Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра (СИ) [Zarylene] (fb2) читать онлайн

========== Глава первая. Песнь о довакине ==========

Звонкая песня малиновки раздавалась в заснеженной берёзовой роще, украшенной серебрящимся инеем. Несмотря на лёгкий морозец, солнце пригревало, ослепляло непривычной яркостью лучей, отраженных от снега, и вселяло в душу надежду на скорый приход весны. Под натиском света расступался холодный мрак недавно покинутых пещер.

С гор нас вела извилистая тропа, проложенная охотниками и паломниками. Рокот переговаривающихся меж собою камней на неровных крутых склонах предупреждал об опасности зазевавшихся путников.

В этих лесах и зимой, и летом рыскали хищники – свирепые медведи и злобные волки, сбивающиеся в многочисленные стаи. В тени сырых гротов дремали тролли, покуда усталый путник не потревожит их запахом походного костра. Ткали полотна из паутины огромные морозные пауки, ловящие в гибельные тенета, как зверей, так и людей.

Я шла, изредка опасливо оглядываясь – большинство медведей нынче залегли в спячку, разве что на шатуна нарвёшься, а вот оголодавших волков действительно стоило опасаться.

Впереди послышался шум падающей воды. Он летел сквозь дремлющий под белым покрывалом лес, перемежаясь с тихими колыбельными ветра. Я даже резко повернулась к спутнику, идущему позади меня в полном эбонитовом облачении и шлеме-маске, увенчанной короткими изогнутыми рогами. Она скрывала серую кожу узкого лица, рубиновые глаза, подобные ярко горящему огню. Мне казалось, что даже сквозь оттиск черного металлического лица я вижу тонкие эльфийские черты, острые уши, гриву длинных, пепельных волос, и обрамляющую губы короткую бороду. Настолько привычна была внешность моего друга и наставника по алхимии Эрандура.

Я, Джулия Октавия, ученица Коллегии Винтерхолда, и не просто рядовая студентка, а старшая над всеми остальными учениками! Так решили мастера, когда мне удалось спасти мир от Ока Магнуса, поработившего волю и разум талморского посла Анкано. Но то дела давно минувших дней, преданья старины скайримской. С той поры уже как-никак почти две недели прошло!

И большую часть этого времени, мы со жрецом и одной говорящей собакой, провели в поисках даэдрического артефакта, дабы избавить Нирн от того самого, вышеупомянутого пса. В итоге, цель была достигнута и даже, по моим подсчетам, с весьма приятным подарком в виде избавления от преследования со стороны даэдрических принцев, но последний намёк Клавикуса Вайла, что мой друг вовсе не тот, за кого себя выдаёт, поселил во мне новые сомнения. Хотя всю дорогу, я успешно делала вид, что всё в порядке: на моём уставшем лице, украшенном шрамами, совсем не возникало радости или намёка на улыбку. Кажется, я набралась от жреца его вечной унылой флегмы, что теперь и за мной волочилась подобно мокрому меховому плащу. Тяжёлому и с неприятным, фигурально выражаясь, душком. Верная поговорка ходит в нордских краях – «С кем поведёшься, с тем и надерёшься». Или как-то так.

– Айварстед, – коротко сказал Эрандур, перехватив мой очередной встревоженный взгляд. Умело вырезанные буквы надписи на деревянном столбе-указателе своевременно сообщали о том, что мы уже близки к месту отдыха. Всего два дня пешего пути от святилища Вайла. Ночевка в заброшенной хижине зимой – сомнительное удовольствие, скажу я вам!

Дорога вскоре вывела к окружившей поселение речушке, в которую из горной расщелины срывался шумный пенистый водопад. Течение неслось на восток, а двойное русло постепенно расширялось, теряясь за островком, прячущимся под снежным покровом.

Через реку был переброшен прочный деревянный мост с подпорками, а на другом берегу раскинулась большая деревня, по улицам которой в ряды выстроились деревянные нордские дома.

Я посмотрела наверх, чтобы попытаться увидеть вершину Глотки Мира – самой высокой горы Тамриэля, у подножия которой и приютился Айварстед, но взгляд упирался в облака, за которыми надежно скрывался пик. Слышала, что живут там какие-то очень мудрые старцы. Помудрее Авгура Данлейнского. Что, впрочем, ещё не доказано.

За мостом дежурил стражник, широко вышагивая поперек дороги туда-сюда. Похоже, несмотря на смягчившиеся морозы, патрульный замёрз. Накидка и щит с изображением скрещенных клинков свидетельствовали о его принадлежности именно к рифтенской страже, носящей цвета этого владения.

Увидев вооруженных путников без лошадей, страж остановился посреди дороги, изучая нас с придирчивым любопытством.

– Паломники? – спросил он, немного поразмыслив.

Эрандур избавился от глухого шлема и поспешил подтвердить догадку стражника:

– Мы совершили путешествие из самого Данстара!

– Что ж, добро пожаловать в Айварстед! Остановиться здесь можно в таверне «Вайлмир». Удачного… м-м… паломничества, – он отступил в сторону, а я вежливо покивала, поблагодарила и прошла мимо, высматривая вывеску таверны.

Впереди скрежетала пилами большая лесопилка, откуда слышался гомон рабочих. Мычала выпущенная погулять скотина, в загонах за плетеными оградками рылись толстые рыжие куры. Навстречу неторопливо двигалась женщина, несущая полную кадку воды. Она мельком глянула на данмера и пугливо опустила глаза. Меня даже не удивило, что в Рифте тоже властвуют предрассудки.

Таверна, почти теряющаяся на фоне горы, встречала нас неброской вывеской и тонким запахом жареного мяса, просачивающимся сквозь приоткрытую дверь.

В просторном безлюдном зале ярко горел очаг, от которого исходил почти невыносимый жар, а над огнем на вертеле медленно висела румянящаяся до корочки оленья туша.

– Добро пожаловать в Вайлмир! – приятный бас трактирщика разлетелся по таверне. – Располагайтесь! У нас есть свободные комнаты и совсем скоро будут подавать отбивные, приготовленные по моему особому рецепту!

Я под аккомпанемент урчания в полупустом желудке быстро направилась к стойке, за которой стоял высокий зрелый мужчина-норд в простой шерстяной рубахе. На его плече висело льняное полотенце с вышитой вязью красных узоров. Он поднял на меня светло-серые глаза, и приятное лицо с широкими скулами и квадратным подбородком озарила такая улыбка, будто он увидел айлейдскую королеву. Мужчина провел рукой по коротко остриженным русым волосам, прокашлялся и ещё раз поприветствовал меня:

– Чем могу служить такой обворожительной леди?

– Джулия Октавия, – я не сдержала ответной улыбки, протянула ему руку через стойку для привычного рукопожатия, но он мягко взял мою ладонь, перевернул её и слегка коснулся губами пальцев, словно принимал меня в богатом дворце, а не в простой деревенской таверне.

– Мне нужна комната… – искренне смутилась я, высвободила руку и полезла в кошель.

– Две комнаты, – добавил возникший за спиной Эрандур. Глядя на сияющие глаза трактирщика, и припоминая, что наши с данмером отношения закончились плачевно, не успев начаться, я возражать не стала.

– Не вопрос, у меня даже целых три свободных комнаты! – ухмыльнулся трактирщик, принимая плату в виде высыпанной из кошелька двадцатки. – Меня зовут Вилхельм, можете обращаться ко мне по любым вопросам.

Он быстрым движением собрал монеты, даже не пересчитав, и облокотился на стойку, важно подбоченившись. Некоторое время я ждала продолжения действия, но Вилхельм, судя по виду, ждал того же от меня.

– Хотелось бы получить ключи, – намекнула я норду, и он засмеялся.

– Увидел вас, леди Джулия, и совсем потерял голову! – сильная рука вытащила из-под стойки два металлических ключа.

– Я не леди, – тяжело вздохнула я, забирая ключ. Эрандур шагнул к стойке и недобро на меня скосился.

– Так или иначе, позвольте сопроводить вас в ваши покои, – Вилхельм обогнул стойку, напрочь игнорируя данмера.

– Которая из комнат моя? – жрец сделал слабую попытку привлечения внимания.

– Там! – норд махнул рукой на две закрытые двери слева от стойки, а меня повёл направо.

Я, пожав плечами, обернулась к другу, на лице которого проявился скепсис. В моей голове зазвучал его немой вопрос: «ты и трактирщик, серьёзно?»

Вилхельм оставил меня в комнате одну, и в благодарность я наградила его самой приятнейшей улыбкой, на которую только была способна. Дверь сразу закрыла на засов, чтобы не беспокоил. Но какой все-таки приятный мужчина! Обходительный, внимательный, симпатичный, если в профиль.

В комнате, к огромному удивлению, оказалась широкая двуспальная кровать, укрытая медвежьими шкурами. Разве что без дорогого вина и лепестков. Зато всего десять септимов!

Сложив оружие и вещи, я прислонила подозрительно веселый Ваббаджек к стене. Подарок лорда Шеогората глядел на меня смеющейся стороной, и я ухмыльнулась ему в ответ. Потом разместившись поперек кровати, улеглась отдохнуть и немного почитать книги с заклинаниями, пока жду особую оленью отбивную, но меня не покидало чувство, будто чего-то не хватает. То ли я привыкла к Эрандуру в одной комнате со мной, то ли к непрерывной болтовне Барбаса, бесследно сгинувшей в Обливион говорящей собаки лорда Вайла, что странно, потому как пёс мне до жути надоел.

В тишине процесс постижения магического искусства оказался намного приятнее. Углубившись в книгу о создании молний, я на некоторое время даже позабыла о том, что голодна, и о том странном намеке даэдра, что мучил меня всю дорогу.

Захлопнув книгу, перекатилась на спину и уставилась на изогнутые балки и оконца под потолком.

«Данмер, что мнит себя жрецом…»

Тактичный стук в дверь оповестил о прибытии ко мне вовсе не Эрандура, как я сперва подумала, а Вилхельма.

– Уважаемая леди Джулия! – прозвучал заискивающий голос. – Вы ещё хотите отведать моей особой отбивной?

– Да, – тихо ответила ему, а после спохватилась и крикнула погромче. – Да, конечно! Скоро приду!

Как легионер, услышавший команду «подъём!», я соскочила с кровати, принявшись скидывать с себя одежду. Ножные обмотки источали такой запах, что оставлять их посреди комнаты было бы преступлением. Переодевшись в платье, наспех продрала колтуны гребнем и убрала чуть отросшие волосы в незатейливое плетение, перевязав куцую косичку куском шнура, оторванного от рубахи. Всё равно слишком длинный. Порылась в рюкзаке, нашла уголь и, соблюдая максимальную осторожность, подвела глаза. Почерневшие руки вытерла о грязную рубаху, которую серьезно вознамерилась в ближайшее время постирать. Осталась самая малость – произвести хорошее впечатление на Вилхельма… Или на Эрандура?

Когда я вышла из комнаты в платье, очень надеясь, что глаза накрасила ровно, трактирщик тут же оказался подле меня, галантно протянув руку, и довел меня до стола, заботливо усадив на лавку. Под его сияющим взглядом хотелось глупо хихикать, но я до победного пыталась состроить скучающее выражение лица. Дескать, нашел, чем удивлять меня после лучших-то столичных апартаментов!

– Сейчас принесу ваш ужин, моя леди, – Вилхельм откланялся, отходя спиной вперед и не спуская с меня подозрительно влюбленного взгляда.

– Сколько? – спросила я.

– Угощу даром, – он медленно скрылся за стойкой и спустился на кухню, как раз, когда из комнаты напротив вышел данмер, обведя взглядом зал, опустевший очаг без оленьей туши и заметив меня, явно вырядившуюся для охоты за мужчиной. А я уже успела прийти к логичному выводу, что Вилхельм своей обходительностью хочет получить от меня далеко не деньги.

Эрандур избавился от лишней брони, заменив эбонитовый панцирь широкой рубахой. При этом ножные латы оставались на нём вместе с тяжелыми сапогами. Потеря вещей в предпоследнем походе сказывалась. Я знала, что он планирует в Рифтене купить у жрецов Мары новую рясу, чтобы снова облачаться, как подобает служителю богини.

Данмер сел по левую руку от меня и оценивающе вскинул тонкую бровь.

– Скоро принесут отбивную, – улыбнулась я. – Совершенно бесплатно!

– И почему я не удивлен? – меланхолично подметил он.

– Неужели ты доволен?

– Чем?

– Тем, что кто-то оказывает мне внимание, – решив не беситься от его привычной манеры отвечать вопросом на вопрос, прожгла друга самодовольным взглядом.

– Тебя сложно не заметить в пустой таверне, – парировал жрец. Это прозвучало как обидная насмешка, но, похоже, он вовсе не имел в виду, что я толстая. Пришлось мысленно себя успокоить.

Вилхельм довольно громко появился с кухни, неся в руках тарелку, кубок и бутылку вина. Я повернула голову, услышав его возглас:

– А вот и я! Надеюсь, вы не скучаете… – он оборвал себя, заметив со мной Эрандура.

– Нет, мы тут с другом, – с нажимом сказала я, – обсуждаем возможность попробовать отбивную.

И передо мной на столе оказалось серебряное блюдо с сочным куском жареного мяса, красиво разложенным вокруг печеным картофелем, порезанным на половинки, и зеленью. От блюда шел такой аромат чеснока и пряных трав вперемешку с олениной, что рот вмиг наполнился слюной.

– Мне то же самое, пожалуйста! – данмер поднял руку, привлекая к себе внимание, но то ли вновь был проигнорирован, то ли трактирщик просто никак не выразил того, что принял заказ. Вилхельм откупорил дорогое пряное вино, которое до этого мне доводилось пить в Солитьюде, и наполнил принесённый кубок.

– Что-нибудь еще? – его счастливый взгляд заставлял меня краснеть.

– Отбивную, – вмешался теряющий терпение жрец Мары.

– Придется немного подождать, – Вилхельм, глянув на данмера, вновь поспешил удалиться на кухню, оставив нас двоих в зале. Я проводила его глазами до стойки и вновь повернулась к столу, принявшись отделять от отбивной кусочек пожирнее.

– Неужели ты наметилась сделаться хозяйкой трактира? – ирония, обычно не свойственная Эрандуру, не смогла испортить аппетит.

– С чего ты взял? – вкуснейшее мягкое мясо, пропитанное пряностями, также не мешало разговаривать с набитым ртом.

– Только слепой не заметит этих взглядов, – недоверчиво прищурился жрец.

– Ой, только не говори, что ревнуешь. Не поверю, – говорила, продолжая отрезать от отбивной кусок за куском. – Да и какая из меня хозяйка трактира? Можешь себе представить?

– Могу и представляю, – пожал плечами Эрандур, изобразив на лице некоторое подобие улыбки. – Ты же, помимо всего прочего, еще и кухарка, так?

– И в этом нет ничего постыдного, – я подставила ему блюдо и столовые приборы. – Поешь. Видеть не могу твою кислую мину. И запомни – я смогу приготовить лучше!

– Нет уж, – он вернул мне еду, небрежно подвинув тарелку ладонью. – Надеюсь, что всё-таки дождусь своей порции.

Боковым зрением я приметила Вилхельма, наблюдающего за нами из-за стойки. По его огорченному лицу стало ясно – он видел, как я отказываюсь от его фирменного блюда с уверенным заявлением, что смогу сделать лучше. Глупо улыбнувшись ему, с удвоенной силой принялась поглощать картошку, но чуть не подавилась, услышав оглушительный грохот распахнувшейся двери. Бахнула несчастная дверь так, что по стене прокатилась мелкая дрожь, а сама она чуть не сорвалась с петель, принеся помимо посетителей порывистый поток сквозняка, всколыхнувший выбившуюся из моей прически прядь.

Я обернулась, узрев на пороге двух то ли бандитов, то ли искателей приключений, что суть одно – лазают по страшным непонятным местам, ищут клады или жертв, и спокойно им не живётся.

Нордка, закованная в стальную броню, сняла шлем и по её скрытым наплечниками плечам рассыпались черные, блестящие как вороново крыло волосы. Цепкий взгляд серых выразительных глаз окинул зал таверны, на мгновение застыл на нас и перекинулся на Вилхельма, забывшего слова приветствия. Она принюхалась к аромату мяса и её плотно сжатые губы растянулись в счастливой улыбке. Нордка была так красива, что даже я рот приоткрыла, вытаращив глаза на воительницу.

Следом за женщиной вошёл мужчина в пластинчатом тяжелом панцире. Он был на полголовы выше Вилхельма и почти на голову выше Эрандура. Воин избавился от шлема, украшенного по бокам подобием металлических крыльев, и поставил его на ближайший стол. Русые волосы легли на широкие плечи. Он обернулся, вскинув небритый подбородок с давнишней щетиной, тёплым взглядом обвел таверну и остановился на мне.

Молясь Шеогорату, что не покраснела от одного только вида этого красавца, я проглотила картошку, удерживаясь от восторженного вздоха. Бывают же идеалы мужчин на свете! На такого, я уверена, загляделась бы и каджитка, и орчанка, и аргонианка…

– Хозяин! – грозно и очень громко крикнул посетитель. – Накрывай на стол, да всех элем угощай! – после чего вывалил полный кошелёк монет на стол и несколько септимов покатились по лавкам и полу вплоть до очага. Вилхельм суетливо закрутился за стойкой, выискивая кружки.

– Это ещё кто такой? – поразилась я, не отрывая взгляда от дверей, пока Эрандур воровал с моей тарелки картошку.

– Не знаю, может, какой-нибудь герой Вайтрана? – без интереса отозвался жрец. Я вновь подвинула ему блюдо, и на сей раз друг не стал возражать. Тем более что внимание Вилхельма переключилось на других постояльцев, от наплыва которых он явно не страдал.

Скоро на нашем столе оказались две кружки пенистого эля, налитого с горкой. Не сдержав любопытства, я обернулась, чтобы увидеть, как норд пьет, запрокинув голову, и напиток стекает по усам и подбородку к шее. Рядом со мной Эрандур начал пить только ради того, чтобы никого не обидеть. Он почти всю жизнь прожил в Скайриме и о нравах нордов знал не понаслышке, а вот с выпивкой не так давно покончил.

Тарелка со второй отбивной для данмера и слегка подгоревшей картошкой вскоре тоже опустилась на столешницу.

– Приятного аппетита, – дежурно пожелал жрецу Вилхельм и радушно обратился ко мне. – А вам, моя леди, понравился мой особый рецепт, а то я слышал будто бы…

– Перестаньте, – оборвала его, устав слушать заискивания. – Зовите меня просто Джулия, никаких титулов у меня нет.

– А как же героиня Данстара… – поспешил напомнить Эрандур, как нарочно. Глаза Вилхельма округлились, а влюбленный взгляд зажегся с такой силой, словно кто-то раздул тлеющие угли его чувств.

«Ну, жрец любви!» – скрипнув зубами, подумала я, но не показала недовольства, невинно смотря на трактирщика и убирая прядь волос за ухо.

– Надеюсь, узнать о тебе больше… Джулия, – он мягко выдохнул моё имя, – но чуть позже. Мне нужно подать отбивные и картофель гостям.

Я кивнула, но не успела даже пожелать Вилхельму удачи, как дверь таверны снова распахнулась. Качеством петель, удерживающих её, можно было только восхититься. На сей раз гостьей оказалась прекрасная нордка с лютней в руке. Даже смертельный испуг, застывший на её бледном лице, не мог скрыть удивительной красоты. Она придерживала подол длинного крестьянского платья и бежала через зал таверны с пронзительным криком:

– Вилхельм! – в голубых глазах заблестели слезы, дыхание сбилось. – Призрак… Он вернулся!

– Сохрани нас Талос! Линли, ты видела его? – трактирщик побелел как полотно.

– Да, – выдохнула испуганная нордка, хватаясь за руку Вилхельма. – Он там! Ходит у кургана…

С интересом повернув головы, мы с Эрандуром вслушались в необычный разговор. То же самое, как я заметила, делали и искатели приключений. Норд перекинул ногу через лавку, встал и героически приосанившись, направился к трактирщику и Линли. Теперь мне на глаза попался и эбонитовый клинок в ножнах на его поясе, точь-в-точь такой же, как у Эрандура.

Жрец тоже развернулся и приготовился вмешаться, но красавец в латах заговорил:

– Не бойтесь, я смогу помочь вам избавиться от него. Меня зовут Эдриан. Я – довакин!

– Довакин? – глаза женщины округлились (впрочем, мои тоже). – Герой из легенд? Ты не шутишь?

Брюнетка подошла к своему спутнику и встала рядом с ним.

– Он уже побеждал драконов, поглощал их души. Я видела это, – твердо заговорила она. – С призраком мы тоже без труда справимся!

– Совладать с духами не так просто, – всё же вмешался Эрандур.

«Началось!» – я закатила глаза в предвкушении проповеди. Могли же спокойно отсидеться, не привлекая к себе внимания, попить эля… И куда его опять понесло?

– Если это неупокоенная душа, то необходимо выяснить причину и, возможно, изгнать её…

– А вы кто вообще? – довакин уставился на данмера с подозрением.

– Эрандур, скромный слуга Мары, – слегка кивнул жрец.

Поняв, что пора заявить о себе, лениво оторвала зад от насиженной лавки и подошла к сборищу у очага, непринужденно подцепив Эрандура под руку.

– И как вы собрались призраков изгонять без магии? – я осмотрела стальное снаряжение женщины и покачала головой. Её щеки вспыхнули и, судя по вытянувшемуся лицу, она едва сдержала возмущение, когда какая-то селянка начала высказывать ей о качестве снаряжения с видом эксперта. Зачарования на её латах не было заметно, как и на облачении Эдриана. Стало быть, против духов оно не подойдёт.

Довакин перевёл на меня взгляд, потом обернулся на покрасневшую спутницу.

– Лидия, она права…

– Джулия Октавия, ученица Коллегии Винтерхолда. Ну, и ещё героиня в некоторых местах, – я протянула довакину руку, но он только недоверчиво скосился на мою ладонь, явно не ожидая подобного жеста со стороны женщины. – Не хотите составить нам с Эрандуром компанию и разобраться с призраком?

========== Глава вторая. Тёмная сторона ==========

На улице уже стемнело, когда четверо искателей приключений вышли из таверны «Вайлмир» и решительно направились по указанному маршруту в поисках призрака. Эдриан возглавлял шествие, гордо приосанившись, подобно полководцу. Лидия твёрдо топала справа от него, держа руку на эфесе меча, готовая выхватить его в любой момент. Мы с Эрандуром плелись позади, время от времени переглядывались и скептически посматривали на новых знакомых.

Я замечала в них нечто вычурное, больше свойственное героям из эпических сказаний, нежели из реальной жизни. При попытке соотнести поведение довакина и его подруги с повседневностью, на ум приходили только Соратники, о которых мне восторженно поведал бард Свен.

– Эдриан, – я нарушила молчание первой, – а ты с Соратниками не знаком?

– Тренировался у них пару месяцев, – пробасил норд. – Ты их знаешь?

– Видела как-то раз. Издали, – картина прояснилась, и стало понятно, откуда в нём такая спесь.

– Так ты один из Соратников? – поинтересовался Эрандур.

– Нет. Я ушёл от них, – голос Эдриана поутих, когда мы приблизились к сугробу-кургану на холме. Два прямоугольных обледеневших хода, выдолбленных в камне, вели внутрь строения.

Вскинув руку, я призвала огонек над головой и заметила, под ногами наледь, образованную вечными сквозняками, пронизывающими круглый зал руины.

– Тут, надеюсь, нет спригганов, – прошипела я, припомнив остановку у Фолкрита.

Под укрытием каменного строения оказалось темно и жутко. Тишина и холод поселились среди покатых стен, соседствуя друг с другом. Кое-где висели сухие патлы бородатого мха. Под ногами похрустывали черепки древних разбитых урн, шуршали мелкие камни. По стенам перетекал холодный блик магического огня, перемежаясь с нашими размытыми тенями.

Довакин остановился, прислушиваясь.

– Тут никого, – заключил он. Я хотела было фыркнуть, что и так ясно, но за спиной с раскатистым эхом прогремел вопль:

– Джулия! Подожди!

Вилхельм догнал нас уже в кургане. Остановился, чтобы отдышаться, боязливо оглядел зал и светящийся шарик над моей головой.

– Я с вами! – выпалил он, переводя дыхание.

– Это слишком опасно, – предостерег его жрец. – Тебе лучше вернуться…

Лидия тихонько хмыкнула. Похоже, воительницу совсем не пугало то, что может встретиться внутри. Даже Эдриан, несмотря на всю героичность, выглядел осторожным. Присматриваясь к нему, я начинала понимать – не такой уж он и бесстрашный, каким пытался казаться в таверне.

– Я пойду, – Вилхельм ступил внутрь зала, но увидев огромную тень от магического света, вздрогнул и втянул голову в плечи. – Это моё дело прогорает из-за призрака. Я должен знать, что происходит и, если могу помочь…

Эрандур с надеждой обернулся ко мне, чтобы я попыталась увести отсюда трактирщика. Но у меня вовсе не было желания кокетничать с ним и переубеждать.

– Хорошо, пошли, – согласилась, поглядев на бледное перепуганное лицо Вилхельма. – Только держись за нами.

Довакин пожал плечами, прошёл вглубь зала, где обнаружилась чёрная, покрытая узорами металлическая дверь. Норд толкнул её, и одна из массивных створок открылась внутрь. Снизу потянуло затхлым воздухом с нотками пыли и сушёных трав.

Прежде чем шагать в полную темноту, я запустила в курган огонёк. Магия запрыгала вдоль лестницы, достигла небольшого холла, и в белом переливчатом свете проявились резкие черты иссушенного мертвеца: перекошенный безгубый рот, белесые ввалившиеся глаза, угловатые плечи с торчащими ключицами и проржавевший насквозь остаток нагрудного доспеха.

– Бояться нечего, – умозаключила Лидия, храбро отправившись вперёд. Я вытащила из ножен Сияние Рассвета и размотала ткань. Пусть думают о даэдрическом артефакте, что хотят, но меня он выручал уже не раз. К тому же, даже если мы не встретим призрака, в темноте может притаиться бешеный больной злокрыс, от которого можно с лёгкостью схлопотать большие заразные проблемы.

Лидия выглядела так, словно на своём веку таких курганов перевидала не один десяток и прекрасно разбиралась в драуграх. Она спустилась вниз, осмотрелась, вытащила добротный нордский клинок из ножен и перекинула со спины стальной щит.

– Да хранит нас Мара, – пробурчал за моей спиной Эрандур, подпалив факел.

– Что не так? – полуобернулась я.

– Нас слишком много. Мы потревожим покой мёртвых, – пояснил данмер, зловеще сверкнув глазами.

Вчетвером мы сошли по ступеням, остановившись подле драугра. В его скрюченных руках я разглядела тёмный меч, с гарды которого призрачным шёлком свисали нити паутины. Вилхельм мешкал на лестнице, нерешительно спускаясь следом, но оставляя себе шанс сбежать в случае чего.

– Уходите! – провыло глубокое эхо. – Убирайтесь прочь!

Я покрутилась перед драугром с клинком, выставленным перед собой, случайно чиркнула острием по стене, а жрец с факелом даже не шелохнулся. Довакина и Лидию напугать оказалось не так просто, как спускающегося по лестнице Вилхельма. Трактирщик принялся боком подниматься по ступеням, медленно переставляя ноги и придерживаясь за стену. Страх, обуявший меня всего на долю секунды, сменился любопытством, но от разгадки тайны призрака нас отделяли два коридора, тянущиеся от холла в противоположные стороны.

Послав магический огонек направо, увидела, как узкий коридор плавно поворачивает налево. Из черных квадратных ниш вдоль стен оскалились встревоженные светом, коричневые от времени черепа. От взглядов пустых глазниц, устремленных, казалось, только на меня, по спине пробежал неприятный холодок.

– Назад… – прошипело эхо, отражаясь от стен гробницы.

– Вперёд! – громко скомандовал Эдриан, обойдя меня. – Оно где-то там.

В его голосе, на первый взгляд уверенном, проскользнули нотки сомнений в правильности принятого решения, но драконорожденный упрямо шёл по коридору, заслоняя широкими плечами почти весь проход. За ним направилась Лидия, обеспокоенно покосившись на меня. Эрандур остался в холле, хмуро оглядев драугра и удаляющуюся героическую парочку.

– Иди чуть поодаль, – изрёк жрец тоном, не подразумевающим ответные возражения. – Не нравится мне здесь.

Я кивнула, обернулась на Вилхельма, возобновившего осторожный спуск по лестнице. Трактирщик нерешительно улыбнулся мне, но по перекошенному лицу становилось понятно, насколько ему страшно.

– Джулия, моя леди, неужели ты совсем не боишься? – полушёпотом спросил Вилхельм, преодолев, наконец, препятствие.

– Боюсь, – призналась я. – Только идиоты без страха заходят в такие места, но, зная слабости врагов, можно надеяться на победу…

– Это очень мудро, – восхитился трактирщик, следуя за мной по пятам.

– Это был первый урок, который я выучила у своего учителя.

Эрандур не заметил, что я с улыбкой смотрю на него, однако и Вилхельм, озирающийся в ужасе, тоже не понял, к кому именно обращены эти слова.

Пыльный воздух разрезала яркая вспышка молнии. Громыхнуло так, что у меня загудело в ушах. По коридорам гробницы прокатилось рокочущее эхо. Заклинание призрака ударило в стену, отколов от неё небольшой кусок камня, прямо над головой Эдриана. Довакин закричал, но вовсе не от ужаса – так ревут разъярённые звери, загнанные в угол. Из-за спины данмера я увидела, как довакин исчезает в коридоре за поворотом, и как следом за ним устремилась Лидия, воскликнув призывное:

– Стой!

Эрандур вернулся на несколько шагов назад и передал факел Вилхельму. Жаль, что руки несчастного трактирщика дрожали так, что он едва смог справиться с порученным ему делом. Огонь мелко затрясся вместе с перепуганным мужчиной.

– Оставайся здесь, – сказала я Вилхельму и, покрепче вцепившись в рукоять Сияния Рассвета, пошла, превозмогая парализующий ноги страх.

За поворотом коридор расширился, а в арочном дверном проёме покачивалась ощетинившийся шипами шар на цепи. Кажется, Эдриан, бросившись в бой очертя голову, снёс одну из установленных ловушек. Судя по реву, катящемуся по кургану подобно горному обвалу, далеко впереди довакин с кем-то сражался.

Я мчалась вприпрыжку, видя перед собой только часть тусклого коридора, слабо освещенного огнями жаровен, и спину бегущего Эрандура.

«Разве призракам нужен свет?» – отчего-то подумалось мне.

Данмер резко остановился. Я едва успела встать за ним и ухватиться за стену. Сбившееся дыхание резко перехватило спазмом, когда я увидела устроенную в недрах кургана алхимическую лабораторию – стол с бурлящей водой над горелкой, разложенные ингредиенты в чашках, развешанные пучки чертополоха, горноцвета и морозной мирьям. К терпкости трав примешивался стойкий дух чеснока в связках и свежей крови.

Сидящий на полу Эдриан душил уже посиневшего эльфа. Вытаращенные, сияющие красные глаза почти вылезли из орбит, рот исказился в последней попытке сделать вдох, взъерошенная голова запрокинулась.

– Эдриан, прошу тебя, – Лидия наклонилась к норду. – Он уже мёртв, хватит…

Довакин не разжимал хватки, шея мертвеца, казалось, становится всё тоньше, а костяшки Эдриана побелели от усилия.

– Остановись… – умоляла Лидия, но спутник её не слышал.

До моих ушей донёсся слабый хруст – шея эльфа все-таки сломалась, а может то был треск раздробленной гортани. От этого звука к моему горлу подпрыгнуло всё выпитое за вечер вино, но оторвать взгляд и закричать не получалось.

Лидия мягко дотронулась до плеча довакина. Он обернулся рывком, дёрнул на себя мертвеца. Я не решалась отвернуться, но с каждой секундой становилось всё сложнее смотреть на чересчур выпученные глаза убитого эльфа, которые выглядели так, будто вот-вот лопнут или выпадут из глазниц от давления. Лицо Эдриана, покрасневшее от гнева, стало безобразным. Образ красавца утонул под маской безумия и ярости, захватившей его сознание. Довакин не понимал, что происходит, не слышал, что ему говорят, не узнавал Лидию, которая отчаянно пыталась помочь.

– Уходи и уводи отсюда Вилхельма, – процедил сквозь зубы Эрандур. – Быстро.

Хотела поспорить, мол, а как же ты? Только до дрожи противный звук рвущихся жил на фоне тяжёлого дыхания убийцы погнал меня прочь по коридору, обратно к трактирщику. Меня шатало, а оскалы черепов в нишах превратились в жестокие сардонические ухмылки. В провалах костяных глазниц магический огонек проскальзывал, вырисовывая очертания фантомных сверкающих глаз и наслаивая на мёртвые лица образ задушенного эльфа.

«Беги!» – безмолвно смеялись черепа. И я бежала, гонимая их взглядами, хватаясь за стены, пока не врезалась в трактирщика и не упала в его объятия. Вилхельм выронил факел, со стуком упавший на пол.

– Что?.. – проговорил трактирщик, увидев, в каком я состоянии.

Мне не хотелось рассказывать, как легендарный герой утратил разум и кого-то убил. Возможно, даже невиновного. Горло сдавило спазмом тошноты, но я смогла невнятно сказать:

– Уходим отсюда. Пожалуйста.

Придерживая меня за плечи и постоянно оборачиваясь, Вилхельм вывел меня из кургана.

Холодный воздух и ветер ударили по лицу, очищая затуманенный взор. Я упала на колени, наскребла в горсть налетевшего в зал снега и потёрла пылающее лицо. Умыла глаза, силясь выгнать из разума отпечатавшийся образ.

– Это был призрак? – Вилхельм присел на колено рядом со мной и мягко положил ладонь на плечо.

– Не знаю, – я принялась нервно заматывать сияющую рукоять артефакта лоскутом ткани. Ритмичные движения подействовали успокаивающе. Я встала, натянула на лицо неестественно широкую улыбку, почти гримасу, и победно убрала меч в ножны.

– Думаю, твоему делу больше ничего не угрожает! – обратилась к трактирщику, цепляя его под руку.

Он подозрительно покосился и накрыл мою ладонь своей.

– А где же тогда довакин и… – нерешительно спросил Вилхельм.

– Они там, исследуют, – безмятежно выпалила я, уводя мужчину из кургана. – Скоро вернутся и всё расскажут, я думаю.

Трактирщик не стал противиться тому, что его буквально выталкивают из опасного места, назад в тепло таверны, а меня будоражил страх за Эрандура. Что если довакин посчитает жреца угрозой и голову ему оторвёт? Может быть, он уже его убил? Что в таком случае я буду делать?

– Вилхельм, мне нужно побольше вина, – поглядев на мужчину, поняла, что в вопросе выпивки он со мной солидарен.

– В погребе есть бочка, – прохрипел трясущийся трактирщик, впервые почувствовавший себя искателем приключений.

До крыльца «Вайлмира» мы почти добежали. Дверь таверны для меня была всё равно, что маяк для потерявшегося в океане фрегата. А очаг и тепло стали той самой тихой гаванью, в которую я вернулась после неистового шторма.

Мы с Вилхельмом сели на ближайшую лавку – за тот стол, где ещё осталась отбивная, поданная Эдриану и Лидии. Некоторое время я безучастно пялилась в очаг, силясь разъяснить произошедшее для себя самой.

Довакин должен быть спасителем от драконов, если я правильно поняла нордские легенды. И в противоположность вспоминалось его перекошенное лицо и пустой, как у мертвой рыбины, взгляд за мутной пеленой содеянного зверства. На что же ещё способен этот человек?

Линли несмело подошла к нашему столу и остановилась рядом, не решаясь говорить.

– Так, ну ладно, – прокашлялся Вилхельм, хлопнул по коленям и пошел к стойке. – Надо выпить и… столешницы протереть.

Я зажмурилась, сделала глубокий вдох и мысленно оставила произошедшее позади.

– Линли, – обратилась я к барду. Женщина не переставала беспокойно глядеть на меня. – А призрак, которого ты видела, он нападал на жителей деревни?

– Хм, – пухлые губы нордки сжались в линию, – не думаю. Просто появлялся вечерами у кургана, выл и пугал всех. Мы боялись подходить ближе, думали, что прогневали дух какого-то предка.

– А призрака-то, похоже, и не было, – горько усмехнулась я, пытаясь не думать о запечатлевшемся в памяти лице убитого.

– Как не было? – Вилхельм замер за стойкой с откупоренной бутылкой пряного вина. – А что же тогда произошло…

– Некромант, – почему я так сказала, не знаю. В голове за время путешествий сложилась упорядоченная схема: происходит что-то необычное – виноваты некроманты. После этого ответа никто не задавал лишних вопросов. Обычно местные ужасались или начинали понимающе кивать и скоро успокаивались. Вилхельм тоже воспроизвел ожидаемые движения.

– Теперь всё ясно, – высказал он. – Понятно, почему злодей поселился среди мертвецов… Это он тебя так напугал, Джулия?

– Да, такие чары. Заклятие страха. Попало в меня, – я поднялась с лавки, поглядела на обескураженную Линли, прикрывшую рот ладонью, и поплелась к стойке.

Вилхельм подрагивающей рукой разливал вино в жестяные кружки из-под эля. Самый оптимальный объем, чтобы прийти в себя. Бард присоединилась к нам и попросила кубок.

Мы выпили. Я осушила целую кружку вина в несколько крупных глотков, и меня повело в сторону. Терпкая вяжущая сладость вперемешку с крепким душком обволокла горло. Разговор между мной и Вилхельмом в присутствии Линли не клеился. Я даже не знала, с чего начать, и не понимала, почему выгораживаю Эдриана. Помнила, какая надежда вспыхнула в глазах барда, когда она узнала, кем является пришлый норд.

Дверь «Вайлмира» распахнулась, слабо стукнула о косяк и резко скрипнула расшатавшейся за день петлей. Эрандур и Лидия ввели внутрь довакина, поддерживая его под руки. Мужчина бормотал что-то несвязное и еле переставлял ноги.

– Дай ключ от свободной комнаты, – попросила я Вилхельма, и он медленно, не спуская глаз с вернувшейся в таверну троицы, выложил на стойку ключ.

– Первая дверь, – безжизненно выговорил хозяин. Я подхватилась и побежала открывать дверь.

– Уйди, – зашипел на меня Эрандур, но был проигнорирован.

Отперев дверь оставшейся свободной комнаты, я отошла в сторону, пропуская довакина вперед.

Данмер вышел, отобрал у меня ключ и положил на стол.

– Что происходит? – шепотом спросила я у друга и получила, как всегда неоднозначный ответ:

– Тебе лучше держаться подальше. Он сейчас опасен, – Эрандур наклонился ко мне так близко, что его колючая борода скользнула по моей щеке, словно он собрался меня целовать. – Отвлеки Вилхельма для его же безопасности. Я попробую разузнать у Лидии все подробности. Эдриан не в себе. Это как-то связано с его растущей силой, – быстро зашептал жрец.

– Как я должна отвлекать? – растерялась я, едва разобрав сказанное.

– Сама придумай, – короткий ответ не оставлял мне никакого выбора, потому что в нетрезвом рассудке крутилась только одна мысль.

Данмер отступил назад, уселся на лавку и, забрав со стола ключ, принялся нетерпеливо вертеть его в руках. Эрандур явно нервничал. Я прокашлялась:

– Бард! – нарочито пьяный голос удался как нельзя лучше. – Песню в честь героя, пораженного некромантским заклятием!

Линли ахнула, достала лютню из-за стойки и повесила её на плечо. Ловкие пальчики женщины пробежались по струнам, ударили пару раз, и она запела. Томный, приятный, но чуть подрагивающий голос полился по залу «Вайлмира», ведомый медленным перебором лютни.

– Герой он бесстрашный, он непобедим…

Я направилась к стойке, ловя на себе вопросительный взгляд Вилхельма.

– Так слушайте, норды, о славе его!

Покосившись на Линли, заметила, что глаза её плотно закрыты, а ресницы подрагивают, словно бард пыталась прочувствовать всё величие момента.

– Лишь кинешь ты клич, и придёт довакин…

Ох, знала бы она истину! Придёт и мокрого места не оставит.

– В ком вера сильна, а честь прежде всего!

Честь – быть безжалостным зверем и терять контроль?

– Изгонит он зло и врагов победит…

Огибая стойку, я только и думала о том, как бы этого героя самого не пришлось изгонять, чтобы спасти мир.

– И даже сквозь пекло пройдет невредим!

Или нам устроит Обливион в Нирне? Вилхельм хмурился, видя, что я становлюсь всё ближе и ближе.

– И доблесть его небеса озарит!

Мои руки нежно легли на плечи трактирщика, ладони скользнули вверх по шее, тревожа короткие волосы, Вилхельм прикрыл глаза, подаваясь вперед, прижимаясь ко мне.

– Наш герой, наш защитник, о довакин!

Перебор лютни набирал скорость, мои губы соприкоснулись с губами трактирщика, ощутили жесткую короткую щетину и вкус недавно выпитого вина. Несколько ударов по струнам лютни, последний аккорд песни и поцелуй стал глубоким и жадным. Я повлекла Вилхельма за собой в комнату. Напоследок скосилась на жреца, уронившего лицо в ладони.

Руки Вилхельма спустились вдоль моей спины и властно стиснули мои ягодицы до того, как мы успели скрыться в комнате. В тишине внезапно завершившейся песни, я простонала слишком громко. Не хотелось даже глаза открывать лишний раз, чтобы не почувствовать неуместного стыда. Надо было сначала уйти к себе, переодеться обратно в платье и уже после приступать к соблазнению, а не действовать напролом.

Я на ходу отстегнула пояс с ножнами и кошелем, бросила вещи на пол, через голову быстро стянула верхнюю рубаху, ослабив только шнуровку у горловины. Вилхельм тоже скинул одежду, обнажив волосатый крепкий торс. От штанов и сапог ябыстро избавилась, оставшись в нижней рубахе и исподнем, и упала на кровать, маняще раздвинув ноги. Мужчина навалился сверху, принявшись покрывать горячими поцелуями мою шею. Чувствовалось, как сильно он возбужден. Вилхельм задрал мою рубаху и жарко поцеловал грудь, слегка укусив за сосок. Глубоко дыша в предвкушении первой в своей жизни случайной связи, я впилась ногтями в широкую спину Вилхельма и ничуть не жалела, что мне в голову пришел такой превосходный план. И даже хорошо, что жрец не предложил никакой альтернативы…

– Да… Эрандур… – в сладострастном запале выдохнула я, и на этой ноте всё сладострастие закончилось. Наступила гробовая тишина, мир вокруг буквально замер. Горячие ласки прекратились.

Вилхельм спрыгнул с меня так резво, словно внезапно осознал, что лежит верхом на корусе. Первые несколько мгновений я даже не поняла, в чём именно дело, но оскорблённое лицо норда, которого в постели обозвали именем другого мужчины, говорило красноречивее слов.

– Извини, я не… – попыталась невинно похлопать глазами, смутиться, но Вилхельм быстро оделся, подтянул штаны и почти выбежал из комнаты, так громко хлопнув дверью напоследок, что со стены свалился приколоченный гобелен.

Одернув рубаху, я рухнула на кровать, закрыв пылающее лицо прохладными ладонями.

Из зала таверны донёсся быстрый перебор струн…

========== Глава третья. Молниеносная алхимия ==========

Девятнадцатого числа месяца Восхода Солнца я медленно вышла из комнаты, боязливо осматривая зал таверны «Вайлмир». Вилхельм из-за стойки глухо и недовольно буркнул:

– Доброе утро. Завтракать будете? – дежурная фраза обдавала горечью неприязни после вчерашнего. И намекала, что скидок больше не будет.

– Картошку и кружку козьего молока, – я состроила напыщенную мину, задрала нос и, гордо развернувшись, заметила разместившегося за балкой Эдриана. У дальнего стола из-за широкой спины довакина блеснули волосы Лидии. Искатели приключений завтракали, и мешать им жуть как не хотелось.

Я развернулась на пятке, направляясь к противоположному столу.

– Джулия, доброе утро! – приветливый голос Лидии раздался на весь зал. Втянув голову в плечи, я обернулась и махнула рукой, мечтая поскорее отсюда убраться. Оправившийся от «некромантского заклятия» Эдриан практически повторил мой неуклюжий жест, быстро глянув через плечо.

Эрандур вышел из своей комнаты с книгой в руке. Видимо, он услышал возглас Лидии и понял, что я проснулась. Вопросов данмер не задавал, ничего не рассказывал и не пытался заговорить о событиях вчерашнего вечера. Только будто невзначай спросил:

– Тебе не нужно постирать вещи?

Возмущения по поводу таких высказываний я выразить не успела. До меня быстро дошло, что мой хитрый друг имеет в виду.

– Нужно, – закивала я, обернулась и увидела Вилхельма, идущего к столу с тарелкой и глиняной кружкой. Подойдя, трактирщик невнятно промычал: «Приятного аппетита» и удалился к стойке.

– А мы разве сегодня не поедем в Рифтен? – тихонько поинтересовалась я.

– Завтра, – также тихо ответил Эрандур.

– Почему задержка? Проблема с повозками?

– Отчасти. Деревенские не каждый день ездят в город. А до Рифтена без малого полтора дня пути, – пояснил жрец. – Да и спешить нам, если вдуматься, некуда.

– А как же письмо придворному магу? – я принялась за завтрак, но подсохшая картошка оказалась холодной и несоленой, а молоко отдавало кислинкой. – Хотелось бы побыстрее отделаться от задания.

– Скайрим опасное место. И совет магов понимает это не хуже, чем кто–либо другой, – в тоне данмера засквозили намеки, которые мне не нравились. И намекал жрец на то, что я сама выбрала путь в Солитьюд, игнорируя обязательства перед Коллегией.

– И мне бы хотелось, – Эрандур обернулся на довакина и Лидию, – провести обряд погребения для того данмера…

С трудом проглотив картошку и обильно запивая её молоком, я согласно произнесла:

– Хорошо, как скажешь, – хотелось прояснить больше подробностей о случившемся у Эдриана приступе безумия. Как верная последовательница Шеогората, я должна узнать, что за этим сокрыто.

Покинув насиженное место, подошла к Вилхельму, который опустил глаза и отвернулся. На лице трактирщика проступало смущение, которое он безуспешно пытался спрятать.

– Нужны две бадьи, мыло и тёплая вода, – коротко попросила я и добавила. – Для стирки вещей.

– Двадцать септимов, – Вилхельм поднял взгляд и тут же отвёл в сторону, что выглядело странно. После случившегося это мне должно себя вести подобным образом – тушеваться и стыдиться того, что ляпнула невпопад. И стыд меня действительно слегка обжигал, но больше перед собой, чем перед мужчиной, которого угораздило быть названным чужим именем.

– Мы всё оплатим при выезде. Завтра, – пообещала я, выдавив улыбку.

Получив бадью, направилась собирать вещи: ножные обмотки, нижнюю рубаху, штаны, исподнее – всё, что подлежало очистке после долгого похода. У жреца набралось примерно столько же и, кажется, он всерьез намеревался заняться стиркой сам. Мы замочили всё, что влезло в бадьи, в мыльной воде и оставили на некоторое время, чтобы походная грязь отделилась от ткани.

– В проточной холодной воде можно прополоскать, – наставлял данмер с видом опытной прачки.

Мы покинули таверну и свернули направо, к мосту. Перейдя через улицу, спустились на скользкий заснеженный бережок и поставили бадьи на тонкой каменистой каёмке у самой воды. Я достала одну ножную обмотку, поморщилась от запаха, наклонилась пониже и принялась энергично её полоскать, чтобы хоть немного отбить вонь. От движений стало намного теплее. Вот только руки онемели в холодной воде. Чувство стыда постепенно отступало. Ну, перепутала имя, с кем не бывает!

Эрандур стирку начинать не торопился: стоял и закатывал рукава рубахи. Показалось, что он стоит и наблюдает, оценивающе приподняв бровь.

– Что? – спросила я, резко разогнувшись и запястьем убрав прилипшие волосы с лица.

– Ты довольно яростно принялась за дело, – заметил друг. – Думал, ты хочешь послушать про Эдриана.

– Стирать тоже надо, – я отжала ледяную воду, разложила выстиранную обмотку на снегу и потерла ладони друг о друга, разгоняя кровь. – Так что же с ним случилось? Приступ безумия?

– Не совсем. Лидия сама толком не понимает, как это происходит, но придворный маг в Вайтране, изучающий драконов…

– А-а, Фаренгар! – я снова наклонилась и принялась полоскать вторую обмотку. – Знаю-знаю! Пытался заслать меня в какую-то руину…

– А пошёл туда Эдриан, где обнаружил скрижаль и стену с древним драконьим языком, перед этим поглотив драконью душу, – продолжал объяснять Эрандур, выбрав из бадьи вещь, в которой я опознала исподнее. – А драконы…

Не успела я разогнуться и положить обмотку на снег, как друг протянул мне предмет своего гардероба.

– У тебя так ловко получается, – подбодрил он с тонкой улыбкой.

– Прекрати так улыбаться, это злит… – призналась я, но исподнее взяла. Какая уже после всего пережитого разница?

– Так вот драконы, – с уже серьёзным хмурым видом продолжил Эрандур. – Они не просто так символ власти Империи. Это существа, рожденные править. А поглощение их душ чревато тем, что души могут взять власть над сознанием поглотившего.

– В смысле? – я вернула трусы другу, и он принялся с силой отжимать воду.

– Эдриана можно сравнить с камнем душ. Из камня душ может вырваться поглощенная душа и связать волю того, кто не знает, как с ней обращаться. Поэтому довакина и призвали Седобородые на Высокий Хротгар. Он должен уметь управлять своей силой, иначе последствия будут ужасны.

В течение реки опустилась моя рубаха. Призадумавшись над словами данмера, я методично полоскала одежду, не заметив, как на берегу столпились местные юноши и принялись тихонько посмеиваться. Когда до ушей донеслось приглушенное хихиканье, я распрямилась и обернулась к другу, заметив краем глаза и троицу румяных деревенских обалдуев.

– Что? Я что-то делаю неправильно?

Эрандур развернулся и рявкнул:

– Пошли вон!

Парней как ветром сдуло, но их смех слышался ещё некоторое время.

– Ты всё делаешь правильно, – уверил меня жрец. – Просто молодые люди углядели в твоих обычных действиях ну… – Эрандур ладонями показал округлость, – нечто двусмысленное.

– Тактичный как всегда, – я сунула ему в руки рубаху, чтобы не производил непонятных жестов. – Мог бы просто сказать, что они смеются над моей задницей!

– Да там не над чем смеяться, – выдал жрец, прокашлялся и отжал рубашку с такой силой, что вены на руках вздулись.

Меня бросило в жар. Понятно, что я не в его вкусе, но мог бы хотя бы скрыть правду. Да, приключения изматывают, и от былой аппетитной кухарочки почти ничего не осталось. Не скажу, что сделалась совсем костлявой, но стала гораздо тоньше, чем была. Стройнее, жилистее, сильнее. Лицо заострилось, а шрамы изуродовали щеку. Как же я мечтала избавиться от них, выучить самое сильное целебное заклятие и навсегда уничтожить страшные воспоминания о той ночи.

Судя по тому, как я переменилась в лице, и как резко угас мой пылающий злобой взгляд, данмер понял, что оскорбил меня.

– Я не имел в виду, что…

– Лучше молчи, – буркнула я, схватив штаны.

– А Вилхельм тоже… – вдруг вырвалось у жреца.

– Замолчи! – мне не хватало сдержанности, чтобы выслушивать его, да еще и снова погружаться в горькие мысли о себе и собственном несовершенстве. Штаны выскользнули из онемевших пальцев и едва не уплыли по течению. Я успела выловить их в самый последний момент.

– Вилхельм, – прорычала я, – убежал, когда я назвала его твоим именем! Он оскорбился, а я… Я хотела, как шлюха, просто переспать с ним, потому что ты сказал его отвлечь!

Услышав подобное признание, данмер отвернулся, аккуратно разложил мою рубашку на снегу и посмотрел на меня с толикой порицания.

– Не обязательно же было так. Я ни к чему тебя не принуждал, если ты решилась на это, то стало быть хотела. А Мара, между прочим, не одобряет отношения без чувств, – Эрандур заговорил тихо, тогда как я начала орать так, что над горами пронеслось эхо.

– Мне плевать, что она там не одобряет! Ты понимаешь или нет?! Я думала, после всего что мы пережили, хоть на одну минуту порадоваться, что кому-то небезразлична! Что кто-то видит во мне женщину и хочет её! Пусть не по-настоящему! Пусть на пару часов! И это неправильно… это жалко! И я себя ненавижу за это!

Наш скандал привлек внимание стражника, который остановился на берегу, внимательно оглядывая нас сверху.

– Всё в порядке? – спросил он.

– Ничего не в порядке! – огрызнулась я и, сдерживая слезы, отвернулась, чтобы прополоскать исподнее.

– Сдерживаться в своих желаниях порой может быть опасно, – произнёс жрец, жестом показав стражу, что всё нормально, и мы без него вполне способны разобраться в отношениях. – И ещё я, кажется, знаю, как тебе помочь.

Глядя на колышущуюся под водой ткань, вдруг подумала, что будет интересно узнать, какой способ Эрандур хочет мне предложить.

Завершив стирку, я вытерла слезы, шумно высморкалась в реку и поглядела на друга. Конечно, он бы не предложил мне какое-нибудь зелье или простой способ снятия напряжения, который у меня с Вилхельмом вчера не удался. Странный блеск в глазах выдавал появившуюся в хитрой данмерской голове идею на тысячу септимов, от которой я не смогла отказаться.

– Ну, и как же?

– Закончим дела и пойдем в курган. Тот «призрак», как я успел заметить, оставил кое-какие записи…

***

Недовольство у меня вызывали только два аспекта затеи – лезть в курган с драуграми в платье и возможность снова лицезреть задушенного эльфа. В остальном, нездоровое любопытство несло меня следом за Эрандуром по знакомым мрачным коридорам на крыльях жажды познания.

Жрец остановился в том самом зале, где довакин придушил хулигана в порыве дикой ярости. Я опасливо глянула под ноги, но тело оказалось уже накрыто с головой льняной тканью. Эрандур зажег погасшие за ночь жаровни магией. Огонь осветил алхимическую посуду, стол и ряды разноцветных флаконов с зельями, переливающихся всеми цветами радуги.

Осторожно обойдя убитого, я приблизилась к столу и подняла записи с расчетами. Сумбурно, непонятно, многое зачеркнуто, а почерк неровный, словно алхимик, высчитывая формулы, очень нервничал.

– Зелье фантома усиленное, – прочла я вслух и с интересом подняла взгляд на друга, который осматривал алхимическую посуду.

– Впервые слышу, – ответил он.

Я вчиталась – на пергаменте была начертана куча цифр и ни одного названия ингредиента. Видимо, алхимик знал составляющие наизусть, но не хотел ни с кем делиться открытием. Остальные записи я бегло просмотрела и не обнаружила ничего интересного. Эрандур, забрав со стола сине-фиолетовый флакон, откупорил пробку и осторожно понюхал.

– Это что-то незнакомое. Может быть, это то самое снадобье? Пахнет сладко.

– Если даже ты не знаешь… – меня забавляло, что он пытается таким дешевым трюком подбодрить меня. – Так, зачем мы здесь? Кроме… этого.

– Я понял, в чём твоя проблема, и знаю, как её решить, – уверенно выдал Эрандур. Я закатила глаза. Данмера моя реакция ничуть не смутила, он снова странно улыбнулся.

– Понимаешь, наша физиология такова, и в желаниях иметь связи с другими людьми, нет ничего постыдного.

Мои щеки постепенно принимали розовый оттенок, а на губах рождалась нервная улыбка. Я вдруг почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой, которой взрослые взялись объяснять, что такое половое созревание. Если мой дед, наплевав на все правила приличия, сразу рассказал мне не о пестиках и тычинках, а напрямик, то от жреца можно было услышать то же самое, но тонко и красочно завуалированного.

– Не скрою, – продолжил «лекцию» жрец. – Я и сам бы вступал в подобные связи, если бы не следовал учению Её Милости, которая неодобрительно относится к изменам и отношениям без чувств. Это противоречит постулатам смирения и терпения. Но при этом я всего лишь её смертный слуга и обязан жить так, как того требует богиня и моя совесть.

Я присела на стул и, как послушная ученица, положила руки на колени, продолжая слушать и кивать в такт его словам.

– Есть два способа…

– Хороший и плохой? – сдержаться не удалось.

Жрец нахмурился и, закупорив флакон, поставил зелье обратно на стол.

– Хороший и не очень хороший, – изрёк он, вновь повернувшись ко мне. А меня разве что от истерики не разрывало.

– Первый способ – алхимия. Есть особые зелья, даже яды. Но использовать их нужно с осторожностью. Слабые яды упадка сил, например.

– О! – я, радостно воскликнув, подпрыгнула на стуле от догадки. – Это противоположность зелью запаса сил?

– Верно. Даст ощущение утомления, но вызывает привыкание. Ты же знаешь, что с годами у алхимиков развивается иммунитет к ядам, если они постоянно с ними работают? Именно поэтому я и выжил после того вирулентного яда. Другой бы на моем месте не дожил до противоядия.

– Понятно, – я облокотилась на стол и подперла рукой голову. Многое начало проясняться и звучало не так уж плохо. Мне-то поначалу казалось, что друг выступит в роли свахи и попытается найти для меня постоянного мужа или жену. Эрандур пронзил меня строгим взглядом и скрестил руки на груди, продолжив речь.

– Это на самый крайний случай. Но есть и еще один способ. Лучше. Сильная магия, – он вдруг оживился, подошел ко мне и потянул на себя за руку.

– Что?.. Что ты делаешь? – засмущалась я, не ожидая таких активных действий с его стороны.

Данмер вывел меня на середину комнаты и поставил лицом к коридору и накрытому трупу. Подумалось, что сейчас будет происходить нечто пугающее, но это мне понравится.

– Встань так. Просто ровно встань, – Эрандур остановился за моей спиной, положив руки на плечи. – Расслабься. Что ты напряглась, как будто кол проглотила?

Я последовала его совету и выдохнула, опустив плечи.

– Глаза закрой, – продолжил жрец.

– Зачем?

– Ну ладно, глаза не обязательно. Они в общем-то даже понадобятся.

В конце коридора я разглядела мертвых зрителей в нишах. Их кажущиеся бездонными глазницы заставили меня нервничать. Сразу вспомнилась вчерашняя ночь и пережитый ужас. Бег по коридору и лицо Вилхельма в свете факела.

– Ты ведь уже прочла книгу о создании молний, так? – заговорил Эрандур, не убирая ладоней с моих плеч.

– Да, – сглотнув, отозвалась я.

– Значит, с теорией ты знакома?

– Да.

– Но ещё ни разу не пробовала сотворить чары?

– Нет, – отрицательно помотала головой и сделала попытку обернуться, но жрец удержал меня.

– А теперь вспомни всё, о чём ты читала.

И я закрыла глаза. Набрала в грудь воздуха, почуяв запах пыли и трав. Я читала о том, как управлять разрушительной стихией, как подчинять электричество и воплотить его на кончиках пальцев колючими молниями. Как податливо оно станет и как убийственно для врагов. Читала, что оно лишает магов сил. Что очень сильная молния обратит недруга в прах. Читала, что молния, как и пламя, начинается с искры, и помнила, что её нельзя применять близ воды.

– Что ты чувствуешь? – шепот Эрандура раздался над ухом, и я также шепотом ответила.

– Тепло в груди. Нет. Пониже. В самом центре живота.

– Это магия, не имеющая формы. Ни разрушительной, ни изменчивой природы у неё нет. Пока. Ровно до тех пор, пока ты не перенаправишь её, не придашь ей форму с помощью своей силы воли. Разрушение, восстановление и изменение зависят только от неё, – ладони Эрандура скользнули вдоль моей спины вниз и остановились на уровне пояса. – Вспомни всё, что ты прочитала о молниях, представь молнию, и сила внутри тебя отзовется.

Я поддалась его тягучему голосу, овладевшему моим сознанием ничуть не хуже, чем вампирский гипноз и медленно вытянула вперед правую руку, не напрягая мышц.

– Кисть остается расслабленной, как в случае в пламенем, – проговорил данмер, и его ладони заскользили вверх, снова на плечи и по руке, к сгибу локтя.

Вместе с его ладонью по венам устремилась жгучая острая сила, жаждущая найти выход из тесной клетки моего тела. Её оказалось больше, чем я могла удержать. И я злилась. На себя за былую слабость, на друга за тайны, на довакина и весь Нирн. И мой гнев воплотился на ладони.

Я распахнула глаза, вмиг ослепнув от яркой вспышки. Уши заложило грохотом, а по кургану разнеслось эхо оглушительного хлопка. В противоположном конце коридора из ниши выбило череп. Он, кружась, взлетел к потолку и со стуком упал на пол. Меня резко отшатнуло назад, и только Эрандур не позволил мне упасть.

Мы неловко столкнулись, но после в глазах потемнело, а колени подкосились. Некоторое время я сидела на полу перед трупом и видела только кружащиеся стены руины.

– А ещё при сотворении подобных чар, необходимо принимать устойчивую позу, – голос жреца донесся до слуха сквозь звон в ушах. Эрандур помог мне подняться и усадил на стул.

– У меня перерасход… – пробормотала я, осознав, что случилось. – Это моя… молная первия… порная мелвия… Первая молния? – язык предательски заплетался, как после бутылки крепкой браги, а сил больше ни на что не осталось.

– Да, верно. Потренируешься, и такое перестанет происходить. Я решил, что ты уже готова для достаточно сильного заклинания, которое сможет тебя спасти, если вдруг меня не будет рядом, – Эрандур пошарил по полкам и протянул мне откупоренный флакончик бледно-синего зелья. – Восстанови магию.

Я сгребла его и залпом опустошила, ощутив кислый привкус. Головокружение остановилось. Теперь даже не верилось, что мне каким-то образом удалось спасти Коллегию.

– То есть?! – вскинулась я, немного придя в себя. – Если бы я не разозлилась, ты бы и учить меня не стал?

– Разумеется, стал бы. А раз мои лекции тебя не воодушевили, я решил отвлечь тебя вот таким способом. И мне действительно нужна помощь с погребением. Просто всё сошлось одно к одному. А теперь посиди немного, я пока поищу здесь что-нибудь полезное, – говорил жрец, собирая в кошель зелья магии. – А потом поможешь мне вытащить труп из кургана, чтобы провести обряд. Пойми, местным не нужен настоящий призрак данмера… – он замолчал, натолкнувшись на мой возмущенный прояснившийся взгляд.

========== Глава четвертая. Город воров ==========

Пасмурным днем двадцать первого числа мы подъехали к рифтенским конюшням, расположенным около фермы Снегоходов. Рифтен являлся городом весьма посещаемым, поэтому у западных и восточных ворот настроили конюшен и трактиров. Последних, по слухам, и в самом городе хватало, но «Рыбачка» и «Старый грязекраб» пользовались особой славой у заезжих. Женщины тут брали чуть меньше септимов за час любви, чем в городе. Который, помимо разгула преступности, славился ещё и храмом Мары, где заключались брачные союзы. Активные жрецы и их открытая поддержка женщиной-ярлом и стражниками немного осложнили жизнь проституткам.

Я брезгливо скривилась, увидев мусор на берегах озера и наполненную рыбацкими лодками пристань. Старые городские стены казались прогнившими, несмотря на то, что были сложены из камней. Вездесущая сырость напитала воздух, а слякотная зима хлюпала под ногами месивом из конского навоза, грязи и талой воды.

Эрандур спустился с повозки, помог деревенским выгрузить кое-какую утварь, привезенную на ремонт и продажу, а после вознес беззвучную молитву Маре. Жрец нервничал, и я на его хмуром лице читала нешуточное волнение. Подобного не было, даже когда данмер убеждал айварстедских селян во главе с Вилхельмом в необходимости проведения погребального обряда для шарлатана, который напившись зелий, стал выглядеть как призрак. После погребения, на рассвете, мы довольно прохладно расстались с деревенскими, довакином и Лидией. В то утро, когда повозка до Рифтена покинула Айварстед, Эдриан и его спутница снарядились на Высокий Хротгар.

Нас со жрецом поджидал город особенной славы. Норды судачили, что именно здесь расположена таинственная гильдия воров, которая якобы заправляет всеми делами в городе. Его мрачные укрепления на берегу озера и высокие стены с узкими бойницами чернели на фоне горных массивов. У арочных врат, возле открытой калитки, дежурили двое стражей. Один постовой наблюдал с башни, дрожа на семи ветрах.

Могла себе представить, каково там торчать и постоянно держать лук наготове, особенно зная, что погода в Скайриме редко радует теплыми ясными днями.

Жители Айварстеда, что приехали с нами, на подходе к воротам сразу потянулись к кошелям на поясе, отсчитывая монеты.

– Что происходит? – когда настала наша очередь досмотра, один из стражников вмиг преградил мне путь.

– Стоять! Первый раз в Рифтене, что ли? – грозно спросил он из-под глухого забрала, демонстративно положив руку на эфес меча.

– Ну, да, – пожала я плечами и невинно улыбнулась в ответ.

– Гостевой налог пять дрейков.

– Сколько? – нахмурилась я.

– Пять септимов, женщина. Пять, – повторил он, повышая тон и показывая ладонь с растопыренными пальцами. – В Сиродиле все глухие или только ты одна?

– Не спорь, – Эрандур вдруг встал передо мной и вложил в ладонь стража названную сумму. – Извините.

– Добро пожаловать в Рифтен, – глухо донеслось из-под шлема.

– Это же вымогательство! – выпалила я, заходя в калитку.

– Узаконенное, – скис жрец.

– А как он узнал, что я из Сиродила?

Я хотела продолжать возмущаться по поводу напрасно потраченных монет, но в нос ударила невыносимая вонь канализации и несвежей рыбы. Привыкшая к горному воздуху, я совсем забыла, как пахнет большое скопление людей, и даже не представляла, какой смрад витает в городе, расположенном на озере со стоячей водой.

– О Джулианос, – идя меж серых стен к рынку по узкой грязной улочке, зажала нос и мечтала только о том, чтобы завершить дела и выбраться отсюда поскорее. Эрандур не отходил от меня, бросал суровые взгляды то налево, то направо и, казалось, готовился выхватить оружие.

– Следи за кошельком, – приглушенно говорил он, не оборачиваясь. – Не смотри никому в глаза. Иди целенаправленно, уверенно, быстро. И ничего не случится.

И ничего бы действительно не случилось, не подними я глаз и не заметь старые, проржавевшие буквы вывески – «Благородный сиротский приют». Обшарпанная неприметная дверь вела в небольшое бревенчатое здание с тусклыми, завешанными тряпками оконцами. Приют повис над каналом, от которого постройку отделяли перила деревянных мостков. На другой стороне, за мостом, виднелись чёрные треугольные макушки торговых лотков.

Оттуда доносился гомон, вокруг на парапетах сидели нищие. Стояли ярко-накрашенные женщины в откровенных или порванных платьях, время от времени нарочно оголяя груди и коленки и не обращая внимания на холод.

Напротив рынка высился дворец ярла – это я сразу поняла по внушительному виду здания и паре лестничных пролетов, ведущих наверх к укрепленным скобами дверям. Возле них несли дежурство четверо стражей. И туда не смели подходить ни нищие, ни шлюхи.

– Не озирайся! – прошипел Эрандур, обходя подозрительного типа, спрятавшего лицо в тени глубокого чёрного капюшона.

Я одной рукой держала Ваббеджек, другой кошелек, и мечтала о третьей руке, чтобы схватиться ею за друга. Мимо то и дело шныряли шустрые чумазые детишки в обносках. Вперив взгляд в висящую на рюкзаке друга маску Вайла, мне удалось протиснуться сквозь сборище на рынке и миновать площадь, не потеряв ни единой монеты. Отовсюду не прекращали звучать выкрики торговцев и сливающийся в какофонию гвалт голосов покупателей.

– Оружие! Инструменты!

– Пятьдесят дрейков за стальной меч!

– Блестящие безделуш-шки и сверкающ-щие самоцветы!

– А это не подделка?

– Броня!

– Вы продаете кожаные сапоги?

– Свежие овощи!

– Дайте кочан капусты и…

– Хочешь заниматься любовью как саблезубый тигр?

На последний вопрос я от неожиданности обернулась, но Эрандур выхватил меня из смыкающейся толпы за руку и выволок к таверне.

– Дурное место. И зазывает последний весьма глупо, – выдал данмер. – Саблезубы вступают в связь раз в год на несколько дней, а соитие длится минуты две-три.

– Откуда ты знаешь? Что?.. – задыхаясь от вопросов, я вбежала вслед за другом в постоялый двор, вывеску которого даже не успела прочесть, и понадеялась, что здесь окажусь в тишине и безопасности. Но в пропитавшемся запахом разлитого мёда и рвоты зале сквозь монотонный гул прорвался призывный возглас:

– Люди, куда вы катитесь? Посмотрите на себя! Сколько можно предаваться пьянству и разврату?! Её Милость обратит и на вас свой любящий взор! Главное – захотеть принять её любовь! – посреди шумного зала некий жрец пытался воззвать к совести посетителей. Он стоял боком, воздев руки вверх, словно призывал силы богини, и я не видела его лица. Пьяная компания за ближайшим столом запустила в проповедника пустой бутылкой, и тот не успев увернуться, схватился за плечо.

Похоже, слухи о том, что ярл и стража на стороне жрецов Мары, оказались всего лишь слухами. Зал разразился гоготом, в мужчину полетели объедки – кто-то не пожалел даже помидора, который с чавканьем врезался в голову жреца и подгнившая мякоть потекла с капюшона.

Я, поняв, что грядет нечто ужасное, плюнула на сохранность кошелька и в ужасе вцепилась в Эрандура, почувствовав нутром, что он сейчас бросится останавливать этот беспредел. Привлекать внимание героизмом посреди безнравственности мне было страшно. И не знала, за кого страшнее – за себя или за друга, которому может сполна достаться за собственное благородство. Того жреца ведь не бьют, а просто смеются над ним! Никто же еще от унижения не умер!

– Нет, пожалуйста, – взмолилась я, обгоняя друга, сделавшего шаг к проповеднику. Моё появление на пути его явно удивило, и Эрандур замер, нерешительно глядя на другого жреца.

– Слово Мары достигнет ваших ослепленных пороком душ! – громко продолжал тот, отряхиваясь от объедков.

Эрандур снова дёрнулся вперёд, но я сделала ещё одну попытку развернуть его благородные стремления в сторону стойки, из-за которой за происходящим безучастно наблюдала аргонианка.

– Я должен помочь, – возражал данмер, а улюлюкающая толпа, закидывающая проповедника, никак не хотела угомониться. Я едва ли не висела на шее данмера, пытаясь оттащить его от разборок.

– Вали отсюда в свой вонючий храм, Марамал! – хрипло закричал мужик, сидящий за столом справа от меня и плюнул, почти попав в жреца.

– Так! Люди! Люди! – аргонианин в рубахе, отставив в сторону метлу, решился вмешаться. – Успокойтесь! Я обо всем позабочусь…

Мне всё-таки удалось на шаг назад сдвинуть рвущегося восстанавливать справедливость друга. Одна только мысль о том, что в него могут плевать или бросать объедки и бутылки, вызывала у меня тошнотворное ощущение бессильной ярости. Думала, окажись он в центре всего творящегося здесь обливиона, я бы бросилась за ним, и тогда без драки бы точно не обошлось.

Аргонианин помог проповеднику отряхнуться, что-то негромко сказал ему, довёл до второго выхода из таверны, расположенного с другой стороны зала, после чего развернулся. Плечистый вышибала у дверей напоследок отвесил жрецу Мары смачный пинок под зад.

Посетители победно заржали. Гогот, свист и похрюкивание сотрясли стены. Аргонианин, не заметив, что случилось, думал, наверное, что радуются исключительно тому, что больше никто не будет доставать гостей.

– Возмутительно! – прорычал сквозь зубы Эрандур, а я продолжала напирать грудью на эбонитовый панцирь, отталкивая друга немного вбок. – Почему ты меня остановила?

– Прямо тут тебе объяснять?! – мне пришлось прижаться к нему, чтобы перекричать гогочущих выпивох. – Пошли, снимем комнату! И не вздумай вставать перед этим сбродом и говорить, что тот… Марамал был прав!

Одарив меня гневным взглядом, данмер развернулся и, к моему удивлению, действительно направился к стойке, где аргонианка в платье с передником принялась протирать жестяные кружки, словно ничего не произошло.

– Каждый раз одно и то же, – вздохнула она, покачав чешуйчатой светлой головой. – Вам нужна комната или хотите выпить?

– Комната, – отчеканила я. – Двухместная.

Трактирщица издала сиплый смешок.

– Двухместная? – переспросила она, сверкая оранжевыми глазами. – Таких нет.

– Одну комнату, – вмешался Эрандур, пока я рылась в кошеле, отсчитывая монеты. Понимая, опасность ситуации, в которой мы оказались, не решилась возражать.

– А что с этим жрецом? – положив десять септимов на столешницу, поинтересовалась я у аргонианки.

– А-а… Марамал каждый день приходит. И каждый день его выгоняют. А он всё равно приходит, – буднично рассказала трактирщица. – Уж не знаю, что у этих жрецов в голове. Может, и в самом деле Мара ему наставления дает? Или он просто упрямый дурак. Как-то раз его даже избили, а он на следующий день всё равно пришёл. Представляете?

– Кошмар, – честно выдохнула я, опасливо поглядев на друга. Сквозь его окаменевшее от ярости лицо начали проступать черты былого даэдропоклонника.

– Комнаты по двадцать за ночь, – аргонианка не досчиталась септимов, и пришлось добавлять. – Ваша на втором этаже, прямо от лестницы. Вот ключ, – трактирщица отцепила ключ от связки на поясе. – Тален-Джей проводит вас, а если нужна еда, то обращайтесь ко мне. Я Кирава.

– Джулия Октавия, – я протянула руку, миролюбиво улыбнувшись. – А это Эрандур. Мы маги. Из Коллегии. Слышали, да?

– Слышала, – с тревогой в голосе отозвалась Кирава и на рукопожатие не ответила. Стало быть, напугать её немного удалось, и значит, к нам лишний раз не пристанут.

Тален-Джей, аргонианин с перьями на зелёной голове, тот самый, что выпроваживал Марамала, довел нас до комнаты и оставил одних, пожелав приятного отдыха. Старая потертая лестница на второй этаж заскрипела от его удаляющихся шагов, а я призвала свет, чтобы отыскать свечи или факел.

Когда переливчатый свет магии озарил помещение, оказалось, что в нем только кровать и тумбочка.

– Это же не комната! Это какая-то кладовка!

Свечи нашлись на тумбочке, и мы с Эрандуром расположились в тусклом полумраке без окон. Я села на кровать и учуяла, что от соломенного матраса попахивает мочой.

– Почему ты меня остановила? – сурово спросил данмер.

– Полагаю, вопрос про саблезубов сейчас не к месту… – я отцепила пояс с ножнами и скинула с плеч плащ. – Сам понимаешь. Ты бы бросился туда, тебя бы тоже закидали, а мне этого не хотелось.

Жрец расстелил на полу спальник и присел, уронив голову в ладони.

– Как был трусом, так и остался, – высказал он, и у меня сердце ёкнуло. Слух резануло слово «трус».

– Ты кто угодно, но только не трус, – возразила я, нахмурившись.

– А кто ещё стал бы прикрываться твоим решением, чтобы избежать унижения? – напрямик спросил он и поднял голову. Я встретилась с его пылающим ненавистью взглядом и готова была дать сто септимов, что сейчас данмер ненавидит исключительно себя. Любое возражение на фоне этого взгляда звучало бы неубедительно.

– Ну, если предположить, что ты вдруг бросился защищать Марамала, то я бы с большой вероятностью, пошла за тобой. Мне тоже было бы жаль испорченного элем и помидорами плаща, а что поделать. Потом в таверне началась бы потасовка. Нас бы побили, кого-нибудь, может даже прирезали. Может, терпение, в некотором роде это… – я осеклась, пытаясь сообразить что-нибудь поумнее. Глаза данмера округлились, когда он услышал из моих уст такую неказистую проповедь.

– …это, ну… не то, как мы терпим унижения и оскорбления, а… возможность сдерживать свой гнев в сомнительных…э-э… ситуациях? – глупая широкая улыбка озарила моё хмурое лицо и вызвала снисходительную улыбку жреца.

– Ты действительно думаешь, что мы могли спасти чью-то жизнь, позволив пьяным людям глумиться над служителем богини, которой я поклоняюсь?

– Пути богов неисповедимы! – самоуверенно выдала я, картинно воздев руки к потолку. – Ты сам так говорил! Я точно помню!

– Что если Мара послала мне испытание, а я его провалил? – разбито спросил жрец, с надеждой глянув на меня. – Что если я должен был переступить через свою гордость, но не смог?

– А что если наоборот? Ты не ввязался в драку и, наверняка, сохранил немало жизней. В любом случае, храм недалеко. Сходи и спроси у Мары сам, – понимая, что на такие вопросы смертным отвечать не полагается, демонстративно указала пальцем на дверь. – Ты разве не за этим приехал в Рифтен? И мне всё-таки хочется узнать о саблезубах!

– Это опасные хищники, особенно в брачный период. Они одиночки, не создают семей. Доводилось читать о них в бестиарии. А однажды я случайно забрел на их территорию в конце зимы, когда у них это начинается, – Эрандур отвязал ножны от пояса и провел пальцами по рукояти эбонитового клинка. – Все прошло не слишком гладко.

То, что саблезубые тигры опасны, было ясно и после прошлой стычки с одним из них. Похоже, тот торговец никогда не встречался с этими хищниками и надеялся, что его выкрики просто привлекут внимание.

Новые факты я немедленно решила занести в полевой дневник и, найдя в рюкзаке книжку и завернутый в кусочек ткани уголь, аккуратно занесла заметку об особенностях спаривания саблезубов в скайримских условиях.

Эрандур покосился на меня и принялся разбирать вещи так, словно собрался обживаться в этой неприглядной кладовке.

– Сегодня же попробую добиться встречи с придворным магом, – заявила я, завернув уголь обратно в ткань. – Не нравится мне это место.

– Надеюсь, мы оба найдем то, что ищем, и уедем как можно скорее, – промолвил данмер, поставив на тумбочку Маску Клавикуса Вайла. Шлем глядел как всегда равнодушно, в то время как Ваббаджек, приставленный к стене рядом, беззвучно кричал в гневе. Сочтя, что Рифтен не по вкусу и Шеогорату, схватила посох и направилась к выходу.

– Идём! – сказала я другу. – Чем быстрее начнем, тем раньше сядем… в повозку!

Эрандур пару мгновений нерешительно смотрел на покоящийся в ножнах меч и схватил его, на ходу привязывая к поясу. Жрецу было прекрасно известно, что в этом городе может быть опасно всё: рынок, храм и даже ночлег.

Запирая комнату на ключ, я переживала только о том, как бы нас не обчистили.

========== Глава пятая. Две грани безумия ==========

Пробегать через рыночную площадь во второй раз мне не хотелось, посему был выбран окольный путь до дворца ярла. Через мост, вдоль храмовой стены, отмеченной гобеленами с изображением узла Мары, и улицы с двухэтажными поместьями. Укрывшись в тени высоких домов, мы обошли рыночное столпотворение, но все равно натыкались на нищих и сторожащих поместья громил, лица которых уродовали шрамы. Кого-то в меньшей степени, кого-то в большей. У самого жуткого, лысого норда в стальной броне на лице чернела порванная ноздря и отсутствовала часть верхней губы, обнажая десну и ряд желтых кривых зубов.

Я отвернулась, не желая заострять внимание на увечьях и думать о том, каким образом они достаются громилам, заметив попутно, что на нижнем ярусе, у самой воды тоже имеются дома. Крошечные квадратные оконца в облепленных плесенью и мхом стенах делали жилища похожими на темницы. Своего рода противовес высящимся над ними хорошо охраняемым, добротным особнякам за коваными заборами, принадлежащим рифтенским богачам.

У лестницы, ведущей ко дворцу ярла, двое стражей в шлемах синхронно повернули головы, только заметив наше приближение.

– Стоять! – проскрежетал сквозь забрало ближайший к нам. – Какое у вас дело в крепости Миствейл?

– Письмо для придворного мага из Коллегии. Нужно передать лично в руки, – отрапортовала я, приосанившись как легионер.

– Ясно, – неоднозначно протянул стражник. – Я вас провожу к ней. Но только вас одну.

– Джулия, – шепнул вдруг Эрандур, – я буду ждать тебя в храме Мары.

Я кивнула другу и последовала за стражником.

– Значит, вы из Коллегии Винтерхолда? – тот оказался любопытным и разговорчивым.

– Да, я старшая ученица, – не углядев причины скрывать того, что я маг, гордо ответила, постукивая по каменным ступеням Ваббаджеком. Лестница разделялась на две и огибала небольшой выступ у высоких окованных дверей. Возможно, отсюда ярл обращалась к людям.

– Ну, и как там? Говорят, маги снова подорвали город… – выбрав правую лестницу, стражник обернулся ко мне. В прорезях шлема сверкнули заинтересованные в информации глаза, цвет которых был неразличим из-за плотной тени.

– Да, почти. Не совсем город. Только саму Коллегию.

– Одни проблемы от вас, – буркнул стражник, продолжая путь. – Не понимаю, зачем ярл вообще держит эту чокнутую!

Сердце забилось чаще, стоило лишь услышать слово, каким меня обычно обзывал Ворстаг. От приятного волнения нахлынули воспоминания о друге из Маркарта. Он еще это слово: «чокнутая» всегда произносил с особым теплом, пусть и звучало оно как насмешка.

Стражник довел меня до дверей крепости и сопроводил в главный зал, где сразу начиналась приемная ярла. Громоздкая круглая люстра на цепях и жаровни по углам озаряли все помещение теплым оранжевым светом. Позади длинных обеденных столов, уставленных блестящей посудой и бутылками, на троне сидела зрелая рыжеволосая женщина в роскошных лисьих мехах. Справа от неё, скрестив руки на груди, возвышался плечистый телохранитель, а по левую руку высокая эльфийка в богатых одеяниях. Они принимали некую просительницу – черноволосую высокую женщину, но разговор велся довольно деликатный, негромкий, и не получалось разобрать ни слова.

В приёмной пахло дорогим вином, а на серебряных блюдах я увидела мясо, сыры и грозди крупного винограда. От запаха и вида еды, столь резко контрастирующего с городской атмосферой, у меня застонал живот. Голодные глаза впились в виноградную гроздь, не желая терять её из вида.

– Эй! – окликнул меня страж. – Не отставайте!

Сглотнув скопившуюся во рту слюну, я подбежала к провожающему, остановившемуся у резной двери слева. Он зашел первым, впустил меня и остановился на пороге.

– Госпожа Вайландрия! К вам посетитель.

В просторной комнате мага оказалось светлее, чем в освещенном жаровнями приемном зале. Над столами и шкафами зависли белые магические огни. Перламутровый свет касался полок с ингредиентами, книгами, алхимическими колбами.Придворная колдунья в синем балахоне с капюшоном нависала над пентаграммой душ, но от возгласа резко развернулась и уронила розовый камень. Сияющий кристалл померк и звякнул о каменный пол.

– Ох, незадача! – женщина тут же бросилась его поднимать, суетливо замешкав. Камень душ закатился под стол, и Вайландрия на четвереньках полезла за ним, приговаривая: – Ты никуда от меня не сбежишь, малыш…

Я вытаращилась, не зная, стоит ли уже представляться или подождать, пока она закончит ловлю камня душ. Когда колдунья поднялась на ноги, счастливо улыбаясь, она перевела взгляд узких чёрных глаз на меня, и на остром лице босмерки родилось непонимание.

– Ты кто? Это насчет доставки? Или у нас была назначена встреча? Я не помню.

– У меня письмо от Совета магов Коллегии Винтерхолда. Это насчет аномалий, – я вытащила запечатанный пергамент из кошеля, обнаружив, что углы немного помялись.

– Аномалий? Совета магов? О боги, неужели это из-за моих исследований? Неужели я ввела в расчеты содержания реагента неверную константу? – в голосе Вайландрии появился искренний испуг.

– Нет, не думаю. В письме всё изложено. Если у вас будут проблемы, то… – что говорить дальше, мне представлялось смутно. Пообещать ей помощи от имени всей Коллегии я не имела права, но должна была предупредить мага о возможных отголосках силы Ока Магнуса. Поэтому, не сказала ничего.

– Понятно. Но коэффициенты надо бы перепроверить, а то ничего не выйдет, – она взяла письмо и, не раскрывая, положила на столешницу, снова направившись к пентаграмме душ и поигрывая камнем в руке.

– Вы не станете читать? – обеспокоилась я.

– Что читать? – Вайландрия повернулась ко мне. – Что ты только что сказала?

– Письмо из Совета магов.

– Ах да, письмо, – закивала колдунья. – И где же оно?

– На столе, – я сделала шаг назад под усталый вздох стражника.

– Конечно, сейчас же прочту. Доставка реагентов всегда кстати. Спасибо, – Вайландрия приятно улыбнулась, но меня от этой улыбки передернуло. Оставалось только надеяться, что рассеянная колдунья все же обнаружит письмо там, где его оставила, и поймет то, что в нём написано.

– Всего доброго! – слегка поклонившись, я отступила к стражнику, который вывел меня из покоев мага и указал направление к выходу.

– О чём я и говорил, – глухо прокаркал он из-под шлема. – Чокнутая!

У меня не было желания делать замечание его бесцеремонности. Теперь мысли всецело занимал только возможный отчёт, который я должна буду предоставить Совету. Однако выйдя из крепости, словоохотливый страж не закончил разговор.

– У неё там недавно что-то взорвалось, и она стала забывчивая, – негромко продолжил он. – Иногда даже ярла не узнает.

Я поспешила отделаться от его общества и сделала шаг направо в сторону храма Мары, но столкнувшись взглядами с увечным лысым громилой, который постоянно непроизвольно скалился, развернулась и пошла в другую сторону. Надеялась, что обойду охраняемое поместье через рынок, но остановилась перед вывеской «Благородный сиротский приют», почти неразличимой на фоне серой черепичной крыши.

С первого взгляда благородства в этом здании не было и на ломаный септим. Оно привлекало не подгнившим древесным срубом, но воспоминаниями об Авентусе Аретино. Мальчик, сбежавший из приюта, рассказывал об ужасной женщине Грелод Доброй, и меня на крыльях любопытства понесло к обшарпанной двери под ржавыми буквами.

Я осторожно толкнула дверь и вошла внутрь, ожидая услышать детский смех. Через полминуты тишины, ждала услышать хоть что-нибудь!

Однако здесь было тихо, будто на кладбище. Пахло вареными овощами, но довольно невкусно. В передней стояли покрытые трещинами старые лавки и висела полустершаяся картина то ли с пейзажем, то ли с натюрмортом. Краски выцвели и облезли так, что уже не представлялось возможным определить, что именно изображено. Остались лишь разрозненные цветные пятна, преимущественно жёлтые.

– Здравствуйте, – негромко пробормотала я, с опаской разглядывая мрачное помещение.

Под моим сапогом скрипнула половица, и я застыла на месте, оцепенев от страха, словно незаконно проникла в чужой дом.

Здесь и в самом деле витало давящее ощущение чужого, неуютного, неприветливого. Слабый свет еле дотягивался с кухни до пыльных углов, спертый тяжёлый воздух и духота вызывали головокружение. Впереди на кухне, у очага над котелком с кипящей похлебкой склонилась старая карга. Она бубнила себе под нос неразборчивые слова или пыталась напевать, и именно поэтому, войдя, я осталась не услышанной. Авентус описывал мне жуткую ворожею, но это была просто старуха с большим крючковатым носом, с седыми волосами, выбивающимися из-под чепчика, в простом коричневом платье. Единственное, что в ней отталкивало – это тяжёлый недовольный взгляд, что сразу пронзил меня, когда старуха почувствовала моё приближение.

– Чего надо?! – раздражённо бросила она, отвернувшись от парящего котелка. В руке она угрожающе сжимала половник как булаву.

– Я… – у меня все слова вмиг повыскакивали из головы. – К-хм… Меня зовут Джулия Октавия, я проходила мимо и подумала – не нужна ли вам помощь… С сиротками?

– У нас тут все в порядке, – старуха нахмурилась, что изрядно добавило ей морщин.

– А можно ли увидеть детей? – робко поинтересовалась я.

– Зачем тебе? Вот ещё! Вздор! Они сидят в спальнях и ждут обеда! – она говорила отрывисто и раздражённо. Я начала переживать – а есть ли тут вообще дети?

– Я, видите ли, пришла из храма по просьбе Марамала, – и как мне это вообще в голову пришло? – Он… М-м… Хотел бы помочь детям и рассказать им о богах и всяком… Ну, вы знаете жрецов, они любят рассказывать о богах. А дети, должно быть, любят… Интересные истории про… Подвиги древних героев… Пелинала например…

– Пусть Марамал со своей Марой катится в Обливион! Его богиня ещё никому никогда не помогла! Убирайся откуда пришла!

Я хотела возразить, мол своими глазами видела, как помогла, но заколебалась и присела за стол, на котором старуха разместила старую глиняную и не очень чистую посуду. Четыре миски с двух сторон. Возможно, действительно для детей.

– Вам бы тарелки помыть, – брезгливо заметила я, не решаясь положить руки на усыпанную крошками столешницу. – Хотите, помогу?

– Девка, ты чего сюда припёрлась? Тебе показать, где дверь? Могу выволочь тебя за волосы! – разозлилась старуха.

– А вы ведь Грелод, да? – уточняя, спросила я.

– Ну да, Грелод! А тебе-то что? Если сейчас же не уберёшься, я позову стражу!

Услышав такую угрозу, я резво встала, отряхнулась и с сожалением поглядела на старуху.

– Извините, я правда не хотела вам и детям никакого зла, но вы действительно такая, как говорил Авентус. Жаль вас и этих детей, если они еще живы, – моя последняя фраза, похоже, переполнила чашу терпения, места для которого в сердце Грелод было ничтожно мало.

– Стража! – заверещала она, и у меня сердце рухнуло в пятки от ужаса.

– Нет! Я уже ухожу!

– Сюда! Скорее сюда! – она обежала стол, ринулась к двери, но натолкнулась на меня, застывшую в дверном проеме между кухней и передней.

– Да стойте же, – процедила я сквозь зубы, оттесняя её Ваббаджеком, но бабка оказалась на удивление резвая.

Поднырнув под мою руку, Грелод кинулась к выходу, а я взмахнула посохом ей вслед, только бы не позволить выбежать за дверь и не навлечь на меня огромные беды.

Красная вспышка сорвалась из кричащего в ужасе рта Ваббаджека и окутала Грелод. Когда алая дымка рассеялась, на месте старухи остался лишь сладкий рулет в белой глазури – как старухин чепчик.

У меня подкосились ноги, и перехватило дыхание. Я, подобно Вайландрии, на четвереньках подползла к двери, не выпуская посоха из руки, подобрала рулет и смахнула с него пыль. Потрясла, но Грелод к прежнему обличью не возвращалась. Живое превратилось в неживое.

– Твою мать… – осознание того, что я убила невинную старуху, не укладывалось в голове. – Твою мать! Твою мать! – вскочив на ноги, заметалась по передней, понимая, что надо бежать, но колени и руки дрожали так, что точно выдали бы во мне преступницу.

Дверь со стороны кухни тихонько скрипнула.

– Госпожа Грелод? – тонкий детский голосок за спиной напугал меня до мурашек. Я медленно обернулась, увидев русого мальчугана лет десяти в синей рубашке и пятилетнюю щуплую девчушку в зеленом платьице, высунувшуюся из-за дверного косяка.

Вслед за ними робко выглянули ещё двое темноволосых чумазых мальчишек в штопанных рубахах. И все дети одинаково глядели то на меня, то на сладкий рулет.

– Почему Грелод кричала? – спросил старший мальчишка.

– Кричала? – нервно пропищала я и прокашлялась, добавляя голосу твердости. – Не знаю. Я не слышала. Я… я просто зашла угостить детей сладостями.

Внутри всё сжималось от ужаса, но Ваббаджек повернулся ко мне радостной стороной. Руками я вцепилась в рулет и посох так, словно они могли меня удержать. Ладони вспотели и правая рука начала сползать по древку.

– Ух ты! – белокурая малышка выбежала ко мне навстречу, протягивая тонкие грязные ручки. В её огромных глазах на миг засветилась радость, но вдруг она остановилась, и счастье померкло. – Это правда нам? И правда можно?

– Можно, – прохрипела я, не узнавая собственного голоса. Жалость к сиротам стискивала сердце, но страх обездвиживал.

– Грелод не разрешает сладости. Только овощи, – с подозрением пробубнил второй мальчик из-за двери.

– Можно, пока она не видит, – я прошла на кухню, положила рулет на стол и взяла нож. Запястье согнулось от непривычной тяжести. Пришлось даже отставить в сторону посох – собственные мышцы ополчились против меня. Всё дрожало от осознания содеянного, безвыходности и страха под полным надежды взглядом четырех голодных заморышей.

«Что если Грелод оживёт?» – в ужасе подумала я, опуская лезвие в мягкий рулет. Красное варенье окрасило нож, и у меня резко потемнело в глазах. Потребовалось время, чтобы понять, что это не кровь. Удивительно свежий, сладкий запах ягод обрадовал меня не меньше, чем детей.

– Земляника, – выдохнула я, разделяя сладость на четыре ровные части. Девчушка первой схватила кусок со стола и жадно впилась в него так, словно её целый день не кормили. Остальные дети угощались нерешительно, но на их лицах светились счастливые улыбки. Я в бессилии опустилась на лавку и сжала кулаки, впившись в ладони ногтями, чтобы хоть немного за болью скрыть бьющую меня лихорадочную дрожь.

– Надо бы оставить немного Констанции, – вдруг сказал старший.

Стукнула входная дверь, и раздался женский голос. Я осознала, что надо бежать и чем быстрее, тем лучше.

– Я вернулась! К Марисе такая очередь, просто жуть! Хорошо, что успела… – на кухню впорхнула молодая имперка в длинном льняном платье и косынке. В её руках лежала наполненная овощами и мясом корзина.

– Где Грелод? – улыбаясь, спросила она, увидела, что дети едят сладости, и недоуменно взглянула в мои перепуганные глаза.

– Не знаю, – пожала плечами и повторила историю рассказанную детям, попеременно то краснея, то бледнея. – Я, надеюсь, не нарушила никаких правил? – голос подозрительно подрагивал, хоть я и пыталась держать себя в руках.

– Нет, что вы! – в карих глазах девушки загорелось волнение. – Спасибо, что принесли угощение… И хорошо, что вы не встретились с Грелод, она очень строгая. Впрочем, странно, что она куда-то ушла… Обычно в это время она готовит обед.

– Что ж, пожалуй, не стану вам мешать, – я встала из-за стола, забрала Ваббаджек, окинула взглядом доевших старуху детей, и с нервной натянутой улыбкой покинула «Благородный сиротский приют».

========== Глава шестая. Лик Пустоты ==========

Шатаясь на ватных ногах, я покинула душный приют и вытерла рукавом выступившие на лбу холодные капли пота. Перед глазами плыла круговерть домов, улиц и людей. Мелькали белые просветы на рваном облачном небе. Опьяненный жутким состоянием разум не мог определить даже направление, в котором нужно двигаться. Я потопталась на месте и облокотилась на перила, огораживающие мостки, висящие над каналом.

Ударивший снизу запах дерьма и промозглый ветер, как ни странно, взбодрили. Взгляд прояснился, но состояние по-прежнему оставляло желать лучшего. Начало тошнить. Страх, что меня могут схватить, никуда не пропал, наоборот – на улице усилился так, что хотелось опрометью бежать за ворота города, садиться в повозку и катиться куда подальше.

– Э, девка! – раздался за спиной грозный голос. Я в ужасе повернулась, боясь, что все-таки привлекла внимание стражника, но надо мной скалился тот лысый подранок, и в его глазах читалось смутное беспокойство, совершенно не сочетающееся с заметными увечьями.

– Чё с тобой? Уже набралась? – отрывисто спросил он.

– Нет, я… Всё хорошо, – проглотив вставший в горле ком, сделала несколько глубоких вдохов и пошла, стараясь ни на кого не смотреть. Казалось, будто все в этом городе пялятся только на меня, будто тычут пальцами и повторяют одно слово – убийца! Разыгравшееся воображение вынуждало меня постоянно оборачиваться, и я сбилась с пути, пройдя по улице мимо храма Мары, к воротам. Да и какой мне теперь храм! Даже думать стыдно, не то что зайти!

Оставалось лишь бесцельно кружить по улицам, переходить по мосткам на рыночную площадь и обратно. Слышать со всех сторон гомон голосов и вплетающееся в него дуновение ветра, в котором различался тихий шёпот.

«Убийца! Убийца… Убийца».

Я озиралась по сторонам, а вокруг смыкалась безликая толпа, среди которой можно было лишь блуждать, как в лабиринте. На очередном круге, плохо понимая, где нахожусь, я остановилась. Ноги подкашивались, меня повело вперед, а в глазах потемнело. Руки вцепились в стоящую на улице бочку, откуда тащило тухлыми овощами. От их гнилостного смрада едва не вывернуло наизнанку, но чьи-то сильные руки оттащили меня назад и развернули. Голос высокой женщины, половина лица которой почему-то была темнее, чем другая, некоторое время звучал в ушах глухо и невнятно.

Она сжала мои плечи и посильнее встряхнула.

– Вы говорите на тамриэлике? Понимаете меня? – голос нордки прорвался сквозь пелену темного наваждения,

– Да, – кивнула я и испуганно уставилась на неё, выхватывая из рассеивающегося перед глазами тумана черты лица. Темной половиной оказалась её лиловая боевая раскраска, серые глаза пылали тревогой, а губы под прямым тонким носом несмело пытались изобразить ободряющую улыбку. Из-за её плеча, укрытого пластиной помятого железного доспеха и бурым меховым плащом, выглядывала длинная рукоять двуручного оружия – то ли секиры, то ли молота.

– Простите, я заблудилась, ищу храм… – замямлила я, в попытке объясниться.

– Храм? Вы первый раз в Рифтене? – беспокойство во взгляде вовсе никуда не пропало, только разгорелось ещё сильнее. Я часто закивала, не найдя в себе сил говорить.

– Мьол, может быть, отведем её к нам? Кажется, ей плохо, – рядом появился парень имперец. Я не заметила, откуда взялся этот русоволосый юноша в добротной простеганной одежде. Просто возник передо мной, оглядывая с ног до головы с той же тревогой в глазах, как и та, кого он назвал Мьол.

– Идем, – женщина обняла меня за плечо и оттащила от бочки, направившись в сторону деревянного мостка. Парень пошагал впереди, на ходу вытаскивая связку ключей из-под одежды.

Поначалу эта парочка меня насторожила, но твердый спокойный голос Мьол, убеждающей, что все будет хорошо и бояться нечего, зародил во мне непривычное доверие к незнакомцам.

Юноша остановился у крыльца двухэтажного поместья с деревянными стенами, отпер ключом дверь, и петли тонко заскрипели.

– Проходите скорей, – приятно улыбнулся он тонкими губами, впуская нас внутрь, – сейчас заварю травяной чай…

– Эйрин, лучше немного браги, – Мьол завела меня в дом и усадила на лавку в коридоре. Здесь было темно, а с кухни пахло сгоревшими поленьями. Только теперь трезвость сознания начала потихоньку возвращаться ко мне.

Юноша принес две бутыли, глядя попеременно то на одну, то на другую.

– Можжевеловая или яблочная? – с сомнением спросил он у нордки.

– Можжевеловая, – она привстала и выхватила у него бутылку из левой руки.

– Спасибо, я не хочу! – выпалила я вдруг, подозревая почему-то, что в бутылке может быть яд.

– Просто понюхайте, – Мьол откупорила пробку и подставила к моим ноздрям горлышко бутылки. – Резкий запах немного взбодрит.

Я вдохнула поглубже, ощутив свежесть с горьковатыми нотками, и разум действительно прояснился. Вспомнила, как бродила по улице, и вела себя более чем подозрительно, хотя пыталась сделать вид, что всё в порядке!

– Нечасто в Рифтен прибывают такие, как вы, – опустившись на колено передо мной, заговорила женщина.

– Как я?

– Этот город – гноящаяся язва на теле Скайрима. Он притягивает любителей наживы, богатства, порока и крови. Но никак не тех, кто хочет посетить храм. Что вы делали на улице? – глаза Мьол подозрительно сощурились. Её друг скрылся на кухне.

– Я искала храм, – сипло повторила я и отхлебнула немного жгучего напитка, тут же закашлявшись. Женщина забрала из моих рук бутылку и похлопала по спине, едва не выбив дух. Кажется, она ждала от меня более подробного ответа.

– Меня зовут Джулия Октавия, я ученица Коллегии Винтерхолда, – из уст полился не совсем правдивый рассказ о том, как я прибыла в Рифтен с другом – жрецом Мары с целью передать послание придворному магу. Факт своего посещения приюта я решила благоразумно опустить.

Выслушав, нордка протянула мне руку.

– Мьол Львица, – представилась она. – Путешественница.

Я приняла её ладонь и несмело сжала.

– Бывшая, – добавил вновь возникший из кухни парень.

– Это мой друг Эйрин, – Мьол тепло посмотрела на него. – Ему я обязана жизнью.

Я перевела взгляд на Эйрина, приметив в его глазах похожую теплоту. Явно дружба у них очень тесная.

– Отчего же вы решили покончить с путешествиями? – вопросом я прервала повисшую паузу.

– В последнем путешествии в прошлом году, незадолго до появления первых слухов о драконах, я потеряла свой клинок в двемерской руине, – с сожалением поведала Мьол. – Я еле выбралась оттуда, а очнулась уже здесь… Эйрин обрабатывал мои раны.

– Был проездом в Данстаре и нашел бессознательную Мьол на тракте, когда возвращался, – встрял юноша, резко посерьезнев.

– Потеряв клинок, я восприняла это как знак богов. Наверное, пора остепениться и заняться чем-то полезным, – подытожила Львица.

– Остепениться? – не поняла я. – Почему?

– Я с детства путешествовала с отцом. Одновременно научилась ходить и держать оружие, – Мьол горько улыбнулась. – Мы обошли весь Тамриэль. Потом его не стало.

На вид воительнице было не больше тридцати. Она описывала каких-то скальных наездников, с жаром предаваясь воспоминаниям, а я пыталась вообразить, каким образом полуторагодовалый ребенок может удержать меч, и рассказывала, как собирала травы с дедом в предгорьях, недалеко от Брумы.

– А я была там с отцом, – просияла Мьол, когда услышала о Сиродиле. – Как раз после войны. Удивительно, ведь мы могли встретиться раньше!

– Могли, – согласилась я. – О Мара! – вдруг подскочив с лавки, вспомнила, что Эрандур всё ещё ждёт в храме и наверняка волнуется, что меня долго нет. – Спасибо, за все… За брагу и за помощь, но я должна идти. Мой друг, там, в храме. Завтра мы уедем отсюда и, надеюсь, больше не вернемся.

– Постой, – Мьол тоже резко поднялась. Внезапная тоска в её глазах заставила моё сердце колотиться быстрее. Даже боевая раскраска не смогла замаскировать красоту этой удивительной женщины.

– В чём дело? – я взволнованно отступила на шаг.

– Странно, но, поговорив с тобой, я вдруг вспомнила о дорогах и приключениях. О Сиродиле и Морровинде… О красотах Скайрима и чудищах, – пылко заговорила Львица. – Я решила, что Рифтен и гильдия воров то чудище, которое мне нужно одолеть, но забывать прошлое… неправильно. Я хочу вернуть свой клинок.

Теперь мне стало понятно её прозвище – она хищница, ей нужно постоянно охотиться и побеждать.

– Мьол, – не веря в сказанное, выдохнул Эйрин, сделав шаг к ней. – Ты хочешь отправиться за клинком?

– Хочу, – дикой кошкой прошипела она. – Только теперь я не стану никому доказывать, что даже в одиночестве способна на подвиги! – острый взгляд Мьол вонзился в меня серебряным кинжалом. – Ты маг? Ты можешь помочь мне?

– Двемерская руина? – я захлопала глазами и вспомнила, что двемеры исчезли, оставив в своих заброшенных городах какие-то механизмы. – Мне нужно обсудить это с другом. Это довольно серьезное дело.

– Все сокровища вы сможете забрать себе, – вскинулась Львица, заслышав неуверенность в моем голосе. – Мне нужен только мой меч.

– Там есть сокровища? – оживилась я.

– Двемеры оставили после себя не только тайны.

Предложение заиграло новыми красками – Мьол разожгла мой интерес. Но рисковать так, не посоветовавшись с Эрандуром, я посчитала глупостью. Напомнила себе лишний раз, что мертвым сокровища ни к чему, и если риск перевешивает, то лучше и не лезть.

– Приходите завтра утром, пораньше, в таверну, которая за рынком, – название совершенно вылетело у меня из головы после рифтенских похождений.

– «Пчелу и жало»? – взволнованно уточнил Эйрин.

– Наверное. Обсудим план действий и возможность его выполнения, – я сделала шаг к дверям, боком протиснувшись между Мьол и её другом. – Ещё раз спасибо за помощь!

Дверь податливо скрипнула и захлопнулась за мной. Я хотела вдохнуть полной грудью, но поостереглась. В ноздри упрямо лезли миазмы сточных каналов. За углом дома Эйрина журчала струя – какой-то пьяный оборванец мочился на стену.

Отвернувшись от него, я бодро и уверенно пошагала к храму, на время оставив мысли о совершенном проступке в закоулках сознания, спрятав их поглубже.

«Это был несчастный случай! – уверила себя, гордо перешагивая через помои, как легионер марширующий по площади. – Недоразумение! Разве в этом можно быть виноватой?»

Предательская совесть шептала, что можно. Я велела ей заткнуться.

Нерешительно зайдя во двор храма Мары, раскинувшийся за каменным забором, отмеченным гобеленами со знаками богини, я осмотрелась. И робко зашагала в сторону потрескавшейся лестницы, на вершине которой по обе стороны от дверей чадили жаровни. Угли в них почти прогорели и слабо тлели на фоне очередных багровых гобеленов. Добротная дверь выглядела новой, а из-под нее просачивался аромат цветов и благовоний. Маслянистый запах не позволял городской вони проникнуть в священное место. Я хмуро посмотрела на испуганный Ваббаджек, чувствуя, как взволнованно колотится сердце, и решительно навалилась на дверь, ведущую в храм.

Меня ослепил свет, пылающий ярче солнца. Он заполнял всё помещение с лавками, по обе стороны от входа и струился от алтаря, расположенного перед высокой золотистой статуей Мары, распростершей руки и готовой принять всех в свои любящие объятия. Изваяние плачущей женщины со скорбным выражением лица, закутанной в скромные одеяния монахини с покрытой головой словно изливало свет, силясь одолеть тень, стоящую на коленях подле богини.

По углам жались обескураженные жрецы, среди которых я узнала изгнанного из таверны Марамала.

И только теперь поняла, что тень перед алтарем это Эрандур.

Я хотела его окликнуть, но не смогла. Язык прирос к нёбу, и все что получилось – прерывисто выдохнуть, сделать пару шагов до ближайшей лавки и присесть с краю, прижав к себе Ваббаджек.

Свет больно резал глаза, слепил, и скоро мне захотелось зажмуриться. Убежать подальше отсюда. Я посмотрела на свои руки, увидела кровь и, вскрикнув, подскочила с лавки.

Свет погас. Никакой крови на ладонях не было. Ко мне повернулись все: местные жрецы, Эрандур и даже алтарь Мары. Умиротворенный лик богини показался мне пугающим, мрачным и… мертвым. Я не увидела богини – передо мной застыл вырезанный в безжизненном куске камня образ, который здесь почитали.

– Джулия, наконец-то, – Эрандур поднялся с колен. – Кажется, моя молитва несколько затянулась.

Его взгляд был настолько светел, что мне захотелось расплакаться, глядя на друга, и во всем признаться. И похоже, данмер даже не подозревал, что только что показал местным служителям Мары божественное чудо.

– Пошли в таверну, – умоляюще сказала я. – Мне что-то нехорошо…

Запах благовоний душил, от густого сладкого лавандового масла кружилась и болела голова.

– Конечно, – он с тонкой улыбкой кивнул жрецам в углу и вывел меня из храма. – Я так давно мечтал посетить это святилище Мары. Спасибо тебе…

Его слова растаяли, не достигнув моих ушей – их заполнил звенящий, нарастающий звук, перешедший в гул и оглушительный хлопок. Я осознала себя лежащей на ступенях, а Эрандур пытался привести меня в чувство, слегка похлопывая по щекам.

– Джулия, что с тобой? Ты меня слышишь? – сквозь тишину прорезался его голос.

Я рывком села на лестнице.

«Можно подумать, до этого никого не убивала, – судорожно размышляла, потирая пальцами виски, и пыталась бороться с поганым ощущением. – Мара прокляла меня за то, что я осмелилась зайти? Или… с этой старухой было что-то не так?»

Вспышкой перед глазами мелькнуло лицо-череп. Бездонные глазницы затягивали во тьму, наполненную лишь тишиной и смертью.

– Что это было? – я повернулась к Эрандуру.

Он присел рядом, схватив меня за руку, а потом положил ладонь на потный лоб.

– Да у тебя лихорадка! – испуганно выкрикнул он. – Скорее, надо добраться до таверны. Там тепло. Я приготовлю тебе отвар.

Я попыталась встать, но мышцы не слушались – их словно выворачивало наизнанку. Казалось, что болят даже кости. Снова едва не растянулась на лестнице, и только жрец не позволил мне упасть в жидкое холодное месиво под ногами.

– Костоломная? – слабо спросила я. – Но… откуда?

Эрандур со вздохом перекинул мою руку через свою шею и потащил меня, обхватив за бок. Ноги загребали пропитанную снегом грязь носками сапог. Идти было сложно, но я пыталась. Шевелилась покуда оставались силы двигаться.

Гомон рынка казался просто шумом, тающим в тишине.

– Двемерская руина, Мьол… Завтра, – бормотала я, пытаясь объяснить, что со мной произошло.

– Помолчи, – буркнул данмер, затаскивая меня наверх по лестнице. В таверне громко кричали, но никто не обратил внимания, как некто будто бы тащит в комнату пьяную женщину.

Лицо-череп снова мелькнуло перед глазами. На сей раз оно стало отчетливее, страшнее, а оскал его зубов будто насмехался над моими потугами прийти в себя. Казалось, будто мне доводилось видеть этот череп раньше, но никак не получалось вспомнить где именно.

Провалившись в бред, я тряслась в лихорадке, выкручивающей кости и разрывающей сухожилия. Время от времени во рту появлялась травяная горечь, приносящая недолгое чувство облегчения и прохладу. Но видение черепа не покидало меня.

Смерть пыталась меня проглотить. Смерть вела меня сквозь тишину в чертоги пустоты, где томились души. Где теперь поселилась и Грелод Добрая.

========== Глава седьмая. Скачки ==========

Я очнулась рано утром, или очень поздно ночью, не смогла понять. Голова не болела, мышцы не выкручивались, кошмары и видения отступили. Было холодно, и я завернулась в шкуру, поджав к себе ноги. Сон больше не шел, а глаза в сером полумраке разглядели сидящую у стены фигуру.

– Эрандур? – еле слышно прошептала я, но ответа не последовало.

Комната осталась погруженной во тьму, где крошечной искоркой тлел фитилек растекшейся по тумбочке свечи. Я протянула ладонь и зажгла свечу тонким горячим потоком магии. Тусклый оранжевый свет брызнул на стены комнаты и озарил данмера, спящего привалившись к стене. В его руке лежал откупоренный флакончик со снадобьем. Видимо, тем самым, которым он пытался меня исцелить.

Из-за дверей доносился монотонный гул разговаривающих посетителей, но стало гораздо тише, чем в час нашего прибытия в таверну.

Я отогнала прочь страшные образы, мучившие меня в бреду, и принялась искать сапоги под кроватью. Ужасно хотелось избавиться от травяной горечи во рту. Заесть её отбивной и запить медом.

Сон Эрандура, наконец, разрушился от шорохов и шевелений с моей стороны, и друг, приоткрыв глаза, встрепенулся и резко встал.

– Я в порядке, – тихо отозвалась я. – Пить охота.

Он проигнорировал мои уверения в хорошем самочувствии и, подойдя ближе, положил мне руку на лоб. Я кисло улыбнулась, а жрец отошел на шаг.

– Странно, – пробормотал он. – Обычно костоломная так быстро не проходит.

Сев на кровать, я принялась натягивать сапоги.

– Просто мне так сильно хочется уехать, что я готова регенерировать…

– Ты хочешь уехать сегодня? – Эрандур обеспокоенно повернулся ко мне.

– Да, если получится. Я же вчера вроде… назначила встречу с женщиной, которая просит нас исследовать двемерскую руину и помочь вернуть её меч, – нервно усмехнувшись, обулась и решительно встала, по привычке схватив Ваббаджек.

– Двемерскую руину? – недоумевал данмер.

– Ну да, а что такого?

– Это довольно опасно. Сколько сокровищ тебе наобещали? – острый взгляд Эрандура пронзал меня насквозь и безошибочно распознавал все намерения.

– Все сокровища, – приосанилась я.

– Похоже на подставу, – друг взял меч и направился к двери. Он так и спал, похоже, в неполной броне – нагрудник без наплечников, а на руках не было перчаток.

– Ты просто не знаком с Мьол, – улыбалась я, следуя за ним. – А кстати, который час?

Оказалось, что еще слишком раннее утро, солнце даже не думало выглядывать из-за гор на востоке. Поэтому в зале «Пчелы и жала» и было очень тихо. Редкие посетители за столиками вели негромкие беседы. В дальнем углу фигура в черном плаще демонстративно поигрывала странным изогнутым кинжалом.

Служанка аргонианка подбежала к нам – Киравы и Тален-Джея видно не было, а вышибала у порога дремал, прислонившись к косяку. Мой взгляд то и дело обращался к дверям в надежде, что скоро придет Мьол. Она сейчас грезилась мне спасительницей и последним шансом сбежать из Рифтена как можно скорее. На душе было тревожно – я ждала, что в любой момент за спиной может появиться стражник и задать мне пару «интересных» вопросов. Например, где я взяла сладкий рулет для сироток.

К счастью, вареные овощи с курицей и сладкий черновересковый мёд немного успокоили мои небеспочвенные подозрения, а Эрандур убедил меня в том, что надо подождать хотя бы до рассвета, прежде чем отправляться к конюшням или в дом к Мьол и Эйрину, которые якобы опаздывают. Другу пришлось даже вампиров упомянуть, лишь бы я не сорвалась с места, и мы, позавтракав, вновь вернулись в комнату.

Это предрассветное время показалось самым долгим за всю мою жизнь – утомительное ожидание нервировало, а строки книги заклинания Высшее Лечение упрямо не хотели укладываться в сознание.

– Это слишком сложно для тебя, – Эрандур протянул мне книгу «Железная Плоть». – Магию, как и алхимию, постигают ступенчато, а заклинание такого уровня, – он кивнул на мой учебник, – примененное без предварительной подготовки, может сработать не так как нужно. Хорошо, если никто не погибнет.

– Зачем же тогда Ураг отдал мне её? – я возмущенно захлопнула золотистую книгу и приняла коричневую с оттиском Школы Изменения.

Эрандур, взяв учебник, быстро пролистал и развернул его на середине.

– Из-за выдранной страницы, – середина книги ощерилась неровной кромкой листа.

Так рухнула моя надежда побыстрее стать экспертом Школы Восстановления. Применять заклинание, не зная всех тонкостей, не получится.

Рассвет наступил. Впервые за то время, что я вынужденно покинула Бруму, рассвет стал знаковым и ожидаемым событием. Это был какой-то особенный рассвет – не просто восход солнца. Меня переполняла надежда, что скоро удастся оказаться подальше отсюда.

Впрочем, Мьол и Эйрин не торопились приходить в таверну, и чем дольше мы ждали, тем больше я соглашалась с Эрандуром, что дело пахнет подставой.

Но Мьол скоро вошла в «Пчелу и жало», откинув полы длинного мехового плаща и демонстрируя всем притихшим посетителям железную броню и короткий клинок в ножнах. Я радостно поднялась с места и вскинула руку вверх, чтобы меня поскорее заметили.

– Это она? – в голосе данмера прозвучало нескрываемое удивление.

Я не спешила отвечать на вопрос – Мьол увидела меня и устремилась через зал, а за ней следом плелся понурый Эйрин. Парень явно был чем-то расстроен.

Львица рывком отодвинула стул и расслабленно села, выставив ногу в сторону. Её спутник вел себя сдержаннее, сперва представился, и только потом занял свободное место – с достоинством, как подобает любому благовоспитанному юноше.

– Мьол… – я расплылась в улыбке и представила жреца своим новым знакомым. Эрандур с важным видом кивнул и поинтересовался:

– Вы действительно хотите отправиться в двемерскую руину?

– Всё верно, – нордка прожгла данмера решительным взглядом. – И я надеюсь на вашу помощь. Все сокровища, которые мы отыщем, вы сможете забрать себе, – Мьол повторила вчерашние условия, а я с надеждой уставилась на Эрандура, понимая, что наши дороги не разойдутся после Рифтена. По крайней мере, хотелось на это надеяться.

– Мы не то что бы… – начал жрец и я, поняв, что сейчас начнется проповедь о сострадании и помощи ближним, слегка пнула друга. Он возмущенно посмотрел на меня и продолжил:

– Мы согласны, только нужно хорошо подготовиться. Известен ли примерный план руины? Иначе исследование может затянуться… Я никогда не бывал внутри двемерских городов, но слышал, что их изучение довольно трудоемко.

– Я была внутри и помню, куда идти. Блуждать не придется. Только помочь в зачистке коридоров от бандитов, если они снова облюбовали себе эти места, фалмеров и механизмов…

– Фалмеров? – в ужасе переспросила я.

Мьол коротко кивнула, а Эйрин беспокойно ёрзал на стуле. Эрандур бросил на меня быстрый обеспокоенный взгляд.

– Какие-то проблемы? – в голосе Львицы слышалось явное нетерпение.

– Никаких, – я машинально почесала щеку со шрамами. – Просто неприятные воспоминания о фалмерах.

Теперь в глазах Мьол появилась заинтересованность, а её друг в восторге вытаращился.

– Итак, когда вы планируете отправиться? – Эрандур скрестил руки на груди и откинулся на стуле.

– Немедленно.

Ответ Мьол прозвучал как удар грома.

– А повозка уже есть? – я облокотилась на стол и захлопала глазами.

– Повозка? – губы женщины искривились в иронической насмешке. – Ты должно быть шутишь! Так мы потеряем целую неделю только чтобы добраться! В Рифтене можно арендовать быстрых лошадей.

– Что? Ехать верхом?

Мьол странно посмотрела на меня. Я прочла в её взгляде удивление, но не поняла почему. Она во всем была права, конечно. На быстрых лошадях мы вдвое быстрее достигнем цели, но воительница не учла, что я ни разу не ездила верхом и не знала, ездил ли данмер.

– Я уже заплатил за лошадей, – сказал Эйрин. – Они ждут нас в конюшне у восточных ворот.

Мы с Эрандуром нерешительно переглянулись. Брови жреца приподнялись, а на лице читалось нечто вроде: «ну и заварила ты кашу, Джулия Октавия!» Эх, знал бы он какова эта каша на самом деле!

– Тогда поехали! – я встала из-за стола. – Нам нужно собрать вещи и расплатиться.

– Хорошо. Тогда мы будем вас ждать в конюшне, – Мьол тоже встала и протянула мне руку, скрепляя наш уговор.

– По рукам! – мне было несказанно приятно снова чувствовать себя в деле, пусть я и не подозревала, чем оно может обернуться. Предвкушение риска будоражило кровь, как тогда, перед добычей Посоха Магнуса.

А возвратившись в комнату, чтобы собрать вещи, Эрандур принялся ворчать:

– Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязалась! Мы могли просто сегодня уехать на повозке до Виндхельма… Знаю, ты не любишь Виндхельм, но если тебе пора в Коллегию с отчетом, то так или иначе пришлось бы через него ехать.

Я пропускала эти возмущения мимо ушей. Мне просто хотелось уехать подальше и побыстрее, пока стражники не начали разыскивать якобы куда-то убежавшую старуху, которую я видела последней.

Возле конюшен за восточными воротами нас ждали две лошади. Одна каурая и тонконогая, больше похожая на сиродильского скакуна, а вторая скайримская, приземистая, коричневая с единственным белым пятном на морде. Лошади уже были оседланы и на одну ловко взобрались Мьол и Эйрин. Притом, Львица села впереди, держа вожжи, а Эйрин, одетый уже в добротную кожаную броню, плотно закрывающую тело, примостился за ней, обхватив подругу за талию.

Эрандур, недовольно пыхтя, пристегивал наши рюкзаки к седлу и отвязывал ножны от пояса, чтобы закрепить их сбоку. Кажется, жрец не питал особой любви к лошадям, а я и подавно. Отдав все вещи, смотрела на круглый черный глаз под пушистыми длинными ресницами. И глаз, как мне казалось, косился с насмешливым презрением. Я привыкла видеть лошадей под другим углом – со стороны повозки. Так они выглядели менее пугающими.

Данмер прицепил к рюкзаку шлем, чтобы не мешал обзору на дороге, со вздохом поставил ногу в стремя и не слишком сноровисто забрался в седло.

– Давно это было… – поделился впечатлениями он, берясь за вожжи. – Залезай.

Я замотала головой.

– Нет. Я… не умею.

– Не умеешь? – опешила Мьол.

Пришло время постыдных признаний.

– Никогда не ездила верхом. Вообще. Никогда.

Львица спрыгнула с седла, оставив Эйрину вожжи, и решительно пошла ко мне. Почему-то в тот момент подумалось, что она намеревается меня бить – настолько угрожающе воительница шла. Но Мьол только остановилась и сказала:

– Это совсем не сложно. Ставь ногу в стремя, и я тебя подсажу…

Я подняла правую ногу, но Львица с улыбкой предостерегла:

– Не эту! Если хочешь, то можешь ехать со мной, а Эрандур пусть едет с Эйрином…

В испуге опустив ногу, пожала плечами, а мужчины, бледнея, переглянулись. Лицо Эйрина и вовсе вытянулось в ужасе, когда парень перехватил рубиновый взгляд жреца.

– Я справлюсь, – ответила я Львице и снова смело двинулась к лошади.

Набрав в грудь побольше воздуха, а в сердце побольше решимости, я поставила левую ногу в стремя, а правую задрала вверх настолько, насколько это было возможно. Сильные руки Мьол уперлись в мои ягодицы, поднимая меня вверх. Стремя в тот же момент потянулось назад вместе с моей левой ногой и я, перегнувшись пополам, осталась лежать задницей вверх на лошадиной спине, прямо перед Эрандуром.

– Ну, почти получилось, – подытожила Мьол, сдерживая смех. Лошадь начала странно перетаптываться на месте, а я извиваться в попытках нормально сесть.

– Тебе, Джулия, очень везёт, что я не Ворстаг, – оценивающим взглядом окидывая мою филейную часть, заметил жрец.

– Помоги мне забраться! – я задергала ногами, но левая крепко застряла в стремени. Мьол попыталась освободить меня из ловушки, но получила пяткой в лоб и разразилась хохотом.

– Просто попробуй подтянуться и сесть боком, я тебя поддержу, – данмер состроил непроницаемое лицо, на пару мгновений ставшее почти неотличимым от Маски Вайла.

На спине лошади вытворялись весьма странные пируэты, а непрерывно смеющаяся Мьол больше не делала попыток помочь мне – только хватала ртом воздух и вытирала текущие из глаз слёзы. К её смеху приплёлся обидный хохот конюших и стражников у ворот.

В итоге, избив жреца коленями и локтями, я уселась перед ним на лошади «по-женски» и скомандовала:

– Поехали! – указала вперёд истинно королевским жестом.

Мьол, успокоившись, вернулась на свою лошадь, а Эйрин по-прежнему недоумевал. На лице парня застыла странная улыбка. Немного неприятная и растерянная одновременно.

– Ну что? – хищно спросила Львица. – Наперегонки до сторожевой башни?

– Можно, – пожал плечами Эрандур.

– Что?! Какие «перегонки?» Давайте, не будем ехать слишком быстро! – паниковала я, не зная, за что ухватиться на шаткой лошадиной спине. Животное топталось, в нетерпении рыло копытом грязь и выдыхало из ноздрей клубы пара.

– Догоняйте! – Мьол ударила лошадь пятками, а Эрандур пустил нашу галопом, ударив побокам тяжелыми сапогами.

– Держись! – предостерёг меня жрец.

Я вцепилась в данмера и заорала от ужаса.

– Помедленнее! Я прошу тебя не так быстро!

– Никогда бы не подумал, что ты так боишься лошадей! – жрец немного натянул вожжи, и лошадь поскакала рысью.

– Я не самой лошади боюсь, а упасть с неё! – от тряски меня скоро начало подташнивать, а Львица и Эйрин уже унеслись далеко вперед по дороге.

– Мы отстаём от Мьол, просто держись за меня и ты не упадешь, – Эрандур снова ударил лошадь по бокам, и она понеслась вперед по дороге, нагоняя хохочущую Львицу.

– Нет! – буквально выла я от ужаса. – Остановись! Пожалуйста! Я все что угодно сделаю, только остановись!

Березняк, проносящийся мимо, слился в одно серо-белое пятно. Сквозь голые тонкие ветви проглядывало тусклое небо.

– Просто держись! И помни, где находится центр тяжести! – данмер подстегнул лошадь, ветер загремел в ушах. Меня бросало то вверх, то вниз, я закрыла глаза и слышала тяжёлое дыхание Эрандура и грохот копыт по камням.

– Не догонишь! – Мьол тоже подгоняла свою лошадь вперёд.

– Это мы ещё посмотрим! – яростно выдал Эрандур, и я, не поверив своим ушам, открыла глаза и взглянула на него. Это точно тот самый жрец? К сожалению, теперь я видела всё вокруг, включая круп лошади Мьол и спину Эйрина, к которым мы неумолимо приближались.

Парень обернулся и, встретившись со мной взглядом, показал язык, явно подзадоривая. Этого вполне хватило, чтобы страх упасть отступил.

– Гони быстрее, – тихо сказала я Эрандуру, и жрец, обняв меня одной рукой, чуть пригнулся и вновь ударил лошади по бокам. Лошадь подо мной понеслась ещё быстрее. Я чувствовала, как перекатываются её могучие мускулы, скорее ощущала, нежели слышала её тяжёлое дыхание. Особенной дрожью во всем теле отдавался каждый удар копыт о камни. Но после него… После него миг полета, миг, когда ничто не приковывало к земле. Ни старуха в приюте, ни фалмеры, ни Братья Бури. Только свистящий в ушах воздух и свобода. Пьянящая, стремительная свобода. И с каждым ударом копыт это чувство становилось только больше, отчетливей, острее. В лицо лезла длинная чёрная, развеваемая ветром грива. Душа уходила в пятки от ужаса и восторга, кровь гремела в ушах, и скоро я заметила, как мы поравнялись с лошадью Мьол и оставили её позади.

– Тпру! – жрец натянул вожжи, успокаивая животное, но сделал это слишком резко. Наша лошадь взбрыкнула, встав на дыбы, заржала, тряхнула головой, и мы едва не свалились.

Сердце подпрыгивало до самого горла, но хотелось победоносно смеяться.

– Мы их обогнали! – радостно выдохнула я. Уставшее от стремительного бега животное недовольно фыркало и мотало головой.

Мьол и Эйрин быстро нагнали нас. В глазах женщины сверкали озорные искры, она сидела, гордо выпрямившись, и улыбалась.

– Не волнуйтесь, я обязательно возьму реванш! – объявила она, подмигнув мне.

– Без меня, пожалуйста, – я боязливо заёрзала в седле.

Дорога пролегала через березовый подлесок и вела нас к маячившему впереди форту, на котором даже издалека можно было разглядеть синие знамена Братьев Бури.

– Мы не станем останавливаться там, – Львица уверенно вела лошадь. – До заката мы успеем до Камня Шора, а уже завтра будем в Роще Кин.

– Роща Кин? – с сомнением переспросил данмер, повернувшись к воительнице. – Мы не остановимся в Виндхельме?

– Это ни к чему.

– Не люблю Виндхельм, – поделился Эйрин, поёжившись. – Мрачный и холодный. Даже летом там такой пронизывающий ветер…

– Всё из-за близости моря, – согласилась Мьол. – А Роща Кин совсем недалеко, а еще там хороший постоялый двор есть, где можно поменять лошадей. Если повезет, то за три-четыре дня мы доберёмся до Мзинчалефта.

– Чего? – протянула я. – Мзинча…

– Это название той руины, куда мы направляемся, – терпеливо пояснила Львица. – А по пути дам тебе пару уроков верховой езды, если не возражаешь.

Подпрыгивая в седле и ожидая огромные синяки на ногах и моем многострадальном центре тяжести, я молчаливо согласилась. Свежий воздух приятно щекотал ноздри лёгким морозцем и запахами леса. Смердящий всеми человеческими пороками Рифтен остался далеко позади.

========== Глава восьмая. Джулия Октавия против Эйрина ==========

Ранним утром второго дня пути до загадочного Мзинчалефта, когда свинцово-серые облака вспыхнули, подсвеченные алым заревом, я увидела равнину, окутанную огненно-рыжим туманом, стелящимся к земле почти непроницаемым ковром. Сквозь зыбкую рассветную дымку сверкали топазами точки костров, видимые даже издали.

– Что это? – спросила я у Эрандура, но ответ дала Мьол.

– Великаньи стойбища. Эти костры видно, потому что они огромны.

– Мне приходилось видеть великана, – я с ностальгией припомнила Вайтран и свои первые дни в Скайриме, которые все чаще всплывали в памяти в последнее время, перемежаясь с тоской по кому-то потерянному, ушедшему, позабытому.

– А мне приходилось сражаться с великаном, – тихо поделилась Мьол, будто совсем не гордилась этим. Соратники-то, наверняка, о каждом побежденном гиганте слагают по эпосу.

Эрандур мрачно молчал, пронзая взглядом туманную даль, глубоко вдыхал холодный воздух и явно над чем-то размышлял.

– Поспешим, – глухо проговорил данмер, подгоняя лошадь. Меня снова затрясло в седле. Каждое движение животного отдавалось болью в пояснице и бедрах, сплошь покрытых синяками. От боли я постоянно ёрзала, пыталась сидеть прямо, как Мьол, но от этого начинали болеть другие места. В результате мечтала только слезть с лошади, лечь на живот и пару дней не шевелиться вообще.

Извилистая горная дорога плавно шла вниз, впуская нас в объятия тумана. Высокие ели расступались и оставались позади, а в сквозь пелену не было видно даже дороги.

– Всё из-за гейзеров, – шепнул мне жрец. – Это область Аальто, знаменитая также своим виноградом джазби, из которого делают вино.

– М-м, «Алто», – промурлыкала я, чувствуя на языке терпкий привкус и вспоминая, как куролесила в Винтерхолде, перебрав упомянутого напитка. Странно, что чувство стыда со временем притупилось, думала, что оно всю жизнь будет меня преследовать. Но после того, как я перепутала имя мужчины в постели и накормила сирот старухой, всё былое стало казаться мелочным и незначительным.

– Может, и мамонтов увидим, – вздохнул Эйрин. – Хотел бы я еще разок поесть того сыра.

– Какого сыра? – я заинтересованно повернулась.

– Мамонтового, – улыбнулся парень. – Родители привозили несколько раз. Очень вкусный, кисловатый и во рту тает.

– А где твои родители? – я задала вопрос, ответ на который вдруг показался мне очевидным.

– Погибли, – снова вздохнул Эйрин и на сей раз печально. Я решила не допрашивать нового знакомого о подробностях, хоть смерть в Скайриме и могла прийти откуда угодно – от банальных бандитов до тех же великанов.

Из-за тумана движение замедлилось – серая мгла, наполненная белоснежным паром, не расступалась, даже когда рассвет набрал силу и обратился днем. Костры великанов продолжали пылать путеводными звездами. Кони часто цокали копытами по каменистому тракту, но быстрее легкой рыси, едущая впереди Мьол не разгонялась. Меня даже сморило в сон от ритмичного покачивания, и я стукнулась головой о доспех Эрандура. От удара испуганно встрепенулась. Жрец только быстро взглянул на меня и продолжил управлять лошадью.

Туман всё ещё плыл перед глазами, скрадывая очертания далеких черных гор, над которыми реял кругами едва различимый дракон.

К полудню белая мгла немного рассеялась, а мы вплотную подъехали к одному из великаньих стойбищ, где горел огромный костер размером почти со стоящего рядом великана. Закутанный в шкуры бородач, похоже, был охранником поселения, либо пастухом, приглядывающим за парой мамонтов, горбатые холки которых я едва видела из-за скалистой ограды.

Мы миновали область только к вечеру, сделав пару остановок, чтобы размяться и дать отдых лошадям. Дорога устремилась вниз, и ощутимо повеяло холодом. Ветер резко усилился, проникая под одежду и пробирая до костей. От верховой езды становилось только холоднее. Я куталась в плащ, жалась то к жрецу, то к лошади, но руки и ноги немели, а тело била дрожь. Близость Виндхельма навевала довлеющее чувство страха.

Роща Кин оказалась небольшим шахтерским поселком, спрятавшимся на склонах горной цепи. Приветливая вывеска таверны, палаточный городок и несколько небольших деревянных домиков возле шахты, где, как я узнала от Мьол, добывают малахит. Трактир был самым большим зданием в этом крошечном поселке, где население едва достигало двух десятков человек.

Местечко охраняли двое стражников Братьев Бури. Один слонялся около таверны, а другой вместе с рабочими грелся у костра, разведенного напротив темного зева шахты. Весь поселок был пронизан таким покоем и рутинной умиротворенностью, что они висели в воздухе почти осязаемым туманом. Показалось, будто мы и не покидали область Аальто.

В стойле у таверны стояли несколько лошадей, а Мьол удовлетворенно улыбалась, глядя на жителей Рощи. Воительница истосковалась по путешествиям, пока находилась в Рифтене, и сейчас её радость была видна даже в сгущающихся сумерках.

Стражник у таверны оживился, заметив приближающихся всадников, и сделал пару шагов навстречу. Совсем молодой норд приосанился и демонстративно положил руку на рукоять топора, позабыв шлем на крыльце трактира.

«Из новобранцев поди. Даже бороды нет», – пролетело у меня в голове, когда заметила нерешительность во взгляде стражника, разглядевшего суровую Мьол Львицу.

– К-кто такие? – дрогнувшим голосом спросил Брат Бури.

«Интересно, как он защищал поселок, если даже Мьол боится?» – хохотнула я про себя, продолжая наблюдать за разворачивающейся сценой.

– Мы просто путешественники, ищущие ночлега и пристанища, – с достоинством выдала воительница.

Брат Бури нахмурился и замешкал.

– Где тут можно поесть, поспать и помыться? – громче спросила я, переводя с героического на обыденный, непроизвольно почесав шею.

– А-а, – расплылся в улыбке стражник и облегченно выдохнул. – Я не сразу расслышал… Так это вам в «Деревянное кружево», – он указал пальцем на порог таверны.

– Плохи у Ульфрика дела, раз таких молодых набирает, – пробормотал за моей спиной Эрандур. – Парню не больше шестнадцати…

Данмер слез с лошади и помог спуститься мне, обхватив ладонями за талию и потянув на себя. Оказавшись на земле, я сделала пару шагов в сторону и поблагодарила всех богов и даэдра, что избавили меня от боли.

Эйрин ловчее меня спускался с лошади, но и в седле он был явно не второй день. Мьол грациозно перекинула ногу и спрыгнула, громыхнув доспехами.

– Лошадей вам лучше поставить в стойло, – не отставал от нас стражник. – Конюх, наверное, в таверне пьёт. Вы там хозяйке скажите, что приехали. Септимов ей дайте, чтоб послала Эндора напоить и накормить их.

– Кто такой Эндор? – Мьол взяла лошадь под уздцы и повела к стойлам. Стражник под её испытующим взглядом снова дрогнул.

– Так это… Эндор Быстрый. Конюх. Правда, он не быстрый, а старый, – сбивчиво рассказал стражник, краснея. – Очень старый. И обычно пьяный.

Когда Эрандур отстегнул от седла все наши вещи, я тоже повела животное к стойлам. Лошадь послушно шла, пыхтела мне в спину, обдавая тяжелым дыханием, и время от времени фыркала, словно ворча на все окружающее.

В таверне конюх, который спал за столом, уронив голову на грудь, не был настолько уж старым. Крепкий на вид мужчина лет шестидесяти, что по меркам деревенских уже являлось почти что возрастом одряхления, а по меркам магов и эльфов, равнялось если не юности, то зрелости.

– Что-то хотели? – приятный голос хозяйки трактира прозвенел с особой приветливостью. Высокая нордка стояла, облокотившись на стойку, и с интересом разглядывала потенциальных клиентов. В полупустом зале, кроме конюха, спали ещё несколько утомившихся на работе шахтёров.

– У нас… там… кони, – пытаясь объяснить ситуацию поделикатнее, приглушённо высказала я.

– Эндор, пень глухой, просыпайся! – прогремела хозяйка на весь зал командирским тоном, разбудив помимо Эндора ещё одного отдыхающего. Всхрапнув, конюх задрал голову и уставился на нас мутным расфокусированным взглядом. Седая длинная борода, заплетённая в косичку, изогнулась как тонкий козий рог.

– Чего-о? – захрипел он.

– Лошади в стойле, – быстро перейдя к делу, я потянулась к кошелю за септимами.

– Несите сюда! Сюда! – хозяйка помахала рукой, подзывая меня ближе. – Всё равно этот пьяница здесь всё до последнего септима и спустит. Да и задолжал он мне немало.

Я пошла к стойке, Эрандур помог тяжело поднявшемуся с лавки Эндору выйти из таверны и отправился вслед за ним, забрать наши вещи, оставленные на крыльце под присмотром Эйрина. Немолодая трактирщица с очень уставшим лицом дежурно улыбнулась мне. Будто через силу.

– Меня зовут Джулия Октавия, – я по привычке протянула руку.

– Иддра, – хозяйка слегка сжала мои пальцы, и улыбка стала более искренней.

– Мы с друзьями путешествуем до Данстара, остановимся у вас на ночлег. Нужно три… нет, четыре комнаты, – я завертела головой по сторонам, пересчитывая двери. Их оказалось всего три.

– Одна есть большая, с двумя кроватями, – Иддра заметила в моих глазах нерешительность. – Две маленьких.

– Тогда берём все! – решив вопрос, я высыпала на стойку все септимы из кошеля. Остальное лежало в рюкзаке, а драгоценные камни нужно было где-то обменять на монеты. Ближайшим местом отсюда был, конечно, Серый Квартал Виндхельма, но соваться туда лишний раз мне не хотелось. Радовало и то, что я покинула владение Рифт безнаказанной и теперь надо постараться не возвращаться туда без крайней нужды.

Иддра пересчитала монеты, кивнула и убрала все под стойку, сложив золото стопками. Имперец во мне жадно облизнулся, видя как сорок пять септимов прячутся за доской.

Эрандур вскоре зашел в таверну с двумя рюкзаками и оружием, а за ним зашли посмеивающиеся над чем-то Мьол и Эйрин. Данмер кисло улыбался и выглядел недовольным.

– Что произошло? – я заинтересованно направилась к друзьям и забрала свои вещи у Эрандура. Ножны Сияния Рассвета и Ваббаджек были обмотаны лямками рюкзака.

– Мы немного поспорили, – пояснила Мьол.

– О чём?

– О том, кто лучше владеет клинком, ты или Эйрин, – воительница посмотрела на меня с вызовом, и хищный блеск в глазах мне не понравился. Она меня дразнила!

– Не надо, Джулия, тебя провоцируют, – негромко заметил Эрандур, останавливаясь напротив стойки.

– Я знаю только один способ проверить, кто лучше, – игнорируя слабые возражения жреца, продолжила воительница, скинув рюкзак и секиру у ближайшей лавки. Короткий меч с её пояса перекочевал в руки Эйрина. Я с сомнением глянула на замотанное тканью Сияние Рассвета. Глупо махать даэдрическим артефактом в шутливой тренировке перед всем поселком. Догадалась, что меня хотят спровоцировать именно к этому.

– Буду драться только тренировочным мечом, – заявила я, скрестив руки на груди. – Мой клинок зачарованный, боюсь, что Эйрин может обжечься.

– Да и не обязательно нам драться, – попытался отказаться парень. – Мьол, – он посмотрел на воительницу глазами полными обожания, – ты самая лучшая учительница, о которой можно мечтать, и я тебя не подведу. Поверь.

– Минуточку! – я подняла вверх указательный палец. – У меня тоже отличный учитель вообще-то…

Эрандур быстро оказался за моей спиной и положил ладонь мне на плечо.

– Не надо ничего доказывать. Эйрин прав.

В груди разгорелся интерес. И правда, я давненько не сражалась клинком! Не тренировалась с тех пор, как покинула Винтерхолд, после стычки с Анкано, а по руине в Айварстеде таскала оружие как светильник и даже ни разу не взмахнула им!

– Найдите мне тренировочный меч! – сказала я, смахнув с плеча ладонь данмера. – Тогда и посмотрим, кто кого.

И вот кто, спрашивается, тянул меня за язык? Мьол только встряхнула гривой медовых волос и устремилась прочь из таверны с азартной улыбкой предвкушения на губах.

– И что на неё нашло? – устало вздохнул Эрандур. – Всего-то спросил о навыке владения мечом у Эйрина.

– Боюсь, вы задели её самолюбие, – заговорщицки прошептал парень, обернувшись на дверь. – Мьол иногда… очень порывистая. А я на самом деле не так хорош в сражениях.

– Зачем же ты тогда пошёл с нами? – удивлённо спросила я.

– Не могу бросить её одну. Она… нужна мне, – он отвёл взгляд, словно стыдился того, что говорит. – Как представил, что Мьол может никогда не вернуться в Рифтен, что я останусь один среди воров и взяточников… – Эйрин вздрогнул, покрутил меч в руках и положил на лавку. – Лучше уж погибнуть в приключении, чем терпеть это всю оставшуюся жизнь!

Я тоже вздрогнула, глядя на парня, похожего на побитого щеночка. Так и захотелось обнять и потрепать по голове, утешить и сказать, что всё будет хорошо. Эрандур, взяв вещи, осведомился:

– Где моя комната?

– Где хочешь, – вяло махнула я. Жрец пожал плечами и направился к той, что оказалась слева от стойки. Хозяйка проводила его подозрительным взглядом.

Мьол уже через мгновение ворвалась в таверну с двумя видавшими виды, тупыми железными мечами, которые всучила мне и Эйрину. Никак выпросила у стражника что-то из местного арсенала.

– Идём! – раззадорившись, Львица потянула меня к выходу.

– Эх, лучше бы уроки верховой езды, – честно призналась я, потирая отбитый зад. Эйрин вышел вслед за нами. Мьол оставалось только скомандовать призыв к смертельной битве. Получив оружие, я сразу почувствовала его непривычную тяжесть, а теперь по наитию пару раз взмахнула мечом, примеряясь к новому оружию и пытаясь понять, как с ним двигаться.

Тело, имеющее начальные навыки, приспособилось довольно быстро. Эйрин со своим клинком проделывал примерно то же, что и я. На крыльце собрались несколько шахтеров, возглавляемые Мьол, стоящей на ступеньках.

– Что считается проигрышем? – спросил юный стражник.

– Первый пропущенный удар, – объявила Мьол, окинув нас придирчивым взглядом, как бойцов на арене.

Я нервно сглотнула. Помнится, против троллей выходила, а перед Эйрином начала пасовать. То ли покалечить его боялась, то ли наоборот опасалась, что он меня заденет и это станет поводом признать превосходство Мьол.

С этим внезапно пришедшим пониманием происходящего, мне даже сражаться перехотелось, чтобы не спровоцировать конфликт между нами, но Эйрин уже начал с длинного, не слишком ловкого замаха с плеча, от которого я отклонилась, сделав шаг назад. Автоматически вильнула вправо и, переставляя ноги почти рефлекторно, ударила снизу, от чего Эйрин также легко уклонился.

Надо было использовать другую тактику.

Противник, потея от волнения, повторил движения – кажется, это был его первый тренировочный бой не с Мьол. На сей раз я не стала уклоняться, а поставила меч поперек, чуть склонив лезвие, по которому и слился в сторону удар Эйрина. Парень, судя по всему, не выучил, что делают в подобных ситуациях, поэтому потерял устойчивость, восстанавливая которую он сделал несколько шагов в мою сторону. После этого оставалось лишь пропустить паренька мимо себя и, оказавшись у него за спиной, приставить к его горлу. Он замер, вытянувшись на носках, уронил меч. Мьол, вспыхнув, подскочила, а Эрандур, вышедший на крыльцо, улыбнулся так загадочно, что у меня по спине пробежала волна дрожи. Гордость за содеянное смешалась со страхом. Возможно, мой приём был проведен не по правилам, но разве бывают правила в бою насмерть?

Я отвела меч в сторону и отступила на пару шагов.

– Говорила же, лучше верховую езду, – игриво подмигнув Мьол, я поняла вдруг, что играю с огнем. Но моя новая подруга только ухмыльнулась, посмотрела на Эйрина и провела пальцем по горлу, от чего юноша вздохнул и рассмеялся. Воительница подхватила его смех.

– Неуклюжий тролль! – крикнула она парню. – Можно подумать, я не учила тебя этому!

Зеваки тихо захлопали мне, но сразу после жидких аплодисментов уши прорезал истошный нечеловеческий вопль:

– Дракон!

Я даже не смогла понять, кто кричал – мужчина или женщина. В этом слове воплотился настоящий ужас.

– Там! – старый шахтер ткнул пальцем в небо, я задрала голову, пытаясь в темнеющем небе высмотреть крылатого змея. Над рощей Кин пронеслась черная тень с пылающими глазами. Горы сотряс громовой рев чудовища, ненадолго застывший в холодном воздухе гулким дребезжащим эхом.

– Спасайся кто может! – завопил конюх, бросаясь прочь по дороге.

– Стойте! – Эрандур не успел даже с крыльца спуститься, как Эндор уже припустил в сторону Виндхельма. – Надо найти укрытие!

– Шахты! Скорее! – крикнул один из рабочих, что смотрел наш тренировочный бой.

Пока я мешкала, глядя то наверх, то на бледного Эйрина, дракон сделал круг над поселком, поднимая ветер. Вершины сосен, окружающих Рощу Кин, зашатались, как при настоящем урагане. Если бы дракон действительно хотел нас убить, уже давно бы полыхнул пламенем, но он просто кружил, наблюдая за мечущимися людьми внизу, как кошки порой играются с пойманными мышами.

Чудовище навевало страх, парализующий конечности, однако старого железного меча я не уронила и побежала к шахте вслед за рабочими, Эрандуром и Мьол, схватив остолбеневшего парня за запястье.

– Пошли, придурок! – рыкнула я, едва справляясь с собственным ужасом. Эйрин послушно кивнул и побежал. Он был храбрее, чем казался на первый взгляд.

Ветер хлопнул меня по спине яростным порывом, ускоряя мой бег. Чёрный дракон спикировал вниз и раскрыл гигантскую пасть.

Смертельным капканом захлопнулась клыкастая бездна, унося в небо юного Брата Бури, так и оставшегося возле трактира и явно не заслужившего столь жуткой участи. Легионеры могли бы быть к нему милосердны, доживи он до настоящих сражений.

Мы добежали до укрытия в шахте, остановившись под навесом возле деревянных опор. Кто-то за моей спиной плакал, мужики шахтеры замерли. Эрандур и Мьол, выйдя чуть вперед из-под навеса, прикрывали нас с Эйрином и жителей поселка. Я крепко вцепилась в запястье Эйрина, так что ногти впились в его кожу. В голове пульсировало понимание того, что если мы углубимся с шахту, дракон с лёгкостью сможет похоронить нас заживо, обвалив вход.

– Исчез, – мрачно изрёк данмер во внезапно наступившей тишине.

Я прислушалась и отпустила парня, сделав нерешительный шаг к жрецу.

Гулкая тишина повисла над темным лесом, над изломанными силуэтами скал, над таверной, у порога которой осталось только кровавое пятно. Дракона определенно нигде не было.

Мьол храбро вышла первой из укрытия, встала перед шахтой и всмотрелась в звездное небо над Рощей Кин.

– Его нет, – подтвердила она. Воительница вмиг стала собранной, решительной и готовой сражаться. Какая же она всё-таки странная!

Я встала возле данмера и вопросительно посмотрела на друга, который не торопился выбегать наружу. Он словно почувствовал мой взгляд и только сильнее нахмурился, покачав головой.

– Разве дракон может просто исчезнуть бесследно? – шёпотом спросила я. – Может, мы просто его не видим? Это же тот самый, из Хелгена! Снова…

– А может, это не просто дракон? А тот самый… – тихонько заговорил Эйрин за моей спиной.

– Тот самый? – я обернулась. Парень встряхнулся, и в его голосе прибавилось уверенности.

– Алдуин, предвестник конца времён. Только довакину под силу спасти нас…

«Этот спасёт», – хмуро подумала я, вспоминая Эдриана. Интересно, добрался ли он до Седобородых?

========== Глава девятая. Среди лжи и правды ==========

За время долгой дороги я почти потеряла счёт дням, но благо дело ещё помнила числа до двадцати семи, так как уже настало двадцать шестое месяца Восхода Солнца. Мы миновали Дунстад, сделав там короткую остановку, и повернули на запад, не заезжая в Данстар. По правую руку под свинцово-серым небом раскинулось и нагоняло тоску дремлющее подо льдами побережье Моря Призраков. Порывистый ветер гнал чёрные волны, шум которых долетал издали даже до тракта. Исчерченный полосами вихрей снег тоже походил на одну большую волну, накатившую на берег до самых гор и замерзшую в одночасье, так и не успев вернуться к морю.

Быстроногие выносливые кони из Рощи Кин легко донесли нас до елового подлеска в предгорьях, где Мьол сразу спешилась и отстегнула от седла секиру.

– Мы на месте? – заволновалась я, откинув капюшон и тут же вернув его обратно на голову. Никакого двемерского города видно не было, а от ледяного ветра вмиг замерзли уши.

– Почти, – вместе с выдохом изо рта Мьол вырвался пар. – Вскоре мы увидим стену и башни. Нельзя подходить напрямик. Если там есть бандиты…

– А они там есть? – прервал её речь Эрандур и тоже спешился.

– Отправляясь в двемерский город, нужно быть готовыми ко всему, – сомнения данмера ничуть не задели воительницу. – Развалины притягивают авантюристов и искателей наживы. А слухи о том, что в этих городах полно золота…

– Так оно там есть или нет? – не выдержала я. – Ты видела сокровища?

– Видела. Но видела и их стража. Гигантскую машину в три человеческих роста с молотами вместо рук, – голос Мьол опустился до полушепота. – Двемерское чудовище.

Живо вообразив себе описанное, я вдруг поняла, что мне и без сокровищ неплохо. Тем более, Рифтен далеко позади, в Данстаре безопасно, а золото ещё должно было остаться в Храме Призывателей Ночи.

– А может, ну его, этот Мзинчалефт? – нервно усмехнувшись, сказала я, приковав к себе три возмущенных взгляда. – Поедем в «Пик Ветров», напьёмся вдрызг… – осеклась, заметив, что на лице Мьол рождается задорная улыбка, а Эрандур, напротив, превращается в мрачную грозовую тучу.

– Да ты никак боишься, Джулия Октавия! – закинув секиру на плечо, выдала воительница. Она меня дразнила!

– Бояться это нормально, – проговорила я и неловко спрыгнула с лошади, едва не подвернув ногу. – Особенно бояться фалмеров, бандитов и огромных машин с молотами вместо рук. Было бы странно, согласись, если бы я радостно неслась туда очертя голову.

Эрандур, не успевший меня подхватить, неразборчиво проворчал себе под нос что-то об осторожности, снял с седельной сумки шлем и взял его подмышку, остановившись в ожидании дальнейших действий.

– Мы не пойдем напролом, – уверила меня Львица, указав свободной рукой в подлесок. – Там, чуть подальше с холма, можно увидеть, есть ли кто во дворе. Если не доверяешь, то пошли со мной, увидишь все сама.

– Пошли, – я взяла Ваббаджек.

– А вы, – воительница посмотрела на мужчин, – оставайтесь тут и присматривайте за лошадьми.

Эйрин тут же решительно кивнул, а жрец устало благословил нас в путь именем Мары.

– И не скучайте, – игриво добавила я, отправившись за Мьол по узкой, почти скрытой снежными заносами тропке. Судя по отсутствию свежих следов человека, тут довольно долго никто не ходил – даже заметенных ямок на снегу не было видно, только частые отпечатки заячьих и лисьих лап.

В подлеске пахло хвоей, мои ноги увязали, и с трудом получалось угнаться за спутницей.

– Пригнись, – вдруг прошипела она, и я плашмя плюхнулась в сугроб. Мьол крякнула, сдерживая смех.

– Какая же ты неуклюжая! – она вмиг схватила меня за руки, помогла привстать и указала вперёд. – Вон он, видишь?

Я напрягла зрение, всматриваясь сквозь переплетение заиндевелых еловых лап, висящих перед взором, и различила очертания стен и башен. Чуть подняла взгляд и обомлела – в горе, будто в гнезде, свернулось кольцами огромное каменное чудовище легендарных двемеров. Дремлющее под снежным покрывалом, с тракта оно казалось лишь неровностями скалистой породы.

– Пошли, – Мьол направилась дальше, пригибаясь и скрываясь за деревьями, а наша импровизированная тропка устремилась вверх на холм, как и говорила Львица.

Поднявшись вслед за ней на скалистый уступ и спрятавшись за валуном, я, наконец-то, увидела Мзинчалефт со стороны, не удержав в груди восторженного выдоха. Будто из снежной завесы проявился город, очень похожий на Маркарт, только давным-давно покинутый. По обледенелым перекрытиям и лестницам бродили лишь тени былого могущества исчезнувшей расы, но всё ещё прочно стояли некогда позолоченные башни, поблекшие двемеритовые двери с угловатыми орнаментами, мостки и лестницы. Ледяные ветра заковали Мзинчалефт в студеные оковы, и не спасала даже толстая сторожевая стена с квадратными воротами, путь сквозь которые преграждали металлические прутья.

Местами перекрытия осыпались, а макушки башен и галереи обрушились, завалив большую часть проходов. Холодные безликие камни молчали о сгинувшем прошлом. Лишь искорка огня почти на самом верху и черная змейка дыма, тянущаяся к тяжёлому серому небу, слабо рассеивали атмосферу заброшенного города. Там кто-то жил, кто-то жёг костер, а значит, даже во дворе Мзинчалефта сокрылась опасность, и Мьол оказалась права.

– Гляди! – Львица указала вниз, пока я всматривалась в не такие уж и безжизненные руины.

Внизу, как и наверху, был разбит лагерь. Возле ворот стояли треугольные холмики палаток, присыпанные снегом, а вдоль стены неспешно бродил кутающийся в плащ лучник, время от времени поглядывающий в лес. За стеной, по уцелевшим перекрытиям, также прохаживались как минимум двое. Остальных я ещё не разглядела, но чем пристальнее всматривалась, тем больше деталей вырисовывалось перед глазами.

Палатка. Забытая кирка. Деревянный, грубо сколоченный стол с круглыми двемерскими деталями. Ещё один костер. Нагромождение бочек возле одной из башенок. Мзинчалефт оказался вполне заселённым местом. Только вот жители его явно не двемеры.

– Это бандиты? – шепотом спросила я, прижимаясь вплотную к прикрывшей нас глыбе.

– Не обязательно. Возможно, наёмники или авантюристы, но кем бы они ни были, просто пройти внутрь нам не дадут.

– А их там немало… Что делать будем? Убивать их всех, что ли?

– Если потребуется. Жаль, у меня нет лука, – Мьол огорчённо вздохнула, следя за движением постового на стене.

– И ты думаешь, никто не заметит, если он вдруг свалится? – скептически хмыкнула я. – Стена же со всех башен просматривается. Падает постовой, прибегут оттуда, – ткнула пальцем в сторону одного из костров, – или вон тот, что ходит по лестнице! – и сама себе поразилась. Все-таки Эрандур меня кое-чему научил.

– Верно, – воительница кивнула, а её глаза подозрительно сощурились. – Если мы первыми убьём хоть одного, они точно начнут готовиться к бою.

– Надо их выманить, не атакуя первыми. Пусть сперва покажут свои враждебные намерения, – я поползла обратно, поскольку в голове родился вполне сносный план. – Вдруг они всё же решатся на переговоры…

– И ты в это веришь? – Мьол крадучись пошла за мной.

– Я верю, что убивать людей надо только в случае самообороны, – выдала, испугавшись собственных слов.

«От старухи в приюте ты тоже оборонялась?»

Мы вернулись к Эрандуру и Эйрину, разговор у которых до нашего прибытия явно не клеился. Уж слишком они обрадовались, когда нас увидели.

– Там куча искателей наживы, – с кислым лицом сообщила я. – Надо бы поговорить с ними.

– Или убить их, – Мьол играючи скинула тяжеленную секиру с плеча и оперлась на неё как на трость.

– У меня есть идея, – продолжила я, с надеждой глядя на жреца. – Эрандур, у тебя самая прочная броня. Если даже в тебя будут стрелять, то вряд ли их стрелы смогут пробить эбонит. Может, ты пойдёшь вперёд и спросишь…

– Понял, – кивнул данмер, берясь за шлем-маску обеими руками. – Попробую добиться встречи с главным, но если по мне начнут стрелять…

– Тогда придётся стрелять в ответ, – я повертела в руках Ваббаджек. – Жечь бандитов огнём праведного гнева…

Эрандур надел маску Вайла на голову, вытащил меч из ножен и отстегнул с плеч свой плащ, черной тенью направившись на переговоры с авантюристами. Его жуткий вид вселял опасения, что без драки не обойдётся. Эйрин, провожая данмера взглядом, зябко поёжился.

– Гениальный план, Джулия, – скривилась в разочарованной усмешке Мьол. – Попросить друга сходить на переговоры… я-то думала…

– Возможно, так мы избежим лишней крови, а ещё Эрандур умеет убеждать. Он же жрец Мары. Он даже в Коллегии бардов учился! – гордо сообщила, наблюдая, как ухмылка сползает с лица воительницы. – Уж всяко это лучше, чем кидаться с секирой наперевес в гущу вооруженных врагов. А если мы и сможем убивать их по одному, то нет уверенности, что не пострадаем от шальной стрелы или чар. Вдруг там маги?

Мьол пришлось со мной согласиться.

– Там и без бандитов, есть с кем сражаться, – проронила она.

Я посмотрела в сторону, куда ушел Эрандур, но не увидела его и не услышала, что происходит. Лес погрузился в пугающую тишину, только рядом фыркали кони и перетаптывался с ноги на ногу замерзающий Эйрин, так глубоко натянувший на голову капюшон, что скрыл лицо. Подобрав плащ данмера, я накрыла им лошадь и осталась ждать, чертя на снегу примерный план двора Мзинчалефта так, как запомнила. Нарисовала Ваббаджеком линию наружной стены, точками отметила башни и изогнутыми дугами мостики и лестницы.

Издали вскоре раздались неразборчивые голоса и крики, гулкое эхо разлетелось по подлеску, а спустя время послышались и шаги возвращающегося Эрандура. Я стерла план, разбросав древком посоха снег, и в ожидании посмотрела на жреца.

– Ну, что там? – в нетерпении выпалил Эйрин.

Данмер избавился от шлема и даже слегка улыбнулся.

– Велели подождать, сейчас они пошлют за главным. Некий господин Мейлурил Ферано. Если он захочет выслушать нас, то мы попадем внутрь руин без приключений. Возможно, придётся поделиться с ним сокровищами за это.

– Справедливо, – скрепя сердце, согласилась я.

– Мне нужен только меч, – повторилась Мьол.

– А мне страшно, – признался Эйрин.

– Вот! Я же говорю, что страх это нормальная реакция организма! – я улыбнулась парню, который слегка приободрился после моих слов.

– Идём, – Эрандур окинул нас взглядом уставшего многодетного отца и, вернув на голову шлем, направился обратно к воротам Мзинчалефта.

Я взяла коня под уздцы и поплелась позади Мьол. За мной следовал Эйрин. Было немного волнительно медленно идти в веренице, не зная, удастся ли миновать хотя бы часть грядущей опасности.

С холма стена Мзинчалефта казалась мне ниже. Теперь, когда я встала перед ней и задрала голову вверх, силясь разглядеть лучников наверху, шея заболела. Двое авантюристов на стене переговаривались между собой и время от времени подозрительно косились на нас. Особенно на меня и на Эрандура – одежда мага вызывала опасливые сомнения, а эбонитовый доспех завистливое восхищение. Явно пришли не простые юнцы-приключенцы, которые бездумно лезут на рожон, не заботясь о последствиях!

Господин Мейлурил Ферано мне вовсе не показался именно «господином», как его назвали. Взъерошенный, точно его только что разбудили, немолодой данмер с белыми полосами боевой раскраски на лице, облаченный в синие просторные одеяния, вышел вместе с двумя плечистыми телохранителями в железных бронях и вздрогнул, увидев Эрандура. Кого-то этот эльф всерьёз опасался, раз притащил с собой огромного лысого орка с двуручным двемерским мечом и наручами имперского легионера и двухметрового бородача в железном шлеме с отломанным рогом.

– Чего вы хотите? – отрывисто и раздражённо спросил он, будто наше появление отвлекло его от чрезвычайно важного дела. Я посмотрела на Мьол, которая решительно выступила вперёд, поудобнее перехватив секиру.

– Мне нужно кое-что в глубинах Мзинчалефта. И если вы…

– Мьол, – вдруг неожиданно мягко произнёс жрец, остудив её пыл, и открыл лицо сородичу, узкие красные глаза которого медленно округлились. – Позволь мне…

Осаженная воительница нехотя отошла, окинув придирчивым взглядом лучников на стене и громил около Мейлурила.

– Нам нужно пройти в глубины Мзинчалефта, – повторил фразу Львицы жрец, – там находится некий интересующий нас предмет, не представляющий, впрочем, никакой ценности для вас. Если вы позволите нам пройти, думаю, соглашение может стать выгодным для обеих сторон.

Господин Ферано ненадолго задумался, я даже услышала, как он зубами скрипнул. Узкое серое лицо, правда, просветлело, а тёмные губы растянулись в улыбке. Почти приветливой и наигранно доброй.

– Видите ли, я и мои люди здесь занимаемся научными изысканиями. Ищем детали двемерских механизмов, слитки. Всё, что может иметь какую-либо ценность для нашей работы, но соваться на нижние уровни мы не рискуем. Там слишком опасно. Вот если бы вы расчистили их для нас и наших… хм… исследований, то…

Громилы за его спиной переглянулись, один пожал плечами и почесал затылок, словно услышал что-то на незнакомом языке. Я почувствовала, что этот данмер нам недоговаривает. Его самодовольное выражение лица выдавало недобрые намерения, и можно было только гадать какие. Алчный взгляд скользнул по лошадям.

– Пропустите их! – крикнул Мейлурил постовым, а после обратился к нам. – Если вы согласны, я вас провожу до дверей в глубины. Если нет – уходите.

Эрандур кивнул ему, а потом предупреждающе поглядел на меня.

– Хорошо. Лошадей можете оставить за стеной, под навесом. Будьте уверены, о них позаботятся, – накинув на голову капюшон накидки, распорядился господин Ферано и сделал небрежный жест рукой в сторону перекрытий, где стояли лошади авантюристов.

Мьол вдруг положила мне ладонь на плечо и, наклонившись, шепнула:

– А ты молодец.

– Я-то причём? – почти беззвучно удивилась я.

– Потом объясню.

На этой ноте короткий разговор завершился, оставив меня в состоянии глубокой задумчивости.

За двойной стеной, ограждающей Мзинчалефт, было подозрительно тихо. Лучники держали оружие наготове, несмотря на распоряжение Ферано. Жрец напряженно молчал, а я в любой момент ожидала стрелу в спину и повторяла про себя защитное заклятие, сжимая в руке теплое древко Ваббаджека. Мьол улыбалась. Уж не знаю, что именно веселило воительницу, но взгляд у неё был настолько задорный, что это и в меня вселяло чувство уверенности.

Чтобы добраться до входа пришлось лезть по обледенелым мосткам наверх. Авантюристы делали это с завидной ловкостью, а я затормозила, зная свою грациозность. Мьол, заметив это, подхватила меня под локоть и потащила наверх, не боясь, что мы вместе рухнем вниз.

Громилы открыли тяжелую двемерскую дверь, и мы вошли вслед за ними в довольно тёплое и на удивление светлое помещение. Здесь пахло металлом и слышался грохот, похожий на далекие раскаты грома. Свет давали не жаровни, не разведенные костры, а газовые лампы, источающие бледный лазурный свет. Вокруг них от жара подрагивал воздух, но белое пламя даже не трепетало, будто вырывалось из тонких трубок под сильным давлением. Лампы висели на стенах и потолке, и блики от их света, перетекая, скользили по толстым двемеритовым трубам, тянущимся куда-то в глубины Мзинчалефта.

Почти непрерывный скрежет металла и внезапное тепло заставляли чувствовать себя неуютно, и я стянула капюшон с головы, чтобы лучше осмотреться. Если не обращать внимания на сетки паутины по углам и обломки камней, то двемерский город выглядел вполне живым. Тем более что отовсюду на нас с интересом смотрела вооруженная, разношёрстная компания мужчин и женщин. Авантюристы, одним словом.

Мейлурил Ферано свернул налево, проведя нас через коридоры и залы, больше похожие на казармы с накрытыми шкурами каменными кроватями. Прямо как в Маркарте! Я заметила стол, заваленный разнообразными металлическими штуковинами. Не озираться по сторонам, впервые попав в столь интересное место, никак не получалось: взгляд так и цеплялся за золотистый блеск погнутых круглых деталей, потемневшие огромные шестерни и кривые балки, сложенные на каменных столах. Там же лежал и некий сломанный механизм, поначалу напомнивший мне грязекраба. Золотое конусообразное тело с круглой выемкой сверху, поддерживали шесть двемеритовых членистых ног.

– Нам нужны подобные детали, – главарь авантюристов обернулся и заметил мой интерес к находкам. – Если удастся найти двемерскую сферу, то постарайтесь не слишком повредить её. Пусть лучше она повредит кого-нибудь из вас.

– А что потом? – вдруг спросил Эйрин.

– Странный вопрос, – Ферано с ухмылкой зыркнул нагромил, и они вмиг выхватили оружие, без слов поняв команду. Я, сжав в руке Ваббаджек, уже приготовилась превращать бандитов во что угодно, как голос поднявшего клинок Эрандура остановил меня.

– Вы нарушаете уговор!

– Уговор? – хитро прищурился Мейлурил. – Какой ещё уговор?

Что удивительно, Мьол осталась спокойной как скала и не схватилась за оружие. Готова была поспорить, что у неё точно есть план. И план отменный.

– Вы, – продолжил Ферано, – согласились расчистить для нас путь к сокровищам, не так ли? И мы просто провожаем вас до цели. Не важно, сколько коридоров вы успеете пройти до того, как вас сожрут фалмеры или изрубят на куски эти механические чудища, мы всё равно получим искомое. А вы, если выживете, сможете беспрепятственно покинуть эти гостеприимные стены.

Я напряженно посмотрела на жреца. Он спрятал клинок в ножны и продолжил идти под конвоем из двух громил. Явно не хотел лишний раз прибегать к жестоким мерам.

Главарь вывел нас к просторному прямоугольному залу, где справа высились огромные решетки врат, доставая почти до самого потолка.

– За этими вратами лежит дорога в глубины. Через пару дней я соберу своих людей, и мы пойдем за вами, – сообщил он, нахально улыбаясь. Мьол отвечала ему тем же, приводя в замешательство.

Я нервно сглотнула ком, вставший в горле. Пусть вид воительницы и успокаивал, все равно было страшно до дрожи в коленях. В животе всё плотно сбилось, словно я камень проглотила. Дышать стало трудно, горло сдавило спазмом.

Мейлурил с конвоем завели нас за ворота и остановились перед очередными двемерскими дверями, изрезанными угловатым орнаментом.

– Ну же, вперёд, – господин Ферано сделал приглашающий жест рукой. – За этой дверью тот таинственный предмет, который вы ищете, и шанс пожить ещё денёк.

Рожа у этого данмера стала настолько неприятной, что захотелось в неё плюнуть, лишь бы он перестал скалиться.

За квадратным дверным проёмом простирался длинный светлый коридор, в котором что-то неприятно скрежетало. От этого звука по спине забегали мурашки, но я, стиснув зубы, пошла со всеми и сумела сохранить довольно собранный вид, когда дверь за спиной захлопнулась.

– Нам туда, – вот теперь Мьол скинула секиру с плеча и устремилась по коридору.

Эйрин неуверенно обнажил короткий клинок и пробормотал молитву Маре. Парню будет непросто. А мне тем более! Первый раз в двемерском городе, если не считать Маркарта, и сразу такой поворот!

В коридоре гуляло зычное эхо грохочущих вдалеке механизмов. То и дело где-то начинало скрипеть, скрежетать, потом что-то гулко ударялось, разнося по каменным сводам дребезжащий лязг, и шипело, выпуская горячий водяной пар.

Я поспешила избавиться от мехового плаща и прицепить его к рюкзаку.

– Сейчас мы разобьём лагерь, – объявила бывалая исследовательница руин, Мьол Львица.

– Лагерь? – я с опаской обернулась на закрытую дверь. – Не слишком близко?

– Это достаточное расстояние, чтобы начать исследовать местность. Мы оставим котелки и прочую утварь, что будет только мешаться в бою, и будем расчищать по коридору или залу. После чего переносить лагерь на другое место.

– А как же эти? – Эйрин тоже обернулся и встретился со мной взглядом. – Бандиты?

– У нас достаточно времени! – Мьол только махнула рукой.

– А как мы вернём лошадей? – жрец задал уместный вопрос.

– Никак, – отрезала воительница.

Я, понимая, что от меня тут мало что зависит, и главное, не совать руки, куда не следует, с любопытством уставилась на лепнину под потолком. Каменные узоры из постоянно повторяющихся переплетений и завитков окантовывали колонны и стены.

Мьол вывела нас в первый небольшой зал, где я сразу увидела настоящее, работающее двемерское создание. То же самое, что и на столе у бандитов! В целом виде оно больше напоминало паука, нежели грязекраба, а сверху, над конусообразным телом, в выемке торчало нечто округлое и светящееся красным. Механизм кропотливо отковыривал кусочки от упавшей каменной колонны, перекрывшей часть помещения.

– Отличное место для первой стоянки, – заключила Мьол, перехватив секиру поудобнее и огрев несчастного паука прямо по верхушке тела. От него во все стороны брызнули электрические искры, мелькнула ослепительная яркая вспышка. Я ощутила, как намагнитились волосы, а от паука остались только запчасти. Мьол разбила его одним ударом. Никто из нас даже не успел ничего спросить. Эрандур молча скинул с плеча рюкзак.

Я принялась было разводить костер по привычке – возможность использовать двемерские лампы для приготовления пищи казалась мне странной. Мьол рассмеялась:

– Ты похлёбку варить собралась? Некогда. Быстро перекусим, попьем воды и в бой.

Мысленно я была с ней согласна, внутреннее – желудок бунтовал и просил похлебки и эля. А ещё отбивной и пирожное с кремом. Проглотив слюну, я приставила Ваббаджек к каменному завалу, уселась рядом с рюкзаком, подстелив себе плащ, и достала флягу и ломоть хлеба.

Мьол и Эйрин разместились в сторонке. Парень вытащил из наплечного мешка нож и яблоко, принявшись делить его пополам. Воительница тихонько подбадривала его, убеждая, что всё будет в порядке.

Эрандур присел рядом, покосившись на наших новых друзей, переглядывающихся с такой теплотой, что я не смогла удержаться от комментариев.

– Настоящая дружба, – ткнула данмера локтем в эбонитовый панцирь и протянула ему флягу. – Прямо как у нас, да?

Рубиновый взгляд жреца пронзил меня до самой души. Он взял флягу и ответил коротко и пугающе:

– Нет.

Я молча прожевала хлеб, пока пыталась не смотреть в сторону чересчур довольной для ситуации Мьол. Расспросить её о плане, что ли? Эйрин что-то вырезал на яблоке и показал Мьол, и та заливисто рассмеялась.

– Да, совсем не как мы, – прокисла я, глядя на не менее кислую мину жреца. – Они оба умеют смеяться, а ты, если засмеешься, так хоть в гроб ложись.

– Не в этом дело, – очередной короткий ответ меня, само собой, не устроил.

– Буду признательна, если объяснишь в чём.

– Сейчас не место и не время, чтобы открывать правду, – Эрандур отпил из фляги и вернул мне. Я закупорила пробку и недовольно на него воззрилась.

– Учитывая, что мы, скорее всего, умрем, – принялась рассуждать, недовольно косясь на хихикающего Эйрина, – не имеет значения, будет ли твоя правда открыта. И я не настаиваю.

– Это всё неправильно и несвоевременно, – вздохнул данмер и поднялся, – но если ты действительно хочешь узнать правду, пошли.

– Куда?

– Обратно, в коридор. Я… – Эрандур бросил быстрый взгляд в сторону Мьол и Эйрина. – Подозреваю, что ты не обрадуешься.

Жрец разжёг во мне немалый интерес к происходящему. Если это именно то, о чём мы говорили в Солитьюде, то оно определенно того стоит, и я хоть в пасть к дракону залезу, но секрет друга разузнаю. Поднявшись с насиженного места, направилась за Эрандуром в коридор, из которого мы пришли, махнув спутникам, что всё в порядке.

– Как прошла встреча с Марой? – я начала издалека, растягивая слова и пытаясь прощупать настрой друга. То, что он напряжен, было понятно и так.

– Неплохо, – не вдаваясь в подробности, отозвался жрец.

– Я видела… Это было… необычно.

Данмер совсем притих. Он пристально смотрел на меня, прожигая вымученным взглядом, и показалось, что в его глазах блестят слёзы. А может и блики от здешних ламп.

– Ты в порядке? – я вопросительно приподняла бровь.

– Не совсем, – он отвернулся.

– Эй, ты чего это? – на миг стало забавно, а потом пробрало до жути.

Жрец резко повернулся ко мне и вдруг схватил мою ладонь, крепко её сжав.

– Я совершил ошибку, Джулия Октавия. Я очень много ошибок совершил в своей жизни…

– Это я уже поняла. Культ Вермины, прошлое… – я улыбалась ему. – Забудь об этом. Мне, в самом деле, не важно, что ты делал много лет назад. Важно то, что здесь и сейчас! – может и мне настало время признаться в чём-нибудь.

– Мне уже давно нужно было всё тебе рассказать, но я не решался потому, что… боялся расстаться с тобой, несмотря ни на что, – с горечью произнёс Эрандур. – Мне было приятно путешествовать с тобой, чувствовать себя нужным тебе, хоть я и не подозревал, насколько далеко это всё может зайти.

– Ты так говоришь, точно прощаешься со мной, – сердце вздрогнуло. Я смотрела то на лицо Эрандура, то на танцующие блики света в светильнике, когда в смущении отводила взгляд.

– Ты больше никогда не захочешь видеть и знать меня, если я всё тебе открою.

– Четыре дня назад я превратила бабку в сладкий рулет и скормила сироткам, – на одном дыхании выдала я. – Что может быть хуже?

Жрец помрачнел, но моей руки не отпустил. Я начинала чувствовать себя неуютно.

– Это не шутки, – выдал он. Не поверил. Переубеждать его сейчас не хотелось.

– Всё наше совместное путешествие построено на лжи, – продолжил данмер. – Вот, в чем правда.

– Ты всё-таки даэдропоклонник, прикидывающийся жрецом? – уточняя, спросила я. Это было ожидаемо, но тогда не понятно, почему Мара в храме дала ему своё благословение.

– Нет. Всё совсем не так, – он сделался пугающе серьёзен.

– Жрец, прикидывающийся даэдропоклонником? – предположила я. Разговор сворачивал в скверное русло, но знание правды, как мне сейчас казалось, стоило всех возможных рисков. Мысленно я готовилась хлопнуть Эрандура по плечу после услышанного и сказать: «и ты переживал из-за этого? Ну, подумаешь, запытал насмерть пару сотен человек, так то ж когда было!»

– Я никогда не был милосердным, добрым и честным. Мои намерения и помыслы всегда были пропитаны честолюбием и личной корыстью, – слова признания полились свободно и легко, жрец сбрасывал груз с души, а я кивала в такт, пытаясь поддержать. – Поначалу я не мог понять и принять пути Мары и делал это лишь для того, чтобы выжить, но даже когда мне открылся истинный свет богини, я всё равно продолжал жить так, как привык. Что и сейчас происходит.

– Ты хочешь сказать, что мы с тобой неправильно поступаем и плохо живём?

– Хочу сказать, что с самого начала был неправ, и мне не хватало духа, чтобы признать это. Ты была права. Я лжец и эгоист. Я всё это подстроил.

– Что подстроил? – не понимая, о чем он говорит, я отошла в сторону. Во рту пересохло от волнения, а затылок сдавило, словно кто-то схватил меня за волосы.

– Храм Призывателей Ночи. Ловушка даэдра, – Эрандур вытащил из-за пазухи старый проржавевший ключ на верёвке, висящей на его шее. – Это ключ от башни. Я запер дверь.

Я вырвала свою руку из его ладони и сделала шаг назад, вспоминая весь тот ужас, что мне довелось пережить. Первое убийство, первый кошмар, разговор с Верминой… А она говорила мне, что он меня однажды предаст! Предупреждала!

– Нет…

– Я больше не мог молчать об этом. С каждым днём это давило на меня всё сильнее и затмевало всё, что происходит вокруг. То хорошее, что могло бы быть в наших отношениях. И это далеко не всё. Апатию с моими воспоминаниями, что по ошибке связала наши души, приготовил я сам давным-давно, чтобы была возможность вернуться к Черепу и освободить своих друзей. Но когда я стал следовать учению Мары, моя цель изменилась. Я хотел спасти жителей Данстара, но мне нужен был кто-то, кто выпьет зелье и откроет барьер. Мне нужна была жертва. Ею стала ты.

Груз его души обрушился на меня камнепадом, раздавив всю теплящуюся в сердце надежду. Оставив меня в ловушке между бандитами и смертью в забытом двемерском городе с пустотой в душе и кинжалом в спине от того, кого я легкомысленно называла своим другом. Сил смотреть на него у меня больше не было.

И я побежала прочь.

========== Глава десятая. Между двух огней ==========

Не разбирая дороги, я выскочила из коридора и побежала так быстро, словно за мной кто-то гнался. Правда, бег длился недолго. Ровно до того момента, как поднявшаяся с места Мьол перехватила меня за плечи, встряхнула и требовательно спросила:

– В чём дело?

Её лицо расплывалось в одной только мне видимом тумане, за пеленой застилавших глаза слёз. Сердце несколько раз глухо и испуганно стукнуло, нервным спазмом сдавило грудь, и я, с неимоверным усилием сдержав накатывающие рыдания, прохрипела:

– Ни в чём.

– У тебя такой вид, словно ты дракона увидела! – признался вставший рядом Эйрин, обеспокоенно заглядывая мне в лицо.

Я отрицательно помотала головой вместо ответа.

Судя по раздавшимся за спиной неторопливым шагам, Эрандур вернулся в зал и встретился с Мьол взглядом. Львица отпустила мои плечи и воззрилась на данмера в ожидании немедленных объяснений. Но не дождалась. Жрец даже не взглянул на неё и, не проронив ни слова, взял клинок. Скажи данмер сейчас хоть что-нибудь, я бы точно разрыдалась или швырнула бы в него молнию. Одно из двух. В настигшем меня смятении было невероятно сложно определить, чего же мне хочется больше. Убить его или рыдать о собственной непростой судьбе.

В отчаянии закусив губу и мысленно вычеркнув Эрандура из невероятно короткого списка своих друзей, решила завязать нервы в тугой узел и лишний раз напомнила себе, что где-то там впереди есть золото. Хоть какое-то утешение в столь тяжелые времена. Про гигантского непобедимого стража, старалась не думать вовсе.

Эйрин и Мьол в недоумении переглянулись и вооружились. Я решительно сцапала Ваббаджек и демонстративно отвернулась от жреца, случайно уколовшись об его виноватый взгляд. Нет уж. Его больше в моей жизни не существует. Кто знает, вдруг настанет момент, когда он обменяет меня на спасение ещё каких-нибудь людей, потому что ему покажется это справедливым.

– Эйрин, будешь прикрывать тыл, – распорядилась воительница.

– Я пойду вперёд, – предложил Эрандур, пряча бесстыжие глаза за шлемом-маской. Лживая даэдрическая личина его сейчас характеризовала как нельзя лучше.

«Иди-иди, – зло подумала я. – Жертвуй лучше собой, а не другими».

На левой ладони от гнева затрепетали колючие искры, неприятно впивающиеся в кожу. Я прожгла взглядом спину данмера и едва удержалась от того, чтобы не ударить заклятием. Как же так случилось, что тот, кому готова была доверить свою жизнь ещё несколько минут назад, использовал меня как наивную глупую девочку? Проклятье, ведь тогда я такой и была!

Осознавать это было физически больно. Обида раздирала на части, и даже ужасы двемерских руин вдруг померкли перед фактом, что я сама напросилась, но получила совсем не то, что ждала.

«Хотела узнать правду? Так вот она, что же ты не радуешься? Подбодри друга, как хотела. Скажи, что все это ерунда, что не стоило из-за этого переживать. Не получается? Даже посмотреть на него не можешь. Потому что ты – наивная дура!»

Мы покинули место привала и направились дальше, в плавно уходящий вниз коридор за поворотом. Скрежет металла становился громче. В воздухе висел белый пар, а ещё один работающий паучок пытался искрящей тонкой лапкой заделать брешь в огромной парящей трубе. Была бы их тут пара десятков, наверняка, им бы удалось не только это, но и восстановить весь город. Но очень хотелось надеяться, что этот паук последний и единственный оставшийся.

– Этот мой! – в запале выкрикнула Мьол и, обогнав Эрандура, секирой раздробила паучка, от которого во все стороны устремились электрические заряды. Я предпочла пронаблюдать за этим со стороны, поскольку больший интерес у меня вызвали огромные зарешеченные стены, за которыми виднелись завалы двемерских запчастей и, наверняка, скрывались сокровища. К сожалению, врата были надежно запечатаны старинными ромбовидными замками.

– Дальше направо, – указала путь воительница, направляя идущего первым, молчаливого данмера.

Спуск вниз, находящийся следом за освещённым коридором, привёл в помещение, оплетённое золотистыми трубами, как огромными корнями. Внутри труб будто что-то шевелилось, переползало, перетекало. Вместе с лязгом огромного насоса, мерно движущегося вправо и влево, слышалось, как журчит вода.

Я положила ладонь на трубу, висящую слева, и отдёрнула руку – металл оказался обжигающе горячим!

– Вот почему тут так тепло, – догадалась я. – Вода внутри труб греет весь город…

Эйрин улыбнулся мне и открыл рот, чтобы что-то сказать, но не успел издать ни звука. Его перебило нечто, негромко лязгающее, перемещающееся верхом на катящемся шаре и целенаправленно движущееся прямо к нам. Такой человекообразный механизм мне уже доводилось видеть в Подкаменной крепости. Вытянутая металлическая голова, грозное тисненое лицо, треугольный панцирь, закрывающий сердце механизма. На одной руке крепился тонкий выдвижной клинок, на другой арбалет с заряженным болтом. От тонкого золотистого тела с искусно сделанными сочленениями суставов тянулись две полусогнутых ноги, соединяющихся с раскрытыми створками шара, движущегося подобно колесам.

– Сфера, – прошипела Мьол.

Эрандур бросил в механизм заклятием огненной стрелы, и что-то внутри конструкции зачадило чёрным вонючим дымом, вырвавшимся из-под корпуса.

– В них масло! – данмер отпрянул в сторону. Я попятилась назад, к подъему в предыдущий зал, а дымящаяся сфера продолжала катиться и целиться в нарушителей спокойствия Мзинчалефта. Болт просвистел в воздухе и срикошетил от трубы в сторону, закрутившись над моей головой. Я инстинктивно наклонилась, прикрывая голову руками. Эйрин отбежал назад и замер на подъёме, выставив перед собой клинок. Мьол попыталась атаковать, но клинок стремительной сферы чиркнул по боку воительницы, и она болезненно вскрикнула. Эрандур сотворил ещё пару заклинаний, наверное, в надежде, что масло поскорее выгорит, но дым сделался гуще, заполняя всё вокруг едким, щиплющим нос и горло запахом.

– Я отвлеку её! – крикнул жрец, отходя со сферой вглубь руины и уклоняясь от вспарывающих воздух ударов смертоносного лезвия.

Мьол, тяжело дыша, держалась за кровоточащий бок. Я сразу бросилась к ней. Лезвие распороло поддоспешник Львицы ровно под кромкой нагрудной пластины и, судя по хлещущей крови, рана была глубокой.

– Бегите, – жмурясь от боли, умоляюще прошептала она. – Уведи отсюда Эйрина…

– Да подожди ты умирать! – прорычала я, призывая целительный свет. Лезть за зельем в кошель было некогда. Откинув Ваббаджек в сторону, я сосредоточилась на ране Мьол, а Эйрин, вдруг издав то ли отчаянно-воинственный, то ли воинственно-отчаянный клич, поднял над головой меч и побежал в атаку.

Что конкретно он собирался делать, наверное, было неизвестно даже ему самому. Он пронесся мимо нас с Мьол, домчался до сферы и начал бить по панцирю клинком, высекая рыжие искры.

– Уйди отсюда! – рявкнул на него Эрандур, но парень словно ослеп от собственной ярости.

Пока я сидела в целительном трансе, останавливая кровотечение воительницы, уследить за битвой было довольно сложно. Данмер, изловчившись, вонзил меч в куда-то середину механизма под глухой панцирь и движения сферы замедлились. Эйрин тоже понял, что надо бить не наотмашь, а колющими ударами пытаться выявить слабое место в конструкции.

Мьол вдруг ухватилась за моё запястье и произнесла:

– Спасибо. Достаточно тратить силы…

Я очнулась от транса и посмотрела на неё. Львица улыбалась, но как-то иначе. Не хищно, не задорно, и даже не самонадеянно. Её улыбка была тёплой. Так обычно улыбаются друзьям. Так я улыбалась Эрандуру.

Прервав транс, я схватилась за её липкую от крови ладонь и помогла подняться. А обездвиженная двемерская сфера с грохотом рухнула на пол, источая вокруг себя неприятно пахнущий дым. Эйрин отпрянул от нее, и его тут же вырвало. Эрандур сорвал с головы шлем, жадно ловя ртом воздух. По его щекам текли слёзы.

– Плохая была мысль, – прохрипел данмер, стащив с руки перчатку, и вытер залитое потом и слезами лицо. Эйрин у противоположной стены тяжело дышал и его немного трясло.

– Тебе не впервой, – озлобленно фыркнула я.

Мы обменялись тяжелыми, но недолгими взглядами. Смотреть на него не хотелось, сразу вспоминалось все, что произошло. Даже ни сколько в Храме Призывателей Ночи, сколько после. Ведь я-то пожертвовала стольким ради него, а он… А он этого не стоил. Конечно, он тоже не раз меня выручал, но жрец знал, в чём виноват, а я все это время глядела на обманщика, возводя его в ранг легендарного героя. И вообще, спасённый мир это моя заслуга. Данмер тогда, как обычно, хотел сбежать.

Стряхнув с себя раздражение, опутавшее разум словно паутина, я отпустила руку Мьол и подобрала лежащий в сторонке Ваббеджек.

– Тебе надо выпить зелье, – посоветовала я нордке и полезла в кошель за снадобьем. – Это ускорит процесс заживления.

– Джулия, – она странно взглянула на меня, словно не поняла произнесённых слов, – ты уже меня исцелила… Не стоит понапрасну расходовать лекарства. Они ещё пригодятся.

Я пожала плечами и убрала уже найденное зелье обратно. Львица была права, но это ничуть не убавляло моего волнения за её состояние.

Мьол, придерживаясь за бок, медленно подошла к Эйрину и рыкнула:

– Глупец! Тебе нужно было спасаться!

Он ревниво взглянул в лицо хищнице, взвился с места как ужаленный и выкрикнул:

– Нет! Я решил, что пойду с тобой до конца! Так тому и быть, – от таких речей даже Мьол слегка опешила. Я и вовсе не ждала, что в парне проснется столь дикая ярость и он кинется бить сферу, зная, что не сумеет одолеть её. Что один взмах лезвия или шальной болт могут оборвать его жизнь в одну секунду.

Я так когда-то бросилась на фалмеров в ледяной пещере, чувствуя, что без Эрандура не выживу.

– Ты нужна мне ничуть не меньше, чем я тебе! – выпалил вдруг Эйрин, но вздрогнула не воительница, которой были обращены эти отчаянные слова, а мы с Эрандуром, по-прежнему стоящие в разных сторонах зала.

Мьол покачала головой и подняла оружие.

– Мьол, погоди, – я спохватилась и догнала её. – А как мы потом выберемся?

– Из руины есть второй выход. Тот, по которому я и сбежала в прошлый раз, – спокойно ответила она. – Но чтобы до него добраться, придётся придумать, как обойти то неуязвимое двемерское чудовище.

– Что ж ты сразу не сказала?! – вскипела я, остановившись перед воительницей.

Она пожала плечами и также тихо произнесла:

– Было любопытно понаблюдать за вами в такой сложной ситуации, – Львица, обходя меня, покосилась на Эрандура. – Не знаю, что вы не поделили, но придётся забыть об обидах, пока не выберемся на поверхность.

Пришлось подавить возмущение и проглотить все ругательства, адресованные вероломному предателю. Данмер только подобрал клинок и встал, снова готовясь идти первым. Только у Мьол, знающей, чего примерно ждать дальше, были свои планы. Она широкими шагами отправилась к следующему испытанию.

– Зал с рычагами за тем коридором, там не с кем сражаться.

– С рычагами? – нахмурившись, спросила я, стараясь не отставать.

– В прошлый раз я без труда открыла его, но боюсь, со временем рычаги могли вернуться в исходное положение.

– Каким образом? – подал голос догнавший нас жрец.

– Без понятия. Двемеры определённо знали, как защитить свои секреты.

Путь преградила высокая решетка, упирающаяся в потолок. Весь прямоугольный зал, в который мы попали, оказался разделен на части металлическими прутьями, а сквозь них виднелась узорчатая дверь, ведущая в очередную неизвестность. Мы с Мьол остановились напротив каменного постамента, на котором примерно на уровне моего пояса торчал золотистый рычаг с резной рукоятью.

– А вот и он! – Мьол прислонила секиру к стене, схватилась за рычаг и потянула на себя. Я увидела, как побелели костяшки её пальцев и как механизм со скрипом поддался. Внутри колонны что-то защелкало, а решетка, находящаяся слева, плавно поехала вниз. Когда каждый прут пропал в углублениях пола, нордка решительно направилась к следующему рычагу на точно таком же постаменте.

– За мной, не отставайте, – Львица переключила его положение, после чего решетка за нами закрылась, но открылась та, что была впереди.

– Удивительно, – не сдержал своего мнения Эрандур. Я решила восхищаться молча, а Мьол только усмехнулась.

– Вы ещё не видели, что дальше!

Так, следуя за ней из отсека в отсек и переключая рычаги механизма, мы добрались до красного вентиля, повернув который открыли очередные двери, ведущие в небольшую круглую комнату, довольно темную и прохладную, с единственным рычагом посередине.

– И? Что же дальше? – я непонимающе воззрилась на торчащую вертикально вверх рукоять.

– Надо перенести сюда все оставленные вещи, – терпеливо объяснила Мьол.

– Это подъёмник? – вытаращился Эйрин, подходя ближе. – Ты мне о нём рассказывала!

– Скорее «спусковик», – усмехнулась Львица, скрестив руки на груди. – Скорее тащите вещи, а то бандиты господина Ферано, пожалуй, догонят нас…

Мы с Эрандуром сразу направились назад, а Эйрина зачем-то отозвала Мьол. Оставаться наедине со жрецом, мне стало вдруг неприятно. Он шёл рядом, тяжело дышал и вдруг произнёс:

– Джулия, я…

– Что, «Джулия?» – вспыхнула, не давая ему возможностей объясниться. – Я не готова сейчас тебя выслушивать, что бы ты ни хотел сказать, ясно?

– Прости.

Это слово достало до самых глубин души и где-то там внутри неприятно завибрировало, отражаясь эхом, как от мёртвых стен Мзинчалефта. Я не выдержала и змеей зашипела на него, чтобы догоняющий нас Эйрин ничего не услышал.

– Ты думаешь, извинишься, и я всё забуду? Как ты думал, убивать меня или пощадить, между делом? Как я тогда… в пещере… пыталась спасти тебя, – я прокашлялась, возвращая задрожавшему голосу уверенность. – Изо всех сил, жертвуя не просто собой, а всем, что у меня было. Как чуть не рехнулась от этого, с моста хотела прыгнуть, лишь бы забыть ту ночь. И самое обидное, что до сих пор не могу. Только до сегодняшнего дня убеждала себя в том, что эта была жертва, чтобы спасти своего друга, что оно того стоило. Если бы я тогда знала, что ты не стоишь этого, то сдалась бы и не мучилась дни и ночи напролет!

– Поэтому я не хотел ничего рассказывать, – бесцветно сказал данмер, словно обратился к пустоте. Эйрин, кажется, нарочно отставал, чтобы мы могли поговорить.

– Ты сразу мог мне рассказать, в чём дело! – стиснув зубы, глухо прорычала я.

– Ты бы не согласилась, – коротко сказал он, зная, как бы я тогда отреагировала на подобное признание. И в этом Эрандур был прав. Возражений у меня не нашлось. Если бы тогда в «Пике ветров» он рассказал мне всю правду, я бы испугалась и не пошла никуда. И проиграла бы Ворстагу его тогдашнее жалованье.

– Мне нужно время, – буркнула я.

– Я приму любое твоё решение, и если ты… – данмер осёкся, остановился, но я продолжила идти за вещами.

Стены Мзинчалефта плыли перед глазами, меня переполняла злоба на себя и на свою доверчивость, а не на жреца.

– Ты знаешь, – я вдруг крутанулась на пятке и упёрла руки в бока. – Я не ненавижу тебя. Я даже вполне понимаю, что произошло. Ты свою серую шкуру спасал, и вот я подвернулась весьма кстати. Я себя ненавижу и обижена на себя за то, что поверила этому твоему: «Пошли, посмотрим на алтарь Мары!» – передразнила его напутственный тон. – И хватит об этом. Поговорим, если выживем, а до той поры не трогай меня…

Отвернулась и потопала дальше, пыхтя себе под нос приглушенные проклятья всем даэдрическим лордам. Вермина была первой в списке. Проклинать Шеогората я не решилась, встретившись взглядом с озлобленным Ваббаджеком.

– Поговорим, когда ты успокоишься, – уверил меня жрец. Прозвучало даже немного угрожающе. – Но не забывай, что мы рисковали вместе. В обоих случаях.

Я скрипнула зубами, шумно выдохнула и схватила рюкзак и Сияние Рассвета. Пока Эрандур собирал вещи, я уже устремилась обратно к Мьол и столкнулась с Эйрином, пробормотавшим:

– Всё образуется, не переживай.

Кивнула ему, но при этом очень захотела придушить. Мне ли сейчас до оптимизма и дежурных подбадриваний? Ещё бы по плечу похлопал!

К Мьол я вернулась расстроенной, и от неё это не скрылось. Как назло опять есть захотелось.

– Когда следующий привал? – обреченно спросила у воительницы.

– Ещё нескоро, – серьёзно ответила она. – Приготовься к бою.

– Как твоя рана? Надо бы её осмотреть…

– Немного болит. Бывало и хуже, – Мьол положила ладонь мне на плечо. В такой позе нас и застали Эрандур и Эйрин, вернувшиеся с оставшимися вещами.

– Готовы? – спросила Мьол. Я нерешительно кивнула, снова заметив озорные огоньки в её взгляде. Воительница схватилась за рычаг и перевела его в горизонтальное положение. Пол под ногами мелко завибрировал, приходя в движение. Камни с рокотом двинулись вниз, а внутри стен что-то защелкало, словно звенья огромных невидимых цепей проходили сквозь кольца. С перепуга я вцепилась в руку Мьол, а духота начала сменяться прохладой и сыростью. Снизу вырастала арка коридора, в котором противно пахло старым маслом и тухлятиной. Этот запах я бы не перепутала ни с чем. Фалмеры.

Подъёмник остановился, щелканье затихло, где-то рядом раздалось шипение вырвавшегося из трубы пара. Меня сильно качнуло вперед, но Мьол удержала за руку.

– Приехали, – объявила воительница, выходя в тускло освещенный слабо мерцающей лампой коридор, перед дверью в конце которого валялся разлагающийся фалмер. Возле него куча обломков двемерской сферы. Огонек на светильнике часто и неровно пульсировал, на миг становясь ярче, а после затухая. На стене напротив него ровно сияли голубые грибы, похожие на трутовики. С вросших в камень шляпок свисали белые нити, слегка покачивающиеся в воздухе.

– Ого! – я с интересом двинулась к грибам, и даже мертвый фалмер не смог меня напугать. – Что это за разновидность?

– Светящийся гриб, – ответил Эрандур. – Иногда встречается в пещерах.

– Надо отковырять, – глаза расширились от счастья и восхищения новым найденным видом, а пальцы принялись отламывать шляпку, осторожно отделяя её от стены. Гриб был достаточно плотным на ощупь и не переставал светиться, даже оказавшись у меня в руках.

– Испортится, – заметил данмер, наблюдая за моими действиями.

– М-да, – протянула Мьол, – если уж ты от грибов в такой восторг пришла, то что же будет с тобой дальше…

========== Глава одиннадцатая. Так бывает… ==========

Воительница потянула на себя дверь, и я услышала шум воды. Выглянув из-за створки, увидела башни, источающие холодный тусклый свет, и проступающие из мрака мостки. Посмотрела наверх и не разглядела, есть ли потолок у подземного города. У двемеров даже небо было каменным! К башням от двери тянулся мост, пронзая угловатые арки, возле которых торчали конусообразные кованые светильники, потускневшие от сырости и времени. Сквозь грохот воды издали слышались шипение, щёлканье и хриплые рычащие звуки. Слепые монстры рыскали в полумраке, встревоженные шумом опустившегося подъёмника. В проёме арки мелькнула бледная ссутулившаяся фигура, похожая на призрак, и я в ужасе отпрянула к стене, замерев в тенях.

Эрандур сразу шагнул ко мне, и, держа клинок наготове, вгляделся в оживающую темноту. Я робко высунула нос из-за временного укрытия и тоже всмотрелась, ловя движение слепого чудовища, учуявшего нас.

Мьол резко отодвинулась вбок и прижалась к противоположной стене, приподняв секиру. Она жестами показала всем сделать так же, как она, чтобы заманить фалмера в ловушку. Эйрин повторил скользящее движение подруги, а Эрандур встал возле меня, выставив меч перед собой.

Фалмер пронзительно вскрикнул, и я в ужасе зажмурилась. Повторяя про себя Железную плоть, внезапно почувствовала, как магия с ладони расползлась по телу, окружив меня прочным коконом.

Из тьмы раздались невнятные шипящие голоса, а шаги фалмера, шлепающего по камням, стали звучать громче и чаще. Как только ушастая лысая голова показалась в дверях, секира Мьол опустилась прямо на макушку чудовища. Раздался противный хруст раздробленной кости, а запах свежей крови ненадолго перебил вонь тухлятины и масла.

Просвистела стрела и, врезавшись в светильник, повредила газовую трубку. Мерцающий огонёк погас, оставив нас почти в кромешной пульсирующей темноте.

– Джулия, – прошептал Эрандур. – Сияние Рассвета…

Я, спохватившись, выдернула меч из ножен и принялась судорожно распутывать ткань.

– Что… – Мьол не успела договорить и вдруг зажмурилась от ослепительно яркого света. В коридоре показался ещё один фалмер, но его жизнь оборвалась также быстро, как у его предшественника.

Львица едва успела вытащить секиру, застрявшую в расколотом надвое черепе. Возле её руки промчалась чёрная фалмерская стрела и ударилась в стену, разлетевшись на щепки.

– Хитрые твари! – полушёпотом возмутилась я.

– Они могут держать нас тут довольно долго, – заметил Эрандур. – Надо их отвлечь.

Шаги на мосту возобновились, но судя по частым шлепающим звукам, к нам шёл уже далеко не один фалмер, жаждущий поесть свежего мяса.

– Стой! – Мьол снова приготовилась бить. – Впустим их в коридор и закроем двери! – Она посмотрела на меня. – Джулия, Эйрин, готовьтесь!

Парень решительно кивнул, а я упёрлась ладонью в открытую створку, пока Мьол и Эйрин менялись местами. Как только фалмеры зашли в ловушку, мы с Эйрином навалились на двери и почти синхронно захлопнули их. Раздался оглушительный лязг, снова крики фалмеров и воинственный клич Мьол Львицы. Клинок Эрандура вспорол спину тощему монстру и тот, раскинув руки в стороны, рухнул уродливой мордой вперед. Рядом с распростертым телом гулко стукнуло выроненное костяное копье твари. Вонь стала до тошноты невыносимой. Фалмеры пахли ядами, падалью и собственным дерьмом, что в совокупности сливалось в неповторимую гамму. Я вдруг с небывалой тоской вспомнила Рифтен.

В двери за моей спиной начали ломиться. Мы с Эйрином в ужасе переглянулись и навалились на створки с удвоенной силой.

– И что теперь?! – прокричала я, поняв, что соблюдать тишину больше не имеет смысла. Эрандур тоже прижался к дверям, а воительница, казалось, растерялась.

– Отходим к подъёмнику!

– Они же нас в спины перестреляют! – завизжала я.

– У тебя есть идея получше?! – Львица перевела взгляд на Эйрина, который явно не хотел уходить от пошатывающейся от ударов двери.

– Хорошо, что у фалмеров нет таранов, – прохрипел Эрандур. – По крайней мере, очень хочется на это надеяться…

Я в панике пыталась придумать план поумнее, но даже если жрец ничего не предложил то, что я могу сделать? Подъёмник едет слишком медленно, нас так или иначе поймают, а вечно держать дверь не получится. Мне уже было известно насколько свирепы и сильны могут быть фалмеры. В поисках пропитания они не остановятся ни перед чем и надёжная двемерская дверь для них только временная помеха. Надо всего лишь вымотать добычу. Получилось так, что мы сами попали в ловушку, которую готовили для чудовищ.

– Примем бой… – выдохнула я, наваливаясь на дверь спиной так, словно хотела в неё врасти.

– Тогда отойдите! – рыкнула Мьол, хватая секиру поудобнее.

– Стрелы наверняка смазаны ядом, в случае чего… – начал возражать Эрандур.

– Этот случай может произойти, даже если мы останемся здесь, – почувствовав, что удары в дверь вдруг прекратились, я отошла, развернулась и призвала огонек. – Я запущу свет вперёд, а вы с Мьол следуйте за ним.

Эйрин отодвинулся от двери с клинком наготове, жрец отпрянул на шаг и в следующий миг уже нырнул во тьму, где нас поджидала голодная фалмерская толпа.

Сияющий переливчатый шар осветил оскалившиеся безглазые морды пятерых, а, устремившись вперёд, проявил во мраке еще два силуэта лучников, вставших на мостках меж двумя башнями.

Мьол зарычала, ринувшись в бой, а я выкинула руку перед собой, прицелилась, ощущая, как вздымается внутри магия, разливаясь по телу горячими возбуждающими волнами. На свободной от Сияния Рассвета ладони заискрил клубок молний и вырвался на свободу с оглушительным хлопком, сбив одного фалмера-лучника с мостка.

Перед глазами поплыло, в ушах загудело, послышались прерывистые крики умирающих фалмеров. Обмякнув на полу, я полезла в кошель за зельем.

Сквозь туман в глазах, разглядела как Эрандур, прорвавшись сквозь ряды чудовищ, мчится за последним лучником, а Мьол и Эйрин добивают оставшихся монстров. Все-таки узкий мост сыграл нам на руку.

Крик последнего фалмера оборвался бульканьем и шипением. В глубинах Мзинчалефта остался лишь далекий шум падающей воды. Я нашла зелье магии в кошеле и опустошила пузырек одним глотком. Кисло-сладкое снадобье провалилось в горло. Подташнивало, но сотворение молнии прошло легче, чем в первый раз.

– Джулия, ты как? – заботливый, перепачканный фалмерской кровью Эйрин присел рядом со мной и протянул руку. Я приняла его ладонь и встала, тут же прислонившись плечом к прохладной стене.

– Бывало и похуже, – призналась, пытаясь устоять на ватных ногах.

– Никого не задело? – спросил Эрандур, вернувшись к нам.

– Нет, – прохладно отозвалась Мьол, словно оскорбилась его вниманием. Её пылающий, опьяненный боем взгляд обратился ко мне. – Это было верное решение.

– Единственное, – я устало потёрла лицо ладонями. – Только теперь мне надо немного посидеть тут.

– Сторожи вещи, – предложила Мьол. – Мы разведаем обстановку впереди и вернёмся.

Маска Эрандура на миг повернулась ко мне, и я догадалась, что данмер беспокоится. Лучше бы позаботился обо мне, когда решил затащить в даэдров храм!

Я вернулась к нашим вещам и села рядом с рюкзаком, куда недавно убрала светящийся гриб, а спутники отправились на изучение руин.

Отдыхать рядом с кучей дохлых фалмеров в темноте оказалось занятием малоприятным и немного нервирующим. Мешал и запах, навевающий воспоминания, и страх, что кто-то из убитых только притворяется мёртвым. Несколько раз привиделось, что рука одной твари шевелится и скребет по камням. Поэтому я встала гораздо раньше, чем силы полностью восстановились, и побрела к башням, поскальзываясь на фалмерской крови, залившей коридор.

Ступив на мост, я ощутила прохладный ветер, летящий откуда-то сверху, и осторожно двинулась вперед, стараясь не смотреть вниз. Конечно, грохнуться с такого широкой дороги было почти невозможно, если кто-то не толкнет специально, но опасения отчего-то возрастали с каждым шагом. Я призвала свет и пустила перед собой, чтобы лучше видеть дорогу – гарда Сияния Рассвета в руке ослепительно сверкала, освещая только небольшую область вокруг.

Дойдя до левой башни, заметила фалмерский домик, построенный из хитиновых пластин корусов. Уж слишком похожа была эта конусообразная хижина на огромный панцирь насекомого. Спутники, судя по голосам, отправились к правой башне и там явно что-то обнаружили.

– Джулия, сюда! – крикнула Мьол. Я обернулась и смогла разглядеть движущуюся к ней чёрную тень, ползущую у самой земли.

– Корус, – прошипела себе под нос и побежала на помощь, позабыв о высоте.

Стальная секира Львицы отскочила от панциря коруса как от камня. Разве что искры не выбила. Насекомое только потрясло головой, повело жвалами из стороны в сторону и встретилось с пламенем данмера. Закорчилось, роняя из пасти пузырящийся, словно вскипающий яд, и поползло обратно в гнездо.

– Лучше не догонять, – заметил Эрандур. – Их там может быть много.

– Тогда идём, – ответила Львица, проводив взглядом коруса.

Я рассудила, что раненый, он вряд ли будет нас преследовать. Скорее всего, забьётся в своё гнездо и там подохнет от ожогов. Мосты провели нас сквозь башню, как нить сквозь игольное ушко. Впереди замаячили двери, бликующие в холодном свете двемерских ламп. А у дверей раскинулся целый фалмерский поселок, который предстояло зачистить от обитателей.

Там оказалось не так уж и много чудищ – остальные, судя по всему, пошли на призывный клич за добычей и были уничтожены нами ещё в коридоре. В домиках прятались только маленькие и безоружные монстры, отдалённо напоминающие детей. Очень противных детей. Белесых, лысых и мерзко шипящих на незваных гостей. И пусть они всего лишь дети, но, зная, в кого они скоро превратятся, оставлять их в живых было нельзя.

Мьол решила, что посёлок будет подходящим местом для недолгого привала и отправила нас с Эйрином за вещами, пока они с Эрандуром добивали фалмеров, прячущихся во тьме. Возвращаясь к подъёмнику, я увидела источник гремящей воды. Внизу, под мостками, по которым мы шли, потоки извергались из трех огромных разорванных труб и обрушивались на камни. Странно, чтопри этом непрерывном течении зал внизу не заполнялся и не затапливал весь покинутый город.

Привалом стал один из зачищенных фалмерских домов, куда мы сложили вещи, и где смогли, наконец, перевести дух. Эрандур отправился на разведку окрестностей, чтобы убедиться, что никого не осталось, но мне показалось, что он просто искал повод уйти. К несчастью, для данмера, Эйрин увязался за ним, а мы с Львицей остались сторожить своё добро.

Мьол отстегнула ремешки железного нагрудника и, избавившись от брони, размяла плечи.

– Ещё хочешь осмотреть мою рану? – спросила она.

Я проглотила кусок хлеба и кивнула. Перерасход магии вызывал вдобавок к слабости ещё и сильное чувство голода.

Мьол приподняла поддоспешник, и на её боку я сразу заметила красноватую полосу наспех вылеченной раны.

– Говорила же, надо зелье принять, – заворчала на нордку занудным тоном лекаря.

– Она почти не болит, – поделилась ощущениями Мьол.

Я осторожно, кончиками пальцев, провела по шраму и почувствовала, что он довольно горячий, словно под кожей продолжается воспаление.

– Без зелья не обойтись, – вручив воительнице флакон, призвала на ладони целительные чары, чтобы усилить эффект. – Не хотелось бы, чтобы спустя время ты из-за этого свалилась в горячке.

– Ты много знаешь о лечении, – Мьол нехотя выпила зелье и принялась наблюдать за тем, как моя ладонь скользит вдоль её шрама, источая золотистый свет.

– Была целительницей в Легионе, – призналась, не прекращая заклинания.

– Была? – в тоне Львицы послышались нотки недоверия.

– Очень долгая история. Но не бойся, я не дезертировала. Просто обстоятельства так повернулись, что… – осеклась, не зная, как правильно объяснить своё появление в Скайриме. – В общем, меня ошибочно посчитали дезертиром и пришлось поселиться в Вайтране… – перехватила удивленный взгляд Мьол и прекратила исцеление, почувствовав, что воспаление отступило.

– А как вы познакомились с Эрандуром? – нордка вернула мне пустой флакон, который тут же перекочевал в рюкзак.

– В Данстаре. Не спрашивай, как я там оказалась. Просто один наёмник… – я углубилась в невнятный рассказ о Ворстаге, который провёл ночь с племянницей трактирщика, и упустила почти все детали нашего с данмером знакомства. Мьол усмехнулась.

– Как интересно случается, – произнесла она. – А ведь если бы ты осталась в Бруме, мы бы не встретились, и я бы не получила шанс вернуть свой клинок.

– Если бы осталась в Бруме, то наверняка бы вышла замуж, – я с грустью вспомнила своего старого друга Эстора. – А теперь мечтаю учиться магии и совершенствовать алхимию.

– А Эрандур… Он для тебя кто? – как бы невзначай спросила Мьол.

– Уже никто! – спешно и грубовато буркнула я.

Нордка больше не стала спрашивать об этом и потянулась к своему доспеху.

– Давай помогу, – я приблизилась к ней и, когда нагрудные пластины сомкнулись на сильном теле Мьол, принялась затягивать потрепанные кожаные ремни. Львица вдруг коснулась моего подбородка и повернула моё лицо к себе. Я вздрогнула от неожиданности, сердце тревожно заколотилось.

– Спасибо, – сказала Мьол, проникновенно посмотрев мне прямо в глаза. Её большой палец скользнул по моей щеке со шрамами, и рука опустилась на плечо. Я отогнала накатившее недоумение, ловко затянула последний ремешок и накрыла её ладонь своей.

– Не за что.

Когда вернулись Эрандур и Эйрин, парень восхищенно рассказывал о найденном сундуке, сделанном из панциря коруса.

Привал продлился совсем недолго, и всё это время хотелось поскорее выбраться из Мзинчалефта и уехать в Коллегию.

Путь продолжился сквозь коридоры и привел нас к просторному залу с самой настоящей кафедрой и рядами каменных скамеек, где бродили несколько фалмеров. Оказалось, что к этому залу собраний примыкает пещера, и Мьол сказала, что путь будет пролегать именно там, через провал в стене, среди фалмеров и корусов. К счастью, удалось преодолеть эти препятствия и не получить серьезных ранений. Львица стала действовать осторожно и собрано, Эрандур быстро отыскивал слабые места чудовищ и разил в них. А мы с Эйрином не лезли под руки опытным искателям приключений и добивали то, что имело неосторожность шевельнуться.

Последний и самый продолжительный привал, мы устроили уже в двемерском городе, на неком подобии площади с прерывисто-брызгающим фонтанчиком в центре. Вода сильно пахла металлом, но подсвеченная с двух сторон оставшимися лампами искрилась, словно на солнце. Здесь валялись уже мертвые фалмеры, до которых ещё не добрались ни механизмы, ни проголодавшиеся сородичи, охочие до любого мяса. Мьол с гордостью заявила, что это её работа и что здесь безопасно.

– А потом, – уже помрачнев, продолжала она, – мы встретим стража…

– А нельзя ли как-нибудь обойти? – опасливо поинтересовалась я. Перспектива погибнуть под ногой или рукой металлического чудовища вовсе не казалась привлекательной.

– У тебя есть пергамент и уголь? – спросила Мьол. – Я нарисую по памяти схему зала, и попробуем решить, как лучше действовать.

– Если страж медлительный, то лучше просто разбежаться в стороны, – поделился мнением Эрандур.

– М-м, хорошо. Допустим, – я достала из рюкзака полевой дневник и раздражённо взглянула на него, – а как быть тому, за кем решит отправиться гигант? Может, пожертвуем одним из нас, чтобы выбраться?

– Нет, так нельзя! – Эйрин принял мой злобный сарказм за чистую монету.

– Само собой, нет, – я передала дневник и уголь Мьол, и она принялась чертить линии, изображая примерную схему зала.

– Если я правильно помню, – на другой странице Львица начертила нечто похожее на арочную дверь, но в её центр пометила гротескную фигуру человека с маленькой головой и огромными ручищами. – Когда я вошла, чудовище стояло так. Как будто арка поддерживала его. Оно охраняет подъемник, а мой меч, – уголек ткнулся в страницу возле левой ноги стража, – где-то здесь. Если мы разбежимся, то лучше бежать попарно, чтобы оббежать его с двух сторон, попытаться взять меч и пробраться к подъёмнику.

– Итак, мы рискуем остаться без меча и сокровищ, – скисла я. – И ради чего тогда мы сюда пришли?!

– Ради приключений, – улыбнулась Мьол.

– Не смешно, – разозлиться на воительницу не смогла, только шутливо надулась. Напомнила себе, что пришла сюда, чтобы рифтенская стража меня за убийство в тюрьму не посадила, а остальное уже как получится.

– Если выберемся, никуда больше из Рифтена не уеду, – сознался Эйрин, усевшись на лестнице рядом с Мьол. Эрандур отмолчался по этому вопросу и перешёл к насущным делам:

– Надо решить, кто в какую сторону побежит, чтобы не запутаться на входе. Если побежим парами, то будет возможность ещё раз разделиться, если этот механизм начнет следовать за кем-то.

– Сначала выберемся из первого коридора, потом вы с Джулией налево, а мы с Эйрином направо, – решила Мьол, подняв на меня взгляд.

Я с неприязнью посмотрела на данмера и скрепя сердце выдавила:

– Ладно.

– Вы лучше чувствуете друг друга в бою, – сказала вдруг воительница, – и это гораздо лучше, чем если бы мы побежали вдвоем с тобой, или ты пошла бы с Эйрином. Когда я путешествовала с отцом, то знала его стиль боя и что я должна делать вместе с ним. Как бы вас сейчас не раздражало общество друг друга, придется признать, что вы всё ещё вместе и знаете друг друга ровно настолько хорошо, чтобы вместе остаться в живых.

– Это действительно так, – коротко подтвердил Эрандур. – Я опасаюсь только, что эмоции Джулии могут возобладать над разумом.

– Не такая уж и я эмоциональная, – фыркнула я в ответ.

– Ты просто частенько сначала делаешь, а потом думаешь, – парировал жрец с наставническим видом, и за правоту хотелось его придушить.

Мьол и Эйрин наблюдали за нами с лестницы и недоумевали. Наверное, так в их понимании выглядела ссора женатых людей, и, почувствовав это, я высказала:

– Это будет последнее, что мы сделаем вместе. Я больше не могу тебе доверять так, как раньше.

После этой фразы в Мзинчалефте повисла гулкая тишина, а затянувшаяся пауза стала гнетущей.

– Я приму любое твоё решение, – наконец, произнёс Эрандур, пристально поглядев на меня, и слабо кивнул.

– А я уже решила, – холодно хмыкнула я. – Если выживем, уеду в Коллегию и продолжу обучение.

Было стойкое ощущение, что теперь у меня есть все шансы стать адептом Школы Изменения. Мастер Толфдир будет только рад научить меня сильным защитным чарам, да и Совет, похоже, заждался моего отчета.

– Пора двигаться дальше, – Мьол надоело слушать пререкания, и она решительно встала на лестнице. – Ты правильно сказала. Сначала надо выжить, а уже потом выяснять отношения. И помни, как только мы зайдем, вы с Эрандуром бежите налево, а мы с Эйрином направо.

– Да, я помню, – проворчала я, оскорбившись напутственным тоном Львицы.

Бросив прощальный взгляд на площадь с неровно брызгающим фонтаном, опираясь на Ваббаджек, пошагала по лестнице наверх, к дверям, за которыми сокрылся огромный двемерский страж.

Помещение, в которое переходил короткий широкий коридор, было затянуто белым паром, непрерывным потоком вырывающимся из труб в стенах. Их переплетения тянулись и под самым потолком, пересекаясь, соединяясь и прерываясь красным вентилями. Бледный лазурный свет озарял огромную арку, под которой недвижимо стоял двемерский гигант с молотами вместо рук. Даже издали он выглядел огромным. Его небольшая голова почти терялась на фоне массивных плеч, а тело покрывали сплошные золотистые пластины с выемками и исчерченные узорами. Мощный корпус удерживали массивные ноги.

Создание казалось неживым, но как только Мьол и Эйрин бросились бежать в одну сторону, а Эрандур в другую, механизм лязгнул металлом, выпустил облако пара из правого плеча и сдвинулся с места, грузно топая ногами. Растерявшись, я застыла на месте и вцепилась в Ваббаджек. Движения чудовища зачаровали меня.

– Беги! – заорала Мьол, а механизм все продолжал идти ко мне, глядя безжизненными глазами с отлитого в металле лица. Я попятилась назад, уже осознав, что слишком поздно пытаться его обойти. Посох повернутый ко мне орущим от ужаса лицом чуть не выпал из руки, но я сделала неловкий взмах в сторону врага. Даже не убедившись, что посох сработал, и кинулась назад к двери, чтобы вернуться на лестницу. Механизм же такой громоздкий и неуклюжий, он, наверняка, не сможет идти по ступеням!

За моей спиной раздавался скрежет и шипение пара. Я обернулась, заметив, что чудовище странно задергалось и его движения из выверенных и твёрдых превратились в прерывистые и медленные. Из правого плеча в воздух била струя пара, а какая-то небольшая деталь с лязгом вылетела наружу.

Замерший механизм с грохотом повалился набок, а из паровой трубки послышался свист прогоняемого вхолостую воздуха.

Я отодвинулась от двери, сделав нерешительный шаг к валяющемуся в метрах пяти непобедимому двемерскому стражу. Подойдя, потыкала его Ваббаджеком, чтобы убедиться, что механизм не встанет, потом полезла через него, потому что он загородил всю дорогу через коридор. Пластины оказались тёплыми на ощупь и гладкими.

На меня из-под опустевшей арки таращились Мьол и Эйрин, а Эрандур, сняв шлем, устало провел по лицу ладонью.

– Как это случилось? – выговорила нордка, но слова давались ей нелегко. – Магия?

Я боком перебралась через чудовище, но зацепилась за него рюкзаком и неловко повисла на лямках, расставив руки в стороны. При попытке встать ноги заскользили, а внутри рюкзака сочно чавкнул смятый о металлическую спину светящийся гриб. Эрандур тяжело вздохнул и направился высвобождать меня из ловушки, обречённо проронив:

– Так бывает…

Комментарий к Глава одиннадцатая. Так бывает…

Беру двухнедельный тайм-аут :)

========== Глава двенадцатая. Рокировка ==========

Жрец помог мне выпутаться из рюкзака, но, поднявшись, я отряхнулась и удержалась от благодарности. Надо показать ему безразличие – пусть знает, что за каждый поступок, так или иначе, следует расплата. Механизм за спиной продолжал посвистывать прогоняемым воздухом, а я отцепила от него вещи и, постукивая древком посоха, направилась к обескураженной Мьол и недоумевающему Эйрину.

Лицо нордки застыло в немом вопросе: «Как?» Приблизительный ответ был известен только мне. Шеогорат решил, что носительнице его артефакта ещё не время помирать.

– Так, ну и где тут сокровища? – уперев руки в бока, я начала озираться по сторонам в поисках чего-нибудь похожего на золото, серебро и драгоценные камни.

Мьол в растерянности огляделась и подобрала с пола стеклянный, сверкающий изумрудными бликами клинок. Лезвие прекрасного оружия имело каплевидную форму, напомнившую мне имперские стальные мечи, а золотистая витая рукоять могла быть создана только искусным оружейником. Бегущие по лезвию, сверкающие белые прожилки источали холодную магию, висящую над мечом зыбкой дрожащей дымкой.

– Поверить не могу… Лютый, – воительница рассмотрела меч на вытянутой руке, словно не верила своим ощущениям. Эйрин с любопытством уставился на оружие, о котором наверняка был наслышан из рассказов Мьол. А я, конечно, заметила справа полукруглый сундучок, возле которого лежали слитки, издали показавшиеся золотыми.

Подбежав к вожделенному сокровищу, поняла, что слитки не имеют ничего общего с золотом – они гораздо темнее, и больше похожи на медный сплав.

– Двемерский металл, – сказал неожиданно появившийся за спиной Эрандур. Я так отвлеклась на находку, что не услышала его шагов и вздрогнула, словно меня поймали на месте преступления.

– Он тоже имеет ценность? – спросила я, покосившись на данмера.

– Возможно, ты не продашь его любому деревенскому кузнецу, но в Коллегии определенно заинтересуются.

– Это может понравиться Арнелу Гейну, – умозаключила я и запихала два слитка в рюкзак, примяв ими одежду. Несчастный светящийся гриб размазало по ткани, и теперь изнутри доносился специфический фалмерско-масляный душок. Пришлось вытащить остатки и с сожалением выбросить, так и не изучив свойства.

– Когда-нибудь соберёшь новых, – Эрандур отошёл к Мьол, держа шлем подмышкой.

– И соберу! – фыркнула ему вслед, поддевая ногтем плотную крышку сундука. В итоге ноготь сломался, а круглая крышка откинулась вверх, позволяя мне пошарить загребущей рукой в двемерских закромах.

Пальцы нащупали монету, но когда я её достала, то разглядела, что это далеко не септим. Чеканка странная, размер крупнее, металл светлый – серебро, скорее всего, с какими-то примесями. На монете была надпись, но алфавит не тамриэльский и не даэдрический.

– Двемерская монета? – удивленно оценила я и поняла, что эта находка сильно заинтересует Арнела Гейна. Пока мои ловкие пальцы выуживали со дна блестящие рубины, гранаты и монетки, Мьол подошла сзади и положила руку на моё плечо.

– Джулия…

Я повернулась и вдруг встретилась с её губами. Выронив из руки горсть тут же раскатившихся по полу камней, я привстала на цыпочки и охотно ответила на поцелуй. Какая приятная благодарность! И сокровища при мне – о чём еще мечтать? Мьол поцеловала меня крепко и быстро, отстранилась и, резко наклонившись, принялась собирать драгоценности.

– Ты сразу уедешь в Коллегию? – спросила она, подняв на меня взгляд.

– Хотелось бы поскорее, а что?

– Надо вернуться в Рифтен, доставить Эйрина домой. Потом, если ты захочешь, я буду рада отправиться с тобой в Винтерхолд.

Я стрельнула глазами в сторону Эрандура и закивала:

– Разумеется! Я тоже буду рада путешествовать с тобой! – вот и ещё один прекрасный повод отделаться от данмера. Только в Рифтен возвращаться не хотелось, разве что быстро проводить Эйрина домой и сразу же в конюшни. А потом в Коллегию, в безопасность, и по ночам снова бегать охотиться на снежных лис! Я мечтательно улыбнулась себе и приняла горсть собранных Львицей камешков. Рюкзак отяжелел, но ноша ничуть не тяготила плечи.

И всё шло почти хорошо и гладко, но впереди, помимо последнего привала, замаячил ещё и серьезный разговор с Эрандуром, который жрец не стал откладывать на потом. Только я расположилась на спальнике поудобнее, как данмер навис надо мной эбонитовой глыбой и тихо произнёс:

– Надо поговорить.

Нехотя поднявшись и издав протяжный стон, я лениво поплелась за бывшим другом в сторону поваленного двемерского гиганта, облокотилась на него и в ожидании слов поглядела на Эрандура.

– Слышал, ты собираешься путешествовать с Мьол… – начал он, отводя взгляд. А я наоборот смотрела пристально и с вызовом.

– Мой путь уже не твоё дело.

– Полагаю, это так. Но осталось ещё кое-что, – с нажимом сказал жрец. – Некий участок земли в Фолкрите, который принадлежит нам обоим.

– И что теперь?

– Я думал, вернуться туда и воплотить идею об общем доме.

У меня сердце вздрогнуло – он намеревается теперь жить там?

– Не совсем понимаю, – нахмурилась я, отступив на шаг.

– После постройки моя часть будет полностью твоей, если не возражаешь. А я уеду в Данстар, когда всё будет завершено.

– Там тебе самое место, – буркнула я, осознав, что свою долю жрец мне просто дарит. После того что мне стало известно, это достойная компенсация, но ничуть не убавляющая его вины.

– Жаль, что так вышло, – разочарованно произнёс он. – Это, конечно, только моя ошибка…

Я всмотрелась в знакомые тонкие черты лица, застывшую невысказанную печаль в глазах, и что-то внутри чуть смягчилось.

– Я… Благодарна тебе за всё, особенно за жизненные уроки, – совершенно искренне выдала в ответ. – Теперь-то мне стали понятны твои слова о доверии. Всё время ты просил доверять тебе, но лгал, глядя в глаза. Впредь буду осмотрительнее.

– Тебе было известно о моём прошлом. И в этом я был предельно честен с тобой, – колкий рубиновый взгляд обратился ко мне. – Но к правде ты не готова. И никогда не будешь готова. Самое сложное – принять её и попытаться понять, а ты своим поведением только в очередной раз доказала и мне, и себе, что хочешь забраться в самые потаенные уголки наших душ, не зная, что найдёшь там. И не зная, чем это обернется, – приглушенный шипящий голос отравлял слух как яд коруса. – Ты играешь с даэдра и думаешь, что все должны тебя благодарить за это. Но люди быстро забудут добро, как только уличат тебя в чем-то темном. Как бы не случилось так, что ты поймёшь это слишком поздно…

Закусив губу, я сдержала в груди обиду, рвущуюся наружу отчаянным рычанием и руганью. Тихо выплюнула в сторону:

– Да пошел ты… – и пошла к своему спальнику, рисуясь перед Мьол с довольной наигранной ухмылкой. Дескать, всё хорошо, отношения выяснили, разойдёмся с миром. Только проповедь жреца в голове пульсировала, соседствуя с болью, и толком не дала вздремнуть. Даже факт получения доли земли в Фолкрите и найденные сокровища никак не могли унять безосновательного волнения, стыда и даже страха перед неизвестностью. Грядущее было мне известно, только когда жила в Бруме. Рутина и работа в госпитале мало чем могли удивить. Но стоило побежать от гоблинской стрелы по перевалу, я перестала принадлежать себе. Скайрим встретил меня как дезертира, жестоко и холодно. Хорошо, что тогда в душе нашлись силы подставить лицо под удары хлещущей бури и выжить, пусть и пришлось обменять частичку себя на Ваббаджек и получить часть души мне не принадлежащую.

Мьол разбудила меня, осторожно встряхнув за плечо. Я вздрогнула и поняла, что сон и усталость оказались сильнее переживаний.

– Пора выбираться наверх, – сказала нордка.

Лениво свернув спальник и утолив жажду несколькими глотками воды из мехов, я двинулась со спутниками к подъемнику, стараясь держаться поближе к Львице и подальше от жреца.

Мы встали вокруг рычага, и Мьол сдвинула рукоять, активируя механизм. Пол под ногами затрясся, за стенами заскрежетало железо, и подъемник, подрагивая, поехал вверх, вывозя нас наружу. Я задрала голову и увидела над собой плотную темноту. Если бы сверху не летел поток свежего морозного воздуха, то начала бы опасаться, что нас расплющит о каменный потолок.

К счастью, двемерские механизмы работали почти безукоризненно даже спустя сотни лет. Подъёмник вывез нас на площадку в квадратной башенке, огороженной решётками и стоящей где-то посреди ночного леса. Если бы не звезды и не лунный свет, отражающийся от снега, разглядеть местность было бы просто невозможно. Под землей течение времени не воспринималось, но, возможно, мы потратили на исследование Мзинчалефта чуть больше суток. Мне сильно хотелось спать, но пришлось двигаться.

Мьол опустила рукоять висящего на стене рычага и решётка, перекрывающая выход, с лязгом уехала вниз. Я вышла, утонув в сугробе почти по колено, наклонилась и потёрла лицо снегом, чтобы взбодриться.

– И долго нам теперь идти? – обреченно спросил Эйрин. Лицо парня от усталости и нервов потемнело. Он, как и я, не выспался.

– Надо вернуть лошадей, – негромкая фраза Эрандура в ночной тишине прозвучала необычайно гулко.

– Ты прав, – согласилась Мьол.

– И каким же образом? – я отряхнула перчатки, в замешательстве глядя на вышедших из башенки спутников.

– Подозреваю, что большинство их ушло вглубь руин на поиски наших хладных трупов, – ухмыльнулась воительница. – Внешняя охрана, должно быть, ослабла. По крайней мере, у них вряд ли будет подкрепление. А ещё на нашей стороне ночь.

– И что, мы просто проберемся туда?! – вытаращилась я. – Скажем дозорному на стене: «Здрасьте, мы за лошадьми!»

– Крадучись, – решительно высказала Мьол.

Эрандур стащил с плеч рюкзак и принялся активно копаться в нём. У меня сразу возникло очень скверное предчувствие, и оно не подвело.

– Помнишь, в кургане в Айварстеде, один погибший алхимик варил странные зелья, чтобы выглядеть как призрак, – заговорил жрец. – Рецепт он уничтожил, но я прихватил флакон для изучения.

Я ахнула в восторге и едва не рассмеялась, представив лица бандитов, когда коней уведут призраки! Никому ведь не придет в голову стрелять в духа!

– Тогда ты просто выпьешь зелье и выведешь лошадей? – просияла я, начав забывать, как сильно обижена. Данмер с едва заметной улыбкой кивнул, перехватив мой радостный взгляд, и достал из рюкзака бережно завернутый в ткань флакон с сине-фиолетовым зельем.

– Сначала подойдем к Мзинчалефту, – предложила Мьол. – А дорога будет непростая… До главного входа довольно далеко.

Мы выбрались на тракт и дошли до поворота к руинам. Я валилась с ног, зевала и даже умывания снегом не слишком помогали – только щеки раскраснелись и побаливали. Пробудиться окончательно помог вопрос Эйрина:

– Эрандур, а ты после нашего приключения куда собираешься?

– В Фолкрит, – отозвался данмер.

– А как поедешь? Через Рифтен?

– Да, пожалуй.

– Подожди, – я вмешалась в диалог, теряя остатки самообладания. – Ты с нами поедешь в Рифтен?

– Через Рифтен, – поправил меня жрец.

Мьол, шедшая впереди, обернулась через плечо и с тонкой улыбкой взглянула на меня, подмигнув.

– Вместе на дорогах безопаснее.

Казалось, что Мьол и Эйрин ополчились против меня и дружно встали на сторону Эрандура. Это было неприятно осознавать, а ещё неприятнее думать, что придется продолжать доверять свою жизнь жрецу. Даже его присутствие вызывало нестерпимый подкожный зуд. Вспоминалось всё, что с нами приключилось, и хотелось отойти на безопасное расстояние. На другой конец Тамриэля.

Воительница скоро свернула к Мзинчалефту, и мы остановились на прежнем месте. Данмер передал Эйрину шлем и откупорил пробку. В морозной ночи сладкий запах разнёсся по подлеску. Парень, обняв даэдрический артефакт, с ужасом наблюдал, как жрец становится полупрозрачным сияющим призраком. Я вгляделась в лес сквозь Эрандура, увидев немного искаженные его фигурой очертания еловых ветвей.

– Любопытно, – игриво выдала Мьол. – Прежде не видела ничего подобного.

– Как ощущения? – боязливо спросил Эйрин.

– Чувствую себя как обычно, – данмер развернулся и пошел к стене. – Не будем терять времени, вдруг эффект недолговечен…

Хруст снега под его сапогами вскоре стал тише, был заметен только слабый отблеск силуэта. Не прошло и минуты, как тишину подлеска взорвал истошный вопль. Я закрыла рот мокрой от снега перчаткой, чтобы не рассмеяться в голос. Надеялась только, что данмеру действительно хватит времени вывести наших лошадей из стойла бандитов. Мьол и Эйрин согнулись пополам, сдерживая хохот. Невыносимо стало, когда со стороны Мзинчалефта снова донеслись испуганные возгласы. Я села в снег и стиснула зубы, чувствуя, как от истерики давит на низ живота, а из глаз льются слёзы. Мьол хрипела, ловя ртом воздух.

Скоро раздалось и фырканье лошадей. Эрандур объявился уже не в облике «призрака» – действие зелья рассеялось, но к счастью, мы успели получить лошадей обратно.

– А это точно наши? – с сомнением спросила я, глядя на незнакомую белую морду, пока Эйрин возвращал жрецу шлем.

– Главное, у нас есть хоть какие-то лошади! – Мьол кисло улыбнулась. – По коням! – она резво запрыгнула в седло, а мы с Эйрином синхронно двинулись к ней. У стремени столкнулись и переглянулись. Ему не хотелось уступать насиженное место, а мне не хотелось трястись три дня в обнимку со жрецом. Наше безмолвное противостояние вызвало напряженную паузу и ненужную задержку. Данмер уже успел залезть в седло и сказать нравоучение:

– Джулия, сейчас не время для обид!

– Раньше надо было думать! – огрызнулась я.

Со стороны руин раздались неразборчивые голоса и ругань, становящаяся громче с каждой секундой.

– Даэдра с вами! – выругалась Мьол, перекидывая ногу через седло и спрыгивая вниз. Пока мы с Эйрином продолжали бороться за стремя, воительница в два прыжка вскочила на лошадь Эрандура, чуть оттеснив жреца к крупу, и схватилась за вожжи. Пришпорив животное пятками, Мьол вскрикнула и через мгновение, их уже не было в подлеске.

– Быстрее, вашу мать! – рявкнула она напоследок. Эрандуру пришлось обхватить талию нордки, чтобы не свалиться с помчавшейся лошади.

Я впопыхах залезла в седло, путаясь какую ногу куда ставить. Эйрин подталкивал меня, чтобы ускорить. Парень забрался следом, дрожа, взялся за вожжи и направил лошадь в сторону тракта. Меня затрясло и закачало в седле, руки сомкнулись на шее смертельно перепуганного Эйрина, дышащего так прерывисто, словно он вот-вот упадёт в обморок.

Позади, в лесу, замелькали рыжие точки факелов, но мы были уже далеко. Бандиты слишком поздно догадались, что призраки не угоняют лошадей!

Комментарий к Глава двенадцатая. Рокировка

Возвращаюсь к работе в прежнем режиме) Кстати, там к первой части буктрейлер подъехал, можно посмотреть в группе ВК, ссылка в профиле :)

========== Глава тринадцатая. Может ли женщина обогнать лошадь? ==========

Привкус выпитых прошлым вечером аргонианских коктейлей стал омерзительно-приторным. Дикая жажда стеклянной крошкой царапала горло. Я хрипло выдохнула и прижалась к горячей Мьол, кутаясь ещё и в одеяло. В доме было холодно, кончик носа мёрз, поэтому я с головой накрылась волчьей шкурой и блаженно прикрыла глаза. Нельзя пить столько, чтобы не помнить, сколько потратила. Стыдно для имперца не считать септимы, даже если нашла сокровища! Очень стыдно.

Помнится, Тален-Джей вчера предупреждал, что не надо запивать его изысканные коктейли разбавленным медом с медоварни «Чёрный Вереск». Но кто его слушал! Я же запланировала скорый отъезд в Коллегию, надо было отметить это. И отметить так, чтобы весь Рифтен знал.

«Вот дура…» – сокрушённо подумала я. Повезло, что не обчистили, не убили и не скинули гнить в водах рифтенского канала.

Эйрин вечером ещё что-то пел, сердечно поздравлял. Мы пошли в храм Мары…

Я разлепила один глаз, высунулась из-под шкуры и поглядела на пальцы. Кольцо от Ворстага на месте, а на другой руке новенькое золотое и явно не из сокровищницы Мзинчалефта. Дрожащие пальцы судорожно нащупали на шее амулет круглой формы с камушком посередине, а рядом, на тумбочке, лежал грубо сплетенный, перекосившийся венок из цветков языка дракона. В храме его, что, специально выращивают?

Я женилась. Вчера.

Похмельное недоумение перетекло то ли в ужас, то ли в радость. Рука Мьол привлекла меня к себе.

– Доброе утро… – промурлыкала она.

«И действительно доброе», – подумалось мне, когда ощутила, как её пышная обнаженная грудь касается спины. Мягко и тепло. Я перевернулась, провела ладонью по её талии и бедрам. Ощупала себя – никакой одежды тоже не обнаружилось.

– Пить хочется, – прошептала я, с неудовольствием вылезая из тепла и пытаясь пригладить растрёпанные волосы.

– А мне принесёшь? – светлая голова Мьол шевельнулась, жена приоткрыла глаза, лукаво глядя на меня.

– Конечно, – нацепив сапоги и натянув льняное платье прямо на голое тело, я направилась к выходу из небольшой комнатки Мьол в доме Эйрина. Разумеется, мы не собирались надолго задерживаться здесь. Если всё пойдёт, как запланировано, скоро у нас будет свой дом в Фолкрите.

Тёмный коридор, стены которого украшали старые узорчатые гобелены, привёл меня к лестнице на первый этаж, откуда доносился запах вареной картошки. Эйрин уже пытался что-то приготовить, крутясь перед котелком и тыкая ножом картофелины в кипящей воде. Услышав мои шаркающие шаги, парень повернулся, и я разглядела его помятое вчерашними празднованиями лицо. Увидев меня, он засмеялся:

– Слава Маре, ты жива! А Мьол в порядке?

– Жить будем, – вымученно улыбнулась ему и, схватив со стола ковш, зачерпнула из стоящей рядом бочки питьевой воды. Оттуда доносился болотный запашок, но это стало для моего истерзанного горла настоящим спасением. Я жадно выпила целый ковш, облив платье и шею, и громко выдохнула от удовольствия.

– Хвала Восьми!

– Да уж, – хихикнул Эйрин.

– Сегодня какое число? – я зачерпнула в ковш воды для Мьол и вопросительно посмотрела на парня.

– Если ничего не путаю, – Эйрин притворно задумался, покрутив нож в руке. – Шестое Первого Зерна.

«Потеряла два дня», – поняв это, я двинулась из кухни обратно к лестнице на второй этаж. Надо было торопиться в Коллегию и не слишком задерживаться в Рифтене, но поскольку стражники не проявляли ко мне интереса, а про убийство Грелод никто ничего не говорил, то меня окружила иллюзия безопасности. Кроме того, в таверне судачили, что старуха сошла с ума и убежала в горы, где её, наверняка, тролли сожрали. Другие, на рынке, утверждали, что Грелод утонула в канале. Специально я эти слухи не узнавала, но исчезновение столь колоритной женщины не могло остаться незамеченным. То и дело кто-то рядом начинал строить предположения о том, куда могла деться старая карга. А мне после узнавания очередной безумной теории всё чаще хотелось крикнуть: «Бабку съели дети!»

Я зашла в комнату Мьол и присела на кровать, протянув ковш приставшей на локте воительнице. Она жадно припала к воде и, выпив примерно половину, отставила посуду в сторону.

– Когда мы отправимся в Коллегию? – серьёзно спросила я.

– Хоть сегодня. Ты же теперь не против путешествия верхом? – в глазах Мьол сверкнули озорные искорки, которые я обожала.

– Если с тобой, то хоть на медведе! – хохотнула в ответ и убрала ковш с кровати, упав в объятия Львицы. Она зарылась носом в мои растрёпанные волосы, прижала к себе покрепче и довольно выдохнула.

– Как я давно мечтала об этом!

– Обо мне? – я вопросительно подняла брови и невинно посмотрела на неё, напрашиваясь на комплименты.

– О возвращении меча, о приключениях, о любви… – принялась перечислять воительница, глядя куда-то в потолок. – Думаю, все сложилось хорошо.

– Ну, если не считать дόма. Ведь семья должна где-то жить. Я попробую договориться о комнате в Коллегии для тебя, но пока… – вспомнила про Фолкрит и почувствовала укол совести. – Пока Эрандур не разберется со строительством, это самое большее, что я могу сделать.

– Мне всё равно, – прошептала Мьол. – Можно и в палатке.

– И заведём ездового медведя! – засмеялась я, целуя её и выпутываясь из жарких липких объятий. – Эйрин приготовил картошку. Надо проследить, чтобы он не забыл её посолить.

Перед тем как спуститься на кухню во второй раз, я облачилась в походные штаны и рубаху, надеясь сегодня отправиться в дорогу и достичь хотя бы Камня Шора. Метания по Скайриму заняли почти месяц! Состоять в Совете магов так недолго и вылететь из него за непосещение если и возможно, то только для меня.

Погрузившись в мысли, я только успела сойти с лестницы, как раздался стук в дверь.

– Джулия, открой! – крикнул Эйрин с кухни.

Пришлось идти прямо и, отодвинув засов, распахнуть дверь, чтобы увидеть на пороге жреца в полном облачении с заплечным мешком за спиной и Маской Вайла подмышкой. Эрандур слабо улыбнулся мне, взглянул виновато и сказал:

– Я пришёл попрощаться. Повозка до Фолкрита ждёт у конюшен.

Моё сердце вдруг сжалось и рухнуло вниз. Трудно было поверить, что всё заканчивается вот так.

– Ну, хорошо, – я отодвинулась в сторону от двери и сделала приглашающий жест. – Проходи.

Он шагнул в дом, остановился на пороге и в тот же миг с кухни выглянул Эйрин.

– Эрандур! Ты тоже уезжаешь? – невинно поинтересовался он, словно ничего не знал о нашей ссоре. Парень просто умело делал вид, что не в курсе.

– Да, сейчас отправлюсь в конюшни.

– Мы тоже, – улыбнулась я, притворяясь, что ничуть не взволнована происходящим.

– Перекусишь? – участливо предложил Эйрин, глядя на данмера.

– Не думаю, что у меня много времени, – вежливо отказался он.

– Как знаешь, – Эйрин направился обратно на кухню, оставив нас с Эрандуром в коридоре.

– Хотел ещё раз тебя поздравить со свадьбой, – странным тоном сказал жрец, словно пытался прощупать мой настрой.

– Спасибо. А ты где был?

– В храме Мары. Или не помнишь? – снова хитрые нотки в голосе.

– Смутно. Слишком много аргонианских коктейлей, – я горько усмехнулась.

– Пусть Мара благословит ваш союз!

Я вздохнула, покосилась на кухню, где Эйрин снимал с огня котелок с ароматным картофелем.

– Пусть Мара сделает наш союз союзом двух людей, – подчёркнуто заявила, делая данмеру неоднозначный намек. Друг Мьол хоть и сделал для меня много хорошего, но должен был принять то, что мы теперь вместе, отпустить воительницу и продолжать жить в Рифтене как прежде, до неё. Жрецу были мои намеки ясны, как небо в солнечный день.

– Я за вас помолюсь, – уверил он, развернулся, чтобы уйти, но вдруг посмотрел на меня. – Там, кстати, в Храме большое торжество. Эдриан женится.

Мои брови взлетели на лоб, новость была и радостной, и ошеломляющей, и немного странной на фоне происходящего.

– Решил завести наследников перед спасением мира? – заинтересованно потянулась к данмеру с расспросами. – Ты видел его?

– А как иначе я мог бы узнать о его свадьбе? – вопросом на вопрос ответствовал данмер, и я сразу отстала. Опять он за старое! Как же хорошо, что у Мьол нет такой ужасной привычки!

– Всё, я поняла. Счастливого пути!

Эрандур открыл дверь и кивнул мне напоследок.

– Да хранит тебя Мара!

– И тебя, – я закрыла за ним дверь на засов, ощущая, как внутри что-то вздрогнуло. Наверное, так ставят точку в отношениях. Похожее ощущение возникало, когда уезжала из Коллегии, порвав с Брелиной. Тяготящее, неприятное чувство.

– Картошка готова! – объявил Эйрин, а на лестнице появилась Мьол, одетая в просторную холщовую рубаху и штаны. Она хмуро взглянула сверху вниз.

– Кто-то приходил?

– Да, Эрандур сказал, что уезжает. Зашел попрощаться и благословить нас.

Мьол неторопливо начала спускаться, а Эйрин наоборот взбежал наверх, обогнув её. Удивившись странному поведению парня, рассудила, что он просто переживает из-за того, что остается один, и пошла на кухню, поесть его фирменной несоленой картошки.

В своих подозрениях я и на сей раз не ошиблась. Рассыпчатый картофель имел пресный привкус, и пришлось обильно посыпать его солью из мешка.

– Когда-нибудь я преподам ему пару уроков кулинарии! – ворчала я, ковыряясь в тарелке. Голод, к счастью, заставил меня проглотить всё, что было подано, и запить водой. Мьол села напротив меня и принялась за еду.

– Не станем задерживаться, возьмем лошадей сегодня же, – сказала она.

– Угу, – с набитым ртом отозвалась я, – сейчас доем и пойду собирать вещи.

Почему-то показалось странным, что Мьол сказала не «лошадь», а «лошадей». Уж не намеревалась ли она учить меня верховой езде? Решив, что она попросту оговорилась и имела в виду всего одну лошадь, я поднялась наверх, зашла в комнату, нацепив верхнюю рубашку и плащ, пристегнула пояс с ножнами и взяла Ваббаджек, радостно смеющийся мне в лицо. Обвела взглядом смятую кровать, старые, но прочные тумбочку и комод.

Из-за двери что-то оглушительно громыхнуло, будто металлическая посуда раскатилась по полу. Я испуганно дернулась к выходу и высунула нос в коридор. Эйрин вытаскивал из своей комнаты набитый заплечный мешок и подбирал упавшие кружку и котелок.

– Ну вот, я почти собрался, – сообщил он, увидев меня на пороге комнаты.

В этот миг почудилось, что меня схватили за волосы и потянули назад так, что до боли свело затылок. Нутро похолодело, словно меня окунули в ледяную полынью. Нужно было что-то сделать, как угодно отреагировать на произошедшее, но я не сразу поняла как. Стояла в коридоре, приоткрыв рот, хмуря брови и пытаясь выдавить из себя смех, одобрение или хоть какие-нибудь звуки, соответствующие ситуации. Все мысли сводились к одному: Эйрин едет с нами. Вот почему Мьол сказала «лошадей». Она вовсе не хотела оставлять друга одного в городе воров, в постоянной опасности и потому, конечно, предложила ему поехать с нами в Коллегию. Как быть дальше, мне представлялось туманно. Выпрашивать в Коллегии несколько комнат, чтобы расселить всех своих попутчиков? Да меня быстрее выпрут оттуда. Не жить же нам теперь втроём, как какая-нибудь бретонская семья?!

Адекватной реакции, конечно, не получилось. Перед глазами пронеслась вся будущая семейная жизнь на троих. Ноги оторвались от пола, и я помчалась по лестнице вниз с воплем:

– Я скоро вернусь!

– Куда ты? – окликнула меня Мьол, но толчком открытая дверь и вырванный с корнем засов, уже болтались на петлях, тихо поскрипывая. Я неслась через рыночную площадь Рифтена, не оборачиваясь и расталкивая зевак и покупателей Ваббаджеком.

Рифтен оглушил меня гомоном голосов – радостных, злобных, громких. Непрекращающийся рыночный гвалт и празднование свадьбы довакина слились воедино, изрядно оживив серую, пропахшую рыбой действительность. В разуме пульсировала одна мысль – догнать! А толпа как назло смыкалась возле храма, таращилась на свадьбу, в сторону которой я не удосужилась даже головы повернуть. До того ли сейчас, когда решается моя судьба?

Промчавшись через рыночную площадь, я ринулась к воротам.

– Чего ты тут разбегалась? – попытался остановить меня привратник, но был оттеснен в сторону посохом и удостоен коротким хриплым словом:

– Некогда!

Выскочив за ворота, я огляделась. Повозки стояли у конюшен, недалеко от «Рыбачки», но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять, что Эрандур уже уехал. Я кинулась по дороге, мимо трактира и конюшен, чавкая по талому грязному месиву и разбрызгивая слякоть во все стороны из-под сапог. Посох в руках только мешался, но это меня не остановило. Я работала руками, подгоняя себя вперед, и думала только о том, что скоро придётся ехать в Винтерхолд вместе с Мьол и её другом и при этом оставаться постоянно одной, с теми, кто меня никогда не поймет! И пусть я влюблена в неё, пусть! Разве правильно со стороны Мьол всюду звать за собой Эйрина?

На дороге я увидела неторопливо удаляющуюся повозку. Дыхание уже давно сбилось, но решимость не угасла.

Может ли женщина обогнать лошадь?

Ответ на столь сложный философский вопрос пока был мне неизвестен. Перебирая ногами так быстро, насколько это возможно, я смотрела, как всё дальше и дальше уходит заветный экипаж по дороге вдоль леса, залитого бледным солнечным светом, пробившимся из-за облаков.

Меч в ножнах хлестал по ноге. Я достала его и взяла в свободную от посоха руку, пытаясь удержатьвоздух в горящих легких.

Повозка была ещё очень далеко, но расстояние потихоньку сокращалось. Или мне так показалось, когда кровь загрохотала в ушах, а во рту появился металлический привкус.

Каждый раз, когда мои ноги касались дороги, от пяток до макушки проходила волна дрожи и жара. Камни тракта, каждая их неровность болезненно отдавались в позвоночнике и неистово горящей груди. Я жадно ловила ртом воздух, и только мысль: «Я не могу позволить ему уехать!» гнала меня вперёд и повозка становилась ближе.

Под ребром слева резко закололо.

Придорожные березы слились в размытый белый фон, испачканный черными пятнами. Но прошлогоднюю чешуйчатку на поваленном стволе я смогла заметить и завернула, чтобы сорвать гриб, пробежав по дуге. Плотную желто-белую шляпку засунула в рот слишком радостному Ваббаджеку и продолжила путь, исторгнув из горла отчаянный надрывный крик:

– Сто–о–ой!

Данмер, сидящий на краю повозки, удивлённо поднял глаза. Я представила, как он увидел нечто отдаленно похожее на женщину, что на всех парах, так быстро, что и двемерским механизмам не снилось, летело к нему с оружием наголо и грибом в Ваббаджеке. Из моих бешеных глаз сыпались слезы усталости, волосы растрепались, и я орала. Что-то бессвязное хриплое, как троллиха в брачный период, чтобы просто привлечь к себе внимание. От тела исходил пар. Рубаха и штаны прилипли к сырой от пота коже. Попутчики Эрандура, увидев меня, заволновались и попросили кучера ехать быстрее. Данмер, наоборот, привстал и просил немедленно остановить повозку.

Обернувшись, кучер сразу заметил меня, покрутил пальцем у виска и подстегнул лошадь, чтобы та ускорила ход. Повозка начала отдаляться, но я не остановилась. Мышцы ног, налившиеся чугунной тяжестью, с неимоверным усилием отрывались от земли. Из груди вырывались такие хрипы, что все драугры Скайрима показались бы тенорами имперской оперы!

– Прыгай сюда! – закричал мне Эрандур, но я намеревалась совершить невозможное. Остановить эту даэдрову повозку!

Тогда данмер встал, обнажил оружие, и чёрное лезвие эбонитового меча скользнуло к шее извозчика.

Обогнув тормозящую повозку, я пробежала дальше, оставив лошадь и обескураженных пассажиров позади. Кучер, бледнея, натянул вожжи, а я в этот момент развернулась на дороге, поднимая посох и меч над головой.

– Стоять! – это был уже не крик, а сиплый свист, вылетевший из горла.

Лошадь громко заржала, забила копытами, останавливаясь передо мной. У меня затряслись колени, ноги меня не удержали, а меч выпал из разжатой ладони. Мышцы болели и выкручивались наизнанку. Уцепившись за Ваббаджек как за тонкое деревце, я опустилась на колени прямо на дороге, погрузившись в слякоть и обхватив посох. Грудь горела, ребра ломило, перед глазами потемнело и заплясали синие и красные вспышки.

Эрандур спрыгнул с повозки и бросился ко мне, но вид направленного на него Ваббаджека вынуждал жреца медлить и не подходить.

– Джулия, что это значит? – он взволнованно посмотрел на меня.

Я сплюнула сгусток слюны и, опираясь на посох, тяжело встала. Стойка получилась неуверенная, колени дрожали так, что было заметно.

Пассажиры в повозке заволновались и встали, я подобрала меч и спрятала в ножны. Качнулась как пьяная и попыталась заговорить. Дыхание всё ещё не восстановилось, а вот следы вчерашнего праздника растворились в бушующей крови.

– Эйрин… – со свистящим хрипом выдала я. – Там… Мьол… Винтерхолд. Поехали.

– А как же твоё решение? – Эрандур полунамёком поспешил напомнить о своих былых проступках.

Ваббаджек выпал из руки и стукнулся о камни дороги. Я раскрыла другу свои объятия.

– Забудь…

Данмер проявил себя с неожиданной стороны – он улыбнулся, искренне и тепло. И вдруг сорвался с места, а через мгновение заключил меня в объятия и приподнял. Я висела у него на шее, зарывшись носом в гриву пепельных сухих волос.

– Чем я это заслужил? – тихо спрашивал Эрандур, крепко прижимая меня к себе.

– Наверное, Мара мне показала истинный путь, – прошептала я в ответ, пытаясь надышаться внезапно наставшим спокойствием.

– Эй, вы там! – окликнул нас кучер. – Я всё понимаю, конечно. Любовь… Но вы поедете в Фолкрит или нет?! Я вас тыщу лет ждать не буду!

– Поезжай! – распорядился жрец и нехотя опустил меня. – Надо забрать свои вещи.

Я подобрала с дороги Ваббаджек и вытащила из смеющегося рта посоха гриб.

– Гляди, что нашла, пока бежала, – поспешила похвастаться другу.

– Подумать только! – в сердцах воскликнул один из нордов, сидящих в повозке. – Мало того, что эта чокнутая лошадь обогнала, так она ещё и грибов по пути набрать успела!

========== Глава четырнадцатая. Последствия ==========

– Эй, вы что ослепли, тупицы? Забор там для кого стоит? Это не вольные охотничьи угодья, а частные владения! Не поняли? – грозная редгардка вскочила с пня и выхватила из-за пояса изогнутый клинок. – Головы на плечах засиделись? А-а, Джулия Октавия! Ты, что ли?! Не признала тебя сразу. И Эрандур здесь… Ну, здорово, некроманты! А кого это вы сюда притащили? – Райя с сомнением убрала в ножны скимитар и, застыв посреди охотничьего лагеря, скрестила руки на груди. Перед ней остановились три лошади с седоками.

– Мы. Не. Некроманты, – поспешил напомнить редгардке Эрандур, цедя слова. Лагерь Райи теперь окружал частокол, к сожалению, не настолько частый, чтобы помешать свободно проехать на лошади. Место было расчищено от снега, но за пределами нашего имения, на промерзшей фолкритской земле ещё виднелись сугробы.

Я спрыгнула с лошади и подошла к Райе, протянув ей руку. Она сначала ухватила меня за запястье, потом притянула к себе и по-дружески похлопала по спине.

– Долго пропадали! Сколько вас не было? Месяца два?

– Около того, – отозвалась я, отстраняясь. – Позволь тебе представить мою… жену, Мьол Львицу и Эйрина, её друга…

– Что, тоже некроманты? – недоверчиво сощурилась редгардка, пока всадники спешивались.

Я отрицательно помотала головой. До сих пор было странно осознавать, что так быстро и нелепо обзавелась семьей. Да ещё какой! В дополнение к жене шёл её лучший друг, начинающий раздражать меня своей приветливостью, жизнелюбием и заботой. Такой внимательный, такой добрый, что аж зубы сводило. Намёки на то, что нам надо побыть вдвоем пролетали мимо его ушей или ничуть не задерживались в разуме. При всем этом, я подозревала, что он далеко не дурак и специально пытается вклиниться между мной и Мьол. Но у меня теперь тоже был друг – жрец, постоянно пытающийся не смеяться над ситуацией, в которую я влипла.

– Не надо говорить о том, что мы некроманты, – попросила я, опасливо обернувшись на подозрительную и немного ревнующую Мьол, снимающую со спины лошади седельную сумку и секиру.

– А-а, поняла, – Райя мне подмигнула. – Вы не некроманты. Конечно!

Одарив её кислой улыбкой, догадалась, что переубедить укоренившуюся во мнении редгардку не выйдет. Эрандур привязал лошадь к импровизированной коновязи возле растяжки со шкурой и подошел к нам. Наёмница встретила его так же горячо, как и меня.

– У меня было время подумать и понять, что морозить жопу в палатке скайримской зимой, занятие довольно хлопотное, – изрекла Райя, хлопнув жреца по плечу. Данмер даже не шелохнулся, только благословил наёмницу именем Мары.

– Короче, твоя идея с домом мне нравится, – созналась она. – И я уже узнала цены на лесопилках на древесину, и в шахтах на руду.

– Та-ак, – я заинтересованно прислушалась, воображая кругленькую пятизначную сумму, которую придётся отвалить за строительство. – Сколько?

Мьол и Эйрин подошли ближе и растерянно встали за моей спиной. Я затылком чувствовала, как Львица недовольна нашим теплым общением с Райей.

– Кто о чём, а имперка всё о септимах, – оскалила белоснежные зубы редгардка и оценивающе поглядела на новоприбывших. – Много. Тем более что руда из-за войны подорожала, свободных рук, чтобы строить дом, практически нет. А у кузнеца надо будет заказывать кучу гвоздей и прорву всякой железной мелочи. Те же петли. Заказ только на обработку руды влетит тысяч в пять, а купить готовое ничуть не дешевле, – Райя отошла и устроилась на своём обтёсанном пне у костра. Мы столпились вокруг огня и грели руки.

– Древесина в зиму идёт на растопку, вкупе с углем. Хотя купить лес уже можно, – продолжала редгардка. – По две сотни за партию бревен, но на дом надо больше. Точно не знаю сколько, надо поговорить с мастерами в Фолкрите. За перевозку ещё три шкуры сдерут. А рабочим надо не только платить, но и кормить их. Заморочек много, но скажу сразу, что готова заняться этим, если мне насыплют достаточно золотишка для организации всего, что требуется.

Эрандур угрюмо хмыкнул. Я пока не знала, останется ли он следить за строительством или захочет ехать со мной в Коллегию. Подозревала только, что сейчас он считает все деньги, оставшиеся в наших закромах.

Мьол осторожно дотронулась до моего плеча.

– Поговорим? – её тихий голос я едва смогла разобрать даже в безмолвном лесу. Интуиция подсказала, что разговор будет неприятный.

Мы отошли чуть в сторону, ближе к накренившемуся набок частоколу, остановились, и Львица взяла меня за руку. Я даже удивилась, что Эйрин остался знакомиться с Райей, которая смотрела на парня с пренебрежительной ухмылочкой. В потухшем взгляде Мьол читалось беспокойство.

– Что-то случилось? – я решила первой начать диалог, проникновенно заглянув в глаза своей жене.

– Хочется узнать кое-какие подробности, – воительница сжала губы и с прищуром оглядела лагерь Райи. – Ты упоминала, что твоя земля не только твоя, но похоже эта женщина собирается жить тут постоянно.

– А что такого? Её доля тут тоже есть. К тому же, одним другом больше, одним меньше. Какая теперь разница.

– А что если она обманет?

– Я поняла, – остановив предположения Мьол, крепче сжала её ладонь. – Ты просто ей не доверяешь.

– Не ты ли мне говорила, что нельзя доверять кому попало и даже самые близкие могут предавать? Разве не из-за обмана ты злилась на Эрандура? – голос Мьол опустился до едва различимого шепота, а взгляд снова скользнул по лагерю, где наёмница, жрец и Эйрин уже разместились на пеньках вокруг костра. Сожрите меня даэдра, не помню, когда я рассказывала ей об обмане жреца. – Допустим, с другом ты помирилась, смогла простить, но теперь ты утверждаешь, что эта женщина заслуживает доверия, и можно дать ей кучу денег?

– Ещё ничего не решено, – хмуро возразила я, чувствуя неприятный осадок в душе.

– Почему она назвала вас некромантами? – допрос с пристрастием от жены продолжился, и я вдруг услышала ревность в её тоне.

– Это она так шутит, – глупая улыбка автоматически натянулась на лице. – Можешь у неё спросить, если не веришь.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – вздохнула Львица, освободила свою руку и, направляясь к костру, прошипела: – Но если что, я с ней церемониться не стану.

Райя сидела, подставив ладони теплу огня, а увидев, что мы возвращаемся, воскликнула:

– Ну что, голубки, посекретничали? Оленину будете?

Мьол расположилась напротив неё и с вызовом взглянула в глаза наёмницы.

– Почему ты сказала, что Джулия и Эрандур некроманты?

Повисла недолгая пауза, оборвавшаяся громким басовитым хохотом Райи, разлетевшимся по лесу с гулким эхом.

– Да по мне любые колдуны – некроманты! – выдала она. Данмер устало потёр пальцами переносицу. Я, облегчённо выдохнув, пошла разбирать вещи, думая, как легко одним словом можно испортить репутацию добропорядочной жительницы Империи! Забрала рюкзак, притороченный к седлу и, присев у шатра Райи, отстегнула спальник, присматривая, где бы его получше разместить. Редгардка словно прочла мои мысли, крикнув:

– У меня есть несколько шкур для палаток. Можете сделать каркасы из жердей и ночевать прямо здесь, если не хотите ехать в Фолкрит.

Я кивнула и полезла в рюкзак, вдруг обнаружив сверху аккуратно сложенный пополам лист пергамента. Все мои бумаги и записи обычно покоились вместе с вещами на самом дне, а отдельные расчёты, я давно перенесла в полевой дневник.

С любопытством развернув таинственный листок, недоуменно уставилась на послание. По жёлтой бумаге чёрной кляксой расползался отпечаток ладони, а внизу тянулась аккуратная подпись: «Мы знаем». Пальцы, удерживающие лист, разжались, и он упал жутким посланием вниз. Меня словно молния ударила. Я схватила пергамент, вскочила на ноги и понеслась в лес, спрятавшись за сосной чуть поодаль от лагеря. Села, пытаясь успокоиться, и услышала сквозь грохот крови в голове:

– Вообще-то у меня нужник не там! – Райя снова захохотала, а я, прислонившись спиной к стволу, неотрывно пялилась на чёрную руку и надпись, не зная, что и думать. Перед глазами всплыл образ Грелод Доброй. Неприятное старушечье лицо, её крючковатый нос и тяжелый взгляд. Если это странное письмо не намек на её убийство, тогда я не Джулия Октавия. Кто-то подбросил это в мой рюкзак явно после того, как мы покинули Рифтен. Возможно, вчера, ночуя в покинутом Хелгене, мы были не одни. Кто-то следил за мной.

«Мы знаем».

Утверждение. Они точно знали, что я сделала, кем бы ни были, и теперь наверняка будут шантажировать. Может, за мной и сейчас следят? Не верилось, что это как-то связано с Тёмным Братством, хоть в голову и упорно лезли образы ночного Виндхельма и Авентус Аретино, принявший меня за ассасина и разложивший на полу человечьи кости и куски тухлого мяса.

Я скомкала записку, убрала за пазуху. Выкидывать слишком опасно, кто-нибудь может найти. Вечером надо сжечь её и потом вести себя предельно осторожно.

Выйдя из-за дерева, поймала на себе сочувствующие взгляды. Мьол даже дернулась в мою сторону, сделав пару быстрых шагов и с тревогой остановившись.

– Джулия, тебе плохо? – поинтересовался Эйрин.

– Есть целебное зелье, – сразу сообщил Эрандур.

– Всё хорошо, не переживайте, – нервно уверила я спутников. – Так что-то… Резко скрутило.

А крутило меня как в Водовороте Бала. Я рывками оборачивалась, вглядываясь в кроны деревьев, за стволы и в каждую мало-мальски подозрительную, мелькнувшую рядом тень. От проклятых ворон не было спасу. Только стоило немного успокоиться, как пара пернатых тварей срывалась камнями с сосновой ветки и с хриплым издевательским карканьем уносилась прочь.

До вечера мы занимались сооружением палаток, Эрандур и Райя бурно обсуждали план строительства и цены на карьерный камень. При этом наёмница, в основном, ругалась, а жрец сочувственно кивал. Когда я привязала к деревянному каркасу второй палатки последнюю шкуру, то поняла, что первоначальное волнение отступило. Только аппетит пропал.

Ужинали позже, собравшись у костра. Райя пылко рассказывала охотничьи истории, особенно хватилась тем, что истребила стаю волков, нашедших пристанище в логове неподалеку от нашей земли. Но поводом для гордости стал найденный там сундук с деньгами, который давным-давно, наверняка, оставили браконьеры. Мьол, почувствовав себя обделённой вниманием, начала пересказывать наш на удивление удачный поход в Мзинчалефт. Мы долго смеялись, вспоминая, как двемерское чудовище неожиданно сломалось от моего заклинания.

– Кстати, а где тот умный пёс? – взгляд Райи вдруг обратился ко мне.

– Убежал, – соврала ей сходу, даже не задумавшись над ответом. Эрандур что-то проворчал, отягощенный воспоминаниями о Барбасе. Я, как и данмер, по псу совсем не скучала.

– Пёс? – Эйрин как назло заинтересовался.

– Да, прибился один в прошлом году. Серый, мохнатый. Потом исчез, – рассказал Эрандур, не покривив душой. – Вернулся к хозяину, наверное.

Стало холоднее, я куталась в плащ и жалась к костру. Мьол придвинула пень поближе и обняла меня за плечи.

– Что-то я притомилась с вами, – Райя встала и направилась к своей палатке. – Думаю, нам всем уже пора поспать. Завтра же на охоту.

– Завтра в Коллегию, – повторила я, устав от себя самой.

Эйрин зевнул и юркнул в сторону палаток, пожелав всем спокойной ночи, а мы ненадолго остались перед костром.

– Я послежу за огнём, – сказал Эрандур, не отрывая задумчивого взгляда от потрескивающего пламени. – Отдыхайте.

Похоже, он снова не хотел ложиться спать. Рука Мьол ненавязчиво скользнула по моему бедру.

– Пошли спать, – шепнула она мне на ухо, мягко взяла за руку и повлекла в сторону нашей палатки.

Спальники были расстелены на подстилке из веток, тепло костра долетало до нас, но его казалось недостаточно. Я покрепче прижалась к Мьол, уткнулась носом в её плечо, пытаясь отогреться и окончательно успокоиться.

– Как же я устала сегодня, – вздохнула я, чувствуя, как беспокойный разум захлестывают умиротворяющие волны сна.

– Я тоже, – раздался совсем неподалеку голос Эйрина.

Я распахнула глаза, и сон стремительно схлынул. Подняла голову, увидела из-за спины Мьол её свернувшегося калачиком друга, незаметного в тени. Он накрылся сразу двумя шкурами и обложился вещами, соорудив настоящую стену. Поэтому не сразу удалось его разглядеть.

– Ой, кое-что забыла… Мне надо… В кустики, – выпалила я и стрелой вылетела из палатки.

Эрандур поднял на меня вопросительный взгляд.

– Там Эйрин, – вполголоса объяснилась, тыкая пальцем в сторону нашего с Мьол ночлега и удивляясь, что могу кричать гневным шепотом.

– И в чём проблема? – наивно поинтересовался жрец.

– Выгони его! – в отчаянии сказала я. – Объясни ему, что молодожёны спят вместе, вдвоём, без посторонних!

– Он же не паук какой-то и даже не грязекраб, – Эрандур чуть заметно улыбнулся. – Поговори с ним или с Мьол, скажи, что тебе это не нравится.

– Это совсем не то, чего я хотела!

Плечи данмера затряслись. Он отвернулся от меня, пытаясь успокоиться. Я сжала губы, скрестила руки на груди и испепелила его взглядом.

– Это не смешно! – процедила сквозь зубы. Особенно обидно было терпеть насмешки данмера, а он всю дорогу не упускал момента лёгкой шпилькой указать на наличие Эйрина в моей, так уж вышло, семье. Решил, что если я его простила, то теперь всё можно!

– Ошибаешься, – вытирая выступившую слезу, отозвался жрец. – Давно мне не было так весело. С того самого похода с Ворстагом, кажется…

– А мне что делать?

– Спать ложись, утром ты обязательно найдёшь все ответы на вопросы, а если нет, то я попытаюсь помочь тебе, – совершенно спокойным тоном промолвил Эрандур.

Я вернулась в палатку, легла с краю, дабы не контактировать с Эйрином, и обняла быстро уснувшую Мьол, желая оказаться, как можно дальше отсюда, но желательно вместе с ней.

Задремав и погрузившись в мечты о тёплом лете в предгорьях Джерол, недалеко от Брумы, я как наяву увидела березовый лес, порхающих над лиловыми соцветиями лаванды бабочек-монархов, услышала шум ручья. Солнечные лучи расцеловали мои щеки, травы пели умиротворяющие песни. И с каждым вдохом становилось всё теплее и спокойнее, пока не наступило пробуждение.

Разум медленно выплывал из тумана приятнейшего сновидения. Оно не отпускало, удерживало, становилось разрозненными картинками, но холод неумолимо забирался под одежду, выбивал мелкую дрожь, и я начала искать что-нибудь, чем можно было бы укрыться.

Осознание, что Мьол нет рядом, не на шутку испугало. Я открыла глаза, видя перед собой мягкий полумрак, рассеивающийся от ровного света свечей. Рука нащупала деревянный пол, проявились очертания составляющих его досок. Голова раскалывалась, как после попойки. Я медленно села, оглядывая почерневшие от сырости деревянные стены, ветхую мебель.

Мягкий, вкрадчивый, женский голос зазвучал откуда-то сверху, растворяя пугающую тишину:

– Ты спишь слишком крепко для убийцы…

========== Глава пятнадцатая. Может ли данмер обогнать смерть ==========

Я подняла взгляд, пытаясь разглядеть обладателя голоса. Со старого шкафа в углу на меня смотрела женщина в чёрном кожаном доспехе, плотно облегающем фигуру. Лицо незнакомки наполовину скрывала красная маска. Из тени неглубокого капюшона меня оценивал равнодушный, до дрожи пробирающий взор льдисто-голубых глаз.

– Ты кто? – спросила я, глотая подступивший к горлу комок, и попыталась отползти назад.

– Не столь важно кто я, важно кто ты. А ты – убийца, не так ли? – в тоне незнакомки прозвучала едва слышная насмешка. – И убийство старухи Грелод в приюте твоих рук дело…

– Не понимаю, о чём ты. Не знаю никакой Грелод.

– Знаешь, – твёрдо и холодно ответила женщина. – И знаешь, куда подевалось её тело… Стоит признать, мы в тебе не разочаровались. Такое чистое убийство, без единого следа… Даже труп не удалось обнаружить, а на твой след мы выходили почти неделю. Это вызывает интерес…

– «Мы» это кто? – я медленно поднялась с пола, осмотрела себя и не нашла оружия. Меня уволокли даже без кошеля с зельями. Забрали прямо из палатки?

– «Мы» это Тёмное Братство, девочка, – сказала незнакомка. – И заказанная нам жертва была украдена тобой.

Её слова обрушились на меня как удар по голове. Я в смятении разглядывала похитительницу, расположившуюся на шкафу, словно отдыхающая кошка, а разум вспыхнул ужасающими мыслями о смерти. Снова отчётливо вспомнился Виндхельм, почудился запах гнилого мяса, перед глазами как наяву зарябили белые толстые черви, копошащиеся в истекающей кровью тухлятине.

– Так Чёрное Таинство сработало? – пробормотала я, понимая, что отпираться теперь бесполезно, и пытаясь прогнать омерзительные воспоминания.

– Радует, что мы, наконец, пришли к пониманию. Хотя ты довольно правдоподобно разыгрывала невинность, – тон женщины смягчился. – Но теперь за тобой должок.

– Какого рода должок? Я, что, теперь должна кого-то убить для вас?

– Умная девочка, – кивнула убийца. – Обернись. На одну из этих жертв заключен контракт. Можешь попробовать угадать, а можешь просто убить… А я буду наблюдать за тобой.

Опасаясь, что в следующий миг в моей спине будет торчать кинжал, поворачиваться не спешила. Встала немного боком к похитительнице, чтобы не потерять её из вида и тут же заметила троих стоящих на коленях людей. Их головы закрывали мешки, руки стягивали за спиной веревки. В полумраке не удавалось сразу различить, мужчины это или женщины. Но в сердце острым куском льда застыл страх, что это могут быть Эрандур, Мьол и Эйрин, которых утащили вместе со мной. Захотелось подбежать, призвать свет и сорвать мешки с голов несчастных, но я побоялась колдовать при похитительнице, поэтому осталась на месте и, уточняя, спросила:

– Так кого я должна убить?

– Кого хочешь, – безразлично бросила женщина, словно речь шла о выборе пирогов в таверне. Ешь какой пожелаешь, все они с мясом!

Понимая, что от меня мало что зависит, подошла чуть ближе к жертвам и заметила, что у пленника справа за спиной дрожит мохнатый серый хвост с белым кончиком. Второй, тот, что слева, был в ламеллярной броне, а в середине оказалась женщина в скромном льняном платье. Я даже облегченно выдохнула – никого из моих друзей здесь нет, а значит, украли, скорее всего, только меня.

– И как же я должна их убивать без оружия? – картинно разведя руки в стороны, посмотрела на убийцу. – Вы же меня прямо с постели забрали!

– Хм, – женщина усмехнулась. – Разве ты не владеешь магией?

Я пристыжено промолчала – можно было догадаться, что Темному Братству всё обо мне прекрасно известно. И как назло не получалось, срочно придумать план или отговорку, поэтому стояла и нерешительно мялась, боясь разозлить похитительницу. Неужели снова придётся убивать, да ещё и безоружных, связанных людей!

– Я владею магией огня, но… понимаешь… горят люди долго и мучительно, а тут, – я нарочно огляделась, – кругом сплошь древесина, нет окон. Будет много копоти, крика и хлопот.

– Нет! – заверещала связанная женщина и упала на пол, не устояв на коленях. Я нашла взглядом плотно закрытую дверь без какого-либо засова, но что-то в расслабленной позе Тёмной Сестры намекало, что так просто выбежать вон, мне не удастся. А если и удастся, то побег продлится совсем недолго.

– Мне нравится твой подход, – поделилась мнением убийца. Она быстрым, отточенным движением выхватила из-за голенища сапога короткий стальной кинжал и бросила мне. Оружие воткнулось в пол прямо у моих ног, и я медленно наклонилась, чтобы подобрать его.

С кинжалом в руке застыла перед тремя жертвами, неотрывно смотря на плачущую женщину. Её хриплые стенания раздражали, нагоняя страха в суровую атмосферу. А я обладала властью, чтобы заставить её замолчать быстрым ударом в шею. Как того орка в Храме Призывателей Ночи. До сих пор помнила его лицо.

Ещё раз пересчитала пленников, осмотрела их. Мужчина на вид очень крепкий, плечистый, как Ворстаг. Каджит в богатом коричневом пальто заметно трясся. Может, караванщик? И пленница, плач которой превратился в тихие подвывания.

Но была ещё одна женщина, за моей спиной, на шкафу. Я с сомнением посмотрела на кинжал. Метать ножи не научилась, а зря. Сейчас был бы шанс развернуться и кинуть ей оружие прямо в лицо, спасти всех и себя. Мысленно усмехнулась – какие у меня вообще могут быть шансы против умелой убийцы без нормального оружия и Ваббаджека? С другой стороны, у меня есть магия, вот только после одной молнии падаю, а зелья восстановления нет. Всё, что я знала, и что действительно могло помочь мне – Железная Плоть. Было страшно так, что в животе всё сворачивалось в комок до болезненных спазмов.

Мир спасала, а какой-то упырихи на шкафу испугалась! Стыдно!

Усмирив волнение в груди, сконцентрировалась и закрыла глаза. Если помирать, то героем, а не спасать себя, перерезая глотки связанным. Я прочла защитное заклинание, прочный кокон вмиг окружил моё тело. Убийца обеспокоенно вздрогнула, но я, прыгнув к шкафу, вцепилась в её свесившуюся сверху ногу и со всей силы дёрнула на себя, лишая равновесия и одновременно пытаясь пробить кинжалом бедро.

Женщина грациозно извернулась в падении, а её броня почему-то оказалась плотнее кожи, сверкнув вдруг наложенным зачарованием. Кинжал с трудом вспорол материю и только оцарапал падающую сверху убийцу. Ещё в воздухе она ударила меня другой ногой в челюсть, но магия поглотила удар, заставив отшатнуться, пока похитительница поднималась с пола. По наитию я выставила свободную руку перед собой и ударила пламенем.

Тёмная Сестра отпрянула и часто заморгала – повезло спалить её брови, что уже, в моём понимании, приравнивалось к небольшой победе. Но в следующий момент крепкая рука убийцы уже сжимала изогнутый короткий клинок с черным лезвием, сияющим красными прожилками.

Я встала напротив неё, как учил Эрандур, чуть отведя руку с кинжалом назад и приняв максимально устойчивую позу. Женщина опасливо косилась на огонь в моей ладони и не приближалась, а из-за двери вдруг раздалось оглушительно громкое, протяжное лошадиное ржание.

Убийце хватило всего мгновения. Внезапный звук лишил меня концентрации, женщина поднырнула под мою руку, я рефлекторно дёрнулась назад, закрываясь от несущегося прямо в сердце черного клинка.

Сработало защитное заклинание – лезвие соскользнуло и впилось под ключицу. Я до боли вывернула запястье с кинжалом и, подняв руку в защитном жесте, прошила шею похитительницы под подбородком сквозь тканевую маску, вмиг ставшую багровой. Стальное лезвие погрузилось под челюсть, из горла женщины вырвались хрипы, но сильная рука ухватила меня за запястье и дернула, вывихнув кисть всего одним отточенным движением. Пальцы убийцы разжались, отпуская кинжал, и она медленно завалилась назад.

– Молодец… – прозвучало с трудом различимое в постоянных булькающих хрипах слово.

Яростная жгучая боль растеклась по моему плечу, руки оказались неспособны толком шевелиться и творить чары. Как парализованная, я стояла и безучастно смотрела то на распластанное в луже крови тело, то на связанных пленников, тающих в мерцающей всполохами пленке, повисшей перед глазами. Лошадиного ржания из-за двери больше не раздавалось.

– Проклятье, – выдохнула я, оседая на колени и смотря на расплывающуюся перед взором кривую рукоять. Лезвие застряло во мне и упёрлось острием в лопатку, обездвижив левую руку. Из раны медленно сочилась кровь, но вытащить кинжал, значило погибнуть от раны. Вправить бы вывих для начала, потом можно было бы надеяться на сплетение целебных чар. Если силы останутся…

– Эй, там есть кто живой? – спросил связанный каджит. – Что происходит?

– Есть… ненадолго, – слабо ответила я, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Сердце бешено трепыхалось в груди, кровь оглушила непрерывным стуком в ушах.

Попыталась шевельнуть пальцами на вывихнутой руке, но всю её до самого плеча пронзила такая боль, что я решила больше не пытаться. Кисть перекосилась набок почти под прямым углом. Даже смотреть вниз было жутко.

– Сука, – прошипела я. – Без рук меня оставила…

В дверь кто-то начал ломиться.

«Вот и конец», – подумалось мне, но извне раздался глубокий голос Эрандура:

– Там есть кто-нибудь? Джулия?

Я чуть не разрыдалась от счастья. Пленники загомонили сквозь мешки на головах.

– Спасите! Мы тут! – наперебой кричали они.

Следом раздалось несколько глухих ударов в дверь, которая лишь слегка пошатнулась. Установлена она была на редкость прочно и заперта на надёжный замок.

– Не могу открыть, – прокричал Эрандур и ещё пару раз врезался в дверь. – Там есть засов?

– Есть трое слепых, одна мёртвая и одна безрукая, – горько проронила я, пытаясь справиться с болью, от которой хотелось только лечь и медленно умирать. Сдаться, закрыв глаза, и не шевелиться. Какие уж тут ключи! Да и кто откроет дверь?

Я онемевшей рукой подцепила валяющийся стальной кинжал и на коленях, пошатываясь, двинулась к связанным. Вставать боялась, голова от ранения и кровопотери кружилась слишком сильно. В дверь прилетело два бесполезных удара. Я подползла к здоровяку и положила рядом с ним кинжал, бессильно опустившись на пол. Горло терзала жажда с омерзительным металлическим привкусом.

– Парень, рядом с тобой кинжал. Ты сможешь подобрать его и перерезать путы? – слабо спросила я, почти теряя сознание. Свет свечей в глазах на несколько мгновений обратился в непроницаемую мглу.

Здоровяк послушно завалился набок и стал шарить ладонями по полу. Я, сменив позу, ногой подвинула к нему оружие и с трудом сдержала крик. Кинжал в ране шевельнулся, обжигая стальным льдом уцелевшие мышцы. Мужчина пальцами подцепил брошенное оружие за рукоять, ловко перевернул лезвием вверх и медленно начал перерезать веревку. Слишком долго. Прикрыв глаза, я терпеливо ждала, когда он закончит, а сил оставаться в сознании с каждой секундой становилось всё меньше. Обмякнув на полу, видела размытое движение рядом и шептала:

– Найди ключ… Он… может быть у той, убитой… а за дверью мой друг… целитель…

Не знала, услышал ли меня мужчина, но, освободившись, он сорвал мешок с головы и вскочил. Сквозь темноту я услышала торопливые шаги, вскрикивания:

– Освободи нас!

– Я нашёл! – прорвался в сознание радостный возглас, но следом за ним на сознание навалилась глухая тьма.

Потом ощутила странный горький привкус на языке и кляп во рту.

– Закуси, – короткий приказ раздался над ухом. Я даже не успела понять, что делать. Сквозь руку прошла волна, словно по вене прогнали раскалённый металлический прут. Не сдержавшись, заорала, выплюнула тряпку, а из глаз брызнули слёзы.

– Держи! – рявкнул Эрандур. – А то язык себе откусишь!

Кляп вернулся в рот, зубы впились в плотную грубую ткань, а по левому плечу разлилось мучительное жжение. Сердце чуть не вырвалось из груди, я мычала и дёргалась, перестав соображать, что происходит. Лезвие изогнутого клинка снова раздирало мою плоть, но вмиг всё успокоилось. Остался только гул в ушах и колотящееся сердце.

– Руками не шевели, – предостерёг жрец, применив целебные чары. Я выплюнула кляп и сквозь завесу из слёз увидела расплывчатое напряжённое лицо данмера и исходящий от его ладони тёплый свет. Где-то рядом освобождённый мною норд разрезал путы других пленников.

Отголоски отступающей боли не давали рукам нормально шевелиться. Эрандур откуда-то достал полоску ткани и туго замотал моё запястье, почти обездвижив кисть руки.

– Жаль, нет зелий в запасе, – прошептал данмер, – ну ничего, осталось только выбраться…

– А где мы? – спросил каджит, повернувшись к нам.

– Возле Морфала, – ровно отозвался жрец.

– Где?! – я попыталась подскочить с места, но резкая боль в плече вернула меня на пол. – Сколько дней прошло?

– Один, – мрачно вздохнул Эрандур. – Сейчас почти полдень десятого числа месяца Первого Зерна.

В голове всё смешалось – не представлялось, каким образом можно пересечь за ночь такое огромное расстояние. Может, с помощью магии?

Освобождённые в растерянности смотрели по сторонам, на меня и на убитую похитительницу. На лицах рождались слабые улыбки, когда пленники пересекались со мной взглядом, но благодарить за спасение никто не торопился.

– Что вообще произошло? Как меня забрали? У тебя есть вода? – лёжа, я засыпала данмера вопросами. Первым делом он отвязал с пояса меха и поднёс к моему рту, приподняв голову рукой. Вода оказалась ледяная, и я задрожала, испытывая довольно противоречивые чувства. Наступившее счастье смешалось с отвращением к себе и своей слабости. Теперь ясно воображала, как паршиво живётся безруким людям.

Потом данмер отдал меха пленникам.

– Нельзя тут задерживаться! – здоровяк норд только смочил губы и передал воду женщине, взъерошенной осунувшейся имперке. – Они могут вернуться за нами!

– Он прав! – прошипел каджит, прижимая к голове уши с кисточками. – Надо как можно быстрее уходить…

– До Морфала около часа, если напрямик. До Солитьюда побольше… Мы между ними, – рассказал Эрандур, повернувшись к пленникам и забрав меха у каджита. – Разумнее идти вместе.

– А я так не думаю, – норд устремился к выходу. – Они нас так быстрее найдут! Надо спасаться по одному!

Я села и привалилась к стене, пытаясь разработать хотя бы левую руку, чтобы творить магию. Пальцы слушались, но всякое движение отдавалось болью в плече. Норд и каджит быстро сбежали из дома, а женщина некоторое время мешкала на пороге, потом резко обернулась на нас, пронзив недовольным взглядом, и тоже выбежала прочь.

– Если что, я смогу идти, – сказала я жрецу. – Надо вернуться назад, а то Мьол, наверное, разозлилась, что мы пропали… И все-таки, что же случилось?

Эрандур встал и закрыл за убежавшими дверь. Потом остановился у тела похитительницы и осмотрел её необычную одежду.

– Ты и в самом деле убила старуху? – спросил он, повернувшись ко мне.

– Это вышло случайно, – отпираться под обжигающим гневом взглядом было бесполезно, поэтому пришлось рассказать правду, в том числе и про сладкий рулет.

– Почему сразу не сказала?

– Я пыталась! В Мзинчалефте! Ты решил, что я шучу! – возмутилась я. – Ты тоже не сразу сознался про ловушку! Так что мы квиты…

– Пожалуй, – смягчился Эрандур, принявшись шарить по тайным карманам убийцы. Его рука выудила изнутри её костюма пару крошечных чёрных флаконов, отмычку, а в голенище сапога нашёлся ещё один кинжал.

– Снаружи был другой ассасин, – жрец кивнул на дверь. – Сторожил, наверное. А вместе с ним вороной конь, на котором тебя увезли и который исчез. Похоже, в тот же момент оборвалась жизнь этой убийцы.

– А как мы сюда попали-то? – не отступила я, мысленно прикидывая расстояние от Фолкрита до Морфала.

– Ты пыталась обогнать лошадь, а я мчался за смертью, – данмер начал рассказ, подойдя ко мне с находками. – Как только ты уснула, кто-то подбросил в огонь склянку со снотворным. Она упала откуда-то сверху, может, с дерева, и разбилась о поленья. Я сделал вид, что задремал. Начало резко клонить в сон, но удалось сопротивляться, прикрыв рот и нос перчаткой. Потом услышал звук, едва уловимый. Тебя вытащили из палатки и унесли в сторону тракта, по которому мы прибыли к владению. Похитителей было двое. Среди них, – Эрандур быстро взглянул на труп, – и она. Я последовал за ними, приняв целебное зелье, но не увидел, как тебя погрузили на лошадь. Только услышал ржание и стук копыт. Наши кони тоже задремали от зелья, но немного выждав, я привел одну в чувство чарами, оседлал и помчался в сторону Фолкрита по параллельной дороге вдоль берега Илиналты. Пришлось немного проехать по сугробам, но зато скоро я увидел похитителей. Вернее, одну. Женщину на этой проклятой лошади, скачущую с такой скоростью, что казалось нереальным.

– А как ты понял, что нужно туда? И что меня не утащат в какую-нибудь пещеру? – прервала я, хмуро глядя на жреца.

– Дело в лошади, – коротко сказал он. – Раз верхом, подумал я, значит, поедут по дороге. Кругом сугробы и проехать через лес почти невозможно. Но и город исключался: со связанной пленницей-то на крупе! Значит, дорога в объезд города, но не к перекрытой границе с Сиродилом. Конечно, я рисковал, предполагая такой маршрут, но что-то изнутри словно направляло меня к цели. Не знаю, возможно из-за того, что Апатия Вермины… – Эрандур сделал многозначительную паузу. – В любом случае, я бы сделал круг за несколько часов и вернулся к лагерю, но мне повезло. Мы пересеклись у лесопилки на берегу Илиналты, и я понял, что путь выбран верно. Только догнать магического коня не мог. Он скакал невероятно быстро и без передышки, а моя лошадь выдохлась и пала за пару часов. Я остался где-то между Рорикстедом и Фолкритом и, к счастью, заметил охотничий лагерь.

– Ты лошадь украл?! – опешила я.

– Да простит меня Мара, – потупился данмер. – Одолжил. К сожалению, возвращать больше некого…

– Тоже загнал?

– Нет, вторую съели тролли, – Эрандур с огорчением развел руками. – Я понял, что лошадь надо постоянно поддерживать чарами, чтобы она могла держать хотя бы средний темп без остановки. Так я за ночь добрался до Лабиринтиана, прикончив весь наш запас зелий магии.

– Подожди-ка… – я снова оборвала рассказ, плохо понимая, что произошло. – А до Лабиринтиана зачем?

– Ну… Там есть короткий путь до Морфала. Получилось, что твоя похитительница погнала по дороге в объезд, но для меня это был бы слишком большой крюк. Однако сугробы замедлили лошадь, и поэтому не удалось уйти от троллей. Пришлось бросить им лошадь и бежать до города.

– Как ты определил, что я здесь?

– А дальше по следу. Один стражник в Морфале на рассвете видел вороного коня, несущегося в сторону болот мимо города. Он ещё удивился: зачем всадник едет в топи? Поэтому запомнил. Мне оставалось только идти по следам на снегу. Отпечатки копыт вывели меня к этому дому, у которого стоял тот самый конь и ещё один тип в чёрном. Я справился с ассасином, но конь тоже на меня накинулся. И если бы не ты…

Я ошарашено хлопала глазами. Рассказ Эрандура потрясал воображение, а мысли сводились только к тому – что случилось бы со мной, если бы он не успел?

– Это впечатляет, – произнесла я. – Правда. Это не за повозками гоняться по собственной дурости.

– Знание местности плюс толика везения, – Эрандур скромно пожал плечами. – Надо вернуться в Морфал и отдохнуть…

– Нам нельзя идти в Морфал и тем более нельзя отдыхать. Мы же столкнулись с Тёмным Братством! – вот теперь, когда боль утихла, стало по-настоящему страшно. – Надо рассказать об этом страже, а лучше легионерам в Солитьюде!

– Поверят ли нам? Неужели ты думаешь, что за убийство ассасинов полагается слава и богатства? – скептически настроенный Эрандур спрятал зелья в кошель на поясе, а кинжал заткнул за пояс.

Я встала, пошевелила раненым плечом и поняла, что больше не хочу оставаться в этом проклятом старом доме.

– Какие ещё слава и богатства?! – раздражённо высказала жрецу. – Ты убил одного ассасина, я другую… Это же не последние! Что с нами будет, когда их шайка поймёт, что они не вернутся? Да от нас, и от меня в частности, мокрого места не оставят! – содрогнулась от накатившей фантазии о долгой мучительной смерти. – Награда это, конечно, хорошо, но если нас сейчас кто и спасет, то это стражники и легионеры.

========== Глава шестнадцатая. Драконий Мост ==========

Добраться до Солитьюда стоило немалых усилий. Уже стемнело, когда мы, уставшие и продрогшие до костей, дошли только до конюшен. Воображая себе «тёплый» приём в столичной таверне, ржущего надо мной Белранда, если он всё ещё жив, и прочие прелести той самой комнаты для молодоженов, я решила, что лучше сразу обратиться к стражникам. Представиться и предъявитьнаходки – два капюшона с масками, принадлежавшие ассасинам и жуткий зачарованный кинжал.

Первый попавшийся нам стражник возле конюшни, услышав информацию о Тёмном Братстве, даже снял шлем, чтобы получше разглядеть доказательства, и передал жрецу факел, взяв капюшоны, слабо мерцающие зеленоватым зачарованием.

– Да храни нас Акатош! – взволнованно выдохнул немолодой норд, ощупывая чёрную прочную ткань. – Похоже, вы не лжёте.

– Нам нужно поговорить с генералом или… – начала я.

– Нет! – стражник рывком вернул мне вещи, внезапно испугавшись того, что держит в руках. – Генерал вам не поможет с этим. Обратитесь на пост Пенитус Окулатус в Драконьем Мосту. Если повезёт, командир Марон вас выслушает.

– Что значит, если повезёт? – хмуро спросил Эрандур.

Стражник посмотрел по сторонам, убеждаясь, что мы одни.

– Ну, вы же знаете… это агенты самого императора, – тихо произнёс он, будто поделился секретной информацией.

– Если всё настолько серьёзно, то дайте нам лошадей или сопровождающего! – Эрандур нервно повысил голос. Я вздрогнула и списала это странное явление на то, что жрец уже больше суток на ногах.

– Я… – под таким напором стражник заметно растерялся. – Мне нужно доложить об этом капитану. Он решает такие вопросы. Следуйте за мной.

Стражник вернул на голову шлем, забрал у данмера факел и повёл нас к ближайшей сторожевой башне. Нас завели внутрь, посадили на лавку у жаровни возле ведущей наверх лестницы и велели ждать. Эрандур сразу уснул, уронив голову на грудь, а я маялась от ожидания, тянущегося как стекающая по дереву смола. Прислушиваясь к вою холодного ветра и топоту ног в тяжелых сапогах, я пыталась хоть как-нибудь отвлечься от тяжёлых мыслей о случившемся.

Естественно, стражники не пытались заговорить с нами, а тот, кто нас привел, убежал докладывать капитану в Солитьюд. В гарнизоне башни я насчитала как минимум семерых. Не слишком много, чтобы отбить нападение того же дракона, но достаточно, чтобы поднять тревогу. Потом от скуки пересчитывала камни в стене. На второй сотне сбилась трижды, от четвертой попытки меня спас прибежавший стражник.

– Эй, вы! – он замер у жаровни и избавился от шлема. Из-под светлых взъерошенных волос по лбу струился пот. Я резко встала, Эрандур вскинул голову, просыпаясь.

– Мне велено ехать с вами, сопроводить до Драконьего Моста. Отправляемся немедленно! – стражник вытер пот ладонью и направился к выходу.

Ещё даже не рассвело. Небо покрывали редкие облака, сквозь которые на землю падал неровный свет звезд и лун. Красновато-желтые волны полярного сияния лениво перетекали над горами, то и дело зарываясь в заснеженные вершины. Холод проник под рубахи, а руки онемели, стоило только покинуть тепло башни. Особенно ныла от мороза вывихнутая правая, всё ещё перетянутая повязкой.

Две лошади уже ждали нас у конюшен, нетерпеливо топчась на холоде. Возле них суетился разбуженный конюх и стоял стражник с факелом. Я мелко задрожала, подумав о том, как холодно будет, когда мы поедем верхом, но словно прочитав мои мысли, Эрандур накинул мне на плечи свой плащ. Завернувшись в мех, я быстро залезла в седло, хватаясь за вожжи одеревеневшими пальцами, и вновь оказалась в объятиях Эрандура, который взял управление лошадью на себя. Данмер напряжённо молчал, глаза зловеще светились в предрассветных сумерках, отражая свет факелов. Стражник, которому приказали нас сопровождать, забрался на лошадь и ударил её по бокам, пуская вперед, по дороге до Драконьего Моста.

Жрец погнал лошадь следовать за стражником. Он ехал с факелом в руке, подсвечивая путь.

– Да хранит нас Мара, – хрипло пробормотал Эрандур, а я вдруг поймала себя на мысли, что нас на дороге может ждать облава. Если, конечно, ассасины догадались, что мы отправились в Солитьюд. Возможно то, что все освобождённые пленники побежали в Морфал, собьёт Тёмное Братство с нашего следа. А если нет?

От мысли, что Мьол и Эйрину из-за меня может угрожать опасность, становилось дурно. Может, я и была бы не против избавиться от Эйрина, но однозначно не ценой его жизни. Наверное, Эрандур прав и надо просто поговорить с парнем об отношениях между людьми.

Путь показался томительнее ожидания. Частый перестук копыт о наледь, фырканье и хрипы лошадей слились в нервирующую какофонию.

– Не отставайте! – крик стражника, подгоняющего лошадь, не давал задремать. Я мечтала забыться, а потом открыть глаза и вмиг оказаться у цели. Но разве такое возможно?

Рассвет вспыхнул далеко на востоке, когда мы подъезжали к Драконьему Мосту. Укрытые соломой крыши домов окрасились первыми розовыми лучами, и теперь мне невероятно хотелось спать. Деревенская жизнь, наоборот, медленно просыпалась: женщины с ведрами выходили из домов и спешили в загоны для животных, чтобы подоить коров. На центральной улице, возле украшенного каменными драконьими мордами моста, громоздкой аркой перекинутого через реку Карт, стоял дом, отмеченный имперскими знаменами. Красный дракон на черном фоне был виден издалека.

Сопровождающий стражник спешился у того дома, воткнул погасший факел в снег у коновязи и привязал лошадь. Я выпрыгнула из седла, осматриваясь перед крыльцом с навесом, где возле неприметной двери дежурил легионер в необычной броне. Плотный металлический нагрудник украшали наплечники и тисненое изображение глаза. Молодой, с медвежьим плащом на плечах, нибенеец без интереса оглядел нас, а на его губах дрогнула странная улыбка. Уж не знаю, чему он улыбался, но от его вида мне вмиг стало не по себе. Пока Эрандур привязывал лошадь, стражник из Солитьюда объяснил легионеру, в чём дело.

– Сначала доказательства, – тот покачал головой, не сдвинувшись с места. Эрандур протянул капюшоны, а я достала из-за пояса кинжал. Агент сразу помрачнел, лёгкая улыбка пропала. Он кивнул и отошёл в сторону, пропуская нас внутрь вместе с сопровождающим. Следом, в помещение, разделенное перегородкой на две части, почти неслышно втёк агент и скользнул налево, к письменному столу, за которым сидел плечистый немолодой коловианец. В свете свечей в его смоляных волосах блестели ниточки седины, сосредоточенное лицо хмурилось, когда он вчитывался в письмо и крутил в пальцах чёрное гусиное перо.

– Командир Марон! – отчеканил агент, и мужчина поднял голову. На нас он даже не взглянул, глубокие карие глаза застыли на лице агента. Тот быстро и четко объяснил, в чем дело:

– Эти люди утверждают, что пережили нападение ассасинов из Тёмного Братства и готовы предоставить доказательства!

Когда взгляд командира обратился к нам, мне стало неуютно. Казалось, он насквозь меня пронзил и сразу всё понял без слов и каких-либо объяснений.

– Ты можешь идти, – сказал Марон, обращаясь к агенту. – Стражник тоже. Я хочу поговорить с победителями ассасинов наедине.

Агент кивнул и шагнул к выходу. Сопровождающий нас стражник не успел даже слова вымолвить, как его вежливо выставили вон. Командир Марон встал, и за его спиной колыхнулась алая накидка.

– Присаживайтесь, – он указал рукой на кресла в углу. – И расскажите всё по порядку.

Я прошла к креслу, с интересом оглядывая помещение, украшенное имперскими знаменами, добротную мебель, стойки для оружия и брони с лучшей сталью и эбонитом. Сесть, к сожалению, не успела – цепкий взгляд командира заметил изогнутый кинжал на моем поясе.

– Откуда это оружие? – спросил он, кивнув на меня. Я спешно вытащила кинжал и протянула ему.

– Этим меня ранила женщина из Братства. Тут недалеко, в заброшенном доме… – запнувшись, поняла вдруг, что болтаю лишнее, но врать перед агентом самого императора тоже не хотелось. Было стойкое ощущение, что ложь Марон чует за километр.

– Похоже, это была не рядовая убийца, – губы командира дрогнули в слабой улыбке. Как у того агента в дверях. По моей спине снова пробежала волна мурашек. Эрандур занял место в кресле, перед этим разложив на столе два трофейных капюшона, я положила сверху кинжал.

– Что вы имеете в виду? – осведомился данмер.

– Это оружие, если верить нашей информации, называется Клинок Горя, и оно принадлежало главе Тёмного Братства. Ты можешь описать женщину, которая ранила тебя? – Марон приблизился к столу и внимательно осмотрел находки, не прикасаясь к ним.

– Нордка, серые глаза, светлые волосы, – замямлила я, вспоминая внешность похитительницы, после того как жрец стащил с неё капюшон.

– Похоже, вам двоим посчастливилось встретиться с Астрид. Мы довольно давно пытались её поймать. Удивительно, что всё так обернулось, – командир помрачнел. – Полагаю, вы хотите награды…

– Мы хотим, чтобы нас защитили от них! – испуганно выпалила я. – Они могут вернуться за мной, могут навредить моим близким!..

Марон поднял руку, успокаивая меня. Увидев этот жест, я резко замолчала и потупилась. Щеки вспыхнули от необъяснимого стыда за произошедшее.

– Вам никто не навредит. Сперва расскажите по порядку, что произошло. Я должен знать всё, и уверяю, эта информация не покинет этих стен и вас никто не осудит.

За перегородкой, в темноте, что-то зашуршало, и я догадалась, что мы не одни. Скорее всего, там есть и другие агенты Пенитус Окулатус. Несмотря на это, рассказ полился из моих уст, начиная с момента обнаружения послания в рюкзаке. О чём узнало Тёмное Братство, я решила умолчать. Смерть старухи была не так важна командиру, как детали моего похищения, поведение Астрид и испытание с тремя пленниками. Пришлось даже продемонстрировать перевязанное запястье и след от раны. Эрандур показал найденные яды в чёрных флаконах.

Марон слушал нас, расхаживая вдоль оружейных стоек, потом сел за стол и убрал пергамент в ящик.

– Достаточно, – прервал он, когда я начала об освобождении пленников. – Полагаю, сейчас, лишившись Астрид, Тёмное Братство ослаблено как никогда. Самое время нанести удар по их убежищу. Разумеется, это уже не ваше дело. Наши агенты давно находятся там и ждут сигнала, поэтому заберите трофеи и подождите в таверне. Вам дадут награду за двоих убитых.

– Благодарю вас, – Эрандур поднялся с кресла и обернулся ко мне. – Идём?

Я нерешительно кивнула, забирая проклятый клинок главы Тёмного Братства. И поняла вдруг, что такое оружие мне ни к чему. Оно отобрало столько жизней, что, наверное, опасно даже просто обладать им. Чувство страха забралось под кожу, растеклось по жилам, а Клинок Горя будто задрожал в ладони, напитываясь от меня жизненной силой. Нерешительно застыв с кинжалом, посмотрела на сидящего за столом Марона.

– Ваши агенты смогут унести это в убежище?

– Зачем? – он резко нахмурился.

– Я не хочу владеть таким страшным оружием. Оно должно быть там, где его место, но точно не у меня.

– Джулия? – Эрандур замер у выхода, тонкие брови данмера взлетели на лоб. Он понял, что я хочу сделать.

– Если ваши агенты не смогут, позвольте нам… отправиться с ними к убежищу.

Губы Марона снова дрогнули в едва заметной улыбке, а мою грудь в очередной раз сдавил страх. При этом я не могла объяснить, что именно меня пугало.

– В твоих словах есть смысл, поэтому вряд ли среди моих людей найдутся те, кто захочет прикоснуться к этому кинжалу, – согласился командир. – Тьма должна оставаться там, где её место. И хорошо, что вы тоже это понимаете. Ступайте в таверну, ждите моего агента с вашей наградой. Он скажет, когда отправляться в путь.

Я решительно кивнула, завернув Клинок Горя в капюшоны ассасинов, и пошла к выходу. Эрандур испепелял меня огненным взглядом – кажется, моё решение отправиться в убежище Тёмного Братства разметало все остатки сна данмера. Его лицо выражало, если не крайнюю степень возмущения, то явное желание перегнуть меня через колено и отшлёпать, как непослушного ребёнка, который собрался лезть в медвежью берлогу. Но он промолчал и вышел. Не знаю, с каким трудом давалась жрецу его сдержанность, учитывая последние события, однако Эрандур успешно справлялся со своими эмоциями.

На улице уже рассвело. Лучи солнца отражались от мерцающего снега, и я зажмурилась. Данмер тяжело, но почти не слышно, вздохнул.

Мы добрались до таверны «Четыре Щита», расположенной на другой стороне центральной деревенской улицы, и вошли в почти пустой зал, где встретились со стражником, который сопровождал нас из Солитьюда. Норд плотно завтракал олениной и запивал душистым элем. При виде еды моё тело подалось к стойке, за которой хлопотала женщина, но Эрандур поспешил напомнить огорчающий факт:

– У нас нет денег.

Пришлось попросить по кружке воды и сесть на лавку в ожидании агента Пенитус Окулатус с деньгами. Данмер больше не сверлил меня гневным взглядом и стало немного спокойнее.

– Ну, разве я не права? – подперев голову рукой и облокотившись на стол, спросила у него, вызвав только кислую улыбку на уставшем лице.

– Как справедливо заметил командир Марон, – полушёпотом заговорил Эрандур, – в твоих словах есть смысл. Это оружие отняло столько жизней и, наверное, уже стало чем-то похожим на даэдрический артефакт. Если ты оставишь кинжал себе, кто знает, чем это потом может обернуться, – он прервался, осушил кружку с водой и продолжил. – Просто сама мысль лезть в такое место, как убежище ассасинов, вызывает у меня отвращение. Только представь, насколько там губительная магия? И насколько древняя…

– Как в Храме Призывателей Ночи? – не сдержалась я. Жрецу пришлось оставить свои аргументы при себе. Теперь у меня получалось расплачиваться его же монетой.

– Если не хуже, – буркнул он, отвернувшись. Я внутренне возликовала. Признание собственной правоты всегда приятно грело душу, а уж если мою правоту наконец-то признал Эрандур, это было всё равно, что получить сразу миллион септимов!

– Ты же сам меня учил, – припомнила как бы невзначай. – Что нельзя брать всякие опасные вещи, трогать чёрные камни душ… И когда я снова взяла в руки этот кинжал, там на посту, то поняла, что он заполнен похожей чёрной магией, которой не нужно касаться неподготовленному человеку. Если бы я согласилась убить кого-то, если бы напиталась этой тьмой со временем, то… – замолкла, покосившись на свёрток, и поняла, что не хочу даже рассуждать о подобных вещах. – Не важно.

Сама мысль о постоянных пытках и убийствах вовсе не прельщала. В этом было что-то пустое, лишённое души, милосердия и сострадания, о которых я ещё не забыла.

Дверь таверны открылась, на порог ступил неприметный, опоясанный мечом норд, в хорошей кожаной броне. Он подошел к нам, положил на стол небольшой кожаный мешочек с наградой и чуть слышно произнёс:

– Кони ждут.

========== Глава семнадцатая. Тёмное Братство вечно! ==========

Агент не дал нам даже толком поесть. Мы быстро взяли у хозяйки несколько мясных пирогов и заполнили меха элем, после чего помчались из таверны вслед за вышедшим нордом. Я думала, нас будет сопровождать отряд легионеров в шикарных бронях, а не один потрепанный бродяга. Потом дошла до мысли, что подъезжать с литаврами и оркестром к убежищу секты ассасинов, по меньшей мере, глупо.

Оседланные лошади у конюшни оказались быстроногими сиродильскими скакунами пегой масти. Трое нетерпеливых животных яростно рыли копытами снег. Это значило, что я поеду одна, и придётся править самой. А признаваться перед агентом Пенитус Окулатус, что никудышный наездник, не стала – будь что будет.

– Куда мы едем? – спросил у него жрец.

– В Фолкрит, – басом отозвался норд. – Подробности объясню по дороге.

– В Фолкрит? – удивленно вскинулась я. Совпадение показалось до ужаса странным. – А нам как раз туда и надо…

Агент коротко кивнул и ловко запрыгнул в седло.

– До Рорикстеда поедем без остановок, – сообщил он, и моя поясница обреченно заныла. Это же сколько времени трястись в седле? Только недавно сошли синяки от поездки в Мзинчалефт! Безрадостно напомнила себе, что решение отправиться в убежище принадлежит мне, и ещё раз пощупала неприятную шершавую рукоять Клинка Горя. Будь проклят тот день, когда я прикоснулась к этому кинжалу!

Я забралась в седло и боязливо разместилась на лошади. Она была такая гладкая, лоснящаяся и ретивая, что усидеть ровно было почти невозможно.

Езда от Драконьего Моста до Рорикстеда протекала в среднем темпе, чтобы не утомлять скакунов. Поесть, а уж тем более поспать, в седле не представлялось возможным. Лес и дорога дрожали перед слипающимися глазами серо-зелеными пятнами, и я даже не могла представить, что мы будем делать в случае нападения хищников или дракона. Особенно тоскливо стало после того, как увидела на обочине разграбленную повозку, присыпанную снегом. Возле неё валялись тела торговцев и всюду пестрели брызги крови. Чуть подальше околела каурая лошадь. Не понимая, кому могло понадобиться убивать лошадь, догадалась, что здесь орудовали не воры, а скорее всего, саблезубы.

– Послушайте, – замедлив ход лошади, заговорил вдруг норд. – После Рорикстеда направимся к Фолкриту, но не до самого города. В Рорикстеде нас ждёт человек, который постоянно получает сведения от шпионов возле убежища. Сначала нужно поговорить с ним. Если там слишком опасно, то придётся ждать подкрепления. Если же командир был прав – немедленно атакуем. Ваша задача: не лезть под руку, но если можете чем-то помочь, то помогайте.

– Мы целители, – ляпнула я.

– Хорошо, – агент отрывисто кивнул. – За вашу безопасность внутри убежища никто отвечать не станет. Это понятно?

– Вполне, – с нотками недовольства отозвался Эрандур. – Так, где находится убежище? И что из себя представляет?

– По донесениям разведчиков это пещера, скрытая за говорящей черной дверью…

Дальше я не слышала – чуть не свалилась с лошади. Мы же с Эрандуром видели раньше эту проклятую дверь с огромным черепом! Данмер взволнованно и строго посмотрел на меня, чтобы не сболтнула лишнего, но мне и самой было ясно, что не стоит упоминать о прошлых фолкритских приключениях. Мало ли норд подумает, что мы связаны с Темным Братством и просто решили сдать своих.

– Главное, – агент повернулся к нам, холодно сверкнув голубыми глазами. – В Рорикстеде и по дороге мы с вами искатели приключений, ясно? Меня будете называть – Дагар.

– Да хоть Талосом, – ухмыльнулась я, перехватив смеющийся взгляд норда.

– Хорошо, что мы друг друга поняли. И никаких лишних вопросов. Эта миссия пока держится в тайне. Мы не знаем, преуспеем или нет, а доложить императору о том, что с Братством покончено, можно будет только когда, когда головы ассасинов выставят на пиках у фолкритских ворот.

В словах агента не было ничего, что можно было бы не понять, но меня почему-то очень огорчило то, что император не узнает обо мне. Это ведь из-за меня Пенитус Окулатус так преуспеют! Если преуспеют…

Норд ударил лошадь пятками, подгоняя её вперед по дороге. В таком темпе, измотанная и голодная, доскакала до Рорикстеда и я, завидуя Эрандуру и его эбонитовой броне.

Прибыв в деревню, мы спешились у конюшни, и скакунов увел конюх, с которым договаривался Дагар.

– Перекусим, четыре часа на отдых и в путь. Снимите одну комнату вдвоем, – агент коротко объяснил нам как себя вести, указывая на таверну «Мороженный фрукт». Мой желудок, уже прилипший к животу, напомнил о себе жалобный урчанием. Однако пришлось выбирать между – заказать горячий ужин или упасть и уснуть.

Я буквально проглотила холодный мясной пирог, оставшийся ещё с Драконьего Моста, как только зашла в маленькую комнатушку с кроватью и тумбочкой. Запила еду элем и, рухнула на кровать лицом вниз. Отбитые ягодицы и бедра благодарно расслабились, а разум погрузился во тьму. Не слышала даже как Эрандур стаскивает с себя части доспеха, в который данмер практически врос, и не почувствовала, когда он успел примоститься рядом, нагло сдвинув меня к самой стенке.

Меня разбудил стук в дверь и крик:

– Просыпайтесь, голубки! Пора ехать!

Сознание неохотно пробудилось, я пошевелилась и поняла, что почти обездвижена жрецом, лежащим спиной ко мне.

– Мара милосердная… – простонал он, медленно сползая вниз. – Как будто меня всю ночь пинали даэдра…

– Я тут не причем, – зевнула я, в бесполезной попытке пригладить волосы. – Дурацкая была идея. Сейчас бы спали в «Четырех Щитах»…

– Или спали бы вечным сном, – оптимистично настроенный Эрандур подобрал эбонитовый нагрудник с пола.

Я торопливо помогала затягивать крепления, но спросонья руки отказывались слушаться, как будто в плече до сих пор торчит кинжал, а вывих не вправлен. И поняла вдруг, что из головы напрочь вылетело имя агента Пенитус Окулатус.

– А как зовут норда, который с нами приехал?

– Дагар? – с сомнением ответил Эрандур, услышав мой вопрос. – Не всё ли равно, как его надо называть, если мы и так не знаем его настоящего имени?

– А шпионы совсем не спят, что ли? – глаза настойчиво пытались закрыться, даже свет свечей казался слишком ярким.

– Наверняка у них есть особые зелья, – поделился мнением жрец. – И нам бы сейчас не помешали. Парочка на запас сил. Или эликсир бодрости.

В дверь снова постучали, и мы покинули комнату почти бегом. Норд только улыбался и наигранно смеялся:

– Так и знал, что вы снова всё проспите! Идите к столу! – Дагар поманил нас к дальнему углу таверны, где за столом сидела миловидная русоволосая бретонка в синих одеяниях с откинутым капюшоном.

«Тоже агент?» – удивилась я, и с натянутой улыбкой села на лавку возле неё. Девушка была совсем молоденькая, не старше двадцати лет. Никогда бы не подумала, что бывают такие агенты!

– Это Джиллиан Стоунхарт, боевой маг, – представил её Дагар. – Я уже рассказал ей о вас.

– Джулия Октавия, – я неуверенно протянула руку, и бретонка быстро ответила на приветствие рукопожатием. Наверное, среди агентов, как и в Легионе, больше мужчин, чем женщин.

– Вы когда-нибудь слышали о перемещениях? – девушка сразу перешла к делу.

– Доводилось, – коротко кивнул Эрандур.

– Знаете, что перемещение в определенную точку требует установленного маяка?

Мы задумчиво промолчали, а Джиллиан продолжила:

– А к маяку, как правило, привязаны зачарованные на возвращение предметы. Это если говорить простым языком. У меня есть пара запасных амулетов, а вас трое, поэтому кому-то придётся остаться.

У меня внутри всё оборвалось. Ровно до этого момента я знала, что куда бы ни довелось попасть, Эрандур будет рядом, но вдруг на долю секунды меня оставили с пугающим осознанием, что в убежище Темного Братства придётся отправиться в одиночку. Мгновение растянулось, заполнилось тишиной, будто все за столом вмиг перестали дышать.

– Мне нет резона отправляться, – изрек вдруг Дагар. – А моим… друзьям всё равно нужно в Фолкрит, не так ли? Послание дойдет до нужных ушей, а я буду ждать здесь сигнала о победе или поражении, чтобы как можно быстрее доложить командиру.

– А почему вы не установите маяки сразу до Драконьего Моста? – спросила я, поймав на себе снисходительный взгляд бретонки.

– Ты так говоришь, будто знаешь, каким образом это делается, – Джиллиан начала нетерпеливо отстукивать пальцами по столешнице. Дагар лающе засмеялся.

– Не сердись, Джил. Если бы не эта женщина, мы бы никогда так близко не подошли к успеху. Расслабься, – норд повернулся ко мне, хитро прищурившись. – Это очень древняя магия, почти позабытая. Много амулетов пропало после взрыва Красной Горы. Уцелело совсем немного, и оставшиеся тщательно оберегаются владельцами.

Я сидела и с умным выражением кивала. Все-таки ученица Коллегии, надо хотя бы поддерживать достойный вид и не делать слишком глупое лицо, когда речь заходит о магии. И кстати о Коллегии… Когда я, наконец, вернусь туда, то окажется, что меня там уже позабыли. Или исключили. Интересно, участие в миссии агентов Пенитус Окулатус по уничтожению Темного Братства будет считаться уважительной причиной для прогулов занятий и заседаний совета?

– Выпейте немного и отправимся в путь, – сказала Джиллиан, пригубив свой напиток в кружке.

Полусонный, разбуженный трактирщик налил нам две больших деревянных кружки мёда Хоннинга, а агенты дали немного прийти в чувство. Но и мы, и они прекрасно понимали, что время поджимает, поэтому пальцы девушки отстукивали по столу всё стремительнее и в такте смутно угадывался мотив бретонской плясовой.

Дагар сходил во двор и вернулся с напускным веселым видом. Разрумянившийся и пританцовывающий от холода.

– Волчий час, – сообщил он. – Вам пора.

Ещё от Эстора в Бруме я узнала, что волчьим часом называется время ночи, ближе к рассвету, когда больше всего хочется спать. Обычно на это время приходится смена уставшего за ночь караула.

Джиллиан спешно встала и накинула на голову капюшон. Мы с Эрандуром поторопились за ней, мимо гаснущего очага, и вышли на невысокое крыльцо, окунувшись в щипучий мороз и яркий лунный свет.

– Сюда, – бретонка поманила нас к курятнику.

Я боязливо оглядела пустынную, спящую деревенскую улочку, убеждаясь, что никого нет, и только после этого пошла.

Джиллиан остановилась возле курятника, вытащила из внутреннего кармана накидки два серебряных амулета в виде шестиконечных звездочек.

– Активируете как заклинание. Ничего сложного нет, достаточно просто дотронуться, – из глубокой тени капюшона мелькнула слабая улыбка. – Полагаю, вы не рискнете сбежать с ними.

Я взяла амулет и провела подушечкой пальца по неровной поверхности. Даже в лунном свете было видно, что он очень старый, потемневший и тусклый, а наложенные чары светились слабо. Их можно было принять за обычный металлический блеск.

Бретонка зажала амулет в кулаке и пропала. Эрандур повторил её жест и тоже исчез. Я ещё раз, на всякий случай, осмотрелась. Потом зажмурилась, стиснула амулет в побаливающей правой руке и ощутила, как от ладони к самому сердцу побежали искры, как ноги оторвались от земли и как в голову ударило волной такой неодолимой магии, что я едва не задохнулась.

Распахнув глаза, уже не увидела перед собой курятника. Только ночной лес, высоченные сосны и Эрандура и Джиллиан рядом. На расчищенной в снегу полянке нас ждал отряд агентов, больше похожих на сборище разношерстных наёмников.

Бретонка подошла ко мне и протянула руку, бессловесно требуя вернуть амулет.

– Это ещё кто? – спросил один из окруживших нас агентов, облаченный в эбонитовую броню с глухим шлемом.

– Целители, – коротко ответила Джиллиан. – У них Клинок Горя. Впустим их во время зачистки, авось чем помогут.

– Понял.

Присмотревшись, я увидела в полумраке, как все эбонитовые, стеклянные и стальные брони агентов светятся красноватым или зеленым зачарованием, и мысленно восхитилась. У меня-то из зачарованных вещей только колечко от Ворстага.

– Бочки готовы, капитан, – раздался хриплый мужской голос.

– Бочки? – взволнованно выдохнула я, оглянувшись на Джиллиан. Бретонка ответила коротко и раздраженно:

– Чтобы взорвать это крысиное гнездо.

– А… – я, несмотря на её недружелюбный настрой, не отстала, – почему бы сразу не завалить проход?

– Потому что ассасины не так глупы, – выплюнула Джиллиан. – И пока мы не убедимся, что крыс в норе не осталось, взрывать не будем.

– Уничтожить, чтобы после туда никто не вернулся, – пробормотал Эрандур, предвосхищая мой следующий вопрос.

Агенты направились через сугробы к убежищу, спускаясь вниз по пологому, заросшему деревьями холму. Мне показалось, что дорога, по которой они сюда дошли, ведёт как раз к кладбищу, где мы с Эрандуром провели неприлично много времени в начале зимы.

От холода и скручивающегося в животе страха я окончательно проснулась. Впереди лежало убежище. Над этим местом не пели птицы, не пробегали животные. Даже снег ложился на землю с неохотой. Но вот теням тут было раздолье, они залегали под деревьями жуткими пристанищами для страхов. На дне небольшой, укрытой снегом низины чернел водоем, подернутый тонким слоем льда. По его поверхности медленно полз морозный туман. И если из теней никто не наблюдал за нашим приближением, то пруд будто обладал своей жизнью. От него хотелось держаться подальше. Почему он не замерзал в такие морозы, оставалось загадкой.

Агент в эбонитовой броне шел первым, а за ним цепочкой, след в след, остальные. Двое с бочками остались на поляне. Мы с Джиллиан замыкали цепочку, стараясь идти как можно осторожнее.

Нам никто ничего не объяснял, а шагов агентов не было слышно – под их тяжелыми сапогами даже снег не хрустел! Я списала это на используемую магию, и сама старалась ступать потише, чтобы не привлечь к нам кого-нибудь похуже ассасинов.

Агенты остановились у двери, Джиллиан велела нам ждать чуть в стороне, и вдруг ночную тишину прорезал жуткий замогильный голос, который однажды уже звучал здесь при мне:

«Что есть музыка жизни?»

– Тишина, брат мой! – отчеканил капитан.

«Добро пожаловать домой!» – ответила дверь голосом, полным загробных теней, и раздался рокот камней.

Вход в убежище открылся, и агенты один за другим нырнули внутрь. Они были экипированы на редкость хорошо и, наверняка, все до единого обладали магией. Двое со стальными арбалетами остались караулить выход из убежища. Бретонка направилась к чёрной двери и махнула нам.

– Давайте, у нас мало времени! – отрывисто скомандовала она.

– Мара милосердная, сохрани во тьме! – зашептал Эрандур, а я подхватилась и бросилась за Джиллиан. Думала, заброшу кинжал внутрь и сбегу обратно, но оказалось, что за черной дверью простирается узкий, подсвеченный факелами коридор, а издали рвется оглушительный звериный рёв.

Один из агентов отлетел в стену прямо перед нами и больше не шевельнулся. Его голова болталась на сломанной шее и не спасли даже шлем и добротная сталь. Джиллиан кинулась вниз по лестнице, а я рывком выдернула из-за пояса Клинок Горя, не решаясь сразу его выкинуть. Эрандур спустился ко мне и, оттеснив чуть в сторону, посмотрел вглубь убежища.

– Оборотень… – выдохнул он, призывая на ладони огонь. Я высунула из-за угла любопытный нос и поняла, что пламя Эрандура уже мало чем поможет.

Раньше доводилось видеть оборотней, но этот охваченный огнём чёрный зверь казался истинным порождением Обливиона. Он ревел так, что закладывало уши. Он горел, но продолжал сражаться, отбрасывая в стороны лучших агентов Пенитус Окулатус. Но их было больше.

Зачарованные клинки вспарывали толстую мохнатую шкуру, наносили рану за раной и даже оглушительный, пробирающий до самого низа живота рёв, не мог напугать обученных воинов. Они взяли его в кольцо, как муравьи, терзающие огромного жука. Он был крупнее и сильнее них, но агенты кусали чаще и больнее, а огонь с каждой секундой ослаблял верфольфа.

Сжав рукоять кинжала в кулаке, я со смешанным чувством ужаса и восхищения смотрела на смерть оборотня, на тёмную кровь, хлещущую из его ран, и на последний, отчаянный до дрожи взгляд, когда он вдруг повернулся ко мне и заметил Клинок Горя.

Один из агентов пронзил горло вервольфа эбонитовым мечом, и взгляд зверя остекленел, застыв на проклятом кинжале.

Остальные побежали дальше, вглубь уходящих вниз коридоров. Вспышки заклятий и крики раздались снизу, запахло жженой шерстью.

– Давай, – сказал вдруг Эрандур. – Положи здесь кинжал и уходим.

Я неуверенно оглядела обгоревшее тело оборотня и спустилась по лестнице в первый тесный зал. Вервольф продолжал тлеть, и к вони от шерсти приплелся запах горелого мяса.

Подойдя к столу, увидела разложенную карту, а слева открывался вход в комнату с двуспальной кроватью и камином. Если бы не черепа на полке, то можно было бы принять это место за уютное семейное гнездышко.

– А тебе не интересно, что находится там? – я кивнула на коридор, откуда грохотали заклятия.

– Я знаю, что там. Смерть и тьма, в которую не стоит лезть. Это место пропитано кровью, – поделился ощущениями Эрандур, отступая назад. – Клади кинжал и… – он не договорил, сдавленно закричав.

Не сразу удалось понять, что на данмера кто-то набросился сзади. Маленькая, рычащая девочка выпрыгнула словно из пустоты и впилась в шею жреца. Её короткие светло-русые волосы закрывали бледное лицо, а из-под них на доспех Эрандура брызнула кровь. Данмер пытался извернуться и ударить пламенем, но она вцепилась так, что достать её было почти нереально.

Я кинулась к другу, замахнувшись кинжалом. Кем бы ни был этот бешеный ребенок, надо оторвать девочку от шеи жреца, пока он не истёк кровью. Она же ему артерии перегрызёт! Клинок Горя несколько раз вошел в спину маленького чудовища. Девочка изогнулась, запрокинув голову, и открыла перепачканное кровью лицо, острые клыки и красные, пылающие глазища. Она взвыла от боли, а я снова погрузила в её тощее тельце лезвие кинжала по самую рукоять.

«Ребенок-вампир?!» – в ужасе думала я, поворачивая оружие вбок. Хватка девочки ослабла, она свалилась с Эрандура, но жрец, держась за прокусанную шею, упал на каменный пол рядом с оборотнем и захрипел.

Израненная вампирша соскочила с кинжала, развернулась, но ноги уже с трудом её удерживали. Бордовое платьице почернело от крови, а спина была разодрана глубокими уколами от Клинка Горя.

Я сделала выпад, и в вывихнутой руке что-то хрустнуло, когда острие кинжала вошло в глазницу чудища. Перед тем как погибнуть, девочка странно улыбалась мне. Выдернув из её головы Клинок Горя, я отшатнулась назад.

Одна мысль судорожно сменяла другую. Я наклонилась к потерявшему сознание жрецу, отбросила в сторону проклятое оружие и принялась за исцеление. За спиной прогрохотал огненный шар, меня обдало жаром. Кто-то вылетел из коридора и ударился о полку, сбив черепа и посуду.

Я не оборачивалась, пока не убедилась, что остановила кровь. Даже боль в руке не помешала мне исполнить то, что должно.

А на полу за спиной распростерлась обгоревшая Джиллиан. Покрасневшее молодое лицо бретонки украшали вздувшиеся волдыри, а один глаз побелел. Она смотрела на меня единственным оставшимся, уже мёртвым глазом, и я отвернулась, продолжая пытаться привести Эрандура в чувство.

Только лезвие Клинка Горя вдруг пощекотало мою шею, и нежный шипящий голос произнес:

– Рада встретить тебя вновь, Джулия Октавия.

Я, вытянув шею, медленно повернула голову, увидев зеленую аргонианскую морду, выглядывающую из-под глубокого черного капюшона. Дыхание аргонианки путалось в моих волосах. И сердце почему-то заколотилось от волнения и радости:

– Бегущая… – в смятении выдохнула я.

– И да, и нет, – ответила аргонианка, держа мою жизнь на кромке лезвия Клинка Горя. Одно лёгкое скользящее движение, и я могла стать трупом вместе с оборотнем и Джиллиан. – Жизнь за жизнь, Джулия. Выведи меня отсюда, и мы в расчёте. Если закричишь, вы с данмером умрете.

– Ты не скорняк, – прошептала, прикрывая глаза и думая, что делать. – Я чувствовала, что ты не обычная аргонианка.

– И предчувствие тебя не подвело, – прошипела Бегущая-по-Траве. – Выведи меня отсюда. Немедленно.

Лезвие кинжала плавно отодвинулось от моей шеи, я встала и не увидела позади себя никого. Чутьё подсказало, что аргонианка применила невидимость и стоит прямо за моей спиной, готовая ударить в случае неповиновения.

– Я выведу, – согласилась я, и направилась к выходу. – Позову на помощь, чтобы… вынести Эрандура… Не… не бойся. Я думала, что ты моя подруга…

В ответ на признание не раздалось ни звука. Наверное, она не могла разговаривать или делать что-либо, будучи невидимой.

– Там ещё остались агенты, – предупредила аргонианку, а в голове пульсировало бешеное желание исчезнуть. Каждый шаг по лестнице воспринимался как восхождение на эшафот. Я, переступила тело убитого оборотнем человека, медленно добралась до прикрытой чёрной двери и потянула её на себя, снова оказавшись в лесу.

На меня недоуменно смотрели воины, держащие стальные арбалеты наизготовку.

– Там, – сказала я, ловя ртом морозный воздух. – Эрандур ранен, надо его вынести. И Джиллиан. Мертва.

Арбалетчик кивнул напарнику и тот, обнажив стеклянный меч, отправился в убежище.

За моей спиной раздался тихий шепот. То ли Бегущая решилась заговорить, то ли сквозняк, вырвавшийся из убежища, насмехался надо мной, то ли это была моя собственная мысль, когда я осознала, что аргонианка забрала Клинок Горя.

«Тёмное братство вечно!»

Комментарий к Глава семнадцатая. Тёмное Братство вечно!

Карантин сильно влияет на продуктивность :)

========== Глава восемнадцатая. Сложности ==========

Среди агентов раненых оказалось только трое. Пятеро погибли, а оставшиеся семеро подготовили убежище к взрыву, затащив бочки внутрь.

Меня волновал только укушенный вампиршей Эрандур, поэтому, вылечив раненых, я не обращала особого внимания на действия агентов. Только случайно зацепилась взглядом за мешок с головами убийц, снизу почерневший от крови, и содрогнулась.

Данмер ни на секунду не прекращал молитвы, но понимал, что без зелья или божественного благословения исцелиться не сможет, сколько ни проси Мару. А у нас не было ни того, ни другого.

– В Фолкрите исцелишься, – мои попытки успокоить друга действовали не слишком хорошо. Ещё бы! Если жрец кого-то ненавидел в своей жизни, то это вампиров, и мои воспоминания раз за разом возвращались в Морфал, где я едва не стала кровожадной нежитью.

Здесь, неподалёку от Фолкрита почему-то было спокойнее. Наверное, потому что знала – неподалеку есть храм, и жрец в любом случае успеет исцелиться. Сангвинаре Вампирис развивается в течение трех дней, и Эрандур тоже об этом прекрасно знал. И становилось неясно, зачем так переживать, если мы всего в паре часов ходьбы от города?

О Бегущей-по-Траве и том, что Тёмное Братство выжило, я старалась не думать. Надеялась, что за спасение аргонианки ассасины меня, если что, помилуют.

– Ну-ка, отойдите подальше, к дороге, – к нам с Эрандуром, замершим возле жуткого незамерзающего водоема, обратился агент в эбонитовой броне. Шлем он так и не снял. – Сейчас здесь будет горячо и пыльно.

Я бросила прощальный взгляд на зависшую над прудом дымку, и мы отошли по тропке к тракту, как было велено. Спустя несколько мгновений всё вокруг сотряс грохот. С деревьев сорвались и разлетелись в стороны распуганные вороны и дятлы. С ветвей близстоящих сосен осыпался снег. Воздух над разрушенным убежищем заполнился мелкой серо-чёрной пылью, несколько камней разлетелось по низине и попадало в воду. Волна жара ударила, как порывистый южный ветер, и сорвала капюшон плаща с моей головы.

Агент удовлетворенно кивнул. На лицах людей императора нарисовались вполне искренние улыбки. Странно, что они не стали вытаскивать из убежища погибших. Только забрали с тел кое-какое оружие и ценности.

– Ты! – главарь указал на арбалетчика, который помогал вытаскивать Эрандура. – Бери амулет возврата и лети в Рорикстед. Доложишь об успехе операции. А мы пока доставим головы к ближайшему частоколу, – он повернулся к нам с серьёзным видом. – А что до вас… Империя не забудет. Но не болтайте особо.

– В храм бы побыстрее, – я умоляюще взглянула на агента.

– Не стоит волноваться, – тот передал амулет напарнику и обратил внимание на взволнованного своим состоянием Эрандура. – Рунил быстро поставит тебя на ноги, целитель.

– Хотелось бы надеяться, – устало вздохнул данмер.

За завесой оседающей пыли больше не скалился белый нарисованный череп – черная дверь пропала под осколками каменных глыб.

Пара часов ходьбы до Фолкрита меня окончательно измотали. Даже голод перестал ощущаться, уступив тяжёлому непреодолимому желанию сомкнуть веки и погрузиться в забвение. Пару раз я была готова свалиться прямо в сугроб, а снег казался мягким и пушистым как перина, набитая гусиным пухом.

Но оставалось только плестись за неутомимыми агентами императора и мысленно ругать себя. Чего я добилась своим поступком? Ничего. Клинок Горя не был погребен под завалами убежища и продолжит лить кровь в руках Тёмных Братьев. Теперь я нагло врала в глаза людям из Пенитус Окулатус, за что меня можно смело записывать не то что в дезертиры, а в самые настоящие предатели Империи. А такой список у агентов, наверняка, имелся. И да поможет мне Шеогорат, если они когда-нибудь узнают, что среди ассасинов была моя подруга аргонианка, которая в прошлом году спасла наши с Эрандуром жизни.

Пошёл снег. Медленный, тихий и редкий. Весна в этих краях наступила разве что календарная. Двенадцатое число месяца Первого Зерна, а в лесу всё ещё лежали сугробы по колено. И пролежат почти до моего дня рождения на исходе месяца Руки Дождя.

– Вы пойдёте к ярлу Сиддгейру? – полюбопытствовала я у главного.

– Да, прямиком к нему, – коротко отозвался тот.

– И вам дадут награду?

– Возможно.

– Джулия, – зашипел Эрандур за моей спиной. – Мы уже получили свою награду…

Я шумно вздохнула, прощаясь с замаячившими в мечтах септимами.

– Да, знаю… Мы идём в храм. Не к ярлу, – вторила себе, чтобы не сбиться с пути, но чувствовала, что с верной дороги богобоязненной целительницы меня всё дальше относит тьмой даэдра. Как лодку без парусов на штормовых волнах Моря Призраков.

Агенты на мои слова никак не отреагировали, а я решила, что будет правильным больше не высовываться и не хвастаться уничтожением Тёмного Братства, которого так и не случилось. И Эрандур в очередной раз оказывался прав, намекая, что мы уже получили свои деньги. В мешочке, что дал нам Дагар, определенно лежали драгоценные камни, но у меня даже не было времени, чтобы посмотреть какие.

В Фолкрите было чуть живее, чем в заснеженном лесу. Слышался стук топоров и скрежет пил с лесопилки, а вокруг восстановленной после нападения дракона таверны раскинулся небольшой рынок, где продавалась всякая снедь и инструменты. Я с жадностью разглядывала яблоки в меду, орехи и тянучки, но не останавливалась – здоровье Эрандура важнее. Не хотелось бы снова проснуться со следами укусов на шее. И дело не только в вампиризме. Мьол заревнует.

С агентами мы разминулись, почти не прощаясь. Они направились по главной улице к дому ярла, а мы свернули к кладбищу, в сторону Зала мёртвых и храма Аркея. Тишина над кладбищем навевала чувство печали. Большинство холмиков могил скрылось под сугробами, тропки замело, поэтому никто, кроме жреца не следил за погостами.

Жрец, старый седовласый альтмер нашёлся в Зале мёртвых, возле алтаря Аркея. Он возносил беззвучную молитву, сидя на коленях и глубокомысленно глядя на святилище. Даже громкий стук закрывшейся за мной двери не прервал его.

Эрандур, присев на лавку, терпеливо дожидался окончания молитвы, а я в недоумении замерла, обводя глазами скромный дом со старыми шкафами и очагом в центре. Всегда казалось, что Зал мёртвых должен выглядеть более зловещим, как в Маркарте например. Но здесь у правой стены стояли укрытые шкурами кровати, а слева большой и явно не обеденный стол, испачканный засохшими пятнами крови. На нём были разложены крючья, щипцы, ножи и металлические трубки для бальзамирования. Насколько я знала, бальзамированию подвергаются далеко не все. Только ярлы, их таны и иногда хускарлы. Простолюдинов обычно хоронили в деревянных гробах или сжигали, если так велела традиция.

Когда жрец Аркея, наконец, завершил молитву, он повернулся, рассмотрев нас подслеповатыми блеклыми глазами, и прокашлялся.

– Чем могу помочь, дети мои? – Рунил был так стар, что, наверное, помнил ещё кризис Обливиона. Высохший старик со впалыми глазницами, острым морщинистым лицом и длинными седыми волосами.

Естественно он не понял, что воитель в эбонитовой броне тоже жрец культа Восьми, а скромный слуга Мары не соизволил об этом сказать, сразу перейдя к делу.

– Если ты чист душой, свет Аркея исцелит от любого недуга, – Рунил подозвал Эрандура к алтарю и велел сесть на колени, возложив руки на его голову.

Не часто доводилось видеть жреческое исцеление со стороны, и я заинтересованно засмотрелась, как ладони альтмера светятся, но лицо его мрачнеет.

Свет Аркея резко и внезапно погас. Я вздрогнула – что-то пошло не так и исцеление прекратилось. Благословение бога мёртвых не коснулось данмера, и он встревожено поднял голову на Рунила. Старик опечалено отошёл в сторону, убрав руки, словно почувствовал, что перед ним вовсе не чистый душой прихожанин.

– Ты… ничем не болен. Тебе повезло, – хрипло произнёс альтмер. – Но прошу вас обоих уйти отсюда.

Мне стало не по себе. Стало быть, больше ни один бог, кроме Мары, не принял раскаяния Эрандура? Значит, только она отвечает на его молитвы?

– Да хранит вас Мара, – Эрандур поднялся и виновато взглянул на меня, только теперь я решительно не понимала, в чём он провинился. Неужели в том, что путешествует по Скайриму вместе с даэдропоклонницей?

Мы вышли из Зала мёртвых на кладбище и переглянулись.

– Все немного сложнее, правда? – Эрандур задал странный вопрос, на который я не нашла ответа и промолчала. Не хотелось размышлять и философствовать. Только есть и спать. А ещё не знала, хватит ли у меня сил добраться до нашего земельного удела или проще снять комнату в таверне, отоспаться, а уже потом возвращаться в ставший родным охотничий лагерь Райи.

– Мы пойдем в таверну или доберёмся до лагеря? – жалобно спросила я, глядя, как на пепельные волосы друга оседают крошечные снежинки.

Данмер призрачно улыбнулся, мягко посмотрел на моё серое от усталости лицо и ответил вопросом на вопрос:

– На что тебе хватит сил?

– Лагерь! – злобно пропыхтела я, направляясь в сторону фолкритских ворот, по дороге, ведущей к нашей земле.

***

Лагерь встречал нас относительно дружелюбно – никто, похоже, не ждал, что мы вернёмся. Мьол ходила по периметру вдоль частокола, Эйрин задумчиво тыкал палкой в костер, а Райя разделывала тушку белого зайца.

В котелке над огнём парила вода, а весь вид своего земельного удела казался невероятно уютным и домашним. Пока я не встретилась с требовательным и ревнивым взглядом жены.

Мьол, скрестив руки на груди, замерла между бревен частокола и ждала ответов на интересующее её, но безмолвное: «Где ты была?» и «Почему так долго?». Я ограничилась сухим и коротким:

– Привет… Я с ног валюсь. Потом расскажу.

Эйрин, увидев нас, поднял дымящуюся обугленную палку и помахал ей в воздухе:

– Джулия, Эрандур! Привет!

Данмер даже не разменивался на приветствия. Добрёл до своей палатки, залез в неё и загремел доспехами, избавляясь от громоздких частей брони. А меня Мьол в палатку не пустила. Обогнала, встала поперек входа и заявила:

– Ты не ляжешь спать, пока всё не расскажешь!

В семейную сцену несвоевременно вмешалась Райя, отложив в сторону тушку зайца:

– Да чего там рассказывать! Ясное дело, что трупы выкапывали для своего некромантского логова! – грубый смех редгардки заполнил тишину леса.

– Мы не некроманты! – прокричал из палатки Эрандур.

– Тёмное Братство, – протянула я, давя огромный зевок.

– Вы некроманты в Тёмном Братстве? – Эйрин заинтересованно уставился на меня, Мьол слегка перекосилась, опешив от такого предположения. Из-за мехового полога высунулась лохматая голова смертельно уставшего данмера.

– Нет, и нет! – рыкнул он. – И да простит меня Мара, но не могли бы вы все усмирить своё любопытство и дать нам отдохнуть?!

Тут даже я язык проглотила. Райя, громко хохоча, отвернулась и продолжила заниматься кроликом, Эйрин нервно тыкать остатками ветки в костер, а Мьол отошла в сторону, пропуская меня к спальнику и верно ждущему Ваббаджеку. Странно, но за всё время я соскучилась по посоху. С ним всегда было гораздо спокойнее.

Сон не отпускал меня несколько часов, пока до ноздрей не долетел запах мясной похлебки, а до ушей – негромкие голоса.

– …да где бы ни были! Без вещей не сбегают! – негромко возмущалась Райя. Я поняла, что редгардка говорит о нас с Эрандуром и стало неудобно «просыпаться» в такой момент.

– Могли же предупредить или попросить помощи! – возражала Мьол.

– А вдруг не было такой возможности? – подал голос Эйрин. – Джулия оставила своё оружие, а Эрандур забыл шлем. Это более чем странно.

– И кровь на одежде… – поддакнула Райя. – Ты заметила?

– Заметила, – недовольно отозвалась моя жена.

«Не верит», – огорчённо подумала я и нарочно перевернулась, недвусмысленно кашлянув, чтобы сменили тему. Пусть думают, что скоро проснусь. Эйрин сразу замурлыкал под нос мотив «Века Произвола».

Кряхтя и охая как восьмидесятилетняя старуха, я выползла из палатки и присела к костру возле Мьол. Эйрин перестал напевать и с любопытством начал меня разглядывать.

– Ну, если по порядку, меня похитили, – начала я, не гнушаясь ярко приукрашивать некоторые детали рассказа и благополучно позабыв о предупреждении агента. Например, по моей версии, про убийство Грелод не было и речи. Просто ассасины знали, что я могущественный маг, поэтому и решили рискнуть своей безопасностью, да не тут-то было. В красках расписала, как повергла Астрид, как она ранила меня настоящим артефактом Тёмного Братства. Не забыла упомянуть и о том, что спасла аж троих пленников, а потом подняла на уши солитьюдскую стражу, отряды агентов императора и с ними-то и вернулась в Фолкрит, предварительно зачистив убежище ассасинов. С сожалением рассказала, что пятеро погибли, но зато долг свой исполнили посмертно и уничтожили опасных убийц!

Что до Эрандура – жрец-то меня спас, конечно, с этим никто и не спорил, но в рассказе я выступала в главной роли, и его заслуги самую малость померкли.

После захватывающей истории, под гнетущее молчание, налила себе похлебки в чашку и принялась с жадностью поглощать горячий мясной бульон с овощами. Он был сварен из зайца, по вкусу похож на куриный и несоленый. Готовил определенно Эйрин, но после пережитых приключений я не обратила на такую мелочь внимания.

– Если это всё правда, – удивлённо прошептала Мьол, – то это восхитительно… Мы с Эйрином почти полгода выходили на след Гильдии Воров, но не получили почти никаких результатов, а ты за три дня уничтожила Тёмное Братство!

– Чистая правда. Насчет уничтожения не знаю, время покажет, – скромно призналась я, не поднимая глаз от тарелки. – Но мне срочно нужно ехать в Винтерхолд. В Коллегии меня заждались, а ещё… – перевела радостный взгляд на жующую мясо Райю. – Нас же наградили! И часть этих денег я оставлю на строительство. Как думаешь, к весне можно организовать доставку древесины и камней?

– Ого! – оживилась редгардка. – Можно попробовать…

– Чтобы ты сбежала с этими деньгами в Хаммерфелл? – Мьол набычилась, сверля наёмницу взглядом. – Ну уж нет! Я лично прослежу за тобой!

– Что?! – я таращилась то на жену, то на редгардку.

Райя отрывисто рассмеялась и поперхнулась мясом. Эйрин принялся заботливо хлопать ей по спине.

– Я не доверяю тебе, ясно? – продолжала Мьол, не сводя глаз с редгардки. – И мне плевать, что о тебе думает Джулия!

Тут и я поперхнулась – похлебка ударила в нос, и горло защипало. Эйрин, поняв, что Райе ничего не угрожает, начал хлопать по спине меня.

– Но… – задыхалась я. – Но Эрандур хотел… заняться…

– Помолчи, – осадила меня Мьол. – Тебе нужно в Коллегию.

Сквозь выступившие слёзы, костер превратился в ярко рыжее пятно. Редгардка на пне напротив ещё раз кашлянула в кулак и с вызовом сказала Львице:

– Если я захочу убежать в Хаммерфелл, тебе меня не достать. Ты просто ревнуешь и усложняешь. А сложностей и так хватает. Но если хочешь остаться – оставайся. Последишь за землей, пока я буду охотиться, – сверкающая улыбка Райи озарила лагерь. – Некроманты пусть едут в свою Коллегию и раздобудут денег. У них это хорошо получается.

Эйрин перестал хлопать меня между лопаток, вернулся на свой пень и о чём-то глубоко задумался. Я не понимала, когда всё успело так резко поменяться, и с кем же мне теперь ехать в Коллегию, если все останутся следить за строительством дома и друг за другом?

Эрандур в жреческой рясе с капюшоном выбрался из палатки и подсел к огню.

– Я что-то пропустил? – поинтересовался он, обведя всех взглядом. Я загадочно улыбнулась.

========== Глава девятнадцатая. Метка Обливиона ==========

«We build cathedrals to our pain

Establish monuments to attain

Freedom from all of the scars and the sins

Lest we drown in the darkness within»*

Machine Head

Мягкие губы Мьол касались моей груди, жаркие ладони властно оглаживали ягодицы и бедра и доводили до сладостного томления. Я сдерживала стоны, стиснув зубы и зажмурив глаза. Чувствовала, как её пальцы нежно касаются лона, заставляя прерывисто дышать, практически сводя на «нет» все мои попытки не издавать ни звука. От костра и дежурящей этой ночью Райи нас отделяла только висящая волчья шкура.

Я запустила руку под рубаху Мьол и дотянулась до торчащих возбужденных сосков. Львица не сдержала тихого рыка, отпустила мою грудь и принялась покрывать обжигающими поцелуями шею, слегка прикусывая. Её пальцы уже властвовали надо мной, ритмичными движениями заставляя изгибаться и дрожать от растекающихся по телу пульсирующих волн, а губы поигрывали с мочкой уха.

Пытаясь дотянуться до её разгоряченного близостью лона, я вдруг услышала прерывистый шёпот:

– Ты же не занимаешься некромантией?

Она, что, решила таким образом, выбить из меня признание? Во имя Восьми богов! Ещё бы надумала поговорить об Эйрине!

– Нет… – ответила я одними губами. Мьол было достаточно этого ответа, и она накрыла мой рот поцелуем. Язык ворвался внутрь, заставляя молчать и постанывать, позабыв, что мы в лагере. Хорошо хоть в палатке одни, а парня отправили ночевать в «Мертвецкий мёд».

Мои пальцы коснулись её терпкой влаги и погрузились внутрь. Мьол шумно выдохнула и откинула голову, позволяя мне владеть ею. Быстро двигая пальцами, я почувствовала, как Мьол поддаётся ласкам, приближаясь к оргазму, услышала, как с каждой секундой учащается её дыхание. И вдруг Львица вздрогнула в моих руках, откинула голову и громко застонала.

– Эй, потише там! – голос Райи не смог сбить моего настроя. Я слишком долго ждала этого. Нашего с Львицей уединения, вне дороги, вне дома, без её надоедливого, вездесущего, слишком заботливого друга. Я заслужила это удовольствие.

Свободной рукой притянула голову Мьол к себе, впилась в её губы, жадно ища горячий язык, и почувствовала, что она расслабилась, получив своё удовольствие и пылко отвечая на поцелуй. Во внезапно затихшую темноту палатки ворвалось потрескивание костра, пожирающего дрова.

Рука Львицы выскользнула из-за моего пояса, и она откинулась на спальнике.

– Когда-нибудь здесь будет дом, – шептала Мьол.

– И кровать вместо спальника… – вторила я, глядя в потолок.

– И мы отправимся в путешествие, – улыбнулась воительница.

– Вместе, – моя рука нашла её ладонь и крепко сжала. – Когда я вернусь к тебе…

***

Шестнадцатого числа месяца Первого Зерна повозка с двумя торговками, их телохранителем, жрецом Мары и ученицей из Коллегии Винтерхолда отчалила от Вайтрана в сторону Белого Берега. К счастью, денек выдался погожим, ясным, а от мерцающего снега рябило в глазах.

Я уселась поближе к извозчику, напротив Эрандура, и вытянула ноги к противоположному сиденью. В дороге пыталась составить отчёт для Совета магов, а заодно высчитать пропорции для зелья лечения из голубого горноцвета и крыльев монарха. На будущее.

Ещё пара месяцев и всё зацветёт. И бабочки-монархи начнут порхать над лиловыми соцветиями лаванды. К этому благостному периоду в жизни каждого алхимика надо хорошенько подготовиться!

«Видимо бабочки, опыляя цветы и поглощая нектар, перенимают часть их лечебных или ядовитых свойств, – размышляла я. – Вроде фразы – ты то, что ты ешь…»

Отложив пергамент с отчётом, решила записать наблюдения в полевой дневник.

– Кажется, нам пора переходить к следующему уроку, – Эрандур недовольно покосился на меня. Я с любопытством подняла глаза.

– Нельзя заниматься двумя вещами одновременно, иначе ничего хорошего не получится! – выдал жрец.

– Спорно, – не согласилась я и по привычке погрызла уголёк.

Эрандур устало закатил глаза и полез в рюкзак за чистым платком.

– О чём я и говорю. Ты в последнее время очень невнимательная… Касаемо, магии и алхимии, – он протянул мне сложенный вчетверо клочок ткани.

– Ну, я теперь человек семейный, – я приняла платок и принялась вытирать губы. – Сам понимаешь… Что-то приходит, а что-то уходит на второй план.

– Когда-то и тебя вела дорога магических исканий, а потом тебе прострелили колено? – иронично выдал жрец.

– Вроде того. Но я поэтому и поехала с тобой, чтобы наверстать, – призналась я.

– М-м, а я-то думал, тебе надоело соседствовать в палатке с Эйрином…

Не удержалась и кинула платком в жреца. Из-за ветра и движения повозки, платок вернулся обратно мне в лицо, и на некоторое время, пока ткань пачкала угольной пылью щеки и подбородок, я перестала что-либо видеть. Эрандур великодушно помог мне избавиться от грязной ткани и стряхнул чёрную пыль с платка за борт повозки. Чище платочек от этого не стал, только серее.

– Ну, точь-в-точь дремора, – оценил мой вид данмер. Торговки покосились на меня как на чокнутую. Их здоровенный охранник в стальной броне тихо хмыкнул в густые рыжие усы.

К нам обернулся извозчик, зрелый норд по имени Леон, правда лица мужчины я не увидела – ветер поднял его длинные волосы пшеничного цвета и бросил назад. Некоторое время кучер боролся с ветром и шевелюрой и, наконец, освободился от плена собственной гривы.

– Вы, госпожа, немного переборщили с боевой раскраской, – прищурившись, подметил он.

– Спасибо, что заметили, – сердечно поблагодарила я, размазывая угольную пыль по лицу рукавом.

– Я знаю, что может заинтересовать тебя, Джулия, – странная улыбка на лице Эрандура не сулила ничего хорошего. Я уже предвкушала проповедь или что-то в таком роде.

– Слушаю, – приосанившись, села напротив и положила руки на колени в ожидании рассказа.

– Помнишь, тот прекрасный день, когда ты неслась вслед за повозкой?

– Ну?

– В тот же самый день, довакин женился…

– Вы были на свадьбе довакина? – Леон снова заинтересовался нами и перестал смотреть на дорогу. Попутчики тоже заслушались, но делали вид, что смотрят по сторонам.

– Да, так случилось, я был в храме Мары в тот день и в ту самую минуту, но не рассказал самого важного… – вещал жрец с настолько загадочным видом, что становилось жутко.

– И чего же там было? Кто-то кому-то морду набил? – я не стала выказывать чрезмерного интереса и состроила скучающую мину.

– Нет. Знаешь, кто его избранница? – тон данмера сделался зловещим.

– Пф, и хоркеру понятно… Красавица Лидия… – отмахнулась я, но Эрандур сказал два слова, которые перевернули весь мой мир с ног на голову.

– Брелина Марион.

– Как?! – вытаращилась я. Жрец самодовольно ухмыльнулся, но радость на его лице не задержалась более чем на пару мгновений.

– Они в Вайтране познакомились, когда Эдриан ещё тренировался у Соратников. Её послали от Коллегии. Ну, сама знаешь зачем… – Эрандур быстро взглянул на слушателей. – И она умоляла меня не говорить тебе, что она в Рифтене.

– Что же ты не внял её мольбам? – скисла я. В голове до сих пор не укладывалось… Брелина и довакин?!

– Вообще-то внял. Подозреваю, теперь она очень далеко оттуда.

Пока я переваривала услышанное, повернулась к дороге и заметила впереди человека в начищенных стальных доспехах, ослепительно блестящих на солнце. В его руках был некрасивый ромбовидный щит зеленоватого оттенка, явно орочьей работы. Леон натянул вожжи и остановил повозку, обратившись к незнакомцу.

– А ты ещё кто? Подвезти?

– Я преследую иную цель, – ответил тот. Под шлемом я не могла рассмотреть лица, но по голосу это явно был мужчина.

– Разбойник, – злостно прошипел Эрандур и потянулся за покоящимся в ножнах мечом.

– Я ищу Джулию Октавию, – выдал незнакомец.

– Кого? – спросил кучер, пока я с трудом осознавала, что странный тип назвал моё имя. Особенно красноречиво пылал взгляд Эрандура, приковывающий меня к месту и намекающий, что ни в коем случае не нужно высовываться.

– Не притворяйтесь! Я знаю, что она здесь, в этой повозке!

Ну, и откуда интересно, он обо мне узнал? Я медленно поднялась с места, следом за мной подскочил Эрандур, словно из сидения под ним внезапно вырос гвоздь.

– Это я, – неуверенно отозвалась в ответ.

– Мне говорили, что ты достойный соперник. Давай сразимся и проверим, так ли это! – героически с вызовом выпалил незнакомец, повергнув меня и всех попутчиков в замешательство.

– Чего? – я непонимающе смотрела на него из-за спины кучера.

– Не вздумай, – тихо, но настойчиво предупредил Эрандур, положив руку на моё плечо.

– Сражайся или умри! Моя госпожа узнает, что я достоин! Или вы все умрёте! – незнакомец не стал дожидаться ответа и бросился вперёд, на ходу обнажая изогнутый орихалковый меч. За моей спиной вскочил телохранитель торговок, выхватывая стальной топор.

Эрандур стремительно высвободил клинок из ножен, а я словно к месту приросла, пытаясь понять, когда и для кого вдруг сделалась достойным соперником. На всякий случай прочла Железную Плоть и под покровом заклинания почувствовала себя чуть спокойнее.

Телохранитель, громыхнув латами, спрыгнул вниз, обогнул повозку и кинулся на разбойника. Поигрывая топором, он уклонился от быстрого выпада, развернулся на месте, но не успел даже замахнуться – клинок незнакомца, отскочившего в сторону, полосанул по его руке, держащей оружие.

Через мгновение топор упал в снег вместе с отрубленными пальцами, а разбойник уже замахнулся для добивающего удара. Его не оттеснила даже огненная стрела Эрандура, разбившаяся о стальные латы. Короткий удар в уязвимое место доспеха оборвал жизнь телохранителя под визг торговок.

Я, увидев это, похолодела и начала сплетать разрушительные чары. Искорки будущей молнии затрепетали на кончиках пальцев, но перенаправить силу и ударить не получалось. Незнакомец двигался ловко и стремительно, перед ним, уклоняясь от ударов, мелькал Эрандур. Я боялась попасть в друга и медлила.

Пламя, срывающееся с ладони жреца, совсем не тревожило напавшего. Он прикрывался щитом, увиливал или просто терпел жар, пока я с повозки пыталась прицелиться молнией. Тратить свой единственный сильный удар впустую не хотелось.

Но незнакомец изловчился, подскочил к Эрандуру и плашмя ударил щитом в грудь. Данмер отшатнулся, и я смогла выпустить магию на волю. Раздался грохот, перекрывший стенания перепуганных торговок. Разбойника швырнуло наземь, и он распластался на дороге. Меня отбросило в повозку, прямо на колени женщин. Перед глазами поплыло небо и спина Леона, руки пытались нашарить кошель на поясе, но потом вспомнила, что Эрандур прикончил весь запас зелий магии, пока пытался меня спасти.

Я встала на подгибающихся ногах и ухватилась за облучок, пытаясь высмотреть, что происходит на дороге. На всякий случай другой рукой нашла Сияние Рассвета и приготовилась держать его перед собой лезвием вперед, как в старые добрые времена.

Сражение перед повозкой благополучно завершилось вместе с моей молнией. Оглушенный разбойник медленно вставал, Эрандур неотвратимо приближался к нему с мечом наголо. Как черная длань рока. Было в этом что-то волнующее. Даже крики женщин затихли, а Леон вцепился в вожжи, удерживая напуганную гнедую кобылу.

Я, взяв меч, осторожно спустилась с повозки. Ноги держали меня неровно, колени ещё подрагивали после сотворения молнии, но было значительно лучше, чем в первые два раза. Надо бы почаще практиковаться.

Разбойник поднялся и остановился перед Эрандуром на коленях, взялся руками за шлем и снял его с головы.

Подойдя ближе, я увидела лицо молодого черноволосого данмера, гладко выбритого, но со шрамом, пересекающим щеку по диагонали. Он твердо смотрел в глаза жрецу, пока я, выжидая, стояла по левую руку от друга и чувствовала, как потеет ладонь, сжимающая Сияние Рассвета.

– Кто ты такой? – требовательно спросил Эрандур. Острие его лезвия укололо кадык врага.

– Я – воин Боэтии и я докажу госпоже, что достоин! – фанатично прокричал эльф, не спуская сверкающего яростью взгляда со жреца.

Я даже не успела понять, каким образом он смог вытащить небольшой кинжал из сапога. Искра стали мелькнула на солнце, и через миг короткое оружие по рукоять вонзилось в щель между нагрудным доспехом жреца и пластинами, закрывающими живот. Эрандур коротко охнул, не ожидая столь внезапной атаки.

Мой отчаянный крик разорвал повисшую тишину. Позабыв о перерасходе магии, я схватила разбойника за волосы и оттащила в сторону. Резким, полным отчаяния и злобы движением перерезала ему глотку, словно делала это сотни раз. Пелена кровавой ярости застилала глаза.

Небрежно отбросив ещё хрипящего данмера в сторону, я посмотрела на Эрандура.

Он стоял, схватившись за живот, и между пальцами эбонитовой перчатки поблескивала рукоять кинжала. Жрец судорожно дышал, но смотрел не на меня, а на кровь противника под ногами и тело в сугробе. На лбу Эрандура выступила испарина, но он не спешил вытаскивать сталь.

– Джулия, нужно зелье, – процедил друг сквозь зубы, но я лишь развела руками.

– Я смогу исцелить тебя, – уверенно заявила, не зная, хватит ли сил на это после сотворения молнии. Эрандур тоже это понимал.

– Тебе не хватит сил, – заявил он, и вдруг крупная темная капля сорвалась вниз из-под его пальцев, растопив снег.

– Замолчи, – я положила ладони на его руки. Он пытался скрыть дрожь. Знал, что неверное движение может сделать только хуже.

– Вам нужна помощь? – Леон спрыгнул с козел и засуетился вокруг нас.

– Если только у вас есть целебное зелье, – буркнула я, не отнимая ладоней от рук жреца. Он не поднимал глаз, продолжая жмуриться от боли, тяжело дышать и терпеть.

Извозчик промолчал, торговки медленно спускались с повозки, но тоже молчали, как в рот воды набрали.

– Эрандур, посмотри на меня, – я перешла на твёрдый успокаивающий тон, подумав про себя, что мы с другом слегка поменялись ролями.

Жрец впился в меня таким пристальным взглядом, словно искал исцеления в моих глазах.

– Мы вместе вытащим кинжал и вместе начнем призывать Лечение. Мы успеем. Всё будет хорошо.

Он слабо кивнул, облизнул губы и его руки начали двигаться вместе с кинжалом. Я принялась лечить его из последних сил, уже догадываясь, что могу потерять сознание. Но что моё сознание по сравнению с такой серьёзной раной? Пустяки. Оклемаюсь после. Откуда только этот воин Боэтии, как он себя назвал, вообще взялся?

С ладоней струился целительный свет, почти незаметный в отраженных снегом солнечных лучах, но я чувствовала приятное тепло рук Эрандура и совсем не ощущала слабости. Дыхание друга стало ровным, а кровь, пропитавшая перчатку, остановилась.

Жрец отбросил кинжал в сторону, а у меня только теперь закружилась голова и потемнело в глазах. Но я устояла. Даже отмахнулась от помощи и почти на ощупь двинулась к повозке, мимо лошади.

– Тут, кажется, рюкзак этого бандита… – голос Леона долетел откуда-то издали. Я не обернулась: мне срочно нужно было присесть. Торговки опасливо обошли меня и наклонились над телом своего павшего телохранителя.

Эрандур помог мне загрузиться в повозку и занять своё место. Я откинула голову к облучку и прикрыла глаза, пытаясь восстановиться.

– Съешь чего-нибудь, – посоветовал данмер.

– Угу, – вяло промычала в ответ и уснула.

Сон, судя по всему, продлился не более нескольких минут. Я проснулась, когда Леон тронулся в путь, оттащив с дороги бандита и положив на пол повозки тело погибшего защитника торговок. Они теперь тихо обсуждали, как правильнее его похоронить и была ли у него семья.

Извозчик повернулся ко мне и посмотрел с подозрительным прищуром.

– Госпожа Джулия, ты читать хорошо умеешь?

– Хорошо, – кивнула я, непонимающе хлопая глазами.

– А вот я грамоте слабо обучен. Плохо читаю, – он разочарованно вздохнул. – У разбойника того, книга какая-то в рюкзаке. Не думаю, что мне стоит её трогать. Но может, вам сгодится?

Леон пошарил в рюкзаке, что водрузил себе на козлы и протянул мне книгу с оттиском в виде полузмеи-получеловека. В руке это создание даэдра держало поднятый вверх в повелительном жесте пылающий клинок.

– Это ещё что? – забормотала я, перелистывая страницы. Крупно, чернилами насыщенного, глубокого угольно-чёрного оттенка по желтоватому пергаменту излагалось учение Боэтии, Госпожи Интриг.

«Данная история не является выдумкой. Пусть она послужит предупреждением – имеющие уши да услышат, имеющие сердца да познают».

Жрец с любопытством и беспокойством заглянул в книгу.

– Что это?

– Галиматья какая-то, – отозвалась, не отрывая взгляда от текста, и добавила шёпотом: – Про Боэтию.

– Не думаю, что это пойдёт тебе на пользу… – Эрандур попытался выхватить книгу из моих рук, но я прижала её к груди, не позволив ему прикоснуться.

– И кто такая эта Боэтия? – встрял Леон.

– Пока не знаю, – соврала извозчику. – Прочитаю и сама решу… – огрызнувшись на друга, продолжила читать наполненную ужасом и кровью историю об испытании Госпожи Интриг. И что-то изнутри заставляло меня жадно поглощать строчку за строчкой, а сердце взволнованно колотилось, словно Боэтия, могущественная принцесса даэдра, уже выросла надо мной и эбонитовой броней заслоняет весеннее солнце. Губы шевелились, вторя прочитанным словам, и я не могла не согласиться с написанным.

«– Я жив, потому что другой мёртв. Я существую, потому что имею к этому волю. И я останусь, пока остаются следы моих деяний, такие как кровь, капающая с моего клинка».

А в самом конце истории была приписка от руки другим почерком: «Если при чтении ваша кровь вскипает, а в голове бушует пожар, то знайте, вас призывает Боэтия. Мудрый прислушается к её зову. Найдите её на горе, возвышающейся около Виндхельма. Там будем ждать вас мы и ваше испытание».

– Нас приглашают, – дочитав до конца, я подняла голову, узрев недовольного жреца, сложившего руки на груди.

– Мы не пойдём, – сказал он твердо, как отрезал.

– Ладно, пока не пойдём… – согласилась я.

– Вообще. Никогда не пойдём.

Я отмолчалась, не хотелось заводить разговоры о даэдра в присутствии Леона и попутчиц. Пусть извозчик и малость неграмотен, но речь прекрасно понимает – услышь он что-нибудь такое, что вызовет в нём подозрения, потом бед не оберёшься. А на женщин я и вовсе старалась не смотреть.

Книга в руках нагрелась, я не решалась ни открыть её, ни выбросить. В голове вновь зазвучало предупреждение Барбаса. Видимо, пёс Вайла не лгал, а значит, настало время Боэтии сделать свой ход в игре даэдра.

***

Вечером третьего дня поездки мы прибыли в Данстар. Здесь бушевала такая буря, что вместо героев Данстара в повозке приехали в город два окоченевших, промокших сугроба. Леон оставил лошадь в конюшне и первым делом направился в таверну, надеясь пропустить стаканчик-другой чего-нибудь покрепче. Я бы всё отдала сейчас за горячий суп, однако жрец потянул меня за собой, за город, вверх по склону, туда, где на утёсе высилась одинокая башня, укрытая бурей.

Сквозь завесу мокрого снега просматривалась лишь бледная серая тень Храма Призывателей Ночи. Леон быстро потерял нас из виду. Я, напоследок обернувшись, увидела, как его силуэт растворяется в метели, бодрым шагом отправилась за схватившим меня за руку Эрандуром наверх. Из-за ужасной погоды даже многочисленные тролли, бродящие по склонам, попрятались в пещеры.

Обрывки флагов на Храме Призывателей Ночи нещадно терзал яростный ветер. Чтобы не упасть, приходилось крепко держаться за ледяную ладонь друга. Снег застилал глаза, и я почти ничего не видела. Но упорно переставляла ноги, продираясь сквозь сугроб на отяжелевших от усталости ногах.

Возле башни ветер чуть поутих. Остатки стен ещё могли сдерживать напор вьюги. Жрец снял ключ с шеи и открыл дверь, впуская меня туда, где я впервые по-настоящему сражалась за свою жизнь перед ликом Владычицы Кошмаров.

– Ловушка даэдра, – язвительно заметила я, заходя в Храм и стряхивая с плаща налипший снег.

В ответ на это Эрандур, запалив магией жаровню при входе, протянул мне ржавый ключ на веревке.

– Теперь он твой, поступай, как тебе угодно. Можешь даже запереть меня здесь, если хочешь.

– Хитро, – я скептически взглянула на ключ и покачала головой. – Ты совершаешь якобы широкий жест, зная, что я никогда так не поступлю.

– Никогда не зарекайся, Джулия. Наша жизнь может измениться в одночасье, – данмер отстегнул плащ и, отряхнув от снега, кинул его на покосившуюся лавку. Сверху водрузил маску Клавикуса Вайла. Я призвала свет, чтобы получше видеть небольшое привратное помещение с кафедрой и полупрозрачным барельефом Вермины, скрывающим вход в Храм.

Жрец направился к святилищу Мары, зажёг остатки свечей, наполовину растекшихся по столешнице, и осторожно смахнул пыль с алтаря ладонями.

Я скинула плащ и рюкзак с плеч на лавку, рядом с плащом Эрандура, отстегнула меч с пояса и оперлась на Ваббаджек.

– Я понимаю, мы здесь не просто так, – скосилась на данмера в ожидании объяснений. Но жрец возносил молитву Маре, игнорируя сказанное мной. Видимо, это и было целью его возвращения в Храм – хотел проверить святилище богини.

Пока я ждала, уселась на уцелевшую лавку, поскребла ногами об пол, поозиралась по сторонам. Не найдя ничего интересного, отложила посох в сторону, в нетерпении встала, обошла кафедру и нырнула за скрытый иллюзией ход с барельефом.

В нос тут же ударил запах разложения – здесь же так много трупов! Сверху пробивался слабый свет, и через проломленную крышу сыпался снежок. Внизу, где раньше находился Череп Порчи, а теперь лишь расколотый надвое барельеф, перетекала смолистая непроницаемая тьма. Колодец казался бездонным, но в самом сердце этой бездны словно замерло чудовище, приготовившееся к последнему смертельному броску.

– Эй, Вермина! Ты ещё здесь? Всё ещё думаешь победить?! – завопила я. – Сиди в своей Трясине и не трожь нас… – докричать гневную тираду не дал Эрандур. Его крепкая рука вмиг зажала мне рот.

– Что ты делаешь?! – шёпотом возмутился жрец.

Я невнятно промычала ответ, только после этого данмер догадался отпустить меня.

– Проклинаю даэдра на чём свет стоит! – решительно сверкнув глазами, осталась стоять на своём. – Ты же тоже понял, что тогда на дороге воин Боэтии искал конкретно нас. И причина этому – Барбас!

– Барбас? – Эрандур недоумённо поднял бровь.

– Ладно, не Барбас. Вермина, – я возмущенно ткнула пальцем в сторону решетки, указывая во тьму. – Она. Сидит там, выжидает. Ты же тоже чувствуешь!

– Там? – теперь обе брови Эрандура взлетели на лоб, и он с сомнением взглянул вниз сквозь решетку. – Там больше никого нет. В темноте не скрываются монстры. Они живут только в нашем разуме, питаются мыслями и становятся сильнее. Не думай о ней, не зови её, и она никогда не посмеет тебя тронуть.

– Лучшая защита от этого – игнорирование? – я развела руки в стороны, не понимая, почему он так говорит. Если решил уберечь меня, то поздно. Теперь только бороться за выживание.

Жрец потянул меня за руку обратно за барельеф.

– Понимаю, как странно это звучит, но поверь, чем яростнее мы реагируем на это, тем сильнее делаем их. Это все равно что подливать масла в огонь!

– Предлагаешь игнорировать Боэтию? А что если нападения будут продолжаться? Я не хочу рисковать нашими жизнями, если мы можем ответить на её призыв и доказать, что достойны жить. Как в той книге.

– Предлагаешь поубивать для неё других людей? – в тон мне ответил данмер. – Это тупик. Будем защищаться, пока нам хватит сил…

– Что-то мне подсказывает, что у нее сил гораздо больше, чем у нас… – я с опаской взглянула на полупрозрачный барельеф Вермины. – Сначала тебя ранят на дороге, а потом стрелой проткнут глаз. И я уже не смогу тебя вылечить. И ты не сможешь больше защищать меня…

Эрандур отпустил мою руку и заметался вдоль лавок в серьёзных раздумьях, пока я продолжала распаляться:

– Откуда этот воин Боэтии обо мне узнал? Неужели это всё Барбас? Не верю, что эта предательская псина всё рассказала про нас Вайлу. А тот… Запросто сдал нас с тобой всем остальным? Теперь они знают, что мы связаны Апатией, что часть твоей души во мне! И что мне делать? Как эту душу вытащить?

Метания Эрандура остановились. Напряжённое молчание жреца не сулило ничего хорошего.

– Никак, – холодно прозвучал его голос.

– И кто из нас теперь подвержен большему риску? – нетерпеливо спросила я.

– Мы оба, – согласился жрец. – И нам придётся думать, как поступить. Вместе.

Я облокотилась на кафедру с очень деловым видом. То, что надо ответить на призыв Боэтии, мне было понятно как родной язык, но что ради этого придется сделать, в какую бездну пасть ради победы? Скольких ещё убить?

– Поверить не могу. Из-за меня ты в смертельной опасности, – с горечью заговорил жрец. – Из-за меня ты… стала такой…

– Какой? Спасительницей Коллегии, героиней Данстара, истребительницей Темного Братства? – я только саркастично усмехнулась. – Я с самого рождения была в смертельной опасности. Меня даже мать родила в разгар битвы… Кругом даэдра, атака талморцев, а она лежит и стонет! Отец в тот же день погиб. Его какой-то даэдрот разорвал пополам. Госпиталь с оставшимися в живых спасли и отправили в Бруму. Ну, и с тех пор я там жила. С самого младенчества, хотя военный лагерь был недалеко от Коррола.

– Разгар битвы? Великая Война? – Эрандур присел на лавку, не сводя с меня шокированного взгляда. – Тридцатое число месяца Руки Дождя?

– Ну да… Сто семьдесят четвертый год. А что? День призыва какого-нибудь даэдра? – мне вдруг стало жутковато.

– Начало Битвы Красного Кольца, ведь так? – уточнил он.

Я недоумённо кивнула, а Эрандур резко встал с лавки и снова принялся мерить шагами помещение. Нервничающий жрец и меня немного нервировал. Начинала чувствовать себя неуютно.

– Никогда не видела даэдротов, – призадумалась я, пытаясь сменить тему. – Это вроде дремор?

– Нет, – коротко ответил жрец. Он о чем-то напряжённо размышлял. Интересно, какой план действий он может придумать в своей хитрой коварной голове?

– Знаешь, Джулия, а ведь ты родилась в очень страшный день, в центре таких событий, что оставили отпечаток на всем мире.

– Я знаю, – скромно пожала плечами.

– И ты рассказывала про своего деда, который учил тебя магии… Кажется, он был невероятно умным человеком, – к чему клонил данмер, было страшно даже вообразить.

– Даже имел кое-какие связи с Коллегией Шепчущих. А что? При чём тут мой дед?

– Представь себе войну. Яростный натиск двух армий. Льющаяся кровь, мучительная смерть людей, всполохи разрушительной магии и тысячи призванных из Обливиона существ. Дремор, даэдротов, атронахов, алчущих… всех, кого можно и нельзя призывать. И представь беззащитное новорожденное дитя в военном лагере близ такого сражения, – он говорил, а моё сознание наполнялось невероятно реалистичными кровавыми картинами, уносилось в прошлое и словно наяву видело, слышало и осязало войну. От голоса Эрандура кровь вскипала посильнее, чем от книжки Боэтии.

– Представь себе высвобожденное разрушение… – произнёс он, и я чуть не рухнула с кафедры. Эту фразу мне уже говорили!

– Замолчи! – закрыв рот ладонями, еле сдержала крик. – Я слышала эти слова! Меридия говорила то же самое! Что она имела в виду? Что ты понял?

– Твоя душа пострадала ещё в младенчестве. Ты получила метку Обливиона, если так можно назвать. Помнишь, я говорил, что душа, заключенная в камне душ, может поработить человека? А что если вокруг тебя было тысячи душ связанных волей, призвавших их колдунов и освобожденных их смертью? Кто-то из них, может быть даже не один, нашёл тебя. Ту, у кого было меньше всего защиты. Вот откуда твой магический дар. А твой дед был невероятно прозорливым человеком, – Эрандур печально улыбнулся. – Он направил тебя в нужное русло, оградил от зла. Ровно до той поры пока ты…

– …не покинула Бруму, – убито закончила я. – Так они меня нашли. Так они все меня находят.

– Ты права, – высказал он, и эхо, внезапно подхватившее его гулкий голос, почудилось громом среди ясного неба.

– Так кто же я? Не человек? Я, что, какая-то дремора? – испуганно глядя на жреца, искала спасения, надежды и защиты.

Он встал напротив и положил руки мне на плечи. Пытался улыбаться, но взгляд был до горечи печальным, таким, что плакать хотелось, видя застывшую в сияющих рубинах скорбь.

– Ты не дремора. Ты человек, но связана с Обливионом теснее, чем прочие. Внутри тебя изначально покоился невероятный разрушительный потенциал, но до него никто не мог дотянуться, пока ты сама не впустила в разум эти мысли. Тывпервые призвала их, покидая Бруму, и получила… убийцу, спасительницу, отмеченную Обливионом и соединенную со мной из-за глупого просчёта, риска… – он вздохнул, крепче сжав мои плечи. – Но это делает тебя сильнее. Это поможет тебе управлять тем, что даровано. И возможно, выжить.

– Это был не просчёт. Если бы я не выпила Апатию, ты бы погиб той ночью, – я опустила голову, надеясь, что не заплачу. Сердце колотилось как бешеное, но я сдержалась, до крови закусив губу.

– Джулия, – Эрандур коснулся пальцами моего подбородка и осторожно повернул к себе. – Мы ответим на зов Боэтии, но прежде хорошо подготовимся. Нельзя совершать необдуманных действий. Это наша война, и в ней мы не имеем права на проигрыш или перемирие.

Я схватилась за его руку и решительно проговорила, собирая всю волю воедино:

– Это не война. Воюют с равными, или хотя бы с теми, кто может ответить. Для даэдра мы всего лишь игрушки.

Комментарий к Глава девятнадцатая. Метка Обливиона

* “Мы возводим соборы в честь боли,

Устанавливаем монументы, чтобы обрести

Освобождение от всех шрамов и грехов,

Страшась захлебнуться внутренней тьмой”.

Вольный авторский перевод.

========== Глава двадцатая. Неслучайные встречи ==========

– Это же герои Данстара! – возопил Торинг, увидев, как мы с Эрандуром стряхиваем снег с плащей при входе в «Пик Ветров».

– Ура-а! – подхватили истосковавшиеся по бесплатной выпивке шахтёры, перекрикивая игру Кариты, но их настигло разочарование. Я, быстро оглядев разношерстный сброд, приветственно кивнула без былого энтузиазма, махнула Торингу и побрела к стойке узнать о наличии комнат. Ко мне бросился было высокий пьяный моряк с густой чёрной бородой, пытаясь завлечь в танец, но, перехватив раздражённый, и даже немного предостерегающий взгляд, нахмурился и отстал. Эрандур устало благословил его именем Мары, плетясь следом за мной. Жреца тоже не слишком обрадовали открытия, сделанные в Храме Призывателей Ночи. У меня на душе так и вовсе было погано. Как после встречи с людоедами, решившими, что я могу стать одной из них.

– Что-то вы не в духе? Не заболели? Не хотите моей чесночной настойки? – подмигнул Торинг, когда мы подошли ближе.

Я облокотилась на стойку и заметила за спиной трактирщика беременную Иви, чьё льняное платье на поясе слегка топорщилось от округлившегося живота. Игнорируя намёк хозяина на выпивку, спросила:

– Свободная комната есть?

– Есть, – норд помрачнел. – Для вас как обычно, двухместная?

– Угу, – промычала я, вытаскивая из кошеля септимы и складывая их в стопки по десять монет. – Сколько двадцать? Сорок?

– Тридцать, – обеспокоенно выговорил Торинг. – Что-то на вас сегодня лица нет. Утомились с дороги?

– Немного, – ответил за меня Эрандур, встав рядом. – Потом как-нибудь расскажем.

Иви подошла ближе и вопросительно оглядела нас.

– Не видели больше этого козла? – удивительно, но Ворстаг всё ещё её интересовал.

– Давно уже не были в Маркарте. Или где он сейчас… – протянула я, даже не пытаясь представить, в чьей постели теперь обретается любвеобильный наёмник. На круглом лице поправившейся девушки отразилось недовольство. Она поджала губы и, отойдя к бочкам, продолжила наполнять жестяные кружки элем и медовухой.

Торинг положил ключ от покоев на стойку и забрал септимы.

В комнату даже сквозь дверь прорывались звуки музыки, смех и песни моряков, только сегодня они казались на редкость пошлыми и раздражающими. Я скинула с себя плащ, разоружилась, прислонив гневный Ваббаджек к стене. Присев на кровать, поняла, что уснуть в таких условиях будет непросто. А Эрандур наотрез отказывался ночевать в Храме Призывателей Ночи. И после этого он будет утверждать, что там не осталось никакой тьмы?

Данмер скинул свою ношу в углу и принялся избавляться от доспеха. Я не хотела даже шевелиться, мысли перепутались, а давящая грусть сковывала не хуже заклятия паралича.

Завтра нужно будет отправляться в Винтерхолд и попытаться предстать перед Советом магов в трезвом и приличном виде. Ещё бы повезло найти извозчика. Хорошо бы Леон согласился ехать.

Отчёт я до сих пор не составила и теперь понимала, что вряд ли получится что-то толковое и связное. Да и что я могу написать, пока не знаю, что случилось с другими учениками?

– Надо ещё оставлять деньги для Иви? – недовольно спросила я. Кошельки с золотом и бриллиантами отнюдь не были тяжёлыми, а остатки сокровищ из Храма Призывателей Ночи данмер настойчиво советовал приберечь.

– Ей скоро рожать, – напомнил Эрандур, увлечённо отстегивая наплечники.

– А ты, что, следишь за сроками? – усмехнулась я и, скинув сапоги, растянулась на кровати.

– Думаю, осталось не больше трёх месяцев.

– Я знаю! – меня озарило новой безумной идеей. Я рывком села и повернулась к данмеру, который справился с очередным ремнем и с интересом взглянул на меня.

– Мы поедем в Маркарт, возьмём Ворстага за яйца… То есть за шиворот… Ну, кому за что удобнее!.. – чем больше я говорила, тем быстрее угасал интерес в глазах друга. – Короче, надо привезти его сюда точно к родам Иви, чтобы он увидел своего ребёнка, передумал и остался! Уверена богам, особенно Маре, такое бы понравилось!

– Хорошая мысль, – коротко отозвался жрец и снова увлёкся доспехом. – Только вряд ли он передумает…

– Постой-ка… Серьёзно? Ты согласен? – хитрые искры в моих глазах превращались в обжигающее пламя фанатизма.

– Разве я похож на шутника?

Я засмеялась, повалилась на кровать и заёрзала, пытаясь придать жесткому соломенному матрасу необходимые формы. Идея о воссоединении Ворстага и Иви для меня была во всех смыслах замечательной. Во-первых, стоило показать безответственному наёмнику, что каждое необдуманное действие имеет последствия, а во-вторых, захотелось увидеться с ним и заодно познакомить его с Мьол. Авось чем поможет в нашей игре даэдра. Если конечно, не струхнёт, как в прошлый раз перед Лабиринтианом. За такую гениальную идею стоило выпить. Заодно, кружечка эля поможет расслабиться и уснуть под непрекращающийся гомон.

– Пойду, пожалуй, выпью эля и возьму горячего супа, – довольно промурлыкала, обувшись и подойдя ближе к Эрандуру. – Ты будешь?

– От супа не откажусь, – жрец окинул меня удивлённым взглядом, услышав слишком ласковый тон. – Подойду, как только разделаюсь с броней.

Я вышла из комнаты в зал, разразившийся криками в честь заигравшей плясовой песни. На другой стороне таверны кто-то кружился в стремительном танце. Спать сейчас однозначно было плохой идеей.

– И отчего же сегодня героиня Данстара так печалится? – Торинг сразу поставил на стойку кружку эля, угадав мои желания.

– Ерунда, – вздохнула я. – Не обращай внимания. Ещё два супа, если есть. Для меня и Эрандура.

– Конечно, есть. Говяжья похлебка только что сварилась. Пять септимов, – трактирщик обернулся к Иви. – Девочка моя, сбегай, скажи Абелон, что нужно две миски похлебки.

– И хлеб, – добавила я.

– И хлеб, – повторил Торинг.

Иви кивнула и направилась на кухню по лестнице. Трактирщик проводил племянницу улыбкой и принялся натирать стойку, поглядывая на меня.

– Вы с Эрандуром всегда приносите праздник в наш скромный дом. Странно видеть вас двоих такими серьёзными.

– А что, у жреца когда-то было другое выражение лица? – пригубив эль, вопросительно взглянула на Торинга. Он громко рассмеялся и нагнулся ко мне через стойку.

– Видела бы ты его до встречи с тобой! У него была такая жуткая физиономия, что я поначалу сомневался, что он жрец! – вполголоса признался трактирщик.

– Хм, кажется, я знаю, что это за выражение лица! Это было, когда мы… – я осеклась.

– А что именно вы сделали, чтобы снять проклятье? – заинтересовался Торинг.

– Э-э… Ну… Нашли логово некромантов и… – сделав неопределённый жест рукой, замялась и для вида начала пить эль, чтобы придумать какую-нибудь нелепицу. Но от наглой лжи меня спас странный случай.

– Малой, смотри куда идёшь! – грубо крикнул некто позади меня.

Я обернулась, не отрывая губ от кружки, и увидела, как между пляшущими посетителями петлял маленький мальчик-редгард в зелёной рубашонке и порванных на коленях штанах. У меня сердце сжалось от его жалкого вида. Кучерявые взъерошенные тёмные волосы, курносый нос и смуглая кожа. На вид – лет девять или десять. Худющий и с застывшими в огромных карих глазах слезами.

– Детям тут не место, – задумчиво и печально проронил трактирщик. – Да в такой неспокойный час…

– Дядя, дайте хлеба! Пожалуйста! – попросил он, подойдя к стойке и положив руку на живот. Норд тяжело вздохнул.

– Торинг, – я с хмурым видом повернулась к трактирщику. – Накорми мальчика супом и мясом. Я заплачу за него.

Мальчик боязливо взглянул на меня, втянул голову в худые плечики и медленно подошёл ближе.

– Спасибо, тетенька. Я так проголодался…

– Где твои родители? – мягко спросила я. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Алисан… – тихо представился мальчик. – Мы с папой приплыли на корабле. Но он заболел, и нас оставили тут.

– У-у, плохо дело, – трактирщик вытер руки о фартук и вышел из-за стойки, заговорив мне на ухо. – Позавчера схоронили его отца. Лихорадка какая-то. Даже у Фриды снадобья не нашлось.

Я допила эль и ударила кружкой по стойке.

– И что с ним теперь будет? – спросила, кивнув на мальчика.

Трактирщик пожал плечами.

– Не знаю. Вряд ли кто-то из местных его приютит…

– Алисан! – браво выдала я, вновь поворачиваясь к сироте. – Ты хочешь помогать Торингу в таверне?

Мальчик нерешительно кивнул.

– Торинг! – обратилась к норду. – Ты возьмешь себе нового работника за еду и спальное место? И… немного септимов?

Мальчик вдруг схватился за мою руку и благодарно уставился на меня. А я понятия не имела, что делаю.

– Возьму, чего ж не взять. Постелю ему на лавке, на кухне. Там есть где спать. Если лениться не будет, – Торинг с хитрым прищуром взглянул на Алисана. – Ты же работящий?

Сирота стиснул мои пальцы и тихонько ответил:

– Не знаю… Но я… Я буду стараться! – мальчик посмотрел на меня сияющими от счастья глазами. – Спасибо, тётенька!

– Э-э, нет. Так не пойдет! – возмутилась я. – Обещай звать меня Джулия.

– Хорошо… Джулия, – он улыбнулся, залезая на табурет рядом со мной.

Иви как раз принесла с кухни две миски супа, и свою я сразу подвинула мальчику.

Эрандур, выйдя из комнаты, обнаружил меня, сидящую рядом с сиротой, который проглатывал куски мяса и картошки, обильно запивая всё молоком. Торинг умилялся от нашего вида, принимая плату за заказы от других посетителей, а мне было очень интересно, почему вдруг Алисан уплыл с отцом и где же его мама.

Что-то внутри оттаяло, перестало тревожиться о метке Обливиона. Всё плохое, что касалось меня, осталось за дверью таверны. Здесь и сейчас во всем мире существовали только я и Алисан. Ведь Боэтия права: пока остаются следы наших деяний, мы живём. Но деяния эти не обязательно должны быть тёмными.

***

Всю дорогу до Винтерхолда из головы не выходило последнее утро в «Пике Ветров». Алисан робко постучал в дверь, принес кадку тёплой воды и, преданно глядя мне в глаза, спросил:

– Джулия, а ты ещё приедешь сюда?

У меня чуть сердце не разорвалось, поэтому я, конечно, пообещала Алисану вернуться в Данстар, оставив ему немного септимов на сладости.

И всю дорогу Эрандур странно на меня косился. На подступах к Винтерхолду, когда Коллегия серой тенью выплыла из-за снежной завесы, жрец всё же решился поинтересоваться:

– Почему ты помогла тому сироте?

Я вздрогнула – вопрос стал неожиданностью. Думала, что данмер уже забыл об этом или не придал значения.

– Знаешь, когда я росла в Бруме, там было много сирот, – с горечью вспомнила я. – У меня-то были мама и дед, и я знала, что меня любят, хоть и постоянно спорят, как правильно воспитывать. А у них… У них вообще никого не было. Храм тогда закрыли, и дети в обносках почти постоянно бродили по улицам и попрошайничали. Другие их били, а те в отместку воровали, сбивались в своры, как дикие псы. Особенно, когда выросли, – воспоминания захватили меня, и даже Леон, продолживший путь вместе с нами, заслушался, полуобернувшись. – По улицам иногда было страшно ходить. Даже несмотря на то, что стражники постоянно отлавливали юных преступников. Когда их выпускали из тюрьмы, всё начиналось сначала. И когда я увидела Алисана, то сразу вспомнила тех детей. Стоящих босыми в мороз возле храма с протянутой ладошкой. В них разве что не плевали. Честно сказать, я испугалась, что мальчик пропадет так же, как те дети.

Леон, выслушав, глубоко вздохнул и хмуро заговорил:

– В Скайриме таких много. Во всех городах. Раньше не было столько брошенных детей.

– Мне кажется, несправедливо, что дети собственной судьбой платят за войны родителей, – я всхлипнула носом, отгоняя грусть. Эрандур тепло посмотрел на меня и поплотнее закутался в плащ.

– Я тоже рано остался без родителей, – изрёк он.

– И вот что вышло, – кисло улыбнулась ему, намекая на служение Вермине.

Эрандур понял мои слова без лишних объяснений.

– Думаю, ты поступила правильно. Данстар – опасное место для ребенка. Так у него хотя бы будет тёплый уголок, где переночевать.

«Одно доброе дело на краю пропасти!» – иронично подумала я. До Коллегии оставалось ехать совсем недолго.

С Леоном мы распрощались на дружеской ноте, заплатили ему бриллиантом, но книгу про Боэтию забрали себе. Решила, что это может заинтересовать Урага гро-Шуба. Интересно, как поживает старый смотритель Арканеума?

Я шла к Коллегии стремительным шагом, по единственной улице Винтерхолда, по тропе, выкопанной между огромными сугробами. Вывеску таверны «Замерзший очаг» всю залепило снегом, а на крыльце, к моему немалому удивлению, куталась в плащ подозрительно знакомая женщина. Приглядевшись, узнала Лидию, напряженно всматривающуюся в сторону Коллегии. Неужели и довакин с молодой женой здесь?!

– Лидия? – с сомнением спросила я, подходя к крыльцу. – Что ты здесь делаешь?

– Джулия? – тонкие брови нордки взлетели на лоб, когда она увидела нас с данмером. – Какая встреча… Я тут жду Эдриана.

Эрандур учтиво кивнул ей, остановившись по правую руку от меня.

– А почему на улице, а не…

– Устала сидеть в таверне, – призналась она, опережая мой вопрос.

– Погоди-ка, – я нахмурилась, глядя в сторону Коллегии. – Довакин там?!

Лидия бойко кивнула.

«Даэдра! – мысленно выругалась я. – Значит, и Брелина там!»

– Наверное, это не наше дело, – заговорил Эрандур. – Но что он там делает?

– Боюсь, не могу вам рассказать. Мой тан не велел.

«Вот как! – мой внутренний монолог продолжался. – Значит, теперь «мой тан»… Хорошо он её выдрессировал!»

– Что ж, тогда… – жрец направился к Коллегии, утягивая меня за собой, осторожно взяв за рукав. – Да хранит тебя Мара!

– И вас! – немного растерянно обронила Лидия нам вслед.

Я пошагала за Эрандуром, недоумевая и теряясь в догадках, что же Эдриан мог забыть в Коллегии. Понятно, почему Лидию не впустили, но не верилось, что довакин находится там на правах мужа Брелины.

– Надеюсь, за мной ещё сохраняется статус гостя? – с сомнением спросил жрец, ступая на подъём, ведущий к арке и мосту. Я пожала плечами и осторожно поднялась к первой жаровне, глубоко вдохнув морозный воздух.

Вот оно! Наконец-то! Коллегия Винтерхолда! Сколько времени я пыталась вернуться, и сколько же за это время изменилось!

Налюбовавшись на величественное здание, квадратные башни и вид бескрайнего Моря Призраков, призвала огонёк и активировала жаровню, ответившую мне ярким голубым свечением. Довольно улыбнувшись, пошла по мосту, стараясь не смотреть под ноги и опираясь на Ваббаджек. Наледь блестела на камнях, и путь выглядел небезопасным. Даже Эрандур оступился, тихонько помянув далеко не богов, а саму даэдрову мать.

Когда я оказалась перед коваными вратами, то почувствовала себя спокойнее. Правда, спокойствие исчезло также быстро, как и появилось. Навстречу, из врат Коллегии выплыла семейная чета Довакинов! Разодетая в дорогие меха Брелина шла по левую руку от муженька. А тот резко контрастировал с заснеженными стенами эбонитовыми доспехами. И когда только успели приодеться?!

Эдриан вышагивал гордо, шлем держал под мышкой. Снег оседал на светлых волосах норда и бороде. Только румянец быстро сполз со щёк, когда драконорожденный увидел нас с Эрандуром. Брелина и вовсе – скривилась и отвернулась, будто ей навстречу шёл кусок тролльего дерьма. И я могла их понять. Норд знал, что мы видели, как он убивал невинного, хотя не мне теперь за такое осуждать, а данмерка в прошлом сильно оскорбилась нашим неприятным расставанием.

– О! – Эдриан вдруг расплылся в добродушной улыбке. Мог бы не притворяться – его жуткое лицо в кургане я запомнила на всю жизнь. – Колдуны из Айварстеда! – довакин протянул Эрандуру широченную ладонь.

– День добрый, – протянула я, скептически глядя, как драконорождённый искренне трясет руку данмера. Видно же, что чересчур старается. Жрец, к счастью, произнёс благословение достаточно быстро, чтобы Эдриан мог разжать хватку.

Брелина прожгла меня взглядом.

– Поздравляю со свадьбой, – я наигранно улыбнулась ей, но она только хмыкнула.

– Тебя тоже.

– Ладно, потом поболтаем, колдуны. Нам пора на особое дело… Мир спасать от Алдуина, знаете, да? – Эдриан обошёл нас и поманил Брелину за собой. Данмерка наградила меня ещё одним уничижающим взглядом и поплыла за мужем. А я только сейчас заметила небольшой шрам на её верхней губе, которого раньше не было.

Нервно усмехнувшись довакину, быстро пошагала к сразу к Залу Стихий, надеясь найти наставников там или в Арканеуме. Но когда молодожёны отошли на мост, не удалось сдержать возмущения.

– Твою ж…

– Что? Хотела бы стать женой довакина? – поддел меня Эрандур.

– Чтобы он и меня избивал? Нет уж, в Обливион таких мужей, – фыркнула я вполголоса.

– Избивал? – жрец с тревогой обернулся на уходящих.

– На губе у Брелины не было шрама. Поверь мне.

– Ты уверена, что это именно след удара? Мало ли что произошло…

– Ты и сам тогда в Айварстеде видел, на что способен довакин, – вздохнула я. – Но хочется надеяться, что ты прав, и он тут не при чём.

Эрандур больше ни слова не проронил, а мне стало до тошноты грустно. Уверенность в том, что шрам данмерки дело рук Эдриана не покидала меня, даже несмотря на слова жреца. И вместе с тем я до дрожи боялась, что это может оказаться правдой. Хоть мы с Брелиной и разошлись плохо, она не заслужила, чтобы какой-то мужик колотил её! Конечно, он терял контроль из-за драконьих душ и сам это понимал, но разве Брелина в этом виновата?

В Зал Стихий, полностью восстановленный после событий с Оком Магнуса, я вошла без ожидаемой радости. С гнетущим чувством, от которого хотелось покричать на всю Коллегию о мировой несправедливости. Никому не нужные сироты, бьющие жён мужики, наёмные убийцы… Не говоря уже о насильниках.

Сияние огромной жаровни в центре просторного Зала Стихий озаряло мастера Толфдира и незнакомого мне неофита, совсем юного норда. Старый маг рассказывал новичку об оберегах, тот понимающе кивал, а с противоположной стороны Зала раздавались хлопки летящих и разбивающихся о колонну огненных стрел. По пушистому серому хвосту, торчащему из-под ученических одеяний, поняла, что это Дж’зарго упражняется в магии разрушения.

– Джулия Октавия! – заметив меня, мастер Толфдир прервал лекцию, а его густые брови приподнялись от радости. – Как хорошо, что ты вернулась! Я уж боялся, что ты погибла!

А у меня впервые за долгое время возникло неожиданное ощущение: «Наконец-то, я дома!»

========== Глава двадцать первая. Клятва ==========

Утром двадцать второго числа месяца Первого Зерна я проснулась в отличном настроении. Расчесала волосы гребнем, забрала их в куцый коротенький хвост на затылке и облачилась в отстиранные и почти высушенные одеяния ученицы. Я предвкушала невероятно насыщенный день в Арканеуме за составлением отчёта о поездке в Рифтен и поиском информации о Боэтии. Эрандур вчера так и заявил, мол, врага надо знать в лицо, поэтому пока не разберемся, что представляет собой Принцесса Интриг, с места не сдвинемся.

Я обулась, взяла свой полевой дневник и книгу даэдропоклонника, чтобы подарить её Урагу, и вздрогнула от внезапного стука в дверь.

Метнувшись к выходу с широченной улыбкой, я ожидала увидеть на пороге не менее воодушевленного Эрандура, который почему-то перестал тактично отстукивать трижды и спрашивать, можно ли войти. Но обнаружила за дверью мрачного довакина, глядящего на меня исподлобья.

– Эдриан… – от испуга я попятилась назад к кровати. Он мой страх заметил и отвёл взгляд.

– Можно войти? – убито спросил норд.

– Заходи, – продолжая пятиться, уперлась в изножье кровати и только теперь додумалась, что надо было сослаться на какие-нибудь неотложные дела.

Эдриан вошёл в комнату, быстро осмотрелся и прикрыл дверь. Я жалела, что Ваббаджек стоит слишком далеко и до него не удастся дотянуться в случае бесконтрольной вспышки гнева гостя. В руке довакин держал небольшой угловатый тёмный предмет.

– Это из-за случая в Айварстеде? – вздохнул он, пронзая в меня взглядом голубых глаз. – Так я ничего не помню, ясно?

– Ясно… – сглотнув вставший в горле ком, проронила я.

– Седобородые показали мне, как контролировать драконьи души, чтобы они не брали надо мной верх. Правда, получается не всегда. Но тебе не надо меня бояться. Достаточно и того, что я уже внушаю ужас всем, кого встречу. И как же это… бесит.

– Ты пришел сюда… – я присела на кровать, удивлённо уставившись на Эдриана снизу вверх, – выговориться?

Он поскреб бороду пальцами и сложил руки на груди.

– И да, и нет. Хотел попросить помощи, да вижу, что ты, как и все, тихо меня ненавидишь.

– Ты ударил Брелину, – само вырвалось у меня. Слова как пощечина обожгли Эдриана и заставили отшатнулся к двери. Судя по неоднозначной реакции норда, я попала в точку.

– А ты думаешь, я этого хотел? Я даже не помню, как это произошло. Пытался помочь ей с заданием от Коллегии. Какие-то белые огоньки появились недалеко от Вайтрана. И вдруг… всё, как в тумане. Единственное, что помню после этого: её окровавленное лицо и странные чары, которые привели меня в чувство, – он прислонился к двери, повернув голову к заваленному книгами столу и избегая встречи с моим сочувствующим взглядом. Эдриан вовсе не жестокий деспот. Он – жертва собственных сил.

– Так, зачем ты пришёл? – я повторила вопрос в надежде на вразумительный ответ. – Если выговориться, то у тебя есть жена, Лидия и ещё друзья, наверное… Почему ты мне всё это рассказываешь?

– Оправдываюсь, но не знаю зачем, – Эдриан пожал плечами. – Я никогда не хотел обладать такой силой. И поэтому не всегда знаю, как правильно поступить. И Брелина послала меня… к тебе, – он натянуто улыбнулся. – Сказала, что ты много знаешь про даэдра.

У меня сердце оборвалось от последней фразы. Интересно, что Брелина имела в виду, рассказывая мужу об этом? Хотела, чтобы он меня придушил как даэдропоклонницу?

В замешательстве взглянув на довакина, я невнятно произнесла:

– Не то чтобы много… Но кое-чем интересовалась.

– Мы скоро уезжаем, и я хотел бы получить ответ: что это такое? – он подошёл к столу и положил на бумаги небольшой, размером с яблоко, металлический куб, явно двемерской работы. Во-первых, я заметила характерный для двемеров угловатый орнамент. А во-вторых, эта слабо светящаяся штуковина с синими прожилками, выглядела так непонятно, что пользоваться ею могли только двемеры.

– М-м, двемерский куб? – встала с кровати и наклонилась над столом, разглядывая изрезанные узорами грани. – И где ты это нашёл? Если правильно помню, даэдра и двемеры никак связаны не были… Вторые, наоборот, никому не хотели поклоняться. Насчёт древностей тебе больше посоветует Арнел Гейн. Он уже давно изучает всякую старину, от нордских руин до двемерских городов.

Эдриан хмуро выслушал меня, с пониманием покивал, но мне показалось, что воспринял далеко не всё.

– Я ищу Древний Свиток, – вдруг высказал он. Я выпрямилась и одарила его скептическим взглядом.

– А я хочу стать императрицей, – съязвила в ответ, не удержавшись. Эдриан коротко усмехнулся в бороду.

– Тоже мне, королева Потема! – буркнул он. – Дело в том, что Ураг гро-Шуб рассказал мне об одном человеке по имени Септимий Сегоний. И тот знает, где находится Древний Свиток. Скоро я отправлюсь за ним, но… тот учёный в пещере…

Потеряв нить рассказа, я потрясла головой.

– За учёным или за Свитком?

– Да, он живет в пещере. В смысле ученый… Тьфу! – довакин засмеялся. – У учёного мы вчера были вместе с Брелиной и Лидией. На острове. И Септимий немного не в себе. Он уже много лет пытается открыть какой-то огромный куб, похожий на… – Эдриан, не найдя подходящего сравнения, ткнул пальцем на куб, что мерцал на столе, – на этот! А учёный не ест и не спит, и им управляет какая-то многоглазая хрень со щупальцами! – голос довакина стал звучать немного истерично. – Она разговаривала со мной!

– Подожди-ка, – я снова оборвала невнятное повествование. – Ты сам-то хорошо спишь?

– Не знаю! – выкрикнул норд, и я на всякий случай перелезла через кровать на другую сторону комнаты. – Ничего уже не знаю! Это существо назвало себя Хермеус Мора. И оно велело мне исполнить просьбу Септимия и заполнить этот куб кровью меров: фалмера, данмера, орка, альтмера и босмера…

– Похоже, ты прекрасно знаешь, что это такое, – нервно усмехнулась я, а мысли в голове в ужасе метались. Неужели ещё один даэдрический лорд делает свой ход и таким образом пытается завлечь меня в игру? Они разве могут одновременно призывать меня на испытания? Или это испытание вовсе не для меня?

– Ты знаешь, кто такой Хермеус Мора? Это ведь даэдра? Оно злое? И как я должен заполнить эту штуку кровью?! – с криком Эдриан схватил со стола куб и протянул мне.

Я вжалась спиной в шкаф, и снова раздался стук в дверь. На сей раз негромкий и тактичный. Эрандур осторожно заглянул в комнату и, увидев немую сцену с кубом, замешкался на пороге, не зная, уйти или выяснить, что происходит.

– Эрандур! – обречённо пискнула я, сделав жалобное лицо. Он понял, что надо остаться и прошёл. Эдриан опустил руку с кубом и отпрянул к столу.

– Я ничего не сделал, – проговорил он.

Данмер обвёл комнату тяжёлым взглядом, подошёл, закрыв меня собой от довакина. Пусть он был безоружен и в рясе, но это бы не остановило самоотверженного жреца, даже в случае неравной схватки с драконорожденным.

– Что ты здесь делаешь? – прямо спросил он у Эдриана. Норд провёл пальцами по глазам и присел, обречённо глядя на куб, лежащий в ладони.

– Мало мне драконов, теперь ещё многоглазая сущность заговорила, – произнёс довакин. – Я всего лишь пришёл просить помощи, потому что не знаю, кто ещё мог бы объяснить мне, что делать? – он пересказал Эрандуру ту же историю о Септимии Сегонии, что и мне.

В присутствии друга я уже чувствовала себя в безопасности, но понимала – утро не задалось. Теперь на весь день настроение насмарку.

– Если даэдрическая сущность вдруг обратилась к тебе, то это ещё не повод отвечать на её призыв, – заметил жрец.

– Ну да, конечно, не повод, – фыркнула я. – Ничто у них там, – указала пальцем вверх, – не происходит без причины. Эдриан не может просто проигнорировать Хермеуса Мору.

Я чуть не выпалила «как и мы Боэтию», но решила при довакине не делать столь неоднозначных заявлений.

– Вот и я подумал, – вздохнул норд. – Что ему от меня надо?

– Того, что ты довакин, может быть достаточно? – я спросила у Эдриана, но посмотрела на Эрандура.

– Хермеус Мора, Принц Запретных Знаний. Может, он просто хочет тебя изучить? – жрец пожал плечами. – А для этого тебе придётся решить головоломку.

– Септимий сказал, что нужна кровь ныне живущих меров, но куб не реагирует на кровь Брелины… – Эдриан вдруг покраснел. – Мы попробовали ей уколоть палец. Этого мало? – норд с надеждой взглянул на данмера.

– Не в прямом смысле, – со знанием дела заявил Эрандур. – Оно жаждет не крови, а большего. Смертей.

– Почему? – нахмурилась я, опускаясь на кровать. Эдриан и вовсе лицо потерял. Побледнел как полотно, глаза вытаращил, рот приоткрыл, словно хотел что-то сказать, но забыл все слова в одно мгновение.

– Смерть это очень сильная вещь. Мощнейшая чёрная магия всегда завязана на причинении вреда, боли или убийстве… – жрец осёкся. – Я не должен этого рассказывать. Эти знания не несут ничего кроме тьмы.

– Но как знание может быть светом или тьмой? – возразила я, косясь на двемерский куб в руке Эдриана, не сводящего заинтересованного взгляда с данмера. – Лишь тот, кто владеет им, решает в какую сторону повернуться.

– Нет, Джулия, это не совсем так. Когда ты получаешь некое знание, тёмное, запретное, оно начинает овладевать тобой. Жажда познания иссушает не хуже голодного вампира. И даже благие цели могут погубить множество жизней. Вместе с тем появится соблазн применить это знание. Уж поверь мне, – печально поведал Эрандур.

– Но почему надо именно убивать? – подал голос Эдриан. – Что произойдёт при смерти эльфов? Я должен понимать это!

– Энергия. Смерть это всплеск энергии. Последний, мощный. Кровь, пролитая в момент смерти, может оживить этот треклятый ключ! Это некромантия, – нехотя пояснил жрец, не вдаваясь в лишние подробности. – Но прошу тебя, Эдриан, не делай этого. Не знаю, что прятали двемеры за печатями, зачарованными на смерть. Но это, наверняка, нечто непостижимое и ужасное, раз сам Хермеус Мора заинтересован.

– Смертельная печать, – повторил довакин. – И как-то связано с запретными знаниями… Понятно, зачем именно я понадобился Хермеусу Море. Я вполне способен убить пять разных эльфов.

– Чтобы сымитировать одну смерть двемера? Получается, эта штуковина что-то вроде чёрного камня душ? – я удивленно захлопала глазами, уже не стремясь скрыть своих начальных некромантских познаний. Информация просто в голове не укладывалась, но Эдриана теперь было искренне жаль. Даэдра просачиваются в душу, как вода в сухую тряпку, стоит только на мгновение дать слабину. А довакину ещё предстоит мир спасать от драконов. Так он, не ровен час, и Тамриэль разрушит в поисках запретных знаний…

Эрандур кивнул, Эдриан поставил куб на стол и рывком встал.

– Там, в пещере стоит точно такой же здоровенный куб. Двемеры спрятали в нём нечто настолько страшное, что для открытия кто-то из них должен был пожертвовать собой?! – он в ужасе проговорил сделанный вывод. – Какое-то смертоносное оружие?!

– Эдриан, оставь куб здесь! – выпалила я. – Тебе нельзя служить даэдра!

У меня вдруг появились странная мысль, что попав под влияние Хермеуса Моры, довакин может навредить Брелине. Никак не получалось понять, почему я так о ней переживаю. Может, чувство вины за расставание начало вдруг преследовать меня?

– Ты права, – норд посмотрел на куб, а потом на нас. – Прошу, не говорите никому, что я приходил и что рассказал вам об этом. Мне не нужно больше неприятностей, чем уже есть. Хватит с меня драконов и талморцев.

– Иди и делай то, что должно, – спокойно сказал ему Эрандур. – Мы сохраним этот куб.

– Правда? – с сомнением спросил он. – Спасибо… Не знаю, как вас благодарить!

– Ничего ещё не сделано, – скромно заметил данмер.

– В благодарность можешь спасти мир от драконов! – предложила я с улыбкой, украдкой глядя на двемерский куб. Его грани притягательно поблескивали в свете свечей, а еще он вызывал у меня неописуемое любопытство. Но стоило признать: к сожалению, Эрандур прав. Если уж двемеры что-то запечатали на смерть одного из них, то открывать «ящик» Хермеуса Моры не нужно, как бы любопытно не было.

Довакин самодовольно ухмыльнулся, приосанился. Даже на мгновение снова превратился в того красавчика, который когда-то триумфально вошел в таверну «Вайлмир». С тех пор, казалось, прошло уже слишком много времени. Мы с Эрандуром словно вселили в Эдриана надежду, забрав на себя нелегкую даэдрическую ношу. Но мне, отмеченной Обливионом, не привыкать ко всяким странностям из других планов бытия, а вот падкому на неизведанное принцу даэдра придётся остаться без драконорожденного.

– Не волнуйтесь, уж я в долгу не останусь, – Эдриан широко лучезарно улыбнулся. – Если боги ещё не отвернулись от нас, то у меня всё получится!

– Да хранит тебя Мара! – даже жрец смог ответить с улыбкой, видя сияющие глаза довакина.

– Тогда, мне нужно спешить. Ещё Черный Предел искать… – норд потянул на себя дверь. – Надеюсь, ещё свидимся. И ещё раз спасибо!

– Береги себя и передавай привет Лидии с Брелиной! – я перелезла через кровать и махнула Эдриану рукой. Он кивнул напоследок и почти выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Загребущие руки схватились за куб, и ладони сразу ощутили тепло, исходящее из-под резной поверхности.

– Положи на стол, – процедил сквозь зубы данмер. – И больше никогда не трогай.

– Он просто тёплый, – возразила я. – Жизнь не высасывает, сам по себе запретных знаний не несёт.

– Зато несёт соблазн к этим знаниям притронуться, – Эрандур обошёл кровать и попытался отобрать у меня куб.

– И что в этом плохого? Как будто тебе не интересно, что спрятали двемеры! – я отстранилась, но жрец ловко ухватился за мою руку с кубом, привлекая меня к себе.

– Интересно, но это ничего не меняет! Отдай!

– А что если этот куб, – я крепче сжала пальцы, сопротивляясь данмеру, – был предназначен для нас? Что если Хермеус Мора всё просчитал, а довакин просто стал его гонцом?

– Даже не удивлюсь, – не оставляя попыток отобрать вещицу, произнёс Эрандур. Я продолжала борьбу, хоть и понимала, что его руки гораздо крепче моих и долго удерживать куб не получится.

– Не хочешь проверить свою некромансткую теорию?

Данмер всё же преуспел, выдернув куб из моих уставших пальцев.

– Какую, сохрани Мара, теорию? – возмутился жрец. – Убивать меров? Или ты решила меня убить?

– Нет. Фалмера, – с вызовом ответила я и внутренне вздрогнула, не веря в то, что задумала совершить.

– Какого ещё фалмера? Где ты собралась его искать? – Эрандур рассмотрел куб, вертя его в руках.

– В пещере. Ты знаешь в какой… – и вдруг у меня замерло сердце от воспоминаний. Ночь, крики чудовищ, запах крови, гнилостное дыхание смерти и жгучая боль, разъедающая лицо. Я вздрогнула. Неужели этот куб так затуманил мой разум, стоило только к нему прикоснуться, или это нечто другое, нечто темное взывает из глубин души? Вопреки всему тянется к непознанному?

Но не это ли лучший шанс хотя бы частично отомстить за ту ночь? Раз и навсегда победить страх, который прячется лишь на короткое время. А стоит закрыть глаза, уснуть, поверив в покой и безопасность, как во сны возвращается ужас, и вновь в памяти возрождается всё, что тогда случилось. И в то же время я понимала, что до безликих Братьев Бури мне никогда не добраться…

– Джулия, ты говоришь серьёзно? Это на тебя не похоже. Ты хочешь вернуться в ту пещеру? – обеспокоенный Эрандур осторожно потрогал мой лоб. – Эта идея похожа на лихорадочный бред, но, кажется, ты здорова.

Ощущение горячей ладони смутило меня, но я всё равно сказала, что думаю:

– Мы проиграли. Там. Я проиграла. Иногда думаю, окажись я там снова, всё было бы иначе.

Данмер присел на колено передо мной, положил куб на стол и нахмурился.

– Часто вспоминаешь ту ночь?

– Уже реже. Не каждый день. И ничего не могу с собой поделать. Я просто устала бояться, а страх всё никак не проходит, – поделилась я, опустив взгляд. Эрандур осторожно взял меня за руку.

– Ты всё помнишь?

– Всё. До последней секунды. До последнего прикосновения. Как назло, порой я не могу вспомнить лицо деда или матери, но воспоминания о той пещере такие яркие, будто я до сих пор там, – говорить стало тяжело, но я чувствовала, что надо высказаться. Слишком долго носила эти переживания в себе. – И я мечтаю, что когда-нибудь мы будем там, что всё произойдет точно так же, как той ночью, но ты встанешь и спасёшь меня… Или что я начну бить Братьев Бури и фалмеров молниями, – от слёз защипало глаза, но плакать я не стала. Из-за вставшего в горле кома, слова обратились в судорожное дыхание. – И я мечтаю победить свои страхи, потому что если не смогу, тогда мне нечего делать в этом мире! Оно так и будет меня тяготить всю оставшуюся жизнь. А я видела «сломанных» женщин, видела такую тьму, от которой другая на моем месте уже давно бы с моста спрыгнула. Но если мне снова придется вырывать победу из холодных пальцев смерти, если второй раз передо мной поставят дилемму – умереть в бою или сдаться и сломаться, я уже не стану раздумывать. Я буду убивать. За нас обоих. Тебе, конечно, не понять. Но я для себя сделала выбор.

– Прости меня за это, Джулия! – Эрандур вдруг подался вперёд и заключил в меня объятия.

Я зарылась носом в его сухие волосы, пропахшие жжёной травой, и почему-то подумала о весне, которая ещё не скоро наступит над Винтерхолдом.

– Я чувствую, – зашептал данмер, – что в том, что случилось, я виноват не меньше, чем они. И если ты видишь спасение в мести, то так тому и быть. Если нам когда-нибудь доведётся отыскать тех выродков, что посмели коснуться тебя против твоей воли, то, да простит меня Мара, клянусь – милосердия от меня они не дождутся.

========== Глава двадцать вторая. Наследие Малаката ==========

Эрандур отличался особенной склонностью к тщательной подготовке всякого задуманного дела. Поэтому мы не бросились очертя голову бить фалмеров и искать святилище Боэтии. Ведь пока мои планы содержали лишь: «а что если мы…», он уже знал, почему это невозможно, или что для этого понадобится. И прежде чем отправиться в путь, пришлось провести немало времени то в Арканеуме, обложившись фолиантами о даэдрических культах, то в Зале Стихий, совершенствуя магическое искусство.

На пятый день практики с Фаральдой я перестала чувствовать головокружение после сотворения молнии, а на шестой день изучила заклинание Огненная Стрела.

Наставник из альтмерки, кстати, был весьма строгий. Даже Дж’зарго, уже превосходно освоивший несколько заклинаний Школы Разрушения, не всегда поспевал за ходом объяснений Фаральды. Она не любила повторять дважды, и если прохлопать ушами хоть одно слово, про успешное изучение заклятия можно забыть. А после её лекции об огненных шарах, изобилующей витиеватыми оборотами речи, вообще начало казаться, что я прежде ничего не слышала о магии.

– Ну, вроде всё понятно, – умозаключил Дж’зарго, деловито шевеля усами. – Как Огненная Стрела, но концентрируешь больше энергии.

Я встала посреди Зала Стихий. Прицелилась в колонну, призвала Пламя, но нарастить его больше никак не получалось.

Каджит чуть пригнулся, прижал уши к голове, фыркнул и метнул в стену заклятие. Огненный шар с рёвом вырвался с его ладоней, разбился о стену слепящей вспышкой, но Дж’зарго совсем не обрадовался. Внезапно зашипел и начал хлопать себя по бокам. Судя по резкому запаху жжёной шерсти, он вспыхнул от своего же пламени.

Я кинула в стену огненной стрелой и решила пока не рисковать ладонями. Пригодятся ещё.

– Будьте осторожнее с чарами, – пропела наблюдающая за нами Фаральда.

Дж’зарго успешно потушился, но продолжал тереть пострадавшие ладони друг о друга.

– Я, пожалуй, ещё почитаю о заклинании, прежде чем применять, – яркий пример подпалившегося каджита лишний раз уверил меня в том, что до огненных шаров, я пока не доросла.

Сидящий на лавке Эрандур, издали поглядывающий на тренировку, чаще смотрел в полевой дневник, чем на мои сомнительные успехи, и время от времени делал какие-то пометки.

Пока Дж’зарго рисковал своей шкурой во второй раз, я отошла к данмеру и бросила взгляд на страницы.

Эрандур вписывал даэдрические руны в многолучевую звезду, размещая их в центре и между пересечениями тонких линий.

– Красиво рисуешь, – заметила я под очередной вскрик неудачливого каджита.

– Разве это похоже на рисунок? – пепельные волосы не поднимающего головы жреца закрывалиполовину изображения, которое дополнилось ещё парой прямых линий и руной.

– Это похоже на… формулу? – с сомнением уточнила я, вспомнив вдруг обрывки Мистериума Заркса.

– Похоже, ты делаешь успехи в магии, – Эрандур оторвался от дневника, улыбнувшись уголком рта. После опять помрачнел и задумчиво всмотрелся в пересечение линий. Я подсела к нему и шепотом поинтересовалась:

– Какой-то злобный даэдрический символ?

– Не говори ерунды. Это формула Огненной Руны. Хотел сам вспомнить, как ими пользоваться, – он захлопнул дневник, в который упорно лез мой любопытный нос. – И это ещё далеко не всё, что требуется… Магия разрушения лишь один из аспектов, а помимо того, нам необходимо оружие.

– Эбонитового меча, Сияния Рассвета и Ваббаджека мало? – я заволновалась за успех нашего грядущего дела и бросила встревоженный взгляд в зал, где Фаральда негромко консультировала настырного каджита о правильном применении огненного шара. Похоже, наставницу ничуть не смутило, что я сдалась и не стала практиковаться.

– Ты знаешь, что я думаю о Ваббаджеке. – Данмер сделал ударение на слове «что». – Он непредсказуем и слишком опасен, чтобы считать его нашим основным оружием. Тогда в двемерских руинах нам невероятно повезло. Но кроме мечей и магии, нужно нечто особенное. Внушающее ужас, если так можно выразиться, – Эрандур открыл дневник, перевернул несколько страниц с расчётами для усиленных зелий магии и показал изображение необычного молота, аккуратно перерисованного чернилами. Он разительно отличался от стального вооружения Братьев Бури, которое я видела ранее. Прямоугольная, усеянная шипами голова молота в центре была инкрустирована сияющим камнем. Мне сразу представилось горящее внутри оружия пламя, и по телу пробежала дрожь волнения.

– Только вообрази себе, – задумчиво продолжил данмер, – как это будет смотреться со стороны! Любой бандит или даэдропоклонник поостережётся подойти к обладателям такого артефакта.

– Впечатляюще, – размечтавшись, проговорила я. – Он только для устрашения? Или им кто-то из нас будет ещё и размахивать?

– Например я, – косо взглянул на меня жрец.

– Да ты поди и не удержишь такую махину! – усмехнулась я. – Это для огромных нордов или орков! Вот довакину или Ворстагу подошло бы… Ну, или Мьол на крайний случай… – резко замолчала, глядя, как друг меняется в лице. Обиделся.

– И, тем не менее, я бы попробовал…

– А где его достать? И вообще, что в нём такого особенного? Почему именно этот молот?

– Это легендарное оружие. Волендранг, Молот Могущества. По легендам он был выкован двемерами и принадлежал самому Малакату. Он лишает врага силы.

– Если этим попасть по врагу, то никакая сила его уже не спасёт. От головы же только мокрое место останется! А Малакат разве не даэдрический принц? С каких пор ты заинтересован в даэдрическом оружии? – я уставилась на Эрандура с хитрым прищуром, но он, похоже, подготовился к такому допросу.

– Нашел упоминания, что Малакат один из противников Боэтии. И кажется, он из тех редких даэдрических лордов, которые не причиняют зло намерено. Принц Изгоев. Покровитель отверженных, – пояснил жрец. – Правда, и артефакт этот на дороге не валяется, – изрёк Эрандур, снова закрыв дневник. – Только орки могут знать, где отыскать его.

– Ты разговаривал об этом с Урагом?

– Последние упоминания о Волендранге датируются концом Третьей Эры. Ураг посоветовал сходить в орочьи крепости. Но есть проблема – нас туда никто не впустит, если мы для орков не братья по крови.

– То есть, чтобы войти, мы должны быть орками? – ситуация показалась неразрешимой. Слышала я о женщинах, переодевающихся в мужчин, но чтобы из имперки в орчанку переделаться…

– Не обязательно. Мы можем быть друзьями вождя или шаманки, например. Это и называется «брат по крови», – объяснил Эрандур, а я начала думать, где взять знакомого вождя из орочьей крепости.

– Тан Гунзул не подойдёт? – предположила и тут же оборвала себя. Вдруг орк уже заметил пропажу лезвия Бритвы Мерунеса? Если мы покажемся ему на глаза, может случиться так, что он вспомнит об одной злополучной зимней ночи. Судя по снисходительному взгляду Эрандура, данмер подумал о том же.

– Но если артефакт пропал ещё в конце Третьей Эры, то каким образом мы-то его найдем? – скептически спросила я. – Сомневаюсь, что имперка и жрец Мары смогут заполучить такую вещь.

– Верно, – согласился Эрандур. – А ещё молот обладает свойством спонтанно появляться и исчезать. Это наследие Малаката принадлежит только ему, и только он может одарить того, кого посчитает достойным.

– И это будем не мы, – я поднялась с лавки, ещё раз посмотрела на тренировку Дж’зарго, делающего пассы руками и концентрирующего сгусток пламени между широко разведенными ладонями. Каджит выглядел сосредоточенным, даже его хвост напрягся и не двигался. Потом он резко выкинул огонь вперед и огненный шар с оглушительным хлопком разбился о стену.

– Дж’зарго удалось создать огненный шар! – удовлетворенно оценив почерневшую от сажи стену, каджит приосанился и обернулся ко мне с видом триумфатора.

– Поздравляю, – я позволила себе одинокие аплодисменты в его честь. Ученик важно откланялся, а Фаральда только глаза закатила, наблюдая за его напыщенными жестами.

– Джулия Октавия, если не уверена в себе, не практикуй слишком опасные чары, – наставница поспешила меня успокоить, заметив мою кислую мину. – Лучше не применить заклинание, чем погибнуть от него.

– Мне нужно чуть больше теории, – отозвалась, подумав, что мне и без огненных шаров неплохо и безопасно. Обернувшись к Эрандуру, скрестила руки на груди и спросила:

– Ну, что? Арканеум ждет? Или сначала пообедаем? Магия так утомляет…

Данмер торопливо встал.

– Пообедаем, – в тон мне ответил жрец. – Меня больше утомляют даэдра.

***

Одинокая свеча в серебряном подсвечнике постепенно превращалась в бесформенную кучку воска. Огонь на почти догоревшем фитиле начал трепетать, а по раскрытой книге заплясали зловещие тени.

Текст «Кодекса Малаката», книги о наблюдениях наёмницы за жизнью орков, расплывался перед глазами. Я то и дело терла ладонями лицо не в силах оторваться от книг, но в глубине души понимая, что пора спать. Не то чтобы мне было слишком интересно читать об орочьей «культуре». Просто не хотелось снова проводить время в одиночестве, среди пугающих снов и душащих мыслей. А орки и Малакат хорошо отвлекали от нечётких и постыдных воспоминаний о прошлом, и размышлений о грядущих приключениях. Убить одного фалмера не большая проблема, но что случится, когда мы окажемся у святилища Боэтии?

До сих пор из головы не выходила недавно прочитанная информация о том, что она могла быть то мужчиной, то женщиной и развлекалась сразу с девяносто девятью любовниками!

Ураг за стойкой внезапно зашелся хриплым кашлем и зашуршал страницами книги. Похоже, настало утро. Орк всегда нехотя уходил спать, а иногда засыпал прямо в Арканеуме как сегодня. Это означало, что и мне пора покинуть насиженный стул и отправиться в комнату, чтобы передохнуть после тяжелого и чересчур затянувшегося дня. Даже Эрандур ушел спать пораньше, и не стал, как обычно, засиживаться со мной до рассвета, копаясь в сомнительных источниках о даэдра.

Я закрыла книгу, задула свечу и откинулась на спинку стула, давя протяжный зевок. Потом всё же собрала выданные фолианты в стопку и направилась к Урагу, чтобы вернуть всё библиотекарю. От утомления меня слегка пошатывало, а глаза будто засыпали песком.

– Доброе утро, – улыбнулась хранителю Арканеума и поставила все семь книг на стойку перед ним.

– Мне, конечно, приятно, что одна из учениц увлеклась культурой моих сородичей, – покряхтел орк, пересчитывая книги. – Да только твоё изучение даэдрических культов не приведёт ни к чему хорошему. Знаешь, сколько тут было таких же до тебя?

Я молча покачала головой.

– Десятки амбициозных юных магов, которые думали, что даэдра даруют им небывалое могущество, если очень хорошо попросить. – Ураг перевёл взгляд с книг на меня и вздохнул. – Хорошо, если двое-трое выжили после своих экспериментов и посещений святилищ.

– Знаю, что это опасно. И ничего просить не собираюсь, – отрезала я. – Мне наоборот хочется понять, каким образом оградиться от них. А для этого придется изучить врага подробнее.

– А разве твой жрец не знает? – совершенно бесцеремонно поинтересовался библиотекарь, заставив меня покраснеть.

– Он не мой, – пробурчала в ответ и поняла, что зря начала спорить с Урагом. – Извините. Я пойду немного отдохну.

– Иди-иди, – проворчал он мне вслед.

Но не успела я дойти и до центра Арканеума, как услышала с лестницы негромкое беззаботное посвистывание.

Энтир, опираясь на резной посох с белым кристаллом в навершии, поднялся в библиотеку и его свист умолк. Босмер улыбнулся мне тонкими губами, хитро прищурился и сказал:

– Неожиданная встреча. Что ж, раз ты тут, спешу напомнить о собрании Совета сегодня в полдень. Ты должна прийти. У Финиса Гестора какая-то важная информация для учеников.

– В полдень? – опешила я. Спать мне оставалось несколько часов.

– Хм, – Энтир сжал губы в линию, не переставая разглядывать меня. – Выглядишь уставшей. Тебе неплохо бы отдохнуть… Главное, не проспи.

Кивнув ему с максимально возможной для ситуации учтивостью, я почти побежала к себе в комнату через двор Коллегии. В Зале Поддержки попался уже проснувшийся Эрандур.

– Разбуди меня около полудня! – крикнула ему, получив молчаливый кивок в ответ. Вбежав в комнату, я ничком рухнула на кровать не раздеваясь.

И теперь сон не шёл. Из-за слов Энтира о важной информации пришло волнение. В итоге, когда Эрандур постучался в дверь комнаты, я не понимала, удалось мне поспать или нет. Просто на короткое время наступило чёрное непроглядное забытье, которое продлилось то ли пару часов, то ли пару минут.

Я рывком села на кровати.

– Уже полдень?

– Почти, – спокойно отозвался Эрандур, сев на стул напротив меня. – Ты всю ночь провела в библиотеке…

Проведя рукой по взъерошенным волосам и встряхнувшись, ответила:

– Да, пыталась осилить ещё и «Кодекс Малаката». Не смогла. Поняла из начала только то, что сам Кодекс нигде не записан, и только орки в крепостях живут по нему.

– Заметил, ты уже не первый день сидишь допоздна. Волнуешься? – пристальный взгляд данмера сделался обеспокоенным. – Или какие-то иные проблемы?

– И то, и другое, – решив, не скрывать правду от друга, потерла пальцами заспанные глаза. – Хочется подготовиться к путешествию получше, и… переживаю. Обо всем. Стало трудно засыпать.

– Но изнурять себя тоже не лучшее решение, – вздохнул жрец.

– Тебе, как никому другому, должно быть известно о проблемах со сном, – я встала с кровати и потянулась, заложив руки за голову. Шея сразу отозвалась хрустом.

– Известно, – горько улыбнулся Эрандур. – Удивительно, что ты стала пользоваться теми же методами, что и я.

– Кстати, – я шокировано уставилась на него, – а мне раньше и в голову не приходило, почему ты так мало спишь. А ты, выходит, тоже нарочно это делаешь? Чтобы не кричать?

– Да, но иногда не срабатывает.

– Кажется, мне снова пора в Арканеум на Совет, – вспомнив о своих обязанностях, я поправила рубаху и заторопилась к двери. – Надеюсь, он не продлится слишком долго.

Эрандур встал и задвинул стул под стол.

– Сначала поешь, – посоветовал он. – А я пока прогуляюсь в город. Узнаю про повозки до Виндхельма.

Моё сердце замерло в ужасе, но подавив в себе страх, я бодро кивнула другу, натянула на лицо почти радостную улыбку и побежала на второй этаж в надежде съесть хотя бы заветренное яблоко. Обычно поварские навыки позволяли мне наспех готовить овощную похлебку или варить мясо прямо в Коллегии, но сегодня пришлось обойтись небольшим куском вяленого хоркера, подсохшим хлебом и парой глотков воды.

А в Арканеуме уже собирались мастера. Я вбежала в библиотеку не последняя, но из-за ненужной спешки запыхалась, привлекая лишнее внимание. Фаральда удивленно вскинула тонкие брови, Толфдир непривычно строго посмотрел на меня. А Энтир, вопреки всему, выглядел особенно довольным. Босмер махнул мне, приглашая сесть рядом с ним. Я прошла к нему мимо остальных и заняла место по правую руку.

– Как спалось? – в тоне эльфа проскользила насмешка.

– Мало, – без эмоций ответила я. Он коротко хмыкнул.

– Хорошо, что спала. У тебя снова будет долгий день…

– Что ты имеешь в виду?

Энтир не ответил, потому что в Арканеум зашел Арнел Гейн, и Толфдир поднялся с кресла, начиная Совет. Мастер по древностям занял место чуть в стороне, а сидящие в круге маги притихли.

– Что ж, полагаю, все в сборе. Начнём с главного… С новостей, которые принес Финис Гестор, – голос старого наставника стал звучать взволнованно и печально.

Финис Гестор, лысеющий бретонец средних лет, встал со своего места, и устало оглядел собравшихся. Его чересчур бледное лицо резко контрастировало с темными кругами под глазами и делало его отдаленно похожим на призрак. Я знала, что он мастер Школы Колдовства и открыто занимается некромантией. И возможно, поэтому большинство учеников не горели желанием учиться магии именно у Финиса. Мало кто мог признать, что заинтересован в таких тёмных искусствах, даже несмотря на отсутствие прямого запрета в Коллегии.

– Был в городе вчера и местные охотники, у которых я покупаю некоторые… материалы для исследований, сообщили, – колдун прервался, взглянул на меня и продолжил. – Что нашли странное место… Выжженную землю на несколько метров в поперечнике… а в центре обугленное тело. Уцелело только серебряное ожерелье, и мне удалось определить, что оно принадлежало нашей ученице. Изре.

Я сразу вспомнила редгардку, которая отправлялась в Морфал, чтобы передать весточку из Коллегии Фалиону, и не поверила в услышанное. Неужели она погибла?! Продолжать изучать магию разрушения мне резко перехотелось.

– Она вернулась из Морфала больше месяца назад, – вмешалась Фаральда, не вставая с кресла. – С тех пор она под моим руководством изучала заклинание Огненный Плащ. Но она хотела совершенствоваться, пыталась сделать так, чтобы он согревал в морозы.

– Кажется, ей не удалось, – подытожил Финис Гестор, вытаскивая из кошеля на поясе амулет и оставляя его на столе.

– Печальные новости, – нахмурился Толфдир и повернулся ко мне. – Джулия, ты должна ещё раз напомнить всем ученикам, что практиковаться вне Коллегии с новыми чарами нежелательно и даже опасно!

– Боюсь, мастер, вынужден снова вас прервать, – отрывисто заговорил Финис, – это не все новости. В город вчера принесли не только добычу, но и тело аргонианина, в котором я с трудом опознал Илас-Теи. Не знаю, что произошло с ним, но… судя по многочисленным следам укусов на теле и лице, его ели…

Толфдир отошел из центра круга к своему креслу и медленно сел, не сводя взгляда с Финиса Гестора.

Пока я осознавала информацию и воображала себе культистов Намиры, поселившихся на севере, слово взял Древис Нелорен.

– Илас-Теи пытался совершенствовать чары иллюзии. Он ставил опыты на животных. Кому принадлежат следы укусов, удалось выяснить?

– Полагаю, лисы или злокрысы, – отозвался колдун. – По крайней мере, так предположили охотники.

Двое погибших от собственных чар – удручающая статистика для Коллегии. Я во всем, так или иначе, винила Око Магнуса. Если бы не нашла его, то Зал Стихий не был бы разрушен, а ученики не стали бы экспериментировать без наставников.

– Борвир и Рунди, кстати, тоже не вернулись, – добавил Финис Гестор, садясь обратно в кресло. – Никто не знает где они…

Выходило так, что под моим началом теперь остались только Дж’зарго, Онмунд и неофит, имя которого я так и не удосужилась узнать. Зачем его вообще приняли после всего что произошло? Но мастерам виднее…

– Я же говорил, что новости важные, – наклонившись ко мне, прошептал Энтир. – И это ещё не всё, – босмер вдруг встал и заговорил: – Прошу дать мне слово!

Толфдир сделал приглашающий жест рукой, а я подняла глаза на эльфа. Он достал из кошеля сложенный вчетверо пергамент.

– В «Замерзший Очаг» доставили письмо, адресованное нам, – выдал он. – И не знаю, как верно интерпретировать написанное, – босмер развернул пергамент и начал зачитывать. – «Я пишу в Коллегию Винтерхолда, потому что не знаю, к кому ещё обратиться. Я молилась Малакату, но он не указал пути. В нашем племени беда, и я не знаю, как быть. Видимо, Малакат сам проклял нас за недостойные деяния. Крепость Нарзулбур стоит недалеко от Виндхельма, в горах. Я – шаманка, моё имя Болар. Вождь крепости – мой брат, и он проклят. Его жены умирают одна за другой… Он похоронил уже четверых, и никакие гадания и магия не могут помочь выяснить причину их гибели. Я ищу помощи, не откажите в ней, и Малакат вознаградит вас! Пусть прибудут целители и проследят за тем, что происходит. Вчера брат женился вновь на девушке из Мор-Казгура. Её жизнь в опасности».

Пока Энтир зачитывал письмо, мне хотелось кричать. Только не от счастья, что выпал шанс попасть в орочью крепость. От ужаса, что даэдра ни на секунду не оставляют меня одну. Не успела смириться с Боэтией и необходимостью выполнить её испытание, Эдриан принес мне куб и передал «привет» от Хермеуса Моры. Не успела осознать, как правильно поступить с кубом и решить, что делать с Принцессой Интриг – получила письмо от Малаката! Конечно, я понимала, что не он сам писал его, но призыв приехать в крепость для меня звучал недвусмысленно. Покровитель отверженных не просто участвует в игре даэдра. Он зовёт меня, чтобы испытать и помочь!

– Я поеду к оркам! – подскочила с места, невзирая на мастеров и не спросив разрешения говорить. – Я целительница и попытаюсь разобраться, в чём дело!

Комментарий к Глава двадцать вторая. Наследие Малаката

При написании этой главы ни один каджит не пострадал.

========== Глава двадцать третья. Холодный приём ==========

Мои кошели были под завязку забиты лечебными зельями, в рюкзаке лежало несколько книг по исцелению женских недугов и советы по уходу за роженицами. Пока тряслась в повозке, следующей до Виндхельма, я внимательно прочла, ужаснулась и лишний раз поблагодарила богов, что целители в Легионе занимаются в основном ранами и лихорадками. Роды никогда не принимала, доводилось только помогать повитухе в качестве ассистентки. Приносила воду, слушала вопли женщин, перерезала пуповины младенцам и мыла их. Иными словами, старалась не лезть под руку повитухе. Да и в женских недугах понимала не так много. И зачем только вызвалась? Неужели Малакат награждает кого-то артефактами за глупость и поспешность в принятии решений?!

Когда днём первого числа месяца Руки Дождя мы, наконец, добрались до Виндхельма и отправились по дороге до Рощи Кин, я решилась поинтересоваться у Эрандура, лечил ли он когда-нибудь женщин от особенных, исключительно женских, недугов.

– Я был целителем в одном форте в Сиродиле, где располагалось святилище Вермины, – признался он, ничуть не смутившись.

– Ты жил в Сиродиле? – удивлённо воззрилась на него, позабыв всё, что прочитала по дороге. Даже подробные анатомические картинки из головы выветрились. Новая дорога – новые факты о друге, которого я почти не знаю. Но иногда он делится откровениями, приподнимает завесу над своей жизнью, позволяет недолго посмотреть в его прошлое и отступает, осознавая, что воспоминания возрождают в нём осколки тьмы.

– Да, недолго, всего пару десятков лет… – удивительно, но в этот раз, Эрандур не прервал рассказа на самом интересном месте.

– Пара десятков лет это почти вся моя жизнь! То же мне, недолго! А где находился тот форт?

– В лесу, недалеко от Чейдинхола. Там ещё есть озеро.

– И в чем заключалась твоя работа? – я не отставала. Надо ловить момент, пока он начал делиться увлекательными историями о загадочном прошлом.

– А ты чем занималась, когда была целителем в Бруме? – он обернулся, а у меня задергалось веко. Почему всегда вопросом на вопрос?!

– Были раненые, просто больные. Припарки, мази, перевязки и зелья… Я лечила легионеров. И иногда местных.

– Ну вот, добавь к этому отравления от неверно изготовленных снадобий и получишь то, что тебя интересует. Единственное, что могу сказать – женщины, поклоняющиеся даэдра, обычно не стремятся выйти замуж и нарожать побольше детей… – добавил жрец, отвернувшись с кислым выражением лица.

Поняв, что откровения на сегодня закончились, я не стала продолжать расспросы и погрузилась в глубокие думы о тяжёлой жизни женщин-даэдропоклонниц. И сразу поняла, чем именно Эрандур занимался. Выходило так, что в прошлом году мне не обязательно было ехать к Ботеле. Рядом со мной был специалист, который мог всё сделать сам. С другой стороны, он бы ни за что не стал, да и я бы со стыда сгорела.

Мысли о собственном прошлом уволокли меня в другое русло, и я встряхнулась, продолжая переставлять ноги по обледеневшей, припорошенной снегом дороге, ведущей от Виндхельма вверх по склону. Слева высились острые отвесные скалы, справа открывался захватывающий дух вид на горы вдалеке и блеклые очертания форта, построенного прямо на склоне. Внизу гремел поток русла Чёрной Реки, соединяющейся с Белой около Виндхельма. Туманы Альто висели впереди, размазывая линию горизонта стелющейся дымкой.

К вечеру мы дошли до Рощи Кин. Сквозь плотный слой облаков, сулящих скорый снегопад, проглянул оранжевый круг закатного солнца.

Если Ураг дал нам верную информацию, крепость Нарзулбур располагалась выше, в горах, и лезть туда в темноте, мы не рискнули. Знающий повадки саблезубых тигров, Эрандур поспешил напомнить, что ночью они более активны и поэтому опаснее, чем в любое другое время суток. Поэтому мы решили переночевать в «Деревянном кружеве». Пришлось занять одну комнату из-за наплыва паломников богини Кинарет, направляющихся к Великому Древу, что по слухам росло где-то неподалёку. Кажется, Златолист в Вайтране после попадания молнии больше никого не привлекал.

Утром путь продолжился. Почти заметенная тропа, огибающая поселок, повела нас вверх по склону, на поиски орочьей крепости.

Среди согнувшихся под тяжестью налипшего снега кустарников шныряли обнаглевшие снежные лисы. Звери совсем нас не пугались, то и дело выскакивали на тропу и продолжали охоту за скрывшимися под сугробами мышами и шустрыми белыми кроликами. Кругом раздавались шорохи ветвей и фырканье.

Мы шли не один час. Только после полудня подлесок начал редеть и ели расступились, открывая перед нами вид на отвесную скалу и прижавшийся к ней, высокий плотный частокол орочьей крепости. Перед поселением возвышалась грубо сколоченная сторожевая вышка, на которой почему-то никого не было.

– Стойте! – прогремел грубый женский голос.

Я присмотрелась и разглядела над неровными зубьями частокола высунувшуюся наполовину орчанку с луком в руках. Наконечник стрелы уже смотрел на нас, а пальцы защитницы крепости готовились отпустить тетиву.

Мы с Эрандуром замерли, и я закричала, придавая голосу как можно больше твёрдости:

– Мы не враги! Мы пришли к Болар! Шаманке!

Орчанка нехотя опустила лук.

– Ждите! – рявкнула она и скрылась позади частокола.

Я сразу скинула на землю рюкзак, устав тащить наверх увесистую ношу, да ещё и с книгами. Эрандур быстро отвязал от пояса ножны и положил перед собой.

– Сделай так же, – сказал он мне.

– Зачем?

– Орки должны видеть, что мы безоружны.

Я спешно отвязала Сияние Рассвета и положила сверху на рюкзак. Ваббаджек воткнула в сугроб у тропы.

Ожидание продлилось совсем недолго – ворота крепости, которые я сначала приняла за часть забора, приоткрылись, и к нам вышла шаманка, закутанная в плащ из волчьих шкур. За ней следовали двое рослых молодых орков в орихалковой броне. Женщина на их фоне выглядела очень хрупкой, хотя ростом ничуть не уступала Мьол. Но она была стара. Её лицо наряду с белой боевой раскраской покрывали глубокие морщины, один клык стёрт настолько, что стал заметно меньше другого. Пучок белоснежно-седых волос, заплетенных в подобие косы на обритой голове, показался мне похожим на облезлый кошачий хвост.

– Я – Болар, – гордо представилась шаманка. – Вы из Коллегии Винтерхолда?

– Да, – подтвердил жрец и назвал наши имена. – Ваше письмо дошло несколько дней назад.

– Вы опоздали, – вздохнула Болар. – Горат умирает. Но всё равно идите за мной. Только учтите, что Махулак не будет рад вам.

Я подобрала вещи и под конвоем орочьих воинов прошла через ворота Нарзулбура.

Внутри крепость чем-то мне напомнила обстановку Форта Треснувшего Бивня, где обитал наш старый знакомый, тан Гунзул. Огромный длинный дом со сводчатой крышей занимал примерно четверть территории крепости. Вдоль частокола стояли растяжки с тушами добытых охотниками оленей и волков, дубильные станки с растянутыми шкурами и несколько отдельных круглых домиков.

Во дворе около набитого сеном манекена размахивала изогнутым топором юная орчанка в кожаной броне, и кроме нее больше никого не было.

– Так пустынно… – вполголоса проронил Эрандур.

– Днём все работают в шахте, – у Болар оказался очень хороший слух. – Махулак вместе с умирающей женой…

Шаманка поманила нас к длинному дому и потянула на себя добротную деревянную дверь. Мы вошли за ней, столкнувшись на пороге с огромным клыкастым жутким орком, лицо которого ещё суровее делала боевая раскраска. Он был уже немолод, но выглядел внушительно – мы с Эрандуром потерялись на фоне его широченных плеч, закованных в орихалковые наплечники. Чёрные глаза оценивающе и неприязненно осматривали нас, изо рта, приоткрытого в угрожающем оскале, торчали огромные клыки.

«Интересно, а этот Махулак, вообще знал, что мы придем? Или его воины нас топорами порубят?» – пролетело у меня в голове. Я отступила на шаг назад, неловко столкнувшись с одним из провожающих нас орков и пробормотала неуверенное:

– Здрасьте…

– Чужаки! – шумно втянул носом гигант.

– Махулак, выслушай меня! – заговорила Болар. – Это я позвала их. Твои жены страдают! Ты мечтаешь иметь сильных сыновей, но этого не случится, если ты позволишь своим женам умирать! Моя магия не принесла спасения, Малакат глух к моим мольбам, но, быть может, эти целители смогут выяснить, в чём дело!

Вождь что-то неразборчиво прорычал, потом снова выдохнул и рявкнул:

– Ладно! Только ради тебя, сестра. Пусть осмотрят её, но после уходят! Они не орки и не братья по крови!

Он отошел в сторону, открывая моему обзору потрескивающий очаг, над которым висели пучки пряных трав, тушки кроликов и фазанов. На разделочном столе лежало несколько кочанов капусты. Пахло на этой кухне весьма приятно, но атмосфера вокруг меня сгустилась до отталкивающих запахов страха и смерти, которые не перебить травами.

Понятно было, что у этого очага нас с данмером никто видеть не желает. Но раз уж мы пришли, то разворачиваться у порога и спешно удирать, мне показалось неприличным. Особенно учитывая габариты хозяина этого дома и суровые взгляды его воинов.

– Она здесь, – Махулак развернулся и пошел направо. Неторопливо, будто не хотел, чтобы мы увидели его жену.

Хрупкое печальное безмолвие просторной спальни разрушали тихие болезненные стоны. Укрытая волчьими шкурами орчанка тряслась от лихорадки.

– О, Мара, надеюсь это не заразно… – пробубнила я и, подойдя ближе, положила руку на лоб несчастной. Она вся пылала, а моя ладонь прилипла к потному лицу.

– И вот так почти с каждой женой… – вздохнула Болар. – Обычно за несколько суток умирают. Я полностью осматривала их, но… ничего не заметила. И ни одно лекарство не помогло.

– Отравление? – Эрандур скинул шкуру со страдающей орчанки. Полуголое, лишь в нижнем белье, мускулистое тело жены вождя было сплошь покрыто испариной. Оставшись без покрывала, она затряслась сильнее и заметалась по кровати.

Махулак с рыком дернулся вперёд, но Болар удержала брата от скорой расправы над жрецом, встав между ним и постелью Горат. Я, пристально осмотрев орчанку, заметила несколько синяков на ногах и животе и ссадины на руках. Никаких серьёзных ран, только белесые тонкие полоски давно заживших шрамов.

Горат вдруг закашлялась, и на её губах выступила кровь.

Я скинула вещи в углу, возложив руки на живот несчастной, начала призывать целительный свет. Эрандур, шепча молитву богине, наклонился, чтобы помогать мне.

Горат задышала чуть ровнее и приоткрыла глаза. Взгляд её был ясен и в то же время абсолютно пуст. А я чувствовала, что исцеление идет неправильно, словно внутри неё нечто впитывает мои чары и вновь начинает пожирать женщину.

– Малакат не принял меня, – прошептала орчанка. – Не старайтесь, я не достойна…

– Продолжай! – заметив моё смятение, негромко приказал Эрандур. Именно приказал, потому что с таким твердым тоном я не посмела спорить и продолжила держать целительный свет.

Орчанка закрыла глаза.

– Но теперь не так больно… – последний вздох сорвался с её губ. – Спасибо.

Поняв, что она умерла, я опустила руки. Даже отравленному Эрандуру после моих чар становилось лучше тогда в Виндхельме, а с Горат всё было не так. Совсем не так.

Жрец накинул на тело покрывало и отошел на шаг от постели.

– Пусть Малакат примет тебя, – прошептала Болар, склонив голову.

– А что она имела в виду, говоря, что Малакат её не принял? – задумалась я.

– Это уже не ваше дело, чужаки, – прогремел вождь. – Убирайтесь!

– Подожди, Махулак, – вновь остудила его шаманка. – Пусть останутся до завтра. Я хочу поговорить с ними.

Орк глухо рыкнул и исторг недовольное согласие.

– Только не в этом доме. Посели их в хижине. Им не место у нашего очага.

Я про себя отметила, что слова Болар очень эффективно действуют на вождя. Он к ней не просто прислушивался. Он её слушался!

– Идемте, – сказала Болар. – Я провожу вас в хижину.

На выходе мы столкнулись с вооруженной луком орчанкой, лицо которой было почти неразличимо за слоем белой краски. Я узнала в ней ту самую стражницу крепости, что целилась в нас.

– Она умерла? – спросила стражница у шаманки.

– Да, Йатул. Мы не успели, – пространно ответила Болар.

– Так и знала, – фыркнула она, обходя громил, замерших в дверях спальни, и устремляясь к вождю.

На пороге я обернулась, но столкнулась взглядом с орками и спешно покинула дом, облегченно вдохнув холодный горный воздух.

– Сюда, – окликнула шаманка, проходя вдоль длинного дома направо и подводя нас к небольшому круглому домику с конусообразной крышей. – До завтра вас никто не выпустит. Не трогайте зелья.

– В смысле никто не выпустит? Мы пленники? – испугалась я.

– Пленники? Нет. Вы мои гости. Но только мои, – орчанка сняла с пояса ключ и открыла нам вход в тёмную хижину без единого окна.

Над столом висело два светильника из козьего рога, а свечи были потушены. Ветер свистел, проникая сквозь щели между неплотно подогнанными досками. На полках вдоль стен стояли неровные ряды зелий и банки с ингредиентами. Полом в хижине служила промёрзшая чёрная земля.

– Можете развести огонь, только следите, чтобы ничего не сгорело. Я пришлю к вам Урог, чтобы принесла пару шкур и соломы.

– Зачем мы остались? – прямо спросил Эрандур. – Женщина умерла. Чем ещё мы можем помочь?

Болар впилась в жреца яростным взглядом.

– Вы же тоже увидели, что это не простая хворь. Это проклятье! Но я не могу понять почему. Мы чтим Кодекс Малаката, живём в соответствии с традициями… – она резко опустила взгляд. – Я подозреваю, что в этом замешан кто-то из наших, но не могу никого обвинить. Иначе мне придётся платить цену крови. А нас и так слишком мало. Вы чужаки, не следуете Кодексу, а значит, можете помочь мне выяснить, кто за этим стоит!

– Ты думаешь, что женщин мог кто-то отравить?! – приглушив голос, опешила я.

– Я боюсь этого, – Болар развернулась на пятке. – Поговорим позже. Я должна начать подготовку тела Горат к погребению.

Мы с Эрандуром остались вдвоём и обменялись встревоженными взглядами.

– Странно, да? – поставив рюкзак под стол, спросил жрец.

– Что именно? – я магией зажгла светильники над столом и прикрыла дверь.

– Всё в этой крепости. Но самое удивительное – это исцеляющие заклятия, которые не принесли никакого результата…

– Ну, глаза-то Горат открыла и даже сказала, что недостойна… – не согласилась я. – Так что результат был. Интересно, чего недостойна? Быть женой? А потом эта странная Йагул или Йатул, как её там. Как будто обрадовалась смерти жены…

– Итак, странность места подтверждена, – Эрандур поставил Маску Вайла на стол. – Осталось пролить ясность на наше задание и развести костер.

– И дождаться Болар, – проворчала я, кутаясь в плащ. В продуваемой всеми горными ветрами хижине было ничуть не теплее, чем на улице.

Юная орчанка Урог вскоре принесла в хижину охапку сена для подстилок, завернутого в две серых оленьих шкуры, резко пахнущих дубильным веществом. Оглядела нас придирчиво и отрывисто сказала:

– Если мой брат будет рассказывать вам про теток и моего отца, не верьте. Он сумасшедший.

– А кто твои тети? – осмелилась спросить я, расстилая спальник на кучу сена.

– Болар и Йатул. Они сестры отца. Йатул учит меня охотиться, а Болар… она старшая, – Урог по-орочьи добродушно улыбнулась. Кажется, ей было любопытно с нами разговаривать: не каждый день в Нарзулбур забредают имперки и данмеры.

– А что может сказать о них твой брат? – мягко поинтересовался жрец.

Урог присела к костру, не распознав хитрости Эрандура.

– Он… – к несчастью, девушка ничего рассказать не успела. Дверь распахнулась, на пороге выросла Болар, недовольно покачав головой.

– Иди к своему отцу, – холодно сказала шаманка, и юная орчанка, тихо рыкнув, поплелась в длинный дом. – Мне нужен жир тролля для ритуала, – Болар, захлопнув дверь, села с нами и протянула руки к крошечному костру, который едва мог прогреть хижину.

– Хочешь нам сразу все рассказать? – недовольно глядя на нее, проговорила я.

– Горат уже пятая, – начала шаманка. – Первые две жены подарили Махулаку детей и умерли в родах. Когда умерла первая – мы не придали этому значения. Такое порой происходит. Но после второй задумались… Урог родилась пятнадцать зим назад. И с тех пор мой брат стал одержим детьми. Правда, долгое время женщины не приходили. Он мечтал, что у него будет две жены, как подобает вождю, и что всё его племя станет большим и сильным. Да вот только третья жена не прожила и двух недель. Это было в позапрошлом году. В этом году было две девушки.

– А зачем они приходят? – поинтересовалась я. – Знают ведь, что помрут…

– Уверены, что нет, – вздохнула Болар. – Считают это испытанием Малаката. С тех пор, как нам пришлось нанимать шахтеров и воинов в других крепостях из-за нехватки рук, слухи разлетелись. Самые сильные женщины приходят испытать себя. К тому же… для многих большая честь быть женой вождя.

– Так вот почему Горат сказала, что недостойна! – воскликнула я, слишком обрадовавшись догадке, но сразу притихла.

– Но зачем в таком случае кому-то из ваших травить жен? У вас же тут… – Эрандур тактично кашлянул. – Нет других женщин, кроме вас с сестрой и дочери Махулака.

На лицо Болар легла тень.

– Есть женщины, работающие в шахте. Но они просто наёмницы, и живут у нас не так давно. Йатул часто неодобрительно высказывалась о тяге Махулака к женщинам. Но я не верю, что она бы стала убивать их. Она не смогла бы изготовить такой яд, если вы подозреваете отравление…

– Это не отравление, – отрезал Эрандур. – Проклятье сжигает изнутри. Исцеление бессильно. Надо искать корень зла.

– А… – начала я, пытаясь подобрать правильные слова и вспоминая о синяках и ссадинах на теле Горат. – Не Махулак ли их всех? Он не бывал жесток с прежними женами?

– Не замечала, – покачала головой Болар. – Но мы орки, у нас вся жизнь, и даже любовь, проходит в сражениях.

– В смысле?! Вы дерётесь? – воображение нарисовало красочную картину мордобоя, происходящего каждую ночь между парой безумно влюбленных друг в друга орков.

– Иногда. Когда мужчины хотят показать свое превосходство.

– А женщины, что?

– Колотят в ответ, – буднично отозвалась шаманка. – Но я не слышала ничего в последние ночи.

– Ты подслушивала? – мои брови взлетели на лоб.

– Пришлось. Я хотела узнать истину и проводила все ночи в молитвах Малакату. Из дома никто не выходил. Спальня была заперта. Если это не проклятье, тогда что? – шаманка поднялась и открыла дверь, впуская в хижину холод и грубый крик:

– Стоять! Кто ты?

Ветер принёс тихий, едва различимый ответ:

– Барга гра-Марук! Я пришла стать женой Махулака!

У меня непроизвольно приоткрылся рот. Болар процедила сквозь зубы:

– Малакат, зачем ты так наказываешь нас?

– Откройте ворота! – донеслось с улицы.

– Шестая, – выдохнула я.

– Я должна идти, – шаманка захлопнула дверь, оставив нас с Эрандуром вдвоем у костерка.

– Начинаю бояться, – призналась я, закутываясь в оленью шкуру поверх плаща.

– Что, тоже решила попробовать себя в роли жены вождя? – в голосе данмера прозвучала несвойственная ему насмешка.

– Нет, но вдруг это заразно…

– Иначе, тут бы не было женщин совсем, – успокоил меня жрец, придвигаясь ближе к костру и подкладывая хворостинку в огонь.

– Как думаешь, нам потом расскажут где Волендранг?

– Не вздумай даже ляпнуть о молоте, – Эрандур пронзил меня строгим взглядом. – Иначе нас примут за воров и тут же убьют.

– Да поняла я, – шутливо обиделась на него. – Ну что ж, поживем немного с орками и увидим, если вождь позволит. Главное, чтобы клыки не отросли…

========== Глава двадцать четвертая. Дорога во мглу ==========

Утром третьего числа Руки Дождя я проснулась от холода. Костерок, согревавший нас со жрецом всю ночь, потух, а последние хворостинки догорели и испускали тонкие струйки дыма. Я поскорее схватила несколько веточек из-под стола и подожгла их магией, положив на золу сверху. Теплее не становилось, а Эрандур даже не шевельнулся – продолжал спать как убитый. Я уже заволновалось, не замерз ли он ночью, и полезла проверять, вглядываясь в лицо и пытаясь определить, дышит или нет.

Данмер приоткрыл глаза и подозрительно прищурился, ловя на себе мой пристальный взгляд.

– Что-то случилось?

– Слава богам, нет, – я вернулась обратно на спальник и протянула руки к огню. – Надеюсь, мы здесь не задержимся. С тем же успехом можно было ночевать на улице.

– Интересно, как проходят орочьи похороны и свадьбы… – проговорил Эрандур, сел и размял плечи.

Меня больше интересовало, будут ли нас сегодня кормить или, как вчера, предложат самим сходить поохотиться. К счастью, добывать себе пищу не пришлось, потому что с собой мы прихватили небольшой запас вяленого мяса.

Оставалось только ждать Болар и её предложений насчёт нашего ближайшего «досуга» в попытке снять с племени проклятье Малаката. А для этого надо было выяснить, чем же провинился перед Принцем Отверженных вождь Махулак. И заодно постараться спасти новенькую невесту – Баргу гра-Марук.

Судя по внешнему виду, в спасении Барга нуждалась меньше всего. Ростом она была с вождя и шириной плеч почти не уступала Махулаку. Наголо обритая голова, клыки с мой мизинец длиной, суровый взгляд, приковывающий к месту. Иными словами, завидная партия для вождя. Уж кому бы пройти испытание, так это ей – страннице из Орсиниума, до которой долетели любопытные слухи о проклятом вожде, чьей женой может стать только достойнейшая и благословленная самим Малакатом.

И несмотря на физическую силу и внушительную фигуру, уверенности в том, что Барга выживет у меня не появилось. Проклятьям без разницы, на кого накладываться, а отговаривать орчанку от поспешного замужества, я не рискнула. Уж больно у неё кулаки большие.

О том, что похороны Горат начались, нам с Эрандуром возвестил шум снаружи. Гул грубых орочьих голосов заполнил двор крепости, и мы вышли наружу, чтобы увидеть всё своими глазами.

С неба сыпался мелкий снежок. Порывистый ветер, реющий в горах, выл заунывное подобие траурнойпесни. Шахтеры и стражники крепости собрались перед длинным домом. Все, как один, серьёзные и хмурые – не подступишься. В Нарзулбуре насчитывалось не больше трёх десятков жителей, но из-за широких спин всё равно не было видно дверей длинного дома, откуда уже выносили тело покойной жены Махулака. Никто не плакал, как часто это бывает на погребальных обрядах у людей. Орки просто молчали.

Я привстала на цыпочки и вытянула шею, но разглядеть что-либо не получалось. И вдруг орочья процессия зашевелилась и также молча последовала вдоль дома, обогнула его, и пошагала вверх по холму, где располагалось кладбище.

Болар громко заголосила молитву Малакату.

– Взываем к тебе, владыка! Прими душу твоей дочери!

Ветер уносил слова шаманки, размазывал их по горам, и молитва таяла, оставаясь не услышанной принцем даэдра. Вряд ли он бы принял проклятую Горат, если она не прошла испытание.

Мы с Эрандуром стояли внизу. Жрец тихонько бормотал молитву Маре, а у меня вдруг родилась странная, но обнадеживающая мысль. Может быть, спасти Баргу получится, если получив проклятье, она обратится к Восьми?

– Эрандур, – шепотом проронила я. – А орки могут становиться служителями Восьми? Бывают же жрецы-орки…

Данмер не прервал молитву. Лишь завершив её, он с удивлением посмотрел на меня.

– Если орк примет свет Восьми, то почему бы и нет.

Его брови вдруг взлетели на лоб. Жрец понял то же, что и я, и с трудом сдержал неуместную улыбку. Если проклятье реально, у нас появится шанс спасти Баргу. Если она захочет. Но на похороны орчанка не осталась. По крайней мере, среди шахтеров и воинов, я не разглядела её выдающейся фигуры.

Когда Горат похоронили, орки молча разошлись. Охрана – на посты, рабочие – в шахты, охотники – за территорию крепости. У могилы остались только Болар и Махулак. Вождь заметил нас внизу и отвернулся, опустив взгляд на холмик у могильного камня. Шаманка положила ладонь на плечо брата, а сама кивком показала нам вернуться в хижину.

– Пошли, – сказал мне Эрандур. – И пока не говори о том, что есть возможность снять проклятье с помощью богов.

– А кому я тут могу сказать? Барге? – возмутилась я и перешла на нервный шепот. – Ты её хорошо разглядел или принял за часть горы? Предложи ей молиться Маре вместо Малаката, она же тебя по хижине размажет! Думаешь, она просто так отречётся?

– Если жизнь будет висеть на волоске, то возможно. До той поры, конечно нет.

В хижину я вернулась в скверном настроении. После похорон всегда возникало тягостное чувство, при котором почему-то особенно остро осознавалась собственная жизнь. Иными словами, помимо душевной пустоты, родились ощущения голода, жажды и желание заняться любовью.

Я встряхнулась и полезла в рюкзак за едой, не надеясь сегодня получить от орков угощения. Чуть подогрела полоску мяса над костром, держа её кончиками пальцев за край, и по хижине разнесся опьяняющий аромат, перебивающий запахи всевозможных трав.

Правда, Болар не оставила нас без внимания. Вскоре шаманка пришла с солидной порцией жареной оленины и дала нам бутылку крепкого вина, чтобы не мёрзли.

– Свадьбу сегодня нельзя играть, – сказала она. – Неправильно. Нужно почтить память Горат. Завтра я подготовлю ритуал, и вечером состоится праздник.

– Так быстро? – удивилась я.

– Не удивляйся. Горат почти никто не успел узнать. Она не стала для нас своей. Никто не станет о ней долго горевать.

– А нам что делать?

– Ждать.

Я обвела хижину недовольным взглядом.

– А можно ждать в таверне, в Роще Кин? Если нас не будет, Махулак будет меньше переживать… А если мы ошибаемся насчет проклятья, то убийца, наверняка, не проявит себя, если по крепости будут шататься двое чужаков, сующих нос куда не следует.

Болар выслушала меня и покивала:

– Ты верно говоришь. Если вдруг это кто-то из наших, он затаится. А если это проклятье – вам нет нужды сидеть здесь. Давайте решим так: вы уходите, и я говорю всем и Махулаку, что чужаки вернулись в Коллегию и ничем не могут помочь. Но вы вернетесь завтра. После заката. Я встречу вас и проведу в крепость. Будете наблюдать за свадьбой отсюда.

– А если нас заметят? – взволнованно спросил Эрандур.

– Все наши завтра будут пить и веселиться. Вряд ли кто-то вспомнит о вас.

– Прятаться в сборище пьяных орков… – язвительно протянула я. – Да, это определённо будет безопасно.

Болар помрачнела.

– Не бойся. Я смогу вас укрыть. Если вы будете меня слушаться.

«Как будто может быть иначе», – пролетела мысль в голове, но я согласно кивнула шаманке.

Болар поднялась и покинула хижину, а мы, подкрепившись, начали спешно собираться в Рощу Кин. Я готова была буквально бежать туда, осознавая всю безграничную радость от ночёвки в тёплой таверне. Эрандур тоже торопливо облачился в доспех, не затянув половину ремешков на наплечниках, подхватил рюкзак, и мы покинули Нарзулбур, чтобы вернуться вечером следующего дня.

В пути нас настигла сильная метель с сырым липким снегом, поэтому вечером в Рощу Кин я пришла продрогшая до костей и промокшая до нитки.

В «Деревянном кружеве» сегодня было почти безлюдно. Толпа паломников схлынула к своему святилищу, и таверна пустовала. Только за одним столом сидели двое невероятно пьяных мужиков, в одном из которых смутно узнавался конюх Эндор Быстрый. Прежде чем пойти к трактирщице, я уселась возле очага, протягивая к огню одеревеневшие пальцы. Эрандур отстегнул плащ и стряхнул капли воды на пороге.

– Какая непогода, – заохала Иддра, облокотившись на стойку. – Проходите, выпейте чего-нибудь.

Я в надежде подняла глаза.

– А у вас есть брага?

На уставшем лице женщины родилась хитрющая улыбка.

– Есть. Согревающая настойка. Приготовлена по старому семейному рецепту.

– Ну, в таком случае, – Эрандур положил на стойку несколько монет. – Нам бутылку настойки и две комнаты.

– Бутылку? – округлившиеся глаза Иддры я заметила даже издали. – Да разве ж вы осилите такую? Эндор засыпает с одной кружки!

После такого заявления во мне взыграло любопытство. Это было, пожалуй, даже интереснее, чем снятие орочьих проклятий. Я подошла ближе к стойке и с улыбкой повторила то, что сказал Эрандур.

– Бутылку!

Иддра пожала плечами и отправилась на кухню. Оттуда трактирщица вынесла почти полную огромную бутыль, раз эдак в пять больше, чем обычная бутылка мёда, придерживая ёмкость обеими руками.

– Вы точно хотите всю?

Улыбка осыпалась с моего лица, и я уже чуть тише попросила наполнить кружку.

Мы заказали еды и сложили вещи в комнатах. Я переоделась в сухое сменное платье и вышла в зал, чтобы согреться невероятно вонючей настойкой. Усевшись за ближайший к комнате свободный стол справа от стойки, я дождалась Эрандура, не решаясь вкусить напиток, от одного резкого запаха которого из глаз текли слёзы и становилось жарко.

Иддра подала нам жареный лук порей и фазанью грудку, пожелала приятного аппетита, и мы выпили обжигающую горло настойку.

Очнулась я уже в своей комнате, под медвежьей шкурой, в одежде и даже в сапогах. Все события вечера будто вырезали из головы.

«О Мара, надеюсь, я снова не устроила пьяный дебош!» – осторожно приподнявшись на локте, я осознала, что всё ещё пьяна. Очертания комнаты поплыли, но голова при этом была на удивление ясной. Видела перед собой тумбочку и уставившийся на меня, хохочущий Ваббаджек, а вокруг сомкнулась странная гулкая тишина. Захотелось пить.

Сделав вторую попытку встать, я упала с кровати и с трудом заползла обратно, решив, что надо ещё поспать.

И когда в небольшие квадратные оконца под крышей забил яркий солнечный свет, опьянение меня, наконец, отпустило. Я вышла из комнаты и поймала на себе смеющийся взгляд хозяйки.

– Ну что, выспалась? – ухмыльнулась она. – А ещё бутылку просила!

– Я… – робко начала, боясь, что сейчас придётся возмещать убытки. – Ничего не сломала?

– Сломала? – тонкие брови Иддры синхронно поднялись на лоб. – Да вы с данмером только поужинали и уснули прямо за столом. Пришлось звать мужиков, чтобы вас по комнатам растащили! Всю ночь храпели так, что я уж сама начала подумывать выпить пару глотков!

– А Эрандур уже проснулся?

– Где там! Даже носа не показывал из комнаты! А уж скоро полдень…

– Как полдень?! – меня будто молнией ударило.

– Да, почти…

– Проклятье! – я рванула с места к комнате Эрандура. К счастью, дверь оказалась не заперта. И причиной тому, видимо, были мужики, что растаскивали нас по комнатам. Надо бы ещё кошели проверить, а то вдруг нас обчистили, воспользовавшись состоянием?

Мы опаздывали, а друг всё ещё спал беспробудным сном пьяного младенца.

Я в панике призвала огонек и начала тормошить жреца за плечо. Данмер вяло отмахнулся от меня и пробубнил:

– Совы не то, чем кажутся, – а затем перевернулся на другой бок.

– Просыпайся! – завопила я. – Мы опаздываем на встречу с Болар!

Эрандур накрылся шкурой с головой. Нужно было срочно придумать более действенный метод пробуждения. Водой его облить? Снега набрать и кинуть под одеяло? Нет, всё не то.

Я присела на край кровати, осторожно приподняла шкуру и прижалась к другу.

– Просыпайся, дорогой! – ласково сказала ему, дотронувшись до кончика уха. После отношений с Брелиной я знала, насколько у эльфов чувствительные уши. И данмер, конечно же, сразу очнулся. Он открыл глаза и некоторое время молча смотрел на меня, пытаясь осознать, что происходит. Я продолжила игру.

– Ты был так хорош… Никак не могу забыть прошлую ночь… Давай повторим, – томно проговорила я.

– Что? – испуганно просипел он. Узкие глаза Эрандура округлились, а я не выдержала и расхохоталась, выбираясь из-под одеяла.

– Видел бы ты своё лицо!

– Обхохочешься, – кисло протянул друг. – Что случилось?

– Уже почти полдень, мы опаздываем! Если не выйдем из Рощи Кин в ближайшее время, не успеем к закату вернуться в Нарзулбур! – сообщив жизненно-важную информацию, я вскочила с кровати Эрандура и помчалась к себе в комнату переодеваться и собирать вещи.

– Ну! Разбегалась тут! – заворчала Иддра. Но я, не обращая на неё внимания, уже залетела в комнату и на ходу стаскивала платье через голову. Хорошо хоть рубахи, штаны и плащ высохли за ночь.

Одевшись, быстро проверила кошели и отметила, что народ в Роще Кин на удивление честный.

Перед выходом мы даже успели перекусить пирогами и запить их вкусным козьим молоком, и только потом направились в горы. Подъём наверх после мясных пирогов давался тяжелее, чем в прошлый раз, но Эрандур сказал, что торопиться не обязательно. Надо дождаться темноты, но прийти к крепости лучше заранее, чтобы не нарваться в лесу на хищников.

И как раз на закате я увидела впереди скалу и редкий подлесок, в котором с эхом раздавались грубые орочьи песни.

Даже досюда вместе с дымом долетал аромат жареной дичи. Я боялась высовываться из укрытия за разлапистой елью, но была уверена, что черные столбы тянутся до самых горных вершин. Эрандур стоял рядом со мной и прислушивался.

Орки во все голоса тянули песню:

– Орк взял одно пиво

В таверне любимой

И занял свой столик в углу.

В тепле у камина дремал он лениво,

Когда вдруг подсел к нему плут.

Орк выпил два пива

И слушал уныло,

Что вор предлагает ему.

Не верил ни слову, ведь это не ново,

Другого запрятать в тюрьму…

Орк выпил три пива,

Рыгнул некрасиво

И вымолвил эльфу: «Прощай!»

И было все тихо, ни звука, ни крика

И чей-то закончился рай.*

Когда стемнело, ворота крепости приоткрылись и из-за частокола выскользнула тень.

– Болар? – я всмотрелась во мрак.

– Да, это она, – сверкнул глазами Эрандур. – Идём!

Мы побежали к шаманке и, только выйдя из подлеска, я увидела зарево костров над Нарзулбуром.

– Скорее, за мной! – орчанка поманила нас за собой.

Во дворе крепости были расставлены столы, на которых лежали зажаренные оленьи туши и стояли пивные бочонки. Орки продолжали горланить песни, и об охране никто не помышлял. От песен и костров, наверное, даже свирепые саблезубы попрятались в чащобу.

– Сюда! – Болар вдоль забора провела нас в хижину и, не объяснив, что делать дальше, закрыла дверь.

Я затаилась, пытаясь сквозь щели высмотреть, что происходит во дворе, но длинный дом загораживал обзор. Было видно только часть крайнего стола и отсветы костров.

– Если придется бежать, оставь тут Ваббаджек, – зашептал данмер. – Возьми только клинок.

Я переглянулась с испуганным посохом. Похоже, Эрандур прав. Прислонив Ваббаджек к стене, я продолжила пытаться подглядывать за орочьей свадьбой. Судя по всему, она заключалась в основном в пьянке и песнях. Свадебный ритуал Болар мы, скорее всего, уже пропустили.

– Ничего не видно, – сокрушалась я и разглядела, как к нашей хижине кто-то приближается. Это была не Болар. Впереди шаталась тень огромного пьяного орка.

– Эрандур, – испуганно пискнула я. – Сюда кто-то идет!

– Под стол! Быстро! – рыкнул данмер, и я, резко нагнувшись, встретилась лбом со столешницей. В голове загудел нестройный орочий хор, усиленный горным эхом.

– Сука, – прошипела я, забираясь под стол и пытаясь вжаться в стену.

Орк остановился возле хижины, подергал ручку, приоткрыл дверь. Я закрыла рот ладонями, чтобы не закричать. Живот скрутило от ужаса.

– Душнамуб, зачем ты туда полез?! Нужник в другой стороне! – грозный оклик шаманки остановил орка.

Душнамуб глухо выругался и, пошатываясь, направился обратно, а Эрандур выполз из-под стола и осторожно прикрыл за ним дверь.

Я не удержалась и шумно выдохнула.

Так мы прождали до глубокой ночи. Я радовалась только тому, что настойка Иддры позволила мне хорошенько выспаться, а волнение не давало слишком замерзнуть. Впрочем, Эрандур решил, что за отблесками огромных костров никто из орков не заметит маленького огня, возле которого мы по очереди грелись.

Крики и песни стихли только ясной и морозной ночью. Болар пришла к нам и, открыв дверь, быстро заговорила:

– Почти все спят, а Махулак должен быть в спальне. Но мне кажется, что его там нет. И Барги тоже нет. Вы должны проверить…

– Мы, что?! – возмутилась я. – Вломиться в спальню к пьяным оркам в разгар первой брачной ночи?! Да ты в своем уме?!

– Тише, Джулия, – остудил меня Эрандур и повернулся к Болар. – Как ты поняла, что он исчез из комнаты? Они точно никуда не ушли из крепости?

– Я следила. Видела, как они вошли в спальню на исходе праздника. Из дома они не выходили, а ещё… – Болар отвела взгляд. – Знаю, в этом нет чести, но я подглядывала в замочную скважину. Спальня пуста.

– А прежде ты никогда не подглядывала? – напрямик спросила я и тут же встретилась с гневным взором шаманки.

– Думаешь, я хотела опускаться до такого?! За последними двумя женами я не следила, но проводила ночи в молитвах в нашем доме. Не знаю, что сегодня подтолкнуло меня на такую низость! Да простит меня Малакат!

– Хоть бы он был причиной твоей идеи и помог нам во всем разобраться! – вздохнул Эрандур. – Что будем делать?

– Для начала, вы вскроете замок спальни, а я пойду отыщу Йатул. Она должна помочь нам!

– Погоди! Мы маги, а не воры! – моё возмущение снова вырвалось из груди шепотом с придыханием. – Я не умею взламывать замки!

– Можете выбить или сжечь замок, мне всё равно, – бросила Болар. – Вы не понесёте наказания. Все наши уже спят, а Йатул должна патрулировать территорию… Мне нужно найти её.

– Мы теряем время, – Эрандур мягко подтолкнул меня к выходу.

– Верно. Да хранит вас Малакат! – Болар побежала в сторону ворот, а мы вышли из хижины и направились к входу в длинный дом.

Дверь была не заперта, кухня пустовала. Слева, из общих спален доносился раскатистый храп и стойкий запах перегара. А у меня никак не получалось отделаться от мысли, что сейчас мы вломимся в спальню к дерущимся влюблённым оркам. Вот будет эпическая песнь!

Эрандур подошел к двери спальни Махулака и подёргал за ручку. Я присела к замочной скважине и с трудом разглядела в полутьме, что кровать действительно пустует. Храп за спиной невероятно мешал уловить другие звуки, но то, что в спальне молодоженов нет, было и так понятно.

– Дверь закрыта на засов. Смотри, – прошипел Эрандур, указывая на тонкую щель между дверью и косяком.

– И как мы должны взламывать засов?! – вскипела я, резко встав и уперев руки в бока.

– Можно попробовать сдвинуть его. Ты ещё помнишь телекинез?

– Помню, но… – я задохнулась словами. Мне же удалось когда-то активировать кнопку этими чарами. Почему бы не попробовать с засовом?

– Отойди, – согласившись на авантюру, почувствовала, как страх уступает место азарту. Я плавным движением бедра оттеснила Эрандура от двери и присела, положив ладони на косяк. Сквозь щель с трудом увидела, как деревянный засов сдвинулся и со стуком упал обратно в скобу.

Мы замерли у двери. Я готовилась рвануть с места.

Когда входная дверь внезапно скрипнула, у меня едва получилось сдержать крик ужаса. Болар ворвалась в дом.

– Йатул нигде нет! – выпалила она.

– Как нет?! – зашипела я. – И её тоже?!

– Открывай дверь, не отвлекайся! – торопил меня жрец.

– Эрандур, не нервируй меня!

Болар обернулась на дверь общих спален и произнесла:

– Продолжайте попытки. Я ещё проверю в погребе. Может, сестра решила взять себе вина?

Напряженная ситуация складывалась, и я также напряженно сидела, уставившись в дверную щель. После второй попытки засов снова с грохотом вернулся в скобу, а с третьей получилось лучше. Он вылетел из скобы, а Эрандур рывком открыл дверь комнаты. Я, встряхнувшись после сотворения чар, вошла вслед за ним и огляделась. Данмер осматривал стоящие на тумбочке кружки, а я обратила внимание на лежащие возле огромного кованого сундука доспехи и оружие, среди которых особенно выделялся массивный эбонитовый молот.

И ни намека на то, куда могли бы отправиться молодожены…

Обнаглев окончательно, я закрыла дверь спальни, призвала огонек и открыла сундук. Не найдем вождя, так хоть возместим убытки. Но вместо сокровищ из сундука на меня смотрел прямоугольник черноты.

– Эрандур… – в ужасе позвала друга. – Смотри…

– Что там? – данмер подошел и обомлел. – Мара сохрани! Что это?

– Это спуск, наверное. Может, в погреб? – я сглотнула вставший в горле ком, сомневаясь, что стоит спускаться.

Огонек высветил в темноте очертания грубо сколоченной лестницы. Кажется, Махулак уже давно пользуется этой дорогой…

– Идём?

Мы с Эрандуром встревожено переглянулись, и он, перекинув ногу, полез первым.

– Тут невысоко, – подытожил жрец, спустившись.

– Кто здесь? – раздался откуда-то глухой голос Болар.

Я слезла с лестницы, осветив шариком небольшой коридор, заканчивающийся деревянной стеной. К выходу из лаза был плотно придвинут шкаф. Эрандур навалился на него и с усилием сдвинул в сторону. Чтобы выбраться мне снова пришлось помогать телекинезом.

И вылезли мы в погреб, встретившись с недоумевающей Болар. Судя по удивленному лицу орчанки, она не подозревала о том, что у вождя есть прямой доступ к закромам племени. А в кладовой хранилось немало. Вся левая половина была заставлена бочками с припасами, под потолком висели просоленные туши, копченая дичь и связки чеснока. Запах стоял умопомрачительный, даже в животе заурчало.

– И? – протянула я, не веря, что все закончилось вот так, а вождь с молодой женой просто исчез. Болар опустила руки, а Эрандур, быстро осмотревшись, отошел вправо, к стене, возле которой стоял неплотно придвинутый стеллаж с полками.

Я не сразу почувствовала сквозняк.

Данмер ухватился за угол и потянул мебель на себя. Из открывшегося овального прохода, похожего на нору, повеяло промозглым холодом. Плотная бархатная тьма осталась неподвижна. Огонек над моей головой погас, а гулкое эхо принесло из мглы неразборчивые голоса.

Комментарий к Глава двадцать четвертая. Дорога во мглу

* - частичная отсебятина :)

========== Глава двадцать пятая. Цена крови ==========

На лице шаманки отразилось изумление, когда она увидела открывшийся ход. Я стояла и прислушивалась, но эхо, которое мы слышали, скорее всего, породили наши собственные голоса. Безмолвие затаилось в темноте, и тяжелый страх приковывал к месту.

– Пошли, – сказал вдруг Эрандур и, сняв со стены факел, подпалил его магией.

– Туда? – я боязливо вгляделась во мрак, потом обернулась на Болар. – Ты знаешь, что там?

Она покачала головой.

– Моя наставница никогда не упоминала об этом…

Данмер шагнул во тьму первым, и я осторожно, крадучись, последовала за ним. Колеблющийся свет факела робко рассеивал темноту, а мои губы беззвучно проговаривали защитные чары. Призывать магический свет я не решалась. Неровный пол пещеры внезапно сменился каменными плитами, а коридор расширился.

Эрандур поднес факел к стене, и я увидела, что это не просто выдолбленный в породе лаз – это катакомбы.

– Тут что, раньше был форт? – шёпотом спросила я, но приглядевшись к темно-багровым узорчатым стенам, поняла, что это не развалины имперского форта. Это что-то иное. Испещренное даэдрическими рунами, древнее и наполненное силой Обливиона.

Болар дотронулась ладонью до камня, разглядывая очертания рун.

– Неужели это храм?

– Храм? – недоумённо переспросила я.

– Даэдрический храм, – пояснил вместо шаманки Эрандур. – Я читал о таких местах. Их было особенно много в Морровинде, но не думаю, что там что-то уцелело после Красного Года.

– Видимо, не только в Морровинде, – процедила я сквозь зубы.

– Мы в паре дней пути от границы. Возможно, в этих горах раньше было больше таких построек. Но землетрясения начала четвертой эры уничтожили их все.

По коридору прокатился гулкий отзвук крика. Данмер резко замолк, бросил факел на пол и сбил пламя ногой. Теперь я заметила, что промозглую тьму вокруг нас рассеивает тусклый тёплый свет далеких огней. Путь начал плавно течь вниз, когда моя нога опустилась на ступеньку широкой лестницы.

Впереди слышался шорох шагов Эрандура, а позади бесшумно кралась Болар.

– Нужно вернуться, – шептала она. – Это место проклято… Я чувствую.

Становилось светлее. Лестница привела нас к развилке, которой оканчивался коридор. Но похоже, оба пути вели в один зал, залитый ярким светом.

Жрец остановился, прижался спиной к стене и жестом показывая мне делать то же самое. Я встала возле него и, чуть наклонившись, высунулась из-за поворота, чтобы посмотреть, что происходит.

В центре огромного прямоугольного зала стояла высоченная, потемневшая от времени и сырости подземелья статуя орка, застывшего в вечном замахе двуручным мечом. Руки каменного изваяния доставали до самого потолка.

«Малакат!» – догадалась я, увидев пьедестал святилища и какое-то движение у ног даэдрического принца.

Вокруг святилища пылали круглые жаровни, и в свете их костров я различила фигуру Йатул, недовольно наблюдающую за происходящим со стороны.

– Малакат, благослови эту женщину! – хриплый голос Махулака я узнала сразу. Но Принц Отверженных оставался безмолвным, не спеша отвечать на призыв.

Мне хотелось увидеть, что же всё-таки творится у святилища Малаката. Резко выпрямившись, сразу разглядела на алтаре обнаженную Баргу и раздетого до пояса вождя, тянущего к ней руки.

Его новая жена не сопротивлялась и даже не шевелилась – кажется, её чем-то опоили. Я отшатнулась назад, думая, что делать. Захотелось кинуться туда и остановить кощунственный ритуал, но ноги словно приросли к полу. Я в смятении перевела взгляд на Болар, которая отошла к другой стене, чтобы наблюдать за происходящим оттуда.

Шаманка отвернулась и закрыла лицо ладонями. И увидев её отчаяние, я поняла, что необходимо действовать – срочно!

Потянувшись за мечом, выхватила его из ножен, сделала решительный шаг вправо, но Эрандур перехватил меня за плечи и отвел руку с оружием в сторону.

– Нет! – зашипел он мне на ухо. – Нельзя сейчас…

– Почему? – негодовала я и пыталась вырваться из его стальной хватки.

Болар вдруг рванула с места и побежала наверх, оставив нас одних – наверное, её испугало не то, что произойдет с Баргой, а возможность стать одной из проклятых.

– Подумай, Джулия! Если мы сейчас убьём вождя и его сестру, что с нами будет?

– Мы убежим, – цедила я сквозь зубы.

– И не сможем ничего доказать! Все орки должны узнать о том, что здесь творится! – его неоспоримые доводы действовали на меня не успокаивающе, а только ещё сильнее злили.

– Мы должны остановить ритуал! Иначе Барга…

– Мы спасем Баргу. Я обещаю. Мы же знаем, как.

Рука, сжимающая меч, опустилась, и Эрандур освободил моё запястье. Я убрала Сияние Рассвета в ножны и, не разбирая дороги, помчалась обратно, то и дело спотыкаясь на лестнице. Ледяная тьма казалась дружелюбнее, чем предательский свет костров.

Я выбралась наверх в слабо освещенный погреб, где чуть не столкнулась с Болар. Шаманка выглядела отрешенной от действительности. Она смотрела в одну точку, а её губы шептали слова молитвы Малакату.

Обогнув её, я вылезла из погреба и помчалась прочь из крепости. Ясная ночь открывала мне дорогу в лес, а воображение рисовало жуткие картины. В чём состоит ритуал? Каким образом вождь будет испытывать Баргу? Как он испытывал других жен? Клал на алтарь и насиловал бесчувственных женщин, тем самым оскверняя святыню Малаката и убивая их? А Йатул смотрела?!

От одного осознания этого действа меня выворачивало наизнанку. Я бесилась и бежала в сумерках до тех пор, пока ноги не подкосились у подлеска. Из сугроба передо мной торчал снежноягодник. В порыве ослепляющего гнева я выпустила с ладони обращенную в пламя ярость и сожгла куст дотла.

Сейчас для меня не существовало рыщущих в ночи хищников – мир свернулся в удушливое кольцо, а в голове пульсировала одна мысль. Почему умирали невинные женщины, а не Махулак и Йатул? Почему эти безумцы живы? Или же Малакат наказывал тех, кто потворствовал их слабостям? Как же это всё в духе даэдра…

От этой мысли злость сменилась ужасом. Страх подкатил к горлу, осознание собственного бессилия вытолкнуло его наружу, и я закричала, глядя в ясное, усеянное звездами небо. Равнодушное, слепое, страшное.

– Ненавижу! Всех вас! И… проклинаю! Всех слепых богов, всех злобных даэдра! Исчезните! Убейте друг друга… – голос мой сорвался. – Хватит игр… хватит…

Небеса не ответили. Им было плевать. Им всем: и богам, и даэдра было неважно, что происходит внизу. Они молчали, словно насмехаясь над моей глупой истерикой, над моими пустыми проклятьями. Это не могло потревожить их покоя, не могло смягчить бесчувственных сердец.

Вернувшийся гнев заставил все внутри клокотать, будто Красная Гора перед извержением.

– Джулия… – голос догнавшего меня жреца взбесил ещё больше.

– Уходи! – огрызнулась я.

– Нет, нам надо вернуться! – настоял он. – Ты не станешь сидеть в снегу всю ночь. Тут опасно. Завтра, клянусь тебе, завтра я решу эту проблему. Я знаю, как.

– Завтра она будет умирать… И прямо сейчас эти выродки творят свой грязный ритуал!

– Понимаю, но если бы мы вмешались, нас бы посчитали убийцами.

– Да никто даже не знал, что мы здесь! – взвилась я.

– Узнали бы. И нам бы пришлось платить цену крови как преступникам.

– Если бы поймали… Но мы могли сбежать!

– Это неправильно, – холодно отрезал жрец.

– А правильно, что Барга там страдает сейчас? Правильно?! – я ревела, наверное, громче бешеной саблезубой тигрицы, но унять злобу не получалось. Эрандур сделал шаг мне навстречу.

– Мы не преступники, чтобы убегать, но напав сейчас на Махулака и Йатул, мы бы подвергли опасности и Баргу, и Болар!

– Барга уже в опасности! Завтра может быть поздно! – я, ослепленная ненавистью, бросилась к нему, но внезапно данмер перехватил мою правую руку за запястье и поднял вверх.

Гнев затмил разум и лишил меня контроля над магией. Я даже не заметила, как на пальцах затрепетали искры, и вверх вырвалась молния, разрезав ночное небо надвое белой сверкающей линией. От грохота у меня загудело в ушах, ноги подкосились, и я упала в объятия Эрандура, чувствуя себя обессиленной.

– Завтра я всё исправлю, обещаю, – тихо сказал он. – Но будь осторожнее. В тебе заключено немало силы… ты знаешь почему. А твои эмоции могут не просто лишить тебя воли, но и уничтожить. Сдержанность – это лучшая черта мага.

– Что это было? – промямлила я, мотая головой.

– Это был твой гнев, Джулия. Тебе нужно успокоиться и вспомнить что-нибудь хорошее. Думай о Мьол и о том, как ты её любишь… О будущем доме в окрестностях Фолкрита и о грудах сверкающих септимов…

Поначалу притягательные золотые монетки действительно засверкали в моем воображении, но вскоре мысли превратились совсем в иные образы. Далекие от денег, Фолкрита и даже Мьол.

Я мысленно перенесла себя в прошлое. В то странное время, когда была счастлива. Жаль, что та беззаботная пора длилась совсем недолго.

Холодной снежной осенью в Винтерхолде я ночами сбегала из Коллегии, чтобы искать приключения и охотиться на снежных лис. В то время я ничего не знала об играх даэдра, никогда не встречалась с фалмерами, не понимала, каково быть «сломанной», не заражалась вампиризмом. Это было самое славное и счастливое время. Оно ушло безвозвратно.

– Ты помнишь, как мы охотились на снежных лис? – спросила я, поднимая взгляд от груди друга к его сверкающим в ночи глазам. – Тогда всё казалось проще…

– Пойдем, – он не ответил на вопрос.

Следуя за жрецом обратно к крепости, вдруг ощутила насколько страшно возвращаться. Какую цену нам придется уплатить, чтобы показать всем, что Махулак и его сестра сошли с ума?

Болар ждала нас у ворот. Наверное, она слышала грохот молнии и мои вопли из леса.

– Что вы теперь намерены предпринять? – сходу спросила она. – Вы уйдёте?

– Нет, сначала попробуем спасти Баргу, потом разберемся с вождем, – спокойно сказал Эрандур.

– Как? – шаманка странно посмотрела на данмера.

– Согласно вашим законам. Придётся вызвать Махулака на честный поединок, чтобы показать всем свою правоту.

– Что?! – рассудок резко прояснился после вспышки гнева, и я в недоумении захлопала глазами. – Честный бой с кем? С вождём?

– Именно, – спокойно отозвался Эрандур.

– То есть ты намереваешься драться с Махулаком? – в голове не укладывалось подобное стечение обстоятельств.

– Ты погибнешь… – констатировала Болар. – Мой брат отменный боец, несмотря на… – она осеклась.

Мы подошли к хижине, вошли внутрь, и шаманка закрыла дверь. Эрандур сразу принялся разводить костер на земляном полу, а я присела прямо на стол, удивленно глядя то на данмера, то на Болар.

– А Душнамуб, выходит, был прав всё это время. Возможно, он что-то видел, – изрекла орчанка. – Устраивайтесь. Мне нужно вернуться в дом и прибраться в спальне Махулака.

Когда она ушла, я слезла со стола и уселась на разложенный спальник. Теперь я ощущала усталость, но сон как рукой сняло после заявления Эрандура о сражении с вождем. Расспрашивать его не хотелось, чтобы не волноваться ещё больше. Наверняка, у него есть какой-нибудь хитроумный план. Жрец не стал бы рисковать жизнью, если бы не был уверен в своей победе. Пока сам поединок и его исход мне представлялись смутно. Конечно, я помнила, как ловко Эрандур расправлялся с орками в Храме Призывателей Ночи, но тогда они были после воздействия Апатии и казались чуть меньше в сравнении с нынешним вождем Нарзулбура.

***

Просыпаться было сущей пыткой, но Эрандур, попытавшись отплатить за мою недавнюю шутку, не успел совершить задуманную месть. Приоткрыв глаз, я застала жреца за тем, как он перебирает мои спутавшиеся волосы, явно намереваясь выдать какую-нибудь романтичную нелепицу, и резко подскочила с места с воплем:

– Ага! Попался!

Он вздрогнул и виновато проговорил:

– Не хотел тебя будить. Задумался о том, что делать.

– Не оправдывайся, я знаю, что ты хотел отомстить, – я потрясла головой, отгоняя остатки сна. – И что же надумал?

– Для начала нужно увидеть Баргу.

Я согласно кивнула и встала.

Рассвет уже давно наступил, а протрезвевшие, но до сих пор весёлые орки, направились в шахту. Молодой муж Махулак стоял возле дома с довольным видом и наблюдал за тренировкой своей дочери и Йатул. Они стреляли из лука по мишеням, и я с удивлением заметила, что взгляд вождя ненавязчиво скользит по филейной части сестры…

Догадка была странная, призрачная и даже немного нелепая. Возможно, я просто не выспалась, но, сопоставив факты и вспомнив о присутствии Йатул на осквернении святилища, подумала, что связь вождя с сестрой может быть чуть теснее, чем просто родственная.

Доводилось слышать о таком. В Бруме были два брата, о которых ходили пространные слухи. Нашёлся даже очевидец, утверждавший совершенно парадоксальные вещи. По деталям, описанным им тогда в рассказе, выходило так, будто он и вовсе присутствовал при деле, во что верилось с трудом.

В случае с орками, я могла лишь предполагать что-то похожее, и это лежало на самой поверхности. Читалось в липком взгляде ухмыляющегося вождя. По крайней мере, так было, пока он не увидел нас, приближающихся к длинному дому. Тогда его взгляд резко посуровел, и орк угрожающе обнажил клыки.

Йатул прекратила тренировку и подошла к брату, Угор только покосилась и продолжила стрелять.

– Что вы здесь делаете? – пророкотал Махулак.

Пока я искала глазами Болар, Эрандур невозмутимо ответил:

– Разве сестра не предупредила вас, что мы вернемся, чтобы осмотреть Баргу?

– Нет, – с сомнением отозвался вождь, а лицо Йатул нахмурилось ещё сильнее.

– Вот вы где! – дверь длинного дома открылась, и Болар вышла во двор. – Скорее сюда.

Вождь с сестрой остались у дома в замешательстве, а когда мы вошли по приглашению шаманки, Махулак ворвался внутрь за нами. Он бы ни за что не оставил нас одних.

Мне сразу стало не по себе. Всего пара ударов по голове могут закончить наше «расследование» без доказательства чьей-либо вины. Проходя в спальню следом за Болар, я искоса поглядывала на Махулака и на всякий случай повторяла Железную Плоть, чтобы сразу применить.

Только Барга уже проснулась и собиралась во двор, облачаясь в доспехи. Шаманка замерла на пороге, а я неловко врезалась в неё, в очередной раз обернувшись на вождя. Вид у молодой жены был немного утомленный, но в остальном она держалась бодро.

– Ты в порядке? – поинтересовалась Болар.

– Почему должно быть иначе? – ухмыльнулась Барга.

«И правда, почему?» – смущённо подумала я.

– Видите, ничего не произошло, – проворчал вождь. – Уходите отсюда, иначе…

Он не договорил, потому что Барга вдруг резко качнулась в сторону и, придерживаясь за стену, затрясла головой. Шаманка подбежала к ней, но орчанка отмахнулась.

– В глазах на миг потемнело, – сказала она.

– Проклятье… – зашипела Болар.

За моей спиной раздался утробный рык вождя.

– Пошли, – Эрандур осторожно обошёл орка и направился к выходу. Я извинилась взглядом перед вождём и скользнула вслед за другом.

На улице перед длинным домом нас уже встречали недовольные орочьи женщины – Йатул и Угор.

– Зачем Болар снова позвала вас? – раздражённо спросила Йатул.

– Барге скоро станет плохо, – ответила я и тут же пожалела. Движение сестры Махулака сложно было уловить. Она молниеносно прыгнула ко мне и сдавила пальцами шею. Эрандур попытался вклиниться между нами, но Йатул отпихнула его свободной рукой.

– Не дергайся, – рыкнула она мне в лицо. – Уходите отсюда, оставьте нас в покое и больше никогда не возвращайтесь!

– Сегодня же вечером мы уйдём, – Эрандур вновь приблизился несмотря ни на что, а хватка Йатул разжалась. Я часто задышала, схватившись за шею, злобно посмотрела на орчанку, но стоило признать – ей удалось напугать меня.

– Хорошо, – Йатул отошла и снова взяла лук.

Когда из длинного дома Махулак вышел вместе с женой, данмер вдруг развернулся к нему и храбро встал рядом, глядя в глаза вождя. И вот теперь я испугалась по-настоящему.

– Мы все видели, Махулак, – твёрдо заговорил Эрандур. – Мы видели этой ночью твой ритуал осквернения святилища Малаката.

Барга недоуменно отшатнулась, а вышедшая из дома Болар замерла в стороне, взволнованно глядя на меня.

– Какой ритуал? – проворчал орк. – Что ты несешь, глупый данмер?

– Мы всё видели. Твой потайной ход под сундуком, коридор, ведущий в даэдрический храм, ритуал и Баргу на алтаре, опоенную каким-то снадобьем. Ты сошел с ума, а твои жены умирают из-за тебя!

Выслушав речь жреца, я удивилась, отчего он не упомянул про причастность Йатул.

– Ты обвиняешь меня, эльф? – Махулак грозно навис над Эрандуром, а тот даже с места не сдвинулся.

Я истово просила у Мары прощения за ночной нервный срыв.

– Да, я тебя обвиняю, – заявил Эрандур, и у меня земля из-под ног поехала. Он в самом деле решил бросить орку вызов!

– Знаешь ли ты, что по кодексу Малаката тебе придётся уплатить цену крови за свою ложь?

– Знаю.

– Пусть так и будет… – Махулак ухмыльнулся и повернулся к дочери. – Угор, позови сюда всех кто в шахтах. Чужак бросил мне вызов.

Юная орчанка кивнула и побежала к воротам, ведущим к кузнице и шахтам. Я, видя решимость Эрандура и угрожающий оскал Махулака, с усилием сдерживала волнение и воображала, что из Нарзулбура уеду поседевшей раньше срока.

Вряд ли кто-то из богов или даэдра услышал мои отчаянные молитвы – орки собрались, обступив ровным кругом данмера и Махулака. Сначала они с сомнением смотрели на Эрандура, не понимая, что происходит.

Потом жрец при всех орках обвинил вождя в слабости и осквернении святилища Малаката, расположенного в заброшенных руинах под землей. По толпе прокатился гул возмущенных голосов, постепенно перетекших в смех. Оркам тяжело было поверить в это.

– Чужак согласен уплатить за свои слова цену крови! – объявил Махулак и его соплеменники захохотали. Я втянула голову в плечи и придумывала, как вытащить Эрандура. Может, ещё успею сбегать в хижину за Ваббаджеком и превратить друга в курицу, сообщив, что это всё Махулаку привиделось?

Но орки встали за моей спиной плотно, и я, сделав шаг назад, прислонилась к груди рослого пропахшего металлом шахтёра с густыми бакенбардами. Он недобро на меня покосился и ухмыльнулся.

– Выбирай оружие, эльф! – небрежно произнёс Махулак, уверенный в своей победе. Глядя на его габариты, можно было даже не сомневаться, что это и случится. Но зная Эрандура, я догадывалась, что у друга припрятано какое-то тайное оружие. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

– Вождь выбирает первым, – спокойно ответствовал Эрандур.

– Тогда я выбираю свой молот! – прорычал Махулак, и Йатул тут же подала вождю прекрасный эбонитовый молот. Именно его я видела в спальне вчера ночью. При свете дня он выглядел ещё внушительнее и казался больше раза в два.

– Я выбираю Волендранг! – выкрикнул жрец. На секунду во дворе повисла гробовая тишина, а потом по кругу прокатилась волна встревоженных голосов. Лично мне показалось, что я сейчас от волнения выплюну собственное скачущее в груди сердце. Эрандур вытянул вперёд руку, и несколько мгновений было тихо. Кто-то из орков начал смеяться, у меня запылали щеки от стыда и затряслись поджилки. Пауза угрожающе затянулась, но данмер остался на своем.

«Да будет так!» – громовой грубый голос, раздавшийся над Нарзулбуром, поверг меня в ещё больший ужас. Но когда в руке Эрандура вдруг появился огромный молот с массивной квадратной головой и пламенем внутри, мне на душе стало гораздо легче.

Орки резко перестали смеяться –теперь они смотрели на чужака-эльфа иначе. Без былой насмешливости и с ежесекундно нарастающим уважением.

Я не видела, как отреагировали на происходящее Болар и Йатул. Мой взгляд был прикован к пульсирующему огню, к резной рукояти, пронизанной зелеными прожилками таящейся в оружии силы, и к многочисленным торчащим шипам. Размер молота также внушал ужас – от конца рукояти до шипа, венчающего голову, было примерно две трети моего роста. Сейчас абсолютно неразрешимой загадкой для меня оставалось то, каким образом Эрандур удерживает эту махину в горизонтальном положении на вытянутой руке? Ведь оружие весит, наверное, не меньше меня!

– Малакат испытывает меня… Хорошо… – прорычал Махулак. – Я покажу ему, на что способен!

– Ты безумец! – ответил ему жрец. – Малакат проклял тебя, а мне дал силу, чтобы отправить тебя в Обливион!

Я поразилась той ловкости, с которой Эрандур поднял массивный пылающий изнутри молот и закинул его на плечо, словно в его руках был простой деревянный посох.

Йатул подала брату глухой эбонитовый шлем, а данмер обернулся ко мне. Я без слов поняла, что нужно. Маска Клавикуса Вайла осталась в хижине. Только вождь не позволил мне сбежать, кинув взгляд на сородичей. Я дёрнулась назад, но орк, стоящий за спиной, внезапно положил мне на плечо тяжелую крепкую ладонь. Махулак даже в такой мелочи решил схитрить!

Он заревел как взбесившийся медведь и, с лёгкостью подняв своё оружие, помчался на жреца. Тот перехватил Волендранг обеими руками и, выставив его вертикально перед собой, заблокировал первый сокрушительный удар. Грохот от столкновения молотов на некоторое время тягучей нотой завис над Нарзулбуром.

Эрандур уклонялся от атак с ловкостью данмера и, оказавшись за спиной у вождя, нанес мощный удар ему в спину. С моей точки обзора могло показаться, что Махулаку переломило хребет, но тот резко распрямился, развернулся на месте, принимая на себя следующий выпад, и я увидела вмятину на его орихалковом доспехе. Он заблокировал следующий удар и оттеснил данмера назад. Даже с благословением Малаката ослабить такого гиганта, как Махулак, было не просто.

Вождь резко выкинул руку с молотом вперёд, и Эрандур на этот раз не успел увернуться. Удар, прилетевший в грудь, раздробил нагрудную пластину доспеха и отбросил эльфа назад. Жрец неловко повалился на землю. Я почувствовала, что ноги отказываются меня держать и повисла на руке стоящего позади орка. Тот удивленно взглянул на меня и ободряюще похлопал по плечу.

А Махулак занёс молот над головой, чтобы обрушить смертельный удар на Эрандура.

Эбонитовое оружие устремилось вниз, сопровождаемое утробным рыком вождя, и воткнулось в землю. Данмер в последний миг откатился в сторону и быстро, используя Волендранг как опору, встал, готовясь к новым атакам вождя. Я, не сдержавшись, вскрикнула. Мне было хуже всего стоять среди зрителей. Я не могла вмешаться, не могла ничего сделать, ощущая себя парализованной и бессильной. Моя судьба и судьба всего Нарзулбура сейчас зависела от исхода поединка.

«Малакат, сделай ещё что-нибудь!» – я на всякий случай посмотрела наверх, в надежде на знак. Но Малакат лишь безмолвно наблюдал за сражением в круге, испытывал и вождя, и Эрандура. Почему-то жрец заинтересовал его, раз получил Волендранг. Интересно почему?

И тут мне пришло в голову то, что читала в Коллегии. Боэтия – соперник Малаката. Стоит только припомнить обстоятельства перерождения Малаката из Тринимака путем прохождения сквозь пищеварительную систему Боэтии. Грубо говоря, Боэтия просто его съела, а потом им же и испражнилась. После такого любой бы обиделся! И вот почему Малакат стремится помешать её планам.

Всё то время, что я пыталась заставить себя наблюдать за боем, грохота молотов почти не раздавалось. Соперники обходили друг друга, примерялись, думали, как лучше ударить. Иногда позволяя себе выпады и блокирование, но не переходя на мощные силовые атаки. Махулак понял, что Эрандур, обладающий Волендрангом, уже не просто зарвавшийся чужак. А жрец осторожничал – молот был ему непривычен, а вечно уклоняться от ударов он не мог. Тем более что следующий удачный удар вождя мог стать для него смертельным.

Странно, но с течением боя Махулак быстро слабел. Через несколько минут, воспринимающихся мной как бесконечность, его руки с трудом удерживали тяжеленный молот. И я вспомнила самую главную деталь. По легендам Волендранг лишает врага сил!

Наконец, запыхавшийся орк выронил оружие и упал, измотанный затянувшимся боем.

– Пощады! – выкрикнул он, сняв шлем с головы. – Ты победил! Я признаю! Бой окончен. Я все расскажу… – подняв руки, заговорил вождь. – Это я… То есть мы с Йатул нашли тот древний ход. Раньше, давным-давно здесь был храм Малаката. Я слышал об этом от своего отца, но… Мы нашли его случайно, когда в юности… были вместе.

Я попыталась найти глазами Йатул, но орчанка исчезла.

«Цена крови должна быть уплачена! Слабый был повержен!» – голос орочьего покровителя разорвал на миг воцарившуюся тишину. Эрандур не стал медлить – Волендранг опустился на голову вождя, а я зажмурилась, чтобы не видеть, чем закончилось дело.

Орки загомонили, я приоткрыла один глаз, увидев сурового, перепачканного каплями крови Эрандура с молотом в руках и багровое месиво под ногами.

Данмер перешагнул Махулака и направился ко мне. Орки не могли ничего сделать – сам Малакат велел убить вождя, а значит, всё произошло по кодексу и все узнали правду. Только вот по тому же кодексу, убивший вождя должен занять его место, а позволить данмеру управлять племенем орки ни за что бы не согласились. К счастью, Эрандур не стремился становиться вождем Нарзулбура.

Мы вышли из круга расступившихся орков, а я даже не знала, что сказать о случившемся. Мне нужно поздравлять Эрандура с победой или сейчас произошло нечто, не вписывающееся в рамки поведения жреца Мары?

Болар подбежала к нам с крайне обеспокоенным видом.

– Стойте! Подождите! – она вдруг схватила меня за локоть. – Йатул и Барга ушли…

– Куда? – я опешила.

– К кузне! Когда Махулак начал просить пощады.

Эрандур взволнованно посмотрел на нас.

– Идём! – я позвала друга за собой. Похоже, со смертью вождя ничего не закончилось, пока Йатул на свободе. Может, Барга расправится с ней и тем самым снимет с себя проклятье?

Болар рывком открыла ворота, ведущие к подвешенному между скалами мосту к кузнице. Исчезнувших орчанок на нём не было. Я с опаской ступила на поскрипывающие обледеневшие доски и взглянула вниз, заметив на камнях тёмную фигурку. Распластанное тело Барги гра-Марук.

========== Глава двадцать шестая. Выбор пути ==========

Когда Баргу вытащили из ущелья и принесли в крепость, оказалось, что причиной смерти стало вовсе не падение на острые камни и не проклятье, а стрела в глазнице. Сбежавшая из крепости Йатул с лёгкостью оторвалась от преследования, после того как уже бывшая новоиспечённая жена Махулака поняла, что нужно сделать для исцеления от даэдрического недуга, насланного самим Принцем Отверженных.

– Позор… Бесчестие, – бормотала Болар, глядя на тело орчанки, прикрытое шкурой, пока остальные жители крепости обыскивали подземное святилище в поисках доказательства последних слов Махулака.

– Теперь сын вождя возглавит Нарзулбур? – поинтересовался у шаманки жрец, держа Волендранг на плече.

– Ну, уж явно не ты, – язвительно отозвалась я вместо Болар, представляя себе Эрандура во главе орочьего племени. Смех, да и только.

– Думаю, нам пора уходить, – данмер с опаской осмотрелся. – Мы уже достаточно сделали.

Болар посмотрела на нас с тоской и благодарностью.

– Правда оказалась горше, чем я думала. До последнего надеялась, что здесь замешана болезнь или завистливый убийца, желающий занять место брата. Подождите немного. Я хочу дать вам кое-что…

Мы с Эрандуром переглянулись, а шаманка вскоре принесла нам из длинного дома тугой, набитый септимами кошель и мешочек с целебными зельями.

– Здесь немного, но надеюсь, это пригодится вам в пути, – напоследок проговорила Болар. – И знайте, что вы всегда желанные гости в Нарзулбуре.

Эрандур с лёгким поклоном принял подарки и направился к «нашей» хижине собирать вещи, а мне подумалось, что вряд ли когда-нибудь вернусь в эти гостеприимные стены. Возникло ощущение, будто мы разворошили осиное гнездо.

– Спасибо, – кивнула я шаманке и направилась следом за данмером. Надо было забрать рюкзак и Ваббаджек.

– Интересно, Йатул вернётся? – спросила я у Эрандура, заходя в хижину.

– Сомневаюсь. Её, как и Махулака, попросту убьют, если она осмелится прийти. Возможно, ей тоже уготовано платить цену крови, – жрец надел заплечный мешок, пристегнул плащ и, взяв шлем под мышку, хмуро поглядел на Волендранг. – Странно… – изрек он, не отрывая взгляда от оружия. – Думал, он исчезнет после победы над Махулаком.

– С чего бы? – я пристально посмотрела на жреца, испачканного засохшей кровью поверженного вождя. – У тебя кровь на щеке.

Эрандур потёр лицо руками, но это не помогло. Пришлось вмешаться и оттирать его своим платком, ворча:

– А то выглядишь как убийца… И кажется, Малакат хочет нам помочь в игре против Боэтии.

– Не знаю. Не хочется даже думать о даэдра, – Эрандур покосился на маску Вайла, – а я будто притягиваю их внимание.

В голову пришла своевременная мысль, что это всё происходит из-за моей метки Обливиона, но лишний раз напоминать о ней не хотелось. Раз уж часть души Эрандура внутри меня из-за принятия Апатии, то логично, что он теперь тоже связан с даэдра теснее, чем нужно служителю Мары. Хорошо, если богиня сможет помочь ему, а если нет? Подумать страшно, что может произойти.

Вскоре мы покинули Нарзулбур и к вечеру добрались до Рощи Кин. Я чувствовала себя уставшей, но радовалась тому, что ситуация с орками разрешилась. А какой отчёт теперь можно будет предоставить совету! И про Волендранг, и про покинутый храм под крепостью. По-моему, очень ценные сведения, тянущие на полноценную работу по исследованию даэдра. Не успевала только понять, когда я из алхимика и целительницы вдруг превратилась в искателя даэдрических культов.

Иддра, завидев нас на пороге «Деревянного кружева», сразу предложила той самой настойки, но мы вежливо отказались. Мне хотелось провести остаток вечера, занимаясь отчётом, а не забыть всё, что случилось в последние часы.

Давненько у меня не было таких бурных дней. Весь вечер старательно корпела над пергаментом, описывая всё, что запомнила о святилище Малаката. Зато потом всю ночь почему-то снились фалмеры, рыщущие в катакомбах заброшенного храма. Слепые монстры меня больше не пугали так, как раньше. Я не вскочила с кровати в холодном поту, не кричала во сне. Просто в этом сне мне выпало быть одной из них. Единственным зрячим фалмером. Поэтому утром я проснулась в глубокой задумчивости. Что мог значить подобный сон?

Мы решили добраться до Виндхельма на повозке, вместе с Иддриной помощницей, которая должна была купить пряности, и парой шахтеров, собравшихся обзавестись новым инструментом. Повезло, что нам предложили доехать вместе с ними и заплатить всего двадцать септимов за овёс для лошади.

Но не успела я в полной готовности покинуть таверну, как меня окликнула Иддра, не досчитавшаяся пары септимов за вчерашний ужин.

Обернувшись в дверях, я вдруг ощутила, как что-то задело левое ухо, хлестнуло по щеке, а потом услышала звук вонзающего в дерево металла.

Из дверного косяка торчала стрела с чёрным оперением, а слева от таверны, укрывшись в тени заснеженной ели, стояла Йатул и целилась в меня из изогнутого деревянного лука. Я толком не разглядела орчанку, но нутром почувствовала, что это она. Конечно, в Скайриме могли найтись и другие люди, желающие убить меня, но здесь и сейчас это могла быть только Йатул. Похоже, она проследила за нами от крепости и выбрала самый подходящий, по её мнению, момент.

Я прочла заклинание Железной Плоти и вышла на улицу, чуть пригнувшись от очередной выпущенной стрелы, а разъяренная орочья женщина выбежала из тени дерева с боевым топором наперевес и отчаянным криком.

Эрандур поздно понял, в чём дело, и выскочил на крыльцо, когда Йатул уже почти подбежала ко мне с одной стороны, а стражники, увидевшие озверевшую орчанку, с другой.

Уверенным жестом, в смеси ужаса и злости, я вскинула руку. Раздался грохот. Молния опрокинула Йатул на спину, и топор вылетел из её руки. Стражники замедлили бег, а я выхватила из ножен Сияние Рассвета и приставила его к горлу уже мертвой орчанки.

Чары удались на редкость хорошо. Тело Йатул до сих пор подергивалось от проходящих по нему магических зарядов. Я, тяжело дыша, смотрела на остекленевшие глаза орчанки, а рука, держащая оружие даже не дрогнула. Захотелось на всякий случай проткнуть Йатул горло, чтобы окончательно убедиться в её смерти.

– Скамповы бандиты! – в сердцах выругался один из стражей.

Я не стала уточнять, что целью этой «бандитки» были мы с Эрандуром, и не смогла подавить в себе желание пустить ей кровь. Кончик лезвия мягко прошил горло Йатул, конвульсии прекратились, а кровь слабо засочилась на мерзлую землю.

Данмер подошел ко мне с молотом на плече и тихонько проговорил:

– У тебя рюкзак светится.

– Что? – сначала до меня не дошло, что именно случилось. А потом я вспомнила, как перед отъездом прихватила двемерский куб в надежде испытать его действие на пресловутых фалмерах. Вышло так, что смерть орчанки пробудила древний ключ, и он поглотил первую душу, замерцав ярким синим светом.

Я спрятала клинок в ножны, избавилась от рюкзака и, поставив его на землю, с интересом заглянула внутрь. Куб, лежащий почти на самом дне, действительно светился, но с каждой секундой сияние поглощенной души меркло, и он постепенно возвращался к прежнему виду.

– Подумать только… Ты был прав, – я подняла взгляд на угрюмого Эрандура.

– К сожалению, – недовольно буркнул жрец в ответ.

Стражники опасливо покосились на мой рюкзак и на всякий случай отошли. Я закрыла его и вернула на плечи.

– Значит, и с фалмерами сработает… – добавила я, сворачивая к конюшне, откуда за происходящим наблюдали протрезвевший Эндор, двое недоумевающих шахтёров и перепуганная помощница Иддры.

– Ты всё ещё думаешь о возвращении в ту пещеру? – тихо поинтересовался Эрандур.

– Конечно, иначе не стала бы брать куб с собой. А теперь, когда у тебя есть Волендранг…

– …это не значит, что я буду махать им направо и налево, – мрачно договорил за меня данмер.

Мы остановились у повозки, в которую седовласый кучер впрягал лошадь. Рядом девушка о чём-то шепталась с шахтером и украдкой поглядывала на Волендранг. В её глазах читался ужас, и я пришла к выводу, что предусмотрительность Эрандура оказалась кстати. Молот действительно отпугивал от нас чрезмерно любопытных людей.

К полудню шестого числа месяца Руки Дождя мы прибыли в Виндхельм. Я остановилась перед мостом, думая, что не войду в этот город даже под страхом смерти. Если Братья Бури продолжают отбирать оружие у всех, кто не похож на норда, то прогулка по улочкам Виндхельма может быть чревата для нас потерей Волендранга и Сияния Рассвета, не говоря уже о неприятных типах, которые нас там будут поджидать.

Теперь я точно знала: если кто-нибудь посмеет назвать меня шлюхой или эльфийской подстилкой, плакать и убегать больше не стану. Сожгу любого, кто кинет хоть одно грубое слово или косой взгляд на меня или жреца! А за такое легко попасть в тюрьму. Нужно было найти другой способ перебраться на противоположный берег Белой Реки.

Я намеревалась достичь одной, населенной фалмерами пещеры уже завтра, и эта идея не давала мне покоя, отражаясь частым сердцебиением в груди и пылающей ненавистью в глазах.

– Можно переплыть на лодке, – вдруг изрёк Эрандур, недвусмысленно кивая направо.

Сначала мне было неясно, что означает этот странный намек, но когда я увидела, как Бегущая–по–Траве и Хорошо–Знает–Болота высадились на берегу, то нервно сглотнула. Теперь встреча с подругой аргонианкой вызывала у меня не радость, а гложущее сердце, неприятное волнение.

Данмер, конечно, не знал, секрета Бегущей и сразу направился к знакомым, которые тут же нас заметили. Теперь мне захотелось бежать в противоположную сторону, но пришлось приветливо помахать рукой и поторапливаться за жрецом.

– Надо же какая встреча, – шипя, протянул Хорошо–Знает–Болота, оглядывая нас. – Рад, что вы живы и здоровы.

Мы остановились на пологом заснеженном берегу, а Бегущая вдруг подошла ко мне и обняла, шепнув на ухо:

– Надо поговорить.

Я сделала вид, что отвечаю на объятия и даже немного перестаралась, стиснув убийцу из Темного Братства так, что она от неожиданности вскрикнула.

– Какими судьбами в Виндхельме? – спросила аргонианка.

– Надо перебраться на другой берег, – ответил Эрандур. – А вы почему решили покинуть город? Ищите новые места для рыбалки?

– Боюсь, нет. Решили обменять на рыбу немного картошки у фермеров, – Хорошо–Знает–Болота посмотрел вдаль, кивнув в сторону ферм, и вытащил из лодки связку со свежепойманными лососями. – Сами знаете, нас не пускают в город, поэтому иногда приходится плавать на фермы.

– Вот что, – вдруг заговорила Бегущая. – Пусть мой муж и Эрандур сходят за картошкой, а мы с Джулией посторожим лодку и немного посекретничаем. Что скажете?

– Посекретничаете? – данмер в недоумении посмотрел сначала на аргонианку, а потом на меня.

– Ну… Да! – наигранно отозвалась я. – Женские разговоры. Ты должен понимать!

Жрец вскинул брови, но вид двух странно улыбающихся женщин вынудил его отступить и пойти вслед за аргонианином, оставив вещи и оружие возле лодки.

– Пошли, – подбодрил его Хорошо–Знает–Болота. – Вдвоём унесем побольше!

Когда мужчины удалились на достаточное расстояние, я боязливо подняла глаза на Бегущую–по–Траве, потом принялась разглядывать пустую лодку и приставленные к ней весла.

– Ловко ты их спровадила…

– Эрандур ничего не знает? – прошипела подруга.

– Разумеется, я же не сумасшедшая!

– Молодец… – аргонианка снова улыбнулась. – Рада, что ты понимаешь, во что наступила.

– Наступила? – скривилась я. До этого момента слепо надеялась, что Тёмное Братство из моей жизни исчезло навсегда.

– Ты оставила свой след в Пустоте. Так уж вышло.

– И что меня теперь ждёт? Меня убьют? Ты меня убьешь? – я испуганно попятилась назад.

– Пока не будет проведено Таинство, никто тебя не убьёт. Если конечно, тебе хватит мудрости и дальше молчать, – сурово предупредила Бегущая–по–Траве. – Помимо всего прочего, ты можешь быть полезна в качестве информатора.

– И о чём я должна буду информировать? – мне это до жути не нравилось, но такой вариант устраивал больше, чем смерть.

– У нас есть определенная работа, которая иногда требует особой подготовки. В частности, ты могла бы составить план Коллегии Винтерхолда, раз у тебя есть доступ туда.

– Зачем?

– Ну, хотя бы для того, чтобы он был у нас. Никогда не знаешь, что может пригодиться, когда и для чего.

– В Коллегию не так-то просто попасть… А уж посторонним тем более, – проронила я.

– И вот поэтому свой человек там, это отличная возможность, не так ли?

– Свой человек? Я что, теперь тоже с вами?

– Не совсем так. Но лучше тебе и дальше помалкивать о том, что случилось в Фолкрите, – предупреждение аргонианки прозвучало скорее как угроза.

Я согласно кивнула и обернулась, чтобы посмотреть, не возвращаются ли мужчины с картошкой. Вдали виднелись заснеженные крыши фермерских домов, а мне не верилось, что в таком холоде можно что-то выращивать.

Потом я перевела взгляд на гору, высящуюся напротив Виндхельма, и поняла, что искомое святилище Боэтии тоже где-то там.

– А ты не знаешь, есть ли в этих горах даэдрические святилища?

Аргонианка покачала головой, а я снова всмотрелась в снежно-белую вершину, выделяющуюся на фоне свинцово-серых облаков, сулящих непогоду.

– А что-нибудь подозрительное не видела?

– Лично мне не доводилось, но слышала, что охотники иногда пропадают, если поднимаются слишком высоко. Предгорья кишат троллями, а единственная тропа, ведущая к вершине, начинается за фермами.

«Значит, святилище там», – пришла к выводу я, не отрывая взгляда от горы.

– Почему ты спрашиваешь?

– Исследую даэдра для Коллегии, – выпалила, не раздумывая, и пустилась в пересказ того, что приключилось в Нарзулбуре. Вряд ли это было ценной информацией для Бегущей, но не хотелось стоять в тишине и ждать.

А вот я узнала, что нужно, а значит, переплывать реку уже не имеет смысла. Надо снова подниматься в горы, разгонять троллей и искать Боэтию и её культистов, чтобы не допустить повторения нападений. Оставалось надеяться, что Эрандур не выскажется против и сможет мне помочь.

Насчет первого, впрочем, я была уверена – жрец будет ворчать.

– Где, ты говоришь, эта тропа находится? – переспросила я у аргонианки.

– Решила туда пойти? Это за фермами, по дороге к границе Морровинда, на восток. Как только минуешь все фермерские угодья, следуй дальше по тракту и посматривай направо. Это примерно в часе ходьбы.

Заметив, что Эрандур и Хорошо–Знает–Болота возвращаются с двумя корзинами картошки, я кисло улыбнулась, а живот глухо напомнил о том, что нужно иногда есть. Только аппетит совсем пропал – теперь мои мысли занимало святилище даэдра. Желание отомстить и зов Боэтии просто рвали меня на части.

Мужчины поставили корзины на дно лодки, а Хорошо–Знает–Болота спросил, глядя на нас с Бегущей:

– Обо всем успели поговорить?

– Более чем, – хмуро отозвалась я. – Спасибо за помощь.

Аргонианин столкнул лодку с берега и быстро уселся на сидение, взявшись за вёсла. Его жена прыгнула следом.

– Давайте к нам! – крикнула Бегущая, хитро поглядывая на меня. Эрандур взял Волендранг и приготовился прыгать, пока лодку не отнесло течением, но я остановила его, положив руку на плечо.

– Не сейчас.

– Почему? – он в сомнениях посмотрел на меня.

– Отмщение может и подождать. Сначала нужно разобраться с Боэтией, пока благословение Малаката, – я обвела взглядом сияющий Волендранг, – с нами.

– Ты знаешь, где святилище? – удивился жрец.

– На этой горе, – помахав рукой подруге и её мужу, отплывающим от берега, крикнула: – Если вечером не вернёмся, молитесь за нас богам!

– Не бойся, Джулия Октавия! – отозвалась Бегущая. – Вечером ты будешь есть с нами печеную картошку с рыбой!

«Очень на это надеюсь», – кисло подумала я, направляясь на восток, в сторону границы с Морровиндом.

Эрандур напоследок обернулся на лодку и последовал за мной.

========== Глава двадцать седьмая. Измена и отмщение ==========

Сумерки сгустились на удивление быстро. На фоне иссиня-чёрного бархата звездной ночи вспыхнули огромные костры.

На подходах к святилищу Боэтии не громыхал ветер, только звенела сталь, прорезая зловещую тишину. Кол с насаженной на острие человеческой головой предупреждал зазевавшихся путников об опасности. Голова глядела помутневшими глазами и перекошенными набор окровавленными ошметками губ улыбалась всем подходящим к месту поклонения даэдра.

Я непроизвольно поморщилась, но смело шагнула дальше. Пара троллей по пути меня не испугала, и с этим как-нибудь разберусь.

Чуть выше по тропе ограждения щетинились грубо обтесанными кольями. На этих торчали не только головы – их «украшали» сожжённые тела людей, лиц и пола которых уже было не разобрать. Чёрная корка обуглившихся мышц растрескалась, обнажив багряные островки плоти. Запах горелого мяса щекотал ноздри и вызывал тошноту.

Внезапно наставшая ночь и подкрадывающийся ужас сдавливали горло, но я продолжала восхождение к огням, рассеивающим плотную мглу, к госпоже Боэтии, словно приветствующей меня высоко поднятым клинком.

Святилище находилось над лагерем последователей Принцессы Интриг. Вокруг стояли палатки и шатры, сшитые из шкур, лежали мешки с провиантом. Похоже, что даэдропоклонники жили здесь постоянно.

Немного впереди, в огороженном круге арены сражались два данмера в кожаных бронях. Оба двигались грациозно и быстро, как охотящиеся коты. За их движениями сложно было уследить. За оградой стояли другие культисты – данмеры, босмеры, имперцы и норды. Около дюжины, не больше.

Когда я поднялась и встала за ними, никто не обратил внимания. За моей спиной замер Эрандур. Некоторое время мы наблюдали за сражением вместе с даэдропоклонниками, и мой взгляд в опьяненном восторге ловил мастерские выпады, повороты и уклонения сражающихся. Для слуха стала музыкой песнь стальных клинков, соприкасающихся стремительно и звонко.

Наконец, один из данмеров изловчился и проткнул горло соперника, получив вместе с этим встречный удар в живот. Схватившись за торчащий клинок, он с победной улыбкой наблюдал, как погибает противник. Другие культисты продолжали смотреть на представление, никак не выражая радости или разочарования из-за гибели эльфа.

– Я достоин, – прошептал победитель, сплевывая кровь.

– Вряд ли, – прошипела подошедшая к нему лысая женщина-данмерка в плотной клёпаной броне и отточенным коротким движением перерезала горло. Потом она обернулась и заметила нас, продолжая поигрывать в руке изогнутым кинжалом.

Её взгляд на мгновение замер на Волендранге, но исполосованные шрамами губы тронула лишь призрачная ухмылка.

– У нас гости, – произнесла она, выходя из круга. Остальные культисты без интереса оглянулись, после чего принялись растаскивать погибших в сражении к кольям. С них снимали неповрежденные элементы брони и забирали оружие, а тела отшвыривали в сторону как ненужный хлам.

– И что же привело вас к святилищу Боэтии? – алые глаза даэдропоклонницы смотрели с вызовом. – Хотите пообщаться с Госпожой?

– На меня напал один из ваших. Я отобрала его жизнь, а значит, меня призвала Боэтия, – я ответила без запинки, выдержав изучающий взгляд.

– Значит, ты уже знаешь, кто наша Госпожа и чего хочет… – данмерка направилась вверх по лестнице, огибающей скалу, прямиком к статуе даэдра, повернутой спиной к лагерю и арене.

Я через плечо глянула на Эрандура, ощутив укол неуверенности в себе. Но его суровый вид в Маске Вайла быстро напомнил мне, как вести себя в подобных местах. Никакой слабости.

Жрец осматривался, изучал обстановку и молчал. Я была уверена, что одновременно с этим ещё и придумывал, как перебить всех культистов. Его роль была проста: прикрывать меня, если что-то пойдёт не так.

Я поднялась следом за эльфийкой и вышла на круглую, обнесённую частоколом площадку возле статуи. Груды костей и черепов у подножия и обожжённые тела на кольях более чем красноречиво описывали недружелюбный нрав Принцессы Интриг. Перед статуей высотой примерно в четыре человеческих роста торчал обелиск из темного камня, от которого спиралью расходились высеченные даэдрические руны. По обе стороны от змеиного хвоста Боэтии, в который плавно перетекали её тело и одежды, пылали чадящие дымом костры. Резкие угловатые черты лица даэдра могли принадлежать как мужчине, так и женщине. И Боэтия действительно могла быть и тем, и другим, меняя обличья по собственной прихоти.

Я посмотрела наверх, ощутив себя вдруг на дне невероятно глубокого колодца, под пристальным взором Принцессы Интриг. Облака над святилищем расступались, словно меч, устремленный в небеса, прогонял их прочь.

Мы все, смертные, приходящие к ней, будто плавали в мутной воде, как множество беспомощных головастиков, но переродиться в лягушек перед взором Принцессы Интриг могли лишь единицы. Те, кто росли быстрее прочих и начинали поедать себе подобных.

Данмерка остановилась чуть в стороне от святилища, насмешливо глядя на меня. Она оценивала, примерялась, что из меня может получиться, и её явно забавляли открывшиеся перспективы.

– Подойди ко мне, – сказала она, вытащив из-за пояса окровавленный кинжал, которым не так давно прикончила неудачливого эльфа.

Я сделала шаг вперёд, и Эрандур последовал за мной.

– А ты останься там, – было велено ему. – Смотри на Госпожу! Восхищайся её могуществом! Может она обратит на тебя дарующий силу взор.

Я с сомнением взглянула на жреца. Но, вопреки скверному чувству возрастающей тревоги, подошла ближе к данмерке.

– Думаешь, Боэтия действительно призвала тебя? – проговорила она, кривя губы в ухмылке. – Госпожа любит сильных и красноречивых. Вижу, ты уже убивала прежде, и с этим проблем не будет. Но вот лгала ли ты?

– Приходилось… – нескромно отозвалась я.

– Докажи. Возьми жертвенный клинок, – кинжал в руке даэдропоклонницы перевернулся рукоятью ко мне, а голос снизился до свистящего шепота. – Обмани. А потом убей. – И смеющийся взгляд перетек на Эрандура, стоящего около обелиска. – Скажи ему, чтобы положил руку на колонну. И Боэтия явится.

Я обвела глазами очертания волнообразного лезвия, стиснула кинжал в руке и обернулась. Жрец разглядывал колонну и идущие по кругу письмена у её основания.

«Она только что велела мне убить Эрандура?!» – промелькнула в голове паническая мысль.

– Эрандур! – рявкнула я, напомнив себе капитаншу из Хелгена, что когда-то отдала приказ казнить меня.

Данмер испуганно отшатнулся в сторону – показалось, что его изумление отпечаталось на оттиске Маски Вайла. Даэдропоклонники внизу настороженно притихли.

– Немедленно отойди оттуда! – с таким истерическим взвизгиванием чересчур заботливые мамаши иногда отчитывают пятилетних сыновей, собравшихся лезть в глубокую лужу.

Я заткнула выданный кинжал за пояс, подбежала к другу, подцепила его под локоть и поволокла прочь от святилища.

– Что ты делаешь? Что происходит?

– Не сейчас, – цедила я сквозь зубы, утаскивая жреца к лестнице и оборачиваясь на данмерку, давшую мне кинжал. Она всё ещё улыбалась так, что от этой улыбки по спине лился холодный пот.

Я провела Эрандура мимо арены, палаток и частокола обратно к тропе, не отпуская его руки, вцепившись в него так крепко, будто боялась, что стоит разжать пальцы и он исчезнет.

– Почему мы убегаем? – в недоумении вопрошал данмер.

– Мне только что предложили тебя убить… Чтобы вызвать Боэтию! – не разжимая зубов, выговорила я. – Что-то мне не по нраву такой вариант. Поэтому мы уходим! И как можно быстрее!

– А если они погонятся за нами? – Эрандур обеспокоенно глянул наверх, но никто нас не преследовал.

– Не погонятся, – выдохнула я и отпустила друга, когда мы ушли достаточно далеко. – Мне дали шанс показать себя.

– Не понимаю.

– А я поняла, – посмотрела на ночное небо и содрогнулась, вновь почувствовав на себе внимание Боэтии. – Она хочет посмотреть, на что я способна. Узнать, какие низости смогу совершить. Смогу ли обмануть, предать и уничтожить.

– И ты, конечно же, не станешь этого делать? – заволновался Эрандур, следуя за мной по тропе, по которой я почти бежала, с удивлением замечая, что сумерки отступают и становится светлее. – Мы ещё можем вернуться и уничтожить этот культ, – на ходу предложил данмер.

– Один против десяти выстоишь? Или думаешь, Волендранг действительно спасёт от Боэтии? – цинично ухмыльнулась я. – Нет. Он сейчас спас нас от смерти, может быть. Потому что они почувствовали силу молота, но, на самом деле, Боэтия хочет другого. Она хочет испытать, насколько глубоко моё коварство и на кого я смогу обменять твою жизнь.

– Но ты не сделаешь этого, – пришёл к выводу данмер.

– Как минимум потому, что это не так просто.

– Только из-за этого?

Я промолчала. Пока общая картина представлялась мне нечеткой, и удалось прояснить только отдельные моменты. Игра даэдра включает в себя аспекты каждого принца, от которых я отказываюсь или принимаю. Опасность, исходящая от них, тоже разная. Например, Вермина и Мерунес Дагон уже предлагали мне убить Эрандура, чтобы получить их благосклонность, а Клавикус Вайл, Намира и Азура хотели отыскать в моей душе нечто иное.

Перед Боэтией и её последователями мы, так или иначе, проявились, но разве я могла приставить кинжал к горлу друга? От одной только мысли в животе что-то скручивалось в узел и ныло. Поэтому надо было придумать, как пройти испытание, но при этом избежать его. А это действительно непросто.

По мере спуска по горной тропе небо просветлело окончательно, но кажется, уже наступил вечер. Серые облака сомкнулись над Виндхельмом, и снова пошёл снег. Город виднелся вдали за пеленой непрерывно сыплющихся снежинок и даже издали вызывал чувство тревоги.

Когда мы миновали фермы и добрались до конюшен, стемнело, но пара аргониан с факелами в руках, стоящие возле лодки, ждали нас с широкими зубастыми улыбками на мордах.

– Я же говорила, – произнесла Бегущая. – Ну что, есть там святилище?

– Ещё какое! – я скривилась в кислой улыбке. Настроения шутить не было, зато при мысли о печёной картошке с рыбой появился аппетит.

Мы загрузились в лодку, которая, мерно переваливаясь через слабые волны, доставила нас до доков Виндхельма. Вечером тут было спокойно – пара патрульных стражников, покачивающиеся пришвартованные корабли и шум реки. Хорошо–Знает–Болота привязал лодку у невысокой пристани, а я принялась наблюдать за расхаживающими туда-сюда Братьями Бури. Интересно, отреагируют ли они на прибытие чужаков, или дела аргониан принципиально не привлекают их внимание, пока те сидят в трущобах?

Душу больше не сковывал страх, когда я видела синие стеганки и щиты с головой медведя. Медленно проследовав к аргонианскому блоку, осталась дожидаться друзей и смотреть, как рыжий отблеск факела, подрагивая, удаляется к воротам Виндхельма.

За дверями тесного жилища ящеров стоял умопомрачительный запах еды. Нас пригласили на общий ужин, и я села рядом с Бегущей, благодарно приняв угощение. И внезапно меня посетила странная и пугающая мысль, от которой я поперхнулась рыбой.

Что если увести аргонианку к святилищу Боэтии и там принести в жертву? Это бы избавило меня от возможной работы на Тёмное Братство и смерти от их рук. Осталось только как-то отделаться от Эрандура, а это будет посложнее, чем заманить подругу на гору с даэдрическим святилищем. Да и подойдет ли Бегущая вместо данмера?

– Что с тобой? – голос жреца вытряхнул меня из мыслей и вернул в реальность аргонианского блока к тарелке с остывающей картошкой и недоеденным куском отварного лосося.

– Где? Что? – встрепенулась я.

– Отсутствующий взгляд, потеря аппетита… – начал перечислять Эрандур.

– Задумалась.

– И судя по виду, снова о спасении мира, – заметил друг, разделяя картофелину на две части.

– Не совсем, – я спешно принялась за еду, чтобы не вызывать подозрений, и несколько раз поблагодарила Бегущую–по–Траве и её мужа за приглашение к ужину.

Мысль о жертвоприношении аргонианки пришлось отвергнуть. Она слишком хитра и уже знает о святилище. Обмануть её не получится. Да и куда я дену Эрандура? По голове его ударю и сброшу в Белую Реку? Другого способа отделаться от пристального внимания жреца, я не знала. Он ведь даже заметил мою внезапную глубокую задумчивость, поэтому сразу раскусит, если я решусь принять вызов Боэтии и начну выбирать жертву при нём.

И куда меня только несёт? Выбираю жертву. Наверное, и впрямь место мне в Тёмном Братстве или в культе даэдропоклонников.

Закончив ужин, я помогала аргонианкам отмывать посуду в бочках с водой – хотелось отплатить за гостеприимство, не тратя септимы.

Бегущая больше не намекала на нашу с ней общую тайну. При остальных аргонианках она вела себя приветливо и жизнерадостно, показательно сетовала на холод и тоску по Чернотопью, но не давала никакого повода для подозрений в чем-либо.

Тогда же я поняла, как мне нужно себя вести. Никто не должен подозревать меня ни в чём. Особенно те, кто меня уже знает.

Но взор Боэтии прилип ко мне. Я чувствовала её странное навязчивое внимание даже за каменными стенами аргонианского блока. Госпожа Интриг будто дышала мне в спину и наблюдала за каждым шагом. Жадно читала каждую мою мысль.

И даже ночью во сне я видела лишь удушливую тьму и слышала скрежещущие кличи фалмеров, рыщущих вокруг. Меня преследовали дурманящие запахи жжёной плоти и крови. А когда я проснулась, то поняла, что должна делать.

***

Треугольный вход в ледяную пещеру, больше похожий на широкую трещину в скале, вовсе не вызывал желания войти внутрь. Само это место, находящееся на повороте тракта, ведущего к Винтерхолду, буквально сочилось гибельным холодом и тьмой. Изнутри грота несся пробирающий до костей вой ветра.

Я собралась с духом, посмотрела во тьму ледяного коридора и осторожно двинулась внутрь.

– Ты уверена? – гулкий голос Эрандура раздался из-под шлема.

– А разве искатели приключений не занимаются чем-то подобным?

– Искатели приключений ищут сокровища, а не мстят чудовищам, – проворчал жрец.

– А если какой-нибудь тролль съел чьего-нибудь друга? – с улыбкой предположила я, остановившись на месте нашего бывшего лагеря. Тут даже прогалины от костра не осталось, не то что следов происходящего.

Эрандур тоже остановился.

– Здесь? – спросил он.

– Угу, – утвердительно кивнула, оглядывая обледенелые стены. – Вот прямо тут, – указала на правую, возле которой когда-то лежал мой спальник.

– Не продолжай, я понял. Какие теперь ощущения?

– Странно, – призналась я и призвала огонек. – Как будто всё происходило в другой жизни с другим человеком. Чувствую, что это изменило меня. И теперь я ежесекундно стремлюсь стать сильнее, чтобы не допустить повторения этого… Или остановить подобное во всем мире раз и навсегда!

– Твоё желание похвально, но мир несправедлив. И видит Мара, я тоже пытаюсь сделать его лучше.

Я не удержалась от проявления чувств, и моя ладонь легла на плечо друга, даже сквозь тканевую перчатку ощутив холод эбонитового наплечника. Взгляд невольно зацепился за трещину на нагрудной платине – последствия боя с Махулаком.

– Пошли, – скинула с плеч рюкзак, достала из него двемерский куб и устремилась вглубь пещеры. Увидела, как из-под глыб пробивается тонкий ручеек и стремится в тот самый зал, в котором случилось одно из самых кровавых сражений в моей жизни.

В сверкающем льдом своде пещеры застыла звенящая, непроницаемая тишина, поглощающая даже моё частое взволнованное дыхание. Под ногами не осталось ни одного трупа фалмера, ни даже кусочка лапки коруса. Слепые монстры либо всё сожрали, либо утащили в глубины пещеры, чтобы сожрать там.

Я убрала куб в кошель, обнажив Сияние Рассвета, размотала светящуюся рукоять, и зал заискрился льдом и инеем, как тысячами бриллиантов.

– Ну, где же вы теперь, твари?! – озлобленно крикнула я, и эхо понесло мой голос по коридорам, отражаясь от сталактитов. Отзвук крика раздался откуда-то сверху. Я запрокинула голову и в ужасе уставилась на круглую, выдолбленную в потолке нору, откуда, видимо, в прошлый раз нас и атаковали. Эрандур тоже увидел лаз и отошёл на пару шагов назад.

Я без слов поняла, что нужно сделать, отступила вместе с другом, переводя взгляд то на лаз, то на тьму коридора, ведущего в глубины пещеры, как вдруг до слуха донёсся шорох шагов. Сердце бешено заколотилось, рука вцепилась в клинок – никак не получалось определить, откуда именно исходит звук.

Раздалось частое щелканье и хриплый клич фалмера.

Чудовище упало вниз из лаза прямо перед нами. Сначала монстр показался мне чёрным, но потом я поняла, что он облачен в плотный доспех со шлемом без прорезей для глаз. Эту броню язык не поворачивался назвать примитивной – она явно была подогнана именно для этого фалмера. Наплечники, ножные латы, перчатки, сапоги и щит хоть и состояли полностью из хитина корусов, но не верилось, что это могли изготовить слепые полуразумные существа.

Фалмер вскрикнул и, замахнувшись острой костяной пикой, ударил Эрандура в плечо. Но кость, как бы хорошо она ни была заточена, не способна пробить эбонит.

Я сотворила защитные чары и молнию. Заклинание шарахнуло так, что грохот надолго повис в пещере. Фалмер опрокинулся на спину, но, в отличие от недавно убитой Йатул, поднялся на ноги с удивительной резвостью. То ли чары удались не так хорошо, то ли броня защищала чудовище.

Жрец, замахнувшисьВолендрангом, успел нанести удар по монстру, пока тот вставал, и раздробить хитиновый нагрудник. Чудище в неуклюжем развороте ткнуло пикой, но атака, нацеленная на Маску Вайла, даже не поцарапала подарок даэдрического принца.

Я подоспела справа и, ухватив клинок поудобнее, прошила голову фалмера сквозь подбородок. Монстр распахнул пасть и, умирая, зашелся булькающим хрипом. Вспышку поглотившего душу куба стало видно даже сквозь ткань кошеля.

Выдернув меч из головы слепого чудища, я с безумной улыбкой отпрянула назад, глядя, как тело поверженного монстра медленно заваливается набок. Удивительное, пьянящее чувство собственной силы вскружило мне голову. В этот момент показалось, что если я смогла совершить столь незначительную месть, значит, скоро и Братья Бури обязательно поплатятся за то, что сделали со мной.

О, я их найду. Найду непременно. Хоть с благословением богов, хоть придётся перевернуть весь Обливион. Они будут страдать намного сильнее, чем страдала я.

Из жестоких мечтаний о кровавой расправе над насильниками, меня вернул в реальность непрерывный, приближающийся к залу гул.

В коридоре зависла тень огромного насекомого, который внезапно устремился к нам. Две пары перепончатых крыльев издавали гудение, напоминающее об огромной осе. Но чёрный корус был во стократ опаснее.

Ровно до этого момента мне казалось, что боюсь грязекрабов. Как же я ошибалась! Они довольно милые и безвредные по сравнению с усатым глазастым и, что самое страшное, летающим, насекомым длиной чуть больше метра.

– Бежим! – рявкнул Эрандур и, освободив одну руку от Волендранга, кинул в коруса огненную стрелу.

На мгновение я понадеялась, что крылья вспыхнут, и мы будем спасены.

Но тварь увернулась!

Уже через секунду насекомое налетело на Эрандура и попыталось вонзить в доспех истекающие пенящимся ядом жвалы. Данмер отпустил Волендранг, руками ухватился за щетинистые лапы и попытался скинуть с себя тварь. Применять молнию стало опасно – легко задеть друга, да и сил может не хватить. Я прицелилась в крылья, бросила в коруса огненной стрелой, потом ещё одной. Ещё и ещё, только бы обратить его в прах! Эрандур решил использовать похожую тактику – призвал на ладонях магию.

Вспыхнувшее насекомое действительно отпустило данмера и, корчась в пламени, потеряло направление полета. Корус начал биться о ледяные стены, будто пытался погасить огонь, а Эрандур, подхватив молот, прикрыл меня собой и начал медленно отступать к выходу, не спуская глаз с метаний гигантского крылатого «факела» по пещере.

Я бросилась наружу – отомстила и хватит пока.

Только увидев спасительный дневной свет и глотнув свежего воздуха, наконец, ощутила себя в безопасности. Эрандур выбежал следом и встал справа от входа в пещеру с молотом наготове. Видно, опасался, что корус может вылететь за нами.

Отдышавшись, я принялась наматывать ткань на сияющий, перепачканный вонючей фалмерской кровью артефакт Меридии.

– Ты довольна? – спросил Эрандур, по бокам шлема которого стекал тягучий яд.

– Не очень, – призналась, думая, обо что бы вытереть лезвие меча, и вдруг поняла, что мы забыли в пещере вещи и придётся возвращаться.

Данмер перехватил мой жалобный взгляд, догадался, в чём дело, и вздохнул:

– Я принесу.

Я осталась одна, дрожа, но не от холода, а от того, что всё получилось, и мы не пострадали.

Эрандур вернулся из пещеры с рюкзаками, наш путь в Коллегию продолжился, и всё это время с моих губ не сходила самодовольная ухмылка.

***

Мы вернулись в Винтерхолд поздней ночью в неистовую метель. Сбитые ноги гудели, и смертельно хотелось спать. Коллегия скрылась за стеной снегопада, и при входе в город не было видно даже блеклых очертаний величественных квадратных башен и моста.

– Тоже мне, весна! – попыталась возмутиться я, но снег, сразу налетевший в рот, недвусмысленно намекнул на то, что надо помалкивать, пока не окажусь в тепле и сухости. Эрандур коротко усмехнулся сквозь глухое забрало маски, чем вызвал у меня приступ зависти и раздражения.

Улица Винтерхолда выглядела не просто пустынной, а неприветливой и заброшенной. Сам город начал казаться покинутым – даже дежурных стражей метель разогнала в укрытия казарм и таверну.

Всяко лучше пить крепкое вино и есть горячую мясную похлебку, чем в такую погоду искать неприятностей. Да и что могло произойти среди трех домов?

Отбросив подальше липкое ощущение страха, закравшегося в душу при входе в Винтерхолд, я поспешила к мосту, ведущему в Коллегию. И мне предстояло ещё многое сделать: подать отчёт Совету магов, усовершенствовать заклинания и углубить знания о даэдра.

Когда мы с Эрандуром зашли в Зал Достижений и разбрелись по спальням, я скинула с плеч опостылевший груз рюкзака, вытащила книги по исцелению, чтобы вернуть их в Арканеум, и, сложив оружие, рухнула на кровать.

Не было сил даже привести себя в порядок после путешествия или поужинать. Меня измотала не столько дорога, сколько ежесекундные, пульсирующие, болезненные мысли о том, как пройти испытание Боэтии? Как принести в жертву человека? Да и надо ли, если вдуматься?

Нет, если бы мне попались те самые Братья Бури, я бы зарезала их, не раздумывая. Но даже, если каким-то чудом их удастся со временем разыскать то, как заставить пойти к святилищу?

А во сне я вновь и вновь приносила в жертву Эрандура. Холодно, расчетливо, одним коротким движением ножа по горлу. Несколько раз просыпалась, но сон повторялся. И скоро я поняла, чья это работа. Вермина. Здесь. В моей голове. Пытается заставить меня бояться, пожирает мою память, наслаждается мучением разума. Эта игра доставляла ей извращенное удовольствие. Но смогут ли боги или Шеогорат защитить меня?

Я проснулась довольно поздно, услышав, как дверь приоткрылась после тактичного стука.

– Ты не спишь? – спросил вошедший жрец и оглядел ком одеяла, под которым я пыталась продолжать спать. – Хм… Кажется, ты вчера забыла запереть дверь, – он подошёл ближе, взялся за край одеяла и подоткнул мне под бок. Я с недовольным видом повернулась, вперив в него сонный взгляд

– Который час?

– Около полудня. Я думал сходить в город, обменять камни в лавке Бирны. Полагаю, ты со мной не хочешь?

Я проморгалась, пытаясь осознать, что данмер только что сказал. Потом дошло, что речь о драгоценных камнях, которые можно обменять на септимы.

– Не пойду. Надо отчёт сдать, книги вернуть… – пробурчала я, залезая под одеяло с головой. Внутри было так тепло и уютно, что думать о путешествиях даже не хотелось. Так и лежала бы всю жизнь!

– Что ж, удачи. Тогда, если не возражаешь, я тебя оставлю, – данмер неслышно ушёл и прикрыл за собой дверь.

Мои попытки уснуть повторно не дали результатов, поэтому пришлось вставать, продирать, спутавшиеся в колтуны волосы гребнем и осознавать, что вчерашняя смертельная усталость сменилась на сегодняшний убийственный голод.

До Арканеума я добралась только после обеда, попутно отдала отчёт мастеру Толфдиру и наконец-то дорвалась до книг. Мне нужна была информация и чем больше, тем лучше. Но помимо даэдра интриг, меня интересовала ещё одна неприятная дама.

Ураг, сидящий на стуле чуть в стороне и увлеченный чтением, оторвался от книги и радостно вскинул пушистые седые брови.

– Джулия Октавия! – произнёс он, закрывая чтиво. – Живая!

– Как видите, – я натянуто улыбнулась Урагу, потом обернулась, убеждаясь, что в Арканеуме больше никого нет.

Орк неторопливо подошел к стойке, с интересом осмотрел меня и пересчитал возвращенные книги по исцелению.

– Что-то ищешь? Дай угадаю. Даэдрические культы? – усмехнулся он. – Какой на этот раз?

– Вермина.

Услышав имя Владычицы Кошмаров, Ураг нахмурился.

– У меня ничего нет, – ответил он, но я не поверила.

– Не может быть, чтобы в вашей огромной библиотеке не нашлось ни слова о какой-то даэдра! – с притворным удивлением ответила орку, но тот с каждым моим словом становился всё мрачнее.

– Есть границы, – проворчал он. – Здесь, в Коллегии, может, и царят свободные порядки, но опасных экспериментов никто не проводит. Есть и другие границы. Мои собственные. Понимаешь? Я не могу дать тебе информацию о Вермине. У меня её нет.

– Почему? – поняв, что убедить библиотекаря не получится, решила действовать тоньше. Выслушать его мнение об этом. Ведь должен же такой начитанный маг, как Ураг гро-Шуб, знать хоть что-нибудь о Вермине!

– Отчасти дело в том, что об этом культе не пишут книг. Все содержится в строжайшей секретности. А последователи скорее себе рот зашьют, чем расскажут о том, что у них происходит.

– Это связано с самой принцессой даэдра? – осторожно полюбопытствовала я.

– Не могу знать наверняка, но скорее всего. Есть лишь крупицы информации о человеческих жертвоприношениях, поглощении душ, некромантии и алхимии, но точно о Вермине тебе может рассказать только жрец Вермины. Остальное не более чем слухи, которые нечем подтвердить.

– Но что-то же в библиотеке есть… – не сдавалась я, чувствуя, как сердце от волнения забилось чаще. Эрандур не станет об этом говорить, да и не нужно ему знать о моём поиске. Орк поморщился, будто вспомнил о чём-то очень неприятном.

– Есть одна… сказка, вымысел… Не помню уже, откуда эти книги. Несколько томов. «Шестнадцать аккордов безумия». Легенды поклонников Шеогората, – Ураг направился к одному из запертых шкафов, откуда он обычно доставал книги о даэдра, и загремел связкой ключей. – Один из томов посвящен его спору с Верминой. Это всё, что я могу тебе дать, но о культе у меня нет ничего. И больше никогда не спрашивай.

Подставив к шкафу скамейку, Ураг взобрался на неё, достал с верхней полки невзрачную книжку в бежевом переплете и протянул мне.

– Вот держи. Как прочитаешь – сразу вернёшь.

Я приняла том и с сомнением осмотрела переплет. Мне-то представлялось, что это будет зловещий гримуар из человечьей кожи, а в итоге получила самую обычную книжку, чуть потрепанную и с помятыми уголками.

Впрочем, потом содержимое меня не разочаровало.

Пусть Ураг назвал это вымыслом, но я знала, что Шеогорат не лжёт своим последователям. Он может завуалировать правду за тысячей безумных образов, но врать никогда не станет. Потому что ложь подразумевает ясность мыслей и с безумием никак не сочетается.

История Дариуса Шано, прочитанная мной, была странной, как и всё, что связано с Шеогоратом. Когда-то давно Безумный Бог поспорил с Плетельщицей Снов о том, что сможет заставить людей ненавидеть талантливого молодого барда сильнее, чем она. Они заключили пари и условились, что другие даэдра не станут вмешиваться.

В итоге душа Дариуса, бывшего последователя Вермины, досталась Шеогорату, но мой взгляд зацепился за фразу: «Вермина годами ждала возможности упрекнуть Шеогората». И вместе с этим вспоминались слова Барбаса о том, что она старая ревнивая сука и не успокоится, пока не вернёт себе душу сбежавшего жреца.

Я смотрела в текст книги, но буквы расплывались перед глазами. Разум блуждал где-то далеко, может, и за пределами Мундуса.

Вермина хороший игрок. Уж всяко лучше нас с Эрандуром, и побороть её без помощи других даэдра не получится. В начале пути, когда я не знала об игре, то противилась им, не хотела исполнять волю принцев, но теперь ситуация повернулась другим боком.

Необходимо заручиться благосклонностью остальных. Оказать им услуги, хотя бы для того, чтобы лишить Вермину возможных союзников. Иначе игра никогда не закончится.

В Арканеуме раздались тихие шаги. Я подняла голову и увидела вошедшего Эрандура. Данмер поискал меня глазами и, когда заметил, двинулся к моему столу.

Книга в руках вдруг показалась мне раскаленным куском металла. Захотелось немедленно отбросить её в сторону, чтобы только друг не начал задавать вопросов. Он же сразу поймет, что я что-то скрываю. Но сидеть в Арканеуме при свечах и ничего не читать тоже странно.

Я подскочила с места и устремилась к стойке, чтобы вернуть книгу Урагу.

– Уже прочла? – орк заметил Эрандура и мрачно усмехнулся. – Помогло?

– Нет, нисколько. Ерунда какая-то, – пробормотала я. – Только ни слова жрецу…

– Ни слова о чём? – бесшумно подошедший данмер встал за спиной, а от его голоса по спине побежали мурашки. И слух-то у него оказывается хороший!

– Ни о чём… Я читала… кое-что… про… даэдра, – глупо улыбнулась я.

– Неужели о Боэтии? – посуровел он.

– Э-э… Да!

– Не стоило вообще туда лезть.

Я виновато взглянула сначала на библиотекаря, потом на друга и решила сменить тему.

– Как в Винтерхолде?

– Братья Бури прибыли, – негромко рассказал жрец. – Кажется, скоро Ульфрик перейдет в наступление. Так или иначе, его позиции укрепляются.

Он отошел от стойки, а Ураг полез убирать книгу обратно в шкаф, что-то ворча себе под нос. Я пошла следом за другом, но большую часть его слов пропускала мимо ушей. Мало игры даэдра, драконов, ещё новой вспышки гражданской войны не хватало!

Эрандур снова заметил, что со мной что-то не так.

– Что ты такого прочла, что на тебе теперь лица нет? – спросил данмер, заглядывая в мои нечестные глаза.

– Ничего хорошего, – мрачно отозвалась я. – Не стоит об этом говорить. Забудь.

– Ты же не думаешь вернуться к святилищу?

– Я хочу вернуться в Фолкрит, к Мьол. Уже весна и у меня скоро день рождения. Хочется провести его не по колено в снегу, а хотя бы по щиколотку!

– Когда намереваешься ехать? – не отставал друг.

Мы вышли из Арканеума на лестницу, и я подумала вдруг, что уже могу съездить в Фолкрит. Отчёт сдан, ученики пропали и разъехались. А Онмунд, Дж’зарго и тот неофит, имя которого снова вылетело из моей головы, могут обойтись и без меня.

– Хоть завтра, если повозки будут.

– Будут, – утвердительно произнёс жрец. – В город же прибыли Братья Бури. Повозки стоят у конюшни и скорее всего до завтра никуда не денутся. К тому же Бирна обменяла один бриллиант на пять сотен септимов.

Новость меня больше взволновала, чем обрадовала. И погода как назло стояла хорошая. Небо над Винтерхолдом в кои-то веки прояснилось. Двор Коллегии в солнечном свете выглядел непривычно. Слишком ярко.

Закрывшись в комнате и отправив Эрандура к себе, я упала на кровать и уставилась в потолок. В голове роились беспокойные мысли. Я пыталась придумать, что делать дальше и каким образом получить расположении Боэтии, никого не убивая.

В итоге, придя к выводу, что одним из аспектов Принцессы Интриг является как раз убийство, стала продумывать план. И поняла, что в планировании не сильна. Если бы можно было спросить совета у Эрандура, было бы проще.

Но я отчетливо представляла, как подойду к жрецу Мары с вопросом: кого лучше убить? В этом деле он явно мне не помощник. Эрандур не позволит никого убивать без крайней необходимости, а уж тем более во славу даэдра.

Потом меня снова мучили кошмары. Я очнулась посреди ночи твёрдо уверенная в том, что должна сделать. Жертвоприношение опять пригрезилось мне во сне. И кажется, не Вермина наслала это видение, а мой разум подсказывал мне как быть.

Я встала и спешно собрала вещи.

И как я сразу не додумалась?

Просто-напросто нужен человек, который мне доверяет, пойдёт за мной и ни о чём не спросит. Он придёт со мной к святилищу Боэтии, дотронется до колонны и всё пройдёт, как хочет даэдра.

Я вышла из комнаты и тихо прикрыла дверь. Неровные тени от сияния центральной жаровни напугали меня, заставив вздрогнуть. Зал Достижений был пуст, но меня страшило, что мой побег может кто-нибудь заметить.

Покинув Коллегию и окунувшись в ясную ночь, украшенную звездами и удивительным изумрудным полярным сиянием, поспешила в город. Сердце колотилось как бешеное, я слышала своё прерывистое дыхание и бряцанье вещей в рюкзаке. Было жарко и тяжело, но не получалось остановиться. Ноги несли прочь, пока страх не завладел разумом.

Одинокий патрульный бродил по улице Винтерхолда, но заметив, что я выбежала из Коллегии, оставил меня без внимания. Мало ли что у этих магов на уме! Лучше не лезть.

Я замедлила ход и добралась до конюшни, у которой стояла одна накрытая полотном повозка. Внутри, в стойлах под навесом дремала чалая лошадь. К несчастью, на ней не было седла, но одно лежало рядом. Я отряхнула его и обеими руками водрузила на животное. Потом в полумраке на ощупь подтянула подпруги в надежде, что не свалюсь, пока еду.

Лошадь заволновалась и зафыркала.

– Тихо… – прошептала я, осторожно поднесла к ней уздечку и погладила по широкой морде.

Лошадь успокоилась, и я вывела её из стойла, думая, что напрасно меня научили ездить верхом.

– Эй, ты что делаешь? – окрик стражника раздался слишком поздно.

Я уже запрыгнула в седло, ударила лошадь пятками и пустила вперёд по тракту, подальше от Винтерхолда. Если повезёт, к утру доберусь до ближайшей стоянки.

А потом нужно будет встретиться с одним… наёмником.

========== Глава двадцать восьмая. Женское коварство ==========

Серые стены города и сторожевые башни были едва различимы за пеленой крупного сырого снега, на лету превращающегося в дождь. Дорога заняла почти пять дней. Украденную лошадь я оставила в данстарской конюшне, а сама пересела на корабль, идущий до Солитьюда. Погода стояла ужасная, ветра попутного не было, и качаться на волнах пришлось на несколько часов дольше.

Стражники у солитьюдских ворот пропустили меня, продрогшую до костей, без колебаний и лишних вопросов. Когда я, наконец, оказалась в городе, то сразу устремилась в «Смеющуюся крысу», вывеска которой со скрипом раскачивалась на ветру. В сапогах хлюпала вода, пальцы рук, сжимающие древко Ваббаджека, онемели. Я почти бегом добралась до таверны и буквально ворвалась внутрь.

В «Смеющейся крысе», как всегда, было жарко и шумно. В зале играла музыка, плясали посетители, кричали дельцы и игроки. В углах обсуждались какие-то сделки, а служанки, разносящие напитки и ароматную еду, ловко увиливали от тянущихся к их прелестям ладоней.

Я не пошла к Корпулу Винию, чтобы арендовать самую дорогую и обычно единственно свободную комнату – меня приманило свободное местечко у очага. Поэтому сначала разместилась, а уж потом скинула с головы капюшон промокшего мехового плаща и осмотрелась. Не повезло – нужная лысина не блестела в свете огней.

Передо мной тут же выросла служанка, явно решив, что я ищу её.

– Добрый вечер, госпожа! Хотите выпить?

Я освободила плечи от рюкзака и отложила посох в сторонку. До этого мне казалось, что пальцы к нему примерзли, теперь руки распухли от тепла, а щёки запылали. Только после этого я подняла глаза на девушку, которая всё ещё ждала моего ответа, и невольно засмотрелась на её милое круглое личико, весёлые глаза и блестящие медовые волосы. Из-за ее нетронутой ни старостью, ни невзгодами красоты, мои шрамы вдруг показались мне уродством, которое нельзя скрыть.

– Вина и мясной похлёбки, пожалуйста. Да погорячее, – я отсчитала ей пять септимов за кубок вина и миску супа.

– Сейчас всё принесу, – девушка приняла деньги и поспешила к стойке.

«И с каких это пор я стала стесняться своих шрамов? Неужели мне настолько не плевать?» – с удивлением подумала, пока провожала юную служанку взглядом. Да, она хорошо сложена и недурна собой. С каких пор подобное стало поводом для зависти? Почему я должна стыдиться того, что однажды столкнулась с чудовищами, а теперь хочу отомстить им?

Возможно, потому, что на самом деле, предпочла бы остаться работать в таверне Вайтрана, а не проходить через пекло и убивать людей.

Девушка довольно быстро принесла мне еду и чашу с вином. От похлебки исходил пар и аромат вареной моркови с мясом, но насладиться ею не успела, потому что меня отыскал тот, ради кого я прибыла в Солитьюд.

– Шорова борода! Джулия Октавия! Где же твой данмер? – насмешливый голос, сияющая лысина, начищенная железная броня. Все элементы собраны в единый раздражающий образ.

– Я думала, что тебя интересуют женщины, – я презрительно взглянула на Белранда. Норд ощерился, но оказалось, что это такая улыбка. Как всегда противный, язвительный, гадкий и не симпатичный. Однако и он может мне помочь.

– Выпьем? – Белранд уселся на свободный стул около меня.

– Если угостишь, выпьем.

– Что ты делаешь одна в Солитьюде?

– Ты слишком много вопросов задаёшь, – я показательно принялась за похлебку, но Белранд не отстал. На это и был мой расчёт.

– Ну, понимаешь, город большой, народ здесь всякий шастает и странствующей женщине нужен хоть кто-нибудь для защиты. Так почему же ты одна?

– Выходит, я ищу тебя, – прямо ответила я и выдержала пристальный взгляд наёмника, становящийся удивленным. Седеющие брови Белранда взлетели на лоб, когда норд услышал мои слова.

– Меня? Зачем?

– Хочу тебя… – я сделала паузу, пригубив вино, – нанять.

– Ну, надо же! – усмехнулся Белранд. – А с чего ты взяла, что я так просто наймусь?

– Ты же шлюха, не так ли? – моё лицо осталось непроницаемым, у наёмника дернулось веко, но он очень постарался сохранить спокойный вид.

– Отличная попытка, – он опустошил свой кубок и поставил его на столик. – Но я на такое не куплюсь.

– А разве не ты мне только что предлагал свою защиту?

Белранд замешкался. Кажется, удалось поставить его в логический тупик.

– И пять сотен септимов за одно дело тебя никак не заинтересуют? – я принялась вылавливать мясо из похлебки, наблюдая за мыслительным процессом, отражающимся на лице Белранда.

– А что же твой данмер?

– Я гляжу, ты влюбился, раз всё про него спрашиваешь… – приятное тепло разливалось по телу вместе с супом, но пугающее волнение будоражило кровь. – Эрандур не может справиться с этим делом. У него есть свои принципы, и он отказался помогать мне. Это связано с одним даэдрическим лордом.

– Даэдра? Серьёзно? – нахмурился Белранд.

– Пять сотен за прогулку до святилища. Там есть указатель на сокровища. Возможно, даже на даэдрический артефакт.

– И как ты об этом узнала?

– Проводила изучение даэдрических культов в Коллегии Винтерхолда. Побывала у многих святилищ. Среди прочего, попалось это.

– А что от меня требуется? – наёмник колебался, и его можно было понять. С одной стороны немалые деньги и возможность разжиться сокровищами, а с другой – даэдра…

– Просто защищать меня там. Данмер – жрец Мары, он не может посещать подобные места, – кажется, получилось вполне правдоподобно. – Но тебе же это по плечу?

– Хм. Думаю да, но пяти сотен мало! – выдал наёмник. Так и знала, что будет торговаться! – Хочу часть сокровищ и… Тебя!

– Меня? – я сделала вид, что не поняла. Попался с потрохами.

– Сегодня ночью. В моей комнате, – он положил мне руку на коленку. – Скажем, это будет предоплата за мои услуги.

– А это не слишком много за обычное сопровождение? – не стала сбрасывать с колена его горячую ладонь, а накрыла её своей.

Мы столкнулись взглядами. Белранд ухмылялся, думая, что я отступлю, но, вопреки его подозрениям, мягко улыбнулась, взяла бокал вина свободной рукой и скользнула к нему на колени.

– Ты согласна? – в замешательстве спросил наёмник.

– Знаешь, жрецы это такие скучные, бесстрастные, холодные люди. Ни на что не способные… Всего боятся, постоянно вспоминают богов, читают занудные проповеди… – моя ладонь осторожно коснулась небритого колючего подбородка норда, и Белранд подался ко мне, обняв за талию.

– Я не жрец, – напомнил он и недвусмысленно подмигнул. Я посмотрела прямо в его голубые глаза и вдруг поняла, что они мне немного нравятся. Совсем чуть-чуть.

– Поэтому я здесь, – наши лица почти соприкасались. – Ты говорил, что можешь показать мне настоящую мужскую силу. Я не забыла тех слов и очень хочу на твою силу взглянуть, – я кончиком пальца очертила контуры его губ и почти коснулась их своими в поцелуе, но играючи отстранилась, услышав глухое рычание Белранда, беспомощно хватанувшего ртом воздух.

Теперь наёмник, сам того не зная, принадлежал мне. Его рука крепче сжала мою талию, не давая шевельнуться, но я всё ещё не позволяла так просто себя целовать.

– Возьмём ещё вина?

– Возьмём, – Белранд не отрывал жадного взгляда от моих губ. Оказывается, мужчинами манипулировать не так уж и сложно, если есть что предложить. Думается, что я могла бы в своё время значительно сэкономить на услугах Ворстага, если бы использовала такие грязные приёмы. Хотя также возможно, что он бы заделал мне ребенка и сбежал, как это случилось с Иви.

Чтобы немного утихомирить Белранда, я клюнула его в колючую щеку и высвободилась из объятий, намереваясь пойти за вином. Но он внезапно встал и направился к стойке.

– Сиди тут, я принесу.

Когда он отошёл, я облегчённо выдохнула и одним махом опустошила свою чашу с пойлом, вмиг утратившим весь вкус и крепость. Начало лживых взаимоотношений с Белрандом положено. Уверена, Боэтия это всё видит и наслаждается игрой. Лишний раз напомнив себе, что это всё ради спасения нас с Эрандуром от цепких лап даэдра, я вернулась на своё место дожидаться Белранда.

Норд купил у трактирщика бутылку Алто и с необычайно воодушевленным видом подошел ко мне, подмигивая:

– Здесь не занято?

Не сдержав смеха, подобрала вещи и встала.

– У тебя в комнате есть стаканы, я надеюсь?

– Ещё бы! – Белранд положил руку мне на плечо, притягивая к себе, и повел через зал. Его взгляд упал на Ваббаджек. – Так и носишься с этой палкой?

– Это посох, – оскорбилась я, глянув на озлобленное лицо Ваббаджека.

– И что же он делает?

– Превращает людей в кур, – недовольно прошипела в ответ, вызвав смех Белранда.

– Так не бывает, – самоуверенно заявил он.

– Если ты чего-то не видел, это не значит, что оно не существует.

– Ладно, не кипятись. Иначе, эту ночь мы проведем за менее приятным делом.

– За каким? – вскинулась я и остановилась возле лестницы, ведущей на второй этаж. Белранд, посмеиваясь, продолжал тянуть меня за собой.

– Нам придется спорить о магии.

Недовольно закатив глаза, пошла за наёмником. Не нужно даже напоминать себе лишний раз, какой он противный. Белранд и сам прекрасно с этим справлялся.

Его тесная комнатушка на втором этаже соседствовала с комнатой «для молодожёнов», но выглядела в разы скромнее. Правда, кровать в углу двуспальная, а стало быть, я далеко не первая девушка, которую он сюда приводит. Обстановка тоже значительно уступала роскошным апартаментам по соседству – у стены комод, над ним осколок пыльного зеркала, на полу циновки и сундук. Небольшое оконце выходило на главную улицу Солитьюда, и через него можно было разглядеть рынок и лавки.

Белранд зажег свечи магией, достал из комода пару керамических стаканов и откупорил вино, пока я складывала вещи возле кровати и снимала плащ. Мне довольно смутно представлялось, как будет происходить задуманное, а наёмник, к сожалению, не торопился. Я начала излишне волноваться и задрожала.

– Ещё не отогрелась? – норд подал мне вино и присел на кровать.

Я приняла стакан и сделала небольшой глоток.

– Наверное, – села рядом с ним и уставилась в стакан. На вишнёвой поверхности вина подрагивал неровный блик огня, и отражалось моё немного уставшее лицо и взъерошенные волосы. Даже в темном напитке было видно, что на моей голове снова образовалось «воронье гнездо».

Я принялась приглаживать волосы, а Белранд подвинулся ближе и уверенно выдал:

– Не прихорашивайся, ты и так хороша…

Это заявление вызвало у меня непроизвольный нервный смешок.

– Ну, конечно… – язвительно протянула в ответ и резко встала, увильнув от рук настойчивого наёмника. Он принялся отстегивать ремни железного нагрудника, а я вдруг почувствовала, как из глаза выкатилась крупная слеза.

Быстро вытерев её тыльной стороной ладони, сделала пару глубоких вдохов, чтобы привести себя в чувство. Я же планировала это пять дней! Осталось только позабыть о том, что где-то в Фолкрите меня ждёт Мьол, и что мне пришлось сбежать от Эрандура. Надо вести себя увереннее!

Я поставила стакан на комод и задула свечу, чтобы наёмник ничего не заподозрил. Белранд снял доспех и положил его на сундук.

– Что, не любишь при свете? – ухмыльнулся норд.

– А ты?

– А что я? Как захочешь, так и будет, – он снял через голову поддоспешник, обнажив широкую волосатую грудь и мускулистые руки.

Я погасила все свечи и подошла к Белранду, осторожно положив ладони ему на плечи. Шершавые грубые руки норда мягко легли на мою талию, и он потянул меня к себе, чтобы поцеловать. Собравшись с духом, я сама крепко впилась в его губы, поддаваясь нарастающему желанию и повинуясь слову: «необходимость».

***

Проснулась рано утром от храпа Белранда и от того, что захотелось пить. Осторожно вылезла из-под тяжёлой руки норда и посмотрела в окно.

Светало. Снег не сыпался, а облака уступили место ясному небу и хорошей погоде. По крайней мере, пока.

Я взяла стоящую у кровати бутылку недопитого вина и сделала небольшой глоток, поглядев на спящего на боку Белранда. Тело внезапно сладко заныло при виде его крепких мускулов.

Ночь прошла не так уж и плохо. Думала, будет гораздо хуже, неприятно или стыдно. Однако нет. Жертва мне попалась внимательная, в меру настойчивая и даже изобретательная. Вспомнить только его предложение: «полезай на комод!»

Я усмехнулась и на несколько мгновений задумалась, а стоит ли вести норда на заклание к Принцессе Интриг? Перед нелёгким выбором, с бутылкой вина в руке, я стояла голая напротив кровати и пялилась на спящего любовника. Со стороны, наверное, это выглядело жутковато.

Поставив на пол вино, поняла, что больше не усну под раскатистый аккомпанемент, и на глаза попался стоящий у кровати сундук. Удивительно, но он был не заперт, и в нём лежало несколько мешочков, набитых септимами и пергамент. Целая гора пергамента. Письма, свитки, списки какого-то оружия. Помимо прочего карта провинции и дневник с пометками о местонахождении руин и фортов. Странно, что у Ворстага подобного не водилось. Может, Белранд более опытный наёмник?

Естественно, любопытство подтолкнуло меня к изучению столь ценной информации в надежде отыскать здесь доказательства, что Белранд плохой человек и убить его нужно, чтобы сделать Скайрим лучше.

– Какая скука… – шепотом выдохнула я, пробегая глазами перечень руин вокруг Виндхельма. Помимо этого попалось название – Пещера Мертворождённого. Если верить отметке на карте она располагалась на повороте тракта к Винтерхолду, а в дневнике было небрежно подписано: «Местные жители слышали подозрительный вой. Обходят это место».

Получается, Белранду уже приходилось слышать об этом месте, и его тоже заинтересовало название. Рассказать ему, как проснется, что воют там только сквозняки, а фалмеры издают совершенно иные звуки?

Свернув карту и вдоволь начитавшись дневника, я нашла пару личных писем от женщин, и, судя по пылкости изложения, вряд ли наёмнику писали родственницы.

«Все они такие. Нечего их жалеть», – решила я и, прислушавшись, поняла, что храп немного утих. Это было знаком, что пора возвращаться под бок к норду.

Я быстро вернула бумаги на место и прилегла рядом с ним. Белранд, притянув меня к себе, уткнулся носом в волосы, а я отвернулась, учуяв запах перегара.

– Доброе утро, – промурлыкал он. – Какая ты горячая…

– Это ты горячий, – сонно отозвалась я. – Не пора ли вставать?

– Не, погоди. Давно так хорошо не спал. Давай ещё поваляемся, не хочу, чтобы утро заканчивалось… – признался он, и мне стало не по себе, даже затылок стянуло. Он влюблен? Ему понравилось? Пока ночные утехи не повторились, я поспешила встать с кровати.

– Нет, не хочу больше валяться без дела! Идём, нас ждёт сокровище и завтрак внизу! – торопливо выбралась из его объятий и начала одеваться.

– Я лучше данмера? – вдруг спросил наёмник.

Мой взгляд пробежался по его крепким рукам, плотному телосложению и ненадолго остановился на члене, потом вернулся к ухмыляющемуся лицу. Кажется, норд хотел, чтобы я его похвалила за прошлую ночь.

– Хм, – притворно задумалась, приложив руку к подбородку. – Я думаю, слухи о том, что данмеры лучшие любовники, сильно преувеличены.

Белранд не понял, что я ушла от ответа, и весь засветился от счастья. Даже стал немного симпатичнее.

– Сегодня мы никуда не поедем, – зевнул наёмник, натягивая исподнее.

– Почему? – сердце кольнул страх, что он воспользовался мной, не собираясь ни за какими сокровищами.

– Надо прикупить кое-что в дорогу. Немного зелий…

– У меня есть зелья, – выпалила я.

– Ну, это твои, – ответил Белранд. – Мне нужно подготовиться. И ещё неизвестно будут ли корабли…

– Мы поедем через Данстар?

– Нам же в Виндхельм? Ну да, так короче. Если на повозке, эдак мы недели две потеряем, – он надел рубаху через голову и подошел к окну. – С погодой, надеюсь, повезет. Надо всё учесть.

– А золото? – заволновалась я.

– После дела ты мне деньги и половину сокровищ. Предоплата получена, не так ли? – норд подошёл ко мне, обвил руками талию и поцеловал. Я попыталась увернуться от его губ, и смазанный поцелуй скользнул по изуродованной щеке.

– Только не говори, что тебе не понравилось, – прошептал Белранд, настойчиво прижимая меня к себе.

Ответить внятно не получилось, потому что ему всё же удалось закрыть мои губы поцелуем. Из головы не выходило, что я должна его убить, а не целоваться с ним, и приятного в этом ощущении было мало. Надо думать о том, что он бабник, плохой человек и использовал мои проблемы, чтобы со мной переспать. Или всё было наоборот? Пока у меня не выходило разобраться в себе. Не вышло и по дороге.

***

В Данстаре повезло сесть в повозку, сразу же, как сошли с корабля с лаконичным названием: «Ветер удачи». Это избавило меня от ночевки в таверне и расспросов Торинга, куда подевался Эрандур.

На четвертый день пути мы остановились в таверне «Ночные Ворота». Заезжий молоденький бард в пестром камзоле пел для нас двоих, одного странного пьяницы в углу и странствующего купца с телохранителем что-то про монеты. А Белранд не упустил возможности выразить своё презрение смазливой внешностью певца, вместо того чтобы просто наслаждаться его песнями.

– Готов поклясться, у него была бабка эльфийка! – язвительно заметил наемник.

– Лесная, наверное, – согласилась я, потянувшись к кружке эля. – А поет неплохо…

И вдруг веселый мотив сменился на медленный плавный перебор струн лютни. Бард закрыл глаза и приятным баритоном запел:

– Мы шли через горы,

Мы шли на войну,

Но вдруг оказались

Мы в снежном плену.

Не жди меня милая,

Уже я не твой,

И снежная буря

Мне стала женой.

Отряд заблудился,

Погиб капитан,

Мы ждали гонца

В ловушке из скал.

И древняя крепость

Нам стала тюрьмой,

Меня смерть венчала

Забвения тьмой…

Когда игра лютни смолкла, у меня горели глаза от еле сдерживаемых слёз. Раздались скромные аплодисменты трактирщика и пьяницы в углу.

– Это песня посвящена древней легенде о том, как в Первую Эру отряд акавирцев заблудился в горах Джерол во время войны с Реманом Сиродилом, – поведал бард, оглядел скромную публику, явно не понимающую о чём он толкует, и объявил. – А теперь… Рагнар Рыжий!

Впрочем, самая популярная песня в Скайриме тоже мало кого могла впечатлить. Я, загрустив, отвернулась и опустошила кружку.

– Пойдём плясать! – Белранд заметил мою печаль и сразу повлёк за собой к очагу.

– Стой! – мне только плясать сейчас не хватало. Впрочем, провести с ним ещё одну ночь любви тоже желания не было. Ну, и где, спрашивается, мой коварный настрой?

– Я плохо танцую, – призналась я, упираясь ногами и пытаясь остаться на лавке. – Нет, даже не плохо. Ужасно.

– Да брось! – добродушно улыбнулся Белранд. – Выпей ещё немного, и ноги сами тебя понесут в пляс!

Он протянул руку, и мне пришлось сдаться под настойчивостью наемника. Бард, спев Рагнара Рыжего, отложил в сторону лютню, достал из-за пояса флейту и заиграл веселую быструю мелодию, под которую Белранд стал на удивление ловко отплясывать. Я на миг представила себе так же задорно танцующего жреца. От нелепости возникшей перед глазами картины, встряхнула головой, махнула рукой на своё неумение танцевать и, неуклюже притаптывая ногами, закачалась на месте, словно раненый фалмер.

– Расслабься, Джулия! Хоть ненадолго! Уж я-то знаю, как порой магия бывает утомительна, но если ты не сможешь иногда отдыхать, то голова лопнет! – наёмник потянул меня к себе и закружил в танце, обвив рукой мою талию.

Я рассмеялась, глядя, как танцует вместе с нами неровное пламя в светильниках.

– Я в тебе очень сильно ошиблась.

– Так, и я тоже. Думал ты строптивая стерва, но это просто тот данмер на тебя дурно влиял. Теперь-то вон как вся светишься от счастья! Ярче пламени! Совсем другой человек! – он резко наклонил меня, и я пару секунд наблюдала сидящего вверх ногами пьяницу. Кровь хлынула в голову, щеки запылали. Белранд рывком поднял меня обратно, и наши губы встретились во внезапном и крепком поцелуе. Самое странное в том, что мне совершенно не хотелось отталкивать его, напротив, я и в самом деле чувствовала себя с ним легко. Даже легче, чем с Мьол. У Белранда, по крайней мере, не было маленькой назойливой подружки.

Подумать только, как быстро женщина может забыть того, ради кого ещё пару дней назад готова была разорвать даже медведя? Будто и не стояли за спиной даэдра, фалмеры, Братья Бури и прочая грязь и ужасы этого мира. Мне, окружённой вниманием Белранда, начало казаться, что даже Эрандура и Мьол в моей жизни не существовало вовсе.

Но увы, эта влюблённость просто очередная часть игры даэдра. Я должна была сделать так, чтобы наёмник мне доверился. И он сам сделал за меня большую часть работы, но закончить её придётся самой.

========== Глава двадцать девятая. Турнир недостойных ==========

Мысли стали похожи на маятник, раскачивающийся от одного решения к другому. Рассказать Белранду правду, остановиться, убежать, спасти его? Или идти до конца?

Недавно выпавший в предгорьях Виндхельма снег хрустел под ногами. День, по мере подъёма на гору, быстро превращался в ночь, созданную Боэтией. Белранд шёл рядом и мурлыкал себе под нос вчерашнюю песню про отряд акавирцев, а я всё ощупывала рукоять жертвенного клинка, отданного мне жрицей Принцессы Интриг.

Убить или спасти? Спасти или убить?

– Надеюсь, мы не попадем в ловушку в горах? – Белранд вдруг пристально посмотрел на меня, а моё сердце чуть не остановилось от его шутки.

– Что? – внутри всё похолодело, будто я проглотила кусок льда. Изо рта вырвался то ли кашель, то ли нервный смешок.

– Говорю, нет ли там ловушки? – громче повторил Белранд.

– Надеюсь, что нет, – мне удалось выжать из себя подобие наигранного смеха, но наёмник не заметил моего смятения. Он скинул с головы мешающий обзору капюшон и осмотрелся.

– Похоже, мы почти на месте, – заключил норд, кивнув на рыжеватые отблески костров на вершине.

– Да, осталось недолго, – пытаясь взять себя в руки, выговорила я.

– Кажется, там кто-то есть… Даэдропоклонники? – Белранд достал из-за пояса наточенный стальной клинок, готовясь к возможному сражению.

– Они не враждебны, если ты не захочешь бросить им вызов, – обретая былую уверенность в голосе, отозвалась я и снова принялась поглаживать шершавую рукоять кинжала. – Я же была там…

Наёмник в сомнениях посмотрел на меня, но ничего не сказал. Похоже, в своих силах он был уверен больше, чем во мне.

Убить или спасти? Спасти или убить?

Колебания мысленного маятника оборвала безобразная ухмыляющаяся голова, насаженная на кол, показавшийся чуть выше по тропе. Цель достигнута.

– Пришли, – просипела я, сглотнув ком в горле. – Спрячь-ка пока меч в ножны, а то ещё подумают не то.

Белранд хмуро огляделся, поморщился при виде головы и нехотя убрал оружие.

Я смело пошагалачерез лагерь, приосанившись, будто меня совершенно не пугало происходящее. В круге арены шёл очередной бой, но на сей раз сцепились босмер в кожаной броне и имперец в железной. Их лица были залиты кровью уже поверженных врагов. Короткий золотистый клинок босмера мелькал в его ловких руках, выискивая слабые места обороняющегося врага, имперец прятался за щитом и сжимал в руке стальной боевой топор, стараясь не подставляться под удар.

Белранд, увидев сражение, тут же потянул из ножен меч, но я не позволила ему обнажить оружие, мягко положив ладонь на локоть. Норд на пару мгновений замер и вернул оружие в ножны.

– Что тут происходит? – он сурово посмотрел на меня, и в его голубых глазах загорелось с каждой секундой возрастающее недоверие.

– Кажется, они просто что-то не поделили, – успокаивающе, но немного нервно сказала я. – Идем наверх. Покажу, зачем мы здесь.

Белранд вперил взгляд в статую Боэтии, окруженную сгоревшими телами и каменными зубьями, и тихонько произнёс:

– Кажется, я знаю, что это за даэдра. Без боя мы сокровища не получим…

Меня едва ли не тошнило от того, что собиралась сделать. В состоянии, схожим с наваждением, в котором реальность воспринимается отстраненно, словно сквозь пелену тумана, я шагнула на лестницу и столкнулась взглядом со жрицей Боэтии. Она стояла на самом верху, скрестив руки на груди, и недовольно осматривала приведённую мною жертву. Возможно, она предпочла бы, чтобы на месте Белранда был Эрандур. Только в мои планы это не входило.

Поднявшись по роковой спирали, мы обошли жрицу, сделавшую вид, что увлечена боем на арене, и остановились напротив колонны. Наёмник уставился на даэдрические символы у её основания и повернулся ко мне, указывая на надписи.

– Что это означает?

– Если бы я знала… – притворный вздох удался так хорошо, что сама в него поверила. – Дело в том, что из-за Эрандура я не успела переписать символы и зарисовать святилище для отчёта в Коллегию. Там я хотела заняться расшифровкой… Вернее, просто отдать эти записи Финису Гестору. Он колдун, и без труда это прочтёт.

– А что эти? Тоже не знают? – Белранд кивнул на показательно-безучастную жрицу, стоящую к нам в пол-оборота. – Они позволят просто так перерисовать свою святыню?

– Насколько я знаю, это не является осквернением… – пожала плечами и избавилась от рюкзака, чтобы вытащить оттуда полевой дневник и уголь. – Когда жрец бросился бежать, как-то не успела поинтересоваться… – презрительно добавила я.

– Он сбежал? – удивился Белранд, вскинув брови.

– Ну да, а ты что думал? Иначе, поплыла бы я за тобой в Солитьюд?!

– Само собой! – норд загордился, и его бдительность немного притупилась. – Так что же мне делать?

Я раскрыла дневник, взяла уголь, но руки предательски задрожали, как и голос, произносящий фразу:

– Ты не мог бы встать рядом с колонной и положить на её верхушку ладонь, чтобы я могла отметить её высоту в сравнении с человеческим ростом?

Жрица заинтересованно повернулась к нам и хищно улыбнулась за спиной Белранда. Я сделала вид, что жду, но норд снова заколебался.

– Почему сама не положишь?

– И как, по-твоему, мне рисовать, держать дневник и одновременно с тем руку на колонне?! – страх сменился уколом раздражения от его недоверчивости. – Ты, что, боишься? Убежишь, как жрец?

Наёмник нахмурился, злобно пробурчал что-то себе под нос и хлопнул ручищей по колонне. Волной вырвавшейся магии меня оттеснило назад. Символы и спираль перед Боэтией вспыхнули пронзительно-ярким голубым светом, а рука норда будто приклеилась к верхушке обелиска. Я выронила дневник и уголь из рук и вытащила из-за пояса жертвенный клинок. Заинтересованная данмерка неторопливо двинулась ко мне, обойдя по кругу, и прошептала:

– Ты знаешь, что делать…

– Джулия! Что происходит? Помоги! – завопил Белранд, пытаясь отдернуть прилипшую к камню руку.

Вверх от колонны устремилось клубящееся пульсирующее свечение. Сияющая спираль образовала вокруг жертвенного столба непроницаемую завесу, похожую на мутное стекло. Внутри этого кокона кричал и корчился Белранд. Неодолимая сила заломила его руки за спину и поставила спиной к колонне.

Не в силах оторвать взгляд, я стояла с кинжалом в руке, вдруг заметив сквозь непрерывно льющееся свечение, что на площадке собрались все даэдропоклонники, что прежде стояли внизу вокруг арены.

Отступать было поздно. Дело почти сделано. Осталась самая малость – лишить жизни и вспомнить зачем.

– Джулия! – надрывно завопил Белранд и заметил кинжал в моей руке. – Почему?

Поздно он догадался, что оказался жертвой на алтаре даэдра, а я решительно ступила в круг, увидев вдруг вместо наёмника Эрандура, прикованного к этой колонне, прямо как во сне. Жрец должен был занять это место, но мне удалось изменить ход игры.

Я выставила перед собой руку с кинжалом и, отогнав наваждение, встала перед нордом, в глазах которого был вовсе не жар гнева, не ослепляющая ярость и не страх.

Жалость. Жалость ко мне.

– Ничего личного, – я обошла колонну и приставила кинжал к горлу Белранда, только чтобы не видеть его глаз. – Это всё ради него…

Зажмурившись, сделала всего одно движение рукой, при котором показалось, что я режу не плоть – пергамент. Из-под острого лезвия брызнула горячая кровь, показавшаяся на холоде кипятком. Я не увидела её сразу, но ощутила, как темный ручеёк обжёг мои ладони, а густой запах на мгновение перебил даже витающий вокруг вездесущий аромат горелой плоти.

Когда открыла глаза, письмена под ногами засияли карминово-красным, а Белранд вдруг судорожно дёрнулся.

Я в ужасе выскочила из круга, держа перед собой кинжал. Неужели Боэтия воскресила норда?

Наёмник медленно поднимался. По его плащу и железной броне стекала неестественно яркая алая кровь. Голова Белранда была низко опущена, будто он неотрывно смотрит на руны. А потом он рывком поднял лицо и огляделся бездонными, словно даэдрическая ночь, глазами. И я поняла, что это уже не Белранд.

Изо рта наёмника вырвалась тьма. Металлически гулкий, глубокий голос разнёсся над святилищем, возвещая волю Боэтии. В словах даэдра рокотали камни, скрежетало оружие, ядом переливалась ложь, и змеилось жестокое предательство.

– Кто? – вопрошала она, пока норд, ставший её вместилищем, безвольно раскрывал рот и одновременно с тем улыбался от уха до уха перерезанным горлом. – Кто достоин?!

– Я достойна! – выступив вперёд с кинжалом в руке, встала перед Боэтией и заглянула во мрак, заполнивший глаза Белранда. – Он пал от моей руки!

– Зачем ты вызвала меня? Хочешь служить мне? – голова наёмника наклонилась, рот изломился в жуткой ухмылке.

– Нет, я хочу, чтобы твои последователи оставили меня в покое!

Боэтия рассмеялась. В её смехе тонули звезды, его раскаты гасили луны. Перед моими глазами встала пелена тьмы, которая рассеивалась лишь, когда я смотрела на Принцессу Интриг. Но её сила вовсе не сковывала мою волю, она возрождала в душе что-то тёмное, грязное, извращённое. Понукала убивать и предавать.

– Редко остаются в живых те, чьи цели не совпадают с моими… – мгла расступилась, а ухмылка не сошла с и без того ужасного, перекошенного смертью лица Белранда. – Докажи, что ты достойна этого! Вы все! Докажите, что достойны! Лишь один, находящийся здесь, выживет! С тем я и стану говорить!

Тело наёмника вдруг обмякло у колонны, его кровь разлилась, заполняя спираль и даэдрические руны, а я догадалась, что сейчас будет происходить. Времени на раздумья не оставалось. Если верить книге, надо убивать и делать это как можно быстрее. Развернувшись с кинжалом в руке, я всадила оружие в глаз жрице почти по самую рукоять. Данмерка улыбнулась мне напоследок и стояла, пока я не выдернула кинжал из глазницы, в то же время призывая защитные чары.

Что-то сильно ударило меня в спину и сбило с ног. Судя по растекающейся вокруг лопатки горячей боли, в меня угодила стрела, и хорошо если не отравленная. Вокруг зазвучали крики, топот ног и лязг металла. Лежа на камнях, рядом с телом жрицы, я попыталась слабо пошевелить рукой. Повезло, что чары сработали в тот момент, когда стрела достигла цели. Она прошила висящий за спиной плащ и увязла в уплотнившейся магической броне, впившись в кожу лишь острием.

Решив, что в битве всех со всеми лучше заблаговременно прикинуться мертвой, я застыла и старалась даже не дышать. От волнения и холода камней святилища, тело начинало дрожать, а мои попытки сдержаться ни к чему не приводили. Лежала я лицом вниз и лоб касался руки мёртвой данмерки.

Снизу всё ещё слышались звуки сражения, которое плавно переместилось обратно к арене, к подножию святилища. Наверное, даэдропоклонникам там было привычнее сражаться. Мне с каждой минутой становилось всё труднее лежать неподвижно. Пальцы рук и ног постепенно немели, холод проник сквозь одежду к телу, а зубы предательски застучали.

Магия могла меня выдать, но изображать мертвую я больше не могла. Тихонько шевельнулась и повернула голову вправо, сразу увидев убитого Белранда, торчащую колонну и нависшую надо мной статую Боэтии, словно готовящуюся опустить меч и перерубить меня пополам за неповиновение.

Площадка святилища была пуста, и я поползла к лестнице. Если не смогу победить, может, получится убежать. Сейчас бы не помешало зелье невидимости, но в кошеле были только целебные и двемерский куб, который, наверное, заполнился ещё и данмерской душой. В сиянии, исходящем от святилища, я даже не заметила, случилось ли это после убийства жрицы Боэтии.

Я подползла к краю и, услышав чей-то предсмертный хрип снизу, замерла возле Белранда, будто хотела за ним спрятаться. Очень странно было внезапно осознать, что вчера мы с ним спали вместе, а сегодня он уже погиб от моей руки. Безжалостно и быстро.

– Я достоин! – вопил кто-то в раздираемое Боэтией небо. Но поскольку я была жива, владычица интриг не считала эту битву оконченной.

А я поползла дальше, остановившись под сожженным, висящим на колу телом, и попыталась посмотреть вниз, силясь увидеть того, кто остался. Холодный наконечник стрелы царапал лопатку, и очень хотелось его выдернуть, но на подобное у меня не было времени.

Достойный на арене, похоже, догадался, что остался не один. Все звуки снизу прекратились. Он искал меня. Двинувшись назад в коленно-локтевой позе, я добралась до рюкзака и взяла оставленный возле него Ваббаджек. Жертвенный кинжал бросила в груду тел. В моем положении только и оставалось, что уповать на удачу и молиться одному даэдра, чтобы спас от другого.

Быстро оглядев площадку, нашла валяющийся у ног Боэтии череп и потихоньку поползла к статуе. Кто бы ни был внизу, надо отвлечь его. Создать какой угодно звук, чтобы культист пошёл искать его источник.

Взяв череп, решила, что лучше будет ещё немного посидеть и поразмышлять. Лестница справа от статуи, слева дороги нет, лишь серая скала. Если думать как тот, кто поклонялся Боэтии долгие годы, станет ясно, что любой, кто планирует засаду не пойдет по лестнице, а полезет по камням, чтобы ударить в спину. А значит, сейчас последний воитель стоит спиной к святилищу. Шанс этого был довольно большой, к тому же у меня было преимущество в виде Ваббаджека. Риск в данном случае стоил шанса узнать, с кем имею дело. Я снова поползла к лестнице, заметив, как внизу туда-сюда расхаживает босмер в кожаной броне – тот самый, что сражался в круге с имперцем. Эльф переступал через тела пронзенные стрелами и держал на изготовке заряженный изогнутый лук.

Если он и впрямь такой мастер стрельбы, то мне осталось недолго.

Потом я догадалась. Он думает, что уже убил меня, поэтому не смотрит наверх. Его цепкий взгляд скользил по скалам вокруг святилища, частоколу и палаткам. Босмер подозревал, что там кто-то прячется, пока я наблюдала за ним сверху. Всего-то и надо было кинуть череп в одну сторону, а самой ударить со спины.

Привстав на колени, размахнулась пошире и отправила череп в полёт по дугообразной траектории мимо статуи даэдра, в сторону скал, а сама, пригибаясь, кинулась к лестнице, держа в одной руке Ваббаджек и призывая молнию на свободной ладони.

Босмер отвлёкся на гулкий звук удара кости о камень и выстрелил в другую сторону. Момент, когда нужно было развернуться и стрелять в меня, он упустил. Я ударила молнией и Ваббаджеком одновременно, надеясь, что попаду в цель, пока эльф вытаскивал из колчана стрелу и пытался уклониться от двух атак сразу.

Что удивительно – он успел выстрелить в тот самый миг, когда громыхнула молния, а красноватая вспышка из Ваббаджека окутала его ноги льдом.

От силы вырвавшейся из посоха и ладони магии я не устояла и опрокинулась навзничь. Падение и спасло от просвистевшей надо мной стрелы. Рухнув на спину, услышала подозрительный хруст и ощутила боль. Торчащая в лопатке стрела переломилась и глубже вонзилась в меня, усилив и без того скверное ощущение, не дающее нормально шевелиться.

Простонав пару ругательств, я некоторое время неподвижно лежала у подножия лестницы, созерцая звезды на небе и то, как Белранд чеканит шаг, преодолевая ступеньку за ступенькой.

Привстав на локте, поняла, что Боэтия в теле норда движется прямо ко мне. Показывать слабость и скулить от боли теперь было нельзя. Жмурясь и глотая непроизвольно покатившиеся слёзы, я поднялась и горделиво выпрямилась.

– Я достойна, чтобы ты выполнила уговор… – начала говорить с важным видом.

– Уговор? – Белранд вымученно оскалился. – Ты путаешь меня с Вайлом. Я пришла не для того, чтобы заключать с тобой сделки.

Боэтия замерла передо мной на нижней ступеньке у подножия святилища.

– Тогда зачем ты говоришь со мной? Отпусти Белранда и жди, пока у твоего алтаря появятся другие достойные.

И снова зазвучал смех, погружающий сознание в непроглядный мрак.

– О, ты думаешь, это единственные мои последователи здесь? Нет. Их много. И есть более достойные. Те, кого не победить хитрой девчонке, возомнившей, что она способна тягаться с богами! – ядовитые слова лились изо рта наёмника, который вдруг наклонился надо мной и заглянул прямо в глаза. – Но они не станут гоняться за тобой и тем, кого ты изо всех сил хочешь спасти…

Я всмотрелась в черноту, клубящуюся во взгляде Боэтии.

– Значит, я победила? – спросила с вызовом, но Принцесса Интриг покачала головой.

– Я сама тебя накажу.

Белранд дёрнулся вперёд, схватил меня за шею, привлёк к себе и впился губами, вынуждая открыть рот и впустить в себя даэдрическое проклятье. Я затрепыхалась в его руках, забилась, попыталась пнуть в пах, ловя сквозь удушающий поцелуй крохи воздуха, но Белранд больше ничего не чувствовал. Мои губы терзали лишь холод и боль, мертвец кусал их и пытался ухватиться за язык. Я стиснула зубы и упёрлась в его плечи кулаками, но Боэтия повелела марионетке отстраниться лишь, когда сама насытилась моими страданиями.

– Ты предала, и тебя предадут, – изрекла она. – Тот, кого ты подпустишь близко, будет не тем, за кого себя выдаёт. Ты поймёшь всё слишком поздно, когда в спине уже будет торчать нож. И тогда ты вернёшься ко мне.

Отпрыгнув от Белранда в сторону, я вытерла рот рукавом и увидела, что тьма Боэтии оставляет мужчину. Наёмник упал на лестнице безвольной куклой, и я, оббежав норда, помчалась вверх за рюкзаком. По пути подобрала дневник и уголь, чтобы не оставлять ни следа своего пребывания здесь. Потом ринулась вниз, навсегда покидая проклятое место, залитое кровью и усыпанное телами недостойных. Разум жгла мысль, что Боэтия говорила об Эрандуре, но душа, соединенная с его душой, эту мысль яростно отвергала.

«Кто угодно только не он!» – кричало моё одуревшее от страха сердце. И больше всего сейчас я боялась встретиться именно с ним, заглянуть в печальные рубиновые глаза и рассказать правду, почему оставила его одного в Коллегии и ради чего совершила такое злодеяние.

Я бежала вниз по тропе, часто спотыкаясь на ровном месте, и вся промокла от бега, но не могла остановиться. Стыд вперемешку с ужасом пожирал меня, и угнетала мысль: «что будет между мной и Мьол, после того как я так вероломно предала её?»

Когда спуск почти привёл меня к тракту, ведущему к Виндхельму, уже вечерело. Нельзя было сказать, что стемнело, но серый полумрак сгущался с каждой минутой. На дороге, у каменного столбика, отмечающего горную тропу, стоял некто в чёрном.

Порывистый ветер, летящий со стороны побережья, растрепал его пепельные волосы. Я резко остановилась и едва не помчалась назад, затоптавшись на месте.

Эрандур решительно двинулся ко мне. При нём не было Волендранга и Маски Вайла, только меч на поясе да треснувшая броня. Он шел навстречу, и на его лице застыло такое выражение, будто данмер пришёл сюда, чтобы меня убить.

========== Глава тридцатая. Пост Предателя ==========

Я не знала, куда бежать. Да и стоило ли откладывать неминуемое? Рано или поздно нам пришлось бы объясниться и лучше уж сразу, чем тянуть много дней в попытке подобрать слова. Я лгала достаточно, и вот к чему это привело. Пришло время говорить правду. Рассказать всё, как есть, не утаивая ничего, даже самого сокровенного. Пусть выражение лица данмера и передавало его скверное настроение, он же не станет, в самом деле, меня убивать.

Эрандур подошёл вплотную. Он не произнёс ни слова, пока я старалась сделать самое жалобное лицо, на которое только была способна. Жрец быстро стащил с руки эбонитовую перчатку, размахнулся и ударил ладонью. Звонкая отрезвляющая пощечина угодила прямо по моим шрамам, и из глаз покатились слёзы обиды. Физическая боль, пришедшая за этим, не шла ни в какое сравнение муками сердца. Этим ударом друг заставил меня увидеть, в кого я превратилась, связавшись с Боэтией.

– Где Белранд? – твёрдо спросил данмер. Я закрыла лицо ладонями. Стыд и страх снова перемешались внутри, лишая меня контроля над собой и оставив в сознании единственную жгучую как раскалённый прут мысль: «Что же я наделала?»

Язык подвёл меня, и ответить на вопрос Эрандура не получилось. Я прерывисто выдохнула, проглотив рыдания. Удержала в груди рвущийся наружу шквал.

– Где Белранд? – повышая тон, повторил жрец. – И не лги мне! Не смей больше мне лгать!

Я подняла полные слёз глаза, увидев лишь расплывающееся в холодной пелене серое лицо друга, и пролепетала:

– Он… мертв… Я зарезала его… У святилища…

Эрандур развернулся и молча пошел прочь, оставив меня на склоне держаться за распухающую от удара щеку. Он дал мне несколько мгновений на то, чтобы осознать, что из-за своих необдуманных действий, лжи и предательства, которое оправдывалось спасением ближнего, я действительно рискую потерять всё, что мне дорого. Начиная с друга, заканчивая женой, которой явно не понравятся новости о моей измене с каким-то наёмником. Пусть он даже и мертв. Если Мьол узнает, это станет концом.

Сорвавшись с места, я помчалась за Эрандуром, глотая слёзы. Все мои прежние жизненные цели свелись только к его удаляющейся по дороге фигуре. Только шел данмер почему-то не к городу, а в сторону границы с Морровиндом.

– Стой… – прохрипела я ему вслед. – Подожди, пожалуйста…

Он не остановился и даже не обернулся на меня. Впереди, слева от тракта я увидела полуразрушенный дом, над которым змеился черный дымок горящего очага. Поняв, что друг намеревается и дальше меня игнорировать, решила продолжать говорить:

– Ты же не расскажешь об этом Мьол?

И снова молчание. Раздавался только звук шагов в тяжелых сапогах и глубокое дыхание.

– Эрандур, – я попыталась схватить его за руку, но он вырвал свою ладонь из моей, едва почувствовав слабое прикосновение. После чего, конечно же, продолжил молчать и целенаправленно идти к дому.

– Эрандур, послушай, – с каждой секундой говорить было всё сложнее. Мне и раньше-то непросто было с ним общаться, а теперь, когда он наглухо закрылся от меня, это стало невыносимой пыткой. Некстати припомнился давний факт его служения Вермине. Эрандур прекрасно знал, как свести меня с ума в самом плохом смысле.

– Я всё равно не отстану, – твердо заявила я, и также молча последовала за ним.

Данмер свернул к дому, а моего молчания не хватило даже на минуту. Внутри все кипело, рвалось наружу и требовало, чтобы я немедленно высказалась.

– Я же сделала это ради тебя! – выкрикнула ему на ухо, но жрец лишь покосился на меня и вошёл в дом, где сразу уселся перед очагом и подкинул в костер парочку дров.

Оставшись стоять перед ним как статуя, я чувствовала, что самообладание начинает меня подводить. Мне было жизненно необходимо, чтобы друг сказал хоть слово. Пусть пошлёт меня в Обливион, обматерит, скажет, что я была не права. Согласилась бы даже подставить вторую щёку, только бы разрушить эту гнетущую, душащую тишину, в которой данмер оставил меня наедине с собственной совестью.

– Ты злишься? – спросила, уже не надеясь на ответ, и снова угадала.

Эрандур молчал, смотрел в огонь и на моё присутствие никак не реагировал.

– Ты ждёшь извинений? – напирала я. – Так вот они. Прости меня. Или не прощай, но скажи об этом! Я не могу выносить твоё молчание!

Данмер соизволил повернуть голову, окинуть меня жалостливым взглядом и снова со вздохом отвернуться к очагу.

Я заметалась по дому, заламывая руки. Можно было уйти отсюда в Виндхельм! Этого Эрандур бы мне точно не позволил! Он не отпустит меня и пойдет за мной.

– Ладно, сиди тут, раз не хочешь разговаривать, – высказала с необычайно гордым видом, поставив ногу на обломки деревянной полки. – Я пойду в Виндхельм и переночую в таверне. А ты как знаешь!

Эрандур даже не шелохнулся после моего признания, а я продолжила попытки состроить хорошую мину при плохой игре и широким шагом покинула дом, крикнув напоследок:

– Я ушла!

Похоже, эта новость для жреца не была хоть сколько-нибудь значимой, потому как погони за мной не последовало, даже когда я ушла на достаточное расстояние от полуразрушенного дома.

Начало стремительно темнеть. Мне стало страшно стоять на тракте в полном одиночестве с обломком стрелы, царапающим лопатку. Выдернув докучливый наконечник, я порвала плащ и поплелась по дороге обратно к другу, истекая кровью. Выпила зелье, чтобы остановить её, и продолжила путь назад в ещё более скверном состоянии. Тошнило от ран, от усталости. И, как обычно, от себя самой. От глупости, на которую так безрассудно решилась. От того, что Белранда уже нельзя вернуть и ничего не исправишь. И почему же я сразу не поговорила об этом с Эрандуром? Теперь-то он со мной ничего обсуждать не станет.

Поднявшись на крыльцо, остановилась и прислушалась. По-прежнему тихо. Только прогоревшие дрова в очаге слегка потрескивали.

Я вернулась в дом, посмотрела на неподвижного жреца и, понуро опустив голову, обошла его и уселась рядом. Данмер продолжал смотреть в пламя, будто выискивал среди танцующих языков огня только ему понятные образы и ответы.

– Прости, – тихонько сказала я, но и это признание своей вины никак его не заинтересовало. Кричать мне больше не хотелось – не осталось сил. Ко всему прочему, это ни к чему бы не привело.

Оглядевшись в доме, увидела старую, заваленную сеном и шкурами кровать, стоящую за перегородкой и направилась туда, чтобы скинуть вещи и сложить оружие. В комнатушке не было части стены, и через эту брешь виднелось устье Белой Реки, впадающей в море. Вода казалась чёрной на фоне молочно-белого снега.

Я недолго посмотрела на неё, а потом легла на кровать, свернулась калачиком и, накрывшись дырявым плащом, заплакала. Но тихо, чтобы Эрандур не услышал.

Какая-то часть меня у святилища Боэтии умерла вместе с Белрандом. До сегодняшнего дня, я ещё пыталась считать себя доброй и хорошей, но теперь не получалось. Раньше постоянно находились оправдания, но теперь даже необходимость спасения жизни и победы в игре даэдра, не избавляли меня от нарастающего с каждой секундой желания прекратить всё это и слиться с морем, погрузившись в ледяную воду реки.

Это же будет так просто. И после всё станет неважно.

Дышать под плащом становилось всё тяжелее, я высунула голову и вдруг увидела чёрный силуэт, обрамленный рыжим светом очага. Печальные глаза стоящего передо мной друга поблескивали в полумраке, а я снова спряталась под накидку, испугавшись его присутствия. Пока пряталась, не услышала, как он подошёл, но почувствовала, как сел на кровать рядом со мной и положил ладонь на плечо.

От мягкого прикосновения я вздрогнула и нисколько не успокоилась. Рыдания прорвались с новой силой, особенно когда нужды скрывать их больше не было.

Перевернувшись под плащом, я положила голову Эрандуру на колени, а он накрыл ладонью мою разгоряченный от истерики лоб. Жрец по-прежнему ничего не говорил, но его близость значительно облегчала ситуацию. Я хотя бы могла прореветься, зная, что не одна, и что смогу пережить это, как и все прочие приключившиеся со мной беды.

– Ты… злишься? – сквозь слезы, выговорила я, всё ещё не надеясь на взаимность, но данмер удивил.

– Это не злость. Это скорбь. Принято молчать, когда кто-то умирает.

– Скорбь? – удивилась я.

– Когда-то давно, я скорбел по погибшим товарищам, теперь по Джулии Октавии, с которой познакомился чуть более полугода назад. По её невинности и почти детской непосредственности. Она спасла меня тогда, а я её уничтожил. Безжалостно убил в Храме Призывателей Ночи. Пожертвовал ею ради искупления своих злодеяний, – Эрандур погладил мои волосы, а я громко всхлипнула.

– Я сама… выбрала этот путь… – рыдания и заложенный нос не давали мне внятно говорить. Жрец вдруг протянул мне руку, и я вцепилась в его горячую ладонь в надежде, что это поможет мне прийти в себя и вернуться к свету.

– На этот путь я тебя подтолкнул, а ты решила, что нужно идти по нему и дальше, – прошептал данмер, перебирая пальцами мои локоны. – Но ты должна рассказать мне правду, и впредь не должна бояться советоваться со мной, что бы ты ни задумала. Мы обязательно найдём решение. Вместе и только так. Иначе игра даэдра закончится для нас обоих плачевно. Меня слишком долго мучило чувство вины из-за того, что однажды я предал своих друзей и сбежал, как трус. Если и с тобой случится беда, пока я отсиживаюсь за стеной из собственных убеждений, то не смогу себя за это простить.

– Я буду… рассказывать… Обещаю… Там, в Коллегии, я была уверена, что мне… – я сделала глубокий вдох, чтобы набраться сил говорить. Особенно тяжело это было потому, что намеревалась рассказать абсолютно всё, даже о том, что спрашивала у Урага книгу про Вермину. – Была уверена, что необходимо сделать это и заручиться поддержкой Боэтии, после того как прочитала про Владычицу Кошмаров, но… мне не удалось. Поклонники Боэтии больше не будут нас преследовать, их можно не бояться. Их… Их попросту не осталось, все погибли. Но сама даэдра меня прокляла. Сказала, что меня кто-то предаст, – рыдания возобновились. Успокоиться оказалось сложно, а после признания возродившиеся воспоминания наполнили меня страхом и болью.

– Не бойся этих пустых проклятий, Мара нас защитит, – уверил меня жрец, проводя пальцами по щеке и вытирая слезы, вновь посыпавшиеся из глаз. – Я оставил в Коллегии все даэдрические артефакты. Больше с Обливионом меня ничего не связывает. Я молился Маре, чтобы указала путь и, к счастью, мне удалось найти тебя, пока ничего не случилось. Не плачь об ошибках, без них не научишься жить.

– Мара меня не защитит, я изменила жене. Мы женились в храме, а значит, проводили ритуал. Богиня теперь должна покарать меня за неверность… – отдышавшись, я выпалила, пока не передумала все рассказывать: – Чтобы затащить Белранда к святилищу, пришлось с ним переспать. И что самое страшное… Мне это нравилось. Нравилось быть с ним, и чем-то нравился он…

Эрандур вдруг освободил руку из моей хватки и замолчал. Его пальцы зарылись в мои волосы, и жрец вздохнул, будто удержал себя от проявления эмоций. Наверное, его задела моя откровенность, и теперь я подумала, что позволила себе наговорить чересчур много правды. Про связь с Белрандом и в самом деле можно было опустить… Но спустя мгновение, я прокляла себя за эти мысли – пообещала быть откровенной, так нечего жалеть о словах.

Глаза горели, и хотелось пить. Эрандур с силой сжал моё плечо.

– Мы это переживем, – пообещал он.

Я села на кровати и положила ладони на пылающее лицо. Дыхание, наконец, стало ровным, а в душе поселилось чувство покоя. Эрандур внимательно посмотрел мне в глаза и, убедившись, что я в порядке, встал и пошел к своим вещам. Из рюкзака выудил меха с элем и протянул мне.

– А как ты нашёл меня? – поинтересовалась я.

– Это место мне подсказала Бегущая. Сначала я решил, что ты отправилась в Виндхельм, чтобы разделаться с кем-то из аргониан. К тому же, это был ближайший от Винтерхолда город, куда ты могла податься. Но когда аргонианка сказала, что ты не приезжала и узнала о святилище, то посоветовала наблюдать за горной тропой отсюда. С Поста Предателя, – увидев мои округлившиеся глаза, данмер поспешил объясниться. – Так местные прозвали этот дом. И он оказался занят бандитами.

– И где они? – я отпила эля, и живительная вкусная прохлада разлилась по телу.

– Там, – Эрандур недвусмысленно указал на стену. – Их было всего трое. И я провел здесь четыре дня. В основном, отгонял троллей с предгорий и ждал. Потом услышал песню, увидел тебя и узнал наёмника…

– Как? – нахмурилась я.

– Со второго этажа действительно хорошо видно тракт. Так бандиты и охотились. Помимо прочего, у них там ещё сундук с награбленным… Вероятно, вся добыча за последнее время. Где-то около десяти тысяч септимов и украшения.

– Сколько? – просипела, не веря своим ушам.

– Много, – Эрандур улыбнулся, и улыбка продержалась на его лице более двух секунд, что свидетельствовало о его улучшившемся настроении. Наверное, его забавлял мой ступор, из которого я никак не могла выйти. То есть он все это время знал, что наверху такие богатства и продолжал терзать меня своим молчанием? Весомый аргумент, чтобы впредь постоянно с ним советоваться – горы золота на строительство дома сами себя не отыщут.

– Предлагаю успокоиться и переночевать здесь, – произнёс данмер, – а завтра решим, что делать.

Я глубоко выдохнула, выкидывая из головы соблазнительно сверкающий образ кучи септимов.

– Если не возражаешь, то решим это прямо сейчас, – протерев глаза в попытке изгнать из них слишком алчный блеск, сказала я. – Как тебе идея, забрать побольше денег отсюда и отправиться в Фолкрит. Отдадим эти деньги на дом, чтобы Райя смогла найти материалы и нанять рабочих. Уже весна, а значит, пора начинать обустраиваться на нашей земле.

– Разумная мысль, – кивнул жрец.

– Просто пытаюсь перестать думать о Боэтии и начать мечтать о светлом будущем, где у меня есть огород с травами… И алхимическая лавка… И деньги. Много-много денег, – грёзы о богатстве действительно помогли отвлечься от тяготящих воспоминаний, но спустя пару мгновений разум вернулся к ним, и хотелось встряхнуться или умыться ледяной водой. – Надо рассказать всё Мьол.

– Не надо, – отрезал жрец.

– Почему? Она же моя жена… Разве правильно будет скрывать от неё такое…

– Неправильно, но… – начал жрец, а я вздохнула, приготовившись слушать очередную проповедь. – Даэдра это очень опасная тема, а уж тем более Боэтия. Как ты думаешь, Мьол сохранит это втайне?

– Эйрин, – покачала головой я, понимая, что рано или поздно жена поделится с другом. – То есть, получается, что мне надо говорить правду только тебе…

– Джулия, послушай меня, – жрец присел рядом со мной на колено и взял за руку. – Мы уже не раз говорили, в какое серьезное дело ввязались. Чем меньше окружающих знает об этом, тем лучше.

– А то за нами придут Дозорные Стендарра? Или как их там…

– Хорошо, если они придут только к нам, и мы сможем убедить их, что произошла ошибка. А если слухи о нас расползутся по Скайриму, что дальше? Нас перестанут пускать в города? Я догадываюсь, чего ждать от людей. Я за свою жизнь сотни раз сталкивался с непониманием, ненавистью и страхом обывателей. И сам ненавидел их за это. Но в Обливионе действительно есть чего бояться, ты должна это понимать после всего, что увидела и сделала.

– Ладно, – я сдалась под напором неопровержимых аргументов. – У нас есть время придумать что-нибудь. А пока… Можно взглянуть на тот сундук с сокровищами?

Эрандур встал, не отпустив моей руки, и помог мне подняться с кровати.

– Пошли! Надеюсь, это тебя взбодрит.

========== Глава тридцать первая. Неожиданное приглашение ==========

Двадцать четвертого числа месяца Руки Дождя повозка, на которой мы ехали из Винхельма в Вайтран, остановилась на границе Белого Берега. Стемнело, и на фоне ночного неба чернел зловещий силуэт Драконьего Предела. Красный серп убывающего Массера делал обстановку ещё более жуткой и нагонял на меня гложущее чувство тоски.

С каждым днём становилось всё теплее, и этой ночью воздух уже не был таким морозным. На лежащих впереди равнинах Вайтрана сугробы стремительно уменьшались, появлялись темные, покрытые прошлогодней пожухлой травой прогалины.

Спать не хотелось. Пока Альфаринн, наш знакомый кучер, чистил и кормил уставшую за день лошадь, а попутчики–торговцы разбивали лагерь, ставя палатки, мы с Эрандуром развели костер и устроились возле него.

Я расстелила спальник поближе к огню и полезла за остатками вяленого мяса, мехами с водой и дневником, чтобы завершить начатое ещё в дороге рисование святилища Боэтии. Тряска и любопытные глаза попутчиков помешали мне закончить дело, поэтому получившаяся кривая даэдрическая принцесса сжимала в руке не менее кривой меч, а жертвенный столб и фигура человека выглядели более чем схематичными. В виде линий, точек и кружочков.

Эрандур, разместившись слева от меня, тоже достал из рюкзака небольшую книжицу, и уголь, и принялся что-то черкать, периодически поглядывая в огонь, записывая пару слов, а потом вычеркивая их.

Я не удержалась и, оторвав взгляд от своего корявого рисунка с пометками, вытянула шею в попытках высмотреть, что пишет друг в своем дневнике. Он заметил мой интерес и отстранился, развернувшись, чтобы мне было видно только переплёт книжицы.

Поняв, что добровольно делиться секретами данмер не намерен, продолжила заниматься рисунками и ставить подписи. Это может пригодиться для Коллегии, если кто-то из будущих исследователей даэдра захочет лезть к святилищу. Но рисованию мешало любопытство. Я нервно закусила уголек.

– Эрандур, – вкрадчиво начала я, – а что ты там пишешь?

– Ничего особенного, просто в голову пришли кое-какие наблюдения, – не задумавшись, рассказал он, но я своим лживым нутром почуяла неискренность.

– О чём? – продолжила я как можно более сладким голосом, надеясь, что смогу поставить данмера в тупик.

– О даэдра, – а жрец даже бровью не повёл, оторвав взгляд от дневника и слабо улыбнувшись мне.

– А посмотреть можно?

– Нет, – он резко закрыл книжку, и улыбка мгновенно исчезла, уступив место привычной серьёзности.

– А почему? – я придвинулась ближе к нему, а Эрандур, увидев мои поползновения, поджал к себе ноги.

– Сейчас ты ничего не поймешь.

– Что там непонятного? – я нагло пересела на его спальник, и данмер сместился на самый край.

– Пока мысль не оформлена, это лишь набор фраз. Я не знаю, как точно объяснить, что пришло мне на ум, и пока не разберусь, мне бы не хотелось забивать твою голову ненужной информацией… – полушепотом пояснил жрец, а я вдруг потеряла интерес. Наверняка, там текст новой проповеди, и он просто записывал отрывки, чтобы не забыть. Волна былого любопытства схлынула.

Альфаринн присел напротив нас, завернувшись в шкуру.

– Посторожите первыми? – спросил он, давя огромный зевок. – Так спать хочется…

– Конечно, – кивнула ему, увидев, что торговцы уже улеглись на спальники в наспех поставленных палатках и накрылись шкурами. И что им не спалось, когда мы ехали? Наверное, их привлекали мои художества.

Альфаринн лег и почти сразу же захрапел, и я захихикала от протяжных звуков его заливистого храпа.

Эрандур смерил меня недовольным взглядом и со вздохом покачал головой.

– Что-то не так? – удивленно поинтересовалась я.

– Всё по-прежнему, – кисло протянул друг.

– Наверное, ненадолго, – ответила, подозревая, что спокойствие, после того что наделала, долго не продлится. – Скажи мне, жрец Мары, можно ли, в случае если любовь прошла, расторгнуть союз?

Тонкие брови Эрандура взлетели на лоб.

– Почему ты спрашиваешь?

– Да вот подумала… – я уставилась в костер, стараясь игнорировать похрапывание кучера и не смеяться. – Что если Мьол узнает, что случилось, и больше не захочет быть со мной? Как ей поступить? Наш союз можно разорвать?

– Обряд, проводимый жрецами в храме, не только на всю жизнь, но и на всё посмертие. Мара соединяет души, после чего они вместе должны попасть в Этериус. Поэтому выбор мужа или жены очень серьёзное дело…

– То есть, если я женилась, то ничего уже сделать нельзя? – я подняла на Эрандура полный ужаса взгляд.

– После обряда вас даже смерть не разлучит. Вы связаны узами брака перед ликом богини, – друг странно посмотрел на меня, потом отвернулся к костру и заговорил. – Ведь помимо милосердия и терпения путь Мары это истинная любовь и рано или поздно, она каждому даёт шанс встретиться с ней. Подаёт особенный знак, понятный только тебе… – он прервался, замер.

Я тоже отвернулась к огню и подкинула немного хвороста. Вверх взметнулись искры, медленно растворяясь на пути к ночному небу. Жрец проводил их взглядом и процедил сквозь зубы тихое ругательство.

– Ты в порядке? – участливо поинтересовалась я.

– Не совсем, – признался данмер. – Я просто идиот.

– И как же ты пришёл к такому умозаключению?

Он снова обернулся, навис надо мной и подался вперёд. У меня внутри всё замерло в томительном ожидании, предвкушении чего-то особенного. Я закрыла глаза со странной дрожащей мыслью: «Неужели это произойдет снова?» Сердце заколотилось быстрее, а время вокруг замедлилось, превратившись в сладкую патоку. Я почти ощущала его дыхание, тепло и близость, и тянулась к нему, пока моих губ не коснулась грубая льняная ткань.

Эрандур тщательно оттирал моё лицо платком от угольных пятен.

– Когда же ты прекратишь грызть уголь?! – искренне возмущался жрец.

Я растерянно захлопала глазами, даже не пытаясь сопротивляться происходящему. И правда, когда же?

***

Чем ближе мы подбирались к Вайтрану, тем теплее становилось. По-весеннему теплое солнце согревало промерзшую за зиму почву, и в воздухе уже талым снегом. Белая Река становилась шире и полноводнее. Утром мы миновали фермы и добрались до каменного моста, перекинутого через русло напротив медоварни – наш путь лежал в Фолкрит, и мы с Эрандуром решили, что сможем достичь своего земельного удела за пару дней, если к вечеру дойдём до Ривервуда. Поэтому не поехали в Вайтран, а распрощались с Альфаринном и направились по вьющейся по склону дороге в направлении Фолкрита.

В деревне планировалось переночевать в таверне, а на следующий день продолжить путь.

Ривервуд уютно устроился на берегу реки. Всё поселение было залито солнечным светом, от чего соломенные крыши казались мне удивительно желтыми. Справа шумела лесопилка, а кузница Алвора всё ещё источала жар, даже несмотря на то, что солнце медленно склонялось к закату. Конечно, я надеялась избежать встречи с Алвором и в особенности с его ревнивицей-женой, но считала невежливым прятаться в таверне от людей, которые помогли мне в первые дни пребывания в Скайриме. Да и Эрандур хотел найти мастера–кузнеца, который мог бы починить его броню.

Я не была уверена, что Алвор сможет с этим справиться, но, тем не менее, не помешало бы спросить у него совета.

Облаченный в фартук кузнец стоял над наковальней и бил молотком по раскалённой заготовке меча. С его лба струился пот, а лицо было таким сосредоточенным, что отвлекать норда от дела не хотелось. Но стоять рядом с кузницей оказалось ужасно жарко, поэтому я избавилась от капюшона и крикнула:

– Добрый день, Алвор!

Кузнец поднял голову, молот перестал ударяться о заготовку, а глаза норда вспыхнули радостью от встречи:

– Джулия! О боги! Какими судьбами в Ривервуде?

– Проездом! – улыбнулась я, приосанившись с видом бывалой искательницы приключений.

Алвор опустил заготовку в ведро с водой, и кузницу заволокло густым паром. Потом кузнец снял рукавицы и вышел, чтобы поприветствовать Эрандура.

– Верно, боги нас не оставили! – глядя на жреца, изрёк мужчина. –Вы даже не представляете, как удачно приехали!

– И в чём же наша удача? – поинтересовался данмер, отвечая на крепкое рукопожатие кузнеца.

– Не знаю, в чём ваша, но всем нам определённо повезло. Но вам двоим лучше поговорить с Луканом. Полагаю, он или его сестра захотят вам кое-что рассказать! – Алвор счастливо улыбнулся, а меня его слова заинтриговали не на шутку. – И кстати, – продолжил кузнец, – в таверну можете не ходить, там нет мест. Оставайтесь у нас с Сигрид!

– Зачем? – похолодела я.

– А мы не помешаем? – заволновался Эрандур, видимо, припомнив, что произошло в нашу прошлую ночёвку в гостях у кузнеца.

– Помешаете? Ну что за вздор! Поговорите с Сигрид, оставьте вещи и обязательно зайдите к Лукану. Он сам должен всё рассказать, – улыбка Алвора сделалась загадочной и хитрой, чего я никак не могла ожидать от такого прямолинейного человека. Что бы ни происходило в Ривервуде, теперь мне было жизненно необходимо это выяснить!

– Мы непременно зайдём к нему, но… – Эрандур указал на свою броню и спросил: – Не знаешь ли, кто мог бы починить мой доспех?

– Йорлунд Серая Грива, – без запинки выпалил Алвор, с восхищением рассматривая снаряжение данмера. – Только он вряд ли возьмётся. Ведь он даже имперцам в изготовлении оружия отказал и работает только на Соратников.

– Он отказал имперцам? – заинтересованно вскинулась я. – Он за Братьев Бури? Тогда он нам точно не помощник…

– Это верно, но и я тоже ничего не могу поделать. Я работаю с железом и сталью. Иногда с орихалком. Но для обработки эбонита нужна очень высокая температура и умение. Этим могут похвастать лишь личные кузнецы ярлов и некоторые особые мастера…

– Ты натолкнул меня на мысль, – произнёс вдруг Эрандур. – Я знаю, кто мог бы заняться починкой.

– Да ну? – вытаращилась я на друга, а он лишь тонко улыбнулся в ответ.

– Сами боги ведут нас в Маркарт!

Мне оставалось лишь продолжать недоуменно смотреть на него и ловить на себе ничего не понимающий взгляд Алвора, который решил, что нам пора сменить тему.

– Идите в дом. Скажите Сигрид, что приехали к Лукану. Она вас накормит и поможет разместиться!

– А к Лукану она нас не пошлёт? – в сомнениях спросила я, зная, что думает ревнивая жена обо мне и её муже. – Может, нам сначала к нему сходить?

Алвор наградил меня мрачным и подозрительным взглядом.

– Не понимаю, почему ты до сих пор думаешь, будто нежеланная гостья в моем доме?

Я показательно развела руками, а Эрандур покосился на меня с некоторым подобием кислой улыбки.

– Ну, если ты настаиваешь, то мы, конечно, останемся у тебя… – пришлось согласиться, чтобы не портить отношения с кузнецом и окончательно разрушить отношения с его женой. Что-то мне намекало, что и в этот неожиданный визит, всё пойдёт наперекосяк. Это стало своеобразной традицией.

Мы с Эрандуром нерешительно двинулись к крыльцу дома Алвора, и жрец толкнул дверь, оказавшуюся незапертой. Когда я вошла и встретилась взглядом с хозяйкой, лицо Сигрид вмиг переменилось. Причем настигшая её перемена варьировалась от удивления к неприязни, а после и вовсе до радости, когда она обратила внимание на Эрандура. В Ривервуде определенно творились какие-то странности, которые по силам решить только нам со жрецом. Неужели и тут призраки завелись?

– Какими судьбами! – поприветствовав нас так же, как Алвор, нордка закрутилась возле стола, раскладывая тарелки. – Вы, наверное, устали с дороги! Проходите, садитесь! У меня как раз скоро будет готов ужин!

Судя по запаху вареного мяса и трав, ужин и впрямь будто только нас и дожидался.

– Алвор сказал, – на свой страх и риск начала я, но поймала во взгляде Сигрид лишь любопытство, – что мы можем остаться…

– Конечно! А разве вы не за этим приехали?

– А за чем именно мы должны были приехать? – осторожно поинтересовался жрец.

– Ну как же! Вы разве не знаете? – Сигрид поставила последнюю тарелку на стол и уперла руки в крутые бока.

– Боюсь, что нет…

– Так свадьба же на носу! – радостно сообщила хозяйка, а я произвела в уме нехитрые расчеты, и мои глаза восторженно округлились.

– Свен и Камилла?! – вот уж не думала, что это случится так скоро. Оказывается, из меня могла бы получиться неплохая сваха.

Сигрид довольно кивнула.

– Вас же пригласили? – спросила женщина.

– Ну, вообще-то нет, – ответил жрец, а я ткнула его локтем в бок, отбив руку о броню.

– Мы пока не знаем. Алвор предложил сходить к Лукану и всё узнать точно… – расплывшись в широкой улыбке, я скинула с плеча рюкзак и разоружилась. Сигрид закивала.

– Сходите, сходите!

Эрандур странно взглянул на меня, освободился от ноши, поставив рюкзак возле кровати, с которой я когда-то «свалилась», но ножны с пояса отвязывать не стал. Лично мне казалось, что в Ривервуде днём бояться нечего. Каждое посещение деревни запоминалось мне исключительно ночными недоразумениями, но никак не опасностью.

Я не слишком любила Сигрид, но была уверена, по крайней мере, в том, что она не станет обыскивать мой утяжелившийся от золота рюкзак в поисках доказательств измены своего мужа. Поэтому мы с данмером покинули дом налегке и устремились в лавку Лукана Валерия через дорогу.

Имперец за стойкой выглядел чем-то огорченным, вяло пересчитывал септимы, раскладывая их в ровные стопки. Странно, что золото его не радовало. Когда дверь открылась, торговец поднял голову и сразу же изобразил дежурную улыбку на смуглом лице.

– Доброго дня, – издалека начала я, украдкой бросая любопытные взгляды на искусно сделанную золотую драконью лапу, лежащую на стойке. – Алвор сказал, тут свадьба намечается…

– Добрый, – без показательного энтузиазма отозвался Лукан, торопливо убрав монеты под стойку. – Намечается… Вернее, намечалась. До сегодняшнего утра…

– В смысле? – не понял Эрандур.

– Так Алвор вам не рассказал? Приглашенный жрец Мары не прибыл из-за драконов. Камилла в себя прийти не может, с тех пор как гонец доставил письмо.

Я посмотрела на данмера, потом на Лукана, потом снова на данмера и сопоставила ещё парочку интересных фактов.

– А свадьбы разве не только в храме проводятся?

– Ты вообще смотришь на небо?! Кругом драконы летают! – возмутился Лукан. – Я надеялся, что праздник для моей сестры пройдет тут… Вчера из Коллегии бардов приехали трое музыкантов, я нанял даже прислугу из Вайтрана для праздника, а жрец должен был провести ритуал. Но всё пошло прахом… И Алвору я об этом сказал!

– Так… у нас тут… э-э, как бы это сказать… – замямлила я, указывая на Эрандура, но не зная, как получше сообщить имперцу, что не всё ещё потеряно. Жрец, как ни странно, молчал, несколько удивленно и взволнованно глядя на торговца. Тот ждал, пока я договорю.

– У нас есть жрец Мары, – указала пальцем на друга. – Только не тот, которого вы ждали…

На лице Лукана спустя несколько мгновений растянулась искренняя счастливая улыбка, а потолок над нами затрясся от оглушительного топота на втором этаже.

– Что?! – взъерошенная Камилла Валерия буквально спрыгнула с лестницы и замерла за нашими спинами. – Он… Он приехал?! – задыхаясь от эмоций и слез счастья, девушка закрыла рот ладонями.

– Это другой жрец, – пояснила я, а радостная Камилла, подобрав юбки почему-то бросилась обниматься ко мне, а не к тому, кого так сильно ждала.

– Неважно! Он же проведёт ритуал! Проведёт? – она отстранилась и в сомнениях повернулась к Эрандуру, который был не слишком-то похож на типичного служителя Мары в представлении имперки.

– Проведёт? – в тон имперке спросила я у друга.

– Я никогда не проводил свадебные обряды, – выпалил он под прожигающими его взглядами двух девушек. – Конечно, я знаю, как это делается. Доводилось присутствовать. Но…

– Я вам хорошо заплачу! Сколько вы хотите? – Лукан выбежал из-за стойки, умоляюще глядя на жреца. – Тысячу? Две? Три?

– И-и… – пропищала я, и от названных сумм голова закружилась. Я отодвинулась от Камиллы Валерии и прислонилась к стене, чтобы не упасть.

– Деньги? Об этом не может быть и речи. Я сочту за честь помочь вам. Абсолютно бесплатно! – самоотверженно заявил Эрандур, и ноги меня не удержали. Я с обречённым стоном съехала по стенке вниз и села у порога, бормоча:

– Что-то мне нехорошо…

Подумать только какие убытки! А на радостного Лукана смотреть было противно. Он уже подсчитал, сколько сэкономил на доброте Эрандура, и ликовал не только из-за сестры!

Данмер помог мне подняться и взволнованно посмотрел в глаза.

– Всё в порядке? Тебе снова к Ботеле не надо? – шепотом поинтересовался он, трогая мой лоб.

– Боги… – простонала я, чуть не плача. – Какое счастье… Как же мы вовремя приехали!

– Кажется, тебе нужно на свежий воздух, – пришел к выводу Эрандур и, быстро распрощавшись со счастливой невестой и её братом, вывел меня на улицу, придерживая за плечи.

Свежий воздух ничуть не помог. Рядом со мной шёл друг, который добровольно отказался от трёх тысяч золотых! После такого называть его другом равносильно преступлению! Я с трудом восстановила дыхание и выдохнула:

– Три тысячи септимов… Три! Тысячи! Септимов!

– О, так вот, в чём дело, – догадался Эрандур. – А я уж испугался, что ты опять беременна…

– Три-и, – тихонько скулила я, идя вместе с ним по деревенской улице.

– Пошли, пройдёмся до реки. Тебе надо успокоиться.

Я ступила на поскрипывающие деревянные мостки, тянущиеся от кузницы к лесопилке, и даже не заметила, что Алвор продолжает работать, несмотря на ожидающий его ужин.

Колесо лесопилки медленно вращалось, пилы скрипели, Фендал чуть поодаль как заведенный махал топором, рубя дрова. Похоже, не отошел ещё от новостей о свадьбе Камиллы и Свена. Мы с Эрандуром остановились на крутом отвесном берегу, и я уставилась в пенящуюся прозрачную воду, пытаясь смириться с потерей денег.

Стоило признать, что на Посту Предателя мы нашли немало. Даже больше, чем нужно, после того что я натворила с Белрандом. И жрец верно подметил о беременности. Это точно не понравится Мьол. Тогда придётся в красках объяснять жене, как это случилось, а после таких анатомических подробностей наш союз не спасет даже Мара.

Сквозь скрежет пил, до моих ушей вдруг донёсся странный звук, похожий на звон комаров. Но непрерывный и скорее мелодичный, чем раздражающий.

– Ты это слышишь? – я рывком повернулась к Эрандуру, и он кивнул.

– Корень Нирна.

– Где?! – мои горестные думы мгновенно сменились жаждой отыскать заветный светящийся побег. Особенно учитывая, что растений я не видела всю зиму. Эрандур закрыл глаза и прислушался. Несколько мгновений он стоял так, с удивительно умиротворённым видом, а после произнёс:

– Недалеко. Где-то внизу.

Я принялась шарить глазами по берегу, но ни свечения, ни побега найти не могла. Потом, не жалея штанов, присела на влажный от растаявшего снега берег и осторожно посмотрела вниз. Хитрый корень приютился под навесом берега, но моя загребущая рука уже тянулась к нему… И вдруг я поняла, что не достану даже до кончика листа.

Чтобы дотянуться придётся либо лечь на землю, либо наклониться ещё ниже, что чревато падением.

– Он здесь! – я на весу придумала применить Телекинез, чтобы сорвать растение, но магия только пошевелила пильчатые неровные листья. Эрандур бросился ко мне, схватив за капюшон плаща.

– Забудь о нём, это слишком опасно…

– Держи меня! Я уже забыла о деньгах! Забывать сразу о двух любимых вещах за один день, это уж слишком, тебе не кажется?!

Голова чуть было не окунулась в реку, когда я схватила Корень Нирна, а застёжка плаща, удерживающая меня, вдруг недвусмысленно хрустнула, оторвалась под моим весом, замершим над неспокойной гладью реки. Кувырок получился удачным. С зажатым в кулак побегом, я плюхнулась в реку, и холодная вода заполнила нос, рот и уши. Течение оттеснило меня в сторону и не позволило сразу встать на ноги, чтобы забраться обратно. Глубина была небольшая – примерно мне по пояс, но я закружилась в ледяном потоке, как дохлый грязекраб и попыталась кричать.

– Помогите! Тону! Пом… Бллрр…

– Хватайся, Джулия! – данмеру пришлось прыгать за мной прямо в доспехах, вытаскивать из воды и подсаживать на берег, где стоял и давился от хохота Фендал с топором на плече.

– Фендал! Дай руку! – взмолилась я, глядя на босмера. И вдруг в его глазах прочитала, что с большей охотой он бы меня сейчас зарубил. Наверное, только хохот рабочих с лесопилки удержал его от расправы над разлучницей, поэтому он отбросил в сторону колун (и свою гордость) и протянул мне руку, ловко вытянув на берег.

Корень Нирна был у меня в руке, но чувства триумфа не настало. Эрандур влез на берег следом за мной и подобрал с земли мой многострадальный плащ.

– Видимо, и впрямь в Ривервуде придётся задержаться… – стуча зубами от холода, выговорила я.

– Что, на свадьбу приехали? – не удержался от едкого замечания Фендал.

– Это не твоё дело.

– Могла бы и спасибо сказать, – произнес босмер с натянутой улыбкой.

– Спасибо, – процедила я.

– Меня тоже пригласили на свадьбу, – он взял отброшенный колун и небрежным жестом закинул на плечо.

– И что с того? – несмотря на то, что вымокла до нитки, не перестала язвить.

– Как ты думаешь, что я должен чувствовать? – продолжал босмер.

– Так, – Эрандур встал между нами.

Когда начинался такой твёрдый тон, мне становилось страшновато за окружающих. Вот и за жизнь Фендала я начала опасаться.

– Послушай, сын мой, – начал жрец, пока я вытряхивала воду из ушей. – Мара в милосердии своём всем и каждому дарует истинную любовь, но этого мало. Мы сами должны бороться за неё и помнить о том, что лучше испытать светлое чувство единожды и потерять, чем вовсе никогда не познавать благословения богини. Тебе был дарован шанс связать свою жизнь с девушкой, которую ты полюбил, но ты упустил его. И Джулия тут не при чем.

Фендал немного опешил от пылких жреческих речей, да и я, честно сказать, тоже. Думала мордобой будет, но нет, обошлось проповедью.

– Хорошо. До завтра… – растерянно сказал босмер, развернулся и, с размаху воткнув топор в колоду, медленно пошел прочь, явно озадаченный словами Эрандура.

Довольный жрец повернулся ко мне и протянул мокрую ладонь.

– Идём. До завтра надо высушиться и написать речь к свадьбе. Я же никогда не вёл церемонии. Это немного волнительно.

Я помощи не приняла, только недоверчиво покосилась на его руку и поспешила к дому Алвора, чавкая водой в сапогах при каждом шаге. Завтра будет насыщенный день.

Комментарий к Глава тридцать первая. Неожиданное приглашение

АХТУНГ! Всем читателям! В связи с некоторыми личными обстоятельствами, продолжения фанфика вряд ли будут выходить каждую неделю( Прошу отнестись с пониманием :3

========== Глава тридцать вторая. Свадебный переполох ==========

Предсвадебный вечер оказался настолько суетливым, что к полуночи у меня сложилось впечатление, что завтра будет моя свадьба. Впрочем, церемонию в Рифтене я почти не помнила. Случилась она спонтанно, поэтому такой тщательной подготовки мне переживать ещё не приходилось. В памяти после судьбоносного вечера с Мьол крепко засели только кислый вкус аргонианских коктейлей и удушливый запах каналов.

А в Ривервуде пахло весной и хвойным лесом. Эрандур и Алвор натаскали воды из реки, чтобы мы с Сигрид и Дорти смогли помыться и отстирать все вещи, включая мой плащ. Работали мы на удивление дружно – грядущее счастливое событие в деревне сделало жену кузнеца менее подозрительной, а я на всякий случай рассказала ей про Мьол.

– Это как? – вскинулась Дорти, с успехом осваивающая стирку. – А как же у вас родятся дети?

– Ну… Мы пока об этом не думали… – стушевалась я.

– Дорти, любовь бывает разная, – вздохнула Сигрид, наклонившись над бадьей, а потом чуть слышно проворчала. – Только мне не понятно, что выдумывают эти городские. У нас всю жизнь просто было – баба с мужиком, а потом и дети.

– Эрандур говорит, что Мара… – я начала цитировать жреца, ловя себя на мысли, что полностью с этим согласна, – одобряет любовь во всех её проявлениях. И что главное, это семья…

И такие речи я завела после жертвоприношения у святилища даэдра и вероломного предательства. Стало немного стыдно за то, что приходится так лицемерить. Но Дорти и Сигрид не поняли бы меня. Им вообще лучше не знать, что я убивала людей и что мне приходилось творить в своей жизни. Здесь и сейчас, в Ривервуде, не место для того зла, что тянулось за мной через весь Скайрим кровавым следом. А прошло-то всего ничего, с тех пор как я оказалась в провинции.

После стирки и мытья, Сигрид велела нам со жрецом размещаться возле очага, на верхнем этаже. Я устало рухнула на кровать, а жрец завернулся в спальник и мгновенно крепко уснул. Ко мне сон пришёл не сразу. Мысленно я снова вернулась к святилищу Боэтии под мглу иссиня-чёрных небес. По телу поползли покалывающие ощущения прикосновений мёртвого Белранда, порабощенного Принцессой Интриг, в нос как наяву ударил запах жжёной плоти.

Я рывком села на кровати, встряхнулась, выгоняя из головы образы и воспоминания. Пыталась призвать тишину на помощь, но ничего не получалось. Когда я оставалась наедине с собой, перед глазами оживали картины всех совершенных мною убийств.

Спустила ноги с кровати и посидела так, глядя в догорающий очаг. В доме царила теплая и уютная атмосфера: пахло древесиной, сушеными травами и соломой из матраса, снизу слышался храп Алвора, а с улицы доносился приглушенный лай собаки. Не удержавшись, села рядом со жрецом и осторожно положила ладонь ему на плечо.

Эрандур вздрогнул и привстал на локте, одарив меня обеспокоенным взглядом.

– Что? Опять? – тихо спросил он.

– Нет, я… – стушевалась я и уже пожалела о том, что сделала. – Мне не спится, и я подумала, что… – видя хмурое недоумение в сверкающих в полумраке глазах, поспешила объясниться. – Нет-нет! Я не про это. Не подумай ничего плохого! Не знаю, как сказать, это… Я такого раньше никогда не делала. Это у меня впервые…

– Джулия, что случилось? – данмер прервал моё невнятное бормотание.

– Обними меня.

– Обнять? – переспросил он, встряхнув пепельной гривой, словно не поверил в то, что услышал.

Я кивнула, состроив очень жалобное лицо.

– Ну… Ладно, – Эрандур сел на спальнике и раскрыл мне свои объятия. Я подползла к нему и уткнулась носом в плечо. Крепкие руки сомкнулись на спине, и вдруг настало такое спокойствие, что страхи растаяли, а тьма отступила.

– Спасибо, – прошептала, вдыхая запах горьких трав и чувствуя, как сердце успокаивается.

Видимо, усталость взяла своё, потому что следующее, что я услышала, было пение малиновок.

Я лежала на кровати, Эрандур спал рядом, удивительно близко, и его рука лежала на моем плече. Вяло шевельнувшись, попыталась отстраниться, но было некуда – моя спина упёрлась в стену дома. Взгляд выхватил с кухни силуэт проснувшейся Сигрид. Она уже хлопотала у стола, выкладывая овощи, и бросала на нас со жрецом и смятый спальник на полу очень колкие и немного осуждающие взоры.

Пришлось будить данмера и вставать, шипя себе под нос тихие ругательства.

– И это вместо доброго утра… – кисло протянул друг, убрал с меня руку и сел на кровати.

– Как это случилось вообще? – еле слышно возмутилась я, чувствуя обжигающий стыд перед хозяйкой дома за вчерашние рассказы о Мьол.

– Ты уснула на полу, пришлось тебя перенести, – выдал как всегда логичный ответ Эрандур. – И перелечь самому, чтобы ты меня больше не будила. Мне ещё церемонию вести, не хотелось бы напутать слова…

Вспомнила, что вчера он что-то набросал в дневнике к будущему празднику. Наверное, пытался восстановить свадебную речь Марамала с моей церемонии. Решила не интересоваться этим и услышать речь жреца вместе со всеми остальными жителями Ривервуда. Вся деревня будет сегодня гулять, шутка ли.

После завтрака даже в доме Алвора началась суета. Кузнец выглядел немного потерянным, начал пить мед «для настроения», а потом ушёл к Лукану узнать, не требуется ли помощь. Норд вообще не мог долго сидеть без дела. Сигрид и Дорти отправились вниз наряжаться, а Эрандур облачился в чистую рясу и подпоясался.

– Вроде бы так, – данмер внимательно осмотрел себя. Я смерила его оценивающим взглядом, посиживая за столом и прихлебывая сладкий душистый мёд из кружки. Сама ещё не начинала готовиться, но уже решила, что сменное платье в рюкзаке залежалось без дела.

– Капюшон не надо, – посоветовала я, поставила недопитый мёд на стол и подошла к Эрандуру. – Ты прямо сам как жених…

Данмер скептически скривился от последней реплики и подтянул пояс.

– Та-ак, – протянула я, положила руки ему на плечи и смахнула прилипшие ниточки с одеяний. – А что? Вполне сносно… Подошло бы для свадьбы в храме Восьми богов, а не в глухой деревне на границе с Фолкритом!

– Правда? – Эрандур волновался, и это было заметно даже мне.

– Все будут смотреть на невесту. Ты помнишь, как выглядит Камилла Валерия? Она же одна из самых красивых девушек всего Скайрима, а теперь вообрази её в свадебном платье? Лукан, наверняка, не поскупился на наряд! Ты видел эту здоровенную драконью лапу из чистого золота на его столе?! Она стоит, наверное, целое состояние… – успокаивая Эрандура, вызвала у себя приступ зависти. – Так, о чём это я?.. Хм, да! Тебя ещё нужно расчесать, а потом мне тоже надо будет принарядиться, не пойду же я на такой праздник в походных штанах…

– Где там у тебя мёд?! – он направился к столу, явно намереваясь взять кружку.

Я тем временем достала гребешок из рюкзака.

– Правильно, давай, напейся! – шутливо заворчала, увидев, как данмер допил мёд в два больших глотка. – Так эту свадьбу точно все запомнят!

– Ты что, как ворожея? – не выдержал Эрандур, одарив меня раздраженным взглядом. – Ходишь, сопишь, бурчишь…

– Садись на стул и сиди смирно! А то без волос останешься! – я с улыбкой провела пальцем по острым зубьям гребешка и принялась прочесывать серую гриву спутанных волос жреца.

– Думаешь, если я с тобой спал, тебе теперь можно на меня ворчать? – он попытался повернуться, но зажмурился от боли, когда гребешок запутался в очередном колтуне.

– Боги, как это звучит… – не сдержала усмешки, продолжая методично делать дело и думать о том, что застегивать крепления доспеха гораздо проще. – Ты сколько лет назад расчесывался?!

– Мне было немного не до этого, – признался Эрандур.

«Оно и видно», – подумала я.

Эрандур вскоре отправился во двор, а я принялась наряжаться. В волосы закрепила одолженную у Сигрид заколку, глаза осторожно подвела угольком и выудила из рюкзака то парадное платье, в котором когда-то пыталась соблазнить трактирщика Вилхельма из Айварстеда.

– Ну, Джулия Октавия, – сказала сама себе. – Ты готова.

Эти подбадривающие слова были столь же необходимы, как воздух. Мне казалось, что шрамы на щеке будут перетягивать всё внимание гостей, и это начинало беспокоить мою прежде равнодушную к внешности натуру.

Алвор вскоре вернулся и переоделся в чистую светло-голубую рубаху с вышивкой на воротнике, наряженная Сигрид в красном платье заплетала косу дочери. Когда все, наконец, были готовы, я вышла из дома в сопровождении кузнеца и его семейства.

Меня сразу ослепило яркое тёплое солнце. С погодой для свадьбы Камилле и Свену повезло несказанно – редкие облачка проплывали по насыщенно-синему небу точно лодки по реке. Чувствовалось, как природа вокруг пробуждается, слышались песни птиц и гомон собирающихся на праздник людей.

Позади «Ривервудского торговца», во дворе, расставили лавки и соорудили деревянную резную арку, под которой установили небольшой алтарь Мары. Под аркой стоял мрачный как серая туча жрец. У меня сложилось впечатление, что он собирается проводить похороны, а не свадьбу, но потом я увидела, как шевелятся его губы, и поняла, что он сосредоточенно повторяет про себя речь. Он ведь так всех гостей перепугает!

На лавках уже расселись некоторые из приглашенных: дети нетерпеливо ёрзали в ожидании, а взрослые вели ленивые беседы о погоде. Все деревенские явно достали свои лучшие наряды. Среди знакомых я не нашла глазами только Фендала и Дельфину. Босмер, наверное, решил не приходить, чтобы не бередить остывшие чувства, а где хозяйка трактира – осталось для меня загадкой, которую не слишком хотелось разгадывать.

Я прошла между рядов лавок к арке, и, как показалось, взгляд Эрандура приклеился ко мне, но также возможно, он, прокручивая в голове сочиненную речь, просто смотрел в никуда. Улыбнувшись другу, села с краю ближайшей к алтарю лавки, чтобы услышать первую свадебную речь данмера. Семейство Алвора разместилось позади меня, а рядом села старуха Хильде – мать Свена.

Даже она принарядилась для праздника – на её чепчике я заметила вышивку и кружево, а на пальцах пару серебряных колец. Платье льняное, простого кроя, но явно новое и не ношеное. Старуха, с подозрением щурясь, поглядывала на жреца – возможно, её беспокоило, что прибыл не норд, а данмер.

Я частенько оборачивалась, чтобы посмотреть, что происходит вокруг, и узнать, не идёт ли невеста. Пока заметила только трех бардов – двух мужчин и одну девушку, несущих инструменты к столам, вокруг которых уже начали суетиться нанятые Луканом работники.

Началось всё слишком внезапно. Чересчур увлеченная наблюдением за бардами, я не обратила внимания, что вокруг уже собралась вся деревня, а Свен первым подошел к алтарю и встал справа от Эрандура, со счастливой улыбкой поглядев сначала на Хильде, а после и на меня. Парень нарядился в шелковую голубую рубаху с шитьем на воротнике – на солнце нити вышивки серебрились. Кажется, на всех мужчин деревни одежду шил один и тот же портной и, похоже, что из одного куска материи.

Музыканты вступили с медленной мелодией, и по толпе гостей прокатился взволнованный вздох. Я снова обернулась и увидела невесту.

Камилла Валерия не шла, она грациозно парила меж рядов лавок и была так восхитительно прекрасна и нежна, что мне со своей помятой физиономией оставалось только, разбежавшись, прыгнуть со скалы. Вместо восторга невестой, присущего большинству гостей, я почувствовала лишь собственное несовершенство и, кажется, это было ненормально. Само собой, я должна была радоваться, однако не получалось испытывать ни гордости за себя, ни счастья за молодых. Не получалось спокойно вглядываться в её прекрасное лицо, прикрытое вуалью полупрозрачной фаты с венцом из белых роз на голове или восхищаться фасоном роскошного шелкового платья. Все мысли сводились к тому, какая же я страхолюдина. И что во мне Мьол нашла?

А о Белранде даже думать не хотелось. Он не шёл ни в какое сравнение с тем же обаятельным Свеном с его длинными волосами пшеничного цвета и ясным вдохновленным взором серо-голубых глаз.

Невеста подошла к алтарю, и я перевела взгляд на Эрандура, который гордо выпрямившись под аркой, смотрел на невесту с застывшей светлой печалью в рубиновых глазах. Это был повод насторожиться.

Камилла остановилась напротив Свена. Он приподнял её вуаль, ахнул, а его старая мать, сидящая рядом со мной, сначала всхлипнула, а потом тихонько заплакала от счастья. И настало время Эрандура выступать со свадебной речью.

– Сегодня под благословением Её Милости, – торжественным тоном начал жрец, – мы чествуем свет и любовь и встречаем новый союз двух особенных людей, ибо каждый, кто любит, прекрасен, а всякий, кто любим, становится непобедимым.

Я услышала, как за спиной громко всхлипнула Сигрид. Музыка бардов смолкла, и тишину заполнил глубокий голос данмера:

– Однако любовь, дарованная нам свыше, требует от нас беречь её, хранить её тепло, в горестях и счастье, – жрец посмотрел на меня, но быстро отвёл взгляд, обращаясь к жениху и невесте. – В трудах и веселье, в болезнях и здравии… Порой нам кажется невозможным пронести через годы свет истинной любви, но лишь она согреет нас во мраке холодной зимней ночи, и лишь дыхание Мары и Милость Её помогут в преодолении жизненного пути. Сегодня здесь вы видите двух возлюбленных, которые сейчас станут едины в свете Её. Свен, согласен ли ты взять в жены Джулию… простите, Камиллу Валерию, оберегать её, защищать и любить покуда смерть не разлучит вас?

В первые несколько секунд я не поняла, почему некоторые гости, включая жениха и невесту, вдруг повернулись ко мне. Потом начало доходить. От стыда захотелось провалиться сквозь лавку в Обливион, лишь бы только исчезнуть из поля зрения всего Ривервуда. Оказывается, путать имена в ответственный момент не только моя прерогатива! Я боялась поднять взгляд, уши и щеки вспыхнули так, что, наверное, от них заструился дым.

– Да! – решительно произнес Свен, пока я продолжала смотреть на свои ноги, пытаясь сохранить остатки самообладания.

– Камилла Валерия, согласна ли ты взять в мужья Свена, – продолжал жрец, как ни в чем не бывало, – и хранить тепло вашей любви, пока смерть не разлучит вас?

– Да… Я согласна! – пропела девушка.

– Тогда светом Милости Её, я благословляю вас и объявляю мужем и женой! Обменяйтесь кольцами и… скрепите свой союз поцелуем.

Выдержке и собранности Эрандура можно было только поразиться. Я тут от стыда горела, а ему хоть бы хны!

Спустя мгновение жених и невеста утонули в нежном поцелуе, а гости разразились радостными криками, свистом и аплодисментами. Я подскочила с лавки и присоединилась к всеобщей радости, попутно думая о том, что мне надо ещё разок окунуться в реку.

Барды заиграли бодрую танцевальную мелодию, через которую пробился чуть хрипловатый радостный крик Лукана:

– Прошу всех к столу… Парами!

Во время речи жреца столы были уставлены блюдами и вином, и лёгким ветерком по деревне разносился выбивающий слюну запах жареного мяса, рыбы, сыров и приправ.

Вопреки приглашению, я подошла к алтарю и остановилась перед женихом и невестой.

– Поздравляю вас…

– Подумать только, чуть на тебе не женился! – хохотнул Свен, а Камилла засмеялась, прикрыв рот ладонью.

– Я б на это поглядела, – подмигнула мне она и, подцепив молодого мужа под руку, потянула его за собой к столу.

– Первое зелье ядовитое, – еле слышно промолвил замерший у алтаря Эрандур.

– Ты был просто бесподобен! – выдала я. Зачем заострять внимание на столь незначительной проблеме?

– Зато повеселил народ, – скис жрец.

– Что-то я не слышала смеха, – я подцепила данмера под локоть и прижалась к нему грудью, шепча: – И не вздумай теперь хмуриться весь праздник! Пошли к столу! Я гляжу, уже мёд наливают…

Все гости плавно переместились за столы, расселись на расставленных вдоль них скамьям и похватали кружки. Алвор взял на себя роль разливающего и встал около бочонка с краном. Оргнар принес из таверны ещё два бочонка под мышками, поняв, что на всю деревню одного не хватит. Но помимо меда, на столе между блюдами зеленели бутылки вина «Алто», к одной из которых я сразу потянулась, попутно разглядывая угощения. Особенно выделялся зажаренный до румяной корочки козлик.

– За Свена и Камиллу! – закричал Лукан. – Счастья моей сестре и её мужу!

Деревенские подхватили его тост, и я опрокинула в горло почти всю кружку вина, едва не поперхнувшись.

И началось настоящее веселье. Мёд полился рекой – иногда даже в прямом смысле, – музыка становилась громче и бодрее. К вечеру насытившиеся мясом, мёдом и вином жители закружились в танцах.

Я объелась так, как, наверное, никогда прежде не объедалась, но меня все равно утянули в хоровод. Обилие съеденного и выпитого мешало отплясывать и бегать во всю прыть, но мне удалось ни разу не упасть, что уже можно было считать достижением. Эрандур естественно в плясках не участвовал, пил мало и почти не ел. Я, по крайней мере, не заметила у него на тарелке слишком больших порций мяса или рыбы.

Вечером, уже на закате, устав от танцев, я рухнула на лавку рядом с ним, а музыканты вскоре заиграли более спокойную мелодию. Данмер очень внимательно слушал, улавливая переливчатую трель флейты и мерный перебор струн лютни. Бард с барабаном начал петь, но он выпевал не слова, а просто тянул гласные и его приятный голос дополнял музыку, словно ещё один инструмент.

И я вдруг вспомнила.

– Эрандур, – повернулась к другу с очень обеспокоенным видом. – А ты помнишь, как мы ночевали в Солитьюде?

– В который раз? – встрепенулся Эрандур.

– В первый. Ты мне тогда рассказал, что учился в Коллегии бардов.

– Помню.

– А ты можешь сейчас что-нибудь спеть? – мой взгляд засиял надеждой.

– Ты, должно быть, шутишь, – он посмотрел на меня исподлобья, пытаясь напугать своей суровостью. Но я не отстала.

– Вовсе нет. Мне правда интересно было бы послушать тебя. Мне кажется, у тебя хороший голос…

– У кого хороший голос? – подключился к беседе присевший рядом Алвор, которого я не сразу заметила, потому что отвлеклась на жреца.

– Эрандур учился в Коллегии бардов, – гордо сообщила я кузнецу. – А петь не хочет!

– Да ну? Он и петь умеет? – брови Алвора взлетели на лоб.

– А то! – приосанилась я, облокотившись на стол. – Он и жрец, и певец, и на дуде игрец!

– Джулия… – зашипел данмер.

Алвор встал, подняв полупустую кружку мёда.

– Эй, слушайте все! – гаркнул он, перекрикивая даже игру бардов. – Сейчас жрец петь будет!

– Что ты наделала? – Эрандур уставился на меня совсем уж гневно.

Я невинно захлопала глазками и ткнула пальцем в сторону кузнеца.

– Это всё Алвор!

Гости заинтересованно замолчали, Свен и Камилла тоже повернулись к жрецу. Во всех взглядах читалось немое и ёмкое: «Ну?» Эрандур, однако, медлил и не спешил покидать насиженную лавку.

– Песня, которую я мог бы спеть, не подходит для свадьбы…

– Да какая разница?! – встрепенулся радостный пьяный жених. – Я потом пойду петь «Рагнара Рыжего!»

Свен тоже воодушевился возможностью показать свой талант. А пел он и вправду хорошо. Музыканты перестали играть и наблюдали за происходящим с искренним любопытством.

– Давай, – я легонько пихнула данмера в бок, подбадривая. – Я верю, что эта песня прекрасна!

Он с тяжелым вздохом встал.

– Ладно, Джулия. Но как бы не пришлось потом об этом жалеть… – Эрандур обернулся на меня и одарил печальной улыбкой. – Ты запомнишь этот вечер.

– Не только я, – пробормотала себе под нос, когда жрец направился к бардам. Гости на свадьбе смотрели только на него.

За спинами музыкантов алело закатное небо. «Ривервудский торговец» погрузился в черную тень, а горы на фоне выглядели очень пугающе.

Эрандур что-то объяснил бардам и вдруг встал перед ними с весьма решительным видом. Медленная ритмичная связка барабана и лютни ознаменовала начало песни. Потом в мелодию вплелась флейта, и вместе с нею полился низкий, глубокий и пробирающий до дрожи голос жреца. Вся деревня прислушалась, а я боялась даже дышать, внимая каждому слову, наполненному многолетней печалью, тоской и одновременно с этим надеждой.

– Иллюзорна мгла

Искрами тепла

И проблеском лживого света.

В печи остывшей

Сухая зола

В траур тобой одета.

Закрыты все двери,

Но ты предо мной

Слова прячешь в страхе и боли.

И вновь за тобой

Без оглядки лечу,

На раны посыпав солью.

Туман расстелился,

Скрывая обман

Среди мостков над болотами.

Черные сны

Снова грезятся нам,

Играют фальшивыми нотами…

На губах её кровь,

А в тебе воет смерть,

Сжирая неистовой жаждой.

Я верю, однажды

Смогу изменить…

Всё.

Снова стать отважным.

И до боли сжимая

В ладони клинок,

Нести свет заблудшим душам…

Он вдруг прервался, а музыка всё лилась из-под ловких пальцев бардов. И деревня молчала, заворожено вслушиваясь, ожидая продолжения песни, от которой у меня, даже сидя на лавке, предательски дрожали коленки.

– Фендал! Обернись! – вдруг рявкнул жрец, ломая стройный ритм медленной песни.

Обернулись все разом. Босмер, который с опозданием все же пришёл на свадьбу, стоял в тени и тоже заслушался песней, но чернота за его спиной вдруг пришла в движение. Из тьмы вынырнул вампир, схватил Фендала за горло и впился клыками в шею, разрывая сосуды.

Я вскочила с места, призывая защитные чары.

– Вампир! – заорали деревенские и бросились врассыпную. Меня сразу оглушил истеричный женский визг. Камилла и Свен обнялись и залезли под стол. В общей суматохе я потеряла из виду и Фендала, и вампира, и Эрандура. Чтобы хоть что-то увидеть, залезла на стол, наступив ногой на блюдо из-под съеденного подчистую козлика, и среди голов разбегающихся гостей пыталась найти врага или понять, можно ли спасти бедолагу эльфа.

Я не слишком любила Фендала, но никогда не желала ему смерти. Даже о Белранде порой помышляла недоброе. Но Фендал… Он не сделал ничего плохого! Всё, что с ним случилось, моя вина и только!

Босмер лежал на земле, хватаясь за шею, из которой на остывающую землю изливались потоки горячей темной крови. Вампир уже скрылся в тенях, а на крики селян прибежали ривервудские стражники.

Я нашла глазами Эрандура, который в считанные минуты добежал до дома Алвора и вернулся с эбонитовым клинком в руке. Глаза данмера пылали праведным гневом, а до меня только сейчас дошло, что песня была о вампирах, о Морфале и обо мне. Неудобно получилось.

Решив всё же броситься в гущу, я спрыгнула со стола, чуть не подвернув ногу в неуклюжем приземлении. Слишком много съела и выпила, чтобы сражаться, но искры зарождающейся молнии уже трепетали на пальцах, готовясь сорваться и поразить треклятую нежить.

Вампир появился за моей спиной. Холодная рука стиснула мою шею, и я почувствовала леденящее прикосновение когтей и густой запах свежей крови, которую тварь только что вкусила.

– Сочная… – прошипел он мне на ухо, но, не растерявшись, я уклонилась в сторону и что было силы лягнула его, метясь в пах. Не было уверенности, что вампиры реагируют на это – мертвые всё-таки – но в противном случае, его клыки разорвали бы моё горло точно так же, как и Фендалу.

Вампир клацнул зубами, поймав только воздух. Мой удар пришелся в бедро и ничуть не навредил нежити. Ох, как же я жалела, что Сияние Рассвета осталось в доме Алвора!

Эрандур через двор бросился ко мне. За ним мчались трое стражников с мечами наголо.

Вампир обхватил меня за плечи и привлек к себе, лишая возможности увильнуть в сторону.

– Назад! – крикнул он приближающимся. – Иначе я убью её!

Стражники остановились, Эрандур – нет. Он почти вплотную подбежал к нам, пока вампир пятился назад. Целью твари было не убивать меня, а напиться крови, и жрец знал, что для этого я нужна ему живой. Оголодавший вампир вновь наклонился к моей шее. Его омерзительный запах вызывал тошноту, а вырваться не получалось, только слабо трепыхаться в стальных тисках объятий нежити. Неужели опять придётся искать лекарство, если выживу? А если нет? Какова она, смерть на вкус? После всего содеянного боги мне уже не помогут.

Но укуса не последовало. Сзади что-то чавкнуло и нас с вампиром шатнуло вперед. Его хватка ослабла. Я призвала на ладонях пламя и смогла вырваться, едва устояв на ногах. Эрандур опустил вторую ладонь на рукоять, чтобы вложить в широкий замах всю свою ненависть, и с яростным криком нанес удар. Лезвие клинка просвистело прямо над моей головой, и раздался противный короткий хруст.

Обернувшись, увидела, что позади меня стоит Алвор со стальным молотом в руках, а обезглавленный Эрандуром вампир оседает на колени, раскинув руки в стороны. Окончательно мертвое тело нежити рухнуло наземь. Голова упала точно на блюдо с остатками козлика. Насмерть перепуганные Свен и Камилла робко выглянули из-под стола.

– Фендал… – выдохнула я, не веря чудесному спасению, и на подкашивающихся ногах понеслась к босмеру. Он всё ещё держался за шею. Земля вокруг него в сумерках казалась черной от крови, но эльф уже не дышал. Я опоздала.

Отшатнувшись назад, закрыла рот ладонями. Тьма просочилась и сюда. Даже в тихое место, кажущееся мнебезопасным.

– Откуда только берутся эти вампиры? – в сердцах возмутился один из стражников. Все защитники Ривервуда спрятали оружие, только Эрандур остался стоять с клинком наготове, боясь, что это был не последний вампир.

– Обычно они не нападают так открыто и в одиночку, – мрачно изрек он.

– Наверное, он хотел утащить кого-нибудь с праздника, пока все отвлечены, – предположил Алвор. – Хорошо, что ты его заметил.

– К сожалению, слишком поздно, – жрец опустил оружие и подошел к Фендалу, наклонившись, чтобы закрыть его распахнутые остекленевшие глаза. – Да сохранит тебя Мара в Этериусе…

Я боялась говорить и продолжала винить во всём себя. Если бы я только сразу бросилась к босмеру! Почему же замешкала, когда был шанс? Почему испугалась за свою жизнь, когда должна была вспомнить долг целительницы и помочь, несмотря ни на что?!

Устало опустившись на скамью, почувствовала, как меня затрясло. Пальцы дрожали, а защитные чары схлынули с тела. Осознание произошедших со мной изменений не радовало. Я падала во мглу собственной души, отмеченной Обливионом, силясь отыскать там свет. Но его там никогда не было. Всё, как в песне Эрандура.

Данмер присел рядом и накрыл мои трясущиеся ладони своей.

– Всё позади…

– Ничего не позади. Это будет продолжаться вечно. Ты пел обо мне и о Морфале. Я поняла. И зло будет всегда нас преследовать, нравится нам это или нет. От этого никуда не сбежать. Можно только бороться.

– Ты права, и мы будем бороться. Вместе, – тихо сказал жрец. – И когда-нибудь обязательно победим.

Я кивнула и потянулась к кубку, чтобы наполнить его медовухой.

– За Фендала, – грустно улыбнулась я. – Да упокоит Аркей его душу!

– За Фендала, – всхлипнула Камилла за моей спиной, наполняя свой кубок.

========== Глава тридцать третья. Воссоединение ==========

Неровная дорога весь день стелилась под ноги. По левую сторону тракта возвышался неприветливый фолкритский лес, а по правую кристально-чистая вода Илиналты отражала солнечные лучи и сама казалась источником света. Идти стало так жарко, что я прицепила плащ к рюкзаку, под которым начала потеть спина. По обочинам дорог всё пыталась высмотреть горноцвет, но было слишком рано для него. Всего-то двадцать седьмое месяца Руки Дождя.

Мы с Эрандуром покинули Ривердвуд на следующий же день после свадьбы и на похороны Фендала не остались. Мне не хотелось ещё больше омрачать воспоминания о маленьком уютном поселении, да и Мьол уже, наверное, заскучала сидеть в лесу и препираться с Райей.

Ближе к закату удалось добраться до нашей земли, но над частоколом на фоне деревьев темнела двускатная крыша дома.

– Это точно наше владение? – с сомнением спросила я у жреца, глаза которого слегка округлились.

– Теперь уже не уверен.

Мы приблизились к забору и прислушались. Из-за ограды раздавался ритмичный звук чиркающего о точильный камень лезвия.

Я нашла небольшую щель между бревнами и, осторожно заглянув внутрь, увидела Райю, затачивающую короткий изогнутый нож. На растяжке красовалась очередная, добытая редгардкой оленья шкура, а на столе лежала освежеванная туша, над которой уже лениво кружилась жирная, недавно проснувшаяся муха.

С облегчением выдохнув, я смело пошагала в обход ограждения и сразу услышала грозный возглас:

– Эй, кто там?!

– Это мы! – радостно отозвалась я, запоздало подумав о том, что надо было уточнить, кто именно. Но к счастью, Райя нас узнала.

– Некроманты! – по привычке выпалила она и громко свистнула. – Мьол! Выходи! Твоя ненаглядная вернулась!

Я обошла забор, а деревянные двустворчатые двери дома с грохотом распахнулась. На пороге появилась Мьол в льняной рубахе и штанах и одарила меня счастливым взглядом. Я, в свою очередь, больше пялилась на дом, чем на затосковавшую по мне жену.

Издали постройка выглядела внушительной, на деле же оказалось, что это всего лишь маленький дом с бревенчатыми стенами, небольшими квадратными оконцами и дощатой крышей. К дверям вела лестница из трех деревянных ступеней. Это жилище выглядело недоделанным, словно строители бросили работу на полпути к завершению.

– Вот это подарок ко дню рождения… – вытаращилась я, пытаясь понять, что именно мне не нравится в этом доме. Мьол, сбежав с крыльца, рванула через двор и чуть не сбила меня с ног, заключив в крепкие объятия.

– Любимая! Я так соскучилась! – её губы отыскали мои, но я не сразу ответила на поцелуй, продолжая разглядывать постройку. До сих пор не могла поверить своим глазам.

Эрандур немного постоял у частокола, потом неторопливо обогнул нас с Мьол, увлеченных друг другом, и направился к Райе, которая перестала точить нож и положила его на пень, где только что сидела.

Львица пахла костром и лесом. От её удивительного аромата кружилась голова. Я медленно отстранилась от жены и прислушалась к разговору Эрандура и Райи, обсуждающих построенный дом.

– …когда закончились деньги, рабочие ушли. Того, что вы оставили, едва хватило, чтобы построить вот это, – редгардка кивнула на постройку, – поэтому, как видишь, во дворе до сих пор лагерь. Правда, дежурим по очереди. Нужно ещё не меньше пяти тысяч, чтобы расширить дом, сделать подвал и купить мебель…

Я прошла к дому, не отпуская руки Мьол, и несмело ступила на лестницу.

– Давай, заходи, не бойся, – Львица легонько подтолкнула меня, взяв за плечи, и я потянула на себя дверь.

Внутри жилища, освещенного только тусклым, проникающим в окна светом, не было мебели и пахло свежей древесиной. В центре единственной комнаты лежали два спальника, в углу свалены вещи и доспех Мьол.

– Скромно… – оценила я мрачное помещение. – А где Эйрин?

– В Фолкрите, – ответила Мьол. – Он договаривался со строителями, и живет в таверне, а ещё подыскивает для меня работу.

– Работу? – я удивленно вскинула брови.

– Без дела сидеть не могу. Пока Райя охотится, я обычно остаюсь тут, но иногда берусь за разную работу, если местным нужна помощь. В основном бандиты, дикие звери. Ничего такого, с чем я бы не справилась, – гордо поделилась жена, закрывая дверь и притягивая меня к себе за руку.

Мы снова встретились в поцелуе, и я, не отрываясь от мягких губ Мьол, скинула с плеч рюкзак, и обвила её за шею. Столько хотелось ей рассказать, стольким поделиться, но в памяти всплыло святилище Боэтии. Я отстранилась и остановила её губы, легонько коснувшись пальцами.

– Подожди, – печально вздохнула я, опустив глаза.

– Что-то случилось? – она взяла моё лицо в ладони и повернула к себе. Мьол улыбалась, радовалась моему прибытию, и вдруг я поняла, что не хочу портить её настроение своими неуместными признаниями.

– Да вчера… Мы остановились в Ривервуде. Там была свадьба, и поздно вечером вампир убил моего знакомого при всех гостях.

– О боги! – Львица резко стала серьезной. – Хорошо, что на нашей свадьбе такого не было…

– Мьол, а ты вообще помнишь хоть что-нибудь?

– Честно? – жена поглядела на потолок, будто среди несущих балок и стропил витал ответ на мой вопрос. – Не слишком. Все смазанное. Мы пили в «Пчеле и Жале», отмечали нашу удивительную победу. С нами был Эйрин. Потом как-то спонтанно решили, что поженимся, и пошли в храм Мары.

– А там?

– Марамал нас поженил.

– Сразу? – смущенно спросила я.

– Не совсем, – Мьол виновато посмотрела на меня. – Кажется, я ему угрожала… Но не уверена. Боги, как мне стыдно за это! Но я тогда так влюбилась в тебя, что ничего не могла поделать!

После её слов мне стало теплее на душе. Я заключила жену в крепкие объятия и счастливо закрыла глаза. Всё позади, теперь мы вместе. Я не одна, Мьол всегда будет рядом.

В дверь тактично постучали трижды, прервав нашу семейную идиллию.

– Это, должно быть, Эрандур.

Мьол отошла от меня и открыла дверь. На пороге действительно стоял данмер, заинтересованно заглядывающий внутрь.

– Надеюсь, не помешал вам. Хотелось бы посмотреть на дом изнутри…

– Конечно, проходи, – Львица впустила его и отошла в сторону. – Только смотреть пока особо не на что, но главное, что начало положено.

– Истинно так, – кивнул жрец, оглядывая бедное убранство с видом полноправного хозяина. – Мы привезли ещё около десяти тысяч септимов.

– Сколько?! – Мьол явно не поверила своим ушам. – Нужно срочно поговорить с Эйрином!

– Зачем? – нахмурилась я.

– Он в Фолкрите, сможет найти рабочих, чтобы продолжали строительство, и закажет ещё древесины на лесопилке.

– Верно, но драгоценности ещё придётся где-то обменять, – Эрандур деловито прошелся по комнате, перешагнул спальники и придирчиво посмотрел на потолок. – Не хватает мебели и очага. Если не сделать очаг, древесина быстро отсыреет.

Мьол скрестила руки на груди и обвела дом задумчивым взглядом. Я, наблюдая то за ней, то за данмером, отчего-то почувствовала себя не в своей тарелке. Впереди маячила неопределенность. Возможно, вскоре нужно будет вернуться в Коллегию Винтерхолда и продолжать обучение, но мне казалось, что я должна провести с Мьол больше времени. Ведь я пообещала ей приключений, когда уезжала в прошлый раз.

– Мы думали, в начале следующего месяца в Маркарт податься… Ты с нами? – прильнув к жене, с надеждой посмотрела на неё.

Львица повернула голову и обняла меня за плечи.

– В Маркарт?

– Мне надо починить броню, – как бы невзначай уточнил жрец, плавно двинувшись к выходу.

– А ещё увидеться с Ворстагом. Это наш друг, наёмник. Скоро он станет папой, и надо ему об этом напомнить…

– Он что, бросил молодую мать и забыл о собственном ребенке? – брови Мьол от удивления взлетели на лоб, а я утвердительно кивнула. – Так не поступают достойные люди…

– Может, Ворстаг и не самый достойный человек, но он должен знать об этом, – твёрдо заявила я.

– Ворстаг славный воин и хороший друг. Просто он немного запутался, – поддержал меня данмер, остановившись у дверей. – Иногда его нужно направлять на верный путь.

– Что ж, – Львица крепче сжала моё плечо, – с удовольствием отправлюсь с вами в Маркарт! Думаю, Эйрин тоже заинтересуется…

Эрандур с короткой загадочной усмешкой покинул дом, а я смогла лишь кисло улыбнуться. На долю секунды забыла про Эйрина, а он уже едет с нами в Маркарт! Но я же не верила, в самом деле, что Мьол отправится с нами одна, оставив друга на растерзание Райи? И кстати, она что, уже начала доверять редгардке распоряжаться нашими деньгами?

Так или иначе, дверь за Эрандуром закрылась, а Мьол сразу притянула меня к себе, шепча:

– На чём мы остановились?

***

Тридцатого числа месяца Руки Дождя я с довольным видом вышла из фолкритского дома, где в кои-то веки появилась кровать. Сегодня был пасмурный и ветреный день, и сосны качались совсем не по-весеннему. Но всякий ветер, особенно весной, сулит перемены, а к худшему или к лучшему – время покажет.

Мьол ещё спала в доме, Райя, судя по всему, ушла на охоту, а Эрандура почему-то нигде не было. Уж не подался ли он с редгардкой на промысел?

Я побродила по двору, кинула в костер дров и села на пень, закрыв глаза и вслушиваясь в шум сосен и далекое карканье ворон. С каждым днём в Скайриме становилось теплее. Я вдыхала весенний воздух, приятный запах леса и костра и наслаждалась каждым мгновением спокойствия. Тут даже кошмары и жуткие воспоминания перестали меня тревожить, а даэдра, казалось, остались где-то там, за частоколом.

Но что-то настойчиво твердило, что эта тишина мнимая, и в ней затаилось нечто ужасное. По крайней мере, завтра мы намеревались покинуть Фолкрит и отправиться в Предел.

– Доброе утро! – от внезапного голоса Эрандура, прозвучавшего рядом со мной, я едва не свалилась с пня и распахнула глаза.

Данмер в рясе стоял передо мной, а в его руке был пучок голубого и красного горноцвета, который жрец протягивал мне. Я в смятении вытаращилась на цветы.

– Это тебе. С днем рождения!

Несмело приняв подарок, уставилась на Эрандура, напрочь позабыв, какие слова нужно говорить.

– С-спасибо, – стушевалась я, принявшись нюхать обретенные ингредиенты. – Где ты их нашёл?

– На берегу Илиналты. Там кое-где уже распустился горноцвет и летают пчелы, – он с тонкой, почти коварной улыбкой разместился на пне напротив меня и скрестил руки на груди. – Поэтому можно продолжать алхимические практики.

Моё лицо просияло после этих слов. Как же долго я ждала возможности вновь заниматься любимым делом! Я прижала к груди горноцвет и подалась вперед.

– Что? Правда? Ты продолжишь учить меня?

– Разумеется. Я же обещал. И не забыл о своём обещании, – серьёзно произнёс данмер. – К тому же ты уже научилась вычислять пропорции, поэтому будет легче. Да и грядущее лето хороший повод запастись травами и другими ингредиентами. Тем более, теперь у нас есть место, где их хранить…

– Да… – я погрузилась в мечты, разглядывая букет горноцвета. – Было бы славно, выращивать тут травы или грибы, делать зелья и продавать их в Фолкрите.

– Полагаю, мы могли бы составить серьезную конкуренцию Зарии, в таком случае, – жрец посмотрел вдаль, словно что-то прикинул в уме.

Размечтавшись о своей собственной лавке зелий, я не заметила, как Мьол вышла из дома.

– Что случилось? – поинтересовалась нордка, вглядываясь в наши с другом счастливые лица. По большей части в моё. Эрандура, даже в хорошем расположении духа, было довольно сложно уличить в довольной улыбке или иных бурных проявлениях чувств. Его лицо выражало лишь умиротворение и спокойствие, когда моя физиономия сияла ярче Ока Магнуса.

– А ты была бы охранницей лавки… А Эйрин вел счета… – я осеклась, помрачнела и вдруг поняла, что не доверила бы другому имперцу считать свои септимы. – Или нет.

– Какой лавки? – Мьол перевела недоуменный взгляд на жреца, а потом на пучок горноцвета.

– Никакой, – печально вздохнула я. – У меня один засыхающий корень Нирна и вот, – потрясла перед женой хилыми цветочками, – а всё туда же – лавка с зельями. Снадобья надо из чего-то варить.

Мьол подсела к костру, придвинулась поближе ко мне и подкинула еще одно небольшое полено в огонь.

– Эйрин должен прийти сегодня. Надеюсь, он договорился насчет лошадей…

– Четырех? – взволнованно спросила я.

– Хотя бы трёх. Нам пришлось продать ту лошадь из Рифтена, а вторую в прошлый раз забрал Эрандур, – Мьол подозрительно посмотрела на всё ещё безмятежного жреца, который повернулся к ней, услышав своё имя.

– Надо же было спасти Джулию от Тёмного Братства… – угрюмо проворчал он.

– До сих пор в голове не укладывается, – призналась Львица, а я заёрзала на пне.

– Скайрим опасное место, – с видом бывалой искательницы приключений заговорила я. – Простых честных людей путают с отъявленными головорезами. В Бруме было тяжело жить, но спокойнее, размереннее. Мама пекла мне пирог на день рождения. Обычно яблочный. Мы встречались с дедом и вместе ужинали. А потом я перестала отмечать этот день… Было не с кем и смысла в нём не было.

– Ты хотя бы знаешь, когда твой день рождения, – проговорила Мьол. Эрандур кивнул, поддерживая Львицу, а она продолжила:

– Мама умерла, когда я была маленькой, а отец никогда не говорил мне, и, наверное, даже не помнил, в какой день я родилась.

– А моих родителей убили, и я остался сиротой. А в… – данмер кашлянул, обрывая полившееся из уст признание. – Те люди, к которым я попал на воспитание, не отмечали ничьих дней рождения. Зато отлично помню день, когда стал жрецом Мары. Это было холодной зимой, десятого числа месяца Восхода Солнца.

– Эйрин родился в начале лета, – припомнила Мьол.

– Интересно, а Ворстаг когда? – задумалась я.

– Поедем и спросим, – предложил Эрандур. – Мне теперь и самому любопытно…

***

Путь до Маркарта оказался если не худшим путешествием в моей жизни, то определенно попал в первую десятку таковых.

Началось всё на конюшне Фолкрита, где Эйрину наотрез отказались продавать лошадей. Оказалось, что драконы любят поживиться кониной, и что в стойлах осталось всего одно старое животное. Извозчики теперь всё чаще предпочитали не уезжать из городов и даже пятьсот септимов не могли сдвинуть упрямых и боящихся за свою жизнь людей с места.

В итоге мы потеряли день в поисках храбреца, готового отвезти нас в Маркарт. Его цена меня не обрадовала – он запросил семь сотен монет! За меньшее, сказал, и даже запрягать не стану.

Я уже начала подумывать о том, что встреча с Ворстагом не так уж и значима для меня, а починка брони Эрандура может подождать, но Мьол взяла дело в свои руки. Она так долго сидела на месте и истосковалась по приключениям, что один лишь суровый взгляд и пара «ласковых» слов нордки заставили кучера сбить цену на пятьдесят септимов и спешно взяться за вожжи.

На следующий день мы направились через фолкритские леса по тракту, чтобы, наконец, прибыть в Предел, увидеться с Ворстагом и найти искусного кузнеца. Мьол, конечно, ещё мечтала о приключениях, а мне просто хотелось в кои-то веки посидеть в таверне, почесать языком со старым другом и попить меда. Потом ведь придётся возвращаться в Коллегию.

Ещё бы придумать, где найти альтмерскую душу для куба Хермеуса Моры, или плюнуть на всё и вернуть древний ключ на его законное место.

Пока я пыталась сосредоточиться на расчетах для зелий, уткнувшись в полевой дневник, а Эрандур, искоса поглядывая на мои записи, поправлял ошибки, Эйрин и Мьол пытались сделать поездку незабываемой.

Во-первых, Львица начала петь. Я не могла винить её в желании повеселиться в дороге. Но вот её голос… Ей бы выкрикивать боевые команды, а не тянуть грубоватым дребезжащим голосом:

– …так слушайте норды о славе его!..

Эйрин подхватил мотив «Песни о Довакине» и заголосил вместе с подругой. Зря я в тот момент посмотрела на Эрандура. Нестройный дуэт выводил данмера из себя. Его лицо при этом кривилось, и он жмурился, будто слышит рев горного тролля вперемешку с ударами палками по чугунным кастрюлям. Оставалось только надеяться, что увлеченные пением друзья не заметили того, что жрец недоволен их исполнением, приняв его брезгливую гримасу за обычное данмерское настроение.

Потом, к сожалению, к песнопениям подключился кучер, тоже обделенный слухом и голосом, но преисполнившийся вдохновением. Так мои занятия алхимией сошли на нет, даже толком не начавшись.

После трех дней пути я зареклась когда-либо ездить с Мьол и Эйрином в повозке. А Эрандур начал подозрительно часто прикидываться спящим. Казалось, он с большей охотой готов нырнуть с головой в Трясину, только бы бесконечные песни перестали тревожить его чуткий слух.

Ночёвка по пути в «Старом Хролдане» тоже получилась не самая приятная – я напилась и уснула мёртвым сном, а наутро в пути живот крутило из-за кружки прокисшего козьего молока.

К вечеру пятого числа мы добрались до стен Маркарта, и мне сразу бросились в глаза произошедшие с городом перемены. На высоченных городских стенах красовались полотнища стягов Братьев Бури. Отовсюду скалящийся медведь на флагах и вездесущие стражники в синих стеганках заставляли волноваться. Что-то здесь не так. Помнится, Маркарт поддерживал Империю.

– Никогда бы не подумал! – изрёк Эйрин, увидевший флаги, и закинул рюкзак на спину, последовав за Мьол. Я недолго постояла, глядя вверх, но пришла к выводу, что пока бояться нечего. Главное, не провоцировать солдат Ульфрика и вести себя прилично.

И, разумеется, у ворот нас всех ждал допрос, кто такие и с какой целью прибыли в город. Мьол вызывала у стражников больше доверия, чем пара имперцев и, уж тем более, данмер. Наверное, только присутствие такой боевой нордки в нашей компании сделало Братьев Бури более сговорчивыми. По крайней мере, никто не пытался отобрать наше оружие, как то случалось в Виндхельме.

Золотистые ворота с угловатым орнаментом, тянущимся из центра к краям, как солнечные лучи, приоткрылись, и мы прошли на рыночную площадь. Ветром откуда-то слева тянуло углём и раскаленным металлом, а на рынке было почти безлюдно. Никак не получалось выкинуть из головы моё первое прибытие сюда и жестокое внезапное убийство женщины.

Несколько лоточников, включая мясника, ещё торговали, и до меня донесся запах сырого мяса. Я шла слишком быстро и целенаправленно для обычной гостьи города, но вывеска «Серебряной крови» манила меня непреодолимым ощущением безопасности. Стоит лишь перешагнуть порог, и все будет хорошо.

И только зайдя внутрь таверны, я действительно почувствовала себя свободнее.

Немолодой бородатый бард исполнял песню про отряд акавирцев, и я поразилась его прекрасному сильному голосу, очень контрастирующему с вокальными данными моей жены и Эйрина.

– Проходите, дорогие гости! – Фрабби поприветствовала нас из-за стойки. – Сегодня у нас как раз есть свободные комнаты! А ещё выпивка и горячая еда!

Мой взгляд пробежался по разномастной публике и остановился на одном знакомом лице.

У очага, на своём любимом месте, сидел Ворстаг, одетый в простую рубаху с поясом и холщовые штаны. Его длинные русые волосы были убраны в хвост. Сейчас на обычно привлекательном и беззаботном лице наёмника можно было прочесть усталость и тревоги, что выглядело странным, учитывая легкомысленный нрав Ворстага. Норд сидел, неотрывно глядя в пламя, и крутил в руке небольшой стальной кинжал. Рядом с ним на столике стояла нетронутая кружка эля.

Я его окликнула, и Ворстаг поднял голову. Он заметил меня, воткнул кинжал в столешницу и открыто улыбнулся, точно все тяжёлые думы вмиг покинули его разум.

Я сделала несколько шагов ему навстречу, и мы крепко по-дружески обнялись. Наёмник приподнял меня и прижал к себе, коснувшись губами макушки.

– Шорова борода, Джулия Октавия… – прошептал он. – Как я рад, что ты всё ещё жива!

– Как видишь, – ответила, уткнувшись носом в его плечо.

Ворстаг нехотя отпустил меня и переключил внимание на жреца.

– Брат! – воскликнул наёмник, и Эрандур не успел увернуться от медвежьих объятий, в которых неожиданно для всех оказался. Где это в Скайриме видано, чтобы норд вот так запросто обнимался с данмером на глазах у всей таверны?!

Мьол и Эйрин, глядя на происходящее, резко насторожились. Львица рассматривала наёмника оценивающе и немного пренебрежительно, а на лице парня отразились лёгкий испуг и восхищение. Ворстаг от души похлопал жреца по спине и отпустил. До сих пор в голове не укладывалось, что такие разные мужчины могли так крепко сдружиться!

– И я рад тебя видеть, – отозвался данмер, позволив себе улыбнуться. Получилось зловеще, но наёмника это нисколько не тревожило.

– Пойдемте к столу, – Ворстаг вдруг повернулся к Фрабби. – Эля моим друзьям!

– Ворстаг… – мне пришлось немного подпортить норду радость нашего воссоединения. – Мы приехали не одни. Это Мьол и Эйрин…

Наёмник придирчиво посмотрел на них и ухмыльнулся.

– Тогда, выпьем за знакомство! – объявил он во всеуслышание. – Этим двоим тоже эля!

Мьол храбро двинулась к нему навстречу и протянула широкую ладонь.

– Мьол Львица, – представилась она.

– Ворстаг. Просто Ворстаг, – наёмник схватил её руку и крепко пожал. Кажется, красота нордки по каким-то причинам осталась им незамеченной. Или он научился не флиртовать с каждой встретившейся женщиной.

– Эйрин, – парень с улыбкой представился, а норд ухватил его за ладонь так сильно, что тот, не удержавшись, ойкнул. Среди всех нас плечистый Ворстаг сильно выделялся габаритами.

Мы прошли к столу, сложили вещи, расселись у очага, и я сразу перешла к шокирующим новостям.

– Мьол – моя жена, – сказала наёмнику, наблюдая за его реакцией.

– Правда? – изогнутые брови взлетели на лоб, а на лице нарисовалась глуповатая улыбка. Похоже, он решил, что я шучу.

– Мы поженились в храме Мары пару месяцев назад, – поддержала меня Львица, усаживаясь рядом.

– Тогда есть повод выпить за молодоженов! Или за молодожёнок? Кстати, как правильно, в вашем случае?

Подошедшая Фрабби поставила на стол четыре деревянные кружки эля и, оглядев нас поверх макушек, удалилась, что-то хмыкнув себе под нос.

Мы выпили за знакомство, потом за нашу свадьбу, а после Ворстаг вдруг помрачнел, отставил в сторону кружку и наклонился к столу, косясь то на меня, то на Эрандура.

– Славно, что вы смогли приехать в такое неспокойное время, но дело в том, что до меня дошли кое-какие сведения, не предназначенные для лишних ушей, – его взгляд мазнул по удивленным лицам Мьол и Эйрина.

– Что за сведения? – хмуро поинтересовался Эрандур.

– Надо поговорить с вами двоими наедине, – заговорщицки продолжал наёмник.

– Что? – возмутилась Мьол. – Я не имею права знать что-то?

– Имеешь конечно! – упрямо возразила я. – Что бы ни случилось, теперь мы вместе, а значит, тебя это тоже касается!

Ворстаг на моё бравое заявление только скривился и тяжело вздохнул.

– Это насчет… твоих шрамов.

После этих слов я приросла к спинке стула и ошарашено уставилась на наёмника. Что именно Ворстаг мог узнать о моих шрамах?

– А что не так с твоими шрамами? – вмешалась Мьол. – Ты говорила, что у вас была стычка с фалмерами… Что в этом секретного?

– Вот поэтому я и не хотел говорить при всех, – надулся Ворстаг, скрестив руки на груди. – Я же не знаю, сколько народу в курсе, что с тобой на самом деле произошло!

Лицо Эрандура потемнело. Данмер молча отставил эль в сторону и недобро посмотрел на наёмника.

– Если ты что-то знаешь об этом, говори, – прошипел он.

– Джулия, ты скрыла что-то от меня? – пылающий недовольством взгляд Львицы приклеился ко мне.

– Нет, я… – в панике смотрела на всех собравшихся за столом, и в сложившейся ситуации нравился мне только Эйрин, который явно не хотел лезть в чужие тайны и благоразумно помалкивал, невозмутимо прихлебывая эль из кружки.

– Подождите! О каких тайнах вообще речь? Мои шрамы действительно от когтей фалмера! И я никому не врала!

– Скажем так, – Ворстаг перехватил обжигающий взгляд данмера и выражение его лица стало пугающим и хищным. – Сейчас я могу сложить три и один.

Сердце оборвалось, а затылок стянуло от ужаса. Меня будто в одно мгновение перенесло из безопасной таверны в ту проклятую ночь.

– Что ты знаешь об этом? – безжизненно спросил Эрандур. Страшнее обстоятельств, в которых я вдруг оказалась, было только окаменевшее от ненависти лицо жреца.

– Видели эти синие тряпки на стенах? Видели стражников? – Ворстаг повернулся ко мне. – Довакин отдал Маркарт Ульфрику.

– Чего? – я непонимающе захлопала глазами. – Как он мог отдать кому-то целый город? Это же не вещь!

– Не уходи от темы, – с нажимом попросил данмер, обращаясь к наёмнику. Эта фраза прозвучала как приказ.

– Я веду к тому, что один из тех, кого вы встретили той ночью, когда ты получила свои шрамы, здесь, в Маркарте. И я знаю, кто это. И знаю его имя, – Ворстаг говорил, и с каждым его словом у меня пол уезжал из-под ног. – Он приходил в таверну.

– Он всё тебе рассказал? – хрипло выговорила я и не узнала своего голоса, словно лишилась способности внятно произносить слова.

– Нет. Мне лично он ничего не рассказывал. Я случайно подслушал его разговор с другим солдатом. Они слегка перебрали, – наёмник обернулся на дверь и продолжил. – Он бахвалился тем, что совершил. Считал, что избавил Скайрим от имперских шпионов. И к счастью для вас, он думает, что вы мертвы.

– О ком вы говорите?! – не выдержала Мьол.

– Помолчи, – осадил её жрец, и Львица недоуменно воззрилась на данмера. – Мне нужно знать его имя…

– Терпение, друг мой, ты же сам меня этому учил, – Ворстаг печально улыбнулся. В его серых глазах не было ни толики радости. – Я не хотел бы, чтобы вы попали в переплёт и оказались в шахте Сидна за какую-нибудь глупость. Мне кажется, сейчас этот человек либо в казармах, либо дежурит на городских стенах, и он же выведет вас к своим друзьям. Но я бы не стал делать этого в городе.

– Другого шанса может не представиться, – яростная решительность жреца меня напугала. Он поклялся, что забудет о милосердии, но нельзя же совсем забывать об осторожности, находясь в стане врага.

– Вы намереваетесь убить кого-то… – пробормотал Эйрин, смотря то на Мьол, то на сурового Ворстага.

– Джулия, выбор за тобой, – наёмник откинулся на спинку стула и нахмурился. – Я назову его имя, если ты хочешь.

Видя холодную ярость Эрандура, недовольство Мьол и страх в глазах Эйрина, я кожей ощутила скопившееся в воздухе напряжение и решила, что сейчас не время для таких знаний.

– Нет, – отрицание прозвучало, как гром среди ясного неба. Над столом ненадолго повисло молчание. – Не хочу знать никаких имён, не хочу помнить и мстить. Пока. Я ехала сюда отдохнуть, провести время с близкими людьми и поговорить о другом деле. Слишком рискованно устраивать здесь отмщение…

Данмер вдруг поднялся с места, оставив оружие и рюкзак на полу, одарил меня ледяным взглядом и быстро направился к выходу.

– Эрандур… – Ворстаг подскочил вслед за ним, но я резко встала со стула и остановила наёмника, положив руки ему на плечи.

– Сиди. Я сама поговорю с ним.

– Надеюсь, потом и мне объяснишь, в чём дело, – отрывисто сказала Мьол. От неё так и разило обидой и недовольством, а выпитый эль только излишне подстрекал воительницу к выяснению отношений.

– Конечно. Пока снимите комнаты и унесите туда наши вещи, – я слабо улыбнулась жене, предвидя непростой разговор. – Скоро вернусь.

Обогнув стойку трактирщика, быстро вышла прочь из таверны, надеясь, что жрецу хватит сдержанности и благоразумия не кидаться на первых попавшихся стражников. У самой в голове клубился хаос из мыслей и страхов. Что делать? Как правильно поступить? Или… как не попасться? Действовать в одиночку я больше не хотела – жизнь показала мне, к чему могут привести необдуманные шаги.

Стена города бросала длинную тень на рынок и таверну. В этой тени, справа от дверей «Серебряной крови» стоял данмер, вглядываясь в алеющее закатное небо.

– Ты порой ведешь себя мудрее, чем я, – проговорил он, не отводя печального взгляда от ползущих над городом облаков. У меня не осталось слов, чтобы выразить свои чувства. Благодарность смешивалась с горьким предчувствием беды.

– Всему своё время, – самоотверженно выговорила я. – Ты же тоже это понимаешь…

– Понимаю, но я не могу больше спокойно принимать то, что случилось. Всё, через что мы прошли, через что ты прошла… Это оставило свой отпечаток, и иногда ненависть захлестывает меня с головой, стоит лишь помыслить о случившемся. Тогда я не смог спасти тебя, но те мерзавцы кровью умоются, если встанут на моём пути снова!

Я порывисто схватила его ладонь и нервно осмотрелась. По улице шагали двое патрульных, у ворот тоже стояли Братья Бури.

– Нет, не говори так. Не здесь. Давай обсудим это позже, когда останемся одни. Тут хороший план нужен, и я полагаюсь на твою холодную голову.

Эрандур мрачно усмехнулся и высвободил свою руку.

– Разве жрец Мары может спланировать изощренное убийство?

– Нет, но… Казимир может.

========== Глава тридцать четвертая. Дом ужасов ==========

Данмер посмотрел на меня не то оскорблено, не то возмущенно, но промолчал на чересчур смелое заявление. В глубине души он и сам понимал, что такое дело не провернуть с благословения Её Милости, но и нарушить данную мне клятву не мог. Через мгновение я ужасно пожалела о своих словах, пусть даже они и были чистейшей правдой. Той самой откровенностью, которой я прежде старалась избегать даже в общении с близкими.

Вокруг ненадолго остались только шум ручья и тихие разговоры, доносящиеся с рынка. Стало ощутимо прохладнее, и я уже вознамерилась вернуться в таверну, как вдруг заметила бегущего по другой стороне улицы человека в серых одеяниях дозорного Стендарра, отдаленно напоминающих облачение учеников Коллегии. Он целенаправленно мчался к рынку.

– Надо идти, – я потянула Эрандура к дверям «Серебряной крови». Он не двинулся с места.

– Подожди.

Мужчина прибежал на рыночную площадь, о чём-то заговорил с торговцем мясом, но тот лишь пожал плечами и указал на ворота. Данмер бесстрашно двинулся к рынку через мост, а я так и осталась стоять на месте, радуясь, что Ваббаджек и Сияние Рассвета оставила в таверне. Чем меньше артефактов увидит дозорный, тем лучше и безопаснее для нас.

Он тем временем домчался до стражников, что-то сказал им, но Братья Бури отрицательно покачали головами. Теперь происходящее заинтересовало и меня. А мужчина заметил Эрандура, за которым несмело следовала я.

– Вы давно в городе? – не размениваясь на приветствия, начал дозорный. Я внимательно вгляделась в его бледное квадратное лицо в тени глубокого капюшона с меховой отделкой, в глубоко посаженные ясные глаза под густыми бровями. Рассеянный взгляд имперца блуждал по нашим лицам.

– Нет, недавно прибыли, – ответил жрец. – Что стряслось?

– Мы выслеживали даэдропоклонников, и появилась информация, что они могут скрываться в Маркарте, в одном из заброшенных домов.

– Мы? – осторожно поинтересовалась я.

– Я дозорный Стендарра. Моё имя Туран, со мной были ещё двое соратников. Мы вчера разделились в Картварстене. Не знаю, что их могло задержать, а мне может понадобиться помощь. Братья Бури наотрез отказываются проверять предполагаемый дом.

– Там действительно есть даэдропоклонники? – серьезно спросил жрец.

– Подозреваю, что да… Знаю, что дом был заброшен и заперт, но недавно, когда я подошел, дверь вдруг открылась. Что бы там ни происходило, в этом явно замешана черная магия. Возможно, жители Маркарта в опасности!

Я выслушала рассказ дозорного и настороженно взглянула на Эрандура. Заброшенные дома, открывающиеся двери… Всё это звучало, по меньшей мере, странно и подозрительно знакомо. Даэдра любят такие ловушки. Данмер с хмурым видом покивал в такт речам служителя Стендарра и вдруг спросил:

– А где этот дом?

– Выше по улице, – мужчина указал рукой направление. – Стендарр не забудет, если вы поможете мне.

– Джулия? – жрец обернулся. – Ты пойдешь?

– Ну, неужели пущу тебя одного… – со вздохом протянула я. Надо же помочь хоть кому-нибудь в этом жестоком мире.

– Спасибо вам, – на прежде мрачном, утомленном лице дозорного родилась улыбка. – Я уже давно выслеживаю даэдропоклонников в Скайриме, но с подобным сталкиваюсь впервые.

Я кисло улыбнулась, перехватив недовольный взгляд Эрандура. Кажется, он догадался по моему скептическому выражению лица, что за мысль посетила мой разум. Меня-то этот дозорный Туран ещё не выследил, а значит, не такой уж он опытный ловец еретиков на самом деле.

– Идем, – служитель Стендарра развернулся и решительно пошагал через рынок.

– Надо предупредить Мьол… – я дернулась было назад, но Туран оказался другого мнения.

– Надо спешить! Может, мы успеем поймать кого-нибудь из этих тварей!

Эрандур пошел за ним, оборачиваясь на меня, а я затопталась на месте, не зная как поступить. С одной стороны, надо было торопиться, чтобы не упустить даэдропоклонников, с другой, мой супружеский долг перед Мьол обязывал сообщить ей о происходящем. Потом я подумала, что даэдра могут вызвать лишние вопросы у моей прямодушной воительницы, да и разговор непростой предстоит, а значит, приближать неминуемое ни к чему, если можно пойти за незнакомым мужиком исследовать заброшенный дом, наполненный черной магией.

Вприпрыжку помчавшись за Эрандуром и дозорным Тураном вверх по улице, пару раз опасливо обернулась на таверну – боялась, что Мьол заметит, как я убегаю от ответственности.

Туран дошел до каменного мостика через ручей и остановился возле дома, который можно было с легкостью принять за часть скалы, если бы не прямоугольная золотистая дверь. Я с трудом разглядела над порогом двемерские резные узоры, осыпавшиеся от времени и потемневшие от влаги. Тусклая дверь действительно была немного приоткрыта, и, уставившись в щель, я разглядела отблески огней.

– А дом точно заброшенный? – несмело указала на вход. – Там вроде очаг горит.

Дозорный резко шагнул за порог, на ходу вытаскивая из-за пояса серебряную булаву.

– А ну выходите! – рявкнул он, открывая дверь.

Мы с Эрандуром остались на пороге, осматривать просторную светлую кухню. В очаге мирно потрескивал огонь, пожирающий свежие поленья, на полках ровно горели свечи, на столе лежал здоровенный сырой козий окорок, а рядом с ним колун. Ряды кастрюль и прочей домашней утвари не покрывал даже тонкий слой пыли – казалось, будто за домом следит щепетильная хозяйка. Над очагом источали тонкий пряный аромат связки приправ и чеснока. Всё было таким уютным. Даже слишком.

Я несмело вошла в дом, настороженно оглядываясь. Здесь можно было бы поселиться, но дозорный был уверен, что тут затаилось какое-то зло. Он, не убирая оружия, прошел напрямик через кухню и свернул направо. Эрандур отправился за ним, пока я водила пальцем по полкам в надежде отыскать грязь или сажу. Неужели можно настолько чисто убираться? Или здесь прибрали только что?

– Здесь никого нет, – твердо сказал Эрандур, обращаясь к Турану. – И не похоже, чтобы тут прятались культисты. Кажется, дом не заброшен.

– Я не ошибся, – процедил сквозь зубы Туран, мечась по спальне вдоль шкафов и вокруг кровати. В спальне было также чисто, как и на кухне. Знала бы, что в Маркарте есть такое место, ни за что бы в таверне не останавливалась.

– Вы слышали? – резко обернулся к нам Туран. На его лице застыло испуганное выражение.

– Что слышали? – нахмурился Эрандур.

– Нет… Думаю, мне показалось, но…

Дозорный заметался по дому, пройдя через спальню к закрытым золотистым дверям. Он схватился за ручку и что было силы дернул. Но дверь не открылась.

Я и Эрандур стояли посреди комнаты в смятении. Если до этого момента дом казался вполне себе нормальным, то теперь из-за странного поведения дозорного который ругался все громче, не находя то, что ищет, отсюда захотелось поскорее убраться.

Краем глаза я уловила движение сбоку. На тумбочке подрагивал кубок. Будто мебель кто-то раскачивал, и кубок колебался в такт частому движению.

Весь дом внезапно погрузился во тьму. Огонь с фитилей свечей будто сдуло внезапным и резким порывом ветра. Только ветра никакого не было. Не было даже звуков.

– Что ты сделал? – спросила я, хлопая глазами в кромешной темноте. Спросила скорее, чтобы понять, что еще существую в этой молчаливой тьме.

– Ничего! – воскликнул дозорный.

И вдруг из мрака раздался тихий, с каждой секундой нарастающий, утробный хохот. По спине тут же забегали мурашки. Я начала озираться по сторонам, пытаясь определить источник голоса, но из-за гулкого эха, блуждающего меж стен каменного дома, он звучал словно отовсюду сразу.

– Эрандур, это ты? – испуганно пискнула я.

– С чего бы мне смеяться? – данмер ответил в своей манере, и мои зубы непроизвольно скрипнули.

Хохот становился всё громче, он просачивался сквозь стены и потолок и обволакивал сознание предчувствием чего-то ужасного, такого, от чего хотелось немедля бежать прочь. Огонь во всем доме вдруг вспыхнул.

– Уходим отсюда, – жрец быстро двинулся обратно в спальню.

Пламя на свечах дрожало, то угасая до тлеющих фитилей, то вспыхивая ярче полуденного солнца. От этого начало рябить в глазах. Сердце в панике забилось о рёбра, я вертела головой и пыталась следовать за Эрандуром, но из-за мерцания света, останавливалась и терла глаза. Казалось, дом начинает меняться. Он стал чудовищем, в пасть которого мы случайно забрели, и теперь его стены смыкались вокруг нас, готовясь перемолоть всё живое в пыль.

«Я ждал тебя!» – прогремел голос, прорвавшийся сквозь стены. Он дотягивался до самого сердца и заставлял замереть на месте, подчиниться жесткому, не терпящему возражений приказу.

– Скорее! – крикнул данмер. Я сбросила с себя оцепенение и побежала, но не могла понять, куда бегу, словно заблудилась в двух комнатах. За мной раздавались грузные шаги дозорного Стендарра, но я уже начала сомневаться, что это он. Что если меня преследует чудовище, хохот которого непрестанно слышится в голове?

По стенам прокатилась волна дрожи, дом затрясся, на полкахзадребезжала посуда.

«Покажи, что ты можешь!»

Я выбежала на кухню, увидела Эрандура у выхода. В меня сзади врезался Туран и кинулся к двери, отталкивая от нее данмера.

– Заперто! – жрец отошел на пару шагов назад и прикрыл меня собой.

Пламя из очага вырвалось наружу, заполнило пол и вмиг схлынуло как волна. Я не сдержала крика, почувствовав, как жар огня расцеловал меня в щеки.

– Что происходит?! – вцепившись в Эрандура, я бешено озиралась по сторонам, и сквозь грохот металла в стенах, слышала утробный смех. Он был повсюду и проникал прямо в голову. От этого голоса по спине всё ещё бегали мурашки, а поджилки тряслись. Я стояла, только потому что держалась обеими руками за Эрандура, иначе ноги подвели бы меня. Под кожу тысячами игл проникало ощущение непреодолимого ужаса. Кем бы ни был даэдра, с которым мы столкнулись, могущества ему не занимать.

«Убей его!» – приказал голос.

Огонь вновь ненадолго погас, и всё затихло, на кухне сладко запахло воском оплавившихся свечей. Потом светопреставление повторилось заново. Мимо меня пронеслась чугунная кастрюля и, звонко ударившись об стену, покатилась по полу.

«Убей же! Сделай это! Или я тебя сокрушу!»

Туран пытался плечом выбить дверь, бросаясь на нее, отбегая назад для новой попытки. Дверь не поддавалась, но он не отступался. Эрандур оттеснил меня подальше от дозорного, посуда и прочая домашняя утварь с оглушительным грохотом посыпалась с полок. Стены дома и пол вздрогнули. Я отцепилась от Эрандура, не устояла на ногах и упала. Казалось, что меня ударило что-то снизу по пяткам. Ладонями ощутила, как мелко вибрирует пол и как упавшие сковороды дребезжат в унисон зловещему голосу.

«Убей, или я сломаю тебя! Я хочу видеть кровь!»

Кастрюли взмыли вверх, пламя снова затопило пол, обдав лицо новой волной жара. Эрандур схватил меня за руку и помог встать.

– Оно хочет, чтобы мы друг друга переубивали? – Туран перестал штурмовать дверь и остановился с булавой наготове. – Не слушайте его! Мы должны сопротивляться!

«Ты смеешь противиться мне?!»

Вилки, ложки, ножи и кастрюли хаотично заметались по кухне. Я пыталась закрыться руками, но скоро с моей головой встретился кружащийся чугунный ковшик, и в глазах ненадолго потемнело. Присев у стены, слева от двери, тщетно пыталась прийти в чувство и собрать себя воедино. Происходящее меня полностью дезориентировало, а голос даэдра уже громыхал почти неразборчивым металлическим рёвом, диктуя свою волю всё настойчивее и злее.

«УБЕЙ! УБЕЙ! Я СЛОМАЮ ТЕБЯ! Я ТЕБЯ УНИЧТОЖУ!»

Мимо Эрандура пролетел нож. Лезвие рассекло щеку, и данмер схватился за лицо. Со стола взлетел колун и, вращаясь в воздухе, устремился в сторону дозорного, пронесшись возле его головы. Туран судорожно выдохнул – топор воткнулся в полку, справа от него.

– Если мы никого не убьем, оно убьет нас! – яростно выкрикнул мужчина. – Да простит меня Стендарр, я обязан сделать это! – и он бросился с булавой на безоружного жреца.

«ДА! УБЕЙ ЕГО ВО СЛАВУ МОЮ!»

– Эрандур, берегись! – завопила я, увидев, что творится. Нашарила руками на полу один из упавших ножей и кинулась наперерез обезумевшему дозорному Стендарра.

Данмер успел сотворить огненную стрелу, но магия не достигла цели – Туран поставил оберег, поглотивший чары. Пары секунд мне хватило, чтобы допрыгнуть до дозорного и вонзить нож ему под мышку. Он выронил булаву и схватил мою руку, до боли вывернув запястье. Эрандур вдруг оказался за спиной Турана и ловко пойманным в воздухе ножом перерезал ему горло.

Хватка дозорного на моём запястье ослабла, светлые одеяния потемнели от крови. Туран опустился на колени и на последнем выдохе прохрипел:

– Стендарр…

Мерцание света и тряска прекратились. За исключением убитого мужчины на кухне, дом вернулся к прежнему состоянию.

«Иди ко мне! – продолжил голос уже с менее ожесточенной, даже дружелюбной, интонацией. – Получи свою награду!»

– Пошли отсюда, – я кинулась к выходу, но плашмя ударилась о всё ещё запертую дверь.

«Ничтожество! Ты будешь играть по моим правилам! Или я раздавлю тебя!»

Ну, конечно! Как я могла забыть об игре, в которой участвую! Даэдра не дремлют, и следующий принц сделал свой ход. Пока я не знала, кто это, но властный голос и страх, стискивающий сердце, рождали в памяти угрожающий образ Мерунеса Дагона. Но были и отличия. Прямолинейный Владыка Разрушения с большей вероятностью заманил бы нас ловушку и призвал армию дремор, чтобы разорвали нас на части.

Эрандур странно взглянул на меня, потом на дверь, и с тяжелым вздохом проронил:

– Идём…

– Туда? – я ткнула трясущимся пальцем в сторону спальни. – Что-то не хочется больше идти на зловещий голос…

– Теперь уже ничего не поделаешь, нужно идти вперед, – данмер направился через кухню, и пришлось последовать за ним. Сама мысль, что придется остаться одной в этой комнате, в этом доме, да еще и рядом с мертвых дозорным, вызывала головокружение и тошноту.

«Верно, ничтожество! Ты на правильном пути!» – заговорщицки сообщил даэдра.

Прежде запертая дверь в коридоре за спальней открылась, впуская нас в некое подобие кладовой, заставленной полками и многочисленными бочками и освещенной ровно горящими факелами на стенах. Одна из полок стояла перпендикулярно остальным, а за ней, прямо сквозь горную породу, вился земляной коридор, ведущий в неизвестность.

«Подойди ближе! Не бойся!» – голос стал подозрительно ласковым, если не сказать зазывающим. От этого идти вниз хотелось ещё меньше, а в коридоре слабо замерцал свет вспыхивающих факелов.

Мы с Эрандуром сначала замерли возле шкафа – ни мне, ни жрецу идти в очевидную ловушку не хотелось, а даэдра решил выдержать зловещую паузу перед тем, как свет факелов принялся тревожно колебаться, норовя погаснуть. Расценив это явление, как намёк, я первой ступила в коридор, шепнув другу:

– Прикрывай меня, если что…

Лаз оказался тесноват – похож на штрек шахты, но мне удалось протиснуться, чтобы увидеть небольшую пещеру с даэдрическим алтарем посередине, откуда на меня скалилось жуткое рогатое существо из металла. Его длинный язык свешивался в пустую чашу, над которой парила ржавая шипастая булава с массивной головой. Перед алтарем я заметила круглую площадку.

«Возьми же свою награду!» – возвестил даэдра, но Эрандур не позволил мне шагнуть вперед, ухватив за запястье.

– Ты знаешь, кто это? – спросил он. Я отрицательно покачала головой.

– Молаг Бал, – процедил жрец сквозь зубы. – Мы у алтаря одного из могущественнейших лордов даэдра. Это покровитель насилия, пыток, осквернения жизни и всего самого отвратительного, на что может быть способен человек. Да сохранит нас Мара!

«Боги не помогут вам здесь! – прорычал Молаг Бал, услышав краткую молитву Эрандура. – Подойдите! Или пожалеете!»

Я в сомнениях взглянула на друга, поняв, что на этом испытании ему не место, и направилась к алтарю, чтобы забрать «награду». Если это булава, предназначенная нам за убийство дозорного, то выглядит она не ахти. Почти чёрная от влаги, покрытая коричневыми пятнами ржавчины, некрасивая, и без толики зачарования.

Коснувшись рукояти, я услышала лязг под ногами и отдернула ладонь. Вокруг меня, прямо из пола, выросли железные шипы и приковали меня к месту, остановившись у самого горла. Я стояла и боялась даже шевельнуться, а острия черных клыков даэдрического капкана щекотали мою кожу, почти царапая её. Одно неверное движение и меня ждет судьба Турана.

«Пташка в моих силках… Что я сделаю с тобой? Ощипать перья? Поджарить? Выколоть глаза? Или ты и впрямь ждала моей милости за убийство жалкого червя? Моя благосклонность касается лишь сильнейших. Тех, кто может сломать человека, пытать его, низвергнуть в прах, обратить невинность в грязь!» – Молаг Бал захохотал, а я едва сдерживала в груди надрывный вопль ужаса. Даже дрожать было опасно – стальные шипы могли впиться в шею в любую секунду.

– Чего ты хочешь? – спросил Эрандур вместо меня. – Как мне освободить Джулию?

«Освободить? Я не отпущу её… Я чувствую на ней метку Боэтии! Скажи, пташка, ты тоже хотела осквернить моё святилище? Ответишь честно – умрешь быстро!»

Жрец бросился к шипам, но они угрожающе шевельнулись и сдвинулись чуть ближе к моему горлу. Эрандуру пришлось остановиться, тихо шепча молитву Маре.

– Я… – сглотнув ком в горле и стараясь не коситься на стальные когти, прохрипела я. – …моя метка Боэтии, это… её проклятье… Она прокляла меня за то, что я посмела противиться ей.

Металлические шипы медленно, с отвратительным скрежетом отодвинулись от моей шеи и скрылись в полу. Я рухнула на колени, обхватив руками горло и ловя ртом прохладный подвальный воздух, как выброшенная на берег рыба. В тот миг меня настигло такое облегчение, что я едва не рассмеялась.

«Пожалуй, теперь мы с тобой можем поиграть!» – довольно захохотал Молаг Бал.

С трудом поднявшись, я осталась перед святилищем смотреть на ржавую булаву и пустую чашу.

– Что мне нужно сделать? – громко и уверенно спросила, глядя на жуткий рогатый лик Молага Бала.

«Мне нравится, когда смертные понимают, что их задача подчиняться! А неповиновение Боэтии дает тебе шанс… порадовать меня! Сделай мне приятно! Пролей на мой алтарь кровь служителя Боэтии, посмевшего осквернить это святилище своим кощунственным ритуалом! Я хочу испить его страданий! Он должен познать отмщение Молага Бала, а его душа должна принадлежать мне! Иначе я разорву тебя!»

– Где мне его искать… лорд Бал? – пролепетала я, начиная понимать сущность даэдра Насилия.

«Умная пташка… Вижу, ты действительно хочешь заслужить мою благосклонность. И может быть, заработаешь место у моих ног в Хладной Гавани! Ищи прихвостня вероломной суки в поселении изгоев, ниже по течению реки Карт. И пусть он не погибнет раньше, чем окажется здесь! Тогда, может быть, я избавлю тебя от проклятья!»

Голос замолк, и в пещере воцарилась звенящая тишина. Отголоски эха уносили в Обливион зловещий хохот Молага Бала.

Эрандур схватил меня за шиворот и поволок к выходу через земляной коридор. Я не сопротивлялась, но с трудом переставляла ноги. После разговора с Молагом Балом, чувствовала себя как после изнасилования. Пустота в груди, щемящая необъяснимая боль и тошнота. Словно я позволила самому жестокому лорду даэдра надругаться над собой в присутствии друга, и от этого ощущения мне хотелось содрать с себя кожу.

Выбравшись из коридора, мы направились к выходу из ужасного дома, и я вновь увидела распластанное тело дозорного Турана, вокруг головы которого расползалась лужа крови.

Эрандур вдруг замер на месте и наклонился к убитому.

– Да хранит тебя… – он осекся. – Нет. Здесь моя молитва не будет услышана. Это место проклято. Нужно убрать Турана отсюда.

– Что? – я встряхнулась, сбрасывая темное наваждение, в попытке выкарабкаться из липкой невидимой скорлупы, в которую меня заковал Молаг Бал. – Куда убрать? Мы же убили его. Нас сразу схватят!

– Да, я понимаю, но…

Ох, как мне не хотелось бы сейчас оказаться на месте Эрандура. И как он ещё с ума не сошел от своих моральных дилемм?

– Надо побыстрее выбираться отсюда и возвращаться в таверну. А то не ровен час, Мьол и Ворстаг пойдут нас искать! И хуже будет, если они нас найдут!

– То, что мы делаем – неправильно! – жрец встал, яростно сверкнув глазами.

– А как тогда правильно?! – завизжала я, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу истерику. – Прийти в Зал Мертвых и сказать: «Здравия вам, брат Верелий! Мы там, в заброшенном доме мужика зарезали, давайте его похороним?!»

Данмер молча покинул дом, оставив дверь приоткрытой. Я бросила прощальный взгляд на дозорного Турана, вздохнула и поспешила за другом, окунувшись в холодную весеннюю ночь.

========== Глава тридцать пятая. Непростой разговор ==========

Эрандур почти бежал по улице, и мне едва удалось нагнать его у моста перед таверной. Я схватила его за локоть, чтобы, наконец, остановить и высказать пару мыслей о произошедшем. Данмер обернулся и пронзил меня огненным взглядом.

– Что? – отрывисто спросил Эрандур.

– Если ты войдешь в таверну с таким жутким выражением лица, все поймут, что случилось нечто ужасное. Либо между нами, либо в городе. Начнутся расспросы, а мне и так предстоит непростой разговор с Мьол, – мой голос опустился до шепота. – И без того неприятно будет вспоминать о той ночи, а если придется ещё и пересказывать историю о Молаге Бале… – я обреченно вздохнула и отвела глаза в сторону. – Нет, я не смогу. У меня не получится вести себя как ни в чем не бывало после того ужасного дома. А если ещё и ты…

– Я понял, Джулия, – жрец миролюбиво кивнул. – Слишком эгоистично с моей стороны было поддаться эмоциям. Погрузившись в ненависть к себе, я совсем забыл о тебе. Никто ничего не узнает, разве что… – его взгляд опустился на уровень моей груди, и я зачем-то смущенно прикрылась руками, словно данмер мог видеть сквозь одежду.

– Пятна крови, – Эрандур дотронулся до меня, указывая на небольшую засохшую капельку крови, видимо попавшую на одежду, когда он перерезал горло дозорному. Тогда в суматохе, я ничего не заметила, теперь это могло привлечь много ненужного внимания.

– И твоя щека, – коснувшись пальцами тонкого пореза на лице Эрандура, поняла, что даже если мы и будем вести себя, словно ничего не произошло, нас выдаст слегка помятая внешность.

Жрец призвал целительные чары и залечил царапину. Я наклонилась к ручью, зачерпнула горсть холодной воды и принялась натирать рубаху. Кровавая капля превратилась в неровный коричневый развод, который можно было принять за обычную грязь. Правда, теперь обе мои рубахи промокли насквозь до самого исподнего.

Так, подготовившись к встрече с друзьями, мы зашли в таверну. Внутри по-прежнему было довольно шумно. Посетителей заметно прибавилось и пришлось протискиваться сквозь столпотворение у стойки к очагу, откуда меня уже буравила взглядом недовольная жена. Увидев, мою промокшую одежду, Ворстаг заржал в голос.

Я с невозмутимым видом села на стул между ним и Мьол, а наёмник, отсмеявшись, утер пальцем выступившую слезу и прокашлялся.

– Дайте-ка, я угадаю! Джулия свалилась в реку, её унесло течением, а Эрандуру пришлось её ловить?

– Нет, такое случилось в Ривервуде на прошлой неделе, – не меняясь в лице, ответил данмер, вызвав у Ворстага очередной приступ хохота. – В этот раз ей всего лишь пришлось оттереть случайно посаженное угольное пятно. Какой-то пьяный шахтер решил полапать её за грудь…

Пока я пыталась осмыслить рассказанную Эрандуром сказку, Мьол продолжала сверлить меня взглядом и тяжело дышать над левым ухом.

– Правда? – нордка вопросительно подняла бровь. – Это очередное событие, о котором ты решила мне не рассказывать?

– Нет, я просто забыла о том падении в реку… У меня частенько бывает что-то… похожее, – виновато потупилась я, ловя себя на мысли, что несу полный бред. Но пусть лучше так, чем вдаваться в подробности встречи с Молагом Балом. Он-то не говорящая собака, это дело серьёзное. Тем более, Лорд Насилия намекнул, что избавит меня от проклятия Боэтии. Вот уж ради чего стоит постараться. Да и предложение убить ещё одного даэдропоклонника вполне разумное. Видимо, о нём и упоминала Боэтия, тогда у святилища. Осталось только найти поселение изгоев, о котором Молаг Бал почти ничего не рассказал.

За столом повисла тишина, я отхлебнула из своей кружки прогорклые остатки эля и решила предложить наёмнику то, ради чего приехала в Маркарт.

– Ворстаг, – начала с невинной улыбкой. – А ты поедешь с нами в Данстар?

– Зачем? – скривился в ухмылке норд.

– Ты ещё помнишь Иви? У неё уже такой большой живот…

– Ничего, скоро похудеет. Слыхал, у женщин это длится недолго, – отмахнулся наёмник, уткнувшись в кружку, чтобы не видеть негодующих лиц всех собравшихся.

– Ты же понимаешь, что дитя нельзя бросать на произвол судьбы, – ровным серьезным тоном напомнил Эрандур. – Боги проклянут тебя за это…

– Да! – кивнула я с видом целомудренной жрицы.

– Э-э… – Ворстаг все же поднял глаза и заметно растерялся. – И как после всего, что случилось, я подойду к ней? Не думаю, что Иви будет рада меня видеть…

– Я подозреваю, что она будет рада ни столько тебе, сколько кошельку золота на воспитание отпрыска, – не отрываясь от кружки, высказалась я. – По крайней мере, меня бы этот вариант устроил. Если не хочешь жить с ней – привози время от времени побольше септимов для ребёнка. Вот и все, что требуется.

– Я не совсем это имел в виду, – скис данмер, выслушав мои меркантильные рассуждения.

– Ты же сам говорил, что Мара не одобряет союзы, построенные не на взаимной любви, – возразила я. – Но Ворстаг не может бросить ребенка, потому что это тоже неправильно. Значит, он должен заботиться о ребенке, лишний раз не попадаясь на глаза Иви. Думаю, золото – самый лучший компромисс!

– Хорошо-хорошо! – наемник поднял руку в знак согласия, лишь бы мы со жрецом прекратили споры о его личной жизни. – Я поеду и дам ей пару сотен септимов! Это вас устроит?

– Прежде всего это должно устроить Иви! – я отставила пустую кружку в сторону и скрестила руки на груди. – Она хорошая девушка, а Торинг замечательный человек. Он многое сделал для нас. А после того, как ты бросил его племянницу на сносях, я чувствую стыд за то, что тогда притащила тебя в Данстар!

– Тогда бы ты не познакомилась с Эрандуром, – Ворстаг подмигнул возмутившемуся данмеру.

– Это к делу не относится, – проворчал жрец.

– И кстати о делах. Вы должны понимать, что отсюда я тоже не могу просто так уехать, – наемник выразительно оглядел всех за столом и пристально уставился на раздраженную моими недомолвками Мьол. – Думаю, вы все сможете мне помочь в одном деле, после чего – я весь ваш и поеду хоть в Эльсвейр!

– Какое дело? – Львица заинтересованно подалась вперед.

– Тут в Пределе одна проблема, – печально начал Ворстаг. – Изгои. А с тех пор, как имперцы ушли, на дорогах стало ещё хуже, чем было. Будто мало драконов – дикари то и дело грабят повозки, нападают на шахту, где я работаю, и владелец, выдав мешочек септимов сверху к жалованию, попросил меня приструнить одну обнаглевшую банду. Ну, то есть всех их убить, чтобы не мешали поставлять руду в городские плавильни. Как я должен победить в одиночку целую банду, только моё дело… Были ещё двое, но сбежали, получив деньги. После этого я отправился в Маркарт, чтобы найти хоть кого-нибудь. Но мой старый друг Коснах в последнее время так много пьет, что брать его с собой слишком рискованно, а Братья Бури боятся, что если пара солдат уйдет из города на защиту дорог, то имперцы тут же отобьют город обратно, – наёмник усмехнулся. – И не удивительно – Маркарт для них очень важен, а довакин поступил глупо. Здешнее серебро может обеспечить всю армию Ульфрика на год вперед. Само собой, Буревестник и поставил условие…

– Какое условие? – прервал рассказ норда Эрандур.

– У них был совет на Высоком Хротгаре. Там решались вопросы перемирия. Ульфрик, Туллий, Седобородые и даже эти… Талмор, – Ворстаг презрительно сплюнул в сторону очага. – И они позволили решать важные вопросы этому деревенщине…

– Такому же деревенщине, как ты, – напомнила я наёмнику. – Откуда ты об этом знаешь?

– Братья Бури только об этом и судачат. Считают, что теперь довакин будет воевать на их стороне, раз сделал им такое одолжение! Но они не подумали, что если сюда не будут привозить железо, корунд и уголь из других шахт, то казна попросту опустеет. А без перевозки грузов в тот же Виндхельм, они не смогут нормально воевать. Я пытался уговорить капитанов отрядов Братьев Бури и даже вернулся к нанимателю. Думал, попрошу заплатить ещё кому-нибудь за уничтожение изгоев, но у него денег нет. Опять же по вине дикарей! – Ворстаг допил свой эль и ударил кружкой об стол. – Вот и подумайте, в какой я ситуации.

– А ты почему сбежать не можешь? Совесть позволяет бросать только беременных девушек? – я не удержалась от язвительного замечания, а Мьол тихо хмыкнула.

– На кону моя профессиональная репутация. Если пойдут слухи, что я обманщик и убегаю, лишь получив деньги, никто больше не станет мне платить. Понятно, что в таком случае, мне останется только выйти на большую дорогу вместе с головорезами, и никаких денег для ребенка я уже достать не смогу, – доводы Ворстага прозвучали очень серьезно. Я и не ожидала, что он может к чему-то относиться так ответственно.

– Я в деле! – решительно ответила Львица. – Давно Лютый не бывал в сражении. Эйрин, что думаешь?

– Я с тобой, – кивнул парень. – Чем смогу, помогу.

– Ну, а вы? – наёмник с надеждой посмотрел на нас со жрецом. – Если вы в деле, то точно всем изгоям хана! Что скажешь, дружище? Повторим путешествие в Ведьмин Оплот?

– Нам что, снова туда? – Эрандур удивленно поднял брови.

– Нет, это я… э-э… фигурально выражаюсь. Нужный лагерь изгоев находится чуть выше по течению реки Карт. Я уже был там с разведкой.

После его слов я чуть не поперхнулась вдохом. Неужели там мы найдем и нужного даэдропоклонника?!

– Мы согласны! – выпалила, ответив и за жреца. – А награда нам тоже причитается?

– Все, что найдем в лагере изгоев, можно забрать себе.

– А как же моя броня? – Эрандур указал на треснувшую пластину доспеха.

– Завтра сходим к Горзе, – в глазах Ворстага промелькнул азарт. – Она, наверное, по тебе соскучилась…

– Что за Горза? – я с подозрительным прищуром уставилась на наёмника. Тот хитро переглянулся с Эрандуром, и ревность не заставила себя ждать. Любопытство вперемешку со страхом, что у жреца могла быть интрижка, пока я валялась у Ботелы, обожгло сознание.

– Это орчанка, она кузнец, – спокойно ответил данмер. – И нечего тут скрывать.

– Та самая, что громко ругается на подмастерье? – припомнила я, и Ворстаг крякнул в кулак, явно сдерживая какие-то пошлые комментарии.

Мьол вдруг встала из-за стола, коротко бросив мне:

– Пошли.

Вот и оно. Дождалась, наконец. Пришло время рассказать жене правду о Братьях Бури. Интересно, как она воспримет? Мьол не в духе весь вечер из-за этого. Как же себя повести, чтобы не допустить разрыва? Извиняться за сокрытие такой тайны не хотелось. Это же не моя вина, что так произошло! И рассказывать об этом всем подряд тоже неправильно. Мне казалось катастрофой, что люди начнут меня жалеть, а иные и вовсе могут начать злорадствовать на эту тему. Но ведь и Мьол не первая встречная, она действительно имеет право знать, что я пережила.

Меня всегда пугало то, что услышав правду, люди отвернутся от меня. Вот почему я избегала говорить о себе. Но если в Бруме моя жизнь была простой и размеренной, то сейчас в Скайриме всё перевернулось с ног на голову. Последние несколько месяцев я словно блуждала в лабиринте и не знала, какое решение должно быть правильным. Магия открыла мне путь в искатели приключений, но это ли мне было нужно?

Как бы ни было грустно признавать – к жизни за пределами Брумы, я оказалась не готова, поэтому и металась между тьмой и светом, слепо надеясь, что отыщу свой путь.

Мьол открыла дверь нашей комнаты и прошла вперед, окунувшись в холодный свет вечно горящего двемерского светильника. Огонек на трубке задрожал от проникшего внутрь сквозняка, и я невольно вздрогнула. Воспоминания о Молаге Бале ещё слишком свежие, чтобы делать вид, что всё в порядке.

Я подошла к каменной двуспальной кровати, укрытой шкурами и соломенным матрасом, и присела с краю, пока Мьол стояла посередине комнаты, сложив руки на груди.

– Ты чего-то боишься, Джулия? – прямо спросила воительница, прислонившись к комоду. – Если так, то бояться нужно не меня. Я на твоей стороне, и мне неприятно, что ты скрываешь от меня правду.

– Меня с детства учили никому не доверять. Теперь-то я знаю почему, – вздохнула я, глядя в хмурое лицо жены.

– Но это неверно. Без доверия не выжить. Особенно без доверия близким людям. Ты же понимаешь, что мы не сможем быть вместе, если продолжим скрывать друг от друга всё подряд, недоговаривать и лгать.

«А если я расскажу тебе всё, то ты уже сегодня заберешь Эйрина обратно в Рифтен, и больше мы не увидимся», – горько подумалось мне, а Мьол продолжала:

– Я всего лишь хочу узнать, смогу ли чем-нибудь помочь тебе, – подойдя вплотную, Львица села на кровать и взяла меня за руку. Я снова вздрогнула. Её ладонь была горячая, крепкая и шершавая от частых тренировок с оружием, но Мьол вдруг придала мне небывалую уверенность в себе.

– Это случилось одной холодной ночью, близ Виндхельма, – начала я, и память тут же услужливо принялась вырисовывать образы ледяной пещеры, голодных фалмеров, корусов, запахи крови и падали. Ощущение слабости, боль, лед, царапающий ладони. Раненый Эрандур, отравленный фалмерской стрелой. Спасительный свет костра и ночь. Потом слабая надежда на спасение и взгляд во тьму самых гнилых душ. И снова боль, грубые прикосновения и чувство ненависти к себе.

Больше мне не хотелось плакать, вспоминая об этом. Теперь у меня появился шанс отомстить, и душа трепетала в предчувствии отмщения. От одной только мысли о возможности снова заглянуть в глаза этим тварям и сказать: я выжила. Выжила вопреки всему, и вам не удалось сломать меня.

Закончив рассказывать, я посмотрела на Мьол. Её глаза блестели от слез, губы сжались в линию, а желваки двигались от еле сдерживаемого гнева. Она до боли сжимала мои пальцы, словно в её хватке уже не ладонь, а рукоять Лютого.

– Прости, что не хотела говорить об этом, – слова извинения непроизвольно сорвались с языка. Я почувствовала себя скверно от того, что заставила её переживать.

Мьол вдруг отпустила мою руку и заключила меня в объятия.

– Нет! Я понимаю. Это… Ты имела право не рассказывать. Это твоё дело. Но позволь помочь тебе!

Я уткнулась носом в её плечо и прикрыла глаза. Не ожидала, что она так отреагирует. Мьол приняла мою историю и всю правду и решила не отворачиваться от меня.

– Теперь у нас с Эрандуром появился шанс отомстить, но я не хочу тебя в это впутывать. Это может быть слишком опасно. Но я очень ценю твою поддержку.

– В любом случае, я с тобой. Если ты хочешь сама убить эту… тварь, – последнее слово Мьол прорычала с ненавистью, – то сделай это! Если попросишь меня отрубить ему голову – отрублю! Захочешь вспороть ему брюхо – буду держать его руки, чтобы не трепыхался!

– Нет, не нужно, – прошептала я, крепче прижимаясь к ней. – Оставь это мне. Только не презирай меня из-за этого…

– Что? – Львица отстранилась и взяла моё лицо в ладони. – Смерть – это меньшее, что заслужили те ублюдки за то, что сделали!

– Спасибо, – почувствовала, что по моей щеке покатилась слеза, прочерчивая влажную дорожку вдоль шрамов, но в сердце поселилась такая легкость, словно я сбросила с плеч тяжеленный валун, который всё это время тащила на себе и успела свыкнуться с его весом. Оказывается, делиться своими переживаниями очень сложно. Но оно того стоит.

========== Глава тридцать шестая. Изгои и злодеи ==========

– Ну, и где их носит? – нетерпеливо вопрошала Мьол, пристально вглядываясь в лица прохожих, спешащих на маркартский рынок по улице. Обыватели, лишь завидев её грозный и подозрительный взор, тут же опускали глаза.

– Подбор доспехов дело непростое, – спокойно рассудил стоящий под вывеской «Серебряной крови» Эйрин. – Ты и сама знаешь, что это может затянуться надолго.

Я посмотрела на них со вздохом и продолжила наблюдать за перемещениями патрулей Братьев Бури по рынку и окружающим его улицам. Волновалась, нет ли среди них того самого и не узнает ли он меня, если заметит. Решение разделиться с Эрандуром и Ворстагом определенно было удачным, в компании жены и Эйрина я чувствовала себя увереннее.

– Слушайте, – тихо предложила, устав озираться. – Может, мы скажем Клеппу, что ушли до конюшен, и будем ждать там…

– Это ни к чему, – произнесла Мьол, повернувшись ко мне с улыбкой. – Идут.

Я привстала на цыпочки, чтобы лучше видеть из-за плеча воительницы. Действительно. Шли. Два воителя в стальных пластинчатых бронях и закрытых шлемах, издали отличающиеся только ростом.

– И ни к чему было переживать, – Эйрин быстро взглянул на Мьол и приосанился, положив ладонь на рукоять меча.

Облегченно выдохнув, я потянула Мьол за руку к воротам. Ноги несли меня прочь из проклятого Маркарта, и я насилу сдерживалась, чтобы не побежать через рыночную площадь. Вездесущие синие знамена и стражники в глухих шлемах вселяли чувство тревоги. Хоть самые отвратительные ощущения, связанные с ними, и остались в прошлом, находясь в городе, я постоянно ощущала непрерывный подкожный зуд.

Эрандур и Ворстаг догнали нас уже на рынке, пока мы с Мьол гордо вышагивали, расталкивали толпящихся у лавок горожан. Но пришлось отпустить жену вперед, чтобы разузнать подробности встречи с кузнецом.

– Что сказала Горза? – хмуро поинтересовалась я, поравнявшись с Ворстагом.

– Что рада нас видеть, – глухо усмехнулся наёмник. – Только по-своему. Например, мне велела проваливать в…

– Я имела в виду, что она сказала о броне Эрандура, – скисла я, глядя в хитро сверкающие глаза норда в прорезях шлема.

– Ремонт займет несколько дней, – как всегда серьезно ответил данмер.

– А конкретнее? Это три дня или неделю? – не унималась я, крутясь между наёмником и жрецом. Они, как назло, на удивление одинаково пожали плечами, не дав никакого внятного ответа. Моё неудовлетворенное любопытство неохотно притихло, и я вновь догнала Мьол. Мы миновали рынок.

Городские ворота были приветливо приоткрыты, и через проём в город падала ровная полоса утреннего солнечного света. Казалось, створки врат отлиты из чистого золота, а позади них открывался потрясающий вид на зеленеющие фермы и горы. Напротив города, слева от дороги, на ветру слабо покачивались лопасти ветряной мельницы.

Когда мы покинули город, даже дышать стало легче. Пусть конюшни и пахли сеном и конским навозом, но эти запахи у меня начали стойко ассоциироваться с путешествиями. Некоторые лошади в стойлах фыркали и в нетерпении били копытами. Стоять на месте животным не хотелось. Они рвались в путь так же, как и мы. А седой коренастый конюх в коричневой рубахе, только увидев нас, отрицательно замотал головой.

– Не-не-не! Даже не просите! Пять лошадей не продам!

–Да брось, Седран, неужели у тебя не найдется какого-нибудь хромого ишака для меня? – вдруг прокричал Ворстаг, стащив шлем с головы.

– С чего вы взяли, что нам нужно именно пять лошадей? – насмешливо спросила подошедшая первой Мьол.

– Вас же пятеро, и вы явно не на повозке ехать собрались. А хромых ишаков не держим!

– Достаточно будет и трех лошадей, – заметила воительница, а я принялась воображать, каким образом мы поедем. Если я сяду на лошадь с Мьол, то каким образом будут распределяться между оставшимися конями наши бравые мужчины? Судя по лицу Эйрина, парень думал о том же, и ему тоже не нравились открывающиеся перспективы.

– Я поеду с Джулией! – Ворстаг неожиданным возгласом разрушил все мои размышления.

– С чего это? – Мьол ревниво на него скосилась.

– А я не против, – пожала я плечами, ловя на себе благодарный взгляд Эйрина. Кажется, ему было важно ехать именно с Львицей. Интересно, почему?

Конюх обвел нас усталым взглядом из-под густых седых бровей, а возле его ног завертелась мохнатая серая псина, отдаленно напоминающая Барбаса в его последнем воплощении.

– Три лошади найдутся. Покупаете? Всего три тысячи! – Седран потрепал собаку по загривку и кивнул на стойла, устроенные под чудом уцелевшим, двемерским сооружением.

Сумма казалась огромной, но я знала, что, вернувшись, мы продадим коней ему же примерно по этой же цене, с разницей в пару сотен золотых. Так, и конюх останется с прибылью, и мы быстро доберемся до места. Этот обмен в Скайриме практиковался довольно часто.

– Мы согласны, – деловито кивнула Мьол.

– Эти три вас устроят? Этот вороной, конечно, норовистый, но сильный, – Седран подошел к навесу, а я двинулась за ним, заворожено уставившись на огромного коня с густой черной гривой. Он казался сверкающим на солнце. Вороная масть, блестящая как шелк, отливала синевой. Даже за ограждением конь выглядел невероятно красивым и выносливым.

– Как его зовут? – спросила я.

– Не знаю. Предыдущие хозяева что-то написали в документах, но можешь звать его как хочешь. Он не чистопородный. Смесь нордской тягловой и сиродильского скакуна, – ворчал конюх, направляясь к дому вдоль стойл. – И от обоих пород унаследовал не лучшие качества. Характер имперца, а медлительность нордской тягловой.

Мьол оценивающе разглядывала серую лошадь, а Эрандур, избавившись от шлема, подошел к каурой с белой отметиной на морде.

– Эти две – Дымок и Стрела, – рассказывал Седран. – Хорошие, спокойные, крепкие. Обе восьми лет от роду. Если берете, оформлю купчие.

– Думаю, стоит их взять, – согласился Эрандур.

Ворстаг неслышно подошел ко мне сзади и ткнул пальцами в рёбра. Я взвизгнула и напугала коня, который тут же зафыркал, затоптался на месте и замотал хвостом.

– Ты чего творишь, придурок?! – запыхтела, стукнув кулаком по доспеху наёмника. Тот самодовольно залыбился.

– Понравился тебе этот жеребец, по глазам вижу. А ещё денег у вас полно, я гляжу, раз такую роскошь себе можете позволить. Неужели поход в тот древний нордский город так вас озолотил? – он подмигнул и снова потянулся наглыми лапами к моим пострадавшим бокам.

Я увильнула и перехватила его ладонь, оттолкнув от себя.

– Вот пошел бы тогда помогать, тоже в золоте бы купался, – недовольно фыркнула, уже жалея, что согласилась ехать вместе с ним.

– Расслабься, чокнутая, – наёмник одарил меня лучезарной улыбкой, а после похлопал коня по лоснящемуся боку. – Хороший жеребец. Как назовешь?

Я ещё раз посмотрела на коня, на его удивительную вороную масть, похожую на ночную мглу и выдохнула:

– Мглистый.

Ко мне обернулись сразу Мьол и Эйрин, а лицо данмера сделалось удивленным, чего он даже не потрудился скрыть.

– Очень мрачная кличка, – пожала плечами Львица. – Но сильная.

– Что-то я не припомню, чтобы прежде мы оформляли купчие на лошадей, – я отошла от коня и перевела взгляд на двери дома, куда удалился конюх.

– Я оформлял в Рифтене, – встрял Эйрин, погладив Дымку по морде. – Иначе нам бы не поменяли лошадей в Роще Кин. Это вроде доказательства, что кони не ворованные.

– Джулия, ты что, с Массера свалилась? – хохотнул Ворстаг за моей спиной. – Так всегда делается.

Вскоре конюх вышел с бумагами, а Эрандур передал ему пару мешочков с драгоценностями, которые данмер вместе с Эйрином потом ушли проверять, чтобы убедить конюха, что они не фальшивые. Мы с Мьол и Ворстагом принялись запрягать лошадей и прикреплять рюкзаки к седлам.

– До того лагеря далеко ехать? – поинтересовалась Львица.

– Примерно полдня пути пешком, но на лошадях доберемся вполовину быстрее. Может даже раньше, – Ворстаг умело и быстро запряг Мглистого и вывел его из-под навеса, пока Мьол затягивала подпругу Дымки.

Вскоре вернулись Эрандур и Эйрин, сообщив, что все прошло гладко и мы можем ехать. Я поставила ногу в стремя и ловко взобралась в седло, краем глаза заметив липкий взгляд наёмника на своей филейной части. И он даже не стеснялся присутствия Мьол! Жена была слишком увлечена сборами, чтобы заметить, что вытворяет Ворстаг, а того происходящее только веселило. Словно он уже решил, что с изгоями покончено и его наёмничья репутация спасена.

Норд практически запрыгнул в седло, и я оказалась между его крепкими руками, закованными в стальные перчатки и наплечники.

– Ну, куда едем? – подмигнул он, прижавшись ко мне.

От ощущения его близости бросило в жар и стало неуютно.

– Что ты жмешься? – негодовала я.

– Это чтобы ты не свалилась, чокнутая, – ласково прошептал Ворстаг мне на ухо и ударил коня пятками по бокам.

Мглистый взбрыкнул, встал на дыбы. Перед глазами резко качнулись горы и облака, и я едва успела ухватиться за уздечку, чтобы не свалиться. Ворстаг удержаться не смог. От неожиданности он скатился с крупа и с грохотом рухнул на землю. Конь затоптался на месте рядом с ним, норовя попасть копытом. Меня затрясло, и я обхватила взъярившегося зверя за шею, шепча:

– Тише, мальчик… Мглистый. Спокойно… – направляя животное уздечкой, попыталась отвести подальше от упавшего Ворстага, который не с первого раза сумел перевернуться и пополз в сторону.

Эрандур, не успевший сесть в седло, бросился на выручку наёмнику, а Мглистый продолжал недовольно рыть землю и трясти гривой.

– Всё в порядке… – простонал наёмник, держась за поясницу. – Но этой зверюге я не по нраву пришелся.

Данмер, убедившись, что Ворстаг не пострадал, остановился перед конем и протянул мне руку.

– Спускайся, Джулия, поедешь со мной!

Я выпрямилась в седле, мягко взявшись за поводья, и почувствовала, что конь успокоился. Показалось даже, будто стало слышно его ровное сердцебиение.

– Нет, – отрицательно покачала головой и ласково погладила Мглистого по шее. – Он просто не хочет везти двоих.

– Ну, дружище… – Ворстаг встал и хлопнул Эрандура по плечу. – Подбросишь до лагеря изгоев? Я покажу, куда ехать.

Жрец состроил такую кислую мину, что даже у меня скулы свело от его вида, но согласно кивнул, понимая, что положение безвыходное.

Так мы и отправились на охоту за изгоями. Я впереди на неторопливом вороном коне, а за мной две парочки – Мьол с Эйрином и Эрандур с Ворстагом. При этом вели лошадей Львица и жрец, а наёмник и Эйрин покачивались на лошадиных крупах с обреченными лицами пассажиров. Впрочем, парень скорее выглядел чем-то опечаленным, и вряд ли это было связано с тем, что он едет вместе с моей женой.

Я властным взглядом пронзала залитую солнцем даль, любовалась горными вершинами и гремящим речным потоком, словно весь Предел принадлежал мне одной. Снег таял на склонах, и по горам расстелились сияющие нити ручьев. На зеленых можжевеловых кустах темнели прошлогодние ягоды, и мне тут же захотелось набрать их в кошели. Сдерживалась только мыслью, что сейчас не время останавливаться.

Мглистый шел на удивление ровно, даже когда я пустила его галопом, вез меня плавно, будто боялся уронить. Иногда конь тяжело дышал, потряхивал гривой, но быстро успокаивался, стоило лишь провести ладонью по мускулистой шее.

– Куда дальше? – доехав до первой развилки с указателем, я потянула на себя поводья и обернулась. Впереди был обрыв, а внизу гремела стремнина, ударяясь о камни.

Ворстаг выглянул из-за спины Эрандура и крикнул:

– Ищи справа горную тропу, отмеченную кучей камней!

– Да весь Предел одна большая куча… камней! – проворчал себе под нос Эрандур.

Я кивнула и перевела взгляд на Мьол. Выразительные глаза воительницы лучились счастьем и силой. Так же, как в тот день, в двемерском городе, когда мы вернули её меч. Раз уж мы с ней начали откровенничать, может, стоит рассказать, чья это заслуга на самом деле? Ведь всё, что делает Ваббаджек, мало зависит от меня.

Со вздохом я пустила Мглистого дальше по дороге, следуя вдоль русла реки Карт, пенящейся по левую сторону, за поросшим можжевельником и горноцветом берегом. А когда я заметила крошечные голубые цветочки – усидеть в седле стало ещё сложнее. Мечта о собственной алхимической лавке вырисовывалась новыми красками и маячила перед глазами. Вновь и вновь я воображала Мьол-охранницу, Эйрина-счетовода и Эрандура, который изготавливал бы зелья вместе со мной.

Ведомая мечтой, не заметила столбик из камней справа, и меня пробудил лишь грубый вопль Ворстага.

– Джулия! Ты что, уснула?! Тропа!

Я спохватилась, резко дернула на себя вожжи, и Мглистый возмущенно заржал, разворачиваясь на месте.

– Это здесь? – Мьол обернулась на наёмника и жреца.

– Конечно нет! – Ворстаг спрыгнул с коня и подошел к Львице и Эйрину. – Они следят за дорогой. Я же не идиот, чтобы вести нас прямо в засаду! Здесь, безопасной тропой, мы поднимемся, разобьем лагерь и оставим коней.

– Лагерь? – переспросил Эрандур. – Полагаю, без костра, иначе они могут заметить дым.

– Верно мыслишь, но ты сам все увидишь, когда мы доберемся до места, – наёмник вытащил из-за пояса топор и направился вверх по тропе. Мы с Эрандуром переглянулись, пока Мьол и Эйрин на Дымке поехали вперед.

– Что думаешь? –я встревожено посмотрела на жреца.

– Надеюсь, он знает, что делает, – вздохнул Эрандур, провожая взглядом спутников.

Он отвел коня немного назад, пропуская меня на тропу. Вряд ли по этой узкой дорожке, вьющейся меж камней и кривых кустов можжевельника, цепляющихся корнями за скудную почву склона, получилось бы ехать вместе.

Я не двинулась с места, чувствуя, что там, в горах, помимо изгоев притаилось какое-то древнее зло. При виде нависших над головой скал и переплетений можжевеловых ветвей, похожих на сети, хотелось развернуть коня и мчаться обратно. Но дело есть дело. Сейчас не время поддаваться скверным предчувствиям. Я слегка ударила Мглистого пятками, и он послушно пошел по тропе, опустив голову. Меня это немного успокоило. Если бы конь чувствовал запах хищников или крови, он мог бы заволноваться.

Ворстаг остановился выше, возле каменной насыпи и, осмотревшись, махнул рукой.

– Сюда! – норд произнес это слово негромко, но из-за эха оно прозвучало пугающе гулко. Потом он свернул по тропе направо и обернулся на нас.

– Мы оставим тут коней? – спросила Мьол.

– Нет, гораздо выше. Сейчас мы поднимемся по тропе к орочьей крепости, обойдем двемерскую башню и… – Ворстаг осекся. – Короче, ещё больше часа пути.

– И ты пойдешь пешком? – в сомнениях поинтересовалась я.

– А что такого? – наёмник пожал плечами. – Должен же кто-то отгонять от вас медведей и саблезубых тигров.

– Эйрин, держи поводья, – коротко сказала Мьол и, перекинув ногу через лошадь, спрыгнула вниз. Лютый зашелестел, высвобождаясь, и тихонько лязгнул об оковку ножен, притороченных к седлу вместе с рюкзаком. Зачарованный меч жаждал крови врагов.

Эйрин, опешив от неожиданности, схватился за вожжи затоптавшейся на месте Дымки.

Тропа вскоре немного расширилась, заросли можжевельника уступили место склонам, покрытым желтой прошлогодней травой. Холодный ветер взвыл, принеся с собой запах металла, а впереди, над изломанными скалами выросла двемерская башня, над которой, расправив крылья, кружила какая-то хищная птица.

Я задрала голову, чтобы рассмотреть её получше, но солнце слепило, и перед глазами мелькал лишь черный расплывчатый силуэт то ли ястреба, то ли ворона.

Жрец на Стреле поравнялся со мной и тоже вгляделся ввысь.

– Эрандур, – полушепотом начала я, опасливо поглядывая на спину едущего впереди Эйрина и замедляя ход Мглистого, чтобы немного отстать. Данмер, заинтересованно приподняв бровь, повернулся ко мне.

– Пожалуйста, не говори Ворстагу о том, что случилось с Белрандом. Я пока не хочу, чтобы он знал. Вдруг он меня возненавидит…

– Как и большинство людей, если узнают, – пробурчал жрец. – Мне это знакомо. Никто не узнает об истинных причинах твоего выбора, но это станет неважно, если перед взором обывателей вечно будет гореть твоё клеймо, – от таких речей Эрандура мне стало не по себе, а он негромко продолжал. – Помню, как давно в Солитьюде, только узнав о моей вере, барды из Коллегии начали бояться и ненавидеть меня, хоть я и не причинял им вреда. Никто не знает, каков путь сквозь мрак, пока сам на него не ступит.

– Так вот почему ты готов мне всё простить, – слабо улыбнулась я. – Узнаешь себя?

– С самой первой минуты нашего знакомства… Я подошёл к тебе и спросил, чем могу помочь. Ты ответила, что испугалась и убежала, словно повторяя мою историю. В тот миг я действительно решил, что Мара послала тебя мне, чтобы положить конец проклятью, довлевшему над Данстаром. И все же, опасаюсь, что наша связь и некоторого рода взаимопонимание, вызваны тем, что ты приняла мою Апатию. Что если Барбас был прав и наша привязанность это действие зелья, и всё?

Я озадаченно посмотрела на жреца. Он ехал рядом, погружённый в тяжёлые думы, и все же в его взгляде вместо прежней отстраненности, теперь затаилось нечто иное – тёплое и грустное.

– Не согласна, – ответила я. – Мне нужен был учитель алхимии ещё до того, как я выпила ту гадость.

Эрандур усмехнулся.

– Стало быть, используешь меня?

– Не после того, что мы пережили. А ещё я смутно помню то ощущение, когда выпила зелье. Тогда мне, само собой, было до одури страшно, но помимо страха было кое-что ещё, – я возродила в памяти чувство перевоплощения в даэдропоклонника Казимира. – Надежда. Ты убегал, но надеялся, что когда-нибудь сможешь все исправить. И знаешь, я тоже это чувствую. До сих пор.

Жрец промолчал. Похоже, он и сам не подозревал, что на самом деле чувствовал, когда сбегал из культа.

– Налево! – объявил Ворстаг, и я слегка стукнула коня пятками, подгоняя вперед. Захотелось о многом поговорить с Эрандуром, побольше узнать об Апатии. Неспроста же ему пришла в голову такая мысль! То, что во мне заключена часть его души, конечно, могло объяснить нашу крепкую дружбу, но я изо всех сил гнала из головы эту мысль, кажущуюся кощунственной. Связь душ не должна быть алхимией, пусть даже с благословения богов или даэдра. Я искала в этих отношениях глубину, которой, может, и не было вовсе.

С Мьол все гораздо проще. Воительница решительно вышагивала по тропе рядом с Ворстагом, а я заметила впереди высокий темный частокол далекой орочьей крепости. Оттуда с башни за нами наблюдали орки.

– Держимся подальше, – наёмник обернулся, и в его глазах мелькнула тревога.

– Что это за крепость? – спросил Эйрин.

– Она называется Душник-Йал. Но местные не очень любят пришлых. Им и стычек с изгоями хватает.

Двемерская, прямая как свечка, башня теперь высилась на утесе слева от вьющейся по склону горной тропы. Ворстаг, широко шагая, вел нас вперед, к густым зарослям сухих деревьев, опутавших острые серые глыбы.

В конце концов, мы остановились перед расставленными по кругу каменными обелисками, ограждающими древний нордский курган. Место было надежно скрыто переплетениями ветвей и искореженных непрерывными ветрами стволов. Корни и мох обнимали темный, изъеденный временем алтарь, к которому вела лестница, огибая захоронение полукругом. На плите были неровной грудой свалены пожелтевшие человечьи кости и покрытые слоем ржавчины непонятные инструменты, смутно напоминающие щипцы и скальпель.

Спустившись с коня, я осторожно заглянула вниз, а Ворстаг миновал курган и двинулся напролом сквозь заросли, ломая ветви.

– За мной, – коротко позвал наёмник.

Первой за ним пошла Мьол, а я следом. Но лишь отодвинув рукой ветку, поняла, что и жена, и Ворстаг куда-то пропали.

– Пригнись! – прошипела Мьол.

Ворстаг, положив топор на землю, по-пластунски полз к краю обрыва. За ним на четвереньках кралась моя жена.

– Это еще зачем? – возмутилась я, но присела на корточки.

– Сейчас всё увидишь, – процедил сквозь зубы Ворстаг, и я поползла, прижимаясь грудью к земле.

– Там, внизу! – наёмник добрался до края и замер. Я остановилась справа от Мьол, и сердце сжалось от страха. Даже представить не могла, что мы так высоко залезли!

Тракт, по которому мы ехали, и река превратились в едва различимые серые полоски. Передо мной раскинулись горные кручи, окутанные ослепительным солнечным светом. А внизу на склоне, в небольшой долине, скрытой скалами, расположились изгои. В лагере горели костры, между расставленными полукругом палатками из звериных шкур время от времени перемещались охотники. С высоты они напоминали копошащийся муравейник. Правда, муравьев было не так уж и много. Палаток я сразу насчитала всего пять, а слева высилось некое подобие шатра, сверху похожее на треугольник с выпуклыми гранями.

Сзади затрещали ветки, потом лязгнул доспех. Эрандур и Эйрин вскоре присоединились к нам на наблюдательной точке. Ворстаг рядом со мной тяжело дышал и вглядывался в лагерь.

– Вот сука, – прошипел он.

– Где? – я внимательнее всмотрелась в поселение дикарей.

– Слева, гляди, вон она ходит. Кривоногая тварь, – прорычал норд.

Я сощурилась, пытаясь найти глазами, о ком он говорит, и увидела её. Эрандур одновременно с этим выразился коротко, ёмко, но совсем не по-жречески.

Ворожея. Издали она походила на ощипанную ворону. Резкие птичьи движения были заметны даже с нашей высоты. Она, покачиваясь, топталась возле треугольного шатра, а я вдруг поняла, что не видела этих тварей с того самого дня, как угодила в разум Пелагия Безумного.

– Там же, гляди! – негромкий голос данмера сочился ненавистью. – Пленники. Дикари похищали кого-нибудь?

– Как обычно. Ты же знаешь, что изгои любят кровавые жертвоприношения, особенно если поклоняются даэдра.

И тут даэдра! Никуда от них не деться. Интересно, какому именно принцу поклоняются дикари и ворожеи? Вряд ли это Молаг Бал. Но кто еще любит кровавые жертвоприношения? Проще сказать, кто их не любит!

Около шатра, чуть правее, я с трудом различила сгорбленные фигурки связанных людей. Они не двигались, поэтому не были заметны сразу.

– Что будем делать? – поинтересовалась Мьол. – Вижу, их там не меньше двадцати…

– Вот вы и придумайте, – Ворстаг отполз назад и побрел через заросли к кургану.

Я встала на четвереньки и последовала за ним, огибая искривленные серые стволы деревьев, пока не врезалась лбом в коленку, застывшего среди зарослей наёмника. Судя по треску веток и шороху травы, за мной ползли остальные члены нашего отряда.

Ворстаг протянул мне руку и помог встать. Я отряхнулась от пыли и прилипших травинок и пошла обратно к кургану, где мы оставили лошадей.

– Если есть предложения, то я внимательно слушаю, – протянул норд, прохаживаясь вдоль камней, пока из-за деревьев, ломая ветви, выбирались Мьол, Эйрин и Эрандур.

– Если ты действительно хочешь знать чье-то мнение, сперва нужно рассказать всё, что тебе известно об этом месте, – неоднозначно выдал данмер, вытаскивая из волос обломок ветки. Я с подозрением обернулась на Ворстага.

– Эрандур имеет в виду звериную тропу справа отсюда, – увидев моё хмурое лицо, произнесла Мьол. – Ворстаг почему-то решил не подсказывать нам.

– Это козья тропа. Здесь много коз, понимаете? – уточнил наёмник, скрестил на груди руки и продолжил рассекать вдоль камней. – Но эта тропа прекрасно видна из лагеря. Все склоны просматриваются. Однако если мы натянем на Джулию козью шкуру…

– Эй! – возмутилась я, уперев кулаки в бока. – Я сейчас сама тебя на кое-что натяну!

Эйрин отвернулся, сдерживая смех, а Ворстаг продолжил язвительным тоном:

– О чем я и говорил! Блеять она уже умеет…

– Ну, хватит! – остудила его Мьол. – Говори по делу!

– По делу больше ничего нет. Нападать на дикарей в открытую не имеет смысла. С тем же успехом можно просто спрыгнуть отсюда вниз. Результат будет тот же – смерть. Местоположение лагеря выбрано идеально, – в голосе Ворстага послышалось слабо скрываемое восхищение. – Это единственная обзорная точка, но дикари и не боятся наблюдения. Кто бы ни пошел сверху по тропе, они сразу увидят. А если по тракту пойдет хорошо вооруженный отряд – все сбегут и ищи потом изгоя в Пределе! Они хитрые, не рискуют людьми… Только ворожеи прежде не было.

Эрандур прошелся вокруг кургана, посмотрел наверх, вглядываясь в облачное небо, не сулящее плохой погоды.

– В таком случае, нам бы пригодились зелья невидимости, – заметил данмер. – К сожалению, их у нас нет.

– Есть корень Нирна! – возликовала я, бросаясь к рюкзаку, но быстро сникла. Зря все-таки тогда в реку свалилась. Для хорошего зелья одного усохшего растения маловато – нужны ещё какие-нибудь ингредиенты. Хотя бы зуб ледяного привидения или крылышко лунного мотылька.

– И прицелиться из лука не выйдет, – вздохнула Мьол. – Слишком далеко. Даже если попадем в одного, переполошим остальных.

– Эрандур, на тебя вся надежда, – Ворстаг неторопливо приблизился к жрецу, который напряженно придумывал план действий и хмурился мрачнее тучи.

– А вариант с козлиными шкурами не так уж и плох, – задумчиво протянул данмер с совершенно серьёзным видом, и я поперхнулась вдохом. – Но я бы прокрался к лагерю под покровом ночи, когда изгои наиболее уязвимы. Ночью они не увидят тропу…

– Надеюсь, мы увидим куда идти… – скисла я.

– Но мы же не будем никого бить ночью! – глаза Мьол вспыхнули ярче солнца. Львица ударила кулаком по ладони и подошла ближе ко мне. – У нас же будет прекрасная возможность спрятаться и напасть из засады.

– И первым делом надо убрать ворожею! – Ворстаг так хлопнул Эрандура по плечу, что тот пошатнулся. – Я знал, что могу на тебя положиться, дружище!

– Не за что, – недовольно проворчал жрец, сверкнув глазами. – Только не говори, что тебя не посещала эта идея?

– Посещала, но разве я смогу в одиночку уложить два десятка дикарей и ворожею? – наёмник развел руками, и я сразу живо вообразила, как он будет рассказывать такую легенду о своих подвигах очередной девушке, с которой захочет переспать. Осталось только сделать это и выжить.

========== Глава тридцать седьмая. Да встретишь ты смерть с мечом в руке ==========

Когда горы Предела поглотили густые сумерки, лагерь изгоев в скрытой долине ненадолго притих. Лишь небольшой костер продолжал гореть в полукруге, образованном палатками. Я, лежа в засаде, решила, что скоро изгои разойдутся спать, а двое или трое останутся дежурить. Но надеждам не суждено было сбыться.

Внезапно, прорезав глаза яркими ослепительными вспышками, в лагере зажглись три огромных костра, и в образованном ими треугольнике стояла ворожея, испуская с когтей ровные потоки пламени.

Проморгавшись, чтобы отразившиеся белые всполохи перестали мерцать перед взглядом, я снова уставилась вниз, стараясь ничего не пропустить. Мы явно ошиблись, когда придумывали план действий – изгои не собирались прятаться по палаткам. Что бы они ни намеревались делать, все только начиналось.

Вокруг костров столпились остальные обитатели лагеря, к ворожее подтащили связанных пленников, и я поняла, что пора действовать.

Прокатившись кубарем сквозь заросли и путаясь в собственных ногах, чуть не свалилась с лестницы, ведущей в курган, где около алтаря тлел маленький огонек. Вокруг него расселись мои спутники, а Ворстаг, по-хозяйски сдвинув древние инструменты и кости в сторону, расположился прямо на алтаре. У дальней стены дремали укрытые от ветра кони.

– Там! – ткнув пальцем в сторону лагеря, просипела я. Несмотря ни на что, голос повышать боялась – вдруг эхо сделает его слишком громким и внизу нас услышат?

– Что случилось? – Эрандур сразу встал, а Мьол потянулась к клинку.

– Они развели костры и тащат к ним пленников!..

Ворстаг задумчиво поскреб зарастающий щетиной подбородок, тогда как Эрандур уже направлялся к лестнице.

– Да погодите вы! – наёмник грузно спрыгнул с алтаря. – Спасать людей это, конечно, правильно. Я бы и сам спас кого-нибудь с удовольствием, но… – он осекся, поймав полыхающий праведным гневом взгляд данмера. – Мы же не успеем спуститься и только себя угробим!

– Я просто хочу это увидеть, – еле слышно прошипел жрец, а у меня по спине от его голоса забегали мурашки. Кивнув, поспешила за другом по лестнице, а встревоженные Мьол и Эйрин пошли за нами под обреченный протяжный выдох Ворстага.

Вновь заняв наблюдательную точку, я почти ничего не увидела, кроме огромных костров. Они теплым оранжевым светом рассеивали тьму вокруг лагеря, но в то же время делали ночь непроницаемо черной. Между огнями двигались фигурки изгоев и ворожея.

Одного из пленников втолкнули в центр треугольника, растянули перед ворожеей за руки и за ноги и разорвали рубаху. Над горами разнесся истошный крик, многократно усиленный эхом. Тварь вскинула крючковатую руку и вдруг вонзила то ли когти, то ли кинжал в грудь жертве, вопль которой на короткое время усилился, а после резко затих. Она что-то выдернула из груди человека и подняла над головой, а изгои радостно завопили.

– Сердце, – прошептал Эрандур. – Вот зачем им пленники.

– Зачем им нужны человеческие сердца? – испуганно спросил Эйрин.

– Только из сердца человека можно сделать яд, который мгновенно убивает людей, – объяснил жрец. – Конечно, для этого нужны и другие ингредиенты, но не сомневаюсь, что у изгоев их в достатке.

– У дикарей? – изумилась Мьол, не отрывая озлобленного взгляда от темного ритуала. Я в ужасе смотрела, как тащат второго пленника, и только теперь задумалась, что среди них, возможно, есть жрец Боэтии, кровь которого нужно пролить не здесь, а на алтарь Молага Бала в Маркарте.

– Не такие уж они и дикари. У них есть ковены ведьм и ворожеи. Они уже столетия занимаются черной магией и алхимией. Думаю, изгои знают, что и как нужно сделать, – поделился знаниями Эрандур. – Эти вылазки и нападения на людей ни что иное как…

– Сбор ингредиентов, – закончила я фразу за жреца. – Только люди вместо горноцвета.

– Кошмар, – выдохнул Эйрин. – Надо остановить это!

– А я бы не торопился на нашем месте… – Ворстаг подошел сзади почти неслышно, несмотря на тяжелые сапоги. – Мы однозначно не успеем никого спасти, а веселящиеся изгои все равно опасные соперники. Надо выждать до утра.

Мьол рывком повернулась к наёмнику, приподнявшись на локте. У нее был такой вид, будто норд сильно оскорбил её.

– Ты думаешь, мы не справимся?

– Пытаюсь смотреть правде в глаза, – ровно ответил он. – Идите отдыхать, я посижу тут. Как только ритуал завершится, мы отправимся вниз.

– Перед рассветом, – твердо сказал Эрандур, поднимаясь. – Тогда у нас будет больше шансов.

– Как в Ведьмином Оплоте, – Ворстаг зевнул, прикрыв рот кулаком.

Мы с Эйрином встали, направившись за Эрандуром, а Мьол не двинулась с места.

– Я тоже останусь здесь, – сказала воительница.

Так и не углубившись в заросли, я замерла и испуганно взглянула на жену. Львица злилась, хмурила брови и сверкала глазами – легко было догадаться, что ей сложно усидеть на месте, когда внизу происходит такое. А я уже мысленно распрощалась с помощью Молага Бала. Жить мне с проклятьем Боэтии до конца своих дней. Может, и к лучшему, что не придется связываться с ещё одним ужасным лордом даэдра?

Вернувшись в курган, присела возле костра и протянула руки к пламени. Пока лежала в засаде пальцы совсем онемели, а отогревать их магией боялась – отблески огня могли быть видны из лагеря. Эрандур и Эйрин уселись рядом, и парень сразу полез в рюкзак за едой и мехами. Жрец скрестил руки на груди, уставившись в огонь. В темноте его узкие глаза зловеще сверкали, навевая ещё больше жути в и без того неспокойную ночь.

– Ложитесь спать, – произнёс данмер. – Наберитесь сил для сражения.

– А как же ты? – Эйрин взволнованно повернулся к жрецу. Он-то не знал, что Эрандур не любит спать, когда рядом кто-то есть.

– Я посторожу.

Несмотря на это предложение, мы с Эйрином даже не шевельнулись. Эхо донесло издали истошный женский визг, и я невольно вздрогнула, ощутив, как в животе что-то скручивается от страха, а в груди что-то кольнуло, будто это мне вонзили кинжал между ребрами. Звук растаял в ночи, и остался только тихий треск костра. Мысли о сне улетучились так же быстро, как и появились.

Потерявший аппетит Эйрин убрал еду обратно в рюкзак и отхлебнул немного эля из мехов. Меня после увиденного даже жажда не тревожила. Перед глазами со вспышками костров мелькали воспоминания о ритуале.

Мы сидели в тишине, и через какое-то время дремота все же настигла меня. Сначала огонёк обратился в размытое рыжее пятно, потом на мои плечи лег меховой плащ, заботливо накинутый Эрандуром. И в тепле сон опутал меня нитями странного видения.

В нём изгои разбегались в ужасе, лишь завидев меня, несущуюся по долине на вороном коне. Я направо и налево размахивала Ваббаджеком и превращала дикарей в сладкие рулеты.

Проснулась от встревоженных громких голосов где-то рядом со мной. Открыла глаза, увидев над головой ночное небо, а перед собой перепуганного, непривычно бледного Ворстага. Он что-то говорил жрецу и Эйрину и при этом бурно жестикулировал, вскидывая руки и указывая на лестницу, но смысл его слов не сразу достиг моего сознания.

– А что я должен был сделать?! Надо срочно идти! – вопил наёмник, позабыв про то, что нужно вести себя потише.

– Что произошло? – сглотнув, прохрипела я. Ужасно захотелось пить, а сонливость отступала медленно, все ещё опутывала меня липкой паутиной, которую никак не получалось сбросить, даже несмотря на страх.

– Мьол ушла.

– Что?! – я взвилась с места и пошатнулась, успев ухватиться за алтарь.

– Только без паники, – Ворстаг поднял раскрытую ладонь. – Сейчас мы её догоним!

– Ещё ночь! – без паники у меня не получилось. Я затопталась на месте, ища глазами посох.

– Когда она ушла? – грозно спросил Эрандур.

– Не знаю! Я задремал! А когда проснулся, подумал, что она вернулась к вам! Возможно, она ещё не успела добраться до лагеря! С этих треклятых скал ни хрена не видно!

– Надо торопиться! – Эйрин схватил клинок и побежал вверх по лестнице.

– Подожди, идиот! – Ворстаг бросился за ним, а я только и смогла, что взять посох и наспех привязать к поясу клинок, все ещё не до конца понимая, что происходит. Почему ушла Мьол? Не бросила же она нас! Неужели решила, что ей удастся кого-то спасти?

– Жертвоприношение ещё продолжается? – направляясь к лестнице, я посмотрела на Эрандура.

– Не знаю, – ответил он, следуя за мной. – Я все это время был тут. Но мы должны догнать Мьол. Она может погибнуть в одиночку…

– Что? – внутренне похолодела я, вдруг осознав это. – Нет. Этого не случится. Она бывалый воин. Что бы она ни задумала, не станет рисковать напрасно.

– Надеюсь.

Я выскочила из кургана, мельком обернувшись на угасающий костерок и лошадей, и побежала направо к заветной горной тропе. Поросший кустарниками склон резко пошел вниз под моими ногами. Поскользнувшись на влажной траве, я упала и проехала вниз на боку несколько метров, тщетно цепляясь за торчащие из земли камни и корешки. Уже далеко внизу слышались торопливые шаги Эйрина и догоняющего его Ворстага, но в темноте не получалось разглядеть даже силуэты мужчин.

Костры почти прогорели, но рядом с ними ещё мелькали фигуры дикарей, бросающих в огонь останки выпотрошенных жертв.

Ухватившись за торчащий корень, я подтянулась и привстала, попутно решив, что спускаться надо осторожнее. Сзади подоспел Эрандур и помог мне подняться, подхватив под локоть. Вместе мы заскользили вниз, стараясь сохранять равновесие и поддерживать друг друга, до тех пор пока тропа не сделалась плавной, а до ноздрей не донесся тошнотворный запах жженой плоти. Огни становились всё ближе. Скоро я ощутила исходящий от них жар.

– Сюда! – прошипел Эрандур, оттащив меня вправо, за первый попавшийся валун. Я села, прислонившись к камню спиной, пока данмер выглядывал сбоку, изучая обстановку.

Дышать после такого бега и падения было тяжело. В голове громыхала кровь, а колени дрожали. Я с трудом взяла себя в руки и зажала рот ладонью, чтобы вырывающиеся из горла хрипы не выдали наше местоположение.

– Никого не вижу, – жрец сел рядом, и в кромешной темноте сверкнули его глаза.

– До лагеря далеко? – спросила, отняв ладони от лица.

– Не очень, – Эрандур снова высунулся из укрытия, но быстро спрятался обратно. – Мы ближе, чем я думал.

Холод валуна дотянулся до моей поясницы, и я отодвинулась подальше, чтобы перевернуться и посмотреть, что происходит вокруг. До крайних палаток было рукой подать – мы могли атаковать в любой момент, лишь совершив короткую перебежку, но мне не хотелось действовать, не зная, где Мьол, Эйрин и Ворстаг. Наши действия должны быть слаженными, а пока всё шло вразрез с изначальным планом. Я помнила только, что первым делом нужно убрать ворожею, потому что она – самый опасный противник, но тварь оказалась на противоположном конце лагеря.

– Что мы будем делать? – прошептала я, спрятавшись за валуном.

– Надо немного выждать.

– Прямо здесь?

– Да. Наблюдай за лагерем. Мои глаза могут заметить.

Я кивнула, запоздало подумав о том, что Эрандур, скорее всего, этого не разглядел, но осторожно высунулась из-за камня, пытаясь ни столько увидеть лагерь, сколько найти разбежавшихся во все стороны спутников.

Никакого движения в ночи, отсеченной от лагеря теплым светом костров, не было видно. Но небо постепенно начинало светлеть. Изгои разошлись по палаткам, завершив сбрасывать тела в огонь, а ворожея что-то бормотала себе под нос, перетаптываясь с ноги на ногу перед шатром. До меня доносился её скрипучий с придыханием голос, даже не старушечий – вороний.

Я спряталась в укрытие и шепотом пересказала все увиденное и услышанное Эрандуру.

– Скорее всего, Мьол, Эйрин и Ворстаг тоже где-то спрятались, – поразмыслив немного, произнёс он. – Надо действовать осмотрительно. Продолжай наблюдать.

Однако наблюдение почти ничего не давало – только руки, касающиеся неровной поверхности ледяного камня, снова начали неметь, не успев толком отогреться. В лагере воцарилась тишина, прерываемая треском костра. Три дикаря ходили по периметру, у шатра копошилась ворожея. Мне приходилось пригибаться всякий раз, когда один из сторожей поворачивался в нашу сторону. В такие мгновения от сжимающего сердце страха я даже переставала чувствовать холод. Потом заметила, что один из дикарей сел около костра и протянул руки к огню. И это могло дать нам шанс, тем более что рассвет неумолимо приближался…

Ночь растворялась в лучах ещё не взошедшего солнца. Мир приобретал серые очертания, а холод проникал под одежду, выбивая из-под кожи мелкую дрожь. Как же хотелось в эти мгновения поплотнее завернуться в меховой плащ и заснуть в тепле костра! Но пора было действовать.

– Эрандур! – встряхнувшись, я схватила друга за руку. – Мы можем проскочить до палаток.

– Убивать придется тихо, – кивнул данмер, надевая на голову шлем. – Я готов.

– Поняла, – я тоже кивнула, поудобнее перехватила Ваббаджек и кинулась к крайней палатке. За мной на удивление бесшумно двигался данмер, почти не лязгая тяжелым стальным доспехом. Под ногами зашуршала трава, как мне показалось, оглушительно громко.

Мы скрылись в тени палатки, а клевавший носом изгой у костра встрепенулся и испуганно огляделся. Я мельком увидела сонное лицо мальчишки, вымазанное грязью и кровью наподобие боевой раскраски. Сам изгой кутался в меховой плащ и явно не радовался представившейся возможности сторожить лагерь.

Эрандур вытащил меч из ножен и двинулся в обход палатки, забравшись внутрь с противоположной стороны от костра. До ушей вскоре долетел короткий звук, шумный прерывистый выдох – и все смолкло. Потом звуки повторились снова. Я дрожа отодвинула висящую оленью шкуру, пролезла в палатку и неуклюже разместилась на убитых дикарях, наблюдая за костром и юным стражником. Тяжелая вонь немытых тел перебивала запах свежей крови. Жрец уже исчез в другой палатке, а я не отрывала взгляда от мальчишки. В руках крепче сжала Ваббаджек, чтобы в случае чего применить посох.

С другой стороны лагеря вдруг раздался оглушительный крик. Изгой у костра вскочил, но я не дала ему двинуться с места и выстрелила. Огненная буря проглотила парня, и он, охваченный пламенем, сорвался с места и бросился прочь, не разбирая дороги и истошно вопя. Я непроизвольно поморщилась – не думала, что у Ваббаджека случаются такие жестокие эффекты.

Крики всполошили остальных дикарей, и они дружно высыпали из палаток, хватаясь за оружие – костяные мечи, топорики и изогнутые грубые луки.

Эрандур вернулся ко мне в палатку и потянул на себя за шиворот. Я попыталась сопротивляться этому, но вдруг шкуру надо мной вспороло зазубренное костяное лезвие, едва не задев голову. Инстинктивно подняв посох, призвала магию Шеогората. Нависший надо мной изгой взорвался сотней сверкающих септимов, разлетевшихся по всему лагерю и обсыпавших не только меня, но и дикарей.

Совсем рядом раздались звуки сражения и воинственные кличи. Мы с данмером выскочили из палатки, прямо перед убегающей к шатру толпой изгоев. Что-то определенно отвлекло их от нас, и это произошло не только из-за воздействия посоха.

Я бросила взгляд на костры, увидев вдруг, как сквозь пламя, выпрыгивает наёмник с топором и щитом наперевес и врывается в гущу врагов, расталкивая их и круша черепа. Он выбежал один против десяти, чтобы спасти нас.

Из шатра сбоку выскользнула Мьол с окровавленным клинком и атаковала дикарей. Лютый ловко крутился в её руках, проходил сквозь меховые брони изгоев как сквозь масло, и в рядах противников воцарилась паника. Они уже не сражались – дезориентированные и застигнутые врасплох толкались, пытаясь прятаться друг за друга, когда с третьей стороны появился Эйрин и, наверное, сам от себя такого не ожидая, вонзил меч в глотку ближайшему дикарю с отчаянным и яростным криком.

А Львица, сражаясь, танцевала, выписывая Лютым широкие сверкающие круги и дуги. Меч лежал в руке воительницы так, словно был её неотъемлемой частью. Движения Мьол завораживали и восхищали, заставляли любоваться её стремительными выпадами и ловкими уклонами.

Я призвала на ладони огненную стрелу, но не решалась метнуть, боясь в суматохе задеть кого-то из своих. Эрандур шел передо мной, держа наготове клинок обеими руками.

Только теперь я заметила торчащие из тени шатра кривые когтистые лапы поверженной ворожеи. Вот, почему кричал один из охранников лагеря!

Ворстаг, в отличие от Мьол, бился безжалостно, как взбешенный медведь. Он рычал, громыхал сталью доспеха и каждый его удар, достигший цели, оказывался смертельным для врагов. Брызжущая из глубоких ран кровь впитывалась в землю, изгои погибали, не в силах дать достойный отпор столь неожиданной и слаженной атаке. Все-таки они не сильны в открытом бою – их удел скрытность и внезапность, и у нас получилось победить банду, используя их собственную тактику.

Когда затих предсмертный хрип последнего дикаря, пронзенного Лютым и повалившегося на землю, восходило солнце. Вдали брезжил алый рассвет, а костры затухали. К запаху жженой плоти примешался густой металлический аромат пролитой крови. Тела изгоев беспорядочно валялись по лагерю, и вдруг меня посетила пугающая мысль. Кем бы ни были эти дикари, они тоже люди. Не считая ворожеи, конечно. И это норды когда-то вытеснили их с собственной земли. Разве они не имеют права мстить и бороться за свою родину? А мы устроили такую жестокую резню, убивая спящих в их же постелях.

Встряхнувшись, я посмотрела на Мьол, самодовольно оглядывающую опустевший лагерь. На лице воительницы темнели брызги свежей крови. Эрандур и Ворстаг прошлись вдоль палаток в поисках выживших. Эйрин отошел к шатру, а Львица вдруг, перехватив мой взгляд, подняла руку с мечом и закричала, провозглашая о нашей победе. Её грозный клич, подобно рычанию настоящего зверя, разнесся над лагерем и долиной, помчался меж складками гор навстречу рассвету нового дня.

Я ощутила, как совсем рядом, слева, пронесся ветерок. Спустя миг в поднятую руку Мьол вонзилась стрела и раздался короткий вскрик воительницы. Я инстинктивно развернулась, чтобы найти стрелявшего. Вдаль по склону удирала растрепанная девчонка в шкурах. Она бросила лук и петляла меж камней, растворяясь среди зарослей можжевельника.

Сразу вспомнилась фраза Ворстага: «ищи потом изгоя в Пределе!» Наёмник с оружием наперевес тут же кинулся за девчонкой.

Поняв, что догнать её не получится, я в два прыжка оказалась возле Мьол, к которой со стороны шатра уже несся перепуганный Эйрин.

Львица оседала вниз, не разжимая пальцев, стискивающих рукоять. Вокруг стрелы стремительно чернело кровавое пятно, просачивающееся сквозь поддоспешник.

Отшвырнув посох в сторону, я призвала исцеление, видя, что в остекленевших глазах жены отражается восходящее солнце. Стрела угодила в подмышку, в уязвимое место доспеха. Но разве от таких пустяковых ран погибают? Быть того не может!

Магия вспыхнула на моих ладонях и окутала воительницу теплым целительным светом. Мьол завалилась на спину и больше не шевельнулась.

– Нет… Нет-нет! – я продолжала лечить, не веря своим глазам. – Мьол! Очнись!

Напротив меня присел Эйрин и осторожно дотронулся до плеча Львицы.

Правая рука Мьол осталась вскинутой в победном жесте. Она не выронила клинка, её побелевшие пальцы по-прежнему сжимали рукоять Лютого, поблескивающего зачарованием в утреннем свете.

А я лечила жену, пока в глазах не потемнело. До разума постепенно начинало доходить, что дикарка выстрелила не обычной стрелой. Скорее всего, наконечник был смазан смертельным ядом.

«Но если это яд, его действие можно замедлить чарами! – давясь слепой надеждой, отказываясь принимать действительность, думала я. – Я же спасла Эрандура, почему же не смогу спасти Мьол?!»

Эйрин глухо взвыл, давая волю чувствам, схватился за сжатую в кулак ладонь Мьол и поднес к губам.

А я продолжала лечить, уже не видя, кто передо мной. Не соображая ничего от горя. Перед глазами застыло её лицо. Легкая улыбка и удивление. Наверное, от того, что шальная стрела угодила всего лишь в руку. И кто же знал, что наконечник отравлен!

– Хватит, Джулия! Она мертва! – крик Эрандура прогремел над самым ухом. Данмер перехватил мои руки. – Ты и себя погубишь, если не прекратишь!

– Нет! – я попыталась вырвать ладони, но не удалось. – Я вылечу её! Я должна…

– Она умерла! – жрец силой оттащил меня в сторону. Я трепыхалась в его хватке и что-то кричала. Я сама не понимала, что кричу, а сознание помутилось от увиденного. Не верилось, что бывает так.

Хватка Эрандура вдруг разжалась. Данмер развернул меня к себе и сильно встряхнул за плечи.

– Смотри на меня! – приказал он.

Я послушалась, но ничего не увидела из-за пелены слез. Только серое размытое пятно.

– Она мертва, – твердо повторил данмер. – Мы больше ничего не можем сделать.

– Это… был… яд? – пытаясь собрать себя по осколкам, спросила я.

– Да, – пальцы жреца до боли впились в мои плечи.

– Тогда… почему ты тогда не умер? Почему она?.. – ноги перестали меня держать, я рухнула на землю, ощутив, как ладони утонули в крови и грязи. Пальцы стали липкими, и я сжала кулаки, впилась ногтями в ладони, только бы почувствовать физическую боль. Лишь бы опустошающая боль души унялась.

За моей спиной раздались грузные шаги, потом тяжелое дыхание и голос Ворстага.

– Я не догнал эту мелкую сучку. Как сквозь землю провалилась… – он сделал паузу, увидел Мьол и заревел. – Даэдрова тварь! Я… найду её! Убью! Своими руками сверну шею!

– Сейчас нет на это времени. Надо возвращаться в Маркарт, – Эрандур попытался поднять меня, но без Ворстага не получилось. Наёмнику пришлось рывком вздернуть меня на ноги и прижать к себе. Щекой я почувствовала холод стального доспеха. Сквозь преграду слёз смогла различить Эйрина, все ещё сидящего возле Мьол и держащего её руку у своих губ.

– Эйрин! – крикнул парню Эрандур, но тот услышал не сразу. После второго оклика поднял голову и недоуменно посмотрел на жреца, словно насквозь.

– Я её не оставлю, – на удивление твердым голосом ответил парень, не сдвинувшись с места.

– Мы её не оставим, – отозвался Ворстаг. – Надо вернуться к лошадям. Мы заберем её в Маркарт.

Я всхлипнула и отодвинулась от наёмника. Рассеянным взглядом обвела лагерь, сгоревшие и окровавленные тела и не почувствовала ничего. Ни сожаления, ни чувства вины. Сердце колотилось как бешеное, казалось, даже в горах раздается эхо от его биения.

Подобрав посох дрожащей рукой, я сглотнула мешающий дышать ком в горле, посмотрела на испуганный Ваббаджек и отвернулась.

Даэдра. Все из-за них. Они начало и конец тому, что происходит.

– Эрандур, – прохрипела я, и данмер тут же оказался рядом, – служитель Боэтии был среди пленников? Мы… должны убедиться…

– Что? – жрец встряхнул головой, будто не понял моего вопроса. – Ты в своем уме? Мьол…

– Замолчи! – рявкнула я, захлебываясь вновь подкатывающими рыданиями. – Не говори о ней! Я должна… узнать.

Ворстаг и Эйрин приподнявшие тело Мьол за руки и за ноги, остановились, сделав два шага к козьей тропе.

– В чем дело? – сурово спросил норд.

– Идите. Мы догоним, – Эрандур махнул им рукой.

Я вдруг заметила, что Лютый несет Эйрин, заткнув меч за пояс. Когда они успели вырвать клинок из её рук? И… как они посмели сделать это?!

Ноги держали меня неровно, я опиралась на посох – почти висела на нём, ежесекундно боясь упасть. Пустым безжизненным взглядом провожала уносящих тело моей жены Ворстага и Эйрина. Видела, как их спины покачиваются при ходьбе и безвольно висящую руку Мьол. Ещё вчера мы были вместе, я до сих пор чувствовала её терпкие горячие поцелуи на губах, и сознание отказывалось принимать, что её больше нет.

Пока я стояла парализованная собственным разумом, Эрандур ещё раз обошел лагерь и что-то принес мне.

– Ты была права, – мрачно проговорил он, показывая мне какую-то книгу. Не сразу получилось понять, что на кожаном переплете красуется черно-белый оттиск с изображением Боэтии. Образ Принцессы Интриг расплывался перед глазами.

– Это лежало на столе у ворожеи вместе с сердцами. Вряд ли даэдропоклонник ушел живым. Скорее всего, он… – жрец кивнул на почти догоревшие костры.

Я промолчала, взяла книгу свободной от посоха рукой и побрела к шатру. Бросила книгу в затухающий огонь и, шатаясь, поплелась следом за уходящими по тропе Эйрином и Ворстагом, не понимая ничего, не желая думать, чувствовать и жить.

– Я могу что-то сделать для тебя? – данмер осторожно дотронулся до моей руки.

У меня не осталось сил даже для того, чтобы просто повернуть голову. Истерика вымотала меня, горло болело, а глаза жгло от слез и дыма. Я начала вспоминать, прокручивать в голове произошедшее и обдумывать. Воображать, как могло бы случиться, угоди стрела в кого-нибудь другого. И вдруг меня обжег стыд за эти мысли.

– Ты можешь простить меня за те слова, что я наговорила… – выдавила из себя, с трудом сдерживая очередную волну рыданий.

– Какие слова?

– Я кричала что-то… и сказала: «почему ты тогда не умер». Я… я не хотела…

– Я знаю. Забудь.

Покачала головой, зная, что не получится такое забыть. Этот день теперь станет одним из тех, что я буду помнить до самой смерти. Этот день не оставил шрамов на теле, но как же сильно и жестоко он изранил душу.

Я не запомнила, как мы вернулись к кургану, но сходу увидела тело Мьол на алтаре. Эйрин вложил меч ей в руки и отошел в сторону – на парне лица не было, он будто постарел лет на двадцать в одно мгновение. Стал призраком, мертвецом, бледнее, чем лежащая на алтаре Мьол. Он смотрел в одну точку перед собой, но его взгляд был пуст.

Когда мы с Эрандуром подошли, Ворстаг прокашлялся и заговорил:

– Норды частенько говорят эту фразу. Да встретишь ты смерть с мечом в руке. То ли пожелание, то ли благословение, то ли проклятье. Великая честь погибнуть в бою. Её ждет Совнгард.

– Нет никакой чести в выпущенной из засады стреле, – проронила я, подошла к алтарю и наклонилась, чтобы поцеловать Мьол в лоб. В последний раз провести пальцами по её светлым пышным волосам и заглянуть в глаза, чтобы не увидеть былого огня и решимости. Смерть обратила их в стекла, в последнее мгновение поймавшие и сохранившие первый рассветный луч. Я опустила веки Мьол и отступила на шаг назад, исторгая из себя слова не прощания, не любви и не горя. Слова, наполненные жаждой отмщения, ослепляющим гневом и ненавистью.

– Ворстаг, скажи мне его имя.

Комментарий к Глава тридцать седьмая. Да встретишь ты смерть с мечом в руке

В отзывах к этой и всем последующим главам можно материться. Мы движемся к началу конца… зловещая пауза

========== Глава тридцать восьмая. Страшная правда ==========

Ворстаг хмуро взглянул на меня, переменившись в лице. Суровое выражение превратилось в явное замешательство.

– Имя? – переспросил он. – Сейчас?

– Не заставляй меня повторять, – прорычала я сквозь зубы.

– Ну… Э-э… Кхм, – красноречие наёмника мгновенно улетучилось, а я стояла напротив и только алтарь и лежащая на нем Мьол мешали мне кинуться на норда с кулаками.

– Джулия, ты уверена, что сейчас подходящее время для… – осторожно положив руку мне на плечо, начал данмер, но, натолкнувшись на мой озлобленный взгляд, замолк.

– Эрандур, а когда наступает подходящее время убивать? – рывком скинула его руку с плеча.

– О-о, – Ворстаг отошел на шаг назад от алтаря. – Я понял, что происходит.

class="book">– Да неужели?! – взъярилась я.

– Ты пытаешься заглушить скорбь злостью и думаешь, что убийство того ублюдка тебе поможет… – несвойственным ему философским тоном протянул норд. – Ладно. Будь по-твоему. Звать того норда Толфгар. Прозвище Несокрушимый. Сейчас он кто-то вроде капитана стражи Маркарта. Частенько наведывается в храм Талоса и показывает себя человеком чести, но сама знаешь…

– После того что сделал, он ещё и Талосу молится? – возмутилась я, стараясь не опускать глаза и не смотреть на Мьол. Сердце ныло, а дышать становилось трудно, когда начинала думать о ней.

– Молится? – фыркнул Ворстаг. – Да он проклятый фанатик! Хотя по первому впечатлению и не скажешь. Грубый такой голосина, а с виду суровый мужик.

– Это его идея была, – вспомнилось мне, и по телу пробежал холодок. Я глубоко вдохнула и потерла лицо ладонями, сдерживая порывы гнева, направляя их в Маркарт. – Спасибо, друг.

– Не за что. И… – наёмник бегло взглянул на Эрандура, а данмер коротко кивнул. – Если чем смогу помочь вам, дайте знать.

– Для начала помоги доставить Мьол в Зал мертвых.

– Без проблем… Эйрин… – норд обернулся и сам побледнел, увидев позади себя парня, превратившегося практически в старика. Я в ужасе заметила морщины, бороздящие лицо Эйрина. Раньше этого точно не было.

Пустота сжимала грудь удушающими кольцами, даже ребра болели, словно меня запихнули в здоровенные тиски. Я подошла к Мглистому, погладила его по морде, касаясь блестящей бархатистой шерсти, и слезы снова полились по щекам. Конь тыкался носом в лицо и тихонько фыркал. Неужели, понимал, как мне на самом деле паршиво?

Эйрин молча помог Ворстагу погрузить Мьол на Дымку, а сам остался стоять около лошади с безучастным видом, сжимая в руках Лютого. Эрандур подобрал брошенные рюкзаки и прикрепил к седлу Стрелы.

– Я останусь, – безжизненно произнёс парень.

– Здесь?! – вскинулся Ворстаг, придерживая посаженную боком Мьол.

Эйрин никак не отреагировал на вопрос, продолжив смотреть в никуда, а меня от его вида затрясло. Если я хотя бы кричала на весь Предел, чтобы утихомирить переживания, то он… Что вообще творилось в его голове, после того как он увидел смерть подруги?

– Эйрин, – твердо начал Эрандур. – Тебе нет нужды хоронить себя после… – данмер осекся. Эйрин поднял пустой взгляд на него.

– Молчи. Это твоя вина, – прошипел парень.

– Эй! – Ворстаг распрямил плечи. Казалось, вот-вот норд снова схватится за топор. – Это вина изгоев. И Мьол знала, на что идет.

Я прижалась к Мглистому, не зная, как реагировать на фразу Эйрина. Если я придумала идею, что Ворстага надо обратно свести с беременной от него девушкой, то при чем тут вообще Эрандур? Жрец-то не виноват, что безумный орк ему броню молотом повредил, а в Маркарте есть хороший кузнец!

– Эйрин, слушай, – хрипло начала я, сглотнув ком в горле. – Мы… Мне и самой хреново, так что даэдра не снилось, но… мы должны ехать. Мьол должна быть погребена в Зале мертвых, как подобает норду… герою…

– Ты не понимаешь, – покачал головой Эйрин. – И вы все не понимаете. Ты уже думаешь, что надо кого-то убить, планируешь какую-то месть. А что я могу сделать? Теперь уже ничего.

Парень говорил, но голос его утихал с каждым произнесенным словом. Эйрин задыхался собственными словами, а под конец его речи, я с трудом разбирала невнятное бормотание.

Эрандур и Ворстаг встревожено переглянулись. Наёмник, устроив Мьол поперек седла, обошел лошадь и, вытащив из-за пояса топорик, ударил Эйрина обухом по затылку.

От глухого звука удара я вздрогнула, лошади замотали головами и испуганно заржали.

– Зачем ты его так? – поморщился Эрандур.

– Достал, – бросил наёмник, поднимая Эйрина с каменного пола кургана. – Не убивать же его, в самом деле. Оклемается, глядишь, отойдет, а так… не натворил бы чего. С собой или с кем-нибудь еще, – он взвалил парня на плечо как мешок картошки. – Кто подвезет нашего друга?

Я в сомнениях посмотрела на Мглистого, потом на Ворстага с Эйрином на плече.

– Он… точно жив? – вырвалось у меня. Голова шла кругом от того, что происходит.

– А то! – наигранно ухмыльнулся наёмник, встряхнув парня, но ухмылка стерлась с его лица почти сразу. – Сколько раз так делал.

– Клади его сюда, – Эрандур указал на круп Стрелы и взял лошадь под уздцы. Животное вело себя на удивление спокойно.

Я вывела Мглистого из кургана и взобралась в седло. Вспомнить только, это же Мьол научила меня ездить верхом. Если бы не она…

А теперь ни солнце, ни весна не приносили радости. Птицы пели раздражающе, лучи били в глаза слепяще ярко, можжевельник вонял хуже, чем потные ножные обмотки. Я бесилась, глядя на горы, ехала, не оборачиваясь назад. Пыталась вообразить, что Мьол просто скачет следом, что она жива и всё как прежде, но глаза застилали слезы. Я смаргивала их, а после осматривалась кругом, надеясь увидеть нашу комнату в “Серебряной Крови”, увидеть жену рядом, говорящую, что все это было сном, что все хорошо, что никто не умер, а я просто глупая трусиха. Но горы не исчезали. Как и тело, перекинутое через лошадь Ворстага. Всю дорогу я беззвучно проплакала, глотая рыдания и пытаясь всхлипывать носом как можно тише. Спутники напряженно молчали. Наверняка все слышали, вопреки моим стараниям не привлекать внимание.

Успокоилась я только ближе к Маркарту. Мы преодолевали мост через реку Карт, и впереди показалась мельница и невысокие фермерские домики. Теряющиеся среди скал башни города глядели черными провалами окон и пугали меня до дрожи.

Эйрин очнулся, застонал и попытался схватиться за голову, но не смог шевельнуться, вися на лошадином крупе.

– Почти приехали, – доверительно сообщил ему Эрандур.

У конюшни я спешилась и поняла, что не хочу расставаться с Мглистым. Конюх Седран, увидев Мьол и с трудом спустившегося с лошади Эйрина, печально покачал головой. Ворстаг договорился, чтобы за лошадьми присмотрели, пока нас нет – как опытный наёмник, он уж распланировал возможные пути отхода, если в городе станет слишком опасно.

Потом мы добрались до Подкаменной крепости и Зала мертвых. Маркарт обратился калейдоскопом лиц горожан, глухих шлемов стражей и каменных лестниц. У меня кружилась голова, ноги держали с трудом. Я насилу вспомнила, когда ела и пила в последний раз.

От густого запаха бальзамических масел, расползшегося по прохладным альковам, где почивали мертвецы, мне стало плохо. Брат Верелий, воздев руки над головой, читал молитву перед алтарём Аркея, Ворстаг придерживал готового броситься к Мьол Эйрина за плечо. Я стояла, прислонившись к стене, и видела, как лицо Львицы от поразившего её яда, становится неестественно темным, почти синим. От этого зрелища тошнило посильнее, чем от прошлого визита в этот Зал и встречи с Намирой. Холод проникал под одежду, тягучая речь Верелия плавала под высоченными каменными сводами с глубоким зловещим эхом.

В конце ритуала служитель Аркея накрыл Мьол белым льняным саваном, а нам велел уходить. Теперь ему предстояла не самая приятная работа, которая должна проводиться без присутствия посторонних.

Я простилась с Мьол, напоследок коснувшись губами укрытого саваном лба, забрала Лютый, лежавший в ножнах на алтаре рядом с ней, и молча отдала впавшему в оцепенение Эйрину. Он заслужил этот клинок. Уверена, его подруга хотела бы того же.

Вернувшись в таверну, я взяла бутылку вина и удалилась в комнату. Ещё пару дней назад нашу с Мьол комнату. Сияние двемерского светильника озаряло по-прежнему мятую кровать. Мы надеялись вернуться и отметить победу. Вместе.

Но я осталась одна и пила вино прямо из горлышка, неотрывно глядя на огонь, слегка подрагивающий за двемеритовой решеткой, вспоминая сегодняшнее утро и размышляя о том, каким образом буду убивать Толфгара Несокрушимого. Его смерть должна быть жестокой.

Чуть позже в дверь постучали. Деликатно, трижды.

Решив, что это Эрандур, я встала с кровати, поставила бутылку на тумбочку и, пошатываясь, направилась к двери.

На пороге стоял Эйрин, взлохмаченные русые волосы практически закрывали его искаженное скорбью лицо. Судя по запаху, Ворстаг и Эрандур хорошо побеседовали с ним в зале «Серебряной крови» под бутылку-другую браги.

Парень икнул и шагнул ко мне в комнату. Я осталась на месте, непонимающе глядя на него.

– Ты чего? – спросила, чувствуя, как Эйрин напористо надвигается на меня. В голове промелькнула очень нехорошая мысль о его намерениях, но уже спустя секунду парень повис на моей шее и разразился рыданиями.

Опешив от его поведения, я несмело сомкнула объятия и погладила парня по волосам, не зная, стоит ли говорить что-то или же позволить ему проплакаться и успокоиться. Помимо прочего, надо было прикрыть дверь, чтобы…

Ворстаг и Эрандур появились на пороге комнаты, увидели, что происходит, и данмер взглядом показал наёмнику, что надо вернуться в зал таверны. Я в замешательстве оглядела их, продолжая утешать рыдающего Эйрина. И хорошо, что жрец догадался закрыть дверь, чтобы мы не попались никому на глаза.

– Я не сказал… Не успел, – прохрипел Эйрин, немного успокоившись. Он по-прежнему тяжело дышал, хлюпал носом и не отходил от меня. Я молчала и ждала, пока он сам захочет продолжать говорить.

– Я не смог сказать ей… что люблю её, – прерывисто с придыханием прошептал он, сильнее прижавшись ко мне.

Крепче обняв Эйрина, вдруг задумалась о том же. А я-то говорила об этом хоть раз? Признавалась ли в своих чувствах, или же они были поверхностными, легкими, будто между нами вовсе не происходило ничего серьёзного?

– Что мне теперь делать? – парень поднял красные от слез глаза, а я даже не знала, что ответить.

– Я не могу возвратиться в Рифтен, – продолжал он. – Там все будет напоминать о ней. Каждый камень, шныряющие воры и даже запах, с которым я свыкся за эти годы… Джулия… Я… не знаю, как быть. Помоги. Умоляю, помоги мне.

– Фолкрит, – выдохнула в ответ первое, что пришло в голову. – Ты… мог бы продать дом в Рифтене и поселиться в Фолкрите, вместе с нами или… в городе. Или… решать тебе, но я правда не знаю, чем могу помочь.

– Ты была близка с ней. Ближе, чем мы, – Эйрин отошел, растер лицо ладонями до красноты и еще сильнее взлохматил волосы, словно у него голова чесалась. – Когда мы отправились в Мзинчалефт, я думал, она там увидит, чего я стою, и только после этого хотел признаться. Но ты… – он уколол меня взглядом. – Но ты же ничего не знала обо мне. Моя нерешительность сослужила плохую службу. А я изо всех сил хотел, чтобы она была счастлива. И когда Эрандур придумал это все со свадьбой…

Дальше я не слушала. Показалось, что неведомая сила схватила меня за волосы и со всех сил припечатала затылком о стену, даже легкое опьянение рассеялось.

– Чего придумал? – невнятно пробормотала я, утратив дар членораздельной речи.

– Я был готов даже на такое, лишь бы она была счастлива! А Эрандур… он хотел того же для тебя! – в запале выкрикнул Эйрин. – Ты должна была понять! Понимаешь?

– Не совсем. Подожди тут, – показав парню жестом оставаться на месте, выскочила из комнаты и с грохотом захлопнула за собой дверь.

В зале таверны мне хотелось задать пару вопросов одному данмеру и пристально заглянуть в его хитрые рубиновые глаза. Он как раз сидел там за столиком с Ворстагом.

Я, заметив его спину в жреческой рясе, налетела как ураган и ногой перевернула столик, пнув его в очаг. Вся стоявшая на нём посуда со звоном раскатилась по полу.

– Ты! – зарычала, указав пальцем на вскочившего с места Эрандура. – Что ты наделал?!

Ворстаг поспешно спас мебель из огня и встал рядом в полном недоумении. С его губ слетело тихое ругательство.

– Пошли, – Эрандур взял меня под локоть и потащил обратно в сторону комнат.

В зале «Серебряной крови» воцарилось тревожное молчание. Уходя, я словно слышала осуждающие мысли посетителей, а наёмник, извиняясь перед всеми взглядом, бесшумно последовал за нами.

Данмер втолкнул меня в свою комнату и закрыл дверь перед носом возмущенного Ворстага. По лицу Эрандура в бледном свете огня скользили зловещие глубокие тени.

– В чем дело? – напористо начал он, встав напротив.

– Эйрин сказал, что ты имеешь какое-то отношение к нашей с Мьол свадьбе! Я хочу знать правду!

Эрандур отвернулся и устало потер пальцами глаза.

– Так и знал… – вздохнул данмер. – Ему не хватило духа.

– На что?! – негодуя, напирала я. – Ты что, подстроил мою свадьбу с Мьол?!

– Вообще-то да.

Отступив на шаг, уперлась в кровать и села, недоуменно уставившись на жреца. Даже разозлиться не получилось. Надеялась, что он будет оправдываться, отнекиваться, вилять и убежать меня в том, что это глупая ошибка или пьяный бред обезумевшего от горя Эйрина. А Эрандур просто признался, подтвердив мои самые худшие страхи. Я была просто выбита из колеи и не понимала, как такое возможно.

– Попробую объяснить, хоть и не планировал рассказывать тебе об этом, после случившегося, – Эрандур скрестил руки на груди и прожег меня таким взглядом, словно произошедшее исключительно моя вина. – Если бы ты хоть раз задумалась об этом, то заметила бы кое-что странное… Некоторые нестыковки.

– Объясни мне.

– После того случая в Мзинчалефте, когда мы… повздорили, и до того как ты погналась за повозкой, я в самом деле думал, что всё кончено. Ты не хотела меня видеть, но я не мог уехать, оставив тебя без защиты. К счастью, заметил вашу взаимную с Мьол симпатию. Решив, что все будет хорошо, я собирался отправиться в путь наутро, а вечером пришел в храм Мары, чтобы попрощаться со жрецами, как вдруг внутрь ввалились вы с Мьол и сообщили, что намерены немедленно пожениться. С вами пришел Эйрин.

– И вы нас поженили?

– Кто мы? Мы с Эйрином? – данмер в замешательстве посмотрел на меня. – Нет. Время церемонии должно быть обговорено заранее, а ещё жрецы наотрез отказались проводить ритуал между двумя пьяными людьми. Как ты помнишь…

– Да-да, Мара против пьянства, – мой взгляд вдруг упал на золотое кольцо на пальце, а Эрандур, нависнув надо мной, продолжал. Голова странно прояснялась, а с каждым словом ко мне будто возвращались воспоминания и былые события виделись в совершенно ином свете.

– Но Мьол начала угрожать, что разнесет храм в щепки, если вас с ней не поженят немедленно.

– А где была я?

– Ты уснула на лавке.

Я стащила с пальца кольцо и показала Эрандуру.

– Тогда откуда это?

– Дослушай, – терпеливо произнёс жрец. – Поскольку угрозы Мьол звучали очень реально, ты спала, а Эйрин был в порядке, я велел ему бежать и срочно найти два золотых кольца. Тогда же убедил Марамала и Мьол, что можно избежать кровопролития. Договорился с Марамалом провести фальшивый обряд. Вернее, не совсем фальшивый. Он попросту не был завершенным, чтобы это не имело силы перед ликом богини, а вас вполне устроило.

– И ты пошел на это, даже зная, как мы разозлимся, когда узнаем правду?! – я встала с кровати и замерла перед жрецом, сверля его взглядом.

– Да. Эйрин тоже. Он купил самые дешевые золотые кольца у аргонианина по имени Мадези, принес в храм, а Марамал зачитал незавершенную молитву. После того как тебя насилу разбудили, конечно, – закончил рассказ Эрандур, одарив меня мрачной улыбкой. – Я же не знал, что ты погонишься за лошадью на следующее утро.

– Верно. Не знал, – я оставила кольцо на тумбочке у изголовья кровати данмера. – Кажется, оно мне больше не нужно.

– И всё? – жрец удивленно вскинул брови. – Ты не злишься? Не расстроена?

– Я устала, – вяло ответив, зевнула и направилась к двери. – Устала от того, что вокруг меня всё опутано ложью. Я и сама хороша, но чем дальше это заходит, тем труднее становится дышать. А ты… – я горько усмехнулась, – все сделал правильно. Ты избежал конфликта и кровопролития. Это не трусость, помнишь?

– Помню, – кивнул жрец. – Мы с Ворстагом придумали кое-что насчет Толфгара. Надо выманить его из города, но давай обсудим это завтра.

– Нет, – я застыла у дверей, чувствуя, как в груди клокочет неуместная безумная радость. – Толфгар умрет в городе. На алтаре Молага Бала.

Глаза Эрандура округлились. Данмер хотел что-то сказать, но я, гордая своей идеей, быстро вышла из его комнаты, столкнувшись с подслушивающим Ворстагом. Он пытался остановить меня, но обойти пьяного наёмника оказалось проще, чем я думала. Норд шатался по коридору, отталкиваясь от стен, и мне удалось поднырнуть под его руку, чтобы добраться до своей комнаты.

Правда, на моей кровати уже посапывал завернувшийся в шкуру Эйрин, допивший все вино. Я скинула с ног сапоги, пнула неожиданного соседа по комнате под зад, сопроводив жест раздраженным рыком: «Подвинься!», и улеглась рядом, мгновенно провалившись в сон.

***

В храме Талоса застыла гулкая тишина. В круглом каменном зале пахло воском и железом, а в самом центре, в прямоугольнике теплого света, высилась статуя бога сражений. У его ног трепетали и потрескивали огоньки десятков оплавившихся свечей. Подле алтаря, повторяющего форму обоюдоострой секиры, стоял человек в облачении Брата Бури. Он держал шлем под мышкой и склонял голову перед статуей, шепча молитву.

Я неслышно подошла, пытаясь не спугнуть его. Подняла глаза на Талоса, глядящего на поверженного каменного змея у подножия постамента, и остановилась рядом с высоким нордом.

Рыжие волосы в пламени свечей отливали медью, из-за густых усов его крючковатый нос казался больше. Этого норда язык не поворачивался назвать красивым, но и уродливым он тоже не был. Обыкновенный мужчина. Плечистый, крепкий, довольно молодой. Он молился Талосу, закрыв глаза, поэтому не увидел, как я подошла.

Только спустя несколько мгновений, он ощутил моё присутствие и повернул голову.

– Тоже пришла помолиться? – бас отразился от стен храма, а я вздрогнула, вспомнив этот грубый голос, когда-то звучавший в ледяной пещере.

– Толфгар? – внимательно посмотрела на него, ловя малейшие перемены во взгляде и выражении лица. – Помнишь меня?

========== Глава тридцать девятая. Славься, лорд Бал! ==========

I’m walking on the dark side, I can’t get away

I’m flirting with disaster, it’s the price I pay

Jonathan Davis – Walk on by

Я ждала ответа в тишине, вслушиваясь в треск огоньков свечей и собственное дыхание, кажущееся слишком частым и тяжелым. Толфгар пригляделся ко мне и с удивлением сказал:

– Боги! Думал, ты сдохла в сугробе!

– Зря надеялся! – с трудом сдержав дикий порыв тут же вцепиться ему в глотку, насмешливо произнесла я. – Оказалось, что не все в Виндхельме такие твари, как ты.

– Чего ты хочешь от меня?

– Поговорить.

– О чем? Захотелось повторить? – он протянул ко мне руку, но я увильнула в сторону. Брат Бури глухо рыкнул и сделал решительный шаг вперед.

– Не будем обсуждать это… перед Талосом, – нарочно упомянула бога, чтобы позлить Толфгара. Обветренное лицо норда помрачнело, брови надвинулись на глаза.

– Не говори, что веришь в Талоса, эльфийская подстилка!

На моих губах дрогнула слабая улыбка, но сердце бешено забилось от вскипающей с новой силой злости.

– Что будет с тобой, Братом Бури, если ты убьешь женщину в храме Талоса и осквернишь его алтарь? Уверена, талморцы щедро наградят тебя за это…

– Сука! – Толфгар снова шагнул ко мне, а я вновь скользнула в сторону. Разозлить норда оказалось довольно просто, сложнее будет заставить его следовать за мной.

– Пойдём, – я поспешила к выходу, маня взъярившегося Брата Бури за собой. – Покажу тебе кое-что интересное.

– Куда бы ты ни привела меня, я тебя там убью! Лучше беги! – рычал Толфгар, нагоняя меня. Но всякий раз, когда он пытался меня схватить, я уклонялась или ускоряла шаг, оставляя норда ни с чем и выводя его из себя ещё больше.

Выскочив из храма в ясную прохладную ночь, спешно пересекла мост, стараясь не подпускать норда слишком близко, и спустилась по лестнице к заброшенному дому. Я толкнула дверь и легко впорхнула внутрь. Толфгар ворвался следом и сразу же раздался гулкий звук удара. Одновременно с этим грохнула закрывшаяся дверь.

На пороге жертву поджидал Эрандур с клинком в руках. Норд, оглушенный точным ударом эфеса меча, рухнул ничком и распластался у моих ног.

– Как все прошло? – поинтересовался данмер, убирая меч в ножны.

– Это было легче, чем я думала, – созналась, с таким презрением глядя на Толфгара, будто под ногами лежала куча конского навоза. Убить его хотелось здесь и сейчас, но было бы странно упускать даже малейшую возможность избавиться от проклятья Боэтии. Молаг Бал отчего-то казался мне меньшим из двух зол.

Жрец стоял на пороге и в сомнениях осматривал Брата Бури. Потом данмер наклонился, разоружил его, сняв с норда пояс со стальным мечом в ножнах и кинжалом, и пнул лежавший рядом шлем.

– Надеюсь, мы не ошиблись, – проронил Эрандур.

– Это точно один из тех, – кивнула я. – Узнала его голос, и он сам тоже узнал меня. Теперь позволь мне самой закончить с этим…

Данмер колебался. Это было видно по его непривычно порывистым, нервным движениям. Клятва, данная мне, не могла перевесить его ответственности перед Марой, и все же, вопреки моим ожиданиям, Эрандур отрицательно покачал головой.

– Я остаюсь тут.

Какой даэдра подбивал меня спросить: «а как же Мара?!» Но я удержалась. И так всё понятно. Несмотря на то, что сегодня данмер облачился в жреческую рясу, он выбрал меня.

Сосредоточившись, я применила телекинез и потащила Толфгара в подвал, ощущая, как от напряжения на лбу выступают капельки пота. В доме стало не просто теплее – свечи и очаг источали ощутимый жар, как, наверное, бывает только в Обливионе. Возможно, мне просто так казалось из-за магии или от волнения. Когда воображала, что на самом деле хочу сотворить с этой мразью, которую даже не получалось назвать человеком, становилось не по себе. В действительности ли я, целительница Джулия Октавия, способна на подобную жестокость?

Безвольное тело Толфгара, похожего теперь на марионетку, доползло до круга перед алтарем, но даже когда Брат Бури коснулся пола, ничего не произошло. Металлическая рогатая голова даэдра скалилась перед пустой чашей, факелы ровно горели на стенах пещеры.

– Молаг Бал! – крикнула я во весь голос и рукавом утерла пот со лба. – Жрец Боэтии, осквернивший твой алтарь, погиб! Изгои опередили нас! Вместо него я привела тебе другую жертву! Прими душу ублюдка, что когда-то посмел взять меня силой! Прими вместе с его душой и моё отмщение!

Шипы с лязгом и скрежетом медленно, будто бы нехотя, выдвинулись из камня, словно Лорд Насилия делал мне одолжение, выказывая своё внимание. Свет факелов замерцал, сквозь стены сначала пробился шорох, потом я ощутила дрожь, ползущую под полом – того и гляди снизу вырвется огромная ладонь Молага Бала и схватит меня.

«Сделай так, – ядовитый голос даэдра проник прямо в голову, – чтобы он отрекся от своего бога и поклялся служить мне! Заставь его подчиниться!»

Молаг Бал не угрожал мне, не вынуждал, но и не просил. Его слова звучали, как нечто неоспоримое, но вместе с тем он соблазнял раскрыть самые темные, потаенные уголки души и сделать всё, о чем я так долго мечтала. Свершить месть так, чтобы она понравилась даже Принцу Насилия.

«Но есть условие…»

Я тревожно вздрогнула и обернулась на стоящего за моей спиной Эрандура.

«Верно… – показалось, будто даэдра алчно облизнулся. – Жрец тоже должен остаться. Отречься. Испачкать руки, во славу мою!»

– Но он не станет служить… – попыталась возмутиться, но данмер прервал меня.

– Я согласен! – отчаянно выкрикнул он, сделав шаг к алтарю.

«Не важно, кому он присягнет в верности. Он послужит МОЕЙ цели!»

Не сводя удивленного взгляда с Эрандура, поняла, что Молаг Бал заключил сделку с кем-то из других принцев даэдра. И первой на ум, конечно, пришла Вермина. Ей очень хотелось вернуть блудного сына в лоно кошмаров, а для начала придется разорвать его связь с Марой и лишить жреца покровительства богини. Так вышло, что из-за данной мне клятвы, он стал уязвимым перед Хозяйкой Сновидений.

Проклятье! Придется идти до конца.

– Почему? – прошептала я. – Ты же мог уйти… Позволить мне самой…

– Игра даэдра суждена нам обоим. И я готов понести эту жертву, пусть даже мне и придется вечность провести в Обливионе! – решительно ответил данмер. – Я не отрекаюсь от Мары, но впредь не стану ждать от неё помощи. Жить только ради искупления прошлых злодеяний я больше не намерен.

После его слов, я вновь повернулась к алтарю Молага Бала и заметила, что оглушенный Толфгар медленно приходит в себя. Норд простонал ругательство и схватился за голову, не понимая, где находится.

«Возьми мою булаву, напитанную застарелой, проржавевшей злобой! – захохотал Принц Насилия. – Напои оружие кровью!»

Я осторожно обошла металлическую ловушку, схватила ржавую булаву и поразилась тому, как удобно столь громоздкое и нелепое оружие легло в ладонь. Но оно было увесистым и оттягивало руку непривычной тяжестью. Однако я сразу почувствовала – стоит размахнуться как следует и любой свалится замертво, будь то Толфгар или даже великан.

– Что происходит? – Брат Бури присел в клетке и в смятении уставился на нас с Эрандуром. – А-а, это вы… Выжили оба, значит… И что? Отомстить решили? Очень умно.

– Назови имена тех, кто был с тобой той ночью, – холодно произнес данмер.

– Иди на… – норд ухватился руками за прутья, но тут же отнял руки, словно обжегся. Я увидела кровь на его ладонях. Черную в жутком полумраке святилища.

Потом Толфгар перевел взгляд на булаву в моей руке, и на его лице родилась ухмылка.

– И этим ты собралась меня убивать?! – он презрительно фыркнул в усы, хоть во взгляде и метались искорки ужаса. – Так давай же, бей, шлюха!

Я широко неловко замахнулась, металлические шипы клетки раскрылись, позволяя мне ударить, и ощетинившаяся зубьями голова булавы опустилась прямо на макушку Толфгара. Раздался хруст кости, во все стороны брызнула кровь. Череп норда проломился внутрь, и булава завязла в темно-багровом месиве.

С усилием вырвав оружие обратно, отступила на шаг назад, слыша голос Молага Бала, от которого я вновь вздрогнула.

«Нет! Слишком быстро! – взревел он. – Сделай это ещё раз! Медленно… Я хочу насладиться его страданиями!»

Толфгар шевельнулся, я отпрянула назад от неожиданности. Он что, ещё жив?!

Жуткая рана на его голове начала стремительно затягиваться, кости срастались, на восстановившейся коже выросли рыжие волосы. Норд встряхнул головой, поднял недоумевающий взгляд на меня и, заикаясь, спросил:

– Что… Ч-что это было? Я п-помню, как ты убила меня…

Я и сама прекрасно помнила, как убила его меньше минуты назад, на пару мгновений решив, что всё уже позади, но Молаг Бал не наигрался, и одной только проломленной головы Лорду Насилия было мало. Он жаждал большего.

– Кто был с тобой той ночью? – снова потребовал ответа Эрандур.

Толфгар потрясенно молчал, а я так и стояла с булавой в руке, не зная, стоит ли бить Брата Бури ещё раз или дождаться его ответа.

– Назови имена тех, кто был с тобой той ночью, – напирал данмер, призвав на ладони пламя.

– Не могу сказать… – покачал головой норд, и мне стало страшно. Вдруг он после удара по голове забыл имена своих тогдашних подельников?

Огонь сорвался с ладоней жреца, облако пламени окутало норда, а его голос сорвался на истошный верезжащий крик. Зубья с лязгом выдвинулись из пола, не позволяя жертве сбежать. Сначала вспыхнули волосы Толфгара, потом лицо покрылось волдырями и начало чернеть на глазах. Я не отвернулась. Мне хотелось видеть, как ублюдок корчится в пламени, бьётся о металлические прутья и разрезает о них горящее лицо и руки. Стеганка тоже вспыхнула, и в святилище повис едкий запах жженой плоти и ткани, причем последняя пахла сильнее и противнее.

Эрандур не прекращал творить чар, его лицо исказилось от гнева. Я мельком взглянула на него и перевела взгляд на клеть. Вдруг мне стало страшнее смотреть на друга, чем на горящего заживо человека, чья кожа обуглилась и трескалась. Толфгар уже лишился чувств от боли и не шевелился, свернувшись калачиком на дне даэдрической клетки. Густой дым собрался под низким потолком пещеры, и я закашлялась.

– Хватит, Эрандур! – прикрыв рот и нос ладонью, я схватилась за жреца. – Кажется, он уже всё…

Данмер вздрогнул, когда я коснулась его, и отозвал магию. Встряхнулся, сбрасывая с себя наваждение. Некоторое время смотрел на меня, словно не узнавая, и вдруг отшатнулся в сторону.

– Это… – Эрандур в смятении смотрел на мою руку, сжимающую его запястье. – Я потерял контроль…

«Нет… Это не конец! – шипел сквозь стены довольный Молаг Бал. – Ещё! Ещё раз!»

И Толфгар вновь судорожно задергался на полу и заорал. Кожа постепенно восстановилась, ожоги исчезли, волосы отросли, только от одежды мало что осталось. С плеч свисали остатки кольчужных рукавов, а обугленные лоскуты стеганки едва прикрывали мускулистое крепкое тело.

– Боги… – взмолился норд. – Талос, помоги мне!

– Значит, Талос, да? – я присела возле Толфгара. Нас разделяли только зубья клетки. Когда насильник стал жертвой, он сделался таким жалким. Полуголый, затравленный, съежившийся.

– Ты почему-то не вспомнил богов, когда совершал другое преступление, – горько улыбнулась, глядя на него с презрением. – Скажи, у тебя много было таких, как я? Или я первая?

– Первая, – лихорадочно закивал Толфгар. – Клянусь. Я больше никого, никогда не… Это все он! – его речь стала быстрой, нервной и невнятной, он явно лгал. – Ты же меня опустишь, да? Если я скажу? Это все Нелмар! Это он! Он часто это делал. Он из каторжников… Ну, знаешь, раньше сидел в тюрьме. За разбой! Потом примкнул к Ульфрику… Сказал, что исправился. Но это он виноват! Убивай его!

– Любопытно, – я одобрительно кивнула ему и подняла голову, переведя спокойный взгляд на Эрандура. – Кажется, там наверху был нож…

– И колун, – напомнил данмер, без слов поняв мои мысли.

– Еще прихвати вилку…

Жрец улыбнулся, и, увидев эту жуткую улыбку, Толфгар расплакался, когда тот удалился по коридору наверх.

– Нет! Нет! – норд закрыл лицо ладонями. – Во имя Талоса, я же вам сказал!.. Ищите Нелмара!

– Это хорошо, что ты начал говорить, – я тяжело вздохнула. – Но разговаривать или договариваться нужно было чуть раньше. Теперь мы связаны клятвой с такой силой, перед которой мы с тобой лишь смертные ничтожества…

Сквозь стены пробился зловещий смех, пламя на факелах затрепетало, а Эрандур вскоре вернулся с обычным кухонным ножом и колуном в руках. Он протянул мне нож рукоятью вперед, и Толфгар снова разрыдался при виде оружия.

– Итак, Нелмар… Где он? Как выглядит? Есть ли у него прозвище? – тихо поинтересовалась я, отставив булаву в сторону и догадавшись, что сейчас буду убивать Брата Бури далеко не в последний раз.

– Он… истинный норд. Он в Виндхельме!.. Наверное… Я точно не знаю, но в Маркарте его нет! Все его называли Нелмар Освобожденный. Из-за его прошлого…

Я пальцем проверила остроту ножа. Даже не порезалась. Но так даже лучше. Получится сделать больнее.

– Вилку, к сожалению, не нашел… – протянул данмер.

«ЛОЖЬ! – пророкотал Молаг Бал. – Ты не взял её, потому что на самом деле боишься! Страшишься того, что можешь совершить! Однако не стоит бояться этого здесь! Иначе я сокрушу тебя!»

Я вздрогнула, а Эрандур спокойно и задумчиво посмотрел на алтарь Принца Насилия.

– Тебе не позволят сделать этого… – пространно сказал он. – Она не позволит. Это не входило в сделку, не так ли?

– Вермина? – прошептала я одними губами, но жрец не ответил. Впрочем, как и Молаг Бал. Святилище застыло, будто время свернулось, загустело подобно давно пролитой крови. Как бы то ни было, я не планировала прекращать игру. Раз уж Эрандур что-то понял, значит, нужно продолжать.

Моя рука ловко пролезла между прутьями, сквозь ошметки недогоревшей стеганки коснулась Толфгара, и пальцы ухватились за небольшой, как мне показалось, шмат плоти между ног. Норд в нелепой попытке спасти своё достоинство отпрянул и выставил вперед руки, но в его спину впились шипы, а в запястья воткнулись металлические иглы, не дав и малейшей возможности сопротивляться. Он вытаращился, закусил губу от страха и часто задышал, поняв, какая судьба его ждет.

Рука с ножом стремительно проскользнула сквозь прутья, лезвие зарылось в тень и легко вошло под кожу. Толфгар истошно заорал, задергался всем телом. Но коленями напоролся на шипы, а я с силой надавила на нож и, отделив необходимое, вытащила окровавленные руки из клетки.

На ладони кровоточили не член и яйца – лишь съежившийся бесформенный кусок плоти. Такой же жалкий и маленький, как его обладатель. Воющий и держащийся за промежность.

– И вот эта мелочь доставила нам обоим столько проблем, – я бросила отрезанные части в чашу перед ликом Молага Бала, и раздался хохот Принца Насилия. Огонь на факелах вспыхнул столбами.

«Ты на верном пути! Сокруши этого червя! Снова и снова!»

Вогнав нож в живот Брата Бури по рукоять, услышала, как он захлебывается собственными криками, пока Молаг Бал смеется и рычит:

«Продолжай!»

Шипы опустились вниз, Эрандур поудобнее перехватил колун обеими руками.

– Любопытно, – протянул данмер вдруг. – Сможет ли Молаг Бал вернуть его из мертвых, если отрубить голову?

Я потерла друг о друга окровавленные ладони и с интересом посмотрела на восстанавливающееся тело норда.

– Давай проверим…

«Жалкие черви! – самодовольно провозгласил Принц Насилия. – Вы сомневаетесь во мне?!»

Толфгар, очнувшись, даже не успел ничего сказать, когда топор с чавканьем опустился на его шею и… застрял. Колун оказался недостаточно острым, чтобы отрубить голову одним ударом, и данмеру пришлось бить трижды, чтобы достичь желаемого. Кровь брызгала во все стороны и перепачкала даже стены пещеры. И норд умер не с первого удара.

Сомневаться в одном из сильнейших даэдра действительно оказалось глупо. Голова приросла, чего нельзя было сказать о члене, который так и лежал в чаше на алтаре, как подношение Молагу Балу. Раз Принц Насилия смеялся, значит, эта забава пришлась ему по нраву.

– Хватит… – взмолился Толфгар. – Умоляю… Я больше не могу… Вы хотите знать про третьего? Я… я все расскажу… – он держался за горло и задыхался, как выброшенная на сушу рыба. – Его звать Селкир, хороший парень родом из Камня Шора. Молчаливый. Он… обычный шахтер. Я знаю, что талморцы убили его семью за поклонение Талосу. Знаю, что он единственный спасся. Чудом смог сбежать… Только после этого взялся за оружие и пошел к Ульфрику!

– Где он теперь?

– В гарнизоне форта… В Пределе. Сангард. Это около границы с Фолкритом и Вайтраном!

– Хорошо, – я повертела нож в руке, обошла норда вокруг и схватила за волосы, заставив его смотреть на себя. – Не такой уж ты и Несокрушимый, оказывается. Теперь видишь, что в беседе нет ничего сложного? Или не видишь?

Он охнул, когда нож вонзился в его глазницу, задергался, пытаясь вырваться, но лезвие быстро и плавно вынырнуло и вошло во второй глаз, а потом прочертило темную полосу на его горле. Толфгар побулькал, захлебываясь воплем и кровью, и снова упал замертво. Я вдруг осознала, что с каждым разом это становится все легче и интереснее. Каким же ещё способом лишить его жизни? Топор в руке Эрандура, хищно сверкая, намекал на четвертование, и я кровожадно оскалилась.

Крики Толфгара стали для меня музыкой триумфа. Кажется, именно этого я и ждала все бессонные ночи в Виндхельме, когда мечтала утопиться. Хорошо, что я победила свои страхи и выжила. Звук ломающихся костей врага – вот ради чего стоит жить.

Потом руки и ноги прирастали обратно. Оставалась только пролитая кровь, покрывающая каменный пол святилища сплошным густым слоем, сверкающим в ярком свете разгоревшихся факелов.

Мы отрезали и отрубали все, что можно отрубить и отрезать. Вскрывали, прижигали, вырывали, прокалывали и просто увечили. Наблюдали, как он беспомощно ползает, воет и гадит под себя. Я смеялась, когда он в очередной раз умирал. Эрандур оставался серьезным и сосредоточенным, как целитель на операции.

– Что ещё тебе от меня надо? – выл Толфгар. – Я все сказал и больше ничего не знаю… Мне очень жаль, что тогда…

– Извиняться не имеет смысла. Уже поздно, – оборвала я его невнятную сбивчивую речь. – Отрекись от бога, которому ты поклоняешься, он тебя всё равно не спасет. Прими власть Молага Бала, раз уж ты и так насильник…

Норд громко всхлипнул и часто закивал. Так часто, будто утратил способность прямо держать голову.

– Да-да… я согласен! Клянусь! Кто угодно, только прекратите! – пропищал он не своим голосом. – Я отрекаюсь от Талоса и согласен служить Молагу Балу! Отныне и навсегда!

Я отбросила нож в сторону, взяла булаву и вновь размахнулась. «Сломанный» Толфгар даже не сопротивлялся, лишь склонил голову в полном принятии своей участи.

Когда булава с хрустом опустилась на голову, оружие вдруг сверкнуло бледно-зеленым светом, а ржавчина ссыпалась с нее мелкой пылью. С удивлением отдернув оружие, увидела, что оно выглядит восхитительно и устрашающе. По острым блестящим шипам перетекали зеленые прожилки, в которых переливалась сила даэдра, как кровь по сосудам.

«Хорошо… Хорошо! – довольно прошипел Молаг Бал. – Алтарь и Булава восстановлены, а душа этого ничтожества будет вечно умирать и возрождаться в Хладной Гавани!»

– Во имя отмщения и во славу твою, лорд Бал! – с азартом произнесла я.

«Что ж, ты заслуживаешь награды! Можешь взять это оружие, если хочешь, а если нет… Хм… Я обещал снять с тебя проклятье… Так тому и быть! Ты свободна от пут предательницы и будешь благословлена мной!»

– Благословлена? – удивленно переспросила я, а голос Молага Бала с новой силой сотряс пространство святилища. Он загромыхал, заставляя трещать камни, составляющие свод пещеры.

«ТЫ ЗАБЕРЕШЬ МНОГО ЖИЗНЕЙ, И НИКТО БОЛЕЕ НЕ ПОСМЕЕТ СЛОМАТЬ ТЕБЯ, ДЖУЛИЯ ОКТАВИЯ! НО И ТЫ ВПРЕДЬ НИКОМУ НЕ ПОДАРИШЬ ЖИЗНЬ! ТАКОВО МОЁ БЛАГОСЛОВЕНИЕ!»

Лорд Насилия захохотал, но его смех скоро умолк, растворившись в воздухе и оставив от себя лишь зыбкое эхо и запах свежей крови.

– Что он имел в виду? – Эрандур встал вплотную ко мне и взглянул на останки Толфгара, лежащего в луже крови и превратившегося в то, что мы делали с ним весь вечер. Кучу истерзанной плоти.

– Не знаю… – я в замешательстве отошла назад, чувствуя себя как-то иначе. Не могла объяснить ощущение странной пустоты, поселившееся в разуме и груди. Я-то думала, что буду радоваться, когда узнаю имена, и наконец, отомщу, но теперь внутри остались лишь сомнения и усиливающаяся с каждой секундой боль в животе. Она жгла огнем и медленно спускалась вниз, скручивалась и нарастала.

Выйдя из святилища, я поняла, что больше не в силах сделать и шага, согнулась пополам и, положив Булаву на ближайшую бочку, прижала руки к низу живота. Осознание подействовало больнее и неприятнее ощущения, поглотившего меня.

Эрандур испуганно наклонился ко мне, придерживая за плечи.

– Я поняла… – прерывисто прошептала, жмурясь от мучительных спазмов и выступающих на глазах слез. – Я знаю, что забрал у меня Молаг Бал…

Данмер поднял меня на руки и перетащил на кровать наверху. Боль буквально выжигала всё внутри, а в глазах темнело. Сердце поглотили обида и злость.

– Тоже мне благословение! – яростно шипела я. – В Обливион его Булаву! Он не должен был…

– А он никому ничего не должен, – ледяным тоном произнёс Эрандур.

Друг присел рядом и положил руку мне на плечо. В его глазах я не увидела ожидаемого сочувствия, которое он как-то назвал «скорбью».

Боль вскоре отступила, но я не торопилась вставать с кровати. Мысли спутались в клубок, в воспоминаниях кружились кровавые образы возрождающегося и вновь умирающего Толфгара, но при этом не появилось никаких угрызений совести. Я твердо считала, что он заслужил такой участи, пусть даже у меня забрали кое-что взамен. Пока не получалось понять, насколько важен для меня дар материнства. До случая в Пещере Мертворожденного, я даже не задумывалась над этим, а сейчас и вовсе…

– В бездну! Всё и всех в бездну! – держась за живот, я села на кровати и подвинулась поближе к Эрандуру. – Надо бежать из города. Отправимся к форту Сангард. Найдем второго. Селкира. Наверняка, он точно знает, где находится Нелмар.

– Хорошо себячувствуешь? – данмер пристально посмотрел на меня. – Ты бледнее, чем обычно.

– Все нормально, – я попыталась улыбнуться, но улыбка получилась как оскал. Боль отступила, но мерзкое ощущение пустоты никуда не делось. Во рту скопился металлический привкус, будто я напилась крови на грязной оргии Молага Бала.

Некоторое время мы сидели молча. Собирались с мыслями перед очередным путешествием. Я уже начинала представлять стены форта, возвышающегося где-то недалеко от бескрайних равнин Вайтрана. Оставалась самая малость – добраться до Картвастена, куда уже отбыл Ворстаг с лошадьми и почти всеми нашими вещами. Я даже Ваббаджек ему доверила – лишь бы этот мерзавец дождался нас в поселке! Себе мы с Эрандуром оставили только немного монет на еду и дорогу и плащи. Мы опасались, что план может сорваться, поэтому Эйрин тоже уехал за день до «дела», чтобы его никак не связали с нами в случае чего.

– Надо умыться, – я медленно встала с кровати и поплелась на кухню. Там в котелке меня поджидала теплая вода, чтобы смыть ощущение липкой крови с рук. После жертвоприношения на ладонях осталась засохшая коричневая пленка, больше похожая на простую грязь. Жаль, что характерный неприятный запах выдавал её истинную природу.

Пока я приводила лицо и руки в относительный порядок, Эрандур дошел до двери и осторожно выглянул за порог.

– Светает, – сообщил он, возвращаясь ко мне. – Успеем за день добраться до Картвастена даже без повозки.

Я согласно кивнула – все равно у меня не было никаких иных идей на этот счёт – взглянула на мутную воду в котелке и направилась к двери. Данмер напоследок помыл руки и лицо, бросил быстрый взгляд в ровно горящий очаг затихшего дома и пошел за мной.

Утро выдалось холодным. В лицо ударил промозглый, совсем не весенний ветер. По небу на город с гор наползали темные кучевые облака, несущие непогоду. Возможно, прогулка до Картвастена окажется менее приятной, чем я предполагала.

Пока мы, кутаясь в плащи, шли до рыночной площади, мне не раз хотелось сорваться на бег, но присутствие Эрандура меня останавливало. Около рынка данмер внезапно схватил меня за руку и крепко сжал мои пальцы. Я ненадолго почувствовала себя спокойнее.

Около ворот дежурили трое сонных Братьев Бури, спасение казалось очень близким. Еще немного и мы окажемся на свободе! Осталось сделать всего несколько шагов!

Но увидев нас, стражники вдруг зашевелились, оживились и слаженно выступили вперед, рывком выдернув мечи из ножен. Я замерла как вкопанная и потянула к себе Эрандура.

– Стоять, именем ярла! – приказал нам один из стражников. – Вы обвиняетесь в преступлении против Скайрима и его народа! Не смейте сопротивляться и будете жить долго… В шахте Сидна!

Комментарий к Глава тридцать девятая. Славься, лорд Бал!

“Я брожу по темной стороне и не могу выбраться,

Я флиртую с катастрофой, такова уплаченная цена…”

Надеюсь, все убрали детей от экранов… О_О

========== Глава сороковая. Во глубине маркартских руд ==========

– Какое преступление? – я непонимающе захлопала глазами, стараясь придать себе чрезвычайно удивленный вид.

– Это ошибка! – твердо заявил Эрандур, но на Братьев Бури его слова никак не подействовали. Я обернулась, до сих пор надеясь сбежать в таверну, но увидела, что сзади подходят еще двое – стражница со стороны таверны и страж со стороны лавок, заключая нас в кольцо. Я поняла, что путей к отступлению не осталось, и тут мне стало страшно. Как Братья Бури узнали? Неужели, Ворстаг предал нас? Но он не был посвящен в детали, а вчера, когда я вела Толфгара на убой, меня никто не видел! Или это Молаг Бал отвел всем глаза на время?

Прижавшись к жрецу, я смотрела то на одного Брата Бури, то на другого, и не могла поверить, что все происходящее реально.

– Ошибки быть не может! Вас видели вчера у заброшенного дома вместе с Толфгаром. А до этого вместе с дозорным Стендарра! – отчеканил стоящий перед нами стражник, указывая на меня мечом. – Вам двоим наверняка известно, почему Толфгар ночью не вернулся в казармы?

– Что?.. Нет… Кто такой Толфгар? – я отступила назад, но подбежавший сзади стражник сдернул с меня капюшон.

– Это точно она! – воскликнул Брат Бури. – Именно её я вчера видел!

– В шахту их! – распорядился привратник. – Пусть расплачиваются за своё предательство! До конца своих дней…

Сердце сжалось от ужаса. Это что, конец? Стоящий позади стражник взял меня за шиворот, приставил меч к спине и грубо приказал:

– Шевелись! И чтобы без глупостей!

Я отпустила руку Эрандура и, развернувшись, послушно пошла по улице, ведомая Братом Бури. Меч ощутимо упирался острием между лопаток, и дышать стало тяжело.

Данмер поднял руки и сказал:

– Я безоружен. Я сдаюсь.

– Да у него вся ряса в крови! – послышалось сзади. – Хватайте его!

Хотелось обернуться, но крепкая хватка стражника и страх смерти не давали шевельнуться. Раздался глухой звук удара, и я шагнула вбок, надеясь все же узнать, что происходит с Эрандуром, да только Брат Бури вцепился в меня ещё сильнее и прошипел:

– Ещё раз дернешься и ты покойница! Ясно?

– Да, – тихо просипела я, слабо кивнув.

– Вот и славно.

Меня провели мимо «Серебряной крови», вдоль стелющейся вниз улицы, к деревянным мосткам над протекающим через город каналом, на берегу которого находилась плавильня. Печь извергала снопы ярко-оранжевых искр, а вокруг уже усердно трудились рабочие с лопатами. Выплавка слитков начиналась ранним утром.

Все вокруг видели, как нас ведут в шахту Сидна. Стражник подтолкнул меня, и я ступила на скрипучую лестницу, глазами ища возможность сбежать. Но никакой возможности не было. Здоровенный, стоящий в стороне, орк оскалился, глядя на меня, и насмешливо проворчал:

– Свежее мясо…

Сверху за происходящим наблюдали стражники. Я буквально кожей чувствовала, как презрительные и злорадные взгляды из-под глухих шлемов так и липнут ко мне. Впереди разверзся черный зев шахты, похожей на пасть огромного каменного дракона, жаждущего нас проглотить, и я, отшатнувшись, едва не напоролась на меч своего конвоира. Стражник грубо встряхнул меня.

– Иди ровнее! – рявкнул он, подталкивая меня вперед.

Дорога по мосткам потянулась вверх, плавильни с тяжелыми запахами раскаленного металла и угля остались позади. Возле входа в тоннель стояли тележки, нагруженные кусками руды. До сих пор в голове не укладывалось, что прямо сейчас я войду в шахту Сидна, как преступница. Не хотелось верить, что стану каторжницей, подобно Нелмару Освобожденному. Ну, и чем я, в таком случае, лучше него? Чем теперь отличаюсь от чудовищ, которым решила жестоко отомстить?

Меня завели в шахту и затолкали в одну из камер, выдолбленных в стенах и забранных решетками. Я видела вокруг только огни слабо горящих факелов, полумрак, в котором перемещались Братья Бури и надзиратели. Видела столы, заваленные инструментами. Гнетущая тишина шахты давила на уши, спертый воздух был удушливо неподвижен.

Эрандура втолкнули в камеру напротив. Я вцепилась в решетку захлопнувшейся двери и уставилась на друга, с ужасом заметив кровь на его губе. В беззвучной мольбе я вглядывалась в его лицо и не знала, что делать дальше. Данмер, несмотря на разбитую губу, выглядел меланхолично-спокойным, словно смирился с собственной участью и готов нести наказание до конца своих дней. До конца своих дней… Меня такая судьба пугала хуже смерти. Казалось, будто я уже на полпути в собственную могилу.

Вскоре ко мне подошла надзирательница, облаченная в стальную броню – огромная темноволосая орчанка с обритыми висками. Она бегло осмотрела меня, что-то рыкнула себе под нос и удалилась к камере Эрандура. Братья Бури покинули шахту сразу, после того как привели нас. Мне хотелось что-то сказать жрецу, и я не сдержалась.

– Эрандур… – позвала я, и тут же напротив камеры выросла надзирательница. Орчанка погремела ключами, нашла нужный и открыла дверь, сделав решительный шаг ко мне.

В следующий же миг я ненадолго лишилась чувств от боли. Её крепкий кулак ударил меня в живот с такой силой, что дыхание перехватило, а в глазах потемнело.

– Ещё слово вякнешь – убью, – услышала я грубый голос сквозь звон в ушах.

Свернувшись на полу калачиком, я держалась за живот и не могла встать. Из глаз лились слезы, дыхание стало прерывистым. Я урывала каждый глоток воздуха с таким отчаянием, словно он последний в моей жизни. Когда боль немного отступила, удалось взглянуть на Эрандура. Данмер приложил указательный палец к губам, недвусмысленно намекая на то, что нужно помолчать.

Не знаю, сколько времени я пролежала на холодном полу, прежде чем услышала хрипловатый крик:

– Нет! Это ошибка! Бхусари ничего не крала!

– А ну заткнись, шкура! – прокричал в ответ мужчина.

Мимо моей камеры Брат Бури протащил серую каджитку в кожаной броне, потом скрипнула решетка и стражник ушел. Я осторожно подползла к прутьям и увидела, что орчанка подошла и к камере каджитки, тоже что-то проворчала и вновь ушла.

Вскоре надзирательница вернулась в компании двух громил нордов, закованных в стальные пластинчатые доспехи. Она остановилась перед моей решеткой и кинула сквозь прутья сверток ткани.

– Переодевайся, – коротко приказала орчанка. – Все свои вещи положишь у двери.

Я подобрала сверток, с трудом встала, ссутулившись, и обвела взглядом живописные, изуродованные шрамами лица мужчин. Видимо, переодеваться придется под их пристальным наблюдением. Задавать вопросы я не решилась, избавилась от плаща, показав всем перепачканную кровью одежду ученицы Коллегии, и через голову стащила верхнюю рубаху. Раздевшись до исподнего, подняла вопросительный взор на надзирательницу. Снимать нужно все или что-то можно оставить?

– Полностью, – орчанка поняла меня без слов.

Я, сглотнув вставший в горле ком, разделась донага и развернула сверток, содержащий грубо сшитое льняное белье, домотканую безрукавку и просторные штаны. Всю мою одежду забрал стоящий слева норд, положил на стол, а, когда вернулся, просунул сквозь прутья старые ножные обмотки. Похоже, обуви каторжникам не полагалось.

– Имя? – потребовала надзирательница, когда я начала торопливо одеваться, чувствуя неприятный холод, щекочущий кожу.

Запоздало подумав, что надо соврать, ляпнула:

– Джулия Октавия.

– Возраст?

– Двадцать семь… нет, двадцать восемь, – замямлила, забыв, сколько мне лет.

– Хорошо… – орчанка оскалилась. – Еще поработаешь. Откуда ты?

– Сиродил. Брума.

Надзирательница покивала в такт моим словам и бросила одному из громил через плечо:

– Выводи, – в её руках загремела связка ключей, потом громко щелкнул замок решетки.

Орчанка вместе со стражниками отошла к камере каджитки. Я наспех намотала на ноги обмотки, а дверь камеры с пронзительным тонким скрипом открылась. Ко мне вошел норд, и лишь встретившись с ним взглядом, я поняла – сопротивляться и пытаться бежать бесполезно.

Пока каджитка переодевалась, надзирательница начала допрос.

– Имя?

– Бхусари.

– Возраст?

– Тридцать лет.

– Откуда?

– Эльсвейр.

– Сплошь чужеземцы сегодня, – пробасила надзирательница. – Не удивлюсь, если серокожий прямиком из Морровинда.

Имя каджитки показалось знакомым. Где же я его слышала раньше? Хоть убей, сейчас не вспомнить. И странно было, что к камере Эрандура не подошли. Интересно, почему? Он же попал сюда раньше этой Бхусари. Может, жреца отпустят? А если убьют?

Я потрясла головой, чтобы отогнать дурные мысли. Думала, хуже уже не бывает, но вообразила казнь друга и чуть земля из-под ног не ушла.

Каджитку вывел из клетки второй норд, и конвой медленно последовал за надзирательницей.

– А как же… данмер? – рискнула спросить я, решив не называть друга по имени. – Он не пойдет с нами?

Орчанка полуобернулась, остановилась. Конвой тоже замер, а пальцы ведущего меня громилы с силой впились в плечо. Я ожидала удара, но надзирательница только оскалилась.

– Девка, ты что, все еще думаешь, что попала в общественную баню Имперского Города?

Норды загоготали, и стало обидно. Лучше бы она ещё раз меня ударила. Громила подтолкнул меня вперед и негромко добавил:

– Мужики и бабы раздельно работают. Неужто в Сиродиле все такие тупые, как ты?

Я проглотила язык. Информации хватило с излишком. И сколько же лет я теперь не увижу Эрандура? Десять? Двадцать? Или поездка в Маркарт стала нашим последним приключением?

Орчанка дошла до очередной решетки, позвенела ключами, и конвой ввел нас с каджиткой внутрь, оставив наедине с надзирательницей. Я обернулась, обняв себя за плечи, и увидела, что норды отправились обратно, к выходу, выглядящему издалека ослепительно белым. Свет солнца вдали, такого недосягаемого во мраке подземелья, затмевал тусклые огоньки факелов. Орчанка, ещё раз громыхнув ключами, заговорила:

– Здесь вам не таверна. Здесь добывают руду круглые сутки. Работайте, если хотите жить, если не хотите – это вам там быстро устроят, – она открыла очередную решетку, находящуюся за её спиной и скрестила руки на груди. – Добро пожаловать в шахту Сидна! Там вам объяснят, что делать.

Быстро взглянув на опустившую уши каджитку, я пошла первой. Чего уж теперь бояться. Раньше сяду, раньше выйду. Пройдя через решетку, ступила на деревянные мостки, наподобие тех, что были возле плавильни, и увидела внизу вырытый котлован, в котором работали несколько женщин. Сверху за ними наблюдала коротко подстриженная стражница с луком в руках. И взгляд у этой рослой плечистой нордки намекал, что с ней шутки плохи.

Стражница повернулась к нам, брезгливо оглядев с головы до ног.

– Говорю один раз, – отрывисто произнесла она. – Для глухих повторять не стану. Спускаетесь вниз, берете на столе кирки и ящики, подходите к жиле и долбите руду, пока она у вас горлом не полезет. Все добытое складываете в личный ящик. Не плакать, не болтать. Нет руды – нет еды. Затеете драку – угадайте, что будет? – нордка не нуждалась в ответе и продолжила, ухмыльнувшись. – Правильно. Не получите еды. Себя не калечить – никто вас лечить не станет. На хвори не жаловаться. Заноете – получите двойную нагрузку и останетесь без еды. Увижу хоть проблеск магии – пристрелю на месте. Ясно?

Я нервно сглотнула подступивший к горлу ком.

– Да.

– Ясно, – убито прошептала Бхусари.

– Вот и умницы. А теперь за дело.

Мы с каджиткой обошли стражницу и побрели вниз по мосткам. Чем ниже мы спускались в котлован, тем отчетливее доносились мерные звуки ударов кирки о камень и частый кашель женщин. Здесь тоже царил полумрак. Редкие развешанные на стенах факелы едва освещали шахту, от которой в сторону отходили два темных коридора.

Я первой подошла к длинному деревянному столу, взяла в руки кирку и положила в ящик. Опыта работы в шахте у меня не было – я не имела ни малейшего понятия, как и с какой силой нужно бить камень, чтобы отковырять от него хоть кусок! Кажется, нужно было учиться этому, а не придумывать изощренные способы убийства Брата Бури… Пусть я поступила жестоко, пусть начала уподобляться им, но, как и прежде, считала, что лишь восстановила справедливость и не более того.

Но с добычей руды теперь будут сложности. Я обхватила ящик руками, отошла от стола и добрела до дальнего края котлована. Поместила ношу под ногами и уставилась на стену. Так. Все же хорошо, правда? Ну, я хотя бы жива.

Бхусари встала рядом со мной, с точностью повторив мои движения, и неуверенно ударила по стене. Я тоже один раз ударила и по рукам прошла волна неприятной дрожи. Поморщившись от ощущения, вновь посмотрела на стену и не увидела даже трещины от своего удара. Оказывается добыча руды нелегкое дело, а наколотить много в первые дни у меня явно не получится. Настроив себя, что придется терпеть голод, поняла, что уже хочу есть и пить.

Чтобы отвлечься, начала потихоньку бить стену и считать удары. На ударе эдак пятидесятом от стены отвалился небольшой кусок, размером с палец, но я тут же с гордостью поместила его в ящик. Лучше, чем ничего.

– Почему ты здесь? – вдруг спросила Бхусари вполголоса.

– Убийство. А ты? – прошептала я, опасаясь, что нордка даже сверху может нас услышать.

– Кража. Попытка кражи.

И вдруг меня озарило. Бхусари – имя той самой каджитки-наложницы, обокравшей главаря бандитов в форте Дунстад. Именно её искала Акари, с которой мне как-то довелось путешествовать!

– Акари нашла тебя? – тихонько поинтересовалась я.

Каджитка удивленно повернулась ко мне, сверкнув в полумраке зелеными глазищами.

– Меня нашла Гильдия воров, – подмигнула она.

Я нервно усмехнулась, продолжая колотить стену киркой. Ну вот, завела первое полезное знакомство в тюрьме. Глядишь, и приспособлюсь. Может, и протяну здесь несколько лет… Кстати, а надолго я тут? Стражник у ворот сказал, что до самой смерти. Надеюсь, он пошутил. Только совсем не смешно. Но это же не может быть правдой!

Отовсюду раздавался почти непрерывный кашель, перекрывающий порой даже звонкий стук кирки. Мы с Бхусари пару раз пытались поговорить, но не могли расслышать слов друг друга и бросили эту затею. Если повысить голос, не ровен час нас услышат и пристрелят. А несмотря на все случившееся, жить мне до сих пор хотелось.

Правда, ладони от непривычной работы быстро покраснели и кожу начало щипать. Подлечиться не было возможности, и я пыталась перехватить кирку поудобнее, но в результате она только выскользнула из онемевших ноющих пальцев и с грохотом упала.

Показалось, что на мгновение мир вокруг меня замер. Прервалась добыча руды, кашель затих, я услышала своё дыхание и медленно, не оборачиваясь, наклонилась за киркой. Подобрав инструмент, продолжила работать, терзаясь множеством вопросов. Когда же будут кормить и поить? Будет ли перерыв на сон? Где здесь туалет?

Начала наблюдать за другими заключенными, осторожно поворачивая голову и косясь по сторонам. Никто не отходил со своих мест. Я увидела только спины тощих грязных женщин, непрестанно машущих кирками и кашляющих. Заметила, что они бьют не часто, но довольно сильно и решила сменить тактику добычи руды.

Время словно остановилось. Голод и жажда накатывали все сильнее, в животе довольно громко заурчало. И что от меня останется здесь? Как выбраться? Я хочу немедленно выбраться!

По щекам потекли слезы обиды. С дозорным Тураном все вышло случайно, а Толфгар сам виноват! Я не должна из-за этого быть здесь! Я потеряла Мьол, а теперь нас разлучили с Эрандуром, и скоро мы с ним потеряем себя в этой проклятой шахте! Но что я могу сделать, находясь здесь? Беспомощная и жалкая… Как Толфгар в клетке!

– Эй, не плачь! – шепнула мне Бхусари. – Ты же слышала эту нордку…

– Но это несправедливо… Так не должно быть… – шмыгнула носом я. – Это же он меня изнасиловал!

Каджитка не ответила. Прижав уши к голове, она грустно взглянула на меня и продолжила пытаться добыть хоть немного руды.

Для меня прошла целая вечность, прежде чем стражница крикнула:

– Отбой!

Удары кирки резко прекратились, я положила инструмент возле ящика и повернулась к мосткам. Нордка, орчанка и те двое громил притащили деревянный ящик и бочонок и остановились неподалеку от стола. Я только теперь заметила подъемник, стоящий справа от него.

– Для новеньких! – гаркнула нордка. – Руду кладете на подъемник, получаете паёк, идете в загон.

– Загон? – я вопросительно посмотрела на Бхусари. Она пожала плечами, но мой вопрос услышала и другая женщина. Нордка, которая могла бы составить конкуренцию не только стражницам, но и самой Утгерд Несломленной из Вайтрана. Огромная, высокая, крепкая. С квадратным грубым лицом, делающим её немного похожей на мужчину, и спутанными светлыми патлами.

– Спать пойдем, – тихо проворчала каторжница. – Другая смена работать будет.

Я заняла очередь и, когда подошёл мой черед, сложила незначительную добычу на подъемник, получив за это горбушку черствого хлеба и жестяную кружку воды с металлическим привкусом. Воду я выпила одним огромным глотком, отдала кружку стражнице и впилась зубами в хлеб. Но каторжницы не спешили есть сразу. Все женщины двинулись в обратную сторону, к узкому темному коридору, откуда выходили заспанные грязные заключенные из второй смены.

Измученные, болезненного вида женщины: нордки, имперки и даже эльфийки в оборванной холщевой одежде. Пахло от них хуже, чем от нищих. Когда каторжницы вышли, «Утгерд», как я её про себя назвала, подтолкнула меня внутрь коридора.

– Это спальня, – буркнула она. – Сральник слева от двери, если тебе нужно.

По запаху я сразу поняла, где туалет. А еще из «загона» тащило прелым сеном и гнилью. Поморщившись, я вошла внутрь, на ходу глотая хлеб, и в темноте уселась на мягкое сено. Возле меня потоптались другие женщины, рядом разместилась Бхусари, активно грызущая хлеб. Ненадолго воцарилась тишина, а потом мерные звуки ударов множества кирок из котлована возобновились.

– Как вас звать, новенькие? – грубый голос той нордки я узнала даже в темноте.

– Бхусари, – грустно отозвалась каджитка.

– Джулия Октавия, – ответила я.

– А я Хель.

– Может, вы заткнетесь? – раздался тонкий недовольный возглас.

– А может, я тебе уши оторву? – рыкнула Хель. Кто-то тихо засмеялся.

Я тоже горько усмехнулась. Несмотря на усталость, уснуть оказалось сложно. Я свернулась калачиком рядом с Бхусари, ставшей моей подругой по несчастью, чувствуя, как под слоем сена что-то копошится. Насекомые или крысы, наверное. И неизвестно, что из этого хуже, и можно ли питаться крысами.

Но когда-нибудь это точно закончится. В момент моей смерти или чуть раньше. Всю ночь мне снились залитые солнечным светом заснеженные вершины Предела и березовая роща в предгорьях Брумы, где мы с дедом когда-то давно ловили бабочек.

========== Глава сорок первая. Жертва Эрандура ==========

Смены тянулись за сменами, удары кирки отмеряли секунды, а куски руды начали стойко ассоциироваться с едой. Голова превратилась в гнездо вечно голодных, кусачих вшей – стоило больших трудов не отвлекаться на них во время работы. Я стала частью шахты Сидна. Пахла отвратительно, ладони покрылись мозолями, сознание заполнилось отупляющим безразличием к действительности.

Иногда мы работали вместе с другой сменой, пока одна из заключённых не упадет без сил. Иногда по очереди. Порой казалось, что нам дают спать всего два-три часа, прежде чем вновь выгнать на работы.

В шахте было спокойно, но иногда у кого-нибудь не получалось добыть ни камня. Тогда каторжницу наказывали и не давали еды, только поили. Делиться хлебом было не принято. Хель объяснила, что если стражники узнают, что наказанных подкармливают, то голодать оставят всех. Она помнила – когда-то давно такое уже случалось.

Каждый отбой мне снились солнце и свобода. Порой я заново переживала кровавую расправу над Толфгаром, однажды во сне надо мной снова насмехался Белранд. Радовался, что я наказана за то, что совершила с ним. Но чаще во снах являлись мои друзья. В видениях Мьол снова была жива, и мы сидели с ней у костра, рассказывая друг другу смешные истории. Вспоминали, как я победила двемерское чудище. Иная, счастливая жизнь во снах стала желаннее, чем рутина удушливого подземелья, в котором все болели, кашляли и работали не покладая рук.

С другими женщинами, кроме Хель и Бхусари, я не знакомилась, да и все были неразговорчивы. Сбивались в пары или держались особняком, чтобы не наказали за болтовню.

– Сколько дней прошло? – шепотом спрашивала я у Бхусари, когда мы начинали работать.

Каджитка вздыхала, пожимая плечами, и бралась за кирку. И так раз за разом, смена за сменой, удар за ударом.

Потом я приноровилась незаметно подлечивать покрытые лопающимися мозолями руки, когда отправлялась на отбой, иначе невозможно было держать инструмент. Рукоять меча теперь вспоминалась, как приятный сон. Где теперь моё Сияние Рассвета? Как же удобно оружие лежало в ладони!

Полумрак, в котором слабо потрескивали тусклые факелы, давил на глаза. Лишь понимание, что выхода из шахты Сидна нет, удерживало меня от глупостей. Любая попытка сбежать бессмысленна и приведет только к моей смерти.

В очередной раз сжимая кирку в руках, я била ею о стену и мечтала о том, что в шахту ворвется довакин верхом на драконе или за мной придут наставники из Коллегии. И мы бы вместе освободили Эрандура… Интересно, как он там? И жив ли?

Старалась поменьше о нем думать. Каждая промелькнувшая мысль отражалась тупой болью в груди, отчего дышать становилось ещё тяжелее. Пыльный воздух забивал горло и вырывался наружу сухим кашлем. Я не переставала прокручивать в голове мысли, что все могло бы быть иначе, и мучить сознание фантазиями о событиях, которые никогда не произойдут.

То и дело перед глазами вставала лишь неровная каменная стена. На ней появлялись трещины, когда кирка единственным зубом вгрызалась в твердую породу, а после нужный кусок руды отправлялся в мой ящик.

Голова вновь закружилась от духоты. Я вытерла пот со лба, откинула спутавшиеся сальные волосы назад и, не удержавшись, почесала голову. Мелкие твари ненадолго перестали кусаться и копошиться в волосах. Испугались, наверное.

И вдруг я заметила, что Бхусари рядом со мной перестала работать и присела возле ящика, отбросив кирку.

– Эй! Ты чего? Тебе плохо? – позабыв про работу, наклонилась к каджитке, опасливо обернувшись. Заключенные, прекратив работать, одна за другой опускались на пол. Я подняла глаза, но не увидела наверху привычно маячившего силуэта стражницы.

– Бхусари! – я потрясла подругу за плечи, но та не отреагировала. Только завалилась на спину, откинув голову назад, и засопела.

«Она что, уснула?» – недоуменно подумала я, встряхнув каджитку на грудки безрукавки. Бхусари только простонала что-то неразборчивое, а от моих последующих попыток разбудить её не было никакого толка. Родилась мысль, что мы докопались до залежей того самого газа из двемерских труб, что поддерживает горение светильников. Но разве он усыпляет? Даже если так, тогда почему на меня этот газ не действует? Может, это неизвестная мне магия?

Сердце часто забилось в груди в слепой надежде на шанс побега. Я взволнованно побродила среди каторжниц – все действительно крепко спали, время от времени подергиваясь и вымученно постанывая. Потом где-то наверху раздался звон ключей.

На всякий случай я решила вернуться на своё место и взять кирку. А еще лучше было бы притвориться спящей вместе со всеми!

Присев возле ящика, уставилась наверх, готовясь играть жертву неизвестного заклинания, но когда увидела, что сверху спускается не стражник, а Эрандур в холщовой одежде заключенного, взвилась с места и сломя голову кинулась к нему.

Данмер сразу заметил меня, несущуюся к нему с безумной улыбкой, и с удивлением повернулся. Хотелось орать от счастья, но боялась, что оглушительные вопли привлекут внимание стражников, поэтому только тихонько пищала, чтобы хоть немного выплеснуть переливающиеся через край эмоции. Что бы жрец ни сделал, это сработало!

Я буквально взлетела вверх по мосткам и кинулась Эрандуру на шею.

– Почему ты не уснула? – поинтересовался он, осторожно смыкая объятия.

– Не знаю, а должна была? – прошептала я, нехотя отцепившись от него.

– Должна, – кивнул данмер. – Но теперь это не важно. Пошли.

– Куда? – опешила я, видя, как жрец решительно топает наверх по поскрипывающим доскам.

– На свободу. Надеюсь, – ворчливо отозвался он. – Ты же не хочешь остаться…

– Конечно нет! – я вприпрыжку помчалась за ним. – А как это вышло? – покосилась на оставшийся позади котлован со спящими заключенными. – Это ты сделал?

– Не совсем. Объясню по дороге.

Пришлось ненадолго замолчать, с усилием сдерживая довольную улыбку. Перешагнув спящую стражницу, я напоследок обернулась на шахту, подумав о Бхусари и Хель, но Эрандур так быстро вышел через решетку, что не успела ничего сказать. Поспешила за другом, отправившимся в противоположную часть шахты, где в таком же давящем полумраке спали мужчины-каторжники.

– Надо торопиться, не озирайся, – данмер, увидев, что я замерла и нерешительно осматриваюсь, схватил меня за руку и потащил за собой вниз по деревянной лестнице. А мужская часть шахты оказалась намного больше женской.

– Мы разве идем не к выходу? – поинтересовалась я, начав подозревать, что всеобщее усыпление связано с уже знакомой нам принцессой даэдра.

– Если отправимся к выходу, то окажемся в городе, полном Братьев Бури.

Мы спустились вниз и остановились у решетки, возле которой подергивался во сне огромный орк, явно каторжник. Он был бос и одет только в мешковатые коричневые штаны.

– Здесь жил король в лохмотьях… – сообщил данмер, открыл решетку и бросил связку ключей стражников орку. Ключи звякнули, упав на широкую, покрытую шрамами грудь громилы, а я взволнованно замялась перед входом в очередной коридор.

– Какой король?

– Маданах. Ты как-то упоминала, что при первом визите в Маркарт, видела, как на рыночной площади убили женщину. Это все из-за него, – Эрандур закрыл решетку, когда я всё же вошла, и продолжил говорить. – Он задумал побег из Сидны вместе со своими людьми. Намеревался поднять новое восстание, пока Скайрим ослаблен драконами и гражданской войной. Но для этого мало только заключенных, к нему должны были присоединиться люди Предела. Изгои. Они передавали ему сообщения, о которых не положено было знать продажным стражникам… Маданах, скорее всего, опасался их переменчивой верности. Жаль, не успел расспросить старика…

Мы остановились в коридоре, разветвляющемся на два хода, и жрец указал направо.

– Нам сюда. Впереди его камера… – он вдруг осекся. – Впрочем, стоит взять оттуда немного еды и что-нибудь из оружия. Путь предстоит неблизкий и наверняка опасный.

– Путь куда? – после слова «еда» я жадно сглотнула.

– К спасению. По крайней мере, мне очень хочется верить в это, после того что случилось с нами.

Войдя следом за данмером в просторную комнату, я не удержалась от восторженного выдоха. Я-то думала тут действительно камера, но это была именно комната, почти как в таверне. Стол, тумбочка, старая кровать, бочки. Под кроватью ящик с бутылками, на столе открытое вино и блестящая жестяная кружка.

Эрандур открыл одну из бочек, вытащив оттуда несколько яблок, пока я с интересом смотрела на спящего на кровати старика. Вернее, он только казался спящим. В его сердце торчала заточка.

– Это… – охнула, подходя ближе, но жрец, собирающий еду в небольшой мешок, не дал мне закончить мысль.

– Возьми вино и поищи оружие, времени мало. И да, я его убил, если тебе интересно.

Я схватила со стола вино, сделала несколько жадных глотков и закашлялась. Потом задумчиво осматриваясь в поисках оружия, почесала в затылке. Дело было не только во вшах, почему-то неподвластных магии даэдра. Меня не отпускала догадка, что Эрандур сильно изменился под влиянием Вермины. Не просто же так все вокруг спят беспробудным сном. Надо бы спросить друга, как теперь его называть, и не вернулся ли он к прежнему имени.

Но кто я такая, чтобы его осуждать? Такая же даэдропоклонница, если вдуматься.

В ящике под кроватью нашлось несколько старых железных кинжалов, покрытых ржавчиной, и я выбрала два самых приличных на вид.

Данмер, закончив сбор еды, быстро направился обратно в коридор, свернул налево и остановился, дожидаясь меня.

– Быстрее! – торопил он.

Когда я вошла в узкий вырытый проход, он запер замок решетки и кинул ключ в сторону комнаты Маданаха.

– Вряд ли это нас спасёт, но может быть, задержит их.

– Кого их? – испугалась я.

– Возможную погоню. Братьев Бури, стражников или заключенных, жаждущих отомстить за смерть короля. Как видишь, у нас прибавилось врагов.

– И с каждым днем их все больше и больше, – протянула, решив перейти к насущным вопросам. – То, что все спят, как-то связано с Верминой?

– Напрямую, – в лоб ответил данмер, следуя по лазу в темноту. – Призови свет.

Я быстро сотворила заклинание, чувствуя, что с каждой минутой внутри все больше разрастается беспокойство. Эрандур подошел к покосившейся двемеритовой двери, отодвинул в сторону створку и пропустил меня вперед.

– Надеюсь, там безопасно, – слегка пригнувшись, я пролезла в следующий коридор, узнав наполовину обрушившиеся помещения двемерского города, постепенно превращающегося в пещеру.

– Если только не встретим изгоев или ещё кого-нибудь, – данмер нырнул в коридор следом за мной. – Вот теперь можно все объяснить…

– Да что тут объяснять, ты снова связался с Верминой. Оно и понятно, – идя вперед, не хотела оборачиваться на друга, хоть и не знала, куда ведет ход.

– Мне пришлось это сделать, чтобы освободить нас.

Я остановилась, крутанулась на пятке и столкнулась с Эрандуром.

– Сейчас не время выяснять отношения, – благоразумно напомнил он.

– Я и не собиралась выяснять отношения! – едва не воскликнула, возмутившись его отстраненно-холодной реакции. – Всего лишь хотела поблагодарить… И попросить прощения.

– Не стоит об этом. Не возвращайся к прошлому. Нам нужно поскорее выбраться и попасть в Картвастен!

– Ты действительно думаешь, что Ворстаг до сих пор ждет нас там?! – усмехнулась внезапной наивности данмера. – Не удивлюсь, если он нас и продал, как Боэтия предсказала! Что если из-за него мы попали в шахту Сидна?

– Я думал об этом, – признался Эрандур. – Но выдав нас, он выдал бы и себя. А поскольку его никто не притащил в шахту, значит, он не причем.

– А если Эйрин? – я зажмурилась, увидев впереди ярко-голубой мерцающий свет двемерской лампы. – Вдруг решил отомстить нам за Мьол?

– Джулия, это уже не столь важно…

– Важно то, что ты теперь жрец Вермины. Снова, – закончила за друга фразу с кислой улыбкой.

– Она пришла во сне, когда я только попал сюда, – мрачно произнес Эрандур. – Видение было не из приятных, но в нем она предложила мне вернуться. Стать проводником её силы, чтобы освободиться. Я отказался. Потом узнал от других каторжников, что есть возможность сбежать вместе с Маданахом. Примкнуть к изгоям. Рассказал всем, что я целитель и алхимик, и Маданах захотел встретиться…

– А у вас, в мужской половине, все не так строго было, – произнесла я с некоторой завистью.

– Стражники подкуплены. Они проносили скуму, вино и хорошую еду для Маданаха и его приближенных. Часть заключенных он держал именно на скумовом поводке, и уже собирался на волю. И за день до побега я невзначай поинтересовался, сбегут ли вместе с нами женщины, – Эрандур сделал тяжелую паузу. – Он сказал нет, и мы… слегка повздорили. Я не хотел уходить без тебя.

Остановившись на повороте коридора вправо, под двемерской лампой, ставшей для нас новым солнцем после заточения во тьме, я с тоской посмотрела на друга. Только теперь заметила темный синяк у него под глазом и ссадины на руках.

– Тебя били?

– Произошло недоразумение, – данмер призвал исцеляющий свет на ладонях, – но этого было достаточно, чтобы Вермина это почувствовала и пришла вновь, предложив мне воспользоваться её благословением и погрузить всех в сон. Наша связь с ней глубже и сильнее, чем я мог предположить, и теперь не знаю, как бороться без покровительства Мары. Прямо сейчас Вермина поглощает сны и воспоминания всех каторжников, но сомневаюсь, что это продлится долго. Ты тоже должна была уснуть. Я планировал вытащить тебя и разбудить, когда уйду достаточно далеко.

Ненадолго призадумавшись после речей данмера, догадалась, с чем может быть связано то, что я не уснула, и горько улыбнулась.

– Молаг Бал. Его «благословение» тоже работает.

– Даже не знаю, хорошо это или нет, – устало сказал Эрандур.

– А как долго мы там проторчали? – показалось, что лучше отойти от темы даэдра.

– Дней десять, может больше, может меньше, – пожал плечами жрец. – Я потерял ощущение времени.

– Всего десять?! А кажется, будто целый год!

– Это делается специально. Я даже не представляю, ночь сейчас или день. Все смешалось.

– И у меня тоже, – понимающе кивнула другу и снова почесала голову. Вши будто тоже радовались приближению свободы.

Коридоры петляли сквозь гору. Мы сворачивали то влево, то вправо, стараясь обходить слишком открытые места. Эрандур опасался, что по коридору скоро кто-то может пойти, ведь через день изгои должны были встретить своего короля, чтобы напасть на Маркарт и отбить Предел. Времени у нас было совсем немного, но достаточно, чтобы под шумок ускользнуть из шахты.

Впереди вдруг раздался пронзительный тонкий визг. Я застыла, прислонившись к стене, а звук, усиленный эхом, повторился. В зале копошились злокрысы, подравшиеся из-за тушки дохлого сородича. Увидев это, я поморщилась, но в животе заурчало – сейчас бы многое отдала за кусок сочной прожаренной оленины или козлятины.

Эрандур метнул огненную стрелу и один из злокрысов, вспыхнув, отлетел к стене. Остальные зверьки, перепугавшись вспышки пламени, бросились бежать по коридору. Когда один из них понесся в нашу сторону, я призвала на ладонях магию, целясь в мелкого серого паразита. Это они только внешне безобидные, но, на самом деле, очень агрессивные и заразные твари, как и обычные крысы. Матушка моя, сохрани Аркей её душу, тому свидетельница.

Вздрогнув от воспоминаний, бросила огненную стрелу на злокрыса и пронаблюдала, как охваченный пламенем зверек пищит и корчится, пытаясь стряхнуть оранжевые жгучие полосы с плешивого тельца. К счастью, его агония долго не продлилась, а я мысленно успокоилась – меньше шансов подцепить какую-нибудь болезнь.

Путь продолжался, но в животе урчало все громче, и совсем скоро я уже была готова вцепиться зубами хоть в медведя, лишь бы унять сосущее чувство под ребрами. Сделала пару глотков вина, но это мало помогло. Голод притуплялся ненадолго, а потом словно возрождался с новой силой, вызывая неприятные ощущения в желудке. Пить больше вина не решалась. Боялась, что опьянею, и пыталась сберечь напиток на будущее.

У Эрандура было немного еды, но он, услышав урчание в моем животе, попросил немного потерпеть, иначе нам могло не хватить на путь до Картвастена.

Только когда наши животы заурчали хором, мы разделили пополам одно красное, подгнившее сбоку яблоко, показавшееся медово сладким. Вкуснее яблока я в жизни не ела!

А лабиринт двемерских коридоров не заканчивался.

– Что если мы не выберемся? – спросила я, и данмер раздраженно сверкнул глазами.

– С чего бы?

– Заблудимся здесь и умрем от голода…

– Перестань. Этот выход вырыт именно для побега! – слова Эрандура звучали твердо и убедительно, и я решила уверить себя в том же.

– Ты стал каким-то другим, – заметила, не отставая от друга и чувствуя, как в сердце трепещут искорки страха перед ним.

– Ты сама этого хотела, – ровно ответил данмер.

– Когда?

– Разве не помнишь наш разговор у «Серебряной крови», перед тем как мы увидели дозорного Турана? – раздражающая манера отвечать вопросом на вопрос никуда не делась, к сожалению.

– Я просила тебя не совершать глупостей и придумать хороший план, – припомнилось мне. Помимо этого было еще кое-что, о чем не хотелось лишний раз говорить.

– Ты сказала, что Казимир может придумать такой план, – уточнил Эрандур и остановился, одарив меня мрачной улыбкой. – Я решил воспользоваться этим.

Я замерла возле друга, испуганно взглянув на него. Теперь мне стали заметны более глубокие перемены, ни столько внешние, сколько внутренние. Острый холод во взгляде, решительность и порывистость. Сталь в голосе, режущая слух. Приказной тон, более свойственный не жрецу Мары, а лидеру жуткого даэдрического культа. Жестокость, пронизывающая его насквозь. Пусть он не совершал никаких действий, но я начала чувствовать невиданный доселе страх перед ним. Впервые с нашего злоключения в Храме Призывателей Ночи, подумала, что он действительно может навредить мне. Что он не только способен на это, но и сделает без малейших колебаний, если или когда это потребуется.

Данмер нахмурился, заметив испуг в моём взгляде, протянул руку, а я по наитию отшатнулась, прикрыв лицо ладонями. На глазах выступили жгучие слезы.

– Нет… Пожалуйста… – шмыгнув носом, выдохнула ивцепилась в бутылку вина.

Эрандур коснулся моих волос, а я попыталась размахнуться бутылкой, но жрец ловко перехватил моё запястье и до боли сжал пальцы.

– Я пожертвовал собой ради тебя, – прошептал он. – Чего теперь ты боишься? Меня, отдавшего душу Вермине, чтобы вытащить нас? Или того, что заключено в тебе самой? Безумия беспочвенных страхов?

Я перестала дрожать и взглянула на данмера, сморгнув слезы. Он другой или просто тьма подземелья искажает до дрожи знакомые черты? Я опустила руку, сделала пару глубоких вдохов успокаиваясь, увидела, как Эрандур тонко и почти коварно улыбается.

– Ты слышишь?

– Нет. Ничего не слышу.

– Ветер, Джулия. Я слышу ветер! – жрец потянул меня за собой, не разжимая сомкнувшихся на моём запястье пальцев.

Прислушавшись, попыталась отсечь звук наших торопливых шагов, и до ушей донесся гул, ревущий в обломках двемерских труб, а нос вскоре уловил слабый запах травы. Свобода! Она совсем близко! Эрандур был прав!

Развалины сменились заросшей мхом пещерой, вперед замаячил неровный треугольник белого слепящего света. Глаза заслезились, а ноги не удержали меня, когда мы выскочили на заросший травами и можжевельником горный склон. Я опустилась на колени, не веря своим глазам, Эрандур отпустил мою руку и, прикрыв глаза, подставил лицо редким холодным каплям дождя, сыпавшегося с серого, затянутого плотной пеленой облаков неба. Нас обступил бескрайний скалистый Предел, над горами с новой силой взвыл неистовый ветер. Свобода!..

========== Глава сорок вторая. Лучше гор может быть всё что угодно ==========

Я глубоко дышала и не могла надышаться сладким, опьяняющим не хуже браги, воздухом свободы. Не верилось, что шахта, пыль и вечно кашляющие женщины остались где-то там, в глубинах подземелий. Перед глазами ненадолго вспыли воспоминания о грязных больных каторжницах, ссутулившихся от вечного душащего страха перед смертью и изнуряющего труда.

– Нет уж… – проворчала я. – Лучше позволить убить себя, чем вернуться туда.

Эрандур, услышав мои мрачные речи, вздрогнул и повернулся ко мне, с удивлением приподняв бровь.

– Правда? – показалось, в его голосе промелькнула насмешка. – Если бы ты действительно хотела смерти, то уже была бы мертва.

На мгновение ощутила обиду, но спорить со жрецом не стала. Заметив крупные зеленые ягоды на ветках можжевельника, решительно направилась к ближайшему деревцу, старательно делая вид, что ничуть не задета колким высказыванием. Эрандур был прав, что злило еще больше, чем его горькие слова. Данмер подошел ко мне, а я принялась показательно обрывать ягоды и собирать в горсть, чтобы поесть.

– Не уверен, что это подходит для еды, – произнес он, оторвал с ветки ягоду и съел, тут же переменившись в лице. – Кислые.

Я отправила в рот сразу всю горсть и зажмурилась, пытаясь пережевать вязкую и невероятно кислую массу.

– Они же целебные, – неразборчиво промычала я.

– Не совсем. Могут добавить уязвимости к огненной магии, помимо прочего. И… – Эрандур с опаской посмотрел на чернеющий треугольник расщелины, из которой мы выбрались, – я бы не стал задерживаться здесь. Ягод можно набрать по дороге.

– Что-то не видно дороги… – вздохнула, чувствуя, как вяжет во рту. – В какую нам сторону?

– На восток, если не ошибаюсь. Маркарт остался где-то позади, – данмер задрал голову, пытаясь высмотреть среди отвесных скал очертания двемерских башен.

Повертевшись на месте, не смогла определить, где восток. Горы выглядели одинаковыми, из-за туч, заслонивших солнце, тени не ложились на землю.

Мы направились вниз по склону, по влажной скользкой траве. Пока я отплёвывалась от ужасного привкуса ягод можжевельника, жрец не терял бдительности и постоянно осматривался, боясь, что нас могут заметить – изгои или хищные звери, не столь важно. При встрече и с теми, и с другими, исход будет плачевным.

Без оружия, особенно без Ваббаджека, я ощущала себя уязвимой. Два кинжала, заткнутые за пояс, не были хорошим средством обороны в моем понимании. И стоило признать, что мастерство владения магией, мне предстоит развивать ещё долгие годы.

Хмурые небеса Предела разразились рыданиями.

Голова вскоре промокла, а вши, пробужденные дождевой водой, закопошились и закусались с новой силой. Я с надеждой взглянула на идущего впереди Эрандура, заметив, что он тоже время от времени почесывается.

– Сейчас бы в Солитьюд, да в горячую ванну, – размечталась, одновременно с этим понимая, что невероятно хочу помыться. Хотя бы обтереться влажной тканью, чтобы избавиться от ощущения въевшейся в кожу каменной пыли. Жрец тяжело и понимающе вздохнул.

– Для начала найти бы укрытие от дождя.

Я обернулась назад и не увидела расщелины, из которой мы вылезли. То ли ушли так далеко, то ли заросли надежно скрывали наш нелегкий путь.

От ходьбы по скользкому каменистому склону заболели ноги, усталость начала брать своё, а голод и жажда обострялись. Заметив в зарослях птичье гнездо, остановилась и забрала оттуда три яйца, передав их Эрандуру. Тот убрал добычу в мешок и слабо улыбнулся. Птичек жалко, но если мы помрем от голода в горах, то жалко будет нас.

«А может и нет», – грустно подумала я.

Начало темнеть. Облака на небе набухли и уплотнились, дождь все не прекращался, но и не усиливался. Казалось, будто вокруг, в этих диких краях, нет ни одной живой души. Петляя меж можжевеловыми деревцами, мы вышли к небольшому скалистому гроту под скалой, но этот грот, идеально подходящий для первого временного убежища, оказался занят.

Кое-кто живой в бескрайнем Пределе все же был. Тролль, облюбовавший укромное темное местечко под логово.

Огромный мохнатый монстр, угрожающе рыча, выпрыгнул из грота и поднял над головой руки. С клыкастой, широко раскрытой пасти тролля стекала кровь. Видимо, мы застали его за ужином.

Я сотворила огненную стрелу и, широко размахнувшись, метнула в чудище. Эрандур отбросил в сторону мешок с едой и создал пламенную волну с обеих рук. Подпаленный тролль заметался, завизжал, но покидать логово и просто так отдавать нам свою добычу не собирался. Он с оглушительным ревом бросился вперед, размахивая лапами, и пусть огонь причинял ему боль, монстр еще надеялся, что победит нас. Возможно, он был не настолько туп и решил, что дождь потушит пламя.

– Джулия! Назад! – приказал данмер, и я побежала обратно по склону, не оборачиваясь на тролля. За спиной что-то громыхнуло, меня обдало жаром и сбило с ног. Рычание позади резко стихло.

Я привстала на локте, отпихивая лезущие в лицо мокрые травинки, и повернулась к Эрандуру. Жрец невозмутимо поднял мешок с едой и направился в освобожденный грот, а туша тролля тлела в паре метров от меня. Пахнуло жареным мясом и топленым жиром, и я тут же услышала в животе призыв немедленно поесть. Правда, выглядел монстр совсем не аппетитно.

Поднявшись на ноги, помчалась к гроту, где сразу увидела «ужин» тролля. Мертвеца в доспехах Брата Бури, которому чудовище уже успело основательно обглодать руку. В глубине логова валялись многочисленные кости, рваная одежда изгоев и оленьи рога.

Эрандур снял с Брата Бури шлем, а я присела рядом и ухватилась обеими руками за стоптанный кожаный сапог.

– Какой запасливый тролль, – сдернув с ноги трупа обувь, заметила я. – Одежду и оружие для нас приберег.

Данмер повертел шлем в руках, потом подобрал валяющиеся в стороне стальной топор и щит.

– Интересно, как здесь оказался Брат Бури? – Эрандур задумчиво почесал бороду. – Труп совсем свежий. Нет ли здесь лагеря неподалеку?

– Очень надеюсь, что нет, – избавив тело от уже ненужной ему обуви, нацепила на себя великоватые, но теплые сапоги. – Можно еще снять с него броню, она нам пригодится.

Жрец придирчиво осмотрел труп и брезгливо скривился. Кажется, моральные ценности, привитые Марой, еще не покинули данмера. Во взгляде читалось очередное нравоучение о том, что мародерство это очень-очень плохо и что человека нужно похоронить, чтобы душа обрела покой. Но Эрандур сказал совсем другое.

– Ты права.

Вот так, коротко и ясно. Я права. Приятно быть правой, даже если сидишь в сыром темном гроте, голова зудит от прицепившихся паразитов, а рядом лежит слегка обглоданный троллем труп.

В итоге, поправ жреческие принципы, мы раздобыли легкую броню Братьев Бури, вполне сносный поддоспешник, под которым обнаружилась льняная рубаха, и целых десять септимов в кошеле на поясе, что равнялось для меня теперь целому состоянию. Поискав в глубине грота, среди костей и прочего хлама что-нибудь ценное, нашла окровавленное тряпье, которое могло быть либо рубахой, либо трусами лет эдак десять-двадцать назад. Теперь от вещи осталось лишь дырявое нечто, не позволяющее определить точно, какой же это предмет гардероба.

– Кстати, – встрепенулась я. – А в какой стороне Картвастен? Как определить, где восток, если солнца не видно? И что если мы придем, а там нас поджидают Братья Бури, чтобы упрятать обратно?

Эрандур терпеливо выслушал поток вопросов и проигнорировал все. Наклонившись, данмер схватил мертвеца за руки, словно я ничего не говорила.

– Помоги мне оттащить его подальше от грота.

Я суетливо повертелась на месте, потом резко ухватилась за ногу трупа и впилась взглядом в друга.

– Ты не ответил.

Вдвоем мы поволокли мужчину к убитому троллю. Пусть те, кто их найдет, подумают, каким образом тролль и норд сошлись в смертельном поединке.

– Теоретически, стороны света можно определить по звездам. А облака рано или поздно расступятся. Насчет Братьев Бури переживать не стоит. Я же и сам буду одним из них, – жрец коварно улыбнулся, и по моей спине забегали мурашки. А может то были перепуганные настроем данмера вши, свалившиеся с головы. Я немного успокоилась, когда поняла, что задумал Эрандур. Он переоденется Братом Бури, ведь теперь у нас есть броня, и сможет проверить, ждет ли Ворстаг в Картвастене или снова удрал куда-нибудь. Если наёмник украл Ваббаджек, я его ни за что не прощу!

– Было бы неплохо, – протянула я, заходя в грот, – найти дорожный указатель. Восток это очень расплывчатое направление. Мы можем случайно обойти деревню, если свернем не туда. Через пару месяцев вылезем где-нибудь на берегу Моря Призраков и будем в затылке чесать, как же это нас так угораздило…

Эрандур, выслушав мои логичные рассуждения, коротко усмехнулся и выудил из мешка с едой пару яблок.

– Надо восстановить силы. Утром продолжим путь. А ты пока разведи костер. Только небольшой, чтобы мы могли согреться, но не привлекли лишнего внимания.

– Да хранит нас Мара, – кисло пробормотала я.

***

На следующее утро вдруг стало невозможным не определить, в какой стороне восток. Алые ослепляющие лучи ворвались в грот и дотянулись до моего лица. Я со стоном приоткрыла один глаз и тут же ослепла от ярких красных пятен, заплясавших перед взором. Не удержавшись от ругательств, перекатилась назад и столкнулась лбом со спящим рядом Эрандуром.

– Ох… Проклятье… – простонала я, и данмер проснулся, сразу зажмурившись.

– Кажется, теперь мы знаем куда идти, – Эрандур присел, пока я валялась рядом, и приставил ладонь ко лбу, прикрывая глаза от вездесущего солнца.

Я распласталась на ложе из веток, глядя на неровный свод грота. С можжевеловых крон доносилась переливчатая трель дрозда. Какой хоть сегодня день? Какой сейчас месяц? Не надо было ехать в Маркарт… Почесав голову встала и улыбнулась другу. Хорошо, что Эрандур рядом, что бы я без него делала в Пределе.

«Без него ничего бы этого не было», – подленькая мысль испортила весь романтический настрой. Поселилась бы в каком-нибудь городе Скайрима, нанялась бы поварихой и ждала, когда закончится война.

– Да ну, в Обливион! – зашипела я, воображая себе размеренную рутину на кухне, насмешки наёмников, ладони мужчин-посетителей на своей филейной части.

Эрандур расслышал мои приглушенные ругательства и заинтересованно повернулся.

– Что-то не так?

– О, все отлично! – язвительно пропела я, принявшись яростно чесаться. – Если бы не эти твари в моих волосах, жизнь была бы распрекрасной!

– Я так и подумал, – жрец встал и направился к мешку с едой и по пути схватил бутылку недопитого вина. – Поднимайся, нам предстоит…

– …долгий путь, – закончила за него фразу, не переставая расчесывать голову. – Пока идем, я себе все волосы выдеру. Не знаешь, есть ли средство от этой заразы?

– Есть, – ровно ответил Эрандур, кинув мне яблоко. Я не успела среагировать, и фрукт угодил прямо в лоб.

– Ай! За что?! – я подобрала яблоко, свободной рукой потирая ушибленное место.

– Извини, думал, ты поймаешь, – обеспокоился данмер, принявшись за еду. – Чтобы избавиться от вшей, надо сперва избавиться от места их обитания. То есть от волос.

Откусив немного от яблока, я поперхнулась и чуть не заплакала, стоило лишь вообразить себя с прической Белранда.

– А другие способы есть?

– Есть снадобья на основе ядовитых растений. Готовить их довольно сложно, и от их воздействия тоже могут выпадать волосы, – спокойно объяснил Эрандур, пока я пыталась привести себя в чувство и потеряла аппетит. Сожительствовать со вшами больше не хотелось, но как только представляла себя со сверкающей лысиной, становилось ещё хуже. Не так уж больно они кусаются, если подумать. Вполне можно привыкнуть.

– Сначала нам нужно найти воду, – Эрандур не переставал планировать дальнейшие действия, игнорируя мой личностный кризис. Я то краснела, то бледнела, вяло пережевывала яблоко с мерзким привкусом плесени и понимала одно – придется решиться на кардинальные перемены внешности или терпеть жгучее чувство и раздражающее ощущение непрерывного ползанья в волосах, пока не придумаю что-то получше.

Жрец осторожно передал мне остатки вина, и я залпом выпила. Путь навстречу солнцу теперь вовсе не радовал. С каждым шагом паразиты злили всё больше, а страх окончательно стать уродкой, жег всё сильнее.

Еще до полудня мы миновали густые заросли можжевельника, перелезли через каменистый холм и вышли к небольшому озерцу, сплошь заселенному круглыми серыми блестящими монстрами – грязекрабами.

– Я туда не пойду! – категорично заявила, издалека наблюдая за размеренным перемещением чудовищ вдоль пологого илистого берега.

– Придется, – пожав плечами, Эрандур передал мне шлем Брата Бури и поудобнее схватил топор. – Не волнуйся, сейчас я расчищу тебе путь.

– Мой герой, – пробормотала я ему вслед и опасливо пошла за другом, ощущая, как сердце из груди рвется от ужаса и волнения. Само собой, грязекрабы никогда никому не причиняли неудобств, кроме меня.

Я решила издали насладиться боем. Смотрела, как стальной топор в руке Эрандура взмывает вверх и опускается на панцири чудовищ. От озерца доносился треск ломающихся панцирей, а мне с каждый ударом жреца становилось спокойнее.

Внизу над водой реяли синие стрекозы. Я присела на освобожденный от монстров берег и зачерпнула горсть воды. Утолила жажду, не гнушаясь болотного аромата, а Эрандур опустился рядом и попросил, протягивая руку:

– Дай мне кинжал.

– Зачем? – вздрогнула я, недоуменно глядя на него.

– Бриться буду, – он всмотрелся в своё нечёткое отражение в водной глади.

Я снова почесала голову, достала из-за пояса кинжал и отдала жрецу. Стало до горечи грустно расставаться со своей неказистой причёской и его, уже ставшей родной, пепельной гривой, что я почувствовала, как слабость начинает давить на плечи. Но не терпеть же противных вшей всю жизнь?! И неизвестно, сколько ещё времени мы будем скитаться в горах…

Эрандур проверил пальцем остроту лезвия, окунул кинжал в воду и принялся избавляться от бороды. Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

– А мне потом поможешь?

– Конечно, – кивнул он.

Отвернувшись, уставилась на своё отражение. Оно было расплывчатым, но получилось разглядеть черты уставшего, еще больше похудевшего лица со шрамами на левой щеке, и спутанные волосы угольного цвета, достающие до плеч. Я прикоснулась к водной глади и отражение растаяло. По озерцу прошла мелкая рябь.

Эрандур уже избавился от бороды и значительно помолодел. Теперь он отсекал пряди волос и складывал рядом, а я с интересом и страхом наблюдала за процессом. И все же для мужчины лишиться волос не так критично. Данмер, побрившись, просто сбросил лет пятьдесят. А что будет со мной после такого пострига?

– Готова? – спросил Эрандур.

Я ответить не смогла, только слабо кивнула и застыла, сидя на берегу. Прохладное мокрое лезвие кинжала коснулось головы, и я почувствовала боль. Это ощущение было слабым, никак несравнимым с укусами вшей, но все равно неприятным, как и осознание происходящего. Я слушала, как лезвие с шуршанием срезает волосы под самый корень. А я ещё смеялась над Белрандом и его лысиной и даже вообразить не могла, что однажды сама стану такой же.

В Нирне есть справедливость. И боги существуют. Только что они преподали мне ценный урок.

Когда Эрандур закончил, сначала я ощутила непривычный холод, потом провела ладонью по шершавой голове и вновь уставилась в водное отражение. Это вообще женщина? Кто взглянул на меня с той стороны?

Закрыв лицо ладонями, не сдержала слез.

– Симпатично, – провыла я, всхлипывая и глотая глупые, совсем неуместные рыдания. В шахте Сидна не плакала, а из-за каких-то волос впала в истерику!

Если бы кто-нибудь сказал мне полгода назад, что останусь лысой, я бы гораздо лучше думала о своём поведении. Волосы-то, конечно, отрастут, но вопрос когда! Пройдет не один месяц прежде, чем я смогу на людях без капюшона показаться! Ворстаг увидит, засмеёт!

– Перестань, – Эрандур присел рядом и попытался оторвать мои ладони от лица. – Это же просто волосы, через некоторое время все вернется. Зато вшей больше нет…

Я что-то промычала, голос превратился в тонкий неразборчивый писк.

– Джулия, я думаю, что ты всё равно красивая, – убедительно и твердо произнес жрец.

– Не надо меня жалеть, – прорыдала я и сквозь пальцы посмотрела на лысого бритого данмера. Непривычно, но не так уж плохо. Уж всяко лучше, чем у меня. Немного обострились черты его лица, и все, а борода и вовсе отрастет за неделю!

– Да? Точно? – хитро прищурился Эрандур, поднимаясь. – Ну, тогда не распускай нюни. Пошли! Я не хочу провести всю жизнь в горах.

***

Пара дней в Пределе стали для меня тем самым отдыхом, о котором я никогда не мечтала. Если бы была возможность, я переместилась бы сейчас к Абессинскому морю на юго-западе Сиродила. Там всегда тепло и песчаные пляжи, прекрасные закаты… Мне так рассказывали, самой там никогда бывать не приходилось.

Здесь же в горах было почти как в Бруме летом. Ветрено, промозгло, солнце то выглядывало, то скрывалось, то с неба сыпалась мелкая морось, то непродолжительный проливной дождь загонял нас с Эрандуром в какую-нибудь пещеру или расщелину. А капли дождя, падающие на обритую голову, действовали, мягко говоря, раздражающе. Вмиг охватывало ощущение, будто меня окатили ледяной водой. Время от времени до ушей долетало пугающее рокочущее эхо, а вдали над вершинами парили едва различимые силуэты драконов.

Я стала молчалива от неуверенности в себе. С ужасом представляла, как зайду в Картвастен, и люди будут тыкать в меня пальцами или смеяться. Жизнь отвечает жестокостью на жестокость, её законы суровы, что мне и довелось испытать на собственной шкуре.

Эрандур, напротив, старался выглядеть более жизнерадостным. Получалось у него это плохо, но, видимо, таким образом жрец делал попытки поднять мой упавший боевой дух. Иногда данмер начинал напевать какой-то мотивчик, порой увлеченно рассказывал о свойствах замеченных нами трав, только я слушала «занимательные» лекции вполуха, глядела на травки потухшим взглядом и без интереса кивала.

На третий день пути на восток, я начала подозревать, что мы слегка сбились с курса. Оно и понятно – бывало, что на пути вставала отвесная скала, через которую никак не перебраться и приходилось идти в обход, а на ночь мы обычно искали укрытие. Хорошо, что погони не было. Либо нас просто еще не нашли.

Вдали над горной грядой блеснули золотом макушки двемерских башен, и у меня чуть сердце не остановилось. Мы что, вернулись в Маркарт?!

– Что это? – указывая пальцем на силуэт башни, ухватилась за Эрандура. Данмер снял шлем, присмотрелся и нахмурился.

– Какой-то двемерский город. Или подъемник.

– Мы же не могли вернуться в Маркарт? Мы же шли на восток!

– Это никак не может быть Маркартом, – уверил меня жрец. – В Пределе много руин, и нордских, и двемерских. Ничего удивительного, что мы наткнулись на одну из них. Лучше обойти стороной, мало ли что там может скрываться.

Он вернул шлем на голову и направился вперед, а я еще раз пригляделась к горам. Действительно, на Маркарт совсем не похоже. Но не успела я облегченно выдохнуть и продолжить путь, как раздался истошный вопль:

– Брат! Помоги!

Я резко повернула голову на звук, увидев худощавого высокого норда с короткой бородой. Одетый в обноски, похожие на тюремную робу, мужчина бежал к нам. Руки его были связаны, а за ним гнались двое. Женщина и мужчина в кожаных бронях и с капюшонами на головах.

Беглец явно принял Эрандура за одного из солдат Ульфрика, а его обращение: «брат» значило лишь то, что и он один из них.

Я вскинула руки, призывая защитные чары, Эрандур выхватил топор, приготовившись к бою.

Когда норд подбежал к нам вплотную, я смогла разглядеть и серые, нездоровые лица преследователей, покрытые то ли язвами, то ли струпьями, и поняла, что атаковать нужно как можно скорее. Их можно было принять за зомби, только очень быстрых и все ещё живых. Я призвала молнию и сбила с ног мужчину. Женщина на миг замешкала, но продолжила бежать.

Норд обогнул нас и встал за спиной Эрандура, затараторив:

– Помогите мне разрезать путы!

– Джулия! – жрец быстро обернулся ко мне, и я выхватила кинжал из-за пояса, принявшись пилить тугую веревку, которая оплетала руки норда. Путы оказались прочнее, чем выглядели, и перерезать их кинжалом было довольно сложно.

Женщина добежала до нас и вдруг закричала. Эрандур размахнулся топором, как раз в тот момент, когда из её широко раскрытого рта вырвался поток темно-зеленой, дурно пахнущей рвоты, окативший жреца едва ли не с головы до ног. Данмер, не растерявшись, опустил топор на голову преследовательницы, раздался хруст кости, и женщина рухнула наземь, как подкошенная.

Тот, в которого я попала молнией, лежал и не шевелился, а от Эрандура теперь разило так, что меня и саму едва не стошнило. Запахи гноя и тухлятины окружили жреца, который избавился от шлема и закашлялся от вони.

Норд, потирая красные от пут запястья, ничуть не удивился тому, что в облачении Брата Бури оказался данмер.

– О, Талос не оставил меня, – радостно проговорил норд. – Я много дней молился ему.

– Ты кто такой? – спросила я.

– Моё имя Хьолф, я некоторое время назад попал в плен к имперцам. Многое пережил… Пытки, допросы… Меня собирались конвоировать в Солитьюд из форта, на казнь. Но на лагерь имперцев напал дракон, и мне удалось удрать. Вот повезло, правда? – рассказал норд, а я, хлопая глазами, слушала. Очень знакомая ситуация, с кем не бывает!

– Не верится, правда? – воодушевленно продолжал Хьолф. – Бежал я, думал, освобожусь от веревки, наконец, о камень её перетру, да не успел. Эти одержимые понабежали. Уж не знаю, чего они от меня хотели, но я бросился наутек, только увидев их рожи, и тут вы… А кстати, – он осекся. – А кто вы?

– Мы тоже беглые, – честно ответила я, с подозрением разглядывая норда.

Эрандур атаковал стремительно. Я даже не успела понять, каким образом топор оказался в макушке беглеца. Следующее, что смогла осознать – как данмер выдергивает оружие из его проломленной головы. Хьолф закатил глаза и упал.

– Пошли, – бросил Эрандур, вытащив оружие.

– Это… – задохнулась от возмущения. – Что это сейчас было? Зачем?!

– Убрал свидетеля.

– Но он же… ничего не знал!.. – я призадумалась. – Хотя верно. Он рассказал бы кому-нибудь, что видел нас, если бы мы выбрались. Но как же… – от переполнявших эмоций никак не удавалось сформулировать вопрос: когда жрец прекратил читать проповеди и обратился к столь грубым методам? Готова была отдать пару зубов в придачу к волосам, что на это как-то повлияла Вермина.

– Это не невинный человек, – холодно отрезал данмер, заткнув топор за пояс. – Нужно понимать, что идёт война, и пришла пора, наконец, выбрать сторону. Вряд ли мы примем сторону Ульфрика, после того что пережили.

– Как только выберемся из Предела… – пробормотала я.

На лице Эрандура на миг застыло немое изумление. Он резко отвернулся, закашлялся и упал на колени. Сырой, рвущийся из груди кашель некоторое время не отпускал его. Перепугавшись, я бросилась к другу, но он грубо оттолкнул меня. На губах жреца выступила густая, болотного оттенка пена.

– Не прикасайся, – прохрипел он. – Это… Это чума…

========== Глава сорок третья. В болезни и здравии ==========

От вида темнеющего, искаженного болью лица Эрандура, мне стало по-настоящему страшно. Это был не трепещущий ужас перед даэдра и даже не те сумбурные неприятные мысли об испорченной вшами прическе. Я ощутила реальный страх, прокравшийся в самое сердце, дернувший душу за ниточки и заставивший всё тело ненадолго замереть в парализующем бессилии. Предчувствие скорой утраты поглотило меня, и все вокруг, весь проклятый богами Скайрим, сделался тусклым и безразличным.

– Чума? Ты уверен? Это заразно? О боги… – пытаясь побороть нахлынувшую панику, заговорила я, не отрывая взгляда от Эрандура, всё ещё сидящего на коленях.

– Да. Я слышал об этом… Читал… – хрипло ответил жрец. – Беги отсюда! Спасайся… Иначе… – новый приступ душащего кашля не дал ему договорить.

Вопреки предостережениям друга, я подошла ближе и присела рядом, положив руку на его плечо. Эрандур попытался отшатнуться, но я с усилием потянула его к себе.

– Что ты делаешь? – просипел данмер.

– Я останусь с тобой, – переведя взгляд на двемерскую башню вдалеке, печально улыбнулась. – Как ты смотришь на то, чтобы временно обосноваться там?

– Нет, ты должна… – приступ кашля снова одолел его, и жрец отвернулся.

– Ничего я никому уже не должна. Если ты болен, то и я тоже. Может, найдем пристанище в развалинах?

Я помогла другу подняться, и вместе мы поковыляли в сторону блестящей верхушки двемерской башни, похожей на огонь маяка, направляющий корабли во тьме. Эрандур не сопротивлялся, не жаловался, но шел довольно медленно. Я видела, что его бьет лихорадочный озноб, и решила воспользоваться проверенными методами лечения. Однако призвав целительный свет, поняла, что это не так эффективно при странной болезни жреца. Состояние данмера ничуть не улучшилось.

Мы обошли скалу, над которой виднелась башня, и я обомлела от открывшегося вида. В скалах спрятался огромный двемерский город! Вдоль острой черной скалы тянулась вверх каменная лестница, у подножия которой я так и застыла с приоткрытым ртом, разглядывая высоченные стены и башни.

Сделав пару нерешительных шагов по ступеням, обернулась к другу и убедилась, что ему необходимо где-то укрыться, пока мы не разберемся, что делать. Жрец снова согнулся от приступа изнуряющего кашля.

– Я посмотрю, что там! – крикнула ему и быстро потопала наверх, просчитывая возможные варианты действий.

Двемерские развалины не самое подходящее место для пристанища. Тут может встретиться всё что угодно: механизмы, бандиты, прислужники даэдра. Бить их молниями налево и направо не получится – через два, в лучшем случае три, заклинания, я доведу себя до магического истощения. Но рискнуть все же стоит, если не хочется ночевать под открытым небом. Попробую завязать диалог, если встречу кого-нибудь. С бандитами и прислужниками даэдра можно договориться, а от механизмов придется бежать.

Я поднялась наверх, остановилась на квадратной площадке перед двемерской башней и, прочитав Железную Плоть, уже смелее шагнула под тенистый навес купола. Судя по раздающимся за спиной шаркающим шагам, Эрандур поднимался следом.

От башни влево тянулась еще одна каменная дорога, а справа отсутствовала стена, открывая потрясающий и немного пугающий вид на покинутый город двемеров. Изогнутые мостки змеями переплетались над пропастью, а далеко внизу на фоне массивного серого камня сверкали квадратные ворота.

Высунувшись из-за колонны башни, я присмотрелась, ища глазами хоть малейшее движение. На одном из мостков удалось увидеть фигурку стоящего человека – издали было не понять женщина это или мужчина.

– С человеком можно договориться, – негромко повторила я самой себе и заорала, что было голоса. – Э-эй! Мы здесь! Нам нужна помощь!

Человек будто встрепенулся, заметил меня и кинулся по мостку влево, к лестнице, ведущей ко мне. Чем ближе он подбегал, тем больше удавалось разглядеть.

Мужчина в поношенной клепаной броне… Лохматый… Серое лицо… Данмер, что ли? А, нет. Язвы, зеленая пена у рта. Кажется, совсем не настроен на диалог.

Я вытащила из-за пояса кинжал, одновременно с этим призвала огненную стрелу, но промахнулась. Чумной продолжил бежать, даже не замешкав, из-за того что в него едва не угодило заклинание.

Он выбежал на дорогу к башне, я метнула еще одно заклинание, и вновь мимо. Мужчина оказался прямо передо мной, истошно закричал, и меня чуть не окатило потоком ядовитой рвоты. К счастью, успела увильнуть в бок, оббежать его, схватить за волосы и приставить кинжал к горлу.

– Что здесь происходит?! – завопила я ему на ухо. – Нам просто нужна помощь!

Чумной не отвечал, он только дергался и орал, словно в припадке. Поняв, что не получу от него ответов, резким движением перерезала глотку и отпрянула, толкнув падающего мужчину ногой. Лучше бы здесь были бандиты!

Эрандур поднялся по лестнице и сразу же устало прислонился к стене.

– Вряд ли здесь нам помогут, – сообщила я, подойдя к другу. – Как ты себя чувствуешь?

– Джулия, зачем ты это делаешь? – еле слышно спросил данмер. – Почему не уходишь? Ты не больна и еще можешь спастись!..

– Ну, уйду я, а дальше? Первая встреча с саблезубом или драконом и всё. Я не верю, что Ворстаг до сих пор ждёт в Картвастене, слишком много времени прошло, – я со вздохом призвала целительные чары. – Так полегче?

– Да, – кивнул Эрандур. – Становится свободнее дышать, но как только прекращаешь лечить, возвращается ощущение, будто легкие обливаются кровью.

Я полечила ещё немного, но пришлось отозвать чары. Пока не выясню, как избавить жреца от чумы, надо экономить силы. Единственное, что пока удалось узнать – вход в самом низу и сперва необходимо отыскать лестницу.

– Сможешь идти? – я положила ладонь на плечо друга и обеспокоенно заглянула ему в глаза. Эрандур показательно отвернулся и с трудом встал.

– Хорошо, – проговорила, понаблюдав, как он медленно движется вдоль тянущейся над пропастью дороги, и поспешила следом на поиски верного пути. Вскоре обогнала данмера, спустилась на один пролет и замерла, осматривая широченную, стелющуюся вниз лестницу со странными выемками по всей длине, словно внутри неё дремал какой-нибудь двемерский механизм.

Заставляя себя не думать о перспективе строительства каменного кургана в честь бесславной гибели жреца, я спустилась на дно расщелины и толкнула тяжёлую дверь, заглянув в пустой, покрытый нарывами коридор. Сначала даже не поняла, что не так, но стены в действительности были покрыты нарывами, похожими на гигантские заполненные мерцающей зеленоватой жидкостью фурункулы, подсвеченные холодным пламенем горящих двемерских ламп. Заброшенный город, подобно умирающему созданию, гнил и разлагался изнутри. По крайней мере, вонь стояла такая, словно тут располагался военный госпиталь с тяжелоранеными солдатами.

Я в ужасе закрыла дверь и дождалась Эрандура. Данмер, спустившись, сразу присел отдохнуть и откашляться, а я еще немного полечила его чарами. Потом рассказала, что увидела внутри, и охота заходить туда совсем пропала. Что если тоже заболею?

– Как думаешь, это место источник чумы? – поинтересовалась у жреца. Он окинул меня измученным взглядом и просипел.

– Почти. Я думаю, источник это зараженные люди… – приступ вновь вынудил его замолчать.

– Ну да, верно, – покивала я, с опаской поглядывая на дверь. – На тебя плюнула та зараженная, а на меня нет, вот я и в порядке. Если я просто нахожусь рядом, то ничего страшного.

Эрандур откашлялся и страшно захрипел.

– Джулия… если ты собираешься внутрь… возьми оружие…

– У меня есть, – гордо указала на кинжалы, но вновь сама же себя уверила, что толку от них мало. От топора будет больше пользы, особенно если хорошенько им размахнуться. Забрала у друга оружие и повертела в руке. Увесистый топорик! Голову точно проломит, главное – попасть в цель.

Данмер вновь тяжело поднялся на ноги, и я, суетливо подскочив, помогла ему открыть дверь. От вновь хлынувшего в ноздри запаха, повела носом и поморщилась, а Эрандур, вопреки всему, задышал полной грудью, словно неповторимый «аромат» гноя, действовал как исцеление.

Я покосилась на гигантские фурункулы. Если это и магия, то, спорю на все свои десять септимов, даэдрическая!

Попыталась вспомнить все, что читала о даэдра в Коллегии, потерла лоб, напрягаясь.

«Думай, Джулия, думай сильнее! Какие бывают даэдрические культы? У Вермины – Призыватели Ночи, у Намиры – Забытые… Но были еще! Что-то связанное с болезнями…»

– Периайт! – воскликнула я, не сдержавшись. Звонкое эхо тут же разнесло мой радостный возглас по коридорам, а фурункулы замерцали отчетливее, чем прежде.

– Что? – Эрандур встряхнул головой. Я с улыбкой повернулась к нему, но тут же помрачнела. На лице друга начали появляться точь-в-точь такие же язвы, как у остальных больных. Никогда не доводилось видеть, чтобы болезнь развивалась так быстро!

– Периайт… – уже тише повторила я. – Это же Принц Чумы. Может, он как-то замешан во всем этом? Мы хоть и попали в шахту Сидна, но игра даэдра не закончилась. Поэтому Вермина и явилась к тебе. Останься мы там отбывать наказание, она бы проиграла. Ей пришлось вмешаться в ход вещей, чтобы вытащить нас и продолжать игру. Что если пришла очередь следующего даэдра сделать ход?! – решительно сжав в потеющей ладони топор, двинулась по коридору. – Надо разобраться с этим и найти хоть кого-нибудь, кто расскажет мне, что происходит!

Уже не боясь встречи с зараженными, я направилась вперед, всё ещё опасливо косясь на фурункулы. Только бы эта гадость не полопалась!

В коридоре показались двое, и я, заметив силуэты, метнулась в сторону нароста, чтобы скрыться в его тени. Идея была плохая. Во-первых, Эрандур не успел спрятаться, во-вторых, воняло в моём укрытии так, что глаза слезились, а к горлу подкатывала тошнота. Затаивать дыхания тоже оказалось бесполезно, но, к моему удивлению, зараженные не напали на данмера. Увидев жреца издали, они подошли ближе и внимательно осмотрели его, не заметив меня, пропитывающуюся отвратительными миазмами в темном углу.

– Скоро ты станешь одним из нас, – певуче произнес зараженный. Второй покивал его словам и улыбнулся жрецу.

– Кем? – спросил Эрандур, не растерявшись, и тем самым позволил мужчинам подойти ещё ближе.

– Иди к Оркендору, он посвятит тебя в детали.

Боясь, что скоро меня раскроют, я выскочила из-за фурункула и замахнулась топором. Меткий удар с глухим звуком проломил ближайшему мужчине затылок, а второй стремительно развернулся, чтобы защищаться. В тот же миг в него вцепился Эрандур и заломил руку за спину. Топор тут же опустился на открывшуюся для удара грудь. Зараженный даже крикнуть не успел – обмяк в руках данмера и испустил дух.

– Они могли бы привести нас к разгадке… – задумчиво проронил жрец.

– Или заметить меня и убить, – я поглядела на стекающую с топора кровь. – Почему они не напали на тебя? Они издали чувствуют тех, кто болен и здоровых? Как?

– Не знаю как, но, видимо, чувствуют, – Эрандур осмотрелся, принюхался и пошел вперед. – Что-то в воздухе этих развалин облегчает мою болезнь.

– Надеюсь, мы не зря сюда притащились, – проворчала я, спеша за неожиданно взбодрившимся другом. – Но не хотелось бы тут оставаться надолго, особенно если здесь есть силы даэдра.

– Теперь я пойду первым, – заявил жрец. – Они примут меня за своего.

– И это облегчит мне их убийство, – хищно улыбнулась я, но спустя мгновение вновь стала серьезной. Внезапно поймала себя на мысли, что с моей выдающейся внешностью, я больше похожа на скалящееся обгаженное куриное яйцо, чем на грозную убийцу даэдропоклонников.

Пройдя по коридору, оплетенному корнями, на повороте заметила каменный стул и огромную золотистую чашу, заполненную дымящейся темно-зеленой жидкостью, чем-то напоминающей рвоту зараженных. Пахла она также едко и отвратительно, и хотелось поскорее отойти подальше. Но Эрандур, будто не замечая мерзкую вонь, подошел к чаше, вдохнул исходящий от неё дым и задышал легко, словно ничем и не заражался. Только покрывающееся небольшими язвами лицо напоминало о болезни.

– Что это за дрянь? – я кивнула в сторону чаши, не переставая морщить нос от запаха.

– Понятия не имею, – покачал головой данмер. – Главное, что помогает.

– Я даже рядом стоять не могу… – призналась, показательно отходя подальше и чувствуя, что голова закружилась и глаза заслезились.

Эрандур ещё немного подышал дымом, и мы отправились дальше, на поиски загадочного Оркендора, который может все разъяснить. Я сомневалась, что меня он встретит так же радушно, как данмера, но отпускать друга одного в таком состоянии ни за что бы не решилась. Вдруг из-за болезни жрец тоже на меня набросится?

Отогнав дурные мысли, схватила друга за руку. Нет, ни за что не поверю в это. Он сам мне сказал, что никогда не причинит мне вреда, а ему я верю несмотря ни на что.

Коридоры вывели нас к подземному городу, выросшему над широкой бурлящей рекой. Пенящаяся, белая вода с грохотом неслась по острым камням и уходила куда-то вглубь горной породы. Наверху, между башен тянулись изогнутые каменные мосты, похожие на те, что я видела снаружи. Позади двемеритовых решеток сверкали яркие лампы давно заброшенных залов. Город был громадным, и не получалось вообразить, каким образом двемеры построили его в сердце горы. Но все стены оплетали массивные черные корни, среди которых белели шары гнойников, висящих возле башен, в коридорах и даже высоко на потолке.

Вдалеке, у переброшенного через реку моста, я заметила женщину и подтолкнула Эрандура вперед.

– Давай, это наш шанс. Включи свое природное обаяние и пусть она расскажет все, что знает про Оркавора? Оркантора? Как его?..

– Оркендора, – со скептическим видом поправил меня данмер. – Полагаю, на эту женщину никакое природное обаяние не действует.

– Она точно не устоит при виде твоего изможденного лица, – я цинично усмехнулась, ловя на себе подозрительный взгляд друга.

Эрандур всё же сдался под напором моих весомых аргументов и комплиментов и отправился в обход к мосту, по левому берегу реки. Я замерла в ожидании, не решаясь даже шевельнуться, но на всякий случай, начала создавать молнию. Отозвать чары всегда успею, а если жрецу будет угрожать опасность, то этой дамочке не поздоровится. Пусть только тронет его, уж я ей…

Почувствовала, как запылали щеки, а на пальцах с угрожающей силой затрещали искры. Что это со мной? Наблюдаю, как Эрандур переходит мост, а сама уже готова глаза выцарапать этой больной даэдропоклоннице!

Женщина встретила данмера миролюбиво, и они начали о чем-то говорить. Из-за расстояния и грохота водопада я, само собой, не слышала ни слова.

«Она просто рассказывает ему про того Орка…», – кисло подумала я, успокаивая шальные ревнивые мысли. Ненадолго отвлеклась на течение реки, но, повернув голову обратно, вдруг не увидела ни жреца, ни женщины.

– Где?!.. – глухо прорычала себе под нос и, пригнувшись, вылезла из коридора на берег реки. Пока шла и смотрела в сторону моста, споткнулась обо что-то и растянулась на камнях. Идея покинуть укрытие вновь оказалась неудачной. К счастью, вода заглушила звук падения и мой болезненный стон. Ну как можно было не заметить каменную лавку?!

Рывком поднявшись, помчалась через мост и вдруг столкнулась взглядом с ещё одним зараженным – босмером, разместившимся в тени башни, возле чаши с дымящейся жижей, и оттогонезаметным с прежнего ракурса.

– Проклятье, – не удержалась от возмущения, а эльф, вытащив из-за пояса двемерский кинжал, бросился ко мне.

Громыхнула молния, босмер отлетел к стене и опрокинул чашу. Жижа выползла на пол, как толстая медлительная жаба, и застыла. Мне осталось только молиться, чтобы никто не услышал оглушительный и резкий звук заклинания.

Полукруглая площадка, на которую я перебралась, висела над рекой, а единственный выход был плотно закрыт дверью. Но, кажется, именно туда ушел Эрандур со своей проводницей по даэдрическому лазарету. Значит, надо немедленно пойти туда и разобраться с ней.

Подкравшись к двери, приоткрыла одну створку и осторожно заглянула внутрь. Так и есть – все в сборе. Вокруг столба, увенчанного чашей и парой то ли драконьих, то ли змеиных голов на изогнутых шеях и стоящего в центре шестигранного фонтана с той самой дымящейся жижей, воздев руки, молились трое культистов. Все в черных робах, с изнуренными болезнью лицами. Чуть поодаль стоял Эрандур вместе с женщиной, и она что-то ему рассказывала. Наверняка, о происходящем ритуале.

«Вот потаскуха!» – озлобленно подумала я, и взгляды всех зараженных тут же обратились ко мне, словно они услышали мои гневные мысли. Ретироваться пришлось быстро. Я захлопнула дверь и понеслась обратно к мосту. Добежав до противоположного берега, обернулась – за мной гнались двое. Одного я сбила молнией в реку и сразу об этом пожалела. Не учла, что магической силы у меня не как у архимага. Перед глазами заплясали разноцветные круги, колени затряслись от накатившей слабости. Шатаясь, я бросилась вбок, сослепу споткнулась о ту же каменную лавку и грохнулась на пол.

А в следующий миг рядом растянулся преследователь, в спине которого торчал кинжал. Я привстала, разглядев на мосту Эрандура. Он подбежал ко мне и помог подняться.

– Тебе не нужно было вмешиваться, я мог попасть к Оркендору, – произнес данмер.

– Что ты узнал? – язык заплетался, но выговорить слова удалось вполне внятно.

– Он отправился наверх, чтобы призвать Периайта, – жрец кивнул на башни. – Да, здесь действительно культ даэдра. Они называют себя Одержимые.

– Оркендор правда может тебя вылечить?

– Не знаю.

– Даже если и может, то вряд ли станет, после всего что мы натворили здесь, – призадумалась я, вытащив кинжал из спины убитого Одержимого. – Он с большей охотой нас убьет. Особенно меня.

– Мы убили уже девять его последователей… – подсчитал Эрандур.

– Десять, – невинно улыбнулась я. – Думаю, договариваться уже поздно. Что делать будем?

– К счастью, мы можем что-то сделать,

– Что?

– Нужно искоренить этот культ и вместе с ним уничтожить чуму.

– Ты говоришь, прямо как жрец Мары, – заметила я.

– Потому что в глубине души надеюсь, что это до сих пор так.

– Значит, будем действовать по прежнему плану, – ощутив, что магические силы ко мне постепенно возвращаются, прошлась вдоль лавки с деловым видом. – Ты продолжишь их отвлекать, а я буду добивать.

– А что потом? – вдруг спросил Эрандур.

– Потом? – не поняла я.

– Если у нас получится, но я не исцелюсь, пообещай, что уйдешь и не останешься тут, – твердо сказал жрец.

Некоторое время я приходила в себя после его слов. Мог бы сразу меня топором по голове ударить, эффект был бы тот же. Голова загудела и закружилась от открывшихся перспектив. Вот счастье-то будет, в одиночку бродить по Пределу в поисках шахтерского поселка, где меня сразу схватят и упекут обратно в шахту Сидна. Жрец вообще думает, о чем говорит, или у него от болезни в голове помутилось?!

– Не буду ничего обещать, – отрезала я, выдержав болезненный взгляд друга. – Если захочу, останусь тут навсегда вместе с тобой, ясно?

– И ты правда этого захочешь? – горько улыбнулся данмер.

– Ну, как минимум потому, что ты мой единственный друг. Единственный, кому я могу доверять… – я оборвала полившееся из уст признание и вполголоса добавила. – А ещё мне некуда идти.

Эрандур странно усмехнулся и направился к мосту, задумчиво посматривая наверх. Я окинула взглядом двемерский город, башни и водопад, сжала кинжал в кулаке и пошла следом за жрецом. Пусть только Оркендор попробует отказаться лечить моего друга, сразу узнает, что Молаг Бал научил меня заставлять людей делать то, что я хочу.

Комментарий к Глава сорок третья. В болезни и здравии

Коронавирусная какая-то глава XD Не болейте :)

========== Глава сорок четвертая. Очищение ==========

От подъема в смердящей гноем духоте стало трудно дышать. Я остановилась на зарешеченном балконе галереи, прислонилась лбом к холодным прутьям и несколько раз хватанула ртом воздух в надежде, что это поможет. Но тяжелое зловоние никуда не делось, словно уже давно впиталось в камни и металл древних строений.

С галереи, уходя вглубь горы, вел широкий светлый коридор, на стенах которого переплетался угловатый орнамент из прямых линий.

Эрандур, оглядев стены, вдруг взволнованно повернулся ко мне.

– Готова?

– Нет, – выдохнула я, ощущая слабость и головокружение. – Хочу поскорее выбраться отсюда.

На нашем пути остались ещё пара десятков убитых зараженных. Четверых мы прикончили прямо в постелях, безжалостно и хладнокровно. Но чем выше взбирались, преодолевая этаж за этажом, зал за залом, мост за мостом, тем больше ослабевала моя изначальная решимость. Сначала я с хищной радостью проливала отравленную кровь Одержимых, а теперь едва могла удержать кинжал в руках. То ли «отдых» в горах вымотал меня, высосав из тела последние силы, то ли гиблый воздух в стенах руин лишил остатков энергии.

Данмер с обеспокоенным видом подошел ко мне, а я пальцами размазала по грязному лбу капли пота и увидела, как резко тускнеет свет ламп перед глазами. Затошнило. Эрандур мягко дотронулся до моего мокрого лба горячей ладонью.

– Джулия, тебе плохо?

– А я и не заметила, – прерывисто прошептала в ответ, пытаясь отшутиться. Но друг даже не улыбнулся и руки не убрал, пальцем приподняв веко моего норовящего закрыться глаза.

– Похоже, будто ты отравлена, – вынес вердикт данмер. – Это место убивает тебя…

– Тогда покончим с этим поскорее, – я отпихнула руку друга и направилась в сторону коридора.

Всю дорогу безуспешно пыталась привести себя в чувство, но с каждым шагом все сильнее ощущала, что хочется упасть и остаться лежать на оплетенном корнями полу. Свернуться калачиком, уснуть и больше никогда не подниматься.

В полуобморочном состоянии я косилась на тянущиеся вдоль коридоров трубы, резкие орнаменты и груды камней под ногами. Отворачивалась от вездесущих чаш с ядом, но вонь настойчиво лезла в ноздри.

Прямоугольный зал, до которого мы добрались, покрывали зеленые корни, похожие на гигантских змей. Вдоль стен к потолку колоннами поднимались толстенные трубы. На возвышении, напротив арочного выхода мерцали фурункулы, вросшие в каменную колонну, увенчанную драконьими головами, а возле неё дымились изумрудными струйками четыре плоских круглых чаши. Над одной из них склонился старый босмер, одетый в чёрную робу.

Услышав звук шагов, он повернулся. Острый надменный взгляд резанул по мне. Издали эльф почудился мертвецом, чье лицо-череп, обтянутое смуглой кожей, обрамляли длинные белоснежные волосы. Роба висела на нем, как на скелете.

– Оркендор? – грозно спросил жрец.

Босмер спустился с возвышения и повел носом.

– Чувствуешь её вонь? – спросил он, явно обращаясь к Эрандуру, но при этом глядя на меня. – Аромат пота, страха, скорой смерти…

Эрандур промолчал, а я снова растерла пот рукавом и отчаянно выкрикнула:

– Исцели моего друга!

– Исцелить? – Оркендор с жалостью посмотрел на меня. – Глупая девчонка! Нет исцеления от дара! Ты либо принимаешь его и очищаешься, – он вновь повернулся к жрецу и скривил рот в жуткой улыбке, – либо умираешь в страшных мучениях.

– Я не хочу принимать этот дар, – ответил данмер.

– Ты отказываешься от милости нашего лорда? – лицо Оркендора потемнело, а вместо неприятной улыбки рот изломился в угрожающем оскале. – Тогда убирайся отсюда. Ты не достоин быть среди Одержимых!

– Здесь больше нет Одержимых. Все мертвы, – голос Эрандура пугающе зазвенел ледяной сталью, и надменный тон босмера переменился.

– Мертвы? – бесцветно переспросил Оркендор, возвращаясь к оплетенной колонне. – Я спас этих людей от гибели. Привел в место, указанное лордом Периайтом. Брошенных, слабых, потерявших надежду, ищущих укрытия. А вы хладнокровно убили всех?! – он рывком развернулся. Узкое лицо исказилось от ярости. – Да ещё смеете чего-то требовать?!

Я уже плохо понимала, что творится. Темная мерцающая пелена надвинулась на глаза, а ноги перестали слушаться. Тело будто зависло в воздухе и потеряло способность двигаться. То ли в бреду, то ли наяву я увидела, как Оркендора охватывает насыщенно-фиолетовый переливчатый вихрь, и тот исчезает в крутящихся всполохах.

«Мой дар – это очищение», – прерывистый шепот раздался над ухом, ноги меня не удержали. Змеи-корни кинулись мне в лицо.

Налившиеся металлом мышцы приковало к полу, а в голове загудело. Я приподнялась на локте, чтобы увидеть, что происходит, но утекающее сознание и слабость вернули меня на прохладный, неровный из-за корней пол.

Рядом слышались удары, грохот молний и потрескивание огненных заклятий. Тошнота смешалась со страхом, предчувствием, что как только я потеряю сознание, то уже не смогу очнуться. Я силилась встать, преодолевая головокружение, слепо шаря руками по корням, ища оружие или опору. Перед расплывающимся взором шаталась арка, и я, волоча за собой ослабевшие ноги, чувствовала, что выход где-то позади нее.

За спиной раздался надрывный вопль, превращающийся в сипение:

– Не-ет!..

Не поняв, кто кричал, я в страхе обернулась, но рассеянный взгляд блуждал по потолку, по узлам корней, сросшихся в хитро сплетенную сеть. С них капал смолянистый ядовитый сок.

«Ты видишь, что в этом нет ничего страшного? Очищение – не смерть. Оно позволяет иначе взглянуть внутрь себя, чтобы увидеть, сколько гноя и грязи скопилось в душе. Ты можешь это увидеть в себе, но захочешь ли?»

Эрандур присел рядом, придерживаясь за плечо. С его ладони струился целительный свет. Данмер молча посмотрел на меня, потом куда-то за спину. Уголки его губ дрогнули в слабой улыбке, когда он перестал исцеляться, и пальцы вдруг мягко скользнули по моим шрамам.

Прерывисто выдохнув, я посмотрела на Эрандура в последний раз и закрыла глаза. Но темноте не суждено было проглотить меня без остатка. Губ коснулось странное непривычное тепло, жесткая короткая щетина уколола подбородок.

Настойчивый, напитанный болезненной горечью поцелуй на мгновение привел меня в чувство. Понимая, что происходит, но не открывая глаз, я ногтями впилась в плечи Эрандура, глубоко дыша. Пламя обожгло легкие, взорвалось внутри и засело в гортани сгустком жгучей желчи. Я распахнула глаза, данмер отпрянул в сторону. Теперь получилось ясно увидеть сгоревший рукав его стеганки и ребристые следы ожогов на серой коже, но приступ кашля вынудил меня отползти в сторону и начать отплевываться от тягучей зеленой мокроты.

«Не слишком романтично», – язвительно подумала я, но, кажется, и жрец далеко не из-за бурных чувств целоваться полез. Он просто знал, что застывшая в воздухе руин отрава перестанет убивать меня, если я тоже заболею. А даэдрическая чума очень быстро захватывала организм, будто только это ей и было нужно.

– Прости, не знал, как поступить иначе, – виновато произнёс данмер. – Боялся, что ты погибнешь здесь.

Мне удалось восстановить дыхание и кисло улыбнуться.

– Не извиняйся. Я слышала голос…

Эрандур помрачнел.

– Снова? Какой голос?

– М-м, – я призадумалась, не зная, как описать состояние, слишком близкое к смерти. – Сначала это был шепот, он сказал что-то о даре и очищении. Я решила, что это Оркендор… Кстати, куда он пропал?

– Когда я увидел, что ты падаешь, он внезапно переместился. Оказался у тебя за спиной, не дав мне помочь тебе. Но я не слышал, чтобы он говорил что-то, – жрец встал и обернулся к убитому босмеру. – Может, у него был какой-то артефакт для подобных чар?

– Что-то вроде амулета Пенитус Окулатус?

– Возможно, – Эрандур пожал плечами и направился к Оркендору. – Надо проверить.

Я кивнула и потихоньку побрела к возвышению, чтобы надышаться целебным снадобьем, которое ещё недавно казалось смертельным ядом. Уселась на краю, около ближайшей чаши, наблюдая, как данмер обыскивает предводителя Одержимых.

– Нашел ключ и какой-то амулет. Явно зачарованный. Правда, не уверен, что именно он позволяет перемещаться, – сообщил жрец, вернувшись ко мне. В одной руке он принес от тела топор, а в другой поблескивали находки: большой, размером с ладонь, золотистый ключ на веревке и серебряная подвеска с аметистом, сверкающая красноватым зачарованием.

Я с интересом схватила амулет, сразу надела на шею и вдруг ощутила себя болотным троллем, напялившим шубу императора. Грязная, больная, более того – проклятая даэдра, но всё ещё тянусь к украшениям и золоту. Зачем они мне теперь? Лучше бы узнать, чей голос я слышала, когда чуть не померла.

Заметив мой потухший взгляд, Эрандур спустился с возвышения и прошел сквозь арку, за которой скрылась ведущая на верхний ярус лестница. Справа от нее спряталась незаметная снизу дверь. Я поднялась вслед за данмером и осмотрела зал сверху, пока жрец возился с замочной скважиной. Раздался громкий щелчок и створки раскрылись, впуская нас в небольшую круглую комнату с рычагом в центре.

– Подъемник? – догадалась я.

– Или спусковик, – задумчиво проговорил Эрандур, памятуя о наших приключениях с Мьол в Мзинчалефте. Я печально улыбнулась, вспоминая мою отважную воительницу. Хорошо, что она не видит, в кого я превратилась. Хотелось бы верить, что Мьол сейчас пирует с героями древности в Совнгарде.

– Как думаешь, он работает?

– Не просто так Оркендор хранил ключ от него, – данмер пожал плечами. – Кто знает, с какой целью…

Мы остановились в центре подъемника, и Эрандур сдвинул рычаг. В стенах гулко заскрежетало, и площадка поехала вверх.

– Все-таки подъемник, – пробормотала я.

Когда все остановилось, данмер открыл дверь, ведущую на свободу. Свежий ночной воздух и холод ударили в лицо, и я тут же закашлялась.

– Подумать только, – Эрандур отшатнулся, схватившись за голову. – Я мог бы вытащить тебя и спасти, а вместо этого…

Я выплюнула сгусток вязкой горькой мокроты и вытерла рот рукавом.

– Поехали обратно, – прохрипела, хватаясь за рычаг.

– Чтобы похоронить себя там заживо?

– Да, или попробовать вызвать Периайта и спросить, не пытался ли он о чем-то меня предупредить, – я обнадеживающе улыбнулась, хотя и не поверила в то, что сказала.

Подъемник со скрежетом пополз вниз.

***

У подножия колонны курились едкие испарения, источаемые изумрудно-зеленой загустевшей жижей. Сверху на меня смотрели два небольших каменных дракона, изогнувшие длинные изящные шеи. Сейчас колонна вдруг показалась мне похожей на черный ядовитый цветок.

Я не знала, как обратиться к Периайту и откликнется ли он на зов, после того как мы уничтожили весь его культ, но, закрыв глаза, прислушалась к тьме, что сокрылась внутри меня.

Раньше я никогда не чувствовала метку Обливиона. Пока даэдрический мрак не коснулся меня, она спала, но теперь пробудилась и заставляла кровь кипеть с новой силой. Даже сжигающая легкие чума не могла поколебать мою надежду на то, что только Принц Чумы поможет выбраться из отравленного кошмара.

Вспомнив, как Одержимые стояли у колонны, воздев руки к изображению Периайта, и дышали целебным паром, я набрала полную грудь воздуха и заговорила:

– Лорд Периайт, взываю к тебе!

Колонна оставалась безмолвна и неподвижна. Испарения по-прежнему тянулись вверх, касаясь тонких драконьих язычков и точек выгравированных на камне ноздрей.

Эрандур в ритуале призыва не участвовал – лишь наблюдал за моими неумелыми попытками поговорить с даэдра. Учитывая предыдущий опыт общения с ними, странно, что сейчас у меня возникли проблемы с этим. Прежде вся мгла Обливиона цеплялась ко мне, как репейник.

– Может, нам вместе… – я в замешательстве обернулась к жрецу, но тут же себя оборвала. Стоит ли лезть в его шаткие отношения с Марой, подбивая на очередную встречу с даэдра? Кто знает, может ещё получится вернуть все на свои места?

– Мы оба являемся носителями его «дара». Если бы он хотел ответить, то уже сделал бы это, – Эрандур окинул колонну суровым взглядом и скрестил руки на груди. – Попробуй ещё раз.

Я снова вдохнула пар поглубже, подняла руки к колонне и выдала нараспев:

– Принц Чумы, услышь мой зов! – фраза прозвучала неискренне. Будь я Периайтом, не явилась бы из принципа. – Нет, я так не могу. Это похоже на бред, а не на призыв даэдра!

Эрандур тяжело вздохнул, и из его груди вырвался страшный протяжный хрип.

– Нам надо отдохнуть, – произнёс данмер.

– Верно, – отойдя от колонны, согласилась я. – Найдем спальни, выкинем оттуда трупы и будем спать на настоящих кроватях, пусть и каменных. Представляешь?

– Хорошо, когда можно спокойно выспаться, – одобрительно кивнул жрец, направляясь вниз к спальням.

– Только надо поставить рядом с кроватями одну из чаш, – предложила я, шагая по коридору к башне, откуда можно было спуститься в зал собраний.

– Зачем?

– Ну, а вдруг из-за кашля не получится спать? – когда мы вошли в зал, мой голос разлетелся гулким и невероятно громким эхом по всему амфитеатру.

– Может достаточно налить немного в кубок или тарелку и поставить в изголовье? Чаши слишком громоздкие… – размышлял жрец, пока я осматривала расставленные рядами скамьи и убитых Одержимых, распластавшихся на полу. Заодно подобрала лежащий на скамье стальной меч, принадлежавший одному из зараженных. С добротным клинком в руке почувствовала себя спокойнее.

Сон настиг меня быстро – усталость и болезнь взяли своё, а каменная кровать, накрытая соломой и звериными шкурами, казалась мягкой и необычайно удобной. Организм ещё пытался сопротивляться даэдрической хвори, но разум подсказывал, что это бесполезно. Без Периайта ничего не получится.

Сквозь стены пробивалось непрерывное гудение и скрежет металла. Звуки раздавались из глубины, но казалось, что они совсем рядом. Они просачивались в мой сон, силясь его разрушить.

Я открыла глаза, увидев необычайно яркий свет, заполнивший все вокруг. Перед кроватью стоял маленький призрак злокрыса. Он встал на задние лапки и подозвал меня к себе, мерно кивая головой. Я подползла к нему по кровати, пошатываясь и не понимая, что происходит. Сон это или горячечный бред, вызванный чумой? Дышать всё ещё было тяжело.

«Чувствуешь, как пламя пожирает тьму, что ты впустила в себя? Тебе больно?»

Вновь услышав своего незримого собеседника, больше перепугалась, чем обрадовалась.

– Периайт? – в сомнениях спросила я. Повернулась к Эрандуру и увидела, что он спит. Сон данмера был беспокойным. Он метался на кровати, а на его лбу блестела испарина. Хотелось разбудить его, чтобы прервать кошмар, но я с ужасом осознала, что не могу сдвинуться с места.

«Не пытайся помочь ему. Ты должна увидеть то, что внутри тебя. Что ты видишь?»

– Кровь, – без запинки ответила, ощущая во рту мерзкий металлический привкус.

«Кровь присутствует в каждом человеке и мере. Кровь и плоть есть даже у богов и даэдра!»

– Метку Обливиона?

«Какая она? Она болит? Она гниет?»

– Она… растет. С каждым днем всё больше, всё сильнее. Я должна избавиться от неё!

«Или принять себя, принять метку и тоже стать сильнее? Зачем избавляться от того, что является частью тебя?»

– Но разве не она толкает меня на плохие поступки, на связь с даэдра… с такими, как ты, – я с недоверием взглянула на призрачного злокрыса, стоящего на задних лапках у изножья кровати.

«Очищение не есть избавление. Очищение – это шанс. Шанс взглянуть на вещи иначе. Ты видишь, как страдает твой друг, и испытываешь те же чувства, но что если бы на его месте оказался кто-то другой?»

– Толфгар? – холодея, произнесла я. – Но их нельзя сравнивать, ведь Эрандур…

«…совершил гораздо больше зла, чем Толфгар, но ты этого не видишь».

– Помню, что Клавикус Вайл говорил о том же, что Вермина твердила мне об этом. Да и он сам не слишком скрывал от меня своё прошлое.

«Так или иначе, я оставлю выбор за тобой. Вы можете остаться здесь и прекратить игру. Тем самым, вы оба заслужите очищение, в качестве моих Одержимых. Вы проживете достаточно долго, чтобы дождаться той минуты, когда я призову вас для очищения всего Нирна…»

– Разве мы уже не являемся твоими слугами, если заболели чумой?

«Чума не делает вас Одержимыми. Ваши души принадлежат тем, кому вы их пообещали».

– А если мы откажемся? – сердце тревожно замерло в груди.

«Вам обоим придется идти до конца», – призрачный зверек замер в ожидании ответа, повернув ко мне острую мордочку.

– Но мы же уничтожили твой культ, разве ты не должен злиться?

«Оркендор предал меня, полагая свою волю моей. Возгордился тем, что Одержимые слепо следовали за ним. Его нужно было убить. Именно за это я дарую вам право выбора».

– Значит, мы уже совершили очищение в некотором смысле, – протянула я, обернувшись к мечущемуся в горячке Эрандуру.

Закончить игру, остаться здесь и вечно болеть даэдрической чумой. Остальные даэдра и боги нас уже не достанут, а мы с Эрандуром будем вместе.

А что ждет нас за пределами этих руин?

Развалины нашей со жрецом жизни?

После гибели Мьол, у меня не осталось никого, кроме него. У него уже давно не осталось ничего, кроме собственных кошмаров. Там, за стенами пристанища Одержимых только холодный горный воздух, голодные хищники и яростные драконы. Сможет ли довакин одолеть их? А мне-то какая разница? Я здесь, больная, измученная и уставшая от всего. Что я оставлю за Пределом, если соглашусь?

Коллегию? Ворстага? Ваббаджек? Может быть, дом в окрестностях Фолкрита и мечту об алхимической лавке? А еще слепую, почти погибшую надежду, что когда-нибудь смогу вернуться в Сиродил. Зачем? Это всё ещё моя родина. Увидеть Бруму и березняк в предгорьях, сходить на могилы своих родных.

За стенами осталось слишком много того, что я хочу вернуть. Ради чего я обязана постараться всё исправить. Так же, как Эрандур не сдавался, годами вынашивая в сердце скомканную надежду на возвращение.

Руины быстро станут для нас тюрьмой. Мы возненавидим их сильнее, чем шахту Сидна. Хотя бы потому, что будем обречены на добровольное бездействие и пустые мечты о том, что могло бы случиться.

– Нет, – отрезала я. – Хочу продолжить игру.

«Пренебрегаешь моим даром? Тщеславие всё ещё владеет твоей душой. На юго-востоке, там, где вы впервые встретились с Одержимыми, ты найдешь горную тропу. Она ведет к моему святилищу. Там вы получите исцеление от чумы. Если сможете добраться…»

– Но как? Мы же… – договорить не успела. Призрак злокрыса растаял, оставив меня без ответа, зато я наконец смогла пошевелиться. Лихорадка отпустила Эрандура, и он проснулся, устремив на меня измученный взгляд.

– Эти «благовония» не слишком помогают, – прохрипел жрец.

– Периайт являлся мне. Сказал, что может нас исцелить, если мы доберемся до его святилища.

Данмер рывком сел на кровати, и в его вымученном взгляде мелькнула надежда.

– Это кажется хорошей новостью… – Эрандур нахмурился. – Но ты не выглядишь радостной.

– Дело в том, что святилище находится не здесь. Надо выйти наружу, – кисло улыбнулась я. – Эти даэдра такие… мерзавцы! – не знала, каким словом лучше охарактеризовать Периайта. Наверное, он надеялся, что я соглашусь провести много лет взаперти под землей. Нет уж, мне и десяти дней хватило на всю жизнь.

Данмер поскреб пальцами щетину, перевел взгляд на чашу с едким лекарством и произнес:

– Есть одна идея, но она может тебе не понравиться…

– Кажется, в прошлый раз после этой фразы я поступила в Коллегию Винтерхолда, – протянула я. – Рассказывай.

***

Плотная льняная ткань намоталась вокруг лица, вязкая жижа обволакивала нос и слегка щипала кожу.

– Нормально видишь? – спросил Эрандур, затянув завязки на моем затылке потуже.

– Угу, – промычала я в ткань. – Только говорить тяжело…

– Тогда молчи. Главное добраться. Если даэдра не обманул, тут совсем недалеко…

– Угу, – снова отозвалась я, делая попытки дышать, сквозь слой лекарства.

– Помоги завязать, – Эрандур приложил пропитанную снадобьем ткань к лицу и остановился передо мной.

– Угу, – я бодро встала, ощущая себя совой, но разговаривать не хотелось. После прошлой фразы на язык попала жгучая горечь. Завязала ткань на затылке данмера, поглядела на него и едва сдержалась от смеха.

– Не забудь, – забурчал жрец. – Как только доберемся и вылечимся…

– …надо срочно умыться, – пробубнила в тон ему и опять ощутила неприятный привкус во рту. – Ты уже три раза это повторил.

– Тогда пошли отсюда.

Судя по высоте солнца, было уже далеко за полдень. Пекло нещадно, даже удивляло, что в Скайриме может быть так жарко. Каменные мостки нагрелись, и мои ноги в сапогах начали потеть. Повязка действительно помогала – ни меня, ни Эрандура не свалил приступ кашля. Правда, вне прохлады руин, под палящим солнцем дышать стало ещё труднее.

Мы вышли к лестнице сквозь арку, и я зажмурилась от заливающего зеленые холмы света. Кругом цвел голубой и красный горноцвет, а птичьи песни в ветвях казались невероятно прекрасными – настолько я соскучилась по ним, лишь побродив по пропитанному гнилью подземному городу и послушав пугающий лязг, заточенных в стены механизмов.

– Красота… – восхитилась, стиснув зубы, чтобы лекарство с повязки снова не просочилось в рот.

Эрандур первым спустился с лестницы, огляделся, но вдруг рывком повернулся и помчался назад по ступеням. Я замерла на середине и не поняла, что случилось. Первая мысль была о том, что повязка утратила целебные свойства.

– Изгои! – глухо прошипел данмер, и я кинулась за ним.

Укрывшись в тени башни, я спряталась под аркой, прислонившись спиной к стене. Сердце чуть не проломило ребра – а вот и преследователи! Даже если мы покинем развалины, нас пристрелят дикари, жаждущие отомстить за смерть короля. От безысходности хотелось плакать.

Я прислушалась, но рядом раздавалось только тяжелое хриплое дыхание сидящего рядом Эрандура. Жрец готовился драться за нашу жизнь, сжав в руке топор. Я хоть и вооружилась стальным мечом, но отчего-то боялась кидаться в бой. Вдруг повязка слетит, или ещё что-нибудь произойдет?

– Стой! – раздался грубый голос со стороны лестницы. – След обрывается здесь.

– Туда нельзя ходить. Проклятое место, – женский голос прозвучал встревожено.

– Она права, – подхватил третий. – Если они там, то, считай, они мертвы. Кровавая хворь убьёт их вместо нас.

– Возвращаемся!

Мы с Эрандуром удивленно переглянулись. Изгои наверняка знали, что в этих руинах опасно. В некотором смысле нам повезло оказаться здесь. Я, улыбаясь во весь рот, немного жалела, что жрец этого не видит. Сердце заколотилось ещё сильнее, но высовываться пока было нельзя. Знать бы, как долго изгои будут уходить. Я привстала, чтобы посмотреть, но данмер вдруг вцепился в моё запястье и знаком показал, чтобы не двигалась. Пришлось послушно вернуться на место и замереть, вслушиваясь в шорох трав на ветру и пение птиц. Лишь бы дракон не прилетел. Хотя, меня уже не удивит даже второй Кризис Обливиона.

– Пошли, – сказал Эрандур через некоторое время и, крадучись, двинулся к лестнице.

Преследователей там уже не было, скорее всего, они ушли достаточно далеко, и теперь мы могли выскользнуть из чумного города. Осталось вспомнить, откуда именно мы вчера пришли в эти развалины. Ориентиром могла бы быть башня или тела Одержимых, но найти их среди скал будет не так просто. И идущие впереди изгои могли значительно осложнить дело.

Данмер перемещался короткими перебежками от валуна к валуну, от деревца можжевельника к колючим зарослям кустарника. Я старалась не отставать и смотрела во все глаза, пытаясь уловить хоть малейшее движение. Самым страшным оказалось внезапно заметить пару горных коз, объедающих распустившийся горноцвет. От вида мохнатых рыжих животных, я чуть не закричала, а они даже не обратили внимания на нас, продолжив мирно пастись.

Куда бы ни направились преследователи, наши дороги определенно разошлись, что не могло не радовать.

Но к горлу вдруг подкатила удушливая волна. Захотелось сорвать с лица повязку и прокашляться. И я поняла, что лекарство на ткани перестает действовать.

– Скорее, – прохрипел Эрандур, забыв об осторожности. – Мы почти вернулись на то место.

Мы выскочили из кустов, распугав коз, которые бросились в разные стороны, испуганно блея, а я на мгновение ощутила себя саблезубом. Одновременно с этим дико захотелось поесть сочной жареной козлятины.

Из неуместной мечты в реальность меня вернул вид убитого норда с проломленной головой, и сразу припомнились неприятные подробности встречи с беглецом. Я перевела взгляд наверх, пытаясь высмотреть горную тропу, но видела только отвесную скалу, из трещин которой торчали пучки травы и хилые кустики.

– Справа! – рявкнул данмер.

Я рывком повернулась, тут же высмотрев, что тропа тянется вдоль скалы, скрываясь за зубьями валунов, травой и вездесущим можжевельником. Кинувшись туда, едва не обогнала Эрандура от радости. Периайт не обманул! Тонкая тропка стремилась на вершину скалы, резко сворачивала, огибая серые камни и невысокие темные ели, и вновь стелилась под ноги.

Впереди показалось иссохшее ветвистое дерево, которое обступали темные коричневые обелиски. Я не поверила своим глазам, когда увидела там каджита в синем тюрбане, точь-в-точь как у Райи.

– Помогите! – прокричала я сквозь повязку.

Каджит, навострив уши, повернулся на мой голос. На мохнатой серой морде начерталось недоумение. Кот оскалился, веретеновидные зрачки его желтых глаз резко сузились.

– Кажется, Кеш ждал вас, – он оглядел нас с подозрением, а я промчалась к нему мимо столов с разложенными ингредиентами, ступками и чашами.

– Мы пришли поговорить с Периайтом… Мы… – я задохнулась от горечи и спазмов, разрывающих грудь, сорвала с лица повязку, заходясь кашлем.

Каджит спокойно направился к столу, взял глиняную чашку и поднес к моему рту.

– Пей, – велел он, придерживая мою голову. – Лорд Периайт сказал Кешу, что вы придете.

Я проглотила терпкий отвар с металлическим привкусом и вдохнула полной грудью, поняв вдруг, что кашель утих, а жгучее чувство внутри пропало. Тепло склоняющегося к закату солнца расцеловало меня в перепачканные зеленой жижей щеки. На миг наставшую тишину встряхнул порыв ветра.

Каджит оскалился в улыбке и повернулся к догнавшему меня Эрандуру.

Данмер стащил с лица повязку и недоуменно оглядел дерево, обелиски и ингредиенты на столах. Каджит поднес ему такую же чашку с отваром, как и мне, и велел выпить.

– Получилось? – я бросилась к другу, но натолкнулась на довольный взгляд кота.

– Конечно, – кивнул он. – Кеш вылечил вас, как приказал Лорд Периайт.

– Ты Кеш? – уточняя, спросила я. Каджит снова кивнул, повернулся к Эрандуру, допившему отвар, и забрал у него чашку. От счастья захотелось расцеловать этого странного кота.

– Ты знаешь, где Картвастен?

– Пф! Не просто знаю, – прищурился Кеш и указал за спину. – В ясную погоду поселок отлично видно отсюда!

Вскочив на ноги, я бросилась к краю скалы. Оббежала обелиски и дерево, в корнях которого мельком разглядела скалящиеся черепа, и застыла, парализованная открывшимся видом и ударившим в лицо ветром.

Далеко внизу серебрилась лента реки Карт, а чуть выше на склоне стояли деревянные дома шахтерского поселка.

========== Глава сорок пятая. Перевал ==========

Вечерние сумерки быстро поглотили деревню, а по небу расползлись розовые всполохи закатных лучей. Дневная жара уступила место прохладе, и я, задрожав от пронизывающего ветра, обняла себя за плечи. Надо мной возвышалась колонна Периайта, расположенная на горной тропе близ Картвастена.

Присев под навесом скалистого выступа, посмотрела на лежащую ничком мертвую женщину и печально вздохнула.

Интересно, получится ли у Эрандура воплотить в жизнь очередной план и найти Ворстага, прикинувшись Братом Бури? От размышлений стало волнительно. Вдруг жреца схватят? Тут же захотелось бежать к деревне, чтобы хоть краем глаза понаблюдать за тем, что происходит.

От решительных действий меня удерживали только далекие голоса, раздавшиеся со стороны поселка. По крайней мере, так показалось – скалы и тишина могут играть злые шутки со слухом. Я всмотрелась в заросли можжевельника и вскоре заметила двух приближающихся мужчин. Один был рослый и плечистый, второй – на голову ниже и худощавый.

Сердце в груди сделало кувырок от счастья. Всё получилось! Я вскочила на ноги, намереваясь рвануть навстречу, но в последний момент в нерешительности замерла, испытывая тяжелое чувство стыда. Вдруг вспомнила, как выгляжу. Ворстаг прежде не видел меня такой: сильно исхудавшей, лысой, с обветренным лицом, которое покрывали красные точки заживающих язв. Прикрыться было нечем, а убегать – глупо. Преодолев естественное желание выглядеть красиво, гордо распрямила плечи.

Я переживу эту встречу, как пережила всё, что со мной приключилось. Я – сильная.

Когда мужчины подошли ближе, призвала огонек, чтобы разогнать сгущающуюся вокруг ночь. Магия весело заплясала над головой, а с радостного лица Ворстага резко осыпалась улыбка, когда он увидел меня.

– Борода Исмира! – воскликнул наёмник. – Джулия?.. Тебя не узнать…

Я всхлипнула в ответ и бросилась к нему. Норд схватил меня в охапку и крепко прижал к груди, положив ладонь на голову.

– Спасибо, что дождался! Спасибо! – заревела я, уткнувшись носом в его грудь и заливая слезами льняную рубаху. Несколько секунд было так хорошо и тепло, что не хотелось отпускать Ворстага, чтобы этот момент необычайного спокойствия длился вечно.

– Ну, тише-тише, – наёмник стиснул меня в объятиях ещё крепче и коснулся губами макушки. – Не реви, чокнутая. Все позади.

Я взяла себя в руки, отстранившись, утерла рукавом слезы и встретилась взглядом с Эрандуром, держащим шлем под мышкой. Данмер выглядел как обычно мрачным, и в его сверкающих рубиновых глазах читалось беспокойство.

– Расскажи, что произошло после нашего ареста, – хмуро произнес жрец, прервав нашу с наёмником идиллию.

– А… да, – Ворстаг отступил на шаг. – Не хотел по дороге вдаваться в такие подробности. Пусть стражники в Картвастене остались прежними, и Братьев Бури среди них нет, это не значит, что они безоговорочно верны Империи. Сменился капитан местной стражи – теперь это кто-то из приближенных Буревестника. Серебряная шахта, знаешь ли… – наёмник прервался, поняв, что рассказывает не о том, что мы хотим услышать. – А после того как я уехал сюда? Да ничего такого не было. В первые сутки я напился. А вот когда вы и на третий день не явились, уже заподозрил неладное.

– И? – нетерпеливо спросила я.

– И уехал обратно в Маркарт. Заодно забрал доспехи Эрандура у Горзы, – лучезарно улыбнулся Ворстаг под моим испепеляющим взглядом.

– А остальные вещи? А Ваббаджек?!

– Все тут, в доме моих родителей! Что ты всё печешься о своей палке? Кому она нужна-то?!

– В Маркарте что-то произошло? – Эрандур, тактично кашлянув, прервал начавшуюся было перебранку.

Ворстаг понаблюдал за подпрыгивающим над моей головой огоньком и продолжил:

– Пошли слухи об убийстве Толфгара и дозорного Стендарра. Правда, их тела не нашли.

– Как?! – удивилась я.

– А вот так. По всем показаниям свидетелей выходило, что в последний раз их видели у заброшенного дома вместе с вами. Но в дом-то попасть никто не смог. Дверь была наглухо заперта или закрыта на засов изнутри, да и ключей от неё у вас не нашли. Все попытки выбить дверь или взломать замок ни к чему не привели. Кроме того, что ваша одежда была окровавлена, никаких доказательств, что вы как-то замешаны в смерти или исчезновении тех двоих, не нарыли.

– Что?.. Как? Тогда почему нас не выпустили? – всё ещё не понимая, о чем толкует наёмник, стояла в полнейшем замешательстве и хлопала глазами.

– Как ты все это узнал? – с подозрением сощурился жрец.

– Когда сидишь в таверне и пьешь, волей-неволей слышишь разные новости, – подмигнул данмеру Ворстаг. – Так я и узнал, что двое заключенных сбежали из шахты Сидна. Тогда и вернулся в Картвастен, зная, что рано или поздно вы объявитесь.

– Подожди, а как ты понял, что это мы? – в голове не укладывалось, что это вообще возможно.

– Один знакомый за кружечкой эля рассказал, – признался Ворстаг. – Пришлось, конечно, немного заплатить ему за сведения, а потом спешно уехать сюда. Заплатил я, само собой, из вашего кошелька.

– Ах ты… – шутливо прорычала я. – Время идет, а Ворстаг не меняется!

– О, ты не права, – тем же игривым тоном продолжал наёмник. – Теперь я даже готов ехать в Данстар и помириться с Иви!

– Почему? – перевела недоуменный взгляд с него на жреца, который изобразил на лице некое подобие кислой улыбки.

– Потому что один данмер испортил мое свидание, – теперь настал черед Ворстага мрачнеть и хмуриться. – Я почти уговорил Селену на… ну ты понимаешь, а тут он! – наёмник кивнул на закатившего глаза Эрандура. – Выдал, что я арестован за укрытие преступников, представляешь?

Я прыснула со смеху, не поверив своим ушам. Но Эрандур в лице не переменился, а норд по-прежнему хмурил густые брови и недовольно пыхтел.

– Смейся-смейся, – проворчал Ворстаг. – Я всё равно потратил все твои деньги…

– Что?! – взъярилась я. – Пока мы сидели в шахте Сидна, блуждали по горам, сражались с троллями, изгоями, больными культистами и… вшами, ты все истратил на эль и девок?!

– На эль, девок и взятки, – самодовольно уточнил наёмник. – Ну, ещё пару сотен в наперстки проиграл… А что делать? – он картинно развел руки в стороны. – Надо же было как-то коротать время, пока жду вас.

– Держи меня, Эрандур, – простонала я. – Сейчас я буду его убивать…

– Джулия, мы ещё не в безопасности, – серьезно напомнил данмер.

– Вот-вот! – поддержал настрой жреца Ворстаг. – Так что, лысый мальчик, веди себя прилично!

– Как ты меня назвал? – заголосила я, но вдруг вмешался Эрандур.

– Полегче, друг! – с явной угрозой в голосе данмер шагнул к норду. – Ты не знаешь, что мы пережили и что переживает сейчас Джулия.

Ворстаг, натолкнувшись на суровый взгляд жреца, попятился. Я вдруг поняла, что наёмник его побаивается и вместе с тем уважает, но сама чувствовала только безграничную благодарность и приятное тепло в груди. Как жрец за меня заступился! Раньше на глупые шуточки Ворстага такого внимания не обращал, даже сам ядовито улыбался. Теперь же огрызнулся как сторожевой пес, который готов обидчику хозяйки горло разорвать.

– Эй, я тут вообще-то тоже… – попытался возразить наёмник, отступив на пару шагов, но сдался. – Ладно, извините.

Я специально встала поближе к данмеру. Даже его присутствие давало мне ощущение защищенности. Огонек над головой погас, и послышался тяжелый вздох наёмника.

– Не зажигай больше, – сказал он. – Сейчас пойдем в поселок, оседлаем коней и рванем через перевал в Рорикстед.

– Куда?! – опешила я.

– В Рорикстед, – повторил Ворстаг. – А потом в Данстар. Сейчас Рорикстед – ближайшее безопасное место. Там нет ни имперцев, ни Братьев Бури, пока что. В Картвастене оставаться слишком опасно. Во-первых, потому что вот этот «Брат Бури», – он хлопнул жреца по плечу, – решил меня арестовать, и тому были свидетели, а во-вторых, не хочу подвергать опасности родителей. Они простые шахтеры, бывшие предельцы. Если их бросят в шахту Сидна из-за вас… – наёмник замолчал, помрачнел и покачал головой.

Теперь и мне стало боязно. Еще только конфликта с нордом нехватало вместо долгожданного спасения. К счастью, Эрандур, когда нужно, умел сглаживать углы.

– Не беспокойся о нас, – миролюбиво сказал данмер. – Мы не доставим хлопот.

– Вот и славно, – Ворстаг развернулся и неторопливо пошел к поселку. – Не отставайте.

– Еще бы поесть немного, – попросила я, вспомнив о том, что уже давно нормально не ела.

– Само собой. Прихвачу в дорогу мяса и еще чего-нибудь. Как до Картвастена дойдем, на улицу не выскакивайте. Стражники не должны вас видеть. Я оседлаю лошадей и приду сюда, – выдал план действий наёмник.

– Откуда у тебя лошади? – недоумевала я.

– Ну, Джулия, у тебя ещё и мозги обрезали вместе с волосами, что ли? – полушепотом возмутился норд. – Те три лошади, на которых мы до лагеря изгоев ездили. Твой кусачий жеребец всё ещё у меня.

– Мглистый? – а я уже и не надеялась, что снова увижу этого коня.

– Скотина! – фыркнул Ворстаг. – Чуть палец мне не оттяпал!

– Так нечего их совать куда не надо! – гордо приосанившись, поймала себя на мысли, что улыбаюсь от счастья.

Мы шли с наёмником до поселка и остановились в тени бревенчатой стены, не высовываясь на улицу, которую патрулировали два стража. Я увидела лишь покачивающиеся рыжие огоньки факелов вдалеке, но и они меня пугали как глаза дракона.

Ворстаг обошел дом и, насвистывая себе под нос, отправился в самый конец улочки. По пути приветливо помахал стражнику, и я вздрогнула, увидев его смелый жест. Стражник кивнул норду и что-то неразборчиво сказал. После этого наёмник резко обернулся к нам, то ли пытаясь высмотреть на месте ли мы, то ли указать патрульному, где сокрылись беглые каторжники.

– Отойди, – вдруг шикнул мне Эрандур.

– Куда? Зачем?

– Назад. Просто отойди, – данмер целенаправленно пошел обратно по дороге.

– Ты уходишь? – недоумевала я, замерев на месте. – Зачем? Мы что, не поедем с Ворстагом?

– Просто. Отойди. Назад, – с нажимом повторил жрец, напугав меня до дрожи в коленях.

Я подбежала к нему и застыла, не понимая, что происходит.

– Не знаю, Джулия, как сказать, – начал Эрандур. – Но что-то не сходится.

– В чем? Ты думаешь, Ворстаг сейчас сдаст нас страже? – от такой догадки и после увиденного в деревне чуть сердце не остановилось.

– Надеюсь, я просто стал слишком мнителен после шахты Сидна, – признался жрец. – Когда я пришел, Ворстаг явно не ждал меня. Вообще не уверен, что он ждал нас.

– Но ты правда помешал его любовным похождениям? – я не сдержала нервной улыбки.

– Да. Случайно заметил его на улице и решил рискнуть. Сначала он купился, – данмер тихонько язвительно усмехнулся. – Видела бы ты его лицо. Потом понял, что это я, и… огорчился.

– Тьфу! – я отмахнулась. – Эрандур, ну ты подумай! У Ворстага всё было на подходе. Он уже готовился юбку девушки задирать, а тут ты из-за угла! Знаешь, я на его месте тоже бы огорчилась!

– Но ты тоже сомневаешься, – утвердительно заметил жрец, словно прочитал мои мысли.

– Да, – не стала отрицать очевидное. – После шахты Сидна я даже тебя начала подозревать! И о чем ещё подумать, когда видишь, как Ворстаг болтает со стражником? Мне страшно. После всего этого я действительно боюсь. Мне хочется уехать подальше. Дальше Данстара, в Коллегию. Это единственное место, где я смогу привести себя в порядок и перестать озираться, слыша каждый шорох.

Мы замолчали. В ночи раздалось глухое уханье совы, а в траве заблестели желтые светлячки. Ясное небо усыпали звезды. Я с тоской посмотрела наверх, потом в сверкающие во тьме глаза Эрандура и вздохнула. Надеюсь, он не прав.

– Если Ворстаг вернется не один, мы успеем сбежать, – пробормотал данмер, неотрывно глядя на улочку поселка, по которой прохаживался патрульный с факелом.

– Куда? – скептически хмыкнула я, поежившись. – Обратно к святилищу Периайта?

– Не знаю. Может, в Фолкрит… – в словах Эрандура не было уверенности. Голос подрагивал, и я догадалась почему. Вопреки всему, жрец боится, что его друг нас предаст. Боится и за себя, и за меня.

Но Ворстаг вернулся один. Быстро прошел к нам, сунул в руки каждому по ломтю хлеба и сказал:

– Подкрепитесь и идите за мной. Надо проскочить, пока стражник не видит. Кони ждут.

Я впилась зубами в хлеб, мягкий, пышный и невероятно вкусный. Уже забыла, что такой хлеб бывает. И почти сразу же пожалела об этом, потому что после сухомятки дико захотелось пить.

Эрандур, в отличие от меня, не набросился на еду. Он выжидающе посмотрел на Ворстага, словно наблюдая за его реакцией, и спросил:

– Где?

– У дороги из Картвастена. Если присмотришься – увидишь, – наёмник вдруг обиженно замолчал и в поисках сочувствия взглянул на меня. – Вы что, не доверяете мне? После всего что было?

Не зная, что на это ответить, проглотила хлеб и отправилась к поселку, дожевывая на ходу.

– Пошли. Проверим, можно ли тебе довериться.

Ворстаг последовал за мной, обернувшись на Эрандура.

– Ты идешь или нет, брат? – последнее слово он произнес так, словно пытался напомнить жрецу о чём-то чрезвычайно важном для них обоих.

Данмер кивнул и отправился следом за нами. На подходе к поселку я действительно заметила силуэты оседланных коней, нагруженных оружием и вещами. Стражник с факелом ушел в сторону шахт, и огонек трепетал где-то вдалеке.

– Быстрее! – Ворстаг подтолкнул меня сзади, и я побежала. Толком не разбирая дороги, вперед, к своему коню. Маяком стал торчащий из седельной сумки, радостный Ваббаджек. Никогда прежде не была так счастлива видеть свой посох!

Я схватилась за уздечку Мглистого, конь испуганно всхрапнул, затряс головой, но стоило мне мягко провести ладонью по смоляной гладкой морде, успокоился и нетерпеливо ударил копытом. Поставив ногу в стремя, я подтянулась и ловко вскочила в седло. Следом за мной подоспели наёмник и жрец.

– Но! – гаркнул Ворстаг, пуская Дымку галопом по дороге. Лошадь заржала, перебудив, наверное, весь Картвастен, и я поспешила стукнуть Мглистого пятками по бокам, чтобы поскорее покинуть поселок. Сзади раздавался частый цокот копыт по мощеной дороге – Эрандур на нагруженной сумками и доспехами Стреле не отставал.

– Куда мы едем? – завопила я, силясь перекричать ревущий в ушах ветер.

– К переправе! – через плечо отозвался Ворстаг.

Хорошо, что ночь выдалась ясная – дорога была видна даже без магии и факелов. Лунное отражение плясало рыжеватыми мазками по темному холсту реки.

Наёмник вдруг свернул на тракт и направил Дымку в сторону Маркарта. Я испуганно натянула вожжи, и Мглистый остановился. Мимо меня пронеслась лошадь Эрандура, а данмер недоуменно обернулся.

Я от досады выругалась и послала коня вдогонку. Сама же уверяла жреца, что поведение Ворстага всего лишь неудачное стечение обстоятельств, а теперь испугалась выбранного им направления.

Мглистый быстро нагнал Стрелу, и мы с данмером поравнялись.

– Извини, – сказала я, надеясь, что друг услышит. – Не о том думаю.

Вскоре Ворстаг резко остановился, Дымка, фыркая и всхрапывая, пошла вниз по берегу, ведомая всадником.

– Здесь есть брод! – сообщил наёмник. – Можно верхом переправиться через реку. А на другом берегу начинается дорога!

У меня после его слов от сердца отлегло. Но тяжелое чувство, что норд может быть предателем, никуда не делось. Измученная выпавшими на мою долю злоключениями, я продолжала искать подвох в каждом его действии. Откуда он знал про этот брод? Быть может, ловушка дальше?

Мы спустились вниз по пологому берегу. В темноте гремящий поток полноводной реки казался рычащим драконом. От воды исходил ощутимый холод и удивительный приятный запах свежести и гор. Давненько не ощущала ничего подобного.

Потянув носом, вдруг учуяла, что пахну так, как подобает беглой каторжнице, и отвращение к впитавшейся в тело грязи не заставило себя ждать. Тело зачесалось, будто вши вернулись. Захотелось сорвать с себя старое липкое грязное исподнее, выкинуть снятую с трупа рубаху, окунуться в холодную воду и, наконец, почувствовать себя человеком, а не затравленным зверем, вынужденным шарахаться от собственной тени.

Ворстаг указал на брод и направил Дымку в реку. За ним тут же поспешил Эрандур, а мне пришлось замыкать переправу. Поток слегка прикоснулся к моим ногам, облизнув подошвы сапог. Я приподнялась в седле, пытаясь сохранить равновесие и не промокнуть.

– Ну, вот и все, – выбравшись из воды, Ворстаг обернулся к нам. – Теперь наверх по дороге и…

– Подожди-ка! – возразила я. – Не знаю, что ты там запланировал… – пока говорила, ко мне приклеился еще и вопросительный взгляд данмера, – но я с этого берега не сдвинусь, пока не искупаюсь в реке и не переоденусь!

Мглистый вышел из воды, недовольно хрипя, а я показательно спешилась.

– Что? – лицо Ворстага вытянулось от недоумения. – Ты… Сейчас? А нельзя…

– Нельзя! – рыкнула я, не дав наёмнику закончить вопрос. – Мне надоело! – рывком стащив через голову рубаху, кинула её в реку. – Эта одежда с трупов! Эти штаны! – разувшись, избавилась от домотканых штанов, которые так же улетели в воду.

– Женщина! – гаркнул наёмник. – А ну прекрати!

Эрандур только тонко улыбнулся и тоже спешился, начав отстегивать пояс.

Я разделась, швырнув исподнее в поток, и увидела, как одежду поглощает яростная холодная стремнина. Ступив в воду, ощутила, как от пяток до макушки пронеслась волна дрожи. Кожа покрылась мурашками, но я медленно вошла в реку по пояс. Течение било в бок, норовя лишить равновесия, а за спиной Эрандур, раздевшись до пояса, сел на берегу и принялся умываться и обтирать мокрыми руками тело. Я повернулась к застывшему Ворстагу и улыбнулась. Выражение лица норда сделалось глуповатым.

– Ты что, пялишься?! – крикнула ему, и наёмник нагло ухмыльнулся.

– И что?

– Отвернись. Тут не на что смотреть! – я, зажав нос, нырнула в воду, и на несколько мгновений уши заложило непрерывным шумом реки. Лед сковал суставы, но течение смыло с кожи грязь. Я сидела под водой, пока тело не заколотило от холода. Ничуть не стесняясь наготы и двоих мужчин на берегу, я вынырнула, глубоко вдохнув ночную прохладу, и провела рукой по голове. Ладонью ощутила нечто похожее на короткую щетину – вот и волосы расти начали. Через пару месяцев всё вернется на свои места.

Развернувшись, пошла к берегу, ловя на себе два странных взгляда. Эрандур смотрел не просто восхищенно – оценивающе. С дотошностью алхимика изучая каждый сантиметр обнаженного тела, ловя блики звездного света, скользящие вниз вместе с капельками воды. Ворстаг больше напоминал хищника, готового к прыжку. Он даже в седле странно наклонился, облокотившись на шею лошади.

– Знаешь, Джулия, на кого ты похожа? – тоном знатока начал наёмник, и я сразу поняла, что сейчас он начнет нести какую-нибудь дурь.

– Знаю, – буркнула, проходя мимо Эрандура к своему коню. – На ворожею.

– Нет, не угадала.

– На скампа?

– Не…

– На тролля?

– Да ну тебя. Ты похожа на сприггана, – выдал Ворстаг, и я не сдержала смеха.

– Хочешь сказать, что я бревно?

– Чокнутая! – наёмник поерзал в седле и отвернулся. – Больше не буду тебе комплименты делать!

– Бревно – это не комплимент, – сухо возразила я и принялась искать в рюкзаке исподнее, которое, по всей видимости, и берегла для подобного случая. Чистое белье нашлось, замотанное в сменное платье. Я быстро переоделась, но теперь стало холодно. Хотелось поскорее развести костер и отогреться.

Эрандур, оставив доспехи Брата Бури на берегу, переоделся в поддоспешник и обулся в эбонитовые сапоги.

– Думаю, теперь мы готовы ехать, – сообщил он Ворстагу.

– Да неужели, – наемник выпрямился в седле и слегка ударил Дымку пятками, пуская её по тропе.

Массер ярко освещал тянущийся вверх путь. По нему мы и добрались до привала. Ворстаг остановил лошадь на небольшой полянке, со всех сторон окруженной скалами и защищенной от ветра. Правда, судя по запаху, здесь недавно кто-то умер. Тухлятиной воняло почти как в логове тролля.

– Фу, – я сморщилась. – Здесь точно никто не живет?

– Не должен, – наемник пожал плечами и выпрыгнул из седла. – Но если это медведь, то мы с ним справимся.

– Я не готова к встрече с медведем, – призналась, слезая с коня. – Хочу только отогреться, поесть и лечь спать.

– Будешь много жрать, перестанешь быть такой стройной, – заметил Ворстаг, разворачивая спальник. Эрандур тихо хмыкнул и отправился на поиски хвороста для костра.

На очередную попытку норда сделать комплимент я только глаза закатила. Это он мою костлявость так обозвал, что ли?

Развернув спальник, пошла обдирать куст можжевельника, чтобы сделать подстилку. Хотелось упасть и уснуть, но, несмотря на ночь, оказалось, что у нас ещё немало дел.

Через некоторое время на полянке весело трещал костер, а наёмник достал из дорожного мешка огромный копченый окорок. Я захлебнулась слюной от одного только запаха.

– На троих нам хватит? – норд с сомнением посмотрел на нас с Эрандуром. Жрец пытался не показывать того, что голоден, но даже он при виде такого угощения сглотнул слюну.

Не боясь испачкать платье, я ела руками. Откусывала мясо и проглатывала, почти не жуя. Потом Ворстаг достал из мешка три бутылки медовухи Хоннинга, и жизнь резко наладилась. Не выпивала с тех пор, как закончилось взятое у Маданаха вино.

– Знаешь, Эрандур, – сказал Ворстаг, обгладывая козлиную кость. – Надо нам с тобой запомнить этот трюк с арестом… Будешь меня спасать от женщин!

– А тебя надо от них спасать? – вмешалась я, оторвавшись от трапезы. В ладонях был ароматный недоеденный кусок на косточке.

– Само собой! – со всей серьёзностью заявил наёмник. – Девушек кругом много, а я один! Это может плохо сказаться на моем здоровье.

– Так, может быть, пора прекратить ходить на свидания и осесть где-нибудь? – жрец уже прикончил свою долю окорока и, полулёжа на спальнике, прихлебывал медовуху из бутылки. – В Данстаре к примеру.

– Эх, дружище, мало ты понимаешь в этих делах… – махнул рукой Ворстаг и случайно швырнул недоеденную кость в костёр. Из пламени вырвался столб искр, наемник печальным взором проводил свою закуску, тонким пряным дымком потянувшуюся в Совнгард.

– По-твоему, я ничего не знаю о женщинах? – в голосе данмера зазвенела сталь.

Я тактично кашлянула в кулак.

– Парни, я здесь… Вы уверены, что хотите обсуждать это сейчас?

– Ой, прости, я думал ты тоже парень, – отшутился Ворстаг и налету поймал запущенную в него кость. – Спасибо, а то я не наелся!

Я взялась за медовуху, косясь то на норда, то на жреца, сидящих по обе стороны от меня. Эрандур выглядел заинтересованным этим разговором, а Ворстаг, кажется, просто пытался бахвалиться своими любовными победами. В очередной раз.

– Если хотите знать моё мнение, – начала я, сделав глоток мёда. – То Ворстаг просто скучает и не знает, как продемонстрировать свою силу, и поэтому ныряет в кровать к любой женщине, дабы вызвать у них любовь, а у мужчин немую зависть его похождениями.

– Я ему не завидую, – встрял с замечанием данмер.

– Вообще-то я здесь, если вы не заметили! – пытаясь привлечь внимание, наемник помахал начисто обглоданной костью.

– Ой, прости, а я думала, ты опять убежал за очередной юбкой! – я притворно всплеснула руками и чуть не разлила медовуху.

Эрандур язвительно усмехнулся.

– Всегда любил Джулию Октавию за её острый язычок, – расплылся в улыбке норд и неоднозначно подмигнул. В ответ я показала ему язык, добавив:

– Не порежься!

Наемник разлёгся на спальнике, заложив руки под голову. Он мечтательно уставился на звёздное небо, тогда как жрец пристально посмотрел на меня.

– Что? – заволновалась, перехватив его взгляд.

– Похоже, будто кто-то очень сильно влюбился, – заметил он, кивнув на Ворстага.

– Это я, что ли? – оживился тот. – Не. Бесполезно. Та девушка любит одного эльфа. Данмера.

Я вспыхнула до ушей и гневно воззрилась на наёмника. Что он вообще несет и когда успел опять влюбиться? Хотя, много ли ему надо времени, чтобы испытать влечение, которое он не отличает от влюбленности. Эрандур устало провел пальцами по глазам.

Ворстаг же, напротив, словно пробудился от дремоты, оглядел нас с хитрющим прищуром и продолжил нести привычную околесицу.

– Да-да! И это у них взаимно. Но кто я такой, чтобы лезть в эти странные взаимоотношения? Ведь та девушка, – он притворно вздохнул, – жить без него не может, но при этом они не вместе. Представляете?

– Да неужели… – прошипела я, чувствуя острую потребность кинуть в норда чем-нибудь потяжелее кости или бутылки.

– А вот взять того данмера, не буду называть его имени, – на лице Ворстага растянулась самодовольная улыбка от собственного остроумия. – Он верит в богиню любви, но за свою любовь не борется. Печальная история, достойная сожаления и слезливых песен бардов… – наёмник ненадолго замолчал, посмотрел на огонь. – Пришлось даже той девушке ему назло, жениться на какой-то бой-бабе…

– Заткнись! – не выдержав, я вскочила на ноги и закричала, нависнув над нордом. – Не смей говорить так про Мьол! Всё было не так! Я никогда не женилась кому-то назло!

– Да успокойся, Джулия, – для Ворстага мой гнев был ещё одним поводом для насмешки. – Разве я говорил что-то о ней или о тебе?

– Я слышала, что ты говорил! И ты можешь сколько угодно прикидываться сельским дурнем из Картвастена, но я знаю, что у тебя на уме! – я рычала, теряя контроль, желая высказать все, что накопилось. – Твои мысли не поднимаются выше поясницы! Ты – грубый тупой мужлан, для которого женщины это просто средство для удовлетворения своей похоти! Ты неспособен любить, тебе не понять этого! Ты даже ребенка своего бросил!

Ворстаг равнодушно посмотрел на меня и презрительно хмыкнул:

– Это всё?

Кони, встревоженные нашей ссорой, зафыркали. Мглистый и вовсе протяжно заржал и начал рыть копытом землю.

Эрандур поднялся со спальника, подошел ко мне и решительно, но мягко взял за локоть.

– Сядь, – спокойно сказал он и потянул меня к себе.

– Отпусти! – я с усилием вырвала руку. – Час назад ты ему не доверял, а теперь вздумал защищать?!

Перепрыгнув через костер, пошла к лошадям, чтобы их успокоить. В голове пульсировала кровь, грудь часто вздымалась от ярости. Я захотела взять Ваббаджек и превратить Ворстага в курицу или в сто септимов, чтобы от него стало больше пользы. С каждой секундой эта мысль становилась всё более привлекательной. А ведь и правда, это бы решило множество проблем! Не пришлось бы волноваться каждую минуту, предаст наёмник или нет, забудет обо мне или сбежит?

Я подошла к Мглистому и высвободила из крепления седельной сумки Ваббаджек. Резко развернувшись на пятке, направила посох на лежащего наёмника. Эрандур, увидев, что оружие Шеогората в моих руках, в два прыжка перемахнул через костер и Ворстага, схватился за древко и дернул на Ваббаджек на себя.

– Не смей! – рявкнул он.

– Ты и сам этого хочешь! – протестовала я, не выпуская из потеющих ладоней Ваббаджек, повернувшийся ко мне перепуганным лицом.

– Да брось, дружище, – Ворстаг храбро встал со спальника и развел руки в стороны. – Если ей так хочется, пусть взмахнет своей палкой. Все равно ничего не произойдет…

– Я тебе сейчас покажу, что произойдет! – рычала я, стиснув зубы. Данмер продолжал резкие попытки отобрать у меня посох, но это только сильнее меня злило.

Из навершия вырвалась красная вспышка, раздался негромкий хлопок и на том месте, где только что стояла Дымка, остался белеющий глазурью сладкий рулет.

Эрандур резко отпустил древко, а я в ужасе отшатнулась, отбросив Ваббаджек в сторону, словно осознала, что держу в руках смертельно-ядовитую змею.

Ворстаг сел у костра и с мрачным видом уставился в пламя.

========== Глава сорок шестая. За Пределом ==========

Ночью я так толком и не заснула. Волновалась, боялась и мерзла, даже несмотря на горящий костер. Ворстаг ещё храпел полночи, с каждым прерывистым выдохом напоминая о своем присутствии, а меня жгло чувство вины. Не знала, как теперь смотреть норду в глаза, как разговаривать с ним, после того что сделала.

И наутро лучше не стало. С рассветом мы двинулись в путь, и Эрандуру пришлось уступить норду Стрелу взамен несчастной Дымки, превращенной в сладкий рулет. Что делать с пирожным, оставшимся вместо лошади, мы так и не придумали, но есть её принципиально не хотелось. Меня и вовсе начало подташнивать, стоило лишь вспомнить неприятный инцидент в рифтенском приюте.

К счастью, Мглистый немного умерил свой норов и позволил Эрандуру ехать вместе со мной.

Через перевал мы добрались до холмистой долины, поросшей цветами и травами. Солнце припекало, а ярко-голубое безоблачное небо удивляло своей чистотой. Ни одного облачка, даже самого крохотного не было видно, лишь высоко над долиной скользил черной тенью ястреб, широко расправивший крылья.

Я полной грудью вдохнула ароматы разнотравья, закрыла глаза и вслушалась в гудение пчел и мух, опыляющих цветы.

Мглистый наклонился и откусил пучок набирающей цвет лаванды. Я с улыбкой обернулась к сидящему позади другу и внезапно поразилась произошедшим с ним переменам. Если мой облик беглой каторжанки мог вызвать только отвращение, то он, облачившийся в эбонитовую броню, с короткими волосами и жесткой щетиной уже выглядел как бывалый наёмник, сурово и сердито.

Ворстаг на Стреле остановился рядом и, приставив ладонь ко лбу, поглядел вдаль.

– Ага, – заключил он. – Скоро покинем Предел.

– Как ты это понял? – поинтересовался жрец, пока я делала вид, что рассматриваю лоснящуюся черную гриву Мглистого.

– Приглядись, – ответил наёмник, указав вправо. – Там верхушки башен, а не скалы. Это форт Сангард, пограничная крепость Предела.

– Какой форт? – я рывком подняла голову и испуганно воззрилась на Ворстага. Не это ли название выдал под пытками Толфгар вместе с именем подельника?

– Сангард, – повторил норд, подтвердив мои опасения. – Туда лучше не соваться, там полно Братьев Бури.

– Джулия, ты ведь всерьез не думаешь об этом? – тихонько прошептал Эрандур мне на ухо. По спине побежали мурашки, и я замотала головой.

– Нет! Ты что! Не в этот раз!

– О чем шепчетесь? – лукаво спросил наёмник. На его лице тут же родилась масляная улыбка. Сейчас было совсем не похоже, что он обиделся на случившееся прошлой ночью. Или Ворстаг просто мастерски делал вид, что всё в порядке.

– Ни о чем! – зарделась я, чувствуя, как становится ужасно жарко. Ни столько от припекающего солнца, сколько от близости Эрандура.

– Понял, – подмигнул норд. – Я поеду вперед, а вы тут, если хотите, можете пошалить. Только прошу не бросаться заклинаниями мне в спину, идёт?

Эрандур устало вздохнул, выслушав речи наёмника, а мне захотелось срочно окунуться в Море Призраков. Даже спина вспотела от пошлых мыслей. Откуда они вообще взялись в моей голове? Не иначе, пагубное влияние общения с Ворстагом. Фантазия породила весьма откровенную картину, как я таю в объятиях данмера, а он…

Встряхнулась, выгоняя из головы все, что придумала. Хорошо, что Эрандур не может читать мои мысли. Я всмотрелась вдаль, чтобы хоть немного успокоить разгоряченный разум красивыми видами, но как назло увидела пару кружащихся в брачном танце бабочек-монархов.

– Да вы издеваетесь, – недовольно прошипела я.

– В чем дело? – Эрандур тоже заметил бабочек. – Хочешь набрать ингредиентов?

Кто о чем, а настоящий алхимик всегда размышляет о сборе ингредиентов. Пока у меня голова разрывалась в тщетных попытках подобрать внятный ответ на вопрос, жрец просто думал о зельях. Кстати, неплохая мысль! Какие пропорции необходимы для зелья восстановления здоровья?

– Нет, – ответила я с невинной улыбкой и взмахом отогнала подлетевшую к лицу пчелу. – Этим бабочкам слегка не до нас. Не будем портить им романтику.

– Ладно, – согласился Эрандур, продолжив: – А как бы ты отнеслась к… – данмер не договорил и ударил Мглистого по бокам. – Впрочем, неважно. Забудь.

– К чему? – не на шутку заинтересовалась его словами, не зная, каких идей ждать от жреца на этот раз.

– К тому, чтобы пойти со мной на свидание, – на одном дыхании выпалил Эрандур, и я чуть не поперхнулась воздухом.

– Что? Чего?.. Я?

– Не хочу торопить события. Знаю, как тяжело тебе было потерять Мьол, – данмер хмуро взглянул на скачущего впереди Ворстага. – Но когда все это закончится, почему бы не попробовать?

– Я… не знаю, – растерянно отозвалась, пытаясь собрать разлетевшиеся осколками мысли воедино и проанализировать все, что случилось. Получалось плохо. На фоне недавних фантазий сознание уже нарисовало нашу свадьбу в храме Мары, и ощущение реальности полетело под откос. Ведь у нас со жрецом всё происходило не так, как у обычных людей. Всё наоборот. Неправильно. Сначала Эрандур увидел меня голой, потом мы целовались, потом ругались. Спали вместе, сражались с даэдра, прошли через шахту Сидна. Да, если уж мне и выбирать себе мужчину, то он – самый идеальный кандидат на эту роль.

– Я не настаиваю, – поспешил оправдаться данмер. – Стоит признать, что я, пожалуй, староват для тебя.

– Что? Староват? Глупости какие! – наигранно фыркнула в ответ. Знать бы, правда, сколько ему лет? – Я просто думаю, что… – я опасливо взглянула на спину Ворстага и побоялась, что он может слышать наш разговор. – Давай обсудим это, когда доберемся до Данстара и окажемся наедине. Без лишних слушателей, хорошо?

– Как пожелаешь, – доброжелательно ответил жрец, а я осталась наедине со своими мечущимися в панике мыслями.

Воспоминания, приятные и горькие, переполнили меня через край. Даже наступающее лето, ингредиенты, бабочки и тяжесть вчерашних событий вдруг померкли перед возможностью сходить на свидание с Эрандуром. Аппетит и жажду от волнения отбило начисто.

Мы провели в дороге весь день, но я даже не ощутила усталости. Мне не хотелось, чтобы этот путь через холмы когда-нибудь заканчивался.

Когда солнце клонилось к закату, я увидела впереди бескрайние равнины Вайтрана, среди которых приютилась деревушка фермеров – Рорикстед. К ней вела пологая тропа, бегущая вниз по склону горы. Возле самого тракта путь отмечал невысокий указатель, сложенный из камней. У подножия столбика белели кустики пушицы, которые облюбовали для опыления яркие синие бабочки.

Деревня казалась дремлющей. К вечеру работы на полях обычно заканчивались, а пастухи уже загнали скотину в хлева. У конюшни, находящейся напротив тропы, по которой мы неторопливо спускались, стояла пара повозок без лошадей. Рядом с ними переговаривались двое бородатых извозчиков.

Ворстаг остановил Стрелу возле конюшни и свистнул. Мужики тут же повернули головы, с недоверием уставившись на неожиданных гостей, прибывших не по тракту.

– Эй! – крикнул наёмник. – Почем постой лошадей?

– Бесплатно, – ухмыльнулся тот, что стоял справа, – места нет. Езжайте дальше! Мралки, хозяин трактира, вас разместит вместе с лошадьми.

– Где, интересно? – пробормотала я чуть слышно. – В загоне?

Надежда на сон в нормальной кровати стремительно таяла. Ворстаг обернулся через плечо и подмигнул.

– Поехали, – он слегка стукнул лошадь пятками и направился по улице к таверне.

Теперь мне хотелось спрятаться подальше от любопытных глаз. Деревенские женщины с дворов начали пялиться сначала на Ворстага глазами полными восхищения и любопытства, потом на нас с Эрандуром, по большей части недоумевая. Во-первых, темные эльфы в нордских поселках не так часто встречаются, во-вторых, обритая женщина вызывает ряд подозрений. Я заерзала в седле, и от жреца это не скрылось.

– Не обращай на них внимания, – шепнул он мне. – Ни одна из этих женщин с тобой не сравнится.

Я поперхнулась воздухом, услышав от данмера такие тёплые подбадривающие слова, но привычка язвительно отвечать на комплименты никуда не делась.

– Прической уж точно, – хмуро проворчала, косясь на дородных пышногрудых селянок. – И во всем остальном… Мне нужен головной убор, чтоб поменьше таращились.

Ворстаг свернул к высокому дому с вывеской, и я с трудом узнала таверну «Мороженый фрукт». В последний раз была тут ночью, когда встречалась со связным Пенитус Окулатус. Интересно, они всё ещё здесь или уже перебрались в другое место?

Наёмник спешился и привязал Стрелу к коновязи, возле которой стояло корыто, наполненное водой. Уставшая лошадь тут же принялась утолять жажду.

Я соскользнула с Мглистого вместе с данмером и подвела коня к поилке. Животное благодарно всхрапнуло и опустило голову к мутноватой воде.

– Вот мы и на месте, – объявил Ворстаг, закинув дорожный мешок на плечо, и неспешно пошагал к крыльцу таверны, пока я привязывала Мглистого.

– А нам хватит денег на пару комнат? – поинтересовался Эрандур, отстегнув от седла рюкзаки с нашими вещами.

– Ну… На одну точно хватит, – хохотнул наёмник, приковав к себе два вопросительных взгляда. – Шучу, – поспешил оправдаться он, поднимаясь на крытое крыльцо по ступеням. Пока шел, нарочно ткнул кулаком по вывеске, и та со скрипом закачалась на цепях.

В таверне оказалось шумно и многолюдно. Все столы заняты, у стойки толкотня, а между посетителями протискивался смутно знакомый парень, сын трактирщика. Узнала я его исключительно по обгоревшему древку метлы, с которой он как будто не расставался. Оказалось, что кто-то разбил бутылку меда или эля, потому как юноша принялся с усердием убирать коричневые осколки, поблескивающие в свете очага на фоне темной лужи.

– У меня плохое предчувствие, – мрачно изрек Эрандур, и его напряженность тут же передалась мне. Что-то изнутри подсказало, что свободных комнат в «Мороженом фрукте» нет.

Трактирщик Мралки крутился за стойкой, принимая плату за еду и постой, разливая эль и одновременно с этим успевая кричать сыну:

– Эрик, тупица, ты где застрял?

Ворстаг взял на себя обязанности дипломата, протиснулся к стойке, растолкав хорошо одетых людей, напомнивших мне купцов, и важно облокотился на столешницу.

– Нужно две комнаты, – сурово потребовал норд. Трактирщик слегка побледнел при виде угрюмого лица Ворстага и невнятно пробормотал в ответ:

– Мест нет.

Призрачная надежда поспать в кровати испарилась окончательно, а Мралки неуверенно продолжил, не сводя глаз с мрачнеющего наёмника:

– Но вы можете переночевать на сеновале. Это за таверной, в полях. Эрик… – он осекся, прокашлялся и вдруг завопил: – Эрик!

Парень с метлой неожиданно оказался за моей спиной, и я испуганно дернулась в бок, услышав над ухом:

– Что, отец?

– Немедленно проводи гостей к сеновалу!

Парень оглядел нас с недоверием. Особенно долго рассматривал меня, словно не мог определить кто перед ним – женщина или мужчина. Потом кивнул и пошел к выходу, держа в руке метлу.

Я переглянулась со спутниками – Ворстаг пожал плечами, а Эрандур сделал такое недовольное и немного угрожающее лицо, что стало неловко перед несчастными купцами, по воле случая прибывшими в Рорикстед раньше нас.

Мы вышли на двор, а сутулый долговязый Эрик, оказавшись на свободе, вдруг распрямил плечи и важно приосанился.

– Эх, завидую я вам, искателям приключений! – мечтательно произнёс юноша.

– Мы не искатели приключений, – ответил ему жрец.

– Да? – Эрик заметно растерялся. – А тогда кто?

– Беглые каторжники, кто ж ещё! – Ворстаг со смехом хлопнул парня по спине, и тот испуганно втянул голову в плечи. Я тоже нервно засмеялась, пытаясь заглушить вновь проснувшееся желание убить наёмника.

Эрик сделал вид, что понял шутку, выдавив из себя неестественно широкую улыбку. Он провел нас через поле, где на ровных длинных грядках зеленели молодые ростки капусты, и остановился перед деревянной постройкой с навесом, под которым хранилось сено. Рядом небольшой огороженный плетнем домик с крошечным оконцем служил, судя по всему, курятником. Чуть выше на холме медленно крутились лопасти ветряной мельницы.

– Это здесь, – парень ткнул пальцем на сеновал. – Если хотите, оставайтесь тут. Еды я вам принесу.

– Хотим… – вздохнула я. – Как будто у нас есть выбор.

– Сейчас принесу вам ужин, – оживился Эрик и бодро пошагал вдоль грядок обратно к таверне.

Я зашла под навес, принюхалась к характерному горьковатому запаху сена и радостно плюхнулась на сеновал. По крайней мере, ночью будет мягко, тепло и крыша над головой.

Эрик вскоре вернулся с пирогами и медовухой, и жизнь снова наладилась. Вот только сын трактирщика никак не хотел покидать наше общество и с нескрываемым интересом таращился то на доспехи Эрандура, то на оружие. Помимо этого, мы привлекли ещё и внимание юных селянок, которые, хихикая, глядели на Эрика и Ворстага. А ещё украдкой смотрели на меня и перешептывались.

Я предпочла последовать совету жреца и не обращать внимания на эти подлые смешки за спиной. Села и, состроив угрюмую физиономию, начала копаться в рюкзаке в поисках оставшихся септимов, чтобы заплатить Эрику за ужин. Удивилась, найдя поблескивающий синими прожилками двемерский куб. Кажется, Хермеус Мора до сих пор ждет результата «исследования», а не хватает только крови альтмера.

Ворстаг же, заметив внимание девушек к первому парню на деревне, сразу пошел наставлять Эрика дельными советами опытного самца.

– Что ты краснеешь как помидор? – возмущался наёмник, положив руку на плечо юноше. – Это девки должны краснеть при виде тебя! Ну-ка, давай, грудь колесом, спину прямо и уверенной походкой к ним! Обнял обеих и сказал: «девочки, я весь ваш!»

Я не выдержала и рассмеялась.

– Ты только ворожею так соблазнишь!

Эрик жалобно посмотрел на меня, потом на девушек, но его взгляд неумолимо возвращался к таверне, где наверняка, отец уже с ума сходил без помощника.

– Тогда сама советуй! – фыркнул Ворстаг.

– Мне бы понравилось, если бы мне нарвали цветов и угостили чем-нибудь, – сказала я. – Понимаю, это кажется, банальным, но это точно будет приятно.

– Ничего ты не понимаешь! – Ворстаг посмотрел на меня, как на дуру.

– Ну, где уж мне! Один ты понимаешь!

Пока мы пререкались с Ворстагом, Эрандур подошёл к парню и что-то тихо сказал ему на ухо. Эрик согласно кивнул и направился к девчонкам. Пока они говорили возле капустной грядки, мы с наёмником, высунувшись из-за курятника, наблюдали за отношениями молодёжи. Разговора мы не слышали, но в конце одна девушка, внезапно порозовев, поцеловала Эрика в щеку и ушла вместе с подругой под руку. Счастливый юноша вразвалочку направился назад в трактир.

– Что ты ему сказал? – шокированный Ворстаг повернулся к данмеру.

– Это так важно? – тот, хитро прищурившись, смотрел на нас и применял обычное тактическое отступление от ответа.

– Да! Я обязан знать! – загорелся идеей наемник.

– Все новое, дружище, это хорошо забытое старое, – пространно ответил Эрандур.

– Нет, я должен знать! – не унимался Ворстаг, запрыгав вокруг жреца, словно горный козёл возле цветущей лаванды.

Я задумалась над ответом, но кажется, поняла, что подразумевал данмер. Это наёмник ничего не понимал в женщинах, ведь если вспомнить наши похождения, обычно он просто брал то, что доступно. Чья-то скучающая жена, неопытная простушка, жрица Дибеллы… Не много нужно мастерства, чтобы уговорить таких женщин заняться любовью.

Эрандур своего секрета так и не раскрыл, показательно разместился на сеновале и принялся за еду. Ворстагу пришлось смириться с его молчанием, а я, с аппетитом проглотив пару мясных пирогов и медовуху, прилегла на сено и с наслаждением устремила взгляд в темнеющее небо. Стало прохладно.

И вдруг пришло странное осознание того, что происходит. Наступает холодная ночь, рядом двое мужчин. И я. Одна. На сеновале.

Ощущая некоторую неловкость, тесно граничащую со стыдом, я осмотрела место нашего ночлега, замечая, что снова оказалась между двух огней. Закрались ли вновь в мою голову плохие мысли? О, да. Лежащий справа жрец вызывал больше доверия, а вот вездесущие лапы наёмника, которому только дай возможность эти самые лапы распустить, заставили меня сместиться чуть ближе к Эрандуру, что не укрылось от внимания обоих мужчин.

– Ты чего тут копошишься? – Ворстаг недоверчиво скосился на меня. – Шалаш строишь?

– Пытаюсь поудобнее лечь, – соврала я. – Это сено везде…

– Сделай себе из него парик, – посоветовал наемник. – Будешь блондинкой, а я люблю блондинок.

– А я не люблю, – в противовес этому заявлению выдал Эрандур. – Нельзя любить женщин только за цвет или наличие волос на голове.

– О мудрейший! Посвяти же меня в великое таинство женских сердец! – Ворстаг вдруг поднялся на колени и картинно воздел руки к небу, пролив на меня липкую медовуху. Я шарахнулась в сторону, повалившись на колени Эрандура.

Жрец одарил норда многозначительным взглядом, а я резво встала, кидаясь к наёмнику:

– Ворстаг, ты что, спятил?!

Тот невозмутимо взял горсть сена и посыпал мне на голову. Я, рассвирепев, попыталась его толкнуть, но Ворстаг ловко перехватил мою руку и потянул на себя. Мы кувыркнулись и скатились вниз с сеновала. Бутылка мёда улетела куда-то в сторону, а наёмник придавил меня своим крепким телом и прошептал:

– Попалась!

Я замерла, чувствуя его горячее дыхание на лице. У Ворстага вовсе не было плохих мыслей, потому что они для него не плохие, а единственно возможные.

Он поднялся на ноги, сгреб меня в охапку и с легкостью закинул на плечо как мешок муки. Вися вниз головой, я сначала ощутила, как кровь резко прилила к щекам, а после легкий шлепок по ягодице.

– Отпусти! – я неловко задрыгала ногами.

– Нет уж, – спокойно отозвался норд. – Нам надо потолковать.

Судя по раздавшемуся шороху сена, Эрандур вскочил с места и явно намеревался силой отобрать меня у Ворстага.

– Не сердись, друг, мы просто поболтаем, – улыбнулся наёмник. – Скоро я верну её тебе в целости и сохранности, обещаю! – он встряхнул меня на плече, развернулся и пошел через капустное поле.

Я дергалась и пыталась приподнять голову, но получалось видеть только землю, ростки капусты и зад Ворстага.

Норд притащил меня к кривому деревцу, растущему возле плетеной ограды, позади конюшни, и скинул с плеча. Я сразу учуяла запах конской мочи и навоза.

– Получше ничего не смог придумать? – рыкнула на наёмника. – Обязательно тебе это делать? Не мог просто позвать сюда?

– Обязательно делать что? – он как обычно состроил недоуменное лицо. – Я просто решил немного поразвлечься…

– С кем? Со мной? Не нашёл деревенской девки, пошел к лысым приставать? Не ты ли говорил недавно, что я бревно?

– Не говорил я такого, – показательно насупился Ворстаг, скрестив руки на груди. – Я сказал, что ты похожа на сприггана. А знаешь, кто такие спригганы?

– Знаю. Чудовища.

– Духи природы в виде стройных красивых дев, – со знанием дела рассказал норд.

– Да ты в любом дереве видишь стройную красивую деву, пошляк! – я тоже скрестила руки на груди и исподлобья уставилась на наёмника. – Ещё есть что сказать? Или снова в любви начнешь признаваться?

– Может и начну! А тебе что, не нравится? – Ворстаг игриво приподнял бровь. – Почему ты все мои слова воспринимаешь, как оскорбления? Думаешь, я насмехаюсь над тобой? Но это не так!

– Как же… – фыркнула я, отворачиваясь.

– Стесняешься себя? – наёмник наклонился и вдруг дотронулся пальцами до моего подбородка. Мягко и неожиданно. Сначала я растерянно замерла, но, когда замешательство прошло, резко отпихнула его руку, рявкнув:

– Хватит! Вчера сватал меня Эрандуру, а сегодня сам решил попытать удачу?! Мне это надоело!

– Не сватал, – норд упер руки в бока и улыбнулся. – Просто рассказал, как это выглядит со стороны, и теперь по твоему лицу вижу, что попал в точку! В прошлом году ты ещё могла это отрицать, но сейчас краснеешь как юная селянка!

– И как, интересно, ты это в сумерках разглядел? – вновь недоверчиво скривилась и попыталась обойти Ворстага, но он меня остановил, крепко схватив за локоть.

– Стой, – шепнул он. – Это не все. Из-за ваших «подвигов» вМаркарте, мне теперь опасно туда возвращаться. Так что, хочешь или нет, тебе придется помочь мне с работой…

– В Данстаре тоже шахты есть, – напомнила я. – Если не возражаешь, я пойду к Эрандуру.

– Я не останусь в Данстаре надолго. С чего ты вообще взяла, что мне нужна та девка и её ребёнок? У меня теперь нет денег их содержать, а все из-за того, что я помог тебе с отмщением.

– Это и твой ребенок тоже, – я попыталась освободиться, но норд только крепче сжал пальцы на моей руке. – И нечего мне угрожать. Надо думать, куда член пихаешь.

Ворстаг с ухмылкой отпустил меня.

– А ты уже не та, что прежде…

Я не сдержалась и засмеялась, вдруг поняв, что хочу сказать Ворстагу ту же фразу, что когда-то слышала от Эрандура.

– Когда ты узнаешь всю правду, Ворстаг, ты от меня убежишь!..

– Ты напрасно думаешь, будто меня легко испугать… – посуровел норд. Его брови наползли на глаза, а выражение лица приобрело весьма угрожающий вид. Особенно страшным наёмник выглядел в полумраке.

– Я убила Белранда.

– Что? – переспросил он, меняясь в лице.

– Принесла в жертву даэдра. Зарезала, как козла, думая, что спасаю себя и Эрандура. Перед этим мы с ним немного поиграли в любовь. Он мне говорил почти то же, что и ты. И смотрел также. А потом я ему сказала, чтобы прикоснулся к колонне возле даэдрического святилища, – я цинично усмехнулась своим речам, а Ворстаг отошёл на шаг, словно из моего тела выросли длинные колючие шипы. – Сила Боэтии приковала его к столбу, а я вытащила кинжал и горло ему перерезала, представляешь?

– Эрандур знает? – растерянно спросил Ворстаг.

– Знает.

– И?

– Что ты хочешь услышать? Что он осуждает меня или любит? Что я достойна его прощения? Нет. Я этого не скажу, потому что это вовсе не так. Я стала зверем. Кровожадным, злобным зверем. И Эрандур единственный, кто может удержать это чудовище в клетке. Ты влюбился в девушку, которая в прошлом году умерла в Данстаре, в Храме Призывателей Ночи.

Ворстаг вдруг перепрыгнул через забор и пошел прочь от деревни.

– Ты куда? – заволновалась я, ухватившись за плетень.

– Хочу пройтись, – бросил норд через плечо. – Возвращайся к Эрандуру.

Проводив его взглядом в темноту, кинулась к сеновалу и уселась рядом с данмером, уронив лицо в ладони. Мне было ненавистно в себе абсолютно всё: внешность, мысли, поступки.

– О чём поговорили? – поинтересовался жрец.

– Я рассказала про Белранда, – не поднимая головы, проговорила я.

– Зачем? Ты же не хотела…

– Иначе, он никогда бы от меня не отстал.

– Да и теперь не факт, что отстанет, – вздохнул данмер и положил ладонь мне на плечо. Я резко вскинула голову, посмотрела на Эрандура, а он внезапно надвинулся на меня и повалил на сено.

Не успев ни обрадоваться, ни возмутиться его поведению, услышала тихий шепот жреца.

– Там какой-то зверь на грядках!

– Что? Какой? – приподняла голову из-за Эрандура и увидела невысокую четвероногую тень, несущуюся в сторону деревенской улицы. Издали она была похожа на волка, но разве волки поодиночке забредают в деревни?

– Что-то здесь не так, – данмер соскользнул с сеновала и схватил клинок, покоившийся в ножнах возле груды наших вещей. Я спрыгнула следом и взяла Сияние Рассвета, размотав ткань на гарде, чтобы подсветить путь.

Со стороны дороги раздался пронзительный девичий визг, и мы с данмером бросились на звук через грядки. Пару раз под моими ногами сочно хрустела поломанная капуста.

На дороге сидела бледная как смерть юная селянка, а рядом с ней валялась её бездыханная подружка, ногу которой трепала в клочья черная как смоль псина с горящими красными глазами. Вокруг жилистого тела собаки сгустилась темная аура, похожая на дым. Почуяв меня и Сияние Рассвета, чудище подняло приплюснутую морду и угрожающе оскалилось.

– Это ещё что? – пятясь назад, я призвала пламя на ладони.

– Кажется, это гончая смерти. Я читал о них, – прошептал Эрандур, обходя меня по дуге, чтобы прикрыть парализованную ужасом девушку. От ноги её подруги остались только кровавые лохмотья, а сама селянка, возможно, была ещё жива.

Псина бросилась на меня, раскрыв жуткую пасть, данмер одновременно со мной призвал огненную стрелу и увильнул в сторону. Я наотмашь ударила Сиянием Рассвета. Вспыхнувшая гончая сбила меня с ног и, охваченная синим пламенем, завизжала, устремляясь по дороге к таверне, откуда на нее выскочил Эрик с топором. Парень, истошно крича, как заведенный махал колуном, рубя гончую смерти на части. Подоспевшие стражники в нерешительности застыли с факелами, не зная, как подойти к взбесившемуся парню.

Я кинулась к раненой девушке, призвала огонек, увидев, что на её шее слабо пульсирует жилка. Жива. Но судя по состоянию ноги, вряд ли будет ходить.

Эрандур призвал целительные чары, но изуродованную, обглоданную до лодыжки ногу восстановить было уже невозможно. Магия помогла лишь остановить кровь.

– Ворстаг! – вдруг опомнилась я. – Он же ушел из деревни!

Опрометью бросившись обратно к сеновалу, заметила среди грядок слоняющегося человека с факелом.

– Ворстаг?! – радостно крикнула я, но человек вдруг завопил:

– Моя капуста!

Разглядев в мужчине фермера и заметив вытоптанные и поломанные растения, я с опаской посмотрела на очертания конюшни и дерева, возле которого мы с наёмником недавно разговаривали. Судя по всему, норд не возвращался. Что если он в опасности?

Со стороны забора через грядки неслась ещё одна черная тень с горящими глазами. Кажется, её привлек вопль фермера.

– Бегите отсюда! Живо!

– Но… капуста… – попытался возразить фермер, сделав возмущенное лицо.

– Какая, к даэдра, капуста?! Здесь опасно! – заорала я, прочла в уме Железную Плоть и выставила перед собой руку с мечом. Пока мужик колебался, гончая подбежала к нам, прыгнула и уже через секунду её челюсть сомкнулась на моей руке, держащей меч. Фермера тут же как ветром сдуло.

Я закричала от жгучей боли, парализовавшей руку до самого плеча, и выронила Сияние Рассвета. Очень вовремя подоспевший Эрандур одним ударом обезглавил псину, и хватка обжигающих льдом челюстей ослабла. Из разодранных вен на платье хлынула кровь. Жрец призвал исцеление, а я стояла перед ним и ничего не видела из-за слез, застеливших глаза. Когда он закончил, в руке остались лишь неприятные отголоски боли и щекочущее холодное чувство, словно сквозь меня протащили ледяную спицу.

– Надо найти Ворстага! – решительно сказал данмер, вглядываясь в ночь.

– Да, – я шмыгнула носом, вытерла слёзы и подобрала меч. – Он не вернулся.

Мы побежали к дереву, напрочь игнорируя наличие капусты под ногами. До неё ли, когда на кону жизнь друга. Уж какой бы Ворстаг ни был, стоило признать, что вчерашняя вспышка гнева с моей стороны произошла лишь потому, что норд сильно задел меня за живое. И обо мне и Эрандуре, он, несомненно, оказался прав. Сейчас я это чувствовала. Чувствовала все то, о чём наёмник вчера говорил.

Перемахнув через плетень, устремилась куда глаза глядят и закричала во весь голос:

– Ворстаг!

Естественно, никто на мой зов не ответил, и я начала подозревать неладное. Норд попал в беду. В такой ситуации он не стал бы подшучивать над нами и прятаться.

Разум отказывался принимать мысль, что его могли сожрать эти ужасные собаки.

Наконец, впереди, среди трав, я заметила стоящего к нам спиной Ворстага. Позвала его снова, и норд медленно обернулся. Эрандур резко остановился, выхватив меч, а я не сразу поняла, что не так.

Выражение лица наёмника было… пустым. Он безучастно смотрел на нас, рот был приоткрыт, как у слабоумного.

– У-убить… – провыл норд.

– Что?! – я застыла на месте. – Ворстаг…

– У-убить! – решительнее повторил он, бросаясь вперед.

– Джулия, он трэлл! Беги! – прокричал данмер.

В голове словно прояснилось – где-то рядом вампир, который управляет нордом, и Ворстага можно спасти, только если убить эту проклятую нежить! Я покрепче сжала в руке Сияние Рассвета и бросилась наутек. К счастью для меня, очарованный норд выбрал целью Эрандура, а я, отбежав в сторону, ненадолго оказалась в безопасности. Данмер ловко уклонялся от неуклюжих яростных атак трэлла и водил его по кругу. Поскорее бы найти этого мертвеца, который посмел подчинить себе моего друга!

Искать не пришлось. Мертвенно-бледная, беловолосая вампирша появилась прямо передо мной и нежно дотронулась пальцами до щеки.

– Милашка… Оставлю тебя на десерт, – она облизнулась, неотрывно глядя мне в глаза и гипнотизируя. Её зрачки расширились и сверкали, как два больших топаза.

На долю секунды внизу живота возникло странное томление, мир померк в одно мгновение, но всё прошло так же стремительно, как началось. Изнутри метка Обливиона шептала мне похотливым голосом Молага Бала.

«Никто более не посмеет сломать тебя, Джулия Октавия…»

Я улыбнулась вампирше, подалась вперед и вонзила Сияние Рассвета в живот твари по самую рукоять. Она, задыхаясь, распахнула клыкастую пасть и вытаращила глаза. Лицо начало меняться, делаться приплюснутым, звериным, как у уродливой летучей мыши. Ярко-синее пламя охватило вампиршу, и она захрипела и задергалась, обращаясь в прах.

– Молаг Бал и Меридия передают тебе привет! – победоносно прошептала я, с удивлением подмечая, как слаженно сработали в моих руках два противоположных по своей сути даэдра.

Где-то вдалеке Ворстаг, судя по звукам, пришел в себя и, грохнувшись на землю, матерился.

Я вновь призвала погасший огонек и побрела назад к деревне. На Рорикстед опустилась ночь.

========== Глава сорок седьмая. Душа дракона ==========

«Столько было побед,

Столько крови и горя…

Быль и небыль плетут твой терновый венец»

Кипелов – Звезды и кресты

Уставшие продрогшие кони медленно подвозили нас к Данстару. Несмотря на наступившее лето, и уже пятое число месяца Середины года на календаре, на Белом Берегу вовсе не было тепло. Сильный ветер с моря угрожал принести шторм, с затянутых облаками небес капал редкий дождь.

Храм Призывателей Ночи на утесе, как и прежде, неприветливо встречал нас, размахивая порванным стягом на шпиле. Мне стало вдруг любопытно – этот истлевший дырявый лоскут ткани когда-нибудь унесет в океан?

С тревожной грустью я посмотрела на башню – все началось не тогда, когда меня угораздило попасть в Скайрим, а тут, в стенах этого заброшенного имперского форта. Его громоздкие камни, чернея влагой, жадно поглощали скудный небесный свет, продирающийся сквозь пелену туч. Эрандур тоже смотрел в сторону Храма, где он провел много лет, и хмурился, явно думая о том же, о чём и я.

– Милый дом, – мрачно пробормотал жрец себе под нос.

Я обернулась к Ворстагу, но он был молчалив после случая с вампиршей. Три дня без плоских шуточек, кажется, стали его личным рекордом. Наёмник ежился от ветра, недовольно поглядывал на данстрарскую гавань и кривил рот, словно в отвращении к этому месту. Похоже, грядущая встреча с Иви и ребёнком становилась для него настоящим испытанием.

– Давно я не бывал в этих краях, – изрек Ворстаг с таким видом, словно его привезли на плаху, а не к женщине, с которой они зачали дитя.

В стылом воздухе пахло солью так сильно, что нос пощипывало. В порту суетились моряки. Судя по особо яростным крикам на незнакомых наречиях и высоким мачтам быстроходных торговых фрегатов, через гавань Данстара проходили корабли из других провинций. Жизнь постепенно входила в прежнюю колею, а новости о драконах сменились на странные, и вместе с тем радостные слухи, будто бы довакин одолел Алдуина, Пожирателя Миров, и спас Нирн от неминуемого конца света. Я только фыркала на эти россказни. Подумаешь, велика заслуга! Сейчас мир спасают все подряд. Я вот тоже в прошлом году спасла, но никто особо не благодарил.

Теперь предвидя очередную бурную пьянку и непосредственное участие в семейных разборках племянницы Торинга и наёмника, я не переставала надеяться, что удастся избежать этих неприятностей. К тому же, надо было о многом поговорить со жрецом, а лучше места, чем Храм Призывателей Ночи, придумать пока не получалось.

Мы спешились. Ноги тут же увязли в противной хлюпающей слякоти, и я начала скучать по снегу. Летом Данстар превращался в грязный сырой порт на холодном морском берегу и выглядел так, что остаться тут жить больше не хотелось. Эрандур и Ворстаг завели коней в стойла конюшни и забрали вещи. Меня всё это время не покидало гнетущее чувство, что в городе что-то произойдет. В Данстаре всегда что-то происходит, когда мы приезжаем.

Тёплый воздух таверны заключил меня в объятия, окружил ароматом свежего хлеба и похлёбки. Огонь в очаге ласкал и красил золотистыми отсветами, и я, воодушевившись уютом и гармонией этого места, с улыбкой направилась к стойке трактирщика.

Торинг сегодня не завопил, по своему обыкновению, приветствуя нас, как героев. Увидев, как мы изменились, побледнел и закрутился за стойкой. Потом заметил Ворстага, узнал его и замер, смяв в кулаках полотенце. Бедный трактирщик даже забыл, что нужно поздороваться – наше появление на пороге «Пика ветров» явно произвело на него сильное впечатление.

– Здравия тебе, Торинг, – я приветливо кивнула, облокотилась на стойку и покосилась на спящего пьяницу, уронившего голову на столешницу. Взгляд тут же приковала эбонитовая броня мужчины и густые русые волосы, закрывающие широкое лицо.

– Эдриан? – я попыталась заглянуть за завесу его волос, но норд никак не отреагировал. Подняв глаза на Торинга, переспросила вполголоса: – Это что, довакин?

Трактирщик кивнул.

– Кажется. Спит тут с полудня, – Торинг наклонился ко мне и зашептал. – Приехал вчера, комнату не снял, только сидит, пьет и ходит на двор. Почти бочку меда уже выпил, – хозяин таверны выпрямился и вопросительно посмотрел на жреца. – А вы-то какими судьбами? И что с вами произошло? Выглядите, как с каторги сбежали!

– Очень долгая история, – протянул Эрандур, обведя взглядом Эдриана. За нашими спинами нерешительно мялся Ворстаг, растерявший всё своё обаяние.

– У вас что ни история, то обязательно долгая, – вздохнул трактирщик. – Комнату?

– Две, – поправил Ворстаг, тоже покосившись на спину довакина. – И хотелось бы увидеться с Иви…

– А-а, вернулся женишок, – Торинг прищурил глаз и недобро улыбнулся. – Гнать бы тебя в шею, скотину, да девка на сносях ещё. Со дня на день родить должна. Пузо скоро на нос полезет. Оставайся, дождешься ребенка.

– Спасибо, не очень-то хочется, – буркнул наёмник, а я повернулась и сильно пихнула его вбок, чтобы не говорил больше такой ерунды при трактирщике.

Торинг, к счастью, этого приглушенного бурчания не услышал, достал два ключа от комнат со словами:

– Повезло вам, сегодня свободные есть, – нам он отдал ключ без вопросов, а Ворстагу строго сказал: – Сначала плати.

– А если бы не сбежал, – хитро начала я, глядя на наёмника, – тоже жил бы бесплатно!

Мы с Эрандуром быстро удалились в комнату, скинули вещи на разные кровати и встревожено замерли. Вот оно. Мы наедине.

Данмер стоял у своей кровати, а я у своей. Смотрела на его спину в доспехах, на короткие пепельные волосы и улыбалась. Почему бы и нет?

Он обернулся, словно почувствовал мой пытливый взгляд. Снял латные перчатки, отстегнул ножны с оружием и подошел ближе.

– Вот и наш шанс поговорить, – я начала первой, поняв, что Эрандур ждет от меня этих слов. – Я… согласна как-нибудь… – сердце взволнованно колотилось, щеки вспыхнули.

Данмер оказался совсем близко. На его губах теплилась улыбка, в глазах заблестели искорки счастья, он мягко положил ладонь на моё плечо, притянул к себе и… из зала таверны раздался оглушительный женский крик:

– Ты! Скотина!

Мы с Эрандуром отпрянули друг от друга, словно застигнутые на месте преступления. Моё любопытство повлекло меня к дверям, тогда как бешено бьющееся сердце рвалось совершенно в противоположную сторону.

– Нельзя допустить, чтобы… – начал жрец, нагоняя меня в дверях, но не договорил.

Как только я выбежала в зал таверны, рядом с моей головой, о балку, вдребезги разбилась бутылка меда. На меня брызнули липкие капли и полетели осколки, которые только чудом не попали в лицо.

Ворстаг метался по залу от располневшей, брюхатой Иви, которая швыряла в наёмника всем, что попадется под руку.

– Убирайся! – кричала она. – Гад! – в Ворстага полетела кружка, схваченная с ближайшего стола. – Козёл! – следом устремился нож, едва не угодивший в успевшего спрятаться под столом шахтера. Наёмник носился вокруг очага, не зная, как утихомирить бывшую любовницу.

– Иви, дорогая, послушай!.. – Торинг и Карита делали попытки поймать взбешенную беременную девушку.

– Не хочу ничего слушать! – визжала она, выхватывая из очага тлеющую головёшку.

Только крепкие руки дяди не позволили девушке устроить пожар в «Пике ветров». Торинг отобрал головешку, швырнул обратно в очаг и вытер руки о полотенце, пока пышущая гневом беременная покрывала Ворстага всеми матерными словами, которые позаимствовала у просоленных морских волков, захаживающих в заведение на протяжении стольких лет. Хорошо, что тому хватало благоразумия не отвечать.

– Не хочу видеть этого гада! Пусть уйдет! Это вообще не его ребенок!

– Как это не мой? – опешивший наёмник резко остановился. – Тогда чей?

В ожидании развязки застыла вся таверна. Из дальнего угла в наставшей тишине кто-то вдруг громко хлюпнул напитком. Глаза Иви пробежались по залу и, не найдя подходящего кандидата на роль потенциального отца, остановились на жреце.

– Эрандура! – выкрикнула девушка, ткнув пальцем в нашу сторону, и все взгляды посетителей тут же приковались к ошарашенному её заявлением данмеру.

– Это ложь! – отозвался он.

– Это правда? – в замешательстве спросил наёмник. Я стояла и хлопала глазами, утратив дар речи. Слышала, что у беременных бывают причуды, но такая наглая ложь это уже слишком. В том, что Эрандур к этому ребенку не имеет никакого отношения, я была полностью уверена. Можно сказать, лично присутствовала при зачатии.

– Правда! – часто закивала Иви. – Это было ещё до того, как ты приехал в Данстар вместе с Джулией!

Я принялась загибать пальцы и считать месяцы. На предполагаемый срок беременности пальцев не хватило, и пришлось вмешиваться в этот восхитительный спектакль.

– Слушай сюда, Иви! – сурово обратилась я к племяннице Торинга. – Ворстаг прошел такой путь, чтобы успеть к рождению вашего ребенка, а ты, мать твою в Обливион, пытаешься вашего отпрыска свалить на моего жреца?! – специально сказала «моего», подогревая накал страстей.

– Эрандур мне давал деньги, и мы с ним… – Иви продолжала врать, превращая «Пик ветров» в Театр Имперского Города.

– Хватит! – не вытерпела я. – Я знаю, что ты лжешь, Эрандур никогда бы не сделал этого!

В зале таверны ненадолго повисла тишина. Иви вдруг схватилась за живот, побледнела и села на лавку, выдохнув сдавленное:

– Ой!

Из-под её платья что-то закапало, и я поняла, что всё началось – девушка перенервничала, и это спровоцировало схватки.

Довакин яростно всхрапнул и поднял голову.

– Где я? – спросил он, оборачиваясь.

Я, игнорируя его пробуждение, кинулась на помощь к Иви, перепрыгнув через очаг. Ворстаг предпочел сесть на лавку в самом дальнем углу и наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.

– Кто-нибудь! – взвизгнула Карита, хватая кузину за руку. – Приведите Фриду!

Один из шахтеров, сидящих поближе к дверям, кинулся к выходу. Я присела на колено возле девушки, не зная, что делать. Лишь бы она не разродилась до прихода целительницы, которая точно знает, как принимать роды, в отличие от меня.

– Дыши глубже! – вспомнила я и повернулась к наёмнику. – Ворстаг, помоги переложить её на кровать! Эрандур, принеси воды!

Мужчины суетливо направились выполнять мои указания: Эрандур бросился на кухню, Ворстаг встал рядом с Иви, растопырив руки, и замер, думая, как лучше поднять рожающую девушку.

Выбежавший из таверны шахтер вернулся обратно без Фриды, ворвался внутрь, едва не снеся дверь с петель.

– Дракон! – его истошный крик заставил всех вздрогнуть. – К Данстару летит огромный дракон!

Мне показалось, что время остановилось. После выкрика мужчины, я смотрела в его перепуганное лицо и не понимала смысла жуткого предупреждения. Только частое рваное дыхание Иви отмеряло секунду за секундой. В открытую дверь вместе со штормом принесло далекий рев, похожий на раскат грома.

Все сорвались с мест с криками, меня сбили с ног, и я неловко села возле очага. Торинг прикрыл меня и племянницу от сбегающих посетителей, и когда толпа схлынула, в таверне остались только мы и довакин.

Я подняла глаза на Эдриана и не поверила тому, что предстало перед взором. Красавец-норд, с которым мы встретились в Айварстеде, теперь вовсе не вызывал зависти или восхищения. Его обожженное изуродованное лицо бугрилось от неровных шрамов. Нос немного сместился вправо, а рот изломился в угрожающем оскале.

– Я разберусь с ним! – упрямо заявил он.

В то же самое время с кухни вернулся Эрандур с бадьей в руках и осмотрел опустевший зал.

– Я слышал крики, – в замешательстве произнес данмер. – Дракон?

Ворстаг, преодолев первоначальное смятение, все же схватил Иви на руки и потащил в снятую им комнату. Процессия из Торинга и Кариты двинулась вслед за наёмником, а я встала, думая, с чего начать расспросы. Эдриан, глядя на меня, стремительно трезвел, и в его голубых глазах читалось похожее недоумение.

И правда, при нашей первой встрече я была в лучшей форме.

– Что с тобой произошло? – выдали мы в один голос и оба отвели взгляд в сторону.

– Подозреваю, сейчас не время для увлекательных историй! – данмер с бадьей деловито прошел к комнате, куда Ворстаг унёс Иви. – Надо помочь девушке!

– И убить дракона! – Эдриан показательно плюнул на ладони, растер плевок и твердым шагом отправился к выходу.

– Ты в порядке? – я метнулась к Эрандуру, но остановилась перед довакином, преградив ему путь.

– Нет, – грозно ответил он. В голове метались вопросы. Что случилось? Где Лидия и Брелина? Почему Эдриан пьет здесь, вместо того чтобы праздновать победу над Пожирателем Миров?

Довакин отодвинул меня в сторону и прошел к дверям. Я даже не посмотрела, взял ли он с собой какое-нибудь оружие.

– Удачи, – пробормотала ему вслед и направилась к Иви. В комнате пришлось расталкивать Торинга, Кариту и Ворстага, чтобы попасть к роженице. Она, широко раздвинув ноги, лежала на кровати и держалась за живот, надрывно крича. Эрандур уже намочил водой небольшую льняную тряпицу и положил девушке на лоб.

– Так, все! – я злобно сверкнула глазами. – Уходите отсюда! Ей еще зрителей сейчас не хватало!

Карита, понимающе кивнув, ушла, потянув отца за собой. Ворстаг остался стоять как истукан и пялиться на кричащую роженицу. Я поняла, что из-за ситуации с драконом, ждать помощи Фриды бесполезно и придется действовать самой. Эрандур, насколько я помнила, тоже был не силен в принятии родов.

– Ворстаг, – нетерпеливо рыкнула, усевшись на кровать у ног Иви. – Иди, попробуй помочь Эдриану с драконом! Тут ты ничего не сделаешь! Только помешаешь!

Роженица закричала и схватилась за живот. По щекам девушки полились слезы, и наёмник, увидев это, пошел прочь из комнаты, постоянно озираясь. Над крышей внезапно пронесся нарастающий и утихающий рев, за которым последовал громовой раскат. Что бы это ни было, отвлекаться нельзя и излишне волновать племянницу Торинга тоже.

– Ты знаешь, что нужно делать? – спросил Эрандур, когда Ворстаг ушел. Вид у данмера был довольно взволнованный.

– Ну, я сама лично не принимала роды, но пару раз приходилось видеть, как это делает повитуха, – нервно посмеиваясь, сказала я.

– Вы что, не знаете, что делать?! – прокричала Иви, но голос её сорвался на душераздирающий вопль. – Лучше сразу меня зарежьте!

– Да знаем-знаем! – успокоила её я. – Просто немного забыли…

Устроившись поудобнее на кровати меж раздвинутыми ногами роженицы, задумчиво всмотрелась под её задравшийся почти до пояса подол платья. Так. Оттуда сейчас должен появиться ребенок, но нам придется ему помочь.

– Дыши глубоко, считай до трёх… И… А! Точно! Тужься! – посоветовала я, мысленно перенеся себя обратно в Бруму, когда впервые присутствовала на родах. Тогда я только воду и тряпки подавала, а во второй раз даже пуповину перерезала, но не более того.

– Я не могу! – верезжала девушка.

– Можешь! – уверенным басом я попыталась добавить ей сил.

Потолок вдруг содрогнулся, балки угрожающе затрещали, а в следующий миг я перестала слышать что-либо кроме грохочущего голоса дракона, усевшегося на крышу таверны. Он ревел так громко, что пришлось закрыть уши, чтобы не оглохнуть. Иви заплакала.

– Я не хочу рожать сейчас, – провыла она, когда рычание утихло. – Почему он не может подождать?

– Как говаривал мой дедушка Валдий: «Срать и рожать – некогда ждать!» Давай, тужься и не думай о драконе!

Девушка снова закричала, как мне показалось, громче, чем разъяренный дракон. На кровать вытекло что-то кровавое и слизистое. В лоне показалась круглая красная макушка младенца, но его мама недостаточно старалась, чтобы вытолкнуть дитя из живота.

– Гляди, Эрандур, он уже на подходе! – я с улыбкой указала пальцем на расширяющееся влагалище роженицы. Данмер покосился и немного побледнел. Что и говорить, такие зрелища не предназначены для мужчины, будь он хоть трижды целителем и жрецом Вермины со столетним стажем.

– Пойду принесу целебных зелий из нашей комнаты, – Эрандур спешно поднялся и направился прочь, сопровождаемый надрывными криками Иви и приближающимся рычанием реющего над городом дракона. Что происходило сейчас за стенами «Пика ветров», я не хотела даже воображать.

– Куда?! Не бросай меня! – завопила я, подскакивая с кровати. – Мне страшно!

– Тебе страшно?! – возмущенно провыла Иви. – Тогда мне каково?!

– Я скоро вернусь! – клятвенно уверил жрец, захлопнув дверь перед моим носом.

Усевшись обратно к Иви, потрогала её живот, снова заглянула вниз. Девушка совсем не хотела рожать, даже не тужилась толком. Только лежала и кричала от боли.

– Твоё дитя уже хочет гулять по Белому Берегу, – заметила я, вернувшись на законное место повитухи. – А ты ему никак не помогаешь! Не бойся. С двумя целителями под боком…

Эрандур внезапно вернулся, с грохотом захлопнув за собой дверь.

– Джулия, у нас кое-какие проблемы… – процедил данмер сквозь зубы.

– Я уже заметила, – кивнув на роженицу, язвительно улыбнулась я. – Иви отказывается рожать.

– Нет, другие проблемы… Мне нужно идти.

– Идти?! Куда?! – взвилась я.

– Пока на кухню. Не переживай, я буду в таверне. Если что… – он осекся, посмотрел на девушку, потом на меня. – Зови.

Сердце замерло от ужаса. Когда за Эрандуром закрылась дверь, до ноздрей долетел запах горелой древесины. Стало понятно, почему он так странно себя вел – если Иви узнает, что таверна загорелась, то станет ещё хуже. А я-то думала, наивная, что приеду в Данстар и отдохну наконец! Как же! Не помереть бы при родах, причем не при своих…

– … с одним целителем под боком, – уже менее уверенно проговорила я, схватив Иви за руку. Девушка сжала мои пальцы с такой силой, что фаланги хрустнули.

– Я не хочу, чтобы он рождался сейчас, – откинувшись на подушку, стонала измученная Иви. От её нежной девичьей красоты не осталось ничего. Мокрые от пота волосы прилипли к уставшему, раскрасневшемуся, отекшему лицу. Стало очень грустно на неё смотреть, но пришлось выдавливать из себя подбадривающую улыбку и в очередной раз кричать ей:

– Дыши глубже! Ты справишься!

Потолок снова содрогнулся, я посмотрела наверх и увидела изогнутый черный коготь дракона, проломившего крышу прямо над нами. Мне бы сейчас удирать отсюда во все лопатки, а я ещё пытаюсь быть героем и спасать кого-то.

Положив ладонь на живот девушки, ощутила, как внутри что-то движется. Иви откинулась назад, выгнулась от боли и заорала так, что её голос вдруг слился воедино с драконьим ревом. Я мысленно попрощалась с рукой, которая вот-вот сломается, и с жизнью, потому как скоро сгорю.

Снова заглянув Иви между ног, увидела торчащую окровавленную голову ребенка, и желудок сжался от спазма тошноты. В прошлые разы у меня тоже все нутро от такого зрелища переворачивалось, но в этот раз как-то особенно сильно. Лучше уж с головой в Обливион сигануть, чем пройти через такое! Преодолев мерзкое ощущение, я подложила на кровать побольше ткани, слегка придержала голову младенца, и совсем скоро окровавленный малыш, сопровождаемый криками матери, оказался у меня на руках. Перевернув его и слегка хлопнув по спинке, услышала первый вдох, за которым тут же последовал скрипучий плач, и заметила, что у Ворстага родился не сын.

– Это девочка… – пробормотала я со смешанными чувствами гордости и радости. – Иви, у тебя дочка!

Как бы теперь помягче сообщить Иви, что мы скоро умрем? Не сгорим, так задохнемся ко всем даэдра.

Я наспех обтерла новорожденную, молча завернула в льняную ткань и передала матери, не в силах смотреть ей в глаза. Что делать? Кого звать на помощь? Шеогората?

В панике я выбежала из комнаты, и поняла, что это было однозначно плохой идеей. Во-первых, половина таверны горела. Выход обрушился, а Эрандур, Торинг и Карита бегали туда-сюда с бадьями и поливали упавшие балки, перекрывшие путь к спасению. В зале едко пахло жженой древесиной, а под потолком висели густые клубы черного дыма.

Я хотела забрать Ваббаджек, но столкнулась с кашляющей от дыма Каритой, которая уронила ведро и разлила воду мне на ноги. По испачканным сажей щекам девушки текли слезы, её трясло, и она умоляюще смотрела на меня, словно мне было под силу вытащить её отсюда.

– Это бесполезно, – сказала я Карите, поглядев на пламя, расползающееся по полу, облизывающее балки и стены. Огонь распространился почти по всей крыше, и в «Пике ветров» стало невообразимо жарко. – Отсюда есть другой выход?

Карита отрицательно покачала головой.

– Иди к сестре, – отправив дочь трактирщика к Иви, встретилась взглядом с измученным, почерневшим от копоти Торингом.

– У тебя внучка родилась, дедуля, – горько улыбнулась мужчине, жмурясь от едкого дыма. Потом увидела Эрандура у стойки. В его руках не было ведра с водой – жрец вернулся из кухни с пустыми руками. Балки над головой вдруг затрещали, угрожая обрушиться нам на головы.

– Скажи, что у тебя есть идея! – прокричала я данмеру и закашлялась от горечи, тут же проникшей в горло. Жрец подошел ближе и по его глазам, мне стало понятно, что он не имеет представления, как выбраться из охваченной племенем таверны, и потерял надежду потушить огонь. А над головой вновь затрещало и зарычало. Дышать стало невыносимо.

– Выход перекрыт огнем, крыльцо разрушено драконом. Единственный шанс – стену выломать… – пожал плечами Эрандур, а Торинг вдруг просиял, подбежал к стойке и вытащил из-под столешницы массивный стальной молот с заостренной с одной стороны головой.

– Это может сработать! – в яростном запале прорычал трактирщик. – Ни за что не позволю своим детям так погибнуть!

Торинг кинулся в комнату, мы, переглянувшись, бросились за ним. От шанса на спасение даже в голове прояснилось. Я ведь тоже могу ему помочь! Я же ученица Коллегии и пару заклинаний точно смогу сотворить!

В комнате стало тесно. Иви лежала на кровати, прижимая к груди малютку, рядом с ней, подобрав колени, плакала Карита. Торинг, ворвавшийся в комнату с молотом наперевес и принявшийся долбить по массивным доскам, составляющим стену, выглядел очень жутко. Он кричал и бил, широко замахиваясь и опуская стальное оружие с такой силой, что стена вздрагивала после каждого удара. Новоявленная мамаша в ужасе смотрела на увлеченного странной работой дядю.

– Торинг, посторонись! – гаркнула я, вскидывая руки и собирая воедино всю клокочущую внутри ярость. Воплощая в разрушительных чарах страх, злобу и желание выжить. По венам заструилась колючая магия и скопилась на ладонях. Трактирщик прижался к стене, а с моих рук сорвались ослепительная молния, с грохотом разнесшая доску в щепки. Торинг тут же принялся колотить по соседней, расчищая нам путь к свободе. Только из-за этого в комнату потянулся дым, и я сразу ощутила, как стало тяжело дышать. Медлить было нельзя, а еще надо срочно придумать, как протащить Иви с новорожденной дочерью через образовавшуюся в стене брешь.

– Карита, выбирайся и беги, – сказала я перепуганной девушке, схватив её за запястье и дернув с кровати на себя. – Найди Ворстага… или… да кого угодно! Спасайся!

Карита решительно кивнула, протиснулась через щель в стене и бросилась вправо по улице. Над городом всё ещё скользила тень дракона, и мне показалось, что девушка сейчас никого не сможет отыскать, да и не станет. Слишком опасно.

– Торинг, бросай молот и бери покрывало вместе с Иви! – скомандовал Эрандур, хватаясь за края шкуры у изножья кровати. Бледная девушка лежала с закрытыми глазами и слабо дышала, младенец на её руках непрерывно скрипуче плакал.

Трактирщик бросил оружие в созданный проем, приподнял племянницу с внучкой с кровати и осторожно двинулся к прорубленному выходу. За моей спиной раздался грохочущий рокот – похоже, потолочные балки все же начали падать. Становилось все жарче, огонь подбирался к двери комнаты. Торинг, втянув голову в плечи, пролез в дыру в стене, спустился вниз, и вместе с Эрандуром вынес Иви в покрывале.

Я замерла в проеме, видя, как они медленно несут роженицу по дороге к конюшням, а в городе творится скамп знает что. Бегло обернувшись назад и мысленно попрощавшись со всеми вещами, заметила, что дверь комнаты все же загорелась. После чего я выпрыгнула в брешь и отбежала подальше от пожара, впервые в жизни увидев горящее море.

Пришвартованные торговые корабли пылали вместе с пристанью. Весь Данстар был охвачен огнем, а редкий, капающий с хмурого неба дождь, испарялся, не долетая до земли. В кружащего над городом дракона стреляли из десятков луков все, кто мог держать в руках оружие. Некоторые стрелы, попадая в него, отскакивали от блестящей чешуи, некоторые пронзали насквозь гигантские кожистые крылья. Чудовище скользило над городом, изрыгая пламя на дома, стражников и мечущихся в ужасе жителей. По улице мимо меня с почти человеческим воплем пронеслась объятая пламенем коза.

Не веря глазам, вновь обернулась назад, на пылающую таверну. Столб черного дыма от нее было видно, наверное, и в Солитьюде. Половина крыши вдруг с треском рухнула, пламя взметнулось ввысь, закрывая яростным жаром серое небо. Силуэт драконьих крыльев позади обломков таверны становился все ближе, и чудовище, зайдя на новый круг, грузно село на горящую крышу «Пика ветров», прямо над брешью, из которой мы только что выбрались. Его совсем не страшил огонь. Меня приковал к месту гипнотизирующий, жуткий взор ярких желтых глаз. Этот дракон был поистине огромен, гораздо больше, чем тот, которого мне доводилось видеть в Фолкрите. Его ромбовидная чешуя переливалась зеленоватыми оттенками, увенчанная двумя изогнутыми рогами голова высунулась из-за пелены черного дыма, и чудище распахнуло клыкастую огромную пасть.

Я с отчаянным криком вскинула руку, призывая молнию. По чешуе дракона пробежалась белая рябь, но казалось, что для монстра это не более чем щекотка. В дикой ярости я ударила снова. Дракон изогнул мощную шею, раскинул прошитые стрелами, надорванные крылья, и в его пасти заалело рождающееся пламя. Я бросилась прочь по улице, и в тот же момент раздался громовой рев, сплетающийся с гулким властным криком, от которого вздрогнул воздух.

– JooR Zah FRUL!

Меня будто толкнуло вбок сильнейшим порывом ветра и сбило с ног, а дракона обуяло яркое мерцающее сияние. Он попытался взлететь, но сила, во власти которой он оказался, не давала чудовищу взмахивать крыльями. Дракон обессилено рухнул с таверны на дорогу и, отчаянно извиваясь всем телом, попытался ползти к морю, куда в панике сбежались люди. На земле он выглядел неуклюжим.

Я остановилась у дома ярла, возле которого Мадена творила очередное морозное заклинание в попытке поразить дракона. Белый Зал пока не был охвачен огнем, но из-за ветра все постройки в Данстаре могли вспыхнуть.

Создав ещё одну молнию, я ощутила слабость и головокружение. Творить чары стало опасно. Прижатый к земле дракон вдруг поднял голову и зарычал. К нему бежал довакин с мечом наперевес. Чудовище резко опустило голову, клацнув челюстями, но Эдриан ловко увильнул в бок, схватился рукой за чешуйчатую шею и в мгновение ока оседлал дракона. Перехватив меч поудобнее, довакин вогнал клинок в глазницу чудища по самую рукоять. Монстр взревел от боли, выгнул шею, затряс рогатой головой и забил хвостом из стороны в сторону, снеся часть стены казарм. Эдриан, не удержавшись, скатился вниз, оставив оружие в глазу дракона. Увидев это, я кинулась к довакину, а дракон, издав протяжный предсмертный рев, замер на земле, больше не шевельнувшись.

Норд тяжело поднялся на ноги, а тело чудовища вдруг охватило золотистое сияние. Чешуи словно начали распадаться на части, охваченные магическим огнем. Свечение обратилось теплым вихрем в промозглом воздухе и окружило Эдриана, который тут же сел обратно на дорогу, хватая ртом воздух. От дракона остался лишь огромный скелет.

– Не ранен? – спросила я, на ходу призывая целебные чары.

– Обошлось, – прокряхтел довакин в ответ, оглядывая разрушения, учиненные драконом. – Надо было увести его подальше от города…

– Что это был за свет? – я отозвала заклинание, подозревая, что силы мне ещё понадобятся.

– Его душа, – со вздохом пояснил Эдриан, потерев лицо ладонями. – Ещё одна, но не бойся, я справлюсь. Больше они не имеют надо мной власти.

– А как ты тут оказался? Где Лидия и Брелина?

– Брелина в Вайтране, – коротко ответил норд, подняв на меня полные боли, голубые глаза. Про свою боевую подругу он ничего не сказал, и я поняла, что случилось худшее.

Вернувшийся Эрандур обошел скелет дракона и встал рядом со мной. Довакин, проследив за ним взглядом, остался сидеть на слякотной земле, тяжело дыша.

– Как там Иви? – тихо поинтересовалась я у данмера.

– В безопасности, за городом с Торингом и Каритой. Ребенок, кажется, тоже в порядке, – поведал жрец.

– А где Ворстаг? Ты не видел его? Он жив?

– Да, – слабо кивнул данмер. – Кажется, вон он, у пристани.

Я попыталась высмотреть в толпе наёмника, но не смогла. Меня окружили взволнованные голоса, болезненные крики, плач и мольбы о помощи. Все слилось в страшную песнь смерти, от которой глаза щипало от слёз и хотелось закрыть уши.

Убедившись, что дракон повержен, Мадена убежала в дом ярла, и никто не радовался победе. Жители бросились тушить все, что ещё можно было спасти, зачерпывая ведрами ледяную воду прямо из залива.

Столько смертей окружало нас всё это время, столько боли и грязи, что мы начали забывать, с каким трудом, на самом деле, людям даётся жизнь. Эта мысль промелькнула у меня впервые, когда на моих руках плакала новорожденная малышка, но только сейчас, когда опасность отступила, получилось её осознать и принять. Сожаления за содеянное переполнили меня. Я отринула путь целительницы и погрузилась в море тьмы, из которого теперь тяжело будет выплыть к свету.

В слепой надежде на призрачный шанс всё исправить, я схватилась за руку данмера и крепко сжала его пальцы. Эрандур, парализованный скорбью, смотрел на горящий город, и по щекам жреца текли слезы. С неба полился проливной дождь.

========== Эпилог. Новое начало ==========

Из открытой двери Храма Призывателей Ночи повеяло холодом и сыростью. Я зябко поежилась и несмело шагнула во тьму, на ходу творя заклинание. Магический огонек озарил привратное помещение с покосившимися старыми скамьями, где позади кафедры слабо светился полупрозрачный барельеф Вермины. С потолка часто капало сразу в нескольких местах, отчего по залу разлеталось гулкое эхо.

Эрандур прикрыл дверь и направился мимо лавок к алтарю Мары, свечи возле которого не горели уже довольно давно. Я посмотрела на призрачное изваяние даэдра, подметив, что Владычица Кошмаров торжествующе улыбается, приветствуя блудного сына.

Данмер остановился перед столом, с грустью глядя нарасплывшийся по столешнице воск и потемневший от влаги алтарь богини любви. Я прошла следом за жрецом, обогнула трибуну и с неприязнью оглядела Вермину. Ей-то можно и улыбнуться. В отличие от сгоревшего Данстара, от древнего форта не отвалилось ни камешка. Холодное место, пропахшее смертью за десятилетия пыток и черной магии, все последние годы всего лишь дремало в ожидании предводителя, который возродит культ, несомненно, кровавой ценой.

– Полагаю, надо убрать отсюда этот алтарь… – со вздохом произнёс Эрандур.

– Но тебе этого не хочется, – заключила я, слыша неуверенность в его голосе.

– Это так, – согласился он, проводя рукой над свечами и зажигая их магией. Фитили один за другим загорались, слабо потрескивая и озаряя темный спокойный лик Мары.

– Получается, ты снова на пороге нелегкого выбора, – я облокотилась на кафедру, не сводя взгляда с Эрандура. Он повернулся ко мне и одарил горькой улыбкой. Рубиновые глаза, жутко светящиеся в полумраке, мазнули по барельефу Вермины за моей спиной.

– Выбор уже сделан.

– Ты бы не колебался, если бы это действительно было так, – я спустилась с возвышения, ощутив неприятный холод, коснувшийся спины. Словно гладкий змеиный хвост скользнул по моей пояснице.

– Но что мне делать? Просить благословения богини, после всего что я натворил? – он с усмешкой кивнул на алтарь. – Какой бы любящей ни была Мара, я заслуживаю только проклятия от нее.

– Ты не можешь знать замыслов богини, – я подошла ближе к данмеру и пожала плечами. Огоньки свечей вздрагивали от сквозняка, но от них исходило приятное тепло.

Жрец молчал, глядя на алтарь, и не шевелился. Его тонкие губы приоткрылись, выдыхая еле слышное слово: «Прости». Мне даже показалось, будто он и не произносил этого вовсе. Звук утонул в эхе частых капель, сыплющихся с потолка. Если бы не они, в зале собраний Храма Призывателей Ночи стояла бы мертвая тишина.

Время замерло вместе с нами. Эрандур неотрывно смотрел на умиротворенный лик богини и его губы слабо шевелились, вторя беззвучной молитве. От алтаря вдруг заструился небесно-голубой божественный свет. Жрец отпрянул от стола, прикрывшись руками. Я, увидев это, отшатнулась к кафедре.

– Мара! – воскликнул Эрандур, вместо ожидаемого проклятья, получив прикосновение Её Милости. Прощение и благословение на новую жизнь и новое начало.

Я не поверила своим глазам, в замешательстве обернулась на Вермину. Как она отреагирует на это? Будет ли мстить? Барельеф остался недвижим, как и подобает камню, – безжизненная плита, пропитанная сыростью и тающими отголосками застарелой магии.

Данмер посмотрел на свои руки. Его пальцы слегка дрожали, вновь ощутив силу Мары, коснувшуюся души.

– Не понимаю… – бормотал он. – Этого не может быть! Почему? Чем я заслужил это?

От потрясения не получалось вымолвить и слова. Я не ожидала снова увидеть подобное, после того как мы с Эрандуром оставили такой кровавый след на пройденном пути. Что увидела в своём отчаявшемся служителе богиня, чтобы вновь даровать ему прощение?

– Как я посмел подумать о том, что надо убрать отсюда алтарь? – схватившись за голову, шептал жрец. Я молчала, счастливо улыбаясь. Пусть внизу обугленные руины города, где нас уже ждут друзья и те, кому нужна помощь. Но здесь произошло нечто удивительное, и призрачный шанс исправить зло, которое мы совершили, вдруг обратился реальностью. Не знаю, что ждет меня, но Эрандур, как никто другой, заслужил этого.

– Тогда в Маркарте, вновь связавшись с Верминой, – начала я строить предположения, приковав к себе любопытствующий взор жреца. – Ты сделал это не из-за амбиций, и не потому, что тьма завладела твоей душой. Ты сам тогда сказал, что жертвовал собой, спасая меня, и, наверное, богиня это увидела.

– Я не ждал от неё такой милости. Думал, что все кончено.

– А как ты думаешь, – протянула я, решив сменить тему, – мы сейчас на свидании или нет?

Данмер удивленно вскинул тонкие брови.

– На свидании? Сейчас? Здесь? Я хотел подыскать место получше для первого свидания.

– Ну, это будет сложно. Данстар разрушен. На восстановление того же «Пика ветров» уйдет уйма времени. До Винтерхолда ещё нужно добраться, а я хочу спросить у тебя кое-что, – смутившись, заметила, что Эрандур подходит ко мне всё ближе, и сердце заколотилось в предвкушении чего-то особенного, – помнишь, что произошло в Ривервуде на свадьбе Камиллы и Свена? Ты там пел песню обо мне. Признайся, это уже тогда случилось?

– Что случилось? – Эрандур оказался совсем рядом и оперся рукой на кафедру, блокируя мне путь к бегству. Впрочем, бежать вовсе не хотелось, но когда он снова ответил вопросом на вопрос, в груди дернулось привычное раздражение.

– Ты же написал песню заранее. Значит, уже тогда что-то ко мне чувствовал? – я, краснея, отвела взгляд.

– Да, уже тогда, – подтвердил он, и его свободная рука мягко легла на моё плечо.

– Только, – мой голос опустился до шепота, – помнишь, вампир не дал тебе допеть… Мне тогда было интересно, чем закончилась песня, но со всеми этими событиями…

– Пытаясь не слышать о прошлом тоску, что сердце забытое душит, – нараспев произнес жрец, и у меня в груди что-то сладко заныло от его близости. Я закрыла глаза и подалась вперед, прижавшись к его груди, закованной в эбонит. Ладонь Эрандура скользнула с плеча вверх, к моей шее, притянула к его горячим губам. В омут настойчивого глубокого поцелуя, нежного и одновременно с тем огненно-страстного. За стенами башни осталась жизнь, которая в сплетении наших душ вдруг показалась нереальной.

Магический огонек погас, растворившись в полумраке, и остался лишь теплый мерцающий свет, окружающий алтарь Мары.