Ложь [Надежда Борзакова] (fb2) читать онлайн

Ложь Надежда Борзакова

Пролог

— Счастливого пути, — круглолицый таможенник с широкой улыбкой отдал мне документы. Интересно, случись что, сколько он сможет пробежать, например, имея столь внушительный лишний вес? К счастью на моем лице не отразилось ничего кроме ответной улыбки — искренней и милой. Из тех, что в комплекте с парочкой взмахов ресниц «отправляли мужчин в нокаут». Так говорил Арон.

Подняв стекло я не спеша тронулась с места. А хотелось вжать педаль до упора и мчаться вперед, наслаждаясь пьянящим чувством свободы, которое усиливает скорость. Однако подобного я себе не позволила.

Даже скоростной лимит ни разу не превышала весь неблизкий путь до родной страны, хоть водила уже достаточно уверенно. Иначе не решилась бы проехать почти тысячу километров. Внутренний голос подсказал причину, по которой я поступила бы так же в любом случае, но я отмела ее.

Желание избежать неприятностей в виде в лучшем случае разбитой машины вполне нормально. К тому же я всегда была законопослушным человеком. Хорошей девочкой.

«Моя подружка с центра, а я с окраины. Ведет себя примерно, а я не правильный»… У него получалось подражать голосу исполнителя. У него вообще получалось все, за что бы не брался. Вот только «с окраины» была я, а не он. И неправильно вела себя тоже я. Не в том смысле, в котором поется в этой блатной песенке, конечно.

Просто я не должна была влюбляться. Не должна была верить. Я не должна была делать еще много-много всего тогда. А сейчас уж точно не должна была позволять себе снова вспоминать о прошлом. Стоило как минимум просто сосредоточиться на дороге, а лучше уже начать думать, как буду выкручиваться. Побег — а это был именно он, лишь временная отсрочка, а не решение проблемы. Той, которую как ни крути я создала себе сама.

Однако неприятности нескольких последних месяцев уже затмевались всплывающими перед мысленным взором картинами прошлого. Живыми, будто все эти события произошли вовсе не десять лет назад. Будто еще вчера я была безумно счастлива, а потом настолько же несчастна.

Предупреждающий о заканчивающемся топливе сигнал очень своевременно вернул меня с небес на землю. К счастью, до ближайшей заправки оставалось всего ничего. Вот это везенье. Не вечное, как все в этой жизни, потому нужно использовать пока есть.

Наполнив бак и канистру на всякий случай, я купила двойной «американо» и хот-дог. Усталость уже напоминала о себе, а ехать еще немало. Привалившись к капоту, я откусила кусочек. Едва удержалась, чтоб не зажмуриться от удовольствия. Как же давно не позволяла себе подобной «гадости». Вовсе не ради фигуры — та магическим образом оставалась стройной при любом рационе, но потому что рядом с исключительно правильно питающимся Дереком поглощать фаст-фуд было как-то неловко. Поначалу. А потом я и сама привыкла питаться на все сто процентов правильно. К тому же «потом» появилась возможность и есть, и носить все, что угодно.

«Ты вымазалась!», — смеющийся шепот. Сияющие изумрудные глаза, горячие губы на моих. Порхающие бабочки в животе, мурашки на коже следом за его пальцами.

И закрывать глаза не нужно, я и так будто снова видела его лицо. Умела бы рисовать, изобразила бы точь-в-точь таким, каким оно было в тот момент.

Улыбка одним лишь краешком губ. Нужно их коснуться, чтоб почувствовать ее вкус. Солнце в русых волосах от чего они казались рыжими. Невероятные глаза — не зеленые и не голубые, а завораживающая смесь того и другого. Девчонки в школе говорили, что он носит линзы. Естественно шепотом, дабы парень не догадался о подозрениях в таком вот «немужественном» поступке.

Пусть даже те были очевидным камуфляжем их восхищению своим кумиром. Золотым мальчиком, в котором глупая девочка Вика придумала себе нечто большее.

Поступила бы я иначе зная, как именно все сложится? Правду я не говорила даже самой себе. Хотя, будь честный ответ другим вряд ли я смогла бы устоять перед ним. Да и так ли много других сумели бы, оказавшись на моем месте в тот момент?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

17 апреля 2008 года

Гадкие липкие струи медленно стекали с макушки на лицо. А еще по туго заплетенным в косу волосам. Капали на белую блузку. Ужасно холодные, и я дрожала именно от этого, а вовсе не от стыда и унижения.

— Ну, что теперь, Дорофеева? — Вову Колосова прям распирало от удовольствия. — Заревешь? Побежишь жаловаться папочке?

Я услышала смех. Он заполнил все пространство школьной столовой, эхом отзываясь от высоких потолков и витражных стекол. Я слышала только его — этот гадкий, жестокий звук. И не могла пошевелиться. Сидела за столиком, словно приклеенная. Перед глазами расплывались окружившие меня лица с их одинаковым выражением триумфа.

Момент, когда все изменилось, я упустила. Он померк перед осознанием, в каком виде я предстала перед ним. Хотела, чтоб Артем тебя заметил — получи. Теперь-то его внимание уж точно целиком и полностью сосредоточено на мне.

— Артем, — надув губки, пропела Марина и взмахнула пару раз наклеенными ресницами.

На секунду я понадеялась, что Артем хоть на миг отведет взгляд, как и прочие парни, залюбовавшись светлыми локонами, пышной грудью, чуть ли не выставленной на всеобщее обозрение благодаря на четверть расстегнутой черной блузке, и едва прикрытыми короткой черной же юбкой длинными ножками девушки.

Но он и не взглянул на Марину. Вместо этого, так резко, что я едва уловила это движение, врезал кулаком в нос Колосову. Тот рухнул на грязный пол столовой и жалко заскулил. Из-под прижатой к носу руки засочилась кровь. По столовой разнеслось дружное «ах».

— Слушайте сюда, — прорычал Артем. — Если кто из вас, тварей, еще хоть подумает о ней херню, я его так разукрашу, что мама родная не узнает. Ясно?

В другой момент то, как мои одноклассники синхронно кивнули, развеселило бы меня. Сейчас, я едва это заметила.

— Я не слышу! — он по очереди обвел их взглядом.

— Д-да, — промямлил кто-то.

Артем между тем шагнул ко мне. Чуть ли не вырос напротив, заслонив меня от остальных словно огромная стена.

— Бессонов, ты что же делаешь-то? — раздался из-за его спины голос Ольги Кирилловны, завуча по воспитательной работе.

Она и двое других учителей обедали через три или четыре стола от меня и, конечно, не могли не увидеть случившегося, — К директору, живо! И чтоб твой отец завтра же…. Нет, прямо сейчас…

— Отлично, — перебил он, обернувшись к ней. — Моему отцу будет интересно узнать, на какие поступки вы учите нас закрывать глаза своим примером. Вы позвоните ему или я?

Ответа не последовало. Преподавательница просто стояла, буквально пылая злобой, усугубившейся из-за растерянности от того, что ее угроза возымела неожиданный эффект.

— Значит я, — хмыкнул парень и взял меня за руку.

Крепко, и в то же время осторожно, словно моя ладонь была хрустальной. Второй подхватил мою сумку, а потом буквально потащил меня прочь из столовой. В коридоре, наверное, все глазели только на нас гадая, с чего это вдруг Артем Бессонов держит за руку меня. Серую мышку-заучку, облитую к тому же вишневым соком.

Он втащил меня в женский туалет, вызвав своим появлением испуганный визг и коротко приказал: «Вон!».

Девчонки торопливо покинули помещение.

— Умойся, Вика, — тихо распорядился парень, и посмотрел мне в глаза.

Так пронзительно, что показалось, я тонла в их изумрудном омуте. Тонула и не желала, чтоб это прекращалось.

— И, вот, — отвел взгляд и отдал мне сумку, потом скинул куртку, тоже отдал и вышел.

Сгрузив вещи на подоконник, я подошла к умывальнику и дрожащими руками повернула кран. Затем принялась неловко стирать сок с лица и волос. Нечего и надеяться, будто смогу оттереть пятна с блузки. Артем, оказывается, знает, как меня зовут. Вот это да!

Из зеркала над умывальником на меня смотрела заплаканная девчонка с влажными на макушке волосами. Мелькнула мысль расплести косу и завязать хвост, чтоб хоть немного это скрыть. Но с хвостом у меня ужасно торчат уши и щеки кажутся еще больше, чем они есть.

Решив не портить все еще больше, я несколько раз умылась холодной водой. Лицо теперь выглядело лучше. Но все равно не так, как у той же Марины. И почему я не крашусь? Хотя в данный момент косметика, небось, превратила бы лицо в кляксу. А так оно просто бледное и невыразительное. Слишком темные глаза. И почему они, скажем, не зеленые, как у Анжелики, героини одного из моих любимых романов? Русые волосы от влаги кажутся темнее, но все равно недостаточно. Я так хотела бы покрасить их в каштановый, но мама не разрешает. Приходилось ходить с этим непонятным мышиным цветом.

Горестные раздумья прервало воспоминание о том, что папу Артема вызвали в школу. А ведь я могла сказать, что он ударил Вову заступаясь за меня, а не просто так, но вместо этого застыла как вкопанная.

— Вроде они это и так не поняли, — одернула себя вслух.

Только вот причина его поступка оправданием для них не являлась. И теперь у Артема из-за меня могут быть проблемы. Я глянула на часы. Проторчала, оказывается, здесь больше получаса. Возможно Бессонов-старший уже приехал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Куртка больше меня размера на два и ее рукава заканчивались ниже кончиков пальцев. Я подкатала их, но получилось ужасно, потому пришлось вернуть как было. Кожа, казалось, все еще хранила тепло тела Артема. Оно окутало меня вместе с ароматом. Парфюм какой-то: тонкий, едва уловимый и его личный запах. Вдыхать бы его вечно…

Шикнув на себя, я плотно закуталась в куртку, полностью скрыв таким образом испачканную блузку, перекинула через плечо сумку и вышла.

— …. да вообще страх потеряли, — донесся до меня голос Артема.

Урок давно начался, и коридоры опустели.

Артем стоял, расслабленно привалившись к стене, рядом с ним еще двое парней — Коля и Слава. Они все время втроем. Про себя я прозвала их тремя мушкетерами, вот только так и не смогла решить, кто из парней на какого героя похож.

— О, привет, — Коля заметил меня первым.

Я опасалась прочесть на его лице насмешку, но оно выражало скорее любопытство. Впрочем, мгновение спустя, я забыла и о нем, и о втором парне, ведь Артем повернулся ко мне. Его невероятные изумрудные глаза игриво блестели.

— А тебе идет, Вика, — он кивнул на куртку. — Ладно, пацаны, я к директрисе. Увидимся.

Обменявшись с ним рукопожатиями, парни удалились.

— Артем, спасибо тебе за помощь, — чувствуя, как по-дурацки краснею, проговорила я.

— Не стоит, — он отмахнулся. — В моей школе такого беспредела не будет.

«Вот так. Он просто поддерживает установленный им же порядок. Дело вовсе не в тебе, Вика, — горестно пронеслось в голове. — Размечталась. И, конечно же, он знает твое имя. Ты ведь постоянно мелькаешь из-за дурацких олимпиад. Да и вообще так ли много заучек в единственном десятом классе?»

— Никто тебя больше не тронет, — голос парня прервал мои невеселые раздумья. — Им же только и хватает духу тех задевать, кто сдачи дать не может. А теперь зассут лезть и будут просто молча давиться от зависти.

— Чему завидовать…, - рассеянно проговорила я.

— Как чему? — он приблизился и, кажется, чуть склонился ко мне. — Ты красивая даже без всей этой фигни…

За окном раздался рев двигателя. Мотоцикл? Гоночная машина?

— Батя пожаловал, — проговорил Артем.

— Я скажу ему, что ты так поступил из-за меня, — севшим голосом, пролепетала я.

— Это мои дела, маленькая, — и я вновь потерялась в его глазах, напрочь забыв, что еще собираюсь сказать.

— О, сына, — в дверях, отделяющих этаж от лестничной клетки, выросла высокая мужская фигура. Рыжевато русые коротко постриженные волосы. В густой бороде виднелась седина, из-под бровей весело блестели совсем такие же, как у Артема глаза. Кожаная куртка распахнута, под ней черная же футболка. Брюшка не было и в помине, синие драные джинсы безупречно сидели на узких бедрах.

— Ты че реально помял Колоска? — пробасил меж тем мужчина. — Он же вдвое тебя меньше. И если когда дрался, то только с писюном под одеялом. А ты, между прочим, чемпиона на днях в зале вырубил. Не дело…

— Будет знать, как наезжать на нее! — взвился Артем.

— Ах, во-от в чем дело. Вернее, в ком, — насмешливо протянул мужчина и посмотрел на меня. Пристально, будто изучая. — Тогда все понятно, — с улыбкой заключил вновь переведя взгляд на сына.

Артем открыл рот, но Игорь махнул рукой, а затем протянул ее мне.

— Я Игорь, можно без отчества.

— Виктория, — я вложила свою руку в его большую ладонь. — Очень приятно познакомиться.

— Что ж, Виктория, обожди тут чуток, а мы пойдем перетрем с вашими основными, — осторожно пожав мою руку, проговорил мужчина.

— Это случилось из-за меня, — начала было я.

— Идем, пап? — пресек мою попытку вмешаться Артем.

— Идем-идем, — наградив меня еще одним внимательным взглядом, Игорь хлопнул сына по плечу, и они направились в кабинет директора.

Я слушала, как удаляются их шаги, затем прозвучал громкий стук в дверь. Она хлопнула и все стихло. Мне ничего не оставалось, кроме как подпереть стену рядом с затянутой в коричневый дерматин дверью с табличкой «Директор» и ждать. Разумеется, возвращаться на урок я не собиралась. Даже не из-за произошедшего — впервые я ощутила, что мне безразлично мнение одноклассников о себе. А из-за того, что мне необходимо было узнать, все ли будет у Артема в порядке. Его отец, не смотря на грозный вид, вроде бы не злился на него. Он вообще отреагировал так, словно подобное в порядке вещей. Мой бы папа ужасно разозлился, наверное. Но все может измениться после разговора с директором.

Минуты тянулись медленно. Прозвенел звонок с урока и коридоры наполнились шумом, сопровождающим спешащих по своим делам школьников. Нас разделяла витражная промежуточная к администрации дверь, поэтому никто из проходящих мимо ребят не заметил меня.

Едва прозвенел звонок на урок, дверь в кабинет директора наконец распахнулась. Первыми вышли родители Вовы — оказывается и их вызвали. Они окинули меня презрительным взглядом. За ними появился он сам. С вспухшим носом и покрасневшими глазами, парень растерял всю свою крутизну.

— Вика, извини меня пожалуйста, — очень неискренне произнес он.

— Держись от меня подальше, Колосов! — кажется настолько ледяным мой голос был впервые в жизни.

— Пойдем, сынок, — пропела его мама. — Не связывайся с этими….

— Правильно, правильно, — пробасил появившийся следом Игорь, — Не связывайся с нами, мальчик.

Презрительно сверкнув глазами и обняв за плечи своего подлого сыночка, Колосовы торопливо удалились. Артем уже тоже вышел аккуратно затворив за собой дверь. По его лицу нельзя было прочесть совсем ничего.

— Все, детки, я поехал, — проговорил Игорь, — Артем, проводи ее, но в пять жду тебя в клубе.

— Хорошо, пап.

По-мальчишески сбежав по ступенькам, Бессонов-старший удалился.

— Ну что, пойдем или хочешь вернуться в класс?

— Нет, — удержавшись от дурацкого вопроса, не нужно ли ему то же самое, ответила я. — Но, Артем, ты не должен меня провожать. И так уже….

— Не должен, но я хочу, — тихо сказал парень и, взяв меня за руку, повел вниз по лестнице. Хорошо, что он держал меня достаточно крепко — коленки дрожали и пару раз я едва не споткнулась на ступеньках.

Мы медленно шли в направлении моего дома. Разговор получался неловким, но какая разница, если его рука не отпускала мою. У подъезда Артем попросил мой телефон.

— Завтра пятница. Может погуляем?

— Конечно, — от наполнившей меня радости голос предательски зазвенел.

— Тогда давай прямо после уроков? — Артем вроде бы этого не заметил.

— Да. Отлично.

— Ну, пока, маленькая, — подмигнул мне парень.

Затем набрал какую-то комбинацию на домофоне и галантно распахнул дверь.

— Пока, — ответила я проходя мимо него внутрь.

И только возле двери своей квартиры поняла, что забыла отдать Артему куртку. Сняв ее, я выудила из сумки телефон и уже собралась ему позвонить, но тут дверь открылась и на пороге возникла мама.

— Вика? Что случилось?

Пришлось ей все рассказывать, разумеется обойдя подробности того, как именно меня защитил Артем.

— Вот от него-то я не ожидала такого поступка, — проговорила мама.

— Почему?

— Его отец бандит в прошлом, ты же знаешь… Да и сейчас. Что он, что брат старший…

— Это только грязные слухи! — перебила я. — Вова, например, сын преподавателя университета. Но именно он всегда издевался надо мной, а сегодня вообще перешел черту!

— Ты должна была рассказать мне и папе, доченька!

— И что бы это изменило? — всхлипнула я. — Меня стали б от этого уважать в классе?

— Вика, — мама обняла меня, — эти ребята просто завидуют тебе. Ты умная и красивая девочка….

Дальше следовала привычная для подобных случаев длинная речь, которая, по маминому мнению, должна меня утешить, хоть реальность опровергает каждое сказанное ею слово.

Вернее, опровергала… Слова Артема эхом звучали в ушах. Он считает меня красивой! Он пригласил меня на свидание — самое настоящее. Первое свидание в моей жизни. С ним, парнем, который едва появившись где бы то ни было, заполняет все пространство своей энергетикой, наполненной какой-то первобытной силой и мощью. Они же в каждом его движении, в ленивой грации сильного тела. А его глаза… Самые красивые на свете. Не зеленые, не голубые, но чарующая смесь будто всего спектра этих двух цветов….

— Мам, — вытерев слезы, проговорила я, — Марина попросила меня помочь ей подготовиться к контрольной по алгебре, так что я завтра задержусь.

— Вот видишь, доченька. А говоришь, не уважают тебя….

— Да, — порадовавшись, что она не заметила вранья, торопливо согласилась я. — Мне нужно отмыть волосы, да и уроков много. Но я Оле сама помогу, а ты отдыхай.

— Иди купайся, а потом обедать.

— Я недавно перекусила в столовой…

— Немного поешь обязательно, — безапелляционно заявила мама и вышла.

Достав из шкафа халат, я направилась в ванную. Несколько раз промыв волосы шампунем, я нанесла побольше маски, чтоб хоть немного утяжелить слишком тонкие пряди. Хорошо хоть они достаточно густые. Если тщательно выровнять, то они должны выглядеть нормально и завтра. Ужасно неудобно, конечно, будет весь день с распущенными волосами, но иначе появятся эти некрасивые заломы.

Потратив час на укладку, я поплелась обедать. Кусок не шел в горло, но я заставила себя поесть, чтоб мама не задавала лишних вопросов — ведь я не могу есть только если нервничаю.

Закончив с обедом, я помогла Оле с уроками, а вот сосредоточиться на собственных просто не могла. Что же надеть завтра? Школьная форма обязательна, но многие девочки ею пренебрегают, не смотря на замечания. Если я поступлю так же, мама уж точно заметит. Врать ей было неприятно, но, зная, как она предубеждена против Артема — уж слишком часто личность его, Серого и Игоря мелькала в их с папой разговорах, я решила не испытывать судьбу. С этой же целью остановила выбор на черной школьной юбке — на ладонь выше колен и в складку, что немного выделяло мою не слишком четко очерченную талию, и лиловой кофточке с круглым вырезом. Лифчик с пушапом немного скроет то, насколько невыдающиеся мои формы, а обязательный пиджак можно будет оставить в школе. Кинув в сумку, подаренную мне мамой на Восьмое марта тушь и блеск для губ, я все же выполнила домашние задания. Мысль о том, что так время пройдет быстрее помогла в этом. А потом попросила маму не говорить папе ничего о сегодняшнем инциденте. Он недавно уже ходил разбираться в школу — одна из учительниц рассказала ему, что меня обижают. Вова сегодня припомнил мне именно это, ведь никто не поверил, что это не я пожаловалась отцу. Сейчас подобное мне уж точно ни к чему. К счастью, мама согласилась.

Перечитав в сети с десяток статей о том, что следует и чего не следует делать на первом свидании, я легла спать.

Заснуть удалось довольно быстро — сказывалась усталость, а вот проснулась я в полпятого. Сон больше не шел, поэтому я еще раз повторила уроки, хоть и практически не разбирала слов в книжках. Потом, забравшись на стул, вытащила с верхней полки шкафа туфли на каблуках. Не слишком-то удобные и прибавляют мне роста. Но Марина с каблуков не слазила, правда она ниже меня сантиметров на десять, но девушка постоянно акцентировала на том, что балетки — обувь для задротов, от того выбора у меня не имелось.

— Доченька, ты рано сегодня. Все в порядке? — обеспокоенно спросила мама, когда я явилась в кухню за полчаса до того, как она обычно меня будит.

— Просто проснулась рано, — глотнув обязательной воды с лимоном, ответила я.

Позавтракав и приняв душ, я расчесала волосы, надела выбранные вечером вещи. Придирчиво осмотрев себя в зеркало отправилась проверить, собралась ли Оля. Сегодня младшая оказалась по-взрослому расторопной. Когда я вошла в ее комнату, девочка умудрилась сама застегнуть замок на сарафанчике, надеваемом на белую блузу и сидела, ожидая пока я заплету ей косички.

— Ты такая красивая, — проговорила она. — Волосы прям как у принцессы.

— Правда? — я посмотрела в небольшое зеркало, которое всегда ставила на ее столик, чтоб было похоже, будто сестра в парикмахерской.

— Ага.

Закончив с косичками и проверив на всякий случай, не забыла ли она чего, я забрала у мамы наши ленчи и сложила их. Ее взгляд задержался на моем обновленном облике, но мама ничего не сказала. Порадовавшись этому, я взяла Олю за руку и выскользнула за дверь. На лестничной клетке мы столкнулись с папой, который возвращался с дежурства в больнице.

— Доброе утро, пап, — одновременно проговорили мы с Олей.

— Мои принцессы! — по очереди поцеловав нас, папа шагнул в квартиру.

По дороге я то и дело оглядывалась в надежде увидеть Артема. Глупо, конечно, знала ведь — он приходит всегда с опозданием. Сегодняшний день, видимо, не стал исключением.

Я завела Олю в класс и направилась в свой. Подумала мельком о том, что должна сейчас нервничать из-за перспективы встречи с одноклассниками, особенно после случившегося вчера. Однако, внутри не было ни намека на подобные чувства. Все они мне были безразличны. Вот вообще…

Холодно поздоровавшись со всеми, я села за парту, пристроив обе сумки — одну с книжками, другую с курткой Артема, позади себя. Достала учебник, тетрадь и ручку. Открыла нужный параграф и попыталась повторить заданный материал, однако в голове был один лишь обратный отсчет в ритме сердца. Пять часов и сорок три минуты до свидания с Артемом. Вот уже сорок две.

— Вика, привет! — у моей парты выросла Марина.

— Привет, Марин, — отозвалась я.

— Не возражаешь, если я с тобой сяду? — она кивнула на пустующее рядом со мной место.

— Садись, конечно, — хмыкнула я. И уткнулась обратно в книжку.

— Вика, — Марина тронула меня за плечо, — ты извини за вчерашнее. Что-то переборщили мы.

Я пожала плечами.

— Ты сегодня такая хорошенькая, — продолжала девушка. — Носила бы всегда так волосы, вместо этой косы.

— Спасибо.

— Слушай, — воодушевленно начала она, — ты ведь с Бесом, да? Ну, кто б мог подумать! А, может, возьмешь меня как-то с собой, когда вы все вместе соберетесь?

— Зачем? — едва не зашипев от этой его ненавистной клички, поинтересовалась я.

— Ну, я бы хотела перед Славой помелькать, — заговорчески склонилась ко мне девушка.

Надо же, раньше внимание большинства одноклассников доставалось мне перед контрольными, а теперь вот от того, что я вроде как могу поспособствовать Марине обратить на себя внимание Славы.

— Ой, Марин, я могу, конечно, но у него девушка есть, — не сразу я осознала, что этот уверенно врущий голос принадлежит мне. — У них там все серьезно, так что…

— Кто она? Из школы? — взвилась девушка.

Я уже открыла рот чтоб ответить, но прозвенел звонок. Секунду спустя в двери чинно вплыла учительница географии — полная женщина с жидкими светлыми волосами, которые, от чего-то не считала нужным мыть по мере надобности.

— Детки, доброе ут-ро, — привычно удлиняя слова, начала женщина. — Откройте ваши атла-сы на двадцать шестой страни-це….

— Не из школы, — одними губами прошептала я. — Она уже в универе учится. Старше нас года на два или три.

Красивое лицо девушки пылало от злости. А я, ничего больше на добавив, открыла атлас и сделала вид, что сосредоточилась на теме урока. От чего-то сейчас меня охватило какое-то безбашенное веселье. Звенящая радость от мелкой мести, даже не смотря на то, что если обман раскроется мне несдобровать.

«Если кто из вас, тварей, еще хоть подумает о ней херню, я его так разукрашу, что мама родная не узнает. Ясно?»

Голос так ясно звучал в моей голове, словно Артем находился рядом и произносил эти слова. Тепло, свернувшееся где-то в районе солнечного сплетения, расплывалось по всему телу, окутывало меня словно пуховое одеяло.

Бессонов старший владел дорогим рестораном-клубом под названием Destroyers (Разрушители). Разумеется, я там еще ни разу не была. А вот некоторые одноклассники умудрились побывать и рассказывали потом, как там круто. У них было плоховато с эпитетами, от того представление об обстановке в клубе я получала только из немногочисленных фото в сети. Приглушенный свет, диванчики, затянутые в черную и красную кожу, столы темного дерева — нарочито исцарапанные, словно об них точили ножи….

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍О самом Игоре и приближенных к нему ходило множество сплетен, поскольку «поднимались» они в девяностые годы. А это по мнению большинства людей означало обязательную причастность к криминалу. Однако никто из них ни разу не привлекался. Потому слухи оставались всего лишь слухами — «кулуарными» и пропитанными худшим на свете чувством зависти тех, кто их распускал.

Время все тянулось и тянулось даже не смотря на то, что переменки между уроками проходили у меня весьма оживленно — кажется почти все девочки успели за день пообщаться со мной. Но, опять же, впервые меня не обижало, что интерес ко мне вызван далекой от моей личности причиной. Я ужасно переживала по другому поводу — вдруг Артем уже попросту забыл обо мне. Вокруг него же десятки девчонок намного увереннее и привлекательнее меня….

Но, как выяснилось, он не забыл. Марина как раз делилась со мной собственными планами на выходные — она собиралась попасть в клуб, чтоб помелькать перед Славой, ведь он несомненно там будет вместе с Колей и Артемом, как я увидела его самого.

Артем стоял, прислонившись к оштукатуренной внешней стене школы, наплевав на то, что может исцарапать куртку. Солнечные лучи играли в рыжевато русых, как всегда небрежно взлохмаченных волосах, отбивались от металлических заклепок на куртке и цепей, свисающих с пояса джинсов. От чего у меня возникали ассоциации с доспехами. И королем Артуром. Не смотря на то, что парень был одет во все черное, мне казалось, будто он сияет как солнце в небе. Увидев меня он улыбнулся — лишь слегка, краешком губ. Сердце пропустило удар. На еще более непослушных от усталости после целого дня на каблуках ногах я неловко шагнула к нему, забыв о Марине.

— Привет, Бес, — прощебетала меж тем она, — как дела?

— Бес я для своих, — не отвечая на приветствие, бросил он. — Вика!

И протянул мне букет ярко алых роз. Одиннадцать небольших изящных цветков, обернутых в кремовую бумагу и перевязанных кремовой же атласной лентой. Мой первый букет. Такой великолепный, а я даже не заметила его в руках Артема.

— Спасибо, — кашлянув, проговорила я. — Они такие красивые.

— Ну, идем, — улыбка стала чуть шире.

Он протянул мне руку. Когда я бралась за нее, моя предательски подрагивала.

— Пока, ребята, — пискнула в наши спины Марина. Но мне было не до приличий.

— Я байк запарковал там, чтоб училки не спалили, — проговорил Артем. — Вот, блин, ты в юбке.

— Я на нее сяду, — пролепетала я.

— Ну смотри, — хмыкнул парень. — Впрочем, если придется поездить еще по парочке челюстей — я готов.

— Ой, я ведь совсем забыла, — я протянула ему сумку с курткой.

— О супер, наденешь как раз от ветра, — он достал куртку и галантно помог мне ее надеть.

— А букет как же?

— Да в кофр положим!

Сразу за ближайшей к школе пятиэтажкой красовался Харлей. Черная кожа, начищенный до блеска метал — он выделялся в этом обычном и ничем не примечательном дворе и вокруг уже собрались зеваки. Проигнорировав их, Артем достал из кофра пару шлемов, внутрь положил наши сумки, а поверх них — очень осторожно, словно чувствуя, как я не хочу их повредить, опустил цветы.

— Надень, — парень протянул мне шлем.

Когда я неловко надела его, осторожно защелкнул заклепку под горлом, легко коснувшись кожи. Я понадеялась, что боковые части шлема хоть немного скрыли то, как я покраснела. Артем меж тем надел свой шлем и подал мне руку, помогая забраться на мотоцикл.

Я очень неловко соорудила из юбки нечто вроде памперса, усевшись и на передний, и на задний край ее подола. Парень, к счастью, был ко мне спиной и этого не заметил. Сев впереди, обернулся:

— Ты держаться думаешь?

— Как мне…

Артем взял обе мои руки своими и завел их за свою талию так, что я оказалась прижатой к его спине.

— Крепче держись, маленькая, — бросил он и, пару раз нажав на педаль, резко тронулся с места.

Мы с ревом неслись в потоке машин, подпрыгивая иногда на ямках и заплатках асфальта. Я не могла понять, сердце бухало так от страха или от пьянящего чувства полета или потому, что сердце Артема стучало прямо под моей ладонью.

Глава 2

Наши дни

Я не узнавала родные места. Улицы, дома, магазины…. Совсем другие. Незнакомые. А может дело в том, что теперь другая я и поэтому подсознание утрирует произошедшие естественные перемены? Скорее всего. Так или иначе, я не чувствовала себя здесь дома. Этот город казался столь же чужим, как и Варшава. Понадеявшись, что это только первое впечатление, я проскочила перекресток и лихо свернула через двойную сплошную во двор. Если поймают с удовольствием заплачу штраф. А безопасности маневра я убедилась, так что…

Но полицейских рядом не оказалось. Припарковавшись у подъезда, я вышла из машины. Достала из багажника небольшой чемодан. Остальным вещам предстояло проваляться на почте, пока я их не заберу — не являться же домой со всеми пожитками, учитывая мое желание сохранить тайну. А довольно много и вовсе осталось в доме Дерека. Экономной мне было жаль их терять, но возвращаться я не планировала. Ни-ког-да. От этой мысли потеплело на душе.

— ВИКА! — сестра едва не сбила меня с ног. — Ты все же приехала!

Это «все же» царапнуло внутри. Вопреки данному мною обещанию сестра, выходит, сомневалась, что я приеду на ее выпускной.

Потому, что дома я не бывала ни разу за эти девять лет.

— Доченька! — к ней присоединилась мама. И теперь они обе сжимали меня в объятиях. — Почему не предупредила? Мы бы встретили в аэропорту.

— Хотела сделать сюрприз. И я на машине.

— В такую даль… Ой, а Дерек…

— В командировке. Готовит почву для покупки франшизы, — как же приятно сказать хотя бы часть правды.

Его отъезд пришелся очень кстати, облегчив реализацию плана. Я сомневалась, что бывший муж попытался бы меня удержать силой. Все же не давать развод это одно, а ограничивать свободу совсем другое. А он не такой человек. Скорее всего. Поскольку некоторые черты характера этого мужчины открылись лишь спустя годы знакомства, утверждать я не могла.

— Может даже не сможет приехать на выпускной, — всеми силами скрывая надежду на это, я дала себя увести.

— Как жаль. Но работа есть работа.

Мама продолжала говорить, но слова ускользали от дезориентированного видом квартиры сознания. Конечно я знала, что родители сделали ремонт. Более того: он и снятая на время работ квартира были моим подарком маме с папой на годовщину свадьбы. И результат, увиденный на фотографиях и видеозаписях мне нравился. Я даже не думала как-то, насколько мало теперь осталось от дома, в котором прошло мое детство. Правда в тот момент я не планировала возвращаться…

— Наяву еще лучше, чем на фотографиях, правда?

— Да, — я широко улыбнулась, — конечно.

Я скинула туфли и прошла вслед за мамой и сестрой в кухню. С наслаждением вдохнула знакомый запах выпечки. Вот он не изменился. Все такой же, как я помню.

Оля села напротив и стала неосознанно рассматривать меня так же, как в детстве. Быть кумиром младшей сестры и лестно, и страшно.

Тем временем на столе материализовался обед из трех блюд. Эх, вряд ли мне когда-либо светит научиться готовить как мама. Смешно: освоив юриспруденцию в одном из престижнейших европейских университетов, я неспособна сварить борщ.

Мы принялись есть и несколько минут провели в молчании. Когда же тарелки опустели, я начала говорить первой. Хоть мы общались почти каждый день, некоторые подробности помогут избежать возможных вопросов, к которым я не готова. Ведь удивление моим приездом без Дерека очевидно. И, хоть решение повременить в новостями с каждой минутой казалось все менее удачным, менять его я не планировала.

Ничто не должно омрачить Олин выпускной. Он будет сказочным. Таким, какого не было у меня. Потом придет время огорошить родителей сразу двумя новостями: моим разводом и желанием сестры поступать здесь, а не в Польше.

Обмениваясь новостями, мы прошли в мою старую комнату. Если вся квартира была полностью переделана, то она за исключением нескольких мелочей осталась прежней. На миг показалось, что эти годы лишь дурной сон из тех, которые видишь переутомившись. Что сейчас я услышу знакомый сигнал клаксона, а несколько минут спустя увижу…

— Мы почти ничего не меняли, — проговорила мама. — Думали, если вы приедете и захотите остановиться тут, тебе будет приятно…

— Мне приятно, — пытаясь не дать подступившим слезам звучать в голосе, сказала я.

— Не похоже, — начала было Оля, но мама шикнула на нее.

— Это просто ностальгия, милая. Зайдя сюда у меня возникло ощущение, что мне завтра в школу, — поспешно пояснила под недоверчивым взглядом сестры. — Когда-то и ты почувствуешь нечто подобное.

— Вряд ли я буду скучать по школе.

— Не по школе. По юности, — я открыла чемодан и достала оттуда платье.

В нем ее любимая актриса посещала одно из мероприятий. Красного цвета, но весьма сдержанного кроя — чуть выше колен и с неглубоким у-образным вырезом оно идеально подойдет к случаю.

— А это тебе для достойного прощания с одним из ее этапов.

— Это же надевала Кетрин на презентацию Мейбеллин, — взвизгнула Оля. Повертев платье так и эдак, она побежала примерять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Зря ты ее балуешь. Платье ведь давно куплено и…

— Она хотела это, ма-ам, — я обняла ее, — Такой вечер как никак раз в жизни бывает.

— И свой ты пропустила, — вздохнула она.

— Значит есть повод повеселиться за двоих.

Вернулась Оля. С сияющей улыбкой сестра покрутилась перед нами. Платье сидело идеально — спасибо нашей портной, подогнавшей наряд по ее параметрам. И в нем моя малышка больше не походила на подростка. Мы с ней всего два месяца не виделись, а сейчас казалось прошел год как минимум.

На весенние каникулы и в честь ее семнадцатилетия мы отправились на море. Обратно летели разными рейсами — сестра не хотела терять лишний день на отдыхе. То, что ей придется лететь одной шесть часов не очень-то мне нравилось ровно до того момента, как я застала Дерека с Еленой. В нашей кровати. Убого, карикатурно и нарочно. Я это знала, и он знал, что я знала.

— … лучший подарок на выпускной. Спасибо-спасибо-спасибо, — Олин голос прервал невеселые воспоминания.

— Не за что. Пусть ее удача сопутствует и тебе.

А потом мы разбирали вещи. Складывая их в шкаф, я увидела на самой верхней полке большую картонную коробку. Вот и нашлось первое, от чего стоит избавиться.

Пришел папа. Став заведующим отделением он теперь работал вдвое больше, чем в бытность обычным хирургом. Хотя нет — обычным он не был никогда. С золотыми руками и добрым сердцем он всего себя безвозмездно отдавал семье и работе. Не счесть, сколько жизней он спас за тридцать лет практики. Иногда мне даже становилось жаль, что желания пойти по его стопам так и не возникло. А то, как папа это воспринял еще больше возвысило его в моих глазах.

Сквозь его радость проступало такое же удивление, как и у мамы с Олей. Но, он точно так же не высказал его. От проявленного родными понимания стало еще более стыдно. Может сказать правду сейчас? И тогда не придется врать и притворяться еще неделю, оставшуюся до выпускного. Да, настроение будет испорчено, но что мешает Дереку прервать командировку каким-то образом узнав, что я уехала и явиться сюда в любой из оставшихся дней? С другой стороны, пока что его тут нет. И, если надумаю, можно поговорить и завтра.

После ужина я сослалась на желание пораньше лечь и ускользнула в ванну. Первым делом стянула с пальца надетые для конспирации кольца. Полоска под теми уже едва виднелась.

Искупавшись, надела ночнушку и забралась под одеяло. Включила ноутбук. Посмотрю какой-то фильм и действительно буду спать. Завтра придется заняться делами.

Сперва нострифицировать польский диплом. Потом начать поиск работы. Учитывая мое резюме, с ней вряд ли возникнут проблемы. Впрочем, их отсутствие с лихвой компенсирует бракоразводный процесс. Даже с тем, что вместо меня «мучиться» предстоит адвокату, которого надо еще найти.

Я выбрала фильм, включила его и попыталась сосредоточиться на довольно сложном сюжете. Вот только мысли уносили прочь. Но вовсе не к грядущим судебным тяжбам, а к коробке со старыми вещами. Я гнала их ровно до того, как пошли финальные титры. Закрыв крышку ноутбука, я встала с кровати. Забралась на стул и достала из шкафа коробку. Включила настольную лампу, ведь уже начало темнеть, и открыла ее.

Фотографии. Много-много. Почти на каждой худенькая смеющаяся девочка в объятиях статного красавца с изумрудными глазами, уверенно глядящими в объектив. Менялась одежда, поры года, места, а ее лицо одинаково сияло от счастья. Буквально излучало его, как летнее солнце — тепло. Темные глаза с любовью, а где-то может и с обожанием глядели на того, кто был центром ее вселенной. Что до парня… Тогда ей казалось, что и он чувствует то же самое.

Под фотографиями множество билетов. Из театров, кино, музыкальных концертов. Она сохранила их все. В тайне, конечно, ведь он не терпел «сантиментов». Краски на многих уже потускнели не в пример воспоминаниям.

Отобранный у Артема кастет. Умная девочка Вика знала, что уголовная ответственность полагается за одно лишь хранение, но не предполагала, что он, например, может быть не единственным. Впрочем, это было наиболее невинное из того, что не давала представить ее наивность и неопытность.

Кулон-сердечко. Подарок на Валентинов день. «Пусть мое сердце всегда будет рядом с твоим». И оно было. Такое же холодное, как этот метал.

На самом дне кожаная куртка. Тяжелая настолько, что давила на плечи. Но я все равно безумное ее любила. Носила не снимая до самых холодов. И только ему удавалось уговорить меня одеваться теплее.

Вытащив ее из коробки, провела рукой по гладкой прохладной коже. Потом надела и шагнула к зеркалу. Надо же, в фигуре я почти не изменилась. Растрепавшиеся волосы, отсутствие макияжа и полумрак делали мое отражение совсем таким же, каким оно было тогда. Вот только я совсем другая! А потому не стану ничего выбрасывать, поддаваясь детскому порыву.

Прошлое так не исчезнет. Да я этого и не хочу, ведь именно оно сделало меня той, кем являюсь сейчас.

Глава 3

— Когда можете приступить? — с улыбкой поинтересовался мой, судя по всему, новый босс.

— С понедельника, — я сдержанно улыбнулась в ответ. А хотелось по-детски запрыгать с криком «йес».

— Тогда я жду вас в девять утра. И возьмите с собой документы, — «подключился» менеджер по подбору персонала.

Попрощавшись, я покинула просторный светлый офис. Он занимал целый этаж новенького бизнес-центра, расположившегося в престижнейшем районе столицы. Учитывая стоимость аренды, можно было счесть такой выбор места расточительством, однако владельцы крупного строительного холдинга могли себе это позволить. Эта компания была в довольно небольшом списке тех, в которые я хотела бы попасть. А тот факт, что в ней оказалась открытой вакансия юриста, показался добрым знаком. И я отправила резюме, решив при необходимости компенсировать все еще не нострифицированный диплом знаниями и опытом. Если представится случай…

На собеседование меня пригласили уже на следующий день и — о чудо, сразу же дали шанс стать частью действительно крутой команды. Радость омрачало лишь то, что везенье не вечно. Сегодняшнее, впрочем, уравновешивало грядущие недели ожидания решения комиссии и космическую сумму за растаможку автомобиля. Но не отменяло неумолимо приближающийся момент, когда Дерек узнает о моем отъезде.

Ну хоть бы это случилось после выпускного! Он уже завтра, осталось совсем чуть-чуть. В любом случае, явиться он вряд ли успеет, даже реши раздобыть билет премиум класса. Это немного успокаивало.

Я завела мотор и неторопливо двинулась по практически пустым из-за середины дня дорогам. Замечательная погода — солнечная и в меру жаркая, навевала желание прогуляться. Потому мой путь лежал в один из скверов. Припарковавшись, я с наслаждением нырнула под зеленые кроны деревьев, заботливо защищающие от солнца. Как же редко в минувшие годы выпадала возможность просто гулять пешком, а ведь я так это любила. Конечно, жаловаться было попросту грешно, ведь настолько хорошо устраивается далеко не каждая. Впрочем, это же относится и к количеству приложенных усилий.

Ведь в моем случае вдобавок к адаптации в чужой стране и учебе в университете, в котором сто процентов предметов преподавались на английском и польском языках шло вдребезги разбитое сердце и обострившаяся застенчивость и неуверенность в себе. И если английским я на тот момент владела почтисвободно, а изучение польского давалось легко, то остальному я могла противопоставить только злость и обиду. А еще клятву.

Перестать быть той, которую использовали и выбросили потому, что надоела.

А ты что думала, девочка? У нас с тобой любовь до гроба, м? Как в долбанных сказках, в которых ты прячешься от своей жалкой жизни? Решила, я всегда буду рядом с такой вот хорошей девочкой? Ой, уже не девочкой…

И я старалась. Вопреки всему. Старалась настолько хорошо, что на втором курсе получила стипендию. Мама с папой очень гордились мной. Ну а мне было чуть менее стыдно, что не приехала и не приеду на каникулы. Вроде ведь и не лгала — действительно всю себя отдавала учебе и это принесло результат. Подумаешь, сказала полуправду. Не расстраивать же их тем, что попросту не могу вернуться. Даже на несколько дней не могу вновь очутиться в городе, в котором даже воздух будто пропитан им.

Тем, кто уничтожил меня. Тем, кого я ненавижу. Тем, без которого мертва.

Летом я устроилась на работу официанткой. В ночной клуб. И не потому, что других вариантов не было. Но поскольку это место идеально подходило для окончательной победы над комплексами, да и платили весьма и весьма неплохо. Конечно, я побаивалась «обязательных» по бытующему мнению приставаний, но тех в целом не было.

Обдолбанные и бухие гости иногда распускали руки, но рядом всегда была охрана. В частности, в лице Арона. Тот ради меня работал практически без выходных. Внимание красивого молодого человека было лестно особенно с тем, что оно стало первым «после».

Ведь сокурсники сторонились или не замечали вовсе. Сейчас понимала — только потому, что я изображала глыбу льда и все свободное время проводила в библиотеке. Тогда считала, что дело в моей «серой» внешности. Худощавая фигура не желала приобретать изгибы, а черты лица и цвет глаз самостоятельно никуда деться попросту не могли.

Правда остриженные до лопаток и окрашенные в каштановый цвет в салоне волосы теперь оставались идеально прямыми без укладки и при любой погоде на зависть тем, кому приходилось для такого эффекта проводить пару часов с плойкой в руках. Это была вся добровольная забота о внешности в то время. Макияж я не делала и новую одежду тоже не покупала. Ходила в привезенных из дому недорогих и скромных вещах, ведь из-за необходимости оплачивать нам с Олей школу и откладывать мне на учебу денег на другие у родителей не имелось. Я это понимала, потому старалась не обременять их еще больше.

Но даже, если б какой-то парень оказался столь настырным, чтоб попытаться пробить мою ледяную скорлупку, ничего бы все равно не вышло. Ведь я вопреки всему так и не могла представить рядом с собой никого, кроме Артема. А еще где-то глубоко в душе — настолько, что крайне редко позволяла признаться в этом и самой себе я ждала, что он приедет.

Буквально видела иногда в стенах университета или в сквере кампуса. Сначала окруженного опавшими листьями, окрашенными осенью во все оттенки красного и рыжего, затем на припорошенных снегом дорожках. Потом — в робких лучах весеннего солнца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Представляла, как он будет умолять о прощении, а я не прощу. Никогда. Честное слово, никогда я бы его не простила. Но он не приехал. Ни осенью, ни зимой, ни весной, ни летом. И я планомерно заставляла себя прекратить ждать того, чего не случиться. Заставила себя попытаться влюбиться вновь.

С Ароном. Он был добр, внимателен и заботлив. Поговорить, правда, с ним было абсолютно не о чем, зато в единоборствах парню не было равных. Он научил меня азам самозащиты, пригодившимся в дальнейшем. Вот только кроме благодарности, симпатии и банального притяжения, не идущего ни в какое сравнение с тем, которое ощущала к Артему, я не чувствовала ничего. Его поцелуи были просто давлением на губы, единожды случившийся секс — набором механических движений. И то, и другое оставляло какое-то горьковатое послевкусие, которое я безуспешно пыталась игнорировать.

Все так тянулось какое-то время, а потом я ушла. Арон отнесся на удивление спокойно. Сказал только, что я всегда была будто где-то далеко и поблагодарил за честность. Не такой уж он и глупый, как оказалось. И действительно хороший. Ведь продолжил присматривать за мной и не сказал ни одного плохого слова.

Тогда уже вновь была в разгаре учеба. Я едва держалась на ногах от усталости. Путала заказы, начала получать замечания от администраторов. В принципе, отложенных денег почти хватало чтоб вернуть родителям мною же условленный долг. Потому можно было подыскать место с графиком полегче. Вот только и зарплата там была бы иная, да и в общем так поступить означало сдаться. А этого я позволить себе не могла.

Вскоре я познакомилась с Дереком. Если конечно можно так назвать картинное падение в его руки. Ела я мало, работала много и организм однажды дал сбой. Я грохнулась в обморок в коридоре университета, а он оказался рядом. Отнес в медпункт, дождался пока оклемаюсь.

До сих пор я помнила, как открыв глаза подумала, что рядом Артем. Они с Дереком и правда немного похожи. Цветом волос — у Дерека лишь на пару тонов светлее, формой лица, светлыми глазами. Данный факт должен был бы отвратить меня от Дерека, а вместо этого привлек. Не физически, а так будто впервые за полтора года я почувствовала, что не совсем чужая здесь.

В этом городе, в этом мире.

Но я сразу же обозначила границы — ни на что кроме дружбы парню рассчитывать не стоит. Он рассмеялся в ответ и заявил, что и не собирался. Ведь он давно в отношениях и вообще, крашенные шатенки его не привлекают. Отразившееся на моем лице смущение рассмешило его еще больше.

А я расслабилась. Даже смешно, мечтая раньше о бытности объектом мужского внимания, теперь я едва несла внезапно обрушившееся бремя собственной красоты. Работа обязывала научиться делать красивый макияж, а постоянное нахождение среди стильных и ярких завсегдатаев клуба вкупе с появившимися деньгами вызывало желание обновить гардероб.

Я не тратила много, но все-таки выглядела теперь иначе. Лучше. Намного. Но самые главные перемены исподволь происходили внутри. Уверенность, умение держаться, общаться, отстаивать себя при необходимости — все эти качества путем титанических моральных усилий постепенно проявлялись во мне.

И теперь меня не просто замечали. Теперь мужчины не сводили с меня глаз. И это помогло найти выход из «запары». Ведь одна смена гоу-гоу танцовщицы оплачивается так же, как три смены официанта. С девочками я общалась и все они утверждали, что помимо танцев ничего делать не приходится. Если только сама не захочешь.

Я не хотела.

Взяв у них пару уроков, я надела лифчик с пуш-апом под короткий топ и отправилась демонстрировать навыки боссам. Те их оценили и уже следующим вечером я смотрела на конвульсивно дёргающуюся толпу с почти недосягаемой высоты помоста рядом с ди-джеем.

И с тех пор я проводила в постели три ночи вместо одной. Отправила родителям деньги. Выслушала, что не стоило этого делать и соврала о специфике работы. А на Новый год купила тур, и мы всей семьей отправились на море. Неделя пролетела быстро, а расставаться было больно, но я справилась. Как же иначе…

Сразу по возвращении переехала из общежития с его весьма специфическим бытом и соседками, с которыми так и не смогла подружиться. Дерек появлялся в поле зрения все чаще. Никаких знаков внимания или ухаживаний, просто приятное и интересное общение с умным и разносторонне развитым харизматичным человеком.

Он был старше на два года, а учился на моем факультете. И тоже на стипендии, хоть его довольно состоятельный отец мог бы оплатить ему и учебу, и диплом. Но Войтех и не думал позволять сыну вести «мажорный» образ жизни. Потому молодой человек так же как и я работал с совершеннолетия. Не официантом, конечно. А младшим помощником юриста в компании отца двадцать часов в неделю, что означало двойные сложности, ведь спуску ему не давали.

В этом я смогла убедиться уже в конце следующего лета. В момент, когда закончилось мое везенье. Причем до смешного банально — важная шишка захотела, чтоб его холодную постель или скорее холодное кожаное сиденье "випки" согрела именно я. А привычный отказ от подобных «выгодных» предложений стал путевкой «на волю».

Дерек, которому не нравилась моя работа только порадовался. И ненавязчиво обронил, что я могла бы попробовать «заняться чем-то нормальным», а именно занять очень вовремя ставшую вакантной должность еще одного помощника юриста.

Никакого блата, Вики. Выдержишь собес с моим отцом и его верным Санчо Панса будешь работать. Не выдержишь, даже я ничего не поделаю.

Нужно было отказаться. Сейчас я это понимала. А тогда… Мне было всего девятнадцать лет. И, хоть я уже довольно сильно изменилась, толика наивной веры еще жила внутри. Веры в людей, в дружбу, может даже в любовь.

В парня, который действительно был верен своей избраннице, а мне — другом, как и обещал. Еще я понимала — это шанс. И не только никогда больше не изображать из себя раскованную «зажигалочку», ловя похотливые взгляды и ощущая себя всего лишь сексуальным объектом чуть ли ни с ценником на груди. Плевать, что я не «работала» таким образом, ведь повешенному ярлыку вовсе необязательно соответствовать в реальности. Но и заняться, наконец, тем к чему я столько лет себя готовила. Тем, к чему стремилась. И я малодушно согласилась.

Войтех Каминский выглядел как актеры, исполняющие в фильмах роли благородных и мудрых королей или же не менее мудрых, но совсем не благородных злодеев.

Чуть выше среднего роста, подтянутый, даже несколько худощавый мужчина с тонкими правильными чертами лица и умными серыми глазами. Держался он подчеркнуто холодно, бросал отрывистые вопросы и намеренно создавал неловкие паузы. Их безуспешно пытался заполнить «Санчо Панса» — Михал Ожешко, его заместитель и, собственно, мой потенциальный руководитель. Полная противоположность боссу и как две капли воды похожий на свой прототип так тонко подмеченный начитанным Дереком.

Он широко улыбался даже подшучивал и отпускал в общем-то позитивные комментарии к моим ответам на вопросы пристально следя за реакцией. Менеджер по персоналу — молодая женщина лет тридцати, имени которой я не запомнила почти все время молчала, делая пометки в моем резюме. Тогда мелькнула мысль — всех ли младших помощников собеседует президент компании или просто Войтеху захотелось по какой-то причине посмотреть на меня. Может он думал, я угрожаю вроде как грядущему союзу его сына с весьма перспективной невестой Еленой Беднаж?

Девушка была дочерью «нужного» Войтеху человека, так что его опасения вполне понятны, хоть и беспричинны. Ведь к Дереку я относилась как к брату и ни за что не причинила бы ему боль. А не будь Елены и решись я «попробовать», это неминуемо бы случилось. В тот момент меня уже начинала посещать мысль, что скорее всего уже не могу никого любить. Что симпатия и физическое притяжение, организовавшие мне еще пару попыток построить отношения после Арона, это все на что я способна. А такого чертовски мало и оно нечестно, по отношению к другому.

На собеседовании меня тянуло рассмеяться. Ну или уточнить отцу Дерека, что вывести меня из себя или смутить у него не выйдет, а к презрению мне не привыкать. Конечно, я не сделала ни того, ни другого. Но по завершении пришла к выводу — этой работы мне не видать. И пусть. В конце концов, деньги родителям отданы, сбережения имеются, экономить я умею, а решение найти нормальную работу было неосознанно принято уже в тот момент, когда я получила «выгодное» предложение-приказ. Однако мне позвонили всего-то три дня спустя и спросили, когда мне удобно приступить.

И вновь я справилась. Что до Дерека, он продолжал вести себя по-прежнему. Представил всем, включая Елену, своей подругой. Все более очевидное уважение Войтеха нивелировало откровенное недоверие и едва скрываемое презрение Диты, матери Дерека. Елене же ее самоуверенность мешала разглядеть реальное положение вещей так же, как мне моя наивность.

Глава 4

Я стояла, прислонившись к нагретой солнцем ограде и запрокинув голову глядела на одну из вершин Пешеходного моста. Солнце нещадно слепило даже сквозь очки, но я все равно не отводила глаз.

— Там та-акой вид, маленькая, — с блеском радостного предвкушения в глазах сказал Артем, — Весь город как на ладони. И кажется, что летаешь.

Вдруг взгляд его потемнел, стал напряженным и обеспокоенным.

— Но, если тебе страшно, мы не полезем, Вика, — теплые пальцы погладили скулы, чуть удерживая лицо и не позволяя отвернуться. — Только скажи и не будем.

— Я не понимаю, что чувствую, — краснея, призналась.

С тем, насколько боялась высоты, страшно действительно должно быть. Но если так, то это чувство терялось в водовороте множества других. Новых, незнакомых, волнующих, заставляющих желать только одного: чтоб этот парень всегда был вот так же близко и не сводил с меня глаз.

— Но точно не боюсь.

— Тогда просто схватись покрепче за руку и смотри только на меня, хорошо? Ни в коем случае не опускай голову и не торопись. Оступиться не бойся. Помни, я рядом и держу тебя.

Я кивнула. Или точнее пару раз дернула головой. Разум почему-то выхватил только некоторые словосочетания. Те, от которых сердце сладко замирало, а в животе что-то весело дрожало. Как будто те самые пресловутые бабочки весело махали своими разноцветными крылышками.

Артем ловко забрался на основание ведущей к вершине конструкции. Несколько секунд покопался с преграждающей путь наверх решеткой, и она со скрипом отворилась. Потом он протянул руку и, когда я за нее взялась, легко втащил к себе. И уверенными шагами принялся карабкаться наверх, ведя меня следом. Так, будто мы взбирались максимум на какую-то стремянку. Под тонкой тканью его футболки бугрились мышцы, закатные лучи играли в волосах. А дальше впереди только бескрайнее синее-синее небо и мне казалось, что мы парили в нем одни. Голоса внизу, ржавый скрип хлипких перил, боль от неловких соприкосновений с металлическими конструкциями отвлекали лишь на мгновенья.

Вот мы и на вершине. Опершись на перила, Артем заключил меня в объятия и крепко прижал к груди. Щекой я чувствовала, как сильно бьётся его сердце. Совсем так же, как мое сейчас. Полной грудью вдохнула его запах.

— Смотри!

И я послушно подставила лицо легкому свежему ветерку и посмотрела вперед. Солнце садилось и воды реки окрасились багряными цветами, как и небо. Потому казалось, что оно и сверху и под нашими ногами.

— Как будто небо под ногами, — мой голос сорвался.

— Мне так все время с весны, — склонившись ко мне посмотрел в глаза одним из тех долгих взглядов, полных эмоций, в которых я тонула.

— Как в том ванильном стишке, что ты мне читала. Когда я мог такое представить? — добавил с усмешкой, тронувшей лишь краешек губ.

«Не просто влюбиться, а чувствовать телом,

Что вместо земли под ногами небо»…

Глаза защипало, а сердце как будто летело куда-то высоко-высоко…

Я открыла рот сказать, что чувствую то же самое, но ком в горле мешал глотнуть для этого воздуха.

И вдруг губы Артема коснулись к моим. Нежно, осторожно, даже робко, будто спрашивая разрешения. Голова закружилась, хоть я и закрыла глаза, но мне не страшно потому, что сильные руки крепко держали меня. Жар разливался по всему телу и оно льнуло к Артему, тая от его поцелуя. Первого. Самого первого в моей жизни.

— Я всегда буду любить тебя, маленькая….

Вот только это его «всегда» оказалось совсем не таким долгим, как я думала.

Интересно, смогла бы я сейчас туда забраться? Я усмехнулась этой мысли. Хоть страх высоты давно в прошлом, спасибо Дереку за прыжок с парашютом в подарок на мой двадцать третий день рождения, и я уже не та неуклюжая девчонка, ответ все равно «нет». Не смогла бы. Да и не захотела бы попробовать. Потому, что точно знаю: почувствую лишь еще один принятый от самой себя вызов и смятение от глупой и опасной затеи. И только… Ведь больше мне уже не летать, как тогда.

«Никогда не подняться на три метра над уровнем неба»…

Глупое кино. А я так вообще полная дура. Не потому даже, что притащилась сюда и позволила себе вспоминать. Но потому, что никогда по-настоящему не забывала. Даже после того, как вместо множества клятв в этом самой себе приняла взвешенное решение дать Дереку шанс.

Он меня впервые поцеловал на своем выпускном. Залитая солнцем лужайка, одетые в мантии довольные магистры, их гордые и счастливые родственники и друзья. Фото с дипломом в руках и со мной в обнимку. Потом это внезапное касание губами и ощущение, что Артем рядом. Лихорадочно мечущийся взгляд так и не нашедший искомого. Завершение официальной части мероприятия и извинения. Мои и его.

— Прости, не сдержался. Это все атмосфера.

— Ты меня прости, Дерек. Вся эта дружба лишь иллюзия. Ее между парнем и девушкой не бывает. Я не должна…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Все-то ты знаешь: что бывает, чего не бывает, — проворчал он. И уже другим серьезным тоном вдруг сказал, — Но просто интересно. Ты красавица и вроде не лесбиянка. Я вроде не урод и с Еленой расстался. Так почему…

— Потому, что не хочу причинять тебе боль. Потому, что не могу влюбиться, понимаешь? — почти закричала глотая слезы.

Пара глубоких вздохов. Надо успокоиться. Нельзя портить Дереку такое событие. Ага, конечно. Поздно…

— Есть же какая-то причина. Не знаю, могу ли спрашивать…

— Я очень сильно влюбилась. В школе. А он поигрался и выбросил. Я смогла забыть, смогла собраться и жить дальше. Вообще все смогла, а вот чувствовать разучилась. Пробовала. И ничего…

— А я-то думал, ты агент ЦРУ и хочешь меня защитить, — улыбнулся Дерек.

Грустно, хоть очень пытался это скрыть.

— Ну, понимаешь — ни одного аккаунта в социальных сетях, никаких подружек, только пара кавалеров при такой-то красоте…

— Аккаунты я удалила, — невольно тоже улыбаюсь. — А создавать новые незачем, все равно на них нет времени. Что до подружек… Их не было в юности, потому я, наверно, дружить не научилась.

— Глупости. Вот что, а дружить ты умеешь. И ты хороший человек, Вики. А такого можно и подождать.

Моих возражений тогда он попросту не услышал и лихо спрыгнул с темы. А Елена потом явилась ко мне в слезах-соплях и с угрозами. Я даже не разозлилась, ведь поняла тогда, что не так уж сильно мы и отличаемся. Ведь и я когда-то любила и верила, что это навсегда пусть даже вера эта была основана на его, а не на собственной исключительности.

В тот день я убедила девушку, что поцелуй был банальнейшей случайностью, придумала себе другие отношения и попыталась донести — желай я увести Дерека, уж точно старалась бы лучше в эти полтора года.

Она не поверила. Смешно было надеяться на иное, хоть насчет себя я и не лгала. Потом я некоторое время как могла избегала Дерека, стараясь видеться только на работе. Действительно ведь хотела, чтоб они вновь сошлись, а то и поженились. Было видно, что Елене он дорог. По-своему, конечно, но это всяко лучше, чем быть с той, которая не любит вовсе. И они действительно помирились. Были вместе еще пару лет, а потом Дерек с ней порвал окончательно и начал активно ухаживать за мной.

Мама с папой были от него в восторге и особо не верили в нашу «просто дружбу». А я…. Много работала, чтоб оправдаться в собственных глазах. Доказать, что заслужила эту должность своим умом, а не сердцем Дерека. Еще чтоб иметь возможность чаще брать отпуск и проводить его с родными. Море, горы, путешествия…. Все это я теперь могла позволить.

Но вечерами оставалась одна в пустой квартире. Или же изредка оказывалась в кровати с кем-то, кто все равно был чужим, хоть я искренне хотела иного.

Время уходило и не возвращалось. А мысль, что могу сделать счастливым человека, который заслуживал этого больше всех других вместе взятых включая саму меня все крепла.

Я была безумно благодарна Дереку. Я любила его как брата. Мне нравилось его слушать, нравилось проводить с ним время, заботиться о нем. Быть может, та самая настоящая любовь именно такая — тихая и спокойная, а не та от которой сносит крышу и ломает каждую секунду разлуки? Даже если нет, последнее чего хотела это заставлять Дерека страдать. А оставляя его во френд-зоне пусть и с лучшими намерениями делала именно это. Он не подавал виду. Я слишком хорошо его знала.

И однажды сама поцеловала его. И горечи не возникло. Лишь тепло и вкус карамели во рту. Он без ума от леденцов. Это единственная «вредность», ведь в остальном только правильная еда, минимум алкоголя и зал трижды в неделю.

То, как сияли его глаза в тот момент согрело еще больше. Его счастье окутывало и наполняло меня. Жалеть было не о чем. И, позволив ему год спустя надеть мне на палец обручальное кольцо, я была уверена, что поступаю правильно.

Войтех и Дита были категорически против. Дереку грозило лишение наследства. Ему было плевать и это еще больше восхищало меня. В итоге сошлись на брачном контракте. Дерек мою идею изначально не поддерживал, но я все же сумела его убедить и это установило хрупкое перемирие. Даже на свадьбе его родители не только мило болтали с моими, но и со мной общались как с равной. Мы улетели в свадебное путешествие в райское местечко, а вернулись в подаренный его родителями большой и уютный дом. И сколько-то времени мне казалось, что вот она — та жизнь, о которой я мечтала до…

А потом все изменилось. Не резко. Постепенно. И дело было не в совместном быте, который мы не успели испробовать поскольку не жили вместе до свадьбы. К тому же тот облегчался наличием экономки. Не в том, что меня раздражали привычки мужа. Не в том…. Вообще ни в чем, что я мысленно перебирала пытаясь понять почему идеальная жизнь стала душить похуже петли на шее.

А ведь Дерек так старался. Он был идеальным мужем. Меня выворачивало наизнанку от чувства вины. Потому идеальной женой я пыталась быть вдвойне усердно. Единственным чего не могла, это родить ребенка. Не по здоровью — с тем все было отлично. А потому, что все еще видела мальчика с глазами цвета неба и моря, которого мечтала родить другому. Но надеялась, что и с этим поможет время. Однако Дерек был категоричен и не желал ждать. Это стало «первым звоночком» о том, что не все так радужно, как мне казалось.

Первая серьезная ссора была по этой же причине, а точнее из-за противозачаточных таблеток. Дерек орал, что без него я была бы сейчас на панели, а не в шикарном бизнес-центре.

Я молча ушла. Уволилась — Санчо Пансо долго уговаривал остаться, но я была непреклонна. Устроилась на другую работу сразу же. Это польстило. А Дерек стал умолять простить его и вернуться тоже почти сразу.

Я это сделала. Чувствовала, что должна. Мы обсудили «детский» вопрос и приняли решение повременить, да и в общем Дерек пообещал не давить и прислушиваться ко мне. Продемонстрировал это приняв мое решение не возвращаться в компанию. И все вроде бы стало по-старому.

А через несколько месяцев произошла история с Еленой. Она была как пресловутый гром среди ясного неба. Ну или не менее пресловутые открывшиеся «на все» глаза. На то, сколького я не понимала, не замечала и сколько перепутала. Оказывается, уязвленная гордость, разрушенные надежды и осознание так и не изжитой наивности причиняют боль и без разбитого сердца. Я не стала устраивать сцену, скандалить. Просто уехала в отель, а утром подала на развод.

У вранья всегда есть последствия. То, что я не могла сообщить родным радостную новость о новой работе наименьшая из них.

— Парикмахер приедет в час дня. Визажист — в три. Поэтому….

— Голову вымыть с вечера или в худшем случае утром, чтоб волосы лучше поддавались укладке, ведь они у меня такие же как у тебя. Сегодня лучше лечь пораньше и выспаться, ведь сон — лучший косметолог, — с моей интонацией принялась перечислять Оля.

— Умница.

— А еще не пить воду и тем более чай на ночь, — лукаво улыбнулась девушка.

Я собиралась ответить и тут включился телефон. «Польский», который я по понятным причинам не отключала. Сказав, что сейчас вернусь, торопливо направилась к себе в спальню. Заперев дверь ответила на звонок.

— Здравствуй, Дерек.

— Свалила? Серьезно? Думаешь так легко порешать…, - я убавила звук в динамике и развернула телефон в другую сторону.

Ожидая, пока он закончит орать, в который раз мысленно спросила себя: это я так плохо его знала, или человек действительно может настолько измениться от одной лишь безответной любви.

— … я тебя не отпущу, поняла?

— Интересно как — силком притащишь в Варшаву и посадишь под замок? Я, кстати, все еще гражданка другой страны, если ты не забыл.

— Как ты можешь даже в шутку…

— Как могу? — я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

Приехали — уже орать начинаю. Такими темпами скоро в истеричку превращусь.

— Действительно, как я могу даже в шутку утверждать, что ты способен применить силу после того как ты чуть не изнасиловал меня?

— Я бы никогда, — он запнулся на том конце линии.

А я внутренне содрогнулась от воспоминаний, как он нагрянул в мою квартиру бухой и набросился на меня. Остановился лишь каким-то чудом. Потом буквально валялся в ногах. Нужно было снять оставшиеся от инцидента побои — лишь пара синяков, но все-таки и написать заявление. Это бы немного помогло в деле.

Я не стала. Надеялась еще договориться по-человечески.

— Вики, я же люблю тебя.

— Потому переспал с бывшей, — прозвучало очень устало.

Подобный разговор уже случался десятки раз.

— Ты знаешь, почему я это сделал!

— Потому, что по твоему мнению я все еще люблю другого, хоть прошло уже девять лет. А тебя не люблю, хоть сколько ты для меня сделал. Хоть буквально снял с шеста или с дороги к нему, дал работу, кров, окружил любовью и заботой.

— Я имел в виду не это.

— Но именно это говорил. Снова и снова в различных интерпретациях. После того, кстати, как изменил мне. А я всегда была тебе верна и никогда не лгала, кстати.

— Да нас в постели всегда трое было. Я, ты и этот твой…

— Дерек, я устала. Мне надоел один и тот же разговор. Хочешь меня винить так продолжай. Хочешь долбанную бумажку, на которой написано, что я твоя жена — она у тебя есть. Живите с ней вместе и радуйтесь. Или Елену еще прихвати для компании.

Я развернулась. Замахнувшаяся рука с телефоном замерла так и не предав гаджет страшному суду. Прикрыв рот ладошкой в дверях стояла Оля.

Глава 5

Это не то, что ты подумала. Я все сейчас объясню. Только эти две дурацкие сериальные фразы и пришли мне на ум.

— Извини, я не…. Я не хотела подслушивать, просто мама торт порезала и попросила тебя позвать, — покраснев как спелый помидор залепетала сестра.

— Тогда идем его есть, — я отключила телефон, пристроила его на стол. — Держи лицо что бы не случилось, — прошептала ей и взяв за руку зашагала в кухню.

К чести сестры она при родителях не подала виду. Было приятно думать, что в этом есть и моя заслуга, ведь столько раз я учила девушку как нужно принимать ту или иную ситуацию. А вот понимать, что весь супер план полетел к такой-то матери было до слез обидно. Но и я вела себя как ни в чем не бывало, подавая пример и надеясь, что сестра возьмет от меня только лучшее. Еще раз обсудив с родителями завтрашний день я направилась к себе.

Что если Дерек все же приедет прямо завтра? Да, авиабилетов практически не достать, но есть же машина. Он не любил столь долгих путешествий за рулем, но ради момента неминуемо сделает исключение.

И что тогда делать? Почему, почему, судьбе понадобилось наказать меня за вранье именно так.

— Можно? — тихо постучав, Оля сунула голову в дверь.

— Кто-то научился стучаться? — беззлобно поддела ее я.

— Я не хотела….

— Заходи, — я похлопала рукой по креслу и чуть подвинулась в нем. Сестра неловко примостилась рядом.

— Мне жаль, что ты узнала так, — медленно начала я. — Хотела вам всем сказать после выпускного, но все тайное крайне не вовремя становится явным. Не знаю, сколько ты слышала… Но, да — мы с Дереком разводимся.

— Если честно и так было понятно, что что-то случилось, — после паузы сказала Оля. — Ты приехала одна и так надолго.

— Прости, что не приезжала раньше. Что меня не было рядом столько времени, — я закусила губу, стараясь сдержать подступающие слезы. — Это не потому, что я не хотела….

— Перестань, — она обняла меня, потом отстранилась и заглянула в лицо. — Перестань винить себя в том, в чем ни капельки не виновата. Ты была рядом. И что, если чаще всего не физически! Ты со мной говорила, объясняла. Я могла тебе рассказать обо всем. Том, о чем не могла подружкам и тем более маме. Ты помогала мне, поддерживала, — и лукаво улыбнувшись добавила. — Возила по миру и покупала дорогущие шмотки.

Большими пальцами она, совсем как я когда-то, стерла слезы с моих щек.

— А насчет Дерека… И хорошо, что вы разводитесь. Не стоило и жениться, честно говоря.

— Вот как? — я невольно улыбнулась.

— Именно так. Потому, что я помню, какой ты была в одиннадцатом классе. Как сияли твои глаза, как казалось, что ты паришь над землей. Потому, что я помню, какой ты стала после отъезда — призраком себя прежней с затаенной болью в смеющихся глазах. А рядом с Дереком этот призрак просто добавил к форме успешной женщины форму идеальной невесты и жены, — она вздохнула. — Я мало знаю о жизни, Вика. А о любви еще меньше. И, может что-то не то говорю сейчас, но рядом с тобой должен быть или человек, который вновь зажжет огонь в твоих глазах или никого вообще.

В этот момент я разрыдалась. Так, как не плакала, наверно с того дня в клубе девять лет назад.

— Ви-ика. Прости. Прости, пожалуйста, что я расстроила тебя, — перепугалась Оля.

— Не расстроила, — прохныкала я. — Ты…Такая у меня взрослая. Ты стала лучше меня, как я и хотела.

— Неправда. Я и вполовину не такая сильная. Ты вон не побоялась сказать, что не поедешь за бугор учиться, а я все никак…

— Не нужно быть сильной, нужно быть счастливой, — если б не… не он, побоялась бы. — Это самое главное. Остальному научишься постепенно, — не потому, что не будет иного выхода, а просто взрослея. — А здесь хороший мед и мы все рядом. Кроме того… Теперь-то есть отличная причина: в Польше больше некому за тобой присмотреть.

— А что Дерек? В смысле он, как я поняла не хочет разводиться…

— Я найму здесь адвоката. Все же я больше по коммерческому, а не по семейному праву. Он и займется разводом, а мое присутствие даже не понадобится. И рано или поздно Дереку надоест.

— За столько лет не надоело.

— В любом случае, я буду здесь. С тобой, мамой и папой. Дома. А то, что по бумагам я не свободна ничего не означает. Ведь того, кто зажжет огонь в моих глазах я пока не встретила.

— Встретишь. Обязательно. Ты такая красивая. И добрая, и умная.

— Оль, он может явиться на выпускной. Мне очень жаль. Я не хотела портить праздник, а получиться судя по всему еще хуже, чем если бы…

— Я закончу школу в любом случае, Вик. Получу аттестат, отпляшу вальс и встречу рассвет. Никакой скандал, если он и будет, этого не изменит, пойми уже. Я очень ценю то, что ты хочешь для меня и мамы с папой праздника. Что бережешь наши чувства и так далее. Но никакие церемонии не важнее для нас чем ты. А вместо того, чтоб позволить хоть чем-то тебе помочь, ты переживала все в одиночестве — делала то, чего никогда не позволяла мне. Сколько уже? Месяц? Два?

— Почти три. Я застала их, когда мы возвращались с моря.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну почему я не поехала с тобой… Оттаскала бы за волосы ту сучку и…

— Это не ее вина. И не его, и не моя. Хотя не так — виноваты как раз все трое. Но это не важно. Уже нет. А теперь давай умоемся и будем спать.

— Я с тобой лягу. Прослежу чтоб ты поспала.

***

Визажист и парикмахер постарались на славу. Не зря все-таки я потратила целый день на их поиски за месяц до дня икс. Молодые люди сумели подчеркнуть черты каждой из нас троих при этом не состарив и уложить волосы с идеальной небрежностью.

Оля хотела накладные ресницы и стрелки, и мы сошлись на пучках в уголках глаз и мягкой растушевке, подчеркивающей великолепный цвет ее глаз, похожий на виски. Остриженные зимой под едва прикрывающее уши каре волосы уже отросли до плеч, что позволило сотворить из них изящное плетение с завитыми прядями у лица, элегантно имитирующее значительную длину. Уговор о том, что кардинальные перемены в отношении волос больше предприниматься не будут шел бонусом. Затонированные в рыжеватый оттенок они буквально сияли на солнце.

У мамы были мягкие локоны, убранные с одной стороны, что подчеркивало изумрудные бабушкины серьги в ушах. Те идеально подходили к платью-футляру цвета молочного шоколада. Легкий макияж с нежным оттенком румян делал их с Олей похожими на сестер.

Я надела синее платье-миди. Оно было с довольно сильно расклешенным подолом и настолько же обтягивающим лифом с широкими бретелями. Волосы — уже давно родного оттенка, были завиты и заплетены на макушке так, чтоб длина оставалась свободной. Мерцающие тени двух оттенков на веках, побольше туши и блеск для губ завершили образ. Обошлась бы и без визажиста, но нужна была уверенность в том, что тон и контуринг однозначно никуда не денутся.

Туфли от одного из лучших дизайнеров, ставшего знаменитым благодаря сериалу «Секс в большом городе» подчеркнули в целом скромные и лаконичные наряды нас троих. У каждой девушки должна быть по крайней мере одна подобная пара, потому окончательно встав на ноги я первым делом подарила их себе и маме с сестрой. Но, поскольку передвигаться на таких высоких шпильках длительное время было весьма обременительно, в машине ждали своей очереди балетки.

Положив в серебристый клатч оба телефона, банковскую карту и ключи я покинула спальню.

— Какая же ты у меня красавица, королева моя.

— И не думай даже, макияж потечет, — мамины лукавые протесты сопровождались шорохом ткани.

Решив им не мешать, я плотно закрыла приоткрытую дверь и направилась к сестре. Та щебетала по телефону с кавалером. Именно он и стал причиной ее нежелания уезжать, что вселило в меня суеверный страх. Однако, пока что у них все было хорошо. Кроме того, этот парень, Влад Скляренко, совсем не такой как… Короче говоря, он хороший. Вроде бы. Из обычной семьи, учился в строительном колледже. Вежливый и открытый, по крайней мере выглядел таким, когда мы знакомились по скайпу.

— Он будет через пятнадцать минут, — Оля положила трубку.

— Как раз вовремя. Дай-ка посмотрю на тебя…

— Все замечательно, Вика. Честное слово, ты нервничаешь больше меня.

— Скорее всего так и есть.

Пару минут спустя к нам присоединились родители, а Влад с фотографом приехали одновременно. Конечно в школе будет свой, но Инстаграм обязывает к безупречным фото, и я решила не лишать сестру удовольствия. Мы поехали двумя машинами чтоб не толпиться в одной. Всю дорогу ребята о чем-то шептались, а я сунула в уши наушники чтоб им не мешать.

Здание школы теперь совсем другое. Оно, правда, и в годы моей учебы хорошо выглядело — как никак негосударственное заведение, но теперь походило на увиденные мною в Европе. Минимализм и функциональность непринужденно демонстрировали на что идут заплаченные за учебу деньги. Впрочем, и преподавательский состав здесь всегда был довольно таки достойным. Ложкой дегтя было то, что оценки иногда ставились из расчета чтоб родители ни в коем разе не решили сменить школу для своего чада. Помнится, данный факт не устраивал Игоря, ведь он специально отдал Артема в «наименее мажорную, но нормальную школу». Что ж — учиться или нет личный выбор каждого. Уровень же Олиных знаний давал ей возможность попасть и в Варшавский, и тем более в наш мед, а главное выучиться там.

Двор пестрел разноцветными платьями девушек вперемешку со строгими и сдержанными костюмами парней. Все и каждый сияли словно отполированные бриллианты, а атмосфера предвкушения заставляла трепетать вместе с теми, ради кого мы здесь.

Новая жизнь. Мириады возможностей. Долгожданная свобода. Страшно и волнующе.

Когда было сделано достаточно фото у школы мама с папой стали общаться с другими родителями, а классные руководители собрали ребят чтоб еще раз на всякий случай дать «цэу».

Я же в который раз проверила телефон и мысленно взмолилась чтоб Дерек не приехал. Потом полистала снимки на фотоаппарате — весьма и весьма неплохо. Не зря этого парня рекомендовали как одного из лучших.

— Свет отличный, просто стойте так, — вдруг скомандовал он. Отошел и сделал пару снимков.

— Камера вас любит, — сказал парень, демонстрируя результат.

— Или она просто в умелых руках, — отозвалась я.

Рокот двигателя отвлек от созерцания фотографий. Парковка вообще-то не в школьном дворе… Сердце пропустило удар, а потом принялось стучать как сумасшедшее. В горле, в ушах от чего все плыло перед глазами. Все, кроме мужчины, который вышел из черного спортивного автомобиля, лихо затормозившего в нескольких метрах от нас.

Вместо чуть удлиненной теперь короткая стрижка — почти «ежик». Очки в пол лица, хоть раньше он презирал тех, кто носит их вечером. Довольно сильно отросшая щетина на подбородке. Лиловая рубашка в мелкую белую клетку и темно фиолетовые брюки. Поджарая, даже, пожалуй, худощавая фигура. А ведь тогда он пропадал в качалке и поглощал куриную грудку килограммами, наращивая массу. Тогда… В прошлом… Которое осталось позади.

Жадно отмечая все эти детали мой разум упустил, что его обладательница стояла и тупо пялилась на парня, словно она вновь в десятом классе. Зато этот факт уж точно не остался незамеченным остальными. Всеми, кроме Артема. Если он и заметил меня, то и виду не подал.

Потому, что скорее всего не узнал. Потому, что привык привлекать внимание.

Со стороны пассажира выгрузился Слава. Он напротив изрядно поправился — брюшко очевидно и с моего места. Черные волосы тоже коротко пострижены, а глаза скрыты за очками. Они вновь дружили, вот это да. А ведь после истории с Мариной Артем говорил, что больше руки ему не подаст. Впрочем, он много чего говорил.

Вслед за ними появился еще один парень. Олег! Я едва узнала в этом юноше Славиного младшего братишку.

— Артем, машину убери! — пройдя мимо нас ледяным тоном приказал Игорь.

Безупречный костюм подчеркивал его все еще крепкую и подтянутую фигуру, белая рубашка оттеняла сильно постаревшее лицо с глубокими морщинами. Настолько, будто прошло лет двадцать. Даже взгляд изменился. Стал тяжелым и уставшим. Аккуратно уложенные волосы были почти полностью седыми. Рядом с ним вместо Карины, мамы Артема, была какая-то девчонка. И навскидку в лучшем случае моя ровесница.

— Санек, раз босс просит, — отозвался Артем и бросил ключи следовавшему за Игорем молодому человеку. Тот ловко поймал их и отправился выполнять распоряжение.

Игорь тем временем приблизился вплотную к сыну и начал что-то говорить сквозь зубы. Слов было уже не разобрать, однако тон беседы очевиден. Наконец Артем махнул рукой, и они со Славой направились внутрь, а Олег присоединился к своим одноклассникам.

Мне показалось или Артем шел как-то странно? Так, будто у него сильно затекла правая нога…

— Здравствуйте, Игорь! — подойти и заговорить вышло машинально.

Сказалась не изжитая за девять лет привычка вклиниваться в их конфликты. А понимание, что именно сделала малость запоздало. Хорошо, что Артем уже скрылся за дверями школы.

— Вика? — гневная маска сменилась знакомой широкой улыбкой. Так похожей на…, - Как же ты изменилась, девочка, — он скривился. — Черт возьми, как банально. Приехала на сестричкин выпуск, значит.

Я кивнула и попыталась сглотнуть как всегда некстати подступивший к горлу ком.

— Знакомься — моя жена Ирина. Ира — это Вика, сестра одноклассницы Олега.

Мы пожали друг-другу руки. Ее была холодной и влажной. При ближайшем рассмотрении девушка оказалась очень красивой. Выразительные глаза цвета виски, тонкий носик и чуть более пухлые губы, чем те, которыми ее очевидно наделила природа. Комков Биша под точеными скулами не было и в помине, но все это не выглядело вульгарно. Каштановые волосы длиной до талии были заплетены в сложное подобие старой-доброй косы, а пара тонких прядей игриво вились у лица. Элегантное не по возрасту платье темно синего цвета подчеркивало тоненькую фигуру. На высоченных шпильках девушка была почти одного роста с Игорем.

Со всем этим не вязался ее затравленный взгляд. Мне даже стало жаль девушку. Много раз наблюдая как непросто «вторым» женам в обществе первых, я понимала какого ей сейчас. Пусть даже это всего лишь выпускной вечер, а не какая-нибудь бизнес тусовка или благотворительный бал. Короче, то что это не арена сплетен и самопиара не очень-то облегчало ей задачу, судя по всему.

— Ой, это что тот, о ком я подумала? — воскликнула Ира, глядя на фотографа.

— Он самый. Не представляете, как непросто было устроить чтоб он поснимал выпускной, — я с радостью поддержала предложенную тему и в красках описывала процесс переговоров до момента как к нам, ворча об отсутствии парковочных мест, присоединились родители Славы.

Павел с Игорем дружили с молодости и даже, помнится, вели общие дела. И их жены тоже приятельствовали. На мой юный взгляд девятилетней давности вполне искренне. То, как подчеркнуто Валерия игнорировала Ирину, сейчас это подтверждало. Мужчины же держались как ни в чем не бывало.

Я не считала себя вправе осуждать кого бы то ни было, да и вообще мало лезла в чужие дела. Однако свежая память о том какого быть объектом травли, неугодной невестой и женой вкупе со столкновением с Артемом затмили всю мою интеллигентность. Вместо нее возникло желание хоть как-то помочь девушке, оказавшейся на месте, подобном тому, которое когда-то занимала я.

— Валерия Генриховна, вы меня не узнали, да? — я состроила прямо-таки ангельскую улыбку, хоть к прочим чувствам уже прибавился ураган гнева. На кого именно я не могла бы сказать, но этот помогал хоть немного обуздать другой намного более опасный. — Я Вика Дорофеева. Мы довольно часто виделись в клубе лет десять назад. Я тогда дружила с Артемом.

— Не припоминаю, — впервые удостоив коротким надменным взглядом, она так чопорно поджала губы, что тепревратились в тонкую ниточку.

— Это ничего, ведь я повзрослела за эти годы. Как и вы. Честно говоря, до того как услышала, что вы родители Славы, тоже не могла вас узнать.

Под слоем тона у тетки проступили малиновые пятна. Она открыла рот, потом закрыла став похожей на вытащенную из воды рыбу. Игорь потер указательным пальцем губы пряча едва сдерживаемую улыбку, а Павел, похоже, ничего не понял.

— Карина, мы здесь, — вдруг резко воодушевилась Валерия.

Несколько секунд спустя она уже обнимала подошедшую Карину. М-да уж, вся компания в сборе. Зло зыркнув на Иру, Карина перевела взгляд на меня. Он мигом стал пустым, ни капли узнавания. Я лишь усмехнулась про себя — не удивительно.

И не в том дело, что я изменилась за минувшие годы. Но в том, что этой женщине были безразличны даже родные сыновья, не говоря уж об их друзьях и подругах. Поняла я это, конечно же, не сразу. Поначалу то, например, что она не помнила моего имени при следующих после знакомства встречах задевало и огорчало. Ведь я думала: подобное ее отношение означает, что не так уж и серьезно все у нас с Артемом. Да, в последствии это оказалось правдой. Однако и к Кире — невесте его старшего брата Сережи, их мама относилась аналогичным образом. Что до ребят — никогда я не замечала и намека на наличие реальных, а не показательных материнских чувств к ним. Этого не описать, не сформулировать. Оно просто ощущалось и все.

— Дорогая, поздравляю тебя. Это такой день, — она громко всхлипнула. — Как сейчас помню Темин выпускной и Сережин.

«Где же Серый, интересно», — пронеслось в голове. Лера меж тем обняла Карину крепче, а та разразилась рыданиями. То же самое наблюдалось и на выпускном у Артема, и когда она сломала ноготь на одной из вечеринок в клубе.

А вот Игорь от чего-то отвел взгляд и сжал челюсти так, что на них заиграли желваки.

— Уважаемые гости, приглашаем вас в актовый зал, — голос, донесшийся из динамиков, отвлек от мыслей о его реакции.

Я махнула фотографу, нашла в толпе маму с папой и, извинившись, направилась к ним. Игорь с Ириной да и Карина присоединились. Игорь с папой очень тепло поздоровались — так, будто их объединяло нечто лучшее, чем не сложившийся союз детей. В глубине души появилось нехорошее ощущение будто я чего-то не знаю, но оно улетучилось вскоре после того, как мы оказались в зале.

Тот был оформлен в кремовых тонах и чем-то напоминал свадебный. На широкой сцене разместились учителя и обязательная приглашенная «звезда» — районный депутат.

Директор пригласил выпускников в зал. Мы встали с кресел и зааплодировали. То, что я залюбовалась нашей малышкой не помешало заметить, как гневно сверкнули глаза ее кавалера. Из-за того, что она держала под руку одноклассника! Впрочем, парень быстро взял себя в руки.

Речь директора, потом депутата. Напутствия классных руководителей. И вот моя маленькая сестренка уже с аттестатом в руках изящно спустилась со сцены. Поднявшийся ей навстречу Влад галантно подал руку. Подарил девушке миниатюрный букетик и взяв за руку повел к креслам.

Очередь дошла до Олега. Пожав руку директору он попросил микрофон.

— Я посвящаю этот аттестат моим родителям, которые верили, что я все-таки, закончу школу, — в ответ донеслись улюлюканье и шепоток негодования. — Моим любимым, уважаемым учителям… Спасибо вам за ваше потраченное время, за бессонные над нашими тетрадями ночи….

У него забрали микрофон и парень, отсалютовав аттестатом, спрыгнул со сцены. С деловым видом уселся рядом с восхищенными его дерзостью одноклассниками.

Я чи=увствовала на себе взгляд Артема или это только казалось? Напряженное донельзя подсознание возможно просто выдавало желаемое за действительное.

Желаемое! С какой это стати? Разве что самолюбие потешить вниманием к себе изменившейся… Медленно обернулась, делая вид что поправляю бретельку на платье. Если он на кого и смотрел сейчас, то не на меня точно — лицо в очках повернуто к его омерзительному дружку. Тот о чем-то вещал и посмеивался.

Отвернулась. Не хватало еще быть замеченной ими за неумело замаскированным наблюдением.

Вскоре все аттестаты вручены. Ведущие объявили вальс и из динамиков полилась знакомая песня. Точно такая же, что звучала в другое время, на другом вечере…

Глава 6

28 июня 2008 года

— За нашу свободу, пацаны, — Артем вскинул руку с початой бутылкой коньяка и немного напитка выплеснулось на песок.

Под улюлюканье бутылки со звоном соприконснулись. Ни бокалов, ни хоть пластиковых стаканчиков не нашлось, потому пришлось открыть сразу все бутылки. Вышло по одной на «душу» исключая меня и Киру.

От тоста внутри мерзкий холодок и мурашки по телу не смотря на объятия Артема. Понятно вроде бы — речь о выпускном из школы была, а все равно как-то не по себе. Но я не подавала вида.

Отхлебнув напиток, Артем предложил мне. С готовностью прижалась губами к горлышку и подумала о том, как это похоже на поцелуй. Однако коньяк лишь пригубила. Не то, чтоб он мне не нравился — от дорогого напитка оставалось приятное послевкусие. Но шашлык только жарился, тост уже третий, а я не ела с утра. Да и в общем напиваться мерзко. Хоть подобное состояние не было знакомо мне лично, видеть пьяных девчонок уже приходилось. Унизительное и постыдное зрелище.

Мы вновь уселись на расстеленное в паре метров от мангала одеяло. Артем привлек меня к себе, усадил на колени и на несколько секунд зарылся лицом в распущенные волосы. От этого тоже мурашки, только иные. Щекотные и жаркие.

В который раз порадовалась, что не использовала лак, когда крутила локоны, и они теперь мягкие и шелковистые наощупь, а не картонные как у Марины. Та так усиленно набивалась в подружки, что становилось смешно. У них с Славой уже «все было», но на тусовку для своих он ее не взял.

От мысли, что из девушек тут только я и Кира внутри потеплело окончательно. Ведь у Киры с Серым все серьезно настолько, что на ее безымянном пальце поблескивало обручальное колечко. Жениться, правда, они с Серым планировали в следующем году, сразу после того как окончат университеты.

Мы уехали сразу после вальса. Загрузились вшестером в джип Серого и умчались за город на какой-то дикий пляж. Полную тишину, нарушаемую лишь плеском воды, поленьев в мангале и шелестом листьев небольшого лесочка, заканчивающегося прямо у воды, разрывать музыкой не стали.

Парни принялись обсуждать планы. Поступление у них у всех было делом решенным, потому они тоскливо описывали перспективу еще пяти лет «условного срока» под саркастические комментарии Серого.

А я думала о том, как много в Киево-Могилянской академии девчонок и сколько у них будет с Артемом общего. Начать с пресловутой свободы, которую дает студенческая жизнь и грядущее совершеннолетие, продолжить возможностью не возвращаться домой к десяти вечера, которой не было и не будет еще долго скорее всего только у меня, и закончить мелочами вроде пар, семинаров и зачетов. От всего этого стало тоскливо на душе.

Мама с папой думали, что я на катере с его классом. Проверить это лично по понятным причинам не смогут, но если все же решат хоть позвонить, то наберут Игоря, и он прикроет нас как и обещал. При всей любви и восхищении папой иногда мне хотелось, чтоб он был таким как Игорь. Понимал нас и доверял, а не контролировал чуть ли не каждый шаг. Я, в конце концов, не ребенок. Мне шестнадцать лет и Артем всегда рядом. А с ним я как за каменной стеной.

От мангала уже исходил вкусный запах мяса. Мой желудок поприветствовал его громким урчанием. Хорошо, что никто вроде бы не услышал.

— Давай-ка ешь, — едва на бумажных тарелках нарисовались дымящие румяные кусочки, распорядился Артем. Положив к ним нарезанные овощи, поставил одну из тарелок мне на колени. Есть пластиковой вилкой и ножом так вообще не удобно, но я справилась.

Закончив с едой и не закончив с выпивкой, мы принялись собирать мусор.

— Ты его неправильно поняла, — я едва не воронила небольшой пакет, который собиралась засунуть в багажник. Обойдя меня, Серый привалился к противоположному краю багажника.

— В смысле?

— Он имел в виду свободу не от тебя или каких-либо обязательств, а…, - он потер указательным пальцем лоб. — Как бы объяснить…Миллион возможностей, стоит только выйти за порог. Делать то, что хочется, быть там и с тем, с кем хочется. Все это дает взросление в обмен на необходимость зарабатывать бабло.

Я сделала вид, что управляюсь с пакетом, чтоб скрыть лицо, которое уже точно стало цвета заката. Разучусь я краснеть когда-нибудь или нет?

— Он очень изменился рядом с тобой, — серьезно продолжал Серый. — Не шляется ночами, не ищет приключений на жопу. Согласился поступать…

— Правда? — вырвался дурацкий вопрос.

— Зачем мне врать, Вика? Ты хорошая девчонка и я рад и ценю, что ты с моим братом, — он чуть склонился ко мне. — И он тоже ценит.

— Я не понял! — откуда ни возьмись появившийся Артем буквально оттолкнул Серого, — Ты че творишь, а?

— Коней придержи, мы просто говорили! — прорычал Серый в ответ. Их гнев, подогретый алкоголем, буквально сочился из разгоряченных тел, угрожающе стоявших друг напротив друга.

— Артем, это правда, — стычки между братьями случались и при мне в том числе. Но никогда я не была их причиной, и никогда они не находились на грани драки. — Серый помогал мне запихнуть пакет в машину.

Вклинившись между ними, я положила руки на часто и тяжело вздымающуюся грудь Артема. Провела ладонями вверх, к шее, затылку. Чуть надавила, вынуждая на меня взглянуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Артем, не надо…

— Пацаны, вы чего? — к нам уже спешили остальные.

— А ничего, нажрался видно и башню снесло, — едко бросил слова, сказанные о нем как-то Серым, — Пойду пройдусь.

А руки моей, за которую уже успел ухватиться не отпустил. Да и будь иначе, я все равно бы пошла с ним.

— Извините, — прошептала обернувшись к опешившим ребятам. И поспешила примерится к размашистым шагам своего парня.

— Артем, ты ведь действительно неправильно понял, — я чуть сжала его предплечье свободной рукой.

— Да ну! — он резко остановился и обернулся, сверкая глазами. — С пакетом помогал, значит, да? С тем, который уже валялся в тачке!

— Нет. Мы о тебе говорили.

Теперь пришла его очередь оказаться в замешательстве.

— О том, что хорошим девочкам надо держаться подальше от меня и поближе к нему?

— Артем, Серый с Кирой. И он твой брат. Ваше соперничество абсолютно нормально, но ты уже за черту заходишь.

— Что он тебе говорил?

— Я переживаю из-за того, что тебя не будет в школе. Что вокруг будет полно других девчонок. И сейчас есть, — он выругался, а я продолжила лепетать, будто плотину прорвало. — А я… Это всего лишь я.

— Не всего лишь, Вика! — холодные руки обхватили мое лицо. — Не всего лишь.

— Вот и он сказал мне именно это. Заметил, что мне не понравился твой тост о свободе и пояснил.

— …

— Не могла же я сказать об этом, вот и ответила первое что в голову пришло. Ты зря на него наехал.

— Зря, — горько усмехнулся парень. — Как и большую часть раз.

— Успокоитесь, подойди и помирись с ним. Вы братья. Самые близкие на свете люди. Пора уже перестать меряться дальностью струи и начать поддерживать друг друга.

— Какие слова, принцесса, — прошептал почти в мои губы.

— С кем поведешься, — с лукавой улыбкой ответила я за миг до того, как его губы нежно приникли к моим.

Наши дни

— Потанцуй со мной, — пристроив на пустующее кресло красивый букет белых пионов, Дерек подал мне руку. Изящество этого жеста и всей его позы портило выражение злорадства на лице.

М-да уж! Теперь-то точно вся компания в сборе. От этого стало ужасно смешно.

— Идем, — вложив свою руку в его, я не поддалась нагребающему истеричному хохоту. Поймала взгляд Оли и едва заметно покачала головой.

— Вот, значит, как. Не рассказала никому, — нарочно касаясь губами уха прошептал Дерек. — А вроде так серьезно настроена была.

— Кто сказал, что не рассказала?

— Тогда бы твои родители не стали так мило здороваться со мной, — усмехнулся мужчина. — Значит не все потеряно, м?

— Значит, я не хотела портить сестре праздник, — и танец под ту самую песню, но в другое время и с нелюбимым мужчиной не такая и большая плата за отсутствие скандала на выпускном.

То, как Дерек очевидно сник словно бальзам на душу. Впрочем, он быстро собрался. Настолько, что даже ни на секунду с шага не сбился, продолжая ловко вести меня в танце. Уж что, а танцевал Дерек отлично.

— И все-таки…

— И все-таки, спасибо, что явился именно сейчас. Спасибо за намерение испортить выпускной Оле.

Может он ответил что-то, а может промолчал. Я не заметила, поскольку встретилась взглядом с полыхающими огнем аквамариновыми глазами, обведенными темными кругами. На бледном, почти меловом лице мужчины те казались огромными и прожигали насквозь.

Если бы не Дерек, я бы застыла на месте. Но он, будто ощутив мое замешательство, резко развернул меня и сам оказался лицом к Артему.

— О, так он здесь.

— Кто? — просипела я.

— Тот, о ком ты думала всякий раз закрывая глаза в нашей постели.

— В нашей постели я думала только о том, чтоб ненароком не уснуть в процессе, — с елейной улыбкой пропела я.

Взяла себя в руки. Быстро. Так, как умела уже давно.

— Привет, Вика. Извини, мы так и не успели поздороваться в начале вечера, — низкий и чуть хрипловатый голос.

Из тех, слыша которые казалось, что шелк скользит по коже. Вниз по спине вдоль позвоночника, потом вновь вверх. Нежно, едва касаясь, а все равно становилось жарко. Я обернулась и уперлась взглядом в гневно сжатые губы. А потом вновь встретилась с его глазами.

— Да, не успели. Привет, Артем. Познакомься, это мой муж Дерек. Дерек — Артем, мой школьный друг.

Музыка уже смолкла. Все принялись разбредаться на свои места.

— Приятно познакомиться, — Дерек протянул руку, и Артем ее пожал. Так, что она аж побелела. К чести Дерека он и виду не подал. Только глаза отвел, не выдержав взгляда в упор.

С чего это Артем вообще? Что, думал я после него навсегда одна останусь? Злость, разгорающуюся от этих мыслей, тушило осознание что все же помнит.

Он помнит меня…

— Скоро продолжат, идемте сядем. О, привет, Дерек. Я тебя не заметила, — прощебетала Оля и подставила ему щеку для поцелуя. Это вынудило Артема разжать медвежью хватку и отступить на шаг.

— Привет, красавица. Поздравляю с выпускным, — включился он.

— Познакомься, это Влад.

И снова рукопожатие, только уже самое обычное. А потом Дерек с широкой улыбкой извинился и отправился за букетом.

— Мы пойдем сядем. Я была рада тебя видеть, Артем, — проговорила я пересохшими губами.

Оля взяла меня за руку и повела прочь. Дерек подарил ей букет и девушка беззаботно поблагодарила. А я все силы тратила на то, чтоб не смотреть… Вообще никуда кроме сцены.

— Доченька, все в порядке? — шепотом осведомилась мама.

— Конечно, — улыбнулась я.

Прощальная речь и аплодисменты. А дальше они отправятся в клуб, после — встречать рассвет. Предвосхитив Олин вопрос шепотом заверила ее, что все хорошо, и она едет со всеми. Девушка согласилась очень неохотно. Только когда за ними с Владом закрылась дверь лимузина, я вздохнула с облегчением.

— И что ни слова благодарности за то, что прикрыл тебя перед бывшим?

— Дерек, он бывший уже больше девяти лет. Не очень удачный вариант выбора виноватого не находишь?

— Я смог тебя любить семь…

— Ага, и трахался с бывшей именно по этой причине.

— Ой, вот они, — к нам подошли мама с папой.

— Ну, что, ребята, поехали праздновать? — нарочито радостно, чтоб получше скрыть грусть, спросил папа. — Кстати, Дерек, ты ведь не заказывал номер, а? Поживете у нас, заодно и…

— Это не будет удобно, пап, — я посмотрела ему в глаза. — Потому, что мы разводимся.

Глава 7

Я была благодарна родителям за то, с каким пониманием они отнеслись к ситуации. Сама бы уж точно обиделась. Хотя, они возможно тоже, просто виду не подали. Мама плакала вместе со мной. Вот только она оплакивала разрушенный дочкин брак, а я — то как их расстроила и… И еще много чего исключая, собственно, развод.

Папа ругался такими словами, которых как я думала он и знать не знает. Но вместо предполагаемого «мужского разговора» принялся звонить адвокату. На встречу с тем мы отправились следующим утром не смотря на выходной.

С Валерием Кириллович, так звали адвоката, мы как коллеги довольно быстро обсудили детали и обрисовали плачевную картину. «Но не безнадежную, учтите». Учитывая его репутацию, да и свои знания, я верила, что это так.

Дерек донимал звонками, являлся для бессмысленных бесед. С папой в том числе и это едва не закончилось дракой. И моего папу, оказывается, можно вывести настолько.

Начавшаяся первая рабочая неделя давала спасительную запару. А прятаться за подобным от любых мыслей у меня получалось великолепно. Вот только ночью работы не было, а сон не шел. Бороться с воспоминаниями, осаждающими мозг словно сильная армия измученный блокадой город, становилось все труднее. Из-за того, что новая встреча освежила каждое из них…

Однажды за ужином мы с Олей сообщили о ее планах касательно учебы. Или мы с ней хорошо подготовились, или на родителей уж слишком повлияла новость о моем разводе или то и другое вместе, но они приняли ее решение.

В субботу мы поехали на кладбище проведать могилы бабушки с дедушкой. Те умерли, когда мне было девять лет. Вначале бабушка, а всего неделю спустя дед. Не смог без нее. Ведь они прожили души в душу шестьдесят лет. И сейчас легко вызвать в памяти картинку, как они держались за руки. Любовь этих людей и прожитая ими долгая и счастливая жизнь делали светлой мамину скорбь. А меня — тогда маленькую девочку, потом юную девушку заставляли мечтать о такой же. Еще в то время я верила: люди, которых мы любили, и которые любили нас становятся после смерти нашими ангелами-хранителями. И они навсегда рядом не только в наших воспоминаниях, которые словно драгоценности, я всеми силами пыталась и пытаюсь сохранить. Сказки, запах пирожков, тихое шуршание шахмат по лакированной доске… Любовь и счастье, которыми был наполнен их уютный дом…

Прибравшись, мы посадили цветы. Я пошла набрать воды для полива. Смотрела под ноги, а думала о том, что если нечто вроде того, во что я верила в детстве существует, если души не умирают, то вряд ли они обитают здесь. В этой жутковатой обители вечной тишины под серыми гранитными плитами.

А потом вдруг увидела его и дыхание сперло в груди. Сделала несколько неловких шагов, мысленно умоляя — пусть окажется, что я обозналась. Но нет. Высоченный — чуть ли не в полный рост памятник в виде человеческой фигуры с улыбающимся лицом старшего брата Артема. И надпись:

«Бессонов Сергей Игоревич 12 июня 1987 — 21 августа 2009»

О, нет! Как же… Серый был здоров как бык… Несчастный случай, значит. Теперь ясно…

Я подошла вплотную и смахнула пыль с до страшного похожей на Серого статуи. Ее глаза на гранитном лице безразлично смотрели в пустоту.

«Ты прости его, малышка. Правда, постарайся. Тогда быстрее отпустит. И будь счастлива».

А я наорала на него. Будто этот человек, бывший старшим братом фактически и мне тоже, в чем-то виноват. Если бы только знать…

— Вика? Ты чего? — испуганный Олин голос заставил меня вздрогнуть.

— Ничего, это… Это мой знакомый. Брат Артема. Я с ним…

— Я понимаю. Помню, — она стала рядом. — Как ужасно умереть таким молодым.

Я купила букет белых калл. Написала на ленте: «Спасибо, что был мне как старший брат».

Я не знала. Могла бы узнать, но не узнала. Сменив номер, удалив аккаунты в социальных сетях и со свойственной мне прилежностью исполняя клятву никогда не заходить на страницу Артема или кого-то, кто с ним связан.

Полив цветы, мы направились к выходу. Мне казалось, вытесанные из камня глаза, следили за мной до самых ворот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дни шли за днями. Работа спорилась, руководитель был доволен и шутя обещал досрочное окончание стажировки. А уж после сегодняшней встречи эти его шутки просто обязаны были стать правдой полностью. Трехчасовые переговоры с юристом компании, с которой мы собирались заключить сделку напоминали битву Давида и Голиафа. Разница была в том, что Давидом была молодая женщина, а Голиафом щупленький занудный мужичок с маленькими свиными глазками и репутацией акулы юриспруденции. Он считал, что хитрее всех, мне нужно было доказать, что справлюсь и без крайне не вовремя свалившегося с гриппом главного юриста и моего наставника. Итог встречи был таким же, как итог сражения. Мы подписали контракт на условиях, выгоднее которых трудно было представить.

— Вечером идем праздновать, — безапелляционно заявил Дмитрий Сергеевич, когда мы садились в машину. — Отказы, Вика, не принимаются. В том числе потому, что у нас два повода — контракт и окончание твоего испытательного срока.

— Поздравляю! — Петр Алексеевич, зам босса, так сильно сжал мою ладонь своей лапищей, что я на миг испугалась за кости.

Отказываться я и не собиралась. Развеяться и отдохнуть то что мне нужно. Кроме того, поводов масса. Никаких больше секретов от родителей, занимающийся разводом хороший адвокат, новая крутая работа.

Жизнь налаживалась. Так я думала до того, как увидела выбранное для тусовки место. Destroyers! Что, в столице других хороших клубов нет?

Собственное негодование от этого факта заставило разозлиться на себя же. Сколько можно в конце концов! Сколько еще нужно времени чтоб до конца оставить прошлое в прошлом! Как долго оно будет для меня что-то значить…

Не будет! Не значит!

С широкой улыбкой я взялась за поданную мне руку и вышла из машины. Не стану рассматривать каждую деталь. И думать о том, как сильно изменилось помещение тоже не стану. И точка.

Мы направились сначала в ресторан. Взгляд зацепился за стоящий в небольшой нише столик. За его предшественником мы с Артемом столько раз обедали, делали уроки под удивленными взглядами других гостей. Вернее, делала уроки я, а Артем всячески пытался отвлечь. А я в свою очередь пыталась заставить его готовиться к семинарам и учить лекции, мотивируя тем, что так время пройдет быстрее. И он делал это…

Смотри, на какие жертвы ради тебя иду. Учу эту нудятину.

Та-ак, что у нас вкусного в меню? Совсем новые блюда. Не удивительно, впрочем. Выбрала и сделала заказ. Мужчины начали смеяться, что на таком рационе меня скоро начнет сдувать ветром. Я пообещала купить брелок для ключей потяжелее.

Официант принес шампанское. Сухое, как я люблю и с тонким, изысканным ароматом. Мы чокнулись так, что напиток выплеснулся на скатерть. Выпили за сегодняшний и грядущий успех. Босс стал вспоминать свой первый удачный контракт.

Именно с него и началось их с Петром восхождение на деловой Олимп. Потом со смехом признался, что сам бизнес успешно отжал на закате девяностых. Детали этого мероприятия настолько не вязались с нынешней личностью босса, что казалось все это делал совершенно другой человек. Впрочем, лет двадцать назад скорее всего так и было. Их истории так напоминали другие, услышанные когда-то здесь же.

Волнующие, увлекательные, погружающие в совершенно иной, незнакомый мир со своими порядками и законами. Я расслабилась и стала получать удовольствие от вкусной еды и приятной компании. Даже то, что мне не позволили расплатиться не смутило.

Покончив с ужином, мы спустились в клуб.

Тот уже полон «ночных охотников», но найти свободный столик все же удалось. Мужчины заказали виски, я — минералку с лаймом, тщательно замаскированную под джин-тоник. Пары бокалов шампанского было вполне достаточно.

Откинувшись в кресле, наблюдала за танцовщицами. Совсем недавно я была одной из них, а теперь сидела в компании бизнес-воротил, которые относились ко мне как к равной. Разве не об этом я мечтала?

«Не об этом. О том, чтоб вершить правосудие, защищать невинных людей. О том, чтобы быть с Артемом».

Увиденный однажды по телевизору открытый судебный процесс, во время которого обвиняемый был оправдан поселил в душе желание когда-нибудь стать такой же, как его адвокат и тоже спасти кого-то от несправедливого наказания. А потом, несколько лет спустя я узнала о реальных причинах большинства оправдательных и обвинительных приговоров, включая тот. Да и вообще поняла, какова на самом деле система, частью которой я так хотела стать. Чуть раньше разрушилась мечта о счастье…

И вдруг я почувствовала спиной чей-то взгляд. Мысленно фыркнула. Чему удивляться, на меня часто смотрят. Внешняя красота всех привлекает. А вот цепляет и держит не отпуская нечто иное.

Громкий смех. Даже хохот. Какой-то злой в своей подчеркнутой веселости. Знакомый. Я обернулась и увидела их. Слава, Артем и три какие-то девки, виснущие на них, сидели через несколько столиков от нас. Парни мерзко тискали своих «дам» попутно заправляясь алкоголем.

— Вот, что значит годы. А раньше девчонки не сводили с меня глаз, — смеясь бросил Петр.

— Зато теперь их с вас не сводит одна единственная, — ответила я.

Глотнула воды. Та была обжигающе ледяной. Или это просто внутри настолько холодно. Какая мне разница с кем он. Более того, увидеть каким он стал и, скорее всего каким был, даже полезно. Это должно помочь уверовать наконец в то, что когда-то любимый парень был всего лишь плодом воображения наивной и романтичной девчонки, которой я была.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍У меня получалось поддерживать разговор. Непринужденно, вроде бы, как раньше. Но ровно до момента, как я увидела кое что похуже грани секса на публике. Прижав к носу что-то вроде трубочки, Артем склонился на секунду к столешнице. Слава сделал так же. Потом оба откинулись на спинки, притягивая к себе девчонок и неуловимым движением потерли носы.

Сердце сжалось, а потом застучало так, будто это я только что приняла дозу порошка. В том, что это именно он сомневаться не приходилось. А ведь когда-то Артем избил Славу за то, что тот курил травку. Мне позвонила перепуганная Марина и я примчалась в какую-то забегаловку на несколько секунд раньше милиции. Славу мы тогда отвезли прямиком в больницу к моему папе. И такой поступок Артема он вопреки моим опасениям не осудил, а поддержал…

Теперь же сам Артем употреблял гадость, хуже которой только героин. Это путь в никуда, а я ничего не могла поделать.

Теперь не могла.

Как же я ненавидела его в эту минуту. Его и этого напыщенного придурка, друга «по интересам». Заказала себе настоящий джин-тоник. Но от единственного глотка стало противно. Нашла, понимаешь ли, решение проблемы.

— Вика, все хорошо? — спросил Дмитрий, — Ты какая-то напряженная.

— Все замечательно.

— Да ей просто с нами скучно, Димыч. Такой красавице в обществе двух стариков.

— Нифига я не старик, — отмахнулся Дмитрий. Поднялся и подал мне руку, — Потанцуем?

— Давайте.

Я с готовностью поднялась. Мы прошли на танцпол и присоединились к танцующим. Босс двигался так, будто жил в клубах и, к своей чести, приставать не пытался. Потому я практически наслаждалась танцем.

Еще дорожка. Снова в зале, не таясь ни от кого. Впрочем, Артему и раньше было глубоко плевать на последствия своих действий. Однако никогда он не творил ничего подобного. При мне. Теперь всегда такая оговорка к каждому факту.

Мы вернулись за столик. Смеясь, выпили вновь. Извинившись, я пошла в дамскую комнату. Проверить макияж и минутку побыть в одиночестве. Плохая идея — так перед мысленным взором ежесекундно Артем и кокс.

Вышла и буквально наткнулась на него.

— Какие люди! — я едва не ахнула увидев, что его глаза почти черные из-за расширенных зрачков. Плохое освещение делало и так узкую светлую радужку по краям почти незаметной. — Аж ностальгия по старым временам проснулась.

— Отвали, — поморщившись от запаха спиртного, которым Артем был буквально пропитан почти крикнула я.

— А то что? Шляхтичу своему пожалуешься? Так я его на раз уделаю, — глумливо проговорил мужчина и шагнул ко мне. Я отступила и уперлась спиной в стену. — Ой, его же здесь нет.

Первой мыслью было позвать на помощь, однако рядом не было никого, кто мог бы ее оказать. Я действительно испугалась… Его, потому что прекрасно знала, что творят люди в таком состоянии. Себя….

— Артем, подумай, что ты делаешь, — тихо начала, упершись руками в его грудь.

— Это ты что делаешь! — мужчина встал вплотную и крепко, почти больно сжал мои предплечья, — В любви клянешься, а потом…

Он запнулся. Неловко качнувшись, отпустил меня, ухватился за стену и вдруг соскользнул на пол.

Глава 8

— Тема, что? Что с тобой? — я опустилась рядом.

Судорожно хватая ртом воздух, он одной рукой оттолкнулся от пола и попытался встать. Другой схватился за грудную клетку слева. Сердце!

— Нормально…

— Не вставай, — я чуть надавила на его плечи, потом коснулась рукой к щеке.

Под пальцами ощутила влагу. Пот буквально вмиг заструился по лицу мужчины. За спиной кто-то заверещал и умчался, цокая каблуками.

— Дыши, просто дыши, хорошо? — его рука сжала мою, не давая отнять ее от лица. Свободной я нащупала телефон в сумочке и вызвала скорую. Потом позвонила папе, попутно успев измерить пульс.

— Папа, у человека симптомы сердечного приступа, — проорала сразу, как услышала «алло» на том конце линии. — Мужчина, двадцать семь лет, пульс сто шестьдесят пять и растет. Возможная причина…Употребление кокаина. Я вызвала скорую. Что мне делать, папа?

Папин ответ звучал как сквозь вату, слов было практически не разобрать.

— Бес? Что случилось? — к нам подскочил Слава.

— Скорую встречай! — крикнула я. Ему хватило остатков разума, чтоб подчиниться. Но уже собрался «зрительный зал».

— Отвалите, дышать нечем… Тема, держись! Держись! — как заведенная повторяла я. Телефон, который я прижимала к уху плечом выскользнул и упал рядом.

— Папа, ты здесь?

— Как приедут дашь им трубку, ладно? — распорядился папа. И мягче добавил. — Не бойся, милая…

— Вика, слушай, это…, - Артем зашелся кашлем. Я повернула его на бок, на случай, если начнет тошнить.

— Ну где они, а? Где…, - бормотала я.

Пот градом стекал по спине, лицо Артема расплывалось перед глазами из-за застилавших их слез. Голоса вокруг сливались в единый тошнотворный гул. Ужас лишал самоконтроля. Артем то пытался отбросить мои руки, то наоборот цеплялся за меня как утопающий за спасательный круг.

— Приехали, — заорал Слава. За его спиной я увидела красные костюмы парамедиков.

— Отойдите, — распорядился один из них. Я послушалась, но рука Артема крепко сжимала мою, — Девушка, вы слышите меня? Не мешайте!

— Вот, поговорите, — я сунула ему телефон.

— Что… Да, здравствуйте Егор Владимирович. Я вас понял. Хорошо, — отрывисто бросил врач. Отдал мне телефон и приступил к оказанию помощи. А я стояла рядом на коленях не переставая держать Артема за руку.

Его уложили на носилки и понесли прочь из клуба. На трясущихся ногах я едва успевала за врачами. На улице было жарко почти как в полдень, а меня все равно бил озноб.

— Вы сами как? — осведомился врач, после того, как Артему ввели какие-то препараты и подключили к монитору кардиоритма.

— В смысле? — вместо ответа он впился взглядом в мое лицо, — Да я не употребляю ничего! — взвилась я.

— Разумеется.

Я отвела взгляд. Что именно подумал обо мне врач было глубоко безразлично. Главное, он сумел все же стабилизировать состояние Артема.

Наконец, мы прибыли в больницу. Папину. Он сам и еще пара докторов уже ожидали у приемного покоя.

— Вика, тебе дальше нельзя. О нем позаботятся, — спокойным и твердым тоном сказал папа, обхватив меня руками.

— Папа…пожалуйста, — пролепетала я и разрыдалась.

— Артему помогут. Саныч очень хороший врач. Закончит, зайдет и все расскажет. Идем, — и буквально понес меня к лифту. Мы поднялись на этаж хирургического отделения, зашли в кабинет заведующего.

Папа усадил меня на диван, потом плеснул в стакан воды и накапал капель. Подал мне и заставил выпить. Достал из шкафа плед, так часто выручавший его во время ночных дежурств и накинул мне на плечи. Сам сел рядом, обнял за плечи и привлек к груди. Ничего не говорил и ни о чем не спрашивал, дав возможность выплакаться.

В непрерывном назойливом звуке я не сразу узнала звонок своего телефона. Звонил Дмитрий.

— Дмитрий…

— Вика, слава богу. Что случилось?

— Ой, простите, пожалуйста, что вот так ушла, — сглотнув пару раз начала я. — Какому-то парню стало плохо, пришлось вызвать скорую. Ну и я поехала с ними… Извините, пожалуйста, что заставила волноваться.

— Да ничего страшного. Даже наоборот я горжусь тем, что у меня работают люди, которые не бросают других в беде. Ты молодец. Но у тебя точно все хорошо?

— Конечно. Я уже вызвала такси. Сейчас поеду домой.

— Отлично. Тогда до завтра.

— До свидания.

Я прервала соединение и положила телефон обратно в сумку, которую умудрилась не забыть.

— Я тоже горжусь тобой, милая, — проговорил папа пристально глядя на меня.

— Пап, ты же слышал, я была в клубе с боссом и его помощником. Мы отмечали контракт. Там же оказался и Артем. Ему стало плохо, не могла же я его оставить…

— Так я ничего и не говорю тебе, дочка, — он убрал с моего лица влажные прядки и завел за ухо. В дверь постучали и вошел Саныч.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Как он? — подскочила к нему я.

— Инфаркта нет. И это настоящее чудо, учитывая концентрацию кокаина и алкоголя в крови. А так же его анамнез…, - он осекся, глядя на папу.

— А что такое с его анамнезом? — ахнула я поочередно глядя на обоих мужчин. Те промолчали. — Ответьте мне!

— Саныч, как он сейчас?

— Папа!

— Стабилен, но ему нужно несколько дней побыть в стационаре. И бесспорно завязать с наркотой.

— Спасибо, — они пожали друг-другу руки, — А теперь дай я поговорю с дочкой.

Александр вышел. Плотно закрыв за ним дверь, папа подошел ко мне. Усадил на диван, а сам сел на небольшой столик напротив.

— Вика, несколько лет назад Артем попал в аварию, — отрывисто начал он, — Разбился на мотоцикле. Получил довольно серьезные повреждения. Сотрясение, травма позвоночника, переломы… К счастью, парень смог почти полностью восстановиться… Его оперировали здесь. В числе других и я….

— Когда?

— Девять лет назад, — выдохнул отвернувшись.

— И ты не сказал мне. Ты, мама… Вы знали и ни слова мне не сказали.

— А что бы это изменило, Вика?

Что изменило бы? Что изменило? Да я бы вернулась. В тот же день. Хоть пешком бы прибежала. Я была бы рядом, даже если б Артему это не было нужно. Я…Я бы… Если б только узнала…

— Ничего бы не изменило, пап. Спасибо, что помог ему. Снова.

— Вика, послушай…

— Мне можно к нему на минутку? Только одну, пожалуйста.

Не сказав больше ни слова, папа провел меня к одной из вип-палат. Попросил сестру выйти не на долго и сам тоже оставил нас.

Артем крепко спал под действием препаратов. Я тихонько приблизилась к койке. С минуту смотрела на такие родные вопреки случившимся событиям и пролетевшим годам черты, потом протянула руку и осторожно, едва касаясь, провела по коротким волосам на макушке, потом не удержавшись погладила тыльной стороной руки заросшую щетиной щеку. Артем чуть поморщился и шевельнулся. Одернув руку, я поспешно выскользнула из палаты.

Уточнив, что об Артеме позаботятся, папа повез меня домой. Всю дорогу мы молчали.

25 июня 2009

— О, привет! — Коля склонился ко мне и поцеловал в щеку, обдав приятным запахом парфюма. Я как раз заходила в клуб, а он выходил. Точнее выскакивал будто ошпаренный.

— Привет! Коль, Артем там?

— Маленьким девочкам нельзя одним бродить ночами, — он шагнул вплотную, преграждая путь.

Сквозь нарочитую веселость в голосе звучала ярость. Едва сдерживаемая и очень редкая для этого добродушного парня.

— Давай-ка я тебя домой отвезу…

— Что происходит? — я попыталась поймать его взгляд.

— Ничего не происходит, параноик ты маленький, — он коснулся руками моих предплечий, ненавязчиво удерживая. — Стопэ. У тебя ж выпускной завтра. Так какого ты тут делаешь вместо того, чтоб погрузиться в сон красоты? Хочешь, чтоб были мешки под глазами?

— Коля, посмотри на меня! Что случилось? — внутри закипала злость, смешанная с волнением.

Мозг принялся перебирать варианты. Артем очень странно вел себя несколько минувших дней. Так, будто я внезапно стала надоедливой мухой, которую не удавалось выгнать из комнаты и потому приходилось игнорировать. Сколько бы я не пыталась поговорить ничего не выходило. Он односложно и нехотя отвечал на вопросы, часто раздражался, даже грубил.

Впервые за год, что мы вместе. Я даже думала иногда… Вдруг он… Ну, вдруг после того, как у нас все случилось, я перестала быть ему интересной. Вдруг то, что я была девственницей было единственной привлекательной во мне чертой. Ведь я… Самая обычная внешне, так еще застенчивая и неопытная. Что, если ему не нравилось со мной… А потом я вспоминала, как он смотрел на меня. Как говорил, что любит и сколько раз доказывал это поступками. И мне становилось ужасно стыдно за свои сомнения. Ведь это же Артем. Мужчина, сравнить которого можно было разве что с папой. Самый смелый, сильный, даже властный. Зрелый не по годам. И при всем этом такой добрый и ранимый, пусть и глубоко внутри.

— Да ничего особенного. Бес перебрал чуток, — с нервным смешком соврал парень, — Так что давай вы завтра лучше встретитесь, а то он злющий. Расстроит еще тебя…

— Артем? Перебрал? Коль, что ты несешь, — Артем никогда в жизни не…

То есть при мне никогда не напивался. Я попыталась обойти Колю, но он удержал за руку.

— Вика, серьезно, не ходи туда! — чуть ли не с отчаянием попросил.

Вырвав руку я бросилась в клуб. Неясное предчувствие чего-то плохого противно щемило внутри.

— Да подожди ты!

Пробежав мимо толпы у входа я кивнула охранникам и под негодующие возгласы исчезла внутри. Ночь только началась и посетителей было еще не слишком много. Огибая танцующих, я направилась в вип-зону. Достала телефон из сумки. Позвонить Артему. Поскорее услышать его голос. И потом, когда мы встретимся…

Не успела додумать. Даже вдох сделать — не успела. А теперь уже просто не смогла бы.

Будто плашмя упала на пол и от удара весь воздух из легких выбило, а способность дышать почему-то не возвращается, хоть уже должна бы.

Он там. В нескольких шагах от меня. За нашим столиком. Раскинулся на черном кожаном диванчике в расслабленной небрежной позе. Словно лев или тигр, отдыхая после охоты. А добыча…. Вон она, совсем рядом. Точнее не просто рядом, а у него на коленях.

Они целовались. Руки — большие, сильные и такие нежные на ее теле. Шарили в вырезе короткого платья и под юбкой, до грубого страстно лаская. Она, Дарина, уже заметила меня. Не отрываясь от его губ насмешливо смотрела как я рассыпалась на осколки.

Будто в замедленной съемке Артем сбросил ее с колен и неуклюже поднялся. Потом, пошатываясь, приблизился. От него несло потом выпивкой и тяжелыми, слишком сладкими духами. Если предательство может иметь физическую форму, а сейчас мне именно так и казалось, то запах у него именно такой.

— Ар-тем! Ты…с…ней…А я?

— А что — ты? — слова будто яд.

Или нет. Его безразличие — вот самый настоящий яд. Он уже под кожей, уже в крови, несущейся к сердцу. Холодные пальцы металлом на запястье поверх браслета. Звенья впились в кожу. Больно? Едва ли.

Я спотыкалась. Чуть не падала, едва поспевая за Артемом, который неровной походкой продвигался к выходу и ташил меня за собой.

— Бес, пусти ее! — Коля. И Артем отпустил на миг, необходимый, чтоб врезать ему по лицу. Потом вновь схватил за руку и вытащил на улицу. За угол клуба, где никого.

— Как ты мог, Артем? — хватая ртом воздух, всхлипнула я, — Как мо-ог?

Отняв руку, закрыла обеими лицо и зарыдала. А жалкая часть меня умоляла, чтоб он подошел и обнял. Попросил прощенья… Но вместо нежности любимые руки подарили боль, грубо отдирая мои от лица.

— А ты что думала, девочка? У нас с тобой любовь до гроба, м? — глядя поверх моей головы, брызжа слюной, проорал.

Открыла рот чтоб ответить, но захлебнулась слезами.

— Как в долбанных сказках, в которых ты прячешься от своей жалкой жизни? — а это уже иначе. Медленно. Глумливо. Самодовольно.

— Решила, я всегда буду рядом с такой вот хорошей девочкой? Ой, уже не девочкой, — картинно расжав пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Больно. Как же больно. Будто сердце вырвали и растоптали. А еще холодно. Вроде лето вдруг мигом зимой стало. Ноги не держали, и я упала на асфальт. Содрала до крови голые колени.

— Арте-ом…, - прорыдала или скорее завыла.

— Проваливай, — безразлично донеслось сверху.

Он ушел. Я слышала, как звук шагов все удалялся и удалялся, пока вскоре не исчез совсем. В наступившей тишине слышала лишь себя. Более того, кажется видела одинокую скрючившуюся фигурку, сотрясающуюся от рыданий. Как будто сознание отделилось от тела и наблюдало за ним со стороны. Так, наверно и должно быть. Без сердца не живут. Но почему тогда мое все еще билось? И почему так болело.

— Вика? Ви-ик, — другие руки. Они осторожно подняли с земли и привлекли к пахнущей кровью футболке. — Ну не плачь, пожалуйста. Не плачь.

Меня подняли на руки и куда-то понесли. Все равно куда. Совершенно все равно. Я зажмурилась, спрятала лицо на его груди. Спасительное тепло и темнота. А я так продрогла…

Машина. В ней легкий запах освежителя, но от него стало душно. Спустила ноги на асфальт, опять закрыла лицо руками.

Мечтала исчезнуть. Просто взять и исчезнуть навсегда. Перестать существовать.

Колени ужасно жгло.

— Потерпи, — попросил сидящий на корточках Коля. Смочив марлевую салфетку в перекиси, парень неловко обработал мои ссадины. В неярком свете заметила его припухшуюразбитую губу.

— Коль, — не проговорила. Даже не прошептала. Хрипло прокаркала, — Тебе самому обработать надо…

— Я в порядке, — отбросил салфетку и закрутил крышку на флаконе, — Забирайся, домой отвезу.

И посмотрел. Как-то… С жалостью? Знал ведь все. Видел. Интересно, сколько же раз. Хотелось спросить, но я не смогла. Отступившая было боль вновь накатила. Как цунами. Как снежная лавина. Я задыхалась.

— Вика…

— Оставь меня! — выскочила из машины, но сразу же натолкнулась на Колю. Он заключил меня в объятия и подтолкнул обратно. Я вырывалась, колотила его по груди сжатыми кулаками, но парню хоть бы что.

Но внезапно он отпустил и сказал:

— Или садись в машину, или я позвоню твоему отцу и скажу, что ты в слезах таскаешься одна по городу. Выбирай.

Наши дни

Опять и опять я прокручивала в голове этот момент. Нарочно, в бесплотной попытке найти силы поступить иначе. И чувствовала себя полной идиоткой. Слабовольной, бесхарактерной тряпкой потому, что так и не смогла.

Я же сейчас не то что не лучше, я намного хуже Елены, примчавшейся по первому зову к мужчине, который ее предал. Меня ведь и не звал никто. Более того, Артем вел себя как мудак, чуть не набросился на меня и вообще… Однако ничто из вышеперечисленного, никакие «вообще» не помешали мне оказаться следующим вечером в больнице.

— … давай я подпишу какую хочешь бумажку, ок? Сдохну, никто по судам не затаскает, отвечаю.

— Артем Игоревич, вам необходимо лечение. Как вы не понимаете, — Саныч терял терпение.

— Добрый вечер, — за дверью палаты меня ожидал рассерженный добряк-доктор и мой взбешенный… и крайне взбешенный Артем.

— Здравствуй, Вика, — ответил Саныч и опять обернулся к Артему. — Мои коллеги вас когда-то с того света вытаскивали, молодой человек. И вытащили. Вот только видимо зря, потому, что жизнью своей вы не дорожите!

Артем промолчал в ответ, буравя меня взглядом, а врач вышел.

— У тебя едва инфаркт не случился, — проговорила я, приблизившись. — И угроза возможно все еще есть.

— Тебе-то что? — он навис надо мной как скала.

— Мне — ничего, — я вскинула голову. — А у отца ты теперь один-единственный остался. Хочешь, чтоб он и тебя потерял?

Он судорожно сглотнул. Отшатнулся и отвел взгляд.

— Покопалась в прошлом, значит?

— Случайно узнала, — я закусила губу. Боль помогла сдержать подступающие слезы. — Могилу на кладбище увидела.

Артем отвернулся. Сильно хромая подошел к окну и оперся о подоконник.

— Я знаю, что ты на мотоцикле разбился. Что тебя едва спасли…

— Жалко стало?

— Не представляешь, как, — выплюнула я. — Но не из-за аварии. А от того, кем ты стал.

Я подскочила к нему. Артем выпрямился и вновь впился глазами в мои. В его плескались боль и тоска, что отражалось в моих я не желала представлять и обдумывать.

— Ты выжил. Поправился. Хотя, уверяю, многие после таких травм навсегда инвалидами остаются. И эти люди каждый день, каждую минуту борются за то, чтоб вернуть частичку прежней жизни. А у тебя она целая. Но ты не способен этого оценить! Ты уничтожаешь себя этой дрянью…

Я уже почти кричала. Сдерживать эмоции, чтоб пытаться выбрать подходящую из заранее запланированных фраз становилось все сложнее.

— Прожигаешь жизнь, которой тебе повезло не лишиться. Этого хотел бы Серый? Этого хотел бы твой отец?

— Ты нихера не знаешь!

— Возможно это так. Но скорее всего я знаю достаточно. Даже будущее твое вижу. В лучшем случае ты сможешь прожить такой жизнью еще какое-то время. Игорь сильно сдал, да и в общем ему уже пятьдесят пять. Сколько еще он сможет управлять делами? Несколько лет… А знаешь, что будет потом? Ты развалишь бизнес, бабло закончится. Не за что будет купить дурь, нечем будет заплатить за бесконечные тусовки. И тогда все твои шлюшки и убогие дружки по интересам исчезнут. И ты останешься один. Если, конечно, не умрешь раньше. Намного раньше, Артем.

Осознание того, насколько вероятно такое будущее высасывало силы. Я пыталась вздохнуть, но вместо глубокого вздоха получали рваные всхлипы. Пара слезинок все же скатились по щекам, и я торопливо стерла их.

— Хотя, кому я это говорю… Тебе ведь плевать. Таким как ты на все и на всех плевать.

— Каким «таким»? — прохрипел он.

— Ты и сам прекрасно знаешь. И я теперь тоже. Наконец я полностью осознала — тот, кем ты есть и, скорее всего всегда был лишь жалкое подобие мужчины, которого я любила. Я тебя придумала. Как одну из сказок, в которых пряталась от своей жалкой жизни. Давай, вали. Может, дилера сразу набери, ведь ту дрянь скорее всего уже вывели из твоей крови.

Проорала, как самая настоящая истеричка и бросилась к двери.

— А ты любила? — едва слышный вопрос.

— Того, кем ты есть — никогда, — обернувшись на пороге, выпалила я. И выскочила из палаты громко хлопнув дверью.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Глава 9

Пару дней спустя папа в разговоре упомянул, что Артем остался в больнице. Облегчение от этого известия, вкупе с остальными чувствами, ураганом бушевавшими внутри с той ночи мне удалось успешно скрыть от окружающих. Скрыть и выглядеть как раньше. Спокойной. Невозмутимой. Выглядеть. Ключевое слово «выглядеть»…

В добавок ко всему прочему Дерек сделал пару крупных инвестиций, и надежда на то, что вскоре он свалит обратно в Польшу стала практически призрачной. Хотя, дома ситуация конкретно с ним воспринималась уже иначе. Ведь чужим здесь был он, а не я.

В какой момент я полностью осознала последнее, я не могла сказать. Да и не обдумывала особо, наслаждаясь ощущением, что я наконец-то дома.

Даже тоска по нему, когда мы улетели с Дмитрием и Петром в небольшую командировку в Вильнюс была приятной. Подписав очередной успешный договор, который, правда был заслугой Алексея, главного юриста все еще лечащегося от гриппа, мы отправились на афтепати.

Правда в ресторан, а не клуб. Однако и там меня ждала весьма занятная встреча ведь наши состоявшиеся партнеры пригласили «девушек для компании». Одной из них оказалась Марина.

Хоть девушка и узнала меня, она весь вечер изображала, что мы не знакомы. Я и не думала демонстрировать обратное. Не от того, кем она стала, но поскольку мы и правда с ней совсем чужие люди. Были и есть хоть последний школьный год, в который мы якобы дружили, закончился трагедией, по-настоящему сблизившей нас на какое-то время. А ночью, глядя из иллюминатора в темноту долго думала о том, стала ли бы она той, кем стала, сложись тогда все иначе.

18 февраля 2009

— Но это же твой ребенок, Марина. Часть тебя, — холодным зимним вечером мы сидели на скамейке давно опустевшей детской площадки в моем дворе.

Марина позвонила полчаса назад и умоляла поговорить с ней. А зайти ко мне отказалась. Новость, которую она мне сообщила буквально сбивала с ног.

— Часть меня, и что? Что это меняет?

— Вот, выпей, — я протянула девушке стаканчик с уже почти остывшим чаем, и она послушно сделала пару глотков.

— Это меняет все. Он ведь живой. Уже сейчас. Он жить хочет. И он будет любить тебя.

— Ага, один единственный на всем белом свете, — всхлипнула Марина, — Ведь предки из дому выгонят, а Слава сказал выбрать ребенок или он.

Я закрыла лицо руками. Будучи официально с Мариной Слава трахал все что движется, и я, конечно, не была об этом парне высокого мнения. Однако такого поступка все равно от него не ожидала.

— А я его люблю!

— Даже после того, как он поступил?

— Это же я залетела.

— Но с его участием, — я вздохнула. — Ты сама чего хочешь?

— Поскорее школу окончить. И со Славой быть.

— Он же изменяет тебе направо и налево.

— Все изменяют. Думаешь, Бес твой святой?

— Не зови его так. Ты лично что-то знаешь?

— Ничего. Но это не значит, что он весь этот год монахом живет. Или вы уже…

— Нет, — я покачала головой.

Червячок сомнений, который оживили ее слова удалось придушить вновь какой-то необъяснимой уверенностью. Хотя, нет — вполне объяснимой, вселяемой поступками Артема, а не чьими-то словами.

— Марин, речь не о нас с Артемом. Речь о тебе и твоем ребенке прежде всего.

Она покачала головой и вновь заплакала. Я обняла девушку за плечи и отчаянно попыталась не разрыдаться сама. Нужно придумать что-то. Нельзя же вот так… С другой стороны, имею ли я право распоряжаться чужой жизнью.

— Я уже была в клинике, — прохныкала она, — мне врач таблетки прописала. Я их купила, а выпить не смогла.

— Вот видишь. Выходит, ты не готова…

— Я не готова быть матерью-одиночкой в восемнадцать лет! У меня самой ведь ничего нет. За что его растить?

— Это все решить можно. Я не думаю, что твои родители от тебя отвернуться. Но даже если и так, есть мы с Артемом. Мы поможем тебе.

— Бес! Точно. Попроси его поговорить с Славой, повлиять на него. Он ведь может!

— Конечно, я позвоню ему прямо сейчас, — как же я сразу об этом не подумала? Артем точно сможет убедить Славу.

Парень ответил после первого гудка.

— Да, маленькая.

— Артем, привет….

— Что случилось? — перебил он. На заднем плане раздались голоса, но слов было не разобрать, — Ты в порядке?

— Я — да, а вот Марина нет, — хлопнула дверь. Потом я услышала топот, будто он сбегал по ступенькам. — Она… У нее ребенок будет. А Слава… Не хочет.

— Где вы? — уже спокойнее поинтересовался любимый.

— У меня во дворе.

— Я скоро буду.

Он приехал через пятнадцать минут. Выслушал и умчался опять, пообещав разобраться. А я уговорила Марину остаться у меня ночевать. Маме соврала, что она просто поругалась с парнем и ей нужна моя поддержка. С другой стороны, не такая уж это и ложь. Дав девушке выпить разрешенную в ее положении валерьянку, я постелила ей в раскладном кресле. И всего через несколько минут она уснула. Я тихонько вышла из своей комнаты. Привычно заглянула к Оле. Сестренка сладко спала, обняв плюшевого медведя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍О, пусть она никогда не окажется в такой ситуации, в какой оказалась Марина. Пусть Слава все же поступит как мужчина…

Включился телефон.

— Артем?

— Рапунцель, Рапунцель, скинь свои косы, — весело отозвалась трубка.

Я выбежала из квартиры и почти сразу оказалась в его объятиях.

— Я, кажется, просил раздетой не выходить, м?

— Артем, скажи, как…

— Он растерялся просто, Вика. Херово отреагировал, ясен пень. Короче, он мне слово дал, что как мужик поступит и женится на ней.

— Спасибо! Спасибо, ты у меня самый-самый лучший, — я поцеловала его в щеку.

— Нихера подобного, это ты самая лучшая. Я бы на твоем месте пальцем не пошевелил ради человека, который так ко мне относится.

— Но ведь это совсем другое, Тема, — он поморщился. — Артем. Разве могут быть какие-то подростковые глупости важнее чьей-то жизни? Ведь не только о ребенке речь, но и о самой Марине. Как бы она жила после такого?

— Не думай об этом. Ведь все будет хорошо. А теперь иди-ка спать. Маленьким девочкам завтра, то есть уже сегодня в школу, — он поцеловал меня в губы и прошептал. — Придет день, когда я сам буду укладывать тебя в кроватку и будить по утрам.

Но, конечно же, в школу мы пошли только «официально». Пока Марина со Славой объяснялись в его квартире, мы с Артемом ждали в кафе, напротив. Я неловко ковырялась ложечкой в уже растаявшем мороженном, когда у Артема зазвонил телефон. Широко улыбнувшись, он продемонстрировал мне Славин номер на экране.

— И че, папаня, когда свадьбу гуляем? — и вдруг улыбка сползла с его лица. — Да рядом мы, сейчас будем.

— Что…

— Не знаю… Ей плохо стало. Идем.

Когда поднялись на этаж, я услышала плачь. Дверь Славиной квартиры была открыта настежь. Первой я увидела Марину. Сжавшись в комочек девушка лежала на диване и рыдала. На ее светлых джинсах быстро растекалось кровавое пятно.

— Ты-ыы! Ты что сделал, — Артем ухватил мельтешащего рядом Славу за ворот рубашки и встряхнул так, что его голова беспомощно дернулась.

— Я не бил ее! Не бил, клянусь, — заскулил парень, — Пальцем не тронул! Мы только говорили! Марин, да скажи ты им…

— Вика, пожалуйста, помоги, — сиплый голос Марины отрезвил, вырвал из охватившей меня паники.

— Артем! Артем, отпусти его, — я буквально повисла на нем. — Ее надо отвезти в больницу. Идем.

Артем взял Марину на руки, занес в машину. Мы добрались в больницу быстро. Очень. И все равно было уже слишком поздно. Врачи не смогли спасти ребенка, но спасли его мать. Слава не солгал, по выводу докторов причиной выкидыша была не травма. По крайней мере не физическая.

Мы позвонили Мариной маме, и она сразу же приехала в больницу. Ее папы не было в городе, но он должен был вскоре вернуться.

— Почему же она мне ничего не сказала? — рыдала женщина, — Почему…

— Боялась, вы ее из дому выгоните, — без обиняков ответила я.

— Да как же… Да я бы никогда… Бедная моя девочка.

— Это не ваша вина, — я обняла ее за плечи. Тихо попросила Артема принести успокоительное, — Слышите? Вы не виноваты. И она тоже.

Я думала, что Слава все же приедет. Но вместо него появился Павел. Конечно, мама Марины не желала его слушать. Более того грозилась судебным иском, однако его никто не подал. Все со всеми разобрались. По сути ведь это и правда был несчастный случай. Трагическое последствие каких-то жестоких слов, сказанных вместо предложения выйти замуж или хоть обещания позаботится о Марине и их ребенке. Славу в качестве наказания отец отправит в армию — как раз на весенний призыв. А нам с Артемом было велено сохранить случившееся в секрете. Будто мы были похожи на тех, кто станет болтать. Впрочем, слухи все равно появились, но Марина веля себя как ни в чем не бывало и внешне блистала, как и прежде. Меня она избегала, но я на это не обижалась. Прекрасно понимала, что напоминаю о произошедшем.

— Вика, извини за этот игнор, — однажды подойдя ко мне в коридоре, сказала она.

— Я все понимаю.

— Мне просто неловко как-то, — будто не услышав продолжила она. — Не по себе. Но не из-за… Не из-за всего этого. Из-за прошлого. Я вела себя как сука, а потом приперлась просить помощи, и ты не отказала.

— Ты бы поступила так же.

— Не поступила бы, и мы обе это знаем, — грустно улыбнулась девушка, — В общем, я правда очень благодарна и очень сожалею о том, что обижала тебя. Уж кто, а ты точно не заслуживала такого отношения.

— Проехали, — отмахнулась я.

После этой истории мне стало казаться, что все «школьные» беды и проблемы остались в какой-то другой жизни. Впрочем, это в какой-то мере действительно так, ведь они были в детстве, а значительная его часть уже ушла тогда.

— Мне очень-очень жаль!

— Не парься, все нормально, — нервно перебила она, — Так даже лучше, честно. Я все равно не готова быть матерью. И вообще с тем, какой я была меня, а значит и ребенка вряд ли ждало бы что-то хорошее. Но урок усвоен.

Глава 10

Наши дни

— … насосала на тачку, пи*да тупая, — брызжа слюной и размахивая руками орал мне в лицо мужик.

С одутловатым лицом, в засаленной футболке, надетой в лучшем случае неделю назад, и растянутых спортивных штанах из которых вываливалось огромное брюшко он так и просился в какой-нибудь социальный ролик о вреде алкоголя. Запах последнего от него был резким настолько, что я едва сдерживала тошноту. Мысленно я умоляла чтоб она была только от мерзкого запаха и стресса, а не, например, из-за сотрясения мозга.

— Это вы ехали на красный, мужчина, а не я. И тон смените, пожалуйста, — ледяная интонация успешно скрывала то, насколько я напугана. Из-за аварии — древний седан ударил мою машину настолько сильно, что левое крыло и дверь превратились в месиво. Из-за этой горы жира, угрожающе нависающей теперь надо мной. Я не была уверена, что едва держась на ногах смогу защитить себя, если он начнет распускать руки. Вероятность последнего с каждой минутой становилась все более очевидной. А вот помочь никто не спешил. Другие участники движения просто пытались поскорее выбраться из образовавшейся пробки. Да уж, рыцарство однозначно мертво.

Ну почему, почему этому придурку понадобилось въехать в меня именно тогда, когда я и так почти опаздывала на экзамен?

Я потерла пылающее плечо. Вновь прислушалась к организму, пытаясь выяснить, болит ли еще что-то. Но сосредоточиться даже на этом не получалось. Зато мелькнула мысль, что нужно вызвать полицию.

Отвернувшись от продолжающего орать и материться мужика, я залезла в машину и сняла с держателя телефон.

— О, *барю своему звонит, — взвился мужик.

И вдруг грубо ухватил меня за, к счастью, правое предплечье. Наверное, этим бы не ограничилось, но его внезапно снес бульдозер. Именно эта ассоциация возникла с откуда ни возьмись появившимся парнем, которого я узнала бы и с закрытыми глазами. Он тем временем впечатал мгновенно растерявшего весь свой пыл мужика в дверцу машины.

— Не надо, — я обхватила его торс и плечи насколько хватило длины рук. — Артем, оставь его!

Тот, к счастью подчинился. Отпустив мужика, обернулся и склонился ко мне осторожно взяв за плечи.

— Ты цела? — дрогнувшим голосом спросил, удерживая мой взгляд своим. Тем, в котором я, как и много лет назад, тонула вновь.

— Да, все в порядке, — отступила на шаг, — Спасибо.

Позади него вновь принялся возмущаться мужик.

— Я тебя щас по асфальту размажу, — повернулся к нему Артем.

— Даже не думай его трогать, — прошипела я, — Мне проблемы не нужны.

— Так, это я, оказывается создаю…, - он умолк.

Зажмурился на несколько секунд, ероша волосы на макушке. Именно так он делал всегда, когда пытался успокоиться. Сердце тоскливо защемило вновь. Чтоб отвлечься я посмотрела на свою искореженную машину, обвела взглядом плотное движение вокруг. Однако взгляд зацепился лишь за брошенный в паре шагов мотоцикл — тот самый, а потом опять вернулся к стоящему рядом мужчине. Под его распахнутой кожаной курткой была надета простая белая футболка, подчеркивающая жесткие рельефы мышц груди и пресса. Подранные джинсы мягко облегали бедра.

— …мухой только давай, время-деньги, — только сейчас я заметила, что Артем с кем-то говорит по телефону. Вернее, уже заканчивает беседу.

Он убрал телефон в карман джинсов и шагнул к вжавшему голову в плечи мужику. Ухватив его за грязный ворот футболки что-то тихо сказал. Тот закивал головой как китайский болванчик. Потом запрыгнул в свою покореженную тачку.

— Он что делает? — ахнула я, когда он резко развернулся вылетев на встречную и унесся прочь.

— Сваливает, пока цел, — усмехнулся Артем.

— Я не поняла…

— Сейчас приедет эвакуатор, заберет твою тачку и отвезет в сервис. Там из нее сделают конфетку.

— Артем, с какой это стати ты вмешиваешься?

— А что должен был забить на то, что этот мудак распустил свои грязные лапы и проехать мимо? Не знаю, как твой шляхтич, а я не из таких.

— Ага, распускать «грязные лапы» можно только тебе, — голос мерзко звякнул. Артем сник и отвел взгляд.

— Я прошу прощения за то, как вел себя тогда, — смущенно проговорил он.

— Артем, я благодарна за защиту. Правда. Но остальное слишком. Мы не состоим в тех отношениях, которые предусматривают подобные жесты с твоей стороны.

— Чего? — скривился он.

— Ты мне не муж и не…, - да он же стебется сейчас!

— А, кстати, где он? Что ж твой благородный рыцарь не прискакал на выручку?

— Не твое дело! — огрызнулась я.

Отвернулась и глубоко вздохнула, приказывая себе успокоиться. Вдалеке увидела эвакуатор. Быстро они, однако. Когда подъехали, Артем подошел к водителю и сказал несколько слов. А потом мне оставалось лишь забрать из машины сумку и наблюдать как приехавшие ребята ловко управляются с погрузкой. Однако решение я уже нашла — просто попрошу прислать мне счет за ремонт. Не устраивать же скандал в конце концов.

— Поехали, подвезу, — вернулся ко мне Артем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я с тобой никуда не поеду. Сейчас вызову такси и…., - открыв сумку, достала блокнот. Нацарапала номер телефона и адрес электронной почты, вырвала лист и протянула Артему, — вот, пусть пришлют мне счет за ремонт и наберут, как будет готово. Еще раз спасибо за помощь.

— Мой не изменился, — широко улыбнувшись Артем нарочито аккуратно сложил листок и засунул во внутренний нагрудный карман куртки. — Помнишь еще или набрать?

— Не стоит, — то, что очень похоже будто я дала ему свой номер телефона дошло только теперь. Не подав виду я прошла на тротуар. За пределами оживленной проезжей части почувствовала себя чуточку спокойнее. И от этого боль в плече тоже усилилась. И вовсе не чуточку.

— Вика, зачем эти понты — поехали, — Артем взял меня за руку. Легкое совсем невинное прикосновение, а по всему телу разлилась горячая волна. Так, будто его руки прошлись по всему телу и…

— Артем, я на твой байк не сяду, — я выдернула руку, — Извини, но торчки — водители ненадежные.

— Мм, смотрю ты совсем обо мне херового мнения.

— Без причины?

— Я обдолбаным не езжу!

— Да ну?

— И сейчас я чист, — проигнорировав мою последнюю фразу сказал он.

И потом склонился ко мне. Так близко, что наши лбы почти соприкоснулись. Аквамариновые глаза оказались в паре сантиметров от моих. Теплое дыхание мужчины защекотало кожу.

— Видишь?

— Зрачки не всегда…

— И вообще, у меня теперь другой кайф, — мелькнувшая мысль о героине заставила внутренне сжаться. Машинально скользнула взглядом по предплечьям позабыв, что он в куртке, — Ого, все совсем плохо, да? Я завязал, Вика.

— Похвальное стремление. Вот только надолго ли? — радостная волна внутри разозлила еще больше, — Вдруг, знаешь, случиться депрессия — дождик там пойдет или еще что? Осень, вон, скоро настанет. Унылая пора, очей очарованье…

А этот мерзавец лишь улыбнулся в ответ. Довольно так. Настолько, что я едва сдерживалась, чтоб не стереть эту улыбку с его лица хорошенько по нему врезав.

— Вика, ну время явно неподходящее, — как будто обращаясь к ребенку, проговорил мужчина, — Ты смотришь на часы каждые две с половиной секунды, значит точно считаешь, что опаздываешь. Сейчас утро, пробки. А байку они не помеха. Поехали, а?

Желание взглянуть на часы подтвердило его правоту. А я и не замечала, насколько часто это делаю. Как и то, впрочем, что время действительно поджимает.

Он просто отвезет меня. Что такого-то? Самая обычная помощь, как и моя, когда ему плохо стало. Абсолютно нормально для просто старых знакомых. Не в пример моему истеричному поведению что в больнице, что сейчас.

— Ладно, — я шагнула к припаркованному уже возле тротуара байку. Даже не заметила, когда мужчина успел его переместить… Артем обошел его и подал мне руку. Он всегда так делал раньше.

Выходит, помнит. И как ушат ледяной воды — а делает так, решив, что небезразличен мне! Играет, чтоб самолюбие потешить. Ну уж нет!

Я вложила свою руку в его и, поблагодарив, забралась на байк. Артем достал из кофра шлем и протянул мне. Он тот же.

Мой. С буквой V, выдавленной сбоку. С какой стати он его хранил? Потому, что смысла покупать новый нет.

— А сам не надеваешь? — наплевав на прическу, я напялила произведение искусства мото безопасности.

— Моего нет, — хмыкнул парень, — Разбил, знаешь ли. А новый не купил.

— Что, беречь стало нечего? — стараясь не выдать реакцию на эти несколько небрежно брошенных слов, спросила я.

— Может и так, — он сел передо мной, — Не задумывался особо. Не ездил просто до сегодняшнего дня.

Множество вопросов замельтешили в голове, но я не задала ни одного.

— Так куда едем, Вика? — я назвала адрес, но он не двинулся с места.

— Артем, если надумал стебаться…

— Я жду, пока ты вспомнишь как держаться, — о, нет. Нет, нет и нет. Я…Как я могла не подумать, что поездка на байке предполагает необходимость обхватить его за талию. Ведь иначе я не удержусь точно…

Медленно протянув руки, я обняла его поверх куртки. Переплела пальцы и оказалась прижата к крепкой спине, затянутой в черную, нагретую солнцем кожу. Я правда почувствовала грудью стук его сердца или мне это казалось?

Артем резко рванул с места. От скорости захватило дух. Машинально я прижалась крепче. Надо было отстраниться. Но уж очень страшно с непривычки. И только поэтому я сидела сейчас вплотную к Артему. Так близко, что почти упиралась лицом в затылок. Чувствовала запах его кожи и волос. Хотелось закрыть глаза и вдыхать полной грудью снова и снова.

Запомнить то, чего и так не забыть. Представить хоть на несколько минут, что мы вместе…

— Приехали.

— Да…, - соскочила как ошпаренная, стянула с головы шлем и одним движением дрожащих пальцев легко поправила прическу, — Еще раз спасибо, Артем.

— Что это за место вообще? На офис «Дримс-буда» не похоже.

— У меня тут экзамен, — откуда он знал, где я работаю?

— Серьезно? — усмехнулся мужчина, — И я снова помогаю тебе на него не опоздать? Ну надо же…

— Получается, что так, — избегая его взгляда, как можно небрежнее сказала я, — Ну, пока-пока.

Стараясь не бежать, я устремилась ко входу в здание. Почему-то я была уверена, что смогла не выдать себя. Что не показала реакцию на эти несколько слов, вырвавших из сумрака девяти ушедших лет воспоминание о том дне, когда мы также рассекали улицы на его байке, чтоб успеть на мой вступительный тест и нашей первой ночи перед ним.

Глава 11

Наполненный работой остаток дня отлично помогал не обдумывать и не анализировать ситуацию и свое к ней отношение. Вечером пришел результат экзамена. Конечно же, почти высший бал. Меня можно поздравить с тем, что мой диплом скоро будет официально котироваться и здесь. Еще один шаг в противоположную сторону от Дерека и прошлого сделан. Вот только к чему он навстречу?

Как Артем оказался так близко от моего дома? Просто ехал мимо? Такие совпадения вообще бывают…

— Повезло, что перелома нет, — папино ворчание и усилившаяся от его манипуляций боль в плече вырвали из раздумий, — ты должна была сразу же ехать в больницу!

— С ушибом, пап?

— Ты не могла знать, ушиб ли это, — он осторожно забинтовал плечо, — Тошнота? Слабость? Голова не кружилась.

Ага, кружилась. Только сотрясение, которое пытается исключить отец здесь ни при чем.

— Все в порядке, — я посмотрела на него и стоящую позади маму, — Это просто досадный несчастный случай.

— А где твоя машина?

— На стоянке. Я эвакуатор сразу вызвала, — рассказывать об Артеме я не собиралась. И думать о нем тоже! — Виновник не я, так что… Нужно просто подождать, пока его страховая возместит ущерб.

На следующий день было очередное слушанье. Мама с папой возлагали на него надежды, а я усердно работала, ожидая очевидного результата. И, когда мои ожидания оправдались, я выслушала многословные заверения адвоката, что максимум еще пара заседаний и заветный развод будет получен, поблагодарила и продолжила прерванную вычитку очередного проекта договора. Правда тоскливые мысли о печальных реалиях правосудия все еще посещали вместе с мыслями о том, насколько ничтожна вероятность получить развод в случае, если Дерек не даст на него согласие.

Закончив рабочий день приготовилась к очередной малоприятной, но к счастью, непродолжительной поездке в метро. Не то, чтоб я не любила этот вид транспорта, однако обилие пренебрегающих личной гигиеной людей еще и в жару превращало нахождение там в испытание.

На улице было так парко, что я вспотела всего через несколько секунд после того, как вышла. А надетая из-за повязки блузка с длинным рукавом только усиливала мерзкое ощущение. Впрочем, о дискомфорте я забыла почти сразу после его возникновения, ведь возле припаркованной у тротуара машины стоял Артем и говорил по телефону. Увидев меня сбросил вызов и широко улыбнулся. Ослепительно настолько, что любой другой человек не заметил бы тщательно скрываемую таким образом нервозность. Или я просто выдавала желаемое за действительное удачно забывая, что не знала его сейчас так же, как не знала тогда.

— Что-то случилось с машиной? — мысленно обругав себя последними словами за резко ставшую более плавной и грациозной походку, спросила я, приблизившись.

Сегодня он выглядел иначе. Бледность полностью сошла с лица, оно приобрело здоровый оттенок и тени под глазами почти исчезли. Сейчас Артем был очень похож на парня, которым я его запомнила, просто повзрослевшего, возмужавшего и от того еще более привлекательного.

— Я бы тогда позвонил, — изучая меня взглядом ответил мужчина. Краска бросилась мне в лицо и я взмолилась про себя, чтоб слой тона хоть немного это скрыл, — Она в полном порядке и скоро будет готова.

— Отлично, пусть пришлют мне счет, — я сделала шаг в сторону, намереваясь уйти. Или сбежать.

— Вика…

— Извини, еще что-нибудь?

— Ага! Поехали, домой отвезу, — он открыл пассажирскую дверь машины.

— Спасибо, сама доберусь.

— Дождь собирается.

— У меня есть зонт.

— Слушай, этот разговор ведь уже был, — он оперся на открытую дверцу и чуть склонился так, что наши глаза оказались на одном уровне.

— Верно. Тогда у меня не было выбора…

— …ага, опаздывала на экзамен для нострификации диплома, — перебил мужчина, — Выходит, вернулась навсегда.

— Выходит, навел справки.

— Если у тебя какие-то проблемы, я хочу об этом знать, — тихо сказал Артем, удерживая мой взгляд.

— Зачем? — сорвался с языка вопрос, ответ на который я слышать не хотела. Боялась. Услышать ложь и поверить в нее.

— Не твое дело, — беззлобно фыркнул он, — Так что? Это из-за шляхтича? Он чем-то обидел тебя?

Оттолкнувшись от дверцы подошел ко мне. Близко, почти вплотную. Ноздри уже щекотал его запах, и я вдохнула полной грудью.

— У нас все отлично. И, уж если наводил справки, должен бы знать — Дерек инвестирует в бизнес здесь и именно поэтому…

— Так вот, значит, как?! — гневный окрик Дерека, появления которого я не заметила, прервал неловкое объяснение, — Вот она реальная причина заявления не развод!

Он попытался то ли развернуть, то ли оттолкнуть Артема чтоб приблизиться ко мне. С тем же успехом мог в принципе попробовать сдвинуть с места гору. Сам Артем мгновенно среагировал резким тычком в плечо от которого Дерек отшатнулся на пару шагов.

— Сколько ты с ним, а? А может и не прекращала никогда? — продолжал орать Дерек, опрометчиво игнорируя своего противника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я закрыла лицо руками. Машинально, будто этот детский жест поможет спрятаться от ситуации. Вроде если чего-то не видишь, то его и нет. Однако ни Дерек, ни Артем, ни полученная последним информация никуда не делись.

— Шлюхой была, шлюхой и остане…, - кулак Артема не дал ему договорить. От сильного удара Дерек рухнул на асфальт. Из его носа, губ закапала кровь.

А Артем сдавленно охнул и ухватившись за поясницу оперся на капот машины. Я бросилась к нему и обняла, поддерживая.

— Дернулся неудачно, — прохрипел он, — Сейчас все будет…

— Похоже, кто-то переоценил свои возможности, — донесся глумливый голос Дерека. Он уже поднялся и стоял напротив. Стер кровь с лица и протянул испачканную руку, — Ты за это ответишь, не сомневайся.

Выругавшись, Артем рванулся к нему. Я попыталась его удержать — и хорошо, потому что в последствии маневра он без этого неминуемо упал бы. Дерек же усмехнулся и нарочито неторопливым шагом пошел к своей оставленной в нескольких шагах машине.

Не переставая поддерживать, я сунула руку в левый задний карман джинсов Артема, понадеявшись, что ключи от машины привычно окажутся там. Так и вышло — достав их, я открыла ее.

— Давай в машину, — умудрившись распахнуть дверь, я помогла ему сесть на пассажирское сиденье, потом откинула спинку назад. Сама же забралась на заднее с другой стороны и склонилась к нему.

— Тема, потерпи, я сейчас «скорую» вызову…

— Не надо никакой «скорой», — был едва слышный ответ. Артем попытался привстать, но тут же со стоном опустился на сиденье. Я расстегнула все пуговицы на его тенниске, хоть они и без того не были застегнуты наглухо. Глупый жест, но чем реально можно помочь я просто не знала. Погладила по щеке, стерла выступивший на висках пот. Артем закрыл глаза и чуть повернул голову, прижимаясь к моей ладони. Потом медленно поднял руку и положил поверх моего предплечья, надавил привлекая меня так ближе. Я чувствовала, как сильно его колотило от боли.

— Тема, у тебя лекарство какое-то есть? Должно же быть. Давай я хоть…

— Руки не убирай, — прошептал он, — Ужасно жарко, а они как раз ледяные.

Посветлевший взгляд встретился с моим, и я забыла обо всем… О том, что должна сделать: вызвать скорую или еще лучше самой отвезти в больницу. О том, что должна отстраниться, а не продолжать сидеть так низко склонившись к лицу Артема… Время замерло, а может наоборот ускорилось настолько, что за пределами машины уже пролетели годы. Какая разница, если его глаза — лед, море, небо, совсем рядом? Здесь, сейчас, со мной.

Артем вдруг повернулся, ухватил меня подмышки и перетащил себе на колени. Резко, почти одним движением.

— Попалась, — и впился в губы.

Ни капли нежности — жадность, алчность, дикий голод. Его и мой. Не хватало воздуха и в то же время я будто впервые за много-много лет смогла вдохнуть его полной грудью. Такого свежего, сладкого, пьянящего. Невозможного…

Мгновенье. Одно, другое, третье….

— Отпусти!

— Никогда, — выпалил мне в губы. И опять глаза в глаза. В его взгляде полыхал огонь. Жаркий, неистовый, всепоглощающий, в котором я уже начала гореть. Опять!

Я отбросила его руки, выскочила из машины и бросилась прочь. Светофор будто по заказу вспыхнул зеленым, и я перебежала на другую сторону, свернула в переулок…. Как именно это выглядело было глубоко плевать, всем существом я жаждала оказаться подальше хоть физически. Сбившееся дыхание и огнем горящие легкие помогли немного взять себя в руки. Я спустилась в метрополитен, вошла в переполненный вагон, схватилась здоровой рукой за поручень. В голове лихорадочно метались мысли. Ухватить не удавалось ни одной, и я приказала себе обдумать случившееся позже. Когда добралась до нужной станции хлынул дождь. Так похожий на тот, однако теперь я была одна. Вымокла до нитки, поскольку зонт на самом деле не взяла, и мой жалкий вид полностью соответствовал тому, какой я себя чувствовала. Мелькнула запоздалая мысль: Артему плохо, а я взяла и просто ушла.

— Он позвонит кому-то, если это будет нужно, — пробормотала вслух, — Его проблемы не твое дело. Давно уже не твое.

Артем не моя забота, не мое дело, не мой мужчина и не моя любовь. Девять лет. Уже девять лет!

Мама напоила меня имбирным чаем, набрала ванну с какими-то травами, которые должны спасти меня от простуды. Я погрузилась в ароматную воду, закрыла глаза и приказала себе выбросить случившееся из головы. Но вместо этого вспоминала каждый миг и каждое сказанное слово. Каждое обжигающее прикосновение — рук и губ, которые до сих пор чувствовала на своих. Сердце сжималось от страха: как он сейчас? Вдруг Артему плохо, а он совсем один. Вдруг он НЕ позвонил никому, как всегда не желая просить помощи? А я….

Взяла телефон и торопливо написала сообщение еле попадая по буквам.

«Артем, у тебя все нормально?»

Пальцы дрожали и девайс чуть не упал в воду. Звонок по фейстайму и машинальное касание к сенсору.

— А я умею выбрать момент, — довольное лицо на фоне стены в спальне его квартиры.

Ахнув, я отбросила телефон. Он мягко приземлился на пушистый коврик у ванны. До меня донесся смех и сигнал прерывания соединения. Вслед за ним пришло сообщение.

«Больше я не позволю тебе убежать от меня».

Машина выглядела так, будто я только что забрала ее из салона. Отполированная до блеска краска дорого мерцала в вечерних лучах солнца.

— Неплохо, м? — конечно же Артем привез машину под мой офис сам. И что с того?

— Замечательно. Мастера постарались на славу. Вот только я так и не увидела счет за ремонт, — я придала лицу деловое и надменное выражение, а тону — максимальное возможное достоинство.

Вот так! Умница, Вика. Веди себя как ни в чем не бывало.

— И не увидишь, — хмыкнул Артем. Открыл водительскую дверь и жестом пригласил сесть за руль.

— Артем, мы не состоим в отношениях, которые могли бы сделать такой жест уместным, — я вспыхнула, вспомнив, что уже говорила это, но с места не сдвинулась.

— Это поправимо, — скрестив руки на крыше, он оперся на них подбородком.

— Не для меня.

— Ты вроде бы почти свободна.

— То, что между мной и Дереком не меняет того, что было между мной и тобой.

— Не забыла, значит, — эту улыбку мне хотелось и стереть пощечиной, и попробовать на вкус одновременно, — И я тоже не забыл.

Бабочки в животе пробудились и принялись весело порхать в ритме сердца. Глупые такие, с хрупкими разноцветными крылышками. Неуместные.

— Это хорошо, значит наркотики мозг в желе превратить не успели.

— А, так в этом причина, — он обошел машину и стал почти вплотную. Медленно, будто лаская, провел взглядом по моему лицу. Остановился на глазах, задержался… Вновь глядя так… Так, как смотрел на меня когда-то, — Так я в завязке, сказал ведь. Хочешь, даже к доктору схожу, хоть меня к коксу больше и не тянет.

— Сходи для своего блага, а мне все равно, — вранье прозвучало до позорного беспомощно.

Не смотри на его губы! И не смей вспоминать тот поцелуй! Вообще на него не смотри!

— Ты поэтому пришла в больницу? Потому, что все равно? — требовательно спросил он.

— Из-за Игоря, как уже и говорила. Твой отец не чужой мне человек, — не ложь, но и не основная причина, — Он потерял одного сына и чуть не потерял второго. Я должна была хоть попытаться сделать так, чтоб ему не пришлось переживать это вновь. И Серый… Он бы не хотел, чтоб ты так…

— «Спасибо, что был мне как старший брат», — Артем горько усмехнулся, — Он бы обрадовался…

Отвернулся, но я все равно увидела, как слезинка сорвалась с длинных ресниц и скользнула по его щеке. Я протянула руку и коснулась его лица. Артем напрягся, и я торопливо отняла ее.

— Насчет Игоря, ты нифига не знаешь.

— Ты обижен, что он расстался с мамой, да?

— Там все не так было, — пожал плечами Артем, — Но не с этой же шалавой, вечно сующей нос куда не просят теперь быть!

— А вот на это есть причины? Или единственная ее реальная проблема в том, что вторая жена твоего отца?

Он сжал пальцами переносицу и усмехнулся. Как-то сладко-горько.

— Все по местам расставляешь парой фраз, как раньше?

— Извини, я не в свое дело вмешиваюсь.

— Да нет, — он вздохнул, — В общем, Вика, первый раз со мной прокатись, хорошо? Хочу быть уверен, что все нормально сделали.

И я села в машину. В салоне пахло им, а руль кажется все еще хранил тепло больших ладоней и сильных, гибких пальцев. Я медленно втянула носом воздух, смакуя каждую молекулу. Артем сел рядом и демонстративно пристегнулся. Сдерживая улыбку, я завела мотор и вклинилась в поток автомобилей.

— Артем, ты наблюдаешься у врача? — чувствуя, как краснеют щеки, все же спросила, — По травме?

— Ты об этом все время думала, да? — вкрадчивый вопрос вместо ответа, — Беспокоишься за меня?

Я не сделала вид что не услышала и нарочито пристально уставилась на дорогу.

— Я в полном порядке, — серьезно ответил он через минуту, — Это просто мелкие последствия.

— Хочу, чтоб ты знал — Дерек обязательно попытается…

— Знаю, сегодня в ментовке уже был, — перебил он.

— И что? — я похолодела.

— Баблишка занес и все чики-пики. Ему тут не Варшава, маленькая. Но приятно, что ты переживаешь… Не за него.

— Просто не хочу никаких проблем. Ни себе, ни другим.

— Как всегда.

Остаток пути до моего дома был проделан в молчании. Оно было и напряженным и каким-то уютным одновременно. Артем попросил высадить его не заезжая во двор «чтоб не бесить твоих». Когда я притормозила просто попрощался и вышел. А я, пытаясь игнорировать то, как подрагивают руки на руле, принялась обдумывать что совру родителям о внезапно отремонтированной машине.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Глава 12

Очередь в деканат начиналась у ступенек этажа, змеилась и перед нами, и за спиной на столько, на сколько хватало глаз. Но даже это не умаляло нашего с Олей восторга. Она поступила на бюджет и сама, без папиной или моей помощи. А это, учитывая специальность, огромное достижение. Первое по-настоящему серьезное для нее. И, если копии документов теперь подавались онлайн, то оригиналы требовалось завести лично. Именно по этой причине мы уже час подпирали одну из повидавших множество поколений будущих докторов стен старого университета. Абитуриенты и их родители оживленно обсуждали конкурс, количество баллов по тестам и прочее, что обычно обсуждается в такие моменты.

Олины мечты начинали сбываться. Что до моих…. Прошло уже несколько дней после того, как Артем привез мне машину и все это время он не появлялся. Не звонил и не писал. Я убеждала себя, что это к лучшему. И, возможно так оно и было. Но все равно глубоко внутри желала иного. Чтоб приехал, чтоб вновь посмотрел на меня так, как в тот день. Чтоб вновь намекнул, что хочет все вернуть. Однако даже самой себе я не могла ответить на вопрос, смогу ли в таком случае простить его за прошлое. Ведь как ни крути, я сказанное мною было чистой правдой — прошлого, нашего с ним прошлого никаким настоящим не изменить.

— Здравствуйте, дамы, — рядом с нами выросла высокая и широкоплечая мужская фигура. Джинсы облегали стройные ноги так сильно, что я удивилась, как он в них передвигается, темно-синяя рубашка подчеркивала развитые мышцы торса и плеч и была расстегнута до половины, обнажая загорелую кожу и толстую золотую цепочку с каким-то значком вместо креста, который я ожидала увидеть. Над всем этим красовалась белесая голова с торчащими в разные стороны волосами. Верхнюю часть лица скрывали зеркальные авиаторы, а губы растянулись в нагловатой улыбке. Аромат дорогогопарфюма приятно смешивался с легким запахом сигарет, — Меня Михаил зовут, а вас как?

— Оля, — смущенно пролепетала сестра. Застыла рядом, пожирая глазами парня.

— Ольга. Как великую русскую княгиню. Тогда можете звать меня Святослав.

— Игорь, — окинув Михаила скептическим взглядом, хмыкнула я. Ой, беда будет, если таких будущих врачей окажется больше одного.

— Странное имя, но такой красавице придает еще больше загадочности.

— Святослав был сыном, а Игорь — супругом, Михаил, — насмешливо уточнила я.

— Какая досада, — невозмутимо проговорил парень, — Со всеми этими анатомиями стал забывать историю родной страны.

— А вы что здесь учитесь? — поняв о чем спросила, Оля густо покраснела.

— Да, можно считать на четвертом курсе. А вы?

— Я только поступила. Вот, документы подаю.

— И кем же вы хотите стать? — он снял очки и теперь нагло рассматривал Олю чуть покрасневшими серыми глазами.

— К-кардиологом.

— Лечить сердца, сперва разбивая одним лишь взглядом. Милосердна и прекрасна. Ну а вы? — поймал мой взгляд и чуть стушевался, когда я его не отвела.

— Я окончила учебу несколько лет назад.

— А выглядите как ровесницы.

— Это все пластическая хирургия, Михаил. Уверена, вы изучали ее возможности.

В этот момент до нас дошла очередь. Попрощавшись, мы с Олей направились в кабинет разбираться с формальностями. Покончив с ними вышли в коридор. То, что нашего нового знакомого там не оказалось вызвало у Оли шумный вздох облегчения.

— Пошли поедим что-то, я ужасно проголодалась, — предложила я, взяв ее под руку.

— Мне он вовсе не понравился, — с каким-то отчаяньем в голосе проговорила в ответ сестра.

— Это да или нет?

— Вика, я Влада люблю!

— Я знаю. И не понимаю, почему ты оправдываешься и чувствуешь неловкость. Этот Михаил симпатичный и с подвешенным языком. Вполне нормально, что он привлек твое внимание.

— Ты серьезно так считаешь? Он же просто напыщенный позер, — она недоверчиво посмотрела на меня.

— Теперь я за тебя спокойна, — засмеялась я и обняла ее.

— Вика? — окликнувший меня голос показался смутно знакомым. Мы с Олей обернулись. В стоящей в нескольких шагах молодой женщине я узнала Киру. Худенькая, как и тогда, только с остриженными под каре и завитыми волосами. Одета в тонкую синюю блузку без рукавов и прямые брюки, на ногах босоножки без каблука.

— Кира, привет!

— Какими судьбами…. Ой, это же Оля, да? Поступила сюда? Ну, я должна была догадаться, что по крайней мере одна из вас точно решит пойти по стопам отца.

— Так и есть. Очень приятно с вами познакомиться.

— Никаких «вы». Ну или только на занятиях.

— Ты преподаешь? — удивилась я, ведь Кира мечтала о медицинской практике, а не о преподавании.

— Да, — улыбка стала грустной, — Так вышло. Слушайте, сейчас я должна идти, но очень бы хотелось пообщаться еще. Ты сколько еще пробудешь в Киеве?

— Долго. Я вроде как вернулась.

— Здорово. Запиши мой номер, тогда.

Мы созвонились и договорились встретиться уже следующим вечером. В меру жаркая погода была идеальна для летней террасы в выбранной нами кофейне. Та находилась в живописном сквере с прудом, полном чистой почти прозрачной воды. Сделав заказ, мы принялись смотреть на белоснежных лебедей, с неторопливой и полной достоинства грацией, рассекающих воду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Если честно, не думала, что ты вернешься. Столько лет прошло.

— Я тоже не думала, — заданный ею тон разговора импонировал мне, — А потом поняла, что нечего мне делать и рядом с мужем, и в той стране. И, знаешь, не пожалела ни минуты. Здесь я дома.

Официант принес заказ — мой «латте», ее «американо» без кофеина, пару круассанов и удалился.

— Уже поздновато, конечно, но все равно. Прости за то, как я уехала. Нужно было попрощаться или хоть потом на связь выйти… Но я не могла общаться ни с кем, кто хоть как-то связан….

— Я все понимаю, — отмахнулась девушка и отпила кофе, — Сама ведь тоже не могла после…Ой, ты же не знаешь, наверное. Серый, он… Он погиб.

— Знаю. Поехали на кладбище с семьей, и я случайно на его могилу наткнулась…

— Наверное то, что вы расстались с Артемом, и ты уехала даже хорошо в какой-то мере, — задумчиво проговорила Кира после паузы, — Почти сразу такое началось, — она запнулась и покачала головой.

— Что?

— Мне Серый мало рассказывал об их делах. Потому с чего все началось и даже когда именно не знаю. Просто однажды вечером позвонил Игорь и сказал, что Артем разбился. Мы несколько дней почти не отлучались из больницы. Твой папа, кстати, был в числе врачей, которые его лечили.

— Был. И ни слова мне не сказал.

— Вика, что бы это изменило?

— Я бы вернулась. Я бы вернулась в тот же день, — я сделала большой глоток еще довольно горячего напитка. Он обжег небо и язык, но это помогло взять себя в руки.

— И оказалась бы в опасности, — Кира придвинулась ко мне и обняла за плечи.

— Постой. Авария…. Авария не случайность? — враз пересохшими губами, спросила я.

— Серый при мне отрицал, но я разговоры слышала. Ему колеса прострелили.

Его пытались убить! Артема пытались убить и едва не убили….

— …Серый приволок меня за город. Утверждал, уверенно так, что бояться нечего, что отъезд просто для спокойствия. Я поверила. Не стоило, но я ведь и представить не могла, — она смахнула выступившие на глазах слезы, — Оставил со мной Дениса. Ты помнишь его — высокий, худощавый такой. И еще нескольких ребят. А на следующий день, вернее, уже следующую ночь…Ден разбудил меня и сказал, что Серый ранен и надо ехать в больницу, — она всхлипнула, — Его не спасли, Вика. А я не успела попрощаться.

Я будто наяву увидела полутемные коридоры больницы и знакомые лица, убитые горем. Увидела перепуганную девчонку, внезапно осознавшую, что несколько грамм свинца только что отняли ее любовь.

— Игоря потом арестовали. Его и нескольких других. Арестовали большую часть собственности, банковских счетов. Открылись старые тайны, новые — опять же, мне было не до подробностей. Павел очень помог тогда, — она прервалась, подозвала официанта и попросила принести воды, — После похорон я никого видеть не могла. Всех и каждого виноватыми считала. Бабло это гребаное! Оно ведь никого и ни от чего не спасло, господи…. Разве оно того стоит, скажи, разве стоит?

Я покачала головой и обняла ее.

— Я закончила учебу, но из-за случившегося с Серым врачом стать не смогла. Не смогла пересилить страх не спасти кого-то. Узнала потом, что Игоря осудили на семь лет, а Карина сразу подала на развод.

— Богатство исчезло, все двери закрылись — не удивительно.

— Вик, женщина потеряла одного сына, едва не потеряла другого только потому, что Игорю всего и всегда было мало.

— Вряд ли ею руководило именно это.

— Она совсем другой тогда стала, — возразила Кира, — Матерью. Настоящей. Не увидев своими глазами, я бы в это не поверила.

— Кто бы не изменился, — дипломатично протянула я, — Но Серый и для Игоря потеря. Уж никак не меньшая, чем для Карины.

Разговор оборвался и на какое-то время мы обе погрузились в невеселые воспоминания.

— Знаешь, я счастлива сейчас, — прервала молчание девушка. Улыбнувшись, коснулась ладонью живота, — замужем и мы ребенка ждем. И я люблю его — своего мужа. Он хороший, очень хороший человек. Мы познакомились через три года после… Он был так терпелив, так ухаживал. Я думала, что полюбить больше не смогу, но это случилось. Хоть мне и казалось, что предаю Серого….

— Ну что ты! Серый хотел бы чтоб ты была счастлива, чтоб рядом был человек, который будет любить и заботиться пусть и вместо него.

— Мама тоже сказала тогда что-то подобное. А еще что жизнь одна и ее нужно прожить счастливой. И мне очень бы хотелось, чтоб была счастлива и ты.

— Как только разведусь буду однозначно, — засмеялась я.

— С этим какие-то проблемы?

— Мало того, что женились мы в другой стране с иными законами, так сам Дерек еще так и не дал согласия. Так что быстро и легко не выйдет.

— А почему вообще….

— Я застала его с бывшей, представляешь? В нашей же кровати причем, — засмеялась я. Искренне. Ведь все же несколько ущемленное самолюбие уже ни капельки не царапало изнутри.

— У тебя однозначно интересная реакция.

— После Артема меня задеть стало намного труднее. Ну, хватит. Никаких больше отрицательных эмоций. Пообещай лучше присмотреть за Олей до декрета.

Глава 13

Небо за окном уже начинало сереть. Потерев уставшие глаза, я отставила ноутбук, встала с кровати и подошла к распахнутому настежь окну. Выглянула в пустынный двор, полной грудью вдохнула свежий утренний воздух. Легкий ветерок приятно овеивал лицо и бодрил. Но все равно я чувствовала себя до предела уставшей. Может стоило все-таки попытаться уснуть? Если не идти бегать, то останется три часа до того, как нужно будет собираться.

Решив так и сделать, я легла обратно, закрыла глаза и приказала себе ни о чем не думать. Однако, как и в несколько минувших часов, ничего не вышло. Перед закрытыми глазами проносились описанные Кирой события заставляя сердце вновь и вновь сжиматься от боли. Его боли. Той, которую я не разделила с ним. Причины отступили, скрылись где-то в глубине подсознания. Остался только Артем. Тогда, девять лет назад и сейчас — совсем один. Действительно ли Карина заботилась о нем? Или скорее всего это было нечто вроде сиюминутного порыва на почве стресса, который и застала Кира…. Ну не могла я поверить в то, что эта истеричная пластмассовая кукла каким-то чудом пеклась не только о сохранении прежнего образа жизни и скорейшем избавлении от невыгодного больше брака.

Мне было не по себе от того, что взялась все же искать информацию в сети. Будто шпионила и рылась в грязном белье. Белья, правда, этого считай не было. Одни лишь редкие и очень краткие, не длиннее одного-двух предложений упоминания о прошлой судимости Игоря, поданные досадной ошибкой служителей Фемиды.

Сейчас же, за исключением нескольких фото, на которых Артем в процессе или на утро после «веселья», фамилия Бессонов фигурировала чуть ли не в девственно белом свете.

Пискнул телефон. Я наощупь разблокировала экран и только потом открыла глаза.

«Ты что сегодня бегать не идешь?»

Вместе с его вопросом возникло с десяток собственных. От каждого из ответов на них сердце ускоряло бег, а разумные мысли лопались как мыльные пузырьки и исчезали. Вскочив с кровати, я подбежала к окну.

Он был там, во дворе. Одетый в серые беговые шорты и белую облегающую футболку, стоял небрежно опершись о машину. Вдруг, будто что-то почувствовав, вскинул взгляд. А я буквально рухнула на колени понадеявшись, что парень меня не заметил. Посмотрела на часы. Без пятнадцати шесть. Обычно я выхожу на пробежку без двадцати.

Откуда он об этом знал? Следил? Зачем?

Почему бы правда не пойти на пробежку. Все равно спать уже нет смысла, да я и не усну. А это взбодрит, да и вообще что за мода пропускать тренировки. И так до сих пор в зал не записалась.

Я выудила из шкафа спортивный лиф и футболку с шортами. Свободного кроя, приятного бирюзового цвета они были безумно легкие и удобные. Однако взгляд выхватил из стопки вещей другой наряд и зацепился за него. Бордового цвета облегающий короткий топ и шорты тугие настолько, что я едва могла в них передвигаться были куплены спонтанно. Распродажа и плохой день нашли друг друга, и я несколько месяцев назад отвалила кругленькую сумму за так ни разу и не надетый костюм. Только потому, что в нем моя не могущая похвастаться округлыми формами фигура выглядела не хуже, чем у пресловутых ангелов одноименного бренда.

Нужно же хоть раз его надеть. Кроме того, или мне кажется или я запихнула «привычные» вещи в шкаф забыв отправить в стирку. Не надевать же в самом деле несвежие вещи только потому, что второй комплект еще не высох. А ресницы стоит накрасить уже потому, что я не спала всю ночь. И брови тоже.

А вот волосы можно оставить и распущенными. Вчерашние локоны превратились в легкие волны и изумительно плавно струятся по плечам всего-то после пары движений щеткой.

Зашнуровав кроссовки, я включила мп3-плейер и направилась к выходу. Заперев дверь, выбрала другую мелодию — более медленную, ведь от этой сердце частило еще больше.

Перед самым выходом из парадного сделала глубокий вдох и легкой трусцой почти выпорхнула во двор глядя в противоположную сторону от той, на которой находился Артем.

Тяжелая ладонь опустилась на мое плечо всего через несколько секунд. Надеюсь, удивление на моем лице выглядело естественно.

— Артем? Как же ты меня напугал, — в горле пересохло, а я забыла взять бутылку с водой.

А он такой сонный, будто только из постели. Глаза посветлели и казались светло-голубыми, уже немного отросшие волосы растрепаны, а на губах мягкая расслабленная улыбка.

— Я окликнул тебя, но они мне помешали, — теплые пальцы вытащили мои наушники, скользнув по скулам и подбородку. По всему телу рассыпались мурашки.

— А что ты тут делаешь?

— Ты не брала трубку, я беспокоился, — боже, пусть он всегда так смотрит. Пусть в его глазах всегда играют эти огоньки — беспечные, шаловливые… Обжигающие.

— Ты не звонил.

— Точно, — улыбка стала шире, — Писал только.

Показал мне экран телефона, на котором под его сообщением предательски красовалась надпись «прочитано».

— Извини, Артем, у меня время, — я припустилась прочь, чувствуя, как пылают щеки. Парень почти сразу догнал.

— Не советую присоединяться и перенапрягать сердце.

— Буду бежать за тобой, пока не выслушаешь, — нагло ухмыльнулся он. Хмыкнув, я продолжила бежать, сжимая плейер и смятые проводки во вспотевшем кулаке. Артем не отставал и не говорил ни слова. Но совсем скоро дыхание мужчины стало неровным и надсадным, он начал прихрамывать и отставать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты идиот, — я резко остановилась. Вспыхнувшее воспоминание о том, как ему стало плохо заставило внутренне сжаться и похолодеть. Как я могла этот долбанный марафон устроить? Из нас двоих если кто действительно идиот, то только я одна.

— Боишься за меня! — на раскрасневшемся лице сияла довольная улыбка, — Нужно на шаг переходить, нельзя вот так останавливаться, — он взял меня за руку и потянул. Переплел наши пальцы не глядя на меня, и прихрамывая медленно двинулся вперед. Еще несколько секунд. Минута в крайнем случае, и я выдерну руку. Только немного отдышусь, соберусь с мыслями и придумаю как можно более ядовитую реплику…. Или нет, не стоит, лучше нейтральная. Как будто мне все равно, что он держит меня за руку. А то подумает еще… Но с губ слетело совсем другое:

— Артем, ты… Ты как? — став напротив, заглянула в его лицо.

— Я че на инвалида похож? — довольство вмиг сменилось гневом, смешанным с отчаянным упрямством.

— Да, на умственного, — так, вроде бы его лицо потихоньку приобретало нормальный оттенок. И дыхание постепенно замедлялось, — Сначала обдалбываешься до сердечного приступа, потом кулаками машешь, потом нагрузку неподготовленному организму даешь, — и явно не спишь и не ешь нормально, и не занимаешься уж точно пожизненно необходимой лечебной физкультурой, и…и…

— Мой организм уже давно полностью восстановился, — прошептал, касаясь губами уха, — и отменно функционирует во всех смыслах.

— Рада за столичных пластических хирургов, — я тихо кашлянула чтоб прочистить горло.

— Не понял, — Артем отстранился.

— Ты жаришь всяких «деток» и «кисок», благодаришь их за полученное удовольствие, а они спускают денежки на тюнинг, чтоб радовать тебя и тебе подобных дальше. Что тут непонятного?

Запрокинув голову он громко расхохотался. В этом смехе не было злости или отчаяния. Он был радостным, заливистым. Таким, как я помню… В груди сладко защемило.

— Твоя логика еще одна часть того, что я в тебе люблю, — вдруг небрежно бросил. А вот взгляд разом стал серьезным и пристально следил за моим лицом.

— Не сомневаюсь в этом, — выдохнула я. А мужчина вдруг привлек меня к себе. Настолько близко, что я чувствовала каждый рельеф его упругой груди и пресса.

— Артем…

— Подожди минуту, — хрипло прошептал он. Хватка ослабла — если б захотела, стоило только отступить, и я тотчас же бы освободилась от его рук. И я хотела этого. Безумно. Но не могла даже пошевельнуться, забыла дышать. Руки Артема нежно, едва касаясь прошлись по голой полоске кожи между топом и шортами, скользнули вверх по лопаткам. Осторожно собрали волосы и перекинули их на одно плечо.

Я чувствовала, как он меня хочет и это еще больше усиливало мое собственное желание, сладкой тяжестью наполнившее низ живота, которое лишь один человек на всем белом свете способен утолить. Под пальцами я почувствовала грубый, ровный шрам с точечками по обеим сторонам и только в этот момент поняла, что мои руки оказались под его футболкой. Артем застыл на секунду, а потом склонившись к плечу, провел губами от ключицы к подбородку, вызывая новую волну мурашек. Но когда его губы коснулись моих, я наконец очнулась. Отвернулась так резко, что его щетина больно царапнула кожу.

— Ну чего ты… Сама ведь хочешь, — насмешливый тон отрезвил окончательно.

— Хочу, — сверля его взглядом, выплюнула я, — Но для меня только этого мало.

— А между нами только это? — руки на талии сжались крепче.

— Нет, еще воспоминания. Много-много. Тех, благодаря которым даже простив, я никогда не смогу тебе верить.

— Ты не простила и не забыла.

— Это мы выяснили в прошлый раз.

— И я это изменю, — он отнял руки и отошел на шаг.

— Артем, мне уже не шестнадцать лет, а ты больше не самый крутой парень в школе. Дерзкие заявочки теперь не прокатят.

— Раз уж все так хорошо помнишь, то должна бы знать — «заявочками» я не ограничиваюсь. Я сглупил тогда. Испугался того, что чувствовал и наломал дров. Нарочно оттолкнул тебя. Когда осознал все, было слишком поздно, — он замолчал, как-то порывисто втянул носом воздух и я испугалась, что ему стало больно, — Ты уже уехала. А потом случилась долбанная авария… Едва встал на ноги, решил объясниться, но ты уже была с этим…

Его голос то становился оглушающе громким, то тихим настолько, что я едва разбирала слова.

— Когда? Когда… ты….

— Когда вы целовались на полянке у кампуса!

Глава 14

Полянка у кампуса. Выпускной Дерека. Тот дурацкий поцелуй — факты как удары хлыста болью обрушивались на сознание. Тогда мне показалось, что Артем рядом. Я точно это помнила. Выходит, так и было. И он подумал…. О, боже.

— Ты был там!

— Ага, был, — выдохнул он, — И сейчас я бы не свалил так просто. Я бы боролся за тебя. Но, что было то прошло. А теперь ты здесь и этот шанс я не упущу.

— Я вернулась не к тебе, — дрогнувшим голосом произнесла я, стараясь хоть зубами не стучать. Меня трясло, пульс грохотал в ушах.

— Говорю же, я это изменю, — он посмотрел на часы, — ты в это время обычно возвращаешься, так что идем.

Его будничный тон и резкий переход к не менее будничной теме, которым заканчивался уже который напряженный разговор превратили ураган обуревающих меня чувств в одно единственное — бешенство.

— С какой это стати ты следишь за мной? — я уперла руки в бока. Воображение живо нарисовало комичную картинку, я торопливо сменила позу, но гнев от этого ни капельки не угас.

— Не я, ребята мои. Твой экс каким-то хреном стал полнейшим неадеватом, так что…. Я должен быть уверен, что вы наедине не останетесь.

Он сделал пару шагов в направлении моего дома и обернулся.

— Так и будешь там стоять? Учти, я не на байке — будешь опаздывать, мало что поделаю. Кроме того, реакция сейчас не та, спать охота капец как.

Внутри все буквально клокотало, я едва сдерживалась, чтоб не набросится на него и не начать с криками колотить в грудь как какая-нибудь истеричка. Или не заплакать. Прямо здесь, посреди улицы. Но нельзя. Ни того, ни другого. Нельзя еще ярче демонстрировать то, что он выводит меня из себя.

— Меньше тусоваться надо! — все-таки выпалила я.

— Какие тусовки — я почти месяц уже в клубе только днем и по делам. А ночью в кроватке один-одинешенек. Отец не нарадуется. Тебе, кстати, от него привет.

— И ему тоже передай. И ты прав, мне пора домой. Идем, — и обойдя его, я уже сама направилась к дому, предоставив парню следовать за мной. Он сник, или может мне просто хотелось так думать. Сдержанно попрощавшись, я медленно вошла в парадное. Взбежала по ступенькам, наслаждаясь тем, что физическая нагрузка хоть немного помогает давая своеобразный выход эмоциям.

Дома, забравшись в душ, я все же разрыдалась. Включила воду посильнее, а все равно уверена — мама с папой, да и Оля слышали. Но остановиться не могла. Слишком, слишком много всего навалилось. А времени переварить мне дано не было.

Кое-как приведя себя в порядок и отказавшись от завтрака, я поехала на работу. Но сосредоточиться на делах не смогла. Допустила пару ошибок в документах даже. Шеф вместо замечания безапелляционным тоном отправил меня домой, решив, наверно, что я заболела и потому так выгляжу и так невнимательна. Я не сопротивлялась, но и домой не поехала. Вновь отправилась на Пешеходный мост наплевав на палящее солнце над головой. Напялила солнцезащитные очки, чтоб скрыть покрасневшие глаза и иногда выступающие на них слезы и просто медленно шла, бездумно глядя на переливающиеся воды реки. И думала, думала.

Артем приехал в Польшу. Именно в тот момент — крайне неподходящий, как в каком-то дешевом сериале. Он все же приехал! Ко мне. За мной. Значит, возможно действительно меня любил. «…Я сглупил тогда. Испугался того, что чувствовал и наломал дров», — эхом звучали в ушах его слова. Так и было. Скорее всего. От этого факта и легче, и тяжелее одновременно. Ведь он подталкивал меня все ближе к краю пропасти.

Но все же, если он не лгал мне тогда, если не лжет сейчас…. То все равно ничто не помешает ему потом, если я все-таки рискну, опять чего-то «испугаться» и опять «наломать дров». Из сумятицы мыслей эта проступила четко и ясно. И я всегда буду ждать и бояться подобного момента потому, что никогда больше не смогу до конца ему доверять. А когда и если это случиться вряд ли сумею прийти хоть в какую-то версию себя. Поэтому люди после измены крайне редко сходятся и еще реже живут потом вместе счастливо. Не от того, что не смогли простить…. Но потому, что не способны больше доверять друг другу.

Я не могла сказать сейчас точно, простила ли Артема. Раньше казалось, что боль и обида давно в прошлом. Новая встреча их всколыхнула, а после всего, о чем узнала они отступили перед иными чувствами, однако не исчезли полностью. Но, наверно, смогли бы со временем.

Рискнуть можно. Забыть обо всем и окунуться нет, не в ту же реку — в бушующий океан цвета его глаз и позволить волнам унести себя к самому горизонту. Побыть счастливой, пожить по-настоящему.

— Ты не сможешь, — одними губами прошептала я. А значит, решение принято. Вот только облегчения я не почувствовала. Ведь как настоящему не изменить прошлого, так и пониманию этого не стереть образ навеки живущий в моем сердце.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

Глава 15

Отек с лица уже сошел, а синяки замаскированы тоном так искусно, что если не знать об их наличии ни за что не заметишь. Тенниска нежно-голубого цвета и светло-серые брюки выглядели так, будто он только их надел, приняв перед этим душ, а не торчал душным августовским вечером посреди улицы.

Уж что что, а безупречный внешний вид был частью личности Дерека. Он посещал салон красоты, перед особо важными событиями прибегал к услугам визажиста так же, как и я. На контрасте с мужчинами, которые подчас пренебрегают даже банальной личной гигиеной это не смущало, а импонировало. Раньше. Сейчас вкупе с самоуверенной манерой держаться ужасно бесило. Поскольку я не брала трубку, не отвечала на сообщения где бы то ни было, он притащился в офис. Спасибо хоть в обеденный перерыв. Конечно, такое поведение было глупым и детским, но мне просто на просто не до очередной порции наших с ним бессмысленных бесед в эти несколько дней. Ведь, как оказалось принять решение не то же самое, что его реализовать. Не счесть сколько раз я собиралась набрать номер Артема и раз и навсегда расставить точки над «и». Даже пару раз на дозвон нажимала, но тут же сбрасывала вызов.

Потому, что прекрасно понимала — вполне возможно, после моей тщательно отрепетированной отповеди я действительно могу больше никогда его не увидеть.

— … думаешь, его достать нельзя? — Дерек, оказывается, не переставал говорить, но слова пролетали мимо сосредоточенного на ином сознания до тех пор, пока не коснулись его, — Это не так, Вики. Посмотрим, сможет ли он стоять между нами, находясь на зоне…. О, я кажется все-таки привлек твое внимание?

— Да, ведь такую чушь раньше не нес, — он начал рыть под Артема. И уж если взялся, то не остановится пока не достигнет успеха. В этом весь Дерек. А я ничего, ничего не знаю о нынешних делах Артема. Клуб… Казино! Они вне закона. Если казино все еще существовало, то это уже огромная проблема, — Интересно, даже что придумаешь дальше?

— Увидишь, — он улыбнулся так, что по спине пробежал холодок, — Вы оба увидите. И пожалеете…

— Ты себя слышишь, Дерек? Сначала решил, что я каким-то образом умудрялась изменять будучи всегда у тебя на виду и к тому же с человеком, живущим в другой стране, теперь вообще надумал в шпиона играться. Честно говоря, я начинаю беспокоиться за твое психическое здоровье.

— Не выходит, — прищурившись, насмешливо хмыкнул мужчина.

— Что именно?

— Притворяться, что мне ничего не найти.

— Дерек, если ты правда думаешь, что сможешь таким образом меня вернуть — попутного тебе ветра. Трать свое время и ресурсы. Главное не мои.

Сказав это я пошла прочь, но он резким движением удержал меня за руку. Сжал так больно, что потемнело в глазах.

— Если не будешь со мной, то и с ним тоже, — прошипел за секунду до того, как его скрутили двое парней, появившиеся будто из воздуха. Поджарые, спортивные и неотличимые друг от друга из-за коротких стрижек и неприметных джинсов и футболок — как они выглядит каждый второй парень в городе.

— Вы что делаете вообще? — акцент еще больше подчеркивал дрожь в голосе, которую Дерек безуспешно пытался скрыть.

— Вали отсюда, — став так, чтоб я была у него за спиной, сказал один из ребят. Они разжали руки и Дерек качнулся едва удержав равновесие. А потом до комичного торопливо подчинился. Эта поспешность улыбнула бы в ином случае, а сейчас лишь обострила понимание того, как он разозлиться. И каковы возможные последствия.

— Идемте, мы проводим вас, — распорядился один из парней. И не думая уточнять и так очевидные причинно-следственные связи, я направилась обратно в бизнес-центр. Оказавшись в своем кабинете позвонила Артему. Рассказала об инциденте, понадеявшись, что успела раньше его людей и предложила встретиться. Радость и нетерпение в его голосе вызывали щемящее чувство внутри. Но…. Это самое «но» навсегда останется со мной. Навсегда останется между нами.

— Дерек собирается рыть под тебя, — сказала сразу, как закрыв за мной дверь машины, он сел за руль.

— Я тебя таким словам не учил, — дурашливо улыбнувшись, он поднял вверх указательный палец, — Так и скажи маме, если это слово вырвется у тебя в разговоре с ней.

— Артем, хватит паясничать, я ведь серьезно.

— Хорошо, — он насупился, — может тогда поговорим в местечке поспокойнее, чем это?

— Я не хочу потом возвращаться за машиной, — смотреть в его лицо было невыносимо. Такое довольное и беззаботное сейчас, оно исказится болезненной гримасой из-за того, что я скажу. И это лишь частично отобразит чувства, вызванные мною. Моими словами….

— И не надо. Отдашь ключи, и парни отгонят ее к тебе.

— Мы никуда не поедем, — выдохнула я, — Я прошу тебя меня услышать, Артем. Дерек не какой-нибудь лох. Он влиятельный человек. И способен очень и очень сильно осложнить тебе жизнь, поскольку всегда добивается своего. А сейчас его цель найти на тебя компромат.

— Какой компромат? У нас вполне себе легальный бизнес….

— Полностью легального бизнеса не бывает.

— Так у нас и не полностью — сама ведь говорила, помнишь? — я помнила. Тот день и ту ночь.

— Я именно об этом! — выпалила я, — И что было потом тоже помню, кстати. Вернее, знаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Это здесь причем?

— А я не о Дарине. А о том, что случилось после моего отъезда, — я почти услышала, как он скрипнул зубами, — Я с Кирой виделась…. И она….

— О, с девочкой с длинным языком и короткой памятью? — ядовито бросил мужчина, — И что же она тебе наплела?

— Что твою аварию подстроили и что Серого убили, — выпалила я.

— Да, так и было, — костяшки пальцев, сжимающие руль побелели. Невольно я протянула руку и положила ее поверх судорожно сжатых рук, — Марик решил меня грохнуть в отместку отцу за то, что тот не пошел у него на поводу.

— Марик…. Тот, с которым по твоим словам вы разобрались за месяц до этого. Еще одно вранье, да?

— Ты знаешь, что помимо клуба у отца казино, — теребя мой локон, сказал парень, — Ну вот Марик этот на него и позарился. Мы поехали, популярно объяснили, что ловить ему тут нечего. Только и всего.

— Кто-то пострадал?

— Вика, ты что представила себе разборки в стиле Саши Белого? — Артем искренне засмеялся и ледяная корка ужаса, покрывшая каждую клеточку моего тела понемногу начала подтаивать, — Не девяностые годы, маленькая. Сейчас все решается за столом в кабинете, а не в чистом поле со стволами в руках.

— И что он вот так просто отступится?

— Кто сказал, что просто? Его ожидает судебное разбирательство за несколько эпизодов рейдерства, доказательства причастности к которому случайно оказались у следствия. Какая это там статья?

— Отдельной в уголовном кодексе не предусмотрено. Но обвиняемых в рейдерстве судят по статьям, под которые подпадают те или иные их действия, совершенные в ходе атаки. Например, двести девяносто шестая или сто восемьдесят седьмая, а также две тысячи пятьдесят первая, — принялась по памяти перечислять я.

— Слушай, может ну его, этот университет? — насупившись, перебил Артем, — Тебе судя по всему там ловить уже нечего, а бумажку мы и так организуем.

— Тема, все точно в порядке?

— Я же сказал, — он притянул меня к себе.

— Если б раньше, поверить было бы проще.

— Зачем зря тебя расстраивать, если все равно знаю, что проблема минутная?

— Я тебе все рассказываю.

Артем не ответил. Рассеянно обвел взглядом окутанный сгущающимися сумерками пляж. Откуда-то издалека донесся раскат грома. Запрокинув голову, я взглянула на небо. То было почти полностью затянуто тучами. А я и не заметила, что собирается дождь. Как и то, насколько парко. Впрочем, рядом с Артемом я не замечала вообще ничего.

— Я не хочу, чтоб ты знала меня с такой стороны, — тихо начал Артем, — Не хочу рисковать нами давая повод разочаровываться во мне.

— Серьезно?! — воскликнула я, подрываясь на ноги, — Ты думаешь, я уйду из-за того, что у вас не полностью легальный бизнес?

— «Не полностью легальный»… Красиво звучит, — задумчиво проговорил парень и тоже поднялся.

— Ты так думаешь?! Отвечай!

— Ну, вдруг узнав больше о моих делах, ты все-таки прислушаешься к маме с папой и найдешь себе какого-то хорошего мальчика. Мне тогда придется его убить, потом я сяду, — держа за талию он приподнял меня на носочки и привлек к себе. Шутливый, насмешливый тон не вязался с выражением лица, — Будешь меня ждать? Если я сяду?

— Буду.

— Или уйдешь?

— Только если изменишь мне.

— Да зачем мне кто-то, если есть ты? Я похож на придурка, который променяет солнце на электрическую лампочку?

Артем промолчал.

— Короче так. Отнесись, пожалуйста, к Дереку серьезно. Не недооценивай его. Подчистите все, что можно использовать против вас иначе он создаст проблемы и тебе, и отцу.

— Пусть попробует. Тебе Кира не рассказала, как именно Марик закончил? Ну вот, если шляхтич твой сунется, то станет следующим.

— А ты следующим в тюрьму сядешь?

— Тебе-то что…. Или, ты о нем печешься? Столько лет вместе все-таки. Лучшие друзья, потом образцовое семейство. Никаких скелетов в шкафу, кристально чистая репутация, тонна бабла. Такого и простить можно, м?

— Я подумаю над этим, — я взялась за ручку двери. Распахнула ее и выскочила из машины очень стараясь не разрыдаться. Но слезы все равно уже потекли по щекам.

— Вика! Вика, ну подожди, — Артем вышел следом. Приблизился и обхватил меня за плечи, — Прости, прости я не понимаю, что несу.

— Не понимаешь, что несешь и что делаешь, да? Совсем как тогда, верно? — тыльной стороной ладони я вытерла слезы или скорее размазала потекшую тушь по лицу. Но мне было плевать, — Вот она — причина, по которой между нами ничего не будет, Артем. Ты не изменился, это просто невозможно. Пройдет какое-то время и будет другая Дарина и потом ты опять скажешь, что это первый…. Ой, второй и единственный раз.

— Нет!

— Да. Мы оба это знаем, — слезы вдруг разом высохли, а вместе с ними исчезла и застилающая глаза пелена, которая мешала разглядеть очевидное. Я коснулась рукой колючей щеки, — Как бы я хотела, чтоб все было иначе. Чтоб я вновь смогла тебе поверить. Чтоб мы снова могли…. Но это невозможно.

Я отошла на шаг — он не держал. Просто застыл, протянув ко мне руки.

— Перестань, пожалуйста, вмешиваться в мои отношения с Дереком. Ты только усугубляешь проблему, а не решаешь ее потому, что не умеешь не применять силу. А это уже другое время, другая ситуация и другие люди, Артем.

— Да ну. Что-то к тебе шляхтич эту самую силу применять не стеснялся.

— Он бы ничего мне не сделал. И не сделает, — ложь прозвучала так убедительно, что это придало мне сил, — Дерек не из таких людей.

— Не из таких как я?

— Именно, — я вздохнула, — Совсем скоро я получу развод — по закону, знаешь? Неидеальному, но вполне безопасному, если играя с ним не заходить за черту. У меня все наладится, Артем и, прошу, пусть так будет и у тебя. Серый бы этого хотел. Я этого хочу.

И повернувшись к нему спиной я опять ждала, что он меня остановит. Опять мысленно умоляла его сделать это. Но он не сделал.

Я дошла до машины, села за руль и медленно выехала на дорогу стараясь не смотреть туда, где остался он и убеждая себя, что поступила правильно. Даже смогла не плакать — весь вечер выглядела так, будто все нормально. Это стоило мне океана слез темной-темной ночью, мрак которой почему-то не рассеивали даже фонари за окном. Что же за замкнутый круг, а? С ним нельзя, но и без него тоже….

— Вика, — бесшумно войдя в комнату, мама присела на край кровати и коснулась моего плеча. И я совсем как тогда, девять лет назад, прильнула к ней и зарыдала в голос.

— Я люблю его, мам. Артема… До сих пор люблю. До сих пор…. Не могу забыть, не могу-у-у. Так хотела, столько лет хотела, но не могу! Он хочет все вернуть, мам. И я хочу, очень. Но я не верю ему. Не могу после того, что он сделал! Но и без него не могу ма-ам!

— Егор, капелек принеси, пожалуйста, — прошептала мама, укачивая меня. И вскоре в нос ударил резкий запах корвалола.

— Не хочу, — заныкала, отодвигая от себя стакан с едкой жидкостью.

— Выпей, дочка, — глухо произнес папа. Вспыхнувший свет от настольной лампы резанул по глазам, и я зажмурилась.

Пододвинув стул к кровати, папа опустился на него и склонился ко мне. Его лицо выглядело очень измученным и усталым. Таким оно бывало после сложных и безуспешных попыток кого-то спасти.

— Вика, я должен рассказать тебе кое-что, — он отвел взгляд, потом стиснул переносицу и вновь посмотрел на меня, — За день до того, как он…. Как вы расстались, Артем пришел ко мне и сказал, что скоро у меня появится возможность отправить тебя в Польшу, и я должен ею воспользоваться. Должен проследить, чтоб ты как можно скорее уехала из города….

Он все говорил и говорил. Прерываемый мамиными беспомощными попытками остановить бурлящий поток признаний, уничтожающий все на своем пути.

Я не помнила, что именно сказала, вернее прокричала в ответ. Не помнила, как выскочила на улицу и оказалась в своей машине, вихрем несущейся по пустынной ночной дороге. Слезы застилали глаза, неровное дорожное полотно расплывалось перед ними. Исчезало, уступая место моменту, который выглядел теперь совсем иначе.

Его отстраненность и холодность. Небрежно назначенная встреча в клубе вечером на кануне выпускного.

Я в клубе буду, если хочешь, приходи.

И я пришла. И увидела их в вип-зоне. Артема и Дарину. Одну из официанток, работающих в клубе, которая всякий раз пыталась повиснуть у Артема на шее и от которой как мне казалось я избавилась еще после той майской ночи, когда мы едва не подрались. Ночи, когда я увидела того, кто убил Серого и чуть не убил Артема.

«Марик». Марков Владимир Васильевич. От одного взгляда на этого человека, походившего на черного ворона, мне стало не по себе. Он со смехом втиснулся между нами, готовыми вцепиться друг дружке в волосы. Скользнул по мне пристальным, оценивающим взглядом и сказал что-то про гарем и наложниц. Потом появился Артем и увел меня. Поспешно, что я сперва неверно расценила и впервые призналась ему, что ревную к этой грудастой размалёванной девке. А Артем сперва поинтересовался почему я не говорила об этом раньше.

— Почему ты не говорила, что тебе неприятно?

— Почему ты сам этого не замечал?

— Потому, что она для меня пустое место. Есть только ты, Вика, только ты. Плевать, кто там ошивается рядом — я и не замечаю их. А этой в клубе больше не будет….

Ее действительно уволили, а у меня не возникло и толики чувства вины. Лишь триумф на время затмивший неясный страх перед тем человеком.

И теперь вот они вдвоем. Обжимались в паре шагов от меня. Артем даже не сразу меня заметил. А она вот — сразу. До сих пор я помнила этот насмешливый, полный самодовольства взгляд поплывших голубых глаз.

А потом смертный холод. От жестоких слов, пальцев, стиснувших запястье, даже воздуха, внезапно сделавшегося ледяным. Или это меня просто трясло так сильно.

Он был ужасно бледен. И пьян настолько, что едва держался на ногах. И в глаза мне не взглянул ни разу, торопливо выплевывая слова, которые должны были заставить меня уехать как можно скорее….

Глава 16

Вот он, его дом. Каким-то чудом я добралась до него, хотя мчалась не разбирая дороги и сумела затормозить за миллиметр от заднего бампера, припаркованного у парадного автомобиля. Только сейчас я заметила остановившийся чуть позади седан из которого высыпали те самые парни, что защитили меня от Дерека всего несколько часов назад. В кармане шорт не переставая вибрировал телефон, но мне было не до него.

— Вика! Что случилось?! — навстречу мне из парадного выбежал Артем.

— Как ты мог? — заорала я, вцепившись в его футболку, — Ты разве не понимал, что уничтожишь меня? Разве не понимал…. Я ведь любила тебя, я так тебя любила, а ты….

Он резко выдохнул как от удара в солнечное сплетение. Качнулся — если б я не продолжала судорожно сжимать ткань его футболки, то возможно и упал бы.

— Что…

— И папа, — я уже не могла остановиться. Впервые за много-много лет не контролировала себя. Будто истерика единственный способ выбраться из черной дыры предательства, поглощающей меня, — Вы уничтожили меня!

Сильные руки оторвали меня от земли и притиснули к его груди. Артем что-то крикнул своим людям и потащил меня в парадное. Ступеньки, лифт, его квартира…. Мужчина усадил меня на диван в зале, сам опустился на корточки напротив. Посмотрев в его глаза я содрогнулась увидев открытую рану отчаяния, зияющую на их дне.

— У меня выхода не было, Вика, — хрипло выдавил он, — Все слишком далеко зашло.

— Ты мог рассказать мне правду!

— Не мог, — он покачал головой, — Ты бы тогда осталась. И могла пострадать…

— Да мне было бы лучше умереть!

— За того, в чью неверность ты так легко поверила?

— Я…. Я поверила! — я вскочила на ноги, — Да мне я была ребенком….

И он тоже был, вопреки всему, всего лишь мальчишкой, который боялся за любимую и защитил ее как мог. А я так легко поверила. Ослепнув от оживших страхов не сумела разглядеть, что их появление было всего лишь иллюзией, умело вызванной тем, кто слишком хорошо меня знал. Потом сдалась своей боли не попытавшись разобраться во всем. И сбежала так быстро, как только могла. Если бы только задержалась еще немного — на несколько дней, не дольше… Если бы хоть раз зашла на его страницу или связалась бы хоть с кем-то…. Если бы…

Только вновь почувствовав руки Артема на своем теле я поняла, что задыхаюсь от рыданий. Что воздух слабыми толчками с трудом прорывается сквозь комок в горле в будто тисками сжатую грудь. Артем что-то говорил мне. Я видела это по движению его губ, ведь слова поглощал гул в ушах. Мы сидели на полу, я у него на руках.

— Чт-о же я…Что ж-е я нат-во-ри-и-ла-а, Те-о-ома, — я ухватилась за его предплечья. Пальцы были слабыми и не слушались. Дрожали, как и я вся, как мы с ним. Артем тоже плакал. Слезы одна за другой исчезали в чуть отросшей щетине. Его боль была осязаемой, соединялась с моей и становилась невыносимой. Я зажмурилась, спрятала лицо на лихорадочно вздымающейся широкой груди. Артем прижал меня крепче. В который раз включился мой телефон. Вытащив его из кармана, отбросила прочь и он гулко стукнулся об пол. Артем чуть передвинулся.

— ….со мной, да. Нормально все, я позабочусь о ней, — услышала я и подняла голову. Мужчина прервал соединение и осторожно положил телефон на диван.

— Вика, не плачь, — ледяная ладонь легла на мою щеку, — я прошу, не плачь опять из-за меня….

Кажется, он все время повторял именно это. Прервавшись только для того, чтоб ответить на звонок, ускользнувший от моего внимания. И вдруг его губы нашли мои. Вжались в них и должны бы окончательно перекрыть остатки воздуха, ведь я дышала ртом. Но вместо этого наполнили меня им — таким жарким и прохладным одновременно. Со вкусом мяты и лимона и с еговкусом. Тем, по которому исстрадалось все мое существо. Реальность съежилась до его рук и губ, запаха, тепла… О, пусть бы так и оставалось. Пусть бы в целом мире остались только мы!

Взяв на руки, Артем отнес меня в спальню. Грохнула дверь. Мы почти упали на прохладные простыни. Не разрывая поцелуя, ударяясь зубами, переплетаясь языками, дыша друг-другом.

Подмяв меня под себя, Артем одним рывком разорвал тонкую ткань моей ночнушки. Жадные, горячие ладони сжали грудь, провели по талии к бедрам. Наткнулись на тонкое кружево белья и нетерпеливо порвали и его.

Я забралась руками под футболку, к коже. Жадно водила по спине, сминая твердые, как камень мышцы.

Артем сдернул ее с себя и с хриплым стоном вновь приник к моим губам. Скользнул языком в рот с таким голодом, будто прошла не секунда, а вечность. Как и для меня…

Горячая ладонь накрыла промежность. Пальцы скользнули между успевших насквозь промокнуть губок. Обвели вход и толчком проникли внутрь, выбив из груди стон.

Стал резко двигать ими там, а большим нашел пульсирующий клитор. Надавил, обвел по кругу…

— Артем…, - ахнула, вцепившись в его плечи.

Дрожа от желания и нетерпения. Истосковавшееся, исстрадавшееся по этому мужчине тело, плавилось от желания ощутить его внутри.

Приспустив штаны вместе с боксерами, Артем высвободил член. Широко раздвинув мне ноги, еще раз провел рукой по налившимся губкам. Навалился сверху, опершись на локти. И одним мощным толчком погрузился в меня на всю длину. Помедлил, давая привыкнуть к размеру.

Как раньше, как тогда, давным-давно.

Я повела бедрами, оплела ногами его за талию, притягивая ближе. Еще ближе, еще…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Горячая ладонь сжала томительно ноющую в жажде касаний грудь. Губы обхватили горошинку соска. Горячий язык обвел ее по кругу.

Обхватив ладонями его лицо, потянула к своему. Нашла губы. Прикусила нижнюю, втянула в свой рот под рычащий стон.

Вновь толкнулся внутри. И вновь. Медленно, мучительно медленно. Хрипло зарычал, теряя контроль и стал двигаться в нарастающем ритме.

Вихрь внизу живота закручивался в тугую горячую спираль. Реальность исчезала, растворялась в охватившем нас урагане желания.

Оргазм взорвался внутри. Будто сквозь вату услышала собственный крик. С хриплым рыком, Артем вошел до самого конца, вдавив меня собой в матрац. Член неистово запульсировал внутри, будто растягивая охватившее меня наслаждение…

Я проснулась от звука собственного пульса в ушах не успев досмотреть, к счастью, какой-то жуткий сон. Чем именно он страшен уже не вспомнить, но в том, что был именно таким я не сомневалась. Тяжелые веки не желали подниматься, будто налитая свинцом голова болезненно пульсировала и секунду я не понимала, где нахожусь. А потом Артем прижал меня к себе еще крепче и чувства вернулись. Тепло его тела, на котором я лежала почти полностью, окутавший меня запах — теплый и родной, тихий шелест медленного и глубокого дыхания крепко спящего Артема.

Воспоминания тоже вернулись и снежной лавиной обрушились на плечи. И так воспаленные глаза защипало, я закусила губу. Потом принялась осторожно выползать из рук мужчины. Не смотря на невесть откуда взявшуюся слабость у меня вышло выбраться так, чтоб его не разбудить.

На носочках пройдя в ванную я едва не ахнула узрев в зеркале растрепанную девицу с опухшим от слез лицом. С этим жалким видом не вязались лишь глаза — те сияли из-под отекших и покрасневших век. Светились от счастья — невозможного, учитывая все случившееся.

Я залезла в душевую кабинку и сделала воду еле теплой. Возникшая было дрожь очень быстро сменилась неким подобием бодрости. Несколько раз сменив температуру воды с прохладной на теплую, я вымыла голову. Потом вытерлась и высушила ее феном, выглядящим так, будто им никогда не пользовались. Мелькнула мысль, бывали ли здесь женщины. Вполне возможно, и что с того?

Еще несколько раз умывшись холодной водой я решилась оценить результат. Он казался важным настолько, будто бы сумев стереть с лица последствия слез можно стереть из жизни их причины. Что ж, с укладкой, которую я делала с помощью пальцев почти на автомате и уже не такими красными и опухшими веками я выглядела чуть лучше. Жаль только…

Оборвав невеселые мысли, я завернулась в полотенце и покинула ванну. Внезапно из спальни донесся жуткий, нечеловеческий вой, а следом за ним звуки ударов в стену. Я со всех ног бросилась туда. Артем стоял спиной ко мне, упершись лбом и правой рукой в стену, а левой схватившись за поясницу. По позвоночнику над его ладонью ужасным напоминанием о пережитом змеился грубый шрам со следами скоб по краям. Я застыла, неспособная отвести взгляд. Когда Артем повернулся ко мне, увидела еще один на правом бедре.

— Вика-а!

Жуткая обреченность на лице мужчины сменилась радостным облегчением. Артем подхватил меня на руки и опрокинул на постель, судорожно осыпая поцелуями…. Я притянула его к себе, обвила руками и ногами отчаянно стараясь не всхлипывать, заставляя себя не думать вообще ни о чем потому, что должна держать себя в руках. Должна успокоить его… Отчаяние и боль нашли выход в неистовом желании. Во вновь вспыхнувшей жажде обладания, ненадолго утолив которую стало немного легче.

Наши тела переплелись на влажных смятых простынях. Я чувствовала, как постепенно успокаивается его сердце, бьющееся под моей щекой. На губах чуть солоноватый металлический привкус крови, пота и слез.

— Все в порядке? — хриплый шепот. Я киваю в ответ, — Точно? — и вновь кивок, который он, надеюсь, почувствовал. Ответить иначе я не в силах, ведь тогда он почувствует ложь. Ведь все не в порядке. Не физически — тело как раз расслабленно наслаждалось охватившей его негой…

Артем осторожно взял меня за подбородок, желая увидеть выражение лица. Его собственное идентично моему, отраженному в аквамариновых глазах.

— Тема, почему ты мне не рассказал? Не тогда, сейчас…. Зачем это вранье опять?

— А что мне давить на чувство вины надо было? Или на жалость? Пытаться тебя вернуть таким низким способом? — будто сам себе пробормотал, — Ни за что! Но я собирался рассказать после вчерашнего. После того, как понял, что между нами стоит только это… Эта измена. Ее не было, Вика. Я ни с Дариной, ни с кем-то другим….

— Я верю, — обхватив ладонями лицо мужчины, я прижалась лбом к его лбу, — Правда, я верю тебе. Но как же могла …

— И хорошо, что смогла, — перебил Артем, — Иначе тебе бы могли навредить. Так или иначе. А если б все закончилось хуже…. Знаешь, что случилось бы с тобой тогда? Знаешь, что бывает с женщинами побежденных?

— Я знаю, что ты хотел спасти меня. Вот только в процессе ты забыл узнать, чего хочу я, Артем. А я хотела быть с тобой. И была бы. Даже после… Если бы только узнала, что с тобой произошло, я бы вернулась! А я не узнала…

— Я ни за что не позволил бы тебе торчать возле моей койки!

— Я! Я, я…. Ты вообще можешь думать не только о себе? — заорала я, вырываясь из его рук, — Вы все способны думать не только о том, чего хотите вы, но и о других людях, которых вы убиваете, устраивая им жизнь по вашему сценарию?

Артем обнял меня вновь, и я больше не отстранялась. До боли зажмурила глаза и уперлась лицом ему в плечо, пытаясь унять злые и отчаянные слезы.

— Что же нам делать теперь? Что? Как дальше….

— Прекрати себя винить, — осторожно и нежно Артем вытирал мои слезы, — В том, что поверила, в том, что уехала и оборвала все связи. Выбора не было. Я сделал все, чтоб не дать его тебе. Не позволить зародиться и толике сомнений, — он вздохнул, — Но теперь ты знаешь достаточно. Если нужно что-то еще, спрашивай. Клянусь, больше ни слова лжи. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. А потом выбирай, Вика.

Выбирай! Выбирай! Набатом звучало в ушах. Я закрыла глаза. Что выбирать? Можно ли вообще еще раз сделать уже давно сделанный выбор…

— Ладно, тогда опять начну с себя, — его голос дрожал, — Я понимаю. Понимаю, сколько времени нужно чтоб переварить все это, если такое вообще возможно. Но, даже если нет, я все равно буду пытаться… Снова и снова буду пытаться стать тем, с кем ты вновь захочешь быть. И всегда буду рядом. Ведь без тебя вокруг меня какой-то вакуум. Безвоздушная пустота, не задохнуться в которой помогает только всякая дрянь….

— Нет. Замолчи, замолчи, прошу, — я зажала его рот ладонью, — Мне не нужно время. Ничего не нужно. Только ты. Только ты, Артем. Я хочу быть с тобой…

Губы под моей рукой дрогнули и растянулись в улыбке. Она же отразилась в блестящих от слез глазах. Я убрала ладонь и попробовала ее на вкус. Он был сладко-горький. И соленый.

Будучи не в силах готовить или идти в ресторан, мы заказали огромную мясную пиццу и клюквенный морс. Он единственный понравился мне из представленных в меню напитков. Усевшись со всем этим прямо на кровати, мы говорили.

Долго-долго. Как могли заполняли словами минувшие годы, проведенные порознь. Скупо и нехотя Артем описал время, минувшее до момента как он встал на ноги и активно занялся делами. Основная часть имущества была конфискована по судебному приговору, а оставшиеся средства Карина тратила с космической скоростью не желая привыкать «считать деньги». Некоторое время спустя Артем с Павлом все же нашли возможность вернуть определенную часть собственности, включая клуб. О казино, конечно, речи не шло, да и Артем не желал заниматься ничем подобным. Не желал играя с законом слишком сильно царапаться. Он взял на себя полностью все управление, параллельно продолжая обучение в университете и к моменту досрочного освобождения отца превратил клуб во вновь процветающее заведение.

— А потом я оказался не у дел. Вернее, получил возможность оказаться. Ну и покатился по наклонной, — закончил Артем свой рассказ тоном старушки-сплетницы.

И я принялась за собственный, подробно описывая «нейтральные» и тщательно обходя «тяжелые» события и чувства, чтоб не ранить его вновь тем, что он и так уже знал. Артем слушал не перебивая, лишь мрачнел в некоторые моменты и улыбался в другие не отрывая взгляда от моего лица.

Рассветные лучи скользнули по нашим лица вырвав обоих из полусна, в который мы — измотанные обнажившими души беседами, все же погрузились где-то в середине ночи.

— Я хочу с тобой просыпаться, — просто сказал Артем устремив на меня свои посветлевшие от усталости глаза, — Каждое утро, Вика. Останься здесь, прошу.

— Останусь, — не задумавшись ни на секунду, проговорила я, крепче прижалась к нему и закрыла глаза.

Реальность напомнила о себе лютым голодом, окончательно пробудившим нас к девяти утра. Зайдя в кухню, мы со смехом обнаружили отсутствие хоть чего-то съедобного помимо кофе, лимона и различных вариантов спиртного. Пицца же, естественно, давно закончилась.

— Ты вообще питался чем-то?

— Я весь день просиживал в клубе, вникая в дела и ел там, — с серьезным видом произнес мужчина и обнял меня, — Ты согласилась жить со мной или мне это приснилось?

— А ты предложил или это приснилось мне? — ответила уже почти в его губы.

Мы решили заказать доставку завуалировав ленивой расслабленностью неготовность покидать место, в котором вновь обрели друг друга. Будто бы если выйти за дверь все это окажется лишь прекрасным сновидением.

Мой телефон нашелся первым. На нем было несколько пропущенных звонков и десяток сообщений от Оли, поднявших жгучую волну стыда за то, что я больше суток не давала о себе знать. Торопливо я позвонила ей по фейстайму. С родителями говорить я не была готова.

— Вика! — мне очень не понравилось это взрослое выражение ее покрасневших глаз. То, что на заднем плане незнакомая комната не понравилось еще больше, — Как ты?

— Все хорошо, Олечка. Ты прости, что не позвонила раньше и не отвечала, что заставила всех волноваться. Я…. Я просто. Если честно, меня будто в мясорубку засунули, — игнорируя то, как защипало глаза, призналась я.

— Перестань думать о нас, — разозлилась девушка. Потянулась кончиками пальцев к экрану, будто желая коснуться моего лица и прошептала, — Я ничего не знала. Я не знала, что они натворили, честно.

— Конечно же не знала, Оль. Я и не думала ни на секунду, что знаешь.

— Я из дому ушла, — она всхлипнула, — Не хочу больше с ними жить. А ты…. Как? Где?

— Я с Артемом, — прошептала срывающимся голосом, — Мы вместе. Мы будем вместе.

Закусила губу, чтоб перестать повторять это как заведенная. А в ушах продолжало вновь и вновь звучать радостное: «Мы вместе!». Мы вместе! Вместе!

— Правда? Вы помирились? — она стерла выступившие слезы.

— Да, помирились. Все…. Все будет хорошо теперь, — и тоном строгой старшей сестры спросила, — А где это ты, интересно?

— У Жени, — так звали ее подругу, — поживу у нее пока, ее предки не против, а потом разберусь. Домой я не вернусь, — безапелляционно закончила.

— А я вернусь, Оль и поговорю с ними. И мне очень бы хотелось, чтоб ты была рядом в этот момент.

— Ты что простишь им? Вот так просто?

— Я не буду играть в молчанку и заставлять их гадать в порядке ли я. Это по-детски, Оль. Ты со мной или нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ладно, — нехотя согласилась она после паузы.

— Скинь адрес, мы заберем тебя через пару часов, — я прервала соединение.

— Бунтует? — слышавший разговор Артем, сел рядом.

— Из дому ушла, — простонала я, — У подружки сейчас. Хорошо хоть не у Влада.

— Пацан ее. Не нравится тебе?

— Нет, он хороший. Вроде. Но она еще ребенок и…

— И ты прекрасно знаешь, чем все может закончиться, — по-своему истолковав мои слова, перебил Артем.

— Артем, наша с тобой ситуация на миллион одна. И я имела в виду вовсе не это, — терпеливо принялась объяснять я.

— Я знаю, — опять перебил он, — Ребята мои где-то через час привезут еду и кое-какие тебе шмотки. Соберемся и поедем к твоей малой.

— Стоп. Ты отправил своих людей ко мне домой? — ахнула я.

— Нет, в торговый центр с инструкциями что именно купить.

— За исключением нижнего белья, надеюсь? — я представила, как парочка мордоворотов мнутся в каком-нибудь магазинчике возле цветастых женских шмоток.

— Не хватало еще, чтоб его видел кто-то кроме меня, — промурлыкал он, начав гладить мои бедра. В этот момент раздался оглушительный звонок в дверь, и мы оба подскочили.

— Быстро они, — нехотя разжав объятия, Артем пошел открывать дверь. — Мог бы и позвонить, пап, — донеслось через несколько секунд.

— А я звонил, мать твою! — заорал Игорь, — Долбаную сотню раз. Ты че опять?

— Да нет, пап, послушай…

— А-ну посмотри на меня!

— Да убери грабли, — возникшая дальше возня заставила меня устремиться в прихожую не подумав сперва о том, сколько это вызовет неловкости. При моем появлении не на шутку сцепившиеся и страшно матерящиеся мужчины разжали хватки и уставились на меня. На усталом лице Игоря замешательство сменилось удивлением и каким-то даже облегчением.

— О, Вика….

— Да, папа, Вика и я пытался сказать тебе именно об этом, — прошипел Артем.

— Здравствуйте, Игорь, — улыбнулась я, мельком оценив длину надетой на себе футболки Артема как вполне приличную.

— Извини, что при тебе собачились….

— Игорь, давайте поговорим в зале. Вы будете кофе или воду?

— Открытый вопрос, да? — усмехнулся он, — Воду. Кофе уже хватит.

— Значит я пойду налью ее, а вы оба проходите, хорошо? — я многозначительно посмотрела на Артема и направилась в кухню. Наполнила три стакана водой, порезала лимон и бросила в них. Когда я вошла, ведшаяся сквозь зубы беседа оборвалась. Сделав вид, что не заметила этого, поставила стаканы на журнальный столик и села рядом с Артемом. Из кухни донеслась трель его телефона, и парень вышел.

— Вика, еще раз извини за кипиш, — глотнув воды, начал Игорь, — Он просто больше суток на связь не выходил и не появлялся вообще нигде. Мы волновались…. Ты ведь знаешь, какие у него проблемы, да, девочка? Он больше месяца уже в завязке, но …. Мозгоправ говорил, что иногда возможны срывы и вот….

— Можно, бля, без душещипательных умозаключений «хорошего профессионала» новой мамочки?! — Артем буквально ворвался в залу. Я торопливо подошла к нему, почти повисла на шее и требовательно прошептала:

— Артем, не надо!

— А что я сказал такого, чего она сама не знает? — взвился Игорь.

— Ничего, — я потянула Артема обратно на диван, — Игорь, мне очень жаль, что мы заставили вас волноваться. Разбирались между собой и выпали из реальности. Я, правда, понимаю ваши чувства и опасения, но уверяю — теперь все будет в порядке.

Лицо Игоря смягчилось. Он взъерошил волосы на макушке и смущенно улыбнулся.

— Да. Хорошо, что вы…. Разобрались, — сказал он. Артем выдохнул и привлек меня к себе, — Мы с Ирой в следующее воскресенье ждем вас дома. Я мясо пожарю. Надеюсь, малявка, ты его еще ешь? Или там веганка-вегетаринка как модно за бугром?

— Конечно ем, — торопливо ответила я, — И мы с радостью приедем.

— Вот и ладненько, — наградив сына суровым взглядом, Игорь глотнул воды, отставил стакан и поднялся, — Я уехал. Можешь не брать трубку — теперь хоть причина уважительная.

Он протянул Артему руку и тот пожал ее. Потом поцеловал меня в щеку и бросив «не провожайте», направился к двери.

— Просто супер, — пробурчал Артем, когда она захлопнулась.

— Артем, подумай, что он чувствует, — я забралась к нему на колени, — Игорь ведь глядя на тебя видит не взрослого мужика с трехдневной щетиной и полуодетой девицей рядом. А младенца, которого когда-то впервые взял на руки. Мальчишку, который тырил у него лосьон после бритья и ключи от машины. Которого он учил драться и стрелять. Ты для него всегда будешь ребенком, и он всегда будет переживать за тебя и пытаться защитить. Особенно после гибели Серого. Его ведь постоянно преследует страх, что он и тебя потеряет. Не без причин, пусть они и в прошлом теперь. Дай отцу время к этому привыкнуть.

— Обязательно надо для тебя уточнять что, как и у кого бывает? Я не как все эти торчки, ясно?

— Игорю просто стало неловко из-за сложившейся ситуации, и он решил объясниться. И сделал это в привычной для себя манере — сказал все как есть, — медленно проговорила я, — А мне, Артем, не нужны ничьи мнения о тебе, чтоб составить собственное. И я это уже сделала. Верно или нет…Ты извини, но это покажет только время.

Глава 17

Я мысленно подготовилась к разговору с родителями. Обдумала, что буду говорить в случае того или иного его поворота. И вроде бы взяв себя в руки была уверена, что не поддамся эмоциям и поведу себя мудро. Сглажу их с Олей конфликт, сообщу о собственных планах, а потом соберу вещи и уеду.

Однако столкнувшись лицом к лицу с мамой (папа был на очередном дежурстве), не смогла ничего вышеперечисленного. Сбивчиво пробормотала, что Оля возвращается домой, а я переезжаю к Артему, но не затем, чтоб не быть здесь а поскольку мы хотим жить вместе. И, не дождавшись ответа, буквально убежала от них в свою комнату.

Как же душно. Как же здесь душно и в то же время холодно настолько, что дрожь по всему телу. Руки не слушались, и я скорее роняла вещи в чемодан, чем складывала их. Пыталась сосредоточиться на единственном желании сейчас: поскорее покинуть это место и оказаться рядом с Артемом. Его я оставила ждать машине вопреки протестам, ведь последнее что сейчас нужно — это столкновение с «сообщниками». Артему и так было плохо, он и так еле держался, хоть тщательно это скрывал. Еще не успокоился, как и я.

— Дочка…., - я подскочила от звука маминого голоса. Она заперла дверь и приблизилась. Положила руку мне на плечо, а я отшатнулась будто от ожога, — не уходи так. Давай поговорим. Позволь объяснить все…

Вот он шанс поступить правильно. Расставить точки над «и» как я и хотела. Позаботиться о том, чтоб Оля осталась дома. Ведь вопреки всему для нее так будет лучше.

— Когда ты узнала, а? До или после того, как я часами рыдала у тебя на груди, загибаясь от боли? — выпалила я, — До или после?

— Папа сразу рассказал мне, — просто ответила она, — Вика, мы хотели тебя защитить. И ты ведь понимаешь теперь, что на это были причины….

— Я надеюсь, что это так, мама. Правда, очень и очень надеюсь, что вы помогли заставить меня пройти через все это, желая спасти. А не просто воспользовались любовью Артема чтоб избавиться от неугодного вам парня и вернуть меня на выбранный вами путь, — я вытерла выступившие слезы, — Но после. Когда Артем был при смерти…. Как ты могла не рассказать мне? Тем более зная, что он на самом деле не предавал меня! Как, мама? Будь на его месте папа ты сама не хотела бы быть рядом с ним?!

Она шагнула ко мне раскрыв объятия, но я вновь отступила на шаг. Откуда-то взялись силы на глубокий вздох и ту отповедь, которую я хотела произнести.

— Я не могу, мам. Правда, не могу. Сейчас. Но ты должна знать, я не стану вешать вину за все только на вас, ведь сама виновата не меньше.

— Ты теперь нас ненавидишь? — мне было жаль видеть боль в ее глазах.

Жаль видеть в них слезы. Жаль быть их причиной. Но лгать я не могла.

— Нет, — честно ответила я, — Не ненавижу. Мне просто очень плохо, понимаешь? Ведь меня предали те, кому я доверяла больше всего на свете. Мои самые близкие люди.

— Я не могла представить, что у вас настолько все серьезно. Что ваши чувства такие…. Если б только знать, ни я, ни папа бы никогда….

— Я надеюсь, что это так, — повторила я, — Иначе я зря заставила вернуться Олю, считая, что она здесь в безопасности. Иначе зря пытаюсь понять и принять. Время покажет. Опять только оно, видишь? Только ему под силу или доказать что я ошибаюсь, или позволить когда-то нам всем собраться и поговорить как раньше. Снова стать семьей.

— Я буду очень этого ждать.

— Я тоже, — застегнув чемодан и перекинув через плечо сумку с ноутбуком, я вышла из комнаты. Обняла на прощанье Олю. Попросила ее помнить о нашем разговоре в машине, в котором пыталась объяснить мотивы поступка родителей и просила понять их, внять тому, что они рассказали ей правду прекрасно осознавая последствия. И еще не переносить мой с ними конфликт на отношения с ней, пообещала «не пропадать». А когда входная дверь тихо закрылась за спиной ощутила облегчение, которое бывает, когда точно знаешь, что поступила правильно.

Артем нервно мерял шагами небольшую площадку перед парадным. Увидев меня, забрал чемодан и крепко сжал на миг в объятиях.

— Как ты?

— Все прошло по плану, — прошептала ему в грудь, — Надеюсь.

Воскресенье мы провели так же, как и пятницу только без болезненных откровений и с намного большим количеством еды, казавшейся неимоверно вкусной. В понедельник же так или иначе предстояло расстаться на несколько часов, что оказалось проблемой. Ведь время, проведенное на расстоянии максимум вытянутой руки, несколько успокоив и излечив успело вызвать зависимость от возможности видеть, касаться, обнимать и целовать ежесекундно. Но это не отменяло мира за стенами нашего дома, его правил и законов. Потому я отправилась объяснять боссу пятничный прогул, а Артем — продолжать работу в клубе. Игорь, как оказалось, планировал открыть еще пару филиалов, потому дел невпроворот.

Меня не слишком-то беспокоили возможные последствия пятницы. Даже если уволят, вариантов с моим резюме полно — на улице уж точно не останусь. Однако начальник отнесся с пониманием к моим весьма скудным и туманным, но переполненным искреннего раскаяния объяснениям. Я отделалась «отгулом» за свой счет и муками совести. Ведь нечасто встречая подобную лояльность по отношению к себе, я научилась это ценить.

Неделя пролетела незаметно. Я с головой погрузилась в работу не только с целью хоть как-то отблагодарить босса, но и затем, что б не тосковать об Артеме каждую секунду разлуки. Он сам звонил и писал почти каждый час, приезжал в обеденный перерыв, умудряясь при этом посещать необходимые встречи и заниматься делами. Как, интересно, они с Игорем плодотворно уживались на одной территории, учитывая их весьма и весьма непростые отношения было загадкой для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вечерами мы отправлялись ужинать каждый раз в какое-то новое место и таким образом я знакомилась с картой хороших ресторанов столицы. После отправлялись домой, а утром — свеженькие и бодрые, будто спали полноценных восемь, а не в лучшем случае три-четыре часа, спешили по делам.

В субботу Артем отправился в гараж что-то чинить в мотоцикле, и я использовала это время на попытки приготовить ужин. Изучение рецептов и поход в супермаркет за продуктами наполняли меня уютным теплом, которого я раньше не ощущала. А паста с креветками, кстати, вышла на ура. И вовсе не потому, что мы предварительно использовали кухонный стол далеко не по прямому назначению и потом было все равно что есть.

Артему не очень-то хотелось проводить полдня с отцом и мачехой (язык с трудом поворачивался называть так свою ровесницу), но я была непреклонна. Потому в половине четвертого пополудни мы уже подкатили к дому. Вместо массивного двухметрового бетонного забора вокруг него был более легкий с изящной ковкой сверху. Сам же дом — величественное двухэтажное строение из красного кирпича, почти совсем не изменился. Погода была замечательная — в меру жаркая и с легким свежим ветерком.

Игорь уже колдовал над мангалом, и Артем бодро вызвался помочь. Однако одного взгляда на две широкие спины хватало чтоб понять, какое между ними напряжение. Понадеявшись, что оно не перерастет в конфликт, я вызвалась помочь Ире закончить «женскую» часть обеда.

— Прости, я ничего не успела, — сокрушалась она, — Хотела сама все приготовить и вот… Не надо было отпускать экономку.

— Ну все ведь супер, Ир. Овощи только дорезать осталось и все.

— Спасибо, что согласилась прийти, — проговорила вдруг Ира.

— Я была рада этой возможности, — честно ответила я, — Им нужно учиться проводить время вместе не прячась от проблем за авралами.

— А нам — подружиться, — она умолкла и даже слегка покраснела. А потом торопливо залепетала:

— То есть мне хотелось бы этого. Игорь много о тебе рассказывал, а Артем…. Он совсем другим стал. Не таскается нигде с этим придурком, не употребляет. Да и вообще, будто ожил. И я очень этому рада не только из-за Игоря, но и потому, что он сам хороший парень и…. Не веришь мне?

Она поймала мой взгляд, пытаясь прочесть реакцию на свои слова.

— Почему я должна не верить, Ир?

— Ну, — нервно хихикнула она, — Я же не знаю, что Артем тебе говорил обо мне. Да и без этого можно сделать определенные выводы, — грустно закончила девушка. Я вспомнила выпускной и то, как хотелось ее тогда утешить.

— Я люблю Игоря, — всхлипнула она вдруг, — Не его бабло, не статус…. Его самого. То, как чувствую себя рядом с ним. Мы год женаты, а мои родители до сих пор со мной не разговаривают из-за того, кого выбрала в мужья. Якобы подружки давятся завистью и шушукаются за спиной, от души поливая грязью. А уж стоит оказаться вместе рядом с теми, кто знает его много лет и привык к другой Бессоновой…

— … мужчины лояльны, а их жены при каждой возможности брызжут ядом, маскируя таким образом собственный страх быть отвергнутыми из-за утраченной молодости и красоты, ведь кроме этого не имеют ничего? — я обняла ее, — Не смей плакать, глаза покраснеют.

— Они с Кариной расстались за несколько лет до нашей встречи. Так почему все относятся ко мне так, будто я увела его?!

— По похожей причине. В Карине они жалеют самих себя. И не важно даже, что она была инициатором разрыва. Ведь, небось, считала Игоря должным броситься к ее ногам едва оказавшись на свободе, — хмыкнула я, — Знаешь, я еще тогда, девять лет назад удивлялась тому, как они с Игорем смогли не только сойтись, но и прожить вместе столько лет.

— Ее отец крупной шишкой в органах был. И любимой дочке, конечно, ни в чем не отказывал. Потому как «великая любовь» у нее к Игорю случилась, так он и вынудил того жениться, — она вздохнула, — Состряпал какое-то дело, тянущее не серьезный срок да так, что не отскочить… А Игорь в то время был мальчишкой совсем, вот и согласился. Как сыновья родились вроде устаканилось все — стерпелось и слюбилось. И вот спустя четверть века брака эта якобы любящая женщина легко и просто ушла, когда его посадили.

— Ага. Если кого и любящая, то только себя и «своего крутого мужика». А как «мужик» перестал быть крутым, так и в качестве «своего» перестал быть нужным. И пришлось ей вновь любить лишь себя, вот и ушла.

Я высыпала оставшиеся овощи в тарелку и перемешала их с остальными. Ира продолжала ошарашенно глядеть на меня во все глаза. Не ожидала такой моей реакции видимо.

— Игорь глаз с тебя не сводит. И я безумно рада, что ты заботишься об Артеме. И благодарна. Очень.

— У тебя с ним сложная история, верно? — неуверенно спросила девушка, — Игорь обмолвился как-то, что у вас в юности была большая любовь, но вы плохо расстались.

— Очень плохо, Ир, — я положила нож и доску в мойку, — Я так думала много лет, а оказалось, что это «плохо» было ложью чтоб меня защитить. Ложью, в которую я так легко поверила. Уехала. Сожгла все мосты. Не была рядом в жуткие моменты….

— Вика, я всего не знаю. Но вы, черт возьми, сумели пронести любовь через столько лет и вновь сойтись. Ты много знаешь таких историй? Наслаждайся этим, а не оплакивай прошлое.

У меня никогда не было подруг. Так, приятельницы, с которыми можно было обсуждать лишь то, что никогда нельзя будет использовать против меня. Помимо родных единственным, кому более-менее доверяла, был Дерек, но это совсем другое, да и вон, что в итоге вышло. Но, хоть я мало что знала о дружбе, сейчас я была уверена, что обрела самую настоящую подругу. Союзницу, с которой нас объединила судьба.

Мы достали из холодильника закуски и направились с ними во двор. Разместили их в центре большого покрывала в красную и белую клетку и вновь вернулись в кухню — за остальными. Мужчины присоединились почти сразу. Оба были немного встревоженными и грустными, однако их взгляды не метали молнии, а интонации, с которыми они говорили, не были злыми или натянутыми. Похоже, что и они поговорили все-таки…

Мы принялись за умопомрачительно пахнущее костром мясо. Вместе с этим ароматом нас будто окутали уют и покой. Нет, конечно все не было «как раньше», зато все было так, как должно было быть. Мы вместе. Близкие люди, любимые, друзья. Каждый со своими проблемами, ранами, несказанными словами и незаданными вопросами, но с надеждой и верой в то, что свет не в конце тоннеля, а совсем близко.

Приятный вечер перетек в ночь почти без сна, а уж она — в понедельник, в конце которого на экране телефона высветился знакомый номер. Звонок Дерека напомнил о том, что сегодня было очередное судебное заседание, о котором я благополучно забыла. С бывшим мужем мы не общались некоторое время и я, погруженная в горести и печали, а после — в немыслимое счастье, отодвинула собственный замужний статус и отношение к этому на задворки сознания. Приготовившись к очередному потоку брани, я нажала на дозвон.

— Здравствуй, Дерек, — выдохнула в трубку.

— Небось празднуете победу сейчас? — заорал он.

— Что ты имеешь в виду? — я убавила громкость динамика, и опустилась в кресло.

— Если думаешь, что так легко отделалась, то глубоко ошибаешься, Вики. Помни об этом, — и отключился.

Сразу после этого позвонил уже мой адвокат. Едва я ответила, мужчина красочно и эмоционально принялся расписывать то, как именно проходил суд, финалом которого стало решение о расторжении брака. Не смотря на полнейшую сумятицу чувств, мозг умудрялся отмечать идеально сработанную чистую схему. А так же кто именно стоял за этим на самом деле. Валерий Кириллович и сам не скрывал понимания наличия «помощи извне», но особо не заострял на этом внимание. В конце разговора, вернее своего монолога, он пообещал передать бумаги сразу по возвращении в Киев, горячо поздравил и попрощался.

С минуту я просто сидела, глядя как темнеет и гаснет экран смартфона. Неспособная охватить взбудораженным сознанием полученную новость.

Я свободна. Свободна! Узы, с помощью которых я безуспешно пыталась излечить рану в сердце, остались в прошлом. Совершенная ошибка теперь исправлена. Я и Дерек, которому я искренне желала счастья, могли его обрести. Возможно сумеем даже со временем забыть плохое, оставив в памяти только лучшие моменты этих лет и заберем их в новые жизни, которые проживем с другими. Долго и счастливо.

— ….в порядке? — оказывается, босс стоил напротив и что-то говорил, а я ни слова не услышала.

— А… да, простите, Дмитрий Сергеевич, — я вскочила с кресла, — Я… просто… Только что узнала, что разведена, — едва держась на непослушных ногах, обутых в неизменные шпильки, нервно протараторила.

— Мне очень жаль, — неверно все истолковав, проговорил мужчина, — Но когда закрывается одна дверь…

— Да нет же, я хотела этого. Очень, — я едва удержалась, чтоб не броситься ему на шею.

— Вот как, — он широко улыбнулся, — Тогда поздравляю. И можешь быть свободна на сегодня. В честь такого-то повода….

— Спасибо большое.

Посмеиваясь, босс наблюдал за моими торопливыми сборами. Попрощавшись, я выпорхнула за дверь. На улице собралась звонить Артему, но хоть до конца рабочего дня оставалось еще два часа, он уже ждал меня.

— Тебя уволили? — с лукавой улыбкой спросил мужчина, когда я приблизилась.

— Я свободна, Артем! — воскликнула я и по-детски запрыгала на месте, — Мы с Дереком развели-ись!

Он подхватил смеющуюся меня на руки и крутанул в воздухе. А мне на ум вновь пришла очевидность его участия в этом и ее возможные последствия. От этого бешенная радость мигом сменилась беспокойством. Сразу почувствовав изменение моего настроения, Артем поставил меня на асфальт и заглянул в лицо.

— Только не говори, что жалеешь об этом, — абсолютно серьезно проговорил мужчина.

— Это ведь ты устроил, верно? Артем, умоляю, скажи, что вы не сделали ничего противозаконного!

— Судья случайно узнал, что у некоего лица имеются доказательства того, что он отмывает баблишко… Так ты не ответила: жалеешь или нет?

— Господи, нет, конечно, Артем, — я стукнула его в грудь, — Продолжай!

— Что продолжать — на этом все. У него не было выхода кроме как состряпать решение и подрихтовать нужные пункты. С Валериком обсудите на своем на птичьем, а то я же в этом ни бум-бум.

— Поверить не могу!

— Поверь — никуда тебе от меня не деться, — он поцеловал меня в губы и прижал к себе. Пожалуйста, пусть так и будет. Пусть мы никогда и никуда друг от друга не денемся.

Глава 18

Не смотря на то, что было между нами с Дереком в минувшие полгода я надеялась и была готова поговорить по-человечески и нормально попрощаться. Переступить через собственные обиды и попросить прощения за те, которые нанесла ему. Даже позвонила потом сама, чтоб высказать эту просьбу, но в ответ услышала лишь очередные угрозы и предложение прибегнуть к единственно возможному способу предотвратить их исполнение. Я прекрасно понимала, что все это может быть сказано просто со зла. Однако причины для таких чувств имелись и у меня и являлись чуть ли не более вескими, чем его. Он преследовал меня, чуть не изнасиловал, использовал власть своей семьи чтоб не дать разводу состояться. И все же именно он изменил мне…. Но понимая причины, чувствуя и свою вину я не хотела расставаться врагами. Он хотел. И это было его правом.

Артем, с уважением отнесшийся к моим порывам, пообещал не трогать его если только на это не будет повода. А он появился почти сразу. И не один.

Сначала моя несчастная, превращенная в груду металлолома машина. После — фото в сети. Очень и очень много. Качественный монтаж, на котором немногие имеющиеся снимки с времен моей работы гоу-гоу танцовщицей были превращены в материал для рекламы стриптиз-бара, а очерки к ним идеально дополнили бы ее, уточнив перечень реально предоставляемых в таких заведениях услуг. Из-за этого я потеряла работу. Из-за этого на меня были вылиты тонны дерьма охочими до подобных «сенсаций» псевдо праведниками. Но то, что ни мои родственники, ни Кира, ни тем более Артем и его родные ни на секунду не поверили лжи вновь сблизило нас всех. Маму с папой, правда, огорчил реальный вид моей тогдашней работы, о котором они не знали, но это не спровоцировало появление негатива в мою сторону. Оля вела войну в сети, в перерывах между лекциями и подготовкой к семинарам. Игорь каким-то образом сумел удержать Артема от банального мордобоя, а Ира успокаивала меня тем, что делилась собственными историями с времен ее работы фотомоделью. Отголоски Карининой реакции дошли до меня лишь благодаря случайно услышанной части фразы Игоря: «….допи*дится, что придется на старости лет начать первую в жизни работу работать».

Пока наши люди разбирались с особо резвыми ресурсами, мы с Артемом уехали на острова. Очень переживая за мое моральное состояние, любимый как мог пытался оградить меня от общественного негатива. Мне же на все это было не то чтобы плевать, просто мнение действительно родных и важных для меня людей перевешивало оное остальных. А один из «несанкционированных» визитов в сеть вернул мне кое-кого хорошего.

«Привет, Тори. Не знаю, помнишь ли ты своего верного стража?))) Стыдно, что решился написать только по такому поводу, но все-таки…. Наш бывший босс расскажет завтра, как все было на самом деле и я нашел урода, который слепил эти гадкие фотки. Он с радостью готов назвать имя заказчика… Короче, вся эта фигня скоро закончится. Ты как вообще?».

«Арон…. У меня нет слов, правда. Я плачу…».

«Не смей. А то приеду надеру тебе зад. Форму-то всю растеряла, небось? Хотя я и раньше это мог.»

«Я помню».

«Правда?»

«Конечно…. И мне так жаль, что я обидела тебя. Не из-за того, что ты помог сейчас. А просто…. Тогда и сейчас. Я ведь такого не хотела».

«Я знаю. Не твоя вина, что ты не смогла меня полюбить. Я это уже говорил, кстати. Но ты не ответила: как ты?»

«Меня выволокли на острова подальше от всех))) Мне неприятно все это, не более. Я никого важного не потеряла. Это самое главное».

«Ты с ним, да? С кем-то из прошлого?»

«Да».

«Счастливчик. Но если обидит тебя — скажи».

«Не обидит.»

«Когда-то обидел.

Прости, лезу не в свое дело».

«Ты всегда обо мне заботился, хоть я этого и не заслуживала».

«Не говори фигню, Тори».

«Тогда расскажи о себе?»

«Ну, я прислушался к одной умной темноглазой малышке и поступил в универ. Даже окончил его, степень получил, прикинь? Прочитал историю о паре дней любви, приведшей к шести смертям, потом про девчонку, погибшую под поездом. И ту, которая динамила мистера Дарси пол книги. Ты рассказывала интереснее, короче.»

«)))»

«Дельце небольшое слепил. Охранная фирма»

Его «небольшое дельце» оказалось крупной компанией с филиалами во многих городах, оказавшейся аж на шестом месте в рейтинге лучших по стране.

«Ничего себе».

«Думала, я до конца жизни буду в зале торчков разнимать?».

«Думаю, что очень горжусь тобой».

«Это чтоб ты узнала обо мне и пожалела, что ушла)))) Шутка».

Дальше шло фото, на котором красивый широкоплечий мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами, обнажающими мощные предплечья, обнимает хрупкую брюнетку в цветастом платье, а на шее у него сидит прелестная светловолосая малышка годиков двух-трех.

«Я так рада за тебя, Арон. Правда».

«Я тоже рад. И счастлив. Надеюсь и они тоже».

«Ты хороший парень. И, уверена, стал хорошим мужем и отцом».

«Стараюсь. Но, она все равно не ты…. Понимаешь?».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«….»

«Ладно. Будь счастлива, Тори. Будь с ним самой счастливой, хорошо?»

«И ты тоже. Обещай мне!»

«Даю слово».

«Спасибо тебе. За все спасибо».

«Я не позволю обижать тебя».

Я вытерла слезы. Обернулась к стоящему позади Артему, присутствие которого ощутила несколько минут назад. Он тактично остался на расстоянии, не позволяющем прочесть содержимое экрана. Поза мужчины, не смотря на то, какой он сонный, выдавала готовность вытащить за шкирки моего собеседника из монитора.

— Прочитай переписку, если хочешь, — предложила я, разворачивая ноутбук. Ему явно очень хотелось, но мужчина не сдвинулся с места.

— Я похож на полного придурка?

— Ты похож на безумного ревнивца. А ведь повода нет ни малейшего. Я встречалась с этим парнем, когда работала в клубе. Он за мной присматривал… Даже, когда мы расстались. Потом мы не общались аж до сегодняшнего дня. Он узнал, что произошло и решил помочь.

— Все еще тебя любит, — хмыкнул он.

— У него семья и дочка и, повторяю, мы не общались….

— И что это меняет? — Артем подошел и обнял меня, — У него может быть хоть двадцать жен и столько же детей, но все они не заменят тебя. И да, я ревную, конечно. Я ко всем тебя ревную, даже к тем свиньям, что ели вчера из твоих рук. Но знаю так же, что каким-то хреном ты сошла с ума настолько, что именно меня выбрала. Потому, не стану тупым поведением намеренно давать повод начать обдумывать правильно ли ты поступила. А мужику этому я бы при встрече пожал руку. И спасибо сказал, что заботился о тебе тогда и позаботился сейчас.

Вместе с причинами для обвинения в клевете на следующий день всплыла так же информация о том, что торговые площади, в покупку которых вложился Дерек, находятся на незаконно арендованной земле и подлежат сносу. Компании-застройщику грозит судебный иск, а вложенный капитал, естественно ни к кому и никогда не вернется. По крайней мере, ни к кому с фамилией Каминский.

Чуть позже — мы как раз только получили свой багаж в Борисполе, Артему сообщили, что Дерек сел в самолет, следующий в Варшаву. Судя по всему, это и стало финалом «гонки вооружений» длиною в два с половиной месяца.

***

Виброзвонок телефона ворвался в очередной мой сон, сюжету которого мог бы позавидовать кассовый боевик. Выругавшись, Артем нашарил его у кровати и, спустив с нее ноги, ответил.

— А ты ж мне вроде бы слово давал, — сквозь зубы процедил он, послушав какое-то время излияния трубки, доносившиеся до меня в виде шипения, — Да приеду я.

Отбросил телефон и склонившись ко мне, прошептал:

— Маленькая, я уеду не на долго. Вернусь до того, как ты проснешься.

— Что случилось? — сон как рукой сняло.

— Да Славку приняли, — нехотя ответил Артем, — Забрать надо ну и…

— Я с тобой, — включив лампу, проговорила я. И заметив его недовольство добавила, — Без толку лезть не буду, просто в машине посижу. Но вдруг понадобиться юридическая помощь.

Артем согласился, хоть как претила ему перспектива того, что я столкнусь с частью мира «его прошлого». До этого момента подобного не происходило, хоть с тем же Славой мы пересекались и даже как-то отдыхали вместе. Он, конечно, не преминул отпустить парочку двусмысленных комментариев, встреченных вначале убийственным взглядом Артема, а потом предложением выйти, после которого стал держаться даже доброжелательно. И не заправлялся ничем кроме виски.

Возобновление их с Артемом общения после истории с Мариной произошло, насколько я поняла лишь пару лет назад. Павел, которому Артем «был обязан» попросил его повлиять на непутевого бывшего друга, но вышло что вместо этого их «интересы» стали общими. Нехорошее предположение, что одной из причин подобного могло быть известие о моей свадьбе я оставила при себе.

Теперь же они с Артемом общались намного реже. Помимо очевидных причин еще и потому, что Артем взялся за то, о чем изначально его просил Павел. Но Славу вполне устраивал его образ жизни, становившийся все более мерзким, и менять его мужчина не собирался. Артем же за все эти месяцы не дал ни малейшего повода думать, что собирается присоединяться хоть изредка. Конечно бывали вечера, которые мы проводили порознь. Я — с Кирой, Олей или Ирой, или со всеми тремя, а он с приятелями. Чаще всего ими были те, с кем Артем пересекался по делам, иногда — Слава. С Колей их дружба сошла на нет как раз в эти злополучные пару лет из-за того, что он «отчаялся тянуть его со дна». Сам же Коля окончил юридический и уже несколько лет служил в полиции. Но ни в один из подобных вечеров Артем не вернулся в неадекватное время и в неадекватном состоянии, потому пресловутое «прошлое» все больше походило на услышанную от него историю о ком-то чужом.

Весело кружащиеся снежинки и легкий морозец создавали некое сказочное ощущение, и оно хоть немного развеивало мою тревогу. Но ровно до того, как с ухода Артема минул час. Решив нарушить данное слово я уже сделала шаг в направлении участка, но в этот момент две знакомые фигуры показались из его дверей. Я юркнула обратно в машину.

— Ты че мне мамочка что ли? — донеслось до меня гневное восклицание, — Или папочка?

— Реально не понимаешь? — Артем резко затормозил от чего Слава в него врезался, — Ты убить кого-то можешь. Или сам убиться если раньше от передоза не загнешься.

— Тебя это раньше не волновало.

— Я обдолбаным не ездил! — проревел Артем.

— А остальное? Тебя сильно «прожигание жизни» е*ало до того, как вернулась эта девка? Не помню что-то, чтоб ты сильно против был.

— Теперь все иначе.

— Но скоро станет по-прежнему, а знаешь, почему? Она поностальгирует о юности, а потом поймет, что ты по факту мало чем от меня отличаешься и свалит к кому-нибудь типа Каминского или даже к нему снова. А ты опять жрать начнешь поболее моего. Но знаешь, в чем разница? Я кайфовал, кайфую и буду кайфовать, а ты сбегал от реальности и будешь вновь, потому, что слишком слаб, чтоб….

Что именно он сказать не успел, потому как кулак Артема со всей силы врезался ему в челюсть. Не вмешиваться я уже не могла, потому выскочила из машины и встала между ними.

— О, иголочка к ниточке, — заржал со снега Слава.

— У этой иголочки хоть ниточка есть, а у тебя что? — выплюнула я, — Пустота? Полный ноль, как ты сам.

— Следующий раз звони отцу, — очень страшно донеслось сверху, — или кому другому. А мне не смей. Все!

— Такое уже было, — последовал глумливый ответ.

— А я дважды ошибок не повторяю, — сказав это, Артем взял меня за руку и потянул к машине. За руль села я. В зеркале заднего вида еще какое-то время был виден Слава, неровной походкой удаляющийся в противоположную сторону. А через одиннадцать дней он погиб.

Глава 19

Слава не был достойным человеком. Даже я с моей, как любила повторять Кира, «вселенской добротой» не могла найти в нем ни малейшей положительной черты, не могла вспомнить ничего такого, за что об этом мужчине возможно было бы сожалеть. Однако все это не отменяло боли тех, кто в холодную зимнюю ночь потерял сына, брата, друга.

Эта авария не несчастный случай. Она — всего лишь следствие сделанного им выбора, которое должно было настать рано или поздно. К счастью, никто больше не пострадал. Водитель припаркованной на ночь фуры, в которую он влетел, отделался ушибами и, быть может, несколькими грядущими месяцами ночных кошмаров.

По заключению экспертов тормозного пути не было вовсе, а скорость приближалась к двумстам километрам. Даже если б он пристегнулся шансов выжить бы не было.

Жутко. И ужасно холодно. А ведь на улице привычная для предновогодних дней оттепель. Только солнца не видно, ведь все небо затянуто тяжелыми серыми облаками.

Рука Артема ледяная, хоть как я пыталась все время согреть ее двумя своими. А он сам неподвижно стоял рядом, глядя потемневшим, немигающим взглядом на свежую могилу, в которой только что исчез гроб. Комья сырой земли гулко коснулись отполированной древесины. Ну а потом, копальщики несколькими отработанными движениями превратили глубокую и темную дыру в небольшой холм, в который вбили крест с именем и двумя датами.

Цветы и венки. Много-много. Фотография — на ней Слава широко улыбался.

Красивый. Беззаботный. Молодой. Слишком, слишком молодой чтоб умереть.

Оля что-то шептала Олегу. Бледный как смерть, сгорбившийся от горя, он выглядел постаревшим на десяток лет. Валерия почти не сводила с сына покрасневших заплаканных глаз, будто в страхе, что и он может исчезнуть. Павел поддерживал ее под локоть, хоть сам едва стоял на ногах. Карина рыдала в голос, повиснув на ней с другой стороны.

Игорь сосредоточенно следил за обстановкой, а Ира жалась к нему, пытаясь игнорировать замешательство, вызванное количеством «людей из прошлого Игоря».

В разношерстной толпе множество знакомых лиц. Одноклассники Артема — как же трудно глядя на некоторых сопоставить полустертые временем из памяти образы с ими нынешними. Несколько ребят из класса Олега — растерянные и испуганные, они выглядели еще совсем детьми. Бизнес партнеры разной степени тесноты сотрудничества с тоскливым смятением, нагнетаемым местом и событием на лицах, которое в нужный момент сменялось участливым и скорбным.

Когда мы направились к выходу, взгляд выхватил очертания памятника Серому. На краткий миг мне показалось, что это он, а не мраморная статуя, стоял там и глядел на нас с Артемом с улыбкой. Знал ли он тогда правду? Вряд ли Артем поделился планами, однако старший брат знал и понимал его слишком хорошо. Быть может то его напутствие было скорее от обиды на меня за то, что поверила? Теперь не узнать. Да и не так оно важно, в общем-то.

«Я присмотрю за ним, обещаю», — мысленно пообещала.

Чуть позади шагал Коля. Вот кто почти не изменился. Честное слово, если б не аккуратно подстриженные темные волосы и строгое черное пальто вместо кожанки «на все времена», то он выглядел бы точно таким же, каким я его запомнила. Правда на ранее очень темпераментном лице, теперь при виде меня рядом с Артемом едва-едва отразилось удивление. И светло карие глаза сейчас смотрели иначе — спокойно и уверенно. Между собой мужчины обменялись лишь неловким рукопожатием и крайне холодным приветствием.

— Замерзла? — Артем обхватил меня за плечи. Я покачала головой, но прижалась крепче в инстинктивной потребности как можно полнее ощутить — он рядом. В порядке настолько, на сколько возможно сейчас.

В такие мгновенья тревога за него немного отступала. Но только чтоб потом нахлынуть с новой силой. Ведь требование больше не обращаться к нему за помощью, было последним, что Артем сказал Славе. И вопреки отсутствию малейшей причины винить себя в случившемся, он все равно делал это, как и я.

Вот только это не я со Славой выросла, это не мне он был каким-никаким другом вопреки всему. И это не я переживала все в себе, через силу делясь лишь малой толикой эмоций из-за губительной словно яд гордости. И наконец, это не я лишь несколько месяцев назад «завязала». Последний пункт очевидно беспокоил Игоря, и он своим усиленным контролем лишь усложнял все. Я же просто приказывала себе не паниковать без причин, вести себя «обычно» и как можно реже думать о том, что Артем может как-либо сорваться. Он сам был предельно собран, спокоен и рассудителен. Постороннему могло бы показаться, что этот мужчина если и переживает, то отлично держит себя в руках. А я всем своим существом чувствовала его подавленность, растерянность и боль, корень которых был далеко не только в смерти Славы.

Тишина в зале ресторана казалась живой, темной и пугающей столь же, сколь и нарушавшие ее голоса и всхлипы. Боль. Безысходность. Отчаянье. Много спиртного. Настолько, что казалось оно витало в воздухе. Но душно стало не из-за этого, но потому как спешили некоторые «гости», произнеся приличествующие событию слова, поскорее использовать возможность сойтись с нужными им людьми.

— Вика, давай на улицу выйдем? — кажется, Оля разделяла мои чувства. Не хочу оставлять Артема, но он сейчас разговаривал с Павлом, потому звать его с собой неловко.

Встала и мы вышли. Втроем — Ира поспешила присоединиться.

— Долбанное сборище стервятников, — выплюнула она, едва мы накинув пальто вышли на улицу, — Такое впечатление, что они на афтепати какого-то бизнес форума.

— Для многих так и есть, — я полной грудью вдохнула сырой вечерний воздух. Уже стемнело и на обочинах зажглись фонари. В нескольких шагах от нас прохожие спешили поскорее убраться с промозглой улицы. По дороге взад и вперед сверкая фарами носились автомобили.

Вдруг из-за двери донеслись звуки перебранки.

— … я сваливаю! — прокричал Олег, — Доигрывайте спектакль сами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Так, успокоился и…, - вторил ему Артем.

В распахнутой куртке Олег стремглав выскочил на улицу и неловко замер при виде нас.

— Олеж, что случилось? — Оля подошла к нему и заглянула в глаза. Потом потянула вверх «собачку» на куртке, застегивая молнию. Позади них в проеме двери показался Артем, но я отрицательно покачала головой, взглядом умоляя не вмешиваться.

— Да нормально все, — выдавил он. Запал уже поугас, уступив место тому, что за ним скрывалось.

— Это хорошо. Давай немного пройдемся, воздухом подышим? Мне там ужасно душно, — тихим ровным голосом проговорила Оля. Я дернула Иру за рукав пальто, увлекая обратно. В просвете закрывающейся двери я видела, как сестра взяв под руку парня уводит его в сторону небольшого сквера, находившегося рядом с клубом.

— Она за ним присмотрит, — сказала Артему, переплетая наши пальцы. Его все еще холодны, хоть мужчина и выпил.

— Как с цепи сорвался…

— Его можно понять.

Почти сразу мы наткнулись на Леру с Кариной.

— Где Олег? — визгливо вопросила вторая.

— На улице с Олей, — сказала я Лере, — Пусть пройдутся, подышат. Ему нужно успокоиться.

— Спасибо, — едва слышно побагодарила она.

— Почему ты его отпустил? Мальчик не в себе и может наделать глупостей! А ты… Только о шлюхе своей и думаешь…

— Я запрещаю тебе говорить так, — прорычал Артем.

— …носился с ней и носишься вместо того, чтоб о друге детства позаботится в трудную минуту.

— Кому как не тебе, Карина, знать о заботе в трудные минуты, — тихим и ровным голосом сказала Лера.

А прозвучало как удар хлыста. Карина побледнела, потом покраснела и громко цокая каблуками умчалась куда-то. Я потянула Артема за руку, и он дал увести себя обратно в зал. Сев за стол, сделал маленький глоток воды, потом медленно и осторожно поставил стакан на стол.

— Тема, это…

— Знаю, — он посмотрел на меня, — Правда знаю.

Позже я улучила возможность остаться с Кариной наедине.

— Слушайте сюда, — прошипела, встав вплотную, — Мне плевать, что вы там обо мне думаете. Глубоко плевать с тех пор, как я поняла, что вы за человек. Но ваши слова задевают Артема. А ему безумно тяжело.

— Да что ты знаешь, — испуганно мельтеша глазами из-под густых нарощённых ресниц, выкрикнула она.

— Уж побольше вашего, — перебила я, — Но это не важно для вас. Было и есть, верно? Вам безразлично все, что не может ухудшить вашу жизнь. Так вот: если роль, которую вы исполняете хоть как-то навредит Артему, уверяю, я прикручу краник из которого вам капает бабло. Хотите?

Она отчаянно замотала головой.

— Отлично. Тогда вполне сможете молча изображать приторную улыбочку всякий раз, как нам придется оказываться в одном помещении.

Сказав это я покинула уборную, в которой и состоялась эта занимательная беседа. Вернувшись в постепенно пустеющий зал, поискала глазами Артема.

— Он с отцом, — рядом возник Коля, — Павел перебрал чуток, они его в машину грузят.

— Спасибо.

— Знаешь, я рад тебя видеть, — он протянул мне руку, — Жаль по такому поводу, но все-таки.

— Да, я тоже, гражданин начальник, — улыбнувшись, я пожала ее, — Кто бы мог подумать.

— Уж не знаю, что менее: мой выбор профессии или твое возвращение к Артему.

— Туше.

— Не знаю, что там и как, — он почесал затылок, — но зря вы сошлись. Он очень изменился и не в лучшую сторону. Нихера не делал, кроме как тусовался и наркоту тоннами жрал. То, что сейчас иначе — это временно, Вика.

— Ты правильно сказал, Коль. Ты — не знаешь.

— Просто не хочу, чтоб ты пять страдала.

— Как благородно, — глухо прорычал за спиной Артем, — Спасибо, друг мой.

— Мы оба знаем, что я прав.

— Так и я об этом, — Артем развернулся и бросился к выходу.

— Артем, постой, — я догнала его, ухватила за предплечье, — Он ведь ничего не знает. И я не верю…

— Зря-я! — он резко обернулся и отбросил мои руки, — Потому, что так и есть, Вика.

— Нет, — твердо сказала я, — Я в это не верю.

— Потому, что продолжаешь хвататься за прошлое. За того пацана, которым я был. И скорее всего только по-твоему, а не в реальности.

— Слушай, давай мы сейчас поедем домой и поговорим. Пожалуйста, Артем…

— …дай я тебя пожалею! — глумливо проорал он, — Дай попытаюсь убедить, что ты такой, как надо мне!

— Тема…, - я попыталась обнять, но он оттолкнул.

— За*бала этим «Тема»!

— Вик, оставь его уже, — Коля встал между нами.

— Да, послушай господина офицера! ОТВАЛИ! — и размашистым шагом, устремился прочь.

— Артем! — хотела вновь его догнать, но руки Коли сомкнулись на мне сзади, удерживая, — Пусти меня! Пусти! — я принялась вырываться.

— Вика, успокойся, — он развернул меня к себе, — Успокойся, я сказал!

— Пусти! — вовремя вспомнив Аронову науку, я сумела вывернуться и помчалась в ту сторону, куда ушел Артем. Но хоть сколько я вглядывалась в прохожих, его среди них не было.

Глава 20

Абонент вне зоны действия сети. Оставьте сообщение после звукового сигнала. И я оставляла их. Кажется, уже пару десятков. И все были почти одинаковыми.

Вернись. Вызови такси и вернись. Или просто позвони любому из нас. Или отправь сообщение. Дай хоть какой-то знак, где тебя найти.

Гордость орала прекратить это, а еще лучше тоже вырубить телефон и лечь спать. Артем в конце концов не ребенок и что бы не происходило в голове и какие бы чувства внутри не бурлили срываться на мне он права не имел. А еще, опять же, поскольку взрослый человек, он должен сам сперва думать о последствиях своих поступков, а уж потом их совершать. И, конечно, разгребать эти самые последствия если….

Вот именно это «если» перевешивало все остальное. Из-за совсем недавнего столкновения с трагедией, исправить которую невозможно. Зазвонил телефон и ровно на полсекунды во мне всколыхнулась надежда. Однако это была всего лишь Оля, которую я в приказном порядке отправила с Колей домой.

— Вика, ну что?

— Пока не вернулся, — пытаясь придать тону уверенность, ответила я.

— Давай я приеду!

— Олечка, не нужно. Все в порядке. Мы ведь просто сильно поссорились, и Артем психанул. Сорвался просто и…

— Очень умное решение. И взрослое.

— Кто-то совсем недавно поступил точно так же, — прозвучало очень вымученно.

— Это совсем другая ситуация. Ты ни в чем не виновата, это его тараканы. Кроме того, я младше на десяток лет, и на звонки отвечала, и где нахожусь сообщила, — со злым упрямством проговорила сестра.

— Но поступок все равно глупый, верно? И ты больше так не будешь.

— Не съезжай с темы! Он не имеет права так себя вести.

— Конечно. И я уверена, он и сам уже это понимает и поэтому не возвращается, — я попыталась сглотнуть ком в горле, а потом-глубоко вздохнуть. Сделать хоть что-нибудь лишь бы унять подступающие слезы или по крайней мере помешать им звучать в голосе, — Ложись спать лучше. Если хочешь, когда Артем вернется, я сразу тебе позвоню?

— Ты думаешь, я смогу просто уснуть, когда ты в таком состоянии?!

— Я в полном порядке. И сама уже укладываюсь. Утро вечера мудренее, помнишь? Кроме того, завтра у тебя консультация.

— Очень хреново врешь! — злобно шикнула трубка.

— Про консультацию ты сама говорила.

— Да ну ее!

— Как знаешь, Оль. Ты в принципе можешь вообще забить на учебу, если перехотела быть врачом. Можешь в следующем году куда-то на заочку пойти чисто для бумажки. Тебе скоро восемнадцать, а работ разных полно…

— Не буду я ни на что забивать!

— Тогда ложись в кровать и поспи хоть немного, — и по большей части чтоб убедить самое себя добавила, — А утром, вот увидишь, уже все будет хорошо.

— Вика, извини, но я уже не ребенок. А ты относишься ко мне как…

— Ты права, однако ведешь себя по-детски. Если уедешь среди ночь придется сообщать родителям причину. Они будут волноваться и мне придется успокаивать еще и их. Сделать же больше, чем уже делаешь ты не сможешь, а твою поддержку я чувствую и так.

— Пообещай позвонить сразу как….

— Обещаю, — перебила неспособная слышать нечто вроде «как будут новости».

Отложив телефон закрыла лицо руками. Очень хотелось дать волю слезам, но что это изменит? Еще больше хотелось сесть в машину и поехать его искать. Проблема состояла в том, что только баров и клубов, в которые он предположительно мог направиться в Киеве десятки. Об иных местах, в частности бывших подружках, я предпочитала не думать. Не рассматривать возможность того, что Артем совершит подобное. Это слишком. Слишком для меня. Потеря самоконтроля сейчас была бы крайне несвоевременной. А по нему и так словно боксер-профессионал по груше били слова, сказанные Игорем о возможном срыве.

Зря, зря я ему не позвонила. Они с Ирой уехали следом за Павлом, Валерией и Олегом, а потому о ссоре не узнали. Но тогда я была уверена, что Артем совсем скоро объявится…

Отвезти нас с Олей по домам вызвался Коля. Он не пил совсем, а я выпила немного вина, потому за руль бы не села. Впрочем, сейчас-то спиртное давно уже выветрилось и бороться с желанием отправиться на поиски, пусть даже их успех и маловероятен, становилось все труднее. Хоть за окном, будто мало было всего остального повалил мокрый снег. Хоть я до сих пор не слишком уверенно водила подаренный взамен «погибшей» машины внедорожник. Его Артем купил мне еще в сентябре. Однако поскольку ездила я или с ним, или с охраной, практиковаться в вождении особой возможности не было.

Сам Коля сказал, что если Артем до утра не вернется, его начнут искать в обход правил. Помочь хотел. Поддержать. Но ощутимая уверенность — эти меры понадобятся, напугала и рассердила. Ведь Коля один из людей, знавших Артема в «то» время. Ведь он не зная причин взялся его судить…

Вот подожду еще немного и все же поеду. Плевать на погоду, плевать на все. Ну не могла я просто сидеть и бесконечно прослушивать сообщения о недосягаемости абонента. С другой стороны, вдруг Артем придет домой как раз, когда меня не будет. И что тогда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я встала и подошла к окну. Заснеженная улица, залитая желтым светом фонарей выглядела по-новогоднему сказочно. А в окнах некоторых квартир виднелись разноцветные огоньки. Они то начинали мигать разными цветами, то горели ровно каким-то одним. Считать сколько лампочек на каждой из гирлянд было трудно из-за расстояния, потому я принялась считать режимы работы. Красный. Синий. Желтый. Зеленый. Красный и желтый. Зеленый и синий. Микс цветов….

Уже начинало светать. Оказывается, я неподвижно простояла у окна несколько часов. Мышцы побаливали, в глаза словно песка насыпали. Я потерла их наплевав что размазываю тушь. Включился телефон. На экране наше с Артемом селфи. Оно было сделано всего через пару дней после того, как мы вновь сошлись. Утро, оба только проснулись. Артем смотрит на меня так… Будто я одна единственная во всей вселенной или быть может, будто я и есть та самая Вселенная для него — бесконечная и сияющая. И я, еще немного сонная, не накрашенная и с растрепанными после ночи волосами кажусь себе красивой.

— Вика…, - хриплый голос. Слабый, безжизненный, — Я все испортил, да?

— Нет, — ком в горле почти не давал говорить, — нет…

— Опять…. Но тогда выхода не было. Нельзя было иначе. Тогда — обстоятельства, а теперь — я один, — бормотал, будто не слыша меня.

— Ты не испортил ничего. Слышишь? Ничего не испортил. Все хорошо. У нас с тобой все хорошо.

— Нихера не хорошо, Вик, — проговорил заплетающимся языком, — И не будет. Потому, что я не тот, кем ты меня считаешь. И не смогу им стать. И ты скоро это поймешь. Если уже не поняла.

— Тема, я люблю тебя. И всегда любила только тебя. Тебя одного. Даже когда думала, что предал. Даже когда ненавидела…. Это не изменится. Никогда, Тема!

В ответ раздался смех. Жуткий, надтреснутый, похожий на рыдания. Разрывающий сердце на куски.

— Небо белое, прикинь? А внизу — темнота. Никакого неба под ногами… Даже если б закат, как тогда, помнишь? Без тебя оно только сверху и давит так, что я дышать не могу.

— Тема, — стуча зубами. Жуткое предположение. Нет, нет только не это, — Где ты? Скажи мне, где ты?

— А ты? Ты… дома? У нас? Ждешь меня?

— Конечно. Конечно жду. Всегда ждала и всегда буду, Тема.

— Пообещай…

— Я клянусь тебе.

— Ты нужна мне. Ты так нужна мне, — металлический скрежет. Сердце оборвалось и ухнуло куда-то вниз.

— Тема?

— Вик…. Я на том мосту к Труханову… На Пешеходном мосту.

— На вершине. О… О, боже, нет.

— Мне туда не забраться, Вик. Уже не забраться. Я — не прежний. Не такой, как тогда. Не такой, как ты думаешь… Но даже если б смог оказаться наверху. Без тебя там никакого кайфа. Без тебя ничто не работает…

— Но я с тобой, — ключи от машины. Парка. Ботинки. Хорошо, что они на замке, а не на шнуровке. Надеть и застегнуть проще и быстрее. Хорошо, что я переоделась во флисовые штаны и свитер. Они не стесняют движений, — И я буду с тобой. Только позволь мне.

Прижимая телефон к уху выскочила из квартиры, захлопнула дверь и сбежала по ступенькам. Едва покинула парадное в лицо будто впились десятки ледяных игл. Накинула капюшон и подбежала к машине.

— Я нихера не лучше Славика, Вик. Мы — два сапога пара. Коля прав.

Хотела возразить. Безумно хотела. Но прикусила язык. Намеренно, чтоб болью привести себя в чувство. Пусть говорит. Пусть лучше говорит. Достала щетку и начала чистить лобовое стекло всеми фибрами души ненавидя снегопад.

— Оба сраные ничтожества. Даже убийцы — тоже оба. Серый ведь из-за меня…

— Что ты говоришь? — из последних сил выдавила я. Села в машину и вырулила со двора на заснеженную дорогу. Мысленно чертыхнулась — снег зимой для коммунальных служб выпал как всегда неожиданно.

— Отец решил держать меня в стороне. Типа, к такому я не готов пока. Я взбесился и свалил из дому. Сам же с Мариком связался, стрелку забил. Хотел сам разобраться! Думал, что смогу! И не удивило ведь, что он сразу согласился, — впервые. Подробности тех дней Артем рассказывал впервые.

— Артем, Марик решился на убийство вовсе не из-за того, что ты забил с ним стрелку, а потому, что хотел отомстить Игорю, — слезы потекли по щекам, а голос ровный и твердый, — Значит покушение — на тебя или на Карину, на Серого или кого другого, кто имеет отношение к Игорю, и разборки в последствии были лишь вопросом времени. Твой опрометчивый поступок лишь ускорил все.

— Сколько еще ты будешь оправдывать меня? Что я должен сделать, чтоб…

— Я не оправдываю, просто говорю, как есть. И мы оба это знаем. Смерть Сережи — не твоя вина. Увы, что бы мы не делали, как бы не поступали, защитить любимых на все 100 % не можем. Это ужасно трудно принять, гораздо проще…

— А я так и делаю! — заорал он и вдруг зашелся кашлем, — Проще… Вместо того, чтоб подойти к тебе тогда взял и свалил. Так было проще убеждать себя, что ты можешь и не любить его. Что можешь потом вернуться… Ведь, если б от тебя услышал иное… Дальше долбанная новость о свадьбе. Надо было приехать и хоть силком тебя увести. Заставить выслушать. А потом чтоб сама выбирала. Вот только если б не меня выбрала…

Я плакала. Я едва дорогу видела, еле-еле управляла машиной, хоть дорога здесь уже почищена. Волали клаксоны. Обычно я вздрагивала, когда слышала сигналы, сейчас же едва замечала резкие гневные звуки.

— …и я просто жалел себя, — сквозь охватившую меня панику вновь прорвался его голос, — Жрал, бухал, чтоб тупо забыться. И продолжил бы если б тогда не поплохело, и ты не стала меня спасать. Вместо того, чтоб самому тебя вернуть. Хотя-бы попытаться…

Связь оборвалась. Руки дрожали так, что я не сразу попала по сенсорам чтоб перезвонить. А в ответ опять: «абонент вне зоны действия сети».

— Просто телефон сел, — пробормотала вслух. Пожалуйста, пожалуйста, пусть так и будет. Попыталась вспомнить, заряжал ли его Артем перед похоронами и не смогла.

Страшно мне бывало огромное количество раз. Чаще, чем многим другим людям, ведущим похожую жизнь, но более уверенным в себе, смелым, морально сильным. Однако все эти страхи и в подметки не годилось испытанному той ночью, когда Артему стало плохо в клубе, и я впервые лицом к лицу столкнулась с огромной вероятностью того, что через миг его может не стать. Не в качестве моего мужчины, а вообще в любом качестве, окончательно и бесповоротно. Что его больше не будет не то что рядом, а вообще нигде. А потом пришло понимание: вряд ли я сама теперь смогу жить в мире без него. Пришло не сразу, а постепенно сформировалось за эти месяцы и внедрилось в подсознание. Стало рядом с инстинктом самосохранения, а возможно и затмило его.

И этот жуткий иррациональный ужас накатил сейчас тошнотворной лишающей самоконтроля волной. Но я знала: если не буду бороться, то не смогу помочь Артему. Это и помогало уверенно вести непривычную машину в снегопад по плохой дороге вместо того, чтоб начать рыдать и привычно звать на помощь человека, который сам в ней сейчас нуждался. Игнорировать страшные картины, услужливо рисуемые воображением.

Вечность спустя сквозь пелену снега проступили очертания моста. Я ускорилась настолько, насколько позволяла погода. Бросив машину у подножия моста, побежала по засыпанным снегом ступенькам. Вот только я позабыла, что белоснежная дымка вполне вероятно скрывала лед. К счастью, поскользнулась я не добравшись и до середины. К несчастью не удержала равновесие. Секунда и боль взорвалась будто сразу во всем теле. Даже в глазах потемнело. Только бы встать! Только бы я не пополнила грустную статистику людей, получивших переломы на ровном месте. Если рука-ладно. А вот если нога, то я могла и не суметь найти Артема. Пошевелила пальцами. Отлично, почти не больно. Встала на дрожащие и непослушные ноги и принялась медленно подниматься наверх. Чуть ли не на четвереньках и почти вслепую из-за снегопада. Вот и мост.

— Арте-е-ом!

В ответ лишь свист ветра и шум оставшегося снизу шоссе.

Наплевав что могу опять упасть побежала вперед. Тело протестовало, я задыхалась от снега, летящего в лицо, но не останавливалась. Вдруг взгляд выхватил темнеющий у ограждения силуэт.

— Артем! — заорала, бросившись к нему. Упала на колени рядом и ухватившись за воротник куртки, стала трясти изо всех сил.

Покрасневшие веки тотчас же приподнялись.

— Вика, — с трудом произнес потрескавшимися губами.

— Да. Я здесь. Я с тобой, — склонившись обхватила руками его лицо. В нос ударил запах спиртного.

— Я мобильник в реку выронил… Прости, Вика. Прости, пожалуйста, — почти взмолился, хватаясь руками за мои предплечья.

— Ничего, это ничего, — имея в виду вовсе не потерю телефона, как и он, сказала я, — Ты как? Болит что-то?

— Так — нет, — он слабо улыбнулся.

— Я серьезно!

— И я…,- улыбнулся и от этого треснула корочка на губе и выступила кровь. Я стерла ее, а он прижался губами к моей руке, — Я нажрался… Прости.

— Ты встать сможешь? — я завела его руку себе за шею, сцепила свои замком поперек его торса и уперлась понадежнее ногами в засыпанный снегом асфальт, готовясь помочь.

— Опять сделал чтоб проще… Дрянь эту купил, — неловко сунув руку за пазуху, вытащил пухлый «зиплок» с белым порошком. Мозг сразу же прикинул какая ответственность грозит тому, у кого найдут такое количество. А следом добавил последствия употребления, — Но не сожрал ни грамма, Вик, хоть и хотелось. Каким-то хреном со стороны себя увидел. Противно стало… Мерзко… Веришь мне?

— Да! Да, конечно верю! Ты ведь сказал, что завязал с этим! Тема, прошу, послушай меня: мы должны сейчас добраться до машины и поехать домой. И там мы поговорим. Вставай!

Я попыталась его поднять. Артем едва слышно зашипел и побледнел еще больше.

— Тема? Спина, да? Ты упал и ушибся?

— Не, — сквозь зубы просипел мужчина, — Прошел много. От кабака того сюда. Как мы были счастливы, когда забрались туда, помнишь? А я не сберег это…. Разрушил и нет, чтоб отстроить потом попытаться, я…, - и вдруг одним рывком вскочив на ноги со всей силы швырнул пакетик в реку. Потом со стоном тяжело навалился на ограду. Хорошо, что я успела вновь ухватить иначе, он вполне мог упасть в воду.

— Я тебя держу! — сказала, оттаскивая от ограды.

— Держи всегда, иначе упаду.

Не знаю, как у меня получилось дотащить его до машины. Может дело в выбросе адреналина или что там еще увеличивает физическую силу в подобных ситуациях. Усадив Артема на переднее пассажирское сиденье, я пристегнула его ремень. Потом села за руль, пристегнула свой и тронулась с места. Вырулив на дорогу, включила печку на максимум. Телефон зазвонил очень некстати.

— Оль, я перезвоню, хорошо? Я за рулем просто.

— Что у тебя там?

— Все хорошо. Я с Артемом. Все хорошо, правда, — протараторила я и прервала соединение. Через несколько минут еще один звонок. Коля. Сговорились они что ли. Застонав, я нажала на дозвон.

— Привет! Как…

— Все в порядке, — перебила я, — Я… я нашла Артема.

— Ты за рулем что ли? По такой погоде, с ума сошла? — загремела трубка, — Стань где-то, я приеду….

— Не нужно, Коль. Тут пара километров остались, — соврала я, — Ты дольше ехать будешь.

— Доедешь домой, набери, поняла?

— Угу.

— Или я позвоню твоему отцу и, — он запнулся. Вспомнил, как и я. Ведь эти слова были последними, сказанными им тогда, девять лет назад. В день, много лет потом казавшийся худшим в моей жизни.

Глава 21

Едва мы перешагнули порог или вернее ввалились в квартиру, Артем сбросил насквозь промокшую вопреки наличию мембраны куртку, ботинки, пробормотал «я в душ» и бросился в ванну. После того, как дверь за ним с грохотом закрылась, я услышала, что его тошнит. В битве необходимостей пощадить и так изрядно пострадавшую гордость и уберечь от неудачного падения и разбитой о кафель головы, победило последнее. Торопливо избавившись от верхней одежды и обуви, я направилась следом.

— Выйди….

— Ага, бегом, — опустившись рядом, поддержала за плечо и положила ладонь на влажный пылающий лоб.

Вскоре жуткий приступ прошел. Нажав на слив, Артем обессиленно прислонился к стенке.

— Не двигайся, я воды принесу, — мысленно умоляя послушаться, я сбегала за водой и сорбентом в кухню.

Естественно, прислушиваться ко мне никто не собирался — опираясь локтем на стену, Артем яростно чистил зубы.

— Эмаль сотрешь, — я поставила стакан на бортик раковины, высыпала внутрь порошок и размешала. Прополоскав рот, мужчина послушно проглотил противную своей безвкусностью жидкость. Вернул стакан на место и пошатываясь замер напротив меня. Шагнув к нему, я крепко обхватила за талию. Артем прижал меня крепче, склонил голову к шее, и медленно глубоко вздохнул, будто смакуя мой запах. Вытащив рубашку из-за пояса брюк, я забралась под нее, лишь после подумав, насколько руки должно быть сейчас холодные.

— Не убирай.

— Тема, согреться нужно иначе заболеем.

Немного отодвинувшись — настолько, чтоб успеть его подхватить в случае чего, я включила теплую воду. Скинув одежду мы забрались в душевую кабинку. Несколько минут просто стояли обнявшись, согреваясь скорее друг другом, чем окружившей нас водой.

Руки мужчины принялись ласкать меня. Нежно, едва касаясь, будто впервые изучая каждый сантиметр моей кожи. Губы Артема нашли мои и принялись целовать их сперва робко, а после так, будто они — живительная влага для изнывающего от жажды путника. Животом я чувствовала его нарастающее возбуждение. От ощущения того как сильно он, Артем хочет меня сейчас, унесло окончательно. Но привычно отрешиться от всего в его руках с головой окунувшись в магию взаимного влечения двух идеально подходящих частей одной головокружительной картинки, не давало понимание, что Артем едва стоял на ногах. Он сам, конечно же, сразу почувствовал эту перемену. Оторвался от губ и, не вовремя скользнув взглядом по моему бедру, прижатому к его талии заметил синяки.

— Это что?

— Ступеньки были скользкими. Ерунда…

— Прости…

Прижавшись лбом к моему, осторожно коснулся кончиками пальцев синеватых отметин. Как же я ненавидела их в этот момент за то, что страсть на лице Артема сменилась горьким смятением.

— Артем, это же ерунда, — повторила.

Он будто не услышал. Отстранился, выключил воду и потянулся за полотенцами. Закутал в одно меня, быстро вытерся другим и со злостью швырнул его на пол. Зашипев, схватился за поясницу. Я поддержала его, заглянула в бледное, искаженное болью лицо.

— Нужно лечь. Давай потихоньку….

Он кивнул. Мы пошли в спальню, я помогла ему улечься в кровать и отправилась за аптечкой. Взгляд сразу же выхватил среди прочих препаратов бесполезную нынче ампулу обезболивающего, назначенного врачом для экстренных случаев после обследования, на которое я сумела как-то затащить Артема. Прокрутила в голове сказанные им слова.

Болевой синдром после сильных нагрузок просто следствие травмы. На данный момент состояние пациента в общем и его позвоночника в частности не вызывает опасений и, если он будет адекватно оценивать свои возможности и заботится о здоровье, так скорее всего будет и впредь. Если же не уяснит эту необходимость, то сами понимаете….

Отважный дядька. Не каждый решиться на такую отповедь под гневным взглядом Артема призванным мотивировать сказать нечто вроде: «Все идеально, он может хоть сейчас отправляться ломать стены».

— Тебе даже обезболивающего нельзя, алкоголь еще не вывелся.

— И незачем…

— Ну, разумеется. Повернись, намажу хотя бы, — пробормотав ругательство все же выполнил просьбу. Согрев немного мазь в руках, я уселась поверх его бедер и начала наносить ее на поясницу. Почувствовала, как под моими руками постепенно расслабляются мышцы, а вот дыхание пациента замедлялось и выравнивалось лишь поначалу.

Потом, когда я уже просто разминала спину, поднимаясь от поясницы к плечам и спускаясь обратно, оно стало частым и тяжелым. Артем начал ерзать, а потом и вовсе перевернулся на спину и притянул меня к себе.

Мы продолжили то, что начали в душе и на какое-то время забылись в наслаждении друг другом.

Настойчивая трель моего телефона ворвалась в дрему, одолевшую до предела уставших и временно насытившихся нас. В сонном мозгу всплыло обещание перезвонить Коле и сестре, я выскользнула из объятий под красноречивое недовольство и понеслась на поиски телефона.

Он обнаружился в кармане валяющейся на полу куртки. На дисплее высветилось «Коля».

— Да?

— Наконец-то, — нервно изрекла трубка, — Что там у вас?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Коль, как я и сказала, все нормально, — потопала в залу и уселась на диван, — Извини, что не набрала, не до этого было.

— Что он натворил вообще? Обдолбался опять? Проблемы какие?

— Артем ничего не, — разозлившийся мозг проснулся окончательно, — Слушай, Коль. Я очень признательна за помощь. Что домой подвез нас с Олей, что переживаешь и вообще. Но, пожалуйста, не нужно так…

— Как «так», Вика?! — перебил он, — Предполагать вероятное развитие событий — не нужно?! Я таких как он уже сотни видел. В лучшем случае причина встречи — чей-то разбитый нос. В худшем же…

— Не хочу это слушать! — прорычала я, — Никогда не смей примерять на него свой долбанный ментовский опыт, понял? А еще лучше иди туда, где ты был все эти годы и оставь в покое нас обоих.

Прервала соединение. Пару раз глубоко вздохнув позвонила сестре и успокоила ее. В ответ получила обещание, что она всегда будет брать трубку и перезванивать потому что теперь поняла, какого это ждать звонка и волноваться.

Мне стыдно. Она не желая купировать это мое чувство упомянула Колю (как сильно он помог и какой симпатичный), а я согласилась с ее словами, стараясь не слишком громко скрипеть зубами. Едва разговор был окончен, пошла в спальню. Артем очень похоже притворялся спящим. Я забралась под одеяло и прижалась к нему. Стала нежаться в тепле объятий, в которые меня сразу же заключили.

— Зря ты его послала….

— Отнюдь. Ненавижу, когда люди беспочвенно считают себя вправе заходить за черту!

— Переживает за тебя. Ты ж ему всегда нравилась…

— Арте-ом, по-твоему я нравлюсь абсолютно всем мужчинам на всем белом свете.

— В том или ином качестве.

Я привстала так, что б видеть лицо мужчины.

— Не знаю, вовремя ли, но я очень хочу с тобой поговорить. Сейчас или поспим?

— Я проснулся.

— Я тоже.

— Сейчас отца наберу, — и застонал, — Телефо-он.

— Вот, держи, — отдала свой.

Короткий разговор с Игорем по громкой связи о том, что появились неотложные дела и сегодня Артем в клубе не будет. Я уточнила, что мы вместе и все нормально.

— Я слышал тебя, Вик, — поймав мой взгляд, робко начал Артем, — И каждое слово помню. Спасибо.

— За что?!

— За то, что заставила говорить об этом. Ну или научила.

— Ты не виноват в смерти Серого. А тот, кто виноват уже давно наказан, — еще раз на всякий случай. А мысленно уже подбирала слова для возражений в ответ на его.

— Жалко не мной.

Погладила его по колючей щеке, и Артем крепче меня обнял.

— Ты в этом права…Скорее всего. Ну а мы? Один единственный разговор и эти годы были бы наши.

— Если б я не исчезла, — черная дыра длиною в треть жизни вновь осязаема. Вновь она затягивала меня в свой ледяной кромешный мрак, которым было мое существование без этого мужчины.

— Это было необходимо.

— То есть сейчас ты бы тоже устроил ту мерзкую сцену?!

Он не ответил. Тяжелым взглядом обвел пространство комнаты, видя, я уверена, не плазму на оклеенной серыми обоями стене и не большое светлое окно за которым все еще продолжался снегопад. А те далекие-далекие события, что навсегда изменили наши жизни.

— Я не стал бы тебе лгать. Да и в общем все бы иначе сделал, — тяжко вздохнув, проговорил мужчина, — Жаль, прошлого не изменить.

— Мне тоже. Но ведь есть настоящее и будущее.

— В которых я бы продолжал существовать как существовал, если б ты…

— Тема, зачем об этом думать?

— Чтоб ошибок не повторять, — и опять полная горечи усмешка, — Мне не особо помогает, да?

— Любой бы рано или поздно сорвался, если б слишком долго и слишком многое держал в себе. Так нельзя, Артем.

— Нельзя. Но иначе слишком…. Трудно.

— Воевать с гордостью всегда трудно.

Он долго смотрел мне в глаза, а потом проговорил:

— Как же я хочу когда-нибудь стать таким, каким ты меня видишь.

И поцеловал мои приоткрывшиеся для возражений губы. Но я не позволила продолжить и пошла готовить завтрак. Артем натянул треники и отправился следом — мешать и отвлекать. Однако по мере приготовления гигантской яичницы из шести яиц сексуальный голод потеснился обычным. Буквально проглотив безумно вкусную ввиду длительного отсутствия еды яичницу, Артем взял мой телефон и отправился в кровать заказывать себе новый. Я сделала чай и пошла следом.

Развалившись в форме звезды прямо поверх одеяла Артем крепко спал. Я поставила чашки на тумбочку, сходила за вторым одеялом. Улеглась рядом, укрыла нас и тоже провалилась в сон едва прижавшись к крепкому плечу.

Глава 22

Первой новостью, взбодрившей разморенных новогодними праздниками любителей сплетен стала помолвка Дерека и Елены. Сразу несколько сайтов одновременно осветили это событие с апломбом, очень напоминающим новость о свадьбе английского принца, которая была в минувшем году. Будучи довольно известными в деловых кругах, Каминские мелькали в прессе и раньше, однако те упоминания не шли ни в какое сравнение с нынешними. И все это учитывая лишь недавно стихший скандал. О нем, кстати, не преминули упомянуть в комментариях. Даже смешно — те же люди, что всего лишь несколько месяцев назад поливали грязью меня, глумились теперь над тем, кто создал для этого повод. Как глупо, мерзко и, да, жалко. Со всех сторон причем.

Как мужчина вроде Дерека, чей ум я ранее так высоко ценила по многим причинам мог предпринимать столь глупые шаги загадка для меня.

— Поверить не могу, что ты после всего переживаешь за него, — Кира с негодованием откусила кусочек третьего за вечер пирожного. Мы сидели в нашей любимой кофейне, находившейся в центре города. Киратолько что вышла в декретный отпуск и теперь страдала в безработной жизни вместе со мной.

— Не переживаю, просто удивляюсь. Неужели он не понимает, как жалко выглядит? А Елену мне просто чисто по-женски жаль.

— Ты. Жалеешь женщину. С которой тебе изменил бывший?

— Я просто знаю какого это. Любить человека, зная, что он никогда не ответит взаимностью, — выдохнула я, — И как же низко использовать чувства другого ради мести!

— Вика, вот всех ты по себе судишь. Все у тебя без памяти влюбленные! Не думала, что в ней говорит уязвленная гордость и жажда добиться своего, а уж Дерек…. Они были вместе раньше и изменил он тебе с ней. Вполне возможно, что там не только желание отомстить. Очень бестолковое, кстати, учитывая, что он знает о твоей любви к другому.

— Хорошо, если так. Мне очень хочется, чтоб он был счастлив.

— Вселенская доброта, — Кира закатила глаза. А потом в замешательстве уставилась куда-то за мою спину. Даже не оборачиваясь, я знала, кто именно там находился. И дело не в реакции подруги вовсе, а в том, что появление Артема я буквально чувствовала.

С Кирой они пересекались редко. И всякий раз обменивались лишь несколькими подчеркнуто вежливыми репликами. Конечно, я не ожидала, что они подружатся. Но очень и очень хотела, чтоб б ребята разобрались со взаимными обидами, ведь от этого лучше стало бы обоим. Однако они не спешили, а давить я и не думала.

— Я рано? — Артем поцеловал меня в щеку, — Привет, Кир.

— Привет, — отозвалась она с робкой улыбкой.

— Нет, ты как раз вовремя. Кофе?

— Я галлон сегодня выпил, — покачал головой мужчина, — Поехали лучше, завезем тебя, — сказал Кире.

— Да не нужно, я на такси.

— Сказал завезем, значит завезем, — Артем бросил на стол несколько купюр. Потом галантно помог нам одеться.

Дорога до дома Киры была проделана практически молча. Однако атмосфера в машине не казалась натянутой.

— Я не говорил, — уже у дверей ее квартиры произнес Артем, — Тебе так очень идет.

— Тема, спасибо, — срывающимся голосом выдавила девушка.

— Ну заходи, — он кивнул на дверь.

Кира зашла домой, и мы направились к машине. Выйдя из парадного окунулись в самую настоящую сказку. Подсвеченные теплым светом фонарей снежинки кружились будто в танце. Я запрокинула голову и поймала несколько ртом.

— Дай попробовать, — Артем поцеловал меня в губы, — Сладкие. И да, можешь не скрывать улыбку, я все равно ее чувствую.

— А я и не скрываю, — я обняла его за плечи и уже шепотом добавила, — Ты у меня молодец.

На следующей неделе случился форс-мажор в виде сломанной ноги у солиста группы, которая должна была играть на вечеринке в честь открытия. Ребята заканчивали новогодние каникулы в горах и молодой человек неудачно упал при катании на лыжах. До самого мероприятия оставались считанные дни и найти других исполнителей фактически не представлялось возможным. Ну, только в том случае, если они, эти исполнители, не являются твоими хорошими знакомыми. А у меня такие были.

— Ну, наконец-то моя птичка! — радостно воскликнул их менеджер, когда я озвучила ему свою просьбу, — Конечно же мы приедем.

— Тони, даже не знаю, как тебя благодарить! Вы очень-очень выручите…

— Прекрати сейчас же, иначе обижусь, — перебил он, — Ты прекрасно знаешь — для тебя все, что угодно.

— Спасибо….

— Я побежал. Пока-пока!

Именно из-за случившегося с ним, мое «знакомство» с группой не ограничилось автографом, взятым у них перед началом выступления в клубе, где я работала. С первого взгляда на этого парня возникали предположения о его ориентации. И дело, конечно же, вовсе не в невысоком росте и худощавом телосложении, но в ярко малиновых волосах и одежде, делавшей Тони похожим на жар-птицу. Весь этот образ вкупе с манерностью безупречно маскировал как его профессионализм в выбранном деле, так и острый, гибкий ум и объем знаний, которого хватило бы минимум на три головы. И он же спровоцировал нападение. Я в этот момент случайно оказалась рядом и позвала охрану. Тони, к счастью, не успел получить серьезных травм и поправился довольно быстро, «благодаря птичке, вовремя прилетевшей его спасти». И с тех пор мы все довольно тесно общались вот уже несколько лет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Из аэропорта мы забирали их вместе с Артемом. Весьма прохладно относящийся к музыке парень очень похоже изображал желание побыстрее познакомиться с настолько крутыми артистами. На деле же попросту хотел так пометить территорию пусть даже на нее никто не посягал.

— Птичка моя! — с противоположного конца зала аэропорта воскликнул Тони. А потом буквально подлетел, обнял и чмокнул в губы. Потом взяв за руку, крутанул как в танце, — Лебедушка! Ну, лебедушка. Год от года хорошеешь. Стоило только того зануду бросить и, — тут его взгляд наткнулся на полыхающего праведным гневом Артема. В таком состоянии тот представляет собой пугающее какой-то первобытной мощью и ею же восхищающее зрелище.

Тони расплылся в одной из своих самых сладких улыбок и взмахнул накладными ресницами.

— Энтони, — и кокетливо протянул руку как для поцелуя.

— Артем, — сверкнул глазами Артем, пожав ее, и уточнил — я ее парень.

М-да уж, ни мой рассказ, ни наглядное его подтверждение, ревности не помеха.

— Оу? Какой он у тебя красавчик, — защебетал Тони, — Прямо лапочка, хоть грозный такой.

Следом подошли ребята. С ними приветствие прошло «проще», ведь ограничилось светскими поцелуями воздуха у щек. Но даже учитывая их и нашу охрану, а также почти пустой сейчас вип-зал аэропорта, обстановка могла вскоре накалиться, ведь разодетый в неимоверно пушистую желтую шубу парень привлекал внимание. Прохожие присматривались к нашей компании и на лицах некоторых мелькало узнавание, потому мы поспешили убраться.

— Какой мужчина, птичка моя, — продолжал уже в машине Тони, — Ходячий секс. Но я не претендую! Ни-ни! Парни друзей под запретом, ты знаешь!

Тони говорил по-английски, а Артем этот язык довольно хорошо знал. Однако он уже взял под контроль свою ревность и пребывал во вполне благостном расположении духа потому, что сидящие рядом мужчины действительно на меня не претендовали, и раздражаться не думал.

— А твоя красотка рассказывала как мы познакомились? — переключился на Артема Тони, — Она мне жизнь спасла! Ни больше, ни меньше….

Дальше шел эмоциональный и изрядно приукрашенный рассказ и о моем «подвиге», и о том, как замечательно я выглядела и сколько всего успевала. Артем в нужные моменты вставлял реплики, улыбался, но одними только губами. Глаза погрустнели, в них вновь плескались горечь и боль. Ведь выхватывал он из всего изложенного отнюдь не то, что хотелось Тони и ребятам. К счастью, Тони со свойственной ему проницательностью почти сразу это заметил и внял моим намекам о необходимости сменить тему.

Поселив всю компанию в отель, мы сразу же поехали собираться ведь до начала мероприятия оставалось лишь несколько часов. Пока Артем дистанционно контролировал последние приготовления, я проверила наши наряды и взялась за прическу и макияж.

— Тема, подойди на минуточку, — позвала, когда закончила краситься.

— Отлично, но ты знаешь, что мне больше нравится без всего этого, — с порога спальни сказал мужчина.

— Твоя очередь, — я с улыбкой указала на кресло у туалетного столика.

— Это обязательно? — Артем тоскливо посмотрел на тюбик с консилером у меня в руках. Но все же послушно уселся.

— Нет, если хочешь, чтоб на всех фото было видно, как много ты работал в этом месяце.

Нарочито тяжко вздохнув, Артем прикрыл глаза и чуть запрокинул голову, чтоб мне удобнее было «намазать его этой фигней». Быстренько скрыв синяки под глазами и выровняв тон, я чуточку оттенила скулы и закрепила все пудрой.

— Ну как тебе? — я развернула его к зеркалу. Мельком осмотрев едва заметный результат моих стараний, Артем фыркнул, притянул меня к себе, обхватив за талию и прижался губами к полоске кожи между распахнувшимися полами халата.

— И не думай, — игнорируя мурашки и полный страсти взгляд цвета моря в штиль, проговорила я, — Одеваться пора, опоздаем.

Руки нехотя разжались, и я ускользнула в ванну. Немного освежилась, сняла бигуди и взбрызнула получившиеся крупные локоны лаком. Вернулась в спальню, разобрала их пальцами, превращая в шикарную объемную прическу. Проверила макияж — широкие стрелки и ярко красная помада, потом сняла шелковый халатик и под огненным взглядом Артема торопливо скрыла оставшееся на мне белье и чулки платьем. Оно было черного цвета, мягко облегало фигуру и заканчивалось чуть ниже колен. Довольно глубокий у-образный вырез сверху и застежка на запах, открывающая ногу до колена, стали бы единственным украшением этого весьма строгого наряда, если бы ткань была матовой, а не со столь любимым мною легким золотистым мерцанием. Довольно массивные серьги с бриллиантами дополняли образ. Надев черные ботильоны на умопомрачительной шпильке, я была готова.

— Пиджак надевать не будешь? — с невозмутимым видом спросила замершего с ним в руках мужчину.

— Буду, а тебя закутаю во-он в ту простыню, — кажется, кто-то ревновал.

— Платье почти полностью закрытое, — я подошла к нему и застегнула несколько пуговок на почти полностью расстегнутой рубашке, пропустив только три верхних.

— А кажется, что его нет вовсе, — Артем как попало напялил пиджак, будто он был виноват в моем выборе наряда.

— Как всегда преувеличиваешь, — я расправила воротник пиджака и отступила на шаг, оценивая результат. Хорошо, что я уговорила надеть к клубному пиджаку брюки, а не джинсы и вообще выбрала именно этот цвет ткани. «Хз, главное, что черный», по словам Артема и темно сливовый по-моему, он безупречно ему шел. А рубашка в тон глаз идеально подчеркивала их невероятный цвет.

— Выглядишь отлично. Девчонки выстроятся в очередь.

— Мне только одна нужна, — Артем приблизился и обнял меня, — Хоть эта красная гадость и не дает мне ее поцеловать.

— Тебе не нравится макияж? — ахнула я, картинно захлопав ресницами.

— Мне не понравятся чужие взгляды на тебе из-за него, — все же коснулся моих губ, — Но возможность разбить пару рож немного поможет отвлечься от желания сорвать с тебя долбанное платье и…

В этот момент позвонила Оля сказать, что они с Владом уже под домом. Артем неохотно отпустил меня, мы надели пальто и вышли из дому.

Уже через полчаса после торжественного открытия я могла с уверенностью сказать, что оба заведения ждет умопомрачительно блестящее будущее. Ведь если до этой ночи и были люди, не знавшие о Destroyers или не побывавшие в нем, (теперь в них) то после нее таковых среди целевой аудитории точно не останется. А уж затраты на само мероприятие не то, что теперь «в ноль», а во все " плюс двести".

Оставив мужчин продолжать общаться с прессой, блогерами и прочими нужными людьми — я, Оля с Владом и Ира, отправились на танцпол. Ловили момент, ведь музыкантам скоро улетать. Как только они умудрялись выживать в таком графике?

Единственным из нашей компании, кто не выглядел сейчас счастливым, был Влад. Ему очень хотелось в деловую тусовку, однако там оставалось только смотреть и слушать, ведь сказать пока было нечего, а это его очевидно не устраивало. Ему очень хотелось чувствовать себя крутым хоть здесь, на фоне других парней, но он проигрывал и им. Так всегда бывает, если попадаешь в место и в общество, которым не соответствуешь — я не понаслышке знала. Что ж, надеюсь, он научится приспосабливаться к любой компании, как и я когда-то. Но следующий эпизод развеял облако сочувствия ураганом презрения.

Многие присутствующие знали, кто мы такие. Секьюрити крутились в поле зрения. Да и тот же Артем, например, обещался вскоре «забрать меня оттуда». Однако так вышло, что никого из них не оказалось рядом в нужный момент. Даже меня, ведь я отлучилась к бару глотнуть водички. А возвращаясь не сразу заметила, что какие-то уроды пристали к девочкам. Толпа танцующих скрывала это аж до момента, как я приблизилась настолько, что различила Ирин голос. Перепуганный, но полный достоинства. Того, которое рождает уверенность — носимая фамилия равна защите. Несколько опрометчиво ведь одурманенному мозгу море по колено. Оля вообще получит потом — я столько учила ее защищаться, а она вместо этого стояла сейчас и дрожала как осиновый лист. Хуже всего этого только поведение Влада. Он не вмешиваелся, как и остальные. Вот только остальные не парень моей сестры.

— Парни, а ну отвалили живо! — приблизилась. Внимание обоих мое целиком и полностью.

— О, еще одна, — шаг ко мне и вот уже этот мерзко смердящий выпивкой бугай оказался на одном колене с заломленной за спину рукой под испуганные возгласы соседей по танцполу.

— Я, кажется, сказала. ОТВАЛИ! — процедила в побагровевшее и разом протрезвевшее лицо. Отметила движение — очевидно дружок спешил на помощь, однако оказался нокаутирован подоспевшим Артемом. И секьюрити. Надо же — то никого, то сразу все. Перепоручила им своего поверженного противника, бросилась останавливать готового продолжить экзекуцию Артема.

— Целы? — посмотрел на меня, Олю, Иру. Киваем одновременно, — А ты и не вмешался, да? — Владу, — Ссыкло.

Тот неосмотрительно замахнулся, получил плюху и комично свалился на пол.

— Лучше уходи, — сказала ему и все мы торопливо удалились в вип-зону, поручив охране выдворить гуляк из заведения и присмотреть за тем, чтоб ни у кого не осталось видеозаписей инцидента. Занавес.

Сели за столик, Артем обнял меня, а я свободной рукой притянула к себе Олю. Нам принесли шампанское. Тост, мы выпили и вскоре нас обеих перестало потряхивать. Ира восхитилась моим «хуком справа», а Игорь поскорее перевел разговор на другую тему, не уточняя, что примененный прием назывался иначе.

Чуть позже мы с Олей отлучились в туалет.

— Он просто растерялся. На самом деле Влад не трус и…,- сказала сестра, когда мы оказались внутри.

— Я разве говорю что-то другое, Оль? — перебила я. Поймала ее взгляд. Расстроенный. Сконфуженный. Я сама пыталась в данный момент просто не думать о том, сколько раз моя сестра могла оказаться в подобной ситуации рядом с таким вот «рыцарем».

— Нет, но у тебя соответствующее выражение лица.

— Если б я была на твоем месте, тебе бы это понравилось?

Неловко помявшись, он отвела взгляд.

— Просто будь осторожнее, — я не давила. Никогда, хоть как это бывало сложно.

Подкрасила губы, и мы вернулись обратно. Мысленно поставила галочку как можно подробнее поговорить с сестрой о Владе позже.

Вскоре пришло время прощаться с музыкантами и Тони.

— Я рад, что ты счастлива, Вики, — серьезным тоном прошептал на прощанье Тони. А потом в привычной манере добавил, — Но если он будет тебя обижать — звони. Я своему зайчику скажу-он его таа-аак отделает.

Потом он вновь меня поцеловал и присоединился к ожидающим его подопечным.

Официальная часть вечера окончена и мы — усталые, но счастливые не смотря на досадный инцидент отправились по домам.

— С Владом этим что-то делать надо, — сказа в машине Артем.

— Он мог растеряться, конечно, — допустила я, — но все равно это не дело. На днях поговорю с ней.

— Или я могу с ним.

— Тема, ну что ты ему скажешь? Что он трус? Олю оставить в покое прикажешь? Чему это поможет… Только отношения с ней испортит. Она сама должна понять, в какой ситуации может оказаться рядом с таким кавалером. И думаю, уже понимает…

— Откуда ты у меня такая мудрая?

— Кто-то же должен, — он опрокинул меня на сиденье, смачно поцеловал и начал щекотать. На какое-то время я обо всем забыла.

Глава 23

— И вообще море жизни полно более крупной рыбы, — мне очень не нравилась эта ее напускная отчаянная веселость. Не то чтобы хотелось видеть, как Оля оплакивает окончательный и бесповоротный разрыв с Владом, однако такая вот маскировка реальных эмоций была ненамного лучше.

С памятной ночи прошло чуть больше двух недель. Планируемая мною разъяснительная беседа с целью заставить задуматься о целесообразности отношений с парнем, который стоит и смотрит вместо того, чтоб защитить, так и не понадобилась — непрекращающаяся череда мерзких скандалов между ними сама привела к расставанию. В необходимости которого, учитывая все услышанное от Оли я теперь вообще ни капельки сомневалась.

— Я в полном порядке, Вика. Так что тебе незачем тратить время на сеанс психотерапии и портить себе настроение перед праздником занимаясь поиском проблемы там, где ее нет.

То, что ты разговариваешь со мной так уже проблема, подумала я, но не сказала вслух.

— Я ведь серьезно, — уже другим, более мягким тоном продолжила девушка, — Вика, я и Влад, это не вы с Артемом. У нас не было того, что было и есть у вас, хоть мне хотелось иного. Ты часто говорила, чтоб я не стремилась быть тобой, так почему примеряешь на меня свои чувства?

— Я просто переживаю за тебя.

— Знаю, но переживать не о чем. Я не стану днями рыдать в подушку или что там еще принято делать — она загадочно улыбнулась, — Более того, уже завтра пойду на свидание.

— Вот как…

— Ага. Он та-акой крутой, Вик. И бегает за мной уже пару месяцев.

— Ты мне об этом не рассказывала.

— Ой, знаешь сколько их таких? — я отлично знала. В какой-то момент будто что-то щелкает и на несколько лет девушка становится объектом постоянного мужского внимания, — Не о чем было рассказывать, но может завтра это изменится.

— Кидаться в новые отношения едва закончив предыдущие не лучшая идея.

— Кто говорит об отношениях? Так, просто погуляем, а то мне даже жалко его становится. И не сидеть же дома в Валентинов день, — она одним глотком допила кофе, — Пойдем лучше. Ты обещала купить мне то желтое платье, если я сдам сессию.

Мы купили и «то желтое платье», и туфли к нему, и много всего и разного нам обеим. Терапия шоппингом как ни крути одна из самых эффективных в подобных случаях. Оля выглядела почти счастливой и в конце прогулки градус моего волнения довольно сильно понизился. В конце концов редкая первая любовь остается жить в сердце на всю жизнь.

Следующее утро началось в половине девятого, а не в шесть утра, как в обычный будний день, хоть Артем вечером сокрушался о том, как много у него работы. Первым что увидела, когда открыла глаза были пионы. Огромный букет разных оттенков розового приземлился рядом, благоухая запахом лета.

— Доброе утро! — Артем забрался под одеяло и стал меня целовать. Мы занимались любовью долго и сладко, потому завтракать собрались лишь после полудня. Я занялась готовкой, а Артем включил ноутбук чтоб немного поработать.

— Иди сюда, Вик. Нужно твое мнение, — когда я приблизилась, обхватил за талию и усадил себе на руки, — Который?

И принялся листать на экране фотографии. На каждой были изображены потрясающе красивые особняки. Каждый в своем стиле и шикарен по-своему. Но лучше всех вот этот — в скандинавском стиле, с большими стеклянными стенами.

— Мне он тоже больше всех нравится, — Артем позвонил кому-то, — Сегодня в три часа мы готовы обсудить проект в скандинавском стиле. Отлично, тогда ждем вас в ресторане Destroyers.

Попрощавшись, Артем невозмутимо уставился в мое удивленное лицо.

— Что? Ты же сама сказала, что он тебе нравится.

— Мы…. Мы что его покупаем?

— Начнем строить сразу как утвердим планировку, — лениво протянул он, пытаясь скрыть довольную улыбку, — А теперь давай-ка по быстренькому поедим, а то опоздаем.

Яйца-пашот получились по-праздничному аккуратными и красивыми. Ну или судьба сжалилась над женщиной, с завидным постоянством уничтожающей их в бесплотных попытках приготовить французский завтрак.

— Куда мы поедем?

— Увидишь, — отмахнулся Артем, — Иди, посуду я сам помою.

На выходе из кухни я задержалась, наблюдая, как Артем с сосредоточенным видом мыл тарелки, будто решая в уме сложную математическую задачу. Такой всегда мужественный и грозный, в такие моменты он выглядел милым и забавным и это переполняло меня теплом и какой-то особой нежностью.

В спальне я быстро сделала дневной макияж и расчесала волосы. Мыла и укладывала я их вчера днем, потому сегодня прическа выглядела еще более естественной. То, что нужно, куда бы мы не собрались.

— Если не хочешь говорить, куда поедем, то намекни хоть что надеть, — весело крикнула, направяясь к шкафу.

— Платье не надевай, — нехотя выдал крохи информации.

Зашел в спальню, наскоро поцеловал и начал переодеваться. Выбрал синие джинсы и рубашку в фиолетовую и бирюзовую клетку. Я надела кожаные брюки и почти невесомую кремовую блузку. Сексуально, но уместно…. Почти везде.

Пока ехали перед глазами все еще стоял тот дом. Только не картинкой из сети, а самым настоящим домом на залитой солнцем зеленой лужайке. Нашим домом. Я почти видела нас с Артемом со стороны. Как мы завтракаем на свежем воздухе, а вокруг играют наши дети. Хочу двоих. Мальчика и девочку. И чтоб оба были похожи на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не сразу заметила, что мы уже на месте. И место это — вертолетная площадка. Вон и сам вертолет-миниатюрный настолько, что я на миг усомнилась, что мы туда поместимся.

Артем поздоровался с пилотом, и мы забрались внутрь. надели наушники и пристегнули ремни. Вертолет взмыл ввысь. Весь город, залитый по-весеннему ярким солнцем будто на ладони.

— Это потрясающе! — почти завизжала под смех Артема.

Мы долго летали, рассматривая знакомый места, которые с высоты выглядели совсем иначе. А потом зависли возле вершин Пешеходного моста.

— Мне нужно твое мнение еще по одному вопросу! — Артем достал из кармана что-то маленькое и сияющее, — Ты согласна сыграть свадьбу в августе?

Тон шутливый, а взгляд серьезный. Напряженный, а еще взволнованный и немного смущенный.

— В августе будет замечательно, — шум скрыл то, что мой голос сорвался.

— Да?

— Да!

Теплые метал, согретый в его руке обхватил мой безымянный палец, бриллиант сиял на солнце. Мы поцеловались, и я почувствовала, как от счастья кружится голова.

Приземлившись, сразу отправились на встречу. Обсудили проект будущего дома и вновь вместо чертежей я увидела настоящие комнаты. Их дизайн, мебель, мелочи над камином. Даже почувствовала запах, которым будет наполнен наш дом.

Вы чувствовали себя когда-то самым счастливым? Я — да. Каждую секунду этого такого короткого дня я была самой счастливой.

Вам казалось, что вы летите в пропасть? Темную и бездонную? Мне — да. Дважды.

В тот вечер я еще не знала, что скоро будет третий. И представить себе не могла, что есть катастрофы пострашнее тех, что уже случились.

Мы крепко спали. Усталые, утоленные, безумно счастливые. Я не вспомню потом что конкретно мне снилось, но это точно было что-то приятное. Настолько, что когда телефонный звонок разбудил, я очень старалась уснуть вновь, даже услышав, как Артем стал ругаться сквозь зубы.

— Маленькая… Вика, — а вот этот жуткий, хриплый шепот был как ушат ледяной воды на голову, — Кое что случилось…

Глава 24

Первый глоток пива сестра сделала в тринадцать лет у меня дома. Первую сигарету, вернее сигару, крепкую настолько, что мне даже стало ее жаль, попробовала тоже при мне и это отвернуло ее от курения раз и навсегда. Я вместо мамы обсуждала с ней месячные, контрацепцию и первый секс. Ни раз, ни два и ни пять уточняла в разных формах — «это» должно случиться только если ты действительно хочешь. Именно ты, а не только твой парень.

Я придумала «правило квартета». Два бокала легкого спиртного и два стакана воды — то, что имеешь право выпить за один вечер, если хочешь быть девушкой, а не пьяной бабой. Я говорила, что нельзя пить никаких коктейлей в незнакомой компании и нельзя оставлять свой напиток в ней же без присмотра. Я говорила, что если кавалер не провожает домой со свидания, то оно тут же должно стать последним. Я показывала, как защищаться и говорила, в какой момент физическое воздействие оправдано…. Я столько всего говорила.

И именно поэтому она позвонила Коле, а не мне. Потому, что решила будто разочаровала меня. Так сказал Борис Анатольевич, Ирин знакомый психотерапевт. А еще он сказал, что случай, когда жертва изнасилования решала попросить помощи у мужчины, а тем более к того, которого видела чуть ли не один единственный раз в жизни, на тысячу один. Ей, моей младшей сестре было проще рядом с совершенно чужим человеком, нежели со мной…

Оля не получила серьезных физических травм. Сотрясение легкое, а синяки и ссадины скоро заживут. Всю необходимую профилактику провели и проводят, а значит она должна поправится. Физически.

А морально…. Что делать, как облегчить боль, которую нельзя унять таблетками и перевязками? Как стереть из памяти сестры кошмар, не дающий ей жить, а не существовать на успокоительных.

Она не сказала, кто. Не сказала даже, где была этой ночью. Но мы искали. В полицейской базе такого…. генетического материала нет, потому оставалось надеяться на наших людей. Но уже пятые сутки, а ни одной зацепки. Видели машину, из которой ее выкинули, но ни марки, ни номеров….

Мама. Она плакала не переставая. Будто за нас двоих потому, что я не могла проронить ни слезинки. Будто пустыня внутри. Так что же чувствовала она? Какого это — знать, что постигло твоего ребенка? Часть тебя? Папа внешне само спокойствие. Словно запрограммированный биоробот. Это хуже маминых слез. Потому, что они рано или поздно иссякнут. Придет момент и часть горя и боли покинет наконец вместе с ними душу. А вот если не давать им выход, то когда-то они переполнят и разорвут на куски. Знаем-плавали.

Столо закрыть глаза, и я вновь видела синяки на лице и шее сестры. Разодранную и забрызганную кровью одежду. Вновь видела мрак и отчаяние на дне потухших глаз. Ее боль выворачивала меня наизнанку. Если бы не Артем, вряд ли смогла бы держаться как держусь.

Оля… оказалась на окраине одного из спальных районов. Прохожие в редкий раз не прошли мимо, а помогли. Иначе бы… Иначе.

Сколько различных вариантов этого «иначе». Тогда и сейчас. В ее палате всегда кто-то есть, потому, что мы все боялись. Того, чего не способны произнести вслух. Боялись, что она попытается покончить с собой.

— Вика, мы обязательно найдем эту мразь. Найдем и уничтожим, — суровое лицо Артема полно решимости.

— Сделайте это так, что б на нас даже тень не упала, — первый раз в жизни я полностью осознала, что искренне желаю кому-то смерти. Более того, ощущала себя способной убить, — Пообещай мне, что…

— Не упадет, Вик, — тусклый свет фонарей выхватил из темноты фигуру Коли, — Ваши люди его найдут, а остальное я сам…

— Да ну, — Артем с угрозой навис над ним. Коля почти безвылазно в больнице вместе с нами. И в светло карих глазах такое же выражение, какое бывало у Артема, когда мне мстил Дерек. И вопреки всему я радовалась, что у сестры появился человек, способный не то что защитить, а порвать за нее на куски, — Неужели нарушишь свой любимый закон? За погоны не страшно?

— Не страшно, — прорычал в ответ Коля.

— Думаешь, шанс так заслужить?!

Услышала чей-то истеричный смех. Он разорвал наступившую тишину, привлек внимание мужчин, готовых вцепиться друг-другу в глотки словно пара бойцовских псов.

Коля отвел взгляд. А Артем наоборот смотрел мне в лицо так пристально, будто там мелким шрифтом напечатан ответ.

Оля ведь для него все еще ребенок. Младшая сестра любимой девушки, ростом ему по пояс, которую катаешь на шее и водишь в парк аттракционов. Мы водили и не раз. Она так смеялась…Тогда и сейчас. До того, как….

— Ты че решил подкатить к семнадцатилетней девчонке? — взвился Артем, — Еще и теперь… Охренел вообще?

Ухватил его за воротник пальто и впечатал в стену.

— Я, может, люблю ее, — горько выплюнул Коля. Не сопротивлялся. Просто прямо смотрел в разъяренные глаза Артема.

— Артем, отпусти его, — дернула его за плечо, — Отпусти!

Он не охотно подчинился. Одернув воротник, Коля просто ушел внутрь.

— Пусть только подойдет к ней, — Артем обнял меня.

— Он хороший парень, Тема? Скажи?

— Неплохой, — немного помявшись ответил.

— Тогда, если он и дальше будет «неплохим» и если Оля… Если она выберет его, я против не буду. А ты не цепляйся к нему без причин. И, раз он хочет… Помочь. Пусть это сделает. Позволь ему, пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мы вернулись обратно. Поднялись на нужный этаж. Мысленно я вновь заставляла себя в который раз переступить порог палаты и попытаться поговорить с сестрой. Это посоветовал психотерапевт. Это нужно мне, нужно ей… Вот только я не могла.

Не в силах вновь ощутить ту практически осязаемую ненависть, что выплескивалась в те три раза, что я пробовала. Такое поведение Оли объяснимо. Оно — часть реакции психики на травмировавший ее фактор. Просто так вышло, что это чувство направлено именно на меня.

— Я же говорила тебе! Я столько раз просила тебя не шляться ночами! А ты не слушала! Ты никогда меня не слушала! И посмотри, что теперь…, - мамин голос из палаты.

Переглянувшись, бросились туда. Оля плакала навзрыд, закрыв разбитое лицо руками. Мама продолжала орать.

— Что вы несете?! Прекратите, — обхватив за талию, Артем вытащил рыдающую женщину в коридор. Дверь оглушительно хлопнула.

Мы с Олей вздрогнули. Она не отнимала рук от лица, не прекращала плакать. А я чувствовала, как вместе с ней плакало мое сердце. Как оно обливалось кровавыми слезами, скорбя о ее разрушенной вдребезги жизни.

Нет! Не разрушенной. Это жизнь того урода разрушена. Более того, жизни этой не так-то и много осталось.

Едва передвигая ноги подошла к койке. Села на краешек в изножье.

— Оль, ты не виновата. Ни в чем не виновата, слышишь? Можешь и дальше ненавидеть меня, можешь делать что угодно, только не смей винить себя в том, что случилось.

Плачь действительно чуть стих или просто голоса за дверью смешались с ним, давая возможность представить желаемую иллюзию.

Оля не двигалась. Застыла на расстоянии чуть больше вытянутой руки, закрывая ладонями лицо.

— Вика, прости меня, — горестный шепот из-под подрагивающих рук.

Нельзя вот так сразу обнимать человека, пережившего насилие. Нужно начать с легкого касания к плечу и, если увидишь, что это неприятно тут же отстраниться… А я забыла об этом.

— Оля, ТЫ НИ В ЧЕМ НЕ ВИНОВАТА, — почти закричала я.

Забралась в кровать напротив нее и прижала девушку к себе. Она обняла тоже. И горько-горько заплакала на моем плече.

— Я… я же почти не пила, Вик, — донеслось сквозь всхлипы, — А все вдруг как в тумане стало. Потом эта машина. В ней почти темно и так воняло чем-то. Травой, может, не знаю. А он такой тяжелый. Такой сильный. Я пошевелиться не могла! Дышать не… Я забыла все, чему ты меня учила. Ничего не смогла…

— Мы не всегда можем, Оль. Не всегда. То, что ты не смогла сопротивляться скорее всего спасло тебе жизнь. Это самое главное. То, что ты жива.

— Что же делать? Что мне теперь…

— Скажи мне кто это был?

— Я не буду писать заявление! Я не смогу! Все же узнают. Все! В университете…

Ее вновь начало трясти. Сильно настолько, что клацали зубы.

— И не нужно. Никакого заявления не нужно, — торопливо сказала, — Ложись-ка. Тебе нужно поспать.

— Не уходи, пожалуйста. Поспи со мной как в детстве.

— Конечно, — легла рядом и обняла сестру. Начала тихо мурлыкать колыбельные. Те, которые столько раз пела, укладывая ее спать и воображая себя мамой. В детстве. Нашем с ней, которое ушло безвозвратно у нас обеих одновременно в ту жуткую ночь.

В палату заглянул папа. Я покачала головой, и он ушел. Продолжила петь. И вскоре Оля уснула. Я прислушивалась к ее медленному и глубокому дыханию, изредка прерываемому всхлипами и в какой-то момент уснула сама.

Глава 25

— Он серьезно женился на ней в тот же день, что и на тебе? Фи, как примитивно. По ходу вместе с тобой его покинули остатки разума, — Оля сделала большой глоток «контрабандного» кофе, — А у этой Елены нет ни капли достоинства. Прям на все согласна лишь бы зваться Каминской.

Мы сидели на койке и листали новости на планшете. Честно говоря, в данный момент я была безумно благодарна Дереку. Если б не его жажда осветить каждый связанный с женитьбой шаг в прессе, найти новость, способную так же увлечь Олю было бы непросто. А так сестра вон битый час уже выискивала следы ретуши на многочисленных свадебных фотографиях и ехидно комментировала заметки к ним. Пусть даже часть эмоций напускная, это все равно шаг вперед.

После обхода она вымыла волосы, и я пару часов колдовала над ними с плойкой. И теперь упругие локоны рассыпались по плечам, благоухая тонким ароматом укладочных средств.

Приведи себя в порядок и сразу станет лучше. Вдруг и с ней сейчас это хоть немного подействует.

— Не помешаю? — папа зашел в палату. С улыбкой, затронувшей только губы, в нарочито небрежной позе раскинулся на стуле, — Ну что, принцесса, я всем доволен. Можем тебя забирать домой, как тебе идея?

— Отлично, пап, — пропела Оля. И тоже улыбнулась совсем так же, как он.

— Вот и славно. Помощь со сборами нужна?

— Нет, мы сами, — ответила я.

— Тогда жду в машине, — он вышел.

Оля вскочила с койки, вытащила из-под нее сумку и начала лихорадочно запихивать в нее вещи.

— Оль, не нужно спешить, — я взяла ее за руку.

— Папа и так умаялся. Да и ты тоже. Вы все, — отрывисто бросила, глядя в окно.

— Не хочешь быть с мамой, да? — рискнула предположить, — Олечка, она сорвалась просто…

— Я знаю, — ее голос зазвенел, — Все нормально.

— Не нормально, Оля. Хочешь пожить у нас с Артемом какое-то время?

— Нет. Незачем. Пора…. Пора уже и делом заняться. Я неделю пропустила. На первом курсе это как месяц, ты знаешь, — рука в моей задрожала, — А в понедельник можно и на пары уже. Как думаешь, тоналкой уже все замажется?

— Думаю да, — протянула я, — Но можно и не спешить так сильно. Отдохни еще немного.

— Больше он меня не тронет! — вдруг всхлипнула и зажала рот рукой. Я вскочила и обняла ее.

— Конечно не тронет. Ни он, ни кто-то другой. Никогда. Мы не позволим.

— Я не буду сидеть в четырех стенах и бояться, ясно?! — отбросила мои руки.

— И не надо.

— И не жди, что скажу, кто это был, потому, что я не видела его лица. Но это не тот парень, с которым я пришла в клуб!

— Но скажи хотя бы, с кем ты была. Может быть он что-то знает.

— Может всем тогда расскажем? Пост на Фейсбуке вывесим или лучше закажем борды по городу? — вдруг осеклась, отступила на шаг, — Ты сказала… Вы ищете его. Значит точно опрашивали моих….

— Не опрашивали. Оль, люди Артема профессионалы. Они ни за что не допустят огласки.

— И сколько их…. Сколько вообще знает?

— Трое кроме нас. И они трепаться не будут.

— Не ищите парня, с которым я встречалась, — нервно затараторила девушка, — Мы с ним поругались в клубе, и он ушел. А потом мне стало нехорошо, и я вышла на воздух, а дальше…. Все и случилось. Так что он не мог никого видеть.

— Жаль, — я отвернулась, сложила оставшиеся вещи и застегнула «молнию» на сумке, потом медленно добавила, — Жаль, что ты его не видела. Так даже наши люди вряд ли смогут его найти, а это значит, что будут другие.

Судорожный вздох за спиной. Я затаила дыхание. Мысли о том, что своим давлением я могла усугубить ее состояния заставили похолодеть. Но в то же время, вдруг этого не случится, а она, желая предотвратить подобное с другими, расскажет…

— Обязательно будут. И кто-то возможно не выживет.

Встретилась с ней взглядом. Он страшный, больной, отчаянный.

— Девочки, ну вы идете, нет? — из-за папы момент был упущен. Возможно.

— Да, идем, — подала Оле пальто, потом надела свое. Папа взял сумку, и мы пошли к выходу.

Нужно рассказать Артему. Как можно быстрее нужно поделиться возникшими догадками.

Дома Оля сразу же отправилась в нормальный душ, а я взялась помочь маме накрыть на стол.

— Мам, не говори, пожалуйста, Оле что если б она не гуляла вечерами, такого бы не случилось. Ты ведь не можешь не понимать, что застраховать себя от подобного полностью невозможно. А такие твои слова лишь усугубляют и так существующее чувство вины. Это плохо, мам. Ведь она ни в чем не виновата. Она никогда ничего не делала, что могло бы спровоцировать…. Но даже если б и делала — это не оправдание насилию. Ничто не оправдание!

— Я понимаю, — опять заплакала мама, — Понимаю!

— Не плачь, — я обняла ее, — Все будет хорошо, — и услышав крадущиеся знакомые шаги добавила, — Она сильная. И мы все рядом. Мы поможем ей это пережить, справимся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— А если он… Если этот…

— Мы его найдем, мам. Я обещаю.

Мы сели обедать. Оля начала пугающе активно обсуждать свадьбу Дерека. А когда мама намекнула ей, что мне может быть неприятно это слушать, молча вылетела из кухни. Я пошла за ней.

— Извини, Вика. Я не подумала о тебе.

— Мне все равно, и ты это знаешь, — я села рядом с ней на кровать, — А хочешь прогуляться?

Она не просто заколебалась. На лице девушке мигом появилось выражение паники.

— Давай. Куда?

— Увидишь. Форма одежды — джинсы и свитер.

Пока Оля собиралась, я позвонила Артему. Мы не виделись уже несколько часов с тех пор, как он привез мне плойку.

— Как она?

— Срывается иногда. Но к счастью услышала меня. Похоже психотерапевт сделал правильный вывод, — а я нет, — Тема, слушай. Мы говорили с ней о случившемся. Оля очень просит, чтоб мы не искали парня, который с ней был. Боится огласки лишней вроде как, но… Не знаю, мне кажется… Вдруг это именно он и был?

На том конце линии повисла пауза.

— Вик, даже если она не скажет кто это был, мы все равно найдем его. Я тебе обещаю, мы найдем эту мразь.

— Я сегодня, наверное, с ней останусь. Сейчас в тир поедем… как тебе идея?

— Отлично, пусть пар выпустит.

— Тема, она боится выходить на улицу. Не показывает этого, но…

— Скоро бояться будет нечего, Вика. Слово даю.

Мы попрощались. От уверенности в голосе Артема страхи потускнели. Мои. А что же делать с ее?

— Вика! — позвала Оля из спальни. И когда я зашла попросила, — Сделай с этим что-то. Не хочу с синяками ходить.

Я взялась за кисти и спонжи и скоро заживающие отметины оказались полностью скрыты.

— Мне повезло еще, да? Некоторым какая-то «память» на лице на всю жизнь остается… Я с одной девочкой переписывалась. Как-то. Так ее порезали еще. Сильно. Даже пластикой не убрать, представляешь?

— Тебе… Лучше от такого общения, Оль?

— В смысле?

— В смысле, если хочешь, есть группы поддержки и мы могли бы…

— Закрыть меня в комнате с другими несчастными жертвами и дать возможность часами жаловаться друг другу? Я что такой соплей выгляжу?!

— Иногда поговорить и поделиться нужно. И это не слабость, Оль, а наоборот проявление силы духа. К тому же, ты сама сказала, что общалась с кем-то.

— И лучше бы не общалась, — пробормотала она, — Мы жертвы, пожалейте нас… Ну нахер.

— Поехали, агрессор, — растрепала все еще идеально уложенные волосы под почти что веселое возмущение сестры.

А потом мы приехали в тир. Фамилия Бессонов гарантировала нам одиночество в зале. Стрелять я умела довольно неплохо. Конечно же меня научил Артем, но освежала навыки я и с Дереком. Тот стрелял почти так же безупречно — сказалось отцовское военное прошлое и аксиома, что мужчина просто обязан владеть оружием.

— Стань в пол оборота. Левой рукой держи правую кисть. Смотри вот сюда и целься чуть ниже места, в которое хочешь попасть. Глубоко вздохни. Медленно выдохни и стреляй.

Наушников я не надела — привыкла уже не бояться звука выстрела, а вот для Оли взяла. Первая пуля угодила в «молоко».

— Вот черт! — она уронила подрагивающую руку с пистолетом вниз.

— Не делай так! — ахнула, отняв ствол, — Сначала на предохранитель, а потом уже размахивай им!

— Прости.

— Ничего.

— Давай ты лучше.

Я прицелилась и выстрелила. Раз, другой третий, хоть «противник» мертв уже после первого.

— Офиге-е-еть, — выдохнула Оля.

— Опыт, — я пожала плечами, — А вообще нужно просто представлять объект ненависти. Мне всегда помогало.

— И кого же ты представляла раньше? Вряд ли Артема.

— Конечно нет, — я улыбнулась, хоть все внутри сжалось, — Это никогда не были люди. Только чувства. Страх. Неуверенность. Боль.

— Я хочу еще, — она сняла наушники.

— Давай, — отдала ей пистолет, подавив желание предупредить о том, что к звук выстрела может испугать с непривычки.

Ее не испугал. По крайней мере, четыре попадания «в яблочко» — больше патронов в обойме не было, не позволяли считать иначе. Я зарядила снова. Потом еще раз. Последнюю обойму Оля не достреляла, а в какой-то момент отбросила пистолет и разрыдалась, упав на колени. Завыла почти, словно раненое животное. Так хотелось сказать что-то. Попытаться успокоить, но я не проронила ни слова. Просто обняла и стала ждать, пока она выплачется мысленно умоляя, чтоб момент, когда станет легче наступил. И чтоб произошло это поскорее.

Всю дорогу домой она молчала. Просто глядела покрасневшими глазами в окно за которым кружились снежинки. Как приехали, я уложила ее в кровать, а мама приготовила к тому времени шоколадный торт. Отрезав пару огромных кусков я заварила чай с ромашкой. Приглушив свет, мы забрались под одеяло. Расположив ноутбук напротив, я включила старый фильм, снятый по романам пары французских писателей об отважной и прекрасной женщине, сумевшей преодолеть все беды и обрести счастье. К концу пятой части сестра уже спала. А я вот не могла уснуть. Просто лежала рядом в полутьме, охраняя чуткий, тревожный сон. В какой-то момент завибрировал телефон. Я торопливо соскользнула с кровати и вышла в коридор.

— Все готово, Вика!

— Артем…, - жуткое звериное удовольствие горячей волной разлилось по венам. Не ощущаемое никогда раньше, пугающее своей страшной мощью. Свершилось! Тварь, кем бы она ни была заплатила за содеянное. Оле больше нечего бояться….

— Подробности утром. Не волнуйся ни о чем.

Я вернулась к сестре. Та не спала и напряженно застыла под одеялом.

— Он мертв,Оль, — прошептала ей на ухо, — Того, кто сделал это с тобой больше нет.

***

— Он ведь начинал нравиться мне, Вик. Казался совсем не таким, как когда мы познакомились. Внимательный, заботливый даже. По пятам за мной ходил, помогал во всем по учебе. Дружить был готов, — сестра умолкла, переводя дыхание, — И танцевали когда. Ни рук не распускал, ничего такого… Ничего подозрительного. Тыльной стороной сжатого кулака она вытерла слезы.

— Его больше нет, — тихо проговорила я, — Он не вернется. Ты никогда его не увидишь.

— Я буду в порядке, обещаю. Я смогу.

— Знаю, что сможешь, — я обняла ее, — Ты у меня сильная.

Прохоров Михаил Романович. 22 года. Студент пятого курса Национального института имени А.А. Богомольца. В ночь на 22 февраля 2019 года был найден повешенным в одном из заброшенных строений на окраине города. Предсмертной записки обнаружено не было, по словам друзей и родственников погибший не пребывал в депрессивном состоянии. Сотрудники правоохранительных органов провели комплекс следственных мероприятий в результате которых смерть Прохорова была признана самоубийством.

Парадоксально, но убив его мы поступили милосердно. Ведь если бы делу был дан ход, его бы непременно посадили. А в тюрьме… С такими не церемонились. И ведь он заслужил каждую секунду боли, которую ему неминуемо бы там причинили прежде чем убить! Вот только допустить это значило бы заставить Олю много месяцев вновь и вновь проходить через пережитый ею кошмар. Оно того не стоило.

Глава 26

— Вика, дождя нет! — Оля запрыгнула ко мне в кровать и сжала в объятиях. Я не спала уже пару часов, но малодушно не выглядывала в окно, закрытое по этой же причине, за которым вчера вечером лил почти по-осеннему холодный дождь.

— Олька, задушишь, — сестра ослабила хватку, а я улучив момент перевернулась и начала ее щекотать.

— Перестаа-аань! Ну, пожалуйста, — с визгом отбивалась девушка, заливаясь смехом. Совсем прежним. Как и улыбки, в минувший месяц все чаще предназначавшиеся доблестному стражу правопорядка, который использовал малейшую возможность показаться ей на глаза.

— Девочки, хватит безобразничать, — мама сунула голову в приоткрытую дверь и улыбнулась, — Вика, ты по праву невесты в ванную первая. А потом завтракать.

Невеста. Точнее жена, ведь документы уже подписаны. Бессонова Виктория Егоровна. Год назад я о таком и не мечтала. Сегодня только церемония и ночевка в родительском доме ее часть.

Выкупавшись, я закуталась в белоснежный, похожий на облако халат и пошла в кухню. Там меня уже ждали родители и подпрыгивающая от нетерпения поскорее приступить к подготовке сестра. Есть столь любимые мною панкейки с кленовым сиропом не хотелось — нервничала, однако все равно принялась за них подавая пример помешавшейся на калориях Ольге. Пришло сообщение от Артема.

«Проснулась?»

«Ага. Я скучаю…»

«И я. Каждую секунду из долбанных девяти часов. Кто вообще придумал эту хрень с раздельной ночевкой?»

«Те же, кто придумал саму церемонию)))»

«Вот сейчас приеду, украду тебя и увезу на необитаемый остров»

«Надолго?»

«На всю жизнь»

«Надо подумать…. Тема, я пошла собираться…»

С сожалением отложив смартфон, запила блинчики кофе и ушла сушить волосы. Они уже отросли до талии и ко мне стараниями Артема вновь прикрепилось прозвище «Рапунцель». Когда я выключила фен уже приехал парикмахер, а потом и визажист. И за пару часов я превратилась из не выспавшейся женщины в сказочное существо, будто сияющее изнутри.

Мерцающие тени на веках, густые ресницы, нежный румянец на щеках и капелька блеска для губ. Фаты у меня не было, потому привычные локоны были убраны от лица и заколоты гребнем на манер тех, что носили придворные дамы в старину. Миниатюрный, изящный, инкрустированный бриллиантами, он таинственно поблескивал в объемной прическе.

Уже прибыл оператор и теперь кружился вокруг мамы и Оли, помогавшими мне надеть платье. Оно было без бретелей и с довольно пышным подолом в пол. Воздушная ткань и отсутствие обручей кринолина делало наряд летящем и когда я двигалась казалось будто парю в воздухе. Туфли я выбрала серебристые и на среднем каблуке чтоб подчеркнуть нашу с Артемом разницу в росте и чтоб удобнее было танцевать.

— Ты как принцесса, — прошептала мне на ухо Оля.

— Да и ты тоже. Ему понравится, — я подмигнула зардевшейся девушке.

Персиковый цвет платья подружки невесты безупречно шел Оле, а фасон «беби-долл» придавал образу одновременно элегантность и легкость. В комплекте с высокими каблуками и локонами это было то, что нужно.

У мамы было платье-футляр цвета кофе с молоком из тонкого ажурного кружева с подкладкой. Оно как влитое сидело на безупречной фигуре и безумно ей шло.

Приехала Кира с мужем и малышкой. Шестимесячная кроха заразившись всеобщим весельем принялась радостно агукать, с любопытством рассматривая похожих на разноцветных бабочек взрослых блестящими бусинками темных глаз.

Закончив со съемками и сборами, мы вышли из дому и сели в белоснежный крайслер-лимузин, который и отвезет нас к месту церемонии. Осторожно положив на руки букет — настоящее произведение искусства из белых как снег пионов и кустовых розочек, перевязанный белой же атласной лентой, я посмотрела в окно. За тонированными стеклами проносился суетливый город. Но я видела не сновавшие вокруг автомобили и спешащих куда-то людей с хмурыми лицами, а умытую вчерашним дождем листву деревьев на обочинах, пронизанную жизнерадостными солнечными лучами и синее-синее небо над нами и в лужах разбитых дорог.

Сердце трепетало в каком-то сказочном предвкушении чуда, хоть оно в общем-то уже свершилось, а сегодня мы просто отпразднуем это вместе с самыми близкими людьми.

Мы приехали как раз вовремя, чтоб успеть отснять нужный материал перед тем, как папа поведет меня к алтарю. Издали был слышен гомон голосов, среди которых я без труда различала голос Артема — нетерпеливый и немного нервный, и Колин — размеренный и спокойный.

Музыканты начали петь. Мы предпочли традиционному маршу Мендельсона нежную и неторопливую песню, похожую на перезвон колокольчиков. Мама с Олей упорхнули на свои места. Оля будет с противоположной стороны от Коли у алтаря, а мама — в первом ряду возле Игоря и Иры. Карина прийти на свадьбу отказалась. Я оставила этот эпизод без комментариев что вслух, что в мыслях, а вот Игорь и Артем красноречиво выразили недовольство. Наверное, оба вопреки всему надеялись, что женщина поступит как положено матери и разделит счастье с сыном, позабыв имеющиеся и мнимые обиды.

Уже показались ряды затянутых нежно розовым шелком стульев, между которыми стояли гости и благоухающие букеты цветов по краям засыпанной белоснежными лепестками дороге к алтарю. Высокая прямоугольная арка над ним тоже была увита цветами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но всю эту сказочную красоту я заметила лишь мельком. Ведь взгляд сражу же выхватил Артема и жадно зацепился за его высокую широкоплечую фигуру. Без пиджака в расстегнутой на несколько пуговиц белоснежной рубашке и серых брюках он стоял и застенчиво улыбался, не сводя с меня сияющих глаз.

Папина рука, на которую я опиралась, слегка подрагивала. Его добрые и мудрые глаза поблескивали от слез. Мама вытирала свои ежесекундно, а Ира гладила ее по предплечью и тихо говорила что-то на ухо. Обтягивающее платье девушки подчеркивало уже округлившийся животик. Игорь после узи любил повторять, что и без него знал — у них будет сын.

— Будь счастлива, принцесса, — прошептал, отдавая мою руку Артему, — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, папа.

Рука Артема была такой же холодной, как и моя. Отросшая челка упала ему на лоб, и мужчина откинул ее назад. Положил мою руку себе на локоть, и мы стали перед ведущим. Он начал говорить, но я едва слушала. Едва замечала, что мы с Артемом не одни под этим синим небом.

Коля поднес миниатюрную атласную подушечку, Артем взял с нее кольцо и надел мне на палец. Я сделала то же самое, мы взялись за руки и повернулись лицом друг к другу.

— Я полюбил тебя, когда впервые взглянул в твои глаза цвета ночи, — проговорил Артем срывающимся голосом, — В тот момент ты стала смыслом моей жизни. Я всегда буду рядом, всегда буду любить, оберегать и защищать тебя.

— Когда мы вместе, я…, - краем глаза я заметила какое-то движение и обернулась. И оттолкнула Артема за миг до того, как наступившую тишину разорвал грохот выстрела. Оглушительный, страшный, невозможный здесь, на окутанном счастьем благоухающем островке. Наверное, именно поэтому мне стало настолько больно. Из-за такой чудовищной несуразности и несправедливости кошмара, ворвавшегося в нашу с Артемом сказку. В груди будто произошел взрыв.

Я не могла дышать, в глазах потемнело. Ткань корсажа платья пропитывало что-то теплое. Крики вокруг слились в неразборчивую какофонию звуков.

Небо над головой. Небо в его глазах. И темнота, в которой нет боли.

Глава 27

Дерек

Я помню, как увидел ее впервые. В сырой, пасмурный день за окнами забитого коридора университета. Из тех, в которые неохота выходить на улицу даже затем, чтоб дойти до машины. Но нужно обязательно, ведь меня ждет отец и миллион заданий в офисе, качеством выполнения которых он, как и всегда, будет недоволен.

Прибавляю шаг, игнорируя обращенные на меня взгляды девчонок, их приторные улыбки и готовность прибежать по первому зову к сыну Каминского. И вдруг этот вихрь сияющих каштановых волос с запахом ягод. Машинально подхватываю его почти невесомую обладательницу, не давая соприкоснуться с грязноватым паркетом, под визг остальных. Думаю о том, до чего они изобретательны в способах привлечь мое внимание и чувствую себя идиотом, что повелся. Однако, девчонка действительно без сознания. Секундная растерянность и вот я уже проверяю пульс — он, к счастью есть, потом поднимаю ее на руки и выношу на воздух. Холода не чувствую в отличии от девчонки вероятно, потому, что она начинает шевелиться. Заношу ее в медпункт, осторожно укладываю под причитания медсестры на кушетку.

Длинные ресницы трепещут, девчонка открывает глаза. Темно-карие, они с удивлением или даже испугом фокусируются на моем лице. А я смотрю на нее. Красивая. Очень. Глаза большие, губы пухлые, но свои. Я такое уже на раз вычисляю. Нос чуть великоват, но это ее не портит, а наоборот даже. Подчеркивает редкую нынче индивидуальность красоты.

Голос — приятный, хоть и с акцентом. Откуда она? Россия? Украина? Второе скорее всего. Но в обоих вариантах все будет просто — такие ведь на все готовы ради одной только иллюзии возможности остаться жить за бугром, а не возвращаться в унылую действительность родных краев. «Такие»… А эта нифига подобного. Не такая. Думал сперва нарочно динамит, чтоб цену набить. Даже интересно стало, сколько продержится и что потом попросит за радость обладания. И пока проверял увяз по уши. В ее умении слушать и говорить в нужный момент нужные вещи, а не принятые или те, которые хочешь услышать. Умная. Настолько, что и мне иногда с ней рядом бывало неловко. Порядочная. Хоть и плясала ночами на сцене в клубешнике, ни разу ни с кем за бабло не трахалась. Справки навел — информация стопроцентная. Такое вообще бывает? Как оказалось — да, бывает. Вот только редко.

Я помню, как лишился иллюзии, что и у нее есть цена, только несколько иная. Сделал, чтоб работу потеряла, взамен предложив считай мечту на блюдечке, а все равно ничего не изменилось. Ведь у меня была Елена. Расстался бы с ней тогда не задумываясь, но уж слишком хорошо для бизнеса если в будущем фамилия Каминский окажется рядом с фамилией Беднаж…. Тогда я не понимал еще, что дело и не в этом тоже.

Я помню, как осознал, что не хочу наблюдать рядом эту избалованную стерву ни за какие коврижки. Хочу только ее — Вику. Послал все к такой-то матери и порвал с Еленой и прежней жизнью.

Я помню, как впервые ее поцеловал. Выпускной. Долгожданная свобода от лекций и семинаров. Она искренне рада за меня. Такая красивая с румянцем на щеках и влажно блестящими глазами. Хочу ее… Хоть просто коснуться не по-дружески. Вот он — нужный момент, а меня трясет, будто это мой первый поцелуй. Решился. А в ответ история о несчастной любви к какому-то чмошнику. Ну узнал о нем все. Такое. Воротила тот еще, надо признать, но мне все равно не чета. Да и о Вике стопудово думать забыл. Он смог. Значит и мне надо.

Я помню, как пытался забыть ее. Дни, недели, месяцы. С Еленой, с другими девками — одинаково безликими и пустыми на фоне той единственной, которой не нужен. Которая мне не по зубам. Мне? Вот уж нет. И я решил пробовать снова. Понимал ведь, что бьюсь головой о каменную стену, но не мог остановиться.

Я помню, как она согласилась быть со мной. Помню свой триумф, помню фейерверки, когда кончал с ней. Каждый из них — помню. Я будто умом повредился тогда. Не видел, не замечал ничего кроме того, чего хотел. А хотел я чтоб она меня полюбила. О, да. Хоть капельку так же, как я ее. Но вскоре понял, что этого так и не произошло. Она никогда не любила меня. Ни одной гребаной минуты. Притворялась — умело, искусно, как и все, что делала. И даже поняв это я не был готов остаться без нее. Того что жена недостаточно, а вот ребенок навсегда бы привязал ко мне — ей ли не знать, с кем он останется при разводе, учитывая мои связи. Однако и здесь она меня обыграла. Я сорвался, а она ушла. Я приполз к ней, и она царственно простила. Сучка. Бессердечная лживая сучка. Чего ей не хватало? Почему я не заслужил трех проклятых слов из ее уст или хоть ощущения наличия толики любви ко мне? Она ведь знает. Знает, что может крутить мною как хочет, всего лишь присутствуя рядом взамен, но не делает даже этого.

Я помню, как пытаясь отомстить ей отомстил себе разрушив то немногое, что между нами еще оставалось. Немногое… Лишь потеряв ее, окончательно потеряв, я понял, как много было у меня, когда она просто была со мной. Когда на дне ее темных глаз, в тембре голоса плескались добрые чувства ко мне, когда она заботилась, слушала, говорила. Когда от нее не веяло одним лишь ледяным холодом презрения….

Я помню, как возненавидел ее. Многие месяцы каждый сделанный шаг был во имя ненависти…. Во имя жажды ощутить хоть каплю ее сожалений о том, что выбрала не меня. Это пожирало. Выворачивало наизнанку, лишало рассудка. Заставляло желать лишь одного — уничтожить ее.

Я помню, как увидел ее в последний раз. В белом платье, невестой другого. Того, кого она спасала позабыв о себе. Того, за которого она была готова умереть. Грохот выстрела до сих пор стоит в ушах. До сих пор я вижу кровь, заливающую это ее проклятое белое платье, надетое не для меня. Утекающую, словно песок в часах, отсчитывающих последние секунды до момента, как мне станет легче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но не стало. Не важно ведь где она, не важно с кем, не важно, жива ли. Я все равно не смогу перестать любить ее. Вот только теперь мне не осталось даже ненависти, что поддерживала столько долгих как вечность дней и ночей. Мне осталась лишь череда воспоминаний. От нее осталась лишь череда воспоминаний. Это я сделал так, чтоб от нее осталась лишь череда воспоминаний. Это я ее убил.

А сейчас готов сделать что угодно, отдать что угодно, даже свою жизнь, лишь бы вернуться в ту секунду, когда спустил курок. Лишь бы исправить то, что натворил. Лишь бы она была живой. Дышала. Радовалась. Любила…. Пусть даже не меня.

Вот только даже сдохнув сейчас в этой вонючей каталажке, я не сумею исправить содеянного.

— Ничего, Вики…Ничего. Скоро мы встретимся. И там ты точно будешь моей…

Глава 28

«Многих мы теряем в дороге. А знаешь, кто все же добирается до больницы? Тот, кто все время на тебя смотрит. Не закрывает глаза, мыслит. Вот он и выживает».

Почему-то первым, что вспомнила придя в себя была именно эта фраза из старого фильма об инопланетном вторжении. Я всегда считала, что она была единственным, в чем сказавший ее сумасшедший герой был прав.

Впервые в жизни мне настолько физически больно. Плечо не просто горело огнем, в него будто засунули шипованную головку моргенштерна. Современного, а от того усовершенствованного. Ведь шипованный шар совершенно точно не умел расширяться раньше. Или умел? Попыталась припомнить и не смогла. Может потому, что слишком давно читала об этом…

Перед глазами все плыло, но я изо всех сил старалась сфокусировать взгляд и не отключиться опять. Смотреть. На своего самого-самого родного и любимого врача, что одной рукой гладил меня по лицу, а другой прижимал повязку на ране и не переставая повторял, что все будет хорошо. На своего любимого мужчину. Своего любимого мужа, которому я так и не успела вновь признаться в любви, в момент, должный стать самым счастливым, но обернувшийся трагедией.

Сжимая руль окровавленными пальцами, он вел машину. Быстро настолько, что казалось, будто мы сейчас взлетим. Он предельно собран и сосредоточен. Если б не белое как мел окаменевшее лицо и лихорадочный блеск в глазах, то показалось бы, что Артем само спокойствие. Однако это не так. Я чувствовала его боль и отчаяние и это намного, намного хуже любой раны.

— Как она? — проорал Артем на секунду бросив взгляд в зеркало заднего вида.

— Тема… Все хорошо, — сипло выдавила.

— Вика… Маленькая… Ты только не спи… Не спи, хорошо? — его голос срывался.

— Не буду, — наткнулась взглядом на лицо сестры. Она сидела полу боком на переднем сиденье, обхватив рукой спинку и беззвучно плакала.

Два страшных события за полгода… Бедная моя малышка. Такая маленькая. Особенно сейчас, с постоянно шмыгающим носом, закушенной нижней губой и потекшим макияжем она выглядела как ребенок, который залез в мамину косметичку и намазался всем, что там нашел и плакал теперь от того, что его за это отругали. Ах, если бы…

— Нормально все! Нормально, да, принцесса? — папин голос дрожал. Как и руки. Впервые у него дрожали руки.

— Папа…. Руки… Ты говорил… Они никогда не должны дрожать.

— И не будут! — он плакал. Второй раз в жизни. Первый был, когда родилась Оля. Но тогда это было от счастья, — Не будут, дочка!

— Оля, сядь ровно и пристегни ремень! — сказала тоном старшей сестры, но она и не думала это делать, а лишь слабо улыбнулась сквозь слезы.

Автомобиль подпрыгнул на очередном ухабе дороги и боль ослепила. Лица — отца, Артема, Оли начали меркнуть.

Черт, насколько же все плохо? Если уж папа терял самообладание, то…

— Тема…Я…Я не сказала тебе, — не сказала столько всего. Что люблю тебя и всегда буду любить. Не сказала, что всегда буду держать тебя за руку и…. Слова клятвы начали ускользать. Как и лица. И обивка салона. И белоснежная ткань моего платья, занимавшего будто все пространство автомобиля.

— Не смей! — полный муки рык, — Не смей, слышишь?!

— Я не это хотела, — что же я несла. Только хуже ему делала, им всем, вместо того, чтоб утешить, — Не чтоб попрощаться, нет, а просто…, - мысли путались. От слез пекло глаза. И до чего же трудно говорить. Язык будто тонну весил и к небу присох. Воды бы сейчас!

— Сынок, все хорошо, успокойся! — мягко, но уверенно сказал меж тем папа, — Следи за дорогой, ладно?

Сынок…. Как же я мечтала когда-нибудь такое от него услышать. Сколько ждала, чтоб родители разделили моей счастье. Родители… остальные….

— Папа…. Кто… Кто-то еще пострадал? — внутри все сжалось от страха. Худшего чем охвативший естественный страх за себя.

— Нет, милая. Не волнуйся ни о чем, хорошо? Скоро уже приедем….

Он говорил еще что-то, но слова слились в неясный гул. Месиво. Как и окружающая действительность надо мной. Не различить знакомых черт, не различить даже просто силуэтов. Не различить вообще ничего. Беспамятство. Темное, густое, но такое теплое и манящее. Я как могла сопротивляюсь, но все равно подолжала неумолимо тонуть в нем….

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тепло приятно окутывало меня. Оно повсюду, даже в кончиках пальцев на ногах и руках. Но тело наслаждалось им лишь несколько мгновений, ведь вернулась боль. Она сейчас иная — уже не распирающая, но все равно острая, мозжащая. Услышала собственный стон. Он слетел с потрескавшихся губ — настолько, будто я вспомнила привычку грызть их и сделала это на улице в лютый мороз. Только сейчас мороза быть не может, ведь лето, август…

Во рту пустыня. Горло саднило как при жесткой вирусной инфекции. Такой, из-за которой неделю лежишь в кровати. Я помнила… Помнила, как заболела весной в одиннадцатом классе. Горло будто раздирало, голоса не было совсем. В носу не переставая щипало, а из глаз текли слезы. Но страдала я больше всего именно от того, как выглядела, ведь Артем вопреки неодобрению родителей и опасности заразиться самому целыми днями не отходил от меня.

Читал вслух «Мастера и Маргариту» потому, что мы проходили именно это произведение в тот момент. Мне не нравилась история, а он смеялся и говорил, что все равно будет читать именно ее чтоб желая избавиться от необходимости слушать, я поскорее выздоровела. А всего несколько месяцев спустя он…. С этой грязной тварью! О, нет. Этого не было. Вернее, все было не так. Не так!

Веки очень тяжелые. Будто рыдала несколько часов не переставая. Их не хотелось поднимать, да и узкая полоска света, который все же пробивался, немилосердно резал глаза. А еще плечо. Рука. Грудная клетка. Уплывающее сознание манило избавлением от боли в них. И вдруг я почувствовала знакомую руку на своей. Ее ни с чем не спутаешь. Я, кажется, уже выучила каждую линию на ладони, каждый изгиб сильных пальцев. Попыталась ее сжать. Изо всех сил, а получилось еле-еле.

— Вика? Вика, ты меня слышишь? — знакомый голос. Чей, интересно? Все же открыла глаза. От света их пекло, но несколько секунд спустя — едва зрение сфокусировалось, я забыла об этом.

И о боли забыла. О физической, ведь душевная в разы сильнее. Боль того, кто впился сейчас в мое лицо полным страдания взглядом покрасневших глаз. В русых волосах широкая седая прядь. Это не обман зрения! О, боже…

— Вот умница, — вновь этот голос. Перевела взгляд на второе лицо.

— Дмитрий Дмитриевич, — узнала его обладателя. Седовласый анестезиолог с мудрыми глазами один из немногих, с кем папа работал чуть ли не с начала своей практики.

— Он самый, — в этот момент появился папа, — Спящая красавица проснулась. И целовать не пришлось. Ой, прости…. Артем, да?

Артем не отреагировал. Продолжая осторожно держать мою руку, нежно коснулся лица, провел по волосам. Услышала его неровное, надсадное дыхание, в котором звучали едва сдерживаемые слезы.

— Как себя чувствуешь, малышка? — папа.

— Пить, — похоже организм подал голос вместо меня. Дрогнувшей рукой Артем поднес мне стаканчик с трубочкой. Обхватив ее губами, потянула прохладную, восхитительно вкусную воду. Почти сразу начало подташнивать, и я прервалась.

— Умница, нельзя много, — папа тоже гладил меня по волосам. Медленно вздохнула и выдохнула. Приступ прошел.

— Оставляю вас, — проговорил тем временем Дмитрий Дмитриевич.

— Спасибо, коллега, — папа обменялся с ним рукопожатием, — Артем, дай-ка ее осмотрю.

Болезненное усилие, которое понадобилось приложить Артему, чтоб отпустить мою руку я ощутила физически.

— Вик, что случилось помнишь?

— Свадьба…. Дерек…., - думать и вспоминать становилось все проще, а вот обличать все это в слова едва выходило.

— Головокружение? Тошнота?

— Нет.

— Плечо болит?

— Немного, — все же призналась.

— Сейчас укольчик сделаем, — и вставив в уши фонендоскоп, стал слушать сердце. Потом появилась медсестра и измерила мне давление. После поставила укол в вену.

— Как она? — спросил Артем.

— Артем, все будет хорошо, — твердо ответил папа и повернулся ко мне, — Пуля повредила только мышцы, солнышко. Ты поправишься очень быстро.

— Ты меня оперировал, да? — предположила я.

— Никому не мог доверить свою принцессу, — поцеловав меня в лоб, тихо сказал, — Ну, отдыхай. Артем?

— Я останусь с ней, — в его голосе металл.

— Ладно, — выдохнул папа после паузы. И вышел.

— Тема…, - только сейчас я заметила, что под одноразовым медицинским халатом у Артема все еще свадебная рубашка. Забрызганная моей уже потемневшей кровью….

Шагнув к койке, Артем присел на край и взял меня за руку. Поднес ее к губам и прижался ими к коже. Развернув ладонь, погладила его по колючей щеке.

— Тема, я поправлюсь.

— Конечно, маленькая, — сдавленно прошептал, — Конечно….

Я хотела сказать еще что-то. Так много всего. Успокоить, утешить. Но мысли ускользали, скрывались в тумане. Он густой, вязкий и расширялся все больше и больше. Боль отступала. Обезболивающее! Точно, оно….‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29

Вокруг сплошная белая пелена. Непроглядная, ледяная. Я бежала, вернее пыталась бежать. Вязла по колено в глубоком снегу. Кричала что есть мочи, но не раздавалось ни звука. Задыхалась от сыплющегося в лицо снега, впивающегося в кожу, словно сотни игл и от понимания, что посреди снежной пустоши я одна. Что Артема здесь нет.

И вдруг почувствовала тепло знакомых рук на своем лице, услышала его голос, что звал меня по имени. Потянулась к нему изо всех оставшихся сил, каждой исстрадавшейся клеточкой. Белоснежную пелену сменила темнота с узкой яркой полоской в центре. Та расширялась — больно, очень. Как будто в глаза песка насыпали, а по левому плечу взад и вперед катался трактор с плугом, вспахивающим внутренности будто они земля под посевы. Но все это померкло, когда я увидела лицо Артема. Бледное, осунувшееся, искаженное страданием. Сердце сжалось…

— …все хорошо! Это просто сон, — хриплый голос.

— Да, — сглотнула. Позади мужчины увидела окно за которым уже глубокая ночь, — Тема, сколько времени?

— Пол третьего. Папу позвать?

— Не надо… Тема…. Я так тебя люблю, — выхватила из заторможенного подсознания самое-самое важное. И вновь накатила темнота.

Меня разбудил негромкий разговор. Он проник в какой-то очередной тревожный сон, растворяя к счастью его содержание в памяти.

— А я сказал пусть она еще немного поспит! — Артем очень-очень зол.

— Послушайте меня, пожалуйста! По правилам необходимо получить показатели до обхода…

— Это ты меня послушай….

— Какие-там показатели? — о, голос звучал уже на много лучше. Слабый, но хоть четкий. Сглотнула сухой ком в горле. Мягкий утренний свет больше не резал глаза, а в голове прояснилось. Как же хорошо…

Артем угрожающе навис над каким-то молодым человеком в медицинской форме у изножья койки. Тот почти такого же роста и телосложения, но младше лет на пять. Важность, которой преисполнена вся его поза нивелировалась очевидным испугом на лице. Позади мужчин я увидела стол и монитор компьютера. Сестринский пост! Ну, конечно — я же скорее всего находилась в реанимации.

— Вика, — Артем прихрамывая подошел к изголовью. Утренний свет еще больше подчеркивал то, насколько он уставший и измученный. Бессонной ночью, болью и страхом за меня, — Как ты?

— Нормально, — пробудившаяся вместе со мною боль в плече отступила на второй план.

— Виктория Егоровна, мне нужно измерить вам давление и температуру, — молодой человек подошел к другой стороне койки, — Вот, поставьте, пожалуйста….

— Я сам, — прошипел Артем. Взял из подрагивающих рук медика термометр и осторожно поставил его мне под мышку. Через несколько секунд раздался сигнал. На маленьком экране тридцать семь и пять. Что ж, вполне нормально после операции.

— Твою мать!

— Тема, это абсолютно нормально, — взяла его за руку. Та была очень холодной. Инстинктивно я потянулась и левой рукой — попытаться хоть немного согреть. Перевязь удержала ее чуть позже, чем в плече буквально взорвалась боль. Я стиснула зубы, но через них все равно прорвался стон.

— Егора позови! — нервно бросил Артем, склонившись ко мне. Парень с очевидной радостью испарился за дверь. Мысль о том, какого ему было в компании Артема эти несколько часов вызвала невольную улыбку. Бедняжечка медик…. Или, может, он чем-то провинился и именно поэтому его приставили ко мне прекрасно зная, как будет вести себя Артем.

— Что? — он тоже улыбнулся. Совсем чуть-чуть.

— Бедный парень. Я до сих пор слышу, как стучат его зубы. И не стыдно тебе обижать маленьких, а? Представляю, что ты ему говорил….

В этот момент в палату вихрем влетел папа. Увидев, что я в порядке он замедлился так резко, что бегущий следом вприпрыжку парень почти налетел на него.

— Ой, извините!

— Привет, солнышко! Как себя чувствуешь? — отмахнувшись, спросил у меня папа.

— Лучше, — честно ответила я.

— Температура у пациентки тридцать семь и пять десятых градуса. Артериальное давление замерить не успел…

— Обход по расписанию в восемь ноль-ноль. Это через десять минут. В вашей палате один единственный пациент и вы все равно не успеваете собрать необходимые данные?

— Я… Я, — залепетал парень.

— Можете быть свободны, я сам, — и парень торопливо ретировался.

— Пап, он не виноват, — поспешила заступиться я, — Помешали обстоятельства.

— Этому вечно обстоятельства какие-то мешают. То пьянки-гулянки, то еще что, — беззлобно проворчал он.

Потом измерил мне давление, записал показатели, осмотрел и обработал швы.

— Вполне можем и в палату перебираться, — резюмировал после, — Сейчас тебе кровь возьмут, а я пока каталку притащу….

— Я сам ее отнесу.

— Ты сам еле на ногах держишься, — отрезал папа, — Кроме того ей так будет больно.

Контраргумент, однако. Пришла медсестра и взяла мне кровь из вены. Едва она ушла, привезли «каталку». Инвалидное кресло. Я содрогнулась живо ощутив чувства Артема при виде его, хоть парень и не подал виду.

Едва мы оказались за дверью с надписью «Реанимация», нас обступили родные. Все здесь. И все еще в платьях и костюмах. Ужасно усталые и несчастные. Глаза мамы и Оли покраснели от пролитых слез. Бедные мои…

Мы погрузились в лифт, поднялись на пару этажей. Коридор, снующий взад и вперед персонал больницы и пациенты. Гомон голосов, мелодия звонка чьего-то телефона. В голове начало противно гудеть, а внутри поднялась волна радости. Необузданной радости выжившего. Слезы навернулись на глаза. Все решили, что мне больно. Я принялась неловко убеждать, что нет, все хорошо.

Одноместная палата. Вид на панораму города. В нем тоже кипела жизнь. Кто-то спешил на работу, кто-то с нее возвращался. Пробки, ругань водителей, просыпающиеся офисы. Звук работающей кофе-машины.

— Эх, кофе бы сейчас.

— Нельзя, дочка, — укрыв меня одеялом, сказал папа.

— А… Да, конечно.

— Но немножко покушать надо перед капельницей, — включилась мама. Есть не хотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— С удовольствием. Только если все, кто еще не ел тоже присоединяться, — повернула голову к Артему. Тот как раз стянул с себя халат. Вид окровавленной рубашки оживил и без того все еще яркие воспоминания. Артем выругался.

— Сынок, вот переоденься, — мама торопливо протянула ему пакет с одеждой. Коротко поблагодарив, Артем исчез в ванной комнате.

Потом все заговорили разом. Принялись хлопотать вокруг меня и утешать. Папа объявил, что мне нужен отдых, а я уточнила его необходимость для всех остальных. В итоге в палате остались только мои родители и Оля. Мама разогрела в микроволновке куриный бульон для меня и какое-то мясо с картофельным пюре, очевидно, для Артема.

— Мам, поезжайте домой. Я в полном порядке, а на вас лица нет.

— Давай-ка покушаем, — проигнорировав мои слова, мама поднесла к моим губам чашку. Я сделала пару осторожных глотков, проверяя затошнит меня или нет. После наркоза все же прошло меньше суток, кто знает… Но все обошлось и я, хоть и без аппетита, выпила полчашки.

— Умница, — со знакомой с детства интонацией радостно проговорила мама.

— Ваша очередь — у нас уговор, — хмыкнула я.

— Да мы завтракали.

— Я об отдыхе. Мой завтрак в обмен на ваш сон.

— Когда это мы так договаривались? — нарочито насупился папа.

— Сейчас и договорились. Серьезно. Пожалуйста. И Артема с собой возьмите…

— Я. Останусь. С тобой, — проговорил из ванной Артем. Распахнул дверь и вышел. Хромая и даже немного пошатываясь.

— Поешь, — я кивнула на дожидающуюся его тарелку. Ну, хоть в этом прислушался.

Через несколько минут мне поставили капельницу. Мама с папой дождались, пока она закончится, потом папа проследил, чтоб мне укололи обезболивающее и они все же собрались домой.

Мы с Артемом остались одни.

— Иди сюда, — он переместился со стула на край койки, — Нет, ложись…

— Вик, нельзя. Твоя рана…

— Что ей будет если ты просто полежишь рядом? — я закатила глаза, — Пожалуйста…

С минуту сомнений, и он осторожно улегся на бок, обхватив или скорее держа руку над моей талией. Так хотелось его обнять, но Артем лег справа и единственная ныне действующая рука была зажата между нами. Потому я просто прижалась лбом к его лбу. И какое-то время мы просто лежали так, слушая дыхание и стук сердец друг друга, наслаждаясь теплом тел. Его губы со стоном сомкнулись на моих. Нежно, трепетно, едва касаясь. Большие горячие руки мужчины обжигали кожу сквозь ткань ночнушки. Внутри проснулось неистовое желание, усиленное опасностью, пережитой накануне. Бедром я чувствовала, что оно взаимно. Боль, нарастающая сонливость и благоразумие отступали все дальше, но Артем оторвался от моих губ, левую руку устроил под своей головой, а ладонь правой целомудренно вернул на мою талию. Правая рука. На его кольцо есть, а вот на моей нет.

— Тема, кольца…

Он приподнялся. Вытащил из-под футболки цепочку, на которой были два моих кольца. Снял их, потом взял мою руку и поцеловав каждый палец, одно за другим надел на безымянный.

— Так жалко…, - бессвязно пробормотала. Действие лекарства некстати усилилось. Я прижалась к плечу Артема и закрыла глаза. И уже почти сквозь сон услышала:

— Если кому жалеть и придется, то только ему.

Глава 30

Ужасно хотелось в туалет. От этого и проснулась. Часы на руке Артема все еще покоящейся на моей талии показывали без пятнадцати два пополудни. Он сам крепко спал. Так не хотелось не только его будить, но и вообще отодвигаться даже на миллиметр, однако у организма другие планы. Что ж, руки-ноги и позвоночник целы, можно встать и самостоятельно. Оперлась на здоровую руку, сделала рывок вверх… Приподнялась лишь на несколько сантиметров и буквально свалилась обратно, ослепленная болью.

— Вик? Что? Плохо?

— Нет, — сглотнула и заставила себя медленно вздохнуть и выдохнуть, — Нет. Но позови нянечку, пожалуйста. В туалет мне пешком пока не судьба.

Конечно же никто никого звать не собирался. Артем взял меня на руки и занес в ванную. Поколебался немного, но все же вышел. Сделав свои дела, я решила попробовать встать самостоятельно. С сидячего положения вышло лучше. Голова закружилась, и я торопливо оперлась здоровой рукой на стену. Но приступ довольно быстро прошел. Шаг к умывальнику. Бледный призрак с растрепанными локонами в зеркале. Левая рука на перевязи из темной ткани, под ней и бретелькой кремовой ночнушки широкая марлевая повязка. Оторвала руку от края умывальника, использованного для опоры и коснулась к все еще закрученному локону. Глаза и нос защипало от подступающих слез.

Свадьба… Праздник нашей с Артемом любви. Выстраданной, пронесенной через долгие-долгие годы. А этот…Этот… Матерный лексикон проносился в голове, но выбрать подходящее слово не получалось. Просто взял и испортил его. Просто взял и вот так легко заставил Артема, маму с папой, маленькую Ольку, Игоря, Иру, остальных пройти через весь этот кошмар. Вот так легко решился убить меня.

И будто наяву я снова увидела тот момент. Секунда? Две? Движенье позади крайнего ряда стульев. Вскинутая рука с пистолетом. Грохот. Боль. Беспамятство. Я могла умереть! Если б не заметила, не обернулась, если б он прицелился лучше, я бы умерла. Если бы Игорь не взял своих людей, Дерек мог убить еще кого-то. Артема! Олю! Маму с папой…. А я стояла тут и оплакивала испорченный праздник вместо того, чтоб каждую секунду благодарить небеса за то, что жива сама и что живы любимые.

Осознание всего вместе переполнило невидимую чашу внутри. Из глаз брызнули слезы, я громко всхлипнула и начала плакать. Артем распахнул дверь, подхватил меня на руки. Плечо отозвалось болью, но она сейчас ничто. Обхватив его здоровой рукой, я спрятала лицо у него на груди и зарыдала.

— Вика… Маленькая, что? — в его глазах опять то выражение. То, которое было, когда они с папой везли меня в больницу. Ужас. Отчаяние. И опять из-за меня, — Помогите кто-нибудь!

— Тео-о-ома! Я… Я… он же… чуть меня… не уби-ил! Чуть… не… убил тебя, — захныкала, судорожно хватая ртом воздух.

Вбежали медики. Артем им что-то сказал, вернее прорал. Они как-то ответили. Я не слышала. Вернее, не могла разобрать слов. Почти не видела их даже. А вот залитую солнцем полянку, утопающую в цветах и окутанную счастьем видела отчетливо. Лица родных, друзей, счастливые глаза Артема, полные любви…Черный пистолет в руках человека, которого когда-то я считала лучшим другом…

Вдруг в предплечье впилось что-то острое и я почти сразу улетела в темную пропасть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Солнечный луч скользил по коричневой плитке пола. В нем весело кружились пылинки. Свет яркий, но совсем не резал глаза. Они легко сфокусировались на зеленых стенах, хромированном изножье кровати, белом хлопке пододеяльника, моей руке с воткнутым в тыльную сторону ладони катетером с розовой крышечкой. Плечо довольно сильно болело, но боль эта какая-то иная — тупая и ноющая. Если медленно и неглубоко дышать, она лишь немного усиливалась. Взгляд наткнулся на смартфон, лежащий на тумбочке. Хорошо, что справа! Медленно подняла руку. Она показалась ужасно тяжелой, но я все же умудрилась дотянуться и взять его. Семь ноль пять утра…

Интересно, где же Артем? Скосив глаза увидела вмятину на подушке, коснулась ее рукой. Ткань действительно все еще хранила его тепло или мне только так казалось? Впрочем, я и без этого знала, что Артем все время был рядом. И не потому, что видела его лицо каждый раз, когда просыпалась в минувшие часы, но потому, что и во сне ощущала его постоянное присутствие.

Спучстив ноги с койки, рывком село. Плечо пронзила боль, в голове поплыло… Черт возьми, я хуже беспомощного младенца.

Спала, ела, устраивала истерики и нуждалась в помощи для выполнения элементарных вещей. Но деткам-то все это положено, а я просто… А Артему ведь было намного хуже. Не пара дней — недели и месяцы физической боли, в разы превосходящей испытываемую мною сейчас. Неподвижность и бессилие… Долго, так мучительно долго. Какого это было для человека вроде него, которого отравляла сама иллюзия малейшей слабости и уязвимости? Рядом со мной он и родные, а с ним считай не было никого вообще. Сколько же сил нужно было, господи! Откуда он их взял…

А меня не было. Меня не было рядом. Вина, которую я так до конца себе не простила кислотой разливалась по венам. Глаза наполнились жгучими слезами, и я зло потерла их здоровой рукой. Снова и снова. От злости головокружение полностью отступило. Она придала сил игнорировать боль. Я не имела права вновь погружаться в сожаления о том, чего не изменить — ни тогда, ни тем более теперь. Не имела права позволять им высасывать силы. Прошлого не вернуть. Есть только настоящее и будущее. И это просто головокружительно много.

Ухватившись за тумбочку встала. Очертания палаты не начали плыть перед глазами, и я убрала руку от опоры. Умудрилась смахнуть стакан, и он со звоном разлетелся на осколки у моих босых ступней.

— Вы в порядке? — откуда ни возьмись появился морской котик. Не в виде говорящего животного, свидетельствующего о моем сумасшествии, к счастью. Просто возникший рядом незнакомец так и просился в какой-нибудь фильм об американских военных. На две головы выше меня и чуть ли не втрое шире с выразительными чертами загорелого лица, короткой стрижкой и белозубой улыбкой. Для полноты образа не хватало только камуфляжа и бронежилета. Потому, что оружие при нем — футболка на спине характерно топорщилась.

— Вы кто? — отшатнувшись, наступила на осколок и вскрикнула от боли.

— Так, присядьте, — скомандовал, деликатно обхватив большими ладонями мою талию и усадив на край койки. Сам присел на корточки и принялся осматривать мою ступню, — Ерунда, но обработать нужно.

— Я, кажется спросила….

— Не пугайтесь, — достав из кармана удостоверение, вежливо поднес его к моему лицу так, чтоб я могла прочесть, — Я охраняю вас по поручению Николая.

— Извините, я не знала об этом, — проговорила я, — Спасибо.

— Это моя работа, — отмахнулся парень.

Вытащил из ящика антисептик, запечатанную марлевую салфетку и пластырь. Смочив ее неуловимым движением обработал ранку и заклеил пластырем.

— Спасибо.

— Ерунда. Не вставайте только, надо осколки убрать.

С этими словами он исчез в ванной на секунду. Взяв там щетку и совок вернулся и стал убирать.

— Извините. Я сейчас ужасно неуклюжая.

— Старайтесь пока все же не вставать с кровати в одиночестве, — посоветовал он, — Голова закружится еще упадете и ударитесь. Через денек другой сил наберетесь и тогда уже…

— А откуда вы…

— Да всякое случалось, — смущенно пробормотал парень. Высыпав осколки в мусорное ведро, занес щетку с совком в ванну, — Вот и все. Но босиком все же не ходите.

Вытащил из-под кровати тапки и поставил мне под ноги.

В этот момент в палату вошел Артем. На его все еще заспанном лице мигом вспыхнул «праведный» гнев.

— Я услышал шум и решил проверить не нужна ли помощь, — торопливо объяснился морской котик.

— Просто супер. Спасибо, — ледяным тоном сказал емуАртем. Потом сел рядом со мной и с тревогой заглянул в лицо, — Вик, ты как?

— Все хорошо, я просто случайно стакан разбила, — проговорила я. Парень меж тем извинился и покинул палату.

— Прости, что оставил одну.

— На пару минут? — весело спросила, уткнувшись в его плечо. Полной грудью вздохнула запах, смешанный с ароматом кофе.

— Тема, что возле моей палаты делает морской котик?

— Понравился тебе, да? — промурлыкал, касаясь губами моей макушки.

— Я серьезно! — проговорила, отстранившись.

— Это мера предосторожности не более. Переживать не о чем. Так, на всякий случай, — бодро отрапортовал не отводя взгляда.

— А если честно? — возникшее предположение заставило содрогнуться, — Артем, что вы….Что вы натворили?

— В смысле?

— Дерек….

— В СИЗО сидит. И никогда не выйдет на свободу, сколько б его папаша не припер бабла и адвокатов, — Артем привлек меня к себе, — Ты больше его не увидишь, обещаю. Веришь мне?

— Тема…Вы что собираетесь его…

— Надо было еще на свадьбе, но…, - будто это само собой разумеется, кивнул головой мужчина, — Это ничего, все равно с ним разберутся!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Артем, нельзя….

— Доченька, здравствуй, дорогая, — на пороге возникли мама с Олей. Поставив пакеты, они бросились меня обнимать.

— Слава богу, тебе лучше, милая. Я завтрак привезла: кашку овсяную с клубничным вареньем, как в детстве, помнишь? Папа сказал, тебе можно уже. О, а вот и он сам!

— Просишь-просишь сказать, как проснется никакого толку, — пробасил папа, — Ну, как себя чувствуем? Вика!

— Нормально, пап, лучше намного! — пробормотала я, — Артем, я прошу…

— Маленькая, я на пару часов по делам уеду, — клюнув меня в губы, проговорил он, — Скоро вернусь.

— Артем!

— Все будет хорошо, обещаю!

Пожав руку папе, Артем скрылся в коридоре.

— Давай-ка температуру померяем…

— Сейчас, — сунув градусник подмышку, я напечатала Артему сообщение.

«Этого нельзя делать! Неужели ты не понимаешь, что будет, если вы….»

Ответ пришел сразу же.

«Вика, я скоро приеду и поговорим, хорошо?»

«Пообещай, что до этого момента ничего не случится!»

«Обещаю!»

— Тридцать шесть и восемь, отлично. Сейчас давление, потом швы обработаю и покушаешь…. Мм, повышено немного…

— Да хорошо все, пап! — резче чем хотелось, сказала я, — Правда хорошо. Я просто слегка нервничаю, вот и все.

— Ты скоро поправишься, милая. А бояться скоро будет нечего, обещаю, — мягко проговорил папа. Вот только в его взгляде ни капли этой мягкости не было. В них был вынесенный ими всеми приговор, — Сейчас швы посмотрю, будет немного неприятно.

Я закрыла глаза на секунду. Надо успокоиться! От паники никакого толку. И от меня никакого толку, ведь если Артем решит не сдержать слово, помешать я сейчас не в силах.

Завтрак. Восхитительно и невозможно вкусный. Частичный душ и вымытые волосы. Сытость и бодрость на смену слабости.

Чтоб хоть чем-то заняться решила попробовать пройтись. С папиной помощью выбралась в коридор и доползла до ближайшего окна. М-да уж…. Что там говорил морской котик? Пара дней? Хорошо бы. По возвращении в палату меня клонило в сон настолько, что сопротивляться я не в силах.

Когда проснулась, в палате была одна только Оля. Увидев, что я открыла глаза, сестра деловито осведомилась о моем самочувствии и взялась разогревать обед. По правде сказать, я ужасно голодная.

— Слушай, Вик, — поставив пиалу с супом-пюре на поднос на ножках, Оля примостилась на край койки, — Тебе правда не стоит больше бояться Дерека. Его скоро уберут наши люди…

— И кто это, интересно, обсуждает с тобой такие вещи? — перебила я.

— Не важно, кто! — взвилась сестра, — Я имею право знать, что урод, едва не убивший мою сестру заплатит за это!

— Бесспорно имеешь. Вот только почему-то тебе этот «не важно, кто» ни слова не сказал о последствиях.

— Никаких последствий не будет.

— Едва ли.

— Ты… ты что против? Не смотря на то, что знаешь: учитывая чей он сынок, ему грозит даже не тюрьма, а психушка. Из которой он быстро выйдет, и…

— Олечка, послушай, — я взяла ее за руку, — Я понимаю, каково это — жаждать мести. Понимаю, каково ощущать силу и защиту на своей стороне. Это одно из самых лучших чувств, которое может дать любящий мужчина своей женщине. Но у него есть побочный эффект — ощущение неуязвимости. Обманчивое ощущение, Оль. Потому, что на каждую силу всегда есть другая. И сейчас эти силы равны. Войтех Шиманский, это как Игорь, только в исключительно «белых» кругах и в Польше. Он сможет сделать так, чтоб их посадили. Артема, Колю — любого, кто будет причастен. Или даже убили. Ты это понимаешь?

— Я не подумала…

— Это ничего. Подумала я. И сделаю все, чтоб этого не допустить. Не волнуйся ни о чем, — вновь сжимаю ее руку, — Никто больше никуда не денется. Коля в том числе.

Сестра густо покраснела.

— Слушай, мы с ним не… Я…

— Ты бы хотела быть с ним? — сестра смущенно кивнула в ответ, — Тогда бла-го-слов-ляю.

Глава 31

— Артем, ты понимаешь, что замять это не выйдет? — поговорить у нас получилось лишь следующим утром. Мой измученный ожиданием и все еще не окрепший организм был рад и счастлив сдаться обезболивающему и усталости и вырубился до приезда Артема.

— Со временем выйдет, — хорошо хоть не юлил.

— Отлично. Просто здорово. А о каком количестве времени речь, позволь узнать?

— Вика… Он хотел убить тебя. И попытался это сделать. Если б попал чуть ниже, ты…, - Артем умолк не в силах продолжить и судорожно привлек меня к себе. Его ужас и боль будто стали осязаемы, и я почувствовала, как сжимается сердце. А потом начинает грохотать от жгучей ненависти к тому, кто заставил Артема через все это пройти.

Желала ли я Дереку смерти? Этот вопрос я мысленно задавала себе много раз за минувшие часы. Я боялась его. До дрожи в коленках и вспотевших ладоней. Неконтролируемая подсознательная реакция жертвы, чудом спасшейся от палача. Я ненавидела его за всю боль, которую он причинил моим родным. Однако я не была готова, фигурально выражаясь, направить ему в лицо пистолет и спустить курок. Не была готова отнять его жизнь. Не была готова уравнять его с нелюдем, изнасиловавшим Олю.

В коридоре началась какая-то шумная возня.

— Я сейчас, — Артем соскочил с кровати и быстро подошел к двери. Когда открыл ее, я различила знакомый голос.

— Пожалуйста! Мне нужно с ней поговорить, пожалуйста! — Елена!

— Олег, покажи, пожалуйста, даме где находится выход, — ледяным тоном приказал Артем, выходя.

— Я вас прошу! Только на минуту…

— Артем, я хочу с ней поговорить! — крикнула я. В коридоре на несколько секунд повисла тишина, а потом все трое выросли на пороге.

Если б не предварительное уточнение, мне понадобилось бы несколько минут чтоб в этой измученной старой женщине узнать холеную надменную красавицу, увиденную полтора года назад в нашей с Дереком кровати и несколько месяцев спустя на фото в сети.

Растрепанные немытые волосы рассыпались по плечам. Бледное лицо искажено отчаянной гримасой, вокруг опухших от слез глаз потеки туши. Мятая красная тенниска будто с чужого плеча, как и узкие джинсы. Впервые я видела ее такой. Она, Елена, была в отчаянии….

— Артем, оставь нас, пожалуйста.

— И не подумаю!

— Я ничего не сделаю, — едва слышно прошептала Елена.

— Это в твоих интересах, — я кивнула на парней, — Артем, я прошу тебя!

— Я буду за дверью, — помедлив все же сказал он и вышел.

— Елена, выпей воды….

— Не хочу, — шагнула к койке и вдруг рухнула возле нее на колени, — Вика, умоляю, помоги! Умоляю!

С рыданиями взяла мою руку и принялась целовать ее.

— Я не… Я не понимаю…

— Дерек жить не хочет, думая, что убил тебя, Вика! Он умом будто тронулся — не верит, что ты выжила. Он повеситься в камере пытался…. Я знаю, что не имею права просить. Знаю! Но я люблю его. Люблю! Ты ведь знаешь, какого это. Он говорил, рассказывал…

Даже имейся у меня время обдумать причину ее прихода, я ни за что бы не могла представить, что она такова. Ждала бы обвинений, угроз. Даже опрометчивой попытки расправиться со мной… Но только не этого.

— Вика, я прошу тебя! Я… я беременна.

— Я поговорю с ним, обещаю, — торопливо ответила ей, — Как будет можно приехать — сделаю это.

— Благодарю тебя! Благодарю…

— А теперь иди. Постарайся успокоиться. Тебе нужно беречь себя. Ради ребенка. Ради него.

***

— Артем, папа, Игорь, Коля, — я по очереди оглядела истуканами замерших напротив меня мужчин, — Я прошу вас четверых изменить планы. Я прошу вас оставить Дерека в живых.

— Малявка, че за цирк…, - усмехнулся Игорь, — Никто не станет убивать этого….

— Игорь, я ведь все понимаю. Понимаю, что вы все задумали. Но если осуществите, то навредите мне. Маме, Ире и Оле. И еще не родившемуся и ни в чем неповинному ребенку, — я медленно вздохнула и выдохнула, — Я не желаю Дереку смерти, а он больше не желает ее мне. Я не хочу потерять кого-то из вас, а все мы знаем, что это возможно, если поступите так, как решили. А после… Ничто не помешает Войтеху при желании расправиться и со мной. С любой из нас.

Я не сводила с них глаз. На лицах мужчин чередой сменялись замешательство, злоба, недоверие. Восхищение…

— Ты бы этого хотела? — будто годы спустя спросил Артем.

— Да.

— Тогда я даю слово — мы его не тронем. Дадим свалить в Польшу и чтоб его там отмазали, как того хочет шляхтич-старший. Но если он не то что сунется, а даже просто вернется сюда….

— Спасибо.

Следующая моя просьба понравилась им еще меньше, однако и ее пообещали исполнить едва окрепну. Не то чтоб я полностью успокоилась, но все же легче стало. Особенно после того, как Артем рассказал о встрече с Войтехом и «официально подписанном пакте о ненападении». Возвращающиеся с каждым днем силы лишали терпения, столь необходимого для соблюдения режима и если б не почти круглосуточное присутствие Артема, я бы сошла с ума от бездействия.

Через неделю после операции я чувствовала себя практически здоровой и результаты папиных тщательных обследований тоже говорили о том, что я уверенно иду на поправку. Если так пойдет и дальше, то через пару месяцев о случившемся помимо воспоминаний будет напоминать лишь шрам на груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Воспоминания… Из них вот этот кошмар вовек не стереть. Он станет рядом с другими, что иногда все еще заставляли вздрагивать ночами. И вместе с ними же будет меркнуть все больше, пока и от него не останется лишь небольшой след на сердце.

И вот я сидела на стуле в серой, тускло освещенной бетонной коробке без окон. Страдала бы клаустрофобией, загибалась бы сейчас в приступе паники. Лязгнули затворы и двое охранников практически затащили внутрь человека. Еще одного, для узнавания которого при других обстоятельствах потребовалось бы время. Измятая одежда, разбитые в кровь костяшки пальцев, едва заметный след на шее, пустые глаза под упавшей на них сильно отросшей челкой. Едва те остановились на мне, в них появилось жуткое необъяснимое выражение. Бледное лицо исказилось болезненной гримасой. Охранники толкнули его на стул напротив, приковали наручниками к перекладине поперек стола, разделяющего нас и вышли.

По дороге в СИЗО я много думала о том, что почувствую, когда увижу Дерека. Ненависть? Обиду? Страх? Сейчас, глядя на этого человека я поняла, что ни одного из предполагаемых чувств не испытываю. Передо мной оказался не враг, сперва попытавшийся разрушить мою жизнь, а после — ее отнять. Передо мной был вновь мой лучший друг — оступившийся, запутавшийся, несчастный.

— Это я, Дерек, — коснулась его руки. Он сильно, почти до боли сжал мою.

— Вика…. Ты жива! Жива!

— Да. Ты промазал на парочку сантиметров, — склонив голову, он прижался к ней губами. Неловко высвободив из перевязи левую руку я медленно протянула ее и погрузила пальцы в его волосы на макушке. Дерек заплакал. Задрожал так сильно, что зазвенела сталь, хоть обе руки мужчины лежали на столе.

— Вика-аааа….

Я поднялась, подошла к нему и обхватила за плечи. Горячие губы принялись лихорадочно касаться моего лица. Без страсти, без похоти, но в отчаянной жажде ощутить, что я жива. Я отстранилась. Вернулась на свое место, не отнимая руки, за которую он не переставал держаться.

— Не знаю, что сказать…, - глухо пробормотал вскоре.

— И не надо ничего говорить, я и так знаю, Дерек. Правда.

— Почему он меня не убил?

— Я попросила и не убил.

— Почему?

— Я не желаю тебе смерти, Дерек. Я даже не ненавижу тебя сейчас, — глаза защипало, ком подкатил к горлу.

— Я хотел тебя убить. Хотел и смог, — в больных глазах я увидела пустошь. Темную и бескрайнюю пустошь, наполненную одной лишь болью, — Тебя….

Он смотрел на меня и будто не видел. Или видел, но не в этот момент. В какой именно, я скорее всего знала.

— Дерек, ты меня не убил! Я здесь, — стиснула его руку, — Я жива.

— Я убил то, что было между нами. Пусть не любовь… С твоей стороны, пусть. Но что-то же было. Что-то хорошее же было, да?

— И есть, Дерек. Ты был и остаешься моим лучшим другом.

Он покачал головой. Положил ее на наши переплетенные руки.

— Что мне сделать, Вика? Что сделать, чтоб исправить…

— Живи, — просто сказала я.

— Зачем?

— Ради тех, кто тебя любит. Ради отца с матерью. Ради Елены и твоего ребенка. Да, Дерек, ты скоро станешь отцом.

Какое-то время он молчал. Гладил мою руку своими, рассматривая ее, будто диковинное сокровище.

— Нахер ему такой отец?

— Каким отцом стать только твой выбор, Дерек. Каким мужем, каким человеком… Просто выбери!

— Не просто…

— Да, ты прав. Это не будет просто. Но оно того стоит. Поверь мне, я знаю.

— У тебя все будет хорошо?

— Будет. И я очень бы хотела, чтоб так было и у тебя. У вас троих.

— Я попытаюсь, Вики, — он поцеловал кончики моих пальцев и отпустил мою руку, — Ради тебя я попытаюсь.

Эпилог

На тесте проявились две ярко синие полоски. Они расплывались перед глазами, превращаясь в четыре. Смахнув набежавшие слезы, я посмотрела на себя в зеркало ванной. Оттуда на меня глядела счастливо улыбающаяся женщина.

— Мама! Мама! — стук маленьких кулачков в дверь.

— Леша, я сейчас, — я выбросила тест в ведро и вышла. Сын сразу же потянулся ко мне, и я взяла его на руки, — А кто это у нас проснулся ни свет ни заря, а?

— Ты что плакала, мамочка? — с детского личика испуганно глядели глаза Артема.

— Конечно нет. Мамочка просто умывалась. Теперь твоя очередь. Идем-ка.

— Отпусти меня, я ножками пойду. Я уже большой, — важно попросил трехлетний малыш и я с улыбкой поставила его на пол.

В ванной он с сосредоточенным лицом выдавил горошинку пасты на зубную щетку и принялся чистить зубы.

— Папа тоже встал и пошел завтлак готовить, — сообщил, прополоскав рот и умывшись.

— Тогда идем помогать? На перегонки?

Заливаясь смехом, Леша со всех ног бросился из ванной, не дожидаясь «старта», я — следом. Мы пронеслись по коридору, миновали просторную залу и забежали в кухню. Там Артем, нацепив мой передник, уже колдовал над яичницей. Я подошла и поцеловала его в щеку. Выбросив скорлупу, мужчина поймал мои губы и обхватил руками за талию. Притянул к себе на несколько секунд.

— Ну, куда мы идем сегодня? — сел на корточки перед сыном, — Кино? Аттракционы? Картинг?

— Нужно выблать?

— Не-а! — подхватил сына на руки и усадил за стол, — Моя школа, — улыбнулся мне, — Все и сразу, да, Леха?

— Даааа!

— Смотри, Тема, разбалуешь их, — вопросительное выражение на лице мужа сменилось удивленным. Взъерошив русые кудряшки сына, он обошел стол и приблизился ко мне.

— Что? — я насмешливо изогнула бровь.

— Их? — с блестящими глазами уточнил он.

— Ага.

Артем обнял меня и приподнял над полом.

— Я так люблю тебя. Вас двоих. Троих, — прошептал, целуя.

Конец

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Эпилог