Семейный портрет в экстерьере (СИ) [existencia] (fb2) читать онлайн

========== 1 ==========

Керкира, 1970 год.

Стоило им выйти из самолета на посадочный трап, в лицо тут же ударил влажный, соленый, пропитанный морем воздух. Рей с радостью подставила ему щеки и улыбнулась – по греческому солнцу и теплу она порядочно соскучилась, а в последнее время Рим не баловал хорошей погодой. Бен же был мрачен, как туча, потому что совершенно не переносил жару. И все время до пункта аренды автомобилей он хмуро молчал и обмахивался использованным авиабилетом. Поэтому Рей взяла инициативу в свои руки, настояв на том, чтобы взять напрокат американский послевоенный бьюик-кабриолет, неизвестно каким чудом очутившийся на далеком греческом острове.

- Серьезно? – процедил сквозь зубы ее супруг, - кабриолет? Ты хочешь моей смерти?

- Уже давно, - ехидно усмехнулась Рей, убедившись, что Жени́ не слышит их разговора. Девочку куда больше увлекала ее новая фотокамера и попытки запечатлеть исторический момент своего первого визита на райский Корфу. Пленки у Женевьевы с собой была целая сумка, поэтому о потраченных впустую на указатели и случайных прохожих кадры, она не жалела. Бен уже пытался ее урезонить, грозившись разбить раздражавший его постоянными щелчками аппарат об асфальт, но спорить с дочерью, как и с ее матерью было невозможно. Жени заявила, что если он сломает ее любимую игрушку, то она непременно уйдет жить с цыганами. И Бен снова переключился на Рей, с интересом разглядывавшую каталог автомобилей.

- У них есть что-нибудь другое? – не унимался Бен, - что-то с крышей.

Рей встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха и вкрадчиво прошептала:

- Я расскажу твоей дочери, что ты – нацистский преступник, если сейчас же не перестанешь спорить.

- Сучка, - одними губами буркнул мужчина и, сдавшись, протянул жене бумажник и чековую книжку, - делай что хочешь.

В результате, Рей, конечно же, добилась своего, и радостно запрыгнула за руль вожделенного красного кабриолета. Она затруднялась вспомнить в какой момент жизни в ее голове вдруг родилась назойливая мечта прокатиться на машине с открытым верхом по опасным, извилистым серпантинам, пролегавшим прямо над морем. Но эта поездка показалась ей самым подходящим случаем, чтобы воплотить яркую, смелую картинку в жизнь. Она уже заранее все спланировала и даже легкий полупрозрачный шарф приобрела, вопреки своей ненависти к походу по магазинам, представляя, как красиво ветер будет развивать его на большой скорости. И тонкие ажурные перчатки, в которых теперь было жарко настолько, что хотелось содрать их вместе с кожей. Конечно, она сама села за руль.

Жени пыталась фотографировать на ходу, но быстро разочаровалась в этой идее, поэтому просто глазела по сторонам, жадно пожирая глазами лазоревое море, известняковые породы скал и тенистые оливковые рощи. Бен был, по-прежнему, крайне недоволен.

«Я мог не ехать, - мысленно обратился он к своей супруге, - твои друзья мне никто».

«А своих у тебя нет» - парировала она и бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида на дочь. Рей все время боялась того, что в один прекрасный момент способности проявятся в девочке и она подслушает их постоянные телепатические перепалки. Навсегда возненавидит их за это и уйдет жить к тем самым цыганам. Почему именно к цыганам, Женевьева объяснить не удосужилась, но постоянно использовала именно этот прием, однажды отметив, как при упоминании этого кочевого народа, у отца от злости краснеют кончики ушей. Девочка получала истинное, садистское удовольствие, выводя родителей из себя. Вероятно, когда Рей, еще здесь же, на Корфу, узнав о беременности, боялась, что подарит миру нового антихриста, в ее опасениях было слишком много правды.

«Кайло, прекрати, - взмолилась Рей про себя, - дочь Роуз выходит замуж. Это важный момент».

«Да, нашей то это не светит. Убью любого…»

«Ей десять лет!»

«Цыгане и раньше женятся».

Они обменялись красноречивыми взглядами и улыбнулись друг другу. Жени заметила и нахмурилась. Может быть, пока она еще не научилась улавливать чужие мысли, что было странно, учитывая прогнозируемый в ней потенциал, но была крайне внимательной и ничего не упускала из виду.

Возможно, Сноук ошибся и у избранных вовсе не должен был родиться особенный ребенок. Тогда они станут последними носителями загадочной силы. Возможно. Рей не стоило особого труда догадаться по морщине между бровей супруга, что сейчас он тоже думает об этом и она поймала его взгляд. Бен накрыл своей ее руку, покоившуюся на ручке переключения коробки передач.

Роуз и Хакс за эти годы перебрались в другое место, ничуть не менее живописное. Маленький старинный городок вытянулся вдоль побережья, и уютные белые домики прятались в густой зелени на отвесных скалах. Внизу была узкая полоска галечного пляжа, в этот жаркий день забитого людьми настолько, что за розовыми от солнца телами не было видно ни полоски суши. Старинную виллу времен итальянского владения островом, бывшую прежде в жутком запустении, дотошный немец восстановил самостоятельно. Рей посмеялась, услышав об этом от Роуз, но сдержалась от едкого напоминания о том, как рыжий офицер пытался наводить порядок даже в Гюрсе. Все это было в далекой, другой жизни, о которой было не принято вспоминать, но нужно было все-таки помнить.

Встречали их Роуз и загадочно-молчаливая пожилая гречанка, которая, однако, не отказала себе в удовольствии задушить в объятиях прибывших незнакомцев. Пока женщина мучила своими объятиями тут же ощерившегося Бена, Рей со смехом спросила у Роуз:

- Она глухонемая?

- Нет, - улыбнулась подруга, - говорит только по-гречески и жутко этого стесняется.

Роуз надоело наблюдать, как ее помощница докучает своим вниманием уже прилично осатаневшему от этого Бену, и она крикнула ей что-то по-гречески. Женщина послушно выпустила мужчину из своих насильственно-дружелюбных объятий и исчезла в доме, бормоча себе что-то под нос. Бен принялся брезгливо отряхивать свою рубашку.

- Ненавижу чертову Грецию, - пробурчал он, - ненавижу чертовых греков и их чертово гостеприимство.

«Да ты же тоже наполовину грек, если я не ошибаюсь» - не удержалась от шпильки Рей.

«Греческий еврей».

«О, евреем быть уже не так плохо?»

- Однако, привет, - усмехнулась Роуз, пытаясь привлечь к себе его внимание. Рей подманила Женевьеву и легонько подтолкнула ее в сторону дома.

- Сеньора, вероятно будет счастлива, если ты ее сфотографируешь, - сказала она, неоднозначно намекая дочери, что она при разговорах взрослых лишняя. Девочка обиделась бы, если бы не сочла эту идею достаточно привлекательной. Ее гречанка тоже облапала с ног до головы, а Жени терпеть не могла прикосновения незнакомцев. Ее темные глаза тут же загорелись жаждой справедливой расправы.

Рей просто жизненно необходимо было отправить девочку подальше, чтобы она не стала свидетельницей того, как встреча еще одной бывшей узницы и тюремщика, неминуемо превратится в катастрофу. Но она явно недооценила гостеприимство своей старой подруги, и ее крайне философский взгляд на вещи.

- Честно говоря, я ожидала увидеть тебя при «полном параде», - заявила китаянка, сверкнув глазами. В ее словах не было агрессии, скорее какое-то мягкое снисхождение взрослого человека к ребенку, изменившему своим увлечениям.

- Здесь слишком жарко для этого, - глухо отозвался Бен, взглядом спрашивая у Рей сильно ли она расстроится, если он швырнет ее подругу с террасы вниз на поросшие бурьяном скалы.

- На самом деле я рада тебя видеть, - примирительно сказала Роуз, - в других обстоятельствах, - и протянула свою маленькую узкую ладонь в подтверждение своего дружелюбия.

Рей предпочла не присутствовать на встрече Бена и Хакса, предчувствуя очередную очень натянутую светскую беседу, от которой ей будет хотеться провалиться под землю, и отправилась осмотреть дом и сад. Роуз была занята подготовкой ужина. Ее молчаливая служанка пыталась помогать, параллельно, отбиваясь от Женевьевы с ее фотокамерой. Рей была удивлена тому, что в доме пока относительно пусто и нет толпы гостей или родственников, которых, впрочем, у них особенно не было. Блуждая по комнатам, она обнаружила и саму Констанс, как и подобает невесте, крутившейся перед большим старинным зеркалом. Скорее всего эту древность притащил в дом Хакс. Все-таки их поколение было слишком падким на предметы старины, вызывавшие чувство невыносимой ностальгии по довоенным временам.

Констанс была удивительно хороша, но отчего-то чрезвычайно печальна. Рей она узнала не сразу, но внезапно увидела в ней родственную душу и тоже чуть не задушила в объятиях. Гостеприимство южан и тех, кто долго живет с ними – напомнила себе Рей, выпутываясь из тонких рук, покрытых бледным оливковым загаром.

- Рей, - вдруг очень вкрадчиво заговорила девушка, - мне нужна твоя помощь.

Выбора у нее особенного не было, тем более Констанс тут же сжала ее руки так, словно собиралась обсудить вопрос жизни и смерти.

- Только не говори родителям, - взмолилась невеста, - никому. Поклянись!

- Клянусь.

Констанс отступила, завязала в узел свои длинные белокурые волосы и развернулась к Рей лицом, демонстрируя свою точеную фигурку в консервативном простом белом платье. Рей хитро прищурилась и приготовилась убеждать девушку в том, что она прекрасна и сделала правильный выбор, когда дочь старой подруги вдруг огорошила ее вопросом:

- Не заметно?

- Чего не заметно? – осторожно уточнила Рей.

- Живот.

Рей попятилась назад и облокотилась о первый же попавшийся ей под руку предмет, оказавшийся антикварным, конечно же, комодом из ольхи. В этот момент она вдруг подумала, что Бен все-таки оказался крайне прав, выразив полнейшее нежелание присутствовать на этом торжестве и вообще держаться подальше ото всех немногочисленных друзей и родственников, что у них были.

- Ты беременна? – отупело откликнулась Рей. Констанс кивнула и огладила свою, пока еще идеально стройную фигуру длиннопалой рукой с дорогим обручальным кольцом, сверкнувшим на солнце внушительным драгоценным камнем.

- Да.

- Ну… - начала свою утешительную речь Рей, - вы же женитесь. Ничего страшного. Никто тебя не осудит.

- Да не в этом дело! – воскликнула невеста и драматично спрятала лицо в ладонях, словно собиралась разрыдаться, но всего лишь постояла так с минуту, прежде чем отняла руки и тихо сказала, - не от жениха.

- О… - только и могла, что бессвязно пробормотать Рей.

С Беном они столкнулись на террасе возле злосчастного бьюика, совсем недавно ставшего причиной их холодной войны, с одинаково сильным желанием убраться отсюда подальше. Бен уже собирался сесть за руль, когда Рей выскользнула к нему из тени раскидистой виноградной лозы, оплетавшей площадку у дома.

- Это ужас какой-то, - простонала Рей, привалившись спиной к холодному крылу автомобиля и извлекая из кармана льняного пиджака пачку сигарет, - зачем мы только приехали.

- Я же говорил, - с чувством выпалил ее супруг и повторил, словно взвешивая эти слова на языке, - я. Же. Говорил.

- Невеста выбрала именно меня, чтобы посвятить в свою страшную тайну, - пожаловалась Рей и, ловко перепрыгнув через бортик, уселась на пассажирское сидение, - я ведь так надеялась…

- Серьезно? – усмехнулся Бен, - а я думал, что проблема в том, что если Хакс еще раз попытается со мной заговорить, то вести бедняжку к алтарю будет некому.

- Давай уедем? – Рей покосилась на ключ зажигания уже торчавший на своем месте. В некоторые моменты, все-таки они отлично понимали друг друга и это чертовски ей нравилось.

- А Жени?

- Да ну ее, - беззаботно сказала Рей, - она уже невыносима, а подростковый возраст еще даже не начался. Все-таки мы породили чудовище. Пусть Роуз с ней мучается.

«Мне нравится, когда ты такая дрянь» - услышала она у себя в голове и даже хотела возмутиться, почему в слух Бен почти всегда говорит какие-то гадости или поносит весь белый свет и ее заодно, а все приятные вещи проговаривает только мысленно прямо ей в голову. Но тут же ощутила прохладные пальцы у себя на колене, деловито пробравшиеся под легкую ткань юбки. Стоявший вокруг зной ее окончательно разморил, и она уже потянулась за поцелуем, действительно готовая сейчас умчаться с ним хоть на край света, но у ворот послышался звук мотора еще одного подъезжающего автомобиля.

Блядь.

Рей предпочла капитулировать до того момента, когда это станет невозможным, скинула руку супруга и выбралась из машины. Бен последовал за ней с таким тяжелым вздохом, словно разом осознал всю тщетность бытия. Рей с ужасом подумала о том, что вероятность того, что день закончится кровопролитием, возрастала в геометрической прогрессии.

- Рей! – услышала она радостный голос Роуз с переднего двора виллы, - смотри, кто приехал.

Рей ухватила Бена за руку и переплела их пальцы, в жалкой надежде на то, что это успокоит его хоть немного и снизит риск возможного убийства. Потому что уже без трудов догадалась, кто именно почтил дом ее подруги своим присутствием. Впрочем, она даже представить себе не могла, что проблемой станет вовсе не этот человек, а его спутник.

Когда они вышли к остальным, Роуз уже во всю душила в объятиях По, одной рукой придерживая за юбку, рвавшуюся присоединиться к ней в акте всеобщей любви служанку-гречанку. Женевьева щелкала своим фотоаппаратом, вероятно, решив окончательно переквалифицироваться в документалиста. Но при этой сцене присутствовали еще двое людей, которые вовсе не торопились с кем-то здороваться или обниматься, а лишь прожигали друг друга взглядом. Констанс, уже переодевшаяся в обычное цветастое платье и незнакомый Рей парнишка, прибывший вместе с французом. Юноша стоял, облокотившись на капот автомобиля и сложив руки на груди, высоко вздернув острый подбородок. От внимания Рей не ускользнул и до боли знакомый перстень ярко контрастировавший цветом темного от времени серебра с бледной кожей на пальце незнакомца. Взгляд Бена тоже был прикован к проклятому кольцу. Рей ждала, что именно он станет яблоком раздора, но ошиблась.

- Какого черта ты здесь делаешь?! – вдруг оглушительно заверещала Констанс, чрезвычайно шокировав этим всех присутствующих.

«Так это тот твой приятель-летчик…»

«Не сейчас!»

- Не мог пропустить твою свадьбу, - очень тихо и вкрадчиво заявил незнакомый парень. Роуз почувствовала надвигающуюся катастрофу, оторвалась от По, и потащила Констанс к дому, чуть не вывихнув ей запястье. Служанка и Жени, до сих пор с упорством хищника, выбравшего себе жертву, преследовавшая гречанку, ушли вместе с ними. По неловко шагнул к Рей и заключил ее в объятия, этим заставив выпустить руку Бена.

- Змейка…

«Ты забыла, что я ненавижу, когда к тебе прикасаются?» - услышала она в своей голове и легко догадалась, что, возможно, то самое кровопролитие, которого она так боялась, случится прямо сейчас. Но дело внезапно приняло неожиданный оборот, потому что спутник Демерона вдруг оживился и направился прямо к Бену.

- Я знаю, кто ты такой, - безапелляционно заявил он.

Француз от неожиданности отпустил Рей и уставился на своего приятеля во все свои большие карие глаза. Вероятно, он почувствовал ответственность за юного друга и догадался, что сейчас с ним случится что-то недоброе. Рей растерялась, потому что теперь не была до конца уверена в том, кого именно ей придется защищать от крайне страшного в гневе супруга.

- И кто же? – Бен презрительно задрал подбородок, испепеляя мальчишку взглядом, мгновенно ставшим холоднее арктических льдов.

- Нацистский преступник Кайло Рен, - выплюнул юноша, сверкая глазами в ответ, - теперь ты не уйдешь от правосудия!

Комментарий к 1

ололо, я водитель нло

========== 2 ==========

Комментарий к 2

Глава, в которой вообще ничего не происходит 🤷🏻‍♀️

Мне кажется, или рейтинг надо повыше ставить? Или пока в тексте нет слова “член” все норм?🤔

Следом за этой чрезвычайно радостной встречей наступил, пожалуй, самый неловкий обед в жизни Рей. Лишенная возможности избежать этого мероприятия, она украдкой думала о том, что все происходящее могло бы быть сюжетом анекдота: за одним столом собрались два бывших нациста, две бывших узницы концлагеря, лучший пилот французского Сопротивления и… русский аристократ. Последний прибыл с опозданием, когда все уже заняли свои места и оказался никем иным, как женихом Констанс. Славный мужчина с лицом ребенка и очень проникновенными голубыми глазами. К счастью, молодой князь Андрей прекрасно говорил по-французски, потому что вырос в Париже и языковой барьер не стал очередным усугубившим витавшую в воздухе неловкость обстоятельством. На своей родине он никогда не бывал, ведь его семья эмигрировала во время революции, но его полусумасшедшая бабушка-княгиня постоянно рассказывала юноше разные небылицы о царских временах. Теперь гость с готовностью пересказывал все это собравшимся, слушавшим его в пол уха. Истории были интересными, но почти каждый присутствовавший за этим столом куда больше был занят игрой в гляделки. В воздухе, таком приятном, теплом, пронизанном солнцем, повисло напряжение. Даже великолепные блюда, домашнее вино, фрукты и кумкватовый ликер не способны были разрядить обстановку. Не замечала этого только Женевьева, во всю наслаждавшаяся едой, с осатанелым, почти животным рыком. Рей с радостью и сама поступила бы точно также, но от волнения у нее совершенно пропал аппетит и она уже полчаса возила по тарелке туда-сюда уже совсем утративший свой былой лоск фаршированный баклажан.

Бен, все это время пытавшийся взглядом прожечь дыру во лбу приятеля По, в какой-то момент не выдержал чавканья рядом и шлепнул дочь по пальцам, блестящим от соков печеного поросенка.

- Вилка. Ради всего святого, ешь вилкой, - прошипел он, заставив замолчать даже русского князя на другом конце стола. Молодой человек, прибывший вместе с Демероном и назвавшийся Рене, тут же с готовностью открыл рот, чтобы как-то это прокомментировать, но Рей его опередила:

- Дорогая, не вынуждай нас вернуть тебя обратно в зоопарк, - и очень натянуто рассмеялась, всовывая в руку девочки столовые приборы и вытирая ей лицо салфеткой. Женевьева нахохлилась, как драчливый воробей, только что выкупавшийся в луже и злобно сверкнула темными, почти черными глазами. Ох, это они, конечно, зря. Лучше не вставать между этой маленькой дикаркой и вожделенной ею пищей. Бен уже тысячу раз тщетно пытался обучить ее хотя бы минимальному столовому этикету, но все его попытки кончались тем, что дочь просто выводила его из себя.

- А, - многозначительно сказала Жени, - так все эти плетки у вас в спальне, чтобы меня дрессировать?

Блядь.

Теперь уже все присутствующие разом замолчали и уставились в их сторону. По и Роуз понимающе покивали, а Хакс гулко хохотнул и прикрыл рот ладонью, делая вид, что зевает. Рей захотелось провалиться под землю или закопать в этой самой земле свое невыносимо мстительное и злобное дитя. И надо же было калейдоскопу генов сложиться таким образом, что Женевьеве достались все самые худшие черты ее родителей? Или сам сатана когда-то засунул в ее мать свое семя?

Рей поежилась от фантомного холодка, хотя вокруг стоял душный полуденный зной. Даже тень виноградника, вившегося над террасой, не спасала.

- Это для занятий конным спортом, дорогая, - миролюбиво выдавила она голосом, почему-то резко ставшим на пару тонов выше.

- Ты же ненавидишь лошадей? – не унималась маленькая дрянь.

- Я да, но папа их обожает, - Рей пнула Бена ногой под столом, намекая, что ему тоже не помешало бы принять участие в попытках урегулировать конфликт, но он все понял по-своему. Если у ее супруга и были дипломатические навыки, то сейчас он предпочел продемонстрировать скорее их отсутствие. Конечно, он не был бы собой, если бы проигнорировал возможность подкинуть дров в этот костер.

- Да-а-а, - потянул он, улыбнувшись самой хищной из всех своих улыбок, - обожаю конный спорт… и наездниц.

«Ты, блядь, издеваешься!?» - не выдержала Рей, но вместо ответа муж лишь легонько погладил ее прохладными пальцами по коленке под скатертью, все также невозмутимо улыбаясь присутствующим. Прикосновение было коротким и мимолетным, а ей уже захотелось продолжения. Взбесившийся мозг тут же нарисовал возможную дальнейшую траекторию движения пальцев под подол ее юбки. Рей неосознанно потянулась к его руке, но Бен быстро вытащил ее из-под стола и оперся на нее подбородком. Рей была очень зла, но теперь еще и возбуждена в придачу. И это взбесило ее еще сильнее.

«Я тебе уши укорочу, пока ты будешь спать» - мысленно пригрозила она. Мужчина никак не отреагировал, зная, что молчание вызовет лучший эффект, чем любой колкий ответ.

- Рен, да ты не изменяешь своим привычкам, - усмехнулся Хакс и тут же скорчился от боли – Роуз весьма ощутимо ткнула его кулаком в бок, вынуждая поправить себя, - Бен.

Но было поздно – эта оговорка не укрылась от цепкого внимания Рене. Графин с домашним вином перед ним был пустым, так что рассчитывать на то, что все обойдется, не было смысла. Парень резко вскочил, опрокинув свой стул, и торжествующе закричал:

- Ага! Я так и знал!

Блядь.

Рей с трудом удержалась от того, чтобы не выругаться вслух, спрятать лицо в ладонях и не видеть дальнейшего происходящего. В идеале бы, конечно, еще и не слышать.

- Ну-ну, давай, - насмешливо благословил парня Бен, все еще улыбаясь, но уже иначе, обнажая крупные зубы с выдающимися резусами, как и подобает хищнику, - что ты там хотел сказать?

- Вы все, - не унимался Рене, указывая на присутствующих, - сидите за одним столом с беглым нацистом! – на этих словах Хакс поперхнулся вином и закашлялся. Рей зажала уши Женевьеве, но девочка начала вырываться и шипеть, как дикая кошка, не желая пропускать самого интересного. По попытался усадить своего приятеля обратно, но тот отмахнулся от его руки и в пылу гнева чуть не украсил француза фингалом. Роуз закатила глаза, Констанс осуждающе покачала головой, и только русский князь сидел неподвижно, не понимая как ему реагировать на происходящее. А может быть у них, русских, всякие драматические страсти обязательная процедура во время совместного приема пищи и он даже не удивился.

- А вы? – теперь Рене обратил свое внимание на Рей, - знаете за кем вы замужем? Что за чудовище рядом с вами?! Что он вам врет о своём прошлом? – на одном дыхании выпалил юноша. Ситуация была глупой и комичной, но в этот момент Рей вдруг стало тревожно. Мальчик смотрел на нее так… с таким сожалением, участием, тоской, словно мог знать жуткую предысторию ее нынешней счастливой семейной жизни. По сути ведь он был совершенно прав… и ее красивый даже с сединой, образованный, воспитанный, состоятельный муж сейчас, еще вчера был монстром в маске, который заклеймил ее, пытал, бил и насиловал.

Эх, где же ты был, дружок, в сорок первом? – мрачно усмехнулась Рей, - почему ты мне сразу не сказал? Когда этот ублюдок впервые снял свой идиотский шлем и посмотрел на меня взглядом грустного щенка?

- Не лезь к моей жене, - пригрозил Бен. Он уже не был так спокоен, но пока еще держал себя в руках. Однако дышал он тяжело и на дне его глаз плескались зловещие искры, готовые вот-вот разгореться в настоящее пламя. А вот и монстр. Он никуда не исчез за все эти годы, всего лишь затаился, спрятался где-то в темных уголках его души. «Бедный мальчик, - грустно подумала Рей, - вот и пожил свое…» Потому что стоило кому-то только сделать шаг в ее сторону или как-то не так на нее посмотреть, ее супруг моментально слетал с катушек и готов был выпотрошить обидчика голыми руками. Намного хуже приходилось тем, в чьих взглядах ее личному демону мерещился интерес или вожделение. Ревнивый маньяк.

- Да если она узнает кто ты, то сбежит! – не желал униматься несчастный Рене. Ну что с ним не так? Почему ему так захотелось умереть именно сегодня? Война закончилась так давно, что все уже об этом позабыли, а этому умнику зачем-то вдруг понадобилось ворошить прошлое. И больше Рей злилась от того, что его выпады всколыхнули в ее душе давно находившихся под контролем мрачных призраков.

Бен нервно хохотнул и покосился на Рей.

«Я тебя хочу. Прямо сейчас» - услышала она в своей голове и хотя, была в кои-то веки солидарна с ним, но понимала, что момент совершенно не подходящий. Тем более она все еще пыталась удерживать руки на ушах ворочающейся и бормочущей проклятья дочери. И благодарила всех известных ей богов, мертвых и живых, что Женевьева не умеет читать мысли.

- Она знает, - самодовольно заявил Бен. Рене немного растерялся и перевел недоуменный взгляд ореховых глаз на Рей, видимо, получив наконец-таки достойный отпор и пищу для размышлений. Рей очень больно прикусила губу и поспешно уставилась в свою тарелку. Нет, нельзя вот так спустя столько лет загадочному спасителю появляться из ниоткуда и пытаться заставить ее переосмыслить свою жизнь и сделанные в ней выборы.

- Он убил мою мать, - медленно, почти по слогам проговорил юноша после долгой паузы.

Рей влетела в гостевую комнату со скоростью штормового ветра и, закрывая дверь, хлопнула так, что с потолка посыпалась побелка, а следовавший за ней Бен чудом не получил по лицу. От сломанного носа или, как минимум, свежего фингала его спасли какие-то несколько секунд и до сих пор хорошо развитая реакция человека, которому приходилось защищать свою жизнь. Настолько хорошие рефлексы, что иногда он ловил мух на лету. Если бы Рей не знала, что его до нервного тика бесит их назойливое жужжание, то предположила бы, что он все-таки порождение преисподней и питается насекомыми.

- Эй, ну послушай, - пытаясь восстановить дыхание, начал он, - я понятия не имею, кто этот парень и кто была его мамаша. Если ты не забыла, то я раньше частенько убивал людей… И…

Он осекся, потому что Рей присела на корточки перед раскрытым чемоданом. Вероятно, это выглядело так, будто она собирается снова собрать вещи и свалить в закат. С той лишь разницей, что в прошлый раз она забрала с собой Женевьеву, а в этот скорее оставит ее в качестве наказания. Три года назад девочка все-таки была просто немного замкнутой и молчаливой и не успела превратиться в маленького монстра. Вот пусть папаша монстр со своим сатанинским детенышем и разбирается.

- И это тебя устраивало, - закончил Бен с явной тревогой в голосе. Рей не складывала вещи, она рылась в чемодане, пока не извлекла с его дна что-то черное, что она теперь нежно прижимала к груди, даже зажмурившись от удовольствия. Она позволила себе постоять так несколько минут, после чего обернулась и швырнула этот предмет своему супругу. Это оказались аккуратно сложенные перчатки из грубой кожи. Конечно, не те, которые он носил когда-то давно, но похожие.

- А… - облегченно выдохнул Бен и озвучил сделанный вывод, - ты не злишься.

- Злюсь, - возразила Рей.

Она хотела что-то еще сказать, но слова потонули в воздухе, вдруг ставшем душным и липким, не смотря даже на легкий морской бриз, шевеливший ажурные шторы на распахнутом окне. Все это перестало существовать. Только зрительный контакт, который они установили и теперь не могли разорвать.

Рей небрежно стряхнула с себя легкий льняной пиджак, по очереди спустила лямки топа и выбралась из юбки, которую тут же брезгливо отшвырнула ногой в сторону. Бен заворожено смотрел на нее и, кажется, даже дышать перестал, пока она мучилась с застежкой бюстгальтера, который редко расстегивала сама, да и носила только по праздникам. Как только она сбросила трусики и осталась в одних босоножках на маленьком каблуке, он наконец-то сдвинулся с места. На ходу натягивая перчатки, он в несколько широких шагов пересек комнату и оказался рядом с обнаженной молодой женщиной. Перчатки были плотными и жаркими и вряд ли являлись подходящим аксессуаром для греческих плюс тридцати. От закипающей в жилах крови казалось, что они и вовсе находятся на раскаленной поверхности солнца.

Рей тихонько заскулила, когда пальцы, обтянутые грубой кожей, сомкнулись на ее горле, слегка надавливая на трахею, но не перекрывая кислород до конца. Она жадно облизнула пересохшие губы.

- Закрой дверь, - прохрипела она.

- Не собираюсь, - ухмыльнулся Бен и мрачно добавил, - это же твои друзья. Мне плевать.

- А мне нет! – возразила Рей, за что рука на шее сжалась чуть сильнее, заставляя картинку плыть цветными пятнами. Четкими оставались только глаза ее мужа, потемневшие настолько, что радужка слилась с зрачком. Среди этого душного солнечного дня из глубины его взгляда сочилась ночь. Она обволакивала и засасывала в себя, заставляя мечущийся от недостатка воздуха разум терять последние жалкие крупицы контроля над ситуацией. И все же где-то на задворках угасающего сознания стучала назойливая мысль о том, что нужно настоять, закрыть эту чертову дверь. Ладно, что подумают ее друзья, которые и так, вероятно, были не в восторге от того, что она заявилась в их дом с монстром из их прошлого. Но если нелегкая принесет маленькую бестию… Рей напряглась и силой угасающей мысли повернула замок в двери.

Кайло нахмурился и склонил голову на бок. В такие моменты у нее язык не поворачивался называть его Беном, хотя годами она пыталась привыкнуть к его новому-старому имени. Беном он был, когда они на виду у всех изображали обычную буржуазную семью. Но за закрытыми дверями, наедине друг с другом не было смысла играть в эти игры. Потому что у них были другие игры, куда более увлекательные.

Пальцы в кожаной перчатке отпустили горло девушки, позволив ей наконец-то вздохнуть полной грудью, и с силой сжали ее щеки, вынуждая сложить губы бабочкой, прежде чем скользнули прямо ей в рот, надавливая на язык, очерчивая линию зубов.

- Я не разрешал тебе закрывать дверь, - Кайло наклонился к самому ее уху, обжигая кожу дыханием, и второй рукой больно сжал затвердевший сосок, - когда ты научишься слушаться?

Рей и рада была бы ответить, но пальцы во рту мешали ей издавать иные звуки, кроме нечленораздельного мычания. Она запоздало вспомнила, что может транслировать свои мысли ему прямо в голову.

«Иди нахер»

Монстр рывком вздернул ее с места и заставил опуститься на четвереньки. Рей ждала, что он разденется, но он даже и не подумал сделать этого. Присел рядом с ней и, намотав волосы на кулак, притянул ее голову к своей груди и вкрадчиво зашептал, уткнувшись носом ей в макушку:

- Я не обязан был тащиться сюда, ясно? Я ненавижу жару. Я ненавижу твоих ебаных друзей. Особенно тех, что лапают тебя у меня на глазах…

- Это называется объятиями, - перебила Рей, радуясь тому, что снова может разговаривать. А главное – спорить.

- Да мне срать как это называется, - прорычал Кайло, - сказала бы спасибо, что я ему руки не оторвал за это. Ты вообще могла бы быть хоть немного благодарной за все, что я для тебя делаю. Но ты, блядь, просто отвратительно себя ведешь…

- Накажешь?

Вместо ответа кожа перчатки глухо ударилась о ее беззащитно обнаженные ягодицы. Однако, этого было мало. Недостаточно больно. Недостаточно унизительно. И вынужденная смотреть в пол перед собой из-за зафиксированной основательно затекшей шеи, Рей услышала звук расстегивающейся пряжки и радостно качнула бедрами.

- За что это я там тебе должна быть признательна? – подначивала она, - чертов ты благодетель… за… оу…

Удар ремня по разгоряченной спине заставил ее замолчать. Он не был сильным настолько, чтобы разорвать кожу или оставить после себя следы, но был весьма ощутимым. Она закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, любуясь на бензиновые разводы трепещущего сквозь веки света. Еще удавом сопровождаемый свистом ремня в душном воздухе. Ещё… Однако, все вдруг резко завершилось. Кайло выпустил ее волосы и принялся продевать ремень обратно. Рей возмущенно завертелась.

- Я не буду тебя трахать, - очень холодным и серьезным тоном заверил ее он, - иди к своему пилоту…

Рей фыркнула и села, разминая шею и запястья. Она боролась с желанием вырвать ремень из рук супруга и придушить его хорошенько в ответ. Или выдрать ему клок волос. Или лицо расцарапать, чтобы освежить давно побледневший старый шрам. Но вместо этого Рей забралась к Кайло на колени, внезапно не встретив никакого сопротивления и обвила ногами его поджарый торс.

- Сам иди и трахайся с ним, если он тебе так нравится, - усмехнулась она, в очередной раз развлекаясь тем, что играла с огнем. Злить зверя было весело. Он прикусил ей кожу на шее чуть ли не до крови и до синяков сжал бедра. Глаза у него помутнели от желания, и он уже позабыл про все свои угрозы и обещания оставить ее голодной. Рей воспользовалась этим и потянулась к ширинке его брюк.

- Я люблю тебя, - прошептал Монстр ей в волосы.

========== 3. ==========

Рей казалось, что она снова в Алжире, в один из бесконечной череды дней, когда она, будучи ребенком, разозлилась на Платта и убежала от поселка подальше в пустыню. Тогда она лежала на песке, раскинув руки, словно пыталась взлететь, чувствуя, как припекает макушку солнце и над землей медленно тянется знойное марево. Небо было ослепительно голубым и совершенно чистым, этот непревзойденный цвет звал и затягивал в себя, но сила притяжения приковывала ее хрупкую фигурку к раскаленной сковородке песка. Однако, хоть и жарко было также как тогда, теперь над ее головой был не распахнутый купол небосвода, а побеленный низкий потолок с незамысловатой люстрой. Они лежали прямо на полу, переплетясь, как корни деревьев, не способные пока отпустить друг друга, хотя кожа по-прежнему отдавала накопленное тепло, и это было бы разумным решением. Рей с трудом нашла в себе силы, чтобы убрать слипшиеся от пота волосы с лица и опустила взгляд на лицо Бена. Вечная ночь уползла из его глаз, затаившись до следующего удобного момента, и сейчас они были скорее кофейными, чем черными, с редкими янтарными прожилками и плещущейся на дне размеренной, ленивой нежностью. Он поймал ее горячее дыхание и мимолетно коснулся виска супруги пальцами, уже без перчаток, посылая ей прямо в голову картинку, вместе с сопутствующими ей ощущениями:

Хрустящий толстый слой снега под подошвами ботинок, скрывающий тонкую коварную прослойку льда. Затянутые вязким туманом синие силуэты гор. Пар, вырывающийся изо рта и пронизывающий до костей холод. Мороз, миллионом крошечных иголочек ужалил разгоряченную греческим полднем кожу. Рей поежилась, прогоняя наваждение.

- Не делай так, - сказала она, прижимаясь к нему плотнее, чтобы избавиться от фантомного ощущения озноба, - я лучше пойду искупаюсь в море.

- Не уходи, - удивительно робко попросил мужчина, скользнув ищущим взглядом по ее лицу.

- Мы же не можем проваляться так целый день, - как могла мягко рассудила Рей и потянулась, чтобы поцеловать супруга в кончик носа, - этим можно было заниматься и дома.

- Во Фреджене тоже есть море, - ворчливо напомнил он, - и Лоренцо всегда…

- Бен.

Рей завертелась, высвобождаясь из его объятий и села, невольно окинув взглядом учиненный ими беспорядок в поисках своей одежды. Кайло тяжело вздохнул и силой мысли подтянул к себе ее пиджак, вытащил из кармана пачку сигарет, но сначала предложил ей. Рей покачала головой.

- Нет, слишком жарко, - отмахнулась она, с отвращением представив, как в и без того перегретые легкие опускается горячий дым, - пойдешь на море?

Бен покачал головой, вставил в рот сигарету, и она загорелась сама собой. Конечно, не без его помощи. Рей сердилась, потому что завидовала этому и так и не научилась воспламенять вещи взглядом. Иногда она утешала себя, что будь у нее такой навык, их квартира в Риме уже давно бы напоминала безжизненное пепелище после очередной глупой ссоры. И все же… У них был похожий набор способностей, но имелись определенные различия, возможно, обусловленные тем, что она совсем не стремилась развивать свой потенциал. Ей хватило учиненных вокруг разрушений во время войны, а сейчас, в мирное и спокойное время, в своей сытой и счастливой жизни в этом не было особой необходимости. Телепатии хватало за глаза, и то, временами ей хотелось, чтобы ее разум был неприступной крепостью, в которую имела бы доступ только она сама. Однако, у редкого неординарного дара был определенный плюс, оправдывавший все минусы. Они оба почти не менялись со временем. Рей никто не давал больше тридцати пяти, а ее тонкие кости и поджарое телосложение делали ее неоправданно юной в глазах незнакомцев. Бен объяснял это талантом к регенерации – организм меньше изнашивался со временем, а силы исправляли последствия необратимых изменений, происходящих с возрастом. Сноуку, на момент смерти, вероятно, было уже больше сотни. Увы, Бена от частой седины в по-прежнему густой шевелюре это не спасало. Стресс и подвижная нервная система не были подвластны даже нечеловеческим способностям. Рей насмешливо предлагала ему покрасить волосы или, на худой конец, принимать успокоительное. Только они оба знали его отвращение к медикаментозным методам лечения после австрийской психбольницы.

Рей натянула на все еще влажное от пота тело купальник, достаточно закрытый, чтобы скрыть следы их насыщенной семейной жизни – бледно-розовые полосы на спине, синяки на боках и на ягодицах. Она уже давно предпочитала именно такие, более спортивные модели, смущаясь щеголять на людях пусть уже совсем прозрачным, но все равно заметным клеймом над ребрами. Да и Бен так меньше бесился, что на нее будут глазеть посторонние. Вероятно, будь его воля, он бы и вовсе замотал ее в паранджу и хиджаб для своего спокойствия.

Рей почти справилась с пуговицами на легком сарафане, когда в дверь постучали.

За дверью оказалась Констанс. Она нервно переминалась с ноги на ногу и теребила в руках конец тугой толстой косы.

- Можно тебя? – робко спросила она. Рей бросила ей «сейчас» и закрыла дверь, чтобы отыскать свои босоножки и обуться. Бен проводил ее тоскливым взглядом.

- Чем займешься? – спросила она.

- Буду прятаться тут от твоих мразотных друзей, их поехавших знакомых и родственников, - скривился он, - и ненавидеть весь мир, конечно.

- Вот и молодец, - улыбнулась Рей, послала ему воздушный поцелуй и выскользнула в коридор. Констанс, вероятно, решила отыскать для своего разговора какое-нибудь максимально уединенное место и поманила ее за собой на лестницу, ведущую на мансардный этаж. Вопреки ожиданиям Рей, там оказалось не настолько жарко, как внизу, благодаря распахнутым окнам на каждую из сторон света и гуляющему в помещении сквозняку. Констанс отпихнула ногой хлам со своего пути и села на старый диванчик, бывший единственным островком порядка среди царившего вокруг хаоса из старой мебели и строительных материалов. Рей садиться рядом с ней не решилась, предпочтя сохранить себе немного личного пространства.

- Да, - сказала она, давая Констанс понять, что готова выслушивать очередную ее исповедь.

- Я хотела бы извиниться за поведение Рея, - начала Констанс, - во многом это моя вина… он бесится, потому что я выхожу за другого, - заметив недоумение в глазах своей собеседницы, девушка поспешно уточнила, - Рене. Так его теперь зовут. Он совсем с катушек слетел, даже имя вот поменял…

- Кого-то мне это напоминает, - скорее сама себе усмехнулась Рей. Однако, ее внимание зацепилось за другое совпадение – странный мальчишка бросавшийся на Бена оказался технически ее тезкой. Может быть дело в имени? Есть какая-то теория, вроде совместимости гороскопов, касающаяся этого? Рей глубоко задумалась, и Констанс пришлось напомнить ей о своем присутствии.

- Рей, - тихо проговорила девушка, толи обращаясь к ней, толи говоря о мальчишке, - он… отец ребенка. Но я сбежала от него, когда он совсем помешался на нацистах, они ему теперь везде мерещатся…

Рей невольно проглотила ком в горле, вдруг осознав, что Констанс понятия не имеет кто на самом деле ее отец. Для девушки он, вероятно, был тем самым Чезаре Ротта из маленького итальянского городка Урбино, и вряд ли ей бы понравилась правда о том, что он в действительности бывший оберштурмбанфюрер Хакс, чудом избежавший правосудия за свои ошибки в прошлом. И, конечно, вздорному папаше ее ребенка это вряд ли бы пришлось по вкусу, хотя, возможно, тогда бы он отвлекся наконец от Бена и выбрал себе другую жертву для обвинений и скандалов. Рей решила, что нужно воспользоваться случаем и разузнать побольше.

- Что случилось с его матерью? – осторожно спросила она. Констанс нахмурилась.

- Не знаю, - пожала плечами она, - я вообще не уверена в правдивости этой истории. Ре…не воспитала семья провинциального священника, он не знал настоящих родителей. Они могли быть кем угодно, но он вбил себе в голову какую-то чушь…

Рей решила сжалиться над бедняжкой, которая и без того была весьма опечалена происходящим, а говоря об этом и вовсе готова была расплакаться. Пытать ее на эту тему не было смысла, когда можно было спросить напрямую у самого Рене. А заодно, может быть, вспомнить старые трюки и выбить дерьмо из его кудрявой горяченной головы. Рей даже усмехнулась сама себе – спустя столько лет в ней вдруг проснулись вроде бы как задушенныев зародыше порывы к альтруизму. Она, конечно, понимала, что вряд ли поможет этим несчастным влюбленным воссоединиться вновь, но хотя бы сбережет несчастного фантазера от проблем, которые он может навлечь на свою голову, бросаясь к незнакомцам с обвинениями и обличительными речами. И все-таки она спросила:

- Твой… жених. Ты его любишь?

Констанс стала бледнее мела. Она судорожно вздохнула.

- Андрей хороший человек. И будет лучшим отцом, чем…

Кого-то это Рей напоминало. Кого-то, кем была она сама десять, уже почти одиннадцать лет назад, когда думала, как ей поступить с новостями о беременности. Удивительно, каким образом история дочери ее старых друзей теперь перекликалась с ее собственной. Рей с тоской вспомнила Рудольфа и успокоила себя, что в тот самый момент не совершила одну из самых ужасных ошибок в своей жизни, испортив жизнь доброму, славному человеку. Тем более, когда она знала, какого монстра породила на свет. Вряд ли нервы бедного швейцарца выдержали бы постоянное испытание Женевьевой. Да, кстати! Где эта маленькая язва?

«Кайло, я знаю, что ты чрезвычайно занят, - мысленно обратилась она к мужу, уверенная, что на таком небольшом расстоянии обязательно будет услышана, - но не хочешь пойти поискать Жени?»

«А ты? – мгновенно ответил он и, хоть при мыслительных беседах не было разобрать эмоций, но легко было догадаться, что в эти слова была вложена огромная доля раздражения, - это ты ее родила».

Рей не стала спорить, оставив последнее слово за собой. У нее были другие дела, показавшиеся ей в контексте полученной новой информации чрезвычайно важными. Возможно, она могла сберечь кого-то от возможных ошибок и печальных последствий в будущем. По крайней мере одного славного русского князя, случайно оказавшегося втянутым в этот клубок страстей.

- Где я могу найти Рене? – спросила она у загрустившей Констанс.

- Они с дядей Полем ушли на пляж, - нехотя ответила девушка и Рей с трудом подавила смешок, услышав подобные слова о Демероне. Вряд ли бы ему понравилось, учитывая, что временами он выбирал себе любовниц даже младше самой Констанс.

Отлично, значит, она не зря собиралась спуститься к морю. Правда, с таким развитием событий наивно полагать, что ей посчастливиться искупаться.

Синева моря и блестящие на его спокойной гладкой поверхности солнечные блики слепили глаза, привыкшие к тени дома и заросшей виноградом террасы. Рей пожалела, что не взяла с собой солнцезащитные очки, но возвращаться за ними было поздно – она и так чуть не переломала себе ноги, спускаясь по извилистой, крутой каменной лестнице.

По она приметила сразу и очень кстати он был занят беседой с какими-то смешливыми девушками в очень открытых купальниках. Рей не сдержала улыбки, умиляясь тому, что прежние привычки друга не изменились с годами. Хорошо, что в этом мире еще оставалось что-то неизменное.

Рене расположился в тени скалистого уступа и не выглядел похожим на человека, которому по душе был окружающий средиземноморский пейзаж. Его бледная кожа ярко контрастировала со смуглым загаром окружающих, а хмурое выражение лица отчего-то напомнило Рей вечно недовольного окружающим миром мужа. Парень даже не потрудился снять рубашку и брюки, решив ограничиться тем, что закатал их до коленей и расстегнул несколько верхних пуговиц. Пока Рей шла по колючей гальке, проклиная каблуки своих босоножек, у нее наконец-то появилась возможность рассмотреть вздорного мальчишку получше. Если бы не раздражение, которое он вызывал в ней своими безрассудными выходками, она легко бы могла найти его красивым. Высокий, темноволосый, с выразительным профилем, увенчанным горбатым носом и выдающейся линией крупного рта, он вполне мог бы быть в ее вкусе, будь она лет на двадцать моложе. Мозг тут же коварно провел параллель между ним и юным Кайло в их первую встречу в допросной, когда она впервые увидела его выразительное лицо и глубокие, печальные глаза. Рей тряхнула головой, прогоняя навязчивое наваждение.

- Можно? – спросила она, прикрывая лицо рукой от солнца. Рене недоверчиво нахмурился, но все-таки кивнул. Рей присела на безопасном расстоянии от него на постеленное на гальке покрывало. Вторгаться в чужое личное пространство она не любила, но сидеть на камнях не хотелось – синяки на ягодицах и так начинали напоминать о себе тупой, приглушенной болью.

- Пришла пытаться убедить меня в том, что я ошибся? – язвительно поинтересовался парень. Рей тяжело вздохнула.

- Я вижу, что это бессмысленно, - призналась она, - но и меня переубедить ты тоже не сможешь.

- Жаль, - честно сказал Рене, - не обижайся. Ты не выглядишь глупой. Но ты… просто не видишь всей картины. Ты родилась после войны?

- Я несколько старше, чем ты думаешь, - возразила Рей про себя добавив «намного старше», - и это не очень тактично говорить о возрасте…

- Да нахрен тактичность, - резко перебил Рене, - этот человек опасен. Если ты сама такая безрассудная, то подумай о дочери…

Ой, о ней лучше не думать, - мрачно усмехнулась Рей. Однако, энтузиазм мальчишки ее скорее увлекал, чем выводил из себя. И она даже совсем позабыла зачем пришла, заворожено уставившись в его эмоциональное лицо.

- Почему ты уверен, что это тот самый человек? – осторожно поинтересовалась она. Рене усмехнулся.

- Это долгая история, сложно объяснить, - попытался отмахнуться он.

- А ты попробуй.

Взгляд ореховых глаз Рене стал каким-то затравленным, он нахмурился и отвернулся в сторону, махнул на нее рукой. Да что с ним не так? Как можно бросаться на человека с обвинениями, даже не имея четких доказательств своих подозрений. Или не желая их предоставить? Конечно, он был прав и каким-то чудом докопался до истины, но совершенно не планировал делиться подробностями своих поисков. Рей стало не по себе: она знала, что Бен носил раньше другое имя, а еще практически всегда скрывал свое лицо за маской. Никто из нацистов не имел толком представления о том, кем является ученик Сноука, кроме разве что, Хакса, с которым они вместе отмораживали задницы во время экспедиции в Гималаях. Его фотографии не печатали в журналах и на агитационных листовках, а если он и попадал кому-то в объектив, то всегда в шлеме и глухих черных одеждах. Как он мог узнать? Как?

Был только один способ это выяснить, раз мальчишка не хотел раскрывать свои карты. Рей мягко потянулась к его сознанию, стараясь сделать погружение в его мысли максимально безболезненным и деликатным, но внезапно натолкнулась на глухую стену. Рене резко обернулся к ней и пристально уставился ей в лицо. Рей от такого внимания стало неуютно, она как ни в чем не бывало, разгладила складки сарафана и отпихнула попавший на покрывало камешек к остальной гальке. Все эти мелкие, немного суетливые действия, помогали ей не показывать смятения, которое охватило ее после провалившейся попытки вторгнуться в его разум.

- Что стало с твоей матерью? – спросила она, изо всех сил делая вид, что не понимает в чем кроется причина такого пронизывающего взгляда. Потому что если Рене способен держать свои мысли под замком, значит обнаружить, что кто-то пытался пробраться через его щиты, ему ничего не стоит.

Этого не может быть.

Других одаренных больше нет, даже их дочь миновало бремя предназначения…

- Твой ненаглядный супруг изнасиловал и убил ее, - ядовито выплюнул парень, словно наслаждаясь произведенным на Рей впечатлением. Похоже, что она и правда побледнела. Она резко поднялась на ноги, отряхнулась от гальки и не в силах что-либо ответить, предпочла спастись бегством. Среди яркого солнечного дня, радостных отдыхающих и ласкового моря, ее вдруг окутало облако пронизывающего арктического холода. Как когда Кайло навел на нее морок своих воспоминаний о снежных вершинах Тибета, только теперь источником расползающейся промозглой тьмы были ее мысли.

Рене умеет защищать свой разум и легко пресек ее попытку вторжения. Он смог найти Бена, даже не зная толком его настоящего лица. Ему, вероятно, двадцать пять или меньше… Он родился как раз в то время, когда она сбежала из Гюрса и скрывалась вместе с Кайдел от демона, который, как ей казалось гнался за ней попятам. А демон, оказывается, умудрился сломать еще чью-то жизнь. Рей с раздражением подумала, что совсем мало интересовалась тем, что происходило с Кайло после того, как она обрушила на него крышу столовой в лагере. Тем, чем он занимался после, прежде чем принялся лихорадочно ее искать. Что, если несчастная мать этого мальчишки попалась ему под руку, когда он был отчаянно зол и ненасытен в жажде мести? В этом не было ничего удивительного – после их ссоры когда-то он легко запрыгнул в постель к Фазме, чтобы забыться. Что, если он… Боже, нет. Не удивительно, что она уловила размытое, но все-таки очевидное сходство.

Все осколки мозаики встали на свои места.

Рей остановилась на лестнице и обернулась, невидящим взглядом уставившись на синюю полоску моря у себя за спиной. Гранитная плита, на которой она стояла, завибрировала и пошла трещинами. Она была вынуждена отступить в сторону и проткнуть себе ладонь ногтями, сжимая кулак, чтобы в конце-концов хоть немного угомонить клокочущую внутри силу.

«Кайло Рен, - злобно подумала она, не обращаясь к нему специально, но уверенная, что он услышит и ощутит силу ее гнева, - теперь я тебя точно убью».

Ответа не было, и пока она поднималась по ступенькам, она продумывала свою обвинительную речь. Злые, ядовитые мысли путались и свивались в один змеиный клубок. Вот ублюдок. Вот идиотка. Вот черт… Блядь. Она так наивно простила ему украденную память, снова купившись на эту неразделенную тоску на дне темных лживых глаз. О, я тебя искал. О, я считал тебя мертвой. О, я так тосковал, так скучал. Да, только опять не удержал свой член в штанах.

Мерзость.

На площадке возле дома было подозрительно шумно и Рей даже остановила поток проклятий, которые бешено, прокручивала в голове, готовая выплеснуть в лицо Бену при встрече. Вначале она решила, что причиной тому стали новые прибывшие гости, но голос Роуз, ругавшейся с кем-то по-гречески был очень взволнованным. Рей осторожно выглянула из-за куста гибискуса и опешила от картины, открывшейся ее взору.

Перед взъерошенной и бешено жестикулирующей Роуз, стояло двое усатых полицейских. Чуть поодаль с перекошенным лицом замер Хакс, а рядом с ним Бен, который тоже не выглядел довольным происходящим. Они с Армитажем о чем-то в полголоса спорили, и довольно брезгливый по части прикосновений немец удерживал бывшего товарища за плечо, что было странно само по себе. Под тенью винограда что-то причитала себе под нос любвеобильная служанка-гречанка. Рей почувствовала недоброе и сразу заподозрила виновницей разборки Женевьеву, но девочки нигде не было видно.

- Что здесь происходит? – спросила она, выходя на площадку к тут же затихшей компании. Она совсем позабыла, что только что и сама собиралась устроить скандал.

«Я сейчас кого-нибудь убью» - с готовностью откликнулся Бен, сверкая бешено горящими от злости, потемневшими глазами.

Роуз обернулась к Рей с растерянным и виноватым видом.

- Эти господа, - она взглядом указала на жандармов, - говорят, что явились, чтобы арестовать преступника и доставить в Керкиру.

Блядь.

Один из полицейских что-то пробурчал себе под нос, второй понимающе покивал. Затем обернулся к Бену и принялся что-то путано лепетать на очень плохом итальянском. Рей хоть и прожила уже десять лет в Риме, но разобрать ни слова из этой скомканной речи не смогла. Греческий полицейский очень вольно обращался с плохо знакомым ему языком.

- Это какое-то недоразумение, - вставил свои пять копеек Хакс.

«Ты никуда с ними не поедешь, пока не объяснишь мне…» - начала Рей, но осеклась.

«О, тогда я лучше поеду с ними».

- Ладно-ладно, - Бен стряхнул со своего плеча хватку Армитажа и примирительно поднял руки вверх, - поеду с ними, узнаю, чего они от меня хотят.

- Да это же бред какой-то… - обронила Рей. Впрочем, спорить было бессмысленно, если ее супруг уже что-то для себя решил. И сейчас он медленно, словно разговаривал с неразумным ребенком или умственно отсталым человеком, что-то объяснял хоть немного знакомому с итальянским жандарму.

Рей только и оставалось, что проводить эту процессию взглядом, с трудом удерживая себя от того, чтобы снова что-нибудь не взорвать. Нахлынувшая на нее тревога заглушила даже рокотавший внутри гнев. Роуз мягко тронула ее за руку.

- Это какая-то ошибка, - тихо сказала она и толи спросила, толи все-таки утвердительно добавила, - у него же другие документы, да? Все будет нормально.

Рей спрятала лицо в ладонях. Теперь она горячо желала убить уже двоих, до ужаса похожих людей в проявлениях омерзительности своих характеров.

- Рей… - робко позвала ее Роуз, заметив, что старая подруга слишком долго смотрит в одну точку, - они сказали, что им кто-то доложил, что тут скрывается беглый преступник. Понимаешь, что это значит?

- Я убью засранца, - выплюнула Рей, особенно не задумываясь. Роуз медленно покачала головой и кивком головы указала в тень виноградной лозы, вынудив подругу перевести туда взгляд.

Женевьева выглядела подозрительно довольной. Она теребила в руке ремешок фотокамеры и улыбалась хищной, как и у отца улыбкой. И где она пропадала все это время? Она… черт…

- Это ты, - пробормотала Рей, чувствуя, что вот-вот потеряет равновесие, не способная удержаться на налившихся свинцом ногах.

- Если папа преступник, значит, его должны посадить в тюрьму, - безапелляционно заявила девочка, и на ее лице не дрогнул ни один мускул. Гречанка за ее спиной как-то виновато опустила взгляд. Конечно, каким образом этой маленькой бестии удалось бы вызвать жандармов самостоятельно. А она, однако, времени не теряла.

- Господи, Жени! – простонала Рей и схватилась за голову, - он же твой отец… чем ты думала вообще?

- Да ладно, - беззаботно пожала плечами Женевьева, - выйдешь за дядю Поля. Он веселый. И обещал научить меня водить самолет.

========== 4. ==========

Суровый жизненный опыт научил Рей одной простой истине: жизнь проносится перед глазами не только на пороге смерти. Это может произойти в любой крайне тяжелый и неприятный момент, словно память существует именно для того, чтобы добить лежачего.

Она невольно вспоминала то время, когда Женевьева только появилась на свет: на стерилизованной Сноуком поверхности памяти оно отпечаталось жирной черной кляксой во всех мельчайших подробностях. Ее смятение, растерянность от того, что теперь ей предстоит быть матерью, а она абсолютно не имеет никакого представления о том, как к этому подойти, когда сама выросла сиротой, абсолютно не ощущает в себе пробуждения заложенных природой инстинктов. Как отупело смотрела в сморщенное личико ребенка с темными, как ночь глазами, а в голове стучала только одна-единственная мысль:

Что мне с тобой делать?

Вероятнее всего в тот самый момент Рей бы просто психанула, и убежала из дома подальше от своей только обретенной семьи, если бы не вмешался Бен. К счастью, в тот момент он был просто Беном, а не Беном-Кайло, в прошлом жутким монстром в маске, убийцей с садистскими наклонностями, психопатом и далее по списку. И он оказался совсем не плохим отцом, вернее, вполне себе даже хорошим. Когда того требовалось, он был внимательным и заботливым, когда нужно – терпеливым, особенно к постоянным истерикам Рей из-за сорвавшихся с катушек гормонов. Поэтому Рей легко бы проглотила подобную выходку Женевьевы в свой адрес, но из-за невинно пострадавшего от руки любимой дочери супруга испытывала жуткую обиду, гнев и недоумение.

Она уже готова была прыгнуть за руль бьюика и отправиться в Керкиру, когда на ее пути нарисовалась Роуз с графином вина и двумя бокалами. Вид подруги был вполне красноречивым. Она улыбалась своей фирменной, заботливой улыбкой матери для всех вокруг.

- Рей, - мягко заговорила она, - в Керкиру лучше поехать Арми. Ты же не знаешь греческого.

- Я… я…- Рей хотела поспорить, но захлебнулась собственными аргументами, тут же застрявшими у нее костью в горле. Что, она в действительности, собиралась делать? Примчаться в Керкиру, полдня пытаться найти нужный полицейский участок в неизвестном городе, а еще полдня потратить на попытки объяснить грекам нелепость сложившейся ситуации? Впрочем, нелепость была в том, что Бен действительно был преступником и некоторое время назад она сама мечтала о правосудии для него. Но последние десять лет он был ее мужем и отцом несносной общей дочери и планы Рей несколько переигрались, отчего правда все-таки правдой быть не перестала.

Поэтому теперь она одна сидела за большим столом и хлестала домашнее вино, с жадностью человека, долго скитавшегося по пустыне и наконец-то нашедшего прохладный источник. Да, она прекрасно знала, что это такое. И как трудно утолить эту жажду, которая остается даже тогда, когда под ребрами уже булькает выпитая жидкость, но горло по-прежнему жжет от сухости. Роуз пила меньше, больше наблюдала за личной драмой подруги.

- Дорогая, - Роуз ласково тронула Рей за плечо, - все будет хорошо. У него же порядок с документами?

- Да, - хрипло из-за вина буркнула Рей, - но…

Она и сама не знала, что собиралась сказать. Все-таки они не виделись с Роуз все эти десять лет, а до того еще дольше, и если когда-то они были настоящими подругами, то теперь между ними лежала пропасть тех жизней, которые они успели прожить за это время. И пропасть того, что китаянка вряд ли смогла бы понять. Рей прекрасно помнила, как однажды еще в Гюрсе подруга сказала ей, что не берется ее осуждать, но при этом тоже самое она говорила про Финна, которого так и не смогла в итоге простить. Они вроде как и были близкими людьми, но эта близость осталась в довоенном Париже. Когда Рей фактически была другим человеком.

- Я тоже иногда боюсь, что за Арми придут, - поделилась Роуз, - или старые дружки, как тогда или…

- Или такие, как мы с По, - закончила за нее Рей и опрокинула остатки вина прямо из графина, - он ведь… тоже был в нашем списке.

- Да, - кивнула Роуз и погрустнела, - и Кайло Рен, если не ошибаюсь.

Рей нервно рассмеялась, так сильно, что на глазах выступили слезы.

- О, - усмехнулась она, - он возглавлял мой личный список.

Роуз стала совершенно серьезной. Рей еще в Париже в молодости испытывала некоторую тревогу, заметив такую перемену в лице подруги. Обычно это происходило, когда они с По и Кайдел задумывали что-то безумное и кто-то должен был сыграть роль голоса разума.

- Что произошло? – тихо спросила Роуз, - ты тогда собиралась вернуться в Рим и… разобраться с ним. До недавнего времени я думала, что он убил тебя. Трудно было потерять тебя снова… И тут ты появляешься, вы женаты, у вас ребенок… Это…

Сначала Рей испытала сильное желание сказать что-то сентиментальное. Посвятить Роуз в их безумную историю любви, граничащей с безумием и зависимостью. Про крайности в которые их бросало – от тихой нежности до насилия, про попытки сделать друг другу больно и в тоже время пожертвовать всем; про все то, от чего сердце в груди замирало и дыхание сбивалось. Но уплывающий в царство алкогольной эйфории мозг вдруг ухватился за одно-единственное слово, брошенное подругой и сменил направление своих размышлений. Ребенок. Черт. Ребенок, который сейчас сидит на пляже и мечтает прикончить своего папашу. Ребенок другой женщины. И сколько еще этих других женщин было? Пока она избегала чужих прикосновений. Пока… и интрижка с Гретхен Фазмой тут же красноречиво всплыла из глубин памяти. Сколько бы лет не прошло, а Рей всегда вспоминала об этом в критические моменты.

И Рей чуть не вывалила всю гнусную правду на Роуз, но вовремя остановила себя и сделала глубокий вдох. Дыхательные практики ничерта не помогали успокоиться.

- Я вернулась в Рим и он стер мне память, - натужно прошипела она, - внушил, что я его жена. Но я случайно встретила По три года назад и все вспомнила…

- Почему ты не ушла? – задала резонный вопрос Роуз.

Потому что я больная чокнутая дрянь? Которой нравится, когда ее таскают за волосы и охаживают ремнем, а потом нежно целуют в висок, приговаривая что-то слащавое? Потому что я зависима от боли? Потому что…

- Не знаю, - тихо сказала она, - может быть из-за Женевьевы… а может потому, что мне некуда было пойти.

Роуз крепко сжала ее руки в своих и посмотрела самым жалостливым из всего арсенала своих взглядов для подобных случаев.

- Ты всегда можешь прийти к нам. Или к По, - вкрадчиво прошептала Роуз, - ты наш друг. Мы всегда тебе рады и готовы помочь. Даже Арми, он не такой говнюк, как кажется…

- Прекрати, - взмолилась Рей, но было уже поздно. Слезы сами собой хлынули из глаз, застилая картинку яркого солнечного дня мутной пеленой. Она принялась изо всех сил тереть глаза руками, но толку от этого было мало, лишь размазала по щекам черные потеки туши. Роуз крепко обняла подругу и спрятала ее голову на своей мягкой груди, позволив ей пропитать слезами белую хлопковую ткань домотканой рубашки в крупных алых розах. Розы расплывались и были последним, что запомнила Рей, прежде, чем отключиться.

Пробуждение было болезненным и не только потому, что кто-то осатанело тряс Рей за плечи и отвешивал ей легкие, но ощутимые оплеухи. В горле першило после слез и вина, голова раскалывалась. Рей с трудом удалось разодрать слипшиеся от потекшей туши ресницы и она увидела перед собой крайне встревоженное лицо Армитажа. Он упрямо продолжал шлепать девушку по щекам, пока Рей не перехватила в воздухе его руку.

- Какого черта? – хрипло потянула она и предприняла попытку сесть. В комнате было еще светло, но свет уже был мягким и вечерним. Солнечные лучи красиво играли на оконной раме. Ветерок с моря, дувший в открытое окно был прохладным. Рей поежилась, собирая воедино разрозненные картинки событий, предшествовавших ее отключке.

Армитаж деловито прошелся по комнате и швырнул ей теплую вязанную кофту, которую подобрал с пола. Вокруг царил жуткий бардак, ведь они так и не удосужились убрать выпотрошенные из чемодана вещи.

- Дела плохи, принцесса, - сказал Армитаж, - вставай. Мне без тебя не разгрести все это дерьмо.

- Какое дерьмо? – апатично откликнулась Рей и тут же вспомнила про взрывоопасного Рене. Что-то с ним? А Бен уже вернулся? Или в этом и заключается проблема? Ох уж эти конфликты отцов и детей… Может быть, они там сами как-то разберутся? Она лениво стала натягивать кофту и расчесывать пальцами спутавшиеся волосы.

- Моя чокнутая жена и ваш французик умчались в Керкиру, - заявил Хакс с таким видом, словно вынужден объяснять очевидные истины неразумному ребенку. Однако, легче от этой информации Рей не стало.

- И? – уточнила она.

- Роуз стащила у меня пистолет.

Рей почесала в затылке и зевнула. Господи, да чего хочет этот рыжий засранец? С чего он вдруг решил посвятить ее в какие-то неурядицы своей семейной жизни? Каким образом это касается ее?

Блядь.

- Хватит тормозить, - разозлился Хакс и довольно грубо вздернул ее за плечо, заставив встать на ноги, - пойдем, у нас мало времени…

Рей стряхнула его руку и спрятала лицо в ладонях. Осознание творящегося безумия накрыло ее ледяной волной похуже фантомной метели в Гималаях. Ее словно засунули лицом в сугроб и как следует повозили там, чтобы кожа начала гореть от колючих снежинок, а под ложечкой противно засосало.

- А… этот… Рене с ними? – вырвалось у нее. Хакс сверкнул глазами и вылетел из комнаты. Рей ничего не оставалось, как бежать за ним, чуть не переломав себе ноги на извилистой лестнице. Однако, оказавшись на террасе, она с облегчением выдохнула, обнаружив там очень странную картину: Рене и Женевьева сидели на парапете и о чем-то тихо разговаривали, настолько увлеченные своей беседой, что даже не заметили появления взбудораженного Хакса. Рей невольно залюбовалась тем, как закатное солнце играло в волосах дочери и проклятого мальчишки. Но времени на неспешное созерцание у нее не было – Хакс уже махал ей из бьюика. И, конечно, этот негодяй, уселся за руль.

Рей нехотя присела на пассажирское сидение и обиженно надулась. Впрочем, сейчас был не самый подходящий момент, чтобы качать права на счет того, кто поведет этот прекрасный кабриолет.

- Ты можешь их найти? – тихо спросил Хакс, заводя мотор. Рей стрельнула в его сторону недовольным взглядом.

- Я могу попробовать найти Бена, - сказала она, - это проще.

Ничего простого в этом не было. Рей не слишком часто ставила перед собой подобную задачу, потому что, как правило, необходимости не возникало. Она вообще не очень активно пользовалась способностями, кроме телепатии, но на больших расстояниях транслировать мысли было не так легко. Однако, она надеялась на то, что ее супруг всегда ощущался очень ярко и ей легко удавалось почувствовать его присутствие, если он был где-то поблизости. Но каким маленьким не был бы остров Корфу, пара километров и пара десятков километров – ощутимо разные вещи.

Хакс гнал автомобиль в сторону Керкиры настолько быстро, насколько этого позволял извилистый горный серпантин. В какой-то момент Рей наконец-то удалось уловить что-то, отдаленно напоминающее след Бена и она потребовала Хакса остановиться и свернуть в противоположную сторону – дальше по побережью. Нужно было отдать должное Армитажу, что он не пытался донимать ее лишними вопросами и мешать и без того с трудом достигнутой концентрации. Он позволил себе только прокомментировать направление, предположив, что компания могла отправиться на один почти безлюдный пляж на западной стороне острова.

«Бен» - позвала она, но не услышала ответа.

«Пожалуйста».

«Не делай глупостей».

Измученная долгими ментальными практиками, она отвернулась от дороги и стала любоваться проносящимися мимо пейзажами. Солнце висело еще достаточно высоко над гладкой, перламутровой поверхностью моря. Его последние лучи путались в высоких кронах пиний и причудливых оливковых рощах. Теплый вечерний ветерок ласкал лицо. Это ведь вполне могла бы быть приятная поездка. Могла бы.

«Отзовись».

«Эй… не надо».

И наконец-то тишина в эфире прервалась и Рей ощутила присутствие Бена. Он где-то близко. Значит, Армитаж оказался прав.

«Да что тебе?» - если бы мыслительный разговор и сопровождался эмоциями, то Рей обожгло бы внезапной злостью. Она нахмурилась и недовольно прикусила губу, тут же позабыв о короткой вспышке радости от того, что он оказался жив и все-таки вышел на связь. Это ее право сердиться! Какого черта? Она еще даже не высказала ему ничего по поводу Рене… и…

Машина прошуршала по песку и остановилась, подняв в воздух облако пыли. Армитаж заглушил мотор и первый бросился к нескольким фигурам, застывшим у самого обрыва. Рей закашлялась от пыли и рванула следом – все-таки от рыжего толку сейчас будет куда меньше, чем от нее, вероятнее всего, он своим появлением только добавит масла в огонь.

Если бы не вытянутая рука По с зажатым в пальцах пистолетом, то картина могла бы показаться относительно миролюбивой: трое людей любуются закатом с отвесной скалы. Но, конечно же, все было намного сложнее.

Хакс тут же бросился к Роуз и вцепился в нее своими длинными цепкими пальцами.

- Какого черта?! – повторял он, как заведенный, словно позабыл все другие слова.

Рей встала рядом с По, пытаясь загородить его собой от испепеляющего взгляда Бена. Впрочем, кроме взгляда в нем больше ничего не выдавало готовности вот-вот ввязаться в неравное противостояние – руки в кармане брюк, слегка склоненная голова скорее говорили о расслабленности или хотя бы попытках произвести такое впечатление. Но Рей прекрасно знала, что иногда ему не нужно было и минуты, чтобы обратиться в смертельный торнадо, сносящий все на своем пути. Даже без оружия. Без своего жуткого меча, который теперь висел у них в гостиной, и Рей все время порывалась спрятать его в чулан.

- Что ты тут делаешь? – вступил По, пытаясь обойти Рей и отпихнуть ее подальше от зоны поражения, но девушка уперлась каблуками в песок и упрямо сопротивлялась, - ты не…

- А вы не подумали поставить меня в известность о своих планах? – взвизгнула она и вцепилась в руку француза, сжимавшую пистолет, - отдай. Мне. Это!

«А, так значит, ты была не в курсе».

Рей резко обернулась и встретилась взглядом с Беном. Да, все молнии из его глаз предназначались, без сомнения, ей. По и Роуз его мало интересовали.

- Что это значит? – крикнула она, и голос утонул в порыве ветра.

«Ты сказала своей сраной подруге, что осталась со мной только из-за Женевьевы. И потому что тебе некуда было пойти. Конечно, она помчалась тебя спасать от монстра…»

Рей застонала и вцепилась себе в волосы. Ну, опять. Очень обиженный монстр, который обожает цепляться к словам и лазить в головы ко всем ее близким людям, в поисках чего-то, из чего можно раздуть новый скандал. Вроде бы прошло столько лет, а история повторяется снова и снова.

Рей через плечо обернулась на застывшую в недоумении троицу, которая то не слышала их ментальных перепалок и не очень понимала причину затянувшейся паузы. Хакс воспользовался замешательством По и отобрал у него пистолет. Он дернул Роуз за руку в сторону своей машины, припаркованной чуть поодаль.

- Пусть сами разбираются, - сказал он, и Рей готова была в этот момент расцеловать его за проявленное благоразумие. Все-таки Хакс был единственным из всех присутствовавших, кто более-менее знал Кайло и некоторые нюансы их взаимоотношений с Рей. Разгромленный за один вечер Гюрс и постоянно кипевшие там страсти многому его научили.

- Что, как… - принялась сопротивляться Роуз, - Рей! У тебя есть выбор. Ты не должна…

- Я сама решу, что мне делать, - грубо оборвала ее Рей, не отрывая взгляда от Бена. Троице лучше было поскорее исчезнуть, потому что с каждой минутой он становился все злее. Удивительно, что он вообще сдерживался так долго и ничего не взорвал. Возможно потому, что кроме людей и машин на мысе особенно ничего и не было. Вырывать с корнем полынь и заросли розмарина в приступе ярости было для ее ручного монстра мелковато.

Хаксу с трудом удалось сдвинуть Роуз с места и теперь он бодался с По, который вдруг оказался куда более сговорчивым. Все-таки возраст брал свое – они уже не были такими боевыми, как лет десять назад. Сытая жизнь за океаном охладила страсть француза к поиску приключений. Он как-то разочарованно махнул рукой и поплелся к автомобилю.

Рей выдохнула облегченно только в тот момент, когда машина исчезла за скалистым уступом и далекий отблеск ее фар проглотили мягкие, внезапно опустившиеся сумерки. Она убрала растрепанные ветром волосы с лица и обернулась к Бену.

Кто начнет?

- А ты почему осталась? – с готовностью взвился мужчина, медленными шагами крупного хищника приближаясь к ней, - тебе же лучше с твоими сраными друзьями. Я тебя не держу – иди. Делай, что хочешь. У тебя же есть выбор. Еще успеешь их догнать, - он презрительно кивнул головой в сторону дороги, - и если тебе интересно, я не собирался причинять им вред, потому что они тебе, черт возьми, дороги! Точно дороже, чем я. Ты же примчалась, чтобы защитить их от кровожадного чудовища?

Рей терпеливо дождалась своей очереди и проорала, перекрикивая ветер:

- Да иди ты нахрен со своим благородством! В гробу я его видала! Что за детские обиды, Бен? Когда ты уже повзрослеешь, перестанешь цепляться к словам и начнешь разгребать то дерьмо, которое натворил? Когда ты собирался рассказать мне про его мать?

- Чью мать? – растерянно перебил мужчина и даже растерял весь свой пыл.

- Этого мальчишки! – продолжила нападать Рей, - это было после меня. Ты ей ведь тоже жизнь поломал, но почему-то не потрудился постараться загладить свою вину хотя бы ради ребенка…

- Рей, стой, - Бен уже оказался достаточно близко, чтобы ухватить ее за плечи и как следует тряхнуть, вынуждая замолчать, - о чем ты вообще?

- Твой сын! – не унималась она, завертевшись, чтобы вырваться из его рук, - этот Рене, он твой сын! Да он твоя чертова копия! У него есть способности, я уверена. Или начнешь убеждать меня, что хранил мне верность до нашей встречи? Да в жизни не поверю, после того, как ты трахался с этой Фазмой, мне блять, до сих пор, мерзко это вспоминать…

- Это невозможно, - покачал головой Бен и забормотал, - не может такого быть. Рей, я не буду врать, у меня были другие женщины, но уже позднее. После Гюрса я вернулся в Тибет и там… но точно не там… Я там пять лет провел, какие к черту женщины, одни монахи кругом…

Рей фыркнула и пошарила по карманам кофты, заботливо подсунутой ей Армитажем в поисках сигарет. Конечно же, такую важную мелочь она упустила, покидая дом в спешке. Бен считал ее движение и выудил из кармана портсигар и протянул ей.

- Ну, хотя бы спасибо за честность, - буркнула она, затягиваясь дымом, который тут же радостно подхватил ветер и развеял по побережью. Кофту она прихватила очень кстати – стоило солнцу сесть, температура сразу понизилась. Воздух все еще был влажным и приятным, но дневная жара наконец-то спала. Вокруг свивалась клубком густая, южная ночь. Рей стало зябко, и она обняла себя за плечи свободной рукой.

- Ты все еще злишься из-за Фазмы? – робко спросил Бен, - ревнуешь?

- Конечно, я ревную, идиот! – фыркнула Рей и не сдержала улыбки. Обстановка стала менее напряженной. После того, как она накричалась вдоволь, внутри стало спокойно и хорошо. Теперь вроде как можно было решать проблемы постепенно, не раздувая их до масштабов вселенской катастрофы. Бен легко считал перемену в ее настроении и погладил девушку тыльной стороной ладони по щеке. Рей прильнула к его руке и закрыла глаза.

- Иногда мне кажется, что я тебе безразличен, - тихо сказал он. Рей поморщилась.

- Ты думаешь, что я была бы с тобой в таком случае? – откликнулась она. И уже готова была услышать какую-то колкость в ответ, но видимо разгоревшийся скандал не только у нее отнял все силы.

Было хорошо просто стоять в темноте, в свете последних лучей закатного солнца и ярких южных звезд, на этом теплом ветру.

- Не знаю.

- Почему?

- Ты никогда не говорила мне, что любишь.

Рей открыла глаза и сердито прищурилась.

- Тебя только это беспокоит? – фыркнула она и бросила на землю догоревший окурок сигареты, проследив, как его тусклый огонек растворяется во тьме.

- Да, пожалуй, это меня беспокоит, - со странным выражением заявил Бен.

- А меня беспокоит огромное количество вещей, - передернула она и принялась загибать пальцы, перечисляя, - твой внебрачный сын, например. Да, кстати, мы ведь, по сути, не женаты и это мне тоже не нравится. Ты просто воспользовался моей амнезией и состряпал мне новые документы… и семь лет…

- Ты бы никогда не согласилась, если бы я предложил тебе выйти за меня, - заметил он и напомнил, - мы, вроде как, это уже проходили…

- Этого ты точно не предлагал, - перебила Рей.

- Это все? Я могу начать высказывать свои претензии? Меня беспокоит, что ты до сих пор отказываешься дать мне в зад… эй!

Рей ударила его в плечо, легко, как ей показалась, но судя по тому, как скривился Бен, это было весьма ощутимо.

- Ненавижу тебя, - проворчала она и нежно улыбнулась. Возвращаться на виллу пока не хотелось, здесь было слишком хорошо, и очарование момента постепенно успокаивало ее растрепанные нервы. Да и неприятных разговоров со своими горе-спасателями Рей предпочла бы избежать если не совсем, то хотя бы сегодня. Как и выяснения подробностей возникновения на свет Рене. Бен уловил ее настроение, стащил с себя пиджак и постелил его на колючую траву. Рей послушно устроилась рядом с ним и запрокинула голову, вглядываясь в лабиринты созвездий.

- Что ты делал в Тибете пять лет? – вяло поинтересовалась она, ворочаясь, чтобы устроиться поудобнее, пока не уместила голову на груди Бена. Он расправил ее волосы и пощекотал ей ухо травинкой. Рей поморщилась.

- Помогал восстанавливать монастырь.

- Господи, какая скука, - усмехнулась Рей и зевнула.

========== 5. ==========

Возле развилки Рей свернула на обочину, заглушила мотор автомобиля и повернулась к Бену. В зыбком предрассветном сумраке его кожа казалась особенно бледной, а глаза бездонными в своей черноте.

- Я могу вернуться одна, - сказала Рей, постукивая пальцами по кожаной обертке руля. Она думала об этом всю дорогу, но никак не могла решиться заговорить. Откладывать дальше этот разговор было бессмысленно – трасса раздваивалась и поворот направо сулил бегство от проблем и возвращение в Керкиру, а оттуда в Италию. Налево – неприятную встречу с царством призраков прошлого. Искушение умчаться подальше было слишком велико, но все же отравлено небольшим неприятным обстоятельством в виде Женевьевы. Какой бы мелкой язвой она не была, Рей все равно не могла бросить ее на произвол судьбы, как когда-то поступили с ней. И даже если бы ей вдруг удалось найти в себе силы для этого, Бен бы не позволил.

- Нет, в этом нет необходимости, - возразил он, подтверждая ее догадки, и мрачно констатировал, - твои друзья ненавидели бы меня в любом случае.

Рей кивнула и отвернулась к туманному пейзажу долины, где среди деревьев уютно горели огоньки Керкиры, словно прячущиеся в траве светлячки. Да, она никогда не видела светлячков, но представляла себе их именно так. Но вовсе не эти удивительные насекомые занимали сейчас ее голову. Рей совершенно внезапно почувствовала себя очень злой. Она даже легонько ударила по рулю, как будто он был в чем-то виноват.

- Но Хаксу дали второй шанс, - пробормотала она, до скрипа стискивая зубы, - это неправильно. Это…

- Разве? – апатично откликнулся Кайло и сигарета в его пальцах загорелась сама собой. Он выпустил в мягкий предрассветный воздух струйку дыма и испытующе посмотрел на супругу.

- Ты никогда не спрашивала, почему я убил твоего черного приятеля, - внезапно сказал он.

Рей нахмурилась, но даже не стала возражать против грубого слова, употребленного в адрес Финна. Был не самый подходящий момент, чтобы разводить демагогию относительно нацистских предубеждений об этнической чистоте.

- Причем здесь это? – буркнула она, - ты всегда легко находил повод, чтобы кого-нибудь выпотрошить.

- Нет, это важно, - настоял Бен, - все это связано. «Мне отмщение и аз воздам»…

- С каких пор ты цитируешь… библию? – перебила Рей и бросила в его сторону насмешливый взгляд. Она уже запуталась на кого собиралась злиться, потому что эти туманные разговоры сейчас совершенно не входили в ее планы. Было куда больше реальных проблем, нежели экзистенциальных дилемм, которые необходимо было решить в ближайшее время.

- Так тебе не интересно?

- Дай угадаю, он посмел меня обнять? – предположила Рей, ехидно изогнув бровь. Бен коротко и нервно рассмеялся, но улыбка быстро исчезла с его лица.

- Он сдал вас троих, - серьезно сказал он, - и не потому, что они обещали не трогать его подружку, как вы думали. Потому что обещали не трогать его. Из-за этого засранца ты оказалась в Гюрсе. Вы ведь вместе выросли? А он так легко продал тебя и обрек на гибель.

Рей забрала из его пальцев почти догоревшую сигарету и блаженно затянулась горьким дымом.

- Что, я тебе спасибо за это должна сказать? – осведомилась она.

- Твоя азиатка… - Бен поймал ее возмущенный взгляд и поправил себя, - Роуз не простила его. Даже его. С чего, по-твоему, они должны были меня принять с распростертыми объятиями?

- С того, что меня не интересует их мнение, - резко сказала Рей и повернула ключ зажигания, - и если они посмеют что-то еще выкинуть, я пошлю их нахер.

- Ого, - присвистнул Бен, - ты прекрасна в гневе.

Рей коротко улыбнулась ему и вывела автомобиль с обочины, решительно направляясь обратно в сторону виллы.

Дом еще спал, укутанный легкой туманной дымкой, нежась в объятиях дикого винограда и кумкватовых деревьев. Идиллическая картина на мгновение остудила пыл Рей, но до того самого момента, когда она не вспомнила о том, каким гостеприимством ей отплатила хозяйка виллы и по совместительству бывшая близкая подруга. Хватит себя обманывать – они были друзьями в прошлом, но сейчас лишь старательно поддерживали иллюзию близости и взаимопонимания. Бен оказался чрезвычайно прав, когда отговаривал ее от этой поездки, даже не из собственного эгоизма, а из лучшего опыта в общении с людьми. Люди легко предавали, легко осуждали и вешали ярлыки. Касалось это не только случайных встречных, но и тех, с кем приходилось долго идти по жизненному пути рука об руку.

Им легко удалось отыскать Женевьеву, девочка безмятежно спала, обнимая во сне свою чертову фотокамеру, и сон сделал ее острые черты мягкими и нежными. Рей поддалась минутному порыву и погладила девочку по спутанным темным кудрям, аккуратно высвободила из рук ребенка фотоаппарат и положила на тумбочку рядом. Жени легко ощутила это легкое прикосновение и приоткрыла темные глаза.

- Папа, -сонно пробормотала она, напрочь игнорируя присутствие Рей и вперившись взглядом в Бена за ее спиной. Чувства вины в ее голосе не слышалось, только недоумение.

- Не хочешь ничего объяснить? – ядовито поинтересовалась Рей, - или может быть извиниться?

Женевьева надулась и явно собралась сказать что-то колкое ответ, но Бен присел на край ее постели и положил ей на плечо руку. Девочка мгновенно остыла. Рей уловила его взгляд и поняла, что ее присутствие вряд ли поспособствует в достижении взаимопонимания.

- Да, принцесса, - вступил в разговор ее супруг, - нам с тобой не помешало бы многое обсудить.

- Я передумала, - невозмутимо заявила Жени, - ты лучше, чем дядя Поль. Он выпил много вина и от него омерзительно воняло…

- И на том спасибо, - буркнула Рей, сообразив, что это самый лучший момент, чтобы убраться подальше. Упоминания Демерона, тем более, после его участия в спасательной операции, было вполне достаточно для того, чтобы разжечь новый скандал. Все-таки француз знатно беспокоил Бена еще со времен их встречи в Риме и разборок во Фреджене. Сколько Рей не пыталась выбить из головы супруга, засевшие там предположения про интрижку с пилотом во время охоты на нацистов, он все равно был главным претендентом на убийство из ревности.

Рей спустилась на террасу и облокотилась на парапет, собираясь закурить, когда вдруг ощутила смутно знакомое, почти забытое чувство. Ее кто-то звал, и этим кем-то был вовсе не Бен. Кто-то, кто способен был дотянуться до чужого разума и незаметно коснуться его, оставив свой отпечаток. Повинуясь этому зову, Рей спустилась на пляж и увидела разведенный в тени скалы костер. Языки пламени освещали удивительно расслабленное лицо Рене. Парень сидел рядом с огнем, по-турецки скрестив ноги и сложив руки на коленях, зажмурившись и глубоко дыша. Рей медленно приблизилась к нему и опустилась на постеленное на камнях покрывало рядом.

Она не знала, как начать разговор и плохо себе представляла о чем собирается говорить. Да и Рене выглядел совершенно погруженным в себя, до того момента, как вдруг не накрыл ладонь девушки своей. Рей чуть не отпрянула, увидев у него на пальце знакомый до боли перстень. Морок мрачных ассоциаций отвлек ее от острого ощущения вторжения в сознание и она поддалась, позволила Рене скользнуть в свои мысли. Картинки воспоминаний суматошно понеслись перед мысленным взором, заставляя Рей снова видеть и алжирские пески и парижскую весну и мрачные застенки Гюрса… В какой-то момент она не выдержала нарастающей головной боли и резко отдернула руку.

Рене открыл глаза.

- Что тебе надо? – хрипло спросила Рей, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

- Не пришла бы, если бы не хотела, - отстраненно заметил он и нахмурился.

- Мне нужны ответы, - заявила Рей, - и я не собираюсь играть в твои игры.

- Мне тоже нужны ответы, - эхом откликнулся Рене, - но я, вроде как, нашел, все что искал.

- Надо же? – раздраженно буркнула Рей и обняла себя за плечи, ощутив прохладный ветерок с моря. Вероятно, ветерок все-таки был теплым, и холод исходил от мрака ее памяти. Памяти, с которой отчего-то другие люди, имеющие подобную власть, обращались чрезвычайно вольно. Хотели – отнимали. Хотели – рылись беспардонно, словно выворачивая наизнанку сундук со старым хламом, запылившийся в кладовой.

- Лучше бы ты была мертва, - мрачно прошептал Рене и вдруг отвернулся. Его спина напряглась так сильно, что обтягивавшая ее рубашка натянулась, готовая вот-вот треснуть по швам. Он слегка дрожал и нервно сжимал и разжимал пальцы. Рей хотела потребовать от мальчишки объяснений, но легко догадалась, что сейчас он совершенно не настроен на разговоры. Тогда она потянулась пальцами к каштановым кудрям на его затылке, в этом тусклом освещении казавшимся почти черными. Рене перехватил ее руку и злобно посмотрел на нее блестящими от слез глазами.

- Ты бросила меня! – крикнул он и в тишине пустынного пляжа, нарушаемой только тихим шепотом волн, эти слова прозвучали особенно остро. Рей нахмурилась.

- Да прекрати делать вид, что ты не понимаешь! – продолжал мальчишка, комкая ее пальцы в своих, толи от злости, толи от какой-то странной болезненной нежности, - я всегда знал, что моя мать сбежала из концлагеря, а отец был надзирателем… но когда это началось… это… - Рене скривился, а огонь вдруг вспыхнул ярче, явно не без его участия, - я понял, как его найти. Тебе ведь только это интересно? Слушай, черт возьми! Я узнал, что на службе у Рейха был экстрасенс, проводивший допросы пленников. И очень кстати оказалось, что отец моей девушки – служил с ним в одном лагере…

- Блядь, - только и могла, что обронить Рей. Значит, этот гаденыш прекрасно знал о том, кто на самом деле Армитаж, но вовсе не ставил перед собой цели сдать властям бывших нациских преступников. Его интересовал только один из них. Но проблема была даже не в этом.

- Подожди, - насколько это было возможно, спокойно заговорила она, - наличие у тебя способностей – вовсе не означает, что они были у твоих родителей. Я… я кое-что могу, - с трудом выдавила она, - а моя дочь нет. Это не передается с генами. Это могли быть совершенно другие люди…

- Ты просто не хочешь признаваться в том, что бросила ребенка! – с вызовом перебил Рене. Рей начинала злиться.

- Не смей так говорить, - прошипела она, - я потеряла своего первенца. Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить.

Эти слова более-менее остудили пыл мальчишки. Он выпустил ее руку и смущенно отвернулся, по-прежнему трясясь всем телом. Однако, его волнение передалось и Рей и сейчас она не была настолько уверена в своих словах, как бы ей не хотелось в них верить. Потому что она по-прежнему ничего не помнила о том времени, когда они с Кайдел скитались по лесам и болотам, прячась от войны. И не могла помнить и случившийся в то время выкидыш, о котором ей со скорбным лицом позднее сообщил врач в Париже, заодно заверив ее в том, что вероятнее всего после этого, у нее больше не будет возможности забеременеть снова. Если бы Женевьева не была маленьким монстром, ее появление на свет можно было бы назвать настоящим чудом. Но демоны не творят чудес, вроде как для этого есть другое название, но Рей в отличие от Бена не так хорошо разбиралась в теософской терминологии.

- Ты же сказал, что Кайло Рен убил твою мать, - ухватилась она за последний логичный довод. Рене обернулся и стрельнул в нее глазами, прежде чем смущенно потупить взгляд.

- Я думал, что она умерла в родах, - заявил он, - так было проще.

- Ладно, - вздохнула Рей, - и чего ты хочешь от него? Возмездия? Денег на оплату колледжа?

- Я не знаю, - сдался Рене, - я уже ничего не знаю.

Рей стало чудовищно жаль осунувшегося, помрачневшего мальчишку, в миг растерявшего весь свой прежний пыл. Каким бы агрессивным, несдержанным глупцом он не был, гоняясь за человеком без определенной цели, Рей все-таки могла его понять. Ее оставили в Алжирской глуши, и все свое детство она только и надеялась, что родители, будь они живы, все-таки одумаются и вернуться за ней или хотя бы отправят ей какую-то весточку. Это было главной причиной, по которой она училась читать: наивно мечтала, что обстоятельства мешают им вернуться, может быть, экспедиция на северный полюс или политические интриги в стране, а они скучают о ней и думают каждый день. Она училась быть сильной и смелой, старалась выживать в любых условиях, но грезила о теплых руках и сказках на ночь. Вместо них – лишь монотонные песни пустыни, надоедливый храп Платта за стенкой и ругань арабов на улице пели ей свою жестокую колыбельную.

Рей встала и потопталась на месте, разминая затекшие за время сидения в неудобной позе ноги.

- Ты ведь ничего не знаешь на самом деле, - констатировала она, - но хотел бы знать. Мне это знакомо, - она пересилила себя и протянула Рене руку в знак примирения, - я тебе не враг.

Рене неуверенно принял ее руку и встал на ноги. Стало совсем светло, и он почему-то смотрел на кольцо на своем пальце.

- Поговори с Беном, - примирительно посоветовала Рей, - он добрый, если не бросаться на него с кулаками и угрозами. Может быть, вы смогли бы найти общий язык.

Она уже забрала обратно свою руку и направилась к лестнице, ведущей наверх, когда ее догнал вопрос, брошенный ей вслед Рене:

- Зачем?

«Такие как мы должны держаться вместе».

После странного разговора на берегу Рей чувствовала тревогу и смятение, которые, впрочем, легко растаяли, стоило ей заглянуть в комнату. Идиллическая картина спящих в обнимку дочери и супруга наполнили ее мятущуюся душу ощущением тепла и уюта. Рей устроилась на оставшемся ей клочке кровати, уткнулась лицом в волосы Бена и аккуратно обняла его, стараясь не разбудить неосторожным движением. Спалось ей удивительно сладко, хотя и продлилась эта тихая гармония недолго:

Женевьева проснулась, только почуяв с первого этажа аппетитные ароматы свежего завтрака, и растолкала родителей, словно голодный птенец, требующий пищу. Рей пыталась отбиться от навязчивого внимания дочери, но тщетно: доводы о том, что Жени уже взрослое существо, способное самостоятельно раздобыть себе пропитание, не возымели должного эффекта. Встреча с остальными обитателями дома была неминуема.

Рей беспокоилась о том, что не успела толком переодеться и привести себя в порядок, но быстро поняла, что ее помятый и заспанный вид не самая главная проблема. За завтраком царила странная, напряженная атмосфера. И если вчерашнее застолье напоминало открытый военный конфликт, утренний прием пищи превратился в холодную войну. Половина присутствующих, в основном мужчины, крайне хмуро копошились в тарелках, игнорируя окружающий мир, но другая – в лице Роуз и Констанс навязчиво болтали без умолку. Роуз чувствовала себя виноватой – об этом красноречиво кричал язык ее тела и полнейшая чепуха, безустали лившаяся изо рта. Попытки положить добавки и услужить каждому гостю лишь усугубляли ситуацию. Констанс в своей нервозности и наигранном кокетстве перед женихом не уступала матери. Рей было неловко смотреть на обеих, и она предпочитала понуро молчать за компанию с остальными. Изредка, впрочем, она встречала взгляд Рене и не могла понять вложенного в него смысла, пока вдруг не услышала его обращения в своей голове.

«Извини. Ты же… слышишь меня?»

Рей покосилась на Бена, легко догадавшись, что и ему не будет трудно стать свидетелем этой вроде как приватной беседы. Но он старательно напускал на себя невозмутимый вид и даже не смотрел в ее сторону.

«Ничего» - откликнулась Рей. «Мир?»

«Мир»

«Если возможно найти твоих родителей, мы постараемся помочь. Я и сама…»

«Знаю».

- Сегодня должен приехать Финн, - тем временем вещала Роуз, не затыкаясь не на минуту, словно радиоприемник, - самолет из Афин задержали. Он там учится на археолога. Уже был в экспедициях в Египте и Индии…

Русский князь, слишком вежливый, чтобы игнорировать ее, как и все окружающие, понимающе покивал. Вероятно, слушать Роуз было все-таки интереснее, чем запутанное лепетание о грядущей церемонии из уст Констанс.

«Мог бы поддержать беседу, - отпустила шпильку в адрес Бена Рей, - ты же тоже любишь идиотские экспедиции».

«А я думал ты завела себе собеседника помоложе» - тут же откликнулся он. После этого он вдруг вежливо поблагодарил хозяйку за завтрак и поспешно поднялся из-за стола, направляясь в сторону спуска к морю. Рене увязался за ним следом. Рей проследила за ними, стараясь подавить растущее внутри чувство тревоги. Она так долго гипнотизировала взглядом опустевшую тарелку перед собой, успокаивая себя, что ничего плохого не должно произойти, что не заметила, как почти все гости куда-то разбрелись. Роуз и служанка принялись убирать посуду, периодически исчезая в полумраке кухни, и таким образом Рей вдруг очутилась наедине с По. Несмотря на раннее утро, он не смог отказать себе в бокале домашнего вина, судя по жалобам Женевьевы, пытаясь нейтрализовать последствия вчерашних излияний.

- Ты на меня злишься? – первым решился заговорить он. Рей скептически подняла брови и потянулась к графину, чтобы наполнить и свой бокал заодно.

- За что это? – невозмутимо откликнулась она. Француз тяжело вздохнул и помассировал пальцами переносицу.

- Рей, - строго сказал По, - прекрати, - продолжить он не успел, потому что к столу ненадолго вернулась Роуз, скользнувшая по лицам друзей заинтересованным взглядом. Никогда ничего не делалось без ее участия – ни тогда в Париже, не теперь в доме, где она была хозяйкой.

- Я просто ничего не понимаю, - стоило китаянке снова скрыться в доме, продолжил француз, - то ты хочешь его убить, то не хочешь.

- В том то и дело, дорогой, - проговорила Рей, отхлебывая вино маленькими глотками, - я сама способна разобраться с тем, что мне делать. Как и постоять за себя, если в этом есть необходимость. Или… - она смягчилась, - ты забыл? Ведь я – песчаная змейка.

- Да, Рей, - подтвердил По с легкой, грустной улыбкой, - так и есть. Но ты десять лет просыпалась в кошмарах, повторяя это имя. Ты фанатично выискивала всех нацистов, хотя искала только одного. И вроде как совсем не для того, чтобы выйти за него замуж.

Рей не смогла сдержать улыбки. Это действительно казалось чертовски странным, как со стороны, так и в ее голове. Но внятного объяснения у нее, конечно же, не было. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как отшучиваться.

- Ты совсем не понимаешь женщин, - заявила она, в жалкой попытке обратить серьезный разговор в шутку, - мы можем быть очень упрямыми, если чего-то сильно хотим.

По совсем не развеселился от ее слов, напротив вдруг сделался мрачным, как туча.

- Кайдел мне все рассказала, - вдруг выдал он и, предугадывая вопрос, уточнил, - я виделся с ней без тебя. Я тебе не говорил. Я знаю правду, Рей. Не пытайся убедить меня…

- Что она тебе рассказала? – Рей начинала выходить из себя, но все еще сохраняла самообладание. Однако ее пальцы на бокале сжались до такой степени, что стекло готово было треснуть в руках. – И ты… молчал об этом?

- Я… думал, что так лучше, - принялся оправдываться По, - и… на тот момент я был убежден, что все это в прошлом. Но обстоятельства изменились…

- О чем ты? – растерянно откликнулась Рей. Француз тяжело вздохнул и посмотрел ей в глаза долгим, испытующим взглядом. Ей сразу стало не по себе, захотелось убраться отсюда подальше, потому что все это не сулило ничего хорошего. Вероятно, сейчас ее снова примутся убеждать в том, что она не понимает, что творит и нуждается в спасении. Бедная, запутавшаяся дурочка, которая живет с чудовищем и не осознает того, в какой оказалась беде. Рей может и любила злить Бена и говорить ему гадости, но не способна была выносить этого от других людей. И как не сложно было признаться себе в этом, но дело не ограничивалось тем, что подобные нотации проявляли неуважение к ее выбору. Все же…

- Рене, - односложно выплюнул По и резко замолчал. Возле стола снова нарисовалась Роуз, на этот раз не собиравшаяся никуда уходить. Она осуждающе смотрела на опустевший графин вина.

- Этот то алкаш безмозглый, - ворчливо прокомментировала она, - но у тебя же дочь!

- С такой дочерью быстрее запьешь, - мрачно усмехнулась Рей, продолжая буравить взглядом По. Ей хотелось услышать, что он скажет дальше, но у Роуз были свои планы.

Рене? Причем здесь Рене? Что его вообще связывает с По? И Рей прекрасно помнила, что швырнула проклятый серебряный перстень на пол в его отеле много лет назад, уверенная, что больше никогда не увидит ненавистную безделушку, но почему-то теперь он оказался на руке никак не связанного со всей ее личной драмой мальчишки. Это он отдал ему кольцо? Зачем? Что, если этот старый фантазер и вбил в голову мальчишки все эти идиотские фантазии? Сейчас Рей искренне жалела, что с По невозможно было заговорить мысленно, не втягивая в эти секреты охочую до всяких сплетен Роуз. Она поддалась минутному искушению и коснулась мыслей француза, но ничего не поняла в творящемся там сумбуре – почему-то он вспоминал сейчас о Кайдел. Но Кайдел то здесь причем? Она погибла уже больше двадцати лет назад… Она… она что-то сказала По. Что-то, что он не произносил даже про себя.

Рей резко стало не по себе, тем более Роуз уже было открыла рот, чтобы поднять тему вчерашней встречи на утесе, о чем было не трудно догадаться и без чтения мыслей, поэтому она поспешила ретироваться. В третий раз спуск по отвесным ступеням оказался не такой сложной задачей, однако, на нижнем пролете, Рей столкнулась с Рене. Мальчишка даже не посмотрел в ее сторону и торопливо затопал по направлению к дому. Рей нахмурилась и отправилась на поиски Бена. И, что не удивительно, он расположился в тени того же самого утеса, где прежде скрывался Рене. Он задумчиво курил и наблюдал за тем, как волны неспешно облизывают песчаный берег.

- Вы со всем разобрались? – поинтересовалась она, присаживаясь рядом. Бен хитро улыбнулся.

- По крайней мере, заключили перемирие, - откликнулся он. Рей удовлетворенно кивнула и положила голову ему на плечо. Солнце стояло высоко и температура непреодолимо поднималась, хотя в тени утеса все еще царила приятная прохлада. Первые отдыхающие уже лениво раскладывали свои пожитки на берегу.

Рей много чего хотелось спросить, но отчего-то она продолжала молчать, завороженная видом спокойного, ласкового моря.

- Ты задумал что-то плохое, - наконец-то нашла она подходящие слова. Бен почесал ее за ухом, словно она была прирученным диким зверем.

- Ага, - легко согласился он, - и ты сильно разозлишься, если я скажу, что намерен расстроить свадьбу его подружки?

Рей глухо рассмеялась.

- Какой альтруизм, - фыркнула она и ехидно спросила, - с каких это пор мы помогаем воссоединиться любящим сердцам?

- Мы?

- Моя репутация в глазах друзей все равно была безвозвратно похерена в тот момент, когда я заявилась к ним в компании бывшего нациста, - улыбнулась Рей, - поэтому вполне могу себе позволить участие в этом.

- О, - многозначительно протянул Бен и усмехнулся, - не забывай, я здесь уже не воплощение зла номер один. Это теперь привилегия Жени.

Рей скривилась и проследила за направлением его взгляда: из-за зарослей гибискуса на пляж вынырнула их дочь в компании русского князя, которого она властно тащила за собой за руку. Бедняге ничего не оставалось, как следовать за ней, путаясь в длинных ногах, в жалкой попытке не наступить девочке на пятки.

- Ну, хотя бы не цыган, - мрачно констатировал Бен.

- Русские еще хуже.

Комментарий к 5.

Без обид, я всем сердечком люблю нашу прекрасную, тягучую, непостижимую русскую душу и всякую достоевщину. Но не могу не подшучивать над этим ;)

========== 6. ==========

Поставленная задача оказалась намного сложнее, чем на первый взгляд. Супруги договорились между собой, что Бену достанется Рене, а Рей возьмется обрабатывать и вразумлять Констанс. Однако, до обряда венчания оставалось совсем немного и возле невесты постоянно крутилась обеспокоенная Роуз, оберегавшая ее от окружающего мира, как настоящая курица-наседка только вылупившегося птенца. Надежды оказаться с девушкой наедине таяли у Рей со скоростью льда в бокале виски, который она пропустила за обедом на террасе, чокнувшись с Беном за успех их маленького абсурдного предприятия.

И все-таки работать вместе, быть заодно оказалось чрезвычайно увлекательно, когда это касалось не решения бытовых проблем и воспитания несносной дочери. Рей чувствовала приятное возбуждение и азарт от мысли, что теперь они сообщники в запланированной заодно пакости. Назвать эту идею альтруистичным поступком, язык не поворачивался даже про себя. В чем-то желание было даже мстительным – если Роуз и По решили, что сами смогут выбрать для Рей ее лучшее будущее, теперь она платила им той же монетой, ввязываясь в дела Констанс относительно ее грядущего семейного счастья.

Наконец-то удача улыбнулась Рей, и во дворе виллы послышался звук подъехавшего автомобиля. Судя по радостному кудахтанью пожилой гречанки и оживленным голосам снаружи, наконец-то объявился Финн. Роуз, конечно же, бросилась встречать младшего ребенка, избавив Рей и Констанс от своего общества. Старшая сестра не горела желанием мчаться навстречу брату, она устало стянула с головы фату и присела на кушетку, возле старинного зеркала. Рей мысленно потерла руки и приготовилась исполнять роль змея-искусителя.

- Ты выглядишь грустной, - констатировала она, усаживаясь поближе к девушке и по-прежнему не выпуская из рук бокала, на этот раз уже с тем самым домашним вином, которое не давало покоя никому из гостей виллы.

- Да? – апатично откликнулась Констанс и разгладила складки на юбке, - вовсе нет… просто все это… очень утомительно. Я бы предпочла обойтись без этих… сложностей.

Рей кивнула с самым понимающим видом, на который была способна.

- Ты планируешь рассказать Андрею когда-нибудь, что ребенок не его? – перешла она в наступление. Бедняжка Констанс побледнела настолько, что цвет ее лица слился с тоном подвенечного платья. Она судорожно замотала головой.

- Понимаю, - вздохнула Рей и многозначительно потянула, - уважаю тебя за храбрость, ведь жить с этим будет сложно…

- Ты думаешь? – с готовностью поддержала заданное направление беседы невеста, но внезапно сумела огорошить Рей и сбить с нее всю спесь боевого настроя, - твоя дочь… тоже от другого человека?

- Что? – закашлялась Рей, - с чего ты взяла?

- Не знаю, - пожала плечами Констанс, - мама говорила, что вы были близки с дядей Полем… и он до сих пор тебя любит.

- Что? – беспомощно повторила Рей.

- Да, ты… не знала? – темные глаза девушки цепко ухватились за лицо Рей, оценивая произведенный эффект, - прости.

Рей спрятала лицо в ладонях и слегка надавила на глаза, но вовремя остановилась, вспомнив, что это действие может повредить ее старательно восстановленный макияж. Все-таки она и так все утро проходила растрепанная и с черными кругами потекшей туши под глазами, как какая-то ведьма, не хватало пугать обитателей виллы и дальше.

Бред какой-то.

- Мама говорила, что в молодости дядя Поль был от тебя без ума, - продолжала Констанс, словно специально поставив перед собой цель добить Рей, - но он встречался с Кайдел… в честь которой меня и назвали. И не знал, как ей об этом сообщить… он… - она потупила взгляд, - и сам это сказал, когда они вчера вернулись ночью и напились с мамой.

- Что он еще говорил? – осторожно поинтересовалась Рей.

- Что убил бы твоего мужа, если бы ты не вмешалась, - с готовностью отчиталась Констанс и приложила пальцы к губам, испугавшись сказанного, - он же не серьезно, да?

- Ага, - буркнула Рей.

Еще только такого поворота событий ей не хватало для полного счастья. И да… это было уже слишком. Откуда вообще возникла подобная версия, в которую Рей так трудно было сейчас поверить? По всегда был ее другом, восхищал ее и вдохновлял, с ним было легко и комфортно… Она уважала их отношения с Кайдел и радовалась им, уверенная, что эти двое подходят друг другу как нельзя лучше. Она страдала вместе с ним, когда Кайдел погибла. Она и думать не смела о том, что чудесный, веселый, харизматичный француз с его тугими кудрями, озорными глазами вечного мальчишки, умением убеждать и вести за собой людей мог испытывать к ней что-то, кроме дружеской симпатии. Она настолько была уверена в том, что не может нравиться представителям противоположного пола, что отказывалась замечать нечто очевидное, лежавшее совсем на поверхности. По-своему трактовала ту грустную нежность, с которой По называл ее «песчаной змейкой» и обнимал… Черт.

- Так, ладно, - скорее себе, чем Констанс сказала Рей, с трудом возвращая себе утраченное самообладание, - это все уже не важно. Дела давно минувших дней…

Но у Констанс было свое мнение на этот счет, и она даже перестала выглядеть печальной и уставшей. Темные глаза вспыхнули, и на ее миловидном личике появилось выражение, делавшее ее точной копией ее матери. В те моменты, когда Роуз принимала решение проявить заботу об окружающих, хотят они этого или нет.

- Ты его любишь? – спросила она.

- Кого?

- Дядю Поля, - вдохновлено выпалила невеста. Рей застонала и запустила себе руки в волосы. В висках начала нарастать слабая, пульсирующая боль подступающей мигрени. Констанс не смогла правильно интерпретировать реакцию собеседницы и вдруг крепко ухватила ее за руку и доверительно заглянула в глаза:

- А давай сбежим? – горячо зашептала она, - ты с Полем, а я с Реем. Начнем все сначала в другом месте… поступим хотя бы раз так, как хочется, а не как должно…

Рей бы обрадовалась этому предложению, если бы не была так обескуражена тем, куда ее завели попытки переубедить девушку. Она сейчас думала о том, чья голова первой полетит с плеч, если об этом узнает Бен. И, конечно же, тут же свяжет это с ее вчерашними словами, неаккуратно брошенными в беседе с Роуз в момент обиды на него, со странной сценой на утесе… И ох. Нехорошо.

- Ты хочешь сбежать с Рене? – слабым голосом уцепилась Рей за спасительную соломинку, - не хочешь выходить за Андрея?

Констанс решительно кивнула.

- Ты же тоже хочешь сбежать? – продолжила она крутить свою шарманку, - я слышала, кто на самом деле твой муж… Ты боишься его?

Блядь.

Я боюсь, что когда он услышит все эти доводы, то сильно разозлится, - мрачно согласилась Рей, - и натворит какой-нибудь херни.

- С чего ты взяла?

- Я слышала о чем говорили вчера мама и дядя Поль, когда вернулись, - пояснила Констанс и встала, чтобы стянуть с себя платье и переодеться в обычную одежду. Рей принялась ей помогать, хотя голова ее теперь была занята совершенно другим.

Нет, первой до дядюшки Поля с его длинным языком и постоянной бравадой доберется все-таки не Бен, а она сама. Слишком уж хотелось затолкать ему все его героические речи о спасении девы в беде куда-нибудь поглубже в глотку. Но сначала – разобраться с вездесущей Роуз, которая, вероятнее всего, сыграла решающую и не лучшую роль во всей этой истории. Это было слишком в ее стиле.

Если у Рей и были какие-то таланты, кроме, конечно, телепатии, телекинеза и еще некоторых весьма сомнительных в пользе вещей, вне пределов человеческих возможностей, то, как минимум умение довести любую ситуацию до апогея. С непостижимой виртуозностью она превращала крохотную проблему в катастрофу вселенских масштабов в наивной попытке сделать «как лучше». И было в этом поразительное постоянство.

Рей подкараулила Роуз на кухне и зажала ее там в уголке, одним грозным взглядом выкурив оттуда мешавшуюся под ногами гречанку. Она собиралась устроить разнос старой подруги за вчерашнюю спасательную миссию, но все, конечно же, вышло из-под контроля. Первой заговорила Роуз.

- Дорогая, ты очень бледная, - невозмутимо заметила она, отряхивая испачканные в муке руки о фартук и оглядываясь по сторонам в поисках случайных свидетелей их беседы, прежде чем продолжила, понизив голос до шепота, - он… угрожал тебе?

- Роуз! – выдохнула Рей возмущенно, - это мой выбор, - и зачем-то повторила, - мой выбор. Мой.

Роуз шагнула к старой подруге и покровительственно положила руку ей на плечо.

- Я все понимаю, - доверительно заговорила Роуз, - даже не представляешь, насколько я тебя понимаю! Я ведь тоже мать. Ты все это терпишь из-за Жени? Но… видишь, даже ей хватило смелости…

- Хватило глупости, - перебила Рей, - она сделала это, потому что мелкая, злая, избалованная дрянь. Вовсе не…

Роуз покивала с таким видом, словно разговаривала с умственно отсталым ребенком, которого до глубины души заденет противоположное мнение его собеседника. Рей ужасно злилась от этого, но намного сильнее от того, что ее загнали в тупик.

Последние три года жизни ее вполне устраивала отлаженная схема ее сомнительного для окружающих семейного счастья. Она предпочитала не вдаваться в рефлексию и плыть по течению, доверившись судьбе. Ей и самой не хотелось отвечать на многие вопросы, не хотелось говорить о собственных чувствах и, более того, размышлять о них на досуге. Она могла сколько угодно говорить гадости Бену, злить его и плеваться колкостями в ответ на заботу и любовь, не оправдываясь перед окружающими. И вдруг всему внешнему миру с какого-то перепуга стало огромное дело до ее сломанной жизни, до ее неправильны ориентиров и непостижимого нормальному человеку выбора.

Хуже всего было то, что в голове Рей был совершенно отчетливый вариант решения этой проблемы. Ей было достаточно напомнить Роуз, что любовь, как правило, зла и иронична, и хочешь – не хочешь, полюбишь и бывшего нациста и зверя в человеческом обличье. Но она не могла. Не умела. Не находила в себе достаточной смелости для этого.

Еще и думала в такие моменты слишком громко.

- Я знаю, какая ты смелая девочка, всегда была, - тем временем не унималась Роуз, - и на что ты готова идти ради тех, кого ты любишь. Но война закончилась, а твой самоубийственный героизм сведет тебя в могилу… Если ты не остановишься… В твоих силах все это прекратить…

Рей набрала в легкие побольше воздуха, собираясь выплюнуть опровержение каждого сказанного подругой слова, но не успела. Спиной она почувствовала присутствие Бена и еще никогда в жизни она не была настолько зла на него за умение оказываться в не нужном месте, в неподходящее время. Впрочем, если бы не эта его черта, когда-то в Гюрсе, она бы не избежала изнасилования древком от лопаты от кучки взбесившихся арестанток, за что все-таки стоило отдать ему должное.

- Да, дорогая, - насмешливо протянул ее супруг, - в твоих силах все это прекратить.

Темные глаза Роуз мгновенно вспыхнули и она переключила все свое внимание на Бена. Да, все-таки у их компании, вернее, чудом оставшихся в живых ее останков, полностью отсутствовал инстинкт самосохранения. Китайнка приняла боевую стойку и двинулась в сторону застывшего в дверном проеме мужчины, пока не оказалась перед ним. Только теперь Рей вспомнила о том, какой у Роуз маленький рост – ведь рядом с его громадной темной фигурой, она казалась маленькой собачонкой, бросающейся с лаем на бронированный поезд. Роуз это не пугало, она ткнула пальцем Бена в грудь, совершенно не смущаясь того, что чтобы посмотреть ему в лицо, ей пришлось сильно задрать голову.

- Ты! – рявкнула она и возбужденно затараторила, - оставь ее в покое наконец! Сколько боли ты ей причинил и тебе все мало? В тебе есть хоть что-то человеческое? Хотя бы капля сострадания? Хоть немного раскаяния за все…

- Не уверен, - усмехнулся Бен. Рей не знала, кого из двоих присутствующих ей сильнее хочется ударить – осатаневшую в конец Роуз или мужа за его невозмутимую улыбку в ответ на все ее обвинения.

- Роуз… - попыталась вмешаться Рей. Ну какого черта он явился сюда? Они же договорились… Она была уверена, что Бен сейчас напаивает припрятанным Хаксом вискарем беднягу Рене, пытаясь убедить его в том, что тот совершает чудовищную ошибку, легко отпуская Констанс замуж за другого. Почему все вечно идет наперекосяк?

- Ты монстр, - торжественно завершила свой выпад китаянка.

- Да, - зачем-то с готовностью подтвердил Бен, но топтавшаяся перед ним хозяйка дома интересовала его мало, он смотрел только на Рей, - но тебе достаточно попросить, чтобы я оставил тебя в покое навсегда. Ты ведь этого хочешь, Рей?

Рей не успела ответить. Он примиряюще поднял вверх ладони, бросил какие-то натянуто-вежливые извинения оторопевшей Роуз и поспешил снова оставить их наедине. Бывшие подруги встревожено переглянулись.

Блядь.

Рей, конечно, ничего другого не оставалось, кроме как ринуться за ним.

Если бы Бен не сохранил за собой старую привычку военных лет к минимализму в отношении своих личных вещей, то, вероятно, сейчас он бы, злобно сопя, швырял бы их в чемодан. Но жалкого количества одежды, которое он привез с собой, явно не хватало для красочного представления. И Рей обнаружила его стоящим посреди комнаты, сжимающим и разжимающим кулаки, явно в попытке выбрать что из окружающих предметов стоит взорвать или воспламенить взглядом. На самом деле, если бы он действительно хотел уехать, просто запрыгнул бы в бьюик и умчался куда глаза глядят, но в планы ее супруга входило не бегство, а очередная бессмысленная мелодраматичная сцена. Комната для словесной дуэли подходила лучше всего, снаружи было слишком много любопытных глаз и ушей.

- Ну что опять? – страдальчески протянула Рей, запирая замок изнутри и не смогла отказать себе в искушении передразнить, - «попроси меня, я оставлю тебя в покое навсегда».

- Это не смешно, - глухо откликнулся Бен и обернулся, яростно сверкая глазами, и резким движением убрал с лица, растрепавшиеся от быстрой ходьбы волосы.

- По-моему это уже чертовски смешно, - не сдержалась Рей, но все-таки смягчилась, - извини.

- За что? – нервно спросил мужчина, - за то, что твои друзья уверены, что тебя нужно спасать, а ты даже не думаешь их переубеждать?

- Ты сам прекрасно знаешь, как сложно спорить с упрямыми идиотами.

- Ты даже не пытаешься! – не желал униматься Бен, угрожающе подступая к ней, - тебе это нравится? Ты знала, что твой чертов пилот в тебя влюблен и до сих пор мечтает спасти принцессу из лап чудовища?

- Да, узнала час назад, - фыркнула Рей и зажмурилась, потому что перед ее лицом свистнул кулак, ударившийся рядом с ее ухом в деревянные узоры на двери. Ярость исходила от Бена обжигающими волнами, но Рей совершенно этого не боялась. Потому что на дне его глаз плескалось совсем другое – бесконечное море тоски и беспомощности, заставившее ее сердце сжаться.

- Бен, - серьезно проговорила она, ловя взгляд супруга, - ну прекрати. Я с тобой, а не с ним.

- Поэтому ты каждый день говоришь мне, как меня ненавидишь? И плюешься ядом, как только тебя что-то не устраивает? - подавленным голосом откликнулся он.

- Если тебе что-то не нравится, найди себе другую, - насмешливо заявила Рей и положила руки на широкие, часто вздымающиеся от судорожного дыхания плечи Бена, - я свой выбор сделала.

Продолжать затянувшуюся словесную перепалку дальше смысла уже не было. Одного ее прикосновения достаточно было, чтобы мужчина легко успокоился, как по волшебству. Словно ищущий ласки дворовый кот он потерся подбородком об узкую ладонь на своем плече и ненадолго закрыл глаза.

- Я тебя люблю, - пробормотал он с каким-то непонятным выражением, - я тебя, блядь, безумно просто люблю.

Рей улыбнулась и привстала на цыпочки, потянувшись за поцелуем. Бен с готовностью ответил ей и толкнулся языком ей в рот, властно, но нежно. В следующее мгновение он уже легко оторвал жену от пола, и она почувствовала лопатками мягкость кровати. Окружающий мир перестал существовать, как и все их разногласия. Комната сузилась до размеров покрывала постели. Сквозь вязкий морок, в котором тонуло ее сознание, Рей опомнилась и подтянула силой мысли к себе перчатки. Но Бен презрительно отшвырнул их в сторону.

«Хочу чувствовать тебя» - возразил он ей прямо в голову, не разрывая поцелуя. Все-таки в такие моменты телепатия была очень удобным способом решения проблемы занятого рта. Она хотела возразить и начать, как обычно, качать права, но резко передумала, ощутив холод ладони, скользнувшей под подол платья, огладившей внутреннюю сторону бедра, прежде чем проникнуть под тонкую ткань белья. Рей жалобно заскулила, разводя шире ноги, позволяя пальцам погрузиться в себя, покорно насаживаясь на них. Черт, как же это хорошо. Даже без перчаток хорошо.

Но Рей не успела в полной мере насладиться моментом: Бен резко убрал свою руку, разорвал поцелуй и отстранился от нее. Его глаза бешено горели и, поймав ее ищущий, требующий продолжения взгляд, он криво ухмыльнулся.

«Ну, ты хотя бы меня хочешь и на том спасибо» - услышала она его мысли. Он поднес к губам свои пальцы, только что побывавшие в ней и слизнул с них блестящую липкую влагу. «Или представляешь на моем месте пилота и от того течешь?»

- Ты полный придурок, - выплюнула Рей вслух, решив, что телепатия не позволит ей передать всю экспрессию, вложенную в эти слова. Бен не обиделся, он тоже получал определенное удовольствие от того, что выводил супругу из себя. Они слишком давно обнаружили, что в эту игру могут играть двое. Вместе это куда веселее, чем по одиночке.

«Да-а-а, всегда представляю пилота» - смело заявила Рей и вздрогнула, когда место руки между ее ног заняли горячие губы Бена. Его волосы щекотали ей бедра и низ живота, отчего девушка завозилась, но эти ощущения таяли по сравнению с другими, острыми и безумными, которые дарил его язык. «Вот хорошо, когда у него рот занят чем-то более полезным, чем постоянные обиды» - вскользь подумала Рей, оставив эти мысли только для себя самой.

Но злосчастный пилот оказался легок на помине. Рей почувствовала его присутствие в коридоре еще до того, как он решился постучать.

Блядь.

- Рей? Ты здесь? – спросил По через дверь и голос у него был встревоженный и грустный.

Комментарий к 6.

Трололо

========== 7. ==========

Рей не знала, плакать ей или смеяться. А заодно не способна была решить, просить ли Бена остановиться (о, нет, только не это!) или игнорировать незваного гостя. В любом случае француз был настроен очень решительно и уходить не собирался. Он сильно желал поговорить с Рей и, вероятно, разговор планировался не из легких.

Рей успела потревожиться, что и без того распаленный ревностью Бен потеряет к ней интерес и решит наконец-то разобраться с надоедливым пилотом в своей старой изуверской манере, но быстро успокоилась. Мысль о присутствии соперника только больше воодушевила ее супруга, заставляя усердно, агрессивно работать ртом. И сложно было в этом признаться, но и ее саму тоже.

Да, она конечно уже давным-давно лишилась последних остатков своей былой стеснительности, что немудрено особенно после того, как пришлось отплясывать перед нацистским застольем с голой грудью в унизительной вражеской фуражке. Но дело было в другом. Рей с удивлением обнаружила, что пикантная ситуация, в которой она внезапно оказалась, здорово тешит ее самолюбие. Большую часть жизни она была зашуганной девочкой, прятавшейся за мужскими тряпками, абсолютно убежденная в том, что ее неказистая внешность и дурной характер не способны вдохновить хоть кого-то. Рядом была красавица Кайдел, которую не желал только мертвый, белозубая блондинка с темными страстными глазами и хищными чертами; а еще Роуз, которая хоть и не была особо привлекательной в общепринятом смысле, но сражала наповал природным обаянием. Американка и азиатка – они были настоящей экзотикой в довоенном Париже, когда Рей – среднестатистической француженкой с нелепыми веснушками, раздражавшими ее до сих пор. К счастью хотя бы дочь унаследовала мраморно-белую кожу отца, а не ее сомнительные гены. И все-таки вдруг, непостижимым образом, из закомплексованной девчонки, Рей наконец-то превратилась в роковую женщину – причину страстей и конфликтов, и, конечно, возможного кровопролития. Сейчас она ничуть не сомневалась в том, что спусти она Бена с туго натянутого поводка, они с По с радостью перегрызли бы друг другу глотки. Да, ей даже интересно было бы на это посмотреть. Хотя ей с сожалением пришлось вспомнить, чем подобный расклад уже чуть не закончился во Фреджене.

И как там Рудольф? Стоило бы справиться о его делах… Вроде как он подружился с Лоренцо и появлялся на его вилле с новой супругой и детьми, но Рей всеми силами избегала поездок на побережье, если слышала о том, что возникнет риск встречи со швейцарцем.

«Рудольф, серьезно?» - услышала она в своей голове голос Бена, - «того, что твой сраный приятель топчется под дверью, пока я тебя трахаю, уже недостаточно?»

Рей пришлось прикусить себе запястье, чтобы не заскулить, настолько ее возбудил его комментарий и читаемое даже без интонаций возмущение. Бен сцапал ее за руку и вынудил вытащить ее изо рта. Рей зашипела, потому что хватка оказалась слишком сильной, не хватало еще, чтобы остался синяк.

«Боишься задеть его нежные чувства?»

Заткнись.

«Хочу услышать, как тебе хорошо».

«Да иди ты к черту!» - разозлилась Рей и кончила, прокусив себе губу до крови, чтобы сдержать рвущийся из груди стон. Даже если ей и удалось не издавать громких звуков, вид ее все равно был слишком красноречивым, чтобы выйти сейчас к французу. Раскрасневшееся лицо, дрожащие после оргазма колени, промокшая насквозь мятая юбка. Черт, и кто только придумал такую ткань, на которой так отчетливо проступают мокрые пятна? И ходи теперь так, будто страдаешь недержанием мочи.

Бен отстранился от нее и плюхнулся на пол, ехидно сверкая потемневшими глазами. Определенно теперь он чувствовал себя победителем, что старался продемонстрировать всем своим видом – даже распухшие от усердия губы облизнул.

- Рей? – со слабой надеждой снова окликнул ее незваный гость. Рей скривилась, стянула с себя пришедшую в непригодность юбку и небрежно зашвырнула в угол комнаты. Она взглядом поискала в куче разбросанных повсюду вещей что-то другое, вочто можно переодеться и силой подтянула себе в руку легкое красное платье. Колени все еще слегка тряслись, в голове царил сумбур, а запястье начало болеть.

«Больно» - пожаловалась она, переодеваясь.

«Ты же любишь боль?»

Она скривила рожицу мужу в ответ, подавив желание в очередной раз послать его куда-нибудь подальше. Но не стоило злить зверя, пока он пребывал в хорошем расположении духа, взъерошенный, как мартовский кот, чтобы он не накинулся на подвернувшегося под руку По.

Когда Рей оказалась готова выйти из комнаты и хоть немного привела себя в порядок, француза за дверью уже и след простыл. Она воспользовалась случаем и еще немного пригладила растрепавшиеся волосы, заметив свое отражение в небольшом зеркальце в мозаичной рамке, перед тем, как отправиться на его поиски. Хорошая разрядка и на ее настроении сказалась в лучшую сторону – все происходящее в стенах этого проклятого дома по-прежнему казалось крайне абсурдным, но уже куда более забавным, чем трагичным. Рей отметила, что с момента их приезда, все здесь только и делают, что бегают, орут друг на друга и выясняют отношения, вместо того, чтобы спокойно готовиться проводить Констанс в ее новую замужнюю взрослую жизнь. Если ей, конечно, еще есть с кем туда отправиться и Женевьева не выпила всю кровь у бедного русского князя.

По нашелся сам собой – он заводил мотор своего «альфа-ромео», сжимая в зубах пылящую на его пижонский льняной костюм сигарету. Рей не придумала ничего лучше, чем усесться рядом с ним на пассажирское сидение.

- Ты в порядке? – буднично поинтересовался он, стараясь смотреть в ее сторону незаметно, только через зеркало заднего вида.

- Да, прости, я спала, - брякнула Рей и тут же снова прикусила губу, пожалев о сказанном и ощутив во рту вкус собственной только запекшейся крови от предыдущего ранения. Ну, конечно, не сложно было догадаться, что в комнате она была не одна.

- В середине дня? – нахмурился француз, но все-таки решил не вдаваться в подробности, - хорошо, что ты здесь. Хотя бы попрощаемся. Я решил уехать.

- Почему? – растерялась Рей. И вдруг ей стало чудовищно стыдно, вот именно в это самое мгновение, настолько сильно, что захотелось провалиться под землю. Черт. Он ведь стоял под дверью и ждал ее, чтобы о чем-то серьезно поговорить, пока она валялась там растекаясь по одеялу с раздвинутыми ногами и думала, какая же она, черт возьми, замечательная, раз все вокруг ее хотят. Он все-таки был ее другом. Они прошли вместе огонь и воду. Он безвозмездно приютил их с Финном, когда они были едва знакомы. Он утешал ее, когда она пыталась утопиться, вытащив на берег, дурочку, которая полезла в воду, даже толком не научившись плавать, наглоталась морской соли, и выбивал из ее легких остатки жидкости. Он утешал ее на своем плече. Он нашел ее, да, именно он, на полу опустевшей парижской квартиры, когда весь город ликовал и праздновал победу, а она забилась в темный угол, словно испуганный зверек. Он стирал слезы с ее щек. Он понимал ее, насколько это было в его силах. Он озаботился тем, чтобы после войны ей не пришлось воровать или торговать собой, чтобы не оказаться снова на улице. Он…

Когда она успела стать такой жестокой? Когда связалась с монстром? Или раньше? Или была всегда? Или все-таки люди не врут, когда говорят «с волком жить, по волчьи выть». Только вроде как волк смотрел на нее глазами побитой собаки, а ей нравилось втыкать в его сердце иголки. Но он – заслужил. А По – нет. И капля ее жестокости по отношению к нему не могла быть оправдана.

По повернулся к ней и, судя по его взгляду, тоже думал о чем-то крайне невеселом.

- Эх, змейка, - вздохнул пилот, барабаня пальцами по рулю, словно вспоминая какой-то знакомый ему, но давно забытый ритм, - все очень сложно.

- Я не глупая, - обиженно сказала Рей и надулась, - попробуй мне объяснить.

- Ты не глупая, - подтвердил По и нежно, почти по-братски потрепал ее по щеке, - а еще ты очень смелая и сильная. Я не такой. Мне не пришлось и половины пережить того, с чем ты справилась. Я слабый, потому что не могу уважать твой выбор. И не могу видеть тебя с кем, кто…

Он замолчал, потупился себе под ноги и стряхнул пепел с сигареты. В уголках его глаз собрались морщинки, но не из-за спрятанной улыбки, как обычно, а от того, как он хмурился, пытаясь оставаться невозмутимым.

- Говори, - зачем-то попросила Рей.

- С тем, кто тебя не достоин, - все-таки закончил По, и тяжело вздохнул, - но я тем более. Я рад, что мне посчастливилось знать тебя…

- Нет-нет-нет, - забормотала она, бешено мотая головой так, что волосы хлестнули ее по щекам, - не вздумай сбежать и спрятаться там за океаном. Не вздумай… Нет, По! Не бросай меня.

Француз грустно улыбнулся и потянулся мимо нее в бардачок, Рей напряглась, но он всего лишь искал солнцезащитные очки, чтобы натянуть их на римский нос с горбинкой. Рей так и не поняла, почему такие носы называют римскими, но это запомнилось ей, когда в юности сам пилот сказал ей об этом, не без гордости в голосе.

И что он собирается делать? Вытряхнет ее из машины и умчится? Нет, Рей не готова была так просто сдаваться, хотя была уверена в том, что это будет самым разумным поступком француза за все то время, что они были знакомы. Самым разумным для него. Для нее… Она не виделась с ним годами, но всегда чувствовала, что он где-то есть. Что он будет оставаться ее другом и боевым товарищем. Но отпустить его сейчас означало потерять навсегда. Отпустить… Как Рудольфа. Как одного из тех людей, которым куда лучше жилось без нее.

Рей с трудом нашла в себе силы, чтобы открыть дверцу машины и выйти, но захлопнув ее, все еще продолжала стоять, нагнувшись, у опущенного стекла.

- Будь счастлива, змейка, - прошептал По, - если это твое счастье. И… - он позволил себе длинную, почти театральную паузу, - позаботься о мальчике. Кайдел очень ошиблась на счет него…

- Кайдел? – растерянно переспросила Рей, но мотор автомобиля уже взревел, и ее обдало горячими парами двигателя и облаком поднятой колесами пыли.

Кайдел?

Рей бросилась следом за автомобилем, но По, даже не смотрел в ее сторону, с ревом выжимая в пол педаль газа. Старенький «альфа-Ромео» огласил тихую округу непривычно истеричным визгом шин.

- Кайдел, - зачем-то повторила Рей, испытывая одновременно и скорбь и негодование на По, похитившего предназначавшуюся ей разгадку очередной тайны.

Женевьева сидела на скалистом утесе и завывала, как белуга. Впрочем, эта фигура речи всегда казалась Рей чрезвычайно странной – однажды она узнала, что белуга – это рыба, а все, что она знала о рыбах, не встречавшись с ними никогда в пустыне, это то, что рыбы всегда молчат. Ну и каковы они на вкус, если перепадала удача полакомиться морепродуктами. Вероятно, для ситуации скорее подходил образ воющей волчицы или взбешенной, больной верблюдицы. В любом случае, Женевьева издавала совершенно жуткие звуки и раскачивалась из стороны в сторону.

Рей тихо присела рядом с дочерью и приобняла девочку за плечи. На удивление, Жени не подняла истерику по поводу того, что мать бесцеремонно нарушила ее личное пространство. Она была занята своей личной драмой, продолжая упрямо горланить на все побережье и заливаясь крупными бусинами слез.

- Боже мой, милая, что стряслось? – не выдержала Рей через какое-то время, когда поняла, что ее барабанные перепонки сейчас попросту лопнут, находясь в опасной близости от источника звука. В действительности, ей и самой хотелось обнимать свои коленки, сидя на колючих зарослях высушенной солнцем травы, и выть.

Женевьева издала еще одну оглушительную, заливистую трель и наконец-то угомонилась. Вселенская скорбь в ее темных глазах быстро сменилась яростью мстительной эринии.

- Андре сказал, что не женится на мне, - заявила она. Рей чуть не подавилась смешком, вспомнив, что обсуждая переживания девочки нужно быть серьезной. Потешаться над ней было бы непедагогично.

- Да, дорогая, - подтвердила она, как могла серьезно, - потому что он женится на Констанс.

- Но Констанс целовалась с другим мужиком, я видела! – принялась горячо спорить девочка.

- Надеюсь, не с твоим отцом, солнышко? – не удержалась Рей. Женевьева сверкнула глазами.

- Нет, - надулась она, - но Андре мне не верит. И он говорит, что я слишком маленькая, чтобы он на мне женился…

- Да, все верно, - апатично кивнула Рей, удивившись тому, насколько у нее отлегло от сердца. Зная очень извращенную логику Бена, она не удивилась бы, если бы он выбрал именно такой извилистый путь для того, чтобы расстроить свадьбу дочери бывшего сослуживца. Отличный же план? И Рей заодно уязвил бы за всех пилотов и рудольфов вместе взятых. Рей разозлилась на себя, потому что опять думала не о том: вместо того, чтобы проявить немного сострадания к дочери, она перекатывала в памяти древнюю измену мужа, произошедшую более двадцати лет назад, когда он, кстати говоря, мужем ее вовсе не был. Ох, чертова Фазма.

- Жени, зачем тебе выходить замуж за Андрея? – осторожно поинтересовалась она. Женевьева деловито отряхнула от колючек подол темно-синего платья. Вообще она любила черный, но с боем согласилась с тем, чтобы на Корфу взять что-то посветлее, чтобы не сгореть заживо на местном солнце. Это удивляло бы Рей, ведь далеко не все дети предпочитают черный другим цветам, если бы не то, кем был ее отец. Спасибо еще шлем себе какой-нибудь жуткий не смастерила, чтобы наводить ужас на своих сверстников.

- Чтобы он увез меня в Россию, - торжественно изрекла Жени, - там вечная зима и можно кататься на медведе. И мы стреляли бы с ним из нагана по «коммунякам».

Блядь.

Рей только что потеряла одного из некогда самых близких своих людей, а ее единственная дочь сидит на краю обрыва, болтает ногами с содранными коленками, и мечтает о том, чтобы уехать на край света и стрелять по… по кому? По коммунистам? Серьезно?

- Подальше от вас, - решила окончательно добить Рей девочка, но потом поправила себя, - от папы точнее. Но ты же не бросишь его.

- Что не так с твоим отцом? – рассердилась Рей, с трудом удерживая себя в руках, потому что в памяти тут же всплыла вчерашняя выходка мелкой занозы, - чем он тебе не угодил?

- Он не мой папа, - серьезно сказала Женевьева и посмотрела Рей в глаза таким проницательным взглядом, что ей сделалось страшно неуютно. Девочка была вздорной, капризной, бесконечно эгоистичной, но точно не отличалась наивностью других детей. Она иногда выдумывала какие-то небылицы, но в целом попросту словами не бросалась. Ее глаза были очень красноречивы.

- Что? Как? Почему? – закашлялась Рей.

- Потому что он колдун, - понизив голос до шепота, словно сообщая матери самую страшную тайну на свете, сообщила Жени, - я видела.

И она тревожно оглянулась по сторонам, проверяя, не услышал ли кто-нибудь их разговор. К счастью все обитатели дома куда-то разбрелись и были заняты своими сомнительными делами, прикрытыми предлогом подготовки к свадьбе Констанс. Только ветер шевелил тонкие травинки и где-то далеко, за утесом истошно кричали чайки.

Рей хотела расспросить Женевьеву, но быстро убедила сама себя в бессмысленности этого действия. Звезды сошлись: внимательная дочь совала нос везде, где не следовало; а Бен дома часто неаккуратно пользовался своими способностями. Вернее, он настолько привык к ним, что часто не задумывался о том, что некоторые вещи могут вызвать массу вопросов у посторонних. Ему это казалось незначительной мелочью – поджечь сигарету или камин, взять что-то без помощи рук, загипнотизировать надоедливую соседку по лестничному пролету, чтобы шла своей дорогой и не утруждала разговорами. Разбить или взорвать что-нибудь, подвернувшееся под руку, пребывая в отвратительном настроении. Особенно это. Неприятный разговор, который мрачной тенью маячил на горизонте, оказался куда ближе, чем казалось раньше. Чем ей хотелось думать. Впрочем, ситуация была бы значительно неприятнее, если бы подобная необходимость возникла после того, как у самой девочки проявились бы склонности к мистическому дару. Был маленький шанс, что ее жизнь все-таки будет нормальной… Или, что все начнется намного позднее. Надо расспросить Рене о том, когда именно он все понял…

Рене.

Блядь.

«Ты сейчас же спустишься сюда и разберешься с Женевьевой» - потребовала Рей, отворачиваясь от дочери, чтобы скрыть свое волнение – «потому что она назвала тебя колдуном. Колдун сраный».

«А ты?»

«У меня есть важное дело».

Рей стыдно было признавать, что она спасается бегством. Чувство вины скользкой змеей свернулось в грудной клетке и мысли о том, что она в кои-то-веки понадобилась дочери для доверительной беседы, понадобилась, как настоящая мать, а она оказалась к этому не готова, навязчиво пульсировали в мозгу. Но Рей тут же оправдала себя: она была аккуратна и к способностям лишний раз не прибегала, так что пусть расхлебывается тот, кто всю эту кашу заварил. Спичкой о коробку ему лишний раз трудно чиркнуть! Сверхчеловек проклятый.

Тем более это была не единственная сейчас проблема.

Рей должна была догнать По, пока он не добрался в аэропорт и не сбежал в свою Америку. Она обязана узнать правду, известную только ему, вытряхнуть ее наконец-то на свет, чтобы получить ответы на свои вопросы.

В минуту, когда поддавшись короткому порыву, Рей запрыгнула на чей-то мопед, она была абсолютно уверена в том, что француз знает все о родителях Рене. Знала и Кайдел, но дотянуться до нее в загробное царство было на порядок сложнее, чем остановить француза. Мопед был единственным транспортным средством на всей улице, у которого непредусмотрительный хозяин поленился забрать ключи из замка зажигания. Идея казалось хорошей ровно до того момента, когда Рей не обнаружила, как на самом деле сложно держать равновесие на двух колесах. Она никогда не ездила на велосипеде. Где она взяла бы его в пустыне? Но ей казалось, что это нечто совершенно простое, само собой разумеющееся… Наивно.

«Ты сбежала от дочери» - продолжала она грызть саму себя. Сбежала! Бросила, как когда-то бросили тебя в сраной пустыне. Что, если разгадка всегда лежала на поверхности? Что, если родители что-то знали о том, кто она такая, что она такое и попросту предпочли убраться от нее подальше, пока она и сама не откроет в себе этот ящик Пандоры. Дар – вовсе не подарок судьбы, а тяжкое бремя вечного одиночества…

Нет – возражала сама себе Рей, - с Женевьевой Бен. Он со всем разберется. А она тем временем сгоняет в аэропорт и…

Рей так увлеклась своей внутренней борьбой, что на мгновение позволила себе потерять контроль над дорогой. Именно в этот самый момент, на узкий поворот серпантина выскочил встречный автобус, пугающе широкий и громоздкий. Пронзительный звук гудка вернул Рей в реальность, но поздно: она пыталась взять больше вправо, испугавшись, что хвост железного гиганта заденет ее в самой узкой точке, но не рассчитала вложенную в действие силу. Колеса взвизгнули о пыльную дорогу, и мопед, словно строптивая лошадь, сбросил свою неудачливую наездницу вниз на отвесный, каменистый склон.

========== 8. ==========

Рей давно так хорошо не спалось, наверное с того самого момента, когда ей приходилось в последний раз отдыхать в нормальной кровати, а не на тонком мешке, постеленном на землю или жестких тюремных нарах. Вероятно, с тех самых мягких роскошных перин, которыми богата была квартира родителей По. Но в этот раз она чувствовала спиной жесткие пружины обычного матраса. Все-таки это не была ее привычная постель в просторной квартире в Пинчиано в Риме, как бы ей ни хотелось. Привычка брала свое – Рей готова была спустить босые ноги на пол и распахнуть старинные деревянные ставни и впустить в помещение солнечный свет и ароматы расположенного за окнами красивого парка, но что-то было не так. Мозг медленно связывал разорванные нити причинно-следственных связей. Корфу… Серпантин… Автобус… авария… Она умерла? Господи, ну наконец-то! И что там из себя представляет обещанная загробная жизнь?

Рей с трудом нашла в себе силы поднять свинцовые после сна веки и слепо уставилась в полумрак перед собой. Зачем-то она ощупала свое тело и волосы, удивившись тому, что вместо привычной тугой косы пальцы коснулись едва отросших из колючего ежика прядей и грубой шерстяной ткани рубашки на шее. Удивительно, но нигде ничего не болело и не саднило, каждую клеточку наполняли спокойствие и легкость.

- Где я? – бросила она в темноту перед собой, скорее не удовлетворяя возникшую потребность в идентификации окружающего мира, а проверяя способна ли она говорить и как станет теперь звучать ее голос. Он был прежним, впрочем, возможно, немного более юным.

- Считай, что ты у меня в гостях, - она была уверена, что ответ прозвучит мутно, словно ее уши заложило ударной волной взрыва, но слова прозвучали поразительно четко. Кайло присел перед ее постелью на корточки и заискивающе посмотрел ей в лицо, протягивая девушке кружку с дымящимся отваром. От напитка расползался редкий и горький травяной запах.

Конечно, Рей прекрасно помнила этот момент и, если бы ей пришлось разобрать по полочкам разбитые осколки своих воспоминаний, его бы она определила в ту стопку, где хранились бы самые приятные и трепетные. Только память сыграла злую шутку – в образ прежнего, молодого Кайло, словно в насмешку, вплелось немного деталей из далекого будущего – бледная полоска шрама, проходящая через лицо и несколько серебряных нитей в густых черных волосах. Рей поддалась мимолетному искушению и дотронулась до жестких, слегка вьющихся волос, встретив в ответ встревоженный взгляд их обладателя.

Да, в то время каждый тактильный контакт был практически откровением. И все же он решился накрыть ее руку своей, с неизменным серебряным перстнем на пальце. На его бледной коже играли блики тусклой керосиновой лампы, которой он почему-то тогда предпочитал электрическое освещение.

«Пожалуйста, можно я останусь здесь навсегда?»

- Рей, пожалуйста, - вдруг очень серьезно сказал Кайло, - не брыкайся, сделаешь хуже. У тебя, кажется, перебит один позвонок…

С каждым словом речь теряла свою четкость. Рей хотела поспорить и посмеяться над тем, в какой именно момент он вдруг успел сделаться экспертом в медицине или просто старался казаться, как обычно, занудным всезнайкой, но у нее не было сил. Она сомкнула веки и сглотнула образовавшийся в горле ком.

Когда она снова попыталась открыть глаза, сетчатку обожгло ярким греческим солнцем. Она инстинктивно дернулась, но сильные, такие знакомые руки удержали ее голову в прежнем положении, прочно зафиксировав шею. Боли не было, кроме той – в глазах, уже успевших привыкнуть к мягкому полумраку комнаты в административном блоке Гюрса.

Рей удалось сфокусировать зрение, и она увидела склоненное над собой лицо супруга, куда более бледное, чем обычно. Он очень глубоко и медленно дышал, мучительно сжав подрагивающие ресницы. Шрам был на месте. Значит, она все-таки одной ногой еще в этом мире.

Как иронично, - мрачно усмехнулась она, - ты душил меня столько раз, но шею я все равно себе свернула самостоятельно…

«Это не смешно. Ты просто идиотка… ты…»

Она мысленно отмахнулась от дальнейших оскорблений в свой адрес, к несчастью, вполне заслуженных. Да, она не умела водить мопед. Ну и что? За рулем физелера она когда-то тоже оказалась впервые, но это не помешало ей проделать удивительное путешествие через дождь и снег. Прискорбно было осознавать, что с возрастом здравомыслия ей не прибавилось. Может быть мистические таланты затормаживали не только старение организма, но и развитие умственных способностей? Ну как можно быть такой дурой, когда ты уже не маленькая пигалица, а вроде как состоявшаяся в жизни тетка, пытаешься воспитывать дочь? Непостижимо!

Рей захотелось спрятаться подальше от этих рассуждений, и она попыталась вытащить на свет воспоминание о том самом знаковом пробуждении в комнате Кайло, но тщетно. Реальность проступала через мягкий полумрак ее фантазий грубыми, резкими мазками – медицинским запахом, болевыми ощущениями в районе затылка, усталостью и пылью в носу. Следом за ними на Рей обрушились голоса, и хотя находившиеся подле нее люди переговаривались шепотом, в ее опустевшей голове они все равно отдавались с грохотом церковного колокола. Прежде чем разобрать слова, Рей легко опознала говоривших – это были Хакс, Роуз и какой-то дед тарабаривший по-гречески. С ним у Роуз явно не сложилось взаимопонимания, китаянка звучала привычно высоко, как в те моменты, когда была очень сердита. Бена Рей не слышала, но чувствовала его присутствие кожей, пока и он наконец-то не подал голос.

- Да отвали, рыжий, - это явно предназначалось Хаксу и было относительно нетипично для ее супруга. Прежнее дворянское воспитание породило у него отвратительную привычку быть надменно-вежливым со всеми, кто не заслужил его симпатии. И это бесило собеседников куда сильнее, чем любые, самые изысканные оскорбления.

- Сраный мопед, - наконец-то по-французски запричитала Роуз, - я сто раз говорила Финну, что от него одни беды. Надо было раньше скинуть его в пропасть.

- Рен, тебе самому скоро понадобится врач, - препирался с Беном Хакс, - иди отдохни, мы не сожрем ее, клянусь.

Рей сочла момент самым подходящим для того, чтобы вмешаться. Она осторожно приоткрыла глаза, остерегаясь встречи с ярким светом, но в комнате царил приятный легкий полумрак, что говорило о том, что прошло достаточное количество времени. Когда ей захотелось повернуть голову, чтобы оценить обстановку, она обнаружила неприятное обстоятельство в виде шейного корсета. Это сразу привлекло внимание всех присутствующих в комнате и в поле зрения Рей образовалось три встревоженных лица. Даже Хакс был каким-то взъерошенным и потерял свой прежний невозмутимый вид засранца, не интересующегося чужими переживаниями. Роуз оказалась опухшей от слез. А обычно бледная кожа Бена сейчас имела совершенно нездоровый зеленоватый оттенок, что в купе с глубокими синяками под глазами говорило о смертельной усталости.

Рей вспомнила его слова, сказанные в тот самый вечер в его комнате: способности не из пустоты берутся, а расходуют ресурсы организма. Вероятно, ее излечение на этот раз потребовало немало сил и упорства.

- Что здесь происходит? – прокряхтела она и облизнула пересохшие губы. Роуз тут же бросилась за водой, чуть не вылив добрую половину Рей за шиворот от волнения.

- Скажи ему, чтобы отдохнул, - занудел Хакс, взглядом указывая на Бена.

- Пусть лучше оба уйдут, - вмешалась Роуз, - слышать уже не могу, как они грызутся.

Рей кивнула, подтверждая согласие с услышанным. Бен надулся, но спорить не стал. Рыжий с готовностью уцепился ему в плечо и потащил к выходу, взявшись проконтролировать весь процесс. Если бы Рей не чувствовала себя настолько выбитой из колеи, она бы получила садистское удовольствие от возмущения, которое испытывал ее супруг от навязчивой заботы бывшего товарища и его прикосновений в частности.

Роуз осталась и присела в ногах Рей на краешек кровати. Она устало провела рукой по лбу и замотала в узел растрепанные густые волосы.

- Ты нас ужасно напугала, - сказала она и покосилась в сторону двери, - что на тебя нашло?

Это было сложно объяснить, хотя Рей не сложно было догадаться, что вездесущая Роуз обязательно прознает о всех секретах гостей своего дома, если уже не сделала этого.

- Сбегала от монстра, - Рей выдавила из себя улыбку, но Роуз ее попытки разрядить обстановку не оценила. Она нахмурилась.

- Он тебя спас, - вдруг заявила она с явным осуждением в голосе и тихо добавила, - я знаю, что По уехал. Он позвонил из Керкиры и просил прощения, что не будет присутствовать на этой проклятой свадьбе…

- Проклятой свадьбе? – откликнулась Рей.

Роуз устало махнула рукой, этим жестом давая подруге понять, что это сейчас не самая подходящая тема для разговора. Вероятно, пока Рей валялась в отключке и барахталась в своих рефлексии и воспоминаниях, события в доме приняли какой-то неожиданный оборот. Сейчас это все казалось очень далеким, что у Рей попросту не нашлось сил, чтобы размышлять об этом. Вроде как никто не перегрыз друг другу глотку – и на том спасибо. Все-таки идея собрать под одной крышей людей с настолько запутанным общим прошлым была провальным начинанием с самого начала. С большим успехом можно было рассчитывать, что бойцовые петухи будут сидеть рядом смирно и не попытаются ввязаться в драку.

- Вот теперь я тебя совсем не понимаю, - после долгой паузы призналась Роуз, - ты правда пыталась сбежать?

- Настроения поменялись? – фыркнула Рей, вспомнив любимое утверждение Бена о том, что отвечать вопросом на вопрос привилегия евреев, - теперь я плохая, а он хороший?

- Ты невыносима, как минимум, - простонала Роуз, - но я больше не берусь лезть в ваши дела, - ее что-то беспокоило, но она не знала, как подступиться и начать разговор об этом. В любом случае Роуз ничего не умела держать в себе, ее эмоции всегда хлестали через край, пестрыми брызгами фонтанируя в окружающих. Ее лицо было открытой книгой, где ясно читалось все.

- Говори, - устало разрешила Рей.

- Как Бен узнал, что ты попала в беду? Он так резко подорвался, что мы не успели ничего понять. И… как ты выжила? Я видела этот обрыв, там… там невозможно было выжить. А на тебе почти ни царапины… - затараторила китаянка, - врач только руками развел…

- Есть вещи, которые сложно объяснить, - вздохнула Рей, - и еще сложнее понять. Зачем вы тогда нацепили на меня эту штуку? – она пальцами ощупала шейный корсет, доставлявший ей массу неудобства.

- Твой муж настоял, - усмехнулась Роуз, и ее голос был удивительно теплым, - посоветовал тебя всю в гипс закатать, чтобы ты больше нигде не поранилась. Не знаю, это была шутка или…

- Бывшие нацисты иногда шутят, - поддела подругу Рей, - удивительно, да?

Ей хотелось побыстрее отвлечь Роуз от опасной темы. Пытливый ум подруги будет нуждаться в объяснениях вещей, находящихся за пределами ее понятий о логике и устройстве мира еще долго, но была возможность переключить ее на что-то другое. Она сказала, что не хочет больше лезть в их дела, тем самым намекая, что очень остро в этом нуждается. Роуз была слишком доброй по природе и пыталась оправдать каждую, как ей казалось, заблудшую душу. Сейчас она получила для этого огромную порцию вдохновения и вся горела желанием поскорее убедиться в том, что мир не так плох, а люди в нем лучше, чем кажутся. Наивная идеалистка. Не удивительно, что она вышла замуж за Хакса – даже для этого рыжего зануды у нее, вероятно, нашлась какая-то трогательная причина быть таким невыносимым.

- Ну, я хотя бы смогла с ним поговорить в мирной обстановке, - призналась Роуз, - и он произвел куда более приятное впечатление, чем в начале…

- Хочу курить, - вздохнула Рей и скривилась, - просто у него не было сил, чтобы быть мерзопакостным как обычно, из-за беспокойства обо мне.

Роуз проигнорировала ее каприз, в очередной раз, продемонстрировав свое отвращение к пагубным привычкам ее друзей. Вместо этого она снова потянулась за графином с водой, но Рей сделала страшные глаза, вспомнив неприятное ощущение сырости под прочными ребрами корсета после прошлой попытки напоить ее, как беспомощного ребенка. Рей ненавидела чувствовать себя так. Даже маленькой девочкой она могла за себя постоять и тем более самостоятельно удовлетворить свои потребности. Нужно было поскорее выдворить отсюда надоедливо-заботливую подругу, явно испытывавшую комплекс матери со взрослыми отпрысками, которые в ней в этом ключе больше не нуждались. И содрать этот омерзительный бандаж с шеи. И нормально попить. И раздобыть сигареты. И узнать, что там с Беном.

Искушение влезть Роуз в голову, и использовать силу внушения было крайне велико. Неужели в этом доме больше не кому капать на мозги? Что там с Констанс? И Жени, да! Рей же бросила ее в самый неподходящий момент, а Бен чрезвычайно был занят спасением нерадивой супруги, умудрившейся опять отыскать неприятности на свою голову. Роуз будто специально решила напомнить себе, все больше выводя Рей из зыбкого душевного равновесия.

- Он тебя любит, - заявила она с каким-то странным умилением, - я… я не думала, что так.

- Я и забыла, что ты у нас семейный терапевт, - проворчала Рей, - только мне сеансы мало помогли в свое время. Роуз, чего ты хочешь? – все, она окончательно сорвалась с катушек, - услышать какую-то трогательную историю любви? Сказку про красавицу и чудовище? Или что мир добрый и светлый, а вовсе не грязный и жестокий, как кажется? - она даже удивилась тому, насколько завелась от незапланированного вторжения в ее личное пространство и с ужасом уличила себя в том, что это не более, чем защитная реакция, хотя обороты все равно не сбавила, напротив, - мы, блядь, познакомились в концлагере. Он убивал людей, в том числе и Финна, а меня пытал, насиловал и клеймил. Я больше десяти лет просыпалась в кошмарах, боясь, что он меня найдет. И… нашел. Как тебе такое? Правда горькая и дрянная. И ничем ее не приукрасишь.

Губы Роуз сжались в тонкую полоску, а глаза заблестели так, словно она вот-вот заплачет.

- Зачем ты так? – тихо спросила она.

- Как? – буркнула Рей и потянулась к жестким косточкам корсета на шее, прежде чем не поймала и без того осуждающий взгляд подруги. Все-таки при ней трогать эту штуку определенно не стоит.

- Ты как будто не хочешь видеть ничего хорошего, - осудила ее Роуз, - ты… ты… - она запнулась, - ты как Констанс, когда ей было четырнадцать и она разделяла весь мир только на черное и белое.

- Ну, спасибо, - выпалила Рей, с трудом сдержав поток отборной матерщины в адрес старой подруги. Прошло много лет, а ругань алжирских торговцев и проходимцев она помнила до сих пор. Как и самых бедных жителей Парижа, бывших им с Финном товарищами по несчастью первое время. Роуз сейчас как никто другой вынуждала Рей проявить эти навыки.

- Я увидела другого человека, - дав Рей немного отдышаться, снова заговорила Роуз, - очень далекого от того, о чем ты говоришь. Тебе не кажется, что ты сама создала этого монстра, что он нужен тебе? Не понимаю зачем, но нужен.

- Потому что я сама монстр, - выплюнула Рей и стиснула зубы до скрежета, - уходи, пожалуйста, пока я не наговорила тебе таких гадостей, что ты не захочешь меня больше никогда видеть, если еще не расхотела.

- Глупышка, - нежно улыбнулась Роуз и все-таки наконец-то избавила Рей от своего общества. Рей рассчитывала на другую реакцию, потому что за все эти годы она привыкла препираться с эмоционально нестабильным и вспыльчивым супругом, а перед удивительно спокойной подругой вдруг почувствовала себя беспомощно. Роуз вряд ли задели ее слова, она все равно будет думать по-своему. За это Рей ее и полюбила когда-то. Потому что она была лучиком света в темном царстве, сохраняя романтичную натуру даже среди окружающего дерьма и отчаяния.

Убедившись, что Роуз ушла, Рей нащупала на шее застежки корсета и, немного повозившись, стащила его с себя. Испытав заметное облегчение, она села на кровати и потянулась, разминая затекшие конечности. Она чувствовала себя удивительно бодрой и здоровой.

В коридоре было темно, а дом обнимала нежная южная ночь, тишину которой нарушали лишь далекий шум волн и стрекот каких-то неизвестных насекомых-обитателей пышных кустов гибискуса. Рей неслышной тенью проскользнула на второй этаж и отыскала комнату, отведенную им хозяйкой. Однако, внезапно в темноте она натолкнулась на Женевьеву. Девочка крепко обняла Рей и спрятала голову у нее на груди. Господи, какой же высокой она оказывается уже стала! Рей растерянно погладила дочь по растрепанным волосам.

- Тс-с-с, - Жени приложила палец к своим пухлым губам, приказывая не шуметь, и повела мать за собой вглубь комнаты. Она помогла Рей устроиться на кровати максимально аккуратно, чтобы не разбудить Бена, после чего забралась на покрывало и сама, и свернулась калачиком с краю. Рей уткнулась носом в спину супруга, но не смогла устоять перед искушением поцеловать его в узкую полоску кожи на шее, не прикрытую сбившимися в сторону волосами.

«Зачем сняла корсет?» - тут же с готовностью откликнулся он, перестав прикидываться спящим – «пусть заживет…»

У Рей не было сил и желания спорить – все их она израсходовала на Роуз. Вместо этого она протянулась пальцами к виску мужчины и попробовала провернуть трюк, который он совсем недавно продемонстрировал ей. Она сосредоточилась и вложила всю себя, рисуя картинку мягких, золотистых алжирских песков и заунывной, убаюкивающей песни пустыни.

Рей и сама была на грани сна, когда почему-то подумала или, скорее почувствовала, что на берегу, в полном одиночестве у разведенного костра сидит одинокий мальчик, заворожено уставившийся на огонь. Она могла бы прийти к нему и наконец-то поговорить откровенно, ведь он собирается провести там целую ночь, и времени было достаточно. Но на усыпанный мелкой галькой берег ступили босые ступни девушки, льняные волосы которой трепал ветер. И мальчик улыбнулся ей, сделав свой выбор между прошлым и будущим.

Комментарий к 8.

Вот хочу и буду выкладывать по сто глав подряд! 😈 бьет кулаком по столу

(но осталось всего две)

========== 9. ==========

Комментарий к 9.

Напоследок немного стекла и загадочной русской души.

Рей проснулась в гордом одиночестве, и отсутствие теплого тела супруга рядом и лягавшейся ногами во сне дочери вызвало у нее тревогу. Она бы, конечно, могла порадоваться тому, что исчезли и вездесущие колючие волосы Женевьевы, забивавшиеся ей в рот и в нос, если бы все это не было недобрым знаком. Рей услышала во дворе заводящийся мотор автомобиля и уже прокручивала в голове самые недобрые предположения на счет того, что могло послужить причиной раннего подъема ее семейства. Вдруг и Бен решил сбежать от нее, прихватив заодно с собой маленькую бестию?

Рей оделась со скоростью и сноровкой вымуштрованного солдата и слетела вниз по ступенькам. Прохладный утренний воздух обжег обнаженные плечи, заставив ее поежится. В груди клокотала нарастающая буря беспокойства.

В момент появления Рей, Женевьева как раз успела забраться на пассажирское сидение бьюика рядом с Беном, препираясь с отцом на тему необходимости пристегивать ремень безопасности. Судя по тому, что густые темные волосы девочки были уложены на голове в какую-то хитрую прическу из кос, проснулись оба уже давно и как следует успели собраться в дорогу. Рей вцепилась в крыло бьюика, как утопающий в обломок корабля.

- Куда!? – только могла, что прокудахтать она. Бен не удосужился даже посмотреть в ее сторону, огладив пальцами кожаную оплетку руля с отсутствующим видом. Широкие стекла солнцезащитных очков скрывали его глаза.

- Кататься, - воодушевленно сообщила Жени. Приглашения присоединиться к ним так и не последовало. Рей надулась, но все-таки выдохнула с облегчением. Вроде как в номере она споткнулась о чемодан, значит, бегство с острова в планы ее семейства не входило.

- А я? – обиженно обронила она.

- Только мы вдвоем, - строго сказала Женевьева. Рей собиралась развязать дебаты на эту тему, но услышала адресованные себе мысли Бена.

«Рей, просто не лезь».

«Да что стряслось то?!» - не сдержалась она, прокручивая в голове самые тревожные догадки. Чем таким мог закончится разговор с Женевьевой об истинной сути ее родителей, что она приняла другую сторону? И сменила гнев на милость в адрес Бена, выбрав себе новый объект для ненависти в лице матери?

«Дело не в ней».

Женевьева все-таки удосужилась пристегнуть ремень и выудила из сумки, валявшейся на заднем сидении, свой обожаемый фотоаппарат. Сейчас камера занимала ее внимание куда больше, чем молчаливое противостояние родителей.

«То есть это ты не хочешь меня видеть?!» - не унималась Рей.

«Считай, что так».

Рей не успела никак среагировать, потому что мотор тихо зарокотал и бьюик плавно сдвинулся с места, покидая тень виноградной лозы и направляясь к выезду на дорогу. Ей ничего другого не оставалось, как отпустить лакированное крыло машины и безвольно взмахнуть руками ему вслед.

Горькое осознание того, что в этот раз она действительно перегнула палку, мрачной тучей опустилось на Рей. Она, конечно, могла бы оправдать все тем, что Бен устал накануне, исправляя последствия ее гонки на мопеде и сердился из-за оплошности, чуть не стоившей ей жизни, но… Но она и сама понимала, как выглядело со стороны произошедшее: она узнала о чувствах По и бросилась за ним следом. Вероятно, потрудись она хоть немного пролить света на свою истинную мотивации, ситуация не была бы такой тупиковой. Не трудно было догадаться, что успел себе напридумывать ее муж. Вернее, как много всего напридумывать и сделать соответствующие выводы. А всего-то нужно было поделиться с ним… поделиться чем? Тем, что По, убегая, прихватил с собой единственную возможность узнать правду о происхождении Рене?

Кстати, где он?

Рей вернулась на террасу с видом на море и обнаружила там довольно странную картину: Хакс и русский князь, молча и очень сосредоточенно, пили какую-то прозрачную жидкость красивого, оранжевого цвета. Рей неуверенно приблизилась к ним, и Хакс наполнил рюмку и для нее. Напиток оказался приторно сладким и липким настолько, что Рей не сразу поняла, что это алкоголь.

- Кумкватовый ликер, - опередил рыжий еще не сорвавшийся с ее губ вопрос, - местные делают.

- Очень… специфично, - откликнулась Рей. Ну, отлично. Что ей теперь остается, кроме дегустации местных аперитивов, если даже муж от нее удрал?

Рей вообще плохо представляла себе о чем говорить с этой странной парочкой, хотя, как минимум, стоило расспросить их о том, куда подевались остальные обитатели дома с утра пораньше. Было непривычно тихо – даже гречанка не грохотала посудой на кухне. Пели птицы, далеко шумел прибой и смеялись на пляже отдыхающие. Без постоянных воплей и скандалов эта вилла казалась настоящим райским уголком, только вот Рей было не обмануть временным затишьем. В нем крылась тревога.

«Констанс пропала, - услышала она мысли Хакса и запоздало догадалась о том, что он думал так громко специально для нее, - Роуз и Финн ее ищут. А… этот Рене тоже куда-то подевался».

Стоило поблагодарить его за учтивость, но Рей слишком растерялась от услышанного. Пока они с Беном продумывали каким образом сорвать свадьбу дочери рыжего, вероятно, девушка сама набралась храбрости повлиять на свою судьбу.

Русский князь тем временем откуда-то вытащил красивую серебряную фляжку и протянул ее немцу. Хакс сделал несколько глотков и одобрительно покивал.

- Лучше? – наконец-то подал голос князь Андрей, - кумкват слишком сладкий. Это боярышник на коньяке – рецепт моей прабабушки.

Можно было, конечно, разузнать о том, что такое боярышник, ведь Рей впервые слышала это слово, но момент явно был неподходящий. Словно в ответ на ее недавнее удивление от царившей вокруг тишины, из кухни все-таки послышалась возня и звон бьющегося стекла, за которыми последовали скорбные причитания гречанки. Хакс тихо выругался себе под нос и ушел в дом. Рей заняла его освободившееся место.

Она порадовалась представившейся возможности получше изучить диковинного гостя и принялась жадно пожирать глазами князя. Андрей перехватил ее взгляд и внезапно протянул Рей свою ладонь. Его огромные голубые глаза на совершенно детском лице с бледной, почти прозрачной растительностью, были чрезвычайно печальными. Рей неуверенно коснулась пальцами его руки и удивилась тому, насколько мягкая у князя кожа.

- Любовь бежит от тех, кто гонится за нею, а тем, кто прочь бежит, кидается на шею, - нараспев произнес Андрей с легкой, блаженной улыбкой. Рей нахмурилась и склонила голову набок:

- Второй раз я уже не поведусь на мужчину, цитирующего Шекспира по поводу и без, - усмехнулась она, и строго сказала, - вам лучше поискать замену сбежавшей невесте, более подходящую по возрасту… - она смутилась своей резкости и добавила, - простите.

- Ничего, - удивительно беззаботно откликнулся князь Андрей и поднял рюмку с ликером, чтобы полюбоваться тем, как солнечные блики играют на ее гранях, - это закономерный конец нашей истории с Констанс.

Он совершенно не был опечален подобным поворотом событий и оттого стал еще загадочнее в глазах Рей. Что это вообще за человек такой, который примчался на греческий остров за девушкой, а теперь отпускал ее легко, будто ветер скользнувший сквозь пальцы. Может быть, его так замучила Женевьева, что он испугался перспективы завести семью и детей в обозримом будущем? Или вообще сделал закономерный вывод о том, что от женщин в принципе лучше держаться подальше?

- Ваш легендарный русский фатализм? – не удержалась она от насмешки. Князь улыбнулся в ответ бездонной синевой своих глаз. Он все еще не торопился убирать свою ладонь, и Рей уже становилось неловко прикасаться к ней. Бену все это явно бы не понравилось.

- Сложно не быть фаталистом, когда имеешь несчастье знать будущее, - задумчиво проговорил мужчина, заставив Рей вздрогнуть. Она захотела отдернуть пальцы, но князь Андрей перехватил их и скомкал в своей руке. Он наклонился ниженад столом и вкрадчиво добавил:

- Все именно так, как ты поняла.

Что… как… что ты такое?

Мысли судорожно заметались в голове, словно запертые в клетку дикие птицы. Рей занервничала так сильно, что виски начали побаливать и все последствия вчерашней аварии вдруг напомнили о себе: отчего-то заныла шея, спина и почему-то правое колено. Тело реагировало на опасность отрезвляющей болью, всегда помогавшей ей сохранять самообладание в моменты самых острых кризисов.

- Я могу тебе помочь, - сказал князь Андрей. Это звучало, как предложение сделки с дьяволом, не будь, впрочем, этот демон перед ней таким светловолосым и светлоглазым, как ангел на полотнах художников эпохи Возрождения.

А был ли у нее выбор?

Она послушно пошла за князем в отведенную ему комнату и испытала странное ностальгическое умиление при виде идеального порядка, царившего там. В их спальне главенствовал полный хаос, здесь же – каждая вещь знала свое место. Даже чемодан вроде как не был до сих пор разобран.

Рей повиновалась жесту Андрея и прилегла на кровать, стараясь не думать о том, как это может выглядеть со стороны. Легко уловив ее мысли, мужчина целомудренно улыбнулся и успокоил свою гостью: тебе предстоит путешествие, во время которого телу лучше пребывать в комфорте. Рей кивнула и устроилась на покрывале поудобнее, но ворочалась слишком долго, сказывалось нарастающее волнение.

У нее был миллион вопросов, но она прекрасно знала, что вовсе не для этого пришла сюда. Если бы князь Андрей хотел, он бы уже давно рассказал о себе больше, но его интересовала только ее история. Отчего-то память коварно провела параллель между ним и Сноуком, уже совсем стариком, в Венеции, когда тот, также заботливо уложил ее на кушетку, прежде чем по-отечески коснуться виска девушки, погружая ее в глубокий сон. Князь Андрей повторил движение Сноука. И прежде, чем весь окружающий мир окутала темнота, Рей успела суматошно задуматься – а был ли он князем на самом деле? Были ли правдой все те небылицы, что он рассказывал за столом? Сколько ему лет на самом деле, веков? Знал ли он Мариуса?…

Присутствие князя стало туманным, но он находился где-то поблизости, трансформировавшись в тусклую полоску света; ту нить Ариадны, что вела Рей за собой по лабиринтам ее памяти. И если она чувствовала себя потерянной и смятенной, то проводник, словно совершенно четко знал в какое место стоит направиться.

Рей вздрогнула от холода, пробравшегося под кожу, но не успела прочувствовать это ощущение, прежде чем его сменил сжигающий изнутри жар. Она металась в бреду, на чем-то относительно мягком, но колючем, возможно, оказавшимся подстилкой из соломы. Пот градом катился по лбу, застилая глаза, но ей все-таки удалось сфокусировать взгляд на взволнованном, чумазом лице Кайдел.

Подруга ухватила ее за руку.

- Держись, милая, - прошептала американка, ласково убирая с лица Рей, слипшиеся от влаги волосы, - я нашла женщину, она поможет…

Рей хотела увидеть второго человека, присутствовавшего в комнате, но картинка снова потеряла свою четкость. В нос ударил резкий запах каких-то трав, чьи-то заботливые, морщинистые руки приложили к ее губам емкость с жидкостью. Напиток оказался горячим и больно обжег пересохшее горло… И темнота вокруг опять сомкнулась.

Жара не было, теперь, лишь холод. Рей свернулась на соломенном ложе, прижимая все конечности к телу, в жалкой попытке сохранить ускользающие остатки тепла. Ее пальцы ощупывали живот, но ощущения были другими, вместо клубка маленькой жизни ее ужалила лишь сосущая пустота. Это придало ей сил, она вскочила с места, стала таращиться в темноту, но ничего.

- Где… - прохрипела она. И Кайдел оказалась рядом, обняла подругу за плечи, уткнулась лицом ей в шею.

- Все позади, - сказала она, а голос ее был нежным, но отчего-то виноватым, - Рей… держись… ребенок умер… но это… к лучшему…

«К лучшему, к лучшему» - подхватило эхо, словно пытаясь ее убаюкать.

Они шли через какой-то лес, потому что в деревню, где им удалось раздобыть себе ночлег, заявились немцы. Немцы бежали с севера, откуда их прогнали, черт знает, куда направляясь теперь. Рей давно потеряла хоть какое-то зыбкое понимание того, где находится – мечтать о такой роскоши, как карта – не было смысла. Она вроде как запоминала названия поселков, которые им приходилось оставлять, но не всегда была уверена в том, что правильно разобрала их из-за местных диалектов. В любом случае, главным сейчас было только одно – держаться подальше от вооруженных стычек, потому что у них с Кайдел в арсенале были только подобранные в перелесках палки. Была, конечно, еще нечеловеческая сила Рей, но организм ее сильно ослаб после родов, да и демонстрировать свои навыки перед Кайдел ей не хотелось. Они не говорили о том, что произошло в Гюрсе. У них вообще было огромное количество вещей, о которых лучше было помалкивать друг с другом. В основном все их беседы сводились к решению бытовых вопросов, продумыванию дальнейшего маршрута и наблюдениям об окружающем мире.

В рваных ботинках противно хлюпало, потому что земля в лесу была влажной, местами пучки травы чередовались с заболоченными участками. Туман пробирался под одежду, заставляя кожу покрываться мурашками. Еды не было, только фляжка с какой-то горючей дрянью, которую Кайдел сняла с пояса мертвого нациста, попавшегося им по пути. Рей чуть не вывернуло, пока на ее глазах подруга рылась в противно чавкающем, пролежавшем здесь не менее месяце размякшем трупе. И все ради чего? Даже жажду этой отравой не утолить. А Кайдел все копошилась и копошилась внутри, словно надругательство над останками хоть немного могло утолить ее жажду мести.

Стемнело очень резко и тут же стало еще холоднее. Продолжать путь по смертельным топям в плохих условиях видимости было самоубийством. А они вроде как планировали все-таки добраться до Парижа живыми.

Кайдел злилась, ей не хотелось ночевать в лесу. Рей, как обычно, затолкала подольше все свое недовольство судьбой и стала предпринимать хоть что-то, полезное для выживания: собрала какой-то хворост, правда, насквозь сырой; отыскала полянку со следами старого костра. Здесь было хоть немного суше. Только спичек у них не было, так что все ее труды оказались напрасными.

Кайдел плюхнулась на землю и вытащила из складок одежды фляжку, задумчиво покрутила ее в руках и, судя по жесту, собиралась швырнуть куда-то в темноту, но передумала. Вместо этого она поднесла свою добычу к губам и сделала несколько глотков, сморщившись от того, каким мерзким на вкус оказалось с трудом добытое пойло.

- Егер сраный, - проворчала она и посетовала, - не отказалась бы сейчас от бокала хорошего виски.

- У камина? – грустно откликнулась Рей, пристраиваясь рядом с подругой. Так они хоть немного могли согреть друг друга, хотя смысла в этом было мало. Весна оказалась жестокой и холодной. Ночью им точно настанет конец, если…

Рей грустно покосилась в сторону костра. Конечно, она помнила, как Кайло тогда заставил пламя в разбитой керосиновой лампе разгореться ярче. Но она понятия не имела каким образом это делается. И опять же… как объяснить это подруге, если у нее все-таки получится?

- Да, - Кайдел блаженно прикрыла глаза, погружаясь в приятные мысли о далеком прошлом и забытом домашнем уюте, - в теплых носочках, а лучше еще с пледом из шерсти альпаки… ох, прости, ты наверное не знаешь, что это…

Рей беззаботно махнула рукой, потому что отсутствие образования было самой последней вещью, которая беспокоила ее сейчас.

- Альпаки очень симпатичные, - продолжила Кайдел, - отец зачем-то купил несколько, когда у него была ферма и я кормила их морковкой. Блядь, да я бы и сама от морковки не отказалась! – она тяжело вздохнула.

Рей инстинктивно обняла рукой живот, и ей стало чрезвычайно тоскливо, ведь он стал снова совсем плоским и впалым из-за постоянного голода. Она до сих пор по ночам просыпалась в поту и слезах, вслушиваясь в окружающие звуки в надежде услышать детский плач. Кайдел была права – так лучше. Ребенок бы попросту не выжил той жизнью, которую им приходилось вести.

На лес опустилась ночь – холодная и промозглая, стало совсем темно, так, что Рей даже ног своих видеть не могла, а от Кайдел ей остался только тусклый профиль, утопавший в окружающем мраке. Лес был мертвым, безмолвным, выжженным войной, а оттого опасным. Намного легче было бы услышать хотя бы пение птиц, чем его звенящую тишину. Кайдел тоже напряглась, она зашуршала одеждой, вставая, и вооружилась своей палкой. Отошла на несколько шагов, силясь что-то разглядеть в кромешной темноте.

Когда она вернулась, огонь уже горел. Рей не знала, как ей это удалось, но устоять перед искушением было сложно. Теперь она тянула к языкам пламени замершие пальцы, разглядывая забившуюся под ногти грязь.

- Нашла спичку в кармане, - наврала она, уловив встревоженный взгляд подруги. Кайдел не выглядела довольной, но расспрашивать не стала. Сейчас имел значение только тот зыбкий шанс на выживание, который подарил им этот костер. Американка отхлебнула из фляжки и протянула Рей. Отказываться смысла не было.

- Теперь то мне можно… - прошептала она, поперхнувшись горьким пойлом вместе с комком слез, свернувшимся в горле. Кайдел погладила ее по руке.

- Ты все еще… скорбишь? – спросила она. Рей не хотелось говорить, но даже капля алкоголя сейчас способна была развязать ей язык, но, к несчастью, не тот тугой узел боли, что свернулся в груди.

- Да… - с трудом выдавила она, - я все думаю о нем… или о ней… это был мальчик или девочка?

- Мальчик, - сдалась Кайдел и строго сказала, - но Рей… неужели ты забыла, что отец этого ребенка был чудовищем? Когда война закончится, ты выйдешь замуж, у тебя будет другая семья… Обязательно… Ради этого мы должны выжить!

- Прекрати, - перебила Рей и обессилено разжала пальцы, если бы не проворность Кайдел, фляжка упала бы на траву, разлив остатки содержимого, - малыш же не был в этом виноват…

- Не будь дурой, - Кайдел жадно влила себе в рот щедрую порцию настойки и повысила голос, заставив подругу вздрогнуть, - ты бы серьезно смогла смотреть в эти глаза? Смогла бы любить ребенка, зачатого в насилии, а не в любви? А если бы в нем однажды проявилось гнилое начало его папаши…

Рей отвернулась в сторону и спрятала лицо в ладонях. Она почему-то думала о том, возможно ли человеку наплакать достаточно слез, чтобы утолить ими свою жажду. Обжигающее пойло мало спасало пересохшее после долгого пути горло и затыкало пустоту в желудке. Да и сколько еще слез ей нужно пролить, чтобы оплакать потерянного ребенка? И себя. И… Теперь-то можно было признаться себе в том, что несмотря на все произошедшее, ее сердце сжималось от мысли, что она больше никогда не почувствует на себе обожание темных как бездна глаз и жадного дыхания их обладателя на коже.

Он мертв. Она убила его. Сомнений быть не могло, иначе он давно бы уже нашел ее и вернул себе. И вместе с ним умерло все, что было между ними – плохое и хорошее. Но отчего-то память была избирательна, обесцветив причиненную Кайло боль, и остро подчеркнув моменты тихой нежности и гармонии. Кайдел ошибалась: этот ребенок все-таки был зачат в любви. Это дитя было прощальным подарком ее ручного Монстра. Самым прекрасным, что он мог дать ей.

Рей выхватила у Кайдел из рук фляжку и судорожно вылакала остатки. Легче не стало, только во рту теперь еще поселилась горько-сладкая обжигающая горечь. Вероятно, вид у нее был чрезвычайно жалкий.

- Рей, - попыталась привлечь ее внимание Кайдел. Она выглядела очень решительной и встревоженной. Когда Рей попыталась поймать ее взгляд, американка опустила глаза, - тебе станет легче, если я скажу, что ребенок не умер?

- Что?…

- Рей, просто послушай и попытайся понять, - сбивчиво забормотала подруга, - он не выжил бы с нами… мы не смогли бы о нем позаботиться… Я… - Кайдел сморгнула выступившие на глазах слезы и принялась судорожно тереть глаза ладонями, - я должна была его убить, это было бы правильно. Но я не смогла, даже зная чье это отродье… Я… должна была. Должна, - еще раз повторила она, срываясь на плач. Рей уже практически не слышала ее слов. Сердце оглушительно стучало, словно пыталось пробить хрупкую клетку из ребер, обтянутых тонкой от недоедания кожей.

- Где он?

- Прости, я не могу тебе сказать.

- ГДЕ ОН?! – заорала Рей на весь лес, и эхо подхватило ее голос. Она поднялась с колен и схватила Кайдел за плечи, тряхнула с силой. Американка попыталась вырваться, но тщетно. Ярость прибавила Рей сил.

- Нет.

- Где. Мой. Ребенок.

- Нет, - упрямо повторила Кайдел и судорожно замотала головой, - нет, нет, нет.

- Я все равно узнаю, - прохрипела Рей и, поддавшись минутному порыву, обхватила ладонями лицо подруги, вероятно, слишком сильно впиваясь пальцами ей в челюсть. Ее способности вяло подчинялись ей в спокойном состоянии, но стоило выйти из себя, все получалось само собой. Она не успела даже задуматься о том, как именно происходит процесс вторжения в чужую голову, когда уже со всей силой и стремительностью штормового ветра ворвалась в сознание Кайдел.

Американка оказалась готова, ведь ей уже приходилось переживать пытку разума от Кайло, но, вероятно, даже он не был так настойчив в достижении желаемой цели. Кайдел сопротивлялась, выстраивая стены вокруг своих воспоминаний, думала о чем угодно, кроме недавних событий, рисовала образы один за другим. Рей снова и снова наносила удары по этим жалким преградам. Энергия билась и рокотала в ней, словно древняя, первобытная мощь океанских волн.

Где-то на задворках сознания пульсировала здравая мысль, что стоило бы остановиться и сдаться, ведь она причиняет Кайдел чудовищную боль, о чем красноречиво говорило ее перекошенное лицо и сжатые в узкую губы. Но вместо этого Рей давила все сильнее и сильнее.

- Рей, прошу… - взмолилась американка, но просьба ее никакого эффекта не возымела. Рей удалось зацепить короткий проблеск-воспоминание – лицо-ребенка, а значит, она была близко к цели. Еще немного, еще…

Что-то произошло. В глазах потемнело и последнее, что успела увидеть Рей – как их с Кайдел раскидало в сторону прямо на влажную болотистую землю. Она уткнулась лицом прямо в пожухлую траву и зарыдала.

Пробуждение было болезненным, и если бы, не мягкая рука Андрея, контролировавшего процесс, Рей бы точно пробила себе голову о спинку кровати, когда по ее телу прошла жесткая, сильная судорога. Теперь она тупо таращилась в потолок остекленевшими глазами и хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная прибоем на сушу.

Блядь.

Вот это погружение.

Только теперь она не могла понять, что шокировало ее больше: правда о сыне, которая все время была на поверхности, только руку протяни или все-таки тот печальный факт, что в том лесу она поджарила мозги не только Кайдел, но и себе самой? Наконец-то все встало на свои места – и ее провал в памяти о нескольких годах жизни и странная немота подруги, пока они возвращались в Париж. Все-таки большая сила – это, в первую очередь огромная ответственность. Нужно было хоть немного послушать Кайло тогда, когда он предупреждал ее об этом, а также о том вреде, который она способна нанести, бесконтрольно используя свои способности. Стоило бы поучиться, пока представлялась такая возможность. Рей ясно представила себе голос мужа, с удовольствием смакующего каждый слог в ненавистной ей фразе «Я же говорил».

Князь Андрей заботливо протянул своей ошарашенной гостье стакан с водой и Рей принялась пить так жадно, словно неделю блуждала по пустыне. Говорить с ним об увиденном не хотелось, хотя имело бы смысл, ведь его незримое присутствие в видении было очевидным.

- Что еще ты умеешь? – вместо этого спросила Рей.

- Не так много, - беззаботно пожал плечами русский князь, - я не владею, например, телекинезом, но мне открыто будущее… и прошлое… иногда. Все связано.

- То есть… ты все знал с самого начала? – отчего-то рассердилась она. Андрей хитро улыбнулся, но из-за того какими мягкими были его лучистые светлые глаза у Рей тут же пропало желание злиться на этого человека. Он был… другим. Не таким, как они с Кайло, два бешеных избранных, фонтанировавших своей силой во все стороны, часто с риском для себя и окружающих. В нем была мудрость Мариуса, а еще удивительная непричастность, которой мог отличаться только очень много всего повидавший на своем веку человек.

- Ты тоже знала, - откликнулся Андрей, - но не готова была принять правду. Тебя необходимо было направить. Знаешь, ты одно из самых упрямых существ, которое я встречал в своей жизни.

- Сочту за комплимент, - грустно улыбнулась Рей. Князь убрал руку и размял запястья, вероятно, здорово затекшие за время пребывания в не самом удобном положении. Освободившись, Рей решила сесть на кровати. Все ее органы чувств жадно впитывали окружающий мир, восполняя пробелы в восприятии. Реальность снова приобретала свою четкость – и ласковый солнечный свет, лившийся в окно, и пение птиц и шум моря, и пылинки летавшие в воздухе. Мягкость постели. Фантомная, почти неощутимая боль в спине, где-то на уровне загривка, именно там, куда вчера пришлось роковое столкновение с каким-то булыжником на каменистом склоне. Шорох шин автомобиля по гальке на подъездной дорожке.

- Тебе пора, - то ли услышав звук, то ли просто почувствовав, вздохнул князь Андрей, - мне не хотелось бы стать очередной жертвой ревности твоего terdre bete, - и с улыбкой добавил, - предвидение меня вряд ли защитит.

Рей хотела что-то еще спросить на того, что князю известно про других избранных, но вынуждена была согласиться с его доводами и оставить свое любопытство при себе.

- Спасибо, - вместо этого сказала она.

Перед тем как спускаться вниз, Рей ненадолго забежала в свою комнату. Ей нужно было перевести дыхание и собраться с мыслями, но чтобы не сидеть без дела, уставившись в одну точку и переваривая полученную информацию, она решила занять это время делом. Она переоделась в шелковое зеленое платье, привезенное ей для несостоявшейся церемонии и легкие сетчатые перчатки. Вдохновившись, она даже расчесала и привела в порядок волосы, за последнее время превратившиеся в птичье гнездо и отыскала свою косметичку. Удовлетворенно оглядев свое отражение в зеркале, она отметила, что во всем ее облике все равно сохранялся след именно той эпохи, на которую пришлась ее юность. Мода современности была ей непонятна. Это было чужое время. Чужой мир. И хорошо, что рядом был Бен, способный разделить эти ностальгические настроения.

Рей думала, что после болезненного погружения в собственные воспоминания, будет ощущать себя крайне разбитой, но нет. Ее переполняли силы и вдохновение. Все, что прежде казалось таким жутким и невозможным, теперь виделось вполне решаемыми проблемами. Она поговорит с Рене, расскажет ему правду и, возможно, мальчик сможет принять ее, если узнает о том, что был брошен на произвол судьбы по чужой вине. И с Полем она все-таки свяжется и все ему выскажет за то, что он молчал как настоящий партизан столько лет. И с Беном разберется… Вероятно, он уже успел остыть и после довольно утомительного общества капризной дочери будет рад ее видеть и забудет все обиды. Вот здесь Рей, к сожалению, глубоко заблуждалась.

Она не успела спуститься на террасу, когда супруг собственной персоной появился в дверях. Он удостоил ее короткого, весьма многозначительного взгляда, и принялся деловито собирать разбросанные по полу вещи. Он обожал порядок и минимализм в хозяйстве, непостижимо, каких душевных трудов ему стоило мириться с тем хаосом, который сеяли вокруг себя Рей и Женевьева.

- Бен, - окликнула его Рей, неуверенно топчась на месте, но он даже головы в ее сторону не повернул. Обстановка становилась напряженной. Что-то было не так.

- Эй! – не выдержала Рей, - что у тебя на этот раз за личная драма?

Ее резкие слова все-таки возымели хоть какой-то успех. Бен выпрямился, убрал упавшие на лицо волосы и склонил голову на бок, недоверчиво сузив глаза.

- Нет никакой драмы, Рей, - холодно сказал он, - просто я хочу уехать.

- Что!?

- Мы приехали на свадьбу. Свадьба не состоится, - привел он до отвращения логичные доводы, - у меня достаточно дел в Риме и я больше не могу позволить себе торчать здесь.

Ладно, хорошо. Рей шумно выдохнула, а ее супруг тем временем продолжил собирать вещи. Все это могло бы выглядеть вполне обычной бытовой сценой, если бы не его рваные, дерганные движения. Он абсолютно не умел держать что-либо в себе. В какой-то момент он, вероятно, потерял контроль и раздраженно швырнул чемодан обратно на пол, позволив только что собранным туда предметам рассыпаться обратно.

- К черту, - скорее себе, чем ей, сказал он, - наконец-то поеду налегке, без всей этой горы мусора.

Рей бы обиделась, ведь, в отличие от него она выросла в бедности и умела ценить материальные блага. Да в детстве для нее каждая бусинка, подобранная на полу, каждое стеклышко уже были реликвиями. Не то, что чемодан, набитый платьями, красивыми приятными наощупь чулками и разными другими милыми безделушками. Но сейчас еще только ее обиды не хватало для усиления нарастающего конфликта.

- Возьми бьюик, - зачем-то предложила она. Бен нахмурился.

- Нет, спасибо, - буркнул он без особого энтузиазма, - мне и так голову напекло. Хакса попрошу отвезти меня в аэропорт.

Вау. С каких это пор они так подружились с рыжим, что способны вынести не только присутствие друг друга, но и часовую совместную поездку?

- Я могла бы…

- Нет.

- Так это тебе голову напекло!? – не выдержала Рей и даже ногой топнула от злости. Она почувствовала себя полной дурой от того, что ждала его возвращения настолько сильно, что даже удосужилась принарядиться, а он опять отыгрывал спектакль одного актера с воистину шекспировскими страстями. – Не хочешь объясниться наконец?

Бен близко подошел к ней, и Рей ждала, что он что-нибудь выкинет, например, станет душить за очередную оплошность или замахнется для удара, которого не последует. От жаркого примирительного секса она бы точно не отказалась. Но он только внимательно заглянул в глаза супруге и грустно улыбнулся.

- Я просто хочу уехать, - повторил он, - ничего страшного, Рей. Ты можешь остаться здесь с Жени и хорошо провести время… Да, кстати, - он порылся в карманах и извлек оттуда черную бархатную коробочку, - мы кое-что сделали для тебя.

Рей открыла крышку коробочки и увидела очень простое серебряное кольцо в объятиях блестящего, темно-синего атласа. Это было… странно. Бен любил дорогие и вычурные подарки, все эти безделушки, которые Рей даже надевать лишний раз было страшно, чтобы не потерять где-нибудь или не быть убитой в темном переулке за серьги с топазами или старинное колье.

- Что это? – обронила она.

- Мы с Жени нашли одного сумасшедшего мужика, который занимается кузнечным делом, - Бен так воодушевился, что даже позабыл про свое отвратительное настроение, - и переплавили у него старое кольцо.

- Кольцо… то самое?

Она прекрасно знала ответ в этот вопрос, но сейчас была обеспокоенна тем, каким образом фамильная реликвия снова нашла своего хозяина, если прежде каким-то чудом очутилась в руках Рене. Да и как сам хозяин решился расстаться с обожаемым перстнем и надругаться над его исторической памятью подобным образом.

Рене… нужно поговорить о Рене…

У Бена были другие планы и разговоры о внезапно обретенном сыне в них явно не вписывались. Пока Рей тупо пялилась в пространство перед собой, он в несколько широких шагов успел оказаться у двери. Рей должна была воспользоваться последним шансом, пока он не ушел, но она так и не смогла подобрать подходящих слов.

- Когда вернешься… - мужчина ненадолго задержался и бросил через плечо, - в Риме тебя будут ждать бумаги для развода.

========== 10. ==========

Всю дорогу домой Женевьева загадочно молчала и совсем не интересовалась присутствием Рей. На Корфу она обзавелась новым хобби, почерпнутым из общения с младшим отпрыском Роуз – ботаникой. За время поездки девочка собрала приличное количество образцов неведомых растений, которые любовно разложила между страницами потрепанного учебника английской грамматики, который неизвестно зачем везде таскала с собой. В самолете Женевьева уделяла им определенно куда больше внимания, чем матери, и Рей начинала уже закипать, тщетно пытаясь утешить себя тем, что зная наклонности дочери, стоит радоваться, что новая ее страсть настолько невинна. Маленькой демонице куда больше подошли бы проткнутые булавками бабочки и мелкие жучки. В итоге Рей не выдержала первой и решилась заговорить о всех тех вещах, которые беспокоили ее перед отлетом из Керкиры.

- Отец говорил с тобой о своем отъезде? – спросила она. И быстро получила очень лаконичный ответ, подтвердивший ее догадку о том, что тема эта Жени не интересует от слова совсем.

- Нет.

- Он был рассержен? Зол? Ругался на меня? – вырвалось у Рей. Женевьева соизволила перевести на мать взгляд своих темных, серьезных глаз и слегка скривила верхнюю губу в чем-то отдаленно напоминающем снисходительную улыбку. О, этот жест был отлично знаком Рей, потому что девочка почерпнула это у своего отца. Чертово высокомерие к недостаточному уму и образованности окружающих. Словно это Жени здесь взрослая и разумная, а спутница ее – глупый истеричный ребенок.

- Нет, все хорошо, - также спокойно откликнулась Женевьева и демонстративно захлопнула книгу в своих руках. «Посмотри, ты отвлекла меня от моего чрезвычайно важного дела!». И почему Рей не воспользовалась щедрым предложением Роуз оставить девочку у себя на время… время, пока Рей разберется со своим разводом. Боже, разводом! Вторым разводом, между прочим. Еще немного и они с По сравняют счеты. Попытка иронизировать над ситуацией вышла крайне жалкой.

- А… ладно, - Рей махнула рукой и тяжело вздохнула, но тут же вспомнила еще один вопрос, беспокоивший ее достаточно долгое время, - помнишь, ты сказала, что отец – колдун и…

- Тс, - Женевьева вдруг округлила глаза и с совершенно серьезным лицом приложила пальчик к губам. Теперь она точно выглядела строгой и раздосадованной безрассудным поведением матери – вокруг полный салон незнакомцев! Нельзя громко обсуждать такие вещи.

- Ты не знаешь? – изумленно сказала она, - папа сказал, что это цыганская магия. Он обещал научить меня, когда я вырасту…

- Цыганская… что… о, - Рей даже позабыла о своих недавних драматических переживаниях, ощутив в горле комок нарастающего истерического смеха. Нет, нельзя смеяться. Женевьева ведь так серьезно к этому относится… Но это… черт возьми! Ей срочно пришлось спрятать лицо в ладонях, лишь бы скрыть совершенно не соответствующую серьезности ситуации реакцию. Женевьева, к счастью, уже успела потерять к ней интерес, потому что за иллюминаторами показалась земля, окутанная белоснежными барашками облаков. Даже с такой высоты Италия выглядела крайне уютной и гостеприимной.

- Отец рассказал тебе о дедушке? – наконец-то нашла подходящие слова Рей. Жени важно кивнула, в очередной раз загнав Рей в тупик. Они были знакомы с Беном почти тридцать лет, если не считать периода разлуки до встречи в Риме, но Рей совершенно ничего не знала о его семье, а супруг не горел желанием делиться этой информацией. Он был совершенно точно убежден в том, что прошлое нужно оставлять в прошлом. Все сведения Рей были смутными доводами, обрывками воспоминаний разговоров со Сноуком в правдивости которых Рей сильно сомневалась. И отец-цыган с ручным медведем, вроде как бродивший по Балканам в поисках приключений – казался самой нереальной из всех этих историй. Да, цыган с ручным медведем, покоривший сердце потомственной аристократки и настоящей принцессы. Так не бывает. Это… это скорее для романов мадам Демерон, которыми Рей зачитывалась в юности. Впрочем, размышляя об этом, Рей все-таки вынуждена была прийти к выводу, что и ее собственная история могла показаться стороннему слушателю не меньшей небылицей. И в тот момент, когда сидя в уютном кресле самолета на пути в Рим, она грустно смеялась над собой, она еще не представляла себе, что мир окажется способен удивить ее снова.

В квартире было тихо и царил легкий полумрак из-за прикрытых ставень. Первые годы в Италии Рей совершенно не могла привыкнуть к обычаю местных жителей закрывать окна во время сиесты, но с годами и сама стала предпочитать прятаться от яркого солнца в темноте. Хотя после ослепительного райского Корфу, Рим показался ей куда более прохладным и влажным, чем раньше. Она даже умудрилась немного замерзнуть в такси и пожалеть, что спрятала в чемодан легкий плащик, прихваченный с собой.

Женевьева сразу умчалась в свою комнату, а Рей задержалась в просторной прихожей, позволяя себе, как следует прочувствовать сладость момента возвращения домой, впитать кожей все его звуки и запахи. Дом… мечтала ли она когда-нибудь, нищая сирота, радовавшаяся любому уголку, где можно прикорнуть и переночевать в безопасности, что однажды назовет своим домом роскошную квартиру в центре вечного города? Со старинной мебелью, высокими потолками и лепниной, с балконом, на который так приятно выйти в шелковом халате с чашкой кофе… С экономкой, которая собственной персоной появилась из дверей гостиной и бросилась хозяйке на шею.

- Сеньора! – радостно залепетала Франческа, задушив Рей копной своих даже в старости ярких и густых медных волос, - наконец-то вы вернулись! Я так скучала!

- Да, Фанни, - Рей аккуратно высвободилась из объятий и дружелюбно улыбнулась, - я тоже. – она деловито заглянула за спину женщины, - Бен дома?

По своей обычной привычке пожилая итальянка не смогла ответить односложно и принялась долго и сбивчиво что-то объяснять о делах, вынудивших сеньора отсутствовать дома в последние несколько дней. Она плавно перешла к мысли, что, вероятнее всего, хозяйка и Жени чудовищно голодны с дороги, а бедная Франческа не ждала их так скоро и не успела накрыть грандиозный обед к их возвращению. Спорить с ней было бессмысленно, как и пытаться остудить пламенную речь. У женщины были свои достоинства, благодаря которым она жила с ними уже больше восьми лет, но к числу недостатков, конечно, смело можно было отнести чрезмерную болтливость и суетность.

Пока Франческа грохотала посудой на кухне, Рей успела затащить чемодан в спальню и пробежаться по всем комнатам в поисках тех самых ужасных бумаг, которые не давали ей спать ночами с момента прощания с Беном. Аккуратно запечатанная папка, однако, отыскалась в кабинете, в верхнем ящике, а не на каком-нибудь видном месте. Это был хороший знак, потому что теперь у Рей появилась зыбкая надежда на то, что ее супруг, как обычно, погорячился, а после пожалел о содеянном. Однако, в документах везде уже была проставлена его витиеватая подпись. Рей застонала сквозь стиснутые зубы и плюхнулась в широкое кожаное кресло.

Черт возьми.

Ситуация оказалась намного серьезнее, чем казалось, чем Рей пыталась убедить себя в последние дни перед отъездом с Корфу. Все это напоминало глупую шутку, нелепый фарс, достойный ее мелодраматичного семейства, до тех пор, пока не обреклось в реальную плоть и кровь. И эту самую бумажную плоть она теперь сжимала в побелевших от напряжения пальцах, испытывая искреннее желание порвать листы на мелкие кусочки и швырнуть в лицо Бену при встрече.

Франческа заглянула в кабинет очень вовремя и ей даже не нужно было ничего говорить, потому что Рей и без слов знала о чем ее собирается известить экономка. Она пулей вылетела в прихожую и настежь распахнула входную дверь, по пути набирая в легкие побольше воздуха, чтобы подольше протянуть гневную обвинительную тираду, но была вынуждена проглотить подготовленные слова.

На пороге стояла незнакомая ей пожилая женщина. Она сверила Рей настолько уничижительным взглядом, словно это не она была здесь хозяйкой, а имела смелость заявиться в дом незнакомки и пройтись по ее любимому персидскому ковру грязной обувью.

- Добрый вечер, - сказала гостья тихим, грудным голосом на безупречном французском и слегка склонила на бок голову, увенчанную причудливой прической из густых седых волос, - я хотела бы увидеть Бена.

Рей открыла рот, а потом снова закрыла его, так и не придумав никакого подходящего ответа. Потому что во всем облике женщины ее внимание привлекла только одна крошечная деталь – брошь с фамильным гербом, приколотая к воротничку блузки. Тем самым гербом, который некогда снился ей в кошмарах и оставил смутный, побледневший со временем след на коже.

Она…

Пока Рей холодела внутри от собственной догадки, за спиной у нее образовалась Франческа.

- Простите, сеньора, - смущенно залепетала она, вероятно, тоже легко ощутив подавляющую властность гостьи, - хозяина нет дома. Но вы можете разделить с нами обед и дождаться его…

- Да, я, пожалуй, воспользуюсь вашим приглашением, - улыбнулась гостья, - благодарю вас за гостеприимство.

И Рей была вынуждена пережить еще один крайне неловкий прием пищи, которых, за последнее время, случилось намного больше, чем за всю ее долгую жизнь. Такими темпами она рисковала и вовсе утратить способность наслаждаться едой и заработать себе какое-нибудь пищевое расстройство. Женевьева, которая, могла с равным успехом, как и спасти, так и усугубить положение, внезапно сбежала из дома в ближайший кинотеатр. Дочь никогда не отличалась особенной страстью к кино, переболев им еще в детстве, когда ей приходилось скучать на съемочной площадке во время работы отца, теперь же, вероятно, сочла это достаточным поводом, чтобы избежать кучи неловких разговоров. Ей хватило одного взгляда на внезапную гостью, чтобы почувствовать неладное без всяких экстрасенсорных способностей.

И теперь Рей была вынуждена уныло ковырять вилкой обед, пытаясь поддерживать отстраненно-светскую беседу с княгиней. У нее не было личных поводов для ненависти к этой женщине, но она сумела отыскать довольно приличное количество поводов для осторожного недоверия. Как минимум то, что Бен не лестно отзывался о своей семье, а Сноук когда-то сказал, что вытащил своего воспитанника из одного из самых страшных сумасшедших домов в Европе, куда того засунула любящая семья. И, конечно, весь этот пирог был приправлен старой доброй рефлексией на тему благородного происхождения Бена и крайне сомнительной биографией Рей. Вряд ли княгиня одобрила бы выбор избранницы, сделанный сыном.

- Жаль, что Женевьева не захотела составить нам компанию, - первая устала обсуждать погоду и достопримечательности Рима гостья. Особого разнообразия тем у них не было – в основном бывшая княгиня, носившая теперь статус принцессы, интересовалась искусством и политикой. И если первое Рей любила, но не видела смысла обсуждать, то ко второму еще со времен войны испытывала холодную неприязнь. Особенно в застольных беседах. – Я хотела бы немного наладить отношения с внучкой.

- Для этого вам стоило бы немного раньше начать проявлять интерес к ее существованию, - не удержалась от колкости Рей и тут же отругала себя за это. Однако, гостья не рассердилась, лишь грустно улыбнулась. В ее темных, глубоких глазах, не было осуждения или агрессии.

- Ты думаешь, что я не интересовалась? – откликнулась она, - Бен был решительно настроен против моего присутствия в вашей жизни.

Рей нахмурилась, потому что неожиданно для себя испытала укол вины. Да, может быть эта женщина и была отвратительной матерью, но неужели по прошествии стольких лет не заслуживала хотя бы шанса исправиться? Что станет с миром, если отказывать людям во втором шансе? Все совершают ошибки – вот в чем она великолепно разбиралась. Она сама совершила столько всяких глупостей, что хватило бы на десять жизней вперед.

- Он изменил свое мнение? – осторожно спросила Рей, - почему?

- Не совсем, - уклончиво ответила княгиня, - но недавно я получила от него довольно тревожное письмо… - и вдруг разоткровенничалась так, что окончательно выбила Рей из колеи, - мы состояли в переписке все эти годы, но не виделись с пятидесятых. Он тогда обращался ко мне за помощью, потому что нуждался в моем покровительстве после войны… тебе, должно быть, известно, что он не совсем верно выбрал сторону и связался с плохими людьми. Известно же?

Рей кивнула и повисла неловкая пауза. Старинные напольные часы назойливо отсчитывали прошедшее время, еще больше нагнетая обстановку, словно заложенная где-то часовая бомба. И эта бомба должна была взорваться.

- Это все произошло по вашей вине, - не выдержала Рей, решив не откладывать больше неминуемую катастрофу, - это вы засунули его в сумасшедший дом, а Сноук вытащил оттуда… Конечно, он доверял этому человеку. Вы хотя бы…

- Достаточно, - сердито оборвала ее княгиня, и ее лицо вдруг стало холодным и хищным, - ты одна из них? Кто ты? Тоже воспитанница этого старого шарлатана?

- Нет, - выплюнула Рей, - вот здесь вы ошибаетесь. Если вам интересно, я воевала во французском сопротивлении и была пленницей концлагеря… - она резко заставила себя замолчать и даже рот себе руками закрыла, словно пытаясь затолкать обратно в глотку вырвавшиеся оттуда слова, но было поздно. Теперь снисхождение в глазах гостьи сменилось жалостью. А Рей больше всего на свете ненавидела, когда ее жалеют. И ей сложно было удерживать себя в руках, когда люди со стороны пытались влезть в их отношения с Беном и сделать о них соответствующие выводы. Если ей еще хоть один наивный благодетель предложит помощь в бегстве от монстра…

- Уходите, - Рей вскочила с места и указала на дверь, - так будет лучше для всех. Он не нуждается в вашей помощи.

«Он не нуждается в вас» - добавила она про себя.

Она бы подумала над тем, что иметь дело с благородными и воспитанными людьми крайне приятно хотя бы потому, что если указываешь им на дверь, они не станут препираться и предпочитают молча уйти. Но когда за княгиней закрылась дверь и в коридоре послышался их обрывочный разговор с провожавшей ее Франческой, Рей отодвинула в сторону тарелку, уронила голову на руки и зарыдала, толком не понимая почему ей вдруг настолько плохо. Она плакала долго и по-детски громко, так, что даже домработница боялась заглядывать в столовую. Только когда Рей уже успокоилась и обессилела, по паркету проскрипели шаги, а после сильные и родные руки оторвали ее от стула и унесли в спальню.

Рей проснулась среди ночи и поняла, что после недавних слез у нее абсолютно пересохло горло, словно она снова маленькая девочка в душном маленьком городке в Алжире, измотанная тяжелой работой и мечтающая только о глотке прохладной воды. Она умылась ледяной водой, пожурив себя за то, что не удосужилась накануне смыть косметику и теперь представляла собой крайне жалкое зрелище, а после пробралась на кухню и опустошила целый графин с водой. На полу коридора лежала узкая полоска света из приоткрытой двери кабинета.

Откладывать разговор больше не было смысла. Рей решительно двинулась внутрь, но застыла на пороге, на мгновение позволив себе поддаться невыносимой тоске и нежности, которые захлестнули ее от мягкого света настольной лампы. Бен, конечно, заметил ее присутствие, но не подал и вида, предпочитая дальше вчитываться в какой-то текст. К счастью, это оказались вовсе не те омерзительные бумаги для развода, потому что их Рей сразу приметила на краю стола именно там, где оставила их накануне.

- Привет, - робко сказала она и присела в кресло напротив, все еще не зная, как начать разговор. Ее прежний запал иссяк после неприятной встречи с княгиней, и на его месте осталась неприятная, сосущая пустота.

- Привет, - нехотя откликнулся ее супруг. Нет, это было слишком. Рей не могла вынести этой молчаливой отчужденности, она бы предпочла снова крики и заламывания рук, потому что привыкла к ним и знала, как себя вести. А сейчас она чувствовала себя абсолютно беспомощной. И начинала чудовищно злиться от этого. Она предпочитала контролировать ситуацию, а не быть ее жертвой.

- Ты серьезно говорил на счет развода, - скорее констатировала, чем спросила она.

- Да.

- Как это понимать?!

- Рей, - устало вздохнул Бен и все-таки отвлекся от своих бумаг, впрочем, только лишь затем, чтобы потереть руками глаза, покрасневшие от долгого чтения в полумраке, - давай поговорим завтра. У меня…

- Да иди ты к черту! – не выдержала она и вскочила с места, готовая сломать или разбить что-нибудь в поле своего зрения. Однако, уютно расположившаяся в углах кабинета тьма мешала ей найти подходящий предмет. Оставалось лишь хлопнуть дверью и обиженно удалиться, что Рей и предпочла сделать. Хочет развод? Да пожалуйста!

- Подожди, - уже на пороге окликнул ее Бен. Рей сжала кулаки и зажмурилась, не решаясь обернуться к нему и пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Но вместо извинений он вдруг сказал, - я знаю, что моя мать приехала. Пожалуйста, будь осторожнее.

Рей ничего не ответила, она вообще ничего не собиралась на это отвечать, хотя у нее, конечно, был целый арсенал оскорблений и обвинительных речей. Она вытащила из бара початую бутылку виски и вылакала добрую часть, чтобы уснуть быстро и без сновидений, чтобы выспаться перед осуществлением задуманногоплана.

План был предельно простым и неоднократно проверенным. Для этого достаточно было сложить в небольшую походную сумку документы, старый пистолет и еще некоторое количество вещей первой необходимости, подписать чертовы бумаги и в очередной раз в жизни умчаться в неизвестном направлении. Бен уехал рано утром и свидетелем агрессивных, неистовых сборов матери стала лишь Женевьева. Девочка сразу же категорично заявила, что Рей может ехать куда хочет, но она предпочтет остаться здесь до выяснения обстоятельств, уверенная, что родители, как обычно быстро помирятся. Рей была совершенно с ней не согласна и даже рада такому повороту событий – если дочь выросла таким бессердечным пнем, то пусть остается с дорогим папашей, да хоть отправляется к бабке в фамильный замок или где там живут потомственные княгини. Женевьева лаконично назвала мать истеричкой и ушла в фотоателье проявлять снятые на Корфу пленки. Рей заканчивала свои сборы в гордом одиночестве, а потому позволила себе еще час-другой провести перед зеркалом, нанося боевой макияж. Каким бы глупым и нетипичным для нее не было подобное поведение, ей вдруг захотелось всем своим видом и во всей красе продемонстрировать супругу, что именно он собирается потерять.

С таким бодрым и решительным настроем Рей заявилась на съемки, к счастью, в этот раз проходившие в относительной близости от города. Отстроенный специально для очередного пеплума городок в стиле заката Римской империи поражал воображение своей реалистичностью и Рей загрустила, что ситуация не позволяла ей провести здесь больше времени. Вообще она так и не смогла решить для себя какой из вариантов развития событий больше удовлетворит ее оскорбленные чувства – оставить бумаги ассистенту или все-таки развернуть публичный скандал и отдать их прямо в руки адресату. Впрочем, последним вариантом здесь было никого не удивить, ведь большинство тех, выбравших кинематограф своей профессией, являлись довольно страстными и эксцентричными людьми. Истерики и слезы на площадке случались чаще, чем технические перерывы.

Административный фургончик оказался практически пуст и Рей уже почти успешно справилась с поставленной задачей, когда в узком дверном проеме нарисовался навязчивый турок (или кем он там был?) Леван, с которым Рей уже имело несчастье быть знакомой. Он тут же бросился целовать руки «прекрасной сеньоре» и расспрашивать ее о недавней поездке на Корфу, где у него, как и в любой другой части света, вдруг отыскались родственники.

- Извини, я спешу, - попыталась отбиться Рей, но тщетно. Леван вдруг приметил бумаги в руках женщины и тут же вцепился в них мертвой хваткой, отыгрывая на своем смуглом, эмоциональном лице невероятный диапазон различных гримас – от недоумения до восторга.

- О, сеньора! – восторженно сказал он в конце-концов, - скоро снова станете сеньоритой? Можно занять место в очереди за вашим сердцем?

- Господи, нет! – рявкнула Рей и с трудом вырвала бумаги, вынужденно спасаясь бегством. Еще не хватало напороться на Бена в обществе этого кобеля и… и что случится, если они и так разводятся? Господи, серьезно? Разводятся…

Рей выбежала из вагончика с таким видом, словно гнались за ней все демоны ада, и чуть не угодила в пасть льву, которого пара ассистентов и дрессировщик готовили к бою гладиаторов. Абсурдность окружающей действительности делала ее внутренние страдания немного комичными.

Рей уже готова была убраться подальше отсюда и вернуться домой, чтобы как следует все обдумать и отложить принятие судьбоносного решения, когда в ее руку вцепились чьи-то цепкие пальцы. Крошечный итальянец вроде как был с ней знаком и даже часто присутствовал на семейных ужинах с коллегами, но Рей постоянно забывала, как его зовут. Мужчина выглядел обеспокоенным, но встреча подарила ему лучик надежды.

- О, сеньора! – радостно сказал он, - вы не поможете нам найти Бенито? Он очень нужен, но куда-то запропастился…

Рей слишком опешила, чтобы в очередной раз отругать старого знакомого за навязчивую привычку коверкать имена на местный лад. Хорошо еще, что для ее имени у маленького ассистента не отыскалось никакой итальянской альтернативы. Сквозь марево злости и обиды в ее затуманенный мозг хлынула тревога.

Куда… куда он мог пропасть?

Рей отпихнула со своего пути ассистента и бросилась по следу собственного чутья, всегда помогавшего отыскать супруга в те моменты, когда это было необходимо. Он был где-то недалеко, где-то… Она пробралась через толпы статистов и техников, через стайку жриц Юноны, шумно болтающих с гладиаторами и парочкой пухлых патрициев, прежде чем оказалась на опушке небольшого лесопарка, окружавшего съемочный городок. На земле валялись окурки, пахло сырой землей и травой. Тревога нарастала с каждым шагом.

Рей услышала голоса и остановилась в тени раскидистого куста олеандра, чтобы не выдать свое присутствие раньше времени. Одним из говоривших был Бен, второй оказалась женщина, в которой без труда узналась вчерашняя незваная гостья. И не трудно было догадаться, что разговор между ними был не самым приятным.

- И чего ты теперь от меня хочешь?

- Они все узнали. Это рано или поздно всплыло бы на поверхность. Ты должен вернуться и…

- Я не собираюсь этого делать. Поняла?

- Это было бы честно. Ты запятнал нашу семью, наше…

- Твою репутацию, ты хотела сказать. И теперь ее понадобилось отбелить? Пожалела, что помогла мне?

Повисла долгая пауза. Рей уже хотела выбраться из своего укрытия и вмешаться, но ясно услышала в своей голове мысли супруга:

«Я знаю, что ты здесь. Уходи. Пожалуйста».

«Хватит меня прогонять!» - разозлилась Рей и, конечно же, ослушалась, о чем, в очередной раз пожалела. Вероятно, именно ее появление и стало тем спусковым крючком, который сработал и подтолкнул пожилую княгиню к действию. Она вытащила из складок своего легкого пальто изящный револьвер и выстрелила. Рей не успела вмешаться и перехватить оружие и ей только и оставалось смотреть, как пуля достигает своей цели, отстраненно, со стороны. Даже собственный крик звучал так отдаленно, словно принадлежал другому человеку. И что было ужаснее всего – за гомоном голосов в съемочном городке никто не услышал произошедшего, и некому было прийти им на помощь.

Рей оказалась рядом с Беном и попыталась хоть немного смягчить его падение на землю, хотя вес тела был явно намного больше грузоподъемности ее рук. В результате они осели на траву вместе.

Княгиня быстро спрятала пистолет и смахнула со щеки одну-единственную слезинку, которую смогла себе позволить. К ней уже спешил через лес незнакомый мужчина, чтобы взять под локоть и отвести к припаркованному на склоне автомобилю. Ее губы дрожали, но она не обронила ни слова на прощание. Рей уловила гомон мыслей, крутившийся в голове старой аристократки, жалевшей о том, что судьба обязала ее слишком часто делать выбор между чувствами и долгом. Рей хотела броситься за ней, что-то сказать, но понимала, что именно сейчас тот самый момент, когда она должна остаться, а не убегать.

- Господи, зачем… зачем она это сделала? – вырвалось у Рей, пока она судорожно пыталась зажать рану и унять кровь. Ей нужно было срочно сосредоточиться и вспомнить старые уроки, потому что сейчас от этого зависело слишком многое. Времени было мало. В расширившихся зрачках ее супруга отражались ветки деревьев над их головами, а взгляд терял свою ясность.

«Они не могут меня простить, - мысленно ответил Бен, и не трудно было догадаться, что сейчас ему слишком тяжело вести светские беседы. И все-таки он не удержался, - как и ты».

- Ты идиот! – яростно зашептала Рей, не понимая, почему она понизила голос, словно их в этом лесу кто-то мог слышать, - я была бы с тобой, если бы не простила?

- Кхм, не знаю, - прохрипел он и выдавил слабую улыбку, - кто тебя знает, почему ты со мной? Где бы ты еще нашла такой великолепный член…

- Ненавижу, - нервно рассмеялась Рей, - ненавижу тебя. И люблю. Я люблю тебя…

Ответил он уже мысленно, все-таки довольно серьезная рана явно мешала красноречию:

«Нужно было всего лишь подохнуть, чтобы ты сказала это».

- Я не дам тебе умереть! – возразила Рей и тряхнула головой так сильно, что волосы, выбившиеся из прически, хлестнули ее по щекам, - заткнись и не мешай мне.

«Я не дам тебе умереть. Я не дам тебе уйти. Ты никуда от меня не денешься».

На этом месте по-прежнему был маленький домашний ресторанчик итальянской кухни, и Рей не была уверена до конца в том, что хозяева остались прежними за прошедшие годы. Все-таки впервые она побывала здесь в пятьдесят девятом, в какой-то другой, далекой жизни. Но одно оставалось неизменным – приятное терпкое домашнее вино и прекрасный вид на Колизей, днем и ночью окруженный толпами туристов. Сюда практически не доносились их голоса, вспышки фотокамер и монотонная речь гидов, вещавших на всех возможных языках. Вечером эта толпа гасла, смешивалась с уютными огоньками уличных фонарей и подсветкой величественного, древнего сооружения. Воздух был пряным и теплым. Молоденькая невысокая официантка сметала с террасы листья, принесенные ветром из ближайшего парка. Рей украдкой наблюдала за ней, покачивая в пальцах бокал вина, прежде чем сделать следующий глоток.

- Это… почти скучно, - в конце-концов сказал Бен. Рей обиженно надулась и пнула его ногой под столом, заставив болезненно поморщиться.

- Но это лучшее, - возразила она и вдохнула полной грудью приятный летний воздух, - а как ты себе это представлял?

- Никак, если честно, - тут же ощерился ее супруг, но на дне его темных глаз плясали озорные искры, - это прерогатива маленьких девочек мечтать о свадьбе.

- Я серьезно похожа на девочку, которая мечтала о свадьбе? – фыркнула Рей, - вот уж спасибо.

- Нет, конечно нет. Возможно, ты мечтала сожрать целый свадебный торт.

- Да, это похоже на правду, - легко согласилась Рей и подняла бокал, чтобы чокнуться с Беном, - но хорошего ужина вполне будет достаточно, - она хитро сощурилась, - если я скажу, что приходила сюда с Рудольфом, ты снова подашь на развод?

- И никак иначе.

Они помолчали некоторое время, наблюдая за толпами туристов у Колизея. Все-таки эта суета отсюда казалась такой бессмысленной, когда в маленьком ресторанчике царила атмосфера спокойного размеренного покоя.

- Но все-таки в следующий раз… - начала Рей, тщательно подбирая слова, - скажи мне прямо, что ты имеешь в виду. Я чуть не поседела от мысли, что ты хочешь от меня уйти.

- Прямо – слишком скучно, не находишь? – беззаботно откликнулся Бен и добавил уже серьезнее, - ты хотела иметь право выбора.

Рей погладила гладкую поверхность кольца на своем безымянном кольце и улыбнулась.

- У меня всегда было право выбора. И я его сделала. Уже очень давно.