Выплата Долга Братвы [Коул Джаггер] (fb2) читать онлайн

Джаггер Коул Выплата Долга Братвы

Выплата Долга Братвы

Джаггер Коул © 2021

Все права защищены.

Обложка по плану 9 Дизайн книги | Редактирование MJ Правки

Корректура Джесси Стаффорд, Теша Элборн

Это художественное произведение художественной литературы. Любые имена, места или происшествия являются плодом воображения автора. Сходство или сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, событиями или учреждениями, являются исключительно случайным совпадением.

Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена, отсканирована или распространена в любой печатной или электронной форме без предварительного письменного разрешения автора, за исключением использования кратких цитат в рецензии на книгу.

Несанкционированное воспроизведение, передача или распространение этой работы, защищенной авторским правом, является незаконным и нарушением законодательства США об авторском праве.

Создано с помощью пергамента

Перевод Группы: https://vk.com/DarkSideBook

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Не использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо.

Глава 1

Фиона

Эта вечеринка отстой.

Я вздрагиваю про себя, оглядывая толпу. Это на много больше людей, чем я привыкла видеть, что немного действует мне на нервы. Здесь всего, может быть, человек сорок, но все же. Для меня, с окруженной стенами башней из слоновой кости жизнью, которую я веду?

Ну, это очень много.

Что еще хуже, так это то, что вечеринка моя вечеринка. Или, по крайней мере, это делает для меня мой отец. И когда окружной прокурор Чикаго Томас Мюррей говорит прыгать? Ну что ж, ты прыгаешь. Или явиться на выпускной вечер его дочери, в зависимости от обстоятельств.

Но посылка и приглашения неверны. Эта вечеринка на самом деле не для меня. Я имею в виду, что на первый взгляд так оно и есть. Но, как и все, что касается моего отца, все это сводится к его собственной политической повестке дня. Все всегда было так. Где я училась в школе. Друзья, которые у меня были. Парни, с которыми мне не разрешалось встречаться. Улыбнись прессе, Фиона. Убедись, что вы в школьной команде по дебатам—пресса проглотит это, когда увидит, что вы идете по моим стопам.

Часть меня хотела потерпеть неудачу, в чем угодно, просто назло ему. Я мечтала быть палкой в его интригах и заговорах. Но я никогда не могла заставить себя сделать это. Поэтому вместо этого я сделала то, чего он от меня хотел: добилась успеха. И вот теперь я здесь, мне двадцать два года, после того как я рано окончила колледж, а теперь и юридическую школу. Все правильные оценки. Все правильные степени, из всех правильных школ. Все правильные друзья, никаких мальчиков.

- Какого хрена ты не пьешь?

Я ухмыляюсь и поворачиваюсь. Ну, не ВСЕ правильные друзья.

Зои была бы единственным исключением из строгих правил моего отца относительно того, с кем я встречаюсь или общаюсь. Возможно, я училась на дому, потому что мой отец редко позволяет мне даже покидать наш городской дом. Возможно, он потянул за серьезные политические ниточки, чтобы заставить колледж и юридическую школу разрешить мне посещать занятия дистанционно. Возможно, мои внеклассные занятия и мои друзья были подобраны вручную, чтобы его политическая карьера выглядела как можно лучше. Но каким-то образом Зои Стоун проскользнула сквозь трещины.

Это не значит, что у нее совсем плохая репутация или что-то в этом роде. На первый взгляд, она даже именно та, с кем мой отец хотел бы, чтобы я общалась—из правильной семьи, у нее есть деньги, она ходит в правильные школы и все такое дерьмо. Но у нее также есть свобода, которой нет у меня, в комплекте с возможностью делать неправильный выбор, встречаться с гламурными мужчинами постарше и устраивать вечеринки, когда ей захочется. Она почти наверняка оказывает плохое влияние. Но иногда тебе нужно немного плохого влияния.

В том, что мой отец позволил бы мне даже жить с тем же почтовом индексом, что и она ,не должно быть никакого смысла. Но мама Зои и моя были лучшими подругами. Рак забрал их обоих примерно в одно и то же время, почти десять лет назад. Я думаю, что даже “имидж-это все” Томаса Мюррея не был достаточно холоден, чтобы помешать мне после этого тусоваться с Зои здесь и там после этого.

- О Боже, я так рада, что ты здесь.

Зои улыбается и крепко обнимает меня – И пропустить это фиаско? Конечно, я здесь.

- И, конечно, поддержать свою дорогую подругу Фиону, пока ее заставляют играть пешку в игре, которую она ненавидит?

Зои усмехается

– И это тоже. Так что... - она поворачивается, чтобы окинуть взглядом огромную толпу гостей - Скольких из этих людей ты на самом деле знаешь?

– Типа, их четверо.

– Не включая меня?

– Три.

Она смеется и поворачивается, чтобы схватить два бокала с шампанским с проходящего мимо подноса.

– Вот. Ваше здоровье и поздравления!- она чокается своим бокалом с моим – И я действительно горжусь тобой, ты знаешь.

Я ухмыляюсь, позволяя себе купаться в похвалах. У моего отца может быть куча денег и политического влияния. Но я заслужила похвалы. Я надрывала свою задницу, чтобы пораньше закончить колледж, поступить в юридическую школу, а затем тоже закончить ее пораньше с отличием.

– Спасибо, - улыбаюсь я.

– И сколько из этих людей, которых ты не знаешь, подошли, чтобы поздравить вас?

– О, все они. Пока мой отец наблюдал.

Зои ухмыляется

– Значит, он действительно это делает, да?

– Да, - сухо бормочу я.

Как я уже сказала, все это на самом деле не для меня. Я, наверное, в центре внимания. Я - оправдание для того, чтобы привести всех этих людей сюда, в особняк моего отца. Но настоящая цель здесь заключается в следующем Деньги . Неофициально это первый гала-концерт Томаса Мюррея по сбору средств для его участия в выборах на должность мэра Чикаго. И то, что я здесь, играет так хорошо, что это с таким же успехом может быть сценарием к фильму.

Нет ни одной вещи, которую мой отец сделал бы или не использовал для своих собственных целей. После смерти моей мамы Томас Мюррей стал образцом трудолюбивого отца-одиночки. Он разыгрывал из себя фигуру такую как Кеннеди, который также без устали воспитывал свою дочь в полном одиночестве.

Конечно, все это было чушью собачьей. Мой отец не воспитывал меня, а воспитывала армия нянь, частных репетиторов и инструкторов “выпускного класса”, чтобы убедиться, что я достаточно похожа на леди для высшего общества. Не говоря уже о частных поварах, горничных и личных шоперов, потому что не дай Бог я выйду, чтобы купить свою собственную одежду.

– Кстати, ты выглядишь чертовски сексуально.

Я улыбаюсь, краснея: - Спасибо

– А теперь заканчивай, - она кивает на мой бокал.

– Я только что получила его!

– И я собираюсь принести нам еще, так что...- она делает движение рукой “скорее”. Я смеюсь, опрокидываю шампанское и протягиваю ей бокал. Я слегка задыхаюсь, и она ухмыляется.

– Просто нужно открыть горло, Фи.

– Да, спасибо.

– Расслабь челюсть, используй много языка. Зрительный контакт всегда ...

– Ой Боже …

Она смеется, а мое лицо жарко горит.

– Шикарный диплом юридического факультета в двадцать два года, много перспектив на работу и отец, который собирается стать мэром. Единственное, что нам сейчас нужно сделать, это наконец-то переспать с тобой.

Я стону, чувствуя, как горит мое лицо.

– Я в порядке , спасибо.

Она хихикает.

– Нет, это не так. Поверьте мне. Ладно, я вернусь с еще выпивкой.

Я качаю головой и смотрю, как она исчезает в толпе.

– У тебя такой вид, будто ты хочешь выпить.

Я поворачиваюсь на мужской голос. Он красивый, самодовольный на вид, и от него разит старыми деньгами. Его светлые волосы идеально зачесаны назад и в сторону, квадратный подбородок прямо с плаката реалити-шоу.

– Чет, - улыбается он. Он протягивает мне бокал с шампанским.

– О, спасибо, но моя подруга ...

Он игнорирует меня и вкладывает бокал мне в руку.

– И поздравляю тебя с окончанием школы.

Я улыбаюсь – Эм, спасибо.

– Итак, тебя уже кто-нибудь подобрал?

– Хм?

Он ухмыляется – Любые фирмы.

– О, нет. Ещё нет. На самом деле я еще не сдавал экзамен на адвоката ...

– Что ж, они это сделают.

Я улыбаюсь ему в ответ.

– Что ж, спасибо, я ценю ...

– Я имею в виду, что твой отец был мэром и все такое.

Быть прерванной - это такая знакомая обида. Но я заставляю себя улыбнуться.

– Что ж, посмотрим.

– Это ведь не повредит, правда?

– Я имею в виду ...

– А ты умная, окончила правовую школу, - подмигивает он:- Красивая...

Я краснею, хотя и знаю, что это неубедительная реплика.

– Спасибо.

– Ты знаете, моя фирма действительно в поиске. . Cooper and Cooperman? Да, я там старший партнер.

Конечно, это так. На нем написано “самодовольный, богатый, привилегированный придурок”.

– О, ничего себе, правда? - спрашиваю я с нулевым реальным интересом. Это именно тот мужчина, с которым мой отец в конечном счете хочет, чтобы я была рядом. Меня бы даже не удивило, если бы он был тем, кто послал его поговорить со мной.

– Ага, - самодовольно ухмыляется Чет.

– Я, вероятно, мог бы подергать за некоторые ниточки. Поговорите с партнерами, пригласите вас на собеседование.

У меня от шока отвисает челюсть – О Боже, ты серьезно?!

Он ухмыляется.

– Конечно! Что ты делаешь завтра вечером?

Мое сердце бешено колотится.

– О Боже, ничего! Совсем ничего! Я определенно мог бы зайти и поговорить ...

– Я думал о том, чтобы чаще выходить на улицу.

– О! Ладно, да, я тоже мог бы ...

– Знаешь, когда твой отец вступит в должность, мы с тобой могли бы стать весьма влиятельной парой.

Запись царапает у меня в голове. Ага, вот и оно. И как наивная я попалась прямо на это. С партнерами нельзя дергать за ниточки. Он просто хочет пригласить меня на свидание. Даже когда я думаю об этом, я вижу, как Чет оглядывается по сторонам. Конечно же, там мой отец, и он наблюдает.

– Мой отец подговорил тебя на это, не так ли?

– О, нет! Ни за что!- Чет быстро отступает. - Я просто хотел представиться.

– Ваша фирма действительно ищет сотрудников?

– Да? Я имею в виду, для тебя ...

Я стону.

– Ну, было действительно приятно встретиться с тобой, но...

– У тебя что, нет канализации, в которую можно было бы заползти, Чет?

Зои внезапно протискивается между нами, свирепо глядя на него.

– Зои Стоун,- рычит он, нахмурившись.

– Ей это неинтересно. Исчезни, подонок.

– Почему бы тебе не позволить ей высказаться за ...

– Поверь мне, ей это неинтересно. Ты не в ее вкусе, Чет.

Он пристально смотрит на нее, а затем поворачивается ко мне.

– Почему бы нам не позволить Фионе рассказать нам, какой у нее тип?”

– Потому что я уже знаю, что это не такой , кому нравятся его молодые девушки , богатые и без сознания Чет, - шипит она.

Он ощетинивается, рыча на нее.

– Послушай меня, ты, маленькая ...

– Отвали, Чет, сейчас же.

– Пизда ,- бормочет он. Он свирепо смотрит на Зои, прежде чем повернуться и ускользнуть.

– Тьфу, трахни этого парня,- стонет она.

– Его прислал мой отец.

– Ну, у твоего отца действительно ужасный вкус на мужчин для тебя.

Я вздыхаю.

– Он проверил все моменты —богатый, успешный и, по-видимому...

Я хмуро смотрю в лицо своему другу.

– Подожди, ты и ...

– О боже мой, НЕТ . Не я, - она делает гримасу: Хотя Кристал Шоенбург встречалась с его братом. Много ушло из семейных пожертвований, чтобы замести его хищническую чушь под ковер.

Я загораюсь.

– Подожди, это был Чет Брубейкер?

– Да .

Я стону. – Как в...

– Сын Мелвина Брубейкера, генерального директора Adonis Capital. Это тот самый.

Я закатываю глаза и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего отца. Хотя он даже не смотрите меня.

– Рада видеть, что мы ушли от организованных браков по политическим мотивам, - ворчу я.

– Я имею в виду, тебя это действительно удивляет? Со сколькими парнями твой отец пытался свести тебя из-за денег их семьи или политических связей?

– Больше, чем я могу сосчитать.

Она вздыхает – Итак, ты собираешься сказать ему сегодня?

– Таков был мой план.

– Что ж, я здесь, если я тебе понадоблюсь.

– Спасибо, Зои.

План состоит в том, чтобы, наконец, сказать отцу, что я покидаю свою позолоченную клетку. Я имею в виду, что мне двадцать два, у меня юридическое образование, и смешно, что я все еще живу под его крышей, по сути, как кукла-пленница. Итак, я ухожу. Даже если это означает, что меня полностью отрежут, я должен выбраться.

И сегодня я скажу ему об этом. Больше никаких ухажеров, которые давили бы на меня. Больше не быть пешкой в его политической карьере. Я хочу жить своей жизнью, и я хочу это сейчас.

Я изгибаюсь, когда мой отец пожимает кому-то руки. Уилсон, его начальник штаба, подходит и что-то шепчет ему на ухо. Мой отец хмурится и быстро кивает, затем поворачивается и прямиком направляется в свой кабинет дальше по коридору.

– Куда он собрался?

– О, наверное, сатана звонит по телефону, и просит моего первенца в обмен на место в Сенате штата.

Зои хихикает – Ну, в его кабинет никого не пускают, верно?

– Это правда.

– Так что, не будет ли сейчас самое подходящее время?

Я прикусываю губу. Она права. Он будет один и загнан в угол. Если я собираюсь это сделать, то с успехом могу сделать это сейчас. Я поворачиваюсь и передаю ей свой бокал.

– Я еще вернусь.

– Будь храброй!

– Спасибо.

Я пробираюсь сквозь толпу. Никто не пытается поздравить меня или остановить, по крайней мере, не без того, чтобы мой отец не смотрел. И меня это вполне устраивает. Я иду по коридору, пока не оказываюсь прямо перед дверью его кабинета. Я двигаюсь, чтобы открыть ее, но вдруг слышу голоса, спорящие внутри.

– Послушай, я уже говорил тебе, - резко говорит мой отец - Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели ...

– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твоих политических гонках, Томас.

Я замираю. Голос другого мужчины мрачный и хриплый, с каким-то русским или другим балканским акцентом.

Мой папа нервно смеется.

– Азартные игры? Пожалуйста. Это верная вещь. И поверь мне, как только я одержу победу , эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес... ”

– Я уже говорил вам, что мне это неинтересно, - тяжело вздыхает мужчина с прокуренным, темным, властным голосом.

– У нас была договоренность, Томас.

– Я знаю, я знаю, и я пытаюсь ...

– Я оказал тебе услугу.

– Я знаю это! И я так благодарен, я просто ...

– Долг есть долг, - тихо рычит голос - И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.

– Послушай, я пытаюсь, хорошо?! Если вы просто дадите мне месяц, мистер Комаров.

Я замираю, меня наполняет ужас. Закрытые нечестные отношения с моим отцом, русский акцент, а теперь имя, которое я видела в газетах. Человек, с которым разговаривает мой отец, - самый опасный, жестокий и печально известный человек в организованной преступности Чикаго. Возможно, даже в стране.

Он разговаривает с Виктором Комаровым, злобным, могущественным главой Братвы Кащенко.

– Я ни черта не заинтересован в том, чтобы давать тебе, Томас, - шипит русский бандит- За исключением еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня. Один.

– Господин Комаров, пожалуйста! Это не то, как все делается ...

– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается. Два.

– Мистер Комаров!

Я слышу внезапный металлический щелчок пистолета с другой стороны двери. Я громко ахаю.

Очень громко.

Из-за двери доносится лающий звук отрывистой команды на русском языке. Шаги пересекают комнату, и я задыхаюсь, когда отстраняюсь от двери. Но уже слишком поздно. Дверь кабинета распахивается, и двое крепких, устрашающих мужчин внезапно хватают меня. Я кричу, и мой отец кричит, но они игнорируют нас обоих. Они втаскивают меня внутрь и бросают на пол. Они вдвоем бросаются ко мне, как вдруг раздается отрывистая команда.

“ Ostanovka! ”

Глубокий, хриплый голос гремит в комнате.

Я чувствую, как мое сердце колотится в горле, когда я медленно поднимаю глаза. Двое крепких мужчин отходят в сторону, и внезапно я смотрю на высокого, широкоплечего, совершенно великолепного мужчину. Он явно выше и крупнее двух своих телохранителей, и почти можно видеть, как от него исходит сила. Его темно-синие глаза смотрят прямо на меня, завораживая мой взгляд.

– Кто ты такая?

– Мистер Комаров,-мой отец запинается, когда заикается.-Это Фиона, моя дочь.

Глаза задумчивого русского мерцают. Они сужаются, глядя на меня, когда тень улыбки изгибает его губы.

– Томас,- рычит он. - Наш долг погашен.

Глава 2

Виктор

Я слабо улыбаюсь в позолоченном особняке. Быть окружным прокурором Чикаго хорошо оплачивается, хотя я совершенно уверен, что это не так хорошо окупается . Но я знаю все о других делах человека, который здесь живет. Я знаю о его закулисных рукопожатиях и любовных контрактах. Я знаю, что он воображает себя Кеннеди.

Моя улыбка исчезает. Если Томас Мюррей не разыграет свои карты правильно примерно через пять минут, у него будет гораздо больше общего с Кеннеди, чем ему хотелось бы,—например, дополнительная дыра в голове, которой у него не было этим утром.

Я поворачиваюсь к Льву и хмурюсь. – Дай ему последний шанс.

– Da , Виктор – Лев достает из кармана пиджака мобильный телефон и нажимает кнопку. Я оглядываюсь на фасад особняка Мюрреев и снова слабо улыбаюсь.

Много лет назад я, возможно, позавидовал бы этому человеку с его богатством и этим роскошным домом. Возможно, это пробудило во мне голод—стремление завоевать и построить свою собственную империю. Но теперь я сделал все это. Я достиг вершины. Теперь, когда я смотрю на чикагский дом Томаса Мюррея за двенадцать миллионов долларов, я просто улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что теперь мой дом больше, чем этот. Мое богатство больше, чем его. И моя сила даже больше, чем его самые смелые устремления.

Томас Мюррей может стать мэром Чикаго, если пожелает. Он может думать, что это дает ему силу, если это помогает ему спать по ночам. Но настоящая власть будет у человека, который владеет этим мэром. И этот человек-я.

Рядом со мной Лев хмыкает и вешает трубку. Он поворачивается ко мне со стоическим видом. – Это был его дворецкий. Мистер Мюррей " нездоров’ на вечеринке.

Мое настроение портится еще больше. Хотя я признаю, что иногда мне не хватает того, чтобы испачкать руки, мне не нравится идея вытащить вероятного кандидата в мэры из его собственного пространства, чтобы всадить в него пулю. Но у Томаса нет времени, а у меня кончилось терпение.

– У него был шанс стать мужчиной, - рычу я. – Пойдем.

Лев и двое моих людей следуют за мной, когда я поднимаюсь по лестнице к входной двери дома. Отвечает мужчина, но его улыбка быстро гаснет, когда он понимает, кто я.

– Сэр, вы ...

– Пришел повидаться с мистером Мюрреем. Прямо сейчас.

Дворецкий бледнеет. – Сэр, мистеру Мюррею нездоровится. Это выпускной па его дочери ...

– Мне насрать, если его дочь решает проблему голода в мире и прекращает войну! – Я огрызаюсь. Я рычу и нависаю над дрожащим дворецким, позволяя ему почувствовать мой гнев и силу. – Я встречаюсь с ним прямо сейчас.

– Н—конечно, сэр, - бормочет мужчина. – конечно. Позвольте мне показать вам...

– Его кабинет подойдет, – огрызаюсь я.

Мужчина сглатывает. – Сэр, кабинет мистера Мюррея частный...

– Как и наш бизнес, - рычу я предупреждающим тоном. – Так проведи меня сейчас же.

Мужчина быстро сдается. – Конечно, мистер Комаров. Сюда.

Я следую за мужчиной, а Лев и двое других следуют за мной по пятам. В другом конце дома я слышу, как играет джазовая музыка, а также глухой шум и гам выпускной вечеринки. Я знаю, что у Томаса есть дочь, хотя мы с ней никогда не пересекались. Говорят, мало у кому удалось. Он держал ее взаперти в этом доме, даже обучая на дому, большую часть ее жизни. Учитывая склонность Томаса к закулисным сделкам с такими людьми, как я, это, наверное, самое умное, что он когда-либо делал.

Она недавно окончила Колумбийскую юридическую школу. Но даже это было сделано дистанционно, с помощью некоторых ниточек, за которые дергал начинающий мэр. Я закатываю глаза, когда дворецкий ведет нас в кабинет Томаса. Представьте, что вы воспитываете ребенка, даете ему все преимущества и самое лучшее образование только для того, чтобы его можно было запереть в позолоченной клетке.

Я думаю о своем собственном, радикально отличающемся воспитании и стискиваю зубы. Мне ничего не было предоставлено. Мне не дали ни единого шанса подняться, ни одной золотой возможности. Мое детство было уроком борьбы за кусок еды или кусок поношенного одеяла от ночного холода.

Мое воспитание состояло в том, чтобы учиться сражаться и проливать кровь молодыми, чтобы хищники держались от меня подальше. Такова была жизнь в детских домах и приемных семьях России. Некоторые назвали бы это Адом. Они были бы правы, но в каком-то смысле я рад этому. То, что меня воспитали дьяволы в аду, превратило меня в того человека, которым я являюсь сегодня. Это закалило меня, научило уверенности в себе и дало мне стимул пробиваться к вершине.

– Мистер Мюррей придет, как только..

– Приведи его, - говорю я категорично, свирепо глядя на мужчину. Я игнорирую стул, на который он явно указывает, и захожу за стол Томаса. Я сажусь в его кресло и кладу ноги на его стол. – Приведи его сейчас же.

Дворецкий бледнеет и быстро кивает. – Конечно, мистер Комаров.

Он поворачивается и выбегает из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я вздыхаю и откидываюсь на спинку его стула. Мои глаза осматривают комнату и его стол. Стены увешаны фотографиями Томаса, пожимающего руки разным важным людям — бывшему президенту, важным бизнесменам, нескольким знаменитостям. Но там нет ни одного члена его семьи. Ни одной фотографии его покойной жены или дочери.

Я начинаю думать, что Томас запирает свою дочь в этой башне не столько для того, чтобы защитить ее, сколько для того, чтобы упорядочить свою жизнь.

Дверь открывается, и входит Томас с белым лицом. Он смотрит на мои ноги на своем столе, когда видит, где я сижу, но быстро прячет взгляд.

– Надеюсь, вы не возражаете, что я устроился поудобнее.

Он заикается. – Н-нет. Нет! – Он улыбается мне этой дерьмовой улыбкой политика. – Нет, вовсе нет, Виктор. Могу я вам что-нибудь принести?

– Как насчет четырех миллионов долларов.

Томас на мгновение замирает. Но потом он смеется, как будто я только что пошутил. Мои глаза сужаются.

– Я не уверен, что в этом такого забавного, Томас.

Его глупая улыбка быстро исчезает. – Ах, ну, Виктор, ты же знаешь, я человек слова...

– На самом деле я этого не знаю, - огрызаюсь я. – На самом деле, я обнаружил только обратное в наших отношениях. И вы можете называть меня мистером Комаровым, - рычу я предупреждающим тоном.

Шесть месяцев назад Томас Мюррей не был фаворитом на выборах мэра в следующем месяце. Человек по имени Льюис Холл, бывший прокурор штата, ставший представителем штата, был подставным лицом. Увы, несчастный Холл повесился после того, как появились фотографии, на которых он скакал голый с кляпом во рту с восемнадцатилетней проституткой в гостиничном номере, полном наркотиков.

Не повезло Льюису, но очень повезло Томасу, который стал новым фаворитом на победу. За исключением того, что удача не играла в этом никакой роли. Девушка была предоставлена мной. Как и веревка. Так же как и руки, которые завязали его в петлю, а также те, которые заставили его брыкаться и кричать в нее.

Сделка по избавлению от мистера Холла заключалась в том, что Томас использовал бы свое сильное влияние на нынешнего мэра, чтобы заключить с одной из моих компаний выгодный контракт на доставку с городом. Прибыльный на сумму в четыре миллиона долларов в течение следующих двух лет. Неплохая сделка за убийство одного глупого политика.

За исключением того, что контракт так и не был заключен. Вместо этого он перешел к существующему городскому подрядчику. А это значит, что наша сделка еще не завершена. Я оказал Томасу услугу — тоже большую. Теперь он должен мне четыре миллиона долларов, иначе Чикаго столкнется с еще одним кандидатом в мэры-самоубийцей.

– Послушай, я уже говорил тебе, - блеет Томас. Он отступает, как хнычущий политический халтурщик, которым он и является. – Я могу достать вам деньги сейчас, или, если вы хотите подождать до окончания выборов, какие бы контракты вы ни хотели...

– Я не заинтересован в том, чтобы играть на твои политических гонках, Томас.

– Азартные игры? – Томас смеется. – Это верная вещь. Мэр Песакторе поддержал меня на прошлой неделе. Он в кармане. И поверь мне, как только я одержу победу, эти контракты будут такими сладкими, что у тебя появятся кариес...”

– Я уже говорил тебе, - рычу я. Я спускаю ноги со стола, выпрямляясь в его кресле. – Меня это не интересует. – Я холодно смотрю на него.

– У нас была договоренность, Томас.

– Я знаю, я знаю, - быстро говорит он. – И я пытаюсь...

– Я оказал тебе услугу.

Я встаю. Лев остается наблюдать со стороны, но двое других, которых я привел, инстинктивно двигаются за Томасом, на случай, если он попытается убежать.

– Я знаю это! И я вам так благодарен! Я просто...

– Долг есть долг, - рычу я. – И сегодня я здесь, чтобы забрать деньги.

– Послушай, я пытаюсь, хорошо? – Голос Томаса становится все громче. Он оглядывается назад, видит там моих людей, и его хладнокровие начинает ослабевать. – Я-если вы просто дадите мне месяц, Ви—мистер Комаров.

– Я не черта не заинтересован в том, чтобы давать это тебе, Томас", - шиплю я. – Кроме еще трех секунд, чтобы сказать мне, как я собираюсь получить свои деньги сегодня.

Я поднимаю на него глаза. Я медленно лезу в карман куртки и вытаскиваю девятимиллиметровый пистолет из наплечной кобуры. Лицо Томаса бледнеет.

– Один.

– Мистер Комаров, – выдыхает он. – Пожалуйста! Это так не делаюется...

– Не читай мне лекций, Томас. У нас была договоренность. Вот как все делается – . Я поднимаю на него пистолет. – Два.

– Мистер Комаров!

Я взвожу курок пистолета со щелчком, больше для драматического эффекта, чем для чего-либо еще. Но потом внезапно я слышу это — безошибочный звук вздоха с другой стороны двери кабинета Томаса. В конце концов, эта встреча не такая уж частная.

Я коротко киваю двум мужчинам позади Томаса. Не говоря ни слова, они поворачиваются и, нахмурившись, устремляются к двери. Один из них распахивает ее, и внезапно они втаскивают внутрь фигуру и швыряют ее на пол. Они захлопывают дверь и направляются к ней, как вдруг раздается мой голос.

– Ostanovka! – Я рычу. – Остановись! – В комнате воцаряется тишина. И в этой тишине единственное, что я могу видеть, - это она.

Девушка сногсшибательна. Она растянулась на полу в мерцающем серебристо-белом коктейльном платье, одна туфля спала. Ее руки раскинуты по деревянному полу, а длинные рыжие волосы падают ей на лицо. Но потом она поднимает глаза. Мои глаза находят ее, и я с шипением втягиваю воздух.

Рев зверя грохочет в моей груди. Мои мышцы сжимаются, как и челюсть. Я смотрю на этого ангела с небес и чувствую, как мир меняется у меня под ногами. Каждая боль, когда-либо причиненная мне, исчезает. Каждый демон, преследующий мои тени, замолкает. Каждый шрам перестает пульсировать болью.

– Кто ты? - слова приходят непрошеные. Но это самый важный вопрос, который я когда-либо задавал в своей жизни. Мне нужно знать ее — каждый дюйм и частичку ее. Мне нужно узнать ее, и мне нужно сделать ее полностью моей.

– Мистер Комаров...

Голос Томаса прорезает тишину, приводя меня в бешенство, поскольку отвлекает мое внимание от девушки. Но мои глаза не отрываются от нее, и она краснеет, медленно надевая туфлю обратно. Она встает на ноги, разглаживая платье. Но все равно мои глаза не могут отвести взгляд. Мое сердце не может перестать биться. Мой голод по ней не утихнет.

– Мистер Комаров, - повторил Томас переводя стрелки. Он улыбается, несмотря на свой страх передо мной, как хорошая маленькая политическая пешка. Он подходит и кладет руку девушке на спину. Он не замечает ярости, которую это вызывает во мне, когда поворачивается, чтобы улыбнуться мне.

– Это Фиона, моя дочь.

Я моргаю. Рев в моих ушах возвращается. Мир вокруг меня погружается во тьму, пока все, что я вижу, - это она; рыжеволосый ангел, притягивающий меня, как мотылька на пламя. Мои руки сжимаются, сжимая кулаки по бокам. Я впитываю ее, внутренне дрожа, когда поворачиваюсь к окружному прокурору.

– Томас, - рычу я. Мои губы растягиваются в улыбке. – Наш долг погашен.

Глава 3

Фиона

В голове у меня пустота. Я смотрю вверх—и это действительно так; мужчина более чем на фут выше меня—и мое сердце сжимается. Я знаю, что смотрю в глаза самому опасному, самому безжалостному человеку в Чикаго; возможно, одному из самых безжалостных в мире. Но мое тело отказывается сотрудничать с этим.

Проблема в том, что Виктор Комаров может быть самим дьяволом. Но он потрясающе красив. Он из тех мужчин, которых вы назвали великолепными, даже красивыми. Темные волосы, пронзительные голубые глаза, квадратная, точеная челюсть и такие губы, от которых коротит в мозгу. Мой взгляд медленно скользят по нему, упиваясь его огромным ростом и размерами. Он сложен как футболист или звездный боец ММА, и все же одет в костюм, сшитый на заказ вокруг его огромных плеч и рук.

Но потом мое тело догоняет мой мозг. Я напрягаюсь, снова слыша его слова в своей голове.

- Простите, что?

В комнате воцаряется тишина. Мой отец ничего не говорит. Виктор ничего не говорит. Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на лицо большого русского бандита, а затем поворачиваюсь к отцу.

- Папа?

- Теперь это не в руках твоего отца, - рычит Виктор, его глубокий голос подобен бархату и огню.- Не так ли, Томас?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, затем снова на отца.

- Папа, что он ...

- Мистер Комаров, - хрипит мой отец.- Это… Я имею в виду, что она…-Он сглатывает. - Это было бы политическим самоубийством.

Я смотрю на него с открытым ртом. Политическое самоубийство? «что?»

- У нас с твоим отцом есть незаконченное деловое соглашение, - тонко хмыкает Виктор. - Не так ли, Томас?

- Я ... да,—мой отец слабо кивает.

- Как ты думаешь, ей нужно слышать подробности?

Он быстро качает головой -Н-нет. Нет, мистер Комаров.

- Папа, что, черт возьми, происходит?

- Я сыграю в твою игру, Томас, - рычит Виктор - Я подожду этого твоего "верного дела". Хотя цена выросла вдвое. Сейчас это два контракта, оба столь же прибыльные, как и первый. Мы вас поняли?

Мой отец быстро кивает. - да! Да, конечно, господин Комаров!-Он улыбается той фальшивой улыбкой политика, которую я видел всю свою жизнь. - Это вообще не будет проблемой.

- Я знаю

Русский медленно втягивает в себя воздух. Когда я случайно оглядываюсь на него снова, я краснею, когда вижу, что его глаза полностью сосредоточены на мне. Его челюсти сжимаются, и я дрожу от жара в его взгляде, прежде чем он поворачивается к моему отцу.

- И поскольку ваше избрание-это такая верная вещь, я уверен, что вы не будете возражать, если я возьму небольшой …- он тонко улыбается. Его глаза медленно скользят обратно ко мне, заставляя меня дрожать. - “ Залог .”

Я замираю, мое сердце падает. Я поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на своего отца. - Прости, что?

- Господин Комаров...

- Либо так, либо никакой сделки не будет, - ворчит Виктор. - Это не переговоры, Томас.

Когда мой отец медленно кивает, мое лицо вытягивается.

- Папа ?!

- Милая,- он поворачивается, одаривая меня этой дерьмовой, слабой политической улыбкой. - Я...я имею в виду ... - Он глубоко вздыхает - Это будет только до выборов.

Мои глаза расширяются от ужаса. - Ты не можешь... ты что, блядь, серьёзно ?!

- Я настоятельно рекомендую тебе взвесить все варианты, Томас.

Я поворачиваюсь. Мое сердце замирает и подскакивает к горлу, когда я вижу, как Виктор стягивает пиджак, обнажая тяжелый пистолет, засунутый в кобуру под мышкой.

- Ты...” Я вспыхиваю . - Ты не можешь просто ...

- Вообще-то, мисс Мюррей, - рычит он. -Я могу. - Его губы изгибаются в тонкой улыбке. - И я делаю.

- Папа, ты не можешь ...

- Милая,-тихо говорит он. - Это... может быть, будет лучше, если ...

- Что?!

Ужас пробирает меня до костей. Я чувствую, что у меня какой—то внетелесный опыт, когда я кружусь взад и вперед между моим отцом и главарем Братвы-двумя злыми людьми, решающими мою судьбу без меня.

- Папа!

- Это решено, - ворчит Виктор. Он кивает трем своим приспешникам. -Мы уходим, сейчас же.

Мой отец сглатывает. - Я—когда бы Фиона… Я имею в виду ...

- Она пойдет со мной. Прямо сейчас.

У меня отвисает челюсть. -Подожди, что ты хочешь сказать...

- Я говорю, - внезапно поворачивается Виктор. Я дрожу, чувствуя, как мое сердце снова сжимается, когда его пронзительные голубые глаза проникают в меня. - Я говорю, что ты идешь со мной, сейчас, Фиона .

Он позволяет моему имени слететь с его губ. Я вздрагиваю от того, как он произносит это, как шепот влюбленного.

-Я— сейчас ? - хриплю я.

- Да.

- Я ... ты хочешь, чтобы я пошла с тобой… куда?

Он тонко улыбается.- Ко мне домой.

Мое лицо бледнеет. -До каких пор?

- До тех пор, пока твой отец не выиграет свои”верные "выборы мэра и не сможет вернуть то, что он мне должен.

Мне все еще кажется, что я наблюдаю за происходящим извне своего тела. Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на своего отца. - Папа...

Я не уверена, чего я ожидаю. Всю свою жизнь я была для отца всего лишь политической опорой. Неужели я действительно думаю, что он вдруг станет настоящим отцом и заступится за меня перед этим монстром?

- Это всего лишь месяц, дорогая! - весело говорит он, хотя лицо у него бледное и изможденное.

Всего месяц. Всего месяц в плену у самого опасного преступника Чикаго. Я поворачиваюсь, чтобы снова посмотреть на Виктора, когда ужас проникает мне в душу.

- Пойдем со мной, Фиона.

Я сглатываю, когда страх начинает охватывать меня. - Я...я не могу просто уйти...

Да, ты можешь.

- Мне нужно собрать вещи...

- В этом нет необходимости, - ворчит русский.

Я моргаю, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. -Нет, - шепчу я. -Нет, это чертовски безумно. Я не просто ...

- Это было бы лучше, маленькая принцесса, - тихо рычит Виктор. Он снова приподнимает куртку, сверкнув передо мной холодной сталью своего пистолета. -Если бы это произошло тихо.

Я снова поворачиваюсь к отцу. -Папа...

- Это всего лишь месяц!- Он нервно улыбается. -Всего месяц, дорогая.

В оцепенении я поворачиваюсь обратно к неуклюжему, великолепному русскому. Его глаза впиваются в мои, и его челюсть сжимается, когда он протягивает руку. -Пойдем, Фиона, - тихо рычит он. И снова мое имя звучит так интимно из его уст. -Пора уходить.

Угольно-черный "Бентли"городской автомобиль бесшумно едет по городу. Хотя мое сердце все еще стучит в ушах. И мой разум все еще в шоке, пытаясь осмыслить происходящее.

Пятнадцать минут назад я была на своей собственной дурацкой выпускной вечеринке. Я потягивала шампанское, разговаривала со своей подругой закатывая глаза на какого-то снобистского придурка, пытавшегося приударить за мной. Сейчас я сижу на заднем сиденье лимузина с самым известным и опасным преступником в Чикаго. И я собираюсь быть его пленницей в течение следующего месяца.

Как это вообще возможно? Но все, что я могу сделать, это просто смотреть в окно на мелькающие огни города. Постепенно город превращается в пригород, а затем в сельскую местность.

- Ты только что закончили юридическую школу, да?

Я ничего не говорю.

- И все же ты никогда не выходила из своей позолоченной клетки, не так ли, маленькая птичка?

Я посасываю нижнюю губу. Я поворачиваюсь и свирепо смотрю на него. -Прошу прощения?

- Твой отец держал тебя взаперти в своей золотой башне всю твою жизнь, не так ли?

Я прищуриваюсь, глядя на него. -Он просто хочет защитить меня.

Виктор заливается лающим смехом. -А он сделал?-Он улыбается. -Защитить тебя от чего, маленькая птичка?

- От таких монстров, как ты, - огрызаюсь я.

Улыбка Виктора становится шире. -Он сделал это, не так ли?

- ДА ,- шиплю я.

Виктор вздыхает. Он говорит спокойно и пожимает плечами. -И все же, мы здесь.

- Потому что ты угрожал ему!

- Я почти не видел драки, - ворчит Виктор.

- Что он должен был сделать, а?-Я шиплю.-Стрелять , пытаясь остановить тебя?

- Нет, - рычит он мне. -То, что он должен был сделать, это заплатить то что он был мне должен, вовремя.

Я поджимаю губы, свирепо глядя на мужчину, сидящего напротив меня. -Какое у тебя дело к моему отцу?

Он ухмыляется. -Тебе не стоит знать все это, маленькая птичка.

Я дрожу. -Мой отец, возможно, не идеален ...

Виктор холодно смеется, и я ощетиниваюсь .

- Может, он и не идеален, но он один из хороших парней.

- А, так он такой ? - весело говорит русский. -Просвети меня, как это происходит, учитывая твою нынешнюю ситуацию.

Я свирепо смотрю на него. -Он пытается защитить этот город от таких людей, как ты, вот как.

- Отправив свою дочь жить с таким человеком, как я? Тот самый " плохой парень”, от которого, как ты утверждаешь, он пытается избавить этот город?

Я закусываю губу, закипая. -Он неплохой человек. Не похож на тебя .

- Ты не знаешь меня, Фиона, - тихо рычит Виктор.

- Мне кажется, я прекрасно знаю, кто ...

- Если бы ты это сделала, - огрызается он. -Ты бы испугался в десять раз больше, чем сейчас.

Я сглатываю, прикусывая губу. -Я не боюсь тебя, - шепчу я.

Он улыбается и поворачивается, чтобы посмотреть в окно. -Тогда тебе нужно начать обращать внимание.

Мои губы сжимаются. -Я прекрасно обращаю внимание ...

-Мы на месте.

Машина резко останавливается, когда он обрывает меня. Кто-то открывает мою дверь снаружи. Я поднимаю глаза и вижу одного из здоровенных телохранителей из кабинета моего отца. Мимо него я смотрю на огромный элегантный особняк, наполовину увитый плющом и сияющий огнями.

Другая пассажирская дверь позади меня открывается и закрывается. Я оглядываюсь и вижу, что Виктор ушел. Но потом внезапно он оказывается передо мной, занимая место телохранителя. Он смотрит мне в глаза, и его кристально голубые глаза мерцают. Он протягивает руку, и я дрожу.

- Давай, птичка,” рычит он. - Пойдем посмотрим на твою новую клетку.

Я ощетиниваюсь . Я игнорирую его руку, когда выхожу из машины. Виктор улыбается про себя и поворачивается. -Сюда. Его рука опускается мне на поясницу. Хотел бы я сказать, что ощетинилась или стряхнула его руку. Но вместо этого я просто киплю, как будто его теплое прикосновение-это то, чего я так долго ждала.

Окруженный своими людьми, большой русский безмолвно ведет меня к входной двери. Мужчина с автоматом быстро кланяется Виктору, полностью игнорируя меня, когда открывает дверь. Мы входим внутрь, но нас встречают еще трое мужчин с пистолетами. Виктор что-то бурчит им по-русски, его голос темный и бархатистый. Они все кивают и уходят, оставляя меня наедине с ним.

- Ты не можешь держать меня здесь, - шепчу я.

Виктор тонко улыбается. -На самом деле я могу делать все, что захочу.

- Это похищение.

- Это бизнес, - рычит он. - Такой, в который твоему отцу никогда не следовало ввязываться.

- А если я закричу о помощи?

- Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.

- Но если я это сделаю?

Глаза Виктора пронзают меня насквозь. Его идеальные губы кривятся от веселья, что одновременно приводит в бешенство и ужасно привлекательно. -Похоже ли это на то, что я беспокоюсь о том, кто может тебя услышать?

Мой рот сжимается. Внезапно я слышу стук каблуков. Я поворачиваюсь и хмурюсь, когда высокая красивая брюнетка в изысканно сшитом костюме с юбкой и очках в тонкой оправе входит в комнату. Она пристально смотрит на меня, но, похоже, тоже не удивлена моим присутствием. Как будто она ждала меня.

- Нина, это Фиона.

- Привет,- тонко говорит высокая, гибкая женщина.

- Фиона, это Нина, моя личная помощница. Как я уверен, Лев сказал тебе, когда звонил ранее, Фиона останется здесь на некоторое время.

- Конечно, Виктор, - говорит Нина с сияющей, кристально белой улыбкой. Но ее взгляд мрачнеет, когда она снова смотрит на меня. -Следуйте за мной, я покажу вам ваши покои.

- Эм, у меня нет никаких…-Я хмурюсь и поворачиваюсь к Виктору. -Что мне делать с одеждой? Туалетные принадлежности?- Я хмурюсь. - У меня даже нет с собой телефона или бумажника!

- Одежда и туалетные принадлежности для вас уже доставлены, мисс Мюррей, - раздраженно говорит Нина.

- Что? Как?

Она поджимает губы. -Потому что это моя работа, и я хорошо справляюсь со своей работой.

- Мы ехали из Чикаго минут тридцать ...

- Я очень хорошо справляюсь со своей работой, - раздраженно бормочет она. - Теперь, если больше ничего нет, пожалуйста, следуйте за мной.

- Мой телефон? Мой бумажник?

- Тебе здесь ни то, ни другое не нужно, - рычит Виктор.

- Да, я знаю.

Его губы сжались в ответ.

- Сюда, - бормочет Нина. Я поворачиваюсь, чтобы последовать за ней. У подножия одной из огромных изогнутых лестниц, которые поднимаются вдоль стены в фойе, я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Виктора. Он все еще смотрит прямо на меня. Я дрожу, прежде чем поворачиваюсь и быстро следую за Ниной вверх по лестнице.

Глава 4

Виктор

Мои руки сжимаются в кулаки, я смотрю, как она скользит вверх по лестнице. Ладно, она просто идет, но наблюдать за ней-это… заманчиво .

Это тоже опасно. Это не игра, в которую я играю, и женщины-это не поблажки, которые я себе позволяю. Никогда. Я провел всю обратную дорогу до своего дома, придумывая себе оправдания—почему я делаю то, что делаю; почему я принял это безумное решение.

Но наблюдение за тем, как Фиона поднимается по изогнутой лестнице, а затем исчезает из поля зрения, ставит все это в суровую перспективу. Я делаю это не ради бизнеса или мести Томасу. Я не играю в “перспективную игру” или в какие-либо четырехмерные шахматы. Я делаю это, потому что я хочу ее. Я желаю ее больше, чем когда-либо желал какую-либо женщину, когда-либо. Это страстное желание—мгновенное безумие в моей голове. И это уже заставило меня сделать по крайней мере один неверный шаг.

Я проявил слабость. Томас может этого еще не знать или не видеть. Но он мог бы. Если он достаточно долго будет размышлять о том, что произошло сегодня в его офисе, он это заметит. И если мои враги обнаружат слабость—даже такие жалкие, беззубые враги, какТомас Мюррей,—это вполне может стать моей гибелью.

Я несусь по коридорам своего дома в свой офис. Дверь за мной захлопывается, и я направляюсь к барной тележке у камина. Я наливаю чистую двойную порцию виски "Балвени" Пятидесятилетней выдержки, которое я там храню. Я пью и глубоко погружаюсь в дизайнерское кожаное кресло у камина.

Бутылка виски по сорок восемь тысяч долларов за бутылку, в винтажном кресле за пятнадцать тысяч долларов, в моем особняке за пятьдесят миллионов долларов, куда меня отвезли на "Бентли" за два миллиона долларов. Я позволяю себе самодовольную, удовлетворенную ухмылку.

Разница между сегодняшним днем и днями моей юностью, по меньшей мере, разительная. Но мое возвышение обошлось дорого. Это не обошлось без жертв и крови. И уж точно это произошло не из-за того, что мы пошли на компромиссы и показали слабость таким маленьким пешкам, как Томас Мюррей. Я рычу, опрокидывая еще один глоток виски.

Один взгляд на его великолепную дочь, и я обмяк. Я стискиваю зубы и смотрю вниз на выпуклость, которая пульсировала под моей ширинкой последние два часа. Или не такой мягкий, казалось бы. И теперь, не имея никакого реального плана, кроме желания заполучить ее, я привел ее сюда, в свое убежище. Теперь она наверху, в моем доме, спит под моей крышей. И я не совсем уверен, как долго смогу держаться от нее подальше.

Раздается стук в дверь моего кабинета, которая открывается сразу же после этого. Мне не нужно оборачиваться, это Лев. Только у него хватило бы смелости войти без команды, даже сначала постучав. Но со Львом это больше, чем смелость. Это почти семейные отношения.

Он как младший брат, которого у меня никогда не было. Мы познакомились, когда я был молод и только начинал искать счастья в Санкт-Петербурге. Мне было шестнадцать, я только что был выставлен из своего последнего детского дома и жил на улице. Я проводил дни, обдирая туристов и пьяных бизнесменов, а ночи, сражаясь с извращенцами и головорезами. У меня не было и двух рублей, чтобы растереть их вместе, и я не ел четыре дня, когда обнаружил, что из него вышибают дерьмо.

Лев был на три года моложе меня, и все же такой же большой. Но это не очень помогло, когда его поймали на краже у местного главаря банды. Этот ублюдок и трое его приятелей—все взрослые—смеялись, избивая ребенка до полусмерти. Я не знаю, что заставило меня прыгнуть туда, или как я вообще это сделал, учитывая, насколько я был голоден. Но я сделал это.

Я снял одного со свинцовой трубой. Остальные трое мгновенно набросились на меня, но это дало Льву единственную передышку, в которой он нуждался. В тот день я получил нож в плечо—рана, которая все еще иногда болит даже сейчас, девятнадцать лет спустя. Лев чуть не потерял глаз. Но тот главарь банды и все трое его друзей погибли в том переулке.

После этого мы стали настоящими братьями.

- Хочешь выпить?

- Я в порядке.

Я бросаю взгляд на Льва. -Это Балвени пятьдесят. Ты уверен?

– Da.

Я поднимаю бровь, но пожимаю плечами. -Как хочешь.

-Ты знаешь , что делаешь, Виктор?

Я хмурюсь, когда Лев обходит меня и опускается в кресло напротив. -Выпиваю,- бурчу я. - мирно, таков был план.

- Ты знаешь, о чем я говорю. С ней. Со всем тем, что произошло сегодня в том офисе.

Мои глаза сужаются. Может, он и младший брат, но наши роли ясны. В этой империи я король. Лев - моя правая рука, но есть еще только один король. И хотя обычно я приветствую его вопросы и его советы, сейчас все по-другому.

- Ты что-то хотел сказать, брат?

- Да, - без колебаний хмыкает Лев. -Я задаюсь вопросом, что ты делаешь здесь, с ней. И нет, Виктор, - бормочет он, когда я открываю рот. - Только не говори мне, что она залог. Ты ни разу не делал ничего подобного. Если бы залог был взят сегодня, мы оба знаем, что это был бы большой палец ноги Томаса, а не член семьи”.

- Планы изменились, - угрожающе рычу я. -И я принял свое решение.

- Я прекрасно это понимаю, - шипит Лев в ответ. - И я никогда не буду подвергать сомнению твои решения.

- Тогда какого хрена мы ведём этот разговор ...

- Потому что я сомневаюсь в мотиве основы этого решения, Виктор.

Я стискиваю зубы. Медленно я делаю глоток своего напитка, не сводя с него глаз.

- Я видел, как ты смотрел на нее, мой друг.

- И как я на нее смотрел, Лев?- Я срываюсь.

Он ухмыляется. - Как я никогда раньше не видел, чтобы ты смотрел на женщину.

- Она привлекательна.

- Нина привлекательна. Елизавета, бармен в Cosmonaut Lounge, привлекательна. Вы смотрели на свой банковский счет в последнее время? Ты мог бы купить привязанность почти любой привлекательной женщины в мире, Виктор. Пригласи Московский балет на вечеринку у бассейна. Спонсируй гребаный показ мод Victoria's Secret в своей собственной спальне, если хочешь. Но это?

- Что ,- предупреждающе рычу я.

Лев бесстрастно смотрит на меня. -Это не ты, и это безрассудно.

Я сжимаю челюсти и отворачиваюсь. Я нажимаю кнопку на столе рядом со своим креслом, и камин перед нами оживает с ревом. Лев ничего не говорит, и мы несколько минут сидим в тишине, пока он не вздыхает.

- Знаешь что? Я сейчас выпью этот напиток.

- Очень плохо. Предложение отменено.

Он ухмыляется мне. -Не устраивай истерику, потому что ты знаешь, что я прав.

Я свирепо смотрю на него. -хорошо.

- Что хорошо?

- Ладно, выпей чего-нибудь. И хорошо, я исправляю эту ситуацию с дочерью Томаса”.

Одна из его бровей приподнимается. -о?

- Да.

Я встаю и допиваю остатки своего напитка. -Она ушла сегодня.

- Так уж получилось, что я только что покопался в ней немного глубже.

Я свирепо смотрю на него. - И?

- Она очень умная.

- Ей двадцать два, и она только что закончила юридическую школу, Лев,-ворчу я. - Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

- Я не просто сказал, что она умна, Виктор. Я сказал, что она очень умный. Она училась на дому, но все стандартизированные тесты, которые она сдавала за эти годы, она прошла успешно. Отличный результат по ее экзаменам. Идеальный средний балл 4,2 в Принстоне, несмотря на то, что она посещала занятия дистанционно. Она была абсолютной лучшей в своем классе за те два года, что провела там.

Я хмурюсь. -Колледж-это четыре года.

- Она сделала это за два. Все зачеты, даже факультативы. Все пятерки, с дополнительными баллами. Отличная оценка по ее экзаменам, раннее поступление в возрасте двадцати лет в Колумбийский университет. Окончил школу с отличными оценками и блестящей похвалой от гребаного декана.

Я выгибаю бровь. -Интересно.

- Очень.

- И к чему ты клонишь?

- Я хочу сказать, что, поскольку даже с этим твоим маленьким трюком, когда ты направишься туда, чтобы вышвырнуть ее, я знаю, что на самом деле она никуда не денется.

Я свирепо смотрю на него. Он ухмыляется мне в ответ.

- Я слишком хорошо тебя знаю, брат. Итак, давайте предположим, что она останется.

- Я не занимаюсь предположениями, Лев.

- Тогда уважь меня. Если она останется…- он пожимает плечами. -Возможно, она может принести тебе гораздо большей пользы, чем запретное искушение.

- Тебе нужен учитель , Лев?

- Нет, но для твоего проекта тебе нужен юрист, обученный земельным трастам и законам о зонировании.

Мой рот сжимается. На самом деле он высказывает очень интересную мысль.

- По крайней мере, подумай об этом, Виктор.

- Возможно.- Я провожу пальцами по подбородку и оглядываюсь на него. -Возможно, ты и прав. Она может там пригодиться.

- Тебе следует почаще меня слушать ...

- Но в одном ты ошибаешься.

Он протягивает руку и наливает немного виски в пустой стакан. - В чем же?

- Это мой дом. На окраине города, которым я владею . Точно так же, как у меня есть долг, который еще предстоит погасить.- Я слабо улыбаюсь. - Так что поверь мне, когда я говорю, что ничего ‘запретного’ в ней нет. Не в том, что касается меня.

Я игнорирую изогнутую бровь Льва, поворачиваюсь и безмолвно вылетаю из своего кабинета. Я направляюсь прямо в покои Фионы. Но ни один из шагов, которые я делаю по направлению к ее комнате, не приближает меня к решению, собираюсь ли я вышвырнуть ее или бросить в свою постель.

Глава 5

Фиона

- Это твоё ,- бормочет Нина, когда мы останавливаемся перед двойными дверями. Она распахивает их, и я ахаю.

Вау .

Комната—или я должна сказать, комнаты—потрясающая. Стены с деревянными панелями, великолепные подвесные светильники, блестящие деревянные полы и повсюду цветы. Я следую за ней внутрь, разинув рот от изумления. У меня много денег, и мой отец не жалел денег на свой городской дом. Но это совсем на другом уровне. Это не просто богатство; это огромное богатство.

Нина ведет меня через еще одну двойную дверь в роскошную, великолепную спальню.

- Спальня,- сухо говорит она. По какой бы то ни было причине, у нее явно есть ко мне претензии. Она пересекает комнату и открывает еще две двойные двери. - И одежда.

Я смотрю на комнату за ней, которая почти такого же размера, как и огромная спальня. Только в этой выстроились ряды и ряды развешанной одежды, комодов и обуви.

- Тебе еще что-нибудь нужно?- Нина говорит тоном, который кричит “скажи нет”.

- Нет, я в порядке, - тихо говорю я.

- О, вот.- Она вдруг протягивает мне мой телефон. Мои брови выгибаются, когда я беру его у нее.

- Могу я им воспользоваться?

- Да, но он прослушивается через службу безопасности дома.

Я хмурюсь. -Означает ли это, что кто-то подслушивает, если я позвоню?

Она одаривает меня первой настоящей улыбкой, которую я у нее еще видела. -Да это так. И прочитывается, когда вы отправляете сообщение. Это для защиты господина Комарова".

- Я понимаю.

- Было бы лучше, если бы вы хотели позвонить или связаться с кем-нибудь, вы…- она улыбается. - солгали .

- На месяц? - сухо говорю я.

Нина просто улыбается. - Если больше ничего нет, спокойной ночи.

Она поворачивается и выходит, оставляя меня наедине с моим бешено колотящимся сердцем и кружащиемися мыслями. Я медленно поворачиваюсь, осматривая комнату. Я подхожу к кровати и провожу пальцами по роскошному шелковому одеялу. Через дверной проем я нахожу огромную элегантную ванную комнату—все белые полотенца, серебро и хрусталь. Как будто меня держат в квартире принцессы или что-то в этом роде.

Я возвращаюсь в спальню и иду проверить шкаф. Я бросаю взгляд на размер одного из элегантных платьев, висящих на вешалке, и хмурюсь: это мой размер. Тот, что рядом с ним, тоже. Мой пульс учащается, когда я проверяю все больше и больше предметов одежды. Но они все такие; они все именно моего размера. Платья, топы, джинсы...Даже долбаные туфли, расставленные на полках, точно моего размера.

- Как, черт возьми...

Я хмурюсь и иду через комнату. Я останавливаюсь перед высоким комодом, заставленным тонкими ящиками. Я вытаскиваю один и краснею, глядя на ряд за рядом кружевных, нежных трусиков. Я быстро закрываю его. Но ящик внизу такой же. Как и тот, что над ним. Весь комод заполнен элегантным нижним бельем всех возможных видов—трусики, бюстгальтеры, слипы, чулки и многое другое более интимные. Я чувствую, как мое лицо жарко горит, когда я бросаю взгляд на несколько ярлыков. Неудивительно, что, как и все остальное, они все моего размера.

Я стою там, уставившись на все это, прежде чем медленно отступить. Я дрожу и оглядываюсь по сторонам, как будто за мной наблюдают. Я возвращаюсь в спальню и беру свой телефон. Я помню, что Нина говорила о том, что за ним следят, но все равно открываю его. Перейдя к номеру Зои, я нажимаю кнопку вызова.

- Куда блять ты ушла?!

Я вздыхаю с облегчением при звуке ее голоса.

- Эй! Я…- Я хмурюсь. Мне хочется закричать и рассказать ей, что только что произошло со мной—все это. Я имею в виду, что они собираются сделать, застрелить меня?

- Зои, только что произошло самое безумное дерьмо ...

- Да, ты бросила меня в беде на своей собственной выпускной вечеринке! Ты хоть представляешь, сколько раз Чет Брубейкер приходил и вынюхивал, спрашивая меня, где ты была?

Я съеживаюсь. - Мне так жаль ...

- И когда он наконец перестал спрашивать о тебе, он начал спрашивать меня что я делаю сегодня вечером.

Я ухмыляюсь. -И?

- Не быть напуганным и атакованным этим грязным ведром, вот что я делаю.

Я хихикаю, прежде чем замолчать. Я оглядываюсь по сторонам.

- Ну и что?

– Хм?

Зои вздыхает. - Где ты, черт возьми, находишься? Я даже пошла и спросила у твоего отца. Но он дал мне этот безответный ответ хромого политика.

- Я ... — Я закрываю глаза. Я хочу сказать ей. Но я знаю, что не могу. Забыв о собственной безопасности… что будет с ней если я расскажу все о том, что происходит, когда меня притащили в дом опасного русского вора в законе?

- Мне позвонил глава отдела по подбору персонала той фирмы, и они действительно хотели, чтобы я пришел на встречу”.

Зои кричит в трубку. -Это потрясающе! Боже мой, поздравляю!

Я улыбаюсь, чувствуя себя виноватой за ложь. - Э-э, спасибо.

- Так когда ты освободишься? Я могла бы встретиться с тобой у твоего отца, чтобы выпить или что-нибудь еще?

Я морщусь. -Да, э-э… Я не могу.

- Э-э, отстойно. Тогда завтра?

- Не могу.

Я стону. Что я собираюсь делать, продолжать в том же духе в течение месяца?

- Хорошо, когда твой график ... ”

- Фирма находится в Нью-Йорке, - выпаливаю я. -Они, э-э, они меня вытащили. На неделю.

- Неделя!?

- Две недели, - вру я сквозь зубы.

- Срань господня, Фиона! Я имею в виду, что я не юрист, но, похоже, это, наверное, хорошо?

- О, да, это здорово…- Я снова окинула взглядом роскошные покои. Медленно качая головой, пытаясь понять, что, черт возьми, со мной происходит.

- В любом случае, извини, что так убежала. Мне позвонили, и...

- О Боже, даже не напрягайся. Я понимаю. Что ж, желаю тебе хорошо провести время в Нью-Йорке! Позвони мне! Расскажешь мне о работе, когда сможешь, маленький гений.

Я смеюсь, но это вынужденный смех, за которым нет настоящих эмоций. -Да, будет сделано.

- Ладно, пока!

- Пока.

Я вешаю трубку, чувствуя себя ужасно из-за того, что солгала своей лучшей подруге. Я пересекаю большую комнату и плюхаюсь на кровать. Откидываюсь на нее, наслаждаясь тем, какая она мягкая и совершенная. Опять же, я выросла ни в чем не нуждающийся, в богатстве и с приятными вещами. Но весь этот дом находится на совершенно другом уровне.

Виктор тоже находится на другом уровне. Я краснею, когда мои мысли возвращаются к ужасающему и все же совершенно великолепному мужчине, который запер меня в своем доме. Я читала о нем в новостях, как и все другие люди. Он человек, находящийся в эпицентре сотни уголовных дел—контрабанды, незаконного оборота оружия, отмывания денег, рэкета, убийств и, возможно, чего похуже. И все же он неприкасаем. Он навсегда отделен от каждого преступления, в котором он явно замешан, как раз достаточным пространством, чтобы у закона ничего не было на него.

Со стороны юриста, это, честно говоря, впечатляет. Со стороны его пленника, это ужасно.

Я провожу руками по волосам, а затем со вздохом сажусь. Я бросаю взгляд в сторону огромной ванной и прикусываю нижнюю губу. Душ сейчас звучит божественно. Но я останавливаюсь, нервно оглядывая комнату. Что, если там есть камеры? Что, если он наблюдает за мной прямо сейчас?

Я представляю, как Виктор сидит перед экраном и смотрит, как я раздеваюсь. Я густо краснею, когда эта мысль превращается скорее в сон наяву—тревожную фантазию о том, как он медленно раздевается, прежде чем войти и заключить меня в объятия.

Мои глаза закатываются, а лицо жарко горит. Ладно, хватит об этом. Я хмуро оглядываюсь по сторонам. Ну, есть камеры или нет, что мне теперь делать? Не принимать душ в течение следующего месяца? Никогда не переодеваться? Я встаю и начинаю расстегивать молнию на платье. Но потом я останавливаюсь и подхожу, чтобы выключить свет. Но потом мне приходит в голову мысль, что если такой человек, как Виктор Комаров, хочет шпионить за тем, как я раздеваюсь, то у него, наверное, все равно есть камеры ночного видения.

Я снова включаю свет и быстро сбрасываю одежду. Я бегу в ванную и включаю воду. Под душем я чувствую, как часть напряжения испаряется. Часть меня все еще удивляется, тому что Виктор наблюдает за мной. Однако трепет, который это вызывает, проникая в мою душу, заставляет меня закатить глаза.

Отлично, спасибо, папа. Двадцать два года я была заперта в башне, вообще без парней, и вот результат: я страстно желаю первого тошнотворно красивого мужчину, который входит в мой защищенный мир. И он, оказывается, самый безжалостно опасный преступник в Чикаго. Замечательно.

Я выхожу из душа и быстро оборачиваюсь полотенцем. Я возвращаюсь в спальню, затем в огромную гардеробную. Мои руки в изумлении пробегают по вешалкам с одеждой. Я открываю несколько ящиков, пока не нахожу один, в котором лежат ряды пижамных комплектов из шелка и атласа. Я достаю пару, но потом останавливаюсь.

Нижнее белье, верно. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на комод с тонкими ящиками. Я копаюсь еще немного, пока, наконец, не принимаю то, что в этом шкафу нет “обычного " нижнего белья. Только кучи и кучи кружевных, пикантных, экстра-сексуальных вещей. Я краснею в миллионный раз, снова открывая ящики. У меня даже никогда не было такого нижнего белья, как это.

Я достаю особенно кружевные и прозрачные трусики-стринги. У меня отвисает челюсть, когда я понимаю, что задняя полоска украшена сверкающими белыми жемчужинами, предназначенными для того, чтобы пройти прямо через…

Я густо краснею и засовываю трусики обратно в ящик. Я имею в виду, что здесь все моего размера. Подразумевая чтобы я носила эти вещи. Но включает ли это эротическое французское нижнее белье с жемчужными стрингами? Я прикусываю губу и роюсь в других ящиках. Наконец я достаю что-то похожее на обычную старую ночную рубашку. Но когда я поднимаю ее, я чувствую, как горит мое лицо.

Нет. Она буквально просвечивает насквозь и выглядит так, будто едва прикроет мою задницу. Но вместо того, чтобы запихнуть его обратно в ящик, я продолжаю на неё поглядывать. Я чувствую трепет, когда провожу по нему пальцами. Я имею в виду, что у меня действительно никогда не было ничего похожего на это. И отчасти мне любопытно, каково было бы вообще носить что-то такое сексуальное.

К черту все это. Я сбрасываю полотенце и быстро надеваю тедди. Я чувствую трепет от прикосновения прозрачного материала к моим соскам. Я посасываю нижнюю губу и поворачиваюсь, чтобы посмотреть в огромное зеркало у дальней стены. Я немного съеживаюсь от смущения от того, что вижу. Но потом я делаю вдох. Я отпускаю это, любуясь собой в зеркале и краснею. Ладно, по правде говоря, я выгляжу довольно сексуально.

Мой телефон внезапно звонит на том месте, где я его оставила, на краю кровати. Когда я подхожу и беру его, я улыбаюсь. Это сообщение от Зои, в котором говорится, удачи на завтрашнем собеседовании. Я уже собираюсь отправить ей ответное сообщение, как вдруг дверь спальни за моей спиной с грохотом распахивается.

Я задыхаюсь, поворачиваясь, когда крик застревает у меня в горле. Виктор застыл в дверном проеме; его челюсть сжата, руки сжаты в кулаки по бокам, а взгляд удивлен и горит похотью одновременно.

- Мистер Комаров!- Я задыхаюсь. Телефон выпадает из моих рук, когда я поднимаю их, чтобы прикрыться.

Но Виктор не отводит взгляда. Он не моргает. Он бесстыдно и открыто скользит по мне взглядом, и я чувствую этот взгляд, как будто это его руки, а не глаза. Я чувствую пульсацию тепла глубоко в своей сердцевине. Мое лицо горит, и я дрожу, когда огромный, великолепный русский смотрит на меня, как на угощение.

- Я...я имею в виду ...

- Хорошо, - тихо рычит Виктор, когда его глаза скользят по мне. -Ты нашла свою одежду.

-Я ...

- Устраивайся поудобнее.-Его челюсть скрежещет. -Ты пробудешь здесь некоторое время.

Не говоря больше ни слова от него, я в замешательстве наблюдаю, как он поворачивается и начинает выходить из спальни.

- Ты не можешь просто держать меня здесь, - выпаливаю я.

Виктор останавливается так внезапно, что у меня замирает пульс. Его плечи напрягаются, и я вижу, как его руки сжимаются в кулаки по бокам. Он медленно поворачивается, его лицо напряжено, а глаза сузились, глядя на меня. С рычанием он внезапно бросается ко мне. Я задыхаюсь, отступая, пока мои ноги не упираются в кровать. Но затем внезапно его руки скользят по моим бедрам и притягивают меня к своей твердой, как камень, груди. Его идеальные губы опускаются ниже, и я стону, когда они горячо прижимаются к моим.

Совершенно неожиданно я испытываю свой самый первый поцелуй в объятиях безжалостного убийцы.

Виктор целует меня до тех пор, пока у меня не поджимаются пальцы на ногах, пока мой пульс не начинает грохотать в ушах, а моя кожа не начинает покалывать от желания к нему. Он медленно отстраняется. Его глаза яростно впиваются в мои, его губы влажные от нашего поцелуя.

- Я могу делать все, что захочу, Фиона, - глухо рычит он. - Все что угодно , что захочу.- Я дрожу, когда он отстраняется от меня. -Спокойной ночи.

Он поворачивается и выходит из комнаты, оставляя меня безмолвной и с безумно бьющимся сердцем.

Глава 6

Виктор

Возвращаясь в свой кабинет, захлопываю за собой дверь. К счастью, Лев уже ушел. Так что я один, все мое тело пульсирует, как будто я могу просто взорваться, черт возьми. Я, пошатываюсь, подходя к барной тележке и наливаю себе выпить. Но прежде чем коснуться своих губ, я останавливаюсь. Я хмуро смотрю и медленно ставлю стакан обратно на тележку.

Мне нужно выпить. Но не за счет того, чтобы стереть вкус ее губ с моих. Я расхаживаю взад и вперед по комнате. Мой язык пробегает по губам, и я стону, прокручивая в голове то, что только что произошло с Фионой. Я поднялся туда, чтобы сказать ей, что с этой нелепой идеей покончено—отправить ее домой, а потом разобраться с Томасом другим способом.

Это было до того, как я увидел ее такой—одетую только в кружевную черную прозрачную рубашку. Вид ее великолепной, тугой маленькой попки, едва прикрытой этой одеждой, навсегда отпечатался в моей памяти. Этот тихий, всхлипывающий вздох, когда она повернулась ко мне—смесь страха и желания в ее больших голубых глазах.

А еще есть ее рот—мягкий и сладкий, с пухлыми губами, которые были созданы для того, чтобы я мог претендовать на них. Я чувствую, как мой пульс грохочет в моих венах. Мой член утолщается, и я снова провожу языком по губам, гоняясь за воспоминаниями.

Раздается стук в дверь. На мгновение я предаюсь фантазии о том, как Фиона, одетая только в эту маленькую сорочку, спускается сюда, чтобы получить от меня больше. Но я знаю, что это не так. Я подхожу к своему столу и опускаюсь в кресло лицом к двери.

- Войдите

Дверь открывается, и Нина проскальзывает внутрь. Лев не ошибается на счёт неё : Нина является красивой девушкой. Но это не вариант, когда дело касается ее и меня.Лев и любой другой могут сколько угодно рассуждать о моей молодой помощнице и мне. Но они никогда не найдут то, что они все думают, что найдут, как бы усердно они ни искали.

- Добрый вечер, Виктор.

Хотя со мной все формально, Нина-единственная, кроме Льва, кто обращается ко мне по имени. То есть, когда мы одни. На публике я для нее мистер Комаров, как и для всех остальных.

- Она хорошо устроилась?

Нина хмурится. Мне не нужно спрашивать или подталкивать, чтобы понять, что она не в восторге от того, что Фиона останется здесь.

- Да, - коротко отвечает она.

Я хмурюсь, барабаня пальцами по столу, мои мысли путаются.

- Это отчеты из различных секторов за неделю. А это нотариально заверенные контракты на разработку Элмвуда. -Нина проворно подходит на каблуках, кладя несколько папок с файлами на край моего стола.

- Я хочу использовать ее.

Нина замирает, а затем хмурится за очками. -Прошу прощения?

- Я имею в виду ее юридический навык.

Губы Нины поджимаются. -Она только что закончила школу, Виктор. И, как я понимаю, ее занятия были совершенно дистанционными. У нее вообще нет опыта работы в зале суда. Она была заперта в маленькой башенке своего отца в верхней части города всю свою жизнь.

- Это может быть, - ворчу я. -И я уверен, что Томас дергал за ниточки для нее. Но ее достижение по-прежнему является немалым подвигом. Вы видели это?- Я перекладываю через стол отчетные заметки, которые Лев оставил для меня. Нина смотрит на него, но не поднимает.

- У вас уже есть досье на нее?-Она поджимает губы. -Это было быстро.

- Расслабься, Нина, - вздыхаю я. -Она не просто избалована и богата, она очень умна. И у нее есть специальность по земельному праву и праву зонирования.

Нина выгибает тонкую бровь за очками. -Ты хочешь, чтобы она помогла тебе с недвижимостью на Гровер-стрит?

Я улыбаюсь, кивая. -да.

- У тебя есть адвокаты, Виктор.

- И все же мы здесь, четыре месяца спустя, и все еще не можем даже приобрести его.

Собственность на Говер-стрит в настоящее время представляет собой заброшенную фабрику кроссовок в южной части Чикаго. Это пятно на и без того запущенном районе. У меня есть планы, но они развиваются далеко не так быстро, как мне хотелось бы.

Нина снимает очки и трет переносицу. -Ты знаешь, почему это застопорилось. Потому что Джоуи Друччи-засранец и ему нравится заставлять тебя танцевать для него.- Она хмурится. -Откровенно говоря, это ниже твоего достоинства.

Я мрачно усмехаюсь. -Возможно. Но это важно для меня, Нина. Ты же знаешь это.

- И что заставляет тебя думать, что Фиона может помочь?

- Не помешает попробовать, - ворчу я.

Мои мысли кружатся, как будто я вспоминаю прошлое. Мгновенно меня засасывает обратно в ту комнату, мои руки на ее теле, а губы на ее губах. Я напрягаюсь, мои мышцы сжимаются, когда воспоминание вдыхает в меня огонь. Но я делаю вдох и отталкиваю его. Я оглядываюсь на своего личного помощника.

- Не могла бы ты убедиться, что завтра утром у нее будут все документы? Мне нужно, чтобы она была как можно лучше подготовлена к встрече.

Нина смотрит на меня, едва скрывая нахмуренность.

- Да?

- Ты приведешь ее на встречу с Джоуи?

- Она не была бы для меня очень хорошим адвокатом по земельным контрактам, если бы я этого Не сделал, не так ли?

Нина поджимает губы, но просто кивает. -Я распоряжусь, чтобы все принесли завтра утром.

- Спасибо тебе.

- Есть что-нибудь еще, Виктор?

Я качаю головой. -Нет, спасибо. Можешь идти, Нина.

Она кивает и поворачивается к двери. Но затем она останавливается, чтобы оглянуться на меня. -Я чуть не забыл. Ее телефон полностью подключен к системе безопасности. Звонки, СМС, интернет, электронная почта, все это.

Я хмурюсь. -Кто ведет наблюдение?

- Богдан.

Я качаю головой. -Нет. Больше за ней никто не следит. Пусть канал будет подключен через мой личный ноутбук.

- Виктор…

- Мое решение окончательное, Нина.

Она поджимает губы и вздыхает. - Хорошо-. Она достает телефон и подносит его к уху. - Богдан. Да, это Нина. Пусть телефон мисс Мюррей будет подключен к личному ноутбуку мистера Комарова. Да, только там. Нет, он не хочет, чтобы это проходило через офис службы безопасности. Замечательно.

Она вешает трубку и тонко улыбается. -Все сделано. Теперь вся информация в вашем распоряжении.

- Спасибо тебе.

- Ты действительно думаешь, что этот проект на Гровер-стрит сработает?

-Действительно .

Она искренне улыбается. -Что ж, я рада. Спокойной ночи, Виктор.

- Спокойной ночи.

Когда Нина закрывает за собой дверь, я глубоко вздыхаю. Я откидываюсь на спинку стула, барабаня пальцами, когда мои мысли останавливаются на Фионе. Я повторяю поцелуй снова и снова, пока мой пульс не начинает стучать в ушах, а член не напрягается под штанами.

Я рычу про себя, качая головой, когда открываю свой ноутбук. Я включаю систему безопасности, и, конечно же, там есть данные телефона Фионы, только для моих глаз. Я позволил своим глазам задержаться на нем, приказывая себе закрыть ноутбук и лечь спать. Но я не могу устоять. Я открываю программу и начинаю шпионить.

Сначала я просматриваю ее текстовые сообщения. Я просматриваю ее прошлые сообщения. Я по-волчьи улыбаюсь, когда замечаю отсутствие сообщений от или от каких-либо парней вообще. Ни одного—ни единого обмена. Приложений для знакомств тоже нет. Я качаю головой: Томас действительно запер ее в позолоченной клетке.

Ее последние сообщения немногочисленны—пара писем ее отцу, в которых она сообщает ему, что с ней все в порядке. Хотя от него нет ни одного ответного сообщения. Я с отвращением качаю головой. Что за кусок дерьма.

Другой недавний обмен текстовыми сообщениями происходит с кем—то по имени Зои-судя по их прошлым разговорам, с ее подругой. Я бросаю взгляд на это. Но Фиона вела себя хорошо—она лгала своей подруге, говоря ей, что приехала в Нью-Йорк по работе.

“Хорошая девочка ",- думаю я про себя. Я повторяю это снова, и мой член пульсирует при мысли о том, чтобы прошептать это ей на ухо.

Моя сдержанность начинает рушиться. Я заглядываю глубже, заглядываю в ее фотоальбомы. Я как подросток, возбужденный и ищущий чего-нибудь, чтобы утолить свой голод. Но там ничего нет. Никаких селфи в зеркале ванной, никакой обнаженной натуры, ничего.

Я хмурюсь и тяну записки от Льва к себе. Я снова просматриваю отрывки о ее учебе и оценках. Да, она очень умна. Даже одаренный. Но мой лоб хмурится, когда я просматриваю его еще раз и начинаю читать между строк.

Она действительно почти никогда не выходила из этого таунхауса. Все ее обучение было дистанционным. Она лишь отдаленно присутствует в социальных сетях, и эта девушка Зои, похоже, ее единственная близкая подруга. Но пока я копаю, мне приходит в голову еще одна картина: не просто нет друзей. НЕТ парней . Там ничего нет. Ни сообщений, ни контактов в ее телефоне. Ничего похожего на Tinder или что-то в этом роде.

Господи, учитывая, что она всю свою жизнь провела взаперти в этом городском доме , я почти задаюсь вопросом, не является ли она …

Моя челюсть сжимается, мой член внезапно наполняется желанием. Я хмурюсь при этой мысли. Может быть, эта девушка никогда не была с парнем? Неужели невинный маленький приз, который я запер наверху, действительно так не тронут другим мужчиной?

Мысль о том, чтобы быть самым первым, кто прикоснется к ней—попробует ее на вкус, заставит ее кричать, широко раздвинет ее великолепные ноги и первым погрузит мой член в ее сладкий маленький рай, - это почти слишком. Я стону, чувствуя, как мои яйца набухают, а член дергается в штанах.

Тем не менее, я успокаиваюсь, перевожу дыхание. Я оглядываюсь на ноутбук и затем проверяю ее историю интернета. Однако, когда я смотрю на ее недавние поиски, я широко улыбаюсь.

Она искала меня в гугле.

В новостях есть статьи о моей “предполагаемой” причастности к десяткам преступлений, которые они никогда не смогли бы повесить на меня. Там тоже есть таблоиды, так как эти дерьмовые журналы, похоже, любят болтать обо мне, как будто я какая-то востребованная мужская знаменитость. Я продолжаю просматривать результаты поиска, пока не останавливаюсь. Моя самодовольная улыбка становится еще шире.

Она нашла мою фотографию на яхте. Снимок был сделан год назад какими-то папарацци с хорошим зумом, когда я пытался найти минутку отдыха на Средиземном море. Я не позирую, я просто стою на носу, без рубашки. Но таблоиды пришли от этого в бешенство. Внезапно я оказался в нелепом списке “самых востребованных холостяков-знаменитостей”.

Я не тщеславен, но держу себя в безупречной форме. Я не буду отрицать, что картина была лестной. Но все равно, это совсем не то, чего я хотел. В Америке есть поговорка, что «не бывает плохой прессы». Хотя при моей работе это чушь собачья. С тем, что я делаю, Любая пресса-это плохая пресса.

Но опять же, я бросаю взгляд на то, сколько раз в ее истории поиска всплывала эта фотография. Я ухмыляюсь. Это очень много.

Я уже собираюсь закрыть ноутбук, когда бросаю взгляд на нижнюю часть программы безопасности. Рядом со значком микрофона мигает красный огонек. Я рычу, наклоняюсь ближе к ноутбуку и нажимаю кнопку микрофона. Мгновенно самые сладкие, самые соблазнительные звуки наполняют мои уши.

Это Фиона, и она стонет.

Моя кровь кипит, и моя похоть выходит на первый план. Я включаю камеры видеонаблюдения в ее комнате. Как и ее телефон, я позаботился о том, чтобы в ту секунду, когда мы добрались до моего дома, информация из ее покоев проходила через мой ноутбук, и только через мой ноутбук. Изображение с камеры заполняет экран, когда я немного увеличиваю громкость. Мой член становится чертовски твердым за считанные секунды.

Фиона лежит поперек кровати, рядом с ней лежит телефон. На ней все еще обтягивающая прозрачная ночнушка. Но она соскользнула с одного плеча, обнажая одну из ее полных кремовых сисек с розовым соском. Она извивается поверх пододеяльника, одной рукой дразня обнаженный сосок. Но другая у нее между ног, она отчаянно трется.

Я стону. Мгновенно я наклоняюсь и расстегиваю ширинку. Я приподнимаю бедра и спихиваю брюки вместе с боксерами, и мой толстый член сильно упирается в мой пресс. Я обхватываю рукой свой ствол и рычу, когда начинаю быстро поглаживать.

Мои глаза прикованы к ней, когда она прикасается к себе. Я поглаживаю свой член в такт тому, как ее рука движется между ее бедер. Фиона стонет, прикасаясь к своей киске, громко задыхаясь, когда ее тело начинает напрягаться и содрогаться. Я двигаюсь быстрее, двигая кулаком вверх и вниз по своему пульсирующему твердому члену. С кончика капает преякулят, обильно стекая вниз, делая меня липким и скользким.

Фиона откидывает голову назад. Ее бедра упираются в руку, а лицо искажается в сладкой агонии. Когда я слышу, как она начинает кончать, я отпускаю себя. Мои яйца вздымаются, и я хрюкаю, когда горячая сперма брызжет из моего набухшего кончика. Липкие белые нити падают на мою руку и брюки от костюма. Я стону, замедляясь, вместе с ней.

Фиона глубоко вздыхает и опускается на кровать. Она ухмыляется, ее лицо краснеет, а ноги дрожат. В конце концов она встает и идет в раздевалку. Я переключаюсь на другую камеру. Я жадно наблюдаю, как она переодевается из тедди, мой член ни в малейшей степени не становится мягким. Она переодевается в обычную пижаму, забирается в постель и натягивает одеяло. Выключая свет.

Я со стоном откидываюсь на спинку стула. Я все еще держу свой член, и он все еще чертовски твердый. Я наблюдаю через камеру ночного видения, как Фиона крутится и поворачивается, прежде чем остановиться. А потом все, что я слышу, - это ее ритмичное дыхание, когда она медленно засыпает.

Глава 7

Фиона

Я прищуриваю глаза,нахмурившись, когда громкий голос вырывает меня из моих снов. Моя голова отрывается от подушки, и я смотрю затуманенными глазами в другой конец комнаты, когда Нина начинает раздвигать шторы на окнах.

- Что…-Я морщу нос, ненавидя себя за то, что сейчас не сплю. -Сколько сейчас времени?

- Шесть. Подъем и вперед !- Нина выглядит совершенно счастливой, что будит меня так рано. Она сияет, когда быстро пересекает комнату и дергает меня за одеяло. -Пора вставать.

Я стону и медленно сажусь на кровати. Мои ноги двужуться, прежде чем Нина решает силой вытащить меня из кровати. Я никогда не был жаворонком, и сегодняшний день не исключение. Мое тело все еще хочет, чтобы оно было под одеялом, а мой мозг все еще пытается включиться. Я стою, потягиваясь в шелковой пижаме, которая, конечно же, идеально мне подходит.

- Почему я встаю так рано?

Нина радостно улыбается. -Потому что у тебя есть работа, которую нужно сделать.

- Э-э, что?

Брюнетка-ассистентка Виктора подходит к двери и высовывает голову. Я слышу, как она что-то говорит по-русски. Мгновение спустя один из здоровенных парней-телохранителей, который вчера был с Виктором в кабинете моего отца, входит, таща башню ящиков с юридическими документами.

Я хмурюсь. -Что это такое?- - спрашиваю я.

- Твоя работа.

- Прошу прощения?

Здоровяк с татуировками и руками больше моего тела ставит коробки на пол. Затем он поворачивается и молча выходит.

Губы Нины поджимаются. -Ты считаешь , что пребывание здесь отпуск?

- Ни на секунду, - бормочу я в ответ, свирепо глядя на нее.

Она только ухмыляется. -Господин Комаров хотел бы получить вашу помощь в некоторых юридических вопросах. Ты начинаешь сегодня, прямо сейчас.

- Я не юрист.

Она хмурится. -Прошу прощения?

- Я только что закончил юридическую школу. Я не сдавал экзамен на адвоката или что-то в этом роде.

Нина вздыхает. -Конечно, ты этого не сделал. Ну, тем не менее, господин Комаров хотел бы получить вашу помощь в этом юридическом вопросе.

Я хмуро смотрю на стопку коробок, на которые она кивает, и подхожу к ним. -Э-э, хорошо, какого рода юридический вопрос?

Здоровенный парень-телохранитель возвращается и подходит прямо ко мне. Он передает мне кружку дымящегося кофе и тарелку с черничным маффином. Когда я в шоке смотрю на него, его стоическое лицо чуть-чуть расплывается в улыбке, и он подмигивает.

- О Боже, спасибо тебе!- Я стону. Он снова безмолвно улыбается, прежде чем его лицо снова становится каменным. Затем он поворачивается, чтобы уйти. Нина просто закатывает глаза.

- Вы найдете то, что вам нужно, в этих коробках. Будьте готовы через три часа.

- Готова к чему?

- К работе. Вы сопровождаете господина Комарова на встречу в девять. Оденьтесь соответствующим образом.

Не говоря больше ни слова, ледяная королева резко поворачивается на каблуках и выходит за дверь. Я медленно вздыхаю и подхожу к коробкам с документами. Ладно, пора за работу.

Я быстро принимаю душ и переодеваюсь в действительно элегантную юбку-карандаш и белую блузку из шкафа. Это… впечатляюще . На самом деле, большая часть одежды, которую я нахожу внутри, даже одежда офисного типа, немного напрягает. Ни одна из них не является чрезмерно распутной или скандальной. Но это все вещи, которые могли бы вызвать волчий взгляд в офисе.

У меня такое чувство, что это тоже не случайно.

Когда я одеваюсь и чувствую себя профессионалом, я, наконец, начинаю просматривать юридические документы, сложенные в спальне. Однако там нет рабочего места, поэтому я в конечном итоге вытаскиваю туалетный столик из шкафа, дюйм за дюймом по полу, и использую его в качестве стола.

Документы, похоже, касаются какой-то сделки с землей. В Саутсайде есть старая фабрика и несколько складских помещений, и, похоже, Виктор пытается выкупить их у нынешнего владельца—какого-то действительно фальшивого ООО. Мне почти хочется броситься за Ниной и спросить, к чему именно мне следует готовиться. Но я совершенно уверен, что помощь мне-последнее, что у нее когда-либо было в списке дел.

Поэтому вместо этого я просто начинаю читать и принимаюсь за работу. На самом деле я специализировался на праве зонирования и землепользовании в юридической школе, так что все, на что я смотрю, по крайней мере, имеет смысл. Не зная подробностей или в чем заключается сделка, это немного похоже на стрельбу в темноте. Но в итоге я достаю много документов, которые, по - моему, мне могут понадобиться.

Я так поглощена работой, что даже не смотрю на время, пока Нина не входит без стука.

- Время вышло, - решительно говорит она. -Готова?

Я вроде как хочу спросить ее, имеет ли это значение, или ей не все равно. Я также хотела бы спросить ее, почему она на взводе, когда дело касается меня.

- Я... да. Я думаю.

- Да, или ты так думаешь?

- Если мне понадобится больше времени, я получу его?

Она улыбается. -нет.

- Что ж, тогда я готова.

- Замечательно. Мистер Комаров и мистер Нычков ждут внизу. Бери то, что тебе нужно, и пойдем.

Я собираю стопку важных документов, которые вытащила, надеваю туфли на каблуках и следую за Ниной через огромный особняк. Сейчас день, и я могу наблюдать из окон, мимо чего мы проходим. У меня отвисает челюсть при виде роскошных, безупречно ухоженных газонов, садов, живых изгородей и роз, окружающих элегантный дом Виктора.

Вниз по изогнутой лестнице в массивном вестибюле меня ждут Виктор и мужественно выглядящий парень, который, кажется, его правой рукой. Глаза Виктора находят мои, когда я на полпути вниз по лестнице, и они испепеляют меня. Его челюсть скрипит, и я дрожу. Я краснею, слегка запинаясь на лестнице, когда вспоминаю поцелуй. Мои глаза падают на его губы, прежде чем я успеваю быстро поднять их обратно. Но он знает. Он видит, куда ушли мои глаза, и он знает. Он самодовольно улыбается мне, в то время как мое лицо жарко горит.

- Фиона, - рычит он, заставляя меня снова задрожать. -Это Лев, мой заместитель. Лев, это мисс Мюррей.

- Доброе утро,-ворчит Лев. Он бросает на меня быстрый скептический взгляд, прежде чем поворачивается и выходит на улицу. Нина безмолвно поворачивается, чтобы уйти, оставив нас с Виктором наедине.

Мое сердце бешено колотится, и все, о чем я могу думать, это о поцелуе—о том, какими были на вкус его губы, и о том, как он требовал этого от меня, как он это делал. Я тоже помню, что случилось потом. После того, как он ушел, когда я не могла остановить желание, горящее внутри меня, и сделала то, что сделала. Все время представляя его, я думаю, когда мое лицо горит еще жарче.

- Ты готова?- Виктор рычит.

- Я ... — Я сглатываю. -да.

Его, похоже, позабавил мой быстрый ответ. Но он кивает. -Хорошо спала прошлой ночью?

Мой разум мгновенно воспроизводит поцелуй снова. А потом то, как я прикасалась к себе—как кончала, представляя его лицо и эти идеальные губы на своей коже.

- Ага,- быстро бормочу я.

Он улыбается мне, и мое лицо краснеет. Боже, мне почти кажется, что он заглядывает в мои мысли и точно знает, что я делала прошлой ночью, представляя его. Мой румянец усиливается, а сердце колотится как сумасшедшее.

- Ну что ж. Поехали.-

Я пристально смотрю на вывеску над автомастерской, перед которой мы только что припарковались.

- Друччи?- тихо говорю я. Вывеска над автомастерской в Вест-сайде гласит: “Настройки и автомодели Друччи”. Это выглядит достаточно безобидно. Но нужно было бы жить под гребаной скалой, чтобы не знать имени Друччи в этом городе. Особенно Джоуи Друччи-старший.

Если Виктор-учтивое, красивое, сексуальное лицо организованной преступности в Чикаго, то Джоуи-другая сторона медали. Виктору, очевидно, сходит с рук все, что угодно, поскольку он так тщательно дистанцируется от всего законного. Джоуи избегает тюрьмы с помощью открытых угроз и насилия. Два года назад он был во всех новостях после того, как они, наконец, повесили на него четверное убийство, в том числе полицейского.

Дело, по-видимому, тоже было скользким. То есть до тех пор, пока члены жюри присяжных не начали появляться в суде. Затем эксперт по баллистике попал в автомобильную аварию и умер от удара, перевернувшись на разделителе шоссе. Затем жену главного прокурора ограбили, когда она возвращалась с работыдомой. Когда сама судья проснулась от пули в своей входной двери, все это было названо судебным разбирательством. К тому времени, когда можно было начать новое судебное разбирательство, все главные свидетели пропали без вести или были мертвы, а большая часть улик исчезла из-под стражи. Итак, дело против Джоуи Друччи исчезло.

- Как в...

- Как в случае с Джоуи Друччи, да, - ворчит Виктор. Он бросает взгляд на Льва, а затем снова на трех больших мужчин в черных костюмах, которые приехали в машине позади нас. Что-то подсказывает мне, что я не единственная, кто думает о том, насколько опасна любая идея сесть за стол переговоров с этим маньяком.

- Ты просмотрела документы?

Я киваю. - Столько, сколько я смогла. У меня было не много времени, чтобы подготовиться.

- Но ты поняла суть?

- У него есть здание, и ты хочешь его купить.

Виктор тонко ухмыляется. - В простом смысле, да. Вот только Джоуи еле волочит ноги. И даже если он, наконец, согласится на условия, вокруг собственности будет гора бюрократической волокиты.

- Да, потому что это помойка, - бормочу я.

Виктор улыбается на секунду, прежде чем его лицо, как обычно, становится жестким. -Возможно. Но я хочу эту свалку, и я хочу ее сейчас. Это будет твоя работа-помочь этому случиться.

Не дожидаясь ответа, он шагает к двери в магазин. Он звонит, и двое итальянских парней, которые, очевидно, вооружены под пиджаками, выходят.

- Входите, мистер Друччи ждет вас.

Несмотря на то, что я с самым опасным человеком в городе, вместе с четырьмя другими такими же огромными и крепкими на вид русскими бандитами, я все еще дрожу, когда мы входим в магазин. Внутри еще несколько человек Друччи быстро обыскивают всех. Один парень заканчивает со Львом и похотливо ухмыляется, приближаясь ко мне.

Но внезапно Виктор протягивает руку. Он хватает мужчину за воротник, крепко скручивая. Он рычит и отталкивает мужчину назад.

- НЕТ ,- хмыкает Виктор.

- Мистер Комаров,-вздыхает один из итальянских парней постарше. -Деловая встреча или нет, мистер Друччи ...

- Попробуй еще раз прикоснуться к ней рукой, и я их отрежу,- ледяным тоном шипит русский.

Я чувствую, что все взгляды в комнате устремлены на меня. Мое лицо горит, и я тереблю нижнюю губу, глядя в пол. Дикое собственничество в его тоне заставляет меня дрожать. Это пугает меня, но также заставляет мое сердце сжиматься, и каждая моя мысль о поцелуе прошлой ночью.

Мужчина, который только что пытался обыскать меня, прочищает горло. - Я, э-э, я скажу мистеру Друччи, что вы здесь.

- Замечательно, - рычит Виктор.

Дело с итальянцем закрыто. Виктор, Лев, его люди и я все занимаем места в зале ожидания. Минуты идут за минутами. Потом еще. Когда прошло полчаса, Лев вдруг встает. Он поворачивается к Виктору и начинает что-то яростно рычать по-русски. Виктор отвечает на том же языке, хотя его тон гораздо более ровный.

- Виктор! - шипит Лев. -Это неуважительно. Нам пора уходить.

- Мне необходимо это место, Лев, - тихо ворчит Виктор в ответ. Он смотрит на меня. Я краснею, под его пристальным взглядом. Но вдруг дверь в комнату открывается, и входят двое людей Джоуи.

- Сюда.

Виктор ничего не говорит. Но даже просто взглянув на него, можно сказать, что его молчание не означает согласия с тем, что его заставляют вот так ждать. Он более расчетлив, чем кажется, и у меня такое чувство, что это одна из главных причин, по которой ему удалось построить свою империю.

- Эй! Виктор! Иди сюда, товарищ!

Джоуи Друччи-пузатый, неряшливо выглядящий парень с зачесанными назад редеющими волосами и потным воротником. Он сидит во главе стола для совещаний в дорогом на вид, но плохо сидящем на нем костюме. Но он не встает, когда Виктор входит внутрь. Он похлопывает по столу рядом с собой.

- Проходите, присаживайтесь.

- Наша встреча должна была быть полчаса назад, - холодно говорит Виктор.

- Ну, ты же знаешь, как это бывает, - пожимает плечами Джоуи.

Я хмурюсь, пытаясь разобраться в этом. Меня вряд ли можно назвать экспертом. Но даже я знаю, что в криминальной пищевой цепочке Чикаго Виктор Комаров намного выше, чем такой парень, как Джоуи Друччи. Но итальянский гангстер почти издевается над Виктором—заставляет его ждать, изображая все так непринужденно.

Я вспоминаю документы, которые просматривал ранее. Эта собственность, которую Виктор хочет получить от Джоуи, объективно является мусором. Это конченое здание на земле, которое считается опасным для окружающей среды. Для очистки местности потребуется больше денег, чем вы когда-либо получите за его разработку. Если возможно было бы хоть как-то получить разрешение на то, чтобы вообще что-то с этим делать.

Но, очевидно, Виктор этого хочет. И еще более очевидно, что Джоуи знает об этом и использует это как щит, чтобы действовать так грубо и бесцеремонно, как он хочет, с более могущественным человеком.

Виктор пересекает комнату и опускается в кресло слева от Джоуи. Он смотрит на меня, и его взгляд указывает на стул рядом с ним. Чувствуя, как краснеет мое лицо, я быстро сажусь, Лев сидит по другую сторону от меня.

- Итак, где мы остановились в прошлый раз?

- Я полагаю, что сделал вам более чем щедрое предложение за вашу заброшенную фабрику кроссовок.

Джоуи усмехается. -Да, да, это так-. Он разводит руками, пожимая плечами. -Что я могу сказать, товарищ. Я привязан к этому месту.

- Настолько привязан, что не смог согласиться на сорок миллионов?

У меня отвисает челюсть. Сорок долбаных миллионов? Кто в здравом уме заплатил бы столько за почти непригодную для использования землю в ужасной части города?

- Как я и сказал, товарищ, - самодовольно ухмыляется Джоуи. -Я привязан к нему.

Виктор минуту ничего не говорит. -Да будет так. Сорок пять. Но это мое последнее предложение.

Итальянский гангстер вздыхает и откидывается на спинку стула. Он достает сигару и медленно отрезает кончик. Один из его людей наклоняется вперед, чтобы подержать зажигалку, пока Джоуи медленно затягивается.

- Знаешь что? Я думаю, что я подожду и посмотрю, что я мог бы получить от других заинтересованных сторон.

Я закатываю глаза. Прежде чем я успеваю остановиться, я открываю рот.

- Другие заинтересованные стороны? - недоверчиво спрашиваю я. - Мистер Друччи, собственность в принципе бесполезна. Ради бога, это место, токсически опасно. Если бы вы могли даже получить разрешение города на его разработку—а это огромное "если",—вам нужно было бы выкопать по крайней мере десять футов почвы со всей территории, снести здание внутри ограждения из-за химических частиц и отправить все через очистные сооружения, прежде чем вы сможете это утилизировать. И все это еще до того, как вы заговорите о разрешениях на строительство и землепользовании.

Я в замешательстве качаю головой. -Потребовалось бы пятьдесят миллионов долларов, чтобы безопасно разместить киоск с лимонадом на этой территории. И ты думаешь, что кто-то будет на вершине сорок пять миллион? Если бы вы получили четверть этой суммы за эту недвижимость, я бы, честно говоря, был поражен.

В комнате воцаряется полная тишина. Внезапно я замираю, как будто только что вышла из транса. Я осознаю, что я только что сказал, и кому я только что это сказал, и я бледнею от ужаса.

- Эм, я ...

Лицо Джоуи трескается, когда он начинает громко смеяться. -Ну, черт возьми, товарищ Вик!- Он хихикает. -Я думал, это твой гарнир или что-то в этом роде!- Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня со смесью веселья и интереса. -И кем бы ты могла быть, маленькая девочка?

Я хмурюсь. - Я…

- Это мисс Джеймс, мой адвокат по этому делу.

Я искоса смотрю на Виктора, когда он кидается фальшивым именем. Но я понимаю, почему. Это ни в малейшей степени не поможет делу, если Джоуи узнает, что он также имеет дело с дочерью окружного прокурора Чикаго.

- Ну, черт возьми, сколько он тебе платит, милая?-Джоуи хитро смотрит на меня. -Я удвою сумму, если ты перенесешь свой мозг и свою сладкую задницу на эту сторону стола.

Я слышу Низкое рычание Виктора рядом со мной. Его рука сжимается в кулак на столе, лицо напряжено.

Я быстро поворачиваюсь, чтобы тепло улыбнуться Джоуи. -Я не меняю лошадей в середине скачки, мистер Друччи.

Он пожимает плечами, но продолжает смотреть на меня похотливо. Я чувствую себя рассеянной из-за того, что меня вот так швырнуло в самую глубину. Но пока я ломаю голову над тем, как бы переломить ситуацию, я внезапно в памяти натыкаюсь-на идею из дела, которое я когда-то читала на одном из моих занятий по земельному трасту.

- Мистер Друччи, вы знаете, что собственность была отмечена как красная зона, не так ли?

Он хмурится. -Это какое-то хипповское экологическое дерьмо? Что они сделали, нашли гребаное гнездо пятнистой совы или еще какое-нибудь дерьмо на нем?

- О, нет, сэр. Я имею в виду, отмеченный системой правосудия США.

Его улыбка исчезает, и он застывает на своем месте. -Хм? Что, черт возьми, такое красная зона?

Я вздыхаю. -Это сложно, но все это часть Патриотического акта. По сути, это целая территория, за которой нельзя наблюдать обычным способом с помощью телефонных прослушек или жучков—такие места, как парк, порт или, в данном случае, заброшенная строительная площадка.

- Под наблюдением ? - ворчит Он.

- Да, сэр. Красный цвет зоны означает, что он внесен в список Национальной безопасности для наблюдения беспилотными летательными аппаратами и разрешен для действий в случае необходимости.

Джоуи начинает потеть. Он оглядывается на других своих парней, которые выглядят одинаково взволнованными. Рядом со мной Виктор остается совершенно спокойным и бесстрастным.

- Подожди, как, черт возьми, место может быть помечено подобным образом?

Я улыбаюсь. -Ну, сэр, очевидно, я не могу предположить, почему у владельца автомастерской может быть собственность, отмеченная красным флагом Национальной безопасности...

Краем глаза я вижу, как уголки губ Виктора слегка изгибаются.

- Но какими бы ни были ваши другие деловые предприятия, - я пожимаю плечами. -Как адвокат, знакомый с тонкостями Закона о патриотизме, я могу сказать вам, что он обычно привлекает много внимания ко ВСЕЙ деловой деятельности законного владельца отмеченной собственности.

Лицо Джоуи бледнеет. Он сердито смотрит на меня, а затем на Виктора. Его пальцы барабанят по столу, прежде чем он, наконец, хмыкает.

- Национальная безопасность. Ты что, блядь, издеваешься надо мной?

Боюсь, что нет. Вы же знаете, каково правительство, которое всегда ищет террористов под каждым камнем. Если хотите, я могла бы показать вам красный символ зоны, спрятанный в документах о зонировании.- Я хмурюсь. - К сожалению, этот документ вернулся в мой офис. Но я уверена, что к следующей неделе я могла бы отправить копии ...

- К следующей гребаной недели ? - ворчит Джоуи. -Неделя с гребаными трутнями-федералами, засунувшими камеры мне в задницу?- Он качает головой. -Нет. Черт возьми, нет. К черту это.- Он снова переводит взгляд на Виктора. -Сорок пять, да?

Русский качает головой. -На самом деле, это первый раз, когда мисс Джеймс упомянула о федеральной заинтересованности в этой собственности.

Он поворачивается и с любопытством смотрит на меня. Я просто пожимаю плечами. - Об этом мне только что сообщил один из моих помощников по правовым вопросам сегодня утром, - вру я, пряча улыбку.

Виктор поворачивается к Джои. -Таким образом, мое предложение сейчас составляет двадцать.

Джоуи выглядит возмущенным. -Ты что, блядь’ смеешься надо мной?

- Боюсь, что нет. Мой интерес существенно ниже, если он привлекает такое внимание. И хотя мисс Джеймс была права насчет земляных работ, на самом деле это больше похоже на двадцать пять футов грунта, который нужно удалить, а не на десять.- Он пожимает плечами и складывает пальцы вместе на столе. - Двадцать миллионов, мистер Друччи.

Джоуи сильно вспотел. Он с минуту барабанит пальцами по столу, прежде чем злобно выругаться. -К черту все, отлично, ты, коммунистический ублюдок-. Он хмуро смотрит на Виктора. -Двадцать. Но при одном условии.

- Посмотрим, в зависимости что это.

Дородный итальянец хмурится. -Какого хрена тебе нужна эта дыра в дерьме? Скажи мне это, и она твоя за двадцать миллионов.

Губы Виктора сжались. Кажется, он с минуту обдумывает это в уме, прежде чем наклониться вперед. -Я строю безопасный дом и учреждение для беспризорных детей, тех, кого спасли от торговли людьми, и тех, кто попал в трещины неисправной системы.

Мои брови удивленно взлетают вверх. Джоуи начинает громко смеяться.

- Ладно, пошел ты тоже, Виктор. Ладно, не говори мне. Делай с этим местом все, что захочешь, как только переведешь мне эти деньги.

Виктор тонко улыбается. -Это будет выполнено в течение часа.

- Хорошо,- ухмыляется Джоуи. Его глаза снова скользят по мне. -Пришлите своего маленького милого адвоката за документами, как только вы это сделаете.

- О, - я тепло улыбаюсь. -Вот это действительно звучит забавно. Но, к сожалению, мне нужно сегодня же вылететь обратно в Нью-Йорк. Может быть, в следующий раз?

Он ухмыляется. -Да, увидимся, детка.

Мы все встаем и пожимаем друг другу руки. А потом, прежде чем я успеваю это осознать, мы мчимся обратно через город на заднем сиденье городской машины Виктора.

- Ты хорошо справилась там.

Лев только что отошел, чтобы выйти на улицу, и мы с Виктором одни в огромном фойе его дома. Его глаза не мигая смотрят на меня. Со вчерашнего вечера у нас не было ни секунды наедине, и теперь все, о чем я могу думать, - это ощущение его губ на моих.

Я смотрю на этого опасного преступника. Я знаю, что должна его бояться. Я должна ненавидеть его за то, что он фактически заключил меня в тюрьму. Но ни одна из этих вещей не останавливает внутреннее желание. Ничего не помогает, умерить отчаянное желание, чтобы он снова поцеловал меня.

Виктор подходит ближе. Мое сердце бьется быстрее. Мою кожу покалывает, от желания, чтобы он был еще ближе.

- Спасибо, - шепчу я.

- Мне особенно понравилась чушь, связанная с Национальной безопасностью и беспилотниками”.

Я широко улыбаюсь. –Я украл идею из дела, которое шло во Флориде. Прокуроры запугали Национальную безопасность, связавшись с некоторыми дилерами низкого уровня, чтобы заставить их выдать своего поставщика и главу организации. Они все это выдумали, но, эй, это сработало.

- Что ж, это была умная чушь.

– Спасибо, - тихо говорю я. –И, кстати, твоя тоже. Я имею в виду, что бы вы там на самом деле ни собирались построить, лучше бы это было казино или фабрика по печатанию денег. В противном случае вы никогда не выберетесь из финансовой ямы, в которую вас приведет то, что она больше не будет токсичной.

Виктор улыбается. –Я не врал.

Я удивленно моргаю. – «что?»

– Дом для потерянных и забытых детей. На самом деле это то, что я буду там строить.

– В качестве прикрытия?

Виктор усмехается. –Я думаю, может быть, ты смотрела слишком много гангстерских фильмов, Фиона. Но нет, это не прикрытие. Настоящий дом, для настоящих детей.

Я хочу спросить, почему, но боюсь. Зачем было бы такому безжалостному и легендарно жестокому человеку, как Виктор Комаров, открывать... что то такое как, детский дом? Я имею в виду, какой смысл? Там нет никакой прибыли. И я очень сомневаюсь, что он заинтересован в том, чтобы попытаться “восстановить свой имидж” или что-то в этом роде. Так... зачем?

- В любом случае, спасибо, - рычит он. -На сегодня-. Он подходит еще ближе, и мои мысли улетучиваются. Он делает еще один шаг ко мне. Я дрожу и прерывисто вздыхаю. Половина меня хочет с криком убежать от него. Другая половина хочет, чтобы он схватил меня, поцеловал и сделал со мной все, что захочет.

Виктор останавливается прямо передо мной, нависая надо мной. Его челюсти крепко сжимаются, когда он поднимает руку. Он слегка проводит костяшками пальцев по моей челюсти, заставляя меня тихо ахнуть. Он низко рычит в своей груди. Он наклоняется ближе, и мое сердце учащенно бьется. Но потом внезапно он отстраняется. Его рука опускается, и он отходит от меня.

– Для этой собственности есть еще работа, для которой ты мне понадобишься. Но ты сегодня хорошо справилась, Фиона.

Я киваю, пытаясь успокоить свой пульс. –спасибо.

– Возьми следующие несколько выходных. Расслабиться. Если вам что-нибудь понадобится, спрашивайте.

Я собираюсь съязвить и спросить, что бы он сделал, если бы я попросила вернуться домой. Но я этого не делаю. Не потому, что я боюсь его или того, что он скажет. Все гораздо хуже, чем это.

Я не спрашиваю, потому что даже после менее чем одного дня в мире Виктора я не уверена, что вообще хочу вернуться в свою позолоченную клетку.

Глава 8

Виктор

Она кончает со сдавленным стоном.Ее тело выгибается дугой над кроватью, извиваясь под простынями. Она поворачивается, чтобы зарыться ртом в подушку, и я хмыкаю. Мои мышцы сжимаются, а член пульсирует. Моя сперма брызжет из распухшей головки, и я опускаюсь обратно в свое офисное кресло.

Господи, что со мной не так? Так было последние три ночи, с тех пор как она приехала сюда. Каждую ночь она готовится ко сну, и я наблюдаю за ней. Я становлюсь твердым, пока она раздевается или принимает душ. Затем она скользит в постель и хватает свой телефон. Она могла бы немного написать своей подруге Зои, солгав о том, что была в Нью-Йорке. Но она занимается исследованиями.

Обо мне.

Она читает статьи обо мне—плохие заголовки новостей и таблоиды. Она просматривает мои фотографии в Интернете. В конце концов, она выключает свет. Но потом, каждый раз, ее руки начинают блуждать. Ее стоны просачиваются через динамики моего компьютера, когда я поглаживаю себя вместе с ней.

Потом она засыпает, а я остаюсь в недоумении, какого черта я делаю.

Я знаю, что я мог бы сделать. Мы в моих владениях, где я король. Я мог бы вальсировать туда и овладеть ею прямо сейчас в этой постели. Что-то мне подсказывает, что на самом деле она бы умоляла меня об этом. Но я этого не делаю. Я воздерживался даже от того, чтобы быть рядом с ней после нашей встречи с Джоуи. Потому что Лев на самом деле прав: она что то делает со мной.

Она делает меня слабым. Она заставляет меня забыть о себе и о моих твердых правилах. Ее присутствие в моем мире сбивает меня с толку и отвлекает меня от дел, чего не должно быть.

Я размываю то, что не должно быть размытым. Она заложница, а не любовный приз. Она залог, а не девушка, которую я должен обхаживать и вожделеть. Но есть еще одна проблема. На самом деле это могло бы быть проще, если бы это был просто вопрос вожделения. Похоть легко вылечить, особенно когда у вас есть деньги. Но я не просто вожделею Фиону. Я хочу ее—всю ее. Дело не только в том, что она делает мой член твердым, а мои желания безудержными. От нее у меня замирает сердце. Она пробуждает то, что, как я убедился, дремало во мне годами.

Я качаю головой, наблюдая, как она спит под простынями. Бросив последний взгляд, я закрываю ноутбук, встаю и направляюсь к своей кровати, чтобы поспать.

Заснуть и видеть во сне неприкасаемую девушку дальше по коридору.

Я ворчу, шиплю сквозь стиснутые зубы. Мои мышцы напрягаются и напрягаются, пот стекает по груди. Я делаю выпад с еще одним свирепым рычанием. Перекладина поднимается высоко, мои бицепсы горят, прежде чем я опускаю ее обратно с лязгающим звуком.

Мое тело болит, когда я медленно делаю глубокий вдох. Я сажусь на скамейку для поднятия тяжестей, чувствуя, как эндорфины разливаются по моему телу после тренировки. Делая большой глоток из бутылки с водой и смотрю на зеркальную стену напротив меня. Я без рубашки, мои мышцы дрожат от жестокого веса. Мои глаза скользят по различным татуировкам, покрывающим мою кожу.

Некоторые из них с тех времен, когда я был молод—одинокий волк на улицах. Когда я переехал в США и начал строить империю, прошло совсем немного времени, прежде чем я, как русский, привлек внимание других людей из моей родной страны по той же работе—Братвы. Русская мафия.

Я мог бы сказать, что рассмеялся им в лицо и продолжил прокладывать свой собственный путь. Но это было бы обманом. С Братвой так не бывает. Ты хочешь поиграть в эту игру? Они и есть игра. Они из НБА. Вы не играете в мяч без их разрешения или без десятины, которую они берут. СМИ любят изображать меня королем преступного мира. Хотя это правда, что я делаю большую часть своих собственных выстрелов и звонков, но все еще есть власть Совета Брава надо мной.

Но Братва-это тоже семья. Братва взяла меня к себе, когда я был сердитым молодым горячим парнем. Они увидели потенциал в моей браваде “живи быстро, умри молодым” и помогли мне стать тем человеком, которым я являюсь сегодня. Этой империей которой я управляю — моя империя. Но мир, в котором она существует, - это мир Братвы. И у меня нет никаких сомнений по этому поводу.

Мои глаза бегают по другим татуировкам—эти насквозь Братва. Это знаки ранга—жертвы. Они отмечают мою преданность и принадлежность. В одних глазах они клеймят меня как преступника, а в других-как брата.

Я встаю, кряхтя, когда мои мышцы горят. Но это хорошая боль. Мне нравится держать свое тело в виде хорошо смазанной машины. Но я также признаю, что мое телосложение в наши дни-это роскошь. Я могу вспомнить свою прежнюю жизнь, когда я снова был на улицах своей страны. У тебя не будет таких мышц, когда ты роешься в канавах в поисках еды. Ты не наращиваешь бицепсы, когда твое повседневное существование сводится к тому, чтобы просто находить достаточно калорий, чтобы продолжать жить. Но теперь, когда у меня есть эта роскошь и эти средства, я поклялся держать себя в руках.

Я не буду мягким. Я не стану толстым и самодовольным. Эта империя, которую я построил, лежит на моих плечах. И я никогда не позволю им ослабнуть.

Я шагаю по своему роскошному дому, все еще без рубашки. Я бросаю взгляд вверх по лестнице в сторону крыла дома, где остановилась Фиона. Я рычу про себя, чувствуя, как мой член утолщается. Часть меня живет идеей подняться туда—выбить ее дверь и сорвать всю одежду, которая на ней надета, с ее мягкого тела. Моя кровь бурлит от тестостерона и эндорфинов. Это вызывает потребность пещерного человека заявить, что эта девушка принадлежит мне.

Моя челюсть сжимается, когда я внезапно начинаю действовать. Я несусь вверх по лестнице и по коридору. Моя кровь кипит в моих венах, как топливо. Мой член вздымается все сильнее, когда я приближаюсь к ее двери. Я не стучу. В конце концов, это мой собственный дом. Я широко распахиваю дверь и врываюсь внутрь.

Но ее комната пуста. Ее нет ни в ванной, ни в спальне, ни в ее маленькой гостиной. Ее тут нет.

Я ругаю себя, немного сдуваясь. У меня не было никакого плана, когда я поднимался сюда. Но о чем я думал, что собирался делать? Прижать ее к кровати и взять силой? Я хмурюсь, качая головой. Нет, когда я заберу Фиону—а я заберу ее—это будет тогда, когда она будет умолять меня об этом. Я уложу ее в свою постель, когда она будет хныкать о большем. Не как дикий маньяк, навязывающийся ей.

У меня кислое настроение, но моя похоть все еще колотится внутри, когда я спускаюсь вниз. Я направляюсь в заднюю часть дома, чтобы поплавать после тренировки в своем бассейне. Я все еще бормочу себе под нос, когда врываюсь на задний двор, скидываю туфли и ныряю.

Я изо всех сил напрягаюсь, делая изнурительный круг за кругом . Я не замедляюсь и даже не поднимаю глаз, пока мое тело не начинает молить о пощаде. Тогда и только тогда я делаю последний круг, а затем, наконец, останавливаюсь. Я втягиваю воздух и ставлю локти на край бассейна.

Я поднимаю глаза и внезапно вздрагиваю, когда вижу ее. Но когда мой взгляд фокусируется на Фионе, моя челюсть сжимается. Она сидит в шезлонге у бассейна менее чем в шести футах от меня с открытой книгой. И на ней нет ничего, кроме черного бикини.

– Я ... — она краснеет. –Я сидела здесь, когда ты вышел. Я не знала, должна ли я уйти, или ...

– Останься, – рычу я.

–- Я не хотела тебя напугать.

Я качаю головой. –Ты этого не сделала–. Мои губы кривятся. –На самом деле, ты это сделала. Но это был хороший испуг.

Фиона улыбается. Мои глаза бесстыдно скользят вниз по ее груди, вниз по животу к бедрам, а затем вверх и вниз по каждой гладкой, подтянутой ноге. Черное бикини идеально сидит на ней, подчеркивая ее фарфоровую кожу, веснушки и великолепные рыжие волосы. Под водой мой член вздымается при мысли о том, чтобы сорвать трусики с ее попки своими гребаными зубами…

Она создает войну внутри меня. Одна сторона хочет вылезти из этого бассейна, подойти туда и сделать именно это. Та часть меня хочет просто взять ее—трахнуть ее прямо здесь и сейчас, потому что это то, чего я хочу. Эта сторона меня напоминает мне, что эта девушка—моя пленница-она моя . У меня есть долг, и если он не будет выплачен, она будет моим призом, который я должен получить вместо этого.

Но другая сторона меня сопротивляется. В этой девушке есть что—то хорошее-невинность. И для этого хорошего я-грозовое облако хаоса. Со мной приходит насилие и разрушение. Если взять ее, это испортит и запятнает ее. И кроме того, я не собираюсь просто взять ее, как чертов дикарь. Я не тот человек. Я хочу ее, да. Но мужчина, который просто берет женщину, потому что он желает ее, не обращая внимания на то, чего она хочет, совсем не мужчина.

Я хмурюсь, вспоминая свое прошлое. Было время, когда я был новичком в игре, где я управлял стрип-клубом в Саут-Сайде. Клиент начал нервничать и не принял " нет " в качестве ответа от одной из девушек. После его второго предупреждения мы вышвырнули его вон. Но позже тем вечером, когда мы закрывались, он ждал ее на стоянке. К счастью, я все еще был в клубе и услышал ее крики. Мы помешали ему сделать то, что он намеревался сделать, но было отправлено сообщение.

Я сам зарезал его кухонным ножом и велел бросить плачущего перед больницей с отрубленным мужским достоинством в коричневом бумажном пакете.

Так что, нет. Я могу хотеть Фиону с такой яростью, которая почти пугает меня. Но когда я уложу ее в постель, она будет стонать от этого.

Я делаю вдох, успокаиваясь. Я отворачиваюсь от нее, заканчивая разговор, потому что должен. Я вылезаю из бассейна и иду через внутренний дворик в душ на открытом воздухе. Небольшое ограждение является лишь частично закрытым. Сквозь перекладины деревянных дощатых стен я наблюдаю за ней. Вода струится по мне, очищая мою кожу и шорты от хлорки. Но мой член болит, когда я смотрю, как она снова смотрит в свою книгу. Солнце блестит на ее кремовой коже, маня меня. Соблазняет меня.

Подстрекая меня.

Фиона перекатывается на живот, все еще читая книгу. Я выключаю воду, стискивая челюсти, наблюдая за ней. Я выхожу из душа, зная, что мне следует зайти внутрь. Но я этого не делаю. Я не могу. Как будто в том, что она втягивает меня, есть какой-то магнетизм. И, несмотря на всю мою силу и твердость, я не могу устоять перед ней. Я едва осознаю, что иду к ней, пока не оказываюсь рядом с ней.

– Ты сгоришь.

Она ахает, испугавшись меня. Она бросает на меня взгляд через плечо и краснеет. Ее зубы снова скользят по нижней губе, и это все, что я могу сделать, чтобы не застонать вслух. Мои глаза скользят по ее спине, блестящей на солнце. Они скользят ниже, по ее тугой, соблазнительной попке и гладким бедрам. Но потом я возвращаю их к ее глазам.

– Солнечный свет, - рычу я. –У тебя есть какой-нибудь солнцезащитный крем?

Она слегка улыбается. Я уверен, что она смущена и, возможно, забавляется тем, что опасный, грубый вор в законе Братва беспокоится о том, что она получит чертов солнечный ожог.

— На самом деле я этого не делала. Я не был уверен, где ...

— Подожди здесь.

Я подхожу к бару у бассейна. Потянувшись к одному из шкафчиков, достаю лосьон и поворачиваюсь, чтобы вернуться к ней. Я не спрашиваю, я просто выдавливаю немного на руки и смотрю на нее сверху вниз.

– О, - Фиона густо краснеет. –Я могу ...

– Я присмотрю за твоей спиной.

Она слегка дрожит. Ее зубы скользят по губе, и я вижу, как ее лицо горит. Но в ее глазах мелькает огонек. И кроме того, я знаю ее секрет. Я знаю что она делает ночью под простынями в темноте, после того как смотрит на мои фотографии без рубашки.

Я сажусь на край шезлонга, наклоняюсь над ней и опускаю руки к ее коже. Мне приходится сдержать рычание, когда мои пальцы касаются ее мягкой, теплой кожи. Мой член становится стальным за полсекунды, когда мои руки скользят по ее спине. Лосьон скользит по ее коже, и я чувствую, как она дрожит подо мной. Она опускает голову, ее рыжие волосы падают ей на лицо.

Я скольжу вверх и вниз, разминая ее кожу и мышцы под ней. Тихий, звук срывается с ее губ. Я знаю, что это вздох удовлетворения. Но это так похоже на стон удовольствия, что разжигает во мне огонь. Мои пальцы скользят по ее коже. Не колеблясь, они дергают за завязки ее топа. Фиона ахает, когда чувствует, что я это делаю. Но когда они опускаются по бокам и моим рукам больше ничего не мешает, она тихо шепчет.

Я сдерживаю рычание. Мое желание нарастает, когда мои руки скользят вниз, к ее пояснице. Я наливаю еще немного лосьона на ее кожу и глубоко разминаю ее. Она снова стонет для меня, немного извиваясь под моими прикосновениями. Я вижу, как ее попка изгибается, а бедра сжимаются вместе. Это заставляет меня хотеть раздвинуть эти бедра и посмотреть, где еще требуется мое внимание.

Одна из моих рук остается на ее пояснице. Другая скользит по ее бедрам, а затем вниз по задней части бедер. Я глубоко растираю ее, мои пальцы опускаются в ложбинку между ее ног. Фиона хнычет, заставляя мой голод вырваться на поверхность. Ее тело дрожит от моего прикосновения. Ее дыхание учащается. А потом ее ноги раздвинулись—не слишком, но ровно настолько, чтобы мои яйца набухли.

Не говоря ни слова, я поднимаю руку выше. А потом еще выше, по внутренней стороне ее бедра. Теперь она открыто хнычет, тихо постанывая. Мои пальцы скользят выше, пока не останавливаются совсем рядом с тем местом, где ее бикини туго натянуто между ног. Господи, я почти чувствую тепло ее маленькой пизды сквозь черную лайкру.

А потом она стонет. Если бы она промолчала, я, возможно, остановил бы себя. Но этот звук разрушает мой контроль. Она тихо стонет, и моя рука продолжает двигаться. Я двигаюсь вверх, пока костяшки моих пальцев не скользят по ее киске, через ее ткань. Фиона задыхается, а затем сладко стонет. Она всхлипывает в свои объятия, и я чувствую, как ее ноги расширяются, когда она приподнимает бедра.

Я жадно ухмыляюсь. Она так же жаждет этого, как и я.

Я смело обхватываю ее нетерпеливую пизду и стону, наклоняясь над ней.

– Ты мокрая для меня, - рычу я.

Фиона хнычет, ее дыхание прерывается.

– Я ... я ... ”

–Мне нравится что ты мокрая для меня, - стону я. Моя рука обхватывает ее киску немного тверже, и я начинаю растирать. Моя одна рука массирует ее поясницу, но та, что между ее бедер, начинает дразнить. Мой член напрягается под шортами, как будто может прорвать в них дыру. Но все мое внимание сосредоточено на ней.

Мой палец скользит вверх и вниз по ее шву через черную ткань. Я чувствую, как она становится еще теплее и влажнее от моего прикосновения. Она извивается, тихонько поскуливая и постанывая, даже когда я продолжаю дразнить ее. Мой голод растет, бурля внутри, пока я больше не могу сопротивляться ему. С низким рычанием я просовываю пальцы под край ее трусиков и просовываю их внутрь.

Фиона нетерпеливо стонет, когда мои пальцы скользят по ее обнаженной киске. Она тоже чертовски промокла для меня. Я провожу пальцами по ее гладкости, приоткрывая ее губы, чтобы найти вход. Я провожу пальцем вверх и вниз, прежде чем сосредоточиться на ее клиторе. Она резко вздыхает, и я вижу, как ее пальцы цепляются за шезлонг у бассейна. Под взъерошенными рыжими волосами я вижу, как ее лицо морщится от удовольствия, когда я медленно потираю ее ноющую маленькую пуговицу.

Я усиливаю давление—как рукой, прижимающей ее к стулу за поясницу, так и пальцем на ее клиторе. Я растираюсь быстрее нарочитыми кругами, когда она со стоном опускается в кресло. Ее задница приподнимается, жадно отталкивая мою руку. Ее скользкое желание покрывает мои пальцы, когда я снова и снова катаю ее клитор.

Я наклоняюсь над ней, пока мои губы не оказываются прямо у ее шеи. Я глубоко рычу ей в ухо, когда она задыхается, от желания.

– Приди со мной, –тихо рычу я. – Приди со мной прямо сейчас, блядь”.

Она вздрагивает, прижимается к моей руке, а затем издает стон. Я чувствую, как ее тело реагирует на мое требование, мгновенно приходя со мной. Ее киска наполняет мои пальцы своей влагой, и она с криком утыкается в сгиб своей руки. Я позволяю своим пальцам еще раз провести по ее влажным губам, прежде чем медленно отстраняюсь.

Желание ревет во мне. Меня не волнует, что сейчас середина дня. Мне насрать на все, кроме того, чтобы забрать эту девушку, прямо здесь и сейчас. Мой член жаждет ее, непристойно напрягаясь в пределах моих шорт.

Но вдруг я слышу шаги. С яростным проклятием я убираю руку с ее бикини. Фиона сильно краснеет, когда она карабкается, протягивая руку назад, чтобы быстро завязать свой топ. Я поднимаю взгляд, когда Нина выходит из-за угла. Она прищуривается и качает головой, глядя на меня. И я знаю, что это потому, что я сижу на краю шезлонга у бассейна Фионы, без рубашки, с ней в чертовом бикини.

– Виктор, –отрывисто говорит она. Теперь я вижу, что она злится. Нина может называть меня по имени, когда мы останемся одни. Но в кругу других, кроме Льва, она отдает предпочтение господину Комарову. Я мгновенно понимаю, что “Виктор” - это она, упрекающая меня за то, что я так бесцеремонно обращаюсь с девушкой, которая определенно моя заключенная .

– Да? — Я рычу. Я не встаю, потому что это было бы непристойно, учитывая мое нынешнее состояние.

Нина поджимает губы. Ее взгляд скользит мимо меня к Фионе, но затем возвращается ко мне. –Твой... - она хмурится. –Прибыли твои почетные гости. Лев с ними, в доках.

Я напрягаюсь, но затем меня охватывает облегчение. —Хорошо–, - рычу я. Я выпускаю напряжение медленным выдохом. —хорошо. Спасибо тебе, Нина. Я буду внутри через минуту, если ты сможешь подготовить машину.

Она кивает. –- Будет сделано–. Ее глаза снова проносятся мимо меня к Фионе. Но потом она пожимает плечами, поворачивается и уходит.

Я поворачиваюсь к Фионе. Она густо краснеет, ее лицо красное, а глаза широко раскрыты. Но она не отводит взгляда, когда мой взгляд встречается с ее.

– У меня есть работа, - тихо говорю я.

Она кивает, все еще краснея.

– Хорошо, что я был здесь, - тихо ворчу я.

– Чтобы я не обгорела на солнце? - тихо спрашивает она.

– Чтобы тебе не пришлось ждать до ночи, чтобы снова проделать это с собой.

Ее рот приоткрывается, а лицо приобретает совершенно новый оттенок малинового.

– Я ...

Я хищно улыбаюсь и наклоняюсь ближе. – Или, возможно, ты все еще будешь, но сейчас тебе есть о чем подумать, кроме как о фантазиях .– Я смотрю ей в глаза, когда она яростно краснеет. Я медленно подношу руку к губам, засасываю в рот те самые пальцы, которые только что терли ее киску до оргазма, и облизываю их дочиста.

Фиона наблюдает за происходящим широко раскрытыми, полными вожделения глазами, ее лицо покраснело, как свекла. Ее губы дрожат, как будто она отчаянно ищет, что сказать, чтобы спастись. Но прежде чем она успевает что-то сказать, я двигаюсь. Я наклоняюсь, моя рука скользит в ее волосы, и я притягиваю ее рот к своему. Она напрягается, а затем тает рядом со мной, когда я целую ее. Мое желание пульсирует внутри, мой член тверд как камень. Я целую ее медленно и глубоко, прежде чем мягко отстраняюсь.

Как бы сильно я ни хотел затащить ее в свою постель, у меня есть дело. Я стою, улыбаясь про себя тому, как ее глаза опускаются и расширяются на огромную выпуклость в моих шортах. Затем я поворачиваюсь и ухожу, ощущая на губах вкус ее сладкой маленькой пизды, как леденец.

Глава 9

Фиона

Все мое тело пульсирует от жара и желания. Вернувшись в свою комнату, все еще в купальнике, я чувствую себя так, словно балансируя на острие ножа. С одной стороны, вожделение, желание и восхитительно грязное осознание того, что я только что впервые кончила не в свои, а на чьи-то чужие пальцы. С той стороны, я хочу подождать у входной двери, пока он вернется, чтобы я могла прыгнуть на него. Я хочу целовать его до тех пор, пока мои губы не покроются синяками. Я хочу прикасаться к нему так же, как он прикасался ко мне.

Но с другой стороны лезвия этого ножа - замешательство и сомнение. Это страх перед неизвестным. Эта часть меня искренне задается вопросом, что значат события прошлого даже для такого человека, как Виктор. Он опасный человек, который правит этим городом, как призрачный царь. Он богат за гранью воображения и до смешного великолепен. Я имею в виду, сколько девушек было у него в качестве “пленниц” в этом доме-дворце? Сколько из них стали его маленькими игрушками у бассейна?

Я хмурюсь и смотрю в пол. Я ненавижу то, что завидую воображаемым женщинам. Я ненавижу, что опасный преступник, который буквально похитил меня, способен даже заставить меня ревновать. И все же я не могу сказать, хочу ли я дать ему пощечину или сдернуть с него штаны.

Я снимаю свой купальник. Краснея, вспоминая ощущение и близость его рук на себе. Я ополаскиваюсь в душе, а затем надеваю удобные пижамные штаны и футболку с длинными рукавами. Я меряю шагами свою комнату, все больше и больше чувствуя себя пойманной в ловушку лабораторной крысой, пока больше не могу этого выносить. Поджав губы, я поворачиваюсь и направляюсь к двери, чтобы по-настоящему прогуляться, чтобы прочистить голову.

Но она заперта. Я хмурюсь, дергая за дверную ручку. Я дергаю ее, уставившись на ручку, которая не поддается. В конце концов, я начинаю колотить в дверь, крича. Я так же слышу кого-то с другой стороны.

– Эй! Эй Открой эту чертову дверь!

Я слышу звук набираемого номера телефона, затем мужское ворчание и несколько слов по-русски. Мужчина замолкает, и я снова начинаю колотить.

– Эй! Открой эту дверь!

Мужчина снова говорит по-русски. Но на этот раз я тоже слышу женский голос. Замок со щелчком открывается. Я отступаю назад, когда дверь распахивается, удивленно моргая, когда входит Нина.

– Да? - раздраженно говорит она.

– Что?

– Да, что вам нужно?

Я хмурюсь. –Мне нужно, чтобы меня не запирали в моих комнатах. Я собиралась пойти прогуляться.

Она бесстрастно смотрит на меня. –Что тебе нужно? Я распоряжусь, чтобы это отправили наверх ...

– Мне не нужно, чтобы мне что-то доставляли. Я не принцесса, запертая в долбаной башне.

Она ухмыляется. Но я просто смотрю в ответ.

– Я хочу пойти прогуляться.

– Разве твои покои недостаточно велики для тебя? - саркастически спрашивает она.

– Думаю, нет, - огрызаюсь я в ответ.

Нина вздыхает. –Ну, мне очень жаль, но тебе придется остаться в своей комнате.

– Кто сказал?!

Она пожимает плечами –Так говорит господин Комаров. Пока его не будет, вы должны оставаться в своих покоях.

Я изумленно смотрю на нее. –Это безумие!

Она снова пожимает плечами. –Господин Комаров был совершенно конкретен в своих инструкциях.

– Я что, заключенный? - выпаливаю я.

Нина улыбается. –Мисс Мюррей, что могло бы создать у вас впечатление, что вы не были здесь заключенным? – Я яростно смотрю на нее. Но она не выглядит заинтересованной. –Ну, если вам действительно нужно что-то спросить , просто дай знать своему охраннику через дверь.

Она резко поворачивается на каблуках, чтобы выйти.

– Ты же знаешь, что это не моя чертова вина, если мое пребывание здесь помешает твоей маленькой влюбленности в твоего босса, - я плюю ей в спину. Нина замирает. –Я точно не напрашивалась чтобы приехать сюда, ты же знаешь.

Медленно она поворачивается, чтобы посмотреть на меня с удивлением. –Моей что?

– Твоя влюбленность, или что там у тебя за чертова история с Виктором. Мне все равно, Нина. Я ничему не пытаюсь помешать, хорошо?

– Мисс Мюррей ...

– Ты очень явно ненавидишь меня за то, что я была близка с ним или вмешалась в любую историю, которая у вас с ним была. Но если бы ты могла перестать так относиться к чему-то, в чем у меня, блядь, нет выбора, я был бы тебе очень признателен, поняла?!

Она смотрит на меня, ее улыбка становится шире. Медленно она начинает тихо смеяться. Мой гнев вспыхивает, когда я пристально смотрю на нее.

– О, тебе это кажется забавным?

– Да, - она улыбается, тихо посмеиваясь. –Меня забавляет, как мало ты понимаешь в том, что происходит. Теперь, если больше ничего не нужно, мне стоит вернуться к моей жалкой, измученной маленькой” влюбленности "в моего босса. – Она закатывает глаза, качая головой. –Я еще не закончил писать "миссис Нина Комарова" в своих школьных учебниках, вы знаете.

Она саркастически усмехается, поворачивается на каблуках и уходит. Дверь закрывается и запирается за ней, и мой гнев пульсирует. Я яростно шиплю и, развернувшись, топаю через свою комнату. Я сердито сажусь за туалетный столик, который раньше использовала в качестве письменного стола. Я беру блокнот и ручку и начинаю писать.

Я действительно не знаю, что я делаю. Но я начинаю подробно описывать все, что я видел в доме Виктора, и то, что я подслушала с тех пор, как он меня похитил. Это не так уж много, но мне кажется, что я делаю что-то . Может быть, мне кажется, что я получаю страховку или что-то в этом роде.

Я перечисляю оружие, которое видела у него дома и которое, я уверен, незаконно. Я подробно рассказываю о своем собственном пленении и о том, как мне не разрешают выходить из своей комнаты под охраной. Я пишу о сделке Виктора с землей с известным преступником, оба они работают через теневые подставные компании. Я даже подробно описываю, как Виктор использовал меня—пленника, а не настоящего адвоката,—чтобы обмануть Джоуи Друччи в их соглашении.

Я знаю, что Виктор сказал мне для чего предназначена недвижимость. И он даже был довольно убедителен в этом. Но чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, насколько это чушь собачья. Этот человек ни за что не откроет чертов дом для потерянных детей или что-то в этом роде на этой территории. Это просто не сходится. Не огромное состояние которое потребовалось бы, чтобы открыть что-то, что наверняка потеряет, а не заработает деньги. И мысль о том, что такой безжалостно порочный человек, как Виктор Комаров, строит что-то столь бескорыстно отдающее, тоже не укладывается в голове.

Я возвращаюсь к оформлению документов на землю и находящуюся на ней заброшенную фабрику. Я смотрю на близлежащие маршруты грузовых перевозок, а также на его доступ к аэропорту и озерным портам. У меня нет доказательств, но у меня достаточно деловых документов и прошлых обвинений против Виктора,чтобы собрать некоторые идеи. Под тем, что я уже написал, я перечисляю свои мысли о том, для чего он, скорее всего, использует собственность—торговля оружием, возможно, центр распространения наркотиков.

Закончив, я откидываюсь на спинку стула и пристально смотрю на то, что написал. Я все еще злюсь, но мне приятно все это высказать. Это как инстатерапия. Как бы хорошо он ни чувствовался раньше, и как бы сильно он ни вызывал у меня желание броситься на него, он все еще тот, кто он есть. Возможно, он заставил меня почувствовать то, чего я никогда не чувствовала раньше, даже сама с собой. Но он все равно монстр. Он все еще безжалостный, главарь Братвы.

В итоге я запихиваю написанные бумаги в ящик туалетного столика. Я подхожу к кровати и падаю на нее. Я все еще чувствую себя взбешенным и сбитым с толку. Поэтому я беру свой телефон и звоню Зои. Я чертовски хорошо знаю, что кто—то—может быть, даже сама Нина-подслушивает мой разговор. Но мне все равно. Мне просто нужно с кем-то поговорить, кто не является частью моего заключения.

– Эй, девочка!

Я улыбаюсь. – И тебе, привет.

– Так что, реально, ты когда-нибудь вернешься из Нью-Йорка? Или ты просто собираешься остаться там теперь, когда ты крупный адвокат.

Я закатываю глаза. –Я не адвокат, Зои. Мне все еще нужно получить лицензию.

– Ну, достаточно того, что крупные фирмы хотят угостить тебя вином и пообедать с твоей шикарной задницей, - поддразнивает она.

Я улыбаюсь, но все равно чувствую себя дерьмово из-за того, что солгала своему другу. Зои, кажется, тоже это чувствует.

– Что происходит, Фиона? Ты, кажется, не в себе.

Я пожимаю плечами. –Я не знаю...

– Давай, выкладывай. Предложение о работе все еще в силе?

– Все в порядке, да, - бормочу я. –Это просто… Я не знаю.

– Может быть, ты просто скучаешь по дому? - отваживается она.

– Может быть…–Я пожимаю плечами про себя. –Я не знаю, Зои. Да, может быть, так оно и есть.

– Как дела в офисе?

Я угрюмо оглядываю свою каюту.

– Ограничение.

– Потенциальные коллеги?

Я думаю о снисходительных насмешках Нины. –Мелочная.

Зои вздыхает. –Черт, прости меня. А как насчет твоего босса, кстати?

– О Боже, властный, напористый, доминирующий придурок. – Мне плевать, что меня, вероятно, слушают собственные люди Виктора. Хорошо. Они могут сказать ему в точности то, что я думаю.

– Он заходит в каждую комнату, как будто она его собственность, Зои. И все у него такое рычащее. Как будто он не может просто говорить, он должен рычать, как настоящий мачо. И он такой контролирующий, и сварливый, и у него постоянно эта хмурая, стиснутая челюсть.

Зои хихикает. –Он горячий?

Я краснею. Мои мысли быстро возвращаются к тому, что было раньше, у бассейна. Я помню, как наблюдала, как он нырял, даже не видя меня там сбоку. Я повторяю то, как я чувствовала себя подглядывающим, наблюдая, как он плавает взад и вперед, его мышцы выпирающие из под татуировок. А потом я вспоминаю ту часть, когда он вышел—когда он прикоснулся ко мне и поцеловал меня. Когда он заставил меня вот так взорваться на его пальцах, требуя, чтобы я кончила.

Внезапно я осознаю, что Зои смеется.

– Что? – Я срываюсь.

Она хихикает. –Ну, я спросила, был ли этот твой сварливый, доминирующий, ворчливый босс горячим, и ты просто замолчала.

Я густо краснею. –Я думал о том, какой он член.

– О, ты хорошо думала о члене.

– Зои!-Я ахаю. -Серьезно?!

– Ну так отвечай на вопрос!

Я закипаю, сильно краснея и закусывая губу.

– Да, это все еще тишина ...

– Он милый, хорошо?

– Так значит что он горячий.

Я чувствую, как мое лицо теплеет. –Может быть, - бормочу я.

Она заливается смехом. –Итак, сердитый, рычащий, ворчливый и горячий. И он твой босс на этой шикарной новой работе в Нью-Йорке. Фиона, я вполне могу предположить, что больше никогда тебя не увижу, верно?

Я закатываю глаза. –Это неправда.

– Ну, по крайней мере, может быть, ты наконец-то сможешь потерять свою v-карту.

Мое лицо становится пунцовым. –Он мой Босс Зои!

– Я имею в виду, пока еще нет. Технически.

Нет, технически, он злобный убийца, который держит меня под замком в моей собственной спальне. И я все еще не могу перестать фантазировать о нем.

– Этот разговор окончен, - бормочу я.

Она смеется. –Хорошо, хорошо. Извини, что дразню.

– Ну а как насчет тебя, а?--Я отталкиваюсь. –Чет Брубейкер больше не вынюхивал?

Зои мгновенно перестает хихикать. –Нет, - быстро говорит она.

– Зоопарк-и-и-и , – поддразниваю я.

– Фу, нет, Фиона, – быстро говорит она. –Нет, Чет. Отвратительно.

Я хмурюсь от ее внезапной перемены тона. –Что—нибудь еще с твоей стороны, о чем ты хочешь поговорить ...

– Знаешь что, черт возьми, мне нужно бежать.

Мои брови нахмурились. –О, э-э, хорошо. Ты в порядке?

– Да, хорошо, - быстро говорит она. –Поболтаем позже. Пока!

Она быстро вешает трубку. Я в замешательстве смотрю на телефон в своей руке. Но в конце концов я пожимаю плечами. Я падаю обратно на кровать, барабаня пальцами по одеялу. Мои мысли, как и следовало ожидать, возвращаются к Виктору. Я начинаю задаваться вопросом, где он и с кем он. Кто эти “почетные гости”, с которыми он должен был встретиться? Типы Бравты? Деловые партнеры?

Мой рот плотно сжимается. Или, может быть, девочки? Образы Виктора, резвящегося с моделями нижнего белья или кучкой шлюх из клуба, проносятся у меня в голове. Я хмурюсь, отталкивая их. Укол ревности обжигает меня, заставляя дуться, когда я смотрю в потолок.

Я ненавижу то, что завидую воображаемым женщинам, которые воображаемо развлекаются с мужчиной, которого я не должна была хотеть с самого начала.

Мой телефон внезапно звонит. Я смотрю на него и вижу, что это снова Зои.

– Эй, что это ...

– Я должна тебе кое-что сказать, - выпаливает она. Я слышу панику в ее голосе и хмурюсь.

– Конечно, - мягко говорю я. –Зои, что бы это ни было ...

– Это твой папа, - быстро говорит она. – Он... – стонет она. –Фиона, он делал… секстинг со мной

Мое лицо морщится. –Фу! Что?!

– Вчера я проходила мимо вашего дома и увидела его, когда подъезжала его машина. Он пригласил меня войти, и я имею в виду, что я был в твоем доме миллион раз, поэтому я поднялась”.

У меня сводит живот. –Подожди, что он сделал?

– Ничего! Ну, он вроде как пытался... - она стонет. –Мы были одни, и я говорила о тебе и твоей работе. Но он продолжал менять тему разговора, возвращаясь ко мне. Он продолжал задавать вопросы о моей жизни, которые поначалу были прекрасными. Но потом это было похоже на то, есть ли у меня парень. Нравятся ли мне парни постарше и все такое.

Я корчу гримасу. –Фу! Ты что, издеваешься надо мной?!

– Я ушла, Фиона. Я просто придумал какой-то предлог и выбежал. Но с тех пор он пишет мне... всякое такое. Что-то вроде флирта, а потом, когда я не знала, как ответить, он осмелел.

–- О Боже мой, Зои, мне так , так жаль. Это так чертовски мерзко.

– Он, э-э... - она переводит дыхание. – Он прислал мне свою фотографию голым час назад, Фиона. Как будто это был несчастный случай, но это не так?

Я стону, чувствуя себя плохо. –Ладно, это так мерзко. Мне так жаль!

Наступает долгая пауза, и я хмурюсь.

– Зои?

– Я... - она тихо дышит. –На самом деле есть кое-что еще. Я сказала себе, что никогда не скажу тебе этого, потому что я просто никогда не хотела, чтобы ты так смотрела на своего отца...”

Я чувствую холод, когда мой рот разжимается. –Зои, в чем дело?

- Он делает это не в первый раз, - шепчет она.

У меня отвисает челюсть. –Ты шутишь.

– Я бы хотел, чтобы это было так.

Я вспыхиваю. –О Боже мой, когда ?

Она стонет. –Это на самом деле самое худшее. Это было...некоторое время назад.

У меня сводит живот. –О, мой гребаный Бог.

— Это было, когда мы учились в старших классах средней школы, - тонко говорит она. - Когда мне было семнадцать.

Мой вес как будто обрушивается сам на себя. Я чувствую холод, и гадость, и просто тошноту во всем теле.

– Послушай, это было так давно. В то время он сказал мне, что это была ошибка, и что он выпил и написал не тому человеку. Я не был уверен, что поверила ему, но я действительно пыталась . И с тех пор он никогда об этом не заговаривал.

Я часто дышу, дрожа от отвращения. –Зои, я...я даже не знаю, что сказать. Мне так чертовски жаль.

– Я буду жить, - вздыхает она. –Извини, я знаю, что тебе, вероятно, никогда не нужно было это слышать. Но я должен был тебе сказать.

Я зажмуриваю глаза, пытаясь блокировать мысленный образ.

– Хей,-- тихо говорит она. –Ты думаешь, я смогу навестить тебя в Нью-Йорке?

Я морщусь. –Я… Я очень скоро буду дома, Зои.

– Да... - она снова вздыхает. –Хорошо, извини. Мне очень жаль.

– Не стоит. Это я прошу прощения. Боже, это так чертовски мерзко.

– Политики, да? – сухо бормочет она.

– Тьфу.

–- Ладно, тогда возвращайся к своему шикарному предложению о работе и своему горячему ворчливому боссу. Если у него есть брат, дай мне знать.

Я улыбаюсь. –Спокойной ночи, Зои.

– Спокойной ночи.

Глава 10

Виктор

Машина подъезжает остановливаясь под мерцающим уличным фонарем. Я выхожу, гравий, битое стекло и грязь складского района хрустят под моими ботинками. Это унылое место, но в то же время тихое—идеально подходит для моих гостей и для насилия, которое придет позже сегодня вечером.

Мы припарковались перед двумя маленькими темными складами. Дверь на один из них открывается. Свет заливает мрачную парковку, когда Лев выходит.

- Как они там?

- Напуганы, - рычит Лев. -Но в безопасности. Доктор Тургенева сейчас их осматривает, но, похоже, с ними все в порядке. Они едят.

Я хмурю брови. -хорошо. Это хорошо. А остальные?

Его улыбка кривится. Он поворачивается и кивает на второй склад. -Медленно принимают свою судьбу. Рыдали, как маленькие девочки.

Мои губы сжимаются в линию от ненависти . -Еще лучше. Я встречусь с ними через несколько минут. Но сначала я хотел бы познакомиться с нашими вновь прибывшими.

Лев кивает и направляется обратно к первому складу. Я следую за ним, но у двери останавливаюсь и поворачиваюсь к своим людям.

- Оставайтесь снаружи. Если кто-нибудь из вас заходит, ваши пистолеты останутся здесь. Это ясно?

- Da, босс, - ворчат некоторые из них. Я киваю и поворачиваюсь к Льву, когда он открывает нам дверь. Внутри есть небольшая прихожая с небольшим офисным столом, а затем еще одна дверь. Не говоря ни слова, мы проходим через нее в следующую комнату. Две дюжины лиц внезапно поднимаются ко мне, и мое сердце одновременно взлетает и разбивается.

Дети выглядят испуганными и грязными—от шести или семи до семнадцати лет. Они все сидят за длинными столами в стиле кафетерия и едят с тарелок еду. Несколько детей постарше стоят в стороне, наблюдая за мной и Львом. Это третья группа, прибывшая через Чикаго. Даже сейчас, когда мы стоим здесь, мои люди в Нью - Йорке и Лос-Анджелесе принимают еще две группы. Но это последняя, по крайней мере, из-за монстров, которые в настоящее время ждут смерти на складе по соседству.

Но я мог бы видеть это сто раз раньше, и это не имело бы значения. Мое сердце все еще немного разрывается, когда я их вижу. Моя ярость все еще перерастает в ненависть к виновным за это.

Женщина средних лет со стетоскопом на шее отрывает взгляд от маленькой девочки и натянуто кивает. Она что-то говорит с улыбкой девушке, с которой разговаривала, а затем подходит к нам.

- Мистер Комаров, здравствуйте.

- Доктор Тургенева. Как они там?

Доктор тяжело вздыхает. -Они, конечно, в ужасе. Эмоционально разбиты, некоторые были избиты.

Вдалеке, на складе рядом с этим, я время от времени слышу звук пилы для пиломатериалов. Это укрепляет мою решимость. Это дает мне силы противостоять этому ужасу.

Дети в этой комнате—потерянные, брошенные, забытые. Я крепко сжимаю челюсти. На них легко охотиться. Они как я , до того, как я стал тем, кем я являюсь сегодня. Эти, как и другие, которые прибыли в прошлом месяце и в позапрошлом, а также те, что сегодня вечером в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, являются частью операций по торговле людьми.

Даже от одной мысли об этом у меня в горле поднимается желчь. Это заставляет меня хотеть забыть о пиле и использовать свои гребаные руки против виновных.

Все это - мой собственный проект. Хотя Братва не принимает участия в подобном позоре, они также не участвуют в активной роли, которую я играю в борьбе с этим дерьмом. Но для меня это личное. Вот как я борюсь с демонами из моего прошлого. Вот как я пытаюсь бороться с ужасами этого мира, свидетелем которых я являюсь забытым ребенком улиц—жертвой сломанной системы.

Это дело рук злых, дьявольских людей. Я отслеживал их и использовал подставные компании и фальшивые организации, чтобы связать их, чтобы освободить этих детей и им подобных от… ну, об этом лучше не думать. К счастью, того, что могло случиться, не случилось. Я убедился в этом, когда имел дело с кусками дерьма, управляющими этой операцией. Они считали, что продают этих детей кругу хищников здесь, в городе. Но когда они прибыли на встречу…

Что ж, они вообще больше никогда не будут заключать никаких сделок. Или дышать.

Мои команды в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке сегодня вечером имеют дело с группами, проданными из Юго-Восточной Азии. Но сегодня здесь в основном люди из России, Украины и других балканских государств. В основном они сироты. Некоторые из них беженцы от небольших войн, о которых мир не заботится. Это дети, которые в противном случае провалились бы сквозь трещины и были бы поглощены. Именно такой, какой я пытаюсь спасти.

В конце концов, им будет где остановиться, всем под одной крышей. Я рассказал Фионе об истинной цели собственности, с которой она мне помогает, но не о подробностях шоу ужасов. Я решил не мучить ее кошмарами, зная все зло мира, в котором мы живем,—что есть те, кто охотится за самыми невинными за определенную цену.

А пока эти, как и те, что были до них, и другие, которых мы приняли сегодня вечером, отправятся во временное жилье, которое я построил. У них будет еда, одежда, лекарства, консультации и все, что им может понадобиться. Надеюсь, однажды у них будут постоянные дома, с настоящими семьями. Они снова познают любовь.

Я снова поворачиваюсь к доктору Тургеневой. -Если тебе что-нибудь понадобится, Лада.

Она улыбается и по - матерински кладет руку мне на плечо. -Все, что мне нужно, это ресурсы, мистер Комаров.

- Они у тебя есть.

- Я знаю, - она тепло улыбается. -Работа, которую вы выполняете, мистер ...

- Я всего лишь деньги.

- Нет, - она качает головой. -Ты “меч".- Она снова улыбается мне, а затем извиняется. Я смотрю, как она подходит к маленькой девочке, которая загорается, когда Лада садится рядом с ней.

Льву звонят на сотовый. У него короткий разговор по телефону, и когда он вешает трубку, он тонко ухмыляется.

- Да?

- Мы его поймали, - рычит он, свирепо улыбаясь.

- Ты шутишь.

- Нет. Он был на гребаном корабле в Нью-Йорке.

Моя ярость горит жарко. Но это тоже хорошая новость. “Он” - это человек, которого я знаю только как “Игоря” через наши закодированные онлайн-сообщения. Но он-главарь всей этой операции. Через него мы будем использовать мои контакты с Братвой в России и других местах, чтобы уничтожить весь его улей тараканов. Есть и другие—другие монстры, которые охотятся за невинными. Но это одно из самых плохих. И сегодня вечером он будет раздавлен каблуком, как насекомое, которым он и является.

- Может, нам пойти в соседнюю дверь?

Я киваю. -Дай мне одну минуту.

Я осматриваю комнату и позволяю своему взгляду остановиться на группе старших детей в другом конце комнаты. Один из них, мальчик, выглядит как самый старший. Или, по крайней мере, он выглядит как самый большой. Он тот, с кем, похоже, считаются остальные дети постарше. Я оставляю Льва и пересекаю комнату, направляясь к группе.

Остальные, похоже, чувствуют, для кого я здесь, и тихо отфильтровываются. Он настороженно смотрит на меня, и я его не виню.

-“ Ty Russkiy? Ты русский?

- Da,-бормочет он. -Но я говорю по-английски.

Я ухмыляюсь. Иногда я забываю, что время, проведенное в США, смягчило мой русский язык, заставляя меня звучать так, как будто это мой второй, а не первый язык для тех, кто на нем говорит.

- Умный мальчик, - ворчу я. -Сколько тебе лет?

Он встает во весь рост, расправляя плечи. У меня все еще есть нога и, вероятно, сто фунтов на ребенка. Но мне нравится, что он не съеживается. У этого парня есть яйца.

- Семнадцать, -гордо говорит он.

- У тебя есть имя?

- А ты?

Я хихикаю. -Тебе больше не нужно сражаться. Теперь ты в безопасности. Ты и остальные здесь, с этого момента о вас будут заботиться. Еда, жилье, школа, работа, если ты ищешь.

Он ощетинивается, и я сжимаю челюсти.

- Нет не такого рода работа. Никто из вас никогда не столкнется с этим, вы понимаете? Не здесь, не пока ты под моей защитой, а ты под моей защитой. Это ясно? Ты Свободен . По-настоящему свободен.

Я наблюдаю, как он сжимает челюсти, его ноздри раздуваются. Его руки все еще прижаты к бокам.

- Kak vas zovut ?-мягко спрашиваю я. “Как тебя зовут?”

Он шаркает ногами и смотрит вниз. -Максим, - ворчит он.

- Максим, меня зовут Виктор. Ты приехал из Санкт-Петербурга, да?

Он кивает. -да.

- Я тоже.

Он с любопытством смотрит на меня.

- Я был на улицах в районе Мурино.

Максим хмурится, но затем его взгляд смягчается. -Я тоже.

- Грубое, блядь, место. Мне не следовало называть тебя мальчиком раньше. Если ты переживешь это, ты мужчина.

Он гордо улыбается

- Максим, мне нужно заняться кое-какими делами. Но пока меня не будет, могу я оставить тебя присматривать за остальными? Им нужен кто-то, на кого можно равняться, кто будет направлять их и убеждать, что они в безопасности. Ты можешь быть моим главным человеком?

Максим улыбается еще шире. -Da.

- Хороший парень. И если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, просто спросите доктора Тургеневой или любого из моих людей здесь.

Он кивает. Я улыбаюсь и поворачиваюсь, чтобы уйти, когда он останавливает меня.

- Нас действительно не отправят обратно?

Я оглядываюсь на него. -Ты хочешь вернуться?

- Нет ,-шипит он.

- Тогда нет, ты этого не сделаешь. Теперь твой дом здесь, Максим.

Он кивает. -Спасибо, мистер Виктор.

Я улыбаюсь ему в ответ, а затем направляюсь к Льву. Он мрачно улыбается, и мы оба выходим из комнаты наших новоприбывших. Выйдя на улицу, мы идем ко второму складу по соседству. Этот охраняют двое моих людей, вооруженных. В маленьком вестибюле офиса стоят наготове еще трое вооруженных мужчин, радостно улыбаясь.

Мы все знаем, что происходит здесь сегодня вечером. Все присутствующие мужчины рады тому, что сейчас произойдет. Но у мужчин, у которых есть собственные дети, на лицах написано особое удовлетворение.

Мы с Львом входим в главную комнату. Лица здесь тоже смотрят на нас снизу вверх. Но эти лица не заставляют мое сердце разбиваться. Выражение страха и смятения на их лицах доставляет мне огромное удовольствие. Десять связанных мужчин с кляпами во рту, стоящих передо мной на коленях, - человеческие отбросы. Абсолютная грязь. Я никогда не буду утверждать, что я святой. Я убивал, я жестоко обращался, я терроризировал, и я был немилосерден. Но эти люди-чистое зло. Сегодня вечером мы уничтожим это зло в этом мире.

Я холодно смотрю на них. Некоторые оглядываются назад с едва заметным проблеском надежды в глазах. Но если они ищут милосердия или какого-то причастия к своему приговору, они не найдут его здесь. Я позволил своему взгляду остановиться на командире экипажа этой маленькой группы. Он с надеждой улыбается сквозь кляп. Я улыбаюсь в ответ, и его улыбка становится шире.

Затем я поднимаю взгляд на своих людей, стоящих у рубилки дров в центре комнаты.

- Холодно сегодня,da?

Они тонко улыбаются. - da, босс.

Я поворачиваюсь к полному куску дерьма, стоящему передо мной на коленях. Он дрожит, слабо улыбаясь мне. Как будто я не собираюсь медленно кромсать его дюйм за дюймом за те ужасы, которые он помог сотворить в этом мире. Я слабо улыбаюсь ему.

- Может, нам стоит нарубить немного дров?

Мои люди хихикают, когда включают дробилку для дров. Лицо мужчины передо мной мгновенно превращается в ужас. Он и остальные начинают кричать и плакать сквозь кляпы. Но у меня нет ни капли жалости. Я думаю о детях по соседству, которых я спас от того ада, который эти монстры запланировали для них. Мои глаза сузились на командире экипажа.

- Сначала этот.

Он кричит и кричит, когда они тащат его по полу. Лев стоит рядом со мной, мы оба скрестили руки на груди. Металлический вой дробилки жадно кричит снова и снова, пока мы молча смотрим, тонко улыбаясь.

Это не так уж много. Но кусочек за кусочком маленькое зло покидает этот мир.

Глава 11

Фиона

В этот раз, я осознаю ее присутствие еще до того, как открываю глаза. Я стону, чувствуя, как Нина наблюдает за мной, когда я медленно просыпаюсь.

- Боже мой, неужели у тебя войдет в привычку делать это?- Я бормочу в подушку.

- Только если ты этого захочешь.

Мое сердце переворачивается. Я задыхаюсь, когда резко выпрямляюсь в шоке. Это не Нина. Это Виктор, он сидит в кресле через комнату от моей кровати. Я быстро моргаю, чувствуя, как учащается мой пульс. Я натягиваю на себя простыни, хотя под ними я полностью одета. Полная ночь бесконечных снов, связанных с ним, мной и некоторыми очень грязными фантазиями, возвращается ко мне. Я краснею, настороженно глядя на него.

- Я не хотел тебя напугать, - тихо рычит Виктор.

- Просто посмотреть, как я сплю?

- Да, - прямо отвечает он, пожимая плечами.

Я быстро провожу языком по губам, все еще глядя на него. -Как прошла твоя работа прошлой ночью?

- Прекрасно.

- Отлично, - быстро парирую я.

Виктор слегка ухмыляется. -Ты меня дождался?

Мой нос морщится. Я свирепо смотрю на него. - НЕТ .

Ухмылка Виктора слегка расширяется, но он ничего не говорит. Мы сидим в тишине несколько секунд, прежде чем он делает вдох.

- Рядом с тобой, на прикроватном столике, стоит кофе.

Я выгибаю бровь и поворачиваюсь. Конечно же, рядом со мной стоит дымящаяся кружка чистого черного кофе, как раз такого, какой я люблю. Я беру кружку и вдыхаю аромат, немного оживляясь.

Виктор барабанит кончиками пальцев по подлокотнику кресла, наблюдая, как я пью. -Я надеялся показать тебе кое-что сегодня.

- Ладно.

- Тебе бы этого хотелось?

- У меня есть выбор?

Виктор хмурится. -конечно.

- Ты уверен? Я думал, что я твой пленник, - огрызаюсь я.

- Ты моя… гостья.

- Твоя гостья, - сухо говорю я. -Действительно. Как твои " почетные гости” прошлой ночью?

Уголки его рта приподнимаются. Моя истончается.

- Хм. Итак, повеселись с ними? Как их звали? Или ты вообще знаешь? Это даже интересно, если они не заперты в твоем доме?

Виктор улыбается, когда я заканчиваю свою маленькую тираду. -Ты закончила?

- Конечно, - шиплю я.

- Прошлая ночь была не такой, как ты, очевидно, думаешь, - рычит он. -Не то чтобы я должен тебе что-то объяснять.

- Ты прав, ты этого не делаешь, - огрызаюсь я в ответ.

Он хмурится. -Ну, я бы хотел тебе кое-что показать.

- Ты здесь босс. Или мне следует сказать "тюремщик".

Он закатывает глаза. -Ты не моя пленница, Фиона.

- Нет? Охранник за запертой дверью моей спальни предполагает обратное, - парирую я.

- Это для твоей защиты.

Я заливаюсь смехом. -Моя защита? Серьезно?

Виктор ничего не говорит.

- Что ж, вы можете оставить свои рассуждения при себе. Нина все равно уже подтвердила это.

Он с любопытством улыбается. -И что она вам подтвердила?

- Что я здесь пленница. Не твой "гость", я не твой "стажер" и не твой нелицензированный земельный адвокат, Виктор. Я твой пленник. Это то, что вы называете тем, что кого-то удерживают где-то против его воли.

Виктор проводит языком по зубам, глядя на меня с намеком на веселье. Это одновременно и бесит, и кокетливо. Его бровь выгибается. -Нина-это...

-- Стерва?

Он хмурится. -Она наполовину русская, ты же знаешь. Так что это тоже культурная вещь. Она немного черно - белая с вещами.

- О, это она?- Я саркастически улыбаюсь. -А кто она еще такая? Для тебя, я имею в виду.

Он хмурится. -То, на что ты намекаешь, неверно.

- На что я такое намекаю ?-я свирепо смотрю на него. -Я намекаю на то, что мне интересно, получала ли она когда-нибудь один из ваших маленьких массажей у бассейна.

Он начинает хихикать, и мой гнев вспыхивает.

- Или это просто "культурная вещь", которую я не понимаю.

Виктор ухмыляется. -Нет, она этого не получала, - вздыхает он. -Это только то, что Нина, моя работник , это для меня.

Я слабо улыбаюсь. -Ну, я видел, как тебе нравится быть со своими притворными адвокатами. Так что, наверное, я настроен скептически.

- Играешь,-рычит он.

Я сглатываю. -Играю?

Виктор встает. Я дрожу, когда он медленно подходит ближе к кровати.

- Ты думаешь, что я играю с тобой.

Тепло наполняет мое сердце. -А ты разве нет?

Он подходит еще ближе, пока не оказывается прямо рядом с кроватью, нависая надо мной. Его губы изгибаются в голодной усмешке. -Ты хочешь, чтобы я поиграл с тобой, маленькая девочка?- он глухо рычит.

У меня сильно перехватывает дыхание. Я задыхаюсь, и мое тело расцветает от жара под простынями. Виктор протягивает руку и забирает кофе у меня из рук. Он ставит его на стол, прежде чем его рука снова тянется ко мне. На этот раз я дрожу, когда его рука обхватывает мою челюсть.

- Может быть, ты просто умираешь от желания быть... - его губы кривятся.- игрушкой ,-рычит он.

Я учащенно дышу, моё сердце бешено колотится. - Или я не в силах сказать " да " или "нет", учитывая, что я твой пленник, - хриплю я в ответ.

- Ах, но, может быть, это часть тебя, - рычит он. -Может быть, тебе Нравится отсутствие выбора—это то что я могу сделать с тобой…-Виктор наклоняется ближе, у меня перехватывает дыхание, когда его губы останавливаются примерно в дюйме от моих. -Что я могу делать с тобой, все что блять заблагорассудиться .

Я отчаянно желаю приход остроумного ответа—чего-нибудь остроумного, чтобы сбить его с толку. За исключением того, что все, что удается сделать моему мозгу и моему рту, - это хныкать. Я, черт возьми, всхлипываю в нескольких дюймах от его губ. Виктор ухмыляется, его глаза пронзают меня, когда он задерживается своими губами так близко от моих. На секунду мне кажется, что он снова собирается меня поцеловать. В ту же секунду я ловлю себя на том, что хочу, чтобы он это сделал.

Но потом он отстраняется, ухмыляясь. Он ухмыляется мне, а я смотрю в ответ, трепеща от желания. И я такая мокрая.

- Когда вы сможете быть готовы к отъезду?

Я сглатываю, дрожа всем телом. -Ч—что?

- То, что я хочу тебе показать. Когда вы сможете быть готовы к отъезду?

Я пристально смотрю на него. Не играешь со мной? Он бредит или просто ведет себя как придурок?

- Полчаса,- бормочу я.

- Хорошо. Я думаю, ты это оценишь”.

Он поворачивается, чтобы выйти из моей комнаты, но я останавливаю его. -Подожди, ты думаешь, я оценю что?

Виктор оглядывается на меня. -Ясность.

- Куда мы направляемся?

Мы в машине, направляемся куда-то в районы Чикаго. У меня кислое настроение. Отчасти потому, что Виктор сделал то, в чем он так хорош,—превратил меня в кашу, а затем ушел. Но также и потому, что я пытался позвонить своему отцу—дважды—перед тем, как уйти, чтобы спросить его, какого черта он делает с Зои. Но, конечно, никакого ответа. Опять .

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на профиль Виктора, сидящего рядом со мной в городской машине. Его губы слегка изгибаются в уголках, когда он весело смотрит на меня.

- Ты не любишь сюрпризы?

- От тебя? Нет.

Он с любопытством улыбается. -И почему это так?

– Потому что последним "сюрпризом", который я получил от тебя, было "сюрприз, теперь ты пленник в моем особняке". Вот почему.

Виктор ухмыляется и поворачивается, чтобы посмотреть в окно. -Интересно.

Я не хочу заглатывать наживку. Но, конечно, я это делаю.

- Интересно? - бормочу я. -Что в этом такого интересного?

- Ничего. Я просто предположил, что мы оба были согласны с тем, каким был последний сюрприз, который я тебе преподнес.

Я хмурюсь. -В смысле?

Он поворачивается ко мне, ухмыляясь. -Я полагаю, что там было задействовано кресло для бассейна.

Я густо краснею, быстро отворачиваюсь от него и смотрю в окно. Я вся горю, когда слышу его глубокий, тихий смешок.

– Ты все еще не ответил на мой вопрос, - тихо говорю я.

- Ты действительно хочешь, чтобы я испортил сюрприз?

- Пожалуйста, сделай это.

Виктор пожимает плечами. -Как пожелаете. Мы посещаем землю, которую вы только что помогли мне приобрести. Территорию моего будущего проекта.

- Старая фабрика кроссовок?

Он кивает. -Я подумал, что тебе было бы приятно посмотреть, что ты помог начать.

Мой телефон звонит, и я бросаю на него взгляд. Это сообщение, от моего отца из всех людей. Это первое сообщение, которое я получил от него с тех пор, как Виктор забрал меня.

Привет, милая. Как дела? <3, папа.

Я смотрю на него, и во мне поднимается гнев. Если бы вы не знали его, или меня, или наши отношения, это выглядело бы как обычное сообщение от отца его дочери. Но я вижу, насколько это чушь собачья. Как будто он позирует с ним для фотосессии. Это инсценировка.

Я пишу “пошел ты”, прежде чем удалить его и уставиться на телефон. Мой папа посылает еще одно сообщение.

Я хочу, чтобы ты знала, как мне жаль, Фиона. Я шел на риск, на который не должен был идти, чтобы продвигать свою карьеру. Я думал, что знаю, что делаю и с кем работаю. Но я был неправ, и теперь ты расплачиваешься за это. Мне так жаль, дорогая. Я исправлю это, как только смогу.

Я смотрю на телефон. Я хочу все еще злиться на него. Я хочу ненавидеть его за то, во что он меня втянул. Не говоря уже о его совершенно мерзком поведении по отношению к Зои. Но я колеблюсь. Я знаю, что он опытный политик, который знает все правильные вещи, которые нужно сказать. И я знаю, что он может быть самовлюбленным засранцем. Но он все еще мой отец, и что-то в его словах заставляет меня по-настоящему испытывать угрызения совести.

Я вздыхаю и печатаю ответ:

Все в порядке, папа. Я в порядке. Мне не больно, и никто мне тоже не угрожает. Обо мне заботятся.

Я улыбаюсь и следую за этим другим сообщением.

На самом деле я получаю некоторый юридический опыт, помогая г-ну Комарову в сделке с землей в качестве консультанта. На самом деле мы собираемся осмотреть место—эту старую фабрику кроссовок в Саутсайде. Обстоятельства странные, но это волнующе-хотя бы отчасти заниматься тем, ради чего я так усердно работал.

Я смотрю на свой телефон, ожидая маленьких точек, показывающих, что он что-то печатает в ответ. Но этого не происходит. Я продолжаю смотреть, ожидая ответа. Но еще через двадцать минут я наконец убрал телефон.

Думаю, мой отец исчерпал все свои “быть папой” на этих первых двух текстах.

- Все в порядке?

Я хмурюсь и смотрю в окно.

- Фиона.

Я медленно поворачиваюсь к Виктору. На мгновение мне хочется рассказать ему о моем отце—о том, как он почти не связывался со мной с тех пор, как Виктор забрал меня. Но он, должно быть, уже знает об этом, так как у он прослушивает мой телефон. Но также, как бы я ни злился на своего отца, есть беспокойство о том, что может случиться, если я все расскажу Виктору. Я вздрагиваю, задаваясь вопросом, на какое насилие он действительно способен.

- Ничего, просто…- Я качаю головой. - У моей подруги Зои проблемы с одним парнем постарше.

Он хмурится. -Какого рода неприятности.

- Это пустяки.

- Скажи мне, пожалуйста.

Я прикусываю губу. -На самом деле ничего особенного. Просто парень постарше ведет себя отвратительно. Приставал к ней, писал ей всякие гадости. Что-то в этом роде.

Он хмурится. -Я понимаю.

- Она…- Я улыбаюсь. -Это Зои. С ней все будет в порядке.

Он кивает, с любопытством глядя на меня. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, и мои мысли возвращаются к моему отцу и к тому, что он не вел себя как настоящий отец.

Я все еще дуюсь, когда городская машина останавливается. Я также все еще киплю внутри. Я уже полчаса сижу в нескольких дюймах от этого человека, в тишине. Но это заряженная тишина. Как будто статическая искра повисла в воздухе между нами. Как будто он специально дразнил меня, чтобы я извивалась от желания, только чтобы оставить меня желающей. Чего я хочу? Его? Хочу ли я, чтобы опасный человек, который держит меня в заложниках, сделал что-нибудь со мной?

Однако ответ прост, даже если он унизителен. Конечно, я хочу.

Здоровенный телохранитель, с которым я, кажется, теперь дружу, открывает дверцу машины и протягивает мне руку. Я улыбаюсь, когда он помогает мне выйти, благодаря его. Но потом я останавливаюсь.

- Кстати, как тебя зовут?

Он хмурится.

- Ваше Имя , - подчеркиваю я. Ладно, значит, он русский. Я указываю на свою грудь. - Меня зовут Фиона, - говорю я медленно, слишком громко. - Что такое твое ...

Он хихикает глубоко и быстро. -Меня зовут Олег, - ворчит он на совершенно естественном английском. -И я родился в Квинсе.

Я съеживаюсь. - О Боже, прости!

Но он просто улыбается и помогает мне выйти из машины. Когда он отходит, я смотрю на осыпающееся старое здание, возле которого мы припарковались.

- Что ты об этом думаешь?

- Я... - Я хмурюсь. -Я думаю, что это место захоронения токсичных отходов, которое сильно повлияет на ваши сбережения.

Он улыбается. -Возможно, так и будет.

- Ну, по крайней мере, я уверен, что все, что вы запланировали для этого, будет прибыльным.

- Что заставляет тебя так говорить?

- Потому что большинство преступных операций таковы?

Виктор с любопытством хмурится. -Я рассказал тебе, какие у меня планы на это место.

- Да, я уверена, - сухо говорю я, закатывая глаза.

Он ухмыляется. -Ты мне не веришь.

Я пожимаю плечами.

- Вот.- Виктор протягивает мне папку с разрешениями и юридическими документами. -Все это там внутри. Мои планы лежат вполне на поверхности.

- Те, что на поверхности, обычно такие и есть.

- Ты бы предпочла подождать в машине? - бормочет он.

- О нет, я всегда мечтал побывать на месте, опасном для токсичных веществ.

На его лице появляется намек на улыбку. -Тогда сюда.

Я следую за ним, осторожно ступая по строительным обломкам. Это место не похоже на -Чернобыль. Вокруг не валяется сырой асбест или что-то в этом роде. Это просто считается загрязненной землей городом и Агентством по охране окружающей среды. Итак, нам не нужны защитные костюмы, но мы просто, вероятно, не должны планировать есть какую-либо пищу, посаженную здесь, до окончания уборки.

Пока мы идем, я бросаю взгляд через окно. Здесь есть все необходимое для общежитий, огромная столовая, подходящая для университетского кампуса, тренажерный зал, открытая спортивная площадка, бассейн и… Я хмурюсь, а затем смотрю на него.

- Ты строишь школу?

Он пожимает плечами. -Я уже говорил тебе, что я здесь делаю.

- Да, но...

- Но ты мне не поверил.

Я краснею. -Может быть, не совсем.

Виктор останавливается и поворачивается ко мне. Его глаза с любопытством изучают меня, и он подходит ближе, когда мое сердцебиение учащается. -Ты не находишь меня заслуживающим доверия?

- Почему бы мне не считать тебя заслуживающим доверия, Виктор?- Я дышу.

Он тонко улыбается. -Помимо того, что я плохой, плохой человек? - рычит он, подходя еще ближе. -Я понятия не имею.

Я быстро оглядываюсь и понимаю, как далеко мы ушли от Олега и машины. Мы одни с другой стороны здания, которое в конце концов рухнет, в тени каких-то обломков. Мой пульс учащается еще больше, и я поднимаю на него взгляд. На моем лице смесь страха и желания.

- Если бы я задумал что-то гнусное, Фиона, - рычит он. -Я живу в доме площадью четырнадцать тысяч квадратных футов, который я могу очистить от людей одним щелчком пальцев. Мне не нужно было везти тебя сюда всю дорогу.

Я сглатываю, глядя ему в лицо. -Так почему же ты это сделал? - шепчу я.

Он тонко улыбается. -Возможно, это и было для что-то гнусного.

Я дрожу. Опасный флирт вспыхивает внутри меня. -Например, застрелить меня или что-то в этом роде? Положить меня в неглубокую могилу?

Виктор идет прямо на меня. Я задыхаюсь, когда его рука скользит по моему бедру, притягивая меня к себе.

- Я, возможно, мог бы придумать гораздо более забавные вещи, которые мы могли бы сделать, - тихо рычит он. -И все равно останусь плохим.

Я дрожу, чувствуя, как тепло растекается между моих бедер. Я хочу его—очень хочу. Рука Виктора сжимается на моем бедре. Это как прямой толчок к чему-то теплому у меня между ног. Я прерывисто дышу, дрожа от его прикосновения. Он наклоняется ближе, и мое сердце замирает, когда его губы касаются моих. Я тихо ахаю.

И тут у него звонит телефон.

Он хмурится, отстраняясь, когда я стону про себя. Он опускает глаза и ругается по-русски.

- Мне очень жаль, я... это касается этого проекта.

- О, да, - я прерывисто дышу. Я не могу сказать, расстроена я или рада, что нас прервали. -Да, конечно.

Он жадно смотрит на меня, прикладывает телефон к уху и уходит за угол. Я со свистом выдыхаю, дрожа. Ладно, блин. Какого черта я делаю? Почему и как я играю в кокетливые игры с таким мужчиной, как Виктор Комаров?

Это было всего несколько дней назад, хотя кажется, что прошли месяцы, когда мы с Зои шутили о том, что Чет Брубейкер был жутким. Но вот я одна в тени заброшенного здания с самым жестоким и страшным криминальным авторитетом Чикаго. И я отчаянно хочу, чтобы он поцеловал меня. Или сделать гораздо больше, чем просто поцеловать меня.

Я густо краснею. Интересно, знает ли он, сколько “первых” он попробовал до сих пор. Я закатываю глаза. Нет, конечно, он этого не делает. Никто нормальный не предполагает, что двадцатидвухлетняя девушка-девственница. Не говоря уже о том, что его никогда раньше не целовали.

Я поворачиваюсь, мечтая наяву, и возвращаюсь к одной из груд обломков. Мое воображение берет верх, и я представляю, как Виктор заканчивает свой звонок. Он возвращается, чтобы найти меня, а затем следует за мной сюда, за угол. Я дрожу, представляя, как его руки сжимают меня сзади—может быть, прижимают к каменной стене передо мной. Я представляю, как он медленно стягивает с меня джинсы и трусики и проводит руками по моей обнаженной коже. Я представляю его рот на мне, его руки... А потом я представляю, как он трахает меня, прямо здесь.

Я краснею и закатываю глаза. Верно. В мой первый раз. С главарем Братвы. На опасном для окружающей среды участке заброшенного завода. Как романтично.

Я прикусываю губу. Но, может быть, мне не нужна романтика. Может быть, я просто хочу Виктора, зная, что это сопряжено с опасностью, а не с ложем из роз и свечами. Может быть, розы и свечи-это просто киношные штучки. Когда я думаю об этом, и когда тепло пульсирует в моей сердцевине, я понимаю, что на самом деле я не была бы против того, чтобы мой первый раз был таким же, как моя фантазия сейчас.

Я выдыхаю и поворачиваюсь, чтобы прислониться к полуразрушенной стене. Я думаю, что мне следует снова пойти и найти Виктора, как вдруг я слышу голоса. Я вздрагиваю, навострив уши. Они доносится с другой стороны стены, из-за угла. Сначала я думаю, что это могут быть Виктор и Олег. Но когда они становятся ближе и немного громче, я понимаю, что все акценты неправильные.

Эти звучат прямо как в Чикаго.

- Нет, это беспроигрышный вариант. Эти парни из русской мафии хотят его смерти. И это так же чертовски хорошо поможет боссу.

- Подожди, подожди, подожди,- ворчит второй голос. –Русская мафия хочет его смерти? Я думал, он и есть русская мафия?

- Черт, я не знаю, как работают эти русские придурки, чувак. Да, он из мафии. Они называют это Братвой. Но эти другие парни… Я не знаю. Они не братва, но они делают то же, ты меня понимаешь?

- Я так думаю? Может быть, из другой семьи?

- Да, я не знаю, если это так работает, но неважно. Они хотят, чтобы Комаров исчез так же сильно, как мистер Друччи.

Я напрягаюсь. Мое лицо бледнеет.

- Господи, у этих русских ублюдков совсем нет чести, да?

- Пни меня. Босс сказал, что Комаров прошлой ночью прикончил пару членов команды этих парней. Пропусти их через гребаную дровокольную машину.

Я вспыхиваю. Так что нет, он не развлекался с другими женщинами. Очевидно, просто совершил отвратительное убийство. Я полагаю, что это были его “почетные гости”, с ужасом осознав это.

Второй итальянец ругается. -Господи Иисусе. Измельчитель? Чертов Фарго, здесь.

- Реально.

- Значит, мистер Друччи тоже хочет, чтобы он изчез?

- Он зол из-за сделки, которую заключил по этой дыре. Я предполагаю, что Комаров трахнул его—скормил ему какую-то чушь о федералах, наблюдающих за этим местом.

- Подожди, федералы наблюдают?!

- Нет, ты тупой ублюдок. Русский и его горячий маленький адвокат солгали.

Я судорожно сглатываю. Дерьмо. Это совсем нехорошо.

- А потом, когда эти русские ублюдки связались прошлой ночью, они пришли к соглашению.

- И как босс узнал, что он будет здесь?

- Пни меня. Может быть, кто-то из организации русских?

Мои глаза расширяются от осознания. То, что они здесь, в то время как мы здесь, не является ужасным совпадением. Это запланировано.

- В любом случае, это победа для всех. Мы убираем русского, что делает мистера Друччи счастливым, потому что он может переехать на территорию Братвы. Кроме того, эти другие русские собираются дать ему немного денег за то, что он принес им голову Комарова”.

Второй парень хихикает. -Звучит неплохо. А как насчет адвоката? Я тоже видел, как она выходила из машины.

Первый злобно смеется. -Не знаю, каковы его планы, но мистер Друччи хочет, чтобы она была жива.

Второй снова хихикает. -Ну, думаю, мы знаем , каковы его планы. Везучий ублюдок.

Ужасный страх скручивает мой желудок. Я знаю, что Виктор недалеко, и он одновременно отвлекся на свой звонок и совершенно не готов к засаде. Не говоря уже обо мне . Я отодвигаюсь от стены, мой пульс учащается. Я поворачиваюсь, чтобы убежать. Я делаю четыре шага, прежде чем обломки под моими ногами сдвигаются и выскальзывают из-под меня. Я задыхаюсь, сдерживая крик, когда падаю на каменистую землю.

Любая надежда на то, что они меня не услышали, улетучивается, когда я слышу ругань. Я слышу топот двух пар ног. Я ахаю, когда двое парней в черных спортивных костюмах выбегают из-за угла. Они оба мгновенно узнают меня, и я даже узнаю одного из них по предыдущей встрече с Джоуи Друччи. Я собираюсь закричать, но он быстро бросается ко мне. Он ухмыляется, склонившись надо мной, вытаскивает опасный нож и размахивает им перед моим лицом.

– Так - так,- рычит он. -Посмотрите, кого мы обнаружили подслушивающим.

Я задыхаюсь от слепого ужаса, когда он рывком поднимает меня на ноги. Я вздрагиваю, когда опускаюсь на лодыжку, когда боль пронзает меня насквозь. Но эти двое, похоже, ничего незамечают. Они поворачиваются, таща меня между собой, прежде чем прижать к той самой стене, за которой я только что пряталась.

- Жаль, что тебе пришлось подойти и услышать все это, - усмехается первый парень.

- Я ... я ничего не слышал!- Я ахаю. Страх впивается в меня когтями, отчего становится трудно дышать. Первый мужчина жестоко улыбается и снова машет ножом перед моим лицом. -Потому что теперь мы с Майки должны преподать тебе урок. Ты знаешь, - он усмехается. - Вломиться к тебе до того, как придет очередь босса.”

Крик застревает у меня в горле, когда они приближаются ко мне. Страх пронзает меня, как нож, заставляя застыть на месте, когда первый парень расстегивает ширинку.

Но вдруг его друг стонет, и кровь стекает у него с висков. Его глаза закатываются, и он падает на землю. Я едва успеваю осмыслить то, что только что увидел, когда огромные руки роняют кусок кирпича и дергают другого парня. Лезвие вырывается из его рук, и он хрюкает, когда огромная сила отбрасывает его назад к стене рядом со мной, лезвие у его горла. Я моргаю, поднимаю глаза и понимаю, что смотрю на Виктора. Но это рычащая, неуклюжая, разъяренная его версия. Он похож на дикого зверя, готового вцепиться в свою добычу.

- Подожди! Пожалуйста!- - умоляет мужчина. -Пожалуйста, подождите, мистер Комаров, пожалуйста!

- Тебя послал Друччи?- Виктор рычит, его голос скрипит сквозь стиснутые зубы. Он выглядит совершенно обезумевшим от ярости.

Мужчина мгновенно кивает. -Это просто работа! В этом нет ничего личного!

Виктор смотрит на расстегнутую ширинку мужчины. Парень бледнеет, когда лицо русского начинает покрываться жаром от еще более глубокой ярости. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, его глаза абсолютно горят, когда они впитывают меня. Затем он с усмешкой поворачивается к мужчине.

- Ты сделал это личным, когда прикоснулся к ней.

- Пожалуйста! - умоляет мужчина. -Пожалуйста, смилуйся ...

- Я пас.

Нож делает ужасный скрежещущий звук, когда она вонзается ему в грудь. Я задыхаюсь, прикрывая рот, когда он снова хрюкает и неподвижно падает на обломки.

Виктор поворачивается ко мне, и внезапно выражение ярости и ужаса на его лице сменяется чем-то другим. Его лицо выглядит искаженным беспокойством и тревогой, когда он наклоняется ко мне. -Фиона, - мягко говорит он.

Я делаю шаг, но тут же вскрикиваю. Виктор рычит, и внезапно меня без усилий подхватывают на руки. Он прижимает меня к своей груди, глядя мне в глаза.

- Я ... я отвернулся,—рычит он. -А потом ты ушел. И я почти… они…- Его челюсти сжимаются. И вдруг его губы прижимаются к моим. Страх улетучивается. Ужас тает. Я даже не чувствую своей лодыжки, когда он целует меня так, словно я принадлежу ему. Как будто я его и только его.

Он стонет мне в губы, притягивая меня ближе к своему телу. Я таю рядом с ним, стону ему в губы. Медленно он отстраняется.

- Ты не моя пленница, Фиона, - хрипло рычит он. Моя рука сжимает его рубашку, когда его глаза жарко впиваются в мои.

- Ты просто моя .

Глава 12

Виктор

Доктор Тургенева улыбается осатривая Фиону.

- Просто ушиб, а не растяжение. Немного легкого обезболивающего и немного отдыха, и через день или два ты будешь в порядке.- Она машет пальцем. -Просто будьте осторожнее там, где вы бегаете трусцой, мисс Мюррей.

Я мог бы солгать доктору Тургеневой и дать ей фальшивое имя Фионы, чтобы она не была не как связанна со своим отцом. Но это не имеет значения, не с ней. Доктор Тургенева знает меня достаточно хорошо, и я ей безоговорочно доверяю.

- Спасибо, Лада, - киваю я, когда она поворачивается ко мне.

- О, в любое время. Ты же знаешь это.

Она поворачивается к Фионе. Из открытой двери позади меня раздается стук. Я поворачиваюсь и ловлю взгляд Льва, прежде чем подойти. Он кивает нам, чтобы мы вышли из комнаты, его челюсть скрипит.

- Мне нужны ответы, Лев, - тихо рычу я. Мой пульс все еще учащается после нападения на заводе. Не от убийства двух кусков дерьма, которые могли бы наложить на нее лапу. Я потерял счет людям, которых убил или которых убил за эти годы. Даже эти… это разменная монета. Их всего лишь еще двое.

Я знаю, что должен быть в ярости из-за того, что на меня тоже чуть не напали. Фиона рассказала мне об их планах в машине на обратном пути и о том, что они были людьми Друччи. Что они знали, что она и я будем там, и что план состоял в том, чтобы убить меня. Она даже упомянула, что они говорили о “других русских”, и я тоже знаю, кто это—люди, которых я разрезал на куски прошлой ночью. Мужчины, которые охотились на детей.

Но в том, что мои враги хотят моей смерти, нет ничего нового или особенного. Это постоянная угроза тому, кто я есть. Это часть ежедневного существования. Но мой пульс все еще учащается, только из-за того, как близко двое мужчин там подошли к тому, чтобы причинить боль Фионе. Как близко я был к тому, чтобы потерять ее. От осознания этого у меня кружится голова так же сильно, как и учащается пульс.

Я пытался похоронить свои чувства к ней с тех пор, как она попала в мой мир. Я делал все, что было в моих силах, чтобы убедить себя, что она—разменная монета, средство для достижения цели. Залог по долгу ее отца. Но это была война на поражение, и с каждым днем я терял все больше позиций.

Каждый раз, когда она, черт возьми, смотрит на меня. Каждый раз, когда я улавливаю ее запах. И каждый раз, когда я отпускаю ее и кладу на нее руки или целую, линия отодвигается назад. Стены рушатся еще больше.

- Мы можем подтвердить, что это были люди Друччи, - рычит Лев. -Мы могли бы нанести ответный удар, сейчас, но...

- Но было бы неплохо узнать, как, черт возьми, они узнали, что я буду там.

- Вот именно, - хмурится мой друг. -Убрать некоторых парней Друччи в отместку-звучит неплохо. Но это не поможет нам добраться до настоящей проблемы.

- Что у нас есть немного болтливых губ.

Его глаза сужаются, и он кивает. -Я не хочу этого признавать, потому что у нас очень маленькая лодка. Но я думаю, что это единственное объяснение. Кто-то сказал Друччи, что мы будем там. Или то, что осталось от сети торговцев людьми.

- Ты можете разобраться в этом?

Он мрачно кивает. -Я сделаю гораздо больше, чем просто изучу это, Виктор.

- Делай то, что должен делать.

- Я всегда так делаю, брат, - рычит он. Он снова кивает и поворачивается, чтобы уйти.

- Мистер Комаров?

Я поворачиваюсь и вижу приближающеюся доктора Тургеневу.

- С ней все будет в порядке?

Она кивает с улыбкой. -Да. Просто несколько синяков. Хотя ей действительно нужно расслабиться. Ей нужен отдых.

Я хмурюсь. -Что-то не так?

- О, нет, ничего подобного. Но она…- Доктор Тургенева хмурится и отводит взгляд, прежде чем снова посмотреть на меня. – Мистер Комаров, часть нашего соглашения заключается в том, что я не задаю вопросов о ваших... деловых интересах, я имею в виду, за пределами детей.

- Это для твоей и моей защиты, Лада, - тихо говорю я.

- И я ценю это, - улыбается она. - Но Фиона повредила лодыжку, не бегая трусцой, не так ли?

Я хмурюсь. - Что ты имеешь в виду?

- Я врач, мистер Комаров. И чертовски хороший, если я так считаю.

Я ухмыляюсь. - Здесь нет никаких возражений.

- Я знаю, как выглядит шок. Я знаю, как выглядит повышенное сердцебиение, страх и передозировка адреналина. Если только ее”пробежка "не была связана с преследованием львов, в этой истории есть что-то еще.

- Может быть, лучше не вдаваться в эту часть, доктор Тургенева, - рычу я.

- И в любом случае мне не интересно углубляться в эту часть. Но я предполагаю, что ее несчастный случай связан с вашей работой или, по крайней мере, с опасностями, присутствующими в вашей работе.- Она смотрит на меня. -Я знаю, кто она, Виктор, - тихо говорит она. - Конечно, я ничего не говорю. Это не мое дело. Но она не из твоего мира. С какими бы "опасностями для бизнеса" вы ни сталкивались регулярно—и я знаю, что они там есть, Виктор. Я зашивал тебя больше, чем несколько раз.

Я пожимаю плечами.

- Она не отгорожена от этих опасностей, как ты. Что бы ни случилось сегодня, она потрясена. О, у нее храброе лицо. Но она в ужасе. Это ее задело. Ей нужен отдых, мистер Комаров. Ей нужно отвлечься от мыслей о разных вещах.

Я киваю. -Я понял. Спасибо тебе.

- В любое время.

- Кстати, как поживают другие наши гости?

Она улыбается. -Дела идут очень хорошо. Есть один мальчик, Максим. Он взял на себя смелость быть настоящим лидером вместе с остальными. Он оказал огромную помощь в том, чтобы убедить других детей в том, что теперь они в безопасности, что имеет большое значение для их обустройства.

Я ухмыляюсь. -Приятно это слышать.

Прямо сейчас дети, которых мы спасли, устраиваются во временное жилье, которое я создал. Примерно через неделю, как только будут завершены документы, организация, которую помог создать доктор Тургенева, с которой я официально не связан, предупредит власти о спасении и о том, что дети будут просить убежища для беженцев.

- Если ей что-нибудь понадобится, мистер Комаров, - она оглядывается в спальню на Фиону, лежащую на кровати. -Просто позвони.

- Еще раз спасибо, Лада.

Когда она уходит, я поворачиваюсь к Фионе. Я закрываю за собой дверь и пересекаю комнату, направляясь к кровати. Я хмурюсь, видя, как она отворачивается от меня, на ее лицо легла тень. Так было с момента нападения на заводской площадке. Сначала мы крепко целовались, прижимаясь друг к другу. Но с тех пор она отдалилась от меня. Она ушла в себя, кажется сердитой и замкнутой.

- Как твоя лодыжка?

Она по-прежнему смотрит в сторону от меня.

- Фиона ...

- Я не знаю, как это сделать, Виктор, - тихо говорит она.

Я хмурюсь. -Сделать что?

- Это ! Все это! Не прошло и нескольких дней, как я едва выбралась из своей маленькой позолоченной клетки за всю свою долбаную жизнь! Я имею в виду почти никогда , Виктор. Я был защищен и прикрыта ...

- И в сохранности, и отрекшаяся от мира, и ...

- Я знаю это! - огрызается она. -Ты думаешь, я этого не знаю?! Именно это я и говорю, Виктор. Но теперь я здесь. И есть ты , и... вещи…- Она краснеет. -И это достаточно ново, чтобы у меня снесло голову. Но теперь есть и все остальное тоже!

- Фиона ...

- Может быть, нападение мужчин с оружием, которые хотят причинить тебе боль, - это часть твоего обычного дня, Виктор! - выплевывает она. -Но это не часть моей жизни!

Я закрываю рот. Иногда молчание лучше, чем пытаться навязать проблему словами. Я мог бы пообещать ей весь мир прямо сейчас. Я мог бы пообещать, что буду оберегать ее и держаться подальше от всего этого. Но что бы это могло быть? Посадить ее обратно в позолоченную клетку?

Часть меня стремиться к этой идее. Я мог бы сделать это. Я почти хочу этого. Я почти хочу разорвать сделку с ее отцом и просто оставить ее со мной навсегда. Она могла бы остаться в этих покоях, как принцесса—ни в чем не нуждаясь, имея весь мир под рукой. Она могла бы быть моей маленькой хрустальной птичкой, запертой вдали от зла. Она была бы моей, и только моей. Здесь для меня, когда я хочу приходить к ней.

Мои руки сжимаются по бокам. Мои глаза закрываются, и я дышу. Я не могу этого сделать. Я не могу держать ее в таком состоянии. Она может быть моей, и она может быть моей принцессой—моей маленькой хрустальной птичкой. Но ты не можешь держать красоту в клетке вот так. Ты не можешь запереть невинность. Держать ее здесь в таком состоянии сделало бы меня тем самым монстром, с которым я поклялся бороться и выслеживать. Это сделало бы меня едва ли на шаг выше этих кусков дерьма.

Каким будет этот план? Чтобы запереть ее в этих комнатах? Держать ее в качестве моей пленницы и трахать ее под замком, пока она не полюбит меня?

- Я хочу отвезти тебя кое-куда.

Фиона заливается смехом. -Я думаю, что я в порядке, спасибо.

Я качаю головой. -Это совсем другое. Я хочу отвезти тебя в кое какое особенное место-в кое что безопасное . Место, где ты сможешь хоть на мгновение вздохнуть после сегодняшнего.

Она хмурится. -Я иду домой?

У меня тикает челюсть. -Ты хочешь вернуться домой?

Мне почти противно даже спрашивать об этом. Но об этом нужно спросить. И все же она колеблется. Она размышляет об этом, ее губы дрожат в зубах.

- Ты хочешь вернуться в ту позолоченную клетку своего отца?

Ее глаза сужаются. -В отличие от той, в которую ты меня поместил?

- Здесь нет клетки, Фиона. Я хочу показать это тебе сегодня вечером, пригласив тебя на свидание.

Она смотрит на меня с любопытством, скептически. -Вытащить меня отсюда? Ты имеешь в виду, как... - она краснеет. - Свидание ?

- Если у тебя сложилось впечатление, что я повсюду массажирую спины и дарю оргазм, - рычу я с легкой улыбкой. -Ты ошибаешься.

Она застенчиво краснеет.

- Так что да, Фиона. Я бы хотел пригласить тебя куда-нибудь.

- Виктор…

- Ты кончила мне на пальцы, Фиона, - рычу я, наклоняясь ближе. У нее перехватывает дыхание, и ее глаза расширяются и сверкают, когда она смотрит на меня. -Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь.

Она теребит пухлую нижнюю губу зубами. Но потом она кивает. -Хорошо.

- Ты будешь готова через час?

Она кивает, все еще краснея.

- Хорошо.

Я пересекаю комнату и подхожу к ее гардеробной. Мои пальцы пробегают по вешалке с мантиями и платьями, прежде чем останавливаются на одном. Я снимаю его с вешалки и окидываю взглядом прозрачно-розовое и мерцающее серебро. Глубокий вырез и спина. Я поворачиваюсь и иду обратно к ней, перекидывая платье через изножье кровати.

- Мне было бы приятно, если бы ты надела это.

Ее губы поджимаются. Ее брови хмурятся, когда она смотрит на меня. -Решаешь, во что я буду одета?

- Да.

- Я думал, что не собираюсь быть здесь той птицей в клетке.

- Здесь нет клетки, Фиона, - рычу я. Я внезапно наклоняюсь над ней, и она ахает, когда я зависаю в дюйме от ее губ. -Но ты все еще моя маленькая птичка.

У нее перехватывает дыхание, лицо краснеет. Ее глаза скользят по моим, прежде чем я медленно отстраняюсь. - Один час, - тихо рычу я. Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты, прежде чем потеряю с ней всякий контроль.

Глава 13

Фиона

Он пристально смотрит на меня с не меньшим голодом в глазах. Его взгляд медленно скользит по мне, оставляя за собой горячие покалывания. Он тихо рычит себе под нос, и я дрожу. Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку. И в то же время я хочу наказать себя. Почему я счастлива от того, что ему нравится, как я выгляжу?

Если уж на то пошло, почему я сделала так, как он просил? На мне платье, которое он выбрал для меня. Я очищалась и прихорашивалась перед зеркалом в течение последнего часа, желая выглядеть идеально. Именно этого он—мой похититель—и хотел. Но по какой-то непонятной причине я хотела доставить ему удовольствие. Я хотела нарядиться в платье, которое он выбрал для меня. И теперь я в восторге от того, что он так на меня смотрит.

“ Ты кончила мне на пальцы, Фиона. ”

При воспоминании о его словах, сказанных час назад, у меня снова перехватывает дыхание. Я смотрю на мужчину в темном костюме и черной рубашке, стоящего передо мной. Злобный, кровожадный, общеизвестно опасный преступный вор в законе. Человек, который схватил меня и запер в своем роскошном особняке. Мужчина, который поцеловал меня в самый первый раз и который прикасался ко мне так, как никто другой никогда не прикасался.

– Ты выглядишь прекрасно, - хрипло рычит он.

Я краснею, криво улыбаюсь и опускаю глаза. – спасибо.

– Ты готова?

– Куда мы направляемся?

– В одно особенное место. – Он улыбается. – В безопасное место. Пойдем.

Он протягивает мне руку. Я чувствую, как по моей сердцевине пробегает легкое покалывание, когда я беру ее. Виктор ведет меня через свой огромный дом к ожидающей у входа машине. На заднем сиденье его рука скользит по сиденью и берет мою без вопросов или разрешения. Но я испытываю трепет, когда он это делает.

Мы молча едем в город. Но мы не едем в центр города ни в один из роскошных, знаменитых ресторанов Мишлен, в которых, я думаю, мог бы поесть человек с его средствами. Вместо этого мы едем через Уикер-парк в район, который я узнаю как Украинская деревня. Машина сворачивает в небольшой переулок, пока мы не останавливаемся перед крошечным домиком с одним освещенным свечами окном.

Виктор выходит из машины и подходит ко мне. Он протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться, и я снова дрожу, когда наши руки соприкасаются. У дверей крошечного ресторанчика пожилой мужчина тепло улыбается и приглашает нас войти, говоря по - русски. Виктор болтает с ним в ответ, пока мужчина ведет нас к одному из пяти столов в том месте, где мы садимся. Мужчина раскладывает меню. Но Виктор улыбается и тараторит еще что-то по-русски. Пожилой мужчина широко улыбается, поворачивается ко мне и подмигивает, прежде чем исчезнуть за дверью на кухню.

– Карол - мой старый друг, - говорит Виктор, кивая в ту сторону, где исчез мужчина. – Он очень помог мне, когда я впервые оказался в этом городе.

– Коллега-криминальный авторитет? - говорю я с ухмылкой.

Виктор смотрит на меня с удивлением. Затем его взгляд скользит по маленькой комнате. – Возможно, преступников недооценивают. Он лучший повар, которого я когда-либо встречал. Я пытался дать ему возможность открыть заведение там, где он захочет,—нанять лучших шеф-поваров в городе, устроить настоящее шоу. Но... – Виктор пожимает плечами. – Он счастлив здесь со своими пятью столами.

Словно по сигналу, Карол торопливо выходит из кухни, держа в руках большую стеклянную бутылку воды и два маленьких стакана. Он ставит их, наливает, снова улыбается мне и направляется обратно в двери.

– Надеюсь, ты любишь водку.

Я останавливаюсь со стаканом, который, как я думала, был водой на полпути к моим губам. – Э-э...

– Потому что это все, что он подает.

Я смотрю на стакан в своих руках. Я пила и раньше, просто немного, и в основном просто по бокалу шампанского тут и там. Может быть, бокал вина или два, когда Зои придет.

Виктор улыбается мне с весельем в глазах. – Ты уже пила водку раньше, не так ли?

– Я... - Я краснею. – Вообще - то, нет.

Он хихикает. – Ну, тогда для тебя только маленькими глотками.

– А для тебя? – Я улыбаюсь в ответ. Он твердо выдерживает мой взгляд, слегка улыбаясь, поднимает свой бокал и одним глотком опрокидывает его обратно.

– Для меня это как вода, - ухмыляется он. – Но ты, детка потягивай, printsessa .

Я с любопытством улыбаюсь. – Printsessa?

– Принцесса.

Я краснею и подношу стакан к губам.

– Просто сделай глоток, - тихо говорит он. Я капаю немного охлажденного алкоголя в рот. Я морщусь от ожога и быстро сглатываю. Мои глаза немного выпучиваются от неожиданного жара, который он вызывает в моем горле. Но на самом деле я не ненавижу это, я осознаю.

– Ну и что?

– Мне кажется, мне это нравится?

Он ухмыляется. Кухонная дверь снова открывается, и Кэрол вальсирует с маленькими тарелками с едой, которую я никогда раньше не видела. Он с размаху ставит их на стол, а затем смотрит на стакан в моей руке.

– Da? - улыбается.

Я улыбаюсь и делаю еще один маленький глоток, когда он лучезарно улыбается мне. – Da.

Карол глубоко усмехается и сердечно похлопывает Виктора по спине. Он смеется чему-то по-русски, улыбаясь мне, прежде чем снова исчезнуть.

– Это было из-за меня?

Виктор усмехается. – да.

– Смеешься надо мной?

Он улыбается. – Нет, printsessa . Он сказал, что я еще сделаю из тебя русского.

Я краснею, делая еще один глоток своего напитка. Виктор нарезает немного еды и передает мне небольшую тарелку. Я понятия не имею, что я ем, но это чертовски вкусно. И водка становится все лучше и лучше, чем больше ароматной пищи я ем.

– Потягивай Фиона, - хихикает Виктор, опрокидывая еще один стакан. Он выпил их уже четыре, а я все еще потягиваю свою первую. Он также в два раза больше меня, явно опытный любитель водки и, конечно же, русский.

– Видишь ли, я думал, что такой крутой парень, как ты, мог бы хотеть его подружки напивались, - поддразниваю я. Я чувствую себя хорошо. Я чувствую себя горячей, кокетливой и немного раскованной. Блин, один стакан водки, и я уже чувствую это.

Виктор медленно качает головой. – Нет, printsessa . Я не хочу, чтобы ты была пьяна.

– А? Почему бы и нет?

Он кладет вилку и складывает руки домиком. Он жадно улыбается мне, наклоняясь через стол, его глаза горят в моих.

– Потому что я хочу, чтобы ты запомнила каждую секунду, как я потом уложу тебя в постель.”

Мое сердце замирает. Я задыхаюсь, когда жар заливает мое лицо. Моя сердцевина напрягается, и между бедер скапливается влага. Может быть, его слова заставляют меня немного нервничать. Но они также включают меня, как выключатель. Я смотрю в глаза бандита, сидящего напротив меня. Я представляю, как ресторан превращается в спальню, с этими глазами, устремленными на меня, когда он проскальзывает между моих ног.…

Я густо краснею и быстро делаю гораздо больше, чем глоток из стакана.

– Итак, - быстро говорю я. – Это здесь ты проводишь все свои свидания?

Он хмурится и качает головой. – нет.

Мой рот сжимается. Та же самая ревность к нему с другими девушками снова закипает во мне. – О, - говорю я ледяным тоном. – Тогда куда ты берешь ...

– Я имею в виду, нет, у меня нет свиданий, Фиона.

– Да, я уверена, - говорю я саркастически.

Но Виктор только пожимает плечами. Он бесстрастно смотрит на меня. – Спрашивай меня о чем хочешь. Я не буду тебе лгать.

– И откуда мне знать что это не ложь?

Он хихикает. – Возможно, тебе просто придется довериться мне.

Я провожу языком по зубам. Я смотрю на него секунду, прежде чем пожимаю плечами. – Хорошо, хорошо. Сколько женщин ты приводил сюда?

– На свидание?

– Да.

Виктор улыбается, потягивая водку. – Никого .

– Ты сказал, что скажешь правду.

– Так и есть.

Я сглатываю, слегка дрожа. Комната кажется еще меньше и немного теплее. Или, может быть, это просто водка.

– Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? – Я выпаливаю это прежде, чем успеваю остановить себя от того, чтобы сказать это. – Я имею в виду... кроме сегодняшнего дня, когда... – Я вздрагиваю.

– Да.

Мои глаза метнулись к нему. – Сколько их было? - шепчу я.

Виктор качает головой. – На это я не могу ответить.

– Потому что ты думаешь, что это напугает меня?

– Потому что я не знаю.

Я замираю и прерывисто вздыхаю.

– Тебя это пугает, printsessa ?”

– Нет, - вру я. Я смотрю вниз. – Я имею в виду, может быть, немного. Все они были плохими людьми?

Виктор делает размеренный вдох. – Я тоже не могу ответить на этот вопрос.

– Потому что ты не знаешь?

Он кивает. Он тянется через стол и берет мою руку в свою гораздо больше. Я краснею от ощущения силы и тепла в его объятиях.

– Тебе не нужно бояться меня, Фиона, - рычит он. – Я... - он хмурится. – Не способен причинить тебе боль. Или лгать тебе.

Я облизываю губы. – почему?

– Потому что ты что-то делаешь со мной, - рычит он. – То, чего я никогда раньше не чувствовал. И то, что ни одна другая женщина никогда не делала со мной.

Я краснею. – Это что... – Я быстро качаю головой. – Не бери в голову.

– Нет, говори.

– Нет, Виктор...

– Пожалуйста.

Я сглатываю. – Так вот почему ты решил взять меня с собой, когда поймал меня подслушивающей в кабинете моего отца?

– Да, - прямо говорит он.

Я хмурюсь. – Почему мой отец должен тебе?

Лицо Виктора темнеет. – Фиона…

– Пожалуйста, скажи мне,

Он вздыхает. – Я оказал ему услугу. Очень большой. Я позаботился о том, чтобы политический соперник не навредил его шансам баллотироваться на пост управляющего.

Я пристально смотрю на него. Холодок пронизывает меня насквозь. – Как ты позаботился?

– Фиона, - рычит он.

– Ты убил его? Я имею в виду соперника?

Виктор смотрит прямо на меня, не мигая. – да.

Я вздрагиваю и делаю небольшой вдох. – О.

Он смотрит вниз. – Я же сказал тебе, я не могу тебе лгать. Ни о чем.

Я качаю головой, пытаясь избавиться от осознания того, что мой отец кого-то убил. Большая часть меня в ужасе. Но другая часть меня не так удивлена, как я думал. В глубине души я всегда знала, насколько беспощаден мой отец—как его карьера и его выборы превыше всего остального. Они появились раньше моей мамы. Они всегда приходили раньше меня.

– У тебя есть братья или сестры? – Я говорю быстро.

Виктор смотрит на меня, ухмыляясь. – Меняешь тему?

– Да.

Он улыбается. – Нет, я не знаю.

– Первый поцелуй?

Он смеется. « действительно ?»

Я улыбаюсь. – Что? Мне любопытно. То есть, если ты помнишь ...

– Эти орды загадочных женщин, которых, как ты, кажется, думаешь, я развлекал, - усмехается он. – Как ты думаешь, когда именно у меня было бы на них время? Моя работа постоянна, Фиона. У меня нет ни времени, ни интереса к развлечениям или интрижкам.”

Я краснею.

– И ее звали Екатерина, - говорит он со смешком. – Мне было тринадцать.

– Настоящая любовь? – Я поддразниваю.

– Она была проституткой.

Моя улыбка превращается в хмурое выражение. Но Виктор хихикает и снова тянется к моей руке. – Это был поцелуй и ничего больше, Фиона. Она работала на углу возле общежития, в котором я жил. К ней подошел мужчина и попытался избить ее, но вместо этого я вышел и избил его. Она поблагодарила меня поцелуем.

Ревность все еще присутствует, но она превращается во что-то гораздо более горячее. Это похоже на то, что мысль о том, что он с кем—то другим—с кем угодно другим-заставляет меня ревновать, но и притягивать его. Это заставляет меня хотеть взять его целиком для себя. Это безумная мысль, особенно учитывая, кто он такой. Но я не могу отрицать огонь внутри себя. Я не могу притворяться, что не чувствую покалывания от его прикосновения, когда он вот так держит меня за руку.

– Ты хотел меня? - шепчу я, глядя ему в глаза. – Когда вы увидели меня в офисе?

Его взгляд становится голодным. Он крепко сжимает челюсти. – Да, - хрипло рычит он.

Я дрожу и с трудом сглатываю. – Так вот почему ты взял меня с собой?

– Да.

Жар поднимается внутри меня, кипит в моей сердцевине и скапливается между бедер.

– Ты когда-нибудь спал с Ниной?

Он качает головой. – Вовсе нет.

Я снова сглатываю и провожу зубами по нижней губе. Я собираюсь спрыгнуть с глубокого конца в него. Но теперь пути назад нет.

– Ты имел в виду то, что сказал раньше? - шепчу я.

Виктор наклоняется вперед, его глаза впиваются в мои. – Конкретнее?

– Когда ты сказал, что хочешь, чтобы я помнила каждую секунду, как ты потом уложишь меня в постель?

Он хрипло рычит, его глаза впиваются в мои. – ДА , – рычит он.

Я тихо ахаю. – Тогда нам лучше уйти, пока я еще не выпил водки.

Виктор замирает. Мое сердце замирает. Но вдруг его хватка на моей руке становится крепче. Я ахаю, когда он встает, стаскивая меня с моего места, когда он бросает наличные на стол. Не успеваю я опомниться, как мое сердце бешено колотится, когда он вытаскивает меня из крошечного ресторанчика и сажает в ожидающую у входа машину.

Едва дверь закрылась, как он нажимает кнопку и сажает меня к себе на колени. Я всхлипываю, падая в него. Позади себя я слышу звук и, обернувшись, вижу, как между нами и его водителем поднимается перегородка. Виктор рычит, притягивая меня к себе на колени. Я поворачиваюсь и едва успеваю перевести дыхание, как его губы прижимаются к моим. Мои ноги раздвинулись по обе стороны от его. Я чувствую, как его твердость пульсирует во мне, когда мое платье задирается вокруг талии.

Он отрывается от моих губ, оставляя их в синяках и жаждущими большего. Его взгляд опускается, и я краснею, когда вижу, как они опускаются туда, где мое платье задралось. Руки Виктора скользят по моей заднице. Он собственнически обнимает меня, как будто я его собственность. Я задыхаюсь, когда чувствую, как выпуклость в его штанах пульсирует и пульсирует напротив меня через мои тонкие трусики.

Машина едет по городу, а его руки скользят по моей заднице. Он задирает мое платье еще выше, открывая мои трусики своему взгляду. Я всхлипываю, но затем он снова заставляет меня замолчать своими губами. Его язык требует входа, и я даю ему это. Он целует меня глубоко, отчего у меня перехватывает дыхание. И когда одна из его рук начинает скользить по моему бедру вперед, я стону.

Его рука скользит мне под платье. Его пальцы дразнят кожу моего живота, которая впадает под его прикосновением. Он опускает их ниже, пока они не проскальзывают под край моих трусиков. Он поворачивает руку ладонью ко мне, просовывая ее глубже между моих ног. Я чувствую, как его толстые пальцы скользят вниз. Когда один из них трется о мой клитор, я резко выдыхаю ему в рот.

– Теперь твоя очередь быть правдивой, - рычит он. Его рука проникает глубже между моих бедер, легко скользя по моей гладкости, когда я стону. – Ты была такой мокрой для меня с тех пор, как мы сели ужинать?

Я бессмысленно стону.

– Ответь мне, printsessa , рычит он.

– Да, - выдыхаю я.

Его пальцы скользят по моим губам, заставляя меня снова застонать. Но потом вдруг он переворачивает нас с ног на голову. Я задыхаюсь, когда оказываюсь на спине поперек заднего сиденья. Виктор соскальзывает на пол лимузина. Его большие руки хватают мои ноги и широко раздвигают их, когда он двигается между ними. Его рука скользит вверх по моему бедру, пока его пальцы не скользят под мои трусики. Он стягивает их вниз, и я позволяю ему. Я дрожу, когда он спускает их с моих ног. Он снова раздвигает мои бедра, и я стону, когда чувствую его пристальный взгляд между ними.

– Такая хорошенькая маленькая киска, - стонет он. Он приближаеться. Его дыхание дразнит внутреннюю поверхность моих бедер, и я всхлипываю. Он придвигается еще ближе. Я задыхаюсь, когда его язык скользит по моей киске, пробуя мою влагу на вкус. Я громко стону, задыхаясь от чистого удовольствия, которое приносит его рот.

Он скользит им вверх к моему клитору. Когда он кружит вокруг ноющей маленькой пуговицы, я вскрикиваю от удовольствия. Его губы сжимаются вокруг моего клитора, когда он начинает сосать. Его язык безжалостно скользит по ней, выжимая удовольствие из моего тела. Его руки дразнят меня повсюду—вверх и вниз по моим бедрам, по моей заднице. Один палец даже проводит по моему самому интимному месту, но все, что я чувствую, - это жар и удовольствие, когда он дразнит мою задницу.

Его рот пожирает мою киску. Удовольствие растет и нарастает, когда я извиваюсь под ним. Мои бедра приподнимаются, бесстыдно желая все большего и большего, когда его язык танцует над моим клитором. Он сосет сильнее, рыча в меня. И вдруг это становится уже слишком. Я вскрикиваю, когда мое тело напрягается. Мои бедра прижимаются к его рту, как будто я наэлектризована. Я закрываю рот рукой и начинаю кричать. Оргазм захлестывает меня, как волна. Это кажется бесконечным, как будто я просто продолжаю кончать на его язык. Пока Виктор медленно не отстраняется.

Он надвигается на меня. Я нетерпеливо тянусь к нему, нуждаясь в том, чтобы он был рядом со мной. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, и я чувствую, как сильно он пульсирует у моей киски. Я дрожу. Я чувствую, какой он твердый . Его губы находят мои, и он целует меня. Я знаю, что это мое собственное возбуждение я чувствую на его губах. Но от этого мне только жарче. Это заставляет меня хотеть всего этого, когда я глубоко целую его.

Машина останавливается, и я понимаю, что мы снова у его дома. Виктор прижимается ко мне, заставляя меня задыхаться, когда его эрекция трется о мою киску.

– Я собираюсь задать тебе еще один вопрос, - рычит он.

Я киваю, застонав, когда мои ноги крепче обхватывают его.

– Это твой первый раз, не так ли?

Я напрягаюсь. Мой ответ меня беспокоит. Ладно, может быть, Виктор не спит с женщинами направо и налево. Но он старше. У него явно была история до того, как я вошла в его жизнь. Что, если это желание ко мне испарится, когда он узнает, насколько я невежественна? Стал бы такой мужчина, как он, даже хотеть девушку, которую он должен учить…

– Ответь мне, printsessa , – он тихо стонет у моих губ.

Я закрываю глаза. Мое сердце бешено колотится. Медленно, мучительно я киваю и жду стона неудовольствия или того, что он вздохнет и прекратит все это.

– Хорошо .

Я моргаю. Стоп, что?

Виктор целует меня медленно и глубоко. Его руки обвиваются вокруг меня, когда он поднимает меня с сиденья. Он разглаживает мое платье, и я краснею, когда он кладет мои трусики в карман своего пиджака. Он открывает дверь, выходит и тянется ко мне. Я выхожу, краснея. Но водитель исчез. Охранников нет у входной двери. Здесь только мы.

Виктор внезапно притягивает меня к себе, его мускулистые руки обнимают меня за спину и за колени. Я задыхаюсь, падая ему на грудь, когда смотрю в его великолепные глаза.

– Ты думал, я буду недоволен?

Я судорожно сглатываю. Я киваю. Виктор только качает головой.

– Пойдем, – рычит он.

– Куда? – Я дышу.

– В постель, - шипит он в ответ. – Чтобы я мог сделать тебя полностью своей.

Глава 14

Фиона

Я задыхаюсь когда я падаю обратно на кровать Виктора. У меня едва хватает времени оглядеть его комнату, в которой я никогда раньше не была. Но мне так же все равно. Мне было бы все равно, если бы мы лежали на койке, или на полу, или снаружи, со снегом под моей спиной.

Я знаю, чего хочу. Я знаю, что в двадцать два года, и к тому же меня никогда не трогали, это то, чего я хочу. Я знаю он это то, чего я хочу. Мне все равно, если это безумие - отдаваться такому мужчине, как Виктор. Я знаю, что я чувствую. И я знаю, что ни один другой человек никогда не заставлял меня чувствовать себя более живой и более возбужденной, чем он. Я никогда не чувствовал себя более опасным и в то же время в безопасности.

И все это из-за него.

Я жадно целую его, когда он двигается надо мной и наклоняется. Его мягкие, идеальные губы соприкасаются с моими, отчего у меня перехватывает дыхание. Я чувствую, как его рука скользит вниз, хватая меня за платье и дергая. Мой рот не отрывается от его рта, когда я поднимаю бедра, позволяя ему задрать платье выше.

Он толкает ее до самого верха, по моей обнаженной коже и груди. Я поднимаю руки и позволяю ему снять ее, прежде чем он заключает меня в свои объятия. Его губы снова прижимаются к моим, его руки скользят по моей обнаженной коже. Я чувствую, как мои соски скользят по его мускулистой груди, а его сильные руки собственнически сжимают меня.

Виктор отстраняется. Я надулась, когда он встал с кровати. Но потом я понимаю, что это только для того, чтобы он мог снять с себя одежду. Его рубашка на первом месте, и мои глаза скользят по его точеным мышцам и татуировкам Братвы. Следующим он теряет штаны, и мой взгляд падает на огромную выпуклость, натягивающую его боксеры. Мое сердце замирает, мое желание пульсирует.

Он ухмыляется мне, зацепляя большие пальцы за их талию. Он стягивает их через бедра и роняет на пол. У меня перехватывает дыхание, когда его толстый, длинный, огромный член упирается в его пресс. Глаза Виктора находят мои, когда он возвращается на кровать, двигаясь по мне, пока я дрожу от желания.

Он снова целует меня в губы. Я стону ему в губы, задыхаясь, когда его рот опускается на мою шею. Его зубы царапают мою кожу, его язык и губы приближаются, чтобы заставить меня извиваться и изгибаться для него. Его губы скользят к моему уху.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, printsessa .

– Я знаю, - выдыхаю я.

Он целует мое тело, облизывая один ноющий розовый сосок, а затем другой. Его рот дразняще скользит вниз по моему животу, а затем ниже. Мое дыхание учащается, мои бедра поднимаются к нему.

Виктор толкает меня обратно с мрачным смешком. – Жадная девчонка, - хрипит он.

Но он дает мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь. Его рот проникает между моих бедер, и я всхлипываю, когда его язык снова проникает в мои губы. О Боже, я никогда не смогу устать от этого чувства. Мое лицо искажается от мучительного удовольствия, когда язык Виктора танцует над моей киской. Я воркую, пока он лижет меня медленно, намеренно. Он подводит меня к краю, оставляя меня задыхающейся, когда он отстраняется.

Его губы сосредотачиваются на моем клиторе. Он нежно посасывает маленькую пуговицу, в то время как его язык кружится вокруг нее. Я вскрикиваю, и мои бедра прижимаются к его лицу. Он рычит в меня, его руки скользят по мне, чтобы обхватить мою задницу и бедра. Он крепко прижимает меня к своему рту, его язык, как по волшебству, касается моего клитора. Я откидываю голову назад и внезапно вскрикиваю, когда начинаю кончать от него.

Виктор стонет, не отрывая от меня языка и медленно облизывая мой клитор, пока я не начинаю извиваться под ним. Я задыхаюсь, когда он снова скользит по мне. Я чувствую, как его пульсирующий член пульсирует у моих губ, обнаженный. Он смотрит мне в глаза, и я медленно киваю. Я задыхаюсь, когда он толкается, позволяя его члену скользить по моим губам. Опухшая голова высовывается над моим холмиком, капая горячей липкой жидкостью на мою кожу.

Его руки скользят по моим рукам, прижимая мои запястья к кровати. Он наклоняется надо мной, чтобы снова поцеловать. Но он колеблется в дюйме от моего рта. Я скулю, стону, когда наклоняюсь, чтобы сократить расстояние. Он рычит с голодной улыбкой и, наконец, дает мне то, что я ищу.

Он глубоко целует меня, двигая бедрами. Я чувствую, как его голова скользит между моих губ, чтобы оказаться в центре моего входа.

– Виктор…

– Printsessa …

– Я хочу тебя, - выдыхаю я.

– Я знаю”.

Он толкается, и я задыхаюсь, когда он скользит в меня. Он такой чертовски большой, и я чувствую секундное щемящее чувство. Но потом это мгновенно проходит. Удовольствие растет и нарастает во мне, набухая по мере того, как он погружается в меня. Его толщина широко раскрывает меня, когда он толкает глубоко. Такое чувство, что это продолжается—как будто его постоянно становится все больше, чтобы втолкнуть в меня. Пока медленно он не войдет полностью, так глубоко, как только сможет.

Я стону, задыхаясь и хватая ртом воздух. Его губы находят мои, глубоко целуя меня. Мои ноги обвиваются вокруг его бедер, и огромный, опасный, великолепный русский начинает двигаться. Он входит в меня, а затем медленно вынимает свой блестящий член. Он толкается обратно, и я вскрикиваю от удовольствия.

Он такой скользкий и влажный, и он такой большой, наполняющий меня так сильно. Виктор толкается в меня, и я глубоко целую его. Мои ногти скользят по его мускулистой спине, когда я задыхаюсь.

– Виктор… Виктор ... – Я стону его имя снова и снова, как нараспев. Он толкается сильнее, и я чувствую, как его контроль ускользает. Я хочу, чтобы он отпустил себя. Я хочу, чтобы он по-настоящему взял меня и сделал полностью своей.

– Не сдерживайся, - стону я.

Виктор стонет. – Я должен.

Я хнычу. – Нет. ты этого не сделаешь.

– Осторожнее, малышка, - рычит он.

– Я перестала быть осторожной. – Я наклоняюсь и лихорадочно целую его. – Трахни меня, Виктор.

Я вижу, как в нем лопается контроль. Он рычит и внезапно врезается в меня. Я стону, наслаждаясь ощущением, как он отпускает меня. Смесь похоти и опасности, когда я вижу зверя в его глазах, заставляет мое тело сжиматься от удовольствия. Он рычит и сильно раскачивает бедрами, глубоко загоняя свою толщину. Он врезается в меня, как животное. Я кричу от удовольствия, когда мой оргазм проносится сквозь меня.

Виктор продолжает толкаться, вонзая в меня свой толстый член, пока я извиваюсь от удовольствия. Его губы прижимаются к моим, и внезапно я снова кончаю. Я откидываю голову назад и выгибаю спину. Удовольствие взрывается глубоко в моей душе, когда Виктор рычит и погружается глубоко. Его зубы резко скользят по моей шее, и вдруг он стонет.

Я чувствую, как его член набухает, пульсирует глубоко внутри меня. Что-то горячее и теплое вливается в меня, наполняет меня. Я стону и прижимаюсь к нему, прижимаясь к нему всем телом, когда он заявляет на меня свои права. Мы оба задыхаемся, когда его рот находит мой. Он целует меня глубоко, отчего у меня перехватывает дыхание.

– Все мое, - стонет он, уткнувшись носом мне в шею.

– Мы все еще говорим правду?

Он хихикает. – да.

– Мы можем сделать это снова?

Он усмехается, глядя мне в глаза. – В чем проблема, printsessa , – стонет он. – Это была остановка .

Глава 15

Виктор

Для мужчины кторый не видел дневного света почти четыре дня, я на удивление бодр, когда спускаюсь в свой офис. Но, конечно, причина, по которой я был заперт в своей комнате более чем на полнедели, имеет прямое отношение к моему настроению.

Я был с Фионой. Четыре ночи и три дня она была со мной—в моей комнате, в моей постели. В течение четырех ночей я был полностью потерян в ней. Я имел ее всеми способами, которые только мог себе представить, и все же я все еще жажду большего. Я не могу насытиться ею. Она как наркотик, которого я жажду. Фиона-это зависимость, от которой я никогда не хочу излечиваться.

Мои мышцы болят от постоянных занятий любовью. Мой член тоже на самом деле болит—мои яйца совершенно опустошены. Можно подумать, что это моя собственная ненасытность заставляла нас тянуться несколько дней. Но, по правде говоря, это она. Это монстр, которого я создал в Фионе—совершенно ненасытный, неутомимый, испытывающий много оргазмов маленький энергичный кролик сексуального монстра.

Я ухмыляюсь, спускаясь по лестнице в свой кабинет. У меня может быть боли, обезвоживание и недосыпание. Но я не могу перестать улыбаться. Не сейчас, когда она у меня есть.

В своем кабинете я опускаюсь в кресло. Лев, не дожидаясь подсказки, конечно, взял бразды правления в свои руки, как только стало ясно, что я не выйду из своей комнаты—и ясно, кто был там со мной. Но теперь мне действительно нужно наверстать упущенное за почти четыре рабочих дня.

Я набираю несколько электронных писем, делаю несколько быстрых, небрежных телефонных звонков и читаю некоторые отчеты. В конце концов, я беру свой телефон, чтобы связаться с Львом.

– Блудный сын возвращается, - ворчит он.

– Ты скучал по мне?

Он хихикает. – Не ты, просто твоя способность беседовать с людьми.

Я ухмыляюсь. Он имеет в виду мою способность рационализировать отношения с людьми—быть дипломатичным как с угрозами, так и с принуждением. Моя сила не только в моей дикости или готовности причинять людям боль. Это происходит от знания того, когда пряник будет работать лучше, чем кнут.

Именно по этой причине у нас с Львом такие позиции, какие мы занимаем. Дело не в том, что мой друг подчиняется мне как боссу. Дело в том, что у него нет желание быть главой этой организации. Нет. Он может быть фантастическим советчиком для меня. Но он ненавидит дипломатические переговоры, когда дело касается кого-то другого. У меня есть твердое убеждение, что после почти четырех дней ведения шоу без меня он готов снести несколько голов.

– Итак, ты официально вернулся из своего медового месяца?

Я закатываю глаза. – Очень смешно.

– Я еще не сделал тебе свадебныйподарок, Виктор. Мне так жаль.

– Ты закончил?

Он хихикает.

– На данный момент, да. А ты? Как прошло твое свободное время?

– Прекрасно.

Он снова хихикает. – Он говорит" Хорошо’, - хихикает Лев. – Четыре дня гребаного ...

– Этого достаточно, - огрызаюсь я.

Он делает паузу. Но я почти слышу, как он улыбается. – Итак, - размышляет он. – Это... серьезно.

– Да, - рычу я.

Он снова хихикает. – Спокойно, Виктор. Полегче. – Он вздыхает. – Я рад за тебя, брат. На самом деле я очень счастлив. А она? – Он снова смеется. – Она мне нравится. И мне нравится, что она не принимает твое дерьмо, - я ворчу, когда Лев смеется. – Она хороша для тебя, мой друг.

– Об этом мы можем закончить.

– Итак, ты теперь вернулся? Я могу перестать прикусывать язык и быть "дипломатичным"?

– Я вернулся.

– Хорошо.

– О, есть еще одна вещь. – Я хмурюсь, постукивая пальцами по столу, вспоминая мысленную заметку, которую сделала себе несколько дней назад.

– Da?

– Там есть девушка—близкая подруга Фионы по имени Зои.

– И?

– Мне нужно, чтобы ты проверил ее.

– Что я должен проверить?

– Ничего, просто... – Я хмурюсь. – Фиона упомянула, что рядом с ней был парень постарше, который вынюхивал, будучи подонком .

– Ты хочешь, чтобы он ушел

– Нет. По крайней мере, пока. Просто проверь, как она. Убедись, что она в безопасности. Тебе даже не обязательно с ней встречаться. Может быть, просто осмотреть ее квартиру по периметру. Следи за ней, посмотри, не создает ли кто-нибудь проблем.”

– Я могу это сделать.

– Спасибо тебе.

Он вздыхает. – Ну, выпей немного воды и надень штаны, Виктор. Теперь, когда ты вернулся, у тебя есть работа, которую нужно сделать.

Я хихикаю и вешаю трубку. Я набираю еще одно электронное письмо, затем подумываю о том, чтобы вернуться в свою спальню и снова забраться между бедер Фионы. Но стук в дверь прерывает эту фантазию.

– Да, - ворчу я.

Дверь открывается, и входит Нина.

– Ты выглядишь... - она ухмыляется. – Я бы сказал, отдохнул, но...

– Вы с Левом координировали эту не подчиняющуюся перебранку?

Она широко улыбается. – Нет. Но теперь я жалею, что мы этого не сделали.

– Ну, почему бы тебе не отложить в долгий ящик то, из-за чего ты пришла сюда, чтобы подразнить меня. Лев все равно уже использовал их все.

Она кивает, но я вижу, что ее что-то беспокоит.

– Что-то не так?

Она хмурится. – Я... – Нина хмурит брови. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Но мне нужно, чтобы ты пообещал выслушать меня, прежде чем отреагируешь.

Мои брови нахмурились. – Конечно, Нина. Всегда.

– Нет, я серьезно, Виктор. Ты можешь подумать, что это окрашено моим... мнением о ней. Или мое менее чем доброжелательное отношение к ней, так как она ...

– Ты говоришь о Фионе, - тихо рычу я.

Она кивает. – да.

– Нина, - ворчу я предупреждающим тоном. – Мы уже говорили об этом. Я знаю, что ты хочешь для меня самого лучшего. И я знаю, что ты просто заботишься обо мне. Но тебе нужно ...

– Я думаю, что она и есть утечка информации.

Я замираю. Мой гнев нарастает, бурля, как буря, в моей груди. Мои глаза сужаются, когда я смотрю на нее, а губы скривились в оскале.

– Осторожнее Нина, – шиплю я.

– Виктор, я знаю, как это звучит, особенно в моих устах. Я не хочу чтобы это была она, но ...

– Тогда что?! – Я срываюсь. – Тогда зачем ты рассказываешь мне эту чушь!?

– Потому что ты не ты с ней! – Она кричит в ответ. – Мне очень жаль, Виктор. Мне жаль, что Лев этого не видит, как и никто другой. Но ты... - она качает головой. – Твоя охрана ослабла вместе с ней. Твои подозрения возникли не так, как следовало бы.

– Нина...

– Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть – Она пристально смотрит на меня. – Ты сам научил меня этому, когда учил меня шахматам, Виктор. Посмотри на Джоуи Друччи. Он задерживает тебя на несколько месяцев, а потом одна встреча с милой маленькой мисс адвокат, и он дает тебе это меньше, чем за половину того, что ты предлагал раньше?

– Она обманула его. Она использовала его паранойю федерального надзора, чтобы ...

– Или она обманула тебя , Виктор. Или она была идеально настроена, чтобы упасть тебе на колени в офисе Томаса. Молодая, красивая, невинная, с глазами лани? Она идеально подходит тебе, Виктор. Если вы это видите, то и ваши враги тоже.

Я медленно встаю. Я зол, но, по крайней мере, пытаюсь взглянуть на это с точки зрения Нины, пытающейся защитить меня.

– Я всегда ценю твои советы, Нина. Ты же знаешь это. Но я думаю, что мы закончили здесь ...

– Кто "наткнулся" на двух мужчин на территории завода на днях?

Я рычу. – Ей угрожали, Нина. Они собирались ...

– Они выглядели так как будто собирались. – Она смотрит на меня. – Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть. На фабрике? Эти низкоуровневые марионетки? Это была ладья Джоуи. Он вернет землю, когда король... - она тычет в меня пальцем. – Падает.

Я пристально смотрю на нее. – Ты действительно думаешь, что Фиона Мюррей, дочь окружного прокурора и, вероятно, нашего следующего мэра, каким-то образом работает с головорезом среднего звена, таким как Джоуи Друччи, чтобы убрать меня? Ты себя слушаешь?

– А ты?! – она огрызается в ответ. – Может быть, дело не только в Джоуи. Может быть, она и ее отец работают с ним, чтобы добраться до тебя. Я имею в виду, что ты вешаешь меч над его гребаной головой, Виктор. В какой-то момент Томасу должна была прийти в голову мысль, что, избавившись от тебя, он избавится от множества своих проблем.

У меня скрежещет челюсть. Мои глаза на одном уровне с ней.

– Мне очень жаль, Виктор. Мне не нравится вдалбливать эту теорию. Но кто знал, что ты вообще был на фабрике на днях?

– Лев этим занимается.

– Я уверен, что так оно и есть. Но мы оба знаем, что твои люди преданы тебе до смерти. - Она делает паузу. – Включая меня.

Я смотрю вниз. – Я знаю это, Нина.

– Так в чем же переменная? Кто это переменная?

Я свирепо смотрю на стол. Мои зубы скрипят, и мои руки сжимают его край с опасной силой.

– Мне нужна минутка, Нина.

Она спокойно кивает. – Мне действительно жаль. Я имею в виду это. Я просто...

– Я знаю, - тихо рычу я.

Когда Нина тихо выходит из моего кабинета, я рычу. Я меряю шагами пол за своим столом, кипя от злости. Я знаю, что она просто делает то, что делает. Но я ненавижу что она посеяла это семя сомнения в моей голове. Я тоже ненавижу, что это укореняется. Я меряю шагами пол еще минуту, прежде чем бомба замедленного действия в моей голове наконец щелкнет и лопнет.

Я сажусь за компьютер и включаю программное обеспечение, на котором зеркально отражен телефон Фионы. Я просматриваю ее историю , ее сообщения, журналы звонков—все, что я мог пропустить. В ее сообщениях ничего нет. Никаких электронных писем, ничего отрывочного в ее истории посещений. Но потом мои глаза прищуриваются на журнале вызовов.

Она звонила своему отцу— пять раз в последние несколько дней. Все это время, пока я был… озабоченный ней. Я и раньше следил за ее телефоном. Но я не был там с той ночи, когда затащил ее в постель. Когда я думаю об этом, я тоже на самом деле не так уж много следил за всем этим до этого.

Я оглядываюсь назад, и мое сердце становится тверже. Есть еще два звонка ее отцу с самого дня нападения на фабрику. И оба они были прямо перед нашим отъездом. Моя челюсть сжимается. Мои глаза впиваются в экран, прежде чем я яростно ругаюсь.

Я вылетаю из офиса. Мое настроение на обратном пути вверх по лестнице прямо противоположно тому, что было, когда я спускался. Я рычу, когда добираюсь до комнаты Фионы. Она все еще в моей комнате, наверное, ждет меня. Я знаю, что это грубое нарушение доверия. Но семя уже посеяно. Сомнения есть, нравится вам это или нет.

Я даже не уверен, что я ищу. Но я все равно смотрю. Я роюсь в ее ванной, вываливаю туалетные принадлежности и роюсь под полотенцами. Я вырываю одежду из шкафа и пустых ящиков, на моем лице ярость. Я хочу ошибиться. Я ничего не хочу найти. Но эти звонки ее отцу и люди Друччи, ожидающие нас? Это слишком большое совпадение, даже если оно болезненное.

Наконец я врываюсь обратно в спальню. Мой взгляд падает на туалетный столик, который она использовала в качестве письменного стола. Я яростно роюсь в бумагах и папках сверху, прежде чем выдергиваю ящик. Я собираюсь полностью его выбросить. Но мои глаза останавливаются на первом, что они видят, и я замираю.

– Какого хрена...

Я достаю блокнот, исписанный ее почерком, и смотрю на него. Это... улика, за неимением лучшего слова. Свидетельство. Это список вещей, которые она видела, находясь под моей крышей—все, начиная с того, что она была здесь против своей воли, и заканчивая мелкой ерундой вроде того, что мои охранники носили незаконное, полностью автоматическое оружие. Я смотрю на него, кипя от злости. Может, это и не дымящийся пистолет, но это еще одна пуля в мое сердце.

– Виктор?

Я поворачиваюсь к ней с рычанием на лице. – Что это блять такое? - шиплю я, размахивая блокнотом.

Ее лицо становится белым. – Виктор… Я...

– Ответь мне!

– Это всего лишь слова! – Она кричит в ответ. – Я была зла! –

Зла ? - рычу я. – Ты была зла , так что ты ...

– Я была зла, потому что ты похитил меня! Виктор, ты взял меня против моей воли, чтобы погасить долбаный долг Братвы! Вот и все! Полный стоп! То, что произошло с тех пор... - она краснеет и опускает глаза. – Это многое изменило, даже с тех пор, как я это написала.

– Но в конце концов, - тихо рычу я. – Ты все еще в плену. Это все? И я просто плохой парень из Братвы?

– Я не говорила, что ...

– Нет, ты это, блядь, записала! – Я киплю. Я свирепо смотрю на нее. – Ты разговаривала со своим отцом в день нападения.

Она смотрит на меня, нахмурившись. – Ты был ...

– Ты знала я прослушиваю твой телефон, Фиона.

– Да? Тогда вы видели, как он не реагирует? Как мой собственный отец—причина, по которой я вообще здесь, выполняю его долбаный долг—не перезванивает мне? - спрашивает она, ее голос напрягается.

– Я видел, что вы позвонили ему, а затем таинственным образом люди Друччи ...

– Пытался причинить мне боль! - кричит она. – Они пытались причинить мне боль, а потом ты остановил их. Ты серьезно думаешь, что это было частью какого-то гребаного генерального плана?!

Моя челюсть сжимается. – Я собираюсь спросить вас об этом очень прямо.

– Спрашивай, – огрызнулась она, свирепо глядя на меня.

– Ты сговорился со своим отцом или Джоуи Друччи, чтобы убить меня?

Она в ужасе смотрит на меня. – Ты чертовски недоверчив…

– Ответь мне! - Бум! - кричу я, в ярости шагая по комнате. Она задыхается, отступая, пока ее спина не упирается в стену.

– Ответь мне, Фиона, - шиплю я.

– Нет! – она лает в ответ. – Я этого не делала!

– Я собираюсь спросить тебя еще раз ...

– Что ты собираешься делать, Виктор, - она усмехается мне в лицо. – Пытать меня?

Я напрягаюсь. Нахальство, ее запах... Это, блядь, у меня в голове. Я хочу ее—я жажду ее, даже если я зол на нее. Но конечный результат тот же самый.

Это заставляет меня хотеть разозлить ее—заставить ее кричать для меня. Я рычу и хватаю ее, прижимая к стене.

– Виктор…!

Я глубоко рычу, когда разворачиваю ее, снова прижимая к стене. Она ахает, когда я хватаю ее штаны для йоги сзади и внезапно стягиваю их до середины бедра.

– О, черт, Виктор , – стонет она.

Я так чертовски возбужден для нее. Я тоже все еще в ярости. Но ее близость, ощущение ее кожи, ее запах—все это слишком сильно, чтобы сопротивляться.

– Скажите мне , – шиплю я.

– Сказать тебе что ? –

– Ты предала меня?

– НЕТ— о!

Фиона вскрикивает, когда моя ладонь внезапно шлепает ее по заднице. Она дрожит, тяжело дыша, когда румянец заливает ее щеки.

– Как насчет сейчас?

Она качает головой. Я рычу, и моя рука снова шлепает по ее тугой маленькой попке. Фиона издает жалобный мяукающий звук.

– Ты сделала это?

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня сквозь спутанные волосы, тяжело дыша. – Может быть, тебе придется сделать это снова, чтобы посмотреть, изменю ли я свое...

Моя ладонь снова шлепает ее по заднице, и она вскрикивает. Но это не крик боли. Это стон. И это сводит меня с ума.

Я рычу, стягивая с нее трусики, а затем снова шлепаю ее по голой заднице. Я стону, мой член вздымается, когда я пью при виде ее розовых щек, дрожащих под моим наказанием. Я стягиваю штаны, и она стонет. Я глажу кулаком вверх и вниз по своему члену, а затем коленом раздвигаю ее ноги. Фиона нетерпеливо отстраняется, когда моя голова скользит по ее губам. Я сосредотачиваюсь, хватаю ее за бедра и вонзаю свой член глубоко в ее нетерпеливую маленькую пизду.

Фиона воет от удовольствия, постанывая. Я рычу, и мои пальцы впиваются в ее кожу. Я вонзаюсь в нее, жестоко—безжалостно трахая ее у стены. Но она тянется назад, чтобы схватить меня за бедра, подталкивая меня вперед.

Я врезаюсь в нее, почти трахая ее по самые кончики пальцев ног силой своих толчков. Она такая чертовски мокрая, что я чувствую, как она капает мне на яйца. Ее тугая маленькая киска сжимается и колышется на моем члене. Внезапно ее тело дергается и содрогается. Она кричит, когда начинает кончать на меня, громко постанывая, прижимаясь щекой к стене.

Я стону. Ощущение ее освобождения-это больше, чем я могу устоять. Я погружаю свой член глубоко в ее горячую маленькую пизду и отпускаю себя. Мои яйца вздымаются, закачивая мою горячую сперму глубоко в ее киску. Я так крепко сжимаю ее, тяжело дыша. Прижимаемся к ее шее, когда мы оба прислоняемся к стене.

Я все еще втягиваю воздух, когда она поворачивается ко мне лицом. Наши взгляды встречаются, и мы внезапно жадно ищем рты друг друга. Я крепко целую ее у стены, мое сердце колотится и набухает от любви к этой девушке.

– Виктор, – стонет она. – Я не ...

– Я знаю, - стону я, тяжело дыша ей в губы. – Я знаю, printsessa , и мне очень жаль. Мне очень жаль.

Она извивается в моих объятиях. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она забирается в мои объятия. – Не стоит, - радостно напевает она, краснея. Она снова целует меня. – Виктор, я действительно никогда не предавал ...

– Я знаю, - шепчу я. Я заключаю ее в свои объятия. Я несу ее к туалетному столику, хватаю чертов блокнот и выбрасываю его в мусорное ведро. Мои губы находят ее губы, и я целую ее всю дорогу до своей комнаты.

Глава 16

Фиона

Рука над моим ртом меня будит с толчоком. Моя паника нарастает, и я кричу в мягкую ладонь, прежде чем ее лицо склоняется надо мной с широко раскрытыми глазами.

– Шшш!

Я в шоке моргаю, когда надо мной нависает Нина. Она убирает руку, ее лицо бледнеет.

– Нина? – Я ахаю. – Что, черт возьми, происходит...

Свет, играющий и мерцающий сквозь занавески снаружи, привлекает мое внимание. Красные и синие мигающие огни. Мое сердце сжимается, когда я сажусь прямо на кровати.

– Что, черт возьми, такое ...

– Нам нужно идти, сейчас же, - шипит она. Она отодвигается от кровати, и впервые я понимаю, что у нее в руке пистолет. Она оглядывается на меня и прищуривается. – Сейчас , Фиона!

– Это полиция?

Ее губы сжимаются. – да. Виктора арестовывают на улице. Они не ...

– Его что?!

Ее губы сжимаются. – Было бы лучше, если бы тебя здесь не было, когда они будут осматривать дом.

Я хмурюсь. – Почему ...

– Потому что ты можешь ему помочь, но только если будешь снаружи, а не в окружении, когда они выломают входную дверь.

Я поджимаю губы, свирепо глядя на нее. – Двигайся, Фиона! – Когда я не двигаюсь с места, она тяжело вздыхает. – Мне нужно, чтобы ты доверял мне, хорошо? –

– Какого черта я должен это делать?

– Ты любишь его?

Я моргаю. – Я ...

– Забудь об этом. Ты хочешь помочь ему не попасть в тюрьму?

Я киваю. – да.

– Тогда тебе нужно, блядь, довериться мне, и нам нужно идти, прямо сейчас. Ты понимаешь?

Я киваю, моя голова кружится, когда я пытаюсь осознать все это.

– Хорошо, одевайся, быстро.

За неделю, прошедшую с тех пор, как Виктор перенес меня полуголую из моей комнаты в свою, эта комната, по сути, тоже стала моей. А это значит, что половина моей одежды уже здесь. Я быстро надеваю джинсы и толстовку, в то время как Нина выглядывает наружу через щель в шторах.

– Ладно, готова.

Она оглядывается на меня и кивает. – Сюда.

Она ведет меня через роскошную главную ванную комнату в гардероб Виктора. В дальнем конце она заглядывает внутрь, открывает маленькую ячейку и достает элегантный поднос с дорогими на вид часами. Я смотрю, как она лезет под него и что-то щелкает. Внезапно стена за клеткой раздвигается, открывая спиральную лестницу вниз. Нина оглядывается на меня и кивает.

– Сюда.

Я не спрашиваю ее, я просто следую за ней. Мы бросаемся вниз по лестнице, спускаемся более чем на несколько этажей, в то, что должно быть подвалом дома. Внизу длинный выложенный камнем коридор исчезает в темноте. Нина направляет на него фонарик своего телефона и начинает бежать трусцой. Я проглатываю свой страх и бросаюсь за ней, пока, наконец, не чувствую воздуха.

Нина тихо открывает кованые железные ворота в конце туннеля. Она выходит и тянет меня за собой. Я оглядываюсь и понимаю, что мы стоим в зарослях деревьев в самой задней части владений Виктора, а мимо нас проходит небольшая грунтовая дорога для технического обслуживания.

– Нина, что, черт возьми, случилось?!

Ее лицо мрачнеет, когда она смотрит на свой мобильный телефон. – Контакты Виктора в полиции Чикаго смогли предупредить его только за три минуты. Он позвонил, чтобы встретиться с ними у главных ворот, дав остальным достаточно времени, чтобы разорвать все, что требовалось, и убраться.

Она отрывает взгляд от телефона, ее губы тонки. – Его арестовывают по обвинению в рэкете, оружии, наркотиках, похищении... – Ее глаза сужаются на меня.

– Святое дерьмо, – выдыхаю я, кружась, когда у меня кружится голова.

– Олег уже едет за нами. В другом месте есть место встречи, где мы можем встретиться с Львом и спланировать следующий шаг.

Я киваю. Но потом я с любопытством смотрю на нее. – Почему ты помогаешь мне?

Нина хмурится. – Потому что он любит тебя.

Мое сердце замирает. У меня отвисает челюсть, когда я моргаю. – что?

Нина закатывает глаза. – Я сказала, потому что он любит тебя. Очевидно.

Я краснею, посасывая нижнюю губу между зубами. – Нина, я ...

– Я не ненавижу тебя, Фиона. – Нина прямо смотрит на меня. – У тебя сложилось впечатление, что это так, но нет – . Она пожимает плечами, слегка улыбаясь уголками рта. – Я думаю, что ты мне вроде как нравишься, на самом деле. Я просто скептически относился к тебе.

Я твердо смотрю ей в глаза. – Потому что ты влюблена в него.

Она улыбается. А потом она начинает тихо смеяться. Она откидывает голову назад, качает ею и трет глаза.

– Нина ...

– Потому что я его Сестра , Фиона.

У меня отвисает челюсть. – Что ?!

– Ну, сводная сестра.

Я пристально смотрю на нее. – Подожди, ты же ...

“ Вернулась.”

Она тащит меня в тень деревьев, когда "Рейнджровер" с выключенными фарами медленно катится по грунтовой дороге. Он останавливается примерно в двадцати футах от меня и дважды мигает огнями.

– Это для нас. Пошли.

Я все еще ошеломлен, когда Нина тащит меня к внедорожнику. Олег кивает мне с водительского места, когда мы забираемся на заднее сиденье. А потом мы выезжаем—сначала по грунтовым дорогам, потом на шоссе обратно в город и подальше от мигающих огней.

И от Виктора.

– Он нашел меня восемь лет назад.

Пока мы едем, Нина смотрит в окно на город.

– Я был в детском доме в Санкт-Петербурге. Наш отец—это наша с Виктором связь—сумел бросить обоих своих детей. Виктор искал его, наверное, в поисках ответов. К тому времени он был мертв, но эти поиски привели его ко мне. Он перевез меня в США, и с тех пор я нахожусь здесь с организацией.

Я медленно качаю головой. – Ты его сводная сестра... - недоверчиво бормочу я.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. – Я люблю своего брата, Фиона. Но я не такой влюбленностью в него, - ухмыляется она. – Просто защищаю его.

Я стону. – О Боже, я такой засранец. Я действительно думал ...

– Да, - усмехается она. – У меня сложилось такое впечатление. И это я была с тобой сукой.

– Потому что ты присматривала за ним.

“ Всегда, - кивает она.

Машина въезжает через какие-то ворота в захудалый склад и зону отгрузки. Мы едем вниз, пока не добираемся до двух складов стоящих бок о бок с несколькими другими черными машинами, припаркованными перед входом. У парадных дверей двое мужчин с винтовками кивают, узнав Олега за рулем.

– Это наш удаленный офис, - объясняет Нина, когда мы выходим. – Прямо сейчас он используется для ...

– Эй, я ее знаю... – Я хмурюсь, когда вижу, как доктор Тургенева, женщина, которая помогла мне с лодыжкой, выходит из машины и заходит на первый склад.

Нина замолкает. – Виктор не был уверен, стоит ли показывать тебе это.

– Показывать мне что?

Она хмурится. – Пойдем.

Охранники расступаются перед нами, и Нина открывает дверь. Внутри есть небольшой офис и еще одна дверь.

– Нина, что это?

– Кое-что, что тебе нужно увидеть.

Она открывает следующую дверь, и мы заходим внутрь. Мгновенно мое сердце подскакивает к горлу. Большое пространство застроено чем - то вроде барака. Вдоль одной стены есть разделительные стены и ряды небольших, но уютно выглядящих кроватей и двухъярусных кроватей. С другой стороны, есть что-то похожее на кухню-кладовую с едой, со столами для пикника. Там также есть большой тренажерный зал в джунглях, качели, баскетбольное кольцо ...

И дети.

Мое сердце переполняется, когда я смотрю на то, что, должно быть, две дюжины детей разного возраста бегают по детской площадке, смеясь и хихикая друг с другом. Некоторые играют в баскетбол. Другие сидят за столом. Доктор Тургенева отрывает взгляд от маленького мальчика, перед которым она стоит на коленях, и машет мне.

– О Боже мой, - выдыхаю я. – Нина ...

– Сделка с землей, в которой вы помогли, - она улыбается и показывает на играющих детей. – Это будут его первые жильцы.

Я пристально смотрю на них. – Кто ...

– Спасенные от торговцев людьми.

Я вздрагиваю от грубого голоса позади меня. Я разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу со Львом, грубоватым, но невероятно красивым заместителем Виктора.

– Когда мы с Виктором были на улицах, когда мы были молоды, эта угроза всегда была за поворотом. Каждый ребенок на улице знал это. Страшила—Баба Яга—ждет, чтобы похитить тебя и затащить в какой-нибудь ад.

Мое сердце разрывается. Я поворачиваюсь и с тоской смотрю на детей, которые смеются и играют.

– Виктор не святой, – рычит Лев. – И я тоже. Но мы делаем все возможное, чтобы искоренить истинное зло в этом мире.

– Ты спас этих детей?

– Виктор это сделал, да, – хмыкает Лев.

Высокий мальчик, сидящий с группой детей постарше, смотрит на нас. Он вскакивает и подбегает, на его лице написано беспокойство.

– Мистер Нычков? – Лев поворачивается к нему. – Виктор. У него неприятности, да? – Мальчик говорит по-английски с сильным акцентом. Он поднимает айпад с “Последними новостями”, и изображение красивого лица Виктора заполняет экран.

Лев хмурится и кивает. – Da, Максим.

Рот мальчика сжимается. – Ты собираешься ему помочь?

– Да, - говорю я ледяным тоном. – Да, это так.

Мальчик кивает. – хорошо. Я хочу помочь тебе.

Лев улыбается и похлопывает его по плечу. – Ты можешь помочь ему, обеспечив безопасность других детей здесь, Максим.

– Нет, я могу сделать больше. Я умею стрелять.

Лев хмурится. – Тебе не нужно здесь ничего снимать, Максим.

Мальчик кивает. – Вернувшись в мой родной город, по-русски, мой отец… он работает на ответственного человека. Как ты говоришь... - он хмурится, подыскивая подходящее слово по-английски. – Мэр? Я могу попытаться найти его номер телефона ...

– О, святое дерьмо, - внезапно выдыхаю я.

Нина хмурится. – что?

– Он сказал, мэр... – Мое лицо бледнеет. – О Боже, это мой отец.

– Что это? – Лев рычит.

– Связь с Виктором, Друччи, все это – . Точки соединяются в моей голове. И вдруг я понимаю, что на всем этом написано политическое вмешательство моего отца. – Это мой папа дергает за ниточки, Виктор загнал его в угол. Но вся его профессиональная и личная жизнь состояла в том, что он учился выпутываться из углов.

Губы Нины сжимаются. – Я так и знала, - бормочет она.

Я смотрю на свои руки, соединяя кусочки. – Я сказал отцу, что в тот день мы едем на фабрику. Должно быть, он передал это Джои, который послал тех двоих за Виктором. Он, должно быть, знал о хрупком перемирии между ними. Я имею в виду, что он окружной прокурор. Но когда это не удалось ...

– Он стал безрассудным и использовал свои полномочия окружного прокурора, чтобы вызвать кавалерию, - лаконично заканчивает Нина.

Я киваю. – Да – . Я хмурюсь и снова смотрю на Нину. – В чем заключаются обвинения?

– Незаконное оружие, несколько случайных обвинений в азартных играх, похищение людей, шантаж, рэкет... – Она качает головой. – Та часть, которая не имеет смысла, - это выбор времени. Если у них было достаточно, чтобы заставить его сделать это раньше, зачем ждать и делать это сейчас? Мы всегда предполагали, что они следят за домом. Но Виктор ведет все дела либо через защищенную интернет-линию, либо за пределами участка, в другом месте. Даже если бы они рылись в нашем мусоре, они ...

– Дерьмо , – выдыхаю я.

– Что?

Мне плохо; тошнит, как будто у меня кружится голова.

– Я кое-что записал.

Лев угрожающе рычит. Нина уставилась на меня. – Ты что?

– Я ... я кое—что записал. Я бил в стену из-за того, что меня держали против моей воли, прежде чем... – Я густо краснею.

Лев тонко, но понимающе улыбается. – Все меняется, - рычит он. – Виктор знал?

Я киваю. – Он знал это. Однако он выбросил записки, которые я написал. Если бы они следили за домом ...

– Потом они принялись рыться в мусоре. Они, должно быть, нашли твои записи, и твой отец использовал это как основание для его ареста.

Я киваю. – Должно быть, так оно и есть.

Нина хмурится. – Но это все было бы просто слухами, верно? С юридической точки зрения?

– Это косвенные улики, да. Но этого достаточно, чтобы они начали выдвигать реальные обвинения.

Я чувствую холод и оцепенение. Я обхватываю себя руками, уставившись в пол. У меня звонит телефон. Я смотрю на него, как вдруг мое лицо озаряется. Звон—это сообщение от Зои-просто забавный gif с изображением кота, падающего в ванну, который мы любим посылать друг другу случайным образом. Но внезапно я понимаю, что мне нужно сделать.

Даже если это будет нелегко.

– Есть способ это исправить, - выдыхаю я. – Я имею в виду все это.

Лев хмуро смотрит на меня. – Как?

Мой рот мрачно сжимается. – Загнав моего отца в угол, из которого он не сможет выбраться.

Глава 17

Фиона

– Я не могу поверить тебе… тьфу !

– Я знаю, я знаю! – Я поворачиваюсь к Зои, бросая на нее умоляющий взгляд с заднего сиденья городской машины. – Мне очень жаль, хорошо? Я ненавидел лгать тебе, я просто... – Я вздыхаю. – Ты понимаешь, почему я не мог тебе сказать, верно?

Зои оглядывает салон роскошной машины, отделанный гравировкой на заказ, с кожаными сиденьями и хрустальными бокалами, уютно расположившимися в маленьком баре кадиллака. Она закатывает глаза. – Хм, прекрасно. Да.

У нас едва было время поговорить с тех пор, как я застала ее врасплох в ее квартире. Во-первых, она была в восторге от того, что я так внезапно “вернулась из Нью-Йорка”. Но когда я начала рассказывать ей настоящую историю, я была поражена, что она позволила мне даже затащить ее в машину. Но даже несмотря на то, что я могу сказать, что она злится на меня за то, что я солгала ей в лицо, я вижу, что моя лучшая подруга понимает это.

Она вздыхает. – Итак, Виктор Комаров. Тот Виктор Комаров?

Я киваю, краснея. – Ага.

– Так что, подожди, ты сейчас вроде как с ним?

Мой румянец становится глубже, а ее улыбка становится шире.

– Ой Бог Держу пари , твоему папе это нравится.

– Мне на самом деле все равно, нравится ему это или нет, - бормочу я. – Больше нет.

– Он действительно отдал тебя Виктору гребаному Комарову за долги?

Я киваю.

– Ух ты, какого хрена? Без обид, я всегда думал, что твой отец был...

– Подонок?

Она пожимает плечами. – Ну, да, немного. Но это что-то другое.

– Никогда не стоит недооценивать способность Томаса Мюррея бросать людей под автобус, чтобы продвигать свою собственную карьеру, - ворчу я.

– Итак, вы с Виктором…Я имею в виду, это похоже на влюбленность, или...

Я ухмыляюсь, все еще краснея.

– Фиона! - кричит она. – Ты плохая девочка!

– Зои…

– Скажи мне! Неужели ты наконец... - она поднимает брови. – Ты знаешь.

Я стону, когда румянец заливает мое лицо. – Это не похоже на... – Я прикусываю губу, ухмыляясь. Зои визжит рядом со мной.

– Да, мне понадобятся подробности.

– Этого никогда не произойдет.

– Да ладно тебе! Фиона, просто ...

– Отлично! Ладно? В другой раз? – Я лгу. – Мы можем вернуться к тому, чтобы освободить его из-под стражи полиции?

Ее лицо становится серьезным. – Хорошо, извини. Хорошо, просто скажи мне, что тебе нужно, чтобы я сделала. – Она хмурится. – Это что-нибудь противозаконное?

– Нет. – Я быстро качаю головой. – Мне просто нужны твои текстовые сообщения.

Она хмурит брови. – Эм... хорошо? Зои оглядывается по сторонам за окнами. – Эй, мы в твоем районе.

– Когда ты рассказала мне о том, что мой отец написал тебе...

Она поворачивается назад с открытым ртом. – Ого, ты же не... – Она моргает. – Черт , Фиона. Это холодно.

– У меня нет выбора, - бормочу я. – И он сделал то, что сделал.

Зои морщит лицо. – Давай, Фиона. Ты действительно хочешь туда поехать?

– Да, я знаю.

Она хмурится.

– Это действительно было, когда тебе было семнадцать, Зои? - тихо спрашиваю я.

Она отводит взгляд. – да.

Это отвратительно, но я также знаю, что это та пуля, которая мне нужна.

– Эти сообщения все еще у тебя?

Она кивает. – Да. Я постоянно делаю резервные копии всего. Ты же знаешь это. – Она поворачивается ко мне. – Ты на самом деле не делаешь то, что я думаю, что ты делаешь, не так ли?

– Шантажировать окружного прокурора и кандидата в мэры своим неподобающим текстом старшекласснице, чтобы заставить его снять обвинения с известного вора в законе Бравты? – Я слабо улыбаюсь. – Да, именно это я и делаю.

Машина останавливается перед домом моего отца. У меня есть пуля. Теперь пришло время проверить, достаточно ли я силен, чтобы нажать на курок.

– Фиона!? – Мой отец выбегает из гостиной, когда слышит, как за мной хлопает входная дверь. Мгновение он потрясенно смотрит на меня, прежде чем широко улыбнуться. – Что ты ... я имею в виду, ты здесь!

Я слабо улыбаюсь. – Да, папа. Я здесь.

– Это здорово, дорогая! Отлично!

Я хмурюсь. – А ты думал, где я была? Я имею в виду, что это ты послал копов в дом Виктора, верно?

– Ну, я так волновалась, дорогая! – Он быстро увиливает. – Когда они сказали, что тебя не было дома, я был в отчаянии! Нас повсюду искали люди!

Я хмурюсь. Его рубашка наполовину расстегнута. И у него на воротнике губная помада. Мои глаза закатываются.

– Ты совершили налет на дом человека, который держал меня, не нашел меня, и ты… что, пришел домой выпить коктейль или что-то в этом роде? – Я тихо шиплю.

– Коктейль? – заикается он. – О, нет! Нет, дорогая, я просто управляю операцией из своего офиса здесь!

Позади него в тускло освещенной гостиной я слышу звук падения и грохот. Затем женский голос ругается от боли.

Мой папа слабо улыбается. Я просто вздыхаю.

– Кто она такая?

– Она? – выпаливает он.

– Привет, алло? - кричу я ему за спину. – Ты можешь выйти, это только я. Я его дочь.

Секунду спустя девочка моего возраста с растрепанными волосами и в наполовину застегнутой блузке, спотыкаясь, выходит из гостиной, держа за пятки туфли.

– Эм, привет, - неловко говорит она.

Мой отец выглядит измотанным. Он быстро откашливается, пытаясь прикрыть свою задницу. – О, да, дорогая, это, э-э...

– Триша, – бормочет девушка.

– Да, Триша! Она одна из моих секретарш.

– Личные помощники, – выпаливает Триша.

– Привет Триша, – говорю я ледяным тоном.

Мой папа нервно хихикает. – Триша просто помогает мне с ... … этим...

– Найти меня? Отчаянная охота на человека?

Он быстро кивает. – Точно, да.

Я вздыхаю. – Вау – . Я качаю головой. – Клише просто не прекращаются, не так ли, папа?

Он хмурится, переключая дорожки. – Иметь взрослые отношения с другим взрослым по обоюдному согласию-это не преступление, Фиона.

– Хотя выглядит довольно неряшливо, чтобы спать с твоей секретаршей.

– Личный помощник.

Мои глаза снова скользят к ней. – Триша?

– Да?

– Я думаю, тебе пора идти.

– О, да, хорошо. – Она быстро проходит мимо меня, но останавливается. – Приятно познакомиться, Фиона. И поздравляю тебя с получением медицинской степени!

– Юриспруденция.

Она неловко улыбается. – верно. Ну, эм, пока.

Она выскакивает за дверь. Тогда остались только я и мой отец.

Я вздыхаю. – Тебе нужно освободить Виктора.

Он хмурится. – Мне что сделать?

– Тебе нужно освободить его и снять обвинения.

Мой папа хмурится, застегивая рубашку. – Этого не может быть, дорогая. Он известный криминальный элемент в этом городе. Этот арест - Важен для меня, особенно на выборах ...

– Год выборов! О, ух ты, я совсем забыла! - саркастически бормочу я. – Как я могла забыть!?

– А теперь, милая, послушай меня ...

– НЕТ , – огрызаюсь я. – Нет, теперь ты выслушаешь меня, хорошо? – Я тычу пальцем в своего отца. – Что у тебя есть на Виктора?

– Ну, это, э-э, это конфиденциально. Суд опечатан, и все такое ...

– Дело не в том, что он сделал —в одолжение для тебя? – Я хмурюсь. – Это также будет касаться и тебя. Так что я предполагаю, что это... – Я слабо улыбаюсь. – Рукописные заметки? Нашли в его мусоре?

Бледное выражение его лица говорит мне, что я права.

– Это косвенные улики, папа.

– Что ж, мы прибьем этим этого урода, - бормочет он.

– Не без показаний автора этих заметок.

Он тонко улыбается. – Как будто я этого не знаю? Милая, я знаю твой почерк. – Он делает шаг ко мне. – И я знаю, что ты выберешь семью над некоторыми... некоторыми… преступниками в любой день недели!”

Я качаю головой.

– Фиона, ради всего святого, ты собираешься стать адвокатом!

– Да, ты прав, - говорю я ровным тоном. – И к тому же чертовски хороший.

– Черт возьми, да, это так!

– Я отлично учился.

– Я знаю ...

– Отличные наставники.

– Я знаю это. Эй, я заплатил за ...

– И я обратила на все это внимание, - шиплю я. – Каждый нюанс, каждая деталь закона – Я качаю головой. – Папа, без моих показаний о том, что я имел в виду все, что написал в этих записках, у тебя нет дела. Ноль.

Его взгляд становится жестким. – И без моей щедрости, - ворчит он. – У тебя нет кредитной карты, нет дома ...

– Ты ошибаешься.

Он в замешательстве хмурится. Но потом вдруг он выглядит разъяренным.

– С ним ?! - возражает Он. – Ты не можешь быть серьезной!

– Это ты послал меня туда, - усмехаюсь я.

– Неужели он... о Мой Бог , Фиона! Милая!

– Обвинения, - говорю я тонко. – Ты их снимешь. Сейчас же.

У моего отца скрежещет челюсть. Его нос морщится, когда он смотрит на меня и вздыхает. – Я ненавижу это делать, Фиона.

– Что делать? – Но я уже знаю, каков его следующий шаг. Это та карта, которую я надеялся, что он разыграет.

– Если вы не дадите показания по делу, я назову это сговором. Я свяжу тебя прямо с этими обвинениями, дорогая. Не думай, что я этого не сделаю.

– Вот как ты это сделаешь? Правда?

– Ты не оставляешь мне выбора, милая, - он пожимает плечами. – Мне жаль, но это слишком большой шаг в моей карьере, чтобы просто позволить всему этому развалиться.

Я даю ему секунду. Потом я начинаю смеяться. – Хорошо, хорошо, думаю, мы сделаем это – Я возвращаюсь к входной двери и выглядываю наружу. – Заходи.

Я открываю дверь, и входит Зои.

Мой отец напрягается и хмурится: – Я знаю, что это такое.

– Ты?”

– ДА. Я этим не горжусь. Я бы... - он хмурится. – Я немного выпил. Но Зои, милая. – Он мило улыбается ей. – Ты взрослая женщина, и красивая. Ты должна знать, что мужчины могут немного увлечься твоей… ну, ты же знаешь, какой кокетливой ты становишься.

Я с отвращением закрываю глаза. Зои холодно смеется.

– Взрослая женщина?

– Тебе двадцать два, дорогая. Я имею в виду, что знаю, во что вы с моей дочерью здесь играете. Но этот скандал, я думаю, я переживу просто отлично. Я не женат, ты взрослый человек. Я вряд ли думаю, что избиратели стали бы ...

– И в последний раз, когда вы прислали мне отвратительные голые фотографии себя, мистер Мюррей?

Он замирает. – Я ... что ты имеешь в виду?

– Я сохранила их, - бормочет Зои – Все эти сообщения.

Он нервно оглядывает комнату. – Я ... я был пьян. – Он хмурится. – Вы знаете, у меня тогда были некоторые проблемы с алкоголем, из—за того, что моя жена умерла ...

– Не смей, блядь, - шиплю я, качая головой. – Не надо.

Мой папа нервно сглатывает. Он бросает взгляд на Зои. – Это было неправильно с моей стороны, ясно? Но ты была... – он сглатывает. – Сколько, э-э, тебе было лет?

– Она моего возраста, папа. - тихо говорю я. И это было пять лет назад. Нам было по семнадцать.

Его лицо бледнеет. – О Боже...

– Это не неудача, папа, - рычу я. – Это не та буря, которую можно пережить. Это то, что они называют убийцей карьеры. Это Энтони Вайнер, умноженный на десять. Отправка непристойных изображений и сообщений семнадцатилетней..

– Чего ты хочешь? – он выпаливает. – Деньги? Работа? Назови это, серьезно.

– Я уже говорила тебе.

Он тяжело дышит, выглядит потным и испуганным. – Фиона, я не могу просто ...

– Да, - мрачно говорю я. – Ты, черт возьми, вполне можешь.

Мы смотрим друг на друга через всю комнату. Я бы сказала, что в этот момент я знаю, что наши отношения закончились. Но я думаю, что мы пересекли этот мост некоторое время назад. И конечно, когда он заложил меня, чтобы расплатиться с долгом.

– Все обвинения снять, - тихо говорю я. - Ты даже можешь остаться в качестве окружного прокурора. Ты можешь баллотироваться в мэры, если хочешь, мне действительно насрать. Но если ты еще раз хотя бы взглянешь через забор Виктора, я сделаю и это просочится. Понял?

Мой отец молчит. Он мрачно смотрит на меня.

– Из тебя получится чертовски хороший адвокат, не так ли?

– Да, это так.

Я поворачиваюсь, беру Зои под руку и иду к двери.

– Я буду в участке через десять минут. Если он не свободен и не ждет снаружи, твоей карьере конец.

Дверь за мной захлопывается. Тогда на улице только мы с Зои. Я делаю глубокий вдох воздуха. Меня всю трясет, но я также чувствую себя более живой, чем когда-либо прежде. Я чувствую себя свободной.

– Ладно, эта новая Фиона "я переспал"? – Зои ухмыляется мне. “Это гребаный задира .”

Глава 18

Виктор

Дверь в камере за моей спиной с лязгом открывается. Я закрываю глаза и делаю вдох. Я жду одного из двух, потому что есть только две вещи, которые случаются с такими мужчинами, как я, когда они прикованы в этой комнате.

Во-первых, либо гораздо более крупное государственное учреждение приходит, чтобы поднять дело на более высокий уровень. Это означает федеральные обвинения, тюрьму строгого режима и, вероятно, пожизненное заключение за решеткой без шансов на условно-досрочное освобождение.

Другой вариант не намного лучше. Потому что второе, что происходит с криминальными авторитетами моего уровня, когда они сидят в тюрьме, - это то, что соперник узнает, что они здесь. И это означает, что охраннику платят, а какой-то парень, уходящий на всю жизнь, в любом случае зарабатывает немного комиссионных наличными за то, что я подставляю свою шею.

Я слышу приближающиеся шаги и жду. В любом случае, это конец. Я знаю, что бизнес пойдет хорошо. Ему это не понравится, думаю я с ухмылкой. Но Лев возьмет верх. Он научится дипломатии и будет отличным начальником. Он также продолжит наши операции против торговцев людьми. У него есть все документы и планы, и Нина будет там, чтобы помочь.

Я качаю головой, когда думаю о своей сестре. Жаль, что у меня не было с ней больше времени. Жаль, что у меня не было больше лет, чтобы узнать ее и создать воспоминания. Но она тоже справится. Она сильная—может быть, даже сильнее, чем я. И умная. Если Лев скажет "к черту все", она следующая взойдет на трон.

Мои мысли возвращаются к Фионе, и мой пульс тяжело бьется. Это могло занять у меня всю мою жизнь, а могло продлиться всего несколько недель. Но я нашел женщину своей мечты. Я любил ее и сделал своей. Если это конец, я мог бы прийти в ярость от того, что у меня было так мало времени с ней. Или я мог бы думать об этом небольшом времени как о целой жизни.

Я медленно выпустил воздух. Может быть, Нина была права. Может быть, меня отвлекла Фиона—возможно, я слишком ослабил бдительность, вот почему я был ошеломлен. Но снова провести эти несколько недель с ней—полностью моей, в моих объятиях? Я бы все равно это сделал.

– Комаров.

Это голос охранника. Я напрягаюсь, ожидая, в какую сторону это подует. Либо он дает мне знать, что здесь ФБР, либо он “выходит покурить”, когда дверь моей камеры открыта, чтобы какой-нибудь псих пришел и порезал меня. Я прикован к чертову столу и полу. Несмотря на мой размер, это не будет большой борьбой. Но я напрягаю мышцы на всякий случай, если это второе.

Возможно, это не будет большой дракой. Но я не отступлю и, блядь, не умру.

– Комаров! Виктор!

Я хмурюсь, открывая глаза. – что? – Я рычу.

Парень усмехается. – Господи, у тебя там, в России, блядские манеры?

– Не совсем.

Он подходит ко мне. Он не уйдет. Это значит, что меня не трахнут. Просто уберут на всю жизнь. Он наклоняется ко мне сзади. Внезапно я в замешательстве хмурю брови, чувствуя, как он расстегивает мои кандалы на лодыжках.

– Что ты делаешь?

– Заткнись на хрен.

Он встает и подходит к передней части стола, к которому я прикован. Он смотрит на меня и качает головой. – Знаешь что? Иногда дерьмо в этом городе воняет так сильно, что даже Я чувствую его запах. И позвольте мне сказать вам кое-что, это о многом говорит.

Я вопросительно смотрю на него.

– Ты выкрутился, придурок.

Мой разум немеет. Он протягивает руку через стол и расстегивает мои кандалы.

– Я что?

–Соскочил , ты, русский ублюдок. Обвинения были сняты.

Я пристально смотрю на него. – Это что, шутка?

– Я что, блядь, смеюсь? – Он хмурится. – Этот наш чертов либеральный окружной прокурор снял с тебя обвинения. Какая - то формальность или еще какое-то дерьмо.

Окружной прокурор. Томас. Мое сердце начинает бешено колотиться. Я не знаю, как она это сделала,или откуда я знаю, что это была она. Но в глубине души я знаю. Это Фиона. Моя улыбка становится шире, когда мой пульс учащается.

– Я, блядь, не знаю. Если бы это зависело от меня, мы бы просто повесили тебя, - бормочет охранник.

– Что ж, тогда, полагаю, я рад, что это зависит не от тебя.

Он пристально смотрит на меня. – Убирайся нахуй отсюда, Комаров.

– С радостью.

Я встаю, поворачиваюсь и выхожу из камеры. Полицейский в форме снаружи кивает головой, жестом приглашая меня следовать за ним. Моя охрана все еще начеку. Я все еще жду внезапного нападения или ножа в мою спину . Но этого не происходит. Мы идем по длинному коридору к двери с окном в ней. Коп отпирает ее, смотрит на меня и кивает.

– Выходи, сейчас же.

Я моргаю и оглядываюсь. Я хмурюсь. Неужели это действительно так просто? Фиона как-то уговаривает своего отца освободить меня, а я просто... ухожу?

– Ты меня слышал?

Я бросаю взгляд на полицейского. – Я слышал тебя. Мне просто любопытно ...

– Виктор!

Мое сердце колотится в груди. Моя голова резко поворачивается, и когда я вижу безумно выглядящую, великолепную рыжую, бегущую через тротуар ко мне, я ухмыляюсь. Я выхожу из тюрьмы и бросаюсь к ней. Мы падаем вместе, мои руки крепко обнимают ее, а мой рот прижимается к ее губам. Она стонет мне в губы, всхлипывая, целуя меня снова и снова.

– Что… как... – Я стону ей в рот. – Как ты...?

– Потому что я чертовски хороший адвокат, - она пожимает плечами. – Или, ну, я буду.

Я ухмыляюсь. – Да, ты это сделаешь.

Она лучезарно улыбается мне, заключенная в мои объятия. – Я не знаю, нанимаете ли вы, но ...

– Я мог бы, знаешь ли... – Я улыбаюсь. – Потянуть за какие-нибудь ниточки.

– О боже, - саркастически восклицает она. – Для маленькой меня?

– Я уверен, что мы могли бы договориться, - жадно рычу я.

Фиона улыбается, снова целуя меня.

– Я не могу поверить, что ты справился с этим, printsessa .”

Она загадочно улыбается. – Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть.

Я хмурюсь, пытаясь понять это в данном контексте. Но Фиона только пожимает плечами. – Я буду честна, Нина сказала это. Честно говоря, я на самом деле не испытываю никакого интереса к шахматам.

Я стону сквозь смешок. – Вы с Ниной теперь друзья?

– Ага. Она великолепна.

– Боже, помоги мне.

Фиона хихикает, когда я наклоняюсь ближе, чтобы снова поцеловать ее. Но потом я отстраняюсь. – Ты не интересуешься шахматами? Как это возможно?

– Я не знаю, я просто не понимаю этого. Я имею в виду, я знаю, как в это играют. Просто никогда... - она пожимает плечами.

– Что ж, я тебя научу.

– Ты мог бы... – Она наклоняется ближе, ее тело прижимается к моему. – Или ты мог бы потратить еще немного времени на преподавание Других вещей ...

Я глубоко рычу. – Я надеюсь, что твоё расписание чистое

– Это так, - шепчет она.

– Я люблю тебя, Фиона, - рычу я ей в губы. – Я имею в виду, что я влюблен в тебя. Просто чтобы ты знал.

Она сияет, ее руки скользят по моей шее. – Просто чтобы ты знал, - шепчет она. Она смотрит мне в глаза. – Я тоже в тебя влюблен.

Наши губы горячо прижимаются друг к другу. Я целую ее глубоко, смело и так, словно никогда ее не отпущу.

Эпилог

Фиона

Мои пальцы вцепляются в простыни.Я дрожу в предвкушении. Позади меня я слышу, как открывается дверь, и мое сердце бешено колотится. Я моргаю за шелковой повязкой на глазах, чувствуя, как под его взглядом у меня по коже бегут мурашки. Даже не видя его, я чувствую на себе его взгляд. Я чувствую, как он сжимает челюсти, и представляю, как его член утолщается для меня.

Если это была Россия, я мог бы к этому привыкнуть.

Это мой первый раз здесь, и Виктора впервые с тех пор, как он уехал много лет назад со Львом. Мы осматриваем достопримечательности—это душераздирающе и невероятно видеть улицы и гетто, где человек, которого я люблю, в детстве боролся за выживание. Но мы также здесь по делу.

Два предприятия.

Виктор здесь для того, чтобы занять официальное кресло в совете Братвы. Его лидерство в управлении интересами Кашенко в Чикаго все эти годы не осталось незамеченным высоким столом. И они вознаграждают его за это своим голосом. Мы, конечно, все еще будем жить в Чикаго. Но для меня огромная честь быть приглашенным за стол в любое время.

Другой бизнес-это наша более законная сторона вещей. Это была бы некоммерческая организация "Освободи их", которую основал фонд Виктора. Я участвую в большинстве повседневных операций вместе с Ладой Тургеневой, и на данный момент мы спасли триста девяносто шесть детей от тюремного заключения и худшего. Мы открываем новый офис здесь, в Москве, в котором будет работать еще одна команда юристов/врачей.

Организация "Освободи их" была признана одной из наиболее эффективных действующих некоммерческих организаций по борьбе с торговлей детьми. Нам не нужно афишировать, что полезно, чтобы Братва работала за кулисами в нашей команде. Когда вы можете выяснить, откуда берутся эти куски человеческого мусора, и послать команду безжалостных русских убийц для “переговоров", все становится чертовски эффективным.

Вернувшись домой, мой отец в итоге одержал победу. Или, по крайней мере, победа, пока она длилась. Он вошел в книгу как человек, который должен был убить Джоуи Друччи за заговор с целью убийства. Я не знаю, как, черт возьми, он получил это, не выдав себя, но он сделал это. В конце концов, вылезать из углов-это то, что мой отец делает лучше всего.

Однако устранение Джоуи не помогло ему в долгосрочной перспективе с выборами. И на самом деле это был его последний поступок в качестве окружного прокурора. Через месяц после того, что произошло той ночью с освобождением Виктора, стажер выступила с обвинениями в неуместных ухаживаниях, текстах, фотографиях и всем таком против моего отца. Что еще хуже, она была интерн старшей школы .

После этого шансы моего отца стать мэром упали до нуля. Но это была наименьшая из его проблем после того, как он был уволен с поста окружного прокурора. Гражданское дело с девушкой и ее родителями находится на рассмотрении, но даже если он выйдет без тюремного заключения, ему определенно грозит лишение адвокатской лицензии.

С одной стороны, то, что моего отца уволили и выставили на всеобщее обозрение за то, каким подонком он был, как бы сняло угрозу сообщений Зои. И с этим, рычагом, чтобы держать его подальше от Виктора. Но с потерей работы и всем прочим это больше не беспокоило его.

И в настоящее время у меня нет никаких забот в мире, кроме как ждать, чтобы увидеть, где Виктор прикоснется ко мне в первую очередь. Поскольку наши дела здесь закончены, у нас есть последняя ночь перед тем, как мы полетим домой. И я намерен наслаждаться этим.

Я задыхаюсь, когда чувствую, как он опускается на кровать позади меня. Его дыхание дразнит мое обнаженное бедро, затем мою задницу. Я хнычу, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Мое возбуждение растекается у меня между ног, и я чувствую, какая я мокрая в предвкушении.

– Виктор, пожалуйста , – хнычу я.

– Жадная девчонка , – шепчет он мне на ухо. Я стону, когда его рука скользит между моих бедер. Его палец слегка касается моих губ, и я слышу, как он хихикает. – Почувствуй, какая ты чертовски влажная для меня.

Я стону, когда его палец погружается в меня. Он поглаживает его внутрь и наружу, а затем отстраняется.

– А теперь попробуй, какая ты сладкая.

Я тихо всхлипываю и открываю губы. Я засасываю его палец внутрь, пробуя свою собственную сладость. Я слышу, как он рычит, а затем двигается позади меня. Его дыхание снова на моей заднице. Затем его язык скользит по моим губам. Я кричу, отталкиваясь—отчаянно нуждаясь в большем.

Он стонет в меня, проводя языком вверх и вниз по моей киске от клитора до самой попы. Он заставляет меня извиваться и умолять, задыхаясь, о большем, пока у меня не поджимаются пальцы на ногах. Он, наконец, сосет мой клитор губами, и я стону от удовлетворения. Его язык безжалостно кружит по моей пульсирующей кнопке, пока внезапно я жестко не кончаю .

Я мечусь на кровати, упираясь ногами в простыни. Удовольствие взрывается во мне, заставляя меня задыхаться и стонать. Но едва я спускаюсь с высоты, как чувствую, как он подходит ко мне сзади. Он наклоняется над моей задницей и погружает головку своего члена между моих губ. Я стону от удовольствия, когда Виктор вонзается глубоко, садясь на меня сзади.

– О, черт, printsessa , – шипит он. Его член набухает во мне, пульсирует так глубоко. Его большие руки скользят по моей заднице. Он крепко сжимает мои бедра, когда выскальзывает, а затем снова погружается внутрь. Я кричу в простыни, нетерпеливо постанывая, когда Виктор начинает вонзаться в меня. Он знает, когда я хочу, чтобы это было медленно и дразняще. Но он также знает, когда мне нужно, чтобы он трахнул меня до подчинения. Сегодня вечером-последнее, и я жаждал этого весь день.

Он рычит, трахая меня, как дикарь. Мои ноги подкашиваются, и я утопаю в луже удовольствия на простынях. Виктор рычит, прижимая меня к кровати, когда он засовывает свой толстый член в меня и из меня, снова и снова. Мое тело сжимается и колышется, пока внезапно я не понимаю, что не могу это остановить.

– Виктор!

– Давай, детка, - стонет он. – Приди со мной, любимая. Прямо сейчас.

Он толкается глубоко, и я взрываюсь. Мой оргазм гремит в каждом дюйме моего тела. Мои руки скручивают простыни, когда я кричу в них. Виктор рычит и въезжает в меня. Он погружает каждый толстый дюйм своего большого члена в мою пульсирующую киску и отпускает. Я чувствую, как его сперма брызжет в меня, проливаясь глубоко туда, где ей и место.

Он заключает меня в объятия, прижимая к себе. Я стону от удовольствия, прижимаясь к нему. Я иду, чтобы снять повязку с лица, но Виктор останавливает меня нежным прикосновением.

– Ещё нет, printsessa , – тихо рычит он. Он встает с кровати. Я надулась, желая, чтобы он снова был рядом со мной. Но мгновенно он возвращается, его вес опускается на матрас рядом со мной.

– Ладно, снимай.

Я снимаю маску, моргая, пока мои глаза привыкают от темноты к яркому свету, должно быть, сотни мерцающих свечей, разбросанных по всему номеру.

– Вик ... – У меня перехватывает дыхание. Виктор сидит на краю кровати лицом ко мне. И в его руках маленькая черная коробочка.

– Что... – Я сглатываю. Мои глаза слезятся, когда они расширяются, мечась между коробкой и его лицом. – Что это такое?

– Я думаю, тебе следует открыть его и выяснить.

Я трясущимися руками тянусь за ним. Он прикреплен на петлях с одной стороны, с крошечной застежкой на передней части. Я расстегиваю застежку и медленно открываю коробку.

Мое сердце замирает.

Внутри, сверкая в свете свечей, находится сверкающее великолепное кольцо с бриллиантом. Я в шоке поднимаю глаза и понимаю, что он стоит на коленях на полу передо мной.

– Фиона Мюррей, - рычит он. – Когда-то ты был моим пленником. А потом я влюбился в тебя.

Я сглатываю, когда в уголках моих глаз появляются слезы счастья.

– Позволь мне сохранить тебя навсегда, printsessa , – тихо рычит он. – Позволь мне сделать тебя моей, навсегда. Выходи за меня замуж, Фиона.

Я едва осознаю, что бросаюсь в его объятия. Я кричу, слезы текут по моим щекам, когда я прижимаюсь своим ртом к его.

– ДА , – яростно шепчу я. – да!

– Хорошо, – усмехается он. – Потому что, если бы ты сказал "нет", я бы все равно тебя оставил".

Я смеюсь, слезы текут по моим щекам, когда я страстно целую его. Я крепко обнимаю его, оставляя его только для себя, навсегда и навсегда.

Оглавление

Джаггер Коул Выплата Долга Братвы

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Эпилог