Снег на губах (СИ) [Елена Вейла] (fb2) читать постранично

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Она плачет, захлебываясь своим горем и слезами. Горько, холодно, жалко себя… Она справлялась и не с таким. Но это сбило ее с ног, утопило её, она чувствовала, что падает и теряет опору, потому что все, что держало её на плаву, сгинуло.

Уже поздно, она сидит в этом сугробе, наверное, минут пятнадцать. Темнота сгущается, но её это не пугает. Ей даже не холодно, она смотрит вдаль, на Хогвартс, а возвращаться не хочется.

Рон с Пэнси.

Она только что застукала их в туалете в «Трёх мётлах». Они целовались. Бесстыже, громко сосались там в кабинке, которую она открыла и стояла несколько секунд, пока слизеринка не заметила её.

«Мне не больно, мне не больно!» — повторяла она, когда бежала из туалета, когда схватила первый попавшийся бокал с огневиски и пила, не чувствуя ничего, когда надевала мантию, когда выскакивала на холодный морозный воздух.

Мне не больно…

Но было больно.

Она хватается за то место, где должно быть сердце. Оно там. Сердце. Прячется в этой груди, которую больше не коснётся большая грубая рука в веснушках на бледной коже. Никогда. Она не позволит.

Новые слезы брызжут из глаз, и она закрывает лицо руками. Гермиона почти кричит, так ей плохо в этот момент.

* * * Он всегда идёт последним. Когда все уходят из «Трёх мётел», он одиноко и медленно возвращается в Хогвартс. Он пьёт так, чтобы не чувствовать, чтобы не видеть никого чётко, чтобы те, кто его бьёт, били пока не кончатся силы, а он все равно не почувствует. Он пьян. Он даже не смог удержать бокал, когда кто-то выхватил его у него из рук и нагло выпил.

Пейте, твари! Я могу отдать вам всё… Могу налить крови, если вам нужна моя кровь. Я могу содрать свою бледную кожу и отдать вам, чтобы вы глумились надо мной ещё жестче.

Драко идёт шатаясь, ветер пробирается под его изодранную мантию. Кто-то уже успел разрезать её по дороге в Хогсмид. Но это мелочи. Сегодня всего лишь три плевка, две подножки, пару заклятий ему в спину.

Трусы! Да, убейте уже меня… Но нет, никто не рискнёт.

Драко видит её. Простая чёрная мантия и магловская синяя шапка натянута до самого носа. Она плачет. Но кто она понять невозможно. Он слышит только громкие всхлипывания и видит, как трясётся большой помпон на её вязаной дурацкой шапке. Он не знает, кто она, и поэтому плюхается рядом. Совсем рядом, задевая её острое колено, обтянутое в джинсу. Её образ расплывается. Сколько он выпил? Чёрт знает… Пока мать оплачивает все его траты, он будет пить столько, сколько захочет.

Девушка в снегу не пошевелилась и не отодвинулась.

— Чего ревёшь? — спрашивает он хрипло.

Капюшон на лице. Возможно, она не поймёт, кто рядом с ней, и ответит.

Но она молчит, вытирая лицо ладошками.

— Молчи… — бормочет он и пьяно смеётся. — Девки приятнее с закрытыми ртами… Прости… — Он фыркает, ему смешно отчего-то. — Конечно, не девки, а девушки…

— Что тебе надо? — наконец реагирует она на него.

— Я тоже хочу посидеть в снегу… — смеётся он. — Это здорово…

— Так садись, но подальше от меня, снега вокруг много… — шепчет девушка.

Он не узнает её голоса. Ему вообще всё равно. Он рад, что кто-то говорит с ним сегодня. Обычно с ним мало кто говорит. В основном кричат или что-то шепчут в спину. Ему не хватает нормального разговора.

— Этот сугроб я присмотрел ещё утром. Думаю, я первый его занял. Я положил на него глаз, — спорит Драко лишь бы спорить.

Она раздражённо вздыхает.

— Не видела твой глаз… Прости, если я на него села.

Драко задумывается и вдруг смеётся, громко и открыто. Он давно так не смеялся. Ему хорошо, как будто он выпускает из себя что-то тёмное, давящую злость и тупую грусть.

— Я бы не прочь, если бы ты сейчас села на мои глаза…

Она фыркает и смеётся вместе с ним.

— Извращенец…

— Это нормально… Мне было бы даже приятно… — Он понимает, что разговор у них поворачивает в то русло, когда хочется снять капюшон и шапки и забраться друг к другу в глотки языками.

По крайней мере ему хочется этого. У него давно никого не было.

— Ты заморозишь задницу… — заботливо вышло до противного, но она сидит тут, как видно, дольше, чем он. А его зад уже немного подмораживает.

Она достаёт платок и громко, совершенно не обращая на него внимания, очищает свой нос.

— Как мило… — он кривится, а она смеётся. Ну хотя бы не ревёт.

— Не беспокойся, я в тёплых рейтузах, — наконец говорит она с усмешкой.

— Рейтузы… — повторяет он, и его пробирает смех: рваный, хриплый, её ответ смешит его. — Рейтузы! Это ж надо придумать словечко!

Они уже хохочут вместе.

Вздернутый