Тотем Человека [Анатолий С. Герасименко] (fb2) читать постранично, страница - 109

охраняет? Стройка же… Режимный объект…

Боб усмехнулся.

— Охраняет, — сказал он. — Дали ему, небось, штуку-другую, так он уже второй час в ближайшем пивняке сидит и охраняет. Наивный ты, Тимоха.

— Я не наивный, — резко возразил я. Ближайшие к нам хинко обернулись и принялись нас вяло разглядывать. Похоже, они чувствовали себя в полной безопасности, даже присутствие здоровяка-пса в милицейской форме не могло их смутить. С нами была Саша — значит, мы свои. — Я не наивный, — повторил я.

— А какой же ты? — спросил Боб с легкой злостью.

— Он — великолепный, — сказала Дина. Совершенно серьезно. А потом привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

Боб ничего не сказал.

Дождь лил, как будто над нами в небе кто-то провертел дыру. Молнии били все чаще, гром бухал и бабахал, почти не переставая. «Как пить дать воспаление легких все схватим, — подумал я. — Если доживем, конечно».

— Ну, — произнесла через минуту Саша, — вот-вот появятся.

Она прерывисто вздохнула.

— Ждем, — предложил Боб. — Можно поближе туда подобраться…

— Не надо, — возразил я. — Вдруг у вороны пистолет есть.

— Он ворон, — сказал Боб: по-видимому, машинально.

— На вкус… — начал я, поглядел на Сашу и осекся. Она сделала вид, что не слышала — а может, и впрямь не слышала. Саша сидела на корточках и раскачивалась, мерно, медленно, глядя в пустоту.

Прошло пять минут.

Блеснула молния. Громыхнуло — совсем близко, раздельно. Дина вздрогнула. В толпе хинко кто-то одобрительно засвистел. Гром стальной телегой прокатился по небу, затих вдалеке. Мы стояли на вершине амфитеатра из битых кирпичей, а внизу были люди: ровно пятьдесят один человек. У меня хватило времени их пересчитать — раз, и второй, и даже третий, и все время получалось не пятьдесят два, а пятьдесят один. Я думал, что ошибаюсь от волнения, но потом понял: пятьдесят второй сидит у моих ног и раскачивается. Все верно. Пятьдесят два.

— Никого нет, — сказала Саша хрипло.

— Подождем, — сказал Боб. Полыхнуло; ахнуло — раскатисто, страшно, с десятикратным эхом.

— Может, они как-то узнали? — спросила Дина.

— Да нет, — сказал я со смешком, — разве что нас вот тут увидели.

— Ну, тогда нам бы сразу конец пришел, — сказала Дина.

— А ведь ты права, — сказала Саша прерывающимся голосом. — Может, спрячемся?

Я порылся в кармане, отыскал монетку и подбросил ее. Поймать не смог: дунул ветер, и монетка, коротко блеснув, упала в грязь. «Решка, — подумал я, нагибаясь. — Пусть это будет решка…»

— По-моему… — начала Дина, но Боб поднял палец. Мы прислушались. Да… да, точно. К нам приближалась машина. Непростая это была машина: ее двигатель ревел, как турбина самолета, покрышки визжали, как шлюхи в преисподней, и все это становилось все громче и ближе, и, наконец, когда мы готовы были уже кубарем скатиться с кирпичной груды в поисках укрытия — автомобиль со скрежетом затормозил и затих.

Хлопнули дверцы.

Хинко, которые тоже прислушивались к этим звукам, обрадовано загомонили.

— Есть, — шепнул Боб и потянул из-за пазухи пистолет. Дина прижалась ко мне и задрожала, то ли от дождя, то ли от всего остального. Я выпрямился, чтобы Черному лучше было меня видно, когда он выйдет на эстраду — хотя больше всего мне хотелось превратиться в маленькую кошку, как это было когда-то, и сигануть в дыру между ближайшими кирпичами. А еще сильнее мне хотелось выпить — Тотем, великий Тотем, как же мучительно, невыносимо мне хотелось выпить, хоть рюмку водки, хоть глоток коньяку, хоть полбанки пива… но ничего этого здесь не было, а была только беда — я чувствовал ее, как чувствует любая кошка. Ну, где они там…

В этот миг все началось.

Саша вдруг застонала, громко, с рыданием. Села на землю и поползла назад, опираясь на руки. За ней по щебенке тянулась широкая кровавая полоса. Видно было, что кровь течет прямо из-под юбки форменного покроя; течет быстро, хлещет ручьем, так что даже не успевает размыть ее ливень. Боб вскрикнул невнятно, наклонился, подхватил Сашу подмышки — а та запрокинула лицо, и попыталась как-то неловко подтянуться к нему, словно хотела поцеловать. Она даже открыла рот, но тут же кашлянула, как ребенок — тоненько, тихо — и ее вытошнило кровью прямо на подбородок.

Дина дернула меня за локоть.

— Бежим! — закричала она. — Скорее!

И она побежала — вниз, вниз по кирпичам и щебенке, а я рванул следом, то перебирая ногами, то съезжая на заднице, и единственной мыслью у меня было: «Надо остановить. Хватит. Как-нибудь остановить». Так прошло несколько секунд — или минут, я потерял счет времени — а потом Дина передо мной встала, как вкопанная, и я налетел не на нее, едва не сшибив. Я увидел впереди — метрах в десяти, не больше —

Спортивную машину у огромной прорехи в заборе;

Человека в очках и плаще, стоявшего рядом с машиной — Стокрылого;

Другого человека, опустившегося перед ним на колени и закрывшего лицо руками — это был Черный.

В тот