Воспламенённый [Лекса Гор] (fb2) читать онлайн

Лекса Гор Её звали Шайнара. Книга вторая

Глава первая. Искупление

От Рудниковых гор до Великих Равнин тянулась опустыненная земля. Здесь не росли деревья и травы. Не было рек и ручьёв. Горячий воздух дрожал и колыхался над серой потрескавшейся землей. И когда солнце стояло в зените, горе тому путнику, который пересекал каменистую пустыню, не позаботившись заранее о надёжном укрытии, воде и еде…

Лошадь шла медленно. Несчастное животное не пило уже несколько дней. Впрочем, как и его всадница. Последние капли воды из фляги она отдала маленькому крылатому зверьку, который парил в небесах над её головой. Девушка, прикрыв глаза, полулежала в седле и позволяла лошади самой выбирать дорогу.

Неожиданно на горизонте показались ещё двое всадников: мужчин со скуластыми лицами и волосами, забранными на затылке в пучок. Незнакомцы были вооружены мощными луками и изогнутыми мечами. Тела воинов покрывал бронзовый загар и боевые татуировки, указывающие на принадлежность к местному народу варнов.

Увидев девушку, степные кочевники пришпорили коней и направились к ней.

— Аракачар! — воскликнул один из них, поравнявшись со всадницей.

Та приоткрыла глаза, выпрямилась в седле, но ничего не ответила. Она не знала их языка. Однако было видно, что встреча с ними ободрила её. Второй воин что-то крикнул напарнику, указывая на подвеску, висевшую у девушки на шее.

— Га-а-архинг! — гневно отозвался тот и, подъехав к всаднице почти вплотную, грубо сорвал амулет.

Но в ответ девушка лишь вымученно улыбнулась.

— Чавар! Чавар! — кричал кочевник, тыча ей в лицо подвеской.

Но всадница продолжала молчать. Тогда варны грубо стащили её на землю и связали руки верёвкой, что висела у одного из них вокруг пояса. Потом они перекинули пленницу через седло её же лошади и, забрав последнюю с собой, покинули место случайной встречи.

За всё то время, что кочевники возились с ней, девушка не произнесла ни слова и не сделала ни одной попытки оказать сопротивление. И, лёжа поперёк седла со связанными руками, она медленно теряла сознание от жары, жажды и приливающей к голове крови…

***

… Она бежала, не разбирая дороги. Спотыкалась о скользкие корни, падала, распарывая ладони об острые камни, вставала и бежала вновь. А дождь всё хлестал и хлестал её по щекам. Она хотела кричать, но лишь хватала ртом воздух и новую порцию брошенной в лицо воды…

Девушка закашлялась и открыла глаза. Она лежала на земле. А кто-то поливал её водой из фляги. Струя разбивалась о полуприкрытые пересохшие губы, разлеталась брызгами в стороны и попадала в нос. Увидев, что пленница пришла в себя, её грубо поставил на ноги и толкнули в спину, заставляя идти вперёд.

Голая пустынная земля осталась позади, а вокруг, куда только доставал взгляд, простирались бескрайние холмистые равнины с высокой травой и редкими перелесками. Кочевые народы жили в переносных круглых жилищах, называемых ухта. Несколько сотен ухт образовывали ухтюг. Каждый ухтюг имел своего вождя, а все вместе они подчинялись Ару — Верховному Вождю Всех Ухтюгов.

Девушку вели по одному из таких степных поселений. Оно имело защитную стену, сделанную из опрокинутых на бок широких деревянных телег, которые также использовались для перевозки жилищ, когда ухтюг откочёвывал на новое место. На становище колёса у повозок снимались и укладывались друг на друга таким образом, чтобы при возникновении опасности лучники легко могли взобраться на них и стрелять в неприятеля сверху из-за тележечной стены.

Ухты внутри ухтюга устанавливались в определённо порядке: чем ближе к середине поселения находилось то или иное жилище, тем большим уважением и почётом пользовались его обитатели. Так, вождь проживал в центре — в самой большой ухте, узнать которую можно было по особому венку у входа. А юноши, только-только прошедшие посвящение в воины и покинувшие родительскую семью, возводили своё первое жильё как можно ближе к окружной тележечной стене. Считалось, что они первыми должны встречать врага и доказывать свою доблесть.

Пока пленницу, то и дело подталкивая в спину, вели по главной улице, известие о её прибытии облетело всё поселение. А все вопросы, если речь не шла о закрытом военном совете, кочевники предпочитали решать публично на центральной площади. Вот и сейчас там был установлен лёгкий навес, под которым на ложе из шкур и подушек расслабленно полулежали несколько мужчин. Они вели неторопливую беседу, потягивая вино из бурдюков и заедая его жареным мясом, и не обращали внимания на народ, который начал стекаться к площади и занимать места по краям. И лишь когда иноземку подвели совсем близко, мужчины под навесом лениво приняли сидячее положение.

В середине восседал сам вождь. И не просто вождь, а Ара — Верховный Вождь Всех Ухтюгов. Его легко было узнать по бусам, состоящим из двадцати трёх клыков, символизирующих двадцать три клана-ухтюга, разбросанных по Великим Равнинам.

По правую руку от вождя находился молодой мужчина со шрамом над бровью. Этот шрам придавал ему угрожающее выражение, даже, когда он улыбался. Две пряди, заплетённые в тонкие косички, обрамляли его скуластое обветренное лицо, а остальная копна чёрных волос, также, как и у многих других мужчин племени, была забрана в пучок на затылке. За поясом у этого молодого варна торчал хлыст, а из голенищ сапог выглядывали рукояти двух кинжалов.

Пленницу поставили на колени. Варн, что сорвал с неё подвеску, подошёл к вождю и, тыча пальцем в девушку, снова произнёс:

— Чавар! Чавар!

Вождь взял у него амулет и что-то негромко ответил на своём гортанном языке.

Но тут мужчины, женщины и дети, пришедшие посмотреть на иноземную пленницу, тоже начали выкрикивать:

— Чавар! Чавар!

Однако вождь поднял руку, и все разом замолчали, а потом он обратился к девушке на её родном языке.

— Я, Ара'Ченгор, Вождь Всех Ухтюгов, свидетельствую, — произнёс он, — что ты, миртанка, нанесла непростительное оскорбление нашему народу. Ибо ни одна женщина не смеет надевать на себя мужской знак воина-варна. И ты понесёшь наказание. Но прежде, — он гневно потряс подвеской, — я хочу знать, какой варн посмел отдать это тебе?

Девушка посмотрела на вождя, но в её голубых глазах не было страха, лишь бездонная горечь и боль.

— Его звали… Рогул, — выдавила девушка, и голос её дрогнул.

— Лжёшь, драль! — перекосился в лице молодой воин со шрамом и, подскочив к ней, ударил по лицу. — Мой брат никогда бы не сделал этого!

Оправившись от удара, пленница вернула себе прежнее положение тела, но ничего не ответила.

— Откуда у тебя этот знак?! — прорычал воин со шрамом. — Правду говори!

Он снова ударил её, и две алые струйки выкатились у неё из носа. Вождь поднял руку, останавливая избиение.

— За что Рогул отдал тебе этот знак, миртанка? — спросил он, внимательно рассматривая в руках подвеску, и лицо его при этом становилось всё мрачнее и мрачнее.

— Отец! — вскричал воин со шрамом, обращаясь к вождю. — Рогул не мог этого сделать! Не верь этой миртанской драли!

— Замолчи, Дастар, — оборвал его тот. — Я хорошо знаю знак своего сына. Я сам надевал его на него…

Вождь сжал в кулаке подвеску.

— Так, за что мой бесчестный сын отдал свой знак женщине? — вновь громовым голосом обратился он к пленнице.

— Он не давал мне его, — та наконец победила сжимавший горло комок, и голос её окреп. — Я сама взяла, когда… — она ещё раз сглотнула и уже совсем твёрдо закончила, — … убила его.

В воздухе воцарилась мертвенная тишина. Слышно было только, как где-то далеко заржал конь. И под это ржание Ара'Ченгор медленно поднялся со своего места и подошёл к стоящей на коленях пленнице. Он взял её рукой за подбородок и, задрав его вверх, заглянул в глаза.

— Ты убила Рогула? — медленно переспросил он.

Девушка кивнула, насколько позволяла рука вождя. Тот отпустил её подбородок и повернулся спиной, собираясь вернуться на место. Но не прошёл он и двух шагов, как коротко произнёс:

— Авашарис!

И тотчас трое варнов подскочили к пленнице и обмотали ей ноги верёвкой, а воин со шрамом прицепил эту верёвку к седлу и, пришпорив коня, потащил иноземку по земле, по всему ухтюгу. Тело девушки бросало из стороны в сторону. Оно билось о камни, и одежда на нём превращалась в лохмотья. Руки, ноги и голова несчастной издирались в кровь, а рёбра расшибались так, что становилось невозможно сделать полный вдох.

Но дикая скачка длилась недолго. Девушку облили холодной водой, чтобы привести в чувство, и вывезли за пределы поселения. Там находился холм с двумя столбами, к которым пленницу привязали за руки и за ноги. Верховный Вождь не присутствовал при этом. Он удалился в свою ухту сразу после того, как отдал приказ о расправе, предоставив всё остальное доделывать воину со шрамом — Дастару, своему сыну…

***

Мужчины, женщины и дети окружили холм и смотрели, как иноземку готовят к многодневной пытке и смерти под палящим солнцем. Никто из них не испытывал ни капли сочувствия или жалости к миртанской убийце. Они с нескрываемым удовольствием наблюдали за Дастаром, который обошёл девушку по кругу и разорвал последние лохмотья.

Глаза его пылали ненавистным огнём.

— Я хочу знать имя убийцы моего брата, — произнёс он, доставая из-за пояса хлыст.

Девушка подняла голову.

— Шайнара, — проговорила она.

Дастар снова обошёл её по кругу. Какие-то страшные шрамы уже покрывали всю её спину, но это ничуть не повлияло на его желание причинить ей как можно больше страданий.

Хлыст в его руках взвился, и нещадные удары посыпались один за другим. Но Шайнара не кричала, не стонала, не умоляла. Каждый удар она встречает с каким-то затаённым ликованием, и странная, едва уловимая улыбка касалась её губ в этот момент.

Дастар не ограничился спиной. Он исполосовал хлыстом всё её тело, а потом поднял над её головой заготовленный заранее мешок с солью и высыпал на свежие раны. После этого сын вождя покинул холм. Дальнейшую работу сделает солнце: миртанка будет умирать медленно и мучительно несколько дней на глазах у сотен варнов, как убившая одного из них…

***

Ночная прохлада вновь сменилась палящим зноем, а на небе не было ни облачка. Силы быстро покидали девушку. Она еле держалась и чувствовала, что осталось совсем недолго. Видел это и Дастар, который каждый час приходил на холм, чтобы оценить состояние иноземки. К вечеру та начала терять сознание. Но Дастар желал, чтобы она промучилась подольше, и приказал напоить её.

К Шайнаре подошла девушка, облачённая в местную одежду: тунику, рубашку с вышивкой, безрукавку и шаровары. Но несмотря на это, во внешности незнакомки безошибочно угадывались черты миртанки. У неё были волнистые белокурые волосы, заколотые роговыми гребнями, и большие зелёные глаза, излучавшие живость и энергию. А её прямая осанка, тонкий стан и некая аристократичность в движениях указывали на вероятное благородное происхождение.

Незнакомка поднесла к губам пленницы кувшин с водой. Живительная влага попала на иссохшиеся и облупившееся губы Шайнары, но та не стала глотать воду.

— Пей, — произнесла белокурая девушка на чистом миртанском языке.

Но Шайнара покачала головой, давая понять, что ей не нужна вода.

Однако незнакомка не отставала. Она смочила тряпку, которую держала в руках, и омыла лицо пленницы.

— Зачем ты сказала им, что убила варна? — тихо спросила она с сочувствием в голосе.

Но Шайнара молчала. Она не собиралась ничего никому объяснять. Ведь всё, к чему она стремилась, и чего так страстно желала все последние дни, — это умереть от руки ЕГО народа… И всё… Ничего больше…

Мокрая тряпка продолжала путешествовать по её телу, пока не остановилась на левой руке, где с внутренней стороны было выжжено маленькое клеймо в виде пламени в кольце.

— Ты из Ордена?! — воскликнула незнакомка и тут же втянула голову в шею, испуганно озираясь по сторонам.

Шайнара снова не ответила. Её даже не интересовало, откуда эта странная миртанская девушка, проживающая среди степных кочевников, знает про Орден. Но та изменилась в лице, прекратила омывать пленницу и стремительно покинула холм.

***

Через несколько часов белокурая миртанка вернулась. Но уже не одна. За ней бодро шагал старик. Лицо его было изуродовано следами болезни, которую в этих местах называли серой хворью. Ни длинные усы, ни седая раздвоенная борода не смогли скрыть безобразных отметин. Одет он был в дорогой, но потрёпанный от времени халат, обут — в хорошо сшитые низкие сапоги из выделанной кожи.

Старик остановился перед Шайнарой и стал молча её разглядывать. Вскоре проведать пленницу явился и Дастар. Он поприветствовал белокурую девушку и её спутника, назвав того анахисом, что означало «целитель».

— Я хочу выкупить её жизнь, — заявил старик на миртанском языке, указывая на Шайнару, и его голос показался той знакомым.

— Нет, — ответил Дастар. — Она убила сына вождя. Её жизнь нельзя выкупить.

— Но Закон Великих Равнин говорит, что «цену крови» можно уплатить за любого убитого варна, — возразил старик.

— Я сказал, нет, анахис. Выбери себе кого-нибудь другого.

Однако старик не думал сдаваться. Он потребовал решения вождя и, видимо, пользовался большим уважением среди варнов, потому что Дастар не смог отказать, и вскоре на холм в сопровождении личной охраны поднялся сам Ара'Ченгор.

Старый целитель поклонился ему, сделав приветственный ритуальный жест, а потом повторил своё желание об уплате «цены крови».

— Мы обязаны тебе многим, анахис, — начал вождь, — и я всегда готов исполнить любую твою просьбу, только не в этот раз.

— Но Закон Великих Равнин говорит, что я имею права выкупить любую жизнь, — твёрдо повторил старик. — И я хочу уплатить «цену крови» именно за Рогула и забрать эту миртанку себе.

Лицо вождя потемнело, но было видно, что целитель прав.

— Зачем она тебе, анахис? — снова попытался отговорить его вождь. — У меня есть десяток девушек, готовых работать на тебя.

— И кто же из них знает миртанский также хорошо, как эта? — возразил целитель. — Не удивлюсь, если она и читать умеет. Ты умеешь читать? — обратился он к Шайнаре.

Та ничего не ответила.

— Видишь? Она даже не хочет работать на тебя, — проговорил Ара'Ченгор.

— Хочет — не хочет, какая разница? Я заставлю. Аржай скоро женится на моей дочери, — старик кивнул на светловолосую миртанку, — заберёт её в свою ухту, и кто же тогда будет помогать мне?

Довод оказался настолько убедительным, что вождь не нашёл ответа.

— «Цена крови» будет высокой, — мрачно процедил он.

Анахис согласно кивнул.

— Но отец! — воскликнул Дастар.

— Хватит, сын, — оборвал вождь. — Закон Великих Равнин не нами писан и не нам его нарушать. Закон превыше твоих и моих желаний. А он гласит, что «цена крови» может быть уплачена за любого варна, даже за Рогула…

Дастар с ненавистью посмотрел на пленницу, и, поджав губы, отошёл в сторону. Ара'Ченгор и анахис повернулись и уже собирались спуститься с холма, чтобы дальше договориться о цене, как вдруг Дастар выкрикнул:

— Но за ней есть ещё одно преступление. И его нельзя просто выкупить!

Вождь и целитель остановились.

— Она надела на себя мужской знак воина, — продолжал Дастар. — И по Закону, — (он выделил это слово), — должна понести за это наказание.

Ара'Ченгор просветлел:

— Да. Эта женщина осквернила род варнов и по Закону Великих Равнин должна сначала ответить за это.

— Я всё подготовлю, — расплываясь в торжествующей улыбке, произнёс Дастар и украдкой переглянулся с отцом. — Сегодня. Вечером…

***

Когда на небосклоне появился красный полумесяц, за Шайнарой пришли. Её отвязали и отвели в большую вытянутую яму, высотой в два человеческих роста. В таких ямах под зорким взглядом наставника мальчики-варны учились сражаться и бороться друг с другом. Также там устраивались ритуальные поединки при выяснении спорных отношений между кланами.

Но сейчас в бойцовской яме никого, кроме Шайнары, не было. Все кочевники собрались наверху. Они смотрели на изодранную, полуобнажённую, измученную солнцем пленницу и взбудоражено переговаривались на своём гортанном языке.

Наверху ямы показался Ара'Ченгор. По правую руку от него стоял Дастар, по левую старик-анахис.

— Миртанка! — обратился вождь к девушке. — Знак воинской доблести, что ты посмела надеть на себя, наши юноши получают за то, что побеждают в поединке самого опасного хищника Великих Равнин — рыжего скалозубого волка.

— Рогул сделал это в пятнадцать лет, — добавил Дастар и обнажил зубы в победной улыбке.

В яму опустили деревянную клетку, внутри которой сидел огромный зверь с рыжеватой шерстью. Ростом он был почти с девушку. А мощные лапы с кинжаловидными когтями и разинутая пасть со здоровенными клыками не оставляли сомнений, что перед ней самый крупный и грозный хищник по эту сторону Рудниковых гор.

Старик-анахис уставился на клетку: для него такое «наказание» тоже стало сюрпризом.

— Меч! — вскричал он. — Дайте ей меч!

— У моего сына не было меча, — отрезал вождь. — Только это, — и он бросил в яму кремневый нож с коротким клинком.

Дастар дал знак воинам, чтобы они открыли дверцу, и в предвкушении потирал рукоять хлыста, заткнутого за пояс. В глазах молодого варна играли злобно-торжествующие огоньки. Ведь как бы миртанка не сопротивлялась, этот зверь порвёт её на кусочки в считанные секунды, и его брат будет достойно отомщён.

Когда каменный нож упал на землю, в голове Шайнары промелькнула мысль, что, если пожертвовать одной рукой, подставив её зверю в пасть, то до того, как болевой шок отключит её, она успеет воткнуть короткий клинок через ухо ему прямо в мозг, отчего зверь мгновенно умрёт. Но эта мысль покинула её также стремительно, как и пришла. Шайнара не собиралась сопротивляться. И когда волк вышел из клетки, она просто легла на спину, раскинула в стороны руки и откинула назад голову, подставляя огромному хищнику горло и беззащитное тело.

— Тень! Не сме-ей! — услышала девушка яростный возглас анахиса. Он назвал её Тенью. Похоже, он знал, кто она… Но ей было уже всё равно. Осталось немного. Скоро здоровые челюсти сомкнутся на её горле и всё будет кончено…

Она слышала дыхание приближающегося хищника. Тот не спешил. Подходил медленно. Зверь и распростёртая на земле жертва намертво приковали к себе всё внимание зрителей наверху ямы. Воцарилась благоговейная тишина.

Шайнара ожидала своей участи, запрокинув голову и блуждая по небу бесцельным взглядом. И вот огромный зверь навис над ней. Он рычал, задрав губы и обнажив клыки, и его слюна капала ей на грудь. Девушка перевела взгляд и посмотрела в глаза хищнику.

И там, в глубине этих чёрных волчьих глаз, она вдруг увидела такую же пустоту и безнадёжность, что медленно выжигали и её собственную душу… И чем дольше она смотрела, тем глубже чувствовала эту связь. Волк замер. Губа его опустилась. Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Два существа. Две души. Две одиноких и бессильных игрушки в руках судьбы…

Несколько слезинок скатились по щекам девушки тонкими ручейками. Волк наклонился и слизнул их шершавым языком. Потом он лёг рядом и положил большую лохматую голову ей на живот.

Варны наверху ямы зашевелились и недовольно загудели. Они кричали всё громче и громче, но хищник не двигался с места. Шайнара медленно провела руку по его могучей голове, зарываясь пальцами в рыжую шерсть. В волка полетели камни и палки. Он поднял морду, оскалился, а потом положил её обратно.

По жесту вождя несколько воинов спрыгнули в яму. Они направили на хищника длинные копья и отогнали его обратно в клетку.

— Миртанка! — обратился Ара'Ченгор к девушке, когда ту подняли на ноги. — Видимо, сами Боги Великих Равнин простили тебя за ту дерзость, что ты позволила себе, надев мужской знак воина. Что ж… Я не могу идти против их воли. Этот человек, — вождь указал на старого целителя, — заплатил «цену крови» за Рогула, и потому тебе даруется жизнь. Но только жизнь. Не свобода. Отныне ты калахари племени. Тебе нельзя прикасаться к оружию, ездить верхом, набирать воду из общего колодца до заката, ходить по главным улицам и покидать ухтюг без разрешения.

В яму спрыгнул Дастар. Он вынул из голенища сапога один из своих кинжалов и быстрыми движениями оставил на левой щеке девушки три полосы в виде треугольника, а потом надел на неё ошейник из грубой толстой кожи.

— Калахари, — произнёс он и плюнул ей в лицо.

И все варны наверху ямы подхватили:

— Калахари! Калахари! Калахари!

Вождь покинул место зрелища. А к Шайнаре спустилась белокурая миртанка. В руках она держала войлочное покрывало, которым прикрыла полуобнажённое тело пленницы, и помогла ей выбраться из ямы. Старик-анахис приказал обеим девушкам следовать за собой и направился через весь ухтюг в самый дальний его конец.

***

Жилище целителя находилось недалеко от главного входа в ухтюг, почти у самой окружной стены. За ней паслись стада одомашненных шерстистых безуков — животных, благодаря которым восточные народы смогли покорить эти земли. Безуки давали кочевникам молоко, мясо и шкуры. Из костей этих животных варился клей для оперений стрел, из бивней делались рукояти ножей, охотничьи рога и другие хозяйственные приспособления, из высушенных сухожилий — верёвки и струны для музыкальных инструментов.

Ухта анахиса изнутри оказалась просторной. Она имела шестнадцатиугольный деревянный каркас, который быстро разбирался и легко перевозился на телеге, когда племя откочёвывало на другое место. Стены жилища были обтянуты толстой войлочной тканью. Она хорошо защищала как от палящего солнца в летние месяцы, так и от холодов в зимние. Земляной пол застелен коврами из шкур. Посередине ухты находилось очаг, дым от которого выходил через специальное отверстие в потолке. Основным источником топлива у кочевников служил высушенный помёт безуков. И когда он разгорался в огне, повсюду распространялся приятный аромат равнинных трав.

Целителю принадлежало целых две ухты. В той, что была попросторней, он жил вместе с дочерью, а другую использовал для размещения больных. Несмотря на то, что жилище анахиса стояло далеко от центра поселения, старик пользовался большим уважением среди варнов. За помощью к нему приходили даже из самых отдалённых кланов. И Ара'Ченгор распорядился, чтобы у миртанского целителя под рукой всегда были самые резвые лошади.

Ухта, куда анахис привёл Шайнару, условно делилась на две части. В правой находились мужские вещи, в левой — женские. По стенам стояли деревянные нары, укрытые шерстяными и меховыми одеялами. Здесь же стопками возвышались кучи книг. И большинство из них было на миртанском языке.

— Меня зовут Дора, — представилась белокурая девушка, когда Шайнара переступила порог своего нового жилища. Дочь анахиса задёрнула шторку, которая разделяла мужскую и женскую половину и приготовила воду, чтобы помочь вновь прибывшей обмыть тело от крови, соли и песка. Потом Дора перебинтовала девушке отбитые рёбра и обработала мазью порезы от кинжала на щеке. Шайнара не понимала, почему эта миртанка так добра к убийце варна, но ничего не спрашивала. А Дора тем временем достала из сундука новую пару мягкой, удобно сшитой обуви и свою запасную одежду: коричневые штаны из плотного холста, рубаху с изящной вышивкой на рукавах и кожаный жилет на шнуровке.

— Надевай.

Шайнара облачилась в чистую одежду.

— И это тоже, — Дора протянула ей тонкий платок, — калахари племени нельзя ходить с непокрытыми волосами. Это привилегия свободных женщин.

Шайнара молча повиновалась и спрятала свою каштановую гриву под головной убор. Когда девушки закончили свои дела, анахис накрыл низкий стол и пригласил выкупленную им калахари отужинать с ним, а свою дочь куда-то отправил по важному поручению.

Шайнара опустилась на пол — у кочевников было принято есть сидя — напротив целителя. Она смотрела на него, и её не покидало ощущение, что она его знает. Эти тёмные глаза, отражающие кипучую энергию и ум… Осанка… Разворот плеч… Борода и чётко очерченная линия бровей… Всё казалось ей знакомым, но в то же время девушка не узнавала его: болезнь сильно изуродовала лицо старика.

— Ты всё ещё не узнаёшь меня, Шайнара? — словно прочитав её мысли, спросил анахис.

Девушка напряглась ещё сильнее, вороша в памяти все знакомые лица.

Анахис по-отечески улыбнулся, и тут Шайнару словно молния пробила.

— Морлав Тейн! — воскликнула она.

Тот удовлетворённо закивал. Да, это был Магистр Отмеченных — человек, который когда-то открыл ей путь в Орден, отправив её туда вместо дочери одного лорда.

— Но… Магистр Тейн… — девушка не договорила. Она резко отодвинулась от стола и встала на одно колено, приняв позу приветствия и служения Тени, как было принято в Ордене.

Но анахис жестом разрешил ей вернуться к трапезе и расслабиться.

— Как это возможно, Магистр Тейн? — спросила девушка, вновь подсаживаясь за стол. — Ведь в Ордене вас считают давно погибшем. Как ваш рукокрыл смог вернуться на Красный остров один?

Морлав Тейн приложил палец к губам, призывая Шайнару говорить тише.

— Ты мне лучше скажи, что ты делаешь здесь, Тень? У тебя задание в этих местах?

Девушка ничего не ответила и опустила голову.

— Похоже, что нет… — истолковал её молчание Магистр. — Неужели ты сознательно покинула Орден?

Шайнара подняла голову и кивнула. Она не видела смысла скрывать это от такого же беглеца, как и она сама, пусть даже и Магистра Высшего Круга.

Морлав Тейн долго и пристально смотрел на неё, а потом произнёс:

— В тот день, когда я встретил тебя, Шайнара, я не заблудился в морвийских лесах и не случайно тогда вышел на твою деревню… Мне был знак.

— Какой знак? О чём вы, Магистр Тейн?

— Называй меня здесь анахисом, Шайнара.

Он встал, подошёл к выходу и, отогнув полог, указал на небо, на котором висел довлеющий над всем Алькон.

— Этот знак. Теперь его видят многие. Но не многие могут понять.

Он вернулся на место и продолжал:

— Много лет назад здесь, на Великих Равнинах, я встретил женщину. Она была слепа. Но ясно видела. И она сказала мне, что смерть с небес уже близко, и я должен найти морвийскую лилию, ибо она укажет путь к спасению. Я не понял тогда, что означали её слова, но я отправился на Морвийские холмы. Я искал там простой цветок, а нашёл тебя.

Шайнара слушала Магистра, но ей совсем не хотелось вспоминать тот день их встречи. Слишком много всего произошло с тех пор…

— Так почему ты покинула Орден? — поинтересовался Морлав Тейн, наливая ей в миску похлёбку из местного деликатеса — степных белоголовых скорпионов.

Девушка выловила ложкой одного из них и вспомнила, как Рогул поведал ей, что в детстве он выкуривал таких скорпионов из нор с помощью медвежьего помёта. Он рассказал ей это в тот день, когда его покусали шорские осы, потому что он полез к ним за лекарством для неё… Рогул… Он вырвал её из рук палачей… Рогул… Он не дал солдатам надругаться над её телом… Рогул… Он умел смеяться одними глазами… Рогул… А она… она вонзила меч ему в сердце!

По её губам пробежала дрожь. Горло сжала судорога. Глаза заволокло пеленой. Рука с ложкой бессильно упала на стол, расплескав содержимое. Моралав Тейн не стал дальше вести расспросы. Он указал на лежак, который Шайнара могла занять, и ушёл. Девушка доползла до кровати, упала лицом на шкуру и беззвучно зарыдала…

Глава вторая. Калахари

Шайнара потянула за вымя. Животное шарахнулось в сторону, и девушка едва не получила по лицу копытом.

— Ты не так делаешь, — Дора отодвинула Шайнару и показала, как надо. И кто бы мог подумать, что девушка, воспитывавшаяся в замке лорда, умеет доить шерстистого безука!

Морлаву Тейну принадлежало целых три безука, и в обязанности калахари входило ухаживать за ними, в том числе, стричь и доить. Предания варнов гласили, что когда-то один из Шестерых Огненных Богов, которого называли Ветрогривом, спустился к местным племенам и привёл с собой первого прирученного безука. С тех пор эти животные были неразрывно связаны с кочевниками.

Кожа безуков выделяла особую жировую смазку, которая позволяла им легко переносить изменчивый климат Великих Равнин. Однако смазка эта сильно воняла. Её запах въедался в кожу и волосы варнов. Именно поэтому высокомерные миртанцы и прозвали степняков «грязным народом».

Шайнара безропотно выполняла всё, что приказывал ей Морлав Тейн. Она готовила, убиралась в ухте, ухаживала за безуками, собирала лекарственные травы, делала мази и отвары. Магистр позволял ей читать его книги. В основном, они касались медицины, но встречались и сборники местных преданий, в самом частом сюжете которых описывалось противостояние Шестерых Великих Огненных Богов с Седьмым, прозванным Сокрушителем.

Варны считали себя детьми Ветрогрива, и свою связь с ним выражали через волосы. Они распускали их, собирали в пучки на затылке, заплетали в косы или укладывали иным способом, в зависимости от того, к какому событию готовились: свадьбе, похоронам, рождению детей, битве или инициации. Когда Рогул ушёл из племени за Железным герцогом, он обрезал волосы и стал носить короткую стрижку, тем самым подчёркивая, что отверг предначертанный ему от рождения путь — стать вождём.

Морлав Тейн и Дора обучали Шайнару восточному языку и относились к ней тепло и доброжелательно, чего нельзя было сказать обо всех остальных варнах. Кочевники презирали отверженных — звание «калахари» было сродни самому последнему рабу. Калахари становились за обман вождя, за проявленную в бою трусость, за невыплаченный вовремя долг и за другие подобные проступки. Все отверженные носили ошейники и имели отметку на левой щеке в виде треугольника. Они спали за пределами ухты, ели отдельно от остальных, мылись последними и выполняли самую грязную и тяжёлую работу в поселении.

Многие из них завидовали Шайнаре за то, что та одевалась в хорошую одежду, делила кров с дочерью целителя и ела с ней за общим столом. Сам же анахис при этом перебрался жить в ухту, где раньше размещал больных. Варны указывали Морлаву Тейну на недопустимость такого поведения. Они говорили, что иметь близкие отношения с калахари не достойно анахиса племени. Но тот ни на кого не обращал внимания, позволяя Шайнаре делать то, что другим отверженным было строго настрого запрещено.

И больше всего это злило Дастара. Брат Рогула не упускал ни одной возможности, чтобы указать новой калахари на её место. Первое время, когда девушка передвигалась по ухтюгу, над ней то и дело неожиданно раздавался щелчок его хлыста. Таким способом он направлял её, показывая, где той можно ходить и где нельзя. Дастар запрещал Шайнаре передвигаться не только по главной улице, как и всем остальным калахари, но и по некоторым боковым. И девушке приходилось делать в два раза больший круг, чтобы принести воды с единственного колодца в ухтюге.

Дастар оскорблял её, плевал в след, мог грубо оттолкнуть, если она случайно оказывалась на его пути и не успевала отпрыгнуть в сторону. Но этим возможности его ограничивались. Командовать девушкой мог только тот, кто уплатил за неё «цену крови», а это был Морлав Тейн.

Однажды Дастар пришёл к анахису и выложил перед ним четыре шкуры гривастого оленя — самого ценного зверя по эту сторону Рудниковых гор.

— Продай мне свою калахари, — попросил сын вождя.

Но Морлав Тейн отрицательно покачал головой.

Через неделю Дастар пришёл снова и выложил перед анахисом шесть шкур.

— Я хочу перекупить её «цену крови», — заявил он.

Но старик снова отказал, и брат Рогула ушёл ни с чем.

И в третий раз Дастар попытался выкупить Шайнару, предложив Морлаву Тейну цену, в четыре раза превышающую «цену крови», уплаченную тем за миртанку. Но целитель остался твёрд в своём решении, и Дастар сильно подивился такой настойчивости, ведь невдомёк ему было, что оба они: и калахари и анахис — отступники тайного Ордена, и связывает их гораздо большее, чем просто взаимная симпатия.

Шайнару же не тяготило само положение калахари: никто не мог сделать её жизнь хуже, чем она сама её уже сделала. Воспоминания о Рогуле не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Она видела его каждый раз, когда закрывала глаза. В шелесте равнинных трав она слышала его голос. В прикосновении ветра к щеке чувствовала его прикосновение…

Всей душой она желала, чтобы ЕГО народ покарал её. Однако вместо этого её обратили в калахари. Но это слишком малая цена за то, что она совершила. И оттого с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже.

По ночам Шайнара прокрадывалась к клетке того рыжего скалозубого волка, который пощадил её в яме. Девушка приносила ему вкусные кусочки, оставленные от собственной трапезы, и просунув руку сквозь прутья, угощала и гладила могучего хищника. А тот в ответ лизал ей руки.

Потом она садилась на землю, прислонившись спиной к клетке. Зверь приваливался с другой стороны. И так вместе они коротали время до утра, чувствуя тепло друг друга и разделяя одну боль на двоих…

***

Дочь Морлава Тейна многое знала об Ордене, но впервые видела перед собой настоящую Тень и её рукокрыла. Дора Гельдоранская до четырнадцати лет воспитывалась в замке, пока Магистр Отмеченных не выкрал её и не отвёз к варнам. Это случилось сразу после того, как он отправил Шайнару на Красный остров.

Дора не сразу приняла новую для неё жизнь. Морлав Тейн рассказал ей, кем была её мать, которая умерла при рождении дочери, взяв перед смертью с настоящего отца той обещание, что девочка никогда не попадёт в Орден и не станет Судьёй. И Морлав Тейн выполнил его, когда пришло время.

Так Дора узнала, что на самом деле не является дочерью лорда Артода Гельдоранского, а её мать, Кассандра-сур, всю жизнь любила только одного человека. Со временем девушка привыкла к варнам, и отношения с отцом наладились. Специально заразив себя серой хворью, Морлав Тейн изуродовал свою внешность, чтобы члены Ордена никогда не опознали его. А вот каким образом он заставил своего рукокрыла вернуться на Красный остров, чтобы все его сочли погибшим, для Шайнары до сих пор оставалось загадкой.

А Дора выросла и встретила среди варнов свою любовь — смелого воина по имени Арджай. Они готовились к свадьбе, и девушка светилась от счастья. Шайнара тоже видела Арджая. Он часто приходил к ним в ухту и всегда высказывал неудовольствие по поводу того, что калахари находится внутри. Но Дора ласково обнимала его, что-то шептала на ухо, отводила на свою половину, задёргивала штору, и он обо всём забывал…

***

В ухте анахиса пахло чесночной горечью, от чего щипало в носу и слезились глаза. Накануне Морлав Тейн пробовал новый рецепт для мази, предварительно перевернув вверх дном все свои запасы в поисках одного единственного нужного ингредиента. И теперь Шайнара с самого утра наводила порядок во всех этих горшочках, баночках и коробочках. Она развешивала для просушки пучки трав под потолком, когда в ухту неожиданно влетел Магистр.

— Приготовь чистые повязки и воду! — бросил он на ходу девушке, а сам стал откупоривать зубами одну за другой различные бутылочки и нюхать их содержимое.

Шайнара отложила своё занятие и побежала исполнять приказ.

Вскоре в ухту внесли воина. На боку у него зияла рваная рана. Шайнара знала его — это был друг Арджая и Дастара. Его звали Истам. Ещё утром они все вместе покинули поселение и отправились на охоту. По традиции варнов, перед свадьбой жених должен подарить отцу невесты пять шкур различных животных, каждое из которых символизировало одно из качеств, необходимых хорошему кочевнику: ловкость, смелость, быстроту, хитрость и выносливость.

Арджай, Дастар и Истам славились как опытные охотники. По пути они наткнулись на редкого в этих краях мраморного кабана. Решив не упускать такую добычу, охотники погнались за ним. Но высшей доблестью у кочевников считалось взять такого зверя копьём, а не убивать из лука. И Истам, спрыгнув с лошади, вступил в поединок с мраморным кабаном. Но тот оказался слишком проворным, и прежде, чем его поразило копьё, он сумел пырнуть соперника клыком и распороть ему бок.

Дастар и Арджай внесли раненого друга на руках и положили на нары. Морлав Тейн напоил Истама отваром опьяняющей травы и, приказав остальным варнам удерживать раненого, достал иглу и стал его зашивать. Шайнара всё это время находилась позади анахиса и подавала тому всё необходимое для работы. Когда Морлав Тейн закончил, он попросил всех покинуть ухту и дать раненому покой.

К вечеру Истама начало лихорадить. Магистр поил его лечебными отварами, а Шайнара обтирала тряпкой. Утром жар спал, и варн пришёл в себя. Морлав Тейн приказал девушке сменить его повязки, а сам ушёл по своим делам.

— Отойди от меня, калахари! — вскричал Истам, когда девушка приблизилась к нему, держа на руках чистые бинты.

— Я просто хочу помочь… — Шайнара ещё не очень хорошо понимала язык варнов, но интонацию определяла безошибочно.

— Не прикасайся ко мне, калахари!

В ухту вошла Дора. Она молча взяла у Шайнары бинты и сама сделала раненому перевязку, а потом сказала ему:

— Тебе придётся смириться с её присутствием, Истам. Как и любому из вас. Я скоро покину ухту своего отца, и эта девушка заменит меня здесь.

— Но она калахари!

— Да. Калахари. Калахари, которая училась у лучших миртанских лекарей. Калахари, которая лучше любого из вас знает, как остановить кровь, срастить кость и залечить многие другие раны. Мой отец не случайно выкупил её жизнь. Он сделал дар нашему племени. И если такие, как ты, Истам, будете отвергать его, то вы просто глупцы. А глупцы долго не живут и не оставляют потомство…

Вечером Шайнара снова пришла к Истаму, и в этот раз он позволил ей сменить повязки, хотя взгляд его при этом по-прежнему выражал только презрение и отвращение. Но девушка не обращала на это внимания. Она молча сделала своё дело и ушла.

С тех пор многие варны побывали у Морлава Тейна. Слава миртанского целителя распространялась далеко за пределы главного ухтюга. Кочевники приходили к нему из самых отдалённых уголков Великих Равнин. Постепенно варны привыкли к калахари своего анахиса, и её присутствие перестало их оскорблять. Они попросту не замечали его, словно она была не отдельным человеком, а продолжением руки лекаря. Тихая, исполнительная и незаметная, словно тень, она помогала Морлаву Тейну в самых сложных случаях, а потом долго и чутко ухаживала за больными.

И только Дастара такое положение дел раздражало всё сильнее и сильнее…

***

Вскоре главный ухтюг откочевал на новое место. Здесь протекала мелкая узкая речушка. По осени она полностью пересыхала, но сейчас была полноводна, как никогда. Будучи миртанкой и Тенью Ордена, Шайнара привыкла содержать тело в чистоте. И когда Морлав Тейн посылал её собирать те или иные травы для лечебных настоек, она не упускала возможности лишний раз искупаться, отойдя от водопоя безуков немного вверх по реке.

Вернувшись после очередного такого купания, Шайнара увидела возле соседней ухты юношу. Он, закрыв глаза, сидел на коленях перед входом. Волосы его были распущены, и он подставлял их ветру. Дора пояснила, что этот молодой варн готовится к обряду инициации. С помощью волос он собирает силу Ветрогрива и наполняет сердце отвагой, ведь вечером ему предстоит битва с рыжим скалозубым волком.

Такой обряд проходили не все юноши, а только те, которые хотели поступить в обучение к воинам, отвечающим за личную охрану вождя. После победы над хищником такие молодые варны получали права взрослого мужчины и покидали родительскую ухту.

Когда степные народы кочевали, они из года в год останавливались на одних и тех же местах. Поэтому бойцовые ямы и холмы для наказаний им не приходилось обустраивать заново, а лишь немного приводить в порядок. Вот и сейчас для вечернего обряда инициации всё уже было готово, и вдоль стен ямы лежали кучи хвороста. Вечером их подожгут, и пока они горят, десятки пар глаз будут следить за поединком. Женщин смотреть на обряд инициации не допускали.

Весь день Шайнара не находила себе места. Она то и дело украдкой проходила мимо клетки с волком, и тот, учуяв её, вскакивал с пола и смотрел в след.

А вечером в поселение прибыли два вождя из расположенных неподалёку ухтюгов. Каждый год они становились соседями Ара’Ченгора и приносили дары Верховному Вождю, а также совместно договаривались о проведении ежегодного праздника, посвящённого Ветрогриву.

Все варны вышли приветствовать гостей. И только Шайнара направилась в другую сторону и вскоре оказалась возле клетки с волком. Девушка осмотрелась по сторонам и, никого не заметив поблизости, отодвинула задвижку и открыла дверцу.

— Пожалуйста, пойдём со мной, — прошептала она своему лохматому другу.

Она очень боялась, что, обезумев от свободы, волк ломанётся не в ту сторону. Однако зверь оказался умнее, а может, он просто очень доверял девушке, но, когда она позвала его, он последовал за ней, как домашний пёс.

Шайнара подвела волка к окружной стене из телег и, махнув рукой, показала, что тому надо запрыгнуть на приставленные к стене колёса и перемахнуть через ограждение. Огромному хищнику сделать это было не сложно. Шайнара обняла на прощанье могучего зверя. Тот лизнул её в лицо и исчез за стеной…

***

Над головой раздался щелчок хлыста. Девушка обернулась и увидела Дастара.

— Как ты посмела открыть клетку, калахари?! — угрожающе прогремел он и снова щёлкнул хлыстом по воздуху.

Шайнара промолчала, и Дастар всё также хлыстом направил её к ухте целителя.

— Анахис! — крикнул варн.

Морлав Тейн показался на пороге.

— В чём дело, Дастар?

— Твоя калахари выпустила волка, приготовленного для инициации! Ты должен наказать её!

Морлав Тейн посмотрел на Шайнару и приказал ей войти внутрь.

— Если ты не можешь подчинить её, я сам это сделаю! — Дастар устремился за девушкой.

Но Морлав Тейн преградил ему путь.

— Я разберусь с ней, — ответил он сухо. — И заплачу племени за волка.

— Ты всегда будешь оплачивать её проступки, анахис?! — с негодованием воскликнул Дастар. — Калахари должна знать своё место! Особенно эта!

Морлав Тейн ничего не ответил, но и не отошёл с пути варна. Дастар с досады плюнул себе под ноги, развернулся и ушёл.

— Зачем ты выпустила волка, Шайнара? — спросил Магистр, вернувшись в ухту. — Тень не должна вмешиваться в обычаивосточных народов.

— Но я больше не Тень, — возразила девушка.

Старик покачал головой:

— То, что ты сняла плащ и покинула Орден, не значит, что ты перестала быть Тенью. Свет Единого Закона, зажженный в твоем сердце однажды, будет гореть в нём всегда, хочешь ты того или нет. И Дух Ушедшей Тени, избравший тебя, останется с тобой до конца твоих дней…

***

Весть об освобождении Шайнарой хищника моментально облетела весь ухтюг. Обряд инициации отменили и перенесли на то время, пока охотники не поймают другого волка. Ара'Ченгор вызвал анахиса к себе для объяснений. А там, на площади, перед ухтой вождя, уже собрались недовольные варны во главе с Дастаром. И все они только и обсуждали невиданную дерзость миртанской калахари.

Когда же Морлав Тейн вернулся назад в свою ухту, его неподвижное лицо напоминало маску, грубо вырезанную из поеденного короедом дерева. Шайнара не знала, что сказал Верховный Вождь Магистру, но тот запретил девушке выходить этим вечером на улицу. И только поздней ночью, когда варны разошлись по своим жилищам, Шайнара выпросила у Морлава Тейна разрешение сбегать на реку, чтобы смыть с себя дневную грязь и пыль.

Река была длинной, но узкой. Девушка могла легко пересечь её от одного берега до другого всего за несколько шагов. А в самом глубоком месте вода едва доходила ей до груди.

Шайнара омыла тело и уже собиралась вылазить, как вдруг увидела Дастара. Он стоял на берегу и наблюдал за ней, а она даже не слышала, как он подошёл. И от этого ей стало не по себе. Девушка опустилась ниже под воду и стала ждать, когда он уйдёт, чтобы она смогла выбраться на берег и одеться.

Но Дастар не собирался уходить. Лунный свет падал на его скуластое лицо, высвечивая ликующе-злорадную ухмылку.

— Анахис выкупил только твою жизнь, калахари, — проговорил он и начал расстёгивать пояс.

Шайнара попятилась. Она поняла намерения варна и смутно догадалась, почему анахис выглядел таким хмурым после разговора с вождём и не выпускал её из ухты весь вечер…

Тем временем Дастар разделся и спустился в воду. Он приближался медленно, смакуя каждый шаг, как хищник, жертва которого в ловушке и никуда уже не денется.

Шайнара отступала до тех пор, пока её спина не упёрлась в противоположный берег. Но, когда сын вождя был от неё уже в трёх шагах, она произнесла:

— Рогул говорил, варны знают, что такое честь…

Дастар остановился и замер. А потом глаза его вспыхнули.

— Честь воина, драль! — взревел он. — А у калахари нет чести! И не смей мне говорить о моём брате!

Он одним махом преодолел оставшееся расстояние и с силой развернул девушку к себе спиной.

— Он не должен был умереть от руки миртанской драли! — прокричал Дастар ей в ухо. — Он был слишком хорош для этого!

Однако в его голосе слышалась не столько ненависть, сколько плохо скрываемое отчаяние. Варн прижал калахари к берегу и грубо намотал её волосы на руку. Но девушка не сопротивлялась, не вырывалась, и вообще не делала никаких попыток освободиться. Тогда Дастар снова развернул её к себе лицом. Она не знала, что он хотел увидеть в её глазах, но, по всей видимости, увидел он не то, чего ожидал. Его шрам над бровью побелел, а широкая ладонь то сжимала, то разжимала забранные в кулак женские волосы. Пока, в конце концов, он не отпустил свою жертву и, не произнеся больше ни слова, вылез на берег, оделся и ушёл…

***

Многие холмы на Великих Равнинах были изрыты норами сарканов — степных падальщиков, размером с собаку. А когда те покидали свои дома, в подземных ходах поселялись белоголовые скорпионы, слюна которых приводила к образованию на стенах нор особой плесени рыжего цвета. Эту плесень Морлав Тейн собирал и делал из неё сильное лекарство для очищения крови. Отогнать же скорпионов во время сбора плесени помогал дым от подожжённого сухого медвежьего помёта, который обладал едким специфическим запахом, и когда начинал тлеть, все насекомые, пауки и прочие мелкие твари стремительно разбегались прочь.

Шайнара, как губка, впитывала всё, чему учил её Магистр. Она уже разбиралась в местных травах и кореньях едва ли не лучше Доры. И Анахис перекладывал на свою калахари всё больше и больше обязанностей. Но девушка не замечала этого. Она смиренно работала с раннего утра до позднего вечера, погружённая в свои мысли. А Магистр так и не расспрашивал её больше о причине, по которой она покинула Орден.

Звание анахиса давало Морлаву Тейну право участвовать в советах вождя. А там, помимо всего прочего, часто обсуждались и дела Миртании. Всем, что Магистр узнавал о родных землях, он делился и с Шайнарой. Варны, побывавшие за Рудниковыми горами, много рассказывали о переменах, происходящих в Срединном Королевстве. И перемены эти были стремительны.

Карлем полностью излечил юного короля, за что получил особые привилегии при дворе. Но мало этого, Эрмино души не чаял в своём новообретённом кузене. И за короткое время Карлем, он же Азорт Талгат, сын Железного герцога, стал самым влиятельным человеком в Миртании. Никто не смел перечить ему. За номинальной подписью короля, он издавал собственные указы.

Карлем заменил всех советников и министров на своих людей. Он добился почти безграничной власти. Но самое главное, он сдержал обещание, данное им на Красном острове при посвящении в Верховные Магистры — Орден вышел из тени. Его члены больше не преследовались законом и даже наоборот: многие из них получили руководящие должности в королевской армии и стали ядром новой силы. Но не все подданные Срединного Королевства легко принимали эти изменения: некоторые лорды Миртании и Ручара отказались поддержать престол в лице Азорта Талгата и все его нововведения. И тогда в мятежные регионы были направлены люди в тёмно-синих плащах. Огнём и мечом они добились подчинения, окончательно и бесповоротно утвердив власть сына Железного герцога на всех землях от Рудниковых гор до Туманного моря…

***

Однажды Шайнара вышла за стену ухтюга, чтобы принести Морлаву Тейну драконий корень для новой настойки. Тот произрастал на южном склоне длинного холма, неподалёку от становища. Девушка шла, а тёплый ветер колыхал под ногами высокую траву с голубоватыми цветками, и та бежала волнами и шумела, как горный водопад. А в ясном небе описывал круги маленький рукокрыл. При появлении хищных птиц он сразу спускался на плечо хозяйки и доверчиво смотрел на неё большими глазами. Варны не обращали внимания на зверушку миртанской калахари. Только дети проявляли интерес к экзотическому животному. И Шайнара позволяла им разглядывать своего рукокрыла вблизи, сажая его на руку и угощая чем-нибудь вкусненьким. Но прикасаться к нему она никогда никому не давала.

Шайнара добралась до холма и достала из-за пояса небольшую лопатку, сделанную из кости. Выкопав нужный корень, девушка собиралась уже повернуть назад, как вдруг увидела, что на неё во весь опор скачут два всадника, а между ними болтается ловчая сеть. Повинуясь инстинкту, Шайнара бросилась бежать, но ей не удалось далеко уйти. Всадники поравнялись с ней, и сеть опутала её с головы до ног. Но нападавшие даже не остановились, а лишь сильнее натянули сеть между собой, чтобы добыча повисла в воздухе, и поскакали дальше.

Шайнара не понимала, что происходит. Всадники выглядели, как варны, но она не знала их. Они точно были не из её ухтюга. Зачем же они напали на неё? Однако костяная лопатка, которой девушка выкапывала драконий корень, всё ещё находилась у неё в руках, и Шайнара начала перепиливать ею сетку. Это оказалось непросто. Та плотно обвивала тело жертвы и сковывала движения. Но девушка не сдавалась и, в конце концов, ей удалось разорвать ячейки сети и освободиться.

Шайнара упала и больно ударилась о землю бедром. Всадники по инерции проскочили дальше. Девушка вскочила на ноги. Но бежать было бессмысленно: на бескрайней равнине не спрятаться. А преследователи уже разворачивали лошадей. Шайнара перехватила лопатку поудобнее и приготовилась к столкновению с нападавшими. Но те внезапно замедлили ход. Они смотрели поверх её головы, куда-то за спину. Шайнара обернулась и увидела, что к ним во весь дух приближаются пятеро варнов во главе с Дастаром.

— Эта калахари принадлежит моему ухтюгу, — крикнул сын Ара'Ченгора, притормаживая коня и вставая между девушкой и чужаками.

— Что азары делают на землях варнов? — вторил ему Арджай, ехавший справа.

Чужаки замешкались. Они топтались на месте, но не думали уезжать. Похоже, их не пугало численное превосходство соперников. Один из нападавших полез за пазуху и достал сложенный вдвое листок бумаги.

— За эту драль обещаны хорошие деньги, — проговорил он хрипло. — На всех хватит.

Арджай подъехал к нему, взял листок и передал его Дастару. Но тот даже не взглянул на бумагу.

— Эта калахари принадлежит моему ухтюгу, — повторил он. — А вы нарушили границы.

— Брось, Дастар! — ответил второй чужак, назвав сына вождя по имени. — Она же калахари, а не свободная. И даже не из варнов. Ты только посмотри, сколько эти синие плащи обещают за неё! — он указал на листок в руках Арджая.

Тот снова протянул бумагу командиру, но Дастар не удостоил её взглядом.

— Сложите оружие, — обратился он к азарам, — за нарушение границы и попытку завладеть калахари племени, вы будете держать ответ перед Ара'Ченгором.

Чужаки переглянулись и достали изогнутые мечи. Никто из них не собирался сдаваться, и они устремились в атаку.

— Аррра! — закричал Дастар, пришпоривая коня.

— Ара! Ара! — подхватили боевой клич остальные варны.

Завязался бой, и Шайнара еле успела отскочить, чтобы не попасть под копыта лошадей.

Азары и варны — два кочевых народа, населяющих Великие Равнины, во многом были похожи: они говорили на одном языке, проживали ухтюгами и пасли шерстистых безуков. Но в отличие от варнов, избравших среди Шестерых своим покровителем Ветрогрива, азары поклонялись Рудоплаву — богу, подарившему степным народам умение обрабатывать железо.

Большинство наёмников, наводнивших Миртанию в последние годы, принадлежали к племени азаров. Они участвовали во всех делах, где хорошо слышался звон монет. И речь шла не только о боевых походах. Работорговля, убийства, похищения — всё это и многое другое не обходилось без азаров, беспринципных поклонников меча и денег.

Когда-то Шайнара, как и большинство миртанцев, не различала азаров и варнов между собой. Она называла их в лучшем случае восточными варварами, но чаще — «грязными народами». И только прожив среди варнов какое-то время, она поняла, насколько ошибалась. И не случайно Морлав Тейн, покинув Орден, пришёл именно к ним. Да и Дора обрела здесь второй дом.

Напавшие на девушку азары оказались хорошими бойцами, но не настолько, чтобы вдвоём противостоять пятерым. Арджай вытащил из стремян ноги одного из убитых, и тело того мешком повалилось на землю.

— Шакалье отродье, — сплюнул Арджай, забирая себе освободившуюся от седока лошадь.

— Возвращайся в ухтюг, — приказал Дастар Шайнаре. — И передай анахису, что он у меня в долгу. И пусть больше не отпускает тебя одну за стены.

Однако азары далеко отвезли девушку от поселения, и Шайнара посмотрела на вторую свободную лошадь.

— Нет, — усмехнулся Дастар, проследив за её взглядом, — калахари запрещено ездить верхом. Бегом беги!

Он достал хлыст и щёлкнул им в воздухе. Шайнара рванула в сторону ухтюга, а варны, оставив трупы азаров на съедение падальщикам, лёгкой трусцой поехали следом. Дастар виртуозно владел своим гибким оружием. Он прекрасно рассчитывал силу и расстояние. При желании, он мог разрезать хлыстом кожу, мог слегка обжечь, а мог щёлкнуть так, что только одежда колыхнётся, а до тела не дойдёт. Именно последним вариантом под одобрительные смешки соратников он и подбадривал бегущую перед ним калахари. И пусть это было не больно, а лишь унизительно, но каждый такой щелчок заставлял девушку невольно вздрагивать внутри.

Глава третья. Пламенная Гора

С севера на юг, прямо посередине Великих Равнин, тянулась гряда невысоких лесистых гор. Земли, примыкающие к ей с запада, считались у кочевников священными. Особенно почиталась одна гора. Она имела срезанную вершину и называлась Пламенная. Предание гласило, что степные боги — Ветрогрив и Рудоплав — были похоронены где-то здесь. По всей Священной долине из земли торчали руины некогда огромного и величественного храмового комплекса, главная часть которого — с полуразрушенной лестницей и алтарём — находилась на небольшой возвышенности, как раз прилегающей к Пламенной Горе.

Когда-то на этом месте пытались обосноваться Чернокровники — адепты культа Сокрушителя — того Седьмого Огненного Бога, который противостоял остальным Шестерым. Но недолго они проводили у подножия Пламенной Горы свои обряды. Местные степные племена оскорбились почитанием Сокрушителя на своей земле и изгнали чужаков в Миртанию, где те потом создали особые места для своих встреч — шоры и вывели специальную породу ос для их защиты.

Но всё это было очень давно. Уже два столетия, как о Чернокровниках никто ничего не слышал. Все шоры в Миртании опустели, да и на руинах у подножия Пламенной Горы гулял только степной ветер…

***

Раз в год все ухтюги варнов собирались в Священной долине на межклановые игрища в честь Ветрогрива. В это время все свободные молодые мужчины заплетали одну прядь в тонкую косичку и красили её в красный цвет. А незамужние девушки украшали распущенные волосы вышитыми лентами, по цвету и узору которых определялось, к какому ухтюгу принадлежит их хозяйка.

Дни Ветрогрива также считались самым лучшим временем для заключения брака. И Дора с Арджаем, в числе прочих молодых пар, с воодушевлением готовились к этому событию. Свадебный обряд у варнов начинался с рассветом. Дора и Арджай первыми вступили в Священную долину и встали так, чтобы тень от Пламенной Горы накрывала их полностью, а с восходом солнца сползла вбок. За ними, по пути движения тени, расположились и другие пары.

Морлав Тейн, Дастар, Истам и прочие друзья и родственники жениха и невесты заняли места немного поодаль. Обряд проводил самый старейший из всех варнов, но только тот, который без посторонней помощи мог удержаться в седле. Этого человека называли Хранителем Слова. Шайнара наблюдала за брачным ритуалом, стоя отдельно от остальных, как и положено калахари.

И вот солнечный диск показался из-за горизонта. Золотистые лучи пробили марево рождающегося утра, и тень Пламенной Горы начала медленно смещаться в сторону. Когда солнце полностью осветило Арджая и Дору, Хранитель Слова поднял сжатую в кулак руку. Жених и невеста повернулись друг к другу лицом, и молодой варн произнёс:

— Я был во тьме. Но познал твой свет. И пусть мое слово хранит небо, что надо мной. И земля, что подо мной. И ветер, что всегда рядом. Я, Арджай Серый, хочу взять тебя, Дора из Миртании, в жёны. Мой очаг всегда согреет тебя. И мой меч всегда защитит тебя. В мире, от пепла и до пепла…

— Я была во тьме, — вторила девушка. — Но познала твой свет. И пусть мое слово хранит небо, что надо мной. И земля, что подо мной. И ветер, что всегда рядом. Я, Дора из Миртании, хочу быть твоей, Арджай Серый. Ибо глаза мои смотрят туда, куда смотрят и твои. И стопы мои готовы всегда идти во след твоим. В мире, от пепла и до пепла…

Старый варн разжал кулак и растопырил пальцы. Это означало, что он сохранил Слово.

Дальше по ритуалу степных народов жених и невеста должны были прокусить друг другу мочку левого уха и проглотить каплю крови. Это означало полное принятие друг друга в духе и плоти.

И хоть накануне Шайнара сама лично помогала Морлаву Тейну готовить порошок, который молодые втирают в прокушенное место для обезболивания и скорейшего заживления, она всё равно не могла представить, как Дора — благородная миртанка по воспитанию и образованию — проделает это.

Жених и невеста наклонились друг к другу. Арджай первым сделал ритуальный прокус. Однако Дора даже не вздрогнула. Более того, дочь Морлава Тейна с лёгкой улыбкой проделала ответное действие и после сглатывания чужой крови изящным движением подтёрла губы.

— Да наполнит ваш союз любовь, мудрость и сила Ветрогрива, — провозгласил Хранитель Слова, когда молодожёны выпрямились. — Будьте чисты и едины в правде. Живите во имя друг друга и своего народа.

— Отныне ты моя, — вымолвил Арджай.

— Отныне ты мой, — эхом отозвалась Дора.

Они соединились в поцелуе: белокурая миртанка и смуглый варн.

Миртанка и варн…

Невидимая игла пробила сердце Шайнары и оборвала вдох на полпути. Взгляд её затуманился и, чтобы скрыть невольно выступившие на глазах слёзы, она перевела его на вершину Пламенной Горы…

***

Мягкие облака в беспорядке плыли по синему небу. А под ними колыхалось и уходило в бесконечность дикое зелёное море. Варны сидели на земле, подстелив под себя войлочные коврики. Праздничный стол в дни Ветрогрива накрывался один для всех ухтюгов. Длинный и низкий, он змеёй шёл по краю Священной долины. И хоть многообразием блюд кочевники похвастать не могли, зато из молока безуков они умели готовить удивительный напиток: ноги от него быстро становились ватными, но сознание оставалось ясным и чистым. Однако наслаждаться сим чудесным напитком в дни Ветрогрива было позволено лишь женатым варнам. Остальных ещё ждали межклановые Игрища.

Смех, шутки, тосты, сменяя друг друга, наполняли Священную долину. И в самый разгар праздника Арджай преподнёс Доре свадебный подарок — яйцо геркона, степной хищной птицы. Варны оторвались от еды и питья и застучали ладонями по деревянным столам. И под этот стук белокурая миртанка поднялась с места, аккуратно пробила яйцо с одного конца и выпила всё его содержимое. Кочевники одобрительно загудели. Их поверье гласило, что женщина, выпившая яйцо геркона перед ночью любви со своим мужчиной, подарит тому сына, который будет бесстрашным, выносливым, мудрым, и помыслы его будут также высоки, как высоко летает степной хищник.

Шайнара, как калахари, не имела права сидеть за общим столом, но в отличие от других отверженных, она никому и не прислуживала в этот день. Она просто была сама по себе. И даже Дастар не цеплялся к ней. После случая в реке он перестал как-то особенно выделять её среди прочих калахари.

К вечеру в Священной долине появились особые повозки, запряжённые парами лошадей, гривы и хвосты которых украшали пёстрые ленты и бусины. Варны из ухтюга Ара'Ченгора высоко подняли Арджая и Дору на руках и прямо из-за стола отнесли к одной из таких повозок.

Дастар щёлкнул в воздухе хлыстом, и лошади понеслись прочь. Считалось, что в этот день свадебной повозкой управляет сам Ветрогрив и там, где она остановится, и должна произойти первая брачная ночь между молодыми супругами…

А тем временем в долине начались межклановые Игрища. Варны из разных ухтюгов состязались в борьбе, стрельбе из лука, владении арканом и других упражнениях. Немного поодаль несколько мужчин, разделившись на две команды и связав за спиной руки, бегали и пинали ногами кожаный мешок, набитый шерстью. Шайнара никогда не видела такой игры. Её смысл заключался в том, чтобы попасть мешком по врытому в землю шесту противника.

Дастар тоже участвовал в этой забаве. Молодой, ловкий, хорошо сложенный, он привлекал внимание девушек далеко не только потому, что был сыном Ара'Ченгора. И хотя он не покрасил прядь волос в красный цвет, но многие женские взгляды в эти дни недвусмысленно задерживались на нём.

Дастар с удовольствием состязался и в соревнованиях хлыстобоев. Он легко сбивал маленький орешек с выставленной ладони, при этом нисколько не задев последнюю. Юноши из других кланов с завистью смотрели и на то, как Дастар обращается с двумя кинжалами, с которыми никогда не расставался и всегда носил за голенищами сапог.

Заслуженной славой и уважением у кочевых народов пользовались ещё и те, кто умел хорошо петь и играть на музыкальных инструментах. Дети Великих Равнин слагали оды Ветрогриву и своим героическим предкам. И даже понимая ещё не все слова, Шайнара хорошо чувствовала в этих мотивах всепробивающий дух свободы…

А к ночи Священная долина озарилась тысячами огней и наполнилась совсем другой музыкой, ритм которой задавали барабаны. Глухие и звонкие, большие и маленькие, они сливались в единый завораживающий звуковой поток, который проникал в каждого и рождал из глубин души что-то такое, чему нельзя сопротивляться…

Молодые варны стали подтягиваться к самому большому и жаркому костру, разведённому в центре долины. Лишь раз в год кочевники могли позволить себе жечь такие костры, потому что только здесь, на склонах низких гор, росли подходящие для этого деревья. Мужчины с красными прядями, выстроившись с одной стороны, скручивали в руках длинную белую ленту с алой вышивкой, а незамужние девушки тем временем занимали места напротив них.

Призывные барабаны ненадолго стихли, а когда забили вновь, девушки начали движение. Слегка пританцовывая, они проходили мимо мужчин, и те бросали в них один конец своей ленты. Если девушка ловила его, то выбранный мужчина начинал притягивать «добычу» к себе. Он делал это до тех пор, пока между ними не оставалось трёх шагов.

После этого девушка оборачивала ленту у себя за спиной и возвращала свой конец обратно мужчине. Тот, в свою очередь, тоже обвязывал ленту у себя за спиной, и пара начинала двигаться в такт барабанам, но так, чтобы этот импровизированный пояс, соединяющий обоих танцоров, не упал на землю. При этом молодым людям нельзя было прикасаться друг к другу руками, но каждый раз, когда в музыку врывались звуки самого большого барабана, мужчина должен был затянуть пояс немного уже. И так, мало-помалу, танцующие становились всё ближе и ближе друг к другу, пока просвет между их телами не исчезал вовсе…

Когда Шайнара была Тенью и выслеживала людей, приговорённых к казни, ей доводилось присутствовать, как на деревенских свадьбах, так и на праздниках лордов. Она видела много разных танцев. Но то, что вытворяли степные кочевники никогда и не снилось чопорным миртанцам: загорелые тела, опоясанные одной лентой, тёрлись друг о друга, изгибались и замирали в едином порыве. Варны прекрасно чувствовали партнёра. В их движениях не было заученной миртанской скованности, лишь природная пластичность и какая-то первородная грация. Они двигались так, как требовала душа, выросшая на вольных равнинах…

Под утро, после ночных танцев, варны парами начали разбредаться по всей долине и уединяться. Шайнара подняла голову. Она хотела призвать рукокрыла, чтобы угостить его кусочком лепёшки, перепавшей ей от праздничного стола, как вдруг увидела, что её маленькая тень Тени играет в облаках с другой точно такой же. Но на Великих Равнинах не водились пещерные рукокрылы! А это значит, что где-то поблизости — люди Ордена…

И вскоре девушка увидела их: трое всадников в тёмно-синих плащах, не спеша, приближались к Священной долине с запада. Шайнара быстро призвала своего рукокрыла к себе, пока Тени не заметили его. Рядом появился Морлав Тейн. Он тоже озабоченно смотрел на силуэты в тёмно-синих плащах.

— Вернись в ухту, — приказал Магистр девушке. — И не выходи, пока не разрешу.

***

Шайнара сидела на полу и чесала шерсть. Она усердно работала большим костяным гребнем, но все её мысли были поглощены незваными гостями. Теней, появившихся в долине, встретил Дастар и после коротких переговоров проводил их к Ара'Ченгору. Туда же украдкой направился и Морлав Тейн, чтобы узнать, что понадобилась здесь членам Ордена.

Шайнара с нетерпением ожидала возвращения Магистра, но, когда полог ухты откинулся, внутрь неожиданно вошёл Дастар.

— На колени, калахари! — с ходу скомандовал он.

Девушка отложила гребень и встала на колени. Дастар развернул лист, который держал в руке, и подошёл к ней. Краем глаза Шайнара увидела, что там нарисован портрет, и она сразу узнала руку художника Ордена.

— Значит, они действительно ищут тебя… — проговорил Дастар, сравнивая изображение на листе с девушкой, стоящей на коленях. — Азары не лгали. За тебя предлагают хорошие деньги… За любую… Но живую — дороже…

Шайнара молчала.

— Мой отец сказал, что никогда не видел тебя в наших местах, — продолжал Дастар, складывая и убирая лист в сапог. — Нет, я не сдам тебя, — добавил он с пренебрежительной улыбкой, прочитав немой вопрос в глазах девушки. — Нет таких денег, за которые варн пошёл бы против слова своего вождя. Но я хочу знать, — Дастар взял Шайнару рукой за подбородок, — что ты натворила в Миртании, калахари? Почему они разыскивают тебя? Отвечай.

Но девушка не проронила ни слов.

— Меня всегда удивляло, как ловко анахис тогда выкупил твою жизнь, — Дастар отпустил её подбородок и выпрямился. — По началу я думал, старик просто соскучился по женскому телу, а тут ещё и землячка! Я думал, он наиграется, и я перекуплю тебя обратно. Но потом я понял, что ошибался. Может, в делах целительных ты и не плоха, но вы, миртанцы, что-то скрываете. Я это чувствую. И я узнаю, что…

Не успел он договорить, как в ухту вошёл Морлав Тейн. Увидев Шайнару на коленях, Магистр жестом приказал ей подняться.

— Почему варн вошёл в чужой дом без приглашения? — сухо обратился он к Дастару.

— Прости, анахис… Я только хотел поговорить с твоей калахари.

— Тогда почему ты поставил её на колени?

— Я сын вождя, а она калахари! Я могу поставить её, как захочу!

— Но не в МОЕЙ ухте, варн, — Морлав Тейн смерил Дастара холодным взглядом. — Ты не имеешь права командовать здесь.

— Я уже извинился. И не забывай, это я вернул её тебе.

— Да, — Морлав Тейн полез в кошелёк на поясе. — И я заплачу тебе за это.

— Ты за кого меня принимаешь?! — Дастар махнул рукой. — За вонючего азара?! К мортону, твои деньги!

— Тогда что тебе надо?

— Правду! Мой отец не замечает очевидного и не считает нужным задавать вопросы. А я хочу знать. Почему вы здесь? Почему синие плащи готовы платить такое вознаграждение за неё? Кто она такая? Кто вы все такие? От чего вы бежали из Миртании?

— Я анахис, — спокойно ответил Морлав Тейн, — и я лечу твой народ уже девять лет, а ты не доверяешь мне, Дастар?

— Я не это хотел сказать.

— Тогда в чём дело?

Дастар открыл было рот, чтобы ещё что-то ответить, но потом закрыл его.

— Ни в чём, — буркнул он и вышел из ухты.

Морлав Тейн плотно задёрнул за ним полог.

— Орден ищет тебя, Шайнара, — сказал он, зажигая ещё один жировой светильник, — и не успокоится, пока не найдёт. Тени станут появляться здесь всё чаще и чаще. Они обследуют каждый уголок Великих Равнин, да не по одному разу. — Морлав Тейн подошёл ближе и осветил лицо девушки. — Тебе надо дать им понять, что ты погибла. Пришло время отправить рукокрыла домой…

***

Дни Ветрогрива закончились, и Священная долина вновь наполнилась тишиной и спокойствием. Морлав Тейн и Шайнара остановились у подножия Пламенной Горы. Отсюда начиналась узкая тропа, которая вела к руинам некогда главного храма, расположенного на возвышенности и примыкающего вплотную к этой горе. Полуразрушенная лестница, несколько колонн, две стены, арка над входом, площадка в центре и… Девушка подошла к странному сооружению и обошла его по кругу. Она уже видела такое… Это был каменный алтарь — точно такой же, к какому приковывали цепями Карлема в Тайной Обители.

Массивное подножие в виде шести столбов удерживало крышку жертвенного стола, вокруг которого шло кольцо, испещрённое затёртыми цифрами и знаками. То тут, то там встречались вкрапления какого-то голубоватого светящегося металла. А на выщербленном барельефе всё ещё угадывались очертания двух существ, за спинами которых прорисовывались то ли крылья, то ли странной формы доспехи. По-видимому, это были Ветрогрив и Рудоплав. В целом, они напоминали людей, если не считать немного угловатые черты лица, широкие носы и маленькие клыки.

Шайнара провела рукой по алтарю и тут же словно маленькие иголочки пробежали у неё по пальцам. Она удивлённо одёрнула руку. А потом прикоснулась снова. Но больше никаких особых ощущений, кроме тепла от нагретых солнцем камней, не испытала…

Пока девушка рассматривала древний алтарь, на руинах появилась старая-престарая женщина в чёрных одеждах. Сухая желтоватая кожа, узкая щель безгубого рта, горбатый нос и белые слепые глаза — Шайнара даже не сразу поняла, откуда она здесь вдруг взялась, пока не заметила в дальнем конце площадки, за расколовшимся надвое огромным валуном, небольшой проход вглубь Пламенной Горы.

— Кто здесь? — спросила старуха, и голос её оказался на удивление сильным.

— Морлав Тейн, — отозвался Магистр.

— Зачем ты снова беспокоишь меня, миртанец?

— Мне нужна твоя помощь, Ассири… Ей нужна.

Старуха протянула руки, и Магистр подтолкнул к ним Шайнару. Ассири, едва касаясь, пробежала по лицу девушки длинными крючковатыми пальцами.

— Кого ты привёл ко мне, Морлав Тейн?

— Её зовут Шайнара.

При этих словах старуха оживилась.

— Морвийская Лилия? — тихо засмеялась она. Но от этого смеха девушке стало не по себе. — Наконец-то… Я уже давно жду тебя…

Она снова ощупала гостью. И на этот раз более тщательно. А закончив, удовлетворённо кивнула и спросила:

— Так что ты хочешь знать, Шайнара?

— Знать? Ничего. Морлав Тейн сказал, вы поможете мне разорвать связь с рукокрылом и отпустить его домой.

— И это всё? — удивилась Ассири, и, немного подумав, добавила, — значит, ты ещё не проснулась, Морвийская Лилия… — она вздохнула, — Что ж, пойдём со мной.

Старуха двинулась к скрытому за валуном проходу. Морлав Тейн и Шайнара последовали за ней. Ход вёл под землю и спускался всё ниже и ниже. Потянуло холодом. Они были уже где-то под самой Пламенной Горой, как вдруг ход расширился и перед изумлённым взором Шайнары открылась маленькая пещера с углублением в центре. И это углубление до краёв было заполнено мелкими кусочками самого настоящего льда. Шайнара не верила своим глазам: здесь, в центре Великих Равнин находился подземный ледяной оазис!

— Выпей это, — старуха достала из складок одежды бутылёк с ярко-красной жидкостью и протянула девушке.

Шайнара взяла склянку, откупорила и понюхала.

— Что это? — спросила она, сморщившись от резкого запаха.

— Это поможет тебе быстрее умереть… на время.

Девушка недоверчиво посмотрела на Магистра.

— Рукокрыл отслеживает биение твоего сердца, — объяснил тот. — Этот лёд охладит тебя, замедлит и остановит сердце. Через пару минут после этого рукокрыл потеряет с тобой связь. А потом мы с Ассири вернём тебя к жизни. Пей и ничего не бойся.

— Я и не боюсь, — отозвалась Шайнара.

— Посмотрим, — старуха снова нехорошо засмеялась.

— Перед смертью твой ум будет сопротивляться. И могут возникнуть видения, — продолжал Морлав Тейн. — Не придавай им значения. Отпусти всё. Чем быстрее ты успокоишься, тем быстрее всё закончится.

Девушка понимающе кивнула и призвала к себе рукокрыла. Он влетел в пещеру на полной скорости и уселся на подставленную руку. Шайнара погладила верного зверька в последний раз, поцеловала в чёрный блестящий носик и отпустила. Потом она одним махом выпила всё содержимое склянки и прыгнула в самый центр котлована, погрузившись в ледяные осколки с головой…

Девушка замерзала быстро. Тело её ломило всё сильнее и сильнее. Но она давно выработала привычку к холоду и была уверена, он не сковал бы её так молниеносно, если бы не странная жидкость, которую она выпила. Вскоре Шайнара перестала чувствовать дрожь. А потом и вовсе уже не могла точно понять, где у неё рука, а где нога. Её тело онемело и словно вросло в окружающий лёд, став с ним единым целым.

А когда ломота ушла, появилось даже какое-то приятное тепло. Дыхание девушки становилось всё медленнее и медленнее. Глаза закрылись. Ресницы слиплись. И разлепить их уже не было сил. Да и желания. Шайнара чувствовала, как с каждым выдохом жизнь уходит из неё. Но вместе с ней, впервые после казни Рогула, уходила и та нескончаемая, изматывающая боль…

Рогул… Она видела его сейчас… Всё чётче и чётче…

Он стоял на коленях… А вокруг шёл дождь… Яркие вспышки молний озаряли его лицо… Мокрая рубашка прилипла к его телу… И снова дождь… Вспышка… И дождь… дождь… дождь…

Дождь… И замок… И вспышка… Грохот… Вспышка… Рушатся стены… Она поднимает меч, но в руке у неё лишь обломок… Что-то падает на неё сверху… ещё… и ещё…. Она пытается выбраться из-под горы обломков и обгоревших тел… Она задыхается…

— Шайнара! Где ты?!

Кто-то зовёт её… Но она не может ответить… Что-то сдавливает грудь… Ей не выбраться…

— Шайнара!

Она узнаёт этот голос…

— Шайнара!

Конечно, он не уйдёт без неё… Они всегда бились вместе… Плечом к плечу… Вместе…

***

Девушка закашлялась.

— Ну, наконец-то, — услышала она над собой взволнованный голос Морлава Тейна.

Шайнара открыла глаза и сразу сощурилась от яркого солнца. Кто-то вынес её наружу из ледяного подземелья. И теперь она лежала на том самом алтаре в разрушенном храме.

— Я жива? — тихо осведомилась она.

— С возвращением, — Морлав Тейн помог ей привстать. — Однако ты напугала меня… Уж слишком долго ты пребывала в этом состоянии. Как ты себя чувствуешь?

Девушка подняла руку и растопырила трясущиеся пальцы.

— Со мной всё хорошо, — преодолевая стук зубов, выговорила Шайнара и попробовала призвать рукокрыла.

Но никто не прилетел на её зов. Она сделала ещё одну попытку, но небосклон по-прежнему оставался чист.

— Значит, у нас получилось? — уточнила она.

— По крайней мере, теперь Орден не будет тебя искать, — Магистр укрыл девушку войлочным покрывалом, которое захватил с собой ещё перед походом к Пламенной Горе.

К ним приблизилась слепая Ассири.

— Ты всё ещё ничего не хочешь у меня спросить, Морвийская Лилия?

— Нет. О чём?

Та вздохнула:

— Значит, ещё не готова… Возвращайся, когда появятся вопросы…

***

Однажды утром за анахисом приехали варны из отдалённого ухтюга. Семье их вождя требовалась помощь. Морлав Тейн быстро собрался и отбыл, а Шайнара осталась одна. Дору же Арджай сразу после свадьбы забрал в свою ухту, и с тех пор девушки почти не виделись. Впрочем, скучать Шайнаре было некогда: Морлав Тейн забрал с собой большую часть лекарств, и девушке требовалось пополнить запасы.

Шайнара взяла любимую костяную лопатку и вышла из ухты, намереваясь побродить в окрестностях в поисках нужных трав и корней. После нападения азаров Морлав Тейн запретил ей далеко отходить от поселения. Да она и сама не собиралась больше так рисковать. Но в это утро её не выпустили даже за стену.

По приказу вождя никому не разрешалось в этот день покидать ухтюг. Даже стадо безуков загнали внутрь. Варны ходили встревоженные. Из обрывков разговоров Шайнара узнала, что накануне на приграничных территориях произошло столкновение с азарами. Из-за чего и кто виноват, девушка так и не поняла. Но хрупкое перемирие между двумя народами нарушилось.

Дастар ходил мрачнее тучи. Он весь день уговаривал отца отпустить его наказать «шакалье отродье». Но вождь не торопился отдать такой приказ. Ара'Ченгор никогда не принимал поспешных решений. В конце концов, Дастар, взяв небольшой отряд, всё-таки уехал. А когда вернулся, то у Шайнары появилась работа. Это был мальчик лет шести, и из плеча у него торчала стрела.

Едва раненого внесли в ухту и положили на кровать, как девушка набросилась на Дастара:

— Зачем ты взял с собой ребёнка?! — воскликнула она, забыв, что перед ней сын вождя.

— Так мы воспитываем воинов, калахари, — ответил тот, немного опешив от её тона.

— Но он же ещё совсем мальчик!

— Он варн. А ты делай своё дело.

Дастар сжал мальчонку, чтобы тот не дёрнулся, пока Шайнара доставала стрелу. Девушка с силой протолкнула застрявший в плече наконечник дальше по ходу и, когда тот вышел с другой стороны, обломала стрелу и вытащила её. Мальчик вскрикнул и побледнел ещё больше.

— Ничего, Ялан, — успокаивал Дастар. — Ты молодец. Вырастишь — будешь сильным воином. Каким был твой отец.

Шайнара обработала и перевязала рану, потом напоила мальчика целебным отваром, притупляющим боль, и следом за Дастаром вышла из ухты.

— А где его мать? — поинтересовалась она уже на улице.

— Не было у него матери. А теперь и отца нет.

К ним подошёл ещё один варн и сообщил, что Ара'Ченгор требует сына к себе.

— А что случилось с его отцом? — спросила девушка, когда Дастар уже собрался уходить.

— Погиб вчера на приграничье, в бою с этими шакалами…

— Поэтому ты сегодня и взял мальчика с собой?

— Это тебя не касается, калахари. Твоё дело — вылечить его. Об остальном мы позаботимся сами.

Дастар дал понять, что разговор окончен, и направился за посыльным.

Девушка вернулась в ухту и взяла ведро, чтобы принести ещё воды, но маленький варн привстал на лежаке и проговорил:

— Не уходи, калахари.

— Я только воды принесу и сразу вернусь, Ялан.

— Нет. Не уходи. Пожалуйста. Они придут за мной… Они уже здесь…

Шайнара подошла к кровати и погладила мальчика по голове. Тот был весь мокрый от пота.

— Здесь никого нет, Ялан, — ласково произнесла девушка.

— Нет! Есть! Там! — мальчик показал в угол и вцепился в руку Шайнары.

Она тревожно покачала головой: Ялан бредил. Но так не должно было быть после столь лёгкого ранения. Шайнара дала ему выпить ещё отвара, и вскоре мальчик провалился в беспокойный сон. Она не отходила от больного ни на шаг. Однако прошло уже несколько часов, а жар у Ялана не только не спал, но и заметно усилился. Что-то было не так.

И тут взгляд Шайнары упал на обломанный кончик стрелы, который она ещё не успела убрать. Девушка подняла его, прикоснулась губами к наконечнику, и, почувствовав лёгкое жжение, тут же несколько раз сплюнула. Яд! Вот откуда неестественный жар у Ялана!

Шайнара заметалась по ухте в поисках баночки с той самой рыжей плесенью, из которой Морлав Тейн делал лекарство для очищения крови. И когда она нашла её, та оказалась пуста: Магистр забрал остатки лекарства с собой, и Шайнара проклинала себя за то, что вовремя не пополнила запасы.

До ближайшего холма с норами, где собирали рыжую плесень, было семь часов пешего хода. Но лошадь донесла бы за час. Недолго думая, девушка схватила сумку, в которой хранился высушенный медвежий помёт, заткнула за пояс костяную лопатку и выскочила из ухты.

Недавние столкновения с азарами привели поселение варнов в боевую готовность. В этот предрассветный час все выходы из ухтюга оказались закрыты, а на окружной стене дежурили воины. Но для той, которая прошла подготовку в лагере Теней, это не было препятствием. А вот внезапно возникший перед носом Дастар был. Он появился как раз в тот момент, когда девушка уводила коня прямо из-под носа охранника.

— Калахари? Что ты делаешь?!

— Наконечник стрелы был отравлен. Ялан умирает, — затараторила Шайнара. — Я могу помочь. Но мне нужна лошадь.

— Калахари запрещено ездить верхом.

— Ты не слышишь меня?! Ялан умирает! Я знаю, как его вылечить!

— Мой отец запретил покидать сегодня ухтюг любому.

— Да Боги Степные, Дастар! Можешь высечь меня потом, но сейчас отойди с дороги!

Это было второй раз, когда Шайнара позволила себе говорить с сыном вождя в таком тоне. И Дастар снова слегка остолбенел.

— Ладно, — проговорил он, выйдя из ступора, — подожди здесь. Я дам тебе другого коня, более быстрого.

Он ушёл. А через пять минут вернулся, ведя за собой двух лошадей.

— В окрестностях видели азаров, — пояснил он. — Там сейчас опасно. Но я не могу просить своих людей нарушить приказ вождя и сопровождать тебя, поэтому поеду с тобой сам.

— Я и одна бы справилась. Зачем тебе так рисковать из-за меня?

— Я не из-за тебя это делаю, калахари. А из-за Ялана.

Дастар приказал охранникам открыть ворота. Девушка и варн выехали из ухтюга и помчались на запад: туда, где находилось старое, изрытое ходами лежбище сарканов — степных падальщиков. Животные давно покинули его, а в их норах поселились белоголовые скорпионы, образовав на стенах рыжую плесень, так нужную сейчас Шайнаре для изготовления лекарства…

Глава четвёртая. Волчья Сестра

Солнце только-только оторвалось от земли и, рассеченное рваными облаками, желтело сквозь утреннюю муть, как поблекшая от времени монета.

Шайнара и Дастар остановились у холма, вдоль и поперёк изрытого норами падальщиков. Но ходы были такие узкие, что только девушка могла пролезть в них, да и то с трудом. Однако Шайнара уже не раз проделывала это, когда приходила сюда с Морлавом Тейном.

Она вытащила из сумки высушенный медвежий помёт, запалила его и бросила в норы. Теперь оставалось немного подождать, пока белоголовые скорпионы разбегутся, и она сможет спокойно счистить со стенок рыжую плесень.

Вскоре едкий запах заполнил все норы, но в этот раз опасные существа почему-то не спешили покидать их. Всего несколько особей показалось на поверхности. Дастар откинул их в сторону и заглянул внутрь, насколько мог.

— Королевская самка рожает, — пояснил он. — В это время скорпионы не покинут её. Надо ждать.

— Сколько ждать?

— Часов семь-восемь обычно…

Семь-восемь! У Ялана не было этого времени. Шайнара вытащила из-за пояса лопатку, отцепила от седла верёвку и подошла к самой широкой норе, расположенной на вершине холма.

— Ты куда? — изумился Дастар. — Они обжалят тебя всю. Ждать надо.

— Не обжалят. Я аккуратно. Подожгу побольше помёта и буду держать его около себя.

— Так ты задохнёшься.

— А ты на что? Вытащишь, если сама не справлюсь.

Девушка обвязала себя верёвкой и бросила один конец Дастару.

— Мы не можем ждать, — проговорила она. — Ялан не может…

Шайнара начала протискиваться в нору. Она забиралась всё глубже и глубже. Рыжая плесень всегда находилась далеко от входа.

Девушка сняла с головы платок и перевязала так, чтобы он прикрывал рот и нос, но дым от тлеющего помёта всё равно нещадно разъедал её глаза и лёгкие. Вокруг стояла непроглядная темень. Шайнара на ощупь отыскивала ошмётки плесени и счищала их лопаткой в глиняный горшочек.

Внезапно девушка получила парализующий удар в щиколотку — это был укус белоголового скорпиона. Шайнара задрыгала ногой, сбрасывая с себя мерзкое животное: теснота норы не позволяла ей наклониться, но тут же получила второй укус в бедро.

— Тащи! — закричала она Дастару и задёргала верёвку.

Та натянулась, иШайнара быстро заработала локтями и коленями, помогая варну вытягивать себя наружу. Она бросила лопатку и удерживала в руках лишь драгоценный горшочек с плесенью. Перед самым выходом девушка получила ещё один укус — в плечо. А от следующего её уже спас Дастар, сбросив с её головы скорпиона, едва та показалась на поверхности.

Шайнара вылезла наружу, сняла с себя верёвку и, тяжело дыша, повалилась на спину. Ужаленные места болели, но не настолько, чтобы это остановило её. От Морлава Тейн девушка знала, что смертельная доза для человека составляет двенадцать укусов белоголового скорпиона. Она же получила только три, а значит, нечего валяться — Ялан ждёт.

Шайнара поднялась и направилась к лошади. Дастар тем временем молча смотал верёвку и прицепил её обратно к седлу. Миртанка и варн отправились в обратный путь. Они мчались во весь опор. И с каждой пройденной верстой девушка всё сильнее хотела пить — так действовал на неё скорпионий яд, а она не взяла с собой воду, когда уезжала из ухтюга. Попросить же её у Дастара Шайнара не решалась, роса на траве давно высохла.

С каждой минутой непреодолимая жажда всё нарастала и нарастала, пока не сменилась настолько жуткой тошнотой, что девушка не смогла больше скакать галопом и перевела лошадь на рысь, а потом и вовсе на шаг. Когда же Дастар заметил, что калахари отстала, и обернулся, та уже сползла с седла и упала на траву.

— Так тебя всё-таки ужалили? — спросил варн, подъехав к ней и спрыгнув с лошади. Он сразу понял, в чём дело.

— Я… сейчас… — проговорила девушка и еле успела отвернуться, как её снова стошнило.

Она и сама прекрасно знала эти симптомы. И знала, что всё само пройдёт, только нужно время. А вот времени-то как раз и не было. Впереди их ждала ещё половина пути. Шайнара встала и попыталась снова залезть на лошадь. Но зашаталась и едва не упала. Перед глазами у неё всё поплыло.

Дастар подошёл к ней и помог взобраться в седло. Потом он прицепил к нему поводья своей лошади, а сам запрыгнул на круп животного позади девушки, чтобы управлять самому и не дать той упасть.

Они продолжили путь, но вскоре варн снова остановился, а потом резко повернул вбок: на горизонте виднелся лагерь, которого в прошлый раз здесь не было. Азары… Шайнара же ничего не видела. Яд белоголовых скорпионов временно расстраивал зрение. Она почувствовала, как лошадь сменила направление, но не стала ничего спрашивать, доверившись Дастару. Да, впрочем, если бы и хотела спросить, то не смогла бы. Всё, на что она была сейчас способна, — это сдерживать постоянные приступы тошноты и хоть как-то сохранять вертикальное положение тела в седле (хотя последнее не без помощи варна).

Дастар же не хотел рисковать и начал делать большую петлю, объезжая враждебный лагерь. Но несмотря на это, их всё равно заметили трое разведчиков азаров, двое из которых сразу пустились в погоню, а третий направился в лагерь за подмогой.

Дпстар пришпорил лошадь и направил её в сторону гор. Он первым добрался до Священной долины, пересёк её и, едва скрывшись от глаз преследователей за грядой, отцепил лишнюю лошадь и, прихлопнув её по крупу, послал дальше. А сам тем временем свернул в сторону и въехал в небольшую расщелину. Там он вытащил беспомощную калахари из седла и спустил на землю, а потом, оставив лошадь, вернувшись на тропу и замёл следы, ведущие к их укрытию.

Едва он успел это сделать, как показались азары. Дастар спрятался за валуном. Преследователи немного покружили на месте, рассматривая отпечатки копыт на тропе, и направились по следам одиноко ускакавшей лошади. А Дастар вернулся в расщелину. Теперь торопиться не было смысла: когда азары догонят пустую лошадь, они поймут, что их обманули, и будут рыскать поблизости, выискивая беглецов. Поэтому до ночи выезжать из укрытия было нельзя.

Шайнара ничего этого не видела и не понимала. Она на ощупь откатилась к стене и теперь пребывала в странном состоянии. Как прилежная ученица Морлава Тейна, она знала, что, когда её тело начнёт освобождаться от яда белоголовых скорпионов, у неё начнутся бредовые видения. Правда, она надеялась, что к тому времени она уже будет в ухтюге и успеет сделать лекарство для Ялана…

— Калахари? — услышала девушка мужской голос. Он раздавался так, будто шёл из тоннеля, и эхом отдавался у неё в голове. — Калахари?

Шайнара открыла глаза.

— Нет… Не трогай меня…

— Калахари, что с тобой? — Дастар тревожно вглядывался в её лицо.

— Ты должен был защищаться… — проговорила та, глядя на него в упор. Зрачки её то сужались, то расширялись.

— От кого? — не понял Дастар.

— Ты должен был защищаться! — вскричала Шайнара.

Варн наклонился к ней ближе. И она смотрела на него в упор, но… видела другого.

— Тихо. Нас могут услышать, — промолвил Дастар.

— Почему ты не поднял меч?! — вскричала девушка, и слёзы гнева и бессилия потекли по её щекам.

Дастар понял, что она говорит не с ним, и прикрыл ей рот ладонью:

— Не кричи, калахари.

Но она услышала другое: «… Почему ты убила меня…?»

Шайнара замотала головой и вырвалась из-под его ладони.

— Почему ты не поднял меч?! — билась она в истерике, и её голос эхом катился по расщелине.

Дастар уселся спиной к стене, с силой уложил Шайнару между ног, крепко зажав её, потом закрыл ей рот рукой и стал ждать. Он тоже знал, что видения после укусов белоголовых скорпионов бывают очень сильны, но быстро проходят — вот только бы она не шумела, пока азары рядом…

***

Капля воды медленно сползала по стене, и девушка провожала её жадным взглядом. Видения прошли. Слабость и тошнота тоже. Шайнара оправилась и чувствовала себя уже хорошо, но всё ещё очень хотела пить. Однако даже фляга Дастара давно опустела. Ведь ещё несколько часов назад он отдал всю свою воду калахари, потому что тоже знал, какая бывает жажда после укуса белоголового скорпиона. С тех пор, как Шайнара пришла в себя, они больше не разговаривали. Лишь молча сидели в разных углах и ждали, когда стемнеет.

— Пора, — решил Дастар и поднялся.

Они вышли из расщелины. Пламенная Гора тёмным силуэтом вырисовывалась на фоне ночного неба. А прямо над ней висел гигантский Алькон. Шайнара остановилась: под таким углом зрения она ясно увидела треугольник со срезанной вершиной и круг над ним — символы, что были начертаны на потолке Зала Пустоты в Тайной Обители…

Дастар поторопил девушку, и они стали спускаться по тропе, но вдруг заметили, что у подножия Пламенной Горы разбит новый лагерь. И это были не азары. В свете костров отчётливо виднелись тёмно-синие плащи Теней и красные плащи королевских гвардейцев. На лице Дастара пронеслось недоумение, но с калахари он, конечно, ничего обсуждать не стал. Они обогнули лагерь стороной и направились в ухтюг.

***

— Где ты была?! — набросилась Дора на Шайнару, едва та приблизилась к ухте анахиса.

Дочь Морлава Тейна стояла на пороге, но увидев Дастара, отошла в сторону.

— Я потом тебе объясню. Мне надо к Ялану, — ответила Шайнара и хотела пройти мимо, но Дора схватила её за локоть.

— Уже не надо… — промолвила она, и в её зелёных глазах отразилось то, от чего Шайнара похолодела внутри, а потом, вырвавшись, устремилась вперёд.

В ухте собралось много народу. Мужчины и женщины стояли вокруг Ялана, подняв вверх скрещенные руки. Этот жест означал, что сын Ветрогрива возвращается к своему истоку… Да. Ялан был мёртв, и его волосы уже обрезали, чтобы сжечь их в специальном сосуде, а пепел развеять по ветру.

Шайнара вышла из ухты и устало опустилась на землю неподалёку: калахари не принимали участия в похоронных обрядах. Девушка сидела, обхватив колени руками, и ждала, когда вынесут тело, не замечая при этом, что до крови искусала все губы. Дастар тоже вышел на улицу и мрачно встал в стороне. Он уже где-то раздобыл бурдюк с вином, и теперь то и дело прикладывался к горлышку.

Вскоре возле ухты появился Ара'Ченгор со своими телохранителями. Он распорядился насыпать курган для Ялана и подошёл к Дастару. Со своего места девушка слышала лишь обрывки их разговора.

— … ты подверг опасности не только себя, но и весь ухтюг… ты мой сын… подаёшь пример неповиновения… в такое время, когда… война… требуют… Миртания… азары…

Дастар не противоречил. Он угрюмо взирал на отца, потряхивая бурдюком и слушая, как плескается на дне вино.

— … калахари верхом?!.. — долетели до девушки слова вождя, и она невольно прислушалась внимательнее.

— Это я распорядился, — ответил Дастар.

— Значит, ты распорядишься, и чтобы её наказали за это.

— Она хотела только помочь Ялану, отец.

— Ялан умер.

— Да. Мы не успели…

— Но это и неважно. Есть закон, за нарушение которого любая калахари подлежит наказанию. Когда-нибудь ты станешь вождём, Дастар, и ты должен научиться следовать закону, как никто другой.

— Да, отец.

Тем временем тело Ялана вынесли наружу, и вождь возглавил траурное шествие. Прежде чем возвести курган, варны проведут над умершим ещё несколько обрядовых действий. Калахари к ним не допускали, и Шайнара вернулась в ухту. Девушка собиралась прибрать лежак после Ялана, но тут внутрь вошёл Дастар. Он походил взад-вперёд, сделал ещё глоток вина и только после этого заговорил.

— Калахари, ты нарушила запрет ездить верхом, — он старался казаться невозмутимым, но перекатывающиеся желваки на лице выдавали его внутреннее напряжение. — И я должен наказать тебя.

Шайнара пожала плечами, давая понять, что ей всё равно, и ничего особенного в этом нет. Они вышли за стену ухтюга и поднялись на холм с двумя столбами. Девушка, не дожидаясь распоряжения, сама встала на колени и, задрав рубаху, оголила спину. Дастар размотал хлыст. Шайнара ждала. Но он смотрел на неё и никак не приступал.

— Я не буду этого делать, — произнёс он наконец и смотал хлыст обратно.

— Но твой отец прав, Дастар, — ответила Шайнара. — Только беспрекословное соблюдение закона ведёт к процветанию народа.

— Ты говоришь прямо, как эти миртанцы в синих плащах, что ищут тебя, — Дастар отцепил от пояса бурдюк с вином и снова отпил из горлышка.

Шайнара опустила рубаху и повернулась к нему.

— Те, которых мы видели в долине?

Дастар кивнул.

— Что они делают здесь? — спросила девушка.

— Ты действительно думаешь, что я буду обсуждать это с тобой, калахари? — тон его голоса похолодел.

— Люди в синих плащах могут быть очень опасны, Дастар, — ответила Шайнара. — А я не хочу, чтобы твой народ пострадал.

— Мой народ сделал тебя калахари. А ты так беспокоишься о нём? С чего бы? — Дастар усмехнулся и снова приложился к горлышку. — Или это такое проявление особой миртанской любви: сначала убивать варнов, а потом жалеть их?

Шайнара поняла, что он говорит о Рогуле, и ничего не ответила. Однако Дастар уже разошёлся, а может, это вино ударило ему в голову, но он уже не мог остановиться:

— Да знаешь ли ты, калахари, каким был мой брат?! Он мог бы стать прекрасным вождём! В его пятнадцать ему уже не было равных на охоте. А в яме он побеждал даже взрослых воинов! Но ему всегда было мало Великих Равнин… — Дастар сделал ещё глоток. — Его манила проклятая Миртания, и он ушёл за Железным Герцогом… — варн сжал кулак и с силой ударил по деревянному столбу. — Но не для того, чтобы быть убитым женщиной!

Дастар ещё долго говорил о Рогуле, но речь его становилась всё более бессвязной и заикающейся. Он смотрел на Шайнару, и в его глазах опять появлялся тот ненавистный блеск, которого девушка не замечала там уже давно.

— Он… был… моим… братом…

— У меня тоже был брат, — тихо промолвила Шайнара.

— Да? — полупьяный Дастар насмешливо приподнял бровь. — И что же с ним случилось, калахари?

Девушка встала, приблизилась к нему и посмотрела в глаза. Потом выхватила бурдюк из его рук, сделала глоток, вытерла рукавом губы и произнесла:

— Рогул приказал убить его.

И ничего больше не добавив, она сунула бурдюк обратно ему в руки, развернулась и направилась в ухтюг. А Дастар ещё долго стоял на том же месте и смотрел ей вслед…

***

С тех пор, как Морлав Тейн покинул ухтюг, прошло четыре месяца, и Шайнара с нетерпением ждала его возвращения. Появление Теней и королевских солдат у подножия Пламенной Горы вызывало у неё необъяснимое беспокойство, которое росло с каждым днём.

За это время противостояние с азарами так и не переросло в большие столкновения. Всё осталось на уровне небольших стычек на приграничных территориях. Правда, после этих стычек у Шайнары всегда прибавлялась работа. Но пока она лечила раненых, незаметно получала всё больше и больше привилегий в ухтюге. Ей разрешили ходить к колодцу по главной улице, потому что так было короче, а вода ей требовалась для лекарских целей. Ворота окружной стены для неё теперь открывались и днём, и ночью, потому что в любой момент ей могло понадобиться пополнить запасы лекарственных трав. И даже, когда она один раз, забывшись, вышла из ухты с непокрытой головой, её не стали наказывать, а лишь указали, чтобы она немедленно спрятала волосы под платок.

Присутствие же миртанцев возле Пламенной Горы не нравилось не только Шайнаре. Ара'Ченгор даже по этому поводу готовился к переговорам с Верховным Вождём азаров, потому что какие бы разногласия не возникали между двумя степными народами, а за неприкосновенность своих Священных земель они всегда выступали единым фронтом, тем более, что миртанцев становилось всё больше и больше. Их лагерь разрастался, и разведчики докладывали о пополнении в нём каждую неделю. Поэтому, как бы не хотелось кочевым вождям ссориться с западным соседом, но пора уже было что-то решать.

И в назначенный час Ара'Ченгор собрался на переговоры с азарами. А накануне в ухте анахиса появился Арджай. Он пришёл один, без Доры. Шайнара в это время читала, но, увидев варна, тут же отложила книгу в сторону.

— Что случилось? — спросила девушка, тревожно поглядывала на входной полог и ожидая, что сейчас внесут какого-нибудь очередного раненого.

— Ничего, — успокоил её Арджай. — Я пришёл поговорить с тобой, калахари. Ты ведь знаешь, что завтра наши женщины совершат Переход Ветрогрива?

Шайнара кивнула. Дора уже просветила её об ещё одной традиции варнов: ежегодно молодые женщины, с младенцами на руках, отправлялись пешком от главного ухтюга до одного особого места недалеко от Священной долины. И там совершалось таинство, знаменовавшее собой благодарность Ветрогриву за рождение маленьких варнов крепкими и здоровыми и прошение таких же детей в будущем.

Для сопровождения и охраны шествия обычно выделалось несколько мужчин. Они ехали на лошадях, но не имели права помогать идущим женщинам. Этот пеший путь и назывался Переходом Ветрогрива.

— Дора тоже завтра хочет отправиться на Переход Ветрогрива, — продолжал Арджай. — Я бы хотел сопровождать её. Но я в охране Ара'Ченгора и завтра с Дастаром буду на переговорах. Поэтому, я хочу, чтобы ты пошла вместе с ней… — он помолчал и добавил, — я не могу приказывать тебе, калахари… Но я прошу…

— Хорошо, Арджай, — легко согласилась девушка и улыбнулась. — Я отправлюсь на Переход вместе с Дорой.

Тот благодарно кивнул и покинул ухту.

***

Пеший путь, именуемый Переходом Ветрогрива, занимал целый день. С первыми лучами солнца девятнадцать женщин с маленькими детьми на руках вышли за ворота ухтюга. Дора и Шайнара оказались в самом начале процессии.

По небу безмятежно плыли пушистые облака. В воздухе носились стрекозы. Тёплый ветер колыхал травяной ковёр, уходящий в бесконечность равнин. А Дора то и дело останавливалась, чтобы передохнуть. К полудню девушки плелись уже в самом конце шествия, и Шайнара стала с тревогой поглядывать на дочь Морлава Тейна. Но та светилась улыбкой и с упоением продолжала рассказывать о своей замужней жизни.

Дора была счастлива. От миртанки в ней ничего, кроме внешности, уже и не осталось. Она чувствовала себя здесь своей. Все эти традиции и обычаи девушка воспринимала как что-то само собой разумеющиеся, будто сама родилась на Великих Равнинах и всю жизнь прожила здесь.

— Ты себя плохо чувствуешь? — спросила Шайнара после шестой остановки.

— Да нет… Всё хорошо.

— Может, вернёмся?

— Нет. Я хочу, чтобы Арджай знал, что я это тоже сделала.

— В другой раз сделаешь. Я же вижу, что с тобой что-то не так. Не думаю, что Арджай не поймёт этого.

— Поймёт, конечно… Но я сама хочу.

— Что хочешь? Прогуляться лишний раз в Священную долину?

— Получить благословение его Богов… — Дора положила руку себе на живот.

Шайнара не сразу поняла этот жест. А когда поняла… улыбнулась в ответ.

— Так ты беременна?

Дора кивнула.

— Морлав Тейн, наверно, обрадуется, когда вернётся, — проговорила Шайнара. — Ладно. Пойдём помедленнее.

Оставшийся путь девушки проделали в разговорах о детях. Впрочем, говорила только Дора. Шайнара лишь слушала. Она была искренне рада за дочь Морлава Тейна, но все эти разговоры о будущем были от неё очень далеки. Шайнара не строила никаких планов. Она не задумывалась о своей дальнейшей жизни. После маленькой «смерти» в ледяном оазисе, боль по Рогулу начала иногда отпускать её. И в эти периоды, когда сердце не стискивало раскалённым кольцом, а немой вопль не тонул в груди, она просто жила: ухаживала за ранеными варнами, готовила еду, собирала травы.

А ещё сны… Или видения… Шайнара не знала точно. Морлав Тейн говорил, что не надо придавать значения тому, что она увидела тогда под Пламенной Горой перед остановкой сердца. И она не придавала. Но с тех пор эти видения не прекратились. Наоборот, они стали повторяться всё чаще и чаще. То едва ощутимо. То так, словно всё происходит наяву. Шайнара постоянно видела один и тот же замок и битву. И кто-то сражался там вместе с ней. Кто-то очень дорогой…

А иногда видения посылали ей картины какой-то страшной казни. Она видела людей, которых привязывали к столбам и сжигали заживо. На головах у них были чёрные мешки, скрывающие лица. И толпа смотрела на эту казнь и ревела от удовольствия. Шайнара видела, что и она стоит в этой толпе, пытаясь кого-то угадать под одним из мешков…

Место, где совершалось таинство благодарности Ветрогриву, представляло собой скопление каменных столбов: больших и маленьких, узких и толстых, объединённых в группы и стоящих отдельно. Скорее всего, эти древние мегалитические сооружения когда-то являлись частью Храмового комплекса, расположенного в Священной долине, потому что на них тоже встречались символы, подобные тем, которыми был расписан алтарь возле Пламенной Горы.

Шайнара оставила Дору возле каменных столбов с другими женщинами, а сама вернулась к охранникам, расположившимся неподалёку за холмом. Считалось, что это женское таинство, и мужчины не должны наблюдать за ним. Шайнара же была калахари и не могла участвовать ни в каких обрядах варнов. Да, впрочем, и не хотела. Она сделала то, о чём просил Арджай, — сопроводила Дору. Остальное её не касалось…

Рыжий костёр рвался к чернильному небу. Огненные всполохи играли на лицах варнов, рассевшихся вокруг огня и негромко переговаривающихся. Шайнара с наслаждением втянула аромат жарящегося мяса. Она слушала разговоры мужчин, но думала о своём. Обряд продлится ещё целую ночь и лишь на следующий день все смогут вернуться в ухтюг.

Командир охраны распределил, кто останется на страже, а кто отправится спать. Шайнару это тоже не касалось. Девушка могла в любой момент отойти и прилечь. Один их воинов, которого она когда-то лечила, даже дал ей войлочную подстилку.

Шайнара с благодарностью приняла её и уже хотела воспользоваться по прямому назначению, как вдруг увидела, что к лагерю приближается отряд всадников. Варны поднялись с мест. Это были азары. Но никто не знал, что они делают здесь. Ведь эта часть Священной долины принадлежала варнам. А во время переговоров между двумя народами всегда наступало перемирие, и никто не смел нарушать границы. Собственно, поэтому Ара'Ченгор и дал разрешение совершить Переход Ветрогрива в эти дни. Мужчины-охранники здесь требовались только для защиты от диких зверей, а не от людей.

Тем не менее, отряд чужаков быстро приближался. Азары притормозили лошадей, только когда подъехали уже совсем близко. Варны ждали объяснений, и никто из них не произносил ни слова. Предводитель азаров медленно подъехал к костру и неожиданно, прямо с лошади, смачно плюнул в него.

Такой плевок в огонь у кочевников означал вызов на бой. Варны переглянулись. Их командир поднял руку, и они достали мечи. Никто ничего больше не спрашивал. Цель визита незваных гостей была ясна. А вот почему они позволили себе такое поведение во время переговоров предстояло выяснить позже.

Азары тоже обнажили клинки. Когда Шайнару готовили в Тени, её учили, что залогом успеха при нападении является неожиданность. И то, что азары предпочли битву нос к носу, да ещё с вызовом, казалось ей странным и удивительным. Но это демонстративное презрение к смерти не могло не вызывать у неё уважения.

Впрочем, с уважением девушка поторопилась… Когда завязался бой, она увидела, что невдалеке появилась ещё одна группа азаров: девять человек, достав из ножен мечи, двигались в сторону мегалитов, где проходило женское таинство. Шайнара мгновенно всё поняла: те азары, что вызвали на бой охранников, служили лишь отвлекающим манёвром, а цель нападения была иной…

Недолго думая, девушка прыгнула в самую гущу битвы и завладела мечом одного из убитых. О, как давно она не держала в руках клинок! Шершавая рукоять удобно легла в ладонь. Калахари нельзя было прикасаться к оружию. Такой проступок карался отрубанием руки. Но Шайнара ни на мгновенье не вспомнила об этом. Она вскочила на свободную лошадь и понеслась к месту проведения обряда.

Когда она добралась до туда, женщины уже в ужасе метались с криками из стороны в сторону, закрывая собою детей. А азары носились между ними и рубили направо и налево. Шайнара ворвалась в битву, как ураган. Она с ходу проткнула одного из нападавших мечом и замахнулась на другого. Но кто-то подрубил её лошадь — животное повалилось на землю, увлекая с собой и девушку. Однако та успела вытащить ноги из стремян и откатилась, не дав телу лошади придавить себя.

Едва Шайнара вскочила, как увидела азара, целящегося в неё из лука. Она отпрыгнула в сторону, и стрела вонзилась в пустое место. Девушка инстинктивно нащупала рукой булыжник и послала его в стрелка. Она не попала по нему, но попала по морде его лошади. Та встала на дыбы. Руки азара были заняты луком, и он, не удержавшись в седле, свалился на землю. Шайнара не дала ему опомниться. В два прыжка она оказалась рядом и точным ударом в сердце оборвала его жизнь, а потом, завладев мечом поверженного врага, продолжила бой уже с двумя клинками в руках.

Ещё пара азаров приближалась к ней. Но реакция, выработанная долгими годами тренировок, и в этот раз не подвела Тень. Мечи в её руках взвивались и опускались, кололи и пробивали, сея вокруг хаос и смерть. Лязг металла, треск дерева, вопли раненых заглушали собой всё.

Шайнара сражалась неистово и яростно. Она полностью растворялась в битве и с каким-то диким восторгом отдавалась ей. И в этот момент Рогул отпустил её… И словно спали невидимые оковы. Впервые за долгое время она вдруг почувствовала себя такой свободной… И такой сильной… Она одна стояла на пути убийц. Но они не пройдут через неё! Не сегодня…

Когда Шайнара остановилась, девять мёртвых азаров лежало у её ног. Она тяжело дышала и была вся в крови. Но это была не её кровь. Это была кровь её врагов. А вокруг царило безмолвие.

Шайнара подняла голову и огляделась. Нападавшие убили трёх женщин, но остальных она успела спасти. И все они, замерев в изумлении, молча смотрели на неё. За их спинами стояли несколько мужчин, подоспевших на выручку, и тоже не произносили ни слова. Даже Дора, которая знала, кто такие Тени Ордена, взирала на калахари так, словно перед ней предстал сам демон мортана.

Шайнара перевела взгляд на свои руки, медленно разжала ладони и бросила окровавленные мечи на землю…

***

Солнце тонуло в тёмно-зелёных холмах, и красные-серые тени прятались и расползались по уголкам ухтюга. Время тянулось мучительно долго. Шайнара сидела на полу своей ухты, уставившись на полог и вздрагивала от малейшего его колыхания. Она ждала, когда за ней придут и отведут на холм наказаний. Она — калахари — взяла в руки оружие и по закону Великих Равнин теперь за это должна лишиться руки. Шайнара протяжно вздохнула: легче — просто умереть. Но как бы то ни было, она не жалела о том, что сделала.

Полог отодвинулся и на пороге показались два воина.

— Пошли, — хрипло произнёс один из них.

Шайнара поднялась и, стараясь оставаться спокойной, вышла следом за ними.

Её провели по главной улице. Один из сопровождавших при этом шёл впереди и бил в две медные тарелки. Мужчины, женщины и дети выходили на этот звук из своих жилищ и следовали за процессией. Но многие варны, не дожидаясь пригласительного звона, уже находились на месте.

Они толпились вокруг холма. Кто-то сидел, кто-то стоял, облокотившись о лук, кто-то негромко разговаривал. Но ни выкриков, ни оскорблений, ни гневных смешков, как это было в тот раз, когда девушку бросили в яму с волком, не раздавалось. На некоторых лицах отражался суеверный страх, когда Шайнару вели мимо, на некоторых — любопытство и на очень многих — нескрываемое сочувствие…

На холме установили деревянную стойку с удерживающим устройством для руки. Пытаясь подавить внутреннюю дрожь, Шайнара встала на колени и просунула правую руку в ременную петлю, которую тотчас затянули.

Холм наказаний имел крутые склоны. Ара'Ченгор шёл медленно: подъём давался старому вождю нелегко. За ним, придерживая меч, следовал Дастар. Варны замолчали, и вязкая тишина разлилась над холмом.

Ара'Ченгорг остановился напротив Шайнары. Дастар же шагнул к девушке.

— Калахари, которая прикоснулась к оружию, наказывается отсечением правой руки, — громко провозгласил вождь, и сердце той пропустило удар. — Таков закон Великих Равнин. Таков закон наших предков.

Шайнара побледнела, но до скрипа стиснула зубы, чтобы не потерять самообладания. Лучше бы… Лучше бы они убили её…

— Ты взяла в руки меч, — продолжал Ара’Ченгор, обращаясь уже непосредственно к девушке. — Но… — он выдержал паузу, — ты больше не калахари!

Тишина стала ещё выразительней. Варны переглядывались в удивлении и нарастающем возбуждении.

Дастар расстегнул ременную петлю и освободил руку девушки. Однако слова Вождя Всех Ухтюгов ещё не дошли до неё. Она по-прежнему стояла на коленях и даже не осознавала, что руки Дастара снимают с неё ошейник… И только когда налетевший ветерок приятным холодком обдал кожу на её шее, столько времени разъедаемую от жары и пота под толстой полоской ошейника, девушка лихорадочно схватила ртом воздух.

— Миртанка, ты билась за наш народ, как никто другой, — провозгласил Ара'Ченгорг. — И я дарую тебе свободу!

Дастар поднял ошеломлённую девушку на ноги.

— Ты можешь снять платок, — шепнул он.

Шайнара огляделась, и всё ещё не веря в происходящее, подняла руку и медленно стянула с головы платок. Волосы каштановым водопадом рассыпались по плечам.

— Волчья Сестра… — раздалось в толпе.

— Волчья Сестра! — подхватил кто-то.

— Волчья Сестра! Волчья Сестра! Волчья Сестра! — начали скандировать варны со всех сторон.

От толпы отделился Арджай и приблизился к девушке.

— Волчья Сестра, — повторил он следом за всеми и положил правую руку ей на левое плечо, — я в долгу перед тобой. Позови меня, и я приду и буду биться за тебя.

Шайнара почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза и опустила веки. А когда подняла их вновь, увидела, что тем на холм взобрался человек, который вёл за собой вороного жеребца с рыжей гривой. Точно такой же конь был у Рогула…

— Волчья Сестра, — обратился к Шайнаре Ара'Ченгор по её новому прозвищу, — прими от нас этот дар, — он указал на жеребца. — Его зовут Изир, что означает «быстрее ветра». И он заслуживает это имя. Пусть он несёт тебя по Великим Равнинам, куда ты пожелаешь! Но знай, отныне мой ухтюг — твой дом.

Всё ещё потрясённая, Шайнара смотрела то на великолепного коня, то на варнов, выкрикивающих её новое прозвище, то на вождя, то на Дастара, и не верила, что всё это происходит с ней. А в стороне стоял старик. Он трепал раздвоенную бородку и с удивлением разглядывал девушку с распущенными каштановыми волосами. Никто и не заметил, как в ухтюг вернулся анахис…

Глава пятая. Тени прошлого

Морлав Тейн стоял на телеге и передавал Шайнаре большие и маленькие тюки, набитые медной посудой, украшениями, выделанными шкурками, одеялами и добротной обувью. Были здесь и кувшины с хмельным напитком и пачки вяленого мяса. Варны из отдалённых ухтюгов всегда щедро благодарили анахиса за лечение — он никогда не возвращался с пустыми руками.

Шайнара переносила всё это добро в ухту и, вернувшись как-то за очередным тюком, поделилась с Магистром тем, что тревожило её уже несколько месяцев.

— У Пламенной Горы стоит Орден, — сказала она.

— Я видел.

— Зачем они здесь?

— Пока не знаю. Но скоро выясню, — старик передал девушке толстую шкуру с дорогим пятнистым мехом, скрученную в рулон. — Это тебе. Я ещё не поблагодарил тебя за Дору…

Шайнара одёрнула руки, уже было протянутые за шкурой:

— Морлав Тейн, не смейте! Я обязана вам жизнью!

— Но ты не очень-то и хотела тогда жить, — старик всё равно всучил девушке рулон. — Может, хоть теперь расскажешь, что привело тебя сюда?

Шайнара опустила глаза и отрицательно покачала головой.

— Ну, хорошо. В любом случае, теперь ты одна из них. Тебе больше не нужна моя защита. Варны приняли тебя, как равную. И поверь, тебе ещё понравится здесь.

Морлав Тейн непринуждённо спрыгнул с телеги. Шайнара всегда удивлялась, как, не смотря на почтительный возраст, ему удавалось сохранить в теле такую лёгкость и подвижность. Магистр взял последний тюк и уже собирался направиться в свою ухту, как девушка произнесла:

— Я не могу здесь больше оставаться…

Морлав Тейн удивлённо повернулся к ней.

— Но это единственное место, где ты можешь быть в безопасности.

— Я не ищу безопасности. Варны достойный народ. Но я не заслуживаю их доверия. И не хочу быть одной из них.

Глаза анахиса сузились, зрачки превратились в две маленькие колючие точки, взгляд заскользил по девушке сверху вниз и обратно.

— Я не понимаю тебя, Шайнара.

— Я сама не понимаю себя…

***

Розовато-фиолетовая полоса протянулась по небу, которое так и не потемнело в эту ночь до конца. А Шайнара уже сходила к Доре и попрощалась с ней. Дочь Морлава Тейна тоже недоумевала, почему её подруга хочет покинуть ухтюг, особенно теперь, когда та больше не калахари. Дора обожала своего Арджая, ждала от него ребёнка и искренне считала, что лучшей доли для миртанки и быть не может. Шайнара ничего ей не объясняла, лишь молча улыбалась и кивала в такт её рассуждениям, но, вернувшись в свою ухту, то так и не легла спать, а зажгла светильник и стала сшивать подаренную Морлавом Тейном шкуру в мешок.

Когда совсем рассвело, Шайнара взяла сбрую и вышла на улицу. Ухтюг проснулся и зажил своей повседневной жизнью. Тянуло сухим дымком. Мужчины чинили ловчие сети, чистили оружие, делали стрелы, что-то строили. Женщины готовили и прибирались в жилищах. Из бойцовской ямы доносились голоса мальчишек и стук деревянных мечей. Четверо охотников возвращались с добычей, и кто-то из них, проходя мимо, поприветствовал девушку, назвав её Волчьей Сестрой.

Шайнара прикрыла глаза и глубоко вдохнула воздух. Она стояла и вслушивалась в окружающие звуки, собиралась надолго запечатлеть их в памяти.

Рядом раздался стук копыт.

— Арджай сказал, ты хочешь покинуть ухтюг? — прозвучал голос Дастара.

Девушка открыла глаза. Его конь выглядел, как после хорошей скачки: взмыленный, он тяжело водил боками. А за спиной Дастара находились ещё шестеро всадников, один из которых был со связанными руками и мешком на голове.

— Да. Я уезжаю, — ответила Шайнара, бросив мимолётный взгляд на пленника.

Дастар обернулся к своим людям и отдал приказ им ехать дальше, а сам спрыгнул с коня и направился к девушке.

— Ты возвращаешься в Миртанию?

— Нет. Мне нельзя в Миртанию, — она подошла к подаренному ей вороному жеребцу с рыжей гривой, забросила на него седло и затянула подпруги.

— Значит, на север? — взгляд Дастара упал на сшитый ею меховой мешок, который та приторачивала к седлу.

— Возможно, — девушка неопределённо повела плечами.

— Почему ты уезжаешь?

— А ты хочешь, чтобы я осталась, и ты дальше мог меня тихо ненавидеть? — уголки её губ дёрнулись в горькой усмешке.

Но Дастар был серьёзен.

— Мне нельзя теперь ненавидеть тебя, — он положил руку на морду её жеребца и погладил. — Ты отняла жизнь у моего брата. Но взамен спасла несколько жизней моего народа. По закону, ты искупила свою вину, миртанка.

Шайнара прекратила делать то, что делала, и посмотрела на варна в упор:

— Ты даже по имени меня назвать не можешь, Дастар. Потому что для тебя оно всегда будет именем убийцы. И ничего я не искупила.

Девушка вспрыгнула в седло.

— Я любила Рогула… — вымолвила она. — Но я никогда не смогу вернуть его тебе.

Шайнара натянула поводья, разворачивая коня и направляясь к воротам.

Но те оказались закрыты. Девушка вопросительно посмотрела на караульных.

— Я не могу отпустить тебя, — произнёс подъехавший сзади Дастар, кивнув караульным.

— Но Ара'Ченгор дал мне свободу, — напомнила Шайнара.

— Да. Но ты ещё нужна нам.

— Ваш анахис уже вернулся. Он справится и без меня.

— Меня не волнует анахис. Меня волнуют миртанцы у Пламенной Горы. Ты говорила, они могут быть опасны для моего народа. Почему? Расскажи, кто они такие?

Шайнара вздохнула.

— Я не смогу ответить на твои вопросы, Дастар. Прикажи открыть ворота.

— Азары, которые напали на вас на Переходе Ветрогрива, были подкуплены этими миртанцами.

Девушка склонила голову вбок.

— Откуда вы знаете?

— Один из нападавших тогда сбежал. Вчера мы поймали его. Он всё и рассказал.

— Но зачем миртанцам подкупать азаров для нападения на ваших женщин и детей?

— Я думал, ты мне объяснишь. Эти синие плащи так настойчиво искали тебя, стало быть вы хорошо знакомы.

— Но я не знаю…

— Они просили переговоров с Ара'Ченгором и через четыре дня будут здесь, — продолжал Дастар. — Мы спросим с них за нападение. Но я бы хотел, чтобы ты тоже присутствовала на этих переговорах.

— Зачем? Разве у тебя мало воинов?

— Воинов? Нет. Я не поэтому тебя зову. Я не видел, как ты сражалась на Переходе, а то, что рассказывают, слишком невероятно, чтобы быть правдой. Нет. Я зову тебя не как воина, миртанка. Я хочу использовать тебя по-другому, — он подъехал ещё ближе и, понизил голос, — ты знаешь этих людей и поймёшь из услышанного и увиденного больше, чем любой из нас. Вот зачем ты нужна мне. Помоги нам.

— И потом ты отпустишь меня?

— Я не стану тебя удерживать.

Шайнара молчала. Руки её то сжимали, то разжимали поводья. Дастар покорно ждал, ничем не прерывая её размышления.

— Хорошо, — наконец согласилась она. — Я сделаю то, о чём ты просишь. Но мне нужна одежда, в которой меня не узнают, и оружие.

— Я дам тебе меч и мужское одеяние с закрытым лицом, — он окинул взглядом её стройное телосложение, — сойдёшь за одного из мальчишек, что служат при телохранителях моего отца.

Девушка кивнула и развернула коня обратно.

***

Серый Алькон, словно огромная глыба, висел в небе. В ясные ночи на поверхности блуждающей планеты уже угадывались очертания низин и возвышенностей. Но сегодня тучи то и дело закрывали и без того ущербный месяц, и вокруг стояла непроглядная мгла.

Шайнара лежала в дегтярной тьме и никак не могла понять, что её разбудило. Она оделась и вышла из ухты. Прислушиваясь к ночным звукам, девушка бесшумно обходила жилища варнов. Но вокруг было тихо. Люди безмятежно спали. Охранники исправно несли караул на стенах.

Шайнара вышла на главную улицу и направилась к центральной площади. Здесь оказалось оживлённее. Из-под полога ухты вождя пробивался свет. Слышались голоса Дастара и Ара'Ченгора. Отец и сын не спали и о чём-то спорили на повышенных тонах.

Шайнара уже собиралась вернуться обратно, как вдруг над ней, едва не задев крылом волосы, пролетел рукокрыл… Он резко набрал высоту, сделал над ухтюгом несколько кругов в одну сторону, несколько в другую и исчез. Шайнара ощутила неприятное сосущее чувство внизу живота. Сердце её забилось с удвоенной силой. Ведь она понимала, что означал этот полёт: рукокрылы ведут себя так только тогда, когда Тени посылают их на разведку…

Девушка продолжила движение. И проходя мимо ухты Дастара, заметила, что у жилища напротив, выставлена охрана: два варна при полном вооружении сидели перед входом и коротали время, играя в кости. Шайнара свернула с дороги, незаметно подошла к этой ухте с другой стороны и увидела, что полотнище задней стены распорото и висит лохмотьями, образуя широкую прореху.

Оставаясь снаружи, девушка осторожно заглянула внутрь. Там посередине стоял врытый в землю столб, к которому, видимо, был когда-то привязан пленный азар. Теперь же его тело бесформенным тюфяком лежало на полу, и из-под него растекалась ещё свежая лужа крови.

Шайнара отпрыгнула от прорези, оглянулась и, оценив обстановку, бросилась к тому месту, где ближе всего проходила окружная стена. Караул находился на месте, и свет их факелов разгонял ночную тьму. Шайнара побежала вдоль стены и вскоре увидела место, где расстояние между сторожевыми постами оказалось длиннее, чем обычно. Здесь же, будто специально, валялась длинная жердь, которую, если приставить к стене, можно удобно использовать для взбирания. Что девушка и сделала.

Она посидела наверху, вглядываясь в ночную степь, а потом, подчиняясь какому-то инстинктивному чувству, спрыгнула вниз, с другой стороны. И в этот момент тёмный силуэт отлепился от стены и шарахнулся в сторону…

Краем глаза Шайнара заметила ещё и движение сбоку. Она отпрянула и как раз вовремя — выпад клинка, блеснувшего из-под тёмно-синего плаща, прошёл мимо. Нападавший изготовился для новой атаки. Но вдруг встал, как вкопанный.

— …Шайнара…? — произнёс он.

— … Анок…? — девушка разглядела его лицо и тоже замерла.

— Руд, это же Шайнара!

Из сумрака к ним шагнула ещё одна фигура — Руден изумлённо уставился на девушку.

Анок убрал меч и бросился её обнимать.

— Шайнара! О, Боги! Мы думали, ты погибла! Но как?! Что ты здесь делаешь?!

— А что вы здесь делаете? — спросила девушка, с трудом освобождаясь от объятий друга.

— Мы… — начал Анок.

— Заткнись, Ан, — неожиданно прервал его Руден.

Он подошёл ближе. В его движениях сквозила настороженность, а во взгляде тёмных глаз не промелькнуло ни одной искорки, показавшей бы, как он рад этой встрече.

— Ты чего, Руд? — Анок бледно улыбнулся. — Это же наша Шайнара…

— Наша Шайнара была Тенью Ордена. А кто она… — Руден направил меч в сторону девушки — … я не знаю…

Анок встал между ним и ней.

— Ты с ума сошёл, Руд?! Опусти меч!

Но тот не двигался с места.

— Она отступница, — он перевёл взгляд с Шайнары на друга и обратно.

— Никакая она не отступница! Ну, скажи ему, Шайнара!

Девушка не ответила, и Анок снова повернулся к ней.

— Шайнара? — он с надеждой заглянул ей в глаза. — Ты же не сама ушла из Ордена, да? Что-то случилось? Тебя удерживают здесь силой?

Девушка вздохнула и покачала головой:

— Нет, Анок. Я свободна. Прости…

— Этого не может быть… — тот тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. — Ты же была лучшей из нас! Почему…?

— Хватит с ней разговаривать, — вновь вмешался Руден. — Мы должны вернуть её в Орден. Верховный Магистр не отменял приказа.

Анок растерянно смотрел на девушку.

— Шайнара… почему? — только и повторял он.

Та же всё ещё украдкой оглядывалась по сторонам, хотя уже поняла, что никого из Теней, кроме этих двоих здесь больше нет. Маленький черноволосый Анок и высокий молчаливый Руден — когда-то они вместе учились и вместе ходили на самые сложные задания. Она даже была их притенем… когда-то…

— Зачем вы здесь? — повторила девушка.

— Тебя это не касается, — грубо оборвал Руден. — Но ты пойдёшь с нами.

— Нет. Не пойду, — Шайнара обошла стоящего между ними Анока и приблизилась к Рудену. — И вряд ли ты сможешь меня заставить.

— Руд! Шайнара! Не надо! — Анок снова встал между ними. — Мы же друзья! Мы делили один хлеб и давали одну клятву!

— Только она забыла свою, — сухо отозвался Руден. — Она предала Орден и Единый Закон.

— Я предала Единый Закон? — Шайнара ладонью отодвинула и направила вниз наставленный на неё меч. — Разве это я сжигаю окраины Миртании и загоняю людей в какие-то каменоломни? Я прихожу на земли кочевых народов и устраиваю между ними распри? Единый Закон говорит о мире и свободной воле. Однако то, что творит сейчас Орден, я не понимаю.

— Шайнара, — примирительным тоном начал Анок. — В Ордене многое изменилось. Но Азорт Талгат сделал нас сильнее, чем когда-либо.

— Зачем нужна эта сила, если она больше не служит восстановлению истинной справедливости?

— Ты никто! — Руден вздёрнул подбородок. — И не можешь рассуждать о великих целях Ордена.

— Правда? Теням теперь запрещено рассуждать? — её губы насмешливо изогнулись.

— Ты не Тень. Ты отступница.

— А вы? Разве вас не заботит, что Карлем нарушает основы Единого Закона?

— Мы исполняем приказы, — ответил Анок. — И не называй его Карлемом. Он запретил это имя.

— Надо же, как много новых запретов… — девушка с издёвкой прищёлкнула языком.

— Хватит, Шайнара, — отрезал Руден. — Орден велик. Азорт Талгат велик. И он ведёт нас к славе, почёту и уважению.

— Тысячу лет Орден был в тени, и это не мешало ему пользоваться почётом и уважением у тех, ради кого он и создавался, — парировала девушка. — У простых людей. Теперь же Азорт Талгат живёт в королевских хоромах, а людьми в синих плащах пугают непослушных детей по ночам. В этом состоит величие?

— Достаточно, — Руден снова направил на неё меч. — Ты в любом случае вернёшься с нами.

Шайнара посмотрела на Анока:

— Ты тоже попытаешься пленить меня?

— Нет, — угрюмо отозвался тот. — Но у нас задание и тебе лучше не мешать.

— Видела я ваше задание… Вы убили пленного азара, чтобы он не могсвидетельствовать против Ордена на переговорах.

— Переговорах? — Анок растерянно развёл руками. — Мы ничего не знаем о переговорах. Это не наше дело, Шайнара. Мы только выполняем приказ.

— Как и всегда, — девушка коротко вздохнула. — Но этот ухтюг дорог мне. И я…

Она не договорила. Послышалось какое-то движение. На стене заплясали огни факелов и показались несколько лучников во главе с Дастаром.

— Что здесь происходит? — осведомился он на миртанском языке, взирая сверху вниз на девушку и двух Теней.

По его спокойному тону она поняла, что варны ещё не обнаружили пленного азара мёртвым. Но тут раздался звук вытаскиваемого оружия — это Анок достал меч.

Девушка подняла вверх обе руки, призывая варнов не стрелять.

— Это я, Дастар, — произнесла она.

— Что ты там делаешь? И что они делают здесь?

— Уходите, — тихо процедила Шайнара Аноку и Рудену, а потом громко обратилась к Дастару, — ты сам просил меня кое-что разузнать. Эти люди мне помогают.

Анок и Руден переглянулись и медленно отступили в темноту. Послышался топот копыт и всё стихло.

— Вернись за стену немедленно, — приказал Дастар девушке.

***

Шайнара, не торопясь, шла вдоль стены и обдумывала последнюю встречу. Она возвращалась в ухтюг в обход, а варны дежурившие на постах, подсвечивали ей дорогу факелами.

Но не успела девушка дойти до ворот нескольких шагов, как двое охранников силой втащили её внутрь. Они действовали по приказу Дастара, и Шайнара сразу поняла, почему — тело пленного азара наконец-то было обнаружено…

— Это сделали твои миртанцы?! — набросился Дастар на девушку, едва ту подвели к нему. — Те, с которыми ты встречалась за стеной?! — жилы на его шее взбухли, а глаза испепеляли на месте.

— Не знаю, — соврала Шайнара.

— А что ты знаешь?! — прогрохотал Дастар.

— Что тебе лучше удвоить охрану вождя, — ответила девушка, спокойно встретив его бешенный взгляд.

Её тон и холодно-голубые, словно снег на вершинах гор, глаза подействовали на него отрезвляюще. Дастар распорядился наказать воинов, нёсших охрану пленника, а сам позвал девушку к себе в ухту для разговора.

Однако у варнов было не принято, чтобы женщина входила в жилище неженатого мужчины, если не является его сестрой или матерью, и потому Шайнара поначалу даже растерялась от такого предложения. Но потом поняла, что Дастар просто не хочет, чтобы его подчинённые видели, как он выходит из себя. А сдерживаться у него сейчас получалось плохо. Ещё бы: иноверцы легко проникли в его ухтюг! И также легко ушли! Это позор для командира, и в душе он по-прежнему рвал и метал.

Ухта анахиса, к которой привыкла девушка, напоминала собой скорее склад полезных вещей, чем жилище. У Дастара же всё было совсем иначе. Убранство его ухты отличалось уютом и даже каким-то аристократичным изяществом: шёлковые ковры, редкое оружие, расшитые бисером покрывала, дорогие меха и резные сундуки. Даже низкий столик, принятый у кочевников, и тот был накрыт скатертью на миртанский манер.

Дастар пригласил девушку присесть и поставил перед ней вино и копчёное мясо, нарезанное ломтиками. Законы гостеприимства соблюдались у варнов неукоснительно и распространялись на любого человека, вошедшего в ухту по приглашению.

Шайнара неуверенно протянула руку и взяла кусочек мяса. Но не потому, что хотела есть, а потому, что хотела ещё раз утвердить внутри себя, что она больше не калахари в его глазах. Ведь есть мясо с одного стола с сыном вождя могли только свободные мужчины и женщины племени.

— А теперь рассказывай правду, — нетерпеливо и требовательно произнёс Дастар, едва она дожевала первый кусочек. — Кто они такие, эти люди в синих плащах? И не говори, что не знаешь. Больше не поверю.

— Всё, что я могу сказать тебе, — девушка вытерла губы, — не связывайся с ними. Не стой у них на пути. Сделай так, чтобы ваши интересы никогда не пересекались. И тогда твой ухтюг будет жить долго и счастливо.

— Твои речи оскорбительны для варна, миртанка! — он угрожающе сдвинул брови.

— Ты же сам просил правду…

— Значит, ты считаешь нас трусами?! — его глаза диковато сверкнули.

— Да нет же, Дастар! Но люди в синих плащах ВСЕГДА получают то, что им надо. Ради своих целей они пойдут на любые жертвы. Поэтому не надо противостоять им открыто. Никогда.

— Варны всегда честны в своих намерениях.

— И это делает вас уязвимыми для врагов.

— Но Миртания нам никогда не была врагом. Наш союз длится десятилетиями.

— Это королевский престол вам не был врагом. А люди в синих плащах имеют свои цели.

— Какие цели?

— Хотела бы я знать… — Шайнара вздохнула и откинула со лба прилипшие волосы.

В ухте становилось жарко. А, может, это вино, которое варн поставил перед ней, и она не постеснялась попробовать, так действовало, ведь то был не привычный уже напиток из безучьего молока, а настоящее вино высшего качества, доставленное, по-видимому, прямо из Миртании.

Дастар встал из-за стола и пошире приоткрыл дымное отверстие в потолке.

— Синие плащи искали тебя по всем Великим Равнинам, — проговорил он. — Почему?

— Потому что я была одной из них… — вымолвила девушка после некоторого раздумья.

Дастар вернулся на место, налил себе в кружку вина, откинулся на подушку, которая вместо спинки подпирала его сиденье, и пристально посмотрел на девушку.

— И что было дальше?

Дальше…? Шайнара почувствовала, как мелкая сводящая дрожь пронеслась по её губам. В носу защипало, а во рту появился привкус крови.

— Что было дальше? — повторил Дастар.

— Я уже ответила на твои вопросы, — девушка резко поднялась на ноги. — Большего мне не известно. Если не веришь, можешь допрашивать под стражей. Но я не знаю, зачем эти миртанцы пришли на Великие Равнины.

Дастар тоже поднялся. Она ждала, что сейчас он отдаст приказ задержать её, но он молчал. Тогда девушка направилась к выходу, и тут он преградил ей путь.

— Синие плащи угрожают тебе? — спросил варн внезапно.

— Это уже не твоё дело, Дастар.

— Мой ухтюг принял тебя. Значит, теперь и моё, — он изучающе разглядывал её лицо. — Поэтому ты хотела уехать, да? Они всё ещё преследуют тебя?

— Они всю жизнь будут преследовать меня. Но вас это не касается. После переговоров я уеду на север и больше никогда сюда не вернусь.

— Тебе не надо уезжать, — неожиданно пылко возразил Дастар. — Мой ухтюг даст тебе защиту!

Шайнара грустно улыбнулась, и варн скрипнул зубами, приняв её улыбку за насмешку над его словами о защите в то время, как тело пленного азара ещё даже не остыло…

— Дастар… — девушка, едва касаясь, провела пальцами по его груди, — ты так похож… — она не договорила и убрала руку. — Я не смогу видеть тебя каждый день… И не хочу… После переговоров я уеду.

Тот разглядывал её ещё некоторое время, а потом освободил проход и бросил:

— Как пожелаешь, миртанка.

Шайнара вышла на улицу. Порывы ночного ветра остудили её лицо и растрепали каштановые волосы. И только пальцы руки, которыми она дотронулась до Дастара, всё ещё невольно подрагивали…

***

Через четыре дня Ара'Ченгор с отрядом варнов отправился на переговоры с чужеземцами из Миртании, лагерь которых уже который месяц был разбит в Священной долине у подножия Пламенной Горы.

Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая запад в пронзительно оранжевый цвет. Шайнара ехала рядом с Дастаром. Её одели в мешковатую мужскую одежду, скрывающую изгибы женского тела, и вооружили мечом. Волосы девушка убрала под платок, намотанный чалмой и одним концом закрывающий лицо от подбородка до глаз. Такие платки у варнов носили мужчины, которые давали обет, связанный с особым служением своему вождю, — они на время закрывали волосы, как бы отказываясь от помощи Ветрогрива, за что взамен получали от него удвоенную духовную силу. Мужчин в платках в отряде было несколько, поэтому Шайнара никак особо среди них не выделялась.

Место встречи и проведения переговоров находилось на холме, недалеко от главного ухтюга. Там уже застелили коврами небольшую площадку, растянули на копьях навес и установили две высокие медные чаши. Когда придёт время, в этих чашах зажгут огонь и бросят в него растение, которое придаст пламени зеленоватый цвет.

Ночью этот зеленоватый огонь с холма увидят на многие расстояния вокруг и с помощью сигнальных барабанов передадут об этом дальше. Таким образом даже самые отдалённые ухтюги будут знать, что идут переговоры, а, значит, наступает время перемирия. Так было всегда в этих землях… до нападения азаров на Переходе Ветрогрива.

Отряд варнов расположились у подножия холма. Подняться на само место, кроме вождя, могли только шестеро человек: четверо телохранителей и двое юношей, проходивших у них обучение. За одного из таких юношей и выдавали Шайнару.

Другую сторону переговорщиков представлял королевский посол с соответствующей отличительной лентой на груди и его охрана в тёмно-синих плащах. Как только девушка увидела его, она сразу опознала в нём одного из Магистров Высшего Круга Ордена, которого звали Слайв Оберон. Когда-то на церемонии посвящения в Тени он лично вручал Шайнаре Книгу Судьи…

Среди охранников Магистра находился и Руден — всё такой же настороженный, с огнём высокомерия в глазах. Анока в числе Теней, сопровождавших Слайва Оберона, не было.

— Мир Равнинам! — провозгласил Магистр, ритуально бросив горсть мелких камешков в центр. — И да не вздрогнет земля!

— И да не вздрогнет земля! — отозвался Ара'Ченгор на местное приветствие кочевников, и в свою очередь, тоже бросил горсть камней в центр.

Потом все расселись, заняв места друг против друга. Магистр пробежал взглядом по рослым телам охранников вождя и немного задержался на Шайнаре. Та сидела на коленях, вытащив по примеру остальных мужчин из ножен меч и положив его перед собой на землю.

— На протяжении долгих лет народ Миртании и народ Великих Равнин были верными и надёжными союзниками, — начал Слайв Оберон. — Его Величество, король Миртании и всего Срединного Королевства, Эрмино Первый, желает, чтобы так было и в дальнейшем. И в моём лице он приветствует тебя, Ара'Ченгор, Вождь Всех Ухтюгов.

— И я приветствую королевского посла на наших землях, — сдержанно ответил Ара'Ченгор.

— Однако новые времена диктуют новые условия, — продолжал Магистр. — И я пришёл, чтобы озвучить выгодное предложение для восточных народов.

— Подожди, посол, — остановил его вождь. — Не так давно в Священной долине на моих людей было совершено нападение. Это сделали азары.

— Сожалею. Надеюсь, никто не погиб? — осведомился Слайв Оберон, но лицо его застыло, как каменная маска, и не выразило никаких эмоций.

Ара'Ченгор проигнорировал вопрос собеседника и сразу заявил:

— Мы узнали, что нападавшие делали это за деньги, полученные от кого-то из ваших людей.

— Это ложь, вождь Ара'Ченгор. Могу вас заверить, что никто из моих людей не имеет к этому отношения, — во взгляде Магистра на мгновенье мелькнул насмешливый огонёк, но потом лицо его снова стало холодным и непроницаемым. — Однако, если у вас есть доказательства…

— Пленённый нами азар был убит, — ответил вождь с нарастающем раздражением в голосе. — Но у нас есть подозрение, что к этому убийству тоже причастны ваши люди.

Магистр покачал головой:

— Осторожнее, вождь. Подозрение — это не доказательство. А ты сейчас голословно обвиняешь королевского посла…

— Я не обвиняю, а жду объяснений.

— Но, если доказательств у вас нет, — отвечал Магистр всё тем же невозмутимо-ледяным тоном, — тогда каких объяснений вы ждёте? — он ещё раз обвёл внимательным взглядом телохранителей собеседника и продолжал, — оставим этот пустой разговор, вождь Ара'Ченгор. Хотя повторяю ещё раз, никто из моих людей не причастен к нападению на ваших. Я здесь только за тем, чтобы сделать вам одно выгодное предложение. Вы, наверно, знаете, что Миртания строит пирамиды?

— Я слышал об этом, — Ара'Ченгор уставился на посла вызывающе-упрямым взглядом. — Мои люди рассказывали, что рабов в каменоломни сгоняют со всех окраин.

— Они не рабы, — отрезал Магистр. — Миртания не приемлет рабства. Это личный вклад каждого поданного в будущее величие страны. И нам нужно очень много людей сейчас.

— Настолько много, что вы просите об этом даже варнов?

— Да. Ибо это грандиозная стройка. Ничего подобного никогда не было на этих землях.

Вождь пожал плечами, показывая, что ему это абсолютно неважно. А вот, что важно, он сказал далее:

— До меня дошли слухи, посол, что Миртания оружием загоняет своих подданных в каменоломни. Я слышал, целые приграничные города опустевали после таких «предложений о работе».

— Внутренние дела Миртании вас не касаются, — обрубил Магистр.

— В таком случае, и варны не камнетёсы, — в тон ему отозвался Ара'Ченгор.

— Эти пирамиды станут величайшим творением в истории, вождь, — Слайв Оберон изменил тембр голоса, и Шайнара невольно вздрогнула, ощутив на мгновение знакомое гипнотическое влияние Магистров Высшего Круга. — Однако разум многих людей не способен объять их значение. Для строительства же нужно очень много рабочих рук. Да, ваши люди — не камнетёсы. И я не посмел бы оскорбить вас подобным предположением. Но для стройки требуются хорошие надсмотрщики. И лучше, чем восточные кочевники, для этих целей не найти.

— Возможно, — не хотя согласился Ара'Ченгор. — И сколько же вам надо моих людей для этой работы?

— Всех.

— Всех? — не понял вождь.

— Всех. Включая женщин и детей. Строительство продлится не одно десятилетие. И дети продолжат то, что начали отцы.

— Вы в своём уме?! — вырвалось у Ара'Ченгора. Но он тут же взял себя в руки и с достоинством поправился, — это невозможно.

— Я же сказал, это не совсем обычное строительство.

— Вы соревнуетесь с Богами? — Ара'Ченгор почтительно прикоснулся к волосам. — Впрочем, вы, миртанцы, давно забыли имена своих Богов.

— Престол хорошо будет оплачивать вам эти услуги, — не обращая внимания на замечание вождя, продолжал Магистр.

— Неужели, вы действительно предлагаете всем варнам, вместе с жёнами и детьми переселиться за Рудниковые горы? — всё ещё не верил Ара'Ченгор.

— Да. И у вашего народа будет всё, что надо, для этого. Мы выделим вам лучшие земли под пастбища для безуков. Никаких налогов и сборов. Вы сохраните свою независимость. Престол не будет вмешиваться в ваши внутренние дела. А всем мужчинам без исключения мы предоставим работу надсмотрщиками.

— Нет, — уже твёрдо произнёс Ара'Ченгор, хотя смотрел он на посла по-прежнему, как на безумца.

— Однажды союз Миртании и Объединённой Восточной Орды обеспечил престолу победу в Войне Трёх Королей, — проговорил Магистр. — Это было поистине великое время. И все мы хотели бы повторить его, — Слайв Оберон указал на Алькон в небе. — Вот знак от ваших Богов! Пришло время для великих свершений!

— Нет, — повторил Ара'Ченгор резко. — Варны никогда не покинут земли предков. Я не буду удерживать тех, кто примет ваше предложение и сам отправиться за Рудниковые горы. Хотя вы вряд ли найдёте много таких в моём племени. Обратитесь лучше к азарам за такого рода услугами.

— Азары уже получили своё предложение. А вы подумайте ещё раз. У вас есть время.

— Здесь нечего думать. Я никогда не соглашусь на эти условия. Наши Боги завещали нам эту землю. А этот знак, — вождь кивнул на небо, — возможно, послан ими, чтобы укрепить нашу веру в те дни, когда вы, миртанцы, забывшись в гордыне, будете строить свои пирамиды на крови своих же людей, превращая их в рабов.

Магистр спокойно выслушал тираду собеседника, поправил ленту посланника на груди и продолжил говорить.

— Не торопись, вождь. Миртания сильный союзник, но она может стать и не менее сильным врагом…

— Это угроза? — Ара'Ченгор приосанился. Его телохранители замерли в напряжённых позах.

— Не вижу смысла угрожать Вождю Всех Ухтюгов, — Магистр бросил странный взгляд на Шайнару. — Просто прошу подумать ещё раз, что ждёт все ваши двадцать два клана, если вы разочаруете престол поспешным решением…

— Эта земля завещана нам Богами, а варны не меняют Богов, — проговорил вождь. — Вы же, посол, уже слишком долго пользуетесь нашим гостеприимством. Ваш лагерь в Священной долине вызывает недовольство у моего народа. И я требую, чтобы вы покинули наши земли, как можно скорее.

Ара'Ченгор поднялся на ноги, давая понять, что переговоры окончены. За ним встал Дастар и остальные варны.

— И всё же, я даю вам время подумать ещё, — произнёс Магистр. — А пока… — он снова обвёл взглядом телохранителей вождя, — мне сообщили, что в вашем ухтюге скрывается преступник, которого разыскивает Миртания. Именем короля, я требую её выдачи.

Шайнара похолодела. Неужели Анок и Руден выдали её?! Нет… Анок точно не мог… Девушка всё ещё сидела на земле, потому что ученикам телохранителей полагалось вставать последними, и только теперь начала медленно подниматься на ноги. Но рядом внезапно оказался Дастар, который как бы невзначай прикрыл её собой наполовину.

— Мне всё равно, кого разыскивает Миртания, — тем временем ответил Ара'Ченгор. — Но все, кто принадлежит моему ухтюгу, находятся под моей защитой, посол.

— Она преступница. И даже не из твоего народа, вождь. Нет смысла подвергать свой ухтюг опасности из-за неё…

— Опасности?! — вскричал Дастар. — Посол, ты второй раз угрожаешь Ару! Ты перешёл все границы!

Но вождь жестом приказал сыну замолчать. Магистр же даже не удостоил того взглядом. Он смотрел ему за спину: прямо туда, где стоял «юноша-ученик».

— Шайнара-сур! Выйди к нам. Это приказ.

Девушка выдохнула. Рука её потянулась к лицу, чтобы снять платок, а нога приготовилась сделать шаг вперёд. Но Дастар плечом небрежно оттолкнул отступницу назад, давая понять Магистру, что не подпустит её к нему.

— Переговоры окончены, посол, — проговорил вождь.

— У тебя есть три дня, Шайнара-сур, — снова обратился Магистр к девушке, не обращая внимания на Ара и не соблюдая больше правил дипломатии. — Приходи к нам сама, если не хочешь, чтобы этот ухтюг пострадал из-за твоего отступничества.

И с этими словами он развернулся и направился к лошадям, оставленным внизу у холма. Шестеро Теней последовали за ним.

Варны смотрели на вождя и ждали приказа. Остановить дерзких миртанцев! Убить! Четвертовать! За то пренебрежение к Ару, которое посол позволил себе выказать публично! Но вождь молчал. Магистр и Тени благополучно отъехали в свой лагерь, а Ара'Ченгор приказал воинам вернуться в ухтюг.

***

Шайнара всё ещё сидела в седле, когда все остальные варны, вернувшись в поселение, спешились и разошлись. Девушка поглаживала по шее своего рыжегривого коня и смотрела, как закрываются ворота.

— Ты не выйдешь к ним, — сказал очутившийся рядом Дастар, словно прочитав её мысли.

— Теперь у меня нет выбора, — ответила та. — Эти люди не бросают слов на ветер.

— Мы тоже, — Дастар перехватил поводья её жеребца, будто боялся, что она сейчас пришпорит его и проскочит в щель уже почти закрывшихся ворот.

— Я не тот человек, ради которого вам надо идти на обострение с ними.

— Если ты не заметила, мой отец уже пошёл на обострение. И от твоей глупости, если ты выйдешь к ним, ничего уже не изменится. Да и что за наглость такая — предлагать нам покинуть Великие Равнины?! К мортану пусть идут со своими пирамидами!

Девушка не ответила. И её молчание напрягло Дастара сильнее, чем если бы она стала оспаривать его слова.

Тем временем к ним подошёл Арджай.

— Ара'Ченгор собирает военный совет, — сказал он Дастару, и, указав на Шайнару, добавил, — и её тоже приказал привести.

***

Ухта вождя оказалась ещё просторнее, чем выглядела снаружи. Четырнадцать варнов, включая Ара'Ченгора уже сидели вокруг очага и обсуждали последние события. Морлав Тейн тоже был здесь. Дастар и Арджай, предварительно оставив мечи и кинжалы у входа, заняли свои места в кругу. Шайнару тоже разоружили, но, что делать дальше и как вести себя здесь, не сказали. И девушка тихонько отошла в угол и присела на колени. Она ждала, когда кто-нибудь обратится к ней. Но спор увлёк и поглотил всё внимание мужчин. Шайнаре оставалось лишь молча наблюдать за ними.

Она впервые присутствовала на военном совете варнов и удивлялась царившей здесь атмосфере. В Ордене всегда действовали строгие правила подчинения, и при обсуждении какого-либо вопроса всегда учитывался статус говорящего.

На совете же у варнов каждый мог высказаться абсолютно свободно и даже грубо, резко и обидно, если пожелает. Никто не следил за словами, в том числе направленными в сторону вождя. Ара'Ченгор участвовал в обсуждении на равных правах со всеми.

— Волчья Сестра, — наконец обратился к Шайнаре вождь и все замолчали, повернув к ней головы. Некоторые из присутствующих, казалось, только сейчас и заметили её. В их глазах читалось неподдельное удивление: так странно и непривычно им было видеть женщину на военном совете.

Шайнара поднялась на ноги.

— Мой сын считает, что ты можешь рассказать нам что-то полезное об этих миртанцах, — продолжал Ара'Ченгор. — Мы слушаем.

Шайнара стояла в лёгком замешательстве. Она думала, её привели для того, чтобы допросить и узнать, почему королевский посол требует её выдачи. Внутренне она даже готовилась к тому, что Ара'Ченгор всё-таки выдаст её Теням, потому что он должен думать, прежде всего, о благополучии ухтюга. Но вождь даже не поднимал этот вопрос.

— Так что ты думаешь о них, Волчья Сестра? — спросил он ещё раз.

— Ара'Ченгор, — начала несмело девушка, — ты мудрый вождь, но…, — она осеклась. Говорить Вождю Всех Ухтюгов «но» в первой же дозволенной речи — это дерзость. Она же не мужчина и на неё не распространялись правила равноправия на совете.

— Говори, Волчья Сестра. Не подбирай слова, — успокоил её вождь. — Если бы мне нужна была ложь, я не позвал бы тебя.

Девушка набрала в грудь воздуха и выпалила:

— Ты слишком быстро и жёстко отверг их предложение.

— Разве? — насмешливо вмешался Дастар. — А мне показалось, он был слишком мягок с ними! Надо было прирезать парочку этих плащей, а потом сказать, что нет доказательств…

Варны одобрительным гулом встретили его замечание.

— Тебе надо научиться большей выдержке, Дастар, — отозвался Ара'Ченгор.

— Они смеялись над нами в открытую, отец!

— От смеха ещё никто не умирал… — вставил Морлав Тейн. Он сидел, задумчиво теребя раздвоенную бородку и бросая на Шайнару короткие взгляды из-под густых бровей.

Варны перекинулись репликами. Кто-то поддерживал Дастара, кто-то Ара'Ченгора.

— Значит, ты думаешь, им нельзя отказывать? Да, Волчья Сестра? — вновь обратился вождь к девушке.

— Я не знаю… Но я знаю, что, если вы открыто встанете на их пути, они… уберут вас.

Варны возмущённо зашумели. Кто-то презрительно фыркнул. Кто-то усмехнулся. Дастар прищёлкнул языком и покачал головой.

— У варнов двадцать три клана! — вскричал коренастый кочевник, сидевший слева от вождя. — Это больше, чем ты можешь себе представить, женщина!

— Я могу многое представить, — Шайнара расправила плечи и вышла из своего угла.

Никогда ещё она не говорила так свободно и расковано. Слова сами бросались на язык, и она давала им полную волю. Ей хотелось говорить. Хотелось донести до этих людей, насколько опасны синие плащи и тот, кто ими управляет.

— … а ещё у Миртании самая сильная армия в этой части мира. Обученная и прекрасно вооружённая, — говорила девушка. — Нельзя открыто противостоять им!

— Эта прославленная армия не смогла без нашей помощи одержать победу в Войне Трёх Королей, — пренебрежительно бросил варн с горбоносым лицом.

— Не вашей, а помощи Объединённой Орды, — парировала Шайнара. В Ордене ей хорошо преподавали историю. Союз азаров и варнов оказался несокрушимой силой, как лавина, накрывшей соседние государства.

Мужчины смотрели на девушку: кто с удивлением, кто с недоумением, кто с недоверием. Их женщины не рассуждали о политике. Она же, хоть и была миртанкой, но за то время, что ходила в калахари, отличилась особой кротостью и молчаливостью. И тем более неожиданным оказалось для них её умение говорить так жарко и убедительно. И только Морлав Тейн, прищурив глаза, покачивался в такт её речи.

— … никто не победит варнов на их землях, — горячо спорил с ней один охотник со шрамом на плече. — Если Ар призовёт воинов всех кланов, они выступят как единая могучая ветвь! Тебе не понять этого, иноземка!

— Может, и не понять, — Шайнара обернулась к нему. — Но, когда на толстую ветвь падает слишком много снега, она ломается. Гибкая же сбрасывает его с себя и поднимается несломленной…

— Ладно, Волчья Сестра, — остановил её вождь. — Я достаточно послушал тебя. И хоть ты не дала мне ответа…

— Она права, — перебил его Морлав Тейн, — если речь идёт о Нордгарде.

— Нордгарде? — удивился Ара'Ченгор.

Шайнара с недоумением посмотрела на Магистра. Она не имела ввиду север, как таковой. Просто нашла подходящее выражение.

— Нам нужен военный союз с севером, — пояснил анахис. — Если у нас будет поддержка северных кланов, то Миртания ещё не один раз подумает прежде, чем объявлять войну.

Варны снова зашумели, обсуждая новую мысль. Шайнара не могла вставить ни слова. Морлав Тейн принялся горячо убеждать Ара'Ченгора в своей правоте. Девушка же лишь вздохнула.

Вскоре Аре'Ченгор приказал ей покинуть совет. Дальнейшее обсуждение военных планов должно было проходить без посторонних. Дастар и Морлав Тейн вывели Шайнару на улицу и ещё о чём-то долго спорили между собой.

— Можешь забрать себе меч, который я тебе дал, — проговорил Дастар, вернувшись к девушке.

— Остановите ваши междоусобицы с азарами, — закончила Шайнара то, что не успела сказать на совете. — Только Объединённая Орда остановит Миртанию.

— Азары — шакалье отродье, — возразил Дастар. — Они вонзят нам нож в спину при любом удобном случае. Союз с ними невозможен.

— Но священные-то земли вы защищаете вместе!

— Это другое… И Миртания не покушается на них.

— Но ведь когда-то Объединённая Орда уже собиралась.

— С тех пор многое изменилось.

— Осталось главное. Вы дети одной земли.

Дастар отрицательно покачал головой.

— Ладно, миртанка, — отсёк он дальнейшее обсуждение. — Мне надо возвращаться на совет.

Девушка с тоской посмотрела вдаль, где в облаках резвились два рукокрыла.

— Анахис! — прикрикнул Дастар, обернувшись к Морлаву Тейну. — Глаз с неё не спускай, пока я не приду. Если она выйдет за ворота, ответишь перед кланом.

***

— Союз с Нордгардом? — переспросила девушка, когда они с Морлавом Тейном остались наедине. — Вы серьёзно? Да что он даст-то против Ордена?

Старик перевёл взгляд своих умных тёмных глаз на девушку.

— Провожатых для тебя на север. Теперь, когда Орден знает, что ты жива и где скрываешься, тебе действительно надо бежать отсюда, Шайнара. Но я не мог отпустить тебя одну…

Девушка изумленно уставилась на старика.

— Морлав Тейн, так нельзя…

— Я знаю только то, что мне показали однажды… Ты важнее, чем думаешь, Морвийская Лилия.

— Это старуха из Пламенной Горы вам сказала? Ассири, так кажется? Не знаю, за кого вы там меня принимаете, но никакая я не особенная и не избранная.

Морлав Тейн не стал спорить, но приказ Дастара выполнил ревностно и ни на минуту не спустил с девушки глаз. Но не потому, что боялся гнева варна, а потому, что твёрдо знал — пока он жив и может держать в руках меч, он не позволит Ордену казнить её…

Глава шестая. Оуна

На рассвете третьего дня отряд из тридцати всадников, готовый к дальней дороге, ожидал своего командира. Варны отправлялись в Нордгард для заключения военного союза с северянами. Так было решено на совете вождя несколько дней назад. И Шайнара ехала с ними, но по другой причине. Она хотела не столько убежать от Ордена и навсегда остаться в северных землях, сколько отвести беду от главного ухтюга. Ведь это из-за неё ему грозили расправой…

Кони фыркали и били копытами землю в нетерпении. Но Дастар всё не появлялся. Он провёл эту ночь вне ухтюга, а когда наконец вернулся, волосы его были перевязаны белой лентой. Это означало, что он совершил обряд очищения и что-то пообещал своим богам.

— Это из-за меня ты не уехала вовремя, — объяснил Дастар девушке, усаживаясь в седло. — И я дал Слово Варна, что доставлю тебя на север.

К ним подошёл Морлав Тейн. Он протянул девушке сумку, набитую сухими травами, мазями, кореньями и снадобьями. А потом снял с шеи шнурок, на котором висел длинный клык с тремя зарубками, и сказал:

— Передай это Первейшему Оракулу Нордгарда. И тебя примет любой северный клан.

Девушка с благодарностью взяла подвеску, обняла старого Магистра на прощание, и отряд во главе с Дастаром выехал за ворота.

***

Солнечные лучи не могли пробиться сквозь низко ползущие облака. Заметно похолодало. Временами порывы ветра становились такими сильными, что не давали свободно дышать. А над отрядом варнов то и дело кружили несколько рукокрылов. И Шайнара понимала, что Тени всё ещё следят за ними. Они не упустят так просто отступницу из вида. Но в какой момент они решатся напасть? Шёл десятый день пути. И неизвестность сводила её с ума.

По ночам девушке казалось, что она видит вдалеке силуэты в тёмно-синих плащах. Но утром отряд продолжал свой путь по равнинам и, если бы не крылатые зверьки в небе, то создавалось ощущение, что вокруг на несколько миль никого и нет…

Прошло ещё несколько дней, и окружающая местность полностью поменялась. На горизонте маячили снеженные вершины гор. Под копытами лошадей рассыпался серый щебень, прикрытый тонкой ледяной коркой. Воздух наполняла морозная свежесть. А изо рта клубился дымок.

Вскоре погода начала портиться. С севера надвигалась огромная тяжёлая туча, грозившая к вечеру разразиться снежной бурей. Варны загодя разбили лагерь и грелись вокруг костров в полевых шатрах. А снаружи дико завывал ветер.

Шайнара вышла из укрытия, чтобы проведать своего коня. Рыжегривые лошади варнов относились к той редкой породе выносливых животных, которые могли в трудных условиях добывать себе пропитание самостоятельно даже из-под снега, раскапывая копытами кустики пожухлой травы. Девушка приблизилась к вороному Изиру, но тут же отшатнулась в сторону: из мглы появилась фигура в тёмно-синем плаще.

— Они хотят напасть, когда разразиться снежная буря, — произнес мужской голос.

— Анок…? — узнала Шайнара друга.

— У вас мало времени, — перебил тот. — Я смогу задержать их, но ненадолго. Вы же должны воспользоваться этой бурей и уйти. Она скроет ваши следы. Я не дам им поднять в воздух рукокрылов. И мы потеряем вас из вида.

— Анок…

— Не надо.

— Что они с тобой сделают…

— Я сам о себе позабочусь, Шайнара. Бегите.

И он скрылся в ночи.

Девушка вернулась в шатёр и всё рассказала Дастару. Когда началась буря, варны обвязавшись одной верёвкой, чтобы не потерять друг друга, покинули лагерь. Бешенные порывы ветра валили лошадей с ног, снежная пыль обжигала, словно огнём, слепила глаза, забивала уши и рот. Но Дастар не останавливался. Он поверил Шайнаре какой-то необъяснимой слепой верой в тот момент и теперь упорно выводил отряд из-под удара. И когда спустя несколько дней над ними снова засияло солнце, и небо ослепляло своей голубизной, — в облаках парили лишь птицы предгорных равнин и никаких рукокрылов…

***

Зубчатые белые вершины поблескивали в лучах огненного заката. Воздух морозными иголками колол лицо. Варны торопились. Уходя от преследования, Дастар отклонился с первоначального пути и теперь рисковал тем, что ближайший перевал через Рудниковые горы, со дня на день может засыпать снегом, как часто бывало в это время года. И тогда кочевникам придётся делать огромный крюк, чтобы пройти другим путём.

Шайнара ехала, слушая, как скрипит под копытами земля, и думала об Аноке, о Рудене, о Нордгарде и о Карлеме. Неожиданно её размышления прервал крик.

— Стойте! Смотрите!

Его звали Урус — непревзойдённый разведчик и следопыт отряда — он указывал вдаль, где высоко в небе парила гигантская птица. Северяне называли её Серый Кричун. Такие хищники редко залетали вглубь Великих Равнин и обитали, в основном, только здесь — в северной части Рудниковых гор.

В когтях птица несла добычу.

— У неё человек! — воскликнул кто-то.

— Северянин! — подхватил другой.

Шайнара приложила руку к глазам, закрываясь от закатного солнца, и вглядывалась в небо.

Фигурка в когтях птицы была в меховой одежде и маленького роста.

— Это… ребёнок, — проговорила девушка. — Кричун унёс ребёнка из какого-то северного клана!

Варны замолчали и в полной тишине наблюдали, как птица покружилась над горами и опустилась на высокую одиноко стоящую скалу с двумя вершинами.

— Ребёнок, наверняка, уже мёртв, — нарушил тишину один из варнов.

— А если нет? — повернулась к нему девушка. — Мы единственные, кто видел, куда эта птица притащила свою добычу.

— Это не наше дело, Волчья Сестра, — возразил ей другой воин.

Шайнара подъехала к Дастару.

— Мы должны помочь, — произнесла она.

— Мы не можем задерживаться, — пояснил тот. — Если перевал засыплет снегом, мы не перейдём через Рудниковые горы. А в обход потеряем слишком много времени, — он помолчал и добавил, — мне тоже жаль этого маленького северянина, миртанка. Но ему уже не поможешь.

— Тогда я остаюсь одна, — упрямо вскинула голову девушка.

— Я дал Слово Варна, что доставлю тебя на север, — мрачно напомнил Дастар.

— Я освобождаю тебя от этого слова. Веди свой отряд дальше. Ты прав, чем быстрее вы заключите союз с Нордгардом, тем для вас будет лучше. Но… — Шайнара перевела взгляд на раздвоенную вершину, — это не моя война. И я могу делать, что захочу. Поэтому я остаюсь. И помогу ему.

Дастар тоже посмотрел на скалу, куда приземлилась птица и где, по всей видимости, было её гнездо.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовался он.

— Не знаю… — призналась девушка.

— Ну, так придумывай быстрее! — горячо взмахнул рукой Дастар. — У нас мало времени!

— У нас? — переспросила Шайнара. — Я же сказала, что освобождаю тебя от Слова. Вы можете ехать дальше без меня.

— От Слова нельзя освободить, миртанка. Слово Варна даётся не тебе, а Ветрогриву.

Девушка не стала больше ничего выяснять, натянула поводья и галопом направила коня к скале. Дастар и все остальные последовали за ней. И в душе Шайнара была им очень благодарна за то, что не останется здесь одна.

Скала уходила под самые облака. Склоны её заледенели и грозили неминуемым падением тем, кто рискнул бы подниматься по ней без снаряжения. Шайнара, задрав голову вверх, изучала препятствие. Внезапно воздух огласил звериный рык. Он шёл из пещеры неподалёку, и едва варны выхватили мечи, как в проёме показалась морда снежного барса. Увидев перед собой толпу вооружённых людей, зверь молниеносно отпрыгнул в сторону и скрылся.

Шайнара наклонилась и подняла с земли обрубок кости. Она задумчиво посмотрела на него, а потом направилась к пещере.

— Осторожно! — только и успел крикнуть Дастар ей в след. — Он может быть не один…

Но девушка уже скрылась в глубине.

Дастар зажёг факел и отправились следом за ней. Когда огонь развеял мрак, его взору открылась такая картина: Шайнара сидела на окровавленном полу и держала в руках большие ветвистые рога. Пещера служила логовом хищников и была сплошь усеяна крупными и мелкими костями.

— Мы сделаем из этого снаряжение для подъёма, — проговорила девушка, показывая округ себя.

Дастара понимающе кивнул. А когда в пещере появились остальные воины, он приказал всем приниматься за работу: из рогов делать ледорубы, а из костей — колышки.

К утру снаряжение для четверых человек было готово. Кочевники выстроились перед скалой и ждали, кого из них Дастар отправит наверх, в гнездо хищной птицы. Но тот ещё не успел ничего сказать, как Шайнара, перекинув через плечо сумку с лекарственными снадобьями и бинтами, вышла вперёд и стала обвязывать себя верёвкой.

— Нет. Ты не пойдёшь, — попытался остановить девушку Дастар.

— Это была моя идея, — возразила та. — Да и я всё равно ничего не теряю.

— Кроме жизни, в случае падения.

— Её ценность преувеличена.

— Ты останешься внизу.

— Нет. Не останусь, — Шайнара подняла один из костяных ледорубов и заткнула его за пояс. — Пойми, я лучше любого из вас могу лазить по таким скалам. Меня этому обучали…

— Неважно. Ты останешься и будешь ждать внизу, — повторил Дастар.

— У тебя что — много лишних людей? — поинтересовалась девушка. — Зачем тебе просто так рисковать кем-то из них, — она кивнула на варнов, — когда есть я?

— Ты останешься внизу, — игнорируя её доводы, упрямо продолжал твердить Дастар.

— Нет.

— Я привык, чтобы женщины повиновались, — он повысил голос.

— Но я больше не калахари твоего племени, Дастар. Да и вообще не из твоего народа…

— Волчья Сестра, я иду с тобой, — вмешался в перепалку разведчик Урус и шагнул вперёд.

Шайнара знала, что на переходе Ветрогрива одна из трёх погибших женщин была женой этого человека, и девушка согласно кивнула.

— Я тоже, — вызвался третий варн, молчаливый воин средних лет. Он почти никогда до этого не разговаривал с Шайнарой.

— Ну, хорошо, — подытожил Дастар, окинув всех тяжёлым взглядом, — значит, я буду четвёртым.

— А вот это совсем не разумно, — возразила Шайнара. — Командир не должен рисковать жизнью и делать работу, которую могут сделать другие.

— Ты же сама сказала, ценность жизни преувеличена, — усмехнулся Дастар.

— Моей жизни, Дастар. А ты сын Ара. Ты тот, кого будут слушать северные кланы, и единственный, кто имеет власть заключить с ними военный союз.

— А ещё я тот, кто дал Слово Ветрогриву охранять тебя и доставить на север целой и невредимой. Поэтому я иду с вами. Остальное в руках Богов.

— Это не верное решение…

— Прекрати спорить со мной перед моими людьми, миртанка, — злобно прошипел Дастар её на ухо, а потом, выпрямившись, добавил, — ты не так давно ходишь с непокрытой головой, а позволяешь себе вести речи, будто жена вождя.

В его глазах забегали гневные искорки, и девушка замолчала, мудро решив не разжигать из них пламя.

***

Ветра и дожди отполировали скалу чуть ли не до зеркального блеска. А там, где начинался лёд, и вовсе не было за что ухватиться. Но варны и девушка вбивали костяные колья в узкие расщелины и упрямо поднимались всё выше и выше. Ледяной ветер пробирал скалолазов насквозь и норовил сбросить вниз.

Они шли в связках по двое: Дастар с Урусом, Шайнара с молчаливым воином — перебрасывая верёвку через редкие уступы или вбитые колья и подстраховывая друг друга. Прошло пять часов, прежде, чем варны и девушка добрались до вершины.

В её раздвоенной форме между рогов хорошо угадывались очертания гнезда, свитого из прутьев, толщиной с запястье. Небесного хищника дома не было. А вот фигурка в меховой одежде всё ещё лежала здесь, лицом вниз.

Шайнара первой спрыгнула в гнездо, подбежала к маленькому северянину и перевернула его на спину.

— Это девочка!

Варны, опасливо поглядывая на небо, тоже спустились в гнездо. Шайнара отодвинула воротник на одежде маленькой северянки и прикоснулась к её шее, нащупывая пальцами пульс, — Жива! — потом легонько похлопала по щекам, приводя в чувство.

Девочка открыла глаза и захлопала ресницами, покрытыми инеем. На бедре у неё кровоточила рана. Шайнара быстро перевязала её и произнесла на миртанском:

— Не бойся.

Но северянка не ответила.

Дастар подсел к ним.

— Ты можешь идти? — спросил он девочку на языке варнов.

Та уверенно кивнула. Значит, она либо знала язык кочевников, либо северный и восточный языки похожи.

— Как тебя зовут? — спросила Шайнара тоже на языке степных народов.

— Её зовут Оуна, — проговорила девочка, указывая на себя рукой.

— Оуна, мы спустим тебя отсюда, — Шайнара ободряюще улыбнулась.

Но северянка снова не поняла её.

— Ты только не бойся, — добавила девушка, чётко проговаривая слова.

— Оуна ничего не боится, — ответила девочка, на этот раз правильно истолковав акцент целительницы.

Долгий и сложный подъём вымотал всех: мышцы задеревенели и отказывались слушаться. Но задерживаться на скале в такой холод было равнозначно смерти, и потому, до того, как сядет солнце, все должны спуститься.

Разведчик Урус подставил спину и девочку посадили на него, привязав верёвкой. По-прежнему, находясь в одной связке с Дастаром, они начали медленно спускаться. Шайнара и молчаливый воин двигались сбоку, на некотором расстоянии.

Внезапно варнов накрыла огромная крылатая тень — небесный хищник возвращался в гнездо. Приземлившись на вершине, он заметил пропажу, и снова расправив крылья, стал облетать скалу по кругу. От его пронзительных криков кровь стыла в жилах. Он быстро обнаружил незваных гостей, вероломно похитивших его добычу.

Серый Кричун кружил вокруг скалы, и порой подлетал так близко, что едва не касался крыльями людей. Иногда он выставил перед собой лапы с когтями, намереваясь отобрать привязанную к спине Уруса девочку.

— Надо отвлечь его! — прокричал Дастар и достал меч.

Держась за скалу одной рукой, другой — он размахивал оружием и отгонял хищника от Уруса и Оуны. Шайнара и молчаливый воин последовали его примеру. Птица с яростным криком рассекала воздух и проносилась всё ближе и ближе. Казалось, она, во что бы то ни стало, решила сбросить чужаков со скалы.

Серый Кричун налетал, шумно хлопая крыльями, пытался ударить кого-нибудь мощным клювом и отлетал вновь. Яростно отмахиваясь мечом от очередного нападения, Шайнара не удержалась и повисла на верёвке. Девушка попыталась снова закрепиться на скале, но с оружием в одной руке ей это никак не удавалось. Молчаливый воин терпеливо ждал, когда его напарница справится с ситуацией. Но тут кричун снова пошёл в атаку.

Однако в этот раз умная птица избрала целью не человека, а верёвку, перекинутую через уступ и связывающую Шайнару и молчаливого воина. Кричун набросился на верёвку, как на змею. Он трепал её, бил клювом и в конце концов сбросил с уступа. Но девушка всё-таки успела в последний момент зацепиться за скалу. Однако сорвался её напарник и теперь уже он висел на верёвке. Но без помощи уступа удержать на себевес мужчины на другом конце связки Шайнара не могла.

Она уже выбросила меч, изо всех сил вцепившись в скалу обеими руками. Руки её дрожали от невыносимого напряжения, но пальцы медленно и неумолимо разгибались. Молчаливому воину же, болтавшемуся под ней на верёвке, никак не удавалось ни за что зацепиться — участок скалы в этом месте, как назло, оказался самым отвесным и скользким.

Шайнара зажмурилась и приготовилась к неминуемому падению. Но тут её кто-то схватил за руку. Она открыла глаза. Над ней, в самой неудобной позе, свешивался Дастар. Она и не заметила, как он подобрался. Однако, не смотря на всю свою силу, удержать на одной руке двоих людей не мог даже он. Лицо его побагровело. На шее проступили жилы. Но Шайнара уже чувствовала, как её ладонь начинает выскальзывать из его.

— Держись! — рычал Дастар, и ей казалось, что она слышит, как крошатся его зубы от напряжения.

Её руку, за которую он держал её, до боли выворачивало в плечевом суставе. Но тут девушка увидела, что молчаливый воин под ней достал нож и стал быстро-быстро перепиливает верёвку, связывающую их.

— Нет! — закричала Шайнара.

— Живи, Волчья Сестра! — отозвался тот, и это были его первые и последние слова за весь подъём. А потом тело кочевника полетело вниз…

Почувствовав облегчение, Дастар вытянул девушку к себе и прижал к скале, закрыв спиной от взбешённой птицы и ветра.

Серый Кричун на полной скорости метнулся вниз за упавшим телом, с яростью разорвал его на части и одну из них потащил к себе в гнездо.

Шайнара выглядывала из-за плеча Дастара и видела, как крылатый хищник поднимается со своей новой «добычей».

— Не смотри туда! — прокричал варн. — На меня смотри! Мы справимся!

Он обвязал свою верёвку вокруг девушки, и все медленно и осторожно продолжили спуск: Урус с Оуной на спине с одной стороны, а Шайнара и Дастар — с другой. Серый Кричун больше не беспокоил людей, сполна удовлетворившись новым трофеем, и те благополучно добрались до земли.

Остальные варны тем временем уже всё подготовили для похоронного обряда: они завалили камнями то, что осталось от погибшего и воткнули в изголовье его меч. Но кочевники пребывали в подавленном состоянии. И не только потому, что не успели защитить тело разбившегося соплеменника от хищной птицы, но и потому, что кричун унёс в гнездо ту часть, где находилась голова. А по поверьям варнов, волосы погибшего мужчины обязательно надо отрезать и сжигать, иначе род его на несколько поколений лишится защиты Ветрогрива.

И хоть у разбившегося не было детей, но воины видели в такой смерти дурной знак для всего отряда. Однако Дастар запретил все разговоры на эту тему. Он подошёл к Шайнаре, которая всё ещё сидела на коленях перед маленьким курганом из камней и положил руку ей на плечо.

— Он отдал свою жизнь за меня, — полушёпотом произнесла девушка. — А я даже не знала его имени…

— Он отдал жизнь за Волчью Сестру. Ибо считал её женщиной из СВОЕГО народа… Как и любой здесь.

Шайнара подняла на него глаза. Дастар убрал руку.

— Тебя ждёт девочка, — сказал он. — Накорми её. И сама поешь. Там оставили для вас немного еды.

Шайнара смахнула со щёк иней, поднялась и направилась в пещеру, где варны обосновались на ночь.

Оуна не выглядела испуганной. Хотя на вид ей было не больше семи лет. Она немного отогрелась у огня и теперь, сидя на спальном мешке девушки, с любопытством разглядывала окружающих воинов.

Шайнара осмотрела девочку более тщательно. Той сильно повезло. Она вышла из когтей хищной птицы, отделавшись лишь небольшой раной на ноге. Девушка растопила в котле снег и приготовила отвар из взятых с собой лекарственных трав для крепкого сна и восстановления сил.

Северянка послушно выпила всё, что дала ей целительница, а потом залезла в мешок, свернулась калачиком и вскоре уснула. Шайнара погладила спящую девочку по волосам. Каково ей? Одна и так далеко от своего клана. Такая маленькая и такая отважная…

Сзади подошёл Дастар и накинул на плечи девушке своё меховое одеяло. Остальные варны тоже уже уснули. А Шайнара и Дастар так и просидели рядом до утра, молча уставившись на огонь и слушая, как потрескивают поленья, и завывает снаружи северный ветер…

***

С рассветом отряд продолжил путь. Оуну посадили на лошадь погибшего воина. Но девочка плохо держалась в седле. Она совсем не умела ездить верхом. И это задерживало весь отряд. Тогда Шайнара пересадила северянку к себе, и хоть это было не очень удобно, но скорость отряда возросла. К тому же, ехать вдвоём оказалось значительно теплее.

Путь до перевала занял четыре дня, и за это время Шайнара с Оуной успели вдоволь наговориться. Девочка быстро привыкла к акценту миртанки и там, где той не хватало знания языка, чтобы построить предложение, они подыскивали иные слова. И это было даже забавно. Северный и восточный языки оказались во многом очень похожи. О значении некоторых слов Шайнара теперь даже догадывалась интуитивно. Она вспомнила, с каким восхищением когда-то смотрела на Карлема, который мог свободно изъясняться с северными народами. А теперь вот она и сама способна говорить с ними или хотя бы улавливать общий смысл.

— Из какого ты клана? — спросила Шайнара девочку.

— Оуна принадлежит всему Нордгарду. Нет клана.

— Нет клана? Что это значит? Тебя изгнали?

Девочка отрицательно замотала головой.

— Оуна станет жрицей Великой Снежной Матери, — пояснила северянка.

— Тебя готовят в жрицы? — переспросила девушка с удивлением. Она и не знала, что в Нордгарде жриц отбирают в столь юном возрасте.

— Оуна служила в Ледяном Храме, — подтвердила девочка. — Пока кричун не схватил Оуну.

— В Ледяном Храме? Но это очень далеко отсюда, — произнесла Шайнара. — Даже для такого хищника, как Серый Кричун. Как же он унёс тебя так далеко? Да ещё через горы?

— Оуна не помнит. Оуна уснула в лапах птицы.

— Потеряла сознание? — уточнила девушка. — Понимаю…

— Кричун, наверно, нёс Оуну над живой тропой, — продолжала девочка. — Потому так далеко.

— Какой живой тропой? — Шайнара впервые слышала такое название. — Что это?

Девочка попыталась объяснить, но не смогла подобрать слова, которые миртанка бы точно поняла. Оуна что-то показывала жестами, но Шайнара всё-равно не улавливала их смысл.

Тем временем ехать становилось всё труднее и труднее. Иногда лошади по грудь проваливались в рыхлый глубокий снег. Но удивительные животные с рыжими гривами славились исключительной выносливостью. Они могли обходиться несколько дней без воды и еды, не теряя при этом работоспособности. Лошади кочевников поддерживали свои силы тем, что по ночам и во время дневных привалов раскапывали снег и добывали траву. Но вот уже два дня, как снежный покров стал настолько глубоким, что бедные животные ничего не ели.

Дастар же торопился, как мог. Он знал суровые особенности этой местности, но изначально рассчитывал сделать быстрый рывок в Нордгард, потратив на переход через Рудниковые горы не больше двух дней. Поэтому отряд и выехал налегке: без сопровождающих обозов с дополнительной едой и кормами для животных.

Варны направлялись на север по самой короткой дороге и главное для них было успеть пройти через перевал до того, как его засыплет снегом. Возвращаться же они планировали другим, более длинным, путём. Однако побег от преследования и спасение маленькой северянки сильно задержали их в пути. И когда они наконец добрались до перевала, оказалось, что высота снежного покрова уже не позволяет пройти через него…

Тот вечер выдался на редкость ясным и безветренным. Полная луна смотрела с тёмного бездонья, и снег искрился и играл в её свете разноцветными переливами. А вокруг царило завораживающее горное безмолвие.

Дастар сидел на коне, взирая на заметённый в три человеческих роста перевал, и с каждой минутой становился всё мрачнее. Остальные варны тоже выглядели угрюмыми и разделяли его настроение. Все понимали, что теперь им придётся возвращаться и ехать в обход через Миртанию, а это займёт ещё целый месяц.

Оуна беспокойно заёрзала на лошади. Ей хотелось поскорее вернуться домой, и Шайнара стала тихо объяснять девочке, почему это невозможно.

— Оуна знает короткий путь, — вдруг звонко ответила та.

Варны подъехали ближе и окружили лошадь Шайнары со всех сторон.

— Какой ещё короткий путь? — спросил Дастар маленькую северянку.

— Живая тропа, — снова начала объяснять та.

Но никто не понимал, о чём она говорит. И только разведчик Урус сощурился, словно что-то припоминания.

— Это северная легенда, — пояснил он. — Я тоже слышал её в детстве. Сказание о живой тропе… Там говорилось, что, когда ледник доходил до середины Великих Равнин, дорога на север вела не только через этот перевал, но и под Рудниковыми горами.

— Под горами? — удивился Дастар. — Разве там есть сквозные пещеры? Почему мы не знаем о них?

— Это необычный проход. Легенда гласит, что земля там поглощает всё живое.

— Так это, наверно, о жидких рудах, — вмешался другой варн. Его усы и борода смёрзлись в сосульки, а маленькие чёрные глазки из-под косматых бровей недружелюбно посматривали то на Оуну, то на Шайнару. — Когда я был в Миртании, то слышал о таких шахтах с жидкой рудой. Говорят, многие пытались добывать её, но ни у кого не получилось. В шахтах постоянно исчезали люди. Рассказывали также, что руда эта не поддаётся обработке, да ещё и может свести с ума человека. Так случилось с каким-то герцогом, после чего все входы в шахты были завалены. И пройти там нельзя.

— Оуна ходила, — возразила девочка.

Дастар подъехал к ней ближе ещё ближе.

— Где ты ходила? С кем?

— Жрицы Ледяного Храма водили Оуну по живой тропе, — объяснила северянка.

— Нет там никакой тропы, — снова буркнул воин с бородой в сосульках. — Шахты непроходимы.

— Оуна может показать, — не сдавалась та.

— Девочка, если ты обманываешь нас… — начал Дастар, но не договорил.

— Оуне нельзя обманывать, — с не по-детски серьёзным видом ответила северянка. — Оуна служит Великой Снежной Матери.

— В той легенде ещё говорилось, — вспомнил Урус, — что тропа проявляется, когда небо смотрит на землю двумя глазами…

Варны, как по команде, задрали головы: величественный Алькон с одной стороны и круглый диск луны — с другой… Что ещё, как не это, можно назвать небесными глазами…?

— Хорошо, — принял решение Дастар. — Веди нас. Покажи свою живую тропу.

И отряд, доверившись девочке, тронулся в путь.

Оуна ехала на лошади, сидя перед Шайнарой, и указывала дорогу. Северянка нисколько не волновалась, ведя за собой суровых взрослых мужчин. То ли она не понимала всей ответственности, возложенной на неё, то ли была настолько по-детски уверена в себе, но Шайнара невольно залюбовалась маленькой проводницей. За всё время, что они пробыли вместе, девочка ни разу не выказала страха и не пожаловалась на боль в раненой ноге. Наверно, не зря Оуну готовили в жрицы Ледяного Храма — была в ней какая-то особая внутренняя сила…

***

Вход в шахту, к которому привела варнов Оуна, оказался почти полностью завален камнями и потому не видим со стороны. Дастар спрыгнул с коня, зажёг факел и протиснулся в пробитую кем-то узкую щель. Шайнара, Оуна и Урус пролезли следом. В лицо им ударил тёплый воздух. Он поднимался от голубой светящейся жижи, которая булькала и медленно перетекала под ногами. Дастар наклонился, смочил палец и понюхал странное вещество.

— Разве это руда? — спросил он вслух сам себя, и выпрямившись, хотел уже наступить на жижу и пройти вперёд, но Оуна остановила его.

— Нет! — воскликнула девочка. — Туда нельзя! Тропа вон там… — она указала рукой вдоль правой стены.

Разведчик Урус поднял с земли камень и бросил в середину голубоватой жижи. Раздался металлический звон, и жидкая руда, накрыв камень плазменным фонтаном, затянула его в себя.

— Не нравится мне это место, — произнёс Урус.

— Мне тоже, — отозвался Дастар.

Шайнара же ничего не говорила. Голубоватое свечение, исходившее от жидкой руды и её переливы, казались девушке знакомыми. Именно так светились стены в Гроте Ушедших, когда она принимала имя Духа. Так светился столб, из которого старшие ученики вытаскивали мечи при посвящении в Тени. Так светилась и тайная комната с алтарём, в которой держали закованного в цепи Карлема. Похоже, Орден знал о жидкой руде гораздо больше, чем все остальные жители Срединного Королевства и прилегающих земель…

Дастар вышел наружу. Он отобрал тех, кто пойдёт дальше с ним по живой тропе. А остальным приказал разбить лагерь и отогнать лошадей туда, где те смогут найти пропитание. Но предупредил, что если через месяц не вернётся, то воины должны отправиться обратно в главный ухтюг и доложить Ара'Ченгору, что миссия на север провалена.

Тех, кто шёл с ним, Дастар собирался вооружить длинными палками для прощупывания тропы. Однако Оуна покачала головой и объяснила, что «живая земля» не причиняет боли живой плоти, случайно соприкоснувшейся с ней, но мгновенно разъедает любое дерево.

Дастар не поверил и, взяв деревянную кружку у одного из воинов, опустил её в серо-голубую жижу. Кружка с шипением растворилась.

— Ты уверена, что сможешь провести нас здесь, девочка? — ещё раз спросил Дастар маленькую северянку.

— Оуна знает тропу, — энергично закивав, подтвердила та.

Дастар приказал воинам экономить еду и воду, хотя путь под горами, по словам Оуны, занимал всего два дня. Однако кто знает, когда они смогут пополнить запасы охотой. Но в шахте было, по крайней мере, тепло. А голубоватое свечение избавляло от необходимости жечь последние факела.

Варны шли друг за другом, выстроившись в цепочку, по бурлящей и лопающейся пузырями жижи. Первым двигался Урус. На его плечах сидела Оуна. Раненая нога не позволяла ей идти самостоятельно. За Урусом следовал Дастар. За ним — Шайнара. Потом все остальные.

Время от времени главный проход разветвлялся, но каждый раз маленькая северянка безошибочно указывала нужное направление. Сама тропа представляла собой узкую полоску земли, скрытую под толщей жидкой руды, доходившей до колена, а в иных местах и до пояса.

Внезапно сбоку надулся и лопнул особенно большой пузырь, и один из воинов, шарахнувшись в сторону, случайно сошёл с тропы. В то же мгновение «живая земля» захватила его, сковала по рукам и ногам и быстро потащила вниз. Другой варн попытался помочь ему, но не удержался на тропе и тоже оказался во власти серо-голубой плазменной жижи.

— Стоять! — заорал Дастар. — Всем оставаться на месте!

Варны застыли. Руда же в считанные мгновения расправилась со своими жертвами, и те исчезли в глубине, не успев даже рта открыть. Оставшиеся на тропе ошеломлённо озирались друг на друга.

— Идти след в след, — вывел их из оцепенения командный окрик Дастара.

Воины подчинились, но в глазах их читался немой вопрос: «А точно ли северная девочка сможет провести их здесь? Она такая маленькая, а «живая земля» не прощает ошибок…» Но они не смели ослушаться командира. Да и вернуться обратно никто бы из них самостоятельно уже не смог: тропа скрывалась под толщей руды, и, как ориентировалась здесь Оуна, для них оставалось загадкой…

***

Варны шли уже целый день. Шайнара с трудом передвигала ноги в густой жиже. Да и остальные валились от усталости. А жидкая руда, словно смеялась, пузырясь и лопаясь по бокам от тропы, и заставляя нервы вытягиваться в струны у обессиленных людей.

— Там, — вдруг громко произнесла Оуна, показывая рукой вперёд.

И вскоре все увидели небольшой островок твёрдой земли. Он, как спасительный маяк, возвышался посреди грязновато-голубого светящегося океана. Варны возликовали. И хоть это была лишь передышка перед дальнейшим переходом, но измученные воины так обрадовались, что едва снова не посталкивали друг друга с тропы, пытаясь, как, можно скорее, выбраться на этот островок.

Однако земля, такая привычная и родная на вид и ощупь, оказалась слишком мала, чтобы нормально всем разместиться. Варнам пришлось садиться по двое, спина к спине, и засыпать в таком положении. Дастар сел с Шайнарой, а Оуна пристроилась к ним сбоку третьей. Пока девушка доставала из заплечного мешка вяленое мясо, чтобы предложить девочке перекусить после сложного перехода, та уже уснула, и во сне сползла в лежачее положение, поджав под себя ноги и положив голову целительнице на колени. Ощущая опору в виде спины Дастара, Шайнара тоже чувствовала, что вот-вот погрузиться в полудрёму.

… Их было четверо. Преступников вывели на помост и привязали к столбам. Чёрные мешки на головах скрывали их лица. Но она знала, кто из них ОН.

Толпа вокруг ликовала и жаждала расправы. Люди всегда ненавидели жароносных. Потому что боялись. И она тоже. Раньше. Но потом она научилась убивать их… чтобы не бояться!

Хворост у ног преступников запылал, и толпа заревела в восторге. Так всегда проходили эти казни. Мортан огнём уничтожал огонь! И это было правильно… Но почему же она чувствовала, что ненавидит эту толпу больше, чем тех, кто стоял на помосте? Ненавидит за страх. За трусость. Эти жалкие люди вызывали у неё большее презрение и отвращение, чем те, кто сейчас сгорал в огне…

Шайнара открыла глаза. Сердце её колотилось часто-часто. Снова эти сны…

Она тихонько погладила по голове спящую у неё на коленях Оуну, успокаивая и возвращая размеренность своему дыханию. Но снова уснуть девушке не удалось, и она просто сидела и смотрела, как надуваются и взрываются грязно-голубые пузыри вокруг островка.

Внезапно Дастар дёрнулся и заворочался во сне. Его рука задела её руку, дыхание изменило ритм, и Шайнара почувствовала, что он проснулся. Девушка замерла и не двигалась, чтобы он смог скорее заснуть обратно. Она даже не стала убирать ладонь с прежнего места, и та всё ещё легонько соприкасалась с пальцами Дастара. Но тот непроизвольно подвинулся и разорвал соприкосновение, однако спустя несколько секунд осторожно подложил свою руку назад…

Вторая часть пути оказалась легче предыдущей. А когда показался выход из шахты, и давящая обстановка отпустила, варны снова воспряли духом. Не смотря на потерю двоих соплеменников, все они теперь смотрели на маленькую Оуну, как на чудо, посланное им Богами.

— И как давно вы знаете об этой тропе? — спросил девочку Дастар, когда отряд благополучно вышел на поверхность.

— Оуне говорили, что «живая тропа» есть три года, — ответила та.

Три года… Шайнара задумалась. Три года назад Алькон стал оказывать влияние на приливы и отливы. Возможно, он приводит в движение и эту странную руду. Девушка не очень хорошо разбиралась в этих процессах. В Ордене такими науками занимались Хранители Формул. У Теней же были другие задачи. Но дружба с Карлемом в своё время позволила Шайнаре немного прикоснуться к некоторым знаниям об устройстве мира.

Карлем… Когда-то здесь, в Нордгарде, он едва не признался ей в любви… О, Карлем… Как он мог так измениться? Как он стал Азортом Талгатом, одно имя которого теперь вызывает зубной скрежет у жителей Миртании и сопредельных земель? Что он сделал с Орденом?! Что сотворил с Единым Законом?!

Иногда Шайнара так скучала по годам, проведённым на Красном острове до того, как стала Тенью. Она скучала по Алхене и Сибурду, по Аноку и Рудену. Все они заменили ей семью. Но больше всего в этих подростковых воспоминаниях она тосковала по золотоволосому юноше с горбом, который всегда был рядом. Учил, утешал, защищал и принимал её боль, как свою собственную… О, Карлем… Её Карлем… Что же стало с ним и с ней…

Выбравшись из шахты и оставшись без лошадей, варны сплели из ветвей снегоступы, нацепили их на ноги и продолжили путь. Благо идти оставалось недолго. Запасы провизии у них подходили к концу, но они торопились и не тратили специально времени на охоту, питаясь тем, что случайно удавалось добыть по пути.

Через три дня навстречу им попались трое охотников из ближайшего клана, и, как оказалось, они хорошо знали маленькую жрицу Ледяного Храма. Северяне поговорили с Оуной и радушно пригласили кочевников на свою стоянку, расположенную неподалёку. А когда нордгардцы узнали, что перед ними не просто командир отряда варнов, а сын Ара, Вождя Всех Ухтюгов, один из охотников поднялся на возвышенность и протрубил в рог. Издалека долетел ответный звук. Потом к нему присоединился ещё один и ещё.

Шайнара тем временем уже сидела у огня, угощалась тёплой похлёбкой из рук гостеприимных хозяев и слушала, как летит по Нордгарду весть об их прибытии…

Глава седьмая. Ледяной Храм

Большинство северян проживали в жилищах, напоминавших ухту. Только вместо каркаса в своих постройках они использовали огромные кости давно вымерших животных. Но охотники, которых встретил отряд Дастара, принадлежали к Древесному клану, который занимал лесистые земли, примыкающие к Рудниковым горам. И потому, его жители, в отличие от остальных нордгардцев, предпочитали строить низкие деревянные дома из толстых брёвен. Засыпанные снегом по самую крышу, они хорошо сохраняли тепло в этих суровых условиях.

Деревня, в которую на следующий день северные охотники привели варнов, располагалась на высоком плато, с которого открывался величественный вид на бескрайние заснеженные равнины, простирающиеся от западных склонов Рудниковых гор и уходящие на восток, далеко за горизонт.

И вот там, где небо встречалось с землёй, а с севера подступала ещё одна горная гряда, что-то очень ярко сверкало. Шайнара поднесла руку к глазам, вглядываясь вдаль. Девушка догадалась, что блестящее сооружение — это и есть Ледяной Храм. Насколько она помнила, он стоял посреди замёрзшего озера и охранялся лучшими воинами Нордгарда. И когда-то ей уже довелось побывать там…

Самый большой дом в деревне охотников принадлежал старейшине. Это был полный румяный мужчина с густой чёрной бородой и усами. Он говорил громко и размахивал руками. Старейшина принял Дастара, как дорогого гостя. Остальных варнов разместили в отдельном доме. Шайнару и Оуну подселили к женщинам.

Девушка уже и забыла, как любопытны северянки. Они наперебой забросали её вопросами о варнах и Великих Равнинах. И той больше не требовался переводчик, чтобы понимать их. Шайнара уклончиво отвечала на вопросы. Но сама слушала внимательно, стараясь лучше понять образ жизни и мыслей северных людей, чтобы помочь Дастару заключить с ними военный союз.

Однако её помощь в этом деле ему совершенно не потребовалась. Когда в деревню Древесного клана на встречу с сыном Ара прибыл сам Верховный Вождь Нордгарда, оба представителя своих народов быстро нашли общий язык. И виною тому был… Азорт Талгат. Оказалось, он и на севере успел провернуть дела, за которые его проклинали все местные жители. Нордгардцы рассказывали, что однажды Азорт Талгат прислал людей в синих плащах, которые пытались разрушить сам Ледяной Храм! Шайнара слушала и ушам не верила — Карлем перешёл все границы.

Но благодаря этому, предложение Дастара о военном союзе против Миртании было встречено нордгардцами с воодушевлением. Однако для подписания окончательного договора ещё требовалось собрать Большой Совет Севера, состоящий из всех вождей местных кланов.

А тем временем в деревню за Оуной приехали жрицы Ледяного Храма в сопровождении Первейшего Оракула — того самого, которому Шайнара должна была передать от Морлава Тейна подвеску в виде длинного зуба с тремя насечками.

Оракул присоединился к мужчинам на переговорах в доме старейшины. А вечером туда же пригласили и девушку. К тому времени Дастар и Верховный Вождь Нордгарда уже закончили обсуждение будущего военного союза, и когда Шайнара вошла, то по их лицам ей сразу стало понятно, что говорили они о ней.

Дастар снял с головы белую ленту. Это означало, что он сдержал Слово Варна. И это действительно было так: он доставил миртанку на север, да ещё, по всей видимости, уже обсудил с Верховным Вождём и Первейшим Оракулом её дальнейшую судьбу. Во всяком случае, мужчины смотрели на вошедшую девушку так, словно уже всё решили.

— Ты ищешь покой на Севере, миртанка? — обратился к Шайнаре Верховный Вождь Нордгарда.

— Да, — ответила та.

— Ты найдёшь его. Мне рассказали о твоей храбрости. Северные кланы несомненно примут ту, которая вернула им Оуну.

Из-за стола поднялся Первейший Оракул и подошёл к девушке.

— Меня ещё просили передать это, — Шайнара протянула ему подвеску.

— Зуб целителя? — удивился Первейший Оракул, беря в руки вещицу. — Я знал только одного человека, который заслуживал носить это…

— Морлав Тейн, — подтвердила девушка.

В глазах Оракула появилось выражение глубокого уважения.

— Если ТОТ человек дал это тебе, значит, ты достойный целитель… В таком случае, любой наш клан с гордостью примет тебя.

Девушка бросила прощальный благодарный взгляд на Дастара. Тот в этот момент как раз собирался опрокинуть в себя кружку с пенным напитком, но рука его так и замерла у рта…

— Варны называют тебя Волчьей Сестрой, — продолжал Оракул. — Значит, твоё место будет в Волчьем Клане.

Он сделал жест, и к ним приблизилась женщина с длинными седыми волосами. На голове она носила шапку с мордой волка, а посередине лба — знак в виде маленькой снежинки. Это была жрица Ледяного Храма — Изыр Хим. В клане её называли Волчья Мать. И Шайнара сразу узнала её. Ведь это именно она когда-то дала переодетой Тени разрешение на посещение Ледяного Храма…

Изыр Хим провела двумя пальцами девушке ото лба до подбородка и коснулась шеи, начиная традиционный Обряд Обретения Клана.

— Волчья Сестра… — торжественно произнесла она, но вдруг оборвалась и стала пристально вглядываться в лицо Шайнары.

Молчание затянулось, и мужчины за столом начали недовольно переговариваться. Но старая жрица не спешила продолжать обряд. Первейший Оракул вопросительно воззрился на старую жрицу.

— Я узнала тебя, — промолвила та и ткнула девушку в грудь указательным пальцем. — Это ты выкрала Книгу Времён из Ледяного Храма! Ты!

— Что-о? — Верховный Вождь Нордгарда поднялся из-за стола.

— Она выкрала её! — гневно повторила Изыр Хим, тыча в Шайнару пальцем.

— Ты уверена в этом, Волчья Мать? — обратился к жрице Первейший Оракул, теребя в руке зуб с тремя насечками.

— Она выкрала! Она! — выкрикивала та.

Дастар тоже поднялся на ноги, да так, что стол заходил ходуном, и несколько кружек слетели на пол.

— Да! Эти знаки, — жрица ткнула ногтем в исполосованную шрамами щеку девушки, — они не скрыли твоего лица! Я узнала тебя, миртанка! Ты обманом проникла в Ледяной Храм и надсмеялась над нашей верой! Ты выкрала Книгу!

— Отвечай правду, иноземка! — прогремел Верховный Вождь Нордгарда, обращаясь к Шайнаре. — И не вздумай лгать! Это сделала ты?

— Да, — ответила та и не думая отпираться.

Возмущённый рокот пробежал по столу. Северяне повскакивали с мест. Женщины, пришедшие вместе с Волчьей Матерью, выкрикивали слова, которые Шайнара хоть и не могла точно перевести, но прекрасно понимала значение — ничего хорошего её в Нордгаре больше не ждало… Из спасительницы маленькой жрицы миртанка превратилась во всеобщее проклятие. По обрывкам фраз, летевших в её адрес, девушка поняла, что после того, как северяне обнаружили подлог и пропажу настоящей Книги Времён, на земли Нордгарда одно за другим посыпались несчастья. И местные народы верили, что виною этому был гнев Великой Снежной Матери за то, что её дети не уберегли священную реликвию.

Но Шайнара не собиралась оправдываться и что-то доказывать. Тогда она была Тенью и выполняла приказ Ордена, считая, что поступает правильно. А сейчас… Сейчас пришло время расплачиваться за свои ошибки.

— Дастар, — обратился Верховный Вождь к сыну Ара, — я отклоняю твою просьбу о судьбе вашей Волчьей Сестры. Она останется в Нордгарде. Но не за тем, чтобы обрести покой, а за тем, чтобы ответить за своё преступление против Севера.

Варны тоже привстали с мест, и теперь в ожидании приказа смотрели на своего командира, рука которого безрассудно тянулась к рукояти меча. Но пока этого движения никто не заметил, Шайнара неодобрительно покачала Дастару головой: союз севера и востока не должен пострадать из-за неё. И лучшее, что девушка сейчас могла сделать для варнов — это отделиться от них, чтобы гнев северян не перевёлся на кочевников.

— Я признаю свою вину, — громко произнесла Шайнара, заглушая голосом все выкрики. — Ни Дастар, ни кто-либо другой из варнов не знали о совершённом мною деянии в землях Нордгарда.

Она пронзительным взглядом показала сыну Ара, чтобы он убрал ладонь с рукояти оружия. И тот не хотя сделал это.

— Уведите её, — приказал Верховный Вождь.

***

Большой Совет Севера, на котором предстояло окончательно решить вопрос о заключении союза, был назначен на шестой день в Долине Жизни, у Ледяного Храма. Но весть о пленении той, которая похитила самую драгоценную реликвию этих земель, заставила многих норгардцев отложить свои дела и направиться в долину на два дня раньше, чтобы присутствовать на суде Великой Снежной Матери.

Шайнара не знала, что из себя представлял этот суд. Она ждала своей участи, запертая в высокой деревянной клетке с нарами, установленной внутри традиционного северного круглого жилища. Двое охранников сидели у очага и периодически подбрасывали в него поленья. Они отвечали не только за то, чтобы пленница не сбежала из этой «тюрьмы», но, и чтобы не замёрзла. Потому что только Великая Снежная Мать должна решать её судьбу. В противном случае, несчастья, обрушившиеся на земли Нордгарда, не закончатся никогда.

Снаружи раздался скрип снега и в «тюрьму» вошёл Дастар. Его сопровождал северянин, который объяснил охранникам, что варну разрешили посетить девушку перед судом. Те лениво поднялись, открыли клетку и вместе с посыльным вышли наружу, встав у входа.

— Я пытался выкупить твою жизнь, — начал Дастар, когда они с Шайнарой остались одни. — Но у них так нельзя…

— Ничего, — отозвалась девушка и слабо улыбнулась. — Не надо защищать меня.

— Да ты знаешь, что тебя ждёт?! — Дастар рывком вошёл в клетку. — Они принесут тебя в жертву!

— В жертву?

— Этой своей Матери, мортан её…

— Не оскорбляй чужих богов, — осекла его девушка, кивая на вход, за которым расположились двое охранников.

— Они считают, что твоя кровь усмирит её гнев, — варн со злости пнул клетку ногой. — Это я привёл тебя на север. Я обещал тебе защиту.

— Нет, Дастар. Ты здесь не при чём. Ты всего лишь сопроводил меня по пути. Я и сама собиралась сюда, ты же помнишь. Не думала, что они вот так опознают меня… Столько времени прошло… Но, может, они правы…

— Правы?!

— Слишком много я натворила, когда была с синими плащами.

Шайнара старалась говорить спокойно и уверенно. Но в душе у неё всё переворачивалось. Столько раз она встречала смерть лицом к лицу, обученная принимать её, как само собой разумеющееся. Но сейчас в ней снова пробудилось желание жить. Такое сильное, такое жгучее и такое неистребимое…

И ещё этот взгляд, которым Дастар всё чаще смотрел на неё. Взгляд, который она слишком хорошо знала, чтобы не понимать его значение. Взгляд такой похожий… почти неотличимый…

Шайнара отвернулась. Варн шагнул к ней и обнял за плечи.

— Я не дам им принести тебя в жертву, — проговорил он. — Сегодня мы умрём вместе. Сражаясь. И я буду защищать тебя.

— Нет! — Шайнара вырвалась. — Не смей! Слышишь?! Не смей так поступать!

— Ты снова пытаешься командовать варном? — Дастар улыбнулся и нарочито поцокал языком. — Неисправимая миртанка…

— Дастар! — она заглядывала в его глаза и с ужасом понимала, что он уже принял решение. — Если ты сделаешь это, твой народ уже ничего не спасёт! Без помощи севера вы обречены!

— На всё воля Богов, — бесстрастно отозвался варн.

— Нет! Ты не имеешь права так поступать! Те, кто пришёл с тобой, тоже погибнут!

— Умереть с оружием в руках — это честь для любого варна.

— А те двое, что утонули в жидких рудах? Тоже честь? — Шайнара пресекла его попытку снова обнять её. — А тот, что разбился на скале вместо меня? Все они погибли, чтобы мы дошли до Нордгарда. И чтобы ты заключил союз. Это твой долг! Перед ними. И перед твоим народом.

— Я не хочу это обсуждать с тобой сейчас… — он снова протянул к ней руки.

Но она отпрянула.

— Не смей так поступать! Или… — она замолчала, а потом, понизив голос, угрожающе произнесла, — я прокляну тебя. И тогда даже твои Боги не помогут тебе обрести покой после смерти.

Но Дастар лишь расхохотался. Да так беззаботно, словно его уже ничего не волновало. Шайнару всегда восхищала и поражала эта черта в варнах — отдать себя в руки Богов и больше ни о чем не беспокоиться, но сейчас девушка ненавидела её.

— Но я ещё хотел тебе кое-что сказать… — проговорил Дастар, отсмеявшись, и лицо его снова стало серьёзным. Он несколько раз набрал в грудь воздух и выпустил его, прежде чем продолжил, — я никогда не думал, что смогу…

— Я не люблю тебя! — вдруг выпалила Шайнара, не дав ему закончить.

Дастар застыл от неожиданности.

— Я не люблю тебя, — более уверенно повторила девушка. — Ты не Рогул и никогда им не станешь для меня.

— Я и не пытался… — проговорил Дастар.

— Ты всего лишь его брат.

— Я знаю.

— Жалкий брат и грязный кочевник, — медленно проговаривая каждое слово, продолжала Шайнара. — Но слава твоим Богам, я больше не ваша калахари, — она незаметно изменила тон голоса, и теперь он звучал жёстко и насмешливо. — И пусть я лучше умру, чем такие, как ты, будут смотреть на меня с вожделением…

Дастар уставился на девушку. Подбородок его чуть поднялся, а крылышки ноздрей расширились.

— Зачем ты говоришь так? — процедил он, и губы его поджались в тонкую нить.

— Я совершила ошибку, когда пришла к вам, — всё тем же холодно-насмешливым тоном отвечала Шайнара. — Теперь же вы называете меня Волчьей Сестрой. Но я лучше стану наложницей мортана, чем назову ваш народ своим.

Она усмехнулась и даже немного оскалилась, всем своим видом показывая пренебрежение к собеседнику.

— Я не верю тебе, — восточные глаза Дастара ещё больше сузились. — Ты рисковала жизнью ради моего народа.

— Да ты ещё глупее, чем я думала, — фыркнула девушка. — Я рисковала, чтобы выжить самой. Мне плевать на твой народ…. И на тебя.

— Ты лжёшь, — Дастар подошёл к ней вплотную.

— Я убила твоего брата. А ты заглядываешь мне в глаза, как жалкий щенок. Ты не сын Ара. Ты слабак, который вместо того, чтобы заключить союз, привёл своих людей, как безуков, на бойню. А теперь иди и объясни им, какая это честь, — умереть за ту драль, которая тебя презирает…

В следующую секунду Шайнара получила пощёчину, от которого едва не упала, но всё же удержалась на ногах. Она выпрямилась, сплюнула Дастару под ноги и рассмеялась. Тот с силой швырнул её на нары, развернулся и стремительным шагом вышел наружу…

Когда охранники вернулись внутрь, закрыли клетку и заняли свои места у очага, девушка сползла с нар на пол и прислонилась спиной к клетке. Она беззвучно сидела, обхватив колени руками, а из-под закрытых век всё текли и текли слёзы…

***

А вечером ещё один посетитель выпросил себе разрешение на последнее свидание с миртанкой. Это была Оуна. Едва дверь клетки открылась, как девочка бросилась к Шайнаре и обняла её.

— Всё хорошо, Оуна… — девушка погладила маленькую северянку по волосам.

— Нет! Плохо! — возразила та. — Но Оуна поможет! Оуна знает!

— Что знает? — не поняла Шайнара.

Девочка оглянулась на охранников, вернувшихся к огню, и разжала ладонь. Там лежал маленький, разрезанный надвое корешок фиолетового цвета. Едва Оуна раскрыла ладонь, как его резкий запах распространился по клетке.

— Шорский корень? — удивилась Шайнара, узнав растение.

— Кровь не течёт…

— Да. Я знаю. Он сгущает кровь. Но зачем он мне?

— Жертва другая, — торопливо и тихо заговорила Оуна. — Кровь быстрая. Твоя кровь медленная. Великая Снежная Мать возьмёт кровь быструю.

— Я не понимаю…

— Ешь! — приказала Оуна строго.

Шайнара подчинилась. Она так и не уяснила, почему маленькая северянка настаивает на этом, но не хотела её расстраивать, ведь хуже уже всё равно не будет, и прожевала горький корешок на радость той…

***

Это была самая красивая северная ночь, которую когда-либо видела Шайнара. Всё небо от края до края прорезали зеленовато-розовые сияющие всполохи. Они создавали причудливые узоры: то прямыми линиями уходящие за горизонт, то закручивающиеся в невероятные спирали. «Танец Вечности» — называли это явление северяне. Они верили, что таким образом Великая Снежная Мать говорит с ними. А толковать её «послания» предназначалось Первейшему Оракулу.

И в эту ночь он объяснил всем, что Великая Снежная Мать готова решить судьбу иноземки, похитившей священную реликвию. И когда это произойдёт, дети Нордгарда будут прощены. Северяне преданно внимали Первейшему Оракулу и с надеждой о скорейшей жертве смотрели, как миртанку ведут в Ледяной Храм.

Недалеко расположился и отряд варнов. Разведчик Урус и остальные воины хмурыми взглядами провожали процессию. Здесь были все, кроме Дастара. Но никто из них не вмешивался, выполняя приказ своего командира.

Возле Ледяного Храма мужчины-охранники передали Шайнару девяти женщинам-жрицам, а сами остались у входа. Кроме Изыр Хим и Оуны, девушка никого из них не знала.

Её провели в знакомый зал, где возвышалась огромная статуя Великой Снежной Матери. Здесь же когда-то находился и ледяной алтарь, с которого Шайнара похитила Книгу Времён. Но сейчас алтарь этот выглядел совсем иначе. Кто-то отбил с него толщу льда и под ней оказалось каменное сооружение, причём точно такое же, как в Храме у Пламенной Горы и в тайной комнате, где держали Карлема: жертвенный стол на подножии из шести столбов с барельефом, изображавшем кого-то из Огненных Богов.

На алтарь постелили шкуру, а не неё уложили Шайнару. Жрицы пристегнули руки и ноги девушки ремнями к жертвенному столу и зажгли огонь в каменных чашах, расположенных в изголовье. Но миртанка была не единственной пленницей в этом зале. В противоположном углу лежал связанный за ноги горный козёл. Он таращил глаза и дико блеял от страха. Одна из жриц взяла глиняный сосуд, в котором что-то тлело, и раздув его обошла несколько раз вокруг животного. Из сосуда пошёл красно-жёлтый дым и козёл, надышавшись им, успокоился.

Тем временем Изыр Хим встала перед статуей и произнесла:

— Великая Снежная Мать. Твой народ хочет искупить свою вину и приносит тебе на суд ту, которая осквернила твой Храм. Возьми её жизнь или прости её, забрав жизнь этого животного. Да будет справедлива воля твоя.

С этими словами Волчья Мать достала изогнутый нож, подошла к Шайнаре и сделала той несколько разрезов на запястьях. Другая жрица в это время пускала кровь козлу, но одурманенное дымом животное даже не дёрнулось.

Изыр Хим положила нож у подножия статуи и взяла оттуда большой серый камень со сколотым краем.

— Прими око покаяния, — проговорила Волчья Мать, обращаясь к Шайнаре и кладя камень той на грудь.

После этого все жрицы сели на колени перед статуей и склонили головы. И только Изыр Хим по-прежнему стояла над пристёгнутой к алтарю девушкой и что-то тихо начитывала над камнем. Волчья Мать напомнила Шайнаре старуху из Пламенной Горы, которая также что-то шептала, когда девушка погружалась в лёд, чтобы остановить сердце. Шайнаре даже показалось, что слова из древних речитативов обеих старух были одинаковы. Но, может, только показалось. Ведь не могла же связь северного и восточного культов быть настолько очевидной…

Теперь Шайнара поняла, зачем Оуна заставила её съесть шорский корень: её кровь из порезанных запястий выходила медленнее, чем у жертвенного козла в противоположном углу зала. Повернув голову на бок, девушка видела, как слабеет несчастное животное. Но она и сама чувствовала нарастающее головокружение и вялость. Да ещё Оуне дали сосуд с дурманящим дымом и заставили ходить вокруг алтаря. Этот дым наполнял ум равнодушной обречённостью и изгонял любое желание бороться…

… Мальчик притаился в вывороченных корнях дерева, и преследователи не видели его. Она же стояла у него прямо за спиной, а под ногами валялся большой серый камень со сколом. Да! Этот грязный, раздетый, маленький уродец не спрячется от неё. Отец будет гордиться своей дочуркой и перестанет называть её малышкой. Какая она малышка?! Ей уже семь лет!

Она с трудом подняла огромный камень над головой и тихо двинулась к беглецу. Он не видел её. Но тут раздался хруст ветки у неё под ногой. Мальчик вздрогнул и обернулся…

Шайнара открыла глаза. Эти видения становились всё чаще и чаще. И хоть девушка старалась не придавать им значения, но сейчас большой серый камень со сколом лежал у неё на груди…

Изыр Хим продолжала начитывать. Голос её отражался от ледяных стен и звучал мощно и выразительно. Красно-жёлтый дым густой пеленой висел над алтарём, девушка вдыхала его полными лёгкими и продолжала видеть. На этот раз Рогула.

Он улыбался и манил её за собой. На Великие Равнины. В ухтюг… Она видела детей, гоняющихся друг за другом с весёлым смехом… Слышала звук барабана, призывающий к большому костру молодые пары в долине Ветрогрива… Чувствовала аромат равнинных трав от сгорающего в очагах помёта безуков…

Внезапно тучи стрел затмили солнце. По равнинам заметался огонь. Он грохотал и трещал, смешиваясь с лязгом клинков. «Ара!» — раздавался боевой клич со всех сторон. И тёмные размытые силуэты, как саранча, неслись над землёй…

— Дыши!

Шайнара пришла в себя. Над ней склонилась Оуна, и глаза её светились радостью.

— Великая Снежная Мать сделала выбор, — произнесла Изыр Хим.

Шайнара с трудом повернула голову на бок и увидела безжизненное тело козла.

Жрицы освободили руки и ноги девушки от ремней, перевязали запястья и поднесли к её губам деревянную чашу с горячим напитком.

— Пей, — сказала Оуна, — это восстановит силы.

Девочка не могла скрыть своей радости, но остальные жрицы совсем не разделяли её восторга. Они были уверены, что Великая Снежная Мать заберёт жизнь той, которая осквернила её Храм обманом и воровством. И хотя этого не произошло, они досадливо и не добро косились на Шайнару.

Девушка сделала несколько глотков из чаши и почувствовала, как слабость и головокружение медленно отступают. Вскоре Шайнара смогла встать на ноги, но её зашатало. Однакони одна из женщин не поспешила ей на помощь. Жрицы наблюдали за девушкой молча. Они, конечно, должны были сопроводить её из Ледяного Храма наружу, но не обязаны помогать. И только Оуна, не обращая ни на кого внимания, подставила миртанке своё детское плечо для опоры.

***

Когда Шайнара, поддерживаемая маленькой жрицей, показалась в дверях Ледяного Храма, на озере воцарилась тишина. Северяне смотрели на девушку, но в глазах их не было прощения, а лишь немое разочарование.

Шайнара медленно брела мимо них, и вдруг тишину нарушил возглас:

— Ара!

Это крикнул Урус. Он обнажил меч и поднял его к небу.

— Ара! — как один подхватили остальные варны и тоже поприветствовали девушку, подняв мечи.

Шайнара повернулась к кочевникам. На этот раз среди них был и Дастар. Но его оружие оставалось в ножнах. Он не присоединился к варнам в приветствии и стоял, сложив на груди руки. Шайнара направилась прямо к нему. Но дорогу ей преградил Верховный Вождь Нордгарда.

— Великая Снежная Мать простила тебя, — произнёс он, подавив вздох. — Значит, и мы прощаем. Теперь ты можешь выбрать любой клан, иноземка, и остаться с нами.

— Нет, — ответила девушка и выпрямилась, перестав облокачиваться на Оуну. — Я хочу вернуться назад, — она посмотрела через плечо вождя на Дастара. — С тобой.

Тот не ответил. Девушка фамильярно обошла вождя и приблизилась к варну.

— Я хочу вернуться назад с тобой, — повторила она.

— С чего бы это? — с металлом в голосе отозвался Дастар, не меняя позы. — Разве синие плащи перестали за тобой охотиться?

— Не перестали. Но я больше не собираюсь убегать и прятаться от них.

— Ты уже убежала. Никто тебя здесь не найдёт.

— Дастар, я хочу быть вместе с вами. Хочу сражаться за твой народ. За твой ухтюг.

— Сражаться со своим собственным народом, миртанка? — варн усмехнулся. — Ты и на это способна?

— Меня зовут Шайнара, Дастар. И теперь вы мой народ.

— Ты говорила, что лучше станешь наложницей мортана, чем назовёшь варнов своим народом.

Урус и остальные кочевники, слышавшие этот разговор, переглянулись.

— Я лгала, Дастар. Я хотела остановить тебя… — Шайнара осеклась. Не могла же она сказать при северянах, что сын Ара собирался драться с ними из-за неё.

— Тебе удалось, — бросил тот и, ничего не добавив, развернулся и направился в жилище, которое выделили для варнов северяне до того, как соберётся Большой Совет.

— Дастар! — крикнула ему в спину девушка, но он не обернулся.

С трудом передвигалась, Шайнара упрямо побрела следом. Разведчик Урус подставил ей руку для поддержки. Но девушка отказалась от его помощи.

— Дастар… — снова начала она, добравшись, наконец, до жилища и переступив порог.

— Уходи, — оборвал варн.

— Не прогоняй меня.

— Уходи отсюда.

Он указал на выход, но Шайнара не думала уходить.

— Прости меня, Дастар… — она подошла к нему ближе.

— Мне не о чем с тобой говорить.

— Я прошу, позволь мне вернуться в твой ухтюг.

— Нет. Ты останешься в Нордгарде.

— Не изгоняй меня, пожалуйста, — она подошла ещё ближе. Позволь мне сражаться рядом с вами… Прости меня…

— Я больше не знаю, кто ты, — Дастар смерил её ледяным взглядом. — И если вы, синие плащи, все такие…

Он не договорил: Шайнара прильнула к его губам в самом чувственном и нежном поцелуе, на который была способна…

— Не такие… — прошептала она, когда их уста разъединились.

Она отступила. Но Дастар остался неподвижен. Однако в глазах его больше не было льда. В них сражалось сомнение с желанием, осторожность с решимостью, недоверие с готовностью. Он медленно протянул руку к изувеченной щеке девушки. Но его пальцы замерли, так и не прикоснувшись ко шрамам.

Дастар убрал руку и достал из голенищ сапог два своих кинжала.

— Когда мы с Рогулом были детьми, — начал он, — отец подарил нам эти кинжалы. Этот мне, — Дастар показал кинжал с коричневой рукоятью, — а этот — Рогулу, — он покрутил клинок с чёрной рукоятью. — Отец сказал, что у хорошего оружия должно быть имя. И мы назвали наши кинжалы «сердца братьев». Мы порезали ладони и дали друг другу клятву на крови, что наше оружие никогда не повернётся друг против друга. И что мы всегда будем биться вместе. И вместе погибнем, если будет так суждено… Когда Рогул уходил за Железным герцогом, он отдал свой кинжал мне и наказал хранить его, пока не вернётся назад, чтобы забрать меня с собою.

Дастар снова покрутил кинжал с чёрной рукоятью.

— Я понял, что мой брат нашёл в тебе… — он смерил девушку оценивающим взглядом. — Возьми же его «сердце», миртанка, — Дастар протянул ей кинжал. — Теперь оно твоё. И храни его, как я хранил.

…Его сердце… И будто невидимые клещи пережали ей горло… ЕГО сердце… Но она пронзила мечом его сердце!!!

— Я не могу, — выговорила девушка, когда снова смогла дышать.

Дастар протянул ей кинжал с коричневой рукоятью.

— Тогда возьми моё…

Девушка глубоко выдохнула.

— Возьми… Шайнара, — повторил Дастар.

Он впервые назвал её по имени. И девушка бережно приняла клинок двумя руками.

— Я буду хранить его, Дастар…

Тут полог откинулся и вошёл северянин, который сказал, что сына Ара приглашают присоединиться к вождям для обсуждения будущего союза. Дастар убрал кинжал с чёрной рукоятью обратно в голенище и направился к выходу. Но прежде, чем покинуть жилище, он обернулся к девушке и произнёс:

— Ты можешь вернуться с нами на Великие Равнины.

***

На клинке отражались всполохи огня. Шайнара всё ещё держала в руках «сердце Дастара», а на губах ощущала привкус недавнего поцелуя. Но… Это было совсем не то, что она испытывала когда-то к Рогулу. Дастар походил на своего брата только внешне, но именно поэтому у девушки каждый раз внутри всё сжималось, когда она прикасалась к нему. В сердце же её для Дастара так и не появилось особого места.

Зато появилось для целого народа. Отныне она будет сражаться за варнов. За всех вместе и каждого отдельно. Пусть даже с Миртанией… Пусть даже с Орденом…

Глава восьмая. Красная Смерть

Северяне снабдили варнов свежими лошадьми и едой, потому что возвращаться через шахту с жидкой рудой никто из кочевников больше не желал. Обратная дорога предполагала объезд засыпанного снегом перевала и занимала больше времени. Но теперь отряд ехал в приподнятом настроении: им удалось заключить военный союз с Нордгардом, да и Волчья Сестра, чьё целительное искусство давно ни у кого не вызывало сомнений, не покинула степной народ.

Однако, пока варны пребывали на севере, на Великих Равнинах произошли перемены. Миртанцы, которые стояли лагерем у Пламенной Горы, снялись с места и ушли из Священной долины. Но не потому, что этого когда-то потребовал вождь Ара'Ченгор, а потому, что спешили соединиться с основными силами. Эти силы и увидел в семи днях пути от главного ухтюга отряд Дастара, возвращавшийся из Нордгарда домой.

— Вторжение, — мрачно произнёс разведчик Урус.

Он стоял рядом с сыном Ара и Шайнарой на холме и смотрел на белые походные шатры, раскинувшиеся вдали. В эту ясную ночь там хорошо были видны знамёна с королевским гербом.

— Странно, как такая армия смогла добраться до сюда за столь короткий срок, — ответил Дастар. — Ведь переговоры с королевским послом состоялись только на прошлом полнолунии.

— Видимо, решение о вторжении было принято задолго до этих переговоров и не зависело от их исхода, — заключила девушка.

— Однако не похоже, чтобы они направлялись к нашему ухтюгу, — заявил Урус. Опытный разведчик и следопыт, он быстро определил направление движения чужой армии. — Они идут в земли азаров.

— Собирайте лагерь, — приказал Дастар ещё нисколько не успевшим отдохнуть после дневного переезда воинам. — Отправляемся. У нас больше нет времени…

***

— Шайнара? — лицо Морлава Тейна изумлённо вытянулось, а глиняная чаша, которую он держал в руках, едва не выпала. Он слышал, что отряд Дастара вернулся. Но никак не ожидал увидеть на пороге своей ухты девушку. — Что ты здесь делаешь? Зачем ты вернулась?!

— Я тоже рада вас видеть, Магистр, — улыбнулась та, сбрасывая с плеча дорожный мешок, который ей на прощанье подарила Оуна.

Но старик не разделил её ироничного настроения. Глубокая складка пролегла у него между бровей.

— Что ты наделала?! — он в сердцах поставил чашу на стол да так, что та раскололась на две части и из неё вылился весь лечебный настой, который Магистр готовил всё утро. — Второй раз Орден не упустит тебя!

— А я и не собираюсь больше бегать от него, — девушка небрежно откинула со лба чёлку и, взяв кружку, зачерпнула из широкого чана воды.

Шайнара жадно пила, а Магистр смотрел на неё и обречённо качал головой. Утолив жажду, девушка подсела к столу.

— Морлав Тейн, неужели вы не видите, что происходит с Орденом? — спросила она.

— Вижу, — отозвался тот, убирая разбитые черепки. — Но мы ничего не можем сделать. Высший дух всегда сам выбирает преемника, который становится Верховным Магистром. И Орден следует за ним. Так было всегда.

— Но этот последний Верховный Магистр… — девушка старалась подобрать нужное слово. — Этот человек…

— … очень молод, — подсказал Морлав Тейн, беря тряпку и вытирая пролитый настой.

— Да, молод. Но не в этом дело. Понимаете, до того, как его избрали Верховным Магистром, этот человек был моим… другом.

Старик прошёл ко входу и убедившись, что возле ухты никого нет, поплотнее задёрнул полог.

— Шайнара, ты должна кое-что знать, — сказал он, понизив голос. — Тот, кто становится Верховным Магистром, он… не такой, как мы. Высший дух выбирает себе преемника не совсем из людей…

— Я знаю, что он полудрак, — ответила девушка, и Морлав Тейн уставился на неё с ещё большим изумлением.

— Как? Откуда?! Об этом известно лишь Магистрам Высшего Круга! Как ты узнала?!

— Я видела его огненные крылья.

— Он раскрывал при тебе крылья? — глаза Морлава Тейна полезли на лоб. — И кто ещё знает, что ты знаешь?

— Никто. Только предыдущий Верховный Магистр. Но он погиб.

Морлав Тейн смотрел на девушку, и в его глазах отражалась непередаваемая смесь ужаса, восхищения и удивления.

— Шайнара, — проговорил он наконец, — своим отступничеством ты представляешь для Ордена гораздо большую угрозу, чем я думал…

— Да нет же! — воскликнула девушка. — Я не знаю, что произошло с Карлемом. Но я уверена, если мы встретимся, я смогу остановить его.

— Нет, глупая девочка! — теперь уже вскричал Морлав Тейн, и его раздвоенная бородка затряслась от негодования. — Выброси это из головы! Верховный Магистр — это не Карлем, с которым ты, может, и дружила когда-то. Он полудрак. Ты не знаешь, что это такое!

— Так расскажите мне.

Снаружи послышались шаги. Морлав Тейн и Шайнара одновременно замолчали и посмотрели на вход. В ухту вошла Дора. Она услышала, что Волчья Сестра вернулась и, не веря своим ушам, сразу поспешила к отцу. Шайнара заметила, что животик у жены Арджая заметно округлился, а та заверила, что это будет мальчик.

Когда Дора вдоволь наговорилась с вернувшейся из северных земель подругой и покинула, наконец, ухту отца, на улице уже стемнело. Шайнара проводила белокурую миртанку взглядом, но сама уходить не собиралась.

— Расскажите мне о полудраках, Магистр, — настойчиво повторила девушка, когда они снова остались с Морлавом Тейном одни.

Тот протяжно вздохнул.

— Ну, хорошо. Слушай… Полудраков называют Воспламенёнными за горячую кровь, благодаря которой они могут даже на севере ходить без одежды. А крылья, что ты видела, — это основа их силы. Силы нечеловеческой природы. Ты ведь знаешь, откуда произошли полудраки?

— «Когда Шестеро Великих Огненных Богов покинули мир, они оставили часть своей мудрости в тех, чьи тела могли воспылать», — процитировала Шайнара фразу из «Истории о первых Воспламенённых», которую изучала под руководством Алхены в Первом Храме.

— Да. От семени Шестерых, — подтвердил Морлав Тейн. — Те, кого мы называем Огненными Богами, принадлежали другой расе: древней, жестокой и намного превосходящей человека.

— Драки. Да, я читала о них в Книге Времён.

— В Книге Времён? — удивился Морлав Тейн. — Это в той, что хранится в Ледяном Храме?

— Уже не хранится. Она давно в Ордене. Я сама выкрала её для Карлема.

— Хм… И кто же позволил тебе её прочитать?

— Карлем и позволил. Он перевёл её и дал мне. Я же говорю вам, мы были близки с ним. И поэтому я могу остановить его сейчас!

— Нет, не можешь. Он давно не Карлем, Шайнара. Он Верховный Магистр Ордена. И полудрак. Он обладает силой, способной разрушать изнутри.

— Может и обладает. Но он не применит её ко мне.

— Не питай напрасных надежд. Верховный Магистр всегда защищает только Орден, а каждого отступника воспринимает, как личного врага. Это не хорошо и не плохо. Просто полудраки все такие. Человеческие чувства и привязанности в них постепенно затухают. Зато возрастают иные способности, позволяющие сохранять и преумножать нам многие знания.

И Морлав Тейн рассказал девушке, как на протяжении сотен лет Орден отслеживает всех горбатых мальчиков, рождающихся в Миртании. Но проблема в том, что понять, в ком из них скрыта суть полудрака, до определённого возраста невозможно. Да ещё и семьи простолюдинов, как правило, всегда сразу пытались избавиться от уродливого младенца, чтобы не растить нахлебника. Орден старался выкупить каждого такого горбуна, чтобы передать на воспитание и содержание другим людям. Однако никто из повзрослевших детей никогда не узнавал о Красном острове, если не проявлял способностей Воспламенённого.

С Карлемом получилось иначе. Когда в семье Железного герцога родился необычный ребёнок, Орден узнал об этом раньше, чем королевский двор. Но Ибран Талгат — это не простолюдин, а брат короля, и он никогда не отдал бы своего сына Вольном Судьям. Однако и оставлять уродца в замке Железный герцог тоже не собирался, ведь горбун в роде Талгатов — это несмываемое пятно позора на весь королевский дом.

Не обременённый моралью, герцог решил избавиться от сына. Но так, чтобы это выглядело случайностью. Он отправил свою жену на Медвежьи Острова в Туманном море, якобы для лечения и восстановления после тяжёлых родов. А сам нанял пиратов и послал их во след жене и сыну. Но море сыграло со всю злую шутку. Оба корабля попали в шторм и разбились на рифах недалеко от Красного Острова. Никто из обеих команд не выжил, кроме одного кока с пиратского судна, который при этом каким-то чудом спас корзину с новорождённым младенцем и на обломке корабля добрался до Красного Острова.

Магистры решили, что это знак судьбы, и оставили обоих в Ордене. Пират представился Иваром, а мальчику дали имя Карлем, что переводится как «победивший рок».

— Да. Он рассказывал мне это, — проговорила Шайнара, когда голос Морлава Тейна стих. — Но если все Воспламенённые служат Ордену, то почему Карлем нарушает Единый Закон? Почему по его приказу Тени сжигают окраины Миртании? Почему Орденом устрашают недовольных? Неужели, все полудраки меняются так сильно?

— Мне сложно ответить тебе на этот вопрос. У меня всего лишь Четвёртая Печать Посвящения. Но думаю, что и Магистры с Седьмой Печатью не сказали бы большего.

Девушка понимающе кивнула, хотя впервые слышала о Печатях Посвящения среди Магистров.

— За последние двести лет полудраков рождается очень мало, — продолжал Морлав Тейн. — Я за всю жизнь встретил всего троих. Конечно, были времена, когда люди охотились на Воспламенённых и нещадно истребляли их. Но… может, семя Шестерых себя просто изжило? Поэтому Азорт Талгат и не несёт Единый Закон людям, как должен, а нарушает его? В любом случае, Орден всё равно будет идти за своим Верховным Магистром…

Шайнара вздохнула и подняла свой дорожный мешок, собираясь уходить. Её ухта после отъезда на север так и осталась свободной — анахис не успел заселиться в неё обратно.

— Дастару удалось заключить военный союз с Нордгардом? — спросил Морлав Тейн на прощанье.

— Удалось. Но вы же понимаете, что этого слишком мало. Армия Миртании уже вторглась на Великие Равнины. Мы видели её в семи днях отсюда, — Шайнара горько усмехнулась, — и её не остановит этот союз. Вот если бы поднялась Объединённая Орда…

— Да, — согласился Морлав Тейн. — Я тоже говорил об этом с Ара'Ченгором. Но он и слышать не хочет о союзе азаров и варнов. Хотя, пока вы были в Нордгарде, Верховный вождь азаров прислал дары нашему ухтюгу, — он кивнул на шерстяное одеяло, лежавшее в углу, — в знак того, что не причастен к тому нападению на Переходе Ветрогрива.

— И всё-таки я не могу понять, — проговорила Шайнара, — почему Карлем готовится сгонять варнов с Великих Равнин силой? Ему же не нужны эти земли. Здесь ничего нет. Тогда зачем всё это?

— Им нужны надсмотрщики для каких-то пирамид.

— Я помню, что говорил Слайв Оберон на переговорах. Но не верю, что дело в этом. Даже, если это настолько грандиозная стройка, неужели им недостаточно азаров, которые, я уверена, с радостью согласились бы на такую работу?

— Ну, насколько я знаю, уже не согласились. Азарские послы обмолвились об этом, когда принесли дары.

— Не согласились? Почему же? Вроде, Орден достаточно щедр, а азары за деньги сделают всё, что угодно.

— Видимо, не всё. И для них есть что-то важнее звона монет.

— И что же?

— Вера. Азары могут годами пропадать в чужих государствах, участвовать в грабежах и наёмничьих походах. Но они, как и варны, считают Великие Равнины землёй, завещанной им Богами. А значит, их жёны и дети должны жить здесь. Я не знаю подробностей предложения, которое сделал им Орден, но азары, принёсшие дары, знатно ругались в адрес королевского посла.

— Да уж, Магистр Слайв Оберон не церемонится на переговорах, — сказала девушка.

— А ведь у него Седьмая Печать Посвящения… — заметил Морлав Тейн.

***

На следующее утро Шайнару разбудили крики. Она вскочила, оделась и выбежала на улицу. Возле ухты анахиса собралась толпа. Люди возбуждённо кричали и размахивали руками. Шайнара попыталась протиснуться внутрь.

— Волчья Сестра! — закричал кто-то и схватил её за руку. — Мой отец умирает! Помоги ему!

— Нет! Сначала мне! — воскликнул другой, перехватывая Шайнару за плечо. — Пойдём со мной, Волчья Сестра! Мой сын совсем не встаёт…

Девушка с трудом освободилась от захватов и прошла в ухту. Но Морлава Тейна в ней не было.

— Волчья Сестра! Волчья Сестра! — раздавались снаружи выкрики. — Ты должна помочь нам! Скорее!

В ухту стремительно ворвался Дастар.

— Где анахис? — бросил он с порога.

— Не знаю, — растерянно ответила девушка. — Что происходит?

— Идём со мной.

Дастар вышел на улицу и отдал распоряжение двоим воинам, пришедшим с ним, найти анахиса. А сам повёл девушку к центральной площади. Там собралось ещё больше народу. Кто-то стоял, кто-то сидел, а кто-то лежал прямо на земле.

— Волчья Сестра, — прошамкал старый варн, примостившийся с краю дороги и с трудом приподнявший голову, когда девушка проходила мимо.

Шайнара остановилась и присела к нему. На шее у старика выступали красные пятна.

— Не трожь его! — раздался вопль.

Это был Морлав Тейн. Он торопливо приближался к ней с другой стороны улицы, опираясь двумя руками на длинную палку. Дастар первым среагировал на окрик анахиса и, схватив девушку за локоть, оттащил от умирающего варна.

— Морлав Тейн… — начала Шайнара, когда Магистр приблизился.

— Не подходи ко мне! — задыхаясь то ли от бега, то ли ещё от чего, проговорил тот и выставил перед собой палку. Он был весь в поту и еле держался на ногах.

— Анахис, моему отцу нужна помощь, — проговорил Дастар.

— Я… уже… был… у вождя, — ответил тот всё тем же задыхающимся и прерывистым голосом. — Смирись, Дастар. Твоему отцу уже ничего… не поможет… Как и им… — он указал на лежавших на площади и вдоль улицы людей. — Это Красная Смерть… И от неё нет лечения.

— Красная Смерть? — Шайнара слышала об этой болезни. Карлем рассказывал, что Красную Смерть использовали как оружие, специально заражая ею население осаждённых крепостей или провинившихся перед лордами городов… Но это было давно. В последние триста лет никто в Миртании не сталкивался с Красной Смертью. И только старые легенды, передающиеся из уст в уста, от отца к сыну, не давали о ней окончательно забыть.

— Разгони людей, — продолжал Морлав Тейн, обращаясь к Дастару. — Никто… не должен… ни к кому прикасаться… Все, у кого выступили на шее… красные пятна…, должны остаться здесь. Остальных выведи из ухтюга… Когда всё закончится… сожгите ухтюг… и всё, что в нём…

Морлав Тейн опустился на колени. Стоять у него уже не было сил. Руки его тряслись, а из груди доносилось хриплое дыхание. Магистр расстегнул ворот, и на его шее девушка увидела два алых пятна.

— Я тоже заражён…

— Морлав Тейн… — Шайнара инстинктивно шагнула к Магистру.

Но тот сделал предупреждающий выпад палкой в её сторону.

— Все, кто были с вами в Нордгарде…, должны быть ещё здоровы, — проговорил он. — Чтобы заразиться… нужно время… Выводите людей… Немедленно…

— Я понял, — отозвался Дастар.

Морлав Тейн опустился ещё ниже и, отложив палку, опёрся о землю обеими дрожащими руками.

— Одеяла… — пробормотал он, и голос его стал совсем тихим.

— Одеяла? — переспросила Шайнара.

— Дары азаров… Одеяла заражены…

Дастар прорычал что-то нечленораздельное.

— Выведите… отсюда… мою дочь… — Морлав Тейн уже полностью слёг на землю.

Дастар отошёл, чтобы дать распоряжение воинам. А девушка опустилась на одно колено, отдавая умирающему Магистру последнюю честь так, как это было принято в Ордене.

— Уходи, Шайнара… — прошептал Морлав Тейн, прикрывая глаза. — Выведи Дору… если не поздно… И делай, что должна…

Его хриплое дыхание прерывалось всё сильнее и сильнее. Девушка смотрела на умирающего анахиса и от отчаяния ей хотелось грызть землю. В какой-то момент грудь Магистра вздыбилась и больше не опустилась…

Горло сковала немота. Шайнара закрыла глаза, но лишь на секунду. У неё не было времени скорбеть: улицы ухтюга заполнялись умирающими людьми. Страшная болезнь не щадила ни мужчин, ни женщин, ни детей.

Дастар отошёл и где-то невдалеке раздавался его командный голос. А потом воины стали разгонять людей копьями, отделяя больных от здоровых. Шайнара поднялась на ноги и бросилась к ухте Арджая и Доры. Люди протягивали к ней руки, когда она пробегала мимо, и просили о помощи, называя «анахисой». Сердце Шайнары сжималось. Но всё, что она могла — это выполнить последнюю просьбу Морлава Тейна и вывести его дочь из заражённого ухтюга.

Однако, когда Шайнара оказалась на месте, было уже поздно: тело белокурой миртанки лежало возле ухты. Красная Смерть унесла её жизнь и жизнь нерождённого сына…

Из ближайшего проулка показался Арджай. Он и ещё несколько воинов силой вытаскивали из ухтюга какого-то мужчину. И тут Арджай обернулся и увидел в пыли тело беременной жены. Он бросил своё занятие и помчался к ней, а Шайнара рванула ему наперерез.

— Нет, Арджай! — закричала девушка.

— Там моя жена! — взревел варн.

— Нельзя!

Арджай оттолкнул Шайнару в сторону и подскочил к Доре. Он склонился над ней, вглядываясь в остекленевшие глаза, убрал прядь белокурых волос с лица и в беззвучной скорби уронил голову ей на грудь. Шайнара подошла сзади и, взяв его за плечи, потянула на себя:

— Арджай… Нельзя прикасаться к мёртвым…

Тот резко поднял голову, посмотрел на девушку какими-то дикими глазами и снова с силой оттолкнул её, да так, что та упала и ударилась головой о землю…

Когда Шайнара пришла в себя, то почувствовала, что кто-то тащит её, перекинув через плечо. Это был Дастар. Он вынес её из поселения и положил на землю. Вокруг сидели растерянные люди и озирались по сторонам. Воины вытолкали их за стены ухтюга, ничего не объясняя: кого-то разлучили с детьми, кого-то с родителями, кого-то с братьями и друзьями. А Дастар тем временем уже отдавал приказ закрыть ворота и никого больше из не выпускать…

А через два дня вечером, когда из ухтюга перестали раздаваться последние крики, и трое человек, посланных туда на разведку, доложили, что в живых никого не осталось, воины окружили поселение с четырёх сторон и подожгли.

Огонь с утробным гулом поглощал степные жилища одно за другим, выстреливая в небо хлопьями серого пепла. А ветер относил их в сторону. Туда, где в непроницаемом молчании застыли несколько десятков варнов — всё, что осталось от главного ухтюга…

Когда запах горелой плоти ударил в нос, Шайнара вздрогнула и невольно перенеслась воспоминаниями к другому пепелищу…

…Пепелищу, которое осталось после набега на её родную деревню…

…Набега, в котором она потеряла брата, отца и всех друзей детства разом…

…Набега, которым командовал варн…

…Варн, который был родом из этого ухтюга, что сейчас пылал у неё на глазах.

***

Спустя несколько дней в Священной долине у подножия Пламенной Горы собрались тысячи варнов со всех Великих Равнин. Воины из подчинённых кланов прибыли со своими вождями по призыву Ара'Ченгора, который тот объявил, когда ещё был жив и только-только отправил сына в Нордгард.

Варны с прискорбием узнавали об участи, постигшей главный ухтюг. Но причина, по которой Ара'Ченгор созвал их, требовала немедленных действий. Поэтому обряд передачи власти Дастару, как единственному сыну и наследнику Вождя Всех Ухтюгов, решили провести сразу, а не через двадцать три дня, как это было принято по степной традиции.

К ночи долина огласилась рёвом охотничьих рогов, возвещающих о прибытии воинов из последнего клана. Шайнара взобралась на лестницу, ведущую к руинам Храма возле Пламенной Горы и оттуда наблюдала за обрядом, проходившем внизу в долине.

Двадцать два вождя сидели на земле, поджав под себя ноги. А в центре на коленях стоял раздетый по пояс Дастар. Ветер разметал его распущенные волосы по плечам, а лунный свет щедро изливался на будто высеченное из камня тело. Позади Дастара стояли два воина и держали в руках Венок Отреченья.

Травы, из которых он плёлся, подбирались особым образом и символизировали общность варнов и их неразрывную связь со степью. А слово «отреченье» в названии означало, что новый Вождь Всех Ухтюгов отрекается от каких-либо собственных интересов, и все его деяния отныне будут направлены только на служение своему народу. Такой венок плёлся только один раз в жизни Ара — в день перехода к нему власти.

В центр вышел старый варн — тот самый, который когда-то запечатлевал брачный союз Арджая и Доры, и которого называли Хранителем Слова. В руках он держал глиняный сосуд, до краёв наполненный пеплом, собранным на месте сгоревшего ухтюга.

Дастар склонил голову, и Хранитель Слова высыпал на него всё содержимое сосуда. При обычных обстоятельствах пепел для такого обряда получали от сжигания Венка Отречения предыдущего вождя и посыпали им только голову. Но сейчас, чтобы подчеркнуть трагедию, при которой происходит смена власти, старый варн обсыпал пеплом всё тело Дастара.

Потом воины, державшие венок, отступили на несколько шагов, а Хранитель Слова начал что-то говорить Дастару. Никто из окружающих не слышал старого варна и не мог слышать, потому что слова его предназначались только будущему Ару…

Когда Хранитель Слова закончил, Дастар поднялся на ноги, и к нему, один за другим, стали подходить вожди подчинённых кланов. Они снимали с себя подвески, состоящие из одного единственного клыка и отдавали их Хранителю Слова. Тот разрезал верёвочки, снимал клыки и нанизывал их на один кожаный шнурок, переплетая замысловатыми узелками и делая бусы. Двадцать два клана — двадцать два клыка.

Это были те самые бусы, которые когда-то висели на шее Ара'Ченгора. Он разорвал их и раздал клыки гонцам, которых отправлял во все ухтюги с призывом на общий военный сбор. И теперь вожди подчинённых кланов возвращали «бусины» будущему Ару, доказывая своим личным присутствием верность и преданность.

Когда Хранитель Слова собрал все клыки воедино, он надел готовые бусы на шею Дастара.

— Ара'Дастар! — произнёс старый варн, повернувшись к остальным.

— Ара'Дастар! — хором ответили вожди.

— Ара'Дастар! — прогремели над долиной воины.

— Ара! Ара! Ара!

Глава девятая. Объединённая Орда

Дастар вошёл в шатёр, который несколько дней назад разбили для выживших женщин и детей из главного ухтюга. Шайнара тоже находилась здесь. Она осматривала мальчика, который поранился накануне.

— Собирайтесь, — произнёс Дастар, обращаясь ко всем. — Вас сопроводят в один из кланов. Когда всё закончится, я заложу новый ухтюг, и вы сможете вернуться.

Шайнара приблизилась к нему.

— Меня ведь это не касается? — уточнила она.

— Хотел бы я, чтобы касалось, — усмехнулся Дастар. — Да только сомневаюсь, что смогу отправить тебя куда-нибудь… К тому же, на войне нужны анахисы.

— На войне? Это окончательное решение?

— Пойдём, — Дастар кивком показал, чтобы она следовала за ним.

Они вышли на улицу и прошли в его шатёр. Некоторое время назад там проходил совет вождей, но сейчас никого уже не было.

Дастар достал карту и разложил её на плоском валуне, служившим ему столом.

— Вернулись разведчики, — сказал он. — Армия Миртании стоит в пяти днях отсюда, — он ткнул в точку на карте, — и насчитывает около сорока тысяч человек.

— Сорок тысяч?

Это было даже больше, чем Шайнара предполагала раньше. Она склонилась над картой.

— Но два дня назад они разделились, — продолжал Дастар, обходя «стол» и вставая рядом с девушкой. Одной рукой он показывал направление на карте, а другую ненавязчиво положил Шайнаре на талию. — Около десяти тысяч солдат направились к главному ухтюгу азаров…

Девушка выпрямилась, и варн, развернув её к себе, обнял обеими руками.

— В таком количестве миртанцы легко разобьют этих шакалов. И наш ухтюг будет отомщён, — заключил он. — И мой отец… И твой анахис… Жаль, конечно, что не я лично вырежу сердце их вождю… Но они всё равно получат своё.

Девушка положила руки поверх его ладоней и попыталась мягко убрать их со своей талии, но тщетно. Дастар лишь сильнее сжал её.

— Подожди, — Шайнара перестала сопротивляться и позволила ему свободно обнимать себя. — Если миртанцы разобьют главный ухтюг азаров, то потом они легко сломят и сопротивление их подчинённых кланов. Если такое сопротивление вообще будет.

— Вот именно, — глаза Дастара торжествующе блеснули. — Пусть миртанцы угонят их с позором на строительство своих пирамид и очистят Великие Равнины от этой швали!

— А что потом? Следующими будем мы?

Дастар не ответил и притянул её к себе. Но в этот момент в шатёр вошли разведчики: Урус и молодой воин Истам.

— Северное войско стоит на границе Рудниковых гор с нашей стороны, — доложил Урус.

— Хорошо, — отозвался Дастар, но даже и не подумал отпустить девушку при посторонних. Наоборот, выслушивая доклад разведчиков, он продолжал демонстративно обнимать её, прикасался губами к шее, гладил бёдра и спину. Впервые со дня, когда Шайнара поцеловала его в Нордгарде, он вёл себя подобным образом. Дастар стал Аром и теперь недвусмысленно показывал остальным варнам, что миртанская анахиса принадлежит ему и отныне вхожа в его шатёр…

И Шайнара не отстранялась. Она понимала, что сейчас, после смерти отца и уничтожения родного ухтюга, ему, как никогда, нужны её объятия. Но сама она не могла вылить боль от утраты Морлава Тейна в близость с Дастаром.

— Ты же понимаешь, что даже совместно с северянами вас слишком мало, чтобы противостоять Миртании? — спросила девушка, уклонившись от поцелуя в губы.

— Ты плохо нас знаешь, Волчья Сестра, — ответил за Дастара молодой воин Истам. — Каждый варн способен драться за троих.

— Я не сомневаюсь в доблести вашего народа, — девушка повернулась к нему вполоборота, насколько позволяли руки Дастара. — Но я хочу для вас победы, а не славной гибели.

— На всё воля Богов, — произнёс Урус.

Дастар перестал ласкать девушку.

— Не всякую войну можно выиграть, Шайнара, — сказал он. — Но право достойно умереть на своей земле у нас никто не отнимет.

— Достойно умереть?! Так вот, что ты решил?! А несколько минут назад ты пообещал своим женщинам заложить новый ухтюг для их детей, когда всё закончится.

— Прекрати…

— Нет, Дастар, — девушка с силой вырвалась из его рук. — Достойно умирать надо, когда нет другого выхода.

— Его и нет.

— Есть! Объединённая Орда!

Дастар убрал руки, которые уже было протянул, чтобы снова обнять её.

— Это невозможно, — отрезал он.

— Возможно. Если вы сейчас придёте на помощь их главному ухтюгу.

— На помощь?! — в бешенстве вскричал Дастар. — Они уничтожили наш дом!

— Я в этом не уверена…

— Эти твари заразили наш ухтюг Красной Смертью! Да я калёным железом бы выжег сердце каждого из них!

Разведчики одобрительно закивали головами.

— Это шакалье отродье давно надо было извести с Великих Равнинах, — произнёс Урус.

— Они достойны лишь презрения и смерти, — добавил Истам.

Но девушка пропустила их слова мимо ушей.

— Скажи мне, — обратилась она снова к Дастару, — варны знают, как заразить Красной Смертью шерстяные одеяла?

— Нет, конечно! — возмущённо фыркнул тот. — Никто из моего народа никогда не стал бы делать этого.

— Не стал или не смог? — попыталась уточнить девушка.

— Чего ты добиваешься?!

— Варны глупее азаров?

— Что?!

— А если нет, тогда почему ты решил, что азары умеют делать то, чего не умеете вы?

— Что ты…?

— Я думаю, азары не знали, что одеяла заражены, — быстро объяснила девушка. — Они просто сделали дар, как и полагалось по вашей традиции.

— Но такие одеяла умеют прясть только восточные народы, — вмешался разведчик Урус.

— А заражать их — только западные, — парировала Шайнара.

— Миртанцы? — угадал ход её мыслей Истам.

— Синие плащи… — уточнила девушка, но не ему, а Дастару.

Тот уставился на неё, и она чувствовала, что внутри у него всё закипает.

— Подумай сам, — горячо убеждала Шайнара. — Синие плащи хотят согнать оба ваших народа с равнин и переселить за Рудниковые горы под власть Миртании на многие года. А, может, и навсегда. Но вы, как и азары, противитесь этим переменам и готовы сражаться за свою землю. И тогда, чтобы сломить ваше сопротивление, синие плащи решают обезглавить вас, уничтожив главные ухтюги. А заодно и посеять непримиримую вражду между вашими народами, чтобы вы не могли объединиться и защищаться вместе.

Дастар повернулся к столу и стал молча разглядывать карту.

— Это всё домыслы, — произнёс он наконец.

— Да, домыслы, — ответила девушка. — Но только азары могут подтвердить их или опровергнуть. Но если миртанцы сейчас уничтожат их главный ухтюг, мы уже никогда не узнаем правды.

— Азары заслуживают смерти, а не правды, — с раздражением произнёс Урус. — Все они, от мала до велика, как грязь в нашем доме. И её давно следует убрать.

— Но только в союзе с ними вы сможете противостоять Миртании, — возразила девушка.

— Да я лучше дам разорвать себя стае сарканов, чем вступлю в такой союз!

— Я не спрашивал твоего мнения, Урус, — оборвал того Дастар.

Разведчик замолк. Но глаза его враждебно блеснули в сторону девушки, ибо в следующий момент молодой вождь обратился к ней:

— Так что ты предлагаешь?

— Не дайте миртанцам уничтожить главный ухтюг азаров, — повторила та. — Направьте все силы туда и отбейте его, пока не поздно. Если азары виновны, вы сами расправитесь с ними. Если же нет, то у нас появится шанс возродить Объединённую Орду.

— Ты предлагаешь нам первыми вступить в открытое столкновение с Миртанией? — уточнил Дастар. — Они ведь ещё пока не объявляли нам войны…

— Они привели армию на ваши земли. Разве это ещё не объявление войны? К тому же, неожиданность сыграет вам только на руку. Вы выиграете для азаров время, чтобы они собрали свои кланы. Объединённая Орда в союзе с Севером — единственная сила, способная противостоять Миртании!

Дастар ещё долго смотрел на карту и думал, потом позвал воина, дежурившего у входа, и приказал снова созывать вождей на совет.

Когда посыльный вышел, Истам покинул шатёр вслед за ним, а Урус задержался. Разведчик был старше Дастара почти вдвое и знал того с самого детства.

— Как ты всё это объяснишь людям из нашего ухтюга? — поинтересовался Урус. — Красная Смерть унесла жизни их жён и детей. Наши люди жаждут мести и крови азаров. А мы вдруг пойдём им на выручку? Наши люди не поддержат тебя, Дастар.

— Ара'Дастар, — грозно поправил тот. — Я Вождь Всех Ухтюгов, Урус. И наши люди подчинятся мне точно также, как все остальные варны.

***

Шайнара вернулась в общий шатёр, где проживала последние несколько дней. Остальные женщины и дети уже покинули его и теперь это жилище полностью принадлежало девушке, и она занялась подготовкой снаряжения к дороге.

Все её вещи сгорели в ухтюге, но Дастар распорядился, чтобы члены других кланов снабдили её всем необходимым. Безуков же, потерявших хозяев, варны поделили между собой. Девушке подарили животных, принадлежащих когда-то Морлаву Тейну.

Шайнара старалась не думать о Магистре. Слишком тяжело ей было вспоминать его сейчас. А впереди ждала неопределённость, и мысли её должны быть ясными. Но как же… Как же ей не хватало его! То ощущение тепла, защиты и надёжности, которое он давал. С ним она чувствовала себя спокойно, чтобы не происходило вокруг.

Девушка вышла из шатра и направилась побродить в окрестностях Священной долины в поисках лечебных трав. Все её запасы тоже сгорели и ей необходимо было их восполнить. Она вернулась назад только вечером, а совет вождей у Дастара всё ещё не закончился.

Все варны занимались своими делами, и только воины из главного ухтюга кучковались вместе. Среди них девушка заметила и Уруса с Истамом. Она поняла, что разведчики просветили соплеменников, о чём идёт речь на совете, потому те с нетерпением ожидали его окончания.

Несколько мужчин, окружив Уруса, что-то бурно обсуждали между собой. Шайнара направилась к ним. Но как только она приблизилась, те, как по команде, замолчали. Большая часть этих мужчин была из отряда, с которым девушка ездила в Нордгард. С ними она делили трудности северного похода. И это они приветствовали её кличем «ара», когда она выходила из Ледяного Храма. Но сейчас невидимая стена отгородила её от них: Дастар собирался отправиться на помощь азарам, виновным в уничтожении их дома. Одно это уже ставило его против них. А она, видимо, со слов Уруса и Истама, теперь окончательно воспринималась ими, как его женщина, а значит первая соучастница и единомышленница во всём.

Наконец совет закончился. Вожди покидали шатёр Ара в глубокой задумчивости. А сам он, выйдя на улицу, направился к месту, где разбили лагерь люди из его ухтюга. Дастар поднялся на возвышенность и оглядел варнов. Те, не дожидаясь призыва, сами подошли ближе.

— Завтра мы выдвигаемся в земли азаров, — начал Дастар, — чтобы помочь им отразить нападение миртанцев на главный ухтюг.

Наступила тишина. Слышно было только, как стрекочут сверчки в высокой траве.

— Ара'Дастар, ты хочешь, чтобы мы защищали убийц наших детей?! — вдруг выкрикнул кто-то.

И тут же ночную тишину прорвала лавина гневных возгласов:

— Они убили мою жену!

— Мой сын погиб!

— Я перережу глотку первому же азару, которого увижу!

— Мы выдвигаемся завтра, — повторил Дастар громовым голосом. — Вы все перейдёте в подчинение командирам других кланов. Отказ будет караться по закону Великих Равнин.

— Нет! — вперёд выступил широкоплечий воин с перевязанным глазом. — Лучше прикажи забить меня камнями, вождь, но я не буду воевать за азаров! — он бросил меч на землю.

Дастар сделал знак страже, и те, схватив одноглазого варна, оттащили его в сторону.

— И меня! — раздался ещё один выкрик.

— И меня! — поддержал другой.

— Я тоже не буду сражаться за азаров! — отозвался третий.

Воины один за другим бросали мечи, а стража, состоящая из призванных на службу варнов из других кланов, только и успевала хватать отказников и отводить туда, где их ждали дальнейший суд и расправа.

И с каждой минутой бросивших меч становилось всё больше. Дастар старался выглядеть невозмутимым и решительным, но Шайнара чувствовала, как он напряжён. Ведь всё это были люди из его клана. Люди, которыми он командовал, ещё не будучи Аром, и все они были ему, как братья.

Шайнара протиснулась сквозь толпу и встала рядом с Дастаром.

— Народ варнов! Я хочу говорить с вами! — обратилась девушка к воинам. — Вы позволите мне?

Послышался недовольный гул. Он исходил от той группы мужчин, которая всё ещё стояла возле Уруса. Но тут кто-то выкрикнул с другого конца:

— Ты сражалась с нами на Переходе Ветрогрива, Волчья Сестра! Говори смело!

И ещё несколько голосов поддержали:

— Да! Ты лечила нас, анахиса! Говори смело!

Девушка подняла руку, призывая к тишине.

— Народ варнов! Дети Ветрогрива! — начала она. — Вы все знаете меня. Я была калахари вашего племени. Но Ара'Ченгор подарил мне свободу.

— Да, Волчья Сестра! Да! — вновь послышались крики из дальнего конца. — Ты заслужила свою свободу!

— Но я чужеземка, — продолжала Шайнара. — Моя Родина — Миртания. Миртания, которая, наплевав на добрососедские отношения, привела на ваши земли свою армию. Миртания, которая хочет диктовать свободному народу варнов, как жить и где жить! Миртания, которая считает себя вправе определять судьбу ваших детей…

Девушка говорила, а вечерняя заря оранжевой ржой покрывала её волосы и плечи. Дастар смотрел на Шайнару и не отводил глаз. Её слова, исполненные силы и страсти, завораживали его. Она говорила о себе, о том, что вся её жизнь была подчинена долгу и только здесь, на Великих Равнинах, она обрела чувство свободы. И варны слушали её.

Шайнара говорила о детях, которые должны рождаться на свободной земле. О степных Богах, одаривших своей благодатью оба восточных народа. Она говорила о различиях между азарами и варнами, но больше о сходстве. О самом главном сходстве — желании жить на своей земле и по своим законам.

Девушка объясняла и кого считает виновным в заражении главного ухтюга.

— Мы все потеряли родных и друзей, — говорила она. — Но эта боль не должна лишить нас способности мыслитьясно. Я знаю, вы хотите мести…

— Да, Волчья Сестра! Мы хотим мести! — отозвались варны.

— И вы хотите крови…

— Да! Да!

— Я тоже хочу… — она с треском переломила толстый прутик, который держала в руках. — И потому пойду за Ара'Дастаром! За вашим вождём! И Вождём Всех Ухтюгов! Я буду сражаться за вашу землю! За свободу для ваших детей! Я, иноземка, сделала свой выбор. А вы?

Она замолчала. Но губы её продолжали шевелиться, словно где-то в груди ещё скопилось много недоговорённых слов, стремящихся вырваться наружу.

Варны смотрели на неё, но никто не произносил ни слова, пока, наконец, один из воинов не выкрикнул:

— Нет, Волчья Сестра! Мой сын погиб от этой заразы! И я никогда не прощу этого азарам!

— Но я и не говорю, что надо простить, — ответила Шайнара. — Я говорю, ищите истинного виновника!

— Азары всегда ненавидели нас! — выкрикнул другой воин. — Они наши враги! Это они нарушили перемирие и напали на наших женщин на Переходе Ветрогрива!

— Все, кто участвовал в том нападении, мертвы, — подчеркнула девушка. — Остальные же к этому не причастны.

— Ты всё равно защищаешь убийц, Волчья Сестра! — провозгласил третий варн. Он был из группы тех мужчин, что окружали Уруса. — Это азары заразили наш ухтюг Красной Смертью, а не кто-то другой!

— Да. Азары. Но, возможно, по незнанию…

— Возможно?! Почему мы должны гадать?! — поддержал соплеменника другой воин из той же группы. — У меня погибла жена и дочь…

— Но у тебя есть ещё сын, — ответила ему девушка. Она хорошо знала вопрошающего. Он часто заходил к анахису, чтобы посидеть с тем за чашкой безучьего вина и поделиться воспоминаниями о бурной молодости. — Подумай о нём. Для всех нас наступают тяжёлые времена.

— Наши Боги не бросают нас ни в какие времена! — отозвался ещё один молодой воин, стоявший неподалёку. Он, как и многие другие, бросил меч на землю, когда Дастар объявил о своём решении.

— Да, — Шайнара повернулась к нему. — И Объединённая Орда есть лучшее доказательство вашей веры! Потому что только Объединённая Орда может защитить сейчас эти земли! И Миртания это знает. И она, во что бы то ни стало, попытается не допустить этого! Она стравливает вас с азарами, чтобы вы не могли объединиться.

Варны что-то ещё выкрикивали. Но уже не столько ей, сколько друг другу. Несколько человек встали на её сторону и от лица Дастара стали спорить с соплеменниками. И некоторые из тех, кто ранее бросил мечи, подняли их вновь.

— Я разделяю вашу боль, — продолжала девушка. — Красная Смерть унесла жизни и близких мне людей. Но сейчас не время скорбеть. Мы оплачем погибших, когда вышвырнем миртанцев с Великих Равнин!

— Да! — раздалось в толпе. — Да, волчья Сестра! Мы вышвырнем миртанцев с Великих Равнин!

— Вышвырнем миртанцев!

Дастар с удивлением смотрел то на людей, которые всё больше и больше распалялись в праведном гневе на иноземных чужаков, то на девушку, которая стояла рядом с ним, как ни в чём не бывало. Он приказал отпустить схваченных ранее варнов, предложив им поднять свои мечи.

Конечно, не все приняли то, что говорила Шайнара, но это сделало большинство. Голоса же остальных померкли во этом всевозрастающем гуле жаждущих вступить в схватку с единственным настоящим противником — Миртанией…

***

Восток забелел, и заря золотой струёй, разбивая пелену предрассветного тумана, пролилась на белые шатры миртанцев, окруживших накануне главный ухтюг азаров. Четверо караульных, зевая и поёживаясь от прохладного ветра, совершали обход спящего лагеря. И казалось ничто не нарушит умиротворения утренней тишины. Как вдруг… в небе возникли тучи огненных стрел. Словно маленькие смертоносные молнии, они падали на землю, впивались в шатры и поджигали всё вокруг. Лагерь проснулся. Миртанцы выскакивали из шатров, хватая оружие и ловя испуганных лошадей в чёрном дыму.

И тут воздух разорвал боевой клич:

— Аррра!

И тысячи варнов налетели на лагерь одновременно со всех сторон. Сверкала сталь, звучала медь и предсмертные вопли оглашали равнины. Но вскоре миртанцы оправились от первого натиска, согласовались и отбросили внезапных налётчиков назад. Несмотря на то, что королевских солдат было меньше, чем нападавших, военная выучка у миртанцев имела гораздо более высокий уровень, чем у кочевников. Стало понятно, что разбить столь опытного врага так просто не удастся.

Дастар приказал изготовиться к новой атаке. Но тут ворота окружённого ухтюга открылись, и азары тоже вступили в бой. Их было мало, но они орудовали в тылу у миртанцев, не давая последним нормально обороняться от напирающих снаружи варнов. И вскоре остатки королевских солдат бежали…

***

С тех пор прошло два месяца. Дастар и Верховный Вождь азаров заключили соглашение об Объединённой Орде. Но основная часть миртанской армии, которой командовал Магистр Слайв Оберон, по-прежнему не спешила вступать в бой. И вожди Объединённой Орды, совместно с северянами, решили перейти в наступление сами.

А дальше стало происходить то, чему Шайнара не могла найти объяснение. Магистр Оберон начал всячески уклоняться от прямых столкновений, а там, где они были неизбежны, победа доставалась кочевникам быстро и легко. Армия миртанцев стала стремительно отступать с Великих Равнин.

Варны и азары ликовали. На военных советах вожди подчинённых кланов торжественно поздравляли друг друга. Но Шайнара не разделяла общей радости. Всё было слишком просто, и это сбивало её с толку. Магистр Оберон словно сознательно заманивал разгорячённых лёгкими победами кочевников всё ближе и ближе к Миртании. А те оказались и не против. Азары стремились преследовать так внезапно сдувшегося врага даже на его территории. Наёмничий инстинкт брал верх в этом народе, и возможность в волю пограбить окраины Срединного Королевства приводила их в дикое возбуждение.

Шайнара же уговаривала Дастара остановиться. Она делилась с ним опасениями по поводу столь лёгких военных побед. Сама девушка не участвовала в сражениях. Она организовала большой лазарет в Священной долине и обучала женщин, пришедших по её зову из разных кланов, ухаживать за ранеными.

И снова в Объединённой Орде произошёл раскол: Дастар прислушался к Шайнаре и приказал варнам не выходить за пределы Великих Равнин, азары же не собирались останавливаться и устремились в Миртанию, во след отступающему врагу…

***

Края облаков порозовели, и тени гор исполосовали Священную долину. После того, как Дастар вернулся, лазарет Шайнары оказался в самом центре огромного лагеря, и чтобы выйти за его пределы, девушке приходилось долго пробираться между походными шатрами, которым не было видно ни конца, ни края.

Этим вечером на кострах готовилась праздничная еда, и напитки из безучьего молока шли по кругу. Варны отмечали скорое окончание войны и мечтали, как вернутся в свои кланы. Дастар был занят весь день. Но Шайнара знала, что этой ночью он будет ждать её. Молодой Ар давно жаждал разделить с ней не только триумф победы, но и общее ложе…

Девушка вышла за пределы лагеря и направилась по тропе, ведущей к руинам Храма под Пламенной Горой, где жила слепая ясновидящая. Последний закатный луч скользнул по древним камням и исчез, уступая место наступающему сумраку. Огни костров остались позади.

Недалеко от руин находился дозорный пост. Отсюда открывался прекрасный вид на окрестности и семеро варнов, стоящих в карауле, поприветствовали анахису, когда та проходила мимо. Девушка поднялась по полуразрушенной лестнице к знакомому алтарю, присела перед ним на корточки и провела рукой по барельефу. Шайнара почувствовала, как под пальцами качается маленький камень. Девушка надавила и вытащила его.

Камешек немного отличался от остальной кладки вкраплением жидкой руды. Шайнара убрала его в сумку, которая висела у неё через плечо, и встала. Из расщелины, скрытой за большим валуном и ведущей вглубь Пламенной Горы, куда девушка уже однажды спускалась с Морлавом Тейном, выбивались всполохи света. И Шайнара направилась прямо туда.

Знакомый ход вёл в пещеру с нетающим льдом. А всполохи света вырывались из узкого бокового прохода. В прошлый раз девушка даже и не заметила его. По-видимому, именно там и проживала слепая ясновидящая. Никто из варнов не помнил, когда Ассири поселилась под Пламенной Горой, но они приносили ей еду, получая взамен толкования снов и знаков перед битвами.

Вот и сейчас пещеру ясновидящей кто-то недавно посещал: стены освещали свежие факела, а в углу стоял мешок с вяленым мясом. Сама Ассири, в неизменных чёрных одеяниях, сидела за каменным столом и что-то перетирала в руках.

— Кто здесь? — вопросила она, услышав, как шуршат камни под ногами гостьи.

— Шайнара, — ответила девушка.

Землистое лицо старухи мгновенно оживилось. Она поднялась со скамьи, на которой сидела, и сделала несколько шагов, ориентируясь на голос.

— Морлав Тейн погиб, — продолжала Шайнара.

— Я знаю, Морвийская Лилия. Так должно быть.

Ассири вытянула руку, желая пощупать гостью. Но девушка не подошла к ней.

— Ты пришла, чтобы задать вопросы? — вновь спросила старуха, немного раздосадованная тем, что Шайнара держится на расстоянии.

— Да. У меня появились вопросы.

Ассири уже хотела что-то ответить, но вдруг передумала.

— Нет, — произнесла она. — В другой раз, Морвийская Лилия, в другой раз… За тобой пришли…

В пещеру на полной скорости влетел рукокрыл. Он покружил под потолком и уселся на уступ в стене. У зверька было немного надорвано правое крыло — сердце девушки застучало, как бешенное. Ведь она хорошо знала, кому принадлежит рукокрыл с такой отметиной…

Большеглазый зверёк вылетел из пещеры, и Шайнара тоже поспешила за ним наружу. Когда она оказалась на поверхности и вышла из-за валуна, прикрывающего вход в убежище Ассири, то сразу заметила фигуру в тёмно-синем плаще. Та сидела на алтаре, поджав одну ногу под себя, а другую, оперев о каменное кольцо, идущее вокруг жертвенного стола. Едва Шайнара ступила на площадку Храма, как фигура в плаще повернулась к ней лицом. И даже в самую безлунную ночь девушка безошибочно бы опознала свою наставницу…

Глава десятая. Плен

Алхена соскочила с алтаря и направилась к Шайнаре. Они не виделись два с половиной года. И как же та хотела обнять наставницу! Но в походке и взгляде Алхены сквозил такой холод, что Шайнара не решилась.

Эзра остановилась в нескольких шагах и молча достала меч. У Шайнары всё упало внутри: это неслучайная встреча. Её выследили. У девушки не было с собой меча, лишь кинжал с коричневой рукоятью, подаренный Дастаром, но даже, если бы и был, она никогда не направила бы его против Алхены…

Послышался шорох, и на руины с двух сторон вышли ещё восемь человек в тёмно-синих плащах. Шайнара бросила взгляд туда, где находился дозорный пост варнов, мимо которого она проходила ранее. Но там царила пустота. Из лагеря же, расположенного в Священной долине, ни увидеть, ни услышать, что происходит наверху, в руинах, было невозможно.

Шайнара медленно достала кинжал.

— Я должна привезти тебя в Альвадис, — произнесла Алхена, с ледяным спокойствием наблюдая за этим движением. — Не сопротивляйся. Так будет лучше для всех.

Шайнара посмотрела на окруживших её Теней. Некоторых из них она хорошо знала. Но их лица не выражали ничего, кроме готовности выполнить приказ Алхены. Они видели перед собой лишь отступницу, предавшую Орден. Но даже несмотря на это, Шайнара всё равно не могла сражаться с ними.

Она подошла к алтарю, положила на него кинжал с коричневой рукоятью и обернулась, подняв руки. Алхена щёлкнула пальцами и несколько человек подскочили к отступнице, обыскали её и сорвали с плеча сумку.

Пока они связывали девушку, на руинах появился ещё один человек.

— Урус, беги! — закричала Шайнара, узнав разведчика и рванувшись из рук Теней.

Но те удержали её, а варн даже ухом не повёл.

— Я увёл караульных, — доложил он Алхене. — Путь свободен…

Шайнара не поверила своим ушам. Наставница же достала увесистый мешочек и бросила его разведчику.

— Вот награда за твои услуги.

Но Урус не стал ловить кошелёк и тот, ударившись варну об грудь, упал на землю.

— Мне не нужны ваши деньги, — в голосе варна прозвучали нотки презрения.

— А что же тебе нужно? — удивилась Алхена. — Должность?

— Ничего. Я останусь со своим народом, когда вы уйдёте.

Алхена равнодушно пожала плечами и подняла кошелёк.

— Зачем ты это сделал, Урус? — проговорила Шайнара прежде, чем Тени надели на неё кляп.

Варн приблизился к девушке.

— Прости, Волчья Сестра. Я ничего не имею против тебя. Но азары убили мою жену на Переходе Ветрогрива, а Дастар заключил с ними мир. Теперь я хочу, чтобы он испытал то же, что и я, когда потеряет… самое дорогое.

Алхена передала разведчику сумку Шайнары:

— Подбрось это куда-нибудь и направь их по ложному следу, когда мы уйдём.

Урус кивнул и взял сумку. А спустя минуту руины уже опустели, и только маленькая сухенькая старушка в тёмном одеянии на ощупь проковыляла к алтарю и забрала кинжал с коричневой рукоятью…

***

Через два дня члены Ордена, похитившие Шайнару, встретились в пути с другим отрядом Теней, среди которых находились Руден и Анок. Но последний ехал на лошади со связанными впереди руками.

Объединившись, обе группы направились кратчайшей дорогой в Миртанию. Шайнару везли в клетке, в какой обычно контрабандисты доставляют живой товар на южные рабовладельческие рынки Дакареша. Она была тесная и узкая и не позволяла ни встать, ни лечь в полный рост.

Несколько дней с Шайнарой никто не разговаривал. И только, когда Великие Равнины закончились, а на горизонте замаячили Рудниковые горы, Алхена, до этого ехавшая впереди, притормозила коня и поравнялась с клеткой.

— Мы думали, ты погибла. А ты просто предала Орден, — произнесла она будто в воздух, а потом с горечью добавила, — и это я учила тебя…

— И ты хорошо учила меня, — отозвалась Шайнара. — Не кори себя.

Алхена повернула к ней голову:

— С твоими способностями ты могла бы многого добиться в Ордене. Может, даже встала бы во главе Теней когда-нибудь…

— А что есть Тени? — неожиданно резко вопросила Шайнара.

— Хорошо учила, говоришь? — усмехнулась наставница. — Так хорошо, что ты забыла, кто ты…

— Не забыла, — Шайнара щелчком сбила с ноги усатого жука, который оказался там, когда клетка проезжала по густой траве. — Я чту Учение и Единый Закон. В отличие от того, кто извратил его и ваше представление о нём.

— О ком ты? — неподдельно удивилась Алхена.

— О Карлеме. Ты ведь тоже хорошо знала его раньше. Почему он творит такое сейчас? Это власть Верховного Магистра так изменила его? Или власть престола Миртании?

— Азорт Талгат, — Алхена подчеркнула его имя. Она тоже не называла больше Верховного Магистра Карлемом, — делает то, что принесёт Ордену великую славу.

— Это ты о пирамидах? И зачем они ему?

— Не знаю. Я не отвечаю за строительство.

— А за что ты теперь отвечаешь? За поимку отступников и возврат их в Орден для публичной казни?

Алхена метнула на пленницу исподлобный взгляд.

— Азорт Талгат послал за тобой именно меня, потому что как раз не хочет твоей смерти, — пояснила она жёстко. — И если ты будешь вести себя правильно, у тебя появится шанс изменить своё положение…

— Карлем собирается меня помиловать? — не поверила Шайнара.

— Я не должна это обсуждать с тобой, — отрезала эзра.

— Значит, он не забыл… — Шайнара едва заметно улыбнулась.

— А вот на это не рассчитывай, — сурово добавила Алхена. — У Верховного Магистра нет и не может быть личного отношения к членам Ордена. Но у него есть понимание того, что надо для общего блага. И если ты вписываешься в это понимание…

Она не договорила. Кто-то позвал её, и эзра, натянув поводья, проехала вперёд.

А Шайнара всё равно продолжала улыбаться своим мыслям. Карлем не забыл того, что было между ними. Может, ещё не всё потеряно. И если она как следует постарается… Конечно, Морлав Тейн говорил, что человеческие чувства и привязанности затухают в полудраках. Но Карлем не хочет её смерти, а этого даже Магистр не мог предполагать… А вдруг она всё-таки сможет воздействовать на полудрака и остановить всё это?

От долгого сидения у Шайнары затекло тело. Она немного развернулась в другую сторону, и её взгляд упал на связанного Анока. Улыбка сошла с губ девушки.

— Это из-за тебя! — услышала она сзади приглушённый голос, и с клеткой поравнялся Руден. — Его казнят из-за тебя! — повторил он с тихой злостью.

Шайнара ничего не ответила. Она не знала, что случилось с Аноком после того, как он предупредил её о нападении и помешал Теням преследовать отряд варнов. Может, он сумел сбежать тогда. Может, нет. В любом случае, сейчас он такой же пленник, как и она. И Руден прав — это из-за неё…

***

Когда Тени пересекли Рудниковые горы и въехали в Миртанию, Шайнара не узнала родные земли. Такого количества людей в одном месте она никогда не видела. Окрестности столицы наводнили представители всех известных ей народов и сказать, кого из них было больше — коренных миртанцев или иноземцев — не представлялось возможным.

Тени выехал на королевский Тракт и направился в Альвадис. Все, кто попадался навстречу отряду, сразу уступали дорогу. Уважение и страх перед людьми в синих плащах, о котором Шайнара столько слышала, оказались не преувеличением. Простолюдины опускали головы и смотрели в землю, боясь лишний раз поднять глаза на Алхену или кого-нибудь из её сопровождения. Даже клетку с пленницей местные жители старательно не замечали. А если какой-нибудь несмышлёный малыш проявлял излишнее любопытство, родители сразу хватали его и отводили подальше.

Людей было очень и очень много. Миртания теперь напоминала один большой муравейник с чётким и почти военным распорядком, где у каждого имелось дело, а все передвижения строго контролировались гвардейцами. Шайнара сбилась со счёта, сколько они миновали сторожевых застав по пути. Отряд Алхены везде пропускали без досмотра, но остальные миртанцы и чужестранцы стояли в длинных очередях и ждали особого разрешения для проезда в ту или иную сторону.

***

Чеканящий шаг стражников гулким эхом отражался от стен королевского замка и навязчиво пронзал память болезненными воспоминаниями. Шайнаре до сих пор иногда снилась та змеиная улыбка дознавателя и волосатые руки палача…

Девушку завели в тронный зал. Там было просторно и пусто. Солнечные лучи лились сквозь высокие узкие окна и, падая на пол, подчёркивали на нём сложный геометрический рисунок из треугольников. На пьедесталах вдоль стен возвышались мраморные статуи легендарных героев-укротителей. Широкая лестница вела на балкон, идущий по периметру зала и поддерживаемый витыми колоннами. А в центре находился массивный трон, украшенный золотом и драгоценными камнями.

— Наконец-то! — раздалось откуда-то сверху и с балкона спустился Карлем.

Он нисколько не изменился с тех пор, как Шайнара видела его в последний раз. Всё те же спадающие до плеч золотистые волосы и всё те же… изумрудные глаза полудрака. Зато одет он был не хуже самого короля. Вот только туника его имела на спине крестообразный разрез.

— Хорошая работа, Алхена, — похвалил Карлем. — Я знал, что ты справишься. А теперь оставь нас.

Та повиновалась и, скользнув мимолётным взглядом по связанным рукам Шайнары, вместе со стражниками покинула тронный зал.

Карлем приблизился к девушке и, буравя её изумрудным взглядом, обошёл вокруг, потом протянул руку и потрогал щеку с меткой калахари. И когда он делал это, Шайнара улыбнулась и тихонько потёрлась о его пальцы…

Но эта её ласка отразилась на лице полудрака выражением снисхождения и лёгкого презрения, а не теплоты, на которую девушка втайне рассчитывала.

— Вот мы и встретились, Шайнара, — произнёс Карлем.

— И я скучала… — предприняла девушка ещё одну попытку настроить его на нужный лад.

Но тот только усмехнулся.

— Не сомневаюсь. Ведь ты такая… способная Тень.

Его тон окончательно сбил её с толку. Она ждала какой угодно реакции, но только не такой: насмешливо-издевательской.

— Может, ты всё-таки развяжешь меня? — кротко поинтересовалась девушка.

— А может, я всё-таки казню тебя? — ядовито передразнил Карлем.

С каждой минутой Шайнара всё лучше чувствовала, что от былой теплоты между ними не осталось и следа.

— Если ты хочешь казнить меня, тогда чего ждёшь? — небрежно бросила девушка, перестав улыбаться и под стать собеседнику изменив осанку и взгляд.

— Прежде всего, я хочу знать, почему ты покинула Орден, — проговорил Карлем, не обращая внимания на перемены в её поведении. — Он дал тебе всё. Так почему же ты предала его?

— Как я могу объяснить это тому, кто сам нарушает основы Единого Закона? — вызывающе ответила девушка вопросом на вопрос. — Ты же стал проклятием этих земель.

— Проклятием? Да я единственное спасение для них!

— Я помню время, когда ты мечтал, чтобы не только члены Ордена, а все люди жили по Единому Закону, — продолжала Шайнара. — Ты говорил о свободе и равных правах для богатых и бедных. Но посмотри, во что ты превратил Миртанию! Тени выжигают земли на окраинах, уничтожают кров и отбирают урожаи, а людей сгоняют в центр страны, как в стойло какое-то. Ты даже вторгся на Великие Равнины! Зачем? Кем ты возомнил себя?!

— Я полудрак и глава Ордена, — медленно проговорил Карлем, и в голосе его зазвенела сталь. — А ты предавшая его Тень. Ты знаешь, что мы делаем с отступниками?

— Поздно пугать меня. Я не боюсь тебя.

— А стоило бы…

— В кого ты превратился, Карлем? Что с тобой стало?

— Не называй меня Карлемом! — изумрудные глаза полудрака гневно сверкнули. — Моё имя Азорт Талгат, а для тебя — Верховный Магистр. Но… я действительно не хочу казнить тебя, Шайнара, — добавил он немного мягче. — Ты невероятно способная Тень. Никому не удавалось скрываться от Ордена так долго. Ты завоевала любовь варваров и объединила их в борьбе против Миртании. Я слышал, они даже слагают песни о Волчьей Сестре… Это многого стоит. Твои способности принесут большую пользу Ордену.

— Я никогда больше не буду работать на Орден.

— Будешь.

— Нет.

— Будешь… — Карлем приблизился на полшага, и его глаза начали менять оттенки: от темно-до светло изумрудного и обратно.

Шайнара почувствовала знакомое уплотнение вокруг себя.

— Ты будешь повиноваться и исполнять мою волю, Тень!

Воздух сгущался и сгущался. Казалось, его можно даже потрогать. Карлем стал намного сильнее с тех пор, когда проделывал такое с девушкой в последний раз. Невидимые волны накатывали одна за другой. Они давили, пытаясь пройти сквозь тело, и несли с собой чужую всепоглощающую волю. Шайнаре даже показалось, что полудраковая сила Карлема мощнее и ярче, чем была у предыдущего Верховного Магистра. Девушка помнила свои ощущения, когда впервые испытала её на Посвящении в Тени, а потом — и в тайной комнате с алтарём. Этой силе невозможно было сопротивляться. Она проникала вглубь, подчиняла и изменяла все мысли и желания.

Однако с тех пор прошло много времени, и изменилась сама Шайнара. После смерти Рогула внутри неё что-то произошло. Она чувствовала это, но не могла объяснить. И теперь эти силовые волны не проходили сквозь неё. Они накатывали и отбрасывались назад, словно руки её держали невидимый щит, а не были связаны за спиной.

Карлем усилил давление. Черты лица его искривились, верхняя губа задралась от напряжения, а в изумрудных глазах пробежала гроза.

Внезапно девушка получила мощный невидимый удар. Карлем победно улыбнулся. Ему удалось пробить её странную защиту.

— Ты будешь исполнять мою волю, Тень, — повторил он. — … как и все остальные.

Ещё один удар невидимой волны, и Шайнара упала на колени, прерывисто дыша.

— Карлем… — едва выговорила девушка.

— Его здесь нет! — торжествующе заявил полудрак. — Ты сама оставила его.

Шайнара подняла глаза на стоящее перед ней существо. Теперь она видела его чётко. За внешним обликом Карлема скрывалась совсем другая сущность. И это был не человек. Драк.

— Он ждал тебя, — ухмыльнулся собеседник. — И сопротивлялся мне до последнего.

— Карлем…

— Но он слишком слаб. Я всегда ненавидел его за это.

Шайнара замотала головой, не желая верить в происходящее.

— Карлем… — повторяла она, ища в изумрудных глазах полудрака знакомые черты. Но тщетно. Их там не было.

Ещё один волновой удар, и Шайнара бессильно упала на пол.

— Он сдался мне, как только твой жалкий рукокрыл вернулся на остров, — полудрак склонился над ней, провёл рукой по волосам, а потом резко схватил за одежду и разорвал ткань, обнажив плечо. — Он желал тебя больше всего на свете, и не смел, — полудрак оскалился. — Ты делала его слабым!

— Нет…

— Он боготворил тебя, Тень! — полудрак продолжал рвать на ней одежду. — Но я покажу ему, как смешны ваши страсти…

После последнего волнового удара тело Шайнары стало, словно каменное, а связанных рук она не чувствовала совсем.

— Он хотел нести им Закон, — рычало существо, сидящее на ней. — Но человеческие души мелки и не вмещают этот Закон!

Шайнара собрала последние силы и попыталась ударить его головой. Но у неё не получилось.

— Карлем! — отчаянно закричала девушка.

Полудрак стукнул её по губам ладонью.

— Не зови его. Это бесполезно. Его время ушло. Теперь он может лишь наблюдать…

— Карлем! — ещё отчаянней закричала Шайнара и снова получила по губам.

Но в следующее мгновенье полудрак отскочил от неё в нелепом прыжке и упал на пол, словно кто-то ударил его. Он лежал и тряс головой, а когда поднялся, с остервенением посмотрел на свои руки. Потом он обернулся на Шайнару, и глаза его были карие…

— Карлем! — воскликнула девушка.

Тот сделал шаг, но, не успев ничего произнести, опять упал. А когда встал, взгляд его снова пылал неистовым изумрудным огнём. Полудрак тяжело дышал и с ненавистью взирал на девушку, но не приближался к ней больше.

— Стража! — проревел он, и в тронный зал вошёл Сибурд и двое гвардейцев. — Казнить её! Немедленно!

***

В коридоре Сибурд — бывший Мастер Боя Ордена, а ныне командир личной охраны Азорта Талгата — приказал стражникам передать девушку двоим Теням, которые вышли на его зов из караульной комнаты, примыкавшей к тронному залу.

— Ведите её на площадь, — скомандовал Сибурд людям в тёмно-синих плащах. — Верховный Магистр желает казнить отступницу.

— Нет! — раздался женский крик и из караульной комнаты выскочила Алхена. — Так не должно быть! Я поговорю с ним!

— Это опасно сейчас, — Сибурд преградил ей дорогу. — Он не в том состоянии, чтобы слушать.

Алхена попыталась обойти его, но тот схватил её за локоть.

— Нет, — повторил Сибурд твёрдо. — Твоя Шайнара сама сделала свой выбор, и сама за него ответит.

— Пусти, — вырвалась Алхена.

— Я не позволю тебе…

Из тронного зала вышел полудрак и, увидев, что Тени всё ещё в коридоре, грозно повторил:

— Веди её на площадь, Сибурд. И объяви общий сбор. Я хочу, чтобы все члены Ордена, которые есть в замке, присутствовали на её казни.

— Карлем! — выкрикнула Шайнара.

— … и заткните ей рот! — добавил полудрак, снова исчезая за дверями тронного зала.

***

Королевский замок поднимался на пять этажей. В одной его части находился тронный зал, покои молодого короля и его матери, галерея искусств, танцевальный и фехтовальный залы, а в другой — комнаты Магистров, занимавших теперь высшие посты в королевстве. И именно отсюда, через прогулочный холл с оранжереей, можно было попасть во внутренний двор с закрытой площадью, где собирались члены Ордена. Никто из посторонних: гвардейцев, слуг или вельмож — не имел права появляться там. И даже молодой король Эрмино и его мать Семиора Благословенная не оспаривали это правило, введённое Азортом Талгатом.

Сама площадь Ордена имела небольшие размеры и была засыпана песком, подобно арене. Со второго этажа на неё выходил широкий открытый балкон, с которого обычно говорили Магистры, и который поддерживали три толстые колонны, увитые плющом.

Сибурд вывел девушку в центр и поставил на колени, лицом к этому балкону. А на площади, теснясь к краям, разместились несколько десятков Теней и десяток Хранителей — это были все члены Ордена, которые находились к тому моменту в замке. Алхена, которой Сибурд приказал отойти от отступницы, встала отдельно от остальных: под балконом, возле одной из колонн, прямо напротив Шайнары.

Полуденное солнце то пропадало, то вновь показывалось из-за облаков, и тени нескольких рукокрылов, круживших над площадью, пробегали по песку, как большие чёрные насекомые. Люди в тёмно-синих плащах и багряных мантиях выжидательно смотрели на балкон. И вот на него взошли четверо Магистров Высшего Круга. Трое из них равнодушно взирали на отступницу, и только один — Велиар Хрут, Магистр Теней, — озадаченно покачал головой.

Наконец на балконе появился и полудрак. Тени и Хранители приветствовали главу Ордена, после чего тот опёрся о перила обеими руками и громко провозгласил:

— Шайнара-сур! За предательство Ордена, за нарушение клятвы, за отступничество я приговариваю тебя к смертной казни. Ты посрамила Дух Ушедшей Тени и будешь предана вечному забвению…

Алхена под балконом побледнела.

— Сибурд! — обратился Верховный Магистр к своему телохранителю, собираясь отдать приказ о казни. Но тут Велиар Хрут наклонился и что-то тихо сказал полудраку. Тот отмахнулся, но Магистр Теней снова что-то проговорил, и Азорт Талгат нехотя кивнул. — Снимите с неё кляп, — выговорил он с неприязнью. — Ибо каждый отступник имеет право на последнее слово.

Сибурд развязал девушке рот.

— Говори, Шайнара-сур, — произнёс Велиар Хрут, — если хочешь что-то сказать. Мы сохраним твоё последнее слово…

Не успел он закончить, как девушка, набрав полную грудь воздуха, закричала:

— Карлем! Ты же слышишь меня! Останови его, Карлем!

По рядам Теней пробежал тихий ропот.

— Карлем! Это же я! Шайнара! Останови его!

Возмущённый гул нарастал.

— Останови его, Карлем!

Алхена закусывала губу и теребила пальцами серебряную застёжку на плаще.

— Карлем! — надрывалась Шайнара. — Ты можешь остановить его!

— Достаточно, — поднял руку полудрак. — Заканчивай, Сибурд.

Девушка замолчала. Сибурд сжал меч обеими руками и медленно поднял его над головой. Но командир Теней не смотрел на отступницу. Он смотрел на Алхену, взгляд которой раскалённым углём выжигал воздух между ними. Шайнара уронила голову на грудь. Её волосы свесились, закрывая лицо и обнажая шею. Она зажмурилась и приготовилась к неминуемому.

Но время шло, а удара так и не последовало. Девушка открыла глаза, подняла голову и увидела, что Сибурд разворачивается к балкону, опускает меч и втыкает его в землю.

— Это что? — вопросил удивлённо полудрак и подался вперёд. — Неповиновение?

Сибурд ничего не успел ответить, как к нему подошла Алхена и, повернувшись к Магистрам, тоже воткнула свой меч в землю.

— Прекрасно, — заявил полудрак, потирая руки и обводя площадь пронизывающе-ледяным взглядом. — Похоже, сегодня я очищу Орден от всех предателей разом.

Рукокрылы Сибурда и Алхены одновременно взмыли в воздух. Шайнара поднялась на ноги за спинами своих заступников и закричала с новой силой:

— Карлем! Ты нужен мне! Карлем!

Полудрак повернулся к одному из притеней, стоявших поблизости, собираясь отдать приказ о казни уже троих отступников, но вдруг его затрясло, и он упал. Велиар Хрут и остальные Магистры склонились над ним и попытались помочь. Но Азорта Талгата трясло всё сильнее и сильнее. Он бился во внезапном припадке, пока не потерял сознание. Несколько лекарей в багряных мантиях устремились на балкон: никто из них до этого момента и не догадывался о «болезни» главы Ордена. Но даже совместными усилиями привести полудрака в чувство не удалось.

— Унесите Верховного Магистра в его покои, — распорядился Велиар Хрут, обращаясь всё к тому же притеню. — Отступников арестовать и посадить в камеру до особого распоряжения.

Глава одиннадцатая. Драк

Тюрьма, куда отвели Шайнару, Сибурда и Алхену, находилась в подземелье королевского замка и предназначалась только для особо важных преступников. Все камеры делились на: дознавательные — где из арестантов добывали нужные сведения, и покаянные — где узники ожидали казни.

Никто не знал, сколько членов Ордена побывало в этих застенках раньше. Однажды и Шайнаре довелось испытать на себе «гостеприимство» главного королевского дознавателя. Его звали Жорлаг Орз, и он умел добиваться своего…

Но с тех пор многое изменилось. Члены Ордена перестали быть вне закона. А Жорлаг Орз в один прекрасный день бесследно исчез, и никто не знал, куда. Ходили слухи, что к этому был причастен новоиспечённый кузен короля. Но влияние молодого Азорта Талгата тогда росло так быстро, что никто не решался задавать ему вопросов.

Камера, приготовленная для отступников, не имела окон. Но через решетчатую дверь в неё немного проникал свет от факелов, идущих вдоль стен длинного коридора. Трое охранников из числа Теней втолкнули Алхену, Сибурда и Шайнару внутрь, заперли замок на два оборота и вернулись в комнату для тюремщиков, расположенную по соседству.

— Шайнара! — воскликнул кто-то, и темнота в углу камеры зашевелился, превратившись в фигуру.

— Анок? — нерешительно произнесла девушка, угадывая знакомые черты в этом сгустке тени. После солнечного света её глаза ещё не привыкли к полумраку камеры.

— Шайнара! — тот с жаром бросился обнимать её, не обращая внимания ни на Алхену, ни на Сибурда. — Это мы во всём виноваты с Рудом, — заговорил он быстро. — Это мы нашли тебя. И Руд доложил Магистру Оберону, а я… Я должен был остановить его ещё тогда… Но не смог…

— Забудь, — прервала девушка торопливую исповедь друга. — Вы сделали то, чему вас учили, — она освободилась от его объятий и стала растирать затёкшие руки. Охранники сняли с неё верёвки только сейчас, и она уже давно не чувствовала затёкших кистей.

Алхена и Сибурд прошли вглубь камеры и сели возле стены на соломенную подстилку, от которой несло гнильём и сыростью. Земляной пол в этой тюрьме не просыхал никогда: под замком текла подземная река, которая, по замыслу строителей, в случае осады должна была обеспечивать жителей водой, но при этом доставляла жуткое неудобство заключённым.

Шайнара примостилась напротив Алхены и Сибурда. Анок опустился рядом с ней, подтащив свою подстилку из угла. В камере воцарилась тишина. Отблеск коридорных факелов плясал на выщербленных стенах и освещал рисунок ладони, сделанный предыдущим сидельцем.

Шайнара смотрела на Алхену, а та на неё, и обе молчали. Они так и не успели ничего друг другу сказать после ареста в тронном зале. Анок и Сибурд тоже не прерывали этого затяжного давящего молчания. Все словно чего-то ждали.

— Прости меня… — наконец вымолвила Шайнара.

— Давно простила, — отозвалась Алхена.

— Я не могла иначе…

— Я уже поняла.

Шайнара поднялась с места, подошла к Алхене и присела перед ней на колени.

— Теперь ты тоже погибнешь из-за меня… — выдавила она полушёпотом.

— Плоть Тени смертна, но дух её вечен, — ответила наставница словами из священного Аноба, и на лице её появилась та самая мимолётная строгая улыбка, по которой Шайнара так скучала всё это время.

— Алхена… — и, не в силах больше сдерживаться, Шайнара крепко обняла наставницу — впервые с того дня, как покинула Орден и отправилась на поиски Рогула…

— Почему ты закричала: «Не дай ему это сделать»? — спросил Сибурд, когда девушки разжали объятия.

— Да, я тоже не поняла, зачем ты это выкрикивала, — поддержала Алхена. — Кому ему?

Анок подполз поближе, с интересом вслушиваясь в разговор.

Шайнара обещала прошлому Верховному Магистру никогда никому не раскрывать, кто такой Карлем. Но теперь это не имело значения: их всё равно скоро казнят, а значит, и эта тайна уйдёт вместе с ними навсегда. И девушка поведала друзьям о том, как когда-то в Тайной Обители на Красном острове, попала в секретную комнату с древним алтарём и стала свидетельницей пробуждения в Карлеме второй сущности. Шайнара пыталась объяснить природу Воспламенённого, но и сама не понимала, как именно и почему вдруг драк в нём взял верх над человеком. Она знала лишь, что сейчас именно драковая сущность Карлема управляет Орденом.

Отступники говорили до самого вечера. Алхена расспрашивала Шайнару о том, что с ней произошло после ухода из Ордена. И та рассказывала о жизни среди варнов, о Дастаре и о встрече с Морлавом Тейном.

В свою очередь эзра просветила воспитанницу, как начинались перемены в Ордене, и как Тени приветствовали их. В голосе Алхены то и дело прорывались нотки восхищения, и Шайнара понимала, что даже сейчас, когда её друзья узнали об истинной природе Верховного Магистра, они внутренне всё равно поддерживают его. И если бы на её месте оказался кто-нибудь другой, то вряд ли эти верные Тени встали бы на его защиту и пошли против Ордена. Они сделали это только ради неё…

Шайнара спросила о пирамидах. И Сибурд рассказал, что, как телохранитель Азорта Талгата, он часто бывал в долине, где идёт строительство. Там же ведутся и какие-то раскопки. Но он ничего не знает об их предназначении: ему запрещено присутствовать на советах Высшего Круга Ордена, а сами Магистры никогда не посвящали его в свои дела.

***

Прошло уже несколько часов, а за отступниками всё не приходили. Благодаря внезапному недомоганию Азорта Талгата казнь отложили, но не отменили. Шайнара догадывалась, что послужило причиной его приступа на балконе, но даже и не надеялась, что Карлем сможет победить в себе драка. Слишком уже тот был силён. И казнь — лишь вопрос времени.

Алхена лежала, положив голову на колени Сибурду, и тот нежно гладил её по волосам. Шайнара почувствовала, что сейчас эти двое хотели бы остаться одни, и она отодвинулась от них в дальний угол. Анок же снова тихонько подсел к ней. Но девушка не разговаривала с ним. Она украдкой посматривала за Алхеной и Сибурдом, и сердцу её становилось тесно в груди. Сколько же людей готовы отдать свои жизни ради неё?! Да кто она такая?!

Внезапно Шайнара ощутила слабое холодное жжение на кончиках пальцев. Постепенно оно становилось всё сильнее и сильнее, пока не взорвалось тысячами маленьких угольков, и не разбежалось по всему телу. Девушка задрала голову кверху: ОНА ЧУВСТВОВАЛА ЕГО. ПОЛУДРАКА. Где-то там, высоко над подземельем, в королевских покоях, он пришёл в себя и теперь жаждал расправы над той, которая имела такую власть над его второй сущностью…

В коридоре раздались шаги, и в комнате охраны по соседству послышались голоса. Похоже, за отступниками наконец пришли. Алхена и Сибурд поднялись на ноги. Шайнара и Анок тоже. Но тут что-то громыхнуло. Послышался лязг металла и звук ломающейся мебели. А потом что-то тяжёлое рухнуло на пол.

Сибурд подошёл к дверной решётке. Но как он не прижимался, ему ничего не удалось рассмотреть: комната охраны находилась в углублении, и отступникам была видна лишь её открытая настежь дверь.

Но ожидание продлилось недолго. В коридоре появились два силуэта. Один из них носил тёмно-синий плащ, а другой имел весьма упитанную форму тела. Но лишь когда они подошли к решетчатой двери камеры, отступники смогли разглядеть их лица.

— Ивар?! — изумилась Шайнара, узнав в толстяке лучшего повара Ордена.

— Якорь в глотку, Шайнара! — прогремел тот. — Я ж не поверил своим глазам, как увидел тебя на площади!

— Руд? — опознал Анок человека в тёмно-синем плаще.

— Что ты возишься, краб тебе в штаны?! — прогремел Ивар напарнику. — Открывай живее!

— Я стараюсь, — процедил Руден сквозь зубы, торопливо перебирая один за другим ключи на тяжёлой связке и пробуя открыть замок.

Когда Рудену удалось это сделать, Ивар бесцеремонно оттолкнул его и, влетев в камеру, сжал Шайнару в железных объятиях.

— Я сейчас задохнусь… — еле выговорила та с улыбкой.

— И мало тебе! Зачем так издеваешься над стариком, а?! Трудно было дать знать, что жива, здорова?!

Тем временем Руден приблизился к Аноку и молча протянул ему руку, и тот пожал её, обхватив до локтя.

— Ох, девоньки вы мои хорошие, — Ивар метался между Алхеной и Шайнарой. — Что же вы натворили-то, а? Ну, ладно-ладно… Давайте-ка уже все на выход. Пора выбираться отсюда.

Все шестеро выскочили в коридор. Алхена, Сибурд и Анок забрали мечи у оглушённых и связанных тюремщиков в караульной комнате. И только Шайнара осталась без оружия.

— Куда нам теперь бежать? — поинтересовался Сибурд у спасителей.

— Можно попробовать прорваться через второй выход, — ответил Руден. — Там мало охраны. Попадём во внутренний двор.

— А потом что? — допытывался Сибурд. — Как мы выберемся из замка?

Руден и Ивар ничего не ответили.

— Так у вас нет плана? — вмешалась Алхена.

— Ну, прости, милая, у нас было мало времени, — обиженно отозвался старый пират.

— Кто-нибудь знает, как пройти к камерам дознания? — спросила Шайнара.

— В пыточную? Я знаю, — ответил Сибурд. — Но там тупик. Если мы попадём туда, то окажемся в ловушке сразу же.

— Доверьтесь мне, — сказала Шайнара. — Я покажу выход.

И девушка повела беглецов к тому месту, где проходила подземная река, по которой Рогул когда-то спас её из этого подземелья. Шайнара торопилась, опасаясь не столько погони, сколько той странной связи с полудраком, которую она всё ещё ощущала. Она по-прежнему чувствовала его незримое присутствие, и он ЗНАЛ, что происходит…

Добежав до знакомой решётки, под которую убегал бурный поток, Шайнара вместе с Сибурдом навалились на деревянный ворот и открыли её.

— Эта подземная река впадает в Альву, — пояснила девушка. — И она вынесет всех за пределы города.

— Холодная, наверно, водичка, — пробурчал Ивар и, вздохнув, добавил, — а я только-только начал приучать короля к своим десертам. Думал, ещё карьеру сделаю на королевской кухне-то… Эх! — он разбежался и первым прыгнул в поток, который, как щепочку, подхватил его неповоротливое тело и понёс под решётку. За ним устремился Руден.

Алхена и Сибурд взялись за руки и прыгнули следующими. Но поток отбросил их в сторону друг отдруга, как когда-то Шайнару и Рогула.

— Наша очередь, — сказал Анок и подошёл к краю. — Давай!

Но девушка медлила.

— Давай же! — повторил Анок, но Шайнара по-прежнему стояла у него за спиной.

Он обернулся.

— Шайнара, ты чего?

Та отогнула подол одежды и оторвала от него скрыто подшитую деревянную пуговицу с замысловатым узором. Это был талисман, который носили незамужние женщины степных народов, чтобы оставаться желанными для своих мужчин. Шайнаре такую пуговицу как-то подарила Дора, собственноручно подшив к подолу подруги. Но та благополучно забыла об этом, пока однажды Дастар не нащупал эту пуговицу, когда обнимал свою своевольную миртанку…

— Уходите за Рудниковые горы. Передайте это Вождю Всех Ухтюгов, — проговорила Шайнара, протягивая степной талисман Аноку. — Дастар узнает эту вещь и укроет вас.

— Что значит, уходите? — Анок разглядывал деревянную пуговицу у себя на ладони. — А ты?

— Я должна остановить его.

— Кого? Азорта Талгата?! Это безумие! Ты погибнешь!

— Я должна попытаться.

— Тогда я пойду с тобой.

Шайнара посмотрела на Анока долгим взглядом, улыбнулась и согласно кивнула. Тот расслабленно расплылся в ответной улыбке. Девушка шагнула к нему и нежно поцеловала в губы. А в следующую секунду она столкнула его в воду. И как он не сопротивлялся, могучий поток увлёк его тело под решётку следом за всеми остальными.

А Шайнара сжала рукоять меча, вытащенного у Анока во время поцелуя, и коротко выдохнув, побежала назад…

***

Шайнара неслась наугад, петляя по коридорам подземелья и прячась от охранников и Теней. Она не знала внутреннего расположения помещений замка, но по-прежнему чувствовала полудрака. Незримая связь между ними с каждой минутой становилась всё сильнее…

Девушка выбралась из тюрьмы, но не с той стороны, с которой её привели. Подземелье имело несколько выходов. Однако быстро сориентировавшись, Шайнара проскользнула в роскошный сад, примыкающий ко входу в главное здание. На дворе стояла глубокая ночь, но побег узников ещё не был обнаружен, и в замке царило сонное спокойствие.

Шайнара пряталась в тени деревьев, подальше от освещённых дорожек, и проворно перебегала от одного ствола к другому. Шум фонтанов заглушал её шаги, и она благополучно добралась до широкой лестницы, ведущей к арке главного входа. Там дежурили шестеро гвардейцев. Один из них, размахивал руками и что-то импульсивно рассказывал товарищам, а те, облокотившись о перила, гоготали в голос. И никто из них не заметил, как, преодолев открытое пространство перед лестницей, к стене прокралась маленькая юркая фигура. В два прыжка она зацепилась за парапет, на котором стояли большие каменные вазы, подтянулась и влезла в открытое окно, расположенное неподалёку от парадного входа.

Шайнара бесшумно спрыгнула с подоконника и сняла со спины меч, который привязала к себе гибким прутиком прежде, чем штурмовать стену. Оглядевшись, девушка поняла, что находится в мужской солдатской уборной. Запах здесь царил такой, что сбивал с ног, и потому неудивительно, что, когда обитатели замка засыпали, караульные открывали это окно на ночь для проветривания.

Шайнара хотела поскорее покинуть зловонное помещение, но за дверью неожиданно раздались шаги. Преждевременное столкновение с гвардейцами не входило в её планы, но спрятаться в уборной было некуда. Шайнара обречённо подняла меч, приготовившись к сражению и понимая, что на его шум сбежится весь караул.

Но тут с улицы раздался командный окрик и за дверью уборной послышалось приглушённое ругательство и топот удаляющихся ног. Девушка осторожно выглянула из окна. Там, у подножия лестницы, возле статуи козерога с золотыми рогами, стоял один из командиров Теней. Он отдавал приказы гвардейцам, посылая налево и направо небольшие отряды с факелами: видимо, побег отступников, наконец-то, обнаружили…

Шайнара, крадучись, вышла из уборной. Она находилась в той части замка, где располагались казармы. Но солдат в них уже не было. Всех их бросили на поиски узников. Девушка бежала по переходам и лестницам, поднимаясь всё выше и выше. А где-то внизу, по саду и прилегающей территории, как угорелые, носились гвардейцы в поисках беглецов, а обитатели замка по-прежнему мирно спали в своих кроватях. Стража у дверей выдавала спальни знатных особ, и Шайнара незаметно обходила их стороной.

Вскоре девушка оказалась в галерее искусств, ведущей к тронному залу. И чем ближе Шайнара подходила к нему, тем меньше у неё оставалось сомнений, что Карлем ждёт её именно там. Она чувствовала его внутренний призыв. Призыв полудрака. Властный, обезоруживающий и подчиняющий. Любого. Но не её…

Шайнара распахнула двери, возле которых почему-то не было охраны, и вошла. Полудрак стоял ногами на троне и смотрел на неё своими изумрудными глазами. За спиной его раскинулись два огромных огненных крыла — гораздо более длинных и мощных, чем тогда, когда девушка видела их в последний раз. Больше в тронном зале никого не было. Полудрак призвал её сюда, чтобы встретиться один на один, и покончить с ней раз и навсегда.

Шайнара развернулась, закрыла за собой двери и заперла их на тяжёлый засов. Полудрак не препятствовал этому. Он тоже хотел, чтобы им никто не мешал.

— Значит, предатели бежали, — произнёс он, когда девушка снова повернулась к нему лицом. — Глупцы. Их всё равно уже ничего не спасёт.

Шайнара не ответила, лишь выставила перед собой меч.

— Ты хорошо слышишь мой зов, Тень. И ты следуешь за ним. Так почему же ты думаешь, что сможешь убить меня? — губы полудрака изогнулись в надменной улыбке. — Наверно, я переоценил твои умственные способности…

Он развёл руки в стороны, сжимая и разжимая ладони, и воздух вокруг стал сгущаться и наполняться жаром. Шайнара провела вокруг себя мечом, разрезая пустоту. Странно, но это сработало. Уплотнение исчезло. А полудрак перестал улыбаться.

— Что ж, Тень, — произнёс он, — видит мой род, я этого не хотел. Но ты всё ещё будоражишь… его. И мне это мешает.

Он рассёк воздух огненным крылом, как хлыстом, через весь тронный зал, и Шайнара едва успела отпрыгнуть в сторону.

— Но сегодня я покажу ему твою настоящую смерть! — закончил полудрак и ударил другим крылом. Девушка отскочила, но кончик огненного хлыста обжёг её по бедру, и ткань в месте соприкосновения моментально обуглилась.

— Карлем! — вскричала Шайнара, стараясь сбить дикую боль ладонью.

— Азорт Талгат! — прорычал полудрак и снова хлестанул крылом.

Он спрыгнул с трона. Длина его огненных крыльев изменялась по желанию и позволяла ему наносить удары издалека так, что Шайнара не могла к нему даже приблизиться и лишь успевала уклоняться. Она пряталась то за мраморными скульптурами, стоящими на пьедесталах вдоль стен, то за массивными колоннами, поддерживающими свод тронного зала. Но крылья-хлысты огибали препятствия и едва не задевали девушку.

Несколько раз Шайнара рассекла одно из крыльев мечом, но полудрак даже не почувствовал этого. Огненные хлысты мгновенно срастались вновь и восстанавливали свою форму. Девушка металась от одного укрытия к другому, отскакивала, кружилась, кувыркалась, уворачивалась от смертоносных крыльев, а противник атаковал и атаковал без остановки.

Полудрака уже начало раздражать, что бой длился так долго. Он ещё увеличил силу и размах крыльев. И теперь от его ударов мраморные статуи разлетались вдребезги обугленными кусками, с потолка и стен осыпалась штукатурка, горели парчовые занавески и гобелены. Дым и каменная взвесь наполняли воздух. В тронном зале стоял такой грохот, что было даже не слышно, как подоспевшая стража снаружи ломала двери…

Чем мощнее становились крылья, тем больше полудрак поддавался гневу и желанию разрушать. Перепрыгивая через обломки, Шайнара поднялась по лестнице, ведущей на балкон, который шёл по периметру вдоль всего тронного зала. Полудрак не последовал за ней. Длина его крыльев позволяла ему, не сходя с места громить каменную перегородку с перилами, за которой укрылась девушка. Шайнара же тем временем незаметно переползла по балкону на другую сторону зала, спрыгнула вниз, перекатилась по полу и встала позади полудрака.

Тот обернулся, но было уже поздно: Шайнара подскочила к нему и взмахнула мечом. Полудрак отпрянул от клинка, споткнулся, упал на свои крылья, и девушка поднесла остриё к его горлу.

— Карлем! — вскричала она.

Тот, почти не дыша, вперился в неё своими изумрудными глазами.

— Не дождёшься, Тень, — хрипло проговорил полудрак.

— Карлем, пожалуйста…

— Не зови. Теперь это бесполезно.

— Карлем, ты нужен мне!

— Не старайся. Он слабак и навсегда останется там, где его место.

— Карлем…!

— Поздно. Я скорее приму твой клинок, чем позволю ему взять верх надо мной.

— Карлем…!

— Да хватит, Тень! Убей меня и избавь его от своей проклятой жалости! Он давно молит об этом…

Шайнара смотрела в изумрудные глаза полудрака, но, кроме надменности и холодного безразличия, в них ничего не было.

— Я ненавижу тебя… — процедила девушка и перевела остриё меча с горла на сердце поверженного врага.

— И он тебя тоже, — оскалился полудрак, и его огненные крылья исчезли, — за то, что медлишь.

…медлишь…

… медлишь?

…медлишь?!

«Хватит медлить, Шайнара!» — так звучали последние слова Рогула, когда…

Она захлебнулась воздухом и до побеления пальцев сжала рукоять.

А тем временем двери тронного зала рухнули под натиском тарана, с помощью которого стража пыталась прорваться внутрь. Гвардейцы в красных плащах, преодолевая завалы из обломков, устремились к Азорту Талгату и стоявшей над ним девушке.

— Это твой последний шанс, Тень, — с усмешкой произнёс полудрак. — Не медли. Убей его…

Шайнара замотала головой и отшвырнула меч. Тот ударился о стену и со звоном упал на пол.

— Я больше не Судья! — истошно закричала девушка куда-то вверх и упала на колени.

Подоспевшие стражники схватили её и оттащили от полудрака. В тронный зал вбежали Тени. Ещё не понимая, что происходит, они сплошной стеной окружили лежавшего на полу Азорта Талгата, и ощетинились во все стороны мечами. Но это было лишнее. Их Верховному Магистру уже ничего не угрожало: двое гвардейцев удерживали Шайнару, выкрутив за спиной руки, а ещё трое направили копья ей в шею.

За спинами Теней девушка уже не видела полудрака. В зале появились Магистры и поспешили к главе Ордена. Только Велиар Хрут задержался возле Шайнары. Он смерил её разочарованным взглядом и поднял руку, собираясь отдать какой-то приказ. Но тут раздался тихий голос.

— Шая…

Тени расступились, и девушка увидела, как полудрак медленно приподнимается на локте. Руки его тряслись, голова была опущена, а покрытые серой пылью золотистые волосы спадали и закрывали лицо.

— Шая… — повторил он.

Магистры попытались помочь ему, но он отмахнулся и с трудом, но сам сел на колени. А потом поднял голову и глаза его были КАРИМИ.

— Карлем… — вымолвила девушка.

— Отпустите её, — приказал тот гвардейцам, и голос его дрожал от внутреннего напряжения.

— Карлем! — она бросилась к нему. — Карлем!!!

— Шая…

…Они стояли на коленях, посреди полуразрушенного тронного зала, в окружении Теней, и боялись расцепить руки. Он прижимал её к себе, и по щекам её текли слёзы. Она прятала мокрое лицо у него на груди, иногда вдруг вздрагивая, отстраняясь и вглядываясь в его глаза. Но те оставались карими.

— Не бойся, — шептал он. — Я больше не покину тебя.

И они с новой силой сжимали друг друга в объятиях…

Глава двенадцатая. Первый Альвадис

Пузырьки переливались и сверкали всеми цветами радуги. Такую густую и ароматную пену в воде давал только корень весенней мыльнянки. Это редкое растение произрастало на западных окраинах Ручара и поставлялось к королевскому двору Миртании особым заказом.

Банная комната, в которой Шайнара принимала ванну, была выложена камнем цвета охры. На резном парапете вдоль одной из стен тянулся длинный бронзовый подсвечник, выполненный в виде виноградной лозы, где вместо ягод горели маленькие свечки. На другой стене висело большое зеркало в золотой оправе, вокруг которого на полочках стояли разнообразные сосуды с маслами и флакончики с ароматной водой. Здесь же находился лежак для массажа, застеленный медвежьей шкурой. А сама ванна была установлена на мраморном пьедестале с тремя ступеньками. Вода в ней подогревалась с помощью труб, ведущих от печи из смежной комнаты.

Шайнара закрыла глаза и вытянулась, положив голову на край ванны. Шрамы, ушибы и ссадины — все старые и новые раны очищались и успокаивались в тёплой расслабляющей воде, даже ожог на бедре, оставленный от удара крылом. Как анахиса, девушка знала, что раны, полученные от огня, не надо мочить, дабы не усугубить их последующее лечение. Но этот ожог… Он не был обычным. Боль ощущалась, как от поражения настоящим огнём, но выглядел он совсем иначе: кожа в месте соприкосновения с крылом полудрака не покрылась волдырями, а натянулась и приобрела ровный шоколадный цвет.

Послышался звук шагов. Шайнара открыла глаза. В дверях появились две женщины-прислужницы. Они принесли новую одежду для девушки, и та вздохнула: ей не хотелось покидать эту тёплую пенистую ванну. Шайнара так не баловала своё тело уже много лет. Но время не ждало. Карлем собирался представить её молодому королю Эрмино и его матери и тайно желал, чтобы она произвела впечатление. Впрочем, она его уже производила, ведь те дважды выносили ей приговор…

***

Карлем стоял на балконе, выходившим на королевский сад. Солнечные лучи пробивались сквозь перистые облака и тонкой золотистой шалью обволакивали листву, дорожки, лестницы и фонтаны.

Шайнара появилась перед полудраком, облачённая в алую тунику, светлые штаны, высокие чёрные сапоги и чёрный атласный плащ, заколотый золотой застёжкой в виде лилии. Девушка отвергла одежду Тени, предложенную ей накануне Магистрами, и Карлем не возражал, позволив Шайнаре самой выбрать себе наряд. И она выбрала: неуместный для балов, но удобный для верховой езды и длительных путешествий.

Служанки, помогавшие девушке принять ванну и одеться, уложили её волосы в красивую причёску, украсив их рубиновым ободом и жемчужными бусинами. Женщины ещё хотели замаскировать и припудрить шрамы от знака калахари на её щеке, но Шайнара не позволила.

— Ты уверен, что мне обязательно надо видеться с королём? — спросила девушка, когда Карлем встретил её на балконе.

— Эрмино заслуживает знать, кто разрушил его тронный зал, — пошутил тот.

— А разве это я? — невинным тоном ответила Шайнара и тоже улыбнулась.

— Как же я скучал по тебе, Шая! — Карлем шагнул к девушке.

— Я думала, что уже никогда не верну тебя, — она тоже сделала шаг ему навстречу.

— Но только ты и могла это сделать.

— Надолго ли…?

— Надолго? — с удивлением переспросил Карлем, и взяв её руки в свои, произнёс, — он никогда больше не возьмёт надо мной верх, Шая. Я обещаю.

— И что же ему помешает, если однажды он уже сделал это? — недоверчиво покачала головой девушка.

— Он сделал это лишь потому, что я потерял свой источник силы, — несколько жёстко ответил Карлем.

— Какой ещё источник силы?

Карлем притянул её к себе.

— Морвийскую лилию… Как и было предсказано издавна.

О, как же Шайнаре хотелось просто вот так стоять и обниматься с ним, будто они снова на далёком Красном острове, будто он всё ещё обычный подручник Хранителя и её лучший друг, и будто ничего между ними ещё не произошло…

Но это было невозможно. Его вид не мог обмануть её. От Карлема исходил неестественный жар. Морлав Тейн рассказывал, что полудраков прозвали Воспламенёнными как раз за эту способность их тела вырабатывать внутренний огонь. И пусть даже с карими глазами, но Карлем стал другим. Он одержал верх над драковой сущностью, но она всё равно теперь была частью его. И Шайнара чувствовала, как играет в нём эта опасная чужеродная сила. Сила, которая тайно пугала её и притягивала одновременно…

— Ты говорил, я всего лишь знак, предсказывающий твоё восхождение, — напомнила девушка. — А тебе будто бы суждено вести Орден к новой славе. И все Тени, как зачарованные, повторяют это.

— Все, кроме тебя, — Карлем по-прежнему удерживал её за руки. — Моя драковая сущность может управлять другими. Но не тобой. Твоя воля не поддаётся его воздействию. И я не знаю, почему. Но мы связаны сильнее, чем думаем.

— Ну да, ты как-то говорил, я пробудила в тебе полудрака…

— Да. А ещё ты оказалась моим источником силы. Но дело не только в этом… — Карлем запнулся. — Я ошибался, Шая… Во многом ошибался… И потерял время…

— Да уж, — девушка вытащила свои руки из его ладоней. — Ты ошибался… — произнесла она с горечью, и её изувеченная щека дёрнулась. — Ты приказал уничтожить главный ухтюг варнов.

— Нет. Это не я. Проблемы с восточным сопротивлением Магистр Оберон решал лично. И он сам выбирал методы, которыми действовать. Я лишь поставил главную цель.

— Какую ещё главную цель? Ты, вообще, представляешь, что ты… — она осеклась и поправилась, — что твой «драк» сделал с Орденом и землями вокруг?

— Ничего, с чем бы я был не согласен.

Шайнара изумлённо уставилась на Карлема.

— Королевская армия вторглась на Великие Равнины! — воскликнула она. — Слайв Оберон хотел согнать целые народы с их родной земли! Или ты ничего не знаешь об этом?!

— Знаю. Магистр Оберон должен был любым способом привести «грязные» народы в Миртанию. И если бы не ты с этим их вождём… как его… Ара'Дастаром… всё бы давно было кончено. Но вы сами всё осложнили своей Объединённой Ордой.

— Осложнили?! Карлем, очнись!!!

Девушка взирала на собеседника так, словно ждала, что его глаза вот-вот снова зальются холодным изумрудом. Но ничего не произошло. Карлем только вздохнул.

— Шая, я всё расскажу тебе… Позже… Дай мне ещё немного насладиться тобой…

Он протянул руки, но девушка отступила назад и не дала снова к себе прикоснуться.

— Когда позже?! Там идёт война!

— Магистр Оберон докладывал, что военные действия давно закончены. Жаль только, что его армию преследовали лишь азары. Варнов не удалось выманить с Равнин…

— Да! Дастар умнее твоих командиров, — глаза девушки сверкнули, — и он не пойдёт в вашу ловушку!

— Ловушку? Подожди, Шая! — Карлем повысил голос. — Я не враг тебе! Остынь!

Но та смотрела на него со смесью гнева и отчаяния в глазах.

— Хорошо, — проговорил полудрак. — Мы отправимся прямо сейчас, и я покажу тебе всё.

Он позвал слуг и распорядился приготовить экипаж, а потом добавил с усмешкой:

— В конце концов, Эрмино может и подождать. А ты нет…

***

Городские стены остались позади. Шайнара и Карлем в сопровождении отряда Теней и Магистра Велиара Хрута держали путь на запад. С этой стороны от столицы тоже теперь стало очень многолюдно, и все передвижение жителей отслеживались гвардейцами.

Шайнара не припоминала дорогу, по которой двигался отряд Теней, хотя раньше бывала в этих местах много раз. Вероятно, её построили только в последние два года. Но сам путь оказался недолгим. Новая дорога вела в долину, которую миртанцы называли Чёрная Стена. Здесь произрастали исполинские деревья с тёмными листьями и находились самые большие шоры — древние места культа неких Чернокровников. Самих служителей этого культа не видели в Срединном Королевстве уже больше двух сотен лет, но места их сборищ по-прежнему охраняли осы-убийцы. Чернокровники вывели эту породу насекомых, чтобы защищать свои тайны от случайных глаз и ушей.

По этой причине Шайнара, как и большинство путешественников, обычно за несколько миль объезжала Чёрную Стену. Но сейчас, когда новая, вымощенная жёлтым камнем дорога упёрлась прямо в эту долину, девушка едва не открыла рот от изумления: здесь не осталось ни одного темнолистого дерева и ни одной осы-убийцы. Миртанцы уничтожили рощу и шоры, под чистую выкорчевав исполинские деревья. А на их месте лежали огромные каменные глыбы. И тысячи людей, сменяя друг друга, стучали молотками, придавая им форму. Каждый камень обтёсывался до идеального состояния, а потом на нём мелко-мелко выбивались различные символы и знаки.

Работами по росписи глыб руководили трое Магистров на специальных площадках, возведённых в разных концах долины, где предполагалось возведение пирамид. И по заложенным основаниям можно было представить будущие колоссальные размеры сооружений. Добывать же, обтёсывать и передвигать камни людей заставляли надсмотрщики в плащах гвардейцев.

Шайнара ехала верхом, хотя Карлем не раз предлагал ей воспользоваться королевским экипажем, в котором находился он сам и Велиар Хрут. Но девушка хотела увидеть, как можно больше всего. Она вертела головой по сторонам и всё сильнее поражалась изменениям в Миртании. Уже привыкшая к просторам Великих Равнин Шайнара с ужасом взирала на этот человеческий муравейник, в который превратилась её Родина. А ещё эти испуганные и подавленные взгляды простолюдинов во след тёмно-синим плащам охраны Карлема… Нет. Она должна разобраться, что происходит. Если виною таких изменений стала его драковая сущность, то почему он поддерживает это сейчас? Он обещал всё ей объяснить, и под Шайнарой горело седло от нетерпения.

Экипаж свернул в сторону. По краю долины шла небольшая холмистая возвышенность. Но люди, которые работали там под руководством ещё одного Магистра, занимались не тем, чем все остальные, а, вооружившись кирками, лопатами и тачками, вели раскопки.

И новая дорога, идущая от самого Альвадиса, заканчивалась как раз возле этих раскопок. Экипаж остановился. Карлем и Велиар Хрут вышли. Шайнара спешилась и заметила уходящий под землю ход в холме.

Магистр, руководивший раскопками, поклонился главе Ордена, и передав полномочия приехавшему ему на смену Велиару Хруту, удалился на отдых. Карлем направился к подземному ходу и поманил за собой Шайнару. Она опрометью устремилась за ним, но не пройдя и нескольких шагов, обомлела: за узким невзрачным входом скрывался огромный многоуровневый город.

Карлем вёл девушку по широким арочным тоннелям, через высокие залы с вырубленными в стенах фигурами диковинных птиц, через площади, на которые выходили отдельные комнаты. В подземном городе имелись отдельные помещения для животных, хранилища для зерна, различные мастерские, кузня, искусная система вентиляции и водоснабжения. Велиар Хрут, до этого сопровождавший Шайнару и Карлема, отдал приказ рабочим, чтобы те принесли ещё масляных ламп в ритуальный зал, после чего свернул в один из боковых проходов и исчез в глубине.

Карлем же спустился на нижний уровень и остановился. Отсюда начинался тоннель, стены которого были сплошь покрыты рисунками.

— Что это за место? — выговорила, наконец, поражённая Шайнара, когда они остались одни.

— Это первый Альвадис, — ответил Карлем. — Точнее всё, что от него осталось. Нижние этажи полностью завалены.

— Первый Альвадис? — удивилась девушка. — Но Альва же протекает далеко отсюда.

— Сейчас да. А когда-то она несла свои воды как раз по этой долине. И именно здесь стоял первый древний город.

— Под землёй?!

— Нет. На поверхности. Подземная часть появилась позже.

— Люди построили Альвадис, а потом ушли жить под землю?

— Нет. Я сказал, что Альвадис был здесь. Но основали его не люди.

— А кто?

Карлем указал на стену, и в первом же рисунке древнего художника девушка опознала очертания существ с угловатыми чертами лица и маленькими клыками, которых видела на барельефах алтарей.

— Что ты знаешь о драках? — спросил Карлем, кивнув на изображение.

— Ну, теперь уже гора-а-аздо больше… — отозвалась с сарказмом Шайнара, нарочито смерив того оценивающим взглядом.

— Нет. Ты ничего о них не знаешь, — пропустив её насмешку мимо ушей, с жаром ответил Карлем. — Всё, что есть в наших книгах, не отражает и сотой части этого знания. Драки владели такими искусствами, до которых люди никогда не дойдут…

— Может, и так. Но драки исчезли, а люди остались, живут и процветают.

— Это случайность. Человеческому роду просто повезло. Он оказался более приспособленным к солнцу.

— К солнцу?

— Я сам ещё не всё понял. Но драки исчезли, потому что на нашей земле произошло какое-то невероятно сильное бедствие. Из-за него даже воды таких рек, как Альва, изменили направление. В море тогда ушла часть суши, а горы и холмы выросли там, где их никогда не было. Но самое главное, солнце стало светить иначе.

— Как это — иначе?

— Не знаю. Знаю лишь, что солнечный свет или то, что он несёт с собой, стало губительным для драков. Они погибали от какой-то болезни, которая действовала медленно, но необратимо. Человеческий же род оказался невосприимчив к ней.

Карлем показал на следующий рисунок, изображавший солнце и несколько тел, лежавших под ним.

— Эти рисунки сделали драки? — спросила девушка.

— Нет. Люди, что жили здесь позже. Драки построили подземные города, чтобы спрятаться от солнца. Но это не сильно помогло им. Их женщины не могли рожать полноценных детей в таких условиях, и раса стала вырождаться.

Шайнара шла вдоль стены и всматривалась в нарисованную летопись. Неизвестный художник не отличался умением выдерживать пропорции тел, но понять, кто есть кто на его рисунках, не составляло особого труда. Вот драки тащат несколько человек куда-то на аркане. А вот людей держат в клетке и тыкают палками.

— Драки были безжалостны и жестоки, — проговорила девушка. — Они охотились на людей, как на животных, и использовали их для развлечения. А значит, вполне заслужили то, что с ними произошло.

— Да. Так написано в книгах Ордена, — подтвердил Карлем. — Но это не вся правда. Не все драки были таковыми.

— Это ты об Огненных Богах? Но их было всего лишь шестеро…

— Семеро, — поправил Карлем. — Однако эти семеро дали человеческому роду больше, чем он сам когда-либо мог осознать.

— Но это не искупает вины остальных драков, — возразила девушка.

— Я за них и не заступаюсь.

— А мне показалось…

— Нет, — перебил Карлем, угадав ход её мыслей. — Я не драк, Шайнара. Я полудрак. Такие, как я, рождаются, чтобы служить человеческому роду. А не наоборот.

Девушка недоверчиво качнула головой.

— … это происходит помимо нашей воли, — продолжал Карлем. — От семени драка и человека появились существа с врождённым инстинктом защитника. Полудраки — истинный дар Семерых человеческому роду. Дар, за который они поплатились своими жизнями…

— Всё это в прошлом, — пожала плечами Шайнара. — И я не понимаю, причём здесь варны и то, что происходит на Великих Равнинах?

Карлем прошёл дальше и остановился возле изображения звёздного неба. Созвездия древнему художнику удавались лучше, чем живые существа. Шайнара с лёгкостью опознала и Волчью Звезду, и созвездие Дракона, и блуждающую планету…

— Здесь что-то об Альконе? — догадалась девушка.

— Да. Об Альконе. Мы произносим это название слитно. Но на самом деле оно пишется вот так…

И Карлем указал на слово, выбитое под сводом. Оно было обозначено символами Первого Языка, который Шайнара изучала на Красном острове, и выглядело как «Аль-Кон».

— Что такое «Аль»? — спросил Карлем таким тоном, словно устраивал ей экзамен.

— Огонь, — сходу ответила девушка. Уроки Алхены в Первом Храме не прошли даром.

— Да, — кивнул Карлем. — «Аль-Кон», как и «Аль-Ва», как и «Аль-Вадис» — все эти названия пришли к людям из языка Воспламенённых. Ты всё ещё не видишь связи?

Шайнара смотрела на стену «-ва» — река, «-дис» — город, «-кон»… «Аль-Кон»… «Кон»… Она никак не могла вспомнить значения этого символа.

— Жизнь, — подсказал Карлем.

— Аль-Кон — жизнь огня, — перевела Шайнара.

— Жизнь для тех, кто носит огонь, — уточнил Карлем. — Жизнь для драков.

Девушка удивлённо посмотрела на него. Она начинала понимать.

— Они не погибли, — подтвердил её догадку Карлем. — Драки переселились на блуждающую планету.

Он прошёл ещё немного и показал на последний рисунок. Там была запечатлена битва.

— Раз в полторы тысячи лет, когда Алькон возвращается, несколько сотен тысяч драков спускаются к нам в белых предметах, похожих на огромные металлические яйца.

— Я видела такие в Ледяном Храме, — вспомнила Шайнара.

— Да. В Ледяном Храме есть похожие осколки. Драки как раз приземляются в северных горах. А потом проходят по нашей земле от Туманного моря до Восточного океана и истребляют всё на своём пути.

— Зачем? Это невозможно…

— К сожалению, возможно. Их разум намного выше человеческого. И оружие, и боевые способности… Люди никогда не смогут противостоять им самостоятельно.

— Но как же тогда…?

Шайнара не договорила. Она сняла с подставки масляную лампу и поднесла её ближе к рисунку с битвой. Но чем больше девушка вглядывалась в стену, тем чётче видела, что не битва то была изображена, а забой: людей, как животных, загнали в центр и существа с угловатыми чертами лиц и широкими ноздрями направляли в их сторону оружие, похожее на короткие толстые копья, но из наконечников которых вырывались прерывистые линии.

— И как давно это продолжается? — спросила Шайнара.

— Ты имеешь ввиду, сколько раз они уже возвращались? Я не знаю. Память человеческая слишком коротка. Люди забывают даже то, что было со времени последнего прилёта и каждый раз нам приходится заново готовиться к вторжению.

— А к нему можно подготовиться? Ты же сказал, что человеку никогда не тягаться с драком в способностях.

— Человеку — да, — Карлем расправил плечи. — Но полудраки могут это делать.

— И сколько же вас осталось? — Шайнара недоверчиво покачала головой. — Против сотен-то тысяч? Я, например, знаю только тебя…

— В том-то и дело, Шая, что пока хоть один полудрак осознаёт себя таковым, драки не смогут уничтожить всех людей. Ты помнишь легенду о Мортане?

— О человеке, который истребил большинство Воспламенённых? Помню: полудраки построили Купол, чтобы защитить людей от похолодания, а Мортан организовал восстание против них, не желая делить общие запасы на всех. Вроде, так…

— Да, так. Это было, когда пришёл ледник. Только в наших книгах эта легенда подаётся ошибочно: Воспламенённые не строили тот Купол. Они лишь развернули его. А построили его сами драки намного-много раньше. Как и подземные города, этот Купол был предназначен, чтобы защитить их от солнца. Но, видимо, он не помог, раз они всё равно переселились на блуждающую планету. Вот только жажда справедливости за то, что им пришлось покинуть родной дом, а людям — нет, заставляет их возвращаться сюда вновь и вновь, чтобы истреблять недостойных счастливчиков, на которых не действуют болезни солнца.

— Так почему же мы ещё живы?

— Потому что те Семеро драков, которые пошли против своего рода и в наказание были оставлены здесь, под убийственным солнцем, а не переселились на Алькон с остальными, усовершенствовали этот Купол так, что он стал не только защищать от холода или жары, но и стал пробиваем для оружия драков. Ветрогрив, Рудоплав, обе Снежных Матери, Хозяин Песка, Повелитель Моря и Сокрушитель — а люди даже не знают, как произносятся их настоящие имена…

— Они остались в памяти, как Великие Огненные Боги, — возразила Шайнара. — Разве этого недостаточно?

— Наверно, — с лёгкой горечью улыбнулся Карлем. — В общем, этот Купол накрывает всю Миртанию, как щит.

— И Воспламенённые могут раскрыть этот Щит? Ты можешь?

— Да. Хотя мы с Магистрами ещё работаем над этим.

Тоннель с рисунками закончился лестницей, ведущей обратно на верхний уровень. Шайнара и Карлем поднялись по ней и вошли в зал, в котором вновь встретили Велиара Хрута. Кроме него, здесь находились ещё двое Магистров.

Шесть колонн поддерживали свод зала и на каждой из них красовались те же знаки, что Шайнара видела в Зале Совета в Тайной Обители на Красном острове. Двое новых Магистров поприветствовали Карлема и продолжали своё занятие: они делали записи на листе бумаги, а потом вполголоса пытались что-то доказать друг другу.

В центре зала располагался алтарь, выполненный всё в том же стиле с барельефом и каменным кольцом вокруг жертвенного стола.

— Я уже видела такие алтари, — сказала Шайнара. — Они построены в честь Огненных Богов?

— Нет. Мы считаем, что они построены самими Огненными Богами, — ответил Карлем. — Я долго искал эти алтари. Мы были и в пустыне, и в Нордгарде, и везде. И мы нашли их. Все семь.

Он подошёл к ритуальному сооружению и указал на каменное кольцо, мелко покрытое символами.

— Каждый из семи алтарей содержал в себе часть сведений о Щите-Куполе. Но только все вместе они позволяют понять, как он работает.

— Так вот, что делал Магистр Оберон у Пламенной Горы… — задумчиво проговорила девушка.

Тем временем в ритуальный зал вошёл ещё один человек. Он носил на груди отличительный знак главного королевского архитектора.

— Лорд Талгат, простите, что прерываю, — обратился он к Карлему. — Вы сами говорили, докладывать незамедлительно, если…

— Помню, — прервал Карлем. — Вы что-то ещё нашли там?

— Да.

Карлем повернулся к Магистру Теней.

— Велиар Хрут, пока меня не будет, отвечайте на любые её вопросы, — приказал он и добавил, обращаясь уже к девушке, — я скоро вернусь.

— Из чего сделаны алтари? — первым делом спросила та, когда Карлем ушёл. — Это жидкая руда?

Велиар Хрут удивлённо вскинул брови, но голос его прозвучал с насмешкой:

— А ты и про жидкую руду знаешь, Шайнара-сур?

— В Рудниковых горах есть шахта с жидкой рудой, — пояснила девушка. — Я проходила там.

— Мы знаем про шахту, — вмешался другой Магистр и приблизился к девушке. — Но разве там появилась тропа?

— Да. Северяне ходят по ней уже три года.

Магистры переглянулись и тот, что держал лист бумаги, что-то быстро записал в нём. Но вслух никто из них ничего не сказал. Шайнаре хотелось ещё многое спросить, но она даже не знала, как правильно задать вопрос. Карлем обязал Магистров отвечать ей, но не обязывал их рассказывать что-либо по своей инициативе. Да и взирали они на девушку не очень-то дружелюбно и даже несколько надменно. Один из Магистров сложил на груди руки, и Шайнара заметила у него на указательном пальце перстень с большим голубым и слабо светящимся плоским камнем, на котором были выгравированы семь кругов, один в другом.

«Седьмая Печать Посвящения…» — всплыли у неё в голове слова Морлава Тейна. Да кто она для них, чтобы лезть в тайны Ордена?! Всего лишь Тень, да ещё и отступница…

Девушка уже решила было ничего больше не спрашивать и молча дождаться Карлема, но тут Велиар Хрут произнёс:

— Верховный Магистр помиловал тебя, Шайнара-сур. Но при этом ты всё равно отказалась надеть плащ Тени… — он вопросительно посмотрел на неё.

Девушка ничего не ответила. Она отступила на шаг и опустилась на одно колено, принимая позу приветствия и служения Тени по отношению к Магистрам Высшего Круга. Она впервые сделала это с тех пор, как погиб Морлав Тейн.

Магистры рассматривали её и надменность постепенно сходила с их лиц, сменяясь привычным выражением сосредоточенности и внутреннего самоконтроля.

— Поднимись, Шайнара-сур, — вновь проговорил Велиар Хрут. — Мы не будем спрашивать тебя о причинах. Верховный Магистр посчитал, что ты достойна прощения. Мы же можем лишь принять его решение.

Девушка встала. Двое Магистров отошли в угол и снова занялись изучением записей, больше не удостаивая Тень своим вниманием. Велиар Хрут же приблизился к алтарю и провёл рукой над голубоватой отделкой, словно смахивая пыль. И Шайнара увидела… Или ей показалось… но эта отделка из вкраплений жидкой руды засветилась ярче.

— Почему она так светится? — изумилась девушка, забыв, что решила не задавать вопросов.

— У жидкой руды много свойств, — отозвался Велиар Хрут. — Она пробуждает Память Духа. Но ты не поймёшь…

— А что такое Память Духа? — ободрившись спокойным ответом Магистра, ещё смелее спросила Шайнара.

— Это нельзя объяснить, — покачал головой Велиар Хрут. — Это связь, которую чувствует лишь тот, кто готов.

— Готов к чему?

Магистр смерил её достаточно красноречивым взглядом, чтобы она поняла, насколько нелепы её вопросы адептам с Седьмой Печатью Посвящения. И она поняла. Но, пытаясь оправдаться за своё чрезмерное любопытство, произнесла как бы между прочим:

— Просто в Нордгарде я видела странный сон, когда лежала на похожем алтаре…

Девушка не сказала ничего особенного, но двое Магистров, корпевших над записями, как по команде, повернули к ней головы.

— Какой сон, Шайнара-сур? — в голосе Велиара Хрута послышалось едва уловимое напряжение.

Она уже и не рада была, что заговорила об этом. Уж лучше бы дождалась Карлема.

— Ну, может, не сон, — замялась Шайнара. Ей вдруг стало жутко неуютно под пристальными взглядами Магистров. — Я не знаю… Он не похож на сон… Как наяву… И камень… Там был камень. Такой же, как настоящий…

Магистры медленно окружили её с трёх сторон. Они больше не сводили с неё глаз, и Шайнара почувствовала, как алая туника под её плащом прилипла к спине.

— Продолжай, Шайнара-сур, — проговорил Велиар Хрут.

Но в эту минуту в ритуальный зал вернулся Карлем. Девушка облегчённо выдохнула. Она и сама не понимала, почему на неё так подействовали эти расспросы.

— Магистры удовлетворили твой интерес, Шая? — спросил полудрак.

— Насколько возможно, — уклончиво ответила та. В присутствии Карлема голос её вновь обрёл уверенность.

— И насколько же это было возможно? — поддразнил полудрак.

— Мне рассказали о жидкой руде.

— О доспехах?

— Каких доспехах?

— Нет, Верховный Магистр, — пояснил Велиар Хрут. — О Памяти Духа.

— А лучше бы о доспехах. Ей не нужно сейчас ваше учение. Надо было рассказать главное. Ладно, — Карлем взял девушку за руку. — Пойдём. Я сам тебе покажу кое-что…

Они прошли в соседний зал, посреди которого на широком каменном пьедестале громоздились необычные доспехи. Они были совсем не такие, как у рыцарей Срединного Королевства. Другие — более мощные, с непонятными деталями на спине и плечах. И они светились уже узнаваемым голубым свечением жидкой руды.

— Это доспехи драков? — Шайнара протянула руку к шлему странной формы, но не рискнула прикоснуться.

— Да. Они защищают от воздействия солнца, но при этом сдерживают силу крыльев. В них нельзя подпитываться внутренним огнём. Я пробовал.

В шахте Шайнара видела жидкую руду в её естественном состоянии и даже не представляла, как из той массы можно было получить такой шедевр.

— А ещё в них можно быстро передвигаться, — продолжал Карлем. — Драки проходят от Туманного моря до Восточного океана всего за один лунный месяц.

— За лунный месяц?! — ахнула девушка.

— Да. И именно столько времени они проводят здесь, прежде чем вынуждены вернуться на Алькон.

Шайнара легонько дотронулась до доспехов, и пальцы её защипало. Она одёрнула руку.

— Что с тобой? — удивился Карлем.

— Не знаю… Всё в порядке… наверно, — проговорила она неуверенно.

— Шайнара-сур, — всё это время Велиар Хрут находился неподалёку. И двое других Магистров тоже. Они оставили свои дела в ритуальном зале и следовали за Карлемом и девушкой, не выпуская последнюю их виду. — Ты что-то чувствуешь, когда прикасаешься к жидкой руде?

— Нет. Не всегда… Иногда, — ответила девушка.

— В чём дело, Магистр Хрут? — спросил его Карлем.

— Память Духа, Верховный Магистр, — отозвался тот. — Возможно, она собирает её.

— Нет. Этого не может быть. Женщины никогда не становились… — Карлем не договорил и обернулся к Шайнаре. — Ты правда что-то чувствуешь?

— Не всегда, — повторила та.

— Память Духа собирается только, когда прикасаешься к обработанной руде, — пояснил Велиар Хрут, — к алтарям, например, или… доспехам. И только в первый раз.

Девушка снова прикоснулась к металлу. Но в этот раз никаких ощущений, кроме стального холода она не почувствовала.

— Может, тебе показалось? — спросил Карлем.

Девушка неуверенно пожала плечами.

— Она ещё сказала, что видит сны, — вставил другой Магистр.

— Сны? — Карлем изучающе заглянул ей в лицо. — Особенные… сны?

Та кивнула.

— И ты видишь их, когда находишься рядом с жидкой рудой? — уточнил Велиар Хрут.

Шайнара никогда не задумывалась над этим раньше. Но вспомнив, когда и где её посещали видения, она вынуждена была признать, что чаще и ярче всего это действительно происходило на алтарях.

— Мы должны проверить, — заключил Велиар Хрут. — Это, конечно, маловероятно… Среди нас никогда не было женщин, но… Верховный Магистр, позвольте нам проверить.

Карлем молчал и задумчиво смотрел на девушку.

— А это многое бы объяснило… — выговорил он, наконец, и добавил, обращаясь к Магистрам, — готовьтесь.

Глава тринадцатая. Щит Миртании

Карлем вывел девушку наружу и приказал подать обед.

— Что хотят проверить Магистры? — спросила Шайнара, закрываясь рукой от яркого солнца.

— Скоро узнаешь.

Слуги сделали навес и накрыли под ним походный стол. Шайнара чувствовала, что проголодалась, но у неё было ещё много вопросов.

— Значит, ты сгоняешь людей в Миртанию, чтобы защитить от набега драков? — подытожила она, разрезая ножом кусок мяса на тарелке.

— Да. Мне предписано сохранить часть каждого народа, как это делали до меня другие полудраки, время которых приходилось на период прохождения Алькона.

— Но как…? — девушка торопливо проглотила кусочек. — Как ты додумался до всего этого? Последний раз, когда мы виделись, ты говорил только об Ордене и ничего такого о драках ещё не знал.

Карлем отпустил слугу, прислуживающего за столом, и сам наполнил из графина бокал Шайнары сливочным бархатистым вином.

— Последний раз, когда мы виделись, — произнёс он, — Алькон был ещё далеко.

— И что?

— Помнишь, я сказал тебе, что ты источник силы для моей человеческой сущности?

— Да, — ответила девушка, хотя тогда она не придала особого значения этим словам, решив, что Карлем просто так выразил своё отношение к ней в тот момент.

— Но и у драковой сущности во мне есть такой же источник, — продолжал тот, и она поняла, что ошибалась. — Это Алькон. И чем он ближе, тем сильнее становится драк внутри меня. Он чувствует зов своей расы. Чувствует ИХ. А они его… — Карлем сделал паузу, дав девушке воспринять услышанноеи продолжал, — у драков сознание разделяется на две части: одна — их собственное, другая — коллективное. Поэтому, они никогда ничего не забывают. И то, что для нас покрыто пылью тысячелетий, для них — словно было вчера.

— Значит, и ты теперь всё о них знаешь? — Шайнара перестала жевать.

— Нет. Мне открывается лишь малая часть их общего сознания, да и то интуитивно. Я не столько знаю, сколько догадываюсь каким-то необъяснимым чувством. Это чувство привело меня сюда и позволило найти подземный Альвадис. Оно же заставило искать сведения о Щите тогда, когда я ещё и не осознавал толком, что ищу. Но всё это должно закончиться, когда Алькон снова исчезнет. Способности драка во мне угаснут.

Шайнара огляделась вокруг. Здесь, под тенью навеса, они сидели за столом, вкусно ели и сладко пили. А вокруг по всей долине усталые люди продолжали долбить камни.

Шайнара отодвинула тарелку.

— Зачем тебе пирамиды?

— Всё, что Орден знает об Альконе сейчас и узнает в ближайшем будущем, когда-то уже было известно людям. Но бумага слишком ненадёжна, чтобы хранить память об этом. Только камень. Я построю такие пирамиды, которые не разрушат ни бури, ни ветра. Их не смоет водой и не занесёт песком, — Карлем посмотрел вдаль, — а кроме того, мне надо было чем-то занять такое количество людей.

— Но они выглядят усталыми и изнемождёнными. Твои надсмотрщики не даром едят хлеб. Ты же возродил в Миртании настоящее рабство, Карлем!

— Это не навсегда. Нам нужны пирамиды. Взамен эти люди получают жизнь, — Карлем встал из-за стола и предложил девушке подойти ближе к рабочим. — Да и посмотри на них… Здесь и ручарцы, и арахонцы, и грекарцы и многие другие. Эти народы итак-то часто воюют между собой. А у меня нет времени примирять врагов и решать споры соперников. Только жёсткий порядок — залог мира под Щитом: слишком много людей и слишком мало земли… Поэтому пусть они лучше будут ослабленными и подавленными, чем поставят под угрозу выживание всего человеческого рода.

— Но ты знаешь, как много людей теперь ненавидит тебя, Карлем?

— Знаю. Даже ты говорила мне это в тронном зале.

— Нет! — пылко возразила девушка. — Я говорила это драку, а не тебе.

Он провёл пальцем по золотой застёжке в виде цветка на её чёрном плаще.

— Сила Морвийской Лилии против силы Аль-кона в одном полудраке. Вот о чём было то пророчество, Шая.

— Но я едва не убила тебя…

— А я тебя…

Он стоял так близко, что она снова чувствовала исходящий от его тела жар Воспламенённого, а вместе с ним и это новое для неё, незнакомое, пугающее и волнующее одновременно притяжение…

Вскоре к ним подошёл Велиар Хрут и объявил, что всё готово.

***

Шайнара снова спустилась в подземный город и прошла в ритуальный зал, где уже собрались Магистры со всей долины. Их было шестеро и у каждого на указательном пальце левой руки красовалось кольцо с печатью из семи кругов.

Велиар Хрут уложил девушку на алтарь.

— Не волнуйся, — проговорил Магистр Теней. — Ничего страшного не случится. Расслабься.

Шайнара поёжилась: «…Расслабься… В последний раз, когда её привязывали к подобному алтарю, ей пускали кровь…»

Однако сейчас рядом находился Карлем, и это успокаивало её. Он не участвовал в самом действии и стоял немного поодаль. А Магистры обступили алтарь со всех сторон. Велиар Хрут занял место в изголовье и положил одну руку девушке на лоб, а другую вытянул в центр, отставив палец с кольцом. Остальные Магистры тоже вытянули руки и подставили ладони друг на друга таким образом, чтобы их кольца соприкоснулись. А потом также, как когда-то в Гроте Ушедших при выборе имени Духа пространство наполнилось звуками. Магистры играли голосами, то соединяясь в один, то распадаясь на множество тонов. И кто-то из них обрывисто нашёптывал фразы на первоязыке:

— АЛЬ-америтаз-вокаруи-сффер

— АЛЬ-изуд-амали-саоларрр

Глаза Шайнары закрылись сами собой. Этот речитатив в сочетании с неповторимым вокальным сопровождением погружал её в такое состояние, что она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, хотя и не была привязана. Просто она переставала чувствовать границы своего тела и, словно океан, расплывалась в пространстве…

…Это была первая охота за долгое время. Ночь воцарилась над миром, подарив несколько часов свободы от проклятого солнца. От коней валил пар. Они громко фыркали и в нетерпении били копытами о землю. Бедные животные тоже соскучились по ветру в гривах. Но сегодня все получат свою охоту! И как же забавно всё-таки делать это столь примитивным оружием, и он повертел в руках деревянное копьё.

Но вот и сигнальный рог! Наконец-то…

Они мчались по холмам и равнинам, пьянея от восторга и свежего воздуха, и гнали презренных грязеедов из всех щелей. Вот так! И только так! Эти низменные существа решили, что теперь они хозяева на этой земле! Так пусть же ещё раз поплатятся за свою глупость!

Босая грязеедка с длинными спутавшимися волосами в оборванной одежде бежала перед ним, разбивая голые ноги об острые камни. Он легко догнал её, но не спешил наносить последний удар. Где-то рядом его соратники со смехом расправлялись с остальными: подумать только, целое семейство грязеедов устроилось прямо на берегу Огненной реки! Да они совсем страх забыли! Но ничего. Сегодня всё вспомнят!

А существо с длинными волосами всё бежало и бежало, пока наконец не упало без сил. Он загнал самку грязеедов почти до смерти. Но он не хотел этого — ведь так неинтересно. Он спрыгнул с коня, подошёл к своей жертве и небрежно перевернул её ногой на спину. И почему эти существа внешне так похожи на них? Разве что более светлые округлые лица, да узкие носы. Он занёс копьё для решающего удара. Но тут она открыла глаза: ясные и зелёные, как изумруды…

… Драк и человек. Они были первыми. Он защищал её и стал презираем своими. Тогда он пошёл к её народу. И он пытался учить их. Но они боялись его.

Изгнанный своими и непринятый чужими, он стал жить один. Солнце ослабляло его, наполняя тело болезнями. Огненные крылья уже не давали былой силы. Но он не жалел о своём выборе. Ведь каждый день к нему приходила ОНА…

А потом ещё Шестеро вышли из подземных городов. Они долго ходили среди её народа, отбирая тех, кто не только слышал их Зов, но и мог выдержать его. Так они готовили низших для передачи Учения. И низшие эти становились высшими среди своих.

И только Первый из огнекрылых по-прежнему жил один, деля ложе лишь с той, которую выбрал однажды. Но время шло. И где-то далеко в небе появилась маленькая алая звёздочка. С каждым годом она становилась всё больше, пока не превратилась в гигантский серый шар, который висел над головой, закрывая собой половину неба.

И страх овладевал сердцами низших, ибо высшие из подземных городов стали всё чаще выходить на охоту. И охоты эти теперь отличались невиданным размахом. Ни один низший не выживал после встречи с отрядами подземных жителей. Те больше не использовали примитивные копья, а уничтожали «грязеедов» своим оружием.

И та, которая ходила к Первому из огнекрылых, перестала это делать. Он долго ждал её. Ждал знойным днём и холодной ночью. Ждал на утренней заре и с вечерними лучами. Ждал от весны и до весны…

И дождался. Она снова пришла к нему, чтобы он любил её. Всего на одну ночь, но люди узнали об этом, и сердца их воспылали ненавистью к той, которая снова была с Чужим. И они убили её.

… И застонали горы. И обагрились кровью реки. И мир узнал Сокрушителя. Первый из огнекрылых, он возненавидел человеческую расу, как никто другой из его народа, и возжелал лишить ничтожных созданий того дара, который принесли им шестеро его сородичей.

И он тоже бросил свой Зов и отобрал среди людей тех, кто мог выдержать его. И дал Сокрушитель им новое Учение, высшей целью которого было истребление всех полудраков. Вот только не знал он, что и его семя дало всходы. И та, в чьих глазах погасли изумруды, принесла сына в тот год, когда Первый из огнекрылых ждал её от весны и до весны…

***

Магистры разъединили руки. Велиар Хрут убрал ладонь с лба девушки, и та открыла глаза.

— Ну что? — спросил Карлем, подходя к алтарю.

— Да, Верховный Магистр, она собирала Память Духа одного из Семерых, — ответил Велиар Хрут. — Она показала нам это.

— Невероятно… — проговорил Карлем.

— Да. Невероятно, — согласился Магистр Теней. — Потому что она вовсе не одна из нас…

— Как это? — удивился Карлем. — Ведь только потомки Призванных могут собирать Память Духа.

— Да. Мы тоже всегда так думали. Но здесь что-то другое…

Шайнара лежала и слушала этот разговор молча, но теперь ей захотелось поучаствовать. Она снова ощущала свои руки и ноги, как прежде, и не преминула этим воспользоваться, приняв сидячее положение.

— Что это было? — спросила девушка, уже сообразив, что Магистры гораздо лучше неё знают ответ на этот вопрос. — Что я видела?

— Ты видела, как зарождался наш Орден, — ответил Велиар Хрут. — Магистры Высшего Круга — это те, кто несут в себе Дух Первых Призванных Шестерыми.

— А Седьмой? Сокрушитель… Что стало с его Призванными?

— А ты умеешь задавать главные вопросы, Шайнара-сур… — одобрительно покивав головой, произнёс другой Магистр.

— Призванные Сокрушителем впоследствии стали Чернокровниками, — ответил Карлем.

— Так, Чернокровники охотятся на полудраков? — уточнила девушка.

— Раньше охотились, — объяснил Велиар Хрут. — Но их последние шоры пришли в запустение больше двухсот лет назад. Никого из Чернокровников не осталось.

— Но почему я всё это вижу?

— Потому что ты тоже обладаешь одним из первых Духов, Шайнара-сур. Ты прошла долгий путь, и скоро ты осознаешь это. Ты почти проснулась…

— Что всё это значит?

— Никто из нас не скажет тебе большего. Ты сама всё поймёшь, когда придёт время. Каждый из носителей Духа Первых Призванных проходит такой путь.

— Но вы сказали, она не одна из вас, — вмешался Карлем.

— Да, Верховный Магистр. Её Дух чужд нашим. Его не было среди Первых Призванных, и мы не узнаём его. Но он повязан с Воспламенёнными также, как и мы.

— Но разве такое возможно?

— Мы считали, что нет… до этого момента.

Карлем помог девушке спуститься с алтаря. А тем временем в ритуальный зал вошёл один из Хранителей Ордена. Его багряную мантию украшала кайма в виде двух белых линий, которая означала его принадлежность к переписчикам. Одной рукой Хранитель прижимал к груди чёрного ворона, принёсшего вести, а в другой держал записку.

— Магистр Оберон вернулся в королевский замок, — сказал Карлем, прочитав послание. — Время пришло…

***

Шайнара рассматривала макет Срединного Королевства, в мельчайших деталях воссозданный на большом круглом столе в новом зале совета, где собирались Магистры. Она потрогала миниатюрные Рудниковые горы: они оказалась каменные и холодные на ощупь и совсем как настоящие; пропустила между пальцев песок южной пустыни; провела рукой по башенкам Гельдорана и Альвадиса. Города, леса, дороги, замки и даже острова, окружённые водой, показывающей Туманное море, — всё было скопировано безупречно точно.

Велиар Хрут подошёл к девушке и нажал под столом кнопку — сработал хитрый механизм и над маленькой Миртанией натянулся купол, имитирующий будущий Щит. Он был сделан из бычьего пузыря и накрывал территорию, начиная от Морвийских Холмов на севере до Дакареша на юге, от Туманного моря на западе и до Рудниковых гор на востоке.

Остальные Магистры уже заняли свои места: четырнадцать массивных кресел с резными подлокотниками стояли вокруг стола. И только Карлема в зале совета не было. Он задержался, объясняя что-то молодому королю, которого встретил по пути. Ведь тому так и не представили Шайнару, хотя день уже клонился к концу, и через высокие окна зала совета на пол падали лучи заходящего солнца.

Девушка всё ещё рассматривала настольное королевство, когда дверь распахнулась и на пороге появился Слайв Оберон. Он обменялся приветственными жестами с остальными Магистрами и только тут заметил Шайнару.

— Что здесь делает отступница? — удивлённо спросил он.

— Верховный Магистр помиловал эту Тень и дозволил ей присутствовать на нашем совете, — объяснил Велиар Хрут.

— На совете?! — не поверил Слайв Оберон.

— Она тоже носитель первого духа, — сказал кто-то из тех Магистров, которые проводили ритуальный обряд в подземном городе.

Слайв Оберон недоверчиво посмотрел на девушку.

— Сам Верховный Магистр дозволил? — переспросил он Велиара Хрута.

— Да, — резко ответила за того сама Шайнара, обходя стол. — А ещё он дозволил мне задавать вопросы.

В Ордене она испытывала некое благоговение перед Магистрами Высшего Круга. Их помыслы и деяния всегда оставались для Теней чем-то запредельным и непостижимым. И даже сейчас, когда она сама прикоснулась к одной из их тайн, в её душе по-прежнему присутствовал какой-то почтительный трепет перед ними. Но не перед Слайвом Обероном…

— Это ведь вы запустили Красную Смерть в ухтюг варнов, — голос Шайнары натянулся от едва сдерживаемой ярости.

— Красную Смерть? — раздался голос Карлема, входящего в зал совета. — Она же могла погибнуть! Я приказывал, взять её живой! — набросился он на Слайва Оберона.

— Простите, Верховный Магистр, — склонил тот голову, но глаза его недобро блеснули в сторону девушки. — Я не знал тогда, что она вернулась в тот ухтюг. Мои люди следили за ней до самого Нордгарда и, если бы не предательство одного из них, я бы давно уже привёз её…

— Причём здесь я?! — воскликнула Шайнара. — В том ухтюге погибли сотни невинных мужчин, женщин и детей!

— Мне тоже пришлось пожертвовать частью миртанцев во имя общей цели, — проговорил Слайв Оберон раздражённо. Он не понимал, почему должен давать отчёт перед этой девчонкой. Но взгляд Карлема красноречиво давал понять, что должен.

— И зачем же? — продолжала допрашивать опального Магистра Шайнара. — Зачем Вы устроили всё это?!

— Если бы ты не вмешивалась, Шайнара-сур, я давно бы уже подчинил и привёл все степные кланы в Миртанию.

— И как вы собирались это сделать? Уничтожив их главные ухтюги?!

— Да. Без единого командования они не выстояли бы перед моей армией. И всё обошлось бы малыми жертвами.

— А почему нельзя было это сделать совсем без жертв?

— Ты же была там, и сама прекрасно знаешь, их вожди не приняли наши условия.

— Конечно! Потому что вы, Магистр Оберон, говорили с ними о каких-то пирамидах, а не об угрозе с Алькона! Если бы вы сразу рассказали им правду…

— Как ты себе это представляешь? — заступился за Слайва Оберона Карлем. — Эти варвары — самые отсталые народы, Шая. И если даже лорды Ручара и Миртании подняли бунты против такого переселения и их не убедили мои доводы…

— Лорды Ручара и Миртании думают только о деньгах и убытках, — возразила девушка. — А вожди варнов — о своём «отсталом» народе.

— Я не хотел тебя обидеть. Понимаю, ты слишком долго жила среди них…

— Вот именно. И я знаю, что они сделали бы всё для своего народа!

— В любом случае, я привёл часть азаров, — вставил Слайв Оберон.

— Только азаров и только мужчин? — усмехнулась Шайнара. — Похоже, вы полностью провалили свою миссию, Магистр Оберон.

— Не только, — тот повернулся к Карлему. — Когда Объединённая Орда раскололась, в Рудниковых горах мы заманили в ловушку Верховного Вождя азаров и заключили с ним соглашение, по которому мои люди переправили в Миртанию женщин с их ближайших четырёх ухтюгов.

— Всего четыре ухтюга? — переспросил Карлем. Он явно не оценил старания Магистра Оберона. — Этого очень мало.

— По нашим подсчётам для возрождения народа будет достаточно, — подал голос Велиар Хрут.

— Дай мне самых быстрых коней! — подскочила Шайнара к Карлему. — Я приведу варнов в Миртанию. И не четыре ухтюга, а всех. Дастар послушает меня. А вы, Слайв Оберон, — она повернулась к Магистру и указала на него пальцем, словно вынося приговор, — ещё ответите перед ними за Красную Смерть!

— Нет, — остановил её Карлем. — Уже слишком поздно. Мы раскроем Щит через семь дней. Ты не успеешь.

— Что? — не поверила девушка.

— Мы больше не можем ждать, Шая. Время пришло.

— Нет… — она отступила и, почувствовав слабость в коленях, опустилась на краешек свободного кресла. — Нет… нет… — повторяла она, хватая рукой воздух вместо подлокотников.

— Да. Алькон подошёл на самое близкое возможное расстояние. Скоро начнётся высадка драков.

— Нет…

— Я сделал всё, что мог…

— Нет… Нет! — она снова вскочила и, привычно потянувшись к мечу, сделала шаг в сторону Магистра Оберона.

Но у неё не было на себе оружия, и Карлем перехватил её за талию.

— Хватит, Шайнара! — внушительно произнёс он.

Но девушка пыталась вырваться из его рук.

— Это вы во всём виноваты! — закричала она Магистру Оберону, всё ещё бессознательно пытаясь нащупать на боку несуществующий меч.

— Если бы ты не предала Орден, Шайнара-сур, — бесстрастно отозвался тот, — то, может быть, и уговаривала бы сейчас своих дикарей.

— Не называйте их дикарями! Вы не знаете их!

— Зато ты знаешь… — вполголоса прошипел Карлем ей в ухо. — Причём давно… И я до сих пор не понимаю, почему ты отправилась именно к ним. После всего, что они с тобой сделали…

Шайнара перестала вырываться и уставилась на него.

— Нельзя изменить предписанного, — изрёк Велиар Хрут. — «…И один народ исчезнет навсегда…» — процитировал он строки из того самого северного пророчества, в котором ещё говорилось о полудраке и Морвийской Лилии.

— Нет… — простонала Шайнара. — Только не варны…

— Я пытался собрать всех, — снова проговорил Карлем, словно оправдываясь.

Но девушка уже не слышала его. В её висках билось только одно: если бы она не остановила Дастара тогда, когда он тоже хотел вместе с азарами преследовать армию миртанцев за Рудниковые горы, то её варны сейчас были бы в безопасности… По крайней мере, большая часть…

И чем яснее она понимала это, тем меньше воздуха становилось вокруг. Как рыба, выброшенная на берег, она то открывала, то закрывала рот. Она больше не смотрела на Магистра Оберона. Да и вообще никого не видела вокруг — взгляд её стекленел.

— …Шая …Шая… Шая… — долетело до неё словно издалека.

Она встряхнула головой.

— Я должна быть с ними… — произнесла она сдавленным шёпотом.

— Нет. Ты останешься здесь, — Карлем мягко усадил её обратно в кресло.

— Ты не понимаешь… Это я убедила Дастара остаться на Великих Равнинах… Сама… Я должна быть с ними…

— Нет. Это ты не понимаешь, — он присел перед ней на корточки и заглянул в глаза. — Я больше не могу потерять тебя.

— Карлем…

— Позовите Гарса! — приказал тот Велиару Хруту, поднимаясь на ноги.

Магистр Теней ненадолго вышел, а когда вернулся, то привёл с собой молодого гвардейца.

— Крэг Гарс, — обратился к нему Карлем. — Ты хорошо успел послужить мне. И я порекомендую тебя в королевскую охрану, как ты и хотел.

— Да, лорд Талгат, — браво ответил гвардеец, вытянувшись и щёлкнув каблуками.

Карлем взял девушку под локоть и подвёл к нему:

— Проводи её в наши особые гостевые покои и поставь утроенную охрану. И глаз с неё не сводить, Гарс.

— Да, лорд Талгат!

— Карлем?! — изумилась Шайнара.

— Прости, — ответил тот. — У меня слишком мало осталось времени. А я должен ещё многое подготовить. Утром я пришлю за тобой.

Он отвёл гвардейца в сторону и что-то долго объяснял ему вполголоса, после чего тот вернулся и заключил девушку под стражу…

***

Шайнара ходила взад и вперёд по комнате, роскошь которой, наверно, не уступала королевской спальной. Широкую кровать из тёмного дорогого дерева, украшенную золотыми завитками, закрывал полупрозрачный голубой балдахин. Он колебался от воздуха, проникающего через приоткрытые ставни. Однако на самих окнах стояли мощные металлические решётки. Вероятно, эта комната предназначалась не просто для гостей королевского замка, а для тех, кто по каким-либо причинам не должен был покидать её самостоятельно или опасался нападения извне.

На стене висел шерстяной ковёр с изображением корабля и черепаший панцирь, а на тумбе возле кровати стояла большая морская раковина. В углу находился камин, облицованный чёрным мрамором с золотыми прожилками. А на полочке рядом лежал церемониальный шлем с чеканкой в виде двух пересекающихся треугольников. Шайнара узнала эту эмблему — она принадлежала Ибрану Талгату, Железному Герцогу. Видимо, в этой комнате он и останавливался, когда посещал королевский замок.

Железный Герцог так боялся покушений на свою жизнь, что даже не пользовался шикарной банной комнатой, в которой не так давно посчастливилось побывать Шайнаре. Вместо этого он установил чан для водных процедур прямо в своей спальне, отгородив его плотной шторой.

Всё то время, что девушка изучала свои новые покои, за ней наблюдал молодой гвардеец Крэг Гарс. Он поставил утроенную охрану возле дверей, как и приказывал Карлем, но сам вошёл внутрь и застыл на пороге.

— Я хочу остаться одна, — обратилась к нему Шайнара, закончив осмотр комнаты.

— Лорд Талгат запретил оставлять вас одну, — ответил тот.

Девушка приблизилась.

— Я хочу остаться одна, лейтенант, — чётко повторила она, правильно истолковав нашивки на его рукаве.

— Простите, госпожа. У меня приказ лорда Талгата, не оставлять вас до утра одну.

— Да куда я отсюда денусь-то?

— Простите, госпожа, — Крэг Гарс вытянулся. — У меня приказ лорда Талгата.

Шайнара отошла, присела на краешек кровати и задумчиво уставилась на шлем Железного Герцога. Вероятно, Карлем опасался, что среди Теней у неё ещё могут найтись друзья, поэтому и приставил к ней охрану из гвардейцев. Но неужели он действительно думает, что это остановит её?!

Она поднялась, прошла к окну и прижалась лбом к холодной решётке.

— Ты можешь оставить меня хотя бы на час? — попросила она. — Я просто хочу отдохнуть…

— Вы вольны делать всё, что угодно, госпожа. В пределах этой комнаты. Но я не уйду. Таков приказ лорда Талгата.

— Значит, ты так боишься ослушаться лорда Талгата? — Шайнара повернулась к нему и глаза её сузились. — А если я скажу ему, что ты приставал ко мне?

— Но… — гвардеец поперхнулся, — это же неправда…

— И кому из нас он поверит?

Крэг Гарс промолчал, и по его шее пошли красные пятна.

— Ну вот, — усмехнулась девушка. — Ты же умный. Давай я не буду осложнять твою службу, а ты моё заточение. Оставь меня ненадолго. Проветрись за дверью, а я немного отдохну. Потом стану доброй и милой. И всё будет хорошо. Договорились?

Гарс смотрел на неё ясными серыми глазами, а его кудрявые непослушные волосы спадали на лоб, придавая безусому лицу нежное юношеское выражение.

— Нет, госпожа, — проговорил он твёрдо, не в пример своей внешности. — Не договорились. Я служу лорду Талгату.

— Значит, всё-таки хочешь проблем? — продолжала давить Шайнара.

Тот не стал отвечать. Шайнара испытующе долго смотрела на него, и под её взглядом лейтенант вытягивался всё сильнее и сильнее, но не двигался с места, словно прирос к нему.

Девушка перестала его мучать и отвела глаза, а потом попросила подать ужин на две персоны. Крэг Гарс выглянул в коридор и распорядился. Он не спрашивал её, почему на две персоны, — это было не его дело. Он лишь исполнял её желания.

— Ладно, лейтенант, — произнесла Шайнара, усаживаясь за накрытый столик и отсылая слуг. — Ты хороший и преданный солдат. Я оценила. Именно такие и нужны Азорту Талгату. А теперь прими мои извинения и подсаживайся сюда. Я угощаю. Глядишь, не так грустно будет проходить твоё дежурство в моих покоях, — она обворожительно улыбнулась.

Но Крэг Гарс остался на месте.

Шайнара налила вино в бокал и кошачьей походкой приблизилась к гвардейцу.

— Давай забудем о нашем маленьком недопонимании, — бархатистым голосом произнесла она, протягивая бокал лейтенанту.

— Лорд Талгат запретил мне брать что-либо из ваших рук, — отчеканил тот, не шелохнувшись.

Шайнара разбила бокал об пол.

— А если я ванну захочу принять, ты тоже пялиться будешь?! — вскричала она.

— А вы желаете принять ванну? — спокойно уточнил Крэг Гарс, разглядывая осколки у своих ног.

— Желаю!

Он снова приоткрыл двери и отдал приказ наполнить ванну и позвать служанок.

Шайнара, подогнув ногу, уселась на кровать и, постукивая пальцами по деревянному изголовью, наблюдала, как слуги таскают кувшины с горячей водой и наполняют чан. Когда для купания всё приготовили, в комнату вошли две служанки. Одну из них Шайнара уже знала — та ухаживала за девушкой в прошлый раз в банной комнате. А другая была совсем юной.

— Мне не нужны помощницы, чтобы принимать ванну, — сказала Шайнара.

— Тогда мне придётся остаться, — нагло заявил Крэг Гарс.

Шайнара изогнула бровь.

— А ты определённо мне нравишься… Но я выбираю эту, — она взяла за руку юную служанку и, указав на вторую женщину, высокомерно добавила, — а эта слишком стара для меня.

— Как угодно, — ответил гвардеец, даже не пытаясь скрыть самодовольную ухмылку, и вместе со второй мойщицей вышел за дверь.

Девушка шумно выдохнула, а потом, не отпуская руку юной служанки, подошла с ней к окну.

— Куда ведёт тот проход? — спросила Шайнара, указывая на арку во дворе внизу.

Служанка ответила.

— А вон тот? — Шайнара показала на другой выход.

Та снова объяснила.

— …Что за тем углом?

— … А за той дверью? …

— … Где обедает та стража? …

— … Где находится конюшня? …

— … Как пройти в…?

Шайнара задавала и задавала вопросы. А когда выяснила всё, что ей было нужно, подошла к балдахину и, сдёрнув его, вытащила шнурок, за который он подвешивался вокруг кровати.

— Ложись, — приказала девушка юной служанке.

Та безропотно исполнила приказание, но, когда Шайнара стала привязывать её к кровати, в глазах бедняжки появились слёзы.

— Госпожа, — промолвила она, тихо всхлипнув, — я не умею играть в эти игры… Позовите лучше Розальду. Она гораздо опытнее. Всем женщинам нравится…

— Успокойся, — перебила Шайнара. — Меня не интересуют игры ваших развращённых господ. Просто не кричи и не дёргайся.

Служанка послушно закивала головой. А Шайнара оторвала от ажурной простыни кусок ткани и завязала рот несчастной пленнице, после чего подошла к чану, зачерпнула кувшином воды и залила огонь в камине. Подождав, когда пройдёт дым, девушка забралась внутрь и помогая себе локтями и коленями стала карабкаться вверх по трубе…

Глава четырнадцатая. Побег

Оказавшись на крыше, Шайнара размотала плащ, которым оборачивала одну руку, чтобы меньше обжигаться о стенки горячего дымохода, и, пригибаясь, стала пробираться от одной трубы к другой.

Из-за тучи выплыла луна. И это было совсем некстати. Девушка спрыгнула на балкон и снова проникла внутрь замка. Используя полученные от юной служанки сведения, Шайнара продвигалась к выходу. Она ускользала от глаз стражи и случайных слуг, то вжимаясь в стены, то проползая по балкам под крышей и придавая фигуре расплывчатые очертания с помощью плаща. Но если обойти внимание гвардейцев девушке не составляло особого труда, то Тени, наводнившие замок в последнее время, смогут найти её, едва получат такой приказ. Она знала это, и потому торопилась выбраться из города прежде, чем Крэг Гарс обнаружит её побег, и Карлем поднимет на ноги весь Орден.

И вот королевский замок остался позади. Шайнара бежала по ночному Альвадису к главной площади, где находилась самая большая и знаменитая таверна столицы. Девушке не раз приходилось останавливаться здесь. Отменная еда и богатая достопочтенная публика были визитной карточкой заведения с жареной куропаткой на вывеске. Но сейчас, в столь поздний час, Шайнара рассчитывала раздобыть там хоть какую-нибудь лошадь.

Дверь таверны оказалась открыта настежь. Но за ней стояла непривычная тишина. Лишь изредка раздавались громкие возгласы, сопровождаемые смехом или руганью. Видимо, постояльцы увлеклись игрой. И это было на руку девушке.

Она обошла заведение по кругу: два красавца-мерина в богатой амуниции стояли возле коновязи. Они выглядели бодрыми и полными сил, как раз для дальней дороги. Вот только парень, по-видимому, слуга одного из постояльцев, не отходил от коней ни на шаг.

— Эй! — окликнула его Шайнара, выходя из тени. — Чьи это лошади?

Парень обернулся.

— А тебе какая разница? — отозвался он, окинув девушку с головы до ног презрительным взглядом. — Ищи себе клиентов в другом месте, шорва…

Шайнара опешила. Но потом, поняв, как она выглядит после побега через перепачканный сажей дымоход: грязная, растрёпанная, с порванным рукавом на локте — ухмыльнулась.

— А ты не очень-то вежлив…

— Иди-иди отсюда… — парень брезгливо поморщился, рассмотрев вблизи ещё и изуродованную щёку собеседницы. — Мои хозяева и полсагрика не дадут за такую… Нечего тебе здесь ловить! Возвращайся откуда вылезла… — он оборвался на полуслове, заметив золотую застёжку в виде лилии на плаще девушки, и глаза его жадно блеснули.

— Нравится? — спросила Шайнара, проследив за его взглядом и отстёгивая застёжку.

— Это золото? И у кого же ты украла его, шорва?

— А тебя, похоже, вообще не учили разговаривать с женщинами, — назидательно покачала головой Шайнара. — Но ничего. Я прощаю. И даже отдам это тебе… — девушка сняла плащ и протянула ему застёжку, — … за одного из этих коней.

— Че-его?

— Скажешь своим хозяевам, что на тебя напали, — пояснила Шайнара, — а коня увели. Только не сразу. Дай мне уйти и выжди время.

Парень посмотрел по сторонам и, убедившись, что на площади никого нет, резко выхватил дорогую вещицу из рук собеседницы. Самодовольная улыбка заиграла на его лице.

— Значит, договорились? — уточнила Шайнара.

— О чём? — пряча в карман застёжку, нагло осведомился парень.

— Я возьму коня…

— Какого коня? — он повысил голос, на этот раз привлекая внимание двоих прохожих, появившихся на другой стороне площади. — Ты хочешь украсть здесь коня?!

— Я же купила его…

— Иди отсюда! Коня она украсть, видите ли, хочет! — нарочито громко и артистично воскликнул парень, когда из бокового проулка вышел городской патруль. — Иж, воров развелось!

— А ты, оказывается, мерзавец… — улыбнулась девушка.

— Проваливай, шорва, пока сама не получила по зубам… — зло прошипел парень и снова начал громко возмущаться по поводу несостоявшейся кражи, привлекая внимание гвардейцев. Он будто нутром чувствовал, что девушка скрывается от них и ничего доказывать не будет.

Шайнара действительно не стала дожидаться, пока к негодяю придёт подмога, и быстро удалилась, растворившись в тени домой. Парень же примостился на пне для рубки дров возле чёрного входа таверны, достал из кармана золотую вещицу и, довольно хмыкнув, стал взвешивать на ладони свой трофей. Вот только делал он это не долго. В глазах его потемнело и он, оглушённый чем-то тяжёлым, повалился на землю. А над ним стояла Шайнара и держала в руках свой сапог.

Она наклонилась и забрала у мерзавца золотую лилию, после чего высыпала из сапога песок, превратив импровизированный кистень обратно в обувь, отвязала одного из коней и, вскочив в седло, помчалась прочь из города…

***

Шайнара держала путь на север, на Морвийские холмы, ибо там ближе всего проходила граница будущего Купола. И девушка молилась лишь об одном — только бы успеть выскочить раньше, чем Магистры развернут его. Но ей постоянно приходилось сворачивать с дороги и объезжать заставы, которые появились здесь, чтобы поддерживать порядок среди возросшего населения.

Днём Шайнара таилась в рощах, а с приходом ночи садилась в седло. Ведь Карлем, наверняка, уже послал во все стороны воронов с известием о её бегстве, и потому встреча с любыми гвардейцами или Тенями могла оборвать её замысел. Только ночь. Только ветер в лицо. Только звезды. И… проклятый Алькон. Как зачарованная, Шайнара смотрела на висящий перед ней в небе зловещий шар, и холод струился по венам от его немой угрозы.

На исходе пятой ночи девушка достигла Гельдорана. Отсюда до Морвийских холмов было уже рукой подать. Но рисковать Шайнара не хотела и решила спрятаться до темноты в развалинах, неподалёку от города: тех самых, в которых когда-то работорговец по кличке Трёхглазый выкупил её у наёмников…

Карлем же говорил, что это не просто развалины, а руины легендарного Йольского замка — места, которое некогда стало убежищем для всех тех, кто разделял идеи и убеждения того самого первого Ордена, ещё из досудебной эпохи. После многолетней осады Йольский замок пал и был разрушен до основания королевскими войсками…

Шайнара потрогала каменные стены: никто из местных жителей уже и не знал, что это за руины возле Гельдорана. Она оторвала пласт влажного мха и вытерла им разгорячённое после долгой скачки лицо. Карлем рассказывал, что имя Духа, выбравшего её в Гроте Ушедших, принадлежало женщине — как раз одной из защитниц Йольского Замка. Все послушники тогда получили разные имена и только у Шайнары имя покровительницы совпало с её собственным. Да ещё и Магистры после её видения в подземном Альвадисе сообщили ей, что она носитель какого-то первого Духа. Но что это значит, девушка так и поняла тогда…

Шайнара освободила коня от амуниции и отпустила пастись, а сама, наломав веток для подстилки и подложив под голову седло, прилегла отдохнуть. Она собиралась вечером заехать в какое-нибудь небольшое поселение по пути и выменять богатую амуницию на дешёвую, прикупив на разницу в цене оружие, тёплую одежду и съестные припасы. Расплачиваться золотой лилией девушка больше не хотела, а в седельных сумках украденного мерина нашёлся лишь набор для разведения огня, масло для смазки и несколько кусков вяленого мяса. Дорога же ещё предстояла долгая: выбравшись из-под Купола, Шайнара собиралась, не теряя ни дня, отправиться на восток.

В небе над руинами парила серая хищная птица. Девушка лежала и наблюдала за её полётом. И вместе с ним её мысли уносились на Великие Равнины. Она вспоминала варнов, с которыми жила и которых лечила. Мужчины, женщины, дети — она перечисляла про себя их имена, и они по очереди вставали перед ней: то заливисто смеясь, то скорбно плача, то с отблеском костров межплеменных игрищ в глазах, то с отпечатком отваги последнего боя на лице…

А ещё Алхена, Сибурд, Анок, Руден и Ивар. Им она тоже велела покинуть спасительную Миртанию…

Шайнара закрыла глаза. Что она натворила…?!

***

… Дождь. Замок. Вспышка. Грохот. Снова вспышка. Рушатся стены…

Она поднимает меч, но в руке у неё лишь обломок. Что-то падает на неё сверху… ещё… и ещё…. Это люди. Гора из обгоревших тел и обломков растёт, и она никак не может выбраться из-под неё… Крики и стоны раненых раздаются со всех сторон…

Неужели, это конец?! Нет! Пусть рухнут стены — они всего лишь камни! Но Учителя должны жить…

— Шайнара! Где ты?!

Это ЕГО голос. Он пришёл за ней.

— Шайнара!

Но она не может ответить… Что-то сдавило грудь… Ей не выбраться…

— Шайнара!

Но ведь он не уйдёт без неё… Выросшая из случайной встречи, их дружба долго ковалась в горниле битв и километров дорог. Когда-то они вместе пришли и в Йольский замок, дабы служить Учителям…

— Шайнара!

Вместе и уйдут…

***

Вечерняя прохлада остудила землю, прогнав видения и сны. Шайнара встала, поёжилась и сделала несколько махов руками, чтобы согреться. Она не разводила огонь на своих стоянках, опасаясь, что дым выдаст её местоположение, но чем ближе девушка подъезжала к Морвийским холмам, тем холоднее становилось вокруг. А атласный плащ — плохая защита от северных ветров.

Шайнара направила коня в сторону видневшихся на горизонте жилищ. Она не припоминала, чтобы на этом месте раньше стояла деревня — вероятно, кто-то из новых переселенцев обосновался. Впрочем, ей было всё равно. Главное — раздобыть еду, оружие и одежду потеплее. До границы будущего Купола оставалось совсем немного.

Однако, чем ближе девушка подъезжала к поселению, тем отчётливее видела, что жилища эти выглядят не так, как обычно строят жители Срединного Королевства. Это были не деревянные домики с глиняными крышами, а круглые, обтянутые шкурами костяные каркасы. Северяне. И когда только Орден успел привести кланы Нордгарда сюда? Девушка не знала, кто из Магистров отвечал за северное переселение, но этот кто-то сделал свою работу намного лучше, чем Слайв Оберон…

Шайнара пришпорила мерина: уж у северян-то точно есть и одежда подходящая и оружие. Да и гвардейцев поблизости не было видно. Внезапно горизонт слева разрезала яркая вспышка. За ней раздался грохот. Конь шарахнулся, заржал и встал на дыбы.

— Тихо, мальчик, тихо… — похлопала его по шее девушка, едва удержавшись в седле. — Грозы испугался?

Она посмотрела в даль, но на небе не было ни тучки. И тут новая вспышка озарила горизонт, только с другой стороны. Несколько синих молний пробежали сверху вниз и слева направо, нарисовав в воздухе решётку…

«Купол!» — догадалась Шайнара. — «Они раскрывают Купол! Но почему так рано?! Ведь срок ещё не вышел?!»

Ответом ей стали ещё тысячи синих молний, разорвавших вечернее небо. Шайнара резко развернула коня и галопом помчалась обратно на дорогу, ведущую на север. Она летела быстрее ветра, а вокруг всеми красками полыхал горизонт.

Не сворачивая и не останавливаясь, на полном ходу, Шайнара перемахнула через заграждение на дороге перед последней заставой. Дежурившие там гвардейцы вскочили в сёдла и устремились в погоню за нарушительницей.

Конь под Шайнарой уже хрипел от напряжения, пот белой пеной проступал на могучей груди и шее. Девушка очень боялась загнать его, но у неё не было другого выхода. Она чувствовала себя, как мышь, угодившая в ловушку, над которой вот-вот захлопнется крышка.

Шайнара обернулась и увидела, что гвардейцы остановились и смотрят ей вслед, не пытаясь больше догнать. Похоже, она всё-таки пересекла границу Купола, раз им было запрещено преследовать её там, где она уже находилась.

Девушка перевела коня на рысь, потом на шаг. Она так и не успела купить тёплой одежды и сейчас, после дикой скачки, пронизывающий ветер легко пробирался под её тонкий плащ и выбивал дрожь из тела.

Шайнара остановилась. Здесь, на границе с Нордгардом, земля ещё не укрылась снегом, но уже застыла. Повсюду торчали обледенелые камни и пучки прошлогодней травы. Девушка отогрела дыханием руки и, достав из сумки кремень и кресало, развела огонь. Но хороших дров, способных поддерживать жаркое пламя всю ночь, поблизости не было. Лишь несколько обломков старой телеги валялось неподалёку.

Шайнара медленно жгла их, стараясь растянуть крохи тепла на всю ночь, и наблюдала, как разворачивается над Миртанией легендарный Щит. Он был полупрозрачный. Сине-жёлто-красные молнии соединялись друг с другом в волны и, подобно водопаду, скользили сверху вниз, обволакивая невидимую форму Купола. Невероятное зрелище восхищало и завораживало, но одновременно с тем заставляло испытывать невольный трепет перед теми, кто когда-то сотворил такое…

Вдруг на фоне светящегося Купола появился силуэт всадника. Видимо, он тоже мчался по Королевскому тракту и успел выскочить из-под Щита в самый последний момент. Всадник заметил костёр и направил лошадь прямо к нему. Шайнара привстала. Он подъехал ближе.

— Карлем?! — ошеломлённо воскликнула девушка, когда отблеск костра осветил знакомые золотистые волосы.

— Я же сказал, я больше не могу потерять тебя…

***

Рыжие языки пламени догрызали последний кусок дерева. Но Шайнара больше не испытывала холода. Она сидела, прислонившись к Карлему спиной. Тот обнимал её, и жар тела Воспламенённого согревал её лучше, чем самая горячая печь.

— Что же ты наделал? — промолвила Шайнара обречённо. — Ты же нужен Ордену… Всем им нужен…

— Уже нет. Мы раскрыли Щит. А что делать дальше, Магистры знают и без меня. Они сами построят те пирамиды. А когда очередной полудрак осознает себя, его поставят во главе Ордена, и всё будет, как раньше. Ничего не изменится…

— Изменится! — девушка повернулась к нему вполоборота. — Тебя больше не будет.

Он сжал её крепче и улыбнулся:

— Но пока я есть, я буду с тобой…

Шайнара почувствовала, как где-то внутри неё снова зарождается дрожь. Но не холод был тому виной. А то новое, пугающе-манящее притяжение полудрака, от которого её сердце иногда сбивало ритм, а в крови, словно пламя свечи на ветру, трепыхалось какое-то забытое, едва уловимое чувство…

— Когда рассветёт, мы отправимся на восток, — сказала Шайнара, избегая взгляда карих глаз.

— На восток, так на восток, — согласился Карлем. — Правда, я не понимаю, зачем… Никто за пределами Щита всё равно не выживет. И времени осталось совсем немного.

— Но варны ничего не знают о драках.

— Им не станет легче, когда узнают.

— Но я просто должна быть с ними.

Он убрал прядь волос с её щеки.

— У тебя метка калахари. А они называют тебя Волчьей Сестрой. Почему?

Вместо ответа девушка прикрыла ему рот рукой и прислушалась. Несколько минут они сидели молча. Казалось, тишину северной ночи нарушали лишь щёлканье догорающих головёшек в костре, да фырканье лошадей. Но едва Карлем отодвинул её руку от своего рта, как к огню из густого сумрака шагнули четверо человек. А ещё семеро темными силуэтами замаячили поодаль.

Это были нордгардцы. Охотники. Вооружённые топорами и луками, они несли за спинами добычу. Северяне узнали Шайнару и, сдержанно поприветствовав, поинтересовались, кто её спутник.

— Просто миртанец. Он не говорит на вашем языке, — ответила та на местном наречии, незаметно ущипнув Карлема за руку, и отодвинувшись от него. — Мы идём на восток.

Один из охотников, с густой чёрной бородой, сбросил на землю понягу с привязанной к ней ногой оленя.

— Что-то легковато вы одеты для севера, Волчья Сестра. Или вы тоже пострадали от этого? — он кивнул в сторону Купола.

— Пострадали? — переспросила девушка, вздрагивая от порывов холодного ветра. Теперь, когда она не прижималась к Карлему, она снова начала замерзать.

— Мы возвращались с Морвийских холмов, — начал чернобородый охотник, подсаживаясь к огню и вопросительно глядя на девушку.

Та разрешающе кивнула, и остальныемужчины тоже расселись вокруг костра. Некоторые из них несли на спине разделанные части туш животных, а некоторые — вязанки дров. Хорошо знакомые со своей местностью, охотники запасались ими заранее для ночёвки. Они подбросили в угасающее пламя несколько поленьев в знак благодарности за гостеприимство, и чернобородый охотник продолжал:

— Несколько наших кланов приняли предложение лживого Талгата и предали наш союз с восточными народами, Волчья Сестра, — он сдвинул брови. — Они обосновались на Морвийских холмах. Там больше дичи в это время года. Но речь не об этом… Мы тоже иногда охотимся там. Однако сегодня появилось ЭТО, — он махнул рукой на Купол. — И оно разделило нас. Одиннадцать человек оказались по ту сторону, остальные — по эту. Мы пробовали пробить ЭТО стрелами, но они сгорали в каком-то синем пламене…

— Древнее шаманство! — воскликнул другой охотник. Он был молод и краснощёк. — Старики рассказывали, что так могли делать те, кто служил Изгнанному.

— Чернокровники служили Изгнанному, — изрёк третий северянин, устало опиравшийся на топор с двумя полукруглыми лезвиями и руническим рисунком на ручке. — Но наши предки давно извели их всех.

— Извели-то извели, да только их гнусное шаманство вернулось! — горячо возразил молодой.

— Один из наших людей попытался пройти сквозь ЭТО, — вновь продолжал чернобородый нордгардец. — Но тело его истлело мгновенно, а одежда осталась неторонутой.

— Шаманство, шаманство… — зашептали охотники, суеверно хватаясь за родовые амулеты на шеях.

Шайнара придвинулась ближе к огню. Один из северян окинул её жалостливым взглядом и, отвязав от своей поняги запасную меховую накидку, свёрнутую в рулон, протянул её девушке. Та отстегнула от плаща золотую застёжку, желая отблагодарить за тёплую одежду, но охотник отказался от платы, объясняя, что это подарок той, которая с Вождём Всех Ухтюгов, молодым Ара'Дастаром, подняла восток против проклятого Талгата, и «пусть земля разверзнется и поглотит его чёрную душу…»

— Мы просили Великую Снежную Мать помочь нам освободить наших людей из ЭТОГО, — проговорил чернобородый нордгардец. — Но она не услышала нас.

— Это лживый Талгат во всём виноват! — подал голос ещё один охотник. — Это он возродил шаманство Чернокровников на нашей земле! А Великая Снежная Мать не хочет нам помогать, потому что мы не защитили её Храм от оскорбления!

— Да! Да! Проклятый Талгат! — поддержали остальные северяне. — Это он оскорбил Великую Снежную Мать!

— И что же он вам такого сделал? — будто между прочим поинтересовалась Шайнара, надевая меховую накидку. Она и раньше слышала гневные проклятия нордгардцев в адрес Карлема, будто бы тот пытался разрушить Ледяной Храм.

— По приказу Талгата, — начал объяснять чернобородый охотник, — в Нордгард пришли люди в синих плащах. Они опоили нашего Верховного Вождя своей шаманской водой. И от воды этой он потерял рассудок. Сердце его сопротивлялось, но язык говорил то, что надо было осквернителям…

— Верховный Вождь приказал нам не сопротивляться, — подхватил рассказ другой северянин. — И мы молча смотрели, как миртанцы вошли в Ледяной Храм… Мы смотрели, как они молотками откалывали кусочек за кусочком от наших святынь…

— Они забрали и увезли с собой священный лёд с алтаря Великой Снежной Матери и два яйца стальной птицы, — произнёс краснощёкий молодой нордгардец.

— Они управляли нашим вождём, приручив его дух шаманской водой, а мы лишь подчинялись… — удручённо добавил северянин с топором.

Шайнара сочувственно покачивала головой в такт словам мужчин. А Карлем сидел и делал вид, что он тут совершенно ни при чем и, вообще, не понимает, о чём идёт речь.

Охотники ещё долго рассказывали «о зверствах» лорда Талгата и его приспешников в синих плащах. А тем временем начало светать. Северяне поднялись, собираясь уже было попрощаться с Волчьей Сестрой и направиться своей дорогой, как вдруг один из них — тот, который подарил девушке меховую накидку, — обратил внимание, что на седле лошади Карлема стоит клеймо дома Талгатов в виде двух пересекающихся треугольников.

— Так он из королевской гвардии? — сурово спросил охотник девушку, покосившись на её спутника.

— Нет. Это не наши лошади, — быстро ответила та. — Мы позаимствовали их.

Северянин удовлетворённо кивнул. Но тут к полудраку подошёл чернобородый нордгардец.

— А это тоже позаимствовали? — сощурившись, произнёс он, указывая Карлему на пряжку пояса, на которой был отчеканен точно такой же знак: с двумя пересекающимися треугольниками.

— Он из людей Талгата! — воскликнул молодой краснощёкий охотник за всех.

— Нет… — попыталась остановить их Шайнара.

Но было поздно. Пятеро нордгардцев подняли луки и, наложив стрелы, направили их на Карлема.

— Не знает языка, говоришь? — чернобородый северянин подошёл к полудраку вплотную. — Так мы объясним доступно…

Вырезы в одежде на спине Карлема расширились, и девушка заметила, как блеснули знакомые огненные всполохи. Но лишь на мгновенье. И тут же исчезли.

— Кто он такой? — обратился чернобородый к девушке. — Отвечай!

— Уберите оружие! — вскричала та, закрывая Карлема собой.

— В Ручаре Азорта Талгата называют златогривым демоном… — медленно проговорил усталый охотник с топором, пристально разглядывая дорогую одежду и выделанные сапоги спутника девушки. — … потому что мало, у кого в наших землях есть такой цвет волос… — он встал рядом с чернобородым. — Да, лорд Талгат…?

Ещё трое нордгардцев ощетинились стрелами.

— Взять его! — приказал чернобородый, видимо, бывший в этой группе здесь за главного.

Трое северян бесцеремонно оттолкнули Шайнару и подскочили к Карлему. Она ждала, что сейчас он выпустит свои смертоубийственные крылья и разметает несчастных нордгардцев. Но тот спокойно позволил себя связать.

— Нет! — закричала девушка, вновь вставая на пути охотников.

— Как всё бессмысленно… — горько усмехнувшись, проговорил Карлем.

— Отойди, Волчья Сестра, — сказал чернобородый северянин. — Мы отведём его в наш клан. Нордгард будет судить его! — он дёрнул за верёвку, которой связали Карлему руки. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я говорю, да, Талгат?

Тот кивнул и его с силой толкнули вперёд.

Но Шайнара снова преградила им дорогу.

— Я Волчья Сестра из народа варнов! — произнесла она громко. — Я правая рука Ара'Дастара! И я приказываю вам отпустить Азорта Талгата!

Охотники переглянулись.

— Мы верны восточному союзу, Волчья Сестра, — ответил чернобородый. — Но на севере у тебя нет власти. Иди своим путём.

— Не надо, Шая, — произнёс Карлем. — Иди к своим варнам. Ты же «должна», помнишь?

— А ты? — она схватила его за плечи. — Почему ты не сопротивляешься, Карлем?! Расправь же свои проклятые крылья!

— Не могу. Они подпитываются сущностью драка. И если я выпущу их, то освобожу и его.

— Ну, и пусть! Какая теперь разница?!

— Есть разница. Ты перестанешь смотреть на меня так, как смотришь сейчас…

Его снова толкнули в спину, и он, споткнувшись, зашагал по обледенелой каменистой дороге вперёд.

Глава пятнадцатая. Пепел и снег

Охотники, пленившие полудрака, принадлежали к клану Мохнатого носорога, или, как его ещё называли, Стражей Севера — за то, что его жители первыми встречали тех, кто проникал в Нордгард из Срединного Королевства. Их главная деревня находилась недалеко от того места, где девушка жгла костёр. Когда северяне забрали Карлема, Шайнара поехала следом за ними верхом, прихватив с собой и вторую лошадь.

Клан Мохнатого носорога был первым, кто поддержал восточный союз с Дастаром и при этом выделил самое большое количество воинов для помощи ему. И воины эти вернулись как раз накануне того дня, когда в поселение привели полудрака. Они тоже стали свидетелями раскрытия странного Купола, и все люди в деревне только и обсуждали это событие, связывая его, как и молодой краснощёкий охотник, с древним шаманством.

Шайнаре не разрешали больше приближаться к Карлему и, не теряя времени, девушка решила поговорить с вождём местного клана.

Но это оказалось не так легко. Женщины в Нордгарде, кроме жриц Ледяного Храма, могли говорить с вождём только после особого разрешения. Шайнаре же никто такого разрешения не давал, и охранники дома главы развернули её на входе назад. Тогда девушка обратилась к охотнику, который подарил ей меховую накидку, с просьбой донести до вождя её желание поговорить с ним. Тот согласился и исчез за плотным пологом, закрывающим вход, но когда вышел обратно, сказал:

— Вождь не испытывает к тебе интереса, Волчья Сестра. Ему нужен только Азорт Талгат.

— Скажи своему вождю, что я знаю кое-что такое, что ему тоже захочется узнать…

— И что же это?

— Я скажу это только вождю.

— Я не нанимался к тебе в посыльные, Волчья Сестра, — отрезал северянин.

— Речь идёт о той штуке, похожей на купол, — пояснила Шайнара, — и опасности, которая грозит всему Нордгарду.

Охотник презрительно фыркнул:

— Ты просто хочешь спасти Талгата. Оставь это. Он всё равно поплатится за свои преступления.

— Да нет же! — не сдержалась девушка. — Всем вам грозит опасность! Азорт Талгат пытался спасти вас!

— Талгат — демон, владеющий колдовством Чернокровников! Ты сама сражалась против него, Волчья Сестра! Однако, похоже, его чары помутили твой разум… — охотник озабоченно покачал головой и ободряюще добавил, — но ничего. Скоро прибудет Первейший Оракул. Он казнит Талгата и поможет тебе освободиться от этого помутнения…

Охотник развернулся и пошёл по своим делам, а Шайнара смотрела ему в след, бессильно сжимая кулаки. Вокруг ходили мужчины и женщины, но никто из них не обращал внимания на миртанку: все жители деревни стремились своими глазами увидеть главного врага Нордгарда, которого тем временем поместили в костяную клетку на центральной площади.

К Шайнаре приблизилась женщина с седыми волосами, заплетёнными в четыре косы. Это была мать того охотника, с которым разговаривала девушка.

— Мой сын выражает тебе уважение, Волчья Сестра, — произнесла северянка. — Но он сказал, что ты больна и нуждаешься в помощи Первейшего Оракула, а потому предлагает тебе разделить еду и тепло очага нашего дома.

Шайнара поблагодарила женщину за гостеприимство, но все её мысли были заняты лишь тем, как помочь Карлему. Раньше девушка не собиралась ничего рассказывать северянам о приближающейся угрозе, потому что в этом не было никакого смысла: ведь, если ничего нельзя изменить, то лучше до самого конца жить в счастливом неведении. Но теперь, когда на кону стояла жизнь Карлема, девушка изменила своё решение и хотела обменять эти сведения на освобождение полудрака. Вот только попасть к вождю клана и заставить его слушать себя оказалось не так просто…

***

Весть о важном пленнике по барабанной связи облетела все окрестные земли. И к вечеру второго дня в деревню начали стягиваться северяне, желавшие своими глазами засвидетельствовать казнь «проклятого золотогривого демона», осквернившего Ледяной Храм и бесстыдно возродившего искусство Чернокровников на землях Великой Снежной Матери.

Конечно, до этого ещё должен состояться Суд Нордгарда. Но никто не сомневался, какое решение он вынесет, и все с нетерпением ожидали прибытия в клан Первейшего Оракула и Верховного вождя. Но погода испортилась: четверо суток носилась по снежным равнинам пурга, заметая дороги и тропы. И потому лишь на шестой день клан Мохнатого Носорога имел честь встречать и приветствовать у себя лидеров всего северного народа.

Клетку с Карлемом перенесли с площади в тёплое жилище. Никто не хотел, чтобы Азорт Талгат погиб от холода, ведь никто не знал, что это невозможно… Тот вёл себя как обычный человек, ничем не выказывая способностей Воспламенённого. Но Шайнару к нему так ни разу и не пустили. Более того, за ней самой установили пристальную слежку. Женщина с четырьмя косами почти не оставляла миртанку одну, и причиной тому была озабоченность и непоколебимая вера её сына в то, что проклятый Талгат помутил разум отважной Волчьей Сестры…

Впрочем, может, это было и не далеко от истины. Когда пурга немного стихала, девушка выходила из жилища, проверяла своих лошадей, поднималась на возвышенность и долго смотрела то на небо, то на восток, но потом возвращалась и продолжала ждать Суда Нордгарда. Нет. Она не могла уехать без Карлема. Больше не могла…

Вместе с Верховным Вождём и Первейшим Оракулов в деревню прибыли и жрицы Ледяного Храма. Только этим женщинам дозволялось присутствовать на Суде Нордгарда и даже свободно говорить там. Но основная их роль заключалась не в этом, а в подготовке ритуала для казни. Ведь, как узнала из обрывков разговоров Шайнара, Карлема ждала не просто смерть, а что-то особенное из-за связи с колдовством Чернокровников. А то, что странная защита над Миртанией и есть подтверждение такого колдовства, здесь не сомневался никто.

Жриц было семеро, и возглавляла их по-прежнему старая Изыр Хим из Волчьего Клана. Также среди них находилась и маленькая Оуна. Всё такая же не по-детски серьёзная, теперь она, как и все остальные служительницы Ледяного Храма, носила ритуальные одежды из белого меха, а на шее у неё висел миниатюрный изогнутый кинжал. Кроме того, лоб девочки над переносицей украшала маленькая светящаяся голубая снежинка, символизирующая новую ступень в обучении юной жрицы.

Оуна не ожидала увидеть в деревне Шайнару и очень обрадовалась встрече. Сердце же миртанки от этих детских объятий сжалось, превратившись в маленький холодный комочек: она так надеялась, что Оуна каким-то чудом вдруг окажется в числе тех нордгардцев, которые успели переселиться на Морвийские холмы до раскрытия Щита…

Шайнара до последнего верила в это, хоть и знала, что жрицы Ледяного Храма никогда не пойдут за кланами, предавшими свои земли. А именно так здесь отзывались о тех, кто принял предложение Азорта Талгата и переселился в Миртанию в то время, когда воины других кланов сражались на Великих Равнинах вместе с варнами против королевской армии…

— Изыр Хим, — обратилась Шайнара к главной жрице, когда та и остальные служительницы Ледяного Храма направились к дому главы клана на Суд Нордгарда. — Мне нужна ваша помощь.

— Что тебе надо, Волчья Сестра? — вопросила та без особой охоты. Она всё ещё недолюбливала миртанку за обман и кражу священной реликвии из Ледяного Храма, хоть Шайнара уже расплатилась сполна за то преступление.

— Я хочу, чтобы меня выслушали на Суде Нордгарда, — проговорила девушка.

— Женщины не имеют там права голоса, — ответила Изыр Хим. — Я не могу помочь тебе.

— Как? Разве жрица Ледяного Храма не может говорить на Суде? — удивилась Шайнара.

— Жрица может, — уточнила Изыр Хим. — Но ты — не она.

— Да. Но ведь за меня можете говорить вы…

— Могу. Но не буду.

— Почему? Вы же даже не знаете, о чём идёт речь. Это важно!

Изыр Хим усмехнулась:

— Всё, что важно, мы итак знаем, миртанка. Великая Снежная Мать дарует нам свою благодать и мудрость, в отличие от тех, кто разрушает её Храм…

Старая жрица попыталась пройти мимо девушки.

— Значит, ваша Снежная Мать уже рассказала вам о том, что вас всех ждёт скорая смерть? — бросила ей вдогонку Шайнара.

Изыр Хим остановилась.

— Смерть ждёт каждого в этом мире, — изрекла она.

— Но гораздо раньше, чем вы думаете.

Изыр Хим ничего не ответила и продолжила движение к дому вождя. Остальные жрицы устремились за ней.

— «Твердь в кольце есть смерть с небес… — начала цитировать Шайнара по памяти пророчество из Книги Времён, указывая на серый шар Алькона, висевший над головой — … и Великая Снежная Мать не защитит свой народ…»

— Твой язык, миртанка, давно отведал ложь, — Изыр Хим щёлкнула языком и стукнула себя по нему двумя пальцами. — Однако Великая Снежная Мать проявила к тебе милость и простила на священном алтаре. Но ты снова собираешься искушать людей обманными речами…

— Но это не ложь! Это ваше собственное пророчество!

— Да, Волчья Сестра, — вмешалась другая жрица, — это наше пророчество. Но толковать его правильно может лишь тот, в ком горит свет истины. Ты же служила тем, кто осквернял Ледяной Храм.

— Твои слова лишь внесут смуту в сердца нашего народа, — вновь произнесла Изыр Хим. — Я не дам этого сделать.

— Но неужели вы сами не видите знамения?! — воскликнула девушка, махнув рукой на Алькон.

— Я же сказала, миртанка, Великая Снежная Мать дарует нам свою мудрость, дабы мы видели её знаки, — Изыр Хим почтительно кивнула на блуждающую планету и добавила насмешливо-шипящим тоном, — но ты не та, которая может толковать их.

— Если вы всё видите и знаете, — растерянно проговорила Шайнара, — тогда почему вы не ушли из Нордгарда и не укрылись под Щитом вместе с другими?

— Под Щитом? — непонимающе переспросила одна из жриц.

— Под Куполом над Миртанией, — уточнила девушка.

— Великая Снежная Мать откроет истину своему народу и направит его, когда придёт время, — отрезала Изыр Хим, и Шайнара поняла, что на самом деле жрицы ничего большего и не знают.

Она вздохнула.

— Азорт Талгат пытался спасти ваш народ, — произнесла Шайнара. — Это он раскрыл Купол над Миртанией, чтобы защитить всех от «смерти с небес». Его нельзя казнить…

— Купол — это искусство Чернокровников, — категорично вставила ещё одна служительница Ледяного Храма. — Азорт Талгат владеет им, значит, он последователь Изгнанного. А на Севере нет более худшего преступления, чем это!

— Да нет же. Всё не так! Азорт Талгат…

— Замолчи, миртанка, — перебила Изыр Хим. — Твои уста обагрены ложью! И я не буду говорить за тебя на Суде Нордгарда.

Шайнара с отчаянием обвела глазами жриц, но все они покачали головой, давая понять, что ни одна из них не станет защищать Азорта Талгата. Тем временем из дома вождя вышел охранник и поторопил служительниц Ледяного Храма. Те направились к нему, и только Оуна быстро подскочила к Шайнаре и с силой дёрнула её за рукав так, что той пришлось встать на колено в снег. Едва девушка это сделала, как Оуна сняла с себя голубую снежинку и прикрепила её на лоб миртанке.

— Что ты делаешь? — удивилась та, снова испытав лёгкое покалывание, как бывало с ней, когда она прикасалась к предметам из жидкой руды.

Девочка молча улыбнулась.

— Она не ответит тебе, — недовольно буркнула Изыр Хим и сквозь зубы пояснила, — она отдала тебе своё Слово Жрицы. Теперь ты можешь говорить на Суде сама…

***

За судейским столом сидели девять мужчин. По их головным уборам и родовым амулетам легко угадывалась принадлежность к тому или иному клану. Центральное место занимал Верховный Вождь, по правую руку от него находился Первейший Оракул, по левую — глава деревни. Прямо за ними на стене висела древняя окаменевшая шкура и огромный костяной рог, на котором юноши клана приносили клятву верности народу Нордгарда, когда их нарекали Стражами Севера.

Мужчины за столом долго переговаривались между собой, в перерывах поедая вымоченный в топлёном жире хлеб. Эта привычка северян решать важнейшие вопросы во время неспешной трапезы и раньше раздражала Шайнару, но сейчас девушка просто еле сдерживалась, дожидаясь, когда ей наконец позволят высказаться. Женщин, хоть они и были жрицами Ледяного Храма, никогда не приглашали за судейский стол, оставляя стоять у входа. Смотреть же им при этом полагалось только в пол или куда-нибудь ещё, но только не в глаза сидящим.

Но, пока Изыр Хим и остальные жрицы смиренно опускали головы, Шайнара, поймав на себе чей-то случайный взгляд, отвечала на него собственным: долгим, прямым и вызывающим. Некоторые мужчины при этом укоризненно покачивали головами, но списывали такое невежественное поведение миртанки на незнание ею культуры и традиций северных земель. Ведь невдомёк им было, что каждый час промедления имеет для этой миртанки свой отсчёт и отбивается внутри неё особым роковым ритмом.

Когда же, наконец, девушке дали слово, она словно с цепи сорвалась: её пылкую речь наполняли яркие образы и дерзкие слова. Она рассказывала северянам о скором исполнении пророчества из Книги Времён, об Альконе и о драках. Её удивляло, что Суд Нордгарда проходил без присутствия того, ради кого собирался. Ведь Карлем мог бы рассказать больше. Но северяне так не считали. И напрасно девушка в десятый раз пыталась объяснить, что странный Купол, раскинувшийся над Миртанией, призван защитить народы от полного уничтожения и воздвигнут он только благодаря Азорту Талгату — всё было бесполезно.

— Нет, — отвечал Первейший Оракул. — Это искусство Чернокровников. Вы, миртанцы, забыли об этом. Но Север помнит! Потому что это наши предки извели служителей Изгнанного. Священным огнём нордгардцы очистили земли от этой заразы.

— Но Азорт Талгат не служит Изгнанному! — возражала Шайнара, но её слова разбивались, как о глухую стену.

— Талгат осквернил Ледяной Храм! Он хотел разрушить его! — гремел Первейший Оракул, потрясая в руках палкой с навершием в виде головы змеи.

— Ему нужен был только алтарь! — не сдавалась Шайнара. — Он искал сведения, как раскрыть защитный Купол.

— Ты можешь называть это как угодно, но лишь Чернокровники могли проделывать такие вещи, — упрямо гнул свою линию Оракул. — И мы не позволим носителю их искусства снова проявить себя на нашей земле. Наши предки завещали сжигать последователей Изгнанного в очищающем огне! И да будет так!

— В огне?!

Шайнара прислонилась спиной к стене. В висках у неё стучало. А дыхание перехватывало от одной мысли, что Карлема хотят сжечь живьём! Но она взяла себя в руки, оттолкнулась от стены и выпрямилась.

— Этим Щитом, Азорт Талгат закрыл часть вашего народа от драков! — пытаясь унять дрожь в голосе, продолжила она. — Чтобы потом эта часть дала жизнь вашим детям! Потому что никто за пределами Миртании не выживет!

— Только Великая Снежная Мать знает, кто выживет, а кто нет, — возразила Изыр Хим. — И только она может спасти своих детей от Иных. Она даст знак и направит нас, когда это будет необходимо.

— Куда направит?! Времени не осталось! Ваши Иные спустятся с неба со дня на день!

— У тебя нет веры, миртанка. И потому твои слова пусты и лживы.

— Да, Волчья Сестра, — произнёс глава клана Мохнатого носорога, поднимаясь с места и снимая с себя кожано-меховой шлем с рогами. — Один из моих охотников говорил, что ты находишься под влиянием проклятого Талгата. Златогривый демон помутил твой разум и ввёл в сердце сомнение…

Мужчины за столом согласно закивали.

— Она поправится, — проговорил Первейший Оракул, обращаясь уже не к Шайнаре, а ко всем сидящим за столом. — После его казни ей станет лучше…

Мужчины снова одобрительно загудели, и в их глазах девушка видела искреннее переживание за неё. Но они уже давно всё решили — Азорт Талгат будет сожжён…

***

Место казни находилось сразу за деревней. Оно было построено далёкими предками северян и представляло собой каменную площадку в виде шестиконечной звезды, на конце каждого луча которой возвышалась горка из трёх каменных дисков. Такие круги-звёзды Шайнара видела и раньше: они были разбросаны по всему Нордгарду. Но о предназначении их она узнала только сейчас…

В центре площадки находился столб. Под руководством Первейшего Оракула северяне выложили вокруг столба хворост и дрова в три круга. Сожжение последователя Изгнанного представляло собой особый ритуал: сначала поджигался внешний круг, от него по перемычкам постепенно огонь распространялся на средний и только потом загорался последний — расположенный у ног приговорённого. Считалось, что за время, пока огонь дойдёт до третьего круга, Чернокровник по-настоящему раскается, и когда через очищающее пламя тело его отпустит душу, та сможет соединится с праведными предками вновь.

Для ритуального сожжения использовалась только древесина железного дерева, которую невозможно погасить, пока она не прогорит до конца. Такие деревья были редкостью в Нордгарде и произрастали лишь на западных склонах Рудниковых гор. Однако, несмотря на это и на то, что звёздчатыми кругами никто не пользовался уже больше ста пятидесяти лет, все подобные площадки старательно очищались от снега, а в ближайшей деревне всегда имелся запас дров из железного дерева. Ибо таков был наказ первых Очистителей Севера и передавался он от одного Первейшего Оракула к другому.

Карлема повели к месту казни, когда уже совсем стемнело, и лишь факела провожатых разгоняли холодную северную тьму. Люди, пришедшие своими глазами увидеть сожжение златогривого демона, расположились на некотором отдалении от площадки. Они перешёптывались, суеверно прикасаясь к своим амулетам, и с сочувствием посматривая на Шайнару: весть о том, что Волчья Сестра находится под влиянием проклятого Талгата, быстро распространилась среди жителей деревни и тех, кто пришёл засвидетельствовать казнь.

Девушка стояла в толпе и смотрела, как Карлема привязывают к столбу. А перед её глазами вставал образ из того сна-видения, в котором она наблюдала, как на помосте сжигают неких преступников, среди которых был кто-то, кого она хорошо знала. И в том сне Шайнара тоже стояла среди зрителей…

Они замотала головой, прогоняя навязчивый образ, и сердце её колотилось всё сильнее и сильнее. Карлем нашёл её в толпе взглядом и как-то странно улыбнулся, словно не ожидал увидеть. Неужели, он мог подумать, что она уехала на восток? Вот так… без него? Эта мысль болезненно обожгла её от горла до самого живота. Хотя что ещё он мог подумать? Они не виделись все эти шесть дней. Её не пускали к нему, и он ничего не знал о том, как она пыталась защитить его на Суде Нордгарда… Но неужели же не чувствует своим хвалёным полудраковским чувством…

Однако с тех пор, как человеческая сущность в нём одержала победу над драковой, странная связь, что когда-то вела Шайнару из подземелья в тронный зал, прервалась и больше никогда не возобновлялась. Правда, взамен неё появилась другая — то притяжение, которое девушка испытывала, когда он обнимал её или просто стоял слишком близко. И не жар тела Воспламенённого волновал её женскую природу, а что-то другое… Что-то знакомое и неведанное одновременно… Что-то большее, чем она когда-либо испытывала… Что-то словно сотни веков дремавшее и вновь пробуждающееся…

Первейший Оракул поджог внешний круг. Огонь загудел, поглощая сухой хворост, завыл, причмокивая и щёлкая искрами в ночное небо. Шайнара ощутила, как налились тяжестью и приросли к земле ноги. А Карлем смотрел на неё поверх рыжего пламени и пытался улыбаться. Но от этой улыбки у девушки скручивались жилы внутри.

Чем жарче разгорался огонь, тем сильнее искажалась та улыбка и превращалась в отчаянную гримасу. Гримасу не страха, а яростного сдерживания. Перед смертью драк в Карлеме взбунтовался и теперь с неистовством рвался наружу. Что ему стоило подчинить волю Верховного Вождя и заставить северян пожалеть о содеянном?! Но Карлем до дрожи сжимал зубы и глушил зарождающиеся всполохи крыльев за спиной. От боролся со своим «внутренним» драком как никогда. От напряжения вены на его шее вздулись, и он, задрав голову, уставился на Алькон, а потом закричал таким голосом, что северяне дрогнули и побледнели.

Шайнара, как прикованная, смотрела на огонь и даже не заметила, как сквозь толпу к ней протиснулась Оуна и незаметно вложила в ладонь холодный предмет. Это был кинжал, который маленькая жрица носила на шее. И тут Шайнара словно очнулась и сжала миниатюрную рукоять до хруста в пальцах: она должна избавить Карлема от мучений…

А глаза того уже посветлели, и где-то в глубине них начали зарождаться изумрудные переливы. Он опять закричал и всполохи крыльев из-за спины проявились ещё ярче, но северяне не замечали их из-за огня вокруг. Сквозь пламя, которое уже перешло на средний круг, Карлем снова выцепил взглядом Шайнару. Он будто хватался за неё, как за последнюю спасительную соломинку в бушующем океане его внутреннего противостояния с драком.

А потом Карлем закрыл глаза. Он перестал дрожать и расправил плечи насколько позволяли верёвки. Внутренняя битва в нём между силой Алькона и силой Тени закончилась. И Шайнара замерла на вдохе. Она знала, что будет дальше: он откроет свои изумрудные глаза, выпустит смертоносные крылья, разорвёт верёвки, и северяне будут обречены. А кинжал Оуны ей больше не понадобится…

И вот полудрак открыл глаза и… ОНИ БЫЛИ КАРИМИ!

Шайнара оттолкнула ближайшего к ней воина, стоявшего в оцеплении вокруг места казни, перепрыгнула через два пылающих круга, подскочила к Карлему и прижалась губами к его губам…

Пепел и снег крупными хлопьями летели с неба, покрывая волосы и плечи двоих, застывших в последнем поцелуе посреди кольца огня в распахнутом бархате ночи. И время для них перестало существовать…

Неожиданно раздался гул. Земля задрожала. Шайнара отпустила Карлема и обернулась к северянам. Огонь всё ещё горел во втором круге, но от дыма уже становилось трудно дышать. Однако никто не прорывался сквозь огненную завесу, чтобы оттащить девушку. Все нордгардцы смотрели куда-то вдаль. Там, в небе появился большой блестящий предмет. Он завис где-то над северными горами и издавал рычащий звук, долетавший аж до границы с Миртанией. А потом из него выпало что-то белое, светящееся и хорошо видимое на фоне чёрного неба.

— Стальная птица разбрасывает яйца! — крикнул кто-то.

— Стальная птица разбрасывает яйца! — подхватил другой.

— Стальная птица разбрасывает яйца… — с ужасом зашептали все остальные знакомую фразу из страшной легенды.

Шайнара тем временем разметала ногами ещё не успевшие загореться хворост и дрова последнего круга. Но никто уже не обращал на неё внимания. Изыр Хим подняла руку:

— Не бойтесь! — прокричала старая жрица. — Стальная птица вернулась! Но Великая Снежная Мать не отдаст ей своих детей! Бегите к Ледяному Храму. Там обретёте спасение!

Северяне бросились назад в деревню. Мужчины хватали оружие и запрягали лошадей. Женщины собирали детей и всё, что можно было унести с собой. Вожди командовали, пытаясь не допустить паники и хаоса. Но только жрицы Ледяного Храма сохраняли полное спокойствие. Они по-прежнему были абсолютно уверены, что правильно читают знаки свыше, и знают, что делать. Люди вокруг метались и кричали. Где-то ржали кони. А возле места казни осталась лишь маленькая Оуна и Первейший Оракул.

— Это ты призвал стальную птицу своим колдовством, Талгат! — провозгласил Оракул и, вытащив короткий меч, направился прямо через кольцо огня ко всё ещё привязанному Карлему.

Но миниатюрный кинжал, брошенный Шайнарой, воткнулся ему в грудь. Раненый Оракул упал. Девушка подскочила к нему, забрала меч и разрезала верёвки полудрака. Оуна смотрела на всё это, широко распахнув глаза и не двигаясь с места, пока миртанка, пробегая мимо неё вместе с Карлемом, не схватила ошеломлённую девочку за руку и не потащила за собой.

Шайнара привела обоих туда, где стояли две её лошади. Вокруг по-прежнему царила суматоха. Люди в ночи метались между жилищами, помогая друг другу собираться. Напуганные стальной птицей, они толкались, кричали и ничего не замечали вокруг. Девушка бросилась в жилище охотника, который приютил её, вынесла амуницию и вместе с Карлемом стала быстро запрягать лошадей.

Когда всё было готово, она подсадила Оуну к себе. Маленькая жрица даже ничего не спрашивала у отчаянной миртанки. Она безоговорочно доверяла Шайнаре и лишь сильнее прижалась к ней, когда под покровом ночи все трое стремительно покинули деревню.

Глава шестнадцатая. Месть

Шайнара, Карлем и Оуна направлялись на восток. А сияющий в небе предмет то исчезал, то появлялся вновь. Несколько раз он зависал над северными горами и сбрасывал белые «яйца».

Когда через два дня Карлем, Шайнара и Оуна достигли земель Древесного клана, расположенных у подножия Рудниковых гор, то ни в главной деревне, ни в остальных поселениях никого не встретили: северяне из этих мест оказались теми, кто принял предложение миртанцев и заблаговременно переселился на Морвийские холмы, оставив свои жилища.

Шайнара, Карлем и Оуна бродили по пустующим хижинам в надежде найти хоть что-нибудь из еды. Но кроме нескольких чёрствых лепёшек и котелка с застывшим слоем жира на дне, ничего не обнаружили. До перевала, ведущего через Рудниковые горы на Великие Равнины оставалось совсем немного. Но беглецам требовался отдых, и они решили переночевать в одном из домов, а на утро продолжить путь.

Шайнара развела в очаге огонь, и все трое поужинали лепёшками, отмачивая их в кипячёной воде, натопленной из снега. Потом Карлем сдвинул вместе несколько деревянных нар и прилёг в центр. Оуна тут же привычно подкатилась к нему под бок — так они засыпали уже две ночи подряд: маленькая северянка и Шайнара грелись от тела Воспламенённого, прижимаясь к тому с двух сторон, и это было теплее любого мехового одеяла.

Вскоре девочка мерно засопела. А Шайнара, закончив скудную трапезу, встала и вышла на улицу. Деревня, в которой они остановились, находилась на небольшом плато. Девушка уже бывала здесь раньше, с Дастаром. В тот раз её осудили за преступление против Нордгарда и отвезли в Ледяной Храм. Он и сейчас мерцал где-то далеко-далеко на горизонте, а за ним возвышались северные горы, над которыми зловеще разбрасывала свои яйца «стальная птица».

Шайнара смотрела на рыжие точки костров вокруг Ледяного Храма, куталась в меховую накидку и нервно прикусывала нижнюю губу, отчего та болезненно пощипывала на морозе. Но девушка не замечала этого. Все её мысли были направлены туда, где снова и снова появлялся в небе блестящий предмет.

Послышался скрип снега под шагами, и руки Карлема обняли девушку сзади.

— Оуна уже спит? — спросила Шайнара.

— Да, — пальцы полудрака стали сжимать и мять её одежду.

— Почему они не послушали меня? — горестно проговорила девушка, не отводя глаз от долины с вечно замёрзшим озером.

— Это всё равно ничего не решило бы, — Карлем отодвинул подбородком её меховой воротник с капюшоном и, зарываясь носом в волосы, стал пробираться губами к шее. — Здесь все мы обречены.

— Но они так верят в свой Ледяной Храм… — Шайнара отклонила голову, подставляясь его ласкам.

— Их убежище давно потеряло свою силу, — он убрал рукой мешающие ему пряди волос и оставил на шее девушки дорожку из поцелуев. Следы от них мгновенно схватывалась морозцем, и Шайнара невольно вздрагивала при прикосновении, но горячее дыханье полудрака и его не менее огненные объятия тут же отогревали её.

— А у Ледяного Храма была какая-то сила? — уже бессознательно спросила Шайнара, разворачиваясь к Карлему и чувствуя, как лавинообразно нарастает внутри неё ответное желание на его ласки.

Но тот внезапно остановился. Лицо его скривилось. Он отпустил девушку, прикоснулся к вискам и упал коленом на снег.

— Что случилось? — Шайнара тревожно склонилась к нему.

— Они уже здесь… — выговорил Карлем. — Первая волна…

Среди всех глубоких северных ночей эта была особенно ясной и звёздной, и с плато хорошо просматривалось всё, что происходило в долине, на озере с Ледяным Храмом. Шайнара видела, как со стороны северных гор наметилось какое-то движение: сначала появились отдельные светящиеся голубоватые пятнышки — это доспехи из жидкой руды так обозначали своих носителей. Потом эти пятнышки стали расти и сливаться друг с другом — отдельные драки объединялись в группы. И вот уже, подобно бушующему потоку, светящаяся голубоватая масса устремилась вниз, в долину, к Ледяному Храму.

Раздался оглушительный звук, похожий на гром и свист одновременно. Как рассказывал Карлем, этот звук рождался из хитро сделанного шлема и тоже являлся своего рода оружием, потому что выдержать его вблизи было очень и очень тяжело. И горы вздрогнули, сбросив лавины снега с вершин.

А голубоватый поток всё разрастался и разрастался, пока не разделился на две ветви, которые, как клещи, обогнули долину и взяли её в кольцо. Ночь разорвали длинные трескучие языки пламени. Драки направляли их в сторону северян, и строй защитников Ледяного Храма редел на глазах. Долина огласилась криками и лязгом оружия. Нордгардцы неистово бросались в атаку. Однако беспощадная голубоватая масса медленно, но неумолимо сжимала кольцо. Своим трескучим пламенным оружием драки дробили войско северян на небольшие части и быстро расправлялись с каждой из них по отдельности.

Шайнара, оцепенев, взирала на развернувшиеся в долине боевые действия. Только теперь девушка по-настоящему оценила слова Карлема о многократном превосходстве драков над человеческой расой. Она была так впечатлена увиденным, что и не заметила, как к ней подошла Оуна. Вероятно, девочку разбудили звуки, издаваемые шлемами драков. Маленькая жрица опустилась на снег и прикоснулась двумя пальцами к снежинке на лбу.

— Оуна должна быть в Храме вместе со всеми, — проговорила девочка, и её глаза наполнились слезами. — Но Оуна сбежала…

— Нет, не должна, — Шайнара присела перед ней, закрывая собой вид на долину. — Ты ничем им не поможешь.

— Но Оуна хранит Ключ Матери… — всхлипнула девочка и достала из поясного мешочка каменный диск величиной с ладонь. С одной его стороны по краю шла надпись, с другой — ничего не было.

Карлем взял предмет.

— «Гнев Матери да изольётся» — перевёл он вслух надпись с древненордгардского.

— Оуна самая младшая жрица и должна хранить ключ, — снова проговорила девочка сквозь слёзы. — Но Оуна испугалась и убежала… Оуна унесла ключ… Теперь Великая Снежная Мать накажет всех из-за Оуны…

— Нет. Ты не виновата, — Шайнара ласково обняла северянку. — Великая Снежная Мать любит тебя. И я люблю. Просто… так должно быть. И этого нельзя изменить.

— Но Оуне говорили, в ключе живёт сила Ледяного Храма, — возразила девочка. — А только Ледяной Храм может защитить…

— Нет, Оуна, — Карлем вернул каменный диск девочке. — Уже нет. Твой ключ бесполезен. Ледяной Храм давно использовал всю свою силу. И ты здесь ни причём, — он ободряюще положил руку на плечо северянке и продолжал, обращаясь уже к Шайнаре, — похожие круги мы нашли в подземном Альвадисе и с их помощью раскрыли Щит. Но надпись на этой штуке, — Карлем кивнул на диск в руках девочки, — показывает, что этим ключом уже пользовались. Вероятно, когда-то он был частью механизма, запускающего оружие Ледяного Храма.

— Что за оружие? — удивилась девушка.

— Точно не знаю. Но думаю, это была какая-то особая вода. В их легендах говорится об одной битве с Иными, во время которой призванные Снежной Матерью укрылись в Ледяном Храме, а его сила уничтожила врагов. Это произошло в те времена, когда никакого озера здесь не было и в помине. Лишь огромный котлован. Ледяной Храм тогда возвышался на несколько этажей вверх. Да и не изо льда он был. То, что мы сейчас видим, — на самом деле лишь верхушка того убежища.

— Убежище для призванных… — медленно повторила Шайнара.

— Даже не надейся, — ответил Карлем, угадав её мысли. — Ничего подобного больше нигде нет. Я сам искал.

— Ты уверен? Про Ледяной Храм ты мне как-то не рассказывал…

— Не рассказывал, потому что это не важно.

— Значит, Ледяной Храм действительно мог когда-то защищать…?

— Да. Призванные Матерями всегда знали больше остальных призванных, и потому драки стремились уничтожить их в первую очередь. Это было ещё до того, как Шестеро построили целый Щит над Миртанией.

— Но ты говоришь, Снежными Матерями. Так, раз их было две, тогда может и убежища всё-таки два?

— Я тоже так думал вначале. И потому мы избороздили весь Нордгард вдоль и поперёк. Но напрасно. Да о втором убежище даже нигде и никогда упоминаний никаких не встречалось.

— А может и не встречалось потому, что оно ещё не истратило свою «силу»? Им просто никогда не пользовались, — предположила Шайнара. — Про Ледяной Храм ведь тоже известно только благодаря той битве, да?

— Да. Но это ложная надежда. Оставь её. Нет никакого второго убежища, Шая. Мы с Магистрами обследовали здесь каждый клочок земли.

Девушка вздохнула и снова повернулась туда, где вокруг Ледяного Храма шёл бой.

— Это только первая волна, — произнёс Карлем и взял девушку за руку. — Их станет больше. Потом ещё больше. А потом они расползутся во все стороны, уничтожая всё на своём пути… Нет смысла никуда бежать, Шая…

Она вытащила руку из его ладони и поправила съехавший с головы во время ласк капюшон.

— Я не бегу. Я возвращаюсь.

***

Стайка птичек выпорхнула из-под копыт лошадей и шумно взлетела в небо. Тёплый ветер трепал волосы, а в воздухе разливался нежный цветочный аромат. Шайнара и Оуна давно сняли меховые одежды и, свернув их в рулон, прикрепили к седлу. Здесь, в глубине Великих Равнин, царили покой и безмятежность, и воспоминание о бое под Ледяным Храмом казалось каким-то далёким и нереальным.

Вскоре на горизонте замаячили очертания Пламенной Горы.

Оуна, дремавшая в седле и поддерживаемая девушкой, проснулась и протёрла глаза.

— Мясо… — проговорила она, потянув воздух носом, и Шайнара услышала, как заурчал живот у бедной северянки. Последние несколько дней они все питались лишь корешками да травками. И немудрено, что ей показалось… Или не показалось? Шайнара принюхалась и тоже явственно уловила аромат готовящейся еды.

— Это рукокрылы? — произнёс удивлённо Карлем, приложив руку к глазам и вглядываясь в небесную даль. — Что они здесь делают?

Шайнара тоже заметила знакомых зверьков. И она-то сразу догадалась, чьи они…

Впрочем, вскоре об этом узнали и остальные, когда за ближайшим холмом их взорам неожиданно открылся лагерь. Под двумя навесами отдыхали четверо человек, а ещё один суетился возле костра, на котором что-то жарилось и источало такие восхитительные запахи, что у Шайнары, Карлема и Оуны желудки подтянулись к позвоночнику.

Девушка пришпорила коня. Полудрак не отстал. Тени же, завидев приближающихся всадников, вскочили и вытащили мечи. Алхена, Сибурд, Анок, Руден и Ивар — все были здесь. Живые и невредимые. Они где-то раздобыли лошадей, пару кусков парусины и некоторые другие нужные в походном быту вещи.

— Шайнара! — Анок первым угадал знакомый силуэт.

А потом, разглядев спутника девушки, четверо Теней почти одновременно опустились на одно колено, и только Ивар остался стоять внерешительности, держа в руках прутья с нанизанными на них кусками жареного мяса.

Шайнара спрыгнула с лошади и подбежала, чтобы обнять друзей. Но никто из них не шелохнулся. И только тогда девушка поняла, что они смиренно ждут возмездия и приговора от неожиданно представшего перед ними Верховного Магистра. А тот не торопился ничего объяснять и молча разглядывал отступников из седла. Шайнара посмотрела на него с укором, и тот ухмыльнулся.

— Поднимитесь, Тени, — провозгласил Карлем после затянувшейся паузы и, не спеша, спустился на землю. — Вы помогли бежать отступнице… — он обвёл всех суровым взглядом, — но Орден прощает вас и восстанавливает в правах.

Тени недоверчиво переглянулись.

— Мы не будем наказаны? — робко уточнил Анок, не поверив своим ушам.

— Вы уже сами наказали себя. Вам больше некуда возвращаться…

Тени непонимающе уставились на Верховного Магистра.

— Я всё объясню по пути, — вмешалась Шайнара. — А сейчас собирайтесь. Мы едем к варнам.

Всё это время Оуна не отрывала взгляда от куска жареного мяса на палочке в руках Ивара. Тот заметил это и протянул угощение девочке. Следующие два куска достались Шайнаре и Карлему.

— Держите мои плавники! — стукнул Ивар себя по лбу, любуясь, как маленькая северянка уминает его еду за обе щёки. — Ну, наконец-то! Хоть одна со здоровым аппетитом! — и он красноречиво посмотрел на Шайнару и Алхену, которые тем временем отошли в сторону и о чём-то переговаривались.

Горячий сок тёк по подбородку Оуны, когда та, полуприкрыв от наслаждения глаза, впивалась острыми зубками в мясо и, как дикий зверь, с каким-то утробным урчанием разрывала его на части. Она не понимала, что говорит ей Ивар, но благодарно кивала в ответ на его счастливые причитания.

— Ешь, моя северная рыбонька, ешь, моя снежная звёздочка… — старый пират достал из кармана пучок толстых сахарных стеблей, протянул девочке и откинулся, уперев руки в бока и любуясь жующей северянкой, как произведением искусства.

Анок, Руден и Сибурд собирали лагерь. А Шайнара и Алхена разговаривали поодаль.

— Ты уверена, что нам надо к варнам? — спросила эзра. — Мы уже были возле Священной долины…

— Были? Тогда почему вы здесь? Я давала Аноку один предмет, чтобы он передал его Ара'Дастару.

— Да-да. Пуговицу со знаком. Он показывал нам, но там кое-что изменилось…

— Где? В долине? Что там?

— Сама увидишь, если не передумала обращаться к ним за помощью. Но мы не решились…

К ним подошёл Анок. Он хотел вернуть Шайнаре деревянную пуговицу, которую девушка дала ему в подземелье перед тем, как столкнуть в водный поток.

— Оставь себе, если хочешь, — ответила Шайнара. — Мне она больше не нужна.

Анок сжал ладонь с пуговицей и отошёл. А когда все закончили сборы и покинули стоянку, подарок уже висел у него на шее…

***

Священная долина у подножия Пламенной Горы по-прежнему пестрела походными шатрами варнов. Это значило, что Дастар не распустил воинов из объединённых ухтюгов и те всё ещё находились в состоянии войны. Подтверждением этому стал и первый дозорный пост, который внезапно вырос на дороге перед всадниками. Шестеро варнов навели стрелы на чужаков, но узнав Шайнару, опустили луки и не стали никого задерживать. Но при этом они ничего не сказали и даже не поприветствовали девушку своим традиционным: «Мир Равнинам. Да не вздрогнет земля». Более того, дозорные смотрели на Волчью Сестру так, словно видели перед собой призрака.

Девушка пришпорила коня, стараясь поскорее уйти от их странных буравящих взглядов. Но чем ближе она подъезжала к Священной долине, тем шире раскрывались её собственные глаза: по обеим сторонам дороги стояли деревянные кресты с распятыми на них трупами азаров. Их были десятки, если не сотни. Запах от гниющих тел окружал долину, и тысячи мух вились над останками распятых людей. Шайнара никогда не видела, чтобы варны использовали такой жестокий тип казни раньше. Но теперь девушка поняла, почему Алхена, Сибурд, Анок, Руден и Ивар не решились сюда сунуться. Шайнара и сама была удивлена и глубоко поражена увиденным.

А тем временем все попадавшиеся навстречу варны смотрели на неё точно также, как и дозорные. При этом никого не интересовало, что рядом с ней едет сам Азорт Талгат. Хотя, возможно, они просто не знали, как он выглядит… В любом случае, все взгляды были прикованы только к ней. Но при этом никто по-прежнему не произносил ни слова — все варны будто разом стали немыми.

Шайнара и её спутники спешились и всё в том же могильном молчании, сопровождаемые сотнями изумлённых глаз, направились к шатру Вождя Всех Ухтюгов. А тому, видимо, уже доложили о появлении в лагере чужаков, и Дастар вышел им навстречу.

Но увидев Шайнару, он остановился, как вкопанный. На лбу у него выступили капельки пота. Губы его дрогнули. По лицу пробежала судорога. А во взгляде отразилась дикая смесь неверия, боли и ужаса.

— Это я, Дастар… — проговорила Шайнара, всё ещё не понимая, что происходит. — Я вернулась.

И в тот же миг долину огласил рёв:

— Уррруссс!!!!! — закричал тот таким голосом, что все вокруг вздрогнули. — Приведите ко мне Уруса!

Варны бросились исполнять приказ. А Дастар приблизился к девушке и, едва касаясь, обвёл пальцами округлый контур её плеча, словно не верил, что она настоящая. Шайнара нутром почувствовала, как Карлем, стоявший справа от неё, напрягся, и она незаметно выставила снизу руку, останавливая его.

— Шайнара… — сокрушённо вымолвил Дастар, не обращая внимания на её спутников. — Я думал… Мне сказали… Мне сказали, что ты погибла…

— Но я жива, — отозвалась девушка.

— Урус сказал мне, что видел, как ты отправилась собирать травы к Чёрному камню. И там на тебя напали азары… Он сказал, они убили тебя и бросили тело на съедение сарканам…

— Нет, Дастар, нет, — девушка порывисто обняла его. — Я жива.

— Он принёс мне твою сумку, — продолжал варн, всё сильнее сжимая её в объятиях. — И я поверил ему…

— Всё хорошо, — повторила девушка, мягко, но настойчиво размыкая его руки. — Я жива…

Тем временем к Дастару подвели Уруса. Разведчик с удивлением посмотрел на Шайнару, потом взгляд его скользнул по Теням, задержался на Алхене и вернулся к вождю.

— Урус! — грозно обратился тот к нему. — Какого мортана, ты сделал это?! И зачем?!

— Зачем? — разведчик презрительно выпятил нижнюю губу. — А разве тебе не нравится этот дивный аромат, вождь? Попробуй-ка, вдохни как следует! Может, тогда наконец поймёшь. А заодно и вспомнишь, кто ты. — Урус шумно вобрал в грудь воздух. Запах гниющих тел, распятых на крестах, доходил даже до сюда.

— Ты выродок саркана, — сплюнул Дастар.

— Я лишь заставил тебя делать то, что должен Ар, — ответил разведчик. — На Переходе Ветрогрива азары убили мою жену. Они гниль этой земли! И мы всегда это знали. Ты же заключил с ними мир. Ты потерял честь Ара. А я спас её. Спас твою честь, Дастар, и честь нашего погибшего ухтюга. Теперь ты не испытаешь позора, когда предки призовут тебя в обитель Ветрогрива, и ты воссядешь с ними за одним столом…

Дастар приблизился к Уруса вплотную:

— Зато ты с ними никогда не встретишься… — проговорил он. — Ты не будешь похоронен, как подобает воину. Мы не острижём твои волосы и не обратим их в пепел. И потому ты никогда не найдёшь дорогу в Его Обитель не сидеть тебе на Вечном Пиру.

— Нет, сидеть, — возразил Урус в полуулыбке. — Моя жена опознает меня. Встретит. И проводит в Его обитель… Она давно уже ждёт меня.

Дастар отошёл от разведчика и коротко скомандовал:

— На крест его.

Двое варнов схватили Уруса и потащили к деревянной перекладине, которая лежала неподалёку среди прочих заготовленных для казни столбов.

— Всё меняется, Волчья Сестра, да? — бросил разведчик, когда его проводили мимо Шайнары. — Но я рад, что ты жива.

Ему набросили на плечи перекладину и заставили нести её туда, где возвышался каменный курган, вокруг которого в несколько рядов стояли кресты с распятыми азарами. Оуна смотрела Урусу вслед и, прикоснувшись двумя пальцами к снежинке на лбу, что-то шептала. Ведь она узнала человека, который спускался со скалы из гнезда Серого Кричуна с нею на спине…

— Не делай этого, Дастар, — промолвила Шайнара.

— Что не делать? Урус показал нам твои обглоданные кости… И я лично похоронил тебя там! — он махнул рукой на курган в окружении крестов, и девушка только сейчас заметила, что на установленном в изголовье шесте висит её целительская сумка. — А теперь я даже не знаю, кто лежит под теми камнями.

— Дастар…

— А потом мы начали мстить, — не слыша её, горячо продолжал варн. — Все мы. За тебя. За нашу анахису. За нашу Волчью Сестру.

— Всё это уже неважно, Дастар…

— Неважно?! Мы распяли триста азаров за тебя одну!

Шайнара вздрогнула.

— И всё равно это уже не важно, — выдавила она.

Дастар уставился на девушку. А потом перевёл взгляд на стоявших позади неё людей. Он словно только сейчас заметил их. Дастар сразу узнал Оуну, и, кажется, даже припомнил Анока и Рудена. Потом взгляд его мельком пробежал по Алхене, Ивару и остановился на Карлеме. Варн долго разглядывал полудрака: его золотистые волосы и пряжку с эмблемой дома Талгатов…

— Значит, неважно? — переспросил он. — Пойдём… Расскажешь тогда…

Дастар повёл девушку в свой шатёр, и Карлем сорвался с места, собираясь пройти с ними. Но охрана остановила его, указав, чтобы ждал снаружи вместе с остальными.

— Я пойду с ней, — возразил полудрак, и его карие глаза угрожающе блеснули.

Один из охранников достал меч, и Шайнара обернулась на лязг вынимаемого оружия.

— Лучше, если я сама всё расскажу ему, — сказала она Карлему.

— Я не оставлю тебя с ним одну.

— Дастар никогда не причинит мне вреда.

Карлем с усмешкой кивнул на распятых азаров:

— Они, наверно, тоже не ожидали такого обхождения.

— Дастар не тронет меня, — твёрдо повторила Шайнара. — Пожалуйста, Карлем…

Тот сделал шаг назад, но прежде, чем девушка скрылась за пологом, бросил:

— Когда-то я тоже говорил, что не причиню тебе вреда. Но мне ты почему-то тогда не верила…

Шайнара ничего не ответила и вошла в шатёр.

***

Дастар слушал, не перебивая. Иногда по лицу его пробегала тень догадки, и когда та находила подтверждение в словах девушки, он кивал и начинал мерить пол широкими шагами.

— …так что, скоро они придут сюда, — завершила Шайнара свой рассказ. — И всё будет кончено. Никто не спасётся на Великих Равнинах. Но у тебя ещё есть время, чтобы отпустить воинов домой. Пусть увидятся с жёнами и детьми в последний раз…

— А мне только вчера доложили об этом покрытии над Миртанией, — задумчиво проговорил Дастар. — Значит, это защита… Защита для всех, кроме нас…

— Прости меня! — воскликнула Шайнара.

— Тебя? — удивился Дастар. — За что?

— Это из-за меня вы остались на Равнинах… — её глаза подёрнулись влажной пеленой. — Если бы ты только не послушал меня тогда, не было бы никакой Объединённой Орды…

Дастар посмотрел на неё в упор.

— Послушал тебя? Оставь это, миртанка, — сказал он как можно пренебрежительнее. — Мой отец отказал синим плащам. Я продолжил его дело. И это я поднял Объединённую Орду, потому что я Ар. Ты здесь не причём.

Его тон мог убедить кого угодно, но только не её.

— Это моя вина… — снова проговорила девушка.

— Много на себя берёшь, — отрезал Дастар. — Варны никогда не пойдут за женщиной. И хватит уже об этом.

Он подошёл к карте, но взгляд его блуждал по ней бесцельно. Дастар напряжённо думал, отстукивая пальцами по точке, обозначавшей пересечение двух основных дорог, одна из которых вела в земли варнов, а другая — азаров.

— Значит, те азары вернулись за своими семьями, — произнёс он наконец. — Они просто направлялись в свой ухтюг, — он провёл пальцем по линии на карте, — а мы напали на них и распяли… — Дастар уронил голову на грудь. — Урус прав, я потерял честь Ара…

— Нет. Ты же не мог знать, — возразила девушка.

— Я и не хотел знать, — он сжал кулак и стукнул по карте. — Я хотел только мстить. Они корчились на крестах, а я ходил между ними и наслаждался их болью. И мне было мало.

Шайнара приблизилась к нему.

— Нет, Дастар. Ты не такой, я знаю…

Он поднял на неё глаза.

— Без тебя — такой.

— Нет, — повторила девушка и положила свою ладонь поверх его сжатого кулака. — Не такой.

Дастар разжал кулак и перехватив её руку, попытался притянуть девушку к себе, но другая её ладонь тут же упёрлась ему в грудь.

— Не надо.

— Не надо? — не понял он и снова потянул её к себе, но почувствовав возросшую упругость женской ладони на своей груди, отпустил. — Тогда почему ты вернулась?

— Вы же мой народ. Я не могла иначе.

— Твой народ? Да ты же неисправимая миртанка… — едва заметно улыбнулся Дастар.

— Я Волчья Сестра, — ответила Шайнара таким серьёзным тоном, что варн перестал улыбаться.

Он долго смотрел на неё, а потом отвернулся и сменил тему:

— Говоришь, эти драки такие непобедимые? Может, это потому, что они ещё не встречали достойных противников? Мы же дети Ветрогрива и с нами сила Великих Равнин!

— Нет, Дастар, — замотала головой Шайнара. — Северяне тоже верили в свою Снежную Мать и силу Ледяного Храма. И я видела, что случилось с ними.

— Так что ты предлагаешь? Разбежаться по ухтюгам? Варны не прячутся по щелям перед лицом врага. Мы сражаемся вместе!

— Это будет не сражение. Это будет забой.

— Даже, если так. Варны погибнут с оружием в руках. И на своей земле.

— Да. Но я лишь хочу, чтобы твои воины успели увидеться с теми, кто им дорог. По одному или вместе, мы всё равно обречены. Отпусти их, Дастар. Отпусти обнять детей и жён в последний раз…

Девушка направилась к выходу.

— Неужели, ты вернулась, чтобы сказать мне только это? — догнал её Дастар. — Ты ничего не рассказала о Талгате. Это ведь он там с тобой пришёл, да?

Шайнара кивнула.

— Ты говорила, это он раскрыл Щит над Миртанией, — продолжил варн. — Но тогда почему он сам здесь, а не под ним?

— Так получилось… — промолвила девушка, отводя взгляд.

Но Дастар не дал ей опустить голову. Он протянул руку и приподнял голову миртанки за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.

— Почему он с тобой, Шайнара?

Та резко дёрнулась и, сорвавшись с его руки, покинула шатёр.

Глава семнадцатая. Последний

Шайнара стояла перед курганом, над которым висела её сумка. А вокруг варны снимали с крестов мёртвые тела: Дастар отдал приказ похоронить азаров так, как того требуют обычаи степных народов, и только на Уруса этот приказ не распространялся. Разведчик умирал молча. Ему перебили руки и ноги, но ни криков, ни стонов от него никто не слышал. Лишь мечтательная улыбка играла на его губах. А перед его крестом на земле, склонив голову, сидела на коленях Оуна…

В лагере же тем временем начали сворачивать шатры. Варны готовились к отъезду по своим ухтюгам. Шайнара сняла с шеста сумку. В ней всё ещё лежал кусок алтаря с вкраплением жидкой руды, который девушка отколола перед тем, как сдалась Алхене. Шайнара задумчиво рассматривала камень у себя на ладони, а потом, отбросив его в сторону, направилась к Пламенной Горе. Оуна вскочила и побежала следом.

Девушка поднялась по знакомой полуразрушенной лестнице, прошла мимо алтаря и устремилась в сокрытый за валуном проход. Маленькая северянка не отставала ни на шаг. Она с удивлением разглядывала древние развалины, и только в пещере пробежала туда, где находился котлован со льдом, в то время, как Шайнара сразу завернула к слепой ясновидящей.

Едва войдя в келью Ассири, девушка увидела свой кинжал с коричневой рукоятью — «сердце Дастара» — который она оставила на алтаре.

— Кто здесь? — спросила слепая старуха, заслышав шаги.

— Шайнара, — ответила девушка, забирая с каменной полки свой кинжал.

Пещера имела небольшие размеры. Гладкие стены свидетельствовали о том, что она была вырублена вручную. Здесь снова горели факела. А в углу из одной расщелины в другую перетекал крошечный ручеёк. В прошлый раз Шайнара даже не заметила его. Её взгляд тогда выцепил лишь чан с маслом на столе, да полированный череп какого-то хищника, служивший старухе подставкой под книги. Хотя зачем слепой нужны книги, для девушки оставалось загадкой.

В центре кельи прямо из земли рос большой чёрный камень с блестящей поверхностью. С одного края он имел вогнутую форму, а с другого — выпуклость в виде треугольника, над которым находилось круглое отверстие, величиной с ладонь.

Когда Шайнара вошла, Ассири стояла возле этого камня, уперев руки в выпуклый треугольник.

— Вот ты и вернулась, Морвийская Лилия… — проговорила она.

— В прошлый раз вы не ответили на мои вопросы, — напомнила девушка, разглядывая череп и книги на нём.

— А у тебя ещё остались вопросы? — со смешком отозвалась Ассири. — Подойди ко мне… Дай руку…

Шайнара нехотя приблизилась и протянула руку. Ассири нащупала ладонь и сжала так сильно, словно это был слиток золота, а не человеческая плоть. Девушке стало неприятно, но она пересилила себя и не убрала руку. Ассири долго мяла её кисть своими крючковатыми пальцами, и белки слепых глаз подрагивали.

— Хорошо… очень хорошо… — приговаривала старуха. — Значит, они здесь… уже здесь…

Она закончила и отбросила руку девушки так, словно отшвырнула от себя грязную тряпку.

— Какие у тебя ещё могут быть вопросы, Морвийская Лилия? Ты же уже всё сделала, что должна была.

— Сделала, что должна была? — переспросила Шайнара, потирая помятую руку.

— Ты пробудила его раньше срока, — проговорила старуха, осклабившись, и девушка увидела её на редкость белые и крепкие зубы. — И ты привела его сюда…

— Кого?

— Ты лишила его защиты…

— Карлема…?

— Ты всё сделала, что должна была…

— Вы говорите о Карлеме? Вы знаете о драках?

— Мы всегда о них знали, — старуха тихо засмеялась, и её чёрная одежда затрепыхалась на груди. — Как и твой Талгат… Как и ты…

— Как и я? Не понимаю… Кто вы?

Ассири засмеялась ещё громче. И от этого смеха затылок пронзало неприятным холодом, который струился через всё тело и заставлял неметь пальцы ног.

— Мы возмездие! — провозгласила Ассири и её непомерно мощный голос отразился от сводов пещеры и ещё больше усилился. — Мы справедливость Единственно Великого и подлинные судьи этого мира! Не Орден Магистров, а мы!

Старуха выпрямилась. Чёрные одеяния на ней колыхались от сквозной струи воздуха, что проникал в пещеру. А тени плясали на стене, искажая сухую худощавую фигуру и предавая ей жутковатые черты.

— Вы… — девушка запнулась от собственной догадки, — вы Чернокровница?!

— Да, Морвийская Лилия, — надменно подтвердила Ассири. — Я служу Первому из Семерых и Единственно Великому. Глупцы называют его Изгнанным. Ещё большие глупцы — Сокрушителем. Но только он истинно справедлив к человеческому роду!

— А как же Морлав Тейн? Он знал о вас? — спросила Шайнара, но тут же ответила сама себе, — нет. Он не мог… Хотя это вы тогда направили его в мою деревню… Но он говорил, что видел знак…

— Он видел только то, что я хотела, чтобы он увидел, — снисходительно пояснила Чернокровница. — И тогда мне нужна была лишь ты.

— Но зачем?!

— Ты всё ещё крепко спишь, Морвийская Лилия…

— Чтобы… привести Карлема?

— Или всё-таки начала просыпаться…? — хмыкнула старуха.

— Нет. Чернокровники — не судьи этому миру! — Шайнара инстинктивно положила ладонь на коричневую рукоять кинжала, заткнутого за пояс. — Может, вы и пытались истребить всех полудраков, но никого из вашего Ордена давно не осталось в живых. Вы проиграли эту войну, Ассири!

— Неужели? — старуха наклонила голову набок, чтобы лучше слышать передвижения девушки по пещере. — Однако твой полудрак здесь. Без защиты. И ждёт своего часа…

— Я знаю, что мы погибнем, — Шайнара сглотнула горечь. — Но Щит уже раскрыт! И под ним проявятся другие полудраки. А вот вы исчезните навсегда… Уже исчезли!

— Ты так ничего и не поняла, Морвийская Лилия, — старуха на ощупь подошла к чану с маслом. — Много веков мы искали, преследовали и выжигали семя Шестерых. И мы закончили своё дело, — она подняла руку, улавливая ладонью тепло от ближайшего факела. — Нет больше никаких других полудраков. Азорт Талгат — последний…

— Нет.

— … и ты сама привела его на закланье…

— Нет!

— И только ты могла это сделать, ибо вы повязаны от Начала.

И с этими словами старуха опрокинула на себя чан с маслом и вытащила из держателя на стене факел.

— Единственно Великий! — провозгласила она. — Я исполнила предначертанное тобой! Прими же меня, как принял братьев и сестёр моих!

И Ассири подожгла себя. Огонь охватил её с головы до ног. Она заметалась по пещере, натыкаясь на углы и предметы, и завопила истошно-пронзительным голосом. Запах горящей плоти наполнял пещеру. Шайнара отскочила к стене и с ужасом взирала на пылающую фигуру.

Вскоре старуха осела на пол и перестала издавать звуки. Огонь довершал своё дело, а девушка, смотрела в него и не могла отвернуться. Он притягивал её взгляд против воли. И… она начала ВИДЕТЬ.

… Дождь. Замок. Вспышка. Грохот. Снова вспышка. Рушатся стены…

Она поднимает меч, но в руке у неё лишь обломок. Что-то падает на неё сверху… ещё… и ещё…. Это люди!

— Шайнара! Где ты?

Его голос… Она слышит его… Но ей не выбраться из-под груды тел и обломков.

— Шайнара!

Он пришёл за ней… Он зовёт её… Но она не может ответить… Что-то сдавило грудь…

— Шайнара!

Он ищет её и не уйдёт, пока не найдёт…

Сколько лет они уже вместе? Почти двенадцать? Они встретились случайно на дороге: оборванка, бежавшая от хозяина, который владел самой большой мельницей в округе, но не давал лишней горсти муки своим работникам, и юноша, разыскиваемый за драку в таверне с сыном местного лорда… Она не доверяла ему. Она никому тогда не доверяла. Но судьба заставила их идти вместе. Она испытывала их, закаляла, сближала, и привела в Йольский замок, чтобы служить Учителям…

— Шайнара!

И вот он снова здесь… И зовёт её… А она не может ответить… Но даже, если ей уже не выбраться отсюда, она благодарна судьбе: ведь нет в мире более сильной дружбы, чем та, которая выросла между ними.

И снова грохот… Стены не выдержат… Йольский замок падёт… И она вместе с ним…

— Шайнара!

Но он увидел её! Он отбрасывает камни и вытаскивает её из-под мёртвых тел и обломков… Он здесь… Снова с ней… Их дружба сильнее смерти…

Шайнара находилась в пещере старухи и под завалами Йольского замка одновременно. Она осознавала себя здесь, но видела там… Дух Ушедшей Тени овладевал ею и вёл сквозь время и пространство, открывая пройденный путь. Она сливалась с ним воедино и скользила по образам, мыслям и чувствам той Шайнары, которая находилась сейчас в замке, и которая была ею.

И девушка, наконец, узнала того, кого столько раз видела в этом видении раньше, но не могла разглядеть — у него были чёрные волосы, обветренное лицо, широкие плечи и сутулая спина. Но главное — это глаза. Большие карие глаза Карлема… Он выглядел иначе, чем сейчас, но Шайнара в пещере чувствовала всё тоже самое, что Шайнара в Йольском замке. Он доставал её из-под завала и, чтобы отвлечь от боли в раненой груди, рассказывал о том, что Учителям удалось покинуть замок, прежде чем войска Мортана Четвёртого прорвали оборону. Внезапно рядом произошла ещё одна вспышка. Раздался оглушительный грохот. И девушку накрыла боль и темнота…

Шайнара в пещере осела по стене на пол. Но Дух Ушедшей Тени не отпустил её, а повёл дальше: вглубь, в ещё более раннее…

И вот она уже совсем «другая» Шайнара. Она стоит в толпе перед помостом, на котором готовят к сожжению четверых человек. На головах у них надеты мешки и не видно лиц. Но она-то точно знает одного из них: сама же его выследила и поймала. Ведь она ученица Чернокровников и охотница на жароносных нелюдей…

Раньше она с удовольствием наблюдала за подобными казнями. Толпа боготворила охотниц, и Шайнара, будучи лучшей из них, постоянно купалась в этом обожании. Но в последнее время люди, пришедшие поглазеть на чужую смерть, стали раздражать её. Она чувствовала их страх перед жароносными и презирала за это. Ничтожество людских душ угнетало её. Хотя когда-то она и сама пришла к Мортану — сильнейшему из Чернокровников — гонимая только страхом перед теми, чьи тела дышали огнём. Но она поборола в себе этот страх и стала охотницей.

Мортан учил, что жароносные умирают, но возрождаются среди обычных людей вновь и вновь. И чтобы остановить это, надо выжигать их семя до того, как они передадут его женщине. Шайнара всегда жадно внимала этим речам. Здесь, под Куполом, только Чернокровники могли отличить ложь от правды и оградить людей от опасного влияния жароносных. Это знал каждый охотник…

Шайнара стояла перед помостом. Жароносный, которого она привела в этот раз, был ненамного старше неё самой. Но как же долго она выслеживала его! В какой-то момент ей даже показалось, что он знал о ней…

Знал, но всё равно пришёл туда, где она устроила на него западню. И он даже не выпустил огненные крылья, сражаться с которыми девушка обучалась у Чернокровников несколько лет. Он просто сдался ей, позволив наложить на спину печать, сдерживающую его силу. Вот так. Без боя. И это было странно…

Шайнара в пещере, ведомая Духом Ушедшей Тени, понимала и чувствовала всё, что знала и испытывала охотница, стоявшая перед помостом: все её внутренние сомнения и тайные признания самой себе в том, что жароносные больше не вызывают у неё ненависти, лишь холодное равнодушие. Вот только Мортан и остальные Чернокровники знать об этом не должны…

На помост поднялся палач. Он отпустил несколько грязных шуточек и артистично поинтересовался у толпы, хотят ли люди видеть лица преступников? Толпа ответила бурным восторгом, и палач стал снимать мешки с голов приговорённых…

Шайнара в пещере напряжённо замерла. Смутное предчувствие тугой волной прокатилось по её телу и камнем застыло в ногах…

Палач поджёг хворост. Огонь зашумел и затрещал, набирая силу. Люди вокруг помоста ликовали. Они выкрикивали ругательства и насмешки. И лишь лучшая охотница Мортана отделилась от остальных и отстранённо наблюдала за происходящим. Со своего места она хорошо видела лицо жароносного нелюдя, пойманного лично ею…

И Шайнара в пещере тоже видела его: в новом облике, но всё с теми же карими глазами… Она чувствовала Карлема сердцем охотницы — сердцем, в котором не было ненависти, но и не было любви. Шайнара у помоста смотрела на сожжение кареглазого нелюдя со спокойным равнодушием, а Шайнара в пещере не находила себе места.

Видение полностью поглотило её, заменив собой окружающую явь. Девушка пыталась прекратить его. Она билась затылком о стену, трясла головой и зажмуривалась, но образы не исчезали, а, наоборот, становились только ярче и сильнее. Дух Ушедшей Тени безжалостно соединял её с духом охотницы, и Шайнара ревела навзрыд, видя сквозь огонь пылающей на полу старухи — огонь от сожжения на помосте Карлема. Она слышала его предсмертные крики, и кричала вместе с ним во весь голос. Внутри у неё всё ломалось, и сердце захлёбывалось от боли. Но только когда она сдалась и прекратила сопротивляться видению, оно исчезло…

Выжженная и опустошённая изнутри, Шайнара сидела на полу кельи, а Дух Ушедшей Тени вёл её дальше. Ещё глубже. В ещё более раннее…

Грязный и раздетый по пояс мальчик прятался в вывороченных корнях дерева. Между его бледных лопаток, неестественно раздвинутых в разные стороны, торчал нарост.

— Урод! Где ты, урод? — кричали люди, бегая по лесу и высвечивая кусты факелами. — Покажись! Тебе всё равно не спрятаться от нас!

Она увидела его первой, и сердце её радостно забилось. Попался, уродец! Мальчик сидел к ней спиной и держал в руках морвийскую лилию. Может, он хотел утолить ею голод. Глупец, он, видимо, и не знал, что цветок ядовит…

Она осторожно подкрадывалась к беглецу. Конечно, можно было просто позвать отца и братьев, перекликающихся неподалёку, но ей так хотелось самой разобраться с этим уродцем. Её нисколько не беспокоило, что он был старше неё и, возможно, сильнее.

Она оглянулась вокруг. Под ногами валялся большой серый камень со сколом. Да! Отец будет гордиться своей дочуркой и перестанет называть её малышкой. Какая она малышка?! Ей уже семь лет!

Она подняла маленькими ручками огромный камень над головой и двинулась к притаившемуся среди корней мальчику…

Шайнара в пещере вцепилась пальцами в каменный выступ у пола и тряслась мелкой дрожью, но больше не пыталась уйти от видения. Она поняла, что должна испить эту чашу полностью. Ведь та девочка — это тоже она. Глупая, ограниченная, полная неприятия к чужим и непохожим. Может, и не её вина, что она родилась среди таких же людей, но камень, который она сейчас несла над головой, был только её выбором…

Под ногой раздался хруст ветки. Мальчик обернулся и замер, уставившись на девочку широко распахнутыми карими глазами. А она уже стояла над ним, занеся своё грозное оружие. И тут он протянул ей морвийскую лилию…

Девочка перевела взгляд на цветок, но потом плюнула на него, и серый камень завершил своё дело…

Шайнара в пещере тихо завыла. Голова её подёргивалась, из искусанных губ сочились кровь. Но видение всё не прекращалось.

Люди со всех сторон бежали к месту расправы. Они восхищались отвагой маленькой убийцы и кто-то, увидев в руках мёртвого горбуна лилию, уже перепачканную его же кровью, дал девочке новое прозвище…

— Шайнара! Шайнара! — с воодушевлением подхватили люди вокруг.

Гордый отец посадил дочь на плечи. Они вышли из леса и направились к деревне. А над головой висел серый Алькон и многие говорили, что подземные города опустели, и что теперь на этой земле будет всё хорошо: надо лишь избавиться от остальных уродцев и поступить с ними также, как маленькая Шайнара поступила с самым первым из них — сыном зеленоглазой Роскаалы и проклятого Сокрушителя…

Видения оборвались.

Шайнара почувствовала, как кто-то трясёт её за плечо. Она пришла в себя и увидела Оуну. Северянка прикрывала рот и нос рукавом от едкого дыма и настойчиво тянула девушку к выходу.

Они вышли на свежий воздух. Но ноги плохо слушались миртанку, и она, доковыляв до алтаря, легла на него. Оуна тревожно заглядывала ей в глаза, но Шайнара не двигалась и не замечала её. Дух Ушедшей Тени оставил девушку, но она снова и снова возвращалась к пережитому. Она осознала свою неразрывную многовековую связь с Карлемом. Связь, которая началась с ненависти маленькой глупой девочки. Охотница Мортана тоже переняла эту ненависть в начале своего пути, но развила до холодного безразличия в конце. А защитница Йольского замка за свой короткий срок из равнодушия взрастила дружбу. Шайнара вспоминала, как впервые встретила Карлема на Красном острове. И дружба, возникшая между ними тогда, крепла так быстро, словно они были знакомы уже много лет…

Вскоре мысли девушки вернулись к тому, что сказала Ассири перед смертью: Карлем не просто полудрак. Он последний полудрак. Чернокровники истребили всех Воспламенённых. И если погибнет и Карлем, то никто и никогда больше не раскроет Щит. И в следующий прилёт драки покончат с ненавистным человечеством раз и навсегда.

Девушка медленно поднялась и, шатаясь, направилась вниз, в долину.

***

Смеркалось. И варны уже наполовину свернули лагерь. Все спешно готовились к отъезду по своим ухтюгам. Дастар разговаривал с двумя командирами, когда заметил, что к нему неровной походкой приближается Шайнара. Он отпустил собеседников и, окинув девушку тревожным взглядом, спросил:

— Что случилось?

— Останови сборы…

— Остановить? Зачем? Ты же сама просила отпустить всех.

— Останови сборы, — повторила Шайнара убитым голосом.

— Варны уже знают, что их ждёт, — ответил Дастар. — После Совета вожди всё рассказали своим людям. Мы ничего не стали скрывать.

Шайнара встала перед ним на колени и прикоснулась к сердцу тремя пальцами правой руки. Такой жест у степных народов означал сдачу на милость победителя.

— Ты чего?! — изумился Дастар.

— Я прошу жертву у твоего народа… — промолвила девушка. — Защитите Азорта Талгата.

— Талгата? — недоверчиво переспросил варн и тут же сухо отсёк, — нет.

— Защитите его…

— Ты сама говорила, что это невозможно.

— Но вы должны…

— Вряд ли.

— Я прошу…

— Нет.

Он плотно сжал губы и развернулся, собираясь уходить.

— Дастар! — её окрик разбился о его спину, заставив снова обернуться.

Шайнара поднялась на ноги и вытащила из-за пояса кинжал с коричневой рукоятью.

— Если ты любишь меня… — она протянула ему его кинжал, — защити Азорта Талгата.

***

С тех пор, как варны пришли в состояние войны с Миртанией, вокруг Священной долины восстановили все старые дозорные посты. Они представляли собой площадки, окружённые каменными стенами, внутри которых пространство делилось на две части. В одной из них находились лежаки для отдыха, а в другой — наблюдательная вышка и сигнальные приспособления: несколько барабанов и высокий столб с чашей для огня наверху.

С северной стороны Священной долины было оборудовано три таких дозорных площадки, но по назначению использовались только две из них. Одна оставалась свободной. Вот там и обосновался Карлем. Теням же он приказал встать под командование варнов.

Ивар первым освоился на новом месте. Он присоединился к группе воинов, отвечающих за питание в лагере, и хоть не понимал ни слова из того, что те ему говорят, тем не менее руководство кухней каким-то образом быстренько перешло в его руки.

— Да я им такое здесь устрою в последний раз, — хохотнул он, когда Шайнара проходила мимо. — Они ж потом откажутся пировать в обители своего Ветрогрива! — он весело подмигнул Оуне, которая вернулась вместе с девушкой из пещеры и осталась с добродушным толстяком.

Шайнара поднималась на возвышенность с заброшенным дозорным постом. А вокруг все только и обсуждали, что Ара'Дастар отменил приказ разъезжаться по кланам.

— Нас с Аноком направляют на южную сторону долины, — заявил Руден, попавшийся девушке навстречу. — Там командир знает миртанский…

Шайнара бессознательно кивнула и, ничего не ответив, прошла мимо. Взгляд её был прикован к фигуре полудрака, стоявшего на наблюдательной вышке. Перед ним простирались широкие равнины, а позади — скошенным треугольником возвышалась Пламенная Гора, над которой висел враждебный Алькон, и мерцали звёзды в беспредельно тёмно-синем небе.

Карлем заметил девушку, взбирающуюся к нему на площадку, и спустился с вышки. Каменные стены скрыли их от посторонних глаз. И Руден, до этого смотрящий Шайнаре вслед, словно всё ещё ждал от неё какой-то реакции на свои слова, отправился в лагерь.

Девушка приблизилась к полудраку. Она смотрела в его карие глаза, и дрожащая влажная пелена застилала её взор.

— Я узнала тебя… — еле слышно вымолвила она.

— Я давно узнал тебя… — эхом отозвался Карлем.

Он взял её лицо в ладони и мягко поцеловал в лоб, веки, щёки, краешек рта.

— Но завтра… — дрогнувшим голосом произнесла девушка.

— У нас есть сегодня, — перебил он, и его губы слились с её в тягучем, медленном поцелуе.

Той ночью они любили. Их души, иссушённые в долгом пути друг к другу, наконец, утоляли свою извечную жажду. А тела обретали особенную близость. Отчаянную и неудержимую. В первый и последний раз…

Глава восемнадцатая. На заре нового мира

Перья утренней зари позолотили край неба. Девушка лежала на груди полудрака и слушала его ровное спящее дыхание. Неожиданно в проёме стены появилась Оуна. Шайнара быстро прикрыла себя и Карлема шкурой с соседнего лежака, валявшейся рядом. Но девочка не обратила внимания на обнажённые тела.

— Идти с Оуной! — взволнованно воскликнула маленькая жрица.

— Куда? — полушёпотом спросила Шайнара, прислоняя палец к губам и показывая, чтобы девочка говорила тише.

— Пламенная Гора! — затараторила та. — Оуна покажет. Ключ Матери…

— Ключ Матери? — переспросила Шайнара и почувствовала, как под накинутой шкурой горячая мужская ладонь заскользила по её бедру: Карлем проснулся, но не открывал глаза, притворяясь спящим. О, как же Шайнаре хотелось остаться сейчас в его объятиях. Но маленькая северянка подбросила ей одежду.

— Идти с Оуной, — требовательно повторила девочка, топнув ногой, и вышла.

Карлем открыл глаза и притянул девушку к себе. А потом Шайнара и ухнуть не успела, как он резко перевернул её, положив на спину, и закрыл рот поцелуем. И дальше она уже не могла остановить его. Да и не хотела. Он ласкал её тело и опускался всё ниже и ниже, как вдруг из-за стены раздался голос маленькой жрицы.

— Идти с Оуной! — крикнула северянка таким тоном, что миртанка и полудрак непроизвольно вздрогнули, а потом одновременно рассмеялись и стали одеваться.

***

Оуна провела их в ту часть пещеры, где находился котлован с нетающим льдом. Девочка наклонилась над ним и показала пальцем на снежинку у себя на лбу: та светилась ярче, чем обычно. Вероятно, жидкая руда, из которой было сделано украшение, каким-то образом взаимодействовала с этим странным льдом. А Оуна тем временем достала из поясного мешочка свой каменный диск, и Шайнара с Карлемом увидели, что надпись на нём тоже начала светиться голубоватым свечением.

— Ключ Матери! — воскликнула девочка.

— Да. Красиво, — улыбнулась Шайнара.

— Нет! — замотала головой Оуна. Когда северянка волновалась, то говорила ещё сложнее, чем обычно. — Ключ! Это Мать! — она указала на лёд.

— Это Мать? — недоверчиво переспросила Шайнара.

— Великая Снежная Мать, — закивала головой девочка. — В Ледяном Храме Оуна прикладывала Ключ к стопам Матери. Так учили жрицы. И Ключ делал это! — она указала на светящуюся надпись.

Карлем забрал у неё диск и, присев над котлованом, опустил его в лёд. Послышалось шипение. Шайнара с тревогой наблюдала за полудраком, но тот продолжал топить загадочную вещицу во льду, а когда вытащил её, то на той стороне, что раньше была пустая, тоже проявилась надпись.

«И кровь земли да исторгнется» — прочитал Карлем, сразу переведя остальным на понятный язык.

— Гнев Матери да изольётся и кровь земли да исторгнется? — переспросила девушка, припоминая начало фразы с другой стороны круга и соединив обе надписи воедино.

— Да.

— Что это значит? Почему проявилась надпись? Неужели, это правда Снежная Мать? — забросала Шайнара полудрака вопросами, и неясное предчувствие заставило её сердце стремительно набирать обороты.

— Странно… — неуверенно проговорил тот, не подтвердив и не опровергнув.

— Но если это Снежная Мать, — проговорила Шайнара, кивнув на лёд, — значит, здесь есть второе убежище? Да?

Она с надеждой взирала на Карлема, но тот не спешил с ответом. Он долго вглядывался в надпись и тёр её ладонью.

— Когда-то ледник доходил до середины Великих Равнин, — проговорил, наконец, Карлем. — В то время народ, проживавший здесь был един. Это потом одна его часть его ушла в Нордгард, а другая разделилась на варнов и азаров.

— Потому-то у них так похожи языки и внешность? — догадалась девушка.

— Да. Северный и степной народ похожи, — подтвердил Карлем. — Но главное, что Храм, руины которого остались снаружи, возможно действительно был построен для последователей Второй Снежной Матери.

— А потом Чернокровники разрушили ледяную статую, чтобы скрыть это место? — высказала ещё одну догадку девушка.

— Может быть, — согласился Карлем.

— Но если это и есть второе убежище, то как оно работает? Оно защитит нас? В чём его «сила»?

Полудрак задумчиво огляделся по сторонам, внимательно рассматривая стены пещеры.

— Не знаю, — честно признался он. — Надо всё здесь обыскать. В подземном Альвадисе, чтобы раскрыть Купол, мы сначала вставляли такие ключи в отверстия на столбах из чёрного аметиста…

— Чёрного аметиста? — девушка аж подпрыгнула и, схватив Карлема за руку, бросилась в келью сгоревшей старухи.

Не обращая внимания на обугленные кости, Шайнара подскочила к блестящему камню с выбитым выпуклым треугольником, над которым зияло круглое отверстие. Сгорая от нетерпения, девушка едва не выхватила каменный диск из рук Карлема. Но тот отвёл ключ в сторону.

— Это может быть опасно, — предупредил он и сам вставил предмет в отверстие на камне. Ключ и место под него отлично подошли друг к другу. Но дальше ничего не произошло.

Карлем немного подождал, достал диск и поставил его другой стороной. Но снова ничего не случилось. Тогда полудрак попробовал покрутить его прямо в отверстии то влево, то вправо. Однако всё было напрасно: в пещере по-прежнему ничего не изменилось.

— Как вы раскрыли Купол? — спросила Шайнара, тайно прогоняя подступающее отчаяние.

— Ключи от Купола имели разную форму, намного сложнее, чем этот круг, — ответил Карлем. — Мы вставляли их в аметистовые столбы в правильной последовательности и в нужный промежуток времени.

— А откуда вы узнали, какая нужна последовательность и промежуток времени?

Карлем протяжно вздохнул.

— Драк во мне был способен интуитивно понимать такие вещи. Он воспринимал их от своего источника силы и коллективного разума сородичей. Но я слишком глубоко загнал его внутрь себя и сейчас для меня такие знания закрыты…

Карлем замолчал. В пещере воцарилась тишина. Даже Оуна ничего не говорила, лишь украдкой поглядывала то на одного, то на другого.

— Значит, ты должен снова вернуть ему силу… — тихо начала Шайнара.

— Если я дам ему больше свободы, то могу не удержать в пограничном состоянии, и он снова овладеет мной полностью.

— Нет. Не овладеет. Ты справишься. Я уверена.

— А если нет? Он же снова попытается убить тебя…

Шайнара положила руки ему на плечи.

— Ты сможешь, — проговорила она. — Ты намного сильнее, чем думаешь. Я видела это в Нордгарде. Ты сильнее него… МЫ с тобою сильнее него… Сильнее всех… Никто больше не встанет между нами… Никогда… Я знаю это… И ты знаешь…

И девушка горячо поцеловала его в губы. Когда же они разжали объятия, Карлем попросил её с Оуной удалиться из пещеры и оставить его одного: ему требовалось время, чтобы снова поднять свою вторуюсущность из той глубины, в которую он загнал её в себе.

***

Шайнара сидела на полуразрушенной лестнице храма и перед ней, как на ладони лежала Священная долина. Карлем не выходил из пещеры уже два дня, а Дастар готовился к обороне. С восточной стороны к Священной долине примыкало невысокое взгорье с Пламенной Горой в центре, с западной же — она открывалась степям и ветрам. И вот с этой стороны, Дастар и разместил всё войско варнов в три полукруга с конными отрядами на флангах. Расстояние от одной линии обороны до другой составляло пятьсот шагов. При этом на внешнем полукруге находились самые молодые воины, а на внутреннем — самые опытные. Но прежде всего встретить неприятельскую армию предназначалось манёвренным отрядам лучников, которые, отстрелявшись, должны были отойти за вторую линию, взять оружие для ближнего боя и затыкать собой бреши, пробитые врагами в первом полукруге. Азорт Талгат, как и миртанка, по замыслу Дастара, и для удобства защиты обоих как раз и должны были укрываться в той пещере под Пламенной Горой, где находились.

Тени же присоединились к варнам. Анок и Руден попали в отряд внутреннего полукруга на южной стороне долины. Алхена и Сибурд вошли в состав северного дозора и несли вахту на наблюдательных вышках. Оуна убежала к Ивару, который, как и обещал, устроил для варнов последний пир. Он готовил еду в лагере и отправлял с посыльными во все отряды. Как он умудрился сотворить из стандартного степного набора съестных запасов такое разнообразие блюд, для всех оставалось загадкой. Но фантастические запахи витали над долиной, поднимая воинам настроение и боевой дух.

А Шайнара всё ждала. Она никуда так и не уходила со своего места на полуразрушенной лестнице возле Храма. Оуна уже дважды прибегала к ней и приносила угощение от Ивара. А потом пришёл и Дастар. Он сообщил, что армия драков уже вечером подойдёт к долине. Он хотел сказать что-то ещё, но передумал, молча посидел рядом с девушкой и ушёл. А Шайнара так ничего и не рассказала ему об убежище. С одной стороны, она очень жаждала дать варнам надежду, но с другой — если эта надежда окажется ложной, а Дастар уже изменит стратегическое расположение своей армии…

Ну, почему Карлем так долго?! Шайнара повернулась в сторону пещеры: если он протянет ещё немного, то люди с южного конца долины в любом случае не успеют добраться до Пламенной Горы. О том, что убежище, вообще, может не вместить такое количество варнов и придётся выбирать, кто достоин спасения, а кто — нет, девушка старалась не думать.

И вот, наконец, в проёме пещеры замаячил силуэт. Но ещё до того, как из-за спины полудрака прорвались огненные всполохи, Шайнара почувствовала, как изменилась его походка и осанка. Девушка поднялась на ноги, и томительно-нервная волна прокатилась по её телу с головы до пят.

Карлем шёл, опустив голову и только, когда до Шайнары оставалось не больше двух шагов, он поднял на неё глаза. И они были карими. Девушка скрытно выдохнула.

— Я не смог, — произнёс Карлем подавленным голосом, и всполохи за его спиной стали меньше.

— Не смог? — переспросила девушка, неуверенно приблизившись. Помимо привычного жара Воспламенённого, она чувствовала, как от него снова исходит сила драка. Но не такая, как в замке, а слабее. Он удержал вторую сущность, и хоть Шайнара не знала, чего ему это стоило, она отметила, что теперь он может свободно выпускать огненные крылья и оставаться при этом собой.

— Я всё перепробовал, — продолжал Карлем. — Но я не знаю, как открыть убежище.

— Совсем не знаешь?

— Столбы из чёрного аметиста в подземном Альвадисе накапливали энергию, когда мы вставляли в них ключи, — начал объяснять Карлем. — Но те ключи были целиком из жидкой руды. А на этом — только надпись. Может, этого недостаточно для открытия. Или нужно больше времени, чтобы он начал работать. Я оставил ключ в камне. Но я не знаю, что делать дальше…

— Больше времени… — тяжело повторила девушка. — У нас его нет…

— Да. Я чувствую, что они уже близко, — Карлем обнял её. — Оставайся здесь. Я вернусь в долину.

— Нет. Дастар хочет, чтобы ты находился в этой пещере, когда начнётся бой. Так им будет легче тебя защищать.

— Защищать?! Меня?! — он резко отстранился. — Ты не сказала мне…

— Прости, — девушка протянула руку, чтобы убрать золотистую чёлку, упавшую ему на глаза, но он отшатнулся и перехватил её запястье.

— Нет, Шая. Я не буду прятаться от них.

— Ты должен.

— Нет.

Она тяжело вздохнула.

— Карлем, ты последний полудрак… Понимаешь, последний…

— Откуда ты знаешь? — он недоверчиво изогнул бровь и отпустил её руку.

— Неважно. Знаю.

— Ну, если знаешь… Тогда и знаешь, что это бесполезно. От драков нельзя спрятаться. И я не буду этого делать. Я буду сражаться рядом с твоими варнами.

— Но эти варны остались здесь только для того, чтобы защищать тебя.

— Я не просил об этом.

— Карлем… — она умоляюще заглянула ему в глаза.

— Нет, — отрезал тот.

Шайнара бросила последний взгляд на зев пещеры.

— Тогда мы идём вместе.

Карлем хотел что-то возразить и уже набрал для этого в грудь воздуха, но девушка закрыла ему рот рукой:

— Вместе. До конца.

Он выдохнул под её ладонью, притянул к себе и крепко обнял…

***

Обманчивая безмятежность тишины наполняла вечер. Шайнара и Карлем вернулись на заброшенный дозорный пост. Дастару не понравилось, что ни девушка, ни полудрак не выполнили его распоряжения и не остались в пещере под Пламенной Горой. Но он взял с них слово, что они, по крайней мере, не покинут пределы внутреннего оборонительного круга.

С помоста, на котором стояла девушка, хорошо просматривался соседний дозорный пост, где, в числе прочих варнов, несли свою службу Алхена и Сибурд. Шайнара так ни разу и не поднялась к ним за весь день. Она просто не могла заставить себя попрощаться с ними. Анока же и Рудена она, наверно, уже даже и не увидит. Они ещё накануне уехали на южную сторону долины.

Оуна осталась с Иваром, и до дозорного поста обрывками фраз долетал его громоподобный голос. Он отпускал свои коронные шуточки, объясняя ничего не понимающей его язык северянке разницу между морским ежом и статью портовой красавицы. А в перерывах раздавался звук точильного камня. Шайнара ни разу не видела, как старый пират обращается с оружием. Она даже не была уверена, умеет ли тот правильно держать меч, но не сомневалась, что даже с вертелом в руках Ивар будет защищать Оуну до последней капли крови…

И вот далеко на горизонте появилось движение. А потом тишину разорвал знакомый свистяще-оглушающий звук. Когда Шайнара слышала его в первый раз в Нордгарде, он не показался ей каким-то уж очень особенным, хоть Карлем и утверждал, что драки используют его, как оружие. Но там, на севере, она наблюдала за сражением со стороны, и этот звук проходил мимо. Сейчас же он был направлен прямо на неё и остальных защитников долины. И Шайнара в полной мере ощутила его мощь: уши закладывало так, что кровь стучала в висках, и тошнота подкатывала к горлу. А ведь девушка находилась пока ещё в самой дальней точке от столкновения. Так что же сейчас чувствовали те, кто встречал врага в первых рядах?

Звук степного боевого рога огласил равнины. И поток стрел, как невидимые иголки, взмыл в небо и обрушился на наступающего противника. Со своего места Шайнара не видела, нанёс ли он хоть какой-нибудь ущерб уникальным доспехам драков, зато услышала, как прокатился над землёй треск их невиданного оружия, и в сторону варнов полетели прерывистые огненные линии.

Как и в Нордгарде, драки пытались разорвать кольцо защитников долины на части, чтобы планомерно уничтожать их вразнобой. Но в отличие от северян, степной народ оказался более искусным в военном деле. То там, то здесь раздавались сигналы рога и барабанов к перестроению: варны быстро затыкали пробитые в обороне бреши, и продолжали биться с упорством бессмертных.

Несколько часов воины из внешнего и среднего круга сдерживали натиск врага. Конные отряды налетали на противника с флангов. Над равнинами стоял грохот, лязг и скрежет ломающегося металла. Крики и стоны раненых смешивались с яростным боевым кличем. Но как бы не были отважны дети Ветрогрива, они не могли победить в этой заведомо обречённой битве.

И содрогнулась полночь, когда в сражение вступили последние из варнов. Воины внутреннего круга с диким рёвом бросались на врага и гибли, гибли, гибли от пламенных струй, безжалостно разрезающих ночную тьму.

А драки, как огромный ненасытный удав, сжимали свои смертельные объятия. Шайнара видела, как в бой уже вступил сам Дастар. А неподалёку на соседнем дозорном посту отбивались Алхена и Сибурд.

Шайнара достала из ножен меч, которым вооружилась накануне, выбрав лучший клинок из предоставленных, и повернулась к Карлему для последнего поцелуя. Вот и настал их черёд. Но полудрак не позволил ей спрыгнуть с помоста и врезаться в толпу врагов, подступающих к стенам их дозорного сооружения. Он обхватил девушку руками, и расправил за спиной огненные крылья. Длинные, мощные, быстрые — он хлестал ими во все стороны, направо и налево, как когда-то в тронном зале. И от его ударов доспехи врагов лопались, как скорлупа. Шайнара и не подозревала, что его крылья сильны настолько. Он отбивал ими даже трескучие пламенные струи, летящие в их сторону! А ведь у каждого из драков есть точно такие же страшные крылья и, если бы не доспехи, которые не давали раскрыть их, то от варнов давно бы уже ничего не осталось…

Внезапно Шайнара почувствовала толчок. А за ним ещё один. Земля задрожала, и девушка вместе с полудраком сорвалась с помоста вниз. Шайнара первой вскочила на ноги, но ненадолго. Новый подземный толчок отбросил её в сторону. Карлем кинулся к девушке, но его отшвырнуло назад. Земля словно сошла с ума, решив стряхнуть с себя жалких людишек. Шайнара вставала, делала несколько шагов и снова падала. То же самое происходило вокруг и со всеми остальными. Даже драки приостановили наступление, вынужденные пригибаться и балансировать, чтобы не потерять устойчивость. А неожиданная подземная гроза рокотала и разрасталась.

«Да не вздрогнет земля!», — вспомнила девушка слова из традиционного приветствия степных народов и увидела, как из скошенной вершины Пламенной Горы поднимается чёрный дым. Подземный рокот затих. Тряска закончилась. Карлем добрался до девушки.

— Смотри! Там! — прокричал он, заглушая голосом шум возобновившегося боя и указывая на примыкающий к Пламенной Горе небольшой подгорок. Этот подгорок служил опорой для того храма, через руины которого можно было проникнуть в пещеру Ассири. И обычно эта опора выглядела, как гладкая, скальная стена. Шайнара каждый раз проходила мимо неё, когда поднималась к Храму, и ничего особенного не замечала. Но сейчас в этом подгорке образовалось отверстие, величиной с десять всадников.

— Это…? — не поверила девушка.

— Убежище! — подтвердил Карлем и, взмахнув крылом, разбил голову ближайшего драка вместе со шлемом. — Ключ всё-таки открыл его! Беги!

Шайнара подняла меч, который выпал у неё из рук при последнем толчке, и стремительно рванула с места. Но не в сторону открывшейся дыры, а в сторону Дастара, который вместе с несколькими варнами отбивался от напирающего врага неподалёку. Девушка прорывалась к нему, а Карлем, не понимая, что она делает, прикрывал её сзади.

Грязь и кровь слепили глаза, оглушающий свист сводил с ума, но перекошенное от ярости лицо Дастара вытянулось, когда перед ним внезапно появилась Шайнара, а за ней… Талгат с огромными огненными крыльями!

— Дай сигнал к отступлению! — прокричала девушка варну, перекрывая голосом ржание коней и лязг мечей. — Всем! К Пламенной Горе! Там есть спасение!

Но Дастар не понимал, что она говорит. А может, просто не слышал: из ушей его текла кровь. Тогда Шайнара сорвала с его шеи боевой рог и сунула ему в руки, а потом повернула за плечи в сторону открывшегося зева под Пламенной Горой.

— Дай сигнал к отступлению! — снова прокричала девушка варну в самые уши. — Туда! Пусть отходят туда! Там есть спасение!

И Дастар, наконец, понял, что она хочет. Он ничего больше не спрашивал, лишь ещё раз смерил взглядом огненные крылья за спиной Азорта Талгата и, приложив рог к губам, несколько раз дунул. Призыв главного рога подхватили другие, и он в считанные мгновения облетел всю долину.

Варны начали отступать. Несколько командиров направили свои отряды на помощь Ару, закрыв того, Шайнару и Карлема собой и отрезав от драков. Но это длилось недолго. Драки, словно почувствовали, что добыча хочет ускользнуть, и усилили натиск. В руках они держали продолговатые металлические предметы, на переднем конце которых раскручивались четыре лепестка, а из центра вырывалась смертоносная прерывистая огненная линия. Но это был не совсем огонь. Он не обугливал тела, а разрывал их. Один из варнов в пылу сражения завладел чужеродным оружием. Он вертел его в руках, направлял на врагов, но так и погиб, не сумев воспроизвести смертоносный огонь.

Внезапно Шайнара почувствовала удар в голову. Она не видела, что в неё попало. Но в глазах потемнело, и она, как подкошенная, рухнула на землю, а, когда пришла в себя, никого поблизости не было. Она не знала, сколько пролежала без сознания, но бой проходил где-то в стороне. Краем глаза она улавливала всполохи огненных крыльев Карлема и слышала командный голос Дастара.

Она же сидела на земле, в темноте ночи. А вокруг всё поле было усеяно изувеченными трупами варнов. Мёртвые драки попадались гораздо реже. Шайнара провела рукой по затылку, и её ладонь перепачкалась в крови.

Неожиданно за спиной раздался щелчок. Девушка резко обернулась. Перед ней в светящихся доспехах стоял драк. Он навёл на неё своё оружие, и лепестки начали раскручиваться. Шайнара стремительно откатилась в сторону, и трескучая линия пробила несколько мёртвых тел на том месте, где она до этого находилась.

Драк повернулся и снова навёл на девушку оружие. Но тут из темноты на него выпрыгнул огромный рыжий волк. Тот самый, которого Шайнара когда-то выпустила из клетки. Могучий зверь повалил врага, и оружие вылетело у того из рук. Доспехи защищали драка от мощных клыков, но зверь валял двуногого противника и трепал по земле, как тряпку. Драк бился шлемом о камни, не в силах даже воспроизвести свой свистяще-оглушающий звук, и лишь пытался дотянуться до ножа, висевшего у него на поясе.

Шайнара нащупала на земле чей-то меч и выбрав момент, воткнула его в отверстие на горле драка и несколько раз повернула. Меч сломался, но доспех повредил и цели своей достиг. Драк обмяк и умер, сжимая в руке свой нож причудливой формы.

Волк отпустил несопротивляющийся труп, но сам, тяжело дыша, лёг рядом. Шайнара присела к рыжему спасителю, горячо обняла его и только тогда заметила, что тот смертельно ранен. Из глубокой раны на животе вываливались внутренности: драк всё-таки задел зверя. И волк хрипел от боли, но продолжал ласкаться о руки девушки.

Шайнара вытащила из пальцев мёртвого врага нож и, погладив в последний раз могучую лохматую голову зверя, аккуратно ввела остриё ему в шею. Она сделал это с виртуозностью анахисы, и волк даже не почувствовал боли от укола, лишь в глазах его застыла ночная даль, а дыхание улетело со степными ветрами…

Шайнара смахнула с глаз влажную пелену и поднялась. Где-то рядом всё ещё кипел бой. Группа во главе с Дастаром и Карлемом оттянула на себя всех ближайших драков, и девушка одиноко стояла на поле боя. Но вскоре горизонт зашевелился новой голубовато-светящейся массой. Она наступала и огненными трескучими линиями зачищала всё, что пропустила первая волна драков.

Вход в убежище был всё ещё открыт. Но Шайнара не видела, чтобы кто-нибудь особо спешил к нему. Да она и сама не знала, что делать дальше. Как закрыть этот вход? Как вообще им управлять?

И словно в ответ на её вопрос отверстие стало медленно закрываться само: откуда-то сбоку выехала скрытая стальная плита и одновременно с этим раздался взрыв. Это из вершины Пламенной Горы вырвалась струя огненной жидкости, и обломки камней полетели в разные стороны.

— Кровь земли да источится… — пробормотала Шайнара себе под нос, зачарованная необыкновенным зрелищем. Однажды ей довелось видеть извержение небольшого вулкана в Ручаре. Но там было всё иначе: горы пепла и медленная тягучая лава. Пламенная Гора же выпускала из недр огненную реку стремительно, но совершенно без пепла, видимо, потому что была грандиозным рукотворным сооружением, а не природным.

Вход в убежище продолжал медленно закрываться. Шайнара посмотрела налево, где Алхена и Сибурд, спина к спине, отражали атаку на дозорный пост. Из двенадцати варнов, нёсших караул вместе с ними, в живых осталось лишь трое. Все они слышали сигнал рога Дастара, но уже не могли никуда отступить. Драки окружали их со всех сторон.

Шайнара повернула голову направо: там к Пламенной Горе во весь опор верхом на лошадях мчались несколько человек. Они принадлежали к одному из отрядов с южной стороны долины. И среди них — о, чудо, — девушка разглядела Рудена. Он скакал, придерживая перед собой переброшенное через седло чьё-то тело.

Но тут Пламенная Гора выбросила новую порцию обломков, которые как раз угодили под ноги несущимся лошадям. Животные попадали, а всадники повылетали из сёдел. Тело, которое вёз с собой Руден откинуло так, что в отблесках огненной лавы Шайнара смогла разглядеть знакомую одежду и курчавые волосы. Анок!

Девушка бросилась на помощь. А тем временем огненный поток, извергаемый с вершины Пламенный Горы стремительно сбежал по склону, достиг земли и стал быстро заполнять собой долину. Рукотворная лава была неиссякаема. Она дышала жаром и, распадаясь на отдельные ручьи, моментально отрезала всем пути к отступлению. Случайно провалившись в неё по колено, человек уже не мог выбраться и сгорал на глазах без остатка. Даже доспехи драков оказались не способны защитить своих хозяев от огненной реки. Она расплавляла всё, до чего добиралась.

Шайнара неслась к Рудену и Аноку, а вокруг с неба падали камни, угрожая проломить голову. Но девушка почти добежала, когда путь ей преградил очередной огненный ручей. Прямо на глазах он из тонкой струйки вырос до широкого потока, который было уже невозможно перепрыгнуть. Какие-то десять шагов отделяли её от друзей.

Руден очнулся после падения с лошади и подполз к Аноку. Он склонился над другом, а потом провёл рукой, закрывая тому веки…

— Нет… — прошептала Шайнара, бессильно упав на колени.

— Ничего, Ан. Я уже иду за тобой, — произнёс Руден и встал.

Он встретился глазами с девушкой и, небрежно махнув рукой в прощальном жесте Тени, развернулся и с мечом наперевес, не торопясь, направился туда, где огненная река отрезала ещё троих драков, и те оказались на одном с ним островке.

А вход в убежище продолжал медленно закрываться. Но лишь несколько варнов успели войти внутрь. Новый взрыв с вершины Пламенной Горы обрушил на землю поток каменных обломков. Одна глыба летела прямо сидящую на земле девушку, грозя раздробить той голову. Но тут раздался свист разрезающего воздух крыла, и камень отклонился в сторону. Шайнара и не заметила, как Карлем и Дастар оказались рядом.

— Беги же! — прокричал ей полудрак, поднимая за локоть.

— Никто не успевает в убежище! — замотала головой девушка, указывая на дозорный пост, где на ногах стоял уже один только Сибурд. Раненая Алхена сидела у его коленей, а остальные дозорные погибли. Правда и драки несколько отступили, потому что вокруг Теней разливался лавовый поток.

— Я помогу им! — пообещал Карлем. — А ты беги в убежище!

— Я не брошу тебя!

Полудрак толкнул девушку в руки Дастара.

— Отведи её в убежище, Ар! А я помогу твоим людям!

И он побежал на дозорный пост к Алхене и Сибурду. А Дастар схватил Шайнару и потащил к почти уже закрывшемуся входу.

— Пусти меня! — вырывалась девушка. — Я не оставлю его!

Она видела, как Карлем добрался до поста. Ударами крыльев он стал разрушать каменные стены вокруг так, чтобы они завалили огненный поток, образовав временную переправу. Сибурд приподнял Алхену и, подставив ей плечо, они оба покинули свой островок. Едва они сделали это, как каменная переправа за ними была поглощена новыми порциями лавы. Карлем приказал Теням идти в убежище, а сам направился туда, где неподалёку группа варнов из числа личной охраны Ара отбивалась от окружавших их драков.

Сибурд и Алхена приближались к спасительному входу с одной стороны, а Дастар и упирающаяся Шайнара с другой. Но тут в нескольких шагах от убежища прямо на пути наставницы и Мастера Боя разлился новый огненный ручей. Он был широкий, но из него ещё торчали вершины нескольких валунов, покрытые лавой лишь по щиколотку. И Сибурд, не теряя ни секунды, поднял Алхену на руки и побежал по этим валунам. Огонь прожёг его ноги до костей, и тот упал, едва добравшись до земли. Но на помощь ему из убежища выскочил Ивар, и вместе с раненой Алхеной они втащили бесчувственного Сибурда внутрь.

Скальная дверь уже почти закрылась, когда её достигли Дастар и Шайнара. Варн с силой втолкнул девушку в щель так, что та даже упала на пол.

— Не трожь меня! — исступленно кричала Шайнара.

Она поняла, что Карлем теперь уже точно никак не успеет, и с яростью тигрицы бросилась на выход. Но Дастар раз за разом откидывал её назад.

— Не смей! — надрывалась девушка.

Но дверь уже превратилась в настолько узкую щёлку, что даже самому варну требовалось встать боком, чтобы протиснуться в неё. Однако он не делал этого. Он стоял снаружи и переводил взгляд с Шайнары на сражающегося полудрака и обратно.

— Дастар! Нет! — завопила девушка, поняв его замысел.

Но щель уже стала настолько узкой, что сквозь неё не пролетел бы и рукокрыл. Варн вытащил меч и повернулся к убежищу спиной.

— Арррааа! — взревел он во всю мощь лёгких и ринулся на помощь Карлему и своим воинам.

А дверь плотно закрылась. И наступила темнота. Шайнара сидела на полу, в бессильной ярости скребя ногтями по земле. Но тут кто-то зажёг факел. За ним ещё один. В убежище оказалось много факелов. И девушка впервые огляделась. Кроме Ивара, Алхены и Сибурда, здесь находилась Оуна и ещё около трёх десятков человек, половина из которых имели ранения.

Маленькая северянка освоилась здесь быстрее всех. Она взяла девушку за руку и потянула за собой. Шайнара нехотя встала. Убежище имело несколько комнат и неограниченный запас воды в виде небольшого подземного озера. В одной из комнат прямо из потолка торчала металлическая вертикальная труба с двумя ручками и глазком. Именно к ней маленькая жрица и привела девушку. Шайнара сообразила, что это прибор, в который надо смотреть также, как когда-то Карлем смотрел на звёзды.

Она прильнула к стеклянному глазку и перед её взором открылась часть долины и тот ужас, который там творился. Огненные реки лились от Пламенной Горы во всех направлениях, превращаясь в озёра и расплавляя всё на своём пути. Часть драков тоже угодила в лавовый капкан. Остальные спасались бегством из опасной долины, не давая сделать тоже самое последним варнам. Даже отступая, драки продолжали беспощадно истреблять степной народ. Шайнара не видела Карлема. Однако в её поле зрения попал Дастар, и девушка приросла к трубе. Она видела, как он сражался… Видела, как остался один… Видела, как пробили его тело три огненных прерывистых линии… Видела, как он упал, так и не выпустив меча… Видела, как земля, на которой он стоял превратилась в островок и ушла под лаву…

Шайнара отстранилась от трубы и опустилась на пол. Она сидела, уставившись в одну точку, не в силах даже пошевелиться. Дастар погиб. И где-то, наверно, также встретит свою смерть Карлем. Она не смогла спасти того, кого любила больше всего на свете. И не смогла погибнуть вместе с ним. Зачем же она осталась жива?!

Но тут перед ней появилась Алхена. Она держалась за рану в боку и была бледна, как снег.

— Там люди зовут анахису, — проговорила она срывающимся от напряжения голосом. — Ты нужна им… и Сибурду.

Шайнара подняла голову и встала…

***

Через семь дней дверь убежища открылась сама, также, как и закрылась. Ослабленные, раненые, изнемождённые, но живые люди вышли наружу и не узнали свою долину: ни одной зелёной травинки не осталось. Повсюду, до куда хватало взгляда, тянулись глубокие застывшие чёрные гряды лавы. Люди брели по ним, ища останки своего вождя, командиров и друзей. Но это были напрасные усилия. Искусственная лава погребла под себя все тела и полностью расплавила их, вместе с оружием и доспехами драков.

Шайнара направилась туда, где в последний раз видела Дастара. Но кроме озера из затвердевшей лавы там тоже ничего не было. Одна бесконечная пустыня вокруг. Девушка повернулась к дозорному посту, в стенах которого она и Карлем любили друг друга. Но даже эти стены сейчас были разрушены и лежали бесформенной грудой булыжников.

Шайнара поднялась к этой груде и села перед ней на колени. Она гладила холодные камни, говорила с ними, поднимала и перекладывала.

И вдруг под одним из булыжников показался сапог. Шайнара стала отбрасывать камни в сторону. Несколько варнов, увидев, что она делает, стали ей помогать. И вскоре под завалом нашли тело Карлема. Видимо, это он сам разрушил стены поста, чтобы плотно завалить себя камнями со всех сторон и защититься от лавы. Наверно, он удерживал эту громаду на себе крыльями, сколько мог, но потом обессилел. И хоть это действительно спасло его тело от огненных рек, но нехватка воздуха и непомерная тяжесть добили его.

Варны отошли, оставив девушку одну: у них было достаточно своих причин для скорби. А Шайнара всё смотрела на своего полудрака и молчала. Она не плакала. У неё не осталось слёз. Она просто легла рядом, положила его руку себе на талию и перестала дышать…

И тут он открыл глаза…

Эпилог

— Магистр Хрут! Магистр Хрут! Когда мы отправимся на Красный остров?

Мальчик лет шести соскочил с пьедестала, на котором был установлен памятник в виде воина с двумя кинжалами, и побежал за королевским советником в тёмно-синем плаще.

— Когда придёт время, Берд, — ответил тот, пересекая внутренний двор быстрым шагом.

— А когда оно уже придёт? — не унимался мальчик.

Но советник не удостоил его ответом. Зато это сделала девочка, внезапно появившаяся в проходе.

— Когда ты выучишь наконец «Слово о добродетели», лентяй.

Она помахала у него перед носом толстой книгой.

— Это скучно! Да и кому нужна эта ерунда?!

— Может тому, кто спит и видит, как станет Тенью Ордена! — поддразнила девочка и направилась к вазе с фруктами.

— Зато я могу так, — и мальчик, опередив её, взмахнул деревянным мечом и снёс верхушку яблока, к которому его сестра-близнец, протянула руку.

— Ты несносен!

— А ты зануда!

Они стали гонятся друг за другом вокруг статуи. Но тут послышался стук колёс и во двор выехал человек на деревянной коляске с хитроумным механизмом.

— Мастер Сибурд, — бросился к нему мальчик. — А мы правда скоро отправимся на Красный остров?

— Кто вам сказал?

— Все в Ордене говорят, — ответила за брата девочка.

— Не слушай всех. Слушай Алхену, — с улыбкой поучил Сибурд.

Дети ещё что-то спрашивали у него, но тот уклончиво уходил от ответов.

И за всем этим сверху, с балкона, незаметно наблюдали два человека: красивый золотоволосый мужчина и молодая женщина с треугольным шрамом на щеке.

— Знаешь, он начал учить ещё один язык, — проговорила женщина. — У него твои способности.

— А у неё твой ум и глаза, — с улыбкой отозвался мужчина.

— Но они так никогда и не узнают, кто мы для них… — горько вздохнула собеседница.

— Для их же безопасности… — он нежно обнял её за талию. — Хотя кое-что мы непременно в Ордене изменим.

— Да. Ордену нужны перемены, — немного жёстко подтвердила та.

— Я сегодня смотрел в трубу. Алькон исчез с небосклона.

— Вчера ещё был. Совсем маленький.

— А сегодня — нет. Там чисто. Всё закончилось, Шая…

— Но не для нас…

КОНЕЦ

Оглавление

Глава первая. Искупление

Глава вторая. Калахари

Глава третья. Пламенная Гора

Глава четвёртая. Волчья Сестра

Глава пятая. Тени прошлого

Глава шестая. Оуна

Глава седьмая. Ледяной Храм

Глава восьмая. Красная Смерть

Глава девятая. Объединённая Орда

Глава десятая. Плен

Глава одиннадцатая. Драк

Глава двенадцатая. Первый Альвадис

Глава тринадцатая. Щит Миртании

Глава четырнадцатая. Побег

Глава пятнадцатая. Пепел и снег

Глава шестнадцатая. Месть

Глава семнадцатая. Последний

Глава восемнадцатая. На заре нового мира

Эпилог