От Олимпии до Ниневии во времена Гомера [Маргарет Римшнейдер] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

сходны и по содержанию, и по стилю. Можно было бы предположить, что в этом повинны писцы. Но как же тогда выработалась такая манера описаний, по бессердечию и полному отсутствию в ней чувства моральной ответственности, находящаяся в резком противоречии со всем тем, что нам рассказывает гомеровский эпос и что мы видим на изображениях финикийцев и хеттов? Не знаешь, где кончается убогая фантазия и трескучий профессиональный жаргон и начинается действительность.

«Я отсек головы воинов и сложил из них пирамиду перед городом, я сжигал в огне мальчиков и девочек… Оставшихся в живых [пленных] я сажал на колья вокруг города, а остальным выкалывал глаза».

Для каждого ассирийского царя характерны присущие им садистские наклонности. Одни предпочитали сдирать кожу, другим больше нравилось отрубать руки и предоставлять калек их собственной судьбе. Ассириологи не скрывают своего восхищения могучими владыками, и их восторг возрастает вместе с числом завоеванных последними стран. Настало время отказаться от этой манеры изложения истории и прежде всего восстановить права тех, кто смело, хотя зачастую и безуспешно, сопротивлялся этому дьявольскому способу создания государств.

Когда персы (после уничтожения ассирийского государства и короткого периода господства мидян и вавилонян) создали свою мировую державу, намного более терпимую и лучше организованную, то они избрали в качестве делового и дипломатического языка не ассирийский (он даже на своей родине никогда не являлся языком культуры), а арамейский, заменив им бывший до этого общепризнанным вавилонский деловой язык. Несмотря на титанические, но неудачные попытки ассирийцев искоренить покоренные народы, переселяя их целыми городами и подвергая культурному влиянию победителей (метод, излюбленный начиная со II тысячелетия до н. э.), эти народы не стали говорить на ассирийском языке. Персидские цари предпочли арамейский в качестве канцелярского языка не только потому, что финикийско-арамейским письмом было проще писать, чем вавилонским, но и потому, что он получил уже распространение как обиходный и как язык письменности. Это обстоятельство можно объяснить лини, только моральным неприятием чуждой культуры ассирийцев. Куда бы те ни приходили, они везде оставались угнетателями. И тем не менее персов нельзя упрекнуть в арамеизации. Правда, они говорили на арамейском языке, но культура их была иранской с налетом греческого влияния. И этот космополитизм, воспринимавшийся везде как избавление, позволил покоренным народам не замечать непрекращающегося вырождения персидского двора. Без персидского царства не было бы эллинизма и Римской империи.

Наше отрицательное отношение к персам возникло так же в результате знакомства с освободительными войнами греков, с битвой при Марафоне[2] и Саламине[3]. Персы же проложили дорогу будущей эллинизации, корни которой уходят в те столетия, которые породили Гомера. Ассирийцы, в свою очередь, почти бесследно исчезли из памяти народов. Завоевания Египта ассирийцами, продолжавшегося 16 лет, греки даже не заметили, хотя «отец истории» Геродот[4] был хорошо осведомлен о событиях в этой стране. Он не делает также никакого различия между ассирийцами, вавилонянами и даже арабами, и то время как в сказании о Троянской войне совершенно точно указывает на происхождение эламитянина Мемнона из Суз[5]. Об Эламе у греков были более конкретные представления, чем об Ашшуре и ассирийцах. Греческие сказания наполнены прежде всего лицами и событиями, связанными с народами, сопротивлявшимися ассирийскому порабощению. Сами ассирийцы и их цари занимали второстепенное место и воплотились в страшном по своей жестокости образе Сарданапала[6].

В то же время мы можем теперь утверждать, что отделенные от ассирийцев тысячелетиями эллинизм и Римская империя отнюдь не лучше Ассирии с ее грабительскими войнами. Неспособность ассирийцев к организации, формы их грабежа, взимание дани наместниками, которых порабощенное население всегда очень скоро изгоняло, так как покоренные страны были расположены вдали от Ашшура, — все это спасло жившие вокруг Ассирии народы от гибели. Города и крепости лежали в развалинах, людей убивали и угоняли, но нее, кто уцелели, — а таких всегда было большинство — возвращались назад и снова жили по-старому. Получив подобную закалку, население ненавидело язык и обычаи завоевателей, а самих ассирийцев воспринимало как врагов.

Так как ассирийские цари, стремясь прославиться, повелевали высекать на стенах дворцов рассказы о своих подвигах и свои изображения, то мы получили эти малопривлекательные анналы почти без пробелов. В них, правда, заметно стремление затушевать промахи, по неверные сведения встречаются очень редко. В этих надписях перед нами вырисовываются народы — отважные