положение у нас не завидное. — картинно покачал он головой. — Наши же товарищи, — он, обернувшись вполоборота, указал на сутулую фигуру Ярослава и впершегося рожей в стол Нам Джуна. Молчуна, однако, видно не было, смысля куда-то. — Пока выбиралисьнаружу, выяснили, что от прежнего мира не осталось ничего, — правительство пало, все составляющие государство структуры также развалились…

Послушав вкрадчивую речь старика, которой должно с лихвой хватить для увещевания здешних, — особенно с учетом очевидного корейского пиетета перед опытом, возрастом и статусом, — Ярослав покивал своим мыслям. Надо было даже раньше так сделать. Грубить тоже, пожалуй, не стоило, прав старикашка. Чуть было делов из-за вылезших наружу максимализма и человеконенавистничества не наделал.

— …потому нами было принято решение взять под бережный пригляд и контроль расход и приход всех ресурсов в убежище. — аккуратно, подбирая слова, молвил Мун Бао. — Теперь доступ в складские помещения с продуктами нашей общины будет строго ограниченным. Формированием же пайков и их выдачей в соответствии с нуждами и потребностями каждого, — займется Ким Хани. — старик махнул куда-то на другой конец холла. — Что же касается работы…

Прав он, да, — все можно умом и пряником решить, похоже. Но уж очень Ярослава злоба распирала от того, какой в убежище экзотичный народ собрался, — исходя из какой-то расово-национальной солидарности Ярослав искренне верил, что его соотечественники, даже не самые лучшие из них, не вели бы себя так же безалаберно, как эти узкоглазые болваны.

— Яр-ри! — пискнуло совсем близко.

Он и смекнуть ничего не успел, как на него заскочила Джу Ми — прямо в заляпанную кровищей грудь Ярослава, ничуть не смущаясь болтавшегося там карабина. Только чуть поерзала, плотнее обхватывая его тело руками и ногами, а также поднимаясь повыше. Пришлось, конечно же, помочь, — ухватить девушку за ее нижние аппетитные выпуклости. О причинах такого странного поведения Ярый думал уже в последнюю очередь.

— Чего с тобой? — зашептала она ему в тот самый огрызок уха, осторожно, не прикасаясь, рассматривая кровоточившие останки мочки.

На ее шепот, однако, отозвался валявшийся рядом, — на все том же столе, — Джун.

— Нама-ана.

— Яр-ри? — пискнула розоволосая, совсем уже паникуя.

Намеревалась было соскочить обратно, на пол, — явно хотела рвануть за аптечкой и поправить увиденное непотребство, но Ярослав не позволил. С довольным оскалом он сжал прикрытую одними лишь тесными шортиками задницу пискнувшей чего-то невнятное девушки и начал разворачиваться на старика.

Тот продолжал спокойно расписывать здешней, как он сам говорил, молодежи всю трагичность их положения. А также тонко намекал, — мол, бездельничать очень плохо, пища не вечна, а с водой вообще крышка.

Подтвердите претворение Руны Навыка.

— Бао. — негромко привлек к себе его внимание Ярослав.

Парень уже покручивал в пальцах свободной от приятных полушарий руки небольшой камушек с багровыми прожилками. Как только старик обернулся на оклик, — Ярый протянул ему руну, вкладывая в ладонь и не приемля отказа. Отказал, впрочем, и не было, все уже обговорено и обсуждено.

Молча кивнув, старик тут же упрятал руну в карман перемазанной грязью куртки, — не в систему, чему Ярослав усмехнулся. Хотя смеяться тут нечему, Мун Бао прямо сказал, что у него совсем другое отображение уведомлений и сообщений, сильно отличающееся от того, что видят другие, — настолько отличается, что Ярый даже расспрашивать о подробностях не стал. Удовлетворился общим пониманием, что суть та же, и черт с ней.

— А мне? — с притворным недовольством прошептала Джу Ми ему в шею, чуть шевелясь и ерзая на нем.

— … благодаря же нашему русскому товарищу мы можем… — донеслись до Ярослава обрывки толкаемой стариком речи. Разобрав же слова, он шумно хмыкнул в розовые волосы. Джу Ми, похоже, снова их старательно вымыла и буквально отстирала от недавно заляпывающих их жидкостей той «мышки».

— Комрад, мля… — пробормотал он, улыбаясь, после чего добавил, уже тише. — А ты тоже хочешь?

Та заерзала еще явственнее.

— Я много чего хочу, старший брат.

— Как скажешь.

Плюнув на здравый смысл, — да и держать при себе, без дела, возможную инвестицию тоже не очень умно, — Ярослав снова полез в систему. Он даже не какими-то меркантильными началами руководствовался, — наоборот. Просто захотел порадовать девушку, которая вела себя как-то подозрительно и странно. Слишком открыто, вызывающе лезла на шею к Ярому, — не так, как оно было прежде.

Подтвердите претворение Руны Навыка.

— Прошу. — выдохнул он в приятно пахнущие волосы девчонки, нашаривая ее кисть и суя туда второй, и, соответственно, последний камушек с навыком. При себе осталось только две руны под параметры, которые он позже куда-нибудь раскидает. В приоритете, разумеется, физическая мощь и выживаемость, а на какие-то пространные параметры Разума и Воли даже смотреть желания нет.

Девушка, принимая камушек и тут же отправляя его в систему, ничего не сказала, — только по-кошачьи зафыркала, утыкаясь Ярому в шею.

— Хватит, хватит. — буркнул тот, довольно, впрочем, скаля зубы. — Кстати…

Он вновь обратился к старику, который, видать, уже помалу закруглялся с увещеваниями толы. Она даже особо недовольной и расстроенной не выглядела, на первый взгляд. Почему-то прежде Ярославу казалось, что не миновать заливистого лая желающих и впредь бездельничать, какой-нибудь перепалки, даже драки, возможно. Неудобно чуток стало, — в самом деле, тут же вчерашние школьники и студенты, которым от страха и непонимания ситуации башню снесло, можно было понять. И простить.

— Старик. — подозвал он Мун Бао, вставая с ним вровень, и, когда тот переключился на русского, продолжил. — Еще такая штука. Ты же видел в каталоге навыков позиции с призывом чудовищ и вот этим всем вот, м-м?

Тот поначалу не понял, о чем речь, но почти сразу глаза его прояснились.

— Демоны? — поправляя Ярослава, кивнул мужчина.

— Еще трупы, точнее, нежить, — помню навык с ее призывом. И Призыв Тварей Бездны.

— Пустоты. — повторил вполголосаа старик, видимо, цитируя уже свой вариант перевода данного навыка, где Бездна обозначается именно как Пустота. Суть, скорее всего, да и сам навык остаются теми же, но такие вольные интерпретации немного смущали Ярослава. Выбивали из колеи, хотя и не были чем-то страшным, — именно страшной и нежелательной была та самая суть.

Вздохнув, — и хитровато так переглянувшись с Джу Ми, которая обезьянкой прицепилась к Ярославу, — старик покивал..

— Допустим.

— Ну-у, короче, мля. — подытожил Ярый. — Не надо нам этого. Скажи оболтусам, которые тебя вроде как послушать должны, чтобы не смели выбирать эти навыки. Призывы всяких уродов, а также Чары Бездны. — он поморщился. — Или Чары Пустоты. И вообще, ничего, что хоть отдаленно попахивает злобным и недобрым. Лады?

— Хорошо. — спокойно принял его указание старик, разворачиваясь к слушателям и зрителям. Вот теперь точно все порядок, можно спокойно перестраиваться на более насущные, мирские проблемы, связанные с питьевой водой, обустройством их убежища и зачисткой подземелья в Гунпхо. Последнее все время откладывается и оставляется без, быть может, должного внимания, а ведь…

— Яр-ри. — неожиданно дохнула ему в левое, не разорванное ухо розоволосая.

— Че?

Чуть оттолкнувшись от него, она стрельнула глазами куда-то в сторону прохода на лестничной клетки, что на той стороне холла.

— Пойдем.

— Пойдем. — в тон ей повторил Ярый, улыбаясь, отчего розоволосая сразу уткнулась ему в шею, пряча лицо. Нет, все же что-то произошло, о чем она, правда, не спешила распространяться.

Решив не задавать лишних вопросов, он двинулся к лестнице, напоследок постучав костяшками пальцев по столу рядом с Нам Джуном, — заставляя того промычать чего-то ленивое, неразборчивое.

Парнишка блаженно ерзал щекой по пластику столешницы, пытаясь набраться силы духа, чтобы с той сползти, — пока ему их не хватало, похоже. Причем именно силы духа, не тела, — а как еще объяснить ту его отключку, не иначе как растратой духовных или еще каких чародейских энергетических запасов?

— Яр-ри.

— Чего? — пробормотал Ярый, чувствуя кучу неопределенных по своему посылов взглядов, уткнувшихся ему в спину. Где-то там, наверное, и раскосые глазки белобрысого среди всех прочих затесались, — поди, ядом истекает. Или же еще какую пакость удумал, хотя должен же успокоиться, и понять, что не время для интрижек.

— А что мне взять?

— Навык? — уточнил Ярослав, заступая на первую из ступенек вместе с приятной, хотя и тяжеловатой ношей в руках. Девушка весила прилично, конечно, но скидывать ее, заставляя ее идти своим ходом, — лютый моветон, сразу начнет думать чего-то плохое и еще, вдобавок, обидится. — Чего хочешь выбирай, кроме того, о чем я старику сказал.

— Но…

— Мля, меня уже оба Кима заманали этим. — фыркнул он девушке в ее волосы. — Хотя бы ты сделай собственный выбор. Чем тебе заниматься нравиться? Или чем бы хотела?

— Хочу с вами ходить наружу. — тут же воспользовалась она неправильным, опрометчиво заданным вопросом. Почти сразу она поправилась. — С тобой.

Молча шаркая кроссовками по ступеням и стараясь не завалиться набок вместе с девчонкой, Ярый не спешил отвечать, — вынуждал Джу Ми самостоятельно принять решение. Наверное, он тем самому себе могилу роет. К нему же что парни, что та же розовая, — сами за советом идут и за твердым указанием, бери и пользуйся, определяй направление, общую стратегию развития в рамках системы. А он только отмахивается…

— Я хочу быть полезной. — пискнула Джу Ми.

— Ты и без навыка можешь быть полезной, — кто еще мне ухо заклеит и от юшки меня отстирает?

— Тогда почему не взяли меня с собой? — недовольно заерзала она на груди. Болтавшийся там же, между их телами карабин уже болезненно впивался Ярому в ребра выступающими частями.

— По кочану.

— Яр-ри!

Тот решил не спорить, — попросту сдался.

— Буду с собой брать. — резко выпалил он, наконец, покидая последний из лестничных пролетов и выступая в коридор третьего этажа. — Хорошо.

Девушка, впрочем, продолжала и дальше раскаленными щипцами выпытывать из него четкую установку, приказ, — какой же именно навык из списка ей следует выбрать, чтобы ему угодить. Ярослав только молчал. Когда же они оказались напротив двери в выделенную ему квартиру, он перехватил неустанно болтавшую розоволосую иначе, — все так же, за нижние девяноста, но обеими руками и покрепче притянул к себе.

Последующие же несколько часов, до самого наступления темноты и ужина, — точнее, до выдачи первых личных пайков всем выжившим, — они темы навыков не касались.

Глава 20

— Можно же будет кому-то маскировочные костюмы пошить из листьев и веточек? — высказал очередную свою буйную задумку Ким Нам Джун, постоянно оборачиваясь на Ярослава, уже смурного от таких предложений. — Типа, как у снайперов, м-м?

Перед собой парнишка натужно толкал тележку из супермаркета, очень массивную и тяжелую, — перегруженную, — которую, к тому же, здорово в сторону уводило. Ему приходилось изрядно так напрягаться, работая и руками, и ногами, чтобы лавировать меж трупов, остовов сгоревших машин и никуда не врубаться. Часто же встречавшиеся ямки и выбоины посреди проезжей части лишь усложняли Джуну жизнь.

Упомянутые тележки что у него, что у Ярослава, что у старикашки, отчего-то вдруг решившего выбраться вместе с ними наружу, были по самую крынку заполнены пузатыми мешками с грунтом. В каждый из множества натолкано аккурат пятьдесят килограмм универсальной смеси из полуразложившегося торфа, доломита и каких-то мелких минеральных добавок. Как будто добротная вещь, но время покажет, — а также урожайность.

Ярый в последние несколько дней приличное время побродил по Пхенчхону и прочим районам вместе с не отлипавшей теперь от него розоволосой, — высматривал повсюду нужные в инвентаре огородника штуковины и непосредственно сам грунт. Его они и переправляли сейчас в убежище, вовсю грохоча колесиками трех тележек по раздолбанным тротуарам.

Пришлось проделать немалый путь, исколесив половину Аняна, — так и не повстречав при этом прочих выживших, что подивило Ярослава, — но оно должно было стоить всех затраченных нервов и сил. Старик хотя и сумбурно, но все же подтвердил, — при посадке чего-то эдакого в почву он одновременно и какое-то системное действие осуществляет, точнее, подтверждает его, на что прямо реагирует интерфейс его своеобразной системы.

К тому же на крохотные доли от процента повышается навык старика, — недавно выбранное им Земледелие, — что как бы само намекает на правильность всех предположений и суждений Ярослава с Мун Бао. Они на верном пути, ныне остается только оборудовать на крыше убежища крутой огородик, желательно крытый, — типа, тепличку, которую при буре не снесет оттуда к херам. А там уже останется лишь присматривать за посадками и ждать у моря погоды, надеясь на нереалистично скорые урожаи, как в игре.

— Яр-ри! — не выдержала таки Джу Ми, недовольно заерзавши на мешках. Девушка, как-то по паучьи, и лежа на животе, распласталась на тех в доверху заполненной ими, мешками, тележке Ярослава, — и вовсю тряслась. Несколько минут тому назад их компания вырулила на совсем уж избитый тротуар. — Поти-ише! Из меня завтрак с-щас вылезет!

— Так что? — вновь напомнил о себе Джун, оборачиваясь.

Ярослав лениво, даже степенно довернул к тому голову, поглядывая на паренька из под полов соломенного сакката. Было не так чтобы жарко, — погода помалу сменялась в последние дни, становилась помягче, и ветренее, — но без такой штуки выходить наружу все равно не хотелось. До дурноты душно, сразу нездоровый движ в Африке вспоминается, где было все, — и обидные боевые потери, и придурь начальников, и романтические посиделки у пламени, и даже, местами, мистика.

— М-м? — разлепив пересохшие губы, протянул Ярый. — Чего тебе?

— Сделаем костюмы? — повторил он, склоняясь и заглядывая к русскому под его шляпу. — Маскировочные? Из веточек там разных, мусора, листиков, из чего-то еще, м-м? Что думаешь?

— Тебе как, по чесноку все расписать или сам допрешь?

— Опять ворчишь… — тут же по-детски надулся, вздыхая, Нам Джун, и отвернулся. Продолжил, значит, мучиться с тележкой, которая всякий раз, как он отвлекался, выписывала фортеля на узком тротуаре, чуть не вылетая на проезжую часть. Пронаблюдав за парнем какое-то время, Ярослав, словно под действием сетевой задержки, пожал плечами.

— Делай. — буркнул он столь же лениво. — М-м, что хочешь.

— Правда? — оживился Джун.

— Пра-авда. — оскалился Ярый, чуть толкнув назад шляпу, дабы она не мешала фронтальному обзору и при этом скрывала глаза от жарких лучей. — Но соскребать свои ошметки откуда-то будешь уже своего дружка просить, лады? Ты вообще против кого применять эту свою маскировку собираешься? — оторвав руку от своей тележки, он махнул куда-то в направлении ближайшего здания. — Против чудовищ, которые тебя за километр жопой чуют?

— Ну-у, вообще…

— Против людей, короче. Выживших, которые состоят из одних зашуганных и пересравшихся со страху гражданских, коих мы тут вообще в глаза не видим. — вместо болтуна проговорил вполне закономерную мысль Ярослав. — Ладно, даже так. Ты хотя бы одно видео в сети, до Катаклизма еще, видел, где чувак в стрелялку с боевиками неопытными играет? Нет, ты не понял, — улыбнулся он, ловя недоумевающий взгляд Джуна. — Стрелялка в реальной жизни, понимаешь? Я не про тупорылых боевиков сейчас, кстати, говорю, я про белых людей толкую, которые, понимаешь, у меня на заднем дворе России в войнушку играли последний десяток лет.

— И чего? — не ерничая, уточнил Нам Джун, уже признавая свою правоту, даже если он ее не понимал и не осознавал лично. — Что было там?

За ними обоими с интересом наблюдал замыкавший всю процессию тележек старик Бао. На его опоясывающем грудь ремешке чуть трепыхался давешний карабин, — оружие Ярый немедля и твердо решил выдать именно ему, Мун Бао. Пускай он на крыше сидит с нарезным стволом, там ему самое место, здешнему Карлсону, к тому же проходившему срочную службу в молодости. Пристреляется хотя бы на сотню метров, — как раз ему Ёнсу уже накрутил туда, на винтовку, охотничью оптику. Один из двух содранных с арбалетов, тот самый ACOG с кратностью в четверку с половиной, — его за глаза на все нужды пока хватает, и плевать на отсутствующую устойчивость к сотрясениям.

— Заросли, значит, ночь глухая, разрушенные кирпичные строения, и линия непосредственного и визуального соприкосновения с позициями противника. — монотонно и заунывно, как робот, перечислял тем временем Ярый, пока толкал перед собой тележку, после чего резко и неожиданно подытожил. — Ты высовываешь свой любопытный, но очень тупой мясной арбуз из-за кирпичной кладки укрытия, — и он сразу же разлетается ошметками. Твой брат-близнец, такой же отморозок, вытаскивает пару кирпичиков из останков стены, чтобы в получившуюся дырочку поглядеть в темноту, откуда же работает меткий снайпер с теплаком, — его тупой арбуз тоже взрывается, забрызгивая уссыкающихся с вашей тупости товарищей.

Выдержав короткую паузу, — чтобы сдержать короткий смешок и передохнуть, — Ярослав продолжает.

— Третий брат-близнец там тоже нашелся. — скалился он. — Он высовывает из-за стены руку с трубой разведчика, пытаясь прикинуть, откуда же так ловко садит по вам стрелок с теплаком, — и ему к ебеням отстреливает пальчики, в ту же секунду. Улавливаешь, в чем вся фишка?

— Это все на видео было? — с некоторым недоверием протянул Нам Джун.

— Все вместе и сразу, как я описал, может и не было. — повел Ярый плечом. — Но по отдельности так таких записей с приколами братьев-близнецов, — полная сеть была, и все почти в свободном доступе для пользователя. Вот так, прикинь, работает технологический прогресс, когда ты воюешь не с тупыми черножопыми дикарями, а когда белый человек воюет с белым. — он, пресекая было открывшего рот Нам Джуна, добавил. — Даже дерьмовое охотничье тепловизионное устройство на ноль множит твой снайперский костюм, расслабься. Ты готов рисковать своей жизнью, надеясь, что ни у одного, — повысил он тон, начиная откровенно бомбить. — Ни у одного, сука, из наших возможных будущих оппонентов не окажется таких вот приборов, которые тепло чуют за…

— Надоели уже! — недовольно воскликнула девушка, ерзая на мешках. — Постоянно про свои арбузы, про мясо, про фарш, про кокосы! Поговорите о чем-то нормальном!

— М-м. — тут же сориентировался Ярый, щерясь довольной лыбой. — А я вам это, про торпеды живые не рассказывал?

Розоволосая фыркнула.

— Не надо. — буркнула она, примерно понимая, что разговора о чем-то житейском, милом и спокойном она от товарищей не дождется. — Лучше помолчите.

Одновременно с этим она чуток извернулась на мешках и, столкнувшись с Ярославом взглядами, изобразила мимолетный жест пальцами. Типа, выстрелила из воображаемого пистолетика.

[Слабое Благословение]

[+1 % к Живучести]

[+1 % к Воле]

Осталось: меньше минуты.

Тот же самый жест девушка проделала в отношении и старика Бао, и Нам Джуна, — последний, заметно расстроившийся в ходе недавнего разговора, даже не заметил очередного эффекта усиления, продолжив кукситься. Видимо, уже успел вообразить себе в определенному будущем снайперский отстрел чудовищ или злодеев из кучи мусора. Но да, не судьба.

— Благодарю. — улыбнулся девушке Бао.

— Вроде дольше держится. — заметил Ярый, следя за неопределенным показателем оставшегося срока действия благословения. — Раза в полтора.

Поначалу, помнится, как только девушка взяла навык Наложения Благословений и впервые применила его на Ярослава, еще тогда, в постели, — эффект сохранялся около пяти секунд.

Теперь же, спустя почти пару суток постоянного накладывания эффекта на всех вокруг, благословение тянется не менее семи секунд. Что важно, такое увеличение эффективности происходит без перехода с нулевого на первый уровень навыка, — то бишь прямо в процессе прокачки, на десятке процентов идет развитие эффективности, не резко и скачкообразно, как оно в некоторых компьютерных игрушках. Словом, не нужно терпеть тягомотину прокачки до знаковых единичек, двоечек и так далее…

— Вот и хорошо. — довольно пропела розоволосая, пока потягивалась на мягких, сильно проминающихся под ней мешках с грунтом. Прикипев к ее телу сузившимся взглядом, Ярый задумался.

Даже при такой скудной полезности навыка, — поначалу, по крайней мере, — Джу Ми была очень и очень довольна. Та испытывала некое наркотическое, нездоровое удовольствие всякий раз, как закидывала Ярославом очередным благословением и на пару сотых процентика повышала развитие навыка.

И вообще, больше прежнего стала жаться к русскому, вовсе отказываясь с ним расставаться, — на мрачные рожи окружающих, отчего-то очень озабоченных этим, она внимания уже не обращала. Зачерствела, похоже, нахватавшись от Яр-ри всякого, — как, по-доброму, замечали Джун с Дуном.

— Смотрите, молодежь. — призывно, без тревоги в голосе, окликнул их ступавший позади со своей тележкой старик Бао. Приблизившись, он хлопнул закрутившего башкой Ярослава по плечу. — Наши вон там. Во-он, туда гляди, туда…

Проследив за указательным пальцем Мун Бао, парень кивнул, выделяя из окружения две человеческие фигурки, — Ёнсу и Со Джуна. Парни сгорбились под капотом одной из относительно неплохо сохранившихся легковушек. Кузов ее измазан в кровяке, местами тронут ржавчиной, но нутро должно быть в порядок, — иначе бы ребята не увлеклись автомобилем.

— Тачку разбирают? — тоже замечая товарищей, предположил болтун. — Или чего? Они последние сутки по всей округе шатаются, лазают в движках и аккумуляторах, ищут чего-то…

Ярый кивнул своим мыслям.

— Латают, небось.

Чуть скорректировав свое направление, они не поленились приблизиться к чем-то неотрывно занятым парням. За плечом у Ёнсу виднелось прихваченное на всякий ружье, болтавшееся на ремне, но с такой внимательностью им даже тяжелый станковый гранатомет не поможет, — уткнулись в недра автомобильного движка и даже не слышат грохота тележных колесиков. Только когда Нам Джун вплотную подрулил к тем, белобрысый заметно дернулся, — вскинул голову, с грохотом отбивая ее об откинутый вверх капот, подпертый огрызком арматуры.

— Чего вылупился? — тут же, сходу быканула на него Джу Ми, поймав мимолетный, но очень уж липкий взгляд белобрысого.

На обоих она уже применила свои благословения, не забывая регулярно обновлять те на всех окружающих ее людей, — насколько позволял какой-то там непонятный запас мистических сил, такой же, что у болтуна с его молниями. Девчонка, подобно Нам Джуну, вовсю горела желанием поскорее развить себя в рамках навыка, но уже как этакого игрового целителя-баффера…

Следом выпрямил обнаженную спину и Ёнсу, весь исцарапанный, чумазый и потный. Он спешно вытер грязные пальцы о подхваченную с земли футболку, — ту уже давно, наверное, на выброс пора бы отправлять, даже в тряпку половую не годилась. Ёнсу же, наоборот, уде в спешке ее на себя натягивает, заметно стесняясь выступавших из тощей плоти ребер.

Закончив облачаться, он поднял глаза на Ярослава.

— Чувак?

— Чем заняты, работяги? — кивнул Ярый на переживавшую жестокое потрошение тачку. Обычный такой семейный седан сероватого оттенка, из дешевого, дерьмового сегмента. Внутри даже четырем людям уже тесновато станет, дальше же будет как в анекдотах про Оку и студентов. Но если хотя бы такая машинка окажется у них в пользовании и на ходу, — уже хорошо.

— Там все в порядке, прикинь, старший брат. — выдыхая, начал пояснять Чхве Ёнсу. — Ну-у, механика оно понятно, двигло нормально все, хотя я не особо разбираюсь. — признался он. — Но работает, да, тарахтит себе. — сунувшись обратно под капот и поманив за собой Ярослава, уже отступавшего от своей тележки, он похлопал аккумулятор. — Живой, прикинь, да? Везде все сдохло, вздулось, протекло. Не знаю, при Катаклизме шарахнуло чем-то по всей электронике, даже такой, знаешь, косвенной…

— А тут все нормально? — уточнил Ярый, заныривая под капот.

Технически, что-то он тут, в этой области, да соображал, но больше в контексте самой ходовой военной техники. В гражданских авто у него познания заканчивались на смене резины, — а также на параноидальной боязни оказаться запертым в подобном алюминиевом гробике будучи под шквальным огнем противника. Чтобы потом еще в сеть ушла с кучи ракурсов экшн-камер запись того, как тебя и твоих корешей в этой тачке изрешетило на лоскуты, — оно вообще, словом, не весело.

— Порядок, говорю. — покивал Ёнсу, постукивая пальцами по тому же аккумуляторному блоку. — Я, кстати, и не знал раньше, что эти ублюдины такие тяжелые.

Мотнув башкой, Ярый выдворил из той неприятные мысли и воспоминания.

— Ладно.

— Чего вы? — выглянул из за спины русского Ёнсу. — Землю нашли? Сами накопали или…

— Со склада мешки дернули.

— А-а…

На этом они, собственно, и разошлись. Мрачный донельзя Чонг со Джун и Ёнсу остались корячиться подле машины, — продолжили ее ковырять и о чем-то тихонько заспорили, заругались, звякая железками. Что же до Ярослава и компании, они загрохотали еле-еле выдерживающими такую перегрузку тележками дальше по проезжей части, приближаясь к убежищу.

Оставалось совсем чуток, они уже огибали ограждения, за которыми, — сквозь плотную зелень высаженных вдоль забора кустарников и деревьев, — виднелась территория парковки вокруг их укрытия. Там слышался множественный гомон голосов, стук, лязг. Среди выживших кипела работа, в кои-то веки.

— Доволен? — не удержался от подколки старик Бао, окликая русского.

Тот лишь хмыкнул, — пожалуй, да, он доволен.

— Пиу-пиу-пиу. — вновь извернувшись, пискнула Джу Ми, изображая пальцами обеих рук стрельбу из пистолета по-македонски. Каждая выбранная ею цель, — Ярослав, Нам Джун и Мун Бао, — оказалась безжалостно поражена. Даже себя подстрелила, ткнув пальцем в висок и спустив метафорический курок. Наблюдая за этим, Ярослав на мгновение вдруг выпал из реальности, о чем-то крепко призадумавшись, — было над чем. Даже с запасом.

[Слабое Благословение]

[+1 % к Живучести]

[+1 % к Воле]

Осталось: меньше минуты.

— Благодарю. — как обычно, старик поблагодарил розоволосую. Об этом он никогда не забывал, — хотя действие эффекта Джу Ми обновляла порой и несколько раз за минуту, плотно одержимая идеей развития. Трудно предположить, чем девушка руководствовалась, но мотивации у нее было до черта. Переливать можно…

Вообще, — что касается старикашки, — несмотря на кажущуюся недалекость, Ярославу легче всего было иметь дела именно с Бао, что в бытовых вопросах, что в рамках возможностей системы. Иногда мужчина подкидывал очень и очень дельные мысли, на которые не был способен никто из подростков, которые, — на первый взгляд, — должны быть очень даже в теме виртуальных миров и иже с ними…

Вскоре они вместе с тележками, поочередно, занырнули под удерживаемый Ярым шлагбаум. Следом проступил и он, — при этом требовательно подергал девушку за ступню в кроссовке, веля уже выбираться из тележки. Джу Ми чего-то проворчала недовольно, но Ярослав не прислушивался, — он с интересом осматривал наружно пространство, что перед входом в убежище.

Немало народу тут шастало, но имелось два крупных скопления.

Одно потихоньку забрасывало кусками асфальта, бетона и почвой обширный провал посреди парковки, — диаметром под десять метров, тот самый, сквозь который можно пешком спуститься в подземную ее часть. Другое скопление тусовалось подле стрельбища, — куда меньше, но шуму от них в то же самое время много больше.

Там, преимущественно парни, — хотя местами мелькал и прекрасный пол, — дрались за заветную возможность пострелять из арбалетов. Болтами, — как заводскими, так и уже производимыми Ёнсу из всякого хлама, — уже каждая ростовая и грудная мишень щедро утыкана, вокруг тех, на бетоне, множество снарядов валяется, будучи изломанными и не подлежавшими восстановлению.

Подивившись тому, что никто еще не всадил себе в ступню или в спину товарища арбалетный болт, Ярослав понимающе переглянулся с девушкой, — та, соскочив с тележки, продолжила шагать вслед за русским, ни на шаг от него не отступая. Крепко прилипла, с мясом и душой. Ярославу стоило больших усилий держать рыло как ни в чем не бывало, — уж очень непривычно ему такое внимание. Особенно от симпатичных студенточек с такими привлекательными внешними данными.

— Ружья им рано давать, да? — улыбнулась она, запуская руки под локоть Ярому и, похоже, как-то чуя оказываемое на него воздействие. — Старший брат?

Тот мотнул головой.

— Не это страшно.

— А чего? — не поняла розоволосая.

— Навыки. — пояснил он, снова доворачивая голову к сгрудившемуся у мишень и чего-то с жаром обсуждающему народу. Отчетливо слышалась ругань, причем с претензиями и оскорблениями.

Махнув туда отнятой от рукояти тележки рукой, Ярый добавил.

— Ты погляди, мля. Там еще девчонки вокруг них вьются, подзуживают конфликты. Ладно пушка огнестрельная, я не представляю, что начнется, когда у них начнут боевые навыки появляться. — он заметно скривился. — Они же меня, чуть что им не понравятся, сразу уработают своими колдунствами.

— Так Джуну же ты позволил взять Чары Молний?

— Он не такой придурок, каким кажется. — сам, наверное, еще не веря в сказанное, попытался оправдаться Ярослав.

Оправдывался он, впрочем, перед своей вопиющей безответственностью. Власть сама лезет ему в руки, а он отбивается, отмахивается от нее, — дурак такой. По любому его слову народ здесь хоть окопы рыть начнет, хоть канатами обмотается и полезет на здания штурмовым альпинизмом заниматься, хоть физподготовку заставит их отрабатывать, — поворчат, поноют, похнычут, но ведь подчинятся же.

Надо бы привыкнуть к такому положению, — минует время какое-то, глядишь и свыкнется, притрется к прекрасному новому миру на чужой ему земле. Пачку, значит, горячих девочек посадит на поводок, возведет хотя бы подобие стабильности и порядка. А там, потихоньку, и своим уже для корейцев станет, — станет диктатором нового времени. Точнее, султаном, если соответствовать всем задумкам и бренным желаниям.

Блуждающий взгляд отрешенно улыбающегося Ярослава сам по себе наткнулся на малыша Пао.

Обнаженный до пояса мужчина мучился, ползая на карачках по небольшому участку бетонного покрытия шагах в пятнадцати в от входа в убежище, — и чуть сбоку, не прямо напротив. Там он, орудуя небольшим уровнем, что-то вымерял, долбил бетон самодельным кайлом из арматуру. А еще детскими мелками старательно вычерчивал основание будущей халупы под душевые комнаты, — недавняя задумка. Рядом же вовсю носилась его дочь, тут и там малюя всякое теми же самыми мелками, — но отцу не мешала и его чертежи не портила…

Такова была воля, — возвести подобие дачного душа, — немалого количества девушек в убежище, а их из почти тридцати человек треть точно наберется, не меньше. Здешние дамы, пускай и козявки по большей части, прямо изнывали в отсутствии привычных им благ цивилизации, — да и Ярославу не улыбалось всякий раз переться черти куда, чтобы сполоснуться в парковом ручейке.

Идею неожиданно подкинула Джу Ми, совсем замучив своим нытьем про быстро грязнеющие, салящиеся волосы. А там уже само все закрутилось, завертелось, обсудили всякое-разное и пустили идею в производству. По итогу, что-то смыслящий в возведении простейших жилищных и не очень структур малыш Пао, — посовещавшись со старикашкой, также не обделенным опытом, — начал чего-то колдовать посреди парковки. Вдобавок среди выживших обнаружился очевидный кандидат на получение следующего камушка с навыком, — под развитие Зодчества, разумеется.

Рядом с местом, где планировался к постепенному воздвижению домик с двумя или тремя душевыми комнатками, уже было натаскано приличное количество газоблоков, — на всякий случай прикрытого обрывками плотного брезента. Последний в некотором количестве остался после сооружения на крыше, у старика, подобия навеса с хоть каким-то сливом осадков. Тепличку сладить пока не удалось, слишком много мороки, но итак хорошо получается, — не размоет к херам посадки.

Чуть поодаль, отдельно и в сторонке, неуклюжими грудами покоились десятки листов из металлолома, — массовая продукция Ёнсу, который без остановки их крафтит, пока пребывает в убежище или неподалеку. Материалы тысячами, десятками тысяч на них, улетают, но выжившие потихоньку, нескончаемым ручейком тащат и тащат ему ресурсы, когда-то бывшие дверными ручками, канцелярскими принадлежностями, лампочками и один дьявол знает чем еще. На разложение и разрушение шло вообще все, что только позволяла распотрошить божественная система…

— Бли-и-ин. — тихонько прогнусавил Нам Джун, как только они уткнулись тележками в стену рядом с подъездной дверью и начали разгружаться. В одиночку тяжелые мешки, каждый полцентнера весом, с относительным комфортом удавалось тащить лишь Ярославу. Попыталась тоже самое провернуть и девчонка, но русский сразу отнял у нее ношу, — она чуть пополам не сложилась под грузом мешка.

— Так. — окликнул Ярый болтуна. — Слышь, китаёза.

Паренек уже ухватил тяжелый мешок за два его ближайших уголка, — и волоком потащил внутрь по заваленному мелким мусором полу вдоль коридора, заступая внутрь убежища. Правда, услышав окрик Ярослава, тут же остановился, оборачивая голову.

Старик со все тем же постоянным интересом к их общению наблюдал за происходившим откуда-то позади, — в переноске мешков он, по понятным причинам, участия не принимал. По крайней мере пока, а если же принять во внимание темпы его выздоровления и в каком-то смысле даже воскрешения, — казалось, еще пара недель пройдет, так он к тому моменту крепче Ярослава будет.

— Чего?

— Дело твое, но если разорвешь мешок, — тут же пойдешь за новым.

Намек он понял.

— Спину не сорви. — спешно предупредил его Ярослав, наблюдая за потугами Джуна. — Так, мля, отставить, брось, сука. Я сказал бросить на землю, твою мать! Оставь. — русский жестом указал розоволосой на брошенный посреди проема мешок, сильно мешавший проходу. — Вдвоем хватайте и тащите.

Спустя примерно десяток минут каждый мешок грунта был благополучно вынесен из коридора в холл. Большую часть груза, разумеется, перетащил Ярый, — а потому с чистой, спокойной совестью положил болтяру на необходимость поднимать его еще и на крышу, под высоту аж четырнадцатого этажа. Пусть пока тут поваляется, никому не помешает, — еще найдет рабочие руки каких-нибудь мучеников.

— Все. — Ярослав выдал Нам Джуну ожидаемую им отмашку, позволяя пареньку в сию же секунду смыться наружу.

Спешил, похоже, на стрельбище, — покрасоваться перед женским полом навыками стрельбы, поучаствовать в общей перепалке, или, быть может, поискать там Чхон Дуна, который в последнее время куда-то пропадает. Заодно попрактикуется в своих Чарах Молнии, рисуясь при всем народе, дай боже без несчастных случаев.

— Так что… — вздохнув, Ярослав повернулся к девчонке, стоявшей рядом с ним и отчего-то требовательно подергивающей его за полы майки. Хотя бы не кусается, что уже было хорошо. — Может, расскажу про живые торпеды с фонариками?

— Пойдем!

Тряхнув розовой копной, она указала куда-то в сторону, — на ближайшую пластиковую столешницу. На глаза Ярославу попал антуражный такой рюкзачок, небольшой, но в камуфляжных тонах и с характерной нашлепкой красного креста, вроде как изолента, что чуть выше фронтальных кармашков. Туда его и тянула Джу Ми, буквально буксируя за собой, — очнувшись, он послушно последовал за ней.

— Во-от. — протянула она, подскакивая к рюкзаку и со звонким жужжанием молнии раскрывая его. — Проверишь меня?

От всего этого так повеяло каким-то таким милым, наивным детством, что Ярослава всего аж перекосило. Он сразу же пожалел о всех данных обещаниях, растеряв прежнее и без того скудное желание тащить за собой в гипотетическое пекло розоволосую. Парни еще ладно, они уже взрослые и башка работает, — там им самое место, как потенциальным мужчинам. Но что конкретно вот это вот розовое создание забыло в поле?

— Может, ты все же дома лучше останешься, будешь грядки полоть? — скривившись, забросил он пробную удочку. — Меня подшивать? Готовить, как порядочная жена? Нет?

— Нет! — тут же отрезала Джу Ми, нисколько не польстившись на грамотно подобранные слова и постановку фраз. — Проверяй!

Поведя плечом, — мол, воля твоя, коли жаждешь того, — Ярый плюхнулся на ближайшую скамью.

— Проверишь же? — уточнила девушка, не понимая, чего он ждет.

— Ну-у, показывай. — Ярослав развел руками. — Вываливай на стол. Показывай давай, чего ты туда насовала. Нам с тобой точно такие же наборы, но уже в миниатюре, надо еще всем остальным сообразить. — тут он сменил тон, заговорив подобно искусителю. — И смотри, если хотя бы половина от содержимого рюкзака это перевязка, жгуты и пилюльки от жопы, головы, зубиков и горла, — я сразу весь твой с потрохами и любыми желаниями.

— Правда? — оживилась Джу Ми. — Ты это честно?

— Отвечаю.

Сразу же после получения подтверждения девушка, заметно тем взбудораженная, зашуршала и зашелестела содержимым ее рюкзака медика, — и потихоньку начала вытаскивать наружу все содержимое, раскладывая его перед лениво развалившимся на скамье Ярославом.

Глава 21

Сквозь пролом в перекореженном ограждении, при желании, возможно было подкатить зад машины практически вплотную к реке, — к самой ее кромке воды, но Ярослав решил не рисковать без нужды. Лучше уж побольше покорячится тут, поползает вдоль не особо и крутой набережной линии, хватаясь за металлическую сеть, — та служила подпоркой для массы крупного булыжника и почвы, не позволяя тем ссыпаться в водоем.

Словом, не будет проблемой напрячься самому, чем потопить их единственную и неповторимую тачку в первый же день ее применения по назначению. Ярославу итак на каждом перекрестке Аняна мерещатся пробоины посреди проезжей части, куда можно залететь колесом, там же его и оставляя с корнями. Те же нервы куда дороже минутной бытовой выгоды.

— Чего ты там? — окликнул Ярый своего нежеланного напарника, стоявшего наверху с китайским ружьем, «хоуком». — Близко?

Там прилежно бдел, не подпуская сюда тварей, малыш Пао, — давешний отец одиночка, тот невысокий, но относительно хорошо сложенный мужчина, когда-то плотно занимавшийся тяжелыми видами спорта. По каким-то своим мотивам мужик вызвался проветрить башку и заодно помочь русскому натаскать воды из речки, что протекала неподалеку, — прямо в черте города, считай, в двух шагах от убежища. Так что проблемная ситуация с водой была в некоторой мере поправлена…

При отправлении сюда они натолкали легковушке в салон и багажник изрядную такую кучу пластиковых бутылей и канистр. До жопы пустой тары набрали, сами потом с трудом внутрь протиснулись, — как им обратно катить, с полными емкостями, так оно уже отдельная задачка. Впрочем, уже позднее, прикативши к нужной им речке, Ярославу даже закралась в голову мыслишка крепить канистры с водой снаружи машины, — типа, примотать клейкой лентой на капот и крышу или еще как, но думать о таком раньше следовало.

Вторую партию речной жижи они именно так, возможно, и повезут, если к моменту такой нужды не успеют обзавестись здоровенным пикапом или чем-то эдаким. Чтобы и воду можно было месячными запасами загружать, — целыми бочками или как покруче, — и древесину, и прокатную листовую сталь со стройплощадок и складов, да и прочее с прочим. Немало такой работенки, где не помешает хорошая грузовая машина.

— Порядок. — вскоре отозвался Пак Пао, даже не оборачиваясь к русскому, шумевшему пустыми канистрами у кромки воды.

Ведет себя в такие моменты как девчонка, всячески пытается выказать свое демонстративное презрение и неудовольствие по отношению к Ярославу, и, разумеется, к его присутствию в убежище. Пока же оно простительно, — как будто смирен, по делу всегда слушает старика с Ярым, реагирует на все оперативно и не выпендривается, когда оно недопустимо. Бао уже как-то предложил им замирить их, по своему, — приглашал мужчин на совместное чаепитие или чего-то в таком духе, — но что Ярославу, что малышу Пао, обоим глубоко плевать.

Сидя на булыжниках по-турецки, Ярослав вытянул из водоема очередную пятилитровую канистру. До краев заполненную мутноватой речной водой бутыль, — с загодя содранной этикеткой, — он уложил к себе между ног. К тому моменту промок уже как мразь последняя, но и ладно. Аккуратно следуя резьбе, — чтобы по ходу поездки обратно в салоне не расплескалось ничего, — Ярый поплотнее закрутил крышку.

— Не жалей там дробь. — задравши голову и обернувшись, он вновь окликнул мужчину, который отчего-то не пытался, не спешил отстреливать окрестных тварей. Стоит там чего-то, выжидает, уже давно бы набил себе чуть системных камушков, хотя бы с параметрами, — но бездействует.

Что же до птичек, которые свободно бродили по Аняну под затянутым грязно-серой пеленой небом, так они совсем одичали, — шастают подле убежища, вплотную к ограждениям жилищного комплекса, скачут по машинам на улицах, следят за выжившими с некоторого расстояния. Нападать те не смеют, но и не так чтобы прячутся, — временами самым отмороженным из них даже можно было накидывать издалека. Тем самым сейчас и занимаются парни из убежища, — вовсю там лупят по демонам из арбалетов, тренируются в меткой стрельбе с упреждением, и зарабатывают страстно всеми желанные камушки душ.

— У нас ее полно, дроби. — зычно прокричал Ярый, откладывая в сторону увесистую бутыль и хватая следующую из валявшейся рядом кучи. — Сади там по уродам, не стесняйся. Может парочку камней поднимешь, не помешает.

Тут же раздался грохот выстрела, — незамедлительно.

Заслышав его, Ярослав довольно кивнул своим же мыслим и отложил было взятую в руки канистру, — сам вместо нее сунулся в приятно прохладную водичку, хотя и с душком. Сунулся в нее не полностью, конечно, — только башкой и частью нагого туловища, споласкивая чуть взмокшую плоть и млея от удовольствия. Побулькав там, в речке, с десяток секунд, Ярый вырвался наружу, смахивая с рожи струи воды.

— Один камень! — послышался вопль малыша Пао, что стоял где-то там, сверху, подле разбитых ограждений набережной.

— А-а?

— Параметр! — так же скупо ответил ему мужчина, не желая пускаться в болтовню с чужаком. Онсмирный, так-то оно и да, но временами его придурь и вредит, как сейчас. Пока допрешь, чего он в виду имеет, — какое-то время пройдет, что раздражает.

Последующую пару десятков минут словами они более не перекидывались, — Ким Пак Пао методично всаживал в ближайших к нему «птичек» дробь, убивая их наповал, а Ярый столь же методично и планомерно наполнял канистры речной водой, надеясь при этом, что его не захавает какой-нибудь водный динозавр. К тому моменту, как русский закончил со своим нудным делом, мужчина уже прекратил пальбу, ставшую совсем уж нечастой, — патроны у того кончиться никак не могли, а, следовательно, выродки проявили таки зачатки интеллекта.

Вообще, что приметил Ярослав, по городу бродили, — преимущественно, — только простейшие из «птичек». Вроде той же самой, первой им встреченной, — которая ничем не выразительна, не примечательна. Лишь причиндалы забавно болтаются и скелет существа чуть на ходу не разваливается, до того он хрупким кажется, будучи обтянутый пергаментом пересушенной кожи и тоненькими, жалкими мышечными жгутами, такими же ссохшимися.

Что же касается прочих видов тварей, вроде лягушатников, — Дун с Джуном прозвали их прыгунами, что по понятным причинам среди выживших оказалось куда популярнее, — или тех невнятных мутантов из многоэтажки в Гунпхо, так с ними похуже. Точнее, пореже. Таковые хотя и мелькают снаружи, вместе со всеми на улочках Аняна, но в куда меньшем количестве.

Возможно, что эти единичные особи исполняют некие разведывательные задачи в стае, что в массе своей, — и без нужды, — логова не покидает. К тому же паттерн движений и траектории у таких демонов, — скажем так, претерпевших эволюцию и мутацию, пускай к научным терминам все эти преображения и не имеют вообще никакого отношения, — сильно разнится с поведением обычных уродов.

Словом, тревожные признаки.

Они заставляют постоянно задумываться о проблемах выживания человечества, и заодно портить самому себе, индивидууму, настроение всякими дурными домыслами и предположениями. Постоянная бдительность, — это хорошо, но не когда сам себя изводишь вечным ожиданием заварушки. При таком подходе и с течением времени неминуемо начинала течь и крышка.

— Так и не сходили… — пробормотал тихонько Ярослав, припоминая ораву встреченных им в Гунпхо, в том здании, демонов.

Туда непременно следует заявиться на днях, кровь из жопы, как нужно, — он это чувствует. Нельзя откладывать такие проблемы на потом, но пока, к сожалению, не судьба. Как-то все завертелось и закрутилось, что рутина все время зовет, — вроде тех же бед с питьевой и не только водой, с необходимостью осваивать пространство вокруг здания убежища и со всем остальным.

Вздыхая, Ярый начал выпрямлять спину.

— Готово. — попытался подозвать он малыша Пао, который, сильно увлекшись, отступил куда-то вглубь улочки, дабы и дальше отстреливать начавших его избегать тварей. — Чеши сюда, давай!

Загрузились они быстро, в темпе, — сноровисто позакидывали в багажник и салон кучу увесистых канистр, укладывая те поплотнее и поумнее. Под их весом машина заметно так просела к земле, не говоря уже невыносимой тесноте в салоне седана. Впрочем, облепленный со всех возможных сторон прохладными, мокрыми бутылками воды Ярослав не шибко и расстраивался, — ему, как любившему морозные зимы и вкусившему хлад Пустоты, любые условия по нраву, кроме жары с духотой. Он с нетерпением ждал наступления сезона холодов, — хотя и понимал все сопряженные с ними проблемы для выживших и их благополучия.

Наконец, протолкнув в автомобиль последние бутыли и кое-как устроившись на передних сидениях, они тронулись.

За баранкой раздолбанного седана вновь оказался Ярослав, — его же напарник, малыш Пао, усаживаться за руль почему-то наотрез отказывался. Мужик с привычным ему флегматизмом уткнулся спиной и затылком в кресло, прикрывая глаза и будто отстраняясь от происходящего, — только ремешок уложенного между дверью и сидением ружья теребит, думая о чем-то своем. На вопли, повизгивания окрестных птичек, что сновали туда и сюда по проезжей части, — бывало, что прямо перед их собственной машиной, — внимания мужик не обращал.

Вскоре, уже выезжая на относительно пустующий от машин и мертвяков мост, — тот смыкал Пхенчхон с каким-то другим, более простоватым на вид, бедным районом, — Ярослав парой резких движений крутанул ручку механизма, опускающего стекло в нутро двери, и выглянул в окошко. Снаружи вроде как и самый разгар дня, но в последние часы заметно потемнело, — солнце уже толком не пробивалось сквозь плотное тучное месиво, грозившее шарахнуть по городу дождем.

— Ливанет скоро. — пробормотал Ярый, заерзав на сидении. — Покруче, чем в прошлый раз…

Просунув ладонь в задние карманы шорт, он вытянул оттуда раздавленную пачку курева, — цепанул из нее сигаретку, подпалил зажатой меж соседних пальцев зажигалкой, и запыхтел дымом. Мужик, сидевший рядом и буквально обжатый со всех сторон канистрами, как-то презрительно закачал головой, но смолчал. Но не смолчал Ярый, не сдержавшись, — уже успел утомиться подобными знаками внимания.

— Слушай, дядь. — пробурчал он чуть невнятно, сжимая меж губ сигарету. — Сейчас пешком домой пойдешь.

Пак Пао даже не шелохнулся, — сидел, как сидел, лениво склонив голову набок, и глядел в боковое окошко. Удовлетворившись молчанием, Ярый отвернулся от того, стараясь аккуратно, внимательно вести автомобиль. Еще по пути сюда, — все тому же, — они основательно все расчистили, растащили с проезжей части, а опасные участки с выбоинами, провалами и колдобинами по-всякому разметили. Но все равно, остаться без колеса или помять тачку не хотелось, — она итак на честном слове держится, старье редкостное.

В какой-то момент, очень неудобный, пришлось раскорячиваться и, тыркаясь взад-вперед, потихоньку заезжать в узенькое пространство между зданием и раскуроченным грузовиком, — причем задом. Извернувшись в тесноте салона, Ярый оперся рукой о соседнее пассажирское сидение и, щурясь, высматривал дорогу в мутные задние стекла. Иначе было никак, развернуться чтобы дальше передом катить вообще не представлялось возможным.

— Ёнсу, сын собачий, мля… — бубнил Ярослав, крутя башкой и пытаясь не врубиться куда-нибудь. — Просил же протереть.

Тут неожиданно, словно очнувшись, заговорил малыш Пао.

— С таким отношением к людям. — произнес он, не разворачивая при этом головы к Ярому, что пыхтел между двумя сидениями, крутя баранку. — Не надо рассчитывать, чужак, что тебя услышат. Бестолковая молодежь, возможно, к тебе и тянется, но адекватные, взрослые люди, — ты им не нужен. Даже противен.

Коротко взвизгнули покрышки. Нутро салона тут же тряхануло, — установленные на приборной панели канистры разом попадали на колени мужчин, но содержимое, что хорошо, не расплескали. Опустившись обратно на свое сидение, Ярослав отнял руки от руля, — и развернулся корпусом к Пак Пао, буравя взглядом его висок. Мужик продолжал беззаботно пялиться в окошко, провожая глазами очередную проскакавшую по кузовам бесхозных машин тварь на дороге.

— Твоя манера держаться, чужак. — вновь заговорил малыш, даже не так, — Малыш Пао, — продолжая мерно цедить слова. — Твои замашки. Они явственно выдают в тебе подонка из подворотни, ганпхэ. — выплюнул он презрительно, даже излишне. — Нам такой сумасшедший ублюдок как ты не нужен.

Его речь хотя и положенным ею образом переводилась на понятный и привычный Ярому русский язык, но интонации и скачки тона создавали странное впечатление. Чем-то они напомнили Ярославу речь всяких воинственных самураев из определенных фильмов, — они говорят так же, отрывисто, резко, словно намереваются покромсать тебя звуками собственной речи. Навевало, словом, нездоровые ассоциации.

— Может тебя из тачки вышвырнуть, неженка? — предложил Ярый, пожевывая фильтр сигареты и чуть щуря глаза. — М-м?

Поведя плечом, Малыш Пао закублился на продавленном сидении и, наконец, повернул к русскому голову, — столкнулся с тем взглядами. Продолжительные, очень тягучие минуты они пялились друг другу в глаза, пока мужик вновь не разлепил губы.

— Ты молчишь о своем прошлом, чужак. — хмыкнул он. — Демонстративно отказываешься что-то нам рассказывать. Наводишь тумана на себя, еще перед молодежью красуешься, выказываешь перед девчонкой свою мужественность. — мужчина чуть заметно мотнул подбородком, указывая на правую руку Ярослава, сплошь забитую багрово-черной вязью татуировки невнятного содержания. — Но ты же ганпхэ. Отброс жизни. Думаешь, что теперь, после всего, что случилось, ты получишь второй шанс? Правда рассчитываешь, что кем-то станешь?

Скалясь во все ширящейся ухмылке, Ярослав дождался, как мужчина закончит свою проникновенную речь.

— Ебнешься. — выпалил он. — Тебя охрененно так занесло, дядь.

— Отброс. — спокойно повторил Малыш Пао, тем не менее, зло сверкая раскосыми глазами.

Русский как-то резко посерьезнел.

— Думаю, тебя поздновато вышвыривать из машины, дядь. — недобро произнес Ярослав, вынимая изо рта еще достаточно крупный окурок и пихая его в пепельницу, закрепленную на приборной панели. — Легче будет свернуть твою тупую башку и тварям сбросить.

— Почему бы мне не придушить тебя прямо здесь, тут же? — словно не слушая его, продолжил трепаться мужик, чуть поджав ноги и, похоже, уже приготовившись смахнуться прямо здесь, в тесной легковушке. — Чтобы не рисковать жизнью своей дочери и помочь остальным людям?

Ярый хохотнул.

— А ты потянешь, душитель? — он кивнул на Пак Пао. — Пузо не помешает?

— Что же ты мне сделаешь, ганпхэ?

— Для меня ты никто, — грязь, падаль, отребье. — щерясь, расходился в оскорблениях Ярослав, получая своеобразное извращенное удовольствие от этой перебранки, грозившей перейти в смертоубийство. Давно уже в причинном месте зудело из-за постоянного ожидания беды Ярым, но нынешняя ситуация оказалась удачным таким выхлопом для негатива. — Овца узкоглазая, которую чем-то шибануло по башке и она возомнила себя невесть, мля, кем.

Мужчина нахмурился, заслышав последние слова, — чем-то они его задели.

— Нет, дядь. — чуть поднял ладони Ярый, словно бы извиняясь, и уложил те обратно на руль. — Не-ет. Ты попробуй, конечно, почему бы и не попробовать. Может я и вправду тот самый ганпхэ. — и пошлепал себя по плоти правой руки, где красовалась памятная русскому татуировка. — Но что, если нет?

— Ты не солдат. — подобравшись, прорычал Малыш Пао со все теми же забавными самурайскими перепадами тональностей в голосе. — От благородного воина в тебе нет вообще ничего, ты уголовник, отморозок. Уличный отброс. — фыркнул мужик, начиная повторяться. — Посмотри, как ты к своим единственным товарищам, тем, кто верит в тебя, — как ты к ним обращаешься. Узкоглазый? Сын собаки? — натурально зверея, перечислял мужчин. — Тебе это кажется смешным, чужак?

— Да. — оскалился Ярый. — Ржака убойная, отвечаю.

Малыш Пао резко мотнул головой.

— Это не смешно. — отрезал он, неожиданно начиная сдавать назад и как-то успокаиваться, хотя диалог шел на все тех же повышенных тонах. На самурайских тонах, да. — Ты оскорбляешь нашу великую нацию.

— Хера, а ты не зазвездился, дядь?

— Ты…

— Ой, мля… — протянул Ярослав, чуть хлопая по рулю и на мгновение отворачиваясь от мужчины. — Дя-ядь, мне до жопы твоя китайская гордость. Мне натурально наплевать на тебя, на твои убеждения, на твое мнение. Не знаю. — пожал плечами русский. — Чеши к старикану на крышу и ему там можешь поплакаться, не мне…

— Ты не солдат. — выплюнул мужчина, перебивая Ярого. — Ты фрик, который рисуется перед всеми и унижает слабых парней. Сразу показал перед всеми, кто ты есть. Что же, девочки помоложе нравятся, да, чужак? — усмехнулся Пао. — Глядишь, еще ниже опустишься со временем, пока…

— Слышь, китаёза. — перебил его Ярослав, повышая голос, чтобы оказаться громче, и одновременно с этим указывая мужику в рожу пальцем. — Армия же у твоей Кореи того, не воюющая же была до апокалипсиса, правильно говорю? Сидели тут на жопе ровно, срочку молодую гоняли туда-сюда, в конфликтах по миру вообще не принимали участия. — подытожил он. — Значит, меня сейчас чмо диванное поучает, умничает тут, наставляет воинским традициям, так что ли?

Монотонно кивая по ходу своей речи, Ярый неожиданно смекнул, откуда у проблемы могли корни расти, — у отца-одиночки, похоже, башню снесло на почве помешанности своей дочуркой. Так-то он ничего, нормальным мужиком кажется, но из-за ребенка моментально в поехавшего подростка трансформируется. Даже простительно, наверное.

— Слушай, че по поводу девочек, — а завидовать нехорошо, ты знаешь? — тем не менее, продолжил огрызаться Ярослав, не сгоняя с рожи насмешливый оскал.

Мужик, однако, — стоило отдать ему должное и уважить хоть в чем-то, — практически не порывался перебить, и спокойно выслушивал собеседника, выжидая своей очереди в перебранке и обливании друг друга помоями.

— На тебя же сексапильные студенточки тут не вешаются, да? Понимаю, тяжело принять. — продолжил Ярый, тут же хмыкая. — Да и тоже мне, мля, сравнивает, я ненамного старше розовой буду.

— Как только начнутся настоящие проблемы. — наконец, дождавшись как русский замолчит, и привычно игнорируя высказанные Ярославом слова, мужчина приступил к своим пунктам обвинения. — Я и воны на тебя не поставлю, что ты впряжешься за людей, тех, что сейчас зовешь своими. Грош цена твоей верности, чужак. — тут он скорчил совсем уж презрительную рожу, которая обеспечила бы ему распростертые объятия всех мировых театров, буде они в целости и сохранности. — То, как ты водишься с малявками и пытаешься поучать их, — очень показательно. Показывает, кто ты такой и что из себя представляешь, ганпхэ.

Тут уже и Ярый не сдержался, громко захохотав и застучав по рулю ладонью правой руки.

— Дя-ядь! — протянул он, отсмеявшись несколько секунд. — А где же ты был, пока эти твои малявки еще даже до меня зачинали все, что сейчас происходит? Где ты был, пока мелочь вылезала наружу за едой, водой и медикаментами? — медленно подаваясь корпусом вперед, к мужчине, он вдруг отшатнулся, словно вспоминая, что же хотел сказать. — М-м, точняк же, запамятовал. Извини, мужик, без обид. Ты же в квартире со своей козявкой ныкался, и жрал притаскиваемую в убежище теми самыми малявками пищу, стесняясь наружу свой кирпич высунуть лишний раз. Нет? — он вновь оскалил зубы. — Не так?

Пак Пао промолчал, — лишь отвернулся к своему окошку по правую руку, вновь изображая невозмутимость всем своим существом. Не дожидаясь чего-то, Ярый так же молча ухватился за руль, дернул передачу и тронулся с места, — сразу с этим пролез меж двух сидений, впериваясь взглядом в мутное заднее стекло. Предстояло вернуться в убежище и на бушующих нервах не разбить вверенную им двоим машину.

***

— О-о. — выдохнул старик Бао, выпрямляя спину и стряхивая грязь с морщинистых ладоней. — Готово.

Крыша, почти все ее пространство, — за исключением пересекавших посадки тропинок, что выложены кусками асфальта и подгнившими досками от складских паллетов, — усыпано где-то метровым слоем почвы, намешанной с универсальной смесью. Под этой почвой, аккуратными, ровненькими рядами посажены одни лишь овощные культуры, — в том числе и картофель, если рассматривать его таковым с потребительской точки зрения, которому здесь выделена наибольшая площадь Нашлось тут местечко и помидорам с огурцами, — до кучи же, заполняя оставшееся место, натолкали в почву моркови и гороха.

Делали все с прилежанием, вдумчиво, — хотя Ярослав с Мун Бао полные профаны в огородничестве, — но основной расчет строился именно на навыке Земледелия. У старика даже впечатление было, что чужак делает ставку в большей степени не на урожаи, а, — сначала, — на развитие навыка. Он прямо и говорил, что не стоит расстраиваться, если ничего не выйдет и они облажаются, — мол, натаскают потом сюда, в убежище, дачной литературы про уход за огородом, поучатся на своих ошибках, сделают вместо этого идиотского брезентового навеса нормальную теплицу, навык прокачают.

И вот тогда все будет в порядке.

[Земледелие] — [1,21 %]

Свободно Рун Навыка: [0]

Помаленьку и потихоньку, но все же заветные циферки сменяют сами себя. Идет постепенно развитие, — пока никакой прикладной пользы не наблюдается, разумеется, но и основания на нее рассчитывать имеются серьезные. У той же девушки, сидевшей рядом, Врачевание исправно действует. В случае с Чхве Ёнсу тоже все понятно, как станок штампует металлолом в листах с разным соотношением сторон, — шикарнейшая находка в мире после Катаклизма. Что же до Чар Молнии у Нам Джуна, — их даже упоминать, ставя те под сомнения, было бы моветоном. Паренек с утра и до вечера шарахает все более мощными и более длинными разрядами во все стороны, грозя когда-нибудь спалить убежище ко всем демонам.

— Я тоже. — запоздало буркнула Джу Ми, сгорбившаяся на раскладном туристическом стульчике неподалеку. — Почти все…

Девушка вертела уложенный на коленки шлем, некоторое время тому назад незаметно прихваченный из каморки Ёнсу, — тот самый, оригинальный и боевой, разработанный на родине Ярослава для тамошних адресных мероприятий штурма. Бронекаску девчонка еще в прошлый раз умело покрыла матовой черной краской, дав как следует обсохнуть, — сейчас же Джу Ми, тихонько хихикая, лепила на макушку шлема непонятную розово-пушистую конструкцию, сажая ту на клей. Поначалу старик Бао, посматривая туда, не соображал, чего вытворяет девочка, — но вскоре понимающе ухмыльнулся, кивая своим мыслям.

— Он же меня не убьет? — сдавленно хихикая, подозвала она старика Бао. — М-м?

— Тебя — нет.

— А-а…

— Но заранее скажи ему, что Ёнсу тут не виноват. — не скрывая улыбки, вновь напомнил той мужчина. — Иначе он его обратно поедет, на речку, значит, топить.

— А меня что, не будет топить?

— Тебя нет. — выдохнул Мун Бао, устало опускаясь на соседний, рядом с Джу Ми, стульчик. — Наоборот, скажет что всему доволен, мол, какая же красота. Был, значит, порядочный молодой человек. — тянул хитрую лыбу старик. — А теперь, выходит, самого настоящего подкаблучника из него выправила. Не стыдно, мадам?

— Не-а. — тряхнула розовой копной Джу Ми, крутя в пальцах тяжелый титановый шлем. — Нисколько. Ни капли.

— М-м.

— Чего? — вовсю улыбаясь, пискнула розоволосая.

— Ничего. — ответил ей тем же мужчина, хотя выдать ту же высокую ноту у него по очевидным причинам не вышло. — Лучше напомни мне потом, как твой Яр-ри вернется, порасспрашивать его. Он, было как-то раз дело такое, ляпнул про культовые для его родины банки с заготовками, где овощи всякие, ягоды, варенье. — он вздохнул. — Ну-у, ты знаешь, наверное.

— Будем делать запасы, дедушка Бао? — понимающе кивнула Джу Ми.

— Не знаю. — повел плечом старик. — Но ты представь, малышка, что завтра вот отсюда, из под почвы вылезет тонна корнеплодов, которые нам некуда будет девать?

— Ну-у…

— Лучше заранее все обсудить, хотя бы предположить, как будем с продовольствием обходиться. — заключил он. — Запасы делать непременно будем, но как и из чего, — понятия не имею. Чужак, наверное, тоже, хотя и рассказывал чего-то про стерилизацию и прочие детали закатывания пищи в стеклянные банки.

Девушка, на тот момент крутившая в пальчиках тяжелый титановый шлем, повернула его к себе закаленным стеклом забрала, — и завороженно в него всмотрелась.

— Деда.

— М-м?

— А как его вообще на голове таскают? Он его чего, — Яр-ри напялить эту штуку собирается и в ней наружу все время выходить? — поинтересовалась она у Мун Бао.

— Нет, лучше, м-м, наоборот…

Запнувшись, тот мотнул головой.

— Знаешь, пускай ему никогда не придется его надевать. — посмурнев отчего-то, пробормотал старик Бао. — По настоящей нужде.

Говоря это, он в крайней задумчивости и отрешенности посматривал с крыши наружу, — из под низенького навеса, поддерживаемого вбитыми в бетон крыши арматуринами. Плотный брезент чуть потрепывало все нарастающим, усиливающимся ветром, — порой ткань, колыхаясь под его напругой, своими обрывками перекрывала весь обзор с крыши.

Тем не менее, вдали, — под скоплениями серо-черных туч, — просматривались массивные строения стольного Сеула. Ранее среди них виднелась и монументальная телебашня, некогда находившаяся далеко-далеко отсюда, на горе Намсан, что в парковой зоне посреди города. Теперь же ее там не было, — всего за сутки башня куда-то канула, исчезнув с горизонта. Возможно, она покинула его и куда как раньше, — но отсутствие сооружения старик Бао приметил лишь сейчас, к своему удивлению.

Что-то назревало.

Глава 22

— Душно тут как-то, в Аняне. — недовольно пробормотал Сунан, чуть склоняя свою патлатую башку под длинные вишневые ветви, свисавшие прямо на тротуар сквозь прутья ограждения. — Похоже, вляпаемся.

Листва вперемешку с белоснежными, запоздало раскрывшимися бутончиками прошуршала тому по макушке и взмыленной шее, оставляя там, на коже, всякую дрянь. Ему за шиворот посыпались какие-то мелкие букашки, досаждая своим ползанием под тканью, невидимые обрывки паутинки и прочая ерунда. Поежившись, парень все же возвратился на проезжую часть. Тут просторнее, видимость тоже посвободнее, получше, пускай и приходится чавкать обувью по вонючей трупной жиже, заполонившей улочки. От ее смрада все уже дурели.

— Споко-о-ойно, братишка Сунан.

Лениво обернувшись через плечо, он недовольно посмотрел на приятеля. От мрачной рожи Сунан, разумеется, так и не избавился. Сама его походка, вразвалочку, и словно вымученная, прямо источает уныние и безнадегу. Глубоко затолкав кулаки в карманы растянутых спортивных штанин, он исподлобья бросал унылые взгляды то на одну сторону улочки, утыканную мелкой розничной застройкой, — то на другую, пытаясь высмотреть чего-то за цветущими вишнями. Глазеет на выбитые оконные проемы в зданиях, в бесхозные тачки суется, все чего-то выискивает, вынюхивает, как зверье.

На душе у Сунана было очень тревожно. Что-то смутно различимое, невнятное бередило ее, призывая остановиться.

И послушать.

Подумать.

— Споко-о-ойно… — напевал ступавший позади Лан, живенько и даже беззаботно рассматривая улочку и окрестные строения сквозь розоватые линзы очков-авиаторов. — М-м…

Возможно, что ему, Сунану, как предводителю их небольшой компании служителей Крови, надлежало решительно отказаться от недавней задумки.

— Спокойно. — в который раз уже напомнил тому приятель, только что воплотив в ладони сферу Крови. Ее он начал гонять туда и сюда, из руки и в руку, словно жонглируя. — Спокойно, братишка Сунан. Убедим или уговорим. Или бошки всем повзрываем, попробовать хочу. Или мяса где-нибудь наберем побольше, воплотим стаю гончих, и натравим, пускай развлекаются там с собачками. — оживленно расписывал Хванг Лан все возможности Чар Крови. — Или же еще чего-то придумаем, сочиним, столько же вариантов можно придумать, прямо мясной констру-у-уктор…

Он не прекращал заразительнейшим образом лыбиться, порождая рядом с собой эдакую прослойку из спокойствия, уверенности в себе и неизбывной флегмы. Парень даже если и не имел в прошлом никакого отношения к религиозным течениям буддизма, так все равно, — являет собой натуральное такое его воплощение в чистом виде, спокойного и вялотекущего. Иногда, конечно, вразрез с заветами Будды вспыхивает на поводу у своих юношеских страстей, но и тогда, — даже в моменты аффекта, он все равно улыбается во все рыло.

За Ланом чуть позади, вровень, ступают и остальные из небольшой, но уже чуть сдружившейся компании. Совсем еще мелкий, юный мальчишка Хи Чхан, и не так давно посвященная в низшие служители Ваятеля девушка, молчаливая и хмурая, которая так и не назвала никому своему имени. Вроде бы даже господину Абэ о нем не обмолвилась, решив оставаться безымянной. Словом, девушка затворничает и не спешит трепаться попусту.

Точнее, не девушка, но вполне себе взрослая женщина, отчего-то не поспешившая в ту же секунду, — после ее причащения к Узам Крови, — примкнуть к более зрелым и опытным группам. Решила остаться среди аутсайдеров и оболтусов. Молча переставляет там свои аппетитные, обтянутые зауженными брюками ножки, по сторонам зорко посматривает, — не столь нервно, как Сунан, но и не менее серьезно. Тоже выискивает возможные беды и неприятности.

— Все будет споко-о-ойно! — пропел Лан, тыкая себя подушечкой большого пальца в переносицу, точнее, в дужку авиаторов, чуть сползших с переносицы. — Повзрываем всем бошки! Ты бы свою, кстати, вымыл. Грязная она у тебя. — заметил он. — Башка. Да.

— Там оружие ведь. — затянул прежнюю свою волынку патлатый, пропуская мимо ушей комментарии чуть двинутого приятеля. — Не одно даже, наверное. Можем и на крупную банду наткнуться. Что же тогда делать будем?

Не дождавшись ответа от чего-то напевавшего под нос Лана, он до кучи добавил:

— Надо было прихватить кого-то из старших. — проворчал Сунан, совсем уж ссутулившись и сгорбившись на почве охватывающих его тревожных предчувствий. — Тех, что с высшими метками.

— Ты чего, младший братишка Сунан? — по-доброму хохотнул Лан. — Братишка не уверовал в невероятное могущество, дарованное ему самим Иерофантом Плоти? Не хочет взрывать бошки?

Патлатому было чем парировать.

— Один из наших откинулся, как последний придурок, — с пулей в башке.

— Сам же виноват, потому и придурок, подтверждаю. — лыбясь во всю ширину губ, Лан лишь плечами пожал. — В одиночку сунулся, куда не надо было соваться, еще и до этого язык без меры распускал, ходя по грани ереси. К тому же, слушай, ты вспо-о-омни… — пощелкал он пальцами. — Ему же годиков, вспомни-ка, сколько годиков ему было? Он ведь такой же мелкий был, что и наш юный друг. Он перед тем, как помер, только-только низшую метку отхватил. Ну-у, и зазвездился, в отличии от малыша Чхана.

Привычным, отлаженным жестом поправляя сползшую дужку розовых авиаторов на переносице, Хванг Лан той же рукой указал себе через плечо, — на мальчишку, уже еле-еле подволакивающего ступни.

— Поэтому не будь как он, малыш Чхан! — окликнул того Лан через плечо, все так же, разумеется, широко улыбаясь. — Не будь мертвым! Это не круто! Так ты не сможешь лапать девочек, взрывать бошки и вкусно жрать!

— Хорошо, старший брат Лан! — вымученно отозвался мальчуган, пытаясь изобразить неуемную воинственность и бодрость. — Не быть мертвым! Это не круто! Лапать девочек! Взрывать бошки! Вкусно жрать!

Стоило заметить, что скарба за спиной Чхан тащил не меньше прочих в компании, такую же равную долю от набранных по пути системных материалов для крафта их ремесленнику, продуктов, а также от запаса давно сгнившей, стухшей плоти для случаев экстренной необходимости. Не для употребления в пищу, конечно, но как строительный материал при сотворении мясных големов. Каждый кровопоклонник в меньше или же большей степени, — в зависимости от талантов и предпочтений, — владел как ударными техниками Чар Крови, так и манипуляциями на крови, плоти и в какой-то степени на костях.

— Так держать, рядовой Чхан! — воодушевил Лан мальчишку, скаля зубы. — Взрывать бошки!

— Взрывать бошки!

— А также лапать девочек!

— Лапать девочек!

— И вкусно жрать!

— Вкусно жрать! — вторил ему Чхан, заметно оживившись и взбодрившись.

Кивнув, Лан в который уже раз поправил дужку очков, и похвалил паренька.

— Так держать!

Тут Сунан уже не выдержал.

— Су-ука! — выпалил он, срываясь, и тут же заезжая кроссовком по водительской двери от ближайшей машины. — Меня уже задолбало тут шататься!

Причина была, правда, не в болтовне его постоянно, привычно трепавшихся и дурачившихся подопечных, но в помалу нараставшем напряжении и вообще, в безделье.

— Ну-у, кому же сейчас весело, братишка, любишь бошки взрывать, так люби и…

— Нам. — перебил его патлатый. — Нам слишком легко, понимаешь? Могли бы подземелья потрошить от демонов и добычи. Могли бы искать гнезда летучих ублюдков, получать с них кучу камней. Могли бы чем угодно заняться с пользой вместо того, чтобы искать какого-то одиночного отброса с пушкой…

— А может и не одиночка. — позевывая, заметил неустанно улыбавшийся, даже посреди зевков, Хванг Лан. — Но где-то тут точно выжившие должны ныкаться. Значит, им можно будет повзрывать бошки.

— Взрывать бошки! — тут же, громко восклицая, отчеканил заветные слова малыш Чхан.

— Так держать!

— Надо бы нам демона какого-то грохнуть. — буркнул Сунан, поднимая глаза.

Смахнув с рожи сальные пряди, он принялся осматривать смрадные просторы улочки в поисках тварей. Раньше они, помнится, табунами тут носились подле кровопоклонников и визжали, теперь же заучили простейшую истину. Она заключается в том, что с рядом с вооруженным кровавыми сферами людьми любую тварюшку ждет скоропостижная и очень, очень болезненная, мучительная гибель. Не обнаружив же искомое, парень раздраженно выдохнул.

— Не хочется в тухлятине нашей ковыряться. — пояснил Сунан, еще больше, кажется, ссутулившись. — Так бы воплотил нам простенькую структуру, пускай по району поносится и поищет кого-то, пока не издохнет. У меня мелочь хорошо получается, держится до…

Докончить свою фразу он не успел, как где-то в отдалении прозвучал, раскатываясь по окрестностям Пхенчхона, гулкий хлопок. То был уже знакомый им выстрел, ружейный, точно такой, каковой служители Крови выжидали на протяжении всей нынешней вылазки, еще с утра. Местоположение выстрела как будто даже ближе, чем по все прошлые розыскные вылазки, и даже повторяются один за другим, — продолжили грохотать, в одном и том же месте, раз за разом, и вновь.

Разношерстная компания кровопоклонников сразу сорвалась с места, как ужаленная, — ринулись в северо-восточном направлении, сигая через остовы машин, пролом посреди проезжей части и пугали окрестных демонов. Не отставал и мальчишка, которому надежда на скорую заварушку здорово подбавила сил, — тому же способствовало и фанатичное желание выделиться в глазах своего господина.

— Меньше… — не жалея дыхалки, на бегу выпалил назад, через плечо, Сунан. — Близко! Меньше километра…!

Почти сразу парней, — тех еще дохляков, не следивших за своим здоровьем и за физической подготовкой даже после Катаклизма, — обошла хорошо тренированная, спортивная женщина. Рискуя впечататься мордами в асфальт или еще куда, они разом, как один, засмотрелись на выступающие части их напарницы. Далеко она, впрочем, не отрывалась, — остается близ парней, служа им своеобразной морковкой. Ступает легко и мягко, пружинистыми перекатами подошвы сминает каменную крошку под ступнями, словно и не напрягается вовсе, — прямо перелетает над выбоинками и прочими препятствиями.

Так они пробежали приличное время, изматывающе, монотонно и нудно, в одном и том же направлении, продираясь через завалы на улочках. Даже когда стрельба прекратилась и не раздавалась уже несколько десятков минут, — они продолжали волочить за собой ступни легкой трусцой, переходя с шага на бег, и обратно. И вскоре старания их были вознаграждены по достоинству, как им и пророчил в своих мудрых наставлениях Абэ Юудай.

— Гляди-и…! — воскликнул вдруг мальчишка, первым замечая вдали, в окончании протяженной магистральной улицы, какое-то смутное движение.

Взгляды остальных устремились туда же, к своему удивлению обнаруживая автомобиль. На ходу, что важно. Кое-как просматриваемые сквозь бардак на проезжей части очертания белого кузова промелькнули на перекрестке, — и тут же скрылись за домами по правую сторону, вынуждая ребят вновь ускориться. Такую возможность они не потеряют.

Они даже решили не рисковать и рванули прямо туда, к перекрестку, — не пытались как-то срезать через переулки, где можно в равной степени наткнутсья как и на непроходимые завалы с тупиками, так и на крупную ораву чирикающих. До нужного места они добрались менее чем за пару минут и в полном составе, — и сразу вырулили направо, следуя по предполагаемой траектории неизвестных. А она, траектория, угадывается очень уж просто, — достаточно следовать по эдакому коридорчику, расчищенному кем-то от трупов, остовов машин и обломков зданий.

Теперь они попались.

— Не отставать, малыш Чхан! — командирски, со всей должной такому произношению важности, окликнул Лан чуть не падающего от усталости паренька. — Взрывать бошки!

— Взрывать бошки! — тут же, пыхтя и сопя, отозвался мальчишка.

— Так держать!

Мерно бежавшая впереди тех женщина, почти не запыхавшаяся и не вспотевшая, уже и не сдерживала широкой улыбки. Чуть не смеялась вовсю, прямо на ходу, грозя сорвать с себя образ той ледяной королевы, старательно поддерживаемый, — до того болтовня мальчишек нелепа и мила со стороны. К тому моменту кровопоклонники уже надежно, крепко сели на хвост автомобилю с неизвестными выжившими, практически не теряя тот из виду. Расстояние хотя и оставалось приличным, — эдак несколько сотен метров на просторных улицах, в прямой видимости, — но деться преследуемым уже некуда.

Им придется либо склонить колени перед милостивым Ваятелем и его не менее милостивым и добродушным Иерофантом Плоти, отдаться обоим в служение, либо же подохнуть, подобно червям. Ведь без поддержки от сильных, наделенных могуществом, они лишь пропитание. Безвольный ресурс в нынешнем мире, где всеми и всем торжествует сила.

А они — лишь пища.

Добыча.

— Глядите! — вновь воскликнул Чхан, привлекая внимание товарищей.

Но они подметили нужное и без указки.

Просторная, огороженная территория когда-то элитного жилищного комплекса в не менее элитном районе Аняна, она состояла из обширной парковки и нескольких массивных панельных многоэтажек. Не занятым же, похоже, было лишь одно, — ближайшее к видневшемуся отсюда въезду, в который буквально только что прошмыгнул белоснежный седан. Там же, вокруг упомянутого здания, — сквозь прорехи в прутьях ограждений и плотной стене неухоженного кустарника, — Сунан разглядел поистине прорву, по нынешним меркам, народа. Где-то два, навскидку, десятка человек копошится снаружи, гомонит там, оттуда даже смех был слышен, что очень подивило кровопоклонников.

— Взрывать бошки! — проторжествовал скорое веселье мальчишка, но на него тут же обернулся Сунан, приставляя ко рту ладонь в понятном жесте. Весь сжавшись, смутившись, Чхан воткнул глаза в разбитую дорогу, осознавая промашку. — О-ой. Прости, старший брат.

— Десятка два. — озвучил предполагаемое им число патлатый, чуть склоняясь к земле и держась близ крупных, габаритных машин, чтобы сильно спину не гнуть. — Много, блин…

— Что будем делать? — коротко поинтересовлася Хванг Лан, подступая к приятелю и заглядывая тому в озабоченное лицо.

Но не забывал безумно улыбаться, само собой разумеется, — ни на секунду. Ни на мгновение.

— М-м…

Запнувшись, Сунан как-то неопределенно, потерянно так повел плечом. Он ощущал вновь охватившее его тревожное предчувствие. Впрочем, продолжал ковылять на полусогнутых к шлагбаума, под которым некоторое время тому назад проползла успешно отслеженная ими легковушка. Машина остановилась неподалеку от въезда, чуть завернув вбок, — потом, после заглушения движка, еще некоторое время постояла безмолвно, но потом с шумом захлопала дверьми.

Сразу за тем с территории раздался протяжный мужской хохот, — и затем, вторя тому, послышались девичьи хихиканья, пронзительные и куда лучше слышимые. Фоном шла все та же болтовня и все тот же гомон множества голосов, что принадлежали беззаботно тусовавшимся снаружи, на свежем воздухе, выжившим.

— Взрывать бошки. — тихонько пролепетал мальчишка, шаг в шаг, как по минному полю, следуя за старшими товарищами. Чуть не утыкался им в рюкзаки мордой, столь близко он ступал, крадучись.

Правда, почти сразу все смекнули, что как-то не с руки служителям Ваятеля красться. — и выпрямили спины. Переглянувшись чуть напряженно, они покивали друг дружке, словно бы увериваясь в чем-то, после чего двинулись напрямик к своей цели. Оттуда, с парковки, все отчетливее слышались бурные обсуждения, смех и оживленный треп кучи людей. Какой-то лязг, грохот тоже имел место, — однажды Сунан и остальные даже вздрогнули разом, заслышав громогласный грохот железа о железо, раздавшийся с территории комплекса.

— Нападайте уже по своему усмотрению. — предупредил патлатый, чуть ускоряя шаг и выступая вперед товарищей. — Без команды, если совсем уж подозрительное увидите. К тебе, Чхан, оно не относится, держись с Ланом и прикрывай его, держись ближе и учись. — он вздохнул напоследок, пытаясь выдворить из души неприятный звоночек интуиции. — Попробую поговорить, постараюсь, в общем, уболтать. Но и вы не спите! — напомнил он.

— Если такую толпу, хотя бы половину, подведем под посвящение к господину Абэ, — он этого не забудет. — заметил Лан, в последний, заключительный раз поправляя дужку своих авиаторов. Тот по прежнему лыбился, хотя и был напряжен где-то внутри, натянут, ощущая приближение нервотрепки, если не полновесной заварушки.

Вставил свою копеечку и малыш Чхан, бормоча свою заветную мантру, придававшую ему сил.

— Взрывать бошки…

Женщина смолчала.

— Заходим. — четко скомандовал Сунан, спорым шагом приближаясь к шлагбауму и первым занырнул под него.

Следом, так же решительно, проскользнули и Чхан с Ланом, только женщина играючи перемахнула над опущенной пластиковой штуковиной. К тому моменту все уже воплотили над приподнятыми ладонями сферы Чар Крови, формируя собой небольшую линию, расходясь вширь и жадно скользя глазами по всем, кто находился на территории комплекса.

Там вовсю кипела работа, тяжелая и не очень.

Щуря глаза сквозь наползавшие на них сальные пряди, Сунан прямо посреди бетонного покрытия парковки приметил крупную пробоину, — ведущую куда-то вниз, на нижние уровни. Ее сноровисто засыпали и закидывали всем, чем только возможно, молодые ребята, — швыряли туда, вниз, заполненные чем-то мусорные пакеты, куски асфальта, бетона, а также почву, подвозимую на тачках. Которые с одним колесом и садовничьи, не автомобили.

Что увлекло там Сунана, он видел собственных же ровесников, среди которых как будто и не наблюдаются взрослые мужчины. Последние могли бы оказаться проблемой, так оно обычно и происходит при попытке рекрутирования обнаруженных кровопоклонниками выживших, — даже не из-за своей физической силы они вредны, что ерунда полная, а из-за своего влияния на такие группы людей и собственной зашоренности. Нет, таковых там, к счастью, пока не обнаруживалось, — только молодые юноши и девушки, веселые и словно ничуть не обеспокоенные снующими вокруг, по Аняну, тварями и вообще царившим, как бы, на дворе апокалипсисом.

Чуть довернув голову, Сунна наткнулся взглядом на на очерченный прямо посреди дороги, на бетоне, прямоугольник метров десять на десять, не меньше, — чем-то розовым голубым, как будто обычными детскими мелками. Вот только покоившийся рядом газобетонный блок, аккуратно сложенный и целехонький, а также стопки кое-как накиданного друг на другу листового железа, — все они намекают на нечто взрослое и совсем не детское. Там же, в прямоугольнике чертежа, виднеются строительный инструментарий, пластиковые ведерки с чем-то вроде лака и краски, да и прочие приблуды.

Действительно, кипела работа. Выжившие устраивались тут со всем прилежанием и дальновидностью.

Совсем не походят на дрожавший от страха за свою судьбу скот.

Что-то не так.

Но отступать уже было поздно. Сунан не может попросту взять и развернуться, следуя вопившей в припадке безумия интуиции. Он не может давать заднюю, схвативши товарищей за шеи и вытаскивая тех прочь с территории жилищного комплекса, — это будет, наверное, хуже смерти, если в культе пойдет молва. А она непременно пойдет, с таким треплом как Лан и, в меньшей мере и ввиду возраста, из-за Чхана.

Тем более, что их уже начинали, похоже, замечать. Некоторые из разрозненной толпы выживших спокойно смотрели на приближение кровопоклонников, стояли где и стоят, и как будто даже не удивлялись незваным гостям. В голове у патлатого мелькнула короткая догадка, — и сразу же она подтвердилась, когда, подняв глаза, парень обнаружил на крыше здания очертания человеческой фигурки. Та чуть выглядывала из под треплемого ветром навеса камуфляжных, вроде, оттенков.

Немедля в нутре у Сунана все похолодело, сжалось.

— Там, сверху, вверху, винтовка. — забормотал он невпопад, очень запинаясь, и чувствуя, как все внутри обрывается. — Человек там. С прицелом и винтовкой, на крыше…

Он сильно замедлил свою поступь, совсем потерявшись, но продолжал бегать глазами по территории, — теперь уже беспорядочно и бездумно.

Сбоку, что по левую руку, он различил некое подобие стрельбища. Куча сложенных штабелями мишеней, грудных и ростовых, — те были слажены из древесно-стружечных плит, пластика, даже нарезаны из металлолома. Некоторые неуклюже валялись, измятые и истыканные бесчисленным множеством стрел, или болтов, что более вероятно, — среди посвященных Культа патлатый помнил многих, кто выходил на вылазки с добротными арбалетами, вызывая при этом некоторое недовольство и недоумение господина Абэ. Правда, думал Сунан не об арбалетах, не о треклятом стрелке на крыше, и даже не о господин Абэ, который как-то сразу ушел на второй план, если не много дальше…

Его привлекла небольшая, но очень уж приметная, колоритная компания рядом со стрельбищем. Там, в окружении рыбацких стульчиков-раскладушек и кучи опустошенных бутылок какой-то импортной выпивки с пакетиками от сухарей, происходило нечто несусветное, несуразное. Невразумительное. Оттуда и сильнее всего исходило прежде смутные тревожные предчувствия, ныне обретшие четкую человеческую форму, — и пуще прежнего завизжала интуиция, чувство той неминуемой опасности, гибели, стоило Сунану лишь бросить взгляд в том направлении.

Он был там.

Обнаженный до пояса человек. Высокий, очень хорошо сложенный физически, несмотря на полное отсутствие витых, рельефных жгутов мышц, — отнюдь не нескладный подросток, но мужчина, однако, вытворявший сейчас там черт знает что. Облачен он в короткие шорты со шлепанцами, на голове его, невидимой Сунану, — черный шлем с опущенным забралом, на вид очень тяжелый, бронированный, откуда-то даже знакомый.

Еще удивительнее были аккуратно налепленные, ровненько на макушке шлема, розовые пушистые ушки,довольно крупные. Кошачьи. Самым же диковинным оказалось и не это, даже не близко. Человек, от которого прямо смердило чем-то потусторонним и чудовищным, захватывающим рассудок, вовсю отплясывал классический твист, — ловко при этом крутил пятками и носками, качался из стороны в сторону и изящно подыгрывал себе руками. Периодически оттуда, похоже, из под забрала шлема, раздавались приглушенные матерные выкрики, — иногда различимые, иногда нет, словно на неизвестном, незнакомом языке…

Что-то такое же, жуткое, происходило и от их господина, от Абэ Юудая, но в куда меньшей мере. Правда, так оно стало не сразу, лишь после получения метки низшего и вообще, после признания среди кровопоклонников и принятия в коллектив. До этого каждый новичок в присутствии Иерофанта Плоти испытывал схожие ощущения, не раз обсуждая те между собой и поражаясь могуществу их господина, что буквально вдавливает тебя в землю.

Здесь же было что-то иное.

Фонившая от неизвестного энергия, и прежде непомерная в своей мощи и агрессивности по отношению к кровопоклонникам, начала натурально зашкаливать, — Сунан был близок к тому, чтобы проблеваться прямо здесь, при всем честном народе. Нечто не менее могущественное, и столь же божественное по свой природе, сколь и полученная от Ваятеля сила, нечто подобное ощущалось в нем, — нечто, питавшую явную личную неприязнь к служителям Крови. Нечто, имевшее собственное, очень жесткое мнение по этому вопросу.

Рядом же с загадочным человеком заходилась в хохоте, почти что безумном визге, девушка с приторно-розовыми волосами. Она словно ребенок, радостно кружила вокруг неизвестного и, подтанцовывая тому, неустанно смеялась, — словно переняв у Хванг Лана весь его прежний позитив, ныне куда-то схлынувший с очкастого.

Ныне Лан прямо сдулся, весь поник и посмурнел, чего патлатый за ним никогда, ни разу за всю их дружную жизнь, не мог припомнить. Зубов не показывает, губы чуть подергиваются. На бодро отплясывающего и матерившегося человека в бронешлеме он не смотрел, — он завороженно глядел наверх, на стрелка с какой-то винтовкой, что держал их на прицеле из под укрытия брезентового навеса.

— Су-у-ука… — выдохнул Сунан, глядя, как люди постепенно затихают, подмечая их приближение.

Одновременном с этим выжившие, изначально наблюдавшие за появлением культистов, — разрозненная троица молодых парней, совсем еще школьников, край, студентов, — двинулись, значит, прямо сюда. У одного, который в жутко грязнющей рубашке на костлявое тело, Сунан приметил на поясе шорт небольшой прямоугольничек рации. Прикрывая глаза, патлатый проклял себя и свою беспросветную тупость.

Разлепив веки, Сунан зыркнул вбок, на ту компанию.

Розоволосая девчонка уже куда-то улизнула, но вот тот самый человек, — он приближался к ним, сюда. Шлем он стянул, на плечи накинута мешковатая рубашка, когда-то служившая официально-деловой, — ныне же столь изношенная, что больше напоминает развязную гавайку, на которой только принта с пальмами не хватает. Заместо же шлема на макушке незнакомца теперь покоится нелепая соломенная шляпа с широкими полами, не то самурайская, не то монашеская, — мужчина, а он был ни разу не подросток, только что нахлобучил ее себе на коротко стриженую голову. Из-за плеча же, завершая картину, выглядывает ствол болтавшегося на ремне ружья.

А еще он не был корейцем.

Совершенно.

***

— В чем дело? — проворчал Ярослав, уткнувшись резким, требовательным взглядом в рожу ближайшего из неожиданных гостей, нагрянувших к ним под вечер. Тот, ближайший, был неухожен и патлат, с неприлично крупными серьгами в ушах, которые здорово оттягивали мочку, подобно какому-то дикарю. Странный, словом, персонаж, сразу вынуждает напрячься людей традиции и староверов. Да и вообще, в целом странное ощущение от этой компашки исходит, неприятное какое-то, дурное.

На вопрос отозвался Чхон Дун, стоявший рядом, — заведенные за спину руки, как у америкашки в строю, невозмутимая рожа, предельная степень выказываемого почтения и уважения к своему кумиру. Хотя бы не кланяется, только иногда башку склоняет, после какой-то оплошности, — и то хорошо.

— Не знаю, старший брат..

— Гости, получается? — хмыкнул Ярый.

— Так точно, старший брат.

— Перестань. — поморщился русский, усмехаясь чуть вбок, в сторонку, чтобы молчуну не было видно. Такое, бывало, здорово обижает Дуна, который всячески старался подсластить Ярославу и глаз, и слух, и разум. С недавних пор на него странно, с подозрением начала Джу Ми посматривать, что самого Ярого уже пугает.

Он снова уткнулся глазами в патлатую диковинку, вроде как парня, судя по дрожавшему кадыку.

— Мы из Каннама. — немедля тот затараторил, задергавши тем самым кадыков. Похоже, понял, чтобы пора бы уже чего-то ляпнуть, пока его товарищи молчат, в ступоре своем, словно пришибленные. — Э-э, нас там мало очень, мы вообще такие… м-м, большие, значит, группировки не встречали, вот и…

— Отку-уда? — не понял Ярослав, оборачиваясь на молчуна, который уже облизывал губы, чтобы чего-то брякнуть тому в поддержку.

— Из Каннама, старший брат.

— Сейчас получишь.

— Каннам. — повторил Чхон Дун, чуть склоняя голову. — Так называется престижный район посреди Сеула, столицы Южной Кореи.

Покивав тому понимающе, русский перевел взгляд на патлатого, — вновь.

— Там живете, значит?

— Э-э….

— Чего тогда сюда, к нам приперлись? — хмурясь, поинтересовался он у паренька.

Остальные, судя по их перекошенным рожам, вообще не способны на коммуникацию, — хотя бы потушили свои красные светильники, что хорошо. Но добиться от них чего-то возможным вообще не казалось, что от малявки, от двоих парней, что от взрослой, симпатичненькой такой женщины. Задержавшись на последней внимательным взглядом, — таким же подозрительным, как по отношению к самому старшему из возможных недругов, сколь и липким, уже как по отношению к хорошенькой даме.

— Яр-ри! — послышался незамедлительный окрик откуда-то сзади.

Отвернувшись, Ярый кое-как, но все же подавил дурную лыбу, наползшую на морду.

— Чего надо, короче? — подвел он короткий обмен любезностями к завершению, нависая над патлатым.

Тут словно ожил его приятель, который в моднявых розовых авиаторах.

Пошатнувшись, он кое-как вернул себе равновесие, твердо вставая на ноги, и вперился в глаза Ярослава уже собственным раскосым взглядом, — предельно вызывающим, полным и торжественности, и презрения, и чего-то совсем мутного. Примерно такие же зенки были у давних сокурсников русского на брошенном им юридическом, — с теми же самыми стеклянными, пустыми глазами ребята уламывали его вступить в ряды каких-то молодежных организаций с явным уклоном в политическую повестку, поддерживающие сомнительные оппозиционные движения в стране.

— Мы. — выпалил очкастый, перед тем набрав побольше воздуха в грудь, даже излишне много. — Проводники божественной воли Ваятеля, его верная паства и вернейшие последователи. — проникновенно, словно зачитывал молитву, начал вещать на всю парковку явно чем-то вжаренный, поддатый парнишка. — Чрез Иерофанта Плоти, нашего прижизненного владыку, что сваян Им от Крови и Плоти Его, он снизошел к невеждам, призрел нас, наставивши умы наши на служение Пустоте.

Даже подбородок приподнял со всей должной моменту важностью. Правда, Ярослав как-то не проникался его проповедями. Аккурат же на моменте упоминания Пустоты, он склонил голову и чуть изменил позу. Левая его рука уже ухватывала болтавшееся за плечом ружье за низ его приклада, аккуратно, незаметно поглаживая пальцами его ребристый торец, — Ярый готовился к возможной стычке с поехавшими фанатиками. И очень, очень надеялся, что сейчас тот не варганит какое-нибудь разрушительное кровавое колдунство, заставляющее взрываться головы всех неверных на площади парковки.

— Чрез Иерофанта, как любимейшего сына своего, Им же от Плоти Его сваянного, осенил он Кровь нашу и Плоть нашу милостью своей, чем даровал нам прижизненную власть над Кровью и Плотью. — не унимался совсем уже разошедшийся поклонник крови и плоти, которого по каким-то причинам не решались остановить товарищи, возможно, бывшие того же с придурком взгляда на жизнь.

А он все продолжал.

— Чрез Иерофанта, выказал он своей пастве всю любовь и заботу, выказавши единственно верный путь в паломничестве к Пустоте, к вечному служению и блаженству в посмертии, даруемому Пустотой. — зачем-то воздевая к небесам руки, паренек тряхнул локтем правой руки, оголяя из под ткани футболки вычурное клеймо, выжженное на плоти предплечья и забавно напомнившее Ярославу собственную мазню на той же правой руке. — Чрез нашу Кровь и нашу Плоть он направит человечество, убережет его от Катаклизма и укроет его от последствий, пока же…

— Так. — буркнул в какой-то момент русский, указывая пальцем в морду очкарика. — Заткнись. Просто заткнись.

— Что же, готовы ты принять его метку, или…

— Грызло завали. — взрычал Ярый, отступая на шаг.

Резко скинув с плеча помповый дробовик, он в сию же секунд, немедля привел флажок предохранителя в нужное положение, дернул механизм помпы-цевья, — загоняя патрон в патронник, — и взял на мушку женщину, направляя на нее заряженное и готовок к бою ружье, «американца». Палец Ярослава уже размеренно потирал спуск, следя за каждым из кровопоклонников. Он ждал лишь повода, лишь малейшей багровой вспышки, чтобы разрядить шторм дробинок в лица и грудные клетки незнакомцев. Уже одного упоминания клятой Пустоты ему было достаточно, чтобы изрешетить всех без суда и следствия, но отчего-то он колебался.

— Так. — выдохнул он после короткой паузы, облизавши губы. — Делаем так. Вы оперативно разворачиваетесь и строевым шагом проследуете в Каннам. И более здесь не появляетесь. Это ваш шанс, трупоеды. — выговаривал Ярый, чуть не рыча от полнившего его голос раздражения, так и прорывающегося наружу, хотя такого серьезного повода к злобе и ненависти как будто не было, словно ему кто-то вложил их в голову. — М-мать, блядь, еще раз появитесь тут, просто, сука, срисуют кого-то из ваших в Аняне, сразу же подохнете, на месте. Никто не будет разбираться, как только сверкнет красный шарик у кого-то в руках, — будет тому выписан приговор.

Тут он хмыкнул.

— Или же нет. — насмешливо оскалился Ярослав, чуть выпрямляя спину и отступая еще на шаг от фанатиков, как стоявших фонарными столбами, так и стоявшими. — Не сразу сдохнете, нет. Сначала послужите добру. Очень доброму добру. А теперь на выход, падаль.

Одновременно с последними словами, провожавшими фанатиков прочь с территории парковки, — Ярый даже рукой махнул, дабы бедняжки не заплутали ненароком со страху, — какие-то нездоровые культисты, будто механизмы, разом развернулись и на деревянных ногах затопали к шлагбауму. Почти разом. На месте остался лишь очкастый проповедник, из-за чего вынуждены были запнуться, останавливаясь, и его товарищи, — те в недоумении обернулись на паренька, пожиравшего русского глазами, полными взаимных ненависти и презрения.

— Ты червь. — спустя где-то десяток секунд выдавил, наконец, из себя узкоглазый, но спокойно, сдержанно. Без эмоций. Просто и ровно донес до нужного ему человеку не особо нужную тому информацию. — А червь должен знать свое место, ибо…

— Слушай, вот давай не начинай, китаёза. — протянул Ярый, покачивая башкой. — Ну-у, не надо, избави от нытья и…

Очкастый фыркнул, не дослушивая его.

— Мы еще вернемся, и тогда все пройдет иначе. — надменно бросил тот русскому напоследок, перед тем, как развернуться, поспевая за своими. Страшная дипломатическая ошибка. Страшнейшая.

Они успели отступить от Ярослава всего на несколько жалких метров, — прошла пара секунд, как Ярослава всего прямо перекорежило, перекосило от шандарахнувшей ему в башку ярости. Зашипев и зарычав невнятные ругательства, непонятные даже ему самому, он подался вперед, — и, зло вскидывая ружье, на ходу, пока приближался к уязвимым спинам фанатиков, принялся разряжать в те забитый до краев магазин дробовика.

Зарокотали множественные, слитные выстрелы, — один за другим, заряды дроби всаживались в плотно сгрудившуюся, впритирку, кучку служителей Ваятеля. Предпринимать тем было попросту нечего, — никакая кровавая магия не сбережет их от шквала огня.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

[Добыча: Получена Руна Параметра]

[Добыча: Получена Руна Параметра]

[Добыча: Получена Руна Навыка]

Давя спуск и судорожно вздрачивая ходившую ходуном помпу-цевье, Ярослав, двигаясь чуть наискось, — и ссутулившись, чтобы впитывать отдачу ружья, — быстро переставлял ноги, сокращая дистанцию с было отступившими культистами. Тела их буквально взрывало жменями кучно ложившейся дроби. Все они еще на первых выстрелах посыпались, мешками попадали оземь, визжа и крича от боли. Кого-то вышибло наповал, сходу.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

[Добыча: Получена Руна Навыка]

Мясорубка.

Разрушительным выстрелам из дробовика вторила избирательная, но не менее разрушительная пальба с крыши. Старик монотонно отрабатывал по уже опрокинутым на парковку телам, сейчас всаживая пулю за пулей в туловище лишь подергивающейся при очередном попадании женщины, — нещадно портил товарный вид. У нее, однако, несмотря на очевидную смерть, на еще судорожно сокращавшейся ладони полыхала багровая сфера. Потихоньку она, впрочем, затухала и тускнела, — в конце-концов с чуть слышным, не таким как у Нам Джуна, хлопком развеялась, теряя всякую материальность.

Остальные тоже изрешечены.

Женщину почти напополам порвало, разрубило дробью и пулями метко накидавшего с крыши старикашки, — брюхо у той так и зияет прорехами, считай, перепиленное. Голова лопнула, только нижня половина лица и основание черепа сохранилось, хотя и полнится попаданиями единичных дробинок. Мальчишка, совсем еще, сука такая, ребенок, отправился туда же, — в гроб. Клетка у него, грудная, размозжена, побулькал, похрюкал там чуток в наступившей после стрельбы тишине, похрипел, и вскоре отошел.

Остальные еще трепыхались на бетоне, все в крови и с перебитыми конечностями, но безуспешно, — один, который проповедник в моднявых очках, себе глотку уже сорвал, визжит от боли в раздробленных голенях. Второй же, как ребенок в ванне, — кровавые пузырики из пасти и носа пускает, хлюпает, ненароком вызывая у Ярослава усмешку.

— Джу Ми! — заревел он, заканчивая досмотр и круто разворачиваясь на пятках. — Сюда, мля, живо, козявка! Остальные в здание, собраться в холле и непосредственно завалить хлебальники! Пошли, мля, бегом! — вопил он на не спешивших куда-то срываться ребят. — Ноги в руки, мудачье, и в до-о-о-ом!!!

Не дожидаясь, впрочем, исполнения всех розданных приказаний, Ярослав сделал какой-то жест сидевшему под брезентом, на крыше, старику Бао, — и подбежал к ближайшему из переживших расстрел, который пузырики там пускает. Ощупав люто, бешено дрожавшее, близкое к смерти тело, Ярый вновь чему-то усмехнулся и вытянул из передних карманов шорт кухонный нож с достаточно узким лезвием. Его он, высвободив из чехла, воткнул между ребер патлатого, — и еще несколько раз, быстро и в ту же точку, наверняка поражая сердце.

Бедолага посучил было ножками, покублился, насаженный на клинок, но вскоре притих.

[Добыча: Получена Руна Параметра]

[Добыча: Получена Руна Параметра]

— Мудак, блядь. — бубнил Ярый, пока подступал к следующему, тому, что проповедник с перебитыми голенями. — Тупорылый, сука, тупой тупезень. Спасибо тебе, мамашу твою, да за ляжку, что ты пасть своя раскрыл еще разок. — скалясь, приговаривал он, пока внимательно осматривал и ощупывал искалеченное тело очкарика, неустанно вопившего и визжавшего, до звона в ушах. — Так бы да-а, утекли…

Тут к Ярославу подбежала девчушка, — Джу Ми поняла его тогдашний грубый, без подробностей призыв правильно, предельно правильно. Смоталась в убежище за рюкзачком своим, который с лечебным скарбом, и приволокла его сюда вместе с собой. Хорошая девочка. Даже очень. Надо держать ее поближе к себе и не терять, иначе будет дюже обидно.

— В щечку. — хмыкнул Яр-ри, требовательно шлепая себя ладонью по роже. — Давай. В темпе, в темпе. Я заслужил же. Скоро поймешь, почему я тут самый умный.

Та, чему-то постеснявшись и помявшись, послушно чмокнула его в указанную щеку и отстранилась, заметно нервничая. Толком не соображает, похоже, что тут произошло, но хотя бы не осуждает. Кровь ее, впрочем, ничуть и не смущает, не вызывает отторжения и отвращения. Не боится. Нет, не хорошая она девочка. Лучшая девочка, в самом деле.

— А теперь сюда смотри. — он в порыве чувств, перед заварушкой еще и напившись изрядно, похлопал незадачливого проповедника по голеням, отчего-то зашелся в неистовом вопле. — У-у, извини, радость моя, но тебе крышка. Так, короче. — Ярый поманил к себе девушку, улыбаясь с земли, пока стоял на корточках. — Тебя ждет студенческая практика. Выковыривай из сумки своей, из рюкзака, точнее, израильские гемостатические бинтики и давай, ну-у… — сделал он непонятный жест пальцами свободной от еще удерживаемого ружья руки. — Показывай, короче, еврейскую магию. Я буду рядом, если чего не так пойдет, так сразу позовешь. Экзамен начался.

Потянувшись к лицу яростно дравшего глотку фанатика, Ярослав, — морщась от очень противных криков, помалу переходивших в хрипы, — сдернул с его переносицы культовые авиаторы, целехонькие и даже не задетые дробинками. Чистенькие, не запыленные и не покрытые перхотью, — словом, красота, в отличии от расстрелянной челюсти паренька. Ее тому изрешетило знатно, вместо рта и зубов хтонический ужас, месиво, а не челюсти.

[Розовые очки-авиаторы]

Качество: [Необычное]

[+1 %] к Силе

— О-о. — выдал Ярый, дивясь неожиданной находке.

Тут он поймал косой взгляд Джу Ми, очень зашуганный и встревоженный.

— А если он умрет? — взволнованно пискнула она, совсем уж разволновавшись от нахлынувшей на нее ответственности. — Что тогда?

— Ну-у, сдохнет, солнышко мое, от смерти. — пьяно улыбаясь, развел руками Ярый, уже сажая себе на переносицу дужку очень уж приглянувшихся парню очков. — Помянем, да и похер…

— А если…

— Ладно. — признал он, выпадая обратно в серьезную действительность. — Не похер. В таком случае сама его, главное, добей. Мне там за каждое убийство этих клоунов прилично насыпало камушками в систему. Но смотри. — спокойно заметил Ярослав, выделяя последние слова адекватным, серьезным тоном. — Тогда останешься без спокойной, халявной прокачки своего Врачевания на живом трупе и в уютном подвале, с кока-колой под рукой и сухариками. Не хочешь же потом тренироваться и качать навык в тыщу раз дольше, наблюдая, как наши ребята огребают от малейших болячек?

Девушка тут же тряхнула розовой копной, делая правильный, мудрый выбор.

— Вот и умничка.

Похоже, она быстро так смекнула, к чему все движется, — и спокойно приняла факт, что перед ними стонет, мычит и кричит уже закланная овца. Точнее, подопытный кролик. Будут его вовсю потрошить, кромсать и рубить где-то в закрытой квартире подальше от чужих ушей и глаз, может даже за пределами убежища, — а также выкармливать, не позволяя сдохнуть. Со временем, таким образом, девочка может круто прокачать себе Врачевание. Уже давно Ярослав вынашивал очевидную идею, но все никак возможность не подворачивалась, а отрабатывать подобное с демонами что-то совсем уж дурная тема получается.

— Так. — подытожил для себя же Ярослав, поднимаясь с корточек и выпрямляя спину. — Так.

Выглядел он, наверное, крайне антуражно, — самурайская такая соломенная шляпа, здоровенная, очень широкая. Стильные розовые очки-авиаторы с параметром, в былые времена были мечтой каждого уважающего себя юноши, пускай и не подобной расцветке линз и дужки. А также американское брендовое ружье, лихо закинутое на обнаженное плечо, — чуть прикрытое грязной, растянутой рубашкой, — со всем положенным ситуации озорством и крутизной. Не хватает где-то тут же, в образе, и привычной Ярому кувалды, на соседнем, скажем, плече…

Но среди всей задумки со скорым развитием Врачевания у Джу Ми имелась и кое-какая неприятная деталь.

Заниматься нудным потрошением фанатика придется исключительно Ярославу, и никому более. Он хорошо знаком с тем, что вытворяет с людьми лишенное уважаемой, очевидной причины нанесение вреда живым существам, даже буде они последними чудовищами и ублюдками. Это зачастую портит человека, делает его дурнее и хуже, изменяет личность, извращает характер, пачкает душу.

Подменяет даже бывалых, проверенных солдат, которые, взять к примеру, организовывают снайперский террор по позициям пехоты противника, вводя ту в настоящий ужас. По нередкому итогу этим бойцам временами солнышко напекает головку, — и начинают такие ребята запросто так, без нужды, лупить по овцам, верблюдам, осликам всяким, получая от этого желаемое удовлетворение.

А потом мирные деревенские жители, некомбатанты, не имевшие к себе подозрений, но потерявшие из-за такой шалости весь домашний скот, покупают поди еще разбери где станковый гранатомет с кучей зарядов, — и, отчего-то вдруг не поняв шутки, щедро обстреливают из него ваши позиции.

Такие дела.

Эпилог

— Смотри. — выдохнул Ярый, завороженно наблюдая за тем, как прикольно из его рта вырываются плотные клубы пара. Правда, отвлекся от лишь на миг, сразу продолжая буравить девушку взглядом. — На меня.

Выходное отверстие ствола, принадлежавшее какому-то немецкому пистолету, уткнулось точно в лоб пшеничноволосой, стягивая и расцарапывая на том кожу. Девушка же словно и не заморачивалась подобными мелочами. Мирно покачивает на выставленных локтях конвертик с ребенком, слаженный из клетчатого пледа, сама тоже чуток раскачивается, — и мычит себе под нос чего-то певчее, но тихонько, еле слышно. Глаза тоже не поднимает, смотрит вниз, — на свое чадо, прикрытое тканью.

— Смотри. — вторил своим словам Ярослав, дрожа от вгрызающегося в его плоть и разум хлада Пустоты. — В глаза.

Сонм шепотков уже давно маячил где-то на горизонте сознания, приближаясь и становясь все четче, все множественнее. Давно уже издохла парочка молодых людей, расстрелянная Ярым, давно вышвырнут из поезда обычный японский школьник, почему-то в этот раз не узнавший русского. Давно как свернута бычья шея у нынешней версии здоровяка, какого-то скинхеда, у которого Ярослав и дернул с шипастого пояса этот пистолет.

— Смотри. — не сдавался Ярый. — На меня.

Тяжелее и тяжелее было совладать с хладом, копошение мыслей в голове замедляется, тускнеет, — и теряет прежнюю отзывчивость.

Пшеничка же лишь молчит, степенно раскачиваясь и не испытывая неудобств что от холода, что от воздействия неизвестной злобной воли, вкручивающейся Ярославу прямо в башку, в само его естество. Даже смертность девушки, смел он предположить, была лишь явлением символизма, где даже сама девушка, возможно, лишь очередное отражение, симулякр от самой себя в очередном цикле безумия.

— Смотри.

Трудно сказать, сколько сам Ярослав пережил таких погружений в Пустоту, — он не был способен не припомнить, не сопоставить даже логически, по своим отключками в реальности. Казалось, что здесь он побывал не менее бесчисленных миллиардов раз, в разных своих ипостасях, — с разным набором воспоминаний, одежды, с разными пассажирами, с разным настроем и всегда разной задумкой на нынешнюю попытку сделать хоть что-то…

— На меня.

Она неожиданно улыбнулась.

— Глаза. — требовательно повторил Ярый, тем не менее, без какой-либо угрозы или злобы. Уставленный же в лоб девушки пистолет был лишь их привычной рутиной, бытовым таким занятием, ничуть не зазорным.

Она даже подняла свои зеленые глаза на него, в которых читалось смутное раздражение. Не такое, каким обычно изливается озлобленный Ярослав, скорее, какое-то дружеское, или же материнское, смотря как трактовать. Пшеничка самим своим видом, неожиданно ожившей мимикой лица, — прямо говорила, как же ты меня заманал, мол, неужели нельзя просто сделать все без болтовни и двинуться дальше.

Несколько минут Ярый потерянно пялился на нее в ответ, пытаясь вспомнить, а сталкивались ли они взглядами вообще хоть раз, присутствовало ли еще когда-то на ее лице такое же изобилие эмоций и нескрытых жестов?

Не было.

Нет.

— Я доволен. — оскалился Ярослав, чувствуя какое-то смущение, неудобство. — Теперь давай обсудим наши проблемы.

Пшеничка чуть дернула бровью.

— Наши.

Опять дернула.

— А что, я тебе мозги трахаю? — хмыкнул Ярослав, чувствуя, что от окутывающего его мороза у него рожа уже задубела, с трудом отзываясь на приказные импульсы нервной системы. — Нет. Это тебе что-то от меня нужно.

Тут русский на секунду отвел пистолет. Ломаными, дергаными движениями он указывал его стволом куда-то в сторону запотевшего, покрытого инеем иллюминатора, одного из ближайших.

— А им что-то нужно от тебя. — заключил он, утыкая отверстие ствола девушке в голову, снова.

Та смолчала, но в глазах чего-то промелькнуло.

Сразу с этими словами шепотки взвыли в его голове хором множества голосов, завизжали, закричали, зарыдали, — заполонили рассудок своими воплями, сильно отвлекая и раздражая. Ярослава еще в юношестве зверски выбешивала крикликая манера речи большинства окружающих, как все постоянно всех перебивают, голосят все и разом.

Тут так вообще башню сносит.

— Знаешь. — вздохнул Ярый с мученическим выражением лица, прижимая свободную левую ладонь к виску. — Каждому человеку важна собственная идентичность, важнее всего. Представь, что тебя из раза в раз вытаскивает из собственной оболочки плоти, суют в новый мешок из костей с мясом. Ты видишь свое предыдущее тело напротив, без чувств плюхнувшееся на пол, но в один момент, на очередном переносе, понимаешь. — он запнулся, подбирая нужные слова. — Что тебя не переместили, но копировали. Что в том теле находишься ты, но, технически, более старый. Но ты.

Пшеничка смолчала, как и всегда.

— Ладно, давай ближе к делу. — подавленно мотнул башкой Ярый, сменяя тему и не доводя прежнюю до логического, неудобного конца. — Скажи, ты смотрела фильм «Револьвер»?

Молчит.

— Во-от, вот я тоже ни хера там не понял. Но суть уловил. Думал о нем, кое-что в башку приходило умное. — бормотал он почти безумно, тем не менее, глядя прямо в глаза пшеничноволосой, не теряя в себе искры разума. Оставалось еще чуть-чуть, но отказаться от возможности поболтать, пускай и в одно рыло, он не может себе позволить. — Ты, главное, не спрашивай меня, почему я в тебе не вижу врага. Неправильный вопрос. Плохой…

Заткнувшись на миг, Ярослав ощутил, что уже не чувствует ног, — совершенно не чувствует, вплоть до паховой области, где лишь чуть-чуть, самую каплю ощущались покалывания на коже. Они постепенно поднимались все выше, забираясь даже под плоть, и оставляя за собой, — позади, ниже в организме, — лишь пустоту и отсутствие ощущений.

Он снова вздохнул.

— Почему они так озабочены тобой? — твердо, пытаясь совладать с плохо подчиняющимися ему губами, произнес Ярослав.

Здорово мешали и шепотки, которые уже давно как не шепотки, но визги, — те буйствовали в его собственной голове, на очередном особо резком крике заставляя русского подергиваться, еле заметно вздрагивая, и морщиться. Среди всего многообразия неизвестных крикунов выделялся один голос, — мученически хрипящий и сипящий, он был куда ниже прочих, но, что странно, слышен куда лучше. Разобрать же его, как и остальные, невозможно, — язык был совершенно неизвестен, если это вообще была осмысленная речь.

Пшеничка неожиданно улыбнулась, — и протянула ему сверток с чадом, без каких-либо слов, без пояснений, но они, как по правде, и не требовались. Ярый кивнул девушке и принял из ее рук ребенка, ухватывая покрепче, чтобы не выронить ненароком.

Только сейчас ему пришло в голову, что конкретно такой сценарий действий он ни разу, похоже, не обыгрывал, хотя из самых безумных, — и, следовательно, достойных внимательного рассмотра, — он был прямо таки на виду. Нет, не очевидный в причинах своей правильности, но именно самый привлекательный по неадекватности и безумности.

Хотя Ярослав сомневался, что имел место сценарий с попытками, — скорее, нечто планомерно и методично вело его из одного пункта в другой, пока, наконец, согласно своей задумке, не довело в желаемую точку. Была она именно здесь, смел надеяться Ярый.

Здесь и сейчас.

— Давай. — хмыкнул он. — Еще увидимся, наверное.

Пшеничка продолжала насмешливо улыбаться.

Грохотнул выстрел.

[2/1]

Ее тело, мотнувшись назад вместе с осколками разбитой черепушки, завалилось на грязный линолеум пола. Пуля, в свою очередь, осталась где-то внутри, уйдя вразнос в мозговом месиве и превращая его в коктейль, который потихоньку вытекал из прорехи.

Какое-то время поглазев на содеянное, Ярослав подался к ближайшим сидениям, намереваясь туда плюхнуться, — но не получилось. Точнее, получилось, но иным образом, — где-то на уровне колен что-то хрустнуло и оставшееся тело, изрядно укороченное, рухнуло рожей в скамью с сиденьями.

Ребенка не придавил, что хорошо.

— У-у. — протянул с придурковатой улыбкой Ярый, чуть мотнув оставшимися от ног культями. Над головой, тем временем, извиваются, — тут как тут, нагрянули, — пустотные щупы, поглощая окружающий свет и прочую материю, впитывая чужеродные себе продукты бытия, но на Ярослава не дергаются, не срываются.

Ждут.

Правда, доползти до кабины с машинистом ему уже не суждено.

Даже впадлу, как по правде, — оно и не так чтобы требуется, символизм чистейшей воды, в котором нет прямой нужды. Некогда он был важен для формирования определенной цепочки из образов, для построения ассоциаций, но сейчас видение Ярослава было достаточно простым и приземленным, — благодаря непостижимому замыслу. Хотя и не без белых пятен, чего уж скрывать, — ни хера он не понимал, как и прежде.

Не выдержав нахлынувшего напора любопытства, и пока у него еще сохранялась возможность относительно ясно видеть и мыслить, противясь хладу Пустоты и ее неведомым крикунам, — Ярый приоткрыл тканевый сверток, отворачивая верхнюю его половину. Пару секунд он глядел на его содержимое с идиотской ухмылкой, но довольно быстро пришел в себя, пихая в рот промороженный металл пистолета.

И вдавил спуск обледенелыми, затрещавшими от нагрузки пальцами.

[1/1]

***

Несколько людей перебежками металось из под прикрытия одного здания к другому.

Пара мужчин, их женщины и кучка детишек, которых взрослые придерживают к себе поближе, жмут их прикрытые капюшонами дождевиков макушки поплотнее, ладонями к своим бедрами. В таком положении очень трудно поддерживать желаемый темп, даже споткнуться не трудно, но потерять кого-то отставшего было бы ужасно и непозволительно. Все они очень устали, промокли под все нараставшим, усиливавшимся ливнем, но и не смели останавливаться, — твари найдут в любом темном углу, они знали. Уже, так-то, нашли, кружат где-то рядом, в сумраке ночи, но отчего-то не спешат нападать.

Оба мужчины, главы двух вляпавшихся в в переделку семейств, — с некоторых тяжких пор они вместе пытаются выжить в мире после Катаклизма. Даже когда-то условились посворачивать своим же близким головы, сразу же, как станет очевидным их неминуемая и мучительная смерть в клыках выродков. Правда, демоны почему-то медлили. Даже боялись, не смея приближаться, и крайне редко выдавали свое присутствие характерными визжаниями.

Как будто впервые видят человека. Либо же в этом разрушенном, казавшемся пустым городишке, куда судьба приволокла небольшую кучку выживших, человек, наоборот, — стал кошмаром для демонов, страшнейшим и опаснейшим. Расчет мужчин строился именно на последнем, и производных от него, — на том, что где-то здесь, на виду, найдется укрытие с выжившим населением, с соотечественниками, которые смогут им помочь, окажут защиту. Накормят и оденут. А они, в свою очередь, будут тем безмерно благодарны, и сделают все возможное, чтобы не остаться в долгу.

Лишь бы обеспечить выживание себе и своим подопечным.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Эпилог