Стихи [Борис Александрович Ручьев] (fb2) читать постранично, страница - 7


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

рычаги.
И прошу,
товарищ, а не мистер,
согласись, товарищ,
в час любой
обучать меня «на машиниста»,
чтобы стал я наравне с тобой.
Не беда, что говорим мы розно,
переводчик наш
поет в груди —
человек я малый, но серьезный,—
ты за мною сердцем последи.
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Сумерки окутывают плечи,
самокрутки выкинуть пора...
Мастер Джемс,
прощаясь в этот вечер,
руку жал приветливей и крепче,
чем в другие дни и вечера.
1932

РОВЕСНИКИ ПОЛУЧАЮТ ПРЕМИИ

Знатному бригадиру Магнитостроя

Егору Смертину

Мы работы черной
испробовали вдосталь,
красным словечкам —
веры ни на грош.
Словом, загрубели...
Но бывает — просто
молодость почуешь,
да и запоешь.
Так вот и случилось...
День — сплошное золото,
переправа солнца
в голубом броду,
в грохоте завода
и в оркестрах города
жизнь кипит, как Волга
на полом ходу.
Залежи сугробные
снеговым покровом
вытаяли, выкипели —
и земля чиста.
Вся моя бригада
снова здорова
на своих участках,
на своих постах.
Для работ и песен
высшего сорта
хватит пылу-жару,
силы и ума,
чтобы с ходу ставить
новые рекорды,
пусть о старых помнит
старая зима.
Мы держали доблесть
сердцем и зубами,
плотники-бетонщики —
фронтовой народ,
в белую метелицу,
в снеговую замять
шли неукротимо
фронтом работ.
Было не до курева,
было не до песен,
было не до баек,
было не до сна,
мы давали в смену
тысячу замесов,
ну, а норма — где-то
около ста.
За свои победы
в этакое время—
каждому по сердцу,
каждому сполна —
честную, как знамя,
новую премию
нам дают начальники,
нам дарит страна.
Это не подарочек
из милости не гордой,
это от Республики,
нашей до конца,
верное спасибо,
вечное, как орден,
выверенным, вызнанным
в крепости бойцам.
Чистым, как золото,
словом-самородом
вся моя бригада
готова отвечать:
— Выстроим и вынесем
корпуса завода
своими руками,
на своих плечах!..
Потому сегодня
музыки вдосталь,
золото и солнце...
День — хорош!
Потому сегодня —
очень просто
молодость почуешь,
да и запоешь.
1932

ДОПОЛНЕНИЕ К АНКЕТЕ

...и заявлению

о вступлении в ряды ВЛКСМ

Когда зачитают анкету до края,
я встану спокойно у всех на виду,
ничем не хвалясь, ничего не скрывая,
по-честному речь о себе поведу.
Моя биография вписана просто —
в листочек анкеты,
в четыре угла,
но я расскажу
про такие вопросы,
которых анкета учесть не могла.
О годе рожденья вопрос чуть заметен,
а он поднимает из сердца слова...
Какое рожденье
отметить в анкете,
когда на веку их случается два...
Это было еще в тридцатом.
Поутру,
покинув вокзал,
парнем серым и простоватым
я впервые в артель попал.
Взял старшой меня не торгуясь
(сам-то кругленький, будто еж)
и в работу запряг такую,
что не охнешь и не вздохнешь.
Знал я мало,
умел немного,
если ж спросишь о чем таком,
он тебе отвечает строго,
будто по уху — матюком.
Так трудился — неделю, месяц, может, с толком,
а может, в брак,
позабыл, как поются песни,
научился курить табак.
Но за месяц кассир угрюмый
мне «два ста» рублей отсчитал...
Понимаете, эта сумма
для моих земляков —
мечта!
...Только раз, после вьюжной смены,
я на митинг вхожу в тепляк,
вижу — наш-то старшой со сцены,
как оратор, толкует так:
мол, расценки, сказать по правде,
обирают рабочий люд,
дескать, здесь нам бумажки платят,
а в Кузнецке и спирт дают.
Мы, мол, тоже не прочь погреться
да податься в Сибирь отсель,
дескать, я говорю от сердца,
за свою говорю артель...
Тут и кончились разом прятки —
при народе, светлейшим днем,
целых пять земляков из Вятки