Золотое сияние знания [Евгения Аларина] (fb2) читать онлайн

Золотое сияние знания

Глава 1

Тёплые майские деньки, безоблачное небо и ласковое солнце так и намекали на ожидающее впереди радостное лето. Всю дорогу от Кангара до столицы Юнис торопилась, как могла, ведь ей столько всего предстояло сделать по возвращении в Элатею. Девушке ужасно не терпелось заручиться согласием приёмной матери на то, чтобы выкупить контракт клеймёного Эсгера, которого она мечтала видеть своим учителем фехтования. Дочь графа Пиллара очень надеялась завершить все хлопоты до своего скорого отъезда в Олайбар, ко двору герцога Динкеллада, и потому не давала спуску ни себе, ни своему спутнику, сведя к минимуму остановки для еды и отдыха. В обычное время Ансель возмутился бы таким положением дел, а то и предложил бы неуёмной торопыге ехать дальше в одиночестве, но сейчас он и сам стремился поскорее оказаться в Элатее, с её библиотеками и архивами.

В итоге путники благополучно и исключительно быстро доехали до столицы, но по прибытии в город всё сразу пошло не так, как хотелось Юнис. Для начала, графини Соланж не оказалось ни в особняке Пилларов на Интендантской улице, ни вообще в Элатее. За всеми волнениями прошедшей поездки, у девушки совсем вылетело из головы, что матушка как раз собиралась воспользоваться её отсутствием, чтобы навестить родню в поместье Мервалей. Юнис с Анселем, вынужденные спешно покинуть Орлиное Гнездо, вернулись много раньше намеченного срока, и не удивительно, что вдовствующая графиня всё ещё гостила у родственников. Таким образом, важный разговор откладывался, как бы ни хотелось Юнис немедленно решить все свои проблемы. Девушке оставалось только отправить матушке письмо, чтобы узнать, как скоро та намерена вернуться. В этом послании графская дочка не упомянула о ссоре с кузеном Аденом, комендантом Орлиного Гнезда, которая и стала причиной преждевременного возвращения в Элатею. Умолчала она и о болезни Меллисы, своей камеристки, и о том факте, что обратный путь проделала в сопровождении одного лишь Анселя. Но и без того Юнис опасалась, что у матушки возникнет к ней слишком много вопросов.

В ожидании ответа из Берлоги, поместья виконтов Мервалей, Юнис посетила особняк герцога Динкеллада на Парковой улице. Девушка лелеяла надежду застать в столице свою подругу Тасталай и с гордостью сообщить, что усилия проявить Дар принесли, наконец, свои плоды. Но и здесь её ждала неудача. Как выяснилось, хозяева уже отбыли на летний отдых в свои владения в Олайбаре. Это было совсем неудивительно, Золотой герцог и без того задержался в нынешнем сезоне в столице против обычного, но Юнис всё равно ужасно досадовала, что не может прямо сейчас похвастать перед Тасталай своими успехами.

За время отсутствия Юнис народу в Элатее вообще изрядно поубавилось. Аристократы один за другим разъезжались по своим имениям. Покинул Элатею и сам его величество вместе со своим двором. Покойный король Адальберг предпочитал проводить жаркие месяцы в своей летней резиденции неподалёку от столицы, порой ненадолго возвращаясь в город, если дела того требовали. Скоугар, его наследник, вступив на престол, напротив, выбрал для летнего отдыха затерянный глубоко в провинции дворец Калиакайр. Тамошние места, куда более дикие, предоставляли значительно больше возможностей для охоты и иных развлечений на свежем воздухе, так милых сердцу молодого короля. Оставленная самыми именитыми своими обитателями, Элатея погрузилась в летнюю дрёму.

Ансель, конечно, никуда не собирался, но всё равно от него не было толка в деле спасения от скуки. Магистр Терес дорвался, наконец, до библиотек и прочих источников информации, которые были доступны в столице, и не находил времени на то, чтобы развлекать Юнис. Это также было предсказуемо, в конце концов маг с таким нетерпением ждал возвращения в Элатею, но от того не менее обидно.

Юнис места себе не находила в опустевшем доме на Интендантской. Даже некоторые слуги поразъехались в преддверии лета из особняка Пилларов, и теперь там царили пустота и уныние. В этот момент Юнис не отказалась бы, пожалуй, и от компании Меллисы. Раньше девушка всё пыталась избавиться от внимания камеристки, а теперь начала даже скучать по её обществу. Но и на это рассчитывать не приходилось. Мелли прислала письмо, из которого следовало, что доктор всё ещё категорически запрещает ей пускаться в дальнюю дорогу. Положа руку на сердце, Юнис думала, что её камеристка, с учётом собственных амурных интересов, охотно последует в данном случае предписаниям врача, и ни в коем случае не собиралась винить девушку в нежелании немедленно возвращаться к своим обязанностям.

В отчаянии, изнывая от безделья, Юнис даже задумалась было о том, чтобы разыскать своего прежнего учителя фехтования — мэтра Ниметаля, который как раз должен был бы вернуться в столицу от родственников, и спросить, готов ли он продолжать занятия с ней. Но мысль об Эсгере была столь навязчива, что девушка побоялась ненароком обидеть своего старого наставника, слишком уж явно мечтая о новом, и решила не испытывать судьбу.

Итак, графская воспитанница чувствовала себя одинокой как никогда и решительно не представляла, что ей делать с этим новым для неё ощущением. И это в тот момент, когда ей так хотелось поделиться с окружающими если не радостью от обретения Дара, то хотя бы впечатлениями от поездки в Кангар. К тому же терять сейчас в столице время, когда его можно было бы с большей пользой или приятностью провести где-то ещё, девушке совсем не улыбалось. Промучившись на протяжении трёх бесконечно долгих дней, Юнис всё же решилась в очередной раз отыскать Анселя. Она даже придумала к нему просьбу, так ей не терпелось начать делать хоть что-нибудь.

— Послушай, пока матушки всё равно нет дома, может быть, ты мог бы разузнать всё об этих контрактах клеймёных? — начала она при встрече самым просительным тоном. — Ну, например, куда следует обращаться, сколько это будет стоить, и прочие подробности такого рода. Мне хочется быть во всеоружии, когда матушка вернётся. Я бы нипочём не стала тебя отвлекать, но моя заинтересованность в таких делах вызовет слишком много вопросов.

Откровенно говоря, Юнис боялась, что Ансель на сей раз не станет ей помогать, в конце концов, он всё ещё проявлял недовольство, едва речь заходила об Эсгере, но маг согласился неожиданно легко. Он, с обычным для себя усердием, взял быка за рога и уже вечером следующего дня явился, чтобы поделиться своими находками. Когда требовалось что-то разузнать, Ансель, обыкновенно, проявлял недюжинную смекалку и щёлкал такие задачи, как орехи.

Итак, маг начал с того, что изложил все подробности оформления персональных контрактов, которые ему удалось выяснить. Примерная цена подобного договора для клеймёного воина оказалась довольно высокой. Это объяснялось тем, что, как правило, такого рода контракты заключались на услуги исключительных специалистов: телохранителей или инструкторов самого высокого класса. Никто не собирался нанимать себе армию из рядовых солдат подешевле, да это и было вне закона. Тем не менее, Юнис нисколько не сомневалась, что стоимость контракта для её семьи вполне посильна. Обрадовали девушку и заверения о том, что купить услуги конкретного человека в принципе можно. Итак, здесь всё складывалось неплохо, оставалось только поскорее заручиться поддержкой графини Соланж.

Ансель же, выложив полученную информацию, дал понять, что это ещё отнюдь не всё.

— Между прочим, раз уж я всё равно занялся этим делом, решил заодно заглянуть в архив управления по делам клеймёных, — поделился маг. — И, хочу заметить, выяснил там нечто такое, что наверняка покажется тебе любопытным.

— Правда? — воскликнула Юнис. — Так рассказывай скорее!

— Так вот, — не преминул удовлетворить её любопытство Ансель, — я пришёл в архив и честно играл ту роль, что ты на меня повесила. Этакий слуга при богатом доме, которому нужно разузнать всё получше. Я дал понять, что мы собираемся нанять одного человека, но прежде я хотел бы поглядеть записи о его прошлом. Дескать, это нелишняя предосторожность, мне ведь несдобровать, если что-то пойдёт наперекосяк. Обычно они не допускают к своим архивам посторонних, но мне всё-таки удалось сделать так, чтобы меня оставили с этими бумагами на полчасика.

— Ты, должно быть, воспользовался колдовством? — предположила Юнис.

— О, да, — подтвердил её догадку Ансель. — И очень могущественным.

— Хорошо тебе, — позавидовала девушка. — У тебя всегда наготове уйма полезных заклинаний.

— Ну, этого добра у меня не так много, как хотелось бы, — возразил маг. — Поскольку имя этому чудодейственному заклинанию — золотой.

— Понятно… — несколько разочарованно протянула Юнис. — А я-то думала, это было настоящее волшебство. Но ты рассказывай, что там нашлось, не томи.

— К примеру, выяснились кое-какие подробности того дельца, из-за которого наш Эсгер первый раз подвергся наказанию «жилой». Ты, наверное, помнишь, что он попал под раздачу за участие в чём-то вроде заговора. Оказывается, всего тех бунтовщиков было семеро, причём принадлежали они к самым разным профессиям. Я, признаться, так и не разобрался, что эти люди там злоумышляли, но, судя по всему, до дела так и не дошло. А когда об этом, с позволения сказать, тайном обществе стало известно, с его участниками расправились так, чтоб другим неповадно было.

— А как же эти клеймёные тогда попались? — заинтересовалась Юнис. — Если ты говоришь, что ничего важного они так и не сделали.

— Я так понял, поступил какой-то донос. Некто сообщил начальству Застенка, что эта группа занимается чем-то подозрительным.

— Выходит, среди них оказался предатель? Но кто это был?

— Откуда же мне знать? Мне не попадалось имя того человека в архивах, что, впрочем, и неудивительно. Да и какая разница. Для нас важно, что он сделал своё чёрное дело. Главному среди заговорщиков, он, кстати, лекарь был, назначили пятую степень, что означает верную смерть, без всяких сомнений. Твоему любимчику вот четвёртую степень присудили, остальные вроде третьей обошлись.

— Знаешь, я почти уверена, что эти клеймёные ни в чём не были виноваты, — Юнис, по обыкновению, проявила готовность без раздумий заступиться за Эсгера. — Мне кажется, на них возвели напраслину. Этот доносчик мог так поступить ради денег, из зависти или потому что невзлюбил кого-то из этих людей, да мало ли почему ещё.

— А я, напротив, думаю, что они и вправду занимались кое-чем запрещённым. Или даже правильнее сказать — тайным. Но слушай дальше. Я рассчитывал обнаружить в списке осуждённых бунтовщиков наших знакомых и до некоторой степени преуспел: мне там попалось одно примечательное женское имя. Угадаешь?

Юнис на миг задумалась.

— Наверное, это была Айстэ, моя родительница? — предположила она.

— А вот и нет. Но ту женщину, о которой идёт речь, ты знаешь даже лучше. Это твоя подруга Тасталай.

— Что?! — удивилась Юнис. — Госпожа Тасталай была среди осуждённых заговорщиков?

— Именно. А посему мы можем предположить, что эти самые заговорщики и та группа её друзей, что, по рассказам, занималась изучением Дара, — одни и те же люди.

— Похоже на правду, — признала девушка. — И почему мне это сразу не пришло в голову?

— Могу привести и ещё одно косвенное доказательство. Помнишь, ты мне рассказывала, что Тасталай упоминала о некоем докторе из их компании? О маге-самоучке, который сумел освоить кое-какие заклинания, занимаясь по книгам, а потом сделал некоторые выводы о природе Дара? Я так думаю, это тот самый лидер группы и был. Может, его и казнили именно за то, что посмел тайком учиться магии.

— Вполне возможно, — сказала девушка и тут же нахмурилась от пришедшей ей в голову мысли. — Но, если ты говоришь, что их всех наказали “жилой”, значит, и госпожа Тасталай тоже должна была это претерпеть. В таком случае, у неё на теле остались бы следы, как у Эсгера. Но я видела её на балах во вполне откровенных платьях, и ничего подобного там нет.

— Резонное замечание, — похвалил Ансель, — но в данном случае мимо цели. В последний наш вечер в Орлином Гнезде я не только воспользовался возможностью рассмотреть “жилу” вблизи, но и расспросил офицеров насчёт того, как она работает. Так вот, у этой штуки есть, своего рода, незаметный режим. Если его использовать, никаких следов наказание не оставляет, но ощущения, которые испытывает клеймёный остаются теми же, как обычно, вплоть до смерти. По всей видимости, начальники твоей Тасталай не хотели попортить ей шкурку и использовали именно такой вариант наказания.

Юнис возмущённо засопела. Ладно ещё, Эсгер, но представить Тасталай, которую наказывают “жилой” у позорного столба, было совершенно невозможно. К тому же, девушке не нравилось, что Ансель прошёлся на счёт её подруги безо всякого уважения.

— Кстати, хотелось бы знать, в чём именно заключается Дар самой Тасталай? — продолжал маг, сделав вид, что не заметил недовольства подруги.

— Не думаю, что она вообще им владеет, — заметила Юнис. — Ведь, в таком случае, она сама смогла бы меня всему научить, ну или хотя бы попробовать это сделать, прежде чем посылать то к тому архитектору, Кайлу, то к Эсгеру.

— И правда, — признал Ансель. — Между прочим, раз уж об этом зашла речь, а клеймо-то у неё какое? Ты ведь наверняка его видела и не раз.

— О, с её клеймом вообще интересная история, я тебе разве не рассказывала? — воскликнула Юнис. Девушка была очень горда собой, как и всегда, когда ей удавалось просветить друга в интересующем его вопросе.

— Не припомню, — ответил маг.

— Так вот, когда мы с госпожой Тасталай только познакомились, мне стало ужасно любопытно, как выглядит её клеймо, и я всё пыталась аккуратненько это высмотреть. И, видишь ли, на руке у неё ровным счётом ничего не нашлось, никакого знака.

— Скрыто с помощью магии, чтобы не эпатировать почтеннейшую публику? — предположил Ансель.

— Да нет, всё оказалось проще, — пояснила девушка. — Чуть позже, когда мы уже сошлись поближе, я как-то решилась задать Тасталай мой вопрос напрямую. И она показала мне своё клеймо, оно такое же, как у всех, просто расположено не там, где обычно, а на ноге. Я, правда, не могу сказать, какой профессии оно соответствует. Я вообще тогда не знала, какие именно бывают клеймёные. Но определённо не такое, как у Эсгера, что и не удивительно.

Ансель раздобыл бумагу и карандаш и принялся набрасывать узоры. После некоторых колебаний, Юнис указала на один из рисунков.

— Клеймо шутов, как и следовало ожидать, — заявил маг. — Интересно, кем была твоя подруга до того, как ей улыбнулась такая невиданная удача. Какая-нибудь певичка или актриса?

— Я не знаю, — буркнула Юнис. Её несказанно раздражало то, что Ансель будто бы относился к Тасталай и её профессии с некоторым пренебрежением.

— А впрочем, о чём это я? Судя по особому расположению клейма, её с самого детства готовили к другим занятиям, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Нет, я не понимаю, тебе стоит выражаться яснее! — отрезала девушка.

— Да, ладно, не бери в голову, это, в сущности, не важно, — махнул рукой Ансель, — я просто так спросил. Боги с ней, с Тасталай. Странно другое: среди тех имён, что я видел в списке заговорщиков, нет ни твоей матушки Айстэ, ни, если уж на то пошло, нашего приятеля Кайла. А ведь он, по словам Эсгера, самый талантливый из всех. Да и мы с тобой наблюдали, как он ловко управлялся с этими своими камешками. Неужели они занимались изучением Дара без того самого человека, от кого проку было бы, я подозреваю, больше, чем от всех остальных вместе взятых?

— Да, странно, — согласилась Юнис. — Но что если тогда они ещё не были знакомы с Кайлом? Может быть, Тасталай узнала про него позже, когда он уже стал известным архитектором, построив свой парк.

— А Эсгер? — парировал маг. — Он ведь тоже упоминал про Кайла и его особые таланты. Напомню, твоего сержанта сразу после раскрытия заговора сослали в несусветную глушь. Думаешь, там он почитывал на досуге «Архитектурный вестник»?

— Подожди-ка, а когда, говоришь, всё это было? — поинтересовалась Юнис. — Когда этих людей разоблачили и столь сурово с ними обошлись?

— Лет двадцать с небольшим назад, если желаешь точную дату — могу посмотреть, я делал заметки, когда изучал тот архив.

— Неплохо ложится! — воскликнула Юнис. — Парк Инфанта был открыт два года спустя. Я даже специально посмотрела, что там написано на табличке у главных ворот, чтобы убедиться, что я всё правильно посчитала. То есть можно предположить, что пресловутый конкурс на создание этой достопримечательности завершился как раз через несколько месяцев после того, как Эсгер и его друзья были разоблачены.

— Ну и что с того? — не понял Ансель.

— Как что, ты же сам говорил: странно, что Кайла нет в том списке.

— Ты полагаешь, он был слишком занят своим конкурсом, чтобы участвовать в этом обществе? Что ж, очень может быть.

— Да нет же! — воскликнула девушка, раздосадованная недогадливостью друга. — Ты и вправду не понимаешь, о чём я думаю?

Ансель помотал головой.

— Смотри, сколько, по-твоему, господину архитектору лет? — продолжила свою мысль Юнис.

— Трудно сказать, — отвечал маг. — Мне показалось, лет тридцать, но, выходит, больше, с учётом того, сколько лет его любимому детищу. Наш приятель, как говорится, хорошо сохранился.

— Ну пусть ему даже сорок, хотя и не верится. И всё равно он был сущим мальчишкой, когда началось строительство парка Инфанта.

— Допустим. И почему тебя это так беспокоит?

— Как по-твоему, — торжественным голосом спросила Юнис, — юные клеймёные часто выигрывают архитектурные конкурсы столь большой важности?

— Почём мне знать? — пожал плечами маг. — До сих пор я не интересовался такими вещами. Это первый и единственный конкурс подобного рода, о котором я вообще хоть что-то слышал. Но судя по тому, что он там в итоге построил, зодчий этот Кайл и впрямь недурной.

— А я уверена, что таких чудес попросту не бывает.

— Но ведь у нашего Кайла есть Дар, да ещё какой силы. Обычно, семнадцатилетние девчонки тоже не побеждают на дуэлях опытных рубак, но, как мы видим, случаются и исключения из правил.

— Ансель, ну не будь таким наивным. Архитекторам нужен не только талант. Им нужно образование, имя, опыт, связи. Представь, что я бы вдруг предложила свою кандидатуру на должность командира полка. Как думаешь, что бы мне сказали, несмотря на мой Дар?

— Что ты достойная дочь своего отца? — подмигнул Ансель.

— Перестань. Я уверена, что Кайл не просто так победил в том конкурсе. Может, он и вправду хорош в своём деле, но кого это волнует, когда он клеймёный. Эсгеру вон все его способности нисколько не помогают продвинуться выше сержанта.

— И к чему ты клонишь?

— К тому, что, по моему мнению, именно Кайл и выдал их всех. Сдал своих друзей властям и за это получил свои преференции.

— Победу в конкурсе? — недоверчиво воскликнул Ансель. — Я думал, там сама королева выбирала, какой проект ей больше по нраву.

— Откуда мы знаем, как там всё устроено? Я не удивлюсь, если на самом деле решение принимала какая-нибудь ответственная комиссия, а её величество просто убедили в том, что так будет лучше.

— Но ведь твоя Тасталай по-прежнему доверяет Кайлу и зовёт его своим другом. Думаешь, она ничего не знает о его гипотетическом предательстве?

— Она и вправду могла так об этом и не узнать. А может, она даже думать о таком не хочет, вот и убедила себя в том, что ничего подобного быть не могло. Иногда очень сложно смириться с тем, что твой лучший друг — предатель.

— Маловероятно, — скептически поджал губы Ансель.

— По-твоему, клеймёный мальчишка, которому нежданно-негаданно поручили строить королевский парк — это более вероятно?

— Ладно, может с этим состязанием архитекторов и вправду что-то нечисто, но и в твою историю с предательством поверить сложно.

— Ну и пожалуйста, не хочешь — не верь, — надулась Юнис.

— Ты просто не любишь этого Кайла, вот и стремишься всех собак на него повесить.

— А за что мне его любить, скажи на милость? Может, он и хороший архитектор, но вместе с тем напыщенный самодовольный хвастун, трус, а, того гляди, ещё и предатель.

— Ладно, допустим на минуточку, что ты права в своих подозрениях. Тогда, следуя твоей же логике, должно быть, Айстэ, в свою очередь, поучаствовала в этой сделке и получила в награду волшебную шпагу и любовь владетельного дворянина. Её ведь тоже в списках наказанных нет.

— Ну и чушь! — выдохнула Юнис.

— Примерно такая же, как и твои выдумки.

Девушка не нашлась, что ответить, и в комнате повисло напряжённое молчание. Спор явно зашёл в тупик. Юнис не желала отступать, но и не могла придумать новых аргументов. Дав себе обещание при случае спросить у матушки, как в действительности обстояли дела с приснопамятным конкурсом, графская воспитанница перевела разговор на другую тему. Впрочем, Ансель не был расположен много болтать и вскоре откланялся.

***

На следующий день пришла долгожданная почта из Берлоги, фамильного поместья Мервалей. Надо сказать, письмо матушки отнюдь не порадовало Юнис. В первую очередь, графиня Пиллар удивлялась, что её приёмная дочь приехала из Кангара настолько раньше планируемого срока. В тексте сквозили весьма прозрачные намёки на матушкино беспокойство по поводу столь скоропалительного возвращения Юнис. Кроме того, графиня сообщала, что никак не может немедленно прервать свой визит к родственникам из-за множества взятых на себя обязательств. Более того, ей даже было бы затруднительно обозначить точный срок своего возможного отъезда. Посему она настойчиво приглашала девушку саму приехать к ней и погостить немного в родовом гнезде Мервалей.

Появляться в Берлоге Юнис откровенно не хотелось. Общение с глупыми кузинами и скучными тётушками никогда не было ей по вкусу, да и Аден Мерваль вполне мог прислать домой какое-нибудь дурацкое письмо с описанием её выходок в Орлином Гнезде. Отчитываться за тот скандал перед всей матушкиной роднёй у девушки не было ни малейшего желания. Посему в обычных обстоятельствах Юнис наверняка нашла бы благовидный предлог, чтобы никуда не ехать, но сейчас у неё не было выбора. О том, чтобы написать про Эсгера и его контракт в письме, и речи быть не могло, а ждать невесть сколько матушкиного приезда означало терять драгоценное время. Скрепя сердце и пообещав себе, что не станет задерживаться у Мервалей дольше, чем необходимо, Юнис начала готовиться к поездке в Берлогу.

Поскольку Меллисы не было на месте, нужно было позаботиться о сопровождающем. Неудивительно, что выбор девушки пал на Анселя: в сущности, несмотря на возникающие иногда стычки, они неплохо могли коротать вместе дальнюю дорогу. По обыкновению, Юнис написала записку, в которой просила мага зайти в дом Пилларов как можно скорее, и отправила её со слугой в тот пансион, где жил её друг. Лакей Анселя не застал, но оставил послание хозяйке, что позволяло надеяться, что адресат получит его, как только вернётся. Однако ни в тот же день, ни на следующий маг не явился и не прислал никакого сообщения. Ещё одна записка также осталась без ответа. Видя такое откровенное пренебрежение со стороны друга, Юнис разозлилась. Ей не терпелось поскорее встретиться с матушкой, так что странное поведение приятеля было донельзя некстати. Может быть, она и оставила бы попытки заручиться компанией несговорчивого мага, но уже начала волноваться, не случилось ли с Анселем чего дурного.

В конце концов, Юнис решилась наплевать на приличия и отправиться на поиски мага лично. Девушка задумала навестить пансион, где тот снимал комнату, ранним утром, справедливо полагая, что в такое время больше шансов застать Анселя на месте. Хозяйка, пожилая, благообразного вида женщина, смотрела на Юнис укоризненно. В её картине мира явно не было места девицам, посещающим молодых людей ни свет ни заря. Тем не менее, старушка указала девушке комнату искомого постояльца, и Юнис решительно постучала в дверь. Ей пришлось колотить довольно долго прежде, чем из-за двери раздался недовольный голос:

— Иду, иду, ракшас вас задери!

На пороге комнаты возник заспанный Ансель, кое-как одетый в мантию на голое тело. Вид он имел весьма потрёпанный. В первый момент Юнис показалось, что её друг болен, но, приглядевшись внимательнее, она остановилась на версии, что у него просто была бурная ночь.

— Ах это ты! Что случилось? — воскликнул Ансель, удивлённо воззрившись на нежданную гостью.

— Я хотела с тобой поговорить, а ты не отвечаешь на мои записки. Я уже думала, с тобой стряслось что-то плохое, вот и принялась тебя искать, — объяснила девушка.

Ансель распахнул дверь пошире, приглашая Юнис войти.

— А тебе не приходило в голову, что я попросту могу быть занят? — бросил он.

— По-моему, даже в таком случае, ты мог бы и выкроить пару минут, чтобы послать мне весточку в ответ, — обиделась девушка.

— И что, прочитав мои извинения, ты бы вправду оставила меня в покое? — язвительно поинтересовался маг. — Я вот думаю, что это нисколько не помогло бы.

Юнис промолчала — скорее всего, Ансель был прав, и она отнюдь не успокоилась бы, единожды получив отказ.

— Ладно, раз уж тебя сюда принесло, обожди немного тут, я сейчас вернусь, и мы поговорим, — с этим словами маг удалился во вторую комнату, которая служила ему спальней и гардеробной.

Оставшись одна, Юнис осмотрелась. Ей стало любопытно, как поживает её друг: до сих пор случая увидеть его квартиру ей как-то не представлялось. Комната была неплохо отделана, со вкусом меблирована и, должно быть, стоила недёшево, но обстановку в ней никак нельзя было назвать образцом аккуратности и порядка. Повсюду валялись огарки свечей, обёртки от леденцов, исписанные бумажки, различные детали одежды, порой требующие стирки, пустые бутылки и пузырьки самого разнообразного вида и размера, а ещё многочисленные странные предметы, которым Юнис даже названия не знала. Девушка продолжила осмотр — её взгляду попались: кроличья лапа, половина сушёной жабы, несколько шоколадных конфет, слипшиеся воедино, подозрительного вида жидкость в бутыли с этикеткой, изрисованной рунами, алхимическая лаборатория, старый дырявый плащ, зачем-то аккуратно расстеленный на полу и придавленный по углам четырьмя тяжёлыми вещами. Внимание девушки привлекла белая сорочка, самым небрежным образом брошенная на спинку кресла. Сперва Юнис показалось, что рубашка испачкана кровью, но, при ближайшем рассмотрении, это оказалось всего лишь вино. Эта находка подтвердила подозрения графской воспитанницы о том, какими именно делами был занят её друг.

В давно погасшем камине помимо прогоревших дров девушке почудилось что-то необычное. Юнис подошла поближе и пригляделась. На холодных углях лежала довольно крупная серая ящерица с золотистыми узорами на спинке. Некоторое время девушка с интересом рассматривала остававшегося неподвижным странного зверька.

Между тем, в комнату вернулся маг. Он успел слегка привести себя в порядок: умылся и переоделся в рубашку и штаны.

— Эй, смотри, у тебя тут ящерица спит в камине, — весело сообщила девушка Анселю.

Юнис искренне надеялась, что симпатичное создание действительно спит.

— Скажешь тоже, ящерица, — фыркнул маг. — Чтоб ты знала, это саламандра. Её зовут Рэри.

— Правда? Настоящая саламандра? — заинтересовалась Юнис.

Вместо ответа Ансель сунул в камин пару поленьев и осторожно потыкал кочергой волшебное существо.

— Давай, просыпайся, у нас тут гости, — приговаривал он.

Потревоженная саламандра неспешно, будто нехотя, поднялась, забралась на ближайшее полено и принялась вертеться, словно исполняя фигуры какого-то чудного танца. Постепенно зверёк начал менять цвет, вместо серого приобретая глубокий оранжевый оттенок, словно тлеющие угли. В разгар танца дрова в камине занялись и весело затрещали. Саламандра теперь как будто купалась в языках пламени, ровно как ей и полагалось, если верить сказкам.

— Вот здорово! — воскликнула завороженная зрелищем Юнис, она всё ещё неизменно приходила в восторг, когда Ансель демонстрировал какие-нибудь магические штучки.

— Ладно, хорошенького понемножку, а теперь выкладывай, что там у тебя на уме, — ворчливо сказал маг.

— Ах да, — спохватилась Юнис. — Собственно, это много времени не займёт. Я всего лишь хотела тебя просить поехать со мной к родственникам матушки. Она всё никак не вернётся, а мне обязательно надо с ней поговорить, ты же знаешь.

— Не получится. На этот раз я занят.

— Ну пожалуйста, — заканючила Юнис. — Для меня это очень важно.

— У тебя в доме полно слуг, если захочешь, ты можешь собрать хоть целую свиту. Не пойму, какая тебе нужда тащить с собой именно меня?

Девушка и впрямь не знала, какая блажь заставляет её желать общества именно Анселя, придумать разумный аргумент на сей счёт ей не удалось. Но сдаваться так просто она не собиралась.

— Скажи на милость, а какое у тебя дело, что никак не терпит отлагательств? — капризно спросила Юнис. — Неужели с ним нельзя подождать ещё немного? Уже в июне я уеду к Динкелладу, и ты будешь свободен хоть до сентября. А пока мог бы и уделить мне несколько дней.

— Я же сказал — не выйдет. У меня и вправду важные дела.

Девушке вдруг стало обидно.

— Действительно, — съязвила Юнис, — судя по всему, вчера ты был ужасно занят, прямо упарился.

— Ну да. Если хочешь знать, я занимаюсь этим вашим Даром, пытаюсь разобраться, что же это такое.

— А по-моему, твои занятия правильнее будет назвать попойками. Или в библиотеках теперь стали вместе с книгами подавать ещё и вино?

Ансель выглядел смущённым.

— Мне приходится общаться со знакомыми, — пояснил он. — У меня есть кое-какие вопросы, на которые приходится иногда искать ответы у знающих людей. А дружеская пирушка, видишь ли, прекрасно развязывает языки.

— Это уж верно, — согласилась Юнис. — Надеюсь, ты ещё не растрепал своим собутыльникам про мой Дар?

Ансель сделал обиженное лицо.

— Между прочим, как раз прошлым вечером мне удалось узнать нечто важное! — запальчиво сказал он. — Если угодно, напасть на след одной вещи, которая может оказаться очень полезной в моих исследованиях.

— Да ну? — обиженная девушка всё ещё скептически относилась к изысканиям друга. — И что же это такое, можно полюбопытствовать?

Ансель поколебался, как будто раздумывая, стоит ли пускаться в объяснения. Юнис уже приготовилась саркастически заключить, что упомянутого предмета вовсе не существует, но маг всё-таки решился.

— Это книга, — нехотя пояснил он. — Точнее рукопись, своего рода сборник мемуаров некоего весьма уважаемого мага. Этот человек — Элок Чиньел — сделал неплохую карьеру в известном тебе Ордене Жаровни.

— Ну конечно, я помню, это та организация, которая заведует Клеймом! — воскликнула вмиг заинтересовавшаяся Юнис. — Я понимаю, почему тебя интересуют его мемуары.

— Так вот, магистр Чиньел получил вполне приличное образование в области арканных наук (между прочим, как раз в Линнском университете) и, что вообще-то не очень характерно для выпускников моей альма матер, вступил в Орден Жаровни. Полагаю, на этом настояла его семья — Элок происходил из дворян и его родным, возможно, казалось, что служение короне в качестве мага клейма — это наилучшее приложение сил для молодого волшебника. Как бы то ни было, магистр Чиньел пробыл в ордене до тех пор, пока позволяло здоровье, а когда годы взяли своё, вышел на пенсию и, как водится в таких случаях, принялся писать мемуары. В том числе, судя по всему, он затронул темы, касающиеся Букваря Ардоса и клеймёных. Маловероятно, конечно, что старик надеялся издать свои труды, скорее уж натура требовала от него систематизировать знания.

— Подожди-ка, а откуда тебе известно, что он там написал? — спросила Юнис. — Не хочешь же ты сказать, что вы с этим магистром вчера и пили, и он сам рассказал тебе про свои записи?

— Нет, конечно, — замахал руками Ансель. — Он, если хочешь знать, вообще некоторое время назад помер. Но, как оказалось, один мой шапочный знакомый подрабатывал у престарелого Чиньела секретарем или кем-то вроде того. В последние годы дед стал сдавать, и родные наняли ему помощника с каким-никаким магическим образованием. Этот парень, правда, только краем глаза видел собственно ту часть мемуаров, где речь идёт о таламийском артефакте, но всё равно считает, что там уйма всего интересного.

— Так значит, ты решил заполучить эту рукопись? — решила уточнить Юнис.

— Как минимум, мне нужно её прочитать, раз уж подвернулась такая возможность. Правда, я пока не понял окончательно, как это устроить.

— Да ладно, это как раз проще простого! — воскликнула Юнис. — Я, кажется, припоминаю эту фамилию — Чиньел. Мы, вроде бы, не представлены друг другу, но наверняка у нас найдётся сколько-то общих знакомых. В общем, мне не составит труда обратиться к ним с просьбой одолжить на время эти самые рукописи.

Ансель смотрел на неё как-то странно, с неким смешанным чувством, но Юнис не обратила внимания.

— Кстати, ты не знаешь, эти господа летом живут в Элатее или уезжают? Было бы, конечно, удобнее, чтобы кто-нибудь из них оставался в городе, иначе придётся отправлять письма, и это может занять много времени. В любом случае, я готова взять на себя эти хлопоты.

— Вот так запросто? — удивился Ансель.

— Конечно, а что в этом такого? Подобного рода интерес — самое обычное дело в наших кругах. Помню, однажды, матушка узнала, что на прошедшем недавно аукционе продавалась картина, на которую ей почему-то ужасно хотелось взглянуть. Она просто выяснила имя покупателя, написала ему, и совсем скоро нас пригласили осмотреть и это самое полотно, и всё остальное собрание в придачу.

— Ты определённо делаешь успехи, — заметил маг. — Уверен, полгода назад ты постеснялась бы устраивать подобного рода дела. Скорее уж требовала бы, чтобы я придумал подходящее заклинание. Похоже, сезон пошёл тебе на пользу.

— Я польщена, что ты так считаешь, — гордо ответила Юнис. — Так что, мне справиться насчёт этих мемуаров?

— Подожди, тут, к сожалению, не всё так просто, — попытался охладить пыл девушки маг. — Я ведь говорил тебе, что любые исследования Букваря Ардоса, а тем более публикации на сей счёт, строжайше запрещены. Даже само существование таких записей — уже большой секрет. Родичи престарелого магистра, сами не будучи магами, по всей вероятности, просто не вникали в то, что он там понаписал, а если бы знали, скорее бы уничтожили мемуары, чем стали раздавать их направо и налево.

Юнис обиженно надулась, сообразив, что её услуги, видимо, не понадобятся.

— Кроме того, — продолжал маг, — в последнее время многие считают, что я работаю на твое семейство. Из этого несложно сделать вывод, что мемуары старого Чиньела на самом деле нужны мне. А я совсем не хочу, чтобы о моём интересе к этой теме стало известно в определённых кругах, в особенности моей родне. Уж эти вцепятся мертвой хваткой, если только заподозрят, что я наткнулся на что-то любопытное.

— Ну ладно, — сказала девушка, выслушав объяснения Анселя, — допустим, мой вариант тебе не подходит. И что ты намерен делать, чтобы всё-таки заполучить эту книгу?

— Если честно, — пожал плечами Ансель, — я пока не вижу другого варианта, кроме как тайком проникнуть в дом, где живут наследники старины Элока. Есть, конечно, немаленькая вероятность, что их особняк защищён с помощью магии, но в таких вещах я неплохо разбираюсь и уж как-нибудь смогу обойти охранные заклинания.

— Ты серьёзно?! — воскликнула Юнис. — Ты собираешься украсть эту книгу?

— Вовсе нет, — ответствовал маг. — Неужели ты считаешь меня каким-то жалким воришкой? Мне достаточно всего лишь нескольких минут на изучение рукописи, и я смогу запомнить нужные страницы с помощью волшебства. Забирать книгу с собой мне вовсе не обязательно.

— А как, интересно, ты намерен отыскать её в этом особняке? — продолжала девушка. — Так ведь можно весь дом на уши поставить, пока найдёшь то, что нужно.

Но у Анселя и на это был готов ответ.

— Да так же, как обнаружил тебя, когда ты отправилась драться с маркизом. В тот вечер я использовал заклинание для поиска предмета, настроившись на свою шляпу. По правде говоря, искать таким способом сами мемуары было бы нелегко, поскольку, чтобы заклинание сработало без промаха, требуется как можно лучше знать ту вещь, которую пытаешься найти. А я ведь никогда их не видел, эти бумаги, посему есть большой шанс, что моя магия укажет любую другую рукопись в доме. По счастью, у меня есть идея получше. Мой приятель после смерти старого магистра как раз помогал разбирать его вещи. Он упомянул, что мемуары сложили вместе со всем прочим, что решено было оставить на память о покойном, и поставили сундук с этим барахлом в кладовку. Так вот, держу пари, в этом сундуке есть одна вещица, чей внешний вид мне знаком до мелочей.

— И что же это такое? — спросила заинтригованная Юнис.

— Знак выпускника факультета арканных наук университета Линна! — торжественно объявил Ансель. — Это, можешь мне поверить, отнюдь не простая безделушка. Такими вещами в нашей среде не разбрасываются. Я уверен, что старикан хранил его до самой смерти.

— Хорошая идея, — согласилась девушка.

— Да, должно сработать, — с надеждой сказал Ансель.

Юнис на некоторое время задумалась, глядя в камин, где саламандра уже прекратила свой танец и теперь просто нежилась в огне.

— Ладно, — сказала девушка после паузы, — я помогаю тебе с этими мемуарами, но потом мы сразу же едем к Мервалям.

— Что? Ты всерьёз намерена участвовать в этом деле? — осведомился маг.

— Конечно. Тебе, со всей очевидностью, понадобится помощник. Ты же сам мне как-то рассказывал, что, когда пользуешься такими заклинаниями, как этот твой поиск, плохо понимаешь, что происходит вокруг. Вдруг, например, ты ночью в темноте упадёшь с лестницы и перебудишь весь дом. Да мало ли что ещё может случиться. Нет, нужен кто-то, кто будет смотреть по сторонам, а не на всякие там ауры.

Ансель тяжело вздохнул.

— В этом ты права, — с неохотой признал он. — И всё равно я отнюдь не собираюсь привлекать тебя к такого рода начинаниям.

— А почему, собственно? — довольно холодно поинтересовалась девушка.

— Что значит, почему?! — взорвался маг. — Ты что, не понимаешь?

— Неужели дело в том, что это неподходящее занятие для столь благовоспитанной юной особы, как я? — Юнис весьма ловко спародировала интонацию одного знакомого, который обожал разглагольствовать в подобном стиле.

Ансель воздел очи горе.

— Ты воспитанница графа Пиллара. Не мне объяснять, что случится, если тебя застанут за столь неблаговидным делом.

— А ты — Ансель Терес — внук декана из Линнского университета и представитель известнейшей в королевстве династии магов. Думаю, в твоем случае, скандал будет ещё похлеще.

— Но я и не собираюсь попадаться.

— Вот и чудесно, значит, мы не попадёмся вместе.

Маг молчал.

— Послушай, Ансель, — обратилась к нему девушка. — Я смею надеяться, мы с тобой друзья, и с этим ты не станешь спорить. В детстве отец много рассказывал мне о том, что такое дружба. Я знаю, что ради друга порой приходится идти на некий риск. Ты сто раз выручал меня в трудной ситуации, и я ни капли не сомневаюсь, что должна при необходимости отплатить тебе тем же. Как ещё, если не в таких делах, проверяется настоящая дружба?

— Сдаётся мне, — необычно робко для себя начал маг, — твой батюшка имел в виду дружбу, которая возникает между двумя мужчинами, если угодно, боевыми товарищами. У нас с тобой отнюдь не тот случай, а наши взаимные обязательства совсем иного характера. Мне и в голову не придёт ждать от тебя помощи в таких небезопасных вещах.

— Почему, неужели ты боишься, что я стану тебе обузой? Вот уж не думаю, что так случится, скорее наоборот. Я, если и не сильнее, то гораздо проворнее и выносливее тебя, да и драться, могу поспорить, умею лучше. Почему же ты не готов назвать меня своим боевым товарищем?

Ансель обхватил голову руками, словно размышляя над неимоверно сложной проблемой. Несколько раз он будто порывался что-то сказать, но закрывал рот, так и не успев произнести ни звука.

— С тобой до ужаса трудно спорить, не скатываясь на банальности, — почти жалобным тоном заявил он наконец.

— Раз так, и не спорь, сделай милость. Давай просто договоримся, что я иду с тобой за мемуарами, а после мы вместе едем к Мервалям в Берлогу.

— Ладно, по рукам, — бросил Ансель. — Только если что-то в предстоящем нам деле тебе не понравится, пеняй на себя.

В то же утро они продумали план дальнейших действий. Вечером Ансель отправится на разведку к особняку семейства Чиньел и постарается понять, как лучше проникнуть в дом. Если всё будет в порядке, уже следующей ночью они с Юнис исполнят своё намерение. Чтобы не требовалось объяснять своё отсутствие в ночное время, девушка собиралась сообщить домашним, что едет вместе с Анселем к матушке в поместье Мервалей. В назначенный час она планировала собрать вещи, взять лошадей и действительно покинуть особняк на Интендантской. Маг знал надёжное место, где они могли оставить верховых животных и поклажу, чтобы самим без помех отправиться к дому покойного магистра. Утром же, если всё завершится благополучно, они покинут Элатею и действительно поедут прямиком в Берлогу. Никто и не заподозрит, что они провели ночь не в дороге, а в столице, причём занимаясь весьма сомнительными делами.

После обсуждения плана, Юнис вышла от Анселя со странным чувством. Некоторое время девушку мучила мысль, что они с другом поступают не очень-то хорошо, намереваясь тайком пробраться в чужой дом. Впрочем, аргумент о том, что они отнюдь не собираются присваивать чьё-либо имущество, а также неуёмное желание узнать, какая же информация может содержаться в пресловутой рукописи, быстро победили, и девушка отправилась готовиться к отъезду со спокойной душой.

Глава 2

Для ночного рейда они переоделись в простую неприметную одежду. Юнис, разумеется, и на сей раз предпочла мужской костюм. После некоторых раздумий, девушка решила оставить свою шпагу вместе с прочими вещами, сражаться она ни с кем не собиралась, а вот шанс зацепиться за что-нибудь длинным оружием в незнакомой обстановке был немаленький. Впрочем, она взяла кинжал, скорее на тот случай, если потребуется что-то разрезать или поддеть, чем для боя. При этом её не оставляло странное чувство сродства с тем вором, который забрался в кабинет её отца,и которого она когда-то убила своими руками. Юнис гнала прочь эту странную мысль. Ансель, в свою очередь, вопреки обыкновению, не стал брать с собой гримуар, пояснив, что освежить в памяти заклинание всё равно занимает слишком много времени, которым они вряд ли будут располагать, проникнув ночью в чужой дом. Кроме того, магу не хотелось на сей раз тащить громоздкую сумку. Зато он прихватил с дюжину волшебных свитков. Насколько удалось уяснить Юнис, с их помощью маг мог прочитать заклинания, которых не знал на память.

Лошадей и вещи они оставили на постоялом дворе у знакомого Анселю хозяина, так что беспокоиться об их сохранности не приходилось.

Пока не стемнело, Ансель и Юнис прогулялись мимо искомого особняка: маг поделился с девушкой своими вчерашними наблюдениями. Он, оказывается, попробовал заклинание для поиска университетского значка и удостоверился, как минимум, что подобный предмет действительно присутствует в доме. Кроме того, Ансель постарался понять, насколько хорошо особняк охраняется. Судя по всему, магических средств защиты в доме было не так уж много, меньше, чем опасался молодой человек. Впрочем, это и неудивительно, старый магистр Чиньел уже давно был слишком болен, чтобы лично заниматься вопросами безопасности, а прочие члены его семьи и вовсе не имели к колдовству никакого отношения. Конечно, услуги подобного рода можно было свободно приобрести, но среди дворян Броктона лишь немногие доверяли посторонним магам в достаточной степени, чтобы поручать им заботиться о защите жилища. Вскоре Юнис начала лучше понимать, почему.

Дождавшись глухой ночи, они вернулись к дому Чиньелов. Проникновение в особняк оказалось делом на удивление несложным, коль скоро с тобой квалифицированный маг. Собственно, девушка и раньше спрашивала у своего товарища, как они собираются попасть внутрь здания, на что Ансель беспечно ответил: “Да просто войдём”. Теперь пришла пора продемонстрировать, что именно он имел в виду.

Но сперва они, спрятавшись в узком тёмном переулке, провели необходимую подготовку к прогулке ночью по чужому дому. Ансель, как уже делал раньше, велел Юнис расслабить сознание и не сопротивляться его магии, а после наложил на девушку некое заклятие.

— Это заклинание тишины, — пояснил маг. — Зона его действия — сфера с радиусом примерно в три шага. Все звуки, производимые в пределах этого расстояния от тебя, не будут слышны снаружи сферы. Так что, если я буду держаться достаточно близко, мы с тобой сможем переговариваться, громко шуметь, да хоть кричать — никто в доме нас не услышит.

— Отлично придумано, — восхитилась Юнис. Она не переставала удивляться тому, сколько полезных заклинаний знают маги вообще и лично её друг. — Интересно, а почему ты именно меня заколдовал, а не себя самого?

— Да потому, что у тебя с лёгкостью может вылететь из головы тот факт, что нужно всё время быть со мной рядом, — усмехнулся Ансель. — Ты, чего доброго, убежишь куда-нибудь и там не сообразишь, что теперь нельзя шуметь. Уж лучше я сам буду за этим следить.

Юнис обиженно фыркнула, но доказывать свою способность запомнить такую простую вещь не стала.

— А ты не хочешь заодно сделать нас невидимыми? — спросила она мага, когда оказалось, что Ансель готов переходить к главной фазе операции. — Помню, я читала одну книжку, где главный герой как раз проникал тайком в разные места, пользуясь именно таким заклинанием.

Сказав это, Юнис на всякий случай приготовилась к тому, что Ансель рассмеётся над ней и скажет, что настоящая магия совсем не такова, как описано в дурацких романах, но маг отнёсся к вопросу на удивление серьёзно.

— Я думал об этом, — поделился он. — Но, видишь ли, пресловутая «невидимость» — весьма капризная штука. В частности, под её воздействием ты можешь только очень ограниченно контактировать с остальным миром. Ну, скажем, аккуратно взять небольшой предмет или потихоньку открыть дверь — это не страшно, а вот если больно удариться или тащить что-нибудь очень тяжёлое, то заклинание запросто может перестать действовать. Причём, порой границу допустимого определить не так-то легко. Одно известно точно, невидимость наверняка спадёт, стоит тебе полезть в драку.

— Да, при таком раскладе она не очень-то и полезна, — разочарованно заметила девушка.

— Более того, — продолжал маг, — под воздействием этого заклинания сам себя ты всё равно продолжаешь видеть. Ведь, согласись, было бы очень странно и неудобно не понимать толком, где именно сейчас находятся твои руки или ноги. Так вот, представь себе, что заклинание внезапно закончило своё действие, но тебе-то сей факт неведом, и ты продолжаешь вести себя так, будто магия всё ещё работает. Глупейшая может выйти ситуация.

— Да уж, — согласилась Юнис, живо представив себе такого незадачливого колдуна.

— Вот я и решил, что мы с тобой лучше обойдёмся без этой ненадёжной штуки, — подытожил Ансель. — Но мне нравится, что ты начинаешь иногда задумываться о таких вещах.

Закончив с приготовлениями, они тихонько прошли к чёрному ходу особняка семьи Чиньел, выходившему на узкую, глухую улицу, где, разумеется, фонарей не было и в помине. Оказавшись перед входом, Ансель снова сотворил некое волшебство, после чего взгляд его сделался затуманенным. Юнис сообразила, что маг обеспечил себе особое зрение. Он тщательно осмотрел входную дверь и, похоже удовлетворённый увиденным, снова принялся делать пассы руками и произносить непонятные слова. Юнис показалось, что внутри дома что-то щёлкнуло, затем маг осторожно толкнул дверь, и она без всякого сопротивления открылась.

Некоторое время они не шевелились и прислушивались, но за дверью стояла тишина.

— Ты что, и замок отпер заклинанием? — шёпотом спросила девушка. Она помнила про то, что её никто не может услышать, но почему-то говорить сейчас громко всё равно было боязно.

— Да, и замок и засов, — нормальным голосом ответил Ансель. — Очень удобно.

— Я смотрю, вы, маги, напридумывали заклинаний на все случаи жизни, — заметила Юнис. — И часто тебе приходится пользоваться именно этим?

— Бывало, — туманно ответил Ансель. — Давай, заходи, только аккуратно.

С замиранием сердца, Юнис ступила на порог дома Чиньелов и внимательно осмотрелась. Она помнила, что Ансель со своим магическим зрением плохо видит реальный мир, а значит, в её задачу входит следить, чтобы маг не наступил куда не следует или не задел чего-нибудь.

Когда они оба оказались внутри и закрыли за собой дверь, в прихожей стало темно, хоть глаз выколи. Юнис уже хотела было спросить, как её друг намерен справиться с этой проблемой, но тут в руках у Анселя появился источник света. Маг достал странного вида цилиндрическую конструкцию, сперва Юнис даже показалось, что это что-то вроде пресловутой «жилы», но потом она заметила некоторые отличия. Внутри этого цилиндра горел яркий огонёк, причём магический, а не обыкновенный, как от лампы или свечи. Оказывается, отверстие волшебного фонаря можно было закрывать стеклышками разной прозрачности, от чего свет становился более ярким или тусклым. Для того чтобы перестать светить совсем, использовалась металлическая заслонка. Ансель настроил свечение средней силы, не слишком заметное снаружи здания, но достаточное для того, чтобы ориентироваться в тёмных коридорах.

— Хорошо, а теперь самое главное, — сказал маг и принялся снова колдовать. — Готово, я чувствую направление на искомый предмет. Будем надеяться, я не ошибся в своих предположениях насчёт значка. Не хотелось бы обнаружить, что этот сувенир случайно завалился в щель на полу хозяйской спальни двадцать лет назад.

— Да, пикантная получится история, — согласилась Юнис.

Девушке до сих пор было не по себе, но пока всё, будто бы, шло как по маслу.

— Похоже, из вас, магов, могли бы выйти самые заправские воры, — заметила она Анселю.

— Не только воры, но и бойцы, путешественники, да и вообще кто угодно, — самодовольно ответствовал молодой человек. — Просто обычно нам всё это не нужно. Мы занимаемся ровно тем, чем хотим и счастливы этим.

— Но всё-таки ты позаботился о том, чтобы выучить нужные заклинания, — заявила девушка. — И хорошо, а то без твоих талантов нам сейчас пришлось бы гораздо труднее.

— Это уж наверняка, — согласился её друг. — Ладно, пошли.

Ведомые Анселем, они медленно продвигались по тёмному спящему особняку. Юнис приходилось сдерживать себя, чтобы не смотреть с любопытством по сторонам, а честно выполнять свою задачу. Тайное пребывание в чужом доме оказалось для неё довольно волнующим впечатлением, изрядно щекочущим нервы. Но, несмотря на опасения, всё выходило довольно-таки легко.

По мнению мага, который чувствовал только направление на искомый предмет, но не знал его точного расположения, им следовало подняться выше, посему сперва пришлось поблуждать немного в поисках лестницы. Обнаружив её, они поднялись сначала на второй этаж и немного прошлись по нему, но вскоре маг сделал вывод, что их цель находится ещё выше. Преодолев ещё два пролёта, они оказались на третьем этаже. Здесь маг огляделся по сторонам, в очередной раз пытаясь взять верное направление.

— Гляди-ка, а вот и защитный контур, — сообщил он. — Видишь, вон там справа, в коридоре пол вроде поднимается небольшой ступенькой, а сверху, кажется, устроена арка?

Маг посветил в нужную сторону фонарём, и Юнис действительно разглядела место, о котором он говорил.

— Арку я вижу, а что такое защитный контур? — спросила она.

— Это охранное колдовство, которое даст знать хозяевам дома, если мимо пройдёт кто-то, кому не положено, — пояснил маг. — Похоже, в той части особняка хранится что-то ценное, а может, там просто расположены личные покои, в которые доступ дают только избранным.

— А откуда это заклинание знает, кому можно, а кому нельзя туда проходить? — заинтересовалась Юнис.

— Основной список легитимных посетителей определяется в момент сотворения ритуала. Грубо говоря, наколдовавший это маг должен был видеть всех здешних слуг и домочадцев, кому разрешено ходить в ту часть дома, и иметь их в виду во время произнесения заклинания. Но также существуют способы как-то добавить нового человека позже. И уж как минимум, есть те, кому позволено провести с собой гостя, не потревожив защиту.

— А что происходит, если идёт тот, кому нельзя?

— Обычно одно из двух: или об этом моментально узнает определённый человек, или тревога поднимается во всём доме, — ответил Ансель.

— Очень любопытная штука. Интересно, почему у нас в поместье нет такой защиты? — вслух задумалась Юнис. — Тогда бы, небось, тот вор не пробрался в отцовский кабинет.

— С ней, вообще говоря, полно мороки, — поделился Ансель. — Вечно требуется перенастраивать, проверять, и потом, обойти её не так уж и сложно.

— Правда?

— Да, если бы мы направлялись в ту часть дома, мне пришлось бы наколдовать заклинание, которое сделает нас незаметными для этого охранного контура, только и всего.

— Выходит и такое есть? — удивилась Юнис.

— Конечно. Знаешь, стоит только кому-нибудь из нас изобрести новое заклинание, как тут же находится куча других магов, наперегонки разрабатывающих волшебство, которое должно противостоять этой новинке. Я бы сказал, это своего рода спорт. Другое дело, что мы не очень-то рекламируем эти противодействующие штуки, это не полезно для бизнеса.

— Понятно, — протянула Юнис.

— Но мы с тобой совсем заболтались, — спохватился Ансель. — Идём, кажется, я понял, куда нам надо. Эта кладовка, в которую, по словам моего приятеля, отправили пресловутый сундук, похоже, на самом деле чердак. И, держу пари, вход туда как раз-таки находится вне защитного контура. Маг оказался прав. Двинувшись в противоположную от колдовской арки сторону, они вскоре дошли до узкой извилистой лестницы, которая вела в пространство под крышей. Рядом в потолке имелся большой люк, очевидно для подъёма на чердак громоздких предметов. Впрочем, девушке и магу хватило лестницы, оканчивающейся низенькой узкой дверцей, которая даже не была заперта. Безо всяких затруднений они оказались наверху, среди разномастного барахла. Юнис с любопытством осмотрелась, ей и в отчем доме нравилось иногда забираться на чердак и разглядывать старинные вещи, а здесь уж тем более было любопытно узнать, что интересного может храниться в особняке, где долгие годы жил колдун Ордена Жаровни. Однако по части волшебных штучек комната Анселя, на первый взгляд, выглядела куда занимательнее.

Между тем маг осторожно повлёк её куда-то вглубь и вскоре остановился у большого сундука.

— Похоже, это здесь, — сказал он и принялся внимательно осматривать ларь.

— Кажется, волшебных ловушек против того, кто вздумает залезть внутрь, здесь нет, — заявил магистр Терес через некоторое время. — Открываем смело.

Сундук оказался заперт и поначалу не поддался при попытке поднять крышку, но Ансель снова воспользовался известным заклинанием, которое, оказывается, способно было отворить не только дверной замок. Справившись с препятствием, он сосредоточенно принялся рыться в вещах старого магистра. Вскоре маг извлёк и показал девушке тот самый значок, который позволил им найти нужное место.

«Ловко я придумал?» — читалось в его взгляде.

В конце концов, Ансель добрался до интересующих его рукописей, заботливо во что-то завёрнутых, и принялся их изучать. Материалов оказалось немало. Через плечо мага, усевшегося рядом с сундуком на ларь поменьше, Юнис с любопытством глядела на бумаги, исписанные ровным красивым почерком.

— Между прочим, твой, с позволения сказать, коллега настоящий каллиграф, — заметила она.

— Этот навык крайне приветствуется в наших кругах, — пояснил Ансель. — Тот, кто имеет дело с заклинаниями, просто не может себе позволить писать, как курица лапой. Ведь стоит ошибиться в паре букв, и колдовство, в лучшем случае, просто не сработает. А в худшем, и с самим волшебником может приключиться что-нибудь очень неприятное.

Услышав это, девушка вспомнила, что Ансель и впрямь мог похвастаться отличным почерком. В своё время, она даже заставила друга надписывать поздравительные открытки на День Обретенья.

Между тем, Ансель велел ему не мешать и погрузился в чтение бумаг. Он перелистывал одну страницу за другой, иногда бегло просматривая содержимое, а иногда, напротив, вчитываясь повнимательнее. Время от времени, видимо, обнаружив что-то интересное, он произносил заклинание и начинал листать быстрее. Потом действие волшебства, как видно, заканчивалось, и вся процедура повторялась заново. Периодически маг издавал довольные возгласы, и Юнис сделала вывод, что мемуары старика и впрямь содержат что-то интересное.

Ничего не понимающая в записях магистра Чиньела, девушка вскоре заскучала. Сперва она развлекала себя тем, что разглядывала обстановку. Потом, забывшись, решила подойти к стоящему неподалеку старинному столику, который чем-то привлёк её внимание.

— Эй, ты куда? — тут же крикнул на неё маг. Он, оказывается, был не так уж сильно увлечён своими изысканиями. — Не больше трех шагов от меня, забыла? Вдруг я без тебя тут что-нибудь уроню с таким грохотом, что весь дом сбежится?

Юнис смутилась. Её приятель был прав, а она едва не сделала глупость. Поскольку отойти никуда было нельзя, оставалось только ждать и предаваться своим мыслям. Девушка в очередной раз задумалась о том, какими словами станет убеждать матушку позволить ей купить контракт Эсгера. Теперь-то отъезд к Мервалям случится уже совсем скоро.

Юнис не знала толком, сколько прошло времени, когда маг прекратил своё занятие. Он аккуратно убрал рукописи на место, закрыл крышку сундука и, опершись на него, уронил голову на руки.

— Что с тобой?! — всполошилась Юнис. — Тебе дурно?

— Нет, я просто устал, — ответил маг.

— Странно, — удивилась девушка. — Ты же сидишь на месте, а не мешки таскаешь. Ты случайно не болен?

— А ты думаешь, колдовать заклинания легко? — взвился Ансель. — Если хочешь знать, эта работёнка потруднее переноски мешков.

— По правде говоря, я думала, что этому тяжело научиться, но сам процесс не отнимает много сил, — призналась Юнис. — Не больше, чем требуется, чтобы просто говорить и махать руками.

— Ха, да если бы это было так, мы бы могли колдовать весь день напролёт, правда? — сказал маг. — Представляешь, сколько всего можно было бы наворотить за какую-нибудь пару часов. А между тем, каждое заклинание отнимает немало сил. Я не могу творить волшебство постоянно, мне нужен отдых. Например, сегодня я уже почти достиг своего предела.

Юнис и сама поняла, что сглупила, если бы дела обстояли так, как она думала, то, наверное, любой маг был бы способен уничтожить целую армию в самом буквальном смысле. Между тем, подобных случаев военная история не знала.

— Да, конечно, я не подумала, прости! — воскликнула девушка. — Наверное, тебе стоит отдохнуть немного, прежде чем мы пойдём назад. Вдруг тебе придётся ещё колдовать.

— Одно радует: дело того стоило, — заметил Ансель. — Определённо, мы не зря пришли в этот дом. Я тебе всё расскажу, когда выберемся отсюда.

Ансель и впрямь оставался на месте ещё с четверть часа, собираясь с силами, прежде чем отправиться в обратный путь. В конце концов, девушка с магом всё-таки покинули чердак через ту же дверь. Перед выходом маг притушил фонарь и, как выяснилось, не зря. Не успели они, держась поближе друг к другу, начать спускаться по лестнице, как Юнис послышался где-то на этаже подозрительный звук.

— Стой, мне кажется, там кто-то есть, — предупредила она друга.

Ансель покорно замер и прислушался.

— Да, похоже, кто-то разгуливает по дому, — сказал он неуверенно.

Действительно, из коридора третьего этажа, как раз со стороны парадной лестницы, слышались чьи-то негромкие шаги. Потом скрипнула, открываясь, дверь в одну из комнат. Затем наступила тишина, беспокойный обитатель дома зашёл в комнату и закрыл за собой дверь.

— Ну что, пойдём что ли, — нерешительно предложил Ансель. — Будем надеяться, этот человек уже сделал всё, что хотел, и теперь спокойно ляжет в постель.

— Пойдём, — согласно кивнула Юнис.

— На всякий случай, обойдёмся пока без фонаря, — решил маг. — Лунного света нам должно быть достаточно.

Они взялись за руки и потихоньку начали спускаться.

Уже на узких ступенях лестницы девушка осознала, насколько Ансель на самом деле устал. Его рука дрожала, а шаги были очень неуверенными. Должно быть, её друг и вправду колдовал сегодня слишком много. Когда они выбрались в коридор, маг остановился, беспокойно приглядываясь и прислушиваясь.

— Вот что, пожалуй, не стоит нам идти туда, где шлялся этот беспокойный тип, которому ночью не спится, — подумав, заявил Ансель. — Пойдём-ка лучше в противоположную сторону. Мне кажется, там должна быть дополнительная лестница. И действительно, неподалеку обнаружился проход вниз, довольно-таки узкий и неудобный. Очевидно, им пользовались в основном слуги, но для нынешних целей он подходил как нельзя лучше. Они почти прошли первый пролёт, когда внизу вдруг мелькнул огонёк света. Дородная, почтенного вида женщина со свечой в руке, судя по одежде — экономка или ещё кто-то из старших слуг, вышла на лестницу со второго этажа и, кряхтя, начала подниматься по ступенькам. К счастью, наверх она не смотрела.

— Назад! — потянула Юнис за руку Анселя. — Надо где-нибудь спрятаться.

Они бросились обратно, стараясь не медлить, но и не налететь впопыхах на что-нибудь, некстати подвернувшееся на пути. Свою невольную преследовательницу они опережали лишь на несколько секунд. Оказавшись снова на третьем этаже, Ансель на мгновение замер, стараясь перевести дух. Бросок, даже такой короткий, дался ему тяжело, видимо сказывалась усталость. Женщина поднималась небыстро, но всё же вскоре должна была оказаться совсем рядом, а ведь если она вдруг приблизится к ним на расстояние меньше трёх шагов, то начнет слышать издаваемый ими шум и, чего доброго, заподозрит неладное.

Девушке пришло в голову, что, скорее всего, служанка направляется именно туда, где недавно кто-то бодрствовал. Может быть, её попросили что-то принести, и теперь она торопится выполнить поручение хозяина или хозяйки. Раз так, чтобы точно не столкнуться с ней в коридоре, нужно повернуть от лестницы в противоположную сторону, подальше от той комнаты, где открывалась дверь. Можно просто притаиться во тьме коридора и, скорее всего, женщина их не заметит.

— Сюда, — потащила Анселя за руку Юнис. — Спрячемся с этой стороны.

Маг двинулся было следом за девушкой, но вдруг замер как вкопанный.

— Стой! — закричал он.

Однако Юнис по инерции сделала ещё шаг, прежде чем сообразила, что именно произнёс её друг. Кажется, Ансель пытался сказать что-то ещё, но его голос потонул среди раздавшегося вдруг оглушительного звука. Казалось, тысяча ослов-маркизов одновременно решили издать свой самый громкий и протяжный рёв. Во всём доме вряд ли мог найтись хоть один человек, который не проснулся бы от этого неимоверно громкого гула.

Тут Юнис и сама сообразила, что случилось. Волшебный охранный контур. Она заступила за границы, очерченные заклинанием. В отчаянии девушка кинулась обратно в сторону лестницы. Толку от этого не было никакого: проклятая магия продолжала подавать сигнал тревоги. Охваченная паникой, девушка чуть не нос к носу столкнулась с толстой экономкой — та как раз добралась до третьего этажа, когда Юнис потревожила охранное заклинание. До смерти напуганная вынырнувшей из темноты фигурой, несчастная женщина разинула рот в крике, который невозможно было услышать, и со всех ног кинулась прочь. Сама же Юнис замерла на месте, силясь понять, что же теперь делать. Отвратительный вой мешал сосредоточиться, заставить мозг работать как надо в таких условиях было абсолютно невозможно. Рядом Ансель обхватил голову руками в отчаянной попытке защититься он невыносимого шума. Девушка не знала, сколько прошло времени прежде, чем чудовищный звук наконец стих, ей показалось, что этот ужас длился несколько минут, хотя, скорее всего, на это ушли считанные секунды.

Наступившая тишина была весьма относительной: в доме хлопали двери и слышались испуганные голоса.

— Надо уходить, — бросил Ансель и потащил девушку обратно к ближайшему спуску. Они благополучно пробежали целый этаж и хотели было двигаться дальше, но вовремя остановились. Снизу по лестнице для прислуги уже кто-то поднимался, причём со всех ног. Нужно было искать другой путь к спасению. Они выскочили на второй этаж. Юнис чувствовала, что все эти метания в полутьме нелегко даются магу, он тяжело с надрывом дышал и время от времени спотыкался, но медлить было никак нельзя.

— Бежим, пока все не повылезли, — с этими словами девушка потянула друга в сторону парадной лестницы.

Они со всех ног помчались по коридору, время от времени оборачиваясь, чтобы проследить, пойдут ли люди с лестницы на второй этаж или выше. Вокруг, в комнатах, слышалась возня, кое-где было видно зажжённый свет, но пока все двери здесь оставались закрытыми. Юнис выругалась про себя, когда увидела, что люди с лестницы — судя по их виду — слуги, всё-таки выскочили на второй этаж, и теперь пытались понять, что происходит, вглядываясь в полутьму коридора. У них был зажжённый фонарь и даже какое-то оружие.

— Кто это, кто здесь? — звал один из лакеев.

Юнис удвоила усилия, увлекая за собой друга, но вдруг ладонь Анселя вырвалась из её руки. Девушка резко обернулась — маг лежал на полу и грязно ругался, похоже, он споткнулся о край ковровой дорожки, которая устилала коридор.

— Эй, кто там? Отзовись! — снова закричал некто.

Юнис бросилась помогать Анселю подняться. Маг всё ещё сыпал бранными словами, лицо его исказила гримаса боли. Он попытался сделать несколько шагов, но тут же с проклятиями схватился за повреждённую ногу. Между тем, встревоженные слуги, как видно разглядев что-то, направились прямиком в ту сторону, где находились девушка и маг.

О том, чтобы бежать прочь, не могло быть и речи. В отчаянии, Юнис дёрнула ручку ближайшей двери — она оказалась незапертой. Кое-как девушка втащила друга внутрь и попыталась найти что-нибудь, чем можно было бы завалить дверь. Впрочем, здесь Ансель пришёл ей на помощь, он произнёс очередное заклинание, и Юнис услышала щелчок замка. Магия оказалась способна не только отпирать, но и запирать двери во мгновение ока. Юнис всё-таки принялась сваливать в кучу перед дверью кое-какие предметы мебели. Ансель, между тем, осматривал свою пострадавшую ногу. В коридоре взволнованно переговаривались слуги. Судя по доносившимся обрывкам фраз, они не сомневались в том, что видели именно злоумышленников, и даже заметили, в какой из комнат те скрылись, но вламываться следом опасались.

Закончив сооружать импровизированную баррикаду, Юнис кинулась к окну и распахнула ставни. Второй этаж оказался довольно-таки высоким, и ухватиться здесь, на первый взгляд, было не за что. Никакого густого плюща — любимого растения кавалеров, предпочитающих тайком навещать своих дам по ночам, никаких деревьев с подходящими ветками. Только голый камень. Сама девушка, может, и рискнула бы выпрыгнуть с такой высоты, но от мага ждать исполнения подобного акробатического трюка не стоило.

Между тем, Ансель достал очередной свиток и, превозмогая боль, снова что-то наколдовал. Волшебство помогло, Юнис с радостью отметила, что маг смог пройтись по комнате почти не хромая. Затем он кое-как просунул голову сквозь подпирающие дверь предметы обстановки и выглянул через замочную скважину в коридор.

— Погляди-ка, — тихонько позвал он Юнис.

Девушка, в свою очередь, попыталась разглядеть, что происходит снаружи, благо теперь там было достаточно светло. Похоже, кто-то из их преследователей отправился за подмогой, а остальные остались стеречь комнату. Сторожей было трое, по виду слуги, вооруженные чем попало. Один, высокий, тощий как жердь, дядька держал в руках стул. У второго была каминная кочерга. Последний, совсем ещё мальчишка, крепко сжимал тяжёлый кованый подсвечник.

— Смотри, что я нашёл! — воскликнул Ансель. — Тебе пригодится.

Девушка обернулась. Маг держал в руке длинную, весьма богатого вида шпагу. На стене, рядом с фамильным гербом Чиньелов, висела ещё одна.

Юнис приблизилась, взяла оружие и сделала несколько пробных взмахов.

— Нам надо прорываться, — негромко сказал маг. — Сможешь разобраться с той троицей в коридоре? По сигналу я сниму заклинание, которое держит дверь, а ты нейтрализуешь этих лакеев, идёт?

— Но что мне с ними сделать? — неуверенно спросила Юнис.

— Да что угодно, лишь бы они не помешали нам сбежать. Решай сама, это ведь тебя учили драться.

Девушка медлила.

— Послушай, — сказала она тихо. — Я вряд ли сумею прорваться, если не пущу в ход шпагу. Но тогда ведь может так случиться, что я кого-нибудь раню или даже убью. А я не могу просто так убить этих людей. Они же не виноваты, что защищают дом своих хозяев.

— Что?! — воскликнул маг. — Теперь, когда дошло до дела, ты внезапно не желаешь драться?

— Ансель, пойми, всё это неправильно. Я бы не хотела, чтобы какие-нибудь преступники напали ночью на нашего Орма или старого Диркса. Прости, я не могу, — сказала девушка.

— И что прикажешь нам делать? — зашипел маг. — Чистюля несчастная!

— Давай свяжем лестницу из портьер, — нашлась Юнис, — и попробуем всё-таки сбежать через окно.

Маг ничего не ответил и, как будто, вообще утратил к ней интерес. Он вдруг принялся перебирать в руках свитки из своих запасов, словно надеясь отыскать среди них ключ к спасению, а помогать возиться со шторами, похоже, не собирался. Тем не менее, Юнис бросилась к окну и принялась в отчаянной спешке исполнять задуманное.

Через некоторое время, когда работа всё ещё была далека от завершения, в коридоре началось какое-то движение: похоже, явился кто-то из хозяев.

— Выходи, хуже будет! — прокричал громкий властный голос за дверью.

Юнис заторопилась ещё больше, чувствуя, как дрожат её руки. Страх подступал, мешая думать и действовать, сковывал движения и разум.

Не дождавшись ответа, тот, кто распоряжался в коридоре, приказал своим людям вламываться в комнату силой. Дверь сотряслась от первого удара, но выдержала.

Юнис была всё ещё на полпути к своей цели, когда внизу под окном появились двое лакеев, вооружённых длинными палками. Положение стало совсем безвыходным. Девушка отпрянула от окна.

Дверь вместе с импровизированной баррикадой вот-вот грозила рухнуть.

— Мы же не скажем им, кто мы такие? — тихонько спросила Юнис.

При мысли о грядущем скандале ей сделалось нехорошо. Маг, как будто находился в прострации, но, услышав слова девушки, вышел из оцепенения.

— Не скажем, — коротко кивнул он и принялся лихорадочно озираться.

Обнаружив полку с книгами, Ансель отодвинул несколько томов и затолкал подальше за них свои свитки. Фонарь отправился в глубину выдвижного ящика одного из стоящих здесь столиков. Юнис, в свою очередь, повесила шпагу обратно на стену.

Спустя несколько мгновений дверь не выдержала, и в комнату ворвались разъярённые домочадцы во главе с самим господином Чиньелом, он был вооружён шпагой и вид имел весьма свирепый. Ансель вытянул вперед пустые руки в знак того, что не представляет опасности, и Юниc последовала его примеру. По правде говоря, дочь графа Пиллара совсем не понимала, как же им теперь удастся выпутаться из этой неприятности.

Дальнейшие события того злополучного дня Юнис помнила плохо. На неё накатила такая апатия и отчаяние, что она почти не реагировала на происходящее вокруг. Им пришлось дожидаться прибытия стражи под охраной разозлённых лакеев. Девушку эти люди не тронули, а вот Анселю досталось несколько тумаков. Юнис попыталась было вступиться за друга, но не преуспела и в итоге сделала только хуже, поскольку, забывшись, назвала его настоящим именем.

Проклиная собственную глупость, Юнис замкнулась в себе, так что отвечать на все вопросы за них обоих пришлось Анселю. Маг, кажется, сочинил на ходу какую-то легенду, из которой Юнис запомнила разве что имя, которым он её называл, — Меллиса.

***

Формальности в доме Чиньелов заняли определённое время, так что утро давно уже наступило, когда двух пойманных преступников доставили в конце концов в городскую тюрьму. Юнис было очень тревожно идти по столице под конвоем стражников, девушка всё время опасалась, что её кто-нибудь узнает. Но, похоже, уличные зеваки не делали смелых предположений о личности задержанных преступников.

— Этих куда? — спросил тюремный надзиратель, когда они оказались на месте.

— Они дом богатый обносили, с поличным их взяли, — отвечал старший в страже.

— Ясно, стало быть, в Кубло их, — сделал вывод тюремщик.

Прозвище того места, где им предстояло вскоре оказаться, девушке совсем не понравилось. Их провели в камеру, где уже находилось несколько десятков каких-то бедолаг. Стоило заключённым получше рассмотреть Юнис, на неё со всех сторон посыпались сальные мерзости. Девушка видела, как напрягся её друг, и сама тоже изготовилась дать отпор на случай, если здешняя публика перейдёт от слов к делу. Но, видимо, габариты Анселя произвели впечатление на обитателей камеры. По крайней мере, никто не попытался немедленно затеять ссору или проявить к Юнис нежелательное внимание.

Они сумели найти для себя место и даже устроиться в стороне от прочих, насколько было возможно в таких обстоятельствах. Потом оба долго молчали, думая каждый о своём. Настроение было подавленным. Ансель, надо отдать ему должное, не сказал Юнис ни слова упрёка за то, что она потревожила сигнализацию, и сейчас девушка была очень благодарна ему за эту сдержанность. Собственную вину она и без того ощущала весьма остро.

Маг сумел мало-помалу взять себя в руки, справиться с собственной апатией, и даже пытался как мог подбодрить Юнис. Ансель, оказывается, ухитрился ночью подслушать кое-какие из разговоров слуг в доме Чиньелов и теперь решил поделиться с девушкой подробностями.

— Знаешь, кто это не спал ночью на наше несчастье? — шепнул он на ухо Юнис. — Оказывается, в доме сейчас гостит младшая сестра самой госпожи Чиньел. И, представляешь, хозяин как раз решил нанести ночной визит этой особе прямо в её спальне. А та старая перечница, которая нам попалась на лестнице, как выяснилось, шпионила за влюблёнными голубками по заданию обманутой супруги. Так что, когда в доме поднялся переполох, гулящего мужа ждала хорошая головомойка.

В других обстоятельствах девушка посмеялась бы над незадачливым супругом, попавшемся на таком адюльтере, но сейчас ей было не до пикантных историй.

— Ох, Ансель, нам надо бы покончить со всем этим, пока моё отсутствие не заметили, — сказала в ответ девушка. — Если матушка вернётся в столицу и не застанет меня, даже не представляю, что она может подумать.

— Ну, ваши слуги расскажут ей, что ты поехала к Мервалям. Может, она решит, что вы с ней разминулись по дороге, — предположил маг. — Конечно, она пошлёт письмо родне, и рано или поздно выяснится, что ты и у них не объявлялась, но это займёт немало времени. Так что какая-то отсрочка у тебя есть.

— Но что же нам теперь делать? — спросила Юнис, придвинувшись поближе к магу, чтобы их разговор не могли слышать окружающие. — У тебя уже есть какие-то идеи, как нам выпутаться из всего этого?

— Не волнуйся, я не собираюсь сидеть сложа руки и покорно ждать нашей участи, — заверил её маг. — Стражники продажны, как уличные девки. Я намерен предложить им кое-что, чтобы они помогли нам.

— Только не говори, кто мы такие, хорошо? — попросила Юнис. — Я просто умру от стыда, если кто-нибудь из знакомых узнает, что я здесь оказалась.

При одной только мысли о том, что графиня Соланж узнает о её похождениях, девушке делалось дурно.

— Если наши настоящие имена откроются, нам будет нелегко объяснить, что мы делали в том доме, — согласился Ансель. — Так что я бы изо всех сил старался сохранить инкогнито. Но, имей в виду, обстоятельства могут сложиться против нас. А ещё, справедливости ради, нам могут попросту не поверить, даже захоти мы сказать чистую правду. Понадобится кто-то, кто сможет подтвердить наши слова. Такие дела требуют поддержки извне.

— Я бы ужасно не хотела, чтобы матушка узнала, что мы с тобой натворили, — горячо зашептала Юнис. — А уж если это станет известно кому-то ещё, я даже не знаю, что будет. Давай пока попробуем сохранить всё в тайне.

— Конечно, я намерен сделать всё тихо, — заверил её маг. — Будем надеяться, у меня получится.

Юнис кивнула, успокоенная, и принялась ждать, когда её друг найдет решение их нелёгкой проблемы.

Первую половину дня Ансель ничего не предпринимал и только внимательно наблюдал за происходящим. Обычно оживление в камере поднималось, когда приводили нового человека или приносили еду. Напротив, наружу отсюда пока никого не забирали. Среди заключённых были и такие, кто оказался в этом месте уже не в первый раз и знал не понаслышке о заведённых здесь порядках. Один словоохотливый старичок, по всей видимости, бывший здешним завсегдатаем, с готовностью взялся просветить Анселя по части тюремных реалий. Он объяснил, что господа судейские заседают нечасто: обычно раз в неделю, и дела при этом слушаются все скопом. Шёл четверг, а заседание суда должно было состояться только во вторник, и до тех пор каких-то подвижек ожидать не приходилось.

Выслушав всё это, маг улучил момент, когда в очередной раз принесли поесть, и попытался тихонько поговорить с надзирателем. Юнис не слышала разговора — Ансель велел ей оставаться на месте и не вмешиваться, но вернулся маг весьма недовольный.

— Этот парень не хочет нам помочь, — буркнул он. — Как будто ему деньги не нужны. Но ничего, завтра я попытаю счастья с кем-нибудь другим.

Ночь они провели просто ужасно. Несмотря на то, что в камере было много заключённых, спать всё равно было очень холодно. Ансель, вдобавок, ещё и остался голодным. Кормили здесь дважды в день, когда еду принесли в первый раз, маг с отвращением поглядел на пустую похлёбку из гнилой капусты и отказался к ней притрагиваться. Вечером он уже покорно съел неаппетитное варево, но для поддержания сил ему явно было мало одной порции. Юнис не так беспокоилась о еде и с готовностью поделилась собственной долей с другом, но и этой добавки, привыкшему плотно ужинать магу, всё равно не хватило. Саму девушку мучили другие проблемы. Непривычное присутствие рядом множества людей мешало ей заснуть. Насекомые, которых в камере водилось в избытке, не давали сомкнуть глаз. А кроме того, тревога о будущем, не позволявшая ни на минуту успокоиться, также внесла свою лепту в то, что девушке за всю ночь удалось лишь ненадолго прикорнуть.

Во время утренней кормёжки Ансель и вправду повторил свою попытку с новым стражником. На сей раз маг отсутствовал дольше и вернулся ещё более озабоченным.

— Плохо дело, — сообщил он Юнис. — Этот парень говорит, что Чиньел похоже здорово взъелся на нас. Не иначе как потому, что его из-за ночного шума поймали на супружеской измене. Как бы то ни было, у Чиньела есть друзья среди судейских, и он всячески дал им понять, что хочет нашей крови. Так что непохоже, что получится подкупить хоть кого-то из тюремщиков.

— Печально, — только и могла сказать Юнис. — Получается, придётся ждать суда? Будем надеяться, он и в самом деле состоится достаточно скоро, чтобы я смогла вернуться домой, прежде чем все решат, что я пропала.

— Беда в том, что теперь я не уверен, что нас просто так отпустят, — обеспокоенно заметил Ансель.

— Но мы же ничего не украли и никого не ранили, — заявила Юнис. — Разве что, из-за нас пришлось выбивать дверь, но это небольшая потеря. Может быть, когда во всём разберутся, нам просто велят выплатить хозяевам ущерб, как ты думаешь?

— Хотел бы я в это верить, — протянул маг. Особой надежды в его голосе не чувствовалось.

— А что, по-твоему, нам может грозить? — решилась спросить Юнис.

— Если б я знал, — вздохнул её друг. — До сих пор мне как-то ни к чему было разбираться, какие наказания положены за мелкие преступления. Наверное, могут и вправду наложить штраф или отправить в работный дом.

— Ох, только бы не работный дом! — воскликнула девушка. — Так мне ни за что не удастся скрыть своё отсутствие от матушки. Это ведь надолго, да?

— Месяцы, а то и годы, — мрачно подтвердил маг.

— Нет, это никуда не годится. Но может быть, можно как-то побыстрее управиться? Какие там ещё бывают наказания?

— Позорный столб. Закуют в колодки и выставят на площади на потеху толпе, — подумав, предположил маг.

— Ну это ничего, в таком виде меня всё равно никто не узнает, — невесело усмехнулась Юнис. — Хотя приятного мало, конечно. Ещё есть идеи?

Ансель отвернулся и замолчал.

— Говори, не тяни, — подбодрила его девушка. — Я не испугаюсь, но мне нужно знать всю правду о том, что нас может ждать. Скажи уж прямо, что там у тебя на уме.

— С учётом того, что Чиньел наверняка настроит судью против нас, — начал маг, — нас могут приговорить к порке плетьми или, хуже того, кнутом.

— Что ж, это, по крайней мере, быстро, — нарочито бодрым голосом сказала Юнис. — Немного потерпеть и всё.

Девушка твёрдо решила не позволять страху завладеть собой.

— И хорошо ещё, если сечь станут прямо здесь, на тюремном дворе, — продолжал Ансель. — Но могут и на городской площади у всех на виду.

— Ну и ладно, лишь бы всё это побыстрее кончилось. Пусть уж лучше сразу высекут и отпустят, чем эта морока с работным домом.

— Ты так говоришь, будто порка кнутом — это сущие пустяки! — взвился маг.

— Уж наверное, это не больнее, чем ранение шпагой, — пожала плечами Юнис. — А что последнее собой представляет, я в курсе.

Ансель только головой покачал.

— Ладно, что ещё может быть, выкладывай, — снова начала теребить его Юнис.

— Остальное, что мне приходит в голову, пожалуй, уж слишком для нашего проступка. Каторга, клеймение, отсечение каких-либо частей тела.

Юнис поёжилась, её, в конце концов, пробрало.

— Но мы же даже ничего не украли, — повторила она свой прежний аргумент почти жалобным голосом.

— Не бойся, я уверен, что до этого не дойдёт, — поспешил утешить её Ансель. — С учётом тяжести нашего преступления, я бы всё-таки поставил на порку. Это неприятно, но перетерпеть можно.

Юнис кивнула, немного успокоившись. Некоторое время они сидели молча.

— Я вот что придумал, — начал снова маг. — Когда нас будут допрашивать, мы скажем, что это я тебя подбил на преступление. Что я угрожал тебя убить, если ты не сделаешь, как я хочу. Что я — отъявленный негодяй, а ты — невинная жертва. Надеюсь, нам удастся их разжалобить, и они смягчат тебе наказание. Может, для тебя всё обойдётся хотя бы колодками.

— Но это несправедливо! С чего это меня должны наказывать меньше, чем тебя? — воспротивилась Юнис. — Мы же вместе решились на это дело и вместе получим то, что за него полагается, если нам не повезёт.

— Интересно, а как ты собираешься скрыть от матушки свои злоключения, если, например, у тебя на спине останутся следы от кнута? — поинтересовался Ансель. — Уж наверняка твоя камеристка сразу же обратит на них внимание и немедленно расскажет графине.

— Что-нибудь придумаем, — отмахнулась Юнис. — Держу пари, на этот случай есть какая-нибудь магия или вроде того.

— Я не понимаю, чего ради мы должны страдать вдвоём, если можно обойтись одним мной, — настаивал маг.

— Так будет правильно, — пожала плечами Юнис. — Я ведь по собственному почину ввязалась в эту историю. Собственно говоря, я даже заставила тебя взять меня с собой.

— Ну и дура! — бросил маг. — Вот и полюбуйся теперь, чем всё это обернулось.

Юнис предпочла не обижаться на резкие слова друга.

— Будем надеяться, всё обойдётся, — примирительно сказала она. — Но я определённо не позволю им всех собак на тебя одного повесить, так и знай.

— Послушай, — снова начал Ансель, — некоторое время назад я намеревался устроить экспедицию на Таламию, помнишь? У меня были причины, или скорее повод, желать этого путешествия, но, буду честным, в первую очередь я мечтал совершить нечто особенное, хотел прославиться в кругу себе подобных не только тем, что родился наследником известной фамилии. И я отнюдь не ожидал, что это будет легко. В нашей профессии ничто не даётся даром, нас учат, что на пути к настоящему могуществу, встречаются препятствия, порой довольно неприятные, которые ты всегда должен быть готов встретить лицом к лицу. Работа мага, который желает хотьчуть-чуть выйти за границы общеизвестного, бывает не только нелегка, но и попросту опасна. Я и не рассчитывал, что всё пойдёт как по маслу, и был к этому готов. Я думал, что моя подготовка пригодится мне на Таламии.

— По правде говоря, мне показалось, ты совсем забросил эту идею, — прямо сказала Юнис. — За весь этот год ты палец о палец не ударил, чтобы организовать свою экспедицию.

— Правильно, это потому, что я увидел путь куда более интересный. Я уверен, этот ваш Дар позволит мне совершить настоящее открытие в области магии, никуда не уезжая. Открытие, равного которому арканная наука не знала уже многие десятки лет. Наши с тобой злоключения — досадное препятствие на моём пути, но и только. Повторюсь, я и не ожидал, что подобные достижения даются легко.

— Это хорошо, что ты не расстраиваешься из-за наших неурядиц, — просто сказала Юнис.

— Я воспринимаю их, как справедливую плату за то, что мне удалось узнать. Но вот ты — совсем другое дело. Тебе не место во всей этой истории, у тебя другая судьба. Если даже я добьюсь своей цели, ты-то всё равно не получишь с этого ничего, кроме разве что скандала и испорченной репутации. Поэтому я жалею, что втравил тебя во всю эту сомнительную авантюру с мемуарами и пытаюсь, как могу, исправить положение.

— Глупости! — отрезала Юнис. — Если ты вдруг забыл, я уже получила больше, чем могла себе представить. Мой Дар. И я не намерена бросать всё на полпути только потому, что нам разок не повезло. Мы как-нибудь переживём эти неприятности, и дальше всё будет по-прежнему.

Ансель горько улыбнулся в ответ.

— Между прочим, а что было в той рукописи, из-за которой мы здесь оказались? — спросила друга девушка. — Ты хотя бы узнал что-нибудь стоящее?

— О, да, — взгляд Анселя вдруг сделался мечтательным. — Старик Чиньел был не промах и сделал массу интересных выводов даже из тех крупиц знаний, что ему доставались. Когда мы выберемся отсюда, мне будет над чем поработать.

— И что же такого он придумал? — спросила Юнис, довольная, что удалось повернуть разговор в новую сторону.

— Держу пари, если опубликовать эти мемуары, кое-какие идеи знаменитого Ардоса, принца-чародея, могут быть подвергнуты критике, — пустился в объяснения Ансель. — А началось всё с того, что с нашим магистром однажды случился конфуз: будучи ещё молодым, можно сказать, начинающим адептом в Ордене Жаровни, он проводил клеймение и, как на грех, перепутал заклинания. Он держал в руках клеймо конюха, но произнёс слова, полагающиеся воинам, и только когда всё было готово, осознал, что ошибся.

— Хорошенькое дело. И что же произошло? — заинтересовалась девушка.

— Судя по записям, ему было очень стыдно за свою оплошность, но никто из окружающих не заметил ошибки. Ритуал, на первый взгляд, сработал как обычно. Однако, как в таких случаях бывает, магистр Элок хорошенько запомнил имя и внешность того бедолаги, которого клеймил. И что же — спустя несколько лет этот человек снова привлёк внимание магистра и вот при каких обстоятельствах. Оказывается, тот самый парень крепко провинился, настолько, что его решили наказать «жилой». Столкнувшись с этой историей, молодой Элок решил разобраться поподробнее. Ему не составило труда получить доступ к личному делу конюха — выяснилось, что тот постоянно получал взыскания за плохую работу, не очень-то ладил с лошадьми, зато был не дурак подраться. Собственно, за драку он в итоге и пострадал. Элок не знал, что и думать — всё это, разумеется, могло быть простым совпадением, но выглядело так, как будто тот клеймёный скорее получил таланты воина, нежели животновода. И тогда магистр решился провести ещё несколько экспериментов. Он начал уже намеренно использовать неправильные клейма. Судя по всему, в таком деле обычно присутствует только один маг Жаровни, так что заметить подвох было некому. Да и, в сущности, он всегда мог сказать, что попросту перепутал.

Голос Анселя становился всё более возбуждённым. Юнис гадала, что именно из вышесказанного маг прочитал в мемуарах, а что додумал сам.

— В общем, годы наблюдений за этими необычными клеймёными привели к определённым успехам, кое-кто из них как будто и вправду демонстрировал интересующие нашего экспериментатора навыки. Воодушевлённый, он даже пошёл ещё дальше: купил контракты нескольких из таких людей в качестве домашних слуг, чтобы без помех проводить опыты в контролируемых условиях. Развлекался тем, что устраивал им подходящие ситуации, чтобы действовать не в рамках своей профессии, а в соответствии с тем заклинанием, что произнёс Элок во время клеймения. Разумеется, этого было маловато для статистики, но тема определённо требовала дальнейшего развития.

— И что же он придумал, этот магистр? — спросила заинтригованная Юнис.

— Вместо того, чтобы использовать одно из семи готовых заклинаний, которые весьма похожи между собой, но всё же немного отличаются, он решился написать своё собственное. По его разумению, он попытался сделать нескольких клеймёных талантливыми земледельцами, раскошелился и на их контракты и принялся наблюдать.

— И что же, это сработало? — воскликнула девушка.

— Представь себе — нет, — отвечал маг.

— Но почему же? — удивилась Юнис.

— Магистр Элок пишет об этом довольно-таки мутно. Он приводит истории разных клеймёных с их исходными данными и жизнеописаниями, кое-где всё сходится, а где-то наоборот — полный провал. На самом деле данные, которые он получил, не позволяли сделать никаких вразумительных выводов. Но у меня есть подозрение на счёт причин такого положения дел.

— И какое же?

— Понимаешь, он не приводит новое заклинание в книге, но довольно пространно описывает свои рассуждения при его создании. Видишь ли, даже адаптация существующего колдовства, не говоря уже о создании нового, довольно сложное дело. Тем более, когда речь идёт об артефакте Ардоса с тамошними весьма необычными техниками. Я кое-что понимаю в этом, ведь все мои опыты с крысами, в конечном счёте, были направлены на разработку улучшенных версии старых заклинаний. Так вот, старина Элок, по моему мнению, был довольно-таки посредственным теоретиком магии и, как я полагаю, попросту не справился со взятой на себя задачей. И немудрено, он наверняка боялся обратиться к кому-то за советом, чтобы случайно не выдать своего замысла, да и простора для экспериментов у него было совсем немного — клеймёные-то недёшево стоят. А отладка заклинаний дело и само по себе нелёгкое. Может, будь у старикана побольше попыток, он бы и получил, что хотел, но, увы, удача ему не улыбнулась.

— Но ты считаешь, сама идея была правильная?

— Как знать, по крайней мере, это было бы прелюбопытно: опровергнуть версию Ардоса. Не то, чтобы я хотел клеймить людей и смотреть, что с ними будет, но уж я-то, наверное, сумел бы составить нужное заклинание для какого угодно таланта.

— Тебе определённо не подходит это занятие, — заверила его Юнис.

— Разумеется, об этом и речи нет, — отозвался маг. — Но будем надеяться, эти знания помогут мне лучше понять суть вашего Дара.

Юнис согласно кивнула.

— Ну, как тебе такая история? — Ансель был как будто даже горд собой. — Я знал, что напал на настоящую золотую жилу, когда вцепился в эту рукопись.

— Очень занимательные наблюдения, — согласилась девушка. — Уверена, они тебе пригодятся, когда мы выберемся отсюда.

— На самом деле, там ещё куча разных любопытных деталей об артефакте и способе его использования, — добавил маг. — Я тебе пересказал только то, что с ходу в голову пришло, но это далеко не всё.

— Ну, разумеется, — кивнула девушка. Ей нравилось видеть друга таким: воодушевлённым, заинтересованным, занятым любимым делом, как будто вокруг не было постылых стен тюрьмы, а впереди не маячил пугающий приговор. Этого воодушевления хватило на весь остаток дня, Ансель пребывал в своих раздумьях, а время от времени делился с Юнис ещё какой-нибудь подробностью из мемуаров старого магистра. Девушка зачастую не могла оценить значение того или иного факта, но всё равно радовалась тому, что её друг не впал в апатичное уныние.

Однако утром следующего дня, это была суббота, Ансель снова завёл свою вчерашнюю шарманку, чем порядком разозлил девушку. Может быть, вторая бессонная ночь заставила мага много времени посвящать измышлениям, но он продумал ещё некоторые детали своей легенды, и теперь взялся излагать их Юнис. Суть всей истории опять сводилась к тому, что именно Ансель, как главный в их паре, во всём виноват.

Выслушав друга, Юнис твёрдо решила раз и навсегда положить конец подобным разговорам.

— Ансель, я тебе уже говорила вчера и ещё раз повторю, — стараясь быть как можно убедительнее, произнесла девушка. — Я не собираюсь врать судьям в этом вопросе. Я намерена разделить с тобой всю тяжесть нашей вины, поскольку именно такое поведение считаю правильным. Если угодно, поскольку таковы мои принципы.

На этом моменте Ансель взорвался.

— Меня по горло достали твои дурацкие принципы! — злобно зашипел он. — Если вдуматься, мы здесь именно по их милости. Да, да, всё это потому, что ты распустила нюни, вместо того чтобы просто прорубиться через тех троих. И какой толк с тебя в бою? Прав был твой проклятый Эсгер, я готов снять перед ним шляпу. Для тебя всё вокруг — всего лишь забавная игра, а как доходит до дела — тут мы, видите ли, слишком чувствительны и боимся замарать руки. И что, от твоего чистоплюйства лучше стало? Теперь с нас, может, шкуру спустят, только потому, что ты такая принципиальная.

Юнис попыталась как-то оправдаться, но маг не слушал и продолжал рычать на неё, обвиняя во всех грехах. В конце концов, обиженная нападками Анселя, девушка попросту отодвинулась от него подальшеи перестала отвечать. Просить прощения за то, что проявила милосердие к лакеям, виноватым лишь в том, что они верно служат своим хозяевам, девушка отнюдь не собиралась, но гнев друга на сей раз ранил жестоко. «Кто знает, может, я и вправду струсила, — думала Юнис. — Что, если я так никогда и не сумею стать настоящим воином, несмотря на свой Дар?» Эта невесёлая мысль оказалась для девушки крайне болезненной.

Через короткое время после ссоры — заключённым ещё не успели выдать обычную утреннюю порцию похлебки — в тюрьме неожиданно поднялась какая-то суматоха. Тюремщики немалым числом ворвались в камеру и принялись отбирать некоторых из её обитателей. Ансель и Юнис попали в число тех, кого вывели прочь. Судя по настроению стражников, и для них самих нынешний переполох до некоторой степени оказался неожиданностью. Юнис поискала глазами всезнающего старичка, чтобы спросить у него, что всё это может значить, но его, как назло, не оказалось среди тех, кого забрали из камеры.

Вскоре, однако, и без того выяснилось, что послужило причиной столь лихорадочной деятельности. Оказывается, прямо сейчас должно было состояться внеплановое заседание суда. Юнис, пожалуй, даже обрадовалась этому обстоятельству. Сердце девушки затрепетало в волнении. Грядущее пугало, но вместе с тем Юнис так хотелось, чтобы тревожное ожидание наконец-то окончилось. «В конце концов, готовиться к чему-то известному, пусть и малоприятному, гораздо легче, чем пребывать в неизвестности», — рассуждала девушка.

Глава 3

Их вывели во двор и заставили ждать суда под присмотром стражников. Время от времени одного или нескольких людей из толпы забирали на слушание следующего дела. Эта своеобразная очередь продвигалась довольно-таки быстро, и Юнис сочла это скорее добрым признаком. Они с Анселем оказались где-то посередине списка из пары десятков человек.

Наконец их завели в помещение, где заседал суд. Девушка с любопытством огляделась: она ещё никогда не бывала в таких местах и понятия не имела, как здесь всё устроено. В галерее Пилларов имелась картина, изображавшая некое важное судилище, сыгравшее значительную роль в семейной истории. На этом полотне, как помнилось Юнис, обстановка была довольно-таки фешенебельная, а само действо выглядело весьма торжественным. На практике всё оказалось гораздо скромнее, хотя некоторые помпезные элементы, вроде традиционных пышных одеяний членов суда, всё же можно было наблюдать. Помимо самого судьи в зале присутствовало ещё несколько чиновников — Юнис понятия не имела, в чем заключается роль каждого из них. Кроме того, здесь находилось с полдюжины охранников и ещё один непонятный человек, в отличие от всех остальных судейских, он носил непримечательный камзол, подобающий чиновнику среднего ранга.

Слушание дела началось без промедления. Юнис всё ещё дулась на Анселя и не собиралась подыгрывать его намерениям. Маг же пребывал в сосредоточенной готовности: он, казалось, выжидал подходящего момента, чтобы выступить со своей заготовленной речью.

Пока, впрочем, никто ни о чём не спрашивал, кроме, разве что, уточнения того, действительно ли их имена соответствуют тому, что написано в бумагах. Их поставили на место, отведённое для подсудимых. Судья бросил на девушку и её друга беглый, нелюбопытный взгляд и погрузился в чтение бумаг, поднесённых ему одним из клерков. Юнис имела весьма смутное представление о процедуре суда и теперь гадала, полагается ли им какой-то защитник или придётся обходиться своими силами. Пока, во всяком случае, никто из присутствующих как будто не собирался брать на себя эту роль.

Судья между тем быстро закончил чтение и подозвал к себе ещё одного из находящихся в зале чиновников, того самого, что отличался от всех одеждой. Эти двое о чём-то тихо посовещались и, судя по всему, быстро пришли к согласию. Чиновник удовлетворённо кивнул и вернулся на своё место.

— Ознакомившись с материалами дела, суд готов вынести решение, — возвысив голос произнёс судья.

Сидящий рядом клерк с готовностью принялся записывать.

Юнис опешила. Неужели всё вот так быстро, неужели им не дадут сказать ни единого слова в своё оправдание, или даже просто объяснить, что же произошло. Девушка не знала, как воспринимать такую быстроту всего процесса. Сердце её забилось от волнения. Как бы то ни было, сейчас всё решится.

— Ваша честь, если мне будет позволено сказать несколько слов… — начал Ансель.

— Вам слова не давали, подсудимый, — строго бросил судья.

— И всё же, я бы хотел прояснить некоторые вопросы, которые, безусловно, смогут пролить свет на обстоятельства нашего дела, — продолжал маг.

Судья пристально посмотрел на него и сделал некий сигнал рукой. Один из присутствующих в зале стражников немедленно нарисовался рядом с Анселем.

— Когда тебя не спрашивают, нужно молчать, ясно? — спросил стражник, для убедительности потрясая кулаком перед лицом мага. — Рот открывать будешь, если к тебе обратятся, понял?

Ансель сглотнул и молча кивнул.

Стражник удовлетворённо хмыкнул и слегка поклонился в сторону судьи, будто говоря: «Не извольте беспокоиться, это человек больше не станет нарушать ход заседания».

— Итак, по делу о вооружённом ограблении особняка семейства Чиньел подсудимыми Анселем Гретто и Меллисой Кендри, с учётом тяжести ущерба, нанесённого обвиняемыми, а также сопротивления, оказанного при аресте …

Юнис вскинулась, слыша эти слова. Они ведь никого пальцем не тронули и вовсе не сопротивлялись. Ансель, видимо, думал так же.

— Господин судья, всё это ложь и клевета! — крикнул он. — Мы ничего не украли и не оказывали никакого…

На сей раз стражник не проронил ни слова. Он просто шагнул к магу и коротко, резко ударил того кулаком под дых.

Ансель замолчал на полуслове и упал на колени, хватая ртом воздух.

— Что вы делаете, не смейте! — закричала Юнис.

Другой охранник угрожающе двинулся к ней.

— Молчать! — рявкнул он.

Судья терпеливо дождался, пока порядок снова будет восстановлен, и продолжал с того места, на котором его прервали:

— … суд принял решение признать вышеупомянутых лиц виновными в совершении вышеозначенного преступления и назначить наказание в виде клеймения…

Юнис застыла, не веря своим ушам. Судья говорил ещё что-то, но мозг девушки отказывался воспринимать происходящее. Только одно слово — «клеймение» рефреном звучало в её голове. «Не может быть! Этого просто не может быть! — Юнис посмотрела на свою левую руку — Неужели на ней теперь появится мерзкое уродливое клеймо?»

На память пришёл далекий летний день почти год назад. Слова судьи звучали для неё далеко и приглушённо, как в тумане, а вместо них в сознании всплыла совсем другая сцена и другие голоса:

— Матушка, неужели меня теперь клеймят?!

— Ну что ты, милая, они не посмеют.

«Посмеют, ещё как посмеют», — могла теперь возразить Юнис.

Неужели злая судьба всё-таки предъявила на неё свои права? Девушка не хотела верить, что всё это могло случиться с ней. Ей казалось, что всё, что творится вокруг, происходит не наяву, что это сон, морок, навязчивая идея, бред. Нужно только проснуться, сбросить с себя пелену этого наваждения, и окажется, что всё это не более, чем дурная игра воображения.

Крики и шум, раздавшиеся вдруг совсем рядом, вырвали девушку из плена собственных мыслей. Прямо перед ней завязалась настоящая драка. Ансель, как видно, ещё раз попытался что-то крикнуть судье, и уже несколько человек охраны набросились на мага, повалили его на пол и пустили в ход дубинки, которыми были вооружены. Юнис бросилась было на помощь другу, не слишком соображая, что делает, но опекавший её стражник был наготове и заступил девушке дорогу.

— Что ты делаешь, дура, навредишь только своему подельнику! — зашипел он в лицо Юнис. — Да ещё и сама получишь в придачу.

Юнис замерла как вкопанная. И вправду, от её вмешательства сейчас не было бы никакого проку.

Избиение продолжалось недолго, убедившись, что маг больше не желает выступать с речами, охранники прекратили наносить удары. Ансель корчился на полу, прикрывая голову руками. Удовлетворённые содеянным, стражи порядка грубо подняли свою жертву на ноги и поволокли прочь. Юнис повели следом.

Ларус Пинет, секретарь суда

Суббота на этой неделе имела место весьма хлопотная. Для начала, предупреждение о том, что именно в этот день состоится экстренное заседание, я получил только накануне вечером, за ужином. Увидев курьера, который принёс вызов, я сразу же догадался, к чему идёт дело, и от этой мысли аппетит у меня сразу бесповоротно испортился, а настроение сделалось отвратительным.

По какой причине? Во-первых, я не люблю неожиданностей. Но господам магам из королевского Ордена Жаровни способность планировать что-то заранее, по всей видимости, неведома. Не могу сказать, на основе чего они принимают свои решения: может, наблюдают за положением звёзд, или же используют какие-то гадания — всё это материи, неведомые нам, простым смертным. Одно лишь известно доподлинно, они никогда не дают себе труда оповестить нас о грядущих мероприятиях хоть сколько-нибудь заблаговременно. А нам, к несчастью, приходится под их желания подстраиваться.

И ладно бы только в части того, что касается спонтанных судебных сессий. В конце концов, не так уж часто сии заседания случаются. Хуже другое: всякий раз, как господам магам заблагорассудится объявить о своей готовности заклеймить очередную порцию бедолаг, чиновники из Застенка, в свою очередь, подступают к нам с требованиями. Пожелания у них обыкновенно одни и те же: короне требуются работники, молодые, здоровые и примерного поведения. Вот только, как нетрудно себе вообразить, тюрьма для преступников под следствием — не самое подходящее место для поиска подобных кандидатур.

Среди нашего контингента, как на грех, всё больше попадаются люди порочные, всем грехам приверженные и оттого своё здоровье не блюдущие, а то и вовсе отпетые душегубы. А если вдруг и найдётся, по счастливому случаю, во всех отношениях положительный кандидат в клеймёные, так у такого замечательного человека наверняка есть немало добрых друзей, которые всемерно стараются облегчить его участь. Подобное стремление у нас очень даже приветствуется, если, конечно, ведет ко всеобщей выгоде.

Вот и выходит, что выполнить государственную потребность порой ох как нелегко без ущерба для всего прочего, что в расчёт брать необходимо. Впору честных горожан на улицах хватать. Ну насчет честных, это я, конечно, преувеличил, но случается так, что провинность осуждённого на клеймение, по правде говоря, не столь уж и велика для подобного наказания. Чистой воды невезение — попасть в руки правосудия как раз в тот момент, когда в Застенке требуются новые жители.

И тут настало время сказать о второй причине, по которой я крайне отрицательно отношусь к тем судебным заседаниям, что организованы по указке Управления по делам клеймёных. То есть, когда мы, с позволения сказать, выполняем заказ на казённых рабочих. В таких случаях без эксцессов никогда не обходится. А всё оттого, что решения в этих обстоятельствах мы принимаем, не всегда руководствуясь чувством справедливости, да и, если уж на то пошло, здравым смыслом. Соответственно и люди на приговор реагируют не всегда так, как нам хотелось бы. Клеймение — это ведь навсегда, тут ни через год, ни через десять лет на волю не выйдешь. Многие хуже смерти такое наказание почитают. Вот и впадают кто в истерику, а кто и в бешенство.

До сих пор помню случай четыре года назад, когда осуждённый на меня с заточкой бросился — и как только наши доблестные стражи у него этот запрещённый предмет проглядели. Пришлось мне совершить прыжок под кафедру, достойный циркового акробата, хоть обычно большой ловкостью я не отличаюсь. И, самое обидное, что озлился этот разбойник именно на меня, скромного клерка. Я бы ещё понял, если на судью. А лучше бы, конечно, подождал до самой процедуры клеймения, да мага из Ордена Жаровни и огорошил. Чтобы всё по справедливости.

В общем, предчувствие у меня было самого скверного характера, как и всегда в таких случаях. И на сей раз, естественно, без происшествий не обошлось. Я же говорю, работа в таких условиях крайне волнительна, а то и опасна. А на сей раз и вовсе нечто странное имело место.

Дело рассматривали, как говорится, обычное, да не совсем. Двоих — парня с девушкой — поймали ночью в доме уважаемых людей. Эти горе-грабители как будто даже украсть ничего не успели, взяли их тёпленькими. С одной стороны, как я уже сказал, дело пустяковое и прегрешение не столь уж и великое. Но тут ведь нужно, как говорится, все обстоятельства во внимание принимать. А обстоятельства на сей раз таковы были — господин Адмас Чиньел, на чью собственность злоумышленники покусились, судье приходится двоюродным племянником.

Вообще-то судья Жерро к девицам обычно снисходителен. По правде сказать, даже питает к ним особое расположение. За многие преступления для симпатичных юных особ у него наказание одно: выпороть нагишом на тюремном дворе. А за правильным исполнением сего приговора судья Жерро предпочитает лично надзирать. Такое вот у него похвальное служебное рвение, если вы понимаете, о чём я.

Но тут, разумеется, дело совсем другое, о подобных сантиментах задумываться не приходится. Осудили обоих ко всеобщему удовлетворению, так что и племянник господина судьи и представитель из Застенка должны быть довольны.

И вроде всё в порядке, всё наилучшим образом сложилось. И дело даже не в том, что того парня нашим стражам утихомиривать пришлось, как я уже говорил, бывали эксцессы и похуже. Но всё равно мне всё заседание не по себе было. Нехорошее такое чувство, что что-то не так с этой преступной парой. Будто мы большую ошибку на их счёт совершаем.

А на следующую ночь мне сон приснился, яркий, из тех, что наутро помнятся. Будто за мной охотится разъярённый лев. Ох и жуткая тварь: огромная и глаза огнём пылают. Я от этого диковинного зверя, было, в зале суда спрятался, промеж скамеек. А он в дверях стоял и на меня смотрел, а потом как кинется и давай зубами рвать. Тут я и проснулся весь в холодном поту, сердце так и колотится. Пришлось потом настойку пить, чтоб тревогу хоть как-то унять. Утром хотел даже к свояченице сходить — она большая мастерица сны толковать — да одумался. Несолидно это как-то, в моём возрасте и положении. Но тревога осталась, никуда не делась, гложет потихоньку. И, хуже того, глаза этого зверя чудовищного повсюду мерещиться стали, даже когда бодрствую и вина не пью. Чтоб этих магов с их клеймом демоны забрали!

***

На сей раз Юнис и Анселя поместили в другую камеру: поменьше размером, где уже находился кое-кто из прежних сокамерников, чьё дело слушали раньше. Устроившись на новом месте, Юнис принялась хлопотать вокруг побитого друга, пытаясь хоть как-то ему помочь. Девушка оторвала полоску от своей рубашки, не слишком, впрочем, чистой и попыталась хотя бы вытереть кровь с лица мага. У неё не было даже воды, чтобы промыть его раны. Она рискнула попросить надзирателей о помощи, но эти люди были абсолютно глухи к любым мольбам. Впрочем, на поверку, состояние её друга оказалось вполне удовлетворительным. Выглядел Ансель ужасно, но в целом, судя по всему, обошлось без серьёзных повреждений.

Постепенно помещение заполнялось новыми людьми. Насколько могла судить Юнис, сюда попали почти все те, кого с утра отобрали вместе с ними, за исключением, быть может, пары человек. Судя по следам на лицах некоторых из этих бедолаг, не только Анселю довелось сегодня почувствовать на себе гнев стражи.

За ними теперь присматривали гораздо строже, чем прежде. Всех, осуждённых на клеймение, — как заметила Юнис, это были исключительно нестарые, физически крепкие люди обоих полов — перво-наперво тщательно обыскивали. Тюремщикам нужно было убедиться, что у заключённых нет оружия или иных предметов, с помощью которых можно наложить на себя руки. Настроения среди приговорённых царили самые подавленные, и подобный выход многим показался бы за счастье. По крайней мере, осуждённым дали понять, что их заточение долго не продлится. Клеймение должно было состояться уже завтра.

У Юнис мелькнула мысль: не следует ли ей всё-таки раскрыть своё инкогнито и попробовать поговорить с тюремщиками. Но скорее всего, ей, в лучшем случае, рассмеются в лицо, а в худшем — наградят парой тумаков. По крайней мере, пример избитого за попытки хоть что-то сказать Анселя совсем не вдохновлял на дальнейшие потуги объясниться.

Оставив эти сомнительные идеи, Юнис перешла к тому, что можно и нужно было сделать прямо сейчас. Девушке было ужасно жаль Анселя и стыдно за нелепую утреннюю ссору. Попав в такой переплёт, они должны как можно крепче держаться друг за друга, а не препираться по пустякам. И о чём она тогда только думала? Но что теперь жалеть о произошедшем, нужно просто, как можно скорее, наладить отношения.

— Прости за то, что я тебе утром наговорила, ладно? — начала Юнис. — Я совсем не хотела с тобой ссориться.

— Я и сам вёл себя как дурак, — сказал в ответ Ансель.

— Значит, ты на меня не обижаешься? — спросила девушка.

— Конечно, нет. Тут определённо есть те, кто насолил мне гораздо больше, — заверил её маг.

Он попытался даже улыбнуться, но с учётом разбитого лица, вместо улыбки получилась ужасная гримаса.

— Вот здорово! — Юнис порывисто обняла друга, не забывая, впрочем, об осторожности, чтобы ненароком не причинить ему боли.

— Ты только не грусти, пожалуйста, — продолжала девушка через некоторое время. — И не вини во всём себя, хорошо? Ты всё сделал как надо, просто нам ужасно, чудовищно не повезло.

Маг скептически покачал головой.

— Очень мило с твоей стороны, что ты не считаешь меня виноватым, но я показал себя последним болваном, и это факт, — со вздохом сказал он.

— Всё будет в порядке, — продолжала Юнис, неизвестно, кого стараясь утешить в большей степени — мага или всё-таки себя саму. — Даже если мы не сможем сейчас избежать клеймения, это вовсе не так уж страшно. Это не конец всему, ты не думай.

— Мне нравится твой настрой, — заметил Ансель. — Рад, что ты не поддалась унынию.

— Ну конечно! — воскликнула Юнис и добавила, понизив голос, — Мы быстро найдём способ так или иначе связаться с матушкой, и она обязательно нас освободит. Да, она непременно выкупит наши контракты. Пройдёт совсем немного времени, и мы вернёмся домой.

— Надеюсь, что так и будет, — довольно-таки отстранённо сказал маг. Он как будто задумался о чем-то своём.

Юнис продолжала на все лады повторять свои нехитрые утешения. Девушка не знала, производят ли её слова впечатление на Анселя, но ей самой от этих рассуждений определённо становилось легче. Впрочем, маг вдруг сделался неразговорчивым и перестал отвечать на её реплики.

— Юнис, послушай, не могла бы ты немного помолчать, — попросил он через некоторое время, — мне надо подумать.

— У тебя появилась какая-то идея, насчёт того, что нам делать? — с надеждой спросила девушка.

— Нет, — потупился Ансель. — Я просто понял, что хочу вспомнить кое-что из мемуаров магистра Элока. Для этого мне нужно сосредоточиться. Не обижайся, ладно?

Юнис торопливо закивала головой и замолчала, выполняя просьбу друга.

Раз поговорить было не с кем, оставалось только предаваться своим мыслям, которые неожиданно приняли весьма интересный оборот. Девушке вдруг стало любопытно, а что именно она получит после клеймения. У неё ведь уже есть Дар, доставшийся ей от матери. Может быть, теперь он станет ещё сильнее? Наверное, никто и никогда до неё не бывал в такой ситуации. Если вдуматься, дела может быть и не столь уж плохи. Клеймение, конечно, неприятная процедура, но ведь у него есть и положительная сторона. Придётся немного потерпеть, но зато потом она доподлинно узнает, как именно магия Букваря Ардоса действует на человека. Уж наверняка она сама — весьма благодатная почва для этого зерна. Итак, сперва она получит всё, что может дать ей древний артефакт, а потом матушка вытащит её из Застенка, и жизнь вернётся в прежнюю колею, только сама Юнис станет сильнее. Эта новая надежда определённо позволяла смотреть в будущее с куда большим оптимизмом, чем прежде.

И ещё одна приятная мысль вдруг пришла девушке на ум. Ведь теперь Эсгер не сможет от неё отмахнуться, заявив, что её увлечения несерьёзны. Отныне они станут, можно сказать, коллегами. Возможно, её собственное клеймо позволит ей лучше понять Эсгера, а тому начать относиться к ней по-новому.

С такими размышлениями жизнь становилась если и не хороша, то, по крайней мере, казалась вполне сносной. Юнис улыбнулась. «Нужно уметь в любой ситуации находить положительные стороны», — так учила её матушка. Что ж, в нынешних обстоятельствах это неожиданно оказалось вовсе не так уж и сложно. Теперь, когда есть определённость с тем, что им предстоит, можно начинать строить планы на будущее. Девушка поймала себя на мысли, что она, должно быть, единственная в камере, кто с нетерпением ждет завтрашнего дня.

***

Утром группе приговорённых предстоял долгий и неприятный пеший путь до резиденции Ордена Жаровни, где их должны были клеймить. Людей связали в длинную вереницу, с тем чтобы затруднить побег, и повели под надзором многочисленной стражи. Эта примечательная колонна привлекла внимание праздных зевак и уличных мальчишек, которые со свистом, улюлюканьем и зубоскальством сопровождали осуждённых. Юнис, впрочем, мало беспокоилась на сей счёт. Девушка не предполагала встретить здесь знакомых и справедливо считала, что вряд ли кто-то сможет сейчас заподозрить в ней воспитанницу графа Пиллара, а уж Анселя, чьё лицо страшно распухло после вчерашних побоев, не узнал бы и самый близкий друг.

Маг ещё раньше объяснил подруге, что таламийский артефакт никогда не покидает своего хорошо защищённого хранилища в штаб-квартире ордена, так что, со всей очевидностью, клеймить их будут именно там. Юнис никогда прежде не задумывалась о том, что представляет собой обитель магов Жаровни, и теперь с определённым любопытством ждала, где же они окажутся.

Орденская резиденция, как выяснилось, располагалась на Левом берегу. Это был настоящий замок на вершине крутого холма, окружённый высокой стеной. Возможно, подумала Юнис, артефакт там находится со времён самого Ардоса. Крепость казалась на вид очень древней и несла на себе следы былых сражений и осад, что как будто подтверждало предположение девушки. Юнис попыталась было выяснить подробности у Анселя, но маг всё утро был погружён в свои мысли и попросту проигнорировал вопрос.

Их завели в ворота резиденции и выстроили во внутреннем дворе для переклички. Процессом заведовал вчерашний чиновник из суда. Юнис сообразила, что он, должно быть, имеет какое-то отношение к тому ведомству, что занимается делами клеймёных. Как только обе стороны убедились, что всё в порядке и наличествующий состав соответствует спискам, тюремная стража передала заключённых солдатам Ордена и ретировалась. Теперь приговорённых освободили от пут, так как бежать здесь было некуда: ворота заперты, к тому же, повсюду несли службу вооружённые охранники.

После переклички их повели внутрь главного здания — цитадели, а затем вниз по крутой каменной лестнице. Выходит, артефакт держат под землёй, решила Юнис.

В конце концов, они оказались в длинном коридоре, достаточно широком, чтобы несколько человек могли пройти в ряд. Здесь осуждённых выстроили в колонну по одному. Ансель особо не стремился в первые ряды и очутился во втором десятке. Юнис пыталась держаться рядом с другом, но один из охранников отправил её ближе к концу колонны, туда, где стояли остальные женщины, которых в этой группе было меньшинство. Между девушкой и магом оказалось три человека. Юнис не понравилась эта перестановка: теперь она никак не сможет спросить у Анселя, что происходит. Впрочем, в последнее время от него и так ответов было не дождаться, с самого утра маг пребывал в глубокой задумчивости и не всегда давал себе труд реагировать на вопросы или замечания девушки.

Впереди, там, где располагалась голова колонны, всё ещё шли какие-то приготовления, и осуждённым оставалось только ждать своей участи. Ещё один стражник прошёлся вдоль ряда с мешочком, в котором лежали какие-то сушёные листья.

— Берите по три штуки, — скомандовал он. — Кладите в рот и жуйте как следует. От этого боль терпеть легче будет.

Большинство и впрямь протянуло руки за своей порцией лекарственных листьев и принялись их жевать, некоторые пытались достать сразу пригоршню, но такое самоуправство стражник пресекал. Юнис посмотрела на Анселя. Маг вместе со всеми взял положенные три листочка, некоторое время их изучал, а потом тихонько убрал в карман. Охраннику было всё равно, он ушёл дальше в конец колонны и нисколько не интересовался, как выполняются его распоряжения. По всей видимости, чьё-то нежелание облегчать собственные страдания его нимало не волновало. Видя всё это, Юнис последовала примеру своего друга и тоже не стала употреблять свою порцию листьев.

Через некоторое время всё было готово, и отвратительная процедура началась. Юнис постаралась разглядеть, что же представляет собой клеймение, чтобы получше подготовиться к тому моменту, когда очередь дойдёт до неё самой.

Впереди к коридору, где выстроили приговорённых, примыкало более широкое помещение. В противоположной его стене виднелась закрытая дверь, а по центру располагался широкий каменный столб, на котором были закреплены два железных приспособления, по-видимому, для фиксации рук. Девушка не очень разбиралась в такого рода инструментах и для простоты решила называть их тисками. Рядом стоял такой же столб пониже, на нём тоже виднелись подобные тиски — поменьше размером. Юнис пришло в голову, что этот второй набор, по всей видимости, предназначен для того случая, когда клеймят детей. Рядом со столбом стоял немолодой человек в мантии мага. Его наряд был очень похож на тот, что носил Ансель, разве что украшен немного по-другому. Вид представитель Ордена Жаровни имел весьма скучающий. В правой руке маг держал длинный железный стержень, конец которого отливал красным так, словно был раскалён. Юнис пригляделась, но не смогла рассмотреть узор на рабочем конце стержня. Чуть поодаль у стены стояла конторка, за которой расположился всё тот же давешний чиновник с письменными принадлежностями.

Стоящему первым в строю осуждённых рослому парню довольно-таки разбойного вида велели приблизиться к высокому столбу и положить обе руки в тиски ладонями вниз. Находящийся при тисках охранник принялся вертеть ручки, и вскоре руки бедняги были надёжно зафиксированы. Удовлетворённый, стражник подал знак, что всё готово.

Маг шагнул поближе, ткнул клеймом в левую кисть несчастного и принялся произносить слова заклинания. Пассов руками, вроде тех, что Юнис часто наблюдала в исполнении Анселя, он при этом не делал, да это и было бы затруднительно, с учётом того, что приходилось держать инструмент. Человек в тисках громко закричал от боли. Юнис вздрогнула, но адепта Ордена Жаровни этот крик не заставил сбиться ни на миг. Продолжая произносить слова ритуала, он отнял клеймо от раны и тут же снова приложил его: на сей раз к небольшому кусочку выделанной кожи, каких перед ним лежало несколько десятков. Когда узор отпечатался повторно, маг замолчал и отошёл в сторону, сделав жест одному из подручных. Тот подхватил только что пропечатанный кусок кожи и поднёс его чиновнику за столом. Последний прикрепил к этому предмету только что надписанную бирку и сделал какие-то пометки в своих бумагах. Наконец, после всех манипуляций, кусок кожи убрали в стоящий здесь же ящичек.

Тем временем, охранники освободили новоиспечённого клеймёного, который пребывал в полубессознательном состоянии, из тисков и препроводили дальше по коридору. Подошел черёд следующего бедолаги.

Произошедшее вызвало живую реакцию у тех, кому вскоре предстояло испытать всё это на себе, и Юнис не стала исключением. Девушка закусила губу. Как она сама поведёт себя, когда её руки окажутся в тисках? Подкатила волна паники. Но разве она ждала, что это будет легко? Как там говорил Ансель: «Могущество не даётся даром». Если клеймение — это плата, которую нужно внести, чтобы получить взамен новые умения, то так тому и быть, она к этому готова. Только бы выдержать процедуру как подобает. Юнис старалась придать себе побольше мужества, хотя страх подступал со всех сторон. Но ведь Эсгер и Тасталай пережили клеймение, когда были совсем детьми. Неужели она не справится, будучи взрослой?

Очередь двигалась без проволочек, как хорошо отлаженный механизм. Иногда, правда, кто-то от страха или от отчаяния пытался сопротивляться, и охранникам приходилось вступать в дело. Клеймо всегда ставили на левую руку, правую просто фиксировали, чтобы обезумевший от боли человек не доставил проблем. Сперва девушке было плохо видно, но по мере того, как она приближалась к месту действия, стало понятно, что узор соответствует тому, что она видела на руке Эсгера. Клеймо воина.

Юнис подметила ещё, что инструмент выполнявшего процедуру мага как будто всегда оставался раскалённым и готовым к работе, его не требовалось нагревать заново, да и ничего похожего на жаровню, вопреки названию ордена, вокруг не наблюдалось.

Со временем дошёл черёд и до Анселя. Девушка всё время внимательно следила за другом, она порывалась подать ему какой-нибудь сигнал, показать, что всё будет в порядке, но Ансель так ни разу и не обернулся. Всё внимание мага было приковано к происходящему у тисков. Юнис даже стало немного обидно оттого, что они не могут перекинуться хотя бы взглядом. Но выходить из колонны и привлекать к себе внимание друга, а заодно и стражников, она не решилась.

Когда подошла очередь её друга, Юнис вдруг стало по-настоящему страшно. Сперва девушка даже малодушно отвела взгляд, но потом, сжав кулаки, всё-таки заставила себя смотреть. Анселя, подобно всем прочим до него, подвели к тискам и закрепили его руки. Маг казался собранным и напряжённым. Он с каким-то особым вниманием, не отрываясь, глядел на манипуляции человека со стержнем. Вот тот начал своё колдовство, голос его звучал устало, видимо больше десятка клеймений подряд утомили орденского мага. Клеймо опустилось, зашипела обожжённая плоть. Ансель не закричал, скорее, издал звук, больше похожий на звериный рык. Через несколько мгновений всё было кончено. Юнис видела, как вздымаются плечи её друга: он тяжело дышал, но крепко стоял на ногах. Девушка вздохнула с облегчением: половина кошмара позади, теперь очередь за ней. Скорее бы уже всё завершилось.

И тут случилось то, чего Юнис никак не ожидала. Стражи, как обычно, освободили руки Анселя и подтолкнули его в сторону выхода, но тот вдруг рывком кинулся к девушке. Этот манёвр, очевидно, застал стражу врасплох: обычно их подопечные, пережив процедуру клеймения, с трудом осознавали действительность, и не были способны на такие стремительные действия, посему Ансель беспрепятственно достиг своей цели. Юнис взглянула на друга со смесью чувств. Здесь было и сострадание, и гордость за то, что он не выказал слабости, и желание получить хоть немного поддержки для себя.

На лице мага, хоть и искажённом гримасой боли, плясала безумная улыбка. Ансель смотрел на неё, будто одержимый. Юнис даже показалось на миг, что её друг не в себе от пережитых мучений, но потом она узнала это его выражение: Ансель выглядел так, когда им завладевала какая-то неимоверно важная мысль.

В следующий момент маг обнял Юнис и уткнулся губами ей в ухо.

— Когда будут клеймить, думай о том, что хочешь получить. О том, что тебе важно. Сосредоточься, — быстро зашептал он.

Юнис ничего не успела понять из этого сбивчивого шёпота, но времени, чтобы спросить, у неё не хватило. Зазевавшиеся было охранники спохватились и оттащили мага прочь. Девушка боялась, что её другу снова не поздоровится за этот демарш, но здешняя стража оказалась милосерднее, чем их коллеги из суда.

— Ну хватит уже, пошли. Не положено, — только и буркнул охранник, уводя не сопротивляющегося мага вперёд по коридору.

Юнис растерянно смотрела им вслед. Что её друг держал в уме, когда решился на этот отчаянный рывок, чтобы сказать ей несколько слов? Может быть, он просто хотел приободрить её перед предстоящим суровым испытанием? Должно быть так. Наверное, Ансель хотел сказать, что клеймение перенести проще, если думать о том, что у этого ритуала есть и положительные стороны. Похоже на то. Она ведь и сама вчера уже вспоминала об этом, и ей тогда стало гораздо легче. Думать о хорошем, вместо того чтобы бояться плохого, вот что имел в виду её друг.

Пока Юнис так размышляла, в отработанной процедуре клеймения произошла небольшая заминка. Закончив со следующим после Анселя человеком, магЖаровни зачем-то удалился в ту самую дверь у себя за спиной. Некоторое время очередь из осуждённых никуда не двигалась, и Юнис никто не беспокоил в её раздумьях.

Ужасно хочется знать, что же в действительности даст ей клеймо. Что оно вообще может дать? Как на самом деле работает эта магия? Ансель предлагал думать о том, что она хочет получить. Девушке вдруг вспомнилась их самая первая беседа с магом. Это было в начале осени в Линне, на том дурацком балу у Эйвенов. Тогда они заговорили о мечтах. Ансель спросил, чего бы ей хотелось, и она не нашла ничего лучше, чем упомянуть о замужестве. Интересно, что бы она ответила на этот вопрос сейчас? Чего же именно она хочет? Стать умелой фехтовальщицей? Нет, даже не так — стать умелым бойцом. Но ведь это и так непременно случится, нужно только приложить усилия. У неё есть способности, с этим все согласны. Остаётся просто упорно заниматься, брать уроки у хорошего наставника. Лучше всего у Эсгера. Только ей не нужно, чтобы сержант был чьей-то послушной марионеткой и согласился на занятия с ней только потому, что он клеймёный, и у него нет иного выхода. Нужно обязательно добиться расположения Эсгера, чтобы тот сам захотел стать её учителем. Вот только как это сделать, чтобы снова ничего не испортить? Она пыталась спасти клеймёного от несправедливого наказания, но сделала только хуже. Вечно она хочет как лучше, но потом делает что-нибудь бестолковое и всё портит. Интересно, существует ли в мире такая магия, что могла бы научить человека не совершать глупостей?

Что толку быть сильной, если не знаешь, куда именно применить свою силу? Вот если бы всегда понимать, что нужно делать для достижения своей цели. Или, по крайней мере, знать, чего ни в коем случае нельзя делать. Она могла бы устроить кровавую резню в доме Чиньелов, но не стала, потому что знала, что это неправильно. Но ведь это очевидный случай, принять решение в тот момент было совсем просто. А обычно в жизни всё так сложно и запутанно. Ты хочешь сделать как лучше, что-то узнать, кому-нибудь помочь, чему-либо научиться — и чем всё это иной раз оборачивается? Вот если бы уметь неким волшебным образом находить верную дорогу туда, куда по-настоящему стремишься. Если бы было заклинание, способное указывать путь к любой цели, пусть даже и нематериального свойства, подобно тому, как магия Анселя указала им путь к рукописи в чужом доме. Вот это было бы действительно чудесно.

Вдруг чья-то тяжёлая рука легла ей на плечо. Юнис вздрогнула. Погружённая в свои мысли, девушка и не заметила, как подошла её очередь. Пора! Скоро всё закончится. О, боги, как же бьётся сердце. Только бы не дрогнуть, не сломаться сейчас, в этот момент истины.

Она почувствовала холод металла на руках. Тиски прочно сковали её движения, но хуже того — страх, безотчётный ужас сковал её разум и чувства.

Кисть обожгло нестерпимой болью, в ушах зазвенели слова колдовского ритуала. Юнис чувствовала себя будто пойманной в ритм этих слов. В этой ловушке не было места обычным чувствам и эмоциям, вместо них властвовали новые, не знающие жалости хозяева. «Познай меня!» — кричала боль. «Найди выход из моего лабиринта!», — подначивал страх. «Попробуй, сразись со мной!» — требовало отчаяние.

«Думать о том, что важно!» — возникли в памяти слова Анселя. Думать о чём угодно. Главное — думать. Это было неимоверно сложно. Мысли метались, как стадо перепуганных овец, увидевших волка. Она должна снова стать хозяйкой своему разуму, снова подчинить его себе. Чувства — как оружие в руках. Воспоминания — фонарь, горящий в кромешной тьме, полной ужасов. Желания — словно путеводная звезда. Этот кошмар можно преодолеть. Отсюда есть выход, и она найдёт его.

Мгновения мучительной борьбы показались девушке вечностью, но всё же настал момент, когда отзвучали слова заклинания, и невыносимая прежде боль сделалась слабее. Маг Жаровни устало опустил свой инструмент и отступил в сторону. Он смотрел на свою жертву, как будто даже с любопытством, его обычно равнодушный взгляд окрасился еле заметным проблеском эмоций. Юнис пыталась понять, что же произошло, попробовала прислушаться к своим ощущениям. Что изменилось, что она чувствует? Ответа не было, только тупая боль в обожжённой кисти и накатившая усталость от отчаянной борьбы.

Измученная и обессиленная, девушка позволила увести себя прочь, поддерживаемая руками стражников. Её провели в следующее помещение и велели ждать там. Девушка надеялась увидеть здесь Анселя, поделиться своими переживаниями и задать, наконец, другу мучившие её вопросы, но комната оказалась почти пуста. В ней находились только те двое, которые шли на клеймение сразу перед Юнис, да ещё лекарь, чьей обязанностью было мазать свежие ожоги заживляющим снадобьем.

Протянув больную руку врачевателю, Юнис впервые решилась взглянуть на своё клеймо. Отвратительный уродливый ожог, который ей теперь придётся прятать всю оставшуюся жизнь. Буква из алфавита драконов, несущая в себе великую древнюю магию. Но что это?! Девушка вдруг вся напряглась от осенившей её мысли. Символ на её руке нисколько не походил на тот, что она могла видеть на кисти Эсгера. Юнис была уверена, что хорошо помнит, как выглядит клеймо воина, но сейчас ей нестерпимо хотелось ошибиться.

— Что у меня за клеймо? — с волнением спросила она у человека, который пользовал её руку. — Которое из семи?

— Поварское, — безучастно ответил тот даже не задумавшись.

Огорошенная, Юнис замерла от осознания этой до ужаса обидной истины. Она-то вбила себе в голову, что определённо должна стать воином, ведь у неё есть способности и даже Дар. Вот только чиновникам, ведающим делами клеймёных, знать об этом неоткуда. А ведь всё лежало на поверхности. Наверняка маг из Ордена Жаровни выходил как раз затем, чтобы сменить штамп, а она даже и не заметила. Большинство мужчин, из числа её товарищей по несчастью, клеймили в солдаты, но её саму, со всей очевидностью, решили приобщить к более женской профессии. От обиды у Юнис слёзы навернулись на глаза. Впервые за этот нелёгкий день она готова была расплакаться. Когда лекарь закончил свою работу, девушка опустилась на пол, привалилась спиной к стене и, не в силах больше бороться, разрыдалась, дав волю своему отчаянию.

Глава 4

Когда все оставшиеся осуждённые прошли через клеймение, всю группу собрали вместе и повели туда, где им теперь предстояло жить и работать. Анселя по-прежнему нигде не было видно, наверное, его, вместе со всеми новоиспечёнными солдатами, забрали раньше. Перво-наперво всем новичкам объяснили, почему побеги теперь отнюдь не в их интересах. Юнис, которая уже знала о том, что такое «жила», слушала вполуха, но на прочих в её группе рассказ произвёл определённое впечатление.

После очередного долгого пути — на сей раз охраны было гораздо меньше, и выглядела она куда более беспечной — небольшой отряд прибыл к обители клеймёных. Юнис помнила, что это место называется Застенок, а оказавшись там, поняла почему. Бараки клеймёных располагались на территории старого укреплённого поселения, обнесённого высокой крепостной стеной. Этот город внутри столицы был не так уж и мал, а в лабиринте его улочек с непривычки ничего не стоило потеряться. Именно отсюда, как осознала Юнис, вела своё начало нынешняя горделивая Элатея, со всеми её дворцами, парками и прочими красотами. Но сейчас былое сердце столицы отслужило своё и пришло в изрядный упадок. Узкие улицы, стиснутые щербатыми стенами, обветшалые старые дома, неровные мостовые — все это казалось не лучшим местом для жизни, но клеймёным выбирать не приходилось.

Остаток дня для Юнис прошёл в хлопотах по обустройству на новом месте. Сперва она подверглась тщательному и весьма бесцеремонному медицинскому осмотру. Счастье ещё, что доктором была женщина, причём тоже из клеймёных. Та как будто осталась удовлетворена состоянием здоровья Юнис — в результате ей даже разрешили не стричь волосы, что было своего рода привилегией. Затем полагалась баня, и это было весьма кстати: девушка с удовольствием соскребла с себя грязь последних дней. Ей выдали рабочую одежду, матрас, одеяло и ещё кое-какие мелочи. Больше ничего новичкам иметь не разрешалось. Ещё ей достался металлический жетон с личным номером, который полагалось носить на шее и предъявлять, когда спросят. Номер представлял собой довольно длинную комбинацию букв и цифр, весьма неудобную для запоминания. После всех этих процедур Юнис показали её место в бараке, на втором этаже двухъярусной койки, а затем отвели в одну из столовых поужинать. Наутро девушке предстояло отправиться туда уже в качестве работницы.

Несмотря на всю накопившуюся усталость, Юнис долго не могла уснуть в свою первую ночь в Застенке. Она гадала, как лучше всего себя вести в новых условиях, и что предпринять, чтобы как можно скорее выбраться отсюда. «Это всё ненадолго, — уверяла себя девушка, — нужно разобраться, как здесь всё устроено, найти Анселя, дождаться возвращения матушки в столицу и явиться к ней с повинной». О том, чтобы скрыть от графини своё печальное положение теперь не могло быть и речи, и момент признания несказанно пугал Юнис. И всё-таки она ни на секунду не сомневалась, что матушка обязательно найдёт способ помочь им с Анселем.

Работа на кухне отнимала много сил, но при этом не требовала особых навыков, как минимум, поначалу. Юнис, несмотря на своё клеймо, не чувствовала в себе абсолютно никакой склонности к приготовлению еды, но пока от неё этого и не требовалось. Новенькой поручили всю чёрную работу: носить воду и помои, убираться на кухне, мыть посуду, чистить овощи и драить котлы. Всё это порядком выматывало, но девушка не расстраивалась: в конце концов, эти неудобства продлятся недолго. Юнис радовалась тому, что уделяла прежде время физическим упражнениям, и сейчас, хоть порою и валилась с ног от усталости, по крайней мере, могла справляться с работой. Иначе ей было бы несдобровать.

Вообще, всё происходящее с ней девушка предпочитала считать чем-то вроде игры. Как в детстве, когда она иногда могла пристать к кухарке или садовнику, чтобы те показали ей что-нибудь из своего ремесла. В такие моменты маленькая Юнис старательно мешала тесто или поливала цветы, надев для солидности фартук или ещё какой-нибудь атрибут профессии, а вскоре уже бежала прочь, увлёкшись чем-нибудь новым. Теперь же Юнис, повзрослевшая, находила утешение в том, чтобы примерять на себя чужую роль, ни на миг не забывая, что её злоключения скоро закончатся. А пока нужно всего лишь усердно притворяться, что она и в самом деле несчастная девушка по имени Мелли, попавшая в переплёт.

На кухне работали в основном женщины средних лет, ни одной ровесницы Юнис среди них не нашлось. Товарки встретили девушку отнюдь не ласково и смотрели на вновь прибывшую в лучшем случае настороженно, а то и просто враждебно. Девушка не понимала, чем она с самого начала вызвала такое отношение, но не слишком переживала по этому поводу. Заводить здесь закадычных подруг она всё равно не собиралась.

Больше беспокойства внушал старший по кухне — Осмар. Он тоже был клеймёным — свободное начальство, похоже, нечасто удостаивало кухню своим вниманием — но, видимо, занимал довольно высокое положение в иерархии Застенка. Это был молодой мужчина, должно быть, ровесник Анселя, рыжеволосый и довольно симпатичный, а ещё от него постоянно пахло какими-то пряностями.

Этот человек сразу не понравился Юнис. Он задавал ей неприятные вопросы о её прошлом, которые нельзя было оставить совсем без ответа. Юнис благоразумно решила скорее отмалчиваться, чем сочинять длинные истории. Она лишь дала понять, что была служанкой в богатом доме, прежде чем попала в Застенок. Это, по крайней мере, позволяло объяснить её правильную речь, непривычные к работе руки и отнюдь не простонародные манеры. Кроме того, Осмар постоянно следил за её действиями и стоял над душой. Юнис убеждала себя в том, что это естественная манера для начальника, опекающего новичка, но всё равно ей было неприятно повышенное внимание со стороны старшего повара.

В первый же день Юнис дала себе зарок, что не задержится в Застенке ни на час сверх необходимого. Для того чтобы строить планы освобождения, требовалось перво-наперво разыскать Анселя или хотя бы точно узнать, где он находится. Но как это сделать? Среди посетителей столовой, где работала девушка, солдат не было видно, здесь всё больше питались мастеровые. Юнис даже не могла быть уверена, что клеймёные рекруты живут на территории Застенка, а не в каком-нибудь специальном тренировочном лагере. Девушке не терпелось приступить к поискам друга, посему уже к концу дня она решилась расспросить старожилов.

— А вы не знаете, где держат солдат из новичков? — спросила Юнис у компании своих товарок. — Мне очень нужно найти одного из них.

— Забудь ты лучше про своего хахаля, — бросила недовольно одна из работниц. — Гиблое это дело — к рекрутам бегать.

Юнис покраснела от такой бесцеремонности.

— Этот молодой человек, о котором я говорю, вовсе не мой хахаль, — пояснила девушка. — Он мой брат.

Юнис отнюдь не хотела лгать, она и впрямь привыкла относиться к Анселю как к старшему брату, и именно такая характеристика их отношений казалась девушке самой правильной.

— Ну конечно, все так говорят. Знаем мы таких братьев, — засмеялись женщины.

И всё же ей рассказали, что недавно клеймёных рекрутов обычно несколько месяцев муштруют в Застенке, прежде чем отправить по местам службы. Это была хорошая новость. Но всё равно Юнис волновалась за Анселя, она готова была спорить, что солдатский курс подготовки совсем не придётся магу по вкусу.

Впрочем, у девушки всё равно пока не было времени, чтобы пройтись по Застенку и попытаться, как минимум, понять, как всё в нём устроено, а как максимум — попробовать разыскать Анселя. Юнис рассчитывала попытать счастье в воскресенье, ведь этот день считался выходным даже у клеймёных, но, к счастью, вскоре маг сам нашёл её. Девушка как раз заканчивала прибираться на кухне, после того как поужинала последняя смена. До отбоя оставался ещё примерно час. Маг тенью проскользнул в почти пустое помещение и неожиданно появился перед девушкой.

— Ансель! — вскрикнула Юнис, и бросилась другу на шею, вне себя от радости.

Маг был коротко подстрижен и одет в форму противного коричневого цвета, вроде той, что они видели на клеймёных солдатах в Орлином гнезде, отнюдь не новую и кое-где заштопанную. Юнис показалось, что её приятель немного похудел, но в целом он казался вполне здоровым. Побои, заработанные ещё в день суда, почти зажили, но оставшиеся от них следы, вкупе с непривычной причёской, придавали Анселю прямо-таки разбойничий вид.

Маг обнял её, прижал к груди и легонько чмокнул в макушку. Никогда ещё они не были так близки, и никогда прежде Юнис не была так рада видеть своего друга.

— Нам нужно поговорить, — тихонько сказал Ансель. — Но только не здесь. Сможешь выбраться?

Юнис закивала и бросилась доделывать работу с удвоенной энергией. После этого она могла быть свободна до отбоя. Они вдвоем вышли на улицу, и маг сразу повлёк девушку за собой.

— Мне тут подсказали одно место, — поделился он, — нам должно подойти.

Это оказался полупустой сеновал: в это время года старые запасы почти кончились, а новые ещё не были заготовлены. Ансель с Юнис забрались на второй ярус довольно большого помещения и удобно устроились в остатках сена. Некоторое время они просто лежали, обнявшись. Юнис наслаждалась уже только одним ощущением, что маг рядом и можно, наконец, не бояться за него слишком сильно.

— Как ты? — спросили они друг друга чуть погодя едва ли не хором и оба засмеялись.

— Ничего, — в конце концов, Ансель взялся отвечать первым. — Правда всё время приходится заниматься глупейшими вещами, по сто раз тыкать копьём в соломенное чучело, и всё в таком духе.

— Это уж, во всяком случае, куда интереснее, чем выносить помои, — заметила Юнис. — Я бы с удовольствием с тобой поменялась.

— Ну конечно, а вот я бы не отказался быть поближе к кухне, — поддакнул Ансель. — Наверняка у вас там не составляет проблем перекусить, если есть жуть как хочется, а до обеда далеко.

— Какой же ты всё-таки обжора, — ласково сказала девушка.

— Ну вот ещё, наоборот, с этой муштрой я весь исхудал, — возразил Ансель.

— Я всё хотела тебя разыскать и ужасно волновалась. Но времени совсем не было.

— Понятное дело, нас тоже гоняют с утра до ночи, — поделился Ансель. — Это первый день, когда нам оставили хоть немного свободного времени. Честно говоря, я изрядно устал.

Юнис стало жалко друга. Она могла себе представить, что испытывает Ансель, совсем непривычный к такого рода упражнениям.

— Ты потерпи ещё немного, — попросила она. — А потом мы свяжемся с матушкой, и она нас отсюда вытащит.

— Думаешь, нас обоих? — усмехнулся Ансель. — На месте графини Пиллар, я бы уж точно оставил меня здесь, в наказание за то, что я втравил тебя в это дело.

Юнис не могла понять, шутит он или говорит всерьёз, но, на всякий случай, решила выступить в защиту милосердия своей приёмной матери.

— Ну что ты, матушка очень добрая, она не откажет тебе в помощи. И вообще, имей в виду, что я никуда отсюда не уйду без тебя.

— Хорошо, если так! — вдруг горячо сказал Ансель. — Потому что мне очень нужно будет отсюда выбраться.

— Конечно, — кивнула Юнис. — И мы непременно выберемся.

— Подожди, ты просто не понимаешь, о чём я, — быстро заговорил маг. — А ведь я именно это хотел тебе рассказать, ради этого тебя искал.

— Так что же, говори скорее! — выпалила девушка.

— Я знаю способ уничтожить артефакт, — торжественно, отчётливо выговаривая каждое слово, произнёс маг.

— Какой артефакт? — не поняла Юнис.

— Тот, что нас больше всего интересует. Букварь Ардоса. Клеймо.

— Но ты же говорил, что это невозможно? — удивилась девушка.

— Тогда я не имел понятия обо всём том, что мне открылось теперь.

— Но откуда ты всё это узнал? Неужели из книги магистра Элока?

— Нет, но она натолкнула меня на одну мысль. Видишь ли, в момент клеймения не так важно, чего хотят маги Жаровни, важно, чего хочет реципиент. Ты сам определяешь, что именно хочешь получить, вот как это работает.

— Так вот почему ты тогда сказал, чтобы я думала о том, что мне надо, — догадалась девушка. — А я-то толком не поняла, что ты имел в виду. И что же ты попросил?

— Догадайся. Будь ты на моём месте, чего бы ты пожелала.

— Наверное, знать всё о магии, — предположила Юнис.

— Ну нет, от этого, пожалуй, и голова лопнет, — рассмеялся Ансель. — Я был гораздо скромнее, и всего лишь захотел знать всё о таламийском артефакте. Ладно, всё — это, может быть, слишком сильно сказано. Но готов спорить, теперь я знаком с его свойствами лучше, чем любой другой обитатель нашего континента. В частности, я знаю о слабом месте, которое позволит нам уничтожить Букварь. То есть, строго говоря, не совсем уничтожить, скорее обезвредить.

— Но это же здорово! — только и могла сказать Юнис. — Ты такой молодец. Просто умница.

Ансель расплылся в улыбке, девушка давно заметила, насколько её друг падок на похвалы.

— Ты же понимаешь, что это означает для нас? Когда я выберусь отсюда, я смогу добраться до Букваря Ардоса, и клеймо больше не будет нам угрожать. Мы сможем жить как прежде, понимаешь? Всё, что мне будет нужно, это просто, так или иначе, попасть к артефакту.

— То есть в то подземелье, где нас клеймили? — спросила Юнис.

— Нет, дальше, мне нужно будет увидеть артефакт своими глазами, — пояснил маг. — И у меня есть отличный план, как мне это сделать.

— Вот и прекрасно, обещай, что мы пойдём туда вместе, — загорелась Юнис.

— Ну уж нет, на сей раз тебя точно не возьму, — подмигнул ей Ансель.

— В смысле? — надулась Юнис. — Почему ты не хочешь моей компании?

— Это буду не я. Видишь ли, я подумал, что простейший для меня способ попасть к артефакту — это вступить в Орден Жаровни. С моей подготовкой и связями они наверняка с радостью меня возьмут.

— Отлично придумано! — восхитилась Юнис и добавила со вздохом, — но тогда мне и вправду вряд ли удастся пойти с тобой. Это, конечно, обидно.

— Ладно, будем разбираться со всем по очереди, — успокоил её Ансель. — Для начала мы должны хотя бы выбраться отсюда.

— Мы в два счёта это сделаем! — весело сказала девушка. — Теперь, когда ты рассказал, что можно навсегда избавиться от угрозы клейма, у меня стало так легко на душе, будто мы уже дома.

— Да, эта мысль и для меня явилась хорошим подспорьем, — подмигнул ей Ансель.

— Но как ты вообще сумел понять, что артефакт сработает именно так? — не унималась девушка. — Как сообразил, что можно получить от него всё, что захочешь?

Её друг, как будто, только и ждал этого вопроса и обрадовался, что Юнис догадалась его задать.

— По правде говоря, это была весьма отчаянная догадка, — пустился в объяснения маг. — Я совсем не был уверен, что понял всё правильно. Но я сложил вместе несколько известных мне фактов и получил довольно-таки любопытную картину.

Итак, в отличие от магов Жаровни, я предположил, что воздействие Букваря Ардоса следует рассматривать, как бенефициальное заклинание.

— Какое заклинание? — переспросила Юнис.

— Благое, такое, что приносит выгоду реципиенту. Я уверен, что прежние исследователи брали за основу, что артефакт оказывает исключительно негативное воздействие, что единственная его цель — создавать рабов на благо их хозяев. Я же зашёл с другой стороны и предположил, что главная задача артефакта — давать особые знания и таланты, а неотвратимое наказание — всего лишь некое странное дополнительное свойство. Между прочим, это вы со своим замечательным Даром помогли мне взглянуть на дело именно с этой позиции.

— Ничего себе дополнение, — с сомнением пробормотала Юнис.

— Именно что дополнение, причём более позднее. Но, возвращаясь к моим изначальным догадкам, чем больше я вспоминал мемуары Чиньела и сравнивал с тем, что знал сам, тем больше я укреплялся в мысли, что артефакт способен наделить адресата своей магии множеством всевозможных талантов, а не только теми, что соответствуют семи профессиям. Тут я был полностью согласен с магистром Элоком. И только представь себе, какие широкие возможности открываются у обладателя подобной вещи. Если на минуточку отложить в сторону вопрос собственно клеймения.

— И вправду! — воскликнула Юнис. — Вместо того, чтобы учить детей, можно было бы просто волшебным образом помещать знания им в головы, так? Я бы не отказалась от такого способа обойтись без уроков фортепиано, например.

Ансель презрительно фыркнул, демонстрируя своё отношение к такому огульному распоряжению могущественными артефактами.

— И насколько же нелепый способ её применения мы наблюдаем — думал я. Обучение каких-то несчастных рабов. Как-то всё это очень мелко, ты не находишь? Да и вообще, зачем нужна та часть, что с клеймом? Почему нельзя получать знания иным, менее болезненным способом?

— Может, это что-то вроде расплаты? — предположила Юнис. — Чтобы таланты не давались слишком уж легко? Чтобы никому не пришло в голову пользоваться артефактом просто так?

— Неплохая, кстати, идея, — похвалил её маг. — Как бы то ни было, два свойства Букваря Ардоса кажутся несколько несоответствующими друг другу, чуждыми. Лично я предположил, что главная часть — источник знаний и навыков — создана самими драконами, а вот клеймо добавлено позднее драконидами. Может, они и сами толком не понимали, что за сокровище попало к ним в лапы. Так я думал ещё до клеймения, а теперь, когда узнал об артефакте гораздо больше, точно могу сказать, что не ошибся.

— Ладно, ты объяснил, почему артефакт можно считать, как это, бенефициарным? И что с того?

— Бенефициальным, — машинально поправил Ансель. — А из этого следует, для того, кто знаком с теорией магии, разумеется, что заклинания, использующие силу артефакта, не должны действовать на реципиента безусловным образом, а должны требовать согласия.

— Что ты имеешь в виду под согласием? — не поняла Юнис.

— Смотри, допустим, я хочу наколдовать на тебя заклинание невидимости. В обычном случае оно бенефициальное — невидимость должна дать тебе какие-то преимущества. Но в то же время, нетрудно представить себе случай, когда она окажется вредна. Ну, чисто для примера, ты актриса и выступаешь на сцене, а я вдруг решил так по-дурацки над тобой подшутить. Поэтому распространённая практика при разработке таких заклинаний — делать так, чтобы реципиент мог собственною волей отказаться от принятия на себя эффекта непосредственно в тот момент, когда волшебник завершает колдовство. Это своего рода правило вежливости, понимаешь? В конечном итоге ты сам решаешь, нужен тебе тот или иной эффект или нет.

— Звучит весьма логично, — согласилась Юнис. — Но ты ведь иногда накладывал на меня заклинания такого рода, правда? И я не припоминаю, чтобы, ну знаешь, кто-нибудь спрашивал у меня, хочу я этого или нет.

— Всё верно, — сказал Ансель. — Но это лишь оттого, что ты не имеешь достаточной подготовки и не представляешь, чего, собственно, следует ждать. Видишь ли, в этот момент нужно приложить, хм, определённое умственное усилие, и без тренировки это вряд ли получится.

— Тогда какой смысл в такой предосторожности? — фыркнула Юнис. — Если всё равно никто, или почти никто, не может ей воспользоваться. Ну кроме, разве что, самих магов.

— Ты забываешь, что всё это придумали драконы, — горячо возразил Ансель. — В их среде, я уверен, практически каждый обладал необходимыми знаниями.

— Да, об этом я забыла, — признала Юнис.

— А мы просто повторяем процесс вслед за ними по раз и навсегда заведённым образцам. Порою не слишком задумываясь, зачем именно это надо, — посетовал маг. — Но идём дальше. Некоторые заклинания не просто дают какое-то свойство, а, так скажем, привносят его в некотором объёме. Например, твой размер может увеличиться, максимум, в два раза. В таком случае, при некоторой сноровке, ты, как реципиент, можешь не просто обозначить своё согласие или отказ. Ты можешь решить, что вдвое — это перебор, а вот в полтора раз тебя вполне устраивает. Понимаешь, к чему я клоню?

— Кажется, да, — неуверенно ответила Юнис.

— В общем, все мои дальнейшие выводы были чистой воды предположениями, потому что я никогда не имел дела с заклинаниями, подобными тем, что накладывают с помощью силы Букваря Ардоса. Но я предположил, что сам клеймёный, коль скоро приложит правильные усилия, может своею волей вмешаться в ход ритуала. Грубо говоря, если артефакт способен выдавать всевозможные знания, то реципиент может сам определить, какая именно тема его интересует, хотя в обычном случае это делают за него орденские маги. И я угадал!

— Звучит почти невероятно, но я рада, что это сработало. Как думаешь, никто до тебя не пробовал так делать?

— Может и пробовал, но скорее подспудно, чем осознанно. Квалифицированных магов, способных поразмыслить над результатами такого эксперимента, как правило, не клеймят. А простой человек, скорее всего, так никогда и не поймет, что произошло, равно как и его хозяева. Ну подумаешь, какой-то клеймёный не научился делать то, что должен, а научился чему-то другому. Опыты Чиньела подтверждают, что на такие вещи обычно не обращают внимания. А если даже кто и обращает, его выводы вряд ли станут известны — мы же не знаем, сколько ещё таких книг воспоминаний пылится на чердаках без малейшего шанса быть прочитанными.

— Это всё просто потрясает! — совершенно искренне сказала Юнис. — Я так горжусь тобой и твоими способностями.

В этот момент девушка почти забыла о том, где находится, захваченная мыслями о тайнах древней магии.

— Но раз уж речь зашла о моих способностях, позволь также спросить и о твоих, — вдруг сменил тему Ансель. — Мне ужасно любопытно, есть ли какие-нибудь подвижки на сей счёт.

— С чего бы вдруг? — удивилась Юнис. — Думаешь, я с кем-нибудь на кухне подралась? Так вот, представь себе, нет. Хотя этот мерзкий Осмар, наш начальник, вполне заслуживает взбучки, и иногда мне сложно сдержаться, чтобы не огреть его какой-нибудь сковородкой.

— Да нет же, я не про наследие твоей матери говорю, — поспешно пояснил Ансель. — Тут-то, я надеюсь, тебе и вправду хватает здравого смысла, чтобы не искать себе неприятностей. Я хотел спросить, что нового ты ощущаешь после клеймения.

— Что это дурацкое клеймо совсем мне не подходит. Я одарённый воин, и до ужаса нелепо себя чувствую с поварским знаком на руке.

— Боги, Юнис, ну почему ты такая бестолковая? В момент клеймения ты сделала, как я велел? Думала сосредоточенно о чем-нибудь важном?

— Ах, ты об этом. Ну-у… в некотором роде. По правде говоря, я не совсем поняла, что ты имел в виду.

— Я же не мог толком всё объяснить, — посетовал Ансель. — Там было столько стражи, помнишь? Я и так еле к тебе вырвался.

— Но я старалась думать, правда, — добавила девушка.

— И о чём?

— Ну, о всяком… — Юнис замялась, стараясь вспомнить, какие же мысли тогда посещали её голову. — Помню, что думала об Эсгере, но потом сбилась. Это всё было так сложно.

Маг недовольно фыркнул.

— Снова Эсгер! Чего же ещё от тебя ждать. И как, чувствуешь что-нибудь?

— Даже не представляю, что я должна чувствовать. И вообще, ты говоришь как тот архитектор тогда, в парке.

— Ну ещё бы! Речь-то идёт об одном и том же!

— Как бы то ни было, никаких новых волшебных способностей я за собой не наблюдаю.

— Ладно. А как насчёт поварского дела? Тебе нравится готовить?

— Вот уж нисколечки. Хорошо, что мне пока ничего сложного не поручают.

— Юнис, — Ансель взял её лицо в ладони и заглянул ей в глаза. — Послушай меня внимательно. Это всё вовсе не игрушки. Ты уникальное явление, феномен, эксперимент, который очень сложно повторить. Обладатель Дара, так сказать, по рождению, клеймёный во взрослом возрасте. Полагаю, раньше такого никогда не случалось. И сейчас нам представилась возможность проверить, что происходит в таком случае. Очень важно, чтобы ты прислушивалась к своим ощущениям, чтобы ты дала шанс твоему возможному второму Дару проявить себя.

— Но я, правда, не знаю, что для этого делать, — смущённо сказала девушка.

— Просто наблюдай за собой, особенно в моменты волнения, когда происходит что-то для тебя важное. Ты уже достаточно знаешь о Даре, чтобы понимать, как это бывает.

Юнис вздохнула.

— Я постараюсь, — пообещала она без уверенности в голосе. — Но почему ты считаешь, что это должно было сработать в моём случае? Может, я что-то сделала не так, или два Дара не могут ужиться в одном человеке. Что если мы охотимся за тем, чего не может быть?

— Да потому, что я бы очень хотел, чтобы это сработало, — поделился Ансель. — Если у тебя ничего не получится, мы, считай, ничего нового не узнаем, ведь причина неудачи и вправду может быть какая угодно. Но если ты добьешься успеха — тогда у нас будет отправная точка для новых исследований.

— Не понимаю, к чему всё это. Ты ведь всё равно собираешься уничтожить артефакт, разве нет? — Юнис произнесла это и удивилась тому, насколько буднично прозвучали её слова. А ведь речь шла о том, что ещё вчера она считала попросту невозможным.

— Да, конечно, собираюсь, — заверил её Ансель. Щёки мага горели огнём, а лицо приобрело мечтательное выражение. — И всё равно это знание может нам пригодиться в будущем.

— Хорошо, я обещаю, что буду искать в себе тот второй Дар. Но сейчас нам лучше сосредоточиться на других вещах, правда?

— Да уж, — спохватился Ансель, — например, на том, чтобы успеть вернуться до отбоя. Мне пора бежать, а то влетит. Увидимся завтра.

Этот разговор наполнил сердце Юнис радостью. Теперь впереди была надежда, мысль о том, что они могут не только освободиться из Застенка, но и полностью избавиться от угрозы клейма, грела девушке душу. Нужно только немного подождать, и всё обязательно будет в порядке.

***

На следующее утро Юнис чувствовала такой душевный подъём, что нередко погружалась в свои мечты и оттого не лучшим образом справлялась с работой. Девушка даже разок получила взбучку от старшего повара за то, что считала ворон. Впрочем, эта мелкая неприятность отнюдь не испортила ей настроения вплоть до момента как закончились хлопоты с завтраком, и лихорадочная суета на кухне чуть-чуть поутихла. Тогда Юнис сообщили, что Осмар хочет видеть её у себя. У старшего по кухне был выгорожен любимый закуток, который девушка в своих мыслях называла кабинетом, хотя это было, возможно, слишком лестное наименование. Здесь Осмар писал какие-то бумаги, проводил воспитательные беседы, и вообще, делал всё то, что требовало хотя бы относительного уединения. Вызов не сулил ничего хорошего, но делать было нечего, и Юнис поспешила к начальнику.

Увидев девушку, Осмар кивком велел ей сесть на стоящую тут же табуретку, и отложил в сторону какую-то пухлую книгу, в которой делал пометки. Повар смотрел на неё исподлобья, взгляд его был полон напряжения. Юнис заволновалась — неужели она что-то сделала не так.

— Мне тут сказали, к тебе вчера приходил один парень из солдат, — наконец начал без всяких прелюдий Осмар. Светские беседы определённо не были его сильной стороной. — Он что, твой дружок с прошлых времён?

Юнис дала себе несколько секунд, чтобы переварить бесцеремонность Осмара, собраться с мыслями, и не ответить слишком резко. Не в её интересах было ссориться с начальством.

— Да, господин, это был Ансель, он мой хороший друг, — коротко сказала она, ожидая, что-то теперь будет.

— Ты вот что, нечего тебе теперь с такими дружбу водить.

— Это ещё почему? — насупилась Юнис.

— Потому что забыть надо о том, что раньше было. Тебе теперь здесь жить на веки вечные. Не знаю, что он тебе сказал, и что ты там себе возомнила, только это всё не дело.

— Простите, господин. Я впредь буду внимательнее. Если вы о том, что я сегодня напутала, то это больше не повторится, — выдавила из себя Юнис.

— Ты смотри у меня, чтоб не было всякого. Если с пузом ко мне заявишься, пеняй на себя. Тут у нас это не положено. В лучшем случае ребёнка твоего в приют сдадут, и ты его больше не увидишь.

— Мы с Анселем не… Я вовсе не собиралась… — задохнулась от негодования Юнис.

— Ты послушай, что я сказать хочу, — продолжал Осмар. — Твой солдатик, он ведь как — сегодня здесь, завтра там. Его тут за пару месяцев выучат, а потом ушлют куда-нибудь, и поминай, как звали. За солдатика цепляться — последнее дело. Расстройство будет одно. Уж я-то знаю.

— А вам-то какое дело до наших отношений и моих чувств?! — вспылила Юнис.

— Ну как, я же за тебя отвечаю. Да и потом, я это не по злобе. Ты тут новенькая, многого не знаешь, вот и понаделаешь глупостей невзначай.

Юнис молчала.

— Это ведь он тебя до всего этого довел. По его милости ты в Застенке оказалась, правда?

— А если и так, то что? — дерзко бросила девушка.

— Думаешь, он для тебя подходящая компания?

— Лучшей мне не надо! — отрезала Юнис.

— Если ты думаешь, что хуже уже некуда, то так и знай, хуже стать очень даже может, если ты жить по здешним порядкам не научишься. А вот если научишься поскорее, тогда поймешь, что и в Застенке жизнь может неплохой оказаться. Для этого просто надо держаться правильных людей, понимаешь?

— Ну да, наверное, кого-то вроде вас.

— А то. Я человек надёжный и понимающий, дурного тебе не посоветую. У меня и связи есть. За мной, как за каменной стеной будешь.

— Я вам так премного благодарна за вашу заботу, даже описать не могу, — язвительно сказала Юнис.

— Зря ты зубоскалишь. Здесь всё не так, как у тебя прежде было, потому надо с прошлой дорожки сойти, и на новую встать. Иначе несдобровать тебе.

— Откуда вам знать, как у меня было прежде? — усмехнулась Юнис — Что вы вообще знаете о той жизни, что за стеной?

— Эй, ты не думай, я ведь не какой-нибудь. Я тут не просто так болтаю. Я очень даже часто в городе бывал, и про тамошние порядки мне всё известно. Мой отчим в особой кондитерской работает, он там главный, а я ему пособлял.

— Да что вы говорите, быть не может — целая кондитерская, — протянула Юнис. Девушке вдруг стало смешно от хвастовства этого нелепого человечка.

— Не простая кондитерская, — глаза Осмара вдруг загорелись, а сарказма собеседницы он как будто и не заметил. — Это тебе не то, что здесь, не клеймёных обслуживать. Отчим мой для больших людей торты делает, пирожные. Это высокое искусство.

— Я очень за него рада, — холодно прокомментировала девушка.

— Я почему тебе всё это рассказываю, — продолжал рыжий повар, — в той кондитерской всегда помощники требуются, но не простые, а, как бы сказать, с пониманием. Чтобы умели с самой почтенной публикой обращаться, говорить правильно, манеры, опять же, знали. Таких, сама понимаешь, в Застенке не так-то просто сыскать. А ты ведь служанкой была, на благородных насмотрелась, знаешь, небось, как с ними дело иметь. Вот я и решил, что если здесь хорошо себя покажешь, я тебя батюшке в подручные рекомендую. Будешь там, как сыр в масле кататься, пирожные хоть каждый день есть.

«Этого ещё не хватало», — подумала Юнис. Оказаться в таком месте, куда ненароком может забрести кто-нибудь из знакомых, девушке совсем не улыбалось. Маловероятно, конечно, чтобы они с Анселем застряли в Застенке настолько, чтобы её допустили до этой хвалёной кондитерской, но лучше бы Осмар и вовсе оставил мысли на сей счёт.

А гордый пасынок популярного кондитера между тем всё продолжал хвастаться отцовским предприятием.

— У нас знаешь, какие клиенты: настоящие аристократы. Высшей пробы. Таким только самое лучшее подавай. Сама баронесса Волеа к нам иной раз захаживает, не кто-нибудь.

Девушка без труда вспомнила вышеупомянутую особу. Эта внушительных размеров дама славилась на всю столицу своим отменным аппетитом.

— А, баронесса, как же, видала я такую, — воспользовалась случаем Юнис. — Её-то вкусам угодить не сложно. В доме, где я служила, она как раз была однажды в гостях. Помню, весь обед вмиг подмела, как не в себя. Я полагаю, если бы тогда на стол помои поставили, она бы и с ними справилась не раздумывая.

— Ты, это, не смей такое болтать! — взвился Осмар.

— Ох, простите, я надеюсь, этот разговор останется между нами. Умоляю, только не говорите её милости баронессе, что Мелли из Застенка дурно о ней отозвалась.

Старший повар покраснел.

— Хотя вообще-то, — продолжала Юнис, — я, бывает, и прямо при господах что-нибудь подобное ляпну ненароком. Иногда не могу стерпеть — и всё тут, как будто меня демоны за язык тянут.

— Да ты что! — возмутился старший повар. — Нельзя такого себе с господами позволять, а с начальством здешним тем более. Ты это дело бросай, а то худо будет.

— Я думала, вы повар, а вы, оказывается, ещё и воспитатель заблудших душ по совместительству, — Юнис всё не могла удержаться от колкостей в адрес Осмара. — Так вот, спасибо, но я в ваших советах не нуждаюсь.

— Ишь, какая гордая нашлась, в советах она не нуждается. Потому, небось, в Застенке и очутилась. Связалась с дурной компанией, а добрых людей и слушать не желаешь. Ну ничего, посмотрим, как ты дальше запоешь.

Юнис на сей раз придержала язык, решив, что не стоит слишком долго испытывать терпение начальства. Но Осмар уже не мог остановиться.

— Ты думаешь, почему тебя все у нас на кухне сторонятся? Потому что всякий знает, гнилой вы народ — пришлые— воры, бандиты и шваль. Таким и руку подать стыдно. Один я с тобой, как с человеком. Думаю, может, можно ещё всё исправить. А ты, неблагодарная, нос воротишь.

Вот значит как. Вот почему её приняли так, будто она в чём-то провинилась перед остальными. Весь мир считает клеймёных людьми самого низшего сорта, а Осмар и его сотоварищи, родившиеся в Застенке, напротив, полагают себя персонами достойными и порядочными. А её, дочь графа Пиллара, презирают, называя закоренелой преступницей, воровкой или ещё похуже. Какая ирония судьбы.

Всё это звучало так нелепо, что Юнис поначалу едва не рассмеялась в голос. Но вдруг, вместо того чтобы отпустить очередную колкость, неожиданно для себя попыталась оправдаться, как будто мнение этого человека на самом деле что-то для неё значило.

— Если хотите знать, я вовсе не виновна в каких-то страшных преступлениях, — сказала Юнис. — Я здесь только потому, что суд был ужасно несправедлив к нам с Анселем.

— Все вы так говорите, — презрительно бросил Осмар. — Вас послушать, так никто ничего дурного в жизни не делал. Все до одного невинны, словно младенцы. А на поверку — сплошная шушера.

— А вы кто такой, чтобы так запросто обо всех судить? — снова вспылила Юнис.

Но старший повар почел за лучшее не продолжать зашедший в тупик разговор.

— Я тебя предупредил. Если не одумаешься — наживешь себе неприятностей. И хахаля твоего чтобы я больше тут не видел, поняла? — ещё раз пригрозил Осмар и махнул рукой, отпуская подчинённую. — А теперь иди, работай.

Юнис кивнула в ответ и пошла прочь.

***

Из-за стычки с начальником настроение девушки порядком испортилось. Кто знает, может, Осмар затаил на неё злобу и теперь станет всячески портить ей жизнь. Да и встречаться с Анселем явно станет сложнее. Но Юнис утешила себя мыслью, что терпеть такие неудобства ей предстоит совсем недолго, и энергично взялась за работу, чтобы не дать Осмару повода ругать её за нерасторопность.

Вечером Юнис исхитрилась закончить все дела чуть пораньше и поймать Анселя ещё на подходах к кухне. Девушка пожаловалась другу на претензии старшего повара и объяснила, что впредь им не стоит попадаться тому на глаза. Поразмыслив, они договорились в дальнейшем встречаться на площади у колодца, где вечно собиралось немало народу, и можно было ждать друг друга, не привлекая особого внимания.

В этот вечер для разговора они нашли укромное место среди многочисленных закоулков Застенка. Памятуя о жалобах Анселя на невозможность лишний раз перекусить, Юнис позаботилась прихватить из кухни нехитрый гостинец: несколько кусочков хлеба и сахара. Она слегка стеснялась предложить другу угощение, скорее подобающее лошадям, но тот, увидев еду, оживился и смолол всё в один миг.

— Неужели вас настолько плохо кормят? — участливо спросила девушка.

— Да нет, кормёжка тут сносная, — признал маг. — Просто я сегодня без обеда остался.

— Ох, если б я знала, принесла бы побольше. Наверное, у вас были какие-то особые тренировки? — предположила Юнис.

— Не для всех, — нехотя пояснил Ансель. — Это лично мне велели вместо обеда лишний час упражняться.

Юнисзабеспокоилась. Она с самого начала подозревала, что у её друга будут проблемы с воинской наукой, но, получив подтверждение собственным опасениям, всё равно расстроилась.

— И чем же ты это заслужил? — мягко спросила девушка.

— Пошутил неудачно, — пожал плечами маг. — Или, наоборот, удачно, тут уж с какой стороны посмотреть. Как бы то ни было, начальству это не понравилось. У начальства никогда не бывает чувства юмора, это мне ещё с университетских лет известно.

— Ты как дитя малое, — со вздохом сказала Юнис. — Неужели не можешь недельку-другую обойтись без своих шуточек?

Но тут же вспомнила о собственном разговоре с Осмаром и вынуждена была признать, что вовремя прикусить язык и впрямь бывает нелегко.

— Ладно, это ничего, — перевёл разговор со своих злоключений Ансель. — Я пришёл не пожаловаться, а обсудить планы на будущее. Послезавтра — воскресенье, и, если нам повезёт, мы сможем попасть в город.

— Я так жду этого момента! — воскликнула Юнис. — Только бы нас отпустили!

— Давай будем пока надеяться на лучшее, — предложил маг. — Нам нужно решить, что мы станем делать, коль скоро у нас получится отлучиться из Застенка.

— Всё просто, — заявила Юнис. — Мы как-нибудь доберёмся до нашего дома, и, если матушка уже вернулась, я немедленно во всём ей признаюсь. А уж она наверняка найдёт способ нам помочь.

— А если она всё ещё гостит у этих своих родственников? — требовательно спросил Ансель.

Девушка вздохнула.

— Тогда нам придётся ещё немного подождать. Но я думаю, ты можешь пойти на тот постоялый двор, где остались наши вещи, и взять немного денег. Тогда мы, по крайней мере, сможем позволить себе небольшой праздник. Хотя бы наедимся сладостей, сколько влезет.

— Сладости это хорошо, но я не считаю, что мы можем себе позволить ждать, ничего не предпринимая, — прервал её Ансель. — Мне кажется, тебе стоит написать письмо графине и попросить её приехать в столицу как можно скорее.

— Ну не знаю, — засомневалась девушка. — Я ведь ничего не смогу объяснить в письме, такие вещи попросту невозможно доверить бумаге. Я боюсь, матушка будет слишком сильно волноваться, а уж что она подумает, когда, получив моё послание, примчится в Элатею и не застанет меня дома, я просто не знаю. Я бы лучше дождалась, пока она сама решит приехать.

— Разумно. Но теперь взгляни на это дело с другой стороны, — продолжил свою мысль Ансель. — Когда её сиятельство вернётся, тебе ведь всё равно придётся ей рассказать всю правду. И она поймет, что несколько недель развлекалась там у родственников, пока ты тут выносила помои. И только потому, что ты решила пощадить её чувства и побоялась понапрасну напугать. Полагаешь, госпоже графине такое понравится?

Юнис задумалась.

— Нет, пожалуй, ты прав, — вынуждена была признать девушка. — Этого я как-то не приняла во внимание. Но что же нам делать?

— Я же говорю, ты можешь написать ей письмо и попросить вернуться в Элатею немедленно. Дать понять, что тебе нужна её помощь, но, разумеется, не раскрывать никаких деталей, это уже требует личного разговора.

— Хорошо, — согласилась девушка. — Если мы не застанем матушку дома, я напишу ей. Ты прав, нам совсем ни к чему задерживаться здесь дольше, чем это необходимо.

— Отлично! — обрадовался Ансель. — А потом мы пойдём в какой-нибудь кабак и как следует пообедаем. Я лично собираюсь наесться на неделю вперед.

Они поболтали ещё немного о грядущих радостях, но разговор в тот вечер получилась коротким: — Анселю нужно было ещё успеть сделать что-то в казарме до отбоя, и он вскоре попрощался с подругой.

Весь следующий день — субботу — Юнис пребывала в томительном ожидании. Она тешила себя надеждой завтра выбраться из Застенка хоть на полдня, раздобыть денег и побаловать себя разными приятными мелочами, по которым уже успела соскучиться. А если улыбнётся удача, то и распрощаться с обителью клеймёных навсегда.

Вечером она ждала мага в условленном месте у колодца, надеясь выяснить, как у того дела и каковы перспективы на выходной. Ансель, однако, не появился. Само по себе это могло ничего не значить, и Юнис решила особо не тревожиться, может быть, её друг этим вечером просто не смог выкроить времени, чтобы встретиться с ней. «Мы с лихвой наверстаем всё завтра», — думала Юнис, возвращаясь ни с чем в свой барак.

Утром, однако, всё пошло наперекосяк. Во время поверки Осмар объявил состав воскресной смены, и девушка, к огромному своему неудовольствию, услышала в этом списке собственное имя. Как оказалось, для того чтобы кто-то из кухонного персонала мог насладиться свободным днем, всем остальным приходилось вкалывать как проклятым. Юнис весь день работала без роздыху: мыла, чистила, резала, убиралась, носила дрова и воду, и ни на минуту не могла даже присесть, не говоря уже о том, чтобы куда-то отлучиться. Осмар был на рабочем месте и внимательно следил за новенькой, посему в некотором роде было даже к лучшему, что Ансель за весь день так и не появился. У девушки всё равно не хватило бы времени даже поговорить с другом как следует, а вот вызвать недовольство старшего по кухне они могли запросто. Юнис надеялась, что магу повезло больше, чем ей, и удалось получить выходной. Ансель вполне мог прислушаться к её словам и не появиться на кухне, коль скоро заметил там Осмара. В таком случае оставались шансы, что её друг в одиночку отправился в город, и даже сумел сделать там что-то полезное. Юнис очень хотелось в это верить, но выяснить, как всё было на самом деле, не представлялось никакой возможности. Девушке едва удалось закончить всю работу к отбою, а вернувшись в барак, она немедленно провалилась в сон.

В понедельник вечером Юнис сумела выгадать часок свободного времени, и снова поспешила на условленное место встречи в надежде увидеться с Анселем и услышать от него хорошие новости. Ей пришлось немного поволноваться в ожидании, но какова же была её радость, когда вдалеке замаячила высокая фигура мага. Они обнялись и вместе отправились на любимый сеновал. Юнис коротко пожаловалась на своё незадавшееся воскресенье, но желания слишком долго ругать судьбу у неё совсем не было. Гораздо больше ей хотелось узнать, что поделывал вчера Ансель.

— А у тебя как дела? — спросила она, когда они оказались подальше от чужих глаз и ушей. — Удалось выбраться в город?

— К несчастью, нет, — разочаровал её Ансель.

— Ну вот, а я так надеялась, что тебе повезло больше. А что случилось, у тебя тоже не было свободного времени?

— Да, вроде того, — маг как будто не был расположен вдаваться в подробности.

— Ладно, будем надеяться, в следующий раз всё получится, — нарочито бодрым тоном сказала девушка.

— Слушай, мне тут пришла в голову одна мысль, — горячо заговорил Ансель. — Я подумал, что нечего нам ждать милостей от судьбы, пора самим устраивать благоприятные обстоятельства. Раз нам не разрешают выходить отсюда, остаётся только сделать это втайне от начальства.

— Интересно, как ты себе это представляешь, ведь у нас почти нет свободного времени. Я бы не стала надеяться, что нам удастся застать матушку дома. А в таком случае, мы просто не сможем вернуться достаточно быстро, чтобы нас не хватились.

— Днём — да, но ведь во время сна за нами никто не следит. Не знаю, как там у вас всё устроено, но из нашей казармы выйти ночью совсем не проблема. У нас будет почти всё время от отбоя до подъёма. Мы вполне успеем дойти до того постоялого двора, где оставили вещи, объяснить, что наши планы немного поменялись и раздобыть бумагу и чернила. Потом ты напишешь письмо, и мы попросим хозяина утром послать кого-нибудь на почту, чтобы его отправить.

— Да, но ведь выйти ночью на минутку — это одно, а разгуливать по улицам Застенка — совсем другое, — высказала своё опасение Юнис. — Мне говорили, что ночью здесь ходят патрули, и им не стоит попадаться без хорошего объяснения, по каким таким делам ты оказался вне барака.

— Это вовсе не проблема, уверен, от тех патрулей легко можно спрятаться, — отмахнулся Ансель. — Здесь полно укромных мест и тёмных закоулков.

Юнис отнюдь не разделяла уверенности друга: неприятные воспоминания о неудаче, которую они потерпели, пробравшись ночью в чужой дом, были ещё свежи.

— И всё-таки то, что ты задумал, слишком рискованно. Подумай, что с нами сделают, если мы почему-то не успеем к утренней поверке.

— Ладно, пусть ты права, и что теперь?! — взорвался Ансель. — Прикажешь сидеть, сложа руки? Драконьи яйца! Знала бы ты, как мне всё здесь опротивело! Эта бесконечная муштра, эти тупые занятия, безмозглые начальники со своими дурацкими придирками. Я не намерен дольше терпеть такую жизнь! Если ты не хочешь рисковать — сиди тут, а я пойду один.

— Ну что ты! — всполошилась пристыженная Юнис. На самом деле ей тоже хотелось действовать, а не ждать у моря погоды. — Конечно же, я не отпущу тебя одного.

— Вот это другое дело! — обрадовался маг. — А то я уже было подумал, что тебя подменили. Мою добрую подругу Юнис обычно мало заботят какие-то там риски.

— Но скажи на милость, а каким образом ты намерен выбраться из Застенка? — высказала своё последнее сомнение девушка. — Здесь ведь кругом стена, прости за каламбур, а ворота, как я понимаю, охраняются круглосуточно.

Ансель слегка скис.

— Этого я пока не придумал, — признался он. — Но будем надеяться, мне что-нибудь придёт в голову. В крайнем случае, можно будет просто раздобыть где-нибудь верёвку и сбросить её со стены.

— Сколь я помню, раньше ты не очень-то любил такие упражнения, — заметила Юнис. — Или теперь всё изменилось, благодаря вашим тренировкам? Наверное, вас там учат штурмовать стены или вроде того.

— По счастью, пока нет, — замахал руками Ансель. — Но лазать по канату заставляли, это правда. Я все руки об эту проклятую верёвку ободрал. Вот, полюбуйся.

С этими словами он продемонстрировал девушке свои ладони, которые и впрямь кое-где были содраны. Юнис взяла руки друга в свои и поднесла к лицу.

— Бедный Ансель, — сказала она ласково. — Но смотри, я сейчас подую, и всё сразу пройдёт.

Девушка и впрямь принялась тихонько дуть на израненные руки друга, как когда-то в детстве делал её отец, к которому она иногда бежала плакаться, заработав очередную ссадину.

Ансель с удивлением посмотрел на неё и вдруг улыбнулся.

— Похоже, я слишком много капризничаю и жалуюсь, раз со мной обращаются как с ребёнком, — засмеялся маг. — Но будем считать, твоё заклинание подействовало.

— Нет, я и вправду тебе сочувствую, — смутилась Юнис. — Я вовсе не хотела над тобой посмеяться.

Девушке захотелось как-то выразить своё теплое отношение к другу, всю нежность, что её переполняла. Она принялась осторожно гладить ладони Анселя. Вдруг её взгляд остановился на запястьях мага, они тоже были все покрыты свежими ссадинами.

— А это ты где заработал? — обеспокоенно спросила она.

Ансель отвёл взгляд.

— В колодках, — ответил он глухо. — Меня вчера на целый день к столбу поставили, вместо выходного.

— Бедный, — всполошилась Юнис и погладила мага по щеке, как будто эта маленькая нежность могла компенсировать неприятное времяпрепровождение в колодках. — Целый день! Тяжело тебе, наверное, пришлось.

— Да ничего, — пожал плечами Ансель. — В чём-то это было даже неплохо, по крайней мере, там меня никто не трогал, и можно было, наконец, спокойно подумать. Тогда-то я и решил, что нам пора брать быка за рога.

Маг попытался улыбнуться, но Юнис заметила, насколько невесёлой получилась улыбка.

— За что они тебя так? — спросила девушка.

— По их мнению, я, видите ли, был дерзок с офицером, — пояснил Ансель, в его голосе прорезалось возмущение. — А что делать, если этот напыщенный индюк ровным счётом ничего не смыслит в том, чему пытается учить. Он обозвал меня идиотом, и мне ничего не оставалось, кроме как доказать, что этого эпитета из нас двоих заслуживает только он сам.

— Ну Ансель, — принялась увещевать его Юнис, — ты мог бы быть и поосторожнее. Не пойму, почему ты обязательно должен кому-то что-то доказывать, может быть, лучше просто потерпеть, пока это закончится.

— Знаешь, когда я учился в университете, подобные слова, сказанные в присутствии свидетелей, были сродни вызову на дуэль в твоих кругах. После этого немедленно следовала публичная дискуссия, в результате которой обе стороны пытались доказать свою правоту. Я привык реагировать подобным образом и просто не смог сдержаться и на этот раз.

— Понятно. Но всё-таки тебе следовало бы поостеречься. Вступать в споры с офицером — это не шутка.

— Тебе легко говорить, а посмотрел бы я на тебя, если бы кто-нибудь сказал, что твой любимый приём в фехтовании никуда не годится, — взвился Ансель. — Сомневаюсь, что ты бы смогла держать язык за зубами.

— Наверное, ты прав, — со вздохом сказала Юнис. — Может, и к лучшему, что я оказалась на кухне, по крайней мере, у меня нет никакого желания спорить с начальством о способах приготовления блюд. Но тебе всё же стоит быть более осмотрительным. Ещё недели не прошло, а ты уже заработал два нарекания. Если так пойдёт и дальше, до возвращения матушки ты не дотянешь.

— Вот поэтому-то я и хочу форсировать события, — горячо сказал маг. — И будь уверена, придумаю, как нам выбраться за стену.

На лице его застыло выражение мрачной решимости.

— Ансель, миленький, только, пожалуйста, будь осторожнее. Потерпи ещё чуть-чуть и не рискуй понапрасну, — снова принялась упрашивать Юнис. — Ты обязательно должен выйти отсюда без потерь. В конце концов, ты же единственный, кто знает, как уничтожить этот злосчастный артефакт.

Последний аргумент подействовал. Ансель всячески заверил Юнис, что не собирается рисковать без надобности и постарается вести себя осмотрительнее с начальством. Кроме того, он согласился не пороть горячку и не пытаться осуществить свой план, пока не придумает надёжный способ перебраться через стену. Остаток свободного времени они провели в приятных мечтах о том, что сделают, когда смогут, наконец, покинуть Застенок. Ансель грозился заказать весь ассортимент десертов в «Цветке ванили» и съесть его в один присест, а Юнис намеревалась строго настрого запретить будить себя раньше полудня, хотя бы на ближайший месяц. Эти радужные мечтания изрядно подняли настроение обоим, и расстались они в настолько хорошем расположении духа, насколько это было вообще возможно в текущих обстоятельствах.

***

На следующий день Юнис с удивлением увидела Анселя на кухне. Было относительно спокойное время между завтраком и обедом. Девушка никак не ожидала, что её друг появится так скоро.

— Зачем ты пришёл?! — накинулась она на мага — Я же говорила, что тебе нельзя здесь появляться.

— Да помню я, помню, — маг определённо не собирался немедленно уходить. — Но мне очень нужно тебе кое-что сказать.

— Ладно, только ненадолго, мало ли кто нас увидит, — Юнис потащила Анселя в закуток, где хранилась редко используемая утварь, подальше от любопытных глаз. — Ну давай, выкладывай, что случилось.

— А случилось то, что я нашёл способ, как нам ночью выбраться из Застенка, — выпалил Ансель.

— Правда, так быстро? Вот здорово! — восхитилась Юнис. — И как же тебе это удалось?

— Ну, я подумал, что кроме основных ворот, у которых дежурят стражники, здесь наверняка должен быть ещё какой-нибудь выход, даже если он сейчас не используется. Меня как раз сегодня удачно послали с поручением, а я улучил момент, чтобы предпринять кое-какие поиски. И знаешь, я действительно нашёл старую калитку, которой, судя по всему, давным-давно никто не пользовался.

— Но она же, наверное, заперта, — предположила Юнис.

— Конечно, на ней висит здоровенный ржавый замок.

— И как ты собираешься его открыть?

— Тем способом, который ты так любишь: посредством магии, — провозгласил Ансель. — Со мной, конечно, нет гримуара, но если ты помнишь, перед нашим маленьким ночным приключением я как следует повторил заклинание, которое открывает замки и, пожалуй, всё ещё смогу наколдовать его и без помощи книги.

— Чудесно! — воскликнула девушка. — Ты такой молодец. Так что же, мы устроим вылазку прямо этой ночью?

— А зачем откладывать? — ответил вопросом на вопрос Ансель. — Только нужно подготовиться. Я потому и решил прямо сейчас к тебе зайти, чтобы у тебя было побольше времени до вечера. Нам понадобится немного масла на случай, если там всё совсем проржавело. Сможешь его раздобыть?

— Пожалуй, смогу, — отвечала Юнис.

— Отлично, а я постараюсь прихватить какой-нибудь инструмент, который поможет, если нам потребуется что-то поддеть или отжать, — добавил Ансель.

В предвкушении грядущей вылазки маг явно пребывал в каком-то лихорадочном возбуждении.

Они договорились встретиться через час после отбоя возле барака, в котором жила Юнис: Ансель вчера вечером провожал девушку и потому знал, где тот расположен.

— Ладно, мне пора бежать, — заявил маг. — А то меня хватятся и решат, что я слишком долго отсутствую.

— Конечно, беги скорее, — спохватилась Юнис. — А впрочем, подожди ещё минутку.

С этими словами девушка порывисто обняла друга и чмокнула в щёку.

— Ты такой молодец, — сказала она. — Так здорово всё придумал. У нас обязательно всё получится.

— Так-так, что это тут происходит? Кажется, какой-то солдатик мешает моим работницам выполнять свои обязанности, — недовольный голос старшего по кухне нарушил идиллию момента. — А ну проваливай отсюда, мерзавец!

Юнис отпрянула от Анселя и бросила на начальника взгляд полный ненависти. Щёки её пылали. Маг коротко сжал её руку — всё хорошо говорил его жест.

После этого, смерив старшего повара взглядом, Ансель протиснулся мимо него к выходу и действительно убрался прочь с кухни.

— А у тебя, лентяйка, что, дел мало, что ты тут прохлаждаешься? — напустился Осмар на девушку. — А ну быстро марш за работу, а не то дождёшься у меня.

— Да, господин, иду, — выдавила из себя Юнис и нарочито медленно побрела обратно на своё рабочее место.

Глава 5

Вечером Юнис, как и все, улеглась на свою койку, но глаз не сомкнула. Дождавшись боя часов, возвещавших договорённое время, она тихонько вышла из барака и стала ждать Анселя снаружи. Однако маг всё не появлялся. Прождав понапрасну часа два и проглядев все глаза в бесплодных попытках заметить приближение друга, девушка сдалась и вернулась в постель. Ей было очень тревожно за Анселя. Как ни убеждала себя Юнис, что множество вполне безобидных причин могли помешать ему прийти на встречу, всё же на душе у неё кошки скребли.

Следующим днём, незадолго до обеда, в кухне вдруг поднялась необычная суматоха. Осмар будто бы получил какое-то сообщение или предписание. Он засуетился, отделил примерно половину смены, включая Юнис, раздал указания всем прочим, и повёл отобранных работников на одну из площадей Застенка. Здесь уже собралась довольно большая толпа. Старший повар ничего не объяснял своим людям и вообще был на удивление молчалив и замкнут, но из разговоров в толпе Юнис вскоре поняла, что их собрали здесь для того, чтобы наблюдать за публичным наказанием. На площади и в самом деле был установлен помост, а на нём виднелись два столба для наказаний. У девушки ёкнуло сердце. Мысли её наполнились самыми дурными предчувствиями.

Увы, на сей раз предчувствия не обманули. Вскоре толпа пришла в некоторое движение, послышались возгласы любопытствующих, и Юнис разглядела приближающуюся к площади небольшую процессию. Во главе её шёл человек, очевидно, прекрасно знакомый всем клеймёным, кроме, разве что, таких новичков, как Юнис, а чуть позади двое охранников вели одетого в одни лишь кальсоны Анселя. Руки мага были связаны за спиной. Но почему он здесь?

— Смотрите, Паук новую жертву заловил, — раздалось в толпе.

— Ну держись, попьёт он сегодня кровушки у этого парня.

Во внешности чиновника, которого все величали Пауком, и впрямь было что-то неуловимо напоминающее это существо: может быть, глаза навыкате, или немного странная форма лысого черепа. Юнис и раньше краем уха слышала об этом господине: он занимал в Застенке должность главного инспектора по вопросам дисциплины и воспитания. При таком роде занятий неудивительно, что Паук отнюдь не пользовался большой любовью среди подопечных.

Юнис гадала, как же Анселя угораздило попасться этому страшному человеку, и что теперь ждёт её друга. Неужели маг снова позволил себе какую-нибудь дерзость, или совершил ещё одну промашку? Девушка бросилась проталкиваться сквозь толпу навстречу процессии. Ей казалось ужасно важным дать Анселю знать, что она здесь, рядом, хотя у неё и не было ни малейшего понятия, чем она может помочь другу. Работая локтями, Юнис вскоре оказалась практически на пути у Паука и его приспешников. Девушка бросила полный ненависти взгляд на инспектора, но тот, не обратил на неё ни малейшего внимания.

— Что, приятель, видишь, какую сцену для тебя приготовили? — спросил Паук обращаясь к Анселю. — И зрителей полный зал собрали, посмотреть на представление.

Маг ничего не ответил.

— Молчишь? Посмотрим, как ты запоёшь, когда жила на тебе узоры рисовать станет, — усмехнулся чиновник.

— Я так думаю, ваше благородие, он как порося завизжит, глядите, какой боров, — встрял охранник.

С этими словами они повлекли свою жертву дальше.

Проходя мимо Юнис, Ансель бросил на девушку короткий взгляд, давая понять, что заметил её присутствие. Маг выглядел очень сосредоточенным. Девушке показалось, что её друг что-то задумал. Но что он мог бы предпринять в таких обстоятельствах, было совершенно непонятно. Как бы то ни было, девушка решила быть рядом с Анселем, и принялась пробивать себе дорогу теперь уже поближе к помосту.

Через некоторое время Паук, охранники и Ансель поднялись на эшафот. Инспектор оглядел площадь, будто оценивая количество собравшегося народа.

— Тишина! — рявкнул один из охранников.

Разговоры в толпе немного притихли. Паук откашлялся и начал говорить, как мог громко. Юнис, с замиранием сердца, ожидала услышать, какая участь ждёт её друга.

— Вас здесь собрали для того, чтобы вы все отдавали себе отчёт в том, какая кара ожидает всякого клеймёного, демонстрирующего нежелание подчиняться правилам этого места. Зрелище, которому вы станете свидетелями, должно послужить в назидание тем из вас, кто полагает, что может безнаказанно проявлять непослушание, леность или пренебрежение к работе. За систематические вопиющие нарушения дисциплины и нерадивое несение службы рекрут Ансель будет подвергнут наказанию «жилой» третьей степени.

У Юнис немного отлегло от сердца, всё-таки она помнила, что объявленная расправа считалась суровой, но не смертельной.

— Приговор будет приведён к исполнению немедленно! — продолжал надрываться инспектор. — Я хочу, чтобы каждый из вас запомнил этот день и рассказал о нём своим товарищам. Пусть пример названного рекрута послужит уроком, чтобы никому здесь никогда не пришло в голову нарушать установленные правила.

— Ишь, Паучара-то разошёлся, — негромко сказал кто-то из толпы рядом с Юнис. — Сразу третью бедолаге влепил.

— Туда ему и дорога, — послышалось в ответ. — Ты что, не знаешь, что среди этих пришлых одни разбойники да душегубцы. Видал, какая рожа бандитская? Пусть уж его приструнят как следует.

Девушка задохнулась от гнева, услышав такую характеристику своего друга.

— Приструнят, как пить дать, — раздался третий голос, явно принадлежащий немолодому человеку. — Это дело долго длится. Когда третья степень, то, не соврать бы, с четверть часа. Клеймо, оно с малого начинает, первые минуты ещё ничего, а как по всей спине разойдётся, это уже не всякий выдерживает. Обычно кто сомлеет в процессе, того ведром воды в себя приводят, чтобы, значит, сполна ему всё, что положено, претерпеть.

Юнис готова была проклясть словоохотливого всезнайку.

Между тем, охранники по команде инспектора привязали Анселя за руки между двумя столбами для порки. Девушка только тут сообразила, что подошла к подмосткам с неправильной стороны, и теперь маг оказался к ней спиной. Впрочем, может не видеть лица друга в момент наказания, было для неё и к лучшему.

Тем временем Пауку подали уже знакомое Юнис устройство — «жилу», и он сноровисто принялся устанавливать механизмы стержня в нужное положение. Вскоре всё было готово. Медленно, даже торжественно, инспектор вытянул руку с жилой в сторону Анселя, готовясь активировать орудие наказание. Точно так же делал в своё время и Аден Мерваль.

Юнис сжала кулаки. Девушке вспомнилось, как меньше месяца назад в такой же ситуации она сумела защитить Эсгера. Интересно, если бы она прихватила нож с кухни, удалось бы ей и сейчас выбить «жилу» из рук палача? Впрочем, Юнис была уверена, что на сей раз даже подобное чудо нисколько не поможет её другу.

— Р-р-рота, целься! — вдруг заорал зычным голосом привязанный маг. — Рота, пуск!

От неожиданности инспектор опустил руку, так и не активировав «жилу». Он с удивлением уставился на провинившегося клеймёного, который вёл себя как умалишённый.

— Прицел ровней бери, остолоп! — столь же громогласно отреагировал на это замешательство Ансель. — Руку крепче держи! Это тебе не девкам сиськи мять.

В рядах новоиспечённых воинов, товарищей Анселя, которых тоже привели наблюдать за наказанием, раздались смешки. По всей видимости, маг неплохо спародировал кого-то из их наставников.

— Ах ты, собака! — взвился Паук. — Шутить вздумал! На вот тебе, получай. Посмотрим, как тебе это понравится.

Уже не готовясь особо, он ткнул пальцем в управляющий стержень.

Юнис видела, как напрягся Ансель, но поначалу как будто ничего не произошло. Прошло несколько минут, прежде чем на спине у мага появилась алая точка. Ансель в этот момент вздрогнул, но не издал ни звука.

При появлении этого знака инспектор достал песочные часы и установил их на помосте, чтобы отсчитывать время наказания.

Юнис видела, как от красной точки на спине её друга начали распространяться две линии. Будто невидимый художник рисовал своею кистью одному ему ведомый узор.

— Эй, господин хороший, вы, кажется, желали узнать, как я спою, — вдруг снова заговорил Ансель. — Так я готов, только вот вопрос, а музыка-то будет? А то, какое же пение без аккомпанемента?

Голос мага, на удивление зычный, без труда разнёсся по всей площади.

Паук с самым скучающим видом посмотрел на него, и не счёл нужным отвечать.

— Ну как знаете, придётся исполнить, что называется, а капелла, — заявил Ансель и действительно запел развесёлую песенку.

Юнис была вынуждена признать, что музыкальным слухом боги Анселя обделили. Фальшивил маг ужасно, но зато громкости его голоса позавидовал бы королевский глашатай. Девушка узнала куплеты о похождениях весёлого студента, которые линнские школяры горланили ночью под окнами барона Эйвена. У этой песенки оказался на редкость прилипчивый припев, так что после того ночного концерта девушка весь следующий день тихонько напевала себе под нос фривольные строчки.

— Ишь, как надрывается, шельма, — заметил всё тот же старик, что прежде рассказывал о ходе наказания «жилой». — Всё ему нипочём.

В голосе пожилого клеймёного звучала теперь нотка уважения.

Ансель орал во всю глотку, раскачиваясь на верёвках в такт удалому мотиву.

Юнис всё не могла отвести взгляд от спины друга. Чудовищный узор занимал всё большую площадь и продолжал расти и шириться. В нём теперь уже угадывался силуэт воинского клейма. К тому моменту, как закончился последний куплет, песок в часах пересыпался едва ли на треть. Но Ансель по-прежнему не желал сдаваться на милость «жилы».

— Что, неужто не по нраву песня? — снова начал он, переведя дух. — А я говорил, без музыки никуда не годится. Но уж что есть, то есть. Слушайте ещё одну.

Инспектор с озабоченным видом прошёлся по помосту и бросил взгляд сперва на спину Анселя, затем на часы. Паук как будто никак не мог понять, что происходит, и почему жертва наказания ведет себя столь необычным образом.

Маг затянул новую песню, на сей раз менее легкомысленную и более заунывную. Она, на первый взгляд, тоже была посвящена любовным похождениям юного школяра, но звучала как-то совсем иначе — не весело, а скорее тревожно.

Юнис подумалось, что этой песне должно быть немало лет, и придумана она, скорее всего, в годы Большой войны. Ведь именно тогда боевые действия нередко велись в пустыне, среди песка и верблюдов, в местах столь непохожих на привычные пейзажи Броктона. В те суровые годы многим студентам пришлось покинуть свои кафедры и вступить в армию. Что ж, неудивительно, что Ансель, не жаловавший военное поприще, вспомнил сейчас именно этот, не слишком радостный напев.

Верблюды вообще оказались главными героями песни. Припев был полностью посвящен этим диковинным горбатым животным.

После каждого из куплетов, происходящее с верблюдами менялось, но в целом, запомнить припев не составляло никакого труда. А запомнив, тут же хотелось напевать. Несмотря на бездарное исполнение Анселя, песня, монотонная, тягучая, странным образом завораживала.

— Замолчи, скотина! — рявкнул, не выдержав, инспектор.

— Ещё чего! — заорал в ответ магистр Терес. — Хотели, чтоб я спел, так уж слушайте.

Рефрен про верблюдов снова зазвучал над площадью.

— Заткни ему рот, — приказал Паук одному из охранников. В голосе инспектора прорезались вдруг истерические нотки.

— Это мы мигом, вот только чем бы? — стражник заозирался в поисках чего-нибудь пригодного в качестве кляпа.

Инспектор вытащил из кармана платок и протянул служаке. Тот, вооружённый будущим кляпом, отправился исполнять приказание.

— Эй, приятель, осторожнее! — крикнул охраннику маг, оборвав куплет на полуслове. — Клеймо, оно, сам знаешь, будто огонь. Только меня тронешь, эта зараза на тебя самого и перекинется.

Стражник остановился на полпути и обернулся к начальству.

— Да это чушь собачья! — взорвался инспектор.

— А вы проверяли? — с недоверием поинтересовался охранник.

Он комкал в руке платок, но не двигался с места.

Паук сверлил строптивого подчинённого взглядом, полным ярости.

Ансель воспользовался паузой, чтобы снова запеть очередной куплет.

— Господин Веггис, а может пусть его орёт, — примирительно сказал второй стражник. — Пускай надрывается, нам-то что с того?

Воодушевлённый поддержкой товарища, мнительный исполнитель решительно вернул платок начальнику. Инспектор вертел в руках этот символ собственного бессилия, но сам воспользоваться им так и не решился. С досадой он швырнул ни в чём не повинный кусок ткани на доски помоста, и злобно наступил на него ногой.

Вокруг зрители перешёптывались, гадая, в самом ли деле воздействие «жилы» может передаваться через прикосновение.

— Ловко он Паука уделал, а?! — воскликнул, обращаясь к Юнис какой-то паренек в рабочем фартуке.

Девушка кивнула в ответ. Она одновременно неимоверно гордилась Анселем, и ужасно боялась за него. Кто знает, какую ещё гадость может придумать этот мерзкий инспектор, особенно если затаит злобу на её друга.

Между тем, Ансель допел последний куплет и замолчал, переводя дух. На площади внезапно стало очень тихо. Клеймёные, как зачарованные, глядели на человека, привязанного между двух столбов.

— А что это за штука — верблюд? — посреди безмолвия заданный кем-то вопрос прозвучал неожиданно громко.

— А это скотина такая горбатая, — пояснил немолодой сержант, который привёл сюда отряд новоиспечённых рекрутов, товарищей Анселя. — Я их много в Хальванге видел, во время Большой войны. Ей ни есть, ни пить не дают, а она знай себе груз везёт за троих лошадей.

— Вроде нас, значит, — отозвался кто-то.

— Я вижу, вам понравилось, — обратился к толпе Ансель. — Но раз уж меня так грубо прервали, я думаю нужно исполнить песню ещё раз, так сказать, на бис.

С этими словами он снова затянул всем уже знакомый мотив. Алый узор на спине мага всё рос и ширился. Можно было представить, чего ему стоит этот демарш.

Теперь Ансель с усилием выплёвывал каждое слово песни. Он вздрагивал всем телом, и всё же, каким-то чудом, сохранял контроль над своим голосом.

С очередным припевом Юнис вдруг осознала, что её губы шевелятся, тихонько повторяя строки про верблюдов. Гипнотический ритм песни завораживал. Девушка огляделась по сторонам. Люди вокруг неё тоже шевелили губами.

Один верблюд упал,

Словоохотливый старичок покачивался в такт песне, и на каждом слове дергал головой, будто поддакивая.

Второй верблюд упал,

Множество ног притоптывали, отбивая неспешный размеренный ритм.

И третий верблюд упал,

Люди, слово за словом, выдыхали вместе с Анселем очередную строчку припева.

И весь караван упал.

Ансель продирался через куплеты, один за другим, мучительно, монотонно, с надрывом. На спине мага уже почти полностью проступил кровавый символ. Безумный художник дорисовывал последние штрихи к своему кошмарному творению. Песок в часах вот-вот должен был кончиться.

Один верблюд воскрес.

Маг вдруг содрогнулся всем телом и закашлялся.

Другой верблюд воскрес.

Подхватил чей-то сильный бас.

И третий верблюд воскрес.

Голосов было уже несколько десятков.

И весь караван воскрес.

Юнис громко пела, как и все прочие вокруг неё.

Оставшийся куплет исполнили всем миром. На этом песня заканчивалась, но всё тот же обладатель глубокого баса затянул последний припев по новой, и люди вторили ему. Рефрен раз за разом звучал над площадью. Ансель справился с кашлем, но не присоединился к общему хору. Вместо этого он обводил толпу торжествующим взглядом. На его лице играла самодовольная улыбка.

Последняя песчинка просыпалась из песочных часов.

— Благодарю за внимание, — сказал Ансель. — Пожалуй, на этом концерт можно заканчивать.

Проговорив эти слова, маг уронил голову на грудь, и повис на верёвках, удерживающих его руки.

Клеймёные на площади замолкли.

— В лазарет его, что ли? — спросил старший из стражников у инспектора.

— Нет, — отвечал после секундного раздумья Паук. — Пусть тут повисит до вечера. Пить не давать ни капли — будет знать, как горло драть. Ты проследишь, — указующий перст уперся в того из двух охранников, кто не сумел заставить Анселя замолчать. — Понял?

Провинившийся страж с неохотой кивнул.

— А вы расходитесь, — скомандовал собравшимся Паук. — Марш по местам. За работу. Живо!

Толпа потихоньку начала рассасываться.

— Пошли, работа не ждёт, обед скоро подавать, — услышала Юнис голос Осмара совсем рядом.

То и дело оглядываясь на друга, девушка с неохотой побрела вслед за старшим поваром.

***

После обеда Юнис удалось улучить момент, чтобы сбегать на площадь, взглянуть, как там Ансель. Она опасалась, что Осмар станет противиться ее отлучке, но старший по кухне только махнул рукой. Он вообще весь день был на себя не похож, но Юнис было отнюдь не до того, чтобы интересоваться, что такое стряслось с её начальником. Освободившись, девушка со всех ног помчалась к столбам для наказаний.

Ансель был всё ещё здесь, и находился в сознании. Стояло самое жаркое время дня, и на площади порядком припекало. Молодой охранник с унылым видом сидел поодаль в тенёчке.

Инспектор Веггис, несомненно, хотел преумножить мучения своей жертвы, но вместе с тем он преумножил и славу Анселя среди клеймёных. Теперь даже те, кого не было на площади в момент наказания, могли прийти и полюбопытствовать, что за человек сумел утереть нос самому Пауку. Слухи в Застенке распространялись быстро, и теперь у помоста, где стоял Ансель, собралась небольшая толпа. Стражник следил только за тем, чтобы наказанному не давали пить, а ко всем прочим взаимодействиям относился с полнейшим равнодушием. Так что зеваки могли смотреть сколько угодно, и даже перекинуться с Анселем парой слов. Но чаще клеймёные обсуждали случившееся между собой: более информированные в красках объясняли вновь прибывшим, что здесь произошло, и чем знаменит этот парень у столба.

Юнис не собиралась довольствоваться положением зрителя, она взобралась на подмостки и подошла совсем близко к своему несчастному другу. Охранник скользнул по ней равнодушным взглядом, но ничего не сказал. Завидев девушку, Ансель сделал отчаянную попытку встать на ноги. Он раскачивался на верёвках, его босые ступни шаркали по настилу в поисках опоры, но, видно, сил осталось слишком мало.

Юнис шмыгнула носом, обхватила друга, стараясь не задеть свежие раны, и помогла ему подняться. Она впервые видела Анселя таким беспомощным, и это было одновременно странно и страшно. Обретя устойчивость, маг навалился на девушку всем телом, и склонил голову ей на плечо. Его дыхание было тяжёлым и прерывистым.

— Как ты? — тихонько спросила Юнис.

— Терпимо, — едва слышно ответил Ансель.

— Пить очень хочешь?

— Не особо, — соврал маг и облизал губы.

Юнис прокляла свой дурацкий язык.

— Ты потерпи ещё немного, — сказала девушка и добавила невпопад, — твоих «верблюдов» теперь весь Застенок поёт.

— Хорошо получилось, — заметил Ансель.

Юнис хотела сказать ещё что-то, но правильные слова всё не шли в голову, магу же разговор давался слишком тяжело, поэтому они просто стояли обнявшись. Девушка закрыла глаза, и все звуки Застенка отступили на задний план, рядом слышалось только сбивчивое дыхание Анселя. Никто из собравшихся клеймёных больше не пытался обращаться к магу, уважая их с Юнис уединение. Девушка и её друг словно остались одни посреди многолюдной площади. Кажется, прошло уже немало времени, и Юнис пора было возвращаться к работе. В этот момент она ужасно жалела, что не сможет пробыть здесь до самого вечера, поддерживая вот так Анселя.

Неожиданно маг поднял голову, и принялся внимательно всматриваться в ряды столпившихся у подмостков людей. Этот порыв стоил измученному Анселю немалых усилий.

— Что там такое? — спросила Юнис, обернувшись, чтобы посмотреть, что же привлекло внимание её друга.

И тут же опустила глаза.

Среди толпившихся на площади зевак оказался человек, которого она совсем не хотела видеть в такой момент. Мастер Кайл. Что он здесь делает? На сей раз его костюм был несколько менее богатый, чем во время их первой встречи в «Цветке ванили», но всё равно архитектор разительно выделялся на фоне скромно одетых работяг из Застенка.

Юнис не думала, что зодчий сможет узнать её в чепце и одежде кухонной работницы, а Ансель, после всех пережитых страданий, был и вовсе на себя не похож, но всё же девушка отвернулась, на всякий случай. Мысль о том, что мастер Кайл каким-то образом узнает об их бедственном положении, ей совсем не нравилась. То-то он, должно быть, посмеётся над нею. Девушка нисколько не доверяла зодчему, ей снова пришла в голову история с предателем среди обладателей Дара, и странной победой Кайла в архитектурном конкурсе.

— Смотрите-ка, к нам пожаловал господин создатель рыжих ящериц с крыльями! — неожиданно громко произнёс Ансель.

Сперва Юнис показалось, что разум её друга сломлен болью, и он попросту бредит. Вот только зачем ему понадобилось, прилагая немалые усилия, говорить во весь голос. Потом девушке вспомнилась прогулка по парку Инфанта, и разговор между магом и зодчим. Ящерица с крыльями. Точно, ведь Ансель тогда именно так назвал творение Кайла. Неужели её друг нарочно постарался привлечь внимание клеймёного архитектора?

Она вглядывалась в лицо Анселя, стараясь понять, что у того на уме.

Маг как будто хотел сказать ещё что-то, но силы вдруг оставили его. Он всем весом своего тела давил на Юнис, и девушка была вынуждена аккуратно отдалиться, позволяя Анселю снова повиснуть на верёвках.

Она бросила короткий взгляд назад и, как назло, встретилась глазами с мастером Кайлом. Тот внимательно наблюдал за происходящим. По его виду никак нельзя было сказать, заподозрил он что-то или нет. Юнис решила, что пора уходить.

— Потерпи, пожалуйста, ещё чуть-чуть осталось, — только и смогла сказать она Анселю.

Маг ничего не ответил. Девушке было страшно бросать его в этот момент, но и остаться дольше она никак не могла.

Поцеловав на прощание друга в лоб, Юнис спрыгнула с помоста, держась подальше от зодчего, и, подобрав юбку, побежала прочь, пока тот, чего доброго, не вздумал о чём-нибудь её спросить.

***

Весь день Юнис места себе не находила от беспокойства о друге. Правда, ближе к вечеру прошёл сильный ливень, и девушка надеялась, что хотя бы от жажды Ансель больше не страдает. Но всё равно, её обуревала тревога, не дававшая сосредоточиться ни на чём другом. Да ещё этот Кайл. Юнис начинало казаться, что любая встреча с зодчим сулит ей только неприятности.

После работы девушка снова попыталась увидеться с магом, но на площади того уже не было. Кое-как Юнис удалось выяснить, где находится госпиталь для клеймёных, и она поспешила туда в надежде, что ей позволят навестить друга. Объяснить, о ком именно идёт речь, труда не составило: Ансель успел прославиться на весь Застенок, но доктор, сам из клеймёных, сообщил девушке, что пациент сейчас пребывает в забытьи, и идти к нему нет никакого смысла. По опыту врача, после такого наказания, Анселю предстояло провести в лазарете не меньше недели. Юнис опечалилась. Помимо опасений за состояние друга, ей пришло в голову, что теперь они неизвестно когда вообще смогут выбраться в город, чтобы предпринять, наконец, хоть какие-то шаги к своему спасению. В общем, ситуация складывалась совсем невесёлая.

На следующий день Юнис старалась работать как можно быстрее, в надежде поскорее переделать все дела и выкроить время, чтобы снова наведаться к другу. Но, к удивлению девушки, её сосредоточение было неожиданно нарушено появлением одной из товарок.

— Выйди-ка в зал, там тебя ждут, — велела ей женщина.

— Что случилось, кто ждёт? — попыталась узнать Юнис.

Но та только бросила:

— Иди, скорее. Сама увидишь.

Удивлённая, Юнис выглянула в помещениестоловой. В это время, в промежуток между завтраком и обедом, здесь обычно было пусто. Но сейчас за одним из столов сидел одинокий человек. В этом посетителе девушка без труда узнала мастера Кайла, и ей захотелось немедленно юркнуть обратно в кухню.

Как только архитектор ухитрился найти её? Откуда ему знать, где она работает? Юнис недоумевала, стоит ей выходить или нет. Может, лучше попросить ту женщину сказать, что её не нашли. Но ведь этот человек вряд ли отстанет так просто.

В этот момент в столовую с улицы вошёл Осмар. Юнис подумалось, что, наверное, начальник будет совсем не рад тому, что она в разгар рабочего дня вздумает с кем-то болтать. В кои-то веки он мог бы оказаться полезен.

Юнис вышла из кухни, вытирая руки о передник.

— Это вы просили меня позвать, господин? — нарочито громко спросила она у Кайла. — Не знаю, что у вас ко мне за дело, только нельзя ли побыстрее? Работы сегодня невпроворот, да и обеденное время скоро.

— Да, это был я. Присядь со мной на минутку, сделай милость, — довольно-таки фамильярно пригласил её зодчий, указывая на скамейку рядом с собой.

Юнис скосила взгляд на Осмара. Старший по кухне и впрямь решительно зашагал к ним, явно заинтересовавшись происходящим. Девушка надеялась, что сейчас он сделает ей выволочку и отправит обратно на кухню.

— Добрый день, мастер Кайл, — проговорил повар, почтительно кланяясь.

— Осмар, рад встрече, — приветливо отозвался зодчий. — Давно мы с тобой не виделись. Как здоровье матушки, как сестрица?

— Хвала богам, всё в порядке у них, — отозвался Осмар. — Живут, не тужат.

Юнис показалось, что её начальник немного робеет перед своим собеседником, словно почтительный младший родственник перед патриархом семьи.

— Ты не против, если мы с твоей работницей немного побеседуем? — продолжал Кайл, кивая на Юнис. — Справитесь там без неё?

— Конечно, мастер Кайл, — заулыбался Осмар. — Вы общайтесь сколько вам надо, а я уж там прослежу.

С этими словами он ещё раз слегка поклонился и направился в кухню.

— Вот видишь, — обратился Кайл к Юнис. — Можешь ни о чём не волноваться. Садись, пожалуйста.

— Я уж лучше постою, — заупрямилась девушка. — Вы же, наверное, большой начальник, мне перед вами и сидеть-то неловко.

Кайл пожал плечами, дескать, поступай, как знаешь. Ему, похоже, было не по себе. Он медлил начинать разговор.

Юнис решила до последнего делать вид, что ничего не понимает. Как знать, может Кайл ещё решит, что ошибся в своих предположениях на её счёт.

Архитектор внимательно рассматривал её клеймо.

— У вас ко мне какое-то дело, господин? — спросила Юнис.

— Как тебя зовут? — ответил вопросом на вопрос зодчий.

— Мелли, господин, — Юнис сделала книксен.

— Я видел тебя вчера на главной площади, — начал Кайл, понизив голос. — Вместе с твоим другом.

— Вы, значит, приходили посмотреть, как бедный Ансель у столба мучается? — спросила девушка.

Почему-то ей показалось, что такая постановка вопроса уязвит Кайла и, кажется, так оно и вышло. Впрочем, Юнис тут же прикусила язык, сообразив, что допустила дурацкую ошибку. «Ну кто её заставлял называть имя друга? Впрочем, после вчерашнего демарша его и так уже знала половина Застенка, так что Кайл мог бы получить эти сведения откуда угодно», — утешила себя девушка.

— Мне показалось, мы прежде встречались, — продолжал Кайл, проигнорировав её вопрос.

— Не припомню, когда бы это могло произойти, — твёрдо сказала Юнис.

Кайл на некоторое время замолчал.

— Послушай, — начал он снова, совсем тихо. — У меня есть квартира, здесь, в Застенке, и я хотел бы пригласить тебя в гости. Там мы сможем поговорить в приватной обстановке.

— Не знаю, что вы там на мой счёт себе вообразили, — нарочито громко отвечала Юнис, — но это вы зря. Меня подобные предложения вовсе не интересуют. Я девушка приличная и повода вам не давала.

С этими словами Юнис отступила подальше от своего визави. Зодчий вмиг покраснел.

— Прости, я вовсе не хотел тебя обидеть, — забормотал он.

— А я и не обиделась. Я уже привыкла, что всякий здесь считает себя вправе про меня любые гадости думать. Но только если это все, что вам от меня было нужно, я, пожалуй, пойду, — заявила Юнис.

Архитектор не стал ей препятствовать, он тоже вскочил и торопливо пошёл прочь из столовой. Юнис вернулась в кухню и с неудовольствием обнаружила, что визит Кайла вызвал огромное любопытство у её товарок.

— Ну, чего он хотел? Зачем приходил? — со всех сторон накинулись на девушку любопытствующие.

— Да, со всякими непристойностями лез, — буркнула Юнис.

— А ты что? — не унимались её товарки.

Меньше всего на свете девушке хотелось сейчас углубляться в обсуждение своих отношений с Кайлом.

— А ничего. Побежала я к нему, как же.

— Ну и дура, — констатировал кто-то. — Мастер Кайл, он хороший, он не обидит.

— Молодец! — раздался другой голос. — За своего парня держишься, правильно это.

— Чего ей за этого бедолагу цепляться, когда у Кайла и теплее и сытнее, — парировала поклонница зодчего. — А от солдата какой прок?

— Не дело это, так сразу своего дружка бросить.

— Солдату завтра на войну и убьют его там, а мастер Кайл он всегда в столице останется.

Ажиотаж обсуждения всё нарастал.

— Вы этого парня вчера видели? То-то он Пауку нос утёр. Вот кого любить надо, а не таких хлыщей, как этот Кайл.

— Небось, если б тебя этот хлыщ хоть пальцем бы к себе поманил, помчалась бы задравши юбки. И в постельку — прыг с разбегу. Только нужна ты ему больно.

— Ему мы все не сдались, разве что уж очень зачешется кое-где. Он там за стеной с благородными дамами шашни разводит.

— А наша-то Мелли тогда ему на кой?

— А может, она тоже из дворян, слыхали, как говорит иногда?

— Благородных не клеймят, не дури.

— А может её дружок милый на преступление толкнул. Отравила там мужа или жениха, да с солдатиком в бега. А как поймали, так вместе их под клеймо и поставили.

— Да не только мужа, говорят, они целую семью во сне зарезали.

— Курицу они зарезали! Та без головы по двору бегает, а башка без тела небылицы сказывает. А ты слушаешь да за ней повторяешь.

— А за что, по-твоему, этих двоих клеймили? Скажешь оба, как есть, не виноваты?

— Ну этот Ансель, он поди парень горячий, да с начальством не больно-то ладит, вот и свели с ним счёты.

— Только его видать жизнь-то ничему не учит. Он и в Застенке за своё. Совсем пропащий он малый.

— Ну а пока этот пропадает — тут и мастер Кайл нарисовался. Кот за двери — мыши в пляс.

Конца и края этому не было. Юнис совсем растерялась от обилия и абсурдности высказанных мнений. Она не знала, кому возражать и как опровергнуть все несуразицы. Оставалось, разве что, ждать, пока поток их иссякнет. Конец беседе положил старший повар, который в красочных выражениях напомнил своим подопечным, что скоро обеденное время, а работы ещё непочатый край.

***

Ни этот, ни последующие дни не принесли девушке хороших новостей. Анселю лучше не стало: маг по-прежнему был без сознания и метался в лихорадке. Юнис по три раза на дню сбегала с работы, чтобы узнать о здоровье друга. Товарищи по смене тихонько покрывали её отлучки: после того, как Ансель сделался своего рода героем Застенка, отношение к Юнис со стороны товарок стало куда более тёплым и сочувственным. Впрочем, и сам Осмар делал вид, что не замечает отсутствия Юнис, и придирался к ней меньше обычного. Девушка подозревала, что старший по кухне приложил руку к наказанию Анселя, и теперь ему стало стыдно за содеянное.

Увы, с каждым разом прогнозы становились всё хуже и хуже, и Юнис с ума сходила от тревоги. Врач, который пользовал её друга — совсем молодой парень — отнюдь не выглядел уверенным в своих силах. По его словам, дело осложнялось тем, что Анселю пришлось сперва долго простоять на самом солнцепеке, а затем насквозь промокнуть под холодным дождём, и это нанесло вред едва ли не больший, чем сама «жила». Припертый Юнис к стенке, доктор бормотал что-то про отсутствие в его распоряжении дорогих лекарств и снадобий, которые могли бы помочь больному. В таких обстоятельствах лекарь не решился сказать ничего утешительного. Знать, что её друг страдает, а она не может ничего с этим сделать, было для девушки настоящей мукой.

Под вечер третьего дня доктор дал понять, что надежды на благополучное выздоровление Анселя почти не осталось. Огорошенная, полная отчаяния, Юнис поплелась в свой барак. Самые мрачные мысли обуревали её. До сих пор происходящее с ней и магом казалось девушке своего рода игрой. Пусть порой жестокой, пусть со странными правилами, но всё же игрой, которая вскоре закончится, и всё вернётся на круги своя.

Но теперь всё зашло слишком далеко. Ансель умирает, ему незамедлительно требуется помощь, иначе будет поздно. Нужно во что бы то ни стало найти способ помочь другу, невзирая на все обстоятельства. Ещё не дойдя до своего жилища, Юнис со всей отчётливостью поняла, что не может больше сидеть сложа руки. Она должна спасти Анселя, и неважно, что будет потом. Но что предпринять? Решение напрашивалось само собой из их прежних совместных планов. Ночью она должна непременно выбраться в город и найти помощь. Вот только к кому обратиться, ведь матушка, наверное, всё ещё не вернулась от родственников? Юнис перебирала в памяти имена знакомых. Кому из них она сможет довериться в таком важном вопросе? У кого хватит влияния и решимости справиться с ситуацией? Идеально подошла бы Тасталай, но её как раз, со всей очевидностью, не было в Элатее.

В конце концов, девушку осенило. Герцогиня Венадио — вот кто ей нужен! Юнис вспомнился давний разговор в Ажурном доме, тогда госпожа Эличе пообещала ей свою помощь в случае нужды. Не было никаких сомнений, что у её светлости, пожелай она вмешаться, достанет влияния, чтобы вытащить Анселя из Застенка, или хотя бы обеспечить ему лучшего врача и все необходимые лекарства. И, главное, Юнис была уверена, что видела карету с гербом владетельных герцогов уже после возвращения из Орлиного Гнезда. Девушка гнала прочь мысли, что с тех пор у её светлости было предостаточно времени, чтобы уехать в своё поместье, или что каретой мог воспользоваться другой член герцогской семьи. Итак, Юнис определилась с тем, к кому попробует обратиться за помощью. Оставалось только выбраться из Застенка.

Разумеется, Юнис осознавала, что ей может не поздоровиться, коль скоро её не досчитаются с утра. Если отсутствие новенькой обнаружат до того, как всё разрешится, её наверняка пожелают наказать. «Жила» без труда способна дотянуться до клеймёного, где бы он ни находился. «Но даже если мне достанется так же, как Анселю, — решила Юнис, — я должна это пережить». О том, что будет, если к ней захотят применить сразу высшую степень наказания, Юнис предпочитала не думать.

Итак, нужно дождаться отбоя, а затем сбежать. Так у неё будет наибольший запас времени до очередной проверки.

Сделать первый шаг к побегу оказалось совсем не сложно. Бараки на ночь не запирались, а их обитатели, уставшие за день, не особо внимательно прислушивались к тому, кто встал ночью по какой надобности. Юнис не составило большого труда лечь в постель не раздеваясь, а едва всё стихло, выбраться наружу.

Благополучно покинув свой барак, Юнис пустилась в довольно-таки бестолковое путешествие по ночному Застенку. Она понятия не имела, что её ждёт, если она попадётся. Расписания патрулей, даже если оно и существовало, Юнис не знала. По счастью, вокруг было достаточно укромных мест, чтобы спрятаться в случае опасности. Попетляв по узким улицам старинной крепости, девушка выбралась к участку, где по полуразрушенным каменным ступеням можно было взобраться на стену. Здесь её ждало разочарование — высота оказалась слишком велика, чтобы спрыгнуть, не рискуя сломать ноги. Верёвки у девушки не было, и где можно её раздобыть, она не знала. Простыней клеймёным не полагалось, а тонкое шерстяное одеяло вряд ли смогло бы удержать нужный вес.

Не найдя ничего, что можно было бы приспособить для спуска, Юнис решила попытать счастья у ворот. Они, наверняка, охраняются, но, может статься, по ночам из крепости что-то вывозят. Юнис собиралась понаблюдать за воротами в надежде, что ей удастся как-нибудь спрятаться в выезжающем транспорте. Подойдёт всё что угодно, хоть бы и телега с нечистотами. Если же выбраться тайком будет невозможно, то, как только откроют ворота, она попытается прорваться. Если её не догонят сразу, может быть, она сумеет добраться до дома герцогов Венадио прежде, чем всех обитателей Застенка разбудят, проверят и поймут, кто именно отсутствует.

Рассуждая в таком духе, Юнис сумела незамеченной прокрасться к удобному наблюдательному пункту, откуда можно было, спрятавшись в тени здания, следить за воротами и стерегущими их стражами. Последних было всего двое, а из оружия при них были только дубинки. Судя по всему, побеги клеймёных случались здесь нечасто, а работа охраны заключалась, по большей части, в том, чтобы при надобности отпирать, а потом снова запирать ворота.

Итак, Юнис принялась ждать подходящей возможности. Минуты тянулись бесконечно долго, девушке уже начинало казаться, что она, того гляди, встретит рассвет перед проклятыми воротами, а ей так и не представится шанс. Но тут раздался топот копыт: похоже, снаружи подъехал экипаж.

Что ж, девушка рада была и такой возможности. Юнис осторожно двинулась вперёд: нужно оказаться как можно ближе к выходу, чтобы, когда ворота будут открыты, улучить момент для рывка. Вот створки медленно поползли в стороны: каждый из двух охранников открывал свою половину. Судя по всему, прибывший экипаж был им прекрасно знаком, и проверять его они не собирались.

Юнис подобралась — ещё несколько секунд и ей предстоит бросок к свободе.

Неожиданно, тяжёлая рука легла на плечо девушке. Сердце Юнис ушло в пятки. Сжавшись, она обернулась к тому, кто её схватил. Это был немолодой усатый охранник, судя по нашивкам, постарше званием, чем те двое у ворот.

— Эй, что это ты здесь делаешь в такой час? — строго спросил девушку страж. Взгляд его не предвещал ничего хорошего. За спиной усача маячил его напарник. Должно быть, они пришли сменить тех, кто караулил въезд.

Юнис прокляла себя за то, что слишком много внимания уделяла воротам и, мало того, что выдала своё присутствие движением, так ещё и не заметила, как к ней подошли сзади. А теперь всё пропало, находясь так близко, эти двое наверняка успеют её перехватить, или хотя бы предупредить товарищей. Или всё же стоит рискнуть? Есть ли у неё хоть какой-то шанс без оружия справиться сразу с четырьмя противниками? И что будет, если она потерпит неудачу?

Пока девушка отчаянно размышляла, что делать, обнаруживший её стражник начал терять терпение.

— Ты что, глухая? Я тебя спрашиваю! Кто такая, и что тут делаешь? Отвечай! — рявкнул он.

За спиной Юнис, совсем близко, фыркнула лошадь: очевидно, прибывший экипаж въехал внутрь крепости. Сразу за ним захлопнулись створки ворот. Драгоценные секунды были утеряны.

Юнис хотелось заплакать: она так глупо упустила свой, возможно, единственный шанс для побега и, кроме того, теперь ей несдобровать, если срочно не придумать какую-то отговорку.

— Дяденька, меня начальник послал с поручением, — сделала неловкую попытку оправдаться девушка. — А я заблудилась.

— Что за начальник, как звать, куда послал?

— Важный начальник, а имя-то я и не запомнила. Я здесь новенькая, дяденька.

По лицу охранника Юнис прочла, что он ни на секунду не поверил в её неумелую ложь.

Позади хлопнула дверца экипажа, похоже, его пассажир дальше намеревался идти пешком.

— А ну пойдём со мной, там разберутся, — стражник грубо схватил девушку за руку повыше локтя.

— Дяденька, отпустите меня, пожалуйста, — в отчаянии взмолилась Юнис. — Я же ни в чём не виновата. Ну пожалуйста, дяденька.

Её мучитель только хмыкнул в ответ на мольбу.

Может, и вправду нужно расплакаться?

— Мелли, что ты тут делаешь? — раздался вдруг знакомый голос — Я, кажется, просил ждать меня у дома, а вовсе не у ворот?

Мастер Кайл! Юнис терпеть не могла этого человека, но нельзя было не признать, что сегодня он появился как нельзя вовремя. Именитый архитектор только что выбрался из экипажа, по обыкновению безукоризненно одетый, в одной руке он держал объёмистый саквояж, а в другой — толстый альбом.

— Простите, господин, — пискнула Юнис. — Я, должно быть, что-нибудь напутала.

— Что-то случилось, капрал Смайд? Эта девушка в чём-либо провинилась? — обратился Кайл теперь уже к охраннику.

Тот уже повернулся к вновь прибывшему, отпустив руку Юнис.

— Добрый вечер, мастер Кайл. Так это, стало быть, ваша, хм, знакомая? — тон стражника в мгновение ока изменился, теперь в нём зазвучало дружелюбие.

— Совершенно верно, капрал. Я пригласил Мелли провести со мной вечер, да только сам, к несчастью, припозднился. Дела, понимаете ли, — с ответной улыбкой пожал плечами зодчий.

Взгляды, которые охранник бросал на Юнис, из сердитых превратились в оценивающие.

«Ох, и пострел наш мастер, — читалось на лице капрала. — Интересно, что такого он нашёл в этой девке?»

— Дела, оно понятно, — протянул Смайд. — Вы ж вечно занятой. А я-то как раз хотел объяснить этой девушке, что по ночам не след невесть где ходить. А то мало ли что случиться может. Ну, теперь уж вы сами.

— Не беспокойтесь капрал, не премину объяснить. Понимаете, Мелли здесь недавно, и ещё не вполне освоилась. Да вы и сами видите. А я, кстати, всё хотел спросить, как ваша младшая? Если не ошибаюсь, у неё ведь свадьба намечалась?

Услышав эти слова, капрал расплылся в улыбке. Куда только подевался суровый служака? Теперь перед Юнис стоял любящий отец, полный гордости за ненаглядную дочку.

— Ну и память у вас, мастер Кайл, всем бы такую. Аккурат на той неделе свадьбу и сыграли. Уйму денег угрохали, но зато и справили всё не хуже, чем у людей. Три дня напролёт всей округой гуляли. А платье у невесты какое было — просто загляденье. Такое и графине впору, я вам точно говорю.

— Да что вы? — восхитился Кайл. — В таком случае, передайте мои поздравления новобрачным. И, кстати, у меня дома имеется бутылочка как раз для такого повода. Между прочим, тоже из графских погребов. Я вам её завтра же пришлю — выпейте за здоровье молодоженов.

— Благодарствую. И за ваше здоровье тоже охотно выпьем, мастер Кайл.

— А сейчас, прошу меня извинить, время уже позднее. Ещё раз мои поздравления. — С этими словами зодчий решительно взял Юнис под руку и увлёк за собой прочь от ворот вглубь Застенка. На сей раз девушка не противилась.

Отойдя подальше от стражников, Кайл отпустил её руку, но девушка спокойно шла рядом с архитектором. Она больше не собиралась ломать комедию, делая вид, что они не знакомы. Как бы она ни относилась к франтоватому клеймёному, в чём бы ни считала его виновным, сейчас речь шла о жизни Анселя, и Юнис готова была воспользоваться чьей угодно помощью.

Вскоре они дошли до небольшого каменного дома, Кайл открыл дверь своим ключом и завозился с лампой. В других обстоятельствах, Юнис во все глаза смотрела бы по сторонам, любопытствуя, как живёт клеймёный, но теперь всё, что её волновало, — это судьба Анселя. Девушка прошла куда-то во внутреннее помещение, наверное, гостиную и отмахнулась от попыток Кайла предложить ей еды или напитков.

— Я хотел бы попросить прощения за то впечатление относительно наших с вами отношений, которое мне пришлось создать у капрала Смайда, — сказал Кайл. — Понимаете, действовать следовало быстро, а мне, к несчастью, в тот момент не пришло в голову более приемлемого объяснения моего к вам интереса.

— Я вовсе на вас не в обиде, — заверила его Юнис. — Напротив, вы оказали мне большую услугу своим вмешательством.

Девушка решила, что не станет упоминать предыдущий их разговор, и тем более просить прощения за своё поведение.

— Рад вам служить. Но, позвольте спросить, каким образом вы вообще оказались в этом месте, в Застенке.

— Я бы не хотела обсуждать этот вопрос, — отрезала Юнис. — Он, как вы, наверное, догадываетесь, для меня весьма неприятен.

— Да, конечно, я понимаю, — стушевался Кайл. — Но в таком случае, хотя бы объясните, что вы делали сегодня ночью у ворот.

Юнис решила брать быка за рога.

— Мастер Кайл, дело в том, что мне непременно нужно увидеться прямо сейчас кое с кем в городе. Я наблюдала за воротами в надежде, что мне представится момент попасть наружу, но, как видите, это оказалось нелегко. Вы меня очень обяжете, если поможете мне выбраться за пределы Застенка. Разумеется, вы сможете рассчитывать на мою самую глубокую благодарность.

— Пожалуй, это можно устроить, — не слишком долго думал Кайл. — Но вы ведь понимаете, что в текущих обстоятельствах подобная прогулка может представлять для вас известную опасность.

— Разумеется, я осознаю все риски и принимаю их на себя, — заверила его Юнис.

— Послушайте, поймите меня правильно, я вовсе не отказываю вам в поддержке, но без знания всех деталей ваше намерение кажется мне весьма опрометчивым. Может быть, вы как-то проясните для меня ситуацию, тогда я смогу наилучшим образом быть вам полезен.

Опять этот человек лезет к ней в душу со своими расспросами. Вот только на сей раз она не может себе позволить игнорировать его назойливость.

— Мой друг умирает, — просто сказала Юнис. — Ансель. Вы его видели, сначала в парке, а потом там, у столба.

Девушка коротко рассказала всё то, что поведал ей сегодня доктор. Кайл слушал, не перебивая.

— Как видите, действовать нужно немедленно, поэтому я хочу сегодня же ночью поговорить с одной влиятельной особой, — добавила Юнис. — Я надеюсь, что она сможет забрать Анселя отсюда или хотя бы предоставить ему всё, что потребно для излечения.

— Простите, но, мне кажется, если ваша цель заключается в том, чтобы незамедлительно помочь своему другу, вы избрали не самый лучший способ для её достижения, — заметил Кайл.

— Что ж, других идей у меня нет. Если вы не готовы мне поспособствовать, позвольте я просто уйду, и ещё раз попытаю счастья сама. Кстати, не можете ли вы хотя бы одолжить мне крепкую веревку, чтобы перелезть через стену?

— Вы неверно меня поняли. Я готов приложить все усилия для помощи магистру Тересу. Я лишь хочу предложить вам иной путь. Мне неведомо, какую именно влиятельную особу вы имеете в виду, но я убеждён, что любое вмешательство такого рода, во-первых, займёт неоправданно много времени, а во-вторых, привлечёт излишнее внимание к вашей ситуации. Осмелюсь предположить, к этому вы отнюдь не стремитесь.

— Когда речь идёт о жизни и смерти тех, кого мы любим, можно поступиться всеми иными соображениями, — сказала девушка.

— Но сейчас в этом нет необходимости, — заверил её Кайл. — У меня есть иное решение.

— И что же вы предлагаете? — с недоверием воззрилась на него Юнис.

— Всё очень просто. Насколько я понял, вашему другу нужен хороший врач и дорогие лекарства, и я могу предоставить ему всё необходимое.

— Вы полагаете, что сможете справиться с этой задачей лучше моих знакомых?

— Послушайте, у меня есть хороший приятель, пожалуй, даже друг из клеймёных врачей. Я уверен, что смогу устроить его визит к господину Тересу. Что же до лекарств любого свойства, доктор Винкель весьма осведомлён в таких вещах, а у меня достаточно средств, чтобы их оплатить.

— А вы уверены, что этот ваш приятель действительно хороший специалист? — спросила Юнис. — Тот доктор, который сейчас лечит Анселя, упоминал, что обращался к старшим коллегам за советом, и никто толком не смог ему помочь.

— Лучший из всех, кого я знаю, — серьёзно ответил Кайл. — Я бы сказал, у него выдающийся талант.

— Вы хотите сказать, он обладает Даром? — оживилась Юнис.

— Таково моё предположение, хотя я и не готов поручиться, что оно верное. Ныне доктор Винкель постоянно проживает в доме графа Теренто в качестве личного врача его сиятельства. Мой друг редко бывает в Застенке и, маловероятно, чтобы ваш собеседник имел возможность обратиться к нему за консультациями.

Юнис как раз в этом сезоне имела возможность познакомиться с семейством Теренто, но ещё прежде немало слышала о них. Фортуна определённо благоволила графскому роду. Их новый особняк — творение мастера Кайла, как теперь сообразила Юнис, — стал предметом зависти львиной доли городской знати. Представители этого семейства слыли людьми экстравагантными. В частности, они стали притчей во языцех в столичном обществе из-за своей странной любви лечиться от всех болезней подряд. Поговаривали, что сам граф, его супруга и все три их незамужних дочери постоянно страдают от множества недугов, по большей части вымышленных. Из-за якобы слабого здоровья Теренто редко посещали свои владения, где климат, по их мнению, был весьма нездоровый. Большую часть лета они проводили в Элатее, лишь на самый жаркий месяц или полтора уезжая на воды. Вспомнив про эту привычку графского семейства, Юнис подумала, что план Кайла, возможно, выглядит неплохо.

— Что ж, если вы уверены, что ваш друг сможет помочь Анселю, пожалуйста, обратитесь к нему как можно скорее, — горячо попросила Юнис и добавила, — Разумеется, я компенсирую вам все расходы, как только смогу.

— Не стоит сейчас беспокоиться о деньгах, — отмахнулся Кайл. — Я навещу Винкеля нынешним же утром и надеюсь, вскоре вы услышите хорошие новости.

— Ох, только бы так и вышло! — воскликнула девушка.

Ей всё ещё не нравился этот клеймёный, но сейчас его знакомства оказались весьма кстати, и глупо было бы отказываться от его помощи.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, всё будет хорошо, — заверил её архитектор. — И, умоляю, не принимайте скоропалительных решений, не посоветовавшись со мной. Вам всё здесь должно быть в новинку, и вы ещё слишком многого не знаете о том, как устроен Застенок.

Скрепя сердце, девушка была вынуждена признать, что в этом мастер Кайл прав.

— Я обещаю обратиться к вам за советом, в случае ещё какой-то надобности, — сказала она.

— Рад это слышать, — кивнул зодчий.

Некоторое время они сидели в молчании. Юнис, у которой немного отлегло от сердца, принялась всё-таки рассматривать обстановку. Убранство дома оказалось не таким богатым, как можно было предположить, глядя на костюмы Кайла. С точки зрения Юнис, такое жилье мог бы себе позволить зажиточный холостой горожанин, не слишком склонный пускать пыль в глаза. Она всё ещё не вполне понимала, какое положение занимает этот Кайл. В любом случае, очевидно, что у него весьма обширные возможности, по сравнению с рядовым обитателем Застенка.

Эти размышления навели Юнис на мысль о том, что следует позаботиться ещё об одной вещи. Выздоровление Анселя наверняка займёт сколько-то времени, а значит, им придётся пока оставаться здесь, среди клеймёных. В таком случае, было бы неплохо устроить всё так, чтобы матушка, коль скоро она всё-таки вернётся от Мервалей, не волновалась отсутствию приёмной дочери как в столице, так и в Берлоге. У девушки как раз созрела мысль, что можно предпринять, а Кайл, наверняка, мог бы быть полезен в этом важном деле.

— Кстати, у меня к вам будет ещё одна просьба, — начала Юнис. — Вас не затруднит одолжить мне перо и бумагу? Я хочу написать одно важное письмо.

— Я охотно предоставлю вам всё необходимое, — заверил её Кайл.

— Я также хотела попросить отправить моё послание. Но не самым простым путём, — девушка задумалась на миг, вызывая в памяти карту окрестностей столицы. — Вы могли бы найти кого-нибудь, кто сможет отправиться в Элатон, и только там отнести конверт на почту. Я хочу, чтобы всё выглядело так, будто я написала это письмо, будучи в дороге.

— Думаю, это можно устроить, — сказал зодчий. — Разве что, всё дело может занять несколько дней.

— Ничего, моё сообщение не то, чтобы совсем срочное, — успокоила его Юнис.

Клеймёный архитектор оставил её на некоторое время наедине с пером и бумагой. Короткое послание нелегко далось Юнис. Девушка никогда не умела сочинять правдоподобные истории, да и лгать матушке ей было неловко. «Но это же во благо, — уверяла себя Юнис. — Это же только для того, чтобы матушка не волновалась». В конце концов, она всё-таки ухитрилась придумать объяснение своему исчезновению, и с облегчением вручила запечатанный конверт Кайлу.

— Может быть, всё-таки желаете немного перекусить? — предложил клеймёный, когда Юнис закончила своё послание. — Марта, моя помощница по хозяйству, испекла мясной пирог. Хотите попробовать? Обычно выпечка удаётся ей на славу.

Это предложение прозвучало соблазнительно, но Юнис решила, что будет неправильно баловать себя вкусной едой, когда жизнь Анселя висит на волоске.

— Благодарю вас, не стоит. Если мы с вами обсудили всё, что нужно, мне, пожалуй, лучше вернуться к себе в барак.

— Как пожелаете. В таком случае, позвольте, я вас провожу, — вызвался зодчий.

— А вы всегда предлагаете это тем, э-э-э, дамам, что посещают вас ночами? — поинтересовалась Юнис.

— Обычно нет, — потупился Кайл. — Но в вашем случае, мне хотелось бы удостовериться…

— Спасибо, я вполне найду дорогу сама, — перебила его Юнис. — Не будем привлекать к себе лишнее внимание.

— Вы правы, — согласился архитектор и добавил после некоторой заминки. — Если вам по пути встретится патруль, вы, наверное, можете сослаться на то, что были у меня. Полагаю, это уберёт все вопросы.

Весь вид Кайла говорил о том, что от этого предложения ему немного не по себе.

— Я постараюсь им не попасться, — заверила его Юнис.

Идея прослыть любовницей зодчего была ей совсем не по душе. И без того уже её товарки невесть что себе вообразили.

По счастью, девушке действительно удалось пробраться обратно к своей постели, не вызвав ничьего любопытства. Спать она ложилась с надеждой на то, что мастер Кайл выполнит своё обещание, а его чудесный доктор и впрямь сумеет помочь Анселю.

Глава 6

И чудо действительно произошло. Спустя два дня напряжённых ожиданий и треволнений, Юнис обнадёжили тем, что Ансель, со всей очевидностью, пошёл на поправку. Девушка несказанно обрадовалась выздоровлению друга. Вскоре настал момент, когда они даже смогли поговорить. К тому времени Юнис уже хорошо знали в госпитале, и ей без труда удалось выпросить разрешение побыть с другом несколько минут.

Ансель был всё ещё слаб, но держался вполне бодро. Собственно, когда Юнис вошла в палату, он как раз наслаждался обществом некоей клеймёной девицы из лекарей, та сидела у изголовья его кровати и с самым восторженным видом слушала разглагольствования мага. Насколько разобрала Юнис, Ансель хвастался какими-то нелепыми похождениями времен своей развесёлой юности.

Встав в дверях, Юнис нарочито громко кашлянула.

Собеседница Анселя поднялась на ноги и смерила вновь прибывшую оценивающим взглядом. Она была несколькими годами старше Юнис и весьма хороша собой. Дочь графа Пиллара вдруг почувствовала странное недовольство, чувство беспричинной неприязни к этой особе рядом с Анселем.

— Инель, душа моя, ты иди пока поработай, а то ещё получишь нагоняй, — весьма фамильярно попросил маг свою новую знакомую.

Та удалилась, на прощанье одарив Анселя ласковой улыбкой.

Юнис огляделась. Как помнилось девушке, прежде её друг лежал в большом общем помещении, но теперь его перевели в маленькую палату, где стояло ещё несколько коек, но ни одна из них не была занята. Должно быть, сказалось вмешательство Кайла или его друга — доктора Винкеля. Постели здесь на вид были куда удобнее, чем в бараке, где спала Юнис, и вообще, это место можно было, пожалуй, назвать уютным, конечно, по меркам Застенка.

Окно было распахнуто, а на подоконнике лежал букетик цветов. Не скромных полевых, а настоящих, ради которых неведомому дарителю, наверное, пришлось разорить чью-нибудь клумбу, а то и наведаться в цветочную лавку. С некоторых пор Ансель определённо пользовался любовью обитателей Застенка. Дерзкая выходка во время наказания и триумф над самим Пауком по-настоящему прославили мага среди клеймёных.

Юнис уселась на табурет рядом с постелью Анселя, тот самый, что прежде занимала ушлая девица, и молчала, не зная, что сказать. Её переполняли радостные чувства, но почему-то сбила с толку увиденная сцена.

— А я тебе гостинцев принесла! — в конце концов решила зайти с козырей девушка и торопливо полезла в карман фартука. — Вот, смотри.

На её кухне не так-то легко было раздобыть какое-нибудь лакомство, но, памятуя о любви Анселя ко всему сладкому, она расстаралась, как могла. Горсть сушёных яблок, немного кураги, пряник и большой кусок сахара — вот и всё, что удалось собрать, но, по словам Анселя, рекрутам и такого не доставалось, так что Юнис рассчитывала побаловать друга.

— А, спасибо, — рассеянно поблагодарил маг. — У меня, кстати, тоже кое-что есть.

Заговорщицки подмигнув девушке, он отогнул край своего матраса и вытащил пригоршню конфет в разноцветных обёртках.

— Угощайся, — щедрым жестом предложил Ансель. — Шоколадные, между прочим. Здесь таких не найдёшь.

Юнис растерялась. По сравнению с этой блестящей роскошью, её скромные приношения смотрелись попросту жалко. Девушка вдруг почувствовала укол обиды.

— Я вижу, ты тут неплохо устроился, — стараясь, чтобы её голос прозвучал как можно более саркастически, заметила Юнис. Она определённо собиралась сказать нечто иное при этой долгожданной встрече, но сейчас не могла найти других слов. — Так сказать, со всеми удобствами.

— Ага, — согласился маг. — Жить можно.

— У тебя, кажется, даже появились поклонницы? — капризным тоном продолжала Юнис.

— Тут нестерпимо скучно, — парировал Ансель. — Развлечений никаких, книг не достанешь, надо же мне хоть чем-то себя занимать. Инель вообще-то довольно приятная собеседница, по крайней мере, не совсем бестолковая, к тому же, неплохо смыслит в медицине.

— Ага, вот как, — надулась Юнис. — Ну тогда я могу позвать её обратно, а сама лучше пойду.

— Да что с тобой такое? — удивился Ансель. — Какая муха тебя укусила?

Девушка и сама не могла сказать, почему ей так не нравится всё происходящее.

— Ничего. Просто я вижу, что ты и без меня прекрасно справляешься!

— Вот ещё глупости! — фыркнул маг.

— Ну конечно, я же всё время говорю глупости! — вдруг взорвалась девушка. — Я же такая бестолковая, не то, что эта твоя Инель!

Юнис вскочила, сама не понимая, что на неё нашло. Ей и впрямь захотелось немедленно броситься вон из палаты. Ансель, предвидя этот порыв, схватил её за руку, не давая уйти.

— Эй, ну ты чего? Обиделась? — вопрошал маг.

— Отстань! — крикнула Юнис.

На неё вдруг что-то накатило, какой-то неожиданный приступ ярости. Может быть, всё напряжение последних дней нашло себе такой странный выход. В исступлении девушка бешено рванулась, высвобождая руку, и одновременно с силой оттолкнула мага прочь. В тот момент она и не вспоминала, что дерётся с человеком, который лишь недавно пришёл в себя после сурового наказания и опасной болезни.

— Проклятье! — Ансель застонал и откинулся на подушку, тяжело дыша. Его рубаха съехала набок, верхние пуговицы расстегнулись, и через прореху виднелся алый узор, оставленный «жилой».

При виде этой картины пелена обиды, которая затуманивала разум Юнис, вмиг упала. Что она наделала! Девушка прокляла себя за неосторожность. Ведь ещё несколько дней назад она была готова на всё, лишь бы Анселю стало лучше. Что же такое нашло на неё сейчас?

— Ансель, милый, прости, пожалуйста, — взмолилась Юнис.

Она снова опустилась на табуретку, и теперь уже сама ласково взяла ладонь друга в свои.

— Ты как? — с тревогой вопрошала девушка. — С тобой всё хорошо?

— Всё в порядке.

— Прости. Я сама не знаю, что творю. Ведь я ужасно боялась за тебя, пока ты был болен. И теперь, когда всё позади, я … это просто … я сама не знаю, что со мной … Прости меня, пожалуйста.

Юнис продолжала бестолково твердить свои путаные извинения.

— Не переживай, всё хорошо, — попытался успокоить её маг.

— Я так за тебя волновалась все эти дни, — продолжала жаловаться Юнис.

— И, как мне объяснили, не без причин. Моё здоровье сыграло со мной злую шутку, — посетовал Ансель. — Оказывается, я подхватил какую-то чудовищную лихорадку. От самой-то «жилы» я бы враз оправился.

— Нисколько не сомневаюсь. Ты держался просто великолепно. Я и представить себе не могла, что ты такой стойкий. Держу пари, Паук едва не лопнул от злости, когда понял, что ты не станешь плясать под его дудку.

— Я твёрдо решил, что не доставлю ему такого удовольствия, — поделился Ансель. — Если быть точным, я заключил пари с самим собой.

— Ты просто потрясающий, я тобой ужасно горжусь, — восхищённо сказала девушка. — Не представляю, что тебе пришлось испытать. Но как тебе это удалось? Ты всех нас удивил, всех кто был на площади. Особенно своей песней. Кстати, она вошла в моду, у нас на кухне уже все её распевают.

— Знаешь, когда Паук явился по мою душу, и стало понятно, что, с учётом прежних прегрешений, мне несдобровать, я вдруг задумался, а смогу ли я вести себя вот так под воздействием «жилы». Дело всё в том, что раньше я специально тренировался.

— Тренировался в чём? Терпеть боль? — удивлённо спросила Юнис.

— Не совсем. Скорее, оставаться сосредоточенным и контролировать себя в любых условиях, даже в самых неприятных.

— Но зачем тебе это понадобилось?

— Всё ради Таламии. Я всерьёз готовился к поездке туда. В том числе, практиковался в боевой магии. Читал мемуары тех из участников прежних экспедиций, кому посчастливилось вернуться. Понимаешь, дело в том, что когда ты произносишь заклинание, необходимо уметь полностью на нём концентрироваться. Стоит отвлечься, и ты собьешься. А заклинание будет потеряно. Это нелегко. Иногда достаточно, например, какого-нибудь громкого звука, чтобы всё пошло насмарку. Нас учат, как сохранять концентрацию на своём волшебстве, и не давать раздражителям сбить тебя с толку.

Но ради Таламии я пошёл дальше. Там нужно уметь колдовать, даже если на тебя набросилось чудовище, вокруг бушует пожар, или ты летишь со скалы вниз головой и вот-вот ударишься о землю, понимаешь? Я испытывал себя в самых неудачных обстоятельствах, и в том числе учился терпеть боль. Завёл себе для этого саламандру. Помнишь Рэри? Так вот, она порядком жжётся, если её как следует распалить, уж прости за каламбур. С её помощью я в основном и тренировал свою выдержку. Но до встречи с Пауком я не знал наверняка, на что меня хватит на самом деле.

Юнис слушала как заворожённая. Всё это так не вязалось с обликом её друга, с его рыхлой фигурой, забавными привычками и страстной любовью к сладостям. Девушка и не представляла, какой характер кроется за всем этим. Прежде она всегда относилась к магу немного покровительственно, ведь он, по её мнению, был совсем не приспособлен к тяготам жизни. Как же она ошибалась.

— Ты такой особенный, — сказала она. — Ты имеешь полное право гордиться собой.

— Пожалуй, — улыбнулся маг. — Хотя, по правде говоря, я предпочел бы, чтобы мои достижения лежали в несколько иной области.

— Всё ещё впереди! — горячо заверила его Юнис. — Вот увидишь! Стоит нам только выбраться отсюда и тогда…

— Тише, тише, — понизив голос, принялся увещевать её Ансель. — Не нужно, чтобы весь Застенок знал о наших планах.

Девушка ойкнула и смущённо замолчала.

Они поболтали ещё немного, пока Юнис не настало время возвращаться на работу. Девушка уходила окрылённая, будущее теперь представлялось ей, если и не радужным, то, во всяком случае, полным надежд. Ещё немного, и они с Анселем наверняка будут свободны.

***

Ансель пробыл в госпитале ещё некоторое время, набираясь сил. Перед самой его выпиской, мастер Кайл улучил момент, чтобы пригласить их обоих с Юнис к себе домой. По словам зодчего, он планировал небольшой праздник по случаю благополучного выздоровления магистра Тереса. Но Юнис подозревала, что также не обойдётся без расспросов и обсуждения того, что им делать дальше.

К их приходу был накрыт великолепный праздничный стол. На нём в изобилии стояли блюда, которых Юнис не видела с тех пор, как оказалась в Застенке. Обед может и уступал тем, что подавали в доме Пилларов, но, по сравнению с обычной трапезой клеймёных, казался настоящим пиршеством. Почётное место здесь занимали сладости: Кайл, видимо, припомнил встречу в «Цветке ванили» и постарался угодить вкусам Анселя.

Магистр Терес набросился на еду с отменной энергией, и Юнис решила, что в кои-то веки тоже может побаловать себя деликатесами.

Первое время беседа за столом вполне напоминала светскую, если не считать того факта, что Ансель постоянно говорил с набитым ртом.

— Как ваше здоровье? — осведомился у него Кайл.

— О, с учётом обстоятельств, неплохо.

— Вы, не побоюсь этого слова, стали местным героем.

— Да, наверное, это так и есть. Вот уж не думал, что мне суждено прославиться именно таким образом. Я, знаете ли, тщеславен и всегда стремился выделиться среди прочих, и есть какая-то ирония судьбы в том, что моя цель исполнилась именно так.

— Разве выбранная вами стезя уже сама по себе не способствует славе? Быть волшебником, это так необычно.

— Только не в моей семье. Стать магом для того, кто носит фамилию Терес, всё равно, что для владетельного дворянина получить офицерское звание. Я с отличием окончил университет и написал несколько научных работ, но тем самым лишь удовлетворил самый минимум притязаний моего семейства.

Юнис, однако, не позволяла себе расслабиться, слушая эти ничего не значащие фразы. Не для того ведь Кайл их пригласил, чтобы расспрашивать Анселя о его семье и карьере. Поэтому девушку нисколько не удивило, что, в конце концов, пришло время для серьёзного разговора.

— Что ж, теперь, когда угроза вашей жизни, магистр Терес, миновала, я хотел бы, если позволите, спросить, каковы ваши планы на будущее? — перешёл в какой-то момент к делу Кайл.

— По правде сказать, я и сам собирался посоветоваться с вами на сей счёт, — ответствовал Ансель. — Вам, должно быть, гораздо лучше нашего известны нравы Застенка. Полагаю, будет нелишним услышать ваше мнение относительно наших планов.

— Возможно, я даже смогу быть полезен в их осуществлении. Итак, что вы намерены предпринять?

— Боюсь всё, что мы можем сделать, это прибегнуть к помощи сильных мира сего. Её сиятельства графини Пиллар сейчас нет в Элатее, но в скором будущем она вернётся в столицу. Тогда мы должны хотя бы на короткий срок выбраться из Застенка, чтобы Юнис смогла кинутьсяна шею приёмной матери и умолить её потихоньку выкупить наши контракты. Как вы полагаете, такой план сработает?

Кайл задумался.

— Понимаете, я не знаком с её сиятельством лично, и, разумеется, не в силах судить о её намерениях. Но осмелюсь предположить, что её вмешательство может оказаться вовсе не таким тихим, как вы предполагаете. У столь влиятельной особы, определённо, есть разные способы, чтобы добиться своего. Что если она не захочет выкупать контракты, но вместо этого объявит, например, что её приёмная дочь оказалась в Застенке незаконно. В таком случае, поднимется жуткий скандал, начнётся расследование и, в конце концов, полетят головы.

— Не думаю, что в интересах моего семейства поднимать на сей счёт шум, — встряла Юнис.

— Вот-вот, — поддакнул Ансель, который уже приступил к пирожным, и пребывал в самом благостном состоянии. — Юнис, знаете ли, ещё надо когда-нибудь выдать замуж, что станет затруднительно, если пойдут слухи о её приключениях.

Девушка бросила неодобрительный взгляд на друга, который излишне распустил язык.

— Но ведь, в таком случае, клеймо на руке госпожи Роан и без того всё скажет, — заметил Кайл.

— Клеймо можно скрыть с помощью магии, — отмахнулся Ансель. — А вот остановить людскую молву не так просто.

— Боюсь, слухи поползут и в том случае, если её сиятельство пожелает выкупить вас, не поднимая шума, — предположил зодчий. — Видите ли, персональные контракты вещь довольно редкая, а для необученных людей, только что ставших клеймёными, и вовсе невиданная. Всем станет интересно, почему некая богатая особа проявила столь замечательный интерес именно к вам двоим. И кто знает, какая информация может при этом всплыть. Хотя, безусловно, никто не станет препятствовать получению этих контрактов, так что цель покинуть Застенок наверняка будет достигнута.

— Шумиха была бы совсем некстати, — признала Юнис.

— Боюсь, нам всё равно придётся пойти на такой риск, не вечно же здесь сидеть, — философски заметил Ансель.

— Может быть, я излишне сгущаю краски, — предположил Кайл. — Отнюдь не исключено, что на вашем пути попадётся чиновник, которой благоразумно решит держать язык за зубами.

Обнадёженная Юнис благодарно кивнула. Нужно стараться всеми силами избежать скандала.

— Между прочим, раз уж зашёл разговор на тему сомнительных контрактов, — продолжал Ансель, обращаясь к Кайлу, — я хочу с вами проконсультироваться относительно ещё одного. До того, как мы сюда попали, Юнис как раз намеревалась заполучить себе контракт известного вам Эсгера, в надежде сделать бравого сержанта своим учителем фехтования. Как вы считаете, подобный план имеет шансы на успех с учётом всех обстоятельств? Я имею в виду послужной список Эсгера и некоторые его прежние прегрешения.

Маг говорил спокойно и дружелюбно, но Кайла сильно встревожили его слова.

— Вы серьёзно? Госпожа Юнис, вы действительно планируете это сделать? — с волнением в голосе спросил он у девушки.

Юнис не ответила, собираясь с мыслями. Её по-прежнему раздражали попытки архитектора влезть в её личные дела. Хотя на сей раз виноват был Ансель.

Маг тем временем сделался совсем бесцеремонным.

— О, более чем серьёзно, — заверил он. — Я бы сказал, некоторое время назад это желание было прямо-таки навязчивой идеей. Сейчас, разумеется, у нас и более насущных проблем хватает, но в том, что своего замысла Юнис не оставит, я уверен. Так что, через некоторое время вы можете надеяться на встречу с вашим старым другом в Элатее.

Это обещание отнюдь не порадовало Кайла, напротив, услышав подтверждение серьёзности намерений Юнис, он ещё больше занервничал.

— Вы как будто и не рады? — всё ещё самым вальяжным тоном спросил его Ансель.

— Я имею основания предполагать, что в данный момент такая покупка нежелательна, — выдавил Кайл.

— Вот видите! — воскликнул маг. — Я так и знал, что у вас найдутся соображения на сей счёт. И почему же это нежелательно, позвольте спросить?

— Простите, это не моя тайна. Но смею вас заверить, я сейчас имею в виду интересы не только мои собственные или Эсгера, но и ваши с госпожой Роан тоже.

Юнис наконец стряхнула с себя пелену оцепенения.

— Но я ведь не хочу ему сделать ничего плохого! — воскликнула она. — Почему же мне нельзя так поступить? Я ничего не понимаю!

— Видите ли, — поделился Ансель, — Юнис считает себя в некотором роде виноватой перед Эсгером, и таким широким жестом хочет, помимо прочего, искупить свою вину.

Юнис бросила на мага уничижающий взгляд. И с чего он вздумал так откровенничать с этим Кайлом.

— Это будет совсем некстати сейчас, поверьте мне, — горячо сказал зодчий.

— Не сомневайтесь, я вам верю и признаю ваше право хранить тайны, — заверил его Ансель. — Что до Эсгера, история с ним вышла откровенно дурацкая. Как и в вашем случае, вся беда была в спешке.

— Что вы имеете в виду? — не понял Кайл.

— Ансель, прекрати, пожалуйста, — не выдержав попросила друга Юнис.

И осеклась, когда маг с силой пнул её ногу под столом.

— Да если бы мы так не спешили тогда, в день нашего с вами знакомства, всё могло бы пойти иначе, вы не находите? Может статься, в других обстоятельствах у Юнис кое-что и получилось бы, — как ни в чём не бывало пояснил свою мысль Ансель. — Но ведь вашей подруге Тасталай хотелось, чтобы всё разрешилось как можно быстрее, насколько я понял. И из-за этого возникли некоторые неудобства.

— Да, нехорошо вышло, — признал Кайл.

— Но это ещё, право слово, цветочки, — продолжал разглагольствовать маг. — Вы себе не представляете, с какими трудностями нам пришлось столкнуться в Орлином Гнезде, во время поездки на встречу с этим Эсгером. Для начала, чего только стоило Юнис придумать повод туда отправиться. Вы же понимаете, благородным девицам нечего делать в захолустных гарнизонах. А потом начались прямо-таки шпионские страсти. Тайные встречи в лесу и всё в таком духе. По правде говоря, успех нашего предприятия висел на волоске.

Кайл и Юнис вместе с удивлением смотрели на мага, не представляя, к чему тот клонит.

— И вот что мне стало любопытно, — продолжал Ансель. — Я решительно не понимаю, почему бы вашей Тасталай самой не выкупить контракт своего старого друга, хотя бы на несколько месяцев? Идея-то на поверхности лежит, и, уж наверное, для подруги самого богатого человека в королевстве это сущие пустяки. Не отказывает же ей герцог в таких мелочах, право слово. И раз уж Юнис всё равно собиралась у них погостить летом, они могли бы как раз с пользой проводить время с Эсгером, занимаясь своими фехтовальными экзерсисами.

Удивление во взгляде архитектора сменилось тревогой.

— Но нет же, — разглагольствовал маг, — эту встречу приходится устраивать с немалыми сложностями, даже, я бы сказал, рисками для всех заинтересованных сторон. Уж не потому ли, что Эсгер до зарезу нужен именно там, где он сейчас и находится? Обладатель воинского Дара, герой Большой войны и осуждённый бунтовщик, ныне прозябающий в забытой всеми богами далёкой крепости. Ставлю золотой против пуговицы, ваши друзья готовят кое-что любопытное и не далее, как этим летом. Решили, что называется, тряхнуть стариной.

При звуке этих слов Кайл заметно побледнел, а Юнис от удивления разинула рот. Раньше девушке не приходили в голову подобные соображения, но теперь, когда их высказал маг, всё казалось весьма логичным.

— Да бросьте, дружище, — попытался успокоить архитектора Ансель. — Мы с вами теперь в одной лодке, что ни говори. И, держу пари, ваша задумка и в моих интересах тоже.

— Это не моя задумка, — еле слышно пробормотал зодчий. — Но я рад, что вы понимаете общность наших с вами интересов. Надеюсь, вы также сохраните ваши соображения в тайне.

— Я вас уверяю, что наша беседа останется конфиденциальной, — решительно вмешалась Юнис. — Только потрудитесь объяснить, что происходит и причём тут Эсгер.

— Сударыня, я бы не хотел распространяться на сей счёт, — промямлил Кайл.

— Вот как? — Юнис вскочила со своего места и теперь возвышалась над зодчим. — Нет уж, вам придётся!

Под её напором Кайл как будто вжался в стул.

— Поверьте, я знаю очень мало, — снова залепетал он. — Мне известно только, что в скором будущем должно произойти некое событие, в результате которого королевские войска, состоящие из клеймёных и ныне в основном дислоцирующиеся в пограничных крепостях, будут переброшены в центр Броктона. В урочный час эти солдаты поднимут восстание и откажутся подчиняться своим офицерам.

— Ба, уж не Эсгер ли часом должен возглавить этот бунт? — воскликнул Ансель. — Держу пари, это он! А за ту причину, из-за которой армия будет передислоцирована поближе к столице, небось, отвечает не кто иная, как Тасталай.

— Вы очень проницательны. Именно так и предполагается, — подтвердил Кайл.

Юнис молчала, ошарашенная открывшейся ей картиной.

— Но я что-то не понимаю, — продолжал маг, — на что Эсгер и его люди вообще рассчитывают. Ведь рано или поздно со всеми бунтовщиками расправятся посредством «жил».

— Предполагается, что небольшой отряд этих солдат должен пробраться в Элатею и атаковать резиденцию Ордена Жаровни. Их целью будет захват Клейма, — пояснил Кайл. — Если это удастся, не только они сами, но и все остальные клеймёные, получат свободу действий.

— Но почему только малый отряд, почему не вся армия, раз уж на то пошло? — продолжал свои расспросы маг.

— Армия вряд ли сможет попасть в город незамеченной. В столице закроют ворота, город придётся осаждать. Орден Жаровни также будет приведён в повышенную готовность. Мы не хотим разрушений и смертей в центре Броктона.

— Послушайте, но ведь как только о неповиновении солдат станет известно, любого из восставших могут уничтожить в один момент! — выпалила Юнис. — В конце концов, эти маги из Ордена хоть всех сразу смогут убить, если захотят.

— Это тонкий момент, — замялся Кайл. — На сей счёт есть множество мнений, но мы склонны предполагать, что одновременная активация множества «жил» не даёт эффекта. В прошлом известны случаи, когда отдельные группы клеймёных поднимали бунт и, как минимум, погибали не все одномоментно. Вероятно, есть некий разумный предел тому, сколько человек единовременно может поразить клеймо.

— Не клеймо, — вмешался Ансель. — Это отнюдь не ограничение самого таламийского артефакта. Просто орденским магам требуется приложить определённые усилия для его использования, посему они не способны отреагировать на много сигналов сразу.

— Да? — заинтересовался Кайл. — Ну что ж, для наших целей не так важна причина, как сам факт наличия такого ограничения.

— Но ведь сколько-то человек из числа восставших они вполне смогут убить? Пусть и не всех сразу, — с волнением спросила Юнис.

— Вполне возможно, так и случится, — пожал плечами клеймёный мастер. — Но я убеждён, что эти люди знают, на что идут. В конце концов, они воины и сама их профессия уже крайне небезопасна. Мне неизвестно, каким образом Эсгер и его соратники собираются минимизировать свои риски, но, если бы надежды не было, полагаю, никто бы и не решился на это выступление.

Юнис бросила на него взгляд полный негодования. Как он смеет с таким спокойствием рассуждать о чьей-то вероятной гибели.

— Хотела бы я знать, какова ваша роль в этом отчаянном предприятии, господин зодчий? — скептически спросила Юнис.

— Разумеется, я не планирую присоединяться к воинам, — заявил Кайл. — От меня не будет никакого толка в подобных операциях.

— Уж в этом я и не сомневалась, — фыркнула девушка.

— Моя задача в другом: обеспечить наилучший путь, позволяющий попасть в самое сердце Ордена.

— О чём это вы говорите? — не поняла Юнис. — Разве дорога туда не очевидна всякому, кто хоть немного знает Элатею?

— Мне удалось выяснить, что в здание Ордена Жаровни можно пробраться подземными коммуникациями и таким образом миновать большую часть охраны, — неохотно пояснил Кайл.

— Вот как? Воистину, это очень кстати. Даже удивительно, что вам повезло раздобыть такую ценную информацию, — продолжала напирать Юнис.

— Признаюсь, мне действительно сопутствовала удача в поисках этого потаённого пути, — принялся объяснять Кайл. — Но и мой род занятий, как вы понимаете, сильно поспособствовал делу. Видите ли, я проектировал и строил немало архитектурных объектов в этом городе. Многие из моих проектов весьма сложны, они требовали особых подготовительных работ. У меня есть доступ к городским архивам, где содержатся архитектурные планы Элатеи, в том числе старинные. А кроме того, я провёл и собственные изыскания. И в результате преуспел.

— Может быть, вы и в сами подземелья спускались, чтобы проверить, так сказать, правильность ваших сведений? — уточнила девушка.

— Ну, разумеется! — воскликнул Кайл. — Речь ведь идёт о жизненно важных вещах. Как бы я мог быть уверен, что путь приведёт к цели, если бы не уточнил этого лично.

— Не смешите меня, господин зодчий, — провозгласила Юнис. — Я ни за что не поверю, что вы способны на такой подвиг. В подземельях наверняка встречаются опасности пострашнее нищих.

— Дались тебе эти нищие, — пробурчал Ансель.

— Вы ошибаетесь, ходы, о которых идёт речь, довольно-таки пустынны, — принялся оправдываться Кайл. — Там никого не встретишь.

— В таком случае, не соблаговолите ли продемонстрировать плоды ваших трудов? — весьма бесцеремонным тоном потребовала Юнис. — Может быть, у вас есть какая-нибудь карта или схема, или ещё что-нибудь подобное?

— Но для чего вам это?

— Я хочу убедиться в существовании этого мифического пути! — дерзко бросила девушка.

— Вам не кажется, что вы слишком много себе позволяете? — впервые за весь разговор в голосе Кайла прорезались нотки гнева. — Вы отнюдь не вправе требовать от меня подобных вещей.

— Видите ли, я опасаюсь, что ваш хвалёный подземный ход в реальности вовсе не существует.

— Что, интересно, заставляет вас так думать? — взвился зодчий.

— Наблюдения за вашим характером, господин архитектор. А ещё, некоторые события давно минувших дней. Я подозреваю, что всё это ловушка, в которую вы хотите загнать Эсгера и Тасталай. Что если ваше участие в общем деле — ложь от начала до конца?

— Что?! — выдохнул Кайл.

— Ну, ты даёшь! — одновременно с ним тихонько пробормотал себе под нос Ансель.

— Сознайтесь, вы снова намерены предать своих друзей, как двадцать лет назад, не правда ли? Что вам на сей раз пообещали за ваше вероломство, господин победитель королевских конкурсов?

— Ваши обвинения просто смехотворны! — вскинулся архитектор. — И при чём тут конкурс, скажите на милость?

— Очевидно, вы бы никогда не смогли его выиграть, если бы не оказали кое-какие услуги заинтересованным людям, — отрезала Юнис. — Например, выдали властям своих сотоварищей, обладателей Дара.

Лицо Кайла исказилось от гнева.

— Да как вы смеете?! — только и смог выкрикнуть он.

Зодчий стремительно бросился в свой кабинет, где, судя по звукам, впопыхах что-то искал. Несколько мгновений спустя Кайл снова появился в гостиной, в руках он держал маленькое железное кольцо с висящими на нём двумя ключами.

— Вот вам доказательства! — в ярости вскричал архитектор и швырнул связку в лицо девушке.

Юнис без труда перехватила кольцо в полёте и с удивлением воззрилась на свой трофей.

— Что всё это значит? — воскликнула она.

— Эти ключи позволят без труда попасть к проходу, что ведёт в недра резиденции Ордена, — выпалил Кайл.

Девушка пригляделась получше, она ожидала, что ключи окажутся старинными, причудливой формы и наверняка покрытыми ржавчиной, но на поверку они, напротив, выглядели весьма заурядно и, похоже, были сделаны совсем недавно.

И тем не менее, что-то в поведении зодчего, в столь необычной для него яростной вспышке, заставило её на сей раз поверить, что ключи в маленькой связке — не просто случайные железки, призванные усыпить её бдительность.

— Извините, я, наверное, была к вам несправедлива, — немного смущённо сказала девушка, возвращая Кайлу его доказательство. — Но, поймите, в то, что вы говорите, сложно поверить. Ведь резиденция Ордена Жаровни — самая настоящая крепость, и нелегко представить, что маги допустили столь вопиющий пробел в обеспечении собственной безопасности, тем более такой, что сведения о нём можно обнаружить в городских архивах.

— Я могу понять причины вашего недоверия, — Кайлу уже удалось справиться со вспышкой гнева. Он поколебался несколько мгновений, будто раздумывая, стоит ли продолжать и, наконец, решился. — Позвольте объяснить, о каком именно пути идёт речь и каким образом мне удалось заполучить эту информацию.

— Я с превеликим удовольствием послушаю ваш рассказ, — заверила его Юнис.

— Тогда, если позволите, я хотел бы сперва устроить краткий экскурс в историю того здания, что ныне служит штаб-квартирой для Ордена Жаровни. Это, как вы справедливо заметили, и в самом деле крепость или, скорее, замок. Некогда эта твердыня, стоящая, как вы знаете, на высоком холме на берегу Ардона, действительно имела военное значение. Её прозвали Черепахой, по всей видимости, из-за конструкции: большая, круглая в сечении, цитадель была окружена пятью более мелкими башенками той же формы. Как будто черепаха высунула из-под панциря голову и все четыре лапы.

— Стойте-стойте, — неожиданно вмешался Ансель. — Тут какая-то неувязка: в резиденции Ордена, если память мне не изменяет, всего четыре маленькие башни. Черепаха выходит калечная, а то и вовсе безголовая.

— Именно! — воскликнул Кайл. — В этом-то всё и дело. Изначально башен было пять, но во время одной из осад та из них, что стояла ближе всего к реке, оказалась полностью уничтожена, вместе с соседними участками стен. Насколько я понял, причиной столь масштабного ущерба были вовсе не действия неприятеля, а неосторожность самих защитников крепости. Башня разрушилась изнутри в результате каких-то катастрофически неудачных алхимических манипуляций.

— Правда? — удивилась Юнис. Наконец-то зодчий говорил об интересных ей вещах.

— А я, кстати, читал об этом случае, — вставил Ансель. — Просто не сразу сообразил, где именно происходило дело. Это было во времена первых конфликтов, предшествовавших масштабной заварушке, которая позже получила название Войны Алхимиков. Тогда-то как раз пришла мода на широкое боевое применение всевозможных продуктов алхимической науки, а опыта в этих вопросах ещё ни у кого не было, так что инциденты случались с завидной регулярностью. В частности, готовясь отбивать штурм, защитники нашей Черепашки намеревались изготовить побольше жидкого огня — целый огромный котёл. Считается, что тот, кто руководил процессом, то ли просто был дилетантом и что-то напутал, то ли сознательно нарушил процедуру из-за крайней спешки. Как бы то ни было, алхимия таких вольностей не прощает, и огонь явил свою силу прямо внутри башни, разнеся всё подчистую. Так что теперь этой историей пугают студентов-первокурсников.

— Спасибо за пояснения, — поблагодарил Анселя Кайл. Зодчему как будто понравилось, что его слова получили подтверждение из уст специалиста.

— Итак, запомним, что башен стало четыре. После окончания битвы пятую, снесённую до основания, не стали сооружать заново, вместо этого достроили стену между двумя соседними с разрушенной. Именно в таком виде спустя много лет замок перешёл во владение магов Жаровни, чтобы стать орденской резиденцией и надёжным вместилищем для хранимого ими артефакта.

Очевидно, новые хозяева существенно перестроили свою штаб-квартиру, в особенности, в том что касается подземных помещений. Разумеется, нынешняя планировка замка остаётся тайной, но мне посчастливилось найти весьма подробную старую карту, причём уже с четырьмя башнями. Кстати, если верить этой схеме, некогда существовал длинный подземный ход, посредством которого можно было тайком выбраться из крепости, но в наши времена мне не удалось обнаружить его следов. Думаю, Орден, вступив во владение замком, позаботился о том, чтобы засыпать этот тоннель, ведь не предполагалось, что магам придётся спасаться в случае осады, зато требовалось никого не пускать внутрь.

Если сравнить имеющийся план с тем, что можно наблюдать своими глазами, проходя процедуру клеймения, становится понятно, что для хранилища артефакта выкопали новое помещение под цитаделью, с той стороны, где в прежние времена не было никаких подвалов. Но полагаю, что и старые подземелья остались на месте и по-прежнему так или иначе используются.

Впрочем, мне бы и в голову не пришло интересоваться историей этого примечательного строения, если бы не одно счастливое обстоятельство. Несколько лет назад я получил контракт на благоустройство берега Ардона в том самом месте, где сейчас находится небезызвестная набережная Принцессы Мадален. Пустынный заросший берег должен был разительно преобразиться: на нём предполагалось устроить променад, купальни, причалы для лодок, кафе и всё прочее, что требуется для приятного времяпрепровождения. Я хорошо себя проявил в такого рода проектах, посему и был выбран в качестве исполнителя.

— Погодите-ка! — воскликнула Юнис. — Я только сейчас поняла: ведь набережная Мадален проходит как раз у подножья холма, на котором стоит безголовая Черепаха, так?

— Совершенно верно, госпожа Роан, очень своевременное замечание. Я как раз хотел обратить ваше внимание на сей примечательный факт. Итак, я начал работы, в некотором роде, под стенами резиденции Ордена Жаровни, хотя от реки до замка, конечно, изрядное расстояние.

Берега Ардона с этой стороны довольно круты, и с самого начала стало понятно, что набережную придётся расширять, ради чего пришлось срыть часть холма. И вот, в один прекрасный день, мои рабочие, сняв верхний слой почвы со склона, наткнулись на дыру в земле, которая вела вглубь холма. Мне доложили об этой находке, и я, тогда ещё из праздного любопытства, решился, не привлекая лишнего внимания, изучить её поподробнее. Ход оказался не в лучшем состоянии, но после некоторых усилий мне удалось пройти его до конца. Он определённо вёл на вершину холма и оканчивался завалом.

Тогда-то я и заинтересовался историей старинной крепости. Мне стало любопытно, как глубоко в её недрах я очутился. После всех изысканий, мне удалось понять, что мой подземный ход идёт именно к пятой, разрушенной башне. Тогда меня осенила мысль: а что если в былые времена из замка выходило два тоннеля: первый вёл к реке, и именно на него я наткнулся во время строительных работ, второй же начинался в центральной башне и вёл, наоборот, прочь от Ардона. Последний есть на том плане, что я видел, но о первом, очевидно, просто забыли. А раз так, неудивительно, что о нём не знают в Ордене Жаровни.

Изучая план старой крепости, я заметил ещё одну деталь. В замке, как и положено, был собственный колодец, довольно глубокий. Он начинался прямо из подвалов, и как раз с той стороны цитадели, что располагалась ближе к уничтоженной башне. Таким образом, начав копать из старого подземного хода в правильном направлении, можно было довольно скоро упереться в колодец, если, конечно, он всё ещё существовал.

— Потрясающе! — прокомментировал Ансель. — Но, ради всех богов, как вы с такой уверенностью там, под землей, могли понять, в какой именно точке находитесь.

— О, я полагаю, с помощью своего Дара. Как я когда-то говорил, он весьма многогранен и помогает мне во множестве разнообразных ситуаций. Я могу заранее почувствовать скорый обвал или определить толщину стены, всего лишь прикоснувшись к ней и сосредоточившись. Это сложно описать словами, но я особым образом чувствую камни. И это моё умение касается равно искусственной кладки и естественной горной породы.

Ансель кивнул, удовлетворённый ответом, а зодчий, между тем продолжал.

— Итак, в теории, я рассчитал, куда и как долго следует копать, и, признаюсь, мне было до крайности любопытно проверить свои расчёты, но это представлялось, во-первых, слишком трудоёмким, а во-вторых, рискованным. У меня не было времени на то, чтобы лично рыть проход, а посвящать в свои изыскания кого-то из моих рабочих мне не хотелось.

Однако, я поделился своими находками с Тасталай, и она несказанно заинтересовалась этой новостью. В те времена она уже занимала нынешнее своё высокое положение и обладала возможностями, многократно превышающими мои собственные. Благодаря её вмешательству был вырыт дополнительный ход, который, как я и предполагал, вышел в колодец. Я же, со своей стороны, позаботился о том, чтобы обеспечить доступ к тому входу в туннель, что расположен на набережной. Моими стараниями сейчас он замаскирован внутри неприметного хозяйственного строения, а эти ключи нужны для того, чтобы беспрепятственно туда попасть. Со временем, этот подземный ход стал частью нашей задумки, той, о которой я уже рассказывал.

— Чудесно! — совершенно искренне воскликнула Юнис. — Эта история, право слово, многое объясняет. Простите, что сомневалась в ваших способностях, — и добавила, обращаясь уже к Анселю, — нам с тобой нужно поговорить. Прямо сейчас. Наедине.

— Прошу, — удивлённый и настороженный её словами, Кайл всё же махнул рукой в сторону своего кабинета. — Полагаю, там вам будет удобно побеседовать.

Девушка взяла мага за рукав и решительно повлекла за собой, не забыв плотно закрыть дверь. В кабинете Кайла стоял огромный письменный стол, заваленный всевозможными бумагами, кроме того, в углу притулилась чертёжная доска. Несколько книжных шкафов могли похвастать неплохим набором литературы весьма разнообразного свойства. Здесь альбомы по истории искусств перемежались с дамскими романами и научными трактатами. Похоже, Кайл был разносторонне развитой личностью.

Юнис, однако, пришла сюда не за тем, чтобы посмотреть, как живёт и работает зодчий.

— Ну, что ты обо всём этом думаешь? — требовательно спросила она у Анселя.

— Для начала, я думаю, что ты совсем забыла о хороших манерах, — попенял ей маг.

Юнис недовольно фыркнула.

— Я же извинилась перед мастером Кайлом, — пробурчала она себе под нос. — И, если хочешь знать, то, что он лично нашёл этот свой подземный ход, ещё не говорит о том, что все мои прочие подозрения на его счёт несправедливы. Но если окажется, что он ни в чём не виноват, я попрошу прощения ещё раз. А ты не отклоняйся, пожалуйста, от темы.

Маг присел в хозяйское кресло за столом и обвёл глазами комнату в поисках чего-нибудь съедобного, как с ним случалось в те моменты, когда требовалось хорошенько подумать. К счастью для него, на столе нашлась небольшая вазочка с конфетами. Магистр Терес тут же взял себе несколько штук и зашуршал обёртками. Девушка притащила табуретку, что стояла напротив чертёжной доски, и устроилась рядом с Анселем.

— Слова мастера Кайла многое ставят на свои места, — начал маг. — Как минимум, теперь понятно, чем занят Эсгер в своей крепости, и почему он ведёт себя именно так. Я должен был и раньше догадаться.

— Ну, догадаться было сложно, — заметила Юнис. — О таком не сразу подумаешь.

— Нет, всё было на поверхности, — возразил Ансель. — Эсгер старается не высовываться, но держит всё под контролем. Он очень опытный солдат и великолепно владеет оружием, но занимает должность какого-то завхоза, хотя уж, наверное, место инструктора по фехтованию куда менее хлопотное и более почётное. А всё потому, что так ему проще следить, чтобы подготовка к восстанию шла гладко.

— Да, получается очень складно, — согласилась Юнис.

— И, разумеется, ему ни при каких обстоятельствах не следовало навлекать на себя лишние подозрения. Надеюсь, ты теперь понимаешь, какую медвежью услугу ему оказала со своими глупостями?

Юнис покорно кивнула. Наверняка она и в самом деле оказалась очень некстати.

— Так вот почему он был так резок со мной на прощание, — сказала девушка. — У него просто была очень важная задача, а я своим появлением чуть всё не испортила.

— Надеюсь, в следующий раз, ты получше подумаешь, прежде чем усложнять людям жизнь в угоду своим капризам. А потом ещё и обижаться из-за того, что тебе отказали в их немедленном удовлетворении.

— Но я же не знала, — вспыхнула Юнис. — Мне же ничего не сказали.

— Конечно, не знала, с чего бы им доверять тебе такие важные вещи. Этот случай лишь демонстрирует тот факт, что наши поступки зачастую могут иметь гораздо более далеко идущие последствия, чем мы себе представляем. О чём тебе будет полезно помнить.

— Ты прав, — заявила Юнис, голос её дрожал. — Во всём прав. Но теперь я вижу, что могу предпринять, чтобы исправить свои ошибки. Мы даже не знаем, в порядке ли Эсгер и сможет ли он исполнить задуманное. Может быть, в этом виновата я. Но даже если сейчас он жив и здоров, его могут убить в ходе восстания. Поэтому мы должны сделать всё сами.

— Что сделать? — непонимающе спросил Ансель. — Поднять бунт среди клеймёных солдат?

— Да нет же! Пробраться в хранилище и уничтожить артефакт.

— Стоп-стоп. Я действительно собирался это провернуть, но, напоминаю, в мои планы входило сперва подвизаться в Ордене Жаровни. А на это у нас, если верить Кайлу, попросту не хватит времени, не говоря уже о прочих возможных затруднениях.

— Тебе и не понадобится вступать в Орден. Мы получше расспросим Кайла про этот самый подземный ход и используем его, чтобы незаметно попасть в хранилище. Нам ведь говорили, что так получится обойти охрану.

— Вот только Кайл предполагал, что это сделает отряд клеймёных воинов во главе с обладателем весьма полезного Дара.

— И у тебя будет носитель Дара. Я им тоже владею, если ты забыл.

— Ты недавно не смогла справиться с тремя сонными лакеями. Что-то мне подсказывает, что Букварь Ардоса охраняется получше.

— То было совсем другое дело, — насупилась Юнис.

Сколько ещё ей будут пенять этим эпизодом?

— Как бы то ни было, мне совсем не по душе идея пробиваться туда вдвоем.

— Это будет нелегко, я не спорю. Но разве тебе не нравится решать сложные задачи?

— Считай, что наши недавние приключения меня отрезвили, — заявил маг. — И, по правде говоря, я не вижу, ради чего нам таскать каштаны из огня, когда можно попросту присоединиться к отряду Эсгера. Вот это я и вправду собираюсь сделать. И уничтожить артефакт, когда мы доберёмся до него все вместе.

— Я боюсь, что Эсгеру не дожить до этого момента. Когда начнётся восстание, его наверняка заподозрят в первую очередь, потому что он уже однажды участвовал в чём-то подобном. На сей раз ему наверняка несдобровать.

— В этом вопросе я совершенно согласен с мастером Кайлом, — заявил Ансель. — Сержант и его соратники знают, что они делают, и, если уж они готовы рисковать, это их выбор.

— Но я не хочу, чтобы он подвергался такой опасности.

— А на меня, выходит, тебе наплевать? Ещё раз: я готов отправиться с твоим любимцем и его людьми, я намерен им помочь. А впрочем, этот Эсгер и сам владеет прекрасным оружием против магов.

— Как ты не понимаешь, его просто убьют прежде, чем они доберутся сюда!

— Такое случается с клеймёными воинами.

— Ну, Ансель, пожалуйста, помоги мне! — взмолилась Юнис. — Для меня это очень важно.

Но маг был непреклонен.

— Твои идеи — полный бред. Их даже обсуждать смешно.

— Ну спасибо, — тихо сказала девушка. — А я-то думала мы друзья.

— Да, и я хочу, чтобы мы остались друзьями. А не превратились в трупы. Тем более, когда избавление так близко.

— Лучше признай, что просто трусишь, — с горечью бросила Юнис.

— Кто трусит?! Я! — взорвался маг. — Да я всего лишь не желаю рисковать жизнью ради какого-то клеймёного. К демонам твоего Эсгера, слышишь! Пропади он пропадом, мне плевать!

Не говоря больше ни слова, Юнис развернулась и кинулась прочь из комнаты, на прощание изо всех сил хлопнув дверью. Она пробежала мимо удивлённого Кайла и выскочила из дома. Слёзы душили девушку. Если бы только она могла хотя бы попытаться сделать всё одна, без Анселя. Но, увы, здесь она полностью зависела от желания мага.

— Что случилось? — за время их отсутствия Кайл полностью взял себя в руки. Он проводил встревоженным взглядом девушку и повернулся к Анселю. — Госпожа Юнис, кажется, не в себе?

— Некоторым особам вынь да положь луну с неба, — пожаловался маг. — Эта девица привыкла, что всё и всегда делается так, как ей хочется, и становится просто несносной, коль скоро ей в чём-то отказывают.

— В данном случае это простительно, могу себе представить, насколько госпоже Юнис сейчас нелегко, — заметил Кайл. — Остается надеяться, что её дурное настроение не повлечёт за собой нежелательных последствий.

— Пустяки, — отмахнулся маг. — Самое позднее, завтра, мы с ней поговорим, и я всё улажу.

— Уповаю на вас в этом вопросе, — отозвался зодчий.

— Кстати, — добавил Ансель, — не думайте, что я удовлетворюсь тем, чтобы всего лишь послушать о ваших планах. В урочный час я хочу присоединиться к Эсгеру и его отряду и надеюсь, что вы сможете мне в этом поспособствовать.

— Да, я полагаю, это вполне возможно, — заверил его Кайл. — Но, позвольте, для чего вам участвовать в этой операции?

— Держу пари, мои умения здорово там пригодятся. Навряд ли среди товарищей Эсгера найдётся хоть один человек, компетентный в вопросах магии, так что помощь специалиста им наверняка придётся кстати. Ну и разумеется, успех всей операции в моих собственных интересах. Между прочим, а что вы намерены сделать с артефактом, если удастся его захватить?

— Я не в курсе подробностей, но искренне убеждён, что мои соратники хотят сделать так, чтобы клеймом никто более не смог воспользоваться. Например, надёжно его спрятать.

— Нелёгкая задача, — заметил Ансель.

— В любом случае, до того, как этот вопрос станет насущным, ещё очень далеко.

— Похоже, вы не очень-то верите в успех предприятия?

— Скажем так, я опасаюсь, что нас могут ждать разные непредвиденные трудности, — пожал плечами архитектор. — Нельзя не признать, что план весьма рискованный.

— А мне он очень даже нравится, — бодрым тоном заявил маг. — Давайте надеяться на лучшее, дружище.

***

По крайней мере, в одном своём предположении Ансель ошибся. Когда на следующий день он, как ни в чём не бывало, попытался поговорить с Юнис, та отнюдь не захотела делать вид, что никакой ссоры между ними не произошло. Напротив, девушка была необычно холодна с другом и всячески давала понять, что чувствует себя уязвлённой. К тому же, Ансель начал разговор с того, что снова попенял Юнис на слишком невежливое обращение с Кайлом, и тем самым только подлил масла в огонь. В итоге они распрощались очень быстро и отнюдь не по-дружески. Маг, впрочем, предпочел не придавать значения этой неурядице. После возвращения из госпиталя в свою часть, у него хватало и других забот, кроме как следить за настроениями Юнис.

Что же до самой девушки, то её и впрямь сильно задел на сей раз отказ друга. Нет, по здравому размышлению, она прекрасно понимала, что маг в своём праве, и всё же не могла простить ему ту сцену в доме Кайла. Пусть Ансель действительно не готов рисковать, пытаясь добраться до артефакта без чужой помощи, но мог же он хотя бы отказать повежливее.

Итак, Юнис всерьёз обиделась на друга. Возможно, напряжение последних дней сказалось на девушке слишком сильно, и у неё не хватало воли для того, чтобы быть великодушной. При всякой мысли об Анселе на глаза наворачивались слезы, и обида живо напоминала о себе, поэтому девушка старалась не встречаться с магом. Кроме того, Юнис немало волновал вопрос, действительно ли она ошиблась в своих подозрениях в адрес Кайла. Зодчий всё ещё инстинктивно не нравился девушке, но она всё же попыталась убедить себя, что её обвинения беспочвенны. Ведь если Кайл действительно замышляет нечто дурное, надо же немедленно что-то предпринять, чтобы помешать ему. Вот только сил на это совсем не осталось. Похоже, что бы она ни придумала, будет только хуже.

Пару раз Юнис нестерпимо хотелось помириться с Анселем немедленно, прямо сейчас. Уткнуться другу в плечо, почувствовать его поддержку, услышать несколько ободряющих слов. Увы, но одного намерения здесь было мало, требовалось ещё выкроить время и разыскать мага. Сразу это обычно не получалось, а потом неистребимое желание исчезало, снова уступая место горькой обиде. Так и вышло, что Юнис оказалась предоставлена самой себе, оставшись один на один со своими бедами.

Девушка всё чаще спрашивала себя, почему она по-прежнему остается в Застенке, где ей явно не место, носит дурацкий чепец и фартук, подчиняется бестолковым распоряжениям Осмара. Единственный разумный ответ заключался в том, что признаться в своём плачевном положении, неважно матушке или госпоже Эличе, было ужасно стыдно. Нет, прежде, когда Анселю грозила смертельная опасность, Юнис, не колеблясь, попросила бы помощи у кого угодно. Но теперь, когда впереди замаячил шанс дождаться освобождения, не обращаясь к могущественным покровителям, она готова была попробовать продержаться ещё несколько недель. Вдруг получится сделать так, что матушка никогда и не узнает о позоре своей непутёвой воспитанницы? Ради этой возможности девушка согласилась бы и на более суровые условия, чем те, что ей приходилось терпеть в Застенке. Нужно всего лишь подождать ещё немного!

Глава 7

Начало июня в Берлоге всегда было периодом суетным. Многочисленные представители семейства Мервалей один за другим приезжали с разных концов Броктона, чтобы провести лето в фамильном поместье. Ржали лошади, скрипели разномастные экипажи, лакеи таскали туда-сюда тяжеленые сундуки с вещами: всех вновь прибывших надо было разместить и устроить, по возможности, с учётом взаимных симпатий и антипатий.

Течение времени как будто было не властно над Берлогой. Здесь всё оставалось по-прежнему, так же как десять и тридцать лет назад. Престарелый виконт Виннерт всё не давал годам возобладать над собой. Патриарх семейства пережил многих своих детей и немало внуков, но всё ещё крепко держал бразды правления в своих морщинистых руках.

Соланж, приехавшая ещё весной, по мере сил помогала родственникам в их хлопотах. Поначалу она рассчитывала всего лишь нанести короткий визит вежливости, каковыми прежде бессовестно пренебрегала. Как будто что-то стояло раньше между ней и роднёй, но теперь, со смертью мужа, это нечто осталось позади, и Соланж неожиданно для себя нашла некоторую приятность в том, чтобы проводить время в семейном гнезде. Так, собираясь пробыть в Берлоге совсем недолго, вдовствующая графиня вдруг обнаружила себя посреди водоворота семейных дел и вовсе не стремилась поскорее оттуда выбраться.

Ах, если бы только Юнис могла разделить с приёмной матерью эту радость. Но об этом нечего было и мечтать. Соланж была не в обиде — в таком возрасте для девушек естественно интересоваться совсем другими вещами, желать больше увеселений. Она и сама в юности предпочла бы проводить летние месяцы иначе, если бы представилась такая возможность.

В один из дней большая часть семейства Мервалей, по обыкновению, собралась после завтрака в гостиной. Поначалу всеобщее внимание было приковано к юной Мериди, недавно приехавшей в поместье после более чем удачного сезона. Девушка, которую все считали скромницей и едва ли не дурнушкой, нежданно-негаданно умудрилась привлечь внимание весьма завидного кавалера. Месяц назад барон Яфран сделал ей предложение, разумеется, воспринятое вполне благосклонно. Свадьба должна была состояться осенью, а сейчас Мериди пригласила своего жениха провести несколько недель в Берлоге. Неудивительно, что молодой барон, обладатель аристократической внешности, изысканных манер и солидного состояния немедленно сделался любимчиком скучающих Мервалей.

Наблюдая за молодой парой, Соланж почувствовала лёгкий укол досады. Разумеется, она от всей души желала счастья двоюродной племяннице и её будущему супругу, но всё же не могла в этот момент не думать о судьбе Юнис. Как бы хотелось ей, чтобы её собственная приёмная дочь также могла с гордостью продемонстрировать своего избранника. Увы, о таком приходилось только мечтать. Юнис весь прошедший год только и преследовали скандалы. Соланж подозревала, что таковым закончилось и путешествие в Кангар, иначе как объяснить, что девочка вернулась из горной крепости так быстро. Графиня намеревалась расспросить приёмную дочь о том, что случилось в Орлином Гнезде при личной встрече, ведь на обстоятельный рассказ в письме рассчитывать не стоило. Оставалось только надеяться, что запланированная на лето поездка в Олайбар, вотчину герцога Динкеллада, позволит Юнис завести новые знакомства и добиться, наконец, подвижек в деле поиска супруга.

Между тем, лакей, которого отправили после завтрака на почту, вернулся с пухлой сумкой, набитой письмами для всего семейства. Последнюю неделю погода не баловала обитателей Берлоги: днями напролёт лило как из ведра. В такие времена дороги в здешней местности моментально становились непроезжими, и почта безнадёжно запаздывала. Посему появление письмоносца с долгожданной корреспонденцией вызвало среди многочисленных Мервалей немалый ажиотаж.

Гостиная пришла в движение: кто-то стремился поскорее открыть важное послание, кто-то искал нож для бумаги, кто-то выражал негодование отсутствием требуемого ответа. В свой черед Соланж получила собственную стопку адресованных ей писем. Среди посланий от обычных корреспондентов — пары-тройки старых друзей и нескольких управленцев из Пиллара, её взгляд сразу наткнулся на конверт, надписанный неровным пляшущим почерком Юнис. Вдовствующая графиня вскрыла его первым и быстро пробежала глазами. Дочь сообщала, что некоторое время назад выехала из столицы в Берлогу, с тем чтобы увидеться с ней, Соланж, о чём не сообщила заранее, желая устроить сюрприз. Однако в дороге, Юнис, по её словам, встретилась с некоей знакомой особой из свиты Золотого Герцога, которая и уговорила её немедленно отправиться вместе в Олайбар. Девушка нашла, что в этом не будет ничего дурного, ведь лето уже началось, посему свернула на полдороге в сторону поместья Динкелладов. Дальше следовали пассажи о том, как Юнис скучает по матушке и мечтает с ней увидеться. Эти последние слова были сформулированы с необычной для Юнис горячностью, из чего Соланж сделала вывод, что та считает себя в чём-то виноватой. Правда, шла ли речь о самом намерении поехать к Динкелладам не повидавшись с матерью, или о чём-то, что приключилось ранее, было не понятно.

Дочитав письмо, Соланж принялась думать, что ейтеперь надлежит предпринять. Удобная возможность расспросить Юнис откладывалась до июля, а то и дальше. Может быть, следует написать лично племяннику Адену и поинтересоваться у него, что такого натворила Юнис в Орлином Гнезде, что заставило её покинуть крепость раньше запланированного? Или стоит самой нанести визит в Олайбар с целью увидеться с приёмной дочерью?

— Ты, как будто, чем-то встревожена, сестрица? Неужели дурные новости? — Энид, старшая сестра Соланж, незаметно оказалась рядом. В её голосе звучало наигранное сочувствие.

Графиня Пиллар мысленно упрекнула себя за то, что задумалась и не давала себе труда сохранять спокойствие хотя бы внешне. Наверное, тревожные мысли нашли отражение на её лице. Теперь будет нелегко избавиться от любопытствующей сестры, та уже давно овдовела и переженила всех своих детей и теперь, испытывая острый недостаток в делах и событиях, касающихся собственного семейства, совершенно беззастенчиво совала нос в чужие.

— Нет, что ты, — отвечала Соланж самым беззаботным тоном. — Напротив, моя дорогая Юнис сообщает, что как раз отбыла ко двору герцога Динкеллада. Помнишь, я рассказывала, что её пригласили провести в Олайбаре месяц или два? Большая удача для девочки, но мне всё равно немного грустно, ведь я рассчитывала повидать её до отъезда.

— Да, конечно, большая удача, — эхом отозвалась Энид, всё ещё в надежде заполучить толику пикантных подробностей. — Но, полагаю, ты изрядно беспокоишься о воспитаннице Честона. Всем известно, что за нравы царят при дворе Золотого Герцога. Как бы подобная вольность не сыграла злую шутку с твоей Юнис, если вспомнить о её любви к разного рода эпатажу.

Это был удар не в бровь, а в глаз.

— Не вижу ничего дурного в том, чтобы моей дочери провести лето во дворце самого блистательного дворянина Броктона, — отрезала Соланж. — Я уверена, такие замечательные знакомства пойдут на пользу её будущему.

Энид наверняка собиралась сказать что-то ещё, но её отвлёк поднявшийся вдруг переполох. Сквозь большие окна гостиной было хорошо видно, как у крыльца остановился экипаж, которым нынешним утром воспользовалась одна из самых уважаемых обитательниц поместья, чтобы нанести визит соседям. Почтенная Нильсия, дама преклонных лет, но неугомонного нрава, тяжелее прочих переживала вынужденное заточение в Берлоге по случаю непогоды, и при первой же возможности отправилась навёрстывать упущенное. Судя по тому, что она решила вернуться столь рано, произошло нечто из ряда вон выходящее.

И впрямь, бойкая старушка вскоре появилась на пороге гостиной, всем своим видом давая понять, что принесла архиважные сведения. Безошибочное чутьё Нильсии во всём, что касалось добывания самых животрепещущих известий, давно стало семейной легендой.

— Вы только послушайте, что за новости я сейчас узнала у Эрленсов! — провозгласила сия экзальтированная особа. — Их младший сын утром прискакал из самого Валтрога с ужасающей вестью.

Все присутствующие без исключения обратили взгляды на неуёмную бабушку.

— Помилуйте, Нильсия, с вами, пожалуй, удар хватит. Говорите же скорее!

— Герцог Динкеллад!

— Что с ним?

— Он поднял мятеж против короля и выступил со своими людьми в сторону Калиакайра.

— Какой ужас!

— Милостивые боги!

— Ну и ну!

— Золотой Герцог? Вот это новости! Да он же мухи не обидит!

— И что же дальше?!

— Это всё, что вам известно?

Возбуждённые голоса раздавались отовсюду.

— Его величество заранее получил предупреждение, и его не удалось застать врасплох во время летнего отдыха, но дорога в столицу уже оказалась отрезана, — выждав немного, выдала следующую порцию информации Нильсия.

Соланж слушала, словно окаменев.

— И что же, случилась битва?

— Они сразились?

— Кто победил?

— Не томите!

Умению бабушки Нильсии делать драматические паузы позавидовал бы самый именитый актер.

— Король Скоугар вместе с гвардией и верными людьми отступил и укрылся в крепости Дэлинха. И теперь Динкеллад со своим воинством осадил королевскую твердыню. Вот что рассказал молодой Эрленс, а я поспешила поведать вам.

— И это всё? Вам больше ничего не известно?

— Увы, исход этого противостояния пока неясен, равно как и то, что именно собирается предпринять его величество.

— Что же теперь будет?!

— Что всё это значит для нас?

— Кто, по-вашему, победит?

Всё в гостиной пришло в движение. Все присутствующие пытались одновременно высказывать свои мнения, задавать вопросы, опровергать надёжность источника информации, делать прогнозы, строить планы, и так далее и тому подобное.

— Несчастная Юнис! — воскликнула вдруг Энид, патетически заламывая руки. — Что же теперь будет с бедной девочкой?

Эти слова без труда прорвались сквозь гул голосов, наполнявший комнату.

— А что с ней? Что ещё за новости? — отозвались сидящие неподалёку члены семейства.

— Она ведь сейчас там. В самом сердце кровавой бойни. В горниле войны. У Динкеллада!

Со всех сторон немедленно раздались ахи и охи.

— Душечка, ну что вы, право слово, так драматизируете, — попытался урезонить Энид некий благоразумный представитель семейства Мервалей. — Уверяю вас, никакой войны нет и не будет. Его величество и Золотой Герцог как-нибудь разрешат свои противоречия в самом ближайшем будущем. И даже в наихудшем раскладе их разногласия определённо не коснутся женщин и детей. Нашей дорогой Юнис ничего не грозит. Тем более, она наверняка находится вовсе не в лагере герцога, а в его роскошном дворце в Олайбаре.

— Что значит, нет войны? А как прикажете понимать то, о чём только что говорила моя дражайшая тетя Нильсия? Дэлинха осаждена, верные его величеству войска наверняка уже спешат на выручку. Кто знает, может вскоре война докатится и до земель самого мятежного герцога. Если Динкеллад проиграет, всякий, кто с ним связан, может серьёзно пострадать. Без сомнения, полетят головы! Бедная наивная девочка, она пала жертвой чужого коварства!

Спор вокруг судьбы Юнис продолжался, но Соланж почти не вникала в слова, что звучали вокруг. Что теперь будет? Что на самом деле ждёт Юнис? Где именно застали девочку известия о выступлении Динкеллада? Графиня бросила взгляд на почтовый штемпель на конверте — письмо, должно быть из-за непогоды, шло в Берлогу необычно долго, так что к нынешнему моменту его отправительница вполне могла уже доехать до Олайбара.

Вдруг Соланж замерла, как громом поражённая, от пришедшей ей в голову мысли. Что если её дочь заранее знала о восстании? И не просто знала, а собиралась принять в нём самое непосредственное участие. Ведь всё сходится! Юнис поспешно вернулась из Кангара, потому что ей сообщили, что мятеж начнется раньше, чем планировалось. Девушка хотела повидаться с приёмной матерью перед тем, как погрузиться в пучину политических интриг, но её, Соланж, не оказалось дома. Потому-то Юнис так настойчиво интересовалась, когда же она вернётся. В конце концов, дочь решила приехать к Мервалям сама, но не успела, получив в дороге известие о скором выступлении. О, боги!

Чем дольше вдовствующая графиня думала обо всем этом, чем больше вспоминала она мелких деталей, тем более твёрдым становилось её убеждение в том, что Юнис действительно заранее знала о готовящемся мятеже. Все эти частые визиты в дом Динкеллада, расспросы о смерти отца, намёки на то, что его величество мог иметь отношение к гибели графа Честона. Как знать, может и учиться фехтованию девочка решила не просто так.

В этот момент Соланж проклинала себя за то, что была слепа и глуха, за то, что упустила самое важное и не смогла приглядеться повнимательнее к тому, что происходит с её дочерью. Но что же теперь делать?

Внезапно вдовствующая графиня осознала, что взгляды всех присутствующих направлены на неё. Должно быть, ей задали какой-то вопрос, ответ на который волновал всё семейство. Даже бабушка Нильсия притихла, позволяя фокусу всеобщего внимания переместиться на другую персону.

— Так что же, дорогая сестра, как, по-твоему, любимая воспитанница Честона Пиллар действительно добровольно присоединилась к мятежникам? — громко повторила вопрос Энид. Она нарочито сделала акцент на слове «любимая», весьма недвусмысленно намекая на истинное положение Юнис.

Вдовствующая графиня медленно поднялась со стула.

— Моя приёмная дочь — весьма самостоятельная особа, как в суждениях, так и в действиях, — не позволяя своему голосу дрогнуть заявила Соланж. — И к тому же, вполне способна за себя постоять, как вы, несомненно, знаете. Если она и в самом деле выбрала для себя сторону, то, следует признать, с полным на это правом. А сейчас, прошу меня извинить.

С такими словами, демонстрируя всем и каждому напускное спокойствие, Соланж вышла из гостиной. Ей нужно было подумать в одиночестве.

Ноги сами вывели её в сад. По случаю недавней непогоды, земля была ещё мокрая, но женщина не обращала никакого внимания на грязь, покрывшую подол её платья. Где-то неподалёку Честон в своё время сделал ей предложение.

— Как ты хочешь, чтобы я поступила? — мысленно спросила Соланж покойного мужа. — Как бы в нынешней ситуации действовал ты сам?

Ответа не было.

На душе у неё кошки скребли. Чего хочет мятежный герцог от её дочери? Какую роль он ей уготовил в своих планах? И что будет с девочкой, если восстание потерпит поражение? Страхи за судьбу дочери преследовали Соланж, требовали немедленно что-то предпринять. Но что она может сделать? И должна ли она что-то делать? Разве её слова, сказанные перед всеми в гостиной, были ложью? Разве Юнис не вправе выбирать себе союзников? Во всяком случае, смелости и решительности девочке не занимать, а если у неё пока и не хватает политического чутья, что ж, самое время научиться и этому.

После всех раздумий, вдовствующая графиня приняла решение не препятствовать стремлениям Юнис. Сейчас она намеревалась попросту вернуться в Элатею и ждать там новостей. По крайней мере, есть вероятность, что в столицу вести станут доходить гораздо быстрее, чем в Берлогу.

***

Новость о восстании герцога Динкеллада на кухню принёс не кто иной, как Осмар. Рыжий повар как раз навестил отчима в его знаменитой кондитерской, где накануне только и разговоров было, что о начале мятежа. Теперь старший по кухне торопился поделиться своей осведомлённостью с подчинёнными. Правда, большинству кухонных работников не было никакого дела до королевских трудностей, так что старания повара пропали бы втуне, если бы не Юнис. Девушка, само собой, слушала начальника с живейшим любопытством, жадно глотая любые крохи информации. Ей нестерпимо хотелось знать, как дела у Тасталай и Эсгера, какой у них на самом деле план, всё ли пока идёт так, как надо, но об этом Осмар, разумеется, не имел ни малейшего понятия. Так что, вытянув из старшего повара всё, что тот знал, девушке оставалось разве что самой додумывать недостающие детали.

Восстание захватило всё воображение Юнис без остатка. Она бесконечно пыталась представлять себе действия обеих сторон, прикидывать, какими силами они могут располагать, гадать, как развивается кампания. Дорого бы она отдала за то, чтобы сейчас находиться там, в гуще событий, и видеть всё своими собственными глазами.

Поглощённая своими измышлениями, девушка сделалась рассеянной и небрежной в работе. Осмар и другие старожилы кухни без конца бранили её за невнимательность и отсутствие рвения, но Юнис просто не могла сосредоточиться на чистке картошки или нарезке овощей, в то время как её голова была занята мыслями о том, где-то сейчас находится Эсгер. Это ротозейство оказалось особенно некстати, поскольку старший повар решил, что новенькая уже должна была достаточно пообвыкнуться на кухне, и настала пора доверять ей более сложные задачи, требующие определённого умения. По его указке, опытные кухарки принялись наставлять девушку в тех или иных премудростях своей работы, вот только ученица им попалась никудышная. Юнис и в прежние времена не испытывала тяги к кулинарному искусству, теперь же нелепое поварское клеймо раздражало её всё больше и больше. Даже делать вид, что она слушает поучения товарок, в то время как на самом деле её занимали совсем другие соображения, девушке было совершенно невмоготу. Лучше бы её попросту оставили в покое, наедине с собственными мыслями и пусть даже самой тяжёлой работой! Но изображать усердную ученицу, внимая мудрости бывалых поваров и пекарей, Юнис было откровенно поперек горла.

Графская воспитанница чаще стала срываться и позволять себе дерзости в отношении старших. Те, конечно же, не были расположены спускать это с рук, и вскоре к ненавистным урокам добавились ещё и неприятные обязанности, которые обыкновенно доставались в наказание провинившимся работникам. Время, наполненное постылой работой и тягостным ожиданием, тянулось нестерпимо медленно.

В очередное утро на Юнис, по обыкновению, свалилась сразу куча обязанностей. Осмар велел ей поддерживать огонь, помешивать в здоровенном котле кашу, что варилась на завтрак, и при этом успеть почистить целую кучу картошки для обеда. Девушка взялась за дело безо всякой охоты: накануне она долго не могла заснуть и сейчас чувствовала себя не выспавшейся и усталой. Очень скоро Юнис умаялась и изрезала себе все руки, а гора нечищеных картофелин как будто вовсе и не уменьшилась.

«Интересно, зачем нужно так мучиться, — думала Юнис, — если этот овощ, как выяснилось, можно варить прямо в кожуре. И получается, кстати, вполне съедобно. Это называется картошка в мундире. Странное название. А мундир у картошки коричневый, прямо как у клеймёных. Помнится тогда, в Орлином Гнезде, она изрядно удивилась, увидев на Эсгере и его товарищах форму такого вот невзрачного цвета. О каких только глупостях она тогда думала. Пялилась на одежду, а самые важные вещи проглядела. Эх, знать бы тогда, что оказывается замышлял клеймёный сержант. Она бы уж точно не стала так по-дурацки себя с ним вести. А может и придумала бы, чем ему помочь. Но наверняка не наделала бы столько глупостей. Только бы у Эсгера всё в итоге сложилось хорошо!»

От размышлений девушку оторвал раздавшийся совсем рядом возмущённый вопль Осмара.

— Ты что наделала, дурёха! — надрывался старший повар. — Ты куда смотрела, курица безмозглая?!

Юнис подняла голову и увидела разъярённого начальника, размахивающего половником. Девушке недолго пришлось гадать о причинах его недовольства: долетевший сильный запах всё объяснил лучше самого Осмара. Она совсем забыла про кашу! В какой-то момент Юнис показалось даже, что сейчас разгневанный повар её ударит, и девушка несколько отстранённо гадала, сумеет ли она сдержаться, чтобы не дать сдачи. Но Осмар взял себя в руки и всего лишь, непрестанно бранясь, погнал её исправлять содеянное.

В итоге Юнис пришлось вычистить весь котел от пригоревшей каши, но этим начальник не удовлетворился. Он собрал целую груду сковородок и кастрюль, поставил перед девушкой и заявил, что к вечеру вся эта посуда должна блестеть, как сапоги заправского щёголя. От прочих обязанностей Юнис, разумеется, никто и не думал освобождать, да и работала та без огонька, так что к окончанию смены большая часть утвари так и осталась нечищеной. Осмар по вечерам обычно всё проверял и закрывал кухню после ухода своих подчинённых. Старший повар скептически оглядел оставшийся фронт работ и заявил, что вернётся попозже, перед самым отбоем, и, если и к тому времени всё не будет готово, пусть бестолковая работница пеняет на себя.

Итак, Юнис осталась в опустевшей кухне наедине с кастрюлями и сковородками. Она честно попыталась было справиться с работой, но сосредоточения хватило ненадолго. Что она тут делает? Для чего всё это? В порыве внезапного гнева Юнис отшвырнула в сторону ненавистную посуду. Нет уж, с неё довольно! Она ни дня больше не останется в этом проклятом месте!

План дальнейших действий сложился сам собой. Теперь, когда девушка побольше времени провела в Застенке, она гораздо лучше представляла себе, где можно раздобыть всё, что пригодится для побега. В частности, в одной из кладовых она ещё раньше заприметила большую бухту верёвки. Предназначенная для хозяйственных целей, она может и была слишком тонкой, чтобы выдержать вес человека, но, если переплести её в несколько раз, должна справиться.

При мысли о скором побеге, настроение девушки моментально улучшилось, и она бодро принялась за работу. Вскоре у неё было необходимое количество достаточно крепкой, как надеялась Юнис, верёвки. Оставалось только решить, к кому именно обратиться за помощью, и здесь девушка сделала выбор в пользу герцогини Венадио. Та ведь когда-то обещала ей свою поддержку в случае нужды. По правде говоря, Юнис всё ещё лелеяла надежду скрыть историю своих злоключений от матушки.

Правда, такое решение, как сообразила девушка, вело к дополнительным трудностям. Ведь в нынешнем виде её попросту не пустят в дом герцогини, и даже вряд ли согласятся передать записку. А впрочем, попытаться стоило. Бумага и письменные принадлежности без труда нашлись в «кабинете» Осмара. Юнис написала её светлости коротенькую записку о том, что хотела бы поговорить как можно скорее, и что этот разговор до крайности важен. В письме она также подчеркнула, что сама и доставила это своё послание в герцогский дом. Оставалось только уповать, что Эличе Венадио поймёт всё правильно. Конверта и сургуча для запечатывания писем у Осмара не нашлось, поэтому Юнис пришлось удовлетвориться тем, чтобы кое-как залепить свою записку расплавленным воском от свечи. В итоге поcлание выглядело не ахти, но девушка надеялась, что как-нибудь убедит привратника передать его госпоже.

Закончив свои приготовления, Юнис была вынуждена вернуться к нечищеным сковородам. Если Осмар вернётся и увидит, что работа до сих пор не закончена, чего доброго, придумает ещё какое-нибудь наказание, что в конечном итоге может затруднить побег. Впрочем, теперь, когда до свободы оставалось всего несколько часов, дело спорилось куда лучше. Юнис, хоть и потеряла много времени на возню с письмом и верёвкой, успела более или менее управиться в срок. Осмар въедливо оглядел результаты её стараний и нашёл несколько недочётов, но слишком уж сильно придираться не стал и после короткого наставления разрешил своей подопечной идти отдыхать.

Горя нетерпением поскорее осуществить свой план, Юнис едва сумела дождаться, пока в Застенке всё уляжется. Она пробралась знакомым уже путём к ступенькам, ведущим на крепостную стену, и нашла подходящее место, чтобы как следует закрепить верёвку. Во время своего визита в Орлиное Гнездо, девушка однажды наблюдала за учениями солдат, которые должны были с помощью подручных средств преодолевать разные препятствия. Ничего сложного: руками перехватываешь канат, а ногами упираешься в стену. Юнис даже сообразила навязать на своей верёвке узелки из тряпок, чтобы удобнее было держаться. Древняя кладка пребывала не в лучшем состоянии, и на ней имелось достаточно выщербин, пригодных в качестве опоры для ног. «А в крайнем случае, падать здесь не так уж и высоко», — успокаивала себя девушка. Она без страха вылезла на внешнюю сторону стены и не успела оглянуться, как уже оказалась внизу. Юнис вздохнула с облегчением — самое сложное теперь позади.

***

Немного переведя дух, девушка припустила по ночному городу к дому герцогов Венадио. Юнис опасалась нарваться на патруль, каковых, с учётом неспокойной обстановки, в городе могло быть больше обычного, но всё обошлось. Девушке удалось избежать встреч со стражей и, в конце концов, очутиться у огромного особняка, на воротах которого красовался герб с двумя львами. Диковинные геральдические звери строго смотрели на прохожих, будто спрашивая, кто это смеет тревожить покой владетельного семейства. «Я дочь графа Пиллара, и я в своём праве!» — мысленно заявила им Юнис.

В комнатах верхних этажей кое-где горел свет, и можно было рассчитывать, что как минимум кто-то из хозяев сейчас в столице. Оставалось только надеяться, что план с письмом сработает. Рядом с воротами имелась калитка, снабжённая солидной резной ручкой. Набравшись смелости, девушка постучала. Несмотря на поздний час, привратнику не потребовалось много времени, чтобы появиться из своей будки. Страж ворот был одет по всей форме и совсем не казался заспанным. Он смерил пришелицу подозрительным взглядом.

— Чего шумишь? — строго спросил сторож.

— Я письмо принесла срочное для её светлости, — выпалила девушка. — Скажите, что от госпожи Юнис, воспитанницы графов Пилларов.

С этими словами она показала свой наспех запечатанный листок.

Привратник уставился на бумагу с недоверием, потом ещё раз оглядел Юнис с ног до головы. Увиденное его, по всей видимости, не удовлетворило.

— Что, у твоей хозяйки даже сургуча не нашлось? — недоверчиво поинтересовался он.

— Я не знаю, господин, — Юнис решила, что будет не вредно польстить обыкновенному слуге вежливым обращением. — Там была такая суматоха, может и не сыскали в спешке-то. Я же говорю, письмо очень срочное.

Герцогский слуга, впрочем, всё ещё сомневался.

— К нам гонец на ночь глядя прискакал, — на Юнис вдруг снизошло озарение. — В красивом мундире, военный, наверное. Госпожа как прочитала, что он привез, так сразу и бросилась вот это письмо писать.

По выражению лица привратника Юнис сообразила, что попала в цель с этой нехитрой историей. Тот сразу засуетился, открывая калитку.

— Пошли со мной, — приказал ей слуга и добавил себе под нос. — Не могли кого потолковей прислать вместо девчонки.

— А я на кухне помогаю, и как раз ещё спать не ложилась, потому что мне котлы почистить велели, — вдохновенно продолжала девушка. — Этот военный, он как раз пить попросил с дороги, ну я и принесла. А хозяйка меня увидела и говорит, беги, дескать, скорее, отнеси её светлости герцогине. И смотри ответа дождись. Ну, я и побежала. А что, пока всех подымут, пока лошадь оседлают, так я быстрее обернусь.

Запоздало Юнис сообразила, что особняк Пилларов находится слишком далеко от дома Венадио, чтобы её последнее утверждение было правдой. Однако привратник либо не слишком хорошо знал Элатею, либо не обратил внимания на слова девушки. Он провёл её в дом через один из боковых входов и полутёмными коридорами вывел в небольшое помещение, которое Юнис посчитала караулкой. Здесь скучали два солдата в форме венадийских гусар.

— Жди тут, — строго велел Юнис привратник, и бросил многозначительный взгляд на старшего по званию, капрала.

Тот кивнул в ответ, мол, не беспокойся, присмотрим.

Забрав у Юнис письмо, слуга поспешно удалился. Девушка, почувствовав накатившую усталость, — она ведь и в самом деле бежала через полгорода — уселась на свободный табурет. Гусары рассматривали её с ленивым любопытством.

— Что за срочность посреди ночи? — небрежно спросил капрал.

— Меня в этот дом с запиской послали, — коротко ответила Юнис.

— Девку-то, — хмыкнул гусар. — Ну и дела. Времена нынче тревожные.

— Да ладно тебе, где тревожные? Тишь да гладь тут у нас. Хоть бы уже и впрямь война, или заварушка какая, — встрял второй солдат, совсем ещё юнец.

— Вот ещё придумал, — буркнул старший. — За что нам воевать, дурья твоя башка? Тебе не всё одно, чья задница на трон сядет?

— Это мне без разницы, твоя правда. Я к тому, что, если бы её светлость скомандовала выдвигаться, вот это было бы дело.

— Ежели их светлости так решат, тогда, конечно, дело другое, — согласился капрал.

Спустя совсем недолгое время появился молодой человек, одетый не как простой слуга, а побогаче. Пальцы его были испачканы чернилами. «Наверное, это секретарь герцогини», — подумала Юнис.

— Прошу следовать за мной, — с этими словами юноша повёл её вглубь дома.

Девушке прежде не доводилось бывать у владетельных герцогов, но сейчас ей было слишком тревожно, чтобы рассматривать обстановку. Её провели в кабинет хозяйки, госпожа Венадио была в домашнем платье и явно ещё не ложилась. Поклонившись, секретарь вышел и закрыл за собой дверь. Её светлость с нескрываемым удивлением смотрела на Юнис.

— Заходи, милая, но для чего этот маскарад?

Девушка прошла поближе к столу герцогини и присела в реверансе.

— Я прошу прощения за поздний визит и свой неподобающий вид, но мне нужна помощь вашей светлости, если вы по-прежнему готовы её оказать.

— Без сомнения, готова, — заверила её Эличе. — Но что случилось?

Юнис медлила, не зная, с чего начать.

— Я попала в очень скверную ситуацию, — сказала она. — Можно сказать, моё прошлое меня настигло.

Голос её дрогнул. Вместо объяснений, Юнис вытянула вперёд левую руку ладонью вниз. Эличе Венадио пристально уставилась на пятно клейма.

— Мне нужно как-то выбраться из Застенка, — просто сказала Юнис.

Герцогиня дернула за один из шнурков над столом. Через несколько секунд в дверь заглянул секретарь.

— Камейн, вели приготовить мой экипаж и скажи, чтобы разбудили лейтенанта Эрмилио с его людьми. Пусть будут готовы выдвигаться в любой момент.

Молодой человек безмолвно поклонился и исчез.

— А теперь расскажи мне, кто посмел это сделать, — велела герцогиня. Голос её дрожал от еле сдерживаемого гнева.

Юнис начала понимать, что Кайл, возможно, не ошибся, представляя себе реакцию Соланж на известия о затруднительном положении её дочери. Ярость герцогини, если дать ей разбушеваться, может затронуть совсем непричастных людей.

— Я сама во всём виновата, — заверила её Юнис. — Точнее, мы с Анселем.

— Кто это?

— Ансель Терес, мой друг.

— Терес? — переспросила герцогиня. — Он маг?

— Да, и ещё какой.

— Я знаю кое-кого из этого семейства, — заметила герцогиня. — Но продолжай же.

Довольно путанно девушка рассказала о том, как она оказалась в Застенке, стараясь не вдаваться в детали, и не ляпнуть случайно чего-нибудь лишнего. На протяжении всего рассказа Эличе не подавала сочувственных реплик, и не принялась ахать и охать даже когда история дошла до самых неприятным моментов, например, клеймения. Юнис была скорее рада такой сдержанной реакции.

— Этот Чиньел слишком много о себе возомнил, равно как и судейские, — буркнула себе под нос герцогиня, когда объяснения подошли к концу. — Пожалуй, следует преподать им всем хороший урок.

— Я вовсе не за этим пришла, — заверила её девушка. — Я всего лишь хочу как-то выпутаться из сложившейся ситуации.

— Не волнуйся, с этим сложностей не возникнет. Я прекрасно знаю тех людей, что управляют Застенком. Мне не составит никакого труда заставить их делать то, что требуется.

Вы так добры ко мне, — сказала Юнис. — Только, пожалуйста, не говорите моей приёмной матери. Я сама улажу все вопросы с ней.

Девушка всё никак не могла понять, что думает Эличе о её положении. Порицает её или сочувствует? По вдове маршала Фальера этого было никак не понять.

— Не беспокойся, я никому не расскажу о твоих трудностях, — заверила девушку герцогиня.

Юнис снова рассыпалась в благодарностях. Ей вдруг стало хорошо и уютно, теперь-то можно сказать, что всё уже позади. Нет сомнений, что герцогине удастся справиться с ситуацией, раз уж она обещала. Девушка с наслаждением потягивала кофе и представляла себе, как, наконец, вернётся домой. И никогда больше не увидит противного Осмара и негодяя Паука.

— А этот молодой человек, Ансель Терес, с ним что делать? — как бы между прочим поинтересовалась герцогиня. — Его мне тоже следует иметь в виду?

«Конечно!» — хотела было заверить её Юнис. И задумалась. А ведь она не представляла себе, какие планы были у Анселя. Молодой человек дал понять, что собирается присоединиться к Эсгеру во время похода к артефакту, но как именно он намеревался всё провернуть, Юнис не знала.

— Я пока не могу сказать, — смущённо произнесла девушка. — Мне, наверное, надо с ним сперва посоветоваться.

— Так твой друг не знает, что ты предприняла эту вылазку?

— К несчастью, мы с ним поссорились некоторое время назад, и с тех пор не виделись, — честно ответила Юнис.

— В любом случае, — решила Эличе, — вряд ли он может желать на всю жизнь остаться среди клеймёных. Так что я возьму на себя смелость договориться и на его счёт тоже.

Юнис представила себе, что будет, если Анселя прямо с утра заберут из Застенка. По всему выходило, что маг мог быть и не рад такому раскладу. Может быть, лучше оставить всё как есть, и дождаться появления Эсгера и его людей?

— Наверное, про Анселя пока не стоит говорить, — сказала Юнис.

— Вот как? — нахмурилась Эличе. — Твой друг настолько провинился перед тобой, что ты хочешь предоставить его своей судьбе?

— Ну что вы, конечно, нет! Просто я не уверена, что он хочет закончить всё это прямо сейчас.

— А чего ждать? Решительно не понимаю, зачем бы ему понадобилось оставаться в Застенке хотя бы лишний час.

От пронзительного взгляда Эличе Юнис сделалось не по себе. Девушка опустила голову, пытаясь придумать разумное объяснение.

— Я не потому так говорю, что хочу повредить Анселю, конечно же, нет. Просто может так получиться, что ему еще некоторое время лучше и вправду быть в Застенке. У него есть один план.

Девушка снова замялась, размышляя, какие именно подробности она может рискнуть сообщить.

— Что за план? — мягко спросила Эличе.

— Ансель действительно хороший маг, — решилась девушка. — Очень хороший. Я думаю, он настоящий гений. Он нашёл способ уничтожить тот волшебный артефакт, который обеспечивает клеймение. Если Ансель справится, клеймо больше не будет угрожать ни ему, ни мне.

— Неужели? — недоверчиво бросила Эличе. — Я думала, это невозможно.

— Я Анселю верю, — просто сказала Юнис. — Вряд ли он стал бы шутить такими вещами.

— Но если так, неужели твоему другу не нужна свобода, чтобы надёжнее осуществить свой план?

— Я не уверена, — честно созналась Юнис. — Мы и вправду серьезно поссорились, и давно не говорили. Но, понимаете, он пойдёт не один, с ним будут и другие клеймёные. Они должны вместе пробраться в Орден Жаровни, туда, где хранится артефакт.

Герцогиня молчала, крепко задумавшись. Девушке вдруг стало не по себе. Не слишком ли много она выдала? Почему она вообще решила довериться этой женщине, у которой явно есть свои интересы?

— А эти люди, соратники Анселя, чего они добиваются? — вдруг спросила герцогиня.

— Как чего, конечно же, свободы! — воскликнула Юнис. — Мне кажется, никто из клеймёных не может желать иного.

— То есть, они просто должны помочь твоему другу Тересу добраться до артефакта?

— Вообще-то они и раньше планировали туда пробиваться. Ещё до того, как мы с Анселем оказались в Застенке.

— Надо полагать, это как-то связано с нынешней политической ситуацией? Ты ведь знаешь, что герцог Динкеллад выступил против короля, правда? Думаю, такие новости проникают даже в Застенок.

— Знаю, — Юнис кивнула, на первый вопрос герцогини она предпочла не отвечать.

— А что, если ты ошибаешься насчёт их целей? — спросила Эличе.

— Простите, я не понимаю о чём вы, — робко сказала Юнис.

— Что если среди этих клеймёных есть те, кто не желает видеть артефакт уничтоженным.

— Но почему?

— Как знать, милая. Может быть, кто-то из них хотел бы захватить контроль над этим могущественным предметом, чтобы обрести власть самим. Или с целью отомстить своим бывшим хозяевам, отплатить им той же монетой. Или что-то иное, что мне даже не пришло в голову.

Юнис ошарашенно молчала. Она и подумать не могла, чтобы Эсгер или Тасталай вынашивали именно такие планы. Но можно ли быть уверенной в их соратниках, остальных клеймёных, которых Юнис даже не видела? И ведь есть ещё Кайл. Как знать, что у него на уме.

— Вы думаете, такое и вправду может быть? — неуверенно поинтересовалась Юнис.

— Скажем так, я легко могу себе представить такие мотивации. И в таком случае, намерения твоего Анселя могут прийтись не по нраву его товарищам. Сложно винить за это людей, которым всю жизнь приходилось терпеть унижения. Соблазн поквитаться может оказаться слишком велик.

Юнис задумалась. Может ли герцогиня быть права в своих подозрениях? Всё, что они знают о планах восстания, известно только со слов Кайла. Что если зодчий ведёт свою собственную игру? Как она может бросить Анселя один на один с неведомыми опасностями, когда неизвестно даже, кто твой друг, а кто — враг. Это было бы очень малодушно с её стороны. Зачем только они так глупо поссорились. Ну, разумеется, дело было в Эсгере. Ансель терпеть не может сержанта, и, положа руку на сердце, у того тоже нет причин хорошо относиться к магу. Но как же эти двое станут вместе пробиваться к артефакту? Захотят ли они вообще сотрудничать, или им помешает личная неприязнь? Ответов на эти вопросы у девушки не было.

Герцогиня Венадио не произнесла больше ни слова, терпеливо ожидая, пока Юнис обдумает её слова.

— Это всё так сложно, — в конце концов пожаловалась девушка. — Я не знаю, что и думать.

— Безусловно, милая моя, мы никогда не знаем заранее, какой поворот уготовила нам судьба. Нужно лишь быть готовыми к тому, что её сюрпризы порой весьма неприятны, — заметила герцогиня. — Но прямо сейчас, нам с тобой надлежит действовать, чтобы справиться с той проблемой, которая требует немедленного решения. Насколько я понимаю, если твое отсутствие заметят, это может стоить тебе очень дорого. Посему, мы едем немедленно, несмотря на неурочный час. Ты подождешь в моём экипаже, пока я решу все вопросы.

— Да, конечно, — машинально согласилась Юнис, и вдруг резко воскликнула, — нет, подождите!

— Что такое? — удивилась герцогиня.

— А вдруг вы правы в своих подозрениях? Тогда у Анселя могут возникнуть проблемы с его задачей. Негоже мне бросать его одного в такой момент.

— Было бы странно ожидать помощи в таком деле от девушки твоих лет, — сказала Эличе, пристально глядя на Юнис.

— И всё-таки я должна помочь Анселю, если смогу, — решительно сказала Юнис. — Он мой друг и не должен оставаться один. Я думаю, мне следует вернуться в Застенок.

Девушка подняла взгляд на свою собеседницу. Наверняка герцогиня сейчас станет отговаривать её от столь опрометчивого шага, нужно быть твёрдой, чтобы убедить её светлость в своей правоте. Но Эличе Венадио преподнесла девушке сюрприз.

— Что ж, дитя моё, даже один-единственный верный человек на твоей стороне порой может сделать очень много, — проговорила вдовствующая герцогиня. — Если сердце зовет тебя на помощь другу, я не вправе препятствовать.

— Правда? — недоверчиво воскликнула Юнис.

— Вот только подумай, не слишком ли опасно то, что вы затеяли? — продолжала Эличе. — Без сомнения, артефакт хорошо охраняется, и путь к нему не будет лёгкой прогулкой.

В этих словах не было попытки отговорить Юнис от её намерения, не было намёка на неприятие, один лишь беспристрастный вопрос.

— Если артефакт не будет уничтожен, моя жизнь навсегда останется в опасности, — отвечала девушка. — Я всё равно никогда не смогу спать спокойно, зная, что моя судьба находится в руках магов Жаровни. Лучше уж встретить врага лицом к лицу.

— Слова, достойные Пиллара, — заметила герцогиня Венадио. — Ты истинная дочь своих родителей.

Юнис хотелось надеяться, что это означает одобрение.

— Простите, что побеспокоила вас понапрасну, — сказала девушка. — Но вы мне очень помогли. Благодаря вам я смогла понять кое-что очень важное.

— Я обещала тебе помочь, девочка моя, и рада сделать это, пусть и таким способом, который иные назовут бездушным попустительством.

Теперь во взгляде герцогини Юнис почудилась нежность и, пожалуй, гордость. Девушка вдруг ощутила прилив доверия к своей собеседнице. Она правильно сделала, что пришла в этот дом. Уже одна только возможность с кем-то обсудить свои беды, дорогого стоит.

— Я давно хотела спросить вас кое о чём, — вдруг решилась Юнис. — Скажите, а что вас связывало с моим отцом? Почему он именно вас попросил хранить своё письмо ко мне, и вообще, как вы оказались замешаны в моей семейной истории.

— Скорее, милая, мы были связаны не с твоим отцом, а с твоей матерью.

— Вы знали Айстэ?

— Да, дорогая моя, и, представь себе, очень хорошо. Мы познакомились с Айстэ ещё прежде, чем судьба свела её с Честоном Пилларом, и я, в некотором роде, наблюдала за развитием их отношений.

— Расскажите! — горячо попросила девушка и, спохватившись, добавила, — если, конечно, у вас есть на это время.

— На мой счёт не беспокойся, но можешь ли ты себе позволить задержаться здесь подольше?

— До рассвета ещё несколько часов, — отвечала Юнис. — И я бы хотела узнать всю правду сейчас. Кто знает, когда ещё мне представится такая возможность.

— Тогда налей себе побольше кофе, — предложила или, скорее, скомандовала герцогиня. — Это долгая история, и я предпочту излагать её с самого начала.

Колючка

Сиротский дом для девочек, расположенный на территории Застенка, иногда в шутку называли Васильковым полем, очевидно, за ярко-голубой цвет и необычную форму чепцов, которые носили воспитанницы этого заведения. Поговаривали, что этот головной убор придумала и ввела в обиход сама матушка Иринга — легендарная первая директриса приюта. Благодаря сему изобретению достойной женщине было сподручнее выглядывать своих подопечных среди прочих юных обитательниц Застенка, в особенности в те моменты, когда девочки делали что-нибудь неподобающее или же находились не там, где им следовало быть. Соответственно и самих воспитанниц по обыкновению звали Васильками. Этот скромный полевой цветок как нельзя лучше подходил юным созданиям, которым предстояло в скором будущем стать умелыми мастерицами или кухонной прислугой, но пока ещё можно было наслаждаться относительно беззаботным детством.

Некоторые из обитательниц сиротского дома воспитывались здесь с самого младенчества — случайные дети, чьи матери проявили достаточную неосторожность, чтобы понести без разрешения начальства. Другие попадали в приют в более взрослом возрасте, когда их родители умирали или получали такое назначение на работу, при котором никак невозможно воспитывать ребёнка. Айстэ была из этих последних, оказавшись в числе носительниц голубых чепцов в том возрасте, когда в недалёком будущем уже маячило клеймение — почти в десять лет. Высокая, сильная и здоровая девочка обещала в скором времени стать настоящей красавицей. Умом её боги тоже не обидели: Айстэ быстро схватывала всё, чему её учили, а если какая-то наука и не давалась сразу, то у девочки всегда хватало упорства, чтобы, в конце концов, добиться своего.

Несмотря на такую завидную одарённость, маленькая Айстэ не слишком легко сходилась с другими детьми, и не особенно нравилась наставникам. Слишком замкнутой и нелюдимой была эта девочка, слишком неохотно делилась хоть с кем-то своими мыслями и желаниями. Одно было ясно всем окружающим — даже тем, кто не имел возможности прочитать личное дело новенькой — прежде она воспитывалась за пределами Застенка. Это было заметно по её манере говорить, по осведомлённости в таких вещах, о которых знает не всякий взрослый клеймёный, а если приглядеться получше, ещё и по некоторым особым свойствам характера. Нет, девочка не была упрямой и непокорной, не нарушала дисциплину и не имела склонности к чему-то запрещённому, но всё же таилось в ней какое-то несгибаемое упрямство, особое умение, и более того — стремление делать всё по-своему, не нарушая при этом никаких правил. Эта странная черта порой ставила в тупик строгих воспитательниц, не знавших, следует ли им бороться с такими проявлениями характера подопечной, или же оставить всё как есть.

Своё прозвище Айстэ заработала очень быстро, в первые же дни пребывания в Застенке. Девочка как раз ходила по воду, когда по дороге от колодца навстречу ей попались трое мальчишек примерно одного с ней возраста, учеников при конюшнях. Незнакомая и при этом симпатичная девчонка немедленно привлекла внимание пареньков, так что вся троица пристроились за ней следом.

— Эй, Василёк! — крикнул самый бойкий. — А ты тут новенькая, да? А звать тебя как?

Он надрывался безо всякого успеха, Айстэ знала, что её ждут с водой в приюте, где как раз затевалась большая уборка, и не намеревалась заводить новые знакомства.

Обычно воспитанницы Василькового поля в такой ситуации старались сохранять невозмутимость и стоически не обращать внимания на мальчишескую наглость. Задачей их было как можно скорее покинуть опасную территорию, по возможности, с наименьшими потерями. Так вела себя и Айстэ, но лишь до поры до времени.

Настырный подручный конюха, отчаявшись привлечь внимание новенькой иными способами, в конце концов, прибег к испытанному средству: дернул за толстую, тугую, свисающую из-под синего чепца до самого пояса девочки, косу. Это было непростительной ошибкой.

В следующий миг Айстэ поставила на землю одно из тяжёлых вёдер, а второе стремительно опорожнила прямо на не успевшего увернуться обидчика. Юный конюх враз оказался мокрым с головы до ног, равно как и лошадиная упряжь, которую бедолага в этот момент тащил в руках: он и его товарищи как раз возвращались из мастерской шорника.

Приятели кинулись было на помощь своему другу, но поспешно отступили, поскольку у Айстэ всё ещё оставалось в запасе второе ведро.

— Ах ты, чтоб тебя демоны съели! — ругался облитый паренёк. — Мне ж теперь влетит из-за тебя.

Вместо сочувствия, его друзья принялись зубоскалить.

— А Василёк-то не промах! Ловко она тебя уделала!

— Василёк, вот уж дудки! — возмутился их незадачливый товарищ. — Да это прямо чертополох какой-то!

— Чертополох слишком долго, пусть будет колючка, — предложил один из троицы.

— Колючка! Эй, Колючка! — закричали будущие конюхи вслед уходящей Айстэ.

С тех пор это прозвище намертвоприлипло к девочке.

Спустя примерно полгода после своего появления в Застенке, Айстэ-Колючка однажды вечером постучалась в кабинет директрисы Дреббл, начальницы приюта.

— Что тебе нужно, дитя моё? — недоумённо поинтересовалась та.

— Госпожа, я пришла поговорить о моём будущем, — начала Айстэ. — О том, что вскоре предстоит нам всем.

— Твоё время ещё не настало, девочка, — заверила её женщина. — Тебя непременно известят, когда подойдёт срок твоего клеймения.

— Но вы знаете уже, что для меня уготовано?

— Нет, но такие вещи зачастую решают в последний момент, смотря по тому, в ком есть потребность.

— Тогда, если позволите, у меня есть пожелание на этот счёт. Мне кажется, я знаю, где могла бы принести наибольшуюпользу. Не согласитесь ли вы мне посодействовать?

Госпожа Дреббл немало удивилась такому заявлению девочки. Обычно собственные соображения насчёт будущей профессии имелись у тех детей клеймёных, чьи родители достигли известного мастерства в своём деле, и питали надежду пристроить отпрысков себе в помощники. Такую просьбу могли и удовлетворить, особенно если отец или мать ребёнка были на хорошем счёту. Вот только всё это никоим образом не относилось к Айстэ.

— Что ж, я выслушаю тебя, дитя моё. Но ты должна понимать, что в моих силах сделать не так уж и много. Итак, неужели ты нашла человека, который хотел бы взять тебя в ученики?

— Нет, госпожа. Но я случайно услышала один разговор, и он крепко запал мне в душу. Я слышала, как один господин из Управления рассказывал сержанту, который учит новобранцев, что в нынешнем году будет особый набор рекрутов. Будто впервые за много лет они хотят отобрать несколько девочек, которых будут клеймить как воинов. Так вот, я бы очень хотела попасть в их число.

Озадаченная такой просьбой, директриса даже забыла поинтересоваться, как это её воспитанница оказалась в таком месте, чтобы услышать разговор упомянутых персон.

— Боги с тобой, девочка! — воскликнула она. — Я никогда даже не слышала о том, чтобы женщин делали воинами. Ты, должно быть, что-то напутала. Но если бы это даже и было правдой, для чего тебе такая судьба? Как тебе пришло в голову стать солдатом?

— Мне показалось, госпожа директор, что речь шла не совсем о солдатах. Но я, конечно же, могла всё неправильно понять. Может быть, вы смогли бы разузнать для меня всё получше? Пожалуйста, я вас очень прошу.

Олайя Дреббл искренне полагала, что какая бы то ни было воинская профессия совсем не годится для женщин. Твёрдо намереваясь отговорить подопечную, она взяла девочку за подбородок и посмотрела той прямо в глаза. Очень взрослые глаза. На память директрисе пришло личное дело Айстэ, которое женщина весьма внимательно прочитала при поступлении в приют новой воспитанницы. Девочке немало пришлось пережить, и, кто знает, может она и вправду подходит на столь необычную роль лучше многих юных обитательниц Застенка.

— Хорошо, Айстэ. Я наведу справки насчёт этого странного набора, — неожиданно для себя сказала госпожа Дреббл. — И, если он и в самом деле планируется, выясню, что нужно, чтобы туда попасть.

Спустя пять месяцев, во многом благодаря рекомендации директрисы Дреббл, Колючка оказалась одной из пары десятков девушек, которым действительно, вопреки обычной практике, поставили воинское клеймо. Им и впрямь предстояло стать не обычными солдатами. Кому-то из чиновников пришло в голову, что среди состоятельных людей существует определённый спрос на услуги телохранителей женского пола, и можно заработать хорошие деньги, удовлетворяя особые, порой весьма деликатные, потребности клиентов.

Девушек обучали не только владению оружием и приёмам ведения боя, но и иным, не столь обычным для Застенка вещам: этикету, грамотной речи и прочим премудростям, позволяющим работать в богатом доме. Юная Айстэ научилась вести себя так, чтобы без труда сойти за горничную или даже компаньонку благородной дамы.

По окончании нескольких лет учёбы, девушек ждали сложнейшие выпускные испытания, а дальше судьба разбросала тех, кто сумел пройти этот путь до конца, по разным хозяевам. Айстэ сопровождала одиноких дам в небезопасных путешествиях, сторожила юных девиц от излишне ретивых кавалеров, охраняла богатых наследниц от охотников за лёгкими деньгами. Порой задания требовали немалой храбрости и сноровки. За годы службы ей довелось защищать почтенное семейство от мародёрствующих солдат вражеской армии, с оружием в руках сдерживать напор обезумевшей черни, или под покровом ночи переправлять свою подопечную в безопасное место. Но, конечно, гораздо чаще обязанности Айстэ были куда более обыденными: бесконечные дежурства в спальнях и комнатах для рукоделия, когда единственным врагом, с которым приходится сражаться, выступает скука. Иногда её горячо благодарили за работу, иногда — проклинали и называли бессердечной тюремщицей, но чаще просто не замечали, относясь с таким же безразличием к присутствию телохранительницы, как и любой другой прислуги.

Порой попадались и контракты несколько иного свойства. Айстэ была хороша собой и зачастую привлекала внимание мужчин, так что некоторые из клиентов хотели бы видеть в ней не только телохранительницу. Таких отношений Колючка настойчиво избегала. Иногда это стоило женщине недовольства со стороны начальства, но Айстэ продолжала, по обыкновению, упрямо стоять на своём и вскоре добилась того, что подобную работу стали отдавать её более сговорчивым товаркам.

Впрочем, и в частной жизни Колючка оставалась столь же недоступной и редко подпускала к себе мужчин. Её романы, если и случались время от времени, были весьма краткосрочными. Женщина никогда не позволяла себе привязываться к людям, и не допускала, чтобы кто-нибудь слишком уж привык к ней самой.

Когда Айстэ исполнилось двадцать пять, можно было сказать, что её карьера вполне удалась, по крайней мере, по меркам клеймёных. У неё были собственные деньги и богатый жизненный опыт, которого так не хватало обитателям Застенка. Женщине доводилось жить в дворянских домах, посещать балы и ездить в дальние путешествия. Пожалуй, только одна привилегия была ей недоступна — заводить детей. С самого начала службы девушкам дали понять, что материнство никоим образом не сочетается с работой телохранителя. Впрочем, Айстэ всегда отдавала себе отчёт, что так и будет, и нисколько не переживала на сей счёт.

Очередному контракту, однако, предстояло стать особенным. Это было понятно по волнению сопровождавших сделку чиновников, по тому, с каким пиететом они говорили о заказчике, не упоминая, впрочем, его имени. Айстэ дали понять, что важнее работы у неё в жизни ещё не было, и от удовлетворённости клиента зависит очень многое. «Особенно ваши собственные карманы», — подумала Колючка. Впрочем, она всегда подходила к работе ответственно, независимо от важности нанимателя.

В день заключения сделки Айстэ вызвали в Управление. В лучшем своём наряде она несколько долгих часов просидела в полной готовности, прежде чем ей велели выйти во внутренний дворик. Здесь, окружённые кучкой лебезящих сотрудников Управления, ждали двое: женщина с лицом, скрытым вуалью, одетая в богатое траурное платье, и мужчина в штатском, отличавшийся, однако, военной выправкой.

— Клиент хочет видеть, на что ты способна в бою. Ты должна продемонстрировать всё, что умеешь, — отведя Колючку в сторону, бросил ей старший из чиновников.

Айстэ плохо знала этого человека, его ранг был выше, чем у тех, кто обычно заведовал её контрактами. Очевидно, этот высокий начальник захотел присутствовать на сделке в силу её исключительной важности.

— Господин, помимо прочего, я обучена убивать. Предполагается ли, что я должна продемонстрировать и это своё умение?

— Нет, что ты! — замахал руками чиновник. — Никакого кровопролития. Это будет учебный поединок.

Колючка удовлетворённо кивнула. Её нимало не смущало, что драться предстоит в платье, ведь их тренировали в том числе и для таких случаев. Принесли шпаги. Спутник таинственной дамы выбрал себе оружие и вышел в центр дворика, приглашая Айстэ к поединку.

Он был опытным бойцом, правда, как вскоре готова была ручаться Колючка, скорее кавалеристом, которому чаще доводилось сражаться верхом. Кроме того, этот человек явно чувствовал себя неловко, соперничая с женщиной, и оттого допускал ошибки. Этим и воспользовалась Айстэ. Ей не потребовалось слишком много времени, чтобы эффектно обезоружить противника и театральным жестом упереть кончик лезвия своей шпаги ему в грудь. Колючка обернулась к зрителям, ожидая реакции. Дама в трауре, очевидно удовлетворённая увиденным, подала сигнал к окончанию поединка. Кавалерист вернулся к своей спутнице и принялся ей что-то негромко объяснять, весьма эмоционально при этом жестикулируя.

Потом важная заказчица пожелала переговорить с Айстэ с глазу на глаз. Её просьбу немедленно удовлетворили, предоставив для разговора небольшую уютную комнату. Здесь дама сочла возможным раскрыть инкогнито перед своей будущей телохранительницей.

— Я Эличе Венадио, — сказала женщина, поднимая вуаль.

— Ваша светлость, — Айстэ присела в глубоком реверансе, ожидая, что будет дальше.

Колючке не требовалось дополнительных пояснений о том, кто стоит перед ней. Вдова владетельного герцога Венадио, совсем недавно потерявшая мужа. Мать его несовершеннолетних сыновей. Одна из самых влиятельных женщин Броктона, чьё положение, впрочем, было весьма шатко.

— Капитан Шольд весьма высокого мнения о твоем владении шпагой. А впрочем, я и своими глазами всё видела.

— Я польщена такой оценкой моих талантов.

— Я хочу, чтобы ты на время стала моей компаньонкой. Ты будешь постоянно находиться при мне, когда я дома, и сопровождать меня во время выездов. И, что немаловажно, присутствовать на семейных мероприятиях. Мне нужно, чтобы рядом всегда была женщина, на которую не обращают внимания, но которая способна при этом в одиночку справиться с опытным фехтовальщиком.

— Могу я задать вашей светлости один вопрос? — поинтересовалась Айстэ и, получив позволение, продолжала. — Чего именно вы боитесь? От кого мне предстоит вас охранять?

Вдовствующая герцогиня ответила не сразу. Колючке было хорошо заметно, как взвешивает свои слова и нервничает эта женщина, казалось бы, привычная к тому, что любое её желание должно быть беспрекословно исполнено.

— Речь не идёт о какой-то открытой, явной угрозе, — пояснила, наконец, Эличе. — Но с тех пор, как я овдовела, многое в моей жизни изменилось. Теперь, когда моего мужа нет рядом, я чувствую себя неуверенно. В том числе и с теми, с кем вынуждена часто взаимодействовать. С родственниками маршала. У нас часто случаются разногласия, и в такие моменты мне бывает очень тяжело настоять на своём.

Герцогиня замолчала, снова собираясь с мыслями. Колючка безмолвно ожидала продолжения.

— Иногда мужчины начинают вести себя неподобающим образом, если видят, что перед ними слабая женщина, — продолжала вдовая дама. — Они позволяют себе такое, чего никогда бы не сделали в присутствии другого мужчины. Я опасаюсь, что однажды кто-либо из моих оппонентов, исчерпав иные аргументы в споре, позволит себе преступить границы дозволенного в мой адрес. Твоя задача сделать так, чтобы этот человек немедленно пожалел о своём решении. В твоем присутствии я буду чувствовать себя гораздо свободнее.

— Благодарю за пояснения, ваша светлость. Теперь мне лучше понятны мои будущие обязанности, и я полагаю, что сумею надлежащим образом с ним справиться.

Знаменательный контракт был подписан в тот же день, и в последующие месяцы Айстэ действительно повсюду сопровождала свою госпожу, играя при ней роль компаньонки. Несколько раз обстановка в герцогском семействе и впрямь накалялась, и телохранительница вскоре убедилась, что опасения её хозяйки имеют под собой серьёзные основания. Тем не менее, пресловутая грань так ни разу и не была пройдена, и Колючке не пришлось демонстрировать свои замечательные навыки. Со временем, они поближе сошлись с Эличе Венадио, и Айстэ прониклась симпатией и уважением к этой женщине, стремившейся, оставшись без поддержки мужа, защитить интересы свои и детей. Сама работа тоже нравилась Колючке: в конце концов, пожить в доме владетельных герцогов удается далеко не каждому. Обе стороны были довольны друг другом, и до поры до времени всё шло как по маслу.

***

Небольшой экипаж бодро катил по лесной дороге, подскакивая на ухабах. Мимо проплывали деревья с побуревшей листвой. Унылый осенний пейзаж, мокрые опавшие листья, лужи и грязь. Не самое приятное место, по сравнению с блеском столицы, где как раз набирал силу сезон. Но герцогиня Эличе прилагала известные старания, чтобы лично разбираться в делах семейства и вникать в проблемы подданных. Эти дела порой требовали её присутствия в самых глухих уголках герцогства Венадио. В одно из таких мест вдова маршала Фальера как раз и направлялась.

В один момент, посреди пути, Айстэ охватило недоброе предчувствие, тревожная мысль на пороге сознания. Сама не понимая, откуда это чувство, телохранительница изготовилась к неожиданностям. И почти не удивилась, когда карета резко затормозила. Судя по возгласам кучера, впереди на дороге лежало поваленное дерево.

— Заприте дверцу, госпожа, — негромко попросила Айстэ свою подопечную, а сама извлекла спрятанный под одеждой кинжал.

Предосторожности оказались не лишними. Стоило кучеру спрыгнуть с козел и подойти к препятствию, из придорожных кустов выскочили вооружённые люди. Айстэ видела сквозь окно, как один из разбойников кинулся к её двери, и была к этому готова. Когда бандит распахнул дверцу, Колючка поймала его руку, вооружённую длинным кинжалом, вывернула и дернула на себя. Второй рукой она вонзила собственное лезвие нападающему в живот и вытолкнула тело смертельно раненого наружу. На поясе у разбойника висела шпага, которую он не счёл нужным обнажить. Айстэ не преминула воспользоваться трофеем. Выхватив вражеское оружие, она поспешно обогнула карету. Колючка успела заметить, как лакей, ехавший на запятках, попытался сбежать в лес, и двое из нападавших погнались за ним.

С той стороны кареты, где сидела герцогиня, оказалось сразу двое бандитов. Её светлость успела выполнить наказ своей телохранительницы, и теперь нападающим не так легко было добраться до своей жертвы. Они как раз выбили стекло, когда появление вооружённой Айстэ отвлекло их внимание. Злодеи явно не ожидали, что кто-то из пассажиров кареты сможет оказать серьёзное сопротивление. Ближайший к Айстэ разбойник хоть и отразил её первую атаку, но недостаточно ловко, открывшись для второго, смертельного удара. На то, чтобы расправиться с ошеломлённым приятелем убитого, Колючке также не потребовалось много времени.

Айстэ едва успела убедиться, что её хозяйка не пострадала, и тут же была вынуждена повернуться навстречу новой угрозе. Несмотря на гибель трёх нападавших, положение было отнюдь не из лёгких. Те двое, что погнались за лакеем с запяток, уже расправились со своей жертвой и теперь бежали к Айстэ. С противоположной стороны навстречу им спешил их товарищ, только что уложивший кучера. Все трое прекрасно видели и саму телохранительницу, и тела своих подельников. На сей раз бандиты были готовы к бою и могли действовать слаженно.

Сражаться одной против троих было нелегко, но в этом и заключалась работа Айстэ, к которой та была прекрасно готова. Женщина закружилась вокруг экипажа, пытаясь связать боем сразу всех противников, не давая ни одному из них отвлечься, чтобы снова напасть на знатную пассажирку. Платье путалось в ногах, туфли скользили в мокрой грязи, и всё-таки Айстэ была в своей стихии. Спустя полминуты ожесточённого боя, Колючка получила пару не самых тяжёлых ранений, но один из её противников остался неподвижно лежать в луже, убитый броском кинжала в горло. Врагов оставалось двое, и в их действиях уже чувствовалась испуганная неуверенность.

И всё же последние секунды сражения дались клеймёной совсем нелегко. Пытаясь достать одного из врагов, Айстэ открылась его приятелю. Противник упал, тяжело раненый в грудь, но и сама женщина получила опасный удар в ногу. Теперь она потеряла способность быстро перемещаться, отчего справиться с последним врагом оказалось неимоверно сложно. Колючка вся истекала кровью и еле держалась на ногах, когда ей удалось, наконец, с помощью обманного движения, достать соперника очередной атакой. Тот упал и попытался ползти прочь, но женщина добила его коротким ударом.

Оставшись победительницей над трупом последнего из нападавших, Айстэ смогла осмотреться по сторонам. И замерла, увидев поодаль от себя нового противника. В отличии от убитых ею пеших бандитов, этот был верхом. Он, должно быть, выехал из кустов уже после того, как началась схватка, и до сих пор никак себя не проявил. Лицо этого человека было скрыто под маской, а в руках он держал взведённый арбалет, направленный прямо на Айстэ.

Женщина лихорадочно решала, что ей делать. Достать противника на таком расстоянии, даже метнув шпагу, было невозможно. Оставалось только надеяться, что он не попадёт первым выстрелом, но и тогда шансов у Колючки с её раной было немного. Айстэ выставила перед собой шпагу, малую, но всё-таки защиту от болта. Противник медлил. Он явно хотел прицелиться наверняка. По движениям в нём можно было угадать хорошего стрелка и умелого всадника.

Айстэ знала, что в следующий миг арбалетный болт сорвётся с тетивы, и вряд ли враг промахнётся. Не знала она того, какие силы вдруг заставили её нанести удар шпагой в воздух, яростный, длинный, отчаянный. И тем более неясно было, почему всадник вдруг покачнулся в седле и схватился левой рукой за грудь. Одновременно с этим, он всё-таки спустил тетиву, но прицел уже был сбит, и болт вошёл в землю далеко от Айстэ. С недоумением Колючка наблюдала, как её враг мешком валится с седла. Что с ним? Неужели внезапный приступ? Из последних сил женщина проковыляла к поверженному противнику: тот лежал навзничь, прижав к груди ладонь, из-под которой струилась кровь. На его пальце женщина заметила массивное кольцо с хорошо знакомым ей гербом. Сорвав с лица своего врага маску, Колючка без труда узнала младшего брата покойного герцога Фальера.

Обернувшись, Айстэ увидела спешившую к ней Эличе Венадио. Вдовствующая герцогиня в ужасе склонилась над телом своего родственника.

— Боги, кто бы мог подумать, что этот человек способен на такое, — растерянно проговорила она. — Страшно подумать, что произошло бы, не будь здесь тебя.

— И самые близкие люди могут предать, — отвечала Айстэ, изо всех сил стараясь не упасть — её мутило от потери крови. — На этот случай и нужны такие, как я.

***

После нападения, едва не стоившего ей жизни, Эличе Венадио стала другим человеком, это Айстэ поняла очень скоро. Что-то бесповоротно изменилось во вдове маршала Фальера, в одночасье превратив её из мятущейся и постоянно ищущей компромиссов женщины, в несгибаемую и решительную личность. Смертельно опасная ситуация словно бы подхлестнула вдовствующую герцогиню, раскрыв в ней такие качества, о которых никто и подозревать не мог. Стычка на дороге до предела накалила ярость борьбы за власть над доменом Венадио, и госпожа Эличе без остатка посвятила себя этой борьбе.

Колючка не могла быть полезной своей хозяйке в первые дни после покушения, поскольку сама с трудом восстанавливалась от тяжёлого ранения. Всё это время уход за клеймёной телохранительницей был воистину королевский, но предписания врачей о необходимости покоя звучали непререкаемо. Когда же она, наконец, поправилась настолько, чтобы ей разрешили выходить из своей комнаты, баталии, разыгравшиеся среди членов герцогской фамилии, уже остались позади. Эличе Венадио отныне твёрдой рукой держала бразды правления в семействе.

Айстэ была несказанно рада за свою госпожу и подопечную, но для самой Колючки произошедшие перемены означали, по сути, окончание её службы. Герцогиня Венадио отныне не доверяла никому, и окружила себя многочисленной охраной, мало заботясь о сохранении видимости приличий. Нет, она отнюдь не спешила избавиться от своей мнимой камеристки, но Колючка не могла отделаться от чувства, что в её услугах больше нет настоящей нужды. Её светлость дала понять, что Айстэ может просто жить в своё удовольствие в герцогском особняке, наслаждаясь благорасположением хозяйки и удобствами, каким позавидовали бы многие из дворян Броктона.

Но и в самой Колючке многое изменилось со времени нападения на карету. Бой на лесной поляне был самой яростной, самой отчаянной из схваток, в которых ей доводилось участвовать. Пьянящее ощущение, которое охватило тогда женщину, оказалось столь волнующе притягательно, что Айстэ не могла отделаться от желания испытать нечто подобное ещё раз, но в нынешних обстоятельствах вероятность, что в скором будущем представится такой шанс, была исчезающе мала. А ещё телохранительница недоумевала, как же именно ей удалось убить человека с арбалетом. Главного врага своей госпожи. Младшего брата покойного герцога Венадио, генерала от кавалерии и более чем опытного воина. Порой женщина сомневалась, не могла ли та картина произошедшего, что она себе нарисовала, быть исключительно порождением её сознания, затуманенного из-за ранения. И всё же Айстэ казалось, что за столь странной гибелью её противника, стоит нечто большее. Эта загадка требовала решения, и Колючка почему-то была уверена, что найти его можно не иначе, как с оружием в руке.

Посему она улучила однажды момент, чтобы поговорить с госпожой Эличе о своём будущем. Герцогиня была полна благодарности за спасение жизни и твёрдо вознамерилась облагодетельствовать свою защитницу.

— Я считаю себя безмерно тебе обязанной, милая. И непременно постараюсь вернуть сей долг тем способом, который ты сама назовёшь.

— Я лишь выполняла свою работу, ваша светлость. Всего лишь делала то, для чего вы и купили мой контракт.

— Ты сделала многократно более того. Когда я заручилась твоими услугами, я была слепа и глуха, и представления не имела, насколько опасной может оказаться ситуация для нас обеих. Я, хоть и ненамеренно, обманула тебя, рассуждая о том, с чем тебе предстоит столкнуться. Ты спасла мне жизнь, и я постараюсь сделать для тебя не меньше. Я освобожу тебя, избавлю от участи клеймёной.

— Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Клеймо нельзя стереть, а его магию никто не в силах развеять.

— Пусть так, но я могу выкупить твой контракт пожизненно, и сделать так, чтобы все забыли о том, откуда ты. Ты получишь новое имя, биографию, родственников, даже титул, если пожелаешь. Ты сможешь выйти замуж, родить детей, жить так, будто никогда не была клеймёной.

— Вы очень добры, ваша светлость, и я безмерно благодарна вам за это предложение. Но я не хочу жить чужой жизнью. Было бы ужасно представить, как однажды мой муж или дети узнают всю правду.

— Что ж, как тебе угодно. Ты не обязана обзаводиться семьёй, если по каким-либо причинам не хочешь этого. Повторюсь, ты будешь свободна и сможешь делать всё, что пожелаешь.

— Я предназначена лишь для одного. Только одно ремесло я знаю действительно хорошо.

— Тогда что ты думаешь о военной службе? Я знаю, что клеймёным не положено быть офицерами, но никто в этом мире не помешает мне выписать для тебя патент на чин в моём собственном полку.

— Я не умею быть командиром, ваша светлость, и вряд ли для этого подхожу.

Отметая одно за другим, щедрые предложения, Айстэ придумывала различные отговорки, и при этом никак не могла признаться своей госпоже в настоящей, главной причине своих отказов. В первую очередь, из опасений незаслуженно обидеть владетельную особу. Ещё в детские годы Айстэ поклялась себе никогда не доверять свободным, в особенности власть имущим. О том, что самые добрые намерения благодетелей, сколь бы искренними и твёрдыми они не были, порой оборачиваются к худу, девочка знала не понаслышке. «Уж лучше не давать себе расслабляться, не привыкать к хорошему, — твердила себе Айстэ. — Всегда готовься к худшему — тогда и разочарования не испытаешь». И сейчас, несмотря на все соблазны, она не готова была доверить свою судьбу даже такой замечательной женщине, как Эличе Венадио.

— Что ж, я не стану навязывать тебе своё покровительство, — сказала, в конце концов, герцогиня. — Глупо было бы пытаться отблагодарить тебя тем, чего ты не желаешь получить. Но если ты передумаешь, или если тебе понадобится какая-нибудь услуга, помни, что ты всегда вправе обратиться ко мне.

***

Так Айстэ вернулась к своей прежней работе. Снова потянулись обычные рутинные контракты, не представлявшие собой ничего интересного. Женщине больше не выпадало на долю тяжёлых боёв и смертельно опасных ситуаций, и чудес, подобных тому, что случилось тогда, под прицелом арбалета, с ней больше не происходило. И вскоре Колючка поймала себя на том, что ей отнюдь не по душе это спокойствие.

Как-то ей довольно долго не могли подобрать нового контракта и, чтобы не потерять без работы квалификацию, Айстэ получила предписание посещать занятия по фехтованию. Женщина охотно провела бы несколько учебных поединков, но её радость несколько поблекла, когда выяснилось, кому предстоит стать её учителем. Этот человек, клеймёный по имени Эсгер, пользовался в Застенке дурной репутацией. Нет, в его воинских талантах сомневаться не приходилось. Ветеран лишь недавно закончившейся Большой войны, он снискал себе немалую славу в битвах. Но вот личностью этот Эсгер был весьма одиозной. Любимчик начальства, он без зазрения совести злоупотреблял своим привилегированным положением, позволяя себе такое, что большинству обитателей Застенка никак не сошло бы с рук. Он любил почесать кулаки и был подвержен внезапным вспышкам гнева, во время которых ему лучше было не попадаться под горячую руку. Волочился, порой весьма нахально, за красивыми девушками и при этом частенько поколачивал собственную жену из ревности и просто от дурного настроения. А ещё прославился безудержными пирушками в компании сомнительных личностей из числа свободных, которые не чурались общества клеймёного, будучи жадными до дармовой выпивки. В общем, по своей воле Айстэ никогда не стала бы водить знакомство с таким типом, но раз поступил приказ, деваться ей было некуда.

В юности, во время обучения, которое она и её товарки зачастую проходили бок о бок с молодыми солдатами, Колючка вдоволь насмотрелась на подобных этому Эсгеру персонажей. Наслушалась от них непристойных комплиментов, бахвальства и сомнений в её боевых способностях, да и в том, что женщине вообще стоит брать в руки оружие.

Но в те времена она была юной, не слишком уверенной в себе девушкой, и ей частенько приходилось спускать с рук окружающим всевозможные вольности. Теперь же протеже герцогини Венадио отнюдь не чувствовала себя беззащитной.

Их первая встреча с инструктором началась ровно так, как и предполагала Колючка. Эсгер отпустил несколько сальных шуточек, бесцеремонно предложил встретиться попозже для более приятного времяпрепровождения и посетовал, что одуревшие чиновники прислали ему в ученицы бабу.

Айстэ в ответ предложила своему инструктору перестать болтать и заняться делом.

— Ладно, покажи-ка мне, что ты умеешь, красотка, — заявил тот, принимая стойку.

Тон Эсгера не оставлял сомнений в том, что он убеждён в собственном превосходстве.

Айстэ внезапно для себя осознала, до чего ей важно поставить на место этого наглого самоуверенного бахвала.

Однако это оказалось не так-то легко. Эсгер, надо отдать ему должное, быстро смог справиться с изначальной предвзятостью в адрес соперницы и, с первых же секунд поняв, что Колючка отлично владеет оружием, взялся за дело всерьёз. Они оказались бойцами вполне под стать друг другу, и очень долго ни один из двоих не мог добиться ощутимого преимущества. Несмотря на кажущуюся несерьёзность ситуации, Айстэ охватил азарт, которого она не чувствовала с самых времён сражения возле кареты герцогини Венадио, и она изо всех сил старалась поразить своего противника.

Вдруг, в разгар яростного и интенсивного обмена ударами, ни один из которых, впрочем, не достиг цели, Эсгер разорвал дистанцию, опустил клинок и замахал руками, давая понять, что хочет остановить поединок.

— Что ты сделала?! — воскликнул он в величайшем возбуждении. — Что это было?

— Ты о чём именно? — поинтересовалась, тяжело дыша, Айстэ. — Между прочим, тебе как инструктору следовало бы и самому знать все эти приемы.

Но мужчина неожиданно пропустил шпильку мимо ушей. Он очень внимательно смотрел на Колючку, и в глазах его горело не простое любопытство.

— Ты выполнила атаку Флоппа, помнишь? Как ты это сделала?

— Недостаточно быстро, раз не смогла тебя достать, хотя очень хотела.

— Слушай… — Эсгер замялся, подбирая слова. Такое с ним случалось не часто. — Ты что, и вправду ничего не понимаешь? Не чувствуешь, что эта атака была особенной?

Сейчас, после его взволнованных слов, Айстэ и вправду показалось, что в тот самый момент её посетило некое особое ощущение, словно её горячее желание поразить противника вдруг воплотилось в нечто большее, нечто осязаемое. И, если подумать, странно, что тот удар не достиг цели. Он был действительно хорош, и женщина сейчас почему-то не могла сообразить, как именно Эсгер тогда избежал укола.

— Мне кажется, в том эпизоде действительно было нечто странное, — сдержанно сказала Колючка.

— О, боги! Ладно, карты на стол! — решился Эсгер. — А то мы так и будем ходить вокруг да около. Дело в том, что у меня есть особое умение. Ещё с войны. Я могу, как бы это сказать, отражать волшебство оружием, понимаешь? Если меня атакуют вредоносной магией, я способен отразить её так же, как и удар шпагой.

Колючка непонимающе слушала это признание. При чём тут, скажите на милость, волшебство?

— Я защищаюсь от таких атак рефлекторно, зачастую даже не успев вовремя осознать опасность, но, по крайней мере, я научился хорошо различать такие эпизоды. И потому я точно уверен, что в момент своего удара ты использовала против меня магию. Что ты на это скажешь?

Первым порывом Айстэ было всё отрицать, заявить, что она никогда не имела никакого отношения к магии, и не понимает, о чём идёт речь сейчас. Но ведь она мечтала однажды узнать, что же произошло тогда с её противником. Что если эти эпизоды связаны? Может и вправду пора раскрыть карты.

— Однажды я убила шпагой человека, который находился от меня на расстоянии арбалетного выстрела, — резко сказала Айстэ, наблюдая в свою очередь, за реакцией собеседника. — Я просто нанесла удар в пустоту, сама не понимая зачем, но мой враг упал, истекая кровью. Я не знаю, почему так произошло, но, может статься, и сегодня мы видели нечто подобное. Только ты, в отличие от того человека, оказался способен отразить мой удар.

— Нашла коса на камень! — засмеялся Эсгер. — Слушай, да это просто чудо, что мы с тобой вот так встретились. Кто бы мог подумать, что ты одна из нас.

— Из кого? — с подозрением спросила Айстэ.

— Ха, мне нужно тебя кое с кем познакомить. Там есть те, кто получше моего умеет объяснять. Да и больше разбирается во всех этих штуках. Но, в общем, мы с тобой не единственные в Застенке, кто умеет нечто особое или даже волшебное, понимаешь?

Колючка не вполне понимала, но согласилась свести знакомство с теми людьми, о которых говорил Эсгер. Это оказалось, своего рода, тайное общество, маленькая группка клеймёных, которых связывал между собой величайший секрет. Члены этой организации действительно обладали особыми способностями, которые здесь именовались Даром, или, как минимум, подозревали в себе нечто подобное. Природа этих способностей оставалась неизвестной, некоторые предполагали, что они действительно сродни магии, другие — что имеют дело с чем-то принципиально иным.

Новые знакомые, к радостному удивлению Айстэ, оказались, по большей части, людьми куда более приятными и достойными, нежели сам Эсгер, который привёл её в это общество. Они были настоящей элитой среди клеймёных, обладателями множества талантов, добившимися значительных высот каждый в своей профессии. За исключением разве что пары совсем юных участников этого странного клуба по интересам, которые, уже хотя бы в силу возраста, занимали пока весьма скромное положение в Застенке. Одна из этих двоих — семнадцатилетняя девушка из шутов по имени Тасталай, как будто бы отличалась особым даром убеждения, правда никто не знал, как удостовериться в наличии этого таланта, у которого напрочь отсутствовали материальные свидетельства. Зато второй юноша, мастеровой, которого звали Кайлом, мог с завидной лёгкостью продемонстрировать свой Дар власти над камнями. Самой же Айстэ так и не удалось в те времена в полной мере стать хозяйкой своему таланту. Они с Эсгером провели бесчисленные часы, тренируясь, но ничего подобного тому, первому поединку больше не повторилось. Айстэ не слишком унывала, она сама, и многие из её товарищей по тайному обществу, были искренне уверены, что Дар легче всего проявляет себя в крайне важной либо же опасной ситуации. Неудивительно, что рядового учебного поединка было недостаточно, чтобы Колючка вновь смогла испытать то волнующее ощущение.

Именно по этой причине через некоторое время Айстэ сделалась беспокойной. Контракты ей по-прежнему доставались пустяковые, не позволявшие в полной мере проявить свои способности. Колючка надеялась, что за её открытием в себе Дара должно последовать нечто большее, но этого так и не происходило. Да, теперь у неё появились знакомые, с которыми можно было обсудить не только чудесные способности, но и множество других вещей, которые среди клеймёных волновали лишь немногих, способных подняться над рутиной Застенка. Айстэ нашла себе подходящую компанию, с точки зрения образованности, жизненного опыта и интересов, но этого было мало. Колючка осознала, что впервые за всю жизнь перестала быть довольной своей работой.

Ей словно сделалось душно в спокойном безопасном городе, где для неё никак не случалось подходящего задания. Женщина места себе не находила, снедаемая навязчивым желанием найти более достойное применение своим способностям.

Разговоры с новыми друзьям навели Айстэ на мысль, что и в этом она не одинока. Некоторые из тех, кто обладал Даром, делились собственными воспоминаниями об обуревавших их столь же всепоглощающих стремлениях. По общему мнению, Дар требовал выхода и, не получив его, подчас становился деструктивным, заставляя своего носителя совершать поступки странные, а порой и опасные. Имея всё это в виду, Колючка, в конце концов, решилась в корне изменить свою жизнь.

К тому моменту она уже успела однажды воспользоваться обещанной благосклонностью герцогини Венадио, впрочем, не для себя самой, а ради друга.

Юный Кайл с самого первого знакомства показался Айстэ человеком, что называется, не от мира сего. Скромный подмастерье на стройке, в свободное время он страстно любил рисовать, всем иным подаркам предпочитая карандаш и бумагу. На встречах тайного общества юноша обычно сидел в уголке и старательно выводил свои рисунки, иногда портреты или натюрморты, но гораздо чаще — причудливые, почти сказочные строения — порождения собственной фантазии. В один момент это творчество приобрело вполне конкретное направление: молодому клеймёному откуда-то стало известно о королевском конкурсе на лучший проект нового городского парка, которому предстояло стать жемчужиной Элатеи. Теперь Айстэ, заглянув невзначай юноше через плечо, могла видеть листы, усеянные изображениями чудесных беседок, павильонов и мостиков. Конкурс полностью захватил воображение юноши. Кайл проводил почти всё свободное время, рисуя свои удивительные проекты, но о том, чтобы признаться в таких увлечениях хоть кому-то, кроме друзей из общества одарённых, даже подумать не мог. Тем более нельзя было себе представить, чтобы необразованный ученик смог оформить свои работы должным образом для участия в престижнейшем архитектурном конкурсе. И всё же было видно, насколько юноше хочется, чтобы его замыслы не пропали даром.

Айстэ, ничего не смыслившая в архитектуре, понятия не имела, насколько хороши или плохи задумки Кайла, но, неожиданно для себя, приняла мечты молодого человека близко к сердцу. Впрочем, как выяснилось, не она одна. Все члены их маленькой группы собрались однажды, втайне от своего юного друга, чтобы обсудить, могут ли они хоть как-то способствовать его целям. Тут-то Колючка и вспомнила о той могущественной женщине, что была у неё в долгу, и для которой подобная просьба наверняка оказалась бы сущим пустяком.

Айстэ без труда встретилась с Эличе Венадио и с радостью убедилась, что та отнюдь не забыла о своих обещаниях. Герцогиня хоть и удивилась весьма неожиданной просьбе своей бывшей телохранительницы, всё же взялась исполнить её наилучшим возможным образом. Айстэ вернулась в Застенок с рекомендательным письмом для Кайла и инструкциями, куда его следует отнести, чтобы получить необходимое содействие. Окрылённый, юноша поспешил воспользоваться счастливой возможностью. Что же до самой Колючки, ей потребовалось ещё некоторое время, чтобы придумать желание и для себя.

Когда Айстэ во второй раз явилась в дом своей знатной покровительницы, двум женщинам понадобилось немало размышлений, чтобы найти подходящий способ решения проблемы. Колючка, разумеется, ни в коем случае не собиралась упоминать о Даре, посему ей было нелегко объяснить некоторые свои мотивы и соображения, и даже должным образом сформулировать пожелание. Тем не менее, Эличе терпеливо и благосклонно предлагала возможные варианты и, в конце концов, они сошлись на том, который, как будто, отвечал целям Айстэ.

Меньше месяца спустя бывшая телохранительница получила, ко всеобщему удивлению, новое, весьма необычное назначение в далекий пограничный город Скраггейн.

***

Места здесь были неспокойные даже в мирное время. Пограничье. Совсем недалеко от городка, сразу за рекой, начинались дикие холмистые степи: земли кочевых племён, живущих по своим законам и не признающих чью-то власть над собой. А ещё дальше раскинулись земли Куароны — государства, с которым у Броктона складывались нынче напряжённые отношения. Официальной торговли здесь почти не было, но ушлые контрабандисты с обеих сторон приноровились возить запрещённые товары тайными тропами. В задачу пограничников входило как препятствовать этим лихим людям, так и удерживать кочевников от агрессивных действий.

К новому месту службы Айстэ ехала вместе с молодым пополнением из клеймёных солдат. Уже по дороге женщине стало понятно, что с этими юнцами придётся нелегко. Большинству из них было по шестнадцать или семнадцать лет, но гонору в них оказалось преизрядно. Тот, кто отвечал за воспитание и мораль этих ребят, постарался на славу: его подопечные гордились своей славной миссией — служить в пограничье — и считали себя избранными за особые заслуги. Они никак не могли взять в толк, что делает в их рядах эта странная женщина, которая казалась им, соплякам, едва ли не старухой. Впрочем, идей на сей счёт у них было предостаточно, и некоторые остряки торопились высказать свои пошлые шуточки при каждом удобном случае. Колючке это не нравилось.

Улучив момент, когда начальство было далеко, Айстэ вместо того, чтобы, по обыкновению, игнорировать очередного зубоскала, подошла к нему.

— Что ты там пискнул, птенец желторотый?

Парнишка осклабился и повторил.

Трюк, который Айстэ заготовила для этого случая, отличался особой эффектностью. Ей показал его Эсгер, человек, которому в Войну доводилось драться не просто без оружия, но и со связанными руками. Приём не годился против настороженного опытного бойца, но в случае самонадеянного юноши сработал без сучка и задоринки. Застигнутый врасплох, шутник повалился на землю как мешок с песком. Юноша, надо отдать ему должное, тут же вскочил на ноги, готовый к драке, но Айстэ снова сшибла его с ног ловкой подсечкой. На сей раз женщина насела сверху и выкрутила сопернику руку так, чтобы он не смог пошевельнуться.

— Будешь ещё рот разевать? — строго спросила она.

Но противник всё ещё был не сломлен, он пытался даже ругаться. Айстэ зачерпнула горсть земли, из которой торчал хвост дождевого червя, и отправила мальчишке прямо в рот. Тот разом утратил волю к сопротивлению и принялся плеваться.

Колючка внимательно смотрела по сторонам, опасаясь, что кто-то из молодых солдат придёт на помощь своему товарищу, но те не двигались с места, ошеломлённые зрелищем.

— Ладно, Желторотик, вставай, — Айстэ протянула руку поверженному противнику.

Тот поколебался, прежде чем схватиться за неё, будто ожидая подвоха, но потом всё-таки поднялся на ноги с помощью победительницы. Колючка удовлетворённо отметила, что парень смотрит на неё с восторгом и уважением.

— Вы спрашиваете, зачем я здесь? — возвысила она голос так, чтобы слышали остальные. — Так вот, я для вас буду вместо мамочки. Сопли вытирать вам, молокососам. Уму-разуму учить, а может и ещё чему. Можете звать меня Колючкой.

С того дня Айстэ приобрела безоговорочный авторитет среди молодого пополнения. Даркон, так звали проигравшего схватку паренька, к которому отныне намертво приклеилась кличка Желторотик, хвостом ходил за женщиной, упрашивая показать ему тот или иной приём. На поверку он оказался неплохо обучен, просто Айстэ удалось застать его врасплох. Колючка и впрямь охотно делилась своим опытом с молодыми людьми, а те благоговейно внимали. Среди клеймёных любого возраста профессиональные навыки ценились превыше всего прочего.

Командующий гарнизоном Скраггейна полковник Рацит оказался человеком спокойным и рассудительным. Сам уроженец Венадио, он получил от герцогини Эличе подробные инструкции касательно его новой подчинённой, и был счастлив оказать услугу её светлости. Впрочем, Айстэ отнюдь не злоупотребляла своим особым положением, пользуясь им только лишь для того, чтобы никто не мог оспаривать её право находиться на своём месте.

Колючке нелегко было правильно поставить себя среди новых товарищей по службе, а впрочем, иного она и не ожидала. На помощь женщине пришёл богатый жизненный опыт и отменное упорство. Айстэ справлялась и не с такими задачами и по обыкновению непоколебимо шла к своей цели. Вскоре она сумела стать своей в этих суровых краях среди людей, не склонных к сантиментам.

Со своими юными попутчиками Колючке оказалось куда проще иметь дело, чем с местными старожилами. Ещё по дороге вокруг неё сплотилась небольшая группа последователей, которую составляли Даркон и два его товарища. Эти трое юношей были безгранично преданы Колючке и друг другу.

По правде говоря, Айстэ отнюдь не обладала солдатской выучкой, не умела действовать в составе большого подразделения, маршировать и сражаться в строю. Куда привычнее ей было работать в одиночку или в совсем небольшом отряде. Зато Колючке было не занимать личной инициативы, храбрости и умения владеть оружием. В конечном итоге, эти свойства снискали ей славу среди гарнизона пограничного городка. Предупреждённый герцогиней Венадио, полковник Рацит не поленился приглядеться к Айстэ получше и найти её талантамправильное применение. Он определил свою подопечную в патрульные, которые малыми отрядами уходили в разведку на долгие дни, а то и недели, наблюдая за перемещениями кочевников и охотясь за контрабандистами. От этих людей требовалась инициативность и самостоятельность в принятии решений. В качестве старшего такой группы Айстэ смогла проявить лучшие свои стороны, тем более что в подчинение ей выдали ту самую троицу её ярых почитателей.

Служба шла своим чередом и, спустя некоторое время, Колючка решила, что её план себя оправдал. Жизнь разведчика, полная невзгод и опасностей, пришлась ей вполне по душе. Здесь, в пограничье, она чувствовала себя настолько свободной, насколько позволяло клеймо на руке. Сейчас она могла дышать полной грудью, чего так не хватало ей в столице. Трое молодых солдат из её группы стали для Айстэ настоящими боевыми друзьями, ради которых женщина была способна на многое. В письмах госпоже Эличе она всячески уверяла свою покровительницу, что полностью довольна своим положением и ничуть не кривила при этом душой.

Но ничто не длится вечно, и однажды в привычный уклад жизни в Скраггейне вмешались события столь же значимые, сколь и неожиданные.

Полковник Рацит с большим удивлением прочитал приказ о собственном переводе на новое место службы. Нет, саму по себе эту новость можно было назвать долгожданной. Старый служака честно относился к своим обязанностям и не жаловался, что приходится исполнять их в такой глуши, но и не отказался бы продолжить карьеру где-нибудь поближе к столице. И вот этот момент настал: ему предписывалось сдать дела новому коменданту и явиться в Элатею за дальнейшим назначением. Странно было другое — имя будущего главы здешнего гарнизона. Генерал Честон Пиллар, как ни крути, был птицей совсем не того полёта. Чтобы не по своей воле оказаться в таком месте как Скраггейн, владетельный граф должен был бы совершить тяжкое преступление, например, готовить покушение на жизнь короля. Но ни о чём подобном Рацит не слышал и даже не мог помыслить, чтобы известный своей лояльностью военачальник задумал что-то в таком роде. Оставалось предположить, что герой Большой войны приезжает в пограничье с некими далеко идущими планами, о которых скромному полковнику знать не полагалось. Что ж, оставались шансы, что в будущем он ещё услышит, в чём тут дело.

Начальник гарнизона сделал всё от него зависящее, чтобы должным образом приготовиться к прибытию прославленного генерала и передать тому дела в образцовом порядке. Среди всей суматохи не забыл он и о клеймёной женщине, протеже владетельной герцогини Венадио. Вот только дело это было слишком уж щекотливое. Рацит совсем не был уверен, что сможет правильно изложить графу Пиллару пожелания её светлости. Рассудив, что владетельным дворянам гораздо сподручнее самим договариваться между собой, полковник отписал своей госпоже с просьбой взять на себя подобающее информирование генерала. Получив положительный ответ, он посчитал свой долг насчёт сего деликатного вопроса выполненным.

И вот настал тот день, когда Честон Пиллар в сопровождении нескольких офицеров прибыл в Скраггейн. Айстэ настороженно отнеслась к известию о смене начальства: кто его знает, как станет мести новая метла. Впрочем, у Колючки не было сомнений, что за появлением в городе столь видного военачальника последует нечто большее. А раз так, возможно, ей вскоре представится новый шанс проявить себя.

***

То был выходной день, и многие из солдат получили увольнительную. Формально клеймёным нельзя было иметь собственные деньги, но здешнее начальство иногда практиковало выдачу небольших сумм в качестве поощрений, а кроме того, не мешало людям подрабатывать в свободное время. Айстэ и её команда, будучи на хорошем счету, частенько располагали карманными деньгами, и могли себе позволить приятно проводить время в городке. Правда на сей раз все планы спутала погода. После полудня пошёл сильный дождь, а к вечеру разыгралась настоящая буря. Насквозь мокрые солдаты торопились вернуться в свои казармы, пока по улицам ещё хоть как-то можно было передвигаться. Среди них, впрочем, не оказалось Желторотика, который с утра ушёл из гарнизона вместе со всеми. Его отсутствие обнаружилось во время вечерней поверки и не на шутку встревожило Айстэ. Однако командир её взвода не стал пока придавать происшествие огласке, полагая, что загулявший разведчик непременно явится утром и уж тогда получит заслуженную взбучку. Но у Колючки имелись свои соображения, и она улучила момент, чтобы поговорить с лейтенантом с глазу на глаз.

— Ваше благородие, разрешите обратиться!

— Что тебе? — недовольно отозвался офицер. — Всё беспокоишься о своём подчинённом?

— Господин лейтенант, позвольте мне отправиться на его поиски.

— Куда, к мамаше Росинте и её весёлым девочкам? Твой боец уже нарушил дисциплину, причём в самый неподходящий момент. Он получит по заслугам независимо от того, вернётся сейчас или утром.

— Я не думаю, что он проводит время именно таким образом.

— А чем же он, по-твоему, занят? Не хочешь же ты сказать, что этот рядовой решил податься в бега.

— Ни в коем случае. Я ручаюсь за Даркона, как за саму себя. И я уверена, что он не позволил бы себе опоздать из увольнительной.

— Да брось ты, в таком возрасте парням случается забыться. Здесь к вашему брату относятся куда проще, чем где-нибудь поближе к центру. Бьюсь об заклад, он просто потерял счёт времени в объятиях хорошенькой девочки.

— Только не Даркон, ваше благородие. Он серьёзный юноша. Мне кажется, я знаю, где он сейчас.

— И где же?

Айстэ решила выложить карты на стол.

— У моего подчинённого есть одно увлечение. Понимаете, его мать была лекарем. Она хорошо разбиралась в целебных растениях и передала свои знания сыну. Время от времени он собирает всевозможные полезные травы, которые уже не раз очень пригодились нам в рейдах. Мне известно, что сегодня он намеревался пойти к Оленьему ручью, чтобы пополнить свои запасы.

— К Оленьему ручью? Но вам ведь запрещено покидать город без специального разрешения.

— Так точно, ваше благородие. И Даркон знает об этом запрете. Но многие травы не растут в городе.

— И что, по-твоему, можно собрать в такую погоду? Дождь полил ещё в середине дня. Твой солдат должен был давно вернуться.

— Именно поэтому я и рассказываю вам всё это. Я убеждена, что он вернулся бы вовремя, если бы смог. Местность у Оленьего ручья не самая простая. Возможно, с моим человеком произошло несчастье.

Командир взвода только головой покачал.

— Хороший же вы с ним выбрали момент, чтобы всё это устроить. Сейчас, когда к нам прибыл генерал Пиллар. Не ровен час, вы меня выставите в дурном свете перед его сиятельством.

— Я готова понести наказание, но прежде позвольте мне найти Даркона.

— На улице настоящая буря. Никому не велено выходить. И в любом случае, слишком рискованно ехать туда на ночь глядя.

— Позвольте мне попытаться.

— Мне не поздоровится, если я ещё одного из своих людей потеряю.

Офицер пристально посмотрел на свою подчинённую. Айстэ молчала, но её характер был уже достаточно хорошо известен лейтенанту.

— Вот что капрал, — начал он нарочито медленно. — Я не верю в эти рассказы о походах к Оленьему ручью за травами. Я убеждён, что рядовой Даркон сейчас в городе, в безопасности и вернётся утром. И я не могу позволить тебе покидать расположение части в такой шторм. Тебе всё ясно?

Они с Айстэ посмотрели друг другу в глаза. Лейтенант кивнул.

Колючка всё поняла правильно. Официального разрешения она не получила, но и препятствовать ей не будут. Придётся действовать на свой страх и риск. Это было справедливо. Они с Дарконом нарушили правила, и отвечать, случись что, только им.

— Так точно, ваше благородие! — отпечатала женщина.

— Тогда можешь идти.

Предчувствия Айстэ не обманули.

***

Честон Пиллар полагал себя военачальником, склонным вдумчиво разбираться не только в планах кампаний, но и в жизни своих подчинённых. Отчасти это было продиктовано традициями: владетельный граф обязан знать нужды и чаяния своих подданных, только тогда он сможет полагаться на них в бою, отчасти — опытом Большой войны, когда личная преданность каждого конкретного солдата стоила порой очень дорого. Конечно, в Скраггейне всё было иначе, здесь он имел дело с клеймёными, и странно было бы относиться к этим подневольным бойцам так же, как и к свободным. Но генерал Пиллар пока не придавал этой разнице особого значения.

В тот вечер он засиделся допоздна, вместе с полковником Рацитом и своим адъютантом, молодым Тервелом. Генерал просматривал документы, личные дела, отчёты о выполнении заданий, пытаясь понять, чем живет гарнизон и какова обстановка в Скраггейне. Он уже выслушал не один доклад от здешних офицеров, а теперь решил взглянуть на бумаги.

Вдруг что-то привлекло его внимание.

— Рацит, у вас что, есть в штате женщина? — поинтересовался граф. — Насколько я могу судить, Айстэ — это женское имя.

— Да, действительно, сия особа женского полу, — подтвердил полковник. — Подобное иногда практикуется.

— Да, но что она делает в строевом списочном составе? Да ещё в звании капрала?

— Айстэ — довольно необычная женщина.

— Молодая и хорошенькая, готов спорить.

— Я покривил бы душой, если бы заявил, что она некрасива. Но это обстоятельство не имеет касательства к её профессиональным обязанностям.

От генерала не укрылась неуверенность в голосе его собеседника, Рацит как будто испытывал смущение, обсуждая поднятую тему.

— Хорошеньким женщинам многое простительно, не правда ли? — усмехнулся Честон. — И чем же она здесь занимается, позвольте спросить?

— Она командир разведывательной группы.

— Что? Сейчас вроде не времена Большой войны, чтобы страна нуждалась в таких солдатах.

— Эта женщина вполне отвечает требованиям к разведчикам. Она на хорошем счету и пользуется авторитетом у подчинённых.

— Могу себе представить, каким. Полковник, положа руку на сердце, от женщин в таких местах одни проблемы.

— У меня, равно как и у нижестоящих офицеров, нет к ней нареканий.

— Что ж, я вам верю, и тем не менее, это непорядок. Впрочем, здесь у вас граница и, как я заметил, вашим подчинённым позволено довольно много вольностей.

— Я, э-э-э…, нахожу целесообразными некоторые послабления. Они способствуют боевому духу и, в конечном итоге, себя оправдывают.

— Всецело одобряю подобную методику, полковник, но главное знать меру. Что же до интересующей нас особы — вам известно, какие соображения заставили её завербоваться в армию?

Полковник этого не знал.

— Генерал, речь ведь идёт о клеймёной, — просто сказал он.

— А, да, верно. Я и забыл. Пожалуй, нужно поговорить с ней и, возможно, подыскать ей более подходящее место.

— Уверяю ваc, ваше сиятельство, эта особа вполне на своём месте.

— Хорошо-хорошо. Тем не менее, хотелось бы понять, что в голове у этого капрала. Вот что, Тервел — разыщите эту Айстэ и приведите сюда. Я хочу лично с ней поговорить.

Адъютант козырнул и отправился исполнять приказание. Он долго не возвращался, что, впрочем, было простительно, наверняка он не успел ещё освоиться в гарнизоне.

Время было уже позднее. Полковник несколько раз тайком зевнул, и Честон решил на сегодня его отпустить. Самому же новому коменданту предстояло ещё некоторое время провести за документами. Наконец, вернулся адъютант — и он был один.

— Мой генерал, упомянутой Айстэ нигде нет, — доложил молодой человек.

— Что это значит? — уточнил граф Пиллар. — Она на задании?

— Насколько мне известно, нет. Командир её взвода сообщил, что она присутствовала на вечерней поверке, но сейчас её нет в казарме, и никому не известно, где она.

— Вот это новости. Где она, по-вашему, может быть, особенно в такую погоду. Какая-нибудь интрижка в городе?

— Не имею представления, ваше сиятельство. Её командир говорит, что прежде такого за ней не замечали.

— Я не удивлён. Здесь, как будто, не принято строго следить за людьми. Между тем, чего ещё можно ожидать от симпатичной дамочки в армии. Впрочем, я не намерен этого терпеть. Нам предстоит серьёзная работа, и детским играм здесь не место.

— Так точно, ваше сиятельство, — поддакнул адъютант.

Честон Пиллар, раздумывал, что делать с провинившейся. Вряд ли генерал отдавал себе в этом отчёт, но в последнее время он порядком устал от женщин, по крайней мере тех, что создают проблемы, как, например, его жена Соланж.

— Вот что, Тервел, — сказал он наконец. — У меня будет к вам поручение. Проследите, чтобы, когда эта особа соизволит вернуться, она получила наказание, полагающееся в случае самовольной отлучки из расположения части.

— Будет исполнено, мой генерал. Но какое именно наказание?

Честон начинал чувствовать раздражение от недостатка инициативы в своём помощнике. Молодой человек отличался как личной храбростью, так и рвением к службе, но для адъютанта ему определённо не хватало самостоятельности.

— Среди тех книг, что мы привезли с собой, сколь я помню, есть наставление на сей счёт, — недовольным тоном сказал граф. — Вот и изучите на досуге.

Лейтенант Тервел козырнул.

— Также, пусть её пока отстранят от патрулирования и займут чем-нибудь, более подобающим для женщины. А я, при случае, напишу чиновникам, что ведают делами клеймёных, чтобы они подыскали этой Айстэ место где-нибудь ещё.

— Понял, мой генерал. Будет сделано.

Посчитав вопрос исчерпанным, Честон Пиллар вернулся к изучению бумаг. Вскоре они отправились спать, а на следующий день владетельный граф и думать забыл о вечернем разговоре за всевозможными заботами.

Вспомнить о женщине по имени Айстэ ему довелось только через несколько дней, читая неожиданное письмо, запечатанное оттиском с гербом семьи Венадио. Вдовствующая герцогиня Эличе недвусмысленно давала понять, что крайне заинтересована в судьбе клеймёной воительницы. А именно в том, чтобы пресловутая Айстэ при новом командующем оставалась на прежнем месте и в прежнем качестве. Честон даже представить себе не мог, что связывает этих двоих, но счел, как минимум, вежливым уважить пожелания владетельной особы. Ни к чему было спорить с Эличе Венадио, тем более по такому пустяковому поводу. Посему граф только пожал плечами и дал своему адъютанту соответствующее поручение.

***

Колючка знала, что всё сделала как надо, даже если ради этого пришлось нарушить правила. Она не кривила душой, заявляя, что готова отвечать за свои действия. Жизнь Даркона определённо была важнее всех прочих соображений. Желторотик действительно собирал в тот злополучный день травы у Оленьего ручья. Когда налетела буря, парень поскользнулся на мокром склоне, упал и сильно ударился головой о камень. Колючка вовремя пришла на помощь и чудом нашла его в темноте. Как знать, может Даркон и не дотянул бы до тех пор, пока ненастье уляжется. Айстэ ни в чём не винила ни себя, ни Желторотика, ни окружающих. И всё же, она не рассчитывала, что будет наказана по всей строгости за свой поступок.

Айстэ могла, конечно, назвать Тервелу истинную причину своего отсутствия, но тем самым она подвела бы и Даркона и своего лейтенанта. Этого Колючка делать не собиралась, и потому сделала вид, что нарушить запрет её заставили личные дела. Адъютант как будто того и ждал, и не стал глубоко вникать в обстоятельства происшедшего. Айстэ готова была понести наказание, но когда её, в довершение всего, отстранили от должности, женщина была вне себя от отчаяния. Никогда прежде Колючка не получала серьёзных взысканий. Она привыкла быть на хорошем счету и гордилась своей безупречной репутацией. И теперь ей было особенно горько ощущать, что кара постигла её незаслуженно, а восстановить справедливость вряд ли удастся.

Может Айстэ и решилась бы со временем предпринять что-нибудь, чтобы реабилитироваться в глазах начальства, но внезапно всё разрешилось само собой.

Колючка получила разрешение остаться в Скраггейне и вернуться к своим прежним обязанностям. Она ничуть не сомневалась в том, чьё вмешательство заставило её нового командира сменить гнев на милость. Казалось бы, Айстэ могла радоваться, что вышла из ситуации с относительно небольшими потерями, но некое странное чувство всё ещё не давало ей покоя. Неожиданно для себя женщина поняла, что ей небезразлично отношение к ней генерала. Все инстинкты, весь жизненный опыт, предписывали Айстэ держаться как можно тише и не привлекать внимания начальства. Вот только нечто иное внутри нее требовало во что бы то ни стало доказать, что она в Скраггейне не случайно, не только потому что за нее попросила влиятельная особа.

Именно поэтому, когда стало понятно, что вскоре отряду под командованием Честона Пиллара предстоит военная операция в Куароне, Колючка приложила все усилия, чтобы оказаться в числе тех, кто выступит в поход. Там-то, надеялась она, ей представится шанс проявить себя в настоящем деле и показать, на что она способна.

Основным битвам грядущей войны суждено было случиться далеко от Скраггейна — главные силы Броктона должны были действовать на других направлениях. Подчинённым же генерала Пиллара при этом отводилась роль вспомогательных сил. План ожидающей их операции был дерзок, и далеко выходил за рамки обычных полевых сражений. Сравнительно небольшому отряду предстояло захватить горную крепость и удерживать её, не давая неприятелю вовремя провести свои войска через перевал, который прикрывала эта твердыня.

В результате тяжёлых боёв солдатам Честона Пиллара удалось выполнить поставленную перед ними задачу. Бойцы из Скраггейна смогли закрепиться во вражеской крепости и удерживать её столько, сколько требовалось. Айстэ сражалась наравне со всеми. Ей не довелось совершить подвиг и снискать для себя особую славу, но посчастливилось остаться в живых, что, с учётом накала борьбы, было уже немало. Наконец, после долгих и кровопролитных сражений, отряд получил команду на отход. В крепости осталось совсем небольшое прикрытие, в то время как основные силы должны были прорываться на встречу с армией Броктона.

Этот финальный этап отчаянной операции, когда поредевшему отряду пришлось двигаться через вражескую территорию, оказался самым сложным. Измученные люди были похожи уже не на армию, а скорее на толпу сброда. Неприятель преследовал их по пятам. Им приходилось идти из последних сил, прятаться в лесах, кое-как добывать пропитание себе и корм лошадям. И всё же впереди маячила надежда. Основная кампания развивалась успешно. Короткие магические сообщения: всего несколько слов раз в сутки, позволяли надеяться на скорую встречу с главными силами Броктона в условленном месте.

Айстэ и её группа и в этот нелёгкий момент выполняли свои обычные функции разведчиков и патрульных. Их оставалось трое: один из молодых клеймёных погиб перед самым отступлением из крепости, отбивая очередной штурм. В один из дней Колючка и её подчинённые, высланные в дозор, довольно далеко отъехали от своего отряда. А вернувшись, застали его разбитым. Превосходящие силы противника настигли броктонцев у переправы через реку. Большая часть отряда сумела-таки оказаться на противоположном берегу и спастись в лесу. Меньшая часть осталась прикрывать отступление и теперь вступила в безнадёжный бой с многочисленными врагами. Трое дозорных ничем не могли помочь своим. Айстэ и её товарищам оставалось только наблюдать с лесной опушки через подзорную трубу, как неприятель добивает последних оставшихся в живых солдат прикрытия. Среди них, Колючка видела это своими глазами, был и сам Честон Пиллар. Офицера такого ранга наверняка постарались бы захватить в плен, но лишения последних дней превратили графа в оборванца, в котором сложно было заподозрить прославленного генерала.

Итак, Айстэ и её людям оставалось только в бессилии сжимать кулаки, наблюдая за гибелью своего командира. Расправившись с горсткой солдат заслона, победители, в свою очередь, переправились на противоположный берег и устремились в погоню за остальными броктонцами. Впрочем, часть солдат противника осталась на поле боя: кто-то отправился ловить сбежавших лошадей, кто-то добивал раненых. И всё равно, этих людей было слишком много, чтобы трое разведчиков могли нанести им серьёзный ущерб.

— Колючка, что же мы теперь будем делать? — растерянно спросил Даркон, когда всё было кончено.

— Поедем вдоль реки, переправимся подальше отсюда и попробуем найти своих, — ответила женщина.

Её не меньше прочих ошеломило увиденное, но она всё ещё была здесь командиром, и именно от неё остальные ждали решения.

— Но сперва мы должны предпринять кое-что ещё, — добавила Айстэ.

Даркон и второй парень из команды — Клеон — смотрели на неё со всем вниманием и как будто с надеждой. Им отчаянно хотелось хоть как-то отомстить за убитых товарищей.

Смеркалось. По всей видимости, победители не собирались прямо сейчас тщательно обыскивать трупы, предпочитая отложить это дело до утра.

— Мы потеряли своего командира, мы потеряли знамя, мы потеряли честь, — сказала Колючка. — И не забывайте, что мы клеймёные. Тем из отряда, кто доберётся после сегодняшнего дня до своих, может не поздоровиться так, что живые позавидуют мёртвым. Я хочу спасти хоть что-то и тогда, возможно, наша судьба не будет столь печальна. Мы проберёмся на поле боя под покровом темноты и заберём хотя бы знамя.

Её солдаты согласно закивали. Эта малость, которую они ещё могли сделать, должна была примирить их с поражением. Так было легче, чем просто повернуться и уйти.

В последнее время знамя их отряда не поднимали, но всем было известно, что после гибели штатного знаменосца генерал Пиллар сам вёз полотнище.

Дождавшись ночи, они приблизились к месту побоища. Победители разбили лагерь неподалеку, их часовые были совсем близко, и всё-таки Айстэ решила пойти на риск. Она заранее запомнила то место, где принял последний бой её командир. В темноте Колючка пробралась туда, намереваясь найти всё, что можно было забрать — знамя, документы, личные вещи, которые граф Пиллар мог возить у сердца. Обшаривая тело военачальника, Айстэ вдруг различила тихий, на грани слышимости звук. Честон Пиллар был жив. Он дышал.

В ту ночь удача сопутствовала Колючке и её людям, под покровом темноты они смогли вытащить своего генерала с поля боя и незамеченными отступить в леса. Граф Честон был тяжело ранен. Залитый кровью, он выглядел настолько страшно, что враги, по всей видимости, сочли его мёртвым. Теперь приходилось выбирать между необходимостью убраться подальше от вражеских отрядов и потребностями раненого, которому был необходим покой. Группа Колючки нашла убежище в глубине леса. Айстэ, получившая подготовку телохранителя, кое-что понимала в медицине, и верный Даркон с его травами как мог старался ей помочь. Генерал был плох, но надежда, что его удастся вырвать из лап смерти всё ещё оставалась.

Потянулись часы, полные опасений и надежд. Трое клеймёных из кожи вон лезли, чтобы сделать для раненого командира всё, что только можно. По крайней мере, у них было как снаряжение для выживания в лесу, так и опыт в такого рода делах. Они построили убежище себе и лошадям, как могли замаскировали своё присутствие, и иногда осторожно выходили на охоту или поиски чего-нибудь полезного в окрестностях лагеря.

Наконец, спустя три дня после боя у переправы, их усилия дали свои плоды: раненый пришёл в себя. Ликованию разведчиков не было предела.

Впрочем, до полного успеха было ещё далеко, генералу мало-помалу становилось лучше, но о том, чтобы куда-то его везти, пока не могло быть и речи. Было решено, что нужно найти способ пробраться к своим, сообщить о том, что произошло и попросить помощи. Айстэ отрядила на это обоих своих бойцов, а сама осталась с раненым в их лесном убежище.

Поначалу Честон Пиллар был всё ещё слишком слаб, и большую часть времени находился в забытьи. Но стоило генералу немного набраться сил, как он потребовал от Айстэ пересказать всё, что произошло с момента его ранения. Реакция графа на этот рассказ безмерно удивила женщину.

— Зачем ты это сделала? — спросил он. — Зачем вытащила меня оттуда?

— Вы мой командир, — только и смогла ответить Айстэ. — Моя обязанность всеми силами защищать вас.

— Нет. Я приказал всем переправляться на другой берег.

— Я не слышала вашего приказа. В тот день мы были в разведке с самого утра.

— Жаль. Было бы лучше мне остаться там, на поле боя.

— Почему вы так говорите? Разве дома вас никто не ждёт?

— Кто-нибудь ждёт, наверное. Но всё это для меня не имеет значения.

— Но как же ваша жена?

— Думаю, моя жена только обрадуется, если со мной что-то случится, — пожал плечами Честон. — В таком случае она останется молодой и богатой вдовой и сможет себе позволить всё, что пожелает.

— А ваши дети?

Когда Айстэ ещё работала в столице, Элатею всколыхнуло известие о свадьбе владетельного графа. Уехав в Скраггейн, Колючка перестала следить за подобного рода новостями, но предполагала, что этому браку пора уже принести свои плоды.

— У меня нет детей, — глухо сказал генерал. — Ни законных, ни рождённых вне брака. В этом моя беда.

От того, каким тоном её командир произнёс свою последнюю реплику, в голове Айстэ возникла внезапная догадка. В других обстоятельствах она и помыслить не могла о том, чтобы вот так запросто вести личные беседы с владетельным графом, но в нынешней обстановке пропасть между ними казалась не столь широкой.

— Так вы поэтому так относитесь к своему спасению? — спросила женщина. — Поэтому говорите, что предпочли бы умереть?

Честон горько усмехнулся.

— А для чего мне жить? Всё равно моё существование приведёт лишь к печальному концу нашего рода. В некотором смысле я уже мёртв.

— Откуда вам знать, что произойдёт в будущем? Вы в расцвете лет, и всё ещё может измениться.

— Я больше не надеюсь на чудо.

— Вы нарочно искали смерти в бою?

— Скорее, я её не страшился и не пытался избежать. Потому и вызвался возглавить эту, в высшей степени рискованную, операцию.

Айстэ замолчала, ошеломлённая откровениями знаменитого полководца.

— Вы, безусловно, вправе желать для себя смерти, — сказала женщина после паузы. — Что до меня, то я хочу жить сама и хочу, чтобы жили мои товарищи из вашего отряда. Поэтому я не могла оставить вас на поле боя, и не оставлю сейчас.

— Как одно связано с другим?

— Очень просто. Мы клеймёные. Мы должны защищать вас любой ценой. Когда станет известно, что мы потеряли своего командира, будет расследование. Обычно в результате показательно казнят каждого десятого, или каждого пятого солдата из провинившегося подразделения. Иногда всех.

Честон поёжился.

— Ну и порядки у вас.

— Вы этого не знали?

— Я не имел раньше дела с клеймёными.

— Тогда вам нужно знать кое-что ещё. Способ, с помощью которого клеймёных держат под контролем, основан на магии. Для «жилы» расстояние не преграда. Если в штабе решат, что я могла дезертировать или попасть в плен, в какой-то момент вы останетесь здесь один. Вам лучше быть к этому готовым.

Генерал Пиллар ничего не ответил. Он помрачнел и замолк, погрузившись в свои мысли.

И всё же тот разговор не прошёл даром. Мысль о том, что от его благополучия зависит судьба его подчинённых, как будто встряхнула генерала Пиллара. Впоследствии, он больше не пытался упрекать Айстэ за то, что она сделала, напротив, несколько раз поблагодарил женщину за её старания. Колючка сочла добрым знаком и то, что генерал начал порой говорить с ней о будущем.

— Когда война закончится, и мы вернёмся в Броктон, ты и твои люди будете непременно представлены к наградам, — пообещал однажды граф. — Твой подвиг заслуживает ордена, и ты его получишь, даю слово.

— Орден, ваше сиятельство? Вы можете не знать, но клеймёным их не положено, вне зависимости от заслуг.

— К демонам эти правила. Пусть казна не чеканит ордена и медали для клеймёных солдат, но я — владетельный дворянин — и найду способ наилучшим образом вознаградить того, кого считаю достойным.

— Несомненно, вы в своём праве раздавать поощрения. Но вы, рано или поздно, вернётесь в столицу, а я и мои товарищи останемся в Скраггейне. И тогда награда, пусть и заслуженная, может вызвать чью-то зависть. Многим свободным не нравится, когда у нас, клеймёных, есть что-то, что они и сами хотели бы получить. А в случае противостояния мы всегда в проигрышном положении.

— Я прослежу, чтобы ничего подобного не случилось, — запальчиво сказал граф. — Никто не посмеет доставлять тебе неприятности.

Айстэ вздохнула.

— Мы воюем не ради наград. И вам не нужно слишком много об этом беспокоиться. С меня довольно и самого вашего признания моих заслуг.

Но Честон Пиллар твёрдо вознамерился сделать по-своему. Айстэ начинала потихоньку узнавать этого человека. Генерал привык всегда добиваться того, чего хотел, и решительно шёл к своей цели, не особенно оглядываясь на окружающих.

В те дни они часто и подолгу говорили друг с другом. Колючка изо всех сил старалась приободрить своего командира, вдохнуть в него новую жажду жизни. Она прекрасно понимала, насколько обстановка их убежища и тяготы лесного быта не способствуют хорошему настроению. А уж если генерал настолько не ценит свою жизнь, тем более трудно ждать, что он будет всеми силами стремиться к выздоровлению. Но ведь бодрый настрой пациента очень важен для успешного лечения. Поэтому Айстэ прилагала все усилия, чтобы скрасить существование своего подопечного, и её старания не пропали втуне.

Генералу Пиллару понемногу становилось лучше. Он уже самостоятельно ходил, пытался помогать Айстэ с повседневными задачами, и всё чаще заговаривал о том, чем же закончится их ожидание. Что будет, если помощь не придёт? Как долго им следует ждать, прежде чем придётся принять решение выбираться самим? По всему выходило, что не далёк тот момент, когда Честон сможет сесть в седло, и путешествовать на большие расстояния. Возможно, им предстоит вдвоём пробиваться к своим. Они вместе строили планы и относились друг к другу, как давние боевые товарищи. Айстэ сложно было в это поверить, но пропасть, которая разделяла её, клеймёную и владетельного графа в те дни как будто совсем исчезла.

Однажды вечером, готовясь ко сну, они заговорили об охоте. Днём Айстэ видела медвежьи следы неподалеку от их убежища и была этим встревожена. Честон заверил её, что медведи в это время года не опасны. Постепенно разговор перешёл на охоту и трофеи.

— Это занятие всегда играло немалую роль в моей жизни, — признался граф. — К примеру, я сделал предложение своей жене, во многом благодаря одной примечательной охоте. Хотя, по правде говоря, дичью в тот момент скорее был я сам.

— Вот как?

— Да, именно так. Эта девица, Соланж, неплохо поднаторела в манипуляциях. Она поманила меня тем, к чему я стремился всем сердцем, и я поддался. Я сделал для нее всё, что мог, но взамен не получил ничего.

— Говоря так, вы имеете в виду то, что она не родила вам ребёнка?

— Да, её семейство, это настоящий улей. У Соланж уйма братьев, сестёр, кузенов. Взяв её в жёны, я наделся и сам стать отцом множества детей.

— Но ведь это не её вина. Вы сами говорили, что и никакая другая женщина не смогла подарить вам наследника.

— И всё равно эта девица обманула меня, — упрямо сказал Честон. — Она не дала мне того единственного, что от неё требовалось.

«Боги, какая нелепость, — подумала Айстэ. — Как человек может быть владетельным графом, великим полководцем и при этом вести себя, как маленький капризный ребёнок, коль скоро речь заходит о некоторых вещах. Не завидую я его бедной супруге».

— Вам не кажется, что вы к ней несправедливы? — сказала Колючка вслух.

— Я подарил ей всё, о чём она только могла мечтать. Богатство, титул, положение в обществе.

— А что, если она мечтала о любящем муже?

— Брось, это не принято в наших кругах. Любовь может и приятное приложение к браку, но отнюдь не обязательное. Выходя замуж, девушки её происхождения думают вовсе не о чувствах.

— Интересно, какая она, ваша жена?

Генерал Пиллар порылся в карманах своей обветшалой формы.

— Вот, посмотри, — сказал он, доставая небольшой медальон и откидывая крышку.

Айстэ увидела портрет молодой женщины с точёными аристократическими чертами лица.

— Красивая, — честно сказала Колючка. — И совсем юная.

— Этот портрет написан в год нашей свадьбы, Соланж тогда было всего восемнадцать, — пояснил граф.

— Жалко её, — не стала скрывать своих мыслей женщина.

Генерал негодующе хмыкнул.

— Интересно, для чего вы носите при себе портрет супруги, если так к ней относитесь?

— Это традиция моей семьи, — немного смутился Честон. — И потом, наши отношения были совсем иными, когда я получил от неё этот медальон.

— Иногда вас очень трудно понять, — пожала плечами Айстэ.

— Довольно о моей жене, — бросил граф, убирая портрет. И внезапно добавил, — ты тоже красивая. Даже очень.

— Пожалуй, хотя, боюсь, не в нынешних условиях.

— Отчего же, — Честон протянул руку и нежно погладил женщину по щеке.

Айстэ не отодвинулась. Мужчина внимательно смотрел на неё, а потом порывисто обнял и поцеловал.

— Вам нужно беречь силы, — только и смогла выговорить Айстэ, когда их губы разомкнулись.

— Я буду осторожен, а эта маленькая радость, напротив, придаст мне сил, — отвечал Честон, сражаясь с завязками её рубахи.

Колючка не сопротивлялась. Она знала, что подобного нельзя допускать, но в тот момент не нашла в себе сил противиться. Генерал Пиллар вовсе не был неприятен Айстэ, даже наоборот. И ей тоже хотелось получить капельку тепла в этом холодном негостеприимном месте. Их тела сплелись, и ночь пролетела как никогда быстро. То была самая приятная ночь за долгое время.

Этот эпизод и вправду пошёл на пользу раненому. В последующие ночи их близость нередко повторялась. А ещё чаще повторялись откровенные беседы. Они говорили о многих вещах. Честон расспрашивал Айстэ о её жизни и о клеймёных вообще, и сам часто предавался воспоминаниям. Пожалуй, одну лишь тему он не затрагивал, видя, что Колючка не торопится об этом рассказать. Граф Пиллар уважал тайны других владетельных семейств, и никогда не расспрашивал Айстэ о том, что её связывает с герцогиней Венадио.

Когда Честон уже поправился настолько, чтобы ехать верхом, и они даже назначили крайний срок, после которого собирались покинуть свой лесной лагерь, долгое ожидание, наконец, было вознаграждено. Ситуация разрешилась даже лучше, чем можно было надеяться. Как оказалось, войска Броктона одержали ряд решительных побед, и Куарона капитулировала. Стороны сели за стол переговоров, обсуждая условия мира. Владетельному графу Пиллару не пришлось тайком пробираться по вражеской стране, вместо этого он ехал с почётным эскортом, как победитель и триумфатор. Айстэ с радостью узнала, что Даркон и его друг благополучно добрались до расположения броктонской армии, а выжившим солдатам её отряда не пришлось предстать перед трибуналом.

***

Мирные переговоры проходили, конечно, отнюдь не в столице Куароны, а в захолустном провинциальном городке, но военачальников Броктона устроили здесь со всем возможным комфортом, обеспечив лучшее жилье, изысканную пищу и хоть какой-то набор развлечений. Солдатам победившей армии, впрочем, тоже не приходилось жаловаться на условия. Жизнь вернулась в привычное русло, и у Колючки были все основания считать, что её близкие отношения с генералом Пилларом на этом и закончатся. Вокруг полководца теперь вертелось предостаточно местных красоток, и Айстэ предполагала, что тот не замедлит выбрать себе новую пассию.

Честон, однако, отнюдь не собирался отпускать от себя Колючку. Он, как оказалось, запомнил её рассказ о том, что в прошлом она была телохранителем, и предложил Айстэ выполнять при нём схожие функции. Что ж, такая позиция женщину вполне устраивала. По крайней мере, теперь полководец без сомнения признавал её заслуги и не считал её случайным человеком в армии.

Какое-то время их отношения и впрямь не выходили за рамки служебных, но вдруг, неожиданно для Айстэ, всё изменилось. Всё началось с того, что почти совсем выздоровевший Честон решил, что ему требуется разрабатывать раненую руку, тренируясь с оружием. Граф был недурным фехтовальщиком и для поединков требовался партнёр ему под стать. Вскоре выяснилось, что Колючка прекрасно подходит и для этой роли. Они начали упражняться вдвоем почти каждый день, и в ходе одного из поединков, разгорячённые и распалённые, оказались практически в объятиях друг у друга. Страсть вспыхнула с новой силой, и тренировка в тот день закончилась в постели. Айстэ не противилась желаниям графа, да и, нельзя было этого не признать, своим собственным. Ей откровенно льстило его внимание теперь, когда вокруг не было недостатка ни в красивых женщинах, ни в иных развлечениях.

В последующие дни они нередко проводили время вместе. Порой Колючка твердила себе, что всё это следует прекратить, но каждый раз никак не могла решиться. Странное тщеславие, охватившее Айстэ, не давало ей раз и навсегда покончить с отношениями, из которых, как она опасалась, не выйдет ничего хорошего. Генерал Пиллар был с ней нежен и безукоризненно вежлив. Колючка убеждала себя в том, что их знакомство не продлится долго, что как только закончатся переговоры, прославленный полководец вернётся в столицу, а она — в свой, всеми богами забытый гарнизон к прежней жизни. А пока можно было позволить себе немного расслабиться, и поиграть в эту, не лишённую приятности игру.

До поры до времени всё складывалось именно так, как и предполагала Айстэ. После подписания всех документов, армия Броктона отправилась в обратный путь. Колючка и все прочие, кто служил в Скраггейне до начала кампании, должны были вернуться в свой пограничный городок. Что до самого генерала Пиллара, он теперь направлялся в столицу, но при этом формально всё ещё оставался комендантом гарнизона Скраггейна. Не оставалось никаких сомнений, что долго это положение не продлится, и триумфатор прошедшей кампании вскоре займёт куда более соответствующую его положению должность. Впрочем, перед самым расставанием Честон заверил Айстэ, что они не прощаются, и он ещё вернётся в Скраггейн.

Колючка не придала его словам особого значения, надеясь, что этот визит генерала будет коротким, только чтобы сложить с себя полномочия коменданта. Она рассчитывала, что её жизнь теперь войдёт в прежнюю колею, а об отношениях с владетельным графом вскоре можно будет забыть. Но едва вернувшись к прежним обязанностям, Айстэ, к своему удивлению и даже ужасу, поняла, что ждёт ребёнка. Поначалу всё это казалось ошибкой, ведь в бесплодии Честона Пиллара сомневаться не приходилось. Разумеется, она была весьма беспечна во время близости с графом, но лишь потому, что их отношения, со всей очевидностью, не могли иметь последствий. Вскоре, однако, Колючка уверилась в том, что не заблуждается насчёт своего состояния.

Первым её порывом было немедленно отправиться в город, к старухе, сведущей в женских делах, и раз и навсегда избавиться от проблемы. В самом лучшем случае её ребенка ждал бы сиротский дом с самого рождения, да и матери, допустившей подобное нарушение правил, отнюдь не поздоровилось бы. Но в то же время Айстэ не могла не подумать и о второй заинтересованной стороне. Честон Пиллар был просто помешан на наследнике. Что сказал бы генерал, пойми он, что всё-таки может стать отцом ребёнка. Как минимум, ему нельзя было отказать в праве на это знание. Но как правильно сообщить обо всём владетельному графу? И не станет ли слишком поздно избавляться от плода, если окажется, что Честон нисколько не заинтересован в потомстве от клеймёной женщины?

Пока Айстэ колебалась, судьба решила все вопросы за неё. Честон Пиллар снова объявился в Скраггейне, и не с пустыми руками. Триумфатор прошедшей войны желал лично поблагодарить своих солдат, и привёз множество наград, зачастую гораздо более ценных, чем те, что полагались клеймёным по статутам. Колючка, обрадовавшись возможности выяснить всё раз и навсегда, добилась личной встречи с генералом в первый же день, и без всяких обиняков рассказала ему о своих обстоятельствах. Реакция графа оказалась обжигающе горькой.

— Что?! — вскричал он в необузданном гневе. — Как ты смеешь так насмехаться надо мной? Как ты пошла на это, зная о моём горе? Кто тебя надоумил обманывать меня, продажная тварь?

Айстэ молчала, ошарашенная.

— Я думал, ты не такая, как они все! — бушевал Честон. — Я был о тебе лучшего мнения.

Колючка не понимала, чем заслужила подобное и, глубоко уязвлённая, не нашлась, что ответить.

— Убирайся! — велел ей под конец генерал. — Убирайся к своему любовнику, кто бы он ни был, и не смей попадаться мне на глаза. Я не хочу видеть ни тебя, ни твоего ублюдка.

Женщина не собиралась оправдываться и разубеждать владетельного графа. Да и что она могла сказать. Если он ей не доверяет, если не желает признать своё дитя, значит, так тому и быть. Айстэ козырнула и, нарочито чеканя шаг, вышла прочь. Обида рвала ей сердце, но Колючка заставила себя успокоиться. Она всё ещё подчинялась этому человеку, и не могла себе позволить забыть об этом. По крайней мере, её дальнейшие действия были ясны. Она ругала себя за то, что поддалась запретным желаниям, на краткое время помыслила о лучшей судьбе для своего не рождённого ребёнка. Зато теперь всё встало на свои места.

Вечером того же дня, спустя несколько часов после тяжёлого разговора, Айстэ испросила разрешения отлучиться в город. Она без промедления отправилась к той самой старухе и изложила свою просьбу. У Колючки было достаточно денег, чтобы заплатить за подобного рода услуги. Бабка с готовностью согласилась помочь, и принялась за свои нехитрые приготовления. Когда всё было почти готово, в скромную избушку ворвался Честон Пиллар.

Айстэ вскочила навстречу своему командиру и любовнику, недоумевая, как графу удалось найти её. Хозяйка дома, видя, что происходит, тенью прошмыгнула наружу, оставив их наедине. В глазах обычно сдержанного военачальника пылало безумие, но Айстэ без страха встретила его взгляд. Они стояли друг напротив друга, словно соперники, изготовившиеся к поединку.

— Что ты задумала? — бросил Честон.

Голос его дрожал, вероятно, от избытка чувств, а может, граф просто запыхался от быстрой езды.

— То единственное, что я должна сделать, оказавшись в подобной ситуации, — отвечала Айстэ.

— Не делай этого. Прошу.

— И что тогда? Что будет с моим ребёнком?

— Не только с твоим. Это и мой ребёнок.

— Пару часов назад вы говорили иначе.

— Я был неправ. Я ужасно ошибся. Прости меня.

— И что же заставило вас переменить своё мнение?

Честон Пиллар помолчал, прежде чем ответить.

— Я просто не осмелился сперва прислушаться к твоим словам. Что-то словно затмило мой разум, и не давало мне поверить в чудо. Но теперь я отринул это наваждение.

— Чего вы от меня хотите?

— Прошу, прости меня. Забудь мои слова, они были сказаны в приступе безумия. Дай нашему ребёнку шанс на жизнь.

— По закону, дитя, которое у меня родится, принадлежит королю. Младенец отправится в приют для детей клеймёных.

— Этому не бывать. Я всё устрою. Я позабочусь о том, чтобы его ожидала совсем иная судьба.

Колючка молчала, кусая губы.

— Я выкуплю твой контракт, — пообещал Честон. — Я сделаю всё, что ты хочешь, только подари мне ребёнка.

— Вот как? Тогда слушайте, чего я хочу. Во-первых, вы возьмёте на себя все заботы и хлопоты, позаботитесь о легитимности и документах, устроите судьбу малыша и сами займётесь его воспитанием.

— Это то, чего я хочу больше всего на свете.

— Подождите. Итак, ребёнок, когда он появится на свет, будет ваш и только ваш, но до того момента, я сама решаю, что мне делать. И я хочу, чтобы для меня всё осталось по-прежнему. Чтобы я могла, как раньше жить в Скраггейне и выполнять свою работу. Никаких особых условий, никаких докторов из столицы, суетящихся вокруг меня сиделок и невозможности пошевелить хоть пальцем. Я сама разберусь, хорошо ли себя чувствую, что мне можно и чего нельзя.

— Но ведь ты не сможешь до самых родов продолжать так жить!

— Да, но я сама решу, как мне себя вести и когда дать себе послабление. Обещайте мне, что позволите мне это сделать.

— Ты ужасная упрямица. Но я не могу с тобой спорить. Даю слово Пиллара.

— В таком случае, я, в свою очередь, сделаю всё, чтобы вы получили то, о чём так долго мечтали. Но помните, о чём мы договорились.

Не говоря больше ни слова, Честон Пиллар привлёк её к себе, обнял и поцеловал. Это был не горячий поцелуй страсти, но проявление невыразимой радости. Айстэ не противилась.

Граф сдержал своё слово и устроил всё так, как того хотела Колючка. Женщина думала, что сам он отправится в столицу, с тем чтобы вернуться за ребёнком, когда подойдёт срок, но Честон предпочел остаться в Скраггейне. Такое желание полководца определённо вызвало недоумение, но владетельный граф мог себе позволить и не такие причуды. Он по-прежнему оставался комендантом гарнизона и сам следил за тем, чтобы Айстэ ни в чём не знала неудобств.

Когда улеглись волнения, вызванные их ссорой и примирением, оказалось, что генерал привёз для Айстэ особую награду — обыкновенную на вид, но на деле зачарованную шпагу. Честон Пиллар, как выяснилось, не забыл её слова о том, что клеймёным не стоит иметь вещей, которым могут позавидовать свободные. Как видно, Колючка была отнюдь не первой, кто придерживался такого мнения, по крайней мере, граф утверждал, что в былые времена клеймёных за выдающиеся заслуги жаловали именно таким оружием.

Айстэ поначалу стеснялась принимать эту награду, полагая её незаслуженной, ведь она, в конце концов, не совершила на войне никакого выдающегося подвига. Да, она сражалась достойно, но не проявила настоящего геройства на поле боя. Ничего подобного тому, что ей пришлось сделать, чтобы спасти Эличе Венадио от покушения. Меньше всего женщине хотелось слышать от товарищей намёки на то, что все её деяния совершены в постели. Честон, однако, возразил, что спасение жизни полководца во все времена ценилось наравне с самыми исключительными подвигами. Он привёл немало примеров из истории, и Айстэ, в конце концов, согласилась принять шпагу из его рук.

Беременность протекала легко, благо Колючка могла похвастаться отменным здоровьем. На присутствие рядом врача, когда придёт её срок, она всё же согласилась. Однако, если самочувствие женщины не вызывало тревог, то её душевное состояние было далеко от безмятежного. До самого последнего момента Айстэ тревожилась за судьбу своего ребёнка. Сдержит ли Честон Пиллар своё слово, позаботится ли о малыше? Колючка не сомневалась, что владетельный граф хочет мальчика. Но что, если родится девочка, и отец не захочет её принять? Что тогда станет с малышкой? Женщине совсем не хотелось дать жизнь ещё одному человеку, уделом которого станет клеймо. Тем более, что она сама могла и не пережить родов. Незадолго до срока Айстэ решилась рассказать обо всём своей владетельной покровительнице, с которой они продолжали время от времени переписываться. Колючка просила госпожу Эличе принять участие в судьбе её ребёнка, коль скоро отец не выкажет к нему благорасположения. Её светлость пообещала своё попечительство, и Айстэ немного успокоилась.

Ещё одним человеком, который получил наказ присмотреть в случае чего за ребёнком, стал Даркон, которого без преувеличения можно было назвать лучшим другом Айстэ. Молодой клеймёный, многим обязанный Колючке, ни секунды не сомневался, прежде чем дать своё согласие. На этом женщина решила, что сделала для своего не рождённого ещё младенца всё, что могла.

Когда подошёл срок родов, граф не находил себе места от волнения. Долгие часы, пока Айстэ разрешалась от бремени, он провёл перед дверью в её комнату в томительном ожидании. Тревоги, однако, оказались напрасными. Ребёнок, благополучно появившийся на свет, оказался девочкой, крупной и здоровой. Колючка сразу же попросила подержать крошку, и с нежностью прижала её к груди. «Как-то сложится твоя судьба? — думала она. — Хочется надеяться, что лучше, чем обычно уготовано клеймёным».

Вопреки всем опасениям, Честон, когда его позвали взглянуть на новорождённое дитя, был вне себя от счастья. Если он и задумался хоть на миг о том, что больше желал бы мальчика, то никак этого не выказал. С восторгом и трепетом владетельный граф держал на руках крошечное существо, и у Айстэ отлегло от сердца. Она могла быть уверена в том, что её дочь не бросят на произвол судьбы.

— Позвольте мне дать девочке имя, — попросила Айстэ.

— Как пожелаешь, — Граф Честон бросил на неё счастливый взгляд.

В эти минуты он готов был пообещать матери своего первенца всё, что угодно.

— Пусть наша дочь будет зваться Юнис.

— Это имя что-то значит для тебя?

— Так звали мою мать.

— У клеймёных тоже есть традиция называть детей в честь их бабушек и дедушек?

— Нет, ваше сиятельство, многие из нас даже не знают имен своих родителей. Но я хорошо помню свою маму. Она давно умерла, но мне было бы очень приятно воскресить таким образом память о ней.

— Что ж, пусть будет по-твоему, — с лёгким сердцем согласился Честон Пиллар.

«Наверное, маме было бы приятно знать, что её внучка получила шанс вырваться из Застенка и вырасти свободной, — подумала Колючка. — Лишь бы граф не переменил в будущем своего отношения к девочке».

На протяжении первых дней после родов, граф Пиллар ни на шаг не отходил от Айстэ и малышки. Он нанял для девочки няньку и кормилицу, но нисколько не доверял этим женщинам и постоянно их контролировал. Его присутствие порой становилось утомительным, а восторги казались неуместными для человека такого положения. И тем не менее, они были совершенно искренними. А ещё Колючке стало казаться, что нежность и забота генерала адресована не только маленькой Юнис, но и ей самой. Она гнала прочь эти мысли, но не могла не замечать всё более очевидных признаков.

На третий день доктор осмотрел уже оправившуюся Айстэ и заключил, что постельный режим ей более не требуется. Женщина собиралась покинуть покои генерала, куда по его настоянию перебралась незадолго до родов. Но граф опередил её. В тот день Честон Пиллар впервые заговорил о своей любви к ней. О том, что не может жить без неё, Айстэ. Колючка была порядком огорошена его необычной горячностью и не нашлась, что ответить. Граф нравился ей как любовник, и она уважала его как талантливого военачальника, но о чём-то большем говорить не приходилось. Да и как она могла хотя бы помыслить о чувствах к такому человеку. Признание генерала захватило Айстэ врасплох и заставило бормотать что-то невнятное. Женщина попросту не могла поверить в серьёзность намерений владетельного графа. Тем не менее, она согласилась остаться с Честоном жить в его покоях. Айстэ уверяла себя, что вскоре надоест своему любовнику, как это случалось со множеством женщин до неё, и всё вернётся на круги своя.

Но на деле всё пошло иначе, и чувства Честона только крепли. Спустя месяц или около того, графа захватила новая идея.

— Совсем скоро я сделаю тебя своей женой, — сказал он однажды Айстэ.

— У вас уже есть жена.

— Это не станет препятствием для наших отношений. Я с ней разведусь.

— Свободный человек не может жениться на клеймёной. А уж владетельный дворянин и подавно.

— Я добьюсь разрешения от короля. Его величество мне не откажет.

— К чему всё это? Для чего вам такие сложности. Разве недостаточно того, что мы просто можем быть вместе, когда вам того хочется.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы наши отношения были узаконены. И чтобы Юнис получила все права, какие полагаются моей дочери.

— Почему вы никогда не можете быть довольны тем, что имеете? Почему всегда хотите получить больше?

— Я надеюсь, у нас с тобой будут ещё дети. Если у меня родится сын, я не хочу, чтобы он был бастардом. Пусть Юнис рождена вне брака, её братья и сёстры должны стать моими законными детьми.

Колючка отнюдь не была уверена, что желает стать матерью большого семейства. Да и то чудо, что случилось с ними однажды, вряд ли могло повториться. Скорее всего, Юнис останется их с графом единственным ребёнком. Впрочем, отговаривать Честона она не стала, зная, что только вызовет его негодование, если станет трезво смотреть на вещи.

Что же до будущей свадьбы, Айстэ не слишком верила в возможность такого развития событий и не ошиблась. Генерал Пиллар отправился в столицу, полный надежд, но вернулся разочарованный и мрачный. Его величество ответил на все просьбы своего полководца категорическим отказом, и Честон тяжело это переживал. Колючке даже пришлось утешать своего любовника, хотя в глубине души она испытывала облегчение и была скорее рада краху его амбициозных планов.

Шли годы. Маленькая Юнис росла здоровой и весёлой на радость родителям. Честон Пиллар по-прежнему оставался в Скраггейне. Они с Айстэ давно перешли на «ты», по крайней мере, в приватной обстановке, и жили теперь как муж и жена. Скрепя сердце, Колючка уступила настойчивым просьбам своего возлюбленного, и насовсем переехала в его покои. Впрочем, она всё ещё продолжала трепетно исполнять свои служебные обязанности и не давала себе послаблений. После долгих споров с Честоном они достигли некоего баланса, устраивавшего обе стороны. Положение Колючки в гарнизоне немного изменилось. Сейчас Айстэ, получившая звание сержанта, перестала участвовать в длительных рейдах и в основном занималась обучением молодых солдат.

Порой их совместная жизнь с Честоном была по-настоящему романтичной, и Айстэ могла почувствовать себя обожаемой женой богатого человека. Однажды, на её день рождения, граф Пиллар приготовил сюрприз. Он заказал для Айстэ роскошное платье, причем ничем не выдал своих намерений заранее. Колючка подумала, что он, должно быть, воспользовался помощью Эличе Венадио, ведь у портного герцогини вполне могли сохраниться мерки Айстэ. Предложив своей подруге облачиться в новый наряд, Честон повёл её в бальный зал, где уже ждал специально приглашённый графом оркестр. Они никогда не посещали танцы в Скраггейне и вообще не выходили в свет. Колючка была против столь откровенной демонстрации их отношений, а Честон не настаивал, считая местное общество жалким и недостойным своего внимания. Но сейчас, когда музыканты играли только для них двоих, Айстэ с радостью вспомнила давно забытое умение. Они упоённо кружились по залу, и, ловя своё отражение в зеркалах, Колючка с гордостью могла отметить, что смотрится не хуже знаменитых красавиц, блистающих в столичном свете. Помимо оркестра, граф Пиллар пригласил также художника, которому поручил написать несколько портретов своей возлюбленной. Один из них — небольшую миниатюрку, изображающую Айстэ в том самом платье, владетельный граф отныне всегда держал на своём рабочем столе и брал с собой, когда отлучался из Скраггейна.

Генерал Пиллар приложил немало усилий к тому, чтобы Айстэ не чувствовала дискомфорта из-за своего особого положения. Разумеется, весь гарнизон знал, как обстоят дела, но всякий, кто не умел держать язык за зубами и позволял себе лишние разговоры, будь то клеймёный солдат или офицер из аристократического рода, вскоре получал новое назначение подальше от Скраггейна. Те же, кто всё понимали правильно, напротив, имели возможность легко снискать благорасположение своего командира. Достаточно было просто проявить участие в малышке Юнис. Девочка, впрочем, и так стала любимицей всего гарнизона. Генерал Пиллар всячески потакал вниманию, которое оказывали Юнис его подчинённые. Особенно беспокоился о ней Даркон — ныне, благодаря своему военному опыту, капрал и командир группы разведчиков. Юноша, заранее настроенный заботиться о малышке, считал девочку кем-то вроде младшей сестрёнки и без устали возился с ней в свободное время.

Что же до самой Айстэ, она сознательно отдалялась от Юнис, всеми силами стараясь не слишком привязываться к малышке. «Вскоре всё изменится, — твердила себе женщина. — Честон забудет о своей безумной идее, вернётся к той жизни, которая ему подобает, и возьмёт девочку с собой». В том, что владетельный граф души не чает в своём единственном ребёнке сомневаться уже не приходилось.

Положа руку на сердце, эти годы были самыми счастливыми в жизни Айстэ, хотя порой и безмерно тревожными. Никогда прежде она не ощущала себя столь нужной кому-то. Никогда не была полна столь радужных надежд, не для себя, но для своей девочки. И в то же время женщина понимала, что это счастье не продлится вечно.

Настал тот день, когда она сказала графу:

— Юнис скоро подрастёт. Если ты хочешь воспитать девочку как подобает, ей понадобятся учителя. Да и вообще, ей лучше было бы расти не в таком месте, как Скраггейн.

— Я тоже давно думаю об этом, — отозвался Честон. — Скоро я заберу вас обеих в столицу.

— Из этого не выйдет ничего хорошего, — устало сказала Айстэ, — и ты сам это знаешь. Бери Юнис и поезжай с ней одной. А мы с тобой сможем видеться иногда, если захочешь.

— Я никуда не поеду без тебя, любимая.

— Я должна остаться здесь. Мне нет места в том твоем мире.

— А как же Юнис? Как она будет жить без матери?

— Она ещё мала и вскоре меня забудет. И я уверена, что девочку лучше примут, если меня не будет рядом. Тогда все вскоре перестанут вспоминать о том, кто её мать.

— Я не желаю прятать нашу любовь. Не собираюсь жить порознь и встречаться тайком. Я хочу, чтобы все вокруг знали, что ты для меня значишь.

— Как ты всё это видишь? Для начала, как на всё это посмотрит твоя жена?

— Мы с ней как-нибудь договоримся. Полагаю, она будет жить отдельно, я обеспечу её достаточными средствами.

— Честон, я не хочу разрушать ничьи семьи.

— От нашего с Соланж брака давным-давно ничего не осталось. Нельзя убить то, что и так мертво.

— Но ты ведь представляешь, как она станет относиться ко мне и к Юнис.

— Как бы ни относилась, она не посмеет вам навредить, я об этом позабочусь.

— Ты не сможешь предусмотреть всего, что может случиться.

— Ты мне не доверяешь? Что дурного, по-твоему, должно произойти?

Айстэ помедлила, размышляя, стоит ли ей сейчас быть откровенной с Честоном.

— Я не знаю, что именно может грозить мне или Юнис, но хочу рассказать тебе историю, которая, быть может, объяснит мои сомнения. Историю моей семьи.

— Мне казалось, ты выросла в приюте, — удивился граф.

— Я попала туда не сразу. В раннем детстве у меня была семья, и вполне благополучная, по меркам клеймёных.

Мой отец знал всё о лошадях. Он был очень ценным, выдающимся работником, и ему полагались в Застенке кое-какие привилегии. В частности, ему позволили жениться и завести ребёнка. Вскоре после того, как я появилась на свет, один барон, большой любитель племенных лошадей, захотел купить контракт моего отца. Его милость был добрым человеком и не захотел разлучать своего будущего конюха с семейством, посему он выкупил заодно контракт моей матери, и разрешил им вместе жить в своём загородном поместье. Мама была отличной швеёй, но её услуги хозяевам требовались не столь уж часто, зато она прекрасно поладила с единственной дочерью барона и стала кем-то вроде её камеристки. Они были очень близки, я знаю, это звучит странно, но их можно было назвать почти подругами. Так вышло, потому что поместье стояло очень уединённо, в округе нелегко было найти подходящее общество для юной аристократки, а выписанные из столицы компаньонки не приживались в такой глуши. Сам хозяин души не чаял в своих лошадях и не мог их покинуть, чтобы отправиться в город на сезон. Моя мама, которая родилась в Элатее и умела шить замечательные наряды, как могла скрашивала жизнь баронской дочери. Долгие годы мы жили припеваючи в этом замечательном доме и не знали горя.

Потом старый барон умер, успев перед смертью выдать дочку замуж. Молодые поселились всё в том же поместье. Мои родители боялись, что новый хозяин откажется продлевать их контракты, но тот поддался на просьбы своей супруги, которая очень привязалась к моей матери, и некоторое время всё оставалось по-прежнему. До тех пор, пока новому хозяину не прискучила его собственная жена, и он не положил глаз на её любимую служанку.

Моя мать не хотела этой близости и противилась ей, как могла, но она была слабой и не умела постоять за себя. Клеймёных, в особенности женщин, обычно учат подчинению, а не сопротивлению. Мама любила хозяйку и доверяла ей, посему поделилась с ней своими бедами. Но баронская дочь, несмотря на всю их близость, не поверила словам моей матери. Именно её она обвинила в измене мужа, назвав скромную служанку коварной соблазнительницей. Именно её посчитала виновницей всех своих бед.

Обезумевшая от ревности женщина устроила мужу безобразный скандал и потребовала, чтобы ноги нашей больше не было в их поместье. Её супруг, после семейной ссоры, также обозлился на свою жертву за то, что она рассказала всю правду и доставила ему неприятности. Он без зазрения совести отправил всю мою семью обратно в Застенок, но этим не ограничился. Из мести и для того, чтобы без помех досрочно расторгнуть контракт, он обвинил моего отца в домогательствах к своей супруге. Интерес к свободной женщине, тем паче дворянке, числится в Застенке одним из тягчайших преступлений.

Мой отец не перенёс наказания, которое за это полагалось. А вскоре после его смерти, не выдержав краха всей своей жизни, мама наложила на себя руки. Когда это случилось, мне было девять — достаточно взрослый возраст, чтобы понимать всё, или почти всё.

— Ты поэтому захотела стать воином? Научиться защищать себя? — спросил граф, выслушав исповедь Айстэ.

— Себя и других, — кивнула Колючка.

Честон взял её руки в свои.

— Бедная, бедная моя Айстэ, — ласково сказал он. — Я понимаю, ты боишься. Ты самая храбрая женщина на свете, и всё равно боишься поверить, что всё будет хорошо. Но я смогу защитить тебя от любых опасностей. Тени прошлого больше не смогут довлеть над тобой.

Они притянул женщину к себе и поцеловал. Колючка хотела было отодвинуться. Хотела сказать, что разговор ещё не закончен, но граф был столь же нежен, сколь и настойчив, увлекая её в постель. В тот вечер Айстэ в очередной раз не решилась сказать ему «нет».

Она так и не смогла высказать всё, что было у неё на душе, так же, как не была в своё время полностью откровенна с Эличе Венадио. Айстэ опасалась, что чувства генерала могут со временем потускнеть, или вовсе сойти на нет. Но сказать об этом напрямую, выразить сомнение в том, что Честон действительно знает, чего хочет, и останется непоколебим в своих желаниях, было совершенно немыслимо. Ведь счастливая невеста на свадьбе не делится с только что обретённым супругом опасениями в том, что спустя несколько лет он непременно ей изменит. И всё же Колючка так и не сумела полностью положиться на генерала Пиллара, не смогла безраздельно доверить ему свою судьбу, не позволила себе успокоиться, считая, что любые невзгоды для неё позади, коль скоро ей удалось вызвать любовь столь могущественного человека. Наученная горьким опытом, она помнила, как в одночасье может обрушиться самая счастливая жизнь, и постоянно ждала удара коварной судьбы.

Айстэ умолчала ещё об одном обстоятельстве. Она не собиралась посвящать отца Юнис в тайну своего Дара. А ведь именно её талант был одной из причин, по которым Колючка не хотела ехать с Честоном в столицу. Женщина была уверена, что там, вдали от опасностей пограничья, граф найдёт способ лишить её всякой возможности пестовать свой Дар. И сам Скраггейн после недавней кампании стал гораздо более спокойным и безопасным местом, что уж говорить о центральном Броктоне. Между тем, даже здесь, на границе, Айстэ становилось всё труднее проявлять себя в том качестве, в котором ей хотелось. Дар постоянно напоминал о себе лёгким волнением, заставлял Колючку беспокоиться от смутных невыраженных желаний. Женщина боялась, что коль скоро она уступит требованиям генерала Пиллара, удовлетворить Дар станет ещё сложнее.

Именно тогда она решилась рассказать Желторотику о своём особом таланте. Даркон, несмотря на то, что они больше не числились в одной группе, по-прежнему оставался другом и учеником Айстэ. Они, как и в былые времена, часто тренировались вместе. Молодой клеймёный становился всё более умелым бойцом, его способности росли, и Колючка решила, что будет неплохо, если у юноши появится мечта, к которой можно стремиться. Что если и ему однажды предстоит открыть в себе Дар? Уж, во всяком случае, он был ничем не хуже рыжего бахвала Эсгера. Кроме того, Айстэ попросту хотелось поделиться хоть с кем-то своими знаниями, а заодно и переживаниями.

Даркон с восторженным интересом воспринял откровенность своей наставницы. Тайна, в которую его посвятили, несказанно будоражила парня. Айстэ заметила, что, выслушав её рассказ, Желторотик принялся совершенствовать своё искусство с удвоенным рвением, и решила, что не ошиблась, доверившись ему. Общий секрет ещё больше сблизил этих двоих. По счастью, Честон Пиллар был не слишком ревнив, а может, не видел в клеймёном юноше, которому едва исполнилось двадцать, конкурента для себя. Во всяком случае, он никак не препятствовал этой дружбе, и Айстэ продолжала при каждом удобном случае обучать Даркона всему, что умела сама, надеясь, что однажды эти уроки принесут свои плоды, и её протеже почувствует в себе силу Дара.

***

Тем временем Юнис уже исполнилось три года. Она росла живой, бойкой девочкой, а её внешнее сходство с отцом не вызывало сомнений.

Стояла осень, время потрясающей красоты природы, когда окрестности Скраггейна пестрели буйством красок. Предвестие обыкновенно суровой, снежной и холодной в здешних местах зимы.

Неожиданно Честон собрался в столицу, сказав Айстэ, что у него появилось важное дело. Колючка, с некоторых пор настороженно относилась к его поездкам, опасаясь, что однажды за одной из них последуют какие-нибудь перемены, которых ей совсем не хотелось. Впрочем, она прекрасно осознавала, что человек, обладающий таким влиянием, как генерал Пиллар, не может полностью уйти из внешнего мира, похоронив себя в глуши. Граф вернулся быстро, как будто всю дорогу в Элатею и обратно нещадно гнал коней, и Колючка сразу поняла, что её любовника захватила какая-то идея.

Немедленно по возвращении Честон позвал Айстэ в их покои и торжественно вручил ей официального вида бумагу с печатями.

— Что это? — спросила женщина, подозревая, что знает ответ.

— Твой контракт, — веско сказал граф. — Я выкупил его. Пожизненно.

— Для чего тебе это?

— Мы возвращаемся в Элатею. Ты совершенно права в том, что настала пора забрать Юнис из этой глухомани. Я всё устрою. Мы будем жить втроём с нашей девочкой.

— И какая роль в этом плане отводится мне? Что я там буду делать?

— Всё, что пожелаешь, милая. Если, конечно, тебе не достаточно того, чтобы просто быть рядом со мной и дочерью.

— Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь.

— Я знаю, что ты боишься того, что может произойти, если кто-то получит власть над твоей судьбой. Ты — клеймёная, и эти страхи не удивительны. Но я тебе обещаю, что ничего дурного не случится. Я никогда не предам тебя. Я обо всём позабочусь.

«Я-я-я, — мысленно отметила Айстэ. — Ты вообще способен думать о других?»

Но вслух этого не сказала.

— Честон, помнишь, давно, ещё до рождения Юнис, ты мне обещал, что для меня всё останется как прежде? Ты дал слово Пиллара, и что же теперь?

— Но тогда я ещё не понял, что люблю тебя! Не знал, что не смогу жить без тебя! С тех пор всё изменилось.

— Но как же твоё слово? — не унималась Колючка.

— Во имя всех богов! Я не могу понять, почему ты так упрямишься. Но всё это больше не может продолжаться. На следующей неделе мы уезжаем.

— Как будет угодно вашему сиятельству, — жестко проговорила Айстэ.

— Перестань! — рявкнул Честон и выскочил прочь.

Впрочем, уже вечером генерал вёл себя, как ни в чём не бывало, был по обыкновению ласков и нежен с Айстэ, а уж с дочкой после долгой разлуки возился как самый любящий отец в мире. Но намерений своих отнюдь не оставил. Уже на следующий день Колючка заметила приготовления к скорому отъезду. Они с Честоном больше не ссорились и не обсуждали будущее, но граф принял решение и теперь целеустремлённо двигался к его осуществлению. Что ж, этого следовало ожидать. Однако, Айстэ не уступала ему в упрямстве. По крайней мере, теперь женщина была спокойна за судьбу дочери. А на свой собственный счёт у неё уже сложился план.

Самым слабым звеном во всей затее была нужда в помощнике. Айстэ выбрала Даркона как самого своего надёжного друга и специалиста, обладающего нужными умениями. Парень сперва без раздумий согласился сделать всё, о чём его попросят, но услышав, о чём на самом деле идёт речь, стушевался. Однако он привык во всём доверять Айстэ и, внимательно выслушав её, повторил своё согласие уже осознанно.

— Ты понимаешь, чем тебе всё это грозит? — настойчиво спрашивала Колючка у своего бывшего подчинённого. — Ты уверен, что готов так рисковать?

— Я стольким тебе обязан, — отвечал капрал. — Ты вправе требовать с меня долги.

На следующий день Колючка нашла в библиотеке Честона книгу с наставлениями для командиров клеймёных солдат и внимательно изучила интересующие её вопросы, сделав даже кое-какие заметки. Генерал вряд ли когда-то заглядывал в этот талмуд, но, по крайней мере, своевременно им обзавёлся.

Затем она по-своему попрощалась с Юнис, ничего особенного, просто поиграла с девочкой чуть дольше обычного. Айстэ нравилось думать, что её дитя наверняка получит в жизни куда больше возможностей, чем она сама. Конечно, будь у неё сын, она бы меньше беспокоилась о его судьбе. Девочек повсюду подстерегают дополнительные опасности, это Айстэ знала не понаслышке. Но граф души не чаял в своём единственном ребёнке, и было очевидно, что он изо всех сил постарается позаботиться о малышке.

Потом Колючка написала записку Честону и положила её в карман своей формы.

Теперь оставалось самое главное.

Колючка имела доступ к вещам генерала Пиллара и безо всяких затруднений смогла раздобыть ключи от того помещения, где хранились «жилы» всех клеймёных из гарнизона, включая пока и её собственную. Айстэ со всей возможной тщательностью сверила свой личный номер с тем, что был указан на «жиле», чтобы случайно не причинить вред постороннему человеку, и только тогда забрала волшебный предмет с собой.

Как у инструктора у неё была своя каморка неподалеку от фехтовального зала. Там хранился разный инвентарь и кое-какие учебные пособия, а ещё стоял стол, за которым можно было поработать, когда требовалось составить план занятия или написать характеристику кого-то из солдат. Именно туда Айстэ и позвала Даркона. Она предпочла бы сделать всё в их с Честоном покоях, но было мало шансов, что клеймёному удастся выбраться оттуда незамеченным.

Айстэ сверилась со своими записями и установила правильное положение «жилы» — пятая степень, не оставляющий следов режим. Потом протянула Даркону стержень и показала, как его активировать. Капрал, в свою очередь, отдал ей пузырёк с травяным отваром. Ничего страшного, всего лишь сонная настойка, пусть и очень концентрированная. Несколько часов мёртвого сна, если принять достаточную дозу.

Айстэ залпом выпила отвар и устроилась в каморке на полу, прислонившись спиной к стене. Нужно было подождать несколько минут, чтобы настой подействовал.

— Прощай, Желторотик, — сказала Айстэ уже слегка заплетающимся языком. — Не подведи меня.

— Прощай, Колючка, — отозвался клеймёный и отвернулся.

Спустя достаточное время он потряс женщину, убеждаясь, что сон её достаточно глубок. Даркон постоял ещё немного, собираясь с духом. Достал ненавистный магический предмет, одним резким движением активировал «жилу» и вложил стержень в безвольную руку Айстэ. Клеймёный ещё раз попрощался со своей наставницей, теперь уже мысленно, прислушался, нет ли кого снаружи, и вышел прочь из каморки, затворив за собой дверь. В глазах его стояли слёзы.

«Ты властен над моей жизнью, но не властен над моей смертью», — вот что было в записке, которую нашёл Честон Пиллар на теле своей возлюбленной.

Глава 8

— Мне не известно, от чего именно умерла твоя мать, — завершила своё долгое повествование Эличе Венадио. — Но я нисколько не сомневаюсь в том, как сильно Честон Пиллар её любил. Смерть Айстэ стала для него настоящей трагедией.

Юнис провела в доме вдовствующей герцогини несколько часов, слушая рассказы о прошлом. Девушке казалось, что теперь она лучше понимает, каким человеком была её мать. Граф Честон, без сомнения, по праву называл её храброй и доброй женщиной. Однако Юнис всё ещё относилась к своей родительнице хоть и с уважением, но без особого тепла, думала о ней отстранённо, как о человеке замечательном, но чужом. Своей настоящей матерью, родной и близкой, девушка по-прежнему считала Соланж Пиллар.

Ещё один момент в рассказе госпожи Эличе несказанно порадовал Юнис. Как хорошо, что герцогиня упомянула про Кайла и его участие в конкурсе. Девушка не стала расспрашивать об этом подробнее и даже не упомянула о своём знакомстве с клеймёным архитектором, но теперь у неё отлегло от сердца. Конечно, слова её светлости отнюдь не доказывали, что Кайл никак не мог оказаться тем самым предателем, но сейчас, когда со странной победой всё прояснилось, Юнис совсем не склонна была обвинять зодчего во всех грехах. Напротив, она дала себе зарок при первой же возможности попросить у него прощения за свои резкие слова.

Тем временем близилось утро, и Юнис пора было уходить. Решение девушки в итоге осталось неизменным: она должна вернуться в Застенок и помочь Анселю достичь цели. Герцогиня Венадио как будто одобряла её, хотя и не без сомнений. Они тепло распрощались. Юнис отказалась даже от экипажа, который мог бы подвезти её большую часть пути к обиталищу клеймёных. Девушке казалось, что предоставленная сама себе, она с большей лёгкостью найдёт в себе силы по доброй воле вернуться в Застенок.

Эличе, вдовствующая герцогиня Венадио

Нельзя сказать, что восстание Динкеллада грянуло как гром среди ясного неба. Скорее, его можно сравнить с первыми осенними заморозками. Всем известно, что они неминуемо случатся, но всегда найдётся ленивый или же бесталанный земледелец, для которого это погодное явление окажется равно нежданным и нежеланным, в то время как другие, более рачительные и просто удачливые, будут смотреть на метания бедняги из теплых домов, прекрасно подготовившиеся к приходу зимних холодов. Я, продолжая аналогию, всегда стремлюсь оказаться в числе этих последних, и посему, даю себе труд приглядываться к приметам скорых холодов, таким, как опадающие листья или стаи перелётных птиц. Итак, можно сказать, я ждала того момента, когда кто-нибудь наконец пожелает на деле проверить характер молодого Скоугара.

Не сразу, но довольно давно, я пришла к выводу, что этим строгим инспектором должен стать именно Ревийон Динкеллад. Вернее, только он может быть альтернативным претендентом на трон. Истинным вдохновителем заговора мог бы оказаться кто угодно, да что там, мне и самой пару раз приходила в голову эта шальная мысль. Но в мои годы подобные занятия кажутся уже слишком хлопотными, а у моих мальчиков, со всей очевидностью, совсем нет вкуса к подобного рода делам. Так что предоставим эту роль всем желающим, благо в нынешние времена недостатка в таковых не ощущается. Золотые годы правления старины Адальберга заставили дворян Броктона прямо-таки заскучать по старой доброй интриге. И ничуть не удивительно, что с его кончиной всё немедленно пришло в движение.

Нельзя сказать, что Скоугар не оправдал надежд, хотя бы уже по той причине, что таковых на него особо и не возлагали. Вернее, единственная надежда заключалась в том, что парень повзрослеет прежде, чем ему придёт пора наследовать трон. Увы.

— Но почему только Динкеллад? — спросите вы, — Для чего на троне нужен эпатажный богач, не выказывавший доселе никакого пристрастия к власти и государственным делам, зато известный своими капризами и любовью к роскоши. Почему не какой-нибудь закалённый в боях вояка из владетельных дворян, или не прожжённый придворный лис из близкого круга покойного Адальберга?

— Я вам скажу: потому что мы не хотим больших перемен. Немного встряхнуться королевству может быть и не помешает, но вот серьёзные потрясения, глобальный передел власти — увольте. Ещё жива память о тех временах, когда разразилась война, которую потом бесхитростно назовут Большой, когда дела на фронтах шли из рук вон плохо, враг рвался к Элатее, и над Броктоном нависла тень полного разгрома. Тогда каждый из нас поневоле задумался: что будет с ним лично и его владениями, если власть радикально изменится, и на трон воссядет какой-нибудь чужак — ставленник победителя. Я помню то ощущение тревоги и собственного бессилия, которое довелось испытать мне — молодой жене полководца, чья судьба, наряду со множеством других, оказалась поставлена на карту в этой войне. Счастье, что тогда удача, в конце концов, улыбнулась нам.

Итак, Ревийон — внук Адальберга — единственный, чьи претензии на трон можно будет, хоть и с натяжкой, назвать легитимными. А значит тот, кому с наибольшей вероятностью позволят сменить молодого Скоугара, коль скоро последний не сумеет защитить своё право. Только так можно рассчитывать, что серьёзных потрясений не случится, ведь кто бы ни выиграл, по сути, трон останется в руках всё той же династии.

Итак, стоило силам прийти в движение, мы, владетельные дворяне, да и многие среди обыкновенной аристократии, попросту отступили в сторону. Может быть, некоторые из нас и размышляют сейчас, что станут делать, если кризис обострится. Призывают резервистов, собирают силы, беседуют в кулуарах с единомышленниками, гадают, на чью сторону выгоднее встать. Кто-то удалился в свои поместья, в надежде пересидеть бурю. Кто-то, напротив, бросился в столицу, чтобы оказаться в центре событий, в надежде половить рыбку в мутной воде. Мы взираем на разыгравшееся противостояние, как на сцену внушительного театра, где идёт масштабная костюмированная постановка.

Победитель получит приз, проигравший покинет подмостки под свист зала. Вряд ли ему грозит нечто большее, это было бы слишком нецивилизованно, слишком не по-родственному. Надеюсь, у обеих сторон хватит чутья это понять, но если нет, то меня не затруднит разъяснить сию несложную идею любому из претендентов на престол.

Главный вопрос нынешнего сезона: сможет ли мальчишка Скоугар самостоятельно справиться с первым в его царствовании политическим кризисом? Впору делать ставки, словно на скачках. Я и не удивлюсь, если сколько-то пари на эту тему уже было заключено. Как бы то ни было, парнишка из кожи вон лезет, чтобы разобраться без привлечения посторонней помощи, и не оказаться впоследствии в долгу у честолюбивых союзников. Похвальное стремление, должна заметить. Всё-таки, при общей бестолковости, кое-какие черты, подобающие правителю Броктона, у вчерашнего принца имеются. Бедняге, должно быть, нелегко приходится: каково это, осознать, что то, что тебе досталось по праву рождения, нужно ещё и защищать от посягательств.

На стороне Скоугара солидный задел, оставленный ему батюшкой, — как говорится, вся мощь государственной машины. Плюс лояльность дворян старой закалки, которые по привычке раз и навсегда присягают одному господину. Хотя и кое-кого из таких верных соратников молодой король умудрился отвратить, вспомним хотя бы его конфликт с Честоном Пилларом.

За Динкеллада говорят его деньги, которые он, по крайней мере, ухитрился не растранжирить, что по нашим временам уже достойно уважения. А также тот факт, что у Золотого Герцога, пожалуй, нет настоящих врагов, если не брать в расчёт семейство его отвергнутой невесты. Щедрый и обаятельный, Ревийон, несомненно, легко выиграет у Скоугара по части личных симпатий. Но будет ли этого достаточно, чтобы люди пошли за ним в случае, если противостояние примет серьёзный оборот?

И тут на сцене появляется дочка Пиллара, с её проблемами и её откровениями. Я ещё прошлым летом чувствовала, что девица Юнис наверняка окажется в центре какой-нибудь истории. Но даже в самых смелых фантазиях не смогла бы придумать именно такого сюжета.

Нет, в том что касается клеймения, я, как ни странно, даже не слишком удивлена. В наши суровые времена, стоит тебе обладать хоть чем-то, и непременно найдётся тот, кто пожелает тебя этого лишить. Надо будет выяснить, было ли это несчастье случайностью, или за злоключениями девочки кто-то стоит. Лично я ставлю скорее на второе.

Но вот чего я никак не могла ожидать, так это истории с тем волшебным артефактом. Итак, что мы имеем. Сперва Динкеллад поднимает своих людей и загоняет молодого короля в угол. На кого может опереться Скоугар в сей неприятной ситуации при условии, что он не в лучших отношениях со многими из дворян, в особенности владетельных? Разумеется, на свою армию клеймёных солдат. Но тут вдруг оказывается, если, конечно, словам запутавшейся в собственных желаниях девочки можно доверять, что клеймёные стремятся освободиться от гнета. И не просто стремятся, им якобы даже известен способ, как именно это можно сделать.

Все недоумевали, какие козыри припас в рукаве Динкеллад. Он совсем не похож на авантюриста, который станет делать столь высокую ставку, не имея на руках хороших карт. Тем более, не похож на человека в отчаянии, готового хвататься за малейший сомнительный шанс. Кажется, теперь я знаю ответ на этот вопрос.

Разумеется, глупо было бы считать, что выступление Динкеллада и планы клеймёных никак друг с другом не связаны. Казалось бы, что связывает Золотого Герцога и королевских рабов? Ничего, на первый взгляд. Ещё вчера я и сама так думала. Но теперь, когда мне стало известно о существовании столь далеко идущих планов, грех не вспомнить о герцогской любовнице. Таинственная Тасталай. Все о ней и думать забыли, ведь даже самый громкий скандал теряет пикантность с течением лет. И, похоже, зря.

Я готова поручиться за то, что клеймёная подруга Ревийона приложила свою изящную ручку к тем событиям, что разыгрываются сейчас. Правда, каким боком здесь малышка Юнис, по-прежнему непонятно, но наверняка всё гораздо сложнее, чем представляется самой девочке.

Если дочь Пиллара и её друзья не ошибаются, и способ выйти из-под власти артефакта действительно существует, это серьёзно меняет расклад сил. Речь идёт уже не просто о переходе трона из одних рук в другие. Восстание клеймёных может пошатнуть и самые основы королевской власти в Броктоне. К добру это или к худу? Кто знает. Лично мне всегда казалась излишне авантюрной идея, опираться на силу древней магии, которую мы не умеем ни познать, ни контролировать.

Но что следует предпринять по этому поводу? Сами того не понимая, мы оказались на судне, которое накренилось куда сильнее, чем все думали. Положа руку на сердце, не могу сказать, что я жажду масштабных изменений и потрясений в королевстве. Магические артефакты для меня малознакомая тема. Признаться, на этой почве я чувствую себя весьма неуверенно. Возможно ли вообще то, о чём говорит Юнис? Боюсь, у меня нет надёжного способа быстро узнать правду, нежели позволить ситуации развиваться и посмотреть, что получится.

Если всё это выйдет из-под контроля, могут случиться неприятности, которых хотелось бы избежать. Но хотя бы у меня есть знания, которых нет у других, есть шанс в таком случае успеть взять инициативу в свои руки, и я не премину им воспользоваться.

Но политика-политикой, а ведь есть ещё судьбы людей, запутавшихся в её сетях.

На первый взгляд, Юнис не место в этом горниле, ведь страшно подумать, какие неприятности могут с ней произойти, пока она остаётся в Застенке. Конечно, обыкновенной испуганной девочке не под силу такое испытание, но вот будущей графине Пиллар — вполне. Без сомнения, это рискованно. Меня с полным правом можно обвинить в том, что я беспечно, или безжалостно предоставила юную особу её собственной судьбе. И, положа руку на сердце, вряд ли я бы решилась на нечто подобное, будь она моей собственной дочерью. Если с Юнис что-то случится, я имею в виду, что-нибудь непоправимое, мне определённо будет очень жаль бедняжку. Я наверняка стану себя винить. Мне будет нелегко взглянуть в глаза её приёмной матери. Разве человеколюбие не требует от меня вмешаться? Большой соблазн оградить девочку от неприятностей, вытащить из этой отвратительной ситуации, спасти, остановить, взять под крыло и навсегда вывести из игры. Заодно обрести особую, весьма личную благодарность Соланж Пиллар.

Но теперь я отчётливо вижу, что не сделаю этого. Считайте меня старомодной и сентиментальной, но я нахожу подобное вмешательство бесчестным. Больше двадцати лет назад моя родня и друзья семьи считали, что герцогству Венадио непременно придёт конец, коль скоро оно окажется в руках молодой вдовы — в моих руках. Они твердили, что я неспособнаправить людьми и принимать решения о судьбе домена, что я не смогу воспитать сыновей маршала Фальера такими, какими подобает быть детям владетельного герцога, что женщине не стоит даже браться за такие задачи. Если бы в тот момент мне протянула руку помощи могущественная и благорасположенная ко мне особа — разве отказалась бы я от её милостей? Пожалуй, нет.

Именно поэтому я не стану решать всё за девицу Пиллар. Да, в те времена я была много старше и опытнее, чем сейчас Юнис. Но что с того? Нам, увы, не всегда даётся роскошь спокойно дожидаться подходящего момента, чтобы принять на себя ответственность за собственную судьбу, равно как и за судьбы тех, кто рядом.

Прежде, я видела девочку всего лишь разменной монетой в игре сильных мира сего. Да и как может быть иначе, когда тебе всего семнадцать, в твоих жилах течёт кровь владетельных дворян, а вокруг разворачиваются события, которые наверняка поменяют политические горизонты. Будь она чуть постарше и получи, так скажем, более правильное образование в этой области, можно было бы надеяться на то, что у дочери Честона появятся собственные стремления. Но в нынешних обстоятельствах я отнюдь не питала таких надежд. Юнис и её наследство, на первый взгляд, лишь трофей, который должен достаться самому ушлому и предприимчивому из претендентов. Так виделось мне до сегодняшнего дня.

Но как же я ошибалась! Как безнадёжно я пропустила тот момент, когда девочка оказалась в центре событий. И после сегодняшнего разговора, я нисколько не сомневаюсь, что у неё есть все шансы сыграть в них немалую роль. Да, она юна, наивна и растеряна, но в ней чувствуется и кое-что иное. Храбрость, честь и приверженность традициям — вот, что ценится среди владетельных дворян и их подданных превыше ума, хитрости и практической сметки. А с этими качествами у дочери Честона и Айстэ всё в порядке.

Ты умеешь удивлять, Юнис Пиллар, так преподнеси же нам всем сюрприз ещё раз!

***

Всю дорогу от особняка Венадио до Застенка Юнис была поглощена своими мыслями. Попадись на её пути патруль, девушка вряд ли смогла бы объяснить, что делает на улице в такой неурочный час, но, по счастью, и на этот раз ей никто не встретился. Юнис прикидывала, как найдёт Анселя и что ему скажет, чтобы раз и навсегда покончить с этой дурацкой затянувшейся ссорой.

Пробираясь по самым глухим улицам Элатеи, девушка вышла к обители клеймёных далековато от той точки, где оставила веревку. Совсем рядом со стеной в этом месте росло удобное раскидистое дерево, и первым порывом Юнис было перебраться на противоположную сторону прямо тут. Всё же, подумав немного, она отринула эту мысль: было бы глупо оказаться в незнакомой части Застенка и не найти в темноте дорогу в свой барак. Пройдя вдоль стены, девушка без помех добралась до того места, где перелезала раньше. Оставленная ею верёвка по-прежнему была здесь. Юнис повисла на ней, проверяя, не ослабло ли крепление. Всё, как будто, было в порядке, но девушка мешкала. Заставить себя вернуться к помоям и нечищеным котлам, к Осмару и Пауку, к ранним подъёмам и работе весь день напролёт оказалось и вправду нелегко. У неё возникло какое-то недоброе предчувствие, ощущение, что там, за стеной, притаилась опасность. Или этим она просто пытается оправдать свою нерешительность, своё малодушное нежелание делать то, что должно? «Ну что ты, в самом деле, — убеждала себя девушка, — ведь нужно подождать всего каких-то несколько дней, в крайнем случае, пару недель, и унылые будни кухонной прислуги окажутся позади. Там, за стеной, ждёт Ансель, и ему понадобится твоя поддержка в неимоверно важном деле. Так что же ты медлишь?»

Поборов минутную слабость, девушка всё-таки ухватилась за верёвку. Карабкаться наверх оказалось куда сложнее, чем спускаться. Юнис похвалила себя за то, что не поленилась навязать узлы, теперь они были хорошим подспорьем. Забравшись на стену, девушка ненадолго остановилась, чтобы перевести дух.

— Стоять! — раздался вдруг окрик.

К ней метнулся некто, затаившийся прежде на стене и незаметный в предрассветном сумраке.

Юнис стремглав кинулась в противоположную сторону. Девушка надеялась, что при таком свете сложно что-то разглядеть, и, коль скоро ей удастся сбежать, никто не заподозрит, что это именно она, скромная кухарка Мелли, ночью отлучалась из Застенка.

Навстречу ей из полумрака выступил ещё один человек, одетый в форму стража. Не раздумывая, девушка, со всей силы налетела на внезапное препятствие. Охранник не был к этому готов, и Юнис удалось сбить его с ног. Страж упал, неуклюже ударившись о камни, и принялся грязно ругаться. Девушка надеялась, что путь к свободе теперь открыт, но впереди замаячил ещё один враг. Юнис заметалась, пытаясь решить, куда лучше бежать, и тут её настиг первый обнаруживший себя противник. Он подбежал, замахиваясь дубинкой. Девушка рефлекторно уклонилась от удара и пнула нападающего ногой. Тот, однако, изо всех сил вцепился в Юнис, не давая ей вырваться. С обеих сторон к нему бежала подмога, да и упавший стражник уже поднимался на ноги.

Оценив свои шансы, Юнис сдалась и перестала сопротивляться. С ней не церемонились, наградив несколькими чувствительными ударами. Особенно старались те двое, которым досталось в горячке недолгого боя. Видно, стражи Застенка не ожидали такого сопротивления, и теперь были не прочь выместить зло на своей жертве. Впрочем, права слишком сильно портить королевскую собственность им никто не давал.

Последовал недолгий допрос: кто она такая, где работает, был ли с ней ещё кто-то. Юнис не видела смысла запираться, и честно отвечала на вопросы. В итоге, её препроводили в одну из старых башен, где, как выяснилось, располагалось несколько тюремных камер. Все они сейчас пустовали, да и, судя по тому, как долго стражники искали ключи, вообще использовались нечасто. Юнис заперли в маленькой одиночной камере, и на некоторое время оставили в покое. Впрочем, девушка не сомневалась, что утром её ждёт множество неприятностей. И чем только она это заслужила? Будто сама судьба ополчилась против неё.

***

Инспектор Дарайя Веггис по прозвищу Паук

С самого дня наказания дерзкого рекрута имелись у меня опасения, что этим дело не кончится. Ведь непослушание, оно подобно болезни распространяется: стоит одному клеймёному этим недугом заразиться, как вдруг уже по всему Застенку расползлось. Такое и в прошлом не раз имело место. А что тому причиной, что эпидемию вовремя остановить не представляется возможным? Известное дело — деньги.

Мне говорят, эти люди, мол, казённое имущество, а государево достояние портить, тем паче уничтожать, никак не годится. За это, дескать, и самому пострадать можно. Да только я понимаю, что всему виной выгода. Причем отнюдь не его величества, а нашего брата, чиновника.

Ведь в прежние, благословенные времена как всё с этими королевскими рабами устроено было. Клеймили их врагам на страх, злодеям в назидание. И использовали на таких работах, что сами по себе за наказание считались. Рубить лес, мостить дороги, грести на галерах, кормить и одевать себе подобных. И это, по моему разумению, очень даже правильно было. Там им самое место, как я мыслю.

А в наши времена что началось. Поглядеть, так некоторые клеймёные уже не чернорабочие, а прямо искусники. Теперь их учат грамоте, художествам, всяким тонким и сложным ремёслам. Живут в тепле, едят трижды в день, по воскресеньям гуляют. И это ещё те, что попроще.

Что же до этих, особенных, у которых персональные контракты и эксклюзивные заказы, так это и вовсе сплошное непотребство. Они пекут пирожные, шьют модные наряды и строят роскошные особняки. Они живут среди людей свободных, мало того, богатых, и проникаются образом жизни своих хозяев. Вернувшись в Застенок, требуют себе привилегий и удобств, от которых не отказались бы многие из нас, скромных служащих. Они развращают всех прочих своим легкомысленным поведением, дурными привычками и неуместными желаниями. И, самое возмутительное, всё это сходит им с рук.

А всё почему. Потому что мы боимся потерять доход. Опасаемся вызвать недовольство взыскательных клиентов. Ведь с таких первоклассных контрактов прибыли значительно больше, чем с рядовых. И та прибыль, уж поверьте, не вся в казну идёт. Немалая часть в карманах нашего же начальства и оседает. И за то готовы эти господа терпеть любую наглость со стороны своих подопечных. Кто ж режет курицу, которая несёт золотые яйца!

В качестве примера, взять хотя бы этого архитектора, Кайла. Помню, я только получил место в Элатее, как раз входил в курс дела, что да как в Застенке устроено. И тут этот малый возвращается за полночь, весь расфуфыренный, словно барышня, а на моё справедливое замечание отвечает, что, дескать, в театре премьеру давали. Хотел я ему было устроить весёлую жизнь, да на следующий день меня самого к господину первому заместителю в кабинет вызвали. Уж сколько лет прошло, а до сих пор помню, как он мне тогда выговаривал.

— Вы, — говорит, — инспектор, совсем что ли, ума лишились? Я вам впредь категорически запрещаю мастеру Кайлу препоны ставить. Да на те деньги, что один его контракт приносит, полк таких, как вы, нанять можно и плату за год авансом выдать. Потрудитесь-ка образумиться, а не то все убытки с вашего жалования и вычтут.

Так и назвал этого клеймёного нарушителя со всем почтением — мастером Кайлом. Нет, вы понимаете, я, честный человек, двадцать лет без малого службе отдавший, должен сообразовываться с желаниями какого-то строителя с клеймом. И единственно лишь потому, что он баснословный доход приносит. Но с начальством ссориться себе дороже, мне детей кормить и за квартиру платить, а это в Элатее ой как недёшево выходит. Я покивал и заверил господина первого заместителя, что отныне всё в лучшем виде будет.

И вот теперь эта история. Поначалу всё как обычно шло. Когда новая партия осуждённых приходит, всегда следует ждать проблем. Это весь мой опыт подсказывает. Таким людям всегда встряска нужна, демонстрация, чтобы понимали, по каким правилам здесь живут. Вот я и присматривался к новичкам, ждал, пока кто-нибудь проштрафится так, чтобы на его примере всё наглядно показать. Ну что, ищущий, как говорится, да обрящет. Как раз вовремя является ко мне старший повар с жалобой, что рекрут из новоиспечённых к его девушкам в рабочее время пристаёт. Я немедленно к командирам этого солдата, и, подумайте только, у него это уже не первое прегрешение оказалось. А ведь всего несколько дней прошло, как он у нас очутился. Значит, думаю, ответит он у меня сейчас по всей строгости, заодно и остальным урок будет.

Но, признаюсь, с наказанием всё пошло не так, как планировалось. Жаль, не имею достоверной информации, что за человек этот рекрут, и почему он так равнодушен к телесным страданиям оказался. По моему разумению, он закоренелый, матёрый преступник. Хотя по виду не скажешь, конечно. Ну да бывает, что под овечьей шкурой волк прячется. Как бы то ни было, от наказания того для моих целей вышло больше вреда, чем пользы. Как вспомню те бездарные вирши про верблюдов, что теперь весь Застенок распевает, так дурно делается. Я предлагал было распоряжение издать о запрете этой вредной песенки, но господин первый заместитель меня не поддержал. Сказал, что она, видите ли, никакой крамолы не несёт, и к тому же, мотив для долгой работы очень даже подходящий. Да и вообще, мол, над нами только смеяться станут, если мы такие вещи начнём регулировать. По моему разумению, это он зря, но пришлось принять к сведению.

После того инцидента с рекрутом я решил повнимательнее к его подруге присмотреться, той самой, с кухни. Ясно же, что они заодно. А раз этого разбойника ничем пронять не получается, может быть, надёжнее будет через девицу действовать. Она-то совсем ещё юна, и навряд ли настолько могла закоренеть.

Велел я своим людям получше за этой кухонной девкой присматривать, и, как знал, тут же кое-что любопытное выяснилось. Оказалось, что к ней имеет особый интерес некий весьма примечательный персонаж — тот самый Кайл, что обязательно с приставкой «мастер». Казалось бы, какое у него тут может быть дело, он же совсем не того полёта птица. Тут уж я понял, что нюх меня не обманул. Стал ещё пристальнее следить. И уверился в том, что эти трое как-то друг с другом повязаны. Не знаю, с тех ещё времён они знакомы, когда рекрут с подружкой на свободе ходили, или, напротив, оказавшись в Застенке они зачем-то нашему великому зодчему понадобились. Опять же, не знаю, что за дела у них такие имеются. Могу только предположить, что мутят какие-то финансовые махинации. Может, этот Ансель клеймёному архитектору связь с преступным миром обеспечивает, или ещё что. В общем, твёрдо я вознамерился вывести всю эту компанию на чистую воду.

Но намерения намерениями, а пару недель как будто ничего в этом направлении не происходило. До сегодняшнего дня. Накануне мы едва не поссорились с женой. Розина настаивала, чтобы мы по случаю воскресенья отправились на прогулку. Дескать, она и дети заслужили толику развлечений. Посему она приняла приглашение своей подруги и от моего лица тоже, так что назавтра мы двумя семействами устраиваем пикник. Я был решительным образом против. Времена сейчас неспокойные. С этим мятежом герцога Динкеллада никак нельзя быть уверенным в стабильном будущем. Я убеждён, что тратить наши, и без того скудные, средства на развлечения сейчас неразумно, ведь кто знает, как долго продлится в королевстве кризис. А ведь эти прогулки с подругами никогда не обходятся дёшево. Не успеешь оглянуться: кто-нибудь из детей порвал курточку, другой вконец испортил ботинки, третий набедокурил — и вот уже приходится платить за чью-то поломанную вещь, только бы не было скандала. Вечером Розина намекает, что у всех подружек были обновки, и только одна она вечно ходит в старье. Деньги, на всё нужны деньги. Как будто жалование падает на меня с неба!

И всё же, я дал слабину и сдался. Порой проклинаю себя за такую слабохарактерность, но что делать, водится за мной некоторая сентиментальность. Пожалел супругу и детишек. Погода в воскресенье намечалась чудесная, а, по правде говоря, никто не знает, как долго ещё нам наслаждаться хотя бы относительным спокойствием. Ведь сейчас хоть и военное положение формально, но особых строгостей пока не ввели. Война если и есть, то от нас далеко. Все ждут, как дальше дело обернётся. Может и так статься, что спустя неделю или две уже не об увеселениях придётся думать. Тревожно всем, что и говорить. Вот я и решил напоследок своих домочадцев порадовать. Даже пообещал мороженого купить и на карусели позволить прокатиться.

Видят боги, с утра я и вправду собирался чинно отправиться на эту злополучную прогулку. Мы как раз заканчивали завтрак, смотрели, каких припасов нам положила в корзину кухарка, и обсуждали, что ещё требуется взять с собой, когда явился посланец из Застенка со срочным сообщением. Я выслушал и не поверил своим ушам — моя птичка сама залетела в силки. Подружка моего врага сотворила такое, чего не очень-то ждёшь от кухонной девчонки: тайком куда-то отлучалась ночью из Застенка. К тому же, наши горе-стражники так разленились, что сцапали эту девицу с большим трудом, двое даже умудрились при этом получить повреждения. Ума не приложу, как они при такой-то сноровке вообще ухитрились заметить это нарушение. Но в данном случае, их неумелость мне оказалась даже на руку, ведь теперь налицо не только нарушение режима, но и сопротивление страже, а это уже дело нешуточное. Теперь я смогу всерьёз взять соплячку в оборот, и надеюсь узнать от неё, чем они там с приятелями занимаются.

Я так обрадовался новостям, что даже забыл про обещание, данное Розине. Она, как услышала, что долг зовёт меня на службу в выходной день, немедленно принялась скандалить. Никак уняться не могла. В конце концов, пришлось влепить ей пощёчину, чтобы не смела устраивать мне сцены при детях. Вот так всегда, стоит проявить слабину и позволить жене запланировать что-то, чего мне не хочется, и обязательно всё обернётся к худшему. В общем, оставив дома рыдающее семейство, я стремглав помчался в Застенок.

Всю дорогу я обдумывал, что мне в такой ситуации следует предпринять, и к тому моменту, как был на месте, определился. Первым делом я отдал приказ поместить под стражу обоих дружков моей пленницы — рекрута и архитектора, с тем чтобы они, узнав, что их подельницу схватили, следы замести не успели. Да, я и на такой шаг решился, хоть и понимал, что за Кайла мне, если что, отвечать придётся. И надо же такому случиться, что обоих голубчиков в одном месте застукали: прямиком дома у этого зодчего. Тут я окончательно убедился, что все эти трое — одна шайка.

Но после такой нежданной удачи всё пошло не столь гладко. От солдата, очевидно, толку было не добиться, допрашивать архитектора без санкции начальства я и не собирался, но вот девчонку планировал припугнуть как следует, чтобы она выложила всё, что знает, о делах своих приятелей. Но та, как на грех, заупрямилась. Принялась твердить, что ночью бегала по собственному разумению, а вовсе не по поручению подельников. Дескать, хотела повидать старую знакомую в городе, только и всего. Что-то сообщить о делах тех двоих, Кайла и Анселя, отказалась наотрез. По крайней мере, допросив её, я ещё больше уверился в том, что все трое связаны самым тесным образом. Для столь преступной особы, девчонка на удивление плохо умеет лгать. Может её и впрямь, как говорит мой помощник, втравили в нехорошие дела дружки. Но я сомневаюсь. Уж слишком она упрямая, страха в ней нет никакого, одно своеволие. Такую не очень-то заставишь.

Эта нахальная девчонка своей несговорчивостью меня преизрядно из душевного равновесия вывела. После такого демарша непременно нужно было ей урок преподать. Приказал я её разложить на лавке, велел принести розог, и собственноручно принялся упрямицу сечь. Она ни в какую — всё свои прежние речи повторяет. Я уж хотел было всерьёз за неё взяться, да пришлось остановиться. Здесь аккуратность нужна, как бы не превысить свои полномочия. Ведь если с девкой что случится, мне за неё отвечать. Казённая собственность, будь она неладна. Нет, так не годится, нужно сперва санкцией заручиться, а потом уже эту дрянь малолетнюю допрашивать с пристрастием. Надеюсь, её прегрешений вкупе с моими подозрениями достаточно будет, чтобы от начальства добро получить.

Раз так, придётся отложить допрос до понедельника. Нужно дождаться, пока первый заместитель на службу выйдет. Не думаю, чтобы он был рад, если его в выходной день потревожить. Я уж постараюсь всё в правильном виде подать, чтобы разрешение на применение к девке особых мер получить, да и необходимость ареста зодчего получше объяснить. А там или пан или пропал. Чувствую: или я эту шайку на чистую воду выведу, или не долго мне в нынешней должности оставаться. Ошибки в таком деле мне не простят, это уж наверняка.

Глава 9

Кайл знал, что когда-нибудь это должно было случиться. Предчувствия давно твердили ему, что участие в заговоре на сей раз не сойдёт с рук. Страх то накатывал, то отступал, но всё время оставался где-то на периферии сознания. И вот, когда до заветного часа осталось всего ничего, худшие опасения оправдались. И всё по вине этой взбалмошной девочки.

Воскресным утром именитый архитектор, по обыкновению, предвкушал грядущие приятности выходного дня. Сперва он намеревался посетить куафёра, затем провести некоторое время в любимом магазине канцелярских принадлежностей, а уже затем отправляться в «Цветок ванили». Кайл уже почти готов был отправиться в свой вояж по городу, как вдруг раздался несмелый стук в дверь. На пороге стоял, теребя в руках шапку, старший повар Осмар. Он, воровато оглядываясь, нырнул в открытую дверь и принялся сбивчиво говорить. Речь молодого человека более всего походила на покаяние, однако Кайлу всё же удалось уяснить главное: с его протеже Мелли случилась беда. Накануне она проштрафилась, за что получила в наказание несколько лишних часов работы, а во время утренней поверки девушки не оказалось на месте. Осмар уже хотел было начать поиски, как к нему пришли из стражи. По их словам, Мелли попалась на серьёзном нарушении, и была помещена под арест. Старший по кухне запаниковал. Он уже давно мучился совестью из-за того, что сдал инспектору Веггису того солдата, друга Мелли. А теперь ещё своими строгостями подтолкнул её саму к необдуманным поступкам. Не приходилось сомневаться, что злопамятный Паук, получив такую замечательную возможность, всласть отыграется на девушке. В этой сложной ситуации повар не придумал ничего лучшего, как обратиться за помощью к Кайлу, уважаемому в Застенке человеку, старому другу родителей Осмара, к тому же проявлявшему особый интерес к несчастной Мелли.

Выслушав тревожные новости, Кайл не на шутку испугался. Задействовав свои связи, он сумел выяснить подробнее, в чём именно провинилась Юнис. Самовольная отлучка из Застенка и драка со стражей. Этого было достаточно, чтобы воспитаннице графа Пиллара грозило самое суровое наказание. Посему, зодчий счёл возможным без промедления позвать к себе Анселя, чтобы обсудить, как им спасти ситуацию. Увы, он не успел ещё ввести мага в курс дела, как Паук нанёс упреждающий удар, и стража явилась уже за ними самими.

В момент ареста архитектор практически впал в ступор и, оказавшись в камере, ещё долго не мог взять себя в руки. С ним обращались довольно-таки вежливо, но Кайл был уверен, что это лишь до поры до времени. Раз его схватили, значит, Паук, как минимум, что-то подозревает. Одним богам ведомо, что инспектор сможет или уже смог вытрясти из Юнис. Ей известно слишком многое, а Паук не оставит её в покое. Но ведь сам Кайл знает ещё больше. Клеймёный отнюдь не питал иллюзий, что сможет сопротивляться, коль скоро на него хоть немного надавят, задавая неудобные вопросы.

Рано или поздно, скорее рано, Веггис узнает всё и тогда под ударом окажется как общее дело, так и жизнь самого Кайла. Однажды зодчему уже удалось чудом избежать наказания за участие в заговоре, вряд ли на второй раз сия чаша его снова минует.

Итак, поначалу Кайл совсем расклеился. Лежа в своей камере на вполне приличном матрасе, он в отчаянии проклинал свою судьбу, Паука, бестолковую Юнис Роан, заговоры и тайные общества, магов и воинов. Приступ отчаяния длился долго. Стражник принёс узнику поесть, но Кайл не притронулся к пище. С тех пор больше никто не входил к нему в камеру, никто не потревожил его в безнадёжном унынии. Архитектор давно не оказывался в столь неприятном положении, как сейчас. Но давно — не значит никогда. Теперь тени прошлого подступали со всех сторон, заставляя вспоминать те ушедшие дни, полные мрачного ужаса. Былое и без того нередко напоминало клеймёному о себе, но сейчас оно прямо-таки кричало в полный голос.

Кайл остался наедине с собственными мыслями, с ужасами, наполнявшими его сознание. Воображение, всегда бывшее сильнейшим союзником именитого зодчего, теперь превратилось в злейшего врага, рисуя в красках подземелья с пыточными инструментами, цепи и решётки, и в финале смертоносную «жилу». Ему довелось однажды видеть, как умирает мучимый клеймом человек, и после того дня зодчему ещё долго ночами снились кошмары. Теперь эти кошмары грозили превратиться в явь.

Когда клеймёному удалось, в конце концов, хоть немного прийти в себя, солнце уже клонилось к закату. Сквозь оконную решётку уже тянуло ночной прохладой. «Нужно взять себя в руки, нужно что-то придумать, — твердил себе Кайл. Он рванул туго повязанный на шее платок, ослабляя узел. — Ты должен собраться, успокоиться и как следует подумать. Скорее всего, сейчас Паук не знает всей правды, и даже не подозревает о заговоре. Необходимо выиграть совсем немного времени, всего лишь несколько дней. Дотянуть до того момента, когда начнется восстание, и люди Эсгера придут в столицу. Нельзя раскисать. Паук не ослабит своей хватки, но можно действовать через его голову. Элатея твой город. Ты ведь уже не тот глупый мальчишка, ты знаешь жизнь, у тебя есть влиятельные знакомые. Неужели тебе страшен простой чиновник из Застенка? Наверняка у него нет доказательств, одни подозрения. Вот что, нужно поговорить с начальством, с теми, кто стоит выше Веггиса. Ты ведь знаешь самого барона Андау, директора столичного Управления. Главного человека в Застенке. Знаешь, где он живёт. Нужно прийти к его милости и сообщить, что Паук превышает свои полномочия. Что в Застенке, невесть каким образом, оказалась госпожа Роан, воспитанница Пилларов. Что может случиться непоправимое. От тебя не смогут отмахнуться. Твоя репутация безупречна, ты серьёзный человек и не станешь шутить такими вещами. Мы выиграем время. Нужно только выбраться отсюда».

Кайл пошарил по карманам своего камзола. Денег у него с собой более чем достаточно, чтобы подкупить мелкого служащего из Застенка. Должно хватить, чтобы убедить стражника рискнуть неудовольствием Паука. Кайл постучал в дверь, сперва негромко, потом забарабанил сильнее, затем принялся во весь голос звать охрану. Нет ответа. Но где же страж? Неужели, ушёл спать, оставив заключённых дожидаться утра без присмотра? Впрочем, это неудивительно для Застенка, обитатели которого несвободны отнюдь не благодаря замкам и решёткам.

Отчаявшись привлечь внимание охранника, Кайл решил искать другие способы выбраться из заточения. Зодчий выглянул в окно. Камера располагалась довольно высоко, в одной из башен старой крепости. Отсюда открывался замечательный вид на Элатею. Последние лучи закатного солнца блеснули, отражаясь в чудесной крыше особняка герцога Хальванга. Зрелище любимого города неожиданно придало клеймённому уверенности в себе. Он обязательно найдёт выход.

Внезапно взгляд его упал на оконную решётку. Один из прутьев, как будто бы, держался плохо, камень в месте его крепления почти совсем раскрошился. Кайл снял свой щёгольский камзол и собрал длинные волосы в хвост, чтобы не мешали. А потом закатал рукава и принялся за работу. Вскоре усилия увенчались успехом, и в руках зодчего оказался, вынутый из своих креплений, ржавый прут. Получившегося отверстия, впрочем, было всё ещё недостаточно, чтобы выбраться наружу. Кайл проверил один за другим оставшиеся прутья, но те не поддавались.

И всё-таки это было уже неплохо. В этой древней крепости, не всегда получавшей надлежащий уход, что-нибудь давно могло прийти в негодность, расшататься. Если ему удастся найти ещё одно такое место, это может стать ключом к свободе.

Итак, нужно пытаться отыскать изъяны в самой кладке. Конечно, это отнимет много сил и времени. Но ведь у него есть Дар, который способен помочь отыскать путь к спасению. Внешние стены башни слишком толстые, но перегородки внутри самой тюрьмы гораздо тоньше. Найдя слабое место, он сможет попытаться расшатать кладку, используя прут в качестве инструмента. Даже если удастся попасть только в соседнюю камеру, та вполне может оказаться незапертой.

Кайл прижал обе ладони к каменной кладке стены. Здесь он в своей стихии. Он слышит камень, повелевает им, заставляет его собираться в немыслимые конструкции. Если где-то есть слабина, если хоть один блок непрочно стоит на своём месте, он найдёт этот изъян. Приятное ощущение Дара заполонило зодчего. Прислушаться, почувствовать. Найти способ выбраться. И камни ответили на его зов.

***

В первый раз с тех пор, как начались их с Анселем злоключения, Юнис была действительно, по-настоящему напугана. Нет, страшно ей было и раньше. Она опасалась каждой тени, когда они пробирались, крадучись, через напичканный магической защитой особняк семейства Чиньел. С замиранием сердца ожидала приговора суда. Силилась собрать волю в кулак, зная, что, мгновение спустя, её руки коснётся раскалённое клеймо. Боялась за жизнь испытавшего на себе воздействие «жилы» Анселя. И всё же, то было совсем другое чувство, не столь безнадёжное. Прежде у неё оставалась толика контроля над своей судьбой. Прежде был выбор, была надежда. Прежде Юнис не давала отчаянию завладеть собой.

Раньше никто не пытался причинить вред лично ей, не был её собственным рьяным врагом. Для всех она выглядела всего лишь одной из многих, неприметной, на первый взгляд, жертвой, попавшей в горнило Застенка. Тюремщики, судьи, маг Ордена Жаровни, Осмар — все они, так или иначе, причиняли ей зло, но относились к этому безучастно, равнодушно. Теперь же, это была персональная война. Тот факт, что инспектор Веггис всей душой возненавидел именно их с Анселем, девушка сегодня хорошо прочувствовала. Паук пока не добился своего, но недвусмысленно дал понять, что завтра будет гораздо хуже. И как знать, сколько ещё она сможет сопротивляться.

Возможно, стоило бы придумать хоть какую-то историю, что-нибудь, чем удовлетворится Паук, но ничего подходящего не шло в голову. В любом случае, она не скажет ничего, что сможет повредить Анселю. По крайней мере, пока хватит сил бороться.

Впервые Юнис казалось, что выхода у неё нет. От неё больше ничего не зависит. Вряд ли ей удастся сбежать. Вздумай она раскрыть своё настоящее имя, ей наверняка не поверят. Нет больше ничего, что она могла бы сделать, кроме как ждать и надеяться на чудесное спасение.

Но вот подоспеет ли оно вовремя? Анселю неоткуда узнать о том, что с ней произошло. Они давно не общались, и маг вряд ли сумеет быстро заметить её исчезновение. Эсгер и его люди далеко, их час ещё не наступил. За те несколько дней, или даже недель, что остались до восстания, может случиться много ужасного.

Одно хорошо — герцогиня Венадио теперь знает о том, где находится Юнис. У неё нет повода начинать беспокоиться так рано, но всё же, если с Юнис что-нибудь случится, Пауку и прочим не удастся спрятать концы в воду. Рано или поздно начнётся расследование, виновные понесут наказание. Графиня Соланж не останется в неведении о том, куда пропала её дочь. Слишком слабое утешение.

Если бы только ей представился ещё один шанс, малейшая возможность снова распоряжаться своей судьбой, она бы ни в коем случае его не упустила. Но достанется ли ей такая удача?

Её камера стремительно погружалась во тьму. Даже солнечным днём свет едва проникал сюда через зарешеченное окошко, теперь же, с заходом солнца, стало совсем темно. Отчего-то именно эта деталь добавила отчаяния и без того невесёлым мыслям. Юнис заворочалась на своей жалкой подстилке, и истерзанная спина немедленно отозвалась болью. Девушку мучила неизбывная тревога. Порой в башне, с давних пор служившей тюрьмой, слышались странные звуки. Акустика здесь играла в причудливые игры. Часто можно было расслышать крики или стуки, грохот или скрип, но девушка не могла с уверенностью сказать, откуда всё это доносится. Есть ли здесь другие узники или стражи? Или эти звуки долетают снаружи, где Застенок живёт своей обычной жизнью?

Юнис кое-как устроилась так, чтобы не тревожить израненную спину и закрыла глаза. Нужно попытаться поспать, отдохнуть хоть немного. Неизвестно, что случится на следующий день, но силы ей определённо понадобятся.

Заснуть, однако, не получалось. Воспоминания прошедшего дня — яркие, отчётливые — преследовали девушку даже ночью. Стоило Юнис закрыть глаза, перед её внутренним взором снова представал Паук. Он возвышался над ней с пучком розог в руках, засучивший рукава рубашки, мокрый от пота, с мерзкой ухмылкой на лице. Мерный свист розги. Всплески боли. Красное от усилий, довольное лицо инспектора Веггиса, занятого любимой работой. Колючее ощущение собственного бессилия. Измученная этим повторяющимся кошмаром, в конце концов, девушка всё-таки погрузилась в беспокойный неглубокий сон.

Проснулась она оттого, что совсем рядом раздался негромкий странный звук. Его источник как будто находился прямо в камере. Вырванная из полудремы, Юнис открыла глаза. Над её убогим ложем в полумраке маячила призрачно-белая фигура. От неожиданности девушка вскрикнула, отпрянула и вжалась спиной в стену.

Это Паук! Он пришёл за нею. Ночью, когда все спят. Что же такое он задумал, чего не решился сделать при свете дня? Юнис сжалась от ужаса, представляя, какие именно планы мог породить извращённый разум её врага.

Паук замер и не говорил ни слова, зловеще нависая над скорчившейся у его ног Юнис. Мрачный демон, пришедший по её душу.

Внутри девушки вдруг поднялось яростное чувство. Юнис прокляла себя за безотчётный страх, за трусливые мысли. Паук здесь один, с ним рядом нет охраны. Она не позволит ему властвовать над ней, превратить её в безвольное запуганное существо. Вот он, тот шанс, о котором она молила судьбу.

Девушка вскочила на ноги и в отчаянном исступлении кинулась на врага. Бешеным натиском ей удалось сбить противника с ног. Юнис навалилась сверху и со всех сил вцепилась ему в горло. Задушить, не позволить закричать — наверняка где-то рядом есть и другие стражи. Враг стонал и хрипел, силился освободиться, но сопротивление его оказалось довольно жалким. Этот человек был, наверное, сильнее Юнис, но, к счастью, совсем не умел драться. Спустя короткое время девушка поверила, что сумеет одержать верх в этой схватке. Юнис охватило неистовое и приятное чувство — теперь она сможет отомстить за себя и за Анселя, за свой страх, боль, бессилие. Воодушевлённая, девушка усилила натиск.

В этот момент луна показалась из-за облаков, луч её света упал на дерущихся, и Юнис наконец-то смогла разглядеть противника. Едва увидев его лицо, девушка вдруг отпустила хватку и испуганно отшатнулась.

Мужчина отчаянно хватал ртом воздух.

— Умоляю, не убивайте меня, — тонким голосом взмолился он.

— Мастер Кайл? — неуверенно спросила девушка.

— Клянусь, это я, — выдохнул зодчий.

— С вами всё в порядке?

— Кажется, да…

Он как будто всё ещё не верил, что избавился от хватки на своём горле, и с опаской смотрел на девушку, потирая шею.

— Ради всех богов, простите меня, — взмолилась Юнис. — Я вовсе не хотела на вас нападать. Я приняла вас за другого и готовилась к худшему.

— Понимаю, что вы могли предположить, — кивнул Кайл. — Я не в обиде за ваши действия.

— Но как вы сюда попали? — удивилась Юнис.

— Я… я понимаю, это странно звучит, но я, кажется, прошёл сквозь стену. Мой Дар… — зодчий не договорил, словно отчаявшись объяснить, что произошло. Вместо этого он указующе махнул рукой.

Только теперь Юнис взглянула туда, куда показывал Кайл. И опешила. В стене и впрямь зияла дыра высотой в человеческий рост, за ней виднелись внутренности соседнего помещения. Каменная кладка как будто расступилась перед зодчим, лишние кирпичи распределились по краям открывшегося проёма, образуя своего рода портал. А ведь архитектор говорил ей, что способен повелевать камнями! Вот и зримое доказательство его слов.

— Ну, конечно же, ваш Дар, как же я не подумала! — в восторге воскликнула Юнис. — Но я и представить себе не могла, что вы способны на такое!

— Клянусь, я и сам до сего момента не ведал об этой грани своего Дара, — взволнованным голосом сообщил Кайл.

— Что ж, это открытие как нельзя более кстати. Я ужасно рада вас видеть, — заверила его девушка.

Оба они между тем поднялись на ноги. Кайл всё ещё тяжело дышал.

— Но расскажите же, что произошло, — потребовала Юнис. — Вы сегодня очень необычно выглядите, совсем на себя не похожи. Из-за этого я и спутала вас с Пауком.

— Ох, — смущённо отреагировал Кайл. — Прошу меня простить. Я и вправду совсем неподобающе одет. Дайте мне минуту.

С этими словами зодчий протиснулся сквозь дыру в стене, и через короткое время вернулся обратно, на ходу поправляя шейный платок. Он действительно привёл свой костюм в порядок. Теперь Кайл был в камзоле и шляпе. Последняя заставила его наклонить голову, проходя в портал.

— Извините, — принялся оправдываться архитектор. — Я не думал, что найду здесь вас, потому и допустил подобное нарушение приличий.

— О, боги! — только и смогла выдавить Юнис, после чего разразилась хохотом.

Все тревоги и беды прошедшего дня разом отступили перед этой неудержимой весёлостью. Нет, в этом весь Кайл! Подумать только, в тюремной камере, в такой момент этого человека больше всего заботит внешний вид его одежды.

— Это ничего, что я без шляпки? — с трудом спросила девушка сквозь смех.

По правде говоря, на ней не было даже чепца — он куда-то запропастился во время злоключений прошедшего дня.

Кайл сперва взглянул на неё непонимающе, но потом его лицо тоже озарилось улыбкой.

— Но что это я, — спохватилась вдруг Юнис, когда безудержное веселье немного отпустило её. — Не следует мне так шуметь, нас ведь могут услышать.

— Не думаю, что здесь найдётся, кому слушать, — успокоил её Кайл. — Некоторое время назад я сам пытался привлечь внимание стражи и не добился успеха. К тому же, моя камера точно так же заперта, как и ваша.

— Что? Вы тоже пленник? — удивилась Юнис.

— Увы. Меня, как и магистра Тереса, арестовали сегодня утром, — пояснил Кайл. — Мы как раз думали, чем вам помочь.

Девушка выглянула в проход. По ту сторону и впрямь была камера, похожая на её собственную. Внимание Юнис привлёк лежащий на полу металлический прут. Девушка подобрала это импровизированное оружие на случай, если на пути к свободе придётся драться.

— Как видите, сперва я собирался покинуть камеру более обыденным способом, — пояснил Кайл. — С помощью этого нехитрого инструмента.

— Ну что ж, надеюсь, с новыми способностями, вам не составит труда обеспечить нам выход отсюда, — сказала девушка.

— Я постараюсь, — с этими словами зодчий уперся ладонями в стену сбоку от двери в камеру. Несколько мгновений спустя, к неимоверному восторгу Юнис, кладка подалась, освобождая путь на волю. Кайл с гордостью смотрел на дело рук своих.

— Потрясающе! — девушка не смогла удержаться от того, чтобы захлопать в ладоши. Но тут же сделала предостерегающий жест. — Я пойду первой, и постараюсь расчистить дорогу, если кто-нибудь вздумает нам помешать.

Они прислушались: снаружи всё как будто было спокойно, и осторожно выбрались в тюремный коридор. Юнис, вооружённая прутом, шла впереди. Здесь действительно не было стражи, зато обнаружилась лампа. В её свете удалось заметить висящую на стене связку ключей. После недолгих поисков нашлась и ещё одна запертая камера. Памятуя о недоразумении, произошедшем между ней и Кайлом, Юнис перво-наперво отодвинула заслонку глазка и позвала Анселя.

Один из ключей подошёл к замку, и вскоре удивлённый и обрадованный Ансель присоединился к своим освободителям.

— Интересно, а почему ты не мог сам отпереть дверь с помощью того волшебства? — вдруг вспомнила Юнис.

— Будь у меня под рукой гримуар, я бы в два счёта с этим справился, — посетовал Ансель. — Но, увы, я его уже давным-давно не видел, а заклинания требуется иногда освежать в памяти.

Юнис коротко пересказала ему события последнего получаса. Магистр Терес изрядно позабавился, слушая, как девушка набросилась на архитектора, приняв того за Паука.

— Не беспокойтесь, такое поведение нормально для одарённых воинов, — съязвил маг, обращаясь к Кайлу. — Эта братия, чуть что, так и норовит придушить кого-нибудь ни в чём не повинного.

Услышав о способе, которым зодчий воспользовался для побега, маг пришёл в настоящий восторг.

— Я как чувствовал, что ваш Дар может много больше! — воскликнул он.

— По правде говоря, я не думал, что мой Дар может быть столь разрушительным, — смутился Кайл. — Я всегда считал, что мои способности носят исключительно, так сказать, созидательный характер.

— Кстати, раз уж созидательность вам ближе, а вы могли бы привести стены в первозданное состояние? — заинтересовался Ансель. — Будет замечательно, если никто не сможет понять, что произошло, когда наше отсутствие обнаружится.

— Полагаю, мне это по плечу, — торжественно заверил его Кайл.

К удовольствию зрителей, он и впрямь сумел вернуть кирпичи на полагающиеся им места, так что самый придирчивый осмотр не выявил бы ничего подозрительного. Закончив со вторым проходом, Кайл картинно раскланялся.

— Великолепно, просто великолепно! — похвалил его Ансель. — Вы, друг мой, настоящий кладезь талантов. Интересно, а какой толщины стену вы сможете преодолеть с помощью Дара?

— Право не знаю, — ответствовал зодчий. Юнис готова была поклясться, что слышит в его голосе самое настоящее кокетство. — Но убеждён, что много толще здешних.

— Как насчёт внешней стены этой башни? — предположил маг.

— Да, смею надеяться, она окажется мне вполне по силам, — заверил его Кайл, и тут же добавил, — но не думаю, что нам следует прямо сейчас выяснять это на практике.

Все согласились, что воспользоваться обычной дверью будет куда предпочтительнее.

— Но как мы выберемся наружу? — спросила Юнис. — Я имею в виду, как мы попадём в город. Нам ведь нельзя оставаться в Застенке.

— Не беспокойтесь, я знаю путь, — заверил спутников Кайл. — Главное — не попасться патрулю. В обычное время, я бы об этом не беспокоился, но сейчас стражники могут быть уже в курсе, что я попал под арест.

Они выбрались из тюремной башни, никем не замеченные, и принялись пробираться вслед за зодчим по путаным переулкам Застенка. Кайл демонстрировал отменное знание местности, как будто ему каждый день приходилось посещать самые глухие уголки обители клеймёных, а вот Юнис с Анселем вскоре совсем утратили представление о том, где они находятся. Стражи здесь не было, а иной раз Юнис и вовсе сомневалась, что за последний месяц в этом месте мог пройти хоть кто-то. В конце концов, они оказались в очередном тесном проулке, который выводил на довольно широкую площадь. Ни девушка, ни маг никогда не бывали в этой части Застенка. Кайл заранее велел им держаться потише, поскольку именно здесь ожидал встречи с охраной. Беглецы осторожно выглянули из тени — на площади горел фонарь, один из немногих в Застенке, под которым курили двое патрульных. Юнис принялась было прикидывать, смогут ли они с Анселем тихонько справиться с обоими, но тут стражи убрали свои трубки и вернулись к патрулированию. Они удалились прочь по широкой улице, и Кайл, выждав немного, решил, что можно выбираться из укрытия. К удивлению девушки, зодчий вёл их именно к пятачку, освещённому фонарем — рядом оказался вход в какое-то здание. Кайл достал из кармана ключи и, стараясь не шуметь, отпер дверь. Внутри было темно и тихо.

— Что это за место? — шёпотом полюбопытствовал Ансель.

— Это здание конторы, — так же тихо пояснил зодчий. — Здесь находятся офисы чиновников, сюда обращаются заказчики, которым нужны услуги клеймёных.

— А зачем мы сюда пришли? — спросила Юнис.

Но Кайл не был расположен долго разговаривать, вместо ответа он повлёкспутников по тёмным коридорам и вскоре остановился перед очередной дверью, для которой у него также нашёлся ключ.

Они снова очутились под открытым небом. Здесь был ещё один фонарь, площадка для подъезда экипажей, несколько скамеек. Юнис огляделась и сообразила, что они оказались с наружной стороны стены. Всё прошло как по маслу — Кайл вывел их из Застенка. Сердце девушки наполнилось восторгом.

— Как видите, это здание встроено в стену, и имеет входы по обе стороны, — пояснил зодчий. — Таким образом, из Застенка можно выбраться, не преодолевая крепостных сооружений.

Они торопливо пошли прочь по первой попавшейся улице, стараясь, как можно скорее, оказаться подальше от места обитания клеймёных.

— Нам повезло, что вы так хорошо знаете Застенок, — заметила Юнис, когда старая крепость скрылась из виду за другими домами. — Но откуда у вас все эти ключи? Неужели вы готовились к тому, что однажды вам придётся сбегать вот таким способом?

— Ну что вы, мне не нужно было специально готовиться, — пояснил Кайл. — В здании конторы располагается и мой собственный кабинет, который я вправе посещать в любое время суток. Видите ли, среди моих заказчиков немало тех, кто встает после полудня и ложится спать с рассветом. Они порой предпочитают вести дела в такое время, когда в Застенке уже отбой. А мне следует выполнять пожелания клиентов.

Теперь им предстояло решить, куда отправиться дальше. Ансель предложил для начала добраться до того постоялого двора, где они с Юнис оставили лошадей и сумки, а уж там, в спокойной обстановке, обсудить дальнейшие планы.

— Я ужасно скучаю по моему гримуару, — признался маг. — Прямо-таки неуютно себя чувствую без этой незаменимой вещи.

Идти пришлось пешком — в такое позднее время в окрестностях Застенка пролётку было не поймать. Ансель без проблем вызволил оставленные на хранение вещи, хотя ему и понадобилось сочинить какую-то историю о том, почему вместо того, чтобы прийти на следующий день, он явился только спустя несколько недель. Уплатив хозяину пару лишних монет за беспокойство, магистр Терес также заручился разрешением ненадолго воспользоваться одной из свободных комнат, чтобы без помех поговорить.

— Итак, — начал Кайл, — нужно принять решение, что делать дальше. Нам, со всей очевидностью, понадобится чья-то помощь. Боюсь предположить, что произойдёт, когда утром в Застенке обнаружат наше отсутствие.

— Неприятно, конечно, от кого-то зависеть, но я вынужден согласиться, — со вздохом отвечал Ансель. — Нам нужен могущественный покровитель. Хоть и не по душе мне всё это.

— Я думал обратиться к главе Управления по делам клеймёных, мы весьма неплохо знакомы, и я рассчитывал рассказать ему полуправду, утаив главное, — поделился Кайл, — но, возможно, у вас есть варианты получше.

— Думаю, это дело стоит предоставить Юнис, у неё очевидно больше всего связей в этих кругах, — предложил маг. — Но сначала я хотел сообщить вам, дружище, одну важную вещь. Возможно, это как-то повлияет на ваши планы.

— Я весь внимание, — насторожился Кайл.

— Скажите, что вы знаете о том, каким именно образом защищён тот самый артефакт, который ваши друзья планируют в скором будущем захватить?

— Как я уже когда-то говорил, я убеждён, что он находится в подземном хранилище, но больше мне ничего не известно по этому вопросу.

— Тогда позвольте просветить вас. Там есть несколько весьма любопытных подробностей.

— Вы располагаете достоверными сведениями на сей счёт? — удивился Кайл. — Но откуда, позвольте спросить?

— В основном, из мемуаров одного весьма компетентного представителя Ордена Жаровни. А кроме того — из общей теории магии, — отвечал Ансель. — Так вот, вся система защиты на самом деле довольно проста. Артефакт действительно содержат под землей. Надо заметить, что сей волшебный предмет достаточно велик, и, чтобы поместить его в хранилище, потребовалось вырыть широкий коридор. После того, как Букварь Ардоса водрузили на место, проход заложили толстой стеной, такой, которую не сломаешь в короткий срок.

Но при этом, рядом с артефактом постоянно дежурят маги, которым полагается реагировать на сигналы «жил». Чтобы они могли без помех попадать в хранилище, в стене оставили проход, который перегорожен не обычной дверью, но особой магической завесой, преодолеть которую может только тот, кто наделён таким правом.

— Вроде той, что мы видели в доме Чиньела? — не выдержала Юнис.

— Да, только на сей раз речь идёт о волшебстве гораздо более высокого класса. Эту завесу обмануть или развеять много сложнее, практически невозможно. А чтобы предоставить человеку право прохода через неё, требуются совместные усилия большей части орденского капитула. Таким образом, если один, или даже несколько его членов окажутся предателями, они всё равно не смогут тайком допустить к артефакту своих подельников.

— Почему же ты не сказал про эту завесу раньше?! — воскликнула Юнис. — Если бы я знала, что всё так сложно, я бы не стала на тебя обижаться, когда ты отказался идти к артефакту вдвоём.

— Так ты мне и слова вставить не давала, — обиженно парировал Ансель. — Да и вообще, могла бы мне побольше доверять, а не величать чуть что трусом.

Девушка потупилась, ей снова стало стыдно за ту дурацкую ссору. Столько всего произошло из-за её несдержанности.

А маг тем временем продолжал свой рассказ.

— Вся эта защита направлена, в первую очередь, против потенциальных похитителей артефакта. Допустим, злоумышленник даже преодолел завесу и оказался внутри. Но что ему делать дальше? Если бы он был драконом, или хотя бы драконидом, то мог бы, конечно, воспользоваться телепортацией, чтобы перенестись прочь вместе со своим трофеем. Но в наши времена такие заклинания никому не доступны. Букварь Ардоса слишком велик, чтобы его можно было вынести через проём, закрытый завесой. Уменьшить его с помощью колдовства тоже нельзя, поскольку такие могущественные волшебные предметы сами очень слабо подвержены магическим воздействиям подобного рода. Грубо говоря, артефакт воспримет попытки уменьшения так, будто его хотят уничтожить, и станет этому сопротивляться.

— Ты так говоришь, будто речь идёт о живом существе, а не о неодушевлённом предмете, — заметила Юнис.

— В некотором роде так и есть, — кивнул маг. — Принято считать, что артефакты обладают собственной волей, зачастую сильно превосходящей людскую. Но речь не об этом. В итоге, потенциальным похитителям остаётся разве что пытаться разрушить стену, а это не легко и не быстро.

— А разве нет такой магии, которая на это способна? — удивилась Юнис. — Ну или там алхимии. Она же целые крепости разрушает, как я помню.

— Ага, при нарушении техники безопасности, — хмыкнул Ансель. — Алхимия и по сию пору весьма ненадёжна, и не годится для точных воздействий. С её помощью артефакт получится скорее погрести под завалом, нежели вытащить наружу. Собственно же магические заклинания, хоть и достаточно избирательны, но откровенно слабоваты для таких задач.

— Ясно, — несколько разочарованно заметила Юнис. — Но ведь и правда, если бы это было так просто, то вместо стенобитных машин у нас были бы осадные маги.

— Вот именно. А на практике, чтобы проделать дыру достаточного размера, потребуется целая рота магов. Или… — Ансель сделал драматическую паузу, — один-единственный мастер Кайл с его замечательным Даром.

— Что?! — воскликнул зодчий.

— Именно так. Вы, мой друг, — ключ к этой сокровищнице. То самое средство, против которого наши враги не предусмотрели защиты. Насколько я помню, вы утверждали, что с помощью вашего Дара легко справитесь с крепостной стеной. Или может вы решили тогда немного приукрасить свои способности?

— Гипотетически, я, вероятно, могу, но… Вы же понимаете, у меня не было возможности убедиться в этом на практике.

— Значит, такой случай вскоре представится. Ведь когда мы вместе с Эсгером и его людьми отправимся к артефакту, вам, несомненно, стоит нас сопровождать.

— Не знаю, я о таком никогда не думал, — промямлил зодчий.

— Потому я и счёл нужным изложить свои соображения прямо сейчас, — пояснил маг. — Так у вас будет время подготовиться.

— Ансель, — вдруг громко и отчётливо сказала Юнис. Голос её дрожал от волнения. Она заглянула другу прямо в глаза. — Я думаю, нам больше не нужно ждать Эсгера. Мы можем сами проникнуть туда, где хранится Букварь Ардоса и уничтожить его. Сегодня же ночью.

— Что?! Ты опять за своё?! — возопил маг.

— Как вы сказали — уничтожить? — одновременно удивился зодчий.

— Теперь нам по силам это сделать! — горячо заявила девушка, обращаясь к Анселю. — Мы можем искать себе могущественных покровителей, что тебе, как ты утверждаешь, не по душе, а можем раз и навсегда решить свои проблемы сами. Раз Кайл способен провести тебя прямо к артефакту, минуя завесу.

— Это далеко не все препятствия! — взорвался маг. — Кроме магической защиты, там, надо полагать, и обычные солдаты есть.

— Послушай, Ансель, — сказала Юнис. — Мне до ужаса надоело бояться. Вряд ли стражей там слишком уж много. Ты сможешь с ними справиться с помощью заклинаний, а я помогу тебе там, где потребуется оружие. Или, может быть, нам удастся тихонько пройти мимо них и не попасться.

— Как у тебя всё просто! — Ансель не на шутку разозлился. — А ведь ты даже Пауку не попасться не сумела. Хотел бы я знать, на чём он тебя заловил.

— Ах, ты хочешь знать?! — вскричала Юнис — Ну так слушай. Я была у герцогини Венадио, беседовала с ней, а потом вернулась в Застенок. Вернулась, когда поняла, что тебе понадобится помощь, если вы с Эсгером и его людьми отправитесь к артефакту. Я собиралась проследить, чтобы никто не помешал тебе действительно уничтожить Букварь, ясно? Меня схватили на обратном пути в Застенок.

Ансель молчал.

— Наверное, я зря старалась, — тихо сказала Юнис. — Ты, видимо, не очень-то и стремишься избавиться от этой штуки.

Ансель выглядел смущённым.

— Погодите, — вмешался зодчий. — Но как вы вообще собираетесь уничтожить клеймо?

— Так же, как и вы заставляете стены расступиться, — глухо сказал Ансель. — Посредством Дара. Моего Дара. Он у меня особенный — дает не столько умения, сколько знания. Благодаря этим знаниям я разработал заклинание, с помощью которого надеюсь уничтожить таламийский артефакт.

Юнис ожидала, что Кайл начнет удивляться и выпытывать подробности, но тот неожиданно удовлетворился этим ответом. Зодчий как-то по-особому уважительно теперь смотрел на мага.

— Так что же, — спросила Юнис, — мне вернуться к её светлости и сообщить ей, что мы не справились, и теперь нам всем нужна её помощь?

Ансель скривился.

— Ещё не хватало зависеть от всяких владетельных дворян, — пробурчал он и, мгновение спустя, вдруг заявил нарочито беззаботным тоном, — ладно, кажется, мне сейчас нужно полчасика побыть наедине с гримуаром. Не мешает вспомнить кое-какие заклинания. А ты можешь пока проверить, всё ли в порядке с твоей шпагой.

В другой раз Юнис бы только возмущённо фыркнула, давая понять, что не нуждается в советах по обращению со своим оружием, тем более от дилетантов в таких вопросах. Но сейчас она только торжествующе воскликнула:

— Так ты согласен? Мы идём в Орден Жаровни?

Ансель в ответ важно кивнул, и девушка, вне себя от радости, бросилась на шею другу. Это порывистое движение тут же отозвалось болью в спине, напомнив Юнис, что она находится не в лучшем состоянии для опасных приключений. Впрочем, такие пустяки нисколько не могли охладить ее пыл.

— Ну что, дружище, вы присоединитесь к нашей маленькой экспедиции? — спросил Ансель у зодчего, высвободившись из объятий девушки. Тон его был таким, как будто речь шла об увеселительной прогулке в воскресный день. — Без вас нам определённо не справиться.

— Мне нужно подумать, — сказал Кайл.

Лицо зодчего побледнело.

Кайл Кеардай, клеймёный архитектор

Что делать, что же мне теперь делать?

Невозможно согласиться на это безумие, на эту авантюру. Мы не знаем, что там впереди. Нет, я уверен в моём пути, я ведь сам проверил каждый его участок. Но что будет дальше, в самой резиденции ордена? Могу только представлять, какие опасности там поджидают. Но ведь магистр Терес знает об этом много больше меня. Он бы не согласился, если бы у нас не было шансов, ведь так? Или эта девочка слишком сильно влияет на него, заражает своим нетерпением. Как знать.

Тасталай мне не лжёт, по крайней мере, я тешу себя этой надеждой. Возможно, я единственный человек, кому она не лжёт. Приятно быть в чём-то особенным. Но именно поэтому она никогда не говорила мне, что собирается сделать с клеймом, коль скоро мы его захватим. До какой степени Эсгер предан ей? Марионетка ли он в её руках или самостоятельный игрок? Мне этого знать не дано. Но у меня нет никаких причин любить этого человека. Возможно, он преследует собственные цели — тем хуже для нас всех. Я верю, что Тасталай хочет всего лишь укрыть артефакт от чужих глаз, но не использовать самой. Я верю, потому что хочу в это верить. Без этого весь план превращается для меня в историю, в которой я не хочу принимать участие. Положа руку на сердце, я и без того не хочу. Мне нравится моя жизнь, моё положение, мой успех. Хочу ли я большего? Безусловно. Готов ли ради возможной выгоды рисковать всем, что имею? Нет, нет и нет! Так почему я согласился на всё это? Потому что боюсь Тасталай. Вот в чём настоящая причина, если посмотреть правде в глаза.

Но ведь есть ещё эта экзальтированная особа, неистовая воспитанница Пилларов. Как знать, что будет, если я откажусь выполнять её желания. В ней столько рвения, столько рьяного порыва, что не удивлюсь, если она вздумает мне угрожать. Сегодня она набросилась на меня с такой яростью, что я уже попрощался с жизнью. Впрочем, чего я хотел от одарённого воина. Они с Эсгером, пожалуй, похожи в некоторых чертах характера. С другой стороны, ведь её мать не была такой. Как бы то ни было, фанатичность госпожи Роан вполне может представлять угрозу. Но ведь она тоже одна из нас. Без сомнения, Тасталай опаснее, но её здесь нет. А дочка Айстэ здесь, и она не отступится от своего намерения. Я пойман между стремлениями этих двух женщин.

Но что будет с нами, если что-то пойдёт не так, как надо? Что будет, если нас схватят? Может быть, есть шанс выжить, дождаться помощи, продержаться до тех пор, когда придут Эсгер и его люди. Нет, не верится. Долго мне не протянуть, а перед смертью я выдам всё, что знаю, и восставшим станет сложнее добиться своей цели. Нет, не нужно об этом думать! Не нужно давать пищу своей фантазии. Благословенная и проклятая, она слишком богата, и с готовностью рисует картины, которых я не хочу видеть. Этого не случится. Меня просто убьют, и мне будет всё равно.

Главный вопрос — чего следует бояться больше. Тех опасностей, которые поджидают нас в безумной попытке пробиться к артефакту, или того, что может произойти, если исполнятся планы Тасталай. Почему я полагаюсь на магистра Тереса, почему считаю, что он действительно может сделать то, под чем подписался? Но разве кто-нибудь верил мне самому, когда я рассказывал о своих юношеских мечтаниях? Разве хоть кто-то мог допустить, что они сбудутся, что мне это по силам? Думаю, даже лучшие друзья не верили в мой будущий успех. Но я хочу надеяться на успех Анселя. Потому что знаю, что такое Дар. Глупо, наверное, но у меня есть чувство, что такими вещами не шутят. Этот маг знает о Даре больше нас самих, и я убеждён, что он не стал бы испытывать судьбу, называя себя тем, кем не является. Что же до судьбы — как ещё воспринимать моё нежданное открытие, если не считать подарком этой ветреной особы. Считайте меня суеверным, но это, наверное, самый главный аргумент. Если мне даны способности именно сейчас, сегодня, не значит ли это, что они даны с умыслом? Не предаст ли меня Дар, если я откажусь использовать его так, как следует? Наверное, этого я боюсь больше всего. Я помню, что это такое, когда твой Дар требует от тебя невозможного, разрывает тебя изнутри, сводит с ума от нереализованного стремления. Ужасное, ужасное чувство! Я бы не хотел, чтобы оно повторилось. Этого я не могу допустить. Только бы решиться, только бы суметь собраться с духом. О, боги, как же страшно!

Глава 10

Итак, им удалось заручиться согласием Кайла. Архитектор, правда, отнюдь не выглядел уверенным в своём решении, и Юнис опасалась, как бы он не струсил в последний момент. Это им предстояло вскоре выяснить.

Подготовка к операции заняла немало времени. Сколько-то его ушло на переодевание. Юнис и Ансель сменили свою одежду клеймёных на костюмы, припасенные когда-то в дорогу. Девушка с радостью облачилась в мужской наряд, куда более удобный для её целей, чем длинная юбка, которая вечно путалась в ногах. Также она была несказанно рада снова почувствовать тяжесть шпаги на бедре.

Потом маг взялся за пристальное изучение своей драгоценной книги заклинаний, что заняло у него много больше против обещанного получаса. Обыкновенно, по воспоминаниям Юнис, он справлялся гораздо быстрее. Во время ожидания девушка не находила себе места. Кайл, впрочем, держал себя в руках ничуть не лучше.

В конце концов, потребовалось ещё перебрать все вещи, отбирая то, что может понадобиться в опасном предприятии, и договориться с хозяином, чтобы он ещё на некоторое время оставил у себя всё прочее, равно как и лошадей.

Наконец они выехали в сторону набережной Принцессы Мадалин. На сей раз удалось воспользоваться наемным экипажем, владелец которого приходился родственником хозяину постоялого двора, и был не против поработать ночью за добавочную плату. Кайл попросил высадить их у известного ему ресторана, не доезжая самой набережной, а дальше они пошли пешком.

— А что мы скажем, если нарвемся на патруль? — спросила Юнис.

— Уважаемым господам не возбраняется гулять там, где они пожелают, пусть даже и глубокой ночью, — ответил Кайл. — В крайнем случае, мы спонсируем завтрашние посиделки доблестных стражей в кабаке.

Он говорил с такой уверенностью, будто уже имел подобный опыт. Ансель согласно кивнул.

В ожидании, пока магистр Терес повторит свои заклинания, зодчий ухитрился в изрядной степени привести себя в порядок. Теперь он и вправду походил на богатого гуляку. Маг и Юнис на его фоне выглядели победнее. Они вполне могли сойти за двух случайных знакомых, прилипших к щедрому господину, в надежде на дармовое угощение.

Впрочем, на их пути так никто и не встретился.

Девушка прежде бывала в этом районе всего пару раз, и плохо знала местность, но зодчий ориентировался великолепно. Он уверенно вывел их на берег реки, где покачивались укрытые на ночь лодки.

Юнис подняла голову и взглянула на вершину холма, туда, где высилась мрачная тёмная громада замка. Прежде, гуляя по живописной набережной, она никогда не задумывалась о том, что представляет собой строение там, наверху. И наоборот, заходя в ворота Ордена Жаровни в составе вереницы арестантов, девушка также не подозревала, что внизу у реки гуляют разодетые дамы и кавалеры. Это были два разных мира, и доселе в мыслях Юнис они не соприкасались.

Ведомые Кайлом, они, в конце концов, оказались у небольшой постройки, выполненной в том же стиле, что и все прочие строения на набережной. Зодчий настороженно огляделся, извлёк из кармана памятную Юнис связку из двух ключей и впустил товарищей внутрь. Ансель с готовностью выудил из сумки и зажёг волшебный фонарь, посетовав при этом, что прошлый, который остался в доме Чиньелов, был гораздо удобнее. Девушка огляделась: судя по всему, в этой будке хранился какой-то хозяйственный инвентарь.

— Мы почти у цели, — довольно-таки нервно сообщил Кайл. — Дальше идти будет неудобно, проход неровный и местами узкий. А в конце, как вы помните, нас ждёт колодец. Если вам нужно заранее что-нибудь приготовить, лучше сделать это здесь. И ещё, оставьте все вещи, которые не пригодятся вам внутри.

Он посмотрел на Анселя. Маг согласно кивнул и принялся, одному ему ведомым образом, распределять свои многочисленные волшебные вещицы. Юнис поудобнее перевесила шпагу. Они сняли плащи и шляпы, а Кайл избавился и от своего щегольского камзола, совершенно неподходящего для лазания по подземельям. Одежду и лишние вещи припрятали среди местного барахла. А ещё, все трое замотали лица платками, как заправские грабители.

— Может, вам дать на всякий случай кинжал? — предложила Юнис архитектору. — У меня как раз есть запасной.

— Спасибо, это ни к чему, — Кайл энергично замотал головой.

— Но на вас могут напасть, — настаивала девушка. — Будет лучше, если вы сможете хоть как-то защитить себя.

— Я полагаюсь на иные способы защиты, — тихо сказал зодчий.

Уверенности в его голосе было маловато. Юнис пожала плечами. С её точки зрения, оружие в любом случае не помешало бы. Самой девушке оно стократ добавляло уверенности в себе. Стоило ей положить руку на эфес шпаги, и страх немного сдавал свои позиции.

В завершение подготовки, Ансель произнёс уже знакомое Юнис заклинание, то, что позволяло шуметь, не опасаясь быть услышанными, и объяснил Кайлу принцип его действия. Маг и на сей раз нацелил своё волшебство на Юнис, правда теперь их было трое, и всем сразу держаться внутри колдовской сферы было не всегда удобно.

Наконец медлить было более незачем.

— Готовы? — спросил Кайл таким тоном, будто отчаянно надеялся, что кто-нибудь ответит «нет».

Юнис с Анселем хором выразили свою готовность. Маг тихонько сжал девушке руку, как бы обещая, что всё будет в порядке.

Напротив входа в стене имелось отверстие, забранное решёткой. Оно выходило в небольшой и неглубокий бассейн, от которого шла труба, убранная под пол постройки. Бассейн сейчас был пуст.

— Нам сюда, — позвал зодчий, отпирая замок решётки очередным ключом.

— Мы собираемся ползти по водостоку? — удивилась Юнис.

Отверстие и впрямь было недостаточно велико, чтобы перемещаться по нему иначе, чем на четвереньках, и то Анселю, очевидно, предстояло попотеть, чтобы протиснуться в лаз.

— Только первое время, — успокоил девушку Кайл. — Вскоре начнётся собственно старый подземный ход, он гораздо просторнее. И не беспокойтесь, много воды здесь никогда не бывает. Этот сток устроен просто для отвода глаз.

Зодчий отворил решётку и теперь медлил у прохода, не решаясь залезть внутрь.

— Давайте, на всякий случай, я пойду первой, — предложила Юнис, видя его смятение.

Но Кайл, к её удивлению, не воспользовался таким благородным предложением.

— Нет-нет, лучше я, так безопаснее, — заявил архитектор и, справившись наконец с собой, полез в проход, даже не попросив у Анселя фонарь. Маг передал источник света Юнис, шедшей следом за зодчим, а сам, с руганью и кряхтеньем, пополз последним.

Вскоре, как и обещал Кайл, тесный обложенный камнем сток уступил место более широкому, неотделанному коридору. Здесь было скользко, пол стал неровным, сохранность прохода сильно разнилась от участка к участку. Порой попадались места, явно расчищенные относительно недавно. Юнис не смогла бы сказать, идут они по прямой или поворачивают. Девушка вообще, как оказалось, неуютно чувствовала себя под землёй. Ей всюду мерещились странные звуки, неожиданные движения. Юнис убеждала себя, что кроме них троих здесь никого нет, но всё равно озиралась по сторонам и шарахалась от каждой тени.

К удивлению девушки, Кайл весьма бодро шагал в темноту, как будто у него обстановка не вызывала особого волнения. Иногда он останавливался и просил посветить вперёд, время от времени прислушивался, но, в целом, был сосредоточен и не выказывал признаков страха именно из-за пребывания под землёй.

Спереди донеслись какие-то звуки, негромкое шуршание или, может быть, шёпот. В неверном свете фонаря Юнис видела, как что-то зашевелилось и метнулось в сторону. Графская воспитанница вздрогнула и на миг замерла. «Это, должно быть, просто крыса», — решила девушка. Но воображение тут же сорвалось с цепи, рисуя всевозможных фантастических тварей, которые, как известно, очень любят подобные места. Кто знает, что за неведомое существо могло здесь поселиться за столько лет.

Кайл, однако, нисколько не смутился.

— Не волнуйтесь, это крысы, — бросил он своим спутникам. — Этих тварей везде полно, проникают в любую дырку.

— Удивительное дело, обычно их везде полно, а как только тебе нужно срочно наловить полсотни, так все сразу куда-то подевались, — пожаловался сзади ничуть не встревоженный Ансель.

— Здесь, в Элатее, в них точно нет недостатка. Особенно в подземельях. Я однажды встретил крысиного короля, — поделился Кайл. — Должен заметить, весьма примечательное зрелище.

— Вы не боитесь подземелий? — спросила Юнис.

— Пожалуй, нет, — отозвался Кайл. — В них не бывает людей. Зато есть много всего интересного. Подземелья — это почти всегда свидетельства старины. У них есть история, которую помнят древние камни. Мне нравится думать об этом, представлять, что там некогда могло произойти. Вы знаете, что значительный участок Старого Города в былые времена так часто затопляло водами реки, что его пришлось поднять? Нынешние мостовые расположены на высоте бывших третьих этажей, а прежние первые этажи лежат глубоко под землёй. Старинные улицы стали катакомбами, можете себе представить?

— Правда? Я ничего такого раньше не слышала, — честно сказала девушка. — Это должно быть ужасно необычно. Подумать только, подземные улицы.

— Если хотите, я вам покажу, — предложил Кайл светским тоном, словно речь шла о каких-нибудь архитектурных достопримечательностях.

Юнис вдруг посмотрела на зодчего по-новому. В этом негостеприимном туннеле он с лёгкостью сохранял большее присутствие духа, чем она сама. А ведь она-то считала Кайла безнадёжным трусом.

— С удовольствием, коль скоро всё закончится хорошо, — ответила девушка.

Эта последняя оговорка как будто напомнила всем, что их ждут серьёзные испытания. Дальше продвигались молча.

Юнис не могла сообразить, ни сколько времени они уже идут, ни какое расстояние преодолели. Путь по тёмному туннелю казался бесконечным. Из-за неровностей под ногами нельзя даже было сказать, сильный ли здесь уклон. Ансель устал и запыхался: Юнис слышала его тяжёлое дыхание позади. И всё же, это было много лучше, чем лежать в камере и гадать, удастся ли пережить завтрашний день.

Вдруг дорогу им преградил завал. Юнис испугалась было, что это неожиданное препятствие испортит все планы, но для Кайла, как оказалось, оно не было сюрпризом. С краю нашёлся расчищенный участок, пришлось снова ползти по узкому тесному лазу.

— Почти дошли, — объявил зодчий. — Сейчас мы находимся прямо под замком Ордена. Этот туннель — уже не остатки старого подземного хода, его проделали мои, эээ…, друзья.

— Вы как будто не уверены в этих людях, — заметила Юнис. — Нам точно можно рассчитывать на дело их рук?

— Не беспокойтесь, — заверил её Кайл. — Я сам проверил их работу и не раз. Я так выразился, поскольку, на самом деле, не видел этих землекопов. Их нашла Тасталай, и она же руководила их действиями.

— Разве такие работы не ваша зона ответственности? — встрял Ансель.

— Я нашёл основной туннель и рассчитал, как далеко и в каком направлении нужно копать, чтобы выйти в интересующий нас колодец, — пояснил зодчий. — Но у меня не нашлось бы времени проделать этот проход самому, а посвящать в эту тайну кого-то из моих рабочих мне совсем не хотелось. Поэтому Тасталай взяла задачу на себя.

Вскоре они уткнулись в тупик, теперь уже окончательный. Лаз здесь расширялся настолько, что можно было поместиться вдвоём.

— Колодец за этой стенкой, — объявил Кайл. Теперь он старался говорить потише, несмотря на магию Анселя. — Она совсем тонкая. Я сам её создал, чтобы туннель случайно не обнаружили. Это препятствие не составило бы труда разбить, но теперь у меня есть более простой способ.

В подтверждение своих слов он снова воспользовался Даром, чтобы проделать отверстие нужного размера.

— Готово — сказал Кайл и добавил — Обычно колодец сверху прикрыт крышкой, так что сразу нас не заметят.

Юнис протиснулась мимо зодчего и выглянула из лаза наверх, посветив себе фонарем.

— Здесь, вроде, не очень далеко, — неуверенно сказала она.

— Да, — подтвердил Кайл. — С помощью Дара, я сделал опоры, чтобы лезть было легче. Вон там, смотрите.

Он принялся указывать Юнис зацепки, за которые можно было держаться руками, или использовать как опору для ног.

— Вы знаете, что там сверху, после колодца? — встрял Ансель.

— Это мне неизвестно — я побоялся поднимать крышку. И ещё, я не знаю, набирают ли здесь сейчас воду, и если да, то как часто.

— Сдаётся мне, в такое время вряд ли кто-то пойдёт за водой, — заметила Юнис и спросила, обращаясь к Анселю. — Мне лезть первой или ты сам?

— Давай ты, — решил маг. — Мне всё равно будет затруднительно колдовать, болтаясь в колодце. Посмотришь, нет ли там кого и, если что, постараешься расчистить нам путь как можно тише. Только не отходи далеко, там может быть магическая защита.

— Да, я помню про такие штуки, — заверила его Юнис и стала примериваться, как поудобнее вылезти в колодезный ствол.

Девушка взглянула вниз: там была темнота, луч фонаря не доставал до дна.

— Интересно, тут высоко? — спросила Юнис вслух, ни к кому не обращаясь.

— Трудно сказать, — отозвался Кайл. — Вода в таких местах может залегать как близко от поверхности, так и очень глубоко. Я могу попытаться узнать, если вам нужно.

— Нет-нет, — заверила его Юнис. — Это праздное любопытство, ничего больше.

Руки её начали дрожать, при мысли о возможной глубине колодца.

Стараясь больше не смотреть себе под ноги, Юнис полезла вверх, цепляясь за расставленные Кайлом опоры. Это оказалось не слишком сложно. Вскоре девушка уткнулась головой в деревянную крышку. Опершись ногами покрепче, она притушила свет, чуть-чуть приподняла колодезную заслонку и осторожно выглянула: снаружи оказалось темным-темно, и из этой темноты не доносилось ни единого звука. Юнис посветила вокруг фонарём, луч выхватил из темноты стены подвального помещения, кое-где заставленного каким-то хламом. Непохоже, чтобы здесь мог кто-то быть.

Девушка осторожно сдвинула в сторону крышку, и даже сумела её не уронить. Выбравшись из колодца, Юнис подала друзьям сигнал, что можно подниматься.

Кайл появился первым, он карабкался шустро и уверенно, словно ящерица. Анселю пришлось попотеть больше, несмотря на все воинские тренировки, маг так и не освоил искусство лазания должным образом. Однако, оказавшись на твёрдой почве, Ансель моментально обрел былую уверенность и взял инициативу в свои руки. Теперь он шёл первым, внимательно глядя по сторонам волшебным зрением.

Подвалы замка похоже в основном использовались в качестве кладовых. Некоторые предметы, судя по их виду, хранились здесь с тех самых времён, когда крепость ещё могла похвастать всеми пятью своими башнями.

— Мастер Кайл, вы, кажется, лучше нас всех ориентируетесь в подземельях, — заявил Ансель. — Как по-вашему, в какой стороне находится то место, где проводят ритуал клеймения?

Зодчий ненадолго задумался и показал направление. Как выяснилось, он угадал безошибочно, правда, следовать указанному курсу было затруднительно, ведь коридоры не всегда вели в нужную сторону. Некоторое время они осторожно пробирались по закоулкам древней цитадели, где сейчас не было ни души, и, в конце концов, оказались перед дверью, которая привлекла самое пристальное внимание Анселя.

— А вот и первая защита, — прокомментировал маг, — идёт прямо по этому дверному порталу. Надо полагать, её поставили затем, чтобы кто-нибудь из осуждённых тихонько не утёк, и не спрятался в хозяйственных помещениях. В дни клеймения тут уйма народу шляется, можно и не уследить.

— Что же мы будем делать? — спросила Юнис.

— Просто пройдём. Есть одно заклинание, которое обманывает такие штуки — помнишь, я как-то говорил? Только мне понадобится физический контакт с вами двумя, чтобы моё волшебство распространялось на вас тоже. Можете, например, положить руки мне на плечи.

Юнис и Кайл сделали так, как сказал маг, и Ансель принялся колдовать. Через несколько секунд он уже закончил и осторожно приоткрыл дверь.

— Всё в порядке, пошли дальше, — скомандовал маг.

Юнис полностью доверяла своему другу, но всё равно в этот момент у неё ёкнуло сердце, и девушка приготовилась уже услышать звук, подобный тому, что выдал их присутствие в доме Чиньелов. Однако, никаких признаков поднятой тревоги не было слышно.

За дверью обнаружился знакомый коридор — тот самый, по которому их когда-то вели на клеймение.

— Если мы хотим попасть в зал с колодками, то нам направо, — сказал Кайл. У него зуб на зуб не попадал, как видно, от страха.

— Безусловно, хотим, — Ансель на миг задумался. — Но сперва я бы, так сказать, прикрыл тылы. Здесь, насколько я помню, два выхода, и лучше сделать так, чтобы наши враги не смогли быстро ими воспользоваться. Давайте сперва проверим тот, что слева от нас, он должен быть ближе.

Они двинулись в ту сторону, куда предложил маг, освещая себе путь фонарём. Вокруг по-прежнему было темно и тихо. Вскоре коридор, как и ожидалось, уперся в лестницу, ведущую наверх. Выход на неё был открыт.

Ансель выглянул на лестницу, посветил вверх и снова принялся деловито творить какое-то волшебство. Правда, когда заклинание было закончено, ничего, как будто, не изменилось.

— А что ты сейчас наколдовал? — не смогла удержаться Юнис.

— Перегородил лестницу волшебной стеной, — с гордостью ответил маг. — Если кто попробует пройти, то, хм, завязнет в ней. Вроде того.

— А, я поняла, эта стенка невидимая, да? — догадалась девушка.

— Не совсем, но она прозрачная, и при таком освещении её нелегко заметить. Особенно впопыхах.

Присмотревшись, девушка и впрямь разглядела на ступеньках едва видимое смутное марево.

— Это была одна из моих любимых студенческих проказ, — поделился Ансель. — Жаль, заклинание держится недолго. Но для наших целей должно хватить.

Наверное, он пытался такими беспечными байками немного разрядить обстановку и подбодрить своих спутников, но не очень-то преуспел. Юнис, по-прежнему, была напряжена, а Кайл и вовсе дрожал, как осиновый лист.

Они вернулись в коридор и пошли в обратную сторону. Вскоре сбоку обнаружилась закрытая дверь, из-под которой, как показалось девушке, пробивался очень тусклый лучик света.

Юнис лишний раз порадовалась, что они могут переговариваться, не опасаясь, что их услышат.

— Как думаете, за этой дверью кто-то есть? — спросила она своих спутников.

— Возможно, — согласился маг. — Но я бы не стал тратить силы на второстепенные цели. Мои заклинания нам ещё понадобятся.

Они пошли дальше и вскоре оказались у знакомых колодок. Юнис без страха взглянула на это ужасное место. «Мы здесь для того, чтобы эта штука никогда больше не пригодилась, — сказала она себе. — И мы своего добьёмся».

Ансель настоял на том, чтобы они исследовали и противоположный конец коридора, где располагался второй выход. По дороге они миновали несколько помещений, памятных Юнис ещё со времён клеймения, и в финале оказались у массивной двери, которая, по всей видимости, закрывала выход на лестницу.

— Так, надо бы её заблокировать на всякий случай, — прокомментировал Ансель. — Сейчас я что-нибудь придумаю.

— Позвольте мне, — вдруг вмешался Кайл.

— Да, пожалуйста, — маг с любопытством на него воззрился.

Неподалёку на полу лежал увесистый камень. Юнис сообразила, что им, наверное, подпирали дверь, если требовалось долго держать её открытой. Зодчий подтолкнул камень к самой двери и опустился перед ним на колени. Девушке было не видно, что он делает, но совсем скоро Кайл снова поднялся на ноги и принялся отряхивать штаны.

— Готово, — заявил он. — Теперь здесь будет затруднительно пройти.

— Простите, а что вы сделали? — удивлённо спросила Юнис.

— Ну что же ты, — ответил вместо архитектора Ансель. — Видишь, дверь открывается внутрь. Мастер Кайл загородил её камнем и присоединил булыжник к полу посредством Дара. Теперь эту дверь проще выломать, чем распахнуть.

— Совершенно верно, — подтвердил зодчий.

— Здорово! — восхитилась Юнис. Сейчас ей было ужасно стыдно за то, что когда-то она назвала способности Кайла ярмарочными фокусами. — А почему вы не заблокировали этим способом и ту дверь, что попалась нам в коридоре?

— Для этого мне пришлось бы построить целую стену, — пожал плечами Кайл. — Та дверь открывается наружу.

— Ладно, теперь самое главное, — скомандовал Ансель. — Наконец-то можно идти к самому артефакту.

Они снова вернулись в зал с тисками. Ансель остановился у двери, через которую во время клеймения проходил маг Жаровни.

— И здесь защитный контур, — сообщил маг, — точно такой же, как первый. Мы его легко пройдём, даже заклинание переколдовывать не нужно. Но интересно знать, что там впереди.

Молодой человек прильнул к замочной скважине и долго всматривался.

— По-моему, внутри никого нет, — сказал он, в конце концов. — Мне кажется, там дальше ещё одна дверь. Давайте попробуем войти.

На всякий случай Юнис и Ансель изготовились к драке, в то время как Кайл отступил назад. Приготовления оказались излишними: дверь была не заперта, а за ней и в самом деле никого не оказалось. Это было крошечное, абсолютно пустое помещение, единственной целью которого было служить проходом к следующей двери. Она выглядела более тяжёлой и прочной, чем предыдущая, и была снабжена смотровым окошком, закрытым с противоположной стороны заслонкой.

— Зачем это здесь устроили? — спросила Юнис, имея в виду странный закуток, в котором они очутились.

— Может просто не хотели, чтобы кто-нибудь посторонний видел, что там дальше. Во время клеймения маг ведь ходит туда-сюда, — предположил Ансель. — Как бы то ни было, думаю всё самое интересное вот за этой дверью. Сейчас узнаем.

Маг извлёк из сумки с колдовскими принадлежностями прозрачный шар размером с кулак.

— Это у тебя волшебный кристалл для предсказаний? — заинтересовалась Юнис.

Момент был слишком тревожный для праздного любопытства, но девушка никак не могла удержаться. Всякий раз, когда Ансель принимался колдовать, она приходила в восторг, таким интересным казалось ей это таинство.

— Не для предсказаний, для наблюдений, — отвечал Ансель.

Он уселся на пол, положив шар себе на колени, и начал колдовать. Вскоре внутри кристалла проявились очертания какого-то помещения, фигуры людей. Ансель взял волшебный предмет в руки и принялся внимательно всматриваться в его недра. Насколько могла видеть Юнис, изображение время от времени менялось, как будто наблюдатель то приближался, то удалялся.

Юнис пыталась было заглядывать в шар вместе с ним, но Ансель шикнул на неё и велел караулить. Девушка спохватилась, отошла поближе к двери с охранным контуром и стала старательно прислушиваться.

Кайл будто бы не заинтересовался содержимым шара, но полагаться на него в качестве наблюдателя Юнис не собиралась. Зодчий был бледен и по-прежнему дрожал от страха. А впрочем, ведь это состояние не помешало ему использовать Дар.

Маг вертел в руках шар довольно долго, время от времени комментируя увиденное.

— Что-то вроде караулки, — бормотал себе под нос Ансель. — Стражники, четверо, не то, чтобы прямо настороже. Опа, а это что у них за штука? Как любопытно.

От усердия он высунул язык. В конце концов, маг всё-таки подозвал девушку обратно и позволил ей заглянуть в шар. В нём виднелось помещение и впрямь похожее на караулку. Внутри находилось четыре охранника, все они бодрствовали. Стражи сидели вокруг стола и были заняты типичной для представителей их профессии игрой в кости.

— Видишь вон тот необычный предмет у них на столе? — спросил Ансель.

Девушка пригляделась. Посередине стола действительно имелась странного вида конструкция, увенчанная крупным драгоценным камнем, который нелепо смотрелся в атмосфере комнаты для солдат. Юнис решила, что сей предмет определённо должен быть магическим.

— Что это? — спросила она у Анселя вместо ответа.

— Не уверен, но предполагаю, что с помощью этой штуки можно подавать сигналы наверх. Может быть ещё и переговариваться. Но уж поднять тревогу — наверняка.

— И что мы с ней будем делать? — спросила девушка.

— Дверь заперта на засов, — отвечал Ансель. — Я посмотрел через кристалл. Значит, чтобы попасть внутрь, мне потребуется наколдовать заклинание открытия замков, ну помнишь, то самое. Мне нужно, чтобы, как только я это сделаю, ты ворвалась внутрь и куда-нибудь забросила эту штуку с помощью своей волшебной способности. Ну как «жилу» в тот раз. Сможешь?

— Не знаю, — честно сказала Юнис. — Я ведь никогда, со времён Орлиного Гнезда, не использовала Дар. Может статься, в такой обстановке он не сработает. А этот предмет точно не закреплён там, на столе? Если вдруг да, мне будет затруднительно его скинуть.

— Да ракшас его знает, — буркнул Ансель. — Может и вправду закреплён. Ладно, тогда твоя задача не дать никому из этих стражников до него дотронуться, ясно? Могу предположить, он активируется по прикосновению, а не по слову, иначе бы его, скорее, на стенку повесили.

— Хорошо, — кивнула Юнис. — Я буду следить, чтобы никто не коснулся той штуки.

— Ещё одно, — маг заглянул ей прямо в глаза, тон его вдруг сделался очень серьёзным. — Нам, скорее всего, придётся убить всех этих людей, понимаешь? Ты к этому готова? Никакой сентиментальности, никакой честной игры, никакой пощады. Мы должны расправиться с ними так быстро и эффективно, как только сможем.

— Я понимаю, — Юнис сглотнула. — Я не стану нарочно добивать того, кто уже не представляет опасности, но сражаться буду в полную силу. Не волнуйся, в этот раз я тебя не подведу.

— Ну, хвала богам! — облегчённо вздохнул Ансель. — Тогда приготовься, я сейчас буду колдовать, а как только закончу и подам тебе сигнал, беги внутрь. А вы, мастер Кайл, подождите тут в уголочке, пока всё закончится.

Маг убрал волшебный кристалл, встал у самого проёма и произнёс своё заклинание. По его сигналу, девушка распахнула дверь и кинулась внутрь с обнаженной шпагой в руке, на ходу выхватывая ещё и кинжал. Стражи оказались настороже, видимо, кто-то заметил самовольное движение засова, и теперь все четверо смотрели точно на дверь, а кто-то даже потянулся к оружию.

Не долго думая, Юнис пронеслась по комнате и вскочила на стол, оказавшись прямо над пресловутым предметом. Онауспела как раз вовремя, чтобы по дороге наступить на чью-то, протянувшуюся было к волшебному сигналу руку. Заняв свою позицию, девушка принялась отплясывать на столе, вертясь и тыкая шпагой во все стороны. Противники уже повыхватывали оружие. Двое, действуя согласованно, попытались пробиться к заветному предмету, в то время как другие двое кинулись навстречу Анселю. Маг также успел войти внутрь, и теперь встретил ближайшего из нападавших новым заклинанием. Впервые, на памяти Юнис, её друг использовал по-настоящему смертоносную боевую магию. Его противника вдруг с ног до головы охватило пламя. Бедняга повалился на пол, истошно крича, и пытаясь сбить пламя. Его товарищ оценил обстановку и, вместо того чтобы напасть на мага, предпочёл кинуться наутёк, громкими криками поднимая тревогу. Ансель, ругаясь, погнался за ним.

Юнис, между тем, продолжала свой бешеный танец, сражаясь сразу с двумя врагами. Горящий стражник, катаясь по полу в агонии, оказался у ног одного из противников девушки. Тот на миг утратил бдительность, пытаясь увернуться от живого факела, который ещё минуту назад был его приятелем, и девушка воспользовалась этим моментом, чтобы нанести точный удар шпагой. Оставшись один на один со вторым противником, Юнис перешла в наступление, загнала врага в угол и после неистовой серии атак, нанесла ему такую рану, что тот упал и больше не поднялся. На самой девушке, в результате схватки, осталось лишь несколько царапин. Юнис осторожно приблизилась к охваченному огнём стражнику и подарила ему удар милосердия. Страшные крики, наконец, прекратились.

Юнис смогла дать себе краткую передышку и осмотреться. В этой небольшой комнате не было ничего примечательного, кроме волшебного сигнала на столе и необычной противоположной от входа стены. Небольшая часть её была затянута словно бы маревом призрачно-зелёного цвета, полупрозрачное вначале, дальше оно сгущалось и становилось непроницаемым для взгляда. Участок, занятый этой туманной пеленой и впрямь, как рассказывал Ансель, был довольно узок, широкоплечий мужчина протиснулся бы не без труда. Остальная часть стены на вид представляла собой обычную каменную кладку. Юнис хотела было подойти поближе к туманной завесе, но спохватилась, что надо помочь Анселю, который остался один на один с последним из охранников. Впрочем, маг как раз ввалился обратно в караулку.

— С тем парнем покончено, — выпалил магистр Терес. — Но он, похоже, успел поднять тревогу. Я слышал крики и шум, здесь в подвале. Скоро у нас будут гости.

— Мы можем запереть эту дверь, засов ведь на месте, — нашлась Юнис. — Им долго придётся её ломать, смотри, какая толстая.

Но Ансель покачал головой.

— Тогда мы окажемся в ловушке. Не думаю, что в подвале много народа. Нам нужно обезвредить всех, кто здесь объявится, и не дать им предупредить своих товарищей наверху. И одновременно мы должны прорываться внутрь. Надеюсь, маги там, за завесой, ничего не заподозрили.

— Они, наверное, давно переполошились, — спохватилась Юнис. — Здесь было очень шумно.

Она мотнула головой в сторону обгорелого трупа, стараясь при этом не смотреть на него.

— Завеса не пропускает звуков, — заверил её Ансель.

— Хорошо, если так, — отозвалась девушка.

— Вот что, — решил маг, — мы пойдём внутрь, а ты задержи тех, кто тут появится. Если поймёшь, что всё плохо, попытайся-таки закрыть дверь.

Юнис мрачно кивнула, поджав губы. Вот он, момент истины, её бенефис. Как-то она справится?

— Ваша очередь, мастер Кайл, — позвал между тем Ансель.

Всё время боя зодчий, как ему и советовали, просидел в углу каморки, вжавшись в стену. Теперь же он поднялся, на деревянных ногах прошёл в комнату караульных и обвёл её мутным, непонимающим взглядом.

— Вот здесь, — Ансель показал ему место на стене. — Мне нужно, чтобы вы проделали проход. Я должен попасть внутрь.

Кайл, как обычно, упёрся ладонями в стену. Юнис заметила, что руки его ощутимо трясутся.

«Тебе нельзя смотреть, надо идти охранять проход», — сказала себе девушка и решительно вышла обратно в помещение, предшествующее караулке. Она затворила обе двери и застыла в засаде, прислушиваясь и изготовившись к бою. Гости не заставили долго себя ждать.

Последующая схватка, хоть и продлилась довольно долго, отложилась в памяти девушки, как единый, полный неистовства миг. Врагов на сей раз оказалось трое, и двое из них были вооружены древковым оружием. Юнис надеялась ударить из засады, но её противники были к этому готовы и открывали дверь осторожно, так что толком воспользоваться своим преимуществом девушке не удалось. Юнис некоторое время защищала дверной проем, затем её оттеснили вглубь. Всё же, в условиях узкой каморки, враги зачастую мешали друг другу, и не всегда могли действовать слаженно, так что девушке удавалось не пропустить никого дальше. Они обменивались ударами, некоторые из которых достигали цели, Юнис чувствовала, что ранена, и не раз, но в горячке боя не ощущала пока ни боли, ни упадка сил. Её противникам тоже не удавалось остаться целыми.

Юнис охватило, неведомое прежде, чувство безумства, исступления, наслаждения боем. Ей казалось, что она создана для того, чтобы наносить удары, парировать, уворачиваться, делать выпады и вот только сейчас, в этот самый миг раскрыла своё истинное предназначение. Это было пьянящее и очень приятное ощущение, и Юнис в полной мере отдалась ему, позволив Дару управлять своим телом и направлять руку, держащую шпагу. Как минимум однажды Дар спас ей жизнь, с помощью своего особого умения девушка расправилась с одним из копейщиков в последний момент, перед тем как он нанёс бы удар, который мог оказаться смертельным.

В этот момент в бою наступил перелом. Стражники оказались деморализованы гибелью товарища, а может, испугались того неистового бешенства, которое демонстрировала Юнис. Их движения сделались неуверенными, они допускали всё больше ошибок, и девушка не замедлила этим воспользоваться. После ещё нескольких актов яростной схватки, настал момент, когда девушка вонзила шпагу в грудь последнего из противников.

Теперь, когда сражаться больше было не с кем, боевое безумие отступило. Юнис посмотрела на себя, её колет был весь залит кровью. Девушка почувствовала головокружение и тяжело привалилась к стене, пытаясь совладать с собой.

Не сразу, но ей всё же удалось собраться с силами, головокружение отступило. Со стороны входа больше ничего не было слышно, кажется, все враги были мертвы.

«Надо идти на помощь Анселю», — решила Юнис.

Она медленно, всё ещё гадая, сможет ли не упасть, пересекла поле боя и открыла дверь в караулку. Там, на противоположной стене зияло отверстие, из которого просыпался поток какой-то серой пыли. Юнис подошла ближе и заглянула в проход, он весь был усыпан всё той же крошкой. Похоже, в этот раз Кайл не раздвинул камни, но превратил их во прах.

Девушка пригляделась — что же там дальше, и вздрогнула от увиденного. Кладка в этом месте оказалась очень широка, Юнис потребовалось бы шагов шесть, чтобы пройти весь получившийся туннель. В проходе, у дальнего его конца, лежал ничком Кайл, голова и плечи его оказались уже снаружи стены. Зодчий не шевелился, и Юнис не могла разглядеть, жив ли он.

«Вряд ли я смогу чем-то помочь Кайлу прямо сейчас, — подумала Юнис. — А вот Анселю, быть может, нужна моя помощь».

Подавив в себе порыв посмотреть, что с архитектором, девушка преодолела проход, стараясь не наступить на тело под ногами, и очутилась в святая святых Ордена Жаровни.

Ещё на входе в хранилище Букваря Ардоса, ей пришлось на миг зажмурить глаза, настолько ярким казалось здешнее освещение по сравнению с тусклыми лампами в караульной комнате. Чуть привыкнув, Юнис поняла, что источником света служит не что иное, как сам артефакт. Он располагался прямо посредине зала — сияющий золотистый кристалл неправильной формы. Размеры Букваря впечатляли: высота в два человеческих роста и не меньше пары метров в самой широкой части. Стоящий вертикально, заключённый в своего рода оправу из металлических прутьев, кристалл покоился на прочной разлапистой подставке. Юнис подумала, что таламийское сокровище напоминает драгоценный кулон какой-нибудь модницы. Но насколько же гигантским должно быть существо, которому придётся впору такая подвеска! Разве что, это дракон. Юнис, несмотря на все лекции Анселя, не смогла припомнить, какого размера были эти древние чудовища.

Заворожённая зрелищем, девушка некоторое время не могла отвести глаз от артефакта, но потом всё же спохватилась и принялась рассматривать всё прочее, что было в зале.

На полу вокруг артефакта виднелись нарисованные линии, образующие причудливые фигуры. Девушка решила, что эти рисунки, должно быть, нужны для какого-нибудь защитного ритуала. Поодаль притулилась небольшая подставка, на которой лежали в ряд семь железных прутов. В них Юнис без труда узнала инструменты для клеймения.

Сбоку от чудесного кристалла стоял большой письменный стол, здесь же располагался книжный шкаф, заставленный фолиантами. На столе девушка разглядела письменные принадлежности, несколько винных бутылок, вазочку с фруктами, и другую — с печеньем. И ещё какие-то предметы неведомого назначения, но явно магического свойства. Нечто подобное она видела в комнате Анселя. Обыкновенное рабочее место мага, насколько могла судить Юнис.

Вдруг слуха девушки достиг странный звук, похожий на сдавленный стон или что-то подобное, источник его был, как будто, совсем рядом, почти у её ног. Юнис резко повернулась. Ей открылось необычное зрелище. На полу, в паре шагов от выхода, закрытого волшебной завесой, лежал человек, одетый в мантию Ордена Жаровни. Маг был жив, но, по всей видимости, стал жертвой некоего колдовства: всё его тело было опутано странными серебристыми нитями, будто растущими прямо из пола. Эти путы удерживали пленника, мешая ему не то, что подняться, но и пошевелить рукой или ногой. Пучок нитей протянулся через лицо и рот, служа чем-то вроде кляпа, так что, судя по всему, бедняга даже говорить членораздельно сейчас не мог. Маг Жаровни дергался и извивался, силясь вырваться, но серебряные путы держали крепко.

Рассудив, что страж артефакта сейчас вряд ли представляет опасность, Юнис решила пока оставить его в покое и как следует осмотреться. Девушка ругала себя за то, что слишком увлеклась артефактом, и не сподобилась сразу же оценить обстановку.

Помещение вокруг неё больше всего напоминало библиотеку. Здесь, как и во всяком книгохранилище, имелись бесконечные шеренги стеллажей, возвышавшиеся на несколько ярусов, разве что их полки были гораздо уже. Ряды их расходились по обе стороны от входа, а также вглубь помещения, оставляя пустым только пространство в центре, занятое артефактом. Вот только вместо книг осознала приглядевшись девушка, здешние шкафы хранили множество кусочков кожи, тех самых, что использовались при клеймении. Они были повсюду пришпилены на стеллажах узором наружу и напомнили девушке коллекцию каких-то экзотических насекомых, которую она видела однажды в доме чудаковатого приятеля своего отца.

Но где же сейчас Ансель, чем он занят? Нужна ли ему помощь?

Ответ вскоре нашёлся. В глубине помещения, откуда-то из-за шкафов раздались сдавленные крики. Беспокоясь о друге, Юнис со всех ног поспешила туда, откуда доносились звуки. От волнения девушка совсем забыла и об осторожности, и о своих ранах. Впрочем, её опасения оказались напрасными: с Анселем всё было в порядке.

Молодой человек вывернул из-за стеллажа ей навстречу, целый и невредимый. Ансель бросил беглый взгляд на её окровавленную одежду и, видимо решив, что Юнис пока обойдётся без помощи, заспешил к артефакту.

— Ты как раз вовремя! — бросил маг девушке. — Пошли, нас ждёт самое главное.

— Кто там кричал? — спросила Юнис, поспешая за другом.

— Второй из сегодняшней смены, — пояснил Ансель. — Из-за восстания, или почему ещё, но они нынче дежурят по двое.

— Что с ним? — не унималась девушка.

— Он больше не опасен, — фыркнул маг. — Мы с ним обменялись любезностями. Счастье, что эти ребята мало что смыслят в боевой магии.

Юнис сочла за лучшее удовлетвориться этими объяснениями.

Они снова оказались в центральном проходе. Спутанный серебристыми нитями пленник всё ещё извивался, тщетно стараясь освободиться. При появлении Анселя, он испуганно затих.

— Стой на страже! — велел Ансель девушке. — А я пока займусь делом.

Юнис вернулась к проёму в стене, не переставая, впрочем, озираться на Анселя: уж очень ей было интересно, что именно станет делать маг. Сперва девушка думала было попробовать перегородить проход шкафом или ещё какой мебелью, но решила, что лучше беречь силы. В итоге, она ограничилась тем, что оттащила Кайла подальше от прохода, на случай если там завяжется драка. К своему несказанному облегчению, девушка смогла наконец убедиться, что зодчий всё ещё дышит.

Ансель, между тем, покопался в запасах на столе и вернулся к опутанному нитями магу с небольшой бутылкой.

— Что это у тебя, какое-то зелье? — заинтересовалась Юнис.

— Это коньяк, — ответил Ансель. — Мне нужно, чтобы этот тип поменьше соображал.

С этими словами, магистр Терес вылил содержимое бутылки в глотку обездвиженному магу. Тот сопротивлялся, и часть напитка пролилась впустую, но Ансель удовлетворился результатом.

Юнис с любопытством следила, что он будет делать дальше.

Магистр Терес подошёл к сияющему кристаллу и некоторое время стоял, глядя на него, как будто, собираясь с духом. Потом, решившись, взял с подставки один из инструментов для клеймения и, вытянув руку с ним в сторону артефакта, принялся нараспев читать заклинание. Когда он закончил, на первый взгляд, ничего не произошло, и Юнис поначалу подумала было, что волшебство не сработало, но, судя по реакции Анселя, всё шло по плану. Он повернулся к кристаллу спиной и снова подошёл поближе к лежащему на полу магу Жаровни. Девушка разглядела, что стержень в руке у её друга теперь отсвечивал оранжевым, как будто был раскалён на конце.

— Юнис, — позвал Ансель. — Слушай меня внимательно. Сейчас я начну главную часть ритуала. То, ради чего мы здесь. Но я не могу быть уверен в том, к какому результату приведут мои действия.

Голос мага звучал как никогда напряжённо.

— Что ж, ты хотя бы попробуешь, — подбодрила его девушка.

— Да, попробую. Но пообещай мне, что, если я скомандую тебе бежать — ты немедленно послушаешься. Без вопросов, без промедления уберёшься отсюда со всей возможной скоростью. Договорились?

Юнис помедлила прежде, чем ответить.

— Обещай! — с нажимом потребовал Ансель.

— Хорошо, — кивнула Юнис. — Только я возьму Кайла.

Маг бросил на неё скептический взгляд.

— Ты его не вытащишь, — покачал он головой, — в таком-то состоянии.

— Я справлюсь, — упрямо заявила девушка.

— Ладно, — Ансель махнул рукой и отвернулся от неё.

Магистр Терес снова принялся читать слова заклинания и вдруг, к удивлению Юнис, ткнул клеймом в лежащего у его ног человека. Орденский маг зарычал и забился в своих путах, но Ансель не позволил себе ни на миг сбиться или запнуться. Когда раскалённый металл коснулся человеческой плоти, Юнис вздрогнула и отвернулась, но быстро взяла себя в руки. В конце концов, адепт Жаровни множество раз проделывал такое с другими, разве не справедливо, если он и сам испытает, что такое клеймение? Но зачем Анселю понадобилось клеймить этого человека?

Между тем, зловещий ритуал продолжался. Юнис показалось, что голос магистра Тереса становится всё громче, нарастает, заполняет всё пространство, а может быть, акустика в этом зале играла такие шутки. Потом Ансель замолчал, но не отнял клейма от тела своего пленника. Тот уже почти прекратил рваться, обессилев, и лишь продолжал издавать глухие утробные звуки.

Юнис показалось, что всё это продолжается уже много дольше, чем та процедура клеймения, которую довелось пережить ей самой. Девушка помнила, что у ритуала есть ещё и вторая часть, для которой требуются кусочки кожи, но на сей раз Ансель вроде бы не озаботился тем, чтобы приготовить нечто подобное.

А это странное клеймение всё длилось и длилось. Орденский маг уже не рычал, а скорее всхлипывал, в его глазах застыл неизбывный ужас. У Юнис вдруг возникло странное чувство, будто вокруг что-то происходит, что-то неуловимо меняется, но в чём дело, понять никак не получалось. От этого ощущения ей сделалось тревожно, девушка с волнением озиралась вокруг, силясь обнаружить источник своего беспокойства.

Вдруг Юнис заметила, что Ансель почти не смотрит на свою жертву, вместо этого всё внимание мага сосредоточено на волшебном кристалле. Девушка и сама посмотрела в том направлении. И тут-то ей стало ясно, что именно здесь происходило, медленно, но неуклонно. Прежде, взглянуть прямо на артефакт было затруднительно, его сияние ослепляло, заставляя смотрящего отводить взгляд в сторону. Теперь же это удалось сделать без труда: свечение кристалла стало много более слабым.

Юнис принялась наблюдать, и действительно, сияние понемногу угасало. Будто вся могучая сила артефакта постепенно уходила прочь. Так вот что, оказывается, задумал Ансель! Но что же теперь будет с жертвой клеймения?

Юнис поймала движение у ног Анселя: орденский маг вдруг забился в конвульсиях. Девушка случайно встретилась с ним глазами и в ужасе вскрикнула. Во взгляде его больше не было человеческой осмысленности, теперь в нём читалось одно лишь всепоглощающее безумие. Была ли тому причиной невыносимая боль или чудовищная сила артефакта, девушка не знала, но ей сделалось жутко, и она постаралась больше не смотреть в сторону стянутого нитями бедолаги.

Юнис перевела взгляд на Анселя, пытаясь понять, всё ли идёт так, как он хотел? Никогда ещё девушка не видела друга таким. Недобрая ухмылка, гримаса странного торжества перекосила его лицо, на котором застыло выражение злого упрямого восторга. Ансель смотрел на артефакт перед собой, как на поверженного противника, которому вот-вот собирался перерезать горло — не из милосердия, но ради проявления своей неоспоримой власти. Юнис сделалось не по себе. Ей хотелось позвать друга, услышать его голос, прогнать это непривычное, чуждое выражение с его лица. Но сделать этого девушка не решилась: кто знает, не случится ли чего дурного, если отвлечь мага в такой важный момент.

По мере того, как переставал сиять артефакт, зал погружался в сумрак. Силы волшебных ламп, расположенных между стеллажами, было недостаточно чтобы осветить немаленькое помещение. Тень неподвижно стоящего Анселя — зловещая, чёрная, причудливо искажённая — падала на стену, создавая жутковатое впечатление. С каждым мигом, Юнис становилось всё более тягостно находиться в этом месте, обители зла, где сосредоточена боль тысяч людей. Сейчас она скорее предпочла бы драться в коридоре с полудюжиной врагов, чем наблюдать за агонией двух жертв Анселя — человека и артефакта. Скорее бы уже всё закончилось!

Словно в ответ на мысленные мольбы девушки, Ансель отнял клеймо от тела человека на полу. Золотистое сияние кристалла совсем иссякло, наконечник инструмента также больше не светился. Маг небрежным жестом заткнул железяку себе за пояс.

— Он мертв! — торжественно провозгласил магистр Терес.

Юнис бросила быстрый взгляд на орденского мага, тот всё ещё шевелился, хотя и слабо. Значит, её друг имел в виду вовсе не этого беднягу.

Словно в ответ на её мысли, Ансель достал из ножен кинжал и, прежде чем девушка успела пикнуть, быстрым движением перерезал горло своему пленнику.

— Вот и всё. Мы можем уходить, — сказал он.

Голос его звучал утомлённо, как будто даже слова давались магу с трудом. По всей видимости, победа досталась ему нелегко. Юнис и сама чувствовала, как усталость и боль от ранений берут своё. Ей пришлось прислониться к стене, чтобы ненароком не упасть.

— Драконьи яйца! — выругался Ансель и кинулся осматривать девушку. — Да ты ведь серьёзно ранена! На, выпей, а то совсем истечёшь кровью.

С этими словами маг протянул девушке очередной пузырёк из своих запасов. Выпив зелье, Юнис почувствовала себя гораздо бодрее.

— Спасибо, — просто сказала она. — Мне стало намного лучше.

— Без врача тебе всё равно не обойтись, — заявил Ансель. — Но на первое время сойдёт. Нам нужно уходить как можно скорее.

Но ведь рядом лежал Кайл, всё ещё без сознания, и он нуждался в помощи. Девушка кинулась к зодчему, пытаясь понять, что она может сделать. На первый взгляд, никаких повреждений у архитектора видно не было.

— А как быть с Кайлом?! — воскликнула Юнис. — Что вообще такое с ним случилось?

— Я видел, как он проделал проход в стене, а в самом конце упал, как подкошенный, — ответил Ансель. — Могу только предположить, что такое интенсивное использование Дара стоило ему слишком многих усилий. Это сродни тому, что чувствует маг, когда дойдёт до своего предела заклинаний.

— Ах вот оно что! — выпалила девушка. — Я помню, ты говорил, что волшебство отнимает много сил. Но тогда у вас, колдунов, наверняка должен быть проверенный способ, как помочь в такой ситуации.

— Ничего подобного, — покачал головой Ансель. — Насколько мне известно, ни один маг не способен довести себя до такого состояния. Мы просто не сможем произнести заклинание, коль скоро оно нам не по силам. Похоже, в этом смысле, Дар тоже разительным образом отличается от известной нам магии.

— Кажется, теперь я понимаю, почему тогда, в парке, Кайл так настойчиво спрашивал, какого рода усталость я чувствовала после дуэли с маркизом, — поделилась девушка. — А я-то гадала, что значат все эти вопросы. Но ведь рано или поздно он придёт в себя, правда? — тут же с тревогой добавила она.

— Наверняка, — заверил её маг, но девушке почудилось, что он не вполне убеждён в собственных словах.

Ансель тем временем склонился над зодчим и попытался привести того в сознание, но ни пощечины, ни встряхивания не оказали никакого эффекта.

— Ладно, нам надо уходить, — заявил магистр Терес после пары минут бесплодных попыток. — Здесь может в любой момент появиться ещё стража или маги Ордена. Было бы глупо попасться им после того, как мы уже победили. Попробуем выбраться через тот же ход, которым пришли.

— А ты сумеешь один нести Кайла? — с тревогой спросила Юнис. — Боюсь, я не смогу тебе помочь. Или, может, у тебя осталось какое-нибудь подходящее на этот случай заклинание?

— Если бы! — с горечью воскликнул Ансель. — Почти весь мой запас ушёл совсем на другие задачи.

Кряхтя и ругаясь, маг с помощью Юнис взвалил бесчувственного зодчего на спину, и они, как могли, поспешили обратно к колодцу. Пока им сопутствовала удача: всё было тихо, новых врагов в подземелье не появилось. Правда, со стороны лестницы в ближнем конце коридора, доносились вопли и ругань.

— Моя стенка пригодилась, — удовлетворённо прохрипел Ансель.

Тяжёлая ноша не позволила ему развить тему.

Глава 11

У колодца Ансель велел Юнис лезть первой, и быть готовой затаскивать тело Кайла в лаз. Сам он приспособил колодезный ворот для того, чтобы потихоньку опустить бесчувственного зодчего на нужный уровень, где девушка смогла затянуть его в проход. Следом залез маг. От напряжения он вспотел и дышал как загнанная лошадь. Юнис тоже потратила на всю эту операцию последние силы. Некоторое время они переводили дух, напряжённо прислушиваясь, не поднялась ли наверху суматоха.

— Я вот что думаю, — сказал Ансель. — Может, нам оставить господина архитектора где-нибудь здесь, в укромном месте. Спрятать его там, в районе завала, например.

— Что ты? А если его найдут! — возмутилась Юнис. — Мы не можем вот так оставить Кайла в руках врага! И потом, здесь водятся крысы!

— А я не готов таскать эту тушу по подземельям, где и так демоны ноги переломают.

— Значит, я понесу Кайла сама! — отрезала девушка из чистого упрямства. Она не имела ни малейшего представления, как смогла бы это сделать. — Если бы не он, мы бы вообще не смогли попасть к артефакту — забыл?

— Ладно-ладно, это было просто предложение, — пошёл на попятную Ансель. — Может и не самое удачное. И впрямь, будет нехорошо, если Кайла найдут и станут допрашивать. Лучше бы магам Жаровни пока оставаться в неведении о том, что произошло с их артефактом, и кто именно в этом виноват.

— Я знаю, что ты это не всерьёз предложил, — улыбнулась другу Юнис.

— Ладно, пошли уже, — вздохнул в ответ Ансель.

Девушка не могла сказать, сколько заняла обратная дорога по туннелю. Самым изматывающим оказался первый с этой стороны участок, наиболее узкий, по нему приходилось тянуть за собой бесчувственное тело, двигаясь задом. Дальше пошло легче, но трудностей всё равно хватало. На сложных отрезках пути Юнис, как могла, помогала Анселю. Идти вниз оказалось ничуть не легче, чем наверх. Впрочем, мало-помалу Ансель вроде приноровился, шаг за шагом упрямо продвигаясь вперёд. Маг тихонько напевал или, скорее, бормотал себе под нос знакомую Юнис песню о верблюдах. Таким манером, в конце концов, они снова оказались в будке на набережной. Здесь они подобрали оставленные вещи и чуть-чуть передохнули.

Но это было ещё не всё, хоть сколько-то в безопасности можно было чувствовать себя только в лабиринте городских улиц, поэтому Анселю пришлось нести свой груз дальше, постоянно озираясь, нет ли вокруг патруля, или просто случайного прохожего. По счастью, стояло как раз самое глухое предрассветное время, когда улицы были почти совсем пусты. Однажды, правда, впереди раздались нетрезвые голоса. Маг с девушкой едва успели свернуть в крошечный проулок, как мимо прошла развесёлая компания ночных гуляк.

— Вот что, — объявил Ансель. — Побудь пока здесь, а я схожу на разведку. Быть может где-то рядом кабак, откуда вышли эти забулдыги.

Юнис с готовностью уселась прямо на землю и привалилась к стене. Девушка не знала, как долго ещё сможет продержаться на ногах. Маг, между тем, скрылся в предрассветном тумане.

Вернулся он довольно быстро.

— Нам повезло, там за углом есть трактир, и он ещё открыт. Мы снимем в нём комнату, ты останешься присматривать за Кайлом, а я спокойно отправлюсь за помощью.

Мысль о возможности набраться сил в приличных условиях, не прячась по подворотням, весьма понравилась девушке. Вот только что скажет трактирщик, когда к нему постучатся два окровавленных головореза, с телом какого-то бедолаги на руках?

— Думаешь, нас туда пустят в таком виде? Я бы, на месте хозяина, скорее вызвала бы стражу, — поделилась своими сомнениями Юнис.

— Трактирщики в таких местах — не робкий народ, — заверил её Ансель, — и никогда не против заработать лишнюю пару монет. Думаю, стоит рискнуть.

Перед этим «выходом в свет» девушка и маг постарались, как могли, привести себя в порядок. Юнис поплотнее запахнулась в плащ, чтобы не видно было её окровавленной одежды. Ансель убрал подальше все атрибуты, которые могли бы выдать в нём мага. Кайла они поставили на ноги, и теперь тащили его вдвоем, с двух сторон поддерживая за руки. Маг обшарил карманы зодчего и разжился туго набитым кошелем, откуда тут же достал несколько монет для задабривания хозяина.

Предосторожности оказались не лишними. Трактирщик, и вправду с недоверием глядел на явившихся в его заведение подозрительных типов.

— Наш друг принял лишнего, — вдохновенно принялся объяснять Ансель. — По правде сказать, нализался, как свинья. В таком виде ему никак нельзя домой — жена его и на порог не пустит. Вот мы и подумали снять комнату в вашем замечательном заведении, чтобы он смог проспаться как следует.

Хозяин пристально оглядел сомнительную троицу, отдельно задержавшись на Кайле. Юнис попыталась представить, какие мысли вертятся в голове у этого человека. Впрочем, зачем бы двум грабителям тащить свою жертву в гостиницу, когда можно спокойно обобрать её в переулке?

— Ладно, будет вам комната, — бросил, наконец, хозяин. — Но деньги вперёд за полные сутки.

— Этого хватит? — Ансель торопливо протянул ему несколько монет.

Удовлетворённый, трактирщик кликнул помощника, чтобы проводил гостей в их комнату. Юнис с Анселем из последних сил потащили зодчего наверх по довольно-таки крутой лестнице. Убранство отведённого им номера оказалось весьма скудным, Ансель даже посетовал, что при таких ценах это сущий грабёж, но, по крайней мере, здесь стояла кровать, куда можно было уложить Кайла.

Им самим пришлось довольствоваться грубыми жёсткими табуретами. Но, несмотря на все неудобства, возможность отдохнуть оказалась как нельзя кстати.

— Ансель, я всё хотела спросить, — начала девушка, немного придя в себя. — А что такое ты сделал с Букварём, что он перестал быть опасным?

— Ну, наконец-то, — ворчливо отозвался маг. — А то я уж думал, ты никогда не поинтересуешься, как будто таламийские артефакты каждый день уничтожают.

— Ну что ты, я ещё раньше собиралась узнать, что у тебя на уме, но всё не подворачивалось удобного случая, — поспешила возразить девушка. — Но мне было ужас как любопытно. Ты же рассказывал, что такие могущественные волшебные предметы практически неуязвимы для нынешних колдунов.

— Да, обычно так оно и есть, — сменил гнев на милость Ансель, — но это если пытаться уничтожить предмет с помощью грубой магической силы. Попросту говоря, расколдовать его. По счастью, в самой конструкции Букваря Ардоса заложена уязвимость, которой я и воспользовался.

— И что же это? — спросила заинтригованная девушка.

— Как бы тебе объяснить это попроще… — задумался Ансель. — А, вот, нашёл. Аналогия не совсем точная, но для наших целей сгодится. Представь, что есть колодец, из которого можно набирать воду ведром, ну вроде того, где мы сегодня лазали. Ведро большое, в него помещается очень много воды, но верёвка, которой оно привязано, слабая. Поэтому, пока мы зачерпываем воды на донышке — всё в порядке, но если наполнить ведро целиком, верёвка оборвётся, и дальше пользоваться колодцем будет невозможно.

— Пока понятно, — кивнула Юнис.

— Так вот, возвращаясь к нашим реалиям, вода — это те знания и способности, которые мы получаем в результате клеймения. Обычно их совсем немного, но я нашёл способ, как зачерпнуть сразу столько, чтобы артефакт не выдержал. Ты ведь помнишь, как я, по сути, клеймил того беднягу?

— Ещё бы! — воскликнула Юнис. — Больше всего мне запомнился его взгляд. Этот человек совсем обезумел.

— И немудрено, — подхватил маг. — Ведь ему пришлось впитать в себя знаний куда больше, чем способен выдержать человеческий разум. Счастье ещё, что он сумел продержаться до самого конца. То есть, до того момента, когда Букварь Ардоса исчерпал всю свою силу.

— Я что-то запуталась, — пожаловалась Юнис. — Если вода — это наши знания, а этот самый Букварь — просто верёвка, то есть проводник этих знаний, то где собственно сам колодец? Откуда они берутся изначально?

— Ха, а вот это самое интересное! — воскликнул Ансель. — Самая важная деталь, ради которой, право слово, стоило терпеть и клеймение, и все прочие неудобства. Да я бы десять раз через это прошёл, только чтобы узнать то, что мне стало известно!

— Так что же ты узнал, расскажи! — накинулась на него Юнис.

Но маг вдруг осёкся. Он как будто пожалел о своих словах и теперь сомневался, стоит ли выкладывать всё подруге.

— Не томи! — подтолкнула его девушка. — Я никому больше не скажу, если ты решишь держать всё это в тайне.

— Ладно, так и быть. Но ты обещала держать язык за зубами, не забывай об этом. Итак, наш колодец, точнее источник знания, я называю его Светочем, находится на Таламии. Не зря меня всю жизнь тянуло на этот континент.

— Вот как?! — удивилась Юнис.

Ансель выглядел очень воодушевлённым.

— Ну да. Букварь Ардоса — попросту малая часть по-настоящему могущественного артефакта, точнее, всего лишь способ, надо сказать, весьма неудобный, обращаться к его силе. И когда мы здесь со всем разберёмся, я отправлюсь на Таламию, чтобы найти сам Светоч.

— Вот это да! — выдохнула потрясённая Юнис. — И всё это ты узнал потому, что, так сказать, спросил у самого Букваря в момент клеймения?

— Я выяснил много больше, чем надеялся, и гораздо меньше, чем хотел бы. Если бы я только мог предположить, как обстоят дела на самом деле, я бы, уж конечно, много лучше сформулировал свой вопрос. Но я в первую очередь желал понять, можно ли уничтожить Букварь Ардоса, и мне открылся лишь самый минимум необходимой информации. Как подумаю о том, сколько ещё тайн предстоит разгадать….

Маг не договорил, замолчав на полуслове с самым мечтательным выражением лица.

— Потрясающе! — только и могла сказать девушка.

— А пока, настало время подумать, куда мы теперь, — продолжал Ансель, спустившись с небес на землю. — Я могу отправиться за помощью прямиком к вам домой. Верну, в некотором роде, графине Пиллар её непутёвую дочь.

При мысли о доме Юнис сразу повеселела, но потом задумалась.

— Вообще-то мы не знаем, вернулась ли уже матушка в Элатею, — заметила она. — Да и вообще, теперь, когда нам больше не грозит «жила», может быть, не стоит посвящать её во все перипетии. По крайней мере, я бы не стала пугать и всех прочих, заявившись к нам в особняк в таком виде.

— Ладно, как скажешь, — пожал плечами маг. — Тогда куда мне ехать? К этой твоей герцогине Венадио? Но мы с ней не знакомы. Разве что, ты напишешь ей письмо, а я его отнесу.

— Определённо, с её светлостью мне бы лучше поговорить самой, — сказала Юнис.

— Нет, это никуда не годится, — покачал головой Ансель. — Не стоит тебе сейчас никуда ходить. Ещё, чего доброго, грохнешься в обморок прямо на улице.

— На самом деле, я думаю, нам необязательно просить чьей-то помощи, — предположила девушка. — Теперь мы прекрасно справимся и сами.

— Но, как минимум, тебе нужен врач. Причём такой, который не станет допытываться, что с тобой приключилось. А у меня, как на грех, нет в столице подходящих знакомств, — посетовал маг. — А с Кайлом я и вовсе не представляю, что делать.

— Погоди-ка, я, кажется, знаю, как быть! — воскликнула Юнис. — Доктор Винкель — вот кто нам поможет. Ему-то мы сможем всё объяснить, не таясь.

— Тот человек, что вылечил меня после того спектакля, что устроили мы с Пауком? — уточнил Ансель. — А что, это идея. Он, насколько я понял, друг нашего мастера Кайла и наверняка не откажет в помощи. Вот только где мне его искать?

— Кайл упоминал, что этот Винкель служит личным врачом в семье графа Теренто. Я однажды была у них на званом обеде, дай-ка вспомнить, где они живут.

С полминуты девушка напрягала память.

— Кажется, их особняк находится на Яблоневом бульваре, неподалеку от перекрестка с улицей королевы Марисен, — выдала она, в конце концов.

— Совсем недалеко отсюда, — вставил Ансель.

— Это дом работы Кайла, очень своеобычный, ты его легко найдёшь, — продолжала девушка. — А на воротах должен быть герб Теренто — лодка и три рыбы.

— Ладно, думаю, я без проблем туда доберусь, — заявил маг. — Справлюсь там внизу, как именно лучше пройти к этому бульвару.

— А как ты собираешься добиться разговора с Винкелем? — озадаченно спросила Юнис. — Если ты попросишь позвать его в такое неурочное время, весь дом наверняка на уши встанет.

— Хороший вопрос, — Ансель задумался на миг. — Пожалуй, я знаю подходящее волшебство. Как всё-таки хорошо, что моя книга заклинаний теперь со мной.

С этими словами он открыл свой бесценный гримуар, и с задумчивым видом принялся перелистывать страницы.

— Что за заклинание? — полюбопытствовала Юнис.

— Оно довольно простое. Я могу послать мысленное сообщение человеку, при условии, что видел его прежде.

— Как здорово! — воскликнула девушка. — Значит, мы можем прямо сейчас отправить сообщение матушке?

— Нет, так не получится. У того волшебства, о котором идёт речь, масса досадных ограничений. Сообщение может быть только короткое, а адресат должен находиться совсем недалеко от колдуна. А то, можно было бы и вовсе никуда не ходить.

— Жаль, — вздохнула девушка. — Я бы предпочла тебя никуда не отпускать.

— Есть и более могущественные заклинания такого рода, — поделился Ансель. — Но, к сожалению, я ими пока не владею.

— Ансель, — вдруг забеспокоилась Юнис, — а нас тут точно не найдут? Нам ведь противостоят маги Жаровни, и у них, наверняка, тоже есть масса полезных заклинаний на такой случай.

— Не волнуйся. Если бы кто-то из магов нас видел, сумел запомнить, несмотря на закрытые лица, и после этого остался в живых — тогда, лично он мог бы попытаться нас отыскать. Но по одним лишь свидетельствам стражников, даже если кому-то из них и посчастливилось выжить, вряд ли какое поисковое заклинание даст результат. Эти неумехи из Ордена могут ещё попытаться использовать колдовство, чтобы увидеть, что именно произошло в зале с артефактом, но там такой магический фон, что у них навряд ли получится.

— А если они станут искать конкретный предмет, как ты когда-то, — Юнис вдруг посетило озарение. — Вот эту штуку, у тебя за поясом, что когда-то была клеймом воинов?

— А ты быстро схватываешь, — похвалил её Ансель. — Того гляди, начнёшь разбираться в свойствах заклинаний не хуже какого-нибудь студента-первокурсника. Что же до твоего вопроса, не думаю, что им это удастся.

— Но почему? — удивилась девушка. — Готова биться об заклад, таких в городе больше нет, и заклинанию будет очень сложно ошибиться.

— Видишь ли, — снизошёл до объяснения Ансель, — успех поисковой магии зависит в первую очередь от точности мысленного образа искомого предмета, который колдун сумеет создать у себя в голове. Иными словами, чем лучше ты себе представляешь ту вещь, которую хочешь разыскать, тем надёжнее сработает заклинание.

— Тем более, — прервала его девушка, — у магов Жаровни должно всё получиться. Ведь каждый из них сто раз пользовался этим клеймом.

— Но как раз в нашем случае, — как ни в чём не бывало продолжал магистр Терес, — это знание может сыграть с ними злую шутку. Они привыкли думать об этом предмете, как о части артефакта огромной силы, но теперь, это просто бесполезная железка. Но чтобы начать представлять её именно так, понадобятся немалые усилия. Право слово, мне было бы даже интересно проверить, справятся ли наши недруги с такой задачей.

— Но это слишком рискованно, — возразила Юнис. — Нам совсем ни к чему, чтобы они тебя нашли. Может, на всякий случай, избавишься от этой штуки?

— Ну уж нет, она мне ещё пригодится, — заупрямился Ансель. — Это, если угодно, мой трофей. Свидетельство того, что мы и в самом деле пробрались в святая святых Ордена жаровни. Но, коль скоро, ты так волнуешься на её счёт, я постараюсь подстраховаться.

С этими словами он открыл свой бесценный гримуар, и с задумчивым видом принялся перелистывать страницы.

— Вот, это должно тебе понравиться, — заметил он, обнаружив, по-видимому, подходящее заклинание, которое и наколдовал спустя несколько минут подготовки.

Юнис как всегда с любопытством наблюдала за манипуляциями своего друга. Когда отзвучали слова заклинания, на первый взгляд, ничего не произошло, но Юнис уже привыкла к тому, что волшебство не всегда имеет зримый эффект.

Ансель, между тем, подмигнул Юнис, достал из-за пояса пресловутый железный прут и вдруг одним движением согнул его наподобие кочерги. Это действие, как будто, не стоило магу особых усилий.

— Вот так-то лучше, — провозгласил он. — И носить удобнее, и искать несподручно.

— Здорово! — воскликнула Юнис. — Я правильно поняла, что ты колдовством сделал себя сильнее?

— Именно так, — подтвердил Ансель. — Правда, ненадолго.

— Отличное заклинание! — восхитилась девушка. — Может очень пригодиться в бою.

— И не только в бою. Если бы со мной был гримуар, я бы без проблем выбрался из темницы без вашей с Кайлом помощи, — похвастался маг. — Ну а теперь мне всё-таки надо идти.

Ансель ушёл на поиски доктора, и девушка осталась одна, если не считать бесчувственного Кайла. Совсем недавно Юнис казалось, что всё, чего она хочет — это оказаться в тихом спокойном месте без необходимости куда-то двигаться, но на поверку вышло иначе. Ждать, ничего не делая, оказалось вдруг неимоверно тяжело, едва ли не сложнее, чем с замиранием сердца пробираться подземными ходами, или сражаться со стражниками Ордена Жаровни.

Глава 12

Прежде ей не приходилось задумываться о том, что будет, если они достигнут своей цели. Казалось, важно просто победить, а дальше всё разрешится само собой. Но вот победа пришла — и ничего ещё не закончилось.

Откуда ни возьмись, подкралась странная тревога, которую ничем не удавалось заглушить.

Ей стало боязно за друга. Что, если с Анселем что-то случилось? Может, он попался стражникам, которые, увидев клеймо у него на руке, решили препроводить беглеца в Застенок? Или просто нарвался на лихих людей? Юнис никогда не считала себя трусихой, но сейчас всё не могла успокоить своё сердце.

И, хуже того, Кайл никак не приходил в себя. Что происходит с зодчим? Юнис постоянно бросала на него взгляды, чтобы убедиться, что тот всё ещё дышит. Раз или два ей почудилось было, что грудь клеймёного более не вздымается, в такие моменты Юнис в страхе бросалась к нему, но, к своему облегчению, убеждалась, что она ошиблась.

Сколько ещё будет длиться это ожидание? И что делать, если Ансель так и не вернётся? Погружённая в эти тяжёлые размышления, Юнис не сразу заметила движение неподалёку, а заметив его, вскричала от радости: Кайл приподнялся на кровати и теперь с удивлением оглядывал комнату.

Не в силах сдержать порыв, Юнис бросилась к зодчему и заключила его в объятия. С учётом её ранений, вышло это весьма неловко, но девушка была слишком счастлива вновь видеть Кайла в сознании, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

— Госпожа Юнис! — прохрипел Кайл.

Охваченная несказанной радостью, девушка далеко не сразу осознала, насколько испуганно прозвучал его голос. Но что это она? Как бы ей не повредить Кайлу с такими необузданными проявлениями радости. Девушка немного отстранилась, успокоив свои чувства.

— Хвала богам, ты очнулся! — Юнис и сама не заметила, как перешла на «ты».

Кайл смотрел на неё недоумённо и, как ей показалось, всё ещё испуганно.

— Я, было, подумал, вы меня опять с кем-то перепутали, — пробормотал он.

— С тобой всё хорошо? — спросила девушка. — Ты долго был без сознания, и я ужасно переживала.

— Я чувствую себя очень слабым, — пожаловался Кайл. — И голова сильно кружится. Но что случилось? Где мы находимся?

— В какой-то богами забытойгостинице, но и это не важно. Главное — мы победили. Клеймо больше не опасно, представляешь?

Бледное лицо зодчего окрасилось румянцем.

— Рад это слышать. В таком случае, я должен просить прощения у тебя и у Анселя. Признаюсь, я не вполне верил в успех вашего плана.

Юнис отметила, что зодчий не сразу, но всё-таки принял предложенную ею фамильярную манеру общения.

— Это я должна у тебя просить прощения за все свои глупые обвинения. А ты здорово помог нам, несмотря на то, что я вела себя так по-дурацки. Без тебя мы бы нипочём не справились. Ты проделал для нас проход в хранилище артефакта, помнишь?

— Да, я помню, что пытался пройти сквозь ту стену, но это оказалось неимоверно тяжело, а дальше мои воспоминания меркнут, всё как в тумане…

— Ты и прошёл! — заверила его Юнис. — И только потом потерял сознание. Ансель считает, что ты потратил слишком много сил: стена ведь была преизрядной толщины.

— Я не ожидал, что это будет так сложно, — признался Кайл. — Я был окрылён тем, что открыл в себе новую грань Дара и, кажется, переоценил свои силы.

— Вовсе нет! Ты же, в конце концов, справился! — воскликнула Юнис. — Но как здорово, что ты пришёл в себя, а то мы понятия не имели, как тебе помочь.

— Тем не менее, — серьёзно сказал Кайл, — я прошу тебя держать мою роль в нашем предприятии в секрете. И попрошу о том же Анселя, как только мне представится такая возможность.

— Но почему? Ты наш герой!

— Я ведь построил столько замечательных домов! Могу без ложной скромности сказать, что мои работы преобразили облик этого города. Было бы странной иронией судьбы, если бы, несмотря на все мои достижения, в памяти потомков я бы остался как Кайл-Разрушитель.

— Вообще-то мне даже нравится это прозвище, — заявила Юнис, — но тебе оно и впрямь совершенно не подходит. Так что обещаю хранить тот эпизод в секрете, коль скоро ты того желаешь.

Зодчий улыбнулся в ответ и попытался поблагодарить девушку, но вдруг зашёлся в сильном приступе кашля.

— Тебе плохо? Принести воды? — всполошилась Юнис.

Кайл благодарно закивал.

Девушка распахнула дверь, собираясь спуститься вниз, в трактир, и нос к носу столкнулась с Анселем.

— Хвала богам, ты вернулся! — радостно воскликнула Юнис. — Теперь-то всё будет хорошо!

Позади мага стоял человек с медицинским чемоданчиком в руках. Выходит, план заручиться помощью клеймёного врача удался.

Ансель опасался, что доктора может оказаться нелегко уговорить среди ночи оставить своих хозяев и мчаться неизвестно куда ради помощи незнакомой ему девице. Но Винкель неожиданно оказался человеком решительным, вернее даже, как выразился маг, «абсолютно безбашенным». Юнис не очень поняла, что значит это выражение, но пришла к выводу, что возможно среди волшебников так называют кого-то, не успевшего ещё обзавестись собственной башней, а потому лёгкого на подъём. Клеймёный врач как будто всю жизнь только и ждал, чтобы к нему заявился некий мутный тип с предложением какой-нибудь сомнительной авантюры. Видя изначально благосклонную реакцию доктора, Ансель решился раскрыть перед ним карты, хотя из доказательств у него был только захваченный из Ордена Жаровни кусок металла, и не прогадал. Винкель поверил сразу же и охотно поехал с ним.

В крошечной комнатке устроить известную приватность врачебных процедур было довольно затруднительно, посему Кайл и Ансель попросту отвернулись и уставились в стенку, когда доктор занялся ранениями девушки.

Винкель сразу понравился Юнис. Невысокий, изящного сложения человек лет сорока, он выгодно отличался от мэтра Глешена, семейного врача Пилларов, отсутствием излишней, на взгляд девушки, деликатности.

— Наконец-то настоящее дело! — без зазрения совести радовался он, обрабатывая раны Юнис. — Знали бы вы, как я устал лечить малахольных барышень Теренто от их вымышленных мигреней.

От таких признаний Юнис не смогла сдержать улыбки, несмотря на то что испытывала сейчас малоприятные ощущения.

Когда медицинские процедуры подходили к концу, Ансель изъявил намерение раздобыть какого ни на есть вина, чтобы немедленно отпраздновать события нынешней ночи. Он уже было встал, чтобы пойти поискать трактирщика, но почему-то всё мешкал.

— Ансель, — услышала вдруг девушка голос доктора. — Имей совесть, перестань так пристально созерцать мою пациентку. Как минимум, это невежливо, а кроме того, если Юнис обидится, тебе несладко придётся, ручаюсь.

Оба мужчины находились сейчас позади девушки, и она не могла видеть, что там происходит.

Ансель, впрочем, проигнорировал довольно-таки шутливое замечание доктора, и обратился к Юнис.

— Кто тебя так? — глухо спросил маг. — Паук?

Девушка сообразила, что Ансель случайно увидел её обнажённую спину, равно как и следы на ней. Прежде она не успела поведать магу о своих злоключениях в лапах Паука, да, в общем-то, и не считала этот эпизод достойным упоминания.

— Он, — беспечным тоном подтвердила Юнис, всячески давая понять, что речь идёт о сущих пустяках. — Инспектор думал, что я отлучалась в город по твоей просьбе, и потребовал, чтобы я ему рассказала о твоих планах. Но не на такую напал! То-то он сегодня удивится, когда поймет, что мы сбежали!

Сейчас все тревоги вчерашнего дня казались девушке такими далёкими, а сам Паук вовсе не выглядел страшным. Жалкий маленький человечек, который только и может, что срывать злобу на тех, кто много слабее его.

Ансель, однако, был настроен гораздо менее миролюбиво.

— Ясно, — мрачно отозвался он и добавил что-то неразборчивое, но очень эмоциональное себе под нос.

С этими словами маг всё-таки вышел из комнаты и отправился на поиски спиртного.

Ему удалось раздобыть вина, впрочем, далеко не самого лучшего качества, под стать всему заведению, и даже кружек на всех. Ансель торжественно пообещал, что устроит настоящую, подобающую случаю пирушку в более удобный момент, а сейчас предложил удовлетвориться тем, что есть.

Они подняли тост за успешное свершение. Все, кроме самого мага, едва пригубили горячительный напиток, Ансель же выпил всю свою порцию едва ли не залпом и вскоре чуть повеселел.

— Между прочим, что ты намерен делать дальше, дружище? — обратился он к Кайлу немного погодя. — Нам, пожалуй, пора обсудить планы на будущее.

Зодчий тяжело вздохнул и помедлил, собираясь с мыслями.

— Как думаешь, — ответил он вопросом на вопрос, — насколько скоро о событиях сегодняшней ночи станет известно за пределами Ордена Жаровни?

— Я бы поставил на то, что орденские маги постараются как можно дольше держать всё в секрете, — заявил Ансель. — Мы, волшебники, вообще не очень-то любим признаваться в своих ошибках, даже незначительных, а уж потеря Букваря Ардоса — это настоящий провал. Сперва они попробуют разобраться, что именно случилось с артефактом, найти виноватых, доложить начальству, что может занять немало времени, если вдруг кого-то не окажется в городе, устроят какой-нибудь совет. Я полагаю, огласка произошедшего инцидента — это дело скорее дней, чем часов.

— Хорошо, — кивнул Кайл. — В нынешних обстоятельствах отсрочка мне как раз на руку. Дело в том, что я должен вернуться в Застенок и попытаться что-нибудь предпринять. Донести до тамошних обитателей, что произошло. Возможно, вступить в переговоры с начальством. Постараться не допустить конфликтов.

— И всё это в таком состоянии? — скептически поднял брови Ансель. — Не очень-то это разумно.

— Я обещал, — нервно пояснил Кайл, — и намерен сдержать своё слово. С началом восстания я должен был представлять интересы клеймёных. Я ведь один из немногих в Застенке, кто хорошо знает жизнь снаружи. Предполагалось, что ко мне должны прислушаться как мои товарищи, так и те из власть имущих, с кем нам придётся вести переговоры.

Было видно, что такая необходимость откровенно пугает зодчего.

— Можешь на меня рассчитывать, — встрял Винкель. — Я отправлюсь с тобой и помогу, чем смогу.

Девушка хотела было спросить, кому именно Кайл дал своё обещание, но вдруг осеклась, взволнованная мыслью, только что пришедшей ей в голову.

— Ой! — воскликнула Юнис и замолчала, как громом поражённая.

— Что такое, что случилось? — обернулись к ней все.

— Я только что поняла, — сбивчиво заговорила девушка. — Кайл мне напомнил. Надо срочно ехать к Эсгеру. Надо его предупредить. Когда начнётся восстание, он должен знать, что артефакт больше не работает.

— Да, это, пожалуй, будет не вредно, — согласился Ансель и добавил, обращаясь уже к Кайлу, — у тебя есть предположения, где сейчас искать нашего бравого сержанта?

— Король, вместе с горсткой верных людей, укрылся от солдат Динкеллада в Дэлинхе, — отвечал Кайл, — и послал приказ отрядам клеймёных, разбросанным прежде по дальним гарнизонам, объединиться и, как можно скорее, деблокировать крепость. Говорят, королевская армия некоторое время назад благополучно покинула точку сбора. По моим представлениям, войска сейчас должны быть примерно в районе Крамберга, откуда скоро повернут к Дэлинхе, оставляя столицу чуть в стороне.

— Не так уж и далеко, — заметил Ансель. — Дня за три можно доехать, а то и за два. Ладно, пошлём кого-нибудь.

— Нет, ты не понял! — с горячностью воскликнула Юнис. — Я должна поехать сама! Неужели такие сведения можно передать в письме? И разве Эсгер поверит кому-то незнакомому в столь важном вопросе?

— Да вы что, все сговорились, что ли?! — взорвался маг. — Оба на ногах не стоят и туда же! Нет бы прийти в себя, отдохнуть, поесть как следует. Да ты с коня свалишься по дороге.

Но Юнис почти не слушала его сетований, захваченная мыслями об Эсгере. Теперь-то он никак не сможет отмахнуться от неё, не посмеет сказать, что её интересы — всего лишь мимолётный каприз. При мысли о том, какую новость она принесёт клеймёному воину, лицо девушки озарила довольная улыбка, а вся усталость прошедших дней куда-то отступила.

— Ладно, — сказал спустя короткое время Ансель. Он отменно быстро справился со своим возмущением. — Раз надо — значит едем. Я давно понял, что уж коли тебе приспичит что-то, что касается твоего Эсгера, то отговаривать бесполезно. Но у меня есть одно условие: сперва мы зайдём в приличное место поесть. Без нормального обеда я с места не стронусь, даже не проси.

Девушка с нежностью посмотрела на мага, как хорошо всё-таки иметь такого надёжного друга. Отрадно, что она всегда может положиться на Анселя, но сейчас его помощь явно нужнее другим.

— Ансель, миленький, — ласково сказала Юнис. — Я очень ценю, что ты готов меня сопровождать. Но, мне кажется, тебе лучше было бы пойти с Кайлом. Я и сама справлюсь — мне ведь всего лишь нужно добраться до места. А вот в Застенке предстоят дела посложнее.

— Слушай, — насупился маг. — С тобой я готов поехать из чистой дружбы. Но все эти восстания клеймёных — уж извините — не моя забота. У меня был свой интерес в этом деле, но теперь, когда Букварь Ардоса более не представляет угрозы, в Застенке мне делать нечего.

— Можно подумать, Кайлу очень уж хотелось идти с нами в логово Ордена, — возразила Юнис. — Это было совсем не его дело, и всё же он согласился с нашим планом и помог нам, рискуя жизнью. Теперь ты мог бы отплатить той же монетой. Между прочим, обитатели Застенка, что бы ты о них не думал, очень сильно тебя уважают. Ты, если хочешь знать, прямо-таки местный герой, сумевший утереть нос Пауку. Я уверена, если бы ты решил поддержать Кайла, это сильно упростило бы его задачу.

— Ну что вы…, то есть, что ты, — заговорил архитектор. — Конечно же, тебе не следует ехать одной, и Ансель должен…

— Кайл, — Юнис теперь повернулась к зодчему и взглянула ему прямо в глаза, — со мной и так всё будет в порядке, обещаю. Я знаю, как правильно всё устроить. Ансель останется с тобой и Винкелем — втроем вы, если понадобится, горы свернёте.

— Раскомандовалась! — с театральным возмущением провозгласил маг. На лице его при этом плясала улыбка. — Настоящая владетельная графиня, вы не находите, господа? Ну как можно противиться воле её сиятельства?!

Юнис смущённо засмеялась, и вдруг порывисто обняла друга и уткнулась ему в плечо.

— Вы там поосторожнее, ладно, — попросила она. — Всё ведь только начинается, да?

— Не беспокойся, — заверил её Ансель саркастическим тоном, — без твоего тлетворного влияния, мы враз сделаемся очень осторожными, и не станем совершать никаких глупостей.

— Ну раз так, то я спокойна, — в тон ему ответила девушка.

— Только тебе надо бы раздобыть где-нибудь новую одежду, — заметил маг. — Если, конечно, ты не желаешь предстать перед своим Эсгером в окровавленном камзоле.

Юнис бросила взгляд на свой костюм. Ансель был прав: штаны ещё можно было хоть как-то привести в порядок, но рубашка и камзол, порванные и испачканные кровью, совсем никуда не годились. Запасного комплекта мужской одежды у неё, как назло, не было.

— Ну вот, — с досадой бросила девушка. — Где её в такую рань купишь? Придётся ещё на несколько часов задержаться.

— Если только, — подмигнул Ансель, — тебе не придут на помощь друзья. Мои вещи тебе явно будут велики, но вот с Кайлом вы примерно одного роста и сложения. Что, дружище, одолжишь даме свой камзол?

— Ты хочешь, чтобы я напялила на себя столько кружев и бантиков? — возмутилась девушка. — Да на кого я буду похожа?!

— Я ничуть не против поделиться камзолом, но ведь такой фасон следует носить с туфлями, а Юнис, как мы видим, в сапогах, — одновременно отвечал Кайл.

Маг воздел очи горе.

— Ну раз вы все такие эстеты, можем и подождать. Лично я никуда не тороплюсь.

В конце концов, Юнис всё-таки решила, что поменяться одеждой с Кайлом — неплохая идея. Камзол архитектора был, конечно, кое-где испачкан, но хотя бы на нём не зияли дыры.

Меньше двух часов спустя девушка уже выехала из Элатеи. Юнис не знала достоверно, где сейчас находится армия клеймёных, но рассчитывала выяснить это, коль скоро окажется ближе к тем местам, где должно было пройти войско. Ей во что бы то ни стало нужно было перехватить Эсгера до того, как он начнёт действовать. Потому Юнис изо всех сил понукала свою лошадь, а в поводу вела коня Анселя — для смены.

Если бы не забота мага, ей вряд ли бы удалось отправиться в путь так быстро. Как ни хотелось Юнис поскорее встретиться с Эсгером, две бессонные ночи и полный треволнений день между ними давали о себе знать, не говоря уже о ранениях. Девушке следовало бы, как минимум, хорошенько выспаться, но видя её нетерпение, Ансель нашёл иной выход. Маг расстарался и снабдил Юнис тремя порциями придающего сил зелья, выпив которое можно было некоторое время не нуждаться во сне и отдыхе. У самого магистра Тереса не было таких запасов, но он знал лавку, где их можно было приобрести, причём, даже не дожидаясь открытия.

Первое зелье Юнис использовала немедленно, и сразу же почувствовала необыкновенный прилив сил. Маг, впрочем, предупредил её, что употреблять это средство можно не более трёх раз подряд, после чего требуется долгий, полноценный отдых.

— Как только третья доза прекратит своё действие, ты просто свалишься там, где стоишь, — объяснял Ансель. — Так что потрудись хотя бы слезть с лошади вовремя.

Было и ещё одно серьёзное напутствие, которое маг приберёг напоследок. Когда Юнис уже вскочила в седло, после всех слов прощания и пожеланий удачи, он подошёл поближе и негромко сказал:

— Не забывай о том, что ты мне обещала. Быть внимательной к проявлениям своего вероятного нового Дара.

«Которого, скорее всего, не существует», — подумала Юнис. Столько всего важного произошло в последние дни, а этот её неведомый талант так никак себя и не проявил. Но вслух своих сомнений она не высказала и лишь кивнула в ответ.

Провожая взглядом пригороды столицы, Юнис не капельки не жалела, что покидает сейчас этот привычный и любимый город, направляясь в неизвестность. Нет, она, разумеется, скучала по дому и по матушке, но мысль о новой встрече с Эсгером и о том, какую роль она сыграет в его судьбе, была слишком притягательна. Могла ли девушка, ещё каких-то пару месяцев назад, представить, как обернётся её судьба? Конечно же, нет. Но оглядываясь в прошлое, Юнис ни о чём не сожалела. Всё вышло так, как должно, пусть и не все события прошедших недель можно было назвать приятными. А впереди её ждали новые, волнующие приключения.

Примечания

1

М. Щербаков «Караван»

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Колючка

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

*** Примечания ***