Иллюзия свободы [Анна Нил] (fb2) читать онлайн

Иллюзия свободы — Анна Нил

Глава 1

Аарон Деймон.

Дни без тебя в этой больнице, хоть и наполнены событиями — всё равно пустые и серые, Фостер.

Операций на сегодня было запланировано три, скучные, ничего интересного. За всё время врачебной практики, мужчина нашёл себя в хирургии, и чем интересней случай — тем сильнее азарт.

Жизнь человека для него, бывалого солдата, означала лишь мотивацию, чтобы не сдохнуть от скуки в этих белых стенах. Всё же лучше бы так, чем «делить» бизнес с дядей.

Вот только пока в моей жизни не появилась она. Хорошо помню то время, когда не сумел спасти девочку, я размяк. Хотя видел смерть тысячу раз и не только на операционном столе. А всё из-за её синих, как два ярчайших сапфира, глаз, устремлённых прямо на меня, когда признавал свою неудачу. Но Кэтрин это не огорчило, нет…она вбежала в мой кабинет, чтобы поддержать человека, у которого такие неудачи, почти являются ежедневной практикой. Просто смешно!

А потом тот случай на её день рожденья. Я так себя глупо чувствовал. Хотя я не мог и не должен знать когда он у Фостер. В этом клубе никто никогда не уходил один, даже по собственной воле. А когда увидел Кэт в этой коротко обтягивающей одежонке, хотелось рвать и метать. Что в принципе, она и заставила сделать, и что-то мне подсказывает, дело не только в алкоголе, по крайне мере, в её случае.

Но что действительно заставило злиться, это как она бессовестно игнорировала меня, когда пришлось спасать, прошу заметить, её богатенького дружка.

И если в случае с Флетчер, Кэтрин была всегда настроена на позитив, бегала по кафе в поисках чего-то вкусного для себя и подруги, не смотря на прописанную ей диету. Выбешивала меня чуть что, делала свои абсолютно не логичные, скорее, ребяческие поступки. То тогда, Фостер сидела в коридоре, обнимая Александру, бледная, как смерть, после восьми часового ожидания, не обращая внимания на медсестёр, которые из-за всех сил пытались отправить этих дур домой. А когда вышел я и сказал, что операция прошла успешно, она так безжизненно рухнула на пол от бессилия, что я сам не на шутку испугался.

— Деймон! — в кабинет без стука зашла рыжеволосая девушка. — Аарон, мне нужна твоя помощь!

— Что случилась Ив? — Я перевёл взгляд с экрана компьютера на Делаж, милая француженка, познакомились ещё в армии. Пытались что-то с ней построить, но ничего не выходило, поэтому после неудачных попыток, мы решили не портить отношение и остаться хорошими друзьями.

— У меня жуткий недобор людей! Будь другом, выручи! — Взмолилась Делаж.

— Не моя специализация, — пробубнил, возвращая свой взор обратно на экран. Вся эта ситуация мне не по душе. — Я люблю делать всё медленно, по отточенным движением, а не на произволе, находясь в критической ситуации.

— Тебе сложно что ли? — Иветта не унималась.

— Да. Я хирург Ветта, ни медбрат, не фельдшер, ни кто-либо другой. Обратись к Смит, скажи, что от меня, она поможет, чем сможет, а до тех пор, буду ждать тебя здесь с новыми пациентами, — во время разговора я ни разу не превысил тональность своего голоса, и не отвёл взгляд от монитора.

— Надеюсь их не будет, — тяжело вздохнула рыжая. А меня это позабавило.

— Зря надеешься. Они всё равно будут, не смотря на твои хотения и усилия. — вставая из-за рабочего места, я уже хотел выпроводить знакомую, но на меня устремился рассерженный взгляд шоколадных глаз. — Что?

— Зачем ты спасаешь людей, Деймон? — на то была своя причина, но ей знать не обязательно, поэтому, в своей манере, выдаю: — Чтобы меньше заполнять бумаг.

— Я бы посмотрела на тебя, если б кто-то из твоих близких серьёзно пострадал, — с вызовом мне бросила Ветта.

— Я был бы огорчён, наверно, вот только, — максимально приблизился, так что наши губы оказались в паре сантиметрах. Чем-то в этот момент Ив была похожа на Фостер. — У меня их нет. А теперь выметайся из моего кабинета.

***

Смена была удручающе скучной. Я уже выезжал на главную трассу, как вдруг мой телефон начал разрываться. Звонок был от неизвестного номера и первоначально думал, что трубку не возьму, но этот неизвестный был слишком настырный.

— Патрик Деймон слушает. Кто это?

— Мистер Деймон, помогите! — голос то кричал, то заикался. Но напугало не это, пугало осознание кому он принадлежит.

— Александра, что стряслось? — я сохранял спокойствие.

— Кэт…она не вышла из здания, — а вот теперь самообладание начало бить по тормозам.

— Где она? — ели сдерживаюсь, чтобы не наорать на эту напуганную дуру, выяснять, что случилось, судя по голосу, времени не было. Флетчер быстро пролепетала адрес знакомой мне забегаловки. Она находилась в двадцати минутах, если ехать на обычной скорости и по стандартному маршруту, но думаете, мне было дело до соблюдений правил дорожного движения?

— Успокойся и слушай внимательно. Звони в 911. Скажи быстро и спокойно адрес и, что на место прибыл хирург Патрик Деймон. Ясно? — дождавшись более ясного положительного ответа, я уже начал парковаться, абы как конечно, но об этом подумаю потом.

Вбежав в помещение, я не заметил никого, вокруг царила мёртвая тишина.

— Кэтрин! — крикнул я, вбегая на кухню. Тишина. — Кэтрин!

Если бы меня спросили, как я зашёл в какую-то кладовую, ответа вы бы не услышали. Но я точно помню те каштановые волосы, раскидавшиеся в разные стороны, почти бездыханное тело девушки, лужу крови и мои трясущиеся руки. Нет. Сейчас не время, нужно действовать решительно и быстро.

Подбежав, даже не так. Проскользив на калениях, я осмотрел всю плачевность ситуации, Кэт что-то хрипела, кажется, моё имя, но я был сконцентрирован на ранениях.

Два огнестрела. Первый некритичен. Второй пробил легкое. Твою мать!

Хрипит, кашляет кровью, скребёт пальцами по полу. Я не вижу, что происходит вокруг, кажется, прибежали какие-то парни, вместе с Флетчер, но сейчас важна только её жизнь. Краем уха слышу сирену реанимации.

— Вечно ты влипаешь в истории, Фостер, — склоняюсь к тебе, торопливо глажу по щеке. — Давай, малышка, вдох и выдох.

— Не … могу…

— Надо, — закрыть входное отверстие нечем, поэтому просто зажимаю ладонью. — Давай. Вместе. Вдох.

Снова кашляет, но цепляется за меня, а потом хватает ртом воздух.

— Хорошо. Вот так. Выдох.

Где грёбаные врачи?! Но панику стараюсь не выдавать, давай девочка, ты сильная. Потом я найду этих тварий и убью! Только не закрывай глаза, Фостер!

— Ещё раз. Не закрывай глаза. Нет-нет-нет, не смей. Я здесь, смотри на меня. Вдох, — Заходится новым приступом кашля. Если так пойдет и дальше — начнется пневмоторакс. Чёрт!

— Молодец. Выдох.

— Аарон! — рядом со мной на колени падает Иветта. Вот кто её за язык сегодня тянул?!

— Где носилки? — спрашиваю, но девушку уже поднимает пара рук, перекладывает и со всевозможной осторожностью несут в машину реанимации. Не отстаю ни на шаг, всё ещё прижимаю ладонь к груди и снова заставляю дышать со мной в унисон.

— Можем не успеть в «Рокивью», — помертвевшим голосом сообщает Ив и поворачивается к водителю. Что ему говорит — не слышу тоже, снова склоняюсь над ней и дергаю за рукав ассистента.

— Скальпель. Быстро.

Разрываю кофту, уж не так я хотел её раздеть, а потом делаю четкий разрез в области правого легкого.

— Пневматоракс? — испуганно шепчет Делаж.

— Как видишь. Говори с ней. Не давай терять сознание.

Ввожу в разрез плевральную трубку, и её тут же закрепляет один из ассистентов. Второй, хвала богам, наконец-то пережимает входное отверстие. Всё, дальше они знают, что делать.

Адреналин, — на всякий случай напоминаю я, отпихиваю Иветту и сжимаю твою ладонь. — Кэтрин, посмотри на меня.

Поднимает мутный, полный боли взгляд. Пытается дернуться, но ремни фиксируют крепко. — Давай, не закрывай глаза. Они у тебя очень красивые, знаешь?

— Правда? — говорить не может, но ответ угадываю по движению губ, они у неё пытаются изогнуться в подобии улыбки, даже в такой обстановке пытается поддеть меня. Нет, Кэтрин, хер тебе, а не смерть, я же буду скучать по твоему характеру.

— Не то слово, — крепче сжимаю её пальцы. — Запал на них почти сразу, как увидел. Бегала за бедной медсестрой с просьбой сказать, в какой палате лежит твоя подруга. Я так задолбался слушать твои крики, вышел, представился, а ты не поверила, что я такой молодой и выпучила свои глазища, — это одновременно бред и одновременно чистая правда. Поэтому прошу, держись Кэт. Держись, твою мать!

— Эй, не смей закрывать! Не смей, слышишь! Молодец. Умница, — хрипит.

— Больно…

— Ч-ш-ш, малыш, знаю. Держись. Пожалуйста. Скоро все закончится. А потом — проси, что хочешь. Эй, детка, тебе ещё надо за день рожденье мне отомстить.

— Придурок, — едва слышно выдыхает девушка.

— Ещё тот, — торопливо шепчу я. — Я хочу тебе сделать подарок и не один, только смотри на меня, смотри мне в глаза. Смотри, чёрт бы тебя побрал! — Её пальцы стремительно леденеют, сам я тоже холодею от ужаса и не сразу понимаю, что уже въезжаем во двор ближайшей больницы.

Фостер перекладывают на каталку, а она пытается крутить головой, и испуганно ищет меня взглядом.

— Я здесь, здесь, — глажу спутанные вихры её длинных волос. — Не бойся. Всё хорошо.

Я сразу сообщаю группу крови и аллергию, выяснил, это ещё тогда, когда она поселилась у меня в больнице, думал чокнутая, тоже лечить надо, а Кэтрин снова выгибается и заходится кашлем.

— Да быстрее же!

У реанимации оказываемся менее чем через минуту, еще раз глажу тебя по волосам и уже собираюсь переодеваться, но Ветта преграждает дорогу.

— Аарорн, нет.

— Иди к черту, рыжая! — я не могу оставить её одну. — Твою мать, я тоже хирург!

Глава 2

Кэтрин Фостер.

После наркоза, отходить пришлось долго. Грудная клетка невыносимо болела. В начале говорить было сложно, но теперь, не смотря на хрипы, голос почти вернулся. Я лежала сначала в боксе, но когда меня перевели в палату, разницу особо не почувствовала.

Сегодня, серые дни моего одиночества закончатся, так как Флетчер пообещала прийти и принести вкусняшек, в тайне от врачей конечно. Не знаю, что она там удумала, но я надеялась на печенье с шоколадной крошкой…ммм… запрет на них, мне лично, погоды не делает. А после пережитого стресса и двух недельного одиночества — они мне просто необходимы!

Вот только одна вещь не выходила из головы. Я лежу не в больнице «Рокивью». Соответственно, моим лечащим врачом не может быть Деймон. Не уж то я такой глюк словила? А ведь казалось, что всё это время он был рядом. Даже тогда, когда меня везли, ели живую, я видела и слышала его.

Господи, Боже, Кэт возьми себя в руки! Он хирург. Да и в другой больнице. Выкинь ты его из головы уже!

Мне порядком надоело лежать. А ещё мысли, что нужно на работу, а её накопилось столько, что разгребать мне эти чёртовы бумажки до конца своей жизни. Хотя. Уильям сказал, что прибьёт, как только увидит, значит документы долой!

Делать нечего, просто села на подоконник, придвинув к себе свои ноги, обнимая, и принялась смотреть на такие себе виды кирпичных стен и ждать подругу.

— Катрина Натали Фостер, — тихо говорит подруга, делая шаг к моей временной кровати. — Никогда не смей больше так меня пугать.

— Прости, — Я ухватываю протянутую руку и утыкаюсь лбом в её плечо. Чувство вины гложет, обещала же Уильяму не втягивать её. — Сильно испугалась?

— Достаточно, — хочет меня обнять, но ей страшно, сразу видно, боится мне навредить.

— Чуть с ума не сошла!

— Прости, — повторяю. И вижу как Александра посмотрела на входную дверь, а потом аккуратно начала доставать контейнеры с едой. Хоть печенек и не наблюдалась, поесть еду Флетчер — уже большое удовольствие. Надоела эта постная больничная еда. Алекс, в последнюю очередь, достаёт сильно шебаршащий пакетик, а что в нём догадаться было не сложно.

— Не неси ерунды. Тебе лучше? — хитро улыбнулась подруга.

— Гораздо, — я киваю, наслаждаясь вкусом любимой выпечки и откидываясь на подушки. — Не знаешь, где мой мобильник? Жутко скучно.

Пожимает плечами. Сумку я оставила, наверно, на столе того кафетерия, в котором и случилась моя неудачная перестрелка. Ну как неудачная, все подозреваемые ликвидированы, вот только, я чуть сама не ликвидировалась.

— Жду, не дождусь выписки. Если так пойдёт и дальше: Я либо свихнусь, либо слиняю через окно, — говорю с набитым ртом, чем смешу Алекс.

— Вряд ли, Деймон это позволит, — задумчиво сказала подруга. А я вот даже подавилась от такого заявление, мыслено начиная прикидывать вероятность того, что в двух больницах, могут быть однофамильцы.

— А причём тут он? — Спросила я, ожидая услышать, что Флетчер просто шутит.

— Как причём? Я ему тогда позвонила, — пожала плечами.

— Ты позвонила Деймону, а не в службу спасения, — Я с высученным вздохом повалилась на кровать. — Да лучше там сдохнуть. Ты хоть знаешь, на сколько у него завышенное самомнение?! Да он же это мне в любой удобной возможности припоминать будет!

— Кэтрин! — осуждающе прожигает меня взглядом. — Он выручает нас, постоянно, тебе стоит быть благодарнее.

— К кому?! К этом павлину? Да ни за что в жизни! — воспротивилась я. Нет, конечно, большое ему спасибо за Уильяма. Но меня мог бы не спасать, я бы полежала там ещё минутке две и без него. Не запылилась бы.

Вся моя злость вылилась в замешательство. То есть, мне не привиделось тогда? И все те смущающие вещи он говорил за правду? Да ну, пред какой-то.

— Гордость не позволяет? — хмыкнула Флетчер.

— Да причём тут гордость? — вскинула руки. — У меня в голове не складывается то, что я теперь должна этому придурку!

Ответить Александре не дали, в палату вошёл высокий, подкачанный блондин. Явно врач. И поскольку у меня персональная палата, больше войти некому. Вау! Когда врачей стали такими сексуальными делать? До Патрика, конечно, далеко, но тоже сойдёт.

Я села прямо, выдвинув правую ножку, волосы вскинула назад и принялась смотреть на него кокетливыми глазками.

Александра, поняв суть ситуации, просто прикрыла лицо ладонью. Ну что ж поделать, если моя подружка та ещё стесняшка, притом замужняя.

— Добрый день девчонки! — Флетчер встала, давая доктору меня осмотреть. По его взгляду было видно, как усилено он пытался сосредоточиться, а получалось ли, или нет — это другой вопрос.

— Проблемы? — зачем я его соблазняю? Да хер его знает! Хочется и всё.

— Нет, никаких, — мило улыбнулся мужчина, закинув за шею стетоскоп. Пф…Как банально. А я принялась надевать свою старую домашнюю футболку, но даже в ней, я вполне себе выглядела привлекательно.

— Меня скоро выпишут? — Пролепетала я, заправляя локон волос за ухо. — Меня ждут коллеги по работе.

— Ох, боюсь вас огорчить, но вам ещё минимум недели три, — растерянно заглядывает в медкарту, а я фыркаю. — А кем вы работаете?

— Журналисткой, — отвечаю и продумываю план побега.

— А, Так я вас видел! Ещё думаю, имя знакомое, — Мужчина продолжает улыбаться, направляясь к выходу, но мне уже плевать. Наскучил. — Кстати, чуть не забыл.

Сказав это доктор вышел, вернувшись с моей сумкой и…коробкой?

— Заходил какой-то мужчина и просил передать вам лично в руки, — Сказав это, доктор ушел и теперь не вернулся. А я разглядывала коробочку в синей обертке.

— Ну, это явно не от Уильяма, я бы тогда передала. И вряд ли от Кёртиса, у тебя ещё есть поклонники? — спросила Флетчер, смотря на коробку.

— Кроме нескольких миллионов? Нет, — Раскрыв синию преграду, я увидела коробочку моих любимых французских печенек, и вопросов стало ещё больше.

— А. Ну теперь понятно, — Александра быстро обняла подругу и направилась к выходу. Ну вот что ей понятно?! Мне лично ничего. — Кэт, ради всего святого, позвони ему.

Флетчер ушла. А я откинула коробку на прикроватную тумбочку, достала полу заряженный телефон из сумки, смотря на дюжину сообщений. Мда…шутки про то, что я сильно погрязла в работе, так, что мои внуки её закончат, оказались не шуткой. Причём дело касалось не только одной работы, а сразу двух!

Сделав всё, что могла и ответив всем коллегам, мой взгляд ненароком упал на коробку с печеньем. Ну вот…И назвать же плохим словом нельзя, и разум не позволяет умиляться с этого. Вот как прикажете мне поступить?

Этот придурок с первого звонка, примчал меня спасать, а если бы его задели, ранили? Вообще без мозгов. И всё же. Увидеть его дико хочется. Да и я давно не проветривалась, а в больнице скучно, почему бы не рискнуть?

Забравшись на подоконник и открыв окно настежь, я вдохнула чистый, прохладный воздух. На улице шёл летний дождь, от важности я немного прокашлялась. Нужно нормально одеться.

Думаю, если я одолжу у кого-нибудь ветровку из гардероба, никто не будет против. В крайнем случае заплачу за неё вдвое больше чем она стоила. Делов то!

На посте, я не обнаружила ни одной медсестры, ни медбрата, ни врачей. Что ж, видимо обеденное время. Да и не думаю, что они рассчитывают на то, что взрослый человек будет красть ключи от гардероба и выпрыгивать с окон.

Поэтому, без угрызения совести и труда, я свистнула всё необходимое и дождалась отбоя, чтобы вызвать меньше подозрений. На улице всё так же поливал дождь.

Глава 3

Аарон Деймон.

Не смотря на то, что в последние время, кроме обхода пациентов и плановых операций ничего не было, сосредоточиться до конца я не мог.

Нет, конечно, я был собран когда это нужно было, но все мои мысли занимало событие двухнедельной давности. Вспоминать о том, что её кожу пришлось тогда рассекать скальпелем, почему-то жутко неприятно.

Смена подходила к концу, а в это время мне звонил глав врач больницы «Лейквор», и по совместительству — мой очень хороший знакомый. Стив, докладывал мне о состоянии Фостер и все слухи, что ходят про неё по всей больнице. По рассказам, она там прям звезда своего отделения.

Поэтому, когда раздался звонок, я не глядя кто это, взял трубку.

— Патрик Аарон Деймон, — из-за работы, привык отвечать так.

— Приветствую дружище, как дела? — дружелюбно проговорил мужской голос в трубке.

— Ближе к делу, — поторопил я.

— С ней всё хорошо, даже очень, как и планировали: перевели в палату, правда её брат настоял на личной и хорошо заплатил, так что лежит одна.

— Брат?

— Да, Уильям, кажется, — я промычал, давая понять, что узнал и не стал отрицать сказанное Хардмоном. — А и ещё. Отправили на её осмотр одного из наших интернов. Слышал, как он говорил, что она чертовски красива и он ей явно приглянулся. Одним словом, моя больница, с её приездом, стала похожа на детский сад.

Приглянулся? Это что он там такого осматривал, что это понял? Рука сжала телефон, почему-то эта новость сильно разозлила. Но голосом это не показываю.

— Больше никаких интернов, — резко выпалил, но потом добавил, — Не тот случай, чтобы новички осматривали. И не переживай, готовь её к переводу в «Рокивью».

— Думаешь, не рано ещё?

— Нет. Спасибо за информацию.

— Тебе скучно живется?

— Нормально, — огрызаюсь я, в свою очередь выходя из больницы.

— Так ты оформишь перевод?

— Знаешь ведь, что да.

— Спасибо. Как поживаешь? — На мой вопрос Стив смеется.

— Нет, ты действительно не меняешься. Давай лучше в неформальной обстановке, завтра в баре, например?

— Я напишу, — сбросил звонок, как только вышел на улицу и ахренел. Прошу, скажите, что это глюк, а не то, что она слиняла из больницы!

— Привет, док, — зуб на зуб не попадает, стоит вся вымокшая. А я в шоке. На знаю, какое у меня выражение на лице, что ее хилая улыбочка сходит на нет, но мне сейчас плевать. Это же надо, твою мать, додуматься!

Но не смотря на всё, она уверенно делает шаг навстречу.

— Патрик? — медленно подходит и жалобно смотрит на меня своими синими глазками.

— Какого хрена, Фостер?! — Да плевать на эту сраную гордость. В следующую секунду вытягиваю из кармана ветровки, благо догадалась одеться, её ладонь, сжимаю пальцы, и, понимая, что они насквозь ледяные, ругаюсь в голос. Знаю, что нужно тащить её в тёплое помещение, поэтому тащу к стоянке, почти силой впихиваю в машину.

— Пристегнись, дура!

***

Стучать зубами девчонка перестает минут через пять. Этого времени как раз хватает, чтобы мысли в моей голове сменились с исключительно нецензурных на просто непечатные, и я понимаю, что наконец-то в состоянии почти спокойно задать вопрос.

— Объяснишь, какого чёрта, ты не в больнице?

Она шмыгает носом, похрипывает, а я молюсь, чтобы у неё не начались осложнения. Смотрит на меня, но ответить ей не даёт мой телефон.

А звонил мне как раз-таки Монтгонари, я попросил с его работай и к безграничному доступу ко всему, нарыть что-то на Кэт. Долго же он.

Ну да, я тот ещё параноик с моим то прошлым, а как тут не задуматься о спасении своей задницы, когда сначала привозят подружку, которую сбила машина, ну ладно, это ничего, но вот привезли через время её мужа, ели дышащего. А потом и сама Фостер на волоске от смерти, с двумя отверстиями. Ну вот и решил узнать: у каких же людей, я стал семейным доктором.

Поднимаю трубку и сразу отвожу от уха телефон, мой друг отличался вспыльчивостью и был чересчур эмоциональным.

— В какую задницу ты влез Деймон?!

— Понял. Приеду через два часа, — сбрасываю звонок и краем глаза вижу, что Кэтрин на меня не смотрит, явно надула губы и молчит. Не долго к сожалению.

— Куда мы едем? — сипло. Вот куда она выперлась? Ладно ещё когда ясно, но нет же. И что я в этой чокнутой нашёл?

— В больницу, — блефую. А сам думаю, что делать со свалившимся на мою голову несчастьем. Не в этот момент, а вообще. Потому что вдруг осознаю совершенно точно, что как бы я не старался от неё избавиться, всё равно ищу в толпе. И нахожу ведь! Главное, ради всех святых, никак в последний раз.

— Нет! — поворачиваешься, а я не отрываю взгляда от дороги, но как-будто вижу твои синие глазища. — Пожалуйста, Патрик!

— Аарон, — внезапно для самого себя выпаливаю своё настоящее имя. Почему-то бесило, как «Патрик» звучит из её уст. — Называй меня Аароном.

— Да хоть чёртом, не вези меня обратно, а? — Я лишь на это заявление невесело хмыкаю. Настроение поднимается, но тревожность не спадает.

— Ладно, ты всё равно уже промокла до нитки. У нас есть полтора часа, — Кэт облегчённо выдохнула и отвернулась к окну. Что-то её огорчило. — Тебе там и так не долго лежать осталось.

— Месяц, — уныло пробурчала себе под нос, рисуя на запотевшем стекле «смайлик».

— Да, но не в этой больнице. Я договорился о твоём переводе в «Рокивью».

— С хрена ли?! — аж подпрыгнула. — Нет-нет, оставьте меня там. Если не считать, что там невыносимо скучно, то там красивенькие врачи, на удивление.

Вот теперь я точно уверен в своём решении. За этой девчонкой нужен глаз да глаз. И как показал сегодняшний день — они с этим не справляются.

— Не обсуждается. У нас хоть, как ты выразилась «не красивые», но профессиональные, — сказал я, выискивая место для парковки.

— Ты в курсе, что сам себя оскорбил? — Фостер начала осматривать местность.

— А что, ты считаешь меня симпатичным, — ухмыльнувшись уголками губ, поворачиваюсь к ней и наши лица стали находиться в нескольких сантиметрах. Не дожидаясь ответа, я разблокировал двери. — Выходи.

— À tapas Sorocco, — читает Кэт без запинки вывеску, — а что это?

— Бордель, — ровным тоном отвечаю я. — Ты же хотела согреться, — Фостер лишь закатывает глаза и направляется ко входу.

— Боги, ну какой придурок…

***

Захожу я, вопреки ожиданиям, первый и меня сразу встречает владелец бара.

— Аарон! Увидел конечно тебя в окно, но не поверил!

Но тут из-за моей спины выходит Фостер, и он замолкает, во все глаза уставившись на девчонку. А потом усмехается настолько понимающе, что я морщусь.

— Привет, Коди.

— Здравствуйте, — вежливо здоровается и мое персональное наказание.

— Это Кэтрин Фостер, — бросаю я и первым сажусь за столик подальше от бара, а она, садясь напротив, сообщает: — Просто Кэт. Этому дятлу, только уважительно можно ко мне обращаться.

Я тихо прихренел, но промолчал. Ну и поскольку Коди предпочитает меня обслуживать лично, я заявляю: — Эспрессо.

— А почему не твой любимый шотландский виски. Я даже помню, что ты пьёшь его без льда.

— За рулём, — Парень цыкнул. Ну уж нет, хоть я должен оставаться в своём уме. Хватит на всех безрассудной Фостер. Кстати о ней.

— А девушке, — тут выдерживаю паузу, чтобы насладиться произведенным эффектом, — в первую очередь чашку горячего молока. Эффект превосходит все ожидания. Кэтрин застывает с приоткрытым ротиком, а Пейдж на всякий случай уточняет.

— Молоко? Серьезно, Аарон? Ей вроде не пять.

— По её сегодняшнему поступку, я могу судить противоположно твоему высказыванию, — Ответил я Коди, но смотрел прямо на неё и наслаждался этим.

— Я не собираюсь это пить! — Кэт наконец отмирает.

— Будешь. Иначе отправишься отсюда немедленно обратно в больницу, — Она мигом затыкается и косится на меня недовольным взглядом, но я не собираюсь останавливаться на достигнутом. — Мыть руки. Живо.

Фостер поднимается на ноги, мрачно интересуется у Пейджа, где здесь туалет и удаляется в указанном направлении. И только теперь хозяин заведения начинает хохотать.

— Твою мать, за что ты так с ней?

— Заслужила, — бурчу я ответ.

— Здорово, что ты решил завязать со своей холостяцкой жизнью. Пора уже.

— Заткнись. Это не то, что ты думаешь.

— Да ладно. Такая хорошенькая — и не то?

—Именно, — цежу я сквозь зубы.

— То есть, — его улыбка становится еще шире. — Я могу попросить её номер телефона?

— Не вздумай — шиплю я прежде, чем успеваю сообразить, а что вообще несу.

Кодди уходит заливаясь смехом, говоря бармену заказ. Парнишка за стойкой переспрашивает, а потом удивляется ещё сильней, видимо, они про молоко. Но мне плевать, я смотрю на своё чудо, которое сняло ветровку и идёт ко мне. В старых потёртых джинсах, в растянутой футболке. Боже, да она даже не переодевалась.

Пока Фостер садилась за стол, официант поставил перед ней кружку молока, при чём не самую маленькую, ноль и пять, наверно. Пытаюсь подавить смех, вот за что я люблю Коди.

Девушка, какое-то время, злобно сверлила глазами стакан, а потом, не меня выражение, перевела свой взор на меня.

— До дна, — я очень пытаюсь серьёзно говорить и не рассмеяться в голос. — Фостер, ты час гуляла под дождём и промёрзла до костей.

— Ты сам хоть это пил?

В сознательном возрасте — точно нет. Потому что как врач совершенно точно знаю, что если подобное пойло и способно оказать на простуду какой-то эффект, то разве что плацебо. Но Кэтрин об этом сообщать не собираюсь. Заслужила.

— Пей, пока не остыло, — Фостер послушно делает глоток и тут же кривится.

— Гадость редкостная.

— Лекарство вкусным не бывает, — лекарство блин, если меня кто-то из больницы сейчас услышал бы, уволили бы к чёртовой матери. Но я продолжаю выразительно смотреть на кружку, и она делает второй глоток. Я же возвращаюсь к собственным мыслям.

— Шотландский виски без льда, — отпивает в третий раз. — Вы прям настоящий англичанин, сэр.

Эти слова вытягивают меня из раздумий, не уж то что-то нарыла? Или сама не местная?

Глава 4

Кэтрин Фостер.

«Вот, какого чёрта, меня так к тебе тянет, Деймон?» — хочу спросить я, но вместо этого говорю совершенно другое:

— Шотландский виски без льда, вы прямь настоящий англичанин, сэр, — отпиваю ещё немного этого отвратительного пойла.

— Нет. Просто ценитель хорошего алкоголя, — вижу, как он напрягается в плечах. Значит, есть что скрывать. Ты ещё более интересный, чем кажешься, Аарон Деймон. Нужно попросить Мёрфи пробить его в базе.

— Как по-мне, канадское вино ничем не хуже, — Отпиваю и сново кривлюсь, остывшее ещё хуже чем горячее, смотрю на эту кружку, прям как на персонального врага.

— После вечернего променада под дождём, не боишься осложнений? — Если вы не знаете, как плавно и не заметно съехать с темы, то обращайтесь за советом к Деймону.

— Нет, — Меня уже мутит от этого молока! Почему кружка такая большая?!

— Ну, а чего тогда ты боишься, Фостер?

— Глубины, — без колебаний отвечаю чистую правду. Вижу его заинтересованный взгляд, и не дожидаясь вопроса, поясняю: — Мой отец, когда мне исполнилось пять лет, напился и отправился со своими друзьями на рыбалку. Смотреть за маленькой девочкой было некому. Они оставили меня на берегу, когда сами с сеткой поплыли рыбачить. Я подошла к обрыву, и то ли я оступилась, то ли почва была расположена над маленьким слоем земли — не суть важно. Вообщем Кэти, — я скривилась назвав это имя, что не скрылось от мужчины. Так называл меня только отец. — Упала в реку и пошла ко дну, так как плавать не умела. Смутно помню, кто меня достал и что происходило, но точно запомнила, как лежала в больнице и приходила навещать меня только мама. Знал ли отец, что случилось с его дочерью? Неизвестно по сей день.

— До сих пор не умеешь плавать?

— Конечно нет. Боюсь только не видеть дна. Уметь плавать с моей работой, я просто обязана, — Ляпнула не подумав, вот не умею вовремя язык прикусить. Нужно выкрутиться. — Журналисты часто путешествуют в поисках новой информации.

Смотрит на меня серьёзным ледяным взглядом, но я прекрасно понимаю, что он адресован не мне. Под его пристальным взором, залпом допиваю подстывшее молоко. — Вот. Как ты и хотел.

— Молодец, — Он серьезно меня хвалит за то, что я выпила стакан молока? — Согрелась?

— Издеваешься? — он приподнимает уголки губ в подобие улыбки.

— Хочешь есть?

— Мне теперь долго кусок в горло не полезет, — Прошлое до сих пор приносит боль. Криво улыбаюсь и задаю новый вопрос: — Ты ведь не шутил о моём переводе в «Рокивью»?

— Нет. Можешь собираться, как приедешь. Завтра ты уже будешь у меня.

Сказать я ничего не успеваю. На телефоне Патрика…Аарона приходит сообщение, его брови хмурятся, он быстро печатает ответ и убирает его в карман.

— Мне пора, — сухо говорит он, а я теперь усиленно смотрю куда угодно, только не на него.

— Жена? — равнодушно интересуюсь и неожиданно для себя понимаю, что не хочу знать ответ.

— Не твое дело. Поднимайся. Отвезу в больницу.

— Сама доберусь, спасибо, — тянусь к ветровке, желание находится с ним в одной машине иссякло моментально. А он сразу рявкает:

— Марш в машину, я сказал!

— Иди к чёрту! — мы как два идиота орём на весь зал. Почему-то это казалось правильным, даже обыденным. Но что-то в этот раз идёт не так, вместо того, чтобы наорать, да хоть что-то сделать, Деймон достаёт ключи от машины и протягивает их мне.

— Фостер, бегом в машину, — от этого обманчиво — спокойного тона я вздрагиваю, но послушно беру протянутые ключи и плетусь на улицу. Не нравится мне эта неконтролируемая покорность.

Я жду его на пассажирском сиденье, машина предусмотрительно поставлена на прогрев. Когда он захлопывает дверцу, я не смотря на него, заявляю: — Незачем было орать.

— По-хорошему ты не понимаешь. Пристегнись. И, Фостер, — пауза, которую он выдерживает, заставляет меня обернуть и встретиться с его взглядом, серых как грозовая туча, глаз.

— Что? — безразлично отзываюсь.

— Я не женат, — И тут же расплываюсь в улыбке, и вижу, как он до боли в мышцах хочет расплыться в ответ. Придвинулся ближе и заправил, мою вечно живущую своей жизнью, прядь волос. Моё тело, не слушало отголоски рассудка, и само дрожало. Кожа, кости, кровь, всё пылало. Большие руки Аарона, его горячее дыхание в шею, его близость волновали меня постоянно, лишали способности соображать.

Деймон внимательно вглядывался в моё лицо, но явно не нашёл там и намёка на сомнения в том, что сейчас происходит. Затем просто отпустил себя и дотронулся губами до моих губ.

Меня обожгло теплотой и сладостью. Ладони Аарона спустились ниже до поясницы и несильно сжали бока. Но не была бы я Кэтрин Фостер, если бы дала ему сразу, что он хочет.

— Тебя ждут, — отпихиваю его, сразу пристегиваю ремень безопасности и, с улыбкой от уха до уха, смотрю на его не понимающее, с нотками огорчения лицо, — Давай-давай, поехали. Тебе ещё надо меня в больницу завести.

— Фостер, ты… — затыкаю его, приложив палец к губам.

— Лучшее, что было в твоей жизни. Знаю, — и не дожидаясь его ответа, включаю радио почти на всю громкость, начиная пить и пританцовывать. Заводит машину и ругается себе под нос, а я получаю кайф от своего решение сбежать к нему из больницы.

***

Забежала я через тоже самое открытое окно в моей палате. Видимо, никто не заходил. Нужно было ещё как-то умудриться вернуть ветровку с ключами. Но это сделать было в разы проще, чем карабкаться обратно через форточку.

Вещей у меня было не много, поэтому на сборы ушло минут пять. Забравшись на свою койку, я увидела куча пропущенных от Александры с Уильямом, и решив тактично сделать вид, что я этого не видела, отложила телефон.

Но ненадолго, стало жутко интересно узнать чуть больше о бесящемся хирурге, так что я решила попросить помочь мне в этом, единственного знакомого хакера, которому я немного, но доверяю — Кёртису Мёрфи.

Сообщения:

— Привет малой.

— Что надо?

— Это как-то грубо:(

— Сразу к делу, Кэт.

— Мне нужно, чтобы ты пробил информацию о Патрике Аароне Деймоне. Сможешь?

Сообщение было прочитано, но парень не торопился отвечать, а потом и вовсе позвонил.

— У меня есть хорошая новость и плохая, — проговорил Мёрфи, зевая.

— Начни с хорошей, — Ой как мне всё это не нравится, но любопытство взяло верх.

— Хорошая. Когда мы хотели сделать тебе с Алекс подарок на тридцати летие, нам пришлось пробить его, чтобы выяснить, куда тебя нужно подкинуть.

А. Помню, подарок хороший. Но мысль не озвучиваю, не для детей это.

— А плохая?

— Плохая. Единственное, что удалось найти это то, что твой «наречённый» — бывший военный врач в Афганистане, эмигрант, место рождения не известно, странна, соответственно — тоже. Родился двадцать пятого декабря. Родственников нет. Данных нет. Всё подчищено основательно. Известно только место работы и то, что он совладелец того клуба.

— Ясно. Спасибо за информацию, — Кёртис промычал в трубку и сбросил звонок. А я обессилено скатилась к подушке. Ну вот зачем ты свалился на мою голову, Аарон Деймон?

С момента нашего расставания, он не заходил в сеть. Не то чтобы я много проверяла… Не больше десяти раз точно. Но всё-таки, хотелось знать, где его черти носят.

Откладываю гаджет на прикроватный шкафчик, в надежде заснуть, но ничего не выходило, а через минут десять, телефон загорается, давая понять, что прошло оповещение об смс. Я села и застыла, глядя на экран.

— Если ты всё-таки простыла, перевести завтра, я тебя не смогу.

— Это у тебя такой изощренный метод, узнать как я себя чувствую, док?

Глупо наверно, улыбаться в телефон, просто завидя сообщения от человека. Но сейчас мне плевать. Я совершала глупости и похуже. Дайте мне побыть обычной девушкой, хоть на чуточку дольше.

— Мозги продуло? Я серьезно сейчас.

— Я в порядке. Твоё молоко просто целебное.

— Я не перестаю тобой поражаться, Фостер.

Улыбаюсь, как дура, хотя вроде радоваться особо и нечему, но набираю ставшее уже привычным:

— Кэтрин.

Глава 5

Аарон Деймон.

Монтгомари открывает почти сразу.

— Торчал под дверью? — интересуюсь я, снимая пальто. Вместо ответа друг протягивает увесистую папку, едва открыв которую, я сразу натыкаюсь взглядом на своё наказание.

— Не лезь в эту историю, Ар.

— И тебе привет. Ставь чайник, чувствую, одной чашкой кофе не отделаюсь, — мужчина тяжело вздыхает и плетётся на кухню.

— В двух словах, что там?

— В двух не получится. Но я постараюсь, — Он щелкает кнопкой на кофе машинке, достает кофейные зёрна и задумчиво барабанит пальцами по барной стойке.

— Катрина Натали Фостер, родилась в США штат Невада. Тридцать лет исполнилось тринадцатого ноября этого года.

— Да, знаю, — цыкнул я, вспоминая её день рожденье. За то, дату запомнил основательно.

— Что касается семьи. Отец — Джон Фостер, на то время погряз в долгах. Беспросветно пил, избивал жену и дочь. Два раза сидел за кражу.

— Избивал? — спросил я, в замешательстве перелистывая досье и уже на следующей странице натыкаюсь на фотографию совсем мелкой девочки, в которой без труда опознаю Кэтрин. В основном по голубым глазам, в детском возрасте — так и вовсе огромным. Взгляд сразу падает на синяки на шеи. Этот урод её душил? Как рука может подняться на это чудо с двумя косичками, даже на этом фото, жующую печенье?

— Да. Один раз, соседи услышали побои и вызвали полицию. Кушелль Фостер нашли без сознания с пробитой головой. Отца упекли за решётку, а Кэтрин забрали во временную семью, пока мать проходила интенсивное лечение. Но в последствии суд не хотел отдавать девочку обратно матери.

— Сколько ей было?

— Двенадцать. Это ещё не всё. Девчонка так и не рассказала, кто её проинформировал о том, что на её мать будет покушение, — Монтгонари нахмурил брови, будто этим двенадцати летняя Фостер оскорбила всё отделение правоохранительных органов. — Но девица ворвалась в дом и расправилась с одним из бандитов, которому задолжал Флетчер, а её мать воспользовалась отвлекающем эффектом и ударила второго табуретом по голове.

— Каким образом расправилась? — голос прозвучал на октаву ниже.

— Не поверишь, зарезала, — а я холодею. Так мозги у Фостер отсутствовали с детства? Чем она вообще думала, отправляясь в одиночку — в одиночку! — вызволять мать?!

— Им просто повезло. Эффект неожиданности и все такое, — поясняет мужчина, но это ясно и так. А я вспоминаю, как она одна лежала на земле какого-то тёмного подвала, с двумя пулевыми ранениями. Вспоминаю Хардмона и как он пострадал, а мысль о том, что она могла находиться рядом с ним в том горящем здании…

Внезапно осознаю, что хочется сорваться с места и броситься к ней в больницу. Найти её палату, а потом схватить Фостер за плечи, хорошенько приложить спиной к матрасу кровати и орать. Громко, не скупясь на оскорбления, пока до этой дуры не дойдет, и пока она не пообещает мне, что больше так рисковать никогда не будет.

Никогда и ни за что. Иначе прибью её лично.

— Случай был почти беспрецедентный, — тем временем продолжает Монтгомери. — За решетку, конечно, девочку никто не упрятал — возраст не тот, к тому же обе действовали в целях самообороны. Но вот после этого, Кэтрин Фостер окончательно забрали у Кушелль. Миссис Фостер, теперь Стерн, имеет сейчас хорошего мужа и сводного сына. О Кэтрин не забывает, к слову, но общаться с ней запрещают.

— Почему это? Девчонке уже тридцать лет, — допиваю горячий напиток.

— А вот тут, причина, по которой я советую держаться от неё подальше.

— Удиви меня.

— Её забрали не в приют, а в военное училище. А на данный момент, Катрина Натали Фостер является агентом ФБР. И если ты не хочешь проблем, завязывай с ней.

— Она мой пациент.

Я пропускаю его совет мимо ушей, да и не удивляюсь её настоящей работе. Где-то в глубине, я и так об этом знал. Сейчас меня, как врача, интересовало её самочувствие.

Сообщения:

— Если ты всё-таки простыла, я не смогу завтра тебя перевести.

Ответ приходит быстро и я поневоле расслабляюсь. А через несколько сообщений перестаю отвечать, пусть спит.

Продолжаю листаю страницы досье и почти в самом конце снова натыкаюсь на фото Фостер с Уильямом, последняя информация о котором датирована двумя годами ранее.

— Отчаянная женщина, да? — друг замечает мой интерес.

— И не говори, — взгляд на телефон падает совершенно случайно, и я поспешно его отвожу, но Монтгомери в очередной раз доказывает, что свои деньги в правительстве получает не зря.

— Деймон, нет. Ты ведь…

— Мне не десять. Сам решу, — закрываю папку и перевожу взгляд на злого друга. — Есть ещё что-то? Её привезли ко мне с пробитым лёгким.

— Последние её поручение было о ликвидации Ирвена Бакли и его сторонников. Здесь дело дошло до одной семейки…

— Хардмоны. Дальше, — поторапливал я, на что друг освирепел от этого заявления.

— Что дальше, Аарон?! Бакли — это прямая зацепка на тебя. После его смерти, сам знаешь кто, захочет встать на его место!

— Во-первых, это уже давно не моё дело. А во-вторых, можно ли избавить Кэт от этой работы? — сухо отвечаю на его истерики.

— Издеваешься? Я ели эти документы достал, чтобы никаких вопросов не возникало. Но могу тебя обрадовать, люди из кафетерия, в котором её нашли, были последними, — Я выдохнул. И всё-таки принял решение умолчать, что это я нашёл тогда Фостер. — Но это не значит, что это задания последние.

***

Я закончил операцию, и ко мне подбежала довольная Иветта. Уж не знаю, что такого случилось, что она так сияет. И не уверен хочу ли знать вообще.

— К нам перевели твою красавицу! — радостно сообщает она, а я закатываю глаза. Ив постоянно подталкивала меня к различным действиям касательных Фостер, с тех пор, как она вообще появилась в моей жизни.

— О чём ты? — Делаю непонимающий вид, но уже иду по направлению к её палате.

— Не прикидывайся, — закатывает глаза знакомая. Через минуту мы вдвоём оказываемся напротив поста медсестры, где стоит высокая брюнетка и что-то мило щебечет одному из докторов.

Ветта смеётся, хлопая меня по плечу, желая удачи. А я уверенным шагом подхожу к Фостер. К счастью, её собеседник спешит удалиться, а сама Кэт переводит кокетливый взгляд на меня.

— Я ошибалась. У вас тут есть симпатичные врачи.

Закатываю глаза и беру её сумку, неся в палату. Не знаю зачем, она очень лёгкая, но привычка и вежливость, говорят, что я всё делаю правильно.

— Спешу огорчить, твой лечащий врач — я, а заходить в твою палату будут только две медсестры.

— Ты назло лишаешь меня веселья, — но моё несчастье не успело договорить. Девушка уставилась в одну точку, а я пытался подавить приступ смеха, когда понял куда она смотрит. — Деймон, куда ручку от окна дел?!

— Развлекайся! — крикнул я и выбежал, закрывая дверь.

Глава 6

Кэтрин Фостер.

Поскольку окно у меня постоянно закрыто, пришлось развлекаться в стенах больницы. Как забавно получается, всегда спрашивала о дежурных часах Деймона у друзей, а теперь жду их как расправу над моими нервами. Вот какого чёрта, он меня сюда перевёл?

— Кэт, — меня отдёргивают за плечо, — Эй, ты как?

Моментально расслабляюсь, когда узнаю Александру, она видимо чем-то расстроена. Хватаю её за руку и веду в пустую палату.

— Ято в порядке, а вот что с тобой? — лицо у подруги бледное, синяки под глазами хорошо видны, голос тихий. А всё это с ней твориться с тех пор, как она согласилась работать дизайнером у Хардмона.

— Нам запрещают отправиться в отпуск…

— Они охренели?! — видимо мои эмоции били через край, так как даже я не заметила, что к нам зашли.

— Выражаться будешь в другом месте, Фостер.

Давлюсь на полуслове, рывком разворачиваюсь и обещаю себе, что когда-нибудь обязательно привыкну к его привычке появляться бесшумно.

— Извини…те, — интересно, а я в больнице как должна к нему обращаться?

Он даже не кивает. Но в палату входит какой-то страшненький мужчина, делаю пометку, что этот номер забронирован и сюда соваться не стоит.

— За дверь. Обе.

Александра здоровается и мышью выскальзывает в коридор. Я за ней. Молчим, прислонившись к стене, пока подруга, наконец, не выдерживает.

— Опять ничего не спрашивать, да? — Флетчер по-дружески бьёт меня в плечо.

— Наоборот, — неожиданно даже для самой себя отзываюсь я, — валяй.

Она издает удивленный звук, но, видимо, боясь, что я передумаю, поспешно задает первый вопрос.

— Ничего не изменилось? — Я смотрю на снующую толпу людей. И думаю, какая муха меня тогда укусила, что я рассказала кусочек моего детства ему, если уж Алекс я мало рассказываю о настоящем.

— Если ты о моем отношении к нему — то нет.

— А если не о нем? — я усмехаюсь, вспоминая наше первое «свидание».

— Ну… Когда ты ушла, мне стало скучно. Поэтому я решила напомнить, как ты и советовала, ему о своём существовании, проторчав на улице два часа под дождём, пока шла к нему сюда.

— Я сказала позвонить!

— Не суть важно, — отмахиваюсь рукой. — И этот козёл даже не посмотрел на мою самоотверженность, и опять на меня наорал, отвёз в бар к другу и заставил выпить кружку горячего молока.

Да, видимо, я не умею рассказывать, потому что и без того огромные глаза Александры становятся еще шире, но она быстро берет себя в руки и улыбается: — Молоко? Серьезно?

— Да, блин, серьезно! — Я снова злюсь, как и тогда, потому что… да потому что я не ребенок, черт бы его побрал! И не хочу, чтобы он считал меня таковой!

Здравый смысл подсказывает, что для этого стоит и вести себя по-взрослому, но я довольно грубо прошу её заткнуться и продолжаю:

— А вечером он прислал СМС и спросил, как я себя чувствую, — по-моему вышло через чур гордо.

— Охренеть, — совершенно ошалело выдает подруга и вдруг хихикает: — Ты в курсе, что молоко не помогает?

— Так. Стоп. Минуточку, — хмурю брови. — Минуточки не хватит. В смысле не помогает?! А зачем я его тогда пила?!

— Вот уж не знаю, — Алекс аж сгибается от приступа смеха, а вот мне не смешно, у меня до сих пор всё внутри кривиться от этого молока!

— Безумно рад, что вам весело. Но здесь, Фостер, к слову, больница.

Разворачиваюсь и внезапно оказываюсь с ним лицом к лицу. В горле пересыхает, тут же, а хмурый взгляд серых глаз прожигает насквозь. Уильям не прав. Если он и выше, то совсем ненамного. Потому что если качнусь чуть-чуть вперед, то коснусь губами его скулы, даже не приподнимаясь на носочки.

Прекрати немедленно, Кэт… Надеюсь, что не краснею от открывшейся перед глазами картинки и моментально делаю шаг назад, потому что находиться так близко к нему — неожиданно сложно. А потом растерянно смотрю на удаляющийся затылок.

— Может он забывает твоё имя? — вклинилась Флетчер.

— Всё этот павлин знает! — мрачно говорю я, идя к своей палате.

***

Бормочу сквозь зубы пару ругательств и под укоризненным взглядом Алекс тянусь к ноутбуку, нужно хотяб удалённо работать. И в принципе, через час я начала входить во вкус.

— Кэтрин, — из раздумий меня вырывает тихий голос Флетчер. — Пойдем перекусим. Скоро обед.

Растерянно смотрю на часы и только теперь понимаю, что уже, вообще-то, полдень.

— Извини, — взъерошиваю волосы. — Заработалась.

Криво улыбаюсь и первой отправляюсь на поиски столовой. Находится она довольно быстро.

— Слушай, — неуверенно начинает подруга, устроившись за столом. — Я хотела сказать…

Мне уже не нравится тон, с которым она собралась вести разговор.

— Ты уверена, что тебе это нужно? — выдавливает, прожигая меня глазами.

— Да, уверена, — без колебаний, а Флетчер чуть ли не давится супом, но быстро справляется.

— Неважно. У него может быть девушка. Любовница. Жена. Мы же о нём ничего не знаем, а вдруг…

— Ты сейчас клонишь к тому, что вы с Кёртом тогда ничего на него не накопали? — Алекс застыла с открытым ртом. — Мне не пять лет. Сама разберусь с ним.

Аппетит вполне ожидаемо пропадает, и я просто ковыряюсь вилкой в тарелке, не поднимая глаз. Не могу и не хочу думать, что он интересуется мной только из-за какой-то выгоды.

— Кэт, — голос Алекс по-прежнему негромкий. — И все же обещай подумать.

— Не о чем тут думать, — я стискиваю зубы, заставляя себя проглотить какую-то еду. — Хватит.

— Как хочешь, — Флетчер вздыхает и к этой теме больше не возвращается, переводя разговор на предстоящий их отпуск, которые они хотят отвоевать.

Не могу сказать, что я её слушала. Все мои мысли, пока я нахожусь в плену этих белых стен крутились о нём. Я уже почти погрузилась на дно своего сознания, как вдруг слышу знакомый голос. Как там говориться? Вспомнишь лучик — вот и солнышко. Появляется, весь такой важный, аж бесит! А за ним следом липнет эта чёртова рыжая.

Через минуту, она замечает нас и машет рукой.

Не успеваю даже помахать в ответ, как эта женщина плюхается за наш стол, а хирургу, видимо, ничего не остается, как присоединиться. — Как здорово, что ты зашла! — она расплывается в улыбке.

— Она пациент в тяжелом состоянии, — цедит сквозь зубы Деймон. — Это просто охренеть как здорово, рыжая.

Слова женщина, по всей видимости, пропускает мимо ушей и переводит взгляд на Флетчер.

— А ты подруга Кэтрин, да? — Та затравленно кивает. — Любишь медицину?!

— Вообще-то училась на юриста, — совсем сбитая с толку, лепечет Алекс. А я понимаю, что эта рыжуля хочет, чтобы мы с Аароном остались наедине, что ж… Я не против.

—Значит — любишь! — уверенно заявляю я, подталкивая к подружке Деймона, та хватает её за руку и тащит из-за стола.

— Сейчас такое покажу — упадешь! — Александра кидает на меня испуганный взгляд, я же показываю пальцами «Класс» и улыбаюсь.

После того, как девушки нас покинули, я пыталась воспроизвести, что удалось услышать для продолжения разговора.

— Что за конференция в Лондоне? — Мужчине приносят кружку эспрессо, а я невольно кривлюсь. Предпочитаю больше чай конечно. Но о вкусах не спорят.

— Много будешь знать — скоро состаришься, Фостер. Лучше готовься к выходу новой статьи, — хочу огрызнуться в ответ, но он обжигается пальцами из-за того, что не правильно схватил чашку, и с языка срывается совсем другое.

— Вы кроме кофе вообще ничем не питаетесь?

— На работе — нет, — шипит он.

— Понятно, — Что ничего не понятно. Хотя нет. Придурок ты, вот что понятно. Но не озвучиваю, а снова опускаю глаза и зачем-то говорю. — У меня сегодня много работы. Слишком долго меня не было, а материалы храниться не могут или их ценность пропадёт.

— Значит, в кои-то веки не будешь мозолить мне глаза, — удовлетворенно отзывается он, и, прежде, чем успеваю возмутиться, спрашивает. — Почему журналистика?

Пожимаю плечами. Не могу же я сказать, что это моё прикрытие.

— Не знаю. Нравится. А на конференцию вам лучше поехать. В Лондоне здорово.

— Была там? — он делает ещё одни глоток кофе и почему-то смотрит очень внимательно.

— Приходилось. Но больше проездом, к сожалению.

— Так и будешь гонять картошку по тарелке? — вздыхает Аарон.

Он серьезно? Мне и до этого кусок в горло не лез, а сейчас там вообще все пересохло к хренам!

— Аппетита нет, — почти честно признаюсь я. Деймон поднимает бровь.

— Предпочитаешь горячее молоко? — У меня вполне предсказуемо приоткрывается ротик от изумления, но тут замечаю ехидную ухмылку.

— Так вы, док, — недоверчиво спрашиваю я, — и шутить умеете?

— Тебе показалось. Ешь, — Послушно утыкаюсь в тарелку и лихорадочно соображаю, как продолжить разговор.

— Почему вас все здесь знают как Патрика? — на ум не приходит ничего умнее.

— Патрика, зовут того человека, который поставил меня на ноги со времён армии. Патрик Монтгонари.

— Вы до сих пор общаетесь?

— У нас вечер воспоминаний? — недовольно интересуется он, а потом залпом допивает кофе и поднимается на ноги. — Мне пора.

— Так быстро? — это срывается с языка до того, как я успеваю его прикусить. Деймон смотрит на меня долгим нечитаемым взглядом.

— Да, Фостер, — Разворачивается и уходит. А я вовсе забыла, что в пять вечера обход, и мы встретимся.

Глава 7

Кэтрин Фостер.

Прошла уже неделя с момента выписки. Работы навалилось, как и ожидалось, много, но в основном это касалось журналистики. А вот что касалось криминала, я разобрала все отчёты в первые два дня. По-словам руководства, те идиоты в кафе были последними, а больше заданий не поступало. Да и вообще планирую уволиться, к чёртовой матери.

На счёт Деймона…А хрен его знает. Всё время говорил, что я тяжело пострадала, а сам выписал спустя две недели. Видимо, моё нытьё, что нужно попасть в офис, как можно быстрее — сработало.

Не могу сказать, что мы общались, в столовой я больше не была, так как Хардмоны всё-таки уехали, а вся еда находилась в моём холодильнике. Так что виделись мы два раза в день, во время обхода. Пациентов и плановых операций у него было много, так что время только на осмотр. У меня тоже было много работы, из ноута почти не вылезала, за что и получала выговоры с его стороны, но не более.

Често, даже скучать начинаю. Движется начало осени, обожаю гулять в эту пору. Вот и сейчас хожу и пью малиновый чай. Пока мою идиллию не перерывает какой-то парень, по виду одногодка Александры.

— Здравствуйте, профессор Фостер! — не узнаю его, но с другой стороны их было много, а в университете я проработала мало.

— Привет малой, как поживаешь? — смотрю на улыбающиеся чудо.

— Хорошо. А вы заняты? Просто хотел, чтобы ребята вас увидели. Честно, без вас скучно, — Я немного растерялась, но всё-таки согласилась и пошла за ним. Мы завернули в какой-то переулок, что мне показалось странным. Поэтому держала ухо в остро, готовая наброситься в любой момент. Привычка, что сказать.

Поворот, еще один. Выскакиваю во внутренний двор и тут же ежусь от охватившего холода. Точно, пальто ведь осталась в офисе. Рассеяно озираюсь в свете единственного фонаря, поэтому подошедшую фигуру замечаю не сразу. Еще одну. И еще. А потом на голову обрушивается удар.

Отскакиваю кого-то в сторону и пытаюсь дать сдачи, но меня с двух сторон хватают под локти, лишая всякой возможности двигаться, и удары начинают сыпаться градом — живот, солнечное сплетение, снова голова. Кажется, я кричу. Нет, только кажется, потому что рот мне зажимают ладонью. Пытаюсь укусить, но снова получаю по губам, и во рту тут же становится солоно.

Слышится издевательский смех. Еще один удар, я падаю, и теперь к рукам присоединяются еще и ноги. Перед глазами начинают плясать цветные круги, я кашляю, судорожно пытаюсь дышать. Кто-нибудь… Мне так больно, что все последующие удары воспринимаются как-то отстраненно, находящееся в агонии сознание отмечает что теперь, кажется, мне прорезали куртку и всё, что под ней, потому что дышать не то что трудно — без режущей боли невозможно.

— Хватит, Бекеру это и так не понравиться! Если мы её ещё и убьюем… — кричит кто-то, а я пытаюсь полсти, сейчас думать кто этот урод, нет ни желания, ни сил. Но не успеваю я преодолеть и пяти метров, как получаю ещё один пинок. Начинаю задыхаться, а вскоре милосердное сознание, не иначе, решает, что с меня на сегодня хватит, и погружает в спасительное забытье.

***

Аарон Деймон.

Что у меня дома делает Делаж, я не спрашиваю. Пусть творит, что хочет. Сейчас у меня начался выходной, и я планирую отдохнуть. От всего. В том числе и от мыслей о Фостер.

Телефон в кармане звонит ровно в тот момент, когда собираюсь принять ванну. Чертыхаюсь и смотрю на экран. Ну это уже ни в какие ворота…

— Ты вконец охренела, Фостер? — мрачно интересуюсь я в трубку.

— Привет Аарон, — раздался в трубке ехидный мужской голос. В груди зарождается чувство тревоги, пока еще неясной, но нутром чую, что ничем хорошим сегодняшний вечер не закончится.

— Кто это? — твою мать, в следущий раз запру где-нибудь, не только без ручки от окна, но и без дверной!

— Твои старые приятели. Не уж то, с этой миленькой девицей, и вовсе забыл откуда ты? — А вот теперь внутри все сжимается.

— Где она?! — Если это те, о ком я думаю, смысла сдерживать свою злость нет.

— Тише-тише, пока жива. Если хочешь её спасти, не стоит вести её в больницу, не хочу чтобы все знали про наши разборки.

— Согласен. Говори, где она, — практически рычу, а не разговариваю.

— Если ослушаешься, наши люди нам доложат, и тогда по-хорошиму мы больше разговаривать не будем, — Неизвестный выдерживает недолгую паузу. — Она на заднем дворе твоего дома, — абонент скинул трубку, а мне было плевать. Я в одних штанах выбегаю из дома в указаное место.

Господи.

Лежащую на траве, я узнаю только по тёмно-каштановым вихрам. Потому что все остальное… Давлю в себе эмоции, все, какие есть и беру её на руки. В больницу ехать нельзя. Это не те люди, которым нужно переходить дорогу. Пока.

Несколько ножевых порезов, единственное, что несёт сейчас смертельную угрозу. Девушка рвано дышит.

Забегаю в квартиру, где нас встречает Ив, на лице застыл ужас. Мне сейчас не до этого, главное, чтобы от неё был какой-то прок.

— Почему она не в больнице?! — орёт на меня.

— Нельзя! — единственное объяснение, на которое меня хватает.

Кэтрин тихо стонет, и я сжимаю зубы, не позволяя себе не единой — какие бы меня сейчас не обуревали — эмоции.

Укладываю на диван, за спиной слышу топот и командую — Кухня. Первый ящик. Ножницы. Сюда. Быстро.

Делаж выполняет требование мгновенно. Срезаю, и так ели целую, кофту и продолжаю командовать.

— Таз с горячей водой. Чистая ткань — можешь взять любую простынь или полотенце, неважно. Спальня. Комод. Второй ящик. Аптечка. Все сюда.

Везёт, что Фостер пока без сознания. Я не терапевт и не травматолог, но очень надеюсь, что моих познаний окажется достаточно. На ней нет живого места. Лицо залито кровью и распухло от синяка и слёз, губа разбита. Вывих плечевого сустава. Пробегаю пальцами по грудине — Многочисленные порезы на животе. Рёбра, слава богу, целы.

Стискиваю зубы и осторожно трогаю голову. Пряди тёмных волос в крови, а прямо на затылке огромная шишка. Еще и сотрясение.

Глубокий вдох и выдох. Спокойно, Аарон. Спокойно.

— Чёрт, — смотрю на вывихнутое плечо. Если вправлять его сейчас, от боли Кэт придет в сознание. Но выхода нет. — Держи ей ноги. Крепко.

— Хорошо, — она вцепляется в нее руками.

— Не так. Садись верхом. Правое колено фиксируй между своими. Готова?

— Нет, — она испуганно закусывает губу.

— Соберись! — рявкаю я. — Хочешь, чтобы она умерла?!

— Не хочу!

— Знаю. Поэтому держи.

Держись, Фостер. Будет больно.

Резко вставляю плечо в сустав, и она выгибается на диване, заходясь в громком крике. Делаж тоже вскрикивает, скорее всего от неожиданности, но в ноги вцепляется только сильнее.

Сжимаю плечо, стараясь не причинять лишнего дискомфорта. В идеале бы навалиться всем телом, лишая всякой возможности шевельнуться, но у девчонки разворочена грудная клетка. Дважды, чёрт возьми!

— Не шевелись, у тебя был вывих. Знаю, что больно. Терпи.

Она дергается, дышит хрипло, рвано и коротко, однако вырываться не пытается, и я осторожно убираю руку.

— Ты всегда так ходишь в редакцию, Фостер? — Да, мы мало общались в последнее время, но я запоминал её каждое слово. И знал её планы на недели две вперёд.

Она изумленно распахивает глаза, тут же их закрывает, морщится и открывает снова, а на разбитых губах появляется едва заметная улыбка.

— Через раз, док.

Из её глаз градом катятся слезы, а я изо всех сил стараюсь не думать, насколько больно ей сейчас.

— Терпи, — позволяю себе совсем небольшую вольность и осторожно глажу её по голове, а потом поворачиваюсь к Ветте. — Можешь отпускать.

Трогаю лоб — он горит огнем. Нужно зашить порезы.

Это всё твоя вина…

Отгоняю от себя непрошеные мысли, сейчас они не важны.

Фостер снова стонет и закусывает израненные губы. Дура.

— Лучше ори, — тихо советую я, стараясь не смотреть в её глаза. В них боль, страх, паника, ужас и много чего еще, чему подобрать описание никак не удается.

Так. Рана на голове. И ножевые порезы. Пройдём девочка и не такое бывало. Чёрт, какого я обманываю. Я сейчас как-будто опять в Афганистане, только передо мной не незнакомый солдат…

— В том же комоде простыни. Тащи сюда и рви на полосы. Будем сшивать.

— Без анестезии?! — спрашивает, но кидается в спальню, а я принимаюсь за окровавленный живот. От первого же прикосновения мокрого полотенца к животу Фостер вскрикивает и вот теперь делает попытку дернуться.

— Нельзя, — снова сжимаю её плечо. В ответ она кричит, все-таки выгибается. Конечно, боль тут же простреливает все тело, и, конечно, она заходится

глухим хрипом.

Сжимаю пальцы в кулаки и ругаюсь сквозь зубы. Еще немного — и она умрет от болевого шока.

Торопливо распахиваю аптечку. Все обезболивающие, какие есть — не справятся. Черт, черт, черт. На то, чтобы решиться, уходит совсем не позволенные мне сейчас две секунды. А потом пальцы вытягивают крошечную ампулу. Не спрашивайте, откуда у меня сильнодействующий наркотик. Просто я параноик.

— Промедол?! — испуганно спрашивает Делаж. Мне некогда отвечать. Нужно быстро набрать два кубика в шприц и воткнуть Фостер в бедро. Та снова дергается, но теперь это уже неважно.

— Сейчас будет легче, — обещаю ей, пока не рассказывая, что ждет потом — уже по моей вине. Хотя, это все по моей вине.

Наркотик действует быстро — глаза девчонки медленно закрываются, и сразу за этим сведенное судорогой тело расслабляется. Прости.

— Бинты, нитки готовы?

— Да.

Глава 8

Аарон Деймон.

Всё что мог сделать — я сделал. Остаётся только ждать.

— Аарон? — девушка смотрит на чёрные джинсы Фостер. Она тянется в карман и вытаскивает, протягивая, смятый клочок бумаги.

«Не забывай кем ты являешься, Аарон».

Сжимаю её в кулаке со всей силы. Убью.

— Это от…

— Нет! — отрицаю я. Не хочу верить. — Максвелл подлец и сутенер, но не конченый урод. Да и прошло пятнадцать лет, Делаж!

— А кто по твоему?!

— Не знаю! — в один миг понимаю, что теряю контроль. Выдыхаю. — Иди домой.

в конце концов велю я: — Потом выспись.

— А что с ней? — кивает в сторону тихо сопящей Фостер.

— Проспит несколько часов, — Девушка смотрит на неё с печалью и жалостью ещё несколько секунд, а потом молча уходит.

Наклоняюсь над девчонкой, трогаю лоб. Жар не спадает, но выглядит она чуть лучше. Кровь остановили. Кидаю взгляд на израненный живот, останется много шрамов.

Осторожно трогаю затылок — на пальцах оказывается уже подсохшая кровь, но новой нет, а шишка скоро сойдёт.

— За что ты свалилась на мою голову, Фостер? — спрашиваю я. Ответа, разумеется, не получаю. Какое-то время просто так сижу — отдыхаю и вслушиваюсь в её размеренное дыхание. А потом тянусь к трубке и набираю номер.

Монтогомери не спрашивает, какого черта я звоню так поздно. Он знает, что без весомой причины в начале первого ночи, я не побеспокою его никогда.

— Что случилось?

— Сегодня, около девяти вечера, девушку избили на территории моего дома. Выясни все, что можешь.

Какую именно девушку, Патрик не спрашивает тоже. Он уже понял.

— Орать будешь потом, — поспешно говорю я. — Сначала помоги.

— Где она? — коротко спрашивает Монтомери.

— У меня.

— Почему не в больнице?

— Долго объяснять, — Патрик выдает несколько ругательств и отсоединяется.

Усаживаюсь в ногах у Фостер, откидываю голову на спинку дивана и закрываю глаза. Прости, Патрик. Я обещал, что разберусь сам. Однако малышка оказалась втянута в такую кашу, что, боюсь, не удастся.

О подобном ты меня предупреждал? Ты знал, что он скоро явиться за мной? Плевать.

Потому что сегодня, смотря на неё, уже второй раз избитую, изрезанную до полусмерти и кричащую от боли, я отчетливо понял одно.

Убью любого, кто осмелится еще раз совершить с ней подобное. И этих ублюдков — тоже.

Наклоняюсь над Кэт и невесомо глажу по щеке. Она не заметит, а мне это сейчас нужно. Хрен его знает, почему.

— Ты чертовски сильная девочка, — ели слышно говорю. А она стонет, едва слышно, и вдруг шепчет.

— А…Рони..

Изумленно моргаю. Галлюцинации от наркотика, не иначе.

— Рони, не оставляй меня…

— Да куда я от тебя денусь, — едва слышно отвечаю я. Еще раз глажу её по щеке. Очерчиваю пальцами контур особо яркого синяка. — Спи, несчастье.

***

За окнами начинает сватать, когда Фостер в очередной раз стонет, и вот теперь пытается шевелиться.

Подрываюсь, выходя из-за рабочего стола, на котором дремал последние полчаса и наклоняюсь ближе.

Она, и правда, приходит в себя. Открывает глаза и тут же морщится.

— Эй, — легонько хлопаю глажу по щеке. — Кэт?

Её ответ больше похож на шелест травы.

— Ну, наконец-то…

— Что? — не понимаю я.

— Наконец-то ты назвал меня по имени.

— Дура! — от подзатыльника девчонку спасает только сотрясение. — Где болит?

Она снова пытается улыбаться.

— Везде, — Синяки потемнели, ну это ничего, в скором времени сойдут. Жар час назад тоже начал спадать. Однако выглядит она едва ли лучше, чем тогда на утро после операции. Кидаю взгляд на часы и признаюсь.

— Тебе скоро станет хуже.

— Зашибись. Почему? — Шипит, пытается встать, я не даю.

— Пришлось вколоть наркотик. Прости, — Она удивленно распахивает свои глазки.

— Да за что? Наоборот, спасибо…

— Скоро узнаешь, — мрачно отвечаю я, а она уже пытается сесть на диване.

— Чего мне ждать, док? — Аккуратно подхватываю её под спину и помогаю устроиться.

— Будет рвать. Долго. Снова начнутся галлюцинации.

— Ну… звучит не так уж и плохо, в отличие от такого, как я выгляжу, — смотрит прямо в глаза, хило улыбаясь. — Я ведь права?

— В зеркало лучше сейчас не смотреться, — согласно киваю, пытаясь улыбнуться, но выходит хреново. — Пить хочешь?

Она кивает, а когда отрывается от стакана с водой, виновато произносит.

— Прости. Я не знаю, как здесь очутилась. Я… ничего не ожидала, — Темнеет лицом, а потом утыкается им в согнутые колени. Не сразу понимаю, что она дрожит, держусь секунду или две, плюю на все и осторожно притягиваю к себе. Она напрягается всем телом, и вдруг приваливается, прижимаясь щекой к плечу.

— Испугалась? — Реакции ноль, а вопрос максимально глупый.

— Знаешь их? — спросила девушка. Даже в таком состоянии мозги у неё работают. Сложила два и два. Что если бы её кто-то и нашёл, да даже я, она была бы в больнице, а не здесь.

— Да…

— Ясно, — вздыхает она. И всё?! — Это всегда так страшно?

— Да.

— Спасибо, — Хочу сказать, что она несет чушь, но тут по её телу проходит долгая судорога. Она срывается с дивана и несется в сторону туалета. Бегу следом

— Совсем без головы, Фостер, свалишься же! — однако на ногах Кэт держится вполне сносно и только у унитаза падает, как подкошенная. Её рвет долго. До кашля, до новых судорог, до сдавленных ругательств, до слез из глаз.

— Уйди, — просит она, закрывая глаза сгибом локтя. — Не смотри, не надо.

— Дура совсем? — провожу ладонью по засохшим от крови волосам. — Принести воды?

— Нет..

Понимаю её. Мне тоже после промедола пить не хотелось. Хотелось только одного — сдохнуть. Не знаю, когда это заканчивается. Просто в какой-то момент она кашляет в последний раз и, закрыв глаза, откидывается на стену. Вытираю её лицо мокрым полотенцем и подхватываю на руки.

— Что ты делаешь? — бормочет она. — Я тяжёлая. Пусти.

— Вот порой ты очень сообразительная, но иногда, видимо, мозг перестаёт работать. Лёгкая, как пёрышко, потяжелей таскал, Фостер.

— Кэтрин.

— Кэтрин, — соглашаюсь я. Тащу в спальню, укладываю на своей кровати, стаскиваю разодранные джинсы, бинты оставляю, вытягиваю из шкафа плед и накрываю. — Заснешь?

Впрочем, ответа не требуется. Отрубается она, едва голова касается подушки. Смотрю на часы. Половина восьмого. Часа три у меня точно есть. И на полу спать не привыкать. Уже хочу подняться, но Кэтрин вдруг вцепляется мне в руку.

— Не уходи. Пожалуйста.

Кажется, бормочет сквозь сон — в реальности она вряд ли меня бы остановила меня, хотя, это же Фостер, чёрт знает, что от неё можно ждать. Вздыхаю и вытягиваюсь на краю кровати.

— Я здесь.

Кажется, она что-то отвечает, но я уже не слышу, моментально проваливаясь в сон.

Глава 9

Кэтрин Фостер.

До сих пор тело подрагивает от той хрени, что мне вкололи. Но ничего. Это пережить можно.

А вот, что делать с Деймоном? Ответ не находился. Бросить я его не могу. Если уж не брать в расчёт какие-никакие, но чувства, то этот придурок мне жизнь спас. Дважды.

Сижу здесь третий день, телефон в руки не беру. Противно. И на тот диван тоже не ложусь.

Удобно примостившись на подоконнике, смотря на проезжающие машины, я закурила сигарету. Нет, я не нарушала его наказа «сиди дома». Нашла на холодильнике нераспечатанную пачку «Macdonald special».

За самим мужчиной не наблюдала, что тот курил. А со мной-то, он должен уже был стать паровозом. Выкуривать пачкой за пачкой из-за недостатка нервов. С другой стороны, я ему помогаю, если правду говорят, что нервные клетки не подлежат восстановлению то, соответственно: Нет нервных клеток — нечем нервничать, так?

Шутки — шутками, но сейчас мне это нужно. Привычка, моя зона комфорта из которой выйти не особо и хочется. Но ему не понравится, что я курю со своими лёгкими, вернее, лёгким. Поэтому впервые за три дня, я позволяю себе вольность, пока он на работе.

На журналистику забила совсем. Началась какая-то апатия ко всему. Воспоминания возвращались в ту подворотню и живот скручивало. А потом в голове всплывал Аарон.

***

Открываю глаза, и тут же со стоном их закрываю. Голова раскалывается так, что держать их открытыми физически невозможно. Однако этой секунды оказывается достаточно, чтобы в предрассветных сумерках заметить на постели еще одну фигуру.

Он не ушел.

Не думаю, что творю. Просто мне очень плохо, и он мне нужен. Делаю нечеловеческое усилие и заставляю себя пошевелиться, пододвигаясь ближе. А потом утыкаюсь носом в ключицу, вдыхая едва уловимый, совершенно потрясающий запах хвои.

Он такой тёплый…

Когда я открываю глаза в следующий раз, рядом никого нет. Вопроса — где я, черт возьми? — тоже не возникает.

Вчерашний вечер помнится урывками, но их с лихвой хватает, чтобы, жалобно застонав, уткнуться лицом в подушку. Стыдно. Мне стыдно? Триндец, сломалась девочка.

Корчилась от боли на его диване, и, кажется, еще и орала. А потом прижималась к нему как маленькая девчонка и всеми силами старалась не зареветь опять.

А о том, как меня выворачивало на его глазах, лучше не вспоминать вообще никогда. Иначе останется только закопаться в одеяло и никогда не выходить из этой комнаты.

Крепче обнимаю подушку и только теперь соображаю, а чья это, собственно подушка. А, сообразив, крепче вцепляюсь в нее, жадно втягивая запах. Хвоя и что-то еще, едва уловимое. Господи. Боже. Мой. Что. Со. Мной? Я прижималась к нему посреди ночи и утыкался носом в ключицу. Ну просто класс!

Чудовищная слабость. Боль везде.

— Как ты себя чувствуешь? — раздаётся в дверном проёме, и я пытаюсь сесть. Пожимаю плечами и опускаю голову.

— Нормально. Наверно, — Я совершенно не знаю, как с ним теперь говорить. Мне стыдно за вчерашнее, стыдно за свою ночную выходку, а еще никак не получается выкинуть из головы, что эти люди пришли за ним.

Аарон фыркает что-то неразборчивое, в два шага оказывается рядом и откидывает одеяло.

— Снимай бинты. Нужно смазать раны.

Так… Снимаю не мою фублоку. Неловко разматываю полосы ткани, стараясь не думать, что сижу перед ним в одних трусах с ели прикрывающей бёдра тканью. Я надеюсь меня переодела Ив. А нет… Я корчилась возле туалета в своём лифчике и джинсах, её уже не было. Кстати о лифчике…ясно, тоже нет.

А он тем временем прикасается к груди, и не вздрогнуть у меня не получается.

— Болит? — Нет, мать твою, чешется. Деймон, ты точно доктор? — И чего дергаешься?

— У тебя пальцы холодные, — что я вообще несу? Это всё наркотик, точно он.

Он снова фыркает, а потом начинает разматывать другую мазь по плечу.

— Вставать пробовала?

— Я проснулась пять минут назад, — смотрю на его хмурое лицо, на синяки под глазами и виновато признаю. — А вот ты из-за меня сегодня не выспался.

— Ерунда, — безразличным тоном отвечает он и трогает левое плечо. — Больно?

— Нет, дискомфорт есть, но не более, — про горячие мурашки, разбегающиеся от его пальцев, решаю не рассказывать. Зазнается же, придурок.

То, что его пальцы по-прежнему на моём плече, я осознаю только тогда, когда эти самые пальцы сжимаются чуточку сильнее.

— Ты должна знать. Я не сделаю ничего, что сможет тебе навредить.

Он смотрит прямо и очень уверенно, облегчение накатывает горячей волной, мешается с мурашками в плече, и я с ужасом ловлю себя на мысли, что хочу наклониться вперед и прижаться к его губам. Причем не просто хочу — вот-вот это сделаю. В серых глазах что-то неуловимо меняется, и он убирает руку.

И, не успеваю я вставить и слова, поднимается и уходит. Моему бедненькому плечу тут же становится холодно, я растерянно накрываю тоже место своей ладонью и сравниваю ощущения. Даже близко не так.

Я появляюсь на кухне в жуткой растянутой футболке. Уже хочу сообщить, что подобным шмоткам куда больше подходит камера мусоропровода, но настроения нет.

— Я не знала, какое полотенце можно взять, поэтому вытерлась первым попавшимся. Это ничего? — А глаза красные, хоть и пыталась это скрыть.

— Фостер.

— Бинты так и остались на кровати. Где у тебя здесь мусорка, я тоже не знаю.

— Фостер…

— И твои простыни. Они все в крови. Прости.

— Кэтрин! — рявкает он, и я вздрагиваю, вздергивая голову. Смотрю на него секунду, другую, а потом с силой закусываю губу.

Он делает шаг, другой, стягивает меня со стула и прижимает к себе. Вздрагиваю еще раз, начинаю реветь громче, обхватываю его обеими руками, прижимаясь всем телом. Гладит меня по спине. Скользит ладонью по затылку. Ерошит волосы.

— Я так устала…

— Тебе страшно малыш, — утверждает он, а я воспринимаю как вопрос.

— Нет.

Да…

Он тяжело вздыхает и мы сидим в тишине ещё несколько минут.

— Иди умойся. Потом поговорим.

Возвращаюсь я ровно в тот момент, когда он ставит на стол тарелку.

— Это что?

— Бульон, — его невозмутимости сейчас точно можно позавидовать. — Куриный.

— Да ты издеваешься, — бормочу, но ложку послушно беру. В моём организме остатки наркотика, а моему желудку не понравится любая другая пища. Даже печенье. Не организм, а предатель. — Сначала молоко, теперь это.

— Смотрю, ты отошла, — ехидно комментирует. Молча киваю и начинаю есть. Его лицо в этот момент нужно было видеть.

***

Докурить мне не даёт звук открывающих замочную скважину ключей. Прекрасно зная кто это, я выкидываю окурок в окно, попутно закрывая его, а почти полную пачку сигарет прячу в карман джинс.

— Почему так рано? — интересуюсь я. На часах было почти восемь вечера. Учитывая, что смена Деймона заканчивается в девять, плюс пятнадцать минут на дорогу и то, если пробок не будет.

— Работы нет, — ответил мужчина, проходя в комнату. — То, что ты сидишь возле окна — не внушает доверие.

— Я не хочу сбегать, — это было правдой. По иронии: это Аарон её во что-то впутал, но здесь с ним, я чувствую себя в безопасности и не хочу уходить. — Мне с твоим лицом никогда не бывает скучно. Значит, смысла нет.

Он просто молча подходит, видимо его тревожило моё состояние. Стаскивает меня с подоконника, ставя на прогретый пол.

— У тебя сотрясение, нехрен лазить туда, — Мужчина смотрит прямо в глаза, а во мне что-то просыпается. — Так как копам о нападении сообщать нельзя, пришлось рассказать о тебе одному своему другу.

Я заметно напрягаюсь.

— Ты ему доверяешь? — Смотрю на него долго и внимательно.

— А мне ты доверяешь? — я молчу, не вижу смысла говорить ответ. По-моему, всё ясно, раз уж я тут. Он прекрасно всё понимает. — Тогда, пожалуйста, не ставь под сомнения мои решения.

Киваю.

Глава 10

Аарон Деймон.

За окном темно и тихо, в этом плюсы спального района. Только редкие машины, проезжающие мимо дома, создают шум, но от него ограждают толстые стеклопакеты.

Однако же, несмотря на все идеальные условия для сна, я шумно тяну носом воздух и открываю глаза. В комнате тепло и спокойно. Сознание ведет поиск проблемы.

Внешних раздражителей нет: никаких посторонних звуков, касаний. И все же мозг отчего-то принял решение, что надо проснуться именно сейчас.

Наверно, у меня уже появилась привычка, просыпаться и смотреть на спящие рядом чудо. Но она спокойно спит рядом.

Раз уж проснулся, решаю дойти до кухни и промочить горло на сон грядущий. Главное, тихо. Чтобы не разбудить Фостер. Успешно завершив свою миссию, возвращаюсь в кровать и закрываю глаза, позволяя телу расслабиться.

До слуха вдруг долетает очень тихое, сдавленное мычание, характерное для спящего человека. Инстинктивно я поворачиваю голову и смотрю на Фостер. В комнате темно, но можно заметить, что она сжимает рукой футболку, хмурится. И если прислушаться, то слышно, что её дыхание сбивается и учащается.

Кэтрин снова мычит и мотает головой. Дыхание становится громче, она поджимает ногу.

— Кэт, — шепотом зову.

Сглатываю и сажусь на кровать, наблюдая за мучениями девушки. Ей явно снится что-то плохое, страшное. Разбудить? Фостер уже буквально стонет, и я не выдерживаю, мягко трясу за здоровое плечо.

— Фостер, проснись. Кэтрин. Кэт… — не успеваю закончить, потому что девчонка резко хватает меня за запястье и смотрит широко распахнутыми глазами. Кэт тяжело дышит и почти до боли сжимает руку.

— Тебе приснился дурной сон, — торопливо поясняю, мягко пытаясь отнять свою конечность. Фостер переводит глаза в темноту, тяжело вздыхает и отпускает, чтобы закрыть рукой свои глаза. Молчит и только шумно дышит, а я тру запястье, намоченное чужим потом.

— Кэт, — зову её и тяну наверх, чтобы девушка села на свои колени и притягивает к себе, позволяя спрятать мокрое от слез лицо на плече. — Тише. Успокойся, дыши.

— Я твоё «Дыши» в гробу видела, — бурчит и всхлипывает одновременно. На капризы внимание на обращаю.

Она хватается рукой за край моей домашней майки и снова всхлипывает.

— Тише, — снова мягко уговариваю и глажу по любимым волосам.

Приподняв подбородок заплаканного лица, касаюсь её губ, раздвигаю их своими и целую очень нежно. Сначала губы Фостер, словно задеревеневшие, еле двигаются, но через пару секунд расслабляются и отвечают. Дыхание выравнивается.

— Умница, — почти шепотом хвалю. — Ложись обратно.

Все еще молчит, можно только наблюдать, как вздымается и опускается грудь.

— Давай, я принесу тебе воды? — спрашиваю и почти подрываюсь с кровати.

— Завались уже, врач-сновитолог, — Фостер резко падает обратно.

Ложусь следом обнимаю под руку и утыкаюсь носом в загривок. От такой неожиданности она замирает и сглатывает. Нет, это нормально, конечно, обниматься паре в постели, но именно у них это происходит впервые.

И когда первый шок проходит, Кэтрин наконец-то чувствует, что её рука до сих пор сжимает ворот футболки, и рука эта дрожит. Она закрывает глаза и отвернул меня от себя не из вредности или злости.

Ей страшно и стыдно за собственную слабость. Она лежит в моих объятьях, потому что ищет защиты от собственных сновидений. Накрыв чужой кулак своей ладонью, я тоже смыкаю глаза. Её затылок щекочет моё горячее дыхание. Тепло и приятно. Но я не засыпаю до тех пор, пока дыхание позади не выравнивается.

***

Утром тепло, к сожалению, пропадает, потому что я неслышно выбираюсь из кровати и оставляю посапывающую во сне Фостер одну.

Перед уходом я почти невесомо касаюсь лохматых волос, которые будто нарочно раскидались в разные стороны, чтобы бесить, но вместо этого кажутся очаровательными. Я так и не решаюсь коснуться спокойного лица губами, потому что боюсь разбудить.

Мне нужно на работу.

***

Вечерний обход заканчивается на парне, полезший через балкон к своей девчонке и оттуда сорвавшийся, встречает меня хмурым взглядом. А ведь еще с утра улыбался во весь рот.

— Мы расстались, — мрачно сообщает он, хотя я ни о чем не спрашивал.

— Ее перестали интересовать экстремалы-придурки?

— Она боится остаться вдовой, если наши отношения зайдут слишком далеко.

Вот идиотка. Вслух я, конечно же, этого не говорю, хоть и стоит.

— Не переживай. Найдешь другую.

— Ничего вы не понимаете, — огрызается он.

Конечно, не понимаю. Куда уж мне.

Не смотря на всю усталость и раздражительность, я уже рвался домой. В последнее время, Фостер вообще раскисла. Это же сколько она в себе копила?

— Уже домой? — остановила меня Ветта. — Ты же никогда не уходил раньше конца смены, даже задерживался.

— Работы нет. Не вижу смысла отсиживать задницу за бесплатно. Пропусти.

— Дело в Кэт, да? Как она?

— Лучше, чем могло быть, — отвечаю на вопрос и проскакиваю через неё. Она стала навязчивее.

Когда я пришёл домой, сердце пустилось в пляс. Девушки нигде не было, а окно было распахнуто.

— Фостер! — отчаянно, но в ответ была тишина…

***

Телефон Кэтрин благополучно оставила на столе, где он пылиться уже дней пять.

— Да вернётся она! — Пытался вразумить меня Патрик. — У тебя девчонка дерётся лучше, чем весь отдел полиции вместе взятых.

— Она ранена! — раздумывать времени не было. Я и так его потратил, когда прождал своего недалёкого друга. Я начал одеваться, пока друг вальяжно присел на диван.

— Тебе Ив девять раз звонила, — хмыкнул друг, беря девайс. Я не стал озвучивать, что сейчас мне не до Делаж. Пока я надевал пальто, он уже во всю разговаривал с девушкой. — Хорошо. Передам. Пока.

— Мне нужно выпить, — сказал Патрик, идя на кухню. Хотелось в этот момент придушить его, но от заманчивой мысли, меня отвлёк стук в дверь.

***

Кэтрин Фостер.

— Так ты мне расскажешь, что случилось, или будешь продолжать состояние алкогольного бреда? — все-таки спрашивает рыжая, подперев голову рукой. Не знаю, как я с ней в одном баре пересеклась, ну ладно.

Она пьет гораздо меньше меня. Я уже пьяно и медленно моргаю, плачевно пытаясь переварить информацию. Выдуть столько водки одной и еще быть в состоянии нервно ходить. Чудо какое-то.

— Рони — мудак, — Я подвожу итог тому, что происходит у меня в голове. — Он не хочет, чтобы я выходила на улицу! А я ведь теперь сама этого боюсь. Никакой поддержки от этой сволочи нет!

— Рони? — но собутыльница морщиться, понимая, что это не её дело. — Но ты же вышла…

— Я солдат! — крикнула я, чуть не падая со стула.

— Хорошо, но Аарон за тебя переживает. Ты же знаешь, как он дорожит тобой, ухаживает… Он даже стал с работы рано уходить, да бы время с тобой больше провести.

Даже пьяной сложно не признать, что аргументы Делаж имеют смысл. Как я могла забыть обо всех тех мелочах, которые меня радовали… Нетрезвый взгляд падает на бутылку. Я тянусь к ней, но картинка плывет, рука ошибается и выбирает фантомное изображение. Бутылка падает, содержимое выплескивается на пол.

— Черт, Кэтрин!

— Извини… — я пьяно тру глаза, чтобы восстановить зрение.

— Ничего, я позову персонал. Но тебе явно хватит.

— Да… Я поеду, — вдруг решаю я.

— Погоди, я провожу тебя.

— Не надо, я вызову такси.

Боже, что же я наделала…

***

Ноги ведут на нужный этаж, к нужной двери.

— Кэтрин? — удивленно произносит Аарон, открыв дверь. Он в сменной одежде, меня искать собрался? — Какого…

— Рони, я, прости, я… — спотыкаюсь о порог, попытавшись сделать шаг. Деймон вынужденно ловит меня, растерянно глядя на пустое пространство за мной. Такого подарочка под свою дверь он никак не ожидал.

— Ар, все нормально? — со стороны кухни раздается голос мужчины. — Это что, Кэтрин?

Он сидит за столом с бутылкой виски.

— Да, — выдыхает хозяин квартиры, перехватывая мою тушку удобнее. — Закрой дверь, — он обращается к гостю.

Нехороший звук предупреждает о том, что скоро меня будет тошнить. Притащив меня в ванную, Аарон сгружает мою проспиртованную тушку около унитаза.

— Мне так стыдно… — ною, не способна сидеть прямо, пока мне наливают воду в стакан.

— Заткнись, — рыкает Деймон в ответ. — Пей.

— Не могу, меня тошнит…

— Я сказал, пей. Живо.

— Прости… — всхлипываю, и по щекам начинают катиться крупные пьяные слезы. Пора завязывать с этим! За всю жизнь столько не ревела, так и ещё при этом придурке. Любимом придурке. — Не бросай меня, пожалуйста…

— Да кто тебя бросать-то собрался, дурочка, — Аарон вздыхает, опускается перед мной на одно колено и снова подает проклятый стакан. — Тебе надо прочистить желудок от продуктов распада. Алкогольное опьянение и отравление — это одно и то же. Если не прочистить организм сейчас, впитается больше яда, и завтра тебе будет плохо. Поэтому либо пей, либо я вставлю шланг от душа тебе в задницу.

Несмотря на жесткие слова, он разжевывает информацию, как ребенку, и стирает слезы с красных от алкоголя щек. Я давлюсь водой, но послушно выпиваю два с половиной стакана, после чего делюсь с унитазом самым сокровенным.

Аарон стоит надо мной со сложенными на груди руками, подает заново наполненные стаканы, и заканчивает эту пытку лишь тогда, когда я начинаю сплевывать горькую желчь. Моя голова так сильно кружится, что мир превращается в размытое пятно. Сильные руки тянут наверх, а потом в ванну.

— Руки поднимай, пьянь, — требуют от меня, чтобы снять футболку. Сначала ее, а потом и все остальное. Ледяные струи обжигают кожу, но избегать их не получается, потому что силы совсем неравны. С ним и трезвой-то тягаться бесполезно. Да и рука на такое красивое личико не подымиться. — Я тебе такуювзбучку устрою, сесть не сможешь…

Снова раздраженно рычит он, когда я до боли вцепляюсь в его плечи.

— Я больше так не буду…

— Конечно, не будешь. Господи, я хочу переспать с ребёнком…

— Я буду послушной. И даже про… про Бекера спрашивать не буду…

Мужчина замирает и смотрит в лицо с бессмысленным взглядом и почти синими от холода губами. Поднявшись, он выключает воду, помогает пьяной голой мне встать на ноги и укутывает в большое полотенце.

— Ты ко мне еще вернешься? — спрашивает незнакомый мужчина, когда хозяин квартиры выходит из ванной с грузом на плече.

— Да, только уложу её спать…

Глава 11

Кэтрин Фостер.

Сильнейшее похмелье с размаху бьет по голове. Я обнимаю подушку и утыкаюсь в нее носом, вдыхая такой родной запах хвойного леса. Как хорошо, что вчера я все-таки остановилась, ушла от рыжей и поехала…

Резко вскидываю голову и морщусь от боли. Спальня Деймона. Кровать Деймона. Вторая половина кровати смята. Воспоминания смутные, путанные, в ушах стоит гул. Рядом на столе стакан с водой и большая белая таблетка, которая растворяется, как только кинешь её в воду.

Пузырьки медленно с шипением заполняют стакан. Кривясь от привкуса этой жуткой смеси, всё-таки допиваю.

С большим трудом поднявшись с кровати, я выходу из спальни и обнаруживаю босого хозяина квартиры на диване.

Аарон выключает звук в рекламе какого-то устройства с противно-высокими голосами. Несколько бесконечно долгих секунд мы молча смотрим друг на друга. Первым тишину нарушает Деймон.

— И что с тобой делать? Меня задолбали твои фокусы и ребяческое поведение.

— Прости меня, пожалуйста… снова, — прошу, неловко переминаясь с одной ноги на другую. Делаю шаг к нему на встречу, но тут же ноги переплетаются и я падаю на белый пушистый ковёр.

— Вижу координация не до конца восстановилась, — хмыкает Деймон. Я же пытаюсь быстро встать. А зря. В глазах темнеет, тело не слушает, но на этот раз, рядом был Аарон. — Фостер. Если ты хочешь, чтобы я чаще тебя раздевал, просто скажи. Для этого не обязательно уходить в алкоотрыв или влипать в неприятности.

Мужчина ставит меня в устойчивое положение и возвращается в сидячие положение на диване. Ну просто класс, никогда, ни перед кем не отчитывалась. А тут, под этот взгляд, хоть на колени падай. Конечно, делать я этого не буду, но на забытых полочках моих чувств, отдаются отголоски стыда. Фу.

Я не нахожу, что ответить, и Деймон просто выдыхает и хлопает по дивану около себя.

— Приняла таблетку?

— Да… — я что, опять перед этим павлином краснею? Хочется взвыть. Вот что это чудовище со мной делает?

Сажусь рядом и, ведомая чужой рукой, ложусь головой на чужие колени. Эта же рука почти ласково начинает перебирать спутанные волосы.

— Примерно через час подействует. Шишка, кстати, сошла. Решила новую набить?

— Я не знаю, что со мной, — честно выпаливаю я. — Меня как-будто сломали. И что делать с этим…тоже не знаю.

Свободную руку я, почему-то, боязливо, робко кладу на колено Аарона, а тот не возражает. В квартире становится тихо и спокойно.

— Ещё хоть раз, я приду и не буду знать, куда ты ушла. Найду и выпорю.

— Извини, — Я пытаюсь подняться, но мне не позволяют и включают звук на телевизоре. — Но и ты, пожалуйста, не ставь под сомнения мои решения.

— Какие решение Кэт? Из-за того, что всё выходит из под контроля, идти в бар и, как дитё малое, нажраться водки с Делаж? — Не успеваю ответить, как он злобно продолжил. — Кстати, нужно заехать к ней, взять у тебя кровь.

В противовес своему жёсткому тону, от которого по телу рябью пробегают мурашки, он продолжал перебирать пряди моих волос. Клянусь, скоро это станет моим фетишем.

У меня вытягивается лицо, от мысли, что у Делаж есть дома всё для взятия крови, а он хмыкает. Эта чокнутая лабораторию дома содержит?

— Расслабься. Рыжая хоть и сумасшедшая, но отличный ученый.

— Тогда ладно. А кто был тот мужчина вчера?

— Патрик Монтгомери. Работает на Правительство. И да, ему доверять тоже можно, — я же просто лежу и без колебаний соглашаюсь с его словами. Никогда не понимала Александру до этого момента. Вот только она разгребала проблемы Уильяма, избавляла его от оков прошлого. А я же ни только не решаю ситуацию, а создаю ему новые неприятности.

— Я купил тебе новый телефон, — так, будто невзначай, бросает он. Я же приподнимаю голову, тем самым привлекая его внимание, и молча спрашиваю. — Он лежит на столе.

— Зачем? Не надо было…

— Фостер, Я квалифицированный хирург. Моей зарпалаты вполне хватит, чтобы купить всё необходимое для нас, — я ели заметно вздрагиваю после этого слова. Нас. Будто мы не просто знакомые, даже не любовники, у нас даже секса толком не было, а он нянчиться со мной, терпит мои закидоны и обращается как с родной. Какая ему от этого выгода? Или ему стыдно за то, что меня избили, чтобы привлечь его внимание? Только чувство вины? Бред какой-то.

— Мне нужно поработать, — встаёт и идёт в комнату за ноутбуком. — Может, ляжешь?

— Да я в порядке, — я вяло мотаю головой. Нихрена я не в порядке, не буду больше никогда пить! — Можно я тут посижу?

Пожимает плечами. Никогда не пойму злиться он или нет. Но то, что он меня ещё не придушил, заслуживает медали.

***

Аарон Деймон.

— Да сиди сколько влезет.

После моего положительного ответа, она идёт к столу, бурчит ругательство по поводу стоимости, цитирую: «хрени для звонка», а вернувшись обратно, сворачивается и утыкается в телефон, а я с мрачным предчувствием открываю крышку ноутбука.

Гребаный компьютер не разочаровывает и в этот раз — включается минут десять. Еще три уходит на то, чтобы открыть электронную почту.

— Все нормально? — спрашивает Фостер, когда я третий раз бормочу под нос сдавленные ругательства. — Дурацкая машина.

Стучу ладонью по ребру экрана, и у Кэт опять вытягивается лицо.

— Эй ремонтник, ты так его доломаешь. Можно посмотреть?

— Валяй, — хуже она уж точно не сделает. Фостер занимает мое место и сосредоточенно стучит по клавишам, а я пожимаю плечами и отправляюсь на кухню.

— Кофе будешь?

— А чай у тебя не водится? — раздается из гостиной.

— Не держу.

Она бурчит что-то недовольное, но почти сразу спрашивает — Деймон, ты когда-нибудь слышал про антивирус?

— Краем уха, — достаю капсулы для кофе машины из шкафчика.

— Оно и видно, — отзывается. — В общем, я тут пока повожусь.

— Откуда ты знаешь, «что» да «как»?

— Кёртис, — отвечает моё несчастье. А я пыталась вспомнить, кто это и мне удалось. Ничем не особенный, худощавый студент, очередной друг Александры Хардмон. — Раньше это было, как готовка — что-то нереальное. Но после шестого ноутбука, Мёрфи не выдержал и обучил базовым знаниям.

— Не умеешь готовить? — я знал об этом. За всё время, мы ели только заказную еду, девушка ни разу не притронулась к плите. Меня это никак не смущает, даже забавляет.

— В процессе..

— Документ мне распечатай. Последний. В почте.

На это у Кэт уходят рекордные тридцать секунд. Удивленно вздергиваю бровь, а потом ставлю перед ней чашку кофе, устраиваюсь за столом и погружаюсь в витиеватые термины, время от времени украдкой поглядывая на неё, склонившейся над экраном. Чуть ли не впервые в жизни чужой человек в моей квартире не раздражает, а наоборот, выглядит чуть ли не к месту.

Глава 12

Кэтрин Фостер.

— Все, на сегодня отбой.

Сказал Деймон, пока я возилась с его ноутбуком битых три часа. Украдкой посматривая на него, хмурого и сосредоточенного. Такого красивого. Его стены рассыпаются по кирпичам, но мне хочется еще больше, еще ближе.

— Да нормально все с моей головой! — возмущаюсь я.

— Молчать, Фостер.

— Кэтрин, — бурчу я уже скорее для порядка и снова сворачиваюсь на диване.

— Да за что мне такое наказание, — вполголоса бормочет Аарон, направляясь в спальню. По звукам понимаю, что перестилает простыни.

— Я в порядке!

— Позволь судить об этом мне.

— Да почему ты такой упрямый! — не выдерживаю я.

А еще мне надоело. До тошноты надоело врать самой себе. Просто признай, что он тебе нужен. Вот такой, с взлохмаченными волосами, серыми, до жути серьёзными, глазищами, вечно причитающий и с самоуверенностью, бьющей через край. Нужен со всеми потрохами, со всеми его проблемами, страхами и заморочками.

***

Аарон Деймон.

С каждым днём она всё слабее. И пусть она этого не признаёт, ей страшно…

Плевать!

Я приложу усилия, чтобы решить все проблемы. От страхов — избавить. А дальше…

А дальше лучше тебе бежать от меня на край света, Фостер.

Возвращаюсь в гостиную и вижу чудесную картину. Кэтрин, свернувшись калачиком, посапывала на диване.

— Ну за что мне всё это? — беру на руки и несу на кровать. Как бы в привычку не вошло. Нужно проверить на наличие остатка в крови наркотика.

Для этого следует позвонить и договориться с Делаж о встрече.

Отчитываюсь Ветте, а потом приношу из гостиной плед и накрываю им Кэт. Не сдерживаюсь и совсем легонько глажу по виску. Хвала богам, не просыпается. Смелею и касаюсь того же места губами, еще раз и еще. Схожу с ума от запаха волос с примесью моего шампуня, от гладкой солоноватой кожи…

Отшатываюсь резко, только теперь сообразив, что творю. Ругаю себя последними словами. Иду на кухню и какое-то время просто стою, вцепившись в подоконник и прислонившись лбом к холодному стеклу.

***

К тому времени, когда Кэт, взъерошенная и заспанная, появляется на кухне, я уже спокоен. По крайней мере, внешне.

— Садись есть.

Забавно кривится. — Опять бульон?

— Именно, Фостер. Ешь и будем собираться.

— Я… — ложка в её руках замирает, и она утыкается взглядом в тарелку. — Поеду с тобой?

Опять боится?

— Кэтрин, — опускаюсь на соседний стул. — Ей нужно взять твою кровь.

— А вы, док, не можете? — она вскидывает на меня свои голубые глаза. Качаю головой и поясняю.

— У меня, в отличие от рыжей, нет дома лаборатории.

Её глаза расширяются еще больше.

— А у неё есть?! — хлопает ими. — Дома?! В смысле, прям дома?

— Да, — я даже невольно улыбнулся.

— Ладно, — она вздыхает и в три минуты расправляется с оставшимся бульоном. — Я готова.

— Оденься сначала, недоразумение, — Вручаю девушке притащенную Ив куртку, подталкиваю вычищенные с утра кроссовки. Фостер молча обувается и также молча топчется на пороге. Не выдерживаю и сжимаю её ладонь. — Не бойся.

— С чего бы мне бояться? Я же прям, как в романе! За мной гонятся злые дядьки, а мой красавчик-парень выручает меня из любой передряги, — Она встряхнула волосы назад. — Слушай, а ты случаем не вампир?

— Что, чёрт возьми? — я прям растерялся.

— И сколько тебе лет? — серьёзным, тихим тоном спрашивает и касается моей щеки.

— Тридцать один, — вот теперь я не растерян, я, твою ж мать, напуган!

— И давно тебе тридцать один? — Ах вот оно что! Ну точно недоразумение!

— Выматывайся, Фостер! — Кэт со смехом выбежала из квартиры. Буть проклят тот день, когда я надумал стать врачем.

***

— Даже не думай, — предостерегаю я, потому что Ветта уже открывает рот, наверняка собираясь озвучить то, что успело зародиться в ее извращенной голове. — А ты давай снимай куртку.

— Здравствуй, — сдавленно выдает, послушно пристраивая одежду на вешалку и оглядывает квартиру рыжей, которую я привык именовать «хлевом», а она — «творческим беспорядком». И только теперь Делаж смотрит серьезнее.

— Как ранения? Швы не разошлись?

И не успевает мое несчастье ответить, как я начинаю отчитывать уже двоих:

— Ты вчера с ней напилась, Ветта! А про раны только сейчас вспомнила?!

— Да как-то не задумалась, две бутылки водки притупляют, — пробубнила скорее себе, чем мне Делаж. А я стою в полнейшем шоке, смешенным с гневом.

— Сколько? — угрожающе тихо спрашиваю.

— Мы дезинфицировались, — выпалила Фостер, и вмиг попала под удар испепеляющих глаз. — Изнутри…

— Помнишь, что я сказал, если такое повториться? — голос смягчается, вот уж с кем, а с Кэт сейчас разбираться не хочется.

— Ты же… пошутил? — прошептала девушка, как только Делаж прошла вовнутрь, беря меня за ладонь.

— Зря ты так думаешь, — сказал Я, разуваясь. Не отпускаю её, пока не пришли в кабинет рыжей.

Иветта тем временем возвращается в реальный мир и плюхается на заваленный бумагами стул, впрочем, этих самых бумаг не замечая. Кэт тут же отстраняется, но та оборачивается вовремя. Прибью, если рискнет комментировать. Впрочем, она не рискует.

— Сделай анализ крови.

— Идем, — все еще раздраженно бросает она, утягивая Фостер за собой. Оставлять её с этой сумасшедшей наедине не собираюсь, поэтому иду следом.

— С ума сойти, — выдает Кэт, едва оказавшись в смежной комнате.

— А что я говорил.

Вся комната уставлена оборудованием, для Фостер явно непонятным, что, впрочем, не мешает ей крутить головой. Она скользит взглядом по колбам, белым мышам в клетках, схемам ДНК на стенах и делает шаг назад, почти вжимаясь в меня спиной.

— Ты её хоть кормил? — все еще раздраженно интересуется Делаж. — Мне нужно две пробирки. Не меньше.

— Ты ее пить собралась?!

— Нет, исследовать, хер знает, чем её резали, возможно есть заражение — огрызается она. — В том числе на количество оставшегося промедола.

Признаю ее правоту, хоть и не хочется, и подталкиваю девчонку к кушетке. — Тебе лучше лечь.

— Я скоро такими темпами сопьюсь, — сдавлено сказала Фостер, но без сопротивлений, легла на положенное место.

Процедуру она терпит стоически, но на последней пробирке закрывает глаза и прижимается к лежанке щекой.

— Эй, — машинально касаюсь этой самой щеки. — Голова кружится?

— Все нормально, док, — бормочет, однако глаз не открывает.

— Сделай ей чай. Сладкий, — распоряжается Ив. — И там на кухне, кажется, была шоколадка.

От чая ей становится чуть легче. Укладываю на диване, иду к рыжей, устраиваюсь за лабораторным столом и прячу лицо в ладонях.

— Все очень плохо, да? — тихо спрашивает она.

— Ужасно, — признаюсь я. — Думал, она не справится.

— Во что ты её втянул, Аарон?

— Нет сил рассказывать. Спроси у Монтгомери.

Она тут же напрягается, а я откровенно вздыхаю от такого идиотизма.

— Прекращайте оба этот детский сад. Достали уже.

— Отвянь, Деймон, — она утыкается в микроскоп, и тут в дверях появляется Фостер.

— Ты чего подскочила? — перевожу взгляд на неё.

— Я уже в порядке, — она взъерошивает и без того отросшую шевелюру. — Просто голова закружилась.

— Вот поэтому — марш на диван!

Кэт уже открывает рот, но её перебивает оторвавшаяся от окуляров Делаж. — Просто. Сойти. С ума.

— Излагай.

— Представь себе, промедола в ней уже нет.

— Да я просто живучая, — махает рукой на новость, а потом пытается сохранить равновесие. Я на это лишь закатываю глаза. 

— О! Кстати, это же означает, что мне теперь не нужно есть бульон? - оживляется Фостер. Твою мать, это все, что её интересует? Делаж собирается сказать что-то еще, но тут телефон в моем кармане оживает. Смотрю на экран и с трудом сдерживаю облегченный выдох. Наконец-то!

— Через полчаса. У меня дома. Один.

— через час, — я лихорадочно прикидываю, успею ли довезти Фостер домой за это время.

— Поторопись, Ар, — бросает Патрик и кладет трубку.

— Монтгомери? — рыжая пристально смотрит на меня. Киваю.

— Нам пора.

— Удачи. Как что-то выясню — позвоню.

Выходя из квартиры, Кэт остановила меня, схватив за плечо.

— Что случилось? — напрягается она, и я качаю головой.

— Посидишь одна?

— Здесь? — она оглядываться на ступеньки ведущие в парадную. Ну что за женщина?

— Нет. У меня.

— Хорошо, — кивает девушка и уже в машине спрашивает. — Это твой друг? Патрик Монт. не. ме… что-то там короче…

—Да, — не вижу смысла врать.

— Понятно.

Глава 13

— Да, — не вижу смысла врать.

— Понятно.

Она замолкает, и, кажется, снова дремлет. Вдавливаю педаль газа в пол. В порядке она, твою мать! А у самой вон, глаза закрываются.

До дома я доезжаю в рекордно короткие сроки и глажу девушку по щеке, краем сознания отмечая, что это, кажется, входит в привычку. А еще — что пора с этой привычкой завязывать.

— Кэтрин, вставай.

А она, еще окончательно не проснувшись, льнет к моей руке, и чтобы не притянуть её к себе, такую сонную, приходится призвать всю свою выдержку.

— Давай быстрее.

— Какой ты придурок, Рони.

Провожаю её до квартиры и уже в дверях предупреждаю — Дверь не открывай. Никому.

— Как в той сказке, док? — хмыкает Кэт.

— Спать ложись, сказочница, — вздыхаю я. — Постараюсь побыстрее.

— Домой пьяным не впущу! — и захлопывает перед моим носом дверь.

— Фостер, доиграешься, — а в ответ мне тишина.

Слежу, чтобы она заперла дверь и кубарем скатываюсь по лестнице. Что мог узнать Монтгомери? К чему такая спешка? Впрочем, долго гадать мне не приходится — благо, живет Патрик через два квартала. Молча открывает дверь и также молча приглашает войти.

— Рассказывай.

— Где девчонка?

— А что такое? — моментально напрягаюсь я.

— Где. Девчонка? — раздельно интересуется друг.

— Спит. У меня дома.

У Патрика вытягивается лицо.

— Просто — спит?

— Черт возьми, да! Не тяни ты! Монтгомери тянется за сигаретой и только потом продолжает.

— Они мертвы. Все шестеро. Передозировка.

— Откуда ты знаешь, что это они? — холодею. Патрик затягивается:

— Их нашли недалеко от здания издательства этой твоей Фостер. Копов не особенно заинтересовали шесть торчков, у них такое чуть ли не каждый день, поэтому моему человеку никто не помешал осмотреть тела и личные вещи.

— И? — тороплю я.

— Они снимали это на камеру, — ровно и спокойно говорит Монтгомери. Меня продирает морозом.

— Где запись?

—У меня, но…

— Что?

— Аарон, если эта девушка хоть что-то для тебя значит — не смотри.

— Дай сюда.

— Ар…

— Дай сюда, я сказал! — Похолодевшими пальцами сжимаю телефон и открываю последнее снятое видео. Пустынный двор, освещенный единственным фонарем, и пока — не души. А потом появляется Фостер и крутит головой, выискивая кого-то. Беги, хочется заорать мне, черт возьми, Кэт, беги оттуда немедленно!

Само собой, не ору, потому что это бессмысленно, а к ней подходят сразу трое, и, не говоря ни слова, бьют по голове. Она тут же отскакивает, пытается ударить в ответ, но её хватают под локти и зажимают ладонью рот. Их уже пятеро, и они обрушивают удары на девушку один за другим.

Кэтрин падает, и её просто пинают ногами — ребра, голова. Кажется, она теряет сознание, и я облегченно выдыхаю. Но ровно до того момента, пока её с силой не бьют по щекам, возвращая в реальность. А потом издевательски смеются и бьют снова. Господи. Ты все это время была в сознании.

Она пытается подняться, кашляет кровью, и её пинают ногой по животу. Не понимаю, почему до сих пор это смотрю. Просто не могу отвести помертвевшего взгляда от того, как её раз за разом бьют и не дают отключаться. Делают разрез на животе и издевательски смеются в лицо. Снова пинают по ребрам. Она плачет от боли, кажется, пытается кричать, но ей снова зажимают ладонью рот.

А потом Патрик выхватывает у меня телефон.

— Хватит. Смотрю в одну точку и пока просто пытаюсь дышать. Получается так себе. — Потому я и удивился, что она вообще в сознании.

— Поезжай к Ветте, — хрипло говорю я. — И все расскажи.

Он, к счастью, не пытается спорить.

— Доберешься до дома? — Машинально киваю, а, оказавшись в машине, скрещиваю руки на руле и упираюсь в них лбом.

Кэт… Я не знал. Не думал, что — так. Сердце колотится через раз, и в груди больно почти физически, но мне плевать. Выруливаю на оживленный проспект и очень сильно стараюсь сосредоточиться на машинах. На полпути сворачиваю к магазину.

Она хотела чай с печеньем.

Как добираюсь до подъезда, уже не помню. Знаю только одно — мне необходимо как можно скорее её увидеть. Может быть, после этого проклятая боль в груди если не отпустит, то хотя бы станет чуточку меньше.

Она выбегает навстречу и уже наверняка собирается завалить сотней вопросов, но этого сделать я не даю — сгребаю в охапку, притягиваю к себе и обнимаю что есть сил.

Кэтрин сдавленно охает, но мне плевать.

— Что случилось? — тихо спрашивает.

— Заткнись, Фостер, — обнимаю еще сильнее, хотя это, кажется, уже невозможно. — Просто помолчи.

Она послушно затихает, и вот теперь обнимает в ответ. Осторожно, почти бережно.

— Рони, тебя трясет, — шепчет она.

— Пройдет, — также тихо отвечаю я.

Теплая, почти горячая, а сердце бьется заполошно. Только теперь понимаю, что ни за кого так сильно не боялся.

К горлу подступает ком. Хочу спросить — как она вообще согласилась остаться одна ещё тогда, после того, что было? Как может теперь доверять хоть кому-то? Как умудряется улыбаться, пусть даже и через раз? Ничего не спрашиваю. Голоса нет. А она зарывается носом в воротник моего пальто и глубоко, длинно, вдыхает. А потом обнимает сильнее, почти также крепко, как я её.

Кэтрин…

Хочу отстраниться, но она не дает. Хочу оттолкнуть её, но не могу сам.

— Я… — шепчет она.

И касается носом щеки. Ведет линию от челюсти к уху. Вцепляется ладонью в плечо.

—Что ты делаешь? — выходит хрипло и очень тихо.

— А ты? — она не прекращает своего занятия, и я только теперь понимаю, что уже глажу девушку по спине, а второй рукой притягиваю за затылок. Господи. Её губы мягкие, чуть обветренные. Прижимаюсь к ним едва заметным касанием, и они, дрогнув, раскрываются навстречу. Перехватывают мои, приглашают, откровенно зовут, и я сдаюсь, посылая к чертям все свои мысли и принципы. Плевать. Потому что с ней так хорошо.

***

Кэтрин Фостер.

Запах хвойного леса повсюду. У меня кружится голова, и, кажется, подгибаются ноги, но сильные руки обхватывают поперек талии, не давая упасть.

А потом губы раздвигает горячий язык. Господи. Он неторопливо исследует мой рот, касается, ласкает, сводит с ума.

А руки уже под футболкой, оглаживают бока, сжимают, ласкают — откуда он узнал? — чувствительное место на спине, скользят по каждому позвонку. А. День рожденье. Запомнил гад.

Только теперь понимаю, что он до сих пор в пальто. Хорошо, что оно расстегнуто. Спускаю с плеч толстую ткань, и горячие прикосновения тут же исчезают.

Возмущенно всхлипываю в поцелуй, и до меня не сразу доходит, что ему нужно выпутаться из рукавов. Быстрее, ну же… Наконец-то!

Поспешно притягиваю к себе и тащу вверх рубашку. Поцелуй становится еще жарче, и я не успеваю опомниться, как губы оказываются уже на моей шее.

Не могу сдержаться — вскрикиваю от удовольствия, и жаркие прикосновения тут же прекращаются.

— Все хорошо? — Дыхание сбитое, а глаза хоть и совершенно сумасшедшие, смотрят с беспокойством.

— Да… идиот, ещё спрашивает…

Кожей чувствую его улыбку, а потом не могу сдержать стон, потому что это горячо, и жарко, и так хорошо — в тысячу, в миллион раз лучше, чем с кем-либо другим.

— Кэтрин…

Коротко, рвано, на выдохе.

Глава 14

Кэтрин Фостер.

После очень долгой ночи, утро наступило невыносимо быстро. Как бы мне не хотелось продолжать нежиться в постели, позволить я себе больше этого не могу.

Не знаю, сколько держу его в объятиях, не знаю, сколько пытаюсь не думать. Мне хорошо до жжения в глазах, но нельзя, чтобы он увидел, иначе ведь может понять совершенно не так.

— Отпусти уже, несчастье, — меня целуют в кончик носа. — Мотаю головой, но руки неохотно разжимаю, а он тянется к отброшенной рубашке, но я хочу чтобы это утро длилось как можно дольше. Торопливо обнимаю, когда перехватила и повалила назад, зарываюсь куда-то ему в шею.

Знать бы, что сказать. А лучше, как выразить все, что внутри. А потом меня прошибает воспоминанием и едва не подкидывает на кровати.

— Деймон… Так что случилось? — Тело, только что бывшее расслабленным, тут же каменеет, и мне становится по-настоящему страшно. Он выбирается из моих рук, садится спиной на кровати и накидывает на себя одеяло.

— Не забивай себе голову.

Он серьезно?!

— Ты идиот? — спрашиваю я вслух, придвигаюсь ближе и обнимаю его со спины.

— Фостер…

Не обращаю внимания на обращение по фамилии, не обращаю внимание вообще ни на что, просто прижимаюсь губами к затылку.

— Расскажи. Пожалуйста.

Молчит. Обнимаю крепко-крепко, шепчу ту же просьбу на ухо и обещаю:

— Знаешь ведь, что не отстану.

Невесело усмехается, но я уже знаю, что почти победила.

— Их нашли, — А вот теперь каменею уже я, и он это чувствует, не может не чувствовать, потому что поворачивается ко мне и осторожно обнимает, впрочем, почти тут же стискивая до боли.

— Расскажи.

— Наркоманы, — он гладит меня по голове, а голос вибрирует у самого уха. — Все шестеро. Мертвы.

— Мертвы?

— Передозировка, — целует в висок. — И больше об этом не будем.

Но меня не так просто сбить с толку. Даже сейчас.

— На тебе лица не было. Уж точно не от мысли, что эти твари сдохли.

Он снова молчит, перебирает мои волосы, а я терпеливо жду.

— Они снимали на камеру.

Издаю удивленный вздох, меня не пугает кошмарность ситуации, но …

— Зачем ты это смотрел? — спрашиваю тихо. Вот от чего тело пробивает дрожь.

— Не знаю, Фостер, — Ну, ответ в стиле Деймона, что тут поделать.

Ничего не говорю, просто чуть запрокидываю голову и целую его. Мне больно за него почти физически, за то, что он это видел, за то, что это настолько выбило из колеи, за то, что в противном случае он так и держал бы дистанцию. Не буду об этом думать.

Сейчас — не буду.

— Хочу чай, — мечтательно вздыхаю я. — И печенье…

— Ну что за женщина?! — тяжело вздыхает он, а потом начал заливисто смеяться.

Знаете, отбросьте всё, что я сказала. Хохочущий Деймон пугает больше. Я сломала мужчину… И куда звонить?

Подрываюсь и неверующими глазами пялюсь на восьмое чудо света, упавшее назад на подушки.

— Купил. В сумке. В постель не потащу, — тут же информирует он. Тихо фыркаю, целую его еще раз и признаюсь.

— Никак не могу от вас оторваться, док.

— Живи с этим, Фостер.

Вот таким — не в меру язвительным, он мне нравится гораздо больше. Улыбаюсь, трусь щекой о его плечо, натягиваю растянутую мужскую футболку на голое тело и иду в душ.

***

Аарон Деймон.

Не сказать, что я был рад новости о возращении Кэтрин на работу. Точнее, был категорически против. Но за последнее время Фостер раскисла до неузнаваемости, поэтому, под свой страх и риск, отпустил.

Ну, раз до бара дойти смогла, значит смену отработает. Надеюсь.

***

Девушка утром отправлялась на такси, так что решил заехать за ней вечером.

Время приближалось к началу десятого, что она делает в этом офисе весь день, остаётся загадкой.

На заправке отравил Фостер короткое сообщение, чтобы та не вызывала авто, так как заберу ее самолично. В ответ получил ещё короче.

— О’кей.

Что ж этого вполне хватило. Оставалось примерно десять минут езды.

***

В приемной оказалось пусто, что в принципе и понятно, ведь рабочий день давно закончился и секретарь Фостер отправился домой, оставив после себя безупречно чистую стойку и роскошный шлейф каких-то безумных духов. Аромат дал помять, что помощником Кэт являлась девушка.

Зайдя в кабинет, в глаза бросилась необъятная охапка темно-красных роз, что лежала на столе Фостер, распространяя густой маслянистый аромат. Сама хозяйка кабинета обнаружилась у панорамного окна на диване. По привычке забравшись на него с ногами, Кэтрин с дичайшим аппетитом уплетала китайскую лапшу из одной коробки, тут же подхватывала палочками куски мяса из другой и, закатывая глаза от удовольствия, жевала так, что я невольно улыбнулся.

Впрочем, улыбка быстро сошла на «нет», стоило только взгляду скользнуть в сторону кресла, в котором развалился источник третьей составляющей учуянного запаха. Кёртис Мёрфи.

Как всегда гладкий и как всегда холеный, смотрящий на жующую Кэт почти с животной жадностью. Он, закинув ногу на ногу, с видом победителя лениво гонял в широком бокале остатки коньяка и время от времени алчно облизывал полные губы.

Ладаном и самодовольством от него разило так, что глаза разве что не слезились. На звук распахнувшейся двери он едва повел головой, словно его это не касалось. Вот теперь до меня в полной мере дошел смысл брошенных Кэт слов. Обучал меня базовым знаниям, после шестого сломанного ноутбука.

— Уже? — стремительно проглотив то, что было во рту, спросила Кэтрин и уставилась на меня. Выпростав из-под себя ноги, поставила коробку с недоеденной лапшой на низкий столик, одним махом осушила тут же стоявшую чашку с неизменным чаем.

— У меня смена заканчивается в девять, если ты не забыла конечно, — машинально ответил. — Не думал, что у тебя… гости.

Со стороны кресла послышался выразительный смешок. Я невольно вздрогнул и подался вперед, движимый скорее инстинктами, чем здравым смыслом, но замер, запнувшись о прозрачный взгляд и невозмутимое выражение лица девушки.

Взяв себя в руки, глубоко вздохнул, переводя дыхание и усмиряя вскипевшую кровь, и шагнул к Фостер. Скользнул ладонью вдоль впалой щеки, большим пальцем чуть задевая краешек рта, и едва коснулся губами теплого виска.

— Поехали домой? — выдохнул, затылком ощущая полный ненависти взгляд Мёрфи. — Сейчас.

Кэт прильнула на мгновение, тут же выскользнула, и я успел заметить недовольно поджатые губы, но не придал значения. Какой-то зверь внутри меня довольно урчал, утерев нос сопернику, а опасный прищур девушки был той мелочью, что волновала в такой момент меньше всего.

— Пять минут и мы едем. Нужно, обсудить один момент с репортёром, — бросила Фостер и вышла из кабинета.

Еще раз взболтал остатки коньяка в бокале, парень понюхал и довольно прикрыл глаза.

— Жаль, — произнес тихо.

— Чего жаль? — мгновенно подобравшись, прищурился я.

— Что она держит возле себя такого скота, как ты.

— Что ты имеешь ввиду? — цежу сквозь зубы.

— Остынь Патрик, или Аарон? — Я опешил. Да, знаю, что перед мной друг Кэт, но девушка не могла же выдать такую личную информацию. — Сколько не пытался тебя пробить, получаю ноль информации. Хорошие у тебя связи, Деймон. Вот только, чтобы так чётко скрываться нужен повод.

— Не твоё дело, сопляк.

— Как раз моё, — перед тем как выйти восвояси, Мёрфи прыснул. — Я выкопаю истину. И поверь, она же тебя и посадит.

Я знал, что речь о Кэт, но промолчал, смотря на спину уходящего.

***

Молчали мы всю дорогу до машины, но шли не отставая друг от друга. Порой взгляд падал на девушку, которая зарывалась носом в проклятый букет, вдыхая аромат роз.

Своего апогея молчание достигло, когда машина выбралась с парковки и, вырулив на знакомый проспект, понеслась навстречу почти угаснувшему закату.

Правда, прежде мне пришлось пережить несколько далеко не волшебных секунд, когда, уже открыв дверцу для Фостер, ждал, пока та уложит треклятый букет на заднее сиденье.

Ну хоть спасибо, что не потащила его с собой на переднее, рядом со мной. И вот сейчас, в полнейшей тишине, разбавляемой только ворчанием мощного движка, напряжение достигло предела, хоть ножом режь.

— Давай говори.

Я чуть вздрогнул и сильнее сжал ладонь на руле.

— О чем?

— Ну не знаю, тебе виднее, отчего у тебя физиономия с отвисшей губой, — пожала плечами, удобнее устраиваясь на сиденье.

— А сама не догадываешься? — вышло немного агрессивнее, чем хотелось.

— Хочу услышать от тебя, — невозмутимо отозвалась Фостер.

— Не вижу смысла озвучивать очевидные вещи, — произнес я, тряхнув головой. Ревность и необъяснимая досада терзали сознание, но в слова складываться не желали.

— Тогда скажу я, — убийственно спокойно и устало произнесла она. — Я не приз «самому афигеному мужчине», усек? И мне плевать, что Мёрфи тебя провоцирует. Да, я стояла на входе и всё слышала. И не желаю, чтобы ты велся на его мелочные колкости и выставлял наши отношения напоказ.

Я открыл было рот, чтобы возмутиться, что такого не делал, и тут же в памяти всплыл гадостный смешок и собственное необдуманное желание поставить соперника на место, приласкав девушку на его глазах. Вспомнилось и то, как Кэт в ответ поджала губы и как вывернулась из объятий, хотя обычно млела от этой ласки.

— Прости, — тихо пробормотал и взглянул на бесстрастный профиль рядом, затем взъерошил волосы.

— Твою мать, при чем здесь «прости», — девушка досадливо поморщилась. — Это для двоих, Аарон, понимаешь? Не для Кёртиса или для кого-то еще. Только для нас. Наше прошлое, твоё и моё, наши проблемы — это всё только для нас.

На ощупь нашел изящную, холодную кисть и сжал в своей ладони, ощущая, как тонкие пальцы сплетаются с моими.

— Просто когда я тебе написал, ты не сказала, что не одна, — извиняясь, мазнул губами по острым костяшкам. — И я не ожидал увидеть и его, и… цветы. Которые ты приняла.

— Останови, — внезапно произнесла Фостер, высвобождая руку.

— Что прости?

— Останови, говорю, — спокойно повторила она, отстегивая ремень безопасности. Не представляя, что она задумала, я послушно притормозил около автобусной остановки, настороженно глядя на то, как Кэт выбралась из машины, открыла заднюю дверцу и вытащила лежавший на сиденье букет. Оставив его на скамье и даже не оглянувшись, вернулась.

— Ты… так просто оставишь их? — запнувшись, спросил я, во все глаза глядя, как Фостер устраивается на сиденье рядом и пристегивается.

— Почему нет? Они ничего не значат для меня, — пожав плечами, отозвалась она и наградила его уже до боли знакомым взглядом «ты идиот, Деймон». — Не смей унижать своей ревностью ни меня, ни себя,

Она произнесла это очень тихо и уже совсем другим тоном, от которого ком встал в горле.

— Никогда, Аарон. Если бы я хотела быть с Кёртом, то была бы с ним. Но я с тобой. А теперь поехали, бесишь меня.

Перехватив руку Кэтрин, поцеловал холодную ладошку, медленно спускаясь губами на оголившееся запястье.

— Деймон, чёрт возьми, ну давай не в машине, а? — фыркнула Фостер, когда рука скользнула по её затянутому в черную джинсу бедру и замерла, — Предупреждаю, оно такое себе.

Я рассмеялся, пряча улыбку на её коже, поцеловал еще раз и, выпрямившись, тронулся с места. Кроссовер быстро вернулся в поток машин и, набирая скорость, вновь помчался к дому.

— Личный опыт? — продолжая тему, усмехнулся и включил музыку. Разговор, а главное, поступок Кэтрин, вернул душевное равновесие и хорошее настроение.

— Судя по тебе, опыта не было в принципе, — и что это сейчас было? Отошла от вчерашней ночи, что ж малышка, напросилась.

— Ох Фостер, вот доедем мы до дома…

— Хер тебе, наказан! — Ну, это мы ещё посмотрим, дорогая.

Глава 15

Кэтрин Фостер.

Тогда на кухне Кэтрин сказала Аарону правду — она не умела готовить и есть предпочитала вне дома.

Тогда чего ради мракобесие в виде телячьей вырезки, вручную приготовленной моцареллы и свежайшего базилика? Это тот самый пресловутый неизвестный инстинкт — накормить своего хирурга и «путь к сердцу мужчины лежит через желудок»?

Я презрительно фыркнула. И без этого знала более короткий и верный путь, но что-то подсказывает, что пора освоить кулинарию.

— Нужно ведь находить плюсы? — сказала сама себе, кидая в переполненную корзину любимую дрянь Деймона, в виде кофе. — Не нужно дегустировать и травиться.

***

Аарон Деймон.

Наблюдая за Кэтрин, которая вот уже третий блинчик отправляла в помойку, я виновато закусил губу. Но лежащий рядом телефон взял и даже открыл недавние контакты, без труда находя номер Патрика. Нужно узнать, куда должно было улететь эта видеозапись.

— Может, переедешь ко мне? — резко спросил я.

— Не дури, Деймон, — отозвалась Фостер, наконец-то водружая напротив меня тарелку со стопкой блинчиков, бутылку с кленовым сиропом, апельсиновый джем и кофе. — За качество не ручаюсь, — напоследок кивнула в сторону результата своих усилий.

— Вкусно! — уже с набитым ртом тут же отрапортовал, активно намазывая следующий блинчик джемом. Хоть чуть-чуть, но съесть я это должен.

— Не ври, — фыркнула Кэт, но тень улыбки все же скользнула по бледным губам.

— Честно! — возмущенно воскликнул и запихнул в рот приличный кусок.

— Тогда, я попробую, — девушка уже потянулась за блинчиком, а я резко дёрнул это творение на себя.

— Это очень вкусно, настолько вкусно, что не хочу делиться! — С момента нашей совместной жизни, я понял, что если сильно накосячил, как тогда с Мёрфи, нужно просто заварить чай и принести миску с печеньем. Накрыть пледом и смотреть фильм.

Всё!

Я тоже удивлён этому. Фостер никогда не выглядела, как девушка нуждающаяся в таких вещах. Но это стало и моим козырем.

— Ну а пока я уплетаю твои блинчики, можешь взять печенье в ящике, ну если ты хочешь блины, то конечно, можешь отказаться. — наиграно вздохнул. — Жаль если пропадут…

— Хорошо сработано, Аарон Деймон, — девчонка сразу потянулась к нужному ящику и ахнула. Не знаю, что меня дёрнуло, но не думая скупил все виды и вкусы в магазине. И теперь этот ящик только для сладостей Фостер. — Это…что?

— Точно уверена на счёт отказа переехать? — пролепетал я, чувствуя победу.

— Хер с тобой. Заеду за вещами после работы.

— Окей. Но у меня ночная смена сегодня.

— Если я что-то заподозрю, то ты станешь импотентом, — так невзначай бросила моё несчастье, выуживая пачку печенья.

— Кто-то, что-то говорил про ревность, — напомнил я.

— Я не ревную, — Фостер пожала плечами. — Я констатирую факт.

***

Кэтрин Фостер.

После поездок по разным концам города, я жутко устала. Два интервью! Два! И ни одного скандального! Скукота…

— Сегодня меня ни для кого нет, — предупредила я Саманту.

— Я уже отменила все ваши встречи, — коротко кивнула Сэм. — На вашем рабочем столе перечень дел по важности. Еженедельные отчеты по проектам там же, как обычно. Через полторы недели у вас интервью в «Архитектуре и дизайне», вы просили напомнить. Чай будет готов через десять минут, а мистер Хардмон… — взглянула на часы, — задерживается.

Я, уже сделавшая пару шагов к своему кабинету, резко обернулась.

— Уильям? — это заставило скривился, как от зубной боли. — Ты же сказала, что отменила все встречи.

— Но ведь это никогда не касалось мистера Хардмона, — с секундной заминкой ответила Уокер, в замешательстве глядя на меня.

Правильно, не касалось. Хардмон всегда пользовался почти безграничным доверием и возможностью входить в мой кабинет в любое время. Я сама дала ему это право, а теперь настал момент жалеть об этом. Прикрыв глаза, сжимая переносицу.

— Ладно, хрен с ним в этот раз, — недовольно произнесла ещё и с кислым выражением лица, — но на будущее…

— На будущее делай физиономию попроще, — бодро раздалось от дверей приемной, — а то я подумаю, что ты не рада меня видеть.

— Лёгок как на помине. Проходи, — Уильям заходит за мной следом, и этим же следом, видимо, уходит вся его невозмутимость, превращаясь в испепеляющую злость. — Как отпуск?

— Не хочешь объясниться?! — рыкнул парень. Вот почему я не хотела видеть ни его, ни Флетчер. Нотации, беспокойство, отчитывание. Бесит. Словно родители, а не друзья.

— Имею право этого не делать. И не ори, голова болит.

— Ты… в чём? — спросил он, выгнув бровь, смотря на мою, вернее Аарона, чёрную рубашку, которая откровенно говоря висела, но приятно отдавала запахом хвойного леса.

— Спасибо, что напомнил. Нужно заехать за своими вещами, а то бедная Ветта запарилась наверно их привозить.

— Куда привозить? — с нажимом спросил друг.

— Я живу с Деймоном, — буднично ответила я, начиная редактировать интервью.

— Что?! — на его крики не обращаю внимание, вклиниваюсь в работу, но разгребание бумажек прерывает оповещение об СМС.

Сообщения:

— Привет. Я ушёл, приготовил телятину в вином соусе. Подумал, что тебе понравится.

Телятина в вином соусе? Выпендрёжник хренов. Но мысль о том, что ему нужно торчать там сутки, заставило беспокоиться о том, есть ли у него еда. Конечно она была, это же больница. Но почему-то эти мысли в голову не лезли, нужно ведь ему что-то завести из еды, да? Нет? Да твою мать, состоять в отношениях так сложно!

— А ты что-то хочешь?

— Мм…Тебя.

— А на тему еды?

— Тебя.

Это заставило фыркнуть, но закипающий Хардмон раздражал больше.

— У тебя голова на плечах? — вскинул руки, привлекая внимание.

—Охренеть, и как я справлялась без тебя все тридцать лет, — скривилась я. — Хватит херней страдать. Мне работать надо. Заеду и расскажу вам с Флетчер всё в подробностях.

Уильям вымучено вздохнул, не став больше спорить, встал, поцеловал мою светлую головушку и вышел.

Сообщения:

— Я голодный. Не представляешь насколько. Накормишь?

— Приедешь. Сделаю своё фирменное рагу;)

— Ты прекрасно поняла, о чём я.

— Придурок. Тебя суток мало?

— Мне тебя мало.

— Посмотрим.

Глава 16

Кэтрин Фостер.

Зайдя в квартиру с тремя сумками и одним чемоданом, такие вещи, как посуда брать не видела смысла, я вдохнула уже привыкший запах мужского геля для душа  вперемешку с парфюмом от «ARMANI».

С Рони было спокойно. С ним, измученным за день собственными идиотами на работе, впервые чувствовала себя дома… дома. По-настоящему, а не просто в принадлежащих мне стенах.

Было что-то давно забытое в том, чтобы приходить не в пустой дом, туда, где ждали, где готовили ужин и где всегда встречал обожающий взгляд серых глаз.

Но сейчас встречала тишина, ужинать одной мне категорически не хочется. Поэтому отбросив сумки на входе, меня осенила одна идейка.

***

Аарон Деймон.

— Ну и где тебя носит? — ворвался я в кабинет Делаж.

— Кто-то не в духе? — буркает Ив.

Она и сама не то, чтобы лучится радостью. Воронье гнездо на голове растрепано больше обычного, синяки под глазами вполне могут сравняться с моими, а сами глаза подозрительно красного цвета.

— Вы что, — без особого такта спрашиваю я, пристраивая пальто на вешалку, — всю ночь занимались сексом?

— Нет, — огрызается она, плюхаясь на стул и бросая на столешницу тонкую папку. — Сначала Патрик показал мне ту видеозапись, и я ревела у него на руках. Ну, а потом да, мы переспали.

Я хмурюсь.

— Зачем он вообще взялся ее показывать?

— Для полноты картины, — она морщится и прячет лицо в ладонях. — Слушай, это ужасно. Здесь я не могу не согласиться, но обсуждать то видео тоже не могу. Пока еще не могу.

— Что Монтгомери успел рассказать до того, как потащил тебя в койку?

— Как грубо, Деймон, — она кривится, но продолжает. — Все, что нарыл по ней. Про ублюдков, которые избили её. Ну, а про начало ваших отношений и её лечении просветила уже я.

— Что-то нашла? — Ветта отрицательно качает головой и двигает в мою сторону папку.

— Чиста. Не знаю как, но удача на нашей стороне, — Делаж запустила рука в охапку своих рыжих волос. — Где Кэтрин?

— Торчит в офисе, деловая такая, серьёзная, — хмыкнул я. — На всякий случай дал ей твой и Патрика номер. Предупреди Монтгомери.

Она нехотя кивает, и я закатываю глаза.

— Прекращайте этот детский сад.

— Отвали. Все сложно, — Но мне надоело слушать этот бред.

— Да все проще некуда, рыжая! Научись готовить, не хочешь — найми повара, приберись в своей берлоге, прекрати будить Монтгомери по ночам, чтобы рассказать, сколько ложноножек отрастили твои подопытные амебы, роди ему трех таких же как он смазливых детей, и живите, вашу мать, счастливо!

Иветта чуть вздрагивает.

— Ты чего разошелся, Деймон? — Понятия не имею. Наверное, Фостер так дурно на меня влияет.

— Да сил уже нет на вас смотреть. Сил и терпения. Не живут вместе уже года три, а на развод никто подать тоже не хочет. И налаживать отношения не спешат.

— Вот и не смотри. А лучше — займись работой. И конференции в Лондоне.

Встает и уходит, больше не сказав ни слова. Злополучную папку прихватывает с собой.

Отойдет.

Хочется запереться в кабинете и как следует все обдумать. Но, кидаю взгляд на часы, через тридцать минут первая операция, а я еще не общался с анестезиологом.

***

Открываю дверь ключом и тут же сталкиваюсь взглядом с сияющими синими глазами. Их обладательница устроилась на диване для посетителей, сложив по-турецки ноги и водрузив на них ноутбук.

— Кэтрин Натали Фостер, что за шутки?! — конечно, я рад её видеть, но создаётся впечатление, что от неё нигде не скрыться. Перевожу взгляд на оставленое мною открытое окно.

— Никаких шуток, — ответила девушка, взяв что-то, но через секунду, когда она начала вертеть на пальце, я понял, что это. — Я нашла ручку от того злополучного окна.

— Твою мать…

— Ты не вкрутил её обратно, потому что застолбил мне ту палату? Мило.

Сажусь рядом. Откидываю голову на спинку и прикрываю глаза.

— Устал? — тихо спрашивает Кэт, судя по звуку, откладывает ноутбук и перебирается ко мне на бедра. Гладит большими пальцами скулы, откидывает челку со лба, трется носом о висок.

— Не в первый раз, — от нежности в её голосе внутри разливается щемящее тепло, и сейчас ему почему-то не хочется противиться. — Привык.

— Все прошло удачно? — Киваю, наконец-то разлепляю тяжелые веки и смотрю на неё. Чуть приоткрытые губы, легкий румянец на щеках, глаза эти огромные… Глажу по щеке, очерчиваю скулу, линию челюсти.

— Я соскучилась, — шепчет она.

Притягиваю к себе и целую. Легко, почти невинно, но Фостер быстро перехватывает инициативу, и я не успеваю сообразить, почему её язык уже хозяйничает у меня во рту.

Отстраняется она, только когда воздуха не хватает уже катастрофически.

— Я запру дверь? — хрипло спрашивает, прижавшись лбом к моему. Поднимаю бровь.

— Ты на что это настроилась? — Вопрос, учитывая, что мой настрой вот-вот начнет упираться Фостер в бедро, исключительно риторический.

— Как на что? Кормить тебя буду, — шепчет и кусает мочку уха, перехватываю её за поясницу.

— Во-первых, у меня перерыв до двенадцати.

— А во-вторых? — вкрадчиво интересуется она, подаваясь бедрами навстречу. Втягиваю воздух сквозь зубы. Чертовка. Раздумываю, стоит ли ответить что-то язвительное. Или все-таки отправить запирать дверь. Или признаться, что никакого «во-вторых» нет вообще, а есть только она одна, и я хочу её так, что, несмотря на усталость, не просто мечтаю подмять её под себя, а прямо сейчас готов это сделать.

Третий вариант побеждает за секунду до того, как из желудка Фостер раздается громкий требовательный звук. Фыркаю от смеха, а она зарывается носом мне в шею.

— Дай угадаю, соблазнительница, — тяну её за прядку волос, вынуждая поднять голову. — Поужинать ты не удосужилась?

— Нет, — смеётся от глупости ситуации.

Окидываю выразительным взглядом нашу позу и снова выгибаю бровь.

— То есть, ужин в твоем понимании похож на это?

— Сам так написал, извращенец. А я действительно еду принесла, — вздёрнула подбородок Кэт. — И я даже хотела предложить, но…

— Но? — вздёргиваю бровь.

— Но ты так охренительно выглядишь в этой форме, — пальцы оглаживают бледно-зеленую ткань, расправляя ей одной заметные складки. — Что я просто не могу.

В горле пересыхает моментально, поэтому следующая фраза выходит хрипло — Я, кажется, просил не выражаться.

— То есть, тебе можно, а мне — нельзя? — уточняет она, поглаживая меня по плечу. — Это нечестно.

— Жизнь вообще несправедлива, Фостер, — притягиваю его за затылок и быстро целую. — Все, слезай, пока не умерла с голоду.

— Я в норме, — бурчит, но на диван нехотя сползает, правда, тут же приваливаясь к плечу. — Интересно, чтобы ты сказал, узная, что я принесла рагу.

— Я вообще-то его и ждал! — О нет, не ждал. Просто понимал, что она не успела бы по времени его приготовить.

— Договоришься, Деймон!

Глава 17

Аарон Деймон.

Пальцы поддевают петельку на джинсах и притягивают к себе ближе. Аккуратный нос касается шеи, на кожу ложится теплое дыхание, отчего она покрывается мурашками. Кэтрин снова сглатывает и закрывает глаза. Руки скользят по её талии на бедра и ягодицы, которые с большим рвением сжимаю.

— Рони, мы здесь уже часов десять, — тихо и устало говорит Фостер. — Поехали домой?

Задумчиво перебираю тёмно-каштановые пряди…

— Нет, — в конце концов решаю я. — Поехали к Коди. Хотя бы проветришься и нормально поешь.

— Ладно, — соглашается Кэтрин. — Только без молока.

— Посмотрим на твое поведение.

— Я так и знала, — бормочет она, зарываясь носом в плечо. — Простуда была не причем. Ты тогда просто злился.

— Ты два часа проторчала на улице, — напоминаю я. — Да,— совсем тихо признается. — Очень хотела еще раз тебя тогда увидеть.

Вспоминаю её, до костей промерзшую, выстукивающую зубами дробь, пытающуюся улыбнуться онемевшими губами. В груди что-то сжимается, я просто целую теплую макушку и обнимаю девушку.

— Пошли в машину, — она лишь кивает, засыпая по дороге.

***

Уже хотел тронуться, как мне позвонила рыжая. Глянув на Кэт, понял, что начал доверять ей, не было той паники, когда рядом со мной правоохранительные органы. Она не сдаст. Она своя.

Нажал на кнопку громкой связи, находящиеся на руле авто, и принялся слушать.

— Ар, нужно сделать презентацию, материалы я вышлю. Лететь до Лондона примерно часов пять.

Я давно научился не вздрагивать при упоминании этого города. Давно научился не менять выражения лица.

Давно научился не вспоминать.

Но сейчас, когда рядом Кэтрин, сдержаться почему-то не получается. И внезапно вспоминается, как она сидела напротив меня, гоняя картошку по тарелке и рассуждая, какой же это, черт подери, красивый город.

Глупая девчонка.

— Аарон?

Только сейчас понимаю, что нужно отвечать.

— Я тебе уже сказал, рыжая. Нет.

— Деймон! Где я тебе за два дня найду практикующего хирурга со степенью?!

— Где хочешь, — отрезаю я, и, не дожидаясь продолжения, завожу машину и сбрасываю вызов.

— Ты из-за меня не хочешь? — совсем тихо и как-то виновато говорит девушка.

Не спрашивай, Кэт. Пожалуйста.

Но вслух произнести я этого не могу, поэтому приходится врать.

— Я уже говорил, что ненавижу командировки.

Фостер затихает и до выезда в город не произносит ни слова. А, лишь смотрит в окно. Вздыхаю и паркуюсь.

— Зачем остановился? — слышу, но источник не поворачивается.

Вздыхаю и разворачиваю эту чертовку к себе.

— Я к тебе навязалась! В том, что произошло…твоей вины в этом нет. Это я легкомысленно купилась и не смогла за себя постоять! — повышает голос и быстро тараторит, не смотря в глаза.

В её словах была правда. Я до последнего старался держать дистанцию, не подпускать, не позволять, не думать… Потому что ей, полной энергии, жизнерадостной и такой красивой совсем не место подле мрачного и обремененного не самым приятным прошлым хирурга.

Хотя нет.

Все же, мне есть что сказать.

Моя ладонь все еще на её щеке, и я легонько поглаживаю теплую кожу.

— Кэтрин, — сглатываю поселившийся в горле ком. — Да, я не знаю, как бы сложилось, случилось все иначе. Но рад, что все сложилось — так.

Вскидывает глаза. Смотрит внимательно, выискивает малейшие признаки лжи, и теперь вижу — верит. А потом подается вперед и обнимает, что есть сил.

— Дурочка, — сообщаю я её уху. — Ну какая же дурочка.

— И на конференцию ты точно… не из-за меня?

— Я ведь уже сказал, что нет, — на этот раз у меня получается и голос даже не меняет интонаций.

— Ладно, поехали, есть хочу, — я лишь хмыкаю и завожу машину заново.

***

Когда мы вернулись домой, думали завалимся спать, но нашу домашнюю идиллию прервал стук в дверь.

— Убью, — бросил я, идя к входной двери.

На пороге стоял, до тошноты идеальный Монтгомери.

— Какими судьбами? — я, действительно, удивлен. На моей памяти, не звоня мне, у меня дома он не появлялся ни разу.

— Решил навестить старого друга, — а Патрик тем временем пристально смотрит на Фостер. Очень пристально и очень неласково.

— Здравствуйте, — всю его неприязнь Кэт ощущает совершенно точно, потому что ненароком оказывается ближе ко мне. — Вы Патрик?

— Догадливая, — усмехается Монтгомери. — Кэтрин, я так понимаю.

Напряженно кивает.

— А я вижу, на память жалуетесь, раз после той ночи спрашиваете.

—Монтгомери… — предупреждаю я.

— Ветта сказала привести тебя, хоть силком, но чтобы ноги твои стояли у неё в кабинете, — он перевёл взгляд на девчонку. — Один.

— Ну уж нет. Кэт, в машину, — увидев сопротивление в глазах, добавил. — Быстро.

Она не стала спорить и молча вышла. Патрик смерил меня гневным взглядом и направился следом к своей.

Войдя в проклятые бело-зелёные стены, я не выдержал испепеляющий взгляд друга. Я взял рядом идущую девушку и поцеловал её кисть.

— Всё, что знаю я — знает она, — Кэт вздрогнула и перевела неверующий взгляд на меня, а этот придурок оскалился в подобии улыбки.

— Вообще всё? — притворно удивился он.

Я уже открыл рот для ответа, но тут в хирургию влетает бледная, как мел, Иветта.

— Аарон! В торговом центре — взрыв! Есть убитые, раненые… Пятнадцать человек везут в «Рокивью»!

— Твою мать! — Глубоко вдыхаю и выдыхаю. — Всех, кто в отгулах, выходных, отпусках — дергай сюда. Срочно. Скажи, чтобы готовили операционные. Все, без исключения. Я скоро буду.

Она испуганно кивает, уносится выполнять поручения, а я быстро перевожу взгляд на Кэтрин. Она, бледная как смерть, набирает номер.

— Алекс?! Вы в порядке?!

Судя по всему, Хардмон про взрыв уже тоже слышала, потому что до меня доносится её приглушенный голос, успокаивающий Фостер.

—Патрик, — поворачиваюсь к другу. — Увези её отсюда. Пожалуйста.

Сейчас тут будет ад. И, во-первых, Кэт это видеть совершенно не нужно, а во-вторых — одну, после того умоляющего взгляда, просящего не бросать— я её не оставлю. Ни на минуту. С Монтгомери она будет, как за каменной стеной.

Если я кому и доверяю едва ли не больше, чем себе — так это Иветте и Патрику. Но рыжая сейчас тоже будет занята.

Тот кивает, хоть и нехотя, а девушка таращится на меня с огромными глазами.

— Зачем?

— Так надо, — плюю на все и стискиваю её пальцы. — Кэтрин, не спорь. Пожалуйста.

— Хорошо, — кидает на меня прощальный взгляд и закусывает губу. — Удачи.

— Спасибо.

Даю себе целых три секунды, чтобы посмотреть ей вслед. Провожаю взглядом напряженную спину. Надеюсь, они не поубивают друг друга.

Кидаю на неё последний взгляд и решительно разворачиваюсь. Мне надо найти Ив. Переодеться. И времени на все это у меня в обрез. Потому что скоро тут, действительно, будет адское пекло.

Глава 18

Кэтрин Фостер.

До парковки доходим в молчании. Точнее, я плетусь в хвосте, потому что едва поспеваю за размашистым шагом Патрика Монтгомери. Причем он — голову даю на отсечение — прекрасно это видит, однако темп снижать не собирается. Тихо фыркаю. Подумаешь.

— Залезай.

Распахиваю дверцу огромного черного «Бентли» и снова фыркаю. Впрочем, это так клишировано, что даже не смешно.

— Нашла что-то забавное?

— Нет, — буркаю я, пристегиваясь. — Тебе показалось.

Блондинчик лишь пожимает плечами и выруливает на дорогу. Смотрю на огни машин по встречной полосе и через пять минут не выдерживаю:

— Джим Кирк недоделанный..

— Что прости? — доносится справа.

— Что? — делаю не понимающий вид, и поворачиваюсь к нему.

— Я тебе не нравлюсь. — Это не вопрос. Я это прекрасно понимаю.

— Не в этом дело, — затянутые в черную кожу пальцы барабанят по черному же, и тоже затянутому в кожу рулю. — Просто ты влезаешь в то, во что не следовало.

Прикусывает губу. Что крыть нечем?

—Я не хотел, чтобы так получилось. Но ему всё равно пришлось бы ехать в больницу.

— А как? — кривлюсь я. — Что он, очертя голову, забросит все дела и кинется решать твои проблемы?

— Он не забросил, пока ты не появилась, проблем не было и вовсе, — выдавливает он, а я думаю на счёт правдивости его слов.

А еще внезапно понимаю и то, что понятия не имею, как он проводит… остальное время. Может, занимается спортом? Или посещает какой-нибудь клуб? Или, черт подери, по пятницам любит пропустить стаканчик с этим самым Монтгомери? С этим разберёмся позже.

—Серьезно? — холоду в моём голосе могут позавидовать шапки айсбергов. — Тогда он прав. Умом ты не блещешь.

Мы его не обсуждали, но пусть думает как хочет.

— Чего ты от меня хочешь? — вздыхает он.

— Причем здесь хочу или не хочу. Мы не в детском саду. Ты спросил, я ответила. И высади меня на ближайшей остановке.

— В этом случае Ар оторвет мне голову, — его голос совершенно серьезен. Внутри становится тепло-тепло, а потом какой-то черт дергает меня за язык:

— И тебя это злит.

— Конечно, злит! — взрывается Монтгомери. — Девчонке с твоим…типажом не место рядом с ним, Кэтрин! Тебя вообще ничего не смущает?

— Уже по имени, — я горько усмехнулась. — Нет. Именно потому, что ему тридцать два. И он, в отличие от тебя, способен нести ответственность за свои решения и действия.

— Тогда и мне… — с трудом выдавливает из себя. — Не надо выговаривать.

Я лишь пожимаю плечами.

— Ты сам это начал.

Черт возьми, он уступает! Как скучно. Слишком быстрая победа.

— Куда ты меня везешь? — спрашиваю спустя еще пять минут молчания.

— К себе.

— А домой мне нельзя?

— Нет.

Ничего объяснять, судя по всему, он не собирается. Впрочем, многое и так понятно. Снова тру переносицу и думаю о Аароне. Не могу не думать. Не могу не переживать. У него сейчас будет куча работы, и это после двух операций, после которых Дейсон выглядел таким уставшим, что еле держал глаза открытыми.

А потом вместо того, чтобы отдохнуть, потащил меня в ресторан, в котором, кстати, почти ничего не съел. Может быть, Патрик прав, и я делаю только хуже?

Но его слова… Сегодня, на парковке… Люблю его так сильно, что порой становится страшно. Но с ним я чувствую себя по-другому, нежели с другими. Свободной. Это чёртова иллюзия свободы меня подкупает.

Однако меньше всего на свете хочу причинить ему вред.

***

Аарон Деймон.

— Время смерти — одиннадцать сорок семь.

Констатирую это ровным тоном, однако больше всего на свете хочется швырнуть скальпель в стену и хорошенько выматериться.

Нам почти удалось. Однако именно что почти. Раны девчонки — по виду не старше Кэт — оказались слишком серьезными. Внутреннее кровотечение, резко упавшее давление, и как результат — прямая полоса кардиодатчика.

Ассистент накрывает тело простыней, и на секунду мне кажется, что пепельные вихры приобретают тёмный оттенок.

Черт.

Моргаю и возвращаю зрению резкость.

— Родители здесь?

Смит отходит от стола, устало стягивает маску.

— Не знаю. Ты видел, что там творится.

— Я их поищу.

Плечо сжимает её ладонь.

— Отдыхай. Я сама.

Вообще, информировать родственников прямая обязанность главного хирурга, а Эмма, в данном случае, второй, но после восьми часов без отдыха сил спорить попросту не остается.

— Спасибо.

Смит кивает и быстрым шагом выходит из операционной. Отхожу от стола, чтобы не мешать ассистентам и кидаю еще один взгляд на накрытое тело. Ну вот чего тебя понесло в торговый центр, девочка?

Девчонка на сегодня была последней. Шестерых мы вытащили, еще трое отправились в травматологию, остальные — в терапию.

На выходе из реанимации наталкиваюсь на замученную и растрепанную рыжею.

— Закончили? — устало спрашивает она.

Киваю. За минувший вечер не удалось перекинуться даже словом, и теперь она без лишних церемоний цепляет меня за рукав и тащит по коридорам. Уже знаю, куда.

Задний двор больницы тих и безлюден, да и каким еще ему быть посреди ночи, даже такой, как эта.

— Опять куришь?

— В такие моменты — хочется.

— Вам бы с Кэт лишь бы подымить.

— У неё пробито лёгкое и диагностирован пневмоторакс.

— Скоро бросит, — пожимаю плечами.

— С чего такая уверенность?

— Делаю вид, что не замечаю, что пачка, которую ты оставила у меня, пустеет. Она всё реже и реже тянет эту дрянь в рот.

Делаж затягивается и выпускает вверх струйку дыма.

— Будто вернулись на войну, да?

— Не сравнивай. И давай быстрее, не лето.

— Помнишь, как от атаки с воздуха разметало целый взвод? — она словно не слышит. — Мы их тогда по кусочкам собирали.

— Но ведь собрали же, — криво усмехаюсь.

— Ты тогда три ночи не спал.

— Ты тоже.

— Да, — она снова затягивается. — Крови перелила — литров двадцать. И все равно не хватило.

— Тебе сегодня Патрик звони, — перевожу я тему. — Тебе не нужно было наше присутствие, просто перевела тему. Почему?

— Потому что я дура, Деймон, — зло отвечает Ив.

— Скажи это не мне.

— Может быть, — туманно отвечает она. — Кэтрин сейчас с ним?

— Да.

— Хочешь дам совет?

— Нет.

Ветта невесело смеется, и, разумеется, не слушает.

— Не просри с ней все также, как мы с Патриком.

— Иди к черту, рыжая.

Бессмысленно спрашивать, как она догадалась. Тут и дураку понятно.

— Я серьезно, Ар, — она метким щелчком отправляет окурок в мусорное ведро. — Ты любитель загоняться всякой фигней не почище Монтгомери.

Молчу, потому что обсуждать с ней девушку совершенно точно не собираюсь. И то, что между нами сейчас — тоже.

— Как хочешь, — она вздыхает. — Идем?

Стоять и впрямь становится все холоднее, но стылый воздух проясняет гудящую голову. Однако в ней сейчас ни одной дельной мысли.

Кроме той, что вещи Фостер с утра были раскиданы по всей квартире, а меня это нисколько не напрягло.

Глава 19

Кэтрин Фостер.

— Откуда это? — спрашиваю я, поворачивая к Монтгомери фотографию. Он в ответ тихо ругается, а я листаю папку. Досье, подробнейшее. На меня, на мою работу, маму, ублюдка-отца…

— Зачем оно тебе? — руки дрожат, и справиться с ними никак не удается.

— Когда ты после своих друзей оказалась в больнице с серьёзными ранениями, — Патрик присаживается рядом и вынимает папку у меня из рук, — А Деймон— тот еще параноик.

Выдохнул он, будто это что-то объясняет.

— Так это, — внутри все холодеет и куда-то обрывается. — Это… он попросил?

Если этот придурок скажет: «Да», я, наверное, лягу прямо здесь и просто сдохну.

—Нет. Ар хотел понять, чего копы не хотят вычислять стрелка, который тебя ранил. Но история оказалась уж слишком непростой, поэтому — вылезло это.

По крайней мере, он мне не врал. Скрывал — да. Но это другое. Холод почти отпускает. Почти. Потому что я отчетливо понимаю еще одно — Так значит, он… Знает.

— Что знает? — поднимает бровь Патрик.

— То что я из Федерального бюро и…моё детство…

— Да.

Непослушными пальцами я тянусь до выпавшей фотографии и возвращаюсь к чайнику, который я пытаюсь починить уже полчаса точно. Мне необходимо чем-то занять руки. Необходимо. Он знает. Знает, что я — убийца. Агент. Почему он… вообще подпустил меня к себе?

— Потому что он взрослый и умный мужчина, — отвечает Монтгомери, и я понимаю, что последний вопрос задала вслух. — А не экспрессивный подросток в теле зрелого человека, сразу навоображавший себе невесть чего.

И хоть оценка для меня явно нелестная, становится чуточку легче. Но, он явно не досказал и половины причины появления нарытой информации, но это наши с Деймоном проблемы.

— Спасибо, — выдавливаю из себя. Ответа не получаю, но внезапно понимаю, что он, в принципе, не такой уж и противный мужчина. А еще, что, наверное, нам все-таки удастся поладить.

— Зачем тебе этот чайник? Можно кофе в машинке сделать, — информирует меня Патрик.

— Я. Хочу. Чай, — бурчу я, начиная собирать электронный чайник в исходное состояние.

— Чай? Ар тебя ещё от него не отучил?

— А должен? — огрызаюсь я.

— Он его терпеть не может, — также неласково поясняет Монтгомери, проходит в гостиную и щелкает кнопкой пульта. «Терпеть не может», — мысленно повторяю я. Но принес целую коробку. И утром горячая чашка уже дожидалась на столе.

Рони…

Глаза начинает жечь, я поспешно перевожу их на экран телевизора и внутренне содрогаюсь от увиденного. Пожар. Дым. Человеческие тела. Спасатели. Крики и плач.

— Такое сейчас по всем каналам, — поясняет друг Аарона, но мне понятно и так. — Кем нужно быть, чтобы сделать такое?

Я пожимаю плечами.

— Людьми? — Забираюсь на кухонную тумбочку с ногами и стискивая зубы, подключаю эту хрень.

— Это жестоко. И несправедливо.

— Жизнь вообще несправедлива. Работает!

— И ты так спокойно об этом говоришь?! Там же люди погибли!

— Они гибнут каждый день. Тебе своих проблем не хватает? Там нет моих родных, значит убиваться смысла нет.

— У тебя их в принципе здесь нет, — я вскинула брови, а мужчина вытянул свою физиономию, наверно тоже поражаясь своей бестактности.

— Хардмоны — моя семья, хоть и не по крови, — тихо просвещаю его я.

— Прости.

— Проехали. Будешь чай?

***

Я была намерена дождаться Аарона, но в четверть второго глаза начинают закрываться сами собой. Просто немного подремлю, обещаю я сама себе, опуская голову на подушку в выделенной мне комнате для гостей. Как засыпаю, не помню.

***

Аарон Деймон.

— Стойте! — Какой-то мальчишка нагнал меня посредине коридора. — Мистер Деймон!

— Слушаю.

— Мне нужно спросить про вашего пациента, — с отдышкой протараторил мальчишка.

— Прости, мне некогда. Подойди к стойке…

— Кэтрин вряд ли здесь, — я замолкаю, осматриваю его с ног до головы. — Теперь я вас заинтересовал?

Ухмыляется, если бы мы не находились в больнице, размазал бы его об стенку. Но этот засранец умело пользовался своим положением.

— Хорошо, что спасли. Максвеллу бы не понравилась наша работа.

— Зачем ему девочка? — я очень стараюсь держать эмоции под контролем.

— Бекеру? Он даже о ней не знает. Он даже о нас не знает. Нам нужны вы, так как для него вы ценный экземпляр.

— Давно забытое прошлое.

— Да. Жаль вас трогать конечно, но мы тоже хотим освободятся от контроля этого старика.

— Вы поэтому работаете из под тишка? — усмехнулся я. А потом ловлю себя на мысли, что сейчас по привычке принимаю сторону Бекера. — Ну и как вы себя называете? Или имеется главарь вашей секты?

— Я бы на вашем месте не дерзил, девчонка то ваша всегда на мушке, — я невольно кривлюсь, заставляя слушать дальше. — Мы именуемся «Чёрный Лотос». Можете даже не стараться со своим дружком Монтгомери, ничего сделать против нас вы не сможете.

— Зачем вам я?

— Вы его племянник.

— Для него семейное родство — пустое место.

— Посмотрим, мистер Деймон.

***

Я не помню, как проходит конец смены. Не помню, как прощаюсь с Веттой. И как добредаю до своей машины, не помню тоже.

Прихожу в себя только тогда, когда осознаю, что завожу мотор. Вспоминаю, а что же это такое — быть загнанным в ловушку. Лихорадочно пытаюсь просчитать десятки вариантов, и ни один из них не оборачивается нормальным исходом. К горлу подкатывает едкая тошнота, в которой отчетливо проступают нотки крепкого черного кофе. Я пока не решаюсь произнести это вслух, но уже знаю, что поступлю так, и никак иначе. И плевать, что от подобной перспективы меня вот-вот вывернет наизнанку.

Потому что там, у Монтгомери, уже наверняка спит одна девушка. Которая совершила невозможное, но сейчас находится в смертельной опасности. И ради неё, я готов на что угодно.

Циферблат на приборной панели показывает два, когда я подъезжаю к дому друга. Очень надеюсь, что Кэт давно заснула. Потому что мне жизненно необходимо поговорить с Патриком с глазу на глаз.

Набиваю ему СМС:

— Спит?

Ответ приходит незамедлительно:

— Да

— Тогда открывай.

Через минуту дверь распахивается, и я перешагиваю порог.

— Что за конспирация? — вполголоса интересуется Патрик.

— Как она? — друг усмехается.

— Заснула полчаса назад. Ждала тебя. Чайник мне починила!

Едва заметно улыбаюсь, но тут же киваю в сторону кухни.

— Пойдем. Надо поговорить.

Рассказ не выходит длинным. Монтгомери слушает внимательно, местами уточняет, но не перебивает. И долго молчит, когда я заканчиваю.

— Ублюдки, — в конце концов произносит он. Киваю.

— Кэтрин — единственный рычаг, который эти цветки могут использовать против меня. Он не соврал? Твоя контора бессильна против «Чёрных Лотосов»?

— Увы.

Напряженно размышляю, и Монтгомери мое молчание не нравится.

— Ар. Ты ведь не хочешь, и в самом деле увести её в другую страну?

— Нет, — отрезаю я. — Её место здесь. У неё здесь работа, друзья, черт подери!

— И ты? — напряженно интересуется друг.

— И я, — выдерживаю его взгляд, и он отворачивается первым:

— Как чувствовал — не стоило тебе с ней связываться.

Дергаю плечом.

— Тогда что ты предлагаешь?

То, что я сейчас скажу, тебе сильно не понравится, Патрик. Ты, конечно, будешь меня отговаривать. Конечно, будешь злиться. Но я все решил. Однако знаешь, мне это тоже не нравится.

— Нужна твоя помощь. Сможешь за сутки оформить Фостер выезд в Шенген? — На лице друга отражается непонимание.

— Ты только что сказал, что не собираешься её увозить.

— Это другое, — я отворачиваюсь, потому что еще минута — и Монтгомери все поймет.

— Аарон… — он соображает гораздо быстрее, хватает меня за плечи и разворачивает к себе. — Нет.

— Так надо, Патрик, — его ладони на плечах сжимаются почти до боли.

— Я тебе не позволю.

Очень хочется засмеяться, вот только не получается. Впрочем, друг понимает, что сморозил глупость.

— Одумайся, Ар. Это просто девчонка! — качаю головой.

— Патрик, тебе не удастся, — и, кажется, он понимает, что уговаривать и пытаться кричать бесполезно. Потому что друг с шумом втягивает носом воздух. Также шумно выдыхает. И резко распрямляется.

— Сделаю, что смогу. Иди отдыхай. Она в комнате для гостей.

И, не прощаясь, покидает квартиру. Снова прячу лицо в ладонях и какое-то время просто сижу. Кто бы знал, как я сегодня устал. Мне нужно позвонить Ив, но это вполне может подождать до завтра. Поэтому поднимаюсь и иду к Фостер.

Она спит в одежде прямо поверх покрывала. Смотрю на неё в свете бьющих в окно фонарей, а потом осторожно устраиваюсь рядом.

— Рони, — она двигается ближе, закидывает руку на шею, но, кажется, не просыпается. — Ты пришел.

Невесело усмехаюсь. Кажется, Кэт способна признаться мне в чём угодно, но только во сне.

— Спи, несчастье, — целую её в кончик носа.

— Так сильно тебя люблю, — бормочет она и вот теперь затихает. С трудом сдерживаюсь, чтобы не стиснуть её в объятиях и благодарю всех богов, что сейчас Кэтрин спит. Потому что в противном случае я, не раздумывая, ответил бы тем же.

Глава 20

Аарон Деймон.

Монтгомери возвращается под утро. Сквозь сон слышу щелчки замка, открываю глаза и осторожно выбираюсь из-под обнимающей руки.

— Что случилось? — сонно тянет Фостер, вцепляясь в мою ладонь.

— Все хорошо, — целую её в висок. — Спи.

Дожидаюсь, пока затихнет, накидываю край покрывала и иду на кухню.

— Выспался? — мрачно интересуется Патрик.

— Вполне.

— Виза девчонке не нужна. Она числиться в Британии.

Удивленно поднимаю бровь. А, впрочем, почему нет? Сбило с толку, что Фостер журналист — они стекаются в Англию со всех уголков мира. Наверное, поэтому мой воспаленный от недосыпа и обилия информации мозг вчера сбросил это со счетов.

Что ж, одной проблемой меньше.

— Не благодари, — друг отворачивается к окну, а я подхожу и встаю рядом. Мне крайне важно прояснить еще один момент.

— Ты не будешь препятствовать? — Патрик отвечает не сразу, непроницаемым взглядом смотря на густую синюю темноту.

— Должен бы. Но нет.

— Спасибо, — совершенно искренне отвечаю я. — Не говори Делаж.

Ту часть моей биографии знает только Монтгомери. И я хочу, чтобы так оставалось и впредь.

— Какую лапшу ты ей навешаешь? — морщусь от формулировки, но здесь он чертовски прав.

— Она уже месяц пытается сбагрить меня на конференцию.

— Неужели — там? — горько усмехается Патрик.

—Именно.

— Иви удивится, если ты внезапно передумаешь.

— Расскажу про мальчишку. Пусть думает, что хочу увезти Кэт на время.

Друг молчит, все также упершись взглядом в оконное стекло, и я не выдерживаю:

— Прости.

— Сделать завтрак? — переводит тему.

— Очень выручишь, — дел сегодня по горло, и времени на готовку попросту нет.

— Десять минут. Поднимай пока свою спящую красавицу.

Уже на пороге я замираю: —Патрик … Спасибо.

Он просто кивает, а я в первую очередь плетусь в ванну, и только потом к Фостер. Кэт успела скинуть покрывало и извернуться в какую-то немыслимую позу. Качаю головой, наклоняюсь и глажу большим пальцем щеку.

— Просыпайся.

Её веки чуть вздрагивают, а уголок рта дергается в улыбке.

— А я думала, снова будешь бурчать.

— Нравится просыпаться так? — хмыкаю я. Мычит в ответ что-то неопределенное, наконец-то разлепляет глаза, садится на постели и утыкается носом в мое плечо.

— Как вчера все прошло? — притягиваю её к себе.

— Терпимо.

Она не спрашивает, скольких спасти не удалось. Уже знает, что всех — не получается. Просто прижимается чуть крепче и шепчет: — Я волновалась.

— Да что мне сделается, — запутываю пальцы в её волосах, почесываю теплый затылок. Фостер млеет и чуть ли не урчит, проводит носом по шее, а потом виновато признается:

— Так хорошо уснула, что не запомнила, как ты пришёл.

А вот я помню очень хорошо. До последнего слова. И теперь наконец-то обнимаю, что есть сил. Пару секунд, не больше.

— Марш умываться. Монтгомери приготовил завтрак.

— В офис нужно…

— Нет! — это было слишком громко и быстро.

— Хорошо, — недоверчиво соглашается. — А куда? — она не спешит отстраняться.

— В больницу. Но сначала ко мне. Мне нужно в душ и переодеться.

И, самое главное, предстоит как-то объяснить ей, почему я передумал насчет командировки. Причем на фоне того, что по поводу этой самой командировки довольно резко отправлял рыжею в пешее эротическое. Пару раз на её глазах точно.

— Хорошо.

Из ванной она возвращается быстро, здоровается с Патриком, трет заспанные глаза и первым делом глотает черный несладкий чай. А я очень стараюсь не думать о человеке, который любит эту дрянь не меньше.

— Шевелись.

С яичницей она справляется в два счета и поднимает глаза на Монтгомери:

— Готовишь лучше, чем пользуешься проницательностью.

Тот лишь хмуро кивает, а потом награждает меня долгим взглядом, в котором я без труда различаю и предупреждение, и призыв быть осторожнее, и, как ни странно — пожелание удачи.

Киваю в ответ и подталкиваю Кэтрин к выходу.

Девушка дремлет всю дорогу, полузакрыв глаза, а я то и дело поглядываю на неё, и пытаюсь понять, не совершаю ли сейчас огромную по своей чудовищности ошибку. Вот только интуиция, мать ее за ногу, в этот раз молчит

***

— Тебе надо выспаться, а не по больнице шляться, — шепчет Кэт, стоит нам только оказаться в темноте прихожей. Ловлю её губы, целую каждую по отдельности, раздвигаю их языком и проникаю глубже. Я так соскучился. Поцелуй долгий и глубокий. В моих волосах гуляют теплые пальцы, ласкают, перебирают, и ладонь сама скользит девчонке на спину, чуть надавливает между лопаток…

Она вздрагивает, коротко охает мне в рот и вжимается всем телом.

— Подожди, — отстранить её от себя чертовски сложно, но сейчас — необходимо. Потому что слишком многое нужно ему сказать. — Подожди, Кэтрин…

— Что такое? — шепчет она, тяжело дыша.

— Нужно поговорить.

Каменеет тут же, всем телом. Делает шаг назад. Обхватывает себя руками и распахивает огромные глазки.

— Все, да? — не своим голосом спрашивает она. — Я тебе больше не нужна?

Я настолько ошарашен, что в первый момент замираю с открытым ртом, но уже в следующий прихожу в себя и ору:

— Совсем рехнулась?!

По глазам вижу, что черти пляшут, шутит твою мать и, не в силах больше выносить подобной дурости, снова дергаю её к себе.

— Ты ребёнок, Фостер.

Обнимаю, глажу по голове, нахожу губами ухо и сообщаю, какая же она растерявшая последние мозги девочка. И вот теперь она расслабляется, обхватывает руками за шею и едва слышно говорит.

— Ну вообще, было бы логично.

— Что за дурь у тебя в голове?

Молчит, сопит в шею, и только тут до меня доходит. Отстраняюсь и смотрю ей в лицо.

— Что Монтгомери вчера тебе наговорил?

— Ничего, к чему не стоило бы прислушаться, — хмыкает. Ругаюсь сквозь зубы. Стоило догадаться.

— Выбрасывай из головы. Немедленно.

— Но…

— Выбрасывай, я сказал.

Неуверенно кивает, но выдыхает облегченно, стягивает верхнюю одежду, плюхается на диван и выжидательно смотрит:

— Тогда — о чем?

Устраиваюсь рядом и пытаюсь понять, с чего начать разговор. И пальцы, неуверенно взявшие мою ладонь, мыслительной деятельности отнюдь не способствуют. Если я сейчас это произнесу — пути назад не будет. Уже нет. Впрочем его не было уже тогда, когда из-за меня девушка кричала от боли этом самом диване. Открываю рот и произношу:

— Все же придется поехать на конференцию, — Рука под моими пальцами замирает.

— В Лондон?

—Да.

— Надолго? — вздыхает она. И закусывает губу.

— Дня на три, — выдерживаю паузу, подбирая слова. — Поэтому начинай думать, что будешь плести Хардмонам, начальству и сопляку.

— Кёртису, — поправляет она.

— Не имеет значения, — отмахиваюсь я.

— Значит, берёшь меня с собой?

— Фостер, — вздыхаю. — Ты серьезно решила, что тебя можно оставить хоть на минуту и не вытаскивать потом из очередной задницы?

Смотрит, и наконец размыкает пересохшие губы.

— Рони…

Просто дурацкое сокращение моего имя, и все. Даже могу сказать больше: Я его ненавижу. Но в него девушка умудрился вложить столько, что в груди снова болезненно сжимается. Ничего не говорю и просто обнимаю, чувствуя тяжесть головы на плече.

Но Кэт вдруг отстраняется:

— Почему ты решил ехать?

— Рыжая задолбала, — поясняю я, однако в Фостер в кои-то веки просыпается мыслительная деятельность. Черт возьми, пусть спала бы и дальше.

— И только?

— Тебе мало? — бурчу я.

— Не мне, — смотрит пристально и очень внимательно. — тебе.

— Да твою мать, Фостер! — взрываюсь я. — Какая разница?!

— Ты серьезно думаешь, что мне наплевать?! — она снова трёт переносицу, встает с дивана, и, не успеваю я вставить и слова, продолжает: — Что-то случилось. Я же вижу.

Подходит к окну и заканчивает — Но ты настолько мне не доверяешь, что не хочешь даже сказать.

Она не поверит, обреченно понимаю я. Не поверит даже в то, что рыжая решила продавить начальство и силой выпихнуть меня в Лондон. И про то, что я вдруг просто решил увезти её подальше от всего этого, Кэтрин тоже можно не втирать. Потому что ей нужна правда. Однако и эту самую правду придется предельно дозировать.

Подхожу к ней со спины и осторожно кладу ладонь на плечо.

— Вчера ночью я разговаривал с одним из нападавших.

Кэт даже не вздрагивает — дергается всем телом, резко разворачивается, и я замечаю, как сильно она побледнела.

— Что? Они же мертвы.

Почти силой утягиваю на диван и начинаю, тщательно подбирая слова. Впрочем, рассказать приходится почти все. Умалчиваю я только о двух вещах — кем прихожусь Бекеру и о том, что Монтгомери против «Чёрного Лотоса» не сможет сделать ничего.

Она не перебивает. Синие глаза на бледном лице настолько непроницаемы, что в какие-то моменты кажется, что Кэтрин вообще не слышит — лишь сильнее стискивает зубы и сжимает пальцы в кулаки.

Когда я заканчиваю, она, как и Патрик, не говорит ни слова. Просто остекленевшим взглядом смотрит перед собой.

— Кэтрин, — осторожно касаюсь щеки, ледяная — когда она успела замерзнуть? — ладони, и девушка вздрагивает.

— Я в порядке. Дай мне пять минут.

Глажу её пальцы, потому что не знаю, что тут еще можно сказать, точнее — что она хочет сейчас услышать, а Кэт едва слышно шепчет:

— Убью их всех.

— Патрик знает про них все, — зарываюсь носом в её макушку. — Он разберется.

Ложь растекается по венам раскаленной кислотой, не дает дышать, отравляет, но при этом — даже не меняет интонации.

Прости, Кэтрин.

Глава 21

Кэтрин Фостер.

— Заканчивай есть одни печенья! Бесит.

— Да я вообще тебя раздражаю, — улыбаюсь я, откладывая печенье, подходя к нему. — С самого первого дня.

— Неимоверно, Фостер.

Я заливаюсь смехом, а он сгребает меня в охапку, опрокидывает на спину и целует, навалившись всем телом. Горячий язык сладко скользит во рту, а мои бедра подаются вперед, заставив его с силой втянуть воздух сквозь зубы, а меня — глухо застонать. Но, вспоминая наш список дел, мне, как самой собранной, пришлось прервать этот захватывающий процесс.

— У нас опять нет времени, да? — глухо спрашиваю, прижавшись лбом ко лбу. С сожалением кивает.

— Так хочу тебя, — шепчу на ухо. — Ты бы знал, как сильно…

Снова поддаюсь бедрами, и вот теперь у него стон сдержать не удается.

— Готовься, Фостер, — хрипло сообщает он. — Как только окажемся в Лондоне, я не выпущу тебя из постели.

Его серые глаза темнеют от желания.

— Я запомнила.

— Отлично. Вставай.

Сползаю нехотя, напоследок тру переносицу и вот теперь отстраняюсь полностью. А он смотрит на мои ключицы в вырезе растянутой майки и, я ели сдерживаю комментарий, что душ у кого-то сегодня будет исключительно холодным.

***

В больницу мы приезжаем в начале девятого.

— Уже придумала, что скажешь Уильяму? — спросил Деймон.

Угрюмо киваю.

— И что же?

— Тело кого-то, подозрительно похожего на моего папочку, нашли в каналах неподалеку от Темзы. И мне необходимо его опознать.

У него вытягивается лицо.

— Что? — также невесело спрашиваю я. — Переборщила?

— Нереально, Фостер.

— Тогда не знаю, — я отворачиваюсь. — Нет, серьезно.

— Иди сюда, — вздыхает он, притягивая и обнимая. — Что ты говорила Кёртису, когда валялась в больнице?

— Что простыла и лежу с температурой, — охотно прижимаюсь теснее, прикрываю глаза.

— Вот и лежи дальше, только для Хардмонов, — он несильно щелкает меня по носу. — И не городи огород.

Вскидываю на него взгляд и никак не могу понять, как такой простой и очевидный ответ не пришел в голову мне самой.

— Позвони им с замученным и несчастным голосом, — продолжает инструктировать он. — Скажешь, что неважно себя чувствуешь. А уже вечером напишешь, что разболелась вконец.

Обнимаю чуть крепче:

— Уйдешь сейчас?

— Я, вообще-то, на работе, Фостер. Найти тебе занятие?

— У меня есть, — киваю на сумку с ноутбуком.

— Вот и не ной, — быстро целует, подхватывает со стола какие-то папки и кладет ладонь на мою макушку. — Мне нужно найти рыжую.

Киваю, запираю за ним дверь, плюхаюсь на диван и только теперь могу переварить все, что успело свалиться на меня за это утро.

***

Аарон Деймон.

Делаж нахожу в лаборатории, точнее, в том бардаке, который она по своему заблуждению привыкла лабораторией называть.

— Разгреби уже этот хлев.

— В другой раз, — отмахивается Ив, отрывая глаза от микроскопа. — Чего явился?

— Танцуй. Я еду на гребаную конференцию.

Плясать она, конечно, не начинает. Наоборот, сверлит меня долгим и пристальным взглядом.

— Что случилось, Ар? — Раздраженно щелкаю языком.

— Слушай, рыжая. Я отказывался — тебя не устраивало. Согласился — тоже недовольна. Еще варианты?

— Так все-таки? — не отступает она. Сговорилась с Фостер. Не иначе.

— Вчера я имел неудовольствие общаться с нападавшим на Кэтрин.

Впервые на моей памяти Делаж не перебивает, не вставляет комментарии, а жадно ловит каждое слово. Впрочем, много времени рассказ не занимает.

— Хочешь увезти её на несколько дней? — спрашивает она, когда я замолкаю. Киваю и молю всех известных святых, чтобы не начала спрашивать дальше.

— Патрик сможет… что-то решить?

Ну да, когда они меня слушали.

— Поговори с ним сама, — сваливаю неприятную тему на Монтгомери. — Времени нет. Конференция завтра?

— Послезавтра. Нужна помощь?

— Забронируй билеты на вечерний рейс, в идеале прямой. В Лондоне найди отель поближе к этой твоей конференции. И тему подкинь, о чем-то же надо там затирать.

Ветта не спрашивает, успею ли я подготовиться к выступлению, не спрашивает, каким образом в отчет для бухгалтерии впихнуть еще и Кэтрин, да и что по всему этому поводу думает Монтгомери, не спрашивает тоже. Нет, рыжею интересует совсем другое:

— Бронировать один номер? — ехидно ухмыляясь, вопрошает она.

— Да.

Улыбка становится еще более ехидной, но времена, когда я был способен краснеть, давнопрошли.

— Тема есть, — так и не дождавшись какой-то реакции, недовольным тоном тянет Делаж. — Презентацию только сделай.

Вот черт. Но сваливать на нее еще и это будет уже попросту свинством.

— Фостер сделает, — в конце концов решаю я. — Кинь текст и фотки.

— Полчаса, Деймон. Где паспорта?

— Держи, — кидаю на стол свой. — Второй сейчас принесу.

Очень надеюсь, что девушка имеет привычку таскать документы с собой.

— Рейс в семь вечера, — она уже щелкает мышью. — Как раз прямой. В девять будете в Лондоне. По местному — в десять.

— Годится. Готовь все для Фостер. Скоро вернусь.

Кидаю быстрый взгляд на часы — почти девять. Учитывая, что мне нужно обойти вчерашних пациентов, передать дела по нынешним, помочь Кэт с презентацией, собрать вещи — и её, кстати, тоже — а потом по пробкам добраться до аэропорта, времени в обрез.

Зайдя в кабинет, наблюдаю дивную картину — всю поверхность дивана занимает мой ноутбук. Точнее, то, что от него осталось.

— Фостер, — озадаченно тяну я. — Вообще предполагалось, что в командировке он мне понадобится.

Голубые глаза радостно вспыхивают при моем появлении:

— Полчаса, и он как новый.

На всякий случай в и без того плотное расписание пытаюсь впихнуть пункт «найти новый компьютер» и качаю головой:

— Паспорт с собой?

— Да. Возьми в куртке. Там же где-то значок мой завалялся, — будто невзначай бросила Фостер

Поднимаю бровь. А потом до меня доходит.

— Твою мать…

— Тебя спасает, что тогда я сама пыталась на тебя что-то накопать.

— Не получилось, — всплывают слова брошенные Мёрфи.

— Будешь должен, — бурчит она, и я ничего не могу с собой поделать, целую в самый уголок губ, неторопливыми касаниями прослеживаю линию челюсти, поднимаюсь к скуле.

— Согласен, — совсем тихо выдыхаю и утыкаюсь носом куда-то в висок. Глажу большим пальцем мягкую щеку и заставляю себя отстраниться.

— Твоё задание на сегодня — презентация.

— Какая презентация?

— Для конференции, Фостер. Все, что нужно, чуть позже скинет рыжая. Справишься?

Пожимает плечами, трёт переносицу, уже наизусть знаю все привычки.

— Наверное. Вот только я ж ничего не понимаю в этой твоей… хирургии.

— Помогу. Самолет в семь вечера. Разбирала свои сумки?

— Нет. Когда?

— Ну и замечательно.

— Мне всё равно кажется, что ты что-то недоговариваешь, — видит же насквозь чертовка.

Притягиваю за затылок и целую коротко, жестко, почти грубо.

— Выбрасывай.

— Хорошо… — шепчет она, тянется к губам, но времени, и в самом деле, нет.

— Заканчивай с ноутбуком. Разбирайся с Хардмонами и сопляком. Я разгребу здесь все дела и будем выдвигаться.

— Будет сделано, — кивает она и все-таки целует. Плюю на все, прижимаю к дивану её ладони и думаю, что три минуты погоды не сделают.

Ну ладно, пять…

Что значит быть Бекером.

***

Аарон Деймон.

Если кому-то вздумается спросить, как началась и протекала моя жизнь, в ответ он получит короткое и емкое — «дерьмово». И то в случае, если я вообще решусь отвечать.

Мать зарабатывала на жизнь старым, как мир способом, и всякий раз, когда я спрашивал:

— а кто из них мой отец? — горячо уверяла, что он был честным и порядочным человеком. Я не верил. Потом злился. Потом стало все равно — ровно настолько, насколько все равно может быть выросшему в борделе шестилетке.

А потом она умерла. Я не плакал — к слезам мама не приучила. В тот момент больше всего волновало, а кто же, собственно, меня теперь будет кормить. И очень скоро оказался в детском доме, который запомнился сосущим чувством голода, холодом, молитвами два раза в день и строгими взглядами воспитателей.

Я привык. Люди ко всему привыкают, а дети — особенно.

День, когда меня привели к директору приюта, отчетливо помню до сих пор. И то, насколько высокой показалась фигура незнакомца в очках с квадратной оправой — тоже.

— А чего такой мелкий? — шершавые пальцы потянули подбородок вверх, и на меня в упор уставились цепкие глаза.

Директриса поджала губы:

— Аарон, это твой…

Взгляд незнакомца полыхнул яростью.

— Аарон?! Кто его так назвал?!

Как исказилось ее лицо, тоже помню очень отчетливо.

— Полагаю, его мать, мистер Бекер. Аарон, Максвелл Бекер — твой дядя. — наконец закончила директриса.

— Идем, Рон.

Так мы и познакомились.

***

— Почему Рон? — я спросил сразу, как мы оказались в машине.

Безумно дорогой и роскошной — по моим меркам — машине.

— Мать должна была назвать тебя так.

Помню, как фыркнул тогда, и заявил, что я — Аарон. И это целиком и полностью меня устраивает. Впрочем, тяжелая дядина рука довольно быстро приучила не спорить.

Но не отказываться от своего мнения. В Лондон он увез меня еще через три недели. Устроил в школу, иногда следил за успеваемостью, но на этом и все.

Не спрашивал, как я обжился на новом месте, ему было плевать, завел ли я друзей, и в комнату для того, чтобы поболтать перед сном, дядя тоже никогда не заглядывал. Требовал он взамен не так уж и много — чистоты в доме, которую я, после приюта и борделя, наводил с особым удовольствием.

А еще он пил только чай, и пребывал в совершенной уверенности, что и остальные должны любить его в той же мере. Я не спрашивал, чем Максвелл занимается. Не интересовался, где работает.

Сидеть в своей комнате и пересекаться с новоиспеченным родственником как можно реже очень скоро вошло в привычку. Иногда он пропадал по ночам, и это становилось любимым временем — дом был целиком в моем распоряжении.

Как-то мы ухитрялись существовать. Не слишком нужный ему племянник и странноватый для него дядюшка. Первые подозрения зародились через полгода.

Бекер вернулся под утро в отвратительном настроении, буркнул что-то вроде:

— Сделай чай, сопляк, — и скрылся в своей спальне. О темном пятне, расползавшемся по рукаву его пиджака, я ничего не спросил. А в школе с ужасом узнал, что родителей Мередит, белокурой и вечно придирчивой одноклассницы, зверски убили сегодня ночью.

Три дядиных отлучки и три убийства спустя я всерьез раздумывал, куда будет лучше всего сбежать из этого дома. Но он чуть ли не впервые в жизни вошел в мою комнату и присел на стул.

— Ты знаешь, — даже не вопрос, утверждение. Я вжался в спинку кровати и кивнул.

— Не бойся, Рон, — дядя поправил очки на переносице. — Тебе я никогда ничего не сделаю.

— Почему? — вцепившись в покрывало, спросил я. Максвелл поднялся на ноги и уже в дверях раздельно произнес: — Потому что ты тоже Бекер. Хоть этого пока и не видно.

И вышел, оставив в совершеннейшем недоумении.

***

Когда в мой класс перевели Сьюзен, я впервые узнал, что такое дружба. Даже дурацкая подростковая влюблённость стала мне доступна.

Что, оказывается, делиться очень даже приятно, а еще можно болтать, о чем угодно, вместе делать уроки, играть в приставку, смотреть телевизор, задерживаться в гостях допоздна…

Её растерзанное тело нашли на детской площадке, я до боли закусил руку, чтобы не закричать. Я не понимал, почему гребаной простудой, из-за которой пришлось два дня торчать дома, заболел я, а не она, ведь куда правильнее, если бы так жестоко умер сын проститутки, чем красивая, умная девочка.

Зато совершенно точно понимал другое — сделать это мог только один человек. Два дня я лежал в лихорадке, а ночью третьего прокрался в комнату Максвелла, сжимая в руке острый кухонный нож.

— Остынь, малец, — раздалось со стороны кровати, стоило мне беззвучно приоткрыть дверь и проскользнуть в комнату. — Это не я.

Я поверил ему сразу. Не знаю, почему. Может потому, что дядя никогда не врал.

— А кто?

— Не знаю, Рон.

Прошла минута. Потом другая, третья. Бекер не шевелился, терпеливо ждал, и в конце концов, я выпустил нож из рук, позволяя ему с едва слышным звуком упасть на ковер. А потом сделал несколько шагов вперед и опустился на колени у изголовья кровати.

— Помогите.

И тогда Максвелл захохотал. А потом вздернул за подбородок, совсем как тогда, в приюте:

— Вот теперь я вижу настоящего Бекера.

Убийцу-насильника мы выследили месяц спустя. За это время он успел порешить еще троих, и я, взявшись за дядину руку, равнодушно смотрел, как он визжит, корчится в агонии и пытается зажать рукой простреленный пах.

— Это за то, что сделал такое с подругой моего племянника, — всадил пулю в его бедро Бекер. — А это — что на моей территории.

На то, как дядя прострелил ему череп, я тоже смотрел совершенно равнодушно.

***

Первое самостоятельное убийство я совершил в четырнадцать, и потом долго блевал, с трудом добравшись до дома и скорчившись на пороге.

Дядя скривился и потребовал немедленно убрать. Во второй раз такого не повторилось.

До моих шестнадцати мы работали в паре. Я научился убивать не хуже Максвелла, умудрился не завалить учебу и даже сумел приучить себя к крепкому черному чаю.

Я ненавидел такую жизнь. Но другой не знал. И больше ничего не умел.

Не знаю, когда голову начали посещать мысли все изменить. Наверное, тогда же, когда дядя начал строить собственную «Империю».

Жестокий, умный, хищный, как зверь, Максвелл Бекер, начал подбирать под себя мелкую преступность Лондона. Он раздавал взятки и убивал несогласных. Договаривался и угрожал. Подписывал кучу документов и снова платил — теперь уже полиции.

Ему угрожали, организовали несколько покушений, но не зря в узких кругах дядя носил кличку Жнец. Как-то раз похитили даже меня, чтобы Максвелл стал посговорчивее.

Я вскрыл глотки всем пятерым и спокойно пошел на выпускные экзамены. В тот же год дядя открыл «Золотую фишку». Казино оно значилось только официально. Здесь уговаривались самые стойкие, ломались самые упрямые, и уходили с тяжелыми, набитыми купюрами чемоданами, самые сговорчивые.

Тогда я и понял, что дальше он совершенно точно справится без меня. В день, когда Максвелл Бекер сосредоточил в своих руках весь преступный бизнес Великобритании, я пришел к нему в кабинет, сделал чашку крепкого чая и как можно равнодушнее бросил:

— Подал документы в медицинский.

Дядя ухмыльнулся.

— Ну прохвост, племянничек! Прибрать к рукам еще и больницы! Гениально! — сделал глоток чая.

— Ты не понял. Я ухожу.

Максвелл смотрел на меня долго. Очень долго и очень пристально. И, наконец, изрек:

— Нет.

— Я все решил.

Дядя прикурил крепкую кубинскую сигару — этой привычкой он обзавелся недавно, когда груз с ними увел из-под носа не слишком задачливого конкурента — и выпустил в потолок струю дыма.

— Ты несовершеннолетний. Куда подашься?

Я только фыркнул. Выживать в любых условиях дядя учил меня лично.

— Поселюсь в общаге и буду жить на стипендию.

Максвелл отбросил сигару и грохнул кулаком по столу.

— Это то, чего ты хочешь, Рон?!

— Да.

Я соврал ему тогда. Медицина нисколько не привлекала. Вот только спасать человеческие жизни вместо того, чтобы отнимать, в тот момент казалось единственно важным.

— В день твоего совершеннолетия, я собирался сделать тебя полноправным компаньоном.

О чем-то подобном я догадывался. Как и о том, что дядя не будет меня держать. Потому что он, черти его дери, тоже Бекер.

— Я не хочу.

Максвелл затянулся дымом еще раз.

— Тебе не удастся убежать от себя, Рон. Подумай. Придешь через три дня.

В назначенный срок я пришел к нему в кабинет. И подтвердил, что не изменилось ничего. И он тогда просто кивнул, точно также затянувшись сигарой.

— Я могу рассчитывать, что ты…

Дядя хрипло рассмеялся:

— Помнишь мои слова? Давно, когда совсем мелким трясся от страха и жался к стене? — я кивнул. — Ни я, ни мои люди никогда не причинят тебе вреда.

— А моим близким? — Бекер расхохотался еще раз: —А разве они есть у тебя, Рон?

— Меня зовут Аарон.

Я развернулся и направился к выходу, поэтому слова дяди прилетели уже в спину.

— Ты вернешься. Однажды вернешься. Кровь Бекеров — не вода.

***

Учиться я остался в Лондоне — хоть и ненавидел этот город, заставить его себя покинуть пока еще не мог. Дядя на горизонте не показывался, но я знал, что на достигнутом он останавливаться не собирается.

И по слухам, долетавшим до меня, знал, что он распространяет влияние на Германию и Амстердам, а его «Империя» — в определенных кругах — известна далеко за пределами Европы.

Со Жнецом считались. И боялись.

Я вгрызся в учебу, через год стал первым на курсе и был принят практикантом в отделение хирургии при военном госпитале. Ночевал прямо там, готовился к зачетам и лекциям — тоже.

Еще через три года меня официально приняли в ординатуру. За кандидатскую я сел сразу после получения диплома. Спустя три года, уже работая штатным хирургом — за докторскую.

Мной восхищались. Меня ставили в пример. Но никто не знал, насколько мне наплевать. Я не пытался сходиться с людьми. Не пытался заводить отношения. Попробовал пару раз — но никто не смог вытерпеть моего трудоголизма. Что уж там, даже рыбки в аквариуме у меня не прижились.

А потом грянул Афганистан, и я как-то сразу понял, что там смогу найти себе лучшее применение. Я умею убивать и умею лечить. На войне нужно что-то еще?

За два дня до отъезда я отправился в «Золотую фишку.

— Привет.

За те шесть лет, что я не видел Максвелла, он изрядно постарел. Добавилось седины в волосах, взгляд стал еще жестче, еще тяжелее. Однако улыбнулся он широко и искренне.

— Ну, здравствуй, племянничек. Чайку?

— Я пью только кофе.

Хохотал дядя долго. Вот только мне смешно совершенно не было.

— Ну и как тебе такая жизнь, Рон?

— Какая— выплюнул я.

— Скучная. Однообразная. Правильная, — от последнего слова дядя даже скривился. Я только пожал плечами и застыл, чувствуя себя достаточно глупо. Пришел попрощаться, а теперь не знаю, что сказать. Бекер пришел на выручку сам:

— Значит, послезавтра? — его осведомленность не удивила.

— Следил за мной?

— Всегда, Рон.

Мы проговорили почти час, а потом я первым протянул руку:

— Прощай, дядя.

Он крепко ее пожал:

— Такая жизнь встанет тебе поперек горла. Уже встала, раз уходишь воевать. Когда-нибудь ты это поймешь. И — вернешься. Обязательно вернешься.

***

Что рассказать про войну? Это боль, страх, ужас и ненависть. Это глупость людей, убивающих и умирающих за чужие идеи и принципы. Я и сам был таким.

Скоро я познакомился с Иветтой и Патриком, и в моей жизни снова появилось понятие «дружба». Их потерять я тоже боялся, но эти двое умели за себя постоять. Ни одно горячее сражение не прошло без нашего участия.

Как мы при этом умудрились выжить, до сих пор не понимаю. А потом ко мне в палатку посреди ночи заявилась Делаж:

— Я устала, Ар.

Я с трудом подавил зевок.

— Ну так иди и проспись. — Ив покачала головой.

— Я не об этом. Хватит убивать. Хватит засыпать и думать, а проснешься ли утром. Хватит жить по локоть в крови.

Я молчал. Потому что сам не так давно начал мыслить в подобном ключе.

— А Патрик?

— Он пойдет за мной, — без тени раздумья сообщила Ветта. Иногда я этим двоим даже завидовал, хотя особо было и нечему. Готовые умереть друг за друга, жить вместе они совершенно не умели. Но все равно — в моей жизни даже близко не довелось испытать подобного.

— Поедем с нами, Аарон, — тихо сказала она. Я тогда только кивнул и через три месяца оказался в холодном и хмуром Монреале.

Еще через пять Монтгомери начал работать на Правительство, а Делаж устроилась в «Рокивью». Тогда же я сел и за окончание докторской, а потом с поста после какого-то скандала сняли главу хирургического отделения, и она почти силой заставила меня занять его место.

За это время дядина «Империя» раскинулась на большую часть Европы, но сам он знать о себе не давал. Меня это полностью устраивало, но где-то внутри тлело знание, что Максвелл по-прежнему ждет. Он не из тех, кто привык сдаваться.

Однажды вечером ко мне без приглашения заявился Патрик.

— Ты племянник Максвелла Бекера?! — На это оставалось только кивнуть.

— Арестуешь меня?

Он скривился:

— То, что было в Лондоне — там и осталось, Ар. К тому же ты давно искупил свои грехи.

Я так не считал, но с Монтгомери тогда спорить не решился. Тема и так была скользкой. Все шло своим чередом. Потерпев полный провал в собственной личной жизни, Ив активно начала устраивать мою, но от всех ее попыток я вяло отмахивался.

Пару раз ей удалось устроить мне пару свиданий, но дело не дошло даже до постели. И в один из дождливых, мрачных дней в «Рокивью» привезли Александру Фоетчер, и в мою жизнь вломилась Кэтрин Фостер, сумевшая совершить невозможное.

В которую я умудрился влюбиться, и которую втянул в такое первосортное дерьмо, что вытащить из него девушку не мог никто, кроме Максвелла Бекера.

Глава 22

Кэтрин Фостер.

Звоню Александре, плету про неважное самочувствие и больное горло. Кажется, получается весьма убедительно, потому что Флетчер немедленно уговаривает начать лечиться прямо сегодня, да к тому же снабжает целым списком, чем именно.

В горле стоит ком от того, что приходится врать. От того, что совсем забросила друзей, ближе которых когда-то никого не было. И от неясной тревоги, от которой избавиться никак не удается.

Поэтому, когда наконец вваливаюсь в кабинет Аарона, какое-то время не могу ничего, кроме как просто сидеть, откинув голову на спинку дивана.

Войди хирург сейчас в эту дверь, я бы бросилась навстречу, сгребла в охапку и долго-долго так стояла, пока проклятый комок в горле не растворится без остатка.

Хорошо, что он все-таки не приходит. Не хочу, чтобы в очередной раз видел меня такой. Стискиваю зубы и заставляю себя открыть материал, который скинула Делаж.

Нет, может эта женщина и сумасшедшая, но точно сделала за меня половину работы, не только прислав в отдельном файле речь выступления, но и проставив в скобках к каждому пункту номер фотографии.

И пусть я до сих пор ничего не понимаю в этой хирургической зауми, а от некоторых изображений хочется скривиться, набросать черновой вариант не составляет никакого труда. Когда спустя два часа дверь в кабинет открывается, у меня готова уже половина презентации.

Хочу отчитаться о проделанном, но не успеваю, потому что Рони переводит взгляд на ноутбук с крайне непередаваемым выражением лица.

— Охренеть, Фостер. Ты его починила.

Фыркаю.

— А ты сомневался?

— Ты расчленила его на моем диване. В хирургии после такого накрывают простынкой.

Снова фыркаю.

— Хорошо, что я не хирург.

— Не могу не согласиться.

Разворачиваю экран в его сторону: — Я сделала почти половину.

Быстро пробегает взглядом, одобрительно кивает, и я ничего не могу с собой поделать — тут же расплываюсь в улыбке.

— Собирайся.

Следом за Аароном иду на парковку и не могу не замечать, как он напряжен. Собран, сосредоточен. Словно в любой момент готов дать отпор. Наверное, на войне он вел себя точно также.

— «Не бойся», — хочу сказать ему. — «Со мной ничего не случится».

Хотела бы я и сам в это верить. Но пока он рядом — могу дышать спокойно.

***

Аарон Деймон.

В аэропорт мы прибываем за десять минут до окончания регистрации, и Фостер, несмотря на спешку, застывает столбом. Могу её понять. Тому, кто здесь бывает не часто, это всё кажется огромным, диким, шумным и беспорядочным муравейником.

Но времени приходить в себя у Фостер нет.

— Шевелись.

— Ага, — обалдело отзывается она, явно на автомате вцепляясь в мой локоть.

— Не бойся, — улыбаюсь уголком губ. — Не потеряю.

Она не перестает крутить головой во время регистрации, озирается по сторонам, когда вытаскивает телефон для прохождения досмотра, и даже на паспортном контроле смотрит куда угодно, только не в объектив камеры.

— В следующий раз останешься дома, — ворчу я, вручая Кэт сумку с ноутбуком. А она расплывается в улыбке от уха до уха:

— В следующий раз?

Черт.

К счастью, в желудке у Фостер очень вовремя и очень требовательно урчит, и я только теперь вспоминаю, что вообще-то, сегодня мы оба только позавтракали.

— Марш заправляться. Подталкиваю её в сторону ближайшей кафешки, где недовольно качаю головой на выбранное огромное бисквитное суфле и огромную порцию чая.

— Постоянно так питаешься?

— Ну да, — не знаю, как, но она умудряется откусить сразу половину и продолжает с набитым ртом.

Утыкаюсь взглядом в чашку с моим крепким кофе.

— В Лондоне красиво? — На красоту города я всегда смотрел через призму неприязни и отвращения, вот только Фостер тоже этого не расскажешь.

— Пойдем гулять — сама увидишь.

Едва заметно краснеет.

— Ты обещал мне другое…

В горле пересыхает моментально. А Кэтрин сглатывает, тянется к моей ладони и осторожно поглаживает большим пальцем внутреннюю сторону. То ли от прикосновений, то ли от этих слов по руке ползут сладкие мурашки, растекаются по всему телу и концентрируются тяжестью внизу живота. Что ты со мной творишь, Фостер? Докатился. Как подросток, от простых касаний…

— Еще пожалеешь о своих словах, — обхватываю её ладонь. — Вот прямо сегодня ночью и пожалеешь.

Внутри снова спирает, потому что этой ночью мне предстоит еще и кое-что такое, о чем пока не хочется даже думать. Иначе, боюсь, не заставлю себя сесть в самолет. И ей — ни за что не позволю.

А она закусывает губу, сверкает голубизной глаз.

— Деймон…

Сжимаю её пальцы и тут же отпускаю. Кэт залпом допивает чай и утыкается взглядом в стол.

— Знаешь… на счёт того досье…

В первую секунду не понимаю, о чем она, а уже во вторую хочу собственноручно придушить Патрика.

— Это случайно вышло, — словно прочитав мои мысли, также тихо говорит она. Случайно — у Монтгомери? Да никогда не поверю.

— Всё ещё злишься на меня?

Вскидывает глаза.

— Злюсь, но … — тут она уже неловко улыбается. — Выходит, уже… тогда я была тебе небезразлична.

Фыркаю от подобной самоуверенности. А она снова опускает глаза и сжимает опустевший бумажный стакан.

— Прости. Что… не рассказала… всего.

Сразу понимаю, о чем она, и вздыхаю. Ну какой же, все-таки, ребёнок.

— Фостер, у каждого есть что-то, что просто так не вывалишь первому встречному.

— Не в этом дело.

— Меня не смущает твоя неофициальная работа.

— Значит смущает другой аспект моей биографии, — кивает сама себе. А я снова вздыхаю и вполголоса признаюсь:

— В тот момент мне больше всего хотелось поехать к тебе в больницу, как следует опрокинуть на кровать и взять обещание, что больше никогда не посмеешь так рисковать.

— А почему не приехал?

Потому что тогда дал себе зарок держаться от неё как можно дальше. Вот только весь мой план с треском провалился.

— Потому что ты дрыхла после Коддиного молока.

Улыбается и оставляет стаканчик в покое, а я наконец-то, допиваю уже свой остывший кофе, закусывая куском пирога.

Совсем скоро объявляют посадку.

В самолете Кэтрин тут же прилипает к иллюминатору, а я мысленно благодарю рыжею за то, что догадалась забронировать места в ряду с двумя креслами.

— Пристегнись.

Одаривает меня улыбкой от уха до уха и послушно щелкает ремнем. Впрочем, энтузиазма Фостер хватает чуть больше, чем на час — сразу после легкого перекуса она неуверенно опускает голову на мое плечо и закрывает глаза. А я просто глажу её макушку, и скоро до меня доносится равномерное посапывание.

Надо же, заснула. Мне вот в самолетах всегда спится паршиво. Зову стюардессу, вполголоса прошу принести плед, и девчонка чуть старше Кэтрин протягивает требуемое, понимающе улыбаясь.

Отвечаю хмурым взглядом, накидываю на девчонку клетчатую ткань и, не сдержавшись, целую теплый висок. С каждой секундой я все ближе к Лондону.

Глава 23

Аарон Деймон.

— Машина ждет, — подлетает ко мне моё несчастье, сверкая глазами. Всё-таки в Лондоне с Кэт ничего не случится, поэтому отправил искать такси, пока меняю валюту на фунты.

Замечаю совсем рядом объектив камеры наблюдения и словно ненароком глажу девушку по плечу. Уверен, теперь Максвелл знает. Кэтрин смотрит слегка удивленно, а я улыбаюсь краем губ и откидываю со лба каштановую прядь.

— Идем.

Сажусь рядом с ней, называю водителю отель, откидываюсь на спинку и какое-то время просто смотрю, как за окном проносятся знакомые места. Сколько я здесь не был?

— Долго добираться? — Фостер придвигается чуть ближе, вырывая из невеселых мыслей.

— Минут тридцать, если не попадем в пробку.

В машине темно, поэтому водитель — очень надеюсь — не видит, как рука Кэт опускается мне на колено.

Вот и пусть смотрит только на дорогу. Разворачиваю ладонь к себе и поглаживаю середку пальцем.

Слышу чуть сбившееся дыхание и перемещаюсь на запястье, чуть сдвинув вверх рукав куртки.

— Вы можете ехать быстрее? — скорее рыкнул, чем сказал.

Водитель косится в зеркало заднего вида, усмехается и поддает газу. А я заставляю себя оторваться от окна и смотрю девушке в глаза — долго, не в силах оторваться. И то, с какой жадностью она впивается ответным взглядом, немного примиряет с тем, что я снова в Лондоне, что снова дышу этим проклятым воздухом и что об этом Бекеру уже совершенно точно известно.

Плохо помню, как выходим из машины, процедура заселения тоже не остается в памяти — все силы уходят на то, чтобы выкинуть из головы совершенно ненужные сейчас мысли.

Помоги же мне с этим справиться, Кэтрин…

Вжимаю её в стену за секунду до того, как дверь номера закрывается с тихим щелчком. Девушка вздрагивает, тут же обнимает в ответ, зарывается носом в макушку и шепчет:

— Я думала, с ума сойду, там, в машине…

Ловлю губами тихий всхлип, оглаживаю большими пальцами скулы, схожу с ума. Она дрожит, когда, стянув куртку, пробираюсь ладонями под её свитер. Не могу оторваться от губ, не могу перестать выглаживать спину, не могу ничего…

— Иди сюда, — сбивчиво произношу в поцелуй, хотя она и так ближе некуда. Кивает, прижимается теснее, обвивает руками шею. Краем сознания замечаю, что пытается выбраться из туфель.

Помогаю, стаскиваю еще и свитер, выцеловываю открывшуюся кожу на ключицах и притискиваю к себе.

— Хочу тебя.

Еще один тихий всхлип и короткий кивок. На мгновение мелькает мысль найти кровать, но сделать несколько шагов сейчас кажется неизмеримо сложным, и колено само вклинивается меж бедер, раздвигает, вжимается, давит.

Ответный стон продирает по позвоночнику волной мурашек. Лихорадочно целует, стаскивает одежду, и я не выдерживаю — все-таки подхватываю под бедра, краем глаза выхватываю кровать, отмечаю, что она огромна, мысленно обещаю убить рыжею и больше не думаю о ней ни секунды, опуская девушку спиной на покрывало.

— Стой, — сбивчиво, шепча говорит Фостер и отпихивает от себя.

— Господи, сплошное наказание, — смотрю на неё — раскрасневшуюся от поцелуев, встрепанную, взлохмаченную и стискиваю зубы, сдерживая порыв наброситься немедленно.

Она же сползает с кровати, копается в своей сумке и, возвращается, протягивая мне упаковку презервативов.

— Придурок ты, Деймон.

Желание продирает жаркой волной, оттесняет на задний план — когда она успела? — изумление, а Кэтр словно читает мои мысли:

— Пожалуйста, заткнись — все еще красная, находит губами ухо. — Не уж то я настолько шикарна, что сам Патрик Аарон Деймон, превосходный хирург, забывает самое очевидное?

В горле сухо, низ живота скручивает невыносимым возбуждением, но я нахожу силы и просто глажу горячую щеку.

— Уверена?

Рвано кивает.

— Эй, — подталкиваю её подбородок вверх, заставляя посмотреть прямо в глаза. — Мы можем и не торопиться.

— Нет, — она все еще красная, но голос, хоть и слегка дрожит, звучит вполне уверенно. — На мой день рожденье, ты не был такой размазнёй.

Раздвигаю её губы своими, но перед тем, как опрокинуть спиной на постель, серьезно прошу:

— Если вдруг передумаешь — просто скажи.

Кивает и снова затягивает на себя, сразу обхватывая ногами.

***

Когда снова могу дышать, осторожно прижимаю её к себе. Глажу по теплой щеке. И негромко спрашиваю:

— Как ты?

Смотрит подернутым поволокой удовольствия взглядом. Подается навстречу ласкающей руке. И также тихо отвечает:

— Знаешь, я без тебя не смогу.

Обнимаю, раскрываюсь навстречу её губам. Нехотя отстраняюсь, привожу нас в порядок, укладываюсь на бок и снова прижимаю к себе.

— Пить хочу, — сонно бормочет она, закидывая на меня ногу. Реальностью прошибает моментально, продирая холодом по позвоночнику.

Глажу Кэтрин по голове, накидываю на неё одеяло, и, убедившись, что задремала, иду к своей сумке, с самого дна вытягивая крохотный пузырек. Хвала богам, Ив додумалась взять номер с кухней.

Таблетка растворяется в стакане воды моментально, не оставляя после себя ни вкуса, ни цвета.

— Спасибо, — Фостер выпивает все без остатка и зевает, устраивая стакан на тумбочке. — Иди сюда?

Хмыкаю. Обнимаю обеими руками и жду, когда дыхание девушки станет ровным и размеренным. Но и после этого лежу рядом с ней еще минут пять.

Мне нужно, чтобы она не проснулась до самого утра.

Прости.

Одеваюсь быстро, какое-то время смотрю, как Кэт спит, разметав волосы по подушке, еще раз глажу по голове, и покидаю номер.

Такси вызвать не проблема, и вскоре я бездумно смотрю в одну точку, покачиваясь на заднем сиденье. Сердце бьется где-то в районе горла, ладони влажные, а во рту пересохло настолько, что язык, кажется, прилип к небу.

Прошу остановить за несколько кварталов до места назначения и остаток пути проделываю пешком. Поздний час не беспокоит. Знаю, что меня ждут.

Вывеску «Золотая фишка» замечаю издалека. На секунду замираю перед входом в казино, а потом решительно вхожу внутрь.

Меня не пытаются задержать. Наоборот, расступаются. Значит, он точно ждет. Игнорирую посетителей, игральные автоматы, столы для рулетки и покера, вместо этого уверенно направляясь в сторону лестницы. Путь на второй этаж помню до мельчайших деталей, толкаю знакомую дверь, и царившее в ней веселье сразу же замирает.

— Все. Пошли вон, — командует властный голос, несколько девчонок — наверняка младше Кэт — испуганной стайкой выпархивают наружу, а хозяин этого голоса громогласно, довольно хохочет, запрокинув голову и выставляя на обозрение идеально ровные белые зубы: —Все-таки явился.

Вскидываю голову и заставляю себя произнести:

— Здравствуй, дядя.

Глава 24

Аарон Деймон.

— Здравствуй, дядя.

Отхохотав, Максвелл поправляет очки, которые спустились по переносице и растягивает губы в приветственном оскале:

— Ну что я говорил, Рон?

Я отвык от этого имени, но сейчас даже не морщусь — не удалось переубедить Бекера в детстве, нет смысла делать это и теперь. Да и к тому же, Кэтрин называет почти так же.

— По-прежнему не пьешь чай? — ухмыляется дядя. Хмуро киваю. — А знаешь, — его ухмылка становится еще шире, — я приказал купить тебе Кофе. Как только увидел записи с камер.

— Надеюсь, в аэропорту? — хмуро интересуюсь я. Максвелл все понимает совершенно правильно.

— В номере камер нет. Можешь делать со своей девочкой всё, что хочешь и не думать, что кто-то в этот момент обсуждает её симпатичную задницу.

Хмурюсь сильнее, а дядя снова хохочет.

— Ты совсем не изменился, Рон.

Серьезно? Максвелл поднимается со своего кресла и ставит передо мной кувшин с молоком, чашку с готовым эспрессо и сахарницу. Но мне сейчас не до внезапной дядиной учтивости.

— Мне нужна твоя помощь.

— Знаю, — Бекер вмиг становится серьезным. — Забавно складывается жизнь. Правда, малец?

А вот теперь я с ним совершенно согласен, поэтому киваю еще раз, а потом наливаю в чашку молоко и делаю глоток. Идеально все, даже температура. Расчетливый ты сукин сын.

— Но с чего ты взял, что я буду тебе помогать? — столь же серьезно интересуется он. — Ты ушел, Рон. Сколько лет прошло? Одиннадцать? Тринадцать?

Если честно, я не считал. Да и не собираюсь.

— Потому что ты вне себя от радости, что оказался прав. И в обмен на помощь я соглашусь на все, что угодно.

— Даже убьешь? — он прищуривается и смотрит очень внимательно. Киваю, не раздумывая. Да, я чудовище. Да, не имею права ставить жизнь Кэтрин превыше чьей-либо. Но мне плевать. — Кто она для тебя? — снова без слов понимает Максвелл.

— Всё.

Я не задумываюсь над ответом, потому что, во-первых, давно для себя это решил, а во-вторых — врать дяде бесполезно. Он молчит долго. Очень, очень долго.

— Отвечу тебе завтра.

— Даже не спросишь, что именно нужно? — Максвелл равнодушно пожимает плечами:

— Под корень вырезать выродков, которые прятались за моим именем, вроде «Чёрный Лотос» и всех, кто угрожает твоей Катрине.

— Кэтрин.

— Написано — Катрина Натали Фостер.

Он узнал все за пару часов?

— А ты не стареешь.

— Приходится держать себя в форме, малец. Хватит про дела. Расскажи о себе.

— А то ты не знаешь, — усмехаюсь я.

— Одно дело — читать отчеты, другое — слышать напрямую, — ничуть не смущается Бекер. Мы говорим почти до рассвета, а потом я долго бреду в сторону отеля.

Такси брать не хочется, мне необходимо какое-то время просто побыть одному.

То, насколько замерз, понимаю, только оказавшись в тепле номера. Кэт крепко всё ещё спит, сбросив одеяло и свернувшись клубком.

Снотворное действует. Накрываю, скидываю одежду, устраиваюсь рядом и осторожно привлекаю к себе.

— Люблю тебя.

Перебираю растрепанные пряди, целую теплую макушку, глажу, раньше вывихнутое, плечо. И понимаю, что никогда себе не прощу.

— Уже сегодня, я покажу тебе Лондон. Проведу по местам, к которым, не испытывая особой любви к этому городу, все-таки сумел привязаться. А может быть, мы целый день проведем в постели? Такой вариант меня тоже устраивает.

А пока…спи несчастье.

Глава 25

Кэтрин Фостер.

Будит меня солнечный луч, нахально пригревшийся на щеке. Голова почему-то тяжелая и мутная, но на это наплевать совершенно, потому что стоит открыть глаза, и взгляд утыкается в коротко стриженый затылок.

Вчерашняя ночь вихрем проносится в сознании, пробегает сладкими мурашками по коже и оседает приятной тяжестью внизу живота.

Рони…

Его руки — по животу, груди, бедрам. Горячие губы на ягодицах. Жаркие прикосновения. Шепот в самое ухо. Проникновение, болезненно-сладкое. Выкручивающее нервы мучительное удовольствие.

Его стиснутые от желания продолжить немедленно зубы. Сорванное дыхание. Понимание, что сдерживается он только из-за меня.

Глубокие, жадные поцелуи. Мои руки вокруг его шеи. И взрыв, уносящий куда-то за пределы.

Осторожно, чтобы не разбудить, утыкаюсь носом в затылок и прикрываю глаза. Я могу пролежать так вечность. Только теперь понимаю, что впервые вижу его спящим, впервые просыпаюсь с ним рядом, впервые могу воровать минуты бесценной близости, когда он кажется таким уязвимым и беззащитным.

— Люблю тебя, — шепчу одними губами. — Люблю до безумия.

— Фостер, — хрипло раздается в ответ. — Какого хрена ты вчера не задернула шторы?

Чуть не подскакиваю на кровати. Он ведь не слышал?! Не знаю почему, но признаться вслух пока еще страшно.

— Дай подумать, — обнимаю обеими руками и сильнее зарываюсь носом в затылок. Теперь уже можно, теперь он совершенно точно проснулся. — Может, потому что сразу от двери ты притащил меня в кровать?

Аарон разворачивается ко мне лицом. Смотрит внимательно, выискивает что-то понятное ему одному, и я не выдерживаю — запускаю ладонь в его волосы, схожу с ума от того, как пряди скользят между пальцами черным шелком…

— Доброе утро, — почти шепчу и несмело улыбаюсь, очень надеясь, что опять не краснею. И хоть в голове еще туман, потянуться и прижаться щекой к его виску кажется самым правильным, что сейчас можно сделать.

— Как спалось? — тихо спрашивает он.

— Лучше всех, — голос чуть дрожит от захлестывающей с головой нежности. А потом его рука гладит между лопаток, и мыслей не остается вовсе, только горячая волна, медленно ползущая по спине вниз. Сорвавшийся было стон он перехватывает поцелуем — долгим, глубоким, неторопливым. — Рони, — шепчу я, на секунду оторвавшись от его губ.

— Рони…

— Что? — легкие касания по щеке, виску, скуле. Мотаю головой и целую уже сама, отпихиваю одеяло, перекидываю ногу через его бедра, укладываюсь сверху, вжимаюсь всем телом и не могу сдержать сдавленного стона. Хочу, чтобы так начиналось каждое утро с ним. Хочу, чтобы не переставал гладить меня по спине.

— Опоздаем на завтрак, Фостер, — раздается в ухо его голос. Я бы почти повелась, не звучи он столь хрипло.

— На хрен завтрак.

В ответ получаю укус в плечо:

— Сколько раз я просил не выражаться…

Затыкаю поцелуем, и в отместку мне тут же прикусывают язык, но это не больно, это одуряюще хорошо — до нового стона, до жаркой дрожи… А его пальцы разминают каждый позвонок, выглаживают, заставляют дрожать, и в какой-то момент я осознаю, что уже притираюсь бедрами, а рукой шарю по покрывалу, ища отброшенную с вечера пачку.

Нахожу, вкладываю Аарону в ладонь, на секунду встречаюсь с ним взглядом и замираю. Сейчас, когда комната залита светом, а не тонет в полумраке сумерек, его не узнать. Зрачок расползся по радужке, оставив место лишь тонкому свинцовому ободку, с пересохших губ срывается частое дыхание, на шее пульсирует вздувшаяся синяя жилка…

Смотрит внимательно, не отрывает жадного взгляда от моего лица, и приходит мысль, что я, наверное, сейчас выгляжу не менее возбуждающе.

— Уверена? — снова хрипло.

— Ты каждый раз будешь спрашивать?

— Да.

***

Затихая, утыкаюсь в него, и когда способность дышать возвращается, виновато трусь носом об отчетливо проступающий след укуса.

— Просто для справки, Фостер, — его голос все еще хриплый и на полтона ниже. — На мне синяки за пару часов не рассасываются.

— Походишь так. Не переломишься, — зарываюсь куда-то ему в шею. Чувствую его пальцы в своих волосах и понимаю — не сердится.

Мне спокойно и хорошо, на веки опускается тяжесть, и я почти засыпаю, чувствуя, как его ладонь ерошит мои волосы, но Деймон тут же трясет за плечо, и приходится недовольно приподнять голову.

— Душ.

Выразительно смотрю на отброшенную с вечера футболку Аарона, как оказалось, в его вещах так удобно и уютно.

— Даже не думай. Подъем.

— Ну, Рони…

Он выгибает бровь.

— Оттащить на руках?

— Так я скоро ходить разучусь, — бурчу я, нехотя сползая, а он вдруг тянет к себе за руку.

— Эй, Кэтрин.

— М? — с удовольствием отвечаю на поцелуй.

— Доброе утро.

Ничего не могу поделать с тем, что губы сами расползаются в улыбке.

Глава 26

Аарон Деймон.

После душа девушка первым делом отзванивается Александре, заливает про высокую температуру, весьма натурально кашляя в трубку, а, когда разговор заканчивается, виновато вздыхает.

— Как же я ненавижу врать..

— Даже не знаю, чем подколоть. Тем, что ты работаешь на журналиста, или же… Что ты, мать его за ногу, агент ФБР? — она подходит и ударяет каким-то журналом по голове.

— Придурок! Они мне не чужие люди.

— Да, я заметил, — фыркаю я, и на мою голову вновь обрушился удар посильнее.

— Одевайся. Бегом, — порой, я забываю роли в наших отношениях.

***

— Ты напряжён. Волнуешься?

Киваю, не зная, как перевести тему. К счастью, очень вовремя раздается звонок телефона. Гляжу на экран — рыжая.

— Здравствуй, — с набитым ртом приветствует она. — Не разбудила?

— Завтракаем.

— Приятного, — Ив перестает жевать и шелестит какими-то бумагами. — Про конференцию не забыл?

— С тобой забудешь.

— Ты выступаешь вторым. Презентацию до пяти вышли на почту организаторам, адрес сейчас скину. Начало в девять тридцать, вечером банкет, но ты, — тут ее голос начинает сочиться ехидством, — можешь на него не ходить.

— Как там дела? — ее подколки привычно игнорирую.

— На тебе свет клином не сошелся, — фыркает она. — Справляемся.

И отсоединяется.

— Все в порядке? — уминая вафлю с сиропом, интересуется Фостер. Почему вафлю? Потому, что в меню не было, слава богу, ничего со словом «печенье».

Объясняю про презентацию, и девушка клятвенно заверяет, что как только вернемся в номер, так сразу сядет ее заканчивать. Однако за то, что Кэт про нервозность забывает начисто, Ветте можно сказать «спасибо».

Она поспешно запихивает в себя остатки еды, чуть не несется в номер, и, вытащив из сумки ноутбук, устраивается на кровати.

— Расслабься, — треплю её по макушке и фыркаю. — До пяти еще куча времени.

— Ты думаешь, — Фостер поднимает на меня взгляд, — я хочу потратить его на презентацию?

От её откровенности в горле пересыхает. После прачечной, куда я заодно оттащил и шмотки Кэтрин, погружаюсь в текст выступления, в который раз мысленно благодаря рыжею. Для нее и в самом деле важно мое участие, и на секунду становится стыдно, что на конференцию мне плевать, и согласился я только из-за подвернувшейся возможности здесь оказаться.

— Эй, иди сюда.

Кэт перебирается ко мне в кресло, и презентацию мы заканчиваем вместе, а потом долго целуемся, не потрудившись даже вернуться на кровать.

Она сидит у меня на коленях, податливо раскрывается навстречу ласкам, а я, то выглаживая спину, то пробегая пальцами по животу и ребрам, очень, очень сильно стараюсь не думать, чего вздумает потребовать Максвелл. Потому что от этого зависит практически все.

Глава 27

Кэтрин Фостёр.

Ближе к обеду Аарон все-таки вытаскивает меня гулять. Иду рядом с ним, откровенно пьяная от ласк и поцелуев. Жадно вслушиваюсь в негромкий низкий голос, но слов почти не улавливаю, а просто смотрю на его губы, очень стараясь не прижаться к ним прямо сейчас. А вокруг красиво, очень. Заснеженные, будто из сказки, домики, брусчатка под ногами, удивительная архитектура. Кажется, я никогда не была так счастлива.

— Странно, — сболтнула я, не думая.

— О чём ты?

— Чего они все так пялятся? — бурчу, вертя головой.

— Никак не могут понять, каким образом такой угрюмый тип как я, подцепил твою смазливую физиономию.

Я расплываюсь в улыбке:

— Ты старше на год!

Хмыкает:

— Сойдет, — кивнул, будто соглашаясь сам с собой.

Смеюсь и, а он, пользуясь тем, что в проходе никого, прижимает к стене, быстро целуя в губы.

— Давай всем говорить, что ты жутко богатый тип, — фыркает мне на ухо. — И я прибилась к тебеименно по этой причине.

— Ребёнок…

***

Аарон Деймон.

Гуляли мы пока на улице окончательно не стемнело. Пользуясь местонахождением, я привёл Фостер обратно в отельный ресторан, нужно накормить её ужином.

— Спасибо, — она навалила на тарелку всего, что может туда поместиться. — Было здорово.

Ничего не говорю, просто киваю и рассматриваю ее, такую красивую.

— Я могу пойти на эту твою конференцию завтра?

— Не самая лучшая идея, — совершенно честно отвечаю я. И хоть взять её с собой совсем не сложно, сразу после нее мне необходимо повидаться с Бекером. Усыплять ее еще и сегодня я не собираюсь.

— Ладно, — вздыхает Кэт. — А это надолго?

— Постараюсь свалить оттуда, как только смогу, — обещаю я, и она, наконец-то, улыбается. Забывая жевать, вываливает на меня впечатления от прогулки, потом переключается на редакцию, друзей, рассказывает даже что-то о своей семье, а я ловлю себя на мысли, что готов слушать ее болтовню бесконечно.

— Патрик Деймон? — Резко разворачиваюсь и, очень стараясь не выдать изумления, сухо киваю подошедшему.

— Чем обязан? — Чертов ты сукин сын. Тот, кто ни разу не видел Максвелла Бекера, сейчас может принять его не за матерого гангстера, а за доктора наук или профессора. Идеально подогнанный костюм-тройка, очки, завязанные в хвост волосы, до блеска начищенные ботинки, обручальное кольцо на левой руке и толстая папка с документами в правой.

Судя по всему, именно такое впечатление у Кэтрин и складывается, потому что смотрит она на моего единственного родственника с любопытством, но без настороженности.

— Мэтью Винсет, — с идеальным американским акцентом «представляется» дядюшка. — Западная Вирджиния, Хантингтон. Имею удовольствие принимать участие в завтрашней конференции. Позволите присесть?

Киваю, и, очень стараясь не скрипеть зубами, представляю девушку:

— Кэтрин Фостер.

—Весьма, весьма приятно, — кивает старый ублюдок. — Мистер Деймон, ваш доклад и мастерки сделанная презентация производят неизгладимое впечатление. А поскольку тема моего выступления косвенно связана с вашей, не затруднит вас до начала конференции обсудить некоторые моменты? Нет, конечно, если вы заняты очень сильно…

— Я подожду в номере, — поднимается на ноги Фостер, кивает нам обоим, едва заметно касается моего плеча и уходит.

— Потрудись объяснить этот цирк, — выдавливаю я сквозь зубы.

— Нужно поговорить, — пожимает плечами Максвелл. — Или ты собрался вторую ночь поить её снотворным?

— Ты вроде как говорил про отсутствие камер, — еще тяжелее цежу я.

— Да нет там камер, — благодушно усмехается дядя. — Успокойся, Рон. Просто я тебя знаю.

Я сам себя иногда не могу понять, а человек, который не видел меня почти тринадцать лет… Ладно, неважно.

— Давай, — барабаню пальцами по столу. — Выкладывай.

— Не здесь, — Бекер поднимается на ноги. — Идем в переговорную. Она свободна.

— И сколько ты заплатил, чтобы тебе ее предоставили?

— Ни фунта, — дядя снова пожимает плечами. — Это мой отель.

Нет, я все-таки убью Иветту. Впрочем, откуда ей было знать. В переговорной он запирает дверь, усаживается на ближайший стул и плюхает на стол ту самую папку.

— Здесь все, что моим людям удалось нарыть по «Чёрным Лотосам».

— То есть, ты согласен? — осторожно спрашиваю я.

— Я — да, — Максвелл смотрит на меня пристально и очень, очень внимательно. — Теперь дело за тобой.

Пытаюсь усмирить зашедшееся рваным ритмом сердце.

— Чего ты хочешь?

Дядя отвечает не сразу, но, когда раскрывает рот, понимаю — лучше бы молчал.

— Того, что хотел тринадцать лет назад, Рон.

Голову сдавливает тисками, и последние слова я слышу словно сквозь толщу воды.

— Ты вернешься и станешь моей правой рукой.

Нет. Чертов ублюдок.

— Нет! — рявкаю я, стукнув кулаком по столу.

— Ты обидел меня тогда, — ровным тоном отвечает он. — Очень сильно обидел. И очень сильно подвел.

Злость, ярость, отчаяние — все это смешивается в единый клубок, ногти впиваются в ладони до боли, и я очень сильно стараюсь хотя бы дышать. Расчетливый мудак. Он ждал столько лет. И, когда подвернулся случай — использовал его, чтобы ударить по самому больному.

По Кэтрин.

Потому что согласиться — значит, навсегда вернуться в Лондон. Бросить работу в больнице. Бросить привычную жизнь. И больше никогда не увидеть её.

— Да не убивайся так, Рон, — словно читает мои мысли Максвелл. — Бери её к нам. Судя по её «подработке», девчонка далеко пойдет.

А вот теперь я его бью. С размаху, в челюсть. Точнее, почти бью. Потому что дядя всегда был быстрее.

— Проваливай, — рычу я, вырывая перехваченную руку. — Проваливай отсюда!

— Ты знаешь, где меня найти, Рон.

Подхватывает папку и выходит, аккуратно прикрыв дверь. А я не знаю, сколько сижу, уткнувшись лбом в перекрещенные на столешнице руки. И что делать дальше — не знаю тоже. В конце концов нечеловеческими усилиями заставляю себя встать и возвращаюсь в номер.

Потому что с Фостер вполне станется начать меня разыскивать.

— Еще пять минут — и я бы пошла присоединяться к вашей беседе, — сообщает она с порога. — Потому что, ну черт возьми, наболтаетесь завтра на конференции.

И потрясено замирает.

— Что случилось, Аарон?

Хреново я умею держать перед ней лицо.

— Иди сюда, — дергаю её на себя и крепко обнимаю. Наверное, сжимаю слишком сильно, потому что Кэт вздрагивает, но прижимается крепче и тихо просит:

— Расскажи.

— Общался с Монтгомери, — ненавижу себя за очередную ложь. — Обстоятельства изменились.

— У него… не получится, да? — еще тише спрашивает Кэтрин. Киваю, а она вдруг утягивает меня на постель, до боли стискивает пальцы и смотрит в глаза. — Давай уедем. Куда угодно, где нас не найдут эти «Лотосы», не найдет никто.

— Рехнулась? — надеюсь, выходит не очень злобно. — А как же Александра? Уильям? Сопляк? Работа?

Кэт отвечает не сразу.

— Я буду скучать по ним. Очень. Но, Аарон… Если с тобой что-то случится…

Девушка сглатывает и сдавленно продолжает:

— То, что я сказала вчера… Это было всерьез, — опускает голову и совсем тихо произносит: — Не смогу без тебя…

Боль рвет на куски, когда стираю с её щек влажные дорожки.

— Эй, ну что такое. Тише… Все хорошо…

— Я люблю тебя, Аарон.

Признание выбивает почву из-под ног, я не выдерживаю, сгребаю в охапку, и вот теперь девушка плачет, уткнувшись мне в плечо. Обнимаю сильнее, тихо укачиваю.

— Я что-нибудь придумаю.

Глажу её по спине, целую макушку, терпеливо жду, пока успокоится, но и после этого не отпускаю, продолжая крепко прижимать к себе.

Я что-нибудь придумаю, Кэтрин. Обещаю. Потому что мне без тебя теперь тоже никак.

Глава 28

— Погоди, ты тогда напился? — не веря в историю спрашивает Кэт.

— Да, Монтгомери меня тащили до дома тогда.

— Поверить не могу, что они женаты, — ерзает, вытаскивая из-под бока наверняка онемевшую руку, и я подтягиваю её повыше, зарываясь носом в макушку. Молчит, прижимаясь теснее, а вскоре засыпает прямо у меня на груди.

Стараясь не потревожить, едва заметными движениями ерошу волосы и не могу перестать думать.

В Монреаль, не решив проблем с «Чёрным Лотосом», возвращаться бессмысленно. Круглосуточную охрану к ней я не приставлю. Лично не спускать с неё глаз очень хочется, но тоже не получится. К тому же, кто знает, какие карты припасены у них в рукаве. А мой главный козырь внезапно оказался мелкой разменной картой.

Хотя почему внезапно? Признай, ты все это время знал. Знал, что лично для тебя Бекер выставит условия поистине невыполнимые. Знал, и все равно надеялся, что дядя окажется чуть меньшим невыносимым ублюдком, чем ты его запомнил. Идти и просить еще раз — бессмысленно. Он не изменит своего решения и не отступит. Пойти на поводу у собственного желания и увезти девушку как можно дальше? Кэтрин сама теперь хочет того же.

Где нас не будут искать? Эмираты? Австралия? Южная Америка? Но, черти меня дери, это же Фостер! Жизнь взаперти в первые же дни встанет ей поперек горла. Она возненавидит постоянные переезды и поддельные документы, а страх быть обнаруженной намертво въестся в подкорку. А еще она слишком привязана к Александре и лучшему другу. Кем нужно быть, чтобы отнять их у неё? Человеком, вдруг полюбившим её больше жизни?

Горько усмехаюсь внезапно проснувшейся сентиментальности, осторожно устраиваю Кэтрин на кровати, укрываю одеялом, а сам еще долго сижу, не сводя взгляда с её лица.

Прости. Я эгоист. Так сильно люблю тебя, что не готов отпустить. Но и увезти на край света — тоже не могу себе позволить. Что мне делать, Кэт?

***

Конференция проходит словно в тумане. Собственное выступление, ответы на вопросы и беседы во время перерыва я не запоминаю. Помню лишь отчетливое желание свалить отсюда, вернуться в отель и забраться к девушке под одеяло. А потом звонит рыжая.

— Не забыл! — рявкаю я, принимая вызов. — И уже выступил!

— Аарон, — ее голос тихий, напряженный, и я сразу понимаю — что-то случилось. Холодею, потому что отчетливо осознаю и еще одно — это связано с Кэтрин.

— Говори.

— Приходил человек. Представился отцом Кэтрин, — твою мать, почему девчонка? Им же нужен я. Настраиваю слушать дальше, хоть и сложно. — Я отказала в том, чтобы показывать анализ крови без удостоверения личности и он ушёл.

— Хорошо. Я тебя понял.

— Это ещё не всё. Я долго думала, почему именно этот анализ и…

— Говори, — я уже не чувствую, как дышу.

— Кровь, которую взяла, я ее исследовала. Повторно…

— И? — голос внезапно садится почти до хрипа.

— На первый взгляд ничего странного, — Делаж сглатывает. — Но потом я сравнила результат с предыдущим анализом. — Она делает паузу, будто подбирая слова. — Ей что-то вкололи и скрыли, из-за многочисленных травм и введённого промедола, мы не рассматривали этого… Эта дрянь внутри… Она меняет её, Аарон.

Пальцы до боли стискивают трубку.

— Меняет?

— Структура её крови стала иной.

— Это смертельно?

— Не знаю.

Сердце колотится где-то в горле, когда задаю следующий вопрос:

— Ты можешь что-то сделать?

Молчание, а потом:

— Нет.

На секунду зажмуриваюсь и сжимаю зубы. И хоть на следующий вопрос ответ уже знаю, все равно его задаю.

— А кто может?

— Те, кто это провернул. «Чёрный Лотос».

Она говорит что-то еще, но я уже не слышу. А потом и вовсе нажимаю отбой. Потому что теперь — все это уже неважно. Утром, смотря на спящую девушку, я почти смирился с мыслью, что нам придется уехать. И главным желанием на тот момент было сделать её жизнь в бегах как можно менее невыносимой.

Я не смогу. Прости.

Как добираюсь до «Золотой фишки», не помню. Максвелл не смеется и набившего оскомину «что я говорил» — тоже не произносит. Он просто смотрит. Очень долго и очень внимательно.

— Здравствуй, Рон.

— У меня встречное условие.

— Говори.

— Ты не вырежешь «Чёрный Лотос» сразу. Все, кто любым образом замешан в восстании, должны остаться в живых. И быть очень, очень разговорчивыми.

Бекер поднимается, достает из сейфа ту самую папку, раскрывает на столе и выкладывает передо мной несколько листков.

— Марк Хейли, Томас Миллер — хирурги. Лиа Сандерс — бактериолог и вирусолог. Мия и Заклай Милпорт — генетики. Марсель Пенбрук и все его ребята — обычные бандиты, но хорошо владеют оружием…

Он называет еще с десяток имен, но их я не запоминаю. Половина из них учёные и врачи, та дрянь, скорее всего, их изобретение.

— Кто стоит во главе?

— Кевин Марли.

Смотрю на фотографию и пытаюсь понять, кого же ненавижу больше — его или все-таки дядюшку.

— Сколько времени тебе нужно?

— Сутки. Может, чуть больше, — на скептический взгляд дядя пожимает плечами: —Ты многое забыл, малец. Мои люди вылетают сегодня. Я вместе с ними. Послезавтра можешь отправлять девушку в Канаду.

Чувствуя, как внутри все сжимается, произношу:

— Я могу вернуться с ней и закончить дела?

— У тебя неделя, — отвечает Максвелл, а потом ставит передо мной исходящую паром чашку. Машинально делаю глоток, и с трудом удерживаюсь, чтоб не зайтись кашлем. — Привыкай, Рон.

Ничего не говорю и просто глотаю горький черный чай.

— Патрик Монтгомери, — меж тем произносит дядя. — Он не будет мешать?

— Я с ним говорил. Нет.

Бекер снова смотрит долгим пристальным взглядом.

— Мне жаль, что все так складывается, Рон.

— Не ври, — выплевываю я. — Ты сейчас просто счастлив.

Отставляю недопитую чашку с чаем, разворачиваюсь и ухожу. Знаете, я почти начал думать, что у меня появился шанс оставить позади все, что складывало жизнь в слово «дерьмо». Но, видимо, убийце и сыну шлюхи нечего и надеяться на милости. Но рядом с ней — так хотелось.

Когда возвращаюсь в номер, обнаруживаю девушку свернувшийся на кровати поверх покрывала и крепко обнявшим мою подушку. Присаживаюсь рядом и замечаю, что она нацепила мою футболку.

Хмуриться во сне, а между бровями залегла скорбная складка. Хочу разгладить ее поцелуем. Мне этого делать уже нельзя, но чего не позволено еще больше — за те несколько дней, что нам осталось вдвоем, хоть как-то себя выдать. Поэтому наклоняюсь и осторожно касаюсь ее губами.

Ты будешь злиться. Ведь это же ты. Может, даже возненавидишь. И так будет лучше всего.

Вспоминаю её признание, и, чувствуя, как умирает что-то внутри, прохожу поцелуями от носа к виску.

Прости за всю боль, что скоро причиню.

Она сильная, а значит — справиться. Друзья будут рядом, на то они и друзья, а её просто замечательные. А я — как когда-то и Максвелл — буду наблюдать издалека. Помогать и направлять. Решать проблемы и разделять радости. Вот только она об этом не узнает. Скольжу по щеке и прижимаюсь к губам.

Я люблю тебя, Кэтрин Натали Фостер.

Глава 29

Кэтрин Фостер.

Сквозь полудрему чувствую горячие губы. Толком не проснувшись, отвечаю на поцелуй, закидываю руки на шею, притягиваю к себе.

— Ты вернулся…

И пусть в груди все еще больно, когда Рони рядом — мне так спокойно… Отрываемся друг от друга, когда воздуха не остается совсем. Сажусь на кровати и только теперь открываю глаза.

Ох, черт. Я думала, что лучшее, что видела на нем — это зеленая форма хирурга. Однако теперь смотрю на него, одетого в черный строгий костюм и понимаю, что та безнадежно проигрывает.

— Привет.

— Задремала? — привлекает меня в объятия.

— Ждала тебя и заснула, — трусь носом о ткань пиджака и замираю от следующих слов:

— Снова говорил с Патриком.

— И?

Мне так непривычно страшно, что боюсь поднять взгляд, поэтому просто вжимаюсь сильнее, и, кажется, начинаю дрожать.

— У него все получится.

А вот теперь я вскидываю голову, ошарашенно смотрю на Аарона, словно не веря, и вдруг совершенно по-детски переспрашиваю:

— Правда?

Кивает, почему-то смотря в сторону, а не в глаза, но эйфория накатывает с головой, а давящий на плечи со вчера груз уходит без остатка, и я не сразу осознаю, что эта самая эйфория сводит с ума, заставляет торопливо стаскивать с его плеч пиджак, путаясь в узле, стягивать через голову галстук, и, то и дело сбиваясь — расстегивать крошечные пуговицы на чёрной рубашке.

И Аарон отвечает не менее жадно. Отстраниться он пытается только тогда, когда одежды на нас не остается совсем. Торопливо обхватываю руками и ногами, мотаю головой.

— Нет. Сегодня замечательный день, — он устало улыбается и ничего не отвечает.

***

— Прости, — хрипло говорит Аарон, когда все заканчивается, и он — вечность спустя — поднимает голову, большим пальцем стирая с щеки влажную дорожку.

— Шутишь? — выходит также хрипло, но за слезы не стыдно. — Не затыкай ты мне рот, я бы кричала от удовольствия.

Улыбается краем губ.

— Ты сумасшедшая, Фостер.

— И кто в этом виноват? — Стараясь не морщиться, устраиваюсь рядом, закидываю ногу на его бедро и тянусь к губам. — Даже не пытайся прямо сейчас оттащить меня в душ.

Он отвечает на поцелуй и вдруг сгребает в охапку, крепко-крепко обнимая:

— Не буду.

***

Аарон Деймон.

Время бежит слишком быстро, и остановить его — не получается. Чувствую себя лицемером и предателем всякий раз, когда касаюсь её губ. Когда пробираюсь руками под одежду. Когда вжимаю спиной в поверхность кровати. Как получается держать лицо — не имею понятия.

Видимо, дядина школа не прошла даром. Бекер звонит всего раз — сообщить, что начал зачистку «Чёрного Лотоса». Все эти дни внимательно присматриваюсь к Кэт — мысли о том, что дрянь в её крови оказывает воздействие на организм, не идут из головы.

Но изменений не замечаю. Фостер продолжает врать Флетчер и писать короткие сообщения Мёрфи. А потом чаще всего отшвыривает телефон и забирается ко мне на колени. Или обнимает со спины. Или вытягивается рядом. Или встает вместе со мной под струи душа. А я никак не могу насытиться.

Завожу по ночам привычку неотрывно смотреть на её лицо, словно пытаясь запомнить до последней черточки. Потому что скоро буду видеть только в прикрепленных к отчетам фотографиях, а такой безмятежно спящей — уже никогда.

— Ты не спишь? Поздно ведь.

Глажу Кэтрин по щеке.

— Уже ложусь.

Засыпай.

Но Фостер поднимается на локте и смотрит в глаза.

— Что с тобой, Аарон?

Все эти два дня… Все-таки заметила.

— Волнуюсь, как со всем этим справится Монтомери, — снова ложь, за которую хочется себя убить.

— Знаешь, — возвращается на мое плечо и негромко признается, — а я выбросила это из головы. Это неправильно, понимаю, ведь меня это тоже касается. Просто… когда ты рядом, все остальное…

Не выдерживаю и сгребаю в охапку. Как же сильно ты скоро возненавидишь меня, Кэтрин?

Губы, прижавшиеся к моим, лишают способности думать. А потом её ладонь скользит вниз по телу, и мыслей не остается совсем.

***

А утром телефон коротким писком извещает об СМС от Максвелла.

— Дело сделано.

И — короткая строчка с адресом.

***

Монреаль встречает нас метелью.

— Твою же мать, — ругается Фостер, вываливаясь из здания аэропорта и тут же стряхивая снег с волос.

— В такси, быстро.

Заталкиваю её в машину и устраиваюсь рядом.

— Куда сейчас?

— Домой, забросим вещи. А потом мне нужно к Патрику.

— Можно с тобой? — тихо спрашивает Кэт. Качаю головой, и девушка, хвала богам, не пытается спорить. — Хорошо. Меня ждут Хардмоны, а потом заехать к тебе в больницу?

— Валяй. Встретимся там.

Если Бекер сказал, что опасности больше нет, значит, это и в самом деле так. Потому что дядя, черти его дери, всегда знал, что делает. И работал на совесть.

Переступаем порог квартиры, и Кэтрин тут же прижимает меня к стене.

— Знаю, что ты торопишься, — шепчет на ухо. — Просто хотела сказать «спасибо». Это…

Сглатывает и продолжает.

— …Это были лучшие три дня в моей жизни.

Серьезно. Она специально это делает? Что-то почувствовала, и теперь старается сделать так, чтобы мысль вот-вот оттолкнуть её стала невозможной, а не просто невыносимой?

Мягко целую в губы и совершенно честно отвечаю:

— Для меня тоже.

Метель расходится вконец, поэтому в её квартиру отвожу лично и долго не могу оторваться от неё на прощание. Не знаю, зачем Флетчер решила устроить ужен здесь, а не у себя, но мне как-то на это плевать.

— Смотри по сторонам и под ноги.

— Так точно, — она целует меня напоследок и почти бегом устремляется в сторону здания. Соскучилась. И по Александре, и по Уильяму. Хорошо, что так привязана. С ними ей будет проще.

Забиваю в навигатор присланный Максвеллом адрес, и, стараясь разглядеть в кромешной метели хоть что-то, медленно ползу в указанном направлении.

Нужно связаться с Монтгомери и спросить, не задели ли дядины зачистки и его тоже. Нужно зайти к рыжей и сказать, что увольняюсь. Нужно как-то объяснить все это им обоим. Но сначала — разобраться с теми, кто посмел навредить Кэтрин.

И я им не завидую.

Глава 30

Кэтрин Фостер.

Александра встречает крепкими объятиями.

— Эй, полегче! — но она только отмахивается и притягивает еще ближе.

— Так рада, что ты поправилась.

А уж я-то как устала кашлять в трубку. Но соскучилась неимоверно.

— Уильям с Одри в гостиной, — бросает Алекс возвращаясь к готовке, а я судорожно плетусь к Хардмону, предвкушая сердитый взгляд Уильяма.

—Эй, Кэт.

— М?

— Случилось что-то хорошее? Ты вся светишься.

Улыбаюсь и думаю — а почему бы и нет.

— Я влюбилась, Александра.

Аарон Деймон.

Сквозь пургу и метель навигатор ведет меня к самым окраинам Монреаля. Петляю по малознакомым улочкам и наконец упираюсь в глухой высокий забор. Глушу мотор, набираю номер.

— Открывай.

Железные ворота расходятся без единого звука, я заезжаю на территорию и почти вслепую бреду на единственный источник света, который оказывается распахнутой дверью.

— Здравствуй, племянничек.

Максвелл выходит встречать меня лично. Хмуро киваю, скидываю пальто и оглядываюсь.

Холл выдержан в бежевых тонах, у стен расположились мягкие диваны, под потолком — телевизионная панель… Почти уютно, если не брать в расчет усеянный мелкими осколками пол, несколько дырок в обшивке дивана и разбившийся вдребезги цветочный горшок. На затянутых в бронежилеты и застывших по периметру фигурах не задерживаю взгляда.

— Уж извини, — хмыкает Бекер. — Прибраться не успел.

— Что это за место?

— Одна из лабораторий «Чёрного Лотоса». А теперь моя новая резиденция, — представляет дядя, а я снова хмурюсь:

— Ты и здесь обоснуешься?

— Мы, — поправляет Максвелл. — Всегда полезно расширять сферу влияния.

— Ладно, — и, хоть меня все это тоже касается, сейчас откровенно плевать. — Давай к делу.

Ступая по битому стеклу, поднимаемся на второй этаж и проходим длинным коридором, в самом конце которого дядя тянет на себя тяжелую, явно бронированную, дверь.

— Заклай, — кидаю взгляд на табличку и внутренне передергиваюсь.

— Надо сказать, чтобы сняли, — морщится дядя, проходит внутрь, плюхается в широкое кожаное кресло и закидывает ноги на стол. — Закрой дверь.

Здесь нет ни битого стекла, ни разломанной мебели. Почти чисто, а по дядиным меркам так и вовсе должно быть идеально — на такую мелочь, как отпечатки пальцев на лакированной столешнице он никогда не обращал внимания.

— «Чёрного Лотоса» в Монреале больше нет, — меж тем заявляет Бекер. — А все, с кем ты хотел говорить — заперты в камерах.

— Здесь есть камеры?

— Да, — скалится он. — В лабораториях.

Ублюдки. Гоню от себя мысли, что Кэт могла оказаться в одной из них.

— Свою часть контракта я выполнил. Дело за тобой.

Поднимаю на него потяжелевший взгляд и перехватываю такой же, не менее напряженный.

— Разве я сказал «нет»?

— У тебя неделя, Рон.

— На память тоже не жалуюсь, — почему эта фраза прозвучала в голове голосом Фостер?

— Хочу предупредить, — словно не слыша, продолжает дядя. — Если со мной что-то случится…

— Можешь не продолжать, — ненавижу ублюдка всей душой, но заставляю себя криво усмехнуться. — Меня найдут с перерезанным горлом в каналах Монреаля или же в Темзе.

Бекер молчит, а потом негромко произносит:

— Не тебя, Рон.

Чувствую, как злость удушающей волной поднимается к горлу.

— Попробуй хоть пальцем тронуть Кэтрин, и — клянусь — я порежу тебя на куски.

— Зависит только от тебя, — не дает мне договорить Максвелл. — А теперь иди.

Почти физически ощущаю, как на шее захлестывается удавка. Нет, я и раньше не планировал подобной низости, но теперь… Сейчас не время.

Вдох, выдох — и я снова могу говорить спокойно.

— Что ты им вколол?

— Название тебе ни о чем не скажет. Но разливаться соловьем будет каждый.

— Где Кевин?

— Тебя проводят. — Дядя вытягивает из кармана трубку, набирает номер и дает несколько коротких распоряжений. Но, когда уже подхожу к дверям, негромко окликает: —Рон?

— Ну что еще?

— Прости.

На это ничего не отвечаю и покидаю комнату.

***

Скованный по рукам и ногам главари ублюдков — Кевин Марли, встречает меня едва слышным злобным рыком, а мутный взгляд осоловевших глаз одаривает неприкрытой ненавистью.

Что ему вкололи? Впрочем, неважно. Камера небольшая — сюда только и поместились, что узкая койка со стоящей рядом капельницей, раковина, унитаз и крохотный стол со стулом. На него и сажусь.

Наверное, когда-то его боялись. А сейчас Марли выглядит попросту жалко.

— Что вы вкололи девушке? — очень стараясь говорить спокойно, спрашиваю я. Он дергается, звякнув цепью наручников, но препараты в его крови оказываются сильнее.

— Новая сыворотка для контроля людей, — цедит сквозь зубы. — Чтобы реализовать свои планы, нам нужно было избавиться от нашей зависимости — Империи Максвелла Бекера. Ты с девчонкой были бы отличной приманкой. Но она оказалась более значимой.

Быстро прокручиваю в голове разговор с Делаж и задаю следующий вопрос:

— Кому вы ещё ввели стабильную сыворотку? — Еще один рывок, Кевин стискивает челюсти, но выдавленные из них слова разобрать получается:

— Нам не удалось. На обычных людях она не срабатывала.

Я перестаю что-нибудь понимать и почти ошарашенно спрашиваю:

— А как же Кэтрин Фостер?

Почти с ужасом смотрю, как на губах Марли появляется легкая, едва заметная улыбка.

— Катрина Натали Фостер — проект её отца и ФБР.

Глава 31

Аарон Деймон.

— Проект? — свой собственный голос слышу будто со стороны.

— Да, — кажется, сопротивляться препаратам Кевин перестает именно в этот момент, потому что его голос так и лучится самодовольством. — Измененный тип генома человека.

Я молчу и ничего не спрашиваю, но ему, чтобы продолжать, кажется, вопросов вовсе не требуется.

— Она уникальна. Измененная ДНК. Потрясающая выносливость. Ни с чем не сравнимая регенерация.

— Но у Фостер…

— Мы только вкололи нашу сыворотку, — также самодовольно отвечает Марли. — ФБР думали, что ее отец обложатся и посчитали проект не удачным, только поэтому его тогда арестовали. Он предложил в замен за свободу новое оружие. Никто так и не понял, почему, но в детском возрасте ген никак себя не проявляет. Все считали Катрин обычной девочкой.

Потом он и вовсе открыто насмехается:

— Мы хотели за счёт неё выкурить тебя, но эта девушка оказалась более полезной, чем казалась на первый взгляд.

Так вот почему Кэтрин быстро лечилась, даже от смертельных ранений, вот почему так долго держалась в тот день. Ветта ошиблась. Никто не вводил эту дрянь в организм Кэт. Она всегда там была, просто ее пробудили.

— Тогда зачем вы её избили? — зубы стискиваются почти до боли.

— Это не нанесло бы ей вреда, как например, обычному человеку, — на лице Марли такое равнодушие, что с трудом удерживаюсь, чтобы не врезать по нему со всей силы. — А вот тебя выманить было необходимо.

Беру себя в руки:

— Вы больные, — хрипло отвечаю я. — Больные ублюдки.

На это он лишь пожимает плечами. А я задаю следу вопрос:

— Поэтому её кровь меняется с бешеной скоростью? Результаты почти с недельным интервалом разительно отличаются.

— Это невозможно, — теперь Кевин смотрит на меня с нескрываемым удивлением. Знаю, что он его не разыгрывает, и от затылка по всему телу моментально расползаются ледяные мурашки ужаса.

— Тогда что с ней?

— Не знаю.

— А кто, твою мать, знает?!

— Милпорт. Возможно, Миллер.

В два шага покидаю комнату и рявкаю на замершую у стены одного из наёмников.

— Милпорта и Миллера! Живо.

Он даже не вздрагивает — еще бы, нервные у дяди не задерживаются. А меньше, чем через минуту возвращается еще с двумя пленниками.

— Кэтрин Фостер, — коротко бросаю я, когда оба оказываются в камере. — Её кровь меняется с бешеной скоростью. Почему?

Они враждебно смотрят и явно не хотят отвечать, но Бекер знает толк в том, как развязать язык.

— Такое может быть обусловлено только внешними факторами, — цедит сквозь зубы то ли Милер, то ли Милпорт. — Но мне нужно видеть результаты анализа.

— Увидишь. Какими?

— Чаще всего — введением внутрь препаратов, конфликтующими с ДНК проекта. Но случаи единичны, потому что препарат должен быть по-настоящему сильным.

Я холодею.

— Как промедол? — оба вскидывает на меня пусть замутненный, но весьма ошарашенный взгляд.

— Зачем вы вводили ей наркотик?

— Потому что вы избили девушку до полусмерти!

— Ничего бы ей не стало, если бы вы продолжали процедуру без вмешательства препарата, — устало отзывается он. — А теперь последствия могут быть необратимы.

Чувствуя, как в груди поднимается черная, неконтролируемая злоба, хватаю его за воротник и впечатываю в стену.

— Ты. Найдешь. Способ. Убрать. Из неё. Эту дрянь.

В ответ получаю все то же равнодушное хмыканье.

— Вряд ли это сохранит мне жизнь.

— Вряд ли, — соглашаюсь я. — А вот твоей семье — вполне может быть.

Да, дядино воспитание не прошло даром. И ради Фостер я буду убивать даже невинных. Один из них вздрагивает всем телом, а потом с ненавистью выплевывает:

— Хорошо.

Отпускаю его, равнодушно смотрю, как кулем валится на койку, выхожу в коридор и набираю номер.

— Ив, — на приветствие время не трачу. — Ты в больнице?

— Да, — растерянно отзывается она. — Отошел?

С нашего последнего разговора рыжая звонила несколько раз, но я не брал трубку.

— Кэтрин у себя на квартире. Хватай её в охапку и езжайте ко мне. Адрес скину.

— Так вы вернулись?

— Некогда объяснять! — рявкаю. — Бросай все и вези её сюда. Это важно.

Знаю, что больше она не задаст ни одного вопроса.

— Жди.

Следующий звонок делаю Фостер.

— Представляешь, я опять поругался с Уильямом, — едва сняв трубку, сообщает.

— Слушай внимательно. Сейчас тебя найдет Делаж. Ни о чем не спрашивай, просто езжай с ней сюда.

— Что случилось? — моментально напрягается она. — Аарон?

— Кэт, я все объясню. Но пока ничего не спрашивай. Хорошо?

— Хорошо, — Наверняка хочет сказать что-то еще, но я уже сбрасываю вызов и широким шагом иду в сторону кабинета Максвелла.

— Сейчас сюда приедут Кэтрин и Иветта Делаж. Но девчонка ни в коем случае не должен тебя видеть.

— В чем дело? — интересуется дядя.

— Потом. Прикажи своим людям найти Джона Фостора. Достать из-под земли, если надо. Он совершенно точно в Монреале и на свободе, — а потом тихо бурчу, скорее, для самого себя. — Кто-то же дал им эту дрянь…

Пока Максвелл отдает распоряжения, я бессильно опускаюсь на стул, откидываю голову на спинку и закрываю глаза.

Я все испортил, Кэтрин. Испугался, что ты не справишься и вколол гребаный промедол. Прости…

— Говори.

— Ты знал, что она проект ФБР? — не открывая глаз, спрашиваю я.

— Проект ФБР? — в голосе Бекера отчетливо проступает изумление. Рассказ много времени не занимает.

— Да уж, дела, — тянет дядя, усаживаясь в кресло. — А они справятся?

Молчу, потому что ответа у меня нет.

***

Перепуганная Фостер вместе с Ив прибывают через полтора часа — я только и успеваю, что смести все стекла, выбросить разбитый цветок и накинуть какое-то покрывало на простреленную спинку дивана.

— Аарон! — Она так растеряна, что позволяю маленькую слабость — на секунду прижимаю девушку к себе и ободряюще стискиваю плечо. А потом киваю в сторону дивана. Хорошо, что я приказал всем наемникам убраться отсюда подальше.

— Садитесь.

— Выкладывай, — не просит — требует рыжая. И в этот раз рассказ много времени не занимает. Заканчивая, кидаю короткий взгляд на Кэтрин — она побледнела и растерянно смотрит в одну точку.

Давлю в себе желание сгрести в охапку и поворачиваюсь к Делаж.

— Поняла, что нужно?

— Не спускать глаз с этой парочки, — кивает на Милпорта с Миллером.

— Справишься? — Она презрительно фыркает и тут же серьезнеет.

— Здесь есть лаборатория?

— И не одна.

— Нужна будет ее кровь. Много, Ар.

— Знаю. На втором этаже третья налево дверь. Мы сейчас придем.

Кивает и поднимается на ноги, а я несильно трясу Кэт за плечо.

— Нужно идти.

— Да, — она несколько раз моргает. — Да. Сейчас.

И хоть дядя совершенно точно наблюдает сейчас через камеры, осторожно привлекаю девушку к себе.

— Не бойся.

— С тобой я ничего не боюсь, — Фостер обнимает в ответ, а у меня внутри все сжимается. — Кроме чужого у меня внутри и Делаж с иглой.

— Они разберутся, — поглаживаю теплый затылок. — Идем?

— Сейчас.

Поднимает голову и целует. И хоть отчаяние рвет на части, с готовностью отвечаю. Пока еще мне это позволено.

Глава 32

Аарон Деймон.

Четыре пробирки крови она терпит стоически. И хоть выглядит бледнее простыни, на которой лежит, даже пытается улыбаться.

Я пытался было заикнуться хотя бы о капельнице с глюкозой, но рыжая решительно покачала головой. Стиснув зубы, пришлось согласиться — они будут отслеживать любые изменения в крови Кэт, и даже такая мелочь как нормализовавшийся сахар, способна сбить весь результат.

На сгибе ее локтя закреплена «бабочка» катетера. Мучить Кэтрин и втыкать иглу в вену всякий раз, когда Ив потребуется кровь, я не собираюсь.

— Теперь только ждать, да? — тихо спрашивает Фостер. Подтаскиваю к кровати стул, усаживаюсь на него и киваю.

— Эй, Рони, — еще тише зовет она. — Не смей.

Смотрю удивленно, и девушка поясняет:

— Ты ведь винишь себя. За то, что вколол то лекарство.

В точку.

— Послушай…

— Нет, это ты послушай, — с жаром — и откуда только силы взялись? — заявляет. — Ты спас меня тогда. И если посчитал, что без той штуки я не справлюсь, значит, так оно и было.

Ловит мои пальцы, стискивает их и продолжает.

— Было больно. Очень. Поэтому ты все сделал правильно.

Сжимаю прохладную ладошку в ответ и очень стараюсь не завыть в голос прямо сейчас.

— Я так обрадовалась, когда услышала твой голос и поняла, что это — не галлюцинации. Тогда, в том сыром подвале. Я не знаю, чтобы делала бы без тебя придурок.

Ничего не говорю, просто наклоняюсь и прижимаюсь к губам.

— Хватит болтать, — с тем, что голос звучит глухо, поделать ничего не могу. — Береги силы.

Крепче сжимает мои пальцы, едва заметно кивает и прикрывает глаза. Скоро она засыпает. А я так и сижу, не выпуская её руки, пока в дверь не проскальзывает рыжая.

— Нужно еще.

— Твою мать. Сколько?

— Одной пока будет достаточно.

Она так измучена, что даже не просыпается. Отдаю пробирку Ветте и уже собираюсь опуститься на стул, но она жестом просит выйти.

— Кто эти люди, Ар? — рыжая кивает на застывшую в коридоре наёмницу. — Они мало похожи на подручных Монтгомери.

Значит, Патрик ей не рассказал.

— Что ты сделал? — не дождавшись ответа, спрашивает она.

— Ив, — устало прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди. — Давай не сейчас?

Поджимает губы, но согласно кивает и удаляется в лабораторию. А я снова опускаюсь напротив спящей Кэт.

Комната, которую я выбрал, по всей видимости была чьей-то палатой. Неширокая кровать, белые стены, белое же постельное белье. Стол, стул, и тумбочка. Кого вы здесь держали, сволочи?

Скоро Фостер открывает глаза, сразу же цепляет мою руку, и мы вполголоса говорим о всякой ерунде почти до рассвета. Еще два раза за кровью приходит Делаж, смотрит усталыми глазами, а на невысказанный вопрос сокрушенно качает головой.

С каждым ее визитом девушка все крепче стискивает мою ладонь. А потом в дверь осторожно скребется один из наемников.

— Вас там спрашивают.

Максвеллу что-то понадобилось?

— Сейчас вернусь, — взъерошиваю Кэтрин волосы, выхожу из палаты и тут же выдыхаю от облегчения.

— Знаете, кто я? На кого решили работать?

— Догадываюсь. ФБР меня разочаровали, а Катрин— это мой успешный прорыв в медицине! Вот мы и пришли к компромиссу: им — ты, а я забираю дочь.

Как же хочется ему врезать, вместо этого, кивком прошу следовать за собой, миную коридор и распахиваю дверь соседнего с дядиным кабинета.

На бардак внутри Джон не обращает внимания.

— Ваша бывшая жена, тоже подвержена…

— Да, — понимает сразу.

— Ваши побои связаны с тестом регенерации?

— Нет. Думал, гены проявят себя в защите носителя. Времени мало было.

Твою же мать.

— Идиотизм — это у вас семейное?

Джон разводит руками:

— Я хотел перестраховаться.

А затем тихо признается:

— Знаете, я наблюдал за Катрин. Видел, как она ждала вас у больницы. Видел и как вы разозлились, но не оттолкнули, а потащили за собой. И у меня появился шанс.

— Шанс на что? — стараясь держать себя в руках, спрашиваю я.

— На то, что вы уедете с ней так далеко, как только возможно. Спустя какое-то время я бы вас нашел. И вручил сыворотку. Но потом нашёл «Чёрный Лотос» с более выгодным предложением. Но как выяснилось и тут мой план в дребезги провалился, а допустить, чтобы мое творение кто-то присвоил себе…

— Так вам удалось синтезировать лекарство? — перебиваю, чтобы не слышать, что его дочь для него просто эксперимент, а то клянусь: убью на месте гада. Он кивает, а я всеми силами пытаюсь убедить себя, что мне это не привиделось. — Отправляйтесь в лабораторию. Иветта Делаж вам все объяснит.

Еще один кивок, а я, стоит двери бесшумно закрыться, со всей силы бью кулаком по деревянной поверхности стола. Однако боль не отрезвляет, а, наоборот — делает только хуже.

***

Кэтрин Фостер.

Голова опять тяжелая, во всем теле — чудовищная слабость. Крови у меня берут куда больше, чем мой супер геройский иммунитет— или что там у меня? — успевает ее восполнять. Но ладонь сжимают его пальцы, виска касается теплое дыхание, а значит, на остальное — плевать.

— Сколько можно, рыжая?! — слышу его низкий голос, а внутри становится тепло-тепло.

— Это контрольный, Ар. У нас получилось.

Кажется, снова проваливаюсь в сон. Главное, не отпускать его руку.

Я во все глаза смотрит на сочащуюся из проколотого пальца кровь.

— Ненавижу иголки эти, — шепчу.

— За то теперь все в порядке, — Рони заклеивает прокол пластырем.

Киваю, чувствуя немыслимое облегчение, и вместе с тем — гулкую, сжирающую все пустоту внутри. А все потому, что не могу понять что происходит с ним.

— Эй, — тяну его к себе. — Что с тобой? Все ведь закончилось.

Обнимаю так крепко, как только могу.

Глава 33

Аарон Деймон.

Семь… Девять… Восемнадцать… Словно в каком-то трансе отсчитываю падающие в пластмассовый фильтр капли раствора, призванные восполнить в твоем организме потерю крови.

Глюкоза и витамины. Что-то еще мы вводить пока не решаемся. Она снова спит, и я, наконец-то отлепив взгляд от капельницы, перевожу его на лицо девушки.

Эй, Фостер, давай останемся здесь навечно?

В дверь осторожно стучат, напоминая, что это невозможно.

— Спит? — одними губами спрашивает Джон Фостер.

Киваю, и, чуть помедлив, делаю шаг в сторону, пропуская его в палату. Он смотрит на дочь долго, очень долго, а потом, едва касаясь, проводит ладонью по каштановым вихрам.

— Знаете, я всегда поражался этому ребёнку…

Молчу. Он псих. Просто чокнутый, но интуиция подсказывает, что лучше не вмешиваться, а наблюдать со стороны. В конце концов— это же Фостеры. Это не фамилия — это диагноз.

— Можно вас на два слова? — также тихо спрашивает он, и, стоит нам оказаться в коридоре, произносит.

— Спасибо. Вы снова ее спасли.

— Не я. Вы.

— Но все это…Я выбрал не тех людей. — он обводит взглядом бывшую лабораторию «Чёрных Лотосов» и резко меняет тему. — Я уезжаю.

— Зачем? Перед вами, поверьте, из правоохранителей — только ваша дочь.

— С ней слишком много воспоминаний, — он едва заметно хмурится. — Катрина меня ненавидит, и Шелли вполне разделяет ее чувства.

— Здесь вы правы.

— Я перепишу дом на Кат…Кэтрин. Все средства переведу на ее счет. И попробую начать заново.

— Как я могу вас найти?

— Зачем?

Пожимаю плечами, потому что ответа на этот вопрос у меня пока нет.

— Я найду способ с вами связаться.

Жмет на прощание руку и уходит. Какое-то время смотрю на опустевший коридор, а потом иду в сторону камеры Кевина.

— Вам удалось? — сыворотки в ее крови больше нет, но она и не нужна. Все закончилось. Киваю, хотя не разговаривать пришел. — Знали бы вы, какую силу разрушили своими руками, — с ненавистью выплевывает Марли. — Но она не единственная. Есть ещё ее мать и дети. Настанет день, и кто-то непременно возобновит наши исследования.

Да плевать, если это больше не будет касаться Кэт.

— Вы этого уже не увидите.

Хруст, с которым я сворачиваю шею этому уроду, наверняка слышен каждому в дядиной резиденции. Хотя, конечно, это мне только кажется.

***

Кэтрин Фостер.

Домой меня привозит один из подручных Монтгомери, и какое-то время я растерянно топчусь на пороге своей квартирки. Сколько я здесь не была, не считая того ужина?

Все два дня, что пришлось провести в лаборатории, Рони я видела пару раз, причем постоянно занятым. Понимаю, что ему нужно разобраться со всем до конца, поэтому даже не пыталась навязываться, однако соскучилась до безумия. Перед Алекс пришлось снова сказаться больной, и вот теперь она обеспокоилась по-настоящему, настаивая на полном обследовании.

«Должен же твой Деймон хоть на что-то сгодиться».

Улыбаюсь, вспоминая ее сообщение. Распахиваю окна, выпускаю застоявшийся воздух и начинаю генеральную уборку. Каждую поверхность, каждый угол, я не обхожу вниманием даже стены. Он все равно скажет, что здесь бардак и заставит взять тряпку в руки еще раз, но мысль об этом вызывает только улыбку. Почти заканчиваю с уборкой, когда телефон извещает о новом сообщении:

— Вечером приеду.

***

Аарон Деймон.

Патрик с силой грохает кулаком по столу, а Ив растерянно прикусывает пальцы и вдруг начинает плакать.

— Аарон, нет! — рявкает Монтгомери, еще раз впечатывая костяшки в несчастный стол. Сложенные на нем газеты кубарем летят на пол, но каждый из нас едва обращает на это внимание.

— Поздно.

— Можно сделать хоть что-нибудь! — продолжает орать он. — Договориться, откупиться, пригрозить — да что угодно!

Невесело усмехаюсь. Пригрозить дяде. Это даже смешно.

— Ничего не поможет.

— А как же Кэтрин? — едва слышно спрашивает Ветта.

Я с ней поговорю.

— Она не поймет, — теперь и Делаж срывается на крик. — Ты хоть понимаешь, что она неповерит?!

Горло сдавливает до боли, поэтому ответ выходит хриплым:

— Я буду очень убедительным.

Делаж снова плачет, уронив голову на плечо Монтгомери. Хмуро киваю перекошенному лицу Патрика и закрываю за собой дверь.

Не реви, рыжая. С вами я иногда буду видеться. Так, чтобы этого не заметила она.

Путь до дома занимает совсем немного времени, но мне хочется, чтобы оно растянулось в вечность. Однако там, наверху, меня и правда никогда не слышали.

Захожу в квартиру, и, собирая раскиданные вещи Кэт, очень пытаюсь не сдохнуть прямо сейчас. В какой-то момент не выдерживаю — сгребаю в ладонях один из свитеров и какое-то время просто сижу, уткнувшись в него лицом.

Дорога до ее дома — еще короче. С каждой ступенькой внутри меня что-то обрывается. Я не знаю, что это. Наверное — жизнь.

Радостно распахивает дверь и тут же сгребает в объятия. Позволяю себе коротко обнять в ответ — все, иного мне теперь не позволено.

— Так соскучилась по тебе, — шепчет мне в ухо. — Так соскучилась.

Я тоже. За те дни, что довелось видеть ее только мельком, она совсем не изменилась. Такая же теплая, такая же сумасшедше красивая, такая же невероятная.

Такая же, в которую я когда-то влюбился без памяти.

От поцелуя уворачиваюсь, и она удивленно смотрит.

— Нужно поговорить, — произношу не своим голосом, хотя очень стараюсь его контролировать.

— Что-то случилось? — пугаешься моментально.

— Я уезжаю, Кэтрин.

Распахивает синие глаза. По ним буду скучать сильнее всего. Хотя что я вру — по всему, что связано с ней.

— Ты ведь шутишь? — спрашивает с надеждой. — Шутишь, да?

— На конференции мне предложили работу в Лондоне.

Каменеет, кажется, всем телом, а лицо становится мертвенно-бледным. Мне же хочется сгрести ее в охапку, вымолить прощения за то, что собираюсь сделать, а потом никогда не отпускать.

— Почему ты мне не сказал?

— Потому что это теперь тебя не касается.

Мечтаю умереть прямо на месте, но такой роскоши мне тоже не позволено, поэтому произношу то, что добьет Кэт окончательно:

— Случай с «Черным Лотосом» заинтересовал научное сообщество. Не мог не заинтересовать.

— Это же… секретно, — словно не веря, шепчет.

— Никто и не собирается делать это достоянием общественности.

Очумело смотришь, и вижу — не веришь. Не хочешь верить.

— Я… Я… Так все это…

Прикусываешь губу и вдруг орешь в голос:

— Я была тебе нужна только для этого?! Ты с самого начала знал — кто я? Тогда, когда меня побили…Это были твои люди?!

С силой стискиваю челюсти и киваю. Все. Пути назад нет. Прости меня, Кэт. Кажется, она не в силах стоять, потому что, чуть пошатываясь, делает два шага в сторону дивана и бессильно опускается на него.

— Бекер — мой дядя, единственный родственник.

А я только теперь оглядываюсь. Квартирка уютная— совсем небольшая комната, совмещенная с кухней. Обогреватель, маленький холодильник, кофеварка. Все вокруг сияет чистотой, и сердце заходится новой болью. Все так подходит своей хозяйке.

— Тебе хоть не было противно? — ее голос глух из-за прижатых к лицу ладоней. — Не было противно… со мной?

— Кэтрин…

— Я знаю, как меня зовут! — рявкает она, вскакивая на ноги. — И ты столько раз был прав — я просто дура! Прицепилась, в любви признавалась, ждала, как идиотка, что на это ты хоть что-то ответишь!

— Кэтрин…

— Кэтрин Фостер! — криком поправляет. — Так было честнее!

Её плач рвет сердце. Вырывает из груди этот жалкий кусок мяса, кромсает на куски и оставляет обливаться кровью. Хотя я только что сделал с ней то же самое.

Она ревет, уронив лицо в ладони. Громко, отчаянно, не стесняясь, что кто-то может услышать.

— Спасибо за «материал». И прощай.

Я люблю тебя, Кэтрин. Прости, что расплачиваться за это приходится тебе.

Выхожу из квартиры, делаю несколько шагов по ступенькам вниз, прислоняюсь затылком к стене и позволяю себе несколько бесконечных секунд просто ничего не делать.

Ее плач слышен даже отсюда, а после раздаются глухие удары. С точно таким же звуком громил сегодня столешницу Патрик.

Не надо, малыш. Твои раны не затягиваются. А я того не стою. Не надо. Пожалуйста.

Достаю из кармана телефон и набираю номер Флетчер.

— Это Деймон. Поезжай сейчас к Кэт.

— Что случилось? — пугается девчонка.

— Она в порядке. И все объяснит. Приезжай прямо сейчас. Сможешь?

— Да, да, конечно! Уже лечу.

Сбрасываю номер, на деревянных ногах дохожу до машины и звоню Делаж:

— Ты где?

— Еще у мужа.

— Сейчас приеду.

Они нужны мне сейчас, оба. Потому что, если отправлюсь домой — совершенно точно сдохну, не выдержав одиночества.

Глава 34

Кэтрин Фостер.

Я не понимаю, как в моей квартире оказывается Александра. Не понимаю, почему она трясет меня за плечо и испуганно заглядывает в лицо. И зачем к моим губам подносят стакан с резко пахнущей жидкостью — не понимаю тоже.

— Что случилось, Кэт?

Рассказываю все, а потом просто лежу, уткнувшись в подушку. Каким-то краем сознания понимаю, что в комнате темнеет, иногда раздаются шаги Флетчер, кажется, меня укрывают пледом… Мне наплевать. Потому что сегодня моя жизнь закончилась.

***

Аарон Деймон.

Мы пьем долго — не говоря ни слова, просто опрокидываем стакан за стаканом. Как когда-то на поминках по павшим товарищам. Хотя почему — как? Сегодня мы хороним мою паршивую жизнь.

Монтгомери все еще мрачен, Иветта все еще всхлипывает. А я цежу терпкий виски, очень сильно стараясь напиться в хлам.

Как ты там, Кэт? Все еще плачешь? Или заснула? Как сильно меня сейчас ненавидишь?

Кажется, меня вырубает прямо на диване. Не знаю, сколько времени провожу в отключке, но, когда открываю глаза — вокруг все те же. Думают, что до сих пор сплю и тихо переговариваются:

— Эта ужасная девушка! Из-за неё все проблемы, — цедит Монтгомери, и за эти слова хочется врезать ему по морде.

— Девчонка была классной, — пьяно возражает Делаж. — Кто знал, что так сложится.

Они какое-то время молчат, а затем рыжая едва слышно произносит:

— Я такая дура, Патрик.

— О чем ты?

— Ради человека, который ему небезразличен, Ар отказался от всего. Почему, твою мать, я не могу сделать то же самое?

Патрик коротко, потрясенно выдыхает, а она продолжает:

— Мы с тобой все просрали. Какого хрена?

— Эй, — кажется, он ее обнимает. — Ну что с тобой?

— Сам не видишь? — она снова всхлипывает. — Давай плюнем на все и попробуем еще раз, а?

Крепко зажмуриваюсь и очень стараюсь провалиться в бессознательное прямо сейчас. Если у этих двоих хоть что-то наладится, значит, моя паршивая жизнь и мое решение не такие уж и бесполезные.

Кэтрин Фостер.

— Пойдешь встречать Одриану?

— Нет.

— Кэтрин, — Флетчер присаживается на корточки около дивана. — Хотя бы поешь.

— Не хочу.

— Тогда печенье с чаем?

— К черту.

— Если лежать и смотреть в потолок — ничего не изменится.

— Плевать.

Алекс вздыхает, но ничего не говорит. И за это молчание я ей благодарна. Как и за то, что она продремала на соседнем кресле всю ночь, в течение которой я так и не сомкнула глаз.

— Я в школу, — в конце концов произносит Флетчер.

На это я ничего не отвечаю.

Хочу кофе…

Аарон Деймон.

Не смотря на бессонную ночь, с утра пришлось отправиться в «Рокивью». Оформить увольнение, забрать кое-какие вещи, передать дела по пациентам. Захожу в кабинет, и сердце тут же простреливает уколом боли — в самом углу дивана валяется упаковка из под печенья, которые Кэт жевала, пока чинила ноутбук.

Вспоминаю, как целовал, прижав перепачканные ладони к кожаной обивке.

Кэтрин…

Почему нельзя сдохнуть прямо сейчас? А потом в дверь стучат — нагло, почти вызывающе.

— Открыто.

Флетчер почти влетает в кабинет и замирает, уставившись на меня огромными зелеными глазищами:

— Почему?

Сказать, что я удивлен — это не сказать ничего. Я ошарашен. Не ожидал, что милашка прилетит сюда в праведном желании набить морду за лучшую подругу. Впрочем, я заслужил.

— Фостер тебе не объяснила?

— Объяснила. И я вам не верю.

Холодею внезапно, но никак это не показываю.

— С чего бы?

Девчонка пожимает плечами:

— Это же очевидно. Бывшие не звонят с просьбой поддержать второго.

— У меня нет времени слушать твои умозаключения, так что проваливай.

— Вы врете! — почти кричит она. — Я видела и слышала, что с вами творилось, когда уроды стреляли в Кэт! Такое невозможно сыграть!

— Возможно все, Миссис Хардмон.

— Нет!

Она смотрит так отчаянно, что я понимаю — не отстанет. Упорства ей не занимать также, как и Кэтрин. И вдруг понимаю еще одно — девчонка не дура. И рано или поздно докопается до того, что история с продолжением исследования гена лотосов — просто выдумка. Но вот чего я не понимаю, так это того, почему, кивнув на стул, усаживаюсь напротив и начинаю рассказывать.

Может быть, потому что уверен — Флетчер все поймет и совершенно точно не станет трепаться. Хотя бы для того, чтобы защитить Кэт. Когда заканчиваю, в зеленых глазищах стоят слезы. Но успокаивать ее я не собираюсь, поэтому просто спрашиваю:

— Как она? — Александра отворачивается, украдкой смахивая влагу.

— Лежит на диване. Не ест. Не спит. Не разговаривает.

Пальцы сами сжимаются в кулаки.

— Не спускай с нее глаз.

— Конечно, — она снова вытирает слезы. — И не бойтесь, от меня она не узнает.

Долго смотрю на закрывшуюся дверь, прежде чем нахожу в себе силы начать делать хоть что-нибудь.

Кэтрин Фостер.

Мысли в голове появляются только на третий день. До этого — только выкручивающая внутренности непроглядная чернота. Не знаю, что Алекс рассказала Одри.

Но она тоже не задавала вопросов, просто сидела у постели, иногда стискивая мои ледяные пальцы. Пару раз мелькнула даже физиономия Хардмона.

Не помню, когда все изменилось. Наверное, когда снова ревела, вцепившись в подушку и вдруг вспомнила крепкое объятие Рони — сразу после того, как выяснилось, что он был со мной из-за проекта.

Не просто крепкое — отчаянное.

Только теперь понимаю, что оно было прощальным. Тогда откуда в нем — столько боли?

Мысль заставляет сесть на диване и распахнуть глаза. На ослабевших ногах добрести до кофеварки. Попросила ее купить Алекс. Плюхнуться на стул и задуматься по-настоящему.

Так не обнимают того, кем просто воспользовался, чтобы набрать уникальный материал для исследований. А еще я вспоминаю последние дни в Лондоне. И последнюю ночь. С ним что-то было не так. Совершенно точно. Но мне было так хорошо, что я малодушно не обратила на это внимания. Да и вся информация, сказанная им, не сходится. Только теперь соображаю, что в квартире никого нет.

Кажется, сегодня понедельник, и мне как-то удалось убедить этих двоих, что я буду в порядке.

Аарон…

Имя отдает болью, но мне за последние дни впервые не до нее. Что-то не сходится. Что-то не так. И я твердо намерена это выяснить. Плевать, если теперь стала не нужна. Я не была ему безразлична — это точно. А, значит — есть шанс.

Я снова вломлюсь в его жизнь, хочет Деймон этого или нет. Буду ломать его чертовы стены снова и снова, пока не признается, зачем произнес те ужасные слова. Взгляд падает на экран телефона, уже хочу набрать номер, но вдруг отчетливо понимаю — не ответит. Поспешно накидываю одежду и кубарем выкатываюсь в подъезд. Домой, в больницу — с чего начать?

Он ведь еще не уехал?! Выскакиваю на улицу и удивленно замираю:

— Коди? Ты откуда?

Мужчина приветливо кивает:

— Привет. Да просто иду мимо.

— Сегодня кафе закрыто?

— Я начальник, мне не обязательно быть на работе, — он улыбается. — Как твои дела?

— Нормально, — растерянно отзываюсь я. — Прости, я спешу.

— Вижу, — Коди смеется. — Подвезти?

— У тебя неподалёку машина? — а вот теперь я удивляюсь.

— Да, — он улыбается еще шире. — Ну что, едем?

Киваю, потому что мне нужно торопиться. Вместе идем к припаркованному черному Шевроле, я забираюсь на переднее сиденье и вдруг замечаю движение на заднем. Машинально оборачиваюсь и вдруг замираю:

— Вы…

— Ну, привет, — говорит…мама?!

А потом в шею впивается боль, и все вокруг заволакивает все та же непроглядная тьма.

Глава 35

Аарон Деймон.

В первый же день после работы в больнице я отправился в лабораторию.

— Твоя неделя еще не закончилась, — вместо приветствия сказал дядя.

— А то я не знаю, — парирую я. — Сделай чай.

Третий день без Кэт от двух предыдущих отличается разве что тем, что выторгованные Ив смены подходят к концу.

***

Рыжая, подозрительно блестя глазами, долго висит у меня на шее, а в конце все-такие не выдерживает — начинает реветь.

— Ну развела сопли, — недовольно бурчу я.

— Как я здесь буду без тебя, мистер угрюмая-задница-деймон?

— Так и будешь, — жестко отрезаю я, тем не менее взлохмачивая ее воронье гнездо. — Не в первый раз.

Разумеется, сразу уволиться мне не дают. Отдел кадров вручает обходной лист, требует какие-то справки, к тому же заявление, которое я отнес им двумя днями ранее, оказывается, неверно составлено. Чертыхаюсь сквозь зубы, потому что обещал Максвеллу подъехать через полчаса — у старого ублюдка образовалось какое-то дело, без меня ну никак не решаемое.

Поэтому сваливаю всю эту бюрократию на Делаж, а сам отправляюсь в нынешнюю дядину резиденцию.

***

— Пешком шел, Рон? — он встречает меня чашкой черного чая. То, ради чего я, бросив все дела, примчался сюда, оказывается проектом по ремонту и перестройке лаборатории. Уже хочу высказать ему все, что по этому поводу думаю, но тут в кармане разрывается телефон.

— Не отвлекайся, — недовольно бросает дядя, разворачивая в мою сторону план второго этажа, но я машинально кидаю взгляд на экран, холодею и рывком подношу трубку к уху.

— Что случилось?

— Кэтрин пропала! — голос Флетчер такой же испуганный, как и в ту ночь. Сердце пропускает удар, за ним еще один. И еще. А я до боли стискиваю телефон в пальцах и очень стараюсь сохранить хладнокровие.

— Спокойно. И по порядку.

— С утра мы отправились на работу, — начинает частить девчонка. — Кэт уверяла, что в порядке, и мы совершенно точно можем оставить ее одну, но я вернулась, дверь не заперта, самой ее нет, а телефон — выключен!

С трудом сдерживаюсь, чтобы не наорать на подругу бывшей девушки. Ведь просил не спускать глаз! Ведь просил же!

— Куртка на месте? Туфли?

— Нет!

Значит, есть вероятность, что она ушла сама. Так и есть, скорее всего, но почему не заперла дверь? Вернула идиотскую привычку? Или отвлекло что-то, очень-очень важное?

— Сиди там. Будь на телефоне, — командую я Флетчер, бросаю трубку и почти бегу к комнате видеонаблюдения. Максвелл широким шагом следует за мной. Из списка файлов выхватываю нужный и быстро кидаю взгляд на часы — 11:45.

На работу они наверняка ушли утром, значит мне нужен кусок за последние три-четыре часа. Нахожу, включаю ускоренную прокрутку и впиваюсь взглядом в экран. Подъезд едва просматривается, и я со злостью сжимаю зубы — черт возьми, почему не поторопился с установкой камеры?! Вот оно!

Знакомая куртка выскакивает из подъезда и тут же замирает. Прищурившись, различаю очень знакомую физиономию. Вы о чем-то коротко разговариваете, а потом ты садишься в черную тачку. Больше разглядеть ничего не удается.

— Вытащи из записи все, что можешь, — распоряжаюсь я. — Попробуй разобрать номер. Привлеки лучших спецов, хоть в Лондоне, хоть здесь. Понятно?

На металл в моем голосе Максвелл не обращает внимания, лишь нехотя кивает, а я набираю девчонку:

— Почти нашёл.

Кладу трубку и поворачиваюсь к Бекеру.

— Коди Пейдж имеет отношение к «Черным Лотосам»?

— Все, кто имел к ним отношение — мертвы, — отрезает дядя. — Кроме твоей девчонки. Смотри.

Он не стал просить помощи у спецов, а разобрался сам. Точнее, догадался, что машина вырулит на то самое шоссе и промотал запись на минуту вперед. За рулем — этот ублюдок. Хмурый, брови сведены, губы сжаты в тонкую линию. Но на него смотрю секунду, не больше, потому что уже в следующую взгляд прикован к Кэтрин.

Сидит на пассажирском кресле, откинув голову на спинку сиденья, и со стороны вполне может показаться, что просто дремлет. Я бы тоже купился, не будь полностью уверен, что в машину она села меньше, чем минуту назад.

— Я пробил номер, — тем временем сообщает Максвелл, но эта информация смысла уже не имеет. Потому что память у меня, черт бы ее побрал, идеальная. — Кушелль Стерн. Что-то тебе говорит?

Какого. Хрена?

Делаю снимок, отсылаю Флетчер и только теперь позволяю себе заорать:

— Ты облажался, Бекер!

— Договоренность была только на «Черный Лотос», — огрызается дядя. — Эти двоя к ним отношения не имеют.

— Откуда уверенность?! У ее матери, Кушелль, тоже эта дрянь в крови!

Он открывает рот для ответа, но тут звонит телефон.

— Найдете ее, да?!

Ничего не говорю и просто кладу трубку.

— Отправляй своих людей по адресу, — сую телефон Максвеллу под нос, там копия того неполного досье, но адреса там были. — И если с Фостер хоть что-то случится…

— Не угрожай мне, Рон, — предупреждает он, и в ответ я только стискиваю зубы. Сейчас не время ругаться. Сейчас нужно как можно быстрее найти Кэт.

***

Кэтрин Фостер.

В себя прихожу от тупой боли в затылке. Разлепляю тяжелые веки, утыкаюсь взглядом в собственные колени и понимаю, что сижу на стуле. Руки заведены за спину и крепко связаны, лодыжки примотаны к ножкам.

Вот же гадство.

— Очнулась, — раздается знакомый голос. С трудом поднимаю голову и натыкаюсь на бледное лицо. Мама.

— Почему? — звук, вырвавшийся из горла, больше похож на воронье карканье. Отвечает за нее другой, тот, которого — я была уверена — больше никогда встретить не доведется.

— А сама как думаешь? — очередной идиот в моей жизни ставит напротив меня точно такой же стул, разворачивает спинкой вперед, усаживается на него верхом и издевательски интересуется:

— Молока?

Стискиваю зубы.

— Что вам надо? Повторяю для особо остроумных, выключай свой пафос — не в кино.

— От тебя, маленькая дрянь, нужны ответы, — сухо бросает. — Точнее, только один. Имя того ублюдка, что до единого вырезал всех «Черных Лотосов».

Услышанное заставляет сердце биться в два раза быстрее. Значит, ничего не закончилось.

— А, — не заинтересованно тяну я. — Так мы здесь надолго…

— Что? — подаёт голос мать, но плевать. Вау, я всегда такой поэт? Ай, к черту, главное не выдать Рони, на остальное не важно.

Аарон…

Только бы они не добрались до него. Еще утром я надеялась, что он не успел уехать. Теперь же отчаянно мечтаю об обратном. Ну что? Тряхнём стариной? Включаем режим актрисы:

— Какие еще «Черные Лотосы»? — старательно прикидываюсь идиоткой. От тяжелой оплеухи голова по инерции уходит влево, а щека начинает гореть огнем.

— Не изображай дуру, — цедит сквозь зубы Коди. — Ни за что не поверю, что Аарон тебя только имел и ничего не рассказывал.

Да вы даже в курсе моей личной жизни! Да в прям настоящие родственники!

— Мы больше не вместе, — зло выдавливаю я, вместе с тем пытаясь оглядываться. Судя по отсутствию окон, мы в подвале. Да и трубы, проходящие вдоль стен, говорят о том же. Под потолком — единственная лампочка. Холодно, сыро. Ох… Дежавю…

— Плевать на твою личную жизнь! — выходит из себя маман. — С кем Деймон договорился, чтобы уничтожить шайку Кевина?

— Кого? — а вот теперь я удивляюсь совершенно искренне. Этого индивида я ещё не знаю.

— Главу «Черных Лотосов», — Пейдж окидывает меня тяжелым взглядом. Лихорадочно соображаю, как сделать так, чтобы сказать этим двоим хоть что-то и при этом не выдать Монтгомери. Не знаю почему, но мне почти не страшно. Наверное, потому, что к стулу сейчас привязана я, а не Рони.

— Объясни, что за семейный утренник? — вместо ответа спрашиваю я и получаю еще одну оплеуху. Знаете, только сейчас понимаю наше сходство с этим индюком, внешне естественно, мозгами, даже куриными, отец его не наградил. Хотя, я все равно самый красивый цветочек, а он…Максимум — вялая гвоздика.

— Хватит ее бить, — морщится Кушелль. — Видишь, она больше не восстанавливается.

Чего? А должна? Это у кого допрос? Чёт, я больше информации узнаю.

Мать тем временем занимает место индюка и хитро прищуривается:

— Хочешь знать?

Машинально дергаюсь, но веревки держат крепко. А женщина, которую я когда-то считала матерью, почти вплотную подносит лицо к моему. На секунду кажется — для поцелуя, но она вдруг прикусывает губу. С силой, до крови. И с усмешкой облизывается. На то, как затягивается лопнувшая ранка, я смотрю почти без изумления.

— У тебя проявился ген, — озарённости моей «внезапной» догадкой, можно позавидовать, перевожу взгляд на индюка. — И у тебя.

— Умница, — ухмыляется. — А теперь отвечай.

— Деймон почти ничего не рассказывал, — упрямо заявляю я, и получаю очередной один удар. На этот раз полегче, хоть рука у матери и тяжелая.

— Врешь.

— Нет.

— Ты несколько дней ходила к нему как привязанная, — терпеливо произносит говорящий индюк Коди, лучше был бы обычным. — Потом вы оба свалили на три дня. А после, от лаборатории «Черного Лотоса» остались разве что стены.

— Малыш, я и слова не понимаю, — пожимаю плечами, внутренне сжавшись от ожидания, что меня снова будут бить, но он продолжает. А пока, я мыслено прикидываю, что ему максимум восемнадцать, а выглядит хуже чем Монтгомери, хотя казалось, куда уж хуже и тупее: — Сначала я подумал на Патрика. Но Правительство заключило негласный договор с «Черным Лотосом». Он не мог.

Распахиваю глаза. Что? Деймон. Убью. К хренам. Собачим. А пока слушаю информацию.

— Опа, — тянет Пейдж, но что-то подсказывает, что фамилия-то фальшивка. — А вот теперь ты удивлена по-настоящему. Что Деймон тебе наплел? Отвечай. Быстро!

— Он говорил только про Монтгомери, — выдавливаю из себя. Потому что теперь это не важно. Теперь уже можно. Но тогда — кто? Господи. У кого ты, придурок, попросил помощи?

«Бекер— мой дядя, единственный родственник…», Ну точно придурок.

— Зачем вы ездили в Лондон? — быстро спрашивает Шелли. — С кем виделись?

— На конференцию, — я снова пожимаю плечами. — Понятия не имею, я почти все время провела в номере.

— Не врет, — досадно морщится мать.

— Зачем это вам? — с риском получить еще один удар, спрашиваю я.

— Девушка из лотосов обещала, что там нашим способностям найдут применение, — зло бросает Кушелль. — А теперь ее нет! Нет никого, кто мог бы нам помочь! И все из-за твоего Деймона!

— От вируса можно избавиться.

— Довольно, — коротко обрубает индюк, а в следующий миг я вижу в его ладони матово поблескивающий ствол пистолета. Значит — вот так? Закрываю глаза. Мне все еще не страшно. Я люблю тебя, придурок. Хоть ты никогда не говорил мне правды. Жаль, не довелось тебя еще раз увидеть.

— Стой, — вдруг произносит женщина, и я распахиваю веки. — Есть идея

Да твою ж мать…

Глава 36

Аарон Деймон.

Это только в фильмах можно с легкостью отследить передвижение машины по камерам видеонаблюдения. В реальности же приходится обложиться картами города, учесть каждую развилку и отворотку, не забыть про пробки, светофоры, и долго, порой очень долго всматриваться в изображение, пока глаз не выхватит искомый номер.

На исходе второго часа голова начинает трещать, но мы с Максвеллом не сдаемся. Визит в дом Коди, само собой, ничего не дал. Кроме одной детали — у него дома не нашлось даже аптечки.

— Понимаешь, что это значит? — почти рычу я, проматывая очередную запись.

— Он обладает отменным здоровьем, — мрачно констатирует дядя. — Или такой же, как и твоя девчонка.

— Да. Только с проявившимся геном. Кто им дал сыворотку и когда?

Он выглядит чернее тучи. Еще бы, не каждый день приходится признать, что облажался, да еще так по-крупному.

Где ты сейчас, Кэт?

Я боюсь не успеть. Алекс пыталась обрывать телефон, но уже на третьем звонке я рявкнул в трубку, приказал прижать задницу, не разводить самодеятельности и ждать дальнейших указаний. Испуганно пискнув, девчонка отсоединился.

Очередной звонок телефона разрывает напряженную тишину, и я уже хочу снова рявкнуть на Флетчер, как вдруг вижу на дисплее шесть букв и замираю.

«Фостер».

Я так и не успел переименовать ее. Хватаю трубку и почти ору.

— Где ты?!

В ответ раздается знакомый смех.

— Удивлен?

— Какого хрена, Пейдж? — выдавливаю из себя. — Где девушка?

— Здесь, — еще одна усмешка. — Очень тебя ждет.

И тут же в трубке раздается отчаянный голос:

— Аарон — нет! Это ловушка! Они — тоже подвержены экспериментам отца и лотосов!

Раздается звук удара, и она замолкает. Колени почти подгибаются, но заставляю себя устоять на ногах и включаю громкую связь.

— Что вам нужно?

— Приезжай. Поболтаем.

— Адрес, — цежу я сквозь зубы, а ты на заднем плане снова пытаешься кричать.

— Эй! Кусок долбаного комплекса неполноценности, трубочку положи, — ну да, сомнений, что это точны Кэт — не возникают. Скоро вытащу ее оттуда.

Продиктованные буквы запоминаю с первого раза. Равнодушно выслушиваю условие обязательно приехать безоружным и отсоединяюсь. А потом перевожу взгляд на Бекера.

— Собирайся, малец, — он поправляет очки. — И даже не думай, что отпущу одного.

— Если они заметят…

На это дядя только поднимает бровь. План разрабатываем быстро. Первым на своей машине еду я. Затем, отстав примерно на милю, выдвинется укомплектованный любимой парой «кольтов» и своими людьми дядя. А там — как повезет.

Дождись, Кэт. Пожалуйста.

Перед выездом отключаем все камеры в городе, а потом я звоню рыжей, и, не размениваясь на приветствия сообщаю:

— Ив, Фостер похитили. Еду за ней. Отправь машину «реанимации».

Да, я параноик. Но лучше перестраховаться. К тому же те ублюдки регенерируют, а, значит, сдерживаться не будут. Отсоединяюсь за секунду до того, как рыжая начнет вопить. Скидываю ей адрес, сажусь за руль, вдавливаю сцепление в пол и очень сильно стараюсь не думать о том, что у тебя этот ген мы забрали.

Я скоро буду, Кэт.

***

Кэтрин Фостер.

Время течет медленно. Индюк куда-то уходит, и почти сразу слышу, как он с кем-то переговаривается. Значит, здесь нас, как минимум, четверо. Страх сковывает тело ледяным панцирем, проникает за затылок, парализует кончики пальцев, но все, что могу — стискивать зубы от бессилия и отчаянно просить всех святых, чтобы Рони остался цел.

Почему он согласился приехать?

— Ты такой красивой выросла…

Перевожу взгляд на мамочку. Она сидит на том же стуле, сложив руки на его спинке и опустив голову.

— Как мило, — фыркаю я.

— Я просто хочу убрать эту штуку из своего организма.

— И все? А как же твоя новая семья?

— Это была просто фикция, Катрин.

Я молчу какое-то время, а потом решаюсь рискнуть:

— Помоги мне, — лихорадочно шепчу я. — Помоги отсюда сбежать. И мы выведем это из твоей крови.

Вижу, совершенно точно вижу, как она колеблется. — Обещаешь?

— Да.

Ее взгляд, когда она наконец-то поднимает его на меня, наполнен только отчаянием.

***

Аарон Деймон.

Дом, к которому я подъезжаю, оказывается загородным, что и не удивительно. Мы даже собирались здесь несколько раз всей компанией. Ублюдок. Как я не заметил? Ведь он с самого начала ей заинтересовался.

Они ждут меня на крыльце, оба. В руках Пейджа — ствол, и он нацелен на меня.

— Без глупостей, Аарон. Иначе девушке хана.

Стискиваю зубы, и, подняв руки, медленно выхожу из машины. С трудом терплю, как другой незнакомец ощупывает с головы до ног, но глупостей делать и впрямь не собираюсь. Пока не собираюсь.

— Где Кэтрин?

— Сейчас встретишься со своей ненаглядной, — ухмыляется Коди, а следом мне в спину упирается ствол пистолета. — Шевелись.

Следуя, куда скажут, тщательно запоминаю каждый поворот, каждую ступеньку и даже каждую выщерблину на стене. Кто знает, что из этого может пригодиться. Главное, не потерять хладнокровия, когда увижу Фостер.

— Аарон!

Сидит на стуле, руки стянуты за спиной, из разбитой губы сочится кровь, кровоподтек в половину лица… Я убью их, Кэт. А она вдруг опускает голову и тихо шепчешь:

— Прости… Я не была осторожна.

Хочется броситься к ней, сгрести в охапку, зализывать наверняка стертые в кровь запястья и покрывать невесомыми поцелуями синяки, но лишь небрежно киваю, скольжу взглядом дальше и только теперь вижу, что веревки, стягивающие лодыжки, ослаблены, насколько возможно. Наверное, с руками та же история. Мамочка постаралась? Она стоит здесь же, но в хмуром взгляде не удается прочесть и оттенка эмоций.

— Как видишь, — вырывает меня из размышлений Коди, — с девушкой все в порядке. И будет в порядке и дальше, если честно — повторяю, честно — ответишь на наши вопросы.

Врет. Но у меня тоже есть козырь. И очень надеюсь, что в этот раз он не окажется пустышкой. Будь я один, уже свернул бы шеи всем троим. Но Фостер все еще здесь, а им все еще сложно нанести серьезные увечья.

— Спрашивайте.

— Мне нужно имя того ублюдка, что под корень вырезал «Чёрный Лотос».

Вот, значит, как. Интересно.

— С чего ты решил, что оно мне известно? — почти безразлично спрашиваю я, стараясь растянуть время. Краем глаза замечаю тень, мелькнувшую в проеме входа. Еще один парень смотрит в ту же сторону, но его воспитывал не Максвелл Бекер.

— Не бери пример со своей девушки, Ар, и не коси под идиота, — он показательно вздыхает. Вопроса не слышу, поэтому молчу, а Пейдж продолжает — Ты третий день ошиваешься в их лаборатории.

Твою ж мать.

Издает потрясенный вдох, и я очень стараюсь не смотреть Кэт сейчас в глаза. А в проеме мелькает еще одна тень. Лихорадочно просчитываю каждый шаг и всевозможные варианты развития событий. И в каждом из них не хватает какой-то доли секунды, чтобы спасти ее.

— Отпусти девчонку, — в конце концов цежу я сквозь зубы. — Тогда скажу.

— Нет, Аарон, — качает головой Коди. — Пока она здесь, от тебя можно добиться хоть какого-то подобия честности.

Хочешь честности? Будет тебе честность.

— Лондонский Жнец. Слыхал про такого? — говорю я с усмешкой и кидаю взгляд на Фостер, она хмурит брови, видимо, ей, как агенту Фостер, это имя знакомо. Потом, удивлено пялишься, я прям вижу твои шестеренки в голове. Вытягиваешь лицо, сложила пазл. Догадалась девочка. А потом одним губами шепчет: «Ты придурок, Деймон».

— Нет, — кривится он. — Но теперь знаю, кому следует выпустить кишки.

Посмотрел бы я, как он будет это делать. Даже Кэт фыркает на ответ. Оружие только у паренька и Пейджа, мамочке, судя по всему, ствол выдать не распорядились.

Держись к ней поближе, Кэт.

Если рвану в их сторону прямо сейчас, одновременно прикрывая спиной тебя…

— Не надо, Коди, — вдруг громко и отчетливо произносит женщина. — Они могут помочь.

— Помочь? — кривится тот. — Также, как уже помогли Кевину?

— Он сам напросился, — она поджимает губы. — Коди, пожалуйста.

Но он лишь качает головой, а затем поднимает ствол:

— Ты больше не нужен, Аарон. И девчонка твоя — тоже.

— Беги, Кэт! — кричу, что было сил, одновременно кидаясь в твою сторону.

Дальнейшее происходит, словно в замедленной съемке. Кушелль повисает на локте у Пейджа, он откидывает ее одним движением, но каким-то чудом женщина умудряется сгруппироваться и снова бросается к нему, стремясь выхватить пистолет.

***

Кэтрин Фостер.

Я срываюсь со стула, но запутываюсь ногой в ослабленном веревочном узле, но сразу сохраняю равновесие. Еще одно движение. Паренек. Его я вырубаю, даже не повернувшись, а потом сразу кидаюсь к Деймону. Не успеваю.

Поднимается сам, его задели? Коди бездыханно лежит. Разворачиваешься всем телом в мою сторону, распахиваешь глаза:

— Кэт…

Три выстрела почти оглушают. Серые глаза распахиваются еще сильнее, и он с каким-то даже удивлением смотрит на расползающиеся по груди кровавое пятно.

— Аарон!

Глава 37

Аарон Деймон.

Больно.

Больно так, как не было никогда. Рот сразу заполняется кровью, и я сглатываю ее, соленую и густую. Пытаюсь вдохнуть и не могу. Вот так все и закончится?

— Аарон!

Вижу ее глаза. В них беспокойство. И что-то еще.

Что?

— Смотри на меня, Аарон!

Кэтрин Фостер.

— Эй! Кто там всегда говорил: Вдох. Выдох.

Он кашляет кровью, веки дёргаются, но у него находится силы посмотреть на меня и даже… улыбнуться?

— Отомстить решила? А, доктор Фостер? — тратит силы на язвительные шутки, он серьёзно?

— Заткнись, Деймон! — Кричу я и зажимаю рану, благо эта тварь два раза промахнулась. Надеюсь, Рони заранее вызвал полицию и скорую.

— Это ошибка интерн, вам нужно чтобы я оставался в сознании как можно дольше, — закрывает глаза. В сознании?!

— Не закрывай глаза. Нет-нет-нет, не смей. Я здесь, смотри на меня. Вдох.

— Меня пародируешь, малыш? — Снова кашляешь, но цепляешься за меня, а потом хватаешь ртом воздух. — Знаешь, а это даже сексуально.

— Ты больной?! — Где врачи?! Ив, ты где, когда так нужна?!

— Кэтрин?! Аарон?! — крик знакомой доносится сверху, она как ангел? Подумал — появилась? А в прочем, к черту.

— Мы в подвале! — кричу я, а Рони не перестаёт кашлять

— О Боже! — говорит Делаж, и его сразу уносят на носилках, оттесняя меня.

Но мне плевать, запрыгиваю за тобой в скорую, пока рыжая о чём-то спорит, хватаю его ладонь.

— Вы кто? — говорит один из врачей. Я хмурюсь. У Деймона дохрена времени хотите сказать?! Но не успеваю даже огрызнуться, как Рони присоединяется к нашей беседе:

— Жена, — видимо он ловит мой недоуменный взгляд. — Будущая.

— Кто тебе сказал, что я выйду за тебя, чудовище? — вопреки словам, говорю ласково.

— Куда ты денешься, — уверенна, если бы не ранение, цокнул бы языком и закатил глаза. — От тебя хрен отвяжешься.

— Я надеюсь, та была последняя попытка? — хмурит брови, но губами говорит «да», а я чувствую панику.

Поднимает мутный, полный боли взгляд. А я чувствую горячие слёзы, они льются ручьём. Никогда мне не было так страшно

— Эй, малыш, знаю. Держись. Пожалуйста. Скоро все закончится. А потом — хочешь, снова поедем в Лондон? Тебе ведь понравилось? Или куда-то еще? Куда угодно.

— Конечно свозишь, зря я тебе что ли сейчас жизнь спасаю?

— Вы неподражаемы, док, но давайте сначала освоим кулинарию. Это хотя бы не больно, а сразу заоблачно.

— Иди к черту, Деймон!

Я запускаю руку в его волосы, а второй держу его ладонь. Он меня пытается успокоить? Меня?! Когда же он перестанет страдать из-за меня и делать вид, что все под контролем?

Перевожу взгляд на ассистента, он кивает. Я долго не могу понять к чему он клонит, пока в голове не всплывает любимый голос.

«Это ошибка интерн, вам нужно держать меня в сознании..»

В сознании…

— Море… — едва слышно выдыхаю.

— Море, так море, — хрипишь, но старается. — Или давай сразу к океану? Бьюсь об заклад, ты не все еще видела. Поедем куда захочешь, только смотри на меня, Кэт. Милая, перестань плакать.

— Это я виновата, — давлюсь слезами, он сжимает, как может мою ладонь.

— Не говори так. Если бы я не ушёл, ничего бы этого не случилось. Повёл себя, как придурок.

— Кэт, мы подъехали к «Рокивью»! — кричит рыжая, а тебя перекладывают на каталку.

Делаж сообщает что-то про группу крови, аллергию и бог знает что еще, а он снова выгибается и заходится кашлем.

— Все будет…хорошо, — это последнее, что сказал мой любимый человек перед тем, как его увезли в реанимацию.

Я хочу вбежать за ними, знаю — глупо, не правильно, запрещено, но мне плевать. Ив перегораживает мне дорогу.

— Уйди!

— Нет, Кэтрин, тебе туда нельзя. Посмотри на свои руки!

Перевожу взгляд на покрытые его кровью пальцы и только теперь понимаю, что они дрожат. Черт. Что я вообще делаю?

Мозг не соображает, тело не слушается, и я со всей силы отталкиваю Ветту, продолжая двигаться в направлении двери. Это почти удается, когда меня вдруг обхватывают со спины, лишая всякой возможности двигаться. Оборачиваюсь. И догадываюсь, кто это. Бекер. Жнец. Единственный родственник Аарона.

— Отпустите!

— Я буду с ним, Кэт, — торопливо говорит Делаж, благодарно кивает старому ублюдку и исчезает в дверях. А я снова пытаюсь вырваться.

— Успокойся, Кэтрин.

Ярость заполняет сознание, но где-то на задворках, здравый смысл сообщает о том, что Бекер сильнее. А еще — что руки по-прежнему противно трясутся.

— Отпустите, — уже спокойно говорю я, и он выполняет просьбу. Опускаюсь на зеленый пластиковый стул. Дышать больно, как будто мое лёгкое заново прострелили. Но я честно пытаюсь.

— Мы повязали всех троих, — вполголоса сообщает Бекер. — Сейчас их везут в лабораторию.

Он смотрит на меня, а я никак не реагирую.

— Наверно, я должен извиниться, что соврал тогда в Лондоне. Меня зовут Максвелл Бекер — брат покойной матери Рона. Но ты, наверно, и сама догадалась.

Молчу, потому что на это глубоко наплевать. Значение имеет только Деймон, наверняка уже лежащий на операционном столе. Мысленно перебираю твою травму и вспоминаю статистику по подобным. Ну как…Из своей статистики, что я видела у товарищей.

Голос Максвелла в голове раздается фоном, на него не обращаю внимания. Сколько проходит времени — не имею понятия.

— Держи, — в какой-то момент перед носом оказывается стаканчик с чаем. Противным, больничным, но, почему-то, чаем.

— Наш мальчишка сильный, — Бекер вновь садится рядом. — Он справится.

— Заткнитесь, — совершенно искренне прошу я и машинально делаю глоток. Так и есть. Гадость.

— Кэтрин, — интонации его голоса заставляет поднять взгляд. — Я изменил решение. Я договаривался с ним о том, что он возвращается ко мне, но передумал.

От услышанного в голове что-то взрывается, и собственный хриплый голос слышу будто со стороны:

— Вы о чем?

— Он волен делать, что пожелает, Фостер, так и передай, когда он выйдет из этих стен.

Смотрю почти что ошарашенно, потому что не верю.

— Почему?

Дядя Аарона невесело ухмыляется:

— Если скажу, что на старости лет стал сентиментальным дураком, ты поверишь?

— Нет.

— Ну тогда и не спрашивай, — он снова усмехается. — Кэти…

Как он меня назвал?

— Передай ему, чтобы не пропадал больше на тринадцать лет. И дай знать, когда с ним все будет в порядке. Мой номер уже есть в твоём телефоне, — сказав это, Максвелл протягивает мой мобильник.

Какого черта?!

Встает, поправляет очки и покидает больничный коридор. Я же ошалело смотрю на удаляющуюся спину, а потом с силой стискиваю зубы.

Выживи, Аарон. Пожалуйста. И — обещаю — мы все исправим.

***

Когда Иветта сообщает, что операцию он перенес не просто хорошо — отлично, не нахожу даже сил, чтобы ответить на ее медвежье объятие. Хотя очень хочется. Но чего хочется еще больше — увидеть Аарона прямо сейчас.

Не знаю, что врачи находят в моем взгляде, но в реанимацию пускают беспрекословно. Лишь заставляют переодеться.

Деймон лежит, опутанный проводами, трубками, датчиками. Уверена, что не знаю название каждого из них, но вспомнить сейчас что-то попросту не пытаюсь. Здесь нет стульев, поэтому просто встаю рядом и осторожно сжимаю ледяную ладонь.

Впиваюсь взглядом в его лицо и на какое-то время выпадаю из реальности. У меня куча дел. Позвонить и отчитаться Бекеру. Разобраться с Хардмонами и с теми тремя, что сейчас сидят у твоего дяди в лаборатории. Все это подождет. Сейчас значение имеет только ровный писк кардиодатчика.

***

Аарон Деймон.

В себя прихожу, как выяснилось, на второй день, уже в палате. Вижу, как дремлет Кэт, сидя на диване, целая и невредимая — остальное не имеет значения вовсе.

— Кэтрин…

— Эй, — тут же оказывается рядом рядом. — Пока не двигайся.

— Дай воды, — хриплю до сих пор. Кэт осторожно приподнимает голову, подносит к губам стакан.

— Пару глотков, не больше.

Она бледная и осунувшаяся, под глазами залегли темные круги, но, когда Кэт распахивает их, они такие же яркие — как и в день, когда в страхе прожигала ими меня, ожидая приговора по состоянию Александры.

— Рони, я так…

Знаю, что еще слаб, но начинаю говорить. Рассказываю все с самого начала — с детства в борделе, приюта, Максвелла, Сьюзен, первого убийства, дядиной Империи… Не сухими фактами, как Флетчер, а впервые в жизни — во всех подробностях. Когда заканчиваю, ты ревешь. Без всхлипов и плача, но предательские слёзы катятся по твоим щекам. А потом, после длинного рассказа, я признаю правду, боясь не услышать ответ, после сказанных мною слов:

— Я люблю тебя, Кэтрин Натали Фостер.

Стираю слезы с твоего лица. Целую мокрые веки, синяк на скуле, рассеченную бровь, кончик носа. И Кэт также негромко отвечает:

— Взаимно, чудовище.

Эпилог.

Аарон Деймон

— Ну знаешь, мне главное было, что бы ты выжил. А ещё ты обещал отвезти меня в уик-энд к океану.

Тонкая бровь ровно на секунду дергается вверх. Это стандартное выражение лица, когда Кэт несет чушь или ведет себя как ребенок. Но вместо того, чтобы указать на ошибку, я только беру ее руку в свои две, согревая.

— Главное, что ты жива.

— Я люблю тебя.

Удивительно приятное чувство. Очень правильное, органичное, теплое. Оно легко разгоняет весь тот холод, принесенный тем чертовым подвалом.

— Я тоже люблю тебя.

— Я знаю, — логичный ответ, ведь я признавался в этом каждый день, поскольку чувствовал вину за то «расставание».

— Когда ты заберешь меня домой?

— Как только твоему здоровью ничего не будет угрожать.

Не помню, когда Кэт была такой серьезной.

— А если я вылезу через окно?

— Убью, Придурок, — усмехаюсь и тянусь за поцелуем, но воротит нос.

— Ты зубы хренуву тучу времени не чистил.

Кэт ложится рядом, и вместе мы проводим несколько приятных часов. Наши руки постоянно гладят друг друга, дыхания переплетаются. Фостер целует меня снова и снова, но упорно обходит губы, как и обещала. А еще обещает, что завтра привезет зубную щетку, чтобы больше не довольствоваться этими целомудренными поцелуями вместо страстных, которые требуются нам обоим.

***

Кэтрин Фостер.

— Итак! — Ив громко хлопает в ладоши, когда все перебираются в гостиную из столовой. — Пришло время открывать подарки! Предлагаю по меньшинству! От самого маленького к самому большому!

— Я последний? — деланно возмущается Патрик.

— Готов быть последним вместо тебя, — закидывает Аарон руку на спинку дивана за мной и после делает глоток виски из бокала.

— Вот и разобрались! — снова хлопает Делаж.

***

— От Ив, — говорю я и открываю. — Ты ей рассказал?!

Напрягаются все, включая Делаж и Деймона, словно я открыла секретный тест на беременность. И тогда я показываю бумаги, которые означают, что теперь записана на кулинарные курсы. Внезапно для всех Рони закрывает рот рукой, запрокидывает голову на спинку дивана и смеется.

— Я просто услышала тогда про готовку… — оправдывается Ветта, не понимая, почему мы с Аароном ржем.

— Все здорово, Ив! Ты даже не представляешь, насколько! — и в доказательство целую ее в щеку. — От Аарона, — провозглашаю и удивляюсь, ведь мы договорились купить подарки, когда отправимся в кругосветное путешествие. Но все равно открываю. — Книга рецептов…Вы охренели?!

— При чем мы не сговаривались! — продолжает давиться смехом Деймон, а я закатываю глаза.

С детства это лучшее Рождество. Семейное и теплое, с историями и смехом. И заканчиваются оно лишь тогда, когда всех постепенно начинает клонить в сон.

***

Аарон Деймон.

— Все прошло даже лучше, чем я думала, — признается Кэтрин у двери, пока ищу в кармане ключи и открываю дверь.

— Ну да, никто не умер, — соглашаюсь и пропускает вперед себя.

Квартира, которая не менялась годами, вдруг выглядит совсем иначе. Разноцветные огоньки скользят по стенам, полу и потолку, опоясывая собой небольшую елку на подоконнике. Игрушек на ней совсем нет, но и гирлянды вполне достаточно, чтобы Рождество проникло и в наш дом. Тем более делал я это быстро, чтобы вышел сюрприз. Кэт счастливо улыбается и оборачивается на меня.

— Ты же сказал, никакой елки. Ведь, цитирую: «Зачем нам хрень, которая пачкает квартиру».

— Она искусственная.

— Спасибо, — она скользит руками по моим плечам, оглаживает затылок и касается поцелуем губ.

— Перестань меня облизывать в дверях, давай хоть в дом зайдем, — с налетом улыбки в голосе прошу, а сам волнуюсь ужасно.

Разувшись, Фостер, как ребенок, первым делом кидается к елке. Пусть совсем маленькая, зато очень пушистая, с имитацией снега на «лапках». Светящимся от радости взглядом она замечает еще кое-что — под маленькой елкой маленький подарок.

Квадратная коробочка, перевязанная ленточкой.

— Что это? — снова оборачивается она одной головой на меня, а я уже стою за ее спиной спиной.

— Ну, под елкой же должен быть подарок, — ласково отзываюсь и обнимаю за талию.

— Ты ведь уже его подарил, — вертя в руках коробочку, Кэт прижимается к моему торсу спиной.

— Этот — для нас обоих.

Чуть дрогнувшими руками от прокатившегося по телу заряда электричества Фостер тянет за ленточку, развязывая бантик. Тонкая полоска атласа падает на подоконник. Я отлично чувствую, как бьется молодое сердце, когда поднимается крышечка.

Два немного разных по размеру кольца подсвечиваются разноцветными лампочками.

— Ты же не скажешь мне «нет» в мой день рождения? — интимный шепот на ухо вызывает у неё миллионы мурашек.

— Я бы не смогла сказать тебе «нет» и в любой другой день.

Я вынимаю из коробочки одно из колец и надеваю Кэтрин на безымянный пальчик, крепко сжимая ее руку после.

— Почему ты дрожишь? — шепчу на ухо.

— Не знаю, — шепчешь в ответ.

Она разворачивается и тоже надевает кольцо на мой палец. Золотая полоса непривычно приятно ощущается на коже.

Мы долго целуемся возле мигающей елки, не открывая глаз и не отрываясь друг от друга. Уверен, Кэтрин чувствует, что мое сердце тоже быстро и гулко стучит. И только стук наших сердец разбавляет тишину комнаты. И шумное дыхание после. Но у обоих столько мыслей в голове, что мы не замечаем тишины.

Мы оба мысленно возвращаются в тот день, когда неизвестная девушка пришла в больницу, чтобы присмотреть за невестой лучшего друга.

Вспоминаем первые взгляды друг на друга. И мы оба чертовски благодарны тому, что судьба не позволила нам расстаться.

— Мы просто любители патетики, — неровно вздыхая от пробегающей по телу дрожи, бормочет Кэт, — ни дня без драмы. Сделал мне предложение на Рождество.

— Помолчи, Кэтрин Натали Деймон.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Эпилог.