Полярная Одиссея [Виктор Иванович Елфимов] (fb2) читать онлайн

Психология утверждает, что каждый человек, взявшийся за перо, в разной степени, сам материал своего творчества, источник своих познаний, своего мира. Не претендую на творчество, скорее это отрывки воспоминаний скромного армейского офицера, волею судьбы и стечения обстоятельств, ставшим свидетелем и участником тех, или иных событий…

Некоторые фамилии и имена в воспоминаниях изменены. Не считаю возможным по истечению многих лет быть истиной в первой инстанции в оценках людей. Длительное время сводная группировка военнослужащих находилась в горах практически автономно. Указания и распоряжения командования, передаваемые по средствам связи, носили общий характер. Приходилось действовать исходя из реалий складывающейся обстановки. Решения по различным вопросам принимались самостоятельно, что не исключало ошибок, порой конфликтных ситуацией. Однако возникающие проблемы не мешали выполнению нашей миссии.

«Это было весною зеленеющим маем, когда тундра надела изумрудный наряд…» слова и мотив этой песни, далеко не академического жанра, навязчиво повторялись в моей памяти. Я их вспоминал, находясь за Полярным кругом, у 70-й параллели северной широты, на высоте 1333 м над уровнем моря. Волшебный, удивительный и суровый край, где 60 дней солнце не опускается за горизонт, а 45 дней не поднимается над ним и ночь вступает в свои права.

В часы ночные, ледяные я брошу

в небо позывные семидесятой широты.

Пускай геолог бородатый,

оттаяв циркуль на костре,

скрестит мои координаты на заколдованной горе.

Не каждому человеку, попавшему сюда, дано выдержать психологические, физические и климатические испытания в этом ирреальном мире. В зимней, одноликой и немой тундре даже работа не излечивает от покинутости и тоски. Случалось что опытные зимовщики, дежурящие на метеостанциях, охотники – промысловики переставали выходить из избушек, готовить себе еду, следить за собой. Обострялись межличностные отношения. Завалившись на нары, подавленные душевным гнетом, потеряв веру в то, что где-то в миру есть еще жизнь люди равнодушно погружались в вязкий сон, избавляющий от забот и тревог, а главное от тоски, засасывающей человека. Ко всем этим бедам прибавляется еще одно страдание: страх Севера. Этот страх – неразлучный спутник Великого Холода и Великого Безмолвия – он порождение мрака черных декабрьских ночей, когда солнце уходит за горизонт. Этот страх действует по – разному, в зависимости от натуры человека. Порой здесь разыгрывались трагедии серьезнее рассказов Джека Лондона. Но такие времена почти ушли в прошлое. Ныне цивилизация достигла невероятных высот, у каждого дежурного несущего вахту на станции перекачки нефти или газа в глухой тундре и тайге созданы все условия для жизнедеятельности: удобное обустроенное жилье, спутниковые или сотовые телефоны, телевидение и вертолеты. Сегодня, у охотников, промышляющих где – то в районе рек Верхняя Вогулка или Нижняя Тунгуска, можно в зимовьях увидеть аккумулятор, навигатор, а порой и сигнальный маячок поисково – спасательной спутниковой системы «Коспас – Сарсат».

Однако вернемся в 75-й год прошедшего века. Пришла весна. Солнце щедро награждает теплом этот призрачный мир, тех, кто пережил невзгоды долгой ночи. С господствующей высоты открывается удивительно сказочная картина. Внизу, на сотни километров, расстилается зеленый ковер. Над ним – солнце Полярного дня. Минуло много лет, но как сейчас вижу перед собой, марево расцветающей тундры, низкий «стеклянный» купол прозрачного неба. И миражи, в которых как в зеркале, отражаются далекие озера, реки и ледники древних Уральских гор.

Оптическая труба армейской буссоли многократно приближает стада оленей, бредущих от мошки и прочего гнуса к ледяным ветрам на побережье Карского моря, там, где горы растворяются в тундровых болотах и вечной мерзлоте полуостровов Югорский и Ямал. Возможно это сон? Проснусь, и все исчезнет, растворится, в дымке зеленеющей тундры. Нет не сон, но каким ветром меня сюда занесло? Однако все по порядку. Я – офицер, лейтенант, мой полк дислоцируется в небольшом занесенном снегами городе Печора. Военная служба мне нравится. Время идет незаметно, в соответствии с распорядком дня, графиками дежурств и обязанностями, определенными Уставами Вооруженных Сил. Рядом со мной надежные, позитивные товарищи, с которыми всегда комфортно, к тому же, у нас много общего. Впрочем, как у большинства армейской молодежи. Командование оценивает меня положительно. Хорошая примета: впервые отпуск определен в июне, ранее только в январе – феврале. В целом, служба не доставляет серьезных проблем, если относится к ней добросовестно.

Был месяц май. Зацвела черёмуха. Могучая, полноводная река Печора освободилась от ледового плена, и гул ломающихся льдин, слышен за многие километры. С отличным настроением я направлялся на службу. Ярко светило солнце, которое мы ждали долгие месяцы. Через КПП прошел на территорию военного городка, что – то не так, на плацу, у штаба и казарм никого нет. По сердцу пробежал холодок. Понял сразу – в полку объявлена тревога, боевые расчеты заняли места в соответствии с расписанием. Но я не слышал звука сирены, не нашел меня и посыльный. Ситуация крайне неприятная. По пути на командный пункт, встретился с дежурным по полку старшим лейтенантом Василием Гирькой. В среде офицерского состава он отличался здоровым чувством юмора, в кругу молодых офицеров числился как непременный участник наших «холостяцких заседаний». На этот раз старший лейтенант Гирька был серьёзен. Все на командном пункте – сообщил он, идет боевая работа по SR-71, ты опоздал… этот SR! С ним одни неприятности. Стратегический самолет-разведчик ВВС США по терминологии американцев «Блек бёрд» («Черная птица») постоянно ведет разведку в непосредственной близости от наших воздушных рубежей.

Взлетая с английской авиабазы Милденхолл, он делает разворот над Испанией. Затем обогнув Кольский полуостров, выскакивает на траверзе полуострова Рыбачий как черт из табакерки. На скорости более 2000 км/час и высоте 23000 метров, оснащенный супер – современной разведывательной аппаратурой, самолет – призрак как нож, режет небо над Баренцевым морем. Мы хорошо знаем его тактико – технические данные, мгновенно идентифицируем на экранах радаров. Самолет действительно черный, так как выполнен из титанового сплава. Отличается высокой помехозащищенностью. Экипаж состоит из двух пилотов одетых в космические скафандры. Они элита военно – воздушных сил США. Один вылет черной машины стоит миллион долларов. По возвращению на базу каждый пилот получит по десять тысяч долларов. Сейчас эти парни пытаются создать нам проблемы. Только дежурные силы и средства противовоздушной обороны, в случае нарушения государственной границы СССР, шансов им не дадут. Подразделения радиоперехвата засекли разведчика своевременно. Информация пошла по сети оповещения

Прибыл на командный пункт, в зале боевого управления полумрак. На планшете воздушной обстановки идет прокладка маршрута цели. В деле и мой взвод. Сменив заместителя командира взвода старшину В. Скворцова, занимаю свое рабочее место. Разведчик SR-71 уже прошел траверз города Североморск. Идёт как по линейке, нагло, не меняя курса в направлении острова Колгуев. Рядом с ним появляется наш истребитель СУ-15.

Надеваю гарнитуру, в наушниках звучат команды, не прекращается монотонное считывание положения цели и истребителя. Штурман пункта наведения спокойно и методично дает указания экипажу истребителя – перехватчика, который сближается с целью и занимает позицию для атаки под «четыре четверти». На планшете общей воздушной обстановки обрабатываю и обобщаю поступающую информацию. Веду объективный фото – контроль. По итогам боевой работы, в вышестоящем штабе, поминутно разберут и определят правильность наших действий.

В «гости» к нам еще два самолета – разведчика: норвежский «Орион» и РС – 135 ВВС США. Для них появилась возможность снять максимум разведывательной информации. По всему побережью на полную мощность включены наши радиолокаторы и другие технические средства. Вновь прибывшие потенциальные «друзья» держатся подальше, выписывая «восьмерки» в районе 200 – мильной зоны исключительно интересов СССР. Уже работают по целям подразделения Нарьян – Мар, Воркута, архипелаг Новая Земля. Вот взлетели с аэродромов Амдерма и Рогачево еще два перехватчика ТУ -128 и СУ – 15, их основной целью продолжает оставаться SR-71. Атаковать они будут его в переднюю полусферу. На взлетно – посадочной полосе гражданского аэродрома город Ухта МиГ – 25. Экипаж перехватчика в готовности № 1 к взлету. Задействованные боевые расчеты, силы и средства готовы выполнить любой приказ.

Станции разведки целей устойчиво передают информацию на командный пункт зенитно – ракетного полка. Радиолокаторы подсвета целей зенитно – ракетных дивизионов С-200 и станции наведения ракет С-75 включены на эквивалент, сохраняя элемент внезапности. По команде, станции начнут работать в эфир и мгновенно захватят цель. За пультами профессионалы, с боевым опытом. Сейчас режим молчания. Сброшены маскировочные сети с пусковых установок зенитно – ракетных комплексов С-200, С-75. Началась настоящая охота, прилив адреналина. Можно делать ставки кто «завалит» нарушителя: ракетчики или летчики!? По каналам связи звучит приказ: «…при левом повороте цель сопровождать, при правом повороте цель уничтожить!»

Для задействованных дежурных сил и боевых расчетов приказ понятен. При правом повороте «Черная птица», обязательно войдет в наше воздушное пространство. У неё нет больше возможности и пространства для маневра вправо. Через 5-7 минут все окончится. Затем некоторое время будет шок. Наконец эфир взорвется оглушительной новостью. Заработают радиостанции всего мира. Как будут развиваться события после того как он будет сбит, мы не знаем. Конечно, страны блока НАТО обвинят Советский Союз во всех грехах, но агрессор должен помнить, что границы нашей Родины священны и неприкосновенны! Однако инцидента с не предсказуемыми последствиями никто не хочет. Так и не дав нашим ребятам отличиться, заложив левый поворот, SR-71 уходит от границы над нейтральными водами к вечным льдам Шпицбергена. Ранее, не единожды, испытав на себе бойцовские качества и агрессивность советских пилотов – истребителей, не спеша удаляются от границы «Орион» и РС-135.

Команда «отбой», переход в нормальный режим боевого дежурства. Увидев меня на рабочем месте, укоризненно покачал головой начальник штаба полка подполковник Н. Саенко. Он относился ко мне всегда доброжелательно, но я сам того не желая его подвел. По завершению боевой работы вызвали к начальнику политического отдела подполковнику В. Колониари. Пришлось отвечать на не приятные вопросы. Доложил, что ночевал в общежитии геологоразведки, так как наше больше не пригодно для жилья. При этом заявил, что командование, мало заботится о нуждах молодых офицеров. Эти слова были лишними, чувство самосохранения подвело. Начальник политотдела помолчал, внимательно посмотрел на меня и пообещал решить квартирный вопрос.

В молодом возрасте нервная система мало реагирует на любые катаклизмы. Выслушав также нарекания в свой адрес от командира роты, забыл о «разборках» и начал проводить занятия с взводом в соответствии с планом боевой подготовки. Но видимо напрасно рано успокоился. О моей скромной «персоне» вышестоящее начальство не забыло. Через небольшой отрезок времени был вызван в строевую часть, где получил на руки командировочное предписание. Номер войсковой части, указанный в предписании, мне был не знаком. Начальник строевой части старший лейтенант Николай Долбилин, по кличке «Кока», был на своем месте, держал авторитет и свою значимость, лишнего не говорил, и вновь направил за разъяснениями к начальнику политотдела. Круг замкнулся.

Подполковник В. Колониари, который в моей дальнейшей военной службе сыграл не малую роль, спокойно и вполне серьезно, сказал, что уже решил квартирный вопрос, чем немного меня заинтриговал. В ходе воспитательного процесса он поинтересовался, что я знаю о поселке Полярный и мероприятиях проводимых личным составом 20-го корпуса ПВО на Уральских горах. Конечно, в общих чертах знал, тем более что в поселке уже почти два года находится мой друг лейтенант Миша Беспрознов. Так вот, продолжал свой монолог начальник политотдела, там сложная обстановка. Необходимо срочно заменить заболевшего капитана В. Журова. Сейчас с личным составом в горах остался только один офицер – начальник инженерной службы полка майор В. Шерупов. По твоей кандидатуре командованием части принято решение: направить меня в длительную и ответственную командировку. Соответственно поставлена задача: не задерживаясь сегодня поездом Котлас – Воркута убыть в поселок Полярный. По пути следования выйти на железнодорожной станции Чум. Дальнейшую дорогу к поселку уточнить у обслуживающего персонала ж/д станции. По завершению инструктажа начальник политотдела заботливо спросил, есть ли какие вопросы? Предвосхищая мой вопрос о длительности командировки, задушевно сказал: «…не волнуйся, теперь у тебя впереди будет много времени. В полк вернешься, когда построите дорогу на гору Ханмэй…»

       Я особо и не волновался, вопросов тоже не задавал – выходит себе дороже. В армии особенно, да и в гражданских учреждениях всегда негативно относятся к тем, кто задает много вопросов. Эту аксиому я хорошо знал. Пропал отпуск, не сбыться моим планам, о которых мечтал всю зиму. Доложил командиру роты о поставленной мне задаче. Передал взвод прапорщику А. Комарову, профессионально подготовленному специалисту, порядочному человеку и моему хорошему товарищу. В последующем встретиться с ним больше не пришлось: Александр трагически погиб при невыясненных обстоятельствах.

Мне не привыкать к подобным командировкам по затерянным в таежной красе населенным пунктам республики Коми. Два года, будучи начальником контрольно-ремонтных станций – командиром взвода, автономно, в товарных вагонах, на спецмашинах «путешествовал», с подчиненными по отдельным радиолокационным ротам выполняя поставленные задачи. Позиции радиолокационных подразделений, растянувшись по фронту и в глубину, контролировали воздушное пространство более чем на тысячу километров. Отдельные роты Радиотехнических Войск чем – то схожи с пограничными заставами: тоже постоянное боевое дежурство, небольшие воинские коллективы, состоящие из боевых расчетов 25 – 30 солдат и сержантов, старшина – прапорщик, 4 – 5 офицеров. Конечно, тыловое обеспечение наших подразделений гораздо скромнее. Служба личного состава отдельных рот, как правило, проходит в крайне тяжелых географических и климатических условиях. Ответственность высочайшая, цена ошибки или бесконтрольного пропуска любого летательного аппарата очень велика. На плечах этих скромных армейских тружеников, профессионалов высшей пробы держится мирное небо Родины.

Известна и болезнь моего тезки, капитана Виктора Журова, о которой знали многие сослуживцы. Эта болезнь характерна для определенного круга лиц и называется «запой». Его можно понять. Жил на свете человек. Учился в педагогическом институте, по окончанию которого был направлен в глухомань, учить детей в школе. Деревня в дремучих кировских лесах. В свободное время, а его было достаточно, Виктор рыбачил, собирал грибы и ягоды, которых в тех местах несметное количество. Женился, вступил в Коммунистическую партию, стал в селе уважаемым человеком. Но пришла разнарядка в районный военкомат о призыве коммунистов в Вооруженные Силы.

Это был уже второй партийный набор запасников после сокращения офицерских кадров в шестидесятые годы. Окончилась тихая жизнь учителя физики и математики. Так, Виктор Журов стал офицером в звании «лейтенант», а на армейском жаргоне «пиджак». Бессонная жизнь полка оглушила его: построения, занятия, наряды, задачи, дежурства, тревоги, а также жесткие приказы, не допускающие каких либо обсуждений. К тому же различные указания и разбирательства порой на повышенных тонах. Тут нужна устойчивая психика, крепкая нервная система, хорошая реакция, умение предвидеть последствия тех или иных событий и многое другое, что приходит с опытом армейской службы.

Его мягкий, покладистый характер не выдержал испытаний и вновь испеченный лейтенант стал снимать стресс испытанным средством, распространенным на Руси. Затем «пустился во все тяжкие» – завел себе вторую жену. В конечном результате, по решению полкового суда офицерской чести капитан В. Журов был уволен из Вооруженных Сил «за грубые нарушения воинской дисциплины, злоупотребление спиртными напитками и моральное разложение». Его дальнейшая судьба мне неизвестна.

Что сказать, волей – неволей сломали человеку жизнь, но армия жесткий организм. Здесь порой «закрывают глаза» на некоторые вольности среди офицеров, в частности молодых. Но, невыполнение приказа, распоряжения, должностных обязанностей, всегда жестко карается. Так же строго преследовалось нарушение определенных моральных норм, «бытовое разложение». Поступая в военное училище, каждый из нас знал, на что и куда идет. Однако Виктор Журов не был профессиональным военным и попал в этот круг не по своему желанию, а по тому, как предначертано судьбой каждому из нас.

В войсках хронически имел место некомплект в основном инженерного состава. С этой целью на воинскую службу призывались выпускники высших учебных заведений. Однако офицеров – «двухгодичников» было немного. В большинстве своем, отличные технические специалисты, добросовестно исполняющие свой воинский долг. Вспоминаю лейтенантов Эдуарда Гжегоржевского окончившего МВТУ имени Баумана, Фигрета Алиева из Баку, который скучал по своему солнечному краю, отчаянно мерз и ложился спать, не снимая шапки, командира взвода младшего лейтенанта Сергея Тимохина из города Нежин, серьезного, педантичного офицера. Все они знали, что это временные трудности и через два года вернутся домой, к своей работе. Капитану Журову досталась другая стезя, служить ему предстояло не менее двадцати лет.

Однако в описываемый период у меня были уже другие заботы – скорые сборы в командировку. Пришлось вновь возвращаться в общежитие, забрать свои носимые вещи, других у меня практически не было. У геологов напряженный период – подготовка к выходу в «поле», под этим словом подразумевалась также тайга, тундра, горы, степь. Начальники геологических партий в апреле – мае разрабатывают маршруты, готовят план – задания, решают вопросы транспорта, снаряжения, питания. Основное ядро экспедиций – геологи, геодезисты они профессионалы, высоко образованные, талантливые, влюбленные в свою профессию.

Имел честь бывать с ними рядом, обращаться для решения различных вопросов, а в редкие часы отдыха петь под гитару песни у костра. В экспедиции набираются и временные рабочие, как правило, из местных жителей. Нужны водители вездеходов, слесаря, лебедчики, заправщики буровых долот и разнорабочие. С ними, без долгих разговоров заключаются договора, выдается спецодежда и конечно денежный аванс. После чего начинается головная боль у начальников партий: народ гуляет. Среди отобранного контингента различные люди желающие заработать денег за сезон. Иногда бывают и ранее осужденные или просто бродяги Севера, которых не мало. Но здесь, в тяжелых условиях, оцениваются люди по работе и умению жить в коллективе.

Вообще это интересная тема, о людях, для которых Север стал их образом жизни, но не будем пока в нее углубляться. Среди геологов у меня есть друзья, неутомимые разведчики недр подверженные зову кочевых дорог. Военные и геологи чуть – чуть Робинзоны склонные к постоянной смене мест. Среди них первопроходцы, исследователи, путешественники и конечно романтики. Они открывали и осваивали материки и острова, Север и Чукотку, Курилы и Камчатку, Дальний Восток. Так было всегда. Не зря в стенах Русского географического общества на первых местах, запечатлены в картинах и фотографиях наши предки в эполетах и погонах.

…а где-то в тайге, в комарином гуде,

почти у дьявола на рогах,

Сидят у костра небритые люди

В брезенте и стоптанных сапогах.

Палатка геологов сесть и пригнуться,

Приборы, спецовки – сплошной неуют.

Скажи о романтике им, усмехнутся:

– Какая уж, к черту, романтика тут!

Но вы им не верьте! В глухие чащобы

Не рубль их погнал за родимый порог.

Это романтики чистой пробы,

Романтики дальних и трудных дорог…

Как говорится в известной песне, сборы были недолги: имуществом, материальными ценностями я не отягчен. Краткий тост «на посошок и за удачу». Ребята подарили поношенные брезентовые ветровку и штаны, а также ботинки с заклепками, которым сносу нет. Я был растроган такой заботой. Все снаряжение мне потом очень пригодилось, когда неожиданно, волею случая, оказался в горах. До прихода поезда оставалось немного времени. Собрался и с легким сердцем светлым вечером вошел в вагон прибывшего на вокзал поезда. Рюкзак под голову, накрылся плащ – палаткой и мгновенно уснул. Разбудила проводник, пора вставать, железнодорожная станция Чум. В вагоне остались единицы пассажиров, у которых конечная точка пути – Воркута, дальше дороги нет.

Чум – маленькая железнодорожная станция, построенная в 1941 году. Прошли годы, но все здесь осталось без изменений с времен строительства дороги. Два десятка покосившихся на тундровой мерзлоте домов, развалины бараков. Киоск, сбитый из досок и крытый проржавевшим металлом. В киоске «деликатесы»: 3-х литровые стеклянные банки с огромными маринованными огурцами и вяленая рыба, с характерным запахом «коми – засола». Здесь же поваленные вышки и покосившиеся, сгнившие столбы, густо опутанные колючей проволокой. Повеяло наследием прошлых лет. Вокруг необъятная тундра. Недалеко Воркута, но мне в поселок Полярный!

На самом деле железная дорога разветвляется даже не в самом Чуме, а через 2-3 километра на посту 2011. До Воркуты остается менее 100 километров. Вот только сменилось средство передвижения, теперь это старенький дизель – электровоз, идущий со скоростью 15 – 20 км в час и три прицепленных к нему скрипящих вагона «…времен Очакова и покорения Крыма». С этой железной дорогой были связаны судьбы сотен тысяч людей. Трансполярная магистраль или «мертвая дорога». Жуткий эпитет. Так уж случилась судьба, что в отличие от Транссиба, БАМа и даже Печорской железной дороги у вновь строившейся магистрали Салехард – Игарка не было устоявшегося названия. В историю она вошла по номерам строительных Управлений – 501, 503 ГУЛ ЖДС НКВД СССР. Название «Мертвая дорога» наиболее истинно отражает судьбу, как самой магистрали, так и многих ее строителей.

Последовательность событий такова: после Великой Отечественной войны было принято решение создать новый порт в Обской Губе и соединить его с железной дорогой Котлас – Воркута. Причиной строек стали уроки прошедшей Великой Отечественной войны, которые показали уязвимость Северного морского пути. Решение принимал лично И. Сталин и Л. Берия. На сегодняшний день эта проблема также актуальна. Ряд стран настойчиво претендуют на морские ресурсы в зоне интересов России, что требует надежной защиты нашего Крайнего Севера от различных посягательств.

Однако вскоре выяснилось, что Обская Губа не подходит для крупного порта, из – за малых глубин, сильных приливов и отливов. Работы были свернуты. Началась прокладка трассы Чум – Лабытнанги – Салехард, далее Игарка, Норильск. Об этой магистрали говорили «человек под каждой шпалой». То, правда, сам видел человеческие кости в оттаявшей мерзлоте. И снова не преодолимые препятствия для строек в мало проходимых местах. Страна поднималась из руин. Не хватало средств и техники для подобных строек. Работы остановлены. Расформировано не менее двухсот лагерей, объявлена амнистия десяткам тысяч ЗеКа. В результате построена только магистраль Чум – Лабытнанги (с ханты языка «Семь лиственниц»). Всего 124 км через Уральские горы. По этой дороге я продолжил «путешествие» к своей конечной цели – горной гряде с двумя поэтическими названиями: Рай-Из, что означает «Райская гора», или Грана-Из – « Пограничный Камень» – на языке коми.

Что стало причиной повышенного интереса военных к этим горам? Пожалуй, пришло время пояснить. В биографии 4 отдельной армии ПВО этой теме уделено немного строк. История Полярной эпопеи началась и охватила 1973 – 1977 годы прошлого 20-го века. События тех времен помог в полной мере восстановить полковник Анатолий Павлов, ныне здравствующий и проживающий в городе Елец. До мая 1975 года, он проходил службу в 55 отдельном радиотехническом батальоне в должности заместителя командира батальона. В последующем отдельный батальон был преобразован в 200 – й радиотехнический полк. Место дислокации – город Печора.

Это была эпоха военного противостояния двух сверхдержав СССР – США, впрочем, оно продолжается. К сожалению, Россия пока не сверхдержава. Для этого придется еще многое сделать: скрепить воедино народ и власть, выработать идеологию приемлемую для всех слоев населения, поднять экономику государства, укрепить обороноспособность. Другой альтернативы просто нет и времени у нас немного.

Командование Вооруженных Сил СССР и Войск Противовоздушной обороны страны, в те годы не безосновательно считали, что северное направление является основным для действий авиации ВВС США в случае возникновения термоядерной войны. Отличным ориентиром для бомбардировщиков Б-52, Б-1Б, с целью прорыва к городам, промышленным и атомным объектам Среднего Урала и Поволжья, являются Уральские горы. В полетные программы носителей ядерного оружия, в том числе крылатых ракет класса «воздух – земля» типа Хаунд – Дог (гончая собака) был заложен рельеф этих гор.

Для своевременного обнаружения средств воздушного нападения противника на дальних подступах к охраняемым объектам стало насущной необходимостью нарастить площади маловысотного поля радиолокационных станций и выноса его границ в сторону действий вероятного противника. В целях решения неотложного вопроса в высших инстанциях издается приказ о совершенствовании группировки Радиотехнических Войск 4 отдельной армии ПВО и в частности 20-го корпуса. При получении приказа, воинские соединения и части начали изыскивать и занимать исходные позиции в глубину, на северном направлении. Однако радиолокационное поле на малых высотах продолжало иметь очаговый характер. Требовалось обеспечение «без провальной» проводки низколетящих целей.

Одним из путей решения этой задачи стало освоение позиций на горах Уральского хребта и господствующих высотах. В 1973 году в тяжелейших климатических условиях, проходило освоение позиции Чистоп, отм. 1292 метра над уровнем моря. Ураганные ветры, жестокие морозы, снежные заносы стали преградой на пути к поставленной цели. Военнослужащие радиотехнической бригады (штаб г. Серов) выдержали все испытания. Техника оказалась слабее людей. В зимний период началось обледенения антенн радиолокационных станций. Ветра свыше 18 м/сек. не позволяли включать станции для боевой работы. Затруднялся, а порой был невозможен подъем на позиции ГСМ и продовольствия. В 1976 году радиолокационная рота была снята с горной позиции.

Однако административная командно – штабная машина уже заведена. Приказ не отменен, его надо исполнять любыми средствами и до логического конца. На командование 20-го корпуса ПВО (штаб г. Пермь), входившего в состав 4 Отдельной армии ПВО, была возложена задача по поиску позиций на гряде Рай – Из. Не принимался во внимание отрицательный результат по освоению позиций на горе Чистоп.

В 1974 году, в районе железнодорожной станции и одноименного поселка Полярный, республики Коми, началось движение. Выполняя приказ, группа из десяти военнослужащих срочной службы, под командованием капитана Анатолия Павлова, начала обследование горной гряды Рай – Из. Цель исследования: выбор места для боевых позиций радиолокационной роты, которая в последующем, должна войти в состав 200-го полка. Мероприятия проходили в зимний период, в условиях завершающейся Полярной ночи. В распоряжении экспедиции были радиостанция, лыжи и гусеничный вездеход ГАЗ -71. Военнослужащие одеты в полушубки и валенки. Никто из группы навыков выживания в экстремальных условиях Заполярья не имел. При этом надо учесть, что исследовательская группа 200-го полка находилась на 700 км выше, строго на Север, по Уральскому хребту, чем ранее названная высота Чистоп.

После длительных и тяжелых поисков, такую гору экспедиция капитана А. Павлова нашла, ей стала Ханмэй. Гора была в досягаемости к железной дороге, с удобной площадкой для позиций на вершине. В целях изучения возможности жизнедеятельности подразделения в зимних условиях, у подножия горы осталась группа военнослужащих из шести человек, под командованием лейтенанта М. Беспрознова. Для зимовки имелась палатка, печка, радиостанция. Продукты и топливо доставлялись вездеходом. Группа с поставленной задачей справилась частично. Более десяти дней продержаться у подножия горы не смогла. Вместе с тем эксперимент позволил реально определить возможные риски. Заслуживают уважения безвестные ныне зимовщики. В суровых условиях Крайнего Севера не был потерян ни один человек. Еще раз мы встретились с примером мужества и стойкости военнослужащих Советской Армии.

Задавшись вопросом, почему войсковые исследовательские группы не имели потерь в столь экстремальных ситуациях можно ответить следующим образом: личный состав срочной службы был практически, физически и психологически подготовлен к выполнению поставленной задачи и возможным форс – мажорным ситуациям. Это сплоченный коллектив, который вели за собой офицеры. Они постоянно контролировали обстановку, своевременно принимали управленческие решения. Своим командирам военнослужащие полностью доверяли, что придавало им силы и веры в успех.

Через шестьдесят лет вновь заговорили о гибели на Северном Урале девяти туристов с Игорем Дятловым. Мы слышим жуткие рассказы о причинах смерти этих славных ребят. Здесь неопознанные летающие объекты, мистика горы по названию Холатчахль (на языке манси, вроде как «Не ходи туда» и «Гора 9 мертвецов») англо – американские шпионы, рука военных, КГБ и т.д. Кому то выгодно «городить огород». Приходилось бывать в разных ситуациях, в схожих условиях, в том числе при температуре ниже -40,-45 градусов по Цельсию. Не могу не высказать свое мнение о печальном случае. Причин гибели несколько, в том числе недостаточная подготовка туристов. Да, они были спортсменами и романтиками, однако этого мало, чтобы идти в поход в столь опасные места. Тем более что месяц январь самый суровый. Туристы не были адаптированы к условиям и особенностям района пребывания. Их одежда удобна (по тем временам) для ходьбы на лыжах, но не для длительного нахождения на перевале при крайне низкой температуре воздуха. Группа была неоднородной, в том числе по возрасту, что могло привести к различным противоречиям. Участие девушек в таком опасном мероприятии удивляет. При возникновении не стандартных ситуаций есть вероятность возникновения конфликта, в результате потеря управления людьми. Установка палатки на голом склоне перевала не продуманное решение. Странно, чуть ниже лесной массив, а это естественное укрытие, топливо и жизнь.

Причина гибели ребят естественно – природная и лавинно – холодовая. Дикий ветер, который в тех местах валит людей как кегли, возможно спровоцировал сход спрессованного слоя снега скопившегося на склоне перевала. Лавина при движении вызвала сильный гул, что испугало ребят, заставило покинуть палатку. При движении по склону лавина сносила туристов, разбросала их, нанесла травмы. Дело завершила растерянность, потеря самообладания среди туристов и сильнейший холод характерный для этих мест в зимнее время. К сожалению не раз видел на Севере тела замерзших людей, цвет их лиц со временем, мог быть разным. Это о якобы имевшем место разливе над стоянкой туристов горючего из отработанной ступени ракеты и внешних изменениях (желтом цвете лиц) погибших.

Что касается присутствия военнослужащих на месте происшествия. Приходится напомнить, что наша армия во все времена и по сей день пребывает там, где нужна помощь. Примеры тому действия военных при возникновении природных, экологических и техногенных катастроф на территории страны. Другие, кроме военнослужащих, в такие места добровольно не пойдут.

Продолжим хронологическое повествование о событиях в районе горы Ханмей. В скором времени, начались топографические съемки, которые проводили офицеры штаба 20-го корпуса ПВО. На карты и планы местности, наскоро набрасывались рисунки будущей дорожной полосы на высоту отм. 1333 м (на старых топографических картах – отм. 1270 м). Владеющий в целом, обстановкой в данном районе, капитан А. Павлов доложил в штаб корпуса ПВО о предстоящих проблемах и рисках, которые возникнут: сложность прокладки дороги, невозможность поднятия радиолокационных станций на горную вершину без соответствующей техники, обязательном строительстве радиопрозрачных «шатров» и размещение жилых и бытовых помещений у подножия горы. Также проинформировал о крайне низких температурах, порой до – 50 градусов по Цельсию, ураганах, снежных заносах и нехватки кислорода, что крайне затруднит постоянное нахождение личного состава в районе горной гряды. Однако вышестоящим командованием предстоящие трудности во внимание не брались.

Параллельно с топографическими работами на назначенном участке, срочно организована передислокация отдельной радиолокационной роты железнодорожным транспортом по маршруту: железнодорожная станция Дружинино Свердловской области – Киров – Котлас – поселок Полярный республики Коми. В пути следования эшелона случилось происшествие. Погиб прапорщик С., допустивший нарушение Правил техники безопасности. Происшествия в большинстве случаев не предсказуемы, так было и в этот день. Эшелон шел с редкими остановками, военнослужащие находились в товарных вагонах, техника и другое имущество на платформах. Прапорщик С. по невыясненной причине, решил пройти по крыше вагона и спуститься на платформу, с целью взять забытые в автомобиле личные вещи. В результате был сбит фермой железнодорожного моста, под которым проходил эшелон.

Внезапно, в короткие сроки, переброшенные за Полярный круг, командование роты и личный состав оказались в незнакомой и не благоприятной обстановке. Отсутствовала казарма, бытовые сооружения. В сложных географических и климатических условиях требовалось в кратчайшие сроки создать соответствующую инфраструктуру. Следует отметить, что Воркутинское управление геологоразведки, передало военным, во временное пользование, часть помещений в поселке Полярный. Но вопрос, в целом, оставался нерешенным.

Мой путь по республике Коми продолжался. Три стареньких вагона, стучали колесами, раскачиваясь на ржавых рельсах дороги Чум – Лабытнанги и увозили меня по тундре в глубину Уральских гор. Навязчиво складывалось впечатление, что я возвращаюсь в прошлое, в те времена незавершенных великих строек и рядом идущих бед и страданий, характерных для нашей России. Следы лагерей были видны на всем пути железнодорожной магистрали. Это следы исчезнувшей империи НКВД, хозяйства ВоркутаЛаГа и ПечорЛаГа.

Много написано историй, диссертаций и воспоминаний на эту далеко не простую тему. Что стоит только один роман А. Солженицына «Архипелаг Гулаг», сыгравший свою негативную роль в идеологической войне против СССР. Споры на эту тему только обостряются. Но нет однозначной правды, так как истина, всегда посредине.

История как наука должна быть объективной. Не буду апеллировать цифрами репрессированных, заключенных, побывавших и погибших в этих лагерях. Они зачастую условны. История нашей страны изрядно политизирована и пишется порой в угоду власть придержащим. Сегодняшнее время, тому пример. Измышления, инсинуации, полуправда и откровенная ложь льются на головы людей с утра и до ночи. Это опасные игры с историей. Ведь на кону – Россия. Сейчас стало нормой очернять и шельмовать прошлое нашей страны, но пройдет немного времени и этим воспользуются те, кто хочет распада России. Тому пример попытки очернить 75-й юбилей нашей Победы. Сегодня вопрос звучит так: быть нашему государству или оно исчезнет с карты мира.

У меня за спиной 28 лет армейской службы, 19 лет работы в сложном механизме системы Банка России. Все эти годы был с людьми, выполняя не простые задачи. Приходилось видеть жизнь во всех ее измерениях. Мое сознание не изменить и не повернуть никаким идеологам, политологам и прочим социологам. Да, были лагеря, они и сейчас есть, много погибло людей в годы репрессий. Это не простой вопрос. В каждом отдельном случае историкам необходимо предметно и объективно разбираться в событиях тех сложных времен, порой драматических. Делать это объективно без нынешних заготовок и штампов. Здесь необходимо напомнить о других событиях, которые происходили в стране в конце 40-х прошлого века.

Окончилась война, страна залечивала раны. Но нельзя забывать, что начались другие процессы: с июля 1945 года на Печору, Инту, Абезь, Сивую Маску, Воркуту и другие «не столь отдаленные места» уже шли эшелоны с осужденными пособниками, изменниками Родины, полицаями, власовцами, бандеровцами, головорезами из дивизии СС «Галичина», батальона «Нахтигаль», прибалтийскими каллаборционистами. Всех не перечесть. В основном они строили эту магистраль. А что с ними делать? Дополнительный паек давать за их прошлые дела? У каждого из осужденных своя правда. Приходилось с ними встречаться. Кое – кто действительно пострадал ни за что ни про что, а другим, как часто бывает, с субъективных позиций казалось, будто они праведники, по трагическому стечению обстоятельств ошибочно признанные грешниками. Многие после отбывания срока наказания остались здесь на постоянное место жительства. Были и другие, кто не имел права покидать определенные им для жительства районы Севера. Это далеко не «сироты казанские», у многих кровь на руках, а за это надо расплачиваться.

Однажды к сборно-щитовому дому, который стал нашим общежитием, подошел пожилой человек, долго смотрел на него. Нас это заинтересовало. Он заявил, что жил в этом доме и был здесь начальником ЛаГпункта расформированного в 1955 году. Видимо ему хотелось выговориться.

За чаем много неизвестных до ныне историй рассказал нам ветеран НКВД об этом суровом крае. В том числе о диверсантах из числа бывших советских военнопленных и попытке подрыва в годы войны стратегического моста через реку Печора. Прошли десятилетия и эти события легли в основу фильма «А зори здесь тихие». Впервые узнали о трагедии случившейся летом 1946 года на станции Абезь Воркутинской железной дороги. Обстановка в тех местах развивались следующим образом. На станции скопились три эшелона с осужденными пособниками фашистов и изменниками Родины. Всего более двух тысяч преступников. Конечный пункт назначения эшелонов – Воркута, долина Хальмер-Ю (что в переводе с ненецкого «Долина мертвых»). С тех мест мало кто возвращался назад. Осужденным терять было нечего. Заговор возглавили те, кто был осужден на пожизненный срок. В результате последующего нападения на малочисленную охрану они перебили конвой и вырезали весь персонал железнодорожной станции. Затем по тундре стали уходить в Уральские горы, до которых было 70 километров. С одного из архангельских аэродромов в воздух была поднята авиация, с целью не допустить их бегство в горы. Немного осужденных добралось до спасительных мест. Но даже в 70-х годах прошедшего века в лесах Северного Урала охотники порой встречались с неизвестными людьми, одетыми в шкуры, которые мгновенно исчезали в тайге.

Гораздо позже, в конце 80-х, меня с товарищем, ребята – вертолетчики забросили поохотиться в тайгу. Это в районе поселения Березово, где в далекие времена отбывал ссылку сподвижник Петра Первого – Александр Меньшиков. Рано утром, в хорошем настроении не спеша шагал по тропинке от избушки к мари, где кормились стаи гусей готовившихся к перелету на юг. Вдруг возникло чувство беспокойства, дискомфорта, заломило спину. Интуитивно резко повернулся, срывая с плеча ружье в готовности к стрельбе. Знал, что в округе на сотню километров не могло быть никого кроме зверей. Но к удивлению, в 50 – 60 шагах, увидел человека выше среднего роста, неопределенного возраста, с лицом заросшим бородой стоящего на таежной тропинке. На сгибе левой руки он держал карабин армейского образца. Одет в изрядно потертую меховую одежду, головной убор закрывающий плечи, высокие сапоги. Так одеваются охотники в здешних местах. Прошло несколько секунд. Мы молча смотрели друг на друга. А затем он просто шагнул с тропинки и растворился в лесной чаще. После такой встречи желание продолжать охоту немного ослабло. О подобных случаях неожиданных встреч в таежных лесах северного Урала не раз слышал рассказы охотников и геологов.

Много воды утекло. Ушло поколение свидетелей тех событий. Время все рассудит. Сегодняшние рассказы проплаченных лиц, об ущемлении демократии, свободы в постсоветские времена – вывеска, за которой проходимцы всех мастей, воспользовавшись сложившейся ситуацией, ограбили народ и уничтожили СССР. А что у нас сегодня много демократии, свободы? Народ стал свободен от чего? Без работы, социальной защиты, с мизерными пенсиями и зарплатами он стал бесправен. Свободу от всех обязанностей имеют те, у кого по три паспорта, деньги в «офшорах», дворцы на Мальдивах. Здесь же следует напомнить, что за 1991 – 2018 годы страна потеряла восемь миллионов человек. Где они? О такой трагедии почему – то молчат.

Это конечно небольшое отступление от основной темы нашего повествования. Вернемся к Уральскому хребту, протянувшемуся от полуострова Ямал до пустынь Казахстана. Если верить исследователям, остров Вайгач также является продолжателем этих древних гор. Остановка поезда,базовый поселок геологоразведки Полярный, железнодорожная станция, далее условная граница, после которой в тундровой мерзлоте Ямало – ненецкий округ. Встречал лейтенант Михаил Беспрознов, выпускник Красноярского радиотехнического училища Войск ПВО страны, который выживая в экстремальной обстановке, выполнял самые разноплановые задачи, в том числе для вышестоящих военачальников. Ему обещали за стойкость «золотые горы», вышестоящую должность, но прошло время, и он был просто забыт. Наступило разочарование. Досрочно уволившись из Вооруженных Сил, Михаил остался на Печоре, руководил автоколонной. В 1978 году следы его потерялись. Пытался его найти, но безрезультатно.

По прибытию, вместе с Михаилом, встретил меня капитан В. Журов. В «диагнозе» его болезни я не ошибся. Он ждал команды на убытие в полк и «расслаблялся». Не раз приходилось удивляться: при «сухом законе», существовавшем в базовом лагере, на какие только ухищрения не шел народ, чтобы достать спиртное. Конечно, выдавали спирт, для проведения регламентных работ и как «расчетную валюту», но в основном его использовали и для других нужд, как « лекарство» от холода, неустроенности и снятия стресса. В последующем, постоянно находясь с личным составом, я не мог себе позволить подобное. К тому же неоднократные подъемы – спуски с высоты, нехватка кислорода постоянные работы, забирали много сил, особенно в период адаптации к новым условиям повседневной жизнедеятельности.

Задержаться в Полярном, мне было не суждено, из полка потребовали, чтобы я немедленно приступил к исполнению поставленной задачи. Гусеничный вездеход уже ждал меня, поездка заняла более двух часов. Под верхним ковром тундры масса неприятных сюрпризов: ручьи и речки с невидимыми обрывистыми берегами, болота, обломки скальных пород. Вездеход, на скорости, разрывая гусеницами верхний слой земли, постоянно «нырял» моторной частью в проталины вечной мерзлоты. При этом мои внутренние органы поднимались к горлу, а на резком подъеме, как – будто отрывались. В целях безопасности дверцы кабины вездехода сняты. К тому же здесь пир комаров, мошки, слепней которые могут довести человека до нервного истощения. Порой бывает, что совсем нет больше сил терпеть эти пытки. Приходится мазаться средством от «кровососущих». В северном варианте это средство упаковано в 3-х литровые жестяные банки, по цвету и запаху напоминающее мазут. Через некоторое время, от выхлопных газов работающей техники, пыли и нанесенной на кожу мази, наши лица становятся черными и лоснящимися, как у ребят из далекой Африки. Отмываться от такого «средства», приходится с трудом.

Находясь на Крайнем Севере, в душе накапливался осадок от дел рук человеческих. Край интенсивно осваивается, ведутся изыскания нефти, газа, других полезных ископаемых. Здесь очень ранимая природа. Гусеницы вездеходов оставляют след, который заполнялся водой. Повторно проехать по проделанной колее невозможно. За летний сезон ширина условных дорог порой достигает километра. Кроме всего прочего большое количество пустых металлических бочек, брошенного технического оборудования. И так по всей тундре. Практически мы являемся свидетелями экологической катастрофы. Для восстановления верхнего тундрового слоя требуются десятилетия. Нарушается баланс в природе. От отсутствия питания, сокращения территории обитания гибнут птицы и звери. Но приоритеты расставлены – нужен газ, нефть, все остальное вторично. Нам мало, добрались до северных морей. Аппетиты разгораются. Ладно, можно понять, если это для народа. Однако народ не имеет ничего с этой лихорадки. Все уходит за рубеж. Сколько еще выдержит наша матушка Земля?

Вездеход остановился у подножия горы. Полярная одиссея продолжается. Как завороженный я смотрел на Ханмэй. Темно-бурая голая земля, ни единого растения, россыпи мрачных скал. Даже птиц нет. Сверкающая снежная шапка на вершине горы. Ледники, языками, спускающимися вниз и превращающиеся в бурные, кристально чистые потоки воды, петляющие среди камней. Моя задача участвовать в покорении горы и постройки на ней дороги в интересах укрепления обороноспособности страны. Эта высота возможно единственная в моей жизни, а построенная нами дорога останется в памяти моей офицерской юности.

Поднимаюсь на вершину пешком. Небольшой отрезок дороги, уже построен. До вершины, с учетом элементов серпантина, еще далеко. Среди скал лежит разбитая приемо – передающая кабина радиолокационной станции П -35. Вспомнил рассказ полковника А. Павлова, о том, с какими трудности они в 1974 году буксировали эту кабину. Несколько раз, на неустойчивой почве, она валилась на бок. При попытке поднять на гору, кабина начала сползать в расщелину между скал и потянула за собой Газ-71. К счастью все обошлось, но кабина, навечно осталась в скалах. В небольшом озере, ниже и немного в стороне, свозь толщу голубой прозрачной воды, на глубине 8-10 метров, отчетливо виден гусеничный вездеход Газ-47-ГТС. Как потом оказалось, он принадлежал геологам, и остался в озере навсегда, памятью об освоении Заполярья.

Эти печальные «памятники» немножко навеяли грусть и противоречивые чувства. Но они быстро развеялись. Пути назад нет. Надо отбросить все сомнения в своих возможностях. Не должно быть сомнений и у личного состава в том, что мы построим дорогу. Остановился на небольшой площадке. Отдельно стоящая, обложенная камнями, чтобы не сорвал ветер, утепленная брезентовая палатка. Рядом, судя по антенне, кабина с радиостанцией. Здесь же бурный ручей, стекающий с ледника. В десяти шагах от палатки рукотворное нагромождение – пирамида высотой около 8-9 метров из темно-красных бумажных цилиндров и промасленных мешков. Это мне знакомо: промышленный тротил и зерногранулит – вещество для усиления мощности взрыва. От солнечного тепла, дождей тротил потек желтой жижей по земле и россыпям камней.

Из палатки вышли два человека невысокого роста, в штормовках, с обветренными лицами и трудно определяемым возрастом. Молча сели на камни, не спеша закурили. Познакомились: Андрей – специалист по взрывным работам, Николай с характерными чертами лица ненца – проводник. Оба прикомандированы к нам по договору с геологоразведкой. Поинтересовался, сколько тонн тротила рядом с нами, оказалось что-то около 80 тонн. Названная цифра была приблизительной, точного количества взрывчатого вещества никто не знал. Спросил про детонаторы и как они хранятся, на что Андрей меня «успокоил», заявив, что детонаторы в палатке, под моей кроватью. Никакой охраны. Здесь же жгут костер, производят ремонтные работы. Да, если все это случайно «рванет», нас услышат не только в Воркуте и на Печоре. Позже я уже привык к опасному соседству, не удивлялся такому «вольному» обращению с взрывчаткой, и спокойно помогал Андрею, практически не имея должного опыта в ведении взрывных работ.

В постсоветские времена не существовало столь жесткого контроля за использованием и хранением взрывчатых веществ. Они используются во многих видах земляных и прочих работ. О таком слове как «терроризм» ранее мы только слышали. Все это было на «прогнившем» Западе, в том числе и первый террористический акт. Он был совершен во время Олимпийских игр проходивших в ФРГ. В нашу страну понимание подобной опасности пришло значительно позже.

До трагических событий, произошедших в Германии, мы только от души смеялись над тремя браконьерами – неудачниками в вечной кинокомедии Леонида Гайдая «Пес Барбос и необычайный кросс». Кстати здесь в тундровых озерах, речках и ручьях рыбы достаточно. Можно наловить хариуса без особого старания нанизав на крючок комаров или оводов. Рыба голодна и реагирует на любой всплеск воды.

Пригласили в палатку. Обстановка спартанская: четыре металлические кровати, тумбочки, табуретки, стол. Вот теперь я понял, какое жилье обещал мне найти В. Колониари. Палатка стала моим домом на неопределенное время. Что же, и не такое видел. Как сказал величайший мудрец царь иудеи Соломон «… все пройдет, пройдет, и это…» Андрей и Николай с грустью вспомнили капитана В.Журова, заодно поинтересовались, что во фляжке, которая висела на ремне. Узнав, что вода, потеряли ко мне интерес. Продолжил знакомство с базовым лагерем. Чуть выше, вновь небольшая площадка. Еще три палатки обложенные камнями, Здесь же помещение, построенное из фанеры и досок, которое оказалось кухней с двумя железными печками. Рядом навес из брезента, огороженный маскировочной сеткой. Под навесом столы для приема пищи. Быт простой, мне знакомый по 1973-1974 годам, когда пришлось участвовать в передислокации, подготовке позиций и создании инфраструктуры для двух радиолокационных рот. Но в прошлые годы мероприятия проводились в тайге, или как ее называют на языке коми – «парма».

В горах тишина, два человека, отдаленно напоминающие военнослужащих, готовят ужин, дым от печек стелется среди скал. Далеко слышны разговоры людей, спускающихся вниз. Ударили в « гонг», на самом деле – отрезок металлической трубы, закрепленной к столбу. Наступило время ужина. Спустился к палатке майор В. Шерупов, руководивший строительством дороги. Я доложил о прибытии и поставленной в полку задаче. Мы достаточно с ним знакомы, знал я и о некоторых особенностях его характера. Держал он себя отчужденно, разговор не получался. Вернее сводился к тому, что план строительства дороги катастрофически не выполняется. Он в единственном числе решает все задачи. Помощники, видимо имея в виду капитана В. Журова и кого – то еще, ему только мешают. Я разговаривал с ним корректно и спокойно, однако остался осадок.

Кажется, только уснул и звук «гонга», подъем. На завтрак каша с «тушенкой», хлеб с маслом, чай. Завтракал молча, наблюдая за бойцами. Хорошо проявляется сущность воинского коллектива, когда солдаты не знают, что за ними наблюдают. В армейском понимании, явно видно, что воинской дисциплины здесь нет: на куртках у личного состава, скорее всего, умышленно, спороты погоны. Нецензурная брань, выкрики, самостоятельное хождение, в том числе вне лагеря. Вызывающее поведение в отношении офицеров. Удивило, что майор В. Шерупов, на так называемую «вольницу», не реагировал. Складывалось впечатление, что здесь

каждый сам по себе начальник. Отсутствует даже список вверенной нам группировки военнослужащих. Не проводятся проверки наличия личного состава находящегося в базовом лагере.

Не системные нарушения воинской дисциплины имели место в прошлом и в моем ремонтном взводе. Длительное время мы находились в командировках. Порой не имели связи с полком. Поставленные задачи приходилось решать в любых условиях. Понимая всю опасность послабления дисциплины, я немедленно реагировал на подобные случаи. Принимал решительные, порой жесткие меры по отношению к нарушителям.

Здесь, в горах, придется начинать все с начала. Пользуясь каждой возможностью, стал индивидуально беседовать с каждым солдатам. Оказалось, что среди них есть сержанты, двое из которых являлись наиболее злостными нарушителями и подстрекали к подобным действиям других военнослужащих. Смотреть спокойно на происходящее я не мог и начал поэтапно осуществлять «оздоровление» воинского коллектива, которого в принципе не было.

Как оказалось, для выполнения поставленной задачи командование радиотехнических войск 20-го корпуса ПВО, собирало людей по воинским частям. Ни один командир не отдаст толкового сержанта или солдата. В результате, на горе оказались те, от которых избавились. Командиры и политработники сняли с себя «головную боль» в лице потенциальных нарушителей дисциплины. Вообще, это было укоренившейся практикой в частях и подразделениях. Да что греха таить, будучи в дальнейшем выше по должности и воинскому званию, я сам порой поступал потом подобным образом.

Однако занимаясь вопросами наведения уставного порядка нельзя ссылаться только на личные недостатки бойцов. Необходимо создать элементарные условия для их жизнедеятельности. За май – октябрь ни одного офицера тыловой службы на горе Ханмэй не было, как впрочем, и других служб полка. Можно понять, как сложилась такая ситуация. На 200-й полк были возложены все задачи по освоению позиций, тогда как его штатная структура оставалась прежней. Продолжалась реорганизация. А основные, насущные вопросы несения боевого дежурства, боевой подготовки, обустройства и жизнедеятельности решались в условиях самостоятельного выживания. О тех, кого отправили на строительство дороги, порой просто забывали.

Обмундирование личного состава в ходе работ пришло в негодность. Отсутствуют медицинские аптечки, нет йода, зеленки, бинтов. При постоянных мелких травмах, в условиях повышенной влажности, раны начинают нарывать. Не оборудованы места для умывания, у военнослужащих отсутствуют элементарные средства личной гигиены. Не налажена своевременная доставка писем. Всего не перечесть. Ко всему, личный состав постоянно нарушает правила техники безопасности.

Так, солдаты и сержанты на санках, сделанных из подручных материалов, съезжают по ледникам к палаткам, что влечет за собой смертельный риск. Из ледников вытаивают скалы, меняется ледовый покров, не успел среагировать, а это практически невозможно на большой скорости, все, приехали – чрезвычайное происшествие. Однако эти «катания» не пресекаются, инструктажи по мерам безопасности не проводятся. При этом я понимал, что в случае увечья или смертельного исхода для кого – либо, вся ответственность ляжет на нас. За день до моего приезда, трое военнослужащих ушли через перевал в геологическую партию, где купили спиртное. Отсутствовали длительное время, по возвращению устроили распитие спиртных напитков, с «разборками». Не мог понять как они в горах, через перевал, не зная местности, прошли достаточно сложный маршрут?

Всякое тайное, становится явным. С ними находился проводник Николай, который вместе с Андреем, оказались «в доле». На эту тему и по другим вопросам, решил поговорить с майором В. Шеруповым, ведь мы теперь выполняем общую задачу. Однако задерганный массой повседневных дел он реагировал на мои слова неожиданно негативно. Заявил, что вопросы, которые мы обсуждаем, его мало интересуют. Мне он был совершенно не понятен. Честно предупредил его о том, что обращусь по вопросу обеспечения личного состава необходимым имуществом, к командованию полка, и запретить мне сделать это, он не имеет права.

Сегодня со стороны пройденных лет, понимаю, что В. Шерупов, будучи по специальности инженером, не имел организаторских, управленческих навыков, никогда не работал с личным составом. Да и работы такого плана, которые нам надо выполнять, ему мало знакомы, не хватало практических навыков. Так же мешали и некоторые особенности и черты характера. Это его беда, но те, которые отравляли его в командировку, знали об этом, но не считали нужным что-либо менять. Сложившаяся в сводной группировке обстановка, стала новостью для командования полка. На следующий день по радиосвязи В. Шерупов был вызван в поселок Полярный для телефонного разговора. Он вернулся во второй половине дня и был удивительно спокоен. На этой волне, между нами, состоялся предметный разговор.

Приняли решение поделить личный состав на две группы. Помимо руководства группами в ходе дорожных работ, на майора В. Шерупова возлагались общие организационные вопросы, на меня, дополнительно, обеспечение уставного порядка, с учетом наших условий и поддержание воинской дисциплины среди личного состава.

В короткое время потенциальные нарушители дисциплины – два сержанта и рядовой, были откомандированы к месту постоянной службы. В скором времени прибыла замена. В препроводительных письмах на имя командования войсковых частей, на убывающих сержантов и солдата, составил перечень допущенных ими нарушений. Перед отправлением потенциальных нарушителей зачитал перед строем подготовленные письма. В строю тишина, подобная форма воспитания психологически действует эффективно, проверено опытом. Командование усилило нашу сводную группу. Через некоторое время решились и другие проблемы. Завезено дополнительно обмундирование. Поступили средства личной гигиены. Прибыл санинструктор с медикаментами. Доставка писем осуществляется без задержек. Для эффективной работы на строительстве, в составе двух групп, сформирована почасовая система приема пищи и отдыха личного состава.

Стимулом солдат и сержантов стало обещание командования РТВ 20-го корпуса ПВО: при выполнении поставленной задачи – постройки дороги в установленные сроки, весь личный состав сводной группировки будет уволен в запас в первую очередь. Морально-психологическая обстановка в коллективе стабилизировалась, что положительно сказалось на темпах работ, которые не прекращались. Несмотря на положительные тенденции важно своевременно предупредить какие-либо негативные проявления, в частности, исключить возможность доставки спиртного в лагерь.

С разрешения начальника, в сопровождении проводника, отправился к геологам. Горы обманчивы, кажется вот он перевал, а за ним и наши соседи. Шли более трех часов. Тяжело поднялться на перевал, спускаться с него еще труднее. Встретили нас доброжелательно. Пили чай с галетами, беседовали, нашли общих знакомых. Здесь впервые увидел процесс поиска и добычи богатств, спрятанных в недрах гор. Полюбовался на хрустальные друзы, драгоценные и полудрагоценные камни. При этом основной целью геологической партии, являлись изыскания редкоземельных металлов в интересах министерства среднего машиностроения. Ребята мелочами не занимались. Быт геологов мало чем отличался от нашего. Попросил не продавать нашим бойцам спиртное. Отнеслись с пониманием. Канал поставки спиртного был закрыт. Попрощались и в обратный путь. Опять через перевал. За сезон еще два – три раза посещал лагерь геологов. Не хватало общения и продуктами приходилось обмениваться. В сентябре, в связи с начавшимися обледенениями, через перевал уже было не пройти.

Вновь приносят зарницы

Запах северных сосен.

Пожелай мне дорогу

И звезду на заре:

Все мне снится да снится

Эта рыжая осень,

Все трунит у порога

Заполярный экспресс.

… На глухих перевалах,

На заснеженных скалах

Душу так заморозит

Что вовек не согреть,

Но на самом проклятом

Ледяном перевале

Пожелай мне дорогу

И звезду на заре.

Немного было грустно, когда осенью их экспедиция разделилась, большая часть геологов убыла готовить базу на новом месте. В районе гряды Рай-Из мы остались практически одни. С майором В. Шеруповым приходилось общаться, но только на служебные темы. Да и посменная работа не располагала к разговорам. Работы проводились по этапам. В начале изучался очередной участок на месте строительства дороги. Проводился осмотр состояния почвы, скальных россыпей, вероятность схода ледников, снежных обвалов. Определялась ширина, длина участка будущей дороги. Затем в грунт забивали штыри, на которые натягивалась лента. Сразу столкнулись с проблемой. Проведенные ранее геодезические работы и топографические осенне – зимние съемки, не соответствовали истинному рельефу местности. Участвуя в установке радиолокационных станций на новых позициях, мне приходилось заниматься их юстировкой. Однако это небольшой опыт.

С практической помощью своего начальника, вновь осваиваю работу с буссолью, теодолитом и реперной планкой, ругая себя за невнимательность на занятиях по топографии, будучи курсантом военного училища. Времени мало, наскоро составляем кроки, последующие действия решаем по ходу работ. Надо немного спрямить серпантин. Углы закрытия – вертикальные стены, скалы на нашем пути, решили по предложению специалиста Андрея убирать усиленными зарядами тротила. У нас его много, не пропадать же добру. Здесь же, под руководством Андрея, намечаем места закладки взрывчатки, рассчитываем количество и эквивалент.

После проведенной работы начинаем подготовку шурфов. В трещины скал вбиваем металлические клинья. В дело идут кувалды, ломы, кирки, лопаты. Процесс занимает много времени. Работаем в условиях Полярного дня круглосуточно, посменно, без выходных. Полученные рукавицы за три-четыре дня превращаются в прах. На такие мелочи не обращаем внимания. Стойкость, самоотдача бойцов выше всяких похвал.

Серьезная задача – закладка тротила на подготовленные места для проведения подрыва на очередном участке строящейся дороги. Эти и последующие работы производятся только под руководством «сданного нам в аренду» взрывника Андрея. У него большой опыт подобных работ. Обычно назначается одновременно три – пять подрывов. Не могу не рассказать об Андрее. Настоящий бродяга севера. Немногословен, как в прочем и Николай. Все его имущество помещается в рюкзаке. Из одежды только «энцефалитка», так называют геологи подобие комбинезона, удобная и простая одежда для всех случаев жизни. Сидя у палатки, Андрей не спеша рассказывал о себе. Со слов, у него квартира в Ленинграде, но семьи никогда не было. О родственниках не вспоминал. По окончания сезона, предпочитал коротать Полярную ночь в базовом поселке. Он получает хорошую зарплату, но обходится малым. Кроме работы, его ничто не интересует. Курит сигареты «Прима» практически не переставая, других сигарет, не признает. Не представляет себя как жителя города. Его сознательная жизнь проходит в экспедициях, в поле. Родным домом давно стала палатка, а прошлое затмилось бродячей жизнью. Интересно слушать его рассказы у костра, иногда я присоединяюсь к ним.

Огонь костра поддерживаем дощечками от ящиков из-под тротила, а потом в дело идет тротил. Снимаем с него «нарядную» оболочку и отправляем в костер. Черную копоть и желтый огонь костра, во внимание не принимаем. Дрова у нас большая ценность. Говорим мало, пьем чай, курим. Горы завораживают. Никогда не забыть тех дней. Неповторимое ощущение свободы, ирреального мира. Здесь все грандиозно – скалы, ледники, вершины. В этой грандиозности таится своя величественная прелесть.

Ночью вершины светятся,

Влез на Ханмэй Сатурн,

Чаша Большой Медведицы

Черпает черноту.

Странная невесомая

Синяя бирюза.

Над ледниками сонными

Видятся мне глаза.

Звезды по небу мечутся,

Словно их кто зовет.

Дочка Большой Медведицы

Свита из света звезд.

Звякает полночь струнами,

Гаснет огонь в печи,

Под проливными лунами

Мы все молчим в ночи…

Продолжалась будничная повседневная жизнь нашей экспедиции. Процесс проводимых работ отлажен. Начинается погрузка тротила на единственную техническую единицу – ГАЗ -71, порой очень капризный в деле. Загружено 350 – 400 кг, вперед и вверх! Вездеход, ревя мотором, окутываясь бензиновой гарью и лязгая гусеницами, ползет вверх. Несмотря на запреты, к вездеходу потихоньку сосредотачиваются бойцы, держась за него, двигаются вверх – так идти легче. Немного отставая, поднимаюсь за ними. Как я устал прыгать по россыпям скал. За спиной вещевой мешок с детонаторами, проводами и бикфордовым шнуром. Андрей, на правах старшего товарища, со своей «адской» машинкой, поднимается позже. Вездеход наезжает на острый выступ скалы и конечно, слетает или лопается гусеница. Он начинает крутиться как волчок, грозя перевернуться, покатиться вниз и пополнить «музей» погубленной техники у подножия горы. Бойцы разбегаются во все стороны и прячутся за укрытия, жить хочется всем. Но времени нет. Командами вновь поднимаем их и выгоняем из укрытий. Гусеницу восстанавливают, подъем продолжается дальше. Так может повторяться несколько раз.

Идти вверх тяжело. Это уже не дыхание, а хрип. Часы тяжелой работы, уточнений, проверок, но вот тротил уложен. Звучит «гонг» и голосовые команды – подняться на вершину. На высоте проверяем, пересчитываем личный состав. Все прибыли, пусть отдохнут. Для нас начинается самая опасная работа: установка детонаторов и подключение проводов к взрывной машинке. Здесь находятся только двое: Андрей работает – он профессионал, другой контролирует его действия – майор Шерупов или лейтенант Елфимов, по очереди. В начале напрягаешься, потом привыкаешь и забываешь об опасности. Понимаешь, что при несанкционированном взрыве от нас мгновенно останется только небольшое облачко и никакой награды не будет. Нарушили технику безопасности, не выполнили требования инструкций, сами виноваты! Но мы оптимисты и пока, все «тузы» в этой игре, в наших руках!

Обычно сеть проводов для подрыва соединяем последовательно. Нужен длинный, грамотно подготовленный подрыв, надо прочищать путь, а не делать воронки, чтобы их потом засыпать. Все работы прекращены. Осматриваем окружающую нас местность. Мы выше всех гор. Кажется, что можно рукой дотянуться до бесцветного северного неба. Бойцы отдыхают на свежем ветре, слышны шутки, анекдоты, по кругу пачки сигарет. Здесь сигареты «Прима» бесплатные. Я почти адаптировался к особенностям горной местности, нехватке кислорода, уже «не задыхаюсь» как раньше и снова начал курить. Андрей, между тем, заводит механизм машинки, нажимает кнопку и замыкает электрическую цепь. Серия мощных взрывов чередой сотрясает твердь, скалы, земля летят выше гор. Взрывная волна выбивает щебень на соседней гряде. Эхо многократно отдается в прилегающих нас горах и ущельях. Черный дым на короткое время окутывает вершину.

Идем обследовать результаты взрывов. Спускаемся на тот участок, где только что, вновь, мы разбудили Уральские горы. При обнаружении оставшегося взрывчатого вещества, повторно осуществляем его подрыв. Определяем объем и особенность последующих работ. Но как говорит армейский афоризм «Война, войной, а обед по распорядку!». Дымят печки, два парня, в поварских колпаках и фартуках неопределенного цвета, вновь порадуют нас супом с «тушенкой», гречневой кашей опять же с «тушенкой» и конечно крепким чаем с дымком. Овощей нет. Сырое мясо не проваривается, вода кипит при температуре 90 градусов по Цельсию. Причиной тому разряженный воздух. Продукты в основном консервированные, упакованные в жестяные трех литровых банки: сушеный картофель, лук, крупа, макароны, вобла, томатная паста, лимонный сок и т.д. Хлеб привозной, из Воркуты, доставляется раз в неделю, есть и ржаные сухари, тоже в банках.

Организация питания отлажена, порции большие и калорийные, можно просить добавки. При слабом питании здесь не выдержать. Всегда горячий чай или кофе, можно со сгущенным молоком и печеньем. Под навесом столы, сделанные из не струганных досок. В непогоду пищу принимаем в палатках. Вода используется из ледников, практически дистиллированная. Уже в конце августа это скажется на нашем здоровье, и начнутся проблемы. Как оказалось наш организм длительное время не получал те микроэлементы, что есть в обычной воде. После обеда, короткий отдых и вновь команда – на верх!

В две смены начинается расчистка дорожной полосы. Разравнивается полоса, обломками скальных пород мостим дорогу, землей, по возможности, уплотняем верхний покров дороги. Это адский труд, напоминающий древнюю эпоху строительства пирамид Египта, амфитеатров и Колизея, сработанных еще рабами Рима. Стоять и командовать работающими бойцами не позволяет совесть. Личный пример офицера – серьезный стимул для наших «штрафников», попавших сюда не без веских причин. Здесь чистилище для тех, кто вступил в противоречие с Уставом Вооруженных Сил. Наравне с ними вожу на тачке землю и ношу камни. Чем дальше наша трасса поднимается к вершине, тем крепче и дружнее становится армейский коллектив, легче переносятся трудности нашего бытия.

В июне, при погожих днях, работаем без курток, с «голым торсом» загар ложится ровный, как оказалось и держится долго. Только еще год смущали белые полосы на загорелой спине – следы от подтяжек моих брезентовых штанов. График работ выполняется, окрепли ноги и мышцы рук. Хорош смысл поговорки: «Все что не делается – к лучшему».

Незаметно прошел июнь, который дал теплые дни. К нам, на вертолете, прибыла группа офицеров 20-го корпуса ПВО, во главе с начальником Радиотехнических Войск корпуса полковником Д. Сакуренко. Для посадки вертолета, у подножия горы, подготовили площадку. Накануне такого события приводим в порядок одежду и обувь, организовали незамысловатую стрижку бойцов. Наскоро осмотрев лагерь, проверив ход и объем проделанных работ, начальник РТВ выступил с речью перед строем личного состава. Назвал наших ребят чудо – богатырями, героями, которых не забудет Отечество. Чувствовался Суворовский стиль общения с русским солдатом, но немного пафосно. После их убытия, дисциплина ухудшилась. Наши бойцы, которых назвали «героями», немного зазнались. Словом головокружение от успехов. Пришлось вновь разъяснять отдельным «чудо – богатырям» цель и задачи нашей «миссии», а также требования Дисциплинарного Устава ВС СССР.

В июле, за сплошные облака, спряталось солнце, которому мы так радовались. Дни становились короче. В 20-х числах июля первые заморозки, тундра покрылась серебряной росой, изменился ландшафт, исчезли цветы, которых было множество. Начал сокращаться Полярный день, заморосили дожди, облака покрыли наши горы, звуки глохли в густом, сыром воздухе. Мы ускорили работы, теперь взрывы гремели по два – три раза в сутки.

В то же время надо давать ребятам отдых, необходимо сушить одежду, обувь. Постоянно топились две печки. По просьбе, с базового поселка, дополнительно завезли железные печки, топливо. Наши армейские палатки рассчитаны на десять человек, запросили еще одну, с «комфортом» разместились все тридцать пять бойцов. Давно заметил, что иногда нет необходимости, солдата держать в «рамках». Военнослужащие срочной службы порой достаточно самостоятельны и смекалисты и всегда найдут выход из любой ситуации.

Словом, все нашли места отдыха. Полы в палатках сколочены из досок, покрыты брезентом. Перед входом в палатку бойцы снимают обувь и ставят ее на просушку. Кроватей, нар нет. Отдыхаем в спальных мешках, у всех в наличии одеяла. Бойцы подкладывают для тепла матрасы, которые расстилают на полу. Нижнее белье меняется один раз в неделю после помывки в бане. Поездка в баню, в поселок, единственный праздник, которого все ждут.

В воскресенье личный состав спускается к подножию горы, где нас ожидают два вездехода, один из которых ГАЗ – 47, принадлежит геологам. Бойцы поднимают гвалт, занимая места, набиваются в них как «селедка в банке». Моторы взревели, и ребята поехали на встречу с «цивилизацией». Построенная из шпал, с большим котлом, и печью из дикого камня, баня вмещает одновременно 5-6 человек. Моются и парятся хвойными вениками, которые периодически привозят с лесотундры. Поездка за ними целая «войсковая» операция, как и доставка дров. Все моются от души, никто не торопит. Лучшей физической и психологической разгрузки для человека, чем помывка в бане, не придумать, умный народ был – наши предки!

После бани ребята отдыхают, пьют чай. Гуляют по поселку между десятком домиков, цивилизация! В магазине покупают туалетные принадлежности и конечно сладости, у которых нет срока давности. За время банно – прачечных мероприятий, «Дерсу Узала», а попросту наш проводник Николай, не теряет время даром. Где он находил «огненную воду» так и осталось тайной. После употребления спиртного, он тихо укладывается на землю, и засыпает праведным сном. К лежащему Николаю подходят лохматые ненецкие лайки, которые обычно стаями лениво бродят по поселку и ложатся рядом с ним. Удивительная преданность! При этом, нас собаки просто «игнорируют». Почему? Загадка! Рев двигателей различной техники, пыль и комья грязи из-под гусениц, комары и другие кровососущие, ничто не мешает его безмятежному сну. День отдыха и психологической разгрузки завершен. Бойцы грузят Николая в транспорт и везут на гору и так каждое воскресенье. Со временем, я уже знаю горы, прилегающую местность и в проводнике Николае отпадает необходимость. С ним одни проблемы, пришлось расстаться. Нас в палатке осталось только трое.

Проходит август, оканчивается Полярный день, ночью заморозки, земля и скалы в измороси. До красноты обожгло бруснику в тундре, посыпалась голубика, черника, поздняя морошка. В небе над тундрой появились птичьи стаи, выжатые из озер замерзающей по утрам коркой льда. Солнце еще появляется и немного пригревает в полдень. В предчувствии недалекой зимы скромная северная земля еще дышит прогретыми за лето скалами и землей. С очередным транспортом привезли теплое нижнее белье, ватные фуфайки, свитера, шапки – ушанки, утепленные рукавицы, а с ними потрепанный, уже побывавший ранее в деле, мой армейский бушлат. Нас обеспечили дровами, жить можно.

Работы продолжаются, прогноз погоды неутешительный – синоптики с метеостанции Полярный обещают похолодание, снежные заряды и ветер с Карского моря, от которого даже кости мерзнут. Мы почти проложили дорожное полотно, осталось совсем немного и поставленная нам задача будет выполнена. Все тяжелее поднимать по утрам личный состав, наступает апатия и безразличие. Надо показывать личный пример, других стимулов нет. Но и самому не хочется выходить из палатки. Стараемся не снижать темпа работ. Вершина рядом. От постоянных взрывов звон в ушах, мы оглохли, не разговариваем, а кричим друг другу. Даже горы от нас устали.

Наступившее утро подарило зрелище мигрирующего на юг огромного оленьего стада. Олени двумя бесконечными потоками идут по серебрившейся целине. Каждую колонну замыкают могучие быки, которые подгоняют легкими ударами рогов зазевавшихся телят. Оптика буссоли услужливо приближает унылую тундру и стада отъевшихся, нагулявших жирок оленей которые возвращаются с побережья Карского моря, на юг, к низовьям Большеземельной тундры. Несчастные животные, там их ждет забой. Пищевая цепочка не просто слова, весь Север питается олениной.

Сумрак ночи все ближе. Красочность летних дней словно канула в вечность. Я никогда не забуду долгий печальный вечер, который длился несколько суток. Траурная, сероватая завеса мрака нависла над окоченевшими горами. На синеватую покрытую снегом землю и скалы опустились темно – багровые тени, траурные, похожие на титанов с закутанными головами, которые простерли над горами свои призрачные руки. Ночь все темнее, наступает время, когда от великолепия угасшего дня остается лишь мерцание.

Но у нас проблемы, военнослужащие жалуются на слабость, головокружение, у некоторых появились незаживающие фурункулы. Да у меня самого здоровье что – то подводит, не обращаю внимания. Санинструктор здесь не помощник, до Печоры далеко. Отправляем в полк тех, кто совсем не может работать, они для нас только помеха. На Печоре есть госпиталь для строительных батальонов, там врачи, они разберутся и вылечат.

Постоянно поддерживаем радиосвязь с ротой капитана С. Федорова дислоцируемой в базовом поселке. Прямая проводная связь с управлением полка отсутствует. При необходимости переговоров по телефону надо спускаться с горы и ехать в поселок, где продолжает обустраиваться прибывшая отдельная радиолокационная рота. Прикомандированный радист – ефрейтор с роты управления, постоянно находится в кабине, со своим хозяйством, рядом с командирской палаткой. Работаем в режиме «радио», по договоренности, на частоте геологических партий. В эфире постоянные переговоры о пробах, грунте, транспорте, картографических съемках: у геологов горячие дни, им надо успевать завершать сезон. Наши радио – сеансы, ограничены по времени, запрещено вести переговоры в эфире по военной тематике, зато с девушками, из геологических партий находящихся в поле, ефрейтор разговаривает без ограничений. Для профилактики обещаю вернуть его в полк. Кажется, подействовало, стал серьезнее относиться к служебным обязанностям.

… И далеко в краю счастливом

Страна цветов, земля людей

и слушает радист бессменный

И чей – то плач, и чей – то смех.

Всю ночь кружится над антенной

Последний дождь и первый снег…

Командование ежедневно требует отчет о состоянии дел, ходе работ на трассе. Обстановка нервозная, уже сентябрь, нам не верят что завершим дорогу, до того как в горах ляжет снег. Действительно, не успели, незаметно залегла зима. Ночью проснулся, вышел из палатки, а тундра и горы запорошены снегом. Скалы вобрала в себя тоже безгласная ночь. Что – то не так, не достает привычного журчанья ручья у палатки. Веселые потоки воды превратились в лед, а вершины гор потерялись в снегах. В белой тишине, тенистой, зеркально – шевелящейся, охватывает блажь. Снова являются видения: судно с мачтами и драными парусами, медведь с безгласо раззявленой пастью, нарта с упряжкой оленей. Подступала пора диких вольных ветров и обвальных метелей. Почему – то в Заполярье пурга ночи любит. Добавляет к ним жути. А они без того не очень веселые.

Наступило затишье, мы его так ждали. Мороз словно усилил блеск звезд. Дует ветер с северо – востока. Небо вдруг озарилось светом огненного столба. Из него прорезались яркие лучи, скользнувшие через небосклон по направлению ветра. Свечение длилось недолго, и через несколько минут лучи погасли. Уже не первый раз наблюдал ночные сполохи, но к этой картине привыкнуть кажется невозможно.

Незаметно в работе и повседневных делах пришел ноябрь. По случаю праздника – очередной годовщине Октября наш повар порадовал ребят тортом. Этот торт – настоящее произведение кулинарного искусства: в начинке печенье «крокет» и сгущенное молоко, украшен мороженой клюквой и морошкой. Пили чай, получилось очень по – домашнему. Ребята вспоминали своих родных и близких, по которым конечно скучали. Смотрел на обветренные лица бойцов. Они повзрослели и возмужали. Суровые условия бытия сформировали в них самостоятельность, выдержку, умение жить и работать в команде. Такое дорого стоит. Заметно улучшилось их физическое состояние. Их выносливость испытывалась в условиях постоянного крайнего напряжения.

В результате наблюдений я пришел к выводу, что долгое пребывание человека на Крайнем Севере полезно для его здоровья, если он нормально питается и не переутомляется. В этом лишенном микробов воздухе человек крепнет и обретает отличную физическую форму. Единственной проблемой для нашего здоровья стала ледниковая вода, которую мы употребляли длительное время.

Конечно, нас преследует холод. Постоянно отапливать палатки не представляется возможным из – за большого расхода дров. Приходится экономить. Перед тем как ложиться спать хорошенько протапливаем палатки. Ребята заползают в мешки полностью одетые, скинув только верхнюю одежду. К утреннему подъему температура в палатках +6,+8 градусов по Цельсию. Ручьи, сбегавшие с ледников, замерзли. Теперь приходится колоть лед и растапливать его в ведрах на печках и кострах. На повседневные нужды уходит много воды. Регулярно пополняем и складируем запасы льда. Серьезной проблемой становится соблюдение гигиены. Мы находимся в суровой, чуждой для человека среде обитания. Обособленный коллектив, практически без связи с внешним миром.

Долгие месяцы перед тобой одни и те же лица. Из – за любой мелочи может произойти конфликт. У меня есть практический опыт выполнения задач в отрыве от основной базы – управления полка. Важная составляющая в подобной обстановке – поддержание воинской дисциплины среди личного состава. Восполняю этот опыт и методично осуществляю постоянный контроль за настроением в коллективе. Провожу индивидуальные беседы с личным составом. Темы самые разные: о планах на будущее, получаемых письмах, о родных и близких, взаимоотношениях с товарищами, воинском долге. Стараюсь реагировать даже на мелкие конфликты. В работе с людьми нельзя допускать «панибратства», как впрочем, и «перегибать палку или закручивать гайки». Поддерживаю ровные служебные отношения. Как результат, в непростой обстановке, совместно с майором Шеруповым, мы обеспечили удовлетворительную дисциплину и воинский порядок среди вверенных нам солдат и сержантов.

Порой создается впечатление, что время остановилось на завороженной горе. Дни смешались с ночью. Казалось, что Ханмэй нас никогда не отпустит, и мы станем вечными странниками в этом порой жутковатом и в тоже время притягательном мире. Я не видел края более странного – восхитительного и печального одновременно. Однако время расставания с горами неумолимо приближается. Психологическая обстановка в сводной группе разряжается. Уходит уныние, налицо прилив сил, громче разговоры, вновь слышны шутки и анекдоты, повторяемые за время командировки в «сто первый раз».

Работа по строительству дороги идет к завершению. В сводной группе осталось 23 человека, больше новой замены не предвидится. Пока обходимся имеющимися силами и средствами. Настроение как говорится «чемоданное», хотя имущества у нас нет. Начатое в мае дело мы обязаны довести до конца. Зачищаем ранее допущенные погрешности на полотне, расширяем дорожные карманы. Осталось совсем немного, по сравнению с тем, что уже сделано. Это будут последние подрывы, и горы вновь затихнут в вечном покое. Еще немного усилий и задача будет выполнена.

Перед нами вновь мрачная, угрюмая стена высотой 6-7 метров. Но она не преграда. За прошедшее здесь время мы стали взрывниками – профессионалами. Придется разрушить эту громаду для того чтобы поставить жирную точку в Одиссее. Внимательно изучив вставшее на пути препятствие, определяем необходимое количество тротила для решения задачи. Нам нужен «хирургический» подрыв, чем аккуратнее это сделаем, тем меньше последующей работы. Начинаем закладку взрывчатки в расщелины скалы. Внезапно, как здесь часто бывает, закружили снежные заряды. Практически вслепую, при свете фар вездехода создаем электрическую сеть, вставляем детонаторы в связки тротиловых шашек. Все готово, будем завершать эпопею. Поднимаем личный состав на вершину горы, ветер буквально валит с ног, видимость минимальная.

Пора, наш друг Андрей нажимает кнопку на взрывной машинке. Тишина… еще нажатие… взрыва нет! Положение, какговорится в известной пьесе, «хуже губернаторского». Что – то надо делать! Нервный смех и вопрос «кто пойдет искать неполадки в системе готовой для взрыва?» Выбор невелик: мы только двое занимались подготовкой к подрыву. Идти к отвесной стене буквально нашпигованной взрывчаткой надо вместе. Поступить по другому, нельзя. Усталость, нервы на пределе, надо успокоиться, ошибка и взлетим к облакам, но пока почему – то не хочется. Что же, посмотрим как «карта ляжет». Нам все это время везло!

Начинаем все с начала и не спеша голыми руками без рукавиц – они сейчас опасная помеха, разгребая снег, идем по проводам. Время летит незаметно, спина мокрая от пота. И вот удача повернулась к нам! Обрыв провода найден под отвесной стеной. Молча курим, спрятавшись за укрытием скал. Надо завершить стройку, других вариантов нет. Удивительно связала нас судьба на безвестной горе. Вновь прогремел взрыв, стена рассыпалась как карточный домик. Продолжаем по отработанной схеме: расчистка участка, укладка скального грунта. Дело сделано: дорога построена!

Мы на вершине, на площадке, отметка 1333 метра над уровнем моря! Это моя высота, другой такой уже не будет!

Все лежат на снегу, молчат, переживают что – то свое. Здесь каждый оставил частичку себя. Прощайте горы, вам видней, какую цену мы здесь заплатили… Приходит мысль, поставить памятный знак. На листе бумаги пишу воинские звания, фамилии, имена всех участников, никому не известной экспедиции. Включаю в список и тех, кто по различным обстоятельствам ранее убыл на Большую Землю. Лист упакован в жестяную банку. Она положена в основу будущей пирамиды. Подходят бойцы, начинаем дружно собирать камни. Пирамида, высотой около двух метров готова. Вот мы и «увековечили» себя! Не спеша, порой скользя по льду, и опираясь на четыре точки опоры, прибываем к палаткам. Бойцы ходят как потерянные. Наш начальник докладывает в полк о выполнении возложенной на нас задачи. Вышестоящее командование приказывает – свернуть лагерь, личный состав сконцентрировать в поселке, с последующей отправкой на Печору, а затем по войсковым частям.

Вновь, в планы командования, вмешалась природа. Вот и ухнула полярная метель, загнала людей в палатки, лишь трубы стойко стоят на ветру, горя по ветру искрами, клубя низкий живой дымок.

…Как давно снятся нам только белые сны –

Все иные оттенки снега занесли, -

Мы ослепли – темно от такой белизны, -

Но прозреем от черной полоски земли.

Наше горло отпустит молчание,

Наша слабость растает как тень, -

И наградой за ночи отчаянья

Будет вечный полярный день!

Север, воля, надежда – страна без границ,

Снег без грязи – как долгая жизнь без вранья.

Воронье нам не выклюет глаз из глазниц –

Потому что не водится здесь воронья…

Время двигается еле – еле, разговаривать не о чем – все переговорили. Подняло снег над тундрой, воедино слились земля и небо, вместе кружась, летели они в какие – то пространствия, где никакой тверди нет. Лютая зима, ветер, пронизывающий не только тело, но и душу, приучают всякие необходимые отправления, делать по – птичьи, почти на лету. Трудно привыкнуть к такому вихревому режиму. Природа успокоилась. Разбираем лагерь, ставший для нас родным домом. Работы много – незаметно «обросли» хозяйством. Два вездехода нам в помощь. Свернуты палатки, за исключением «командирской», и кабины с радистом. Оставляем с собой пять солдат. Остальной личный состав уже на железнодорожной станции, ожидает отправки на Печору. Попрощались с подрывником Андреем, он возвращается в свою геологическую партию. Надеюсь, что мы еще увидимся с ним на Печоре, по завершению сезона. Все это время мы были рядом. Заметил за собой некоторое изменение в характере – стал также как Андрей малоразговорчив, склонен к бытовой философии, созерцанию. В полку это быстро пройдет.

Вместе с майором В. Шеруповым завершаем уточнения документации по результатам проделанной работы. Отмечаем на карте маршрут движения от поселка Полярный к подножию горы. Замеряем условную длину построенной дороги. Наносим подробные рисунки участков местности, возможные варианты размещения на вершине горы Ханмэй радиолокационных станций. Готовим различные чертежи с пояснениями и результаты наших наблюдений за розой ветров и климатических явлений, характерных для этого района.

Последняя ночевка на горе. Нас восемь человек. Горит костер, среди нагромождения скал и белого безмолвия. Немного грустно, на душе у каждого из нас невысказанные чувства. Все окончилось. Безликие горы, гнетущая тишина. Что – то шевельнулось и небо только что мутное, пустое вдруг осветило вокруг прозрачным и переменчивым светом. Сполохи Северного сияния. Жуть и восторг охватывают душу. Такое чувство, что мы остались одни в этом сказочном мире. Пора спать, завтра уходим, вернемся ли?

Встречай нас поселок Полярный, но я транзитный пассажир, мне на Печору. Пока остался не у дел. Весь личный состав уже проводили, начальник задерживается на некоторое время в отдельной роте. Здесь продолжается обустройство позиции для радиолокационной станции. Углы закрытия, её расположение на склоне небольшой гряды, ветры как в аэродинамической трубе, не позволяют РЛС П-12 полностью реализовать свои возможности. Остается надежда на то, что проблема создания устойчивого, сплошного радиолокационного поля, в данном районе, будет решена после установки радаров на вершине горы Ханмэй. Хочется верить, что проделанная нами работа решит все вопросы. Но прогнозы пока неутешительные. Причина одна – очень трудно идти наперекор природе, здесь мы бессильны. По существу, когда наступает бесконечная ночь, разверзается ад, если он есть на земле.

У меня, до прибытия дизельного «экспресса» Лабытнанги – Чум с тремя вагонами, остается еще немного времени. Проводим это время в тесном кругу: Миша Беспрознов и присоединившийся к нам его знакомый геолог открывают консервы, принесли мороженую рыбу, мне поручено развести спирт. Все отработано, без лишних слов. Как сказал герой одного известного произведения «… давно я не держал в руках шашек!».

Пора прощаться. В хорошем настроении зашел в промерзший вагон и вновь, уже в обратном направлении дизель – электровоз, покачиваясь на рельсах, продолжил свой путь длиной 124 километра. Станция Чум. Недалеко стадо оленей, у киоска нарты с оленеводами. У меня есть «огненная вода», а попросту спирт, которым заправили фляжку при расставании мои друзья. Не могу выразить радость «детей Севера» на мое приглашение немного согреться. Катался на нартах запряженных оленями. Без практического опыта удержаться на нартах не получается. К тому же олени меня не слушаются, несмотря на то, что команды им подаю на языке коми, как учили оленеводы. Может плохо учили, или я недостаточно подготовленный ученик.

Народы севера по характеру доброжелательны, доверчивы, любознательны, честны, но нанесенные им обиды долго помнят. Нельзя относиться к ним с «высока», как иногда это бывало в прошлые времена. В короткий срок мы становимся друзьями. Пастухи скромны и не знают, как меня отблагодарить. Глядя на мою потрепанную зимнюю полевую форму и разбитые валенки, стесняясь, задают вопрос: «Виктор ты, однако, начальник!? Почему шибко плохая у тебя одежда? Замерзнешь однако! Поедем в стойбище малицу, савик, пимы, рукавицы дадим, а потом будем кушать!» Пришлось отказаться, и так получил хороший заряд адреналина.

Однако делу время, а потехе час. Весь в наледи и снегу поезд «Воркута – Котлас» после короткой остановки увозит меня к месту постоянной службы. Вот и КПП, штаб, доложил о прибытии. Начальник политотдела, слово сдержал, нашел жилье. Прошло переселение молодых офицеров – холостяков в другой сборно – щитовой дом. Он мало чем отличается от того, который в конечном итоге снесли по причине ветхости. Вновь прибывшие по окончанию военных училищ лейтенанты, смотрят на меня с некоторым уважением, я для них уже ветеран, в свои двадцать три года. В полку доводят приказ о присвоении очередного воинского звания «старший лейтенант». Через некоторое время предоставляют очередной отпуск.

В ноябре 1975 года я вновь в Грузии, в городе – курорте Цхалтубо, место, которое можно назвать Раем на Земле. Душевная встреча, кавказское гостеприимство, меня здесь уже ждали. Яркое летнее солнце и пальмы, воздух, полный ароматов магнолий, неизведанных цветов и растений. Вдалеке видны Кавказские горы, они прекрасны в своем величии и дополняют экзотику этого божественного мира. Легенды замка царицы Тамары. Вечное произведение «Витязь в тигровой шкуре». Культура, уходящая в века. Сижу подолгу в полупустых кафе и шашлычных, пью легкое светлое вино «Цинандали», многократно слушаю историю Грузии. На этой благословенной земле Геракл совершил один из своих подвигов – добыл золотое руно.

Однако чего – то недостает. Как будто что – то потерял. Может быть Землю под названием Север? Все, достаточно, устал от отдыха и праздной жизни. Ноябрь. Армения, город Ленинакан, (ныне Гюмри). Здесь, на железнодорожном вокзале, встречаемся три брата: Владимир, Валерий, Виктор. С Валерой его супруга Вера и маленький сын – Эдик. В распоряжении у нас совсем немного времени. Встали рядом, грустно, разговариваем, спешим поделиться самым сокровенным, мы так мало бывали вместе. Когда еще встретимся? Вспоминаем детство, родителей, мамы уже нет. Здесь, на перроне вокзала, накрываем стол, несут вкуснейшие шашлыки. В республиках Закавказья и не только здесь, советские офицеры пользовались уважением и дружеской заботой. Кто мог знать, что пройдет совсем немного времени и разрушат Великую страну. Запылают кровавые конфликты на бывшей территории СССР.

Пришло время расставания. Фото на память, часто смотрю на него, мы здесь такие молодые. Затем каждый убывает по своим местам службы: Вова к новому месту службы на Кольский полуостров, где примет командование радиотехническим батальоном. Валера – штурман наведения, из Ленинакана готовится убыть на остров Сахалин. Мне, самому младшему – командиру взвода роты управления, возвращаться на Крайний Север. Такова офицерская судьба. Все вместе мы больше никогда не виделись, Валера погиб в 27 апреля 1994 году.

Новый 1976 год встретил на дежурстве, зато последующий день точно не вызовут на службу. Не угадал: к полудню в штаб прибыли все офицеры. Очередное совещание с разборками по выполнению плана боевой и политической подготовки. По окончанию совещания вызвали к начальнику штаба майору С. Удимову «свежеиспеченному» выпускнику Калининской военной академии ПВО. Предложил присесть. Это не к добру. Однако все обратилось в беседу. Его интересовали горы, в частности наша Высота. Я старался отвечать подробно. Не забыл спросить о прошлом конфликте с майором В. Шеруповым. Я ответил, что конфликта не было, просто возникали некоторые разногласия, которые разрешались в интересах поставленных задач.

Выслушав меня, начальник штаба перешел к делу: формируется группа для повторного исследования возможности развертывания радиолокационных станций на отметке 1333 гряды Рай – Из, а так же с целью проверки состояния дел в радиолокационной роте, дислоцируемой в поселке Полярный. Старший группы – начальник штаба майор С. Удимов, в составе группы еще четыре офицера. В том числе, майор В. Шерупов, который, отзывается обо мне положительно и просит включить в группу. Это стало для меня неожиданностью. Ведь мы расстались весьма прохладно.

Вновь знакомая дорожка, теперь я в роли проверяющего и опытного «исследователя», к моим словам прислушиваются. Но я не страдаю «звездной болезнью», в жизни все так изменчиво. Прибыли, вихревые снежные потоки, Полярная ночь, как и на Печоре. Встречает командир роты. Подразделение обустроено, по возможности сил и средств. Начали с проверки подразделения: в наличии три офицера, прапорщик и 17-18 солдат и сержантов. Организовано боевое дежурство, проводится боевая и политическая подготовка, в помещениях создан некоторый уют. Здесь дружный коллектив, иначе нельзя – долгой покажется служба. От казармы до радиолокационной станции, стоящей на высотке, протянут канат. Во время непогоды, держась за канат, можно передвигаться. Отпустить его – значит мгновенно потерять ориентир. В снежной кутерьме, нулевой видимости это означает смерть.

Поднялся по склону, из снега видны антенны радиолокационной станции и подвижного радио- высотомера. В кабину РЛС можно попасть через тамбур по лазу в снегу. В кабине станции дежурный расчет – три бойца, спешно прячут «дембельские» альбомы. Запрещать эти поистине шедевры не надо – память об армейской службе дело святое. Поговорил с ребятами, настроение хорошее, положительный настрой на общение, технически грамотные. Это воины Вооруженных Сил СССР, им по плечу любые трудности, будут ли еще такие?

В базовом поселке встречаю нашего проводника Николая. Оказывается он остался зимовать и охотиться в здешних местах на песцов, которых как никогда много. Есть для них и пища – лемминг. Он пригласил нас на охоту. Но свободного времени, к сожалению, предельно мало, пришлось отказаться. Николай предупредил «о большом снеге в тундре», конечно ситуация осложнится, но другого пути нет.

Готовимся к поездке на Ханмей. Надо все предусмотреть. Гусеничный вездеход, радиостанция, паяльная лампа, ракетницы, оружие, запас продуктов и прочее. Пока погода не позволяет, ждем. Временное затишье. Пора выступать. Мы, четыре офицера и трое солдат срочной службы, которые родом из этих мест, не сомневаемся в своей подготовке. Через некоторое время в пути начались неприятности. В движении Газ-71 собирает перед собой снег и постоянно садится на днище. Приходится работать лопатами, спрессованный снег поддается с трудом. Краткое совещание, обсудили ситуацию, начальник штаба принимает решение: с вездеходом остается капитан С. Крайнюков и водитель, остальные продолжают движение к горе на лыжах.

Идем налегке, с собой радиостанция, личное оружие, ракетницы, термосы с горячим чаем. Полярная ночь морозит душу, идем в сполохах Северного сияния, такого не забыть! Нет труда изнурительнее, чем прокладывать дорогу. На каждом шагу охотничьи лыжи проваливаются, и ноги уходят в снег по самое колено. Потом надо осторожно вытаскивать ногу и держать равновесие. Даже имеющие опыт хождения по тундре валятся от изнеможения через двести – триста метров. До подножия горы дошли почти нормально, но вверх по построенной дороге подняться не получилось.

В условиях Полярной ночи мы не нашли построенную дорогу. Поставленные нами вехи покрыты снегами или снесены лавинами. Изменился рельеф, снежные завалы и нависшие ледяные глыбы преградили путь и никому не под силу пробиться к вершине. Разряженный воздух и высота, климатические условия не позволят использовать здесь вертолеты для обеспечения жизнедеятельности людей, работы техники. К тому же, в финансовом плане, очень затратное мероприятие. Возвращаемся к вездеходу, который нас ожидает, вот и поселок. В помещении снимаем обледенелую одежду, падаем на кровати. Второй раз, мне кажется, так больше не пройти. Снова затяжные ураганные ветры. Складывается впечатление, что небо смешалось с землей и конца этому свето – представлению не будет. Возвращаемся на Печору на место постоянной дислокации полка. Как оказалось на этот раз, на Ханмэй я больше не вернусь.

Эпилог.

И снова пришла весна на Печору. Проснулась от зимней спячки природа. Жизнь продолжается. О дальнейших работах по устройству позиций на отметке 1333, никаких указаний больше не поступало. Командование полка включило в план мероприятий летнего периода обучения раздел «О совершенствовании маловысотного радиолокационного поля на Уральской гряде». В штабе 20-го корпуса ПВО, этот пункт из плана был убран. Устно, по данному вопросу командованию полка доведено, что оборудование позиций для РЛС на горе Ханмэй бесперспективно и экономически дорого. На этом завершилась моя Полярная Одиссея.

С тех дней, прошли десятилетия. Однажды, в красочном проспекте «Экскурсии и походы по Полярному Уралу» попавшему мне в руки, прочитал интересный текст. В проспекте сказано, что на вершине горы Ханмэй стоит древняя пирамида, сложенная из камня. Её возраст пока не определен. Местные исследователи утверждают, что это древнее строение являлось ритуальным местом для проживающих здесь народностей. Что же, пусть будет так, как трактуют исследователи. Мы сами стали историей. А горы нам не покорились. Пройдет время, будут рушиться стены и скалы над нашей дорогой, оползни с ледников накроют ее скальным грунтом. А возможно что – то сохранится и найденное станет предметом жарких споров, версий и гипотез.

Что есть на земле – всё стремятся укрыть

Снега в бесконечном посеве.

Представьте себе, что возможно любить

Страну под названием Север.

…забудется всё,

но там, где мы шли на подъем,

вот эти суровые горы останутся в сердце моем.

И всем кто ходил в этих синих снегах, кто этой

умывался водою, представьте, навечно она дорога

– Земля под Полярной звездою.

И если огонь на ранней заре

Погаснет, воскреснуть не смея,

Я сердцем прижмусь к этой мерзлой земле

И, может, ее отогрею.

P.S. В октябре 1988 года, в районе горной гряды Рай – Из произошла трагедия. Снежная лавина накрыла две группы туристов. Погибло 13 человек, в живых остался только один. Спасло его то, что он сдавленный снегом оказался в нише и смог дышать. Случаи гибели людей здесь не редки. Горы угрюмо и молча смотрят на нас и наши дела из глубины веков и тысяч лет. Иногда у людей, недостаточно подготовленных для встречи с ними или потерявших чувство самосохранения, эти горы забирают их жизни. Тем не менее, интерес к столь опасным местам не пропадает. Человека всегда влекло и влечет к неизведанному, загадочному миру, невзирая на трудности и опасности, которые подстерегают его на пути к поставленной цели.

Октябрь 2019 года. Воспоминания подполковника В.И. Елфимова. Использованы выдержки из стихов Э. Асадова, Ю. Визбора, В. Высоцкого.