Верный клятве (СИ) [lu evans] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Снег покрывает крыши Королевской Гавани. Совсем скоро Красный Замок покроется белой пеленой и станет ещё красивее. Но Джейме Ланнистер этого не увидит.

Он мчится вперёд, вопреки снегу и вьюге. Он мчится на Север, движимый честью, о которой никто уже не помнит, и клятвой, которой останется верен.

Минуя Шепчущий лес он, невольно, вспоминает те далёкие события. Вспоминает Молодого волка и, в который раз, спрашивает себя: Зачем? Что он пытается доказать?

Почти наверняка он знает, что в Винтерфелле его встретит человек, который единственный знает всю правду. И знает, что встретят и те, кто пожелает убить его, стоит только пересечь порог. Ведь Север помнит.

Помнит Север и помнит Бран Старк. Признаться себе в этом сложно, но Джейме понимает, что больше всего боится увидеть глаза мальчика, которого хотел когда-то убить. И ради чего?

Каждую ночь ему снится Серсея. Каждую ночь она всё так же кивает Горе и тот достает меч. И Цареубийца уже и сам не знает, почему она оставила ему жизнь. Он уже давно её не понимает. И это пугает.

Чем дальше на Север, тем сильнее становится вьюга. Всё уже покрыто снегом, холод пробирается под кожу сквозь тёплые одежды и лошадь громко ржёт, сопротивляясь порывам ветра.

Волосы покрылись инеем, губы посинели и от малейшего движения лопаются, наполняя рот солоноватым привкусом крови. Но об этом можно забыть почти мгновенно, ведь в Винтерфелле все слишком сумбурно, слишком большая суматоха. И не нужно быть мудрецом, чтобы понять — что-то случилось. И сейчас не до него.

Люди смешались, все бегают, суетятся. В фигурах проходящих мимо Джейме видит дозорных, одичалых, солдатов… И, остановившись посреди двора, ловит на себе удивлённый взгляд Джона. Но лишь на миг, и лорд Сноу устремляется к одичалому, едва держащемуся на ногах. В его рыжих волосах пробивается седина. Но какая-то ненормальная, слишком явная.

Джейме осматривается, пытаясь найти хоть что-то, что позволит отвлечься от этой суматохи. Взмыленная лошадь все больше волнуется и, пытаясь вспомнить где здесь стойла, Ланнистер пробирается мимо людей.

Уже вернувшись, он наконец-то видит ту, что ему нужна.

— Бриенна!

— Что ты здесь делаешь? И почему один?

— Слишком долго объяснять. Лучше расскажи что произошло.

Бриенна на мгновение переводит взгляд куда-то за спину рыцаря и, обернувшись, он видит того самого одичалого. Бриенна хмурит брови и совсем нерадостно отвечает:

— Стена разрушена.

Это известие выбивает из мужчины весь дух. С самого детства, с того самого момента, как он начал понимать то, что мейстеры вбивали ему в голову, что Стена — надёжный щит охраняющий от одичалых, что её просто невозможно преодолеть и тем более разрушить. Бриенне хотелось не верить, слишком хорошо он понимал, что значит эта новость. Но не верить было нельзя.

— Но как?

— Король Ночи превратил дракона в свою марионетку.

Джейме резко оборачивается и снова встречается глазами с Джоном.

— Погиб весь Восточный дозор. Тормунду и Берику Дондариону удалось спастись, но Дондарион был сильно ранен и погиб в дороге.

— И их армии теперь ничего не мешает напасть на Север, а потом и на весь Вестерос.

— Поэтому нам срочно нужно подтянуть ваши силы прямо к Винтерфеллу.

Ланнистер не знает что говорить. Теперь, когда угроза уже более чем реальна, а помощи ждать неоткуда, сказать это до ужаса сложно.

— Можем мы поговорить наедине?

Джон догадывается, что что-то не так, но скрывает опасения. На него смотрит слишком много людей. Паника — последнее, чего он хочет.

— Конечно.

В зале Винтерфелла слишком пусто. Ни лордов, ни рыцарей, даже стражи нет. К чему сейчас стража? Никого не волнуют богатства и золото. Все хотят одного — дышать.

Только завидев брата, Тирион понимает, что всё пошло совсем не так.

— Почему ты здесь?

Не сказать нельзя.

— Серсея не сдержит обещание. Она не призовет армии в Королевскую Гавань и не отправит их на Север. Мне жаль, но поддержки Ланнистеров вам ждать не стоит.

Дейенерис злится, сжимает челюсти и спрашивает:

— Вы приехали, чтобы сообщить нам это? Ворон справился бы куда лучше.

— Я понимаю вас и ваш гнев. Но я прибыл помочь. Я не хочу и не могу оставаться в стороне, когда другие сражаются.

— Как благородно с вашей стороны! Что же, у нас есть еще один воин для борьбы с мертвыми!

Дейенерис отворачивается. Она не знала отца, не успела его полюбить и тем более не одобряла того, что он делал, впадая в своё безумие. Но Джейме Ланнистер вызывал в ней мысли, которые ей были ни к чему.

А что, если бы?..

А что, если бы он не убил отца? Город был бы разрушен, сотни тысяч погибли бы… Что если бы Рейгар не влюбился в Лианну?.. Что если бы её саму, ещё совсем маленькую, отдали бы людям Баратеона?

Цепочка продолжалась до бесконечности долго и, иногда, стоило огромного труда остановить себя и не утонуть во всех ложных воспоминаниях о том, чего никогда не будет.

— Прошу прощения, — вмешался Тирион, выводя королеву из задумчивости, — но мой брат талантливый военачальник. Пусть он и не привёл армии, но его помощь нам точно не помешает.

— Но сейчас ему лучше отдохнуть. — Джон подходит ближе, пожимая Ланнистеру руку. Джейме сам в это не верит, но всё же отвечает. - Надеюсь, вас устроит соседство с моими сёстрами? Остальные комнаты в замке заняты, а я не думаю, что вам будет удобно с моими знаменосцами.

— Конечно. Благодарю.

— Браен, проводи. — Один из стражи кивнул и подошёл к рыцарю, попросив следовать за ним.

Стражник явно не был в восторге от поручения, но, как и подобает преданному слуге, выполнил его. И остановившись перед дубовой дверью, сказал лишь:

— Эта комната, милорд.

Не желая задерживать юношу, который явно не разделял доверия своего господина, Джейме кивнул и вошёл внутрь.

Всё было почти так же, как и в его прошлый визит сюда. Такая же аскетично обставленная комната с большим окном, деревянная кровать, шкура то ли медведя, то ли еще какого-то зверя на полу… Это всё было полной противоположностью Кастерли. Богато обставленные пещерки, высеченные в камне и большие светлые покои без особых изысков. Золотая клетка и воля вольная. Что бы он выбрал, будь у него выбор?

Джейме остановил себя на этой мысли. Если бы был выбор? Выбор у него был всегда, только выбирал он неправильно. Теперь же, он это чувствовал, выбор наконец-то был верным. Его называют Цареубийцей, клятвопреступником, человеком без чести… Теперь ему на это действительно плевать. Ведь сам он знает, что поступает правильно.

— Спасибо, что отправили Бриенну за мной и Арьей.

Джейме резко обернулся и застыл от неожиданности. Санса Старк стояла на пороге и улыбалась ему. Не пересиливая себя, улыбалась совершенно искренне. Немного придя в себя, Ланнистер кивнул и ответил, не узнавая свой голос:

— Я обещал вашей матери.

— Да, но моя мать была мертва, Арью все считали мертвой, а я вышла за Болтона.

Санса собиралась продолжить, но Джейме её прервал:

— Не поймите меня неправильно, леди Санса, но это вовсе не то, о чём бы мне хотелось говорить.

— И всё же, когда Джон сказал, что вы здесь, я не могла не поблагодарить вас. И если вам будет нужно что-то, вам стоит только сказать.

Ланнистер хочет ответить, что ему ничего не нужно, уже подбирает слова чтобы это не выглядело грубо — сейчас ему очень не хочется обидеть Сансу, но потом вспоминает.

— Миледи, я понимаю, что сейчас у всех много дел, но я бы хотел увидеться с вашим братом.

Старк удивлена.

— Вы же виделись с Джоном.

— Нет, я хочу увидеть Брана. Мне нужно с ним поговорить.

Всего мгновение и он видит понимание в глазах девушки. Может это всего лишь его воображение, но при упоминании Брана из её глаз, будто исчезают теплота и благодарность. Она сейчас очень похожа на мать, и Джейме старается не думать о том, что стало с Кейтлин Талли по вине его отца. По его вине.

— Я спрошу у него. Если он захочет вас видеть, я дам знать.

Она кивает и уходит. И Джейме пытается вернуться к своим мыслям, но не получается. Слова Сансы Старк что-то в нём меняют. Его семья лишила её отца, матери и брата, он искалечил Брана, её выдали за Тириона и это если забыть обо всех чудовищных издевательствах Джофри. И всё же она пришла к нему сразу же, как узнала, что он прибыл в Винтерфелл. Пришла, чтобы поблагодарить за то, что даже и не он вовсе сделал…

Её слова, её благодарность вселили где-то глубоко в душе уверенность в том, что он все же сделал что-то хорошее в этой жизни.

Он собирался сделать многое. Хотел найти Бриенну, пойти и всё же предложить Джону помощь, хотел делать что-то, участвовать в общих приготовлениях, помогать. Но дорога сделала своё.

Уже когда стемнело и, двор теперь освещали только факелы, Джейме вышел из покоев. В замке не стало спокойнее ни на йоту. Кузнецы работали вдвое усерднее, всюду сновали солдаты, кто-то отдавал приказы, все что-то делали. А он искал друга. Просто потому, что ему необходимо было поговорить с единственным человеком не смотрящим на него, как на врага хуже, чем ходоки. И неважно даже о чём бы они говорили, ему просто нужно было с кем-то разговаривать, только бы не сойти с ума от собственных мыслей.

Когда Ланнистер находит Бриенну, он даже не сразу верит тому, что видят его глаза и тому, что сам он слышит.

Он видит рядом с ней одичалого, того, с сединой в огненной шевелюре, на которого она смотрит совершенно по-особенному и слышит как он, держа её руку в своей, говорит лишь одно:

— Я хотел вернуться к тебе. И это меня спасло.

Джейме стоит так, что ей его не видно и улыбается, когда видит смущение на женском лице. Надо же, Бриенна Тарт краснеет… Но не на долго, одичалый уходит и она тут же замечает Ланнистера, который никак не может согнать с лица улыбку.

Бриенна теряется, не знает, что сказать, чем оправдаться, защититься, и Джейме её опережает.

— Он достойный воин, пусть и одичалый, хотя это сейчас никого не волнует.

— Ты всё неправильно понял…

— А я думаю, что правильно. Знаешь, никогда не думал, что буду давать такие советы, особенно тебе, — Тартская дева улыбнулась, — но ведь ты мой единственный друг, поэтому… Иди за ним.

— Да, это действительно на тебя не похоже. Что случилось в Королевской Гавани?

Бриенна внимательно всматривается в лицо мужчине, и он понимает, что ей действительно можно рассказать. Но подальше от чужих ушей. И когда она приводит их в какой-то зал, он наконец-то говорит:

— Серсея не пришлёт войска. Она отправила Эурона Грэйджоя за Золотыми мечами. И когда они прибудут, она нападет с юга. Отберёт все, что потеряла и нанесёт удар. Ей плевать на Короля Ночи, на людей, ей на всё теперь плевать…

— И она тебя отпустила?

Джейме замирает. Она всё прекрасно знает, отнекиваться или возражать бессмысленно. Да и какой сейчас в этом смысл?

— Я не знаю почему. Она уже приказала Горе, он достал меч, но дал мне уйти. Бриенна, я думаю об этом каждую ночь, я не могу спать. Почему она меня отпустила?

Тартской деве сказать это тяжело, но она вынуждает себя, ведь это, наверное, правда.

— Может она все же любит тебя?

Джейме только опускает голову, издав что-то вроде смешка.

— Серсея никогда не любила меня, теперь я это понимаю. Она любила своё отражение. Любила его во мне, в Джоффри, в Мирцелле и в Томмене. Но Томмен перестал быть им, когда поддался Его Воробейшеству, и я перестал им быть, когда захотел уйти. Понимаешь?

Бриенна кивает.

— Я сделал столько всего ужасного во имя этой любви, столько отдал, пожертвовал. Столько людей погибло…

Теперь, когда он наконец-то сказал это вслух, Джейме понял весь ужас произошедшего за последние годы. Нед Старк, Кейтлин, Робб с женой, Оберин Мартелл, его собственный отец, все мужи и женщины, что отдали жизни в войне пяти королей… Все они сейчас могли бы жить, не поддайся он этой любви…

— Ты не виновен в их гибели…

— Нет, виновен.

Голос за спиной заставляет обернуться и, в который раз за день, застыть от удивления. Голос отдающий чем-то давно забытым, но теперь намного решительнее и беспощадней. Таким голосом выносят приговор. И ему его вынесли.

Комментарий к Часть 1

Арья/Джейме - мой вечный otp по ПЛиО. А если начнешь шиперить, остановиться сложно. А тут еще и так события последней серии 7 сезона сложились… В общем, закончив предыдущий фик, вновь ввязываюсь в эту авантюру)) Может кому-то интересно, вот ссылка на мой дебют - https://ficbook.net/readfic/5226370

Итак, надеюсь вам будет интересно.

Но сразу оговорюсь - стабильность выхода глав обещать не могу. Осталась без ноутбука, пишу с телефона (но и экран оного разбила не далее чем вчера не без стараний ганяющих по универу однокурсников). Буду стараться со всех сил радовать вас скорой продой)))

========== Часть 2 ==========

Арья Старк. Маленький сорванец, вечно доставляющий всем неудобства? Нет, девушка, которой удалось выжить в войне, сгубившей её родных. И теперь она отомстит всем, кто пролил кровь Старков. И Джейме Ланнистер не станет исключением.

— Леди Старк… — он склоняет голову, пытаясь уйти от ответа на её обвинения, но Арья грубо прерывает.

— Моя сестра леди Старк, не я. Но не это сейчас важно. — Арья хищно улыбается и это пугает. — Вы не ответили на моё обвинение… сир.

Как только Джон сказал, что прибыл Цареубийца, что он принял его помощь, хотя тот принес весть о предательстве, что он согласен довериться врагу перед глазами тут же возник отец. Раненый, в горячке, изнемогающий от боли. Стоящий на коленях перед выродком Джофри. Она желала мести, желала хотя бы увидеть его, увидеть хотя бы каплю раскаяния в ненавистных зеленых глазах.

Она не ослушается Джона и не станет причинять Ланнистеру вреда.

— Вы правы, я виновен. И больше всего на свете я бы желал всё изменить.

— Но это невозможно, верно?

Бриенна стоит, не решаясь пошевелиться или сказать хотя бы слово. И Арья продолжает.

— Вы сражались с моим отцом, помните?

— Да.

— Но вы так и не смогли закончить поединок, помните?

— Леди Старк…

— Я не леди, — уже немного сердито. — И я предлагаю вам сразиться со мной.

Джейме удивлённо смотрит на девушку когда она достает Иглу. Он не хочет с ней драться. Он не хочет, потому что… Почему? Боится проиграть? Нет, он даже не знает, почему не хочет с ней биться. Он просто помнит девочку, пробежавшую мимо по коридору Красного замка и совсем его не заметившую. Девочку, скорее похожую на мальчишку, нежели на дочь Неда Старка. Того самого, которого тогда ненавидел за вечное осуждение в его глазах. И когда Арья уже выпрямившись, смотрит на него с вызовом и говорит:

— В качестве суда поединком.

В голове снова звучит то самое, сказанное Бриенне: «По какому праву волк может судить льва?»

И поэтому он поддаётся и достает меч…

— Не нужно… — Бриенна пытается остановить всё это, ведь она знает Арью Старк, она видела девочку в бою. И она знает Цареубийцу, уже намного лучше владеющего левой рукой, но недостаточно для битвы с Арьей.

— Не бойтесь, миледи. Я не пораню его. Слишком сильно.

Конечно, он не мог слышать этих слов Джофри и тем более он никогда бы не узнал о них. Но в глазах Старк читается такое явное презрение, что на мгновение Джейме кажется, что он снова в тронном зале перед телом Безумного Короля. И он достаёт меч.

Драться с Арьей Старк мечом, переплавленным из фамильного клинка её семьи… Какая ирония…

Интересно, знает ли она, о том, какая судьба постигла меч её отца? Конечно же, этого она не знает. Но знает достаточно, чтобы желать ему смерти. Достаточно, чтобы яростно нападать, с каждым взмахом тонкого меча, заставляя поверить, что она уже давно вовсе не девочка, пробежавшая мимо него в Красном замке.

Ведь теперь она Арья Старк, и драться с ней тяжело. Она слишком быстрая, слишком тихая и слишком сильная. И спустя всего несколько минут Джейме понимает, что «не бойтесь, миледи…» вовсе не бравада и не попытка вывести его из себя. Ему не победить Арью Старк. Не победить…

Осознание этого больно бьет по гордости, но думать об этом нет времени. Пропустив её выпад, Джейме чувствует, как в ногу, чуть выше колена впивается что-то острое. А Старк стоит на колене, сверля его взглядом полным ненависти, и сжимает кинжал.

И глядя в глаза Ланнистера Арья понимает, что он помнит. Помнит то, как ранили её отца. Как Эддарда Старка бесчестно победили. Как заставили страдать.

Джейме хочет что-то сказать, но не может найти слов. Что говорить? Просить прощения? Что проку теперь? Оправдываться? Сам знает, что виновен.

Им нечего говорить друг другу. Они чужие, объединённые только лишь чем-то давно ушедшим. Между ними только ненависть. Её ненависть, ведь Джейме и не вспомнил бы об Арье Старк, если бы она сама не пришла.

Молчание тянется слишком долго, становится тяжелым, вязким, как трясина. Каждый ждет от другого следующего шага. Эта мгновенная зависимость стает ненормальной, странной связью. И теперь следующий шаг будет зависеть от другого. Впрочем, только пока не появится Джон. Он зол, ещё бы, он ведь запретил трогать Ланнистера.

— Мы ведь договорились, Арья.

— Я его не калечила. Не бойся.

— Нам нужно поговорить. Очень серьезно.

Арья подымается и прячет кинжал. На Джейме даже не смотрит, будто ничего и не произошло. Это уже во второй раз задевает его гордость. Хотя он и думал, что на неё плевать.

— О чём?

— Не здесь. Пошли.

Коротко кивнув гостю, лорд Старк уходит, ожидая, что сестра последует за ним. И она идёт, всё так же не глядя на Ланнистера. Он думает, что ей просто плевать, а она со всех сил заставляет себя не оборачиваться. Борется с желанием увидеть его лицо, увидеть, что он восхищён, удивлён ею. Будто от этого зависит её жизнь.

— Так о чём мы должны поговорить?

— О Джейме Ланнистере.

Старк закатывает глаза. Она не хочет слышать ещё одну длинную нравоучительную речь.

— Я же не трогала его, только сражалась, даже царапины не оставила! По его вине ранили отца! И ты хочешь, чтобы я забыла? Оставила всё как есть? Да? — она не кричит, но от этого холодного голоса по телу бегут мурашки. — Знаю, что ты прикажешь, не приближаться к нему…

— Нет.

— Что?

— Я не прикажу тебе держаться подальше от Ланнистера. Наоборот, я прошу тебя охранять его.

Арья молчит. Минуту, две. Джон понимает — она вовсе не в восторге.

— И ты думаешь, что я действительно буду ходить цепным псом за Ланнистером? Неужели ты настолько меня ненавидишь?

— Арья, я не…

— Или ты просто уже не доверяешь мне? Не доверяешь настолько, что приказываешь охранять предателя?

— Именно тебе я доверяю достаточно, чтобы попросить охранять Ланнистера. Ты не глупа, ты знаешь, нам не удержать Винтерфелл. И когда мы будем отступать, когда зима придёт в Вестерос и войско Серсеи увидит, что мёртвые реальны, за кем они пойдут? За своей королевой, приказывающей убивать нас, или за Джейме Ланнистером, зовущим на бой за жизнь?

— Ни за кем! — выплёвывает Старк. — Ни за кем не пойдут! Ланнистеры, как крысы, и они спрячутся, разбегутся, как только увидят опасность. — Она говорит, и вовсе забывает о тех солдатах, что встретила по дороге в Винтерфелл. Ей обидно, она зла, и за пеленой ярости она вовсе уже не помнит, что они такие же простые люди. Такие же смелые.

— В тебе говорит обида. Но попробуй забыть, что они Ланнистеры, попробуй понять, что они — такие же, как мы. Они тоже хотят жить. Хотят спасти своих близких. Но им нужен лидер. Свой лидер, которому можно верить. Я таким не стану, как и Дейенерис, Санса, ты или кто бы то ни был. А Ланнистер станет.

— Ну и пусть. С чего мне за ним тягаться? От кого его охранять?

Джон видит, что девушка успокаивается и, улыбаясь немного грустно, спрашивает:

— Что ты захотела сделать первым делом, когда я сказал, что он приехал в Винтерфелл?

— Убить.

Сноу не продолжает. А Арье это уже и не нужно. Она теперь и сама понимает. Но это не делает её радостней. И она повторяет вопрос:

— Неужели ты настолько не доверяешь мне, что приказываешь сторожить Цареубийцу?

Джон подходит ближе, обнимает, он не хочет быть для неё лордом, тем, кто отдает приказ, тем, кому она служит. Ведь всё это не так. Она его сестра, в их жилах одна кровь. Она его маленькая Арья, которую он любит.

— Я доверяю, и знаю, что только ты не поддашься своим эмоциям и не попытаешься убить его. Я знаю, что для тебя, как и для отца — долг превыше всего, и ты готова сделать то, что тебе не нравится, если я попрошу об этом, если ты будешь знать, что это необходимо. И именно поэтому. Я не желаю обидеть тебя, я лишь прошу об этой услуге. Об услуге, от которой ты, Арья, можешь отказаться.

Старк улыбается, отстраняясь и заглядывая Джону в глаза.

— Не знала, что в ночном дозоре учат лести. Или это Дейенерис Таргариен так на тебя влияет?

Сноу в ответ лишь смеётся, а его сестра разворачивается, направляясь к двери.

— Куда ты?

— Охранять Цареубийцу. Мало ли, кому уже «приспичило». А он такой слабый, что его и ребенок победит.

— Ему только этого не говори.

— Я подумаю.

Дверь закрывается, и Хранитель Севера остаётся один. Он понимает, что поступил правильно, что это необходимо и что Арья — именно тот человек, которому нужно было это поручить. Но он не может не признать, что вот уже который раз, со времени их встречи здесь в Винтерфелле, он заставляет её пересилить себя. Ненамеренно, но всё же. Она не доверяет Варису — он убеждает верить. Ей не нравится Дейенерис — он говорит, что без её помощи не обойтись. Они с Арьей не ссорятся, но с каждым новым приказом, как-то отдаляются друг от друга. Порой Джону кажется, что каждый шаг, что он делает к матери драконов, отдаляет его от Арьи. И он не может сделать правильный выбор.

Его сестра об этом, конечно же, не знает. Арья предпочитает не думать о чувствах, уже давно. Ведь стоит только немного расслабиться, так же начать чувствовать, всё рушится. Рушится самообладание и относительное, очень относительное спокойствие и приходит боль.

Но нельзя поддаваться чувствам, ведь тогда слишком сложно будет делать то, чему учил отец. Следовать долгу.

Ведь долг велит без лишних объяснений, немой тенью следовать за Джейме Ланнистером, беречь его от опасности и угрожать расправой каждому, кто осмелится нарушить приказ Джона.

И плевать на то, что рядом с ним боль становится всё сильнее, что молчание даётся все с большим трудом, что когда над замком раздаётся звук тревоги, когда солдаты спешат на стены, когда холод проникает под самую тёплую одежду, она уже не чувствует отвращения, глядя в зелёные глаза Цареубийцы.

Того самого, который сжимает меч, и, бросая взгляд на обсидиановый клинок на поясе у Старк, говорит:

- Если мне не хватит сил - убей.

Ей хочется ответить: «с радостью», но почему-то слова застревают в горле противным комом, и на выходе Арья отвечает лишь коротким:

- Хватит.

========== Часть 3 ==========

Страшно. Жутко. Холодно.

Якен учил не бояться, подавлять страх, засовывать его в самые глубокие части души и никогда не вспоминать. Но когда у родных стен толпятся горы живых мертвецов, когда неведомый доселе мороз проникает сквозь самые тёплые одежды и рука, впервые за долгое время, дрожит сжимая Иглу - Арья понимает, что не выходит.

Но страшнее ещё и от того, что рядом лишь десяток солдат на стене. И Цареубийца.

Только теперь он уже не Цареубийца, так же как и она сейчас уже не Арья Старк. Они сведут счёты потом, когда всё закончиться, когда они останутся друг для друга единственными врагами. А сейчас враг у них общий. И он ломится в Винтерфелл всеми силами, желая уничтожить жизнь, убить всех, сделать своими слугами навечно. И поэтому он больше не Цареубийца.

Первого мертвеца Арья убивает слишком легко, обманчиво легко. Но их становится больше, в десятки раз больше и вот она уже не различает части их тел. Она просто бьёт, нападает, как учил её безликий, сражается, заставляя себя верить. Ведь иначе нельзя. Иначе она уже не будет сильной и не сможет защитить ни Сансу, ни Брана, ни всех тех, кто поверил в дом Старков. Арья сражается яростно и неистово, забывает обо всём вокруг… в один миг понимает — рядом нет Ланнистера. Его вообще нигде нет. Отбиваясь от кучки вихтов, она отчаянно пытается найти его в этом хаосе, но безуспешно.

Она обещала Джону, так проще думать. Так легче говорить себе, крича, срывая горло:

— Ланнистер! — и не слышать ответа.

Когти вихта больно разрывают кожу. Игла сейчас бессильна.

Арья почти что видит свою смерть, и у неё синие глаза. Смерть приближается, загоняет в угол. Ноги впервые подводят и, когда кажется что вот и всё, конец, рядом раздаётся почти что животный рык и смерть, рассыпавшись на сотни осколков, исчезает.

— Мне казалось, Джон Сноу приказал тебе охранять меня, а не наоборот.

Он весь в крови, в своей и чужой, тяжело дышит, от былого высокомерия нет и следа. Слова должны звучать с ехидством, но от него нет и следа. И Старк коротко кивает:

— Спасибо.

Пламя льётся с самого неба, сжигая мертвых и живых, всех вместе, без разбора. Чтобы не было даже шанса, что армия Короля Ночи станет хоть на одного воина больше.

И от того страшнее видеть схватку драконов, от того страшнее слышать крик Джона, где-то далеко, отзывающийся сотнями голосов «Отступаем!».

Только вот всё это - ерунда. Ведь им дают уйти.

***

— Нас отпустили.

— Нет, нас загоняют в угол.

Они стоят у карты в шатре Джона, в наспех разбитом лагере у Торхенового Удела. Им бы отдыхать после тяжёлого боя, вот только расслабиться нельзя. Враг слишком непредсказуем. Дают им уйти или же просто обманывают затишьем? Расслабиться нельзя. Санса в замке, как и многие женщины и дети, что смогли спастись. Она сейчас нужнее там, а Арья здесь, подле Джона.

— Я не понимаю, почему нам дали уйти…

— Это пугает тебя?

Джон стоит напротив. Едва стоит. Он слишком измотан, ещё с застывшей кровью на лице и слишком глубокими порезами на шее.

Но он не может позволить себе быть слабым. Сейчас никто не может.

— Да. — Он честен. С Арьей можно. — А тебя нет? Они могли убить нас всех ещё в Винтерфелле и беспрепятственно уйти на Юг. Но они нас отпустили. Ты видела армию Короля Ночи, ты видела Визериона.

— Мы хорошо сражались, он ослаблен…

— Не обманывай себя.

Арья хочет сказать, что это действительно так, но выходит только:

— Я не могу, Джон. — голос дрожит и, впервые за много лет, она позволяет себе… плакать. Брат сжимает в объятиях, прижимает ближе, и, в какой-то миг, Старк понимает, не видит, просто чувствует, что у него на глазах такие же горячие слёзы. — Наш дом, Джон. Винтерфелл…

Хочется кричать, ведь единственное место во всём мире, где она была действительно счастлива, теперь сровняют с землей. Не оставят ничего, кроме памяти, которая уйдёт вместе с ними, которая погибнет в этой войне.

— Там отец…

Арья пытается прогнать образ каменного лица, так не похожего на живого Неда Старка, но не может.

И в этот самый момент, когда она так уязвима, когда она уже не каменная девочка, а совсем настоящая и живая, появляется он. И Арья тут же забывает обо всем, что произошло. О том, что он спас её еще несколько часов назад, о том, что он тоже человек. Он снова Ланнистер и она ненавидит его за это. И за то, что видел её слабой.

— Что тебе нужно? — говорит она совсем грубо. Но другого Джейме и не ждал. Он понимает, пока смерть не станет за их плечами, пока их жизни не будут связаны почти что абсолютной вероятностью гибели, они останутся врагами. Иначе быть не может. Ведь она Старк, а он Ланнистер. И этим всё сказано.

Это, почему-то, слишком сильно его трогает. Ведь, ещё несколько часов назад, он действительно восхищался ею. Такая сильная, бесстрашная, и по-особенному прекрасная в схватке. Да, сражения ей невероятно к лицу. Но сейчас она уязвима, ей больно, и почему-то совсем не хочется видеть её такой. Хочется быть как Джон, подойти, утешить. Ведь сейчас она просто девочка, которой слишком рано пришлось стать взрослой.

Бедная, бедная девочка… И откуда только в нём столько сочувствия? Откуда? Ведь ему самому ещё недавно казалось, что любое чувство, хоть чем-то отличающееся от боли или тупого, ноющего безразличия, ему испытывать уже не дано. Но она, уже в третий раз, рушит это убеждение. И это кажется ненормальным, неправильным…

Правда думать об этом он будет не сейчас, ведь сейчас она задала вопрос, даже не удосужившись стереть слёзы со щек, даже забыв скрыть свою слабость.

А Арья даже не знает почему. Почему, рядом с ним, желание быть сильной и бесстрашной как-то… стихает. Не пропадает, нет, но становится слабее, позволяя слезам всё так же катиться по щекам, заставляя оставлять душу хоть и немного, но приоткрытой.

— Я хотел поговорить с вашим братом, миледи.

— Я не леди, — как-то слишком жалко, но теперь уже и злобно. Ведь «миледи» звучит теперь, как насмешка. Старки с давних времен были королями и хранителями Севера, лордами Винтерфелла. Могущественного замка больше нет, северяне бегут на Юг, и ей нечем править, прими она этот титул хоть сотню раз.

— Простите.

— Говорите, лорд Джейме. — Джон всё ещё не отпускает Арью. Что толку теперь показывать силу? Они все ничтожно слабы рядом с их общим врагом.

— Я думаю мне стоит отправиться на Юг. Я думаю, вы оставили меня подле себя с конкретной целью и вот, время пришло. Признаю, мне следовало что-то предпринять ещё по дороге сюда, но тогда мне казалось, что куда важнее, как можно скорее, сообщить вам о планах моей сестры. Теперь я вижу, что это было одной из самых больших моих ошибок. Не знаю, надеялись ли вы удержать Винтерфелл, но теперь совершенно очевидно, что поддержка Ланнистеров необходима.

Джон не может не согласиться. Его беспокоит лишь одно.

— Это всё верно, но у меня есть одно существенное подозрение. — Он смотрит на Арью. Джон хотел бы сейчас попросить её уйти, но понимает, что это несправедливо по отношению к ней. Ведь сейчас война, а на войне нет братьев и сестёр, есть только воины.

— Я думаю, что единственной причиной почему нам дали уйти может быть то, что нас уже ждут на юге. Мы не можем отступить назад, а при малейшей попытке пройти дальше, нас уже встретит Король Ночи.

— Какой от этого толк? Что ему от этого?

— Он мстит. — Бран появляется слишком внезапно. Будто всё это время был рядом и появился лишь для того, чтобы эффектно дать ответ. Всё как в сказках старой Нэн. — Он хочет не просто уничтожить людей. Он даёт надежду, чтобы потом разбить.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю, я знаю.

Слова Брана, в который раз, сбивают с толку.

— Тебе было видение? — Арья подходит ближе и отчётливо видит, как Ланнистер прячет взгляд.

Ему физически трудно смотреть на юного Старка. Он уверен, это всего лишь игра воображения, ничего такого нет, ведь Брандон за последние годы видел вещи намного страшнее Цареубийцы, но последнему всё равно кажется, что он видит в глазах юноши тот мальчишеский страх… и будто ощущает, как детские пальцы судорожно сжимают его руку.

Он не знает, но Арья всё это видит. Она знает, в чём причина, но это почему-то уже не вызывает такого возмущения как раньше. Может она понимает, что, в какой-то мере, этим ужасным поступком, Джейме спас больше людей, чем погубил, может видит его раскаяние, а может…

— Нет. — хочется снова заплакать, не до конца прошедшая слабость дает о себе знать, но стоит сказать спасибо Ланнистеру. Сейчас, Старк вполне может заставить себя быть перед ним сильной.

— Арья, мне нужно поговорить с Джоном с глазу на глаз.

— Неужели у тебя от меня есть тайны?

— Да.

Это выбивает из легких воздух. Она ждала оправданий, отмазок, да чего угодно… Правда бьёт слишком больно, и Арья понимает, что хочет, чтобы он солгал. Ведь это не так больно.

— Ладно. — Только и отвечает она, покидая шатер.

Ланнистер следует за ней, до самого их шатра. Их шатёр. Как ужасно это звучит. Он бы отдал сейчас что угодно, лишь бы не находиться рядом с Арьей Старк. Вовсе не потому, что ему неприятно, а лишь потому, что он понимает, что, чем больше времени они проведут вместе, тем сложнее будет не рассказать ей всё. Почему-то сейчас, именно перед ней, хочется оправдаться. Но его, как всегда, спасает верный друг.

— Миледи. — почему Бриенне она прощает это обращение?

— Как ты?

— Всё хорошо.

Слишком коротко. Они говорят о чём-то, пока юная Старк сидит рядом, даже не глядя в их сторону. По её лицу не поймешь, о чём она думает. И это бесит. До того, что это замечает даже Тартская Дева.

— Мне нужно идти. Рада, что вы живы.

Она уходит, и Джейме отчетливо видит того, к кому она идёт. Его сложно не узнать.

— Мне очень жаль, что ты лишилась своего дома.

Арья молчит, даже не поворачивает головы. И Ланнистер, тот же, что когда-то, совершенно без колебаний, обрёк ребенка на гибель, не сказал бы больше ни слова. Но он давно другой. И когда Джейме просит, в его голосе нет ничего жалкого, молящего или унизительного. Он говорит это, как будто просит о какой-то мелкой, совсем незначительной услуге. Но, боги свидетели, для него это очень важно.

— Прошу, ответь мне хоть что-то.

Старк поднимает голову. В её взгляде удивление. И ничего больше.

— Не думаю, что нам стоит об этом говорить.

— А я думаю, что нам нужно об этом поговорить. Мы ведь должны доверять друг другу.

— Я доверяю тебе.

Она смотрит прямо в глаза, так долго, что кажется, даже время пропадает. И всё так же, не отводя глаза, добавляет:

— Но будь ты хоть последним человеком на свете, я бы не стала говорить с тобой о моей семье. И доме.

— Я виноват во многом. Но я никогда бы не желал того, что случилось с твоей семьей. Мой отец…

— Замолчи. — уже сердито. Арья не хочет этого слышать. Но положив руку на рукоятку кинжала, сама не понимает, что готова молиться богам, в которых давно не верит, чтобы он не слушал.

— Я лишь хочу сказать, что очень сожалею…

Холодная сталь касается горла, так плотно, что будь она живой, непременно чувствовала бы, как на шее Цареубийцы пульсирует жилка.

— Не смей говорить о моей семье. Если бы не твой отец, сестра… Если бы не ты, моя семья была бы жива. Я была в Близнецах, я видела, что они сделали с моим братом, я видела, как тело моей матери сбросили в реку и как Фреи пировали на телах северян, на телах моего народа. И я была там месяцы спустя, когда ты пировал с Фреями. «Вот они мы, два цареубийцы», помнишь? — Джейме не может сказать ни слова. Он помнит сказанное Фреем до последнего слова, но представить себе не может, откуда она всё это знает. Арья видит и лишь смеётся. — Ты меня не помнишь, верно? Куда уж запомнить девчонку, улыбнувшуюся рыцарю. Куда уж видеть, что она совсем рядом.

— Как ты…

— Когда-то ты узнаешь. — Старк говорит тише и от этого мурашки бегут по коже. Не от страха, не от злости, но от… — Но вот в чем дело. Цареубийца Фрей мертв, как и всё его отродье, я перерезала ему горло, отравила весь его дом и отомстила за смерть семьи. Север помнит. И убить тебя мне мешает лишь приказ Джона и то, что ты тогда спас меня. Но это никогда не изменит того, что я тебя ненавижу!

Джейме бы замолчать, сесть, уставиться на костер, забыть обо всём и больше никогда не вспоминать. Вот только слишком сильно хочется чтобы не только Бриенна знала всё. Хочется оправдаться перед Арьей Старк, рассказать ей. Зачем? Ответа у него нет. Да и откуда ему взяться?

— Ненавидишь? Ну конечно. — в его голосе уж очень заметно ехидство. — Ты так похожа на своего отца.

— Не смей говорить о моём отце!

— Благородный Эддард Старк, рассказывал ли он тебе хоть раз, как мы с ним встретились в тот день? Рассказывал ли он тебе вообще об этом дне? Хотя что он мог рассказать? Как увидел подлого Ланистера рядом с бездыханным телом Эйриса Таргариена, Безумного короля! Если бы он тогда, хоть на минуту, усмирил свои гордость и презрение, он бы узнал намного больше. Но благородный лорд Старк не стал бы говорить с Цареубийцей и клятвопреступником, куда уж ему! Но услышь он меня тогда, ты бы знала, что я спас их всех! Миллион мужей, женщин и детей! От воняющих помоями попрошаек с Блошиного конца до высоких лордов Вестероса. — Он даже дух не переводит, слова будто сами льются непрерывным потоком, но… Арья даже не меняется в лице. — «Сжечь их всех» — повторял он, когда я его убил. Он верил, что возродится в пламени, в пламени дикого огня, который приказал разложить в катакомбах под городом. Я убил его и его пироманта. Я спас их всех! А что получил за это?

Джейме молчит, будто и вправду ждёт ответа. Он хочет услышать: «Мне жаль» или хотя бы «Я ведь не знала»…

— Какой ответ ты хочешь от меня услышать?

Слова Старк выбивают воздух из лёгких.

— Я могу сказать, что ты герой, могу сказать, что мне плевать или… всё это ничего не меняет. Что ты хочешь услышать?

— Ничего. В своей жизни я сделал много чего плохого. Я не святой. Но и твой отец тоже.

Он разворачивается и уходит куда-то. Арья остаётся. Ей сложно. Уже сейчас, когда Джейме нет рядом и ярость, понемногу, отступает, она осознаёт его слова. Конечно, она верит. Толку сейчас врать? Во лжи нет ни малейшего смысла сейчас, уверяет она себя, настойчиво эту же себя обманывая.

— Где Ланнистер? — голос Джона приводит в чувство и Арья понимает, что уже слишком долго вот так сидит. Даже костер догорает.

— Я не знаю…

— Как это? — он начинает сердиться. Сердиться на Арью, подумать только! Вот только на его Арью она совсем не похожа. Какая-то слишком рассеянная, потерянная…

— Мы повздорили, он ушёл…

— Чёрт!

В лагере его сейчас не найдёшь - слишком всё вперемешку… За лагерем его искать никто не отважиться. И Джон просит богов, чтобы Цареубийца оказался жив.

Арья словно видит всё это и чувствует себя виноватой. Она поддалась чувствам. Это её вина. Она подвела Джона. И это нужно исправить.

— Я найду его, сейчас же.

— Не нужно. — Джейме появляется сзади. Видят боги, будто поджидает рядом, чтобы появиться в нужный момент. — Я всего лишь за хворостом ходил.

Это отчего-то бесит. Ведь он вовсе не тот, кто станет понапрасну подвергать свою жизнь опасности. Так ведь?

— Ну да, всего лишь ушёл, за хворостом в лес, один, ведь это просто увеселительная прогулка и нет ни ненавидящих тебя северян, ни ходоков, ничего! Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть?!

Только сказав это, Арья понимает, что где-то глубоко в душе вместе с яростью и раздражением в ней говорит страх. Страх, что он действительно мог погибнуть. Это кажется настолько странным, пугающим и неправильным, что её голос срывается на последнем слове. И это так ужасно бьёт по самолюбию, что не хватает воздуха. Ведь она Арья Старк из Винтерфелла, она была Безликой, Никем, она лучше любого в Семи Королевствах может скрывать свои истинные чувства. Но самолюбие играет злую шутку, как всегда до этого. И голос, всё же, дрожит.

И Джейме замечает это. Замечает странную перемену в тот миг, когда она говорит о его смерти. Вот только гораздо проще убедить себя, что всего-лишь показалось, что воображение разыгралось и вообще, его бесит то, насколько она непосредственна. Ведь это… действительно так?..

— Мне казалось, моё общество тебе неприятно, куда уж, ты мне это так и сказала! А теперь заявляешь, что я должен ставить тебя в известность, каждый раз, как мне нужно уйти? Может ещё и по нужде со мной ходить будешь? — он хочет скрыть волнение за ехидством и это получается, как нельзя лучше. Кому как не ему управлять своими эмоциями.

— Я отвечаю за твою голову, так что если хочешь сдохнуть, скажи прямо сейчас и я тебе это устрою!

— Заткнитесь оба!

Голос Джона отрезвляет и возвращает в реальность. Реальность, в которой они оба стоят слишком близко друг к другу, забыв давно о чёртовом хворосте, брошенном где-то, орут, как дети, не поделившие игрушку и, совершенно, не замечающие ничего вокруг.

Арья неловко опускает голову, слишком резко отступая от Ланнистера, поворачивается спиной,смотрит на Джона, делает всё, только бы не видеть его глаз.

И сама не понимает, что тем самым отдает долг, спасая Джейме от того же. Унять дрожь легче, когда она не смотрит… не смотрит в глаза, в душу.

— Вы словно малые дети! Вы оба должны понимать, что любой конфликт сейчас может привести к краху всего.

— Прости, Джон. Этого больше не повторится.

То, как она это говорит, настораживает. Слишком быстро, слишком через силу и… Как лорду. Не как брату, не как другу, а как лорду, отдавшему приказ. Она говорит Джон, но он словно слышит убийственное «милорд». Это до ужаса больно и отвлечься можно лишь не думая о том, какой приказ ему теперь предстоит отдать.

— Лорд Ланнистер. Я согласен с вашими словами о том, что нам нужны еще люди. — Арья про себя улыбается, немного саркастично, ведь Джон говорит «они такие же люди», а Ланнистерами их не называет. — Я прошу вас отправиться на Юг и попытаться привести помощь. Всех, кто захочет сражаться, всех, кто может держать в руках меч.

— Хорошо. Я попытаюсь.

— Но все нужно делать как можно более тайно. Я думаю, чем позже ваша сестра узнает о том, что вы делаете, тем лучше.

— После первой же попытки переманить Ланнистеров на нашу сторону, Серсея узнает.- Старк смотрит на догорающий костер и старается не выдавать своих чувств. — Подумайте, ваши солдаты непременно пойдут за вами. Но не все. Человек боится смерти, а вы ставите солдат перед выбором — смерть от рук мёртвых, которых никто из них не видел, или смерть от рук вполне реальной королевы.

— Другого выбора у нас нет.

— Очень глупый план. Понадеяться на везение, на счастливое совпадение и глупость Серсеи. Слишком наивно и беспечно.

— Мы можем войти в шатёр? — Джон скорее не спрашивает, а говорит как есть. И уже под пологом шатра продолжает. — Мы окружены. Всем людям не пройти на юг, и сколько продлится эта осада мы - не знаем. Знаем лишь, что долго.

— Это Бран сказал тебе?

— Да.

— Значит…

— Надеяться нам не на что, кроме помощи извне.

— А как же драконы?

— Они ослабленны. Им нужна пища, а здесь её не так уж много. Дейенерис не станет рисковать ими, ради пустого геройства. Торрхенов удел не неприступная крепость, её нам не удержать при атаке. Но если удастся пробить окружение извне, у нас будет шанс.

— И сколько у нас есть времени?

— Я не знаю. Но если Бран прав, а я склонен считать, что так и есть, и Иные хотят заставить нас страдать перед смертью, то думаю, они будут ждать, пока мы не съедим последнюю лошадь и не примемся друг за друга. А это, надеюсь, случится ещё не скоро.

Арья смотрит куда-то вдаль, это настораживает. Джейме готов поклясться, что она уже точно знает, что будет делать. И также он готов поклясться, что знает, что для этого ей нужен он. И это осознавать до ужаса приятно.

— В таком случае, у меня есть другое предложение. Оно куда более опасное, но если всё получится, мы получим не горстку добровольцев, а всю вашу армию.

Джон хмурится. Ведь ему совсем не нравится то, с каким азартом Арья говорит об этом. Он хорошо знает этот взгляд. И ничего хорошего он не сулит.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты еще помнишь о моем списке?

У Сноу по коже бегут мурашки. Этого он и боялся.

— Я тебе запрещаю.

— А я у тебя разрешения и не спрашиваю.

Джон уже знает, что она задумала. Джон уже знает, куда она направится. И от того ещё ужаснее слышать её слова:

— Лорд Ланнистер, вы ещё хотите узнать, как я могла слышать ваш разговор с Уолдером Фреем?

Комментарий к Часть 3

Итак. Прежде всего, всех с наступившим 2018 годом. Пусть он для каждого будет счастливым.

Во вторых прошу меня извинить за такое долгое отсутствие продолжения. Увы, с учебой пришлось немного туговато, а лень матушка все никак не отпускала. Надеюсь это был последний мой столь длинный застой, и в дальнейшем буду работать намного усердней.

Вот так вот. Надеюсь вам понравиться столь долго ожидаемая глава. И как всегда прошу оставлять отзывы))

========== Часть 4 ==========

— Уходите на рассвете?

— Да.

Санса стоит у окна, смотрит на десятки тысяч воинов, освещаемых лишь слабым светом разведённых костров, и изо всех сил старается не думать, что сейчас ей, возможно, навсегда придётся проститься с сестрой.

***

— Уходите на рассвете?

— Да.

Бриенна смотрит на пылающий костер, яростно пожирающий сухое дерево, и со всех сил старается не думать, что сейчас ей, возможно, навсегда придется проститься с другом.

***

— И что ты собираешься делать?

— Пробраться в Королевскую Гавань, убить Серсею и привести армию Ланнистеров на нашу войну.

— Это безумие. Прошу, ты ведь не должна ехать!

— Санса, ты сама всё видишь. Ты была в лагере, была с раненными… Нам не победить иных, если ты, я, Джон… Да все! Если все мы не готовы делать то, что от нас потребуется.

— Никто не требует от тебя погибать!

Арья подходит к сестре и становится рядом, крепко сжав её руку.

— Лучше так, чем сидеть здесь и ждать, пока нас не перебьют, как скот.

***

— Я могла бы пойти с вами.

— Нет.

— Вам бы понадобилась любая помощь…

— Я поклялся леди Старк защищать обеих её дочерей. Я уезжаю с Арьей Старк и Санса с нами поехать не сможет. Ты должна защитить её.

— Она рядом с братом, ей больше не нужна я.

— Посмотри вокруг. Здесь тысячи людей. Напади иные прямо сейчас, вспомнит Джон Сноу о своей сестре? Он храбрый, честный, благородный… Но даже если бы у него был бы выбор, она или все его люди, что бы он выбрал?

— Я не знаю.

— Людей. Он бы выбрал людей. Как я, как ты, как Дейенерис Таргариен. Потому что на войне нет братьев и сестёр. Есть больше и меньше. И как бы Джон Сноу не любил свою сестру, для него она всегда будет меньшим.

— Ты уверен, что у вас всё получится? Что вы вернётесь живыми?

— Нет. Но лучше умереть так, чем сидеть и покорно ждать смерти.

***

— Обещай, что вернёшься ко мне.

— Если только будет к кому вернуться.

Санса обнимает сестру, крепко как в их встречу в Винтерфелле. Такую далекую сейчас.

— Ты моя сестра и я буду ждать и молиться за тебя всем богам которых знаю.

— Ты мне никогда ничего такого не говорила.

— Я знаю, и мне так жаль.

— И мне.

Они стоят молча еще с пару минут. Но Арья, всё же, отстраняется. На горизонте загорается заря. Возможно последняя, которую они все видят. И открывая дверь, она слышит слова Сансы.

Она ждет прощального напутствия, чего-то, что так красиво умеет говорить её сестра, чего-то, что говорят леди, провожая родных на войны, из которых они не вернуться.

Но Санса, понимая, что это, возможно, последнее, что она говорит сестре, произносит:

— Не думай плохо о Джейме Ланнистере. Он поклялся нашей матери, что вернет нас ей живыми и невредимыми.

— У него не получилось.

— По его приказу Бриенна охраняла меня.

Младшая Старк не отвечает. Лишь кивает головой и наконец уходит. Она ненавидит долгие прощания.

***

— Однажды ты сказал мне, что этот меч мой. А значит, я могу делать с ним то, что считаю нужным.

— Да, но…

— Я хочу, чтобы ты отдал его Арье Старк.

— Неужели тебе так не терпится расстаться с ним?

— Он близок мне, но всё же. Хоть на рукояти теперь лев, но это тот же клинок, что держали её предки.

— Она не расстанется с мечом, что подарил ей Джон Сноу.

— Игла, я знаю.

— Меч с именем…

— Как и этот. И я верю, что она примет его, если будет знать правду.

***

— Не идите дальше.

Арья резко поворачивается, останавливаясь. Здесь сейчас никакого официоза. Все понимают, что видятся, возможно, в последний раз.

— Разведчики донесли, что мы действительно окружены. Замок охвачен плотным кольцом врагов, почти повсюду. Только холмы контролируют отдельные отряды.

Ланнистер коротко кивает. Это не идёт в разрез с их планами. Даже наоборот. Шанс наткнуться на отряд не столь велик, как бескомпромиссная необходимость прорываться вдвоем через кольцо осады. Он смотрит на Арью и понимает, что она думает о том же. Ведь можно быть бесконечно самоуверенным, но что с того, если на деле сам же понимаешь, что старику-калеке и девчонке не прорваться сквозь армию ходоков.

— Почему Бран не захотел говорить со мной? — шепчет Старк обнимая Джона.

— На то есть причины.

— О которых мне знать не нужно?

— Так будет лучше, поверь мне. — Сноу медлит, но все же говорит: — Скажу лишь одно. Делай то, чего бы он не ждал от тебя.

— Ладно. — она смотрит брату в глаза и говорит: — Береги себя.

— И ты будь осторожна.

Он ещё раз прижимает Арью к себе.

Нет. Нужно ей запретить, он не может её потерять. Не её. Не теперь. А Старк, словно понимает его мысли и тихо говорит, чтобы слышал только он:

— Ты должен меня отпустить.

И он отпускает.

Все слова теперь сказаны шепотом.

— Я верю, что у вас всё получиться. — Дейенерис жмет руку и тепло улыбается. — Мы будем ждать, сколько понадобится.

— Мой брат вовсе не плохой человек. Ты можешь ему верить. — Тирион измучен, но всё же не может не проститься с братом.

— Держись подальше от боя, брат.

— А ты постарайся не умереть. — Тирион оглядывается на Старк. — И береги девочку. Тебе нужен хороший защитник.

Джейме смеётся, присев на колено и положив руку брату на плече.

— Прощай, Тирион.

— Прощай, Джейме.

Вот и всё, им пора в путь. Провожатые уходят, оставив их одних и, уже когда нога Арьи в стремени, Джейме решается.

— Не знаю, примешь ли ты его, но по праву он твой.

Мужчина протягивает свёрток и Старк не понимает.

— Что это?

— Верный клятве. Такое имя дала ему Бриенна, когда я… Неважно впрочем. Он твой.

— Мне не нужен меч Ланнистеров.

— Это не меч Ланнистеров. У моего дома никогда не было валирийских мечей. Но мой отец всегда мечтал об этом. И когда… Погиб твой отец, ваш фамильный меч, Лёд, с него сделали два клинка. Это один из них. Он твой.

— Твой отец…

Кулаки в бессилии сжимаются, когда Арья смотрит на разводы на валирийской стали. Она помнила Лёд. Великий клинок предков, меч отца, который всегда был символом силы её дома. И что же с ним стало?

Не нужно было быть гением, чтобы понять. Второй клинок сначала принадлежал не Джейме.

— Второй был для Джоффри? Тот, что ты носишь?

Ланнистер отводит глаза, но отвечает:

— Да.

— Какое имя он дал ему?

— Меня не было тогда рядом. — лжёт он. — А после… Я не спрашивал.

Арья не отвечает.

— Нам нужно ехать. Ты возьмешь его?

Старк молчит, но меч пристёгивает к поясу. Джейме в ответ кивает, взбираясь на лошадь.

Вот и всё. Позади Торрхенов удел, армия северян и войско мёртвых. Впереди Ланнистеры, Серсея и, возможно, те же мертвые. Но это так, красивые слова. Впереди лишь холмы.

Опасные холмы, с редкими лесами и без единой возможности скрыться. Наткнись они посреди них на отряд иных, прятаться было бы некуда. Выход лишь один — принять бой.

— Где ты научилась так драться? — спрашивает Джейме, когда они уже оставляют Торрхенов удел далеко позади и молчание становится невыносимым.

— В Браавосе. — коротко отвечает Старк, надеясь, но совершенно не веря, что такого ответа мужчине хватит.

— Как тебя занесло туда?

— Это очень долгая история.

— Времени у нас достаточно.

— Зачем тебе это знать? — Арья поворачивается к рыцарю, надеясь увидеть хоть какую-то издёвку или насмешку, но, к своему удивлению, замечает, что ему действительно интересно.

— Все считали, что ты погибла…

— Ну да, или всем просто удобно было так считать. Ведь какой позор для благородного дома Ланнистеров упустить маленькую девочку!

Джейме промолчал. Что он мог ей сказать?

— Хочешь знать как я попала в Браавос? Ну…слушай. История эта очень занимательная. — Старк остановила лошадь, поравнявшись с Ланнистером и смотря ему прямо в глаза, как всегда, когда сердилась.

Это было чертой, которая вызывала у Джейме чувство, сродни восхищению. Ведь многие всегда боятся смотреть человеку в глаза. А Арья Старк — нет.

— Моё великое путешествие началось, когда люди твоей любимой сестры пришли забрать меня. Мой учитель танцев погиб, дав мне шанс сбежать. Йорен, брат Ночного дозора, забрал меня с площади, не дав увидеть, как отца обезглавят. Он хотел отвезти меня к Джону, но и тут вмешалась твоя сестрица. Как же, ведь она не могла позволить, чтобы у твоего бастарда появились конкуренты в правах на престол. Это было бы некрасиво. Золотые плащи перерезали почти всех, а оставшихся отвезли в Харренхолл. Знаешь, что я там делала? Я служила твоему проклятому отцу! Носила вино, стояла рядом, пока он со своими советниками решал, как лучше разбить моего брата! Знаешь, однажды он спросил меня, что на Севере говорят о Роббе. А когда я сказала, что его считают бессмертным, он спросил верю ли я в это. Верю ли я в то, что моего брата можно убить! — Старк переводит дыхание, и продолжает, уже гораздо тише. — Дальше все не так весело. Мне и моим друзьям помогли сбежать. Мы попали к братству без знамен, затем Пёс хотел отвезти меня к тётке, но мы встретили Бриенну, которая едва его не убила, и я ушла. Добралась до Солеварен, где и села на корабль. Ну что, понравилось?

— Ты служила моему отцу?

Старк прыснула. Конечно же, из всего, что она сказала, именно это интересовало его больше всего.

— Неожиданно, правда?

— Я…

— Заткнись.

Джейме опешил. Он мог понять любую её резкость в его сторону, но это было как-то слишком… невпопад. Слишком быстро и… как будто она уже думала о чём-то другом.

Стоило только посмотреть туда же, куда смотрела Арья, как он понял, что не ошибся. Внутри всё сжалось.

Глупо было надеяться, что они пройдут незамеченными. Глупо было надеяться, что удастся избежать боя.

Арья сосредоточено изучала врага. Их не так уж и много. Не больше тридцати. Справиться можно, если грамотно всё продумать.

Несомненно главной проблемой была невозможность неожиданной атаки. Да, сейчас их можно было не заметить из-за деревьев, но начни они спускаться с холма, как ещё на полдороге к лагерю мертвецов выдадут себя. Если нельзя напасть неожиданно, значит это нужно сделать очень быстро. Не дать врагу собраться и подготовиться. И так же быстро нужно уйти дальше, не дав подмоге застигнуть их.

Конечно, они могли подождать пока отряд направиться дальше, но был и риск, что к ним присоединятся другие. Поэтому… Или сейчас, или никогда.

Ланнистер спешился и тихо попросил:

— Помоги мне.

— Что? — Арья слезла с лошади, но что ему нужно она не понимала.

— Помоги мне снять броню.

— Ты что, ненормальный?

— Нужно всё сделать очень быстро, так ведь? — Арья не ответила, само то, что они думали так же, что он, даже не выслушав её, пришёл к тому же мнению, безмерно удивляла. — Я далеко не самый лёгкий всадник, ещё и с броней. Лошади будет куда легче…

— Ты хоть понимаешь, какому риску себя подвергаешь?

— Не большему чем ты себя.

Старк не ответила. Может и так. Ведь её саму Джон уговаривал хоть немного защитить себя. А она согласилась лишь на наручи. Поэтому она, всё же, поможет Джейме.

Очень осторожно, Арья развязывала все держащие броню верёвочки и ремешки. Это было так странно… Вот он, её враг, которому она помогает избавиться от лишнего железа. Руки, с которых она, предусмотрительно, сняла перчатки, коченеют на морозе, но Старк не останавливается.

Остановившись напротив Джейме, она неотрывно смотрит на его руку. На его проклятую золотую руку.

— Однажды она спасла меня. — говорит рыцарь, проследив за её взглядом.

Арья в ответ кивает. Ей в общем-то плевать на его руку, только вот нет. Не плевать. Ведь это золото Ланнистеров. Золото людей, погубивших её семью.

С каждой минутой проведённой с ним, с противоречиями справляться всё труднее. Одна часть вынуждает считать его другом, союзником. Так нужно, чтобы выжить. Другая заставляет ненавидеть всё — от взгляда зелёных глаз до золотой руки. А третья… Её с каждым днем заглушить всё труднее.

И пока они борются, заполняя все мысли, она не может думать о чём-то другом. Это ненормально, глупо, совершенно неправильно и… не в её духе. Безликие не должны быть рассеянными, не должны кидаться между эмоциями. Это нужно прекратить.

— Мы можем погибнуть, верно? — спрашивает Старк совершенно серьёзно, и так зная ответ.

— Да.

Двое против тридцати. Которых очень сложно убить. Что же, смерть и до этого не отходила далеко, теперь же она дышит в самый затылок, обжигая морозным дыханием.

— Тогда… Мы больше не враги.

Старк протянула руку. Левую.

Джейме с издевкой, но все же печально улыбается и спрашивает:

— А если выживем?

Арья будто знала, что он это спросит. Она отвечает сразу же, не задумываясь:

— Все равно.

— Ты не обязана переступать через себя только из-за того, что мы можем умереть. Я осознаю, сколько страданий причинил тебе и твоей семье, и я не нуждаюсь в прощении.

— Простить тебя я не смогу. Но отец всегда повторял: когда снег идёт и белый ветер поёт, одинокий волк погибает, но стая живёт.

Каждое слово даётся ей с трудом, это заметно. Джейме понимает, что она действительно переступает через себя, ведь она только что фактически признала его другом. Она сказала слова отца, того самого, из-за которого ещё так недавно готова была его убить.

Джейме давно не глупый юнец, чтобы раздуваться от тупой гордости, он понимает, чего действительно стоят эти слова. Сейчас он вспоминает Бриенну. Они так похожи… Но Арья Старк намного сильнее, она пережила намного больше и это сделало её намного… Беззащитней…

Ужасно парадоксально, но это так. Ведь Арья храбрый, бесстрашный и умелый воин. Намного лучше его самого. Она тщательно прячет свои эмоции, скрывает чувства, но всё же… она до того непоследовательна в своих действиях к нему, что это выдаёт. Выдаёт её злость и ненависть, которую она старательно пытается подавить, ведь понимает, что по-другому не выжить.

Джейме так думает…

А Старк со всей силы пытается выглядеть уверенно, протягивая руку. Левую.

Она борется с желанием одернуть её, завести за спину… Да хоть отрубить, лишь бы не касаться его. Только не может понять почему. Ведь от ненависти у неё уже давно не дрожат руки.

Она до боли отчетливо чувствует его руку, такую холодную, как и её собственная, но вопреки всем рациональным ожиданием, по ладони разливается тепло. Словно в пальцы впиваются тысячи тонких иголок… Ведь это просто холод. Просто холод. Просто холод!!!

Джейме тяжело дышит. Он не понимает, что происходит. Ведь хочется вот так держать её за руку и все. Это пугает. Но убирать руку совсем не хочется.

Так странно, неправильно, абсолютно невообразимо, но сейчас для каждого, рука другого — опора. Возможно единственная.

Вскакивая на лошадь, Арья Старк крепко сжимает Верный клятве, уже забыв про львиный оскал на рукояти. Теперь она видит лишь Иных впереди и проход к Королевскому тракту.

Джейме чувствует, как ветер продувает до костей, как двигается каждая мышца лошади под ним, как колючий снег больно режет лицо и как меч разрезает гнилую плоть. Ему всё еще неудобно драться левой, но этого достаточно, чтобы отбиваться от обезумевших вихтов.

Он не смотрит на Старк, сейчас вовсе не до этого. Да и он уверен, что с ней будет всё в порядке.

Бой заканчивается слишком быстро. Это было легко. Слишком легко.

— И это всё? — недоверчиво спрашивает Ланнистер, оглядываясь по сторонам. Ему бы отдышаться, перевести дух и выждать, нет ли опасности.

Но Арья быстро прячет меч в ножны и, даже не кричит, просто говорит сбившимся голосом.

— Вперёд, мы не можем долго оставаться здесь.

— Стой! — Старк останавливает лошадь, недоуменно оглядывается. — Тебе не кажется, что всё слишком легко?

Девушка закатывает глаза.

— Да кажется, но если будем медлить, станет только хуже. Поехали!

Джейме хочет спорить, он не уверен, что впереди их не ждёт засада, но молчит. Он впервые предпочитает довериться другому человеку. И всей душой надеется, что чутьё его не подводит.

Надежда оправдывается тем же вечером, когда они сидят у костра уже достаточно далеко, чтобы позволить себе развести огонь. Есть особо нечего, и без того скромные припасы нужно экономить, кто знает, когда они смогут их пополнить. Небольшой костёр греет слабо, о шатре или хотя бы небольшой палатке и речи быть не может.

— Ты хорошо дерёшься. — говорит Арья, устав от молчанья.

— Как для калеки? — с присущим ему сарказмом уточняет Джейме, ухмыляясь.

— Как для рыцаря Королевской Гвардии.

Джейме подавился элем.

— А я уже было размечтался…

— Я не пытаюсь тебя оскорбить. Я действительно считаю, что ты хороший рыцарь. — Арья делает большой глоток и добавляет: — Не смотря ни на что.

Ланнистер смеется, даже слишком… по-настоящему что ли, и сквозь смех говорит:

— Оставь эль и ложись спать. Тебе нужно отдохнуть.

— Я не хочу спать.

— Кому-то из нас точно нужно. Если дойдет до боя, то ты куда полезнее меня.

— Прямо вечер обмена любезностями. Хорошо. Только и ты не усни.

— Сама ведь сказала, что для рыцаря я вполне не плох.

Старк предпочла промолчать. Она отвернулась, укутавшись в накидку и уставилась на ствол дерева напротив. Сон никак не шёл. Было странное чувство, будто кто-то следит за ней.

Возможно Джейме был прав и рядом таилась засада, а возможно…

А возможно он сам не спускал с девушки взгляда, настойчиво пытаясь понять, что же заставило сказать её эти слова. Неужели короткое рукопожатие настолько изменило её к нему отношение? Ведь не может такого быть? Что же тогда изменилось? Они даже не говорили ни о чём, что могло бы повлиять на их «отношения».

Цареубийца пытался понять, но вскоре обнаружил, что ему мешает тихий шепот.

— Что ты делаешь?

— Какое тебе дело? — ну вот опять. Арью Старк вообще возможно понять?

— Я просто спросил. Я слышу как ты шепчешь имена…

— Которые ты знаешь, да? — Джейме молчит и Арья, не поворачиваясь, продолжает. — Это мой список. Список тех, кого я хочу убить.

— Собираешься убить Гору? Ну… удачи.

Ланнистер понимает, что совсем ни к чему лезть на рожон сейчас, дразнить её, но не может удержаться. Это так по-детски.

— Кто же ещё в твоем списке?

— Большинство мертвы.

— И всех убила ты? — снова его ухмылка. Как же хочется стереть её с этого самодовольного лица. И что её еще несколько минут назад дернуло сказать ему, что он хорошо дерётся. Неужели посчитала Ланнистера другом?

— Нет, с Джоффри меня опередили.

Джейме инстинктивно вскакивает, сжимая меч так, что белеют костяшки. Арья тоже встает, положив руку на кинжал. Оба стоят, направив взгляд друг-другу прямо в глаза и Ланнистер, сцепив зубы, спрашивает:

— А что же я? Я есть в твоем списке?

Не отводя глаз, Арья отвечает:

— Ты никогда в нём не был. — в её голосе ни капли презрения. Как?

— Что же, тогда если ты закончила…

— Я не закончила.

— Правда?

— Осталось одно имя. Последнее.

— Так скажи его. — он знает, что услышит. — Скажи прямо мне в глаза, не шёпотом, во весь голос. Скажи!

— Серсея.

========== Часть 5 ==========

Она спала. Впервые за несколько дней Санса по-настоящему спала.

Джон всё видел. День за днём она пропадала в лагере, вместе с ранеными или помогала женщинам и детям. Она делала всё, что могла, порой даже больше. Она, время от времени, совсем не была похожа на благородную леди, какими их описывают в балладах менестрели. Вся измученная, растрёпанная, исхудавшая и без тени улыбки на слишком бледном лице. Но, мельком увидев сестру в лагере, Сноу каждый раз думал, что сейчас она намного больше похожа на леди, чем в детстве, когда одевалась в красивые платья и смотрела на всех с холодным высокомерием.

Санса теперь очень была похожа на леди Кейтлин, такую, какую он запомнил в тот миг, когда наконец очнулся от долгой горячки.

Они изредка перекидывались несколькими фразами. Об Арье не говорили. Это стало их негласным правилом. Правилом, которое каждый не смог бы нарушить.

Каждый день Джон спрашивал себя, правильно ли он поступил, позволив Арье уехать. В голове настойчиво всплывали мысли о том, что он послал сестру на смерть. Но сердце упрямо говорило, что она жива и что всё хорошо.

Так и сейчас, смотря на Сансу, совсем не похожую на сестру, он надеялся, что где-то далеко, за сотни миль, его маленькая Арья тоже спит, уставшая после долгой дороги…

Старшая Старк неожиданно и слишком резко просыпается, словно что-то очень сильно её встревожило.

— Прости, я разбудил тебя.

— Нет, мне просто показалось, что я слышала голос…

Имя сестры застряло в горле, несказанным повисло в воздухе…

— Всё по-прежнему спокойно?

Слишком скоро она меняет тему, слишком нарочито… Но Джон не в праве её осуждать. Никто не в праве.

— Да, они продолжают держать осаду. С места не двигаются, в самом прямом смысле.

— Хорошо, мне пора в лазарет.

— Нет, поспи. — Джон нежно кладет руку сестре на плечо. — Тебе нужен отдых.

— Я уже отдохнула. — Санса заставляет себя улыбнуться. — Пора идти, у нас слишком мало тех, кто может помочь раненым.

Джон отпускает. наверное так лучше. Наверное.

Леди Старк идёт по коридору и отчаянно желает услышать, как шаги гулко отдаются среди каменных стен. У неё отняли её дом. Место, где она действительно чувствовала себя в безопасности. И теперь лишь среди тех, кто потерял больше она могла найти странное, извращённое подобие покоя. Среди крови, гниющих ран и стонущих солдатов она наконец-то забывала обо всём.

Забывала о ходоках, огромным кольцом стоящим вокруг замка, о Арье, за сотни миль от неё каждую секунду рискующей своей жизнью, о всём, что пережила и многом другом. Кроме одного.

— Леди Санса…

Тирион смотрит на девушку с нескрываемой жалостью. Он видит тени, глубоко залегшие под её глазами, видит осунувшееся лицо, слишком явно проступившие скулы, грязь под ногтями… Так не похожа на леди, которой всегда хотела быть.

— Милорд. — Старк приседает в реверансе, стараясь не пошатнуться от усталости. Губы сводит в какой-то ироничной ухмылке. Как же нелепо кланяться теперь.

— Вы выглядите очень уставшей.

— Вы тоже.

Спорить бессмысленно. У него в волосах седина (как скоро она появится и у неё?..), глаза покраснели, благо она в темноте этого не заметит, и шрамы на исхудавшем лице выглядят ещё ужасней. Он теперь еще меньше похож на принцев, о которых она мечтала. Сейчас, впрочем, это кажется не столь страшным. Или вовсе наоборот?

— Я привык.

— Да. — Санса коротко кивает. — Я помню.

От этих слов мороз бежит по коже. Как она это говорит.

Они ведь муж и жена. Все еще. Хотя ни один закон этого не примет. Но ни один закон не отберёт у Тириона острого желания заботиться о ней и защищать. Ни один закон не запретит её… любить?

Ланнистер запрещает себе думать об этом. Он просто заставляет её пойти в свои покои, проводит до самой двери, и собирается уйти.

— Посидите со мной немного. Не уходите. — соблазн слишком велик. Она слишком несчастна.

Санса, поддавшись уговорам… мужа?.. ложиться в кровать, а он становится рядом, опираясь на стул. Так нелепо. Им не о чем говорить. Тирион просто смотрит в её глаза, и, как не странно, не испытывает неловкости или стыда или сотни других чувств появляющихся в подобных ситуациях. Он чувствует покой. Девушка просто смотрит на него, ничего не говорит, не отводит взгляд. Она, так же как и он, совершенно спокойна.

Они как старые супруги, прожившие вместе долгую жизнь и не требующие друг от друга больше ничего кроме как быть рядом.

И это совершено не вяжется со всем тем, что было и есть между ними.

Старк не впервые ловит себя на этом странном чувстве. Она замечает лорда десницу среди толпы, ловит на себе его взгляды, и улыбается, в ответ получая его улыбку, и… по душе будто тепло разливается. Даже среди раненых, даже среди боли и страданий.

Время изменило юную Леди Старк. И теперь признаться себе в любви к изуродованному шрамами карлику совсем не трудно. Потому что…

— Я давно хотела сказать спасибо.

— Простите?

— Вы защищали меня. Относились как к человеку.

— Я был твоим мужем.

— Был?

Санса замечает, что впервые наверное позволила обратиться к Тириону на ты. А он лишь удивленно смотрит на неё, пытаясь понять, что она имеет ввиду.

— Не думаю, что мне нужно тебе объяснять, почему…

— Брак с Рамси ведь был незаконным!

То, что она, до сих пор, настолько наивна, заставляет не заметить, что именно она пытается доказать. Поэтому Тирион лишь усмехается, и тихо говорит:

— Мне жаль, но он был вполне законным. Он консуммирован, а наш… — Ланнистер смеется и, повернувшись спиной, повторяет то же, что когда-то было совсем легко сказать: — И начинается мой дозор.

Санса тихо вздыхает, шепчет едва слышно:

— Если бы вы знали, как я жалею о том, что сказала вам тогда.

Ланнистер не спешит оборачиваться, раздумывая о том, что услышал.

— Нет, ты имела право так говорить. Я далек от идеала, враг твоей семьи, да ещё и лишил тебя надежды на брак по любви.

— Но и я тоже вас этого лишила. Верно?

— Я не рассчитывал на любовь никогда. Две женщины говорили мне что любят. Обе служили моему отцу.

— Я не служу вашему отцу.

Слова срываются прежде, чем Старк успевает подумать. Может так и правильней. Может не нужно думать о том, почему именно о, ненавистном когда-то, Тирионе Ланнистере она теперь не может не вспоминать. Почему слишком долго смотрит ему вслед, случайно встречая его где-нибудь. Почему всё чаще вспоминает ту ночь и так неосторожно брошенные слова.

Тирион поворачивается. Это вовсе не те слова, которые значили бы, что он не совсем пропал, но смысл тот же.

— Сейчас не самое подходящее время.

— Разве в Королевской Гавани оно было подходящим?

— Санса…

Мужчина подходит к ней, берет лицо в свои руки, смотрит прямо в глаза, и… даже не знает что сказать. Сейчас глубоко плевать на многое, что остановило бы раньше. На приличия, мораль, даже на будущее, каким бы оно не было.

Просто в один момент они могут умереть. Окончательно и бесповоротно. И кто знает, что его персональным адом не станет именно этот миг, где он так и не решился…

Поэтому Тирион Ланнистер возможно впервые по возвращении из Эссоса делает то, чего действительно хочет. И Санса отвечает. Целует его, обнимая за плечи. Как верная жена, которой пришлось ждать слишком долго.

Но теперь всё хорошо. Её муж рядом. Так странно… Все как-то быстро и казалось бы неестественно. Ещё вчера она бы и не подумала заговорить с ним. Даже не подумала бы, что вот так просто сможет сказать о том, что так сильно волнует.

А сейчас она заставляет себя отстраниться, отпустить его к королеве.

— Мне нужно идти.

— Я знаю.

— Я обещаю вернуться, как только смогу. Ты только поспи, прошу.

— Хорошо.

Тирион тихо смеется.

— Леди Старк стала совсем послушной. — Девушка улыбается. — Ложись.

Санса засыпает быстро. И просыпается не скоро, лишь почувствовав, как рука Тириона нежно гладит её по волосам. Он сдержал обещание. Он вернулся.

***

Лязг железа разрезает лесную глушь. На десятки миль вокруг — ни души. С громким звоном валирийские клинки скрещиваются вновь и вновь, едва не высекая искры.

Снег предательски хрустит под ногами, выдавая каждое новое движение, каждый шаг навстречу, каждый выпад… Густо растущие деревья лишь усложняют задачу, пространства для движения слишком мало. В сумерках противника видно не так уж и хорошо. И это просто опьяняет.

В глазах Арьи пляшет азарт охотника, загнавшего хищного зверя в угол. И это не может не пугать. Даже Джейме.

Она сражается слишком искусно, слишком легко и опасно. А с лица не сходит улыбка.

Волчица и лев сходятся в схватке уже не впервые. Ей нужно привыкать к новому мечу, ему — все ещё тренировать левую руку. Им нужно быть готовыми к сражению.

До Королевской Гавани ещё далеко, но до лагерей армии Ланнистеров не так уж долго. План выверен, проработан и сотню раз обговорен между ними. Почти без изъянов.

«Если ему хватит духу…» — думает Старк. Но, в противном случае, она давно уже решила что будет делать. Если только у неё хватит духу.

Совершенно лишняя, неуместная мысль. Она больно ударяет куда-то под дых, сбивает с толку, отвлекает. А это хуже всего.

Джейме видит её замешательство и тут же бросается вперед. Всего пару выпадов и ему почти удается взять преимущество. Почти.

Ярость, ненависть к самой себе захлёстывает Арью с головой. Удар. Ещё. И ещё. Слишком сильно, слишком безобразно, слишком далеко от всего того, чему учил Якен, чему учил ещё Сирио. В ней уже не азарт, а животная ненависть, одно желание — убить. Она уже не помнит, что Джейме Ланнистер спас ей жизнь, что она сказала Джейме Ланнистеру, что они не враги. Она не помнит. Из-за него она проявила слабость.

А слабости нужно уничтожать!

Ланнистер совсем не ждёт от Арьи, маленькой, слишком худой (не он, но кто-либо другой, непременно назвал бы её хрупкой), такой силы. И он выпускает меч, скорее от удивления, нежели всё же от силы.

Старк с звериным рыком в два шага подбирается совсем близко, приставив к шее кинжал.

Оба тяжело дышат, едва преодолевая резь в легких. Оба всё ещё не до конца осознают происходящее. Джейме ждёт, что Старк успокоится, отступит, спрячет кинжал и, подняв его меч, отпустит одно из её привычных ехидных замечаний.

Пф, Королевская гвардия…

Но нет. Бешенства в её глазах меньше не становится. Дыхание не выравнивается. Рука не опускается.

— Всё хорошо? — спрашивает рыцарь очень медленно и осторожно поднимая здоровую руку.

Арья не отвечает, она будто вообще его не слышит. Мужчина продолжает поднимать руку, но она всё так же не замечает, смотрит прямо в глаза. Совсем осторожно Джейме берет её руку, довольно сильно обхватив запястье и немного отводит от своей шеи. Проходит лишь несколько секунд, но они тянуться ужасно долго. Слишком долго.

— Арья, всё в порядке. Это я, Джейме.

Она начинает моргать, словно выходя из оцепенения.

Арья отчётливо чувствует как рука Ланнистера уже немного настойчивей опускает её собственную руку. Что же на неё нашло?

— Прости меня. Я… увлеклась.

— Да, я заметил.

Слова — вроде бы и шутка. Только Ланнистер вовсе не шутит. В его голосе опаска и смотрит он ещё слишком внимательно. Старк это бесит. И желая поскорее избавиться от этого взгляда, она, придав голосу твёрдости, говорит:

— Костёр почти погас нужно еще хвороста подкинуть.

— Да, конечно.

Следующие полчаса вокруг лишь треск дерева, объятого огнем.

— Можно мне задать вопрос? — сказал наконец Джейме и девушка удивлённо вскинула брови. Разговоры как-то не входили в круг их обычных занятий. По понятным причинам.

Но они стали чем-то наподобие друзей, и это позволяет некую откровенность.

— Если ты уверен, что хочешь знать ответ.

— Я уверен. И я спрошу. Как бы это сказать… Ты как-то сказала «куда уж тебе заметить улыбнувшуюся тебе девчонку». А в Винтерфелле накинулась на меня, едва не убила. Ты же ненавидишь меня, верно, так с чего бы вдруг тебе улыбаться?

— Всё так прозаично… я думала ты спросишь о добром и вечном…

— Ты уходишь от ответа. — Резким движением Джейме подкинул в костёр большую ветку и искры взмыли вверх, впору залюбоваться.

— Тебе кажется. — Арья пожимает плечами и совершенно безразлично отвечает: — Ты смотрел на меня, и я сделала то, что сделала бы любая служанка, поймав взгляд благородного лорда. Они все вам улыбаются.

Ланнистер ничего не отвечает. Он лишь смотрит на костёр, скрывая какое-то внутреннее разочарование.

— Ты ждал другого ответа, верно? — с едва-заметной издёвкой в голосе, спрашивает девушка. Она видит, что он разочарован, хорошо это видит. Не понимает почему и находит единственное объяснение, которое укладывается в её устоявшуюся картину мира — самолюбие Ланнистеров. - Мне следовало ответить, что в тот миг, поймав взгляд твоих, как там Санса когда-то говорила, невероятно прекрасных изумрудных глаз, я просто не могла устоять?

Джейме глухо смеется.

— Я оценил шутку.

Его смех действует как-то странно и Старк, желая (с чего бы это вдруг?) хоть немного отогнать ещё висящее в воздухе напряжение от её… срыва? продолжает. Она голосом и манерой речи подражает всем тем леди, с которых ещё совсем маленькой смеялась, вызывая замечания и укоры септы.

— Ну что ты, я надеялась, что сквозь тонкость сатиры ты поймешь, что я уже очень давно неравнодушна к тебе и этот поход, всё это - лишь повод остаться с тобой наедине, заставить тебя так же страстно полюбить меня!

В этот раз Ланнистер уже вовсю хохочет, а Арья уже с трудом сдерживая смех, картинно толкает его, выдав лишь возмущенное:

— Да как ты можешь смеяться над моими чувствами!

Может всё это странно, непривычно, возможно учитывая все же их чертовы фамилии даже неправильно, но… они смеются, шутят, подкидывают сухие ветки в огонь… совершенно забыв о том, что идёт война, что вокруг гибнут люди, что вокруг лишь враги, и неизвестно встреча с каким из них окажется труднее…

Сейчас так же, как и в бою, они оба это отчетливо понимают. Сейчас, у этого костра, дающего тепло, свет и защиту, они не враги. Не Старк и Ланнистер. Но в отличие от битвы, это уже не на время.

Проходит час.

— Я в детстве плохо различал буквы, с трудом читал, писал… Мне было куда проще и интересней учиться сражаться. Мейстер часто ругал меня за это, а отец ещё и добавлял.

— Да что ты знаешь о проблемах с учением! Я терпеть не могла вышивать. Мальчикам этого делать ведь не нужно! Даже не представляешь какое это пекло! А рядом садится септа и нарочно громко говорит: «Леди Санса, стежки просто изумительные!» — Старк состроила ужасно мученическую гримасу. — А пение? Часами стоишь, уставившись в какие-то закарлючки, которые они зовут нотами, и пытаешься издавать звуки хоть немного отличающиеся от петушиного крика!

И ещё один.

— Это было просто невероятно! То, как он дрался, как держал меч… Слышать об этом, это совсем не то, что увидеть. Мне было пятнадцать, и вот он, Меч Зари, посвящал меня в рыцари… Наверное лучший день в моей жизни…

— Я думала так же, когда отец привел меня к Сирио. Я наконец-то училась тому, что мне по-настоящему нравилось. Я была вся в синяках, вечно растрёпанная, стражники даже как-то меня в замок не пустили, до того я была похожа на попрошайку. Но я была счастлива.

И ещё.

— Я помню всё настолько четко, что иногда даже дрожь пробирает. Боль была адской, но хуже всего то, что у меня отобрали то, чем я больше всего гордился. Я был рыцарем, а у меня отобрали моё главное оружие…

— Мне нечего помнить, Йорен закрыл мне глаза, не дал увидеть. Зато я видела Робба. Я видела его ещё долго после. Каждую ночь, как только закрывала глаза. У меня отняли самое дорогое. И как же сладка была месть.

Солнце подымается совсем невысоко, чтобы через несколько часов опять уйти, погрузив всё вокруг в сумерки, которые теперь куда длиннее дня.

Вот он, рассвет, но усталости от бессонной ночи вовсе нет. Разве что только глаза немного опухли и легкие болят от едкого дыма, которого было слишкоммного. Не самый удачный хворост.

— Осталось всего пару дней пути до лагеря. — Джейме складывает вещи, пока Арья тушит костер и старается скрыть следы их ночевки, обставив все так, будто люди здесь были уже довольно давно. — Ты уверена, что мы продумали всё?

— Да, от того, насколько всё пройдет хорошо, зависит очень многое. Права на ошибку у нас нет.

— Да, ты права.

Вещи собраны, лошади готовы и пора в дорогу.

Они стоят рядом, почему-то не решаясь тронуться с места.

— Нужно ехать. — Слишком нерешительно говорит Арья, прерывая слишком нелепое молчание.

Джейме кивает и идёт к лошади. В тот же миг, что и она. Шаг. Она оступилась. Он поймал. Слишком близко.

Дыхание сбивается, по телу пробегают мурашки, хоть между ними не один слой одежды.

Он друг. — Она друг.

На друзей так не смотрят.

Секунды растягиваются в минуты, в часы, в месяцы, в годы…

Нет. Нет! НЕТ!

Я не хочу тебя целовать! — Я не хочу чтоб ты меня целовал!

Безликие умеют лгать. И Ланнистеры тоже.

Слишком громкий шорох, слишком неестественный для глухой чащи.

Лязг железа прогоняет безумное наваждение. К черту всё. Неужели они тут не одни? Слежка? Ходоки? Разбойники? Звери так не шумят. Да и зверей здесь давно нет. Они куда умнее людей. Они чувствуют, что смерть дышит в затылок.

— Здесь никого. — тихо говорит Арья, когда всматриваться в чащу становится уже бессмысленно. — Мы тут одни.

— Но звук был будто…

— Может упала ветка, а мы… не заметили. — Девушка вскакивает на лошадь и избегая его взгляда, совсем твёрдым голосом говорит: — Нельзя медлить. Едем.

Стук копыт глушит рассудок. Морозный ветер возвращает к чувству.

Это всё глупости. Они говорили ночь напролет, они просто слишком увлеклись, не заметили, когда перешли грань. Они друзья. Они союзники. Между ними война, долг и имя.

Не любовь.

Комментарий к Часть 5

Наконец-то

П.С. Ребята, мне очень приятно видеть все ваши “жду продолжения”, но мне очень интересно знать, что вы думаете о самой главе, поэтому, плиз, пишите хоть что-то в отзывах)))

========== Часть 6 ==========

Арья резко открывает глаза, чувствуя, как за ворот стекает холодный пот, как сердце бешено колотится, желая вырваться из груди, как лёгкие судорожно сжимаются, пытаясь взять ещё больше воздуха… И как крепкие руки прижимают её ближе, прогоняя остатки ночного кошмара.

Нужно несколько минут, чтобы понять, что лишь один человек сейчас может обнимать её.

— Пусти меня!

Арья вырывается, вскочив на ноги, совершенно не заботясь, о пляшущих перед глазами цветными точках и вскидывает руку с кинжалом.

— Не смей ко мне прикасаться!

Тело пробивает дрожь. Рука предательски трясётся, ноги подкашиваются, и девушка падает на колени.

Сон был слишком страшным. Страшнее от того, что это был не сон.

Джейме знает, что не должен, но всё же делает.

Когда его руки её обнимают, Арья нервно дергаётся, но не отстраняется.

— Ты же знаешь, я убью её. Я клянусь, что убью её.

Ланнистер знает. Но так же знает, что что-то уже пошло не так. Потому что Арья больше не Старк. Она девушка, которая делит с ним слишком опасную дорогу и он помнит каждое слово, сказанное ею. Каждое слово, шаг за шагом приближавшее его к тому, что сейчас так хочется сделать…

Сколько времени они уже провели вместе? Больше месяца. Ужасно много наедине друг с другом. Они так много знают друг о друге, и в то же время так мало…

Они в деталях знают привычки друг друга. До того хорошо, что многое уже делают несознательно.

Они знают стиль боя друг друга. Им нужно держать себя в форме. Ланнистеру всё ещё нужно тренировать левую руку.

Что важнее всего, они знают больные места друг друга. Но теперь больше не бьют туда.

Они оба знают, кто был у другого первой жертвой, кому впервые оставили жизнь из жалости, каким поступком больше всего гордятся и за какой себя презирают.

Они знают много. Они не знают ничего.

Совершенно ничего, о том, почему позволили друг другу всё это узнать.

Ланнистер и Старк не друзья. Ланнистер и Старк не враги. Джейме и Арья смотрят друг другу в глаза, совершенно одинаково не понимая, что с ними происходит. Джейме и Арья целуют друг друга.

Волк растерзает льва…

Так пела крестьянка, которую Арья видела по пути в Винтерфел.

Что же. Лев растерзан.

Арья не отстраняется, понимая, что бежать некуда.

— Зачем? — спрашивает она, понимая, что-то самое глупое, что сейчас можно спросить.

— Я не знаю.

Джейме пальцами касается её губ, обветренных, искусанных в ночной горячке. Между ними пропасть. Имя. Возраст. Война. Но эти обветренные, искусанные губы…

Они сидят ужасно неудобно. Мышцы ноют и болят.

Плевать.

— Ты ведь Ланнистер.

— А ты Старк.

Шёпот громом разносится на сотни метров вокруг. Арью трясет, желудок выворачивает наизнанку, а сердце сжимается, словно в тисках. Джейме тяжело дышит, будто ему страшно. Будто?

— Ты же был моим врагом.

Ланнистер смотрит прямо в глаза. В его глазах — дикий огонь, пожирающий всё вокруг. В её глазах — его едкий дым.

Они смотрят. Может слишком долго, а может слишком мало. Кто знает? Кто возьмётся судить?

Они израненные, разбитые, сломленные.

Зима пришла и уже никто не услышит львиный рев.

— Был?

— Был.

Одно слово, сказанное двумя людьми. Разница лишь в интонациях. Один вопрос и один ответ. Ответ на всё.

Он был врагом. Теперь нет. Теперь он мужчина, который бережно её обнимает и опаляет горячим дыханием губы. И Арье он нравится. Нравится его голос, низкий, немного хриплый, временами слишком серьёзный, а временами слишком ироничный. Нравятся его глаза, не смотря ни на что всегда сохраняющее какое-то легкое высокомерие, будто он даже в самые трудные минуты не воспринимает её всерьез. Нравятся все его морщины, неумолимо напоминающими о том, что между ними слишком много лет.

Она была врагом. Теперь нет. Теперь она девушка, которая наконец-то позволила себе стать слабой в его руках. Это опьяняет. Ведь Джейме привык быть сильным, защищать кого бы то ни было. Это то, чем он гордился, что спасало его от мыслей обо всем том, что он делал. Но Арье Старк не нужна была его защита. Она и так сильная. И это просто… Бесило. До ужаса, до дрожи. Мгновениями доводило до бешенства, но не теперь. Теперь он нужен ей, теперь он может её защитить. И это всё проясняет. Потому что он хочет её защитить. Во что бы то ни стало. Чем бы ни обернулось.

Остался лишь один вопрос. Вопрос, который висит в воздухе, не сказанный, но от того не менее тяжелый. На него нет ответа.

Звёзд не видно. Ни звезд, ни луны. Всё окутывает тьма, густая, непроглядная. Даже самый яркий огонь не прорвёт эту завесу. Но может так и лучше. С кромешной тьмой, надежно скрытые от взглядов людей, они наконец-то позволят себе хоть немного открыть то, что так долго сковывало сердце и покрывало душу толстым льдом.

Джейме чувствует, как исчезает ржавчина, от которой защищена сталь, которой он убивал и золото, которое долго было его щитом, но которая так плотно покрыла внутренности…что он не чувствовал.

Арья медленно поднимает руку, сама не до конца уверенна в том, что хочет сделать. Хочет ли? Да? Нет?

Она поднимает руку, шершавой ладонью проводя по скулам, колючей щетине. Старк чувствует, как он делает глубокий вдох, задержав такой драгоценный теперь воздух в лёгких, давая себе привыкнуть к тому, чего так долго не чувствовал.

Дрожь пробирает всё тело, но волчица руку не опускает. Она рвано дышит, не может сдвинуться с места. Арья хочет быть ближе, но не может сделать шаг первой. А Джейме отчаянно хочет знать, может ли он сделать этот шаг. Может ли он быть мужчиной, а не союзником.

Слова… Они бы всё упростили. Они бы всё упростили?

Как мальчишка.

Но если бы он только знал, что если задаст такой желанный вопрос, если спросит…если бы знал, что она не отпрянет, не убежит и не…так смешно…не убьёт его.

— Я хочу тебя поцеловать.

Не вопрос. Но он ждет ответа.

Мгновение.

Серые глаза встречаются с зелёными, чтобы раз и навсегда решить их общую судьбу. Без лишнего пафоса. Ведь так оно и есть. Серые и зелёные.

Мгновение.

И никто никогда не сможет сказать, кто подался вперёд первым.

Да и зачем?

Важна лишь степень искренности.

Важно лишь то, с какой нежностью оба целуют.

До исступления, до дрожи во всём теле, до смерти последней мысли.

Джейме легко приподнимает её подбородок, отрывается от губ, покрывает поцелуями тонкую шею, запутывается пальцами в волосах, которые не назовешь шёлковыми или блестящими, но чей запах так опьяняет…

— Посмотрите, любовнички! Что они забыли посреди леса?

Доля секунды и они уже стоят, вскинув клинки, готовые защищаться до последнего.

— Кто вы?

Хохот. Мерзкий.

— Это мы вас спросим. Кто вы и что делаете возле лагеря Ланнистеров?

Арья, ругая себя за свою же глупость и невнимательность (видят боги, виновата в этом вовсе не она), наконец-то замечает, что на незваных гостях доспехи со львами.

Джейме думает о том же и они многозначительно переглядываются. Оба понимают, что всё идёт не по плану.

— Мы просто путники, идём в Королевскую гавань с речных земель.

— За идиотов нас держите? У вас породистые лошади и мечи не из дешёвых, отсюда рубины на рукояти видно!

— Вы воры, вот вы кто!

У Арьи по лицу ходят желваки. Нет. Никто не посмеет говорить, что она украла меч, что по праву рождения должен принадлежать ей. Никогда. Ярость сдерживать трудно, куда труднее, чем скрывать бессилие или беспомощность.

Джейме хватает её за руку, сдерживая ещё даже не осознанный ею самой порыв. Ему ли не знать, каково это.

— Стой.

Тихий шёпот. И предательский отблеск костра на золотой руке.

— Смотри туда! Его рука!

Солдат выхватывает меч. Их окружают со всех сторон. Не велика беда, оба почти уверенны, что справятся, вот только нападать не спешат.

— И мечи со львами!

— Это же Цареубийца!

Тут вскидывается уже Ланнистер. Арья отчётливо слышит его голос, он чеканит каждое слово, но без злости. В его голосе презрение, надменность, те самые, которые она до этого слышала и в свою сторону. Это как часть его самого.

— Я твой лорд, мальчишка! — сейчас ему плевать на все клятвы и то, что когда-то говорил отцу. Только равному он позволил бы назвать себя так в глаза. А большинства равных уже давно нет в живых.

Дерзость порок, не благодетель.

— Ты мне не лорд! А королева хорошо заплатит за твою голову, мерзкий предатель!

— Вот значит как? — они кружат, словно звери, готовые в любой миг разорвать друг друга на клочья в порыве животной ярости. — Но его голову ты получишь только через мой труп!

— А ты кто такая? Его шлюха? Сельская девка, которая слишком много о себе возомнила?

— Смотри на меч свой не нахромись! Будет жаль потерять такую игрушку.

Они мерзко ржут и Арью уже не сдержать.

Лязг железа, слишком громкий для леса. Короткие вскрики, слишком тихие, чтобы привлечь других. И алая кровь, пачкающая слепящую белизну снега.

Мальчишка ползёт, хватаясь за раненую ногу. Лев играет со своей добычей.

— Милорд, прошу, пощадите.

— Не у меня проси пощады. У неё.

Джейме отступает, и Арья нависает над испуганным юнцом, так неосторожно обозвавшим его.

— Прошу.

— Ты хотел знать кто я такая? — девушка заносит меч, готовясь оборвать ещё одну жизнь. — Я Арья Старк. И я доставлю тебе удовольствие. Мы поиграем. Но в мою игру.

— Нет, не нужно, не убивайте!

Валирийская сталь с невероятной лёгкостью пронзает живую плоть. Старк видит на худом лице боль и страх и не сразу осознает, что улыбается.

Улыбается страшной улыбкой.

Минута. Наполненная последним жаром схватки и слишком явственным запахом свежей крови.

А затем она оборачивается и снова смотрит на Ланнистера.

Они не знают что делать. И дело вовсе не в плане. Он, в общем-то, особо не пострадал. Лишь несколько лишних жертв. Но что делать с ними самими?

— Отвернись, а лучше уйди на время. Тебе не нужно это видеть.

— Я видел вещи куда страшнее.

— Ты не знаешь, что я буду делать. Уходи.

— Сейчас меня не это волнует.

— Уходи.

На её лице ни капли чего-то, что можно было бы назвать небезразличием. Она словно камень.

Снаружи, но не внутри. Внутри Арью Старк съедает страх, тот самый, который она так долго училась гнать прочь от себя. Гнать к другим, к слабым, к кому угодно, только бы подальше от себя самой. Она ведь не знает, что такое страх!

Арья Старк ужасно боится того, что чувствует. Того, что это самое безразличие, которое намертво приклеилось к лицу, своими корнями заползает всё глубже, причиняя боль, с каждым мгновением всё сильнее.

Так не болит ни одна рана. Так не болит, когда теряешь родных и друзей.

Так болит, когда позволяешь себе любить врага

Который не враг ведь больше?

— Уходи.

— Арья!

— Уходи.

Старк разворачивается, склоняясь над телом, надеясь, что лишь кинжала в тонкой руке ему хватит, чтобы понять, что здесь будет происходить и уйти, не задавая лишних вопросов.

Джейме не желает в этот раз уходить, наплевав на то, что что-то не так. В отличие от этой девочки (кто же она ещё, если отрицает уже очевидное), за его спиной уже слишком много, чтобы так легко отступать от своего.

О да, её он бы назвал своей. Как же сладка эта мысль. Как же манит…

Она вся дрожит, когда Ланнистер прижимает к себе и, смотря сверху вниз спрашивает:

— Кто я для тебя?

— Пусти.

— Ответь мне. Чтобы я поверил.

Слова вертятся на языке, и нужно огромное мужество, чтобы их сказать. Нет. Выплюнуть прямо в лицо, чтобы раз и навсегда заставить его пожалеть, что позволил себе вот так вот её прижимать, словно она всего лишь очередная маленькая леди, будто она должна обомлеть в его объятиях и сдаться.

Нужно огромное мужество чтобы отказаться от того, чего так хочется.

Зачем?

— Ты Ланнистер.

Грубо, резко, с презрением, но не безразлично.

Джейме смеётся. В его смехе снова высокомерие.

— Я тебе не верю. Арья Старк не поцеловала бы Ланнистера.

— Я тебя не целовала! Ты всё это начал!

— Но ты не оттолкнула. Ты целовала меня, — он улыбается одними глазами, словно специально провоцирует, дразнит, заставляет сорваться, — леди Старк.

Пощёчина. Звонкая, обжигающая. Но он не отпускает. Не теперь, когда имеет власть. Такую редкую, но оттого ещё более желанную.

— Отпусти меня, или клянусь всеми богами, я убью тебя.

Не шутка. И не пустая угроза.

Ланнистер наклоняется, едва касаясь губами её губ и едва слышно шепчет:

— Убивай.

Всего пара секунд и Старк держит кинжал у его горла. Уже в который раз.

Что они делают? Сумасшедшие! Будто нет ни ходоков, ни страшной войны! Будто этот чёртов поцелуй — единственное, что осталось важного в мире.

Холодная сталь прокалывает кожу. Тонкая струйка крови стекает по шее. Но Цареубийца отчего-то знает, что дальше она не пойдет.

Еще одна пощечина. Куда больнее предыдущей.

Арья отворачивается, обхватывая себя руками. Её бьет мелкая дрожь и этого уже не скрыть. Старк едва не плачет. Она не верит самой себе. Неужели она…хочет этого? Неужели хочет снова его поцеловать?

Да будут прокляты боги, что сотворили её девушкой. Да будут прокляты все, кто привёл её к этому моменту.

Ланнистер подходит тихо, осторожно. Дразнить её больше нет смысла. Она ведь уже поняла.

— Ты бы ужаснулась, если бы узнала, сколько раз я представлял, что убиваю тебя и не мог этого сделать. Даже в собственных мыслях, — огрубевшие пальцы мягко ложатся на девичье плечо. — Я не знаю почему…не потому, что ты девушка, не потому, что младше, не потому, что в моих мыслях ты всегда беззащитна…

Старк поворачивается, смотрит мужчине прямо в глаза и совершенно ровным голосом спрашивает:

— Что с нами происходит?

— Не представляю.

— Мы должны думать только о том, как помочь Джону, верно?

— Да.

— Всё остальное только отвлекает.

Нечего возразить. Идёт война. Жестокая и беспощадная. Стоит дать хоть малейшую слабину и смерть тут же подкрадётся, холодным дыханием опаляя затылок. А то что произошло…да, это делает их слабыми. Слишком зависимыми друг от друга. Слишком уязвимыми.

— Впереди слишком опасно.

Джейме кивает, соглашаясь с каждым её словом. Желание заставить её признать, что она, как и он, хотела этого поцелуя, медленно угасает. Арья продолжает говорить и её слова складываются в один монотонный звук.

Рука Ланнистера всё ещё на плече и Старк не чувствует даже малейшего желания её оттуда убрать. Она говорит об ответственности, долге и ещё чем-то в этом роде, а сама даже не различает собственных слов. Будто силы на борьбу с собой на исходе.

Но всё куда хуже. Её силы иссякли. Как не жаль это признавать, но ещё в тот миг, когда он впервые поцеловал.

Всего секунда, в которую из головы наконец-то исчезают лица отца, матери и брата…и она всё решает.

Арья резко замолкает и утыкается головой в широкую мужскую грудь. А слёзы капают из глаз. Всего несколько маленьких капель, но они с головой выдают то, с чем она так долго боролась. Слабость.

— Арья…

Его крепкие руки прижимают ближе, дают защиту и Арья Старк понимает, что быть слабой…приятно. Быть слабой не со всеми, но с ним можно.

Почему именно с Ланнистером?

Да какая к черту разница?

Она ведь давно для себя решила, что не будет больше считать его ни врагом, ни Ланнистером. Так почему же всё время нарушает данное самой себе слово? Почему не может, наконец, забыть, что он Ланнистер? Почему не может наконец-то увидеть просто мужчину, который плюёт на то, что она Старк и нежно водит рукой по волосам, успокаивая вырвавшуюся слабость. Ведь какие-то минуты назад получилось…ведь когда целовала получилось…

— Джейме, — она впервые называет его по имени и замолкает, испугавшись, того, что при этом чувствует, — поклянись мне…поклянись, что если я сейчас тебя поцелую, то ты никогда не заставишь меня об этом пожалеть.

Джейме выдыхает.

— Клянусь.

Комментарий к Часть 6

Что по отзывам?)

========== Часть 7 ==========

После того, как Эйгон и его драконы уничтожили объединенные армии Простора и Утёса на Пламенном поле, король Торрхен Старк преклонил колено и дал клятву верности Таргариенам для того, чтобы Винтерфелл и его люди уцелели. После этого он был известен как Король, преклонивший колено.

После того, как Дейенерис и её драконы спасли Джона от армии мертвецов, он преклонил колено и дал клятву верности Таргариенам для того, чтобы Винтерфелл и его люди уцелели.

Многие глумились над его великим предком, забывая, что могут глумиться лишь потому, что Торхен возложил свою древнюю корону к ногам Эйгона и их предки не оставили свои сожжённые кости на Трезубце, а их искорёженные мечи не были сложены в основу трона Эйгона.

И сейчас, сидя в стенах замка, названного в честь первого Хранителя Севера, Джон никак не мог избавиться от одной единственной мысли, мучившей его головной болью днем, и не оставлявшей даже ночью, насылая всё новые кошмары.

Мысль не о том, будут ли его помнить как того, кто преступил свою гордость ради спасения своего народа, или будут презирать и глумиться. Будет ли кому сравнить его с великим предком?..

Отчаяние подходило медленно, но верно, порой выбирало момент, когда он был наиболее уязвим, запуская свои мерзкие щупальца во внутренности, сжимая лёгкие и прерывая противной слизью всё к чему могло дотянуться.

В волосах прибавилось седины, так много, что его с легкостью можно было бы принять за ровесника отца.

Он бы не показал своё отчаяние никому. Не выдал бы ни малейшим движением рук, ни мельчайшим проблеском скорби во взгляде. Он бы не признался в этом даже самому себе. Но она увидела.

Дейенерис никогда не уходила. Она всегда была рядом. Во время бесконечных советов, с каждым днём становившихся всё бессмысленней. Ночью, когда в редкие часы неспокойного сна, его мучили кошмары. Она переставала быть королевой и просто садилась рядом, ничего не говорила, просто держала за руку. И становилось легче.

— Ты слишком мало спишь.

— Ты тоже, только мы ведь оба знаем почему.

Оба слишком много пережили. За последние месяцы в сто крат. Утешать друг друга, говорить о том, что есть шансы, ничего ещё не кончено… Это для других.

Для сиделок в госпитале для раненых, для солдат, что от голода и холода скоро начнут бредить. Для тех, кто пропах гарью и уже давно не чувствует отвращения от запаха горелых тел.

Немая скорбь вперемешку со страхом висит в воздухе, проникает в лёгкие, глубже некуда. Всех слов любого известного языка не хватит, чтобы описать то, что можно увидеть в глазах любого из тех, кто вокруг. И если когда-то об этой войне будут петь тихим голосом слепые старцы, их никто не станет слушать. Слишком страшно. Слишком больно.

Скорбь повсюду, в воздухе, в сердцах, в глазах. В её глазах тоже. Но в её глазах страшна вовсе не скорбь, а сомнение, странная неуверенность, каждый раз когда она садится рядом. Джон всё чаще видит её, всё чаще замечает.

Он хорошо помнит, когда увидел эту странную неуверенность в глазах драконьей королевы. Ещё лучше помнит странную просьбу брата перед этим.

Говорить с Дейенерис Таргариен. Наедине.

Джон давно перестал вникать и задумываться над странными желаниями Брана. Ему более чем казалось, что у, того, кого он до недавнего времени считал лишь мальчиком, словно есть полная картина. Даже во время разговора юный Старк не всегда смотрел в глаза, хотя, нет сомнений, слушал очень внимательно. Очень внимательно… Но будто без интереса. С разочарованием. Будто наперёд знал, что услышит.

— Бран, расскажи, что ты знаешь. Если это может спасти всех нас, а я знаю, это может нас спасти…

— Рано. Ты не можешь этого понять. Никто не может. Ещё рано.

Ещё рано. Ещё рано. Ещё рано. Рано… Рано… рано. рано… рано… рано…

Для чего?

Вопросов больше, чем ответов. И это просто невыносимо.

— Что сказал тебе Бран? О чём вы говорили?

Сноу задает вопрос, который мучает давно, стоит ей только сесть рядом и взять в свои маленькие ладони его руку. Опять… с этой проклятой неуверенностью.

— Мы просто говорили.

— О чём?

— Джон, я не уверена…

— Что я должен знать это? — звучит, немного, грубо. Может так и лучше, ведь ему уже порядком надоело, что от него что-то скрывают. — Но слово «не уверена» предполагает двойственность, верно? Два варианта, так? Так почему ты думаешь, что вариант «не сказать» лучше?

— Прошу, в тебе говорит усталость. Тебе давно уже нужно отдохнуть.

— Разве так сложно сказать мне? — тон слишком уж… повелительный. Он так не хотел. Не хотел ведь?

Северянин убирает руку и это слишком меняет Дейенерис. С ним она хочет быть такой же, какой была с Дрого. Хоть иногда слабой. Она готова быть слабой. Но подчиняться? Нет.

— Нет, но мне кажется, я всё ещё королева и имею право решать, что должны знать мои вассалы, а что нет!

— Значит, я всего лишь твой вассал?

— Больше нас ничего не связывает.

Таргариен сказала это слишком резко. Слишком быстро. Слишком неосторожно. И тут же пожалела.

Джон удивленно на неё посмотрел и не сказал ничего. Отвернулся. Подошел к окну. На что смотреть? На не меняющуюся днями картину? На собственное бессилие?

Он ведь просто на ней отыгрывается. Хочет власть почувствовать. Хоть какую-то власть над всем происходящим. Понимает это. Но злится. Кулаком бьёт о стену.

— Ничего?

До чего же холоден его голос. Зачем?

— Я не имела это ввиду. Я не должна была этого говорить. Но и ты не должен был так со мной разговаривать.

Мужчина издаёт неразборчивый смешок. Что он хочет им сказать? Это даже бесит.

— Джон, я только что извинилась перед тобой за свои слова. Я извиняюсь перед тобой сейчас, слышишь? Я ни у кого не просила прощения. Но прошу у тебя за то, что сказала в ответ на твои же претензии. Какое ещё доказательство моего небезразличия тебе нужно?

— Скажи мне.

— Почему тебе это так нужно знать?

Сноу оборачивается. О, он может ответить. Более чем содержательно.

— Почему? Да потому что ты больше не смотришь на меня… как раньше. Скажи, что звучит глупо, скажи. Но это так. Ты смотришь на меня, будто сомневаешься. Каждый раз, с того самого дня, ты сомневаешься во всём, рядом со мной. Думаешь, этого не видно? Думаешь, умеешь управлять собой? Так вот, это не так. — Он подходит ближе. Смотрит прямо в глаза. Сказать ему? НЕТ! — Поэтому скажи мне, что заставило тебя сомневаться? Он сказал, что я умру? Стану одним из них? Трусливо сбегу? Скажи мне!

— Джон…

— Ответь!

Дейенерис закрывает лицо руками. Какой ужасный жест. Последний раз, она делала это в доме с красной дверью. Том самом, где росло лимонное дерево. Она не хочет говорить. Потому что абсолютно точно знает, что за этим последует.

Сейчас она ненавидит Джона Сноу всей душой. Почему? Почему именно он заставляет её снова и снова становится маленькой Дени, в доме с красной дверью? Почему он заставляет её делать это сейчас?

— Бран просил не держать это в тайне… — тяжелое дыхание. И ладони от лица отвести слишком сложно. От чего ты пытаешься спрятаться? Ты пытаешься спрятаться? Драконья всадница, разрушительница оков, кхалиси дотракийцев, ты пытаешься спрятаться? — Мой брат Рейегар похитил Лианну Старк.

— Причём здесь это?

Он словно не слышит.

— Он разорвал брак с Элией Мартелл и женился на Лианне. Затем в Башне Радости у них родился сын. — Джон перестает дышать. — Ты.

Мгновение. Минута. Две. Три. Вечность.

Всё ещё прячешься?

Дейенерис медленно убирает руки от лица. Открывает глаза. И тут же натыкается на бесчувственный взгляд его глаз. Он молчит.

— Ты знаешь, что это значит. Ты не бастард. И Нед Старк…

— Замолчи.

— Если ты думаешь, что я не сказала, потому что…

— Потому что это лишает тебя прав на корону?

— То это не так.

— Да?

— Я не сказала, потому что…

— Я бы перестал быть твоим вассалом.

— Потому что ты сын моего брата!

— Разве тебя это волнует? — голос — лёд. — Таргариены веками женились на братьях и сёстрах, чтобы сохранить чистоту крови.

Женщина тоже начинает злиться. Чёртов гордец, неужели ты настолько глуп?

— Ты считаешь, я о себе думала?

— Скорее о троне.

Пощёчина. Звонкая.

— Да как ты смеешь? — голос — яд. — Как ты можешь быть настолько жестоким? Меня продавали, насиловали, пытались отравить, я потеряла сына и всё лишь ради этого трона. Я заслужила его больше, чем кто-либо! И я не сказала тебе лишь потому…

— Что боялась потерять свою долгожданную корону.

— Потому что я люблю тебя!

Перед глазами лишь его глаза. Она сказала это впервые. Не говорила, когда они занимались любовью, не говорила, когда вместе засыпали, не говорила, когда в тысячный раз садилась рядом.

Ты мне небезразличен.

«Небезразличие»

Джон порой думал, это её любимое слово. Он так хотел, чтобы она сказала первой. И не говорил сам.

Что же. Она сказала это первой.

Ты доволен?

— Ты будешь достойным королем. Моя гордость сможет смириться с тем, что ты наденешь корону. Но твоя гордость…никогда не позволит тебе любить сестру отца. Это правда, ведь чтобы не сказал Бран, твоим отцом останется Нед Старк. Поэтому я тебе не говорила. Теперь ты знаешь. — Она разворачивается и уходит, лишь у двери кинув тихое, но пропитанное злостью и на себя и на него: — Поступайте как знаете, ваше величество.

***

Дыхание замирает. Сколько прошло лет? Сколько прошло лет с того дня, как она впервые это увидела?

Шесть лет.

Шесть лет?

— Если бы у тебя был шанс всё вернуть? Начать сначала с того дня, когда всё пошло не так? Ты бы вернул всё?

— Мне бы пришло начать слишком далеко.

— Ты не понял. Если бы ты мог вернуться на шесть лет назад?

— Сохранив память о том, что произошло? Нет. Забыв всё? Какой тогда смысл?

— Можно было бы всё исправить.

Так, по-детски, наивно. Прошлое нельзя вернуть, но как приятно думать, что можно. Исправить все ошибки, за которые так себя ненавидишь. Всё предотвратить. Изменить. Сделать всё правильно. Перестроить собственную жизнь.

В прошлое возвращаться губительно. Нельзя жить там, нельзя забывать о реальности. Потеряться легко. Сойти с ума от собственных сожалений. Прошлое не изменить. Но будущее можно.

В прошлое возвращаться нельзя. Но как же манит…

— Ты бы этого хотела?

— Да. — Так глухо звучит голос…

— Они были бы живы, верно? Все они. Ты была бы счастлива. — Как констатация факта. Это так очевидно, что даже не тянет на вопрос. Так же очевидно, как и то, что Джейме Ланнистер говорит следом. — Но я нет.

— Почему?

— Если бы я всё помнил… Неужели ты думаешь, что после всего я смог бы вернуться к прежней жизни? Тебя в прошлом ждёт семья, которая тебя любит. Меня — отец, который ненавидит за то, что я отказался от права наследовать, сын, воистину чудовище, но от которого я не могу отказаться, потому что он — мой сын, и которому я не могу быть отцом. Так же как дочери и младшему сыну. Мне не к чему вернуться.

— Там ты не калека.

— Всего одна причина. Слишком мало. И там… — он замолкает. Сложно. Сложно не осознавать, что она никогда ведь его и не любила, а сложно свыкнуться с этим. Ущемлённая гордость, совесть, привязанность, что-то, когда-то называвшееся любовью, что-то, что точно предстоит сделать… Всё вместе наваливается, как огромная волна. Оттого и сложно.

Джейме не хочет говорить о Серсее, потому что не уверен. Ни в чём не уверен. В Винтерфелле думать, что всё позади легко. В Речных землях сложнее. Но теперь и вовсе невозможно.

Ничего не позади. Всё впереди.

И он не говорит даже не потому, что тяжело, а потому, что не хочет чтобы Арья это знала. Пусть думает, что он полон решимости. Пусть думает…

Арью Старк тяжело провести. Давно пора бы и привыкнуть.

— Ты не должен делать то, что мы собираемся сделать. — Ну почему Арья Старк, хоть иногда, не может сделать вид, что не понимает.

Ведь самой легче будет. Почему, хоть раз не может позволить думать, что её можно обмануть?

— Да, не должен. Но ты забыла ещё об одном. О себе.

— Что?

Арья не понимает. Говорят о прошлом. В прошлом, они друг-другу никто. К чему же тут она?

— Ты бы никогда не была моей. — он легко улыбается.

Совершенно искренне, потому что если о Серсее думать больно, то об Арье нет. Совершенно.

— Я и теперь не твоя. — Её лицо. Её лицо в этот миг… Немного возмущённое, удивлённое, с насмешкой и недоумением.

Ланнистер хрипло смеется.

— Но ты со мной. В том прошлом у меня не было бы и шанса.

— Разве я нужна была бы тебе в том прошлом?

Джейме молчит. Боги, ну как же с ней можно оставаться спокойным? Ещё ночью она обнимала его, сидела рядом, уткнувшись носом в шею, как маленький волчонок, ей богу. Теперь снова щетинится. Арья Старк, что же с тобой не так?

— Может и нет, вот только нужна сейчас. Поэтому мне не нужно прошлое. — Резко.

— Хорошо. Не стоило спрашивать, да?

Арья сама не ждёт от себя этого вопроса. Тупого. Девчачьего. Который опять всё путает. Опять.

Каждый день, как персональный ад.

Затыкать надоедливые голоса в голове. Быть с ним, никогда не говорить очевидного, но понимать, что это не нужно. Чувствовать тепло, запах, прикосновения, губы. Постоянно подбираться и подпускать ближе и, в последний миг, отталкивать. Смотреть на него спящего и засыпать…захлебываться страхом. Душить себя собственными мыслями. Раскладывать всё по полочкам. И опять по кругу.

Круг не имеет начала.

Почему просто не принять?

Почему просто не жить?

Почему просто не…?

— Пожалуй, не стоило.

Когда всё закончится?

Когда она убьет её. Вонзит нож прямо в сердце, повернёт, разбив остатки возможностей на чудесное спасение. Когда сдерёт лицо и сделает всё, чтобы оно погубило всё то, к чему чёртова сука стремилась. Когда перестанет засыпать с мыслью, что впереди ждёт месть. Когда перестанет засыпать с мыслью, что Джейме Ланнистер посмотрит на Серсею так, как смотрит сейчас на неё. Когда перестанет ревновать.

Ре-вно-вать.

Разобрать по слогам и снова собрать. Ничего не изменит.

Арья Старк сошла с ума. Она ревнует Джейме Ланнистера. Как какая-то девчонка, которой в жизни больше ничего не интересно, кроме смазливых принцев из тупых песенок.

Ревнует.

Но ведь он выбрал её, верно? Он с ней. Насколько? Пока снова не увидит Серсею? Пока она снова не получит над ним власть? Пока не отберёт и его?

Зачем это сейчас так важно? Так больно?

Она ведь собиралась убить его, если он предаст. А теперь? Уже пыталась. Не смогла. Проверила ещё и ещё… Боги, только бы он не узнал. Не смогла.

Якен бы умер от стыда. Любовь ведь — слабость. Жалкий недостаток, от которого нужно избавляться. Безликие никого не любят. Они идеальные убийцы. Безупречные никого не любят. Они идеальные воины.

Арья умеет убивать как Безликие и воевать не хуже Безупречных. И любить.

Вот так. Все ходы сделаны. Кости брошены. И Боги, наверняка, решили их судьбу. Сидят и смотрят, может закатывают глаза от их глупости.

— Иди сюда.

Джейме спешивается и подходит ближе, ожидая от Старк того же. И Арья становится рядом, смотрит снизу вверх и ждёт. Ждёт его шага. Он ведь всегда делает его первым.

И в этот раз. Пальцами касается её пальцев. Склоняется лбом к её лбу.

— Слушай, это ведь нелепо, верно? Мы с тобой. Получается не очень, да?

— Да.

Джейме крепко жмурит глаза, словно прогоняя наваждение. Пора от него избавляться. Пора возвращаться к себе самому. Вечно уверенному и сильному. Так он сможет защитить их обоих.

— Мы вроде как пытаемся…

— Не думаю, что сейчас лучший момент, чтобы выяснять это.

— Нет, мы сделаем это сейчас. Потому что иначе, просто умрём там. — Вот эта уверенность. Так держать. — Ты должна знать…

— Что ты не сможешь её убить? Я знаю это. Нет, послушай. Если ты хочешь говорить об этом сейчас, слушай меня. Мне надоело засыпать и думать о том, предашь ли ты меня. Ты не обязан убивать свою сестру. Я бы не смогла, даже если бы пришлось. Но это придётся сделать мне. Это всё изменит. Это ты хочешь сказать?

— Да. И не будет всё как прежде.

— Не будет. Но я ведь всё равно… — Она не скажет. Не покажет слабость. — Всё равно…

— Люблю.

Комментарий к Часть 7

Дождались. Спасибо, что дождались.

Пишите в отзывах хот что-то, даже если фу, пишите))

========== Часть 8 ==========

Спокойствие… Такое шаткое, относительное, непостоянное и тревожное… Но спокойствие.

Спокойствие в подрагивающем пламени свечи, в свисте ветров, заглушаемом тяжелыми ставнями и в душе.

Бриенна с острова Тарт, воды которого не сравнить даже с самыми дорогими сапфирами, с трудом верит, что, наконец-то, чувствует это спокойствие. И только потому, что мужчина, которого она так долго считала грубым, жестким и неспособным на любовь, которой она её представляла… Этот мужчина сейчас лежит вместе с ней в одной постели. Обнимает и ровно дышит, погруженный в сон.

Она чувствует, как вздымается его грудь, касаясь её лопаток, как, даже во сне, он продолжает все также крепко прижимать к себе, как его дыхание путается в коротко остриженных волосах.

Тормунд Великанья смерть… Бриенна только легко улыбается, вспоминая, с какой нежностью грозный одичалый целовал её всего несколько часов назад.

И в этот миг, когда она почти может вновь почувствовать его губы на своих, когда так безмятежно улыбается в руках мужчины, в ней просыпается женщина. Настоящая, та, которая столько лет пряталась за сильными плечами гордой воительницы и покорно ждала своего часа.

И вот, спустя столько лет, она наконец расцвела во всей своей красе. Все, что столько лет было надежно скрыто в глубине души и разума, наконец-то вырвалось наружу. Вся нерастраченная нежность, вся любовь, которую никто не желал принимать…

Бриенна с острова Тарт впервые плакала не от отчаяния или горя, а лишь от того, что слишком много чувств заполняли совсем еще юную и кроткую душу.

О да, теперь пути обратно нет. Да, она будет все той же гордой воительницей. Она будет крепко сжимать меч и безжалостно отвечать всем, кто усомнится в ней, о чем бы не шла речь. Все будет по прежнему, вот только…

Вот только не с ним. С ним она уже никогда не будет воительницей. С ним она будет женщиной.

Потому что с ним она хочет быть женщиной. Той, которая будет ждать вечером, кормить горячим ужином и ложиться рядом, чтобы прижаться всем телом, наслаждаясь его теплом.

Эти мысли кажутся слишком… пугающими. Ведь впервые Бриенна позволяет себе мечтать о подобном. О том, что она могла бы стать ему верной женой. Любящей и покорной. И могла бы стать матерью… Если бы только всего этого не было…

— Почему моя женщина не спит? — Тормунд придвигает её ближе, и одним движением заставляет повернуться.

Бриенна старается незаметно утереть слезы, чтобы он не видел, но не получается.

— Ты плачешь? Неужели я настолько плох? — Тартская дева краснеет, опуская взгляд и одичалый смеется, приподнимая её подбородок чтобы поцеловать. — Что случилось?

— Ничего.

— Но ты плачешь.

Мужчина смотрит с искренней заботой, все так же не вписывающейся в то представление о нем, от которого ей до этих пор трудно избавиться.

Нет, не умеет она этого всего. Не умеет говорить о своих чувствах, а тем более с мужчинами. И боится… Боится, что если скажет ему правду обо всех тех мыслях что заставляли её плакать, то он просто… Испугается? Так?

Дважды он уже сказал ей о любви. И не сделал ничего, что заставило бы усомниться в его честности. Но ведь он другой, совсем другой… А что, если он уйдет?

— Просто я… Я думала, что могло бы быть у… У меня и у тебя… если бы не было войны.

Тормунд улыбается. Она принадлежит ему… Такая уязвимая сейчас, краснеющая и смущенная… Его самая великая победа. Неужели она боится, что он сможет её оставить? Никогда. До последнего своего вздоха.

— Не знаю, что было бы, но когда мы убьем упыря, я построю нам дом и ты нарожаешь мне детей.

Бриенна видит все это. Смеется, представляя лицо отца. Тепло улыбается, когда одичалый привлекает её к себе. И, засыпая, думает о том, что война должна быть лишь страшным сном. Но скоро ведь наступит Рассвет…

***

— К этому вообще можно привыкнуть? — Джейме смотрит на молодого мужчину, который всего несколько мгновений назад был Арьей Старк и со всех сил старается сдержать желание заставить её снять эту маску.

Не потому, что боится или не может свыкнуться. А потому, что отчетливо понимает, чье лицо увидит на ней, если все выйдет. От этого становится слишком больно.

— Тебе придется.

— Хорошо. Не будем тянуть.

Арья стягивает его руки выше локтей. Так, чтобы все было правдоподобно. Стягивает крепко, до боли в суставах и тупой пульсации крови. Наверняка останутся синяки. И пусть это будет единственное, о чем ему придется жалеть в этот день. Слишком наивное желание, но без него никак.

—Все помнишь?

— Ты спросил уже тысячу раз.

— И спрошу еще тысячу. Потому что…

— Второго шанса не будет. Это ты говорил столько же. Джейме, я все знаю.

Мужчина в ответ понимающе кивает. В её голосе, который совсем скоро изменится на голос молодого солдата, ни капли раздражения. Ни капли хоть чего-то.

— Ты готов?

Нет.

— Да.

Последний свободный вздох и на голову опускается грязный мешок. И в спину толкает рука. Толкает слишком нежно для солдата.

***

— Моя королева, прибыл солдат Ланнистеров. Он привел вашего брата.

Какое мне дело до каких-то солдат…

Слова так и не срываются с губ, оставшись только мимолетной мыслью. Серсея сидит на троне, за её спиной Гора, а на голове корона, но она все же чувствует себя до страшного беззащитной.

— У меня два брата. Какого же из них приволокли на этот раз?

— Милорда Джейме, парень говорит, что его поймали по пути на север.

Серсея щурится, чувствует, что есть какой-то подвох, с недоверием смотрит на слугу, со страхом склонившегося перед ней. Она смотрит на этого слугу и на миг забывает о Джейме и чертовом солдате. Она смотрит на взрослого юношу, склонившегося перед ней. Он смеет лишь изредка поднять на нее глаза. Не потому, что ему приказано, но потому, что боится. Перед её мужем так не склонялись. Так не склонялись даже перед Джоффри. Так кланяются ей. Они боятся. Но власть держится на страхе…

— Моя королева?..

— Всего один солдат чтобы сопроводить одного из лучших рыцарей Семи Королевств? В это сложно поверить.

Королева насмешливо улыбается. Что за глупец решил этим её обмануть? Зачем? На что надеялся?

— Он говорит, что их сначала было трое. Но двоих лорд Джейме убил и его самого едва не покалечил.

— Какая редкая удача. — ей смешно. Но теперь уже интересно. Интересно посмотреть на того, кто решил так рискнуть. Интересно увидеть, как он поймет, что все его планы тщетны. Интересно увидеть, как жизнь погаснет в глазах безумца. — Хорошо, приведи их сюда.

Слуга кланяется и уходит.

— Ваша Светлость, разумно ли это? — Десница как всегда осторожничает. А она в ответ лишь отдает очередной приказ:

— Сир Григор, будьте готовы. — тот в ответ лишь кладет руку на меч. — Вы мне тут не понадобитесь, мейстер. Можете идти, у вас еще много дел.

— Вы уверены?

— Да.

Тот лишь, поклонившись уходит. И он боится.

— Прекрасно… — шепчет Серсея, когда на пороге наконец появляется её брат.

На мгновение перехватывает дыхание. Это он. Она слишком хорошо его знает, чтобы ошибиться, даже пусть лицо не видно. Королева смотрит только на него, пристально и внимательно, ожидая следующего шага. Ожидая, что он выдаст себя даже походкой. Но выдает не он. Его выдает его солдат. Мальчишка кидает короткий взгляд на Клигана, будто оценивая…

И это расставляет все на свои места. Кто этот солдат? За сколько он купил его верность? Неужели думал, что ему это поможет? Ответов на эти вопросы у нее нет, да они и не нужны. Ведь ответ на главный вопрос она знает. Знает, зачем он здесь.

Арья резко сдергивает мешок. Так, как планировала, резко, чтобы причинить боль, никаких сантиментов. Только это уже тщетно. Всего на миг она пересекается глазами с Серсеей и понимает, что она догадалась. Так сложно сдержать самодовольную улыбку, рвущуюся наружу с пониманием, что полной картины королева все же не видит.

— И как ты рисуешь себе дальнейшее развитие событий? Каков твой дальнейший план? Это ничтожество убьет Клигана, а ты меня? Или наоборот? О, или стоит бросить тебя в темницу, а мальчишку наградить и сделать начальником стражи? Давай, мне действительно интересно услышать твой план.

— Нет никакого плана.

— Не смей мне врать! — она в ярости, бьет кулаками по останкам железных мечей… А Арья только продолжает внимательно следить за Горой. — Я знаю, зачем ты пришел.

— Тогда чего же ты ждешь? Позови охрану, золотых мечей, прикажи убить меня!

— Ты всегда так любил драматичность. Но зачем беспокоить людей? Ради старого калеки и мальчишки? Я дала тебе шанс спасти свою жизнь. И ты так бездарно потратил его. Сир Григор.

Других слов ему и не нужно. Тяжелые шаги стучат слишком громко, еще громче в висках стучит кровь. И Арья кожей чувствует — пора.

Резко выхватить кинжал. Одним движением перерезать тугие веревки. Отскочить, чтобы заставить Гору выбирать себе жертву. Громко крикнуть, забыв о голосе:

— Джейме!

Бросить ему его меч. Обнажить свой, с таким же золотым львом на рукояти. И… снять маску.

Удивление на лице королевы. О, оно пьянит не хуже вина.

— Стойте!

Клиган замирает, как и те, кого ему приказали убить.

— Арья Старк, какая встреча.

— Ваше величество. — Слова пропитаны ядом, как и полный презрения деланный реверанс.

Джейме бросает на неё обеспокоенный взгляд. Он слышит ярость в её голосе. Слишком явную. Такую, что еще капля и перельется через край, затмив бдительность. Он уверен в Арье, и все равно… Боится.

И Серсея это видит.

— Променял меня на нее?

Серсея смотрит на него тем своим взглядом, которым смотрела на врагов и предателей, перед тем как отдать приказ. И она отдаст его еще раз. Потому что он - предал. Он повернулся к ней спиной. А значит - должен умереть.

— Поздравляю Арья, скоро ты сможешь получить отцовское благословение. — Старк лишь крепче сжимает рукоять. — Убить.

Снова стучат шаги. И снова стучит кровь в висках. Потому что противник слишком силен. И потому, что от исхода этой схватки, зависит слишком многое. Значит, медлить нельзя.

— Арья, мейстер!

Она лишь коротко кивает и стрелой кидается к двери. Гора замирает на мгновение, потеряв бдительность. И Джейме наносит удар, но лишь царапает толстую броню. Он отчетливо видит ярость в неживых глазах, и столь же четко слышит слова сестры:

— Убей девчонку!

Старк лишь на мгновение останавливается, чтобы обернуться, убедиться, что приказ будет исполнен. И исчезает в проеме.

Серсее бы заметить это, понять… Но ярость…

— Думал это сработает дважды? Послал девчонку Старков убить пироманта, а сам собрался убить безумного короля? Дважды цареубийца… Прекрасно звучит. Так чего же ты ждешь?

Они теперь вдвоем. Как и тысячу раз до этого. Только теперь она сидит на троне, а он стоит и лишь пронзает её взглядом тех зеленых глаз, что у них на двоих. И только теперь понимает, что ему в ней казалось неправильным. Она ведь должна носить ребенка… Его ребенка…

Понимание бьет больно, но отрезвляет.

Арья бежит где-то в коридорах, заманивая Клигана в темный и тесный угол, где без труда одержит победу. Маленькая, быстрая, тихая… Он не сомневался в ней, слишком часто дрался с Арьей Старк.

Ему бы думать о ней, тянуть время, делать все, чтобы Серсея не позвала стражу… Так они договорились.

И Джейме знает, что будет потом. Она вернется, и сделает то, на что он сам не может решится.

Вот только Серсея сказала, что он ей больше не брат, а значит и она больше не сестра ему… Так почему он не может?

Потому что любил. Столько сделал для этой любви… Столько вынес и сколько пережил… Слишком поздно увидел, что любит она лишь свое отражение. Но он все-равно еще любит.

Поэтому, если она должна умереть, то только от его руки. Нужно только решиться…

— Я не хочу тебя убивать.

Джейме бросает меч и подходит ближе.

— Тогда зачем ты здесь?

— Затем, что и в тот раз. Серсея, если не послать армии на Север, трона, которого ты так жаждешь, не будет…

— Ты никогда не умел лгать. — Она встает, подходит ближе и становится совсем рядом. Настолько близко, что выхвати он спрятанный за спиной кинжал, без труда осуществил бы задуманное. Но руки немеют… — Вот я, стою совсем рядом. Но ты ведь слишком слаб. Может нам подождать Арью Старк? Возможно, у неё мужества больше чем у тебя. Скажи, какова она? Тебе понравилось трахать её? Или она тебе не дала?

Джейме чувствует, как поднимается злость, закупоривая легкие и оставаясь терпким комком в горле.

Никогда не любила. Теперь он ясно видит это. Но хочет знать наверняка.

— Ты любила меня?

— Что?

— Серсея, все эти годы ты хоть немного любила меня?

Улыбка, теперь больше похожая на оскал, сползает с её лица, уступая место безразличию.

— Никогда.

Не так больно, как он думал.

— Но тобой так легко было управлять.

Серсея Ланнистер, первая своего имени поворачивается чтобы вернуться к трону, за который так много отдала. Стоит только позвать стражу, и они навсегда избавят её от ставшего ненужным брата. Серсея Ланнистер, поворачивается, чтобы занять место, к которому так долго шла. Но не делает и шага.

Кровь заполняет легкие и она чувствует её вкус. Только его и наступающий холод. Хочет сказать что-то, но не может выдавить и слова.

А Джейме лишь глубже загоняет кинжал в мягкую плоть, надеясь, что от этого боли станет меньше. Но не помогает. Теплая кровь, та же, что течет в его жилах, обжигает холодные пальцы.

Крик разрывает изнутри, но так и не вырывается на волю. Иначе все было зря.

Тело, которое вот-вот окончательно покинет жизнь, оседает на пол, и Цареубийца опускается вместе с ним.

Золото, то самое, что когда-то подарила ему Серсея, прижимает её к груди, но не чувствует тепла, навсегда покидающего её тело. Джейме кусает здоровую руку, только чтобы не закричать. Кусает до крови, так, что после останутся шрамы, но даже эта боль не отрезвляет.

Арья входит тихо. Тяжело дышит, держится за сломанную руку, которую будто пронзает огонь. Она едва может стоять, перед глазами все еще все плывет после тяжелого удара о каменную стену.

Но мир вокруг проясняется, как только она видит Ланнистера. На коленях, возле тела сестры.

Она видит, как по его щекам текут слезы, видит, как судорожно пальцы впиваются в ладонь, как беззвучно содрогаются его плечи.

Времени очень мало. Нужно действовать очень быстро.

Но есть еще минута.

И она просто молча подходит, садится рядом и обнимает, не ожидая, что он обнимет в ответ.

И это важнее всех сказанных слов.

Комментарий к Часть 8

Соу… Зетс ит. Файнали))

Значит, большинство (хотя, полагаю, можно сказать все) посмотрели первые две серии финального сезона. Итак, что хотелось бы уточнить. Первое - прошу всех помнить, что начиналась эта работа очень задолго до выхода этого сезона и все, что я задумывала, по большей части осталось неизменным поэтому расхождение с новым сезоном будет непременно. Тем интересней))

Второе - Бриенна и Тормунд. Хотелось бы услышать и ваши мысли по этому поводу, но меня жутко бесит то, как показан Тормунд в сериале. Он появился как шикарный персонаж и я уверенна, очень многие увидев их встречу с Бриенной радостно потерли ручонки в ожидании одного из лучших сериальных шипов. В результате из Тормунда сделали неотесаного дурачка, что меня лично крайне возмущает. Первая часть главы - мое видение этих персонажей и их отношений. Может слишком романтизировано и все такое, но я душу отвела. Полегчало))

Третье - Арья и ДЖЕНДРИ. Собственно, мне не зашло хотя бы потому что… Ну как бы при живом то Джейме)) Ладно, не думайте, я адекватный человек и реалист, и понимаю, что мой отп вряд-ли бы осуществили. Но после сцены чувство, будто авторы фанфиков перечитали.

Воооот, в общем надеюсь глава понравилась. Жду комментариев и так далее.

========== Часть 9 ==========

Алый походный шатер. Шум солдат за его пределами. Слишком громкая тишина внутри.

Он не может с ней говорить. Наедине — нет.

Остальные давно ушли. А зайти без разрешения они не смогут. Ослушаются — умрут. Все в духе королевы Серсеи. Никто и не заподозрит…

Никто не узнает, что она лишь призрак, лишь маска, которую Арья Старк так ждала, и которую теперь так ненавидит.

Они оба ненавидят.

Ведь если бы не это чертово лицо, все было бы гораздо проще. Она умерла. И должна была уйти, навсегда, исчезнуть. Но не вышло.

Они вроде как победили её, переиграли… Но стали пленниками. И кто посмеет судить, чей плен страшнее.

Ведь смотреть на нее… Как персональный ад, его личное седьмое пекло. Худшая в мире пытка.

Сдерживать подступающую агонию, как пытаться остановить огонь, не имея ничего, кроме надежды. Но он ведь держится… Носит маску, в точности как Арья. Выходит к генералам, стоит перед ними полон решимости и уверенности. Отдает приказы, планирует, подгоняет и в тысячный раз проигрывает в голове все возможности. Джейме теперь как никто знает, как важно продумать все. Знает, но понимает, что что-то точно пойдет не так. Уже пошло.

Потому что он убил свою сестру. Навсегда и окончательно. Оборвал все, связывающее их. Но день за днем он все-равно видит её перед собой.

Арья Старк ходит как Серсея, говорит, как Серсея и смотрит него… совсем не так, как Серсея.

И Ланнистер всеми силами старается не смотреть на нее. И плевать, что думают все вокруг. Пусть думают. Пусть шепчутся, что что-то не так. Им все-равно не догадаться. А значит, плевать на них.

Он выдержит. Они придут в Торхенов Удел, прорвут осаду, и он сам, лично сделает все, даже невозможное, чтобы убить Короля Ночи. А затем… Затем он заставит Арью навсегда избавиться от этой маски.

Она снова станет Арьей Старк, и он снова сможет…

Что? Любить её?

Разве сейчас не любит? Он же так легко сказал это ей. Так уверенно. Где теперь эта уверенность?

Вместо нее теперь страх. Страх того, что он вовсе не любил, просто пытался доказать себе, что может любить не Серсею.

От этого мерзко. Он сам себе омерзителен.

И Арья наверняка бы это увидела. Если бы знала как это, чувствовать к себе отвращение. Дочь Неда Старка… Как до этого дошло?

Сегодня последний день. Последний привал перед решающей, наверное, битвой.

Поэтому сегодня Арья Старк хочет быть собой. И впервые снимает лицо.

На мгновение проскальзывает совсем глупая и детская мысль, что оно не снимется. Что лицо той, которую она так ненавидела, за все это время приросло намертво, и она стала ею.

Но всего на мгновение. А затем она в маленьком зеркале видит себя. Измученную.

В голове только слова Якена.

Безликие ничего не чувствуют.

Каким все было бы простым и ясным, если бы не все, что случилось раньше.

Она поцеловала Джейме Ланнистера. Он поцеловал в ответ. И сказал, что любит. Она сама почти сказала это. Почти в это поверила. Но с чем ей сравнить все эти чувства? Она презирала их девочкой, все время отвергала, повторяла, что все это для Сансы, не для нее… Так как знать, что то, что она чувствует — любовь?

Не о такой ведь поют в песнях…

Да почему же она вообще об этом думает? Впереди война. Сама смерть с чертовыми голубыми глазами. Так почему она не может выбросить из головы всю эту чушь?

— Тебе нужно отдохнуть.

Джейме стоит за спиной. Смотрит прямо на её позвонки, все явственней проступающие теперь. Говорит себе, что просто так. Знает, что не хочет видеть то, что лежит на столе. Как трус.

— Как и тебе. У меня будет короткая передышка, а ты ведешь армию. — Не поворачиваясь, Арья устало потирает глаза. — Дай мне несколько минут, и я снова стану ей, ты смо…

— Прошу тебя, не нужно. Не делай этого сегодня. Я все равно не усну, не стоит ради этого…

Арья поворачивается, смотрит в его лицо, такое же измученное как у нее. Встречаются глазами, как сотню раз до этого. И синхронно проскальзывает мысль, что та голубоглазая смерть впереди — ничто, рядом с тем, что они уже пережили.

Она встает, старается улыбнуться.

— Это очень опасно сейчас.

— Да, я знаю. Но к завтрашнему рассвету мы можем и не дожить. И сейчас я хочу побыть с тобой.

Чтобы знать правду — почти добавляет.

Но Арья не слышит. А может просто не хочет слышать, потому что сама думает о том же?

Как бы там ни было, он прав. Сегодня, возможно, их последняя ночь.

— Ты помнишь, что сказал мне тогда, перед битвой в Витерфелле?

— Помню.

— Я хочу, чтобы ты пообещал, что без сомнений сделаешь то же самое для меня.

— Я обещаю. — Он легко кивает, а спустя мгновение уже самодовольно ухмыляется и Арья почти догадывается, что он скажет. — Тебе не пойдут голубые глаза.

Она смеется. Так легче. когда он вот такой, прежний.

Джейме кажется, что в эту минуту он снова чувствует уверенность. Когда она смеется, когда они снова такие, как у того костра.

Ланнистер улыбается. Большим пальцем словно чертит линию от её висков до самых губ. Наклоняется, оставляя всего какой-то миллиметр. Ждет. Пусть в этот раз она сделает это. Пусть поцелует его первой. Ему нужно знать, что он почувствует тогда.

Старк подается вперед. И он чувствует только ее губы.

Целует, глубоко, как никогда до этого. Внутри все переворачивается. Он хочет знать.

Арья понимает, что ноги не держат, когда Джейме обхватывает её за талию и поднимает, привлекая ближе.

Она знает, что будет дальше. Она хочет этого.

Они оба хотят. Им нужно это. Нужна эта близость… Нужна, но зачем?

Если они соврали друг другу, пусть это все решит. Если им не суждено выжить, пусть это будет последним, что будет между ними. Они хотят знать друг друга такими, почти уязвимыми.

Но разве для этого нужна близость?

Все ведь должно быть не так.

Нет. Они должны быть не такими.

Не испуганными, не загнанными собственными демонами. Не боящимися отступиться и передумать. Не сомневающимися.

Но они такие. И им нужна эта близость.

Ведь даже если они не любили, каким сладким был этот сон. Утро его разрушит. Навсегда.

А теперь…

Это останется их вечной тайной.

Потому что никто не должен узнать, что Арья Старк, которая такая храбрая, которая столько пережила и совсем девочкой выжила в войне пяти королей… Что яростная волчица Старков может быть совсем ручной.

Ведь может быть она и воин, но только не в мужских объятиях. Только не в его объятиях.

И это почти причиняет боль. Ведь она заслуживает большего, лучшего. Джейме почти готов остановится, прекратить. Сказать до ужаса банальные слова о том, что он не тот, кто должен быть с ней.

Немного поздно.

Если действительно хотел её защищать, нужно было остановиться раньше. Еще тогда, когда не дал ей упасть. Тогда, когда впервые захотел поцеловать.

Ланнистер помнит, что думал тогда. Почувствует ли то же, что с Серсеей? Думал ведь, хоть и не желал себе признаться. Использовал её.

Ты же поклялся её матери!

Сколько клятв он нарушил за свою жизнь? Много. Но одну сдержит точно. Ту, что Арья Старк заставила его дать. Он ведь поклялся, что она не пожалеет.

Поэтому Джейме не остановится, не скажет ни о своих сомнениях, ни о всей терзающей его ерунде. Он снова и снова будет целовать Арью Старк.

И она подумает о том же. Какая сейчас разница, по-настоящему ли она любит? Если да — к чему сомнения? А если нет… Она ведь всегда считала Сансу эгоисткой. А сама стала такой же. Хватит. Да, она много пережила много плохого. Но и он не меньше. И пусть ей не понять его скорби…

Пусть эта ночь будет тем теплом, что согреет их завтра.

Но все же останется их тайной. Ни громких стонов, ни криков, только тяжелое дыхание и слишком жаркий воздух. Арья почти не почувствует боли, а Джейме сам не поверит своей нежности.

Это останется их вечной тайной.

Ланнистер и Старк. Злейшие враги когда-то, вот они лежат в объятиях друг друга, считая минуты. Без сомнений, ради друг друга.

— Мне страшно представить, что сделал бы со мною Нед Старк, если бы узнал об этом.

Арья хмурит брови, но все же не может сдержать улыбку. Даже теперь, он не может оставить эту свою привычку.

— Возможно, стер бы с твоего лица эту самодовольную ухмылку.

Теперь смеется Джейме. И смотрит Арье прямо в глаза. Она думает, что могла бы к этому привыкнуть, удивляется тому, как много всего тут же заполняет мысли… И совершенно неожиданно для себя самой спрашивает:

— Почему ты никогда не говорил ему об Эйрисе?

Ланнистер тут же отводит взгляд. Почему? Если бы он знал. Потому что гордый? Потому что не хотел? Потому что предпочел участь мученика?

— Разве это что-то изменило бы?

— Все знали бы правду. Ты был бы героем.

— Ты думаешь, все те, кто за спиной звал меня Цареубийцей хотя бы малость не догадывались, почему я это сделал? Мне плевать на тех, кто думал, что я трус или предатель. Но были ведь те, кто должен был знать… И они все все-равно так же поворачивались и шептались. Цареубийца, клятвопреступник… Мне хотелось с ними сделать то же самое.

Джейме резко садится, горбит плечи, будто до этих пор еще несет эту ношу. Арья не жалеет, что спросила, ведь теперь до конца понимает. Она так же садится, мягко кладет ему на сгорбленные плечи руки, и чувствует, как он вздрагивает от их холода. Утыкается лбом в широкую спину. Вдыхает его запах…

— Вы оба тогда повели себя как идиоты. Ужасно гордые и благородные идиоты. Тебе стоило сказать. Ему стоило услышать.

Да, стоило.

— Значит ли это, что…

— Да.

Джейме молчит. Протягивает руку, сплетая свои пальцы с её. Поворачивается, чтобы поцеловать, но замирает. Арья легко улыбается. Она услышала раньше.

Это сложно не услышать. Пусть плотная ткань заглушит их тихий разговор, но не сможет сдержать звуки собирающегося на битву войска. Как много раз Джейме слышал этот шум. Давно привык. Когда-то даже наслаждался. Но сейчас хотел бы никогда больше не слышать.

Потому что…

— Пора.

— Пора.

Они одеваются в полной тишине. Звенящей. Но не такой тяжелой, как вчера. Хочется тянуть время. Отсрочить момент. Но это не для них.

— Подожди, пока я уйду. Ладно?

— Хорошо.

Нужно что-то сказать.

— Я думаю, они еще держат осаду. Если нет — мы бы уже знали.

— Нужно быть готовыми к худшему. Прошло больше месяца. Если они стали… иными, кто бы это не был, они больше не те, кого мы любили.

— Я знаю.

Почему нельзя остаться в этом шатре?

— С тобой здесь останется трое. Крестьянские дети, воины из них не самые лучшие.

— Они уснут на несколько часов. Когда проснутся — сделают, что захотят, я позабочусь.

— Хорошо.

Оба опускают глаза. Оба понимают, что еще осталось сказать. Скорее даже согласовать. Но нужно еще совсем немного времени, чтоб решиться.

— Когда будешь уже там — не ищи меня специально. И я не буду. Нам обоим так будет проще.

— Хорошо.

— Пообещай.

— Обещаю.

Дальше оттягивать некуда.

— Джейме… Ты ведь понимаешь…

— Что все закончится здесь и сейчас? — он опять улыбается.

— Даже если выживем.

— Даже если выживем.

Арья видит все в его глазах. Они оба знали это с самого начала. Может не понимали, не хотели понимать. Но знали. И все-равно хочется оправдаться.

— Ты старший сын. Выживем — станешь лордом Кастерли. А я…

— А ты никогда не захочешь быть чьей-то леди.

— Мы не найдем друг другу места.

Отпускать навсегда не так тяжело, как казалось еще несколько минут назад. Остались последние слова. Всего по одному с каждого.

Джейме поднимает голову. Он улыбается. Арье даже кажется, что она снова видит того золотого льва, что прибыл в Винтерфелл много лет назад. И она делает то же. Улыбается, как дочь лордов, нацепившая на себя шлем и не сдерживающая своего восторга при виде королевской свиты.

— Прощай.

— Прощай.

Комментарий к Часть 9

Полагаю, все догадались что будет в следующей части))

Не то, чтоб я планирую особо менять продуманное развитие событий, но поскольку 8 сезон уделяет столь тщательное внимание фансервису, я последую этому примеру.

Дорогие любимые читатели, вам хотелось бы больше драмы и разбитых сердец, или хватит этого и в сериале, а здесь пусть погуляют радужные пони?) Если хотите, можете писать кого из вышеупомянутых в девяти главах граждан вы хотели бы видеть живыми, а кого нет))

П. С. Да, я шиперю Джейме с Арьей. НО ВИДЕЛИ ЛИ ВЫ ИХ С БРИЕННОЙ??? Мое сердечко весьма лирично екнуло. И вроде как, все тот же фансервис и в ИП это не очень смотрится… Но до чего же круто они сыграли.

========== Часть 10 ==========

— Я никогда не хотел никем править. — Джон стоит у входа, смотрит на свою королеву, повернувшуюся к нему спиной. Она молчит, но все же не прогоняет. — Я ушел на Стену чтобы перестать быть бастардом, чтобы на меня не смотрели как на вещь, нарушающую общую идеальную картину. Я хотел сражаться. Хотел быть воином, как мой отец. Думал, буду разведчиком, но они выбрали меня лордом командующим. И я старался сделать все, чтобы защищать людей. Не важно, по какую сторону стены они родились. Ты знаешь, чем это закончилось. И я не собирался больше быть чьим-то лордом. Но появилась Санса. Я думал, мы заберем Винтерфелл, она станет леди, как и должна, по праву рождения, а я просто буду рядом, чтобы защищать её, мою сестру. И когда они вздымали мечи, кричали «Король Севера», я стоял, смотрел на них и ненавидел каждого. Они снова взвалили это на меня. И когда пришло время, я присягнул тебе, потому что ты, в отличии от меня, была к этому готова.

Дейенерис наконец-то поворачивается. Под глазами залегли тени. Они словно иссохлась. Впалые щеки, словно слишком тонкая кожа, и волосы, всегда заплетенные в аккуратную прическу, разметались по плечам.

— Но это все неважно, потому что я люблю тебя. И когда ты узнала все… когда начала избегать меня… Мне казалось, я ошибся, я начал сомневаться. Ты была со мной, потому что хотела, или потому, что тебе нужен был преданный союзник? Что если я слишком сильно поверил тебе? Что если, дал собой воспользоваться? Я не хотел потерять тебя. Поэтому сказал, то, что сказал. — Джон делает шаг, совсем крохотный, навстречу, останавливается в нерешительности. Он боялся её потерять. Боится и сейчас. — Прости меня.

Дени часто моргает, пытаясь скрыть подступающие к глазам слезы.

— Это все… — она едва выдавливает короткий смешок. — Забавно. Когда Бран сказал это, я не поверила. Думала, ты задумал предать меня, и подговорил брата. Но он начал говорить вещи, которые не мог знать никто. Не верить было глупо. Я знала все о тебе, знала все, что ты сказал. Ты никогда не хотел власти, но её навязывали тебе. И ты всегда принимал её достойно, но как бремя. А я жила для того, чтобы вернуть свой трон. Завоевать то, что когда-то завоевал мой предок. Я думала, это мое право. Я единственная, последняя из великой династии. И тут ты. Все это время, я смотрела на тебя. На то, как ты разговариваешь с людьми, как они смотрят на тебя. Они выбрали тебя, а я просто пришла, заявив свое право. Я думала об этом и думала… Что если ты достоин трона больше чем я? И чем дольше я скрывала правду, тем сильнее становилась эта мысль. Я знала, что должна сказать тебе, но не могла решиться. Пока ты не заставил. И все, что я тогда сказала тебе — правда. — Дейенерис встает и становится напротив. — Я любила своего мужа. Когда он умер, единственное, ради чего я продолжала сражаться — Железный Трон и люди, что от него зависят. Я не позволяла себе думать о чем-то другом. О ком-то другом. Но теперь я люблю тебя. И если уйдешь ты — все это станет бессмысленным.

Её голос дрожит. Сейчас она не королева, а та самая напуганная девочка, которой была много лет назад. Её хочется, обнять, защитить, успокоить. И Джон забывает обо всем. Просто подходит, обнимает, чувствует, как она обхватывает его руками и все. Все позади.

Сколько дней, они не могли даже взглянуть друг на друга? Сколько дурных мыслей поселилось за это время в их головах и сколько боли пришлось вытерпеть?

И все из-за чертового трона.

Но это их бремя. Теперь — общее. По праву рождения и по общему выбору. Они не говорят, но отчетливо теперь понимают — без друг друга им не справиться. Кто знает, переживут ли они эту ночь или следующую? Кто знает, придется ли им вообще когда-то добраться до Железного трона.

Но это неважно. Ведь что бы не случилось — они будут вместе.

— Мейстер Эймон как-то сказал, что Таргариен один в мире — страшная вещь. Он сказал это Сэму, не мне. Я не должен был это услышать. Но услышал. И запомнил…

Джон проводит рукой по волосам и Дэни на мгновение чувствует себя маленькой девочкой в доме с красной дверью. Но не так, как когда он кричал на нее, и не так, как всего пару минут назад. Она чувствует себя не беззащитной, но защищенной. Опекаемой.

— И я всегда буду рядом с тобой.

Дейенерис поднимает голову и смотрит прямо в глаза. Просит о единственном, что для нее еще важно.

— Не дай мне натворить глупостей. Не дай мне стать моим отцом.

— Никогда.

Он снова обнимает. Хочет остаться так навечно…

Но тишину разрывает звук рога. Ему нужна всего минута чтобы все понять, но не проходит и мига. Слуга врывается в покои, совершенно не краснея, увидев своих лордов в объятиях. Ему плевать. Всем плевать.

— Милорд, они начали наступление.

Как будто Джон этого не понял.

Они оба все поняли.

Последние из Таргариенов, драконьи всадники, они как загнанный скот спешат на стены, чтобы увидеть то, что и так представляли.

Кольцо смыкается.

А над головами раздается рев драконов. Они садятся прямо во дворе, защищенные каменными стенами, но совершенно заполнившие собой все пространство. Они не останутся здесь надолго. Они прилетели лишь для одного.

— Тебе пора к ним.

— Тебе тоже.

— Что?

— Я назвала одного из своих драконов в честь моего брата. А ты его сын. Твое место рядом с ним. И рядом со мной.

— Я не думаю, что смогу…

— Сможешь. Это твоя кровь.

***

Санса вскакивает, с мольбой в глазах смотрит на Тириона и чувствует, как слезы стекают по лицу. Они оба знают, что несет с собой рог.

- Тебе нужно сейчас же уходить в подземелья.

- Тебе тоже…

- Я должен быть здесь.

- Нет! Дейенерис приказала тебе! Она тебе приказала! Ты должен быть со мной! Ты должен выжить!

- Тссс… Санса…

- Тирион, прошу тебя…

Он берет её лицо в свои руки, как уже тысячу раз до этого. Хочет ли он уходить? Хочет ли он оставлять её одну с сотней других напуганных женщин? Нет. Хочет ли он остаться? Хочет ли он быть рядом до последнего момента, успокаивать, утешать? Да.

Но это не о его желаниях.

- Так было всегда, помнишь? Благородные дамы провожают мужчин на войну. Хочешь открою тебе тайну? Мужчины никогда не хотят уходить. Они всегда хотят остаться рядом. Чтобы защищать, не каких-то образных слабых, а чтобы быть рядом с теми, кого действительно хотят защитить.

- Так останься…

- Но иногда, чтобы защитить тех, кого любишь, нужно все же уходить.

Санса плачет, а Тирион её обнимает. Времени у них совсем немного. Всего несколько минут прежде чем за ней придут.

Ничтожно мало. Но ему хватит.

- Я люблю тебя. И обещаю, что вернусь к тебе.

В дверь стучат.

- Я люблю тебя.

Один лишь поцелуй…

***

— Значит… Время пришло.

— Да.

— Не будем прощаться.

— Не будем.

Бриенна согласно кивает, но совершенно не сопротивляется, когда Тормунд слишком резко сгребает её в охапку и целует. Она отвечает, зарываясь пальцами в огненные волосы.

Она знает, просить его быть осторожным совершенно бесполезно. Он будет рваться в бой. Впереди всех. Пока не убьет последнего мертвеца. Или пока не погибнет сам.

Да просить его бесполезно.

Как и её. Ведь не за что она не спустится в подземелья. Она поклялась защищать Сансу. И должна ведь быть рядом с ней? Вот только что проку от её защиты, если последний рубеж падет и она будет единственным, что отделяет леди Старк от голубоглазой смерти?

Её место здесь. На поле боя. Как и его.

Не может быть и речи о другом.

Но ей страшно. Она ведь посмела мечтать о будущем.

Потому, когда легкие сжимает от нехватки воздуха, Бриенна Тарт наконец-то заставляет себя отстраниться. Сделать шаг назад, чтобы не поддаться соблазну навсегда остаться в его объятиях.

Еще несколько мгновений она смотрит Тормунду в глаза. И он видит её страх. Подходит, берет за руку, чтобы через пару минут отпустить.

— Ты моя. И никто не отберет тебя, даже смерть.

Она смеется, ни на мгновение не сомневаясь. И отвечает.

— Ты пообещал мне дом и детей. Не смей нарушить это обещание.

***

Арья смотрит на троих крестьянских детей, одетых в алые доспехи и чувствует что-то вроде… сочувствия. Каждому из них она оставила грамоту с печатью. Освобождение от службы. Пусть сделают с ними что захотят. Пусть возвращаются в свои крестьянские дома, вспахивают поля, женятся, заводят семьи… Её совесть будет чиста.

Арье Старк пора.

Вот этот миг. Сейчас, а не в тронном зале. Сейчас она наконец-то дождется мести. Сейчас Серсея Ланнистер умрет навсегда.

Арья смотрит на лицо в своих руках. А затем без тени сомнения бросает его в догорающий костер.

Ей пора.

Этот же конь принес её сюда, пока она была Серсеей. Перед глазами тот день, когда они оставили красный замок позади. Она и Джейме, вдвоем, во главе войска. Все ради живых.

Пришпоривая лошадь, Арья теперь мчится вслед за Джейме и этой армией. В бой.

Они уже должны быть там. Уже должны сражаться. Скоро она тоже вступит в бой.

До последнего своего вздоха. Чего бы это не стоило. За всякую цену.

Старк мчится, безжалостно пришпоривая лошадь. Не замечает, ни ветра, ни холода, но с каждой минутой будто нутром чувствует — битва уже идет. Когда остается совсем немного, когда она уже может слышать глухие звуки боя все сомнения развеиваются. Но приходит страх. Она знает земли вокруг замка, она знает, где он должен быть, но не видит. белая пелена и сама тьма спускаются и гонятся за любым, кто пытался бы сбежать от них.

Но Арье нужно в другую сторону.

Лошадь громко ржет. Животные инстинкты, те, которые люди сегодня или засунут в самую глубину души или обнажат до предела… Эти инстинкты остановят породистого скакуна. Он будет топтать копытами землю, испуганно сопеть и пятиться, а Арья будет все сильнее ударять пятками в гладкие бока.

— Ну же, вперед!

Жеребец подастся приказу. Вопреки страху, вопреки всему, что приказывает остановиться. Вопреки ждущей впереди смерти.

Ничего не видно, только звуки. Но Арья привыкла. Драться так, полагаясь только на собственный слух, на интуицию и подсознательное осязание… то может это лучше чем она? Никто.

На мгновение девочка закрывает глаза. Слышит только стук копыт, несущих её к битве. Выравнивает дыхание, готовясь к встречи с тем, что так напугало ее в прошлый раз. Но в этот раз у них не выйдет. Все потому, что теперь есть то, чего она боится больше, чем смерти.

один.

два.

три.

И ад распахивается перед ней.

Меч легко рассекает гнилую плоть. Чуть тяжелее дробит кости. И совсем скоро покрывается черной, густой кровью.

Шаги лошади становятся все медленнее, все тяжелее, а ржание все громче.

Она привела благородное животное на смерть. Много людей погибнет сегодня, но как бы там ни было, они сами избрали этот путь. В отличии от тех, кого привели силой. Кто мог бы жить, но погибнет.

Арья чувствует, как валится сильное тело, почти принеся её под стены крепости. Падает, отчаянно пытаясь остаться на ногах и с оружием.

Словно штормовая волна, вихты накрывают их. Девочка видит, как гнилые ногти раздирают белоснежную шкуру, как гаснет жизнь в огромных темных глазах.

Это животное погибло только ради того, чтобы она могла добраться до замка. Совершенно чистое и невинное.

Она не чувствовала ненависти, когда видела, как погибают её люди. Но почему-то слишком явственно чувствует её сейчас.

Пытается встать. Проклинает тяжесть чужого, чужого! меча. Отбивается от мертвецов, наваливающихся с новой силой.

Как в прошлый раз. Тогда Джейме спас её. Но теперь ждать его тщетно. Они пообещали друг другу.

Нет, она не умрет так. Сначала она заберет добрую часть этого войска с собой!

Рука быстро устает, но она продолжает, пытается встать. Встать! Встать!

Давится прогнившей кровью.

— Не сегодня! — Кричит что есть мочи. — Не сегодня!!!

То ли рев, то ли вой вырывается из груди… И Арья Старк чувствует, как напор мертвецов ослабевает. А затем кто-то хватает её за руку, с чудовищной силой поднимая на ноги.

— Я поклялась вашей матери, миледи! Я поклялась, что буду вас защищать! Если хотите погибнуть, только после меня! Слышите, после меня!

— Бриенна!

Арья смеется, пока Тартская дева отгоняет вихтов, давая маленькой леди перевести дух.

— Как ты нашла меня?

— Ланнистеры и дотракийцы давно здесь. Джейме сказал, вы прибудете с востока. Я услышала лошадь. Затем увидела вас верхом, и как вы упали.

— Ты видела Джейме? Давно?

— Как только они прибыли. Пару часов назад.

На мгновение они встречаются глазами и Арье кажется что Бриенна все поняла, в затем Старк видит, как она сильными движениями разрубает мертвые тела пополам, но не может убить. Её осеняет.

Арья хватает кинжал, чтоб ни на минуту не оставаться безоружной. Вступает в бой. Выигрывает всего пару мгновений для того, что хочет сделать.

— Возьми. Он твой, не мой.

— Арья…

— Он для тебя, для Джейме, но не для меня. Тяжелый. Забирай, и не смей умирать. Храни его, как будто это я. Это и будет твоя клятва.

Бриенна кивает. Больше всех других она верит в то, что сказала Псу. Защищать нужно тех, кто станет у нее на пути.

Арья обнажает иглу. Пусть не валирийская сталь, но это её клинок. Для защиты его хватит. А для убийства есть кинжал. Она справлялась и с меньшим.

Ей только нужно знать.

— Бран и Санса. Где?

— Санса в подземелье, её хорошо охраняют. А ваш брат… Он попросил остаться в одних из покоев.

— Что?! В каких?

— Я не знаю. Где-то в башне.

— Мне нужно быть с ним!

— Я вас прикрою!

Арья кивает и уходит за спину воительницы. Всего несколько минут чтобы оценить ситуацию. Позади небольшой коридор. Затем Безупречные у самых стен. Что за этими стенами — неизвестно.

Старк бросается вперед, кинув только:

— Не смей умирать!

Вперед. Только вперед.

Почему Бран не укрылся? Что он опять задумал? Неужели так хочет умереть?

Она злится. На него. И это помогает.

Арья Старк словно не замечает тех сотен трупов, которые опять делает трупами.

Уже внутри замка она видит, что в действительности происходит. Они терпят поражение. Стремительное и безжалостное.

Арья видит лица солдат, после стольких дней проведенных в осаде, почти не отличимых от лиц мертвецов. Они слабы, истощены.

он хочет заставить страдать…

У Короля Ночи вышло. Страдание от бессилия, физического, морального. Страдание от осознания собственной слабости, ничтожности.

Горы трупов. И остатки великих армий, пытающихся остаться на вершине этих гор, а не стать лишь их частями.

И среди них Арья видит его. Всего в крови. С яростным оскалом и занесенным мечом.

Живой.

Но её не видит. Всего секунда промедления.

Они пообещали.

И Старк бросается к башне. Не замечает, что не одна.

Поднимается вверх, ступень за ступенью. Пока сильная рука не дергает назад. Дух выбивает из легких, а перед самым носом пролетает уже окончательно мертвое тело. То, что могло бы сделать мертвой её, если бы не…

— Клиган!

— Какого черта? Разве я ничему тебя не научил?!

— Что ты здесь делаешь?

— Спасаю твою тощую задницу! Что ты тут забыла?

— Мне нужно к Брану!

— Тебе нужноубраться к чертям собачьим!

— Что?!

— Хочешь помереть?

— Хочу защитить брата!

— Ты не спасешь его, но можешь спасти себя! Тебе не нужно умирать за него. Ты ведь знаешь, кто придет за ним…

— Я не собираюсь умирать. Я хочу убить того, кто придет за ним.

— Вот этим? Сдурела?

— Я иду у нему. И ты меня не остановишь.

— Еще как остановлю.

— Сандор… — Он вздрагивает. — Я уже не маленькая девочка. Ты же знаешь. У нас у всех есть сегодня всего два варианта. погибнуть или выжить. И если выжить мне не суждено, я хочу погибнуть не убегая. Ты должен пустить меня.

— Я возился с тобой не для того, чтобы какой-то упырь тебя прикончил. Сдохнешь — я первый встречу тебя в пекле.

— Там будет весело.

— Это точно, девочка.

Он поворачивается спиной, встречая новую волну. А Арья бежит вверх, ожидая, что вот-вот наткнется на мертвецов, но благодаря богов за короткую передышку. Бежит по коридору, убивая все, что становится на пути. Думает, что никогда не подписывалась на то, чтобы доделывать за Богом Смерти его работу.

Сворачивает к башне. Видит трупы стражников и кучку мертвецов, пытающихся прорваться к тому, кого эти стражники защищали. Ну уж нет. Этого она им не позволит.

Всего пара минут чтобы их одолеть, но ведь придут другие, она уже слышит их шаги и влетает в комнату, захлопывая дверь. опирается на нее, чувствуя как мертвецы дерут дерево, но дверь крепкая.

— Я ждал тебя.

Бран улыбается. На его лице тот самый вечный покой, который ничто не может нарушить. Арья уверена, стой перед ним хоть сам Король Ночи, он бы смотрел на него так же.

— Они тебя не получат. Я им не позволю.

— Ну конечно. Ты стала прекрасным воином. Как всегда и хотела.

— Ты тоже хотел. Хотел быть рыцарем королевской гвардии.

— Не совсем. Я всегда тебе завидовал. Хотел быть лучшим в глазах отца, а ты всегда меня побеждала.

Арья не может сдержать смех. Она измучена, разбита, рука болит адски… Но для нее теперь звуки битвы стихают. Будто все заканчивается. Может она просто умирает? Вкус крови во рту, её тепло на руках… Чья это кровь? Она не успевает понять, потому что от голоса Брана, от его слов бегут мурашки:

— Пришло время победить меня в последний раз.

— Что?

— Наш отец всегда учил нас быть честными, благородными, преданными, делать все, чтобы защитить невинных. До конца. — он отворачивается, словно говорит сам с собой. Но Арья не смеет его прервать, как бы это не пугало. — Я хотел этого. Там в Винтерфелле, когда они пришли… Я хотел всех спасти…

— О чем ты, Бран, мы сражаемся, надежда ещё есть!

Он будто не слышит.

— Странная вещь время… Мне казалось я все понял, разгадал все тайны… Стал слишком самоуверенным. Время этого не прощает.

— Бран…

— Я хотел все исправить! — Будто оправдывается. — Хотел предотвратить войну Роберта… И сам её начал. Ты не поймешь, наверное… Я хотел сделать лучше. Хотел вернуться, остановить их… Не дать совершить ошибку! Они должны были остановится, я пытался сказать, а они не слушали…

— Прошу, ты пугаешь меня…

— Арья. Я и есть Король Ночи.

— Это же безумие!

— Но это так. Я совершил ошибку. И тебе предстоит её исправить.

— Я не понимаю…

— Ты уже поняла.

— Я не стану… Ты мой брат!

— Стоит ли это всех невинных жизней, что я забрал?

Она не верит, кидается к нему, обхватывает лицо руками, едва ли не кричит на него, пытаясь убедить в том, во что сама так хочет верить…

— Это был не ты! Ты хороший человек… Если все это правда… Я убью его. Убью, слышишь меня?!

— Это ничего не изменит. Его нельзя убить. Он вне времени, привязан лишь к тому, кем когда-то был. Ко мне. Если доберется до меня, если получит власть над телом — его не одолеть.

— Нет… — Арья чувствует как подступают слезы. — Нет, я не смогу.

— Ты спасешь этим миллионы…

Кровь стынет. Она так хотела понять Джейме… Разве стоит кровь родного человека или бессмысленная клятва миллионов невинных? Ей казалось, что нет. Это ведь война, а на войне нет братьев и сестер. Есть больше и меньше. Она всегда думала, что без сомнений выберет больше.

Думать всегда легко, пока не сталкиваешься с выбором.

Что сделал бы отец? Он пошел за Робертом ради сестры. И тысячи погибли за него.

Что сделал бы Робб? Он начал войну ради отца. И тысячи погибли за него.

— Арья, это единственный способ.

Дверь открывается. Легко, как от толчка слуги, впускающего господина.

И появляется он. Теперь не верить брату сложно. Она видит его черты. Больше Талли чем Старк. Но все же сын севера.

Она плачет, не сдерживая рыдания. Если боги есть, хоть какие-то, да будут они прокляты за то, что так над ней смеются.

В руке кинжал, тот самый. Она видит как следят за ним глаза. Голубые и карие.

Рывок вперед. Поздно. Она чувствует, как на запястье смыкаются холодные пальцы, как холод расползается выше, принося нестерпимую боль. Она перестает чувствовать руку, видит, как чернеют пальцы, как умирает плоть. Чувствует-как его вторая рука смыкается на шее, как воздух застывает в горле, оставляя всего несколько минут, чтобы вдоволь насмотреться в глаза своей смерти.

Последний шанс.

Она поднимает голову, встречаясь с голубыми глазами. В них — сама смерть.

— Прости меня. — едва дыша.

Одно движение. Она кричит от адской боли, но ловит кинжал другой рукой. Правой, которой никогда не умела сражаться.

Слез уже не чувствует. И вытягивает руку вперед. Видит Брана, как он улыбается ей, когда она вонзает ему кинжал прямо в сердце.

Она слышит звуки битвы. Чувствует как течет по руке кровь. Та же, что течет в её жилах. Чувствует, как врезаются в тело осколки льда, которыми стало то зло, против которого они сражались. Не чувствует времени. Чувствует руки, поднимающие её, через минуту, а может быть через год. Слышит зовущий откуда-то голос.

Джейме. Он жив. А она совсем за него не боялась.

Последнее, что может — выдавить кривую улыбку.

Цареубийцы. Он убил сестру, она — брата. Оба лишились руки, которой сражались. Оба как-то спасли чертову тучу людей.

Смейтесь, боги. Шутка вышла отличной.

Комментарий к Часть 10

Соу…

Не знаю как вы, а мне последняя серия очень даже зашла. Но все закончилось…

Мне было 11 когда я начала смотреть Игру престолов. И теперь, как сказала Эмилия Кларк, мне больше не 11. Чтож, это было большой частью моей жизни. И будет, я полагаю.

А теперь немного о главе. Это моя реализация теории, которая в свое время мне очень зашла. Я полагаю, в масштабах сериала использовать её было бы намного сложнее, ведь там каждый недочет просто бурю негодования вызывает. Я постаралась обставить все как можно более логично, но если найдете пробелы, сорян.

Как по мне, финал сериала вышел намного более философским и глубоким, чем он был бы если бы сценаристы пошли по подобному пути. Я про это могу целую статью написать. Но мне так же очень интересно узнать ваше мнение на этот счет, поэтому очень жду комментариев.

И да, это далеко не конец этой работы. Так что также можете написать, как по вашему будут развиваться события дальше. Мне это тоже интересно.

========== Часть 11 ==========

Комментарий к Часть 11

Я календарь переверну…

А тут новая часть))

Она конечно уже в окончательном виде, но я хочу выложить прямо сразу, так что не без ошибок, бета эту малышку еще не проверяла))

И да, жду отзывов чтоб понять туда ли мы движемся))

Ей снился отец. Но не так, как раньше. Ей не снился тот день, его казнь, картина, которую Йорен смог от нее скрыть. Нет.

Арье снился отец, сидящий под сердцедревом в богороще. С аккуратно собранными волосами, в чистой белой рубахе и совершенно такой же, каким она его помнила. До последней морщинки.

Они говорили. Очень долго. Солнце садилось и восходило раз за разом, пока Арья не потеряла счет рассветам и закатам.

Они просто сидели рядом, Нед обнимал дочь и она рассказывала ему все. Все, о тех долгих пяти годах, что провела без него.

Нед, наверное, все это знал. Но все равно внимательно слушал каждое слово. Смеялся, или прижимал ближе, укачивая и вытирая дочери слезы, разбивая ее тяжелую тишину своим низким голосом, шепчущим слова утешения.

Да, Нед все знал. Но не спросил ни о чем, что она не рассказала сама. Ни о ком.

Он задал только один вопрос.

— И что дальше?

— Дальше? — Арья удивленно подняла к отцу голову, уставившись совсем как маленький ребенок.

— Ты ведь не думала, что останешься здесь навечно? — мужчина легко улыбнулся, слегка ослабляя объятия.

— Ты знаешь, что меня ждет?

— Нет, не знаю.

— Но ты пойдешь со мной?

— Не только я, мы все пойдем с тобой.

Девочка опустила глаза. Ей было… Стыдно. Наверное, это самое подходящее слово. Потому что боль была теперь настолько привычной, что она даже её не различала. Но вот стыд… Жгущий, накатывающий оглушительной волной, он приходил каждый раз, когда она вспоминала родных. Пыталась вспомнить…

— Отец, я… Я забываю их лица…

Нед только грустно улыбается. Ему тоже когда-то было стыдно. И он отчаянно хотел услышать то, что говорит теперь дочери:

— Главное, не забудь их любовь. Нашу любовь.

И все исчезает. Ни яркого света, ни боли, ничего. Она просто… Просыпается. Как от слишком долгого сна. После которого еще не сразу можешь осознать мир вокруг себя.

Видит Сансу у кровати, которая еще смотрит на только что закрывшуюся дверь. Легко улыбается, когда сестра поворачивается. Чувствует ужасную слабость, и не может даже засмеяться, как следовало бы, когда старшая Старк, дрожащими руками смахнув подступившие слезы, спрашивает:

— Выспалась?

Может только, сама не узнав свой голос ответить:

— Еще пять минут.

***

Возвращаться к прежней жизни так странно… Чем для нее раньше был месяц? Верхом от Винтерфелла до Королевской гавани и обратно. Не срок вовсе.

Что для нее месяц теперь? Слишком долго чтобы просто вернуться к жизни.

Потому что ко многому нужно привыкнуть.

Заново привыкнуть к своему телу. Истощенному, с выступающими костями и кожей, больше напоминающей ссохшийся пергамент. Но на внешний вид Арье плевать. Пусть она хоть тысячу раз будет похожа на тех, кого они победили. Куда сложнее справиться с тем, что несет за собой этот вид. Заново научиться ходить, превозмогая боль, сравнимую с десятками кинжалов впивающихся в ноги, осознавая собственную беспомощность… Заставлять себя хоть немного есть, наперед зная какими муками это обернется… С трудом держать глаза открытыми когда очередной лорд или просто кто-то очень важный высказывает свое почтение… Учиться обходиться одной рукой и день за днем уверять Сэма, что она не желает ходить с культей… С болью смотреть как друг Джона ощупывает каждый почерневший палец, сжимает каждую, проступающую жилку и ничего не чувствовать…

При других обстоятельствах Арья даже позволила бы немного жалости к самой себе. Но не теперь.

Вся боль, все терзания и души и тела, все это она принимает с готовностью и смирением.

Она убила собственного брата. Не важно зачем и как. Она убила Брана.

И готова платить за это.

Платить чем угодно. Даже почерневшей левой рукой, которую не чувствует и которая больше никогда не сожмет Иглу.

Рассказать все, что случилось там в первый раз… Сансе… Еще больнее чем сделать это. Джону… Как голыми руками вырвать сердце из груди.

Сидеть и плакать, выть, совсем как волк на их гербе. Каждый день засыпать со слезами.

Но все же возвращаться к жизни.

Узнать, что её дом, Винтерфелл совсем не тронут. Не разрушен вовсе, лишь немного покоцан. Был, ведь каменщики уже все исправили.

Узнать, что Джон теперь Таргариен, и правит вместе с Дейенерис. И летает на драконе.

Узнать, сколько имен выбили на стенах богорощи. И со страхом искать там знакомые.

Алис Карстарк.

Джорах Мормонт.

Лианна Мормонт.

Теон Грейджой.

Сандор Клиган.

Брандон Старк.

Она проводит пальцами по каждому из них.

— Пес спас мне жизнь. А я не успела попросить прощения…

— За что? — Санса просто идет рядом, понимая, что больше чем кто-либо Арье нужен тот, кто просто будет слушать. Кто разделит все, что случилось. Кто сделает так, чтобы она не была одна.

— Много за что. Я бросила его умирать. А затем отобрала его месть.

— Гора?

— Да.

Сестра ничего не говорит. Об этом она знать не хочет. Боится даже представлять свою маленькую Арью рядом с Горой.

— Лианна… — младшая Старк в бессильной ярости сжимает кулак. — Разве вы не могли отправить её в крипту? Силой… Связать, заставить…

Она даже не ждет ответа, потому что знает его. Не могли. Как и ее саму.

— Бран…

Арья сжимает ладонь, цепляясь пальцами за гладкий камень, почти до крови сдирая ногти… Будто пытается ухватиться за древнюю кладку, вырвать с корнем, забрать себе…

— Ты сделала то, что должна была… — Сансе больно. Она потеряла брата. Сансе больно, оттого что Арье еще больнее. Ведь она словно слышит каждое несказанное сестрой слово. Она так хочет услышать не просто о том, что случилось. Она хочет чтобы Арья могла вылить на нее всю свою боль. Но не знает, сможет ли это выдержать.

Самая большая плата за счастье любить кого-то — это неизбежная боль от бессилия помочь.

Слезы льются одна за другой, а девочка даже не замечает. Она так к ним привыкла…

Не думала, что когда-то сможет плакать опять.

Смогла.

— Почему этот пустой? — спрашивает Старк, проводя по нетронутому месту среди тысяч других имен. Осознание приходит совершенно обычно. Без боли, обиды или разочарования. — Для меня?

— Да.

Санса могла бы оправдываться, что никто не знал и они с Джоном хотели чтоб Арья с Браном были рядом здесь… Но зачем?

— То, что это место пустое — мое самое большое счастье.

Старшая Старк подходит сзади, обнимает и зарывается в волосы сестры.

Сколько бессонных ночей она провела у ее постели, умоляя богов чтобы не забрали у нее и Арью. Сколько дней продолжала вливать отвары и со страхом проверять дыхание.

И вот теперь, её маленькая сестра стоит перед ней. Живая, теплая, родная. По жилам разливается тепло, и обе чувствуют его совершенно одинаково. Как хотел отец когда-то. Арья думает об этом, и говорит наконец то, что, наверное, должна была рассказать уже давно.

— Я видела отца. Он снился мне, хотя… Не уверена, что это был обычный сон. Я говорила с ним, все рассказывала, а он слушал. Ты помнишь, каким он был красивым?

— Да.

— У него был маленький шрам над бровью, и ямочки. Когда он смеялся… Я смотрела на него, и знаешь… Я помнила все… Каждую его черту, будто он постоянно стоял передо мной. Я помню его и сейчас. Но не помню других. Когда вспоминаю маму — вижу лишь размытый образ. Робба — похожим на Джона и отца, но он ведь был на них не похож… И Рикона, я едва могу вспомнить его совсем мальчиком…

— Я помню маму в тот день, когда приехал Роберт. Когда она укладывала мне волосы, а я просила, чтобы она уговорила отца на мой с Джоффри брак. — Санса опускает глаза, будто возвращаясь в тот день. — Она была немного уставшей. И ей не нравилось, как я её умоляла. Немного недовольная… Но у нее были такие добрые глаза. Они всегда были добрые, даже когда ругала нас. Я совсем не замечала, что у нее уже были морщины. Она ведь только-только начала стареть… — девушка замолкает, будто переводя дыхание. Теперь. Теперь она может хоть чем-то помочь Арье. Она хочет отдать свои воспоминания. Пусть они станут их общими… Пусть будут у обеих. — Робба я тоже помню таким, как в тот вечер, когда был пир. Когда ты запустила в меня какой-то гадостью и он рассмеялся, а затем увел тебя спать.

— Я помню Робба в Близнецах.

— А я Рикона после Битвы Бастардов.

Они пережили одно и тоже. Потеряли братьев. Видели то, что с ними сделали те, кто клялся их дому в вечной преданности. Они обе отомстили. С не меньшей жестокостью. Только для Арьи это теперь не так важно. Ей важнее научится жить с болью, хоть временами ее отпуская. И не причиняя боль другим.

Она учится этому так же, как когда-то училась менять лица. И когда-то она определенно сможет быть прежней, не давая никому знать правду о своих чувствах.

Но пока… Пока она еще слишком резко меняет тему мысленно благодаря Сансу, которая делает вид, что не замечает.

— Джон прибудет завтра?

— Да. Ему теперь не нужно много времени на путешествия.

Арья улыбается. Ну конечно.

— Это хорошо. Не терпится увидеть его корону.

Сестра смеется в ответ. Да, она будет Арье опорой. Не важно, на сколько кусков разрывается ее собственная душа.

— Вряд ли он возьмет с собой корону.

— Я заставлю его за ней вернутся. Что ему… Слетать туда и обратно.

Они смеются, уходя к замку медленным шагом. И Арья думает, что ненавидит юг. Юг, который сначала отобрал у нее отца, а теперь забрал себе Джона, который нужен ей больше чем кто-либо.

Потому что ей нужен ответ на вопрос. И только Джон может его дать.

— Джон, скажи мне… Когда вы нашли меня… Возле Брана… О чем подумали?

— Арья…

Они сидят в Богороще, под все тем же сердцедревом. Старк теперь любит это место больше любого другого в замке. Потому что здесь ей больше, чем где-либо, удается заглушить чувство одиночества. Ведь Санса хочет быть рядом, хочет помочь, защитить. Вот только у нее теперь есть не только Арья, которая видит их с Тирионом и все прекрасно понимает. Ревнует, но не смеет даже думать о том, чтоб посягнуть на счастье сестры. Поэтому идет по иному пути, думая, что узнав все, до последней крупицы, почувствует облегчение.

Едва не срывается на крик:

— Скажи!

И Джон снова чувствует насколько она далеко. Его любви и силы хватило бы чтобы защитить Арью от всего. Но он теперь король. И его сила нужна государству. Он теперь муж. И его любовь нужна другой, не меньше чем она нужна Арье. Поэтому он говорит правду, думая, что она куда правильней теперь любой, даже самой удобной лжи.

Говорит тихо, как и в тот день, когда подарил ей Иглу:

— Тебя нашел Джейме Ланнистер. Когда все случилось, вихты тут же… умерли. Все разом, так быстро, что мы еще продолжали махать мечами, не могли до конца осознать. Затем поняли, что кто-то это сделал. Хотели сразу же найти. Сразу начались крики, путаница. Каждый спрашивал кто видел Его, куда он шел… Кто-то сказал о башне. Я вспомнил про Брана, помчался туда, не успел даже внутрь войти, как появился Ланнистер. С тобой на руках. Я думал… Думал ты погибла. Мне уже стало плевать на Короля Ночи. А затем Джейме сказал, что ты его убила. И что нужно срочно найти лекаря. Мы кинулись к крипте…

— Это не то, что я хочу знать. Когда ты увидел Брана…

— Если ты думаешь, чувствовал ли я к тебе ненависть, то нет. Может не сразу, но я понял что ты сделала. Я не догадывался обо всей истории, но я знал, что так нужно было. Так же как знал, что другие не поймут.

— Кто знает, кроме тебя и Джейме?

— Санса, думаю Тирион. Дейенерис. Варис.

— Все…

— Пойми, когда Бран уходил в ту башню, он попрощался. И сказал, что все, что он делал, он делал ради нас. И еще сказал… Он сказал «как и Арья». Я думаю он знал. Поэтому не думай, что тебя будут презирать. Ты спасла миллионы невинных жизней, заплатив за это ужасную цену.

— Как и Джейме. Но его все равно зовут цареубийцей.

— Уже нет.

— Уже не все.

Джон молчит в ответ. Врать он ненавидит. Врать Арье? Разве ей вообще можно соврать?

— Ну да ладно. Со временем все образуется. — Арья вздыхает, а затем, уже совершенно спокойно поворачивается к Джону, с такой же напускной улыбкой которую сотню раз видела Санса, и спрашивает: — И как тебе Королевская Гавань?

— Слишком жарко.

Им бы рассмеяться, обоим, чтобы прогнать остатки того ужаса, что неизменно возвращается каждый раз, стоит только вспомнить.

Ведь Арья никогда не узнает того, что Джон так же плакал над телом Брана, так же по-волчьи выл, когда сидел над её постелью и так же не желал смотреть на любое свое отражение.

Потому что он не смог их защитить. Своих маленьких брата и сестру.

Им бы рассмеяться, но они только улыбнутся, обменявшись взглядами, что важнее тысячи слов.

Ты не виновен.

Ты не виновна.

Арья тяжело вздыхает, но… всего на пару минут у нее выходит. Отпустить. И прижавшись к Джону, как во сне прижималась к отцу, она просит об одном, чего теперь хочет по-настоящему.

— Расскажи мне что-то хорошее.

Его Величество смеется и, смотря сестре прямо в глаза, впервые произносит вслух:

— У меня будет ребенок…

— Правда? Я так рада за тебя! — Боль не возвращается. Ей не больно. Она счастлива. — И за Дейенерис. Ты не мог бы… Передать ей, что мне очень жаль, что я относилась к ней с предубеждением.

— Ты имела на это право. И ты, и Санса, все… С моей стороны глупо было считать, что все полюбят ее только потому, что люблю я…

— Нет, не глупо. Это было бы справедливо. Ведь ты хороший правитель. Достойный. Ты был прав, когда поверил ей и прав, когда требовал этого от нас. В конце концов, мы многим, очень многим ей обязаны.

— Говоришь совсем как Санса.

— Хочешь сказать, как леди Винтерфелла?

— Конечно, Санса ведь не останется ею надолго…

— Что? — Арья резко поворачивает к брату голову. Конечно, она догадывалась. Но услышать подтверждение, услышать высказанные Джоном её собственные страхи слишком сложно. Настолько, что она тут же забывает обо всех своих обещаниях забыть об эгоизме. Напрочь забывает о том, что желает сестре счастья.

— Она разве не сказала?

— О чем именно?

— О том, что хотела сказать лично по многим причинам. — Санса появляется слишком внезапно для нее. Она ведь никогда так не делает. Никогда не застает Арью врасплох. — Стоило оставить вас и вот уже ты успел проболтаться.

— Он бы определенно не сделал этого, если бы ты не держала от меня тайн.

— Прости, я не хотела так сильно волновать тебя, пока ты окончательно не придешь в себя.

— Не думаю, что после всего смогу окончательно прийти в себя, хоть когда-то. Так что, думаю, есть смысл рассказать все. Не то, чтоб я не догадывалась о том, что услышу… Но я хочу услышать это от тебя.

— Ну ладно. Ты ведь знаешь, что в Королевской Гавани меня выдали замуж за Тириона Ланнистера.

— Так…

— Теперь, когда Рамси мертв, это значит, что я стану леди Утеса как только королева согласится подтвердить законную силу…

— Подожди-ка… ты ведь говорила, что вы не спали! А Рамси… О какой законной силе идет речь?

— Возможно это не совсем законно, но все, кто мог бы что-либо подтвердить мертвы и есть только мои слова и его…

— И ты воспользуешься этим, потому что любишь его.

— Да.

— Ты уверена?

В голосе Арьи сомнение и Санса не до конца его понимает. Поэтому легко краснеет, но вовсе не от смущения.

— Надеюсь твои сомнения касаются моего отъезда из Винтерфелла. Потому что если ты сомневаешься в моей искренности, то это крайне оскорбительно. Особенно с твоей стороны.

Арья настолько жалеет в этот миг, что вообще посмела высказать сомнение, что даже не замечает последних слов сестры. Она лишь хочет оправдаться.

— Я не сомневаюсь в твоих чувствах, но… Подожди-ка… — мысль ударяет внезапно. — Джейме ведь старший сын. Он должен быть лордом Утеса. Не думаю, что в его клятвах еще есть какой-то смысл…

— Он отказался от своего права, когда покинул Вестерос.

— Так… — почему нельзя было сказать это ей раньше? — Это все… занятно. Значит ты, Джон, теперь король. Ты, Санса, леди Кастерли Рока. И вы решили взвалить на меня Север? Занятно… Не ты ли, брат, не так давно пел мне песни о том, как ненавидишь бремя правления?

— Арья, я…

— Нет, я не против… Вы заслужили то, чтобы быть счастливыми рядом с теми, кого любите. Но я ведь тоже это заслужила! Обо мне кто-то подумал?

— Но ты ведь всегда хотела этого! — Санса делает шаг навстречу с искренней верой в свои слова. Настолько искренней, что она на мгновение передается и её сестре. Но лишь на мгновение.

— Что, прости?

— Я сотню раз, все наше детство, слушала, как ты говорила это отцу. Ты ведь всегда хотела командовать замком…

— Я была ребенком! Для меня командовать замком значило ездить верхом и время от времени махать мечом! Я совершенно не представляю как руководить людьми!

— Правда? Джендри говорил о другом.

— Причем он здесь?

— Ты ведь помогла им сбежать. Вела их на Север. Кроме того, ты вела целую армию на войну. Через весь Вестерос.

— Это другое!

— Как же ты не понимаешь? Это одно и то же.

— Когда мы сбежали с Харенхола, нас было трое. И управлять было некем. Армию вел Ланнистер, а не я. Я не справлюсь.

Сестра хочет сказать что-то еще. О, она еще много хочет сказать. Скорее даже не ради Арьи. Ради себя. Санса хочет сказать все те слова, что вертелись у нее в голове каждую бессонную ночь. Хочет сказать каждую фразу, которую хотела сказать чтобы доказать самой себе, что так будет лучше и для Арьи. Но Джон успевает первый:

— Санса, стой, дай нам поговорить. Наедине.

И она уступает. Королю. Брату. Скорее самой себе. Уходит. А Его Величество только тепло улыбается, продолжая:

— Помнишь, ты была ужасно сердита, когда я просил стеречь Ланнистера. Тогда я сказал, что ты можешь отказаться. Ты можешь отказаться и сейчас. Я найду того, кто сядет в Винтерфелле. Но здесь всегда должен быть Старк, помнишь? Старк. Тот, кого будут знать люди и, что важнее, кто будет знать их, кто будет сидеть с ними за одним столом, смеясь и распивая эль, тот, кто будет драться с ними плечом к плечу. Разве это все не о тебе? Разве ты не видишь как смотрят на тебя? Ты дочь Эддарда Старка. И поверь, не только по крови. Ты такая же, как он. И ты будешь править не хуже его. Будешь править, но не в одиночку ведь. Рядом будет Сэм, я всегда смогу помочь, как и Санса. С тобой будет уйма советников, столько, что в один прекрасный день ты просто захочешь их всех убить.

Арья смеется, и Джону становится легче.

— Но мне страшно…

— Как и мне. Если бы ты была там в тот день… Если бы ты была там когда на меня надели корону… Наверное, ты была бы единственной, кто увидел бы насколько мне страшно.

— Смелый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто преодолевает свой страх.

— Да.

— Хорошо. Выбора у меня особо и нет. Если тебе нужно было мое официальное согласие, то я его даю. И скажи Сансе… у нее есть мое благословение.

— Конечно, леди Старк.

— Вот только… Джон, ты должен знать. Я не выйду замуж. И не рожу детей. У меня не будет наследников. В любом случае… с моим именем.

— Я знаю.

— Ты же знаешь, что это значит. На мне дом Старков закончится.

— Не закончится. Если боги подарят мне или Сансе сыновей, младший будет носить имя Старков. И станет лордом Винтерфелла и Хранителем Севера.

— И королева согласится? Или Тирион?

— Уже согласились.

— Признает ли это Север?..

— В наших жилах одна кровь. Кровь Старков. Кровь севера. И в нём будет она же.

***

— Миледи, там прибыл всадник, очень хочет с вами увидеться.

Арья оторвалась от письма, так нежданно вернувшего ее к прошлому. Еще с минуту она смотрела на косые строчки Джона, сообщавшие что отныне она не последняя Старк. И что ее бремя теперь не вечно. Улыбаясь сама себе, она едва заставила себя вспомнить слова стоящего перед ней слуги. И задать необходимый вопрос.

— Кто? Он назвал имя?

Слуга замялся. Арья лишь приподняла брови, всем видом давая понять, что искренне ждет ответа.

— Он назвался Джейме Ланнистером, леди Старк.

========== Часть 12 ==========

Джоанне исполнилось ровно семь месяцев, когда она впервые увидела дядю.

Сперва она услышала его голос, низкий и очень тихий. А затем увидела его самого склонившегося над её кроваткой, как многие раньше.

— Можно? — тихо спросил он, повернувшись к матери.

Наверное та кивнула в ответ, потому что ее голоса Джоанна не слышала. Но это было не важно, ведь дядя протянул руки и поднял ее к себе, прижимая даже нежнее, чем отец.

Она смотрела на него и улыбалась. Он ей нравился. Красивый, он улыбался даже уголками таких же зеленых глаз и легко перебирал чуть рыжеватые волосы.

— Она очень красивая. Слава богам, вся в мать.

Джоанна смеется, будто видит лицо отца, сделавшего вид, что он глубоко оскорблен. А дядя продолжает всматриваться в ее лицо, находя черты брата и его жены.

Конечно, девочка очень сильно изменится с годами, но это вовсе не важно, потому что, держа ее на руках, Джейме уже сейчас готов поклясться, что будет любить ее, как собственную дочь.

Джоанна словно чувствует это и спокойно засыпает на его руках.

Санса подходит, забирает дочь и осторожно укладывает ее обратно в кроватку. И улыбается Джейме.

— Мне жаль, что я пропустил крестины.

— Ничего страшного. Дейенерис прибыть не смогла. Как и Арья, и многие другие, кто был бы ей важен. Джон долго оправдывался за их отсутствие…

— Как будто это его вина.

— Да… Когда все наладится, мы устроим настоящий праздник. Но сейчас… Когда я вижу сколько всего нужно делать для Кастерли и окрестных земель, я не могу винить лордов в том, что они не могут оставить свои земли ради крестин моей дочери.

Джейме улыбается, пока они с Сансой оставляют покои и идут по коридорам его родного замка.

С Тирионом он поговорит позже, когда наступит вечер и они, как когда-то давно, будут сидеть у костра с вином и очень долго что-то обсуждать.

Но сейчас брат слишком устал и хочет быть с дочерью. Джейме не может его винить.

— Значит вы всего на пару недель?

Санса отвлекает мужчину от раздумий, ненавязчиво заводя к садам. Совсем скоро здесь уже будет настоящее лето. Но в эту пору они кажутся молодой леди куда прекрасней.

— Да…

— Снова в Эсос?

— Нет, туда я больше не вернусь. Я сделал все, что хотел. Я останусь в Вестеросе и буду часто навещать…

— Вы могли бы вовсе остаться в Кастерли.

— Нет, здесь есть уже хозяева. И лучших этот замок наверное не знал.

Санса смущается, совсем как девочка. Джейме почему-то будто чувствовал, что так будет и ждал… Ждал странного чувства, которое, думал, все же придет. Ждал, что она будто вернет его в то время, когда действительно была просто смущенной девочкой.

Но этого чувства не было. Был только вопрос Сансы:

— И куда вы направитесь?

И до последней секунды Джейме не знал, скажет ли он ей правду.

Но он лишь открыл рот и слова сами вырвались.

— В Винтерфелл. — леди Ланнистер опустила глаза. Джейме мог поклясться, что так делают, когда знают слишком много для собеседника. — Я должен вернуть кое-что, что принадлежит вашему дому.

— Я уверена, Арья будет вам очень рада…

Санса смотрит ему в глаза. Странно… Он думает, она все знает… А она не знает ничего.

Но как Цареубийце знать, что Арья Старк за эти годы ни разу даже не упомянула его в разговоре с кем-либо.

— Я на это очень надеюсь. — только и отвечает мужчина, скрывая страх за простой любезностью.

Они выходят наконец к той части замка, где гуляют другие его обитатели. И Джейме становится не по себе.

Оттого что они все тепло улыбаются Сансе, отвешивая поклоны или приседая в реверансах, но его… Даже не все узнают. Может, оно и к лучшему. Боги давно забрали тех, кто мог бы помнить его достаточно хорошо, чтобы это не приносило неудобств.

— Я вам наверное давно наскучила… — Санса замечает его взгляд и улыбается.

— Совсем нет. Ты очень изменилась. Я словно заново узнаю маленькую девочку Старков.

— Не помню, чтобы мы и в тот раз уж слишком близко знакомились.

— Оно и к лучшему, наверное.

— Кто знает…

Джейме сложно уезжать. Он слишком хочет увидеть, наконец-то, Арью. Но это пугает, так сильно, что ему хочется остаться. Отсрочить встречу. Дождаться чего-то, что могло бы все упростить.

Но он ведь пообещал себе. Пообещал в тот день, когда поднялся с ее кровати и заставил себя уехать.

О, он слишком хорошо помнил тот день. Хотя нет, не день. Те несколько часов. Как в последний раз сжал ее руку. В последний раз поправил ее волосы. В последний раз наклонился, чтобы поцеловать. Но не решился. Слишком резко встал, ударившись об изголовье. Бессильно сжал кулаки и… ушел.

Ушел, но остался в той комнате. С ней. Застрял в том моменте, когда сделал выбор. Правильный ли?

Но он слишком долго прячется в той комнате. Пора выходить из нее.

— Что же. Бес теперь лорд Кастерли, а Золотой Лев скачет на север с надеждой остаться.

— Я этого не говорил.

— Это слишком очевидно.

— Неужели?

— Для меня — да.

— И как же мы до этого докатились?

— Путь был нелегким.

— Это уж точно.

— Мы прощались столько раз. Может обойдемся?

— А как же теплые братские объятия?

— Тебе в твоем возрасте еще хочется опускаться на колени?

— Я это только ради тебя и делаю, цени.

— До встречи, брат.

— До встречи.

Джейме вскакивает на лошадь и слышит за спиной:

— Буду ждать счастливых вестей с Севера.

— О чем это ты?

— Ты понял.

— Ты невыносим.

— Я знаю.

***

Джейме Ланнистер хорошо помнит эту дорогу. И помнит каждый раз, когда ехал по ней.

Королевским Гвардейцем, сопровождая Роберта Баратеона, первого его имени.

Золотым львом, навстречу Молодому Волку.

Предателем, к Джону Сноу.

Убийцей сестры, на войну за Рассвет. С Арьей Старк.

И вот снова.

Снова Джейме Ланнистер едет в Винтерфелл.

С надеждой остаться.

Тирион…

Ну как он вообще может понять? Он ведь счастлив. Жена. Дочь. Что ему знать о том страхе, что сковывает сердце при одной мысли о том, что все будет вовсе не так, как он ждет?..

Если б только он знал чего ждет.

Он ведь просто едет вернуть долг. Увидеть ее. Убедиться, что все хорошо. И снова уйти.

С надеждой остаться.

Прошли годы. Годы.

Какая она теперь? Кто она теперь?

Он оставил ее героиней, живой легендой… Теперь едет к леди Винтерфелла. Дочери Неда Старка, как они все говорят.

Мы не найдем друг другу места.

Они ведь еще тогда это решили.

Так почему он так об этом жалеет? Возможно, потому что там, по другую сторону моря, он пытался заполнить это место. Каждый раз… Каждый раз, когда рядом лежала женщина, купленная или нет, все было не так.

Их кожа была в тысячу раз нежнее, волосы струились между пальцев, они изгибались под ним и стонали, отдавались полностью…

А затем он засыпал, совершенно ничего не чувствуя. В полудреме, руками водил по обнаженному телу, желая почувствовать то самое тепло. И не мог.

С надеждой остаться.

Да, с надеждой остаться.

***

Арья спускалась словно сама не своя. Вокруг все вдруг стало казаться слишком чужим. Слишком неправильным.

Неужели она боится Джейме? После всего?

— Милорд…

Леди Арья из дома Старков замирает, не зная, что говорить, что делать, что думать… И это «милорд» висит в воздухе сотней несказанных слов и запрятанных, глубже некуда, чувств. В этом «милорд» совершенно все, что копилось в ней эти годы. Все, до последней капли. Все ночные кошмары, все крики и ненависть. Каждое «почему ты ушел?», сказанное только лишь жаркому огню в камине. Каждый пренебрежительный взгляд брошенный на любого, кто хотел занять его место. Каждая минута выработанного в привычку безразличия. Этого так много, что все, что может ответить Джейме лишь короткое

— Миледи…

И в этом «миледи» совершенно все, что он пережил за эти годы. До последней капли. Каждое «если-бы» и, «а может». Каждая бессонная ночь и каждая безымянная для него женщина. Каждая жалкая попытка что-то доказать себе и каждая разбитая в агонии вещь.

Все, для кого эти два слова лишь дань уважения… Разве они важны? Пусть просто косятся друг на друга, пока все заполняет тишина.

Тишина, которая не становится вязкой, как когда-то, кажется в совсем другой жизни, в то время, когда они еще были чем-то вроде недо-врагов-недо-друзей. Тишина, которая оставляет за собой последнее слово. Решающее наверное. Оставляет за собой целую пустую пропасть, которую через долю секунды заполнят мысли. Разные.

О том, что время его щадит. Даже очень. Морщин не прибавилось, но прибавилось шрамов, хотя скорее той же давности, что и у нее. Он стоит прямо, не сгибается как тогда, словно избавился от ноши. Оставил за спиной и сразу же выпрямился в полный рост. Теперь даже, кажется, выше. И на нем черный плащ, хотя алый, наверное, шел бы больше. Руки без перчаток, ведь уже давно лето. Руки с длинными пальцами, и выступающими жилами, как у любого, кто долго сжимал поводья. Она их хорошо помнит. И думает, что хотела бы взять их в свои. Только чтобы убедиться, что они настоящие. Думает? Нет, она этого хочет.

Так же сильно, как Джейме хочет преодолеть эти несколько отделяющих их шагов и дотронуться до красивой юной девушки, чтобы убедится, что рука упрется в живую плоть, а не пройдет насквозь, словно через тонкую вуаль. Потому что очень тяжело верить в такую вот Арью Старк. Ведь она стала совсем другой. Изменилась слишком сильно. Она так часто говорила ему тогда, что она не леди… Но она ею все же стала. Нет. Была. Она всегда ею была. Не манерами, не одеждой и даже не именем. Вот этим взглядом. Холодным, сильным, властным… Северным. Не так она смотрела на него в ту ночь. Не так…

Улыбка, вечная ироничная улыбка, трогает губы Ланнистера, когда он думает об этом. И в этот миг Арья понимает, что все взаправду. Будь это один из ее снов, все было бы совсем не так. Все было-бы, по-девчачьи, сопливо. Они бы кинулись друг другу на шею, непременно признаваясь в вечной любви. И она тут же проснулась бы, весь следующий день сгорала от стыда, не важно, что никто не узнал бы, почему.

Но это не сон. К счастью, наверное.

— Добро пожаловать в Винтерфелл. Чем мы обязаны столь неожиданному визиту?

— Вообще-то я прибыл по небольшому, но довольно важному делу.

— Вот как.

Арья совершенно не представляет, как вести себя. Когда он стоит напротив, совсем прежний, она опять становится лишь девчонкой Старков. Она перестает быть леди Винтерфелла, она, черт возьми, снова становится той, которую он когда-то сжимал в объятиях. Не краснеет, нет, но теряется как маленькая. Пытается скрыть свои чувства. Совсем, как в тот раз. Но выходит гораздо хуже. Возможно потому, что в тот раз позади не было ничего кроме ненависти. Её ненависти, ведь Джейме и не вспомнил бы об Арье Старк, если бы она сама не пришла. Теперь же между ними слишком много. Было. И есть.

— Могли бы мы поговорить наедине?

Леди Старк задерживает дыхание. Зачем? Что он собирается говорить? Что не должны услышать её люди? Неужели?.. Она иронично улыбается своей же глупой надежде, совсем как он. И видя эту улыбку, Ланнистер понимает, насколько странно это звучало сейчас для всех. Всех. Понимает, и замечает ее взгляд. Всего проблеск, который он бы никогда не увидел, если бы хватило сил хоть на мгновение отвести от нее взгляд.

Словно искра. Маленькая, незаметная. Но ее не потушить уже.

Старк делая вид, что единственное, о чем они могут говорить наедине, это какие-то государственные вопросы, проводит рукой в сторону двери.

— Мы могли бы прогуляться.

— Конечно, но я хотел бы сначала отдать это прежнему хозяину.

Арья лишь теперьзамечает большой сверток, что Джейме частично прячет за спиной.

— Что это?

Из голоса уходит натянутость. Потому что тут притворяться не приходится. Ей интересно. Джейме лишь косится на слуг, и этого достаточно чтобы леди Винтерфелла махнула рукой, приказывая оставить зал. Их наконец-то оставляют, и Арья вопросительно склоняет голову.

Джейме Ланнистер дрожащими руками снимает все до последней стяжки, удерживающие плотную ткань. И Арья непроизвольно закрывает рот рукой, будто боится, что слишком много вырвется наружу. Она спускается, медленно подходит ближе, остановившись в каком-то шаге. Протягивает руку. Чувствует слезы. И проводит пальцами по холодной стали. Выше, пока здоровая рука не обхватывает тяжелую рукоять. Все ту же.

— Его рукоять… Я думала от нее избавились.

— Она была… ценным трофеем. Отец всегда говорил о чести… По мне, в краже не много чести. Мы с лордом Старком не ладили. Но я всегда уважал его, как человека очень честного. Это меч носили его предки задолго до моих. Он принадлежит дому Старков. И Северу.

— Ради этого ты уехал в Эсос? Искал мастера?

— Да.

— И ради этого проделал путь до Винтерфелла?

— Да. Пусть это положит край вражде наших домов.

Арья поднимает голову, улыбаясь. Почти смеется. Но без издевки.

— Моя сестра жена твоего брата. Их дочь носит его имя. Наши люди сражались плечом к плечу. Вражда давно забыта.

— Не заставляй меня говорить, что я сделал это ради себя.

Теперь она, действительно, смеется.

— Как будто я этого не знала. Пойдем, нужно вернуть Лед на место. Только понесешь его ты.

Старк отпускает рукоять, и разворачивается, выходя из зала. Без единого слова они идут по двору, прямо в крипту. К отцу.

— Каменщик не знал его в лицо. — говорит Ланнистер, оставляя меч у ног его владельца.

Арья улыбается. Эти слова для нее что-то вроде личного проклятия. Она когда-то сама сказала их Сансе. А после повторили все, кто знал отца.

— Да, не знал.

Они молчат. Он сделал то, что хотел. Должен бы почувствовать облегчение от выполненного долга. Но, Джейме, разве это не было лишь поводом?

Он думает об этом всю дорогу до Богорощи. Хочет увидеть ту кладку. Зачем? Чтобы время оттянуть?

Пальцы сами скользят по пустому камню рядом с именем мальчика, которого он хотел убить.

— Арья, я…

— Ты не сдержал слово.

— Что?

— Ты обещал, что не пойдешь за мной. Но пошел. Джон сказал, ты тогда вынес меня из башни.

— Я обещал не искать. Это разное.

Не то. Не то Арья хотела услышать. Убить бы себя за эти пустые надежды. От них только больно. Старк отворачивается, обхватив себя руками. До чего же ему это знакомо…

— Мне, наверное, нужно что-то сказать тебе про Брана. Но ведь не помогает, я знаю.

— Смешно, не так ли? Я все пыталась понять тебя тогда. А теперь… — Арья как-то рефлекторно поднимает руку, которую уже привыкла не чувствовать.

— Совсем?

Кивает. Втягивает воздух и до жути легко меняет тему. Научилась.

— Но пусть это все будет в прошлом. Лучше расскажи мне о моей племяннице.

Ланнистер смеется.

— Она очень красивая. Похожа на Сансу. И на удивление тихая. Спокойная. Я взял её на руки…

— Ты брал её на руки? — в ее голосе — ничем не прикрытая зависть.

— Ну конечно. Она же и моя племянница.

— Как я могла забыть. — они смеются и Арья совсем не замечает, как берет его под руку, направляясь куда-то за пределы замка. — А как моя сестра? Она пишет, что здорова…

— С ней все хорошо, она просила передать, что очень ждет тебя в Кастерли. Тебе бы там понравилось.

— Санса это сказала?

— Нет.

Они идут вдоль стены. Говорят еще о чем-то. О всем. Но не о друг-друге. Ведь тогда еще решили. Все закончилось.

Они не найдут друг другу места.

И спустя всего несколько дней, Джейме Ланнистер оставит Винтерфелл за плечами, со всех сил стараясь не замечать ту самую искру, которая не желала гаснуть, а лишь тлела, тлела, тлела… Ускачет куда-то, сам не зная, куда. А леди Винтерфелла будет смотреть ему вслед так, чтобы не видел никто и думать, что тех, кого любят не отпускают так легко. Думать, что нашла ответ на свой очень старый вопрос. Думать. И отчаянно пытаться погасить надежду.

***

На пиру шумно ровно настолько чтобы это раздражало, а не приносило удовольствие. Арья изо всех сил пытается мыслями вернуться к маленькому принцу, в честь которого все и веселятся. Наблюдая за танцующими и отсчитывая время до момента когда уйти будет уже не зазорно, она представляет себе мальчика до ужаса похожего на Джона, если бы тот вдруг решил выкрасить волосы под стать своей королеве. Эта мысль смешит леди Винтерфелла и когда брат подходит, она лишь недовольно закатывает глаза в ответ на его:

— Боги, неужели тебе весело на пиру?

— Боги, неужели я согласилась на твою идиотскую просьбу? — перекривливает Арья и Джон смеется, садясь рядом.

— Я знаю, ты не любишь это, но я очень хотел, чтобы ты была сегодня рядом.

— Я понимаю. Я очень рада за тебя. Но если уж я на пиру, пообещай мне кое-что.

— Все что угодно.

— Больше никогда не пытайся использовать моих племянников, как повод затащить меня на подобное мероприятие!

Его Величество смеется, но в отместку хватает сестру за руку и тянет к танцующим.

— Прекрати, Джон!

— И не подумаю. Хватит тебе сидеть с постным лицом.

— Я леди Винтерфелла!

— А я король, и что ты мне сделаешь?

Арья чертыхается, когда Джон берет ее за талию и начинает вести. Она ведь знает лишь один танец. И он далек от тех, что танцуют на пиру. Но брату все равно. Он хочет чтобы все вокруг были также счастливы и веселы как он сам. И Арья поддается. Спотыкаясь и смеясь, она танцует с Джоном и на миг забывает о всех тех вещах, что заставляли ее весь вечер хмурить брови.

Когда музыка на мгновение стихает, чтобы тут же взорваться снова, леди Старк ловко вырывается из объятий и кинув что-то вполне в своем духе, собирается, наконец-то, уйти и отдохнуть.

Но толпа гуляющих вдруг взрывается громкими аплодисментами и музыка вновь стихает. На место танцующих вдруг выходит юноша. Красивый, статный. Дамы многозначительно вздыхают и перешептываются, кидая на него восхищенные взгляды.

— Позвольте мне от лица всех бардов нашего прекрасного края, поздравить короля и королеву с рождением маленького принца! Да будет его век долгим и счастливым! За принца Торхена!

— За принца Торхена! — повторяют гости, и Арья, подхватив ближайший кубок, поднимает его, безмолвно кивая Дайенерис, которую вдруг находит в толпе.

Уже выпив до дна на удивление вкусное вино, она слышит песню, что поет бард.

Здравствуй моя милая

Как твои дела

Шрамы свои скрыла ты

Но не все смогла

Платье ты наденешь

Заплетешь косу

Я имя твое нежное

В ночи произнесу…

Стоит голосу стихнуть готовясь к припеву, Арья уже со всех ног несется прочь, не желая слушать.

Она готова терпеть пир, танцы, громкие тосты, все что угодно, но не это… Ведь каждая песня возвращает ее в тот день.Они думают что славят ее, что воспевают ее красоту и храбрость… Но они лишь жестоко пытают, заставляя каждый шрам отдаваться дикой, не забытой болью. Многие оглядываются на нее, не понимая с чего это она вдруг. Но на всех плевать. Только бы не слышать…

На Север!

Ты мчишь сквозь бурю

Навстречу ветрам

На Север!

За один взгляд лишь

Брошу все к твоим ногам

Пир в самом разгаре, людей так много, что они начинают давить. Наверное, поэтому-то она вовсе не замечает того, кто опоздал.

Но слышит голос.

— Ты так спешишь меня встретить?

Арья замирает, втупившись взглядом в лицо Джейме Ланнистера. Он еще только с дороги, это сложно не понять. И стоит напротив, улыбаясь и не понимая от чего она бежит.

— Или хочешь отчитать за опоздание? Поверь, это вовсе не моя вина.

Старк наконец оживает, и отвечает:

— Я собиралась уходить.

Джейме подходит ближе, чтобы никто не мог услышать.

— Так жаль, ведь я надеялся на танец.

Ланнистер все так же улыбается. Сам не понимает, почему ему вдруг так легко. Может потому, что неловкость первой встречи давно позади. И теперь они могут быть просто друзьями, что будут танцевать на пиру и шутить над друг другом.

Арья щурится, подозрительно смотря на мужчину и вдруг сама понимает, что вовсе не чувствует неловкости. Может потому что уже успела выпить немало вина и эля? А может потому, что когда он уехал тогда из Винтерфелла, она наконец его отпустила?

— Только не говори, что приехал ради этого.

— Ну, конечно.

— Тогда ладно. Но только если ты заставишь гребаного барда заткнуться.

— А мне нравится эта песня.

— Еще одно слово и…

— Милорд Ланнистер! — Джон появляется словно из-под земли. — Так жаль, что вам пришлось задержаться!

Его милость крепко пожимает Ланнистеру руку и совершенно по дружески хлопает по плечу. Собирается еще что-то добавить, пока Арья удивленно глядит на него, не понимая, когда это он успел превзойти покойного короля Роберта в количестве выпитого. Брат конечно держался молодцом, но озабоченный взгляд Дейенерис, уже идущей к ним, явно говорил о том, что она совершенно не собирается этой ночью следить за вторым бессвязно мычащим существом.

— Джон, ты кажется собирался срочно найти Сэма…

— Да, точно. Прошу простить, мне срочно нужно переговорить с моим мейстером.

Не совсем твердой походкой, он направляется к выходу. А молодая королева приветливо, хоть и слегка натянуто улыбается опоздавшему гостю.

— Мы вам очень рады.

— Благодарю, Ваша Милость. Поздравляю вас с рождением сына.

— Спасибо большое. Вы, думаю, хотели танцевать, пока мой муж вас не прервал.

— Мы не… — Арья инстинктивно пытается выкрутиться, но Джейме, коротко поблагодарив королеву, утаскивает ее глубже в зал, прямо к веселящимся людям.

И они танцуют. Один танец. Второй. Третий. Шутят. Смеются. Пьют. И снова танцуют.

И Арья, понимая, что вино берет верх, совершенно спокойно позволяет Джейме проводить ее до покоев.

Она чувствует, что все вдруг становится ужасно простым. И вопрос сам срывается с губ…

— Что изменилось?

Ланнистер удивленно смотрит в ответ.

— Мне казалось ты в Винтерфелле даже просто говоришь со мной с трудом. А теперь…

— Я говорю с трудом? Я уехал лишь потому что каждый раз ты так смотрела на меня, будто хотела чтоб я исчез!

— Нет!

Они почти пришли, но Арья резко останавливается, всем телом поворачиваясь к мужчине.

— Как ты вообще до этого додумался? Ты уехал, бросил меня без сознания, после того как я убила своего брата. Мне нужно было немного времени!

— Меня не было три года!

— Вот именно!

— Но ты ведь сама сказала, что между нами все закончится в том шатре! Это были твои слова!

— Я думала, мы умрем!

Джейме не отвечает.

И Арья молчит.

Вокруг них не тишина, нет, потому что вокруг них грохочет веселящийся замок. И среди этого грохота, среди глухого смеха, песен, криков… Среди всего этого хаоса они оба, наконец-то, понимают, как сильно соврали себе и друг другу.

В тот день в шатре. В тот день в Винтерфелле.

Ведь как можно забыть того, кто часть тебя? Есть, был и будет.

Можно на время себя убедить. Оставить, расстаться, выбросить из мыслей. Но не забыть.

Ведь они оба хотят помнить. И любить.

Арья хочет любить его те три долгих года назад, когда сгорала от ярости, узнав волю Джона.

Джейме хочет любить ее те три долгих года назад, когда считал просто глупой девчонкой, которой не менее глупый мальчишка доверил стеречь его.

Они хотят любить друг друга те три долгих года назад, когда она едва слышно стонала его имя, а он словно умирал, ощущая под пальцами ее тепло. Хотят любить друг друга тогда, в Винтерфелле, когда настолько испугались того, что вместе почувствовали, что закрылись намертво, в надежде что… пройдет.

Хотят любить сейчас.

Потому Джейме хватает мгновения, чтоб притянуть Арью ближе и поцеловать.

Лучше, чем во всех его снах. Лучше, чем во всех ее снах.

Жарко, страстно, как в первый раз.

Дверь в покои Арьи открывается, как по волшебству, и одежда вдруг становится ненужной, раздражающей преградой.

— Прости меня, прости, я никогда больше тебя не оставлю…

Джейме шепчет, словно в бреду, покрывая поцелуями ее шею, спускаясь к ключицам, оглаживая талию и грудь. Он знает каждый изгиб, каждую впадинку.

Арья обхватывает его лицо, проводит пальцами по скулам, касается губ.

— Я ждала тебя. Сама не знала, что жду, но ждала. Столько раз вспоминала то, что сказала тогда. Надеялась, что ты не послушаешь. — Джейме глухо смеется, все так же прижимая Арью к себе. — Мне сказали ты уехал в Эсос, не сказал никому ничего. Санса говорила ты был рядом, но потом уехал…

— Я не должен был, не должен! Ничто не стоило того, чтоб оставить тебя. Я просто был трусом, боялся, что не вынесу если ты проснешься и снова скажешь то же самое.

— Не скажу! Слышишь, никогда больше не скажу. — Арья тянется к нему, целуя все так же неумело, так же, как он запомнил. И когда воздух в легких заканчивается, когда она отстраняется, чтобы не задохнуться, едва слышно шепчет: — Я тебя люблю.

Джейме повторяет, словно эхо:

— Я тебя люблю.

В теплом свете свечей, все становится совершенно прекрасным. Но для Арьи не существует ничего, кроме ее мужчины. Ее мужчины. Арье даже не нужно произносить эти слова вслух, чтоб ими насладиться.

Он принадлежит ей, а она ему. И не нужны ни клятвы у сердце древа, на церемонии, ни шумные пиры, чтоб это подтвердить.

Нужны только они сами.

Желающие друг друга до сумасшествия, вечно борющиеся за право одержать верх друг над другом, упрямые и непреклонные…

Любящие.

Да, любящие.

Комментарий к Часть 12

Да здравствует карантин, дистанционное обучение и внеплановый отпуск на работе с оплатой 2/3 оклада.

Как вовремя то.

Впрочем, надеюсь я наконец-то закончу эту работу. Третий год пишу, как никак. По плану главы 2-3 осталось.

А, да, еще песня czternascie честно стырена у fenix fatalist (да, это из ведьмака тема, но она нереально крутая и на свой стишок мне тупо сил не хватило, простите).

И напоследок… напишите хоть один комментарий. Типа… мы все еще тут… нам нравится… ну или не нравится))

========== Часть 13 ==========

- Джейме.

- Что?

- Знаешь, что было бы, если бы ты стал королем?

Мужчина удивленно вскидывает брови, наблюдая как Арья играет с его пальцами, то сплетая их со своими, то просто перебирая…

- И что же?

- У тебя была бы десница.

На минуту она замолкает, беззвучно содрогаясь, пытаясь подавить смех, но сдается, когда Ланнистер подминает под себя и грозно рычит на ухо.

А за окном светит солнце. И, в открытые настежь ставни, врывается жаркий ветер, колыхая шторы. Он уносит все плохое. Все, до последней капли боли.

Джейме смеется, поднимая Арью и усаживая себе на руки. Арья смеется, обхватывая его шею руками и утыкаясь в волосы. Они наслаждаются близостью и теплом друг друга, чувствуя как это тепло уходит куда-то глубоко внутрь, чтобы остаться в душе навсегда, чтобы вечно греть.

- Нужно будет спуститься к завтраку.

- Да, ведь нас наверняка хватятся, будут искать, найдут в таком виде и ох как удивятся!

- Джейме, ну, ведь правда нужно. Джон будет ждать. И Тирион с Сансой, и Дейенерис…

- Ты видела Джона вчера? Я буду удивлен, если он вообще встанет сегодня. А Тирион с Сансой сейчас наверняка выглядят примерно так же, как мы с тобой.

Арья снова смеется, рисуя на спине Джейме невидимые узоры. Не видит, как он от этого довольно прикрывает глаза, но чувствует, как трется щекой об ее щеку.

- Никуда тебя не выпущу.

На сборы уходит до ужаса много времени. Арья не привыкла влезать в платье без чьей-то помощи, а Джейме не то чтобы полезный помощник.

Но Арья не злится. Она не помнит когда, кто-то кроме племянников, заставлял ее так смеяться.

Только когда Ланнистер уже готовится открыть дверь и она собирается стать серьезной, разум вдруг озаряет трезвая мысль.

- Стой! - она накрывает его руку, сдимающую ручку двери. - Давай я выйду, подожду пока никого не будет рядом и открою тебе.

- Стыдишься меня?

- Просто хочу чтоб все узнали не из дворцовых сплетен.

- Ну, ладно.

Джейме уступает и Арья благодарно кивает. Открывает дверь, осторожно оглядываясь. Видит несколько слуг и парочку стражников. Собирается подать знак, чтоб Джейме не высовывался… Но он с силой выталкивает ее в коридор и выходит следом.

Служанки замирают округлив глаза до размеров блюдец. Арья начинает чувствовать, что краснеет.

- Доброе утро! - Ланнистер лучезарно улыбается, заставив смутиться уже прислугу и, взяв Старк за талию, ведет к столовой.

- Как же я тебя ненавижу! - шипит она.

Джейме только смеется в ответ. Но все же отпускает леди Винтерфелла перед входом в столовую.

Тирион лукаво усмехается брату, а Санса только удивленно поднимает брови. Дейенерис увлечена письмом и даже не сразу замечает вошедших. Джон отсутствует.

Джейме отодвигает стул, учтиво предлагая Арье сесть.

- О, доброе утро. - королева откладывает пергамент в сторону и улыбается пришедшим. Арья пытается угадать сколько же она спала этой ночью, если вообще спала.

- Как Джон? - Арья спрашивает осторожно.

За прошедшие годы, они сблизились, как жена Джона и его любимая сестра. Арье было куда проще, чем Сансе. Для нее Дени была ожившей легендой о Висенье и Рейнис, драконьей королевой, последней из Таргариенов, которыми она так восхищалась в детстве. Теперь она была ее невесткой. Той, которая, Арья знала, вместе с Джоном сидела возле ее бессознательного тела. Арья была благодарна за веру и за спасенный Север. В благодарность она поначалу убеждала в своих взглядах Сансу, которая, после всего пережитого, разучилась доверять хоть кому-либо не из семьи. Могла ли Старк ее винить за это?

Впрочем, Дейенерис тоже находила общество леди Винтерфелла более чем приятным. Сестрами они друг друга, конечно, не называли, но не отказывали себе в удовольствии вести переписку и подолгу говорить при редких встречах.

Потому она легко смеется и отвечает Арье вовсе не официально:

- Думаю они с Торхеном сейчас похожи, как никогда.

Смеется даже Санса, а Джейме смотрит на Старк весьма многозначительно, мол, я же говорил.

Но дверь открывается и слуги почтенно склоняются перед королем. Лорды и леди в знак уважения встают, но Джону, скорее всего, сейчас вовсе не до этого.

- Что вы, моя королева, я думаю он уже вполне на уровне Эймона…

Джон грозно смотрит на Тириона и кривится от слишком громкого для него смеха.

Арья едва заметно дергается, когда Джейме проводит пальцами чуть выше того места, где она перестает чувствовать руку. Он это видит и опускает голову, довольно улыбась. Его пальцы выводят странные узоры и Арья надеется, что не краснеет.

У Джейме седина в висках, а ведет он себя, как любой ее неразумный сверстник.

Завтрак проходит довольно быстро. Пока Торхен не подрастет, Дени может позволить себе взвалить семь королевств на Джона и наслаждаться своей непричастностью к делам. Она удаляется довольно быстро, как и Санса, которая спешит к простудившейся в пути Джоанне.

И Арья впервые чувствует, как внутри шипами колется зависть, когда смотрит, как сестра с королевой говорят о детях, уходя из столовой.

Арья впервые представляет себя матерью.

И еда вдруг теряет вкус.

Она пытается говорить с Джоном, но ему плохо, а она не может избавиться от навязчивой мысли. Разговор не клеится.

А Джейме все так же не может перестать ее касаться. Ведь ему кажется, что если он оторвется, то все исчезнет.

Утащив ее ото всех, Джейме находит почти заброшенное, теперь, место. То, где Брон когда-то учил его заново владеть мечом.

Они сидят, опустив ноги в уже теплую воду и Арья, положив голову на плечо Джейме, тихо, словно от слишком громкого звука голоса волшебство развеется, говорит.

- Джейме. - ей нравится называть его по имени.

- Что?

- Что мы будем делать дальше?

- Дальше? Ну… я думал навестить Джоанну. Можем пойти вместе…

- Нет, ты не…

- Конечно, я понял.

Джейме нежно погладил Арью по волосам.

- Я, как, думаю, и ты, не имею представления. Я знаю, чего хочу я. Но захочешь ли этого ты…

- Так спроси?

- Обстановка не подходящая.

- Почему это?

Джейме смеется. Он думал, что вернувшись, ему придется заново узнавать ее. Оказалось нет.

Он не удержался.

Ее губы так идеально подходили к его, что не целовать их было бы кощунственно.

Арья вдруг оторвалась, внимательно, с нескрываемым подозрением, вглядываясь прямо в зеленые глаза Ланнистера.

- У тебя ведь были женщины, после меня, да?

В ее голосе было столько ревности, что странно как Джейме не лопнул от самодовольства. Он низко рассмеялся, у Арьи едва мурашки не пошли.

- Я думал только о тебе.

Боги свидетели, это правда.

***

Джейме не решился. Успокаивал себя тем, что не хочет отбирать у Арьи свободу.

Она ведь так ловко отбивалась от слухов и подозрений… Смогла даже объяснить сердитому брату как это так вышло, что после пира она выходила из покоев с Ланнистером, который явно утром туда не заходил. Спросить, что же такого она наговорила, Джейме не решился тоже. Не возразил и не возмутился. Хотя внутри сгорал.

Не давало разрастись пламени только то, что Арья согласилась на предложение сестры поехать в Кастерли. Пригласили и его.

Лорд и леди Ланнистер уехали довольно скоро. Джоанна еще была слаба и они надеялись добраться до дома, пока не начнутся ливни, которые обещал Сэм. Леди Старк понадобилось чуть больше времени чтоб завершить дела в столице потому они ехали вместе, как тогда. Снова только вдвоем.

Когда вокруг остается только дорога, Арья переходит на шаг и, поравнявшись с Джейме, берет его за руку. Так ехать не совсем удобно. В случае чего поводья схватить она сможет не так уж быстро, как впрочем и Ланнистер. Не удобно. Но так приятно…

Никто не смотрит. Арью это почему-то очень тревожит. Она даже не знает, почему. Ей всегда было плевать на разговоры. Она часто слышала, как о ней шепчуться и оставалась совершенно спокойной. Но теперь, когда речь заходила о ней и Джейме… Ей было плевать на возраст, на положение, на то, что он Ланнистер, а она - леди Винтерфелла.

- Иногда мне снится, что мы снова едем на войну. Мы скачем во весь дух, но не можем сдвинуться с места.

- Ну, сейчас мы точно едем вперед. Значит, это не сон.

- Нет, не сон. Я еду в Кастерли…

- Тебе там понравится.

- Уверен?

- Я сделаю для этого все, что в моих силах. - Джейме лукаво улыбается. Чертов Ланнистер.

- Я так много раз представляла себе это время… Как ты вернешься, мы встретимся, что будет дальше… Все оказалось совсем не так.

- В худшую сторону?

- В лучшую.

Вокруг только поле. Бескрайнее, разрезанное широким трактом. Ни души.

Наверное, именно такой была бы свобода, если бы Арья хотела представить себе как та выглядит. И вроде так хорошо… Скачи куда глаза видят, хоть за солнцем, хоть от него… Но принесет ли это счастье? Покой?

- Нужно рассказать.

- Да, нужно.

- Думаешь, они поймут?

- Не знаю, но даже если не поймут, вряд ли что-то смогут сделать.

Джейме правда был в этом уверен. Спорить с Арьей… Ему ли не знать, насколько это безнадёжная затея. Впрочем, хоть он улыбался, шутил, пускал коня рысью, обгоняя Арью и дразнясь, Ланнистер понятия не имел, как он сможет рассказать о них даже Тириону. Как это объяснить?

Брат, конечно, скажет, что знал это. Он дал понять еще тогда, когда Джейме уезжал на Север. Но остальные…

Что сказать им?

Что вот они. И они вместе. И все.

Арью это, казалось не заботило. Они как-то синхронно решили - она скажет Сансе, Джейме - Тириону. С Джоном и Дейенерис все намного сложнее. У брата словно пунктик на счет гиперопеки над, более чем взрослой, сестрой и еще один пунктик насчет ее будущего мужа.

Несмотря на то, что она сказала ему, когда соглашалась стать леди Винтерфелла, Джон был уверен, что рано или поздно, ему удастся найти того, кто сможет составить личное счастье его сестры. Ему казалось, что если бы рядом с ней был кто-то, с кем Арья могла бы быть слабой, ей было бы намного легче. Дважды уже он, не без намеков, представлял ей молодых людей, что по его мнению могли бы сгодиться на эту роль. Оба были красивы, умны, с благородными именами. Оба были Арье совершенно не нужны.

Ей был нужен только Джейме Ланнистер. Но откуда Его Величеству было об этом знать?

Впрочем, королевская чета могла бы удивиться, возразить, запретить… Но не остановить.

Как бы там ни было, Арья считала, что имела право на любую вольность в этом деле. Не будь она леди Винтерфелла, они с Джейме могли бы тут же уехать, куда глаза глядят и прожить счастливую жизнь вдали от всех. Сейчас Арье так этого хотелось… Но ради Сансы, ради Джона и ради Севера, она приняла на себя обязательства, которые теперь заставляли ее со страхом смотреть в будущее. Так почему она должна оправдываться о том, кого любит?

Старк думала об этом всю дорогу, думала даже, когда стояла на балконе прекрасного замка, пытаясь увидеть край Закатного моря.

Ей нравилось. Очень нравилось.

Винтерфелл был домом, любовь к которому была чем-то вечным и не поддающимся сомнению. Любовь к Винтерфеллу была частью её самой. Но тут… Теплое море… Прекрасное теплое море… Солнце клонилось к закату и все вокруг становилось похожим на волшебный сон. Арья просто закрыла глаза, подставляя лицо соленому ветру, позволяя ему играть с волосами.

- Тебе здесь нравится. - Санса не спрашивала, и Арья слышала в ее словах довольную улыбку, хоть и не могла видеть.

- Очень. С каждой минутой, ненавижу тебя все больше.

Они смеются, пока Джоанна что-то лепечет, играясь с новой куклой. Арья смотрит на девочку и снова утопает в зависти, которой раньше не было. Она ведь никогда не хотела ребенка. Никогда ничего из этого идеального, девчачьего мира не хотела.

А теперь ей это нужно.

- На Севере все спокойно. Ты могла бы остаться на несколько недель. На месяц-два.

- Я хотела бы. Но мне все время кажется, что, как только я оставлю дом хоть на мгновение дольше, чем это требуется, случится что-то плохое.

- Нельзя все время жить в страхе.

- Но я пока не могу… избавиться от этого чувства.

Санса смотрит со странной жалостью, но ничего не говорит. И Арья решает, что самое время. Оттягивать - это уже трусость.

- Слушай, я должна тебе сказать кое-что.

- Я вообще-то тоже… Хочу чтоб ты узнала первой… - Арья как-то странно замялась и Санса тут же подошла, извиняясь. - Но ты говори, прости, я перебила… как всегда.

Арья в голове повторяет одно простое предложение. Но на выходе получается:

- Нет, мое… Это не так важно, как то, что ты собираешься поведать мне первой.

- Арья…

- Ну же, заинтриговала, так говори уж.

- В общем… - она опустила руку к животу и Арья поняла до того, как сестра озвучила. - Мы ждем ребенка.

Крепко обняла сестру. Так хотела сказать, что рада, что это такая чудесная новость… Не была уверенна, что голос не подведет. Только когда выровняла дыхание, когда справилась с чувствами, смогла, наконец, сказать:

- Назовешь в честь меня?

- А вдруг мальчик?

- Ну… Не вопрос совсем. Знаешь, там… Арий…

Санса рассмеялась. Ей даже нравилось. Она вдруг представила, как и вправду назовет ребенка, своего сына, в честь сестры. И как будет рассказывать на ночь смешную и немного страшную историю о её подвигах. Маленькая сестра… Как бы ей хотелось для нее такого же, простого счастья. Но для Арьи оно, наверное, не в этом…

- А что ты хотела мне сказать?

- Да, так… Это уже не важно.

Уже в отведенной ей комнате Арья не могла перестать думать, почему не сказала. Не хотела рушить счастье сестры в этот миг? Но почему это должно было его разрушить? Разве Санса не была бы счастлива знать, что у Арьи, наконец-то, есть кто-то кого она так сильно любит? И ведь она сама теперь Ланнистер, кому как не ей первой закрыть глаза на все предрассудки?

За спиной послышалось едва заметное трение двери о каменный пол. Если бы не это, ничто бы и не выдало вошедшего прежде его самого. Да уж, здешние мастера были получше тех, что остались на Севере.

Арья обернулась к Джейме и по одному её взгляду, он понял.

- Ты не сказала… - как-то… разочарованно.

- А ты?

- Я вообщем-то и говорить не должен был… Он как бы… И сам знал. Он еще сказал, что они с Сансой…

- Ждут ребенка, я знаю.

Джейме подойти не решался. Он совершенно ничего не сказал Тириону на случай, если Арья не скажет Сансе. Он был уверен…

Старк это понимает. Что же, у нее был шанс сказать сестре лично.

- Слушай, она сказала мне и была так счастлива… И… И… Ты злишься, что я не сказала?

Джейме подходит и обнимает её.

- Я не могу на тебя злиться.

- Джейме, это ведь не потому, что мне стыдно, не потому, что страшно и не потому, что… не потому, что я не люблю тебя. Просто… Я столько раз представляла, что расскажу Сансе или Джону… Или вообще заявлю об этом, чтоб слышали все. Потому, что я хочу, чтоб все знали, что я люблю тебя и мне плевать на их дурацкие перешептывания и на их мнения! Но теперь, все не так… И я не знаю… Я… Я… - Арья даже дышать забывает, все говорит и говорит. Она так хочет, чтобы он знал, что она его любит… Так сильно любит…

- Я знаю. - Он гладит ее по волосам, обнимает, успокаивает, совсем как тогда, когда она взяла с него ту самую клятву. - Когда я вернулся, я не думал, что найду тебя в Винтерфелле, правящей Севером. Думал, приеду, ты скажешь что те слова в шатре, они были неправильными, думал, мы просто уедем и будем вместе. Но теперь уже так нельзя. Я могу поехать с тобой на Север, остаться там, быть рядом, просто потому, что я не хочу тебя оставлять.

Арья понимает о чем он. И качает головой, потому что…

- Так не получится…

Джейме тяжело вздыхает. Он не может сказать! Не может!

Просто потому, что если она откажет… Слишком будет больно.

Джейме хочет, чтоб она принадлежала ему. Не только на словах, которые они могут друг другу хоть всю жизнь повторять. Он хочет… Как там говорит септон? Перед богами и людьми. В богов он не верит, на людей давно плевать, но это что-то изменит в нем, Джейме знает. Изменит.

Так пусть это будет не вопрос.

- Тогда я женюсь на тебе.

- Ты… что сделаешь?

- Женюсь. Ну, знаешь там… Стану у сердцедрева, какие-то клятвы скажу или как на севере принято…

- Джейме… тебе придется жить в Винтерфелле. И быть лордом, и…

- Не думаю, что это худшее, что было со мной в жизни.

- Но…

- Арья, я хочу быть с тобой. Просто быть рядом. После всего, что мне и тебе пришлось пережить… Я тебе клянусь, что никогда не стану как-либо посягать на твою свободу…

- Мою свободу? Джейме, да я ведь… - она вдруг меняется. Смеется, закрывая лицо. - Я так боялась, что если попрошу тебя о чём-то подобном, то заберу твою свободу.

Джейме замирает, словно каменный. А затем подхватывает Арью на руки и смеется вместе с ней.

- Столько лет прошло, а мы остались прежними. Ничему жизнь не учит.

- Это точно.

- Так ты… Согласна?

- Ты вроде как не спрашивал.

Арья тянется, чтоб поцеловать его, но в дверь стучат. Крайне настойчиво.

Разочарованно отстраняясь, Арья думает, что готова убить прислугу, которой так не вовремя что-то понадобилось.

Но за дверью не прислуга.

Санса стоит, уперев руки в бока и сверлит Арью взглядом со смесью злости и обиды. Она замечает Джейме, который, конечно же, понял, почему она злится, и теперь без капли вины ухмыляется.

Арья, словно испугавшись, отступает, собираясь что-то сказать, но сестра ее опережает.

- И почему я должна узнавать все от Тириона?

***

Торхенну едва исполнился год, когда он впервые увидел Север, которым ему когда-то предстояло править.

Он сидел у матери на руках и все почтенно склоняли головы и с улыбкой говорили, что будущий Хранитель Севера наконец-то увидел свой край.

Торхену здесь нравилось. Он восхищенно смотрел на летающие вокруг белые хлопья. Снег, которого он раньше не видел.

Отец подарил ему парадную одежду, которую носят на его родине и мама сказала, что он в ней очень красивый. И мальчик очень радовался всему, что его окружало тут.

Север казался ему прекрасным. Веселым и шумным. Может все оттого, что весь огромный замок готовился к большому празднику, ради которого Торхен и приехал.

- А вот и мой маленький спаситель!

Тетя Арья подхватила его на руки и кружила, пока он смеялся.

Она сегодня была очень красивая, почти как мама. В белом платье, с какими-то красивыми украшениями в волосах… Они переливались под лучами холодного северного солнца и Торхен тянул к ним руки, чтоб потрогать.

- Тебе нравится моя прическа? Это меня успокаивает, значит понравится и всем остальным.

Мама берет его на руки , поправляя разметавшиеся темные волосы.

- Ты прекрасна. - королева улыбается, открывая дверь. - Мы будем ждать в богороще.

Тетя машет ему рукой и поворачивается к отцу. Остального Торхен не видит и не слышит, увлеченный окружающим его замком.

- Ты уверенна? - Джон берет сестру за руки и, в тысячный раз, повторяет свой вопрос.

- Я его люблю, Джон.

- Я знаю, знаю. Но ты ведь никогда не хотела… всего этого.

- А ты когда-то хотел посвятить жизнь ночному дозору и хранить целибат. Думаю, Эймон и Торхен посмеются, когда подрастут и я им это расскажу.

Джон только крепко обнимает сестру. Да будет так.

- Кто предстал перед Старыми Богами в эту ночь?

- Арья из дома Старков пришла сюда, чтобы выйти замуж. Женщина взрослая, законнорожденная и благородная, она явилась, чтобы просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять ее в жены?

- Джейме из дома Ланнистеров. Кто отдает ее?

- Эйгон из дома Таргариенов. Король Семи Королевств, ее брат.

- Леди Арья, вы согласны взять его в мужья?

Джейме стоял возле сердце древа. В парадном камзоле и с красным плащом. Причёсанный, гладко выбритый. Он довольно улыбался и лишь едва заметно кивнул головой, мол ну, что?

- Да, я согласна.

Тяжелый алый плащ опустился на плечи. Все вокруг веселились и радовались. А Арья видела только глаза Джейме.

- Помоги с плащом, мне руки не хватает, а у тебя как раз одна осталась.

Они смеются, вместе расправившись с застежкой.

Вместе.

Комментарий к Часть 13

Хэппи энд он такой.

В изначальной задумке его быть не должно было. Но за три года я настолько выстрадала этих двоих, что мне в итоге хочется именно хэппи энда.

Эпилог ждете?))

========== Эпилог ==========

— Лиарра, постой!

— Догоняйте, Ваше Высочество!

Эймон пришпоривает лошадь, пускаясь за несносной девчонкой. Все как тогда, когда они были совсем детьми. Только тогда он сам катал маленькую северную леди в седле. А теперь она дразнит его самым медленным наездником.

Лиарра останавливается только у края скалы. Она любит гостить на Западе. Мать вечно говорит, что это отцовская кровь играет, но она-то знает, что и мама любит Запад не меньше.

— Мы уже здорово оторвались.

Принц спешивается, подавая Лиарре руку, но она гордо спрыгивает сама. Она всегда так делает. Эймон только хмыкает, заключая ее в объятия.

— Ты попалась, леди Ланнистер. — он целует куда-то чуть ниже уха и Лиарра довольно мружится.

— Ты главное не забывай меня так называть при отце.

— Я твоего отца не боюсь.

— Ну, конечно.

Эймон гораздо выше и, больше всего на свете, Лиарре нравится, когда он вот так обнимает ее сзади и она может опереться на его грудь. Наверное, так себя чувствует и мама, рядом с отцом.

— Если хочешь, пойду к нему сразу, как вернемся!

— Решил ему настроение перед свадьбой Джоанны испортить?

Эймон разворачивает девушку к себе и с тенью возмущения, но совершенно серьезно спрашивает:

— Ты что думаешь, я просто так пойду?

Лиарра собирается рассмеяться, но вдруг тень понимания заставляет ее подозрительно прищуриться:

— А чего ради?

— Ну, это… Руки просить. Твоей.

— А меня сперва спросить не хочешь?

— А ты что, мне откажешь?

Она ответить не успевает. Молодой принц притягивает ее и целует.

— Но если так хочешь… Пойдешь за меня?

Лиарра смотрит на него совершенно изумленно. И Эймон вспоминает день, когда точно так же смотрел на нее. Когда увидел что из девочки, из-за которой ему когда-то здорово влетело от Джейме Ланнистера, она превратилась в девушку от которой он не мог отойти весь вечер, за что потом долго слушал насмешки родителей.

Потом еще года два он даже смотреть не мог на девчонок, на которых ему, взрослому наследнику, ненавязчиво, но все же с намеком, кивали родители. А потом стал пользоваться любым случаем, чтоб только уехать на север. К ней, которая теперь только кивает, обнимая его. Ведь она любит его, наверное, гораздо дольше, чем он может себе представить. Наверное, с того самого дня, когда они впервые дрались какими-то палками и Лиарра получила от него на память шрам.

Они оба так хорошо это помнили, словно все было вчера.

Джейме Ланнистер тоже помнил. Как какой-то белобрысый посмел ударить поганой палкой его дочь. И теперь этот белобрысый стоял перед ним и просил руки этой самой дочери.

— Повтори.

— Я хочу жениться на Лиарре.

— Какой ты молодец. Что-то еще хочешь?

— Отец!

Джейме метнул на дочь сердитый взгляд и она только опустила голову.

— Значит, ты, умник, скажи отцу пусть тащит ко мне свою королевскую задницу.

— Но…

— Бегом!

Эймон сердито выдохнул, но пошел за отцом. Он ждал чего-то подобного.

— Лиарра, ты же знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Да, отец.

— Ты всегда была доброй и я никогда не был против, чтоб ты тащила себе со двора всяких щенят, котов и другую ободранную живность. Но на кой тебе сдался Таргариен?

— Ну, отец…

— Что? Ну да, он принц, все такое… Но он ведь совершенно бестолковый! Только бы на лошади скакать, да мечом махать! В конце концов… Он же сын Джона Сноу!

— Ты обещал маме так его не называть!

— Тоже мне…

Дверь открылась довольно резко. Лиарра легко поклонилась, но Джейме даже не потрудился встать.

— Так, иди к матери.

— Но…

— Бегом!

Лиарра сердито выдохнула, но пошла к маме. А чего она ждала?

— Итак, моя королевская задница здесь.

— Твой сын сказал тебе зачем я тебя позвал?

— Не сказал. Но был крайне… раздосадован. Я сяду? — Джейме вопрос проигнорировал. — Так зачем же ты меня так изящно пригласил к себе?

— Твой отпрыск надумал тянуть свои поганые ручонки к моей дочери.

Джон крайне дипломатично пропустил мимо ушей все субъективные высказывания и сутью остался вполне доволен.

— И в чем проблема?

— Проблема? В том, что твой отпрыскнадумал тянуть свои поганые ручонки к моей дочери!

— Не разделяю твоего негодования.

— Ну, конечно! Не к твоей же дочери лезет какой-то там…

— Тебе напомнить, как ты приходил просить Арью?

— Эй! Ты не сравнивай! Я был взрослым человеком. Я знал, чего хочу! Это не были какие-то там детские выдумки!

— Ну, конечно. И ты тогда уж точно не был калекой с сомнительным прошлым, который ей в отцы годится?

— Ты как меня назвал?

Джейме вскочил и в тот же миг дверь распахнулась.

— Арья?

— Ты им что тут наговорил?!

— А что?

— С чего это ты решил, что они не могут пожениться?

— Он её бил!

— Один раз ребенком!

— Шрам остался!

— Всю жизнь собрался это вспоминать?

— Да он даже не знает ее толком!

— Это после того, как он, едва не весь последний год, в Винтерфелле просидел?

Джон хотел исчезнуть из комнаты. До этого он всего раз видел как сестра ругалась с мужем и ему хватило. На всю жизнь.

— Он мне не нравится!

— Так он, слава богам, не на тебе жениться собрался!

— На моей дочери!

— На нашей дочери, Джейме! Послушай, Эймон любит Лиарру и она его тоже. И есть за что. Он добрый, воспитанный, умный, красивый к тому же. — Джейме несогласно нахмурился. — Лучшей пары ты ей не найдешь, да и она не захочет.

— Но ведь она совсем ребенок!

— Ей столько же, сколько было мне, когда мы сражались с ходоками.

— Время другое было!

— Джейме…

Арья спокойно выдохнула. Подошла к мужу. Провела ладонью по щеке, как делала всегда, чтоб его успокоить. Она тепло улыбалась, чувствуя как пальцы касаются знакомых морщинок.

Джон тактично отвернулся.

Джейме взял руку жены в свою и несильно сжал.

— Она уже не маленькая девочка. Позволь ей решать самой.

— Хорошо. Пусть идут ко мне, оба.

Дверь открылась быстрее, чем все трое успели выдохнуть от облегчения. Лиарра влетела в комнату и повисла у отца на шее, едва дав матери время чтоб отойти хотя бы на пол шага.

— Спасибо, спасибо, отец!

— Я еще ничего не сказал.

Своими маленькими ладошками Лиарра уперлась Джейме в грудь.

— Я правда люблю его. Как ты маму.

Ланнистер легко улыбнулся, с нежностью глядя на дочь. Но, подняв взгляд на молодого принца, стоящего посреди комнаты, снова обрел всю свою строгость.

Джейме медленным шагом подошел к Эймону. Сейчас он был как никогда похож на льва со своего герба, и Джон невольно привстал, готовый встать между ним и своим сыном. Но Арья мягко тронула его плечо, успокаивая.

— Итак… Эймон.

Юноша поднял голову, глядя прямо в глаза. Он любил отца, считал его сильным, мужественным, и прекрасным королем. Но даже ребенком он часто мог, просто уставившись отцу в глаза, заставить того сменить гнев на милость. С Ланнистером так не получалось. Страх перед ним поселился еще в детстве. Страх перед той силой, что скрывалась в его тяжелом взгляде. Силой, которой даже у отца не было.

Теперь Эймон заставлял себя смотреть только в эти глаза. Он докажет, что достоин, чего бы это не стоило.

— Я дам тебе свое благословение. Но при одном условии. Сейчас, здесь, ты поклянешься мне, что моя дочь никогда об этом не пожалеет.

— Клянусь, милорд. — без колебаний. Не отрывая взгляда.

Ланнистер кивнул. А затем просто протянул руку, как мужчина мужчине.

— Все, идите. После свадьбы объявим о помолвке.

Джон довольно улыбнулся. Он давно догадывался, что рано или поздно, ему придется говорить об этом с Джейме и сейчас был искренне рад, что все прошло не так ужасно, как он порой себе представлял. На минуту он представил, что придет время и ему самому придется смотреть в глаза какому-то мальчишке, который решит, что имеет право посягнуть на его дочь. Но, к счастью, время у него еще есть.

— Я с тобой и на своей свадьбе не обнимался, давай не будем нарушать традицию. — Джон только рассмеялся, но скорее от недовольного вида сестры, чем от слов Джейме.

— Хорошо, пойду скажу Дейенерис. Она будет рада.

Обняв сестру, он ушел.

— А вы чего ждете? Идите уже, не то передумаю.

Сердце как-то странно дернулось, когда Лиарра смотрела на него, закрывая дверь. А затем Джейме почувствовал, как его обнимает жена.

— Я тобой горжусь.

— И все равно он мне не нравится.

— Ну, конечно.

— Надо бы получше смотреть за Рей.

— Так и сделаем.

Джейме развернулся, пристально всмотревшись в Арью.

— Что это ты во всем со мной соглашаешься?

— Ты разве против?

— Нет, хочу только узнать надолго ли, чтоб воспользоваться…

— До ночи точно…

— Тогда начну прямо сейчас.

Арья лукаво улыбнулась, отвечая на поцелуй, дразня и быстро отстраняясь.

— Пойду расскажу все Сансе. Она мне не простит, если снова узнает все от Тириона.

— А как же твой муж?

— Я люблю его.

И ушла.

Ночью он, конечно, заставит ее поплатиться за то, что дразнила. Но не будет слишком строгим. Все же утром им предстоит готовиться к большой свадьбе.

Именно теперь Джейме искренне завидовал спокойствию брата с которым он отдавал замуж дочь. Может потому, что ему не приходилось представлять Джоанну в месте, из которого он сам рад был сбежать. Которое причинило столько боли ему и Арье… Но он ведь сам сказал, другие времена…

Как бы там ни было, он все же пустит слезу, глядя как любимую племянницу укрывает плащом совсем не знакомый ему мальчишка Марбранд. И пообещает себе, что на свадьбе Лиарры плакать не станет.

Конечно же, будет все так же недовольно смотреть на Эймона, снова и снова танцующего с его дочерью и одним глазом следить за Рей, которая в свои десять преуспела в умении находить неприятности.

Они с Арьей тоже будут танцевать, как когда-то давно. Тирион пошутит про его седину. А когда он останется, один, наблюдая как жена пытается найти младшую дочь, чтоб отправить ее спать, услышит рядом голос королевы.

— Вы когда-то давно сказали мне, что сожалеете, — о чем, она не скажет, они ведь и так поймут. — Мне стоило сказать гораздо раньше, но, думаю, учитывая обстоятельства, сейчас самое время. Я не принимаю ваши сожаления.

— Ваша Милость…

— Мне понадобилось много лет, чтобы принять правду и собственный страх. И я не принимаю ваши сожаления, потому что вам не о чем сожалеть. Гвардейцы клянутся защищать короля и для этого требуется смелость и отвага. Но иногда нужно гораздо больше, чтоб защитить короля от него самого. — Дени почтенно склонит голову, в последний раз вспомнив о прошлом и собственноручно уничтожив последнее, что мучило ее многие годы. — Я очень рада и горда тем, что ваша дочь станет женой моего сына. — И, прежде чем их прервут, добавит: — И спасибо, что говорили с ним, не как с принцем. Я думаю, ему пошло это на пользу.

Веселье медленно превратится в теплое и приятное ощущение покоя. Пир окончится и уже в кровати, прижав к себе Арью, наслаждаясь тем, как она все так же выводит у него на спине узоры, Джейме будет много думать. И глядя в глаза жены, поймет, что мысли у них одни.

Они потеряли так много, но сколько получили взамен. Они прошли через страшные войны и сделали все, чтоб их дети не знали такой жизни.

Но они ведь понимали, что оградить их от жестокости и коварства одной лишь своей безграничной любовью не выйдет.

Их детям придется узнать войну. Когда?.. Где-то там, в Штормовых землях уже объявился кто-то, назвавший себя чудом выжившим сыном Томмена Баратеона. Он поднимал людей, грозил пойти войной, если не получит то, что по праву его.

Да, их детям придется узнать войну. Но времена другие. Они совсем другие. И если кто дерзнет бросить вызов…

Волк и лев станут плечом к плечу, под сильным крылом дракона.