Прошу любить и не жаловаться [Екатерина Береславцева] (fb2) читать онлайн
- Прошу любить и не жаловаться 1.69 Мб, 144с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Екатерина Береславцева
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Екатерина Береславцева Прошу любить и не жаловаться
ГЛАВА 1
– Алло! – недовольно произнесла я, увидев незнакомый номер на дисплее. Наверняка реклама очередного спа-салона! Как же они мне надоели! Несколько раз в неделю неизвестные девушки соблазняют меня какими-то немыслимыми бесплатными процедурами. Голоса, надо признаться, у этих девиц довольно милые, но слушать их чуть ли не каждый день не доставляет мне огромного удовольствия. – Белка? – ответили мне из трубки осторожно. – Э-э-э… – не сразу перестроилась я. – А это кто? – Белка, это ты? – уже увереннее произнёс голос. – Да какая из меня теперь белка? – выдохнула я с облегчением. – Дашка, это ты, что ли? – Я! – счастливо рассмеялась моя подружка, моя любимая рыжая подружка, с которой мы не виделись… погодите, сколько же мы с ней не виделись? Десять – нет, пятнадцать лет! О, боже! – Дашка! Это правда ты? – я прислонилась спиной к мраморной колонне возле входа в метро, куда собиралась зайти секунду назад. Какой-то грузный господин своим животом чуть не потащил меня за собой, но я даже не отреагировала на него, лишь глубже вдавилась в холодный мрамор. – Дашка!!! Ты откуда?? – Белка, белочка моя, как я рада тебя слышать! – Дашка! – выдохнула я. – Это просто невероятно, ты понимаешь? Я ведь видела тебя сегодня во сне! – Ага, опять твои пророческие сны! – рассмеялась моя подруга. – Они всё ещё ведут тебя по жизни? – Куда ж без них, Дашунь! Но это всё ерунда, совершеннейшая ерунда! Ты лучше объясни, как ты меня нашла? – О, Женька, это целый детектив, если хочешь знать! Но я поведаю тебе эту историю при встрече, а пока скажи мне вот что: у тебя найдётся для старой подруги неделька? Одна малю-ю-ю-сенькая неделька? В которую можно уместить кусочек летнего солнца на синей террасе, отражение зелёных глаз в бокале вина и один яркий мазок на белом холсте? – О-о-о! – простонала я. – Дашка, ты ничуть не изменилась! Такая же романтичная барышня, как и раньше! – С чего бы мне меняться? – Я словно наяву увидела, как Дашка передёрнула своим красивым плечиком. – Но ты мне не ответила, Женька! – Ну-у-у, – протянула я, – мне нужно подумать, Дашунь. А что такое намечается? – Здрасти, приехали! – воскликнула Дашка. – Ты что, забыла, какое скоро событие? – Помню, отчего же… – неуверенно промямлила я. – Ты имеешь в виду… ммм… – Женька, ну что ты дурочкой прикидываешься! Я понимаю, нынче не модно отмечать такие даты, суеверие и всё такое. Но мы-то с тобой всегда были выше этой ерунды! А? Ну-ка, посмотри мне в глаза, подруга! Дашка сурово хмыкнула. Я вздохнула. Мне совершенно не хотелось говорить на эту тему. Даже со своей лучшей подругой, которая всегда разбиралась в моих запутанных закоулках души лучше, чем я сама. – Дашунь, сорок лет – не повод для веселья, поверь мне. – Белка, я тебя не узнаю! Не ты ли мне всегда твердила, что самое интересное начинается только после сорока?! – Ну, – махнула я рукой, – когда это было! – Жека, ты чего? – моя подруга слегка насторожилась. – У тебя там что-то стряслось, что ли? Голос у тебя какой-то тусклый… Ну-ка, выкладывай! – Да ну, Даш, что ты выдумываешь! – я отодвинулась от колонны и расправила плечи. – Просто устала после работы, день был трудный, сама понимаешь… – Значит, так! – взяла быка, точнее меня, за рога Дашка. – Чтобы через неделю ты была у меня, и никаких возражений я не принимаю! Выкручивайся там со своей работой, как сможешь, но в такой день ты должна быть рядом со мной! И запомни: прокляну, если не приедешь! – Так-таки и проклянёшь? – кисло улыбнулась я. – А то! И не посмотрю, что знаю тебя с глубокого детства! Всё, кончай эту сопливую бодягу и марш за билетом! – Не, Даш, – быстро забормотала я, – у меня, наверное, не получится. На мне сейчас один очень трудный проект, и бросить мне его совершенно не на кого. Совершенно! – повторила я с нажимом и даже развела одной рукой, больно ударившись при этом локтем о твёрдую колонну. – Чёрт! – прошипела я и скособочилась, пытаясь, не выпуская из другой руки телефонной трубки, потереть ушибленное место. – Что ты там пыхтишь, Женька? – недоумённо спросила Дашка. – И что ещё за дурацкий проект, который важнее подруги детства? – Да такой, знаешь, очень серьёзный проект. И заказчик, как назло, попался очень капризный, придирается к каждой мелочи. А кроме меня, бедолаги, справиться с ним никто не сможет. В общем, несла я полную чепуху. Если бы Дашка могла видеть сейчас мои бегающие глаза, она бы всё поняла. Но, к моему счастью, подружка моя находилась за несколько сотен километров от меня, в далёком и от того прекрасном городе моего детства, и я могла выпендриваться сейчас сколько угодно. Впрочем, я совсем, кажется, забыла про характер этой рыжей девчонки. – Жека, – невинным голоском сообщила она, – тут с тобой кто-то ещё хочет поздороваться. Ты уж не бросай пока трубочку, лапушка. Я закатила глаза наверх и вздохнула. Ничего, продержаться осталось совсем немного, зато потом – долгожданный диван и шоколадное пирожное, которое скромно дожидается меня со вчерашнего дня в холодильнике. А ещё… Мысль не успела прийти к радостному окончанию, как в трубке раздался другой голос. Мужской. Я бы даже сказала, очень мужской. – Женька, ты что это там выдумала? Какая, на фиг, работа? Тебя что, даже встреча с женихом не привлекает? – Сёма! – обрадовалась я. – Сёмочка! Ну, какой ты мне жених, вспомнил тоже! Пятнадцать лет прошло! – Таки что ж, что пятнадцать? – прокартавил Семён. – Ты думаешь, Сёму может смутить такая ерунда? Сёму может смутить только отсутствие любимой подружки на дне рождения у любимой жены. – Не поняла! – оторопела я. – Шутить изволите, сударь? – Никак нет, Женечка, – нормальным голосом произнёс Семён. – Но если я тебе скажу, сколько уже лет мы с твоей Дарьей женаты, кому-то может стать очень стыдно! – Не говори, Сёмочка, не надо… Я замолчала. С той стороны провода тоже не спешили говорить. – Сёма… – Да, Жень, я тут. – Вы правда хотите меня видеть? – Ты что, дура, Беликова? – встряла Дашка. – Она ещё спрашивает, хотим ли мы её видеть! Нет, ты слышал, Семён? Уже пятнадцать лет в нашем шкафу стоит твоя любимая чашка, с которой я каждую неделю сдуваю пыль, и даже она тебе может ответить, хотим ли мы видеть её склеротичную хозяйку! – Почему это склеротичную? – дрогнул мой голос. – А как можно назвать человека, который на пятнадцать лет забывает о своих друзьях? – Я не забывала! – вяло запротестовала я. – А почему же тогда не звонила? – Ну, понимаешь, Даш, как-то навалилось тут всё… Работа, э-э-э… В общем, очень много работы… Но я так рада, что ты мне позвонила, ты даже не представляешь! – Вот и замечательно, подружка! Значит, так, – деловито продолжила Дашка, – сейчас же ноги в руки и дуй на вокзал за билетом. Надеюсь, память твоя ещё не совсем ослабла, помнишь, как добраться до нас? – Даш, но я правда… – Ничего не хочу слышать! – отчеканила Дарья. – Не будет тебя – не будет и праздника. Ты этого хочешь? – Нет, конечно, – вздохнула я. И с укором посмотрела на телефонную трубку. Как будто это могло что-то изменить! – Ладно, Даш, я попробую что-нибудь придумать! «Может быть, ещё и мест свободных не будет!» – мелькнула в голове спасительная мысль. – Вот и умница! Всё, Женька, отбой! Целуем тебя! – И я вас! – успела я произнести перед отключением связи. Дашка всегда была решительной и быстрой дамой. Я взглянула на часы. Да-а-а, пожалуй, дивану придётся подождать свою бестолковую хозяйку! Забросив блестящий аппарат в сумку, я быстрым шагом направилась к стеклянным дверям метрополитена, и сразу же меня, как долгожданное лакомство, поглотило прожорливое и очень вместительное чудище, и без того до отказа наполненное кучей таких же бедолаг, как и я. «Дашка, подружка, – крутилось у меня в голове безудержно, пока я спускалась на эскалаторе. – Как же не вовремя ты объявилась! Именно сейчас, когда моя и так бесполезная жизнь превратилась в полную бессмыслицу!» Я шмыгнула носом и полезла в карман за платком. В последнее время шелестящий пакетик с бумажными салфетками стал моим единственным верным другом. Нет, со здоровьем у меня всё в порядке (тьфу-тьфу!), а вот нервы стали шалить, как капризные профурсетки! Да и не мудрено, если вспомнить, сколько всего приключилось за последнее время! Вытащив, наконец, сложенный чистый платок, я промокнула влажные глаза и тоскливо вздохнула. В который уж раз за вечер! – Ну и что ты на меня так смотришь? – ворчливо буркнула я лысому господину, уставившемуся на меня с другой дорожки эскалатора. – Что, жалкое зрелище? Впрочем, я с тобой, пожалуй, соглашусь. Брошенная баба – не самое приятное, что может встретиться, ага. Отвернувшись от назойливого взгляда, я затолкала платок поглубже в карман, соскочила с убегающей чёрной ленты и помчалась к платформе. Эх, Дашка, Дашка, почему ты не позвонила раньше, эдак пять лет назад? Я уверена – ты, со своим пронзительным умом, сразу бы поняла, что за фрукт этот Гена! В носу опять защипало. – Плакса, жалкая размазня, корова! – прошептала я, сжав кулаки, топнув ногой и зажмурившись. Открыв через секунду глаза, я увидела перед собой удивлённое лицо какой-то дамы. – Это я не вам, простите… – неловко пробормотала я и, покраснев, поспешно ретировалась в другую сторону платформы. Ну вот, скоро люди при виде меня начнут шарахаться! Во что я превратилась, господи! Нет, пора брать себя в руки! Может быть, и к лучшему этот неожиданный звонок! Я улыбнулась, вспомнив Дашкин голос. Надо же, хранит мою чашку, мою любимую жёлтую посудину с нелепой девахой на блестящем боку! Эту кружку когда-то привозила Дашка из Гурзуфа, и мне настолько пришлась по душе рыжая губастая тётка с яркими веснушками, нарисованная на жёлтой керамике, что я пила только из неё, убрав подальше на антресоли все остальные чашки. Перед отъездом я отдала её подружке со словами: «Без неё я долго не продержусь, значит, жди меня скоро в гости!», но ожидание затянулось на годы… Я резко встряхнула головой. – Всё, хватит ныть! Через неделю я увижу свою Дашуту, и пусть всё остальное летит в тартарары! С этой радостной мыслью я втиснулась в плотно забитый человеческими телами вагон и замерла на одной ноге. Для второй, как обычно, места не нашлось.ГЛАВА 2
Ну что ж, пора мне, кажется, представиться. Зовут меня Женька Беликова, но близкие друзья с детства кличут меня Белкой, и я на них нисколечки не обижаюсь за это. Впрочем, если быть честной, меня не называли так уже пятнадцать лет, с тех самых пор, как я, с радостной улыбкой на юной мордахе, садилась в поезд Арбузов – Москва. Кроме глупой улыбки, со мной ещё был небольшой чемоданчик, забитый моими лучшими вещами вперемешку с хрупкими сувенирами, и полное радужных надежд сердечко. – Белка, как приедешь, сразу же позвони! А то знаю я тебя, увидишь огни большого города и позабудешь о нас! – Дашка поправила воротничок моей блузки и улыбнулась. – Ты что, Даш, когда это я страдала склерозом? Конечно, позвоню! Как только окажусь у телефона, сразу же наберу! – Белка, ты обещала сходить в Пушкинский и привезти мне альбом Пикассо! Надеюсь, не забыла?! – это Карина, наша трепетная почитательница великого испанца, дёрнула меня за руку. – Конечно, помню, Кариш! Ты же твердила мне об этом сто раз в день! – Да, я упрямая кавказская девушка! – гордо вскинула свои чёрные брови подружка. – В отличие от вас, бледнолицых, мой характер несгибаем, как… как этот зонт! Она продемонстрировала свою несгибаемость, попробовав согнуть свой длинный красный зонт. С громким хрустом железные спицы хрястнули, и Карина замерла, в недоумении разглядывая острые обломки. Я забыла сказать, что наша Карина – мастер спорта по дзюдо! Семён, который томно смотрел в этот момент на меня, хихикнул. Каринка покраснела. – Не переживай, Кариш, я привезу тебе из Москвы новый, ещё краше этого! – успокоила я подружку. – Только бери попрочнее, а то мало ли что… – многозначительно кашлянула ещё одна наша подружка, Сашка. – Да ну вас, – махнула обломками Карина и запихала их в ближайшую мусорку. – Подумаешь, зонт! Кстати, это хорошая примета перед дорогой! К удаче! – Про битую посуду я слыха-а-ал, – растягивая слова, произнёс Сёма, – а вот про сломанный зонт – впервые! – Ты многого ещё не знаешь, Сёмочка! – прищурила глаза Каринка. – Ну, ничего, подрастёшь, отрастишь усы, глядишь, и поумнеешь! – Тоже мне, профессорша нашлась! – фыркнул Семён. – Между прочим, если сравнивать мужской ум с женским… – Ну, понеслись! – перебила его Дашка. – Чай, не на защите дипломной работы! – Ага, на защите он молчал! – подковырнула друга Шурка. – Помните, когда этот напыщенный москвич спросил у нашего Сёмочки: почему, батенька, у вас деревья на картине такой странной формы, – что он ему ответил? Молчишь? Ага, вот и тогда ни слова не произнёс, только пыхтел и жалкими глазами на Саныча смотрел! – Да ну, что с этим дураком связываться? – рассмеялся Семён. – Он же ни бельмеса в гениальной живописи не понимает! Нашли кого прислать на защиту! Никому не известного скульптора! – Зато у этого скульптора за плечами – московский институт! – встряла я. – Знаменитый папа у него за плечами, а не институт! – рубанул рукой по воздуху Сёма. – А я видела одну его скульптуру, – пискнула Леночка, наша тихоня, и покраснела. Она стеснялась, кажется, даже своих близких друзей, то есть нас, хотя знакомы мы ещё с первого курса! – У нас в музее! И мне она понравилась! Под суровым Сёминым взглядом Леночка смешалась и покраснела ещё больше. – Не дрейфь, Ленусь, – обняла подругу за плечи Сашка. – Не дадим спуску грубым мужикам! – Это кто это здесь грубый? – нагнул голову Семён. Но продолжить он не успел, ибо в этот момент со ступеньки вагона спрыгнула проводница и громким голосом завопила: – Товарищи отъезжающие, поезд отправляется через пять минут! Просьба занять свои места! – Её ярко накрашенные глаза остановились на нашей группке, и она продолжила: – Успеете ещё наболтаться, молодёжь! Вернётся к вам ваша подружка, а сейчас отпускайте её, иначе тут останется! Мы заторопились. Леночка всхлипнула, ткнулась в меня светлой головкой, следом за ней Шурка с Кариной обняли меня, мазнув по щеке губами, Дашка расцеловала меня в обе щеки, и все отступили, оставив возле меня лишь Семёна. – Женька, ты это… не забывай про меня, ладно? – его голос дрогнул, а глаза потемнели. – Да ладно, Сёмочка, что ты?! Я скоро вернусь… Вернулась, ага… Не прошло и ста лет…ГЛАВА 3
Москва закрутила меня с первого же шага, который я сделала, спустившись на грязный перрон. – Давайте ваши вещи, девушка! – какой-то человек в клетчатой кепке дёрнул за мой чемоданчик. – Зачем это? – растерялась я и чуть не выпустила поклажу из рук. – Одной-то тяжело, небось! – прищурился хитро парень. – А я домчу с ветерком, даже не заметите. – Ой, нет, спасибо, – помотала я головой и отдёрнула чемодан. – Я уж сама как-нибудь, не беспокойтесь! – Было б о чем беспокоиться! – презрительно сплюнул он на асфальт и, развернувшись ко мне спиной, побежал к другой жертве. Да-а-а, гостеприимный город, подумалось мне весело. Одной тут и правда не останешься, вон сколько народу кругом! Людей было много. Очень много. Я всегда замечала – стоит только мне куда-нибудь прийти, и тут же набегала целая куча, и пристраивалась рядом, и дышала в спину. Полстраны, наверное, не меньше, сбежалось к моему приезду, решила я, проталкиваясь сквозь толпу. И как все узнали, что я приезжаю? Впрочем, я недолго веселилась. – Женька! Я тут! – мне махала руками моя бывшая одноклассница, к которой, собственно, я и приехала. – Привет, Надюшка! – я обняла девушку и улыбнулась долговязому парню, держащему Надю за руку. – А это мой муж, познакомься, Жень! – Константин, – представился тот и расплылся в улыбке. Да, именно с этой улыбки и началась моя грустная история про Москву. Ведь в ту же секунду мне стало понятно, что я никак не уживусь в одной комнате с этим человеком. Даже два месяца, о которых мы и договаривались с Надюшкой. – Ты пока поживёшь у нас, – говорила мне Надежда по телефону, – а потом найдёшь себе комнатку и переедешь. Тут все так делают, Жень! В нашей коммуналке в каждой комнате по несколько человек живёт, а в одной даже две семьи, представляешь? Теперь-то я представляю! За пятнадцать лет, которые меня швыряло из квартиры в квартиру по огромной Москве, я чего только не видела! Сейчас даже вспоминать не хочется… И не буду! Лучше буду думать о предстоящей встрече с девчонками! Я ведь очень сильно виновата перед всеми. За эти годы я ни разу – ни разу!!! – не приезжала домой! Первое время ещё созванивалась с Дашкой, от неё узнавала последние новости обо всех наших, но потом и эти звонки прекратились. Трудно сказать, почему так происходило. Ведь ближе моих друзей у меня никогда в жизни никого не было. Дашка вообще мне как родная сестра, мы с ней знакомы практически с самого рождения! Сначала одна группа в детском саду, потом один класс, один факультет в училище искусств, один институт… Если вдуматься – просто невероятно! Мама до сих пор удивлённо качает головой, вспоминая нашу трогательную дружбу. – Женечка, как же так получилось, что вы с Дашутой теперь редко общаетесь? – мама всегда задаёт этот вопрос, когда я приезжаю к ней в гости. Мои родители живут в Подмосковье, куда они перебрались через несколько лет после моего отъезда из Арбузова. – Не знаю, мамуль, как-то не получается, – развожу я руками. – Эх, – печально вздыхает моя мама, – а ведь как дружили! Это правда! Дашка знала все мои тайны, да и от меня у неё никаких секретов не было. Мы проводили с ней дни с утра до вечера, расставаясь лишь на ночь. Одно время даже подумывали снять квартиру на двоих и жить самостоятельно. Вот дурёхи! …Эх, Дашка, Дашка, вздохнула я. Если бы ты только знала, как мне грустно было без тебя все эти годы! Но я не могла вернуться ни с чем, ты понимаешь? – Девушка, это вы мне? – ко мне повернул весёлое лицо какой-то парень, за которым я стояла в очереди. Он подвинул ногой свою сумку, лежащую рядом на полу, и мой взгляд невольно скользнул по яркой белой надписи на оранжевом боку. «Ковбой» – вот что было написано на сумке. И никак иначе! – Я что, уже вслух стала думать? – ахнула я. – Да я пошутил! – успокоил меня весельчак, заметив ужас в моих глазах. – Ведь люди всегда о чем-нибудь думают, вот я и спросил у вас… – Ну, знаете! – вырвалось у меня. – Это всего лишь шутка, девушка, не обижайтесь! – парень миролюбиво коснулся моего рукава. Я отдёрнула руку. – Ну, как знаете, – он пожал плечами и отвернулся. Хмыкнув, я прижала крепче к себе свою сумочку и с надеждой посмотрела на окошко кассы. По моим скромным подсчётам, стоять оставалось никак не меньше получаса. «Да ладно, всё равно спешить некуда», – бодро подумала я, вспомнив о своей холостяцкой квартирке. И тут же приуныла. События последних недель с новой силой нахлынули на меня, и мне пришлось больно прикусить губу, чтобы не расплакаться. – Послушайте, девушка, – карие глаза вновь взглянули на меня. – Что вам нужно? – глухо ответила я соседу. – У вас что-то случилось, я чувствую, – произнёс он негромко. – Ничего не случилось! – процедила я. – И вообще, это не ваше дело. Вы что, врач? – Почему сразу врач? – улыбнулся он. – Я повар. – Вот и идите к своим… кастрюлям, а меня не трогайте. – Я не могу сейчас пойти к своим кастрюлям, – приложил он умоляюще руки к груди, – мне надо билет купить сначала! – Ну и… покупайте, – помимо своей воли улыбнулась я, но тут же нахмурилась. – Так уже лучше, – произнёс он, внимательно меня рассматривая. – Что – лучше? – отвела я от него взгляд. – Ваша улыбка… Она привыкла к вашему лицу, а вы почему-то её предаёте. – Что-о-о? – я подняла на него глаза. – Вы что, сумасшедший? – Друзья говорят, что я чудик, а это, наверное, одно и то же? – Его лицо так сияло, как будто он смотрел на самого близкого человека. На меня. Я вздрогнула. – Знаете, что… – решительно начала я. – Миша, – подсказал он. – Так вот, Михаил, считайте, что вы меня поддержали в трудную минуту, и закончим на этом, хорошо? У вас – свои кастрюли, у меня свои! – Неужели вы тоже повар? – радостно воскликнул он. – Боже упаси, – ещё раз улыбнулась я. – От моей стряпни мрут даже тараканы! – Ну, это высший пилотаж! Так не получается даже у меня, – рассмеялся чудной парень громко. А мне в этот момент в голову пришла одна мысль, от которой закружилась голова, а во рту пересохло, как перед прыжком в ледяную воду. Сердце забилось как сумасшедшее. – Скажите, Михаил, а вы не хотите съездить в Арбузов? На недельку? – выпалила я и с отчаянной надеждой взглянула на своего нежданного собеседника. – В Арбузов? А там тепло? – ничуть не удивился он моему вопросу. – Тепло! – уверила я его. – Очень тепло! Там у нас речка и комары, а тараканов нет. Ни одного! – Это хорошая новость, – кивнул он. – А вы со мной поедете? – Конечно! Я же вас и приглашаю. К себе. Ой, точнее не к себе, там у меня уже ничего нет. Но к своим друзьям. Вам понравится, правда-правда! – Я почему-то в этом не сомневаюсь, милая барышня. Я зарделась. Мужчина не отрывал от меня внимательного взгляда. – Ну а теперь рассказывайте! – спокойно сказал он. – Что – рассказывать? – Зачем я вам нужен в этом самом Арбузове? Предъявить своим друзьям? – Вы очень проницательны, Миша… – я помолчала. – Знаете, что, забудьте обо всём, что я сказала. Я, кажется, перегрелась на солнце и несу сейчас какую-то чепуху. Извините меня. Моя рука зачем-то полезла в карман и вытащила кипу носовых платков. Я меланхолично посмотрела на них, пожала плечами и переложила в другой карман. Мужчина молча наблюдал за моими действиями. – Как вас зовут? – спросил он. – Евгения Пензюковна. – Евгения Пензюковна, – ухмыльнувшись, повторил он. – Божественно. – И вовсе не смешно, – поджала я губы. – Мой дед был отчаянный шутник. И очень любил город, в котором родился. – Очень его понимаю! – прижал руку к сердцу Михаил. – И одобряю во всем! Я хмыкнула. Он улыбнулся. – Молодой человек, ваша очередь! – бабка, стоящая за мной, настойчиво потрясла моего собеседника за рукав. Удивительно, мы с ним стояли уже у самой кассы! – Благодарю вас, – поклонился он старушке и повернулся к окошку. – Два билета до Арбузова. Число? Евгения Пензюковна, на какое число мы берём? Он вопросительно взглянул на меня. – Э-э-э… – запнулась я. – На шестое… Августа… – Шестое августа, Москва-Арбузов, два билета в купейном вагоне, поезд номер тринадцать, места тринадцатое и четырнадцатое! – припечатала нас своим уверенным металлическим голосом билетёрша. – Всё правильно? – Да, – кивнули мы и посмотрели друг на друга.ГЛАВА 4
Вы знаете, чего я боялась, думая о своём возвращении домой в тот самый первый год? Что я вернусь ни с чем. Прилежная отличница, окончившая школу с золотой медалью, а институт, понятное дело, с красным дипломом, кого ставили в пример на каждом родительском собрании и каждую четверть вывешивали портрет (с глубокомысленным выражением лица и трогательной чёлкой на лбу) на доску почёта, – как я могла пропасть в другом городе? Даже если имя ему было – Москва? Никак – думаете вы? Я тоже так думала. Но всё оказалось почему-то совсем по-другому. Начать с того, что вдали от родных мне людей я оказалась вовсе не такой уж и уверенной. А при ближайшем рассмотрении – и вовсе трусихой. Художественная школа, куда я сначала устроилась, пугала меня своими древними стенами и высокими требованиями. Я боялась сделать что-то не так, не так посмотреть, не так сказать, и мои дорогие коллеги этим очень умело пользовались. На меня взваливали самую тяжёлую работу, и я пыхтела изо всех сил, а в съёмной комнатке плакала от бессилия и разочарования, уткнувшись в ветхую хозяйскую подушку. Я как-то очень быстро поняла, что Женька в Арбузове и Женька в Москве – два совершенно разных человека. Откуда ни возьмись на свет повылезали такие мои качества, о которых я даже не подозревала! Моя обычная невозмутимость пошла трещинами, и оказалось, что под этой коркой прячется нервное и жалкое существо. Я, Женька Беликова! И как я могла вернуться домой? Что бы я сказала своим друзьям? Ваша Белка – никчёмная неудачница? И вот уже пятнадцать лет я тащу на себе это разочарование в самой себе. Нет, конечно, не всё так грустно. Были и светлые периоды в моей столичной жизни. Вот, например, встреча с Андреем Даниловичем, стареньким художником, с которым я познакомилась в Пушкинском музее лет десять назад. В зале французских импрессионистов. В тот день, вдоволь побродив по уютным залам, я присела на небольшую скамеечку, стоящую прямо напротив «Портрета Жанны Самари» Огюста Ренуара, и, не отрывая взгляда от прекрасной рыжеволосой женщины, замерла. На меня смотрела моя Дашка и улыбалась мне ласково и чуть устало… Да, эта актриса как две капли воды похожа на мою подругу, ещё наш Саныч, Пётр Александрович, педагог по живописи, это подметил. Дашка, кстати, всегда гордилась таким сходством, у неё даже платье есть похожее, которое сшила ей мама, не устоявшая перед горячей просьбой любимой дочурки. И вот сижу я так, мечтательно купаясь в розовых облаках, и боковым зрением вижу, что сбоку от меня маячит какая-то мужская фигура. Долго маячит, минут десять. И кажется даже, не сводит с меня назойливого взгляда. «Наверное, познакомиться хочет, – с гордостью подумалось мне. – Ещё бы, я так романтично выгляжу! Эдакая загадочная незнакомка, с тонким профилем и белой кожей. Будь я мужчиной, сама бы в себя влюбилась!» Я и оделась сегодня необычно. Длинная юбка в пол, наверху – лёгкая серебристая разлетайка, высокая шея открыта, волосы изящно подобраны к макушке. В общем, затейливая барышня! И, улыбнувшись самой своей обаятельной улыбкой, я чуть склоняю голову направо, краем глаза цепляя настойчивого господина, и тут же мои сладкие мечты обрываются. «Ну вот, а я-то надеялась!» – разочарованно оглядываю я щуплого дедка, одетого в бархатный пиджачок, и с серой береткой на голове. Не принц, пожалуй. Заметив мой взгляд, старичок улыбнулся мне мило и подошёл поближе. – Здравствуйте, сударыня. Вы позволите обратиться к вам с просьбой? – Да, конечно, – несколько удивлённо ответила я. – Я понимаю, что слова мои могут показаться вам чересчур дерзкими, но не могли бы вы чуть-чуть подвинуться? – Ой, конечно, конечно! – я моментально покраснела и даже хотела вовсе вскочить с лавочки, но что-то меня удержало на месте. Порывисто подвинувшись левее, я добавила: – Извините, что сама не сообразила. Загляделась. – Ну что вы, что вы! – смутился дедуля. – Вы уж простите старика. Не хотел вас тревожить. Но я посижу чуток и уйду, не беспокойтесь! Он опустился на край лавочки, ещё раз извинился и замолчал. Я скосила глаза. Его лицо, став совершенно отрешённым, было обращено на мою Дашку. Точнее, на Жанну Самари. «Тоже, значит, поклонник Ренуара», – хмыкнула я про себя и опять повернулась к розовой женщине. Её образ вновь взял меня в плен. Но сейчас, сидя рядом с почтенным незнакомцем, я почему-то совсем другими глазами смотрела на изменчивое лицо. Мне вдруг почудилось, что она видит нас. Да, да, смотрит на нас, как живая! Мы сидели в молчании довольно долго. Перед нашей лавочкой медленно прохаживались люди. Вот пробежала маленькая девочка, таща за собой на ремешке, как собачку на поводке, футляр от фотоаппарата. Стайка иностранцев с маленькой толстой экскурсоводшей остановились прямо у картины, скрыв её полностью от нас. Мы со стариком продолжали сидеть. Безмолвно. Видя перед собой только уставшую рыжеволосую красавицу. «Она нас как будто связала», – подумалось мне. И когда спустя ещё несколько минут старик начал говорить, я ничуть этому не удивилась. – Мы познакомились с моей Любушкой здесь, вот на этой самой скамейке, – его тихий голос показался мне совсем молодым, – почти пятьдесят лет назад. И не было года, когда бы мы ни возвращались в этот же день сюда. К нашей Жанночке. Он улыбнулся. Я почувствовала это, даже не смотря на него. – А сегодня здесь оказались вы… – дед повернулся ко мне. – Вы знаете, я опять не чувствую одиночества. Последние три года я приходил сюда один. У меня защемило сердце. Я представила, как этот милый дедушка сидел на пустой лавочке и вспоминал свою жену. – Мне даже показалось, что моя Любушка прислала вас вместо себя. Глупый я старик, правда? – засмущался он. – Ну что вы! – горячо воскликнула я. – Я так рада, что оказалась именно здесь! Может быть, правда ваша Любушка меня привела сюда? Честно говоря, я ещё утром не собиралась в музей. Всё решилось неожиданно, в одну секунду. Мы улыбнулись друг другу. – А вы, наверное, тоже художница? – Неудачливая художница, – не стала лукавить я. – Как-то не складывается моя творческая жизнь. А вы? – А моя сложилась. Только знаете, что я вам скажу, – у него опять погрустнели глаза, – без Любы это не имеет никакого значения. – Да, я понимаю, – тихо сказала я. Вот так мы с ним и познакомились. Андрей Данилович оказался очень светлым человеком и талантливым художником. Я частенько бывала у него в мастерской и подолгу рассматривала полотна, на многих из которых было изображено одно и то же лицо. Лицо пухленькой девушки с весёлыми глазами. Его Любушки. Люба у окна, Люба за столом, Люба, выглядывающая из-за занавески…. И везде у этой женщины лучистая и добрая улыбка. Как у самого Андрея Даниловича. Признаюсь, я ходила в мастерскую не только для того, чтобы пообщаться с ним. Меня тянули запахи растворителей и красок, сама атмосфера этого места. Всё то, чего я была лишена вот уже несколько лет. Да, к сожалению, моя творческая жизнь и правда не сложилась. Совсем. В художественной школе я долго не продержалась, подрабатывала ещё то тут, то там, пробовала себя даже в гончарном деле, но как-то всё оказалось не то, не то. Ну а про личную жизнь и вовсе говорить не хочется. Вспомнить хотя бы мою последнюю любовь, на поверку оказавшуюся просто нелепой и пошлой историей. Геннадий (крокодил, как за глаза зовёт его моя подруга Танька) – самое большое разочарование моей жизни! А ведь как всё романтично начиналось! Мы познакомились с ним на какой-то глупой вечеринке, куда притащила меня моя Татьяна. – Женька, пора тебя выдавать замуж! – Ты, что ли, это будешь делать? – ухмыльнулась я. – А почему нет? – пожала плечами Танька. – Сама-то ты, небось, никогда не решишься на такой шаг! А у меня есть приятельница, которая устраивает встречи специально для таких, как ты! – Для каких это таких? – не поняла я. – Красивых, но гордых? – Убогих и застенчивых, дура! Да шучу я, шучу! – Танька заливисто захохотала. Я тоже прыснула. Устоять, когда смеётся моя подруга, нет никакой возможности. Многие пробовали, но ни у кого не получалось! Мы, помню, как-то даже поспорили, улыбнётся ли одна наша общая знакомая, нудная сухая тётка, при звуке Танькиного смеха. Улыбнулась, да ещё как! Во всю ширь своего огромного рта, сверкая золотым зубом. Танька даже испугалась, что не сможет остановить истеричный смех этой тётки. Ничего, остановили общими усилиями! Впрочем, я отвлеклась. – Ну, рассказывай, что ещё за вечеринки такие для красивых и застенчивых! – дёрнула я подругу за рукав. – Короче, фишка в том, чтобы познакомиться как можно с большим числом людей за один вечер. Вот смотри. И Танька, как заправский боевой генерал, смела в кучу липкие листки и ручки с карандашами (мы сидели с ней в офисе за моим столом), и стала всё это дело расставлять. – Вот это – столы, а это… – она показала на цветные карандаши, – гости. За один столик рассаживается по четыре человека, две бабы, и два мужика, и общаются ровно пятнадцать минут. Ну, знакомятся, расспрашивают друг друга о том о сём… – О чем расспрашивают? – не поняла я. – Когда родился, когда первый раз поцеловался. Ну что ты, не понимаешь, что ли? – Понимаю, понимаю. И что дальше? – Каждые пятнадцать минут люди меняются местами, переходя от столика к столику. – Ну и в чем смысл этих рокировок? – А в том! – Танька округлила глаза. – Среди такого количества мужчин наверняка найдётся один подходящий! Я помолчала, внимательно рассматривая разноцветные кучки на своём столе. Затем сдвинула всё это добро на край, положила чистый лист бумаги посередине и начала выводить на нем узоры. – Ты чего это, Жень? – Танька зачарованно следила за моей рукой. – Не мешай, я так думаю, – произнесла я, не поднимая глаз. – А-а-а, – протянула моя приятельница. – Что, помогает? – Думать? Ага. На, попробуй. Я подвинула ей другой лист и дала в руки карандаш. Танька замерла, смешно наморщив лоб. – А чего рисовать-то? – Да что рисуется, то и рисуй, – промычала я. – Ага, – задумчиво пробормотала Татьяна. И провела один малюсенький штришок. – Не, я так не умею, как ты! Она бросила карандаш на стол и улыбнулась. – Жень, ну что, сходим на вечеринку, а? – Отчего не сходить, – медленно произнесла я, продолжая рисовать, – сходим, конечно. Чего мне терять, терять уж нечего. Приду, поглазею на людей. И мне польза, и тебе весело. – Точно! – обрадовалась Танька. – Завтра же и пойдём!…ГЛАВА 5
…Вот так и получилось, что на этой самой вечеринке, за одним из столиков, я увидела Геннадия. И влюбилась, что называется, по уши. Почти с первого взгляда. А Таньке Гена не понравился. Это я теперь понимаю, почему, а тогда мне казалось, что подружка просто мне завидует. Ещё бы, такого красавца подцепила! – Женька, ты что, не видишь, какой он жадный? – Кто, Геночка? – Ого, он у нас уже Геночка? Мы стояли с ней у барной стойки и смотрели на Геннадия, который мило мне улыбался с другого конца зала. Его чёрные глаза весь вечер наблюдали за мной, и мне так это нравилось, что сердце выскакивало из груди от счастья! – С чего ты взяла, что он жадный? Вот скажи, с чего? – пристала я к подруге. – Дура ты, Женька! – постучала себя по голове Татьяна. – Ты что, не помнишь, как у него дрожали руки, когда он рассчитывался за твоё вино? – Фи, выдумала тоже! – я облегчённо улыбнулась. – У него руки дрожали от волнения, что он рядом со мной! – Ну-ну, – процедила Танька. – От волнения, конечно, от чего же ещё! Она резко спрыгнула с крутящегося стула и исчезла куда-то. Я опять посмотрела на Геннадия. Какой же он милый! Эти блестящие глаза, усы, как у настоящего капитана, и белый пиджак! Сказка, а не мужчина! Ещё более невероятным мне казалось то, что весь вечер он не сводит с меня своих взволнованных глаз. Моё сердце прыгнуло и застряло где-то в горле, когда я увидела, как этот сказочный принц, небрежно поставив на стол пустой стакан, двинулся в мою сторону. – Женечка, куда же ушла ваша прелестная подруга, бросив вас совсем одну? Вам, наверное, невероятно скучно? – Теперь уже нет, Геннадий, – мило улыбнулась я, посмотрев прямо в чёрные глаза. Глаза стали ещё чернее, и что-то яркое вспыхнуло вдруг в самом их центре. – Вы позволите? – он положил руку на стульчик возле меня. – Конечно! Садитесь, Гена. Таня, наверное, не обидится. – Это очень великодушно с её стороны, милая Женечка! – он наклонился вперёд, и я почувствовала бесподобный аромат, исходивший от его тела. Моё сердце забилось ещё сильнее. – Скажите, Женя, вам говорили когда-нибудь, что вы ослепительная красавица? «Банально, Хоботов!» – промелькнуло у меня в голове, но я не обратила на свой внутренний голос никакого внимания. – Не помню, – хихикнула я, опрометчиво откинувшись на низкую спинку. И чуть не поплатилась за это. Если бы не мой кавалер. Геннадий очень ловко подхватил меня, и я совсем растаяла, почувствовав так близко к себе мужское тепло. – Осторожнее, Женя, не лишайте меня удовольствия смотреть на вас! – Прям-таки и удовольствие? – кокетливо улыбнулась я. – Конечно! – кивнул он серьёзно. – Я думаю, вы могли это заметить. Я весь вечер любовался вами. – Правда? – прошептала я. (Боже, какая я была дура!) – Клянусь своими усами! – он лихо закрутил усы и громко расхохотался. А потом произнёс заговорщическим шёпотом: – Женечка, может быть, уедем отсюда? Кажется, друг друга мы уже нашли, вы так не считаете? – А… как же Танька? – Ваша подруга всё поймёт, я уверен! Ну, не станет же она препятствовать вашему счастью, если, конечно, она настоящая подруга, правда? – Она – настоящая подруга, – подтвердила я и покрутила головой. Татьяны нигде не было видно. – Ладно, я ей потом позвоню, – махнула я рукой и посмотрела прямо в чёрные зрачки. – Пойдёмте, Женечка, всё интересное у нас с вами впереди! Не обращая внимания на двусмысленность фразы, я радостно вскочила и, взяв под руку самого красивого мужчину на свете, пошла с ним к выходу. И вот теперь, пять лет спустя, я наконец-то смогла по достоинству оценить предостережения моей Татьяны. Геннадий оказался невероятно скупым. А я, между прочим, считаю это одним из главных недостатков мужчины. – Дорогая, ты прелестно выглядишь и без этих перчаток! – говорил он мне нежно, уверенно отводя от витрины магазина, совершенно не замечая моих посиневших от холода пальцев. Вы спросите меня, неужели я сама не могла купить эти самые перчатки? Ну, конечно, могла! Собственно, и покупала! Но мне так хотелось чувствовать на себе заботу любимого человека! Впрочем, скупость Геннадия совершенно меркла перед другим его свойством, от которого в первый же год нашего с ним общения у меня стало темнеть в глазах. Я, если честно, никогда не была очень уж радивой хозяйкой, все эти аккуратно уложенные вещи и вовремя помытая посуда всегда нагнетали на меня некоторую тоску. Геночка же оказался сущим тираном. – Милая, опять ты положила ложки к вилкам! – выговаривал он мне, поначалу с довольно милой улыбкой. Я веселилась, наблюдая, как он перекладывал ложки из одного ящичка в другой и выравнивал их блестящие ручки. Строго в один ряд, и не дай бог, если одна из ложек чуть-чуть выступает вперёд! – Прости, пожалуйста, совсем забыла! – казнила я себя, но тут же мимоходом цепляла рукой одно из трёх полотенец, висевших на длинной металлической трубке. Белая ткань, конечно же, предательски съезжала вниз, и, слыша зубовный скрежет за спиной, я бросалась поправлять непослушное полотенце. «Зато он очень умный! – проносилось в этот момент в моей голове. – А ещё любит меня!» То, что Геннадий очень трепетно ко мне относится, я знала наверняка! А как же, ведь каждую ночь с его губ срывались такие нежные слова, которых я больше никогда ни от кого не слышала! Ради этого я готова была терпеть все его мелкие недостатки. И даже не протестовала, когда Геночка заставлял меня мыть яблоки с мылом! Я оказалась очень стойкой. И гордилась собой невероятно! – Эх, Женька! – говорила мне Танька. – Не уважаешь ты себя! Да если бы мой муж только посмел мне указать на свои тапочки, которые я, видите ли, поставила под углом в девяносто градусов к тумбочке, а не в сорок пять, как они должны стоять, я бы выгнала его взашей этими же тапочками! – Я сама виновата, Танюш, он мне сколько раз твердит про тапки, а я никак не могу запомнить! – краснела я. – Тьфу, ну что с тобой разговаривать! – в сердцах восклицала Татьяна. – Смотри, подруга, сначала тапочки не так стоят, потом волосы на тебе не так расчёсаны, а там, глядишь, и женщиной ты вовсе не той окажешься. – Ну что ты! – пугалась я. – Зачем так говоришь! Он любит меня! – Ну-ну, – хмыкала моя подруга. Впрочем, Татьяна как в воду глядела. И хуже всего то, что узнала я обо всём, как водится, самая последняя. И от кого узнала! Однажды вечером я вернулась с работы измотанная, как собака. День не задался с самого утра, начавшись с порванной сумки и потерянного проездного. На работе я бегала снизу-вверх как заведённая (наш офис находится в двухэтажном особняке), и к концу рабочего дня уже еле держалась на ногах. Уставшая, с тяжёлым пакетом, в котором лежали купленные по дороге пакет молока, большая бутылка минералки, хлеб и любимые трюфельные конфеты, и с сумкой подмышкой, я открыла дверь своей квартиры ногой, с облегчением свалила поклажу на пол и замерла. Что-то было не так! В моей прихожей, в которой в последние годы был идеальный порядок, явно чего-то не хватало. Ага, любимые Геночкины тапочки, коричневые, с белой скромной полоской по краю. Их обычное место сверкало пустотой. Я замерла. И перевела взгляд направо, на вешалку. Ровный порядок вещей был нарушен и здесь. Шляпа моего Геночки, обычно аккуратно висевшая на втором слева крючке, отсутствовала, и на её месте, вольготно и весело, располагался мой синий шарфик. – Геночка? – осторожно спросила я, обращаясь в пустоту. Хотя я совершенно точно знала, что мой любимый уехал в двухдневную командировку и должен приехать только завтра, но чем чёрт не шутит! Как я и думала, квартира оказалась пуста. – Ничего не понимаю, – вслух произнесла я и задумалась. – Как будто кто-то здесь был… Неужели… Ёшкин кот! Я бросилась к самому ценному, что было в моем доме. Нет, шкатулка с бижутерией спокойно стояла на своём обычном месте. Версия с ворами, к счастью, не подтвердилась. Я облегчённо выдохнула и тут краем глаза заметила небольшую щёлочку в платяном шкафу. Моментально сердце моё забилось гулко и больно, а ладони стали мокрыми. Затаив дыхание, я медленно повернулась, сделала осторожный шаг вперёд, потом ещё один и через секунду с громким криком «А-а-а!» распахнула дверцу. Сердце, совершив немыслимый прыжок, оказалось где-то в моем горле, и я захлебнулась собственным криком. Платяной шкаф осиротел. Его тёмное пространство, раньше уютно пестреющее нашей с Геночкой одеждой, сейчас зияло почти сплошной пустотой. В нем одиноко болталось лишь несколько вешалок с моими платьями. Ни одного пиджака, галстука или мужской рубашки! – О, господи! – произнесла я и рухнула на кровать. В ту же секунду пронзительно и угрожающе прозвенел звонок в дверь. Я подскочила на упругих пружинах, чуть не вышибла комнатную дверь всем своим телом и распахнула входнуюдверь. На пороге стояла какая-то дамочка, сверкая белой пушистой шубкой и яркой красной помадой, воинственно очерчивающей пухлые губы. – Евгения? – резким голосом осведомилась неожиданная посетительница. – Да, – сиплый звук, вырвавшийся из моего горла, не очень-то был похож на голос человека. – Я войду? – она, недолго раздумывая, отодвинула меня рукой и прошла в прихожую. – А в чем, собственно… – растерялась я. – Так вот вы какая! – произнесла в ответ женщина, разглядывая меня в упор. Её ярко-синие глаза прищурились, губы скривились, а сумочка, висевшая на белом рукаве, сверкнула хищным алым блеском. – Впрочем, я не ошиблась, именно такой я вас и представляла. – Какой – такой? – уцепилась я за последнюю фразу. – Простушкой, – пожала плечами наглая девица. Я покраснела. – Послушайте, кто вы такая и что вам от меня нужно? – мой голос задрожал. – Ну что вы, милочка! – неприятно рассмеялась та. – Мне – от вас? Боже упаси! Она щёлкнула изящным замочком своей сумки, рука её гибкой змейкой проникла внутрь и через секунду извлекла на свет что-то блестящее. Ключи! От моей квартиры! – Вот, – брезгливо оттопырив нижнюю губу, она медленно опустила связку на тумбочку. – Геннадий Петрович вам их возвращает. И не говорите потом, что вы этого не помните! – Что значит – возвращает? – заморгала глазами я. – Я же говорила, простушка! – ухмыльнулась девица. – Геннадий Петрович просил передать вам, чтобы вы больше не надоедали ему своими глупыми звонками и идиотскими истериками. Он больше никогда не переступит порог этой квартиры! Она высоко вскинула подбородок, ещё раз оглядела меня, мазнула взглядом по осиротевшей квартире и, вальяжно покачивая бёдрами, вышла, оглушительно хлопнув дверью. Я осталась стоять, пригвождённая к своему месту. Через минуту, схватив оставленные ключи, я со злостью швырнула их в дверь и разрыдалась. Жизнь была окончена!ГЛАВА 6
– Ну, наконец-то! – облегчённо выдохнула Танька, когда услышала мой плачущий голос в трубке. – Радуйся, глупенькая, что освободилась от этого крокодила! – А-а-а! – рыдала я. – Она окрутила его! Если бы ты только видела её! У неё чудовищные, вульгарные губы и пошлые синие линзы в глазах! Как он мог польститься на такое? Не иначе, приворожила, змея подколодная! Вампирша! – Подобное притягивает подобное! – глубокомысленно изрекла моя подруга и хихикнула. – Ты не понимаешь меня! Он святой! А она окрутила его, как невинного, ни о чем не подозревающего человека! – Фу, Женька, противно слушать твой сопливый бред! Знаешь, что? Иди-ка ты поспи, завтра утром тебе самой всё это покажется смешным! Но ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц легче мне не стало. Я тосковала по своему Геночке, я всюду видела его, и сердце моё обрывалось, лишь где-то в толпе я замечала мужчин, похожих на моего любимого. Я перестала красить свою рожицу по утрам, потому что знала, что всё равно тушь размажется от слёз, пролитых в течение дня. Девчонки на работе развлекали меня, как могли, но не помогало ничего. Я страдала. Ни много ни мало, целый год! И надо же было такому случиться, чтобы именно в этот период, когда мне не хотелось никого видеть, и позвонила моя Дашка! А тут ещё и этот странный тип, согласившийся на моё бредовое предложение! То, что затея с поездкой вдвоём с совершенно неизвестным мне человеком была бредовой, я поняла сразу же, лишь только вышла из здания вокзала и, помахав на прощание рукой Михаилу, спустилась в метро. «Боже, ну и дурёха! – думала я, покачиваясь в такт поезду. – Как только мне в голову пришла эта безумная идея? Завтра же позвоню ему и всё отменю!» Добравшись до дома, в полном изнеможении я опустилась на кровать и закрыла глаза. Вообще-то, если рассудить здраво, идея-то не так плоха! Сочинить себе достойного жениха, предупредить Дашку, что приеду с ним, а уже при встрече развести руками. Так, мол, и так, дорогие мои, не приехал! Работа, понимаешь, не пустила! Я задумчиво почесала нос. Работа… Ага… К примеру, мой женишок – бизнесмен, и за час до отъезда вдруг выяснилось, что ему нужно срочно лететь… э-э-э… в Африку на переговоры! Конечно, какой уж тут Арбузов! Точно! Я оживилась. И вовсе я, получается, уже у нас не жалкая неудачница, а самая что ни на есть счастливая невеста! Будущая, так сказать, опора и надёжа малому и среднему бизнесу! А может статься, что и большому, чего уж тут мелочиться? Ага! Вот прямо сейчас и позвоню Дашке! Я вскочила, вытащила из сумки телефон и улеглась вновь, закинув ноги на спинку кровати. – Алло, Дашка? – пропела я в трубку. – Ну что, купила? – выпалила Дашка. – Да! Жди меня, и я вернусь, – радостно произнесла я. – И не одна! – А с кем же, Белка? – С женихом! – не стала я тянуть резину. – Ты же не против? – У-а-у! С женихом! Правда, что ль, Женька? Вот это радость! И ты ещё спрашиваешь? Да я, да мы… – судя по звукам, донёсшимся из трубки, Дашка кинулась в пляс. – А кто у нас жених? – сквозь повизгивания моей подружки прорвался мужской голос. – Милый тихий старичок семидесяти двух лет. Здоровьем, правда, он немного мается, зато сердце у него доброе! А ещё у него квартира в центре Москвы и дача в Барвихе! Очень выгодная партия, Сёмочка! – Ты что, Женька, с дуба упала?! – обалдел Семён. – А что такого? – удивлённым голосом переспросила я. – Думаешь, я прогадала? Тебе кажется, что дача в Барвихе – слишком мелко? – Мне кажется, что кто-то врёт, как сивый мерин! – Какой ты грубый, Сёмочка! – рассмеялась я. – Но таки да, тебе верно кажется! Моему старичку не семьдесят два года, каюсь. Семьдесят три! Но так даже веселее, правда? – Ну, Женька, радуйся, что не я твой жених, иначе попало бы тебе по первое число! – грозно произнёс Семён. – Ладно, ладно, пошутила я! Зачем же сразу ругаться! – хмыкнула я. – А если серьёзно, мой любимый – бизнесмен. Вроде даже удачливый. У него несколько ресторанов, ну и так ещё, по мелочи… забегаловки всякие, пара бутиков… Я, если честно, даже всего не знаю. – О как! – Сёмин голос стал на тон ниже. – И давно вы с ним встречаетесь? – Давно, Сёмочка, уже лет пять. Точно, пять! – Почему же этот обормот так долго тянул со свадьбой? – подозрительно спросил он. – Понимаешь, мы встречались с ним тайно! Его отец был категорически против наших отношений. Оно и понятно, какая я ему партия? Но месяц назад папаша вдруг сам влюбился в молодую красотку, женился, и теперь они с юной женой колесят по всему миру. Вот мы под шумок и подали заявление в загс! – Ну и страсти у вас в Москве творятся! – Семён хмыкнул. – А как его зовут, Белка? – трубку перехватила Дашка. – Вы не поверите! У нас с ним не только совпадение душ, но и имён тоже! – Вот это номер! – Дашка хихикнула. – Ты слышал, Семка? Его тоже зовут Женя! Обалдеть! – Ладно, ребят, при встрече обо всём поговорим, – я стала закруглять разговор, пока ещё что-нибудь лишнее из меня не вывалилось. Враки враками, но надо и меру знать! – Спокойной ночи! – До встречи, Белочка! – Пока, Белка, мы ждём тебя!ГЛАВА 7
На следующее утро я без каких-либо сомнений набирала номер Михаила. Он ответил сразу же, как будто ждал моего звонка. И это в девять утра! – Доброе утро, Михаил! – Здравствуйте, Женя! Судя по вашему решительному голосу, вы хотите сообщить мне что-то важное? – кажется, он улыбнулся при этом. Или мне показалось? – Вы угадали, Миша. Может быть, ещё скажете мне, что конкретно я хочу вам сказать? – подколола я его. – Легко! Вы хотите попросить меня сдать свой билет. Я угадал, Женя? – С вами приятно иметь дело, Михаил! – меня немного задело, каким спокойным тоном он всё это произнёс, но голос мой не дрогнул. Ну, ни капельки! – Вы же понимаете, что вчера я погорячилась… – А сегодня раскаиваетесь, – подхватил мой собеседник и рассмеялся. – Не переживайте, Женечка, я ждал вашего звонка и знал, что вы мне скажете. – Вы не обижаетесь, правда, Миша? – Ну что вы, нет, конечно! Я рад, что ваши дела уладились! Они ведь уладились, не так ли? – он терпеливо ждал моего ответа. – Вполне, – кашлянула я. – Спасибо вам! И простите, что… – Не извиняйтесь, Евгения, – перебил он меня. – Всё в порядке, я совершенно на вас не сержусь. Это было маленькое приключение, которое доставило нам обоим удовольствие. Но каждое приключение когда-нибудь заканчивается, не правда ли? – Правда! – улыбнулась я. – И начинается новое! – Совершенно с вами согласен! Ну что ж, до свидания и удачи вам в ваших приключениях! Он положил трубку. Какое-то чувство неловкости осталось во мне после разговора, но я, стараясь не обращать на него внимания, стала собираться на работу. «Надо будет купить Каринке зонт!» – промелькнула счастливая мысль, и сердце моё радостно запело.ГЛАВА 8
Всю неделю перед отъездом, по вечерам, я бегала по магазинам, стараясь не забыть никого из своих старых друзей. Моё лицо не покидала весёлая улыбка, и Танька, знавшая о поездке, радовалась вместе со мной. – Ох, и завидую я тебе, подружка! – вздыхала она, когда мы выбегали с ней на перерыв в столовую. – Шутка ли, пятнадцать лет разлуки! Зато теперь какое счастье будет всех увидеть! – Да-а-а! – умильно вздыхала я тоже и всё подгоняла время, ну когда, когда же я, наконец, сяду в вагон, и Москва, разноцветная и громкоголосая, останется позади… А в последнюю ночь перед отъездом мне приснился сон… Я не говорила, что порой вижу вещие сны? Так вот, сижу будто бы я на вокзале, на чемодане с вещами, а рядом стоит какая-то большая сумка, бочком ко мне. Как сейчас помню – белая, покрытая блестящим лаком, с золотистой молнией по краю. А на другом её боку (том, который мне не виден), знаю я, что-то написано. Что-то очень-очень важное для меня! И что ещё я знаю совершенно точно – что надо мне эти слова во что бы то ни стало прочитать! И вот я, повертев головой по сторонам, легонько так поддеваю эту сумку ногой и начинаю потихоньку к себе разворачивать. А она тяжёлая, зараза, еле поддаётся! Но я ничего, терплю, и когда уже цель близка и я предвкушаю, что сейчас-то всё и узнаю, вдруг, откуда ни возьмись, прямо передо мной возникает огромная собака! Рыжая! С серебряным шнурком на мохнатой шее! Я, понятное дело, тут же отдёргиваю ногу и с ужасом смотрю на этого пса. А он забрался, негодник, прямо на сумку, зыркнул на меня своими глазищами, сверкнул застёжкой шнурка и замер. Замерла и я. Любопытство-то, само собой, гложет меня – а ну как что-то жизненно важное скрыто под рыжей шерстью, – но пошевелиться-то я и не могу! Сижу, как истукан каменный, и не могу ни ногой двинуть, ни рукой. Ужас, короче говоря. Жесть, как сказала бы моя Танька. А пёс ничего так себе сидит, спокойно. Только глазами своими моргает. Понимаю я во сне, что долго так могу просидеть. И начинаю ёрзать на чемодане. Попой, значит, двигать. А собака, как увидела мои ухищрения, так и заворчала легонько. Ну а мне, честно говоря, как-то даже смешно стало. Неужели, думаю, я не смогу подобраться к заветной надписи с другой стороны? Сползла я потихонечку вниз, а глупое животное, перестав рычать, вдруг как улыбнётся мне! Я тут же и села! Потому что оказалось, что не собака это вовсе, а парень рыжеволосый, и на шее у него не шнурок висит, а цепочка серебряная болтается с каким-то камушком блестящим на конце. Забыла я про слова, написанные на сумке, и гляжу только во все глаза на этот камушек, который качается передо мной, как маятник, туда-сюда. И так важно мне стало рассмотреть, что там за камень такой разноцветный, что стала я раскачиваться вместе с ним, вправо-влево, вправо-влево. Качалась, качалась… да и проснулась. Ну, думаю, и сон приснился! Что ещё за собака такая рыжая, к чему она? А потом до меня дошло. Так это же моя Дашка! Ну конечно, Дашка! И сумка, на которую Дашка, то есть собака, уселась, – это, наверное, какие-то важные новости, которые произошли за время нашей с ней разлуки. Что ж, на месте и узнаю, что за новости такие!ГЛАВА 9
Но вот, наконец, и наступил день отъезда! Успев съездить с утра к родителям, которые передавали гостинцы для Марии Степановны, маминой двоюродной сестры, до сих пор живущей в Арбузове, я, посидев перед дорожкой, как водится, в прихожей на чемодане, довольная и счастливая, выскочила из дома. До отправления поезда оставалось ещё два часа, так что можно было идти не спеша. «Вот сейчас я иду дорогой, знакомой мне каждой своей рытвиной и приевшейся за несколько лет до оскомины, а завтра, в этот же час, перед глазами будут проходить совершенно другие картинки. Интересно, сильно ли изменился Арбузов за это время? Наверняка! – ответила я сама себе. – Пятнадцать лет – это вам не баран чихал!» Я улыбнулась своим мыслям, отметила взглядом привычную фигуру старика, сидевшего на ступеньках с грязной кепкой на коленях, и нырнула в переход. Даже в душном вагоне метро улыбка не покидала моего лица. И на вокзале меня совсем не смущали людские потоки, снующие туда-сюда. А когда молоденькая проводница тринадцатого вагона строго взглянула мне в лицо, переведя взгляд с фотографии на моём паспорте, – я улыбнулась ей в ответ так радостно, что губы её невольно дрогнули, а вокруг серых глаз появились тёплые лучики. – До Арбузова? – полуутвердительно кивнула она. – Очень хорошо, проходите, пожалуйста! Место тринадцатое, вам повезло! – Спасибо большое! – весело ответила я и с необыкновенным, почти забытым, ощущением счастья переступила границу между одним миром и другим. Пройдя по синей ковровой дорожке, я дошла до своего купе и облегчённо вздохнула, увидев сидящую там довольно пожилую женщину. Её руки были заняты вязанием, спицы быстро мелькали в ловких пальцах, что-то ярко-жёлтое, похожее на детскую шапочку, извивалось, как золотая рыбка, между ними, и губы её шептали что-то неслышно. Подсчитывает петли, решила я. – Здравствуйте! – поздоровалась я. – Вы тоже до Арбузова? – Здравствуй, дочка! – подняла она голову. – До Арбузова. А ты? – И я, – весело кивнула я. – Домой еду! Пятнадцать лет не была! – Охохонюшки! – покачала она головой. Жёлтая вещица в её руках обеспокоенно дёрнулась. – Отчего же так долго-то? – Да сама не знаю… Как-то не получалось, – ответила я и, задвинув свой чемодан вниз, под полку, уселась напротив неё. – А вы тоже домой? – К дочке, – улыбнулась она. – Вот, у сына погостила, внучат повидала, теперь к дочке еду. – Какая вы путешественница! – рассмеялась я. – И не говори, милая! А как звать тебя? – Женя. А вас? – Катерина я, Ивановна, можешь меня просто тёть Катей звать. – Хорошо! Надеюсь, к нам больше никто не подсядет, – я бросила взгляд на верхние полки. – Это было бы просто чудесно! – воскликнула моя попутчица. – Возможно, так и будет, вагон-то, заметила, почти пустой? – Так купейный же. Билеты дорогие. – Да-да, – подтвердила Катерина Ивановна. – Плацкарт-то – он дешевше будет, только шумно там очень. – Согласна с вами, тёть Кать! Сама не люблю, когда много чужих людей в одном месте. И в туалет нормально не сходишь, очередь всё время, а если ещё и пьющие компании попадутся – пиши пропало! Сами знаете, как бывает – сначала выпьет человек, а потом давай храпеть на весь вагон! И всё, бессонная ночь обеспечена! – И я под чужой храп заснуть не могу! – подхватила женщина. – Мучаюсь всю ночь, с боку на бок поворачиваюсь, вату в уши засовываю, а всё равно не сплю. Мучение одно! То ли дело здесь! Мы улыбнулись друг другу, придя к полному согласию. Нравится мне всё-таки ездить в поездах! Сидишь себе, в окошко смотришь, книжку читаешь, печенькой закусываешь – благодать! Вот и люди интересные встречаются, и общение с ними обычно лёгкое бывает. Да и как иначе, если всё равно знаешь, что никогда больше с этим человеком, скорее всего, не увидишься! – Провожающие, просьба выйти из вагона, поезд отправляется через пять минут! – разнёсся по вагону голос нашей проводницы. – Ну вот, скоро поедем! – обрадовалась я. – Надоела Москва, дочка? – понимающе взглянула в мои глаза попутчица. – Есть немного, – улыбнулась я. – Знаете, чем старше становлюсь, тем больше устаю от этого города. С удовольствием переехала бы в какой-нибудь тихий, спокойный городок! – Так переезжай, что тебе мешает, милая? А, понимаю, деток, наверное, на ноги поставить надо? – Нет, – помотала я головой, – я не замужем, и детей у меня пока нет. И, понимая, что разговор может перейти в нежелательное для меня русло, я, быстренько присев на корточки, потянулась к своей сумке с продуктами и стала сосредоточенно искать в ней чашку. Вот чего я не люблю – это когда расспрашивают меня про мужа и детей. «Ты что, Женя, ещё не замужем?» – обычно с некоторым злорадством интересуются у меня знакомые. «И детей нет?!» – качают они сокрушённо головами. Как будто я сама не знаю, что время моё уходит! Но что же делать, если не складывается моя личная жизнь? Что, силком тащить мужика в загс? Я вспомнила своего Геночку. На мои осторожные намёки о штампе в паспорте он всегда ловко уходил от ответа. Теперь-то понятно, почему! Мои пальцы наконец нащупали чашку, и я, уже собираясь подняться, услышала вдруг звук решительно отъезжающей двери нашего купе. «Ну вот, закончилась наша идиллия», – разочарованно пронеслось в моей голове. Всё ещё сидя на корточках, я повернулась к двери и посмотрела на ноги вошедшего. Пыльные чёрные кроссовки немаленького, прямо скажем, размера. Ага, мужские. Мой взгляд стал подниматься выше. Потёртые тёмно-синие джинсы, футболка терракотового цвета (мой любимый цвет, между прочим!), оранжевая спортивная сумка на крепком плече. И надпись на этой сумке, от которой тревожно заныло в груди. «Ковбой» – очень примечательное слово. Незабываемое даже! Я посмотрела прямо в лицо непрошенному гостю. Михаил! Тот самый! «Вот и верь после этого людям…» – смятенно пронеслось в моих мыслях. Ещё какое-то чувство, от которого я поспешила отмахнуться, промелькнуло где-то глубоко в душе, и я, резко выпрямившись, оказалась лицом к лицу с этим обманщиком. – Добрый вечер! – как ни в чем ни бывало весело произнёс он. – Здравствуйте, молодой человек! – доброжелательно ответила Катерина Ивановна. Кажется, этот нахал ей понравился! – Вы что, решили меня проводить? – подозрительно прищурилась я. – Не совсем, – уклончиво ответил Михаил. – Я тоже еду в Арбузов. – Вы? – изумилась я. – С какой это стати? – Как? У меня же есть билет! – не менее удивлённо ответил он. Глаза у него при этом были хитрющие, как у Танькиного кота, стащившего со стола котлетку. – Но вы же обещали его сдать! – Каюсь, не сдал, – улыбнулся он. Он ещё и издевается! Наглец! – Но вы же не будете из-за этого переживать, правда, Женя? – он склонил голову набок, мило улыбнувшись при этом. Глаза его внимательно наблюдали за мной. «Вот ещё, буду я переживать! Не на ту напал!» – подумала я, а вслух сказала: – Интересно, что же вы будете делать в Арбузове? – Наверное, то же, что и вы. Общаться с вашими друзьями! – Что за бред? – раскрыла я рот от такой наглости. – Никакой не бред. Помнится, вы сами меня приглашали! Я оторопела. – Если это шутка, Михаил, то не очень весёлая! Значит, так! У вас осталось ещё две минуты, чтобы выйти из вагона! – Никуда я не собираюсь идти, – хмыкнул он. – И вообще, у меня отпуск, и я имею право проводить его там, где мне хочется! – Ну, знаете! – у меня перехватило дыхание. Да как он смеет! Но этот чудик и глазом не моргнул, а спокойно снял с плеча свою сумку и забросил её на верхнюю полку. – Тогда выйду я! – разозлилась я, с трудом вытащила сопротивляющийся неожиданному насилию чемодан из-под полки, оттолкнула Михаила и выскочила из купе. Меня провожали широко раскрытые глаза Катерины Ивановны. К сожалению, далеко уйти мне не удалось. Под резкий гудок локомотива поезд тронулся с места, с каждой секундой всё быстрее набирая скорость. – Чёрт! – я топнула ногой и с грохотом бросила чемодан на пол. – Чёрт!! Тут же из своего купе выглянула обеспокоенная проводница. – У вас что-то случилось? – брови её удивлённо полезли наверх. Ещё бы, не каждый день встретишь такую дуру, как я! – Нет-нет, ничего! – вспыхнула я и, подхватив вещички, поплелась обратно. Михаил уже преспокойно сидел на моей полке, вытянув вперёд свои длинные ноги! Увидев меня, он хотел что-то сказать, но, наткнувшись на мой разъярённый взгляд, промолчал. Я молча перешагнула через нахальные ноги и решительно запихнула чемодан вниз. А потом плюхнулась на сиденье. – Да не переживайте вы так, Женечка! – миролюбиво произнёс он. Я отвернулась к окну. – Я пошутил! Конечно, к вашим друзьям я не собираюсь ехать! Обещаю, что только доеду до вашего Арбузова, а потом вы меня больше не увидите! Никогда! – Ага, знаю я вас, – пробурчала я себе под нос. – Если бы вы меня знали, поверьте, вы бы сейчас радовались моему присутствию! – улыбнулся он. – Да шучу я, шучу. Не смотрите на меня так негодующе! – Женечка, ну правда, молодой человек нам не помешает! – робко сказала Катерина Ивановна. – Вы же не будете ночью храпеть, юноша? – Клянусь! – хлопнул себя по груди Михаил. – Ни ночью, ни днём! – Вот видишь, Женечка? – заискивающе посмотрела на меня женщина. – Да пусть едет, мне-то что? – пожала я плечами. А сама злорадно подумала: «Ну смотри, сам напросился! И не говори потом, что не предупреждала! Кажется, завтрашний день кто-то будет вспоминать с содроганием всю свою оставшуюся жизнь!»ГЛАВА 10
Не буду вам описывать, как прошла наша первая ночь в поезде. На Мишу я старалась не смотреть, легла спать очень рано и сразу же отвернулась лицом к стенке. Катерина Ивановна тоже не засиживалась, свернула своё вязание, сделала пару глотков чая из стакана и задремала, накрывшись тёплым клетчатым одеялом. Надо отдать должное Михаилу – он вёл себя очень тихо. Ни с какими разговорами ко мне больше не приставал. Тихонько забрался на свою полку и не спускался оттуда до самого утра. И, кстати, обещание своё сдержал – молчание нашего купе не нарушалось ничьим надоедливым храпом. «Хоть здесь повезло», – вздохнула я про себя и отдалась на волю убаюкивающему движению поезда. А ночью мне приснился сон. Будто стою я на какой-то широкой, уходящей в сизую даль, трассе с поднятой рукой, и мимо меня на всех парах проносятся автомобили. Туда-сюда, не останавливаясь. Стою я долго, уже рука затекла, а в другой руке у меня – огромный кожаный чемодан. Как сейчас помню – с яркими жёлтыми наклейками. И представляете, эти гады не реагируют на меня совершенно! Ни одна зараза даже не взглянула в мою сторону! Ну ладно, думаю, сейчас я вам покажу! Поставила я чемодан на травку, а сама, завязав потуже поясок платья, шагнула прямо на середину проезжей части. И остановилась. Ну что, кто из вас самый храбрый? Ага, вот и первый смельчак. Навстречу мне, окутанный поднимающейся пылью, нёсся огромный грузовик. Увидев на своём пути нахального пешехода, он громко просигналил. Давай, мол, брысь отсюда! Ну нет, думаю, не на ту напал, не сойду с этого места ни за что! Всё ближе и ближе надвигалось угрожающее чудовище, всё яростнее вопил клаксон, но я, стиснув зубы, оставалась стоять на месте. Когда до меня оставалось метров десять, взвизгивая тормозами, машина стала замедлять ход. Из высокого окна показалась рыжая голова водителя. – Эй, – закричал он мне, – а ну уйди с дороги, ненормальная! – Ага, щаз! – заорала я в ответ. Ну что, конечно, пришлось этому товарищу остановиться. Прямо передо мной. Выскочил он из машины и ринулся ко мне с выпученными глазами. – Ты что, свихнулась, дура? А если бы задавил тебя? – он хватанул меня за руку и давай оттаскивать с дороги. А я, понятное дело, упёрлась ногами в асфальт и говорю ему так ласково: – Дяденька, подвезите меня, пожалуйста, мне домой срочно надо! Остановился он, ослабил свою железную хватку и взглянул в моё лицо. – А что случилось-то? – Ничего пока не случилось, но может случиться, если я не приеду! – Ну ладно, садись! – заметно подобрел он. – Давай свои вещи! Я оборачиваюсь. И ахаю. Там, где стоял мой чемодан, теперь лежит спортивная сумка. Белая. С золотой молнией по краю. – Это не моя, – мотаю я головой. – А чья? Моя, что ли? – хохочет мужик. – Давай, давай, бери – и в машину. Некогда мне тут с тобой лясы точить! И тогда я нагибаюсь к этой сумке и слышу, как из неё вдруг что-то как зазвонит! «Будильник, что ли?» – удивляюсь я и начинаю дёргать за металлическую «собачку» молнии. Но не тут-то было! Замок заклинивает, «собачка» остро впивается в мои пальцы, я дёргаю ещё сильнее и тут… просыпаюсь. И понимаю, что звонок-то на самом деле разрывается в нашем купе. И доносится, как ни удивительно, с верхней полки! – Да возьми уже трубку, умник! – шепчу я. – Весь вагон разбудишь! Взгляд мой скользнул налево. К счастью, соседки нашей на месте не оказалось. Михаил же, наконец услышав назойливый звук своего телефона, заворочался, зашелестел чем-то и – уф-ф-ф – отключил звонок. Я облегчённо вздохнула. С детства не переношу громких звуков! – Алло! – услышала я тихий шёпот. – Привет! Да, дорогая, я уже проснулся. Только что. Что ты говоришь? Какая пицца? Ты решила испечь пиццу в восемь утра?? – Он хмыкнул и замолчал, слушая собеседника, точнее собеседницу! – Солнышко, давай ты потом мне всё расскажешь, хорошо? Да, и про Васеньку тоже. А насчёт теста у Степаныча спроси, ладно? Ну всё, обнимаю, Васятку поцелуй за меня! Люблю! Пока! Миша замолчал. А я задумалась. Значит, у этого типа есть девушка? Странная особа, пекущая по утрам пиццу? А кто такой Васенька, неужели их сын? Наверняка! Хм, зачем же тогда он едет в Арбузов? Решил устроить себе холостяцкий отпуск? Пикничок на природе, так сказать. С чужой бабой под боком! Ну, негодяй! Я негодующе посмотрела наверх. «Я еду с вами в Арбузов к вашим друзьям, – передразнила я его про себя. – Что вы, что вы! Ну смотри же, весёлую поездочку я тебе гарантирую! Казанова!» Вспомнив недобрым словом ещё и Геннадия со своей кралей, я резко откинула одеяло, выпустив наружу при этом клубы пыли, и села. Сверху не доносилось ни единого звука. «Небось, опять заснул», – мрачно подумала я. Подхватив со стола свою кружку и напялив на босые ноги шлёпанцы, я поднялась. И наткнулась взглядом на открытые глаза соседа. – Доброе утро, Женя… – произнёс он. И осторожно улыбнулся. – Здрасти, – процедила я сквозь зубы и повернулась к нему спиной. Явно чувствуя на себе внимательный взгляд, я нарочито медленно дошла до двери и так же медленно её отодвинула. В коридоре у окна стояла наша соседка. – Доброе утро, тёть Кать, – удивилась я. – А вы почему здесь стоите? – Доброе, Женечка! Устала лежать, все косточки уже себе намяла. А ты-то чего так рано вскочила? – Да так, – пожала я плечами. – Не спится что-то. А давайте-ка чаю попьём, тёть Кать! Сейчас, я только умоюсь, ладно? – Давай, дочка! – улыбнулась она. – Ой, а соседу-то мы не помешаем? Она обеспокоенно заглянула внутрь. – Нисколько, Катерина Ивановна! – бодро откликнулся тот. – Я уже проснулся! – Вот и хорошо, милый! – обрадовалась старушка. – Давай-ка чайку с нами попьёшь. У меня с собой и пирожки свеженькие имеются! Вчера испекла на дорожку. – Спасибо, тёть Кать! Я представляю, какие они вкусные! Вы мне оставьте один, хорошо? Я-то сам так рано не завтракаю… – Да я тебе не то что один, Мишенька, – засуетилась Катерина Ивановна и бросилась к своей сумке, – я тебе пяток сберегу! У меня их тут вон сколько! Она вытащила огромный прозрачный пакет с поджаристыми, покрытыми румяной корочкой пирожками. – Красотища! – облизнулся сосед. – Надеюсь, через час что-то ещё останется! Если, конечно, кто-то не окажется очень прожорливым… – Хм, – пробормотала я, ощутив на себе насмешливый взгляд. Камень в мой огород. Ну-ну… Пожав плечами, я направилась в конец вагона. Пока я ходила умываться, Михаил куда-то исчез. – А этот куда делся? – спросила я соседку, вернувшись. – Мишенька-то? Не знаю, не сказал. Наверное, курить пошёл. – Он ещё и курит! – негодующе фыркнула я. – Фу! – А может, я и наврала, – испугалась женщина. – Это я ведь так сказала, по привычке. Мой старик-то, как встаёт, так сразу же к сигареткам своим тянется. Уж сколько я его увещевала, а он ни в какую! Ну да что ж, не силой же забирать сосульки эти! – Это верно, сила тут не поможет! – поддакнула я. – Мой дед тоже, знаете, был курильщиком страшным. Он курил лет пятьдесят, наверное. А может быть, даже и больше. А бросил в одну минуту. И никто его не заставлял. Сам, по собственному почину. В какой-то момент вдруг решил, что хватит добровольно травить себя этой гадостью, ну и бросил. Бабуля нарадоваться не могла! – Ты знаешь, Женечка, всё-таки мне кажется, что не похож наш сосед на курящего. Так что не слушай старуху, я и не то сболтнуть могу! – она вздохнула. – Иногда лучше, чтобы мужик курил, чем изменял, – вырвалось у меня. – Ой, это что ты такое говоришь, дочка? – удивлённо подняла на меня глаза женщина. – Вот вы, тёть Кать, всё защищаете этого типа, а не знаете, что у него есть жена и сын. Вот и спрашивается, зачем это добропорядочный семьянин, любящий, так сказать, отец вдруг бросает всё и едет с чужой бабой в другой город? Неужели только затем, чтобы полюбоваться красотами дальних мест? А может, другие красоты его привлекают? – То есть как это? – моргнула соседка. – Вот и я не понимаю, как такое может быть? – возмущённо воскликнула я. – Женечка, ты хочешь сказать… – залепетала женщина. – Да, да, именно это я и хочу сказать. Женатый мужчина явно ищет приключений на свою, извините, заднюю часть туловища. – Как же так… – взволнованно сказала Катерина Ивановна. – А с виду такой положительный юноша! – Все они с виду положительные, – пробурчала я, – а потом даже тапочек от них не остаётся… – Каких тапочек, Женечка? – Да так, это я просто вспомнила… Не обращайте внимания, тёть Кать, – спохватилась я. – Ай-яй-яй, – всё никак не могла успокоиться соседка. – А я-то уши развесила! И ведь такой вежливый, такой улыбчивый! Вот никогда бы не подумала, что такой порядочный с виду человек может оказаться неверным мужем! Ах ты ж, господи! Самое распоследнее дело – обманывать своих близких! Я и деду своему всегда говорила: если узнаю, что врёшь мне, сразу же разведусь! И не посмотрю, что дети, не нужен им такой отец! Вот так-то! – Глаза её сверкнули. – Ты не смотри, что я такая с виду тихая, на этот счёт я кремень! – А я нет, – вздохнула я. – Я бы простила, наверное… – Ну уж нет! – воскликнула она. – Коли клялся у алтаря, так изволь держать свои слова! Будь мужчиной, а не тютей, пускающей слюни от каждой юбки! Катерина Ивановна стукнула маленьким кулачком по столу, отчего пирожки в тарелке весело подпрыгнули. – Ну ладно, тёть Кать, ну их, этих мужиков! – я откусила кусочек пирожка. – М-м-м, как вкусно! Давайте лучше чай пить! – Твоя правда, девочка, не стоят они наших слёз! Ну-ка, возьми-ка ещё этот, с фасолью да с лучком! Гляди-ка, прямо на тебя смотрит! – С удовольствием!ГЛАВА 11
К Мишиному возвращению от большой аппетитной горки осталась сиротливая кучка. Мы с моей соседкой уговаривали уже третью чашку чая, между глотками перемывая косточки всем знакомым мужикам. И незнакомым тоже! – Быстро вы управились! – присвистнул Михаил, остановившись на пороге. – А кто-то обещал мне оставить… – Обещала – и оставила! – сурово произнесла Катерина Ивановна. – Закрывай дверь, дует. Не казённая спина, чай. – Захожу, захожу, – поспешно задвинул дверь он. – А вы чего это такие серьёзные? – А с чего бы нам веселиться? – строго взглянула на соседа старушка. – Что мы, в цирке, что ль? – Ну… – удивлённо пожал плечами Михаил и посмотрел на меня. Сделав вид, что я немая, глухая и к тому же ещё и слепая, я сосредоточенно продолжала двигать челюстями. – Ну, бери, чего сидишь-то? – Катерина Ивановна резко подвинула к соседу тарелку. – Да уж и не знаю, можно ли, – хмыкнул мужчина. – А то, может, по рукам надаёте? – Вот ещё, глупости, – фыркнула соседка. – Ешь, коли дают. – Премного вам за это благодарен! – не стал медлить Михаил и поспешно засунул в рот аппетитный пирожок. Через секунду лицо его расплылось от удовольствия. – Вкусня-я-я-тина! Прям как у моей бабули! – Скажешь тоже, – прищурилась женщина, но видно было, что его слова ей пришлись по душе. – Правда-правда! – он потянулся к следующему, но на полпути от тарелки рука его замерла. – Можно ещё, Катерина Ивановна? – Бери уж, – милостиво согласилась она. – Не пропадать же добру. – Со мной не пропадёт! – радостно гоготнул Миша и удовлетворённо зачавкал. Я хмыкнула и встала. – Пойду чашку помою. Тёть Кать, вашу захватить или вы ещё будете? – Захвати, Женечка, – кивнула старушка. – Вот, возьми-ка ещё пакет с мусором. – Ага! Я вышла из купе. Отсутствовала я минут пять. Ну, семь от силы. И что я увидела, вернувшись обратно? Миленькая картина! Михаил, этот подлец и негодяй, вовсю обхаживал нашу старушку, рассказывая ей какие-то глупые истории! Соседка, не отрывая от него умильного взгляда, заворожено следила за рассказом, а этот распинался перед ней, как павлин перед своей павлинихой! Увидев меня, Катерина Ивановна улыбнулась ещё шире. – Женечка, ты представляешь, мы с тобой оказались неправы! Мишенька-то наш не женат! Я так и села! Предательский румянец появился на моих щеках. На виновника моего смятения я старалась не смотреть. – Что вы говорите, – пробормотала я. – Да, да! – радостно повторила женщина. – И детей у Мишеньки нет! – Какое несчастье, – поморщившись, как будто у меня болели зубы, добавила я. – Да нет же, Женечка, счастье! Счастье, что всё так благополучно разрешилось! А мы-то с тобой чуть хорошего человека не оговорили! Катерина Ивановна трогательно погладила Мишу по руке. «Спелись, голубки», – мрачно подумала я. А вслух произнесла: – Ну, раз всё так замечательно сложилось, тогда можно и почитать! – и полезла в сумочку за книжкой. – А мы с Мишей поболтаем немножко. Не будем тебя отвлекать, Женечка? – Ну что вы, тёть Кать! Когда я читаю, всё остальное меня перестаёт волновать. Можете тут хоть… хоть костёр разводить, я этого не замечу. – Ох, насмешница! Ну, читай уж, читай, мы потихонечку. Я взбила свою подушку, прислонила её к окну и резко, пока хлипкая подушка не растеклась по полке, прижала спиной. Позвоночник взвыл от боли, ощутив под собой острый угол оконного выступа. Чёрт, чем только набивают эти постельные принадлежности? Пришлось применить хитрость – я свернула пыльное одеяло в тугой комок и подоткнула его под подушку. Ну вот, так гораздо легче! Вытянув наконец-то ноги, я блаженно откинулась на упругое сооружение и раскрыла книжку. «Пять минут секса и сто лет брака» – значилось на первой странице. «Какое нелепое название, – подумала я и взглянула на обложку. Да, там было написано то же самое. – И угораздило же меня купить именно её!» Проследив за взглядом Михаила, явно забавляющегося моим выбором чтива, я кашлянула, раскрыла книгу пошире и закрылась ею от назойливого соседа. «Только дура могла поверить в то, что он целовал её благодаря её губам! – выхватила я первую попавшуюся фразу из середины книги и прыснула. Кажется, путешествие моё будет весёлым… – Мишенька, голубчик, могу я тебя попросить ещё раз сказать мне рецепт того блюда… Как же оно называется… – Суфле из печени, Катерина Ивановна? – Да, да! – воскликнула она. – Ты так вкусно про него рассказывал, что мне захотелось порадовать своего старика. Он, знаешь ли, очень любит, когда я жарю для него печень с луком. – Вы не поверите, Катерина Ивановна, это тоже одно из моих любимых блюд! Ну, слушайте. Сначала, как обычно, очищаете печёнку от плёнки, затем заливаете её молоком и оставляете примерно на час… В этот момент около нашего купе послышались шаги, а затем раздался осторожный стук в дверь. – Э, входи уже, да?! – коверкая слова, громко произнёс Михаил, прерывая свой аппетитный мастер-класс. Дверь невидимому гостю поддалась не сразу. Она несколько раз дёрнулась в тщетной попытке открыться и, когда Михаил уже собирался было броситься на помощь, наконец, открылась. В образовавшемся проёме показалась огромная кипа журналов, а следом за ней, держа эту кипу маленькими ручками, возникла и сама торговка, светловолосая девчушка лет двенадцати с красным шмыгающим носом и блестящими глазами. Увидев нас, она широко улыбнулась. – Газеты, журналы, кроссворды не желаете? – тонким голоском спросила она и чихнула. – А что у тебя, деточка, есть? – заинтересовалась Катерина Ивановна. – «Неделя», «Факты и легенды», «Маша», книжки для самых маленьких, сканворды, кроссворды, головоломки… – быстро затараторила девочка. Её серые глазёнки остановились на моей книге, и гостья оживилась. – А ещё у нас есть романы про любовь, хотите? – Она сбросила свою поклажу на тёть Катину полку и сняла со спины огромный рюкзак. – Вам какой? Про несчастную или счастливую? С хорошим концом или с плохим? Я знаю, что вам понравится! Новое поступление! Роман про бедную девушку, которая вышла замуж за принца, вот, смотрите! В руках девчушки оказалась книжонка с яркой обложкой и надписью «Лепестки розы на ковре». – Нет, спасибо, книжка у меня уже есть, – хмыкнула я. – Она очень интересная! – не отставала разносчица. – Возьмите, не пожалеете! Я сама её читала и даже плакала! Девочка опять чихнула. Теперь уже, видимо, от воспоминаний. Я отрицательно покачала головой. – Ну ладно, как хотите, – разочарованно вздохнула она, громко шмыгнула носом и потянулась к своей стопке. – А я бы кроссворды взяла, – вытащила из разноцветной кучи тонкий журнал Катерина Ивановна. – Этот стоит пятнадцать рублей. Но тут мало кроссвордов. Возьмите лучше вот эту! – девочка выбрала другой журнал, потолще. – Всего тридцать пять рубликов, зато хватит на всю дорогу! Берёте? – Да этот уж больно большой, – неуверенно протянула Катерина Ивановна. – Давайте оба, – Михаил протянул девочке сторублёвку и забрал журналы. – И сдачи не надо. – Спасибо! – радостным голосом воскликнула девчушка и принялась быстренько собирать свой товар, пока щедрый клиент не передумал. – И давайте ещё свою сентиментальную прозу! – добавил Михаил. – Чего? – не поняла девчонка, крепче прижав к груди тяжёлую кипу. – Шипы розы на паркете. – Лепестки розы на ковре! Сто рублей! – пропищала пигалица. – Ну, сто так сто, – улыбнулся Михаил и добавил ещё две сотенные бумажки. – Сестре возьму. Любит она всякую чепуху вроде этой. И посмотрел на меня. Я фыркнула. Ещё пуще обрадованная девчонка, чихнув пару раз на прощание, выскочила за дверь. Катерина Ивановна покачала головой. – И куда только мать смотрит! Совсем больной ребёнок! Ей бы дома лежать, в тепле, а не по сквознякам с такой тяжестью мотаться! Эх! – Не от хорошей жизни она мотается, наверное, – задумчиво произнёс Михаил. – Да-а-а, – протянула женщина. – Лихие нынче времена. Неспокойные! Да что уж там говорить! Она махнула рукой. Я уткнулась опять в свою книжку. Так, на чем я остановилась? «Сандра стояла у окна вполоборота. Голубые глаза задумчиво двигались по её лицу…» Я вздрогнула. Прямо триллер какой-то! Нет, надо было тщательнее выбирать чтиво в поездку! Впрочем, когда бы я смогла это сделать? В книжный магазин я забежала вчера ровно на пять минут. Схватила первую попавшуюся книжицу, лежащую у кассы на стойке, даже особо не вдумываясь в название, и помчалась дальше. – Ну что, Катерина Ивановна, давайте займёмся умственным трудом? – Давай, Мишенька! Подожди-ка, я только очки надену. Она полезла в сумку. – Женя, присоединяйтесь к нам! – обратился ко мне Михаил. Я пробурчала что-то невнятное, ещё больше закрываясь книгой. – Ну, смотрите, – не стал настаивать он. А мне почему-то стало обидно. Мог бы и поуговаривать! Я, между прочим, обычно очень легко справляюсь с вопросами современных простеньких кроссвордов, и блеснуть умом перед мужчиной, пусть и таким вредным, как Михаил, была бы не против. Ну, раз не хотите, мучайтесь сами! Вот ни слова не подскажу! – Так, – Катерина Ивановна раскрыла первую страницу. – Начнём? – Легко! – бодро ответил сосед. Он быстро стрельнул глазами в мою сторону и, вытянув свои длинные ноги к противоположной полке, откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Соседка прочитала первый вопрос. – Столица Албании. «Фи, легкотня, даже мозги напрягать не надо. Тирана!» – подумала я и сосредоточилась на своём чтиве. Впрочем, голоса соседей всё время сбивали меня, заставляя вновь и вновь прислушиваться. Михаил щёлкал несложные вопросы, как семечки. Подумаешь! Я скосила на него глаза. Тоже мне, умник! Ничего, будет и на старуху проруха! – Кто из великих французов помогал своим друзьям тем, что подписывал чужие картины своим именем? – задала очередной вопрос Катерина Ивановна. – Четыре буквы. Третья – «Р». – А вот тут я пас, – развёл руками Михаил. – В изобразительном искусстве я абсолютный и совершеннейший профан. Увы. Ага! Вот и настал мой звёздный час! Сделав совершенно невозмутимое лицо и не отрывая глаз от страницы, я сухо произнесла: – Жан-Батист Камиль Коро. Родился в 1796 году и умер в 1875. Виднейший французский живописец, рисовальщик, мастер портрета и пейзажа, один из предшественников импрессионизма. – Ого! – восхитился Михаил. – У вас что там, интернет под рукой? – Нет, – скромно ответила я. – У меня под рукой хорошая память и пятёрка по истории искусств! – Вы, оказывается, разносторонняя барышня, – прищурил он глаза. – Похвально. Уважаю. Не знаю, почему, но сердце у меня забилось сильнее. Спокойно, Женя, сказала я сама себе, это всего лишь обычные, ничего не значащие слова. Но как же приятно их слышать, чёрт возьми! – Ну что, ребятки, отгадываем дальше? – посмотрела на нас Катерина Ивановна. – Давайте, чего уж там! – благосклонно махнула я рукой. И отложила книгу в сторону. Михаил повеселел. – Обоняние, сообразительность, чутьё, три буквы, – продолжила женщина. – Нюх! – в один голос ответили мы с Михаилом. Я слегка улыбнулась. – Дьявольский соблазн, пять букв, первая – «и». – Искус! – опять вместе воскликнули мы. – У офицеразвёздочки, а что у сержанта? Пять букв… – Лычки! – выпалила я на долю секунды быстрее Михаила. – Ого! – приподнял он правую бровь. – Ха, – гордо хмыкнула я. – Единица давления и механического напряжения… – Пьеза! – дружно сказали мы. И рассмеялись. – Женечка, признайтесь честно, у вас была пятёрка не только по истории искусств? – Неа, не только, – мило улыбнулась я. Он задержал на мне внимательный взгляд. И что-то такое промелькнуло в этих карих глазах, отчего мне вдруг стало так хорошо! Ну, в конце концов, почему я должна на него злиться? Даже хорошо, что он не сдержал своего обещания и не сдал билет. Всё-таки присутствие мужчины рядом, особенно такого симпатичного, отвлекает от грустных мыслей. Вот, кстати, и про Геночку своего я ни разу не вспомнила! А ведь точно, ни разу за всё утро! Небывалое дело! Значит, не зря говорят, что клин клином вышибают! Ну что ж, голубчик, ты и будешь моим клином. По крайней мере, на время этой поездки. А завтра увижу своих девчонок и прощай, весёлый попутчик! Я уже совершенно другим взглядом посмотрела на соседа. Кажется, он это сразу же просёк, потому что на его лице зажглась такая радостная улыбка, от которой мне захотелось улыбнуться тоже! Что я и сделала! – Женечка, ещё одна такая улыбка, и разбитое сердце мне обеспечено! Улыбнувшись ещё обворожительнее, я поняла, что победа у меня в кармане. Какие всё-таки слабаки эти современные мужчины! – Глядите-ка, станция какая-то! – Катерина Ивановна прильнула к окну. – Осиповка. Выйти, что ли, подышать свежим воздухом? Интересно, сколько стоять будем? – Сейчас узнаю, Катерина Ивановна! Айн момент! Михаил выскочил из купе. Через несколько секунд он вернулся. – Стоянка двадцать минут! Проводница говорит, тут потрясающе вкусную рыбу продают. Вяленую. Женя, как вы смотрите на то, чтобы отведать здешние лакомства? – С удовольствием, Миша! – я ласково посмотрела на мужчину и подхватила свою сумочку. – Идёмте? – Ой, а ничего, что мы купе пустым оставляем? – забеспокоилась соседка. – Не дай бог, зайдёт кто чужой! – Правда, – спохватилась я. – Нехорошо как-то… Что же делать? – Женщины, ну что вы суетитесь! – совершенно спокойно произнёс Михаил. – Задвинем плотно дверь и попросим проводницу приглядывать за нашим купе. Что может случиться за пятнадцать минут? – Хорошо, Миша! – согласилась я. – Так и сделаем. Пойдёмте, тёть Катя! Если мужчина говорит так уверенно, надо его слушаться! Я, ещё раз мило улыбнувшись соседу (куда ты теперь от меня денешься!), вышла в коридор и поплыла по длинной синей дорожке. Мои дорогие соседи двинулись вслед за мной.ГЛАВА 12
Платформа встретила нас оживлённым гулом. Видно, не только нам надоел душный вагон. Одетые в спортивные штаны и домашние тапочки граждане бродили по перрону, переходя от одного торговца к другому, от одного разноцветного лотка к следующему. Пахло свежими огурчиками, горячей картошкой и ещё чем-то очень вкусным. Катерина Ивановна, приметив для себя невдалеке что-то интересное, бодро засеменила туда. – Девушка, мороженое не желаете? – подскочила ко мне бойкая рослая девица с большой коробкой, перекинутой через плечо. Её рука тут же нырнула под крышку, откуда повалил густой белый пар. – Девушка желает! – моментально рядом оказался Михаил. – Выбирайте, Женечка! – Хорошо, – не стала отказываться я. Ну-ка, ну-ка, поглядим, какой щедростью наградила тебя природа! – Прошу! – торговка шире открыла коробку, и я заглянула внутрь. Так, какое тут у нас подороже? – Вот это, пожалуйста! – указала я на самое большое. И быстро-быстро заморгала ресницами, глядя на своего кавалера. Кавалер не растерялся. – Два! – сказал он. – И вон то фруктовое, пожалуйста! – Он повернулся ко мне: – Катерина Ивановна очень любит фруктовый щербет. Порадуем соседку? Я кивнула. Надо же… И когда только он узнал о том, что любит наша Катерина Ивановна? – Скажите, девушка, а где у вас тут рыбу продают? Нам сказали, такой вкусной мы больше нигде не найдём. Это правда? – Конечно! – торговка мороженым горделиво посмотрела на нас. – Раз попробуете, на другую рыбу и смотреть не захотите! Во-о-он там Лёша стоит, видите, с синей сумкой на плече? Вот у него и покупайте, не прогадаете! У него даже сам Пётр Ильич берёт! – Не знаю, кто такой этот Пётр Ильич, – шепнул мне на ушко Миша, когда мы отошли от словоохотливой девушки, – но, видно, знатный ценитель рыбы, если покупает её у этого пацанёнка! Подойдя ближе к оживлённой кучке людей, внутри которой, смешно оттопыривая нижнюю губу, стоял невысокий паренёк, мы убедились, что этому мальчишке и правда совсем немного лет. Тринадцать-четырнадцать, не больше! Его глаза строго, с каким-то ленивым снисхождением, взирали на суетившихся вокруг него покупателей. Его вид мне почему-то напомнил нашего системного администратора Петю, девятнадцатилетнего гения, который с точно таким же выражением лица смотрел на нас, когда выходили из строя офисные компьютеры. – Да это же просто, – как-то раз горячо объяснял нам Петя, ловко и быстро перебирая пальцами по клавиатуре. – Для начала я сброшу биос в дефолт, а потом проверю материнку на наличие беременных конденсаторов… – Что ты проверишь, Петь?? – под всеобщее хихиканье трепетных сотрудниц переспросила моя подруга Татьяна. – Да ну вас! – махал рукой мега-мозг нашего офиса, презрительно скривившись, и поворачивался к нам спиной. Вот и Лёша, зажав в руках по несколько связок с золотистой, нестерпимо вкусно пахнущей рыбой, смотрел на суетливых пассажиров так же свысока. Завидев новых ценителей, то есть нас с Михаилом, парень и бровью не повёл. – Вот это да! – громко присвистнул Миша, присаживаясь на корточки перед заманчивыми тушками. – Сам вялишь, парень? – А то кто же? – сверкнул зелёными глазами мальчишка. – Не мамке же такими делами заниматься! – Я гляжу, у тебя тут и лещ имеется, – Миша провёл пальцем по округлой спинке. – Льдом-то охлаждаешь при посоле? – Обязательно! – голос у Лёши подобрел. – Ещё батя меня учил, что лещу холод – первое дело! – Ну что ж, попробуем твою рыбку! – Миша поднялся с корточек. – Посол-то весенний? – Даже не сомневайтесь, дядя! – парень поднёс связку к моему лицу. – Вот понюхайте, понюхайте, разве летняя так пахнет? Я улыбнулась. Не знаю, чем отличается летний посол от весеннего, но эта пахла просто сногсшибательно! – Берём! – уверенно сказал Михаил. – Этого лещика, и давай ещё вон того судачка. Ох, и рыбная я душа, не могу устоять перед такой красотищей! – Не пожалеете, дядя, на обратной дороге ещё искать меня будете! – Вот и поглядим, – Миша забрал у паренька тотчас же обёрнутые в бумагу рыбины и посмотрел на меня. – Ну что, Женечка, домой? – Домой! – весело кивнула я.ГЛАВА 13
– Ой, спасибо, Мишенька! – всплеснула руками Катерина Ивановна, увидев протянутое холодное лакомство. – До чего же я люблю мороженое, ну прямо как дитя малое! Я гляжу, вы и на рыбку польстились? – Не устояли, Катерина Ивановна! Интуиция подсказывает мне, что рыба окажется совсем не дурной. Впрочем, это мы с вами сейчас и проверим! – Сейчас? – с сомнением в голосе спросила соседка. – А стоит ли, молодые люди? – Вы думаете, столь дивный аромат может притянуть на наш огонёк лишние рты? – засмеялся Михаил. – Я думаю, провоняет купе, как пить дать! – усмехнулась Катерина Ивановна. – Есть такое дело, конечно, но… – Вы лучше отвезите её своим друзьям, Женечка! – предложила мне женщина. – Такую рыбку да под пиво – самое милое дело! – Я пиво не пью, тёть Кать! – улыбнулась я. – А насчёт рыбки согласна, боюсь, что после неё не только наше купе пропахнет, но и мы пропитаемся терпким душком. Как вы думаете, Миша? – Вы меня убедили! – не стал сопротивляться он. – Решено, отдадите сей вкусный сувенир своим друзьям. Вот, будет и от меня какая-то польза! «Ещё какая! – подумала я, кротко улыбаясь соседу. – Ты сам ещё даже не догадываешься, какая!» Я помогла Михаилу хорошенько завернуть рыбины в несколько бумажных пакетов, нашедшихся у Катерины Ивановны, и мы положили всё это дело вниз, под мою полку. И расселись с чувством исполненного долга. – Ну что, может быть, ещё один кроссвордик? – посмотрела на нас Катерина Ивановна. – А давайте лучше поиграем! – предложил Михаил. – Во что? – в один голос спросили мы с соседкой. – В национальную русскую игру, конечно! Он поднялся и стал что-то искать в своей сумке. Через несколько секунд в его руках оказалась колода карт. – В дурака! – рассмеялась я. – Или в дурочку, кому как будет угодно! – любезно ответил Михаил. И поклонился в сторону нашей соседки. – Умных и опытных дам это не касается, милейшая Катерина Ивановна! – А я всё равно всегда остаюсь в дураках! – махнула безнадёжно рукой та. – Значит, вам везёт в любви! – не растерялся сосед. – Ой, везёт! – улыбнулась женщина. – Вот тут ты попал в точку, Мишенька! – Ну что, играем? – Михаил лукаво посмотрел на меня. – Играем! Но предупреждаю, что мне в любви не везёт! Так что готовьте свои кошельки, дорогие соседи! Или на крайний случай – уязвлённое самолюбие! – А это мы сейчас проверим! – хмыкнул Михаил. Его длинные пальцы замелькали, перетасовывая колоду. Довольно быстро замелькали, должна заметить. – Ловко это у вас получается! – засмотрелась я. – Небось на работе вы не только кроссворды отгадываете, но ещё и обуваете незадачливых клиентов! – Завсегда! – ухмыльнулся он. – Обуть клиента для нас – наипервейшее удовольствие! – Значит, вы серьёзный противник! – я цапнула рукой карты, оказавшиеся ровным веером передо мной, и перевернула к себе лицевой стороной. Ну, так и есть! Ни одной козырной! Вот невезуха! – А то! – ухмыльнулся сосед. – У меня, кстати, козырная шестёрка! С неё же он и начал ходить. Ко мне. – Беру! – А что ещё остаётся делать? – На-ка, доченька, до кучи, – подкинула мне ещё одну Катерина Ивановна. – Неслыханная щедрость! – пробормотала я. – Так, глядишь, и любовь случится вдруг… Не случилась! Каким-то невероятным образом мои карты закончились быстрее всех. – Ха, я же говорила! – усмехнулась я. – Ещё не вечер, Женечка! – не расстроился Миша, оставшись с добрым десятком карт в руках. – Ну что, по новой? – А давайте! – я согласно тряхнула головой. И следующая партия была мною выиграна! – Признайтесь честно, Женечка, у вас в школе, наверное, помимо занятий по истории искусств, были ещё и мастер-классы карточной игры? – прищурился Михаил. – Ага, – ухмыльнулась я. – Нас серьёзно готовили к жизни! Повышали, так сказать, кругозор! – Ну да, ну да, – закивал он головой. – Игра в дурака очень развивает интеллект, память, а также делает человека стрессоустойчивым. Вы со мной согласны, Катерина Ивановна? – Ты, наверное, шутишь, Мишенька? – добро улыбнулась соседка. – Шучу, Катерина Ивановна, – со вздохом ответил Михаил. – Это я от досады. Никогда ещё не проигрывал барышням, даже таким умным и обаятельным, как наша Женечка! – Это вы специально сейчас меня хвалите, чтобы я расслабилась? – воскликнула я. – У вас ничего не выйдет, так и знайте! – Ни в коем случае! – его глаза смеялись. – Как вы только могли подумать про меня такое? Нехорошо-с, сударыня! А ещё такая красавица! Ай-яй-яй! – Вы опять! – грозно нахмурилась я. – Ну-ка, комплименты в сторону, шашки наголо, карты на стол! – Слушаюсь, мой генерал! – шутливо козырнул Михаил и вновь раздал карты. На этот раз мне не повезло. Наш сосед, очень громко и не менее фальшиво пропел «Мы наш, мы новый мир построим…» и с треском бросил последнюю свою карту на стол. Я ахнула. – Вы меня сглазили, Миша! Я же говорила! – Я тут не при чём, Женечка! Клянусь! – Ага, все вы, мужики, одинаковые! Чуть что – сразу не при чём! Ну-ка, раздавайте карты! Мне теперь отыграться нужно! – Не надо на мне отыгрываться, прошу вас! – Мишины пальцы ловко перетасовали колоду. – Я больше так не буду! Но удача словно покинула меня. Ещё три партии – и все три я проиграла. Впрочем, в последней, к всеобщему удивлению, выиграла Катерина Ивановна. – Вы знаете, дорогие мои, я ведь впервые в жизни выиграла! – Серьёзно, тёть Кать? – не поверила я. – Ещё как серьёзно! Я, правда, не часто этим делом баловалась, так, в юности с подружками, но до сего дня ни разу первой не заканчивала! Мои девчата очень любили со мной играть! – усмехнулась соседка. – Что ж, тогда надо закрепить успех! – торжественно провозгласил Миша и опять раздал карты. Через полчаса мы с ним поняли, что сегодня явно не наш день. Катерине Ивановне фартило необыкновенно. Как будто судьба решила за этот час дать женщине всё, в чем она её обделяла всю жизнь. – Остапа понесло! – пробормотал Михаил, когда в очередной раз услышал победный смех соседки. – Тёть Кать, может, хватит, а? – взмолилась я. – Ведь невежливо уже, честное слово! Даже как-то обидно, я бы сказала! – Хватить жаловаться, молодёжь! – женщина разухарилась. – А вам разве плохо? Не везёт в картах, повезёт в любви! Ну-ка, Мишаня, раздавай! Мы с соседом переглянулись. И рассмеялись. – Святые ваши слова, Катерина Ивановна! – произнёс Миша, в сто двадцать пятый раз сдавая колоду. – Так мы, пожалуй, и до свадебки доберёмся! – А то! – поддакнула женщина. – Вы радоваться должны, что я у вас выигрываю. Иначе как ещё устроите личную жизнь? – Это точно, без вас – никак, – согласилась я. Ещё через полчаса мы почувствовали, что весёлое напряжение нашей соседки начинает утихать. – Ой, детки, что-то устала я, – произнесла она. – Может быть, передохнём немножко, а? Я бы чайку выпила… – Да вы что, тёть Кать! – я деланно округлила глаза. – А как же любовь, которую вы нам обещали? Нет, надо довести дело до конца! – Согласен, Катерина Ивановна! – поддакнул, улыбаясь, Миша. – Из-за равнодушия к своим ближним вы рискуете не увидеть их счастливыми! – А вы рискуете увидеть мой хладный труп, если не дадите мне чаю! – съязвила женщина. – Ладно, так уж и быть! – Михаил собрал со стола карты. – Пожалеем нашу соседку, Женечка? – Раз ничего другого не остаётся, – вздохнула я. – Отдыхайте, тёть Кать! Но не забудьте, что наша судьба – в ваших руках! В буквальном смысле! – Вот спасибо вам! – Катерина Ивановна улыбнулась. – Ох и добрые мне соседи попались! Дай Бог вам счастья в личной жизни! – Вот! – кивнул Михаил. – Теперь мне ваш настрой нравится!Через пять минут мы дружно сидели за накрытым столом и уплетали оставшиеся с завтрака тёть Катины пирожки. – Ох, Катерина Ивановна, ну до чего же всё-таки вкусно! – с полным ртом произнёс Михаил. – Сказка, а не пирожки! Уж сколько я попробовал на своём кулинарном веку, а таких не видывал! – Ты бери, бери ещё, – подкладывала в тарелку женщина. – Видно, не там пробовал, сынок. – Ой, не там! – согласился сосед и потянулся ещё за одним. – Слушайте, нельзя так вкусно готовить! Я бы не разрешил вам и на пушечный выстрел подойти к своему ресторану! – Почему это? – удивилась Катерина Ивановна. – Переманите всех клиентов, добрейшая Катерина Ивановна! Как пить дать, переманите! – А в каком ресторане вы работаете, Миша? – заинтересовалась я. Правда, я ведь совершенно ничего о нем не знаю! – Честно говоря, рестораном трудно назвать то место, где приходится готовить, Женечка, – отчего-то смутился Миша. – Скорее небольшое кафе. Придорожное. А если быть совсем точным, забегаловка при автозаправке на трассе. – Замечательная работа! – с воодушевлением воскликнула я. Вот я балда, человек, наверное, стыдится своего места, может быть, даже чувствует себя неудачником, а тут я со своим любопытством. Мне захотелось его поддержать. – Мне кажется, у вас такая важная миссия, Миша! – Чем же она важная? – внимательно посмотрел мне в глаза Михаил. – Ну а как же! Вы своими блюдами поднимаете настроение уставшим дальнобойщикам! Представляете, едет этот дальнобойщик уже несколько дней. Ничего его не радует, перед глазами – одна и та же скучная серая трасса. А тут вдруг вы с вашими вкусностями! Чего изволите, господин хороший? Конечно, тот сразу веселеет, добреет и дальше уже продолжает путь в совершенно другом настроении! А когда у водителя хорошее настроение, то и аварий на дорогах меньше происходит! Вот! – Добрая вы девушка, Женя! – усмехнулся Михаил. – Я как-то не рассматривал свою работу с этой точки зрения… – А вы рассмотрите! – горячо сказала я. – Ведь правда, тёть Кать? Я посмотрела на соседку. Та улыбалась каким-то своим мыслям. – Я, детки, когда-то тоже в придорожном трактире работала. – Да ладно! – не поверила я. – А кем? – Официанткой, – махнула она рукой. – Только давно это было. Ещё до замужества. – Расскажите, тёть Кать! – Да что рассказывать, Женечка! Я выдержала всего полгода. Адский это труд – с людьми работать. Не всякий сможет. – Ваша правда, Катерина Ивановна! – Михаил закивал головой. – У нас никто больше чем на год не задерживается. Меняются девчонки, как перчатки. – А вы, небось, и рады, – пробурчала я. – Каждый год – новая жертва. – Что вы говорите, Женечка! – хмыкнул Миша. – Я вовсе не по этой части! – Ну конечно, – противным голосом произнесла я. – Вы святой! – Нет, пожалуй, святым меня сложно назвать… – в раздумье почесал макушку сосед. – Вот, я же говорю! Все вы, мужики, одним мирром мазаны! – А вы никак ревнуете, Женечка? – прищурился Михаил. – Я?? – поперхнулась я. – С чего вы взяли? Я вообще вас первый раз вижу! – Ну вот, договорились, – пробормотала соседка. – Женечка, а давай-ка мы Мишу за чаем отправим? – Хорошая идея! – Михаил явно был рад от меня сбежать. – Прошу ваши кружки, дамы! Пару секунд спустя он скрылся за дверью. Я перевела дух. Чего это я, правда? Неужели на самом деле приревновала к каким-то неизвестным мне дурочкам? И кого? Человека, который мне даже не нравится! Я озадаченно посмотрела на соседку. – Он ведь нравится тебе, да, Женечка? – тихо спросила та. Ну вот, и эта туда же! – С чего вы взяли, тёть Кать? Обычный мужик, – пожала я плечами. – Бабник. И хам. – Значит, я права, – улыбнулась Катерина Ивановна. – Да ты не смущайся, он замечательный парень! Между прочим, у него сейчас никого нет! – Откуда вы это знаете? – кашлянула я. – От верблюда, – усмехнулась соседка. – Не смотрят таким взглядом на женщин несвободные мужчины. – Смотрят, ещё как смотрят! – не согласилась я. – Вы просто не знаете, тёть Кать. Они такие сволочи! – А ты не меряй по одному недопёску всех! – голос соседки стал строже. – А про Мишу даже не сомневайся. Я вижу, какими глазами он на тебя глядит. Я, матушка моя, хоть и старый человек, но зрение своё ещё не потеряла! Я отвела взгляд в сторону. Не верю я в такие скоропалительные знакомства! Вот не верю, и всё! И какими такими глазами он на меня смотрит? Что-то не увидела я в них особой нежности! – Врёшь, Женька! – сказал мой внутренний голос. – Всё ты, красавица, видишь и понимаешь! – Заткнись, – прошептал другой мой голос. – Мало тебе было Геночки? Хочешь ещё раз слезами горючими обливаться? – Да лучше обливаться, чем жить с такой кислой рожей, как у тебя! – Дура! Мой внутренний диалог прервал звук отъезжающей двери. – Чай заказывали, дорогие соседки? – в проёме показался поднос, уставленный чашками и ещё какими-то лакомствами, а за ним – хитрое лицо нашего соседа. Глаза его подозрительно блестели. – Ого! Вы ограбили продуктовую лавочку? – присвистнула я. – Я не по этому делу, Женечка, – усмехнулся Миша. – Помню, помню, вы святой! Я проследила взглядом за пронесённым мимо меня подносом. – Слушайте, правда, откуда вы всё это взяли? Конфеты шоколадные, орешки… Глядите-ка, даже мои любимые пирожные! Колитесь, Михаил! – Женя, мужчинам не задают такие вопросы! – назидательно произнёс он, подняв брови. – Ваша задача – броситься на шею своему добытчику с поцелуями, всё остальное вас касаться не должно. – Поняла, исправлюсь! – тут же приняла я правила игры и, недолго думая, поцеловала его в щёку. – Так пойдёт? – Хм, – невозмутимо ответил он. – На первый раз – пожалуй. Но впредь… – Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! Отныне всё, что принесёт наш вождь к родному очагу, будет вознаграждаться пылким поцелуем! – Вы слышали, Катерина Ивановна? – Михаил ещё выше поднял брови. – Как думаете, можно верить этой бледнолицей? – Думаю, можно! – активно закивала головой соседка, улыбаясь. – Тогда – налетайте, отважные женщины моего племени! Думаю, вы не будете ругаться, что вместо куска хорошо зажаренного мяса мамонта я принёс вам шоколадные конфеты «Мишка»? – «Мишка» – от Мишки! – скаламбурила я и раскрыла первую конфетку. – А мамонта, пожалуйста, закопайте в углу пещеры. Он будет съеден завтра! – Хорошо иметь запасливых женщин! Голодным не останешься! – Ха! – сказала я.
ГЛАВА 14
День пролетел на удивление быстро. И как-то очень душевненько! К вечеру наши разногласия с Мишей были забыты окончательно, и я даже сама удивлялась, отчего с такой неприязнью восприняла его вчерашнее появление? Подумаешь, не сдержал своего обещания! Что тут такого? Человек имеет право делать незапланированные глупости, особенно если они идут на пользу своим ближним! То, что присутствие Михаила пошло мне на пользу, можно было признать как факт. Впрочем, и он, кажется, не плевался, смотря на меня. Я бы даже сказала, наоборот… Ближе к десяти вечера Катерина Ивановна стала неудержимо зевать. – Ребятки, вы не обидитесь, если я уже буду укладываться? – спросила она извиняющимся тоном. – Ну что вы, тёть Кать! – в один голос воскликнули мы. – Ложитесь, конечно! – Вы не обращайте на меня внимания, можете даже свет не выключать. Я так спать хочу, что и на разведённый тут костёр не буду реагировать! – соседка с улыбкой посмотрела на меня. – С костром мы, пожалуй, повременим, – хихикнула я, – а свет выключим, правда, Миша? – Я думаю, мы даже в коридоре постоять можем, – Миша вопросительно посмотрел на меня. – Конечно! – с энтузиазмом подхватила я. – А то ноги затекли за целый день! И, несмотря на активное сопротивление нашей соседки, мы с Мишей, выключив предварительно свет в купе, вышли в коридор. И плотно прикрыли за собой дверь. – Намаялась с нами за день женщина, – улыбнулся Михаил. – Зато теперь будет спать как убитая, – поддакнула я. Мы встали к окну, облокотившись локтями о поручень, и замолчали. Почему-то не хотелось ничего говорить. Впрочем, особой неловкости по этому поводу я не испытывала. Наоборот. Мне было легко и радостно. «Как хорошо!» – думала я, безмятежно скользя взглядом по зелёным кронам леса за окном и чувствуя рядом с собой спокойное мужское дыхание. – Ехать бы и ехать так… всю жизнь… без остановок». Удивительное чувство покоя охватило меня, а в душе, под равномерный стук колёс, зазвучали слова любимой песни, которые приходят ко мне только в самые счастливые моменты моей жизни. – Ой, да, на речке-е-е-е на том бережочке-е Мыла Марусенька бе-е-лые но-о-жки, Мыла Марусен-е-енька белые но-ожки, Белые ножки, лазо-оревы о-очи… – Вы знаете, Женечка, – тихо произнёс Михаил, – когда мне хорошо, то всегда хочется петь. – И мне, – я скосила на него глаза, удивившись такому совпадению. – Правда, мои родители говорят, что медведь, который наступил на оба моих уха, ещё и потоптался на них хорошенько. Чтобы уж наверняка! – Они вам льстили, – ухмыльнулась я. – Вы не оставляете мне никаких шансов! – огорчённо воскликнул Миша. – Но, как человек упрямый, я всё-таки должен попытаться спеть вам свою любимую песню! – И что, никак не удастся вас остановить? – округлила я испуганно глаза. – Неа! – помотал он головой. – Ладно уж, пойте, – махнула я рукой. – Только шёпотом, пожалуйста! – Обижаете артиста, Женя! Он прочистил горло, откашливаясь, и затянул тихонько: «Ой, да, на речке-е-е на том бережочке-е….» К концу куплета, спетого, кстати, на редкость фальшиво, моё лицо вытянулось настолько, что Миша остановился. – Что, совсем плохо, да? – виновато спросил он. – Дело в том, что… – пробормотала я, – что… мне тоже эта песня очень нравится! – А! – успокоился он. – Значит, у нас с вами одинаковые музыкальные пристрастия? – Угу, – растерянно улыбнулась я. – Женя, а чем вы в Москве занимаетесь? Мы с вами знакомы уже целую неделю, а я про вас толком ничего не знаю! – Я дизайнер полиграфии, – пожала я плечами. – Ничего особенного. Обычная рутинная работа. – Да вы что! – удивлённо присвистнул он. – Как может быть дизайн обычной работой? – Когда выдаёшь в день сотню макетов визитных карточек, отличающихся друг от друга только текстовой информацией, особо радоваться не приходится. – Неужели совсем никакого творчества? – огорчился Михаил. – Почти, – кивнула я. – А после работы, Женя? Наверное, жизнь насыщенная, да? Выставки, музеи, концерты, друзья, подруги… – После работы… – я задумалась. – Да, конечно, выставки, музеи, концерты… Я вспомнила свой последний год. Мои страдания по Геночке, мужчине моей мечты, совершенно отбили вкус к этой самой вечерней жизни. – У вас глаза погрустнели, Женя. Я, наверное, что-то не то сказал? – осторожно спросил Михаил. Надо же, какая проницательность! – Честно говоря, события последнего года не очень-то располагали меня к посещениям картинных галерей, – неожиданно для себя самой вырвалось у меня. – А что такого случилось у вас год назад? – Миша легонько прикоснулся пальцами к моей руке. – Мы расстались с мужем, – чуть помедлив, ответила я. – А долго вы с ним прожили вместе? – Пять лет. – Солидный срок, – кивнул Михаил. – Он вас бросил? – Почему вы так решили? – подняла брови я. – Думаете, в моем случае это естественный мужской поступок? – Вы неправильно меня поняли, Женечка! – спохватился он. – Я вовсе не это имел в виду! – Ага, – поджала губы я. – Вы тоже думаете, что со мной невозможно ужиться и год, не то что пять лет! – Клянусь вам, Женечка, дорогая, я так не думаю! Я просто сделал вывод из ваших слов. Если вы целый год не могли забыть своего бывшего мужа, значит, именно он причинил вам боль, а никак не наоборот! – Непробиваемая логика, – усмехнулась я. – Но вы правы, он на самом деле от меня ушёл. К вульгарной бабе с голубыми линзами в бесстыжих глазах! – Это только подтверждает моё мнение о нем как о глупом, лишённом вкуса, слабом мужчине! Он не достоин даже пыль стирать с компьютера, на котором вы создаёте свои гениальные полиграфические шедевры! – Это точно, – хмыкнула я. – Даже при его омерзительной тяге к чистоте ему теперь не по зубам драгоценная пыль, скопившаяся на моем одухотворённом внутренним содержанием мониторе! – Лихо закрутила! – уважительно покачал головой Миша. – Сразу видно, была пятёрка по карточному мастерству! – А то! – развеселилась я. – Я же говорила, игра в дурака развивает кругозор! Странное дело, при воспоминаниях о Геночке нигде в моем сердце не ёкнуло. Даже картинка с голубоглазой блондинкой не испортила настроение! Вот что значит клин! В таком деле главное – не заиграться, чтобы клин не превратился в острую занозу, которая может пребольно оцарапать сердце. Я встряхнула волосами. Всё равно завтра всё закончится, и мы с Мишей больше никогда не встретимся! Даже грустно немного, отличный день получился, и человек оказался вовсе не таким уж и плохим. А если копнуть поглубже, так и вовсе хорошим! Вот и музыкальные вкусы совпали… «Ах, сколько ещё таких будет на моем пути!», – отмахнулась я от неудобной мысли и подняла глаза. – А вы, Миша, были женаты? – Дважды! – не преминул ответить сосед. – Ого! – удивилась я. – А я думала… – Что вы думали, Женя? – в ожидании взглянул мне в глаза он. – Что ваша единственная любовь всей жизни – это я! – съязвила я. – Так и есть, – спокойно кивнул он головой. – Но чтобы это понять, мне нужно было провести время с другими женщинами. – Узнаю мужскую логику! – рассмеялась я. – И как, сравнение с ними вам помогло? – О да! – серьёзно ответил Михаил. – Теперь я точно знаю, как зовут единственную любовь всей моей жизни. Больше того вам скажу, Женечка, я знаю имя её отца! – И сейчас по сценарию вы просто обязаны предложить этой даме руку и сердце, – продолжала ёрничать я. – Вам дали не тот сценарий, Женечка, – улыбнулся Миша. – Ага, струсили! – подняла брови я. – И кто вы после этого? – Красавец и весельчак? Славный малый? Вождь бледнолицых дамочек Непобедимое ухо? – Презренный трус! – выпятила я нижнюю губу. – Чингачгук Белая тряпка! – Романтичная девушка мне досталась, – усмехнулся он. – Теперь я понимаю вашего бывшего мужа! Меня, пожалуй, и на полгода не хватило бы! – Что?? – я схватила его за грудки и хорошенько потрясла. – Как вы посмели, вождь Дырявое корыто, исторгнуть из своих лёгких такие слова? О, жалкий негодяй! Я ещё сильнее дёрнула соседа за футболку. – Девушка, вам помочь? Он пристаёт к вам? – мы и не заметили, как в проходе оказался рослый парень в спортивной чёрной майке и с синей наколкой на огромном плече. «Коля» – было выведено там коряво. Из-за его могучей спины, вывалившись из ближайшего купе, выглядывала шайка точно таких же бравых молодцев в чёрных майках. Лица их не предвещали ничего хорошего. – Спасибо, Николай, – опустила я руки. – Помощь не нужна. – Точно? – он сделал шаг вперёд, угрожающе играя мышцами. Группа поддержки с нахмуренными лбами подтянулась за вожаком. – Ты смотри, сестра, если этот чувак тебя обижает… – Этот чувак – мой муж, – быстро ответила я и заслонила собой Михаила. – У нас просто вышел небольшой спор о влиянии индейских имён на судьбу племени Белого Тигра Большое брюхо. Да, милый? – Да, дорогая, – послышался смешок из-за моей спины. И в ту же секунду мой попутчик, сделав неуловимое движение, оказался впереди меня, одной рукой крепко прижав меня к своей спине. Я охнула. И замерла. Михаил спокойно смотрел на моих заступников. – Ну, если муж, – протянул вожак, окидывая нас разочарованным взглядом, – тогда ладно. Но если чё, зови, сестра. Я в седьмом купе! – Всенепременно, – вежливо пискнула я и выглянула из-за плеча названного мужа. – Спасибо, Коля! – Угу, – буркнул он и повернулся к нам спиной. Чуть помедлив, его друзья отступили тоже. Через мгновение проход вновь был свободным. Я облегчённо выдохнула. И дёрнулась. – Воспользовался ситуацией! – прошипела я, вырвавшись из мужских объятий. – Да, дорогая! – масляно пропел Михаил, рассматривая меня новым взглядом. – А ты, оказывается, храбрая женщина, жёнушка! Как лихо-то загородила меня своим прекрасным телом! – Ты тоже шустрый малый, – хмыкнула я. – Не растерялся! А мне, может, этот Коля понравился! – Что?? При живом-то муже? – высоко поднял брови Михаил. – Как у тебя язык только повернулся, о, неверная? Он сделал шаг ко мне. Я, не сводя с него взгляда, осталась стоять на месте. Сердце моё забилось быстрее. Миша остановился. Улыбка сползла с его лица, а глаза потемнели. – Женя… – охрипшим и каким-то растерянным голосом произнёс он. – Женечка… ты… Впрочем, закончить фразу Мише не удалось. Тихонько скрипнула дверь нашего купе, и оттуда показалось сонное лицо Катерины Ивановны. – Вы ещё тут, ребятки? – удивилась она. – Уже ложимся, тёть Кать! – я бросила быстрый взгляд на растерянное лицо соседа и юркнула внутрь. Миша остался стоять за дверью. – Вот и ладненько, – пробормотала соседка, смущённо посмотрев на меня. – Вы опять поссорились, Женечка? – Нет, что вы, тёть Кать! – фальшиво улыбнулась я и повернулась к ней спиной. Сердце моё колотилось, как ненормальное, пока я дрожащими руками поправляла постель. Ох, не к добру всё это, не к добру! Спасибо нашей соседке, вовремя подвернувшейся под руку, иначе каких бед я могла наворотить, страшно представить! Я зажмурилась. Ещё одного динамщика я не переживу! – Спокойной ночи, Катерина Ивановна! – Спокойной, девочка! Через несколько минут, когда Миша осторожно приоткрыл нашу дверь, я уже немного успокоилась. Лёжа с закрытыми глазами, я слышала, как он долго сопел, шелестел чем-то, стоя перед своей полкой, переминался с ноги на ногу, вздыхал тихонько. Я упорно глаз не открывала. – Женя, вы спите? – еле слышный шёпот донёсся до меня, но я даже не шевельнулась. Ещё раз вздохнув, он, наконец, сбросил тапочки и забрался наверх. Поворочавшись немного, он затих и ровно задышал. Вскоре заснула и я.ГЛАВА 15
Утром я проснулась под звонкую трель телефона. – Да, Васятка, доброе утро! – услышала я тихий шёпот Михаила. Я улыбнулась. Весёлая семейка у нашего попутчика, каждый день будят своего родственника ни свет ни заря! Я уже знала, что Вася – это родной Мишин племянник, шестилетний сын его сестры Ольги. Той самой, которая печёт пиццу по утрам! – Нет, рыжик, ещё не приехал, – продолжал шептать сосед. – Что ты говоришь? Женя? Я вздрогнула и навострила уши. Обо мне говорят, что ли? – Ещё нет… А я тебе говорю, нет! – Миша помолчал, а потом рассмеялся. – Не задавай глупых вопросов, Васька! Всё, потом поговорим. Мамке привет! Я быстро закрыла глаза. По шороху, доносившемуся сверху, я поняла, что Миша спускается. Через секунду я услышала его дыхание совсем близко от себя. Катерина Ивановна продолжала посапывать во сне. – Вы же не спите, Женечка, – прошептал Миша, присев на краешек моей кровати. Я помотала головой, не открывая глаз. И улыбнулась. – Я многое хотел вам вчера сказать… Я распахнула глаза. Его лицо было совсем рядом. – Как там ваш Васятка, Михаил? – Спасибо, хорошо, – улыбнулся он в ответ. – Женя, вы сердитесь на меня? – За что? – я сделала удивлённое лицо. – А на себя? – он заметно напрягся. – Я… С соседней лежанки послышался шорох, и Миша тут же вскочил, чуть не ударившись головой о верхнюю полку. И с сожалением посмотрел на меня. – Утро доброе, ребятки! – откашлявшись, произнесла соседка. – Мы вас разбудили, Катерина Ивановна? – Ничего! Всё равно пора вставать! – махнула рукой она. – Пока умоемся, чайку выпьем, глядишь – и Арбузов не за горами! – Ваша правда, Катерина Ивановна, – вздохнул он. Я улыбнулась. Скоро я увижу своих девчонок! И Сёмочку! Ура! Какая же я дура, что так долго не приезжала домой! – Подъём! – громко воскликнула я и подпрыгнула на жёстком матрасе. – Миша, несите чаю, мы будем его пить! Ну, что вы стоите? Дамы хотят чаю с баранками! – И с бубликами! – подхватила Катерина Ивановна. – А пирожков у нас не осталось? – грустно спросил Миша. – Э, дорогой, какие пирожки? – рассмеялась я. – Вы же вчера последний доедали прямо на наших глазах! – Всегда остаётся надежда на чудо! – ещё раз вздохнул он. – Не грустите, Мишенька! Пирожки – это такая ерунда по сравнению с мировой революцией! – Не скажите, Евгения Пензюковна, – начал было Михаил. – Как ты её назвал? – переспросила удивлённо Катерина Ивановна. – Евгения Пензюковна, тёть Кать. Женин дед был большой оригинал! – Вообще-то я пошутила, Миш, – мне стало немного неловко. – Мой дед на самом деле родился в Пензе, но сына своего он назвал обычным мальчишеским именем. Мишкой. Ну, то есть как вас. Так что я у нас Михайловна, прошу любить и жаловать. Я привстала и сделала книксен. На Мишу мне почему-то стыдно было смотреть. Не люблю я разочаровывать ожидания людей! – Я согласен, Женя. – С чем? – не поняла я. – Любить и жаловать, – не меняя тона, сказал он. Я подняла на него глаза. «Этого не может быть никогда!» – произнесла я мысленно, не отрывая от него своего пристального взгляда. «Посмотрим!» – упрямо ответил он глазами, тоже цепко всматриваясь в моё лицо. Я еле заметно пожала плечами. – Ну что, дамы, нести вам чаю с баранками? – произнёс он вслух. И улыбнулся уголком губ. Интересно, что ты задумал, голубок? Впрочем, что бы это ни было, ничего изменить ты уже не в силах! Мои ребята окажутся тебе не по зубам, а в Москве и вовсе не представится случая встретиться со мной. Я усмехнулась. – Соседушка, тебе повезло! – Катерина Ивановна потрясла кульком, внутри которого болтался один единственный оставшийся пирожок! – Это судьба! – скользнул по мне победным взглядом Миша и разломил лакомство на две половинки. – Делюсь с вами, Женя! И не отказывайтесь, иначе нанесёте мне несмываемую обиду! – Ладно, съем, – согласилась я. И правда, что мне стоит? – Потом, когда умоюсь. – Нет, сейчас! – решительно объявил Михаил. – Ну ладно, – уступила я. Под неотрывным взглядом соседа я съела полпирожка и отряхнула руки. – А теперь я могу пойти в туалет? – Теперь – хоть в загс, дорогая Евгения Михайловна! – Вот туда вы меня точно не затащите, – пробурчала я еле слышно и выскочила наружу.ГЛАВА 16
За час до Арбузова я стала совершенно невменяемой. Прильнув к окну, я не отрывала влажного взгляда от пролетающих пейзажей, таких знакомых и таких неузнаваемых! Мои соседи с улыбкой наблюдали за мной. При подъезде к самому городу движения мои стали сумбурнее, а взгляд – ещё более сумасшедшим. – Это завод, на котором работал мой папа! – воскликнула я, увидев знакомые очертания заводских труб. – А кем он там работал, Женечка? – Начальником цеха! Ой, смотрите, смотрите, это мой дом! Бывший, конечно, – поправила я себя. – Я и забыла, что он отсюда виден! Видите? Во-о-он там! Я показала рукой на трёхэтажный, еле заметный сквозь густую листву, дом, стоящий в окружении высоток. – Понастроили, черти! – огорчилась я. – Раньше наш район был деревня деревней, двери даже входные порой не закрывали, настолько доверяли соседям. А сейчас… Эх, расстроили они меня! Чем ближе мы подъезжали к вокзалу, тем неистовее колотилось моё бедное сердечко. Миша с тёплой улыбкой смотрел на меня. Но в разговоры не лез, молодец! – Всё, приехали! – воскликнула я, увидев впереди обшарпанное вокзальное здание. Оно за эти годы ничуть не изменилось. Я вскочила и прижалась лбом к окну, больно уперевшись боком в стол. Перрон приближался с неумолимой скоростью. – Вот они! – закричала я, заметив в толпе встречающих знакомые рыжие волосы. – Дашка!! Я здесь!!! И неистово замахала рукой. Дашка как будто услышала меня. Она скользнула взглядом по нашему окну, зацепилась за знакомое сумасшедшее лицо и расплылась в улыбке. «Белка!» – прочитала я по её губам. – Что ж, давайте прощаться, дорогие соседи! – я повернулась к попутчикам и нервно улыбнулась. – Спасибо вам за всё! И удачи вам обоим! Миша, вы поможете Катерине Ивановне вынести сумки, правда? – Нет-нет, мне мои сказали, сиди, мать, не двигайся, мы сами всё заберём. – Хорошо, – я уже не вслушивалась в смысл её слов и поднимала свой чемоданчик. – До свидания, Миша. Спасибо вам за удовольствие общения. И вообще… Мне было весело! – Мне тоже, Женечка! Давайте, я помогу вам, – он потянулся к моей поклаже. – Он не тяжёлый, Мишенька! Прощайте! – До свидания, Женя! Я бросилась вперёд, не оборачиваясь. Синяя ковровая дорожка показалась мне неимоверно длинной. Добежав до лестницы, я остановилась. Мои любимые однокурсники стояли прямо у нижней ступеньки. Увидев меня, они оглушительно заорали на весь перрон: – С возвращением, Белка! С рвущимся наружу сердцем я сделала несколько шагов вниз и упала прямо в объятия моей Дашки. – Белка, Белочка моя! – всхлипнула Дашка и обняла меня ещё крепче. – Подвинься, Дашута, мы тоже хотим! – Сёмочка оттеснил свою жену и облобызал меня. – С возвращением, блудная подруга! – Женька, чувиха! – это Шурка, хлопнув меня по плечу, тоже потянулась к моей щеке. – Ну и зараза же ты, пропала на пятнадцать лет! – Я не пропала, Шурочка, вот она я, – лепетала я счастливо. – А я, а я? Пустите меня тоже! – вперёд протиснулась наша тихая Леночка. Впрочем, тихоней я бы её уже не назвала. Она раздобрела, в глазах появилась весёлая решительность, а длинные когда-то волосы были закручены в забавную ярко-красную причёску. – Ленуся, ты ли это? – провела я рукой по дивной стрижке. – Да, наша тихоня теперь огонь-баба! – меня схватила в свои железные объятья Каринка. – Задушишь, ненормальная! – охнула я радостно. – Ты сходила на Пикассо? – грозно спросила меня кавказская женщина. – Раз десять или даже больше! – гордо произнесла я. – Как заказывали! – Молодец! – Каринка ещё раз больно ударила меня по плечу и вдруг расплакалась. – Каринка, ты чего? – я тоже залилась слезами. – Скучала по тебе, дурында ты эдакая! – И я! – присоединилась к нам Дашка. – Вот бабы! – сплюнул на асфальт Семён. – Кстати, Жека, а где твой жених? – Да! – вспомнила Дашка. – Где второй Женя? Куда ты его дела? – Небось, провёл часок с нашей безалаберной Женькой наедине и сбежал на первой же станции! – внесла свою лепту Шурка. – На второй, – улыбнулась я сквозь слёзы. – Правда, Белка, где твой Женя? – посмотрел мне в глаза Сёма. – Неужели струсил? – Почему же струсил, – гордо подняла голову я. – Он сейчас… – Женя! Ты рыбу в вагоне забыла! Вот растеряха! – за моей спиной раздался знакомый голос. Я вздрогнула. Я уже совсем забыла о существовании моих милых попутчиков. – А, вот он! – радостно закричал Семён. – Это вы, значит, будете жених нашей Женечки? – Я буду, точнее уже есть! – не растерялся мой бывший сосед. – Рад приветствовать друзей моей любимой девушки! – Что ты несёшь? – опешила я. – Я несу рыбу, дорогая! – Миша потряс бумажным пакетом. – Вяленую рыбу, которую мы с тобой купили в подарок твоим друзьям и которую ты забыла под своей полкой! – Вяленую? – взвизгнула Шурка. – Обожаю! Белка, как ты вспомнила! Душка моя! Шурка выхватила из рук довольно ухмыляющегося Михаила пакет с рыбой и поднесла её к носу. – Вау, какой аромат! Спасибо, Женя! И тебе, Женька, тоже! – Всегда рад служить, – поклонился Миша и улыбнулся ещё шире. – Господа, мы имеем проблему! – глубокомысленно изрёк Семён. – Как нам различать наших дорогих гостей? – А чего их различать? – не поняла Каринка. – Слева – Женя, а справа – Женя. Это же просто, Сёмочка! – И всё-таки? – не успокаивался Сёма. – Да какая разница, дорогой? – Даша умильно посмотрела на меня с Мишей. – Ребята – одно целое, и имя у них однона двоих. – Послушайте, – наконец мне удалось совладать со своим голосом. – Даша, Сёма, девчата! Произошло недоразумение. Я почувствовала, как напрягся Миша, но упрямо продолжила. – Так вот, произошло недоразумение. Я с Женей, то есть мы с Женей, точнее Женя и я, тьфу, совсем вы меня запутали! – я смешалась под непонимающими взглядами. – Так что за недоразумение, Белка? Ты в своей многоязычной Москве разучилась объясняться на правильном русском языке? – поддела меня Карина. – Подожди, Кариш, – я постаралась взять себя в руки. – В общем, как вам объяснить, мы с моим женихом… с Мишей, нет, с Женей… мы… – Да не тяни уже, Женька! – не выдержала Даша. А я растерялась. Ну не могла я сказать им правду, вот хоть ты тресни! Кажется, Миша это почувствовал, потому что взял инициативу в свои руки. – Дорогие и любимые друзья моей дорогой и любимой Женечки! – начал он свою речь. – Моя невеста хочет вам сказать, что произошло недоразумение с нашей помолвкой. Мы пока ещё официально не обручены, потому что ваша подруга без вашего согласия ни в какую не соглашается становиться моей невестой. Так что мы приехали за вашим благословением. Я правильно объяснил, любимая? – Ага, – ошалело кивнула я. И перевела взгляд на своих ребят. – Это правда, Белочка? – Дашкины глаза опять наполнились слезами. – Да, – выдавила я из себя. – Подружка моя любимая! – она прильнула ко мне и расплакалась. – Ну, Женька, ты даёшь! – восхищённо присвистнул Сёма. – А если мы не дадим своего благословения, не выйдешь замуж? – Нет, – я помотала головой. – Не выйду. – Это что же такое делается? – Лена округлила свои ярко накрашенные глаза. – Есть, значит, дружба на свете? – Ну, ребята, ну… У меня просто слов нет! – Каринка стукнула Мишу по плечу в порыве чувств. Надо отдать должное Михаилу – он даже не вздрогнул. – Всё, хватит разводить сырость на вокзале, идёмте домой! – Сёмочка подхватил мой чемодан, с трудом оттащил Дашку от меня и повёл всех к выходу по давно уже опустевшему перрону. Выйдя за ворота, наша компания дружно остановилась. Семён критически всех осмотрел. – Так, все в машину мы не поместимся, кому-то придётся топать ножками. И у меня почему-то есть непоколебимая уверенность, что это будут не наши гости! – Вы езжайте, а нам с Шуркой ещё в одно место забежать надо, – подхватила Лена подругу под руку и, поцеловав по очереди меня с Михаилом, они убежали. – Куда это они? – не поняла я. – Кто их знает! – философски пожал плечами Сёма. – У этих двоих свои секреты, нам неведомые! Ну что, в путь? – В путь! – в один голос воскликнули мы и стали рассаживаться в Сёмину «Волгу». Первым на заднем сиденье устроился Михаил, затем рядом с ним втиснулась я, и замыкала наш дружный ряд Каринка. Дашута забралась вперёд и всю дорогу сидела, повернувшись к нам и не отрывая своего умильного взгляда от меня. Для верности она не выпускала мою правую руку из своей. Левую же руку получил в своё распоряжение Михаил под одобрительную улыбку Каринки. – Слушайте, а ведь мы не познакомились! – спохватилась Дашка. – Меня зовут Женя, – хихикнула я. – Но можете называть меня просто – Белка. – С тобой-то всё понятно, пушистик, – хмыкнула Карина, – а твой рыцарь, наверное, не всех разглядел сквозь забрало! К тому же, зная твою разговорчивость, Жека, я уверена, что он о нас ничего ещё не знает. Я права, сударь? – Да, Женечка не часто рассказывала о своём прошлом, – подтвердил Михаил, – но это вовсе не значит, что она про вас не вспоминала! – Раз в пятнадцать лет – это вполне нормальная периодичность для воспоминаний, – не отрывая взгляда от дороги, пробормотал Сёмочка. – Да ладно вам, ребята, – покраснела я. – Ну, ладно, так ладно, – не стала спорить Каринка. Она протянула через меня свою руку. – Карина Агдалян. Самая несгибаемая подруга этой москвички. – М-м-м… Евгений Чернов, – крепко пожал её руку Михаил. При этом, естественно, он выпустил мою потную ладошку, отчего той стало довольно одиноко. – Забавно, – протянул задумчиво Сёмочка, бросив взгляд на нас в зеркальце, – если, значит, мы дадим-таки своё благословение, наша Беликова станет Черновой? – Станешь? – спросил у меня Миша, опять зажав в своей горячей ладони мои пальцы. – Как скажешь, милый, – пискнула я. – Станет! – радостно объявил всем Михаил. – Мне кажется, достойный обмен! – А то! – ухмыльнулся Семён. – И вместо Белки будем звать её Чернушкой. – Но-но, я попрошу! – запротестовала я. – Прозвище я менять не соглашалась! – Ладно тебе, Семён! – строго одёрнула мужа Дашка и ласково взглянула на Михаила. – Меня зовут Дарья. Дарья Кац. Жена этого оболтуса за рулём. – Искренне рад нашему знакомству! – поцеловал Дашкину руку Миша. Моя ладошка вновь оказалась в одиночестве. Правда, ненадолго. – Ну а мою крепкую руку пожмёшь перед светофором! – подмигнул в зеркальце Сёма. – А имя мне – Семён Кац, я муж этой рыжей болтушки с переднего сиденья! – С остальными познакомим вас уже дома, Женя, – улыбнулась Даша. – Договорились! – радостно кивнул головой Миша. И сжал мои пальцы. – Белка говорила, что у тебя солидный бизнес в Москве? – сразу взял быка за рога Сёма. Он смотрел на дорогу и поэтому не заметил, как вздрогнул Миша. – Семён! – опять одёрнула мужа Дашка и извиняющимся взглядом посмотрела на Михаила. – Не обращайте на него внимания, ему сболтнуть – что стакан воды выпить. Находка для шпиона! – Я ведь должен знать, за кого мы нашу подругу отдаём! – взъершился Сёмочка. – Почему сразу – болтун? – Я им сказала, любовь моя, про твои рестораны и кафешки, – быстренько встряла я, пока Миша ничего не успел ляпнуть. – Нормальный вопрос от нормального мужика! – поддержал Сёмочку Михаил. – Меня бы тоже этот момент интересовал в первую очередь! – Вот, видишь! – укоризненно поддел Дашку Семён. – Да, у меня свой бизнес, – подтвердил Миша, ещё сильнее сжав мои пальцы. Я стиснула зубы и кротко улыбнулась. – Несколько ресторанов, парочка кафе, магазины, и ещё всякого по мелочи, всего и не вспомню сразу. – Молодец, Женька! – радостно ухнула Карина. – Правильного мужика нашла! Перспективного! Миша засиял, как начищенный пятак. И поддел меня своим плечом. Знай, мол, наших! – А что там за история с твоим батюшкой? – чёрные Сёмочкины глаза внимательно взглянули на моего «жениха». Я напряглась. Господи, что я сболтнула им про этого чёртового отца? – Сёма, что ты человека мучаешь? – Карина пришла мне на помощь. – Успеет он нам ещё обо всём рассказать! Целая неделя впереди! Вы же к нам на неделю приехали? Каринка подозрительно посмотрела на нас обоих. Мы активно закивали головами. Кажется, пронесло! – было написано на наших лицах. – Вот и ладненько! – успокоилась подружка. – За неделю мы таких дел наворотим! – А то! – не стал спорить Семён и нажал на тормоз. – Приехали, господа хорошие! На выход с вещами! – Дашка, вы по-прежнему живёте в этом доме? – удивилась и обрадовалась я, увидев знакомые окна. Вот это да, даже Дашкин мольберт стоит на том же месте, выглядывая длинным кончиком с балкона! – Ага, – обняла меня Дашута. – Немного перестроили квартирку, убрали лишнее, добавили малость…. В общем, сама увидишь!… Пока Семён заводил автомобиль в гараж, мы толкались на лестничной площадке третьего этажа. – Без меня не заходить! – предупредил нас Сёма, и мы послушно дожидались его, стоя у массивной, обитой зелёной кожей, двери с номером «37». – Можно впускать! – воскликнул он, появившись перед нами пять минут спустя с моим чемоданом в руках. Дашка торжественно вставила ключ в замочную скважину. – Раз, два, три! – заорала троица моих лучших друзей и с громким треском дверь распахнулась. На пороге стояли четыре рыжеволосых девицы с огромным плакатом в поднятых руках. «С возвращением домой, Белка!» – было выведено на этом полотне красными буквами. Маленький пушистый зверёк трогательно смотрел с плаката на меня жёлтыми глазёнками. Я выдохнула. И посмотрела затуманившимися глазами на встречающих. Четыре улыбки дружно сверкнули на веснушчатых лицах. – А вы кто такие будете? – присела я на корточки. – Мы будем папины и мамины дочки! – пискнула самая младшая из рыжиков. – А ты Белка? Это твою чашку мама прячет на самой верхней полке? – Мою! – всхлипнула я. – Как же вас зовут, милые папимамины дочки? – Алиса! – важно подала мне ладошку малышка. – Мне четыре года и я уже сама писаю в унитаз! За моей спиной раздался весёлый гогот. – А я Соня, – шаркнула ножкой другая девчушка, с двумя тугими косичками на голове, точная копия Сёмочки. – Мне семь лет, два месяца и четыре дня! Папа зовёт меня «Моё наказание за ошибки, совершённые в далёкие дни моей юности», а если короче – «Моё наказание». А ещё я самая умная в классе! Особенно по математике! Я поцеловала этого чудного ребёнка и повернулась к следующей. На меня смотрели глаза маленькой кокетки, это я сразу поняла! – Тамара! – стрельнула она в меня своими бедовыми глазками и посмотрела за мою спину. – Это вы наш жених? – Э… – промычал Миша. Я оглянулась. Вся гоп-компания держалась за животики, изнемогая от смеха. Кроме Миши. Он растерянно маялся в дверях. Ага, куда только делась твоя решительность! – Приятно познакомиться! – протянула руку тыльной стороной ладони вверх будущая искусительница и поморгала ресницами. – Тома. – Мих… то есть, Женя, – покраснел Миша и быстро прикоснулся губами к детской ручке. – Мне тоже очень приятно… – А я Евгения Семёновна Кац! – отчеканила четвёртая девица, отбросив назад свои огненные волосы. – Мне двенадцать лет! Прошу любить и не жаловаться! – Жаловать, Женюшка! – сквозь смех всхлипнула Каринка. – Мне без разницы, тётя Карина! – вскинула носик девочка. – Но если кто-то захочет пожаловаться, пусть только попробует! – Это да, – рассмеялся Сёма, – нашу Женьку лучше не обижать, она спуску не даст! – Вот и познакомились! – громко воскликнула Даша и закрыла, наконец, входную дверь. – Проходите, гости дорогие! Алиса тут же схватила меня за руку и потащила в комнату. – Сейчас, малышка, я только босоножки сниму, – рассмеялась я. – Пойдём и ты с нами! – потянула девочка Михаила. – У меня есть чудные солдатики, тебе понравятся! – Обожаю солдатиков! – не стал сопротивляться Миша, скинул кроссовки и, влекомый настойчивым ребёнком, прошёл в комнату. Я обернулась на Сёму. – Вообще-то Алиска с дядями не дружит, – задумчиво посмотрел он вслед младшей дочери. – Но есть в твоём Жене что-то такое… – Какое? – заинтересовалась я. – Да ты сама знаешь, подруга! – хлопнул меня по плечу Семён и улыбнулся. – Знаю, ага, – медленно произнесла я. – Сёмочка, как же я счастлива, что приехала! – И зачем так долго тянула, дурочка? – обнял он меня. – Ох, и не спрашивай! – вздохнула я. – Дура потому что. – А я всегда говорила: не смотрите, что эта зубрилка не блондинка и диплом у неё красный. Всё равно она дурында! – мягко потрепала меня по голове Каринка. – Дурёха моя! – прижалась ко мне и Дашка. – Какие вы все добрые! – рассмеялась я. – А я и забыла об этом! – Ладно, хватит тут сладкие сиропы разводить, – отлепился от нашей группки Семён. – Идём, мать, на кухню, а вы, девчата, проходите в нашу главную залу! – Вам помочь? – спросили мы с Каринкой в один голос. – Идите, идите, помощницы! – подтолкнул нас к комнате Семён. – Без вас справимся! От своих помощников отбоя нет! Женя, Тома, марш на кухню! Софья Семёновна, вас это тоже касается! Мы с Кариной послушно засеменили в главную залу, как назвал эту огромную комнату Сёмочка. – Странно, раньше она мне казалась меньше, – удивлённо покрутила я головой. – Врут, значит, когда говорят, что в детстве нам всё маленькое кажется большим! – Глупенькая, – хихикнула Карина. – Ребята снесли перегородки и объединили две комнаты в одну. Ты что, не видишь, что ли? – Столько раз за день меня глупой ещё никогда не называли, – улыбнулась я. – Привыкай! – откинула назад смоляные волосы Карина. – Сонька, а ты почему на кухню не идёшь? Вот отец ругаться будет! Я не сразу заметила девочку, а когда увидела, прыснула со смеху. Она притаилась в самой глубине огромного, покрытого яркой оранжевой тканью, дивана, накрывшись пледом точно такого же морковного цвета, из которого торчал только кончик её голой коленки, а из-под искусно замаскированного блиндажа доносилось какое-то ровное гудение. Ноутбук! – догадалась я. – Сейчас, тёть Карин, мне ещё немножечко осталось! – прошептала маленькая партизанка и спрятала коленку внутрь. – Что она там делает? – вполголоса спросила я у Карины. Карина хмыкнула. – Какой уровень, Сонь? – Двенадцатый! – донёсся из-под пледа еле слышный шёпот. – Крутая девка! – присвистнула Карина. – А то! – отозвались с дивана. – Женя, а ты тоже любишь играть в стрелялки под одеялом? – громкий голос Алисы, обращённый к Мише, набатным колоколом разнёсся по всей квартире. – Алиска! – плед вздрогнул, и оттуда выглянула красная мордочка Сони. – Ты нарочно! – Я не к тебе обращаюсь, Софья! – взрослым голосом ответила Алиса. – А к нашему жениху! – Это не наш жених, а тёти Жени! – Он приехал к нам, значит, наш! – безапелляционно отрезала малышка. – Правда? Она посмотрела на Мишу. Тот молча кивнул, стрельнув в меня весёлыми глазами. – Я же говорила! – показала язык сестре Алиска. – Не ссорьтесь, девочки, – улыбнулась Карина. – Софико, иди-ка ты, милая, на кухню, пока отец сам за тобой не пришёл! – Иду, – вздохнула тяжело девочка и вылезла из-под пледа. Её две косички уныло следовали за своей хозяйкой. – Подожди-ка, Сонь! – остановив девочку, Карина принялась быстро переплетать одну из кос. У неё это так ловко получалось, что я залюбовалась. – Каринка, а у тебя дети есть? – задала я глупый вопрос. И сама на себя разозлилась. Подруга, называется! За пятнадцать лет даже не узнала, кто как живёт! – Есть, Белка, – улыбнулась Карина, ласково погладив Соню по голове. – Армен и Георгий. С девочками мне не повезло. Зато в этом доме их полна коробушка! Всё, иди, Софико! Она мягко подтолкнула девочку к выходу. – А у Лены и Шурки? – решила добить я цель одним выстрелом. – Ленка наша пацана одна воспитывает, а у Шурки тоже двое. Егор и Манюня. Машка, то есть. – Какие вы молодцы! – вздохнула я. – А у меня…. – Про тебя мы всё знаем, Белка! – Откуда это? – удивилась я. И посмотрела почему-то на Михаила. Он пожал плечами. – Есть источники, – загадочно ответила Карина. – Ребятки, вы тут не скучаете? – заглянула в комнату Даша, вытирая белые от муки руки полотенцем. – Со мной не соскучишься! – громогласно заявила Алиска. – Правда, Женя? – Истинная правда! – ухмыльнулся Миша. – Даша, может быть вам помочь? – Мой Женя потрясающе готовит! – с гордостью за «жениха» сказала я. – Дашка, имеет смысл поменять Женю на Семёна! Я же знаю, от твоего мужа на кухне никакого проку, одни только убытки хозяйству! – прыснула Карина. – Нет, ну почему же, – неубедительно возразила Даша. Подумала секунду и махнула рукой. – Ладно, идёмте, Женя, обрадуем этого недотёпу! – Ты не обидишься, солнышко, если твоя мама меня заберёт? – наклонился Миша к Алиске. – Нисколько! – повторила мамин жест девочка. – Иди, Женя! – Вот оно, женское непостоянство! – воздел глаза к потолку Миша и под наше с Каринкой хихиканье скрылся за дверью вслед за хозяйкой. Через секунду в комнату ворвался Сёма. – А вот и я! – радостно воскликнул он. – Папа, теперь вместо тебя с нами будет жить дядя Женя? – детский вопрос пригвоздил отца семейства к паркету намертво. – Моей жены не было на кухне всего пять минут! – он поднял руки кверху. – О, женщины, непостоянство имя вам! – Где-то я это уже слышала, – усмехнулась я. – А ты будешь жить с тётей Женей? – гнула свою линию девочка. – А тебе бы этого хотелось, доченька? – ласково посмотрел на дочь Сёма. – Ну если так надо, – по-взрослому вздохнул ребёнок. – Пусть тётя Женя тоже порадуется! – Я больше порадуюсь, если твой папа останется с тобой, Алиска! – улыбнулась я. – Тогда идём играть, бедненькая моя! – жалостливо посмотрела на меня девочка. – А хочешь, я подарю тебе свою Полю? – Нет, милая, обойдёмся без таких жертв! Полчаса спустя в комнату, в которой уже стоял накрытый скатертью стол, вернулась Дашка, держа в руках огромное дымящееся блюдо с картошкой. Следом за ней, как фрейлины за королевой, с салатницами в руках семенили Соня с Евгенией. – Ура, садитесь кушать, гости дорогие! – завопила Алиска и, кинув мне на колени куклу, ринулась к столу. – Подожди, ребёнок, сначала стол накрыть нужно! – Карина бросилась на кухню. – Он уже накрыт, тётя Карина! – крикнула ей вслед девочка. – Красивое такое накрывало, с петями! Ах-ах-ах, какая прелесть! Она поцокала язычком. – Мам, это которое бабылюдино? – Бабылюдино, доченька, оно самое, – подтвердила с улыбкой Даша. И посмотрела на меня. – Мама дарила нам год назад скатерть, так Алиска с тех пор, как увидит её в шкафу, так и норовит стащить для своих кукол. Нравятся ей эти петушки. Она их петями называет. Петухи и правда были замечательные! Яркие, с красным весёлым хохолком, весело шагающие по всему краю скатёрки. Прелесть, а не петухи! – А как там мой будущий супруг? – взглянула я в сторону кухни. – Он тебе помог, Дашута? – Шутишь! – округлила глаза Дашка. – Да он всё за меня сделал, не дал и шагу к плите ступить! Где ты его нашла, Белка? – Где, где, – замялась я. – О, какая красотища!! В комнату вплыла Карина с румяными пышными пирогами на огромном подносе. От них исходил потрясающий аромат! – Вот это да, вот это праздник! – басом пропел Сёмочка и потёр руки. – За такие пироги и благословения не жалко! – Кстати, а где Лена с Шуркой? – быстренько поменяла я тему. – Уже всё на столе, а этих красавиц не видно! – Звонили десять минут назад, вот-вот будут! – Дашкины глаза хитро блеснули. Я подозрительно посмотрела на неё. Что ещё они затеяли? Она, заметив мой взгляд, пожала плечами. А я что? Я ничего, – смеялись её глаза. Ровно через минуту раздался звонок в дверь. – Ну вот, я же говорила! – обрадовалась Даша и быстрым шагом направилась в прихожую. Через несколько секунд оттуда послышалась какая-то возня, тихий шёпот, смех, чей-то густой басок, и на пороге возник… Саныч, Пётр Александрович, мой любимый учитель по живописи! – Пётрсаныч, миленький! – бросилась я к нему. – Женечка, ты ничуть не изменилась! – обнял он меня крепко и нежно погладил по голове. – И вы тоже, дорогой мой! – ничуть не лукавя, ответила я. Глаза мои опять затуманились, в который уж раз за день! – Вы, москвичи, такие неискренние! – подмигнул он мне. – Обижаете, Пётр Александрович! – улыбнулась я сквозь слёзы. – И не только меня! – Знаю, знаю, уж натрещали сороки, – оглянулся он на Лену с Шуркой. – Давай, показывай своего добра молодца! – Здравствуйте! – на пороге кухни появился Михаил. В клетчатом фартуке и с белым мучным пятном на носу. Я улыбнулась. – Евгений Чернов, – протянул Миша руку. – Пётр Александрович Кнаус, – старик крепко пожал руку и внимательно посмотрел в карие глаза. – Значит, тоже Женя. Он усмехнулся. – Так получилось, Пётр Александрович! – не сдержал ответной улыбки Михаил. – Рад знакомству, Женя! – И я! Говорю вам как стопроцентный искренний москвич! – Ладно уж, – лёгкая улыбка пробежала по губам Саныча. – Ну что, други мои, счастливы? Он, наконец, отпустил Мишину руку и повернулся к остальным. – А то! – прозвенел тонкий голосок из-под стола, и через секунду на свет показалась измазанная чем-то вишнёвым рожица. – Алиска, опять варенье где-то нашла! – всплеснула Даша руками. – Спасу нет с этой девчонкой! А ну, вылезай! Вслед за счастливой Алиской из-под стола выбралась ещё одна красавица с коричневым ободком вокруг губ. – Мать моя родная! И эта туда же, – ахнула Дарья. – Софья, я же спрятала весь шоколад, где ты умудрилась его раздобыть? – Папа дал, – заложила отца Алиска. – Мне. А я отдала Соньке. Мне же нельзя шоколадки, да, мамочка? – Семён! – грозно подняла брови Даша. Я поняла, что нужно спасать друга. – Дашенька, я так проголодалась, сил нет! – встала я перед ней. – Давайте вы потом будете бить посуду, а сейчас за стол сядем, а? – Правда, жёнушка! Гостей нельзя держать голодными! – елейно поддакнул из дальнего угла комнаты Сёма. – Молчи уж, обормот! – махнула на него рукой Даша. А меня обняла за плечи. – Защитница! Ты совсем не изменилась, подружка моя! Вы знаете, Женя… – Знаю, Даша, – откликнулся Миша, влюблёнными глазами смотря на меня. – Женя у меня такая! Смелая! Кажется, я покраснела. – Мам, очень кушать хочется! – ещё один детский голос довершил начатое мною дело. Дашка засуетилась и бросилась на кухню. – Рассаживаемся, дорогие мои! – радостно потирая руки, Сёмочка вышел из тени. – Прошу! Пётр Александрович, вы сюда, Ленок, двигайся дальше, Каринка, а ты что стоишь, как неродная? Мы, посмеиваясь и переговариваясь, принялись рассаживаться. Примчалась Дашка с хлебницей в руках. За ней молчаливой восточной красавицей выплывала Тамара. – Томочка, садись со мной! – похлопала по табуретке рядом с собой Каринка. – Спасибо, тётя Карина, мне здесь будет удобнее! – плавно опустилась девочка на стул около Миши. – Тамара, это место для тёти Жени, – Даша строго посмотрела на дочь. В ответ она получила лишь лёгкий взмах ресниц. Крылья бабочки в утренней дымке. – Ничего, Дашута, я сяду рядом с Каринкой! – не расстроилась я и плюхнулась на табуретку. – Поднимаем бокалы! – скомандовал Семён. Все послушно и радостно подняли свои руки. – А теперь тост! – Далеко-далеко в горах… – прошептал детский голосок рядом со мной. Я прыснула. Соня посмотрела на меня. – Папа всегда говорит эти слова, когда к нам приходят гости! – Наказание моё! – постучал по столу Сёма, грозно сдвинув брови. – Молчу, папочка, – сжала губы девочка. – То-то же! Так вот! Сегодня – самый счастливый день в моей жизни, потому что… – А как же я, папочка? – пискнула с другого конца стола Алиска. – Что – ты, доченька? – начал закипать Семён. – Ты говорил, что самый счастливый день в твоей жизни – когда родилась я! – И я не отказываюсь от своих слов, родная! – немного растерялся Сёма. Но продолжил. – Да, сегодня знаменательный для всех нас день! К нам приехала наша самая умная, самая начитанная, самая смекалистая, самая… – Го-о-орько-о-о! – его перебил ещё один детский голос, на этот раз – Женькин. Все рассмеялись, и моя тёзка – громче всех. – Да ну вас! – махнул рукой Сёмочка. – За тебя, Белка! За бывшую мою невесту и настоящую нашу подругу! Миша удивлённо посмотрел на меня. Какая ещё бывшая невеста? – читалось в его глазах. Я тебе потом расскажу, – одними губами прошептала я и подняла выше бокал. – Ура! За меня! – Ура!!! – подхватили все. Дети радостно чокались своими стаканами с соком, взрослые весело смеялись, Миша, не сводя с меня потемневших глаз, ловил мой взгляд… Я была абсолютно счастлива! Абсолютно и бесповоротно! Через час незатихающего веселья Дашка незаметно встала и подошла к столику у стены, на котором стоял музыкальный центр. Покопавшись в дисках, она с хитрющей улыбкой вытащила один из них и вставила в дисковод. «Очарована, околдована…» – хрипло полилось из чёрного ящика. Все затихли. Я посмотрела на Сёмочку, Сёмочка – на меня. Это была наша с ним песня! И Дашка, зараза такая, не случайно её сейчас поставила! Как ни в чем ни бывало она уселась рядом с Мишей и подмигнула мне. Я показала ей кулак. – Пойдём, Жень? – подошёл ко мне Семён. Я тряхнула головой. – Пойдём, Сёмочка! И пусть кому-то будет стыдно! – Ладно тебе, – обнял меня Сёма и вывел на середину комнаты. Улыбка на Мишином лице застыла. Мы медленно качнулись в ритм мелодии. Не весёлая, не печальная, Словно с тёмного неба сошедшая, Ты и песнь моя обручальная И звезда ты моя сумасшедшая! Последние две строчки Семён пропел мне прямо в ухо. – Я правильно сделала, что уехала тогда, Сёмочка, – прошептала я. – Иначе не было бы у тебя таких девчонок! Ничего бы не было, понимаешь? – Понимаю, Жень. Но как же мне больно было, ты представить себе не можешь! – Могу, Сёма. Через десять лет я сама оказалась в такой же точно ситуации. Так что как аукнется, так и… – я грустно улыбнулась. – Я два года ждал, что ты вернёшься. Бегал к почтовому ящику каждый час, караулил почтальона на улице, сидел у телефона с одной только единственной надеждой, что ты скажешь мне – всё, Семён, я поняла, не могу жить без тебя, возвращаюсь! – Я смогла, Сёмочка. Прости меня! – Я давно простил тебя, Женечка, – улыбнулся Семён. – Ведь если бы не ты, у нас с Дарьей бы ничего не сложилось. А так два вырванных обломка соединились, и получилось вполне себе устойчивое дерево! Счастливое, между прочим! – Я очень рада за вас! А какие красавицы у вас, только позавидовать можно! – Да! – гордо сказал Сёма. – Мы старались! Я улыбнулась. – Женька, ты можешь мне пообещать? – Всё, что угодно, – ляпнула я, не задумываясь. – Не бросай его. – Кого? – не поняла я. – Женю, дурочка! – А с чего ты взял, что я могу его бросить? – я замедлила шаг. – В его глазах такой же страх, как и в моих пятнадцать лет назад. Страх тебя потерять. – Что ты выдумываешь! – фыркнула я. – Я не выдумываю! – разозлился он. – Ты разбиваешь сердца и даже не замечаешь этого! Ты знаешь, что Дашка плакала каждую ночь, когда ты уехала? – Это она тебе сказала? – дрогнул мой голос. – Да. Мы много о тебе говорили, Жень. Ты, наверное, нас и объединила, как ни глупо это сейчас звучит. – Какие уж тут глупости, – тихо сказала я. – Как хорошо, что вы с Дашкой… – Да, – кивнул он. – Хорошо. Песня уже давно закончилась, а мы с ним стояли, покачиваясь, посреди комнаты, и никто из ребят старался на нас не смотреть. Кроме Михаила. В его глазах сверкали молнии. – Ты пообещала, Женя! – напомнил мне Сёма. Он тоже увидел помрачневшие глаза моего спутника. Я молча кивнула и поцеловала Семёна в щёку. – Спасибо тебе, Сёмочка, ты самый лучший друг! – Я люблю тебя, Белка! – шепнул мне на ушко Семён. – А за Дашку я отдам жизнь, не задумываясь! – Я знаю! – улыбнулась я. – Я передала её в хорошие руки! – Жена, давай-ка поставим что-нибудь повеселее! Кажется, наши гости сейчас уснут! – Семён подхватил визжащую Дарью на руки и отнёс её к столику с дисками. Я подошла к Мише и села рядом с ним. Все тактично подвинулись к другому концу стола. Саныч рассказывал девчонкам что-то смешное, забавно вытягивая губы. Я взяла Мишу под руку. – Миша, вы сердитесь на меня? – С чего вы взяли, Женя? – приподнял брови он. – У меня хорошее зрение, – усмехнулась я. – А ещё у вас замечательный друг! – подхватил он. – Не ревнуйте, дорогой мой! – Только не надо мне ваших игр, Женя! Я видел, как он на вас смотрел! – Как? – Так не смотрят на друзей! – Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав! – попыталась я перевести всё в шутку. Мишины губы дёрнулись. Мне вдруг нестерпимо захотелось дотронуться до них, что я и сделала! Он опешил. А потом я быстро поцеловала его в губы, оказавшиеся мягкими и тёплыми, и отпрянула назад. Он застыл с какой-то растерянной улыбкой. – Женя, вы страшная женщина! – И без содрогания на меня смотреть нельзя? – хихикнула я. – Вот такая вы мне нравитесь больше! – усмехнулся он. – Значит, какая-то моя часть вас не устраивает? Ай-яй-яй, да вы разборчивый жених! – А вы неразборчивая невеста! – сказав это, он тут же охнул и зажал рот рукой. – Простите меня, Женя! Я не хотел, вырвалось! – Да вы же негодяй, Миша! – прошипела я. – Я заглажу свою вину, дорогая! – он вскочил, подхватил меня на руки и начал кружить по всей комнате. Я пищала, Алиска и Соня с визгом носились за нами, Женька громко гоготала, Саныч улыбался, девчонки хихикали и лишь Тамара взирала на наши игры с презрительной улыбкой королевы. – Женя, а меня, меня на ручки! – кричала Алиска, тщетно пытаясь поймать Мишу за футболку. – Иди ко мне, дочь моя! – Семён с разбегу влетел в нашу кучу малу и подхватил младшую дочь на руки. – А-а-а-а-а! – орала Алиска, размахивая руками. Даша потянула в круг Лену с Шуркой и Каринкой, и они стали буйно выплясывать под какую-то разухабистую песню, бодро изливающуюся из проигрывателя, ловко уворачиваясь от остальных. В общем, день удался! Через полчаса выдохшаяся Дашка, упав на стул, вытерла пот рукавом и сказала строго: – Детям пора спать! Все тут же остановились. – Ну ещё капельку, мамочка! – заныла Алиска. – Нет, – непререкаемым тоном произнесла Даша. – Спать и никаких возражений! – Мама верно говорит, – Семён опустил младшую дочку на пол и провёл рукой по её волосам. – Гляди-ка, ты вся мокрая! – Надо и нам собираться, – встал со своего места Саныч. – Что вы, Пётр Александрович, вы сидите! – замахала руками Даша. – Я только этих оболтусов уложу и приду! – Нет, нет, Дашенька, пора и честь знать! Дети устали, а эти молодцы и вовсе с дороги! – он кивнул на нас с Мишей. – Да мы ещё вполне… – возразила я. – И не спорьте со мной! – Саныч обернулся назад. – Барышни, подъём! Карина, Лена и Шурка тут же вскочили. И засуетились. – Дашка, мы тебе поможем убрать? – Лена схватилась за грязную посуду. – Не выдумывайте даже! Сами разберёмся! – Даша выхватила из её рук тарелку и сунула её Женьке. – Неси, дочь. Томочка, а тебе особое приглашение нужно? – Иду, мам, – нехотя оторвала свою попу от стула Тамара и брезгливо, двумя пальцами, взяла чашку со стола. – Мы всё уберём, девчата, не переживайте! – сказала я. – Вы лучше Петра Александровича проводите, ладно? – Конечно! Доставим туда, откуда забирали! Пойдёмте, дорогой наш Петрсаныч! Вскоре квартира лишилась четырёх своих гостей. Минут за пятнадцать дружными усилиями мы убрали со стола, помыли посуду и сложили Алискину любимую скатерть с «петями» в шкафчик. – Ну что, на боковую? – взглянул на нас с Мишей Сёма. Мы кивнули, не смотря друг на друга. – Я постелила вам в Сониной комнате, ребята. А Сонечка пока поспит с нами. У неё удобный диван, широкий, не переживайте! – Да мы как-то не переживаем, – пробормотала я. – Устали, да? – беспокойно обняла меня Даша. – Совсем немного, Дашут, не волнуйся! – Как скажешь! – она улыбнулась и повела нас в нашу комнату……Через какое-то время, совершив вечерние омовения, мы остались с Мишей одни. Кажется, впервые за этот сумасшедший день! – Давайте договоримся, Миша, – безапелляционным тоном произнесла я, – будем вести себя как взрослые люди. – Я готов! – сделал он шаг ко мне. – Тьфу, я имею в виду, никаких лишних телодвижений! Мы всего лишь попутчики, которым временно – я повторяю, временно! – необходимо провести несколько дней рядом! – Не получится, Женечка, – ухмыльнулся Миша, – в этой теплушке всего один диван! – Но вы же дадите мне слово, что будете лежать строго на своей половине, не делая попыток ко мне приблизиться? – Вы уверены, что я хочу дать это чёртово слово? – прищурился он. – Уверена! – кивнула я, впрочем, не будучи ни в чем уверенной. Даже в самой себе. – Вы же не хотите меня обидеть? – Нет, – вздохнул Михаил, – обидеть вас я ни в коем случае не хочу. Ладно, будь по вашему! – Тогда, чур, я у окна! – воскликнула я бодренько. – Отвернитесь, я переоденусь! – Чего я там не видел, – хмыкнул он, но всё-таки повернулся ко мне спиной. – Ну конечно, у вас богатый жизненный опыт, я понимаю, – проворчала я, стаскивая с себя джинсы. – Каждый год новые девчонки, меняющиеся, как перчатки, в вашей забегаловке! – Вы тоже, оказывается, не в первый раз невеста! – подколол он меня. – Да ладно вам! – в спешке я запуталась в ночной рубашке и дёрнула с силой за рукав. – Ой. – Что случилось? – моментально обернулся он. – Порвала! – пробормотала я, удерживая рукой съехавшее плечо одежды. – Вот незадача, как же я спать теперь буду? – Снимайте её на фиг! – Вы с ума сошли? – Я всё равно под одеялом вас не увижу! – привёл он разумный довод. И я, дура, согласилась с этим! Не иначе как шампанское последние мозги смыло! Юркнув под одеяло, я бросила снятую рубашку на стул и повернулась к окну. Миша улёгся с другой стороны. – А диван-то не такой уж и широкий, врала ваша подруга! – Молчите уж, бабник! – толкнула я его в бок. – Нет, давайте поговорим об этом! – он нервно хмыкнул. Мы помолчали. – Женя, повернитесь ко мне, – попросил через минуту Миша. – Зачем это? – я испуганно натянула одеяло на подбородок. – Мне нужно с вами поговорить! – О чем? – Да не бойтесь вы, глупенькая! Что там за история с моим батюшкой, о которой спрашивал Семён? – Ах, это! – я тотчас же развернулась на другой бок. – Мне ещё надо вспомнить! Я же трепалась об этом неделю назад! – Трепалась она! – протянул Миша. – А мне теперь расхлёбывать! – Да не переживайте вы так, трусишка! Сейчас я вспомню! – Ну-ну! – Значит, так! Ваш папаша – миллионер! – Час от часу не легче! – пробормотал бедняга. – И он запрещает нам с вами встречаться! Точнее, запрещал! Мол, я вам не ровня и всё такое! – И это правда! – хмыкнул Миша. – Вы мне совершенно не ровня! – Помолчите уж! Слушайте дальше и не перебивайте! Но недавно, месяц назад, что ли, у него появилась молодка! – У моего папаши? – У вашего папаши! – Во даёт! – присвистнул Михаил. – Рассказывайте дальше, история становится всё более захватывающей! – Так, ну-ка уберите от меня свои руки! – зашипела я, отодвигаясь. – Случайно, простите меня, Женечка! – Случайно он! – буркнула я. – Короче, эта самая молодка отвлекла мысли вашего потерявшего голову папаши на себя. И алле оп! – Что значит – алле оп? – Мы с вами преспокойненько подали заявление в загс! – Когда? – Этого я не помню. Да и не важно, наверное. – А сколько лет мы с вами встречаемся? – Пять! – выпалила я злорадно. – Это пять лет я терплю ваши выходки? Ох, дурак! – схватился он за голову. – Это какие такие выходки вы терпите? – нахмурилась я. – Пальцев не хватит перечислять, дорогая невестушка! – Ах, так? – я сильно ударила его по ноге. Он охнул и побледнел. – Что, что с вами, Миша? – испугалась я. – У вас там больное место? Я не знала, простите меня, пожалуйста! Давайте я сбегаю за йодом! Он застонал и помотал отрицательно головой. – Покажите мне! – я попыталась откинуть одеяло, но тут вспомнила, что лежу без одежды. – Чёрт! Ну что же делать? Что вы молчите, Миша? – Нагнитесь ко мне, – умирающим голосом просипел он. Я нагнулась. И этот негодяй, недолго думая, прижал меня к себе и впился губами в мои губы. Я вскрикнула. – Тише, Женечка, что ваши друзья про нас подумают? – усмехнулся он, отстранившись. – Хам! – я откатилась к краю дивана. – Хам и наглец! – Как, вы же когда-то утверждали, что я святой? – Тьфу на вас! – И это говорит самая начитанная, самая смекалистая девушка в этом доме! Мне стыдно за вас, Женя! – Тьфу на вас ещё раз! – Банально, Белка! – Не называйте меня так! На это имеют право только самые близкие мои друзья! – А я кто же вам? – Вы? – задумалась я. – Вы мне… вы мне… вы… – Ну, говорите, говорите, что вдруг стало с вашей смекалкой и большим кругозором? – Вы обманным путём проникли на место моего жениха и лежите теперь тут, ёрничаете! – Я проник? – удивился Миша. – Вы же сами рассказали обо мне своим друзьям! – Я вовсе не про вас рассказывала! – Разве это не я? – Миша стал загибать пальцы. – Умный, порядочный, готовлю – пальчики оближешь, чувство юмора у меня на высоте…. Да, порой я не попадаю в ноты, но разве не могут быть у меня малюсенькие недостатки? И что самое главное – влюблён в вас до беспамятства! Кто ещё может похвастаться таким набором качеств? – Мне показалось, или вы сейчас произнесли странные слова? – я задумчиво посмотрела на соседа по дивану. – Это вы про мой слух, дорогая невестушка? – Это я про вашу память, дорогой женишок! Точнее, про её отсутствие! – Ах, это! – он махнул рукой с безразличным выражением лица. – Забудьте! Что только не сорвётся с языка для красного словца! – Ах, вы… балабол! – я вскипела. – Для красного словца, значит? И всему остальному, что вы мне тут наплели, тоже нельзя верить? – Ну почему же! Я действительно умный и порядочный мужчина в самом… Договорить он не смог, потому что тут же получил предательский удар подушкой по уху. – Опомнитесь, Белка! – выглянул он из-за подушки, прикрывшись ею от меня. – Вы же убьёте меня, а кто ещё так умело будет прикидываться вашим женихом? – Я лежачих не бью! – гордо произнесла я и выпрямилась в кровати, сложив руки на груди. – Зато я бью! – склонился он надо мной. И замер. Я смотрела на него, не мигая. Долго смотрела. Минут пять. Он тоже не отрывал жадного взгляда от моего лица. – Женя, Женечка, – прошептал он. – Что? – тоже шёпотом спросила я. – Вы самая прекрасная женщина из тех, кто бил меня когда-либо подушкой по голове. – И много их было, таких храбрых? – хмыкнула я. – Вы одна. Единственная. Я не выдержала. – Да поцелуйте меня уже, в конце концов! – Заметьте, не я это предложил! – произнёс он, не отрывая своих блестящих глаз от меня, а затем наклонился ниже и с глухим стоном коснулся моих губ своими. Его дыхание участилось, рука полезла под одеяло, и тут… заскрипела входная дверь! – Ох! – нас отбросило друг от друга, как от удара током. На пороге нашей комнаты, белея длинной ночной рубашкой и босыми ногами, стояла детская фигурка. – Сонечка? Ты что, детка? Не отвечая, Соня прошла в комнату, подошла к нашему дивану и легла на краешек. Около Миши, который моментально придвинулся ко мне. – Лунная девочка? – прошептал он. – Наверное! – также шёпотом ответила я. – И что теперь делать? – Сама не знаю, – растерялась я. – Может быть, Дашу позвать? – Не надо никого звать! – Миша перекатился через меня, горячо прижав меня к дивану, встал и направился в сторону кресла, стоявшего у другой стены. – Я посплю тут. – Сидя? – удивилась я. – Ничего страшного, Женечка. Всё лучше, чем будить сейчас весь дом! – Возьмите хоть мою подушку! – я кинула через всю комнату подушку. – Спасибо, добрая женщина! – прошептал он и забрался в кресло. Я вздохнула. Ничего, будет ещё одна ночь впереди, подумала я, накрыла Соню одеялом и моментально отключилась.
ГЛАВА 17
– Белка, что же вы меня не разбудили? – воскликнула Дашка, заглянув утром в нашу комнату. Не буду описывать выражение её лица, когда она увидела меня, еле прикрытую клочком одеяла, лежащую рядом с её дочерью, и Мишу, скорчившегося в небольшом кресле. – Мы замечательно выспались, правда, Женечка? – произнёс Миша, ухмыляясь при виде моей всклокоченной рожицы. – Конечно! – горячо заверила я подругу. – И Сонечка спала на своём месте, так что всё хорошо! – Ну как же хорошо! – не успокаивалась Дашка. Она присела на край дивана и погладила дочку по волосам. – Мамино наказание! – Не мамино, а папино! – сонно пробормотала Сонечка и повернулась на другой бок. Мы тихо рассмеялись. – Ладно уж, одевайтесь и выходите! Я пойду кофе поставлю! Даша вышла из комнаты. Мы с Мишей переглянулись. – Ты совсем не поспал? – обеспокоенно спросила я. – Меня волнует другое, дорогая! – взгляд его скользнул по моим голым ногам. – Тьфу, кто о чем, а вшивый о бане! – покраснела я и быстро натянула свои джинсы. Он тоже не стал ждать, и через минуту, так и не прикоснувшись друг к другу, одетые и сонные, мы вышли из комнаты. В доме было тихо. Зайдя на кухню, мы увидели Семёна, сидевшего в одних трусах и майке у стола и уплетающего оставшиеся с вечера картофелины. Холодные! – Семён! – прикрикнула на мужа Дашка, зашедшая вслед за нами с кофеваркой в руке. – Иду, иду, – облизнул он пальцы, улыбнулся нам и выскочил за дверь. – Ох уж эти мужики! – покачала головой Дашка. – Никакого воспитания! Вас это не касается, Женя! – Даша, давайте уже перейдём на «ты»! – взмолился Миша. – А то я чувствую себя каким-то стариком! – Давайте, Женя! Давай, – поправила она сама себя и подошла к шкафчику. Достав из него банку с молотым кофе, она посмотрела на Мишу. – С Белкой всё понятно, а ты какой кофе любишь, Женя? Крепкий? С молоком? – Крепкий и без молока. И сахара побольше, горькое я не люблю. – Прямо как наша Белочка, – улыбнулась Даша. – Она всегда просила покрепче, но при этом засыпала полчашки сахара! – Да, я такая! – ухмыльнулась я. – Давай помогу, Дашута! – Сиди уж, гостья! Несколько минут спустя, когда турка с ароматным кофе наполнялась пенными пузырьками, а на столе уже дымились подогретые пироги, в кухню вернулся Сёмочка. Одетый. В белой накрахмаленной рубашке, спортивных растянувшихся штанах, с бордовым атласным галстуком на волосатой шее и в тапочках на босу ногу. Сказка, а не мужчина! Я покатилась со смеху. – Во что ты вырядился, Семён! – захохотала Даша. – Клоун! – Папочка у нас самый красивый! – на кухню ворвалась Алиска и забралась на колени к Мише. – Вот видишь! – поправил галстук Семён. – Красавец я! Даже невинный ребёнок это признаёт! – С кем я живу! – счастливо улыбнулась Даша. Мы с Мишей весело переглянулись. – Дашка сказала, Соня дала вам ночью жару? – посмотрел на нас Семён. – Сознаюсь, мы немного оторопели, когда увидели на пороге прелестную юную барышню! – произнёс Миша. – Впрочем, она нас, кажется, не заметила. – Да, – грустно сказала Даша, – у Сонечки такое бывает. Редко, к счастью, но всё же. Врачи говорят, что это у нашей девочки возрастное, через несколько лет обязательно пройдёт, но я всё равно беспокоюсь. – Соня опять ходила ночью с открытыми глазками? – спросила Алиска. – Алиса, марш умываться! – не стала отвечать дочке Даша и потянула её за руку. Девочка нехотя слезла с Мишиных колен. – Я к тебе ещё вернусь! – пообещала она. – Сиди и никуда не уходи! – Как скажешь, дорогая, – улыбнулся Миша.– Дашка, расскажи-ка мне, как ты собираешься отмечать свой день рождения? – спросила я у подруги, когда завтрак уже подходил к концу. – А когда у тебя день рождения? –заинтересовался Миша. – Завтра! – ослепительно улыбнулась Даша. – А наша партизанка тебе разве не сказала об этом? – Увы, – скорбно развёл руками Михаил. – Я ничего не знал. – Так что ты планируешь на этот день, Дашка? – не отставала я. – Ты вообще в курсе, что сороковник отмечать – плохая примета? – Тебе сорок лет? – на полном серьёзе опешил Михаил. – Пока ещё нет, Женя. Завтра будет. Мы с твоей Женькой ровесницы. – И тебе сорок лет?! – ещё сильнее изумился он. – Кажется, вечер обещает быть томным, – процитировал Сёмочка и замер в ожидании. – Ну да, я не сказала Мише, сколько мне лет, что тут такого? – стала оправдываться я. – Какому Мише ты не сказала? – не поняла Дашка. Я обомлела. Проговорилась, идиотка! Ведь знала же, что добром это не кончится! Ладошки мои сразу же вспотели. – Мы вам не сказали, друзья мои, – бросился мне на подмогу Миша, схватив мои пальцы в свою горячую ладонь, – что второе моё имя – как раз Миша. Мой папенька – долгих лет ему жизни – в своё время подсел на американские сериалы. Ну а у них, американцев-то, сами знаете, двойные, а то и тройные имена. Вот мой батюшка и решил, увидев новорождённого кроху за стеклом в роддоме, записать мне два имени в метрике. Так что я Евгений-Михаил Эдуардович Чернов. Прошу любить и жаловать! Лихо закрутил! Я с уважением посмотрела на Мишу. Даже я бы так не смогла! – То-то ты споткнулся на слове, когда знакомился с нашей Тамаркой! – вспомнил Семён. Я перевела свой взгляд на него. Глядите-ка, какой замечательный у меня друг! С виду – рассеянный интеллигент, а сам-то! Надо держать с ним ухо востро! – А мне так понравилось, что у вас с Белкой одинаковые имена! – разочарованно вздохнула Даша. – Это так романтично! – Ты можешь продолжать называть меня Женей, – не стал спорить Миша. – А Женька сразу сказала, что второго Женю она в доме не потерпит. – То-то ты как-то нехотя выговаривала это имя! – прищурился Сёмочка, смотря теперь уже на меня. Вот зараза! – Всё, разобрались и хватит! – махнула рукой Даша. – А насчёт дня рождения, Белочка, – мы будем праздновать его в ресторане. Сейчас закончим завтрак, и я позвоню в «Молочные реки», проверю, всё ли в порядке с нашим заказом. – Круто, Даш! – присвистнула я. – Мы будем отмечать в «Молочных реках»? – А то! – подала голос Алиска. Она сидела на стуле около Миши и всё это время молча ковырялась в своей тарелке. – Там такие смешные крокодильчики! Она уморительно закатила глазки. Мы с Дашей многозначительно переглянулись. – Помнишь? – спросила я. – Ага, – кивнула она в ответ. – Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Семён. – Что у вас связано с этим злачным местом? – Да! – присоединился к нему Миша. – Гляди-ка, Семён, глазки у обеих стали масляными-масляными! Не иначе, тут замешаны мужчины! – Уверен! – бодро подтвердил Сёма. – Колитесь, девки! Теперь уже можно, срок давности, установленный законом, давно истёк! – Да ну вас! – махнули мы с Дашкой на них руками. – Нет, я попрошу! – стукнул по столу кулаком хозяин дома. – Папочка, ты рубашку извазюкал! – закричала Алиска, увидев жирное расплывшееся пятно на белом рукаве. – Ай-яй-яй, мама ругаться будет! И с нами в ресторан ты завтра не пойдёшь! Да, мамочка? – Спелись! – погрозил нам пальцем Семён. – Бабы, одни бабы кругом! – Я ещё не баба, папочка! – возразила хитро Алиска. – Я только малю-ю-юсенькая бабочка! – Коза ты, а не бабочка, – рассмеялся Семён. – Маленькая белая козочка с рыжими рожками на лбу. – Ну всё, хватит! – расхохоталась Дашка. – А то сейчас договоришься у меня! Давайте, дорогие мои, поели и марш в комнату! Белка, а ты останься, мне с тобой обсудить кое-что надо. – Знаю я, что они будут тут обсуждать! – буркнул Сёма. – Молочные реки и кисельные берега! – Иди, дорогой, иди! – подтолкнула Дашка мужа в спину. – Умник!
Оставшись одни, мы с Дашей посмотрели друг на друга. – Весело вы живёте, Дашка! – Женька, как же я рада, что ты приехала! – она обняла меня. Я вдохнула запах её волос, такой знакомый и такой родной! – Прости меня, Дашунь, – погладила я её по пушистой голове. Серебристая прядь мелькнула в рыжине. У меня дрогнули губы. – Да ну тебя, Женька! – всхлипнула моя подруга. – Сейчас ты рядом, а всё остальное – ерунда! – На постном масле? – улыбнулась я. – На нем! – вытерла глаза Дашка. И отстранилась. – Ты стала такой красавицей, Женечка! Я вчера налюбоваться на тебя не могла! Помнишь, как говорила твоя мама? – У каждого свой возраст? – вспомнила я. – Да. Наверное, так и есть. Только мы с тобой живём не по правилам, подружка! Наша неувядающая красота будет радовать наших мужчин вечно! – О-о-о! – рассмеялась Даша. – Чувствуется влияние твоего Жени-Миши! – Я люблю тебя, Дашка! – И я тебя, Бельчонок! – А что ты хотела со мной обсудить? – Ничего, – хихикнула Даша. – Мне просто хотелось побыть с тобой наедине. – Как раньше? – Как раньше, – кивнула она. – А ещё я хотела послушать твою романтическую историю! – Про Мишу? – Про него, родная моя. Помнишь, как мы болтали у нас на этой кухне до утра, выкладывая друг другу самые сокровенные тайны? – Такого не забыть, подружка! – Ну, начинай же скорее, мне же интересно! – Дашка отставила грязную тарелку в сторону, оперлась подбородком о ладошки и замерла. Я задумалась. Как бы так похитрее соврать, чтобы потом не было стыдно? – Мы познакомились с Мишей несколько лет назад… – Ты говорила, пять, – встряла Дашка. – Да, пять, – кивнула я. – Это был небольшой ресторанчик на окраине Москвы, куда мы пришли с нашими сотрудниками отмечать Новый год. Нас было тогда достаточно много, человек двадцать, наверное, или даже больше. Впрочем, это не важно. Танька – это моя приятельница – повела меня в дамскую комнату попудрить носик, и вот там я и встретила Мишу. – В женском туалете? – ахнула Даша. – Да! – выпалила я. – Он работал тогда в этом ресторане поваром, заведение, кстати, оказалось принадлежащим его дражайшему батюшке. А в женский туалет его занесло случайно, сама понимаешь. Дикое стечение обстоятельств! – Я облизнула губы. Что бы такое замутить пострашнее? – Какой-то нервной дамочке срочно понадобилась помощь. Заклинило кабинку, и она никак не могла выбраться оттуда, прикинь? – А при чём тут твой Михаил? – с сомнением в голосе спросила Даша. – При том! Коллектив-то у нашего папаши женский! Он вообще не признаёт мужчин-поваров, он в своё время даже был категорически против того, чтобы Мишка учился на кулинара. Вот. И в свои рестораны Эдуард Горальдович нанимает только девушек! В гардероб, швейцаром, официантками – в общем, везде одни бабы! – Как у нас дома, – кивнула Даша. – Точно! – подтвердила я. – А в те дни по совершенной случайности на кухне ошивался Михаил. То есть, ошивался он там не случайно, он заставил-таки своего папашу принять его в коллектив на время, чтобы пройти практику у одной тётки. Там у них в то время работала всемирная знаменитость мадам Круассан! Мари Круассан, её наш папенька выписал специально из городу Парижу, чтобы порадовать московскую публику. – Не знаю такую, – покачала головой Даша. – Не переживай, Даша, – успокоила я и не думавшую переживать подругу, – я тоже её не знала, до того вечера, разумеется! – Так что там с туалетом, Жека? – Дашкины глаза блестели. Я почувствовала невероятное вдохновение. – А с туалетом бред полный! Сначала наша интеллигентная дамочка, стыдясь звать на помощь, пыталась открыть дверку сама. Билась она так полчаса, не меньше. – И что, никто из её знакомых не забил тревогу? – Как оказалось, эта дамочка в кругу своих друзей пользуется славой черепахи. – Что это значит? – не поняла Дашута. – Это значит, что она всё делает о-о-чень медленно! И долгое нахождение в туалете никого из её друзей не смутило нисколько! Так вот, полчаса эта клуша билась в одиночку. У неё с собой была сумочка, а в сумочке, как ты понимаешь, полно всяких штучек. Все они пошли в ход! Но даже пилка для ногтей ей не помогла! – И что дальше? – Даша смотрела на меня заворожёнными глазами. – А дальше эта тётка стала искать другой выход. И нашла-таки! Унитаз! – Унитаз? – ошалела Дашка. – Унитаз! – повторила я. – Она встала на него ногами! – Уф-ф-ф, – вздохнула подружка, – а я-то подумала… – Как на грех, в этот момент в туалете никого не было, иначе кто-нибудь да увидел бы бедолагу. Но! – Но? – повторила Даша. – Дамочка эта оказалась совершенно неспортивной особой. Я думаю, последнюю пробежку она осуществляла в далёком младенческом возрасте на столике для взвешивания в кабинете врача. Но это не важно, Даша! Важно то, что нога этой курицы соскользнула, и нетренированное тело, цепляясь слабыми пальцами за дверцу кабинки, рухнуло вниз. – Она убилась? – ахнула Даша. – Лучше бы убилась! Я думаю, так подумала сама женщина, когда поняла, что нога её каким-то невероятным образом проскользнула прямо в сливной бачок и там застряла. Намертво! – Господи! – Да, она в этот момент так и сказала. Господи, за что! В мой день рождения и такой подарок! – У неё в тот день был день рождения? – хихикнула Даша. – Да! Сорок лет! – Ой, не могу больше! – залилась смехом Даша. – Что у вас там происходит? – в дверь просунул голову Семён. – Уйди! – шикнули мы на него, и тот быстренько ретировался. Я продолжила. – Тут уж дамочке стало не до смеха. Больно же, а как ты думаешь? Она, сначала тихо, а потом всё громче и громче, стала звать на помощь. Вот тут и подоспел мой Миша, как единственный мужчина во всем ресторане. – А среди гостей разве не было мужчин? – удивилась Даша. – Ты что, Дарья! Какая слава о ресторане! Всё надо было сделать своими силами, чтобы не дай бог кто-то из клиентов ничего не заподозрил! – Как же Миша умудрился вытащить ногу бедной женщины из унитаза? – Он мне не рассказал об этом до сих пор! Как я его ни упрашивала! – Я сама у него узнаю, – пообещала Даша. – Ни в коем случае, Дашунь! Он и сейчас вспоминает эту историю болезненно. – Ну ладно, – согласилась Даша. – Не буду спрашивать. Но всё-таки, как же вы с Мишей-то познакомились? – Когда мы с Татьяной приблизились к туалету, дело уже было сделано. Мой Миша, подняв эту хилую, обливающуюся слезами, дамочку, тащил её в свой кабинет. То есть в кабинет своего папаши. Именно в тот момент, когда он распахнул дверь дамской комнаты, изнутри, конечно, мы с Татьяной собирались её открыть. А открывается она, надо тебе сказать, наружу! – Неужели он задел тебя? – Да, Даша! И не только задел, но и приложил хорошенько по лбу! Хорошо, шрама не осталось! – я пощупала свой лоб. Даша сочувственно посмотрела на меня. – И что дальше, Белочка? – Когда Миша увидел, что ещё одной бедняге в его ресторане стало плохо, он подхватил меня другой рукой и тоже потащил с собой. – Силён мужик! – восхищённо протянула Даша. – Ага! Когда приехали врачи скорой помощи, мы с этой дамочкой уже пришли в себя. И даже подшучивали друг над другом. Понятное дело, её врачи сцапали, рентген-то ноги надо было сделать, а я осталась. Вот так и началось наше с ним знакомство! Я выдохнула. И устало облокотилась на спинку стула. – Да-а-а… – произнесла Даша. – Триллер прямо какой-то! – И не говори, подруга! Интересно, как я теперь всё это Мише расскажу? Словесное возбуждение моё прекратилось, и мне очень захотелось пить. – Даш, я поставлю чайник? – Конечно! Знаешь, что, ты пока чаёвничай, а я пойду позвоню в ресторан. – Хорошо, Дашут. Я осталась одна. Но ненадолго. Через минуту в кухне стало очень весело, потому что Алиска, верхом на Мишиных плечах, визжа и крича, въезжала в тесное помещение. Следом за ними, пристроившись сзади паровозиком, тянулись Софико с Женькой, а замыкал разноцветный состав Сёмочка. Все они громко орали и что-то требовали от меня. – Чаю, чаю! – наконец разобрала я слова. – С баранками! – внёс свою лепту Миша. – И с козлятками! – подхватила радостная Алиска. – Будет вам чай с козлятками! – я поцеловала Алиску, сняла её с Мишиных плеч, чмокнула Сонечку, погладила Женьку по макушке, шлёпнула Сёмочку по плечу и остановилась. – А нашего жениха поцеловать? – спросила внимательная Алиска. – Неприлично целоваться при детях! – глубокомысленно изрекла Соня. – Это где ты такое слышала? – удивился отец семейства. – Ты, папочка, говорил маме, когда я была маленькая! Семён смущённо развёл руками. Мы с Мишей рассмеялись. Я расставила чашки на столе. – Чем же вы без нас занимались, ребята? – спросила я у мужчин. – Твой Женька рассказывал мне, как он с тобой познакомился! – ляпнул Семён. Я застыла с поднятым чайником в руках. – Да? – просипела я, глядя на Михаила. – Да! – гордо воскликнул тот. – Отпадное у вас первое свидание было, ребята! – хихикнул Сёмочка. Я нахмурилась. – А я Дашке тоже рассказывала, как мы с тобой познакомились, – медленно произнесла я, глядя в глаза «жениху». – Да? – в свою очередь хрипло спросил он. – Да! – хмыкнула я. – И про танец у шеста ты тоже рассказала? – округлил глаза Семён. – Что?? – свела брови я. Миша покраснел. – Не рассказала, – заключил Семён. – Стыдно стало! – Дурак! – сквозь зубы прошипела я Мише. – А мама говорила, что нельзя ругаться! – звонко пропищала Алиска. – Это я ещё не ругаюсь, Алисочка, – добрым голосом произнесла я, глядя на Мишу. – Семён, можно тебя попросить? – смущённо обратился он к Сёмочке. – Валяй, друг! – облокотился на спинку стула Сёма. – Ты Дашке не рассказывай про наше с Жекой знакомство, ладно? – Я подумаю! – важно произнёс этот обормот и хитро прищурился. – Ладно, ладно, ребята! Что я, больной, что ли, такие вещи рассказывать? – Спасибо, друг! – потряс Сёмину руку Миша. – Я этого никогда не забуду! – А ты точно не больной, папа? – подозрительно осмотрела отца Алиска. – Может быть, принести тебе Тамаркины витаминки? – Не надо, Алиска! – взвыл Семён и схватился за живот. – А зачем за животик держишься? – не поверила бдительная дочь. – Случайно! – дёрнулся в приступе смеха Семён. – Раз так, тогда я выпью за тебя витаминки, ладно, папочка? – кроткими глазками похлопала девочка. – Ты разрешаешь мне? Я и Соне дам! Две веснушчатые мордашки уставились на отца. Он всхлипнул. – Разрешаю, дети! Попросите у Томочки коробку, только сначала мне принесите, я сам их вам раздам! – Сейчас, папочка! Красавец ты наш! – обрадовалась Алиска и мигом исчезла из кухни. – Невозможные дети, – вытер слёзы Семён. – Я знаю точно: невозможное возможно! – фальшиво пропела Сонечка. – Уйди! – опять взревел Семён и лёг головой на стол.
– Жень, можно тебя на минуточку? – Миша взял меня за руку и повёл в Сонину комнату. По счастливой случайности она была пуста. – Ты хочешь рассказать мне про танец у шеста? – ядовито произнесла я, когда он закрыл дверь на ключ. – Я хочу продолжить то, на чем мы остановились ночью! Он без тени улыбки посмотрел мне в глаза. Я напряглась. И отошла подальше от дивана. К сожалению, сквозь стену мне пройти не удалось. Почувствовав за спиной её твёрдую поверхность, я остановилась. – Ты невероятная женщина, Женя! И я знаю точно: невозможное возможно! Он сделал шаг вперёд. Я вжалась в стену сильнее. – Я потерял голову, Женя, ты видишь это? Я кивнула. Он провёл рукой по моей щеке. Я неосознанно потянулась за его рукой и тут же покраснела. Он обхватил ладонями моё лицо, глаза его стали совсем чёрными, жгучими. Я зажмурилась, но опять распахнула глаза, не желая пропускать этот сладкий миг, и тихо застонала, когда он наконец коснулся моих губ своими. – Женя, Женечка, – начал шептать он, покрывая моё лицо горячими поцелуями. – Господи, как долго я этого ждал! – Полдня, – шепнула я. – Всю жизнь! – ответил он. – А где наш жених? – звонкий голосок Алиски разнёсся по всей квартире. Мы тихонько рассмеялись. – Неудобно, пойдём, – сказала я, не делая никаких попыток вырваться. – Пойдём, – кивнул он, не выпуская меня из своих лап. Его губы становились всё настойчивее. – Сумасшедший! – выдохнула я. – Сумасшедший, – согласился он. Топот детских ножек раздался совсем рядом. – Женя!! – кричала девочка. – Открой! Я скучаю по тебе!! – Нельзя заставлять женщин страдать, – рассмеялась я. – Нельзя, – со вздохом сказал Миша и отстранился. – У нас впереди вся ночь! – погладила я его по щеке. – У нас впереди вся жизнь! – ответил он мне.
– Как ты мог меня бросить, Женя! – укоризненно сказала Алиса. При виде наших смущённых лиц она тут же повернулась к нам спиной, сложила ручки на животе и надула губы. – Что ты, солнышко! – Миша присел на корточки и заглянул ей в лицо. Алиска дёрнула плечом. – Просто у нас с тётей Женей был важный разговор! – Важнее, чем маленький невинный ребёнок? – Алискина спина напряглась. – Я целых семь дней ждала тебя! Она подняла вверх маленькие ладошки с вытянутыми пальчиками, четыре из которых были согнуты. Немного подумав, девочка разогнула ещё один и тут же опустила руки вниз. – С моей стороны это непростительная ошибка, Алисочка! – Миша сделал ещё одну попытку заглянуть ей через плечо. – Ты раскаиваешься? – слегка повернула голову к Мише девочка. Её глазки хитро блеснули. – Да! – Стопудово? – Стопудово! – Ладно, – развернулась к нам Алиса. – На первый раз прощаю! Но смотри у меня! Она погрозила Мише тонким пальчиком. – Что у вас тут происходит? – в коридорчик вышла Даша с телефонной трубкой в руке. – Я немножко пожурила Женю, мамочка. Теперь он будет шелковистый! – Шёлковый? – поправила Даша. – И шёлковый тоже! – она потянула Мишу за руку. – Идём, мой козлёночек, я обломаю тебе твои рожки! – О господи, Алиса! Что за выражения? – Даша прижала руки к щекам. – А ты думала, мамочка, в детском саду легко? – философски заметила Алиса и потащила Мишу дальше. – Да-а-а, – застыла с открытым ртом подружка. – Это всё садик. Не поверишь, Белка, чего она только оттуда не приносит! – Со мной Настя пообещала вошками поделиться, говорит, у них дома их пруд пруди. Можно я принесу их домой, мамочка? – крикнула из комнаты Алиска. – Нам только вошек не хватает в доме, – растерялась Даша. – Я тоже ей сказала, что вошек у нас нет! Можно, да, мамочка? – Сумасшедший дом! – рассмеялась Дашка. – А где главный хранитель этих традиций? Где мой муж? – Папа, маме охранник нужен, иди к нам! – Я сойду с этими детьми с ума! – Кстати, а где Соня с Тамарой? – спросила я. – И Женька куда-то подевалась. – Могу рассказать тебе подробно, кто чем сейчас занимается! – Дашка хмыкнула и потащила меня внутрь квартиры. Мы остановились перед первой дверью. – Это наша с Семкой спальня. Сейчас здесь Софья Семёновна, она сидит на моей кровати, уткнувшись носом в монитор ноутбука, и скручивает очередного человека-паука. Десятый уровень, дочка? – Тринадцатый, мамочка! – выкрикнула с той стороны двери Соня. – Видишь, и я, оказывается, не всей информацией владею! – усмехнулась Дашка и потащила меня к следующей двери. – Это комната нашей Тамары. Недавно мы с Семёном сделали глупость, купили трюмо. Затем мы совершили ещё одну глупость – поставили это прекрасное трёхстворчатое трюмо в Томину комнату. И последняя глупость, которую сделала лично я – отдала своей десятилетней дочери старую косметичку! – А тушь для ресниц оттуда вытащила! – донёсся до нас укоризненный голос Томочки. – Тебе это не мешает, дочь моя, потихоньку таскать её из моей тумбочки! – воскликнула Даша. Через минуту молчание прервалось осторожным вопросом: – А откуда ты знаешь, мамочка? – Потому что я сама так делала, помнишь? – прошептала мне на ухо Дашка. – Помню! – так же шёпотом ответила я. – Слушай, Даш, мне кажется, раньше ваша квартира была немного поменьше! Я, конечно, могла подзабыть кое-какие мелочи за пятнадцать лет… – Балда ты, Женька! – хлопнула в ладоши моя рыжая подружка. – Мы же объединили две квартиры! Что ты так на меня смотришь? Несколько лет назад купили соседнюю трёшку, немного перестроили, и ага – каждому по комнате! – Здорово! Значит, дела у вас с Семёном идут хорошо? – Мы не жалуемся! – просияла Дашка и повела меня дальше. Выйдя из коридорчика, мы свернули за угол и тут меня как током ударило! Я увидела Дверь! Я увидела Свою Дверь! Я тихонько прислонилась к стене и жалобно посмотрела на Дашку. – Дашка! – Да, Женечка, – хихикнула Даша. – Я ничего не понимаю… Это она? – Она! – МОЯ дверь? – Твоя. – Но как?? В последний раз я её видела в своей квартире за несколько километров от этого места! Вы что, стащили её оттуда? – Нам отдала её твоя мама, Жень. По горячей просьбе Семёна и твоей покорной слуги. Твои родители тогда занимались продажей квартиры, а нам совершенно не хотелось отдавать этот шедевр в чужие руки! Тем более, что наши руки тоже приложили к этому произведению искусств толику труда! – Это да! – восхищённо пробормотала я. И было чем восхищаться! Настоящую деревянную дверь, стоящую когда-то в моей комнате, мы с Дашкой и Семёном расписывали втроём, и если я скажу, что у каждого из нас своя манера живописи и своё видение этого чудесного мира, то станет понятным, отчего этот нетленный, но легко воспламеняемый шедевр порадовал моих родителей. И не только их! К нам потом ходили толпы изумлённых поклонников, состоящие из студентов нашего института и их друзей. – Чья же это комната, Даш? – А ты догадайся! – хитро прищурилась подруга. – Женькина, что ли? – А то! – моя удивительная дверь распахнулась и на пороге показалась Женька, собственной персоной. – Тёть Жень, это же вы нарисовали этого гномика? Она провела пальцем по жёлтому помпончику, весело торчащему на шапке маленького человечка. – Я, Жень! – умилилась я. Надо же, я совсем забыла про смешных человечков, которых изображала на всем, что попадётся под руку! – Это мой хранитель! – гордо произнесла девочка. – Он отгоняет злых духов от моей комнаты! И не надо, мама, так на меня смотреть! Я знаю, что говорю! – А я разве спорю? – улыбнулась Даша и взглянула на меня. – Хороший сюрприз получился, Белка? – А то! – повторила я любимое всеми членами этой квартиры выражение. – Надо Мишке показать! – Какому Мишке? – подняла бровки Женька. – К нам кто-то пришёл в гости? А почему я об этом не знаю? – Миша – это Женя, – очень понятно, на мой взгляд, пояснила Даша. – А Женя – это Миша, – добавила я. Это для тех, кто не сразу понял. – Вы уверены? – как-то странно посмотрела на нас обеих девочка. – Стопудово! – Женька, не тупи! – нетерпеливо воскликнула мать семейства. – Наш жених Женя, то есть Женин жених Женя оказался вовсе не Женей, точнее он Женя, конечно, но не только! Он ещё и Миша! Теперь ты поняла? – Конечно, мамочка! – бодро воскликнула Женя. – Что же ты мне сразу не сказала? Теперь всё очень даже понятно! Женя и Миша – это одно и то же! Особенно, если он жених. Наш! И Женин! Я правильно тебя поняла, мамочка? Женька склонила голову набок и мило улыбнулась. – Ты у меня умница! – хмыкнула Даша. – В папу! Белка, может быть, ты объяснишь ребёнку? – Легко! Короче, Жень, у моего жениха есть сумасшедший папаша. А у этого сумасшедшего папаши есть два друга детства, Евгений и Михаил. Когда-то в дни далёкой юности наш папаша, тогда ещё никому не известный чувак, пообещал назвать своих близнецов именами своих друзей. – А откуда он знал, что у него родятся близнецы? Да ещё и пацаны? – удивилась Женька. – Ему об этом когда-то сказала гадалка. Не перебивай, Жека, а то я с мысли собьюсь! Так вот, поскольку вопреки уверениям этой необразованной неудачницы родился всего лишь один мальчик, папаша встал перед выбором – каким именем назвать своего сына. Но, как человек добрый, он решил не обижать никого из своих друзей и дал первенцу сразу два имени! Теперь ты поняла, тёзка? – Ага, – обалдело кивнула девочка головой – Я поняла. Что папаша у твоего жениха классный чувак! – Жень, мне помнится, твой Миша как-то иначе объяснил происхождение второго имени, – с сомнением в голосе произнесла Даша. – Э… – запнулась я. – На самом деле Эдуард Горальдович имеет в запасе дюжину разных версий и каждый раз придумывает что-то новенькое! Я просто повторила вам ту, о которой рассказал мне он сам. Наверное, ему неудобно перед Мишей за всю эту путаницу с именами, вот он и радует мальчика небылицами. Я же говорю, он очень добрый человек! – Хотела бы я с ним познакомиться! – с жаром воскликнула Женька. – И я! – раздался писк из-за угла и к нам, держась за руки, вышли – кто бы вы думали? – Алиска с Мишей. У Миши было красное лицо, а у Алиски ярко горели глаза. – А мы подслушивали! – радостно сказал непосредственный ребёнок. Миша покраснел ещё больше. – Я не хотел, меня заставили! – развёл он руками. – И давно вы там стоите? – у меня пересохло в горле. – Мы там на полу сидели! – поправила меня Алиска. – И давно вы там на полу сидите? – повторила я. – Давно, – виновато кивнул Миша головой. – Гномиков мы уже застали! – Никаких гномиков мы не видели, – покачала головой Алиска. – Честное слово! – И как мне вас теперь называть? – уставилась на Мишу Женька. – Да! – поддакнула Алиска. – Кто ты теперь после этого? – Называйте, как хотите! – махнул рукой Миша. – Только в душу не плюйте! – Женя, мама не разрешает плевать в душе! Один раз я хотела немножко плюнуть на паука, который жил в уголочке, а мама мне сказала, что это хороший паук, он приносит в дом счастье! Ты не бойся, в твоём душе мы тоже не будем плевать! – Какое облегчение! – выдохнул Миша. – Ты меня успокоила, милая Алиса! А можно, я теперь посмотрю на вашу дверь? – Пожалуйста! – мы отступили назад. Миша подошёл к двери. – Слушайте, это же целая картина! – он восхищённо рассматривал кусочек за кусочком нашего творения, то приседая на корточки, то вытягивая шею вверх. Когда глаза его столкнулись с глазами того самого гномика, он замер. – У меня такое ощущение… – пробормотал он через минуту. – Какое? – мне стало любопытно. – Что этот малый похож на меня! – изумлённо закончил он. – Что?? – опешила я. – А ведь правда! – Даша перевела внимательный взгляд с гномика на Мишу, потом обратно и озадаченно почесала в затылке. – Как я сразу не заметила? – Что за бред! – я оттеснила этих двоих от двери и села на корточки перед человечком. Нос, румяные щёчки, улыбка, чёрные брови – обычный гномик. Я всегда рисовала именно таких! Я склонила голову набок. Странно, как будто что-то знакомое мелькнуло в выражении этого плутоватого лица. Я не верила своим глазам! – Ни капельки не похож! – громко воскликнула я и резко поднялась. – Женя, да это же прекрасно! – схватила меня за руку Даша. – Ты понимаешь, что это значит? – Ничего не значит, Даш! – Дурочка моя, просто Миша – это твой Единственный, вот что это значит! – Романтическая чепуха! – сказала я и пошла по коридору обратно. – Что это с ней? – удивилась Даша. – Миш, вы поссорились, что ли? Уж за пять-то лет знакомства можно было понять, что перед тобой – твой Единственный, правда? – Это можно понять и за одну секунду, Даш, – тихо сказал Миша и бросился меня догонять.
А к вечеру мне стало плохо. Меня рвало, голова болела невыносимо, встать я не могла, даже если бы случилось землетрясение и нужно бы было срочно выбегать из дома. Ребята всполошились. Все, кроме Дашки. – У неё такое бывает, Миш. Редко, но пару раз я видела, – сказала она. – Давление. А сейчас, наверное, в связи со сменой места. – Даша, звони в скорую, – побелевшими губами попросил Михаил. – Хорошо, хорошо, – засуетилась подруга. – Ты только не переживай! Полчаса спустя приехали врачи. А меня уже немного отпустило. Я даже могла на несколько секунд оторвать голову от подушки. – Что у нас случилось? – весело, словно ребёнку, сказал мне мужичок в белом мятом халате, присаживаясь рядом. Он внимательно оглядел меня, остановив свой взгляд на моем лифчике, видневшемся под расстегнувшейся рубашкой. Миша нахмурился и дёрнулся ко мне, чтобы застегнуть предательскую пуговичку, но натолкнулся на выставленную руку доктора. – Не мешайте, молодой человек. Миша побледнел, но остановился. – Мне уже легче, доктор! – слабым голосом сказала я. – Сейчас мы это проверим! Леночка, приступай! Уставшая медсестра Леночка, взгромоздив на кровать какой-то прибор, принялась ловко опутывать меня проводами. В комнате стало совсем тихо. – У меня это бывает, доктор, – опять сказала я. – Мы сейчас всё проверим, красавица, не переживайте! – доктор ещё раз бросил на мою грудь быстрый взгляд, пересел на стул и стал что-то записывать в свою тетрадку. Леночка пыхтела рядом со мной. Когда она оказалась около моего лица, я увидела невероятной величины бюст, открывшийся в разрезе халата. Я посмотрела на Мишу. Кажется, он тоже заметил прелести нашей медсестрички! Пришёл черёд нахмуриться мне. – Фамилия? – не отрывая головы от тетради, спросил врач. В этот момент Леночка повернулась ко мне спиной и нагнулась, и я точно знала, что сейчас видит Михаил! – Я говорю, ваша фамилия, девушка! – повторил врач, подняв голову. – Беликова! – рявкнула я совсем уже не слабым голосом. – Так, так, хорошо, – улыбнулся мужичок. Миша удивлённо посмотрел на меня. Выгнув изящно своё бедро, Леночка повернулась другой стороной к публике и переставила проводочки. Я побелела. – Сколько вам полных лет? – задал следующий вопрос въедливый дядька. – Тридцать девять! – отчеканила я, заметив очередной манёвр Леночки. Миша усмехнулся. До него, наконец, дошло! Он сделал небольшой шажок влево, увеличив тем самым себе лучший обзор нашей гостьи. «Ах ты, гад! – сжала я зубы. – Смотри же, сам напросился!» Я незаметно расстегнула ещё одну пуговичку рубашки. Очень удачно я надела сегодня самый красивый свой бюстгальтер! – Как часто у вас повторяются подобные скачки давления? – Не очень часто, доктор, – проворковала я нежно. Мужичок вскинул голову и удивлённо приподнял одну бровь. В глазах его мелькнуло понимание, и он оживился. Через секунду его стул стоял вплотную к кровати. – Я сейчас вас послушаю, милая девушка, – произнёс он, доставая из чемоданчика фонендоскоп, – и мы с вами поговорим. А сейчас дышите глубоко. – Как скажете, доктор! – кротко улыбнулась я ему и поморгала быстро-быстро. Усмехнувшись, он приставил металлический кругляш к моей груди. Я вскрикнула. Миша дёрнулся ко мне. – Холодно, – извиняющимся тоном сказала я. – Сейчас согреем! – пообещал доктор, жарко подышал на кругляш и опять прижал к моей груди. – Так лучше? – Гораздо! – томно прощебетала я. В комнату заглянул Семён. Увидев мужскую руку на моей открытой груди, он скосил глаза на Мишу, хмыкнул и ретировался. Я услышала, как Миша заскрипел зубами. Как бы мне не переборщить, – подумала я. – Ну вот, – разочарованный быстротой процедуры, сказал врач, убирая фонендоскоп в чемоданчик. – В лёгких у вас чисто, дорогая моя! – Большое вам спасибо за это известие, доктор! – глухо сказал Миша. – А с давлением, барышня, шутить не стоит, – оглянулся на моего жениха мужичок. – Я напишу вам названия препаратов, которые вам следует принимать в таких случаях, но если будут какие-то рецессии, обращайтесь к нам! Я вам оставлю свою визиточку на всякий случай? – Благодарю вас, милый доктор! – я протянула руку за визиткой, но Миша оказался быстрее. – Спасибо! – он небрежно засунул визитку в карман и подал руку Леночке, которая в это время вставала с моей кровати. – И вам спасибо, милая Леночка! Если бы не ваши золотые ручки…! Наклонившись, он коснулся губами пухлой ладони девушки и стрельнул в меня глазами… – Ну что? – спросили у нас Дашка с Сёмочкой, когда проводили бригаду скорой помощи. – Жить буду долго и счастливо, ребята! – радостно сказала я. – Если я не задушу тебя раньше, – скрипнул зубами Миша. – Я тоже тебя люблю! – улыбнулась я «жениху». – На этой радостной ноте мы и закончим этот день! – гоготнул Семён. – А завтра… – А завтра у нас молочные реки и кисельные берега! Всё, всем спать! – хлопнула в ладоши Даша…
– Если бы не твоё здоровье, я бы точно тебя придушил! – угрюмо сказал Миша, когда мы остались вдвоём в Сониной комнате. – Ишь ты, Отелло! – фыркнула я. – У тебя, небось, тоже рыльце в пушку! Какими глазами ты смотрел на Леночку, а? И вам спасибо, милая Леночка! Ваши золотые ручки самые золотые в мире! – передразнила я его. – Тьфу, тошно было слышать! – Ах, милый доктор, какие у вас горячие руки! А какой у вас большой чемоданчик, ах, ах! – Не было такого, что ты выдумываешь?! – Приставьте свою горячую штучку к моей холодной груди, милый доктор! Я помогу вам! Я расстегну для вас ещё одну пуговку! – извивался передо мной Миша. – Ах ты, негодяй! – я бессильно ударила рукой по кровати. – Пользуешься тем, что я больная женщина! А ведь я встать могу! – Лежи, лежи, – испугался Миша. Он подоткнул одеяло под мою спину, обошёл кровать и осторожно лёг рядом. – Тебе полегчало, да, бельчонок? – Полегчало, мишутка, – сквозь зубы ответила я. – А как вспомню Леночку, совсем легко на душе становится! – Так ты же ревнуешь! – вдруг хлопнул себя по лбу Миша. – Вот ещё! – моргнула я. – А в поезде? – Что – в поезде? – Когда ты услышала мой разговор с Ольгой, ты решила, что это моя жена! – Ну и что? – Ну и то! Ты и соседку нашу настроила против меня, когда поняла, что я женат! И всё потому, что приревновала! – Что за бред! – закричала я. – Я просто ненавижу мужчин, которые за спиной своих жён флиртуют с другими! – Но я-то не флиртовал! – тоже закричал Миша. – Я просто влюбился в тебя, как последний дурак, а сейчас, как этот же дурак, выслушиваю всякую чушь! – Ну и дурак, – в сердцах воскликнула я и затихла. Он замолчал тоже. – Жень, – через минуту позвал он. – Что? – буркнула я. – Ты прости меня, пожалуйста! – он повернулся на левый бок и посмотрел на меня. Я не двигалась. – У меня голову сносит, когда я вижу около тебя других мужчин! – Ты много их видел? – спросила я. – Достаточно! Помнишь, в поезде твой защитник Коля? А Семён? А теперь ещё этот докторишка! – Балда ты, Мишка! – Балда, – вздохнул он. И лёг на спину. – Миш, – через минуту позвала его я. – А? – Поцелуй меня, пожалуйста! – А тебе это не повредит? – он склонился надо мной. – Ты точно балда, Михаил! – Согласен! – счастливо улыбнулся он и опустился совсем близко ко мне. – Женька, я люблю тебя! – Считай, что я этого не слышала! – прошептала я и ответила на его поцелуй.
Аллилуйя! Занавес!
ГЛАВА 18
– Ребята, если бы я не была уверена в том, что вы живёте вместе уже пять лет, я бы подумала, что вы знакомы от силы неделю! – Почему ты так говоришь, Даш? – У вас сейчас такой вид, как будто ваш медовый месяц только начался! Миша сдавил мне пальцы. Мы с ним сидели утром следующего дня на кухне семейства Кац, пили кофе с плюшками и держались за руки. – Это родные места так влияют на Женьку! – вставил Семён. – Мать, может быть нам тоже куда-нибудь махнуть? Глядишь, перемена места поможет взглянуть друг на друга другими глазами! – Приезжайте к нам, ребята! – воскликнул Мишка. Я наступила ему на ногу. Он улыбнулся. – Мы покажем вам, как мы живём! С папой познакомим! Эдуард Горальдович очень любит гостей, правда, любимая? – Он же в кругосветном путешествии, Миш! – удивилась Даша. – Ничего! – не стушевался Михаил. – Сделает круг и к нам. Со своей молодою женой. – А где он с ней познакомился, Миша? – На работе, конечно. У папы есть любимый повар, Арнольд Викентьевич, так это его дочка. Младшая… – Миша положил ногу на ногу и посмотрел на меня. – Странно, – опять удивилась Даша. – Женька рассказывала, что в ваших с папой ресторанах ни одного мужчины нет, везде только женский персонал! Даже швейцары – тётки! – Да, так и есть, Даша, – Мишина улыбка сияла по-прежнему. – Но и этому есть объяснение. Дело в том, что… – Что? – нетерпеливо спросила Даша. – А вот пусть Женька вам и расскажет! – пихнул меня в бок Миша. – Тем более, что она знакома с Люсей, папиной женой! – Я? – Ты, любимая. Расскажешь? Чтобы из первых уст, так сказать? – Ладно! – растянула я губы в улыбке. – Расскажу! Ну, смотри, стрелочник! – Люся, – начала я, – прекрасная девушка! А прекрасна она тем, что больше всего на свете любит мороженое! Вот через это самое мороженое она и познакомилась с его папенькой! Я пребольно ткнула Мишу в плечо и улыбнулась. Знай наших! – Дело было так. Однажды её папа Арнольд Викентьевич Шпок, прославленный кулинар, ехал в своём лимузине из одного города в другой (а он, как известно, жутко любит давать мастер-классы подрастающему поколению кулинаров!), так вот, ехал он как-то раз в какой-то городишко нашей необъятной матушки России и остановился у придорожного кафе. Ему захотелось пи-пи, извините, – я перевела дыхание, обвела внимательных слушателей глазами и продолжила. – В это же самое время из другого города в своём жигулёнке (это наш Миша так называет папин форд) ехал наш папа, один, и ему тоже захотелось пи-пи. Ну вы понимаете, дальняя дорога, а мужчины они уже немолодые… – Понимаем, – кивнул Миша. – Продолжай, любимая! – Так вот. Встретились наши мужики в сортире, извините за подробности, у… – как это у вас называется? – Писсуара! – в один голос подсказали Семён с Мишей. – Точно! Стоят, значит, они рядышком и делают свои дела, и, знамо дело, разговорились о том о сем. – У писсуара? – хихикнул Сёма. – У него, Сёмочка. Не перебивай! В процессе разговора выяснилось, что у наших мужчин, оказывается, одна и та же сфера деятельности. И решили они продолжить знакомство за чашкой чая в этом придорожном заведении. Логично, господа? – Логично, – кивнули все. – Поскольку наш папа не любит, когда его обслуживает мужчина – ну есть у него такая слабость, простим ему её, – он попросил официанта, чтобы кофе с мороженым им подносила девушка. Но, как на грех, в этот час ни одной особы женского полу в кафе не наблюдалось. Что делает наш Арнольд Викентьевич Шпок? – Зовёт свою дочь Люсю? – догадался Миша. Он с восхищением следил за моим рассказом, и это добавляло жару в топку моего воображения! – Правильно, любимый! – похвалила я Мишу. – Люся-то в это время сидела в папиной машине! А в туалет ей не хотелось, поскольку, как мы догадались, она не была престарелым дядей и с мочеполовой системой у девочки всё было в порядке! Пока наш папа Эдуард Горальдович разбирался с персоналом придорожного заведения, Арнольд Викентьевич быстренько сбегал к своему лимузину и притащил свою трепетную дочурку, которая сначала, понятное дело, идти-то не хотела! – Почему? – удивился Семён. – А с какой стати девочка должна обслуживать старикана, даже будь он трижды миллионером? – Как же отец её уговорил? – С помощью мороженого! – я победно посмотрела на Мишу. – Я же говорила, что больше всего на свете наша Люсенька любит мороженое! И за то, что дочурка принесёт на подносе старикану кофе, отец пообещал купить ей полтора килограмма пломбира! – А дальше? – все заворожённо смотрели на меня. Нет высшего наслаждения рассказчику, чем блестящие глаза слушателей! – Надо вам сказать, дорогие мои, что Люся наша – красавица хоть куда! Точёная фигурка, длинные ресницы, длинные ноги, длинные волосы – в общем, дылда! Высокая, метр девяносто. – Ого! – присвистнули все. – Да! А Мишин папенька у нас поменьше росточком будет. Метр шестьдесят три, да, Миш? – Метр шестьдесят четыре! – с гордостью уточнил Миша. – Да. Так вот. Люсе повезло. Наш папа очень любит красивых девушек. – Кто же их не любит? – встрял Семён. – Я не люблю! – отрезала я. – И папе нашему тоже повезло. Люся любит мороженое. – Как удачно всё сложилось! – улыбнулся Миша. – Согласна, милый! Когда папа увидел Люсю, он тоже подумал, что ему повезло. А когда Люся увидела мороженое на подносе у папы, она тоже решила, что у неё сегодня удачный день, и похвалила себя за сговорчивость. Но больше всего обрадовался Арнольд Викентьевич! – Почему? – в один голос спросили все. – Он и дылду дочку пристроил, и от обещания, данного Люсе, отбрехался! Ведь всё мороженое, которое отныне кушала наша Люся, покупал теперь ей Эдуард Горальдович! Я закончила, прошу ваши аплодисменты! Они не заставили себя ждать. Раскланявшись, я села и подвинула к себе чашку с остывшим кофе. – Да-а-а, – задумчиво произнёс Семён. – У богатых свои причуды! – И не говори… – умильно посмотрел на меня Миша. – Всё, дорогие мои, – поднялась с места Даша, – мне нужно ехать в ресторан. Там кое-какие вопросы остались ещё нерешёнными. Вернусь через пару часов. За это время, милый, обзвони, пожалуйста, всех гостей, напомни тем, кто забыл, о празднике… – Мамочки… – пролепетала я. – Что случилось, Жень, тебе опять плохо? – кинулись ко мне все. – Плохо! Мне очень плохо оттого, что я забыла поздравить свою подругу! – И я! – спохватился Миша. – Ребята, когда вы вышли на кухню, вы были такие счастливые, что я не стал вам напоминать… – извиняющимся голосом сказал Семён. – Даша! Моя дорогая, любимая Даша! Прости меня, что заставила тебя страдать! – я обняла подругу и разревелась. – Ты что, глупышка! – поцеловала меня Даша. – Не успокаивай меня, я предательница! – ещё сильнее заплакала я. – Нет мне прощения! – Вот дурёха! – Дашка погладила меня по голове. Я всхлипнула. – Я принесу тебе сейчас наш подарок! – и умчалась в комнату. Когда я вернулась на кухню, у Миши на коленях сидела Алиска. – Вот так, нельзя мужчину на пять минут оставить! – шмыгнула я носом. – Не плачь, Женя, мы тебе лучше жениха найдём! – успокоила меня Алиска. – А я что, плохой? – возмутился Миша. – Молчи! – шепнула Мишке на ухо Алиска. – Пусть она не знает, что ты хороший! – А я всё слышу! – показала я язык девочке. – Подслушивать нехорошо! – погрозила мне пальчиком Алиска. – И язык показывать тоже! – Не ссорьтесь, девочки! – улыбнулась Даша. – Даша! – воскликнула я торжественно. – Поздравляю тебя с днём рождения! И дарю тебе этот подарок! Я вытащила из-за спины руку, в которой держала небольшую зелёную коробочку,и протянула эту коробочку подруге. – Спасибо, Женька! – шаркнула ножкой Дашка. – А что там? – А ты открой! – Мама, я тоже хочу посмотреть! – вскочила Алиска с Мишиных колен. Свято место пусто не бывает! В ту же секунду на этих коленях оказалась я! Для верности я крепко обняла Мишу за плечи. Впрочем, мои ухищрения маленькую разбойницу не интересовали. Она с любопытством смотрела на разворачиваемый подарок. – Лёвушка! – крикнула девочка, когда Дашка открыла, наконец, коробку. – Лёвушка, – повторила Дарья за дочерью счастливо. – Лёвушка, – подтвердила я. – Мой? – спросила Дашка. – Твой, – кивнула я. – И камушек на месте, – просияла Дашка. – Ага! – улыбнулась я. – Что происходит? – удивились мужчины. – Тебе знаком этот лев? – Конечно! Я же говорю, это мой лёвушка! Ребята, это длинная история, и когда-нибудь мы вам её расскажем, а сейчас… – Дашка вытащила из коробки золотую цепочку с кулончиком в виде веснушчатого льва и повернулась ко мне спиной, – застегни, Белка! Я вскочила, отсоединила застёжку и вновь захлопнула её, но уже на прекрасной шее моей любимой подружки. А потом юркнула на своё тёплое местечко. – Ну как я вам? – покрасовалась Дашка перед нами. – Красотуля ты наша! – с завистью произнесла Алиска. – Мамочка, а ты мне подаришь бабылюдину накрывалу с петями? – Подарю, доченька! – рассмеялась Даша. – Ура! – закричала Алиска. – Приезжай к нам почаще, Женя! И жениха своего можешь забрать! – Эх, женщины, – вздохнул Семён.ГЛАВА 19
– Миш, передай мне, пожалуйста, во-о-он те огурчики! – На солёненькое потянуло? – шепнул мне на ухо Миша. – Уже? – Попрошу без пошлых намёков! – прошипела я. – Разве это пошлость, любимая? – ещё ближе придвинул свои губы к моему уху Миша. – Вот то, чем мы с тобой нынешней ночью занимались – это да! Я покраснела. – А чем займёмся завтра и послезавтра… – мечтательно закатил он глаза. – Не люблю самоуверенных типов, – бросила я ему и отодвинулась. – Сёмочка, голубчик, подай мне, пожалуйста, огурчики! – обратилась я к другу, который сидел напротив меня. – Пожалуйста, голубушка! – протянул мне Семён тарелку. – Спасибо, дорогой! – Обращайся, если ещё что-то понадобится! – ухмыльнулся Семён, подмигнув Мише. Тот погрозил ему кулаком. Мы сидели в очень уютном помещении ресторана «Молочные реки» уже час. Нафуфыренная Дашка, с блестящими глазами и с ярко сверкающей фигуркой льва на шее, виднеющейся в вырезе нежно-зелёного платья, возглавляла наш стол. По правую руку от неё восседал любимый муж Сёмочка, который в этот момент о чем-то шептался с мамой Даши, Людмилой Алексеевной, сидящей около него. Напротив них располагалась вся наша тёплая компания однокурсников с Мишей во главе – я, понятное дело, Каринка с ярко накрашенными губами и в какой-то немыслимой шляпке, Ленуся с ещё более покрасневшими волосами, торчащими в разные стороны, Шурка в блестящем чёрном платье, Жорка Мовсесян с супругой Анечкой, тоже нашей однокурсницей, Людочка Петрова, о существовании которой я вообще напрочь забыла, Артём Маленький, Артём Большой и ещё несколько человек. С правой стороны от Дашиной мамы сидел наш Пётр Александрович, умильно поглядывающий на своих бывших студентов. Рядом с ним, постоянно привскакивая с места, располагалась наша преподавательница по истории искусств, Марина Антоновна, умница, красавица и просто душка! Она, как всегда очень эмоционально, рассказывала о чем-то Самсону Павловичу, бывшему ректору нашего бывшего института, сидящему справа от неё. Самсон Павлович слушал её очень внимательно, то нахмуривая свои густые брови, то улыбаясь кончиками губ. Все наши детки, включая Ленкиного Святослава, Каринкиных Армена с Георгием, Шуркиных Егора и Манюни, Светика Мовсесян и, конечно же, четырёх рыжих девиц, сидели за отдельным столом недалеко от взрослых. – Женька, смотри, кто пришёл! – толкнула меня в бок Каринка. – Кто? – скосила я глаза направо. В зал заходил наш бывший староста и нынешний директор заведения, в котором мы сейчас находились, Валентин Сергеевич Баженов. С какой-то юной молодкой под ручку. – Ничего себе краля, – подняла брови я. – Это что за мужик? – встрепенулся Миша. – Наш Валька Блаженный, ничего особенного, – прошептала я. – А вот девица красоты необыкновенной. – Обычная тёлка, – презрительно скривился Миша. – Из моделек. – Моделька – да не моделька, – фыркнула Карина. – Её папаша – наш же однокурсник Гена Шкаликов. Он сейчас в Штатах работает. А дочка, значит, развлекается с Валькой! – Серьёзно? – удивилась я. – Генкина дочурка? – Ага, – ухмыльнулась Карина. – Я её знаю, она к нам в агентство очень часто заходит. Приносит свои шедевры на продажу! – Она ещё и талантливая? – хихикнула я. – Такая же талантливая, как и её папаша, – прошептала подружка. – Мазня мазнёй, а строит из себя гениального портретиста! Видела бы ты те портреты! Каринка закатила глаза. Парочка медленно подходила к нам. Точнее, к Даше, которая тут же вскочила навстречу дорогим гостям. – Валечка, Сабриночка! Как я рада, что вы пришли! – Здравствуй, Дашута! – сияя голливудской улыбкой, произнёс Валя. – Поздравляем тебя с днём рождения! Будь умницей и слушайся свою маму! Трепетная Сабриночка тонко и заливисто засмеялась. Присоединилась к поздравлению как могла. Как говорится, чем богаты, тем и рады! – Спасибо вам, мои дорогие! Проходите, пожалуйста! Семён! Семён вскочил и, произнеся «Старик, ты как всегда, на высоте!», повёл вновь прибывших гостей к своим местам. Впрочем, далеко уйти им не удалось. Рассеянным взглядом наткнувшись на мой профиль, Валя запнулся, притормозил и замер. – Женька! Это ты, что ли? – Я, что ли, – пришлось встать мне. Признаться честно, никогда я нашего Блаженного не любила. И даже не потому, что он был выскочкой и трусом, была у нас с ним одна личная, не очень приятная, история. Впрочем, я отвлеклась. – Офигеть! – он улыбнулся ещё шире, в глазах у него вдруг появились красные прожилки, а руки вспотели. Именно этими руками он и попытался меня обнять. – Я тоже рада тебя видеть, Баженов! – поморщилась я и отстранилась. Миша с любопытством наблюдал за нами. – Какая ты стала, Женечка! – не замечая моей реакции, пустил пузыри Валька. – Какая? – совершенно без любопытства спросила я. – Сногсшибательная женщина! – Валечка, пойдём! – острые ноготочки Сабрины впились в Валин рукав. – Мы с тобой ещё поговорим! – пообещал мне Валентин и двинулся вслед за настойчивой блондинкой, оглядываясь на меня. – Прозвучало как-то угрожающе, – пробормотала Карина. – Интересно, интересно, – задумчиво глядя на меня, произнёс Миша. – Ах, оставь, дорогой! – дёрнула я плечиком. – Ничего интересного в нем нет. – Это как посмотреть, – Миша перевёл взгляд на удаляющуюся Валину спину. – Господа! – встал со своего места Семён. – Торжественная часть нашего маленького семейного праздника официально объявляется закрытой! Прошу принять свободный вид, расстегнуть верхние пуговицы, у кого они имеются, расслабиться тем, кто до сих пор оставался зажат, и… Танцы, господа! Маэстро, музыку! Тут же на небольшую полукруглую сцену, находившуюся в другой стороне зала, гуськом потянулись музыканты со своими инструментами. – О, живая музыка! – обрадовалась я. – А то! – улыбнулась Даша. – Подожди, ты ещё больше удивишься, когда увидишь солиста! – Да? – заинтересовалась я и прищурилась. А когда вслед за гитаристом показался крепкий бородатый дядечка с блестящим микрофоном в руке, я ахнула. – Славик! Собственной персоной! Не может быть! Дашка, откуда ты его взяла? – Выписала из больницы! – Он что, сильно болел? – моргнула я. – Дура, он же там работает! В психушке, ты что, забыла? – А, точно! – хлопнула я себя по лбу. – Какие интересные у вас знакомые! – протянул Михаил, разглядывая нас обеих. – А то! – в один голос воскликнули мы. Музыканты расселись по своим местам. Славик, окинув невидящим взглядом публику, пощёлкал по микрофону пальцем, откашлялся и затянул своим божественным хриплым голосом: – Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана… – Меня эта песня просто преследует! – процедил Миша сквозь зубы. Заметив судорожное движение Семёна, он дёрнул меня за руку. – А ну-ка, пойдём! Я вскочила. Мы вышли с Мишей к сцене. У Славика, наконец-то заметившего меня, дрогнул голос, и микрофон в ответ неприятно засвистел. Миша поморщился, с силой сжал мне плечи, рывком притянул к себе и повёл. Через секунду ещё несколько пар присоединилось к нам. – Женька, твоё тёмное прошлое не даёт мне покоя! – грозно прошептал мне на ухо Миша. – Этот позёр Валя, бывший жених Семён, сбежавший из психушки Славик… Сколько ещё прострелянных сердец в твоём арсенале? – Помолчи, Мишенька, дай послушать этот космический голос! – Ах, голос! – ещё крепче прижав меня к себе, он заиграл желваками. Я внутренне усмехнулась. Ну что поделать, нравится мне, когда мужчина меня ревнует! Почему-то в такие моменты так сладостно представлять себе брызги фонтана от брошенного в воду разгорячённого соперника, пощёчины, изумлённые возгласы зрителей… Я зажмурилась. И зря, между прочим! Потому что чуть не пропустила эффектный выход на паркет Сабрины с Валькой. – Ты не знаешь, почему в этих тупых фильмах так ржут, когда люди падают? – хихикнула я, когда увидела, как Сабриночка, зацепившись за что-то подолом своего сверкающего стразами длинного белого платья, вдруг пошатнулась, нелепо вскрикнула и стала падать. В тщетной попытке обрести равновесие она взмахнула руками, пронеслась несколько шагов вбок и налетела на пустующий стульчик нашей Алиски, которая в этот момент уплетала варенье из пиалы с другой стороны стола. Там же, на этом стульчике, Сабрина и осталась, чудом не сверзившись на пол. Алиса ахнула. – Дядя! – раздался в тишине зала её звонкий голос. – Забери свою неуклюжую дочку, это мой стул! А то я позову нашего жениха, и он сделает её шёлковой! Зал разорвало от смеха! У Вали скривились губы и скисло лицо. – Ну всё! – расхохоталась я. – Больше Дашке никогда не бывать в этом заведении! Валька очень злопамятный! – А девица-то ничего! – присвистнул Миша. Во время неудачного падения прекрасное белое платье треснуло по шву чуть ли не до самой талии, и взгляду ошеломлённой публики предстали стройные ножки, одетые в белые ажурные чулки. Крохотный клочок тоненьких трусиков, скромно выглядывающий из-под ткани, добил меня окончательно. Я нахмурилась. А вот это уже нечестно! Мне даже жалко стало бедняжку, так опозориться в общественном месте! Я бросилась к ней, позабыв про партнёра. – Сабриночка, пойдём! – обняла я девушку, помогая встать и прикрывая собой, как получалось, её правый бок. Притихшая Сабрина без возражений поплелась со мной в туалет. Зал выдохнул. В пустом помещении туалета, поставив расстроенную девушку поближе к свету, я попыталась приладить разъехавшийся шов подручными средствами. Хорошо, что нитки оказались прочные – не порвались! Затянув их потуже, мне удалось даже скрыть ажурный верх чулок. Я вздохнула и выпрямилась. – Готово! – улыбнулась я. – Дома зашьёшь как следует, думаю, и следов не останется! – Спасибо вам! – всхлипнула Сабрина. – Вы такая добрая! А Валя меня теперь бросит… – С чего ты взяла? – удивилась я. – Из-за платья? – И из-за платья тоже, – непонятно объяснила девушка. – Это было его любимое? – неудачно пошутила я. – Ему не нужна испорченная репутация! – помотала головой девица. – Мне кажется, ты сгущаешь краски! – Нет, вы просто его не знаете! – горячо воскликнула Сабрина. – Он тяжёлый человек! И очень не любит двусмысленные ситуации. О, это я знала на личном опыте! – Зачем же он тебе нужен, такой тяжёлый? Найди себе кого-нибудь полегче! С твоими-то данными… – А я его люблю, – просто сказала Сабрина. Я вздохнула. Бедняжка, угораздило же тебя! – Тебе сколько лет, милая? – Девятнадцать! – Первая любовь? – догадалась я. Она кивнула. Ох уж мне эти страсти-мордасти! – А вы с ним вместе учились, да? – Да. – Тогда вы, наверное, знаете, кто такая Белка? – Белка? – удивилась я. – Да. Валя мне рассказывал о ней, а я даже не знаю, как она выглядит. – Что же он о ней рассказывал? – Мне кажется, она ему в своё время не дала. – Что?? – ахнула я. – Понимаете, ведь такие мужчины, как Валя, обливают грязью только тех, кто им насолил. Вот я и подумала, что эта ваша Белка ему отказала. Хотя он-то уверял меня в обратном. – Ах, подонок! – покраснела я. Он оказался ещё гаже, чем я думала! А девочка-то вовсе не так глупа! – Женя, а это, случайно, не вы? – догадалась Сабрина. – Случайно, я. – Скажите, а рядом с вами за столом кто сидел, ваш муж? – Почти. Жених! – я с удовольствием произнесла это слово. – Интересно, Валя уже много успел выпить? – вдруг ни с того ни с сего ляпнула девица. – Почему ты так сказала? – сердце моё заныло от какого-то нехорошего предчувствия. – А он, когда выпьет, почему-то начинает про своих баб вспоминать. Такие подробности рассказывает, просто жуть! Я-то не давала ему пить, но он уже минут пятнадцать один… – Бежим скорее! – схватила я девушку за руку и потащила к двери. Кажется, мы не успели. Уже издали я увидела своего Мишу, стоящего на танцевальной площадке напротив Валентина со сжатыми кулаками. Взволнованная Дашка вцепилась в Мишкину руку, а Сёмочка с Жоркой Мовсесяном и Артёмом Большим суетились около совершенно красного Вальки, стоящего в боевой стойке испанского быка. Краем глаза поймав наши вбежавшие фигурки, этот нетрезвый господин медленно повернулся. Глаза его были налиты кровью. Точно, бык! – с ужасом пронеслось в моей голове. – Вот они! – неприятно осклабился он и сплюнул прямо на пол. – Не запылились! Мои бабы, и обе бывшие! Сабрина взвизгнула. Я бросилась к Мише. Но он в мою сторону даже не взглянул, лишь молча остановил меня рукой. Всё, поняла я, мои фантазии сбылись. Сейчас будут брызги из фонтана и разбитая челюсть. Жаль только, сладости в осуществлённых грёзах почему-то не чувствовалось. Ни одного слова больше Валентину сказать не удалось. Рука моего «жениха» влепила такой хук справа разгорячённому хозяину заведения, что тот не устоял на ногах и через секунду, пролетев несколько метров назад, оказался прямо у ног Славика. – Это тебе за меня! – мстительно воскликнула Алиска. Зал ахнул. – Валечка! – теперь к своему возлюбленному бросилась Сабрина. – Уйди, курица! – взревел тот и сделал попытку подняться. Но не тут-то было! Он тут же был подхвачен сзади человеком, привыкшим иметь дело с самыми буйными больными нашей психиатрической больницы имени Алексеева. – Успокойтесь, Валентин Сергеевич! – добрым голосом сказал Славик. – Охрана! – завопил непокорный Валентин Сергеевич и попытался освободиться. Но он не знал, что Славик не только хороший доктор, но ещё и неплохой спортсмен. Скрутив хозяина «Молочных рек» захватом сзади, он спокойно смотрел, как из другого зала на подмогу Валентину бежали двое дюжих ребят. – Ты у меня сейчас, сволочь, в кутузку загремишь! – прохрипел Валя, с ненавистью сверля глазами Мишу. – Там тебе не только почки отобьют, но ещё и память! Имя своей крали забудешь и число всех её ухажёров! – Не надо!! – тщетно попыталась схватить я Михаила за руку. – Ах ты, гад! – вместе с Мишей к скрученному Вальке, оттолкнув свою жену, устремился и Семён. – А вот и один из них! – ухмыльнулся Валентин Сергеевич. – Как говорится, на ловца и… Договорить он не смог. Славик, не меняя выражения своего добродушного лица, встряхнул противника, отчего у того зазвенело в карманах. – Я же говорила, отмечать сорокалетие – плохая примета! – прошептала я. – Не подходите к нему! – дикой кошкой метнувшись к Валентину, Сабрина закрыла возлюбленного своим прекрасным телом. Глаза её горели, как у львицы, защищавшей своих детёнышей. Миша с Сёмой остановились. – Что, глупой бабы испугались? – опять сплюнул на паркет Валя. – Ну-ка, цыпочка, врежь им как следует, я разрешаю! Лучше бы он этого не говорил! Ещё яростнее разгорелись глаза нашей Сабриночки, и, развернувшись, она со всего маху влепила звонкую пощёчину этому гаду! – Умница, дочка! – громко сказала Алиска. – Ненавижу тебя! – отчеканила Сабрина и подкрепила свои слова крепким ударом коленки в пах. – Блурп… – сказал Валентин. – Прошла любовь, завяли помидоры, пожухли веники и сгнили все цветы… – тихо продекламировала Каринка, оказавшаяся со мной рядом. Как ни странно, но после такого предательства Валентин сник. Глаза его потускнели, лицо из красного стало серым. Славик, почувствовав в руках обмякшее тело, усадил покорного Валентина на стул. Все расслабились. Я подошла к Мише. – Всё, что наплёл этот гад, неправда! – прямо взглянула я в его глаза. – Я никогда… Но закончить оправдательную речь мне не удалось. Мой лже-жених, бывший сосед по купе, балабол, врун и самый лучший мужчина в этом зале обнял меня и поцеловал при всех долгим и страстным поцелуем! – Это наш жених! – услышала я за спиной гордый Алискин голос.– Да-а-а-а, да-а-а-а, – вздыхал Сёмочка уже минут десять подряд, пока мы ехали домой. – Ну что ты заладил, Семён! – не выдержала Даша. – Лучше на дорогу смотри! – А я смотрю! – не поворачивая головы, сказал Семён. – Да-а-а-а… – Ребята, как вы? – спросила у нас Дашка, оборачиваясь назад. – У нас всё хорошо, мамочка! – ответила ей Алиска, которая сидела между мной и Мишей. Мы держали её за руки, а сами не отрывали друг от друга томных глаз. – Вижу, – хмыкнула Даша. – Защитник ты наш! – вздохнула Алиска, погладив Мишу по руке. – Да-а-а-а, – пришла моя очередь прошептать счастливо. – Даша, испортили тебе праздник, – вымолвил Михаил, не поворачивая головы. – Что ты, Миш! – помотала головой Даша. – Это был самый весёлый день моего рождения! – И моего! – поддакнула Алиса.
ГЛАВА 20
А вечером, оставшись в Сониной комнате одни, мы с Мишей, не сговариваясь, открыли настежь окно, забрались на широкий подоконник с ногами и уставились друг на друга. – Ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе рассказала о Валентине? – спросила я. – А также о Славике, Семёне и обо всех остальных. – Каких ещё остальных? – вскинулась я. – Больше никого не было! – Ты рассказывай, а я решу, было или не было! – сурово произнёс он. – Но сначала дай мне обещание… – Какое? – Не врать! Знаю я твои способности к экспромтам. Нет, забавно слушать, конечно, твой трёп, но не тогда, когда это касается меня и моей девушки! – Подумаешь! – протянула я. Но возражать не стала. Между близкими людьми должна быть ясность, в этом я уверена. Стоп, с каких это пор Миша стал мне близким человеком? Да с тех самых, голубушка, когда ты увидела его бледное взволнованное лицо, лёжа с приступом на кровати! – Я жду, милая! – Ладно, рассказываю. Начну с Вальки Блаженного, потому что эта история вообще выеденного яйца не стоит. Когда-то, ещё на втором курсе нашего института, Валька подкатывал ко мне с нескромным предложением. Довольно настойчиво подкатывал, признаюсь. А мне, честно говоря, никогда не нравились маменькины сынки. Так вот, бегал он за мной довольно долго, целый год, но я оказалась крепкой штучкой! В конце концов Семён навалял ему хорошенько, вот Валька и отстал. – Из его уст это звучало совсем иначе! – Так он же трепач! Ты знаешь, что сказала мне Сабрина? Передаю почти дословно: такие люди, как Валентин Сергеевич, обливают грязью только тех, кто им насолил! А ещё она сказала, будто Валька трубит всем направо и налево, что я с ним спала. – Вот сволочь! Мало я ему накостылял! – сжал кулаки Мишка. И погладил меня по ноге. – Так, с одним покончили, перехожу к Славке. Тут тоже всё просто. Когда-то Славочка был в меня влюблён. – Славочка, – повторил Миша, убрав руку с моей коленки. – Да, Славочка! – упрямо сказала я. – Он же такой трепетный, ты разве не заметил? – Хм, заметил. Заметил, как трепетно он на тебя смотрел! – Он трепетный и влюбчивый. А познакомились мы с ним на одной музыкальной тусовке, куда совершенно случайно как-то попали с Дашкой. Славка тогда был солистом местной рокгруппы, а мы – юные барышни, с восторгом взирающие на непонятный, но такой манящий мир музыки! Фанатки из нас, правда, вышли те ещё – больше, чем на полгода, нас не хватило. Скоро их репетиции нам надоели, да и свободного времени стало оставаться всё меньше, у нас началась серьёзная учёба, а Славка какое-то время ещё страдал по мне. Звонил несколько раз в день, провожал после учёбы домой, даже посвящал мне стихи… Но, как я уже говорила, он парень влюбчивый. Не прошло и месяца, как появилась на горизонте очередная юная барышня, и – прощай, дорогая Женечка! – Так у тебя с ним было что-то? – нахмурил Миша брови. – Ты имеешь в виду постель? – Да! – Нет, конечно! Поцелуи были, не скрою. Но у меня хватило ума остановиться на этом этапе. А потом был Семён. – Семён, – повторил угрюмо Миша и посмотрел в окно. – Его ты, конечно, любила! – Любила, – кивнула я. – Это была моя первая любовь, Миш. Я до сих пор вспоминаю о нем с теплотой. Но, как видишь, ни к чему она не привела. Я уехала в Москву, постепенно забыла своего Семёна, а через несколько лет он женился. На Дашке. Остальное ты знаешь. Я замолчала. И тоже посмотрела в окно. – Помнишь, как мы с тобой стояли в коридоре нашего вагона и смотрели в темноту? – спросил он. – И молчали, – улыбнулась я. – Помню. А потом у меня в голове зазвучала моя любимая песня, которую через несколько минут ты спел вслух. – Ты шутишь? – недоверчиво посмотрел он на меня. – Нет, не шучу. Ты ещё спросил меня потом, почему у меня такое лицо… – А ты мне ответила, что тебе тоже эта песня нравится. Но я не знал, что и ты пела её в тот момент! – Пела, – кивнула я. – Странно, правда? – Женя, – взял он меня за руку, – Женя, Женечка… Мне страшно… – Почему, Мишенька? – я погладила его по руке. – Мне страшно тебя потерять! У меня ёкнуло сердце. Я вспомнила обещание, которое дала Семёну. Нет, не буду сейчас об этом думать! – Миша, поцелуй меня, пожалуйста! – Женечка! – дрогнул его голос. – Если бы ты только знала… – Молчи, – закрыла я ему рот ладошкой. – Ничего не говори. Просто поцелуй, потому что это невозможно дольше терпеть. Слышишь? – Слышу, родная! – он прижался ко мне горячими губами, и я кинулась с головой в омут под названием Любовь.ГЛАВА 21
Утро началось с телефонного звонка. – Давно что-то твой Васятка не звонил, – пробормотала я, переворачиваясь на другой бок. – Спи, любимая, – прошептал Миша и нажал на кнопку. – Привет, Васька! Уже не сплю… Что там у вас? Мама уже встала? Дрыхнет? А ты что делаешь? Что, что? Что ты сделал с дверью? А краски откуда взял? Я открыла один глаз. Миша весело посмотрел на меня. – Ах, лежали на балконе… Понимаю, Вася. Нет, конечно, почему мама должна тебя ругать? Но ты, на всякий случай, утром на глаза ей не попадайся, ладно? А если всё-таки мама не оценит твой талант, пусть позвонит мне… Пожалуйста, Васятка, в первый раз, что ли? Он отключил телефон. – Миш, а Миш! – поморгала я глазами. – Я рассказал ему про твою дверь, милая, – виновато сказал он и поцеловал меня в один глаз. Левый. – Когда ты успел? – удивилась я. – Ты же всё время у меня на виду! – Хм, голому одеться – только подпоясаться! – ответил Миша и почему-то посмотрел на кусочек моего обнажённого живота, выглядывающий из-под одеяла. Я покраснела и быстренько натянула на себя одеяло. – Злая ты, Женька! – Потерпи до вечера, дружок! – показала я ему язык. – Кстати, Миш, мне сегодня нужно к тётке сходить, от родителей гостинцы передать. – К тётке? Я не знал, что у тебя тут ещё родственники остались. – Да, это мамина двоюродная сестра, Мария Степановна. Ты же не обидишься, если я тебя с собой не возьму? – Нет, конечно, Жень! – он поцеловал меня в другой глаз. – Но как я переживу это время – вот вопрос! – Хочешь, скажу Семке, он тебя по городу покатает? – Заманчивое предложение! – потянулся к моим губам Мишка, и ещё минут десять мы с ним целовались как безумные, забыв обо всём на свете, пока не услышали осторожные шаги за дверью. – Всё, Мишка! – прошептала я. – Встаём! – Встаём, – откликнулся он, продолжая держать меня в своих объятьях. – Ребята, вы уже проснулись? – тихий голос Дашки раздался у самой двери. – Проснулись, Даш! – отпихнула я Мишку от себя. – Одеваемся уже! – Хорошо! Ждём вас! Когда мы, взъерошенные и счастливые, зашли на кухню, за столом уже восседало всё семейство Кац с Семёном во главе. Даже Тамарка почтила нас своим присутствием. Шесть пар глаз уставились на нас, не мигая. – А что случилось? – удивились мы. – Почему так рано все на ногах? – Рано? – хмыкнул Сёмочка. – Я понимаю, у вас, у москвичей, двенадцать часов дня – ещё не свет и не заря, а мы уже коров подоили и телят на луг выгнали! – Двенадцать? – мы с Мишей переглянулись и покраснели. – Двенадцать! – укоризненно повторила Алиска. – Сколько можно в постели кувыркаться? – Алиса! – в один голос рыкнули на неё родители и смущённо посмотрели на нас. – А что, мамочка? – удивилась девочка. – Ты же тоже мне так говоришь, когда я в садик не хочу вставать! – Взрослым так нельзя говорить, Алиса! – строго отчитала сестру семилетняя Соня. – Они не кувыркаются в постели, как маленькие детки! Они… – Соня! – опять рявкнули Дашка с Семёном. – А я знаю, почему тётя Женя с дядей Мишей так поздно встали! – похлопав ресницами, заявила Тамарка. – Почему? – спросила Алиска. – Всё, хватит об этом! – стукнул по столу рукой Семён. – Садитесь завтракать, ребята! А вы, мамипапины дочки, ну-ка, брысь отсюда! – Что, уже доесть нельзя? – возмутилась Женька. – Я, между прочим, ни слова не сказала! – В комнату забирай свою чашку! – скомандовал отец. – И чтобы духу твоего тут не было! – Вот так всегда! – заворчала девочка, цепляя чашку с молоком рукой. – То – ведите себя как взрослые, то брысь из кухни, вы ещё маленькие! – Без разговоров! – прикрикнула Дашка, сдерживая улыбку. Женька шустро выскочила из кухни за сёстрами, напоследок оглушив нас криком «Горько!», и громко захлопнула дверь. Мы расхохотались. – Хулиганов воспитали мы с тобой, мать! – ухмыльнулся радостно Семён. – Нам тоже ваши детки нравятся, правда, Миш? – обняла я Мишку за шею. – А то! – гоготнул Михаил. – Сёмочка, а чем ты сегодня заниматься собираешься? – невинно спросила я, делая глоток из своей любимой кружки. – Куда тебя отвезти надо, Белка? – не поддался на уловку мой старый друг. – Не меня, – я поцеловала в щёку Мишку, – вот этого туриста. Мне к Марии Степановне нужно, а Мишка хочет Арбузов наш посмотреть. Побудешь сегодня гидом? – И я! – в кухню влетела Алиска. – Я тоже хочу быть гидом! А что такое гид, папочка? – Это такой строгий дядя, дочка, который дёргает за уши тех, кто подслушивает под дверью! – Я вовсе не подслушивала! – помотала головой Алиска, честными глазами смотря на нас. – Мы просто с Соней на полу сидели около двери! – Ябеда! – Сонькины косички мелькнули в проёме двери. – И так каждый день! – сказал весело Семён. – Сонька, иди сюда! Поедешь с нами дяде Мише город показывать? – А ноутбук можно с собой взять? – хитро блеснула глазками Соня. – Никаких ноутбуков в машине! – строго свела брови Даша. – Езжайте, ребята, а я пока обед приготовлю. Жень, ты с Марией Степановной-то уже договорилась? – Ещё из Москвы, Дашут. Ты же знаешь, как у нас всё строго. – Знаю, потому и спрашиваю. Семка довёз меня до дома моей тётки, мы расцеловались с Алиской и Соней, и я выскочила из машины. – Подожди, Женечка! – окликнул меня Миша, вылезая вслед за мной. – Ты меня забыла поцеловать! – Маша-растеряша! – донёсся из автомобиля Алискин голосок. – Ах, как я могла? – улыбнулась я и чмокнула Мишу в щёку. – Женечка, – посмотрел мне в глаза Миша, – я должен тебе сказать что-то очень важное! – Прямо сейчас? – Да! – выпалил он. – Женя, я без тебя не смогу жить. Ты возвращайся поскорее, хорошо? – Мне кажется, я тоже без тебя уже не смогу, – помолчав, ответила я. – Женечка, – стиснул он мои пальцы, – счастье ты моё курносое! – Миша, это я курносая! – прижалась к окну носом Алиска. – Значит, я тоже твоё счастье? – Иди уж, счастливчик! – улыбнулась я. – Назначаю тебе свидание ровно через два часа на этом же самом месте! Я побежала к подъезду.ГЛАВА 22
Моя тётя Мария Степановна – очень хороший человек. Только не все окружающие это понимают. Я, кстати, тоже вхожу в их число. Да что там скрывать, и мама, её двоюродная сестра, тоже! Начать с того, что я никогда не называла свою тётю тётей. Только Мария Степановна и никак иначе! Так решила сама Мария Степановна, когда я, будучи двухлетней крохой, только-только начинала говорить. – Не смей, Наталья, обращаться ко мне этим мещанским словом в присутствии Евгении! – строго выговорила она маме, когда та случайно ляпнула мне: – А это, Женечка, твоя тётя Маша! С тех пор никогда с моих губ не срывалось страшное слово «тётя». Впрочем, видела я свою родственницу не часто. Мария Степановна сторонилась маминой семьи, считая её брак мезальянсом. К слову сказать, мамин род ведёт своё начало откуда-то с древних времён, настолько древних, что у Марии Степановны каждый раз при упоминании о столь давней старине закатываются глаза, а губы становятся похожими на тонкий и очень острый нож. Впрочем, презрительно поджимать губы при каждом случае – тётино любимое занятие. Вот и сейчас, увидев меня на пороге своей огромной квартиры, уголки губ Марии Степановны моментально опустились вниз. – Здравствуйте, Мария Степановна! – чопорно поздоровалась я, немного удивившись тому, что дверь она мне открыла сама. – Здравствуй, Евгения! – кивнула она мне холодно. – Ты опоздала на двенадцать минут! – Простите меня, Мария Степановна, не рассчитала время! – Очень жаль, что за пятнадцать лет ты ничуть не изменилась! – лязгнул её голос, и она сделала шаг назад. – Что ж, заходи. – Спасибо, Мария Степановна, – я прошла дальше. Ладно, потерплю немного капризы старушки, зато через два часа мои страдания вознаградятся сполна – я увижу Мишку! И от этой мысли мне стало так тепло на душе, что я мило и довольно искренне улыбнулась своей родственнице, на что получила ещё одну презрительную гримасу. Нисколько не обращая на это внимания, я сняла свои босоножки и, пройдя через длинную прихожую, зашла в большую комнату. Да, за пятнадцать лет здесь, кажется, совершенно ничего не изменилось! Мне кажется, даже напольный светильник стоит на том же самом месте, радуя хозяйку основательностью и постоянством. Мария Степановна махнула рукой в сторону кресла. – Садись, Евгения! – и опустилась на стул, стоящий напротив. Спина её, словно доска для глажки, осталась прямой и незыблемой. Я моргнула. Моя тётушка всегда удивляла меня способностью держать осанку. А ведь ей уже почти семьдесят лет! – Благодарю вас, Мария Степановна, – я присела на самый краешек кресла, автоматически вспомнив свои старые привычки, и усмехнулась про себя. Мама осталась бы мной довольна! – Как живёт твоя мать? – без предисловий спросила тётка. – Спасибо, Мария Степановна, у неё всё хорошо! – радостно ответила я и, втиснувшись глубже в кресло, облокотилась на спинку. Что-то Марии Степановне не понравилось – то ли известие о благополучии своей двоюродной сестры, то ли свобода в моем поведении, но она нахмурилась ещё сильнее, а ниточка губ стала практически незаметной. – Я привезла вам от мамы чай. Теперь, когда по этикету, заведённому в этом доме, можно было развернуть подарки, я достала из пакета, который всё это время держала в руках, небольшую, но очень дорогую коробочку с зелёным чаем. – Благодарю! – сказала, будто плюнула, старушка и встала. Я поднялась тоже, еле вытащив из узкого неудобного кресла своё тело. Сделав ровно по четыре шага вперёд, мы встретились с тёткой в середине комнаты, где она, не меняя выражения своего недовольного лица и кивнув легонько головой, забрала у меня из рук разноцветную коробку. Точно таким же макаром мы вернулись на свои места. Принцесса Елизавета отдыхает! – Глафира, мы будем пить чай! – слегка повысила голос тётка, обращаясь куда-то в глубину квартиры. – Хорошо, Мария Степановна! – отозвались оттуда и ровно через одну минуту (я смотрела на часы) в комнату вплыла Глафира Ивановна, тётина домработница, с подносом в руках. Бросив быстрый взгляд на тётину спину, она радостно улыбнулась мне и, тут же погасив неуместную в этом доме улыбку, подошла к столу. – Здравствуйте, Глафира Ивановна! – ровным голосом произнесла я и улыбнулась кончиками губ. – Здравствуйте, Евгения Михайловна! – без выражения ответила Глафира, ставя поднос на круглый стол. Тётушка поморщилась. Видимо, при произнесении вслух имени моего отца, решила я, и с удивлением воззрилась на Глашу. Раньше она себе такие вольности не позволяла. Вот повеселится мой папа, когда я ему расскажу об этом! Глашу я помню с детства, она работает в доме тёти уже очень много лет, придя к ней совсем юной девушкой. Она всегда мне очень нравилась своим добрым сердцем и непоколебимым терпением. Кажется, это самое терпение теперь дало трещину! Интересно, с чего бы это? – Спасибо, Глафира! – тётушка побарабанила пальцами по своей коленке. – Приятного аппетита, Женечка! И вам, Мария Степановна! – сказала Глаша и спокойно посмотрела на Марию Степановну. Да это бунт! Чтобы домработница в присутствии хозяйки обратилась ко мне просто по имени – такого я ещё не слыхала! У тётушки отвисла челюсть. Она впилась широко открытыми глазами в Глашу, брови её изумлённо поднялись, а пальцы стали выбивать на коленке совсем уж нервную дробь. Впрочем, надо отдать ей должное, секунду спустя она взяла себя в руки, вновь сжала свои губы и повернулась ко мне. – Приятного аппетита, Евгения! – Спасибо, тётя! – клянусь, я сама не ожидала, что из моих уст может вырваться это слово! Мы с Глашей переглянулись. Мария Степановна посерела. Ой, что сейчас будет! – весело подумала я. – Женечка, я испекла к твоему приходу булочки с маком, как ты любишь! – не обращая внимания на остолбеневшую Марию Степановну, продолжила упрямая Глафира. – Спасибо, Глаша! – улыбнувшись, ответила я. На тётушку больно было смотреть. – Мария Степановна, я ухожу от вас! – не меняя тона, повернулась к хозяйке Глафира и тоже улыбнулась. – Завтра. – Глаша, у вас что-то произошло? – это сказала я. Моя тётя, кажется, онемела. – Я выхожу замуж! – с гордостью ответила Глаша. – Что-о-о? – наконец очнулась Мария Степановна. – Да как ты… – Скушайте булочку, Мария Степановна! – подвинула к краю стола тарелку Глафира. – Вам не помешает! – Не заговаривай мне зубы, Глафира! – обратилась на «ты» к домработнице тётушка, сама не заметив этого. – Что ещё за бред несусветный про замужество? И в этот момент предательски зазвонил мой телефон. Громкая трель заставила вздрогнуть всех. Не обращая внимания на изогнутую дугой тётину бровь, я достала из сумочки трубку. Номер был московский. Странно! – Извините, важный звонок! – сказала я и нехотя вышла в коридор. Жаль, не досмотрела представление до конца! – Алло! – Евгения? – поинтересовались на том конце провода. – Да, слушаю вас, – ответила я незнакомке. – Меня зовут Анжелика Сергеевна. Я невеста Михаила Чернова. – Какого ещё Михаила Чернова? – не поняла я. – Разве рядом с вами их несколько? – едко осведомились из трубки. Рядом со мной? Я зачем-то покрутила головой. – Рядом со мной их ни одного! – Михаил Чернов – это ваш попутчик, Евгения! – чётко, как глухой, пояснила женщина и тут до меня дошло! – Миша? – дрогнувшим голосом сказала я. – Извините, я не поняла, а вы кто? – Я его невеста! – чеканным голосом повторила девица. – Какая невеста? – пролепетала я, чувствуя, как что-то тяжёлое вдруг опустилось мне на плечи. – Настоящая! И я почему-то не удивляюсь, что Михаил ничего про меня не рассказывал! – Не рассказывал, – подтвердила я тихо. – Я и не сомневалась! – усмехнулась тётка. – Он уже не в первый раз отправляется с незнакомками в неизведанные путешествия. Это у него хобби такое. – Хобби? – глупо переспросила я. – Хобби! – хохотнула девица. – Но через три недели ему придётся пересмотреть свои привычки, милая Евгения! – Почему? – я сама не узнавала свой голос. – Потому что третьего сентября у нас с ним свадьба! Полагаю, что и об этом он вам не сказал. – Нет, – покачала я головой. – Не сказал. – Мне даже жаль вас, Женечка, – подобрел голос моей собеседницы. – К сожалению, вы не первая Мишина жертва. Знаете, у него каждый год к концу лета начинается какая-то любовная лихорадка. Он берёт свои вещи и несётся на вокзал, где выискивает очередную глупенькую курочку. Почему-то ему кажется, что вагонный роман, как я называю эти кратковременные интрижки, – это очень романтично! Зная о таких странностях Михаила, я стараюсь внимательнее относиться к нему в этот сложный период. Но в конце июля мне пришлось на недельку лечь в больницу на сохранение, и я не уследила! – На сохранение? – прошептала я оглушённо. – Да, милочка, а что вас удивляет? Мы с Мишенькой ждём долгожданного ребёночка. Нам уже семь недель! – Семь недель, – повторила я. – Семь недель. – Так вот, Евгения, – голос женщины стал деловым, – если вы не хотите разрушить будущую счастливую семью и оставить ребёнка без отца, вам придётся подумать, каким образом отправить Михаила обратно в Москву! – Я подумаю, – сжался мой голос. – Подумайте! – повторила она. – Всего вам доброго, Женечка! И впредь, мой вам совет, – не кидайтесь на первых попавшихся незнакомцев! Они могут оказаться чьими-то мужьями! Прощайте, Евгения! Надеюсь, мы с вами хорошо поняли друг друга! – Я вас поняла, – ответила я. И нажала кнопку отбоя. Когда через десять минут, обеспокоенная моим долгим отсутствием, в коридор выглянула Глафира, я тихо сидела на низкой скамеечке и смотрела невидящим взглядом перед собой. – Женечка, что случилось? – подбежала она ко мне. – Ничего, Глаша, – разжала я нехотя зубы. – Плохо себя чувствую. Я пойду домой, хорошо? – Куда ты пойдёшь в таком состоянии, милая? Иди-ка приляг на диван! – Евгения, в чем дело? – в проёме двери появилась тётушка. – Мария Степановна, мне нужно идти. Надеюсь, вы с Глашей не обидитесь на меня. – Почему вдруг такая срочность? – Так получилось, Мария Степановна. Простите меня. Поцеловав на прощание Глашу и кивнув тётушке, я выползла из квартиры. На улице нещадно палило летнее солнце. – Что ж, – усмехнулась я про себя. – Все сказки когда-нибудь заканчиваются. Даже такие прекрасные, как эта! Я посмотрела на часы. В квартире тётушки я пробыла недолго. Ребята вернутся только через час. Мои ноги сами понесли меня к пустующей лавочке, стоящей под деревом во дворе тётиного дома. Сев и облокотившись на горячую спинку, я закрыла глаза. Именно в таком состоянии увидели меня мои, когда Сёмочкин автомобиль подрулил к подъезду. – Белка, давно сидишь? – высунул голову в окно Семён. Я кивнула. – Что же ты не позвонила? Мы бы раньше приехали! – Женька, а где мы были! – с этим радостным возгласом, выскочив из машины, бросился ко мне Миша. – Женя? Что с тобой? Он остановился, не дойдя два шага до лавочки, уперевшись взглядом в мои пустые глаза. – Миша, ты возвращайся домой, пожалуйста, – тусклым голосом произнесла я. – Куда – домой? – не понял он. – В Москву. Всё закончилось, Миша. Уезжай. – Жень, что случилось? – голос его дрогнул, и он медленно опустился рядом со мной. Я отодвинулась. – Что-то с твоей тётей? Почему ты молчишь? – Уезжай, Миша, – повторила я. – Сегодня же. Я куплю тебе билет. – Да что происходит, в конце концов! Женя! Посмотри на меня! – он обхватил ладонями моё лицо и вгляделся мне в глаза. – Я не хочу больше тебя видеть, – твёрдо сказала я и дёрнула головой. Затем встала и пошла к машине. Миша продолжал сидеть на лавочке. – Жека, что с тобой? – обеспокоенный Семён выскочил из машины мне навстречу. – Поехали домой, Сёмочка, я очень устала, – я обошла своего друга и подошла к другой двери. – А Михаил уезжает домой. Ты отвези его на вокзал, пожалуйста. – Ты что, с дуба упала? – обалдел Семён. Я пожала плечами и уселась на переднее кресло. – Женя, у тебя животик болит, да? – спросила Алиска сзади. – Да, Алиска, у меня болит животик. Семён, скажи ему, пусть садится в машину, мы уезжаем. – Мишаня, поехали, – бросил Сёма Михаилу и завёл мотор. – По дороге разберёмся! Но по дороге мы не разобрались. Я не отвечала ни на один вопрос этих двоих, только меланхолично смотрела в боковое окошко. – Больше никогда, никогда… – твердила я сама себе. – Никогда… Оставшуюся часть дня я пролежала на Сонькином диване. Одна. С сухими глазами, повернувшись лицом к стене. Плакать почему-то я не могла. – Женечка, родная моя, что случилось? – Дашка не отходила от меня ни на шаг. – Белочка моя… Что же это такое… Я не разговаривала ни с кем. Только вскинулась один раз, когда Михаил попытался присесть рядом, и, увидев мои ненавидящие глаза, он встал и молча вышел из комнаты.ГЛАВА 23
Я плохо помню, что было на следующий день. Кажется, мои друзья вызвали целую команду спасателей во главе с Каринкой, которые пытались растормошить меня. Напрасно. С дивана я вставала только в случае крайней физиологической нужды и ни с кем по дороге в туалет не разговаривала. Михаила в квартире я не видела. Значит, уехал к своей Анжелике, вот и правильно, вот и молодец.ГЛАВА 24
Утром следующего дня в квартире зазвучали новые голоса. – Ещё одна команда чип-и-дейлов! – пробормотала я, поворачиваясь на другой бок. За моей дверью послышался тихий шёпот, а следом за этим – стук. – Жень, к тебе можно? – осторожно спросила Дашка, просовывая свою рыжую голову в дверной проём. Я громко вздохнула и повернулась к ней спиной. – Заходи, – сказала Дашка кому-то, и в комнате послышались шаги.Детские. «Подключать детей к играм взрослых – жестоко», – вяло подумала я. Обойдя мой диван, этот кто-то остановился, а затем сел прямо на пол напротив моего лица. Я не открывала глаза. – Привет, Женя! – произнёс незнакомый мальчишеский голос. Я молчала. Наверное, Каринкин сын. Или Ленкин. – Женя, если ты не откроешь глаза, то не сможешь увидеть, что я тебе принёс. – Это шантаж, – пробормотала я и приоткрыла один глаз. Увидев совсем незнакомого мне рыжего мальчишку лет семи-восьми, я открыла и второй. В руках у пацанёнка было что-то яркое. – Я хочу подарить тебе, Женя, – протянул он мне лист бумаги, – этот портрет. – Что это? – заинтересовалась я. А, поднеся к глазам рисунок, ахнула. С листа на меня смотрело лицо хохочущего гномика. Рыжего-рыжего, с красными конопушками по всему лицу. Я перевела взгляд на незнакомца. – Тебе нравится? – спросил он. – Да, – кивнула я. – Мне твой гномик тоже понравился! – радостно улыбнулся он. – Я так нарисовать не смогу. – Сможешь! – уверенно сказала я, ещё раз бросив взгляд на замечательный рисунок. – Хочешь, я тебя научу? – Да! – ещё шире улыбнулся он. – Тогда тащи карандаши! Через минуту солнечный мальчик вернулся в комнату с карандашами и альбомом в руках. – Забирайся! – подвинулась я. Мы рисовали час. Когда устали рисовать на диване, спустились на пол. Мальчишка азартно сопел, я забыла обо всех печалях этого несправедливого мира. – Женя, Миша не может без тебя жить, – вдруг сказал мальчик и поднял на меня свои зелёные глаза. – Очень даже может, – не удивившись странному заявлению, сказала я. – Анжелика Сергеевна это подтвердит. – Не может, – упрямо выпятил нижнюю губу ребёнок. – Он сам мне об этом сказал. Ещё две недели назад! – Когда?? – я уронила карандаш на пол. – Две недели назад, – повторил мальчик. – А ты кто? – более глупого вопроса я не задавала ещё никогда. – Я Вася. – Вася, – повторила я. – Васятка. – Да, Васятка, – кивнул пацанёнок. – Наш Миша меня так называет. – А что ещё он говорил тебе две недели назад? – Что у тебя самая чудесная улыбка в мире, которой он готов любоваться всю свою оставшуюся жизнь! – А как же Анжелика? – ляпнула я. – Женя, давай я позову Мишу, и он сам тебе всё объяснит? Минуту спустя, когда я всё ещё сидела на полу в окружении отряда хохочущих гномиков, в комнату тихо зашёл Михаил. Я посмотрела на него. – Женя, прости меня! – сказал он и сел на пол напротив меня. Я молчала. – Я очень сильно перед тобой виноват. Мне нужно было сразу обо всём рассказать, и тогда тебе не пришлось бы пройти через всё это. – Она действительно беременна от тебя? – задала я вопрос, мучивший меня целые сутки. – Кто, Анжелика? – очень удивился он. – О, господи! Нет предела человеческой подлости! Женя, Женечка, выслушай меня, пожалуйста! Я молча кивнула и облокотилась о диван. На большее у меня не было сил. – Милая, я должен повиниться перед тобой. Помнишь, в поезде я рассказывал про свою работу в придорожном кафе? Так вот, я не всю правду тогда вам сказал. Дело в том, что я вовсе не повар этого заведения, а его владелец. И Анжелика Сергеевна – мой партнёр. – Вот как, – помолчав, сказала я. – Да, – кивнул он. – Уже несколько лет мы трудимся с ней вместе, и за это время у меня ни разу не возникло мысли о каких-то других отношениях с этой женщиной, кроме деловых. К сожалению, сама Анжелика придерживается другого мнения на этот счёт. Я не хочу сейчас выгораживать себя, милая, но не сказать этого я не могу. Анжелика почему-то упорно преследовала цель выйти за меня замуж. – И ей это удалось, – моргнула я. – Третьего сентября у вас свадьба. – Это вовсе не так, – мягко сказал он. – Я понимаю, что трудно верить человеку, которого знаешь всего несколько дней, но прошу тебя, поверь мне! Между мной и Анжеликой никогда ничего не было! Всё, что она сказала тебе по телефону – чудовищная ложь! – Откуда ты знаешь, что она мне звонила? – От Ольги. К сожалению, моя сестрёнка очень любит романтические истории. Я рассказал ей про тебя перед отъездом, и, когда Анжелика спрашивала Олю о цели моей поездки, та ей всё и выложила. – Я тебе не верю. – Я знал, что мне будет трудно тебя убедить, поэтому я подготовился, – он слегка улыбнулся и негромко крикнул в сторону двери: – Оля, зайди, пожалуйста! – Действительно, подготовился! – буркнула я. На пороге возникла женщина. Нет, всё-таки женщиной я бы не рискнула её назвать. Это была тонкая изящная дива с пшеничными волосами и ясными светлыми глазами. Она впорхнула в комнату, как мотылёк, и я даже перестала дышать, чтобы ненароком не сдуть эту красоту. – Здравствуй, Женя! – человеческим голосом произнесла Оля и села рядом с Мишей. – Здравствуй, Оля, – откликнулась я. И улыбнулась. Не улыбнуться я просто не могла! – Я виновата во всем, – твёрдо сказала Оля. Её перламутровые глаза стали синими. – Это я дала твой телефон Лике и я рассказала ей о тебе. Миша ничего не знал, клянусь тебе! Она трогательно посмотрела на брата. Мне стало не хватать её ясного взгляда, и я кашлянула. Оля тут же перевела глаза на меня. Вот так-то лучше! Хорошо, что я не мужчина, иначе влюбилась бы в эту чудесную деву тотчас же! – Ты знаешь, Женечка, меня так тронула история, которую рассказал мне Миша, что я просто не смогла хранить её в себе! А с Ликой мы немножко дружим, понимаешь? И мне так хотелось ей помочь! Она сказала, что не может дозвониться до Мишки, а он ей срочно нужен по работе. Вот я и дала твой телефон! – Но откуда у тебя мой телефон, Оля? – Брат оставил перед отъездом. На всякий случай… – она виновато улыбнулась. – Ты сердишься на меня, Женя? – Оля, я не могу на тебя сердиться, – заворожённо смотрела я в лучистые глаза. – А твой братец хитрец, он знал, что уж тебе-то я поверю без сомнений! – Он не хитрец, Женя, – серьёзно сказала Оля. – Он просто очень переживал за тебя! Она опять перевела взгляд на брата. Что же это такое? – Оля, а ты научилась печь пиццу? – выпалила я. – Миша, твоя Женечка голодная! – ахнула Оля и посмотрела на меня. – Ребята сказали, что ты вчера ничего не ела. Это правда? – Я не помню, – я на самом деле этого не помнила. – Значит, так! – засуетилась Оля. – Я иду за едой, а ты, Миша, помоги Жене подняться и прибери тут немного! Я скоро приду! – Не торопись, сестрёнка! – крикнул ей вслед Миша. – Нам с Женей ещё нужно кое-что обсудить. – Хорошо, – улыбнулась дева, – полчаса ещё Женя потерпит. Но не больше! Она вышла и плотно закрыла за собой дверь. Миша вздохнул. – Женя, ты представить себе не можешь, как я испугался! – он взял меня за руку. – Когда я увидел твои тоскливые глаза, там, на скамеечке, я решил, что за те два часа, которые мы с тобой не виделись, ты вдруг переменила своё отношение ко мне. Это безумие, я знаю, но от этой мысли у меня на душе стало в тот момент черным-черно. – У меня тоже, – тихо сказала я. – Прости меня, родная моя! – он стал целовать мои руки. – Прости! И вот тут меня прорвало. Слёзы, столько времени жгущие меня изнутри, вдруг вырвались наружу, и я уже ничего не могла с этим поделать! – Миша, как ты мог, Миша! – зарыдала я и уткнулась ему в грудь. – Как ты мог! Он обхватил меня руками, крепко прижав мою голову к себе, и стал покрывать мои волосы горячими поцелуями. – Прости меня, Женечка, прости! – шептал он. Слёзы неиссякаемым потоком текли из моих глаз, и скоро Мишкина рубашка была насквозь мокрая. Я не могла остановиться. Я вспоминала всё – и настоящие свои горести, и прошлые беды, перед глазами мелькали блондинки в белых шубках, младенцы в колясках, коричневые тапочки и связки ключей… Мне было очень жаль себя! – Она сказала, что вагонные интрижки – твоё хобби! – всхлипнула я, – и ты специально ищешь на вокзалах таких дурочек, как я! – Я уже нашёл свою дурочку, и другие дурочки мне больше не нужны! – тихо произнёс Миша. – Ты ещё и издеваешься! – ударила я его кулачком по груди. Он погладил меня по сжатой руке и улыбнулся. Я почувствовала это, даже не видя его лица. И притихла. – Жень, – позвал он. – Что? – прошептала я. – Я влюбился в тебя с первого взгляда. Тогда, на вокзале. Как только увидел твоё лицо. А когда ты вдруг предложила мне поехать с тобой в Арбузов, я понял, что судьба крепко схватила меня за грудки и вырваться я уже не смогу. И как бы ты потом меня ни останавливала – обещанием сдать билет или попыткой прогнать – изменить уже ничего было нельзя! Я попался, Жень. У меня сердце болит, настолько я тебя люблю! – Я тоже тебя люблю, Мишка, – тихо-тихо прошептала я. – Что, что ты сказала? – он поднял мою голову и нетерпеливо заглянул мне в лицо. – Повтори, пожалуйста! – Ты негодяй, бабник и хулиган, соблазнитель медсестёр и искуситель партнёров по бизнесу! – сказала я. – И я тоже тебя люблю! – Женечка! – глаза его вспыхнули. – Женечка! Ты невозможная женщина! – Я знаю точно, невозможное возможно! – дрогнувшим голосом произнесла я. – Счастье ты моё арбузное! – ответил он и нагнулся к моим губам.Когда спустя час за нашей дверью раздались осторожные шаги, мы уже вполне пришли в себя. Застегнув последнюю пуговичку помятой рубашки, я посмотрела Мишке в глаза. – Женечка, я должен у тебя ещё кое-что спросить, – сказал он, нежно сжав мои пальцы. – Спрашивай. – Ты выйдешь за меня замуж? – он замер в ожидании. – Женя, скажи – да! – завыл кто-то с той стороны двери. – Алиска! – в один голос рассмеялись мы. Дверь распахнулась. На пороге стояли четыре рыжих барышни и один не менее рыжий мальчишка и глупо хихикали, переглядываясь друг с другом. – Женя, ты не ответила нашему жениху! – пискнула Алиска. – Дети! – за спинами девчонок появились остальные домочадцы. – Взрослые, не мешайте, Миша делает предложение нашей Жене! – весело сказала Женька. Все посмотрели на нас. Я смутилась. Миша мне подмигнул. Подхватив меня на руки, он перенёс меня с дивана на пол, поставил на ноги и склонился передо мной на одно колено. Дети восхищённо ахнули. – Женя, перед прекрасными лицами всех присутствующих здесь друзей и родственников я с удовольствием и трепетом повторяю свой вопрос: согласна ли ты стать моей женой и жить со мной в счастье и согласии всю отмеренную нам Богом и Судьбой жизнь? Вот он, мой звёздный час! Я обвела моих любимых людей счастливыми глазами и посмотрела на того, который за эти дни стал самым дорогим для меня человеком. – Я согласна! – и вложила похолодевшие пальцы в горячую Мишину ладонь. – Горько!!! – крикнула Женька, и её радостный возглас подхватили все остальные. – Горько!!! – Я люблю тебя, Белочка! – Мишка сжал руками моё лицо и нежно поцеловал меня в губы. – Я люблю тебя, Мишка! – ответила я и закрыла глаза.
ЭПИЛОГ
– Алиска, ты наступила мне на ногу! – услышала я грозный шёпот за дверью. – А зачем ты забрала у меня цветы? Я сама подарю их нашей Жене! Миша, скажи Соньке! – Не ссорьтесь, девочки! – я узнала Дашкин голос и счастливо улыбнулась. Дверь передо мной открылась. – Женя! – кинулся ко мне Миша, но застыл в шаге от меня с неуверенной улыбкой. – Ты не только бабник, но ещё и трус! – рассмеялась я и посмотрела на своего мужа. Он не отрывал смятенного взгляда от белого свёртка в моих руках. – Чхи! – тоненько донеслось оттуда. – Чихает! – ошеломлённо сказал Миша. – Чихает! – кивнула я. – А ещё плачет, улыбается, пачкает пелёнки и писает! Я приоткрыла уголочек детского одеяльца. Миша побледнел, потом покраснел, а потом… заплакал. – Рыжая! – всхлипнул он. – Рыжая, – подтвердила я. – Как я? – встряла Алиска. – И мы? – на меня уставились остальные четыре пары глаз. Нет, пять! Или шесть? У меня расплылось в глазах. Я шмыгнула носом. – Папаша, хватит валять дурочку, бери свою дочь на руки и пошли в машину! – сказал Семён. – Не бойся, Миша! – мягко подтолкнула брата Оля. – Ты что, забыл, как Васятку забирал из роддома? – Ты тоже таким был? – удивилась Алиска, посмотрев на Васю. – Не помню, – пожал плечами тот. – Давайте я её возьму! – вперёд протолкнулась Женька. – Я сам! – испугался Миша и сделал шаг ко мне. Белый свёрток плавно перекочевал в его руки. Миша вздохнул. И засиял блаженной улыбкой. – Моя дочь! – сказал он. – Моя сестра! – погладил детское одеяльце Вася и гордо посмотрел на Алиску. Та вспыхнула. – Мама, а ты не можешь поговорить с нашим аистом? – громко сказала она и посмотрела на своих родителей. – Мне надоело быть младшей! – Алиса! – в один голос воскликнули все. – Родите лучше братика! – задумчиво взглянула на Дашу с Семёном Тамарка. – Хорошее предложение! – усмехнулся Сёмочка. – Спасибо за поддержку, дочь! – Ну, знаете! – покраснела Даша. И в этот момент из пакета с моими вещами донёсся звонок. Я вздрогнула. И посмотрела на мужа. – Я люблю тебя, Женечка! – прошептал мне Мишка. – Ничего не бойся! Дрожащими пальцами я вытащила трубку и посмотрела на номер. Незнакомый! Я нажала кнопку. – Евгения, поздравляю тебя с рождением дочки! – услышала я женский голос. Тётушка, надо же! Что-то в её голосе показалось мне странным. – Спасибо, Мария Степановна! – улыбнулась я. – Какая я тебе Мария Степановна? – хмыкнула она. – Называй меня по-человечески. Тётя. – Я люблю вас, тётя! – на сердце у меня стало горячо-горячо, а глаза затуманились. – И я тебя, дорогая племянница! – ответила тётушка. И, помолчав, сварливо добавила: – А чай твой оказался просто дрянь! Так и передай отцу с матерью! – Передам, тётя! – рассмеялась я и нажала на кнопку. Я же говорила, моя тётя очень хороший человек! – Ребята, а как вы дочку-то назвали? – посмотрели на нас Дашка с Семёном. – Мы решили не обижать никого из наших друзей! – в один голос сказали мы с Мишей. – Дарья-Ольга-Тамара-Алиса-Софья Михайловна Чернова! Просим любить и не жаловаться! – Бедненькая ты моя! – сочувственно погладила белое одеяльце Алиска. – Не повезло тебе с мамой и папой! Ну, ничего, когда я вырасту, я тебя усыновлю!Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.
Последние комментарии
8 часов 38 минут назад
13 часов 42 минут назад
21 часов 31 минут назад
1 день 1 минута назад
1 день 9 минут назад
2 дней 11 часов назад