Просмотренные до рассвета (СИ) [akindofmagic] (fb2) читать онлайн

Гермиона не понимала, при чем тут палочка, продолжая промакивать его пиджак салфетками.

— Палочкой быстрее, — пояснил он, перехватывая ее ладонь с салфеткой.

Боже, она не додумалась сделать это с помощью магии.

— Значит, ты полностью счастлива? — спросил он, глядя ей в глаза.

— Лучше не бывает, — ответила она, не отстраняясь, — у меня все есть.

Гермиона уткнулась ладонью ему в мокрый и пахнущий кофе пиджак, но не для того чтобы оттолкнуть.

— Это очевидно, — ответил он, склоняясь над ней, когда она раскрыла губы, чтобы встретить его поцелуй.

Дождь стучал в окно. Драко продолжал целовать ее, усаживая на столе. Гермиона потянулась к его ремню. Холод металлической пряжки. Реальность то была или сон? Дождь стучал: тук-тук-тук.

Тук-тук-тук…

За стеной слышна печатная машинка секретарши. Надо наложить заглушающие чары. Драко отошел, достал палочку — и Гермиона не удивилась, когда он наложил заглушающие чары.

— Я… — попыталась она. Надо рассказать ему про свой сон, пока они не натворили глупостей.

Он должен знать. Он знает, что происходит, — появилась догадка.

— Неважно.

Ну и хорошо. Гермиона запустила пальцы в его волосы. Притянула к себе снова.

Малфой провел языком по ее губе, по небу, прижался бедрами ее к бедрам. Ее, как водой, окатило истомой.

Они стояли в ее кабинете и целовались. Она и Драко Малфой.

Она не знала, чем это могло закончиться. Точнее, она собиралась это закончить. Сейчас… сейчас… Руки скользили по его шее, путались в волосах. Сначала она насытится его поцелуем. Насытится его близостью. Его запахом. Ее сном.

— Это все сон, — сказал Малфой, прерывая поцелуй и отстраняясь.

Гермиона закрыла глаза, чтобы не видеть, как он уходит. И когда почувствовала, что ее касается аромат его одеколона, подалась назад. Уперлась руками в стол, вцепилась в столешницу со всей силы, снимая с себя всякую ответственность за происходящее. И при этом выгнулась так… Так, чтобы Малфой мог сделать с ней все, что захочет.

Малфой запустил руку в ее волосы и оттянул их.

— Где твои длинные волосы, Гермиона?

Она ощутила его губы у шеи. Почувствовала его пальцы на животе, которые расстегивали пуговицу. Почувствовала, как остальные пуговицы выскочили из петель сами, когда Драко потянул полы блузки. Ощутила, как его ладонь поднимается по животу к груди, а вторая скользит по бедру. А ее собственные онемевшие пальцы пытаются поднять юбку. И когда ей это, наконец, удалось, Драко встал между ее раздвинутых ног и она прижалась бедрами к его бедрам. Потянулась к его ремню. Наверное, она не первая и не единственная ведьма, которую Малфой трахает за спиной жены. И не первая и не единственная замужняя ведьма, готовая отдаться ему на собственном рабочем столе. В ней начинало подниматься чувство вины перед Роном и перед той женщиной, Асторией. Если Рон узнает, что она переспала с Малфоем, он будет унижен, уничтожен. Да, в их браке появилось слишком много рутины, накопилось слишком много мелких претензий друг к другу, но Рон не был плохим человеком. Гермиона не могла поступить с ним так.

Они отстранились одновременно. Не прозвучало ни «Рон», ни «Астория». Но все и так было понятно.

Гермиона открыла глаза. Она уставилась на пятно на пиджаке Малфоя и не решалась посмотреть ему в глаза. Ей просто хотелось исчезнуть куда-нибудь.

— С нами что-то происходит, — сказала она, сползая со стола.

Опустила юбку, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.

— Такое бывает со многими людьми, — ответил Малфой. Он хотел отодвинуться, но Гермиона вцепилась ему в предплечье.

— Я вижу тебя во сне. Вот уже целый год.

Малфой не ответил.

— Драко, что ты знаешь о магических браках?

Он задумался, потом сказал:

— Древний брачный ритуал, который могут совершить только очень сильные волшебники.

— Для чего его заключают? Это такой способ создания любви между супругами?

— Насколько я знаю, нет, — он нахмурился. — В прошлом, когда волшебников преследовали маглы, магический брак заключали для выживания.

— То есть?

— Когда один волшебник в опасности или болен, другой будет чувствовать это и сможет помочь.

— Почему его не заключают сейчас?

— Наверное, потому что брак можно аннулировать, но союз двух магических энергий может разорвать только смерть. Разве ты не читала об этом в книгах?

«В моем сне куда бы ты ни пошел, где бы ты ни был, мы всегда вместе. Я могу знать, о чем ты думаешь, что тревожит тебя, чувствую, когда ты счастлив. Я даже поругаться с тобой не могу, потому что когда мы рядом, твои эмоции — это и мои эмоции. Если тебе больно, мне тоже больно».

— Читать в книгах и пробовать самому — разные вещи. — Гермиона коснулась своей груди, там, где находится сердце. — Это похоже на линию света, которая тянется отсюда — сюда. — Гермиона коснулась его левой груди.

Ничего не случилось. Ни вспышки энергий. Ни электрического тока. Ничего. Небеса не упали. А ее желание, чтобы он не уходил, не стало сильнее. И слабее тоже не стало.

— Ты пахнешь, как всегда, — сказал Драко, наклоняясь к ней.

— Ты тоже, — Гермиона улыбнулась, чтобы не показать внезапно навернувшиеся слезы.

Драко обнял ее, медленно и нежно поцеловал в шею, у мочки уха.

— Но во сне у тебя длинные волосы, Гермиона.

Ком подступил к горлу.

— Но это все сон, понимаешь, — сказал он, продолжая касаться ее губами, — это нереально.

Драко обнял ее сильнее. Гермиона зажмурилась, стараясь впитать этот момент.

— Тогда почему мы видим его вдвоем, Драко?

— Нас кто-то проклял.

— А твоя Темная метка?

— Кто-то возрождает Волдеморта.

— Ты думаешь?

— А откуда ей еще взяться?

Но Гермиона не могла сейчас думать об этом.

— Отпусти меня, пожалуйста…

Драко убрал руки с ее талии, но когда Гермиона перестала чувствовать тепло его тела, она сказала:

— В моем сне ты любишь шоколадное мороженое. В твоем кабинете записи с формулами медицинских зелий. Ты хотел иметь того ребенка. И я… я тоже хотела его. Каждое утро, когда я просыпаюсь, я думаю, что это ты лежишь в моей постели. Каждое утро мне кажется, что еще немного, еще чуть-чуть, и я проснусь… и в этот раз, — ее голос дрогнул, — в этот раз ты не исчезнешь.

— Грейнджер, я женат.

— Я знаю, я не…

— В моем сне у меня не было выбора. Тебя и Поттера привели в Малфой мэнор. Снейп допрашивал тебя в подвале. Ему пришлось стереть твои воспоминания о Крестражах. А мне пришлось просить за тебя. Мне пришлось убить Поттера ради тебя. А потом мы поженились и тайно связались магически, чтобы помочь друг другу, если один из нас будет в опасности. И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж. И он будет храниться у Волдеморта. Я один из последних, кто ещё не сделал это. Я не могу сказать тебе правду во сне. Но ты ведь и так все знаешь. Ты вспомнила, как вы с Поттером и Уизли искали Крестражи.

— В том сне, где мы занимались любовью на столе?

— Да. В том сне, где моему отцу пришлось сделать Крестраж, а мне солгать тебе, что мы объезжали драконов. — Драко усмехнулся горько.

Сейчас — она знала — он точно уйдет. И в этот раз навсегда.

— Ты вспомнила о Крестражах, несмотря на то, что твои знания о них были стёрты, потому что это все тут, — Драко коснулся ее левой груди.

Нет, мир не рухнул, и молнии не стали сверкать над их головами, но Гермиона положила свою руку на его, и несколько секунд они стояли так. Потом она опустила руку. Драко опустил свою и развернулся, чтобы уйти.

У двери он обернулся:

— Когда я ухожу на задание, я думаю, что в этот раз точно не вернусь. Ты останешься там одна, и никто не станет тебя защищать. Я думаю, что моя любовь причинила тебе только зло, отняла у тебя всех, кого ты любишь. И каждое утро, просыпаясь, я радуюсь, что это был только сон. Мы никогда не ценим то, что имеем. Рон, — кажется, он впервые назвал Рона по имени, — любит тебя, а я люблю Асторию.

Комментарий к Глава 7

Самое необычное признание в любви, которое я писала.

========== Глава 8 ==========

Его взгляд не был веселым и ясным — взглядом, каким он смотрел на нее, когда был школьником. Теперь его взгляд был усталым — как будто Драко видел слишком много того, что видеть не хотел. Впрочем, именно так оно и было. Он отвел глаза и отвернулся к Крэббу, который кричал егерям выводить дракона.

Гермиона плотнее закуталась в мантию, чувствуя растущий безотчетный страх.

Моросил дождь. Она с Люциусом стояла у искусственной запруды, в неподвижной и темной воде которой лежали обожженные стволы деревьев. Пещера, где держали дракона, находилась неподалеку.

Гермиона закрыла нос ладонью, когда воздух наполнила вонь. Дракона, держа за веревки, вывели из пещеры несколько егерей. Он водил маленькой головой, закрытой намордником, из стороны в сторону. Его чешуйчатое серое тело могло бы слиться с темным выжженным пейзажем, если бы животное не двигалось то и дело, принюхиваясь, готовое наброситься на любого.

Драко подошел к животному. Руками в перчатках взялся за поводья. Егеря что-то заорали, потянули за веревки, которыми удерживали дракона. Драко забрался в седло. Гермиона вздрогнула, когда животное попыталось выгнуться и сбросить Драко с себя. Ей показалось, что в этот момент Драко взглянул на нее. Но он тут же перевел взгляд на дракона и натянул поводья. Крэбб заорал егерям отпускать. Те отпустили веревки, сняли намордник и разбежались, укрываясь мантиями.

Дракон изогнул тело и выпустил струю огня.

Гермиона закрыла лицо, когда до нее долетел жар.

Дракон выгнул спину, и Гермионе показалось, что Драко сейчас упадет. Она дернулась к нему, хотя и понимала, что ничего не может сделать. Сердце бешено колотилось. Животное яростно выгибалось, пускало огонь. Драко начал заваливаться на бок. По его мантии лизнул огонь. Гермиона почувствовала во рту вкус крови, так сильно она закусила губу. Перевела взгляд на Люциуса, который стоял, глядя на сына пустым и безжизненным взглядом. Затем снова посмотрела на Драко. Он сумел выровняться в седле. Дракон выгибался. Вертел головой на тонкой шее. Шипел и плевался огнем и медленно взлетал, руководимый движениями Драко. Почти царапнул брюхом торчащие из воды черные стволы деревьев. Мелкий дождь не мог погасить огонь, который вырывался из его пасти. Если бы не запруда, огонь спалил все кругом.

Гермиона стояла, онемевшая от страха за мужа. Дракон между тем набирал высоту, все так же пытаясь сбросить наездника, выпускал огонь и рычал. Ей надо уйти, чтобы не беспокоить Драко своими эмоциями. Он должен быть собранным и спокойным и реагировать мгновенно. Гермиона поняла, почему он никогда не разрешал ей смотреть, как объезжает дракона. Зря она настояла в этот раз. Ей надо успокоиться и подумать о чем-нибудь хорошем.

Природа всегда действовала на нее успокаивающе. Поэтому Гермиона попрощалась с Люциусом и аппарировала в парк Малфой мэнора. В парке моросил дождь. А мысли все были одна другой мрачнее. Гермиона улыбнулась через силу. Подумать о хорошем… Однажды у нее это получилось.

— У меня есть красивый сад, у меня есть огромный дом, у меня есть любимый муж, у меня есть солнце, у меня есть запах дождя, у меня есть розы, у меня есть магия, у меня есть сконы с изюмом, которые готовит Типпи, — проговорила она. И продолжала вспоминать вслух все, что у нее было и делало ее счастливой.

Гермиона смотрела на сад, на последние розы, на небо, на котором расходились облака, показывая кусочек голубого неба. Заходящее солнце вспыхивало в каплях дождя. Настроение понемногу менялось. Серый пасмурный день уже не казался таким безнадежным. Прибитые дождями розы не вызывали тоску. Наоборот. Гермиона вдохнула аромат, улыбаясь, и в этот раз искренне.

Она не могла убивать Драко своими эмоциями. Они связаны. Он мог скрывать от нее свою боль. Она не могла. Ей не оставалось ничего другого, как передавать ему свое спокойствие, свое счастье, свою радость, пока он был там.

Гермиона вернулась в дом, когда стемнело. Драко уже должен был вернуться. Вероятно, не один, а с Крэббом и Гойлом, и остальными.

Он уже был в холле. Его мантия была разорвана и опалена с одной стороны. Гермионе ужасно хотелось броситься ему на шею, несмотря на драконий смрад и запах горелого, который наполнял холл от его одежды, но вслед за ним в холл вошли его приятели. Следом Люциус. Драко так похож на отца: та же осанка, несколько высокомерное выражение на вытянутом лице, абсолютное владение собой, что бы ни случилось, и совершенно естественное умение управлять людьми, не зря же столько лет Крэбб и Гойл таскались за ним в школе. Только Драко по какой-то причине был более человечным, чем Люциус.

Наверняка сегодня все его приятели будут ужинать в Малфой мэноре, потом напьются. Гермиона решила, что будет ужинать одна, и пока ее не заметили, аппарировала в спальню.

Вскоре в спальню зашел Драко. Гермиона бросилась ему на шею, как и хотела. Наплевать на грязную мантию и отвратительный запах.

— Дай я сначала приму душ, — сказал он, стаскивая перчатки.

Гермиона провела ладонью по его волосам.

— Я тебя люблю.

Гермиона села на кровати с дневником. «И чем все это закончилось? Тем, что все приближенные Волдеморта должны доказать ему свою преданность. Должны расколоть свою душу и создать Крестраж», — прочитала она последнюю запись.

Драко долго не выходил из душа, наконец, Гермиона услышала его, почувствовала, как он касается ее губами. Кажется, он спросил, будет ли она ужинать. Но она так хотела спать. Потом.

«Я один из последних, кто еще не сделал это», — Драко стоял у двери. Гермиона открыла глаза. В спальне было темно. Еще один ужасный сон.

Гермиона включила ночник, накинула мантию и вышла из комнаты. Ей нужно немедленно найти Драко. Она знала, что в столовой его нет. Они с друзьями наверняка уже поужинали, а теперь сидят в гостиной, курят и пьют огневиски.

В столовой, действительно, было пусто. Дверь в гостиную была распахнута. Гермиона воспользовалась дезилюминационными чарами и вошла.

Вокруг столика, на котором стояли бокалы с огневиски и полные пепельницы, сидели Крэбб, Гойл, Нотт и Забини. Драко стоял поодаль. Гермиона встала за портьерой, хотя все равно никто не мог ее увидеть.

— Ты стал слишком сентиментальным, Малфой, — говорил Нотт. — Будешь колебаться так же, как с директором?

— Все это сделали, Малфой, — добавил Крэбб, который едва помещался в кресле, так сильно он располнел.

— Ты почти год избегаешь этого, — продолжал Нотт. — Сделали почти все, кроме тебя. Твой отец был последним.

— Ты тоже еще не сделал, — ответил Драко.

— Я жду приказ Темного лорда, — ответил Тео, покрутил свой полный бокал с огневиски и добавил: — Начинают ходить слухи, что на тебя влияет твоя маглорожденная жена.

Драко выпрямился и посмотрел на него.

— Не смотри на меня так, Малфой, — сказал Нотт. — Давай будем честными. Ты мог бы достичь большего, если бы женился на чистокровной девушке.

— Например? — отозвался Драко холодно.

— Что, например? Ты избегаешь ходить на задания. Ты отказался от должности в министерстве. Ты давно мог бы сделать карьеру при Темном лорде, вместо этого ты выкупаешь какие-то странные артефакты, что-то там варишь. Кому это вообще сдалось? А сейчас ты отказываешься от бессмертия.

— Алкоголь тебя разговорил, Тео, — хлопнул его по плечу Забини, но Гермиона видела, что тот не был пьян.

— А как же единство души, тела и разума? — сказал Драко, глядя на Нотта.

— На тебя слишком влияет твоя жена.

— Можно подумать твоя жена, Тео, не влияет на тебя, — сказал Драко подчеркнуто равнодушно. — Я ее неплохо знал. Во всех смыслах.

Нотт посерел и дернулся в кресле. Крэбб что-то крякнул. Гойл начал смотреть в свой бокал. Драко налил себе огневиски и залпом выпил.

— И где сейчас твой Крестраж? — спросил Драко, обращаясь к Крэббу.

— Где-то у Темного Лорда на хранении, — пожал тот плечами.

— Почему Астория? Почему Гринграссы? — спросил Драко зло, переводя взгляд на Тео.

— Она слишком много и открыто симпатизировала маглам, — ответил тот.

— Ты сомневаешься из-за того, что придется убить Асторию? — спросил Забини.

— Мы были в детстве помолвлены, — ответил Драко. — Блин, мы играли с ней в этой гостиной, когда наши родители приходили сюда после обеда!

Он налил себе еще.

Нотт перевел тему. Драко пил и молчал. Затем поднял взгляд и посмотрел на нее. Гермиона отпрянула за портьеру. Может, Драко и не заметил ее под дезиллюминационными чарами, но, когда он отвернулся, она скорее вышла из гостиной и вернулась в их комнату.

В спальне продолжал гореть ночник. Гермиона вздрогнула от страха и вжалась в край письменного стола, когда в полутьме возникла фигура в темном. Драко стоял у стены и смотрел на нее. Она почему-то вспомнила шестой курс: перепуганного мальчишку, который сбежал из Большого зала, чтобы плакать в туалете. А потом он убил Гарри. Как бы ей ни хотелось ненавидеть его за это, ненавидеть его она не могла.

— Что это было? — спросил он тихо.

— О чем ты?

— Ты следила за мной.

— Я случайно.

— Под чарами невидимости? За кого ты меня держишь?

Она вспомнила, что он был пьян. Испуганно отшатнулась. Драко усмехнулся.

— Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер, — протянул он, — только не говори, что ты меня боишься.

— Я тебя не боюсь.

— Ты же прекрасно знаешь, что я не могу причинить тебе вред. Мне не надо видеть тебя, чтобы знать, что с тобой что-то случилось. Когда тебе больно, мне больно так же. Когда ты думаешь обо мне, я читаю твои мысли. То, чего ты хочешь, желаю я. Линия света, которую не разорвать. Я чувствовал сегодня твой страх. Чертов дракон чуть не скинул меня тогда. А потом я чувствовал это, — он наколдовал на столе вазу с мокрыми розами — теми самыми, которые Гермиона видела сегодня в парке.

— Почему ты мне не сказал про Крестраж? — сказала Гермиона мягче, чем хотела.

— Потому что я пытался этого избежать.

— Ты понимаешь, что с тобой будет? С нами? Ты будешь в его руках. Половина твоей души будет у него…

— Ты думаешь, я не понимаю? — заорал он так, что она сильнее вдавилась в край стола.

Рядом с букетом возникли бутылка огневиски и бокал.

— Прошу тебя, не пей больше.

Драко не послушал и выпил.

— Я не должен был на тебе жениться, — сказал он. — Посмотри, на что похожа твоя жизнь…

— Я счастлива с тобой.

Он скривился. Хотел сказать что-то, даже открыл рот, но затем сжал губы.

— Я не хочу убивать Асторию! Я никого не хотел убивать! Я не желал нам такой жизни! — воскликнул он наконец.

— Я знаю. У тебя есть совесть. И сострадание.

Он молчал.

— Ты не убийца, Драко.

Он усмехнулся:

— Возможно. Возможно, в другом мире это так.

От него пахло им и ещё огневиски, когда он подошел и обнял ее. Гермиона не хотела заниматься сексом, она была слишком напряжена и расстроена, а Драко был слишком пьян. Но то, как он обнял ее, как снимал с нее мантию, напомнило ей сегодняшний сон. Гермиона застыла, ощущая его руки на своем теле. Его поцелуй, на который она ответила. Не могла не ответить.

Она жадно целовала его, пытаясь выбросить из головы тот сон. Как же она скучала по нему. Как же ей не хватало его. Она опустилась перед ним на колени и дернула пряжку ремня. Драко расстегнул ширинку, запустил руку в ее волосы и потянул к себе. Но в реальности Драко никогда не будет с ней. Он сказал это прямо. Он любит Асторию, не ее. В реальности или во сне? Неужели он ее сейчас прогонит? Драко поднял ее и развернул к себе спиной. Гермиона уперлась руками в стол, почувствовала ладони Драко на бедрах. Почувствовала его дыхание у шеи, в то время как его руки сминали юбку.

— Я тебя люблю, Гермиона, люблю тебя…

— Помедленнее.

Он замедлился, одновременно целуя ее в шею.

— Так хорошо?

— Так очень хорошо… Драко… Нет, не останавливайся… Я тебя люблю.

Не знаю почему, но я так тебя люблю. Так тебя люблю.

— Почему у нас нет детей? — спросила она позже, когда они сидели на кровати.

Он посмотрел на нее как-то странно.

— Когда же это закончится? — сказал он устало.

— Что закончится?

— На этой неделе у тебя два раза пропадала память. Я пошлю сову Северусу Снейпу. То, что он тебе посоветовал в прошлый раз, — записывать сны — не помогает.

— Я помню почти все. Только скажи, почему у нас нет детей?

Драко сжал губы и отвернулся.

— Пожалуйста, Драко.

— Темный лорд запрещает нам иметь детей с маглорожденными, — ответил он наконец.

Он рассказал не все — она просто это знала.

— Это все?

— Не все.

— Расскажи.

— Мы ждали ребенка. Сразу после войны, когда еще не было законов, запрещающих иметь детей от маглорожденных волшебников. Темный лорд заставил меня дать тебе зелье, чтобы прервать беременность.

Он отвернулся. В комнате повисла тишина, только слышен треск дождя. А потом Гермиона увидела, что его плечи дрожат. Она притянула его к себе. Драко Малфой плакал у нее на груди, потому что ему пришлось убить собственного ребенка. Она прижимала его голову к своей груди и глотала беззвучные слезы. Да, она помнила.

Комментарий к Глава 8

Я знаю, что с новыми оповещениями фикбука стало тяжело следить за обновлениями в впроцессниках и за избранными авторами. Я сама обожаю ждать новые главы, предвкушать эмоции и удовольствие от чтения. Поэтому стараюсь для своих читателей публиковать новую главу раз в неделю по пятницам.

========== Глава 9 ==========

Слишком худой, одетый как-то слишком просто, слишком отросшая челка падала ему на глаза, совсем не тот Малфой, к которому Гермиона привыкла. Он стоял, опустив плечи, и смотрел, как работники министерства уносят из библиотеки ценные книги и предметы. Гермиона знала каждую. Высокий темного дерева маховик времени с изящной буквой “М” на фасаде и переливающимся внутри песком времени был вынесен вместе с остальными фамильными редкостями. Теперь кабинет казался непривычно просторным и пустым. Гермиона заметила у уголков рта Драко горькую складку, и ей показалось, что он сейчас заплачет. Она подалась к нему. Но ее опередила Астория.

Гермиона видела, как маховик вместе с остальными магическими предметами перевозят в министерство в отдел, которым она заведовала. Увидела себя, проводящую ревизию. Длинный ряд конфискованных маховиков. Буква “М” на фамильном маховике Малфоев треснула, за нею лопнуло стекло. Затем стали лопаться стекла остальных маховиков, и песок времени потек на пол. Гермиона не могла пошевелиться, утопая в медленно текущем вокруг нее песке, который сиял и искрился. А в нем вспыхивали многочисленные линии жизни. Многие смутные — всего лишь возможности. Другие ярче — то, что свершилось. И, наконец, яркие линии переплелись в один поток — тот, на котором она стояла сейчас и принимала решение.

Но рядом бурлил и вспыхивал другой поток. Такой же яркий, почти свершившийся. Он возникал из точки где-то в прошлом и по яркости почти сравнялся с первым потоком. Гермиона склонилась над ним, рассматривая события, создавшие его. И узнавая в нем свой сон.

Вот они с Драко стоят в его кабинете. Зелье от заклятия медленной смерти готово.

— Ты самый гениальный! Ты самый целеустремленный! — Гермиона обнимает его.

Заклятие медленной смерти очень сложное, но иногда получается даже у самых обычных волшебников, когда они кого-то сильно ненавидят либо долго на кого-то обижены. Гермионе приходилось работать с его последствиями не раз. Иногда проклятый начинает болеть либо теряет жизненную энергию. А иногда заклятие такое сильное, что проклятый впадает в беспамятство и вскоре умирает. Обычные зелья бессильны в таком случае. Новое зелье очень поможет ей в работе.

Вот они в небольшой беседке. Ночь. И служитель, в котором она узнает Северуса Снейпа, произносит над ними старинную брачную клятву чистокровных волшебников. Оба говорят, что согласны. Драко берет ее руку. Из палочки Снейпа выходит линия света. Один конец сияющей нити опоясывает ее безымянный палец на левой руке, второй конец — безымянный палец Драко. От пальца линия света поднимается прямо к сердцу и остается там, соединяя их.

— Пока смерть не разлучит вас, — говорит Снейп. И Гермиона знает, что так и есть.

Связь, которая оказалась сильнее времени и проявилась даже в реальности. Связь, которая предупреждала, что они оба в опасности и показывала, что может случиться.

Вот она в подвале Малфой мэнора.

Холодно. Очень холодно. Почти так же холодно, как в озере, куда она бросилась, чтобы вытащить Гарри. Она одна, на каменном полу, пытается согреться в разорванном свитере, который когда-то был голубым. Проваливается в тяжелый полубред-полусон. Неизвестно, сколько это длится, пока она не слышит шаги и голос, показавшийся знакомым, не говорит:

— Он мёртв.

Гермиона открывает глаза и пробует подняться. Конечно, у нее не получается. Только обдирает ладони о пол.

— Гарри Поттер мертв. — Тот голос, что она так мечтала услышать снова.

Каждую ночь там, в палатке, ей снилось, что он находит ее и возвращается к ней.

— Поттер мертв, Гермиона, — во всем черном с равнодушным выражением на красивом лице над нею возвышается Драко. — Я убил его.

Гермиона тянется к нему. Пытается подняться. Драко помогает ей встать, тянет за свитер, привлекая к себе. И плачет — Гермиона чувствует, как ее холодную кожу жгут его слезы. И она тоже плачет: потому что он вернулся. И только потом понимает, что именно он ей сообщил.

Вот она уходит вместе с Гарри и Роном искать Крестражи. Бросает его. Больно.

Вот они целуются под деревом у черного озера. Кажется, она никогда не была такой счастливой. Потому что здесь все вместе: он, весна, первые поцелуи, чувства, которых слишком много, и они такие яркие, такие чистые, такие искренние.

Вот они прячутся от Рона в Выручай-комнате.

Вот они целуются в первый раз.

Вот они смотрят в хрустальный шар, и она ему улыбается. Панси смотрит на него, не отрывая взгляд. Это начало линии.

А потом внезапно все меняется. Поток времени перекидывает ее обратно в настоящее. Она снова видит Панси. Но теперь Панси старше. Ее лицо красное от слез. Палочка в ее руке подрагивает. Перед нею в воздухе левитирует Малфой, пораженный проклятием медленной смерти.

Тогда-то Гермиона и проснулась. Она почти забыла свой утренний сон. Но сейчас, когда Гарри стоял в Норе форме Аврора и рассказывал, что Малфой исчез, весь сон пронесся перед глазами.

Воскресный обед в Норе оживился. Молли засуетилась, предлагая Гарри место за столом. Джинни поставила перед ним тарелку. Рон потянулся за пивом.

— Наверняка Малфой и убил тех людей, — сказал Рон, — а потом сбежал.

Иногда Гермиона жалела, что столько времени потратила на ненависть. А вот Рон совершенно не жалел. Она была уверена, что сейчас он добавит, что Малфой должен был подохнуть ещё в Выручай-комнате.

— Он не убивал никого, — ответила Гермиона.

— А ты откуда знаешь?

— Малфой не убийца.

— Он точно никого не убивал. Это же Малфой, гламурный слабак, который ревел в туалете, как девчонка, — сказал Джордж.

— Мы все плакали в туалете, — возразила она.

— Я не плакал, — вставил Рон.

— Рон, чуть что, сразу все решает кулаками, — Джордж потрепал брата по плечу.

— И вы считаете это правильным?

— Да что с тобой, Гермиона? — удивилась Джинни.

— Малфой нарывается, Малфой получает по морде. Закон жизни. Выживает сильнейший, — продолжил Джордж. — Он всю школу жаловался папочке.

— Он ни разу не пожаловался на вас отцу, хотя вы всю школу с ним дрались.

— А гиппогриф? — вставил Рон.

— Гиппогриф — это другое.

— Ты сама дала ему по носу за гиппогрифа. Почему ты его сейчас оправдываешь? — спросил Джордж.

— Может, потому что мне не…

— Потому что он сейчас бедненький несчастненький маленький эльф, — скривился Рон. Вся компания заржала.

— У меня об этом другое мнение, — ответила она жестко.

— О-о, — протянул Джордж, тыкая Рона в живот. — В постели она тоже всегда сверху?

Рон пожал плечами.

Да, Малфой в школе был нахальным и мелко пакостил. Но факт, из всех ее однокурсников, он единственный, кто смог измениться. Или это война изменила Малфоя. По крайней мере, ничего плохого о нем не было слышно за эти годы. Но люди так просто не поменяют свое мнение. Объяснять другим это не имело смысла. В школе она, может, с пеной у рта стала бы защищать свое мнение, сейчас предпочла промолчать.

— Бедная Астория, — сказала Флер, укачивая малыша.

— Кстати, Гермиона, — вспомнил Гарри. — Астория просила, чтобы ты к ней пришла. Говорит, у нее есть для тебя что-то важное.

Ей надо было рассказать Гарри обо всем: про свои сны, про магическую битву. Надо было рассказать ему все это с самого начала. А теперь, может быть, уже поздно.

Гермиона бросила взгляд в окно. С деревьев уже опали все листья. На одной ветке целовались двое голубков. Ветер бросал на них снег с дождем. Ветка качалась. Голубки чистили друг другу пёрышки и снова целовались. Драко не мог умереть. Гермиона чувствовала, что с ним что-то случилось, но он не мог умереть. Потому что между ними есть связь — теперь не было смысла отрицать это — и она бы узнала, что его больше нет.

Рон не разговаривал с ней весь вечер.

— Ты с ним спала, да? — сказал он, когда они вернулись домой. — Ты ведь спала с Малфоем?

— Рон, зачем ты говоришь это?

— Дураку ясно. Как вы смотрели друг на друга. Даже в школе было ясно. Скажи, он тебя тоже имел?

— У меня никогда ничего с ним не было.

Самые обидные обвинения — несправедливые. И Рон был к ней несправедлив. В школе он ревновал Гарри к ней, боялся потерять его дружбу. Сейчас ревновал ее к Малфою.

— Что же ты так обеспокоилась о нем?

— Я беспокоюсь о нем, как о любом нашем однокурснике.

Рон надулся. И больше с ней не говорил. Он лег спать, не обняв ее. А Гермиона долго не могла уснуть. В их последнюю встречу Драко сказал, что кто-то возрождает Волдеморта. Тогда она не обратила внимания на его слова. Она была слишком занята своими чувствами. Ей вдруг стало стыдно перед Роном. Даже сейчас она думала о Малфое! Но она не могла не думать, потому что её не оставляло чувство, что все происходило не просто так. Если Драко был прав? Если кто-то действительно возрождает Волдеморта? Тогда ее сон мог иметь смысл.

А вдруг ее сон — это и есть та реальность, которую кто-то пытается создать?

Или, может, ее реальность, где она лежит сейчас с Роном, не существует? Может, исчезновение Драко, и Рон, и ее работа в министерстве, и Гарри, и Нора — может, именно это и есть сон? Она снова вспомнила два потока времени. И Панси, которая стояла над Драко, лежащим в беспамятстве.

Гермиона села на кровати.

— Драко?

Он лежал без сознания в какой-то комнате. Гермиона закричала. Чьи-то руки держали ее. Горел ночник. Она увидела лицо мужа.

— Я снова видела ужасный сон, — прошептала она.

Драко прижал ее к себе.

— Поэтому ты так смотришь на меня? — сказал он, когда она осыпала быстрыми поцелуями его шею, щеку.

— Как будто тебя прокляли, — она прижалась к нему сильнее. — Заклятием медленной смерти. И ты лежишь в беспамятстве где-то…

— Я знал, что только после моей смерти ты поймешь, что у тебя не самый плохой муж.

— Люблю тебя.

Вот же он, Драко, живой, теплый — Гермиона провела ладонью по его плечу, по руке, избегая касаться метки. Как же она его любила. Она оставила на его лице несколько поцелуев. Она знала каждую родинку на его груди. Каждую морщинку на его лице. Она видела его сильным, и видела его слабым — и продолжала любить.

— Это была Паркинсон! Я видела. Это она прокляла тебя во сне. Она! Она прокляла и теперь держит где-то.

— Это всего лишь сон, — Драко погасил ночник, лег, притянул ее к себе и обнял.

========== Глава 10 ==========

Говорят, когда люди смотрят на звезды, в этот момент они вместе.

Астория, бледная, с черными кругами под глазами, сидела в кабинете в Малфой мэноре, который в своем сне Гермиона знала так хорошо. В ящике письменного стола должны лежать записи Драко. У стены те же стеллажи с книгами и компонентами, только в углу нет маховика времени. Все такое знакомое и при этом бесконечно чужое. Гермиона не хотела, но ждала, что сейчас в кабинет войдет Драко, положит мантию на стул, и…

— Драко просил передать тебе это, — Астория положила на стол ключ. Простой магловский ключ. — Если с ним что-то случится. Я знаю, что вы с Драко связаны магически, — добавила она ровным голосом.

— Это не так… между нами…

— Я это чувствую…

Гермиона отвела взгляд.

— У него снова начала появляться метка, — продолжала Астория.

— Я знаю.

— Он стал плохо спать. Вспоминал Волдеморта. Кричал во сне… Называл меня Гермионой.

— У него были какие-то подозрения?

— Да. Он считал, что кто-то пытается возродить Волдеморта. И поэтому ткань реальности меняется. И от этого вернулась его метка. И от этого все его сны. Он рассказывал это мистеру Поттеру. Я думала, тебе он рассказывал тоже.

— У нас были не очень хорошие отношения в Хогвартсе, — ответила Гермиона. — Мы почти не общались после школы. То есть мы совсем не общались до этого года.

— Я знаю. Тебя пытали в этом доме. Точнее в той части, которая сейчас открыта публике.

— Драко в этом не виноват.

— Но его семья…

— Я не держу на него обиды. На его семью тоже. Беллатриса давно мертва. Было бы глупо сражаться с мертвецами.

Астория побледнела.

— Ты думаешь он мертв? — спросила она, вдруг потеряв все свое спокойствие.

Драко был жив, но Гермиона не знала, как долго он протянет, если Авроры его не найдут. Она понятия не имела, как много могла сказать Астории. Странное дело, но сейчас она думала не о себе, а о чувствах другого человека.

— Что это такое, как ты думаешь? — Астория указала на ключ.

Гермиона покрутила ключ. Следы магии были очень слабые. Если Драко носил его с собой, ключ мог пропитаться его магией, как это бывает с вещами волшебника, и мог влиять на другого человека.

Она держала в руках вещь, которая принадлежала ему. Если во сне он весь принадлежал ей, то здесь единственный предмет, который был в его руках, и теперь его держала она, должен был ей что-то рассказать. Ключ переливался энергией — энергией Драко. Гермиона знала ее так хорошо. Когда они занимались любовью, когда он вышвырнул ее из опасной комнаты, когда читал ее мысли — все это была его магическая энергия. Но на ключе под его энергией ощущалась чужая, которая не принадлежала ему.

— Это магический предмет, — сказала она, отложив ключ, — ему его кто-то дал. С какими-то скользкими целями. Он очень искусно сделан так, чтобы скрывать свою сущность. Я чувствую под магией Драко чужую магию. Как ты думаешь, почему Драко мне его оставил?

— Из-за вашей связи. Чтобы ты смогла его найти. Или хотя бы сказать, жив ли он.

— Значит, он верил, что кто-то возрождает Волдеморта? — сейчас это было важнее, чем обсуждать их с Драко связь, в которой не было ее вины.

— В Малфой мэноре был маховик времени. Он был сломан давным-давно, еще до рождения Люциуса. Драко говорил, что в основе маховиков лежит какой-то элемент, наделенный магией, благодаря которому можно путешествовать назад во времени. Он считает, что с его помощью можно манипулировать тканью реальности, — сказала Астория, затем заговорила горько: — Драко очень умный, если бы не война, он мог бы достичь в жизни большего. Нам даже не давали покупать компоненты для зелий, ведь он бывший Пожиратель.

— А где сейчас этот маховик?

— Его конфисковало министерство после войны.

Гермиона увидела, как если бы это происходило в реальности, свой сон: маховик времени уносят из этого кабинета, а она стоит в потоке времени и смотрит, как формируется вторая линия жизни — та, которой быть не должно. От осознания мурашки побежали по коже.

— Драко не ошибался, — сказала она.

— Ты единственная, кто мне поверил. Мистер Поттер даже не стал меня слушать. Он считает, что раз Крестражи уничтожены, то вернуть Волдеморта нельзя. Но я же видела, как изменился мой муж. Я видела, как появлялась Темная метка на его руке. Я видела, что в нашей жизни появилось то, чего здесь никогда не было, — его чувства к тебе.

Гермиона вспомнила, как Драко уходил из ее кабинета.

— Он любит тебя, — сказала она.

Астория подняла на нее взгляд и быстро улыбнулась.

— Много лет назад Драко настоял, чтобы я прервала беременность. Он боялся, что роды меня убьют. Да я и сама боялась этого. Все из-за родового проклятия Гринграссов. А теперь… — она снова вернулась к тому, что ее тревожило: — Возможно, умер он… Наверное, нам не стоило это делать. Теперь у него бы остался ребенок. Я даже однажды придумала ему имя. Скорпиус.

— Как созвездие?

— Да, традиция Блэков называть детей именами созвездий. — Астория улыбнулась сквозь слезы.

Гермиона молчала, не зная, что сказать.

— Нам не было легко. У него все отняли. У моей семьи тоже. Его отца посадили в Азкабан. Большую часть Малфой мэнора нам пришлось сдавать. На Драко всегда стояло клеймо бывшего Пожирателя Смерти. Но я была счастлива с ним эти годы. Говорят, надо ценить то, что имеешь, потому что в этом мире нам ничего не принадлежит.

Астория встала. Гермиона тоже. Положила ключ в сумочку.

— Он жив, — сказала Гермиона. — Он вернётся к тебе.

Астория улыбнулась:

— Спасибо.

Из Малфой мэнора Гермиона отправилась в министерство. Она хотела проверить одну свою догадку.

В кабинете ее ждал Гарри.

— Опаздываешь на работу.

— Я была у Астории.

— Хочу спросить тебя о Малфое, — сказал Гарри. — Ты была одной из последних, кто видел его. Он приходил к тебе в кабинет и пробыл там, по словам твоей секретарши, не менее получаса.

Взгляд Гарри говорил сам за себя. И он не предложил ей показать следованию свои воспоминания. Пришел сам. Вероятно, даже не занесет ее слова в отчет.

— Мы не спали, — сказала она с нажимом.

— Меня это не касается, Гермиона. Но Рон… Ты бы хотела показать свои воспоминания следствию?

— Нет, Гарри…

Он вздохнул.

— У нас не было секса. Но… мы с ним связаны. Во сне.

— Во сне?

— Да, помнишь, тебе снился Волдеморт?

Гарри потер шрам.

— А нам с Малфоем снится один и тот же сон. Точнее, он снился нам до того, как Малфой исчез. А в ту ночь, когда он исчез, я увидела новый сон. Как будто я стою в потоке времени и смотрю, как в нем движутся две линии жизни. Одна, та, где мы сейчас с тобой говорим. Другая — где тебя нет. А есть Волдеморт. И мы с Драко женаты.

Гарри усмехнулся:

— Не знаю, что кошмарнее, Волдеморт или то, что ты замужем за Малфоем?

— А потом я увидела, что Драко где-то заточен под заклятием медленной смерти. Это сделала Паркинсон. Я уверена.

— А Волдеморт?

— Не знаю. Но догадываюсь. Астория рассказала мне про маховики времени. Драко считал, что с их помощью кто-то управляет временем и меняет реальность. Поэтому мы с ним и видим эти сны. И чувствуем связь друг с другом. Вот смотри, — Гермиона достала ключ.

— Что это?

— Он оставил мне это. Какой-то странный магический предмет. У меня такое чувство, что я должна знать, что это такое.

Гарри покрутил ключ в руке и вернул его Гермионе.

— Все равно это все слишком странно…

— Помнишь битву на встрече выпускников? У меня не было ни одного шанса в поединке с Драко. Невозможно победить в честном поединке человека, который живет этим. А в моем сне он Пожиратель Смерти и один из приближенных Волдеморта, как и его отец. В моем сне он совершил убийство— он убил тебя.

— Не зря он мне не нравился, — пробормотал Гарри. — Значит, ты думаешь, что твой сон на самом деле — это другая реальность?

— Не просто другая реальность, а реальность, которая проникает в наш мир. Кто-то переписывает прошлое, а вместе с ним и настоящее. Метка Драко. Мои сны! Его сны и его способности, которых у него не должно быть!

И чувства, которые в прошлом существовали только в виде смутной возможности, а теперь стали реальными.

— Почему же тогда только ты и Драко видите одинаковые сны? Почему мне не снятся сны, что Малфой меня заавадил? Джинни не снятся. Рону не снятся…

— Может быть, потому что мы с ним — причина того, что в той реальности все пошло именно таким путем? В той реальности мы с ним встречались на шестом курсе. Рон никогда мне это не простил. Он бросил нас в палатке и никогда не вернулся. Поэтому нас с тобой и поймали егеря.

— И где Малфой может быть сейчас?

— Где угодно. Я могу чувствовать, что с ним происходит, но я не могу знать в точности, где он и что с ним. Я только видела во сне, что его прокляла Панси, — Гермиона встала. — Пойдем. Я хочу увидеть маховик времени Малфоев. К тому же мой отдел задолжал ревизию.

После войны отдел тайн расформировали, и все магические предметы перенесли в специальное хранилище. С виду небольшая кладовка. Гарри хмыкнул, когда они вошли туда. Но едва Гермиона назвала пароль, как помещение стало расти вширь, вдаль и вверх.

— Ого! — сказал Гарри, разглядывая длинные полки, искрящиеся магией. — Теперь ясно, почему ты откладывала инвентаризацию.

— Идем, они должны быть на третьем этаже.

На третьем этаже маховиков не оказалось.

— Я уверена, они были тут! Неужели их кто-то вынес?

— Зачем? Ты же сама говорила как-то, что маховики времени не всемогущи. С их помощью нельзя вернуться далеко в прошлое и тем более кого-то воскресить.

— Но они могут сделать возможное реальным…

— Интересно, как?

Гермиона не знала как. Но она вспомнила вдруг, что видела Драко вместе с Панси и Тео.

— У Теодора Нотта есть какой-то проект, связанный с зельями. Мне рассказывал об этом Драко. Ты не мог бы проверить его, Гарри?

— Хорошо. Я пошлю тебе патронус, если что-то узнаю.

— Я еще поищу. Может, их просто перенесли в другое место.

Гарри ушел, а Гермиона просмотрела хранилище вдоль и поперек, несколько раз использовала Ревелио — заклинание обнаружения невидимых предметов. Но нигде не нашла маховики. Вероятно, кто-то вынес их под уменьшающими чарами. Кто-то, у кого был доступ в хранилище.

Чертова инвентаризация, которую она пропустила по своей безалаберности! По своей ли? Или по чьему-то умыслу?

Было уже темно, когда Гермиона вышла из министерства. Ей показалось, что на улице кто-то стоит за колонной. Она ощутила давящее волнение, которое обычно возникает перед опасностью. Выхватила палочку. А потом увидела, как к ней идёт Рон. Ощущение опасности не прошло. Ей все ещё казалось, что кто-то за ними наблюдает.

Они остались ужинать в небольшом магловском кафе. Гермиона догадывалась, что Рон хочет поговорить без лишних ушей, поэтому повел ее туда. Когда они зашли в кафе, плохое чувство оставило ее. Она, наконец, смогла немного расслабиться.

Ели пасту в полной тишине. Наконец, Гермиона сказала:

— Ты меня обнимешь?

— А надо?

Ну зачем он спрашивает?

— Ты была в Малфой мэноре.

— С Асторией. И еще я помогаю Гарри с расследованием. Кто-то вынес из хранилища все маховики времени и…

— Забудь про Малфоя! Ты не наигралась с ним?

— Рон, это несправедливо, — Гермиона оставила еду. — Я никогда тебе не изменяла.

— Тогда брось это. Гарри справится сам с другими Аврорами.

— Когда я бросала начатое? — она расправила плечи.

Рон смотрел на нее, потом сказал:

— Это верно. Когда ты думала о чувствах других людей?

Доели в молчании. Ни Рон, ни Гермиона не стали заказывать десерт. Они вместе уже столько лет. Стоит ли расследование того, чтобы накалять отношения? Но если она ничего не сделает, мир изменится. Рона больше не будет. Будет Волдеморт. Будет Драко… На мгновение Гермиона почувствовала жгучее желание, чтобы так и случилось. Настолько ясное, что это было даже не желание, а абсолютная уверенность, что именно так и будет.

Ей стало и страшно, и стыдно за свои мысли, за подлость по отношению к Рону. Она потянулась к нему, но Рон отодвинулся. Он никогда не обнимал ее. Гермиона постаралась подавить растущее раздражение, но оно было сильнее ее. Ей так хотелось почувствовать себя любимой и защищённой. Драко во сне всегда ее обнимал. Всегда был на ее стороне, как и она на его. Она вспомнила про ключ. Сунула руку в сумочку, чтобы проверить на месте ли он. Нащупала ключ, все еще думая о Драко. Магл не почувствовал бы ничего — ключ как ключ. Но Гермиона уловила начинающуюся вибрацию. Она отдернула руку, но поздно. Ее затянуло в туннель.

========== Глава 11 ==========

— Проснулась?

Это не был голос Рона, и не был голос Драко.

Гермиона села на кровати. Она плохо спала. Снова видела кошмары. Голова раскалывалась.

— В этот раз вы явно переборщили со снотворным зельем.

Гермиона узнала голос говорившего. Невысокого роста, с хитрым неприязненным выражением на лице, на нее смотрел Теодор Нотт. Он был одет в защитную мантию. В руке он держал ее дневник.

— Что вы намешали в этот раз в твое снотворное зелье? — спросил он, перелистывая дневник.

Гермиона поправила съехавшую бретельку сорочки.

— Отдай дневник, — сказала она.

Тео положил тетрадь на прикроватный столик.

— Я еле тебя добудился.

— Что ты тут делаешь?

— Драко попросил, чтобы я присмотрел за тобой.

— Где он?

— В подвале. Ждет, когда приведут Асторию, — он подошел к окну, тонко улыбнулся: — а вот и она.

Гермиона накинула халат и подошла к окну. Астория, худая, с кругами под глазами, такая же, как в ее сне, шла по мощеной подъездной дороге, в сопровождении трех Пожирателей.

— А ведь она могла бы быть членом семьи, — сказал Нотт. — Давай, идем.

Нотт никогда не нравился ей. Вот и сейчас Гермиона чувствовала с ним рядом ноющее беспокойство. Потянулась за своей палочкой, но не обнаружила ее на прикроватном столике. Конечно, Драко не посылал Нотта. Он пришел сам. Наверняка проследить, чтобы она ничего не выкинула. И она не пила никакое зелье на ночь. Зелье ей кто-то подлил. И — осознала она, холодея, — она вряд ли должна была проснуться сейчас.

— Давай, — Нотт поднял ее защитную мантию со стула и перекинул через руку.

— Куда мы идем?

— Подождешь в безопасном месте, пока ритуал не закончится.

Он подтолкнул ее к двери. Нотт был политиком, но боевыми заклинаниями пользоваться умел. Может, не так хорошо, как Драко, но без защитной мантии и без палочки в руках она предпочла идти с ним. Он привел ее к кабинету Драко. Где-то внизу послышались голоса.

— А ведь там они женаты с Асторией, — сказал он, кивая в сторону лестницы, — и Драко пылинки с нее сдувает.

— Откуда ты знаешь?

— Прочел твой дневник, — сказал он.

— Это всего лишь сон, — ответила она.

— Да, — согласился он, — всего лишь сон. Или чья-то несбывшаяся мечта. Потому что мы тут, а Гарри Поттер мертв. Прошлое осталось в прошлом. Сны остаются снами. Ты подождешь своего мужа в темной комнате.

Нотт открыл дверь кабинета и втолкнул ее туда. Гермиону пронзило заклинание недвижимости.

— На всякий случай, — улыбнулся Нотт.

Он накинул на ее плечи защитную мантию.

— Грейнджер, — сказал он, — у тебя же была возможность скрыться в магловском мире. Почему ты это не сделала? Ты усложнила жизнь и себе и ему.

— Потому что я дала клятву…

— В болезни и здравии, в богатстве и бедности, — процитировал Нотт с сарказмом, — пока смерть вас не разлучит.

— Зачем ты это делаешь, Тео? Разве тебе недостаточно власти, которую ты имеешь?

— Власти никогда не бывает много. Жажда власти — это то, что двигает человеком. Мы давно работаем в Ирландии с маховиками времени. Зная, благодаря им, где находятся крестражи Темного Лорда, и обладая Крестражами его приближенных, я могу получить неограниченную власть. И я ее получу. Волдеморт будет править, как и сейчас. Он давно выжил из ума. Но все решения будут исходить от меня.

— Как ты нашел Крестражи?

— Гоблины Гринготтса не могут и пальцем пошевелить без моего согласия. Чашу Пуффендуя я заменил на подделку. Диадему я нашел в Хогвартсе в Выручай-комнате. Все просто, когда знаешь варианты будущего.

Он стянул с нее мантию.

— И знаешь… я решил, что тебе лучше оставить мантию мне.

Гермиона почувствовала холодок, не имеющий ничего общего с холодом.

— Обезьяны тоже сражаются за власть, — сказала она.

— Ты сравниваешь человека с обезьяной?

— Человек способен сопротивляться своим слабостям. Обезьяна живёт инстинктами.

— Ты такая же зануда, как в школе, Грейнджер.

Нотт наложил на нее силенсио, вышел из кабинета и закрыл дверь.

Драко должен почувствовать. Он должен почувствовать, что она в беде, и прийти за ней. Но, может, ритуал уже начался? И части его души уже нет, и поэтому он больше не может чувствовать, как раньше. Не зря же ей так больно. Или это темная магия ее убивает. Наверное, уже началась агония, потому что ее куда-то уносило. Поток времени сиял вокруг и внутри. Перед глазами кружились сияющие точки. Какая из двух реальностей была настоящей? Что было на самом деле? Победа Волдеморта и Драко Малфой или победа ордена Феникса, Рон и… Драко Малфой. Что бы ни случилось, все равно он будет там. Драко все равно будет там… Драко…

Гермиона задыхалась.

Кто-то другой будет смотреть на розы в их парке. Разве ты не знаешь, что в этом мире нам ничего не принадлежит?

Он должен почувствовать.

Она перестанет каждый раз, когда он уходит, бояться, что он не вернется. … пока вы оба будете живы.

Он должен вернуться за ней.

Она перестанет считать шрамы на его теле и гадать, какими заклинаниями его пытались убить. Им никогда не было легко, но она была счастлива с ним все эти годы. Говорят, надо ценить то, что имеешь…

— Гермиона! — прозвучал издалека голос Драко.

Или это был голос Рона? Но это стало неважным, потому что поток времени остановился — и ее выбросило на берег.

Гермиона моргнула несколько раз, понимая, что ключ, до которого она дотронулась, сработал, как портключ. Ее все еще мутило после неожиданного перемещения.

Вокруг были стены. Холодный электрический свет. И стол. За столом сидел человек, которого она знала. Теодор Нотт. Гермиона инстинктивно отпрянула. А потом заметила, что на нем не было защитной мантии, он был одет в синий костюм, в каких она обычно видела его в министерстве. Нотт поднял на нее взгляд и произнес:

— Грейнджер, что ты делаешь в моем кабинете?

— Это не твой кабинет, Тео, — все, что нашлась ответить Гермиона.

Он посмотрел на ключ в ее руке.

— Это мой кабинет. В Ирландии, — пояснил он, кладя руки на стол. У него были движения человека, который привык много врать и увиливать, и такими же были его глаза. — Компания записана на мою жену. Мы производим медицинские зелья. Ты наверняка слышала.

В очередной раз ее окатило беспричинное беспокойство. Хотя, вовсе не беспричинное. Драко оставил ей ключ, который привел ее прямо к Теодору Нотту. И его жене. Она чувствовала, благодаря их связи, что Драко был где-то рядом.

— Как ты сюда попала? — Тео выглядел очень спокойным и смотрел прямо, даже слишком прямо.

— С помощью портключа.

— Они для индивидуального пользования, — сказал он. — Кто тебе дал твой?

— Это ключ Малфоя. Это ты дал ему этот ключ?

— Не я лично. Служба безопасности. — Тео опустил взгляд на бумаги, которые смотрел, когда она появилась. — Выход по коридору направо, там есть указатели.

Гермиона взялась за ручку двери. Тео был таким же, как в ее сне. Если Драко в ее сне был совсем другим, то Тео почти не изменился. Он был скользким, хитрым, неприятным, и все это ощущалось где-то на уровне инстинктов, потому что внешне он располагал к себе.

— Ключ можешь оставить, — добавил он.

— Оставлю его службе безопасности.

Гермиона вышла из кабинета. В коридоре ее никто не ждал. И она даже поверила, что спокойно сможет пойти искать Драко, но едва сделала шаг к лестнице, как перед ней из полутьмы материализовалась Панси. Кажется, она все это время стояла у двери под дезиллюминационными чарами.

— Грейнджер, — сказала Панси. В ее голосе не было слышно ее обычного высокомерия. Она выглядела разбитой и испуганной. — Идем.

— Где Драко?

— У тебя его ключ?

— Да.

— Он внизу. В одном из кабинетов.

— Твой муж знает?

Панси покачала головой:

— Нет.

Гермиона покосилась на палочку за поясом Панси. Панси никогда не была ни сильной волшебницей, ни сколько-нибудь умным человеком. Гермиона сжала свою. Они шли в тишине. Наконец они остановились у стены. Панси закрыла глаза. В стене возникла дверь. Дверь отворилась, и они вошли.

Ощущение дежавю было очень сильным — это была комната из ее сна. Пустая, только стены и кровать, на которой лежал Драко. Вокруг него кружила магия, что-то жесткое, разрушающее — заклятие медленной смерти.

— Кто это сделал с ним?

— Я. — Панси обернулась к ней, и Гермиона заметила, что ее глаза красные. — Я… я не знаю, как его снять.

— Ты так сильно ненавидишь его?

Панси рассмеялась истерично.

— Зачем ты хотела его убить?

— Дура, я спасла ему жизнь!

— Таким образом? Надо скорее отправить его в Мунго! У них есть зелья…

— Уже поздно.

— Господи, Панси, возьми себя в руки. Он умрет, если мы его не переправим в Мунго!

— Они бы убили его все равно, Грейнджер. Но если он умрет тут, возможно, он умрет и там. Никто не знает, как это работает. А я не хочу, чтобы он умирал, понимаешь?

Гермиона ничего не понимала.

— Кто хочет его убить?

— Те, кто хочет вернуть Волдеморта. Мой муж. Те, кто недоволен правительством. Те, кто верят, что при правлении Волдеморта было бы лучше. Те, у кого была метка.

— Зачем им его убивать?

— Потому что Драко и еще некоторые не хотели его возвращения. Я просила его, умоляла присоединиться к нам… Но он был против. И я стерла ему память о нашем разговоре. Но его все равно хотели убрать. И когда он снова мне отказал, мне пришлось… я не хотела его проклинать… — она улыбнулась вымученно. — Зачем я вру? Я возненавидела его в тот момент… А когда это случилось, я поняла, что это самое правильное. Он жив, но ни на что не может повлиять. Поэтому ритуал завершится. И всего этого, — Панси обвела рукой комнату, — больше не будет.

— Какой ритуал? О чем ты?

— Это место скоро исчезнет. Станет воспоминанием немногих или же просто несбывшейся фантазией.

— Как вы это делаете? Как вы меняете реальность?

— Тео нашел способ, как создать новую реальность из упущенных возможностей прошлого. С помощью песка, который находится в маховиках. Они собрали все известные маховики. Вытащили даже из министерства! И совершают ритуал, чтобы объединить место, время и людей. Этот ритуал они проводят вот уже почти год. Целый год, Грейнджер!

— Чтобы вернуть Волдеморта?

Панси рассмеялась истерично.

— Зачем тебе Волдеморт, Панси?

— Грейнджер, ты неисправима. Ты… глупа, — выплюнула она. — Почему тебя называют самой умной? Даже идиот вроде моего мужа занимает в министерстве должность выше, чем ты. Зачем мне Волдеморт? Мне все равно Волдеморт или ваше министерство. Мне все равно! Я хочу остаться с ним, ты разве не понимаешь?

— Панси, столько лет прошло со школы. Зачем тебе Драко? У тебя есть Тео. Он любит тебя. У вас счастливая семья…

— Счастливая! — вскричала она. — Но я в ней несчастна! Неужели ты не видишь, что все это ненастоящее? Наша свадьба, наши отношения с Тео… Это все, чтобы показать Драко, что я не такая ужасная. Чтобы он понял, что он потерял, когда меня бросил, — голос Панси задрожал. — Чтобы он понял, что меня тоже можно любить.

— Ненастоящим это делает только твое отношение, Панси. О такой жизни, как у тебя мечтают многие… У тебя есть муж, дети… Вы такие богатые!

— Но я люблю Малфоя, идиотка!

— Оттого что ты его любишь, ничего не изменится. Если ты сейчас не можешь ценить то, что у тебя есть, то тебя и Драко не сможет сделать счастливой.

— Не тебе решать!

— Драко такой же человек, как все мы. Со своими достоинствами и недостатками. Он неидеальный. Ты думаешь, с ним легко жить?

— А ты-то откуда знаешь, каково с ним жить?!

— Я с ним училась, так же, как и ты. Он всегда боялся принять решение. Ты думаешь, он поменялся с тех пор?

Панси посмотрела на Драко, потом перевела взгляд на ключ в руке Гермионы.

— Как ты смогла воспользоваться его портключом? Ведь только он один мог воспользоваться им, и никто другой.

— Панси, пойдем отсюда. Открой дверь и пойдем.

— Он с тобой, да? В той реальности он с тобой? Он ведь мне говорил… Он говорил, что видит сны, и та реальность никого не обрадует…

— Панси…

— …но он не говорил о тебе.

— Панси, нам надо перенести его в Мунго…

— Конечно, с тобой… Я же видела в школе… видела. Но поверить не могла, что это могла быть ты. Что он в тебе нашел?

— Если ты любишь его, то позволь мне переместить его в Мунго, — сказала Гермиона, сжимая палочку. Она попробует ее уговорить, а если у нее не получится, то ей придется использовать Империус.

— Нет! — лицо Панси перекосилось, и по щекам потекли слезы. — В этой реальности он никогда не будет моим. Уж лучше пусть он умрет. Пусть лучше он умрет, чем я буду знать, что он жив и не со мной! Пусть лучше он умрет!

— Ты не любишь его. Любовь ничего не просит для себя. Любовь не убивает…

— Тут в подвале уже заканчивается последний ритуал. Скоро ничего этого не будет. И тебя тоже не будет, — сказала Панси исчезая.

Империус вылетел из палочки и растворился в воздухе.

Гермиона попыталась аппарировать вслед за Панси, но у нее не получилось. Попыталась открыть дверь Аллохоморой, и снова ничего не вышло. Она была заперта с умирающим Драко, а где-то происходили игры со временем, на которые она не могла повлиять.

========== Глава 12 ==========

Гермиона видела его год назад. Он стоял у дверей министерства и курил, Драко Малфой — одноклассник, их с Гарри и Роном школьный враг и Пожиратель смерти.

Год назад он приснился ей в первый раз. Во сне они были женаты, и она его любила.

И все бы ничего, но просыпаясь по утрам, Гермиона забывала сон, а свои чувства забыть не могла.

Когда он только начал ей сниться, Гермиона не вспоминала сон. Но потом, когда Драко стал сниться ей снова и снова, она лежала утром в постели, перебирала в голове подробности сна, придумывала продолжение, пока ее фантазии не стали воплощаться в реальность. Пока ее не засосало так, что она стала задыхаться. И вот Малфой из неприятного одноклассника превратился в мужчину, от одной мысли о котором у нее дрожали колени и по телу шли мурашки.

А потом выяснилось, что ее сон был реальностью. Или реальность была сном? Что, в общем-то, уже неважно. Панси так сильно хотела поменять свою жизнь и жизнь Малфоя, что ей это почти удалось, пусть не без помощи других людей. Жаль, Панси не знает, что в той реальности будет не с ним, а с Тео.

Сейчас Драко лежал на кровати под заклятием медленной смерти, которое Панси послала в него. Вокруг него дрожала аура чужой ненависти, боли и несбывшихся надежд. Заклятие медленной смерти — мерзкая штука — сказанное от души убивает почти наверняка.

— Драко, — позвала Гермиона и приблизилась к нему.

Его состояние действовало и на нее. Гермиона сама будто находилась где-то в забытьи и медленно умирала. Связь между ними пульсировала, то прерываясь, то восстанавливаясь снова, в такт дыханию Драко.

В другой реальности Гермиона была колдомедиком, как и мечтала всегда, и с заклинанием медленной смерти работала не раз. И там она знала контрзаклинания, которые могли помочь, хоть и не спасти. Если Драко во время битвы с ней смог воспользоваться заклинаниями, которые в этой реальности не знал, то у нее тоже могло получиться сейчас.

Гермиона навела палочку на Драко с намерением произнести контрзаклинание. Она забыла о времени, настраиваясь на память о той, другой, жизни. Наконец, палочка откликнулась. Вырвался луч, наполняя Драко сияющим светом.

Гермиона вложила в контрзаклинание всю свою любовь, наверное, поэтому оно получилось сильнее, чем она ожидала. Драко, кажется, вздохнул. Или Гермиона просто слишком сильно этого хотела. Он не очнулся, но аура ненависти и разрушения вокруг него стала разреженной, не такой плотной. Гермиона, почувствовав внезапное облегчение, вздохнула сама. А на губах появилась улыбка. Она улыбалась непонятно чему. Возможно, тому что, хоть они и были заперты где-то в Ирландии, они все еще были живы. А раз так, то еще не все потеряно.

Ресницы Драко трепетали, как будто он спал и видел сон.

Интересно, в его сне была она? Впрочем, неважно. Главное, чтобы он очнулся, а там уже неважно, с кем он будет. Гермиона взяла его руку, холодную, чуть подрагивающую во сне.

— Нас скоро найдут, — сказала она. — Держись. Нас обязательно найдут.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Мы никогда с тобой не разговаривали по душам. Между нами всегда стояло что-то. Сначала наше положение в обществе. Твой характер. И мой тоже, как ни крути… Вряд ли мы когда-нибудь смогли бы быть вместе, но раз уж так получилось… и мы теперь связаны… Я не знаю, какой ты человек. Я знаю тебя только в своем сне. А там тебе пришлось принимать другие решения, тренировать другие способности, общаться с другими людьми. Да и я там совсем другая. Здесь я ничего не боюсь потерять. Там я боялась потерять тебя. А когда чего-то сильно боишься, это обязательно случается, не так ли?

Гермиона положила голову ему на грудь.

— Знаешь, Драко, ты должен очнуться… Тебя ждет Астория. Тебя ждет мама. Они любят тебя. И если это имеет хоть какое-то значение… — Слезы текли ему на рубашку. — …я тоже тебя люблю.

По стенам прошла вибрация. Комната дрогнула. Ритуал, который проводили Пожиратели, наверное, уже закончился, а это значило, что скоро она окажется в темной комнате, где ее оставил Нотт. Гермиона обнаружила вдруг, что стоит в потоке времени.

Впереди сияло множество дорог, одни едва заметные — только возможности, и две очень яркие, которые почти сравнялись по насыщенности. Гермиона не понимала, зачем она тут, пока ей не пришло в голову заглянуть в поток, на котором она стояла сейчас.

Тут же все закружилось перед глазами, и она увидела себя, голова на груди Драко, и услышала собственный голос:

— …если это имеет хоть какое-то значение, я тоже тебя люблю.

Дверь комнаты распахнута, в дверях стоит Рон, и он тоже слышит ее слова. Его отталкивают Авроры, врываются в комнату. А Рон стоит, не двигаясь, и смотрит на нее с Малфоем.

Потом видит склонившихся над песком времени людей в масках Пожирателей и Гарри с аврорами. Она задается вопросом, как авроры оказались тут. И поток времени перебрасывает ее в будущее в Нору, где Гарри рассказывает, что они давно следили за Ноттом, рассказывает про то, что все это время держал связь с Малфоем, а потом тот внезапно исчез. К тому времени у них уже был приказ на обыск компании Нотта в Ирландии. И если бы Гермиона не исчезла на глазах у Рона, то авроры устроили бы облаву только наутро, а к тому времени ритуал бы уже завершился, и этого мира бы не было.

— Все сложилось наилучшим образом, — говорит Гарри. Но Гермиона понимает, что нет. Рон сидит на другом конце комнаты и не смотрит на нее.

«А как же Драко? Что с ним?» — спрашивает Гермиона.

В хранилище министерства на полках стоят ряды баночек с сердцем мантикоры. Видимо, никто не поддерживал чары в баночках, потому что только одно сердце продолжает биться. Все остальные не годятся, чтобы варить из них зелье, потому что в них нет жизни. Раз уж они никому не нужны, и это последнее сердце тоже скоро остановится… Гермиона берет баночку.

Астория ждет ее в том самом кабинете в Малфой мэноре, где они уже встречались. Но теперь на столе стоят пузырьки, колбочки, а из котелка идет пар. Всю ночь Гермиона разбирает записи Драко, пока Астория готовит компоненты. Зелье варит Астория, хотя они обе: одна в реальности, другая в своем сне — видели, как это делал Драко. Гермиона подает компоненты. И наконец протягивает последний — сердце мантикоры. Когда оно опускается в котелок, смесь становится красного цвета и начинает пульсировать, как само сердце. Астория разливает готовое зелье в пузырьки. Они аппарируют в Мунго.

Пригодились связи Гермионы, чтобы их пропустили в неурочный час. Вдвоем они входят в палату, где лежит Драко. Гермиона остается стоять у двери. Астория вливает зелье Драко в рот. Сначала ничего не происходит. Драко так же лежит без сознания, безжизненный и бледный. Но вскоре на его лице появляются краски, и его грудь начинает вздыматься ровно, словно он просто спит. Астория, которая не спала несколько ночей кряду, выглядит бледнее и хуже, чем он.

— Драко, — шепчет Астория, глотая слезы и улыбаясь.

Он не открывает глаза, но Гермиона видит, как его рука дергается. Астория ловит ее. И Драко сжимает ее пальцы.

Гермиона неслышно уходит.

Ее перебрасывает в ее кабинет в министерстве. Она сидит в кресле. Драко стоит напротив.

— Я пришел поблагодарить тебя, — говорит он. — Астория рассказала, что ты нашла недостающий компонент для зелья.

Гермиона кивает:

— Сердце мантикоры, а рецепт зелья был у тебя в Малфой мэноре, — отвечает она и быстро добавляет, потому что чувствует себя ужасно неловко: — Это отличное зелье. Поздравляю.

Драко молчит.

— Я знаю, что Рон бросил тебя из-за слухов, которые ходят о нас. Хочешь я с ним поговорю? — спрашивает он наконец.

— Нет. Рон ненавидит тебя. Он не станет тебя слушать.

— Ясно. А ты показывала ему свои мысли?

— Нет, Драко, — отвечает она и добавляет мысленно: — Я не могу показать Рону мои мысли. Я изменяла ему с тобой все это время. В душе.

Драко снова молчит, а потом говорит:

— Астория беременна. Мы узнали вчера. Третий месяц.

— А как же её проклятие?

— Мы решили оставить ребенка.

— Я рада за вас, — действительно рада. Он заслужил быть счастливым. Астория тоже.

А потом наступает тот неприятный момент, когда разговор уже закончен, а разойтись не позволяет вежливость.

— Кофе, Драко?

— Благодарю. Но у меня назначена встреча. Здесь в министерстве. По поводу зелий.

— Да, я слышала. Министерство хочет сотрудничать с тобой. Поздравляю.

— Спасибо. Ну… До встречи.

— Удачи.

Та линия, которая их соединяла, погасла, ещё когда он лежал в Мунго. Пока они с Асторией варили для него зелье, он находился в состоянии клинической смерти, как сказали бы магловские врачи. Линия света больше не связывает их, но чувства Гермионы никуда не делись. С ними просто придется смириться.

Что ж… Ей тридцать семь, ее бросил муж, но у нее есть работа, не то, о чем она мечтала, но и не самый плохой вариант. А ещё она безнадежно влюблена в бывшего одноклассника, у которого скоро родится ребенок.

— Я могу что-то сделать для тебя? Хочешь, я всё-таки поговорю с Роном?

— Нет. Не стоит. Но… спасибо за предложение.

Ее снова тянет в будущее.

Гермиона редко брала в руки детей. Но Скорпиус плачет, а эльф-няня где-то пропадает. Нарцисса, которая пригласила Гермиону в Малфой мэнор, тоже куда-то ушла. Нарцисса рассказала про смерть Астории из-за родового проклятия и про их жизнь в мэноре.

Гермиона вынимает ребенка из кроватки. Ужасно боится уронить его или как-то повредить ему. Малыш продолжает плакать. Она прижимает его к груди. Он двигает головкой, ищет грудь. Сердце разрывают чувства: жалость, желание помочь и любовь, такая глубокая, которую Гермиона никогда не испытывала прежде. В гостиной появляется Драко с бутылочкой с молоком. Любовь к малышу становится больше. Она бьется в сердце белой линией, которая, оказывается, никогда не исчезала.

— Можно я? — говорит Гермиона, беря бутылочку.

А потом они идут по берегу моря и она слышит:

— Мама!

Ее зовет Скорпиус. Он называет ее мамой. Следом идет Драко. Гермионе тяжело идти. Если бы она знала, что в сорок лет будет так тяжело переносить беременность, то родила бы в девятнадцать.

Поток времени, где был Малфой, Астория, бал выпускников, платье с созвездиями, поцелуй в ее кабинете, заклятие медленной смерти, спасение Малфоя и гибель Астории, и они с Драко с малышом на руках начал терять яркость и растворяться.

Но течение времени не отпускало. У Гермионы было очень яркое чувство, что все зависит от нее. Ей нужно только принять решение. Перед ней стоял выбор: вернуться туда, где было министерство, Рон и Астория, либо же отправиться туда, где был Волдеморт и она с Драко.

Встречаться с Роном, чтобы доказать себе, что она не хуже Лаванды Браун, изначально было неправильным. Поэтому выбрать этот путь она не могла. Оставался второй. И если быть честной с самой собой, в существовании новой реальности виновата не только Панси и Пожиратели.

Гермиона сама хотела такую жизнь.

Но пожертвовать жизнями друзей и целым миром ради того, чтобы быть с ним, она тоже не могла.

И раз уж она стояла в потоке времени, где то и дело вспыхивали и исчезали возможности. Где можно путешествовать вперед и назад. Где нет никаких ограничений. И раз уж они с Драко есть начало этой истории, то она больше не будет пешкой. Она примет собственное решение.

Время замерло. Драко все так же был без сознания. Но теперь казалось, что комната, в которой они находились, где-то далеко-далеко среди множества других линий. Вокруг вспыхивали, кружили картинки событий, которые никогда не происходили или которым только суждено произойти. Или то были только возможности — еще не случившиеся или уже упущенные навсегда.

Гермиона увидела себя, сидящую на столе в своем кабинете в министерстве. И Драко. Он расстегивает ширинку. Гермиона подается к нему, и он входит в нее. Она цепляется за него, стонет. Но сейчас она не жалеет, что это никогда не случилось. Ведь потом ей бы пришлось жить с собственной совестью.

Переводит взгляд на другую картинку и снова видит себя. Она в подвале мэнора. Но в этот раз сидит, прислонившись к холодной стене. А потом в подвал входит Драко. Она вдавливается в стену от страха.

— Тебя переведут наверх. Будешь помогать эльфам, — говорит он, хмурясь. И в его голосе не слышно ничего хорошего. — Только попробуй что-нибудь выкинуть.

Ее переносит на поляну с цветущими колокольчиками, и Драко целует ее. Не так, как она привыкла, не так, как ей нравится, чтобы он ее целовал. Но сейчас ей все равно. Она тянет к нему руки, чтобы обнять его. Тянется к нему. Но Драко исчезает. Это просто одна из линий жизни, которая с ними не случилась.

Видит другую картинку. Незнакомый город, грязно, душно, очень жарко. Она стоит босиком в красивом платье и плачет. Опять плачет из-за Драко Малфоя. А потом видит, как танцует, прижавшись к его груди щекой. Ей так хочется задержаться в этом видении подольше, но и оно тает и исчезает.

Смотрит на другую картинку. Здесь они в школе: запускают воздушного змея. Но вместо себя видит Асторию. Она под оборотным. И эта линия жизни растворяется, исчезает.

Наконец, находит картинку, которая кажется очень знакомой. Она идет с Драко по берегу моря. И эта картинка манит ее все больше. Она не исчезает.

А затем Гермиону трясет.

— Гермиона, — слышит она. — Гермиона!

Ее слепил яркий свет. Она отключилась в темной комнате, а теперь снова пришла в сознание. Ступефай, который наложил на нее Нотт, больше не держал, но Гермиона все равно едва могла пошевелиться.

Дверь кабинета была распахнута, и там стоял Драко, а за его спиной Нотт и, кажется, Крэбб и Гойл с поднятыми палочками.

— Какого хрена! —заорал Драко. — Что тут делает моя жена?

— Малфой, ты должен завершить ритуал, — сказал Нотт.

Драко бросился к ней. В него полетели заклинания. Он поставил щит. Ответил заклятиями. Раздался вопль. Драко подхватил ее, увернулся от заклинаний. Снова ответил чередой заклятий. Его щит схлопнулся. Драко закрыл Гермиону собой. А потом начал падать. Гермиона не удержалась на ногах. Драко упал рядом. Она ударилась лбом о что-то твердое. Боль и гул в голове, глаза заливало чем-то теплым.

Она вытерла глаза и увидела, что дверь кабинета закрылась.

Драко лежал у маховика времени. С буквы «М» стекала кровь, это об нее она ударилась лбом. Драко хрипел. Он хрипел, как… как тот волшебник из ее сна. Заклинание удушения. Одной рукой Гермиона обняла Драко, другой уперлась в маховик. Это все, на что хватило ее сил.

Песок времени, который обычно был темным и недвижимым, сейчас мерцал. В нем крутились призрачные линии жизни, двигались фигурки, смеялись и плакали, проживая свои призрачные жизни. Одна картинка показалась очень знакомой. Шум волн. Море. Ярко светит солнце. Они гуляют с Драко, смеются. Гермиона сконцентрировалась на картинке. Она смотрела на себя и Драко в песке времени, пока не потеряла сознание.

========== Глава 13 ==========

Перед уроком Прорицаний Гермиона застала Малфоя и Панси у раздевалки мальчиков. Перед внутренним взором возникло, как он кладет руку Панси на задницу, а потом толкает ее в раздевалку. Гермиона опустила взгляд в пол. Малфой обогнал ее, за ним следом шла Панси. Они оба присоединились к компании слизеринцев, которая уже направлялась по узкому коридору в класс Прорицаний.

Гермиона последовала за ними и вошла в кабинет, погруженный в красноватый сумрак. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как она была тут в последний раз: огонь в камине, странный запах, столики, покрытые скатертями, хрустальный шар на каждом. Гермиона сделала шаг, чтобы сесть за столик с Парвати, но была остановлена профессором Трелони.

— К нам вернулась Гермиона Грейнджер… — протянула та. — Все места заняты. Разве что… — Трелони посмотрела в хрустальный шар и воскликнула: — Да… Да… Гермиона Грейнджер встанет за стол с мистером… Малфоем.

Затем профессор взмахнула руками и попятилась.

— Смерть, мои дорогие, — произнесла она, глядя на Гермиону через свои огромные очки. Потрясла головой, словно отгоняла видение в голове, попятилась снова и чуть не упала, споткнувшись о лежащий на полу пуф. — Я увидела смерть…

Класс зашушукался, обсуждая предсказание. Гермиона пробралась к столику, за которым стоял Малфой.

— Драко, ты знаешь, что когда люди смотрят на звезды, в этот момент они вместе?

Малфой усмехнулся в ответ.

Они по очереди смотрели в хрустальный шар, пытаясь увидеть будущее, пока перед глазами не засияли линии жизни. А потом поток времени поглотил их.

Сон закончился, но Гермиона ленилась открыть глаза, чувствуя необыкновенную легкость, словно всю ее усталость, сожаления и тяжелые мысли кто-то просто стёр. Когда Драко выдыхал воздух, она чувствовала запах его дыхания, такой личный и такой знакомый. По утрам они просыпались так, а потом продолжали лежать в постели, если он никуда не уходил. Иногда занимались любовью. Так она лежала в полусне, наслаждаясь своим новым состоянием, обнимая Драко, пока не вспомнила, что с ними случилось.

Теодор Нотт запер ее в темной комнате. Она отключилась и совершила путешествие в мир возможностей. В тот момент Драко должен был создать Крестраж, но он почувствовал, что она в беде, и нашел ее. Завязалась битва, из которой Гермиона отчетливо помнила смертельное заклинание, которое попало в Драко, и оживший маховик времени.

Гермиона провела ладонью по лбу, но не нашла рану, провела ладонью по лицу, но не нашла следы крови. Распахнула глаза и увидела Драко. Как же у него отросли волосы. Совсем как в школе. Она и не замечала этого. Гермиона приподнялась на локтях и нагнулась, чтобы поцеловать его. Даже в полутьме стало ясно, что он… он был другим. Он… он был подростком.

Они лежали на полу. Кругом столы, покрытые темной скатертью, тусклые хрустальные шары на каждом, тяжелые портьеры, между которыми едва пробивался свет. Огонь в камине был погашен. Было холодно, но душно. Кабинет Трелони…

Но как случилось, что они оказались здесь?

К ней резко вернулась память: Гарри, который следил за Малфоем, отборочные и конфундус, который она зачем-то послала в Маклаггена, Рон, который должен был ей нравиться… И они с Малфоем. Она уснула в своей постели в спальне Гриффиндора, а проснулась здесь. Был понедельник, скоро начнется урок Прорицаний. Надо встать, пока кто-нибудь не застал их с Драко вместе.

Она попробовала встать, но в этот момент Драко открыл глаза и притянул ее к себе. Гермиона уткнулась носом ему в щеку. Они лежали так, наверное, минуту, длиннейшую минуту в ее жизни, когда она чувствовала каждый стук его сердца. А потом он ее оттолкнул и вскочил, хватаясь за горло. Гермиона встала с пола.

— Что это было? — сказал Драко, осматриваясь.

— Ты о чем?

— Я… мне показалось, словно я… — он потер горло, несколько раз глубоко вдохнул и произнес: — Что мы тут делаем?

Он был одет в черную пижаму, а Гермиона обнаружила, что на ней надета длинная футболка с утятами, в которой она спала.

— Понятия не имею.

Драко отодвинул штору. За окном уже было светло. Сыпал снег.

— Скоро уроки начнутся, — сказал он. — Идем.

— Да, — ответила она, не двигаясь с места. — Ты первый. Я после.

— Ладно. — Он быстро поцеловал ее, а затем скрылся в двери.

Когда его шаги стихли, послышались голоса:

— Смотри, она тут…

В кабинет вбежал Гарри в пижаме и тапочках и с палочкой наготове, за его спиной сопел Рон.

— Ты что тут делаешь? Мы тебя замучились искать по всему замку. — Гарри тяжело дышал. — Ты в порядке, Гермиона?

— Всё в порядке.

— Ты почему не сказала никому, что пойдешь заниматься Прорицаниями ночью? — спросил Рон.

— Рон, я хожу на руны.

После того урока, на котором Трелони поставила ее вместе с Малфоем, а потом начала нести очередную чушь, Гермиона окончательно решила, что Прорицания не для нее.

— А что ты тогда тут делаешь? — продолжал допытываться Рон.

— Ты исчезла из спальни, — объяснил Гарри. — Мы искали тебя на карте мародеров. Тебя нигде не было, а потом увидели, что ты появилась в кабинете Прорицаний.

— С хорьком, — добавил Рон.

— Мы видели его в коридоре, — сказал Гарри.

— Он… он тоже пришел позаниматься Прорицаниями ночью, — на ходу придумала Гермиона.

— Малфой тебе ничего не сделал?

— Нет, Гарри.

— Пойдем, — сказал Рон, — на завтрак опоздаем.

— Кстати, а где твоя палочка?

Рон, кажется, ей поверил, а вот Гарри смотрел так, словно спрашивал, что же она тут делала на самом деле.

Но Гермиона и сама не знала.

— Идемте, — скомандовала она, — на завтрак опоздаем. Нам еще переодеться надо.

Парвати сейчас ищет свою расческу, уже поставила на уши всю спальню — вспомнилось вдруг.

Войдя в спальню, Гермиона сначала хотела взять свою палочку, чтобы призвать расческу акцио, но вспомнила, что какой-то шутник засунул ее в вазу с еловыми ветками. Расческа потянет за собой ветку, ваза разобьется, и ей еще придется восстанавливать ее заклинанием и чистить ковер. Чтобы проверить свою догадку, Гермиона сунула руку в вазу. И точно — расческа была там.

— О, спасибо, — сказала Парвати, выдергивая расческу из ее рук. — Я уж думала, что на Прорицания опоздаю.

— Как ты узнала, где она? — спросил Гарри.

Гермиона пожала плечами.

Она переоделась в спальне и взяла свою палочку, лежащую на прикроватном столике.

Весь этот день был одним бесконечным дежавю. Как будто Гермиона уже прожила его однажды. Все это было очень похоже на то, как действовала ее память: самые яркие моменты прошлого она помнила, но если спросить, чем оназанималась шестого марта на третьем курсе, она вряд ли сможет ответить, зато день, когда Малфой назвал ее грязнокровкой, помнила отлично.

Расческу Парвати она помнила. А то, что давали на обед, не помнила.

На обеде в Большом зале она видела Драко, за ним на некотором расстоянии шли его телохранители — Крэбб и Гойл, и Гермиона уже понимала, что между ними и Малфоем не было почти ничего общего.

Скоро пятый урок, зельеварение со Слизнортом. И если ее догадка верна, то сегодня на зельеварении кое-что произойдет. В коридоре у кабинета она сразу увидела светлую макушку Малфоя. Он стоял у стены и о чем-то разговаривал со своими приятелями. Панси с ним не было. Он как всегда выглядел спокойно-расслабленным. Повернулся в ее сторону, ни на секунду не прерывая разговор.

Гермиона прошла мимо, всем телом ощущая его присутствие, как будто кроме него, в коридоре больше никого не было. Она все еще видела его лицо, когда он появился в темной комнате. Она помнила все их поцелуи в будущем. Помнила, как он ее обнимал. Малфой продолжал беседовать со своими приятелями и ухмыляться.

Гарри толкнул ее локтем, и только тогда она отвела от Малфоя взгляд.

— Ты смотришь на Малфоя.

— Постоянно, — сказала она, зная, что Гарри примет правду за ложь.

— Что между вами? — прошептал Гарри, когда Рон отошёл.

— Рон Уизли и Астория Гринграсс.

— Это та, что младше нас? Он и с ней спит?

— Не думаю.

Со слизеринской стороны на них покосились. Малфой одарил Гермиону одним из своих нечитаемых взглядов.

Наконец, дверь кабинета открылась. Голоса учеников стихли внезапно. Так и есть. Она не ошиблась. Вместо Слизнорта в кабинете стоял профессор Снейп. Сейчас Рон начнет возмущаться.

Рон застонал за ее спиной. Гарри ткнул его в бок. Но Снейп, разумеется, услышал. Он презрительно обвел их взглядом и объявил:

— Сегодня я буду заменять профессора Слизнорта.

Гермиона встала, как всегда, за стол с Гарри и Роном. Снейп посмотрел на них, задержавшись взглядом на Роне.

— Сегодня мы будем готовить Охранное зелье. И чтобы оценить ваши знания, — Снейп снова осмотрел недовольным взглядом Рона. — Пусть Слизерин сегодня поработает с Гриффиндором. Мистер Уизли встаньте с мисс Булстроуд.

Рон побледнел. Даже если бы Милисента хотела помочь Рону с зельем, у нее бы не получилось.

— Мисс Грейнджер встанет с… — Снейп оглядел класс.

— Поставьте ее с Малфоем, — раздался голос со слизеринской стороны.

Весь класс захохотал.

Малфой поднял голову, как будто только что очнулся.

— Мисс Грейнджер встанет с мистером… — Снейп окинул класс взглядом, — …Ноттом.

Она помнила этот урок! Тео прятал от нее компоненты, закрывал учебник рукой. Как будто там не одно и то же написано! И как будто зелье они варили не вместе! Что ж… Нотт так Нотт. В прошлый раз ее ужасно разозлило его поведение, но теперь она была к нему готова.

Малфой работал в паре с Лавандой. Гермиона сама не понимала, что смотрит на него, пока не замечала, что взгляд так или иначе оказывался на нём. Некоторое время она держала взгляд на своём котелке, пыталась давить ягоды омелы, а затем внезапно обнаруживала, что снова смотрит на него.

Вот он придвинул к себе нож. Собрал орехи в кучу, но он и не думал их резать. Его пальцы скользили по скорлупе, застревали в выемках, точно так же, как в «Горбин и Бэркес». Но тогда он осматривал старый шкаф, и тогда его руки не казались ей такими красивыми.

— Грейнджер, — прозвучал над ухом голос Нотта, — не подглядывай.

— Что?

— Ты подсматриваешь, как Малфой варит зелье.

— Я не подсматриваю, — возмутилась она.

Весь класс уставился на них. Кто-то хихикнул.

— Заткнись, Тео, — сказал Малфой сухо.

— Она подсматривает, как ты варишь зелье, — сказал Тео громко.

На нее смотрел весь класс, но она видела только лицо Драко.

— Двадцать баллов с Гриффиндора за подглядывание, — сказал Снейп.

Малфой отвернулся. Нотт довольно улыбнулся, когда Снейп отошёл.

В том сне, что снился ей целый год, Нотт с помощью маховиков времени менял реальность, чтобы возродить Волдеморта. Он был слишком недоволен тем, что уже имеет. И… ему это удалось? Неужели вся ее жизнь, которую она помнила: Драко, Малфой мэнор, розы, драконы, Крестражи — неужели все это на самом деле не существовало? Как же надо было удариться головой, чтобы полезли такие мысли… Она автоматически потерла лоб. Впрочем, ничего этого и так не существует. Все это только возможности.

Гермиона взяла орех, но все ее мысли были только о Драко. Тонкий аромат духов с его мантии, который она почувствовала в коридоре. В будущем, где они были женаты, он пользовался духами только потому, что это нравилось ей. Впервые она ощутила, что он пользовался духами в школе. Его пальцы коснулись ореха. Гермиона тоже пододвинула себе орех, взяла в руки нож. Потом Драко резко начал резать корень имбиря, а она мазнула ножом по ореху. Орех, конечно, выскользнул из рук, а ножом она проехалась по пальцу.

Ничего не случилось. Она только немного содрала кожу у ногтя, но Малфой снова смотрел на нее. Гермиона увидела, что к ним движется Снейп, и чтобы с Гриффиндора не сняли еще баллов, поскорее отвернулась.

После урока ее перехватил Рон.

— Чтобы я ещё раз варил зелье с Булстроуд… — проворчал он.

Без ее помощи и без помощи Гарри, который пользовался учебником Принца-полукровки, Рон не смог правильно нарезать орехи, и теперь от него несло испорченным зельем. Рон продолжал жаловаться, а Гермиона смотрела на Драко.

Интересно, она просто помнит будущее? Или же она совершила путешествие во времени и оказалась в своем семнадцатилетнем теле?

Драко болтал с Ноттом и Панси. Панси явно заигрывала с Тео. А в одном из вариантов будущего она ненавидела Тео и их брак.

Малфой, словно почувствовав, что Гермиона думает о нем, обернулся. Увидел, что она стоит с Роном, и отвернулся к Панси. Он почувствовал, что она думает о нем так же, как она чувствовала его весь этот день. И он смотрел на нее, когда она порезалась. Время и пространство было не властно над их связью. Сомнений больше не оставалось — из темной комнаты маховик времени перебросил их в прошлое, на шестой курс.

Комментарий к Глава 13

Ну вот… Теперь они знают, что их ждёт в будущем. Кто-нибудь хотел вернуться в прошлое и исправить свои ошибки?

Надеюсь, вы заметили, что Драко не пошел с Панси в раздевалку в этот раз?

========== Глава 14 ==========

Гермиона сидела на трибуне на квиддичном стадионе, а в воздухе кружились мелкие снежинки, какие бывают только в мороз. Когда Гермиона одевалась, чтобы пойти смотреть тренировку, взгляд упал на теплый плед у кровати. Она вспомнила, что в этот день ужасно замерзла, поэтому взяла его с собой и ещё горячий шоколад в термосе. Лаванда отказалась взять плед, и сейчас дрожала, кутаясь в тонкое пальто. Гермиона завернулась в свой и налила Лаванде в бумажный стаканчик шоколад.

Зимнее солнце слепило глаза, горячий напиток обжигал язык, руки мерзли, но все это было ерундой по сравнению с чувством, что вся жизнь впереди. Рядом радостно закричала Лаванда, когда Рон смог наконец поймать квоффл.

Хотелось бы ей так же кричать, если бы играл Драко. Но в этом году его не взяли в команду. И вместо тренировок, он ходил с Крэббом и Гойлом, когда те не пили оборотное и не изображали из себя девочек, во внутренний дворик, чтобы покурить. Она помнила, как в будущем — весной — встречалась с ним в этом дворике. И однажды они даже поцеловались за фонтаном, когда никого не было рядом. Ветер шумел светло-зелеными листьями плюща, и им показалось, что кто-то идет, — они отскочили друг от друга… и…

Послышался крик. Гермиона очнулась от видения. Но в этот раз кричала не Лаванда.

Джинни столкнулась с Джимми Пиксом. Ей удалось удержаться в воздухе, а Джимми спикировал вниз и сумел затормозить только у самой земли. Он свалился с метлы и сломал ногу.

Гарри и Рон вызвались отнести Джимми в больничное крыло. Гермиона пошла с ними. В Больничном крыле мадам Помфри давала простудившимся младшекурсникам настойку имбиря. Она оставила капли Гермионе, а сама направилась к Джимми.

Все это казалось таким знакомым — настойка, книги по колдомедицине.

— Ты идешь? — потянул ее Рон, уходя.

— Нет, — ответила она. — Я помогу мадам Помфри.

Колдомедицину Гермиона помнила, но не так хорошо, как бы ей хотелось. Прожитая в будущем жизнь уже исчезла, оставив только воспоминания. Но, как и прежде, когда Гермиона помогала пациентам, она растворялась в этом, забывая об ужине, о других делах, о самом времени.

Она померила температуру Кэти с первого курса, поправила одеяло Джону, посмотрела Бенни с третьего курса. У Бенни тоже была температура, но судя по всему, он чем-то отравился. Надо сказать об этом мадам Помфри.

Мадам Помфри поблагодарила ее за помощь, а Гермиона пообещала, что вернется еще.

Из Больничного крыла она пошла в библиотеку. Это было одно из немногих мест, где они с Драко могли встречаться. Никому бы и в голову не пришло, что она приходит в библиотеку, чтобы пообщаться с Малфоем. Она знала, что он сейчас там, но не потому что это случилось в будущем, а благодаря их связи. Связь тянула ее к нему.

Ей хотелось поговорить с ним о том, что с ними случилось. Но с тех пор, как они очнулись в кабинете Трелони, он как будто нарочно ее избегал.

Гермиона подошла к библиотеке как раз, когда Драко выходил оттуда. Едва она увидела его, как внутри разлилось чувство спокойствия и нежности. Их связь — она тоже не изменилась.

Драко кивнул ей, проходя мимо. Да что с ним?

— Драко, — она встала напротив него. — Нам надо поговорить.

— О чем, Грейнджер?

Он обошел ее, и Гермионе пришлось следовать за ним.

— Обо всем, что с нами произошло.

— А что с нами произошло? — ответил он, продолжая идти. — Мы попробовали встречаться. Это не сработало. Я понял, что ты мне не нравишься.

В будущем ударилась головой она, а крыша поехала у Малфоя!

— Мы проснулись в кабинете Трелони…

— И что?.. — Он встал на подъехавшую лестницу. Гермиона тоже.

На лестнице были другие ученики, и им пришлось делать вид, что они поднимаются по отдельности, пока они не оказались на восьмом этаже у Выручай-комнаты.

Драко оглядел стену. Гермиона протянула ему руку. Он сжал губы, но все-таки взял ее, закрыл глаза. А затем перед ними возникла дверь. Когда они вошли, Драко выпустил ее ладонь из своей.

Внутри было именно то, что Гермиона ожидала увидеть: старые вещи, покрытые пылью, обветшалая мебель и темный старинный шкаф в глубине, который она помнила так хорошо. С помощью этого шкафа в будущем Драко впустил Пожирателей в Хогвартс.

— О чем ты хотела поговорить?

— О нашем… о будущем…

Драко поднял бровь.

Гермиона села на покосившийся стул, чтобы собраться с мыслями.

В ее памяти были две линии жизни. Одна — возможность из сна. Там они с Драко никогда не встречались, и она была замужем за Роном. Там Драко встречался с Панси, чинил Исчезательный шкаф, и в конце концов впустил в Хогвартс Пожирателей. Началась война, в которой победил орден Феникса.

И вторая, та, где победил Волдеморт и где они были женаты. В этой линии жизни они встречались на шестом курсе. Драко втайне от нее чинил шкаф и впускал в Хогвартс Пожирателей. Она так сильно обиделась на него, что порвала с ним. Потом они с Гарри и Роном скитались в палатке. Рон ушел и никогда больше не вернулся. Их с Гарри поймали егеря. Волдеморт приказал Драко убить Гарри в обмен на ее жизнь. Она должна была его возненавидеть, но месяцы в палатке без него… Каждое утро просыпаться, думая о нем. Поэтому когда он пришел к ней в подвал, и она его обняла… Они поженились магическим браком. Потом Волдеморт обязал своих приближенных сделать Крестраж. На самом деле за этим стоял Теодор Нотт. А после их перебросило из темной комнаты в прошлое.

Драко должен знать лишь вторую линию. Он знает о будущем, где победил орден Феникса, только из ее снов и дневника, который она давала ему читать.

— Я жду, Герм… Грейнджер, — прервал он ее мысли.

— Ты делаешь это специально!

— Делаю что? — ответил он нетерпеливо.

— Ты специально меня игнорируешь.

— Пятьдесят очков Гриффиндору! — воскликнул он. — Самая умная ведьма столетия сложила дважды два. После пяти курсов ты наконец поняла, что у нас не самые лучшие отношения. — Малфой вздохнул. — Иди, Грейнджер. У меня есть дела.

Я ужасно скучаю — все, что ей хотелось сказать ему. Я очень скучаю по тебе.

Драко прикрыл глаза, как будто ему все это давалось с трудом и, наконец, сказал:

— Неужели какая-то фантазия, которую внушила нам Трелони, так могла на тебя повлиять?

— Чем бы это ни было, я не могу сейчас делать вид, что мы чужие.

— Мы чужие люди, Грейнджер.

— Прекрати.

— Грейнджер, только не говори, что ты влюбилась в меня после нескольких встреч…

— А что, если так?

— Да ничего. Просто даже не думай, что я когда-нибудь женюсь на тебе. С твоей кровью тебе нечего и мечтать об этом.

— Когда мы были женаты, ты так не думал.

— Это был сон, который нам внушили. Я скорее женюсь на прилипчивой Панси, чем на тебе.

Почему он так говорит? Она не придумала это! Она не придумала то, что они вместе прожили девятнадцать лет, а потом вернулись в прошлое. Вдвоем! И Гарри, и Рон видели, как он выходил из кабинета Трелони в то утро.

— Если это все сон, который нам кто-то внушил, тогда откуда я знаю, что у тебя на руке Темная метка? — Гермиона вскочила со стула и взяла его за руку. Теперь она знала, что делать с запонками. Драко не отходил и не отдергивал руку. Запонка с трудом вышла из петель. Гермиона задрала рукав — метка была там.

— И что?

— Ничего, — она отпустила его руку.

— Ничего? — повторил он зло, разворачивая ее к себе. — Ничего?

— Если ты думаешь, что я кому-то скажу о твоей метке, то я и не думала. Пусть все идет своим чередом.

— Ты, правда, веришь, что мы видели будущее?

— Я думаю, мы его прожили.

— Гермиона…

— Грейнджер, — поправила она.

— Оставь эти детские глупости! Ты думаешь, мне легко жить со всем этим?

— О, если ты страдаешь, что прожил жизнь с грязнокровкой… — Она могла бы продолжать спорить с ним целую вечность, лишь бы не расставаться снова. Лишь бы находиться рядом.

Начала раскатывать рукав его рубашки, смутно осознавая, что стоит близко к нему, смутно осознавая, что гладит его предплечье, царапает нежно вену, смутно осознавая, что он отводит руку с меткой, притягивает ее к себе…

— Я тебя ненавижу, — она отвернулась, не давая ему поцеловать себя, — слышишь, ненавижу…

— Я тебя тоже…

Она, наконец, позволила ему наклониться к себе. Сама потянулась к нему. Медленно коснулась его губ, вспоминая, ощущая. А потом он поцеловал ее глубже. Наконец-то он близко. Его школьный свитер, колючий и мягкий. Его губы. Его запах. Ощущения, которые она знала всю жизнь.

Его холодная насмешливость несколько минут назад — и такой искренний поцелуй. Она гладила его: спину, шею, волосы — везде, куда могла дотянуться. Драко делал тоже самое, прижимая ее к себе, целуя так отчаянно, как будто это был их последний поцелуй. А потом он отстранился.

Они смотрели друг на друга. И даже, если бы не их связь, она бы поняла, что он сейчас скажет.

Драко отошел. Достал сигарету. Но бросил ее. Повернулся к ней и сказал:

— Гермиона, я помню, как в этой комнате ты и я говорили о будущем. Я помню, когда мы уходили, ты шла в гриффиндорскую спальню, а я возвращался сюда и чинил этот шкаф. Я предал тебя. Я пытался убить Дамблдора. А потом тебя предал Вислый. Неужели ты хочешь снова прожить это будущее? Ответь себе честно. Ты снова хочешь, чтобы они все были убиты? Уизли и Поттер? Снова хочешь жить в Малфой мэноре, запертая там? Снова хочешь, чтобы я дал тебе то зелье и ты осталась без ребенка? Снова хочешь просыпаться от кошмаров, потому что мне надо сделать Крестраж? Ты же сама рассказывала, что в твоих снах мы никогда не были вместе. Орден победил. Ты вышла замуж за Вислого и вы жили вместе долго и счастливо в мире, где нет войны. И где нет меня. Просто дай мне возможность починить этот шкаф, а дальше все будет так, чтобы победил ваш Орден.

Драко смотрел и ждал ее ответа.

Он не знал, что в той реальности Панси будет менять будущее. Из-за него. Впрочем, сейчас Панси увлечена Тео, а это значит…

Это значит…

Перед глазами возник внутренний дворик. В Большом зале сейчас шумит встреча выпускников, а здесь тихо, только ветер шелестит пожухшими листьями плюща, тянущегося по каменным аркам. В полутьме Гермиона замечает человека в черном. Его светлые волосы растрепаны. Ветер доносит запах его сигареты. Драко Малфой.

— Так что бы хотела изменить в своей жизни самая умная ведьма столетия? — спрашивает он.

И Гермиона не может найти ответ, хотя знает прекрасно: все, что она хочет, — это остаться с ним.

Она жадно всматривается в него, пытаясь понять, почему они встретились в этом дворике спустя столько лет, ведь между ними никогда ничего не было…

Она не понимает, почему надела это платье с созвездиями и почему стоит сейчас и ждет, что они оба сейчас вспомнят, что когда-то — «когда-то», которое никогда не случилось, — они были вместе.

Гермиона стерла появившуюся слезу. Панси не будет менять прошлое. Снов больше не будет. Никакой другой реальности не будет. И их тоже не будет. У нее есть одна-единственная жизнь, которую она больше не сможет переписать. В семнадцать лет кажется, что жизнь — это черновик, в тридцать семь понимаешь, что все писалось на беловик, и изменить что-либо уже поздно. Все решения уже приняты, и она не сможет их отменить, даже если собрать все маховики времени, как это сделал Нотт.

— Мы не должны быть вместе, Гермиона, разве тебе непонятно?

Ей было непонятно. Она все еще верила в победу Ордена. И верила, что они будут вместе. Но Драко был прав. Прав во всем. Им очень ясно показали варианты будущего.

— Ты всегда была недовольна тем, что мы имели. Ты всегда хотела какую-то другую жизнь. Работать в министерстве, сделать карьеру политика…

— Мне ничего этого не нужно.

— Откуда ты знаешь?

— Я там была… — ответила она. — И я точно знаю, что я хочу быть колдомедиком и я хочу быть с тобой.

— У нас было девятнадцать лет, не так уж и мало.

Если бы она знала тогда, что их будет всего девятнадцать!

Она кивнула. Покачнулась. Оперлась о чертов шкаф — так тяжело было принимать упавшую на нее тяжесть. Драко не обманывает себя в отличие от нее. Она оглядела его снова, и не могла не сказать, чтобы потянуть время:

— Значит, ты все помнишь?

Драко закрыл глаза. Тишина была тяжелой. Невыносимой.

— Помню, Гермиона.

— Тогда ты знаешь, — она проглотила скатившуюся слезу, — ты знаешь, что я тебя…

— Знаю. Даже если бы ты не сказала, я бы знал.

— Наша связь, — выдавила она, идя к выходу.

У самой двери она услышала:

— Я делаю это ради тебя. Я все делал только ради тебя.

— Я знаю.

— Я бы повторил «согласен», если бы нам выпал еще один шанс.

Гермиона слабо улыбнулась. Оглядела его сквозь слезы и вышла из Выручай-комнаты.

========== Глава 15 ==========

Они вернулись в прошлое в январе, после Рождественских каникул. А это значило, что Драко, выполняя задание Волдеморта, уже подменил профессору Слизнорту бутылку медовухи на отравленную. Гермиона помнила из будущего, что эта бутылка так и не дойдет до профессора Дамблдора. Слизнорт откроет ее раньше, и медовухой отравится Рон.

Кэти Белл все еще не вернулась из Мунго. На Хэллоуин она случайно дотронулась до проклятого ожерелья и чуть не погибла. Теперь Гермиона знала, что это Драко купил то ожерелье, чтобы убить профессора Дамблдора. И это он наложил на Кэти Империус, чтобы она отнесла ожерелье в замок. Гарри догадывался, что за этим стоит Малфой, и продолжал следить за ним.

Гермиона теперь после уроков сидела в библиотеке, чтобы после войны поступить на факультет колдомедицины, а так же ходила в больничное крыло помогать мадам Помфри. У нее она взяла бутылек с настойкой бадьяна — Гермиона помнила, что в будущем Рон неудачно аппарирует и ему расщепит руку. Она помнила, что видела в одной из линий жизни в потоке времени, что забыла настойку бадьяна, когда в спешке собирала сумочку со всем необходимым. Рона расщепило, и им пришлось искать ближайший город и поселение волшебников, чтобы найти настойку.

Малфой бывал в библиотеке так же часто, как и она. Ей не надо было его видеть, чтобы знать, что он тут, сидит в секции зельеварения, а иногда в секции древних рун, а потом уходит в кабинет Снейпа. Гермиона могла почувствовать каждый его шаг. И думала о нем постоянно.

Она не могла выбросить из головы образ, который увидела в потоке времени, — берег моря, все залито солнечным светом, они с Драко идут, взявшись за руки, и улыбаются. Так хорошо. Так светло. И когда Гермиона уставала читать книги по биологии, она рисовала эту картинку — на обрывках пергаментов, между записями, на морозном стекле, в своем воображении.

Четырнадцатого февраля в спальне появился букет роз. К букету не прилагалась валентинка. Розы были слегка помятые, словно прибитые дождем, который шел все утро и всю ночь. И никто из мальчиков не признался от кого, а главное, кому предназначен этот букет.

Когда никого не было рядом, Гермиона уткнулась носом в цветы, и ей даже показалось, что вместе со знакомым ароматом она почувствовала капельки дождя, который прошел где-то в будущем.

У нее не было никакого подарка для Драко, кроме ее любви, которая пульсировала в сердце. Ей не оставалось ничего другого, как передавать ему свои чувства: свою нежность, свою любовь, свою веру, что все будет хорошо.

На Зельеварении их не ставили вместе. Но это не мешало ей чувствовать его каждой клеточкой тела и знать, что он всегда смотрит на нее, когда она особенно низко наклонялась над котлом с кипящим зельем.

На Пасхальных каникулах Гермиона поехала домой. Было так странно после стольких лет, наконец, вернуться туда. Как будто ничего не случилось. Как будто она не стирала родителям память. Как будто они не расставались на девятнадцать лет.

Мама привычно отсчитывала ее за слишком легкую, по ее мнению, одежду. Вместо ответа Гермиона бросилась к маме и обняла ее:

— Я тебя люблю, мама, мамочка.

— Я тоже, дорогая, — мама погладила ее по спине. — Что-то случилось? Почему ты плачешь?

— Я ужасно скучала.

Это были самые длинные каникулы в ее жизни и одновременно самые короткие — ведь она так долго не видела маму и папу. В детстве казалось, что родители — это единственное, что никогда не изменится. В детстве казалось, что родители всегда будут рядом. И вот теперь она знала, что скоро сама сотрет им память о себе. Она обнимала их особенно долго перед тем, как Хогвартс-экспресс повез ее обратно в школу.

В школе в теплые майские дни Гермиона ходила делать уроки во внутренний дворик. Она садилась под старой грушей, раскрывала учебник, но заниматься совсем не хотелось. Все в этом месте напоминало ей о Драко. Она помнила, что в их реальности в те дни Драко был сам не свой, а она эгоистично думала, что дело в ней, и очень расстраивалась, и иногда начинала спорить с ним без всякой причины. Они даже ссорились. Если бы она тогда могла посмотреть на все с высоты, она бы никогда не стала тратить время на ненужные переживания и ссоры… А теперь у нее остались о тех днях только воспоминания и этот дворик, в котором она иногда могла смотреть на него. Но он почти не приходил. Крэбб и Гойл курили у старого фонтана вдвоем.

Она помнила поцелуй, случившийся накануне битвы с Гарри. Драко поцеловал ее здесь под старыми арками, увитыми плющом. Это произошло где-то в конце весны-начале лета, когда Кэти Белл вернулась из Мунго. Кэти еще не вернулась, но Гермиона каждый день чувствовала беспокойство. И чтобы унять его, иногда заглядывала под мантией-невидимкой в заброшенный туалет для девочек. Драко обычно сидел на подоконнике и вел беседы с плаксой Миртл.

— Наверное, ты не обнимал ее до легкого хруста… — говорила Миртл, кружа над лужей на грязном полу туалета.

— Обнимал каждое утро…

— Ты забывал говорить ей, что она самая красивая…

Он усмехался.

— Да… наверное, иногда забывал…

— Ты думаешь, она будет счастлива с рыжим?

Драко смеялся в ответ.

— Она тут, под мантией-невидимкой, слушает о чем мы говорим… — сказал он, смотря прямо на Гермиону, когда она в очередной раз пришла убедиться, что он в порядке.

Гермиона, не желая связываться с ревнивым привидением, скорее бросилась прочь из туалета.

В тот день, когда случилась Сектумсемпра, в Большой зал вошла Кэти Белл. Она только что вернулась из Мунго. Кэти остановилась и взглянула на Драко. Он посмотрел на нее в ответ. А затем перевел взгляд на Гермиону. В тот момент она почувствовала все, что чувствует он. До нее только тут вдруг дошло, что он тоже помнил и ждал этот день. Он медленно встал в полной тишине. И в такой же тишине пошел прочь из зала. Гермиона чуть не вскочила, чтобы броситься за ним. Но в этот момент мимо нее пронесся разъяренный Гарри. Он обо всем догадался. Догадался, что это благодаря Драко Кэти оказалась в больнице. Гермиона вцепилась ладонями в столешницу. Время текло. Может быть, в этот раз они смогут договориться, и Гарри не пошлет в него Сектумсепру? Может, в этот раз… Ее пронзила острая боль. Перед внутренним взором возник Драко в луже крови. Гермиона продолжала стоять, вцепившись ладонями в стол, хватая ртом воздух, чувствуя его боль.

Потом все закончилось. Позже она узнала, что Снейп пришел вовремя и успел спасти его. Но Драко все равно попал в Больничное крыло.

В гостиной гриффиндорцы громко возмущались тем, что Снейп в наказание оставил Гарри на отработку.

Гермиона сидела молча. Наконец она не выдержала:

— Неужели вам совсем его не жаль?

— Гарри? — спросил Рон.

— Драко! Он же чуть не погиб!

— А почему мы должны его жалеть? — покраснев, как рак, сказал Рон.

Гермиона поджала губы, чтобы не сказать все, что она думает о них, и вышла из гостиной.

Рон не пошел за ней. Хотя он уже бросил к тому времени Лаванду. И, честно говоря, Гермионе было жаль Лаванду, да и Рона, который никак не мог определиться с тем, кто же ему нравится.

Она пришла к Больничному крылу, чтобы увидеть Драко, но в этот раз смотрела на него издалека, желая, желая, желая, чтобы он скорее поправился. Уходя, она встретилась со Снейпом в коридоре. В конце июня Драко впустит в Хогвартс Пожирателей, а Снейп убьет профессора Дамблдора на Астрономической башне.

Гермиона помнила, как в их будущем в последний день июня она вместе с Роном, Джинни, Невиллом и Луной билась с Пожирателями в коридорах замка. И когда она уворачивалась от заклинаний, Драко, которой сражался на стороне врагов, затащил ее в пустой кабинет. Он все ей рассказал — рассказал про свое задание, про шкаф, про то, что случилось на Астрономической башне.

— Ненавижу тебя, — кричала она, — ты мерзкий человек! Ты убийца! Я думала, что ты другой! Ты…

— Какой другой? Ты знала, какой я! Я не Поттер. Да и ты не он! Разве не ты шантажировала Скитер? Разве не ты подожгла мантию Снейпу? Кто ты такая, чтобы меня судить?!

— Никто, — ответила она, подняв подбородок, — тебе я никто.

— Я сделал это, потому что у меня не было выбора! Я не хотел никого убивать! Он бы убил моих родителей, если бы я не починил чертов шкаф!

— Убирайся, — Гермиона толкнула его в грудь. — Уходи!

Драко долго смотрел на нее. Гермиона помнила, что выдержала его взгляд. А затем он развернулся, и, когда она увидела его спину, то подняла палочку, чтобы проклясть его…

Но в тот миг вдруг поняла, что он уходит. Он уходит. И больше она его не увидит. Это было гадкое убийственное предчувствие. И Гермиона не смогла произнести заклятие. Наверное, она должна была сказать что-то другое, поддержать его — ведь он не хотел убивать. Он верил ей. Он не ушел, не признавшись ей во всем. Гермиона помнила, как обдумывала это потом в палатке, чувствуя свою вину, желая всем сердцем повернуть время вспять — и в этот раз поступить по-другому.

В последний день июня Драко открыл Исчезательный шкаф, и через него в школу вошли Пожиратели. Профессор Снейп убил Дамблдора на Астрономической башне. Затем Драко бежал. Конечно, никакого разговора у них не произошло. И она даже не встретила его в замке, когда сражалась в коридорах вместе с друзьями.

После похорон они с Гарри и Роном поднялись на Астрономическую башню.

— Ты думаешь, Драко мог убить профессора Дамблдора? — спросила она.

Рон сидел в отдалении. На шестом курсе он пережил отравление медовухой, неудачный роман с Лавандой, и теперь она должна делать вид, что влюблена в него.

— Он мог, — ответил Гарри. — Он мог это сделать легко. У него очень быстрая реакция. В туалете я выпустил в него то заклинание от страха, думал, он меня убьет.

— А на Астрономической башне?

— Он убрал палочку.

— Я пойду с тобой, — сказала она, не дожидаясь того, что Гарри скажет, — я пойду искать Крестражи с тобой.

Она посмотрела на Рона, который сидел с побитым видом. От него теперь зависит все.

Когда случится битва за Хогвартс, ей придется поцеловать Рона, ведь в ее сне именно с этого поцелуя и начались их отношения. Драко это почувствует. Вероятно, тогда он возненавидит ее по-настоящему. И когда они встретятся через девятнадцать лет в Хогвартсе, он даже не захочет на нее посмотреть. Но… но если они снова будут стоять там, во дворе школы, то теперь она будет знать, что именно хотела ему тогда сказать. Теперь она знает, зачем искала его в тот день и почему он ей снился. Он затянется сигаретой и спросит, о чем она хотела поговорить. И она ответит в этот раз, что была с ним счастлива. Потому что, кажется, она так никогда ему это не сказала.

Впрочем, это тоже вряд ли случится. Чем дальше они уходят по другой линии жизни, тем призрачнее становятся воспоминания о той, где они были вместе, пока воспоминания не превратятся в обрывки снов или чью-то несбывшуюся мечту. И, вероятно, через девятнадцать лет она даже не вспомнит, как любила его, как просыпалась с ним утром, и как… как хотела остаться с ним.

— Что? Что случилось? — спросил Гарри.

— Ничего, — сказала она, утирая слезы. — Я плачу из-за Профессора Дамблдора.

В августе Волдеморт захватил власть. Гермиона стерла родителям память. Ей с Гарри и Роном пришлось скрываться.

Они сумели под оборотным пробраться в министерство и выкрасть медальон Слизерина. Гермиона подумывала носить его сама, но что-то ее останавливало. Медальон стал носить Рон. В конце концов Рон устроил скандал в палатке. Красный, озлобленный, он называл ее предательницей и порывался что-то сказать, но Гарри удерживал его за рукав. А потом он просто ушел. И вот они скитались без него.

Был вечер. Они с Гарри сидели в палатке у старого радиоприемника.

Гермиона думала о Драко. С каждым днём память о прожитой в будущем жизни становилась все более расплывчатой. И все, что не давало забыть ее полностью, — это их связь и тот образ у моря, который Гермиона хранила в своем сердце.

— Гермиона… Он вернется, — сказал вдруг Гарри.

Она подняла на друга взгляд. Откуда он знает ее мысли?

— Рон вернется. Я верю в это, — добавил Гарри.

Ах, он об этом.

Конечно, Рон вернется. Ведь теперь он не оскорбится ее отношениями с Малфоем. Они с Драко честно делали вид, что между ними ничего нет.

Гарри смотрел на нее исподлобья.

— Гермиона, — он помялся. — Рон очень обижен на тебя.

— За что?

— Я… я не стану тебя осуждать, только скажи правду… Ты… Ты спала с Малфоем?

— С чего ты взял?

— Рон видел, как вы с Малфоем заходили вместе в Выручай-комнату, а потом ты вышла оттуда. И плакала. А еще в кабинете Трелони, где мы тебя нашли, ты тоже была с ним.

— Мы не спали. Мы… Ты думаешь, Рон не вернется?

— Ты же знаешь Рона. Но я. Верю, что он вернется.

Лучше бы она была с Драко все это время. К черту Орден, к черту все на свете! Почему она пошла у Малфоя на поводу?

— Он никогда не вернется, — она сморгнула слезы и, думая о Драко, добавила: — Я так скучаю по нему.

— Рон вернется.

Даже если Рон вернется, того поцелуя во время финальной битвы не будет. Она не могла обманывать его так. Она любила другого. Брак можно аннулировать, но магический союз уже не разорвать. И даже если бы его не было, разве смогла бы она избавиться от чувств? Память можно стереть, можно вытеснить воспоминания, но чувства останутся.

Гермиона вышла из палатки. Над нею раскинулось звездное небо, совершенно безлунное, и каждая звезда, казалось, с ней говорила. Она смотрела на звезды и чувствовала Драко рядом. Он был где-то тут — в ее мыслях и в ее сердце. Звезды смотрели на нее из бесконечности, а она смотрела на них.

========== Глава 16 ==========

Когда двое смотрят на звезды, в этот момент они вместе. А потом небо затянулось тучами и посыпал снежок. Завтра они будут в лесу Дин. Снова будет идти снег. Вот и небо готовится. Будет серебристая лань, которая отведет Гарри к озеру, где Снейп спрятал меч Гриффиндора. И будет Рон. Или его не будет.

Гермиона вздрогнула, услышав характерный звук аппарации и хруст снега за спиной. Поискала палочку в карманах. Она осталась в палатке с Гарри — их единственная палочка. Палочка Гарри сломалась в Годриковой впадине. Гермиона медленно обернулась, готовая ко всему. Но узнав в темноте человека, которого уже и не ждала увидеть, слабо улыбнулась. Он криво улыбнулся в ответ и чуть не упал, подскользнувшись на снегу.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона, подавая ему руку.

Сколько же она плакала из-за него. Как ждала его, и вот время прошло и, оказалось, что это того не стоило.

— Миона, — сказал Рон, беря ее руку и восстанавливая равновесие.

— Как ты нас нашел?

— Это, — Рон обернулся, ища кого-то глазами. — Это он.

Снова хрустнул снег. Гермиона отпустила руку Рона и поплотнее укуталась в плед, которым укрывалась, как будто он мог защитить от разочарования, если вдруг глаза ее обманули.

— Драко Малфой, что ты тут делаешь? — спросила она строго, уставившись на Драко, который появился вслед за Роном.

Она действительно хотела встретить его по-другому. Как в фильмах, броситься ему на шею, прошептать, что ужасно скучала, а он бы нежно поцеловал ее в ответ. Но в жизни, видимо, ничего идеального не бывает, поэтому она просто вздернула подбородок. Эмоции — нежность, чувство наполненности и страх, что ей это все только кажется, — вдруг поднялись в груди, и ее хватило только на то, чтобы повторить сдавленным голосом:

— Что ты тут делаешь?

— Привел его, — сказал он, указав на Рона.

Она не знала, что должна сделать — броситься к нему или продолжать делать вид, что между ними ничего нет.

И пока она размышляла, Драко со свойственной только ему грацией в почти полной темноте, ни разу не подскользнувшись на снегу в своих черных туфлях подошёл к ней. Гермиона опустила руки, вдруг почувствовав, что сейчас снова расплачется. Драко притянул ее к себе, провел ладонями по спине, взял ее замерзшую руку в свою и второй рукой обнял.

— Когда двое смотрят на звёзды… — пробормотал он чуть слышно.

— Значит, в этот момент они вместе… — докончила она, наконец обнимая его в ответ.

— Я все еще читаю твои мысли, Гермиона Джин Грейнджер.

— А я все еще знаю, когда ты рядом.

— Я все время был рядом.

Это звучало слишком романтично, но было правдой, Гермиона знала это. Знала все это время — чувствовала сердцем, желала всей душой.

Драко наклонился, и она подалась к нему, но в тот момент прозвучало отчаянное:

— Экспеллиармус!

Драко дернулся — палочка вылетела из его внутреннего кармана, разорвав пальто и поцарапав Гермиону. Гарри стоял у входа в палатку с ее палочкой в руке, в другой — палочка Драко, а у его ног зажженный фонарь.

— Он со мной, Гарри, — прокричал Рон.

— Поттер, пальто! — заорал Драко.

— Отпусти Гермиону! — продолжал кричать Гарри.

— Если она захочет.

— Он пришел с Роном, — подтвердила она.

— Гермиона, — чуть не плакал Гарри, — ты же говорила, что вы не…

— Нет, — ответил Драко за нее, — еще нет.

— А ты, Рон? Почему ты его защищаешь?

— Мы с Малфоем решили на время объединиться, — Рон снял рюкзак и поставил его на землю. — Это он пришел в Нору, и ему очень повезло, что я его не проклял.

Гермиона решила, что Рону лучше не знать, что в битве с Малфоем у него не было ни одного шанса.

— Но как?..

Может, это и не было идеальным воссоединением, но он вернулся и привел с собой Рона. Непонятно, как ему это удалось. Она же помнила, как сильно Рон и Драко ненавидели друг друга. А на Империус было непохоже.

— Хор… Малфой пришел… Ну и мы поговорили, — сказал Рон. — Он извинился за то, как вел себя в школе. Про вас он тоже рассказал. — Рон нахмурился, глядя на них с Драко. — А еще он принес в доказательство своих намерений какую-то чашу и корону. И сказал, что это Крестражи. Я, конечно, ему не поверил. А он что-то говорил про озеро в лесу Дин и про меч Гриффиндора, который спрятан в озере. И я решил дать ему шанс.

Рон ухмыльнулся, а затем вынул из рюкзака меч и поднял его в воздух.

— Это?.. — спросил Гарри, освещая меч фонарем. На рукоятке меча вспыхнули холодным красным цветом рубины.

— Меч Гриффиндора, — ответила Гермиона, вдруг понимая, что сделал Драко. — Ты?..

— Да, я помнил из твоих дневников, где вы их нашли, — ответил Драко.

Гарри бросил на нее удивленный взгляд.

— А меч?

— Мне пришлось нырнуть в озеро за ним… — сказал Драко. — Уизе… Уизли мне не хотел верить, что это тот самый меч, которым можно уничтожить Крестражи.

— Ты в порядке? — она все еще помнила ту ледяную воду.

— Пришлось потом накладывать согревающие чары и греть ноги в тазике с водой.

Она мельком подумала, что проще было бы найти клык василиска, но Рон отвлек ее от этих мыслей.

— Вот эту дрянь мы не смогли уничтожить, — Рон достал из рюкзака золотую чашу. Судя по всему Драко применил заклинание уменьшения, которое Рон всегда ленился выучить.

— А диадему?

— Разрубили мечом, — ответил Драко.

— Где ты ее нашел?

— В Выручай-комнате. Чары, чтобы находить скрытые предметы.

— А чашу? — Гермиона подошла к чаше, вспоминая, что когда-то уничтожила ее клыком василиска.

— Она была в Гринготтсе. Пришлось выпить оборотное и подделать подпись тети.

«Ты понимаешь, что ты полностью изменил будущее?» — хотела сказать она, но промолчала. Во-первых, из-за Гарри и Рона, которым пришлось бы все объяснять. Во-вторых, она знала, что Драко понимает, что сделал. И он пошел на такой риск. Но не сделал ли он только хуже? Ведь еще остаются Нагайна и Гарри — два Крестража, уничтожить которые помог случай. Даже не случай, а целая цепочка событий, которая привела к тому, что Гарри был убит Волдемортом, а Нагайну зарубил Невилл.

Она подумает об этом позже. Сейчас им надо уничтожить Крестражи, которые у них есть.

— Дайте мне меч, — сказала она, снимая плед с плеч и передавая его Драко.

Рон дал ей меч.

— Это чаша принадлежала Пенелопе Пуффендуй и ее может уничтожить только женщина, — пояснила Гермиона.

Она обхватила рукоятку двумя руками и подняла меч так высоко, как могла. Он оказался легче, чем она предполагала. Гермиона выдохнула — и опустила меч на чашу. Чаша завизжала. Поначалу показалось, что сил ей не хватило, и меч только скользнул по чаше. Но вдруг над их головами поднялся вихрь. Черный, он на миг заволок снежное небо, а потом с воплями так же быстро исчез. Чаша лежала расплющенной, а потом рассыпалась в пыль. Гермиона вдруг заметила, что вся дрожит. Меч выскользнул из рук. Его подхватил Гарри. На глазах снова появились слезы. Она так устала: устала от холода, одиночества, устала быть сильной. К ней подошел Драко. Она обняла его и заплакала.

Драко гладил ее по спине, что-то шепталуспокаивающе.

— Я скучала, — прорыдала она.

Драко поцеловал ее в губы. Нежно. А потом она увидела, что Гарри и Рон смотрят на них.

— Вы нас оставите ненадолго вдвоем? — спросил Драко.

— А зачем? — простодушно поинтересовался Рон.

— Рон, пойдем поболтаем. Расскажи мне, как Малфой прыгал в озеро за мечом… — сказал Гарри, кладя руку Рону на плечо и уводя его.

— Поттер забрал мою палочку, — сказал Драко, когда те ушли.

— Потом заберешь. Я замерзла.

Она взяла оставленный Гарри фонарь и вошла в палатку. Драко за ней. В палатке было тепло. Гермиона поставила фонарь на стол; по радио продолжала играть музыка. Кажется, она уже слышала эту песню однажды. Грустная мелодия и слова, слушая которые так хотелось пожалеть саму себя. Но не сегодня, ведь Драко был рядом.

Он снял пальто. Подал ей руку. Гермиона взяла ее.

— Я тоже скучал. — Драко притянул ее к себе.

Гермиона положила голову ему на грудь.

— Почему ты вернулся?

Драко сделал поворот в такт музыке.

— Потому что я больше не хочу быть пешкой, — ответил он. — Я принял собственное решение.

Они продолжали медленно двигаться под музыку. Да, они танцевали — это определенно был танец, медленный и незамысловатый, но танец.

Ей слишком многое надо было узнать. Она все ещё не понимала, почему он изменил свое решение, почему вернулся, почему привел Рона, почему принес Крестражи. Его мысли были закрыты окклюменцией, но Гермиона точно знала, что его что-то беспокоит. Каким бы бесстрастным ни казалось его лицо, оно не могло ее обмануть. Но сейчас ей просто хотелось, чтобы этот момент длился — этот танец, эти движения, его рука на ее талии, аромат одеколона на его рубашке, чувство нежности и счастья.

Гермиона прижалась к нему плотнее, чувствуя, как давно они не были вместе. Подняла голову и приоткрыла губы. Драко поцеловал ее нежно. Она скользнула по нему языком, и он углубил поцелуй. Привычным движением расстегнула его пиджак, а затем опустила руку, чтобы убедиться, что он уже твердый. Ее забила дрожь, когда Драко погладил низ ее живота и расстегнул пуговицу джинс. Она продолжала гладить его через ткань брюк. Он уже расстегнул ее ширинку, запустил руку в трусики, но скользнув пальцами внутрь, вдруг остановился.

— Что не так? — прошептала она.

— Гермиона…

Она потерлась о его руку, чтобы он продолжал.

— Ты уверена, — спросил он, — что хочешь сделать это?

— Мы делали это много раз… Разве мы не женаты?

— Но сейчас это будет твой первый раз.

Ну конечно, у нее же сейчас ее восемнадцатилетнее тело.

— Да, — проговорила она, прижимаясь к нему, — я уверена.

Драко снял пиджак. Положил ладони на ее и притянул к себе. Затем нетерпеливо задрал ее футболку и сжал груди ладонями.

— Боже, — простонала она.

Драко сжимал ее грудь, потом опустился губами на сосок, облизывая, посасывая, пока она запускала пальцы в его волосы. Он поднял на нее взгляд, чтобы сказать:

— Я постараюсь, чтобы тебе не было так больно, как в прошлый раз.

Драко уложил ее на плед на полу. И она потянулась к пуговицам на его рубашке. Он целовал все ее тело, чтобы она могла расслабиться — грудь, живот, бедра…

— Я тебя люблю, — сказал Драко, нависая над ней.

Она ощутила его внизу.

— Ужасно хочу тебя, Гермиона… хочу тебя…

Он остановился, почувствовав, что она вздрогнула и замерла. Поцеловал: влажный глубокий поцелуй.

— Так скучал… — его стон отдался вибрацией у ее шеи, коснулся щеки. — Так скучал, так скучал по тебе…

Гермиона обхватила его плечи, стараясь отвлечься от боли. Растворяясь в его ощущениях, которые были открыты ей благодаря их связи. Любовь, нежность, нужда, желание, огонь в горящей линии, которая их объединяла и делала одним. Все вместе и сейчас. До слез. Гермиона чувствовала то, что чувствовал Драко, и ее окатывало до мурашек его любовью, когда он входил в нее, взрываясь искрами чувств с каждым толчком. Она ловила его короткие вздохи-стоны, чувствовала его дыхание, отдаваясь ему, как в первый раз. Понимая, что это и есть их первый раз. Она в суете жизни уже и забыла, как это — заниматься любовью не только телом, но и душой, наслаждаться, любить, желать всего самого лучшего. Она ловила дыхание Драко, касалась губами его влажной от пота кожи, чувствуя растущий — его — оргазм. Тонула в его ощущениях и собственных чувствах. А затем услышала издалека их стоны, которые прозвучали одновременно, когда он сделал несколько более жёстких и быстрых толчков, прежде чем замереть, глотая воздух ртом.

Она потянулась к его губам, влажным, распухшим от поцелуев. Драко поцеловал ее в ответ. Такой знакомый. Такой любимый.

Потом они лежали обнявшись, укрытые его пиджаком. Холодно, ужасно неудобно, но он был рядом — и в тот момент это было единственно важным. Гермиона вспомнила вдруг, что давным-давно не пьет противозачаточное зелье. А Драко, конечно же, кончил в нее. Но сейчас она не могла думать об этом. В голову полезли мысли о Нотте. И она точно знала, что эти мысли были не ее, а Драко.

— Как ты узнал, что Рон бы не вернулся завтра?

— Пока мы подчинялись судьбе, другие люди действовали. Я видел, как Нотт рыскал в Выручай-комнате.

— Ты думаешь, он вернулся в прошлое, как и мы?

Драко размышлял некоторое время.

— Нет. Это был не тот Нотт, который учится в школе. Этот Нотт из будущего. И в отличие от нас, он может путешествовать во времени. Я почти уверен в этом.

Кажется, она понимала. Нотт знал, где хранятся Крестражи. Драконы, которых он выводил, не существовало на земле вот уже несколько столетий. Вероятно, собрав несколько маховиков, он сумел настроить их, чтобы путешествовать во времени далеко назад.

— Когда я увидел, что он что-то ищет в Выручай-комнате, я понял, что в будущем Орден проиграл. Поэтому он смог вернуться в прошлое, чтобы найти диадему. Кто знает, где она может находиться в будущем? Поэтому он вернулся в прошлое, когда она точно была в Выручай-комнате.

— Как ты узнал, что Нотт в будущем собрал все Крестражи?

— В твоих мыслях, — он улыбнулся грустно и поцеловал ее.

— А диадема?

— Я ее забрал из Выручай-комнаты еще раньше. Как чувствовал.

Оставалась Нагайна и Гарри… Гарри и Нагайна… Два Крестража…

— Надо одеваться. Поттер, наверное, уже в шестой раз просит рассказать Уизела, как я нырял за мечом.

— Осталась Нагайна, — сказал она. — И еще Гарри. Как мы это сделаем?

Он не ответил. Натянул штаны и надел рубашку. Гермиона достала палочку, очистила то, что было на ней от Драко. И тоже оделась. Драко оглядел ее.

— Сейчас тебе надо будет аппарировать, — сказал он.

— Куда?

— В любое безопасное место.

— Я не собир…

— Завтра я вызову по метке Темного Лорда. И Поттеру придется сразиться с ним. А змею зарубит Уизел или я…

— Ты решил это без меня?

— На самом деле, это идея Уизли.

— Ты же знаешь, что я не брошу вас! Во всем этом походе…

— … во всем этом походе вам ужасно везло, потому что ты знала будущее.

— Не только!

Драко уже не слушал. Он вышел из палатки, а Гермиона бросилась за ним.

Гарри и Рон стояли у входа, переминаясь с ноги на ногу.

— Драко… — продолжила она, но ее прервал Рон:

— Я принес Гарри палочку, отнял ее у одного Пожирателя, — сказал Рон весь красный и не глядя на нее. — Но теперь у Гарри есть палочка Драко. Эту я отдам ему. — Он протянул палочку Драко.

— Вы что, все решили без меня? — Гермиона переводила взгляд с друзей на мужа. — Я… — «останусь с вами» хотела уже сказать она, но не договорила, почувствовав то, что чувствовал Драко. Его беспокойство: за нее, за родителей… — я хочу увидеть сначала, как мы уничтожим медальон.

Гарри вынес медальон из палатки и протянул его Драко. Наверное, это было справедливо. Рон протянул ему меч.

Едва он взялся за рукоятку, как возникли видения. Люциус и вся их семья, которые рассказывали ему, что он самый лучший, а все люди — это мусор под его ногами. Они говорили ему, что дружить надо только с нужными людьми, что люди — это только ступеньки к достижению своих целей, а после их можно выбросить и забыть. Они говорили ему, что дружбы и искренних чувств не бывает, что есть только выгода. И что бедный Рон Уизли уж точно не стоит того, чтобы с ним общаться. И уж тем более маглорожденная Грейнджер. Хотя если Грейнджер может помочь с уроками, то и ее можно использовать. А так же Гарри Поттера, который был популярен и знаменит. Ему предлагали женщин, которые хотели отдаться ему только из-за его имени. Ему предлагали магические зелья, которые уносили в другой мир и давали чувство эйфории. Но хуже того, что его отец не только говорил — он показывал своим примером, что жить надо именно так, а не иначе.

— Я там уже был, — сказал Драко, поднимая меч, — и я туда больше не пойду.

— Твой отец купил тебе место в команде, — перед Драко появилась она сама, ещё девочка. Ее призрак ехидно усмехнулся и посмотрел на Драко сверху вниз. Неужели она, правда, так надменно вела себя в школе? Затем лицо ее призрачной копии перекосилось от злости и она произнесла: — Ты мерзкий злой таракан!

Призрак стал увеличиваться, пока она не узнала себя взрослой:

— Я думала, ты другой! — на глазах призрака появились слезы. — Ты не смог меня сделать счастливой. В школе ты обзывал меня грязнокровкой. А потом из-за тебя я оказалась тут… Все из-за тебя… Из-за тебя Гарри мертв. Из-за тебя я несчастна! Из-за тебя у меня никогда не будет ребенка! Все из-за тебя! Из-за тебя я никогда не сделала карьеру! Все, все, все это из-за тебя! Если бы не ты…

— Ты трус, Малфой, — выступил из-за ее спины Рон.

— Я — Избранный, — сказал Гарри, появляясь рядом. — Меня взяли в команду по квиддичу в обход всех правил, когда я был еще на первом курсе. Я всегда ловил снитч, а ты, Малфой? Ты даже не смог убить директора. Ты неудачник каких мало. А твой отец, такой же неудачник, сидит в тюрьме. Туда же надо и твою мать отправить. И тебя самого. Ты ни на что не годен. Меня все любят. У меня есть хорошие друзья. А у тебя, Малфой? Я бы никогда не пожал руку такому, как ты.

— Да идите вы все на х… — пробормотал Драко.

Окончание его фразы потонуло в грохоте голосов. Кричал его отец, причитала его мать, смеялась Беллатриса, плакала Гермиона, Гарри и Рон насмехались. Драко опустил меч, и в небо взмыл черный дым. А когда дым рассеялся, Гермиона увидела, что Драко стоял, опустив меч, а медальон под его ногами рассыпался в пыль.

Комментарий к Глава 16

Ох, какая глава получилась! Я отчаянно пыталась удержаться в рамках R, но здесь я просто не могла написать сухое: “он положил ее на плед, а потом они целовались”. Хотелось, чтобы энца получилась не пошлой, не о сексе, а о любви, о желании двух людей, которые много пережили и продолжают любить друг друга.

========== Глава 17 ==========

Завтра Драко вызовет по метке Волдеморта, а ей придется аппарировать. Конечно, Гермиона не собиралась отсиживаться в безопасном месте. Она уже решила, что приведет подмогу.

— Гарри, ты… — ей хотелось как-то подбодрить друга. — Ты уже знаешь?

— Да. Рон рассказал мне, что я и есть Крестраж, — ответил он, глядя на Драко. — Откуда ты узнал?

— От крестного, — ответил Драко, умолчав о том, что узнал это из ее сна в будущем.

Скорее всего, Гарри все ещё не хотел верить школьному обидчику. Но Гермиона догадывалась, что где-то в глубине души он знал правду. Он, вероятно, знал ее всегда. Но не решался признаться сам себе, что в нем находится часть души его заклятого врага.

Гарри сунул руку в карман и вынул оттуда золотой шарик. Снитч затрещал крылышками. Гарри улыбнулся. Шарик сложил крылья, а Гарри закрыл глаза и коснулся его губами.

Снитч вдруг раскрылся перед ним. Гарри выудил оттуда небольшой темный камень. Гермиона подалась было посмотреть на камень. Но вдруг стало очень тихо. А потом темное небо разорвало зеленым светом — в небе возник огромный череп, а из его рта вырвалась змея. Гермиона инстинктивно закрыла голову руками, когда змея устремилась вниз. Не успела Темная метка исчезнуть, как тишину распороли хлопки аппарации.

— Гарри! — только успела закричать Гермиона, увидев освещенную флуоресцентным светом метки фигуру Волдеморта, а рядом с ним Беллатрису.

Волдеморт направил на Гарри палочку, но Гермиона уже не видела, что происходит. Она только услышала шипящее «Авада Кедавра», а дальше ей пришлось защищаться. Кажется, это был Яксли, кто упал пораженный ее заклятием. Рядом бился Рон. А Драко? Гермиона обернулась и увидела Волдеморта. Его палочка была направлена на Гарри, лежащего на снегу, и из нее еще вылетали искры. И этого света хватило, чтобы заметить, как в их сторону, свиваясь в кольца, ползет Нагайна.

— Драко! Сзади! — заорала она, кидая в Пожирателей заклятия.

Змея бросилась на него. Драко упал. Откатился и вскочил с мечом в руке. Рукав его пиджака был разорван: вероятно, Нагайна успела его укусить. И сейчас она вставала на хвост, чтобы снова нанести удар. Драко поднял меч.

Гермиона не видела, что происходило дальше, потому что ей пришлось увернуться от мощного заклятия. Она кинула в ответ Ступефай, и услышала голос Беллатрисы:

— Ах ты маленькая сука!

И ее поразило заклинание. Ноги отказывались держать. Гермиона упала сначала на колени, а потом повалилась на землю. Рот наполнился снегом и землей — она грызла землю от боли и слышала собственный крик. Сколько ей придется терпеть Круциатус в этот раз? Ей показалось, что она снова услышала: «Авада кедавра» и затем «Экспеллиармус» Гарри. Вдруг боль отпустила так же резко, как и началась. Гермиона поднялась на дрожащих руках.

Гарри вставал со снега, держа в руках палочку, которая когда-то принадлежала профессору Дамблдору. А там, где только что стоял Волдеморт, трещала пустота.

На снегу лежали обездвиженные Пожиратели. Гермиона почувствовала, что ее ладонь касается чего-то мягкого. Это были волосы Беллатрисы. Ведьма лежала на земле рядом с ней и не двигалась. Гермиона вскочила.

— Он… Волдеморт. Его палочка… — сбивающимся голосом пояснил Гарри. — Он буквально исчез, когда в него попало собственное заклятие!

Гермиона обернулась, чтобы взглянуть на Беллатрису, и увидела, что над нею стоит Северус Снейп.

— Она?

— Мертва, — ответил он, опуская палочку.

— Где Драко?

— Тут он. — Рон появился из-за кустов, волоча на себе Драко.

Гермиона бросилась к ним. Рон и Гарри отнесли Драко в палатку и уложили на кровать. Его рубашка была разорвана и залита кровью. Гермиона убрала куски ткани, чтобы осмотреть укус. Из посиневшей раны сочилась кровь. Гермиона промыла рану, а затем выдавила яд. Как же ей пригодилось сейчас знание медицины!

Драко был очень бледен и тяжело дышал. Требовалась противоядие, которого у нее не было. Но едва она подумала об этом, как Снейп протянул ей бутылек с каким-то зельем.

— Это поможет, — сказал он.

Позже она узнала, что Снейп весь этот год разрабатывал противоядие, когда узнал из мыслей Драко, что в будущем может быть убит Нагайной.

Гермиона придержала голову Драко, когда он пил зелье. Ей вдруг стало легко на душе, а это означало одно — противоядие помогло и Драко стало лучше.

Пожирателей связали Инкарцеро. Гарри отправил Патронус Ордену.

После они разговаривали в палатке. Снейп рассказал, что Темный лорд узнал, что сегодня Гарри Поттер будет именно в этом месте. Откуда он это узнал, так и осталось загадкой. Снейп, помня будущее, рассказал Волдеморту про палочку, которую невозможно победить. И тот, прежде чем отправиться на битву, не побрезговал достать ее из могилы Дамблдора.

Волдеморт проклял Гарри. Увидев, что его заклинание не сработало и Гарри остался жив, проклял его во второй раз. Волдеморт не знал, что истинным владельцем Бузинной палочки был Драко, а Гарри, обезоружив его, стал ее новым владельцем. Палочка не стала убивать своего хозяина и обратилась против самого Волдеморта. Так цепочка событий привела к тому, что самый могущественный темный маг погиб от собственной палочки. Он так сильно желал смерти другим, что его желание обратилось против него самого.

Разговор длился до самого утра. Они так и не рассказали никому, что вернулись из прошлого. Только Снейп, казалось, знал их тайну. Но он говорил только о Лили и своей миссии, и ничем не выдал их.

А потом Гарри достал свою палочку, разломанную надвое, взмахнул Бузинной — и обломки срослись.

Затем они вышли из палатки. Гарри подошел к обрыву. Он сломал Бузинную палочку и бросил ее со скалы. Воскрешающий же камень он потерял еще раньше где-то в снегу.

Гарри и Рон вернулись в палатку, а Гермиона и Драко остались снаружи.

Перед ними раскинулась снежная долина, сияющая и искрящаяся в первых солнечных лучах. Гермиона чувствовала, что их будущее стало таким же, как эта долина — чистый белоснежный лист без единого следа.

Драко все еще был очень слаб, но он смотрел вдаль так же, как и она, — туда, где восходило солнце. А потом он вдруг рассмеялся. Гермионе передалось его состояние, и она рассмеялась тоже. Они чуть не погибли, но остались живы, разве это не повод для радости? Драко укрыл их пледом, тем самым пледом. И они так и стояли там, смотря рассвет вдвоем, пока у палатки не появились члены Ордена.

***

Волны медленно набегали на берег. И хотя зимой море часто становится серым и злым, сегодня было солнечно и тихо.

Море хорошо влияло на нее. Гермиона чувствовала себя даже не сносно, а очень даже неплохо. Она сидела на коряге, наблюдая, как Драко разбирает маховик времени. Деревянный корпус с буквой «М» лежал на песке. Волны как-то незаметно подползли к нему и, набегая, окатывали пеной.

— Ты беременна. Наши счета заморожены. Отец под следствием, — говорил Драко. — Надо решить, что делать с мэнором, надо позаботиться о маме… Иногда я боюсь, что не смогу справиться со всем этим…

— Ты можешь, Драко, — она посмотрела ему в глаза. — Я всегда на твоей стороне.

— Даже если я ошибусь? Даже если…

— Как все эти годы.

Драко встал с песка, отряхнулся. Гермиона встала ему навстречу.

— Сделаем это вместе? — спросил он.

Гермиона кивнула.

Они вдвоем перевернули сосуд — и песок, волшебный песок, растекался, смешиваясь с волной, и исчезал в громадных потоках воды.

— Теперь ты не сможешь вернуться назад… — сказал Драко, с помощью расщепляющего заклинания уничтожая то, что осталось от маховика. — Вдруг в этот раз ты захочешь вернуться в прошлое и никогда не выходить за меня замуж… Ты не жалеешь, что мы сломали его окончательно?

— Не жалею. Я счастлива с тобой. Выйти за тебя замуж — это лучшее, что я сделала в своей жизни, — она наконец сказала то, что хотела сказать давно, но постоянно в суете забывала.

Гермиона бывает им недовольна, особенно теперь, когда ей так тяжело: ужасный токсикоз, она ничего не может есть, постоянно чувствует слабость, и в голову иногда лезут дурные мысли. Но она держит себя в руках и отгоняет плохие мысли. Потому что в магическом мире магические способности и наклонности ребенка зависят от того, какие эмоции испытывала мать во время беременности.

— Теодор Нотт встречается с Асторией Гринграсс.

Почему-то это показалось очень странным.

— С Асторией? — переспросила Гермиона. — Он должен был жениться на Панси.

— Почему? Ему всегда нравилась Астория. Но он никогда не приглашал ее на свидание, потому что мы с ней были помолвлены.

Но Гермиона уже не помнила почему. И не помнила, почему они решили разобрать старый маховик, сломанный еще когда Люциус был ребенком, и который много лет стоял в библиотеке Малфой мэнора. Песок растекался в воде, а с ним исчезала память о других жизнях, которые они прожили.

Кто-то когда-то сказал, она не помнила кто: «Надо ценить то, что имеешь, потому что в этом мире нам ничего не принадлежит». Перед ней стоял Драко Малфой — ее муж, а в ее животе рос их ребенок, и она знала, что любит их и благодарна за то, что они есть у нее.

Драко взял ее за руку, и они медленно пошли по берегу моря.

— Ты уже знаешь, как мы его назовем?

— Да, крутится в голове имя… — ответила она.

— Какое?

— Скорпиус.

Да, Скорпиус.

Море. Ярко светит солнце. Они гуляют с Драко, смеются. Они идут все дальше по берегу, скрывась в золотистом тумане, и, наконец, исчезают вдали. Только волны продолжают набегать на песок, одна за другой, как делали это всегда, до и после них, а потом исчезнет и море, и останется только песок, а в нем вспыхивают многочисленные линии жизни, перед которыми ты стоишь сейчас и принимаешь решение.

Комментарий к Глава 17

Последняя глава.

Сама поверить не могу. Вот просто пишу и… как? Это, что, конец?

Работа была очень сложной, но я все-таки привела героев, куда хотела. Или они сами пришли туда?

На следующей неделе будет эпилог, в котором я немного расскажу об их жизни.

========== Эпилог ==========

Саундтрек HAEVN — The Sea

Ее не было утром в постели, и почему-то Драко точно знал, что найдет ее в библиотеке. Даже сегодня. В день их свадьбы.

Взволнованная, Гермиона стояла между старинными стеллажами и смотрела в раскрытую книгу. Она все еще была в пижаме, пышные волосы собраны в наспех сделанный пучок. Увидев его, она улыбнулась. Драко осторожно, но сильно обнял ее.

— Смотри, — она протянула ему книгу. — Мне приснился очень странный сон. Как будто я в бежевом платье, лиф расшит камнями, а рукава такие пышные…

— В таком? — Драко призвал Акцио альбом со свадьбы родителей.

Гермиона раскрыла альбом. С колдографий улыбались молодые Нарцисса и Люциус.

— Да, это платье было на мне во сне… Боже… И ещё там был Снейп. Он взмахнул палочкой. И оттуда вышла линия света и она…

— Связала нас, — продолжил он. — Отсюда…

Драко коснулся своей левой груди, затем дотронулся до ее:

— Сюда.

— Именно так, — Гермиона положила ладонь на грудь и прикрыла глаза, как будто чувствовала что-то.

— Я тоже видел этот сон сегодня.

— Что бы это могло значить?

— Не знаю, — ответил он, возвращая альбом родителей на место, — мир полон магии. Малфой мэнор особенно.

Драко раскрыл книгу. Ей должно быть несколько веков. Страницы пожелтели и истончились. Буквы, почти стертые временем, все ещё можно было прочесть. Это была старинная брачная клятва.

Клятва звучала несовременно, но казалась такой знакомой. Драко вспомнил свой сон: Гермиона в свадебном платье его мамы. Идёт война, и у них совсем нет времени. Сияющая линия, которая их связала, и все ещё звучащие в памяти слова брачной клятвы и его «согласен».

— Насколько я знаю, раньше все Малфои произносили эту клятву. Если использовать особое заклинание, она связывает супругов.

— Как в нашем сне?

— Кто знает? Эти знания должно быть утеряны, — Драко обвел взглядом огромную библиотеку. — Или хранятся где-то здесь.

— Ты не против, если священник прочитает эту клятву? — спросила Гермиона. — Я понимаю, она звучит… архаично, но… — она стерла слезу. — Гормоны… У меня просто тепло в душе разлилось, когда я ее прочла.

— Конечно. Как ты?

— Отлично, но ужасно хочу есть.

Токсикоз прошел, но теперь Гермиона постоянно была голодна.

— Я пойду, — она быстро поцеловала Драко в щеку. — Мне надо готовиться. Отнеси, пожалуйста, книгу священнику.

Гермиона ушла, а Драко распорядился, чтобы Типпи принес ей из столовой поднос со сконами, сэндвичами, пирожными, фруктами — понемногу всего, что эльфы приготовили для гостей. Затем отнес книгу в беседку, которую установили специально для бракосочетания, и договорился со священником.

Наверное, это было последнее празднование в Малфой мэноре. После того, как в поместье пытали и убивали людей, в нем поселились привидения и они любили разыгрывать сцены собраний Волдеморта и пыток. И втягивали туда живых. Не самые приятные эмоции и судьба: оказаться на месте человека, которого пытали. Поэтому дом решено было отдать под музей.

Благодаря тому, что Драко помог Золотому трио, Малфоям удалось вернуть часть их состояния. Остальное забрало Министерство в качестве компенсации за причиненный ущерб. А сейчас на территории поместья строились два дома: один для Нарциссы и Люциуса, другой для них с Гермионой. Конечно, по сравнению с мэнором дома будут крошечными, но Гермиона сказала, что их будущий дом все равно больше тех домов, где вынуждены жить большинство людей.

Гермиона собиралась продолжать учиться, чтобы стать колдомедиком. Точнее она никогда и не бросала учиться. Драко же решил исполнить свою мечту — производить медицинские зелья. В детстве он увидел в подвале умирающего волшебника. Как же он тогда хотел помочь ему со всей своей детской чистотой и наивностью! А потом мир перевернулся. И он много лет сам делал жизнь многих невыносимой. Пока не случилась война. Он дважды чуть не погиб: в первый раз от режущего заклинания, которое послал в него Поттер, второй раз от укуса Нагайны. И это многое перевернуло в его отношении к жизни и людям.

Ему пришлось продать некоторые драгоценности Нарциссы, чтобы начать свое дело. А еще у него был надежный тыл: его будущая жена, которая верила в него и всегда повторяла, что у него все получается. Она всегда отмечала его хорошие черты. Может быть, у него их и не было. Он-то прекрасно осознавал то, что считает себя лучше других людей, бывает ленив и заносчив. С воспитанием человека не так-то просто справиться. Но он старался соответствовать ее представлению о нем.

Гермиона, кажется, тоже пыталась совладать со своим характером. По-крайней мере, перед тем, как начинать спорить и настаивать на своей точке зрения, она давала ему выговориться.

Ближе к полудню гости собрались у беседки. Его и ее родственники и друзья. Пришли даже Уизли. Хотя Драко знал, что младшая Уизли была недовольна тем, что Гермиона беременна от него. Пришел Северус Снейп с какой-то рыжеволосой женщиной. Снейп беседовал с Поттером; они разрабатывали для аврората специальные мантии, которые будут защищать от темных заклятий. Пришла Астория Гринграсс. Когда-то Драко думал, что именно она станет его женой. Но она, кажется, была счастлива с Тео. Только Панси не пришла. Из-за Тео. Рассказывали, что она проплакала всю ночь, узнав, что Тео будет с Асторией, и в последний момент сообщила, что не сможет прийти на свадьбу. Драко было жаль школьную подругу. Но тут он ничего не мог сделать для нее.

Люциус все еще был в Азкабане. Его обещали выпустить к концу года. Нарцисса стояла рядом со своей сестрой Андромедой Тонкс, с которой они помирились не так давно.

Наконец в сопровождении своего отца появилась невеста.

Она была в белоснежном платье из шелкового шифона, с неглубоким вырезом на груди и длинными рукавами, подол расклешался от груди, чтобы не сдавливать живот. Ее кудрявые волосы были распущены и заколоты с одной стороны. В руках она держала букет роз. И когда Драко понял, что это розы из их парка, внутри что-то защемило. Драко знал, что это был знак. Знак, который он не мог разгадать, как и их сегодняшний сон. Но мир полон чудес.

Гермиона казалась воздушной, почти невесомой, когда шла к нему по дорожке из лепестков роз.

Когда она подошла, священник раскрыл старую книгу и прочел:

— Согласен ли ты, Драко Люциус Малфой, чтобы эта женщина, Гермиона Джин Грейнджер, была твоей женой, чтобы жить вместе в святом поместье супружества? Согласен ли ты успокаивать, уважать и хранить ее в болезни и здравии? И оставить всех остальных, оставив тебя наедине с ней, пока вы оба будете живы?

— Согласен.

— Согласна ли ты, Гермиона Джин Грейнджер, чтобы этот мужчина, Драко Люциус Малфой, был твоим мужем, чтобы жить вместе после бракосочетания в святом имении супружества? Согласна ли ты подчиняться ему и служить ему, любить, уважать и беречь его в болезни и здравии? И оставить всех остальных, храня тебя только для него, доколе вы оба будете жить?

— Согласна.

Гермиона надела на его безымянный палец левой руки кольцо. Ее руки дрожали при этом. Драко надел кольцо на ее палец. А затем поцеловал. Его затопила волна нежности. Может быть, ему только показалось, может, то было лишь воспоминание о сегодняшнем сне, но он почувствовал линию света, которая шла из его к груди к ее. Гермиона почувствовала это тоже, он знал.