Не обижайте колдуна (СИ) [E_hackett] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Дряхлое лицо медленно выплыло из темноты:

— Посмотри сюда. Только внимательно смотри, взгляда не отводи. — Старик придвинулся вперед на скрипучем стуле и начал раскачивать золоченые карманные часы перед глазами девочки. — Смотри. И прислушайся. Ты слышишь тиканье?

Боязно всхлипнув, она кивнула. Пыталась сопротивляться, но взгляд ее то и дело возвращался к часам.

— Хорошо, — прохрипел старик. — Не бойся. Ты слышишь, как тиканье бьется в такт твоему сердцу?

Снова кивок. На этот раз более спокойный. Глаза стали внимательно следить за размеренным покачиванием часов на длинной цепочке.

— Замечательно. А теперь сосредоточься на том, что случилось. И замри.

С небывалой ловкостью старик подбросил часы и сжал их в кулаке. Взгляд девочки, пустой и безжизненный, замер прямо перед собой. Рот чуть приоткрылся. Несомненно, она вновь вернулась туда, где быть не хотела.

— Я заберу это из твоей памяти, — произнес старик и потянулся к лицу девочки.

Большие пальцы коснулись лба, указательные легли на виски. Секунда, и недвижимая, точно кукла, она обмякла на диване, на котором сидела. Локоны темные густые, кожа бледная, почти что фарфор. Старик оценивающе посмотрел на девочку, как художник на свое произведение искусство, проверяя, законченно ли оно, и повернулся к темной прохожей.

— Можете входить! — громко прохрипел он и закашлялся.

В комнату с занавешенными окнами, освещенную настольной лампой, зашли двое мужчин. Один — плотно сбитый, недовольный, с усами под крючкообразным носом, другой — чуть потоньше, в мешковатой одежде и с потекшим от несчастья лицом.

— Все кончено? Она ничего не вспомнит? — Спросил тот, что потоньше.

— Ничего. — Седовласый старик спрятал часы во внутренний карман пиджака. — Я поставил глухую заслонку. Или стену. Называйте, как хотите. С возрастом, конечно, она может ослабнуть и рухнуть, но это случится не скоро.

— Отлично, — отреагировал усач с явным недовольством, сложа на груди руки. Каждым своим жестом, дернувшимся мускулом на лице и тоном он выдавал свою нервозность, показывая, что отдал бы все, лишь бы находиться сейчас в другом месте.

— Она станет… Прежней? — обеспокоенно спросил второй мужчина. Его подбородок зарос трехнедельной щетиной, лицо опухшее, как у заядлого пьяницы.

— Последние два месяца она только и делала, что молчала, плакала, ссала под себя и пускала слюни, — с отвращением резюмировал усач. — Как ты думаешь, Моррис?

Но не успел старик ответить, как девочка зашевелилась и вновь открыла большие и темные глаза. Зрачка почти не видно. Непонятно, что творится внутри этой пропасти.

— Дедушка, вы кто? — пугливо поинтересовалась она, взглянув на незнакомца. Ее взгляд изменился, и старик довольно улыбнулся, убежденный тем, что все сделал правильно.

— Лучше про меня скажи. — Усач вышел на свет и нетерпеливо развел руками. Синяя рубашка, блестящая бляшка на поясе. Острый взгляд. — Помнишь меня?

Девочка насупилась:

— А вы кто?

— Так-то лучше.

Колеблясь, Моррис тоже подошел поближе.

— А меня узнаешь?

Её лицо мигом осветила детская наивная улыбка, обычно заставляющая взрослых улыбаться в ответ:

— Папа.

— О, господи! — Мужчина тут же сел на диван и бережно обнял девочку. На его лице заблестели слезы. — Доченька, вернулась! Она впервые улыбается. После всего…

— Хорошо. — Старик удовлетворенно кивнул. — Берегите эту улыбку, Моррис.

Усач сплюнул на пол:

— Соплячка к тебе вернулась. — Его явно не радовал подобный исход. — Ты доволен?

— Да.

— Отлично. А теперь, Моррис, слушай сюда, — усач подошел к дивану и нагнулся к непутевому отцу. Он заговорил тихо, но от острого слуха старика ничего не утаишь: — Если ты хоть раз об этом где-то заикнешься, откроешь свой поганый рот и попытаешься мне навредить, то я мигом шкуру спущу не только с твоей соплячки, но и с тебя. Ты понял меня?

Затем, пробормотав что-то неоднозначное, усач достал из кармана сложенную пачку купюр, перетянутую резинкой, и небрежно кинул ее на стол.

Старик нахмурился, глядя на нее:

— Я не нуждаюсь в деньгах. Особенно в грязных, которыми вы пытаетесь отмыть свое имя.

— Тогда чего же вы хотите?

— Вы сказали, что девочке нужна помощь, и я ей помог. Считайте, это ради нее. — Показав, что разговор закончен, старик с трудом поднялся со стула. Одна рука, иссушенная и сморщенная, вцепилась в трость, другая держалась за больные ребра.

Хромая к выходу, он сжал челюсти и сипло прошептал:

— За платой я приду позже.

========== Часть 1. Знакомьтесь, Тамзин Кейр ==========

— Боже, Салли, ну и зачем ты меня сюда притащила? Я же говорила, что не люблю эти ваши ярмарки и карнавалы.

— Не выкручивайся. Я обошла с тобой сегодня все скучные книжные магазины. Теперь и ты со мной прогуляйся.

Яркий свет софитов, подсвечивающих фестивальную площадь, резанул по глазам. Кругом и всюду теснились цветные лотки и палатки, слышались разговоры, музыка и звонкий смех, а в воздухе остро ощущались пряные ароматы праздника, от которых обычно зудят ладони и чаще бьется сердце.

— Ты что, боишься раскрашенных людей? — спросила Салли, когда мимо нас проплыла важного вида женщина в старинном пышном платье и с набеленным лицом.

— Нет, просто не люблю подобные сборища.

Несмотря на мой снобизм и дурное расположение духа, глаза подруги все равно горели от восторга. Я не сомневалась, что здесь, среди людей, спрятавшихся за костюмами и масками, скрипящих аттракционов и автоматов со сладкой ватой, она ощущала себя как дома.

— Да брось! Тебе понравится! Эти ребята «Берг и Кейр» к нам каждый год приезжают.

— Как давно?

— Уже лет пять примерно.

— Ага… — Я замолчала, когда мимо нас весело проскользнула странного вида компания в кружевных полумасках. Кажется, среди них я узнала свою коллегу с работы — унылую тихоню, вечно корпящую над отчетами. — Готова поспорить, что ты ни разу этот карнавал не пропускала. Как и многое другое.

Подруга деловито поправила очки и убрала прядь светлых волос за ухо:

— Конечно. Мне нравится смотреть, как люди самых строгих правил разрешают себе всякие безумства, забывая про запреты. Знаешь, тебе бы тоже расслабиться не помешало.

— Неужели ты хочешь меня в кого-то нарядить? — Идея показалась мне нелепой. Ровно как и то, что я вообще пришла на дурацкий фестиваль.

— Нет, я хочу тебя кое с кем познакомить. Он тут главный. Ох, — Салли вдруг улыбнулась одной из своих самых мечтательных улыбок, и в стеклах ее очков отразились карнавальные огни, — тебе понравится. Он гений! Очень необычный человек. Начитанный. Коварный. Настоящий провидец, маг и знаток темных искусств.

— То есть — обманщик.

— Да нет же!

Я прыснула от смеха и толкнула ее плечом:

— Спорим?

— У него вся семья сплошь ясновидящие. Его бабка в сороковых предсказала войну, мама — падение башен-близнецов, а он сам…

— Да-да, — перебила я ее, едва удерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Он тоже обязательно что-то громко предсказал после того, как это уже произошло.

— Я говорю тебе, он маг!

— Салли, — я ободряюще похлопала ее по руке, — магии не существует. Люди верят во всю эту брехню, потому что хотят быть обманутыми. А я не верю. И быть обманутой не хочу.

— Что ж, вот и проверим! — Она огляделась по сторонам и ткнула пальцем в какую-то нелепую лиловую палатку, украшенную золотыми узорами — самую непримечательную из всех. — Тебе туда. Поговори с ним и поймешь, что я права.

— А ты что, уходишь?

— Да! — фыркнула она. Затем прошла дальше и, обернувшись, подмигнула. Водопад светлых волос заструился по ее плечам. — Буду тебя ждать возле колеса обозрения. Там был стенд с плюшевыми медведями, постараюсь выиграть одного.

— Погоди, а как зовут твоего мага?

Подруга вдруг присела в глубоком и мрачном реверансе, придерживая подол воображаемой юбки:

— Тамзин Кейр, Великий маг темных искусств, Последователь ночи и Властитель всего сущего.

Меня чуть не стошнило от того, как помпезно это прозвучало.

— Спасибо!

Когда миниатюрная Салли, поправив рюкзачок, скрылась в разномастной веселящейся толпе, я наконец смогла выдохнуть и оглядеться. Зрелище доверия не вызывало: под покровом темноты на сомнительный праздник средь недели собрался по меньшей мере весь молодняк нашего городка. Площадь гудела от изобилия возбужденных голосов и блестела от невообразимого количества сверкающих масок. Гремели игровые автоматы, взрывался попкорн, шуршали обшитые мишурой платья и, конечно же, обнадеживающе звенели монеты.

Делать было нечего: я подошла к убогой палатке и нехотя одернула полог убежища Великого мага Тамзина Кейра, мысленно «благодаря» Салли за сегодняшний вечер. Не то чтобы мне не нравилось происходящее, но карнавал оформленный под Хеллоуин девятнадцатого века меня нисколько не воодушевлял. В отличии от подруги, которая приходила в свинячий восторг от любых странных людей и не менее странных вещей или событий. Вроде этого карнавала. Или даже меня.

Внутри палатки Великого мага Тамзина, как и полагалось, царил таинственный полумрак, дурманяще пахло благовониями и таинственно подрагивали свечи. И конечно же, за дымкой благовоний сидел «ужасно таинственный» человек.

Вон он, Тамзин, за маленьким круглым столиком: интеллигентного вида мужчина в годах, сухощавый, с бледным вытянутым лицом, хитрыми глазами и жидкой козлиной бороденкой — ну точно сущий дьявол. Старый черный костюм и высокий цилиндр выглядели так, будто он их выкупил на ближайшей барахолке. Из-под потрепанной временем шляпы торчали черные залаченные волосы с блестящей проседью на висках.

— Заходи же, не стесняйся. — Голос Тамзина показался мне сладким как мед, что никак не сочеталось с его угловатой отталкивающей внешностью. — Имриш, верно?

— Откуда вы знаете мое имя? — ляпнула я. И лишь потом мысленно сокрушилась, что начала разговор как эти тупые подростки из дешевых фильмов ужасов. — Вам Салли про меня рассказала?

— Нет. Я уже давно жду тебя. — Последовала неприятная, холодящая душу пауза. Затем маг моргнул: — Заходи, присаживайся. Чего ты ждешь?

Повинуясь, я зашла в палатку, пытаясь отделаться от ощущения, что добровольно кладу голову в пасть к голодному льву.

— Что не так? — Тамзин дернул губами в подобии улыбки, когда я села напротив, противно скрипнув стулом. — Неужели я вижу замешательство в твоих глазах?

— К вам обращаться на «ты» или на «вы»?

Замешательство — это мягко сказано. Я могла поклясться, что секунду-другую назад передо мной сидел чуть ли не старик преклонных лет с глубокими морщинами на лбу, дряблыми щеками и нависающими веками. Но сейчас, когда я подошла, он помолодел лет на двадцать.

Глядя в серые глаза мага, я не могла прочесть его возраст. Он не молодой и не старый. Лицо — как маска из вязкого ила. Должно быть, все дело было в дурацком освещении: игре света и тени, специально сделанной так, чтобы напугать тех, кто сюда заходит.

Тамзин Кейр улыбнулся еще шире, тепло и добродушно, словно я уже стала ему закадычной подругой:

— Давай на «ты». Мы же с тобой люди простые. — Маг взмахнул рукой и бархатный манжет выскользнул из-под его рукава. — Итак, зачем ты здесь, Имриш?

— Твоя давняя поклонница Салли утверждает, что ты маг. И она прислала меня в этом убедиться. Зачем, правда, я не знаю.

— О… — Углы на его лице вмиг сгладились и сделались такими же мягкими, как взгляд или голос. — И чего же ты хочешь? Может… Любви? Денег? Популярности? Все этого хотят.

— А разве этого всего без магии не бывает?

Тот довольно хмыкнул:

— Бывает. Но некоторые хотят всего и сразу. И немедленно.

— А я хочу чего-нибудь, от чего захватит дух. — Я вдруг вспомнила, что говорю с шарлатаном в обшарпанной палатке на дешевом фестивале. — Но кролики из шляпы не считаются. Как и бесконечные платки из кармана, и-и-и…

Он вежливо откашлялся в кулак:

— Я маг, а не фокусник.

— А разве это не одно и то же?

— Отнюдь. — Тамзин хитро сощурил глаза, неумело подведенные черным карандашом. — А что у тебя в руках?

— В руках? — Ожидая подвоха я опустила взгляд под стол, но вместо незаметно подложенной змеи или голубя я все продолжала сжимать новенькую книгу. Слишком сильно, аж костяшки пальцев побелели.

— Покажи-ка. — Он протянул ко мне свою костлявую и бледную клешню с накрашенными ногтями, и я передала ему увесистую книженцию, толщиной с кирпич. — Хм-м, на женский роман не похоже. Жаль.

— Я про сопли не читаю.

— А что тут? Приключения? Фэнтези? — Тамзин продолжал вертеть книгу в руках. — Надо же, какой у героя пронзительный взгляд.

Взгляд у Анри Гёста и правда был пронзительным. Художник, рисуя обложку, постарался на славу. Он прорисовал каждую мелочь: от маленьких белых шрамов на губах главного героя и лучинок в уголках глаз до кривых швов на его кожаном доспехе. Что уж говорить, реалистичная картинка. Даже кровавые разводы на его доспехе казались настоящими. С обложки «Легенд Сахвары» на всех гневно взирал воин с копной длинных спутанных волос, и в его взгляде не было и намека на милосердие. Наверное, как и на здравомыслие.

Несчастная Салли вся измаялась, пока мы обыскивали книжные магазины в поисках продолжения «Легенд». И не мудрено. Найти хорошую книгу в нашем городе очень сложно: все равно, что блестящую жемчужину в океане дерьма. Но тем не менее — мне повезло, и сейчас я всей душой жаждала оказаться дома и уйти с головой в первую главу, а не сидеть здесь в полумраке и распинаться перед «магом».

— Тут история про человека, которому не повезло, — нехотя выдавила я.

— Почему это не повезло? — Тамзин игриво дернул бровью. — Про него же пишут книги. Думаю, многие об этом мечтают.

— Вряд ли Анри о чем-то мечтает, будучи буквами на страницах.

— А хочешь… — Уголок рта мага подозрительно скривился. Как будто он узнал обо мне что-то, чего не знала я. — Хочешь я сделаю его живым?

— Это как? — я нахмурилась.

Зная придурковатость и затейливость Салли, она могла подстроить все с самого начала, пытаясь меня разыграть. Она вполне могла подговорить своего Великого мага темных искусств и найти какого-нибудь мужика, похожего на Анри, чтобы нарядить его в кожаный доспех.

— У тебя что, уже ряженный актер прячется за ширмой?

— Откуда? — Тамзин положил книгу на стол меж расставленных свечей. — Если бы для каждой магической шалости мне нужен был специальный актер, то я бы сидел не в палатке, а под куполом циркового шатра.

— Ну, по крайней мере воняет здесь так же, как в цирке.

У Тамзина дернулось веко.

— Ну так что? Оживлять?

Я пожала плечами.

— Да, давай.

Он поставил локти на стол и положил подбородок на сплетенные тонкие пальцы, мельком взглянув на обложку.

— Готово.

Ничего не произошло. Разве что я резко почувствовала себя обманутой и почти оскорбленной.

— И что, это все? Ты даже не щелкнешь пальцами? Не хлопнешь в ладони? — Язвительная ухмылка, медленно расцветшая на бесцветном лице мага, вынуждала меня перечислять дальше. — … может, хотя бы ногой топнешь для приличия или сделаешь фокус с летающим столом, чтобы я поверила?

— За кого ты меня держишь, Имриш? — Он улыбнулся во весь рот, но уже совсем другой улыбкой, не по-доброму осклабившись. Его зубы, как и подобает зубам Великих магов, были полны изъянов — кривые и черные, как будто он специально поел угля перед нашей встречей. — Я тебе что, какой-то актеришка с бульвара?

— Мне кажется все люди на этом фестивале — актеры. Хорошие и не очень.

— Да неужели?

Наступила неловкая пауза и она явно затягивалась. Что-то нехорошее заскреблось на душе. Взгляд Тамзина стал каким-то влажным, слезящимся и даже немного виноватым. На лбу под самым цилиндром прорезалась жуткая морщина, похожая на шрам.

— Так что, это все? Ты наколдовал?

— Да.

— Я могу идти?

— Да.

— Прекрасно. Спасибо. Было очень интересно.

Я встала и забрала книгу с «Легендами». Странное чувство подгоняло меня к выходу. Какая-то неясная тревога, смешанная со страхом. Наверное, примерно что-то такое ощущает человек, когда за ним гонится голодная свора собак.

— Предупреждаю: этот трюк дорого обойдется, — мягко промурлыкал Тамзин мне в спину. Мягко, но будто бы угрожающе.

— Денег я тебе не дам.

— А я их и не прошу.

— Душу мою купить хочешь? Очень смешно.

— Я буду ждать твоего возвращения, Имриш. И извинений.

Я вышла, резко задернув за собой полог, расписанный узорами с облупившейся краской — такой же дешевый, как и «маг», сидящий за ним. Может, господин Тамзин и был шарлатаном, но стоило отдать ему должное: он смог меня запугать. Особенно своим меняющимся лицом, податливым, похожим на пластилин.

— Спокойно. Это все свет и тень, — буркнула я себе под нос и отправилась на поиски беспечной Салли. К сожалению, я уже догадывалась, что пока мы не обойдем все палатки и шатры этого жуткого карнавального балагана, дома мне не видать.

Вечер обещал быть долгим.

========== Часть 2. Анри Гёст ==========

И все же Анри Гёст — идеальный убийца. В первой части его способности вызывали много неудобных вопросов, но во второй книге автор решил пролить свет правды на их происхождение.

Оказалось, что, будучи запретным плодом любви людей из разных сахварских племен, Анри родился самым опасным человеком на земле, нарушая устои своего мира. Кровь матери позволяла ему пользоваться всеми прелестями телепатии, читать мысли людей и видеть их прошлое и будущее, а кровь отца позволяла ему бесшумно скрываться в тенях.

В прошлой книге главные племена устроили на него охоту, которая почти закончилась успехом. Но Анри выжил. И вопреки здравому смыслу отправился отыгрываться на обидчиках. Мы прошли с ним по долам Альхоры, болотам Канджи и даже побывали в таверне города Хармы.

О, как же мне нравилась его недооцененность! Многие люди думали, что он просто злобно на них таращится, как какой-нибудь перепивший дебошир, ищущий повод для драки. Но на деле, если Анри смотрит на тебя не мигая, значит, скорее всего он уже копается в твоем прошлом и выискивает твои слабости.

Вернувшись с карнавала, я читала «Легенды» примерно до пяти утра, после чего уснула с книгой в обнимку и проспала почти до обеда. Почти! Если бы не телефонный звонок.

— Да, Салли, чего тебе? — сонно прохрипела я в трубку, едва продрав глаза. — У меня еще отпуск не кончился, если ты помнишь. Мне на работу не надо.

— Ты что, еще спишь?!

— Завидуй молча. — Я перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой, чтобы спрятаться от яркого света. — Так чего тебе?

— Ты же знаешь, я бы не стала тебя беспокоить с работы просто так. Но тут это… — подруга запнулась. — Тут какой-то жуткий мужик возле нашего офиса шляется, тебя ищет.

— Нет, Салли, в третий раз я на это не куплюсь. Не каждый «жуткий мужик», шатающийся возле нашего «Вестника», обязательно ищет меня. Мы, кажется, это уже с тобой обсуждали.

— Да, но… — Она опять замолчала, как будто на что-то отвлеклась. — В этот раз я не шучу. Когда наш охранник, жирный Тони, подошел к нему, тот назвал твое имя.

Медленно в сознании начали всплывать события прошедшего вечера и разговор с «магом» Тамзином.

— Чего?

— Ага. Вот я тебе и звоню.

— И как выглядит этот «жуткий мужик»?

— Ну, — с той стороны трубки послышалось цоканье каблуков Салли, — погоди, сейчас к окну подойду.

Я села на кровати, ощущая, как начали потеть ладони. Нет, ну она точно меня разыгрывала! Я, конечно, не рассказывала Салли, чем закончилась моя вчерашняя встреча с Тамзином, но где гарантия, что она сама у него не спросила?

— Ага, он еще здесь. Сидит на скамейке недалеко от входа, скучает.

— Салли, как он выглядит?

— Волосатый, растрепанный, как какой-нибудь музыкант. Или бомж. — Она глупо хихикнула. — Тебе такие нравятся.

— Точнее, Салли.

— Волосы темные. Лицо вытянутое, заросшее щетиной. Нос длинный. Кожа чуть загорелая. Куртка — кожаная, но какая-то кривая, будто он сам ее шил.

От каждого слова подруги во мне нарастала тревога: та нахлынула на меня, точно волна, и растекалась мурашками по телу.

— А, о! — Салли вдруг весело охнула. — Он похож на мужика с твоей вчерашней книжки.

— Да ты издеваешься, — по коже пробежал неприятный холодок, — быть такого не может.

— Да может, может! Он все еще тут и похоже никуда уходить не собирается. Наш жирный Тони стоит и смотрит на него, мужик враждебно смотрит на Тони. Кажется, два одиночества нашли друг друга. — Салли опять хихикнула. — Не знаю, Имри, — она никогда не договаривала букву «ш» в моем имени. — Если хочешь — подъезжай. Посмотришь хоть на этого мужика и узнаешь, что он хочет.

Я тяжело выдохнула.

— Так и сделаю.

В любом другом бы случае я бы к офису и на пушечный выстрел не подошла — отпуск же не для того дается, чтобы на работу ездить. Но делать было нечего. И потому, скинув вызов, я ретировалась из кровати прямиком в ванную.

— Боже, ну и видок.

С той стороны зеркала на меня уставилось утонченное бледное лицо, как у человека, фанатично избегающего солнца. Слегка усталое, слегка недовольное, слегка опухшее после выпитого литра кофе за ночь. Я скользнула взглядом по темным волосам, сердитым ореховым глазам и принялась расчесывать гриву, вздыбившуюся после сна.

А вдруг этот Тамзин действительно соткал из своей магии Анри? Вдруг он заключил договор с какой-то древней и темной силой и теперь способен на то, чтобы нереальное сделать реальным? Об этом я размышляла, стоя под душем.

— Нет, быть не может, — буркнула я, понимая весь абсурд.

Если бы господин Кейр реально умел что-то такое, то его бы не превозносили, как «Великого мага», а давно бы заперли в секретной правительственной лаборатории и начали ставить опыты, как на подопытной крысе. Я вдруг улыбнулась, представив Тамзина в клетке. Не знаю, почему. Эта мысль показалась мне привлекательной, потому что все шарлатаны должны знать свое место.

«Где ты?»

Я замерла, распахнув глаза. Вода стучала по плиткам, по душевой кабине, журчала в воронке, но даже сквозь этот шум я услышала шепот. Тихий, как далекий шорох листьев. Почти ненастоящий.

«Я не могу тебя найти».

В любой непонятной ситуации нужно сохранять трезвость рассудка. Поэтому вместо напрашивающегося приступа паники я молча выключила воду и прислушалась.

Ничего. Должно быть — показалось. Воображение, увы, может играть с людьми злые шутки. Так что я решила проигнорировать слуховые галлюцинации и продолжила собираться в дорогу.

День был теплым, небо — чистым. Даже автобуса до центра города долго ждать не пришлось. Я села у окна и с умиротворением наблюдала, как мимо проносились белоснежные дома, деревья и стриженные лужайки. Вот за что мне нравился наш городок — за спокойствие, зелень и чистоту. Здесь никогда ничего не происходит. За исключением ежегодных карнавальных вечеров и концертов каких-нибудь малоизвестных певичек.

Когда автобус проезжал мимо площади с балаганом «Берг и Кейр», я увидела Тамзина, играющего на скрипке прямо у дороги. Ну точно сущий дьявол! Почему-то при виде него мое сердце сделало сальто, пропустив несколько ударов. Тот же потрепанный костюм, тот же цилиндр, та же странная ухмылочка на глиняном лице. Что-то в его чертах заставляло меня волноваться. Но это было отнюдь не то будоражащее волнение с бабочками в животе, которое обычно женщины испытывают к мужчинам. Это было что-то другое. Что-то… чего я не могла описать словами.

— Салли, ну и где твой «жуткий мужик»? — Я зашла в вестибюль «Вестника Вэйланда» напряженная точно струна. Отчасти от разочарования, потому что на входе в здание я никого не встретила. Ни мужика, ни толстяка Тони. — Там никого нет!

Белокурая девушка выглянула из-за стола ресепшена и торопливо засеменила ко мне навстречу, цокая каблуками. Удивительно, как дресс-код преображает людей. Вчера Салли расхаживала по карнавалу в цветастой толстовке с единорогами и рваных джинсах, притворяясь подростком, а сегодня передо мной предстала тощая стервозная женщина в идеально выглаженном деловом костюме, с накрашенными алыми губищами и подведенными глазами. Совсем другой человек.

Возможно, Салли «при полном параде» и казалась лютой стервой, но ровно до секунды, как откроет рот.

— И-и-имри! — воскликнула она, приобняв меня за плечи. На своих гигантских шпильках она почти догоняла меня по росту. — Что-то ты долго.

— Только не говори, что этот мужик уже ушел.

— Я… — Она потупила взгляд. — Не знаю.

— То есть как? — От недовольства у меня загорелись щеки. — Я что, зря тащилась в такую даль?

— Тот мужик долго сидел без дела, но потом видимо решил попробовать попасть к нам с черного хода. Не знаю, зачем ему это. Жирный Тони пошел его выгонять с территории и пока еще не вернулся.

— Так они за домом?

В душе расцвел блеклый луч надежды. Получается, вот он, момент истины? Нужно лишь обогнуть здание и посмотреть на «жуткого мужика», а уж потом решать, что это: магия Темзина или странное стечение обстоятельств, никак от него не зависящее.

— Ага, — кивнула Салли.

От волнения вдруг закололо в груди. Давно забытое чувство… Как в старших классах перед экзаменами.

— Пойдем поищем их вместе?

Я бы пошла одна, да вот только у меня было хорошее чутье на неприятности. И сейчас это чутье пульсировало тупой болью за глазами примерно так же, как вчера перед карнавальной площадью.

Итак, пройдя вдоль белокаменной стены и полукруглых окошек, закрытых жалюзи, мы с подругой завернули за угол и оказались в узеньком темном переулке меж двух домов, заставленном мусорными контейнерами. Тишина не предвещала ничего хорошего. Как и странная груда серо-синего тряпья, лежащая вдалеке на асфальте.

— Боже, это что, Тони?!

Я рывком пронеслась меж контейнеров и остановилась, как вкопанная, глядя на него. Беднягу проняла судорога. Впалые глаза таращились перед собой, как в бреду. Тони дергался и хрипло булькал, зажимая глубокую рану на толстой шее. Кровавые сопли пузырились через нос.

— Салли! Звони в скорую! В полицию! Твою мать…! — Я упала на колени рядом с безнадежным Тони и попыталась помочь ему зажать рану. Правда, этого было мало: кровь все равно хлестала через пальцы, собираясь лужей на асфальте. — Держись, здоровяк!

На место службы приехали быстро. Тони почти сразу же увезли на каталке, а нам с Салли пришлось общаться со стражами правопорядка, разжиревшими от безделия и скуки.

Выслушав наш краткий пересказ, двое мужчин в форме отправились в комнату охраны, чтобы посмотреть запись с камер наблюдения. И мы с Салли конечно же пошли за ними. Она — чтобы опознать преступника, а я — чтобы на него посмотреть.

Полицейский отмотал видео ровно на момент драки, и мы вчетвером прильнули к одному из маленьких экранов на столе.

— Бл…дь, — Другого более подходящего слова найти было нельзя.

Если наш мир и держался на своде жестких логических правил, то после картинки, возникшей на экране, этот свод обрушился на меня и раздавил. Я до последнего пыталась размышлять логически. Пока ехала к офису, думала, что «жутким мужиком» в итоге окажется кто-нибудь из моих старых знакомых, внезапно вернувшихся в город. Но нет. Логика покинула меня и предала, оставив после себя лишь леденящий ужас, застрявший комом в горле.

— Да-да, это он, — пискнула Салли и испуганно прикрыла рот ладонью. — Какой ужас!

— Ха! — Беспощадная расправа над Тони только развеселила одного из копов, того, что помоложе. — Честер, это что еще за Арагорн? Вы его раньше в городе не видели? — Вопрос предназначался седовласому напарнику, видимо старшему по званию, но тот ему не ответил. — Ну вы поняли хохму, да? Арагорн. Из «Властелина колец».

Я судорожно выдохнула через ноздри.

Может, через древнюю черно-белую камеру наблюдения мужчина, резанувший по шее беднягу Тони, и выглядел как Арагорн, но все же это был Анри. Реальный. Из плоти и крови. С растрепанными волосами и заросшим щетиной подбородком. Думаю, в мире было бы сложно найти более похожего на Анри человека, чем тот, что застыл на экране.

— Арагорны не режут людей в переулках, сынок, — проскрипел полицейский голосом суровым до сухости. Затем отмотал видео чуть дальше. На новом кадре Анри смотрел прямо в камеру, нахмурив брови, пока Тони корчился у его ног.

— Мне кажется, или у него светятся глаза? — заметил второй коп.

По книге у Анри и правда светились глаза, особенно в приступах гнева. Мне поплохело.

— Да не-е-е-ет, — потянул старый шеф полиции Честер. Он был старым человеком, полный старческого недоверия. — Это освещение такое.

Слишком многое в последнее время вдруг стало объясняться за счет освещения.

Я поднесла руку к лицу, чтобы упасть в нее лбом, и зашипела от отвращения — только сейчас заметила, что она до сих пор была красной от крови Тони. Повезло, что я с утра пренебрегла завтраком, иначе вся еда тотчас бы вырвалась наружу.

— Короче, распечатай фото этого психа и объявляй в розыск. — Честер покачал головой. — Не нравится мне это.

Его напарник кивнул, отстегнув с пояса рацию:

— Ребята, вы представляете, у нас тут маньяк завелся! Настоящий! Спустя год затишья хоть какое-то стоящее дело!

Седовласый Честер выключил видео и посмотрел на нас с Салли из-под тяжелых век.

— А что до вас, девушки… — Суровый взгляд оценивающе скользнул по мне и в нем промелькнуло что-то, что мне очень не понравилось. — Имриш Каллем, если этот человек действительно вас искал, то очень не советую вам лишний раз выходить на улицу без сопровождения. Особенно в темное время суток.

— Да, хорошо.

— Может вас до дома довезти? Вы одна живете?

— Не одна. С отцом. Но он уехал в командировку на пару недель, так что… Не знаю, когда он вернется.

— Может, вам тогда сейчас стоит пожить у кого-нибудь? Например, у подруги?

— О, я могу постелить спальник! — оживилась Салли.

— Ну уж нет.

Я любила Салли, но терпеть ее компанию каждый день не входило в мои планы. Я ценила уединение и тишину. А еще до глубины души ненавидела ночевать в гостях, подстраиваться под других и питаться чужой едой.

«Ты где-то рядом», — отчетливо прозвучало в голове, и ноги сами собой потащили меня к выходу.

— Мистер Честер, отвезите меня домой.

Долго уговаривать старого копа не пришлось, так что я вышла следом за ним через стеклянные двери, второпях попрощавшись с Салли.

В переулке возле офиса за оградительной лентой сновали полицейские в перчатках. Кто-то отмывал кровь с асфальта, кто-то искал отпечатки и фотографировал «улики». Многие мои коллеги встревоженно пялились на копов из окна, отодвинув жалюзи, и их нельзя было винить в чрезмерном любопытстве.

Дверь полицейской машины захлопнулась, зарычал мотор, и мы с Честером помчали по главной городской улице под старенький ненавязчивый джаз, доносящийся из колонок. Мимо высоких домов, мимо магазинов и парка и мимо площади с балаганом.

На обратном пути Тамзина со скрипкой у площади я не увидела, но одна мысль о нем заставила меня вздрогнуть. Все-таки он не соврал. Он действительно обладал какой-то сверхъестественной силой, а я ему не поверила и даже нагрубила.

Что же теперь будет?

Такие высокомерные люди как он, как правило, подобных проступков не прощают.

Страх предательски зазмеился в душе, опустошая меня и лишая всяческой уверенности в завтрашнем дне. Хотя, признаться, странно было бояться мужика, что подводит глаза и красит ногти черным лаком.

— Мисс Имриш Каллем! — Старый Честер окликнул меня, когда я уже выбралась из его машины и направилась по тропинке к дому — двухэтажному зданию из белого камня с остроугольной крышей. — Если вы что-то заметите, звоните. Мой номер у вас есть.

— Да, хорошо. Спасибо вам большое.

И я медленно зашагала к дому, понурив голову и убрав руки в карманы кожаной куртки. Пускай солнце висело еще высоко, безжалостно припекая спину, оно никак не могло выжечь моего дурного настроения. Его лучи не дотягивались до моей холодной уверенности, что сегодняшние беды — это всего лишь начало.

Начало безумного абсурда.

Или начало конца.

Комментарий к Часть 2. Анри Гёст

Опечаток может быть много, мой глаз замылен как никогда. Если увидите, отметьте - ладно?

========== Часть 3. «Вестник Вэйланда» ==========

Комментарий к Часть 3. «Вестник Вэйланда»

Сразу скажу: все события имена и персонажи вымышлены и все сходства случайны.

Дорогой читатель, если ты вдруг увидишь ошибку, опечатку или пропущенные буквы, отметь пожалуйста. Не оставайся равнодушным)

Если прошлой ночью я не смыкала глаз, жадно вчитываясь в строчки «Легенд», то сегодня я наоборот пыталась держаться подальше от всего, что связано с книгой, не желая становится частью ее истории. Но как бы я не силилась уснуть, сон не приходил. С наступлением темноты, как только солнце поцеловало горизонт, кругом и всюду мне начали мерещиться шорохи и расплывчатые силуэты.

Я лежала в кровати и пялилась в непроглядную мглу прямо перед собой, вздрагивая от каждого странного звука.

Анри любил темноту. Можно сказать — он мог в ней жить, сливаясь с ночью. И я бы ничуть не удивилась, если бы он явился ко мне из самого темного угла комнаты, в глубине которого мое воображение рисовало кошмары.

Когда же за окнами занялась долгожданная тусклая заря, усталость взяла свое и я провалилась в дремоту. И проспала бы, наверное, до ужина, если бы не очередной ранний телефонный звонок.

— Да что это такое…

Я с трудом оторвалась от подушки и потянулась к трезвонящему смартфону. Пробуждение отозвалось болью в голове — будто кто-то секундой ранее пришиб меня тяжелым бревном по затылку.

— Я слушаю.

— Имриш Каллем? — Из динамика раздался грубый и тяжелый голос. Явно недовольный.

— Да.

— Вас беспокоит Фейт Гармор, ваш начальник.

Я вскочила на кровати, точно ужаленная. Да чтобы сам Гармор лично позвонил? Сквозь дремоту я начала судорожно вспоминать, в чем же так сильно провинилась.

— Здравствуйте, мистер Гармор…

— Я жду вас сегодня в офисе. К часу дня.

От таких вестей у меня упало сердце. Пытаясь проморгаться, я взглянула на настенные часы: стрелки показывали 11:38.

— А это не может подождать, мистер Гармор? Мой отпуск уже почти закончился.

— Боюсь, что нет. Дело срочное. — И скинул вызов, водрузив на мои плечи непосильный груз из вины и неизвестности.

Разве у меня был выбор? Может, и был, но выбери я то, чего жаждет сердце, пришлось бы подыскивать другую работенку. Поэтому провалявшись в постели еще минут пять, я нехотя начала собираться в дорогу, подгоняемая вернувшимся шепотом на границе сознания.

«Где ты?» — все спрашивал далекий шелестящий голос, отмеряя слова.

И если вчера я принимала этот таинственный шорох за галлюцинации, то сегодня я была уверена, что это все телепатия Анри. Каким-то чудом он крепко засел в моей голове, вцепился и не желал отпускать, и тут наверняка не обошлось без стараний Тамзина.

Интересно, а мог ли Анри при помощи своей способности смотреть на мир через мои глаза. Эта странная мысль увлекла меня настолько, что я очнулась лишь у входной двери, застегивая сапоги.

Итак, новый день — новые возможности.

Я накинула на плечи куртку и кивнула на прощание маминой фотографии, висящей на стене — единственному, что у меня от нее осталось.

На фото в рамке ей было немногим больше тридцати, но выглядела она моложе — длинные темные волосы, светлая кожа, ореховые глаза. Настоящая красавица. Отец говорил, что с каждым годом я все больше становлюсь похожа на нее. От нее мне досталось очень многое. Пожалуй, почти все, кроме носа и волевого характера.

Эллен Каллем, где же ты сейчас?

Я вышла на улицу, погрузившись в далекие детские воспоминания, где мама еще была с нами. Каким-то образом эти мысли действовали на меня успокаивающе; будто бы позволяли ощутить теплоту нежных маминых рук на плечах. Хотелось думать обо всем угодно, лишь бы не о грядущем разговоре с мистером Гармором и работе, как таковой.

«Где ты?»

Очень интересный вопрос. Я устало взглянула в окно: автобус гнал по полупустым улочкам, мимо одноэтажных домов и стриженных кустарников. Утреннее небо начали затягивать плотные тучи, так что снаружи потемнело, как вечером. Детвора, напуганная зарождающимся дождем, мигом исчезла с улиц, однако хмурое небо никак не отразилось на балагане «Берг и Кейр», расположившимся на площади. Несмотря на необычайно малое количество посетителей из случайных заблудших зевак, сегодня над палатками опять засияли яркие софиты, словно там готовилось какое-то новое представление.

Я скользнула взглядом по площади и ощутила неприятный укол стыда от того, что пытаюсь разглядеть в толпе зевак цилиндр Тамзина. Даже не пытаюсь… А именно: хочу увидеть его. Прямо здесь и прямо сейчас. Словно от этого бы что-то поменялось.

— Дура, — буркнула я сама на себя.

Зачем мне сдался этот Тамзин? Откуда вообще взялся этот бурный трепет в груди, как у простодушной школьницы, безнадежно втюрившейся в старшеклассника? О, боже! Я упала лицом в ладони, явственно ощущая, как у меня запылало лицо. То ли от новых неожиданных открытий, то ли от унижения.

Господин Кейр был далек от моих идеалов и вкусов. Что уж таить — и рядом не стоял. Особенно со своей дурацкой бородкой. Но что-то все-таки в нем меня зацепило. И причина крылась отнюдь не в его жутких магических способностях, превращающих мифы в реальность. Наверное, все дело было в том, что от Тамзина дурманяще веяло опасностью, в то время как от других мужчин в нашем городе неприятно сквозило скукой.

Я вышла из автобуса ровно напротив офиса и была крайне удивлена, что вдоль улицы не стояло ни одной полицейской машины. Как будто наши местные и ленивые копы не верили, что преступник способен вернуться на место преступления. Или, может, они вообще никого не пытались искать.

«Нашел!»

Шепот, оглушающе громкий, на миг заглушил все звуки вокруг. За ним исчез шум дороги и шелест ветра, исчезла даже ухающая пульсация в висках. Я оглянулась и оцепенела. Вон он — Анри Гёст, собственной персоной. Возник впереди по улице. Высокий и широкоплечий, точно сошедший со страниц. В той же странной кожаной куртке и тем же ворохом спутанных волос на голове, как в тот день, когда толстяка Тони увезли на каталке с пробитой шеей. Ничего не поменялось. Разве что я не могла рассмотреть его лица.

Мужчина стоял достаточно далеко, отчего его черты казались мне мутным пятном, и все-таки его силуэт на фоне мрачного неба выглядел весьма угрожающе. Поэтому я не стала задерживаться на улице и поспешила к стеклянным дверям, не проронив ни звука.

Оказавшись в тепле вестибюля, я было вознамерилась позвонить старику Честеру и сообщить о появлении Анри, но затем передумала. Безумная мысль буквально окрылила меня и пронесла до стола ресепшена. Постучав по столешнице, я подумала, что раз все предыдущие дни Анри ни на кого не нападал, значит, не все еще потеряно. Возможно, в тот день жирный Тони просто спровоцировал его или чем-то напугал. Возможно, если Анри просто подождет меня на скамейке у входа, не привлекая внимания, то нам удастся спокойно поговорить.

— Да? — Из служебной комнатки вышла темноволосая девушка с пухлым лицом, закутанная в белое платье, столь же бесформенная, как рисовый ролл. — А, это ты, Имриш.

— А где Салли? — Я была рада видеть Айрис, но отсутствие Салли на рабочем месте меня обеспокоило. Вдруг с ней что-то случилось? Ведь за весь вчерашний день она мне так и не звонила, хотя раньше трезвонила по любой несусветной мелочи.

— Салли еще вчера взяла отгул, — Айрис пожала плечами, и это заставило всколыхнуться два ее подбородка. — Она что-то совсем загрустила. Сказала, что не может работать после того случая с Тони и хочет покаотдохнуть.

— Вот оно как.

Айрис кивнула на железные двери лифта и широко улыбнулась, обретя невероятное сходство с жабой:

— Проходи. Мистер Гармор тебя уже ждет.

— А ты не знаешь, зачем меня позвали?

— Откуда же мне знать?

— Ладно.

Я медленно поковыляла к лифту, а затем, словно на казнь — поплелась по красному ковролину к пристанищу Гармора на пятом этаже.

Открывать дверь самого властного человека в этом здании мне не хотелось, так что я просто прижалась к ней лбом и какое-то время пялилась себе под ноги, боясь дернуть за дверную ручку. Мне казалось, что она обязательно обожжет мне пальцы, но во всяком случае это было бы предпочтительнее разговора, ожидавшего меня по ту сторону двери.

— Ладно, хватит…

Я набралась смелости, задержала дыхание, постучала и вошла. Внутри никого не оказалось, так что я просто прошла внутрь и села на приготовленный стул, потирая вспотевшие ладошки.

Кабинет мистера Гармора представлял собой геометрическое великолепие из угловатых стен, высокого потолка и круглых декоративных колонн, выставленных в два ряда. Вся комната буквально тонула в бело-серых цветах, заставляя любого, кто сюда зайдет, чувствовать себя маленьким, грязным и никчемным.

Может, кто-то и правда верил, что белый цвет олицетворяет собой чистоту и властность, но я не чувствовала в кабинете господина Гармора ни того, ни другого. Скорее, сидя перед его широким столом и кожаным креслом цвета дерева, я ощущала себя не в логове начальника, а в приемном покое психиатрической больницы. И вот-вот передо мной должен был показаться врач, который будет задавать странные вопросы.

Все вокруг было каким-то вычурным, слишком помпезным.

Но с другой стороны… А как еще должен выглядеть кабинет директора главной городской газеты «Вестника Вэйланда»?

— А вот и вы, — послышался за спиной голос Гармора. — Опаздываете, мисс Каллем.

Дверь закрылась и в кабинет вошел низенький толстый человек с плешью на голове. Его строгий костюм был столь же белым, как и стены.

— Здравствуйте, мистер Гармор.

Наряд Фейта Гармора оставался неизменным, как и сытое брюхо с обвисшими боками, раздавшимися вширь. Удивительно еще, как его необъятные телеса не перевешивали ноги. Не человек, а гора сала: проще перепрыгнуть, чем обойти.

— Наш разговор не будет долгим, — отметил господин Фейт и со скрипом сел в широкое кресло. Наверное, туда могло уместиться три меня. Не иначе королевское седалище под заказ делали, специально для самой широкой задницы нашего города.

— Я слушаю.

Директор сложил руки на столе и подался ближе, отчего до меня долетел неприятный запах табака и перегара. Ни для кого не было секретом, что наш Гармор любит выпивать на рабочем месте по поводу и без.

— К сожалению, вынужден вам сообщить, мисс Каллем, что мы временно отстраняем вас от работы.

— Что? — На мгновение мне показалось, что я ослышалась. Затем, понимая, что Гармор Фейт ничего не станет повторять дважды, я спросила: — С чего это? За какие проступки?

— Из-за вчерашнего инцидента, мисс Калем, — Его голос стал жестче, когда свинячьи глазки превратились в маленькие щелки. — Так как вас преследует какой-то психопат, мы не можем подвергать наших сотрудников опасности и позволять вам здесь находиться.

— Серьезно?

В голове бегущей строкой проносились сотни ругательств, но я не могла выдавить из себя и звука. Адекватность никогда не была сильной стороной нашего руководства, но сейчас, кажется, господин Гармор превзошел сам себя. Без сомнения, если бы это был конкурс на самое неадекватное решение в мире, то сейчас бы мистеру Фейту аплодировали целые стадионы, а в небо летели сотни тысяч цветастых фейерверков.

— Все это временно, конечно, — добавил директор, утерев пот с блестящего лба. — Пока того психа не поймают.

— Нет… — Ярость разрасталась во мне со скоростью бушующего смерча. — Вы это серьезно? А нельзя было все это по телефону сказать?

— Боюсь, что нет. Вам нужно подписать документы на бессрочный отпуск.

— А нельзя было их как-то по переслать, чтобы я их распечатала и подписала?

— Нет, — сказал Гармор, как отрезал. Может он и видел мое раздражение, но виду не подавал. — Нашей бухгалтерии нужна ваша живая подпись. Прямо сейчас.

— Вы разве не понимаете? — Я нервно покосилась на окно за спиной Гармора. — Тот вчерашний мужик сразу же появился возле офиса, стоило мне сюда приехать! Он уже здесь! Вы накликали на себя беду из-за какой-то сраной подписи!

Мистер Гармор смотрел на меня как на дуру, хотя дураком, без сомнения, здесь был только он.

— Не переживайте насчет безопасности, мисс Каллем. — Он потянулся к ящику стола мясистыми ладонями и положил передо мной какие-то бумажки, в которых не было никакого смысла. — Мы усилили охрану. Никто сюда не пройдет.

Я вдруг поняла, почему Гармор такой раздутый: его маленькое тельце просто физически не могло вместить в себя столько напыщенного самомнения, вот он и набухал, как на дрожжах.

— Да ну что вы?

Мне вдруг захотелось, чтобы надежды Гармора обратились в пыль.

Какая к черту охрана? Лысые мужики с дешевыми пугалками вместо пистолетов, у которых пивное брюхо перевешивается через ремень? Никто не мог противостоять Анри! И если он захочет, то войдет куда угодно, проливая реки крови.

Дверь за спиной вдруг открылась, и я обернулась на едва слышимый скрип петель.

— Вам чего? — Мистер Гармор нахмурился, поджав губы. — Как вы сюда попали?

Каково это — потерять дар речи? Я поняла значение этих слов, когда Анри Гёст заглянул в кабинет, оскалив ровный ряд зубов. Я не могла ни пискнуть, ни пошевелиться. В этом столь реальном месте Гёст казался чем-то вымышленным. Чей-то глупой шуткой. Лишней деталью на картине, которую забыл стереть художник, рисующий судьбу.

Гармор вскочил из-за стола и кресло, подпрыгнув, отъехало от него:

— Стойте, где стоите!

Если я что-то и смыслила в мужской красоте, то этот Анри показался мне воплощением идеала мужественности. Точно такой же, как на обложке «Легенд». Без изъянов. Он был хорош собой во всех смыслах, пускай что-то в его белых шрамах на смуглой коже и заставляло меня нервничать. Нехорошим оставался лишь его взгляд, впившийся в Гармора, Такой же, какой был у меня мгновение назад, когда мне сказали про отстранение.

Куртка Анри блестела в свете ламп. К сожалению, на черной коже плохо видна кровь. Следы от его кожаных сапог оставляли кровавые разводы на мягком белом ковролине.

«Я чувствую твой гнев, он зовет меня».

Гёст шагнул через порог и посмотрел на меня глазами, в которых не было цвета — только безумие и страсти.

«Хочешь, я убью его?»

— Нет!

Но вряд ли бы он меня послушал.

Быстрым движением крепко сколоченного тела Анри подлетел к Гармору и глубоко вонзил нож в его обвисший подбородок, заменяющий директору шею. Причем, не столовый нож, а гигантский ножище, которым вполне можно вспороть брюхо медведю.

Странный звук вырвался из моей груди вместе со всхлипом, когда Гармор с грохотом повалился на пол. Наверное, нечто похожее издают испуганные утки, которым сворачивают шеи.

Вот он — главный человек «Вестника Вэйланда». Только полюбуйтесь на него! Человек, которого все боялись и уважали, облизывали ему ботинки и задницу, примазывались дорогими подарками.

И ради чего все это было?

Гармор Фейт в одно мгновение потерял свое влияние, наращиваемое годами, стал обычным человеком, который боится умереть. И никакие богатства, подарки и лесть не могли ему помочь.

Арни Гёст какое-то время безучастно глядел на конвульсии задыхающегося Гармора, вытирая кинжал о край куртки. Похоже, человеческая жизнь для него ничего не значила, ровно как и законы современного мира. В бесцветных глазах читался холод безразличия.

«Он заслужил», — мысленно сообщил Анри, и я попятилась к выходу, судорожно хватая ртом воздух.

Дурой я была, что сразу не позвонила в полицию Честеру. Дурой, потому что не приняла во внимание происхождение Анри и его прославленные в «Легендах» инстинкты убийцы. «Пускай подождет меня у входа», — ну что за опрометчивая дурость! Он никогда никого не ждал и всегда оставался глух к чужим мольбам и просьбам. Он был самоуверен, не из тех, кто признает свои ошибки, если ошибется, и не из тех, кто будет учтиво стучаться в дверь, если ее можно проломить собственным лбом. Для Анри не было преград и тупиков — для него существуют только цели. И этой целью сегодня была я.

Как кролик на убой.

К счастью, я бегала отлично. И потому, не дожидаясь продолжения малоприятной мысленной беседы, я рванула прочь из кабинета.

… И тут же споткнулась обо что-то, рухнув на ковер.

— Мать твою!

Я отползла к стене от бездыханного тела какого-то паренька, лежащего лицом вниз. Его белая рубашка на спине стала багряной; такой же, как и пол в кабинете Гармора возле стола.

«Ты куда?»

Анри молча высунул голову из кабинета, как сова из дупла. Почему-то он показался мне весьма озадаченным и даже расстроенным, как будто я его обидела своим скорым уходом.

Страх — отличный мотиватор. Он поднял меня на ноги и заставил бежать. Только вот побежала я, увы, не в сторону выхода, увидев на стенах кровь, а прочь от него, углубляясь в лабиринты узких коридоров в поисках безопасного места. И, я не сомневалась, что Анри бездумно последовал за мной.

Славный офис «Вестника Вэйланда» не отличался хорошей звукоизоляцией и потому люди начали выглядывать из кабинетов с недовольным видом, едва заслышав мой топот. Очень зря. Их лица были грозными при виде меня, но когда за моей спиной появлялся Анри — их пронзал ужас.

— Что происходит? — Из-за белой двери высунулся мужик, похожий на гориллу, сбежавшую из зоопарка.

— Закройся!

Пробегая, я ударила кулаком по двери, но мужчина только сильнее ее распахнул, подставившись под удар. Анри влетел в несчастного на всем ходу, вонзив кинжал в грудину — прямиком в сердце. Тот даже понять ничего не успел.

Я знала этого ублюдка. Кажется, его звали Генри. Когда-то давно он добился своего высокого поста исключительным лизоблюдством, и порою орал на своих подчиненных так, что стены дрожали.

«Эти люди полны грязи и порока», — заявил Анри, словно сам был безгрешен.

В кабинете Генри послышались вопли и крики. Недолго поразмыслив Гёст кому-то улыбнулся и нырнул через дверной проем, после чего оттуда в панике повалили люди в белых рубашках, перепрыгивая через труп бывшего начальника, как будто его никогда не существовало.

Я помчала дальше, вспоминая, что где-то был рядом пожарный выход. По крайней мере Анри отвлекся и принялся ради забавы сеять панику среди сотрудников, так что время у меня было, пускай и не много.

Дверь на запасную лестницу оказалась не заперта, но через пару лестничных пролетов ниже все было завалено старыми столами и коробками — какой-то дебил решил складировать офисную мебель прямо на лестнице. Так что мне пришлось выйти на третьем этаже и вновь пуститься бегом по коридорам.

Надежда — очень странная штука. Она не хуже страха придает сил тогда, когда человек уже должен был сдаться. Надежда говорила мне, что я отрывалась от преследователя. Надежда убеждала меня, что вот-вот я окажусь на главной лестнице и спокойно в пару рывков смогу сбежать через главный вход. Но потом за спиной раздался какой-то странный скрежещущий звук и Анри обрушился на меня подобно урагану; нагнал и сбил с ног. Я упала, захрипев от удивления, хотя это было неизбежно с того самого момента, как я увидела Гёста на улице, пялящегося на меня издалека.

Он уселся на меня, вжав лицом в пол. Странно, но это все на мгновение оживило блеклые детские воспоминания с занятий по борьбе, на которые меня водил отец. Там я тоже частенько отхватывала тумаков и лежала ничком, вжатая в матрац.

Задыхаясь и хрипя, я с трудом перевернулась на спину. Анри глядел на меня с неподдельным интересном и немного зловещей ухмылкой, показывая подточенные клыки. Чего он ждал? Хотел бы убить — давно бы это сделал. Я попыталась спихнуть его с себя, но он с легкостью поймал мои руки и сжал.

— Сука!

Анри был тяжелый, как гранитная плита; ни отжать, ни скинуть. Почему-то от его одежды пахло благовониями. Сладковатым сандалом, щекочущим ноздри.

— Чего ты ждешь?!

Чего же? Отчаянья на моем лице? Или горестных стенаний и мольбы о пощаде?

Он не ответил, даже мысленно. Продолжал улыбаться.

Я знала Анри как никто другой и догадывалась, что о чем-то его умолять — не самый лучший вариант. Его бы это только раззадорило.

И тут — выстрел. Оглушающе громкий, заложивший уши.

Улыбка на лице Анри тотчас увяла, и он выпустил мои руки.

— Ч-что?

На одну блаженную секунду мне показалось, что он сейчас вот-вот упадет без чувств и сегодняшний кошмар закончится, но вместо того, чтобы помереть, Гёст поднялся с меня и обернулся, продемонстрировав дыру от пули на кожаной куртке.

С той стороны, откуда я прибежала, стоял охранник с окровавленным лицом и пистолетом в руках. Скорее всего Анри хорошенько приложил его, когда входил в офис, но тот все равно смог подняться и пойти по его следу.

Только вот все пошло не по его плану.

Лицо охранника вытянулось в глубочайшем испуге, когда Гёст угрожающе выпрямился в полный рост после выстрела. Я увидела, как у мужчины в форме дрогнули руки, и он отступил назад. Еще бы. Любой бы дрогнул перед бессмертным.

Сотканного из магии человека вряд ли можно убить обычной пулей. Или шрапнелью. В принципе, даже если бы охранник подошел ближе и отрубил Анри голову острейшим мачете, она бы наверняка приросла обратно.

А потом охранник заорал, выронив пистолет. Анри шагнул к обидчику и тот упал на колени, извергая из себя душераздирающие вопли. Глаза бедолаги наполнились кровью, из носа потекла красная струя. Он начал скрести голову руками, оставляя надрывы от ногтей.

Бедный, бедный мужик. Я поднялась с пола и медленно, на дрожащих ногах попятилась подальше от всего этого безумного действа. Не знаю точно каким образом Тамзин создавал людей из ничего, но если бы для этого ему пришлось кидать ингредиенты в котел, то он явно с ними переборщил. Можно сказать, что он «выкрутил» все способности и характеристики Анри на максимум. По книге Гёст никогда не был столь сильным и безжалостным. Да и грязные телепатические приемчики, вроде поджаривания мозгов, он использовал только на сильных и достойных врагах, вроде своего дяди с похожим набором способностей.

Но бедняга охранник не был сильным. Он ему и в подметки не годился.

Получается… По офису «Вестника Вэйланда» разгуливал не Анри, а какая-то безумная неубиваемая тварь, внешне похожая на книжного персонажа.

— Черт, черт, черт, черт…

Я мчала вперед мимо раскрытых дверей пустых кабинетов и слушала свое прерывистое дыхание, как у загнанного зверя. Ладони потели, взгляд метался в поисках выхода или хотя бы какого-нибудь оружия. Умом я понимала: если Анри окончательно слетит с катушек, мне не поможет даже дробовик. Но лучше помереть с какой-нибудь палкой в руках, сражаясь за жизнь, чем скулить у ног Гёста побитой дворовой собакой.

«Где ты?»

Вновь этот шепот, предвещающий беду.

Неужели Анри меня потерял?

Я остановилась, и в этот миг завыла пожарная сигнализация, замигав красными лампами на потолке.

— О! — Мое внимание привлек слабый отблеск металла.

На стене за стекольцем висел пожарный топорик. Я нервно сняла с себя куртку, намотала ее на кулак и двинула по стеклу. Может оно как-то иначе и открывалось, но у меня не было времени размышлять. Мне нужен был топор. И хоть чуточка удачи.

Итак, преодолев еще несколько поворотов по пустым коридорам я наконец вышла на главную лестницу около лифта. Только вот… Я ее не узнавала. И чем ниже я спускалась, тем темнее становилось вокруг, как будто тени поглощали любые проблески света.

Неужели ловушка Анри?

Я потерла шею от растущего беспокойства. Чем дальше вниз, тем тише вой от сигнализации. А затем тот и вовсе растворился в тишине, в которой я различала только уханье собственного сердца.

Какой это этаж, первый? Непроглядная мгла. Разве что впереди блекло мерцала лампа, как одинокий маяк.

Где стол ресепшена? Где толстушка Айрис? Где свет из окон и стеклянные двери? Все казалось каким-то ненастоящим, будто спускаясь по лестнице мне «посчастливилось» незаметно пройти через дверь в бесконечную ночь, за которой оживают самые страшные кошмары.

Я осторожно шагала вперед, держа перед собой топорик явно не предназначенный для драки с монстром. Рукоять скользила в руках. В животе крутило и булькало. От страха волоски встали дыбом на коже.

— Ну давай, выходи! Я знаю, что ты здесь! — крикнула я, удивившись столь неожиданному порыву храбрости.

И, о чудо, темнота впереди заструилась подобно дымчатым лозам. Анри показался предо мной и свет лампы выхватил из темноты его черты, осветив изгиб его скул и лоб, оставив глаза во мраке.

— Пойдем со мной, — его голос звучал холодно и властно. Настолько властно, что хотелось беспрекословно ему подчиниться.

Гёст протянул ко мне руку.

— Пойдем, — повторил он настойчивее, — скорее!

— Ну уж нет!

Если во мне еще и были силы, то я их использовала на то, чтобы отвести взгляд от Анри. Я рванула наобум в темноту и впечаталась в какую-то дверь, ударившись об нее щекой. Дернула — оказалась не заперта — и зашла внутрь. Где-то в душе я понадеялась, что найду за ней выход, но вместо него я нашла тупик — какую-то тесную каморку, в которой отвратительно пахло сыростью. Не помню, чтобы такая в нашем офисе вообще была.

Я провела ладонью по влажным стенам, достала смартфон и включила фонарик. Действительно, каморка. Со швабрами, ведрами и ржавыми стеллажами. Только вот в самом углу правой стены у пола красовалась какая-то дыра, заколоченная досками. Я упала перед ней на колени и подставила лицо.

Сквозняк из дыры вместе с холодом принес за собой тошнотворные запахи общественного туалета. В любом другом случае я бы даже не взяла в расчет столь сомнительный путь для побега, но выбирать не приходилось. Я принялась резво кромсать доски топориком, положив «фонарик» на стеллаж.

Дверь за спиной вдруг вздрогнула и мне показалось, что на этом все и закончится: вот-вот в дверном проеме появится Анри, и последнее, что я увижу — его жуткую бессердечную ухмылку.

Но нет. После грохота я подождала пару секунд, затаив дыхание, но когда больше ничего не произошло — с большим усердием продолжила колоть доски.

Спина взмокла, щепки летели прямо в лицо. Когда, наконец, путь в дыру оказался свободен, оттуда снова вырвался запах, от которого меня чуть не вырвало.

Но выбирать не приходилось. Не было времени размышления, и уж тем более — сомнения. Жить захочешь — и в дерьмо с удовольствием нырнешь. И потому я отломала последнюю доску, сложилась в три погибели и поползла неведомо куда в грязи и пыли. Если бы не мобильный фонарик, мне бы пришлось ползти в кромешной темноте.

Тянешь руки вперед — хватаешься за неровности — отталкиваешься ногами. Хватаешься — отталкиваешься. Раз, два. Раз, два. Впереди дыра сужалась, так что приходилось как можно сильнее прижиматься к холодному камню под собой. Меня утешал только прохладный сквозняк, время от времени касающийся моего взмокшего лица.

Раз, два. Раз, два.

Что-то зацепилось за куртку и болезненно впилось в бедро.

Раз, два. Раз, два.

— Черт!

Выступ впереди порезал мне ладонь.

Раз, два. Раз, два.

Я прикусила язык в попытке заглушить ужас.

Раз, два. Раз, два.

Иногда я бросала косые взгляды за спину, как будто из темноты могла показаться загребущая рука Анри, а иногда начинала извиваться как гадюка, думая, что вот-вот застряну.

А потом впереди замаячил блеклый свет, и я приложила все силы для того, чтобы до него доползти. Когда же откуда-то издали послышалось отчетливо бульканье воды, я схватилась за край дыры, находящийся под наклоном и заскользила вниз, рухнув на мокрую плиту возле какого-то быстротекущего зловонного ручья.

Какое-то время я просто лежала ничком на ровной плите, пытаясь отдышаться. Затем перевернулась на спину и бездумно уставилась в каменный потолок, чернеющий над головой. Сверху, чуть правее, потолок прорезали ослепительно яркие полосы света, за которыми отчетливо слышался шум от проезжающих мимо машин.

— Канализация… — хрипло выдохнула я, не поверив, что этот сиплый испуганный голосок принадлежит мне. — Я в канализации.

И расплакалась от облегчения.

========== Часть 4. «Что она сделала со мной?» ==========

До сегодняшнего дня я наивно полагала, что магия — всего лишь трюк, обман зрения и подстроенная «случайность» с целью обмануть людей. Даже отец говорил, что те люди, которые видят магию в том или ином, наслаждаются не магией и даже не красочно выполненным трюком, а тем, что их обманули.

Все это казалось мне вполне логичным, пока я не выползла из канализации в противоположном конце города — почти возле своего дома и вдалеке от здания «Вестника Вэйланда», где все началось.

Если магии не существует, то как я оказалась так далеко? Кто меня оттуда перенес? Как это работает? В какой момент меня «кинуло» из офиса в катакомбы под городом?

Эти вопросы клевали меня подобно своре голодных чаек, так что первым делом, войдя домой в хлюпающих и тошнотворно вонючих сапогах, я сбросила все с себя и направилась в душ, где вдоволь наревелась над пережитыми ужасами прошедшего дня.

Но ужасы, скорее всего, только начинались. Потому что, очистив тело и волосы от грязи, а разум — от назойливых вопросов и мыслей, я вновь собиралась выйти на улицу. Но путь мой лежал не в полицию, нет. Я жаждала попасть на карнавальную площадь, чтобы перекинуться парой ласковых с Тамзином.

Только вот для этого нужно было отыскать новые шмотки и обувь.

— Ужас… — Спускаясь вниз по лестнице мимо наших с отцом фотографий, я зажала нос ладонью. Вонь от оставленной в прихожей одежды сделалась настолько невыносимой, что канализацией и дерьмом провонял весь первый этаж.

Так что я взяла мусорный мешок и без сожаления запихнула туда зловонные сапоги, вонючие штаны, грязную разодранную кофту… А вот кожаную куртку было жаль. Все-таки мне ее только недавно подарил отец, и было чертовски обидно за ее грязный, изодранный вид.

«Спасибо» гребанному Тамзину и не менее гребанному Анри.

Пока я рылась в шкафу в поисках новой одежды, радио, включенное на столе, гнусаво-тревожным голосом рассказывало мне о «страшной кровавой бойне» в офисе «Вестника Вэйланда» с пятьюдесятью найденными трупами и незаметно сбежавшим с места преступления маньяком.

— Еще бы, — хмыкнула я себе под нос.

Я бы страшно удивилась, если бы Анри добровольно сдался стражам правопорядкам. Зачем ему это? Он скорее всего «телепортировался» вместе со мной в катакомбы, а потом растворился в темноте.

Собравшись в дорогу, я вновь взглянула на мамино фото, но в этот раз ее лицо почему-то показалось мне каким-то недовольным, смотрящим на меня с немым укором.

Эллен Каллем, зачем ты на меня так смотришь?

— Что? — спросила я у нее, поправив на плече небольшой рюкзачок. — Не переживай. Я теперь не с пустыми руками туда иду.

Я вооружилась насколько, насколько могла вооружиться обычная девушка: надела на ноги панковские сапоги с железными вставками на носках, повесила на шею остроугольное украшение, похожее на меч, которым в случае его можно воткнуть неприятелю глотку, и даже положила в рюкзак отцовский армейский нож. Конечно, вряд ли бы отец был в восторге от того, что я трогаю его личные вещи, но еще бы меньше он обрадовался, найдя меня мертвой. Так что все риски были оправданы.

Также я положила с собой бинты, иголку с ниткой, сильные обезболивающие таблетки, запасной мобильник, фонарь и портативную «батарею», от которой все это можно зарядить.

Многолетний опыт игры в хорроры подсказывал мне, что в моих начинаниях может пригодиться любая мелочь. Так что отцовские спиртовые настойки тоже пошли в расход. Исключительно ради того, чтобы промывать раны.

А еще я на всякий случай прихватила с собой «Легенды Сахвары». Книга была толстой и тяжелой, так что вполне могла сойти за щит, который даже ножом не пробьешь.

Я была готова к войне. Только вот с кем: с Анри или Тамзином? Судьба продолжала держать меня в неведении.

— Надо было еще взять с собой зонт, — прошипела я, вздрогнув от резкого порыва ветра, выйдя на крыльцо.

Над крышами соседских домов висела грязная дымка, а вдали, к югу над пригородным шоссе собирались грозовые тучи. Чтобы обогнать бурю я вызвала такси и поехала к площади, с тревогой взирая на мрачные улицы и пролетающие мимо огни из окон домов. Что-то во всем этом казалось мне ненормальным. В голове то и дело мелькал вопрос: а не сплю ли я?

Заплатив таксисту и выйдя на площади, я вновь оказалась среди разноцветных палаток, подсвеченных прожекторами и софитами. Пускай небо и почернело, как вороново крыло, людей это не беспокоило: колесо обозрения продолжало крутиться, музыка — играла, а гости парка продолжали развлекаться, смеяться, пить дымящиеся напитки и соревноваться в предложенных конкурсах с киданием дротиков и стрельбой по бутылкам. А в воздухе, как и прежде, приятно пахло жаренным попкорном и сладкой ватой.

— Где же ты, страшила…

И все-таки количество людей меня напугало. Пробираясь сквозь толпу, я не понимала, почему полицейские после кровавого инцидента в «Вестнике» не прикрыли в одночасье все городские мероприятия, включая гастролирующий карнавал. Как будто они не предполагали, что, прогулявшись по белым коридорам офиса, убийца не решит заглянуть на костюмированный праздник и спрятаться средь посетителей.

— Ага!

А вот и он. Человек в цилиндре стоял ко мне спиной, о чем-то разговаривая с молодой парой. Он жестикулировал руками так активно, что кружевные манжеты едва поспевали за его рукавами.

Я подошла чуть ближе и опешила: ну и длинный же гад! Сидя с ним в палатке, я и не подозревала, что он такой высокий. Как бамбук. Или богомол в человеческом обличии. Как минимум выше меня на полторы головы, и это сделало его в моих глазах еще более жутким.

— Тамзин Кейр! — позвала я его, грубо вклинившись в разговор.

Мужчина обернулся и у меня непроизвольно открылся рот. Ну какой же это Тамзин? Лицо обвисшее, в морщинах, усеянное неприятными старческими пятнами. Глаза впали в глазницы. Щеки обвисли, как у спаниеля. Из-под цилиндра старика торчали редкие белесые волосенки, а спина его была чуть сгорблена под тяжестью холёного старого сюртука.

— Идите, — почти шепнул он людям, с которыми только что разговаривал.

Те оставили нас вдвоем, но в этом не было нужны.

— Извините, я обозналась…

Что-то в чертах старика все же показалось мне знакомым, но я не предала этому значению. Уже было развернулась, но он потянул меня за запястье.

— Какой у тебя милый плащик, Имриш, — воркуя, проскрипел старик, и его светлые глаза ярко заблестели во впалых влажных глазницах. — Неужели для меня наряжалась?

— Тамзин?!

— Собственной персоной.

— Не может быть!

Ему на вид нельзя было дать и восьмидесяти. Скорее всего — ближе к сотне. Старый и облезлый, как останки мамонта в музее. Костлявый и иссушенный. Рядом с Тамзином витал резкий запах болезни, от которого слезились глаза.

— Я знал, что ты придешь. — Он улыбнулся мне одной из тех улыбок, которыми обычно старики радуют своих внуков, приехавших к ним в гости. — Я ждал тебя.

— Нам нужно поговорить, Тамзин.

— Я знаю, идем.

И мы медленно побрели в сторону его палатки. Хотя «побрели» — это еще сильно сказано. Тамзин ковылял по площади как умирающее животное, будто подыскивая камень, под который можно лечь и помереть. А через несколько шагов и вовсе остановился, глянув на меня из-за плеча.

— Что приключилось с твоей рукой, Имриш?

— Поранилась. — Я взглянула на ладонь, замотанную бинтом. Похоже рана опять разошлась, так как бинт с левой стороны слегка окрасило красным.

— Нужно быть осторожнее, — старик поковылял дальше, медленно переставляя ноги. — Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то произошло.

Я не смогла сдержать саркастический смешок. В конце концов именно он «призвал» Анри и натравил его на меня. Не хотел бы он… Да сейчас! Так я ему и поверила.

— Может, тебе найти трость? Так быстрее пойдешь.

Тамзин волочил ноги со скоростью улитки, громко шаркая ботинками. Настолько медленно, что мне показалось, будто он специально тянет время, пытаясь вывести меня из себя.

— Ты что же, считаешь меня слабым и неспособным стариком, который даже ходить не может?

— Я… — От его пристального взгляда, вновь брошенного через плечо, я судорожно сглотнула. — Нет. Не считаю.

— Вот и славно. Мы почти пришли.

Палатка Тамзина нисколько не изменилась за прошедшие пару дней в отличии от него самого. Мы вошли внутрь, и старик тяжело присел на свое прежнее место. Но вопреки его приглашающему жесту сморщенных костлявых рук я осталась стоять у входа.

— А теперь расскажи, что приключилось с тобой, Тамзин. Я ведь еще вчера видела, как ты скакал со скрипкой. Ты же не был таким старым!

— Все просто. — Старик подался вперед к столу, деловито поставив на него локти. Возраст скрипел в каждом его слове. — Когда мы увиделись с тобой в первый раз, я принял свой самый лучший образ, который бы мог тебе понравиться. Тогда ты пришла ко мне за развлечениями и магией, а сейчас, как я понял, ты пришла за мудростью. А за мудростью, как известно, ходят к старикам.

— Извини, конечно, но мне сейчас глубоко плевать на твою мудрость.

— Как грубо, Имриш. — Знакомая издевательская ухмылка возникла на лице мага. — Неужели тебя не учили, как нужно разговаривать со старшими?

— Грубо? Еще нет. Я едва себя сдерживаю.

И это было правдой. Я убрала руки в карманы плаща и сжала кулаки. Одна едкая ухмылочка Тамзина воспламенила гнев внутри меня, и он рвался наружу, как из-за раскрывшихся створок жаровни.

— О-о-о-о, — протянул старый маг, еще шире растянув уголки обвисших губ.

Да он издевается, паскуда!

— Сделай все, как прежде. Пожалуйста. — Я пыталась говорить тверже, но глядя на старика вся моя уверенность куда-то улетучивалась. — Отмени свою магию. Сделай так, чтобы Анри исчез. Верни его в книгу.

— Ага, — старик откинулся на спинку стула, — то есть теперь ты веришь в магию?

— Возможно, — буркнула я.

— Что, прости?

— Верю, — выдавила я из самых печёнок, признавая его правоту. И свою вину за то, что в нее не верила.

— Что?

Я молча воззрилась на мага исподлобья, пытаясь унять раздражение, смешанное с чувством стыда.

— Извини, я стал немного глуховат. — Тамзин наигранно прочистил ухо пальцем. — Ты не могла бы повторить громче? И четче, пожалуйста.

Скотина, да все он слышал! Слышал и откровенно тащился от нашего разговора. Ему нравилось выжимать из меня слова по капле, как сок из апельсина.

Я набрала в грудь воздуха и проорала так громко, как могла:

— Я верю в твою гребанную магию!

— Превосходно, — маг торжествующе ухмыльнулся. — Просто прекрасно!

— А теперь отменяй ее.

— Ха! С чего бы?

— С чего бы?!

— Ну ты же сама этого хотела. — Тамзин непонимающе пожал плечами. — Все от недостатка внимания. Разве нет? По сути… каждая женщина мечтает о том, чтобы ее преследовал настойчивый поклонник с симпатичной мордашкой.

— Да! — вырвалось у меня с рыком. — Но меня преследует не поклонник, а какой-то ненормальный бессмертный маньяк!

— А разве это не одно и то же? — Маг дернул седой бровью. — По крайней мере он также одержим. Словно влюбленный. Э-э-эх, молодость!

Взгляд Тамзина под нависшими веками сделался отстраненным и в то же время счастливым как у дряхлых стариков вспоминающих свои лучшие деньки на закате дней.

— Хватит корчить из себя старика!

— Не могу. Я и есть старик.

«Сука!». Мое терпение лопнуло как воздушный шарик, в который одновременно вонзилось несколько сотен игл:

— Послушай сюда, старпер! — Я подошла к столу и оперлась на него руками. Свечи опасно вздрогнули, покачнулись, но не упали. — Не уходи от темы! Верни Анри обратно в книгу! И срочно!

— Да что ты? — Взгляд Тамзина изменился и погрубел. Похоже, слово «старпер» его задело. Или, может, его разозлило, что я повысила на него голос. — А мне какой с этого прок? Мне интереснее посмотреть, что будет дальше.

— Ты слышал, что сегодня случилось в «Вестнике Вэйланда»? Анри же порешает весь наш чертов город!

— И? — В светлых глазах старика закралось безразличие. Почти такое же, как у Анри, когда тот смотрел на поверженного мистера Гармора. — Ты не верила в магию и попросила, чтобы я тебе что-то доказал. Или удивил? Не помню. В любом случае такова цена. За твое невежество.

— Ах ты старый хрыч!

Лицо Тамзина искривилось в презрении. Словно я какое-то мерзкое ничтожное насекомое, которое ему даже в глаза смотреть недостойно, не то, чтобы что-то требовать или просить.

— Разбирайся сама, Имриш, — осклабился он. — Развлекайся! Ты всегда считала себя зрителем с заднего ряда, молчаливым наблюдателем, которого так жестоко… — Тамзин театрально приложил руку ко лбу, — жестоко обделила судьба! Но теперь ты — королева сцены! Как ты и мечтала. Блистай же! Покажи им всем!

— Да пошел ты!

Он только рассмеялся мне вслед. Погано и глумливо. А потом захлебнулся в приступе утробного кашля.

Я выбежала на улицу и слезы защипали веки. Захотелось убраться от палатки Тамзина как можно дальше, но меня хватило лишь на то, чтобы дойти до ближайшей скамейки посреди площади и бессильно плюхнуться на нее.

Увы, я никогда не считала себя стрессоустойчивой, но этот день буквально меня доконал. Люди безразлично проходили мимо, шуршали попкорном и делились с миром звонким смехом. Никому не было дела. Никто не видел, как меня медленно поглощало чувство отчаянья и слабости — как будто кто-то привязал к моей спине огромный валун и тот с каждой секундой становился все тяжелее, прижимая меня к земле.

Я подтянула к себе колени и уперлась в них лицом. «Что дальше-то делать?» — спрашивала я, предаваясь унынию. Я ведь до последнего надеялась, что мой поход к Тамзину решит все проблемы; что тот отменит свою магию и жизнь вернется на круги своя. Но он отказал, выбив из моих рук все козыри. И что же оставалось? Бездумно идти войной на бессмертное чудовище, залезшее в личину Анри, или сразу же кинуться в его объятия, чтобы тот меня сразу растерзал и не мучил?

Я достаточно долго воображала себе кровавые картины новых встреч с Гёстом, пока кто-то не сел на скамью рядом со мной.

Отодрав лицо от коленей, я мельком глянула на незваного гостя. Снова Тамзин. В той же одежде и в том же цилиндре, но уже не старик, а деловитого вида мужчина, скинувший лет шестьдесят за прошедшие полчаса. Его худощавое лицо снова превратилось в ту глиняную маску, по которой не читался возраст, а в волосы и брови вернулся цвет темного агата.

По истине, завораживающая магия. Любой старый человек, которому смерть дышит в затылок, отдал бы за нее все, что у него есть.

— Я, наверное, был с тобой слишком груб, — нежно промурлыкал Тамзин. — Вот, — и положил рядом на скамью сандвич в цветной обертке, наверняка купленный в ближайшей лавке, — тебе бы поесть.

Я посмотрела на Тамзина с немым укором, глаза продолжали слезиться.

— Не бойся, я не пытаюсь тебя отравить. Я себе такой же взял. — И с этими словами вытащил из кармана пиджака еще один бутерброд.

Странно, но сейчас, когда он оказался рядом, на меня нахлынуло неожиданное умиротворяющее спокойствие. Как будто рядом с этим человеком я могла больше ничего не бояться. Если только его самого.

Минуту-другую я молча смотрела, как он уминает аппетитный сандвич, но потом все же сдалась и потянулась к своему:

— Спасибо. — Хотя странно было говорить «спасибо» человеку, который оживил маньяка-убийцу и превратил мою жизнь в кошмар.

Я развернула обертку и жадно впилась в бутерброд зубами.

Боги, как же вкусно! За весь прошедший день я так ничего и не съела, так что первая крошка съестного, блаженно попавшая в рот, разбудила во мне задремавший энтузиазм и разогнала по углам тревоги. Дурного настроения и след простыл.

— Ну что, вкусно же?

Я прожевала, прежде чем ответить:

— Скажи честно: ты пришел, чтобы дальше издеваться надо мной?

— Скорее я пришел ради дружеской беседы.

— То есть маньяка своего отменять не хочешь, а дружить — хочешь?

Тамзин пожал плечами, выкинув свою обертку в мусор.

— Одно другому никак не мешает.

Я недовольно уставилась в чернеющее небо: по цвету оно уже напоминало смолу, но все никак не могло разразиться дождем, как будто кто-то специально оттягивал ливень всеми возможными способами.

— И-и-имриш… — вдруг протянул маг, словно пробуя слово на вкус. — Имя у тебя интересное. Откуда оно?

Я повернулась к Кейру, заметив, что он опять подвел глаза карандашом.

— Мама меня им наградила.

— А что с ней случилось?

Меня напряг его вопрос, и я медленно положила сэндвич на колени.

В смысле «случилось»? Вряд ли у меня на лбу черным маркером было написано, что наша семья пережила какую-то страшную трагедию. Либо Тамзин пару мгновений назад мысленно ковырялся у меня в башке, если он так умеет, либо знал что-то, чего не знаю я.

— К чему такие вопросы?

— Искреннее любопытство, не более того.

Каждое его слово — точно острый нож. Разговор — словно битва. Казалось, что, если я скажу что-то лишнее, эту информацию Тамзин тут же использует против меня. Меня это пугало, но в то же время я не могла отрицать, что мне нравилось это чувство опасности, пляшущее мурашками по телу

— Отец говорит, что она умерла. А я думаю, что она уехала и не вернулась.

— А если я скажу, что не то и не другое?

— Ч-что?

Рот пересох как земля в пустыне.

Наши с Тамзином взгляды встретились, и он улыбнулся мне голодной улыбкой, словно лиса, забредшая в курятник. Ну точно сущий дьявол!

— Ты мне сразу ее напомнила. Тот же взгляд. То же лицо.

— Сука, что ты сделал с моей матерью?!

Меня будто громом поразило. Я уже сжала кулак, чтобы вмазать Тамзину по впалой скуле, но он тут же отпрянул назад и скорчил непонимающе испуганную мину. Его руки медленно поползли вверх, словно я наставила на него пистолет.

— Имриш, поверь мне на слово — я ничего с ней не делал. Я просто был с ней когда-то знаком.

Я заглянула ему в светлые глаза, пытаясь различить в них ложь. Но там не было и намека: взгляд серьезен, чист, отчасти даже печален. С лица стерта ухмылка. Либо он говорил правду, либо он потрясающий актер.

— Она, как и ты, любила книжки, — продолжил Тамзин. — Но не те, которые ты читаешь, а другие. Старые, древние, запретные. Она приходила за ними ко мне, пыталась постичь их мудрость, вобрать в себя их силу. Но, к сожалению, когда человек пытается постичь что-то неведомое, это что-то может его настичь. Тут уместнее будет задать другой вопрос… — Ухмылка на его лице вдруг снова расцвела, обнажая черные зубы, а в глазах вспыхнул зеленый дьявольский огонь. — Не что я сделал с ней… А что она сделала со мной?

— Ах ты старая скотина! — Я кинула в него недоеденным сандвичем.

Конечно же, он пришел ко мне не для «дружеской беседы», а чтобы морально добить и посмотреть, что из этого выйдет.

Светлые глаза мага заволокло зеленой дымкой. Я могла поклясться, что они источали слабый призрачный свет.

— Иногда дети обязаны расплачиваться за ошибки родителей. Или идти тем же тернистым путем, повторяя его.

— Не втягивай меня в это!

Мимо скамьи сновали люди — разукрашенные актеры и гости, но они будто нас не замечали. Никто не смотрел в нашу сторону, словно скамья была пуста.

Тамзин подвинулся поближе и положил мне руку на плечо, вцепившись в него узловатыми пальцами. Его глиняное лицо исказилось вкакой-то странной надежде, но возможно мне это лишь показалось, поскольку эмоции на его «маске» угадывались также сложно, как и возраст.

— Имриш, милая, — его горячее дыхание коснулось моей щеки. — Ты уже запуталась, как муха в паутине. Пауку осталось тебя только сожрать.

— Сука!

Я поднялась, отряхивая плечо в том месте, где он ко мне прикоснулся. Отошла на несколько шагов, но Тамзин окликнул меня.

Нехотя пришлось обернуться:

— Что за…

В его руке появились старые карманные часы на длинной цепочке. Он начал раскачивать их, как маятник гипнотезера:

— Тик-так, тик-так, — издеваясь, приговаривал Тамзин. Паскудная ухмылка стала только шире. — Времечко уходит. Твой драгоценный Анри скоро придет по твою душу. Беги куда угодно, прячься, но он все равно тебя найдет. И убьет всех, кто будет рядом с тобой.

— Гори в аду, Тамзин!

— Не могу! — Он возмущенно развел руками. — Меня выгнали оттуда!

Я одернула рюкзак за лямки и пошла прочь с площади, сгорая от гнева. Я что ему, кукла какая-то, чтобы со мной играться?

— Угрожает он мне, мать приплетает. Ха! Чертов козел.

Я вспомнила про отцовский нож, ждущий своего часа в темноте рюкзака. Интересно, какова вероятность, что Тамзин при помощи магии постоянно смотрит в будущее, пытаясь предугадать события наперед? Если я сейчас развернусь на каблуках, быстро достану нож и всажу ему в грудь, он это увидит? Успеет ли увернуться? Будет ли ждать?

— Успокойся, Имриш. — Я потерла пульсирующие болью виски. Необдуманная попытка убийства посреди площади при огромнейшем количестве свидетелей меня не прельщала, как и то, что Тамзин возможно чего-то подобного от меня и ожидал.

Пришлось успокаивать себя тем, что я пришла к нему не зря. По крайней мере ему удалось чуть приоткрыть для меня дверь в мир правды и заставить вновь задуматься над проблемой, которая долгие годы не давала мне покоя.

Где мама? Где наша Эллен Каллем?

«Что она сделала со мной?» — крайне специфичная фраза, которую можно было понять как угодно, в любом понравившимся варианте. Это была бессмыслица, доведенная до абсурда.

Да что Эллен Каллем могла с ним сделать? Хрупкая женщина из дремучего захолустья, работающая медсестрой за полставки. В те времена, когда она еще жила с нами, я не помнила ее со старыми книгами в руках. В Эллен Каллем не было ни капли магического. Она не увлекалась травничеством, не прятала в кладовке котлы и летучие метлы, не устраивала шабаши, не разговаривала на мертвых языках и уж точно не интересовалась фокусами. Магическими разве что были ее отношения с отцом: он любил ее столь сильно, что после ее исчезновения так и не женился. Хотя претенденток на роль новой женушки у него хватало.

Я дошла до остановки, окутанная спасительным сомнением. Животрепещущий вопрос промелькнул в голове, как молния в темном небе: а знал ли Тамзин вообще мою мать? Может, это была его очередная уловка, которой он решил себя поразвлечь?

У меня не было никаких оснований верить магу. Ни доказательств, ничего, разве что его слова, пропитанные ложью. Но с другой стороны… Лучшие лжецы всегда говорят правду — они просто выбирают нужные её части и преподносят в выгодном для себя свете.

— Вот скотина…

Я уже собиралась вернуться на площадь и продолжить нашу «дружескую беседу», но меня вовремя одернул завибрировавший в кармане телефон.

— Да?

— Имри! — взвизгнул голос из динамика. — Ты жива!

— Бывало и лучше. Ты вовремя взяла выходной, Салли.

— Боже, как же я рада тебя слышать! Я думала ты погибла! Мне звонила Айрис, когда ты приехала к мистеру Гармору, а потом…

— Как я понимаю ты уже в курсе, что случилось с нашим «Вестником».

Из трубки послышались тихие всхлипы.

— Это ужасно! Когда услышала — не поверила! Мне Мэлани обо всем рассказала. Она у меня тут, в гостях сидит.

Мэлани… Я задумалась. Неужели та самая тихоня из офиса? Мэлани Гриффит. Тощая, как палка, с осунувшимся лицом и светлой копной сальных волос до пояса.

— Она была в «Вестнике», когда все случилось?

— Нет. Когда она приехала к офису, он уже был оцеплен полицией. Но, кажется, ее даже это напугало. Она уже второй час сидит у меня на кухне и пьет зеленый чай. Имри… — Салли перешла на шепот. — У нее кружка трясется в руках.

— Ну… — Мне на нос упала гигантская холодная капля. Секунда, и по асфальту забарабанил дождь, вынудив меня спрятаться под козырек остановочного павильона. — Все мы люди разные. И воспринимаем все не так, как другие.

— Тут дело не в восприимчивости, Имри. Мэл говорит, что что-то знает о сегодняшнем нападении. Знает, почему оно произошло.

— Да? — Я чуть не прыснула со смеха, хотя, признаться, смеяться тут было не над чем.

— Я бы тебя так и так набрала, но она сама меня об этом попросила. Она хочет с тобой что-то обсудить. И ждет тебя у меня.

Из-за дождя под козырек набилось столько народу, что мне пришлось покинуть его и накинуть на голову капюшон. Небо продолжало клубиться над домами и площадью черными маслянистыми разводами.

— О…

Зря я оглянулась на площадь. Один взгляд на Тамзина сбил меня с мысли, и я тупо уставилась на него, растягивая неудобное молчание.

— Имри? — пискнула Салли.

Кейр, возвышаясь над прохожими, стоял почти на краю площади, горделиво расправив плечи. Очевидно, ждал меня. Как будто почувствовал, что я мгновение назад собиралась вернуться. В его козлиной бороде виднелись проблески серебра.

Завидев меня, маг учтиво кивнул и вытащил из рукава маленькую фарфоровую кружечку. Затем поднес ее к лицу и постучал по ней тонкими пальцами.

Это что, приглашение на чай? Насколько оно сейчас было уместно?

Внутри что-то волнительно затрепетало. Как у мотылька, который летит на огонь, зная, что подлети он ближе — сгорит без остатка.

Я даже успела представить себе, как мы с Тамзином сидим в его палатке на безлюдной площади, в тепле и уюте, слушаем как по навесу умиротворяюще стучит дождь… А потом вообразила, как туда врывается Анри со своим смертоносным кинжалищем и под смех Кейра добивает меня, как несчастных ребят из офиса.

Наваждения как небывало.

— Я еду, Салли.

И показала Тамзину непристойный жест, оставив того стоять под дождем в одиночестве.

Комментарий к Часть 4. «Что она сделала со мной?»

Дорогой читатель, если ты вдруг увидишь ошибку, опечатку или пропущенные буквы, отметь пожалуйста. Не оставайся равнодушным)

========== Часть 5. Тайны «Берг и Кейр» ==========

Салли жила недалеко от центра города в высоком доме-человейнике, окруженном парковками и зелеными скверами. Может, дом бело-бежевых цветов и выглядел умиротворяюще, но мне рядом с высотками становилось не по себе. Хотя бы потому, что много людей, живущих в одном месте, никогда не предвещают ничего хорошего. Мало ли, кто живет у тебя за стенкой? Твой сосед может долгое время казаться милым и приветливым человеком, но ровно до той поры, пока вдруг не выяснится, что он не так давно расчленил свою подружку и растворил ее тело прямо в кислотной ванной — через стену в метре от тебя.

Я подняла голову, считая окна — на десятом этаже у Салли обнадеживающе горел свет, обещая тепло и уют. Эта картина придала мне сил, и я прибавила шагу, ощущая как дождь продолжает безжалостно колотить по капюшону, обращая мой плащ в тяжелое тряпье, промокшее насквозь, которое с каждой минутой все сильнее давило на плечи.

— Открывай, Салли, — фыркнула я в домофон, стуча от холода зубами, и дверь послушно отщелкнулась от магнитов. Прежде чем ее захлопнуть за собой, я оглянулась, проверяя нет позади «хвоста» в виде какого-нибудь Анри.

Но улица была пуста. За бесконечной стеной дождя блестели только одинокие фонари, раскачивавшиеся от шквального ветра.

«Где ты?»

Опять этот шепот, едва различимый из-за уличного шума. Я поморщилась и торопливо закрыла дверь — вряд ли Салли желала видеть еще каких-то гостей кроме меня.

Честное слово, эти «гдетыкание» Анри уже изжогу вызывали, а не былой пожар беспокойства в груди. Я помотала головой и поднялась наверх, где Салли сначала с визгом кинулась обниматься, как будто мы с ней не виделись целую вечность, а потом отпрыгнула от меня, как испуганная кошка.

— Ты вся вымокла! — Заявила она с таким удивлением, будто под дождем, по ее мнению, люди должны не мокнуть, а воспламеняться.

— Почти.

— Давай, снимай с себя эту сбрую и проходи.

— Сбрую? — У Салли был талант выдавать такие фразы, от которых мне то рассмеяться хотелось, то поддать ей пинка под зад. А зачастую и то и другое вместе. — Я тебе что, лошадь?

— Не придирайся к словам!

Я скинула с себя плащ и вымокшую кофту, украдкой глядя на подругу. Лошадей она любила, да. Об этом красноречиво говорила ее розовая безразмерная пижама с единорогами.

В ярко освещенной кухне, как и во время всех наших прошлых посиделок, приятно пахло апельсинами и корицей. А еще кофе, да. Он варился в турке на плите, источая насыщенные ароматы.

— Привет, Мэл, — осторожно поздоровалась я.

Мэлани Гриффит сидела в самом дальнем углу кухни за столом и без интереса глядела в кружку. Волосы небрежно собраны в высокий хвост, в носу блестит пирсинг. Кожа девушки показалась мне болезненно зеленой, как и чай, который она пила. Но возможно это так отсвечивали салатовые занавески за ее спиной.

— Здравствуй. — Она подняла на меня тяжелый взгляд, уставший и сломленный, будто повидавший все ужасы этого мира. — Ты не пойми неправильно… Я рада тебя видеть. Я просто вымоталась.

— Садись, Имриш. Я сейчас нам кофе сделаю и присоединюсь, — пролепетала за спиной Салли.

Когда я села напротив, Мэлани передвинула ноутбук, лежащий возле края, в центр стола. Затем она поймала мой взгляд, и в ее железных серых глазах я увидела что-то, что заставило меня встрепенуться. Возможно — враждебность. Как будто бы я ее чем-то обидела и бессовестно забыла об этом.

— Рассказывай, — кивнула я, когда Салли поставила передо мной кружку и плюхнулась на диван рядом с Мэл.

За окном продолжал литься дождь, отбивая барабанную дробь по стеклу и подоконнику. Мэлани тяжело выдохнула.

— Неделю назад мистер Гармор дал мне личное поручение написать какую-нибудь развлекательную статью. Замечу: не просто статью, а что-то хорошее, что пойдет на первую полосу нашего еженедельного «Вестника». И я, конечно же, решила написать про карнавал от «Берг и Кейр», который собирался приехать к нам в город. — Мэл поставила локти на стол и горестно обхватила голову руками. — Имриш, мы с тобой уже сотню лет вместе работаем. — Она подняла на меня взгляд. — Ты знаешь, как я кропотливо подхожу к любой задаче от начальства. Я делаю все идеально. Идеально, Имриш! Всегда!

Салли успокаивающе погладила Мэлани по плечу. Не знаю, помогал ли этот жест хоть кого-нибудь успокоить в этом мире, но Гриффит хотя бы смогла вымучить из себя легкую улыбку, почувствовав поддержку.

Я поднесла кружку к губам:

— Рассказывай дальше, Мэл.

Что-то мне подсказывало, что у этой истории будет очень неожиданная и волнующая концовка, связанная с Тамзином. Прямо дух захватывало, в плохом смысле этого слова.

— Я сходила на карнавал в первый день открытия. — продолжила Мэл. — Кажется, даже вас двоих там видела. Сделала красивые фотографии, пообщалась с людьми и актерами, и начала писать статью. Но чтобы статья была полной и обязательно понравилась мистеру Гармору, я решила начать с истории появления этой загадочной труппы.

Я не подала виду, но у меня под ложечкой засосало. Должно быть, если бы не сегодняшний инцидент, то статья бы вышла очень «занимательной». Болезненный вид Мэлани говорил сам за себя. Похоже, она что-то нашла на Тамзина и очень сильно этого испугалась.

— Открой ноутбук, Имриш. Статья сразу на рабочем столе. Увидишь по названию.

Пока я запускала ее ноутбук, Мэлани опять обхватила голову руками. Слишком отчаянно, слишком безнадежно. Как будто над ней уже стоял палач, готовый казнить ее за неведомый нам с Салли проступок.

— Имриш, я не знала, что все так обернется. Кровавая бойня случилась в «Вестнике» из-за меня.

— Из-за тебя? — Я скептически взглянула на Гриффит поверх ноутбука. Что-то уж она сильно себя во всем обвиняла. Может, стоило рассказать ей, что Анри не за ней по офису гонялся, а за мной? — Мэл… Сильно сомневаюсь, что сегодняшний псих устроил погром из-за твоей статьи.

— Имриш, ты не понимаешь, — на глазах Мэлани навернулись слезы, а голос дрогнул, как от страха. — Я подняла архивы, навела справки. Этот мужик, Тамзин Кейр, узнал, что я хочу его разоблачить. И устроил бойню.

— Тамзин устроил? — Я не стала перечить Мэл, чтобы выслушать ее точку зрения.

— Тамзин не мог! — Очнулась Салли. Ну чего еще можно было ожидать от его маленькой защитницы? Из-под стекольцев очков она обеспокоенно глядела то на меня, то на Мэл, искренне не понимая, что происходит.

Мэл продолжила говорить:

— Я должна была сегодня положить эту статью на стол Гармора. Должна, но… Когда приехала, наше здание уже огородила полиция. Этот старик знал, что я приеду. И сделал так, чтобы информация никуда дальше не ушла.

Я глядела на долгую загрузку статьи, вероятно — очень большую, размышляя, мог ли Анри устроить бойню по приказу Тамзина. Скорее всего — нет. Это просто «удачное» совпадение.

— Мэл… — Я быстро пробежалась взглядом по открывшимся иконкам высветившихся страниц с тоннами текста и бескрайним океаном фотографий. — Это уже не развлекательная статья на первую полосу, а целое расследование.

Гриффит закрыла лицо руками:

— Посмотри фотографии, Имриш. Начни с первой страницы.

Салли переползла на мою сторону стола и уселась рядом на стул:

— О, «Берг и Кейр» к нам и раньше приезжали? — удивилась она. — Эта фотография сделана больше двадцати лет назад.

Прочитав введение, я нахмурилась и взглянула на фото.

— Погодите-ка… — Салли нагнулась к ноутбуку почти вплотную, поправляя очки. — Имри?

На черно-белом фото красовалась вся карнавальная труппа возле входа в какой-то огромный шатер. Все в театральных платьях и в костюмах, разукрашенные гримом, счастливые… Я быстро нашла Тамзина по высокому цилиндру, а вот человек, стоявший рядом с ним, заставил меня выпучить глаза и резко приблизить фрагмент фото:

— Это что, моя мама?!

Примерно такой я ее и запомнила. Молодая, не большим тридцати лет. Со светлой улыбкой на лице и темными длинными волосами.

— Именно поэтому я и хотела с тобой поговорить, — тихо пробормотала Мэл. — Мне показалось, что это ты.

— Это Эллен Каллем! — по-глупому воскликнула Салли, когда все уже всё поняли. — Как на фото у тебя дома, Имри!

Ну да, она. Стоит в обнимочку с Тамзином. Выглядит счастливой.

Чем дольше я смотрела на фото, тем меньше у меня оставалось сомнений. Получается, Тамзин не врал? Он действительно знал Эллен. Только вот его рука, лежавшая на ее талии и почти съехавшая к бедру заставила меня задуматься, в каком таком смысле он ее «знал».

— Вот сука!

Я промотала статью ниже и нашла еще несколько фотографий мамы и Тамзина, датированных разными годами. На одной из фотографий Эллен была моего возраста, а Тамзин оставался все таким же. Не старел, и не молодел.

— Да не может быть!

Неожиданное открытие привело меня в бешенство. Особенно тот факт, что все эти фотографии были сделаны уже после свадьбы мамы с отцом и моего рождения.

Получается, она изменяла отцу с этим чудовищем? Причем, судя по фото, стабильно раз в год, когда приезжал карнавал.

Эта мысль резанула по сердцу, точно острый нож. Для меня Эллен Каллем всегда была чуть ли не самым святым человеком на всем земном шаре, который просто не мог поступать плохо, и уж тем более — изменять.

Неужели она врала отцу? Как у нее хватало совести?!

Я задумчиво убрала волосы с лица, потупив взор. А может ли быть такое, что Тамзин держал мою мать под гипнозом? Скорее всего — да, но вряд ли, судя по ее счастливому лицу, глядящего на меня со всех фотографий. Я просто пыталась хоть как-то оправдать ее в своих глазах.

И у меня не выходило.

— Листай дальше, Имриш, — отхлебнув чая, сказала Мэл.

Захотелось открыть одну из спиртовых настоек отца, лежавших в рюкзаке. Сугубо для того, чтобы обработать свежую сердечную рану.

— Боже, что это за тварь…

Я пролистала до фотографий 60-ых годов, 40-ых, 20-ых. Труппа «Берг и Кейр» менялась, актеры старели, приходили и уходили, но вот Тамзин со своим обшарпанным цилиндром оставался неизменен. Как и его спутницы, которых тот приобнимал за талию — все одного типажа, как на подбор, похожие на мою мать. И на меня.

— Все плохо, — констатировала Салли с побелевшим лицом и вернулась на диван к поникшей Мэл.

— Плохо, — подтвердила я, отпив кофе, но все еще подумывая о настойке. — И все же! По крайней мере мы выяснили, что Тамзин не изменяет своим вкусам почти на протяжении сотни лет.

«… И остается себе верен, в отличии от моей ветренной матери».

Гриффит посмотрела на меня так, будто сейчас врежет:

— Ты издеваешься?

— Нет.

Когда уже нет сил злится, переживать и грустить, приходится только отшучиваться и смеяться. В конце концов, я частенько забывала, что любая ситуация зависит лишь от того, как к ней относиться.

Лучше уж горькая правда, чем сладкое неведение.

— Постойте, — я украдкой глянула на Мэл. — Если Тамзин — этой Кейр, то кто же тогда Берг?

Мэлани махнула рукой:

— Фотография от 1870-го года.

Я отмотала статью почти в самый конец и открыла черно-белую фотографию отвратительного качества. Перед объективом на фоне карнавальных декораций стояли двое. Узнаваемый Тамзин со своей неизменно-фирменной ухмылкой и худосочная темноволосая барышня ниже его головы на две. Получается вот она — Берг?

Я нахмурилась, изучая ее. Да, типаж Берг соответствовал всем последующим пассиям Тамзина, но в ней определенно проглядывало что-то нечеловеческое. Чуть раскосые глаза казались слишком большими, взгляд — пронзительным и в то же время стеклянным, скулы — острыми и хищными, рот — через чур широким, а брови — слишком изогнутыми. Даже на этой поганой двуцветной фотографии она казалась бледнее Тамзина.

Интересно, это грим или она реально была почти бесцветной, как кость?

— Какая жуть…

— Она мне Мортишу Аддмас напомнила из старых фильмов, — заметила Мэлани.

— Я тебя умоляю, даже близко — нет. Мортиша была более человечной. А этой особе только рогов на башке не хватает. — Я вновь поднесла кружку с кофе к губам и обнаружив, что та пуста, отставила в сторону. — Мэл, а ты нашла что-нибудь про эту Берг? Кто она? Где родилась?

— Ничего, — Гриффит пожала плечами. — Ее будто никогда не существовало.

Я снова взглянула на Берг. Ну и чудище. В те времена люди наверняка начинали креститься лишь завидев ее. Удивительно, но в один миг Тамзин перестал мне казаться сущим дьяволом, потому что на этом фото дьяволица стояла рядом с ним, крепко держа его за руку.

— Интересно, что же с ней случилось…

— А что случается с людьми, родившимися в 800-ых годах? — подала голос Салли. — Вероятно, она умерла.

— Да нет же! — Я пролистала на несколько фотографий вверх. — Вот, к примеру 1880 год. Тамзин все тот же, но рядом с ним уже другая женщина. Сомневаюсь, что Берг успела так быстро состариться и помереть.

— Вопрос в другом, что с ними всеми случилось, — вклинилась Мэлани. — Ты говоришь, что на тех фото была твоя мать.

— Да, она пропала без вести.

Я опять вспомнила ее в объятьях Тамзина и меня обуяла злость. Не поведись бы она с ним, то никуда бы не пропала. И мы до сих пор были нормальной полноценной семьей.

— Может, Тамзин их ест? — задумчиво предположила Салли. — Он же как-то свою молодость должен поддерживать… И силы свои волшебные откуда-то черпать.

— Вряд ли. — Я вновь взглянула на фото Берг. Признаюсь: ее жуткая внешность так и притягивала взгляд. — Если кто-то и ест человечину, то это его первая спутница. У нее на лице написано, что она предпочитает младенцев на завтрак, а ванны — исключительно наполненные кровью девственниц.

— Имри! — испуганно пискнула Салли.

Но я не могла ничего с собой поделать. Так и хотелось нагнать жути. Мысли мои бросились в пляс, и я не могла их обуздать.

Не зря же говорят, что за каждым сильным мужчиной стоит еще более сильная женщина…

В голову вдруг пришла жуткая и отвратительная мысль, что Берг еще может быть жива. Возможно, Тамзин подыскивает похожих женщин и приносит их в жертву своей дьяволице, взамен получая от нее благословление, молодость и силы оживлять всяких Анри.

Ведь фамилия Берг до сих пор стоит во главе труппы. Вдруг она по сей день возглавляет карнавал, а Тамзин послушно исполняет ее волю? Вдруг она, старая и иссушенная, прямо сейчас сидит в одной из палаток балагана и ждет очередную жертву, а Тамзин приклоняет перед ней колено, целует ей костлявую сморщенную руку и искренне клянется, что вот-вот положит для нее кого-нибудь на алтарь. Например — меня.

Я была уверена, что сегодня меня уже ничего не удивит, но тут Салли неожиданно для всех разревелась как школьница, захлюпав носом. Крокодильи слезы покатились по щекам.

— О, боже, я только сейчас поняла! Прости меня, Имри! — Она сняла очки и утерла слезы. — Это все я начала! Все из-за меня!

— А ты-то в чем себя винишь? — Я откинулась на спинку стула, дожидаясь разъяснений.

Мы, похоже, уже не на кухне сидели, а в какой-то комнате плача. Сначала Мэлани пустила скупую слезу, обвиняя себя в разгроме «Вестника», теперь Салли разрыдалась, тоже извиняясь за какую-то провинность. Следуя этой задумке, после нее должна была разреветься я и рассказать, что без меня бы Анри в офис не полез.

Но я делать этого не собиралась. Хватит слез и откровений.

— Да потому что, Имри, я тебя не просто так на карнавал притащила! Сам Тамзин меня об этом попросил.

— Чего?!

— Да-да…

— А теперь подробнее, Салли, — обреченно выдохнула Мэл, подперев голову рукой.

— Ну… Когда к нам только начали кататься эти «Берг и Кейр» я была одной из первых, кто посетил этот карнавал. — Салли начала нервно начала теребить длинную прядку волос. — И Тамзин мне сразу понравился… Очень обходительный мужчина, всегда улыбается. По началу я просто приходила к нему и спрашивала о будущем. И то, что он говорил, всегда сбывалось. А затем, через пару лет, он сказал, что может не только видеть будущее, но и редактировать его по своему усмотрению. Я заказывала у него умопомрачительных мужчин и потом они действительно появлялись, увлекая меня в неожиданные романтические авантюры…

— Ближе к делу, Салли. — Про ее бесконечных мужиков мне слушать не хотелось.

— Ну… В прошлом году…

— Ты ведь только год назад к нам устроилась? — сверкнула глазами Мэл, перебив подругу. На миг я в ней увидела журналиста, который собирает материал для новой статьи.

— Да. Тем же летом, буквально за пару-тройку недель до карнавала.

— Как ты пришла, мы сразу с тобой и начали общаться, — отметила я.

— Ага. — Салли судорожно вздохнула, как будто бы боялась что-то говорить дальше. — В общем, в этот раз, глядя в мое будущее, он увидел тебя, Имри. И начал расспрашивать о тебе.

— И ты ему прямо взяла и все выложила? Вау! Спасибо, Салли!

— Нет, Имри! — Салли подалась вперед, глядя на меня щенячьими виноватыми глазами. — Все не так было. Он просто начал говорить, что видит кого-то. По описанию я узнала тебя. Он начал что-то рассказывать про тебя и спрашивать: «прав ли я?» Мне оставалось только кивать и поддакивать.

— Замечательно… — отозвалась я сарказмом, недовольная тем, что столь важные вещи всплывают только сейчас. — А мне ты почему об этом не рассказывала?

— Я не думала, что это важно!

— Серьезно?

— В общем, он меня еще в прошлом году уговаривал тебя притащить. — Салли подтянула к себе кружку с тем же видом, с каким утопающий тянется к спасательному кругу. — Сказал, мол, раз я развлекаюсь за счет наколдованных им романов, то почему подругу обделяю в этом удовольствии.

— И что тебя остановило?

— Но у тебя тогда был парень. И я, как-то… Ну… Не захотела влезать.

О, да. Я помнила этого ублюдка. Итан Хамлен, не в меру эгоистичный и самовлюбленный жлоб. На самом деле его сложно было назвать моим «парнем» в общепринятом смысле, как и наши отношения — отношениями. Скорее мы просто любили совместно проводить время в постели, предаваясь животным страстям, но ровно до той поры, пока не выяснилось, что свою постель он любит делить не только со мной.

— Имри, не сердись. Не смотри на меня так.

Я молча взглянула на Салли исподлобья, изогнув губы в мрачной ухмылке.

Что бы было, появись Тамзин с Анри чуточку раньше? Возможно, один из них помог бы восстановить справедливость при помощи одноразовой акции устрашения. Разум начал рисовать красочные картины, полные жестокости.

— Ладно. — Я мотнула головой, прогоняя очередное наваждение. — А что насчет этого года? Почему ты решила притащить меня на карнавал?

Салли глянула на меня глазами полными слез.

— Тамзин попросил! Он нашел меня еще до того, как палатки поставили на площади.

— Это как?

— Он встретил меня после работы. У офиса.

— А откуда он узнал, где ты работаешь?

— Он же маг! Он все знает! — она запнулась. — Или может он в фейсбуке подсмотрел. У меня же там указано место работы.

— Подтверждаю, — гаркнула Мэл. — У нее указано.

— Боже, Салли!

— Он встретил меня и сказал, чтобы я завтра обязательно тебя привела, Имри. Сказал, что, если приведу, он наколдует для меня нечто невообразимое, чего я еще никогда не видела. И что в отличие от прошлых романов это что-то останется со мной навсегда. Он говорил про какой-то дар…

— Салли, да ты меня продала! — взревела я, на миг позабыв, с кем разговариваю и где нахожусь. Свирепость моего гнева застала меня врасплох. И не только меня: Мэлани дернулась, как будто над ее головой кто-то хлопнул хлыстом, а Салли быстро-быстро заморгала, словно из ее глаз сейчас хлынут водопады.

— Да. Я знаю! Прости меня! Я такая дура! — Она перебралась на стул рядом со мной, и умоляюще взглянула в глаза, словно я была немилостивым судьей… Или священником, способным отпустить все ее грехи. — Я не думала, что все так обернется. Мне просто хотелось, чтобы ты перестала ходить с грустным лицом и прятаться в своих книжках после того дурака Итана! Я лишь хотела тебе помочь. Сделать тебя счастливой.

Салли уткнулась мне в плечо и разревелась пуще прежнего. Короткий рукав футболки мигом промок от ее слез.

— Так, ладно. Я сваливаю, — фыркнула Мэл, поднимаясь из-за стола. — Эта чертовщина уже ни в какие рамки. Я сейчас удалю статью, забуду обо всем, что случилось и уеду из города как можно дальше. К семье. На юг.

— Мэлани? — Я непонимающе посмотрела на нее.

Куда она так резво сорвалась? За темными окнами продолжал хлестать дождь. Безопаснее было бы пересидеть бурю в тепле, а не тащиться куда-то одной на ночь глядя.

— А ты, — Гриффит оглянулась на меня со смесью гнева и раздражения на лице, — держись от меня подальше. От тебя одни проблемы! Там, где ты, там и этот старик. И дурак поймет, что он с тебя уже не слезет.

«Не слезет». Я нахмурила лоб:

— Вообще-то, Мэл, чтобы с чего-то слезть, на это что-то сначала надо бы залезть.

— Ой, да брось, — Она в спешке подошла к ноутбуку, нажала на кнопку «Del», уничтожив статью, и унеслась вместе с ним в коридор. — Как будто ты не знаешь, что произойдёт дальше.

— Так открой мне глаза.

Салли подавленно всхлипнула на моем плече. Судя по всему, успокаиваться она не собиралась.

— Ты исчезнешь также, как и все эти женщины до тебя. Как твоя мать. Не знаю, что с ними делает этот столетний старик, но явно ничего хорошего. — Гриффит вернулась на кухню и забрала свой красный кардиган с дивана. — Может, он держит их в подвале. Пытает. Насилует. На что еще способны маньяки, Имриш? Расскажи мне! Ты ведь о таких книжки читаешь! — Мэл рассержено выдохнула через ноздри. — Знаешь, в тот злополучный день я брала у Тамзина интервью. Он говорил одно, а его глаза говорили другое. Кейр безумен, а от безумцев можно ожидать чего угодно. Да и к тому же, судя по его самоуверенному лицу, он явно привык получать все, о чем только пожелает.

Я бы удивилась дерзости нашей прежней офисной тихони, если бы не понимала, что сейчас ей движет страх. А страх, как правило, выжигает в людях все самое лучшее и толкает на безрассудства.

— В таком случае пускай он пожелает хорошей взбучки, потому что я ему ее устрою, — сказала я, и сама в это не поверила. Слишком неубедительно, слишком наивно, слишком жалко…

Гриффит рассмеялась, но очень натянуто, буквально выдавливая из себя хохот, после чего опять скрылась в коридоре:

— Как? Этот старик бессмертен, и я боюсь, что это не единственное его преимущество! Сколько у него еще козырей спрятано в манжетах, Имриш? Да что ты можешь?

«Я могу его убить», — озарение чуть не ослепило меня, заставив губы разойтись ломанной торжествующей ухмылкой. У меня все-таки был свой козырь против Тамзина, и, если я правильно разыграю эту карту, то все сложится в мою пользу.

Анри.

Конечно же, у меня был Анри; живая игрушка Тамзина, оставленная на произвол судьбы. Я вспомнила о нем и с удивлением обнаружила, что эта мысль дала мне ощущение цели, которой я обрадовалась. В эту секунду Гёст показался мне спасительной соломинкой, удерживающей меня от падения в бездонную пропасть. Пускай он и устроил бойню в «Вестнике», перепугав всех жителей города до чертиков, но лучшего помощника в убийстве бессмертного старика и пожелать было нельзя. Анри обладал всеми нужными качествами, чтобы сражаться с магами. И мне оставалось лишь убедить его мне помочь…

И тогда все это закончится. Вместе с Тамзином исчезнет и Анри, а вместе с Анри из головы исчезнет его пугающий шепот. И все события прошедших дней станут историей, которую я никогда больше не буду вспоминать.

Меня затопило облегчение от одной только мысли, что все может завершиться как-то иначе, а не в палатке Тамзина с кляпом во рту.

Но тут из коридора выглянула Мэлани, закутанная в уличную одежду, сбив меня с мысли.

— Наберите меня, если выживите, — сказала она.

И хлопнула дверью, не дождавшись, чтобы за ней закрыли.

— Да куда она собралась… — всхлипнув, прошептала Салли и подошла к окну. Я молча последовала за ней, и мы стали ждать.

Как и предполагалось: пешком Мэл не пошла. Через пару минут к подъезду подъехала ярко-желтая машина, разрезая яркими фарами темноту, и Мэлани запрыгнула на ее заднее сиденье с такой прытью, как будто за ней кто-то гнался. Но, возможно, Гриффит просто не хотела мокнуть под дождем.

— Это ее жених, Деррек, — сообразила Салли. — Я уже видела его возле «Вестника». И машину эту тоже.

— Ты про всех все знаешь? — Удивилась я, пытаясь хоть как-то развеять атмосферу обреченности, облюбовавшую кухню Салли, как аромат корицы с апельсинами.

— Я сижу за стойкой ресепшена, Имри, и у нас в офисе стеклянные двери.

— А-а-а…

— Может, еще кофе? — грустно хмыкнула она.

— Думаю, мне тоже пора.

— Куда? — На ее лице застыло удивление.

— Меня ждет очень важная встреча.

И я решительно направилась к выходу надевать промокшие сапоги с не менее вымокшей одежкой.

Салли с потерянным видом прислонилась к дверному косяку кухни и стала наблюдать, как я собираюсь:

— Скажи честно, Имри, ты пошла искать того жуткого мужика, разгромившего офис, чтобы настроить его против Тамзина?

Это было чертовски неожиданное умозаключение для простой и наивной девушки, как Салли. Настолько неожиданное, что я на миг замялась, не зная, признаться ей или скрыть правду.

— Да. — А потом я опомнилась и с сомнением уставилась на нее. — Погоди, а ты как догадалась?

— Это обещанный дар Тамзина, — Салли грустно улыбнулась. — Я хотела в этом году поехать в Лас-Вегас, найти там классного мужика и подзаработать деньжат. Кейр сказал, что поможет мне.

— Как необычно. — От недовольства у меня скривились губы. — И чем же он тебя наградил? Ты теперь у нас телепат? Мысли читаешь?

— Нет. — Подруга виновато опустила взгляд. — Тамзин назвал это удачей. Улучшенной интуицией. Я будто бы теперь заранее знаю, что произойдет. Знаю, что сделать и что сказать. Слова вылетают сами собой. Я говорю быстрее, чем думаю.

— Сомнительный какой-то дар.

— Именно из-за него я случайно взяла отгул с работы. — призналась Салли. — Я попросила его у мистера Гармора, и он мне разрешил.

— Понятно.

Я продолжила молча завязывать сапоги, от шнурков пахло сыростью. Даже обидно как-то стало, что Тамзин подарил что-то стоящее Салли, в то время как мне от него достался только бутерброд. И то я его недоела.

— А с чего ты взяла, что тот мужик тебе поможет? — пропищала подруга, переминаясь с ноги на ногу.

Я пожала плечами, надевая тяжелый вымокший плащ на плечи:

— Если не поможет, то мы все обречены.

Комментарий к Часть 5. Тайны «Берг и Кейр»

Ребят, если вдруг увидите ошибку, опечатку или пропущенные буквы - помечайте, ладно? Не оставайтесь равнодушным.

И напишите мне пожалуйста, насколько сильно эта история напоминает вам бред сумасшедшего. Спасибо. Буду ждать отзывов.

========== Часть 6. «Вы любите сказки?» ==========

Шеф полиции Ленни Честер с детства обожал загадки. Будучи подростком, он щелкал сложнейшие задачки как орешки, а гигантские головоломки собирал за считанные часы. Когда же Ленни вырос и стал полицейским, его дедуктивным методам, как и чуткой интуиции, удивлялись даже опытные сотрудники. Он был одним из лучших стражей правопорядка в городе, посвятивший любимому делу более тридцати пяти лет; раскрыл не один десяток преступлений и поймал не одну сотню заядлых преступников.

Матушка шефа Честера гордилась им до самого последнего дня жизни, нахваливая его наблюдательность, но сейчас, наверное, она бы пришла в ужас, узнав, что он уже второй час пялится в монитор компьютера и со скептическим видом пересматривает видео с место преступления, снятые с камер «Вестника Вэйланда».

Честер любил веские доказательства и логические выводы, вытекающие из следствия, повязанные яркими ленточками дедуктивной истины. Но в данном случае у Честера не было ни единой зацепки. Пазл не складывался, кусочки не подходили друг к другу. И это его несказанно раздражало.

— Не сходится… — сказал он и протер слипающиеся глаза. — Все не то. Здесь должно быть что-то еще.

— Что же? — Кивнул шефу более молодой офицер, сидящий за столом напротив. Светлые кучерявые волосы, темные глаза. С его чисто выбритого лица не сходила самодовольная улыбка, свойственная новичкам, не повидавших на своем веку жестокости и насилия, которое следует принимать как неотъемлемую часть работы в полиции.

— Сам подумай, Лиам. — Честер деловито откинулся на спинку кожаного кресла. — В нашем унылом захолустье, где большую часть времени ничего не происходит, вдруг появляется какой-то психопат, которого никто никогда в жизни не видел, и начинает охотится за девчонкой, которая с ним даже не знакома. В первый день он лишь поцарапал одного из охранников «Вестника Вэйланда» и бесследно исчез. Мы облазили весь чертов город, пытаясь его разыскать. А сегодня с утра он вновь объявляется возле «Вестника», минуя все уличные камеры наблюдения, и устраивает в офисе погром, гоняя девчонку по коридорам и убивая людей без разбору. С чего вдруг?

Шеф вновь вернул взгляд к монитору: на экране застыл длинноволосый псих с огромным ножом. Его глаза на записи неестественно блестели и будто бы светились. И если в прошлый раз Честер все списал на освещение, то здесь он начал в этом сомневаться. Было в этом всем что-то мистическое. Что-то, с чем он уже сталкивался ранее.

— Так все дело в девчонке, сэр. — Кивнул Лиам с самонадеянным видом.

Честер махнул рукой:

— Если бы это был единичный такой случай.

— А девчонку-то нашли? Имриш Каллем, да? — спросила смуглокожая женщина, сидящая по левую руку. Друзья звали ее Кимберли, но в участке она носила гордое имя «Кремень», выданное коллегами за небывалую выдержку и стойкость, на которую способен не каждый.

— Среди погибших Каллем нет, но и из здания «Вестника» она не выходила. — заметил Аннет — соседка Кремня по столу. — Продолжаем искать.

Шеф тяжело выдохнул, а затем хлопнул в ладоши, привлекая внимания всех сотрудников полиции, находящихся за рабочими местами:

— Давайте, ребята, помогите мне! Вы в своих компьютерах больше меня понимаете, так что быстрее найдете. Мне нужна информация по всем громким делам за последние… — он задумался. — Пять-шесть лет. И по делам, за двадцать лет до этого.

— У вас есть какая-то зацепка, сэр? — смекнул Лиам, поднеся к губам гелиевую ручку. Он, видимо, с детства так и не смог избавиться от дурной привычки тащить в рот всякую гадость.

— Нет. — Честер тяжело поднялся с кресла. — Есть теория, которую мы уже отрабатывали. Она себя не оправдала, но мне кажется, что в тот раз мы что-то упустили.

Полицейский участок являл собой просторную залу с высоким потолком, заставленную множеством столов. С одной стороны — входные высокие двери, старые, как само здание, отданное полиции, с другой — лестница, ведущая в кабинет комиссара. А сбоку от столов, в дальнем конце ровным рядом располагались клетки для задержанных нарушителей закона.

Честер стал вальяжно прогуливаться вдоль среднего ряда столов, слушая, как его подчиненные застучали пальцами по клавиатурам, открывая полицейские базы данных. Через открытое окно доносился приглушенный шум дождя.

— Аннет, будь добра. — Шеф повернулся к белокурой женщине с квадратным лицом. — На какой период приходится большая часть преступлений?

— На лето, сэр. Июль-август. — Видимо, она наткнулась на перечень преступлений, потому что ее глаза округлились, как у испуганной совы. — Вот это да!

— А теперь давайте в обратном хронологическом прядке. Что произошло в прошлом году? Офицер Лиам, начнем с вас.

Мужчина быстро вбил что-то в компьютер и подался вперед к монитору.

— Я вижу в списке несколько ограблений, совершенных с разницей в пару дней, сэр. Пострадал ювелирный магазин, антикварная лавка и продуктовый. После этого было найдено три обгоревших тела. Мужчин сумели опознать только по зубной карте — ими оказались грабители, трое из четырех. Последнего из них ищут до сих пор. Это все… Если не считать мелких уличных краж и бытовухи.

— Дальше ты, Аннет. — сурово пробасил Честер.

— Тут несколько ограблений частных магазинов, два умышленных поджога с людьми, запертыми внутри, и шесть изнасилований, сэр. — Она с отвращением поджала губы. — Выжившие женщины описывали разных мужчин по внешности и возрасту, но подчерк у них всех прослеживался один. Все они — отъявленные садисты. Последней шестнадцатилетней девочке повезло меньше всего: ее забили насмерть обрубком железной трубы. Виновный так и не был найден.

— А хоть кто-то из насильников был пойман? — заломив бровь, поинтересовался шеф.

— Один, — хмыкнула Аннет. — Но уже посмертно. Застрелился, когда полиция стучала ему в дверь.

— Дальше, Кимберли-Кремень.

Кремень улыбнулась Честеру мягкой улыбкой, совсем не свойственной ее прозвищу.

— У меня здесь страшная резня в ирландском пабе. Несколько уличных убийств с разницей в неделю и ограбление банка.

— Так… К ограблению банка мы еще вернемся. — Честер задумчиво почесал поросший щетиной подбородок. — Дальше, Лиам.

— Очередная пара изнасилований, закончившаяся убийствами девушек. — Лиам недовольно сжал губы, читая строку за строкой. — Также был человек, пропавший без вести, но его нашли мертвым только в этом году. Точнее… Нашли то, что от него осталось. Судя по всему, его расчленили с небывалой жестокостью, как мясники разделывают свиные туши.

Честер нахмурил густые белесые брови:

— Помню еще кто-то пропал без вести, кого так и не нашли. Есть такие?

— Много кто пропадал, —отозвалась Аннет. — Но за конкретно указанный период пропавшей числится только одна женщина. Эллен Каллем. Больше двадцати лет назад.

— Каллем? — Кремень вскинула голову. — Фамилия как у той девочки?

— А вот и связь! — Лиам хлопнул в ладоши.

— Так, не сбивайте с мысли! — голос Шефа прогремел в зале, породив гулкое эхо. — Семейство Каллем — это симптом, а не причина. Лучше ответьте мне на вопрос: совпадает ли появление балагана «Берг и Кейр» по времени со всеми перечисленными преступлениями?

Коллегам Честера понадобилось какое-то время, чтобы дать ответ.

— Да, сэр, — первой ответила Кремень. — В большинстве случаев все преступления совершались либо во время карнавала, либо на следующей неделе после него.

Честер удовлетворенно закивал, поднеся руку к лицу: это то, что он хотел услышать. В данном случае кусочки пазла подходили друг другу идеально.

— Так, получается, среди артистов балагана есть преступники? — улыбка на лице Лиама увяла окончательно. — И почему вы с ними ничего не сделали?

— Ты ведь с нами меньше года, так, Лиам? — уточнила Аннет. — Мы уже пытались… пару лет назад. Ничего не вышло.

— Мы тогда оцепили всю площадь, — Честер покривил лицом от неприятных воспоминаний, проходя мимо стола Лиама. — Допрашивали с пристрастием каждого актера и каждого гостя, перевернули там все вверх дном в поисках улик. И пока мистер Кейр развлекал нас обстоятельной беседой, доказывая свою невиновность, вооруженные до зубов ублюдки грабили банк. Кстати, Аннет… — Шеф повернулся лицом к женщине. — Можешь найти видеозапись из банка?

— Конечно, сэр.

Через несколько минут видео уже оказалось на компьютере Честера. Шеф вернулся в кресло и принялся мотать запись на нужный момент — а именно на лицо главаря грабителей, когда тот наводит пистолет на камеру наблюдения.

— Нашел… — буркнул он себе под нос. Глаза этого бородатого мужчины в капюшоне тоже неестественно светились на записи, и Честера обуяла странная надежда, что он вот-вот разгадает загадку. Как же ему хотелось, чтобы тем так и непойманным главарем банды оказался сегодняшний психопат из «Вестника»! Но нет. Открыв две фотографии, шеф ощутил укол разочарования. У этих двоих не было ничего общего кроме странных светящихся глаз.

— Взгляд один, лица разные. Опять не сходится…

— А кто такой этот Тамзин Кейр? — Лиам оглядел коллег, сощурив глаза. — Это он же ответственен за балаган, я прав? Я нашел его в нашей базе. Информации — кот наплакал, но у него на роже написано, что он не божий одуван. И странная она у него… В смысле, рожа. Какая-то пластилиновая. Как маска.

Кремень поднялась из-за стола и подошла к коллеге:

— По имеющимся у нас данным Кейру должно быть к шестидесяти годам. Но на свой возраст он не выглядит.

— Может, множественные пластические операции? — предположил Лиам. — Представляешь, сколько денег он может зашибать за свою показуху?

— Даже знать не хочу.

— Ай, к черту… — И Честер снял с пояса рацию: — Смит, Хаммел, как слышите?

— Слышим отчетливо, сэр. — раздался трещащий голос из рации. — Следим за площадью. Пока все чисто. Психа из «Вестника» тут нет.

— Задержите мистера Кейра и тащите его в участок, господа. Начнет сопротивляться — закуйте в наручники. У нас хватает оснований полагать, что он со своим балаганом как-то влияет на благополучие нашего города.

Ровно через двадцать минут тяжелые двери разошлись по сторонам и на пороге участка появился как всегда улыбчивый Тамзин Кейр в сопровождении двух сотрудников полиции. Без наручников — расстроенно подметил Честер, а значит — пошел с ними по собственной воле.

— А он всегда был таким высоким? — шепнул Лиам смуглянке-Кремню, не отводя взгляда от дверей.

— К сожалению.

Кейр возвышался над Смитом и Хаммелом подобно высокой столетней секвойе, а цилиндр, еще больше вытягивающий его силуэт, и вовсе делал из «мага» гиганта. Та же шляпа, та же бородка, тот же старый сюртук, те же блестящие ботинки, наглаженные брюки и кружевные манжеты. За несколько лет ничего не поменялось. Как и странное ощущение опасности при виде него, заставляющее всех вокруг заметно нервничать.

Инстинкты полицейского били тревогу. И Честер подозревал, что не только у него. И это при том, что, войдя в участок мистер Кейр выглядел необычайно спокойным и лучился такой дружелюбной и беззаботной улыбкой, как будто его не на допрос пригласили, а посмотреть с друзьями футбол и выпить пива.

— Всем добрый вечер, господа и дамы! — поздоровался он, словно обращаясь к публике под высоким куполом шатра. — Надеюсь дело срочное, иначе бы я сюда не поехал. У меня вечером очень важное представление и я никак не могу на него опоздать.

— Здравствуйте, мистер Кейр. — Шеф снова поднялся из-за стола, встречая гостя. — Это обычная процедура. Мы покажем вам пару фотографий и зададим пару вопросов. Не более того. — Честер вновь посмотрел на Тамзина и ощутил неприятную горечь в горле. Возможно, все дело было в его необычном сюртуке, тесных рукавах и манжетах — руки Кейра показались ему непропорционально длинными, как и крючковатые бледные пальцы с накрашенными ногтями. — Рад, что вы пришли добровольно.

— А разве я мог иначе? — Смутная улыбка начала блуждать по лицу Тамзина, но голос оставался мягким, почти напевным. — Я уже слышал, какое пренеприятное событие произошло сегодня в «Вестнике Вэйланда». И я готов помочь вам в расследовании, если это так необходимо.

Он протянул руку, и шеф неохотно пожал ее в ответ. Рукопожатие Тамзина оказалось твердым и цепким, но с другой стороны — весьма неприятным, поскольку на его сухой и горячей руке почти не чувствовалось мясо. Как будто пожимаешь руку скелету.

— Конечно.

Честер кивнул и повел карнавального «мага» за собой в комнату для допроса, где за двусторонним зеркалом, скорее всего, соберутся все присутствующие в участке.

— Итак…

Шеф уселся напротив Тамзина за маленький стол в не менее маленькой комнате с темно-серым полом и стенами и широким зеркалом. Над ними висела одинокая лампа-груша, прикрытая железным абажуром. Слишком яркая, если обратить к ней взор.

— Скажите, мистер Кейр, вы знаете этих людей? — Честер положил перед «магом» две черно-белые фотографии. Одну — маньяка из «Вестника», а вторую — грабителя из банка.

Тамзин аккуратно притянул их к себе ладонями, как заядлый игрок в карты, и навис над ними, слегка наклонившись вперед. «У него что, плохое зрение?»

Честер удивился столь неожиданному открытию. Может, лицом мистер Кейр и выглядел лет на сорок, но по повадкам походил на все шестьдесят, как и было указано в полицейской базе.

— Не возражаете? — вдруг спросил Тамзин и снял с головы цилиндр, поставив его на край стола. Под шляпой, оказывается, он скрывал залысины и прилизанные к голове седые пряди.

Честер вдруг улыбнулся, подумав, что многие фокусники в глубоких шляпах прячут голубей и кроликов, а Тамзин — умело скрывает возраст. Без цилиндра он стал выглядеть лет на десять старше.

— Ну-у-у, — протянул «маг» после недолгого молчания. — Этого, — он тыкнул пальцем в грабителя, — я точно видел. — Затем посмотрел на Честера, хитро сощурив серые глаза. — Вы мне сами его показывали, я прав? Пару лет назад. На следующий же день после обысков на площади.

— Вы правы, — кивнул шеф.

— Капитан?.. — Тамзин стал крутить тонким запястьем, будто пытаясь вспомнить имя. Его лицо скорчилось, будто он сейчас чихнет.

— Уже шеф, мистер Кейр. Шеф полиции Ленни Честер.

— А! — «Маг» вновь растянулся в радостной и вполне добродушной улыбке. — Ну конечно же! Ленни! Не признал… Что сказать? Годы вас, шеф, не пощадили.

— О вас, мистер Кейр, я могу отозваться так же.

«Маг» понимающе покачал головой:

— Годы красят мужчин, как считаете?

— Спросите это у моей недовольной старой жены.

Тамзин надул щеки, будто подавил смешок, после чего Честер решил прервать наигранную дружескую беседу — она и так слишком затянулась.

— Так что насчет этих людей? — продолжил наседать шеф, указав на грабителя. — Этого человека вы точно нигде не видели кроме фотографий?

— Никак нет, сэр.

— А что насчет второго?

Кейр нехотя вернулся взглядом к психопату с ножом:

— Что у них обоих с глазами? Какой-то странный блеск.

— Это все игра света.

— Вот оно как… — Маг замолчал, продолжая изучать фото. Затем задумчиво пошлепал бледными тонкими губами. — Может, этого я и видел. Но явно не там, где бы вам хотелось, шеф.

— Что вы имеете в виду, мистер Кейр?

— На обложке какой-то толстой книги. Точнее не скажу.

— На обложке? — глупо переспросил Честер, а сам задумался, мог ли кто-нибудь нарочно подражать человеку с обложки. Или это совпадение?

За долгие годы работы в полиции Честер успел повидать всякого. Бывали случаи, когда подростки одевались в костюмы супер-героев, возомнив себя бессмертными кумирами, и начинали прыгать по крышам высотных домов, что само собой ничем хорошим не заканчивалось. Соскребать детей с асфальта — едва ли приятное удовольствие. Но на службе с чем только не сталкиваешься. Так что маньяк из «Вестника» вполне мог оказаться подражателем какого-нибудь героя, и нельзя было исключить этого варианта из списка.

— Ну да, — горячо закивал Тамзин, — там книга была явно про средневековье. Фэнтези. Какая-то сказка с приключениями. — И вновь сощурил глаза. — Вы любите сказки, шеф?

— Нет.

— А знаете, в чем разница между сказкой и реальностью?

— Просветите меня, мистер Кейр.

Честер не стал затыкать Тамзина. Напротив, ему нравилось, когда за столом в допросной комнате люди сами вели разговор. Из молчаливого ублюдка каждое слово приходилось буквально клещами вытягивать из страха и угроз. А тут — совсем другое дело. Болтуны порою умудряются так увлечься беседой, что ненароком выкладывают все — даже то, о чем говорить не собирались.

— Давайте самый простой пример. Хм-м… Все же знают «Золушку»? — Тамзин на миг задумался. — У вас есть дети, шеф Честер?

— Есть. Я и в свое время читал эту сказку им на ночь.

— Замечательно! — Кейр радостно хлопнул в ладоши. — Так вот… В сказке несчастную девочку донимает злобная мачеха, но ровно до тех пор, пока к девчушке на помощь не прибегает фея, а следом за ней и принц. Вот так ситуация! Сказка на то и сказка, чтобы давать надежду. В реальности же мачеха более чем наверняка пристрастила бы бедняжку к наркотикам, сделала бы из нее проститутку и периодически бы избивала ее ради собственного удовольствия. В этой истории бы не было бала, не было принца и крестной феи. Это же реальность! И все бы закончилось не свадьбой, а судом. Либо над мачехой, которая все-таки забила бы девочку насмерть, либо над девочкой, которая после всех пережитых невзгод и постоянных издевательств вполне могла слететь с катушек и с легкостью расчленить новоявленных родственников.

Честер, сокрушаясь, покачал головой:

— Впервые слышу, чтобы так извращались над классикой.

— А что насчет «Румпельштильцхена»? — Казалось, Тамзина в его полете фантазии уже было не остановить. — Вы должны знать и эту сказку. Случись эта история в реальности, мерзкий карлик наверняка бы придумал способ как заполучить дитя королевы и не разрывать себя пополам. Рассказать, чем бы все закончилось?

— Не стоит.

— А «Красная шапочка»? Боюсь, она бы даже не дошла до домика бабушки. Волки, особенно говорящие на человеческом языке, наверняка не обделены умом. И по идее должны охотиться стаей. — Тут улыбка Тамзина стала еще шире, что, казалось, невозможным. Глаза хищно заблестели. — А «Белоснежка и семь гномов»?

— Так, все. Хватит.

«Маг» отвернулся, в задумчивости почесав бороду:

— А эта милая старушка из истории про Гензель и Гретель наверняка бы открыла свой сиротский приют. Ей бы подбрасывали младенцев, и она бы закатывала их в тесто, как начинку для пирожков, и кидала в печь. Безотходное производство!

— Мистер Кейр…— Честер устало протер глаза, утомленный отвратительными рассказами извращенного и больного ума. — Ответьте мне на вопрос: почему как только вы приезжаете в наш город, обязательно что-то происходит? Вы как будто провоцируете всплеск насилия и преступности.

— Так… Это все карнавал, сэр. Скорее всего.

— Объяснитесь.

— А вы не понимаете? — Тамзин оценивающе взглянул на Честера, и этот взгляд шефу не понравился. Как будто светлые глаза мага на миг заглянули ему в душу и выявили все его слабости, тайны и желания. — Карнавал лишь со стороны кажется каким-то дешевым развлечением для чудаков. Но тут все куда сложнее. Люди приходят на карнавал и наряжаются в костюмы; люди думают, что костюмы прячут их, но на деле они лишь раскрывают их истинную натуру. Там, на празднике, все становятся настоящими. Люди начинают понимать себя, природу своих истинных желаний и страхов. А яркие прожектора и софиты выжигают самые темные уголки каждой заблудшей души и будят в людях то, что давно дремлет.

«Маг» вдруг замолчал, упершись безучастным взглядом в стол. Честер подался вперед:

— Так что же будят в людях прожектора, мистер Кейр?

Тамзин дернул острым подбородком, постучал тонкими пальцами по столу и его лицо расплылось в улыбке, как расплавленная восковая свеча.

— Веселье, конечно же! — Он рассмеялся. — А вы о чем подумали? Знаете, в это тяжелое время нам всем порою нахватает какой-то эмоциональной разгрузки. Наш карнавал пытается дать ее людям, помочь высвободиться от плохих эмоций и зарядить позитивом. У нас, шеф, хватает аттракционов, где можно колошматить плюшевых медведей битой. И не только их!

Шеф тяжело выдохнул. Может, Кейр по началу и говорил что-то дельное, но потом плавненько скатился к рекламе своего балагана.

— … Но если кто-то из наших посетителей после карнавала идет домой и продолжает дома колошматить жену вместо нашего плюшевого медведя, то мне искренне жаль этого человека, неспособного освободиться от оков своих пороков, — продолжил Тамзин. — Шеф, я отвечаю за людей только на территории карнавала. И сугубо за их безопасность, а не за помыслы. И обвинять труппу «Берг и Кейр» в подбивании людей на преступления по меньшей мере глупо. Вот если я вам, Честер, скажу прямо сейчас убить вашу очаровательную смуглянку, наблюдающую за нами из-за стекла, вы ведь этого не сделаете, правильно? А почему? Потому что у вас, шеф, есть своя голова на плечах. И вы сами понимаете, что хорошо, а что плохо.

Пока Честер оглядывался на зеркало, гадая, там ли сейчас Кремень, «маг» успел вытащить из внутреннего кармана сюртука круглые механические часы на длинной цепочке.

— Мне очень нравится беседовать с вами, шеф, но мне уже действительно пора. Время поджимает. У меня, как я уже говорил, сегодня вечером представление. И мне нужно начать приготовления.

— Мы с вами еще не закончили, мистер Кейр, — сухо заявил Честер и достал из ящика стола заранее подготовленные фотографии девушек, пострадавших от рук насильников. — Вы узнаете кого-нибудь? Может, видели где-то?

Тамзин вновь посмотрел на часы, весьма театрально, после чего с недовольным видом подвинул к себе фотографии. Тонкие пальцы стали отбивать нервную барабанную дробь по краю стола.

— Насколько знаю, мистер Кейр, вы прославляете себя как мага и ясновидящего. Может, сегодня ваши способности помогут вам что-то увидеть?

— Так… — Лицо мага вмиг погрубело и осунулось. Тамзин глянул на шефа исподлобья — крайне недружелюбно, с остервенением. — Вы это сейчас серьезно, Честер? Ставите под сомнения мои способности?

— От чего же не поставить? Я убежденный скептик.

— Ладно, Честер… Ладно. — Тамзин выпрямил спину и без тени былых ухмылок спросил: — И что я должен увидеть на этих фотографиях?

— Скажите сначала, вы ранее видели этих девушек?

— Сомневаюсь.

— Сомневаетесь?

— Шеф, к нам в день на карнавал приходят сотни, если не тысячи гостей. Если бы я запоминал каждого человека на протяжении многих лет, то у меня бы давно взорвалась голова.

— Тогда может примените свои сверхъестественные силы и скажете, что видите? Например, живы ли девушки или погибли. А если погибли, то скажите, как.

У Тамзина дернулось веко:

— Проверка?

— Проверка.

— Как пожелаете, шеф… — «Маг» разложил фотографии по столу полукругом и начал тыкать в портреты костлявым пальцем, почти на них не глядя. — Мертва — задушена, мертва — зарезали. — Он указал в точности на тех девушек, найденных мертвыми. — Жива — улетела с мужиком в Неаполь, жива — работает посудомойкой, жива — сейчас где-то в Айдахо… — Кейр задержал руку над фотографией шестнадцатилетней девочки с темными выразительными глазами. — Мертва — забили куском трубы.

Честер понадеялся, что на этом Кейр остановится и он сможет предъявить ему новые обвинения, но вместо этого Тамзин угрожающе тыкнул в него пальцем:

— Вы — изменяете своей жене с той смуглянкой! — Это прозвучало для Честера как гром среди ясного неба. Затем рука Кейра резко указала в сторону фальш-зеркала. — А она — уже второй месяц носит ребенка, но не говорит вам об этом, потому что он не ваш.

Голос «мага» зазвучал с новой силой. И если пару мгновений назад он все еще казался мягким и певучим, то сейчас он превратился в жесткий утробный рык и как будто доносился прямиком из преисподней. И это напугало Честера больше, чем выданная Тамзином сокровенная тайна о его отношениях с Кимберли.

Шеф вскочил с места, но Тамзина это нисколько не смутило. Он тоже поднялся со стула и оперся костлявыми руками на стол, сгорбив спину. Честер мог поклясться, что когда «маг» заходил в комнату, то был явно ниже. Сейчас же он вполне мог упереться макушкой в потолок, если бы распрямился.

— Ваш белобрысый новичок время от времени приковывает свою подружку к батарее за малейшие провинности, морит голодом и жаждой, — продолжал он, — а мадам с квадратным лицом в тайне мечтает подлить своему убогому сыну крысиного яда в пиво, чтобы он, наконец, перестал сидеть на ее шее.

— Что ты такое?! — воскликнул Честер, попятившись назад.

— Когда-то давно Загадка подарила Парадоксу особенные объятия, шеф, и вот я здесь.

Глаза Тамзина быстро поменяли цвет, из серых превратившись в изумрудно-зеленые, источающие холодный блеск. Неожиданно сильный порыв ветра, взявшийся невесть откуда, обрушился на стол, сдул фотографии и погнал их по кругу, закрутив в ураганном вихре. Захлопали ящики стола, закачалась лампа. Бумаги из глубины ящиков взметнулись к потолку. Тени начали рисовать в углах допросной комнаты чудовищ, которых Честер мог приставить лишь в кошмарных снах.

Не человек — чудовище стояло перед полицейским, оскалив почерневшие зубы. Его засаленные темные волосы неистово метались по голове. Бледное лицо таяло, сглаживая черты. Глаза медленно проваливались внутрь черепа.

— Я действительно хотел договориться с вами по-хорошему, — пророкотал Тамзин. — Но вы пренебрегли моей добротой.

Дверь в допросную комнату вдруг открылась: за ней показался позеленевший от страха Лиам с пистолетом в дрожащих руках. Но не успел он сказать и слова, как одним взмахом руки Тамзин отбросил юношу обратно. Вместе с дверью, сорвавшейся с петель.

— Вы думаете, что я ничего не знаю, но я вижу вас всех насквозь.

В дверном проеме следом за Лиамом появилась смуглянка Кремень с выпученными из орбит глазами. Смелости ей было не занимать. Вероятно, она собиралась пристрелить Тамзина, но маг ее опередил: щелкнул пальцами, и она рухнула без чувств прямо в проходе. Затем с громким хлопком в коридоре лопнула лампа и откуда-то издалека послышался пронзительный крик Аннет, прервавшийся также резко, как и начался.

Честер словно примерз к стене, прижатый к ней ветром, не смея двинуть ни рукой, ни ногой. Его дедуктивный ход мысли спасовал перед сверхъестественным. Логика потеряла всякий смысл. Все, что осталось — змеящийся страх. За себя. За Кимберли. За Аннет и Лиама. И за всех прочих людей.

Этот страх пронзил Честера до кончиков ногтей, он был бы полным идиотом, если бы не боялся. Никакие упражнения с оружием, никакая полицейская выдержка не могли подготовить его к встрече лицом к лицу с мистическим чудовищем, и он не стеснялся своего страха; был готов орать о нем на весь свет с любой самой высокой крыши, если бы Тамзин об этом попросил.

Пока шеф судорожно соображал, как бы выжить, цепкая рука Тамзина ревностно выхватила из воздуха две фотографии, пролетавшие мимо него. Зеленый взгляд впалых глаз голодно застыл на них.

— А это, шеф, вас уже не касается. — Тамзин развернул фотографии к Честеру — в них он разглядел Эллен и Имриш Каллем, похожих друг на друга, как близнецы. — Это мое личное дело.

Легким движением руки Кейр отбросил стол в сторону и тяжелой поступью направился к Честеру, вытянув длиннющую руку вперед.

— Представлению — быть.

========== Часть 7. «Либо перешагнуть через нравственность, либо умереть» ==========

— Я дома, Салли.

Первое, что я сделала, перешагнув через порог — скинула вымокшие сапоги и набрала номер подруги.

— И как? — быстро отозвалась она. Мы с Салли условились созваниваться при любом удобном случае, пока все не закончится. — Ты все комнаты проверила? Вдруг тот псих уже тебя поджидает?

Я обвила взглядом темную гостиную, лестницу и полукруглую арку кухни. Дом выглядел холодным и неприветливым, но все-таки он был пустым. Дождь продолжал монотонно постукивать по окнам. Этот звук не предвещал беды.

— Вряд ли тут кто-то есть. — Я прошлась по первому этажу и специально зажгла везде свет, пытаясь в этом убедиться. В доме до сих пор пахло канализацией. — Если бы сюда кто-то забрался я бы это сразу почувствовала.

— Тогда… Хорошо.

— Салли, а что говорит твой встроенный детектор удачи о сегодняшнем вечере? Дай мне какое-нибудь напутствие.

Секундное молчание.

— Он говорит, что ты, Имри, ни при каких обстоятельствах не должна покидать свой дом. — Это прозвучало несколько отстраненно, отчего у меня мурашки по спине забегали. — Сиди дома. Не выходи наружу. Если ты что-то задумала с тем безумным мужиком против Тамзина — то сделай это утром. Иначе случится что-то плохое.

— А с чего бы? — Я посмотрела на настенные часы, висящие в коридоре. Циферблат показывал 8:30 вечера. — Что решают какие-то девять часов?

— Я не знаю, Имри. Но лучше сиди дома.

— Как скажешь, Салли. Созвонимся.

Я скинула вызов и принялась стягивать с себя вымокшую одежду. Когда прошла мимо шкафа в прихожей — от одной висящих из курток потянуло приторным отцовским парфюмом. Вероятно, слишком едким, раз он так и не выветрился за время его отсутствия.

Итак, где-то через пятнадцать минут я закончила с переодеваниями и плюхнулась на диване в гостиной, начиная хаотично размышлять над грядущими испытаниями. Мне предстояло сделать невозможное: найти общий язык с психанутым Анри и убедить его мне помочь; настроить против Тамзина. «Как?» — интересный вопрос. Нужна была стратегия. И потому, недолго думая, я притащила в гостиную две толстенные книги с «Легендами Сахвары» — первую и вторую часть, и начала искать в них информацию, которая помогла бы мне расположить к себе Гёста.

Чтобы не сидеть в гнетущей тишине и не вздрагивать от каждого постороннего звука, донесшегося с улицы через шум дождя, пришлось включить телевизор. Но спустя пару минут я пожалела, что нажала кнопку на пульте: сегодняшняя сводка новостей напоминала дешевый фильм ужасов и постоянно отвлекала от чтения «Легенд». Я не сомневалась, что сейчас весь город смотрел вечерний выпуск, кусая себя за локти и в панике запирая двери и окна.

Следующие полчаса там показывали офис «Вестника» и кадры с камер видеонаблюдения с Анри; также репортеры показывали моих перепуганных коллег, которым чудесным образом удалось выжить, и брали интервью у полицейских и врачей, прибывших на место преступления.

— Переживать не о чем, мы почти поймали этого психопата, — ворчал старый Честер с крайне самоуверенным видом у стеклянных дверей офиса. — Мы вскоре со всем разберемся.

А потом сюжет о «Вестнике» сменился прямым включением с шоссе, где женщина в синем дождевике начала рассказывать о страшном ДТП стоя на обочине дороги.

— О, черт.

Я отложила книгу с «Легендами» и затаив дыхание уставилась в экран. За спиной репортера у деревьев стояли две кареты скорой помощи, отбрасывающие яркие отблески мигалок-фонарей на сырой асфальт, а за ними в кювете желтел край помятой машины.

— Желтая «хонда» на большой скорости вылетала с шоссе и врезалась в дерево. — Констатировала женщина, закрывая лицо от ветра и дождя. — Медики смогли установить личности погибших, это люди 24-ых и 29-ти лет, Мэлани Гриффит и Деррек Свон.

На экране всплыли черно-белые фотографии Мэлани с другом и у меня упало сердце. Ведь всего пару часов назад мы сидели на кухне у Салли! Как это могло произойти?

— Надо было ее остановить! — крикнула я, ругаясь не то на ящик с дурными вестями, не то на себя. Страх отчаянно сдавил горло, и я подумала про Тамзина. Вдруг это он повинен в смерти Мэлани? Она ведь убегала именно от него… И от тайны балагана «Берг и Кейр».

Тут подо мной зазвонил мобильник, заставив меня подпрыгнуть на месте и выругаться сквозь зубы. Я подумала, что это Салли, но номер не определился.

— Да? — Пришлось все же ответить на звонок.

Сначала динамик затрещал, как поломанное радио, но затем из-за помех послышались слова:

— Имриш, как ты?! Что там у вас происходит?

— Папа! — На глазах непроизвольно навернулись слезы. Родной голос лег бальзамом на душу, заставив понять, что именно его мне сейчас так сейчас не хватало.

— Наше захолустье по всем федеральным новостям показывают. Я когда твой офис увидел, чуть голову не потерял! С тобой все в порядке?

— Да, папа.

— Ну слава богу!

— Не переживай ты так. Ты ведь знаешь, какая я живучая. Откуда ты звонишь?

— Из аэропорта. — Прошуршал отец. — Я вылечу первым рейсом как только закончится буря.

— Но ты ведь должен был вернуться через неделю! Как же твоя работа?

— Работа подождет, — жестко процедил он. — Или ты предлагаешь оставить тебя одну, пока по нашим улицам разгуливает какой-то маньяк?

Я вздохнула, ощутив небывалое облегчение от одной только мысли: отец скоро приедет. Кошмар закончится.

— Я понимаю, пап.

— Вот и славно.

— Пап… — Если спрашивать, то сейчас. Сейчас или никогда. Я набрала в грудь воздуха и стоически задала самый волнующий меня вопрос. — А ты ничего не знаешь про балаган «Берг и Кейр»? Эти ребята, оказывается, в наш город лет двадцать назад приезжали. Я нашла старые фотографии этой труппы и на них была мама.

— Балаган? — удивился голос.

— Ну да. Циркачи гребанные. Мама с ними не водилась?

Соткавшаяся на миг тишина разразилась шуршанием:

— Нет, солнце. Не помню такого.

— А может она куда-то исчезала? Сбегала? Уезжала?

— До того случая… — отец замялся. Видимо, пытался что-то произнести, но в итоге просто проглотил свою мысль вместе с болью воспоминаний и продолжил дальше: — Она только несколько раз уезжала на повышение квалификации и стажировки от своей больницы.

— Стажировки?

Внутри зашевелился гнев. Отец, похоже, даже не догадывался…

— Ее не бывало дня по три-четыре. По-моему, для врачей это обычная практика. Как думаешь?

— Да, папа.

Мне не хотелось его расстраивать. Я любила его и не хотела ранить правдой. Может когда-нибудь, но точно не сейчас.

— Слушай, Имриш… — Как бы невзначай вспомнил отец. — Мне днем шеф полиции звонил. Честер. Искал тебя. Сказал, что заезжал, но тебя не было дома. Можешь позвонить в участок и сообщить им, что с тобой все в порядке? Пожалуйста, ради меня.

Звонить в полицию — самое меньшее из того, чего бы мне сейчас хотелось. А вдруг полицейские решат увезти меня в участок, якобы для того, чтобы там спрятать от «маньяка-психопата»? Это не входило в мои планы. Тем более, если появится Анри, всем полицейским не поздоровиться. Его ничто не остановит: ни пуля, ни разящий клинок.

Но вместо отказа пришлось выдавить из себя:

— Да, папа.

— Шеф Честер сказал, что у тебя есть его телефон. Увидимся утром, Имриш. Береги себя.

И положил трубку так быстро, будто куда-то торопился.

Мгновение я сидела тупо глядя прямо перед собой, но потом все же решилась набрать Честера, подумав, что от одного звонка шефу хуже уж точно не станет. По крайней мере так отца больше не побеспокоят из полиции своими расспросами. А у него, между прочем, слабое сердце. Волноваться отцу нельзя.

Гудки в телефоне, казалось, растягивали само время. Пронзительно громкие, долгие. Невыносимые. Я уже собиралась скинуть вызов, как на него вдруг ответили:

— Да, Имриш?

Я настолько опешила что сначала даже не узнала, чей это голос.

— Тамзин?!

— Э-э-э-эм… — протянул он. — Не знаю, зачем ты сюда звонишь, но до завтрашнего полудня тебе в участке точно никто не ответит. Шеф Честер сейчас немного… Занят.

— Сука, это же его мобильный телефон! Как он у тебя оказался?!

— Кто-то же должен был ответить на вызов. Ты звонила слишком… Настойчиво.

— Ты грохнул шефа?! — Я вскочила с дивана и начала нервно расхаживать перед ним взад-вперед.

— За кого ты меня держишь, Имриш? Конечно нет. Мне нравится ваш город, и я еще намереваюсь сюда вернуться.

— А Мэлани Гриффит? Твоя работа? Признавайся!

— Кто? — не понял Тамзин. — Знаешь, мне даже лестно. Я настолько тебя напугал, что ты теперь во всех грехах меня обвиняешь?

Я не захотела ему отвечать и просто отклонила вызов. Голова шла кругом. Сраный вездесущий Тамзин, казалось, был везде и сразу. В кабинете шефа, на шоссе, на карнавале и даже в моей голове. Как какой-то смертоносный вирус, медленно заражающий все, до чего доберется.

Дождь за окном продолжал неистово стучать по наковальне мрака.

На этой трагичной ноте я решила, что хочу пива, и нетвердой походкой направилась на кухню к холодильнику, где на нижней полке отец хранил свои драгоценные запасы.

Пожалуй, пропажу одной банки он и не заметит — сейчас она была мне нужнее, чем ему. Я должна была сосредоточиться… Хотя бы на «Легендах Сахвары», чтобы при встрече с Анри не ударить в грязь лицом.

Конечно, я знала об Анри больше, чем кто-либо другой, но многие моменты из его биографии освежить стоило, как и больше узнать о том, как он мыслит и что им движет.

Я достала из холодильника банку пива и вернулась к дивану, чтобы снова углубиться в изучение «Легенд», — и обнаружила, что раскрытая книга прикрыта свежеотпечатанной газетой «Вестника». В глаза бросился крупно набранный заголовок: «БЕСЧИНСТВА МАНЬЯКА ПРОДОЛЖАЮТСЯ: ПОЯВИЛИСЬ НОВЫЕ ЖЕРТВЫ».

Я в смятении уставилась на черные заглавные буквы. Минуту тому назад на диване не было никакой газеты, да и не могло быть по той простой причине, что я вообще ее не покупала и не приносила сюда. Не могло же ее задуть в форточку через закрытое окно!

Нерешительно потоптавшись на месте, я все-таки подошла ближе и заметила, что издание датировано завтрашним днем. Что это еще за розыгрыш такой?

Я потянулась к газете и боязно прикоснулась к ней пальцами. Она была настоящей и не растворилась в воздухе, но оказалась такой холодной, словно текст печатали не на бумаге, а на тонкой ледяной пленке, что вот-вот должна была растаять.

— Приплыли.

Терять было нечего. Я щелчком открыла пиво и в ноздри ударил знакомый хмельной аромат. Кажется, я схватила какой-то терпкий грейпфрутовый напиток — чертовски правильный выбор для сегодняшнего вечера.

Сжав остатки смелости в кулак, я взяла газету в руки и уселась с ней на диван. Говорят, что смотреть в свое будущее нельзя, потому что можно его испортить, но как по мне — портить уже было нечего. И страницы газеты из завтрашнего дня это подтвердили.

На одной из первых же страниц я увидела фотографию отца, убитого горем.

«Имриш Каллем пропала при неизвестных обстоятельствах», — гласила витиеватая строка. Я долго глядела на нее, непонимающе моргая, прежде чем нервно рассмеяться.

По идее, это все должно было меня напугать и ввергнуть в отчаянье, но чем меньше в банке оставалось грейпфрутового пива, тем смелее я становилась.

— Тамзин, ну ты и подонок, — с этими словами я отнесла газету на кухню, кинула ее в глубокую железную мойку, облила отцовской настойкой и подожгла. Она вспыхнула яркой надеждой, что все еще можно было изменить. — А получше фокусов у тебя нет?!

«Где ты?» — далекий шепот пронзил мое сознание, заставив нервно улыбнуться.

А вот и долгожданный Анри вылез из забвения. Я глянула на электронные часы микроволновки, стоящей возле холодильника: 21:40. Самое время для начала вечеринки и приглашения гостей.

«Дома», — мысленно ответила я, сомневаясь, что он меня услышит.

И с ужасом отшатнулась от мойки, когда услышала неожиданное: «Я иду».

Первая мысль — позвонить Салли и предупредить. Я мигом метнулась за мобильником в гостиную, ожидая какой-нибудь очередной подлянки вроде той же завтрашней газеты, неведанным образом вернувшейся на диван или репортажа из будущего на включенном экране телевизора, но в комнате ничего не поменялось. Разве что новости сменились какой-то передачей про политику, которую так любят старики.

Я закусила губу и набрала номер.

Первый протяжный гудок заставил чаще биться сердце, второй — заставил беспокоится, третий — почти заставил разозлиться, ну а четвертый…

Гудки прекратились — кто-то взял трубку.

— Ну наконец-то! Салли, ты там уснула что ли?

— Я поражен. Как ты меня находишь, Имриш? Неужели следишь за мной?

Безумный страх, как паук паутиной, мгновенно опутал меня с ног до головы. Я на миг отняла от уха мобильник, проверяя, не набрала ли снова номер Честера. Но нет. Номер принадлежал Салли, а на него ответил Тамзин.

— Сука, что ты сделал с Салли?! — В одно мгновение страх сменился гневом. — Если она пострадала, я лично тебе голову откручу!

— Успокойся, Имриш. — Его голос был мягким и нежным, почти убаюкивающим. — Она просто спит. Я так долго с ней работал, что мне проще стереть ее воспоминания, чем пачкать руки.

— А удача, которую ты ей подарил, против тебя не работает?

— Против меня ничего не работает. — Маг тихо рассмеялся. — Все работает только на меня. И никак не иначе.

— А что насчет Мэлани с другом? Ты ведь их убил! Их машина не просто так в дерево с шоссе улетела.

— Ну-у-у… — Я не сомневалась, что сейчас, говоря это, Тамзин улыбается. — Останься твоя знакомая в городе, я бы тоже над ней поколдовал. Но она рванула невесть куда с тем грузом знаний, который ей не вынести. Так что… пришлось действовать наверняка.

— Скотина старая! Убийца!

— Имриш, милая, а ты бы так на моем месте не поступила, узнай бы кто твою страшную тайну? — В голосе Тамзина послышалась издевка. — Тем более… Я же знаю, что эта Мэл тебе никогда не нравилась. Вы с ней не ладили. Так почему ты так за нее переживаешь?

— Она ведь тоже человек!

— Была человеком, — цинично поправил маг. — И?

— Сука… — Я открыла холодильник и потянулась за второй банкой пива. Первая впиталась, как в песок — весь хмель выветрился от одного голоса Тамзина. — И что теперь? За мной пойдешь? Будешь кошмарить? Не знаю… Заставишь стены дома кровоточить для пущего эффекта?

«Ключик» щелкнул, банка с шипением открылась.

— Имриш, это же жуткое клише! У меня есть идея получше.

Я сделала глоток пива и тут же выплюнула нечто соленое с сильным привкусом железа, никак на пиво непохожее.

— Ха-ха! — Ликующе раздалось из динамика. — Я так и думал, что попадешься!

Я вытерла рот ладонью и посмотрела на нее — на ней остались красные разводы. Осознание отозвалось сильным приступом тошноты: кровь! Этот чертов ублюдок превратил мое пиво в кровь! Подавив рвотные позывы, пришлось вылить содержимое банки в мойку.

— Ты мне теперь пиво должен, старпер.

— Скоро увидимся, — промурлыкал Тамзин.

«Я иду» — вновь прошептал Анри.

— Иди нахрен, — прошипела я в трубку и бросила ее.

Время играло против меня. Нужно было подготовиться к появлению Гёста, так что я вернулась к «Легендам» и начала нервно листать страницы в поисках хоть какой-нибудь подсказки. И к сожалению для Анри я ее нашла, зацепившись глазами за небольшой абзац где-то в конце второй части; нашла и возблагодарила автора книги за то, что тот наделил Анри как силами, так и слабостями. На моем лице заиграла гадкая затейливая ухмылка: пускай Гёст и считался повелителем теней, но в темноте своей он был слепцом, который ориентируется лишь на звук и запах.

Отбить свой запах оказалось легче всего: стоило только пробежаться под дождем до мусорного бака и достать оттуда мешок со своей одеждой, впитавшей в себя все ароматы канализации — за ними уж точно никакой Гёст меня бы не унюхал. Бросить вещи в угол прохожей и дело сделано.

Но как быть со слухом?

Я додумалась лишь до того, чтобы включить в разных комнатах радио — создать помехи, которые помогли бы рассеять внимание Анри и подарить мне преимущество. Один радиоприемник я поставила на кухню и включила там джаз, второй — в гостиной, ну а на верхнем этаже я включила какую-то воодушевляющую отцовскую подборку тяжелого рока, подошедшую бы для любой эпичной битвы.

«Я иду», — снова раздалось в голове, когда я принялась гасить везде свет и плотно занавешивать окна.

Всякий раз, когда я слышала этот шепот на границе сознания, во мне нарастало какое-то темное возбуждение. «Я иду», — как простое обещание долгожданной встречи; опасные слова, от которых бросало в дрожь. И хоть я страшилась прибытия Анри, его угроза пузырилась чёрной радостью, искривляя мои губы в ухмылке, которая напугала бы меня, посмотри я в зеркало.

«Я иду», — на этот раз прозвучало громче.

В потемках прихожей я достала из рюкзака отцовский нож, раздумывая о том, стоит ли еще вооружаться его пистолетом, лежавшим в футляре под кроватью в родительской спальне. В детстве, когда я была совсем соплей, отец всегда вынимал патроны, а сам пистолет прятал. Но с тех пор прошло уже много лет и смысла прятать его не было. Особенно после нескольких занятий на стрельбище, где я смога ему доказать, что уже достаточно взрослая, чтобы случайно не прострелить себе голову, и достаточно разумная, чтобы не сделать этого нарочно.

Да, можно было бы и вооружиться, но Анри не понимал огнестрельного оружия и как показали события в «Вестнике» — пули могли его только разозлить. А вот сталь — я провела по ней пальцем — могла говорить сама за себя и показать Гёсту, что я хоть чего-то стою. Возможно, не умениями, а безрассудной смелостью я заслужу его внимание, и он меня выслушает.

Возможно…

«Я иду», — прозвучало отчетливо и громко.

Время утекало песком сквозь пальцы. Я резко выключила лампу в прихожей и забралась на старый дубовый шкаф, стоящий подле лестницы. Пожалуй, я выбрала самое безопасное место во всем доме с прекрасным обзором на комнаты первого этажа.

Если прятаться, то на виду, так ведь?

«Я иду», — вновь сказал Анри.

Я сидела на шкафу, словно горгулья на своем пьедестале, замерев и не дыша, сжимая рукоять ножа в вспотевшей ладони. В детстве я часто здесь пряталась от отца, когда после исчезновения мамы он начинал пить и в беспамятстве буйствовать. Только в те времена я сидела здесь не с холодным оружием, а с плюшевой игрушкой, которая была для меня и щитом и лучшим другом.

«Я иду», — услышала я сквозь бешенный стук сердца и свое неровное дыхание.

В эту секунду все показалось бессмысленным. Боже, что я делаю? Сижу и поджидаю двинутого на голову маньяка в темном доме вместо того, чтобы от него бежать. Тут и дурак поймет, что шансов против Гёста у меня не много. А если быть честной, то их не было совсем. Скорее всего Анри отберет у меня нож как конфету у беспомощного ребенка и приставит к моему горлу.

И что тогда?

«Я иду», — шепот, слишком громкий, заставил меня вздрогнуть.

Обратной дороги не было. Только вперед, ни шагу назад. Либо один маньяк, либо второй. И если уж мне предстояло выбрать, от руки какого маньяка пасть, то пускай это будет Анри, чем Тамзин со своейвечной самодовольной ухмылкой. По крайней мере лицом Гёст был посимпатичнее. И если он захочет меня убить, то сделает это быстро в отличии от того, кто его создал.

«Я здесь», — прогремело в голове.

Я судорожно выдохнула и закрыла глаза.

Дождь продолжал колотить по окнам и крыше, но вот радио… Радио с отцовским проигрывателем одновременно заглохло и дом погрузился в тишину. Скорее всего — вырубилось электричество. А может это Анри перерезал провода, обесточив дом.

Сначала послышался скрежет открывающегося замка, который до сего момента был заперт. Затем открылась дверь и на пол легла длинная тень — мужской силуэт, очерченный тусклым светом фонаря с улицы. Секунду-другую тень не двигалась, но потом все же перешагнула через порог и дверь с протяжным скрипом затворилась, погрузив прихожую во тьму. Послышалась тяжелая поступь по сухим скрипучим половицам…

Я зажала рот ладонью и задержала дыхание, когда широкоплечий Гёст встал в центре прихожей и стал озираться по сторонам. Спутанные волосы напоминали воронье гнездо. Глаза блекло светились во мраке. В руке, кажется, он держал тот самый тесак, которым зарезал мистера Гармора.

Либо сейчас, либо никогда.

Может Анри и был всемогущим чудовищем, способным одной силой мысли взрывать людям головы, но в моем доме самое опасное чудовище — это я.

С этой мыслью я набросилась на него, спрыгнув со шкафа. И удивилась, когда с проворностью обезьяны смогла повиснуть на его спине. Он этого не ожидал! Одна рука сжала его крепкую шею сгибом локтя, вторая — с ножом, легла на грудь. Если бы я хотела, я бы, наверное, смогла поразить его в прыжке!

Но мое воодушевление исчезло так же быстро, как и появилось, когда Анри попросту резко наклонился вперед и скинул меня на пол. Мгновение я лежала возле ног Гёста и смотрела в его горящие ареолы глаз — он пристально осматривал меня, и наверняка этот взгляд был последним, что видели сегодня несколько десятков человек.

Он дернул головой, и рядом с нами, вспыхнув, замигала лампа. Этого хватило, чтобы я смогла перевернуться на живот, вскочить на ноги и, не знаю как, отбить отцовским ножом удар его тесака. Боже, но и сила! От одного удара по руке пробежала дрожь, словно я со всей дури врезала лезвием по камню.

В свете мигающей лампы мы с Анри стали кружить по прихожей, держа ножи перед собой. Хотите узнать, что такое страх? Попробуйте ввязаться в неравный бой с громилой, что выше тебя головы на две и в десять раз сильнее. Страх от ожидания встречи показался мне незначительным, когда я ловила взглядом отблески от кончика тесака Гёста, все еще блестящего после дождя — будто бы в этом сиянии было заключено все бытие этого мира. Больше ничто не имело значения. Только этот клинок, способный разрубить пополам любого, кто на него нарвется.

Боязно переставляя ноги, скрипя половицами и вдыхая канализационный смрад от грязной одежды, я изредка поглядывала на лицо Анри, закрытое копной спутанных мокрых волос. От его переносицы до уголка рта багровела рана. Когда он успел ее получить?

Словно услышав мои мысли, он криво ухмыльнулся; ухмыльнулся, но не напал. Как будто ждал чего-то от меня, как и в тот раз в «Вестнике». Или хотел, чтобы я ударила первой.

Я так и сделала. И неумелый взмах ножом стоил мне сильного и неожиданного толчка в грудь, выбившего из легких весь воздух. Я и не поняла, как отлетела к стене возле самой лестницы. Два удара сердца, и я сползла на пол, прижав руку к груди.

Небывалое бессилие хлынуло на меня волной, увлекая в водоворот крайне неприятных размышлений. Да, если бы Анри хотел моей смерти, то он бы не ладонью меня толкнул, а насадил на тесак. Но тем не менее! Я сидела на полу, а он медленно подступал ко мне, поигрывая оружием в руке.

Кто сказал, что он не захочет всадить тесак сейчас?

Инстинкт самосохранения взял свое: я кое-как встала и ринулась к входной двери за спиной Гёста. Не знаю, что бы я делала, если бы до нее добралась. Наверное, в отчаянье бы скребла по ней ногтями, потому что дверь наверняка бы мне не поддалась и не открылась.

Но Анри спас меня от сломанных ногтей: треснул меня по спине локтем, когда я попыталась пробежать мимо. Не сильно, но этого хватило, чтобы я потеряла равновесие и опять распласталась перед ним на половицах, после чего Гёст схватил меня за ногу и куда-то потащил.

О! Я билась за каждый сантиметр, лягалась и кричала. Пыталась зацепиться отцовским ножом за половицы, чтобы усложнить Анри задачу, но в итоге просто с бессилием смотрела как нож оставляет глубокую протяжную царапину на полу.

Страдать пришлось не долго: Гёст притащил меня в гостиную и бросил посреди комнаты. Отошел. И через мгновение я услышала, как с характерным звуком раздвигаются шторы. Свет уличных фонарей коснулся пола, окрасив все вокруг блеклой синевой.

«Набегалась?» — мысленно спросил Анри.

— Да, — выдохнула я, пытаясь сесть.

«Больше не убежишь».

Гёст обернулся через плечо. Он явно был доволен, если судить по игре света-тени на его заросшем щетиной лице.

— Чего ты хочешь от меня?

— Ничего.

Я глупо заморгала, глядя на него.

Голос — низкий и бархатный. Поставленный, приятный. Будь Анри реальным человеком, из него бы вышел хороший диктор… Или певец. Сейчас в нем не было ничего от той демонической твари, заставившей меня в ужасе удирать через дыру в стене, но в то же время он не переставал меня пугать. Что-то в нем все-таки не давало мне покоя. В Анри ощущалось скрытая угроза, которая, случись ей выйти наружу, будет гораздо опаснее обычной жестокости.

— Тогда зачем все это?

— Ты мне расскажи. — Он отошел от окна и приблизился к дивану. Книги с «Легендами», конечно же, завладели его вниманием, и он взял одну из них в руки. Морщился, пока рассматривал. — Старик в смешной шляпе сказал, что вернет меня домой, если я доставлю тебя к нему.

— Бред. Я только сегодня была у него.

Я попыталась встать, но Анри грозным взглядом пригвоздил меня обратно.

— Сиди, — жестко пророкотал он, — иначе перережу сухожилия.

— Ладно.

Прозвучало убедительно. Пришлось послушаться.

— Проблема в том… — Анри обогнул диван и подошел ко мне со спины. — Что я не хочу возвращаться обратно. Это место обещает слишком много соблазнов и возможностей. А тебя я искал только чтобы со всем разобраться.

Мне не понравилось его ударение на слове «разобраться». Я медленно поползла от Анри к окну.

— Зачем ты сдалась старику? — вопросил Гёст, не отводя взгляда. — В чем твоя ценность? Я ведь наблюдал за тобой. Рылся в твоей голове. И не нашел там… Ничего. Только гнев, который ты стоически подавляешь.

Я смолчала. Отчасти потому, что не знала, что ответить. Продолжила отползать назад, но уперлась головой в холодную батарею у окна.

— Старик сделал так, чтобы вдали от тебя моя кровь начинала кипеть. Я привязан к тебе, не могу покинуть город. Это мешает. — В руке Анри блеснул нож. — Мне нужно либо обменять тебя на свободу, либо… Прикончить и сбежать.

— Но… — Я посмотрела на его тесак. Отличный аргумент в любом разговоре. — Есть и третий вариант.

— Какой? Тебя с собой я не возьму. Ты мне не нужна.

— Можно убить старика. И тогда ты освободишь не только себя, но и меня.

Какая-то странная смутно знакомая эмоция проскользнула в чертах Гёста, заставившая его отвернуться. Он долго не отвечал, глядя куда-то в тень, а потом медленно повернул голову и посмотрел в мою сторону с кривой, ломанной улыбкой.

— А мне какой с этого прок? Он настолько нечист душой, что его отвергает сама смерть. Тебя явно убить проще, чем его.

— Хотел бы, давно бы так и сделал.

— Твоя правда. — Он присел напротив меня и холодным ножом коснулся моего подбородка, заставив поднять голову. — Будь ты хоть капельку страшнее, я бы не задумываясь оставил тебя в тех белых коридорах захлебываться в крови. Может… — Анри презрительно ухмыльнулся. — Старику от тебя нужна только красота?

Лезвие скользнуло по шее, зацепилось за край кофты, потянуло ее вниз. Я зажмурилась, мысленно радуясь, что предпочла домашний свитер платью с открытым декольте.

Тут широкая ладонь Анри легла мне на затылок, и он притянул меня к себе. Уткнулся носом в волосы и шумно втянул воздух через ноздри.

— Пахнешь ты определенно лучше, чем твой дом.

О нем можно было сказать то же самое: от одежды все также пахло благовониями. Какими-то сладкими травами, цветочным лугом. Дождем. Кожаной курткой. Я все продолжала жмуриться, представляя, что нахожусь где-то далеко отсюда. На том же залитом солнцем цветочном лугу, потерянном в воспоминаниях прошедших лет.

— Хорошо. — Анри отстранился, неуклюже погладив меня по голове. — Попробуем договориться. Я дам тебе шанс спасти свою жизнь. Только тебе придется убедить меня в том, что она тебе нужна.

Я ошалело распахнула глаза:

— Чего?

— Что слышала.

Гёст поднялся на ноги, снял с себя кожаную куртку и кинул ее на диван. Под ней — серая рубашка с широкими рукавами странного покроя. Либо сделанная на заказ, либо сшитая в другом столетии.

— Не буду я тебя убеждать. Лучше веди меня к старику.

— О, до него добраться мы всегда успеем.

Он принялся расстегивать себе пуговицы на вороте.

Я судорожно сглотнула, в горле запершило.

— Лучше все-таки сейчас.

— Я так не думаю.

От безысходности я ощутила себя загнанной в угол. По сути, Анри предлагал мне выбор без выбора: либо перешагнуть через нравственность, либо умереть. Но выбирать я не собиралась. Чтобы оставаться в живых чуточку дольше, нужно было создать иллюзию полезности. И желательно — в качестве пленницы, которую трогать нельзя.

— Анри, лучше возьми меня в заложники. Попробуй поторговаться со стариком, обменяй меня на что-нибудь. Ты ведь явно не хочешь путешествовать по миру с пустыми руками.

— Несомненно попробую. — Гёст продолжал возиться с воротом, будто специально растягивая время. Его явно забавляло то, что происходит. — Но тебе это как поможет? Думаешь, когда я уйду, ты будешь с ним сидеть, пить чай и мило болтать о погоде? Не для того он потребовал меня тебя притащить. Сама, наверное, понимаешь.

Планы с убийством Тамзина растаяли также стремительно, как снег, выпавший в июле. Глупо было надеяться на помощь Гёста, как и на его благоразумие. Но, быть может, его еще возможно запугать?

— Анри, ты же не хочешь нажить себе врага? Старик вряд ли обрадуется, если узнает, что кто-то еще играл с его игрушкой. И будет очень зол.

— Игрушкой? — Гёст широко улыбнулся, оскалив зубы. Мои речи про Тамзина его нисколько не обеспокоили. — Вот, значит, как ты себя расцениваешь?

— Сейчас — да. У неодушевлённых предметов нет выбора. И у меня его тоже нет.

— Почему же нет? — Анри опять присел возле меня и потянулся рукой к моему лицу. Горячие намозоленные пальцы коснулись щеки и заскользили вниз, к шее — я аж содрогнулась от такого отвратительно интимного прикосновения. Все равно что чувствовать, как ядовитый паук ползет по коже. Я не сомневалась, что, если дернусь или попытаюсь отвернуться, крепкая рука Гёста тут же сомкнется на моей шее и «прелюдии» на этом закончатся.

Пальцы зацепились за ворот кофты, как и нож. На лице Анри проскользнуло раздражение.

— Выбор у тебя есть, — вполголоса произнес он, тихо и успокаивающе, — и пока ты склоняешься в его правильную сторону. А это… — Гёст вытащил у меня из руки отцовский нож, который, оказывается, я до сих пор крепко сжимала в ладони. — Тебе больше не пригодится.

Вот и все. Идеи у меня закончились. Я понятия не имела, как мне сбежать и у кого просить помощи. Достать телефон из кармана и позвонить на номер Салли, надеясь, что ответит Тамзин? Смешно. За спиной одного маньяка от второго не спрятаться.

— Знаешь, мне действительно тебя жаль. — сказал Анри с легкой тенью ухмылки. — Такой судьбы никому не пожелаешь.

Может он говорил спокойным тоном, и сожаление в его голосе казалось неподдельным — но в то же время меня неожиданно окутал холод. Я обратила к Анри взгляд и опять что-то знакомое промелькнуло в его лице. Изгиб губ, подрагивающее веко.

— Нет. Не может быть!

На меня нахлынул ужас прозревшего слепца. Наступивший миг, когда на тебя обрушивается быстрое осознание правды, ощущается не менее жестко, чем удар ножа.

Как в подтверждение моей догадки довольное лицо Анри смягчилось, поплыло расплавленным воском. Правый глаз, меняя цвет, отъехал чуть в сторону, на прежнее место.

— Догадалась, наконец? — он улыбнулся мне тепло и нежно, совсем как в нашу первую встречу.

— Тамзин!

Мужчина поднялся на ноги и схватил куртку с дивана. Метаморфозы его тела лишили меня дара речи: прикрытый полумраком гостиной он одновременно и усыхал, и прибавлял в росте. Под тонкой рубашкой показались выпирающие ребра, руки побледнели, рукава становились все короче. Копна мокрых волос быстро убавилась в объеме.

— Долго соображаешь, милая моя. Я уж думал, мне придется до конца эту роль играть. Но! — Он обернулся ко мне лицом, и я чуть не завизжала, глядя в его несимметричное бурлящее месиво, в котором узнавались черты как Анри, так и Тамзина. — Признаюсь, я давно так не веселился. Рядом с тобой, Имриш, я чувствую себя живым.

Хотелось крепко выругаться, но язык не подчинялся. Я с трудом смогла подняться на ноги и опереться руками в подоконник. Колени дрожали. А разум, опьяненный правдой, хаотично сопоставлял факты.

Никаких загадок больше не было, и правда лежала у меня на ладони. Все бывает — вот и вся мудрость. А Тамзин — настоящее чудовище во плоти. Никакого Анри он не «оживлял», как мне обещал. Он сам влез в его шкуру и гонял меня по офису «Вестника», талантливо играя его роль. Он же хладнокровно убил многих моих коллег, и от него я удирала через канализацию.

Для Тамзина все это было веселой и захватывающей игрой. Своеобразной охотой. И вот она подошла к концу. Ловушка захлопнулась еще до того, как я поняла, что в нее наступила.

Тамзин, невероятно довольный собой, взмахнул рукой, не выпуская из нее тесака, и все вокруг погрузилось во мрак. Я лишь почувствовала, как меня окутывают тени, прежде чем провалиться в долгожданное забвенье.

Комментарий к Часть 7. «Либо перешагнуть через нравственность, либо умереть»

Если увидите ошибки - отметьте пожалуйста.

========== Часть 8. «Я так рад, что ты здесь» ==========

Я очнулась на мягких подушках в тепле и уюте, и на блаженный миг мне почудилось, что я лежу в своей кровати. Но как бывает в первые секунды после сна — разуму свойственно обманываться. Иллюзия развеялась в тот момент, когда я потянулась и сделала глубокий вздох, позволив обрушиться на себя лавине новых ранее незнакомых запахов, присущих чужому дому.

От несвежих подушек тянуло пряным мужским парфюмом и еще чем-то кислым, а вокруг и всюду пахло терпкими благовониями. Совсем как… От куртки Анри.

Я распахнула глаза и изумленно уставилась в потолок, обшитый темным деревом. Впрочем, деревом была обшита вся комната, чужая, но не лишенная уюта; непривычно вытянутая, прямоугольная, с занавешенными темными окнами по обеим сторонам, за которыми до сих пор шумел дождь.

Я села на кровати, испуганно осматриваясь: сбоку на тумбе стояла лампа, рассеивающая по комнате оранжевый приглушенный полусвет. Напротив кровати — жужжащий холодильник и пара столешниц, рядом кресло, стулья небольшой стол. По бокам от кровати — деревянные перегородки, украшенные календарем, черно-белыми фотографиями и настенными часами. Время: 1:11. Тут до меня дошло, что это не комната вовсе, а так называемый «дом на колесах». Трейлер. Прицеп. Или что-то вроде него.

Откуда-то доносились звуки музыки, настолько приглушенной, что сложно было разобрать мотив. Я попыталась к ней прислушаться, но вместо музыки услышала лишь приближающиеся шаги.

— Проснулась, Имриш? — Откуда-то сбоку вышел Тамзин с черной кружкой в руках. Его восковое лицо, не старое и не молодое, лучилось счастьем. — А я вот обычно ложусь только на рассвете. Не люблю терять время, наполненное всеми восхитительными возможностями, которые скрывает ночь.

Я с сомнением оглядела его. Без своей напыщенности, театральности, цилиндра и сюртука Тамзин был сам на себя не похож. Обычный тощий мужик с козлиной бородкой и сальными волосами в не менее обычной домашней одежде: каком-то нелепом темном свитшоте с пучеглазой совой и потертых выцветших штанах. Так и не скажешь, что он способен на убийство. Впрочем, так почти со всеми маньяками… Многие из них ничем не примечательны ровно до тех пор, пока дело не дойдет до насилия.

— Где мы?

— А, да. — Тамзин, нужно отдать ему должное, сел в кресло напротив и не стал подходить ближе. Видимо почувствовал, что еще один шаг и я закричу. — Ты у меня дома, недалеко от площади. Если быть точнее — за ней, на парковке. Считай себя моей гостьей, — он ткнул пальцем в потолок, как в подтверждение своих слов, — не пленницей.

— И зачем ты меня сюда притащил?

— Я захотел сменить обстановку на более приятную для крайне обстоятельной беседы, но во время переноса ты, к сожалению, потеряла сознание. Я едва успел тебя поймать, чтобы ты себе тут голову не расшибла.

— Поймал же?

— Как видишь.

С лица мага не сходила странная улыбка. Вроде дружелюбная, но не предвещающая ничего хорошего. Как у голодной жабы, смотрящей на подлетающего мотылька.

— Я так рад, что ты здесь, — вдруг сказал он. — Не морщись, Имриш, я сейчас вполне искренен. Теперь мы хоть сможем нормально поговорить.

— О чем? — Я устало протерла глаза. — О том, как ты бездушно моих коллег порешал? О твоих чудных перевоплощениях? Или о том, как моя мать умирала мучительной смертью в каком-нибудь подвале для пыток, где ты ее держал после похищения?

— Ну у тебя и фантазия, Имриш. — В мягком голосе Тамзина проскользнула обида. — Я не настолько плох, как ты обо мне думаешь.

— Не настолько? Серьезно? Может, еще хуже? — Наверное, произнося это, я не полностью отдавала себе отчет о происходящем. И только когда закрыла рот, резко осознала, что сейчас не в том положении, чтобы грубить. Потому что в одно мгновение из «гостьи» Тамзин мог без всякой магии превратить меня либо в заложницу, либо в хладный труп.

Я с опаской взглянула на него, но он все продолжал улыбаться. Темные пряди волос свисали на лицо. Серые глаза отражали мягкий свет настольной лампы.

— Если на то пошло, то давай начнем с твоих коллег. Их я убивал не бездушно, а с душой. И на то были веские причины.

— Из-за статьи Мэл, которую ты тоже истребил?

— Не совсем. — Тамзин поднес кружку к губам, но тут же ее отдернул, округлив глаза, как сова на его кофте. — Боги, какой же я неосмотрительный. Прости, Имриш, у меня редко бывают гости, так что я порою забываю о правилах хорошего тона. — Он встал и сделал пару шагов к холодильнику. — Держи. — С этими словами маг достал банку грейпфрутового пива и поставил на тумбу у кровати. — Это взамен того, испорченного. Ты вроде говорила, что я тебе должен.

Свет лампы блекло отражался в холодных каплях, выступивших на запотевших боках банки. От одного взгляда на нее я ощутила невыносимую жажду, которая, оказывается, до сего момента мучила меня.

— Спасибо.

Тамзин с довольным видом вернулся в кресло:

— Если что, у меня тут тоже отнюдь не кофе. — Он потряс кружкой, взбалтывая в ней напиток.

— А что?

— Грог. Время идет, а привычка остается. Цинга, знаешь ли, штука неприятная. Приходилось пить веселящие напитки каждый божий день.

— Цинга? — Я сощурила на Тамзина глаза и с щелчком открыла банку. — Только не говори мне, что ты был славным моряком и ходил под чьими-то-там парусами.

— Я много где ходил, — весело отчеканил маг. — Сейчас не об этом речь.

— Извини за бестактность, но насколько ты старый?

— Настолько, что помню гонения ведьм в Западной Европе. — Лицо мага расплылось в дерзкой ухмылке. — Тебя такой ответ устроит?

— Нет. Это только подогрело мой интерес. Как тебя не сожгли?

— Я просто невероятно хорош собой. — Он произнес это с такой горячей уверенностью, дернув подбородком, что я ему поверила. Бездумно начала улыбаться Тамзину в ответ, находясь во власти его обояния, но потом резко вспомнила, что разговариваю с двинутым на голову сверхъестественным маньяком, только сегодня убившим несколько десятков человек.

Моя улыбка вмиг завяла:

— Мы вообще-то не об этом говорили.

— Ну да, ну да… — Маг согласно закивал, опустив взгляд в пол. — Твои… Коллеги. — Он покривил лицом. — Помнишь, Имриш, когда ты в первый раз пришла ко мне? Я тогда спросил тебя, чего ты хочешь. Ты не ответила, но я уже все понял.

— И что ты понял?

— Что ты хочешь свободы. Желаешь перемен. Я лишь подтолкнул тебя к ним, пускай и немного жестким способом… — Тамзин подался вперед, предварительно отхлебнув из кружки. — Да брось. Кого ты обманываешь, Имриш? Ты этих людей из «Вестника Вэйланда» терпеть не могла и постоянно представляла, как это место полыхает адским инферно. Разве я не прав? Тогда почему ты из-за них переживаешь?

Я стыдливо опустила глаза, признавая, что он попал точно в цель. И временами, пребывая в гневе, я представляла не только полыхающие пожары и людей, кричащих из окон офиса, но и кое-что похуже. Но только в гневе! Не всегда. Разве не всех людей в кризисные моменты посещают подобные мысли?

Я сильнее сжала банку, схватившись за нее, как за спасательный круг. Так что же это получается? Это я всех своих коллег приговорила, или Тамзин, манипулируя, просто пытался сейчас разделить со мной свою вину? Хотя, наверное, он вряд ли хоть что-то чувствовал по этому поводу. Скорее всего ему было плевать на чужие жизни, и люди для него — ходячее мясо.

— В общем, — хмыкнул Тамзин. — Если бы не та белобрысая мадам со своей статейкой, то, возможно, я бы решил твою проблему с «Вестником» как-то иначе. Но мне нужно было вмешаться. Так что… Все сложилось так, как сложилось.

— Погоди… — Несколько глотков пива оживили мою память, унеся на пару дней назад. — В первый раз, когда я ехала из-за звонка Салли к «Вестнику», я видела тебя на улице со скрипкой. Ты не мог быть в двух местах одновременно. Потому что пока ты играл и скакал, как черт, так называемый «Анри» в закоулке резал Тони.

— Почему не мог? — Тамзин окинул меня взглядом полным негодования, словно я только что оскорбила его мать. — Могу. Смотри.

Маг выставил руку в сторону и через пару секунд из-за перегородки, на которую он указывал, вышла его точная копия. В том же потертом цилиндре, в том же сюртуке. Только вот выглядел новый Тамзин весьма отстраненно и взгляд его был пустым, как будто вместо глазных яблок ему вставили стекляшки.

— Можешь потрогать, — маг рассмеялся, наблюдая за моей реакцией, — он настоящий. Палец насквозь не пройдет.

— Что-то не хочется. — Я невольно отползла на дальний край кровати от пришельца в цилиндре. Этот день уже преподнес мне столько сюрпризов, что я устала удивляться каждой новой странности, не имеющей под собой логических, понятных мне объяснений. — У меня один вопрос… Как? Как ты это делаешь?

— Думаешь я тебе все расскажу и раскрою свои секреты? — хитро осклабился Тамзин.

— А зачем скрывать? — вдруг заговорил его двойник, заставив меня вздрогнуть. — Все проще, чем кажется.

— Ладно, — настоящий Тамзин сделал глоток грога. — Я еще в раннем детстве обнаружил в себе способность силой воли, единством мысли и желания направлять силу в одну точку, совершая фундаментальные изменения в основе мироздания.

— Мысли материальны, — объяснил второй, деловито сцепив руки за спиной.

— Хочешь смейся, а хочешь — нет, — продолжил Тамзин, сидящий в кресле, — но в детстве многие дети владеют этой силой, но у всех она проявляется по-разному, потому что никто ею правильно пользоваться не умеет. Это неконтролируемые всплески, провоцируемые эмоциями, яркими и не очень. Некоторые дети, к примеру, видят сквозь время прошлое и будущее, другие одной лишь мыслью двигают предметы, случайно опрокидывают их на себя или открывают защелки на своих манежах. О, некоторые одаренные детишки даже умеют левитировать! Разве это не прекрасно? Потом, естественно, если чадо уже умеет говорить, оно бежит рассказывать о произошедшем с ним «чуде» своим родителям, которые ему мило улыбнутся, погладят по голове и скажут: «Как же здорово ты это придумал!»

— Что происходит дальше? — перенял слово Тамзин в цилиндре. — Их загоняют в пресловутый социум: детские сады и школы, где в детях губят скрытые таланты и делают «правильными», чтобы они были как все, похожие друг на друга. Потому что вашему «прогрессивному» технологическому времени творцы не нужны. Правильно я говорю?

— Правильно, — улыбаясь, подтвердил настоящий Тамзин. — В это нелегкое время из детей взращивают не мыслителей, а новые поколения покупателей и продавцов, одурманивая их заведомо лживыми истинами. И так по кругу, раз за разом. Маленький ребенок, поверивший в волшебство и познавший его, в итоге рано или поздно забывает, что когда-то им владел. Примерно где-то на этапе школы. Там он и вовсе начнет думать, что все ему только привиделось. Ведь родители, испугавшись, что их ребенок будет «не таким», сразу тащат его к этим псевдо-докторам «психотерапевтам», и начинают морально уродовать его, убивая в нем все самое лучшее.

— Все сказал? — хмыкнул второй Тамзин.

Настоящий маг, сияя улыбкой, кивнул головой в сторону своей копии:

— Этих говорящих болванчиков я называю големами. Да, не оригинально, но я особо и не старался. В данном случае я просто воссоздал себя в воображении и наделил жизнью. Это — всего лишь материализовавшаяся мысль, почти безвольная. Благодаря таким вот распрекрасным созданиям я могу ходить везде, где мне вздумается и смотреть на мир их глазами. — Тамзин отставил кружку и хлопнул в ладоши. — Ну как, я доходчиво тебе все объяснил?

— Да. — Только и смогла выдавить я, опомнившись от удивления. Опаленная новым для себя открытием, я задала самый главный, животрепещущий вопрос: — Так, получается, что каждый может научиться чему-то подобному?

— Самостоятельно? Сомневаюсь.

Тамзин, казалось, собирался сказать что-то еще, но копия в цилиндре заговорила раньше.

— Ты еще не сказал, что болванчики определенно лучше тебя, — надменно процедил двойник, обратившись к нему. — У нас хотя бы нет уязвимых мест. Мы не боимся ни выстрелов, ни огня. А вот ты… Ты весьма уязвим.

— Я видела, как в Анри стреляли… — Воспоминание вспыхнуло ярким пятном перед мысленным взором, и я вновь нехотя пережила этот момент, увидев, как охранник в «Вестнике» пустил пулю в спину Гёста и поплатился за этой своей головой. — Так что же, это был голем?

— Ха! Отнюдь. — Тамзин указал в темноту за перегородкой, из-за которой ранее вышел его материализовавшийся клон. — Пули больно бьют, но я весьма предусмотрителен.

Пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть в темноте висящий на вешалке бронежилет. Озарение радостно нахлынуло на меня, как волна прибоя:

— То есть тебя можно убить парой выстрелов?

— Не надейся, милая моя. — Маг рассмеялся, словно я удачно пошутила. — Задеть — можно. Убить — нет.

— Даже если ему сердце вырезать, то он скорее всего выживет, — заметил голем.

— Выживу, — самодовольно согласился Тамзин, будто ему и правда уже сердце вырезали. — Только процесс восстановления будет достаточно мучительным и чрезвычайно долгим.

Я нахмурила брови:

— Тогда зачем тебе бронежилет?

— Ну, приятного мало, знаешь ли, когда по тебе стреляют. И тем более — когда попадают.

— Забавно… — Я смиренно опустила голову, посмотрела на стремительно пустеющую банку. Прислушалась к шороху дождя снаружи, чтобы успокоить нервы. Но увы, не помогло. — Ты мне с такой готовностью все рассказываешь, делишься самыми сокровенными тайнами. Сдается мне, я в большой беде.

Примерно то же говорила мне Салли: быть беде, если я покину дом до рассвета.

Я взглянула на Тамзина исподлобья: его копия беззвучно растаяла в воздухе, и мы снова остались одни. В сгустившейся напряженной тишине мы выжидающе смотрели друг на друга.

— Ты же не отпустишь меня. — Больше утверждение, чем вопрос.

В чертах Тамзина отразилось искренняя озабоченность:

— О, прости, что запутал тебя. Мне казалось, это было очевидно.

— Меня будут искать. — Я старалась говорить тихо и спокойно, но внутри меня бушевала страшная буря. Умом я понимала, что если начать кричать или попытаться бежать, то это, несомненно, только ухудшит мое положение. Гостьей быть лучше, чем пленницей с заклеенным ртом.

— Не будут, — также спокойно подметил Тамзин. Глядел на меня не моргая. — Твоя более безвольная версия, похожая на милую фарфоровую куколку, давно наводит дома порядок и покорно ждет возвращения твоего отца.

— Что ты собираешься с ним сделать?

— Ничего. — Тамзин опять хлебнул грога. По ощущению — его кружка была бездонна и могла вместить в себя целый океан. — Я просто не хочу, чтобы кто-то помешал нашему общению.

— Отец заметит разницу.

— Я готов поспорить, что нет, — проворковал он.

— И что теперь со мной будет?

— О! — Тамзин расслабленно откинулся на спинку кресла. — Зависит от того, чего ты хочешь.

— Я хочу домой.

— И? Думаешь, это избавит тебя от проблем в моем лице?

— Нет.

Конечно нет. В этот момент я почему-то вспомнила Мэлани, сказавшую, что Тамзин теперь от меня не отстанет. Она была права. Во всем. Изначально.

— Я воспитан другим временем, Имриш. И потому я могу быть весьма настойчивым в своих… Ухаживаниях. Если это можно так выразиться.

— Ухаживания… — повторила я и слово желчью обожгло язык. Захотелось сплюнуть, но я сдержалась.

— Можешь радоваться, можешь плакать. Но я больше никуда не денусь, Имриш. Я пришел за тобой. — Голос его был мягким, и уж никак не угрожающим, но от него у меня все похолодело внутри. — И куда бы ты не бежала и, где бы не пряталась, я все равно найду тебя. Из-под земли достану, если потребуется. Буквально.

— Только вот почему? — Я бессильно покачала головой. О таком кошмаре я даже помыслить не смела. С одной стороны, как бы не совестно было признавать, мне льстило внимание столь необычного мужчины, но с другой — судя по тому, что мне удалось узнать — он просто искал себе очередную замену, которой когда-то была Эллен Каллем.

— Все из-за матери, да? Потому что мы похожи?

— И да, и нет. — Тамзин пожал плечами. — Я не должен портить сюрпризы раньше времени.

— Может хватит уже сюрпризов?

— Боюсь, что нет. Еще парочка ждет тебя до сегодняшнего рассвета.

— Так что, получается, я все-таки пленница?

— Нет. Ты вольна идти куда пожелаешь. Только чуть позже. Но я бы предпочел, чтобы потом ты осталась. — Тут он коснулся языком верхней губы, словно задумался о чем-то постороннем. Самозабвенно взглянул на часы. — Милая моя, не переживай, нам еще предстоит узнать друг друга. Будь моя воля, мы бы сегодня с тобой болтали до самого рассвета, рассказывая удивительные истории и делясь самым сокровенным, что скрывает душа. Но, к сожалению, нам уже пора.

— Куда?

Тамзин отвечать не стал. Отставил кружку, поднялся с кресла и нырнул в темноту за перегородку. После недолгого шуршания он вернулся оттуда с каким-то черным раздутым пакетом.

— Надеюсь, ты не против. — Он положил его передо мной на кровать. — Я взял на себя смелость выбрать для тебя наряд, чтобы ты… Э-э-эм, не выделялась из толпы. Я ведь все-таки притащил тебя сюда в пижаме. Как-то некрасиво с моей стороны ничего тебе не предложить.

— В смысле «наряд»? Если там латексный костюм кролика, то сам в нем скакать будешь.

Я настороженно потянулась к подарку, едва ли представляя, что Тамзин туда положил. Человек с безграничной фантазией мог додуматься до чего угодно, вплоть до постыдных цветастых панталон, неприлично-вульгарного нижнего белья или еще чего-нибудь похуже, учитывая его дурные нравы. Но внутри пакета я с удивлением обнаружила причудливое серо-черное платье, с ажурным воротом и рукавами. Такое в магазинах не купишь.

Тамзин звонко рассмеялся.

— Как скажешь, Имриш. В следующий раз я принесу тебе то, что оправдает все твои самые смелые ожидания. Ну а пока — одевайся. Нам действительно пора.

Я глянула на мага, сдвинув брови.

— А если я никуда не пойду и ничего надевать не стану?

— Тогда я сам тебя переодену и потащу туда силой. — Он довольно сверкнул глазами. — Но ты же этого не хочешь, правда?

— Куда ты так рвешься?

— Сегодня праздник. Особый юбилей, где нас с тобой уже давно ждут. И если мы будем медлить, то точно опоздаем.

— Юбилей?

— Не все сразу! — Тамзин махнул рукой и платье, выпорхнув из пакета, легло передо мной на кровать. На нем разгладилась каждая неровная складка. — Одевайся, Имриш. Обещаю, мешать тебе не буду. И да… Сумку свою не забудь. Ее я тоже из твоего дома прихватил.

Только сейчас я заметила свой рюкзак, стоящий возле самой кровати.

— Надо же, как практично.

Тамзин снова глянул на часы, но теперь с неясной мне тревогой — те показывали 1:52.

— У нас не больше десяти минут на сборы. Потом выходим. — Прежде, чем скрыться в темноте за перегородкой, маг окинул меня посуровевшим взглядом удивительно светлых глаз, словно снимая с меня неприятно точную мерку. — Советую поторопиться, если ты хочешь узнать, что на самом деле приключилось с твоей матерью.

========== Часть 9. «С Днем рождения, Тамзин Кейр!» ==========

Я стояла возле зеркала и поправляла высокий ажурный воротник нового платья, когда из темноты появился Тамзин в приталенном сером фраке с полами до колен. Если я что-то и смыслила в одежде, то его фрак, как и мое платье, в точности попадали под «викторианский» стиль, впитавший в себя мрачность и изящество девятнадцатого века.

— Ну как? Я похож на типичного обывателя? — спросил маг, поправив шляпу. Замечу — шляпу, а не цилиндр. Простую, без излишеств.

— Почему ты вдруг решил сменить костюм?

— Сегодня особенный день. Во многом. Можно даже сказать, что у нас с тобой свидание.

— Свидание? — Это прозвучало из его уст так нелепо, что я рассмеялась. Да, нервы сдавали. — То есть ты сначала гоняешь меня по «Вестнику» в виде психопата Анри, целый день кошмаришь, убиваешь десятки невинных людей и теперь ведешь меня на свидание? Это, по-твоему, нормально?

— Может прозвучит и грубо, Имриш, но я не думаю, что ты нормальная. В общепринятом смысле.

— Что?

Я повернулась к нему, закалывая волосы. Тамзин глядел на меня с видимым интересом, чуть наклонив голову на бок.

— Любая другая «нормальная» барышня, оказавшись здесь, начала бы биться в истерике, плакать и звать на помощь. Но не ты, нет. — Он шагнул ко мне, я не отступила. — Причем, самое удивительное, ты сейчас даже не храбришься. Ты просто не боишься меня. Может, немного, но не так, как другие. И, посмею предположить, тебе отчасти даже нравится то, что происходит. Удивительно!

Маг подошел ко мне и встал за моей спиной. От него повеяло легким ароматом духов, примерно таким же, как от его подушек, но более отчетливо, что заставило меня на миг прикрыть глаза. Духи, таить не стоит, уже давно оказывали на меня особое воздействие. Правильно подобранный запах всегда заставлял меня озираться по сторонам в поисках его обладателя. Ну а в случае этого запаха я бы не только бы повернулась в след человеку, но и пошла бы за ним, чтобы сделать еще хотя бы вдох этого чудесного аромата.

Тамзин в отражении зеркала — высокий и неестественно тощий, как старое иссушенное дерево. Рядом с ним, играя на контрасте, я казалась почти толстой, и меня это расстроило. Во мне, к сожалению или к счастью, не было анарексичной худобы его бывших подружек. Особенно как у зловещей страхолюдины Берг, чьи скулы казались чуть ли не шире бедер.

— Ты посмотри на меня. — Маг наклонился ко мне и понизил голос. — Лицо, как у дьявола. Глаза разные, один постоянно уплывает. А тело… — Его руки мягко легли мне на плечи. Даже через платье я ощутила исходящий от них жар. — Настоящий мешок с костями. Любой бы нормальный человек, только завидев меня, убежал бы прочь. Но только не ты. Ты пришла ко мне в палатку и почти с ходу начала хамить. — Боковое зрение выцепило хищный профиль Тамзина, выплывший совсем рядом с щекой. — Не стыдно тебе, девочка, так со старшими разговаривать?

Я лишь заносчиво улыбнулась ему через зеркало.

— Вот! — Тамзин тут же отпрянул, растянувшись радостной жабьей ухмылкой. — Вот об этом я и говорю. Не боишься! Да, я могу влиять на людей, управлять разными эмоциями. Но тебе я ничего не внушаю. В тебе уже что-то сломано. Может это и не совсем хорошо, но мне это нравится.

— Сломано?

Маг пожал плечами:

— Сдается мне, ты уже видала ужасы пострашнее тех, что я тебе сегодня показывал. Что с тобой случилось, не помнишь? Кто тебя обидел? Возможно, еще в далеком детстве…

— Не знаю. — Я вымучила из себя улыбку, но глаза почему-то защипало. — Мне всегда удавалось блокировать болезненные и ненужные воспоминания.

— Любопытно. — Тамзин убрал одну руку с моего плеча и задумчиво почесал подбородок. — Эту загадку мы тоже с тобой как-нибудь разгадаем. Но не сейчас. Кстати, Имриш, не могу не заметить, что ты замечательно выглядишь в этом платье. — Через зеркало он ревностно осмотрел меня с ног до головы. — Тебе очень идет.

— Да, но… В груди немного жмет. — пожаловалась я.

— Жмет, значит.

И его взгляд, конечно же, сразу же соскользнул на бюст. Пускай платье и было полностью закрытым с юбкой-воланом чуть выше колена, но от пронзительного взгляда Тамзина мне показалось, будто сейчас я стою перед ним абсолютно голая. Интересно, а мог ли он распустить платье по ниточке одним щелчком пальцев?

— Нам пора, Имриш. — процедил он и отвернулся. — Ты готова?

— Да.

По-моему, я никогда в жизни так быстро не собиралась. Я успела даже макияж подправить, что в принципе казалось нереальным.

— Пошли.

Я вновь посмотрела на себя в зеркало: черный узорчатый воротник смотрелся на бледной коже как татуировка. Пускай я и не тощая, как камбала, но при фигуре. Восхитительно.

Пока я закидывала на плечи свой увесистый рюкзак, набитый всяким барахлом, Тамзин успел вернуться к кровати и вытащить из-под нее трость. Черную, но с золотой ручкой, на которой, кажется, была выгравирована морда ревущего льва. Приглушенный свет заиграл на ней оранжевыми переливами.

— Иди сюда, — маг повернулся ко мне и протянул длинные руки.

— Что?

— Ты думала, мы пешком пойдем? — Он удивленно дернул черной бровью. — В прошлый раз тебя отключило, и я повторять эту ошибку не собираюсь.

— И что… Мне нужно просто кинутся в твои объятья?

— Ну же. — Голос стал настойчивее и жестче.

Стараясь не делать резких движений, я боязно шагнула вперед и прижалась щекой к его груди, вдыхая этот умопомрачительный парфюм. Тамзин тут же обнял меня. Сердце неистово забилось, когда темнота всколыхнулась и начала сгущаться вокруг нас.

— Советую закрыть глаза.

Я так и сделала, и через секунду ощутила, как прохладный ветер запутался в моих волосах. Открыла глаза — темно. Подняла голову — над нами растянулось яркое звездчатое полотно, украшенное округлым полумесяцем. Никакого дождя и хмурого неба. Никакого города и шума. Ничего, что бы напоминало о прошедшем жутком дне.

— Где мы?

— Не где, а когда! — Тамзин загадочно улыбнулся. Призрачный свет луны очертил его скулы и выхватил мягкий изгиб губ. — Двадцать лет прошло с этих пор. Удивительно, правда?

Только сейчас я осознала, что продолжаю держать его за фрак, крепко сжимая пальцы. Отпустила, неловко отстранилась.

— Ты и во времени перемещаться можешь?

— Нет, — хмыкнул он. — Только в этот день и только с тобой. Все идет так, как и должно быть. Я всего лишь сохраняю порядок вещей.

— И куда теперь?

Я огляделась. Вокруг — почти пустыня. Мертвый край, как в фильмах-вестернах: обширная пустошь, сплошная растрескавшаяся грязь, высохшие кустарники да выжженные на солнце камни. Далекая каменная гряда, вероятно гигантских размеров, обозначала себя темной рябью на горизонте. Я бы не удивилась, если бы сейчас откуда-нибудь возникли бандиты и понеслись бы к нам на лошадях.

— Куда же еще? — Тамзин махнул куда-то вдаль, где вроде бы мерцал какой-тосвет. — На карнавал! Правда, что-то он далековато. Я думал, мы окажемся чуточку ближе. — Он предложил мне локоть. — Держись за меня, не то еще споткнешься.

Он был прав: местность каменистая, особо не побегаешь. Мы прошли шагов пятнадцать, прежде чем он спросил:

— Как тебе сапоги? Они-то хоть не жмут?

— Нет, все в порядке. — Как бы я не любила новую обувь, сапоги, подаренные Тамзином, сели как влитые. — Спасибо.

Звезды светили, но не грели, их белое сияние заливало небо.

— Меня всегда тянуло в пустыню, — признался маг, шагая вперед, — к её горячему ветру и открытым просторам.

— Почему же?

— Пустыня тиха, но не безмолвна. Она все слышит и умеет отвечать. Иногда она оставляет послания на песке. Иногда — в полете птиц или останках съеденной дичи. Пустыня не оставляет никаких тайн. Здесь все всплывает наружу.

— Кстати о тайнах… — Странная романтичная болтовня Тамзина о пустынях меня не заинтересовала. Мне захотелось поговорить о чем-то более насущном. — Ты ведь знаешь, какую Мэл писала статью? Видел ее?

— Да, я ознакомился с ней еще вчера утром. — Он ответил быстро, не задумываясь, как будто знал, что я сейчас переведу тему. — И знаешь, что я скажу? Очень нудная и непрофессиональная писанина. Но с фотографиями — это она, конечно, молодец. Нашла даже те, которых у меня не было. Обязательно распечатаю на память при случае.

— Ага, меня тоже фотографии заинтересовали. Особенно твои спутницы на них, которые менялись рядом с тобой с завидной периодичностью.

— А… — Тамзин покосился на меня, хитро сощурив глаза. — Было дело, да. Вино, женщины, песни… Когда молодость твой верный друг и соратник, разнообразие не чуждо. Очень трудно отказаться от соблазнов. Но со временем, ты не поверишь, надоедает даже это.

— Девушки тебе надоедают? И? Ты их потом съедаешь?

Маг рассмеялся, дернув подбородком.

— Милая моя, да как тебе такое в голову приходит?

— Давай начнем с той самой Берг, чье имя стоит перед твоим в название труппы. — Я насупилась. На удивление об этом оказалось очень неприятно говорить. — Что ты с ней сделал?

— О, как это мило, Имриш, ты пытаешься узнать меня получше. Я польщен.

— Не увиливай от ответа.

Тамзин мягко улыбнулся, его светлые глаза задорно заблестели, и мне стало ясно, почему моя мать клюнула на него.

— Ничего я с ней не делал. Раньше люди болели чаще и опаснее. Холера унесла ее с собой после нашего тура по Франции. Вот что называется: оказаться не в том месте и не в то время. Всему виной грязная вода.

— Она заболела… И, ты ее не спас?

— Имриш, я могу многое, но далеко не все. Я не так всемогущ, как могу показаться сначала. — В мягком голосе послышалась тоска. — Возможно, если бы она сразу сказала, что ей не хорошо, я бы смог ей помочь. Но она старалась казаться сильной. Думала, что просто отравилась. Но все оказалось сложнее. Жаль.

Я отвлеклась на дорогу и замерла, дернув Тамзина за рукав, когда прямо перед нами в лунном свете возникла черноволосая женщина. Берг, кто же еще. Я сразу ее узнала. Миниатюрная и тощая, как спичка. Очень хрупкая на вид. Почти прозрачная. В белом платье из прошлого столетия с пышными юбками.

— Призрак? — При виде нее у меня в горле ком застрял.

— Нет, что ты, — успокоил Тамзин. — Воспоминание.

Тут, весело улыбнувшись, как будто не нам, Берг закружилась в танце и пронеслась мимо. Она была чуть ниже меня и в два раза тоньше. С удивительно тонкой талией, какая бывает, если с детства носить корсет. Движения ее — изящны и плавны, как будто Берг увлеченно занималась танцами с самого рождения.

— Кстати, добрейшей души человек, несмотря на свою несколько отталкивающую внешность. — Тамзин улыбался, глядя на нее. — Все дело в крови, в наследственности. Что поделать — вся в отца пошла. В монгола. А он даже в лучшие времена выглядел как старый злобный хан, готовый казнить любого, кто на него не так посмотрит.

Второй призрак возник возле нас также беззвучно, как и первый. Старик с седыми и длинными волосами, достающими до плеч. Скулы — широкие, глаза темные и злые; губы тонкие, поджатые, недовольные. На его лице сплошь и всюду глубокие морщины, похожие на застарелые шрамы. Суровый взгляд старика никого бы не оставил равнодушным. Как будто у него и правда был палач, рубящий головы без отдыха и сна.

— Когда мы познакомились с Берг, она была простой цирковой гимнасткой, которой даже за выступления не платили. — продолжил Тамзин. — Тогда мы и решили создать с ней что-то новое, что сделает счастливыми и зрителей, и артистов. Времена были суровыми, так что нашу труппу везде встречали как желанных гостей, способных изменить жизнь к лучшему. Может сейчас вся эта затея с карнавалами и парками развлечений кажется чем-то устарелым и никому не нужным, но раньше, поверь, успех шел за нами по пятам.

— На той твоей фотографии, которую нашла Мэлани… Берг не настоящая, да?

Догадка пришла на ум сама собой, как только я увидела Берг в движении. Даже сейчас, в своем полупрозрачном облике, она казалась более человечной, чем то чудище с черно-белой фотографии.

Тамзин мелко кивнул, губы дрогнули:

— Если на то пошло, то и «Берг» — это псевдоним. Когда ее не стало, гастроли были в самом разгаре. Я же не мог просто все взять и отменить. Она бы этого не хотела. Так что я создал ее копию из самых теплых воспоминаний, и мы поехали дальше. Пожалуй, это были самые мрачные годы моей жизни. Представь себе: постоянно смотреть на любимого человека и знать, что это не он, а пустая скорлупа, которая двигается и разговаривает только по твоей воле. И при этом ты еще обманываешь всех вокруг. Ее близких и друзей. И самого себя. Это невыносимо.

Левый глаз Тамзина заблестел, и он резво утер его рукавом.

Он что, растрогался? Я с сомнением посмотрела на Тамзина, нахмурив лоб. Искренен он сейчас, или играет одну из своих давно отрепетированных ролей? С одной стороны я хотела ему поверить, но с другой, увы, понимала, что человеку, способному создавать одних людей из воздуха, а других резать на куски, ничего не стоит выдавить из себя скупую слезу.

Призраки растаяли вокруг нас, и мы пошли дальше, шурша гравием под ногами.

— Ну как, ты все еще убеждена, что я держу девушек в подвалах и пытаю? — Спросил Тамзин, украдкой взглянув на меня. — Чушь. Будь моя воля, я бы с каждой из них прожил бы до старости… Кхм. Их старости. Только вот люди, увы, недолговечны и хрупки. И порою даже глупы: боятся того, чего не понимают.

— Хочешь сказать, что ни одна из тех дам на фотографиях не пострадала от твоих рук?

Если так, то это было бы удивительно, учитывая явную тягу Тамзина к садизму. Я еще не забыла, как он в образе Анри ножом водил по моей шее. Радостный блеск в его глазах в тот миг был неподдельным. Он определенно не оставался равнодушным к страданиям других людей. Его, возможно, это даже заводило.

— Нет, — маг покачал головой, наверняка пытаясь меня надурить. — Одни барышни убегали в ужасе, других отнимали у меня болезни и несчастные случаи. Но по большей части, конечно же, они убегали. И я не в праве их в чем-то винить.

— А Эллен Каллем? Она куда делась? — Одно воспоминание о матери почему-то заставляло меня злиться. — Ты говорил, что с ней случилось нечто… неопределенное.

— Честно говоря я и сам толком не понял, — Тамзин замялся, будто собирался сказать что-то еще, но потом резко передумал. — Сама скоро увидишь.

Огни, мелькавшие впереди, становились все ближе, как и высокие купола цветастых шатров и палаток. Вскоре ветер донес до нас звуки музыки, гул множества голосов и звон веселого, заливистого смеха. Вместе с тем запахло какой-то пряной выпечкой, сладким попкорном… И еще почему-то навозом.

Я оглядела возвышающиеся впереди шатры и у меня неприятно под ложечкой засосало.

— Получается, мама там?

— Да. Пока что.

— Пока что?

— Сама увидишь.

Удивительно, но вокруг парка развлечений было припарковано около сотни трейлеров и машин. Может, даже больше. И это показалось мне странным: как все эти люди нашли это место на пустыре, если рядом не было никаких дорог, указателей или шоссе? Может, это какая-то закрытая вечеринка, на которую пускают только по приглашениям?

— В честь чего праздник, Тамзин? — спросила я, когда мы пробирались мимо разномастных машин ко входу. — Ты говорил про какой-то юбилей.

— А, ну да. — Маг обернулся — хитрая улыбка растянулась на его лице. — У меня сегодня день рождения.

— А-а-а… — Вот этого я никак не ожидала. — Ну, с днем рождения тебя. — Пришлось выдержать паузу, прежде чем шутливо ухмыльнуться и добавить: — Старпер.

Тамзин не обиделся. Напротив, учтиво поклонился, придерживая серую шляпу:

— Спасибо, Имриш. К слову, в силу возраста я праздную только круглые даты. Я заявил об этом Эллен и она захотела отпраздновать сие событие с размахом. Она решила позвать как можно больше людей, устроить настоящее шоу. Салюты, пир, танцы, костюмы, развлечения. О, она два месяца занималась организацией! Так старалась… Если бы я знал, чем все обернется, то никогда бы не согласился.

— Погоди… Мама организовала для тебя праздник?

— Да. Тебя это удивляет?

Из всех скудных воспоминаний, что у меня о ней остались, я припоминала, что дома она не могла организовать даже уборку. Всеми домашними делами по большей части занимался отец, пока она работала. Или где-то пропадала.

— Еще как! — воскликнула я. Так громко, что сама испугалась.

Тамзин поджал губы:

— Знаешь, она бывала очень внимательной к мелочам, если ее заинтересовать.

— Ну, я уже давно поняла, что семья для нее ничего не значила.

Маг промолчал, отвернулся и пошел дальше. Видимо потому, что ему больше нечего было сказать. Мне не нравилось идти среди пустых машины в тишине, поэтому я решила спросить еще хоть что-нибудь:

— Ладно. — Я нагнала его и опять взяла за локоть. — А как в этом году отмечать будешь, когда вернешься? Уже что-то запланировал?

— Милая моя. — Опять эта странная улыбка — довольный полумесяц зубов. — То, что ты здесь рядом со мной, это уже праздник.

Я устало закатила глаза. Как же наигранно это прозвучало!

Мы подошли ко входу меж расставленных палаток, где стояли высокие и широкоплечие мужчины в белых рубашках. Одного взгляда на Тамзина им хватило, чтобы разойтись по сторонам, уступая нам дорогу.

— Охрана? Серьезно?

— Да, раньше она у нас была. Дебоширов хватало. Не то, что в наши дни.

О, эта атмосфера праздника! Шум, разноцветные огни, изобилие запахов и звуков. Акробаты, танцовщицы и пироманы. Вон — слева от нас под надоедливый мотив выплясывали полуголые артистки, собрав вокруг себя толпу обожателей, справа — у другого шатра несколько мужчин глотали огонь и извергали его из себя, подобно драконам, а впереди прямо перед нами промелькнул человек, запихивающий в рот длиннющую шпагу. Да уж, Салли бы тут точно понравилось. То, что я видела сейчас, сильно отличалось от балагана на городской площади, и атмосфера здесь царила другая. Более теплая, дружественная. И ни одного человека с мобильным телефоном! Только мальчишка пробежал мимо нас, что-то бережно сжимая в руках. Меж его пальцев я разглядела кассетный плеер.

— Да уж, — заявила я, осматриваясь вокруг. — Все выглядит так… Роскошно.

Вокруг шумела музыка, так что говорить приходилось громко. И вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до уха своего спутника.

— Да. — согласно хмыкнул Тамзин. — Раньше размах у нас был побольше. Даже животные имелись. Трое львят, слон, и даже старая двухсотлетняя черепаха! Правда, интереса люди к ней люди проявляли не больше, чем к огромному камню, так что пришлось отдать ее в зоопарк. — Рассказывая об этом, он выглядел счастливым. — Ну и в труппе к этому моменту набралось почти две сотни человек. Только вот пожар, к несчастью, все уничтожил.

— Пожар? Сегодня? — Я краем глаза уловила яркий всполох пламени, вспыхнувший над головами гостей — в том самом месте, где выступали пироманы.

— Да.

— Так может стоит это как-то изменить?

— Боюсь, что нет. — Тамзин повел меня куда-то дальше, вглубь палаток, навесов и шатров. Сквозь компании разукрашенных и разодетых людей, приветливо ему кивающих и поднимающих бокалы. — Все должно идти своим чередом. Нам остается лишь наслаждаться моментом, пока все еще цело.

Стоило отметить — благодаря правильно подобранной одежде мы прекрасно сливались с толпой. Как хамелеон, притаившийся среди листвы.

— И как тебе переживать все это заново? — спросила я. Взгляд все время за кого-то или за что-то цеплялся. То за цветастые юбки, то за прилавки со всякой всячиной, то за ленты светящихся ламп, перекинутых с одного шатра на другой.

— О, для меня это впервые. В тот раз меня тут не было.

— В смысле?

— Скоро все поймешь. — Он взял меня за руку и ускорил шаг. — Так что себя прежнего я тут точно не встречу. Ого!

Мы обогнули здоровый лиловый шатер, и маг остановился, глядя на яркую вывеску, возникшую над нашими головами. «С Днем рождения, Тамзин Кейр!» — гласила надпись.

— Красиво, — вымолвил он, глядя вверх.

— Не плохо, — соврала я — от свечения таблички зарябило в глазах. — Тамзин, ты знаешь, куда нам идти? Где Эллен?

— Знаю, — сипло пробормотал он. Я едва его расслышала через ревущую музыку. — Но проблема в том, что я не хочу пока туда идти. Если мы пойдем, то все закончится. — Он посмотрел на меня наивными и даже каким-то щенячьими печальными глазами. Такой взгляд, наверное, он доводил до совершенства множество лет. — Может, пока просто погуляем? Развлечемся? Хочешь мороженного?

Не дождавшись ответа, он суетливо притащил меня к прилавку, где выбрать можно было все, что угодно. Он потребовал два рожка. Себе взял шоколадный, а я попросила вишневый. Пока Тамзин выслушивал поздравления от работника прилавка, я заметила какой-то странный фонтан, освещенный синими лампами, и подошла к нему.

— Не отходи далеко от меня. — Тамзин тут же меня нагнал. Почему-то изрядно взволнованный. — Я переживаю.

— Это не вода, да? — Я наклонилась к фонтану. — Пахнет как-то странно. Сладко.

— Да. Это мартини. А там, — маг кивнул на фонтан с изумрудно-зеленой водой, что стоял чуть дальше, — абсент.

— Мама выбирала?

— Она тут все выбирала.

Я нашла пластиковый стаканчик и зачерпнула в него напиток:

— Может, выпьем? За твой праздник.

Маг прожевал остатки рожка, согласно кивнул и направился к зеленому фонтану за абсентом. Затем вернулся. В одной руке — трость, в другой — стакан.

— За то, чтобы праздник никогда не кончался, — произнес Тамзин тост. Слишком поспешно, слишком неряшливо. Мы беззвучно чокнулись стаканчиками и маг, скорчив мину, залпом опрокинул свой.

Не знаю зачем, но я повторила за ним этот жест. Пить я не умела. Да и сдерживать себя — тоже.

— Пожалуй, пойду наберу еще один, — сказал Тамзин и вновь отошел.

Он нервничал. Я видела, как блуждает его взгляд и как в волнении трясутся руки — почувствовала это еще тогда, когда мы подходили к палаткам по пустоши. Маг чего-то боялся. И его очевидный страх напугал меня сильнее, чем весь арсенал ужасов пережитого дня. За прошедшие сутки Тамзин сам стал для меня олицетворением кошмара и всех моих страхов. Как страх мог чего-то бояться? Это не укладывалось в голове.

Возможно из-за недавно выпитого пива, пустого и голодного желудка, мартини слишком быстро ударил мне в голову. Захотелось увести Тамзина куда-нибудь в сторонку, под тень навеса подальше от радужных огней, и спросить, в чем дело. Возможно — обнять. Попытаться успокоить.

Я уже почти дошла до него, как тут…

— Мистер Кейр! — послышался чей-то визг.

К Тамзину подскочили миловидного вида девчонки, пышногрудые, лет по девятнадцать, как будто только что с бульвара. Полуголые, то ли в купальницах, то ли в нижнем белье, с широченными улыбкам с половину лица. — С днем рождения вас!

У одной — белобрысые хвостики с огромными бантами, как у первоклассницы. У второй — густые золотистые локоны.

— Мы вам подарок приготовили. — Их лица лучились обожанием. — Держите!

Они что-то передали Тамзину в руки, но из-за его спины я не увидела, что.

— Спасибо, — глухо пробормотал маг. — Спасибо, девочки.

— Мы знаем, что неприлично задавать такие вопросы. Но сколько вам исполнилось? — Девицы мерзко захихикали. Начали играючи теснить Тамзина, потянули к нему руки. Маг неуклюже сделал шаг и уперся спиной в мой нос. — Может, мы заглянем к вам под утро после вечеринки? Что скажете?

Я резко выглянула у Тамзина из-за спины. Должно быть, мое лицо было слишком недовольным, потому что при виде меня девицы испуганно выпучили глаза и отпрыгнули назад, как от открытого огня.

— Мы, пожалуй, пойдем, — пролепетала та, что с хвостиками.

Вторая цокнула языком и недовольно поправила бюстгалтер:

— Пойдем.

Какое-то мгновение мы с Тамзином молча пялились полуголым девкам вслед. Я — в недоумении, а он, наверное, разглядывая их задницы.

— И что это было?

Дождавшись, пока профурсетки скроются в толпе, маг начал истерично ржать. Похоже алкоголь, в отличии от времени, имел над ним хоть какую-то власть.

— Ты просто удивительно похожа на мать, — произнес он, отсмеявшись. — А твою драгоценную матушку тут, мягко говоря, побаиваются.

— Чего? Серьезно? Из-за чего?

— Сама все увидишь.

Рядом на сверкающем и заполненном людьми танцполе сменилась музыка. Заиграла старая добрая композиция «Velvet - A-ha», наверное, только-только вышедшая на радио. Заслышав ее, Тамзин озорно дернул уголками губ:

— Может, подаришь мне танец?

— Танец? Я танцую, как медведь! — Медведь мне, конечно, на ухо не наступал, но до плавности движений, как у Берг, мне было как пешком до Парижа. О моей неуклюжести ходили легенды! Я оставила все свои попытки самовыражения в танцах еще в старшей школе после одной из вечеринок, где была освистана сверстниками, и в последствии засмеяна из-за неудачного падения на танцполе. Нога, зацепившаяся за полы длинного платья, подарила мне долгие годы самобичевания и вселяла ужас перед танцами, как таковыми.

— Я держу. Не упадешь. — Неожиданно ответил Тамзин, будто прочитав мои мысли. — В танцах главное — хороший партнер. Так что пошли.

Как можно было отказать этому нежному лукавому взгляду?

Он вытащил меня в самый центр танцпола, где люди уже разбились на пары. Поначалу было страшно, но потом, когда мы медленно начали вальсировать под музыку, я успокоилась. Да и к тому же опять этот парфюм. В тайне от Тамзина я упивалась его запахом, прижимаясь к его костлявой груди, пока он обнимал меня за талию горячими руками.

Кажется, так можно было танцевать целую вечность. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и когда песня стихла, меняясь на другую более ритмичную, Тамзин увел меня с танцпола, и мы пошли куда-то прочь. Никто из танцующих даже не посмотрел в нашу сторону.

— Куда теперь? — с энтузиазмом спросила я. — Признаюсь, мне даже понравилось танцевать.

Тамзин смерил меня странным взглядом. Лицо смягчилось, но в нем читалась какая-то грусть. С тех пор, как мы начали танцевать, он не проронил ни слова, что для него, как человека болтливого, в принципе необычно.

— Я рад, — наконец, произнес он.

— Что с тобой происходит? Скажешь мне?

Когда мы прошли мимо очередных артистов дыма и огня, плюющихся пламенем под аплодисменты публики, маг безмолвно кивнул на громадный красно-черный шатер. Наверное, самый большой из всех, поставленных на пустоши. От него веяло чем-то жутким. Каким-то холодом. Это ощущалось еще на подходе к нему.

— Вот и все.

Мы встали возле задернутого плотного полога — входа внутрь. Над нами радостно мерцали разноцветные гирлянды и лампочки, чуть выше — звезды, но Тамзин выглядел так, словно стоит сейчас один в кромешной темноте.

— Что там внутри? — спросила я. Видимо, его эмоции каким-то чудом передавались и мне. Невесть откуда взявшийся страх ледяными клещами сжал мое сердце и отпускать не собирался.

Тамзин грустно посмотрел на меня:

— Твоя мать.

— Так пошли же, чего медлить! — Я развернулась ко входу и уже собиралась одернуть полог, как вдруг маг схватил меня за руку и остановил.

— Погоди. Я хочу тебя предупредить. — Произнес он серьезно. — Когда ты войдешь в шатер, то прежней оттуда уже не выйдешь. Как и я.

— Да, что там такое!?

Меня обуяло страшное раздражение. Мама же там — лишь руку протянуть. Я ждала этой встречи большую часть своей жизни. У меня накопились вопросы, особенно об ее скоропостижном исчезновении. А Тамзин стоит и держит меня. Ну кто так делает? Я сильно сомневалась, что там под куполом шатра происходило что-то из ряда вон. Скорее всего маг в очередной раз пытался меня запугать. Хотел нагнать жути.

— Имриш, я не хочу тебя отпускать. — Скованно процедил он. — Я боюсь за тебя.

— Да что со мной будет?

— Этого я не знаю. То, что происходит в шатре — для меня загадка, как и для тебя. Я не знаю, чем все закончится. И переживаю.

— Мы зайдем. Если что-то не понравится — выйдем. Ты же сможешь вернуть нас обратно во времени? Так?

— Да. Скорее всего. — Он погладил пальцами мою руку. Печально заглянул в глаза. — Спасибо, милая моя. Ты смогла сделать меня чуточку счастливей.

Слова Тамзина прозвучали как слезливое прощанье и это разозлило меня еще больше.

— Идем.

Я резко выдернула руку, открыла полог и бесстрашно прошла в полумрак. Немного погодя Тамзин последовал за мной.

Комментарий к Часть 9. «С Днем рождения, Тамзин Кейр!»

Ребят, если видите ошибки или опечатки, отмечайте их ладно? Мой замыленный глаз видит далеко не все.

========== Часть 10. «Здравствуй, мама» ==========

Судя по всему, мы попали в самое сердце хаоса. По крайней мере возникшая перед нами картина напоминала декорации среднестатистического фильма ужасов. Шатер изнутри был подсвечен полдюжиной красных лазеров и дюжиной желтых и красных прожекторов, ярких и пугающих. Разноцветные полосы застывшего света выхватывали на перед сценой одних зрителей, оставляя в тени других. И эти люди, сидевшие в несколько рядов, сразу же показались мне какими-то ненормальными. Лица одних ничего не выражали и глаза их бессмысленно и тупо озирали сцену. Лица других — были напряжены и вытягивались в какие-то карикатурные злобные гримасы. Лихорадочно-возбужденные. Страшные. Это сборище напомнило мне замерших киноэкранных зомби, готовившихся к какому-то чудовищному злодейству.

Горячая рука легла мне на плечо, и я чуть не взвизгнула. Конечно, это Тамзин, кто же еще? Маг приложил палец к губам, как бы намекая, что шуметь не стоит, и быстренько провел нас на последний ряд сидений, оказавшийся пустым. Мы сели в самую тень, видимо, чтобы мы не привлекать лишнего внимания.

Я посмотрела на сцену. Там пока ничего не происходило. Стояла лишь пара столов с чем-то на них разложенным, а рядом с ними на круглом столике, который зачастую используют фокусники, стоял огромный белый камень, похожий на страусиное яйцо. Прожектора красным пламенем освещали сцену, откуда-то из-за кулис доносилась музыка. Что-то старое, из классики. Кажется, Иоганн Бах со своей сюитой номер три.

— Тамзин, что происходит? — шепнула я. — Что с этими людьми?

— Они либо околдованы, либо мертвы, — произнес маг над самым моим ухом. — А скорее всего и то и другое вместе. В прошлый раз у меня не было возможности с этим разобраться.

— Хочешь сказать, что перед нами сидят злобные мертвецы?!

Тамзин не ответил. Не успел. Музыка заиграла громче и на сцену вышла женщина в черном атласном платье. Знакомый силуэт, слишком родной профиль. Только темные волосы короче, чем в воспоминаниях — сейчас они едва ли доставали до плеч.

Как призрак далекого прошлого, незнакомка грациозно продефилировала по сцене к столам и начала на них что-то увлеченно перебирать. В зал она даже не взглянула.

— Это мама?!

— Да. Эллен. — Подтвердил Тамзин.

Я попыталась встать, но маг жестко усадил меня обратно:

— Пока нельзя, — вполголоса пояснил он.

— Тамзин, что тут творится?

Маг задумчиво провел кончиком языка по зубам.

— Ты многого не знаешь о своей матери, Имриш, и я сейчас кое-что тебе расскажу. — На сцене что-то громко звякнуло, и это на миг отвлекло Тамзина. — В общем… Эллен очень любит театральность. Понимаешь, она с детства мечтала играть на большой сцене. Хотела стать актрисой. Но родители заставили ее выбрать «правильную» профессию, и она пошла учиться на медика, как твои бабушка и дед, и заниматься тем, что ей никогда не нравилось. А потом, с ее слов, она еще и замуж выскочила из-за напутствий престарелой мамочки, потому что «так правильно».

Я вновь нахмурилась. Мне не хотелось верить в россказни Тамзина, но с другой стороны — звучали они логично, объясняя мое дрянное детство. Как-то печально и тягостно осознавать, что я всего лишь ошибка «правильной» жизни Эллен.

Маг одарил меня мрачным и проницательным взглядом. Красный прожектор очертил яркий контур на его скуле.

— Когда карнавал впервые приехал в ваш город, в нем Эллен нашла спасенье. — продолжил он. — В день открытия она сразу пришла ко мне и начала слезно проситься в труппу. Говорила, что согласна на любую работу. Хотела уехать с нами. Но я же видел, что у нее семья — меня не обманешь. Я пытался отговорить, но ничего не вышло. Не выставлять же ее за ворота? Тем более, она мне понравилась.

— И?

— В итоге я согласился на компромисс. Пошел у нее на поводу и сказал, что раз в год буду заезжать к вам в город. — Думы избороздили лоб мага глубокими морщинами так, будто он по нескольку раз обдумывал каждое слово, собирая их в предложения. — Но через несколько лет я все-таки ее увез с собой. Она была весьма настойчивой. И убедительной. И что таить — я успел к ней привязаться, да и она ко мне. Но если бы я знал…

Старпер явно что-то недоговаривал. Я хотела уличить в этом Тамзина, но происходящее на сцене привлекло мое внимание. Что-то вновь сильно грохотнуло, заскрежетали механизмы, и откуда-то из-под высокой сцены поднялась клетка. А в ней — я не поверила — Тамзин, прикованный по рукам и ногам к какой-то металлической вертикальной пластине. Раздетый по пояс. Тощий и бледный, как смерть. В каких-то грязных больничных штанах. С растрепанными спутанными волосами. Судя по его измученному виду, его держали в клетке не один день. Как дикое животное.

— Эллен, ты двинутая на голову сука! — Услышала я его пронзительный вопль сквозь мрачную музыкальную тираду. Он дергался, но не мог пошевелиться. — Ты не понимаешь, что делаешь!

— Заткнись, дорогой! Иначе наложу жгут тебе на шею!

Ох, этот голос. Звонки и певучий. Совсем как в детстве. Он пронес меня через года в те солнечные и теплые дни, когда мама еще была дома. Со мной и отцом. Но, к сожалению, эти светлые воспоминания никак не сочетались с тем, что я видела сейчас. Между реальностью и прошлым разверзлась глубокая пропасть.

— Что она с тобой делает? — испуганно шепнула я.

Тамзин, сидящий рядом со мной, медленно снял шляпу.

— Убивает.

Эллен взяла что-то маленькое со стола и поднесла к клетке. Что это, шприц? С чем-то темным внутри. Она просунула тонкую руку через прутья и всадила иглу в руку прикованного Тамзина с намеренной жестокостью, выдавив все содержимое.

Пленник истошно завопил, забился в конвульсиях. Он как будто сгорал заживо в невидимом глазу пламени, и крик его почти заглушал музыку. Любого человека это зрелище бы повергло в шок или как минимум напугало. Но Эллен только звонко рассмеялась, искушенно наблюдая за страданиями Тамзина. Даже с такого далекого расстояния я видела, как хищно блестят ее глаза.

— Посмотрим, насколько тебя хватит! — озорно воскликнула она.

Все это действо вызвало у меня двоякие чувства. Безусловно, после всех своих злодеяний и хладнокровных убийств Тамзин заслуживал наказания. Отчасти я даже порадовалась что он получал его именно так, своей же монетой. Как будто карма, вернувшись бумерангом, воздавала ему сполна за все то дерьмо, сделанное им за всю долгую и бессмертную жизнь. Но в то же время… Мне было неистово больно на все это смотреть. От отчаянных криков мага душа разрывалась на куски. И не только из-за банального человеческого сочувствия или сострадания. Нет. В водовороте беспокойных чувств, возникших у меня внутри, бурлило что-то другое. Новое. Живое. Жгучее, точно огонь. Сильно протестующее против очевидного исхода.

— Останови это! — зашипела я.

Но Тамзин не пошевелился. Да и похоже он вообще не собирался вмешиваться. На его потекшем печалью лице словно сама судьба высекла надпись: «Я принимаю смерть».

Я вновь посмотрела на сцену: круглый камень на столе вдруг начал светиться. Увидев это, мама гулко хлопнула в ладоши.

— Понимаешь, друг мой, этот мир не потерпит двух чудовищ. — Обратилась Эллен к извивающемуся и все еще скулящему пленнику. — Остаться должен кто-то один. И этим «кем-то» буду я. А ты уже свое пожил.

Она изящно взмахнула рукой, и клетка с со скрежетом и скрипом разошлась по сторонам как лепестки железного бутона. Я так удивилась, что на мгновение все вокруг померкло. Новое открытие приоткрыло завесу тайны развивающегося конфликта: Эллен умела колдовать. Причем почти также искусно, как и Тамзин.

— Ты ее учил! — Дошло до меня. — И теперь ты ей не нужен!

— Да, — сухо ответил он.

Эллен снова подошла к пленнику и затолкала ему что-то в рот, заглушая стоны. Теперь он только беспрерывно мычал, продолжая дергаться.

— Почему ты ничего не делаешь?!

— Я не могу. — Тамзин с тоской покосился на меня. — Но зато можешь ты. Это все уже случилось. Двадцать лет назад.

— Чего?!

— Тут я впервые тебя и увидел. — Вдруг признался он. Посеревший от страха и отчаянья, как труп. — Ты спасла меня. Милосердная. Красивая, как ангел. Появилась из неоткуда и прекратила мои страдания. Разбила чертов камень каким-то ножом. И Эллен исчезла. А вместе с ней и все вокруг. А потом я очнулся на пепелище среди обожжённых тел. Совершенно один. Изувеченный. Обожженный. И понял, что должен тебя найти. — Маг выдержал паузу. Смотрел на меня, будто с упоением изучая каждую черточку на моем лице. — И я нашел. Дальше все зависит только от тебя.

«У меня есть выбор», — проскользнуло в голове.

Эллен, разобравшись с кляпом, вернулась к столу. Выбор ее пал на… Что это? Нечто маленькое и блестящее, отражающие красный свет прожекторов. Скальпель?

От ужаса у меня волосы зашевелились на загривке:

— Она же убьет тебя!

— Ты же вроде хотела, чтобы я умер. Если не вмешаешься — так и будет. Конечно, один скальпель проблему не решит, но у Эллен, я знаю, припасен целый арсенал. Времени у нее много.

Что-то нехорошее взбрыкнулось во мне — циничное осознание, что нужно рассмотреть все варианты. Я осеклась, закусив губу:

— И ты исчезнешь?

— Да, — ответил Тамзин.

— Навсегда?

— Мы с тобой никогда не встретимся. Я умру здесь и сейчас.

— А те люди, которых ты убил? Они останутся живы? Мэлани, Гармор, остальные?

— Я не знаю. Может — выживут, а может их судьба повернется как-то иначе. Сейчас разговор не о них идет. А о тебе. И обо мне.

— А что будет с моей мамой, если я не вмешаюсь?

— Этого я тоже не знаю. Я видел иной вариант. И я сделал все для того, чтобы он повторился снова. — И он вновь произнес: — Дальше все зависит только от тебя.

— Она будет жить?

— Может да, а может и нет… — Судя по дрогнувшему веку, Тамзину очень не нравилось, куда ведет этот разговор. — Откуда мне знать? Я лишь скажу, что она уже ушла из семьи в поисках силы и нового вдохновения. И я сомневаюсь, что она вернется. А если и вернется, то ничего хорошего из этого не выйдет… — Он нагнулся ко мне и заговорил над самым ухом. Горячее дыхание, пропитанное абсентом, коснулось щеки. — Ты посмотри на нее. Посмотри, что она делает со мной. Я ей никогда зла не желал. Только учил. Любил. И если она способна так изгаляться над человеком, который был к ней безгранично добр, только представь, что будет с теми, кто окажется с ней зол. Возможно… Когда все это закончится, жертв будет гораздо больше.

Я вновь окинула взглядом сцену.

У викингов, как я помнила, самой известной казнью был так называемый «кровавый орел», с рассечением ребер на спине и вытаскиванием легких наружу. Но Эллен, похоже, решила пойти другим путем: она просто начала медленно снимать кожу с ребер Тамзина, оголяя их и пуская ему кровь. С тем же невозмутимым спокойствием, как будто счищала кожуру с яблока.

Глядя на тонкую работу матери-мясника, на кровоподтеки на бледном торсе мага, я почему-то опять вспомнила про «Вестник Вэйланда» и все те бесчинства, которые себе воображала.

— А я-то думала, в кого такая дурная. Явно не в отца.

Я поежилась. Если бы не кляп, от криков пленника уши бы в трубочку свернулись.

Тамзин вновь повернулся ко мне:

— Я испугался, когда увидел то, чего ты желаешь. Не веришь? А это правда. — В этот миг почему-то из его взгляда исчезла былая обреченность. — В этом кошмаре, которым ты успокаивала себя, я увидел отголоски разума Эллен. Но у нее, поверь, все было в разы хуже. Представь себе обиду на мир, которая копится в тебе долгими годами. Как бомба замедленного действия. Как кипящий на плите чайник. — Он тяжело вздохнул. — Вернувшись в ваш город в третий раз, я вновь собирался уехать один. Знаешь, как она заставила меня передумать?

— Как?

— Шантажом. — Холодно сообщил маг. — Она начала просить, чтобы я обучил ее всему, что знаю. Я отказался. Она решила, что я открываю ей из-за семьи и начала орать, что сегодня же отравит вас, если так нужно. Или зарежет. Сказала, что начнет убивать пациентов в больнице. Потому что ей, цитирую, «больше нечего терять».

Я смолчала, Тамзин продолжил:

— Я забрал ее, чтобы обезопасить вас. Обезопасить людей от чудовища, которое в ней проснулось.

Я невольно насупилась: эта часть истории больше всего походила на вымысел, чем все предыдущие россказни мага. Что сейчас мешало Тамзину приукрасить правду и выставить все в нужном для себя свете? Ведь в эти секунды на кону стояла его жизнь. А ради того, чтобы выжить, люди способны пойти на все, что угодно. В данном случае — даже на необходимую, изощренную ложь.

Но… Всегда есть «но»! Его ложь, как бы не горестно было признавать, прекрасно сочеталась с тем, происходило на сцене. Лучше всего того, что знала о матери я.

— То есть… —Я облизнула губу, подбирая слова. — Ты понимал, что она двинутая, но взялся ее учить? Ты сам-то с головой дружишь, Тамзин?

— О, ты не представляешь, какой у нее был потенциал! — Восторженно проговорил он. — Я такого еще не видел! Она все налету схватывала. Но, да… Ты права. Глупо было полагать, что когда она получит то, что хочет, то сразу упокоится. Я давал ей все, но она желала большего. И вот посмотри, куда меня это привело. — Он показал на сцену. — Все влюбленные мужчины похожи на баранов, слепо идущих на убой. Я сожалею об этом.

Я нехотя отвела от Тамзина взгляд и посмотрела на того, что на сцене. Ребра плененного мага с левой стороны уже торчали наружу — белые на красном. Не совсем понятно, чего таким образом хотела добиться Эллен, но, похоже, она просто развлекалась, уродуя его плоть.

— Ты заставляешь сделать меня выбор. — Проговорила я с нарастающей тревогой. — Между тобой и мамой. Это жестоко. Но… Не кажется тебе, что выбор очевиден?

— Нет. Не думаю.

— Почему?

Наши взгляды встретились.

— Ты ее уже потеряла. А меня?

Я поджала губы. Тамзин опять смотрел на меня этими щенячьими и нежными глазами.

— Однажды ты меня уже спасла, — напомнил он. — Я тебе жизнью обязан.

— Но я не хочу выбирать. Можно как-то спасти вас обоих?

— Не думаю, милая моя. Кто-то один выйдет с тобой отсюда.

И тут, словно ветка, которая долго-долго гнулась и треснула, внутри меня надломилось терпение:

— Тамзин, ты конченный ублюдок! — выпалила я. — К чему тогда был весь этот спектакль с Анри? Почему ты просто не мог сказать мне правду?

— А ты бы мне поверила? — Он скептически изогнул бровь. — И пошла бы со мной сюда смотреть на свою припадочную мамашу, которая, я больше чем уверен, скрывала от семьи свое настоящее лицо? Я должен был проверить тебя, подготовить. Показать, какие ужасы бывают на земле, прежде чем тащить к самому страшному из них.

Сквозь звуки музыки послышался смех. Эллен, извергая из себя какой-то ненормальный инфернальный хохот, занесла руку и взмахнула скальпелем. Резкое движение, и Тамзин, сидящий рядом со мной, схватился за лицо, согнувшись пополам.

— Ты чего?! — испугалась я.

— Проклятье! Я этого не помню. — Он посмотрел на меня сквозь узловатые пальцы. Под его левым глазом до самой переносицы пролег уродливый и жирный шрам двадцатилетней давности. — Время уходит.

— То есть если я ничего не сделаю, ты будешь сидеть рядом и умирать?!

Конечно, это было очевидно, но для меня это стало чудным новым откровением. Я-то думала, что, если оставить все, как есть, мы с Тамзином просто растворимся в воздухе и я вернусь к своей прежней жизни. Но, видимо, я должна была пережить вместе с ним все издевательства Эллен, прежде чем он умрет. Шрам на лице мага показал, что я к этому не готова.

— Конечно. А чего ты ожидала? — Он боязно провел пальцем по рубцу. — Признаюсь, это страшно, умирать по-настоящему. Особенно смотреть со стороны, как тебя же истязают. Раз ты решила не вмешиваться, может… Хотя бы обнимешь меня? Подержишь за руку? Я не хочу умирать в одиночестве.

Я поднялась с места:

— Гори в аду, Тамзин!

— Только если вместе с тобой!

Я двинулась прочь, полная решимости изменить ход событий. Но тут Тамзин поймал меня за руку и притянул обратно. Какая-то неприятная у него привычка — хватать.

— Спасибо, Имриш. — И коснулся горячими губами руки. Борода у него хоть и козлиная, но чертовски мягкая. — Спасибо.

Он вложил мне нож в ладонь. Судя по знакомой на ощупь рукояти — тот самый, отцовский.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Тамзин.

Я кивнула, хотя понятия не имела — что. Обходя ряды с замершими зрителями, я едва ли соображала, что делаю. Мысли путались, ноги подкашивались. Что мне сделать, когда я выйду в яркий свет прожекторов? Кинуться к матери, обнять ее, заплакать и сказать, как я по ней скучала? Всадить нож в светящийся камень, как попросил Тамзин? Или неожиданно вспороть себе живот у них всех на виду?

Каждый из вариантов казался одинаково безрассудным.

А ведь я могла просто выйти из шатра и оставить Тамзина один на один со своим прошлым. Могла, но не сделала этого. Потому что не хотела. Потому что пошла в мать, больше, чем думала, переняв от нее дурацкий вкус на безумных мужиков. И как бы я сейчас не отбрыкивалась и не отрицала, Тамзину уже удалось коснуться рукой моей души.

Я должна была его спасти.

… Или все-таки спасти мать?

Постараться спасти обоих?

Я застыла перед ступенями, как вкопанная, стараясь выровнять дыхание. С ним, вроде, у меня и получилось совладать, но никак не с сердцебиением. Казалось, сердце стучало так громко, что заглушало все прочие мысли.

Нужно подняться наверх. Нужно. По крайней мере я так убеждала себя, и ноги, наконец, поддались.

Первый шаг удался, второй — тоже. Но с третьей ступенью не вышло: я споткнулась, зацепив ее носком сапога, и чуть не полетела вперед. Благо, устояла. Вот смеху-то было бы, рухни я на сцене и напорись на собственный нож! Эпичное появление как перед матерью, так и перед Тамзином, который меня еще не знал.

Кто бы смеялся громче?

Четвертый шаг, пятый. И вот, наконец, сцена, залитая красным жаром прожекторов. От них слепило глаза. Причем, так сильно, что зрительный зал полностью пропадал во мраке. Как будто там и не было никого — только плотная черная стена, отделявшая это место от прочего мира.

Я понурила голову, сжала зубы, крепче обхватила нож и вышла на свет. Что будет дальше — знало только небо. И Тамзин, оставшийся сидеть в зрительском зале.

Интересно, он уже наколдовал себе попкорн?

Мать вновь стояла у стола и что-то там перебирала. Моего приближения она видеть не могла, но наверняка почувствовала, как от моих шагов задрожали половицы, и потому оглянулась.

Сначала взгляд еепоказался мне каким-то отстраненным, чуть ли не блаженным, но затем, спустя миг, в нем сверкнул леденящий гнев, и миловидное лицо матери, так похожее на мое, исказилось в жуткой гримасе.

— А это еще что? — прорычала Эллен.

Она изящно взмахнула рукой куда-то в сторону ширмы и музыка заиграла тише. Если бы я не знала, что это так называемая «магия», я бы решила, что где-то в коморке сидят музыканты и следят за ней, как за дирижёром.

— Это твои выходки, Тамзин?!

Я с горечью посмотрела на пленника: белые кости ребер виднелись в порезах. На тощей шее выступили вены, глаза крепко зажмурены. Одна половина лица в кровоподтеках, торс и штаны — тоже. Мне подумалось, что маг уже без сознания, как вдруг он выплюнул что-то изо рта.

— Нет, не мои, — выдохнул он с хрипом, приоткрыв один глаз.

Его взгляд остановился на мне, но ничего не выражал.

— Имриш?! — Эллен, было, схватила со стола жуткие длинные ножницы, но тут же отбросила их. Суетливо приблизилась ко мне и остановилась в метрах трех, будто боясь подступить ближе. Ее гнев сменился неподдельным изумлением.

— Здравствуй, мама.

Я осмотрела ее: с нашей последней встречи она заметно отощала, щеки — впали, а под глазами прибавилось морщин. Из-за света прожекторов я не сразу заметила, что кровь покрывала ее руки до локтей.

И что дальше?

Я всматривалась в ее лицо, такое родное, силясь понять, каков мой следующий шаг. Обнять ее? Что-то ей сказать? Выложить историю всей своей жизни? Пожаловаться на бесконечное одиночество? Возможно, когда-то я и репетировала речь, готовясь к ее возможному возвращению, но время давно стерло слова из моей памяти. Боже, как же хотелось разреветься и кинуться к ней!

Но это желание вмиг выбила ее кривая и поганая усмешка.

— М-да, — с издевкой хмыкнула Эллен. — Ну и кобыла из тебя вымахала!

— Спасибо, — злобно процедила я, ощутив небывалое разочарование.

Мои же глаза смотрели на меня, насмехаясь. Затем Эллен деловито вернулась к столу. И все. Никаких тебе теплых объятий, проявления родительских переживаний, чувств, восторгов или восклицаний. Не было даже банального «как дела?» Ничего из того, чего бы мне хотелось. Эллен было плевать на меня. Как и на всех вокруг, кроме себя.

Я резво окинула взглядом светящийся камень, вспоминая наставления Тамзина. Что вообще такое — «разбить камень ножом»? Это же не стекло и не засохшая глина. То, о чем он меня попросил, едва ли было исполнимо.

— Помоги, — с мольбой прохрипел Тамзин. Один глаз плотно зажмурен, второй — прожигает во мне дыру. С козлиной бороды капала кровь. — И я сделаю для тебя все.

Я кивнула.

Пока Эллен перебирала орудия пыток, аккуратно разложенные в ряд и блестящие в свете прожекторов, я аккуратно прошла в предполагаемый центр сцены — к самому камню. У матери был последний шанс доказать, что я делаю неправильный выбор.

— Ты вовремя пришла, — вдруг заявила она. — Скажи, ты еще в школе? Вы изучали анатомию? Могу провести лекцию и все наглядно показать. Правда… — Она обернулась ко мне, щелкая изогнутыми хирургическими ножницами. — За сохранность органов не ручаюсь. Скорее всего там все давно сгнило.

— Кто ты вообще? — слетело с губ.

Та Эллен, которую я помнила, никак не походила на эту. Пускай они и были похожи внешне, но внутри этой женщины не осталось ничего от моей матери, которая каждое утро смотрела на меня с портрета. Словно какая-то бессердечная тварь напялила на себя ее мясной костюм и теперь порочила мою память о ней.

Почему-то сейчас я не могла смотреть на мать без явственного чувства отвращения — хотя, возможно, это объяснялось страхом. Я будто бы смотрела на себя в зеркало и видела свое будущее; то, кем стану, и кем быть не хочу.

— Я — это я. А ты? — Она ощерила белоснежные зубы, как дикая кошка. — Ты ведь не отсюда. Сама научилась и пришла, или кто-то тебя привел?

— Если бы ты не ушла, ничего бы этого не было.

— Дорогая, — ломано рассмеялась Эллен, — если бы я не ушла, тебя бы тоже уже не было, — и кровожадно улыбнулась, как будто у нее еще была надо мной какая-то власть.

Я помотала головой, впервые в жизни порадовавшись, что росла без матери. Получается — Тамзин говорил правду.

— Ну ты и сука.

И со всей дури врезала по камню, успев краем глаза заметить испуг, искрививший родные черты.

— Нет!

Я ожидала, что лезвие ножа отскочит от поверхности камня и Эллен кинется избивать меня ногами, но острее вошло в трещину на поверхности, как в масло. Один удар сердца и так называемый «камень» лопнул на тысячи осколков, словно был сделан из фарфора. Вспышка бело-желтого света вырвалась наружу и откинула меня назад какой-то невидимой волной. Прожектора замигали, шатер закачался, Эллен завопила.

Я ударилась головой о половицы, когда приземлилась на краю сцены. Приподнялась на локтях и увидела нечто, что никак не поддавалось объяснению: свет, вырвавшийся из «камня», теперь сидел у Эллен внутри. Сияние вырывалось из нее, как будто кто-то в голове зажег у нее яркую лампочку: оно исходило из ушей, глаз, рта и носа. И чем ярче становился свет, тем громче она вопила. Но ее душераздирающие крики, что удивительно, никак не мучили мою совесть.

Я мельком перевела взгляд на пленника и заметила в его чертах нечто новое — благодарность.

Секунда, и Эллен запылала вся, превратившись в новое солнце. Даже на таком большом расстоянии я почувствовала исходящий от нее жар. Ее крик оборвался и свет, обжигая, вырвался наружу ослепительной волной, разбившей прожектора, сдувшей столы и даже пластину, к которой был прикован Тамзин. Не знаю, каким чудом меня не унесло в зал. Возможно, всему виной был кто-то тяжелый, вовремя прижавший меня к полу и закрывший собой.

Все вокруг померкло и сверху с характерным звуком посыпались осколки ламп. Дождь из битого стекла сопровождался аккомпанементом оглушительного грохота металлоконструкции, на которой держались прожектора. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как все вокруг начало трястись, скрежетать и падать, но затем, будто вняв моим мольбам, все стихло.

Выждав пару мгновений, я шумно выдохнула в кромешную темноту и немало удивилась, что все еще дышу. В воздухе сильно пахло гарью и озоном, как после грозы.

— Милая моя… — послышался тихий шепот где-то совсем рядом. — Цела?

— Да… — Голос прозвучал сипло, и я сплюнула. Какая-то дрянь набилась мне в рот. То ли пыль, то ли опилки. А может и то и другое.

— Сейчас.

Послышался какой-то скрежет, а за ним — натужное рычание, как будто Тамзин что-то двигал.

— Я ничего не вижу.

— Сейчас.

Секунда, и надо мной вспыхнул свет. Я с трудом повернула голову и увидела над собой Тамзина с перекошенным лицом, держащего на спине громадный кусок металлоконструкции. Если бы маг меня не защитил, меня бы размазало. Или разрезало пополам.

— Выползай, я держу, — сквозь зубы бросил он, — скорее!

Свет лился из-под его рукава; из наручных часов со встроенным фонарем.

Не желая быть раздавленной, я поползла вперед, пытаясь пролезть под обрушившейся балкой, но тут же за что-то зацепилась юбкой и ткань платья протестующе затрещала.

— Ползи! — яростно выпалил Тамзин.

Не было времени разбираться что и где зацепилось, так что я поползла дальше, слушая, как рвется ткань. Когда я все-таки выбралась из-под завалов на покореженную сцену и поднялась на ватных ногах, то к своему стыду обнаружила, что нечто острое выдрало из юбки целый лоскут ткани, обнажив правую ногу до бедра. Продольная глубокая царапина, кровоточа, тянулась от самого колена.

— Вот черт…

Удивительно, но боли я не чувствовала. Может, царапина слегка чесалась, но не более. Я отвернулась, не скрывая тщетных попыток прикрыться остатками юбки, но бросила это дело, когда свет, приближаясь, замаячил за моей спиной — это Тамзин выбрался из западни обломков.

Я уже хотела обернуться, как тут его руки обвились вокруг меня, и маг притянул меня к себе. Я попыталась высвободиться, но он не обратил на это внимания.

— Быстро я тебе долг вернул, да? — тихо вымолвил он и я перестала барахтаться. Свет от его наручного фонаря бил в дощатый настил сцены. Я не видела лица Тамзина, да и не могла, но прекрасно ощущала его дыхание на своей шее, как и аромат его духов.

— Меня бы раздавило.

— Да, — согласился он. — Но я рядом. Со мной тебе нечего бояться.

От этих слов странное тепло разлилось по телу. Я прикрыла глаза и ощутила себя в полной безопасности. И вместе с этим, возможно, обманчивым ощущением, ко мне пришла какая-то непонятная уверенность что я уже долгое время связана с этим человеком странными интимными узами.

Как давно у меня не было подобных объятий?

— Ну да, бояться нужно только тебя.

«И своих желаний», — мысленно добавила я

— Прибереги эту мысль, — не объяснив, какую мысль имея в виду, Тамзин зарылся носом в мои волосы. Похоже его мало волновало сколько дряни могло в них путаться во время взрыва. — По возвращению обязательно обсудим.

И он отстранился от меня. Я почему-то даже расстроилась, что он отошел так поспешно.

— Пойдем, — Тамзин посветил фонариком куда-то в темноту — в сторону, где раньше стояла ширма. — Нужно освободить беднягу. Он за сегодня и так настрадался.

Мы нашли второго мага на противоположном конце сцены. Удивительно, как его не размазало под весом этой штуки, к которой его приковали. Чистое везенье! Отлетев, железная плита вонзилась в сцену ребром, пробив деревянный настил, и несчастный раненый Тамзин, алый от крови, безвольно свисал с нее. Голова болталась. Часть ребер торчала наружу. Если бы не настоящий Тамзин в сером фраке рядом со мной, я бы решила, что этот — уже мертв.

— Выживет, — заявил маг, зачем-то прощупав пульс на шее, и начал отвязывать пленнику руку.

«Отвязывать» — не совсем подходящее слово. Тамзин из прошлого оказался закован всеми возможными способами, как будто его иссушенное тело обладало неведанной мощью олимпийского силача. Его приковали и кожаными браслетами, и железными скобами и еще какой-то позолоченной нитью, которая вряд ли могла удержать взрослого мужчину.

— Проводник. — Тамзин указал на нить. — К камню.

— Так что это вообще было? Какой-то ритуал? — Я присела рядом и начала помогать. Вспомнила вдруг, что у меня за спиной все еще висит рюкзачок: достала оттуда фонарь и положила его рядом на пол, чтобы видеть, что делаю. И вляпалась ногой во что-то липкое…

— Отчасти. — Тамзин высвободил одну из рук пленника. Взялся за вторую. — Кто-то напел Эллен что по поверьям в свой день рождения человек больше всего уязвим. Вот она и решила меня пришить в этот день. Причем, не просто убить, а выкачать из меня всю силу без остатка, как из дойной коровы.

— При помощи камня?

— Да.

— А к чему тогда вечеринка?

— Для отвода глаз. — Тамзин говорил, не отвлекаясь от дела. — А еще, наверное, после моей кончины она собиралась полакомиться гостями. Или испытать на них свои новые способности. Не знаю, и знать не хочу.

Мы закончили отвязывать пленника и аккуратно положили его на пол. Странно, но он почти ничего не весил; был легким, как пушинка. Хотя, если подумать, сколько могут весить кости, обтянутые кожей?

— Выглядишь хреново, — заметила я, подсвечивая раненого Тамзина светом фонаря. Как бы я не старалась, взгляд все равно цеплялся за неестественно торчащие наружу кости ребер. — Может, ему как-то помочь?

— Нет. Он должен сам. Мне никто не помогал.

— Откуда ты знаешь?

Тамзин недовольно закусил губу и посветил на меня наручным фонариком.

— Что это, Имриш? — Луч от его фонаря спустился мне на ногу.

— Ничего. — Я постаралась прикрыть царапину порванной юбкой, но тщетно. Тамзин уже все увидел и его явно это не обрадовало.

— Когда ты это успела? — В его светлых глазах я различила видное раздражение. — И молчит еще! — Он отошел от раненого себя и приблизился ко мне. — Я же тебе рассказывал историю о Берг. Если что-то болит — не молчи.

— Так царапина и не болит. Честно.

Тамзин присел возле меня на корточки и смерил взглядом, как умалишенную.

— Серьезно? Показывай.

— У меня с собой есть бинты. В рюкзаке. Я сама справлюсь.

— Показывай, — повторил он более жестким тоном.

Пришлось послушаться и задрать юбку. И… О, лучше бы он никуда не светил! От неприятного зрелища желудок чуть не вывернуло на изнанку: всю мою ногу уже залило кровью. Проползая под завалами, я наградила себя не царапиной, как показалось сначала, а настоящей рваной раной. Удивительно, как в сапоге еще не хлюпало.

Тамзин выругался на непонятном мне языке, с недовольством отчеканив слово похожее на «флюх», и аккуратно приложил к краю раны большой палец. Руки — горячие и нежные. От таких прикосновений, пробуждающих чувственность, мое лицо наверняка залилось краской.

— Я же уже говорил: сделаю для тебя все. — произнес он почти шепотом.

Если верить тому, что видели глаза, то рана под его продвигающемся вверх пальцем мгновенно заживала, покрываясь коркой. За подобный способ заживления ран при помощи силы мысли любая больница мира заплатила бы миллионы.

Когда Тамзин почти закончил с раной, я решила спросить, что делать дальше с освобожденным пленником и куда его девать, но быстро прикусила язык, ощутив что-то неладное. Там, в темноте зрительского зала что-то зашевелилось. Сначала этот шорох, донёсшийся издалека, показался мне игрой воспаленного воображения. Он был слишком легким, почти неуловимым для ушей. Но затем он повторился снова. И снова. Как будто… Кто-то, шаркая, приближался к нам.

— Тамзин…

— Я слышу.

И фонарь в его наручных часах, неисправно замигав, погас, оставив нас во мраке. Казалось, мы вечность стояли в темноте, прислушиваясь к шорохам, но затем где-то вдалеке заблестели две горящие точки. Ярко желтые. Как золотые монеты, на которые падает солнечный свет. От одного взгляда на них мне стало дурно, и я схватила Тамзина за костлявую руку. Сказал бы мне кто вчера, что я буду прятаться за его спиной, я бы не поверила и сочла сказавшего мне это человека полнейшим идиотом.

Шорохи продолжались. Они надвигались, становились все громче. Создалось ощущение, словно нас со всех сторон окружали невидимые враги, сокрытые темнотой.

— Этого не может быть. — выдохнул Тамзин. — Невозможно.

От предчувствия надвигающегося ужаса захолодело в желудке, и я задрожала. Да где это видано, чтобы такой человек, как Тамзин, творящий «големов» из пустоты, признавал что-то невозможным?!

Горящие точки неумолимо приближались, внушая всепоглощающий страх.

— Имриш, — едва слышно проговорил маг, когда я передала ему свой фонарь. — Я включу свет и дальше придется действовать быстро. Будь готова.

Вспыхнул свет, и я судорожно всхлипнула, задавив в горле крик. Как и подгадывало воображение, рисующее силуэты в темноте: люди, которых раскидало с мест после взрыва, поднимались на ноги. Не многие, но почти все. Бледные, с перекошенными лицами и мутными высохшими глазами. Кто-то — со сломанными конечностями, неестественно вывихнутыми шеями и выбитыми челюстями. Вероятно, все эти люди были мертвы, когда мы пришли. Но моим вниманием завладели не они, а другая, более жуткая фигура.

Странная светловолосая женщина со светящимися глазами стояла прямо перед заваленной обломками сценой и внимательно смотрела на нас с Тамзином. Черные джинсы, красная клетчатая рубашка. На ее лице застыло не двойственное выражение, сотканное из ненависти, обиды и презрения, присущее женщине, только что застукавшей своего мужчину с любовницей.

— Я очень разочарована, Имриш. — Произнесла она, гневно пожирая меня глазами. Голос чужой, но интонация та же.

— Твою мать! — в ужасе воскликнула я, отшатнувшись назад. Хотя правильнее было бы сказать: «мою».

Мир перевернулся с ног на голову, засасывая меня в пучину отчаянья. Конечно, все не могло закончиться так, как закончилось. Это было бы слишком просто и уж слишком хорошо.

— А ты… — Незнакомка впилась светящимися глазами в Тамзина. — Тебя я порву на куски.

Не мешкая, маг выставил перед собой руку, и мертвецы с искривленными лицами разлетелись в стороны, как кегли, сбитые шаром в боулинге. Перед сценой почему-то осталась только Эллен, влезшая в чужое тело. И на выпад Тамзина она ответила молниеносно: один изящный взмах запястьем, и он, непонятно от чего, повалился с ног, выронив из руки фонарь. Я с трудом его удержала.

— Тамзин, уноси нас отсюда!

— Не могу! — хрипло выдохнул он. — Сила больше не работает!

— Чего?!

Маг уставился на свои руки с таким удивлением, будто впервые в жизни их увидел:

— Ничего не работает! Она все забрала!

Эллен, стоя за завалами, разразилась ломанным визгливым смехом.

— Никуда вы не уйдете! Вы теперь — мои.

Я с ужасом посмотрела на нее: мощь, источаемая ей, потрясала и страшила. Мертвецы за спиной Эллен вновь начали подниматься. Их лица в блеклом свете фонаря злобно кривились, а глаза — жадно пожирали нас.

Вопрос напрашивался сам собой:

— Мы сражаемся или бежим?

— Бежим!

Бежать — определенно плохая идея. Но бывают моменты, когда самая плохая идея оказывается самым лучшим, что у тебя есть. Так что я схватила фонарь и ломанулась за своим рюкзаком, а Тамзин — за самим собой. Через несколько секунд мы уже оббегали толпу медлительных мертвецов по краю покосившегося шатра под уничижающий гогот Эллен. И пока мы в панике перебирали ногами, я беспомощно осознала, что она нарочно отпускает нас.

Ее игра только начиналась.

Комментарий к Часть 10. «Здравствуй, мама»

Всем, кто потратил время на прочтение - огромное спасибо. А тем, кто еще и отзыв оставит, вообще цены не будет.

Ребята, если видите ошибки в тексте, то не стесняйтесь их отмечать. Мои глаза настолько замылены что я вижу далеко не все опечатки. Спасибо.

========== Часть 11. «Осознание» ==========

— Шевели ногами, девочка!

Как только я добралась до полога шатра и открыла его, Тамзин вылетел вперед меня, будто огонь щекотал его за пятки. Да, на своих тощих ходулях бегал он быстро, даже с раненым собой на руках. В любой другой ситуации, глядя, как Тамзин улепетывает в ночь с грацией напуганного страуса, я бы, несомненно, рассмеялась, но мне в спину дышали мертвецы, так что я помчалась следом за ним по темноте, не оглядываясь назад.

Как и ожидалось, взрыв отрубил электричество не только в шатре, но и во всем палаточном городке. Только вот веселье людей не закончилось с отсутствием света. Напротив — везде, где можно, народ зажег жаровни и костры, расставил свечи. Карнавал продолжался и без мерцающих огней, подарив некоторым парочкам долгожданное уединение. Как будто никто не ощущал надвигающейся беды. А кое-где даже до сих пор играла музыка: вероятно, у кого-то магнитофон работал на батарейках.

Я радовалась такому исходу. Темнота была нам на руку, поскольку я бы вряд ли смогла объяснить публике, почему Тамзин бежит с каким-то человеком в руках, так похожим на него.

— Черт! — выругался маг и встал за краем темного шатра, когда я его нагнала.

Впереди возле костра на земле сидели факиры и весело глушили что-то из пластиковых стаканчиков. Проблема была не в артистах, а в том, что мимо них нельзя было пройти незамеченными. Пламя их костра было высоким и жарким и не оставляло ни одного темного угла.

— Нас не должны видеть, Имриш, — шепнул Тамзин, имея в виду себя и себя. — Ты сможешь их отвлечь?

Что ж, это я и собиралась сделать.

— Ребята! — Я нетвердой походкой подошла к артистам и скорчила самое страдальческое лицо, на которое только была способна. Учитывая, какой ужас клокотал внутри меня после встречи с вновь ожившей Эллен, пустить слезу оказалось легче простого. — Помогите! Это какой-то кошмар!

Один из факиров, молодой парень лет двадцати, тут же подскочил на ноги и подхватил меня, не позволив мне упасть ничком на землю. Если бы он этого не сделал, то я бы уже лежала головой в костре.

— Что случилось? — Он усадил меня рядом с собой у огня. Его пятеро друзей заметно встревожились и непонимающе глядели на меня мутными глазами. От них всех разило удушливым коньячным перегаром.

— Что с ногой? — спросил мужчина, сидящий за всполохами пламени.

— Это ужасно! — всхлипнула я, неумело прикрыв окровавленную ногу обрывками юбки. Она, несомненно, сыграла свою роль в разыгранном представлении. — Там монстры! Настоящие мертвецы! Зомби!

Я умоляюще смотрела на пироманов, а сама гадала, сколько мне придется изображать из себя дуру и сколько времени нужно Эллен с мертвецами, чтобы добраться до этого места.

Хоть бы она все еще сидела в шатре вместе со своими дружками!

— Где? — встрепенулся артист.

— Там! — Я кивнула на покосившийся шатер, откуда мы с Тамзином только что в ужасе удрали. Нервы сдали. Слезы непроизвольно хлынули ручьем. — Они напали на меня! Они нас всех убьют!

— Чего?

— Вы должны что-нибудь сделать! Мы все в опасности! — Где-то внутри я понимала, что переигрываю, но уже не могла себя остановить. — Вы должны пойти туда и всех их сжечь! Мертвецов угомонит только огонь!

Пироманы переглянулись, затем один из них спросил:

— Сколько ты выпила?

Я прикусила губу, оценивая шансы. Неужели «выступление» вышло боком? Я не считала себя хорошей актрисой и прекрасно понимала, что все сказанное мной походило на бред сумасшедшего, но все-таки… я не врала. Да, мужчины, особенно подвыпившие, как правило, очень любят помогать «дамочкам в беде».

Я уже было собралась выдать какую-нибудь новую тираду, как вдруг молчаливый артист, сидящий справа от меня, откинул капюшон и тем самым привлек внимание друзей. Боже, вместо лица у него один сплошной ожог всех возможных цветов и оттенков, местами влажный от текущей сукровицы. Он поднял на меня взгляд каменно-серых глаз и неодобрительно прищурился:

— Мертвецы? — Мужчина шевельнул губами и тонкая кожа возле них разошлась, обнажая живое мясо. — Серьезно?

— Да!

Несколько умопомрачительных долгих секунд мы испытующе смотрели друг на друга. Точнее, пироман смотрел на меня, а я была не в силах отвести взгляда от его увечий. Но потом, непонятно почему, он все-таки поднялся с места и позвал товарищей:

— Пойдемте, пройдемся.

Я проводила пироманов взглядом, нервно почесывая руки. Возможно, мы с Тамзином были похожи больше, чем мне показалось сначала. Я бы соврала, сказав, что мне плевать на этих ребят и мне ничуточки не жалко отправлять их на смерть, однако мне было приятнее думать, что между нами и Эллен с армией мертвяков будет хоть какая-нибудь незначительная преграда.

Как только пироманы скрылись в темноте прохода, возмущенно переговариваясь друг с другом, Тамзин вышел из-за соседнего шатра. Полуживой пленник небрежно свисал с его рук как грязное тряпье.

— Я в восхищении, милая моя, — просиял он, и мы молча побежали дальше, всячески избегая шумные нетрезвые компании и огибая источники яркого света.

В конце концов Тамзин остановился возле какой-то непримечательной палатки почти у самой стоянки и нырнул в нее, не дожидаясь, пока я помогу ему отодвинуть полог. Внутри — непроглядная темнота. Я быстро достала фонарь и включила его: палатка была пуста. В ней не было ничего примечательного за исключением того, что она стояла на дощатом скрипучем настиле. Деревяшки прогибались под моими ногами, когда я сделала несколько шагов вперед.

— Там у самого края есть крышка, — вполголоса произнес Тамзин. — Под ней — спуск вниз.

Я молча метнулась на другой край палатки и, действительно, наткнулась на деревянную крышку, удачно замаскированную под половицы, которую можно было заметить только по едва заметному стыку. Приподняла ее, подвинула руками и увидела под половицами чернеющую пустоту. Судя по всему, палатка прятала под собой какую-то глубокую яму.

Тамзин подошел ближе, опустил раненого себя на половицы возле дыры и спустился вниз. Точнее, не спускался, нет. Он просто спрыгнул в черноту, показав мне, насколько яма была глубокой, и махнул оттуда кистью.

— Подтяни его.

Я подтащила бывшего пленника за подмышки к дыре и Тамзин очень неосторожно утянул его в бездну, как будто тот был не изувеченным человеком с ребрами наружу, нуждающимся в помощи, а неодушевленной куклой, которую можно крутить и вертеть как вздумается.

Какое-то время я тупо пялилась в пустоту. Сначала из дыры слышались шорохи, а затем блеклым оранжевым сиянием по яме разлился свет, как будто кто-то зажег свечу.

— Спускайся! — услышала я Тамзина.

Судорожно выдохнув, я прыгнула в яму и почему-то вспомнила момент из сказки Льюиса Кэрролла, когда его Алиса бездумно полезла за кроликом в нору, ведущую в волшебный мир.

Один волнующий удар сердца, и я уже стою внизу, подогнув ноги от неудачного приземления. Не сказала бы, что эта небольшая яма под палаткой, обустроенная под альков уединения, походила на волшебное подземелье, но безумный шляпник тут меня уже поджидал. Правда почему-то без шляпы — она скорее всего осталась в шатре с мертвецами, как и его трость.

Тамзин положил свою раненную версию на постеленные в углу простыни и покрывала среди множества мягких подушек. Пламя трех свечей танцевало и искрилось в хрустале на столе у стопок толстых книг, играя переливами на висящих рядом гобеленах и старых европейских штандартах.

Место странное, вызывающее много вопросов, но сейчас мою голову занимало отнюдь не его происхождение. Я все продолжала думать о том, что помогла Тамзину убить свою мать, оказавшуюся той еще сукой, увидела, как она взорвалась, чуть не похоронив меня под завалами, а затем — возродилась, вселившись в какую-то бедную, ни в чем не повинную женщину. А потом еще лишила Тамзина сил!

Я глубоко вздохнула, ощущая стылый запах земли и знакомых благовоний, и проорала что есть сил:

— Какого хрена здесь происходит?!

Скорее всего, этот вопрос предназначался не Тамзину и даже не Эллен, а тем невидимым ублюдкам, сидящим на небесах и ржущим над проблемами смертных.

Тамзин, устроив самого себя на подушках и чуть прикрыв простыней, тут же метнулся ко мне. Поднес руки к моему лицу, отвел волосы с щеки и неожиданно прильнул в жарком поцелуе. По-моему, даже страждущие путники не так рьяно припадают к предложенной фляге с водой, как он — ко мне.

Удивленная его столь неожиданным порывом, или тем, что этот поцелуй оказался острее, чувственнее и слаще всех моих прошлых вместе взятых, я боязно отшатнулась от Тамзина, но он вновь притянул меня к себе.

— Клянусь всеми богами, — вымолвил он, глядя на меня. В его глазах запылало что-то стихийное, неудержимое. — Если выживем, неделю из спальни не вылезем.

Если бы он позволил себе такие неслыханные вольности, только вытащив меня из дома, то незамедлительно получил бы в глаз. Но тут, похоже, опасность, нависшая над нами, сделала свое дело. Она позволяла отбросить все предрассудки и делать то, что хочется, о чем бы человек даже не задумался в обычной обстановке.

— А если нет? — сказала я, не отводя взгляда, и не узнала свой голос.

— Выживем. — Он пропустил несколько локонов сквозь пальцы. — Я обещаю.

Как будто все маски снялись. Игры закончились. Даже у Тамзина иссяк нескончаемый запас хитрых, едких и обольстительных ухмылок, и теперь он смотрел на меня совершенно по-другому, никого из себя не корча и не пытаясь внушить страх. В его новом взгляде не осталось почти ничего от того человека, обещавшего оживить Анри. Да что уж там, Тамзин даже перестал казаться мне древним стариком со странностями и мерзкой бородкой.

Я скользила взглядом по его лицу, на удивление ставшему таким привычным и родным, и вдруг задумалась, а не последние ли это часы нашей жизни?

Рука сама потянулась к его скуле и новому шраму над ней. Он мгновенно прижался к пальцам, угнездившись щекой в моей ладони.

Вдруг это единственный шанс, отпущенный нам перед тем, как Эллен отвернет нам головы?

Я инстинктивно подалась вперед, послав все к черту, и мы опять слились в поцелуе, начиная сладостно упиваться друг другом. Его руки свободно заскользили по мне. Горячие, как и всегда. Заставляя меня таять, как шоколад. Одна из них метнулась по раненому бедру, в том месте, где порвана юбка.

Пришлось мобилизовать всю силу воли, чтобы поймать его за руку и стряхнуть с себя. Скорее всего каждый из нас задумывался над тем, что можно было бы остаться в импровизированном алькове еще подольше, но промедление могло стоить нам жизни.

Думать — это последнее, чего бы мне сейчас хотелось, но предаваться спонтанным плотским утехам пока наверху рыщут мертвецы во главе с Эллен, затея не из лучших.

Через плечо мага я взглянула на раненого Тамзина, лежащего подушках. Несчастный. Половина лица в запекшейся крови, рот приоткрыт. Даже не видно, что он дышит. Его костлявая грудь почти не двигалась, а простыня, которой прикрыл его настоящий Тамзин, побагровела от крови. Впрочем, как и его серый костюм. Не стоило прижимать к себе бывшего пленника той стороной, из которой алой жижей сочилась жизнь.

Я неловко отстранилась от мага, все еще ощущая тепло его рук.

— Ты его так здесь и бросишь? Даже раны не обработаешь?

— Да, — немного помедлив, Тамзин, не скрывая улыбки, подошел к столу и начал перебирать старые книги. — Примерно тут я и очнулся. Под завалами, среди пепла. Эллен об этом месте не знает и вряд ли сюда полезет.

Взгляд зацепился за окровавленную простыню.

— Может все-таки стоит унести его куда-нибудь подальше?

— В пустыню? Поверь, с ним ничего не будет. — Тамзин отвлекся от книг и самоуверенно дернул уголками губ. — Как и со мной.

— Да как же! Эллен уже лишила тебя магии. Я не понимаю, как ты еще не рассыпался от старости.

— Раз не рассыпался, значит она забрала далеко не все. Расправимся с ней и сможем вернуться домой.

Его слова звучали так, будто он действительно в них верил.

— И как ты собираешься это сделать без своих джедайских сил?

— Нужно вооружиться. — Он вырвал лист из какой-то неприметной книги и положил во внутренний карман фрака. — И все хорошенько обдумать.

Тамзин помог мне выбраться из ямы-алькова, и мы вновь оказались в палаточном городке, только вот прежнего спокойствия в воздухе больше не ощущалось. Хотя бы потому что вокруг нестерпимо завоняло гарью, а темноту ночи разогнал полыхающий купол шатра, там, где мы в последний раз видели Эллен. Черным дым поднимался к небесам, затмевая мерцающие звезды.

— Ха! — Я почему-то вдруг обрадовалась, глядя на конус всепожирающего инферно. Судя по всему, артисты последовали моему совету и решили сжечь мертвецов. — Пироманы свое дело знают, Тамзин. Ты можешь ими гордиться.

Он сурово уставился на меня во мраке, освещенным пожаром.

— А теперь представь, какое состояние сейчас прогорает и сколько в это все было вложено средств.

Его сухие губы вытянулись в недовольную тонкую линию, и я удивилась, как он сейчас может переживать о чем-то подобном. Ведь мы стояли в самом центре хаоса; люди пробегали мимо нас, но нас не замечали. Метались в разные стороны, спотыкались и падали. Кто-то плакал, кто-то нервно смеялся. Кто-то убегал, садился в машины и уезжал, кто-то — напротив, бежал к шатру с огнетушителями и ружьями наперевес. А кто-то пытался спасти из пожара дорогостоящую технику: либо члены труппы, либо мародеры, решившие нажиться на чужой беде.

В этой суматохе мы с Тамзином помчались на стоянку к его старому «дому на колесах». Дверь внутрь оказалась не заперта.

— Может, того тебя сюда перенести? — спросила я, оказавшись в темноте его старой обители. Здесь так же пахло благовониями и какой-то протухшей едой.

— Нет, — гаркнул Тамзин и начал щелкать выключателем возле двери. Свет не включился, и ему пришлось пройти куда-то вглубь и начать ковырять в какой-то тумбе, чтобы, вероятно, достать свечи. — Он должен пережить все то же, что и я. Ощутить все то же, что и я. Если этого не будет, все изменится.

— Я все равно переживаю за тебя. Дым, огонь, пожар… Ты же задохнешься!

Чиркнула спичка, зажглась свеча. В ее оранжевом свете я увидела довольное лицо.

— Забавно, что сейчас больше всего переживаешь за того, за кого вообще волноваться не стоит. — Тамзин растянулся в улыбке, будто я сообщила ему что-то очень хорошее. Но в полутьме его улыбка показалась мне зловещим оскалом. — Не нужно, милая моя. Лучше за нас переживай.

И он протянул мне свечу. Наверное, чтобы я поставила ее рядом на стол, воткнув в пустую липкую рюмку.

— И что теперь? — спросила я.

Тамзин вернулся к тумбе и продолжил в ней что-то искать.

— Теперь? — Еще одна свеча зажглась в его руках. — Я бы предпочел сбежать, как сейчас делают все умные люди. Но это не поможет нам справиться с Эллен и уж тем более вернуться домой, так что легкие пути для нас закрыты.

— Будем сражаться?

— Естественно, милая моя. Пока Эллен развлекается вредительством и уничтожением всего, что я построил, у нас есть немного времени на подготовку.

Я уже хотела спросить, как мы будем бороться с бессмертной, но мое внимание привлек странный блеск из небольшой приоткрытой коробочки, стоящей на тумбочке возле кровати.

Возможно, это было невежливо — трогать чужие вещи без спросу, но тяжесть прошедшего дня вытравила из меня все представления о морали, вежливости и воспитании, так что я просто подошла к заинтересовавшей меня вещице и взяла в руки.

— Что это?

Я поднесла коробочку к свече на столе, чтобы лучше рассмотреть. Открыла ее. Внутри на красном бархате недобро чернели странные кресты с окаймленными серебром краями. Что-то знакомое, будто из учебников по новейшей истории. Или с черно-белых фотографий начала прошлого века. Пыльные, как будто их долгие годы никто не трогал. Я взяла один из крестов и провела по нему большим пальцем. Из-под толстого слоя пыли выглянула свастика.

Я тут же отбросила крест обратно в коробочку, как будто он мог ожогом отпечататься на моей руке. Тамзин незаметно выплыл из темноты позади меня и медленно потянулся рукой, чтобы забрать ордена.

— Хочешь что-то сказать? — полюбопытствовал он, чуть наклонив голову набок. Зрачки как две маленькие точки. — Не стоит искать «скелеты в шкафу», если не готова к правде.

— И как же эта правда звучит?

Я не разбиралась в военных наградах, но мне хватало фантазии представить, за какие заслуги их выдавали и скольких рек крови они стоили. Повидав однажды хладнокровие Тамзина в «Вестнике», несложно было вообразить, как именно он их заслужил.

— Времена были суровыми, Имриш, — пояснил Тамзин, убирая с глаз долой напоминание о военных годах. — Всю мою труппу разогнали. Одних артистов, с еврейскими корнями, растащили по лагерям, других — отправили на фронт. У меня осталась лишь жалкая кучка женщин, плакавших по ушедшим на войну отцам и мужьям, так что я тоже решил принять участие в готовящейся кампании на стороне своей родины.

— Так вот ты откуда!

— Правда, воевал я недолго. Меня раскрыли, узнали об особых талантах. — Тамзин вернулся к тумбе, зажег еще одну свечу и поставил ее в подсвечник на старый холодильник. — Рассказать, как далеко мне потом пришлось убегать от господ из Аненербе, остатков Общества Туле и прочих нацистских оккультистов? Хотя нет… — он задумался, глядя на огонь, — эти истории я приберегу на потом.

Я глупо захлопала глазами. Стоило догадаться и раньше, откуда Тамзин родом. Особенно после того, как он упомянул гонения ведьм в Западной Европе. Германия славилась своим противостоянием с еретиками. Еще бы! Ведь там за пару веков нескончаемой «охоты», по скромным подсчетам историков, чьи труды я изучала еще в школе, было сожжено более ста тысяч человек. Причем треть из них составили мужчины, и всех обвиняли в тайной и порочной связи с дьяволом.

Мы с Тамзином переглянулись:

— Das Leben ist kein Kinderspiel, — бросил он с резким выговором, холодно сверкнув глазами, и на этом тема себя исчерпала.

Правда мне так и хотелось поддеть его и заявить, что из него так себе ариец, но вспомнила, что он как оборотень может менять внешность на свой вкус и цвет, и все вопросы отпали сами собой.

В сгустившейся тишине, нарушаемой лишь приглушенными криками и паникой снаружи, Тамзин продолжил метаться по своему фургону и что-то искать. Я бы хотела ему помочь, но порою чтобы помочь человеку достаточно просто не мешаться ему под ногами.

Почему-то от очередной тамзиновской истории у меня разыгрался аппетит. Так что я полезла в холодильник и отпрыгнула от него, едва приоткрыв.

— Фу!

Теперь понятно, откуда исходило зловоние испорченных продуктов. Стоило один раз сделать вдох, как вонь забилась в ноздри.

Из темноты послышался задорный смех.

— А ты чего хотела, Имриш? — спросил Тамзин, не скрывая веселья. — Мы на пустошах уже больше месяца стоим. Но в первую же неделю после прибытия Эллен сцапала меня, и некому тут было наводить порядок.

— Сколько же она тебя держала?

— Достаточно долго. Я не считал.

— И что, тебя никто не искал?

— Почему же? Может кто-то и пытался, но Эллен могла придумать любое оправдание моему отсутствию. И ей верили.

Маг вернулся из дальнего конца трейлера, нервно дернул веком и откинул ногой ворсистый ковер, лежавший возле кровати. Под ним оказалась небольшая дверца с замочной скважиной, заставившей меня понять, что несмотря на всю свою болтливость Тамзин был скрытным человеком, любящим прятать все свои секреты за семью печатями.

— Так как ты собираешься убить Эллен? — Прикусила язык, осеклась. — Мы собираемся…

Тамзин присел на колени и начал бороться с потайной дверцей в полу. Похоже, что ключей у него не было, так что он просто пытался выломать ее руками.

— Ты мне расскажи, — натужно выговорил он сквозь зубы. — Я готов поспорить, что ты прочитала множество книжек о всевозможной нечисти и знаешь как с ней бороться.

— Ну… в том-то и дело, об убийствах ведьм слишком много преданий. Одни пишут, что ведьму можно убить только осиновым колом: проткнуть ее в сердце и после заколотить в гробу, положив лицом вниз. Другие утверждают, что нужно отрубить голову. Третьи — что вырезать сердце серебряным ножом. Четвертые заявляют, что ведьму от скверны может очистить только огонь. Ну а пятые…

Тамзин обратил ко мне лицо, все еще цепляясь за края потайной дверцы. Она ему не поддавалась.

— Пятые утверждают, что ведьма не может умереть ровно до тех пор, пока не передаст все свои знания преемнику.

Маг поднялся на ноги. Я уж было подумала, что он сдался, как тут он треснул по дверце ногой. Но перед этим выругался непонятным мне немецким словом.

— Знаешь, Имриш, я многое на свете повидал, — сказал он, продолжая избивать дверь. — Но то, что случилось сегодня, я увидел впервые. Эллен уже не человек, так что сражаться с ней будет гораздо сложнее.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты все видела, милая моя. Она пыталась впитать в себя больше, чем может, и ее разорвало от жадности. На этом все должно было закончиться. Но потом каким-то образом она вселилась в труп. Как убить труп, Имриш?

Так и хотелось спросить «что ты делаешь, Тамзин?», но он так увлеченно долбал ногой по дверце, что не хотелось его прерывать.

— Огнем, — выдохнула я.

— Все может быть. Это срабатывало во все времена. Но! Не все так просто. Способа расправиться с Эллен у нас всего два. И самое смешное, что один из них никак от нас не зависит.

Я нахмурилась. То ли от его мудреной мысли, то ли от звука, который издавала дверца, когда по ней приходился удар. Он был слишком громким, а значит мог привлечь ненужное внимание.

— Я сейчас не буду зачитывать тебе лекции о различного рода энергиях. Скажу лишь, что силы Эллен сейчас весьма нестабильны. И чем больше она их использует, тем больше вероятность, что она рванет, как бомба. Опять. Но на этот раз окончательно.

Я представила себе огненный гриб, взмывающий в небо после ядерного взрыва, и поморщилась:

— А второй вариант какой?

Тамзин еще раз треснул по дверце, и она, наконец, выгнулась в другую сторону, звякнув сломанным замком. Маг блаженно улыбнулся.

— Я бы проткнул ее серебряным ножом или колом, обезглавил и сжег. Не факт, правда, что сработает. Но если не попытаемся, то так и застрянем в этом десятилетии.

class="book">Он нагнулся и открыл покореженную дверцу. Свет свечей волнующе заиграл бликами на том, что лежало внутри.

— Выбирай игрушку, Имриш.

— О-о-о… — протянула я, но не удивилась.

— У каждого должно быть небольшое хобби.

Тамзин не был бы Тамзином, если бы у него не было личного склада оружия подле кровати. Он достал из дыры в полу один ящик, второй, третий… Разнообразие огнестрельного оружия заставило бы любого любителя пушек в возбуждении утереть со лба холодный пот. Дробовики, пистолеты, винтовки… Все, чего пожелает душа социопата! Причем этими набитыми доверху ящиками выбор «игрушек» не ограничился: многое еще лежало под полом. Как огнестрельное, так и колюще-режущее.

Маг достал из подполы до боли знакомый тесак. Похожей штукой Анри пугал офисных работников.

— Старый добрый друг, — пояснил он, любовно изучая отблески на стали, — всегда рядом.

— Ага, — неодобрительно буркнула я, вспоминая, как эта штука скользила по моей шее.

— Выбрала себе игрушку?

— Нет, — мой взгляд беспокойно блуждал от ящика к ящику. Глаза радовались тому, что видели, но руки трогать не хотели. — Я так себе стрелок.

— Никогда не поздно начать. Вот, возьми что-нибудь полегче. Например… — Тамзин достал из ближайшего к себе ящика непримечательный пистолет, явно сделанный задолго до моего рождения. — Пистолет Люгера. Парабеллум. Восемь патронов. Отдача небольшая, в отличии от точности. Тебе понравится.

Маг протянул мне его рукоятью, и та до того удобно легла в ладони, что мне стало страшно. Любой бы понял, что этот пистолет таит какую-то историю. Возможно, Тамзин прямо с ним и бегал на фронте, завоевывая свои кровавые ордена.

— А… а по кому мы будем стрелять?

Его взгляд, испытующий и серьезный, оставил ожог на моем лице.

— По неприятелю.

Я выдержала паузу, прежде чем спросить:

— По людям?

— По людям.

— Вот черт!

Захотелось швырнуть парабеллум обратно в ящик, но я побоялась, что он упадет и что-нибудь мне отстрелит.

— А ты думала, что мертвяками все обойдется? Раз Эллен в состоянии управлять бездыханными телами, то и в ее силе внушения сомневаться не стоит. Она наверняка уже наслала на кого-нибудь галлюцинации, завладела разумом и отправила нас искать. По крайней мере, я бы на ее месте так и сделал.

Хотелось что-нибудь сказать, но от осознания и вновь нахлынувшего страха язык прилип к нёбу. Получается, как только мы выйдем из трейлера, за нами начнет охоту целая орда из гостей, не успевших уехать с карнавала. Как живых, так и мертвых. А Эллен, как подобает кукловоду, будет наблюдать за всем со стороны и делать ставки на того, кто победит.

— Эллен не просто так нас отпустила, — процедил Тамзин, достав из ящика что-то похожее на дробовик из прошлого столетия с черным прикладом. — Она решила сыграть с нами честно и дать время подготовиться. Наверняка она хочет посмотреть, что ты можешь, Имриш. Хочет испытать тебя. Ну, или… — Он с задумчивым видом начал нашпиговывать дробовик здоровенными гильзами, проделывая это с такой легкостью, как будто занимался этим каждый день. — Она просто хочет заставить нас с тобой страдать, ввергнуть в пучину отчаянья. Эллен уже поняла, как я к тебе отношусь. На ее месте я бы подумал, что телесных истязаний, как в шатре, уже будет недостаточно, и взялся бы за тебя. Возможно, она решит, что пытать тебя у меня на глазах будет гораздо веселее, чем наоборот. Так что, милая моя, держи крепче чертов люгер и стреляй по всем, кто попытается к тебе приблизиться.

— Вот дерьмо!

— Я бы посоветовал тебе еще чем-нибудь вооружиться, — продолжил Тамзин, сделав вид, будто не заметил ужаса, отразившегося на моем лице. — Ножи, кинжалы… У меня большой ассортимент. Выбирай тщательно. Когда мы отсюда выйдем, то вернуться больше не сможем.

— Мне страшно, Тамзин, — призналась я, и во мне все встрепенулось, когда я назвала его по имени. Как будто никогда прежде его не произносила. По крайней мере, после того как мы выбрались из ямы с книгами — после нее что-то во мне окончательно переменилось. Я уже плыла по течению и поздно было поворачивать назад.

— Я знаю, Имриш. Я знаю. — Маг отложил заряженный дробовик и подошел ко мне.

Если в прошлый раз наши объятья случились спонтанно, то теперь я сама подошла к магу и уткнулась в него лицом. Горячие руки бережно прижали меня, легли на спину.

— Ради всех богов, не думай о плохом. Лучше представь, что будет дальше, когда мы вернемся.

— А что будет?

Я взглянула на Тамзина снизу вверх. Вся нежность этого мира воплотилась в его светлых глазах, полных обещаний и надежд.

— Я заберу тебя с собой, — промурлыкал он. — Увезу, куда ты захочешь. Покажу тебе иную жизнь, которую ты не знаешь, и научу всему, чему ты пожелаешь.

Я закрыла глаза, вдыхая аромат умопомрачительного парфюма. Слова мага прозвучали слишком абстрактно, но, как ни странно, мне понравилось, как они прозвучали. Тамзин, устроив цирк с оживлением Анри, разрушил всю мою прежнюю жизнь, и я должна была благодарить его за то, что он предлагал мне что-то взамен. Причем, не существование в виде пленницы, неволей заточенной в подвале, а что-то совершенно иное.

Я глубоко вздохнула, стараясь унять страх перед неизвестностью, ожидающей нас за порогом.

— Каков наш план?

— Все банально, — Тамзин довольно сверкнул на меня глазами. — Выходим, наводим шуму, уводим Эллен и ее ублюдков подальше от места, где лежит прошлый я, разбираемся с ними, сжигаем ее и возвращаемся. Я ничего не упустил?

— Вроде нет.

Прозвучало все это легко и просто. А вот на деле, скорее всего, было практически невыполнимо.

Тамзин приподнял мое лицо за подбородок и чуть наклонился, чтобы поцеловать.

— Тогда за дело.

========== Часть 12. «Неотвратимое прошлое» ==========

Когда я надела предложенную портупею с люгером и ножом, на душе стало спокойнее. Закинув увесистый рюкзак через плечо, я кивнула Тамзину, и он, как истинный джентльмен, вышел из трейлера первым, чтобы проверить, поджидает ли нас какая-то опасность. И как только он коснулся ботинками земли, то остановился, как вкопанный. Начал осматриваться по сторонам.

— Что там? — прошипела я, застыв на лестнице за его спиной.

— Стоят, — сообщил он, покрепче обхватив дробовик.

Я спустилась пониже и, вдыхая едкий запах гари, увидела мертвецов, окруживших трейлер. Почему-то недвижимых. Их глаза смотрели в никуда, рты чуть приоткрыты. Пламя за их спинами, пожирающее палаточный город, делало их зловещие силуэты темными. Небо над стоянкой закоптилось.

— Ждут команды, — прошептал Тамзин. — Эллен не может управлять сразу всеми своими игрушками.

— И что теперь?

Вместо ответа Тамзин выстрелил в одного из мертвяков. Он повалился на землю, но зато остальные синхронно дернули головами, как по команде. Злобные взгляды мертвяков тут же нас нашли. Пасти голодно раскрылись.

— Где твой парабеллум, милая моя? — услышала я довольный голос Тамзина через звон в ушах — отголосок выстрела. Еще бы! Он же разрядил дробовик почти возле моей головы. — Неужели никогда не ходила в тир?

Еще выстрел, еще и еще. Тамзин смеялся, когда мертвецы, не обремененные умом, сами кидались под его картечь. Ошметки от тел разлетались во все стороны.

Я вылезла из трейлера и дрожащими руками потянулась к кобуре на портупее, достала люгер. Мысленно считала оставшиеся у Тамзина патроны. Потому что, как только они закончатся, нам придется бежать.

Один из мертвецов, появившейся из-за трейлера поймал меня белесым взглядом слепых глаз и разинул пасть, как будто собирался укусить. Скорее всего эти мертвецы не могли никого заразить, как это бывало в фильмах, но укушенной мне быть все равно не хотелось. Так что я пальнула ему в лоб и удивилась, когда он упал и раскидал вокруг себя мозги.

Я не промазала!

Но радость оказалась мимолетной. Поскольку, быстро оглядев стоянку, я увидела, как к нам, прорываясь через черный дым и пламя, из палаточного городка рекой хлынула огромная толпа. Одурманенные или зомби — мне разбирать не хотелось. Я попыталась окликнуть Тамзина, но страх застрял в глотке, не позволяя выдавить и звука.

Благо, он тоже заметил приближение врагов.

— Она здесь! — рявкнул Тамзин, перебросив дробовик на спину. — Уходим!

И мы побежали от толпы, молча тянувшей к нам руки, огибая брошенные машины и перепрыгивая через камни и ямы. Каково это, быть дичью, загнанной в угол? Слыша приближавшийся топот десятков ног, я ощущала себя именно дичью. На нас велась охота, и пока что Эллен в ней преуспевала. Несмотря на все наши усилия, толпа нагоняла нас. Почти дышала в затылок.

— Не останавливайся! — сквозь зубы выдохнул Тамзин. Затем обернулся и что-то кинул в сторону наших преследователей. Что-то похожее на небольшой камень… или на ручную гранату.

— Быстрее! — крикнул он и подхватил меня за талию. Несколько секунд растянулись в вечность, а затем в спину ударила горячая взрывная волна. Земля затряслась под ногами. Послышался один взрыв, затем второй, третий. Мой испуганный разум сумел предположить, что это взрываются брошенные машины, прежде чем Тамзин стиснул меня в объятьях и заслонил спиной от разверзшегося за ним ада.

Когда все стихло, я выдохнула и с ужасом распахнула глаза. Почти рядом с моим лицом из плеча Тамзина торчал кривой осколок битого закоптившегося стекла размером с дыню. Несомненно, если бы мы продолжили бежать и маг бы меня не заслонил, эта штука угодила бы мне в затылок.

— Тамзин…

Он тихо хмыкнул и рывком вырвал его из себя, как будто это был не осколок, а крохотная игла.

— Не страшно.

Его лицо ничего не выражало, а вот рукав его серого фрака резко побагровел, настолько глубокой была рана. Я бы возмутилась, но меня привлекло движение за его спиной: там, где стеной после взрыва разверзся огонь и мороком повисла смерть, возникли силуэты.

Они медленно выступали из огня, человеческие и бесчеловечные одновременно. У одних, я точно видела, обгорелая плоть клочьями свисала с костей, другие все продолжали коптиться. У кого-то не хватало рук, челюстей и даже глаз. Но все их обгорелые головы были обращены в нашу сторону. А сбоку от этого кошмара чернела какая-то ненормальная мгла. Возможно, откуда-то оттуда за нами наблюдала Эллен, безмолвными жестами направляя прочих мертвецов в нашу сторону.

Запах горелой плоти забился в ноздри.

— Ублюдки! — выругалась я, ощущая страшное бессилие.

Тут уж никакой люгер не поможет. Стреляй — не стреляй, марионеткам Эллен не страшен был даже взрыв. Они будут двигаться, пока целы кости. Или пока они не доберутся до нас и не разорвут на куски.

— Есть план, — сказал Тамзин. Но каким-то дрожащим голосом, будто бы не своим. — За мной!

И мы опять рванули прочь, что есть сил, огибая горящий палаточный городок. Только вот никто из нас не ожидал засады. Когда мы пробегали мимо одного из шатров, нетронутого пламенем, две полудохлые твари разорвали полотно и бросились на нас, растопырив руки, готовые хватать и разрывать.

Тамзин отреагировал быстрее, чем я — сразу же провернул вокруг себя дробовик и выстрелил от бедра. Это был последний патрон. Дальше либо менять магазин, либо бить всех прикладом.

Я машинально выхватила люгер и не глядя застрелила женщину, подбежавшую к нам на расстояние вытянутой руки. Она упала, пораженная выстрелом в грудь, и больше почему-то не дергалась. На ее руках и лице виднелись ожоги, проплешина на голове, во рту не хватало зубов. Страшно подумать, что еще пару часов назад все эти мертвяки были людьми, и кто-то из них наверняка даже танцевал с нами на танцполе.

— Дьявол! — прорычал Тамзин, заряжая дробовик патронами из кожаного подсумка, висящего на боку.

Пока две твари отвлекали нас, несколько других, обожженных, успели нас нагнать. Вероятно, те, у которых при взрыве не повредились ноги. Поворачиваться к ним спиной и бежать было уже поздно, так что я навела на них прицел, сделав три выстрела, плавно нажимая на спуск, как учил отец, стремясь не дать отдаче увести дуло парабеллума от целей. Две пули из трех улетели мимо. Либо у меня дрожали руки, либо мертвяки научились уворачиваться. Тем не менее, они приближались. Корявые ноги несли их вперед.

Тамзин уже снаряжал последний патрон, как тут раздался жуткий металлический скрежет. Никогда бы не подумала, что так обрадуюсь оглушительному реву неисправного кряхтящего мотора. Старый ржавый пикап вылетел из-за соседнего шатра, ярко сияя фарами, и снес обгорелых тварей, проехавшись по ним колесами.

Я была готова завизжать от счастья, когда автомобиль, проделав крутой вираж и подняв облако пыли, вывернул в нашу сторону и опасно остановился в паре шагов. Наш спаситель открыл дверь в кабину, и лампочка в салоне засияла над его головой, точно нимб.

— Мистер Кейр, скорее! Залезайте! — Голос совсем молодой. За рулем в отсвете лампочки я увидела парнишку лет шестнадцати с длинными волосами цвета пшена и большими испуганными глазами-блюдцами. — Залезайте же!

— Томми! — удивленно воскликнул Тамзин. — Как же я рад тебя видеть. Напомни, чтобы я повысил тебе жалование.

Через несколько секунд мы забрались в кабину, и мальчишка вдавил на педаль газа, направив пикап куда-то прочь. Когда я села возле Тамзина, так называемый Томми, невесть откуда взявшийся, странно покосился на меня, поджав губы, но ничего не сказал. Скорее всего он спутал меня с Эллен и побаивался нашего с ней сходства.

— Что тут творится, мистер Кейр?! — взвизгнул Томми, не отрывая взгляда от дороги. Мертвецы или одурманенные — я не различала — выстраивались вдоль нее, как будто провожая нас. Или встречая. Похоже Эллен собиралась нас окружить своими мертвыми марионетками, но из-за мальчишки с пикапом ее план провалился.

— Я бы сам хотел знать, мой юный друг.

— Сначала загорелся шатер, а затем люди начали нападать друг на друга!

Тамзин потрогал раненое плечо и поморщился:

— Почему ты один Томми? Где остальные?

— Многие убрались отсюда, как только начался пожар. Кто-то отправился за помощью, а кто-то, наверное, просто сбежал. А я искал вас… — вдруг признался он и резко замолчал, как будто сам не ожидал, что даст волю мыслям.

— Среди дыма, огня и пепла? — усомнился маг, подняв брови.

— А где еще? Тамзин Кейр всегда в центре событий!

— Я скажу, где… — Тамзин наклонился в сторону парнишки и понизил голос. — Возвращайся на пепелище с рассветом. Слышишь, Томми? Ты найдешь меня среди обломков в небольшой яме. Я буду очень старым и возможно обгорелым, но ты меня узнаешь. Все ясно?

— Я… не понимаю!

— Тормози, Томми. Мы приехали.

— Вы остаетесь здесь?!

— Кто-то же должен это остановить. А наши места пригодятся другим ребятам.

Томми послушно вдавил педаль тормоза. Пикап вздрогнул, заскрипев, и застыл. Я вылезла наружу раньше Тамзина, и первое, что увидела — две фигуры, приближающиеся со стороны объятого пламенем палаточного городка. Причем одна из них тащила на себе другую, а значило это, что к нам брели не мертвецы, а пара бедняг, которым чудом посчастливилось выжить.

— Как же хорошо, что вы остановились! — прохрипел человек, тащивший на себе друга со сломанной ногой. Лицо парня потерялось за сажей и свежими ожогами, но я его узнала: он один из пироманов, которых я наигранной истерикой послала к шатру прямиком к Эллен.

От одного взгляда на него мне стало стыдно, и я больше старалась на него не смотреть. Как, впрочем, и на его друга. Вроде бы его я тоже видела у высокого костра.

Тамзин вылез из кабины следом за мной, в его движениях чувствовалась скованность. Наверное, из-за раненого плеча. Факир с удивлением осмотрел внушительное вооружение мага вроде дробовика, тесака Анри и прочих обвесов, но вопросов задавать не стал.

— Чак, вы же всегда впятером бродите, — обратился к нему Тамзин, не раскидываясь приветствиями. — Где друзей потерял?

— Потерял… — голос парня дрогнул, глаза заблестели. — Но нас было шестеро. Если бы не Горелый, мы бы вообще все погибли.

— «Горелый»? — Тамзин скорчился, будто проглотил что-то кислое.

— Мистер Кейр, а вы не помните? — Из пикапа высунулся белобрысый Томми, открыв окно. — Парень, весь в ожогах. Он пришел к нам недели две назад. Сам. До этого момента он просто слонялся по пустыне и что-то искал.

— Не припоминаю.

Еще бы. Ведь его в клетке держали.

— Он чертов герой! — воскликнул Чак. Слишком громко и радостно для мертвой пустыни вокруг. — Не знаю как, но он сдерживал тварей огнем до тех пор, пока гости и артисты не убежали! Он многих спас!

— И где он теперь? — поинтересовался Тамзин.

Чак кивнул на палаточный городок.

— Он так и не вернулся. Скорее всего пал смертью храбрых…

Тамзин тоже посмотрел в ту сторону, и взгляд его светлых глаз поменялся, как будто в темноте ему привиделось что-то очень нехорошее.

— Давайте я помогу вам. — Он тут же перекинул через себя руку паренька со сломанной ногой. — Живой, Одо?

Одо ревностно закивал, тряхнув опаленной копной темных волос, и что-то невнятно промычал.

Когда Тамзин помог ребятам забраться в пикап, Томми с тоской взглянул на него в окно:

— Вы точно решили остаться?

— Так точно, юный друг.

— Мистер Кейр, на всякий случай, если возможности не представится… — Томми откашлялся в кулак. Я видела, что он нервничал. — Спасибо, что забрали меня и других ребят из приюта. Вы нам как отец.

Тамзин ответил мальчишке весьма странным выражением лица, довольно вытянув уголки тонких губ. Я удивленно моргнула, не веря, что Тамзин мог испытывать к кому-то родительские чувства. В военной форме СС его было представить проще, чем в роли любящего отца.

— На рассвете, Томми. — Маг улыбнулся шире. — Запомнил?

— Да, сэр. — Паренек грустно посмотрел на Тамзина, затем на меня. Видимо Томми до последнего надеялся, что мы передумаем, залезем в кузов пикапа и уедем отсюда все вместе. — Удачи вам.

Мотор отчаянно заревел, как дикий зверь, и машина рванула прочь, освещая путь яркими фарами и поднимая за собой облако пыли.

Я оглядела пустырь, на котором мы оказались: тут и там земля была разорвана и покрыта трещинами, как после долгой засухи. Кое-где торчали громадные валуны и кустарники. В воздухе пахло гарью, от которой щипало глаза и легкие.

Я закашлялась, вновь зацепившись взглядом за полыхающий вдалеке палаточный городок.

— Только не говори, Тамзин, что нам придется топать обратно.

Моё воображение и так достаточно меня мучило, и мне совершенно точно не хотелось отправиться туда, где мог воплотиться любой из моих кошмаров.

— Это ни к чему, — маг подошел к ближайшему валуну и сел возле него, прислонившись спиной. Снял с себя дробовик и портупею. — Тут подождем. Эллен скоро придет.

На портупее с оружием дело не кончилось. Тамзин положил на землю тесак Анри и принялся расстегивать фрак.

— Имриш, ты что-то говорила про бинты, — глухо пробормотал он.

Маг скинул с себя фрак и остался в бело-бордовой рубашке. Раньше она была просто белой.

— У меня еще есть игла с ниткой! Сейчас…

Пока я рылась в рюкзаке, Тамзин легким движением разорвал окровавленный рукав. Рана на его плече оказалась еще более глубокой и уродливой, чем я себе представляла. Кровь продолжала хлестать ручьем. Но, справедливости ради, стоит заметить: нас могло и на куски порубить разлетающимся мусором от взрыва. Ему сильно повезло, что рана была только одна.

Наконец и настойки отца пошли в ход. Один из пузырьков пригодился мне, чтобы обработать рану, а из второго Тамзин пил, пока я стягивала края раны прочной нитью. Боже, как же меня мутило. Я превозмогала себя, делая стежок за стежком и сглатывая подкатывающую к горлу желчь. Игла дрожала в руке, и я никак не могла это остановить. Одно дело — убегать от обгорелых мертвяков, которых видишь только мельком, другое — постоянно концентрировать взгляд на ране, в которой виднелось белое мясо и что-то еще.

Я бы никогда не смогла стать врачом как моя мать.

— Ты такая молодец, Имриш, — вполголоса промурлыкал Тамзин, все потягивая настойку. Темные волосы прилипли ко лбу, на лице блуждала улыбка. В тусклом свете фонаря он выглядел измученным и больным. — Что бы я без тебя делал?

— Прекращай, — выпалила я сквозь зубы, пытаясь не выронить окровавленную иглу. Маг опять заговорил тем самым «прощальным» тоном, как тогда возле шатра, и меня это разозлило. Сантименты сейчас казались каким-то неуместным излишеством.

— Я серьезно, милая моя. — Он вновь отхлебнул из пузырька. — Я рад, что мы встретились.

— Тамзин, лучше замолчи.

Я почувствовала острую резь в глазах и то, как руки пытаются сжаться в кулаки. Если он хотел довести меня до слез, то у него это получалось.

— Знаешь, я начинаю думать, что мы отсюда не выберемся. Я сильно переоценил свои возможности. Конечно, я постараюсь отправить тебя назад, но…

Я не выдержала, замахнулась и влепила ему звонкую пощечину. Наверное, я мечтала это сделать с нашей первой встречи. Или с тех пор, как Тамзин нагрубил мне в своем шатре на площади в виде старика.

О, на его лице застыло неподдельное изумление, наверное, как и у меня от того, что я действительно его треснула, а не только об этом подумала. Глаза округлились, рот чуть приоткрылся. Во взгляде — замешательство. Неужели ему никогда не прилетало по лицу?

Хотелось бросить вдогонку какую-нибудь колкую фразу, которая обязательно бы отрезвила Тамзина, но я не успела: что-то замаячило средь камней, сокрытых в темноте. Судя по ломанной походке, к нам приближались мертвецы. Десятки мертвецов, тяжело шаркающих ногами.

От этого звука меня пронзило беспокойство, словно страх провел холодным пальцем по спине, и я начала быстрее управляться с иглой. Оставалось каких-то два стежка, но казалось, что я даже их сделать не успею.

Они неумолимо приближались и вот-вот должны были показаться в очерченном ореоле света от фонаря.

— Обходят, — сообщил Тамзин, осматриваясь по сторонам. — Окружают.

Он оказался прав. Мертвяки обступали нас со всех сторон, с лицами, искаженными яростью и дьявольски горящими глазами. Окружали, но не нападали. И я даже обрадовалась этому, потому что такая толпа могла расправится с нами в считанные мгновения.

Я закончила зашивать рану, быстро забинтовала тощее плечо и вытерла руки о грязное порванное платье — оно видало деньки и получше. Затем поднялась на ноги и взяла в дрожащие руки люгер. Тамзин встал рядом, держа наготове заряженный дробовик. Мы застыли в круге света от лежащего на земле фонаря, прижавшись спинами друг к другу. Я почувствовала лопатками его размеренное дыхание и мне стало немного спокойнее.

Но спокойствия и след простыл, когда среди толпы мертвецов появилось что-то тонкое и бледное, похожее на видение. Что-то плохое, будто бы парящее над землей. Эллен, конечно. Кто же еще? Она, как и Тамзин, умела менять облик, и вместо той несчастной женщины, в которую она вселилась, я вновь увидела знакомое бледное лицо. Но вот тело… Она его изменила, вытянув до непропорциональных размеров, из-за чего теперь едва ли походила за человека. Ростом Эллен теперь превосходила даже Тамзина. Ничего лишнего, одни сухие мышцы, обтянутые серой кожей. Прежняя одежда той женщины болталась на ней рваными и обожженными лоскутами.

— Набегались, голубчики? — оскалилась она.

Я поежилась, направив на чудовище люгер. От Эллен исходил ужас, как жар от огня, а вот ее мертвяки по-прежнему не двигались. Тамзин уже говорил, что Эллен любит театральность. Так что, возможно, мертвецов она привела, исключительно чтобы обеспечить себе зрителей и не дать нам убежать.

— Я начинаю понимать, почему ты прицепился к девчонке, — обратилась Эллен к Тамзину. Ей, наверное, нравилось смотреть на всех свысока и ощущать свое превосходство. — У нее есть потенциал, как и у меня.

Раз про меня заговорили, то я не могла упустить возможности и не ответить блудливой мамочке выстрелом парабеллума. Только вот вместо пули из дула вылетел щелчок, оповещая о пустом магазине, который на самом деле пустым еще не был. Я же считала патроны!

Эллен только рассмеялась, изучая мое обескураженное лицо.

— Не сейчас, конечно, но через десяток лет из нее можно было бы вырастить нечто интересное и использовать в качестве запасной «батарейки». Таким был твой план?

Тамзин не ответил. Я опустила люгер, и он выстрелил возле моих ног, развеселив Эллен еще больше. Получается, с оружием на нее не попрешь: она все выстрелы задержит, пока дуло направлено на нее. А вот с ножами такой трюк повторить будет сложнее.

— С тобой все понятно, Тамзин, поди прочь!

Она отмахнулась от мага, целившегося в нее, легко и непринужденно, как от назойливой мошки, а его откинуло назад с такой силой, как будто его только что на всех скоростях снес грузовик.

Я с ужасом оглянулась: его впечатало в камень, возле которого мы сидели. Лицо Тамзина искривилось от боли, но он не издал даже слабого стона. И хорошо. Любое проявление слабости раззадорило бы Эллен еще больше. Он знал об этом, знала и я.

— А вот в тебе, дорогая, я разочарована.

Я обернулась к Эллен, взмокшими руками меняя люгер на нож. Она приближалась ко мне, паря над землей. Легкая улыбка на ее губах приводила меня в ярость.

— Это все… так странно. Чем Кейр тебя зацепил? Может, как-то одурманил? Тебя не должно тянуть на стариков. Я же оставила тебя с отцом. Он что, совсем о тебе не заботился? — Тут ее глаза вспыхнули ярко-желтым огнем, напугав меня до чертиков, а лицо превратилось в гневную гримасу. — А-а-а-а! Я все вижу! Вот ублюдок!

Я отпустила назад, пытаясь сохранить безопасную дистанцию между нами. Получалось плохо.

— Ч-что?

— Я вижу! — Ее светящиеся глаза прожигали во мне дыру. — Он до сих пор себя винит и потому тебя не отпускает. Потому ты до сих пор живешь в родительском доме, хотя давно бы пора было съехать.

— В чем винит? — глупо повторила я.

И остановилась. Эллен тоже мягко коснулась земли белыми босыми ногами, прекратив меня теснить.

— Я убежала, и он запил. Я права? Конечно, права. Я же вижу. — Ее голос смягчился, стал другим: нежным и преисполненным любви, прямо как в далеких воспоминаниях. — Он много пил. Не просыхая. Сначала в одиночестве, но затем стал звать к себе «друзей». Людей без лиц, принципов и морали. И однажды эти его «друзья» задумали дурное. Они нарочно отравили твоего отца. Он валялся несколько дней в беспамятстве, пока… — Её лицо застыло в неподдельном ужасе. Глаза расширились, сияли все ярче. Зрачки в желтых ореолах глаз вытянулись, как у кошки. — Родная моя, сколько же они тебя мучили? Сутки? Двое? Разве ты не помнишь эту нестерпимую жажду? Они даже пить тебе не давали. И поили только тем, что…

— Хватит! — откуда-то сбоку рявкнул Тамзин. Его голос донесся до меня как из глубокого колодца. — Имриш, не смотри ей в глаза!

— Я позволю тебе вспомнить.

Я моргнула, и ее глаза превратились в желтые лампочки, висящие высоко под треугольной крышей. Звенящая, напряженная тишина легла вокруг меня, как покрывало. Я дома, на чердаке. Прячусь за коробками. Кто-то зажег свет, послышались тяжелые шаги.

Я крепче обняла плюшевую игрушку, желая навсегда исчезнуть. Вжалась в нее лицом, судорожно вдыхая запах пыли. Чувствую носом, как та намокает от слез.

Шаги остановились. Соткавшаяся тишина кажется мне вечностью, а потом чья-то широкая рука больно хватает меня за локоть. Я визжу, игрушка падает на пол. Огромный человек тащит меня к дверям. Я сопротивляюсь, скольжу носками по дощатому полу. Дергаюсь и бьюсь. Пытаюсь вырваться, но он сильнее. Поднимаю голову и вижу кривую нечеловеческую ухмылку на заросшем щетиной лице. Продолжаю кричать.

В дверях стоят два человека. На их лицах никаких улыбок. Одного из них я почти узнаю, но черты скрыты тенью коридора.

Они тащат меня по лестнице вниз. Крепкая рука не отпускает. Тогда я кусаю ее, остервенело вонзаюсь зубами в кожу. Один миг и я лечу вниз, чувствую падение. Больно приземляюсь спиной. Кто-то большой подходит по мне, садится рядом, оборачивает к себе лицом и бьет. Я чувствую кровь. Мою кровь. Рот всё ещё болит в том месте, куда пришелся удар.

Снова плачу.

Кто-то бесцеремонно хватает меня под руки.

— Все будет хорошо. — Это ложь, сказанная шепотом. Я в нее не верю. Кричу.

Они силком волокут меня в комнату. Сквозь свой вопль я слышу, как рвется платье. Пытаюсь его удержать, но в итоге остаюсь без него. Они продолжают меня тащить. Я чувствую на себе руки, их много. Одни сжимают мои ребра так, что я не могу дышать, а другие стягивают колготки.

Третий человек уже стоит впереди. Меня подносят к нему, и он расстегивает штаны. Отстегиваясь, блестящая пряжка ремня проносится в полутьме перед моими плотно зажмуренными глазами.

— Ты уже вроде выросла из сосок, девочка? — серьезно спрашивает голос. — Ничего. Это почти одно и то же.

И он снимает штаны.

Ужас ошпаривает меня и разум становится гладкой беззвучной пустотой. Я проваливаюсь в нее и почти ничего не чувствую. Слышу лишь, как в ушах звенит смех. Ощущаю как нетерпеливые пальцы рвут мои волосы и вжимают мою голову в бедра.

— Имриш, очнись же!

Голос кажется знакомым. Тамзин?

— Имриш!

Я обнаруживаю себя на песке, в темноте, трясущейся, как в лихорадке. Из груди вырываются хриплые рыдания, из-за которых я почти задыхаюсь. Надо мной нависает обеспокоенное лицо Тамзина, а над нами — Эллен. Она протянула мне серую длинную руку.

— Милое дитя, останься здесь, со мной. Никто не защитит тебя лучше, чем я.

Тамзин молча поднялся на ноги и заслонил меня своей спиной, преграждая ей путь.

Я села на земле, стараясь отдышаться. Эллен очень высокая. Она с любопытством смотрит на меня из-за его плеча.

— Девочка моя, зачем тебе эти дряхлые костлявые мощи? Я же знаю, как все закончится! — Тут я услышала знакомые нотки гнева. В какой-то степени они помогли мне ощутить разницу между реальностью и тем, что пережила маленькая Имриш. Воспоминания отступали. — Думаешь, ты знаешь, что хочешь, но Тамзин доберется дальше твоих мыслей, в глубины, где рождаются кошмары. Сначала он ответит на твою волю. Потом — на твою страсть. А дальше начнет отвечать на твоё воображение. Все твои мечты, в каждом темном уголке твоего разума, каждая возможность, что ты когда-либо обдумывала… он это все впитает, поглотит и отправит к тебе. И это тебя уничтожит.

— Пока что меня уничтожаешь только ты! — крикнула я, сама от себя не ожидая.

— Останься со мной, — потребовала мать, — и я научу тебя всему, что знаю. — Похоже, время уговоров кончилось. — Если откажешь, я покажу тебе, что было дальше. Заставлю тебя все пережить. Снова и снова. Пока не согласишься.

— Отстань уже от девочки! — вступился Тамзин. — Лучше отправь ее домой, а со мной делай, что хочешь. Я согласен, твоя взяла.

— Чего?! — хором воскликнули мы с Эллен.

Ужаленная страхом я вскочила на ноги. Они почти меня не слушались.

— Самопожертвование? — усмехнулась Эллен. — Разве такой эгоцентрик, как ты, способен на что-то подобное?

— Ты сдурел?! — зашипела я из-за его спины. Схватила Тамзина за руку, и чуть не обожглась. По сравнению с его мои руки казались ледяными. — Если вернемся, то вместе! Так не пойдет!

Я точно знала: если я вернусь обратно без Тамзина, то единственное, куда я поеду, это в дурдом, а не туда, куда он собирался меня забрать. Еще парочка потерянных воспоминаний, и меня будут пичкать успокоительными таблетками до скончания веков, пока я буду вариться в собственных кошмарах, не в силах найти дверь, через которую можно сбежать.

— Соглашусь с Имриш, так не пойдет, — сказала Эллен и снова угрожающе взмыла в воздух. — Ты мне больше не интересен. Давай, можешь и дальше кататься по городам и дурачить людей, я тебя не трону. Уходи. Делай, что хочешь. А вот девочку я оставлю себе.

— Я не вещь, чтобы вы меня делили! — выкрикнула я.

— Я твоя мать! — парировало тощее трехметровое чудище с головой моей мамы.

— Не мать, а одно название!

Тамзин вдруг смахнул мою руку. Резкий жест ранил больнее ножа.

— Ладно… — выдохнул он, отстраненно глядя куда-то вдаль. Голос его сделался безжизненным. — Я уйду. Только верни то, что мне причитается.

Несколько раз повторив про себя его слова, я постепенно усвоила их смысл. Он что, собирался меня бросить?! Я не поверила своим ушам. Мир перевернулся вокруг меня, и я чуть не упала.

Эллен истерично рассмеялась. Я увидела движение в темноте за ее спиной — мертвяки начали падать на землю. Они исполнили свою роль, и она в них больше не нуждалась.

— Ничего я тебе не дам и силу твою при себе оставлю, — довольно проворковала она. — Но если ты и правда хочешь уйти живым, то для начала уйди с моей дороги.

И он отошел, демонстративно швырнув на землю дробовик. Даже не взглянул на меня, не попрощался. Я видела только его удаляющуюся спину, порванную рубашку без одного рукава. Смотрела ему в затылок.

— Я поверила тебе! — слова сорвались с губ сами собой. Я и не заметила, как опять осела на земле. Стоять сил уже не было, да и реветь тоже. — Ты трус! Предатель!

В ответ — гробовое молчание. Тамзин вернулся к камню, где лежали наши вещи, поднял с земли свой серый фрак и отряхнув его, надел. Он действительно решил уйти. Без меня. Жестокая правда безжалостно начала разъедать мой рассудок, и я, кажется, начала забывать, как дышать.

Эллен подлетела ко мне, вновь протянула руку:

— Останешься со мной?

Не требование, а вопрос. Я непонимающе посмотрела на нее слезящимися глазами. Если это и был мой конец, то примерно таким я себе его и представляла.

— Да я лучше сдохну.

Мой ответ ее не устроил.

— Тупая девчонка!

Лицо Эллен, так похожее на мое, мигом растеклось, как воск свечи. Желтые глаза превратились в щелки, рот разошелся от уха до уха. Изо рта вылезли длиннющие белые клыки, как у акулы.

Мой разум - вновь глухая пустота. Белая рука тянется ко мне, хватает за горло и легко поднимает от земли. Она держит меня, и я ничего не могу сделать, даже пошевелиться. Могу лишь молить о скорой смерти, но не в силах протолкнуть и слова сквозь зубы, стиснутые так крепко, что мне кажется, что в любую секунду они треснут и развалятся все разом.

Смотрю в желтые глаза Эллен. Они так близко, что сливаются в один желтый круг. Это круг, очерченный солнцем на полу, пробивающийся через небольшое оконце на чердаке. Я лежу, бездумно смотрю на него. Встать не могу. Все болит, тело ломит. Ссадины жжет. Но эта боль — ничто, по сравнению с той, которая уже была. После нее и всех пережитых унижений уже ничто не имеет смысла.

Что-то сильно грохочет и пугает меня. Это Моррис Каллем открыл дверь на чердак и нетвердой походкой ввалился в комнату. Его лицо болезненно зеленое, футболка грязная, как будто он извалялся в грязи. Он видит меня и падает на колени. Я слышу его надрывный отчаянный плач и пытаюсь издать хоть какой-то звук, чтобы показать, что еще жива. Но вместо слов у меня получается свистящий едва слышный хрип. В горле пересохло, губы потрескались.

Моррис вскидывает голову и тут же бросается ко мне. Тянет ко мне руки и…

И тут я слышу громкий всхлип. Но не свой и не отца.

С трудом открываю глаза и вижу перед собой отрешенное лицо Эллен, которая все еще держит меня за горло, а за ней — Тамзина с окровавленной щекой и свежей раной. Настоящего, из этого времени. Судя по тому, как он корчился, он чем-то проткнул Эллен со спины и загонял это что-то все глубже.

Рука Эллен слабеет, и я падаю возле ее белых ног и пытаюсь вздохнуть. Как только я коснулась земли, Тамзин во фраке взмахнул тесаком Анри и снес ей голову. Та отлетела в сторону, и второй Тамзин, что с ребрами наружу, кинулся ее ловить. Через секунду он ее поймал, сжал между ладонями, и отрубленная голова вспыхнула ярким огнем.

Я тупо моргала глазами, силясь понять, что происходит.

Один Тамзин сжигал голову, другой продолжал наносить удары по обезглавленному телу, которое вопреки всем законом физики продолжало твердо стоять на ногах. Тут я вспоминала про украшение на шее. Серебряное, длинное, похожее на меч. Я достала его из-под воротника платья, сорвала с цепочки и кинулась на безглавую тварь. Зажмурила глаза и ударила. Кажется, точно в сердце. Потому что тело тут же рухнуло, будто невидимый кукловод обрезал ему нити. И как оно упало, сине-желтое пламя вырвалось из него наружу, разогнав темноту ночи.

Какое-то время мы втроем отрешенно смотрели, как сгорает тело. Оно больше не дергалось и не пыталось нас убить, чему, казалось бы, нужно было обрадоваться. Но мне уже было все равно. Я глядела на горящие останки и видела совсем другое.

— Все закончилось, — через несколько минут объявил Тамзин в красно-сером фраке.

— Мы сделали это, — обреченно кивнул второй.

— Имриш?

Тамзин настороженно потянулся ко мне. Наверное, он хотел что-то сказать, но от одного его вида меня будто пронзила тысяча иголок.

— Не трогай меня! — Я в панике отмахнулась от него, как будто его рука была объята пламенем и от одного прикосновения я могла воспламениться вслед за Эллен. — Отвали!

Что мы сделали? Что закончилось? Сейчас это для меня не имело никакого значения. Ядовитые видения, насланные матерью, продолжали бурлить во мне и с каждой секундой становились все ярче. Я вспомнила все. В деталях. Все два дня ужаса и безумия. Два дня ада, в котором провела маленькая Имриш. Каким-то чудом за очень краткий срок та девочка смогла спрятать свои воспоминания в крепкую бесшовную шкатулку, закрыть ее на десятки замков и потерять глубоко-глубоко в памяти. Эллен же нашла эту шкатулку и разбила ее. Она больше не закроется, все, что в ней было — обратно не вернется.

Опять ко мне потянулась рука. Я отшатнулась, споткнулась о камень и упала на задницу, спрятав лицо в руках.

Боже, как я вообще могла прикасаться к мужчинам после всего этого и уж тем более ложиться с ними в постель? Теперь это казалось каким-то безумием. Чем-то очень неправильным. От одной мысли об этом становилось дурно. Отвращение, идущее под руку со страхом, теперь станут моими верными друзьями.

Мне больше никогда не стать прежней.

Никогда. Все кончено.

— Имриш, посмотри на меня, — послышался голос.

Я боязно взглянула сквозь пальцы. На меня смотрел Тамзин, но не тот, что меня сюда привел, а другой, которого мне удалось спасти от безумной матери. Он сидел на земле напротив меня. На одной щеке засохшая кровавая корка, на второй — отблески огня. А вокруг него выплясывало мое прошлое, выжигая все счастливые воспоминания.

— Я могу это все забрать. Поверь мне. Тебе станет легче.

Я внимательно посмотрела на него. Он не походил на мужчину. Скорее на живой труп, а трупы меня сейчас не пугали.

— Я все забуду? — слова прозвучали пискляво, как будто говорила не я.

— Нет, — Тамзин грустно покачал головой. — Я не хочу и не буду скрывать от тебя правду. Но я заберу твои переживания. Воспоминания станут бесцветными и далекими, уйдет страх. Доверься мне. Я заберу лишь то, что тебя беспокоит.

Он показал мне свои руки, тонкие и бледные, развернув ладонями вверх. Посмотрел на меня с той кроткой улыбкой, которой хочется верить, и осторожно приложил пальцы к моим вискам.

— Не бойся.

Я вдруг вспомнила, как он этими же руками только что сжигал голову Эллен и даже не дрогнула от его прикосновения. Если Тамзин и собирался меня сжечь, то это было бы лучше, чем помнить все, что вернула мне мать. Я улыбнулась магу в ответ. Губы не помнили, как это делается, но я попыталась, а затем белая вспышка озарила все вокруг, подарив мне долгожданный покой.

========== Часть 13. «Личная гончая комиссара» ==========

Оставаясь на ночные дежурства в полицейском участке, офицер Лиам Кросби для себя уяснил, что безопаснее и тише этого места в мире не существует. Каждый раз, оставаясь один на один с рабочим телефоном, на который почти никогда не поступали вызовы, Лиам безустанно тыкал на кнопки портативной игровой консоли, с головой погружаясь в изучение новых миров и альтернативных историй.

Сегодняшней ночью Лиам тоже должен был остаться дежурить и проходить дальше новую игру про викингов, но его планам не суждено было исполниться. Он понял это еще с утра, когда по рации сообщили про резню в «Вестнике», и сейчас с рассеянным видом наблюдал, как по ранее безлюдному по ночам участкуслоняются люди. В основном мужчины — крепко сбитые, уверенные в себе полицейские, якобы успешно строящие карьеру.

— Лиам, ты как? — спросил кто-то у молодого офицера, проходя мимо. За сегодняшний вечер Кросби успел ответить на этот надоедливый вопрос уже раз двадцать и потому вместо напрашивающегося «нормально» он просто надвинул на глаза пузырь со льдом, устало откинувшись на спинку стула.

По крайней мере, ему повезло больше, чем остальным ребятам, найденным вместе с ним в участке. Что произошло сегодня? Лиам ничего не помнил. Он очнулся в темноте, придавленный дверью допросной комнаты. Отделался лишь небольшим испугом, синяком на лбу и ушибленным коленом, в то время как коллегу Аннет с сотрясением мозга увезли на «скорой». Впрочем, остальных тоже увезли, включая шефа Честера и Кремня, но лишь для того, чтобы более тщательно обследовать их самочувствие в больнице.

Лиам убрал ледяной пузырь с лица и застонал, оглядев участок. Ранее тихий и вычурный храм закона и порядка, содержащийся в образцовой чистоте, с надраенными до блеска полами теперь превратился в помойку. Выглядел он так, будто внутри здания разбушевался торнадо, раскидавший повсюду личные вещи со столов полицейских, включая компьютеры, принтеры и все то, что было не приколочено к полу.

— Вся техника выведена из строя! — сквозь общий гул тревожных голосов услышал офицер. — Компьютеры не работают, сгорели! Камеры тоже! Что за хрень?!

— Лиам, ты точно ничего не помнишь? — вновь спросил кто-то из коллег.

Чтобы спрятаться от надоедливых допросов, Лиам опять положил на лицо ледяной пузырь. Да, он мог бы отправиться домой и как следует отоспаться, как и посоветовал ему приехавший на «скорой» врач, но Кросби не хотел пропускать все веселье. Он ведь за всю свою службу впервые оказался в центре событий, и было бы глупо покинуть участок, не узнав, чем все закончится.

Когда любопытный коллега отошел на безопасное расстояние, Лиам вновь убрал пузырь со льдом и посмотрел на наручные часы, показывающие 2:32 ночи. Невероятно, но в столь позднее время полицейские все продолжали прибывать в участок, причем даже те, кто не входил в кадровую основу местного подразделения и лишь изредка появлялся в своих личных кабинетах на втором этаже здания. В основном это были сыщики, специализировавшиеся на раскрытии умышленных убийств, а также «тайные агенты», собранные под одной крышей из различных федеральных, штатных, окружных и городских полицейских управлений. Многие из них приезжали в штатской одежде. Лица некоторых Лиам узнавал, а других видел впервые и тут же забывал. Но один паренек в поношенной черной толстовке, промелькнувший меж криво расставленных столов, заставил офицера напрячься.

— Эй, ты что там делаешь? — крикнул ему Лиам, но сквозь шум парень его не услышал и вальяжной походкой пошел дальше вглубь участка, попивая кофе из картонного стаканчика. — Эй!

Определенно, этому человеку тут не место. Лиам никогда его здесь не видел, и понимал, что парень больше походит на заблудшего зеваку с улицы, чем на сыщика, детектива или какого-нибудь офицера. Старые кеды, выцветшие джинсы, потрепанная толстовка, судя по всему, надеваемая так часто, что складки на внутренних сгибах рукавов превратились в постоянные морщины. Полицейские так неброско и безвкусно не одеваются. Да и к тому же его лицо… По какой-то неведомой причине Лиаму оно сразу не понравилось. В нем проглядывала какая-то неприметная, едва уловимая черта, которая притягивает взгляд и сразу же заставляет ненавидеть ее обладателя.

— Ты оглох?!

Незнакомец и ухом не повел. Лишь тряхнул густой шевелюрой темных волос и направился к столу шефа полиции.

Кросби поднялся со стула, чтобы приказать парню немедленно покинуть участок, но ему кто-то тут же прописал подзатыльник и посадил обратно на место.

— Ты сдурел?! — Прошипел полицейский, нависший над Лиамом. Вроде бы его звали Гарри. Если бы не густая рыжеватая борода, Кросби вряд ли бы смог вспомнить его имя. — Это же личная гончая комиссара. Сержант Дайм.

— Дайм? — Лиам сглотнул и ему поплохело.

Он неоднократно слышал истории об этом человеке от своих коллег. Жуткие, но весьма правдоподобные. Особенно от шефа Честера, часто вспоминающего, что из-за этого Дайма около года назад сократили целый отдел. Да что там, отдел! Многие люди в полицейском управлении лишились из-за него работы. Дайма откровенно боялись и считали его вестником беды. А все потому, что в полицию этого Дайма привел именно комиссар, когда еще комиссаром не был, и с тех пор вел паренька от повышения к повышению. Дайм был его глазами и ушами. И комиссар прислушивался к каждому его слову.

— Это не может быть Дайм, — немного подумав, решил Лиам.

По рассказам коллег Кросби представлял себе сержанта совсем иначе: худосочным и сутулым мужчиной в возрасте, похожим на крысу. Не думал он, что тем самым Даймом, вселяющим ужас в полицейских, окажется какой-то неотесанный юнец, почти что ровесник Лиама, с весьма смазливой рожей.

До Кросби вдруг дошло, почему ему так не понравился сержант: перед недавней ссорой его любимая Жаннет засматривалась на улице на какого-то мужчину, так похожего на Дайма. Эта мысль мигом разозлила офицера, опалив его гневом. Как она могла смотреть еще на кого-то кроме него!

— Запомни это лицо, — процедил бородатый Гарри над самым ухом Лиама. — Запомни и сторонись его. Поводок у Дайма короткий. Если он тут, то и комиссар где-то неподалеку.

— Не удивительно, ведь наш «Вестник» побывал во всех вечерних новостях, — подметил Кросби, немного успокоившись. Мысли о Жаннет всегда выбивали его из колеи. В последнее время она была очень непослушной девчонкой. Почти что невыносимой.

— Сиди тихо и держи язык за зубами. Может, нам повезет, и Дайм опять уедет.

— А где он пропадает? — спросил Лиам и недовольно нахмурился, наблюдая, как Дайм с деловитым видом усаживается за рабочий стол шефа Честера, как будто это его собственное рабочее место. — Я тут уже почти год, но до этого никогда его не видел.

Гарри насупился, сжал губы. Видимо ему не особо хотелось рассказывать о Дайме.

— Поговаривают, будто он постоянно выполняет какие-то личные поручения комиссара, — коллега перешел на шепот, — и в основном работает под прикрытием.

— Под прикрытием? То есть внедряется в разные банды, а потом сдает их с поличным?

— Да, можно и так сказать.

— А как он связан с увольнением сотрудников?

Гарри окинул Лиама многозначительным взглядом:

— Думаешь, он только у бандитов под прикрытием работает?

— Вот ушлепок! — От резкого осознания Кросби дернулся и ледяной пузырь выпал из его рук. — Да он стукач!

— Ну, как сказать… — Гарри несогласно покривил лицом. — С год назад у нас сократили целый отдел. Ты ведь слышал эту историю, да?

— Ага. Все ее слышали. Эта уже местная легенда.

«Таких славных ребят подставил», — сокрушался тогда Честер, раздосадовано качая головой.

— Так вот, сократили мужиков за дело, — вполголоса сообщил Гарри. — Как только выяснилось, что они покрывают местных наркоторговцев и имеют с них долю. — И похлопал Лиама по плечу. — Дайма боятся только те, кому есть, что скрывать, а ты вроде зеленый еще, и косяков за тобой мало. Но все равно, Лиам, вот тебе совет: держись от этого типа подальше. Мало ли что.

И Гарри поспешно ретировался куда-то к выходу, бросив Кросби на растерзание неприятным думам. Разговор был закончен.

Лиам настороженно почесал подбородок. Получается, Дайм был борцом за правду и справедливость? Искал гнилых людей среди «своих» и выкорчевывал их из участка, как сорняки?

Будь Лиам правильным и честным человеком, то он бы несомненно обрадовался такому коллеге, но он прятал кое-какие грешки за душой, и ему бы очень не хотелось, чтобы Дайм о них прознал.

Тем не менее, Кросби пренебрег предупреждением старшего коллеги, поднялся с места и медленно побрел в сторону сержанта Дайма, копающегося в столе у шефа. Во-первых, для того, чтобы тот перестал копаться в чужих ящиках, а во-вторых, чтобы познакомиться. Офицер с детства умел выбирать друзей и знал, что к таким влиятельным людям, как сержант, наоборот нужно держаться поближе, потому что в эпицентре урагана всегда спокойнее, чем на отдалении.

— Привет! Я Лиам Кросби, — он широко улыбнулся и протянул руку сержанту через стол шефа. Тот был завален грудой папок, невесть откуда выпавшими страницами, отчетами и фотографиями. Одну девушку с фотографии Лиам сразу узнал: это Имриш Каллем, за которой по офису «Вестника» бегал маньяк. Вроде бы это было последнее, что помнил Кросби перед тем, как его нашли под выбитой дверью: как они вместе с шефом Честером, Аннет и Кремнем обсуждали детали этого дела. А затем — ничего, лишь белый шум.

Услышав голос, сержант резко вскинул голову, оторвавшись от чтения каких-то документов. Взгляд суровый, холодный. Было видно, что с его губ была готова сорваться какая-нибудь весьма нелестная фраза, но затем парень передумал и с энтузиазмом ответил на рукопожатие.

— Леон Винсент Дайм. — Он даже поднялся со стула, чтобы пожать руку. Вот оно — уважение. Сержант, похоже, проявлял его ко всем без исключения.

— Я слышал о вас, — признался Кросби, ощутив какой-то непонятный приступ смущения.

— Давай на ты, Лиам. Обойдемся без формальностей.

— Ладно.

Лиам пододвинул ближайший стул и сел возле стола шефа. Дайм удивленно повел бровью. Наверняка он ожидал, что после рукопожатия офицер сразу уйдет и оставит его в покое, но не тут-то было.

— Полагаю, у тебя есть ко мне какие-то вопросы. — Прозвучало как утверждение, нежели вопрос. Дайм отвлекся от изучения ящиков стола и документов шефа.

— Совсем немного. Хочется посмотреть поближе на человека, которым меня запугивали весь прошедший год.

В уголках губ сержанта заиграла легкая улыбка.

— Прямо-таки «запугивали»?

— О, еще как! — Лиам взмахнул руками и недовольно отметил, что жестикуляция выдает его волнение. — Историй мне рассказывали столько, что все и не вспомнить. То там человека уволят, то тут кого-то сократят. Фамилия «Дайм» теперь у многих ассоциируется с надвигающейся бедой. Слушая все эти россказни, я представлял себе мужика лет пятидесяти, сухого, как мумия, с рожей Дракулы из старых фильмов. А тут ты… Сколько тебе лет, Леон?

Дайм спокойно пожал плечами:

— Двадцать девять.

«Он лишь на год старше», — изумился Лиам.

— И уже сержант?

— Ну… — Тот опустил взгляд на стопку разноцветных папок. Глаза темные, как кора дуба. — Я с двадцати лет связан с полицией. И если бы я с тех пор постоянно сидел в участке и ничего не делал, то так и был бы обычным офицером.

— А как тебе удалось… так быстро продвинуться по службе?

Вопрос с подвохом, намекающим на тесные связи с высшим руководящим составом и взятки. Дайм не оценил его и раздраженно прищурился:

— У каждого есть шанс себя проявить. Использовать его или нет — сугубо личный выбор. — Тут сержант отвернулся и потянулся к стаканчику с кофе, над которым до сих пор витал пар. — Зачем ходить вокруг да около, Лиам? Я догадываюсь, зачем ты подсел. Тебе хочется узнать, зачем я здесь. Правда? Может, ты уже знаешь, но хочешь в этом убедиться.

Лиам медленно кивнул. Дайм отхлебнул кофе и поморщился.

«Дерьмовый, наверное, кофе», — подумал Кросби и вспомнил, что возле участка находится только одно круглосуточное кафе. Если Дайм взял кофе там, то напиток, несомненно, должен быть горьким, как касторка.

— У меня нет секретов. — Дайм впился глазами в Лиама. — Меня сюда направил комиссар. Он собирался сделать это недели через три, но из-за «Вестника», а теперь еще и этого погрома… — Сержант с кислым видом осмотрелся вокруг. — Мне пришлось бросить свое задание и нестись сюда. Видишь, во что я одет? — Он дернул себя за ворот старой и грязной толстовки. — Я сразу с дела. Даже домой не заезжал.

Лиама разрывало от любопытства, но он старался не подавать виду. О чем спросить: о деле или о комиссаре? В итоге он решил не съезжать с темы.

— Чего хочет комиссар? — почти шепотом произнес Кросби, подавшись на стуле вперед.

Лицо Дайма смягчилось. Похоже он обрадовался, что Лиам не стал задавать много лишних вопросов.

— Генри Вилсон, как известно, очень вспыльчивый человек и любит рубить с плеча. В последнее время он очень недоволен работой Леонарда Честера, так что я прибыл сюда, чтобы найти хоть что-нибудь, что оправдает шефа в его глазах.

Лиам ушам не поверил:

— То есть… ты приехал защитить Честера, а не смешать с грязью? — удивился он.

— А какая мне выгода кого-то с чем-то смешивать? — серьезно спросил Дайм. — Мне плевать, кто, где и какие должности занимает. Главное, чтобы человек был хороший и работу свою выполнял. Только вот оправдать шефа, скорее всего, мне уже не удастся.

— Что ты имеешь в виду?

Кросби ощутил, как у него от волнения начали запотевать ладони.

— Да ты посмотри вокруг! — Дайм опять окинул взглядом полицейский участок, отхлебнув мерзкий кофе. — Выполняй шеф свои обязанности, он бы позволил случиться всему этому? Нет. События прошедших дней выдают в нем бездарного руководителя, потерявшего контроль над ситуацией. Да и к тому же за Честером уже несколько лет шлейфом тянутся нераскрытые дела. А еще я нашел вот это. — Сержант неожиданно бросил увесистую желтую папку на стол, которую все это время держал на коленях, и на миг Кросби показалось, что они сидят не в вестибюле участка, а в допросной комнате. — Знаешь, что это?

По спине Лиама пробежал холодок. Он прекрасно знал, что это за папка и что в ней хранится. Но сделал вид, будто она ему не знакома.

— Впервые вижу.

— Да? — усомнился Дайм. — Эта папка лежала на дне самого нижнего ящика, старательно спрятанная под кипой старых бумаг. Не пыльная, а значит, шеф часто берет ее в руки. Я прав?

Кросби промолчал. С мольбой посмотрел на снующих тут и там полицейских, старательно игнорирующих присутствие Дайма. Офицер мысленно звал на помощь, но никто из коллег даже не удосужился повернуть головы в сторону стола шефа. Как будто все презирали Дайма либо боялись встречаться с ним взглядом. А может — и то, и другое одновременно.

Лиам возненавидел себя за то, что ослушался совета бородатого Гарри и завел разговор с сержантом. Это было неосмотрительно и глупо: все равно, что зайти в клетку к голодному льву и понадеяться, что он тебя не сожрет.

И как же теперь выпутаться?

— Прежде чем ты подошел, я успел слегка изучить эти документы, — продолжил сержант. Чем больше он говорил, тем грубее становился его голос, начиная звенеть, как сталь. — Тут заявления, Лиам. Заявления, написанные на имена кадровиков. Замятые дела, которые так в ход и не пошли.

Сержант раскрыл папку и пролистнул пару страниц. Мультифора на них блестела в отблесках синеватых ламп.

— Вот, тут и на тебя заявление есть. От некой Жаннет Финри. — Леон оторвался от чтения и внимательно посмотрел на Кросби, как будто желая уловить каждую незначительную деталь на его посеревшем от страха лице. — Знаешь ее?

Лиам промолчал. Но не от согласия, а от оцепенения. Одно дело, когда эти бумажки лежат у шефа в столе и собирают пыль, другое — когда их перебирает щенок комиссара.

Дайм вернулся к чтению документов, и с каждой прочитанным абзацем у него все больше кривились губы. То ли в злорадной усмешке, то ли в отвращении.

— Ну и ублюдок ты, Кросби. — Сержант повернул папку страницами к Лиаму. На них — фотографии с побоями, заверенные штампом местного медицинского учреждения. — За что ты так с девушкой?

Лиам бы ответил, но язык не поворачивался. Он помнил тот злосчастный вечер. Все плыло, как в тумане. Плохой день и дурное настроение привели его в бар после тяжелой смены. Кросби думал, что выпивка поможет ему забыться, но она лишь загнала его в ловушку отчаянья. С каждым новым стаканом его все сильнее охватывало дикое желание наорать на кого-нибудь так, чтобы в горле пересохло, измолотить кого-нибудь кулаками, избить ногами до потери сознания.

А все потому, что днем на дежурстве, проезжая мимо залитой солнцем аллеи, он увидел, как его Жаннет гуляет с кем-то другим. Причем, не просто гуляет, а сидит у этого кого-то на коленях, прижимается к нему, улыбается, смеется. С каким-то смазливым мужиком, как будто сошедшим с обложки дамского журнала.

Любой другой бы человек после увиденного сразу бы поддал пинка своей пассии, собрал вещи и закрыл бы за собой дверь. Любой, но только не Лиам, ведь он страстно любил свою Жаннет и не желал ее отпускать или с кем-то делить. И потому тем самым вечером он, вдрызг пьяный, пропахший пивными парами и духами какой-то женщины, в объятьях которой он пытался найти утешение, ввалился в дом и просто избил Жаннет, позволив ревности и гневу вырваться наружу.

Но на этом вечер не закончился: когда девушка перестала кричать, плакать и сопротивляться, Лиам обрил ее наголо, связал и запер в чулане. Жаннет пролежала там около шестнадцати часов, пока Кросби как следует не проспался и не протрезвел.

На следующий день, конечно же, Лиам с ужасом осознал, что натворил. Он освободил Жаннет и просил ее его простить. Умолял и ползал в коленях. Извинялся. Даже плакал. Клялся, что больше так никогда не поступит. Говорил, что гнев всегда был самым худшим его качеством. Но она все равно убежала в участок, как только Лиам оставил ее одну.

Дайм снова развернул к себе папку и скептически поглядел на фотографии синяков и ссадин, запечатленных на стройной женской спине.

— И вы после этого до сих пор вместе? — уточнил он.

— Да, — сипло выдавил Лиам.

С тех пор прошло более полугода. Жаннет больше ни с кем не гуляла, да и Лиам пытался держать себя в руках. Но иногда, не в лучшие дни, Жаннет могла вывести его самой обычной мелочью. Каким-нибудь незначительным жестом или даже взглядом, брошенным на какого-то другого более симпатичного мужчину.

Дайм бессильно упал лбом в ладонь.

— Люди, зачем вы себя так мучаете?

Пользуясь случаем, пока сержант не смотрит, Кросби медленно поднялся со стула, пытаясь уйти.

— Куда собрался? — тут же пророкотал Дайм. — Сиди, Кросби. Мы не закончили.

Как старшему по званию Лиам должен был ему подчиниться. И потому сел обратно, нервно скрипя зубами. Все мышцы его правой руки завибрировали от неожиданного желания ударить Дайма. Лиам ненавидел его за очевидное превосходство. Встретился с ним взглядом и вдруг ясно понял, что сержант не испытывает к нему ничего, кроме жалости.

Дайм опять отхлебнул кофе:

— Очень интересная ситуация складывается с этой папкой. — Начал он издалека. — Сначала я решил, что раз Честер так и не пустил эти дела в ход, значит, он старательно выгораживает своих сотрудников и бережет их репутацию. Но потом вдруг задумался: а почему он тогда не уничтожил эти заявления? Согласись, Лиам, — Кросби дернулся, когда сержант назвал его по имени, — без этих бумажек никто бы не узнал, что кто-то вообще что-то писал. Так что эти заявления явно хранятся в папке не просто так. Скорее всего для того, чтобы Честеру было чем шантажировать своих подчиненных. Скажи… — Дайм опять впился взглядом в офицера. — Моя догадка верна?

Весьма удивленный столь правильным умозаключением, Лиам медленно кивнул. Шеф Честер неоднократно тыкал ему в лицо этой папкой, припоминая случай с Жаннет, и говорил, что при самой малейшей оплошности отправит это дело дальше. Причем не ему одному. Честер долгие годы собирал компромат на своих подчиненных, и потому ему никто не смел и слова поперек сказать.

— Я так и думал, — Дайм устало протер глаза. — На твое счастье, Лиам, это дело — бытовуха, а бытовуха не в моей компетенции. Так что я просто передам его дальше, как и все остальные. А там уж как пойдет… — Он поднялся на ноги, захлопнув папку и прижав ее к бедру. — Сколько времени занимает рассмотрение подобных дел? Ты и сам, наверное, знаешь. Попробуй за это время как-то исправить отношения со своей Жаннет. Возможно, когда к вам придут следователи, она откажется от показаний. Все в твоих руках.

Не веря, что его все еще не скрутили и не кинули в клетку, Лиам глупо пялился на Дайма, пока тот доставал из кармана джинсов телефон.

— Да. Вы были правы, — сказал кому-то Леон, быстро набрав номер. — Пора наводить в участке порядок.

========== Часть 14. «Правильно» — не всегда хорошо» ==========

— Не говори мне, что все сделал правильно. Все ведь должно быть по-другому.

— Должно. В прошлый раз, когда я был на твоем месте, у меня не было шрама на лице, и мне не пришлось собственноручно добивать Эллен. Все веселье прошло без меня… И тем не менее, сейчас мы имеем то, что имеем. Этого уже не переиграть.

Послышался вздох.

Два одинаковых голоса почти спорили друг с другом. Кажется, я сходила с ума.

— Так, а в чем причина? В чем ты просчитался?

Я открыла затуманенные глаза и поняла, что смотрю на восходящее над долиной алое солнце и полыхающее от низких облаков небо. На горизонте занимался рассвет. Лишь спустя мгновение я обратила внимание на две фигуры, такие похожие и разные одновременно. Они стояли чуть поодаль от меня, окаймленные ореолом оранжевого света, среди того, что осталось от обгорелых шатров и былого праздника.

Мы вернулись на пепелище. Кое-где все еще вздымался дым.

— Все началось с этого, — Тамзин в замызганной кровью рубахе показал на зарубцевавшийся шрам под глазом. — Это промедление, друг мой. Всего пара лишних минут, и все пошло прахом. Сначала шрам, затем внезапное появление Эллен.

— Эллен… — опять тяжелый вздох.

Маги немного помолчали, затем один передал второму знакомый пузырек. Отцовская настойка сегодня пользовалась невероятной популярностью. И тут я вспомнила… Отец! Моррис Каллем на чердаке дома, согнувшийся в нестерпимых рыданиях. Вспомнила взрослых мужчин, обрывки пережитого ада. Маленькую Имриш. Усталость, жажду. А вот страха не помнила. Совсем. И отвращения тоже. Вот они — удивительные метаморфозы ума. Убрать пару мелочей, и восприятие действительности бесповоротно поменяется.

— Расскажешь, как тебя угораздило очнуться? Ты ведь должен был валяться в яме до прибытия Томми. Обгорелый, старый, но живой.

Пузырек вернулся обратно к говорившему.

— Меня вытащил какой-то обгоревший сероглазый черт и привел в чувства. Никогда его не видел. И не хотел бы увидеть снова.

— Еще одна лишняя переменная?

— Все может быть.

— И как его сюда занесло?

— Не знаю. Судя по всему, он пришел сам. И хорошо, что так. Иначе не знаю, как бы мы выкрутились.

— Получается, каждый следующий раз будет отличаться от предыдущего…

— Так ты сам это придумал.

Тамзин в рубашке согласно закивал:

— Чего только не сделаешь ради того, чтобы не умереть.

Я села на месте и обнаружила, что все это время лежала на каких-то обгорелых досках, предусмотрительно накрытых сверху серым фраком. Тамзины, заметив движение, синхронно повернули ко мне головы.

— Очнулась, наконец.

Глядя на них против света, я не поняла, кто это сказал.

— Как самочувствие, Имриш?

— Головушка не болит?

Я поморщилась и поднялась с места, вдыхая запахи потухшего пожара. Учитывая все, что произошло, моя головушка должна была расколоться как скорлупа грецкого ореха от удара молотка. Или остаться в руках Эллен. В любом случае: то, что я выжила и даже могла нормально соображать, нужно было воспринимать не иначе как «чудо».

— Никаких чудес, — бросил один из Тамзинов, явно прочитав мои мысли, — всего лишь удачная стратегия, правильно подобранный момент и небольшая пригоршня магии для одной милой девушки с непростой судьбой.

— Стратегия? — Пришлось повторить, потому что до меня не сразу дошел смысл этого слова. Я помнила: один Тамзин погубил Эллен и спас меня, а второй предал меня и бросил ей на растерзание.

— Это была полностью моя идея, — отозвался Тамзин со свежим шрамом на лице и странной накидкой, скрывающей оголенные ребра. — Любой человек наиболее уязвим во время триумфа. Или же, когда счастлив. Нужно было дать Эллен то, что она хочет, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность.

Я подошла и остановилась в паре шагов от магов, стоически игнорируя взгляд Тамзина-предателя.

— Так ты сделал из меня приманку? Нарочно?

— Да, это было необходимо, — сказал тот, после чего кивнул на себя из будущего. — А этого дурака не вини. Он вообще не соображал, что делает, раз позволил зажать вас в угол. Пришлось импровизировать. Наставлять его при помощи телепатии.

Я набралась смелости и перевела взгляд на Тамзина, с которым нам предстояло вернуться домой. Он глядел на меня виноватыми щенячьими глазами, в них отражался рассвет.

— Прости меня, Имриш. Я… — Остальные слова замерли у него на губах.

— Ты знал, что все так обернется?

— Я соглашался на условия Эллен и смотрел, как я же приближаюсь к ней со спины. Она ничего бы не успела с тобой сделать.

— Ты меня напугал, — заявила я, как будто весь прошедший день, исполняя роль Анри, он этим не занимался.

Пришлось внутренне съежиться, вспоминая, как Тамзин повернулся ко мне спиной. Я ведь действительно подумала, что он приговорил меня к смерти. Обменял свою жизнь на мою, менее значительную. Это вполне в его стиле.

— Милая моя, а как иначе? Если бы ты в мои намерения не поверила, то и Эллен бы вряд ли купилась. — Он кротко заглянул мне в глаза. — Прости меня.

Пожалуй, это все, что мне хотелось услышать. Ощутив небывалое облегчение, я положила ему голову на плечо, и некоторое время мы так и стояли, ничего не говоря. Слова стали излишними. Выждав пару мгновений, он осторожно приобнял меня, и все прежние чувства ожили; он коснулся поцелуем лба, и мой дух воспарил. Видения прошлого окончательно развеялись, теряясь в рассветном зареве. Рядом с этим мужчиной я была в безопасности. Он не предавал меня и не собирался бросать монстру на растерзание. Он лишь подыграл Эллен, чтобы спасти нас обоих.

Или…

Оба Тамзина хотели, чтобы я думала именно так?

— Что ж… вам еще не пора? — Тамзин с раненой щекой громко хлопнул в ладоши, привлекая наше внимание. — Хватит нарушать порядок вещей.

Другой Тамзин кивнул ему:

— Да, пора.

— Тогда делаем, как и договаривались, — встрепенулся тот, — я отдаю тебе все, что у меня есть, ты стираешь мне память ровно до событий в шатре, относишь в ту пресловутую яму, где очнулся, а сам проваливаешь. — Он вновь судорожно втянул воздух через ноздри. — Только богами прошу, не сотри ничего лишнего. — И мельком взглянул на меня исподлобья. В нем я узнала Тамзина с карнавала, пообещавшего оживить Анри. — До свидания, Имриш. Мы скоро увидимся.

Я кое-как вымучила из себя улыбку. В конце концов этот человек отделил мои страхи от прошлого, просеяв их через магическое сито. Я должна быть ему благодарна.

Немного помедлив, Тамзин подошел к своей копии. Один маг покорно закрыл глаза, другой приложил безымянные пальцы ему к вискам, а большие — ко лбу, в то место, где людям обычно рисуют «третий глаз». А затем, удивив меня, Тамзин начал что-то сосредоточенно шептать, четко выговаривая каждый слог. Это походило на молитву, написанную на латыни. Он произносил четыре повторяющихся строки снова и снова. И чем громче и властнее становился его голос, тем сильнее менялся второй Тамзин. Кожа на лице мага обвисала и морщилась, расцветая старческими пятнами, волосы седели и редели, спина становилась более сутулой.

Когда Тамзин закончил свой ритуал, перед ним уже стояла не копия, а сморщенный старикашка с нависающими веками и опушенными под тяжестью прожитых лет плечами. Невероятно тощий и хрупкий. Лет на тридцать старше старика, которого мне уже показывал Тамзин, когда я пришла к нему во второй раз после случая в «Вестнике».

Тамзин действительно «забрал» у настоящего себя все. Если не считать неприятных обстоятельств с Эллен и заточения в ее плену, то еще вечером этот человек был хозяином грандиозного карнавала, имел сотню подхалимов и обожателей как среди артистов труппы, так и среди гостей, и скорее всего обладал нереальными деньгами для своего времени.

А что теперь? Передо мной стоял босой одинокий и дряхлый старик, беспомощно взирающий на пепелище из своих надежд и мечтаний. Сегодня он потерял не только свое состояние, но и многих друзей, приглашенных на праздник — людей, которых знал, любил и возможно ненавидел. Лишился труппы, молодости и даже возлюбленной. У него ничего не осталось. Даже сверхъестественных сил…

Я нахмурилась и посмотрела на своего Тамзина:

— Разве силы к тебе так и не вернулась после того, как мама умерла?

Утреннее солнце начинало припекать. Я ощутила его жар на коже.

Маг покачал головой, отстранившись от старика:

— Нет. Я почти пуст. Оказывается, это так не работает.

— Моя бедная, глупенькая Эллен… — вдруг прошамкал старик обвисшими губами и содрогнулся. Боги, у него даже зубов не осталась! — За что она так со мной, с нами…

— Ты готов? — сухо буркнул Тамзин и опять поднес руки к вискам старика. Судя по всему, ему не терпелось избавить себя от своего же нытья.

— Я буду по ней тосковать. — Старик чуть приподнял веки. Седые брови дрогнули.

— Все еще впереди.

Секунда, и у старого Тамзина подкосились ноги. Я уже испугалась, что тот сейчас упадет и расшибется, но маг поймал его бесчувственное тело и с легкостью подхватил на руки, как будто тот ничего не весил.

— Сейчас вернусь.

И понес его в сторону обгоревших покореженных машин к той самой яме, которая когда-то была альковом уединения. Я могла бы пойти за ним, но сознавала, что Тамзин должен попрощаться с прошлым самостоятельно, без посторонних глаз, так что я вернулась к месту, где лежал фрак и снова села на него.

Кое-где обломки шатров еще коптились. Чувствуя, как солнце припекает голову, я глядела на черную вздымающуюся дымку, пока за ней не появился высокий человек, обернутый в странное одеяние. Неужели это тот пироман со сплошным ожогом вместо лица? Силуэт едва заметно мне кивнул и побрел куда-то прочь в сторону рассвета, пока не растворился в нем совсем.

Я моргнула раз, второй. Человек исчез.

Кто знает, может, за этим дымом и не было никого. Только мираж, рожденный утренним пеклом.

Через несколько минут Тамзин вернулся ко мне и молча предложил руку, чтобы помочь мне подняться. На его плече с сохранившимся рукавом я увидела лямку от своего рюкзака.

— Нам пора.

Я подняла с досок его серый фрак, который не спасет теперь даже химчистка, и прижалась к магу, как и в прошлый раз. От него все еще слабо пахло духами.

— Закрой глаза, милая моя.

Я послушалась, и через мгновение жара пустыни сменилась прохладной тенью, а удушливый запах гари — терпкими благовониями.

— Поверить не могу. — Я отпустила мага, начиная озираться по сторонам. Кинула фрак на кровать.

Мы и правда вернулись назад. Причем, вернулись в то самое место, откуда «уходили». В трейлер Тамзина, где все это время горел свет. Дождь больше не барабанил по окнам и крыше. На настенных часах 5:02 утра. Стоянка снаружи расцветала в отблесках утреннего солнца и блики, отраженные от чего-то на улице, играли цветными пятнами на перегородках между «комнатами».

Все закончилось. Кошмары исчезли. Проблемы остались позади.

— Мы сделали это! — Радость вдруг вернулась ко мне, горячо вскипела, вскружила голову и буквально переполнила меня. Казалось, что сейчас я готова поделиться ею со всем миром; обнять каждого, кто в ней нуждался, и прокричать об этом с небоскреба. — Мы действительно это сделали! Мы живы!

Я была уверена: теперь все будет по-другому. Я обернулась к Тамзину, чтобы об этом сообщить, но тут же обомлела, в миг растеряв все свое небывалое воодушевление.

Лицо мага было бесцветным, совсем как у мертвеца. Кожа на лице медленно иссыхала и морщилась, темный цвет волос затерялся в белесой седине. Веки тяжелили, щеки обвисали, шею изрезали глубокие морщины.

Тамзин поднес руку к лицу, будто пытаясь ее рассмотреть, но та иссохла быстрее, чем его лицо, и теперь напоминала залежавшийся на солнце корень имбиря.

— Слишком… слаб, — сипло выдавил он, обреченно подняв на меня взгляд.

И повалился на пол, едва успев скинуть с плеч мой рюкзак.

Я растерянно глядела на старика, упавшего между кроватью и холодильником. Понимала, что стою с разинутым ртом, но все никак не могла его закрыть. Тишина зазвенела в ушах. Тамзин как упал, так и не двигался. Я даже не видела, чтобы у него вздымалась грудь при дыхании.

Боже.

— Сделай же что-нибудь, Имриш… — сказала я сама себе и на дрожащих коленях опустилась возле него. Сначала нащупала пульс, слабый, но ровный, а потом проверила дыхание.

Сообразив, что не все так плохо, я затащила Тамзина на кровать. Он показался мне невесомым, как будто был полым внутри.

Я села рядом с ним, сжала его сухую руку в своей.

Нет ничего удивительного в том, что Тамзин так резко свалился и постарел. Сколько требуется сил, чтобы искривлять время и пространство? А чтобы перемещаться на десятилетия вперед и назад? Вероятно, очень много. Да и к тому же мы с ним почти ничего не ели… Усталость, стресс, потеря крови, обезвоживание, алкоголь. Это все сильно сказывается на здоровье. События пережитого дня оставили бы отпечаток на ком угодно, так что единственное, что я могла сейчас сделать, это дать Тамзину время отдохнуть и позаботиться о том, чтобы его никто не тревожил.

Его руку чуть дрогнула, слегка сжала мою.

Я улыбнулась.

И все-таки… даже в виде старика он нравился мне. Причем не внешне, а тем, что у него внутри. Да, Тамзин не попадал под мои идеалы, рисованные в голове, может и хорошим человеком он не был. Боже, он даже не был человеком! Но, несмотря на все свои чудовищные недостатки, жуткое прошлое и нездоровую тягу к кровопролитию, он относился ко мне лучше, чем кто-либо другой. Лучше, чем обезумевшая мать. Лучше, чем безответственный отец. Сегодня Тамзин показал настоящего себя. И мне это понравилось.

Никто не защитит меня лучше, чем он.

Где-то через час, убедившись, что дыхание старика окрепло, я решила себя чем-нибудь занять. Сон не шел, сколько на себя его не нагоняй, так что я нашла в трейлере душ и смыла с себя всю грязь, принесенную из пустыни.

Кошмар, сколько синяков! Только сейчас, встав голой напротив зеркала, я осознала, что выгляжу так, как будто меня избивали и мучили всю ночь напролет. Темные пятна всех цветов и оттенков усыпали меня, как далматинца, но страшнее всего выглядела шея и нога. Нога — из-за длинной раны и растекшейся вокруг нее синевы, а шея — из-за четкого отпечатка руки Эллен.

— Мама…

Я боязно приложила свою руку к отпечатку, сравнивая размеры пальцев — очень скверный прощальный подарок от родной мамочки. Если бы синяк кто-то увидел, то наверняка бы решил, что я стала жертвой насильника.

Нужно было его как-то спрятать.

Грязное порванное платье полетело в корзину для грязного белья, окровавленный и подранный фрак Тамзина, испачканный в золе — тоже. Что надеть? Я без спроса полезла копаться в чужом комоде с вещами, так как не желала одеваться в то, в чем маг притащил меня из дома.

Удивительно, но в нижнем ящике я нашла еще одно платье. Совершенно новое, запечатанное в пакет, с неснятой биркой и ценником. От цены платья я в ужасе распахнула глаза: оно стоило больше моего месячного заработка в «Вестнике».

Но деваться было некуда. Оно оказалось моего размера, так что я с удовольствием в него влезла. Тем более это платье, как и предыдущее, полностью закрывало шею воротником, а руки — длинными рукавами. Темно-фиолетовое с золочеными пуговицами, строгое и консервативное, оно село на мне почти идеально. Вероятно, Тамзин не был любителем современных безвкусных платьев с глубоким декольте и до сих пор придерживался взглядов прошедшей эпохи.

И хорошо. Мне такое тоже нравилось.

Уложив волосы и приведя лицо в порядок, я устроила набег на его холодильник, понадеявшись, что маг не будет против пропажи несколько кусков хлеба и сыра. Также я нашла банку с растворимым кофе, электрочайник и чистую кружку.

Я сделала себе завтрак и ушла с ним в соседнюю комнатушку за перегородку, где все окна были плотно закрыты от солнца. По центру стоял диван с широкими подлокотниками, а перед ним — телевизор с игровой приставкой и разбросанными вокруг коробками от компакт-дисков.

Интересно. Я отставила завтрак и сгорая от любопытства полезла читать названия на коробках. Ну кто бы сомневался! Сплошь игры про вторую мировую войну и современные японские хорроры. Тамзин бы не был Тамзином, если бы периодически не играл в стрелялки и не гонял зомби и привидений. На приставке и геймпадах не было пыли, так что играл он достаточно часто.

Как знать, может уже совсем скоро мы сможем во что-нибудь поиграть вместе.

Вернувшись к дивану, я включила телевизор и под какой-то дрянной сериал на первом попавшемся канале насладилась утренней трапезой. Когда кофе закончился, я решила, что стоит, наверное, помочь Тамзину сменить рваную рубашку на что-то более приемлемое. Свежих рубашек у него в комоде хватало, так что я взяла одну и подошла к кровати.

Признаться, я никогда не раздевала стариков и мне это не особо понравилось, но оставлять Тамзина в лохмотьях мне не нравилось больше. Поэтому пришлось свершить задуманное. Я расстегнула одну пуговицу, вторую, третью… Взгляд зацепился за старые уродливые шрамы на ребрах, как о очередное напоминание об Эллен. Глядя на них, я почему-то вспомнила про дом и портрет матери в прихожей. По возвращении нужно было его снять.

Закончив с рубашкой, я выкинула окровавленные и грязные лохмотья в мусорку, после чего снова вернулась в комнату с телевизором. Только со второго захода я обнаружила, что здесь в самом углу на вешалке висит кожаная куртка Анри, а под ней лежит любимый тесак Тамзина, отведавший крови несчастных, ни в чем не повинных журналистов.

Я сделала вид, что ничего не видела, и плюхнулась на диван, возвращаясь к просмотру дурацкой мыльной оперы. Казалось бы, кофе был крепким, но нескольких ложек мне оказалось недостаточно. Телевизор нагнал на меня дремоту и спустя несколько минут я провалилась в сон. И проснулась от того, что снаружи начался какой-то ненормальный переполох.

Голоса выдрали меня из умиротворяющей тишины и тем самым разозлили. Я тут же встрепенулась, подскочила к окну и глянула на стоянку, чуть отодвинув шторку. У трейлера Тамзина собралась целая толпа; люди в цветастой одежде и намалеванными лицами — часть его труппы. Их яркие костюмы напомнили мне, что сегодня у Тамзина день рождения. Может, они пришли его поздравить? Конечно, нет. Это было бы слишком просто. Лица артистов казались серьезными и выглядели совсем не празднично.

— Мистер Кейр! Откройте! — позвал испуганный женский голос. — У нас проблемы!

— Дерьмо… — буркнула я. Артисты так и продолжат толпиться у трейлера, пока им кто-нибудь не откроет.

— Мистер Кейр!

В железную дверь настойчиво постучали. Я закатила глаза и направилась к выходу, мельком оглядев кровать. Старый Тамзин лежал в той самой позе, в которой я его оставила. Вряд ли он сейчас был способен решать проблемы своего балагана, так что нужно было объясниться перед людьми и сослаться на его плохое самочувствие. И попросить их не трогать мага хотя бы до вечера.

— Мистер Кейр! — вновь воззвал пищащий голосок.

Я встала на ступеньках возле самой двери. Как эта штука открывается? Где тут замок? В «прихожей» трейлера оказалось так темно, что искать его пришлось на ощупь. В конце концов пальцы что-то нащупали, и я щелкнула дверным механизмом. Вот и все. От толпы меня отделяла только тонкая дверца. Я вдохнула, сжала всю смелость в кулак и распахнула ее, явив себя публике.

Все артисты тут же повернулись ко мне, весьма озадаченные тем, что дверь трейлера открыл не Тамзин Кейр. В этот краткий миг я тоже озадачилась и задалась вопросом, зачем я вообще все это делаю.

Снаружи ярко светило солнце, от асфальта пахло прошедшим дождем.

— Ой! — воскликнула стоящая у двери женщина, увидев меня.

— Ой, — передразнила ее я. В ней я признала ту полуголую белобрысую дурочку с хвостиками с карнавала, постаревшую на двадцать лет. Годы ее не пощадили.

— Мистер Кейр, он… — залепетала бывшая красавица, старательно пытаясь на меня не смотреть.

— Он болеет, — отрезала я таким жестким тоном, что сама его испугалась. — Чего вы хотели?

— Полиция оцепила площадь, — встревоженно крикнул кто-то из артистов. — Они началиобыскивать торговые ряды!

— Мы не знаем, что нам делать! — раздался еще один незнакомый голос.

«Вашу мать!»

Страх незаметно подобрался ко мне и впился когтями в сердце. Я схватилась за дверной проем, чтобы не упасть. Мысли начали водить тревожные хороводы.

Даже если бы Тамзин сейчас очнулся, то у него наверняка не хватило бы времени и сил, чтобы спрятать улики. У него в трейлере почти на самом видном месте висела куртка Анри, под ней валялся его тесак, а в корзине для грязного белья лежал окровавленный фрак. Если в трейлер зайдут полицейские и обнаружат все это, то загребут мага почти с поличным. А если они обыщут его жилище чуть тщательнее, то скорее всего найдут еще тонны огнестрельного оружия. Очевидно, нелегального.

Сколько лет тюрьмы светит Тамзину после этого? Его сразу обрекут на пожизненное заключение? Или вообще к смертной казни приговорят?

Я прикрыла глаза и перед мысленным взором тут же промелькнула картина, как его поджаривают на электрическом стуле. Мне это не понравилось. В любом другом случае, верни Тамзин себе молодость и силы, ему бы никакая казнь не навредила. Но сейчас, когда он так слаб… он мог умереть от чего угодно. Насовсем.

Артисты выжидающе смотрели на меня, а я смотрела на них, больно закусив губу. Нужно было что-то срочно предпринимать. Но что?

Да, чтобы соскочить с этого несущегося в пропасть поезда под названием «Берг и Кейр» я могла прямо сейчас кинуться к полицейским, показать синяки и придумать какую-нибудь невероятную историю о том, как меня истязал старый извращенец. Поверили бы они мне? Конечно. На этом можно было бы распрощаться с карнавалом, Тамзином и со всеми событиями прошедших нескольких дней. Умом я понимала, что это было бы самое взвешенное и верное решение, но учиться на чужих ошибках иногда необходимо. Эллен наглядно показала, что «правильно» — не всегда хорошо.

Так что я обвела собравшихся взглядом и кивнула мужчине лет тридцати пяти в красном пиджаке.

— Томми, да? — Я признала в нем знакомые черты. Вот он, мальчишка из старого пикапа. Из гадкого утенка он вырос в настоящего красавца. Светлые чуть вьющиеся волосы, ясные голубые глаза, широкая челюсть. Он походил на прекрасного принца из книжек, которые любят читать девочки.

Артист закивал, крайне удивленный тем, что я назвала его по имени.

— Кто у вас тут главный?

— Мистер Кейр, — ответил он голосом приятным и бархатным.

Его тембр почему-то меня смутил.

— Я имею в виду после мистера Кейра.

— У мистера Кейра нет заместителей. Раньше еще была мисс Эллен, но…

Раньше — это двадцать лет назад. Я упала лицом в ладони.

— Проклятье! — Помощи ждать было не от кого. — Значит, я сегодня за Эллен.

Никто из артистов даже не возразил. Забавно. Значило ли это, что во многих из них до сих пор жили воспоминания об Эллен: жесткой и строгой женщине, способной держать ситуацию в своих руках? Я была даже готова поспорить, что кто-то из артистов даже думал, что она — это я.

— Как вас зовут? — крикнул кто-то из толпы.

«Вас?»

— Я Имриш Каллем.

Публика зашепталась, особенно актеры в возрасте. Из чьих-то уст я точно услышала имя матери.

— Ребята, послушайте сюда, — обратилась я к артистам, задумываясь над каждым словом. Мне еще не приходилось произносить речи перед такой огромной толпой. — Мистер Кейр сейчас очень болен и ему как никогда нужна ваша помощь. Пускай полицейские обыскивают что хотят, но чем дольше их не будет здесь на стоянке, тем лучше. Это понятно? Девочки, — я остановилась взглядом на группе молодых девиц в коротких облегающих платьях, — знаете, в чем секрет шоу?

Они не ответили, но заинтересованно посмотрели на меня.

— Задницы и сиськи, — сказала я и ухмыльнулась. — Если вы действительно хотите помочь мистеру Кейру, то попробуйте отвлечь ребят в форме. Мешать им не нужно, а вот покрутиться вокруг них не помешает. Улыбайтесь им, насядьте на уши, пустите пыль в глаза. Это должно их задержать… хотя бы ненадолго.

По сосредоточенным лицам артисток я поняла, что причины «зачем» и «почему» называть не нужно. Работая на Тамзина, они наверняка знали, что он за человек, кого из себя представляет и сколько странностей вокруг него происходит. Возможно, они даже знали о нем больше, чем знала я, и все равно работали на него, безгранично доверяя хозяину балагана и храня в секрете его тайны.

Интересно… чем же Тамзин так заслужил их преданность?

— Есть вопросы?

И опять никаких возражений. Девицы кивнули и засеменили к палаточному городку, выглядящему в сотни раз скуднее того, что двадцать лет назад стоял посреди пустыни.

Подул ветер, и нас накрыло тенью пролетающих по небу облаков.

— Это касается и всех остальных. — Я вновь обвела артистов труппы взглядом, цепляясь за набеленные и раскрашенные лица. — Не дайте полицейским добраться до парковки. Чем дольше вы продержите их на площади, тем лучше.

Толпа стала поспешно расходиться. Взвесив все «за» и «против» я вышла из трейлера и поймала мужчину в красном пиджаке за рукав, когда тот уже собирался уйти.

— Томми, останься. Иди за мной. — Если кому-то и довериться, так это человеку, назвавшему Тамзина отцом.

Он возражать тоже не стал и молча зашел за мной в обиталище мага. Лицо артиста казалось серьезным, почти что каменным, но стоило мне привести его к Тамзину, как маска суровости треснула и Томми побелел от испуга.

— С Тамзином уже такое бывало?

— О, нет! — Увидев старика, Томми протиснулся мимо меня и в два шага оказался возле кровати. Затем опустился возле него и начал нащупывать пульс на дряхлой морщинистой шее. — Только не опять! Старый дурак совсем себя не бережет!

— Может его, это… надо в больницу?

Томми оглянулся на меня через плечо с широко распахнутыми глазами, и в нем я увидела того перепуганного мальчишку, сидящего за рулем пикапа.

— Ни в коем случае! — испуганно бросил он. — В прошлый раз, когда такое случилось, мистер Кейр сказал везти его куда угодно. Хоть сразу на кладбище. Но только не в больницу.

Я нахмурилась:

— Почему?

— Он не объяснил. Только сказал, что это приведет к чему-то плохому.

Вот уж действительно странная отговорка. Неужели Тамзин боялся врачей? Или думал, что его сразу начнут изучать и разбирать на органы?

— Томми… — Произнесла я и закусила язык. Странно было называть незнакомого мужика, который старше меня, ласковым прозвищем. — Томас, насчет прошлого раза, когда Тамзин был таким… — Я позвала его за собой к ванной комнате, достала из темноты корзину с грязной одеждой и показала окровавленный фрак. — Мы только что оттуда.

Секунду-другую артист бездумно пялился на фрак. Казалось, Томас хочет крепко выругаться, но слова будто застревали у него в глотке. Сипло зашипев, он просто приложил руку ко лбу. На пальцах блеснули громоздкие серебряные перстни.

— А я все думал, в чем подвох! — Сокрушаясь, артист покачал головой. — Почему Тамзин вылезал из пикапа в одной одежде, а нашел я его в совсем другой. Да и раны у старика были свежими. Невероятно! От этого человека и правда можно ожидать чего угодно.

— Томас, это все нужно куда-нибудь спрятать. Время на исходе. — Я потрясла корзиной, обращая на себя внимание. — Поможешь мне? Если мы этого не сделаем, то Тамзина мы больше не увидим. А если и увидим, то его явно объявят в федеральный розыск, и про «Берг и Кейр» всем придется забыть.

— Да, да. Конечно! — Мужчина встрепенулся с головы до пят. Взглянул на меня ясными глазами. — Имриш, правильно?

— Да. — Тут я поняла, что мы с ним в ту жуткую ночь и словом не обмолвились. — Спасибо, что примчал тогда на своем пикапе. Ты нас очень выручил.

Томас улыбнулся, и за его спиной в трейлере все расцвело от полуденного солнца, выглянувшего из-за туч.

— Если потребуется, я сделаю это снова.

И мы принялись прятать улики. Точнее, Томас начал что-то усердно искать в ящиках столов и тумб, а я собрала в кучу все кровавое тряпье с курткой и тесаком Анри и тупо дожидалась, пока артист закончит свои поиски.

— Надеюсь мы не понесем это на улицу, — высказалась я, представляя, как бы комично это выглядело со стороны. Выбегаем мы на стоянку, а там нас встречают копы с распростертыми объятиями.

— Нет, мы спрячем все в подпол, — послышался из-за перегородки голос Томаса. — Только вот старик вечно куда-то перекладывает этот чертов ключ. Причем, потом и сам ведь вспомнить не может, куда его положил.

В памяти тут же всплыла картина, как Тамзин носится по своему старому трейлеру в поисках чего-то, что он так и не нашел, а потом открывает дверцу тайника с оружием весьма варварским способом. Вот она — привычка, прошедшая через года.

Я уже хотела было предложить Томасу раздолбать дверь в подпол ногой, как это сделал Тамзин, но артист вдруг воскликнул:

— Я нашел!

Дальше все оказалось куда проще. Мы отодвинули диван, откинули в сторону ковер, лежащий под ним, и открыли ключом небольшую дверцу, замаскированную под половицы. Если бы не Томас, я бы вряд ли самостоятельно отыскала тамзиновский тайник.

Внутри все как прежде: знакомые ящики с оружием, ножи, мечи и кинжалы. Я скинула все улики вниз, предварительно стерев все отпечатки пальцев, и насупилась, когда тесак Анри неприятно о что-то звякнул.

— Я закрываю? — спросил Томас, сидя на корточках возле дыры в полу.

— Подожди.

Я принялась осматриваться по сторонам. Ничего ли не забыла? Фрак и платье, разодранная рубашка без рукава, куртка и тесак… О!

— Бронежилет!

Вон он, болтается на вешалке прямо на самом видном месте. Наличие его вряд ли бы как-то опорочило Тамзина, но вот отметины от пуль наверняка бы вызвали у полицейских ненужные вопросы.

Томасу дважды повторять не пришлось: он мигом сбегал за бронежилетом и скинул его в дыру ко всем остальным малоприятным вещам.

— Все?

В ушах громко застучало сердце. Мне не нравилось ощущение глобальной ответственности, обрушившейся на мои плечи. Ведь если я что-то пропущу, то достанется как мне, так и Тамзину. А еще Томасу, поскольку он согласился помочь мне в сокрытии улик. Мы двое стали невольными соучастниками совершенных преступлений, и обратного пути уже не было.

— Вроде все, — наконец, выдохнула я.

Услышав это, Томас закрыл дверцу, провернул ключ и… положил его в рот.

Неужели проглотил?

— Что? — Он весело рассмеялся, взглянув в мое удивленное лицо. — К нам далеко не в первый раз наведываются полицейские. И не такое прятать приходилось.

Я не стала задавать лишних вопросов. В неловкой тишине мы просто расстелили ковер и вернули диван на прежнее место.

— Я пошел, — сообщил Томас, отряхивая руки. — Посмотрю, что там творится. Побеседую с офицерами. А ты, Имриш, готовься встречать гостей. И к худшему.

— В смысле? — От его слов все похолодело внутри.

Взгляд Томаса сделался жестче, приятное лицо посуровело.

— Я так понял, что ты теперь останешься с нами. — Это прозвучало, как неотвратимый приговор. — Мистер Кейр вряд ли бы таскал тебя по своему прошлому, если бы на это не рассчитывал. Так что готовься. Если что-то пойдет не так, сниматься с места придется очень быстро.

Он чуть приподнял пиджак, и я увидела кобуру с пистолетом, прицепленную к поясу штанов. У меня ком застрял в горле. Опять оружие. Неужто этот безумец собирался учинить перестрелку с полицией? Боже, а кто из труппы еще был вооружен? Что они замышляли?!

— Я ко всему готов, — со смиренным спокойствием заявил Томас и как ни в чем не бывало вышел из трейлера, оставив меня наедине с Тамзином и тягостными думами.

Я отчаянно захотела домой.

========== Часть 15. «Цугцванг» ==========

— Имриш, успокойся. Перестань трястись и нервничать. Ну же!

Я говорила сама с собой, но если бы меня кто-то увидел, то решил бы, что я распинаюсь перед вешалкой для тамзиновских шляп. Я все пыталась выбрать один из головных уборов, способный исполнить для меня роль некого оберега и придать уверенности в себе, но от разнообразия разбегались глаза.

В итоге я не глядя схватила какую-то шляпу с ворохом перьев на боку, нахлобучила ее на голову и вышла из трейлера, стараясь шагать быстро, чтобы гнавшиеся за мной сомнения не догнали меня.

На стоянке все еще пахло дождем, летом и почему-то даже свежескошенной травой. Я плотно закрыла дверь трейлера и начала озираться по сторонам в ожидании незваных гостей.

Пока никого. Средь автомобилей заезжих артистов не маячили силуэты в фуражках, так что я прикрыла глаза и попыталась вжиться в новую для себя роль. О, наверняка те, кто плетет судьбу, сейчас ухахатывались надо мной, истерически повизгивая. Еще несколько дней назад я бы и близко не подошла к обшарпанному палаточному городку и так называемому карнавалу, но сегодня, волей какого-то злого рока, мне предстояло изображать из себя заместителя Тамзина, отвечающего за заезжий балаган.

— Соберись, Имриш, да что ты как размазня?!

Нужно напустить на себя уверенного вида, унять бешеное сердцебиение, нарисовать на лице улыбку и по возможности вести себя легко и непринужденно, как будто все идет по плану, даже если это не так. А если ничего не выйдет, то придется изобразить из себя пришибленную дуру. Это, по крайней мере, у меня получалось лучше всего.

Ну, вот и все.

Я выдавила судорожный вздох из самых печенок, когда среди машин показалась троица в полицейской форме и вальяжным шагом направилась к трейлеру мага.

— Да помогут мне боги, о которых все время говорит Тамзин, — пробормотала я, мысленно надевая на себя маску надуманного образа. Главное теперь не разреветься от нервов перед полицейскими, как перед пироманами. А то все старания окажутся напрасны.

Когда я смогла разглядеть лица полицейских, то сама пошла им навстречу. Отчасти это было спонтанным и необдуманным решением, поскольку одного из стражей правопорядка я узнала по заплывшему овалу лица, усам, белесым бровям и животу, свисающему через ремень.

Лучшая защита — это нападение. И я сделала шаг первой.

— Здравствуйте, шеф Честер, чем могу помочь?

— Мисс Каллем? Какими судьбами? — Удивление на лице шефа полиции казалось неподдельным. — Мы уже занесли вас в базу, как без вести пропавшую. Ваш отец с раннего утра в панике штурмует полицейский участок. Всех там переполошил.

— А-а-а-а…

Я хотела выдать что-нибудь умное, чтобы меня несомненно оправдало, но мысли начали путаться и спотыкаться друг о друга. Я же совсем забыла об отце! Он должен был вернуться сегодня с утра. Скорее всего, все так и было: он приехал, дома меня не нашел и сразу же рванул в полицию.

Да, Тамзин вроде бы что-то говорил про мою копию, сотканную из магии, но та наверняка растаяла, как он лишился сил и сознания.

Так неужели обыск на площадь нагрянул из-за меня?

Почему, черт возьми, я не подумала об отце, и не потрудилась даже проверить мобильный телефон? Сколько десятков пропущенных звонков я там обнаружу? Почему я сама ему не позвонила, когда появилась такая возможность?

— Ну… — Я поправила шляпу, пытаясь скрыть стыд в своих глазах. Ложь медленно сплеталась внутри меня, подобно клубку из ядовитых змей. — Вы же сами сказали мне не оставаться дома одной, вот я и спряталась в самом людном месте. — Я взглянула на шефа из-под шляпы и улыбнулась. — Мистер Кейр согласился меня принять.

— Да? И где же он? — Не сказала бы, что шеф Честер мне поверил, но он с удовольствием перевел тему с отца на Тамзина. — Мне бы хотелось задать ему пару вопросов.

— Боюсь, сейчас это невозможно. — Я старалась говорить с улыбкой. — Мистер Кейр отдыхает. Очень плохо себя чувствует. Попробуйте зайти к нему чуть позже.

— Это невозможно, — резко отрезал старый Честер. — У нас выписан ордер на обыск, так что мы осмотрим здесь все. Без исключения.

«Дерьмо».

Я пристально посмотрела на Честера и его молчаливых сподручных, прикидывая, смогу ли я что-то сделать с полицейскими, если что-то пойдет не так. Во мне взыграла кровожадность, доставшаяся от матери.

— А в честь чего обыск? — насупилась я.

— У нас хватает оснований полагать, что «Берг и Кейр» причастны ко многим преступлениям, совершенным в городе, — шеф угрожающе сверкнул на меня глазами, — вы препятствуете следствию, мисс Каллем?

Что-то в Честере меня насторожило. И дело было не в том, что он был блюстителем закона, пришедшим по душу Тамзина. Нет, что-то еще. Что-то промелькнувшее в его чертах невольно заставило меня стиснуть зубы и почти сжать кулаки.

— Нет, конечно, не препятствую. — Пришлось быстро стряхнуть с себя наваждение, не забывая про вежливую и учтивую улыбку. — Я с удовольствием вас сопровожу куда захотите. Но к мистеру Кейру все-таки советую не заходить, он…

Позади послышался скрипучий звук открывшейся дверцы трейлера.

— Спасибо за заботу, Имриш, мне уже лучше. Дальше я сам.

Я обернулась быстрее мысли и с тревогой посмотрела на старика, зачем-то вылезшего из трейлера. В руках черная трость, на которую тот с большим трудом опирался, на плечах — старый сюртук. Маг тоже на меня взглянул, но его пустой и безжизненный взгляд мне ничего не сказал, отчего я даже усомнилась, что на стоянку вышел настоящий Тамзин, а не одна из его бездумных копий.

— Здравствуйте, мистер Кейр. Рад видеть вас снова. — Честер снял с лысеющей головы фуражку и приветственно кивнул. Я его больше не интересовала. — Может, вы меня не помните, но мы встречались с вами несколько лет назад. Я Леонард Честер, шеф полиции, и у меня вновь появились к вам вопросы. — Настороженным беглым взглядом он осмотрел Тамзина с ног до головы. — Хочу сказать, мистер Кейр, что вы настоящий мастер перевоплощений. Я видел вас пару дней назад перед площадью, и вы тогда выглядели гораздо моложе.

Старик распрямил спину. Казалось, это стоило ему больших усилий. Это увидела я, заметил и Честер.

— О, вы не представляете, на что способен театральный грим! — Голос Тамзина хрипел от старости. — Ленни Честер, правильно? Прошу, заходите, не задерживайтесь.

Но когда полицейские двинулись к трейлеру, Тамзин нетерпеливо махнул иссушенной рукой.

— Нет, не все сразу. — Морщины собрались гармошкой на его лбу. — Сегодня, учитывая самочувствие, я готов терпеть только кого-то одного из вас.

Полицейские переглянулись и вперед вышел шеф Честер.

Слезящийся взгляд Тамзина, ничего не выражающий, остановился на мне:

— Имриш, ты тоже.

— Вы уверены? — усомнился Честер.

— Конечно.

— Девушке следовало бы сейчас отправиться в участок и объясниться со своим отцом. Отчасти мы наведались к вам с обысками из-за нее.

Я раздосадовано зашипела, когда полицейский подтвердил мою теорию. Один вовремя сделанный звонок, и этого всего бы не случилось! В том, что Тамзину сейчас приходилось выжимать из себя последние силы, беседуя с Честером, была виновата я.

Маг покачал головой. Либо прочитал мои мысли, либо в противовес словам шефа полиции.

— Боюсь, я пока не могу отпустить эту милую девчушку. Она так заботится обо мне, помогает несчастному старику… О, вы бы знали! Что бы я без нее делал.

Честер недовольно сдвинул белесые брови над переносицей, но ничего не сказал. Он явно что-то подозревал.

От слов Тамзина все мои тревоги и волнения тут же утонули в омуте бесконечного покоя.

— Дерьмо… — выругалась я одними губами.

Мы втроем зашли в трейлер, и я плотно закрыла за нами дверь, напоследок оглядев молчаливых ребят в форме. Пускай голубчики дожидаются нас снаружи.

Итак, Тамзин сел в кресло, Честеру предложил стул, а я устроилась на краешке кровати, довольная тем, что мы с Томасом успели спрятать все ненужное от чужих глаз. Интересно, чем сейчас занимался этот вооруженный дурак? Если у Томми заметят на поясе пушку и у него не окажется на нее разрешения, то он поедет в участок раньше, чем Тамзин.

— Так что вас ко мне привело? На этот раз.

Седовласый Тамзин подался вперед, внимательно изучая шефа Честера. Все бы ничего, но из его левого слезящегося глаза вытекла слеза и заскользила по дряблой щеке. Со старыми людьми всегда так: непонятно, плачут они, или это происходит непроизвольно от рези в глазах.

— Много чего, мистер Кейр. Все и сразу. — Честер заметно расслабился, глядя на слабого больного старика. Видимо, удел шефа — это слабаки, помыкая которыми он начинает чувствовать себя комфортно. — Все ниточки ведут к вам. Вас в участке уже за глаза называют кукловодом.

— Да что вы? — слабо удивился Тамзин и слегка улыбнулся.

— Вам это польстило?

— Немного. Мне давали множество различных прозвищ, но это самое подходящее.

— Где вы были вчера вечером, мистер Кейр?

Прелюдии закончились. Начался допрос. Я глупо хлопала глазами, смотря то на одного старика, то на другого.

— Готовился к ночному представлению, очевидно, — голос Тамзина звучал уверенно для такой дряхлой развалины, как он.

— Оно прошло успешно?

— Как видите.

— То есть вы уверяете, что вчера не покидали карнавальной площади?

— Нет.

— И вы не появлялись в нашем участке?

Маг вздохнул:

— Если бы я там появлялся, шеф Честер, вы бы не задавали этих вопросов. И мы бы с вами, наверное, помнили об этом.

Скорее всего, будь Тамзин собой, он бы оставил меня дожидаться окончания этого разговора за дверью, как остальных полицейских, но сейчас он не мог себе этого позволить. Во-первых, потому, что ему наверняка нужна была моральная поддержка в моем лице, а во-вторых, если он вдруг опять свалится в обморок, кто-то должен будет перенять за него слово.

— Понимаете, мистер Кейр, вчера в участке произошло нечто очень странное.

Честер деловито потер руки и скривился в злобной усмешке, будто замышлял какую-то подлянку.

— Не удивительно. — Тамзина никак не смущала напряженная мимика Честера. Напротив, чем дольше они разговаривали, тем спокойнее он становился. — В полицейских участках всегда происходит много странностей.

— Наша полицейская частота, как вы знаете, мистер Кейр, вещает на весь город и его округу. Многие слышали по рации, как я попросил двоих ребят, следивших вчера за площадью, привезти вас в участок.

— И? — Ни капли заинтересованности ни во взгляде, ни в голосе. Возможно, все эмоции вытекали из Тамзина по щеке, превращаясь в слезы.

— Вечером того же дня те ребята, что слышали мое указание, вернулись в участок и обнаружили учиненный там разгром. — Продолжил Леонард Честер. — Камеры наблюдения сломаны, где-то двери выбиты с петель. Да что там, двери… все сотрудники в участке были контужены. Включая меня.

— О! Как же такое могло произойти? — вдруг обеспокоился Тамзин.

И все-таки он замечательный актер. Я вспомнила, как звонила на телефон Честера вчерашним вечером и как на звонок ответил Тамзин. Он, несомненно, побывал в участке и разгромил там все, заметая следы. Только вот странно, что он никого там не убил. Эта мысль на миг меня ошеломила.

— Я думал, вы мне расскажете, как все произошло.

— К сожалению, мистер Честер, я ничего не знаю. — Тамзин едва заметно пожал плечами. — Я все это время был здесь. Спросите у любого здешнего артиста. Может, кто-то даже покажет видео с нашей подготовки к шоу и с прошедшего представления. — Маг задумался, проведя рукой по седой бородке. — Погодите. А вы общались с теми ребятами, которые якобы должны были привести меня в участок? Что они говорят?

— Они ничего не помнят.

— Вот как… А что помните вы?

— Ничего. — Судя по раскрасневшимся щекам, Честер начинал злиться. — Сначала мы с коллегами изучали дело «Вестника», а затем меня нашли на полу в допросной комнате.

Тамзин в сомнении заломил бровь:

— Может, вы что-то решили бурно отметить?

Его издевка окончательно раздавила терпение Честера, и он раскраснелся, как рак, брошенный в кипяток. Еще немного, и он начнет брызгать слюной от недовольства. Отвратительное зрелище.

— Не играйте со мной в игры, мистер Кейр. Все уже решено за вас. — Его голос стал грубее, исказившись от гнева. — Слишком уж много совпадений. Вы как-то к этому всему причастны, и я выясню, как. И к происшествию в участке, и к бойне в «Вестнике», и к другим не менее серьезным делам, включая давнее ограбление банка.

Тамзин поджал губы, сощурил бледные и влажные глаза.

— Но у вас же ничего нет! — не выдержала я. Сама не заметила, как дала волю эмоциям, но было уже поздно. — Вы основываетесь на домыслах и догадках! Это неправильно.

— Я основываюсь на интуиции, девочка. И она говорит мне, что место этого человека за решеткой.

Честер поднялся со стула, и бляшка на его ремне ярко сверкнула в солнечном свете. Этот отсверк поразил меня, как удар молнии.

— Вы отправитесь со мной в участок. Оба. Немедленно. Либо добровольно, либо мне придется применить силу.

У Тамзина заметно дрогнуло веко, после чего его взгляд сделался непроницаемым и холодным, как у дохлой рыбы.

— Да, хорошо. Мы пойдем с вами, шеф. Добровольно. Но! — Тамзин выдержал паузу, глядя на полицейского снизу вверх. — Сначала ответьте мне на один вопрос.

— Только один, — нетерпеливо хмыкнул шеф.

— Мистер Честер, вы ранее были знакомы с Морисом Каллемом, отцом Имриш?

У меня замерло сердце, а шеф радостно улыбнулся, как будто ожидал какого-то другого более сложного вопроса.

— У нас не такой большой город, мистер Кейр. Все друг друга знают.

— Да, но… — Тамзин тяжело поднялся с кресла. Даже в виде старика он возвышался над шефом, подобно столетнему дубу. Я почувствовала исходящую от него угрозу. — Не настолько же тесно, чтобы травить человека и потом насиловать его малолетнюю дочь? Или это считается нормальным для вашего захолустья?

У меня как кость поперек горла встала. Я закашлялась.

— Имриш, — Губы мага, медленно двигаясь, произнесли мое имя. — Я вижу это в его памяти. Расплывшиеся фрагменты воспоминаний, утопленные в наркотическом мороке. Видел и тогда, когда впервые пришел к тебе. Много лет назад.

— Что вы несете?! — взревел Честер, и что-то невидимое мгновенно ударило его в живот, усадив обратно на стул — тот покачнулся на ножках и чуть не упал.

— Имриш, он один из них. Ты помнишь его? — Тамзин не сводил с меня глаз. — Самое «замечательное», что он уже тогда служил полиции. Поэтому не было никакого дела. Он все замял. За то, что они сделали с тобой, их никто не наказал. А твоего отца этот урод угрозами заставил молчать. Он обещал убить “соплячку”, если тот проболтается. Угрожал убить тебя.

Честер нервно дергался на стуле, как будто его на месте удерживали невидимые путы, но, услышав последнюю фразу мага, он вдруг обмяк. Краснота его щек сменилась мертвецкой бледностью.

— Это ты. — Он поднял взгляд на мага, в нем застыл неописуемый ужас.

— Узнал, наконец? Хорошо. Так будет проще.

— Но это невозможно! — вдруг возмутился Честер. — Тот старик наверняка давно умер! Он был еще более дряхлым, чем ты!

— Время обходит меня стороной, Честер. Я жил задолго до твоего рождения и проживу еще столько же, когда ты умрешь.

Последнее слово прозвучало угрозой, в которую не сложно было поверить, и Честер оцепенел от страха. Повисла тишина. Я подняла взгляд на Тамзина и взглянула на него в совершенно новом свете.

— Я помню тебя, — заявила я со всей уверенностью, вырисовывая в памяти очертания жуткого старика. Золотые часы в руках, лицо в темноте. Первый человек, увиденный после всепоглощающей пустоты, которой маг заменил мои дурные воспоминания. — И вас помню, — сказала я Честеру.

Действительно, помню. Если отсверк от ремня был для меня молнией, то внезапное осознание стало оглушительным громом. Вот же оно — то лицо в дверях на чердаке, сокрытое тенями. Та же блестящая бляшка на штанах спустя десятилетия.

— Вашу мать…

И вот, все встало на места. Картина сложилась воедино. Она оживила воспоминания того дня, когда Тамзин впервые вылечил мне голову, объясняла мое ранее неосознанное отвращение к Честеру, а также то, почему отец много лет назад внезапно уволился из полиции, поставил на своей карьере крест и нашел дурацкую работу по продажи недвижимости, никак не связанную с законом и порядком.

Почему? Потому что, видимо, во всем разочаровался: и в справедливости, и в правде.

— Да как вы смеете! — Вдруг завопил Честер, продолжив биться с невидимыми оковами. Но в его тоне было больше испуга, чем властности.

— Может, вы хотите что-то сказать той маленькой девочке, Честер? Пока у вас еще есть язык.

Угроза про язык сработала — Тамзин умел убеждать. Полицейский тут же отвлекся от борьбы с путами и оторопело посмотрел на меня, будто мы с ним впервые встретились. На лбу у него появились две напряженные морщинки.

— Имриш, прости меня. Нас… Мы не думали, что до этого дойдет.

В голосе Честера слышался страх, но никак не раскаяние. Он очень быстро сдался, решив извинениями признать свою вину.

— Да ну? А вы вообще думали? — По идее после его слов я должна была ощутить ярость или горькую обиду, но вместо нее мною овладело ледяное спокойствие. Спокойствие палача, который знает, что приговоренный мученик никуда не денется от разящего топора.

Тамзин, выжидая, сложил костлявые руки на груди.

— Вас хоть мучила совесть, Честер? — спросила я. Я чувствовала, как этот вопрос формировался на губах. Я знала, что нет, и мне хотелось услышать, не солжёт ли Честер.

— Конечно! Конечно мучила! — отчаянно лгал вскрикнул полицейский.

Лжет, как дышит. Он был одним из подлых и ничтожных людей, которые будут говорить все, что угодно, лишь бы спастись. Могут начать унижаться, обещать и плакать. Но стоит к такому человеку повернуться спиной, как он тут же попытается тебя ударить.

И это, мать его, шеф нашей полиции! Не сложно было представить, какими окольными путями ему удалось заполучить свой пост. Наверняка при помощи шантажа и обмана.

Я кисло посмотрела на Тамзина, он на меня.

— Давайте так поступим, — пробормотал Честер, смиренно опустив голову. Его затрясло так, как будто кто-то налил ему ледяной воды за шиворот. — Вы отпускаете меня, и я увожу людей отсюда. Оставляю вас и ваш гребанный балаган в покое, и больше к вам на пушечный выстрел не подхожу.

Эта сделка показалась мне приемлемой, при условии, конечно, что Честер снова не солжет, но Тамзин лишь недовольно цокнул языком.

— О, нет. Так не пойдет. Вы сейчас не в том положении, чтобы устанавливать правила. Да и к тому же, мне было бы спокойнее, если бы вас не стало. Имриш, — позвал меня старый маг, — если желаешь, можешь прирезать Честера сама. Но я бы не хотел, чтобы ты пачкала руки, так что позволь мне сделать все самому. Я просто его съем.

Честер испустил тихий мученический стон, услышав это.

— Ты с ума сошел?

Я не поняла, что Тамзин имеет в виду под словом «съем», но это не помешало мне подползти к краю кровати и мельком взглянуть в окно: возле трейлера уже собрался десяток полицейских и некоторые из них казались обеспокоенными. Артисты «Берг и Кейр», включая Томаса, тоже собирались на стоянке. Я опять вспомнила, что Томми при оружии, и испугалась того, чего еще не случилось.

— Знаешь, что произойдет, если ты прикончишь шефа? — Я задернула шторку на окне. — Нас нашпигуют свинцом и будут правы! А затем твои верные друзья попытаются отыграться и прольется море крови!

— Ничего не случиться, если я сожру его оставшееся время. — Холодно процедил Тамзин, похлопав испуганного Честера по плечу. Тот дернулся, будто его ужалила оса. — Потому что у меня будут силы, чтобы всего этого избежать.

— Это неправильно.

— Мир вообще штука несправедливая и неправильная, Имриш. Ты как никто другой должна это понимать.

Боже, ну должен же быть какой-нибудь выход!

— Я почти ничего не вижу, — с печалью вдруг признался Тамзин. — Я даже не знаю, как еще стою на ногах. Все ради тебя, Имриш. Я не могу оставить тебя одну рядом с этими стервятниками. Рядом с этим…

Он не договорил. Что-то вновь невидимым ударом обрушилось на Честера и тот, содрогнувшись, согнулся на стуле пополам и вновь застонал.

— Погоди! Не нужно! Может, все еще можно добиться правосудия?

Старик-Тамзин сощурился на меня. Его лицо показалось мне жуткой гримасой, но, скорее всего, он щурился лишь для того, чтобы меня разглядеть.

— Правосудие? Думаешь, милосерднее будет отправить Честера в тюрьму, где заключенные очень «любят» бывших копов? Знаешь, милая моя, а ты еще более жестокая, чем я. У меня есть, чему у тебя поучиться.

Я напряженно выдохнула и потянулась к своему рюкзаку, стоящему у кровати.

— Мистер Честер, вы хотите жить? — серьезно спросила я.

Мой вопрос заставил его оживиться.

— Д-да! Конечно! — застонал он.

Я открыла молнию рюкзака и замерла, обнаружив внутри люгер и портупею — подарки из прошлого. Пришлось сделать вид, что в рюкзаке нет ничего необычного, и нащупать среди вещей мобильный телефон.

— Честер, вы сможете признаться на камеру? Рассказать обо всем, что произошло в тот день и чем все закончилось? Если откажетесь, то итог вам известен.

— Да! Я все скажу!

— Отлично. — Я перевела взгляд на Тамзина, он выглядел очень усталым. — Сейчас я попрошу мистера Кейра ослабить ваши кандалы, и вы, не дергаясь и не пытаясь сбежать, расскажете все, что помните и знаете. Это понятно?

— Да! Я согласен!

— Начнете юлить, он это почувствует и сожрет вас.

— Я согласен, — хрипло отозвался Тамзин, и руки Честера оторвались от деревянных подлокотников.

— Тогда начали.

Я достала из сумки телефон, ужаснулась пятидесяти пропущенным вызовам от отца и начала записывать видео. Честер, как и было оговорено, выложил все, глядя в камеру и периодически прерываясь на рыдания. Назвал точную дату и год и сдал своих «друзей», имена которых мне не были знакомы. Сказал, что они замышляли и что произошло на самом деле. И в заключении поведал о том, как они всей дружной компанией шантажировали отца, если тот хоть что-то попытается им сделать.

Человек, записанный на видео, уже больше походил на того, кто решил раскаяться. Меня почему-то это обрадовало.

— А теперь пойдемте, Честер, сдадим вас с поличным.

Я поднялась с кровати, и Тамзин следом поднял шефа. Видимо, при этом он применил какую-то силу, потому что маслянистые глаза Честера вновь наполнились испугом.

— Без выкрутасов, Ленни, иначе сожру, — вполголоса процедил маг.

— Угроза жизни стража правопорядка — это статья! — Видимо, Честер резко осмелел, почувствовав вкус скорой свободы.

Я задумалась: может, все-таки стоит позволить Тамзину «съесть» полицейского? В конце концов, мы собирались сдать шефа его же подчиненным, а это уже попахивало слабоумием и безрассудством.

На ум резко пришло слово «цугцванг» — частое выражение в шахматных играх, обещающее неминуемое поражение. Что бы мы с Тамзином сейчас ни сделали, есть вероятность, что нас нашпигуют свинцом.

Тамзин указал на Честера костлявым иссушенным пальцем:

— Ты все слышала. Он меня провоцирует, Имриш.

— Не дразните хищника, Честер, иначе он действительно вас сожрет. Уж не сомневайтесь. — Я посмотрела на мага, связавшего руки Честера за спиной невидимыми путами. — Тамзин, ты же сможешь сделать это прямо на стоянке, если придется?

— Да.

Судя по его суровому лицу, он хотел сказать что-то еще, но не стал. Наверное, это касалось секретов мага и того, что в случае «пожирания» Честера ему придется раскрывать перед огромной толпой людей свою истинную сущность.

Тамзин кивнул, как будто прочитал мои мысли. Вот подлец! Нужно запретить ему влезать в мою голову.

Когда мы подошли к выходу, мобильник в руке издал мерзкий пищащий звук, показывая низкий уровень заряда. Не «сдохнет» ли телефон до того, как мы выйдем из трейлера и предстанем перед полицией?

У меня живот закрутило от нервов. Без мобильника и записанного признания Честера моя задумка могла провалиться еще до начала ее осуществления.

— Имриш, если твой план провалится, я за себя не отвечаю. — Угрожающе прошипел позади меня Тамзин. — Я уже пытался поступать по-хорошему, и это всегда выходит мне боком.

— Если ничего не выйдет, меня успокоит и то, что мы хотя бы попытались.

— Если ничего не выйдет, — передразнил меня маг, — то придется действовать по уму, а не наобум.

Я проигнорировала его выпад, дернула за ручку и открыла дверь трейлера. Кошмар, ну и пекло снаружи! Не понятно, как еще на стоянке не начал плавиться асфальт.

Я вышла первой, поморщившись от солнечного света, за мной показался Честер, а за ним — Тамзин, ведущий шефа под заломанные руки. Это зрелище, ожидаемо, никому не понравилось, и полицейские тотчас достали оружие, направив его на нас.

Ощущения не из приятных, когда в тебя целятся из десятка пушек.

— Стойте!

Я огляделась и интуитивно выбрала офицера с самой миловидной внешностью: такого, которому можно доверять. Судя по виду, парню где-то годам к тридцати. Волосы темные, часть прядей падала на лицо из-под фуражки. Лицо тонкое, подбородок чисто выбрит. Глаза темные, как у меня. Но, самое главное, что у него живот из штанов не вываливался, как у многих его коллег. Он явно держал себя в форме.

Я подбежала к офицеру подняв руки, но не выпуская из них телефона.

— Постойте! У меня есть признание! Вы должны это увидеть!

Он смерил меня строгим взглядом темных глаз, опуская пистолет. Я показала, что на экране у меня записанное видео с Честером, и это заставило его спрятать оружие в кобуру. Недолго думая, офицер все-таки взял телефон и включил видео. Когда полицейские, стоявшие рядом с ним услышали из динамика разрывающийся голос своего начальника, они подошли ближе и тоже уперлись взглядами в экран. О, таких недоуменных и растерянных лиц я еще не видела. Другие офицеры, глядя на своих коллег, озадаченно опускали пистолеты.

Когда запись закончилась, молодой офицер, что стоял с моим мобильником в руках, сурово посмотрел на Честера, начавшего дергаться у Тамзина в руках.

— Арестуйте Леонарда Честера! — вдруг крикнул он. — Разбираться будем в участке.

И его товарищи, посмотревшие видео вместе с ним, беспрекословно пошли исполнять приказ, невзирая на косые взгляды других полицейских, не осмелившихся вмешаться. И тут я поняла, что интуитивно доверилась правильному человеку. Потому что погоны у этого парня выглядели несколько иначе, чем у всех остальных, выдавая в нем сержанта — старшего по званию среди собравшихся на парковке.

Когда полицейские повели Честера прочь, надев на него наручники, я вздохнула с облегчением — как будто камень с души свалился. Нам невероятно повезло, что все сложилось именно так, как сложилось. Если бы не этот сержант, другие полицейские, посмотрев признание, вряд ли бы осмелились пойти против шефа и скорее всего обвинили нас с Тамзином в том, что мы причинили вред здоровью стражу правопорядка, да и вообще — заставили его признаваться в преступлении, которого он якобы не совершал.

И что тогда? Тогда бы в «игру» вступили артисты балагана, наблюдающие за происходящим с краю стоянки. И полилась бы кровь, и наш городок вновь попал бы во все федеральные выпуски новостей.

Хорошо, что этого не произошло.

Чем дальше уводили Честера, тем светлее и легче становилось на душе. Но, кажется, что только у меня, потому что гомон из тревожных голосов полицейских становился все громче пропорционально тому, как шеф от нас удалялся. Когда же Честер с сопровождением и вовсе исчез из виду, скрывшись за здоровенным фургоном, ребята в форме начисто позабыли про дисциплину и разбились на небольшие компании, не прекращая бурных обсуждений. Еще бы! Ведь не каждый день арестовывают твоего начальника.

Нам с Тамзином удалось прервать обыски на площади и обернуть ситуацию чем-то полезным для себя. Но радость от этого осознания покинула меня быстрее, чем пришла, когда горячая рука тяжело обрушилась мне на плечо, заставив меня вздрогнуть.

— Имриш, я… — донесся до меня слабеющий шепот.

Я и обернуться не успела, как у Тамзина закатились глаза, и он опять повалился без чувств. Я с трудом поймала его и кое-как уложила на асфальт, после чего к нам тут же кинулись неравнодушныеполицейские.

— Что с ним? — спросил кто-то из офицеров.

— Он без сознания, — сообщила я, дрожащей рукой пытаясь нащупать пульс. Но у меня не выходило — кончиками пальцев я ощущала только безудержный бой собственного сердца, буквально выпрыгивающего из груди от тревоги.

Ни пульса, ни дыхания.

Неужели он…?

— Звоните медикам! Срочно! Деду нужна помощь! — воскликнул кто-то рядом со мной, и молодой сержант мигом вызвал скорую.

Через несколько минут подъехала машина карета «скорой» с мигалками и оттуда появились врачи. Я с содроганием сердца смотрела, как Тамзина грузят на каталку, надевают на него кислородную маску и затаскивают в машину. Ужас парализовал меня с головы до пят. Это зрелище казалось мне каким-то неправильным, как будто я сплю и не могу проснуться, и все вокруг меня, словно в подтверждение, замедлило свой ход: я видела, как машина «скорой», включив мигалки и врубив сирену, удаляется с парковки. Видела, как Томас и несколько других артистов труппы пытаются прорваться сквозь полицейских, что-то протестующе крича. Видела слезы на щеках девушек-танцовщиц, подбежавших к трейлеру. Заметила странный вопрошающий взгляд сержанта, задержавшийся на мне, и непонимающе посмотрела на бледное и морщинистое лицо, неожиданно появившееся за его спиной, такое знакомое и чужое одновременно.

— Здравствуй, папа.

========== Часть 16. «Тебя нужно спасать?» ==========

Комментарий к Часть 16. «Тебя нужно спасать?»

Раз люди вдруг начали все это читать, то не могу не скинуть еще одну главу.

Спасибо вам за отзывы, ребята. В такие моменты я начинаю понимать, что все пишется не зря. <3

— Имриш!

Этот голос я узнаю среди тысячи голосов, даже искаженный тревогой. Отец. Моррис Каллем. Он бросился ко мне. Стиснул меня в крепких медвежьих объятиях, и я почувствовала родной запах его кожаной куртки.

— Я так переживал! Как же я рад, что ты цела!

— Да… — Ответив на объятия и положив голову отцу на плечо, я продолжала смотреть в ту сторону, куда уехала «скорая». — Цела.

В отличие от Тамзина, который сейчас умирал.

— Я думал, что потерял тебя, как маму!

— Такого никогда не будет, — солгала я. По сути, отец меня уже потерял. Если бы Тамзин сейчас был в добром здравии, то вряд ли бы мы сейчас общались. Тамзин забрал Эллен и, если выкарабкается, то заберет и меня. Но я хотя бы попрощаюсь с отцом и все ему объясню, если это произойдет. Не повторю ошибок матери.

— С тобой все в порядке?

Моррис отстранился, бережно положил руки мне на плечи. Лицо широкое. Светлые глаза, окаймленные сеткой глубоких морщин, внимательно смотрят на меня, губы улыбаются. Но улыбка какая-то тревожная. И она тает по мере того, как отсчитываются секунды.

— Имриш, ты как? — спросил он.

— М-м…

А что мне сказать? Вокруг нас в бешеном калейдоскопе закружились обеспокоенные лица. Полицейские, артисты — все смешались в одну толпу, а голоса — в единый шумный гул. У меня появилось ощущение, будто все люди с площади перекочевали на стоянку. Непонятно, правда, зачем.

— Почему ты здесь? Почему не дома?

Я вздохнула.

Рассказывать ему ничего не хотелось. Выдумывать истории — тоже. Если бы отец приехал на день раньше или хотя бы на полдня, то все могло бы сложиться по-другому.

— Папа, не переживай, тут я была в полной безопасности. — Я попыталась вымучить из себя улыбку, но она получилась слабой и неубедительной. — Один хороший человек согласился меня спрятать и позволил мне переждать эту ночь.

Полнейшая чушь, не меньшая ложь. Отец настороженно нахмурился:

— Правда? Кто?

Судя по взгляду, он начал что-то понимать, и мне вдруг стало бесконечно жаль его. Наверное, трудно быть отцом и жить в постоянном страхе, что однажды твоя дочь встретит кого-нибудь подходящего и решит покинуть отчий дом. Или, наоборот, никогда никого не полюбит и останется сидеть на шее до самой старости. Бедный Моррис, лучше ему вообще ничего не знать.

И, как будто вняв моим внутренним мольбам, кто-то рядом откашлялся в кулак, прервав наш разговор. Это был тот самый сержант, приказавший арестовать шефа Честера. Боже, неужели он все это время стоял в паре шагов и слушал наш разговор?

Отец повернулся к полицейскому и тот, сверкнув белозубой улыбкой, протянул ему руку:

— Сержант Дайм.

— Леон? Леон Дайм? — кажется, папа его знал. И радостно ответил на рукопожатие. — Ничего себе, как ты вымахал. Сколько лет прошло?

— Много, — сдержанно ответил он.

Отец глянул на меня:

— Имриш, помнишь Леона? Раньше он жил с нами по соседству.

— А-а-а-а… — В памяти возник расплывчатый образ патлатого паренька в рваных джинсах и с гитарой за спиной. Видение, как из прошлой жизни. — Вроде бы помню.

— Давно тебя не видно, — сказал отец.

— По долгу службы мне приходится часто уезжать.

— Как поживает твоя мама, Виола?

— В добром здравии, — улыбка полицейского стала шире и счастливее. — Давно вышла замуж и теперь счастливо живет где-то в Испании.

— Испания… — Отец мечтательно вздохнул. — Теплые края.

— Моррис, — голос сержанта стал строже, — я правда очень не хочу мешать вашему семейному воссоединению, но мне нужно забрать вашу дочь в участок и задать ей пару вопросов по поводу давнего происшествия с участием Леонарда Честера.

Отец позеленел. Конечно же, до него сразу дошло, о чем говорил Леон.

— Как вы узнали?

— Ваша дочь добилась признания Честера и записала все на видео, — не тая, ответил сержант.

Отец посмотрел на меня распахнутыми от удивления глазами. С тех пор, как все случилось, мы с ним никогда не обсуждали эту постыдную и ужасную тему. Скорее всего он думал, что я все похоронила в своей памяти. Так оно и было.

До недавних пор.

— Теперь Леонарду Честеру придется ответить за все по закону, — объявил Леон. — Ему не отвертеться.

От этой радостной вести потрескавшиеся губы отца сложились в подобие торжествующей улыбки, но он попытался ее скрыть.

— Да, да… конечно. Я могу поехать с вами?

— О, в этом нет необходимости. Если что, с вами свяжутся из участка. — Дайм похлопал меня по спине, как будто это могло мне помочь выйти из оцепенения. — Пойдем, Имриш. Чем быстрее закончим, тем лучше.

— Леон, ты же привезешь ее потом домой? — уточнил отец.

— Если оназахочет.

Деревянные ноги послушались, и я пошла за полицейским, протискиваясь сквозь толпу. Многие взгляды были прикованы к нам с сержантом: вопросительные, испуганные, гневные и пустые. Среди толпы замаячил красный пиджак. Томас, суетливо убрав светлые волосы с лица, поравнялся со мной:

— Имриш, нужно достать мистера Кейра из больницы.

— Я знаю, — кивнула я. Хотя, если быть честной, мне было бы спокойнее, если бы возле Тамзина дежурили врачи, а не циркачи. — Попробую что-нибудь придумать. Этот сержант, наверное, сможет нам помочь.

Этого хватило, чтобы Томас кивнул и удалился.

— Садись, — сказал Леон, открывая дверь старенького черного «Форда», а не патрульной машины.

Я и не заметила, как мы обогнули площадь и вышли на главную улицу. Ничего не поделаешь: я быстро плюхнулась на переднее сиденье и подождала, пока Дайм займет водительское место. Только вот сев рядом, он не торопился проворачивать ключ зажигания.

— Перешлешь мне видео с Честером? — спросил он и вернул мне мой телефон.

Забавно, что за столь короткое время я успела забыть про свой мобильник. Я взяла его в руки, попыталась разблокировать экран и показала Дайму, что батарея села окончательно и бесповоротно.

Тогда он молча протянул мне провод от зарядки, воткнутый в прикуриватель. Включив телефон, я вернула его в руки сержанту и попросила, чтобы он сам все сделал. Скрывать мне было нечего, и постыдных фотографий в памяти телефона я не хранила.

Пока Леон занимался пересылкой видео, корча серьезное лицо и держа в руках наши телефоны, я бездумно изучала висящий под зеркалом заднего вида брелок с мультяшным динозавром — чертовски странную вещицу для личного автомобиля полицейского.

— Готово, — немного погодя сообщил сержант. Телефон вернулся ко мне. — Советую пристегнуться.

— Да, точно.

И как только ремень защелкнулся, Дайм завел машину и на полном ходу подал назад, выезжая на дорогу. Не успела я испугаться, как старенький «Форд» рванул вперед по шоссе подобно стреле, выпущенной из лука. Не удивительно, что Леон попросил меня пристегнуться. Он водил как сумасшедший, лавируя между машинами как в какой-нибудь компьютерной игре.

— Погоди, куда мы? — Я невольно вжалась в кресло, глядя в окно. — Вон же участок, мы его проехали!

— Поверь, туда сейчас лучше не соваться, — сказал Дайм, не отрывая взгляда от дороги. Руки на руле, на правом запястье в солнечном свете блестят часы, отбрасывая блики.

— Почему?

Несколько секунд сержант размышлял, поджав губы. Думал, видимо, говорить мне правду или промолчать.

— В участке сейчас наш комиссар, устраивает всем разнос, — сообщил Леон, понизив голос. — А еще я ему твое видео с Честером отправил. Полагаю, он должен быть в бешенстве.

— А куда мы тогда едем?

— В больницу, — резво ответил Дайм, чем немало меня озадачил. — Я видел, как ты переживаешь из-за этого старика. Кем он тебе приходится?

Неожиданный и неприятный вопрос. Я смутилась, не желая откровенничать с едва знакомым человеком.

— Да самой бы знать…

Леон взглянул на меня так, что пришлось отвести глаза. Но не ему было меня судить.

Остаток пути до больницы мы ехали молча, слушая какую-то старую рок-группу. Когда из динамиков разразилось зажигательное соло, машина, чиркнув шинами об бордюрный камень, резко затормозила, и переброшенный через плечо ремень безопасности неприятно врезался мне в плечо и грудь.

— Прибыли, — пояснил сержант.

Наша главная и единственная городская больница «Святого Патрика» представляла собой комплекс невысоких четырехэтажных зданий из белого кирпича с широкой аллеей, фонтаном, красочными клумбами пышных азалий и буйными кружевными зарослями изумрудных кустов по обе стороны дороги. Если не знать, что это место отдано под больницу, то его можно было бы принять за какой-нибудь санаторий или гостиницу.

Мы вышли из машины и побрели к парадному входу мимо гуляющих пациентов и посетителей медучреждения. Сердце закололо от одного взгляда на темные окна больницы. Возможно, Тамзин сейчас лежал где-то там и несколько врачей отчаянно боролись за его жизнь.

Мы вошли внутрь, и нас мигом обуяла прохлада, вырывающаяся из кондиционеров приемного покоя. Голубые, выложенные виниловой плиткой полы, белые стены, цветы в серых горшках. Людей тут оказалось больше, чем снаружи, но сержанту в полицейской форме все уступали дорогу.

— Подожди здесь, — шепнул мне Дайм, а сам подошел к стойке регистратуры, где тут же ввязался в разговор с усталой рыжеволосой медсестрой. Через пару минут она кивнула ему и куда-то ушла, оставив нас с Леоном томиться в ожидании среди прочих присутствующих: работников больницы, пациентов и посетителей, снующих туда-сюда по просторному вестибюлю. Благо, ждать пришлось недолго.

Полная дурных предчувствий, я обернулась на звук цокающих по полу каблуков. К нам строгой походкой приближалась темноволосая женщина в белом халате и с пресс-папье в руках. Одна из врачей. В ее внешности было что-то южное. Возможно, даже мексиканское. А взгляд у нее был сердитый и острый — судя по всему она знала Дайма и очень не обрадовалась, увидев его.

— Мне пришлось переспросить трижды, прежде чем до меня дошло, чью фамилию я слышу, — проронила она, подойдя к нам. — Какими судьбами, Дайм?

— Иззи… — Голос сержанта прозвучал скованно, как будто больничные стены высосали из него всю смелость и решимость. — Тут к вам только что старика одного привезли. Его внучка очень за него беспокоится.

И он указал на меня.

Я едва сдержалась, чтобы нервно не рассмеяться. Пришлось отвлечься на бейдж с именем врача. Надпись гласила: «Изабелл Мэри Санчес».

— Внучка? — Женщина заломила бровь, глядя одновременно и на меня, и куда-то сквозь меня, словно я была для нее прозрачной, как стекло. — Ну да, ну да.

Ее пронзительный взгляд нагнал на меня жути. Наверное, как и на Дайма, потому что он слегка отшатнулся назад.

— Ладно, — чуть погодя, вздохнула она. — Как зовут вашего старика?

— Тамзин Кейр, — промямлила я и судорожно сглотнула. Ладони потели не то от страха, не от нервов.

Изабелл опустила взгляд на пресс-папье и с деловым видом пролистнула несколько страниц.

— Да, полчаса назад нам привезли одного старика, но он, когда очнулся, назвался другим именем.

Пришлось уточнить:

— Высокий старик в старом сюртуке?

— Да.

Я в замешательстве закусила губу. Неужели «Тамзин Кейр» - это тоже псевдоним, как и имя его былой подруги?

— Он заявил, что его зовут Улирих Рехенберг и что мы срочно должны выпустить его отсюда, — произнесла Изабелл. — Он побуянил, накричал на медбратьев, выгнал медсестер, выдернул из себя катетеры, встал на ноги и чуть не расшиб лицо об батарею.

Я моргнула:

— Упал?

— Упал. Сейчас опять без сознания.

— Вот срань…

На языке крутилось множество бранных слов, но произносить их в присутствии врача почему-то не позволяла совесть.

— Да все с ним в порядке будет, Имриш. — Изабелл назвала меня по имени, но я его не называла. — Он просто выдохся. У меня при осмотре сложилось впечатление, что он бежал десятикилометровый марафон без передышек. Он сильно обезвожен. Есть незначительные синяки и ссадины, свежий шрам на плече. Но через день-другой все пройдет. Отдохнет, поспит, полежит под капельницами. Потом мы его выпишем.

Мы с сержантом Даймом переглянулась. Он смотрел на меня с надеждой, как будто ожидая, что после этих слов тревоги отступят от меня и вернут мне спокойствие. Возможно, что так оно и вышло. Надо было поблагодарить Леона за то, что он привез меня сюда, а не в участок. Заботливый малый. Без него бы я сейчас себе волосы с головы выдирала от волнения.

— Улирих очень боевой для своего возраста, — продолжила говорить Изабелл, имея в виду Тамзина. — С характером. Выбрал жизнь вне времени и духом не стареет. Не сомневайся, мы поставим его на ноги.

Наконец, я вздохнула с облегчением, ощутив, что страх перестал сдавливать в тисках мои ребра. Настаивать на посещении старика было глупо, так что я заговорила о другом:

— Можно вам оставить свой номер для связи?

— Оставляй, — врач безразлично пожала плечами, и я написала заветные цифры на листе в пресс-папье. — Я позвоню, если что-то произойдёт. И да, еще кое-что. — Она достала из кармана старинные часы на цепочке. — Это выпало из его сюртука в процедурной. Пускай они пока что побудут у тебя.

И передала часы мне. Те самые, которыми Тамзин вводил меня в транс много лет назад. Круглые, позолоченные, гладкие; от корпуса будто исходило тепло. Крышка часов открылась с легким щелчком. Ну внутренней стороне крышки — гравировка, какая-то фраза на немецком, которую я могла бы прочесть только со словарем. Затем я опустила взгляд на циферблат и расстроилась, увидев трещину на стекле. Похоже, удар был сильным. Повезло, хоть часовой механизм не повредился и стрелки продолжали отсчитывать время.

— Стекло можно заменить, — ободрил меня Дайм.

Я закрыла крышку и сжала часы в кулаке — карманов, чтобы их спрятать, платье не предусматривало. Странно было держать их в руке, предмет из тревожных детских воспоминаний.

— Спасибо, Изабелл.

Она кивнула:

— А теперь позвольте мне откланяться и вернуться к работе. И еще, Леон, — ее глаза хищно сверкнули, — сделай пожалуйста так, чтобы эти люди ушли отсюда. Улирих не в состоянии принимать посетителей.

Да, моя наблюдательность оставила меня. Я даже внимание не обратила, как приемный покой заполонили разодетые артисты из группы Тамзина. Многие из них буравили меня странными тревожными взглядами. Среди них я увидела Томаса в красном пиджаке.

— Похоже, они хотят, чтобы ты им что-то сказала, — пробормотал Леон. — Но, если не хочешь, я сам могу их выпроводить.

— Я сама, — сказала я и только потом сообразила, что этого не хотела. Но куда деваться. Пришлось помахать над головой руками, привлекая к себе внимание. — Ребята, не беспокойтесь! Все с мистером Кейром будет нормально, он в надежных руках, и ему уже лучше! Возвращайтесь к работе! Думаю, он бы не обрадовался, если из-за такого пустяка вы бы свернули карнавал и ходили с постными лицами! Давайте постараемся ради него!

Не знаю как, но мой дрожащий голосок заставил всех развернуться к выходу. Томас явно не обрадовался моей тираде, но что я могла сделать? Не приказывать же артистам штурмовать больницу в присутствии полицейского и прочих медработников. Это бы всем аукнулось.

— Всего доброго, Иззи, — учтиво попрощался Леон, и мы вышли из больницы на залитую ярким солнцем аллею. В воздухе все еще пахло летом и мокрым асфальтом. Медленным шагом мы добрели до одинокой скамейки, стоявшей в тени дерева, и Дайм предложил мне присесть.

— Ну как, стало спокойнее? — вполголоса поинтересовался сержант, примостившись рядом на скамью.

— Да, спасибо огромное, Леон. — Я опять, сама того не ведая, наплевала на все рамки приличия и начала обращаться к полицейскому на «ты», но его вроде бы это нисколько не обеспокоило. — Ты не обязан был этого делать.

— Не обязан, но я подумал, что так будет лучше.

Любопытствуя, я не удержалась от вопроса:

— Почему?

— Не пойми меня неправильно, но ты сейчас выглядишь очень хреново. — Сержант шутливо улыбнулся, и это показалось неуместным. — Как человек, повидавший что-то крайне дерьмовое.

— Это мягко сказано, — буркнула я.

В голове галопом пронеслись события прошедшей ночи и неприятнейшие воспоминания из детства. Любой бы на моем месте выглядел хреново.

— Я решил, что оставлять тебя одну - не лучший вариант. Честно говоря, я в свое время тоже однажды кое-что повидал, — признался Леон. — И могу представить, каково тебе сейчас.

— Ты говоришь как старик, который вот-вот начнет читать мне нотации, — улыбнулась я.

Будь я в более вменяемом состоянии, я бы обязательно полюбопытствовала насчет судьбы Леона, чтобы узнать, как такой неотесанный простак, как он, вдруг угодил на службу в полицию. Полюбопытствовала бы, да сил уже не было. Меня хватало лишь на односложные ответы, так что, немного отдохнув на скамейке, Леон повел меня в ближайшее к больнице кафе.

Он купил мне крепкий сладкий кофе и бутерброд, себя взял круассан с капучино, и мы сели за столик на солнечной летней веранде в окружении декоративных растений. Пока я ела, сержант болтал почти без умолку, что-то мне рассказывая. Вероятно, таким образом он пытался меня отвлечь от плохих мыслей, и у него это получалось. Правда, я все время теряла нить повествования и просто кивала в ответ.

— … А еще там была Изабелл.

Знакомое имя вернуло меня в чувство.

— Та врач из больницы?

— Да, она. Однажды мы с ней влипли в страшную передрягу и едва уцелели.

— Она — жуткая, — процедила я, прожевав кусок бутерброда. — Мне кажется, с такими людьми никаких проблем не случается, если они только сами себе их не создают.

Леон неожиданно рассмеялся. Причем, не как обычно, а задорно и совершенно искренне.

— Примерно так оно и было, — с довольной улыбкой сообщил он.

— Она говорила странные вещи в больнице, — вспомнила я. — Даже по имени меня назвала, хотя не должна была его знать.

Стоя перед Изабелл, я не заострила на этом особого внимания, но потом, промотав в голове наш с ней разговор еще раз, он показался мне подозрительным. «Выбрал жизнь вне времени», — сказала тогда она. Неужели эта женщина знала что-то про Тамзина?

— Для Изабелл это привычное дело, — попытался успокоить меня Дайм. — Она не совсем обычный человек, и ей свойственно знать и видеть больше, чем другим.

— Да ну? — Я ему не поверила. Как-то уж слишком много сверхъестественного стало крутиться вокруг меня. — А кто она? Ведьма? Ясновидящая? Медиум?

— Наверное всего понемногу. Я не особо в этом разбираюсь.

— И ты мне это так просто рассказываешь?

— А ты разве об этом кому-то разболтаешь? — хитро ухмыльнулся Леон. — Твой старик, Тамзин, Урилих или как его там… тоже ведь не из простых. Он человек исключительных качеств. Знаешь, Имриш, с утра пришлось здорово повозиться, чтобы понять, что у нас в городе вообще происходит.

Я открыла рот и захлопнула его. От волнения закололо пальцы.

— Зачем?

— Это моя работа. — Дайм с обыденным любопытством посмотрел в свою кружку и, когда увидел, что та пуста, жестами попросил молодую официантку налить ему еще кофе. — Для начала мне пришлось вытащить информацию из сгоревшего компьютера шефа. Это оказалось непросто, но я справился и изучил все его заметки. Правда, так и не понял, почему он пытается привязать ко всем бедам нашего города балаган «Берг и Кейр», так что пришлось копать дальше. Я пробежался по рапорту о «Вестнике», посмотрел видео из офиса, с уличных камер наблюдения…

С каждым словом сержанта страх проникал в меня все глубже. Зря я поверила в его бескорыстность: он не просто так потащил меня в больницу, а затем привел в кафе. Ему от меня что-то было нужно. Возможно, какое-нибудь подтверждение всех его догадок и домыслов, чтобы действовать дальше.

А тем временем Леон продолжал перечислять свои действия, совершенные с утра, загибая пальцы:

— … Изучил досье всех пострадавших и погибших, проверил информацию по чудом уцелевшей базе, сопоставил это все с тем, что известно о приехавшем балагане, а затем наткнулся на вещдок, привезенный в участок — разбитый ноутбук погибшей в аварии сотрудницы «Вестника».

У меня дыхание перехватило от ужаса, но я стоически сохраняла спокойствие.

— И что ты там нашел?

Мой голос дрогнул, выдавая волнение. Леон это заметил.

— Сначала я счел этот вещдок обычным мусором, но потом задумался: куда так торопилась Мэлани Гриффит? — Когда Дайм произнес имя знакомой, меня передернуло. — Почему она поехала куда-то во время бури, причем сразу после разбоя в офисе? Не просто так… Она чего-то испугалась. От чего-то бежала. Так что я вытащил информацию с ее ноутбука и все изучил. Оказалось весьма познавательно. Особенно мне понравилась статья про труппу «Берг и Кейр», затерявшаяся среди удаленных файлов.

— И? — Только и смогла выдавить я онемевшими губами. Любой мой другой вопрос мог навлечь неприятности как на Тамзина, так и на меня. Хотя, скорее всего, неприятности уже неотвратимо нависли над нами, как тяжелая грозовая туча.

Дайм надул щеки, как будто сейчас рассмеется, и развел руками:

— И вот я сейчас сижу в кафе и распинаюсь перед Имриш Каллем — ключом ко всему.

— Объясни. — Язык меня едва слушался.

Возможно, я бы сказала что-нибудь еще, но тут к нам подошла светловолосая официантка и налила сержанту кофе, сладко ему улыбнувшись. Он ответил ей столь обольстительной улыбкой, что девушка тут же залилась румянцем и быстро засеменила от нашего столика прочь. С женским вниманием Дайм проблем явно не испытывал.

— Да… Так вот. Если сложить все вместе, — Леон перестал глазеть официантке вслед и опять принялся загибать пальцы, — мужика, который не стареет, его фотографии с твоей матерью, ее скорое исчезновение, появление маньяка, разгром «Вестника» и твоего испуганного отца в участке, заявившего, что его дочь пропала, то складывается интересная картина. Все ниточки тянутся к тебе, Имриш. И тянутся именно от Тамзина Кейра.

— М-м…

Пытливый ум у этого Дайма, ничего не скажешь. Мне стало ясно, почему он так быстро поднялся до сержанта. И одновременно — бесконечно страшно. Похоже, от него ничего не утаишь и не скроешь. Он все равно узнает правду. Добьется своего.

— Знаешь, как я вижу ситуацию? — продолжил наседать Леон, не сводя с меня глаз. — Все указывает на то, что Тамзин Кейр и маньяк из «Вестника» — один и тот же человек. Но я же не могу прийти к комиссару и заявить, что наш подозреваемый это нестареющий мужик-хамелеон, умеющий менять личину по своему усмотрению. Он бы решил, что я башкой двинулся. Так что, не имея прямых доказательств, я просто выпустил очередную ориентировку на маньяка. С рожей Анри Гёста… — Неожиданно для меня Дайм прыснул от смеха. — Нет, серьезно, я оценил шутку. Лучшего образа для разбоев не сыскать. Ты ведь читала эти книги, правда? Вторая даже вышла лучше первой. Концовка тебя удивит.

Я вопросительно уставилась на сержанта. У меня тут жизнь рушилась, а он тут про книги рассуждает. И смеется.

Выдержав паузу, Дайм откинулся на спинку стула.

— Да, уж, Имриш. Из тебя вышел бы никудышный игрок в покер, — понизил он голос. — Можешь расслабиться. У тебя на лице написано, что я прав. Но, к сожалению, как бы мне ни хотелось обвинить Кейра, я не могу этого сделать, потому что у твоего Тамзина есть железное алиби: когда Гёст совершил свое первое нападение, Кейр в это время играл на скрипке перед площадью. Я проверил уличные камеры наблюдения. Посмотрел, совпадает ли время. И там, увы, все точно. — Леон раздосадовано шмыгнул носом. — Я бы, конечно, мог предположить, что Кейр умеет появляться в двух местах одновременно, но если и это правда, то я бы к нему даже близко не подходил. Я повидал в своей жизни достаточно дерьма, не имеющего логического объяснения, и усвоил, что этого всего лучше не касаться даже двухметровой палкой.

Пытаясь скрыть дрожь в руках, я убрала их со стола и сложила на коленях:

— Так что теперь будет?

Вполне логичный вопрос. От ответа зависело мое будущее.

— Ничего не будет, — ответил Леон. Спокойно улыбнулся, покачал головой и убрал темные волосы со лба. — Если бы при обыске площади выяснилось, что Кейр держит тебя в заложниках, то все было бы по-другому. Но ты сама за него цепляешься, искренне переживаешь, даже испытываешь какую-то непонятную мне привязанность. Я в замешательстве. — Он выдержал паузу, прежде чем спросить: — Имриш, тебе знакомо такое понятие, как «стокгольмский синдром»?

Я промолчала, опустила глаза. Сейчас главное было не сболтнуть лишнего, чтобы у Леона не возникло новых зацепок по делу Тамзина.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, но тут немного другая ситуация.

— Неужели? — Дайм в сомнении изогнул темную бровь. — По-хорошему стоило бы тебя как-то оградить от Кейра, возможно даже спрятать от него, но учитывая, что он человек не простой, для меня эта авантюра может выйти боком. — Сержант подался вперед и сложил на столе локти. — Поэтому я спрошу прямо: тебя нужно спасать?

Его вопрос на мгновение ввел меня в ступор. А что сделает Тамзин, если Леон попытается вмешаться и увезет меня из города? По сути, я исполнила то, ради чего маг за мной гонялся: спасла его от Эллен. На этом мы могли бы с ним распрощаться. Но мне не хотелось его отпускать, да и Тамзин вряд ли так просто от меня отстанет.

А еще тот поцелуй в алькове… От одного мимолетного воспоминания у меня мурашки по коже побежали и принесли за собой четкое осознание, что сейчас моя судьба в руках Тамзина. Я сделала свой выбор, и пойду за ним до конца. Или до тех пор, пока не стряхну с себя магию его обаяния и тех чувств, что он сумел во мне пробудить.

Я встретилась взглядом с Леоном, и постаралась говорить как можно жестче и увереннее:

— Я сама смогу себя спасти, если потребуется.

Получилось, вроде бы, неплохо. Будь я на месте сержанта, то непременно бы себе поверила.

— Да что ты? — Но в голосе Дайма, увы, все равно проскользнула легкая издевка. — Уверена?

— Да.

— Что ж, — немного подумав, сержант достал ручку из нагрудного кармана полицейской рубашки и написал что-то на салфетке. — В таком случае я просто оставлю тебе свой номер. — Он осторожно пододвинул салфетку ко мне. — Если что-то пойдет не так, ты мне сразу позвони. Я помогу.

Неуверенная в том, что этот номер мне нужен, я все-таки его взяла.

— Спасибо, Леон.

Довольный собой, он пригубил кофе из кружки.

— А что касается Изабелл, — вернулся Дайм к первоначальной теме, — то она — надежный человек. Пока моя странная Иззи в больнице, твоему не менее странному Тамзину ничего там не грозит.

Остаток трапезы мы провели за обсуждениями замысловатого сюжета книг про Гёста, после чего Дайм привез меня обратно к карнавальной площади. Он, конечно, весь путь уговаривал меня передумать и поехать к отцу, но я сопротивлялась как могла. Хотя бы потому, что мои вещи остались лежать в трейлере у Тамзина. А еще потому, что я совсем не хотела появляться дома. Ну, что мне там делать? Сидеть с дергающимся отцом, отвечать на его бесконечные вопросы и смотреть на портрет матери в прихожей?

Ну уж нет. Не сегодня.

— Будь осторожна, Имриш, — на прощанье бросил мне Леон, открыв окно автомобиля. — И не забудь: ты можешь звонить мне в любое время. Я всегда на связи.

— Да, хорошо.

И он уехал в сторону полицейского участка по дороге, вдоль которой начали загораться фонари. Глядя вслед удаляющемуся черному «форду», я удивилась тому, как быстро повечерело. Сколько часов мы проторчали с Леоном в кафе? Похоже, что целую вечность, поскольку небо над головой как-то резко окрасилось в глубоко багровый цвет и продолжало стремительно темнеть.

И вот она, площадь. Снова. Который день подряд. Я шла средь разноцветных огней палаток и шатров, и артисты, узнавая меня, приветливо кивали мне головами, принимая за «свою». Никто не возмутился моему появлению и даже тому, что я спокойно зашла в трейлер хозяина балагана, как к себе домой. От этого у меня сложилось ощущение, что Тамзин заранее предупредил своих артистов о чем-то подобном. И окончательно в этом меня убедил Томас, пришедший за мной в трейлер.

— Мы там пиццу на всех заказали, — обыденным тоном объявил он, появившись на пороге. — Хочешь посидеть с нами? Сегодня все-таки день рождения у одного невероятного человека, и мы хотим хоть как-то это дело отметить. Пускай и без него.

Ответить отказом я не могла, так что пришлось пойти следом за Томасом на площадь, где артисты уже расставили столы, украшенные светильниками и свечами, расположив их под навесом. В воздухе пахло едой и чем-то кислым. Вроде бы вином.

— Так что с мистером Кейром? — спросил меня Томас, когда мы почти подошли к столам. — Забрать его из больницы не получится?

— Боюсь, что не сегодня. Давай попробуем поговорить об этом завтра с утра с кем-нибудь из врачей. Если Тамзину станет лучше, то нам вряд ли откажут.

Томас недовольно насупился, но все-таки согласился со мной, и мы сели за один из столов, где нас уже поджидали: слева сидел Одо, справа — Чак, тот самый пироман с ожогами на лице, получивший их двадцать лет назад. Лица узнаваемые, но постаревшие. Я узнала их, а артисты узнали меня.

Труппа отмечала день рождения своего бессменного лидера без особых изысков. Люди просто общались, ели, пили, и каждый, поднимая тост, считал своим долгом вспомнить что-то хорошее про Тамзина. Истории артистов меня поразили.

Оказалось, что Тамзин набирал свою группу исключительно из людей, которым не повезло: из беспризорников и сирот — тех, кому некуда было податься. Тамзин находил их, предлагал помощь, давал еду и кров. Кого-то подбирал прямо с улиц, а ради кого-то ему даже приходилось рисковать жизнью. К примеру, Томаса и еще нескольких ребят маг забрал из полуразвалившегося приюта, девочек-танцовщиц — вытащил из наркопритона, где их держали взаперти, а барышню с белобрысыми хвостиками он вынес из страшного пожара, когда ей было всего тринадцать лет. Столько артистов, столько и историй — одна интереснее другой. И чем больше актеры рассказывали о себе, тем больше я проникалась к Тамзину, понимая, что он не такой уж и плохой человек, каким пытается казаться в глазах людей. Да, со своими тараканами в голове, но у кого их нет?

Возможно, помогая другим, он пытался искупить ошибки прошлого. А, может, и нет… И под его маской великодушного альтруиста скрывался злобный лицемер, помогающий детям лишь для того, чтобы они потом на него работали.

Правду можно было узнать только от Тамзина. Но так или иначе, истории о маге-альтруисте лежали за гранью моих представлений о добре и зле.

Также этим вечером артисты не упустили возможности вспомнить своих старых товарищей, которым пришлось покинуть труппу. Я искренне изумилась, узнав, что какой-то Хаборт и какая-то Эшли в свое время решили уйти из «Берг и Кейр» и поступить в колледж. Мало того, что Тамзин со спокойной душой их отпустил, так еще первые месяцы оплачивал им учебу.

Не человек, а кладезь сюрпризов!

Когда с празднеством было покончено и на город опустилась ночная мгла, я вернулась в трейлер Тамзина и провела пару часов, не выпуская мобильника из рук, поскольку мне постоянно названивал отец. Он почти умолял меня вернуться домой, но я отвечала отказом. Пришлось соврать ему, что сегодня я останусь у Салли, хотя на деле я даже не знала, как она там и что она помнит из того, что произошло. Вроде бы по заведенным правилам дружбы я должна была позвонить подруге, но, признаться, как-то не хотелось ни с кем разговаривать. Мыслями я была в другом месте и нервно размышляла о том, что ждет меня дальше.

Когда электронные часы показали полночь, я переоделась в домашнюю пижаму, погасила в трейлере почти весь свет кроме лампы на прикроватном столике и легла спать. Точнее, я упала головой на несвежую подушку, от которой слабо пахло тамзиновскими духами, положила рядом с собой часы Тамзина и под умиротворяющее и отлаженное щелканье механизмов попыталась провалиться в дремоту.

В конце концов у меня это получилось, правда, ненадолго, поскольку тишину ночи разорвало громким телефонным звонком, заставившим меня тотчас выпрыгнуть из постели.

— Имриш Каллем? — спросил встревоженный женский голос, когда я приняла вызов.

— Да.

У меня от страха сбилось дыхание, а все внутренности сжались в тугой узел. Я взглянула на часы: те показывали два часа ночи.

— Это Изабелл Санчес, из больницы. Извини за поздний звонок. Тут такое дело…

— Что? — с трудом выдавила я.

Изабелл замолчала. На заднем фоне что-то неприятно пищало и слышались встревоженные голоса. Как будто бы она звонила из операционной. Какой-то мужчина рядом с ней очень что-то очень звучно вещал, но из-за шума я не могла разобрать и слова.

— Улирих, он…

Изабелл опять отвлек мужской голос. Он что-то беспокойно говорил, она что-то быстро отвечала.

— Да говори уже! — вспылила я.

— Исчез.

Я сначала не поняла, что она сказала. Меня это должно обрадовать или сильно расстроить?

— Как?

— Улирих исчез из палаты. Я не знаю. Как будто растворился. Вещи остались, его нет. А затем у нас начали повально умирать тяжело больные пациенты и старики. За последний час мы потеряли уже восьмерых.

Я промолчала, пытаясь все осознать; как будто застыла на краю бездонной пропасти и смотрела вниз.

— Ничего не понимаю.

— Я подозреваю, что исчезновение Улириха и эти смерти как-то связаны, но предпочту думать, что это просто неудачное совпадение. — За беспокойным голосом Изабелл послышался какой-то грохот. Вероятно, кого-то везли на каталке. — О, еще одного везут. Мне пора, Имриш.

— Спасибо, что… — Она кинула трубку раньше, чем я договорила, — сообщила.

Я убрала телефон, и на барабанные перепонки надавила звенящая, почти мертвецкая тишина. Ее ничто не нарушало. Совсем. Ни гул холодильника, ни даже… Захлебываясь сгустившимся затишьем, я дрожащей рукой потянулась к золоченым часам, лежавшим на подушке.

Карманные часы Тамзина остановились в 0:54.

========== Часть 17. «Лазарь» ==========

Найти Томаса глубокой ночью, чтобы поделиться с ним самыми дурными опасениями, оказалось не так просто. Сначала я, как умалишенная, бродила по темной стоянке от машины к машине и разглядывала спящих артистов через окна, а затем, сообразив, что народ может спать еще и в палатках на площади, отправилась туда.

— Боже, что я делаю… — пролепетала я, обнимая себя за плечи.

Сегодняшняя ночь оказалась холодной, темной и ветреной. По какой-то причине не работали даже фонари на главной улице. Небо заволокло тучами. Площадь казалась мертвой и пустой. Софиты не горели, музыка не играла, люди не галдели, никто не смеялся, попкорн не хлопал и не жарился, а черные силуэты палаток благодаря разыгравшемуся воображению превратились в огромных монстров из ночных кошмаров. Без Тамзина здесь все выглядело по-другому.

— Тамзин…

Меня пронзило острой болью в районе груди, и та отозвалась резью в глазах. Но в этом не было никакого смысла. Под словом «исчез» ведь можно было подразумевать все что угодно. Такой человек, как Тамзин, не мог умереть. Но его часы — я все еще сжимала их в руке — красноречиво намекали именно на этот исход.

— Возьми себя в руки, Имриш.

Тщетно. Мои усилия успокоиться унесло прохладным порывом ветра, и я непроизвольно застучала зубами. Зря я, наверное, вышла из трейлера в пижаме, но возвращаться обратно уже было глупо. Так что я плелась невесть куда на деревянных негнущихся ногах, слушая шарканье своих шагов и собственное сдавленное хныканье.

А что, если Тамзин умер? Что тогда? Мало ли, как умирают маги. Вдруг люди вроде него просто растворяются в воздухе, когда за ними приходит смерть. Или, например, рассыпаются прахом. Изабелл сказала, что Тамзин исчез без вещей, но она не уточнила, была ли на кровати или возле нее на полу небольшая горка странного серого порошка.

Вдруг на этом правда все закончится?

Мне придется вернуться домой к отцу. Искать новую работу. И жить той жизнью, которая мне не нравилась, без перспектив и будущего; жить «правильно», как заставляли маму. Без захватывающих приключений и ярких эмоций. Без чувств, способных воспламенить душу. Казалось бы, я нужна была Тамзину, чтобы всего лишь спасти его от Эллен. Но это не так. Это не я нужна была ему. Это он был нужен мне. Как глоток свежего воздуха или как вода в жаркий засушливый день. Только осознала я это слишком поздно.

— Имриш? — За спиной послышались шаги. Свет от фонаря растянул по брусчатке мою скрюченную тень. — Это ты? Я думал тут какая-то собака скулит.

Я искала Томаса, но он сам меня нашел. От горя мысли текли медленно, так что я сначала обернулась и лишь потом уловила смысл его слов. Мне стало стыдно за «скулеж» и за пижаму. Хотелось сказать Томасу какую-нибудь гадость, но я просто показала ему часы.

— Что? — Он посветил мне в руку фонарем. Томас ничего не понял.

— Мне звонили из больницы. — Мой голос задрожал. В горле появился отвратительный привкус паники. — Сказали, что Тамзин исчез.

Тамзин, а не «мистер Кейр», как его тут все называли.

— Как это, «исчез»?

Из-за яркого фонаря в руке артиста я не могла разглядеть его лица.

— Исчез без вещей. Растворился. — Я потрясла протянутой рукой и всхлипнула. — И еще его часы остановились. Скорее всего, он…

— Не может быть, — мужчина перебил меня и опустил фонарь вниз, показав свое серьезное и бледное лицо, очерченное густыми тенями.

Если днем Томас был похож на диснеевского принца, то сейчас с растрепанными волосами, торчащими в разные стороны, он больше походил на медузу горгону в мужском исполнении. Причем, весьма грозного вида — палец в рот не клади.

— Он не умер. — Сказал Томас, будто пытаясь убедить в этом самого себя. Ветер подхватил его слова и унес прочь. — Он такими глупыми вещами не занимается.

— Но его часы…

— Чепуха, — артист отмахнулся от меня.

Я отметила, что Томас сам одет в какой-то растянутый свитер, и перестала терзаться из-за своей неприглядной домашней одежды.

— Что теперь делать?

У Томаса ушло несколько секунд на раздумья, прежде чем он развернулся и позвал меня за собой.

— Старый как мир человек, а бегать за ним надо, как за маленьким ребенком, — недовольно бормотал он себе под нос. — Как же это надоело.

Мы прошли мимо обшарпанной палатки, где раньше Тамзин принимал гостей, и я чуть не расплакалась. Хотя, наверное, уже не стоило из-за этого переживать. Я потрогала щеку, и та оказалась мокрой. Я возненавидела себя за слабость.

Вскоре мы с Томасом, непонятно зачем, вернулись на стоянку. Ветер задувал и завывал, гнал по асфальту какой-томусор: обрывки бумаг, сухие листья и целлофановые пакеты. Погода быстро портилась. Дело шло если не к буре, то к дождю. Чернильное небо клубилось над нашими головами.

— Томас, а чего так темно? Даже фонари не работают.

— Не знаю. Похоже во всем городе света нет, — предположил он.

Я вспомнила, как после смерти Эллен без электричества остался весь палаточный городок, так что мои подозрения насчет гибели Тамзина только окрепли. Носоглотку засаднило.

Мы прошли мимо тамзиновского трейлера и стройных рядов припаркованных машин, где спали люди. Мимо фургонов, в которых перевозили шатры и палатки, уходили все дальше. Непонятно куда, зачем и почему.

— Томас, что ты задумал?

Я одернула за рукав свитера, он обернулся:

— Нужно найти мистера Кейра. Осмотреть больницу и по возможности ее окрестности. Он не мог просто взять и испариться.

Я распахнула глаза:

— Сейчас? Ночью? Тебя никто туда не пустит. В больнице и без того переполох.

— Сидеть сложа руки я тоже не буду, — Томас говорил серьезно, вряд ли его получится остановить или переубедить. — Если есть шанс найти мистера Кейра, то нужно его использовать.

Выход очевиден:

— Я тогда еду с тобой.

— Исключено, это… — Сильный порыв ветра прервал Томаса на полуслове и запутался в кронах ближайших к стоянке деревьев. Грохочущий шелест их листьев напомнил рев разъяренной толпы. — Ты останешься здесь на случай, если он вернется.

А вернется ли?

На самом краю стоянки томилась старая развалюха под цвет вчерашнего пиджака Томаса. Он достал ключи из кармана потрепанных джинсов и отключил сигнализацию. Открыл дверь.

— Тебе точно не нужна помощь? — засомневалась я. Томас был единственным человеком, с которым я могла сейчас поговорить и не скрывать переживаний, и мне не хотелось, чтобы он уезжал. Точнее… я не желала оставаться одна на пустой и темной стоянке.

— Однажды я уже вытащил мистера Кейра из пепелища, — напомнил Томас, захлопывая за собой дверь. Повернул ключ в зажигании и завел мотор. — Справлюсь и в этот раз.

С ним не поспоришь. Если в свои шестнадцать лет Томас искал Тамзина в полыхающем лагере, сложно представить, на какое самоотверженное безрассудство он был способен сейчас.

Артист передал мне в руки фонарь и снял автомобиль с ручника.

— Я все осмотрю и вернусь, а ты оставайся здесь. Если ничего не найду, тогда будем думать, что делать дальше. — Его уверенный и обнадеживающе бодрый голос подарил мне призрачную надежду, что все еще не так плохо, как я себе навоображала. — Не исключено, что придется подключать к поискам всю труппу.

Я кивнула, и артист включил ослепительно яркие фары. С утробным рычанием машина вывернула к выезду на главную городскую улицу. Вроде бы ничего не изменилось: завывал мерзлый ветер и шелестели деревья, но на душе стало как-то спокойнее. Так что я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и вернулась в трейлер Тамзина, подсвечивая себе дорогу фонарем.

Внутри, как и прежде, безмятежно светилась оставленная лампа. Питался трейлер явно не от городской электростанции. В отличие от улицы тут оказалось очень даже тепло. Знакомый запах духов и сладких благовоний подействовал на меня опьяняюще.

Я выключила фонарь, поставила его на стол и первым же делом полезла в свой рюкзак. Продрогшие руки с трудом нашли дурацкую салфетку с номером телефона сержанта. Не думала я, что она мне пригодится, но хорошо, что я ее не выкинула.

— Леон? — спросила я, набрав номер.

— Имриш? — Ответил мне весьма бодрый голос, но встревоженный неожиданным ночным звонком. Похоже сержант до сих пор не ложился спать. — Что стряслось?

— Леон, мне звонила твоя Изабелл из больницы. — Слова полились из меня нескончаемым бессвязным потоком, мысли путались. — Тамзин, кажется, умер. Она сказала, что он «исчез», и Томас из его труппы поехал в больницу. Томас сказал, что попробует найти Тамзина, но я не знаю, что он задумал на самом деле. Ты сможешь ему помочь?

Секундное молчание. Затем тяжелый, какой-то обреченный вздох.

— Я понял. Выезжаю. Будь на связи.

Я сбросила вызов, едва ли понимая, как Леон мог хоть что-то разобрать из моего лепета. Но хорошо, что так. Значит, по крайней мере Томас будет шариться по больнице не один, и в случае чего его не придется вытаскивать из полицейского участка за незаконное проникновение на охраняемую территорию.

Я поднесла руки к лицу и подышала на них. Холодные как ледышки пальцы меня не слушались. Пришлось срочно заняться приготовлением какого-нибудь горячительного напитка. Например, кофе, раз спать я не собиралась и вряд ли бы смогла, если бы легла.

Интересно, сколько я уже не спала, как нормальный человек? Несколько дней? Я не сомневалась: если так и дальше пойдет, то через пару-тройку дней я превращусь в заторможенного зомби с черными синяками под глазами. Голова и так уже казалась тяжелой и одновременно пустой, а веки уже набухали от недосыпа.

Заварив кофе, я подошла к одному из окон трейлера. Вид на улицу меня одновременно и порадовал, и расстроил. Хорошая новость — снаружи заработали фонари, окрасив стоянку холодным синеватым светом, плохая — начался дождь. Причем, не обычная морось, а настоящий всепоглощающий ливень, тотчас растворивший мир за стеклом. Из-за стены дождя я потеряла из виду и площадь, и добрую часть припаркованных машин. Асфальт блестел как антрацит, пока ветер гнал по нему бурные потоки мутной воды. Капли тревожной и тяжелой дробью застучали по крыше, а от ветряных порывов трейлер иногда покачивался из стороны в сторону.

— Вот дерьмо, — в который раз за день изрекла я и отхлебнула кофе. Меня-то дождь не страшил, а вот Томасу и Леону он вряд ли быстрее поможет найти Тамзина. Насколько это их задержит? На час или два? Сколько вообще продлится эта чертова буря?

Я вернулась к кровати и взяла в руки телефон. На ярком экране высветилась неприятная, но ожидаемая надпись: «Нет сигнала». Получается, ливень отрезал меня от остального мира и до Леона уже дозвониться не выйдет.

Безысходно поразмыслив над этим, я пожала плечами, схватила часы Тамзина, кружку с кофе и ретировалась в «гостиную» с телевизором и диваном. При таком шуме с завывающим ветром подремать мне не удастся, но кто сказал, что я не смогу найти что-нибудь почитать или во что-нибудь поиграть, чтобы на время забыться.

Я уже потянулась к геймпаду, лежавшему на столе, и почувствовала, как что-то изменилось. Причем дело было не в дожде и не в ветре. Что-то еще. Я бы не сказала, что у меня замечательно развита интуиция, но она забила тревогу и заставила меня застыть на месте.

Несколько долгих и напряженных секунд убедили меня в правоте: я явственно стала ощущать чье-то незримое присутствие. Наверное, благодаря необъяснимым колебаниям застывшего воздуха. Я старалась дышать тихо и ровно, ожидая, что незваный гость вот-вот выдаст себя вздохом, но ничего не происходило.

Я знала, тишина в трейлере была обманчивой, и чувствовала, как что-то медленно приближается со спины. Но при этом не слышно было ни шагов, ни шуршания одежды. Он был беззвучен, как призрак.

— Имриш… — прозвучал надо мной долгожданный шепот.

Чужие бледные руки мягко обвились вокруг меня, и я, испугавшись, резко втянула воздух через ноздри. Тамзин, кто же еще. Живой и теплый. Я зря за него переживала.

— Я думал, что ты ушла. — Он нагнулся и зарылся носом в мои волосы, отчего мурашки побежали по шее.

— Я предпочла остаться.

Неистовый грохот дождя по крыше, казалось, мгновенно затих, хотя я знала, что тот продолжал лить не переставая. Все вокруг погрузилось в странную жуткую тишину и как будто замерло. Двигался только Тамзин. Точнее, его горячие руки, которые нашли мои. Те стали поглаживать мои пальцы. Запястье. Поднимаясь все выше и выше к локтю.

— Я думала, ты умер. — Быть искренней легче, когда не видишь лица собеседника.

— Ненадолго, — вполголоса признался маг, нависнув над моим ухом. — У меня были причины, чтобы вернуться.

Я, наконец, осмелилась опустить взгляд на наши руки и вдруг вырвалась из объятий Тамзина, как ошпаренная. Руки были не его! Да, с потрескавшимся и облупившимся черным лаком на ногтях, но моложе, чем когда-либо.

Я обернулась и застыла, разглядывая незнакомца. Волосы — смоляные, без проседи и залысин, длинные и вьющиеся, чуть ниже плеч. Никакого серебра в бороде. Вернувшиеся к Тамзину годы смягчил его острые скулы и подтянули овал лица, отчего оно стало казаться каким-то уж больно наивным. Неизменным остался только взгляд серых глаз, да и то, в нем зажглась какая-то до сего момента незнакомая мне искра. Теперь маг был едва ли старше меня, если не одного со мной возраста.

— Что? — Тамзин озорно улыбнулся и развел тощими жилистыми руками. Рубашки и камзола на нем не было. Спасибо, что хотя бы в больничных штанах. — Я тоже этого не ожидал. Но прошу, не обманывайся. Я все тот же ворчливый старик, каким ты меня помнишь.

Внезапная радость сменилась тяжелым осознанием. Скольких людей он убил в больнице, чтобы вернуть себе силы? Бесспорно, молодость была ему к лицу, но она не стоила стольких жертв.

— Сколько людей, Тамзин…?

Можно было не продолжать. Он недовольно сжал тонкие губы.

— Мне нельзя было в больницу, Имриш. Никто не может контролировать себя, когда лежит без сознания. Или в коме. Точно не знаю, где я был. Но организму это не мешает. Он просто запускает механизм самосохранения и начинает пожирать тех, кто слабее. В случае с больницей — всех вокруг. Вот и весь секрет.

— Серьезно?

— Примерно то же самое случилось на войне. — Тамзин повернулся ко мне спиной и продемонстрировал шрам под лопаткой со стороны сердца. — Меня подстрелили, а потом притащили в полевой госпиталь. Итог был тем же, но с более глобальным размахом. Я поглотил почти всех раненных пехотного полка, выжил, и за мной начали охоту. — Он вновь развернулся лицом, оно выглядело печальным. — Сегодня люди погибли не по моей воле, Имриш. Я этого не хотел. И если бы мог, то вернул бы все, как было. Лучше бы я потратил полгода на восстановление, чем… позволил бы всему этому случиться.

Его слова прозвучали искренне. Я хотела и потому поверила ему. Но эмоциональные качели, раскачавшиеся слишком сильно, вновь унесли меня прочь. Как только в голове разрешался один конфликт, я тут же находила другой.

— Так получается, это моя вина? — Похоже, за меня заговорила накопившаяся усталость. — Томас говорил мне, что тебе нельзя в больницу. Но не объяснил, почему. Я не знала, что все так выйдет!

— Имриш? — Маг недоуменно вскинул брови. Я и сама удивилась, как легко меня пробрала паника. Она буквально подхватила меня волной цунами и смыла в водоворот переживаний.

— Тамзин, это же ужасно! Я ведь ничего не сделала, чтобы вытащить тебя. Я думала, что в больнице тебе будет лучше. Да и та врач меня в этом убедила. Черт! Может, все-таки есть какой-нибудь способ повернуть время вспять? Один день это не двадцать лет. Давай попытаемся хоть кого-то спасти?

Маг молча смотрел на меня. Вероятно, о чем-то раздумывал, но ничего не отвечал.

— А те люди в пустыне? — Все, меня понесло. Мысли понеслись галопом, и их можно было остановить либо ударом по голове, либо выстрелом. Я мельком посмотрела на рюкзак. — Если бы я не медлила тогда в шатре, то, возможно, многие бы выжили. Не было бы толп мертвецов из гостей, а Эллен бы не гонялась за нами в виде трехметрового чудища!

— Имриш, это было двадцать лет назад, — спокойно произнес Тамзин. Заживший шрам на его лице — тому доказательство. — Пожар бы случился в любом случае, и многие бы погибли. Этого нельзя было предотвратить.

— Можно! — отозвалась я тоном обиженного ребенка.

Мне надоело держать все в себе, я устала. Устала оправдывать себя и других. Весь прошедший день, который растянулся на целую вечность, я винила во всем Тамзина и мысленно клеймила его убийцей, но оказалось, что я ничем не лучше него. Да, пускай я и не бегала по «Вестнику» с огромным ножом, но это не отменяло того факта, что я даже не попыталась вытащить Тамзина из больницы. Незнание не освобождает от ответственности.

Я зашипела не то от гнева, не то от разочарования. Глаза щипало, но слез не было. Зрелище, наверное, невероятно отвратительное и жалкое. Я прошла мимо Тамзина, даже не взглянув на него, и села на кровать, закрыв лицо руками. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Стыд обжег мне щеки. Вина легла камнем на сердце. Я была не лучше него. Не лучше матери и не лучше Честера, раз на то пошло.

— Имриш, — Тамзин сел рядом, приобнял меня. Тепло его рук действовало успокаивающе. — Твоей вины тут нет. Все было предрешено, и сейчас уже ничего не исправить. Не взваливай на себя слишком многого. — Он глубоко вздохнул. — Я вернулся. Разве ты не рада меня видеть?

— Рада. — Еще как. — Только я даже не знаю, кто ты. Тамзин, Улирих или еще кто-нибудь третий.

— А-а-а, доктор Санчес разболтала? Не удивлен.

Я убрала руки от лица и посмотрела на мага:

— Так что, «Тамзин» — это псевдоним?

— Для меня уже давно не существует никаких разделений. Я привык к этому имени.

— А что до Улириха? — Это имя вызвало странное послевкусие и порезало слух. Из него Улирих, как из меня Каролина.

— Это имя дали мне при рождении в окрестностях Нюрнберга. Уже очень давно.

— И как мне тебя теперь называть?

Нежная улыбка расцвела на его лице.

— Как меня ни назови, я больше никуда не денусь.

Чем лучезарнее и беспечнее становилась его улыбка, тем сильнее меня опутывала паутина его очарования. Я и не заметила, как сама начала улыбаться ему в ответ.

— Имриш, все закончилось. — Тазмин не сомневался в том, что говорит. В его взгляде танцевали огоньки радости. — Мы выбрались. И выжили. Больше никаких мертвецов и пожаров. Мы свободны от этого сумасшествия. Но, знаешь, в нем я понял главное. — Глубокий и нежный взгляд пронзил меня в самое сердце. — Мы нужны друг другу.

Дыхание перехватило, в хорошем смысле этого слова. Но поверь ему на слово и купиться на этот трюк было бы по меньшей мере глупо.

— Зачем?

Мой вопрос заметно обескуражил мага, и его обаятельная улыбка чуть померкла. Я-то знала, зачем он мне, но не понимала, зачем я ему, ведь я уже сделала то, что от меня требовалось.

— Чтобы дополнить коллекцию твоих фотографий? — холодно предположила я. — Стать заменой Эллен или еще кого-нибудь? Исполнить роль очередной игрушки? А затем, лет через пятнадцать, на мое место придет другая. И цикл повторится снова. Я так не хочу. В этом нет никакого смысла.

Тамзин взял меня за руки. Горячие пальцы коснулись ледяной кожи.

— О нет, ты не права. На тебя у меня большие планы.

— Да ты что?

Попав в плен серых глаз, моя уверенность поубавилась.

— Ты видела, чего смогла достичь Эллен? — вкрадчиво спросил он. — Думаешь, ты не сможешь так же?

Да, я помнила: она точно что-то говорила про мой потенциал. Только неясно, как она его разглядела. Неужели это можно как-то почувствовать?

— Я смогу научить тебя всему, что знаю. Может, даже больше. Я нашел тебя неограненным алмазом и готов потратить силы, чтобы отшлифовать твои таланты и показать, каких высот ты можешь достичь.

— Хорошо, — я с трудом переваривала смысл слов Тамзина, — а тебе какая с этого польза?

Помимо потенциала я также помнила, как мама назвала меня «батарейкой». А вдруг она права? Если так, то все вставало на свои места. К примеру, вместо того чтобы восполнять силы другими людьми, он бы мог «заряжаться» от меня. Чем не равноценный обмен? Он мне новую жизнь и знания, а я ему силу.

Но вместо подтверждения моей теории он сказал совсем другое:

— Мне надоело скитаться, Имриш. В одиночку. То время прошло. — Он говорил искренне, не отводил глаз. — Раньше я ставил себе различные цели и добивался их. Я повидал все, что мог и хотел. Познал многих женщин. Помпезных, начитанных, стервозных, малодушных. И мне все время приходилось притворяться кем-то другим, меняя маски. Ты представляешь, однажды мне даже пришлось заучить множество цитат из классической литературы, чтобы произвести впечатление на женщину с внушительным образованием. Но…

— Погоди, — я перебила его. — А разве столь старые люди, как ты, не теряют интерес… ко всему? Не устают от жизни?

Секундное молчание.

— Я тебя умоляю. — Тамзин крепче сжал мои руки. Они, наконец, согрелись. — Кто-то теряет интерес к жизни и к двадцати годам. Толком ничего не познав, люди торопятся стать взрослыми. Не понимают, что мир полон сюрпризов и способен удовлетворить нужды любого человека. Счета нет удовольствиям! — Его глаза на миг вспыхнули зеленым призрачным свечением, чем напугали меня. — Но люди этого не понимают, они невежественны и глупы. Не умеют удивляться новому дню. Не различают оттенков. Не чувствуют течения времени.

— А ты, хочешь сказать, различаешь?

— Несомненно! Иначе бы я столько не прожил. Забился бы в какую-нибудь дыру и смиренно ждал своей погибели. — Он выдержал паузу и задумчиво поджал губы. — Помнишь, я тебе говорил, что способности просыпаются в раннем детстве? Если с тех пор сохранить в себе частицу детского восприятия и радоваться некоторым вещам, как в первый раз, то мир никогда не покажется серым. Сейчас только ленивый не знает, чем себя занять.

Он замолчал, а я не знала, что сказать. Немного погодя, Тамзин вызывающе склонил голову на бок:

— Ты перебила меня, это было некрасиво.

— Да, прости.

— Момент упущен.

— Я сделаю вид, что ничего не спрашивала. Продолжай.

Тамзин театрально закатил глаза. На нижних веках темнели разводы от черного карандаша.

— Так вот, — он вздохнул, собираясь с мыслями, — оглядываясь назад на все свои прошлые триумфы и поражения, на пережитые годы, проведенные в пути, я впервые за долгое время нашел человека, с которым хочу этот путь разделить. Тебя, милая моя. — Маг внимательно смотрел на меня, словно пытаясь запечатлеть в памяти мое удивление. Или глубочайший ужас. Не знаю, что именно отразилось в моих чертах после его слов. — С тобой не нужно притворяться, скрывать свои способности, блистать интеллектом, рассуждать о высоком и спорить о политике. С тобой мне просто и легко. Скажи, разве так не должно быть? Разве этого не достаточно, чтобы быть вместе?

Я мигом нашлась с ответом:

— Простота означает скуку.

— Не всегда. Разве тебе было со мной скучно? Может, плохо?

— Плохо? Точно нет. Я не знаю. — Из груди вырвался нервный смешок. — За эти пару дней я пережила больше, чем когда-либо. Было весело. И познавательно. — Особенно если говорить о воспоминаниях, которые вернула мне мать. — Но если так будет и дальше, то…

— Конечно, ты устала. Я вижу это, — Тамзин согласно кивнул. — Я дам тебе выспаться. Сразу, как только мы уедем отсюда.

— Уедем?

Я быстро заморгала, делая вид, что ничего не поняла.

— По графику мы уже должны были сняться с места. Нас ждет следующий город. — Долгий, испытующий взгляд. Я явственно различила в нем какой-то странный голод. — Скажи, ты поедешь со мной?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Вот так вот просто взять и уехать? Так скоро? Столь спонтанно? Я пыталась произнести хотя бы слово, но они застревали в горле.

— Нет, я не поволоку тебя силком, если ты никуда не хочешь. — Горячие пальцы сжали мои запястья, противореча его словам. — Я могу оставить тебя здесь, дать время все обдумать.

Остаться здесь? Без него? Эта мысль, обещающая одиночество, показалась мне страшнее скорого отъезда.

— Я поеду, — произнесла я и удивилась тому, как уверенно это прозвучало. Сердце от волнения застучало быстрее. — Но мне нужно будет собрать вещи. И отец… — я запнулась. — О, нет. Он же с ума сойдет, если я оставлю его одного.

— А разве он уже не один? — Тамзин скептически изогнул бровь. — Ты давно не ребенок, Имриш. Твое будущее зависит только от тебя и твоих решений.

— Он будет против столь скоропостижного отъезда.

— Я могу с ним поговорить, — это прозвучало серьезно.

— И что ты ему скажешь? — Я улыбнулась, не скрывая издевки. — «Здравствуйте, я увел вашу жену и вернулся за дочерью?»

За ухмылкой Тамзина показались зубы. Вроде бы шутка ему понравилась, но в его чертах появилось что-то хищное, отчего мне стало не по себе. В светлых глазах вновь блеснул зеленый огонь:

— Некоторые подробности придется опустить, но суть ты уяснила.

— Только давай без всяких твоих мистических штук. Ладно? Не ломай ему голову. Он не последний для меня человек.

— Конечно. — Тамзин наклонился ко мне, коснулся своим лбом моего. — Но я думаю, мое вмешательство не понадобится. Он отпустит тебя и смирится с этим. Так или иначе.

Я прикрыла глаза, стараясь совладать с волнением. Сердце затрепетало как у маленькой мышки, загнанной в угол хищником, поскольку руки Тамзина продолжали сжимать мои запястья, словно нерушимые кандалы. Те самые руки, которые пытали и убивали людей. Беспощадные, как и их обладатель, способный на все.

— Ты в курсе, что тебя Томас с Леоном ищут? — я попыталась перевести тему, но тщетно.

Мысли путались. Я почувствовала его горячее дыхание на коже. Инстинктивно хотела податься вперед, чтобы ощутить вкус поцелуя, но сдержалась, поскольку предвкушение иногда лучше, чем сам процесс.

— Я знаю, — маг понизил голос.

— И что?

— Пускай ищут и нас не трогают. Буря им в помощь.

Он тут же прильнул ко мне и кровь ударила в голову. Только в этот раз поцелуй показался мне каким-то уж слишком… жадным. Поболее, чем в алькове. Дикий, почти первобытный, саднящий губы и разжигающий кровь. И чем дольше он длился, тем сильнее во мне вскипала чувственность. Руки Тамзина стиснули меня в объятьях, обвились за спиной. Поддавшись ему, я осознала, что с ума меня сводил не его парфюм. Он, конечно, тоже, но не настолько, как умопомрачительный аромат, исходящий от его кожи. Этому запаху вряд ли имелось подходящее название в словаре.

Когда я с трудом отстранилась и открыла глаза, то увидела во взгляде мага желание, яркое, страстное и неприкрытое, окаймленное дьявольским зеленым огнем. Настолько неестественное, что захотелось закричать.

— Больше никуда не денешься, — вполголоса заявил он.

Очень походило на правду. А куда деваться? Выбора мне не предлагалось. Да и учитывая глухой вакуум, окутавший трейлер, даже если я начну вопить, срывая голос, меня никто не услышит.

От неотвратимости единения у меня обмякли руки, и маг принялся священнодействовать дальше: творить свою магию, воспламеняя желания и чувства.

Он оказался весьма требовательным, голодным до плотских удовольствий. Такая страсть, наверное, привела бы в ужас любую. Сердца бились в едином ритме, тела трепетали; пальцы гладили, блуждали, ощупывали. Осторожнее в тех местах, где были синяки. Обжигающим шепотом маг что-то бормотал мне на ухо, говоря на языке, который я не знала. Осторожно касался губами шеи и стягивал одежду. Вскоре мы остались без нее и продолжили изучать друг друга, позволяя себе все то, о чем раньше можно было только подумать.

Я потянулась руками к его бедрам, но он не позволил мне руководить процессом. Поймав оба мои запястья одной рукой, маг прижал их к постели, а свободной потянулся к груди. Слишком напряженными и острыми были неведомые доселе ощущения. Почти что пытка, но желанная, которую хочется продлить.

— Боишься меня? — шепнул он, замерев на краткий миг в ожидании ответа.

— Нет.

Зеленые глаза больше не пугали, а напротив вторили моим собственным желаниям.

— Останешься со мной?

— Да, — слово вылетело из сердца, минуя разум.

— Хорошо. — Ответ его устроил. — Потому что уйти я бы тебе все равно не позволил.

И начался танец, медленный и плавный. Мы упивались им и одновременно друг другом. Кожа на коже, жадные, голодные касания, прерывистые вздохи. Страстные желания вырвались наружу. Время замерло, а, может, понеслось галопом. Бешеный пульс отдавался эхом в ушах. Я что-то шептала, может, даже умоляла о чем-то, поддаваясь инстинктам и удовольствию. Оно растекалось теплом по телу, пока вдруг не взорвалось остро и оглушительно прекрасно. Раз за разом все сильней, пока не пришел черед Тамзина.

Какое-то время мы лежали в обнимку, и я с трудом различала, где вымысел, а где реальность. Пытаясь выровнять дыхание, я с ужасом осознала, что слабая женщина почти наверняка умерла бы в его постели. Интенсивность желания была за пределами моего прежнего опыта. Это было ни на что не похоже.

— О, боги… — слетело с моих губ. Я отстранилась и перевернулась на спину.

— Богов тут нет. Только я.

Я посмотрела на Тамзина: взмокший, с затуманенными, будто пьяными глазами и блуждающей улыбкой, тот лежал рядом со мной на скомканных простынях. Волосы растрепаны, костлявая грудь тяжело вздымается.

Неужели все произошло на самом деле?

— Я слишком долго этого ждал, — хрипло проронил он. — Много лет прошло.

Я не смогла удержаться и съязвила:

— Остался доволен?

Взгляд резко метнулся ко мне, глаза сощурились.

— Не знаю. Я не понял. Надо бы повторить.

Я рассмеялась, когда снова прижал меня к себе, и указала рукой на окна.

— Светает.

— Да. Вижу. Кажется, распогодилось, — сказал он и уткнулся носом мне в висок.

Глядя на светлеющее серое небо, я ощутила всю тяжесть навалившейся дремоты. Усталость брала свое, глаза закрывались. Подушка показалась мягчайшей периной прямиком из царства Морфея.

— И что дальше?

— Дальше? — Тихий и спокойный голос прямо возле моего уха. — Я стараюсь не загадывать будущее. Не люблю. Жизнь длинная. Особенно моя.

— А моя?

— Твоя тоже, если ты этого захочешь. Я бы хотел быть рядом столько, сколько это возможно. Знаешь, моя привязанность долго не ослабевает. И со временем становится только крепче.

Вопросов было много, но сил на них не осталось.

— Тамзин, я засыпаю, — веки потяжелели, вокруг все исчезло.

— Отдыхай, милая моя. Я прослежу, чтобы тебя никто не потревожил.

Комментарий к Часть 17. «Лазарь»

Для информации: там впереди еще 3 главы и Эпилог.

Выложу по требованию. :)

========== Часть 18. «Ложь во спасение» ==========

Я спала безмятежно, без сновидений и тревожных мыслей, пока странный скрежещущий звук не проник в мой сон и развеял его, заставив меня продрать глаза. Я проснулась с болящей головой и зашипела. На свет, на жуткий шум снаружи, и на жжение в глазах, как будто в них насыпали песка.

— О…

Первое открытие заставило меня оцепенеть: я спала не дома. А второе, еще более жуткое, вынудило меня резко закутаться в одеяло, чтобы скрыть постыдную наготу. Вместе с теплом одеяла ко мне вернулись и воспоминания прошедшей ночи, отозвавшиеся приятным покалыванием в кончиках пальцев и возбуждающим трепетом в душе.

— Тамзин? — сонно позвала я, оглядываясь вокруг.

Вопрос остался без ответа. Снаружи опять что-то противно засверлило и застучало, убив во мне напрочь все желание и похоть. Казалось, будто бы я проснулась где-то на стройплощадке.

В таком грохоте не поспишь, так что я села на кровати и начала искать свою одежду. Много времени поиски не заняли: кто-то бережно сложил ее на кресло возле стола, на котором меня дожилась кружка кофе и, о чудо, бутерброд с яйцом.

Я улыбнулась, обнаружив завтрак. Пускай я и проснулась без Тамзина, но он обо мне позаботился. Так что можно было поесть, выпить давно остывший кофе и заняться прочими утренними процедурами.

Я поспешно приняла душ, высушила волосы, привела в порядок лицо и надела вчерашнее темно-фиолетовое платье, спрятавшее все мои синяки и ссадины. Почему-то, стоя у зеркала, мне показалось, что новых отметин на теле стало чуточку больше, но в этом не было ничего удивительного, если вспомнить бурно пролетевшую ночь.

Когда я вышла из трейлера, улица поприветствовала меня настоящей летней духотой. Солнце уже добралось до своей высшей точки и бледным кругом просвечивало через белую дымку облаков.

Миновал полдень, и грохот снаружи приобрел вполне логичное объяснение: артисты и нанятые рабочие в оранжевых футболках разбирали карнавальные палатки с декорациями и складывали все в длинные грузовые фуры. А Тамзин в это время стоял на крыше чьей-то машины, как на трибуне, и очень яростно жестикулировал руками, пытаясь объяснить рабочим, что, как и куда нужно ставить.

Его оказалось легко отыскать по светлой шляпе.

— Осторожнее, говорю я вам! — взывал он к работникам во всю мощь своего голоса. — Это антиквариат, а не хлам! Повредите — стоимость вычтут из ваших зарплат!

— Доброе утро! — он даже не заметил, как я к нему подкралась.

Маг обернулся и его недовольство сменилось обаятельной нежной улыбкой.

— Доброе, Имриш.

Его помолодевшее лицо все еще казалось мне непривычным. Длинные волосы собраны в хвост.

— Надо же. Ты сегодня такой праздничный, — заметила я.

Маг был одет в бежевый пиджак и светлые брюки в темную полоску. На ногах — блестящие кожаные ботинки. Тамзин сделал шаг вперед и грациозно спрыгнул с машины.

— Ну а каким мне быть, милая моя? Я ведь как заново родился. И вдобавок больше не одинок. — Взгляд скользнул по мне. — Тебе очень идет это платье, Имриш. Я не зря его выбирал. Я бы сказал тебе об этом вчера, но как-то не задалось.

Подул легкий ветерок и опять меня окутал запах его парфюма, спутав все мои мысли. Кажется, я никогда к нему не привыкну.

— Ты собралась, мы можем ехать? — вкрадчиво поинтересовался Тамзин.

— Куда?

— За вещами, конечно же!

О его приподнятом настроении говорило все. От лучезарной улыбки до жестов. Таким расслабленным и веселым передо мной он еще не появлялся.

Я нахмурилась, маг пояснил:

— Моррис Каллем уже ждет.

— Чего?

Имя отца из уст Тамзина прозвучало как-то неестественно.

— Он позвонил с утра. Ты спала. Я решил ответить.

— Какой кошмар! — И все-таки я не выспалась. Смысл слов мага доходил до меня с явным запозданием. — Я же сказала ему, что остаюсь у Салли.

— Да? Что ж… — Судя по хитрющим глазам Тамзина, он, несомненно, знал, что я говорила отцу, но сделал все по-своему. — Значит, встреча будет еще более интересной.

— И что ты ему сказал?

— Сказал, что привезу тебя домой, как ты проснешься.

Ладонь с силой стукнулась о лоб. Тамзин рассмеялся. Страшно представить, что мог себе навоображать отец, но ничего ужаснее правды он бы скорее всего не придумал.

— Да перестань, — Тамзин притянул меня к себе и поцелуем снял с губ все возмущенные возражения. — Все будет нормально.

Опьяненная его ароматом я пригляделась к магу: он подровнял бородку, сбрил все лишнее. Выглядел вполне ухоженным, а старый шрам под глазом только добавлял ему шарма.

— Выспалась? — тихо спросил Тамзин.

Я покачала головой.

— Я так и подумал, — он вздохнул. — Я оттягивал сборы до последнего, но когда приехали рабочие, тормозить уже было бессмысленно. Ладно, пойдем.

— Куда?

— К машине.

Я удивилась:

— У тебя есть машина?

— А ты думала, я по воздуху перемещаюсь? — усмехнулся он. Затем взял меня за руку и потащил куда-то вперед через парковку. — Или, может, сразу весь балаган телепортирую с места на место с палатками и людьми?

— Это вполне в твоих силах.

Маг взглянул на меня и поморщился, как будто вспомнил что-то плохое:

— Я даже пытаться не буду.

Мимо нас медленно проплыл какой-то грузный двухметровый мужик с руками-бочками и пузом навыпуск. Кажется, когда карнавал работал, этот лысый здоровяк караулил возле аттракциона, где нужно бить молотом по кнопке для проверки своих сил.

— Оуэн! — Тамзин окликнул его. — Посмотри тут за всем, я пока отлучусь. И настрой рацию на нашу частоту.

— Вы надолго? — просьбу мага силач воспринял как нечто само собой разумеющееся.

— Часа-полтора, не более! — Вопросов от Оуэна не последовало, так что Тамзин обратился ко мне: — Имриш, откроешь мне секрет? Я крайне удивлен, что ты сама машину не водишь. Как так?

— Я боюсь ездить, — призналась я.

— Правда? Почему?

— Я… — Мне очень не хотелось говорить о своих слабостях. — Залипаю во время езды. Не внимательна. Особенно, если включена музыка. С таким водителем, как я, попасть в аварию легче простого. Ну, или улететь в столб.

Тамзин остановился и внимательно посмотрел на меня, закусив губу:

— Как за город выедем, я дам тебе сесть за руль.

— Чего?! Я не хочу. Не нужно! Ты знаешь, почему мой отец седой? Однажды он подумал точно так же, как и ты.

Маг рассмеялся.

— Я хочу на это посмотреть. — Мои протесты его только позабавили. — Ты меня заинтриговала. Врезаться не врежемся, но хотя бы развлечемся.

Я недовольно надула щеки, но спорить с Тамзином дело бессмысленное.

Вскоре мы подошли к страшной серой машине, и Тамзин с деловитым видом достал из пиджака ключи.

— Ну как тебе моя малышка?

Я округлила глаза:

— Это что за монстр такой?

— Я сам собирал, — с гордостью заявил маг.

— Да, я вижу.

Эту машину нельзя было отнести к какой-либо модели, потому что она совмещала в себе несовместимое: корпус из шестидесятых с удлиненным капотом, колеса как у внедорожника, разномастные диски и неуместный громоздкий бампер, походивший на отбойник поезда. Эдакое чудовище Франкенштейна на первый взгляд походило на развалюху, которую собирали на ближайшей свалке из того, что попадется под руку.

— Машина-то на ходу? — сомневаясь, уточнила я.

Тамзин погрозил пальцем и хитро улыбнулся.

— Не суди по внешнему виду. — Затем встал возле своей «малышки» и театрально прислонился к ней спиной. — Ну как, я похож на принца на белом коне?

Стоило отметить: его костюм прекрасно подходил этой развалюхе по цвету.

— Нет, разве что на всадника апокалипсиса.

Тамзин заинтересованно поглядел на меня, дожидаясь разъяснений.

— Ну, — я замялась. — На тощую смерть с бледной кобылой.

Искренний смех вновь разразился над стоянкой.

— Кстати о принцах, — я оглядела припаркованные рядом автомобили, но так и не увидела красный автомобиль, который провожала вчера в ночи, — где Томас?

— В пути, — буркнул маг, открывая переднюю дверь.

— В каком пути?

— Обратно. Он с юным сержантом успел уехать далеко отсюда.

— Как так получилось?

Тамзин подозвал меня к двери и помог забраться в кабину. На удивление, сидение было обито кожей, а в салоне пахло новизной.

— Ну… пришлось заставить их наворачивать круги, чтобы они нам с тобой не мешали.

— Это не очень красиво, Тамзин. Томас искренне из-за тебя переживал. Разве нельзя было сказать ему, что ты в порядке?

— Если бы не сержант, я бы так и сделал.

Тамзин по-джентельменски закрыл за мной дверь и вскоре очутился на водительском месте, сняв с головы шляпу. Только осмотревшись, я поняла, почему он сказал не ценить автомобиль по внешнему виду. Внутри его собранное чудище не отличалось от других современных машин.

Мотор завелся с приятным урчанием, и Тамзин повез меня домой. Признаюсь, странно было видеть его за рулем. Чем больше времени я проводила рядом с магом, тем человечнее он мне казался. Так и не скажешь, что этот молодой человек проживает уже не первую свою сотню лет.

Какое-то время мы ехали молча. Из колонок доносилась тихая инструментальная музыка, явно что-то из классики, а мимо пролетали дома и перекрестки. Я скучающе глядела из окна на знакомые с детства виды, и мне не верилось, что я возвращаюсь домой. Эллен, пожар, мертвецы, скачок во времени на двадцать лет назад… Все было будто бы не в этой жизни. И не со мной. Словно во сне. Как бывает после каждого пережитого приключения или длительного путешествия, на меня навалилась гнетущая тоска. Возвращение к повседневности всегда для меня было подобно прыжку в ледяную воду.

— Ты чего, милая моя? — Тамзин взял меня за руку, держа вторую на руле. Похоже, от его внимания ничто не ускользнет. Он будто бы ощущал малейшие перепады моего настроения. — Переживаешь?

— Немного, — фыркнула я, сжав его горячие пальцы. — Просто… все закончилось.

— Ты переживаешь из-за того, что мы вернулись? — Тамзин искренне удивился. — Ха! Поверь, все только начинается. Даже я пока не совсем представляю, что нас ждет. Но скучно точно не будет.

Я улыбнулась ему. Слова мага согрели сердце и вселили уверенность в завтрашний день, но тут по велению судьбы я задела крышку бардачка, и та раскрылась, вывалив мне на колени большую часть содержимого.

— Ой!

Десятки маленьких карточек и книжечек оказались в юбке платья и под моими ногами.

— Имриш! — пришикнул Тамзин. — Осторожнее.

Я отпустила его руку и начала собирать рассыпавшиеся бумажки.

— Это что?

— Мои документы, — будничным тоном пояснил маг.

— А почему их так много? — Предо мной оказались водительские удостоверения и паспорта различных стран. Италия, Германия, США. Даже Япония! Везде разные лица и имена, не поддельные штампы. Я не удержалась от возможности поиздеваться над Тамзином: — Это точно все твое или это вещи пропавших без вести людей?

— Имриш, ты опять за свое? — Хоть маг и улыбался, его голос показался мне сухим.

— Ну, мало ли… Просто я себе хорошо представляю, что бы было, если бы эти залежи обнаружила полиция.

— Я промышляю многими делами, — сообщил Тамзин, неотрывно глядя на дорогу. — Для некоторых задумок время от времени приходится притворяться кем-то другим.

— И как? Успешно?

— Да, вполне.

— А ты… — Я насупилась и замолчала. Множество неприятных вопросов начало роиться в голове, но я выдавила только один: — Нечаянно не женат?

— Что? — Тамзин вскинул брови и косо на меня посмотрел. — Как тебе такое в голову приходит?

Я взяла японский паспорт и открыла его.

— Я бы, например, не удивилась, если бы уважаемого Ямато Казуки, — с фотографии на меня посмотрел непримечательного вида мужичок средних лет с двойным подбородком, — где-нибудь в уютной квартирке смиренно дожидается юная жена.

— Ямато заядлый игрок на бирже, и фигура у него как у начинающего сумоиста, — пояснил Тамзин и издал странный смешок. — От него сбежит любая.

— Или… — Я пропустила слова мага мимо ушей и взяла в руки следующий документ. — О! А господину Амирану из ОАЭ, насколько я знаю, разрешено иметь сразу четырех жен. Это же целый гарем! Представляешь? Ты случаем с шейхами арабскими дружбу не водишь, нет?

Машина резко остановилась, и я не сразу поняла, что Тамзин затормозил, потому что мы доехали до моего дома, а не потому, что я его достала своими плоскими шуточками.

Я с опасной глянула на мага. Он заглушил мотор и повернулся ко мне со странной ухмылкой. Пришлось показательно сложить все паспорта и удостоверения в бардачок.

— Смирись уже с тем, что я выбрал тебя. — Сказал он, не отводя взгляда. — И не ищи предлогов, чтобы поставить под сомнение мой выбор.

— Я не ищу. Оно само как-то получается.

Тамзин подтянул меня к себе и лбом коснулся лба. У меня создалось впечатление, что это прикосновение он считает более интимным, чем поцелуй. Как будто маг прислонялся ко мне, чтобы я смогла услышать, о чем он думает.

— У меня в шкафах хватает скелетов, но среди них нет ни одной спрятанной жены. Спрашивай, о чем угодно, я ничего от тебя не скрою. Расскажу, как есть, без всяких недомолвок.

Интересный акт доверия, ничего не скажешь. Я сконфуженно кивнула, и мы вылезли из машины. Отец уже стоял на крыльце дома и сурово смотрел на нас. Руки на груди сложены. В них только ружья не хватало для встречи нежеланных гостей.

Тамзин пошел впереди меня по придомовой дорожке, как будто ни капли не переживал из-за предстоящей встречи. Я слышала, как хрустит гравий под его начищенными ботинками.

— Здравствуйте, мистер Каллем, — учтиво поздоровался он без тени смущения. — Мы разговаривали с вами по телефону. Я Тамзин Кейр.

Конечно, отец был ниже мага, и это его смутило. Он сначала с подозрением осмотрел Тамзина, с молчаливым укором взглянул на меня, и лишь потом недоверчиво протянул магу руку.

class="book">Тамзин тотчас пожал ее.

— Мы с вами нигде не встречались? — Отец сощурил бледные глаза, собрав под веками сетку глубоких морщин. Продолжал держать Тамзина за руку, как воришку, пойманного с поличным.

— Сомневаюсь, — маг беспечно улыбнулся.

— Нет-нет, я вам точно говорю. У меня хорошая память на лица. Это профессиональное. Я вас где-то видел.

— А… возможно, вы видели одно из моих представлений.

Отец, наконец, выпустил руку мага, но взгляд его стал еще более пристальным.

— Вы выступаете с фокусами?

— Можно и так сказать. Я хозяин труппы «Берг и Кейр».

— Циркач? — Жесткий голос отца во всей красе показывал, что Тамзин ему не нравится. Но, если посмотреть правде в глаза, Тамзин никому бы не приглянулся. Кто в здравом уме захочет отдавать свою дочь такому сомнительному мужику?

— Тогда уж шпрехшталмейстер, — с улыбкой заявил Тамзин, стоически снося все нападки Морриса.

Мне не понравилось, что отец воспринял знакомство в штыки. Но что-то подсказывало мне, что все могло сложиться куда хуже. Ведь если бы Тамзин как следует не омолодил лицо и оставался таким, как раньше, отец бы с ним даже говорить не стал и просто бы вызвал полицию.

Моррис продолжал недоверчиво щуриться:

— А вы случаем гипнозом не промышляете? Или, может, этим занимается ваш отец?

Черт возьми! Он его вспомнил. Помнил того старика, что вернул мне разум.

— Ни в коем разе. — Тамзин помотал головой. — Мой отец давно почил. Он был пастырем, одним из многих, человеком строгим и консервативным.

— И как он отнесся к тому, что вы, мистер Кейр, бродяжничаете с труппой циркачей? Считается же, что многие артисты продают душу дьяволу.

— О! Пастырь был вне себя от ярости, когда узнал, что я хочу развлекать людей, а не читать им скучные проповеди. Его гнев чуть меня не испепелил.

Я настороженно насупилась, пытаясь разгадать истинный смысл завуалированной истории. Получается, Тамзина за колдовство чуть не сжег на костре собственный отец? Звучит интригующе. Нужно будет его об этом расспросить.

После недолгого молчания стало ясно, все вопросы к Тамзину у Морриса иссякли. Теперь его пристальный взгляд впился в меня.

— Ты об этом человеке говорила, Имриш?

Я молча кивнула, ощущая себя, как перед расстрелом: абсолютно беспомощной и как будто бесконечно в чем-то виноватой.

— Он не обижает тебя?

— Нет.

Я не могла смотреть в глаза отцу, и потому опустила взгляд на его футболку с символикой старой рок-группы.

— Какие между вами отношения? — настойчиво спросил Моррис, и в голосе лязгнула сталь. В нем заговорили годы, проведенные на службе в полиции.

По идее такие «крутые» вопросы родители задают за кружкой чая и в более спокойной обстановке. Но отец либо не хотел пускать Тамзина в дом, либо чувствовал, что мы заехали ненадолго.

— Серьезные, мистер Каллем, — маг неожиданно приобнял меня. — Я намерен жениться на вашей дочери.

Вот тут-то лицо отца переменилось, седые брови взметнулись вверх, а рот открылся. Сложно представить, что отразилось в моих чертах, но Моррис Каллем определенно был ошеломлен и даже напуган. Меня же будто бы шарахнули веслом по голове.

— Я… — Моррис запнулся. Пауза затянулась. — Пойдемте в дом.

Тамзин легонько подтолкнул меня вперед за отцом, не скрывая довольной улыбки, а я все не могла переварить смысл его слов. Мне радоваться или бежать? Что теперь делать? Какая к черту женитьба?

Отец всегда сильно за меня переживал. В школьные годы гонял от нашего дома парней бейсбольной битой и тщательно следил за тем, чтобы я никуда не сбегала после наступления «комендантского часа». Когда я повзрослела и поступила учиться дальше, Моррису Каллему пришлось смириться, что маленькая дочка выросла. Но после нескольких неудачно закончившихся отношений, из-за которых мне пришлось несколько недель прорыдать в постели, отец снова собирался взяться за биту. Или сразу за ружье, чтобы «обожателям неповадно было». Тамзин стал первым мужчиной, появившимся на пороге после громких заявлений Морриса, что он будет «всех отстреливать на подходе».

Я перешагнула через порог, и едва ли верила, что дома. Все было чисто, даже слишком, как будто наш дом выставили на продажу и «вылизали» для представления покупателям. Так и не скажешь, что пару дней назад я здесь билась с Анри.

Неужели Тамзин не соврал насчет моей волшебной копии? Я не увидела никаких следов недавней стычки, как и не почувствовала канализационного душка. Это малость настораживало.

А происходило ли все на самом деле?

— Раздевайтесь, проходите, — скованно произнес отец и скрылся на кухне.

Скинув сапоги, я посмотрела на Тамзина. Он тоже снял обувь и принялся за пиджак. Под пиджаком — строгая жилетка и не менее деловая рубашка. Ну точно, он как будто со съемок старого гангстерского фильма сбежал, прямиком со встречи с мафиози.

— Смотрю, ты подготовился, — шепнула я сквозь зубы.

— Я всегда предусмотрителен, — проворковал маг.

Я хотела уточнить у Тамзина о его наигранном желании жениться, превратившимся в фарс, но тут со стены с грохотом упал мамин портрет. Стекло треснуло поперек ее лица и сделало его более злобным, перечеркнув улыбку.

Мы с Тамзином резво переглянулись.

— Что у вас там? — громко спросил Моррис из-за стены.

— Все хорошо! Это я случайно задела!

— Что задела?

— Мамин портрет!

— Как ты его могла задеть? Он висит выше твоей головы!

Когда отец выглянул из кухни, Тамзин уже вешал портрет обратно. Как по волшебству разбившееся стекло снова собралось воедино.

— Все нормально, я повесил. — Дал маг отмашку.

Отец поморщился и снова скрылся из виду.

— Что за чертовщина, Тамзин? — прошептала я.

— Сколько лет этой раме? На ней крепление прохудилось. — Он показал на веревочку, держащую портрет на гвозде. — Я обновил. Еще ближайшие лет пятнадцать провисит.

— Ладно.

Я опустила взгляд в пол и сжала губы. Боже, у Тамзина даже носки белоснежно белые.

— Может тебе тапки предложить?

— На твое усмотрение, милая моя.

— Вам чай или кофе? — крикнул отец из кухни, откуда начало доноситься шипение кипящего чайника.

— Чай! — наши голоса прозвучали хором, что заставило меня смущенно улыбнуться.

Итак, я выдала Тамзину старые гостевые тапки, и мы вошли на кухню, где отец уже заваривал чай. Мятный, мой любимый. Приятный аромат, разлетевшийся по кухне, утягивал меня далеко в безмятежное прошлое, где мне не нужно было общаться с отцом на странные темы вроде женитьбы и переживать из-за всяких Тамзинов.

Ничего не спрашивая, я помогла отцу достать кружки из верхнего стеллажа. Встала рядом с ним.

— Я думал, ты не носишь платья, — укоризненно прошептал отец. Так тихо, чтобы услышала только я. Глаза сверкнули из-под копны седых волос. — Это все из-за него, да?

— Нет, — у меня живот скрутило из-за нервов. — Просто до этого у меня не было платья, которое мне бы нравилось.

— М-м… — выдохнул Моррис, весьма недовольный ответом.

Я разлила чай по кружкам, поставила их на стол. Какое-то время мы сидели молча. Отцу, вероятно, нужно было время, чтобы сформулировать напрашивающиеся неудобные вопросы, ну а я просто не могла ничего сказать и, не думая, пялилась на занавески, в которых путался дневной свет.

— Замечательный чай, мистер Каллем, — подметил Тамзин, нарушив гнетущую тишину.

— Да, Имриш такой любит.

Ого! Неужели отец попытался улыбнуться? На лице Морриса появилось натянутое и вынужденное дружелюбие.

Опять молчание. Тамзин прочистил горло и расправил плечи.

— Я вырос в семье, где чтят старые традиции, мистер Каллем. — Объяснил он, сделав очередной глоток. — Прежде, чем сделать предложение вашей дочери, я вынужден просить ее руки у вас. И, соответственно, получить ваше благословение.

Опять Тамзин за свое. Он говорил уверенно и спокойно, будто не ощущая нашего с отцом смятения.

— Почему она? — Интересный вопрос. Я различила в голосе Морриса отчаянье. — Почему вы, мистер Кейр, выбрали ее? Как вообще так получилось?

Отец нервничал. Жестами он никак этого не выдавал, но я заметила жилку, вздувшуюся на его лбу под седыми прядями.

— Ее красота ранила меня в самое сердце. — Тамзин приложил тонкую руку к груди. Запонки на манжетах заблестели. — Я бесконечно и неотвратимо влюблен в вашу дочь. Я чувствую, что мы связаны с Имриш уже очень давно, и нас с ней ждет прекрасное будущее, которое я смогу нам обеспечить.

Слова прозвучали очень плавно, словно дивная песня. От этих слов у меня жаром вспыхнули щеки и закружилась голова. Скорее всего — это чистейшая ложь, но весьма приятная.

Отец признаний не оценил: он мгновенно побагровел и в его чертах застыла глубокая задумчивость.

— Я очень удивлен, — вскоре процедил он, делая вид, будто его лицо ничего не выражает. — Это все слишком неожиданно. К чему такая спешка?

— Все проще, чем кажется, мистер Каллем. Сегодня мы вместе с труппой покидаем ваш приветливый городок. — Голос Тамзина казался мягким, но в то же время источал уверенность. Маг не сводил взгляда с отца. — Говоря «мы», я имею в виду себя и Имриш. Понимаете, я хочу сделать все правильно, чтобы потом не возникло никаких недопониманий и разногласий.

Если первая новость про женитьбу ошеломила отца и контузила, то вторая его добила: единственная дочь собирается уехать! Моррис Каллем отрешенно уставился в кружку чая, как будто там было что-то, способное ему помочь.

— И где вы собираетесь жить? — сухо пробормотал он. Бедный папа, мне вновь стало его жаль. Я уже представила себе, как Тамзин рассказывает ему про трейлер и ужаснулась, вообразив себе ответную реакцию.

Но Тамзин заговорил о совершенно неожиданных вещах:

— У моей семьи есть дома в старой Европе: в Нюрнберге, Праге, Брюсселе и Генуе. После свадьбы мы вместе с Имриш подберем, что нам больше по душе. Ну а пока что, до конца гастролей труппы, нам придется потерпеть неудобство в трейлере.

Это прозвучало как бред. Какая еще Европа? Какие дома? Что только не придумаешь, чтобы убедить старого отца подарить дочери свободу.

— Ну, хотя бы не в палатке и не на улице, — выдохнул отец. — Что у вас за семья такая, мистер Кейр?

Тамзин довольно поджал губы.

— Мой род можно проследить от пятнадцатого века. Предки хорошо постарались, чтобы потомки себе ни в чем не отказывали.

— Откуда вы?

— Из Германии.

Ну, хотя бы здесь он не соврал.

— И как вы оказались здесь? — Моррис развел руками, имея в виду не наш дом, а весь городок в целом.

— Гастроли, мистер Каллем, — Тамзин откинулся на спинку стула. — У каждого должно быть небольшое хобби. Вдобавок ко всему я люблю путешествовать. Хорошо совмещать приятное с полезным.

— Так вы… — отец замялся, сделал глоток чая и подался вперед, нагнав на себя как можно более деловой вид, — собираетесь жениться на моей дочери?

Я чуть не прыснула от смеха. Неужели до Морриса только дошло? Хотя, если честно, я тоже едва ли понимала всю серьезность происходящего.

— Да, мистер Каллем. — Решительность звенела в голосе Тамзина так, что мне вдруг захотелось поверить во все, что он говорит. Но маг, конечно же, всего лишь играл на чувствах моего отца. Ведь ранее речи не о какой женитьбе не шло. Тамзин просто хотел меня увести из города так, чтобы по нашему следу не поехала полиция.

— И вам нужно мое разрешение?

— Совершенно верно.

Отец нахмурился. Сейчас он напомнил мне барана, уставившегося на ворота.

— И что будет, если я соглашусь?

— Тогда, если все пойдет по задуманному, мы оповестим вас о месте проведения церемонии и обеспечим перелет.

Ха-ха! Перелет. Куда? Я хлебнула чаю и закашлялась, чтобы подавить смешок.

Повисла пауза. У Морриса на лбу вздулась вторая жилка. Не знаю, что его напрягало больше: вся эта ситуация или нерушимое спокойствие Тамзина, который уже все за всех решил.

— А если Имриш ответит отказом? — Отец, как и я, прежде чем принимать решение, предпочитал просматривать все возможные варианты.

— Тогда ничего не будет. — Маг мелко пожал плечами. — И я перестану обременять ее вниманием.

Я с настороженностью взглянула Тамзину в светлые глаза. Говорил ли он сейчас правду или просто рисовался перед моим отцом? Скорее всего — рисовался. Такой человек, как он, может искусно плести ложь, как паук паутину, без совести и сострадания, ради достижения собственных целей.

Моррис Каллем тяжело вздохнул, привлекая мое внимание:

— Милая, ты хочешь замуж за этого человека?

Я услышала от отца столько заботы и беспокойства, что мне стало не по себе. Это был сложный вопрос, с явным подвохом. Пытливый взгляд отца будто спрашивал меня: «Хочешь ли ты за муж за человека, с которым едва познакомилась и о котором почти ничего не знаешь?»

Да уж, рисковое предприятие, я и сама это понимала. Но оставаться дома и жить как прежде я не собиралась. Лучше быть рядом с Тамзином в постоянной круговерти событий и уехать, чем жить не своей жизнью, ненавидя себя за то, что я не в силах ничего изменить.

Тамзин поставил локоть на стол и протянул ко мне руку.

Вот он, момент истины, шаг в неизвестное будущее. Вложить руку в его ладонь — все равно что шагнуть в бездну. И я решила ему подыграть с этой лжеженитьбой.

— Да, папа. Хочу.

Пальцы мага мгновенно стиснули мою руку. Как всегда горячие. Мне пришлось приложить небывалые усилия, чтобы нервно не рассмеяться.

— И мне тебя никак не переубедить? — Отец пытался не кривиться, глядя на нас. — Ты хочешь уехать с ним?

— Да. — Удивительно, как твердо это прозвучало. — Тамзин сумел доказать, что сможет окружить меня заботой и вниманием. Он дорог мне.

Лицо мага просияло:

— Имриш со мной не пропадет, уверяю вас. Для вашего спокойствия, мистер Каллем, я готов предоставить вам полное расписание гастролей труппы, чтобы вы могли подгадывать момент и навещать дочь. — Заметив замешательство Морриса, он пояснил: — Да, Имриш рассказывала, что вы в последнее время постоянно в разъездах.

Отец что-то недовольно пробурчал и потянулся к кружке с чаем, качая головой. Мне показалось, что этот разговор состарил его лет на пять, если не на десять.

— Дочка выросла, да? — вдруг хмыкнул он, удивив меня легкой улыбкой. — Ты, наверное, сама знаешь, что лучше для тебя, Имриш. Если ты уже что-то решила, то я не в праве тебя останавливать.

От слов отца у меня по венам заструилось небывалое спокойствие, смешанное с облегчением. Вот и все. Он не против. Я уезжаю. Прощай захолустье и родительский дом. Здравствуй новая жизнь, не лишенная прикрас. Здравствуйте новые возможности!

— Надеюсь, этот человек станет для тебя хорошим мужем.

Я улыбнулась отцу, хотя мне эта фраза не понравилась. Слово «муж» Тамзину не подходило, он не попадал под стереотипных «мужей», навязанных жизнью и плохим кино. Он должен был стать для меня кем-то более важным и родным, если, конечно, слова мага, облаченные ложью, когда-нибудь вдруг обретут свою силу.

— Может, вы голодны? — предположил отец, заметно расслабившись. Быстро же он смирился с мыслью, что дочь покидает дом. — У меня лазанья стоит в холодильнике.

— Спасибо, мистер Каллем, — Тамзин отодвинул стул и поднялся из-за стола. — Но боюсь, у нас не так много времени. Нужно помочь Имриш собрать вещи. Дорога не ждет.

— Да, — тихо согласился Моррис, — конечно.

— Пойдем?

Тамзин протянул мне руку и вытащил из-за стола в тень прихожей, где прижал меня к себе и чмокнул в макушку.

— Видишь, как все хорошо прошло?

— Что-то с трудом верится, — шепнула я, ощущая его тепло. — Здорово ты это со свадьбой выдумал. Иначе бы отец никуда бы меня не пустил.

— Выдумал? Имриш, мы только что обсуждали наше с тобой дальнейшее будущее.

— Да что ты? Хватит притворятся, Тамзин.

— Я не притворяюсь, — шепнул маг, когда мы начали подниматься по лестнице.

— Не верю.

— О, ты еще успеешь убедиться в искренности моих слов, милая моя.

========== Часть 19. «Кукла» ==========

Мы вышли в мою комнату, чистую и прибранную, как гостиничный номер. Она выглядела так, как будто я уже съехала отсюда, и это меня обеспокоило. Спасибо, конечно, тамзиновской кукле за генеральную уборку во всем доме, но лучше бы она не ковырялась в моих вещах.

Блеклые светло-синие стены, плотно задернутые шторы под цвет. Там, где обои не закрывали шкафы, были хаотично расклеены различные рисунки, плакаты и фотографии.

— Тоже собираешь яркие осколки из прошлого? — с милой улыбкой поинтересовался Тамзин, встав возле моего стола с ноутбуком и несколькими стопками фэнтезийных книг — над ним висело больше всего фотографий. В основном это было что-то из школьных лет, но было и несколько других, совсем свежих. Парочка с концертов приезжих групп и с прошлогоднего дня рождения Салли.

Вопрос мага показался мне странным, так что я просто утвердительно хмыкнула и прошла к окну, чтобы одернуть шторы и разогнать темноту по углам. Сомнений в том, что Тамзин уже неоднократно гулял по моему дому без моего ведома, осматривая все вокруг, у меня не было.

— О, как же его звали… — Тамзин все продолжал изучать фотографии, когда я достала пару сумок из-под кровати. — Итан Хамлен, правильно?

— Да, — меня насторожило, что он знает имя моего бывшего парня. Как он вообще его разглядел среди девяти человек, позирующих на фото в темном концертном зале? Я открыла ящик комода, чтобы переложить оттуда одежду, но Тамзин остановил меня взмахом руки.

— Не все, Имриш. Бери только самое необходимое. В ближайшем большом городе мы обновим тебе весь гардероб.

Я поджала губы:

— Прямо-таки весь?

— А что тебя смущает? — Маг подошел ко мне и начал помогать складывать складывать любимые футболки и кофты. — Я бы с удовольствием прошелся с тобой по магазинам. Я могу и сам покупать тебе платья, но, мне кажется, этого недостаточно. Хочу посмотреть, что ты сама себе выберешь. Все-таки мы скоро поженимся…

Тамзин явно пытался перевести тему, но у него не вышло.

— Откуда ты знаешь Итана? — негромко спросила я.

Он хмыкнул, уголки губ дрогнули.

— Ты никогда не задумывалась, что с ним случилось? — ответил маг вопросом на вопрос. — В смысле, потом, когда вы расстались.

— Ходили слухи, что он уехал.

— Да? Ну, что ж. Можно и так сказать.

Я медленно подняла взгляд на Тамзина:

— Что ты с ним сделал?

Настало время новых откровений. Мне еще тогда показалось странным, что Итан исчез из города через пару недель после нашего громкого расставания, когда всплыла правда еще о двух его любовницах. Причем, уехал он без них. Резко и неожиданно, никого заранее не предупредив.

Тамзин взглянул на меня. В его взгляде, немного нервозном, плясали бесы.

— Ты убил его, — заключила я, но мои слова лишь заставили его широко ухмыльнуться.

— Имриш, я никого не убивал. Но проучил — это факт. — Маг открыл второй ящик комода и кивнул на нижнее белье, как бы спрашивая, буду ли я его упаковывать в сумку. — Мне не понравилось, как он с тобой поступил. Кто-то должен был что-то сделать. Вот я и сделал: запихнул его в один из многочисленных контейнеров грузового корабля. Точно не знаю, куда тот шел, но путешествие должно было занять четыре дня. Четыре дня в темноте, взаперти. Представляешь? Думаю, это стало для Итана достойным наказанием. Если он и помер, то только по собственной глупости.

Неожиданно для себя я зашлась звонким смехом. То ли опять нервишки шалили, то ли меня порадовало, что поганый Итан получил по заслугам. После расставания с ним я слишком долго думала о возможном возмездии и даже не знала, что оно уже свершилось. Забавная ирония судьбы.

— Ты… не злишься? — Тамзин удивленно захлопал глазами. — Я уж было хотел предложить отправиться на поиски того грузового судна и Хамлена, чтобы уверить тебя, что с ним все в порядке.

— Нет, не нужно. — Я утрамбовала нижнее белье в сумку и закрыла ее. Потянулась за второй, чтобы сложить в нее вещи из ящиков стола. — Если он жив, то хорошо. Если нет, то нет. Четырех дней недостаточно, чтобы умереть от обезвоживания, так что он должен был отделаться лишь легким испугом. Скажи, ты ведь оставил Итану бутылку, чтобы ему было, откуда пить?

Маг уставился на меня с очень странным выражением лица, радостным и почти что одухотворенным.

— Ты мне нравишься все больше, милая моя.

— Ответь мне, Тамзин. — Я подошла к столу и достала из верхнего ящика сумку для ноутбука, после чего передала ее магу. Всеми силами я пыталась сохранять спокойствие. — Как давно ты за мной следишь? История с Итаном приключилась почти год назад. Тогда я про тебя и знать не знала. — Я испытующе посмотрела на Тамзина, и от неприятного осознания у меня начали трястись руки. — Неужели… О, нет.

— Имриш, я всегда был рядом. — Он наклонился вперед, и я содрогнулась под его пронзительным взглядом. — С тех пор, как я вытравил твои воспоминания, я регулярно навещал тебя.

Тамзин, как ни в чем не бывало, начал упаковывать ноутбук.

— Как часто? — выдавила я. Горло будто бы сдавило тисками.

— Поначалу раз в два года, — спокойным тоном поведал он, — а затем, когда ты подросла, я старался делать это чаще. Приезжал, чтобы убедиться, что ты живешь в достатке и ни в чем не нуждаешься. Мы, конечно, с тобой не общались, но все-таки…

Я отставила сумку в сторону:

— То есть, возле моего дома стабильно раз в год дежурил какой-то извращенец в старом фраке, и отец тебя не заметил? Вот дела!

В это я поверила куда охотнее, чем в мифическое желание Тамзина жениться.

— Почему во фраке и возле дома? — Против слова “извращенец”, видимо, Тамзин ничего не имел. — Ты частенько выбиралась в центр. Помню, я вернулся в ваш город ранней осенью. Золото на листве, оживленная улица. Помню девчушку с длинными волосами цвета шоколада. На вид — лет пятнадцать. Или меньше. В ней пока что не было ничего от той Имриш, которая меня спасла, но она уже начала свое превращение в ту красавицу. Только вот беда, она не смотрела, куда идет. В руках у нее был плеер, в ушах — наушники. Она протискивалась сквозь толпу на перекрестке, не видела, что светофор горит красным светом. А по дороге неслась машина… Тогда мне пришлось вмешаться в твою жизнь второй раз.

— Кто-то дернул меня за капюшон и выдернул из-под колес, — отрешенно вспомнила я, нарисовав в голове тот малоприятный случай. Затем развернулась и села на кровать.

— Потом где-то через год я вернулся зимой под рождество. Шел снег, вечерело, зажигались фонари. — Тамзин нежно улыбнулся. — Я нашел тебя в парке, одну одинешеньку, на скамейке, ревущую в три ручья.

Это я тоже помнила. Еще один малоприятный день вспыхнул в памяти яркими красками. Черные деревья, белый снег. Завывающий мерзлый ветер, жужжащий фонарь и вытянутый силуэт в темноте.

— Тем вечером ко мне подсел какой-то старик в сером пальто, — прошипела я.

— Я не должен был этого делать, но любопытство взяло верх. — Весело подхватил Тамзин, будто радуясь тому, что я это помню. — Я спросил тебя, что случилось, и ты показала мне руку. Пальцы в крови. Ты сказала, что струна лопнула прямо во время экзамена.

— Я его завалила, — подытожила я. — И убежала.

— Я взял посмотреть твою скрипку.

— Старик что-то сыграл на ней замерзшими пальцами, — кивнула я. — Причем, весьма виртуозно, невзирая на лопнувшую струну, отчего я подумала, что за мной вышел преподаватель из музыкальной школы. Он извлек из скрипки звуки удивительной красоты, а потом поморщился и сказал, что инструмент плохой. И ушел.

— Помнишь подарок на Рождество? — вдруг спросил Тамзин, застегивая молнию на сумке с ноутбуком.

— Скрипка. Новая. — Я распахнула глаза. — Без отправителя и обратного адреса. Отец пытался вернуть ее, но на почте ее не приняли. — Из груди вырвался судорожный вздох. — Так это ты?

— Она все еще у тебя?

Кивком головы я указала на шкаф. Сверху на нем лежал футляр с заветной скрипкой, посеревший от пыли.

— Больше не играешь? — разочарованно спросил он.

— В тот год я бросила музыкальную школу. И больше не брала инструмент в руки.

— Жаль. — Тамзин осмотрелся, и взгляд его остановился на полочке у зеркала. — Смотрю, духи тоже еще стоят.

Я перевела взгляд на полку с косметикой, на которой в том числе стояло несколько флаконов с духами. Один из них, я точно помнила, пришел по почте на день рождения. Но я тогда подумала подумала, что это какая-то рекламная акция от магазина косметики.

— И это тоже ты? Сколько всего было подарков, Тамзин?

— Достаточно, милая моя, — его губы подернулись зловещей улыбкой. — Я уже сказал, что мне нечего от тебя скрывать. Поэтому говорю, как есть: я давно решил что заберу тебя себе.

И тут страх, державший меня за горло, впился в шею когтями, позволив осознанию накатить ледяной волной. Вот, значит, как все было. Пока я жила и ни о чем не ведала, Тамзин смиренно выжидал в тени и следил за каждым моим шагом. С самого детства! Можно сказать, он взращивал меня, как на убой. Специально для себя.

Я молча заглянула ему в глаза и подумала, что все, что происходит сейчас, вполне может оказаться его игрой, неизбежно движущиеся к финалу. Игрой, длиною в двадцатилетие, в которой Тамзин оттачивал свои навыки кукловода и все это время дергал меня за ниточки. Манипулировал и наблюдал. И непременно — побеждал.

Как знать, может, в тот раз, когда он лишил меня жутких воспоминаний, он вложил мне в голову что-то еще. Что-то, что потом помогло ему увлечь, одурманить и соблазнить меня. Подобный трюк был бы в его стиле. И от этого открытия я ощутила абсолютную беспомощность, как муха, попавшая в паутину к тарантулу.

— Разве это все что-то меняет? — спросил Тамзин.

Почуяв неладное, он наклонил голову, под новым углом изучая меня, и мне захотелось убежать. Глупая мысль, но честная, пробирающая до самых костей.

Все слишком быстро закрутилось. Только несколько дней назад я искала новую книгу с Гёстом, чтобы спокойно провести остаток отпуска дома, потягивая отцовское грейпфрутовое пиво и предаваясь праздности. Но отпуск оборвался так же резко, как и жизнь мистера Гармора от руки маньяка. Чертов карнавал на площади, разгром офиса “Вестника”, сражение с Анри, путешествие с Тамзином в прошлое, встреча с мамой, нашествие мертвецов, всплывшая правда про Леонарда Честера… Список событий получался внушительный, и его, как вишенкой на торте, можно было дополнить внезапно вспыхнувшей искрой страсти между мной и мужчиной, чьи силы были почти богоподобными и не поддавались логическому объяснению.

После такого любой захочет свернуться калачиком и пролежать так неделю, чтобы все обдумать. Но судьба не давала мне времени на передышку. И вот, вместо того чтобы спрятаться в тихий угол и хотя бы выспаться, я собиралась куда-то уезжать. Причем, не одна, а вместе со своим кукловодом, который, оказывается, следил за мной всю мою жизнь и вертел ею по заранее подготовленному сценарию. С кукловодом, относящимся ко мне, как к какой-то вещи. Как к ценному призу, заполучив который, он сможет не только потешить свое эго, но и утолить все животные страсти.

У меня голова заболела так, словно сейчас взорвется.

— Разве плохо, что кто-то все это время заботился о тебе? — не унимался маг, нахмурив брови.

— Это не плохо. — Я отвлеклась от гнетущих мыслей, устало потерла виски дрожащими руками. — Это просто жутко.

У Тамзина дернулось веко. Как любой кукловод он очень ревностно относится к своим игрушкам. Особенно к непослушным, действующим ему наперекор. Судя по всему, маг залез в мою голову и мои мысли ему не понравились. Он наградил меня резким вызовом во взгляде, и мне показалось, что сейчас в нем снова заиграют зеленые всполохи пламени. Я вспомнила прошедшую ночь — воспоминание отозвалась странным блуждающим покалыванием внизу живота.

А что, если попытаться..?

Я резво вскочила с кровати, желая броситься прочь из комнаты, но горячие руки крепко вцепились в меня. Вполне ожидаемо. Я рассмеялась, удовлетворенная своей теорией.

— Ну и кому ты тут врешь, Тамзин? Отпустит он меня, если я откажусь, как же!

Я могла поклясться, что его рука мгновение назад пыталась закрыть мне рот. Видимо, чтобы не кричала. Но мой смех его остановил.

— Ты уже согласилась. Внизу, на кухне, на глазах у своего отца. Помнишь?

— Я отказываюсь! — запротестовала я.

— И куда же я тебя отпущу? — Его мягкий голос зазвенел в сгустившейся тишине. Похоже, маг воздвиг вокруг нас купол, как прошлой ночью вокруг трейлера. Весьма предусмотрительно. — Милая моя, мы это уже обсуждали. Еще перед тем, как отправиться к Эллен. И еще несколько раз после этого. Я больше никуда не денусь. Не оставлю тебя.

Я дернулась, но руки только крепче обвились вокруг меня, от чего стало труднее дышать.

— Тебе известно, что насильно мил не будешь?

— Ха! — Его горячее дыхание скользнуло по моей щеке. — Так тебе же нравится.

Стыдно признавать, но он прав.

— Тамзин, а что бы было, если бы мы с тобой не поладили? Что, если бы меня воротило от одного твоего вида?

— Я бы сделал все, чтобы ты ко мне привязалась, — спокойно произнес он. — И рано или поздно это бы произошло. Я умею добиваться своего.

С ума сойти, он вообще ни в чем не сомневался. Ни в себе, ни в том, что говорит.

— А что, если бы у меня сейчас уже была семья? Муж, дети?

Над моим ухом послышался тихий клокочущий смех.

— Милая моя, я сделал все, чтобы подобного не случилось.

— В смысле? — Я вспомнила все свои немногочисленные романы, закончившееся неожиданным разрывом. Причем, не с моей стороны.

Один паренек исчез из моей жизни после нескольких свиданий, не отвечал ни в соцсетях, ни на звонки. Второй после нескольких месяцев отношений загремел в больницу с разбитой челюстью и попросил врачей меня не пускать. Третий, готичный малый с длинными волосами, потратив долгие месяцы на красивые ухаживания, вдруг на пустом месте начал начал меня избегать, цепляясь за любые отговорки, лишь бы меня не видеть. А потом, когда я все-таки настояла на встрече, он пришел с обритой головой и заявил, что знать меня не хочет.

В конце концов потом появился Итан. Но его я бросила сама.

И тут меня осенило. Продолжая трепыхаться в руках Тамзина, я задумалась, а не были ли внезапно появившиеся любовницы куклами мага? Вдруг он все подстроил с самого начала?

— Скажем так… — В голосе Тамзина послышалась издевка. — Некоторых твоих фаворитов приходилось отпугивать лично.

— Так это я тебе обязана беспросветными годами одиночества?!

— Имриш, я все компенсирую. — Тамзин зарылся носом в мои волосы. — В десятикратном размере. Ты ничего не потеряла. Только приобрела.

Его слова больше ничего не значили. Меня обуяла вспышка праведного гнева, и из-под него начала подниматься ярость, всепоглощающая, способная смести все на своем пути.

— Мать твою! — Я задергалась, пытаясь перекричать густую тишину. — А я все думала, почему от меня люди бегут. Думала, что со мной что-то не так! Думала, что я дурная и уродливая. А это все ты! Ты виноват!

— Даже если бы я не углядел, и ты обзавелась семьей, я бы все равно пришел, — прошипел маг сквозь зубы, стискивая меня. — Заменил бы всем воспоминания и уволок тебя силой, если бы сама не пошла. У тебя была бы целая жизнь, чтобы научиться меня любить.

— Тамзин… Ты одержимая скотина!

И я ударила его ногой по колену. Удар вышел бы сильнее, будь я в обуви, но обуви не было. Так что после одного неудачного выпада, я начала нещадно топтать Тамзина по ступням и брыкаться, не скупясь на хлесткие ругательства.

Зарычав сквозь зубы, маг все-таки выпустил меня. Скорее всего — из интереса, чтобы посмотреть, что будет дальше, а не потому что я сделала ему больно.

Наверняка Тамзин думал, что я кинусь к двери и попытаюсь сбежать, потому что когда я схватила с тумбы ножницы и повернулась к нему, его лицо вытянулось в недоумении.

— Имриш? — выдохнул он.

— Кем ты себя возомнил? Кто позволил тебе контролировать всю мою жизнь?!

Я шагнула в его сторону, не совсем понимая, что собираюсь сделать. Убить его? Смешно. Для него любая рана — укус комара.

— Я тебе не живая кукла! Кто позволил тебе решать за меня?

— Имриш, ты можешь пораниться, — напомнил маг, отступая назад.

— Да насрать! — рявкнула я. — На мне и так живого места нет! Из-за тебя!

И я кинулась на него, замахнувшись длинными ножницами. Сжала их так сильно, что ладонь заболела.

— Ладно, я не спорю! — Выдохнул Тамзин, ловко уходя из-под хаотичных ударов. — Я действовал не лучшими методами. Но все для того, чтобы быть рядом с тобой. — Еще один удар просвистел мимо его лица. — Чтобы защитить тебя!

— Себя защищай, сука!

Он дергался и метался, как уж, попавший на горячую сковородку. Я не сомневалась, что он мог меня обезоружить и без помощи магии, но почему-то этого не делал. Как будто ждал, пока я выдохнусь, и скакал по комнате, выматывая меня, ловко перепрыгивая через сумки и края кровати. Похоже, его это даже забавляло.

Сквозь яростный морок я вдруг увидела книгу с Анри Гёстом, лежащую у кровати. Опять этот укоризненный взгляд на обложке. Непоколебимый, холодный. Сколько раз Гёст сражался с противниками, превосходящими себя по силе и числу? Достаточно, чтобы умереть, и все-таки каждый раз он спасался уловками. Мне следовало взять с него пример.

Так что правой рукой я сделала замах, а левым плечом врезалась в Тамзина, когда он отскочил. Само собой, от сильного толчка он не устоял, споткнулся об сумку и, охнув, повалился спиной на кровать. В этот момент что-то выпало из его жилетки. Я обернулась на звук и уперлась взглядом в зеркало.

Боже, что я творю? Кто это вообще? Ножницы блестят на свету, лицо перекошено. С той стороны зеркальной глади я не видела себя. На меня взирала Эллен, одержимая ненавистью. Призрак из прошлого.

Кто бы мог подумать, что ярость может захватить меня, как нестерпимый свет, от которого я ослепну. Пришлось тряхнуть головой в попытке отогнать наваждение. Опустить дрожащую руку, готовую нанести решающий удар.

— Тамзин, ты чего не защищаешься?

Я с посмотрела на него. Маг смирно лежал на кровати, крепко зажмурившись и вытянув шею, как будто показывая, в какое место нужно бить.

Он приоткрыл один глаз:

— Если тебе от этого станет легче, то я готов.

— Ты совсем больной? — Я перевела взгляд на руку с зажатыми ножницами и выпустила их. Они со звоном стукнулись об пол. — Больной. И я не лучше.

— Разве мы не подходим друг другу? — с улыбкой спросил он.

Почему-то в этот момент в голове всплыли слова сержанта Дайма, что было бы лучше нас с Тамзином изолировать друг от друга. Хотя бы на время. Я бы смогла разобраться в себе, своих желаниях и чувствах. Поняла бы, хочу ли я уехать, или это все дурное влияние мага. Да, это была здравая мысль, но она улетучилась, только я увидела маленькую темную коробочку на полу, выпавшую из жилетки Тамзина.

— Погоди-ка…

Маг попытался меня остановить и играюче опрокинуть рядом с собой, но я стряхнула его руки и подошла к неожиданной находке. Тамзин выругался на чужом языке.

Лишь оказавшись в моих руках, коробочка из невзрачного темнеющего пятна на полу превратилась в футляр для ювелирных изделий, обшитый бархатом.

— Ты серьезно? — Я озадаченно посмотрела на мага — он уже успел подняться с кровати и подойти ко мне. — Нет, этого не должно быть.

— Когда я говорил про женитьбу, я был вполне серьезен, — уверил он меня.

Его руки коснулись моих, и я рассмеялась, неожиданно и некстати.

— Что такое? — с улыбкой поинтересовался он.

— Забери это. — Я попыталась всучить ему коробочку обратно, чтобы он спрятал ее в жилетке и никогда мне ее не показывал. — Не нужно. Какая к черту свадьба, Тамзин? Я тебя знаю всего пару дней.

— Правда? — Он был настойчив, в его светлых бездонных глазах можно было утонуть. — А мне кажется, что мы уже давно знакомы.

— Это какое-то безумие.

Страх, гнев, смятение, грусть. Чувства закружили, быстро сменяя друг друга, как узоры в калейдоскопе. Я была дома, но все еще в ловушке Тамзина, пойманная в капкан из его уловок и бесконечного вранья. В таких безвыходных случаях, понимая, что другого пути нет, животные обычно отгрызают себе лапы, лишь бы спастись.

— Имриш, доверься мне. Я смогу сделать тебя счастливой. Дай мне шанс.

Он спрятал коробочку и тепло обнял меня, словно закрывая собой от всех невзгод. Но я не должна была ему поддаваться, верить и уж тем более давать какие-то шансы.

Как он мог вообще говорить о моем счастье, если сам был первостепенной причиной всех моих несчастий? Если бы он никогда не появлялся в городе со своей дурацкой труппой, то мама бы не соблазнилась на Тамзина, никуда бы не убежала и скорее всего все еще была бы жива. Если бы мама осталась, то не было бы никакого инцидента с Честером. Отец бы работал на прежней работе, а я бы, наверное, смогла пожить той жизнью, о которой ничего не знала. Возможно, если бы не Тамзин, я смогла бы познать всю прелесть долгих и крепких отношений. Уже бы обзавелась семьей. Возможно, не отгоняй он от меня людей, я не стала бы такой закомплексованной, дерганой фрикушкой, какой себя считала.

Боги…

Этот ублюдок должен был за все ответить! За все. Я захотела сделать ему больно. По-настоящему. Показать эгоистичной сволочи, что он не венец творения, спустить его на землю и размазать по ней. Доказать самой себе, что я не его игрушка. Мы равны. И я могу поступить с ним так же, как он со мной.

Я возжелала этого всем сердцем. Искренне. Обнадеживающе. Горячо. Мысль пронзила меня электрическим разрядом, заставив сердце биться громче боевого барабана. Я зажмурилась, сжала кулаки и сделала медленный вдох. Один, второй, третий. Руки стали горячими, как будто я только что окунула их в кипяток, а воздух вокруг стал наполняться сладкими запахами, пробиваясь сквозь удушающий тамзиновский парфюм. Вслед за запахом появились и звуки. Вдали зазвучала знакомая музыка, послышался смех, чьи-то шумные разговоры и даже хлопки жареного попкорна. Прохладный ветерок пробежался по ногам, а ковер затвердел и стал холодным, как камень.

Тамзин боязно отпрянул от меня, но рук с моих плеч не убрал.

— Что? — выдохнул он. — Невозможно.

Я огляделась вокруг: комната родительского дома исчезла и теперь по обе стороны нас с магом обступали полотняные стены карнавальных шатров с мерцающей впереди разноцветной полоска яркого света — многолюдной площадью, укутанной отсверками прожекторов и софитов. Над головой темнело небо, под босыми ногами асфальт. Так и не скажешь, что мы только что собирали вещи в моей комнате. Единственным напоминанием о доме стали бежевые домашние тапки на ногах Тамзина, теперь казавшиеся на нем крайне неуместными.

— Карнавал, — просипела я и не узнала свой голос. Он дрожал, был пропитан гневом. — Это первый день. — Странно, что я вообще знала, где мы оказались. Слова срывались с губ раньше, чем я успевала понять их смысл. — Тот самый злосчастный день, когда я зашла к тебе в палатку.

Я сделала несколько шагов вперед, чтобы получше взглянуть на площадь из-за закоулка, в котором мы оказались. Все вокруг походило на страшный сон. Снова те же прожектора, счастливые люди в масках и костюмах. Все такое знакомое и далекое одновременно. Я была уверена, что если покинуть площадь и прогуляться по главной городской улице, то я обнаружу еще не разгромленный офис “Вестника”, а многих своих коллег — живыми.

— Имриш, как ты это… ?

— Прочь от меня!

Тамзин подступил ко мне, потянулся, вероятно, пытаясь схватить меня и вернуть обратно в нужное время, но что-то его оттолкнуло. Какая-то сила, последовавшая за взмахом моей руки и ударившая его по лицу, словно невидимый хлыст.

По обескураженному выражению лица мага я поняла, что больше не его кукла. У меня есть воля и есть выбор. И я собиралась его сделать.

— Я могу всех спасти, — прошептала я. Больше самой себе, чем ему. Жестокая мысль, необдуманная. Последствия меня не волновали. — Если я не зайду сегодня к тебе в палатку, все будет по-другому.

class="book">Впрочем, меня сейчас ничего не волновало. Ни последствия, ни предостережения, о которых говорят в фантастических фильмах про путешествия во времени. Я просто хотела сделать Тамзину больно. И я знала, что в отличие от Эллен могу сделать это без ножа.

— Если я не позволю себе зайти в твою палатку, то не будет никакого Анри. А если не будет Анри, то тебе придется выдумывать новый сценарий. И не факт, что у тебя что-то получится, потому что я все расскажу этой ничего не знающей Имриш.

А вот и она. Мой зоркий глаз сразу же приметил пару девчонок без карнавальных костюмов. Первым делом в толпе людей промелькнула белобрысая малявка Салли с розовым рюкзачком, а за ней — я. Странное это зрелище, наблюдать за собой со стороны. Толстая книга в руках, на плечах любимая кожаная куртка. Темные локоны спадают на плечи. Я смотрела на себя, как на абсолютно чуждого человека, незнакомого мне. Эта девушка не знает всей правды. Разговаривая с Салли, она выглядит счастливой.

Я коварно ухмыльнулась, представляя, в каком ужасе искривится ее лицо, когда она увидит меня.

— Ты не сделаешь этого, — вдруг процедил Тамзин за моей спиной.

— Да? Почему? — Я обернулась. На удивление, маг больше не пытался подойти ко мне, как будто бы знал, что один неверный шаг лишит его всего. — Что будешь делать, Тамзин? Нас тут быть не должно. Один мой крик, и сбегутся люди. А девочки неизбежно уже вот-вот пройдут мимо этих шатров.

Я блаженно провела по полотняным стенам руками, пытаясь раздразнить Тамзина и привести его в бешенство. Пускай он сорвется, поддастся эмоциям. Пускай сделает со мной все, что хочет. Может хоть камнем забить. Главное, чтобы та другая Имриш все это видела. Если увидит — она будет спасена, а будущее переменится.

После моих слов молодое лицо мага побелело, как мел, а взгляд, судорожно ищущий выход, стал острее. Брови сошлись над переносицей, скулы очерствели. Боги, как же он красив в гневе. Или в ужасе?

— Хочешь ударить меня? — с издевкой спросила я, ухмыляясь. — Валяй. Мне уже все равно.

— Имриш, милая моя, одумайся.

Напряженное и одновременно гладкое лицо Тамзина вдруг показалось мне глиняной маской, которая вот-вот треснет, а из-под нее покажется тот самый старик, обещавший оживить Анри.

— Оставь свои слащавые речи при себе. Я разрушу все, что ты построил.

«Я не его кукла. У меня есть воля и есть выбор», — сурово напомнила я себе.

— Прошу тебя, Имриш, не надо.

Я перевела взгляд на площадь. Вон они, девчонки, совсем близко, затормозили возле сувенирной лавки. Я помнила, там Салли выбирала себе крохотную фигурку с единорогом. Как же это было давно.

— Имриш…

И Тамзин сделал то, чего я никак от него не ожидала: беспомощно упал предо мной на колени, замарав об асфальт безупречные светлые брюки.

— Имриш, я весь твой. Для тебя. Пожалуйста. Не делай этого. — Маг развел руками, показывая, что беззащитен. — Я люблю тебя. — Эта фраза одновременно и всколыхнула что-то во мне и заставила гневно нахмуриться. — Ты ведь уже сделала свой выбор. Там, в шатре. Не отказывайся от него.

— Да, — процедила я сквозь сжатые зубы, — но я не должна была его делать, потому что не знала всей правды.

— Я не хочу тебя потерять, Имриш. — Вот она — долгожданная, сладкая и бессильная мольба, задребежавшая в его голосе. — Я ведь только тебя обрел.

— Обрел? — слово вырвалось с рычанием и жаром. — Ты меня обрек!

Что бы маг ни сказал, это все было мелким в сравнении с глубиной моего гнева.

— Имриш, умоляю тебя, — не унимался Тамзин, объятый отчаяньем. — Я здесь, перед тобой. Не делай этого.

Да, я уже видела это лицо. Тогда, в шатре. Если я вмешаюсь в ход истории, его ждет смерть. Он умрет, но зато многие выживут. И люди в “Вестнике”, и те несчастные в больнице.

… И даже мама.

Последняя мысль мне не понравилась и отрезвляюще кольнула в груди.

— Имриш, не играй со временем. — Тамзин неотрывно смотрел на меня своими щенячьими, умоляющими глазами, блестящими и глубокими, как озера в солнечный день. — Не ломай его. Если все переиграть, то с нами может произойти все, что угодно. Я за себя не переживаю. Ты вправе сделать со мной все, что пожелаешь. Но я боюсь за тебя. Если моя изначальная затея провалится, то за тобой уже приду не я. За тобой вернется Эллен, опьяненная новой силой. И в отличие от меня она не будет тратить времени на разговоры.

Я сжала губы и вновь посмотрела на площадь, стараясь вытравить закравшееся в душу сомнение. Девушки отошли от сувенирной лавки и зашагали дальше под сверкающими лучами софитов. Судя по выражению лица Имриш, она начала возмущаться тому, что Салли притащила ее на карнавал. Еще немного, и они окажутся возле вездесущей палатки. Действовать нужно было либо сейчас, либо никогда.

— Скажи, ты хочешь для этой девушки иной судьбы? — продолжил наседать Тамзин. Но не с упреком, а с горечью и тоской. — Если ты сейчас вмешаешься, уже ничего не будет, как прежде. — Он судорожно выдохнул. — Если я умру там, на пепелище, то Эллен вернется за тобой куда раньше. Возможно, сразу явится после инцидента с Честером. Она найдет тебя сломленной и умалишенной, и в гневе, скорее всего, убьет твоего отца. И многих других. И я уже никак не смогу тебе помочь.

От бессильной злобы я сжала кулаки.

— Тамзин, ты ублюдок!

И этот чертов ублюдок был прав. Побегав по пустыне от мертвецов в отсветах пожара, я в красках могла вообразить бесчинства, которые устроила бы Эллен, останься бы жива. Жертв было бы больше, чем сейчас, а меня бы ждала совсем незавидная судьба. Далеко не та, которую я себе навоображала. И не та, которую мне обещал Тамзин.

— Так или иначе, — вполголоса пробормотал маг, — ты права. Ты никакая не кукла, а я не твой кукловод. Решение, Имриш, за тобой. Я готов и приму любой исход. Выбирай.

И он смиренно опустил голову.

Вот и все.

Я замерла, на мгновение позабыв, как дышать. Сейчас, или никогда.

— Тебе понравится. Он гений! — донесся до меня веселый голосок Салли, подходящей все ближе к шатрам. — Очень необычный человек. Начитанный. Коварный. Настоящий провидец, маг и знаток темных искусств.

Я крепко схватилась за полотняную стену шатра, отсчитывая секунды. Надо было просто найти в себе смелость выйти на свет софитов. Надо ли? Чертовы сомнения мешали мне даже ногой пошевелить. Кому я хочу сделать больно: Тамзину или себе?

— То есть — обманщик, — с издевкой бросила Имриш.

И вот они, в паре метров от меня. Все или ничего. Руку протянуть и…

— Да нет же! — взвизгнула Салли.

Имриш, посмеиваясь, толкнула подругу плечом. В противоположную сторону от шатров. У меня упало сердце.

— Спорим?

Смотря, как девушки проходят мимо, шутят и смеются, я поняла, что не смогу ничего сделать. Я обессилила от напряжения. Запал пропал, ярость схлынула, и страх перед неизвестностью победил. Избавить себя от Тамзина, чтобы в итоге остаться с Эллен? Возможно несколько дней назад я бы выбрала маму не задумываясь, но сейчас…

Я подавила судорожный вздох и вновь повернулась к магу. Он так и сидел, несчастный, не шевелился. Голова опущена, несколько прядей волос выбились из затянутого на затылке хвоста. Спина сгорблена. Руки лежат на асфальте и повернуты ладонями вверх. За его спиной не хватало только палача, замахнувшегося огромным топором.

— Тамзин, — позвала я его.

Он чуть дернулся, замучено посмотрел на меня исподлобья. Да, пускай он был плохим человеком, пускай он все испортил и многих погубил, но я стала такой, как сейчас, лишь благодаря ему. И себя без него уже не представляла.

Не это ли чувство зовется любовью?

— Верни нас домой.

Он поднял голову и одарил меня непонимающим взглядом, как будто не расслышал, что я ему сказала. Затем, лишь когда я протянула ему руку, в его светлых глазах зажглась надежда.

— Ты… все-таки выбираешь меня?

— Да. — Тамзин взял меня за руку и поднялся, вновь возвысившись надо мной, как скала. — Думаю, во всех смыслах.

И тут мир стремительно закружился вокруг меня.

Этот дурак что, действительно поднял меня, обнял и закружил? В его жилистых руках я как будто ничего не весила. И ощутила прилив радости мага, только когда он вновь поставил меня на землю.

— Ты не представляешь, как я счастлив, — заявил Тамзин и полез в карман жилетки. Опять дурацкая бархатная коробочка замаячила перед глазами. — Имриш, ты выйдешь за меня?

А он наглый. И смелый. Смелее меня. Его только что чуть не раздавило пластом измененного прошлого, а он опять за свое. Тем не менее, я только что сделала выбор — сохранила Тамзину жизнь, и было бы неразумно вновь его отталкивать.

— Да, — кивнула я.

Маг счастливо улыбнулся мне и открыл футляр. Внутри, как и ожидалось, хранилось кольцо. Но необычное, серебряное, с тонкой изящной окантовкой и драгоценным камнем — тот переливался в отблесках софитов всеми цветами радуги.

Я беззвучно охнула при виде него, и Тамзин, явно обрадованный моим удивлением, надел мне кольцо на палец. Оно подошло идеально.

И все-таки желание мага жениться сбивало меня с толку. На кой ему это сдалось? Может, раньше замужество что-то и значило, предполагало какой-то весомый статус в обществе, но сейчас это почти не имело никакого смысла. Разве что позволяло носить общую фамилию и распоряжаться жизнью супруга, если тот вдруг окажется в безвыходном положении под аппаратом жизнеобеспечения.

Но Тамзин, как и говорил, был воспитан другим временем. Для него, судя по горящим от восторга глазам, это имело огромное значение. Я не знала, была ли это его финальная цель или сокровенная мечта, которую он лелеял на протяжении долгих лет, но, закончив изучать кольцо, я улыбнулась магу одной из своих самых искренних и счастливых улыбок.

А вдруг он правда сделает меня счастливой?

На мой немой вопрос маг ответил нежным поцелуем. Только вот он продлился недолго, поскольку Тамзин вскоре отстранился, а его взгляд померк и устремился за мою спину к площади.

— Тамзин?

Не отрывая настороженного взгляда, он кивнул вперед, вынудив меня обернуться.

— Так, а он что тут делает?

Среди толпы разукрашенных и разодетых людей я быстро разглядела неприметно одетого мужчину, застывшего в тени сувенирной лавки: рваные джинсы, выцветшая футболка, старые кеды. Из-под кепки торчат черные волосы. Стаканчик с кофе в руках.

— Это же сержант Дайм, — почти шепотом сказала я. — Но его тут быть не должно. Он ведь всем твердил, что “только вернулся”.

— Врет, — шепнул мне Тамзин.

Даже с такого неблизкого расстояния я видела, как Леон прожигает взглядом дыру в палатке Тамзина, куда уже успела зайти местная Имриш. От одного вида его лица холодок пробежал по коже.

— Что он тут вынюхивает?

Пальцы Тамзина медленно сжали мою руку.

— Идем отсюда.

И он суетливо увел меня за шатры, в тень, подальше от оживленной площади, шума и огней софитов.

— С этим парнем что-то не так, я еще у трейлера это приметил, но был слишком занят Честером.

— В каком смысле?

— Я его не чувствую. — Бросил Тамзин через плечо. — И мыслей не слышу.

— Так может он… тупой? — глупо предположила я.

— Тупой здесь я, потому что не предупредил тебя раньше. — Маг остановился возле небольшого шатра, после чего осмотрелся вокруг, как будто проверяя, нет ли за нами “хвоста”. — Сюда.

И он всколыхнул рукой полог, войдя в шатер первым. Внутри — приятный полумрак. По центру шатра стоял круглый стол со светящимся шаром и разложенными картами таро, окруженный стульями, по бокам стояли книжные полки, на тумбах догорали расплавленные свечи, а с купола свисали полупрозрачные балдахины, покачивающиеся от сквозняка. Возможно, в шатре было бы даже уютно, если бы не две бабские задницы в кружевных стрингах, торчащие над горой раскиданных подушек и одеял в самом дальнем углу мистического обиталища.

Увидев в полумраке срамоту и услышав чьи-то стоны, Тамзин замер и напрягся. Выждал мгновение и со свистом втянул воздух через ноздри.

— А ну прочь отсюда! — вдруг рявкнул он. Да так, что у меня в ушах зазвенело. — Пошли вон! Тут вам не бордель!

Девицы вскрикнули от неожиданности и отпрыгнули в стороны, прикрываясь тем, что попалось под руку. Обе блондинки, сочные, плотно стиснутые корсетами, с намалеванными бледными лицами.

— Вон пошли! — опять рявкнул Тамзин.

Из-под дамских тел показался полуголый Томас, в спешке застегивающий штаны.

— Мистер Кейр? — его голос дрогнул от тревоги. Еще бы. Я бы тоже испугалась, если бы Тамзин начал на меня так вопить.

— Какого хрена ты творишь? — выругался маг. — Я плачу тебе не за то, чтобы ты тут шлюх развлекал.

Я едва не рассмеялась. То ли от вида девиц, улепетывающих голышом со своими платьями в обнимку, то ли из-за испуганного лица Томаса, которого застали врасплох.

— Но ведь карты так удачно совпали…

— Томми, мать твою!

Томас выбрался из вороха подушек и одеял, накинув на плечи красный пиджак. Я нехотя оценила его: в игре светотени можно было разглядеть каждый кубик на его прессе и каждую вздувшуюся жилку над низкопрофильными штанами.

— Вы… — артист замялся, — выглядите иначе. — Затем его взгляд скользнул по мне, и в голубых глазах непонимание сменилось страхом. — А-а…

— Томми, времени у нас не много, так что слушай внимательно, — Тамзин положил мне руки на плечи и поставил перед собой. По голосу было слышно, что он еще бы с удовольствием покричал на Томаса, но время и правда поджимало. — Это Имриш, моя невеста.

— Я помню ее, — выдохнул тот.

Ну да, в прошлый раз мы виделись, когда он, желторотый юнец, вел ржавый пикап.

— Привет, Томас. — поздоровалась я.

— Да-да, вы виделись лет двадцать назад, — нетерпеливо напомнил Тамзин. — Слушай и запоминай, Томми: когда она здесь появится, то сможет делать все, что посчитает нужным. Возможно, в какой-то момент ей даже придется меня заменить. Передай это остальным. Твоя задача ей во всем помогать. Возможно — советовать. Понял?

Артист сконфуженно кивнул.

— Следующие несколько дней выйдут весьма насыщенными. Всего не расскажу, чтобы не портить сюрпризов, но будь готов к любому исходу.

Томми опять кивнул.

— А теперь самое главное: когда я исчезну, ты должен будешь поехать к местной больнице.

Я видела: глаза Томаса спрашивали “зачем”, но озвучивать вопроса он не стал.

— У больницы ты встретишь сержанта Дайма, — продолжил маг. — Твоя задача отвлекать его. По возможности выясни, кто он, что ему известно и чего он хочет. Не знаю. Покатай его по окрестностям города, сделай вид, что ищешь меня. И делай это примерно до… — Тамзин ловко достал золотые карманные часы, чтобы сверить время. Удивительно, но они снова работали. — Примерно до двух часов дня. К двум ты должен будешь приехать вместе с ним к дому Имриш, ясно?

Я с сомнением взглянула на Тамзина, он на меня, и внутри всколыхнулось новое пламя негодования. А я ли переместила нас сюда? Или Тамзин все спланировал с самого начала: отправил нас в прошлое, разыграл трагедию и создал видимость того, что у меня есть выбор? Конечно же, он даже не терял контроля над ситуацией. Он слишком умен, чтобы подставляться.

Я покачала головой. Его не победить и не переиграть. Он всегда будет на шаг впереди, как ни старайся. А если его не победить, то лучше сдаться и присоединиться. По крайней мере, эта мысль уже почему-то перестала меня пугать, и я была готова с ней смириться.

— Имриш, напишешь Томми свой адрес? — сверкнув глазами, спросил маг.

— Да, конечно, — я мигом нашла ручку на ближайшей тумбе и подошла к столу. Пришлось испортить чернилами карту с улыбающимся висельником. И пока я писала название улицы, Тамзин вполголоса произнес:

— Будь осторожен, Томми. Мне не на кого рассчитывать, кроме как на тебя.

— Я справлюсь, мистер Кейр, — произнес артист. — Не в первый раз.

Я дописала адрес, отдала Томасу карту, и тот в ответ наградил меня улыбкой. И все-таки он удивительный человек. В который раз его самоотверженность и полное беспрекословное подчинение магу заставили меня удивиться. Сложно было понять, действует ли Томас по своей воле, или он очередная кукла Тамзина, с детства плененная его чарами, которая только думает, что свободна.

Я зажмурила глаза, предпочитая об этом не думать.

— Томас, и еще одна просьба. Не говори мне, что я здесь был.

— Хорошо, мистер Кейр. — Артист снова кивнул, но теперь это больше напомнило поклон. — Я все понял.

Не теряя времени на прощание, Тамзин протянул ко мне руки.

— Имриш, иди ко мне. Нам пора.

Я шагнула к нему в объятья и он впился в меня жадным, жарким поцелуем, вновь оживив воспоминания прошедшей ночи. Все страхи мигом улетучились, уступив место желанию, напугавшему меня своей силой. Я потерялась в его объятьях. Впитывала в себя тепло и нежность его рук. А потом Тамзин вдруг отстранился, странно улыбаясь.

Одна рука продолжала обнимать меня за талию, вторая потянулась к моему лицу и очертила тонкими пальцами изгиб моих губ.

— Не здесь, — шепнул он.

Я резво огляделась: шатер Томаса незаметно сменился моей унылой комнатой. По ощущениям мы как будто ее не покидали, о путешествии говорили только запачканные штаны Тамзина в районе колен.

— А-а-а…

Глаза Тамзина горят, когда он смотрит на меня. Магнетический взгляд, завораживающий, окаймленный зелеными всполохами. Я не могла отвести от него глаз. И он тоже почему-то отпускать меня не торопился. Мгновение, и вот он опять наклоняется ко мне, медленно, заставляя томиться в предвкушении.

И тут с улицы раздался какой-то шум, заставив нас обоих встрепенуться и повернуть головы в сторону окна.

— О, ты слышишь? — вполголоса спросил Тамзин. — А вот и наши гости.

И правда, они самые. Внизу вдоль безлюдной улицы появилось еще две машины, привлекающие внимание соседей: черный «форд» и красная развалюха Томаса. Сами же гости уже успели подойти к крыльцу дома и завладеть вниманием моего отца, который сразу же начал о чем-то оживленно рассказывать Леону. Бдительный взгляд сержанта Дайма, чьи синяки под глазами стали еще синее, осматривал окна второго этажа.

— Томми как всегда вовремя, — подметил маг, прикрывшись занавеской. — Отлично.

— И что делать? Вниз спускаться?

— Нет, давай сначала закончим начатое.

Я непонимающе повернулась к Тамзину и он махнул на сумки, раскиданные по полу:

— Соберем твои вещи. — Его лукавый взгляд скользнул по мне. — О, а ты о чем подумала?

Я покраснела:

— Замолчи, Тамзин.

========== Глава 20. «Новое начало» ==========

На сборы ушло примерно минут двадцать. Я сумбурно кидала в сумки и чемоданы все, что попадалось под руку, даже книги про Гёста, а Тамзин, помогая все раскладывать, весело подмечал, как та или иная вещь сможет мне пригодиться в будущем.

Когда же мы закончили и вышли из комнаты, весь дом успел пропахнуть папиной лазаньей, разогретой в микроволновке. По всей видимости, отец был столь великодушен, что решил накормить незваных гостей.

Услышав, как мы спускаемся по лестнице, Моррис Каллем вышел в коридор.

— Имриш, у нас тут Леон с товарищем, твоего Тамзина ищут. — По лицу отца сложно было понять, он рад такому количеству людей в доме или обеспокоен этим. — Я не знал, что с ними делать, так что предложил им войти и подождать вас. Ребята выглядят весьма замученными. Я предложил им перекусить, и они не отказались.

К запаху лазаньи прибавился приятный аромат кофе. Конечно, куда же Дайм без кофеина.

— Спасибо, папа, — улыбнулась я ему.

— Что это у тебя? — настороженно спросил Моррис, когда я спустилась в коридор.

— А, — я только сейчас вспомнила про подаренное магом кольцо. Поднесла руку к лицу и удивилась тому, как поблескивает камень. — Тамзин сделал мне предложение.

Способность отца резко багроветь в который раз меня поразила. После моих слов его щеки вновь налились краской, а взгляд стал таким, будто у меня на руке не кольцо сияло, а сидел ядовитый паук.

— Уже? Так это же… прекрасно! — вдруг воскликнул Моррис. — Поздравляю!

Я обескураженно захлопала ресницами. Вроде отец переигрывал, пытаясь изобразить радость, но, с другой стороны, он, наверное, и сам не знал, как отреагировать на такую новость.

Тамзин приобнял меня за талию.

— Все складывается весьма удачно, мистер Каллем.

— Мне с трудом верится, — признался Моррис, его взгляд все еще был прикован к кольцу. Причем, взгляд какой-то настороженный, сомневающийся.

— О, вы не поверите, мне тоже! — Тамзин мягко подтолкнул меня к кухне. — Воистину прекрасный день.

— Я бы предложил как-нибудь это дело отметить, — смущенно пробормотал Моррис, — но вы за рулем.

Услышав это, я закатила глаза. Ох, папа, если бы ты знал, что именно этот человек увел твою жену, ты бы так с ним не ворковал.

— Не переживайте, мистер Каллем. Мы еще успеем все отпраздновать. Помните? Как только мы определимся с местом и датой свадьбы, то сразу вышлем приглашение.

Мельком я посмотрела на Тамзина. Сначала я не понимала, почему он так размусоливал и раздувал тему с женитьбой, но сейчас, взглянув на его одухотворенное лицо, стало совершенно очевидно, что он тащится от подобных светских бесед.

— Как я понимаю, вещи вы уже собрали? — не унимался Моррис.

— Да, — ответила я, шагнув через кухонную арку. — Осталось только все погрузить и…

Я осеклась, поймав на себе взгляды двух мужчин, которым пришлось провести бессонную ночь в поисках неизвестно чего под гнетом бури.

Томас поприветствовал нас легким кивком головы и со спокойным видом продолжил доедать отцовскую лазанью, а вот Леон, заметив нас в дверях, есть прекратил. Дайм тут же нашел взглядом Тамзина, и их игра в гляделки не предвещала ничего хорошего. Я подумала, что отец на кухне лишний, и потому обернулась к нему.

— Пап, а помнишь у нас был семейный альбом? Вместе… — пришлось напрячься, чтобы не произнести фразу сквозь сжатые зубы, — с мамой. Сможешь его найти? Я бы хотела забрать его с собой.

Он на миг задумался.

— Хорошо, солнце. Но я отдам тебе его, только если ты оставишь мне оттуда несколько фотографий.

Моррис невеселым взглядом обвел кухню и скрылся. Еще бы, ведь дураком он не был и сразу ощутил появившееся в воздухе напряжение. Мне всегда нравилась эта отцовская черта: он все понимает, но в чужие дела не лезет. Разве что в редких случаях, когда чужие дела начинают касаться его самого. Или превращаются в драку.

Леон медленно поднялся из-за стола, не сводя глаз с Тамзина. Затем подошел к нам.

— Здравствуйте, мистер Кейр. — Он говорил с легкой улыбкой, пряча за ней беспокойство. — Я давно ищу с вами встречи и мечтаю познакомиться лично.

— Да, я догадываюсь, — сухо пробормотал Тамзин.

Руки они пожимать не торопились.

— Выслушайте его, — вдруг откликнулся Томас со своего места, ковыряясь вилкой в тарелке. Растрепанные локоны волос скрывали половину его лица. — Вам понравится.

Леон тягостно вздохнул. В этот момент он напомнил мне школьника, которого неожиданно вызвали к доске и заставили прочесть сочинение всему классу.

— Все дело в том, что у меня есть к вам серьезная просьба, — неуверенно начал он. Глаза забегали, как будто Леон чего-то опасался.

— А почему именно сейчас? — Вполне логичный вопрос. — Я приезжаю в этот город почти каждый год.

Кривая ухмылка дрогнула на губах сержанта:

— На то есть свои причины, мистер Кейр. Во-первых, мне нужно было убедиться, что все, что говорят о вас, — правда, и что вы не очередной шарлатан-картежник. А во-вторых, я понимал, что по доброте душевной вы мне помогать не станете.

— И как, убедился? — Тамзин вскинул бровь. Поразительно, как он быстро поменялся в лице. От прежней учтивости и вежливой улыбки не осталась ни следа. В чертах — одна надменность.

— Более чем.

— Тогда я слушаю. — Тамзин сложил руки на груди.

Я обернулась, чтобы проверить коридор. Отец возвращаться не собирался.

— Мистер Кейр, — Дайм замялся, но затем смело взглянул магу в лицо. — Еще вчера вечером я подготовил наискучнейший рапорт по делу “Вестника” и другим старым делам, который очистит ваше имя и освободит ото всяких подозрений. И я готов положить его на стол комиссару, если вы согласитесь мне помочь.

— Но я не целитель, — ответ прозвучал резко и грубо.

— Мне не нужен целитель.

— Тогда что с тобой?

— Посмотрите.

И Леон протянул Тамзину руку. Маг ответил рукопожатием, но уже через секунду отшатнулся от сержанта и скривился в жуткой гримасе не предвещающей ничего хорошего.

— Такие договора нерушимы. С ними не шутят. Мальчик, куда ты полез?

— Я хотел выжить.

— А оно того стоило?

— Я выжил, — Дайм пожал плечами.

— И продал себя?

Тамзин начал задумчиво массировать переносицу тонкими пальцами.

— Так вы сможете мне помочь?

Я не совсем понимала, о чем они, и, видимо, не должна была. Взгляд Тамзина, упершийся в стену, потяжелел, как будто просьба Леона даже ему была не по плечу.

— Пойдем-ка на улицу, мальчик, поговорим с глазу на глаз, — сказал маг. Затем повернулся к столу: — Томас, поможешь загрузить в машину вещи Имриш?

— Конечно.

Артист тут же отложил вилку и поднялся. Ну точно как послушная марионетка.

— Идем, я покажу, — сказала я. И когда мы оказались с Томасом на лестнице, я заговорила шепотом, чтобы Тамзин с Леоном, надевающие ботинки в прихожей в грозном молчании, меня не услышали. — Томас, что с тобой не так? Нет, ты не пойми меня неправильно, просто твое беспрекословное повиновение Тамзину немного меня пугает. Почему ты из кожи вон лезешь, чтобы ему угодить?

Артист загадочно улыбнулся, демонстрируя белые зубы.

— А ты бы смогла ему отказать?

Вопрос с подвохом. Я не стала отвечать, и Томас продолжил:

— Кто-то думает, что я следую за ним из зависти и стараюсь быть похожим на него. Кто-то думает, что я ослеплен восхищением и почти боготворю его. Но тут все проще, чем кажется. Мистер Кейр когда-то спас меня. Ты ведь и так это знаешь, Имриш. Не представляю, как бы я сейчас жил, если бы он меня не нашел. Наверное, бродяжничал бы, а потом закончил либо в канаве, либо в тюрьме. Всем, что у меня есть, я обязан только мистеру Кейру. К тому же… — поднявшись по лестнице Томас остановился, зачем-то поднес к груди руку и сжал ее в кулак, — в конце концов моя преданность окупилась сполна.

Как только он разжал пальцы, темноту коридора второго этажа разогнал магический синий огонек, задрожавший в его ладони. Тот танцевал в воздухе, принимая различные формы.

— Так ты тоже? — спросила я, но едва ли удивилась. Огонек так и притягивал взгляд. — И много ли ты умеешь?

— Куда меньше, чем умела Эллен. — Странно было слышать имя матери из уст артиста. Синие свечение вьелось в лицо Томаса и очертило морщины. Он стал выглядеть старше.

— А среди вашей труппы есть кто-то еще?

Внизу хлопнула входная дверь — Тамзин с Леоном вышли на улицу.

— Боюсь, это все. — Томас покачал головой. — Не многие способны чему-то научиться. Из всей труппы, кого пытался обучать мистер Кейр, только я сумел раскрыть в себе потенциал, и потому сейчас он доверяет мне больше, чем кому-либо еще.

Я ощутила странный укол ревности после этих слов и закусила губу, продолжая глядеть на мистический огонек. Он все вращался над ладонью Томаса, то растягиваясь, то сжимаясь в крохотную сферу. В нем было что-то странное и успокаивающее, лишающее всяких тревог.

— Я рад, что он нашел тебя, — вдруг произнес Томас.

— Правда? — Я вскинула голову, взглянув на артиста.

— Каким бы сильным мистер Кейр ни казался, он все-таки человек, и прожитые годы… скажем так, оставили на нем свой отпечаток.

С чердака вдруг раздались шаги — это отец нашел наш старый альбом и возвращался к лестнице. Я похлопала Томаса по плечу и молча указала на дверь в свою комнату. Огонек мигом погас, растворившись в воздухе.

— Наверное, ты уже замечала, что иногда действия мистера Кейра расходятся с тем, что он говорит? — тихо спросил Томас, схватив первые попавшиеся сумки в обе руки.

— О, да. Бывает он сам себе противоречит.

Скрипнула дверь, и на пороге комнаты появился Моррис Каллем в обнимку со старым альбомом в коричневой обложке, точно в руках он держал дитя, а не книжку с фотографиями. Отец очень дорожил этой вещью, но хранил ее на чердаке, поскольку старался не бередить старые раны болезненными воспоминаниями.

— Имриш, я его нашел, — сообщил он, улыбаясь.

— Хорошо, пап. — Я подхватила сумку с ноутбуком и рюкзак, набитый одеждой и косметикой. — Мы сейчас спустим вещи, и я вернусь.

— Может, вам помочь? — украдкой поинтересовался он.

— Побереги спину, папа!

Мы обогнули Морриса и спустились с артистом на первый этаж.

— Продолжай, Томас. Ты мысль не закончил.

— Да, — Томас затормозил возле входной двери и принялся менять домашние тапки на уличные штиблеты. — Мистера Кейра я знаю не так уж долго и не в курсе о его прошлом. Но, мне кажется, что когда-то давно он вел совершенно иной образ жизни. Совершал много ужасных вещей, а теперь корит себя за это. Пытается исправиться, вести себя по-другому, но то, забытое и злое, дремлющее в нем, время от времени просыпается.

— Ты мне глаза не открыл, Томас, по нему и так все это видно, — пробурчала я и по привычке зацепилась взглядом за портрет матери. Как всегда, она смотрела на меня с немым укором, и это заставило меня задуматься. — Разве что он не играет заранее придуманные роли и не дурачит всех вокруг.

Разобравшись с обувью, мы вышли на улицу, где духота сделалась еще более невыносимой. Тропинка от крыльца вела прямо к машине Тамзина, багажник был открыт.

— Его мысли как будущее море, — продолжил говорить Томас, быстро пересекая двор. — Я помню время, когда его кидало из крайности в крайность, как лодку в шторм. Он не знал, куда себя деть и к чему стремиться. Человек без цели, обреченный жить вечно, способен на безумства. Я видел это. Видел, как его что-то съедает изнутри. А потом у него внезапно появилась Эллен. — Очередное напоминание о маме заставило меня поморщиться. — Рядом с ней он успокоился, пришел в равновесие. Можно даже сказать — ожил. Начал ее обучать, радовался успехам. Но потом, как ты знаешь, с ней приключилась беда.

Я кивнула. Как же мне этого не знать? Ведь беда пришла к ней в моем лице.

— Я боялся, что после ее исчезновения мистер Кейр совсем голову потеряет, но он вновь был увлечен какой-то идеей. Как оказалось — тобой. — Томас остановился у машины и поставил в багажник сумки. Мельком скользнул по мне странным взглядом. — Мысли о возможном будущем придавали ему сил. Он вцепился в тебя, как в спасательный круг. Как в надежду. Поэтому, — и вновь повторил: — Я рад, Имриш, что он нашел тебя. Мистер Кейр нуждается в тебе больше, чем говорит. Если он и правда живет уже несколько столетий, то ему должно быть чертовски одиноко.

А вот и Тамзин с Леоном — стоят на углу дома, возле зеленых изгородей. Я не могла расслышать, что рассказывал магу сержант, но у Тамзина было такое лицо, будто он запихнул в рот горсть очень кислых конфет и смиренно дожидался, пока они растают.

Возле крыльца нас с Томасом встретил Моррис Каллем, все так же продолжающий обнимать альбом.

— Пообщайся с отцом, пока мы не уехали, — шепнул мне артист, похлопав по плечу. — Я пока спущу все остальное.

— Хорошо.

— Ну и суматоха, — выдохнул отец, когда Томас ловко проскользнул.. — Как я понимаю, уже пора прощаться, да?

— Папа, не расстраивайся. — Легче было сказать, чем сделать. Я медленно подошла к Моррису, собирая всю силу воли в кулак, чтобы не пустить слезу. Я не любила долгие прощания — мне они всегда давались тяжело. — Мы еще увидимся. Может, даже раньше, чем ты думаешь.

Мутные отцовские глаза печально смотрели на меня:

— Береги себя Имриш, ладно? Обещаешь, что будешь звонить?

— Обещаю.

Отец передал мне альбом и сгреб меня в охапку. Только расставаясь с родственниками, понимаешь, как ими дорожишь.

— Звони мне почаще. Хотя бы раз в день. Первое время.

— Конечно.

— Не заставляй своего старика нервничать.

Отец продолжал держать меня в медвежьих объятьях.

— А ты пообещай, что будешь к нам приезжать.

— Обязательно, Имриш. — Моррис отстранился от меня и счастливо улыбнулся. — Я постараюсь брать командировки лишь в те края, где тебя можно будет найти. А еще запомни… — Отец замолчал. Мимо нас вновь промчался Томас, держа в каждой руке по чемодану. — Если этот Тамзин тебя обидит, я с него шкуру спущу.

Я рассмеялась.

— Конечно, папа.

— Я не шучу.

Я взяла отца под руку, и мы вышли на придомовую тропинку. Бледный солнечный диск проглядывал среди дымчатых облаков, теплый ветерок раскачивал роскошные азалии на соседских клумбах и листья на нашей кустарниковой изгороди. Перед нами через дорогу красовалось несколько плотно прижатых друг к другу коричневых домов с темными сланцевыми крышами — вид знакомый с детства. Было в этом всем какое-то житейское постоянство, гармония. Отчаянно захотелось запечатлеть этот миг в памяти. Кто знает, сколько я еще не увижу родные края? К моему возвращению здесь все может поменяться.

— Ну что? — спросила я, когда Тамзин с Леоном подошли к нам.

— Все в порядке, — вполне довольным тоном заявил сержант. — У меня больше нет вопросов.

— Мы можем ехать, — пояснил маг.

Несколько секунд я рассматривала сержанта Дайма, пытаясь понять, одурманил ли его Тамзин, но он казался мне вполне обычным. Зрачки не расширены, глаза блестят.

— Имриш, ты сохранила мой номер? — серьезно спросил меня Леон.

— Да.

— Хорошо. Не удаляй его. И, если что — звони.

— Даже если я буду далеко отсюда?

— Тем более, если будешь далеко, — сухо подметил он. Затем кивнул моему отцу. — Пожалуй, мне пора. Нужно еще с бумажной рутиной разобраться, пока комиссар на месте.

Томас в очередной раз проскользнул в дом и вышел оттуда с сумкой наперевес. Видимо, это была последняя.

— Да-да, — проскрипел отец, едко ухмыльнувшись. — Все прочь с моей лужайки!

Мы рассмеялись. Потом Леон пожал всем руки и ушел к машине.

— Томми, ты как? — спросил Тамзин у Томаса, когда тот захлопнул багажник и засеменил к нам. — Сильно устал? С дорогой справишься?

— Справлюсь, мистер Кейр, — он говорил одно, а его усталые глаза — совершенно другое. — Но на ближайшей остановке попрошу, чтобы кто-нибудь сменил меня за рулем.

— Само собой, ты заслуживаешь отдых, — сказал Тамзин, а затем посмотрел на моего отца. — О, совсем забыл! — И суетливо выудил из внутреннего кармана жилетки сложенный лист бумаги. — Это расписание гастролей труппы. Как я и обещал.

Моррис растянулся в улыбке, взяв листок:

— Буду ждать приглашения на свадьбу.

— Как только, так сразу, мистер Каллем.

Еще раз обнявшись с отцом, обменявшись с ним обещаниями и попрощавшись, я залезла в машину. Через мгновение Тамзин уже сел рядом, необычайно довольный собой.

— Так как вы с Леоном договорились? — шепнула ему я.

— Я нашел компромисс, милая моя. — Тамзин достал с заднего сиденья какую-то антенну и легким движением прикрепил ее к крыше машины. — Он уладит все дела с полицией, а я в свою очередь попытаюсь ему помочь. Но не сейчас. То, о чем он просит, за один день не сделаешь, так что нужно как следует все продумать и подготовиться.

— То есть, Леона можно будет ждать к нам в гости?

— Да, безусловно. — Тамзин в очередной раз повернулся, достал из-под задних сидений передатчик, как у дальнобойщиков, и начал настраивать нужную частоту. — Он должен будет уйти в отпуск, когда я буду готов.

— И ты серьезно собираешься ему помочь?

Маг улыбнулся мне:

— А почему нет? Я люблю решать непростые задачки. К тому же, он парень неплохой, но врагов себе выбирать не умеет.

— А я думала, что ты его одурманишь.

— Боюсь, не в этот раз. С ним мои фокусы не работают.

Хотелось спросить “почему”, но меня перебил неожиданный грубый голос, раздавшийся из рации.

— Как меня слышно? — спросил тот.

— Кейр на связи, — быстро ответил маг. — Докладывайте.

— Все готово, мистер Кейр, — отрапортовал голос после шуршания помех. Вроде бы это был тот самый силач. Оуэн. — Можно ехать.

— Томми с вами? — неожиданно поинтересовался кто-то еще.

— Я здесь, — с шипением сообщил Томас.

Я взглянула в зеркало заднего вида: на крыше его развалюхи тоже появилась антенна.

— Мы тоже здесь, — за женским голосом на заднем плане послышался смех. Танцовщицы, похоже, путешествовали на одной машине.

— Колонна готова выдвигаться, — сообщил еще один мужской голос.

— Уже моторы греем, — вмешался второй.

Рация затихла, помехи тоже. Тамзин провернул ключ зажигания и тепло посмотрел на меня. Улыбнулся. В его светлых нежных глазах цвета талого льда можно было утонуть и раствориться. Между нами больше не было секретов и не было тайн. С ним — хоть на край света.

— Готова? — спросил меня маг, положив горячую ладонь мне на руку.

“Черт возьми, да!” — хотелось крикнуть мне, но что-то меня остановило.

Момент. Его нужно было запомнить. Я посмотрела на альбом со старыми фотографиями, лежащий на коленях, на блестящее кольцо на пальце, такое непривычное, а затем взглянула на отца через окно автомобиля. Да, он все продолжал стоять на придомовой дорожке, провожая нас, и лучился искренней светлой улыбкой.

Эх, отец. Глядя на него, я могла себе представить старые деньки, когда жизнь была намного проще. Где не было ни забот, ни Тамзина, ни магии, ни балагана. Но один период жизни кончается, а за ним неотвратимо начинается второй. И подобные перемены необходимы. Теперь меня ждала дорога, способная превратить мою жизнь в путешествие и подарить возможность начать все с чистого листа. Причем, рука об руку с особенным человеком, ставшим для меня надежной защитой и опорой. Рядом с ним я могла двигаться, куда хочу, и оставить позади все то, что тяжело нести. Здравствуй, новое начало. Я ждала тебя всю жизнь.

— Я готова, Тамзин.

Услышав долгожданный ответ, маг сжал мою руку и нажал на кнопку связи:

— Мы выдвигаемся, господа!

Наши пальцы переплелись, сцепившись крепко-крепко. Он нежно поцеловал меня и отвлекся на дорогу. И когда машина тронулась в путь, у меня не осталось сомнений, что наши судьбы были переплетены еще задолго до нашей первой встречи.

Все случилось так, как должно было.

========== Эпилог ==========

— Салли, а теперь объясни мне еще раз, — вновь завелся Тодд, гневно глядя на дорогу. Машина то и дело подскакивала на ухабах старого разбитого шоссе. — Я вообще не понимаю, с чего мы тратим выходные на этот бред. Какая-то подруга, с который ты уже год не общаешься, вдруг присылает тебе дату и координаты. Координаты! — подчеркнул Тодд. — И ты сразу мчишься в указанное место, как полоумная.

Салли тяжело вздохнула, убрала светлую прядь волос с лица:

— Это важно, Тодд, — в который раз повторила она, пытаясь достучаться до друга. — Для меня. Я сводила подругу на карнавал, а потом она пропала.

— И?

— Я заходила к ней домой, но ее отец сказал, что мистер Кейр увез ее с собой. Представляешь? Хозяин труппы.

— И что с того?

— Если бы не я, они бы с мистером Кейром не встретились, — продолжила Салли, тоскливо глядя в окно. Мимо проплывали пустынные виды Аризоны, подсвеченные алым светом закатного солнца. Если бы Салли ехала одна, она бы, несомненно, остановилась, чтобы сделать несколько красивых панорамных снимков. Но просить Тодда остановить машину означало навлечь на себя очередную волну гнева и возмущений, так что она просто любовалась видами, рассерженно надув щеки.

— Так и что дальше? — не унимался Тодд.

— Я хочу знать, что у нее все хорошо, — со вздохом подытожила Салли. В последнее время Тодд становился просто невыносим. И чем больше времени они проводили с ним вне постели,тем больше он ее разочаровывал. Может, любовником он был и замечательным, но по характеру никак ей не подходил.

— Салли, а не проще было этой девке позвонить? — продолжил бухтеть Тодд. Он будто бы получал удовольствие от своего дурного настроения. — И нам бы тогда не пришлось два дня трястись по разбитым дорогам.

— А ты думаешь, я не пыталась? Она не берет трубку. И не перезванивает.

— Какая же она после этого подруга? — Тодд оторвал взгляд от дороги и сверкнул глазами на Салли. В такие моменты он напоминал ей разъяренного быка — глаза у него того же цвета, почти черные.

— А вдруг с ней что-то случилось? Она бы не стала просто так присылать координаты. Координаты! — злобно подчеркнула она, передразнив Тодда.

Мужчина что-то процедил сквозь зубы и замолчал. Салли с облегчением понадеялась, что перепалка себя исчерпала, но не тут-то было.

— Замечательно! — через несколько секунд вновь воскликнул Тодд с явным сарказмом. — Теперь из-за какой-то там девчонки я пропустил футбол!

Салли устало приложила руку ко лбу, стараясь не отводить взгляда от проносящегося мимо пейзажа.

— Успокойся. Мы вернемся домой, и ты посмотришь повтор матча.

— Дело не в матче, а в том, чтобы попить с друзьями пиво!

— Ну да, пить пиво куда интереснее, чем путешествовать… — прошептала она себе под нос и тут же встрепенулась. — О! — Салли не могла похвастать хорошим зрением, но будь она без линз, она бы все равно заметила вдалеке разноцветные купола знакомых шатров. — Сворачивай, Тодд! Сворачивай!

— Куда?

— С дороги!

— Сдурела? — прорычал он, но все-таки крутанул руль, и машину затрясло еще больше.

Вцепившись в ручку дверцы, Салли начала мысленно корить себя за глупость. Она ведь действительно думала, что путешествовать с Тоддом окажется весело и интересно; надеялась, что он раскроется перед ней как человек, но сейчас, к концу второго дня поездки, она пожалела, что вообще взяла его с собой.

Одного взгляда в сторону Тодда хватило, чтобы Салли расстроилась еще больше. Ну зачем он ей такой нужен? Лицо скорчил и ведет машину с таким видом, будто делает ей одолжение.

— Отвратительно, — буркнула она.

Тодд припарковал свою «Ауди» среди множества других автомобилей, стоящих перед палатками, и Салли мигом вылезла из машины.

— Это что за клоповник? — услышала она голос Тодда за спиной и побежала от него к палаткам, чтобы больше не слушать его упреки, недовольство и нытье.

Шаг за шагом, палатки все ближе. Дневная жара уже спала, и Салли ощущала, как приятное тепло исходит от потрескавшейся земли. Чем ближе она подбегала, тем громче становилась музыка и тем вкуснее становились запахи — вновь попкорн и пряности. Все это наполнило Салли ощущением праздника и детского восторга, который в последний раз приходил к ней лишь на карнавале «Берг и Кейр».

Еще час назад Салли ощущала себя опустошенной и морально вымотанной, но стоило ей очутиться среди палаток и шатров, как к ней тут же вернулись жизненные силы. Кругом мерцали гирлянды и лампы, веселились люди, выступали артисты в ярких костюмах. Это был маленький волшебный мир, по которому она скучала. Казалось, здесь все было пропитано особым волшебством, способным растворить любые печали и тревоги.

Салли брела вперед, завороженно озираясь по сторонам. Вот, кто-то сидит и играет в настольные игры, кто-то смотрит выступление у небольшой сцены, кто-то курит кальян на расстеленных подушках, кто-то общается, смеется, а кто-то…

— Ой! — Салли узнала белоснежную гриву волос, ставшую за год еще длиннее, и подошла к человеку, сидевшему за импровизированной барной стойкой. — Мистер Каллем, и вы здесь!

Услышав ее удивленный голос, мужчина обернулся:

— Здравствуй, Салли, — приветливая, слегка пьяная улыбка расплылась по его морщинистому лицу.

— Как вы тут оказались?

— Меня пригласили, так же как и тебя.

— А что тут происходит? — Салли резво огляделась вокруг. Почти у всех людей в руках пластиковые стаканчики, а везде, где можно, расставлены столы с закуской. — Мы что-то празднуем?

— Конечно! — Мистер Каллем поднял рюмку и громко спросил: — У кого сегодня день рождения?

— У Тамзина Кейра! — тотчас ответила толпа.

Салли вздрогнула от неожиданности. Публика рассмеялась, заулюлюкала и начала беззвучно биться стаканчиками.

— Я не знала… — смущенно пробормотала Салли.

— А ты знаешь, что Имриш за него замуж вышла? — спросил мистер Каллем.

— Да? За мистера Кейра? — Салли глупо заморгала. В голове появилось множество вопросов, но она озвучила только один: — И как вы к этому отнеслись?

— Ну, Тамзин мне сначала не понравился, — задумчиво начал отец Имриш, подняв взгляд к темнеющему небу. — Самодовольный и эгоистичный выскочка, подумал я, увидев его. С дурацким вкусом и провальным бизнесом. Но дочь рядом с ним счастлива, так почему я должен быть против их союза? Пришлось смириться. А потом через какое-то время Тамзину понадобилось срочно приобрести какой-то склад для реквизитов труппы, и я мельком увидел его счет в банке. — Мистер Каллем залпом опрокинул рюмку. — Тогда у меня все вопросы отпали.

Салли попыталась хоть что-то сказать, но у нее не вышло.

— А ведь Имриш могла найти себе кого-то другого! — продолжал Моррис Каллем. — Какого-нибудь простака и пьяницу, жить с ним на копейки. В дрожь бросает, когда думаю об этом. С Тамзином она как за каменной стеной.

— Вам еще? — к мистеру Каллему подошел бармен, и Салли бросило в жар.

«Какой красавец!» — мысленно восхитилась она, пытаясь запомнить каждую черту его безупречного лица. Белые вьющиеся локоны ее удивили, невероятно светлые глаза — пленили, а белоснежная улыбка очаровала и заставила оцепенеть. Салли медленно скользнула по бармену взглядом и подметила, что даже вычурный фрак не мог скрыть его фигуру Аполлона.

— Наливай, Томас, — довольно кивнул мистер Каллем.

— А вам, мисс? — бармен с интересом наклонил голову набок.

Салли встретилась с ним взглядом, и по ней будто пробежал электрический разряд.

— И мне, — улыбнулась она. — Вы делаете мохито?

— Еще как.

— О, это же Салли! — раздался со спины знакомый женский голос. — Тридцать три килограмма моральной поддержки!

Салли обернулась и кинулась девушке в объятья:

— Имри!

От нее пахло невообразимо вкусными духами. Салли подумалось, что, если она закроет глаза, обнимая подругу, то мигом окажется где-нибудь на цветочной поляне в знойный летний день.

— Ты так изменилась, — изумленно пробормотала Салли, отстранившись. — Обалдеть. Ты похожа на вампиршу!

Имриш рассмеялась, сверкнув темными глазами. Черноволосая и высокая, бледнолицая, в пепельном платье, скованная жестким корсетом, она выделялась среди прочей публики и сразу притягивала взгляд. Салли бы не назвала ее красивой… это слишком слабое слово. Поразительная. С решительными чертами лица. На миг Салли даже показалось, что Имриш сделала пластику, но потом она отбросила эту идею, поскольку знала, что подруга лучше со скалы прыгнет, чем согласится лечь под нож хирурга.

— Как твои дела, Салли?

— Ну… — В толпе гостей замаячил Тодд, никак не вписывающийся в местный антураж. Салли увидела, как тот жадно сметает все закуски с тарелок, подобно свинье, и поморщилась. — Могло быть и лучше.

— Ничего, все еще будет, — Имриш приобняла Салли и повела ее дальше по палаточному городку. — Я рада, что ты приехала. У нас с Тамзином есть для тебя очень серьезно предложение.

— Да? — Салли посмотрела на свое платье в дурацкий желтый цветочек, затем на строгий наряд Имриш, и устыдилась, что не оделась поприличнее. — Какое?

— Пускай он сам скажет.

Внимание Салли неожиданно привлек очень красивый голос со стороны импровизированной кальянной. На широких подушках возле компании слушателей сидел темноволосый парень и пел о любви, мелодично перебирая струны гитары. Мотив песни казался знакомым, как будто это была перепевка старого хита, популярного на радио десятки лет назад.

— Какой приятный голос, сержант Дайм, — радостно подметила Имриш, когда отзвенел последний аккорд.

— Ой, давай без всяких сержантов, — откликнулся музыкант, приглаживая непослушные волосы. — Я же в отпуске.

— Может, ты хочешь к нам в труппу? Только представь, какие тебя ждут восхитительные возможности.

— Я бы с радостью, но боюсь, обостренное чувство справедливости мне этого сделать не позволит.

Сержант задержался взглядом на Салли, приветливо кивнул ей, а затем вновь ударил по струнам, затянув новую балладу. Дослушав песню до припева, Имриш повела подругу дальше медленным прогулочным шагом:

— Знаешь, Салли, я хочу сказать тебе спасибо. Ты привела меня на карнавал, и это круто перевернуло мою жизнь.

— Да уж, — хмыкнула Салли. — Я слышала о твоей свадьбе. Никогда бы не подумала, что ты и мистер Кейр…

— Да, я тоже. До сих пор не привыкну.

— С этим карнавалом вообще странная история. — У Салли от тревоги зачесались руки. — Кажется, у меня провалы в памяти. И большие.

— Что ты помнишь? — обеспокоенно спросила Имриш.

— Я помню, как мы с тобой весело погуляли: сначала искали твою книгу, затем в парке развлекались, а потом я просыпаюсь… встаю, чищу зубы, собираюсь, как обычно еду на работу. И там уже узнаю, что работы больше нет! Наш «Вестник», оказывается, кто-то разгромил.

Имриш смерила подругу внимательным взглядом.

— Я сразу же поехала к тебе, но дома был только твой отец и он сказал, что тебя увез мистер Кейр. Я так испугалась! Ведь он… — Салли замолчала, размышляя, говорить подруге правду или скрыть ее. — Ведь он сам просил тебя привести к нему на карнавал. Ты знаешь об этом?

— Да. Он мне говорил.

— Имри, это было так странно! Он подкараулил меня возле офиса, как какой-то маньяк, и попросил устроить вам встречу. А взамен пообещал отблагодарить меня особым даром — «удачей», с которой я якобы смогу сама исполнять свои желания. Но мистер Кейр меня обманул. Никакой удачи не было, только амнезия длиною в неделю. — Салли грустно вздохнула. — Я думала, он тебя похитил.

— Ну, может, сначала так оно и было. — Имриш вновь рассмеялась, будто бы не замечая тревожного настроения подруги. — Но все закончилось хорошо.

— Дамы? — Цепкая рука легла на плечо, горячая и легкая. — Развлекаетесь?

— Тамзин, — Имриш блаженно улыбнулась, а вот Салли наоборот ощутила, как вокруг нее сгустился холод. — А мы тут как раз тебя вспоминали.

— Значит, я вовремя.

Салли обернулась, и пронзительные светлые глаза заглянули ей в самое сердце, чем изрядно напугали. Впрочем, маг всегда напускал на нее страху. В нем чувствовалось что-то опасное, потустороннее. И дело далеко не в его цилиндре и странной манере одеваться. Из общей массы его выделяло даже то, как он улыбается, кривит губы, насмешливо вскидывает бровь и взирает на все с нескрываемой надменностью.

— Ого! Мистер Кейр, вы так молодо выглядите! — Салли стряхнула с себя наваждение, пытаясь вести себя естественно. — Как вы это делаете?

Блуждающая улыбка не сходила с его помолодевшего лица:

— Я предпочитаю не раскрывать своих секретов. Поэтому просто говорю всем, что Имриш вдохнула в меня новую жизнь.

Салли шагнула вперед и встала напротив хозяина балагана и его молодой жены. Она не могла не отметить, что пепельный вычурный костюм Тамзина, сделанный на манер восемнадцатого века, идеально подходит к платью Имриш. Они сочетались друг с другом как две детали мозаики. Только вот что-то от одного взгляда на них заставляло сердце биться чаще. Примерно такое же чувство Салли испытывала пару месяцев назад, споткнувшись в поле о камень, под которым ютились гремучие змеи. В тот день она чудом унесла оттуда ноги.

— С днем рождения вас, мистер Кейр, — девушка учтиво кивнула, пытаясь не думать про змей и не сравнивать с ними Имриш и Тамзина. — И с прошедшей свадьбой тоже.

— Благодарю.

Маг улыбнулся еще шире и чуть приподнял шляпу. Салли было непривычно видеть его без проседи в козлиной бороде и сеток морщин под глазами, как будто раньше возраст был неотъемлемой частью его образа.

— Вы устроили замечательный праздник, — смущенно признала Салли.

— О, это не моя заслуга. — Мистер Кейр приобнял супругу за талию, и румянец проступил на ее бледных щеках. — Это Имриш все устроила. Я изначально был против торжеств и праздновать не хотел, но она меня уговорила. И не зря.

Она откашлялась:

— Тамзин, ты, кажется, хотел о чем-то спросить Салли.

— Ах, да. — Он подошел ближе, тонкие пальцы сцепились в замок на груди. — В общем, ходить вокруг да около не буду. Одна из наших танцовщиц месяц назад покинула труппу, так что место все еще вакантно. Имриш говорила, что ты, Салли, большую часть жизни занималась гимнастикой, так что нужные нам данные у тебя имеются. Если хочешь, можешь попробовать свои силы и остаться с нами.

Салли показалось, что она ослышалась.

— Остаться? — Лишь когда она произнесла это слово сама, до нее дошел его смысл и обрушился на голову, словно лавина.

— Если, конечно, хочешь, — аккуратно подметил мистер Кейр. — Это дело оплачивается. У всех артистов есть оклад. И даже страховка. Мы же все-таки не дикари.

Салли открыла рот и тут же его закрыла, хаотично пытаясь придумать ответ на столь заманчивое предложение. По возвращению в город она собиралась поступить на какие-нибудь кулинарные курсы или в художественную школу, чтобы хоть как-то развеять беспросветную скуку будничных дней. Она была согласна даже на кружок по кройке и шитью, лишь бы не слушать по вечерам постоянные жалобы Тодда на жизнь, но предложение мистера Кейра в миг перевернуло все представление Салли о ближайшем будущем. Она ведь могла просто взять и уехать! Девушка никогда не мечтала о путешествии с труппой, но, стоило ей об этом подумать, как эта мысль, яркая, как солнечный свет в кромешной темноте, стала пределом ее мечтаний.

— Так что ты скажешь? — поинтересовался маг. — Имриш в последнее время часто о тебе вспоминает. Она была бы рада, если бы к нам присоединился кто-то, кого она знала еще до нашего знакомства.

Салли перевела взгляд на подругу — та ждала ответа.

— Конечно, — Салли улыбнулась, и вместе с ней, как отражение в зеркале, улыбнулась и Имриш. — Я хочу к вам в труппу!

— Ты сдурела? — Голос Тодда, прогремевший за спиной, вырвал Салли из мира грез в жестокую реальность. — Какая к черту танцовщица? Какая труппа? Домой поедешь вместе со мной!

Сильная рука схватила Салли за запястье и бесцеремонно куда-то потащила. Наверное, к выходу: обратно к машине, бесконечному нытью Тодда и серости дней, которую с таким мужчиной не раскрасить.

Бросив несколько крепких ругательств, после которых матери заставляют детей мыть рот с мылом, Салли все-таки смогла высвободиться и в два прыжка оказаться возле хозяина балагана.

Мистер Кейр угрожающе расправил плечи:

— Вы, простите, кто такой? — вопрос предназначался незваному гостю.

Заслышав его, Тодд замер и бездумно уставился на мага. С одной стороны, он выпятил широкую грудь и напряг бицепсы, показывая, что в любой момент готов начать мордобой, но с другой стороны — в его туповатом квадратном лице читалась трусость. Как и Салли, он ощутил в мистере Кейре что-то, от чего следует держаться подальше.

— Тодд, так больше не может продолжаться. — Салли заговорила первой, не позволяя бывшему другу «встрять» еще сильнее. — Мне надоело. Ты скучный и унылый! Скучный, понимаешь? Все время думаешь только о себе, меня не замечаешь. Ни манер, ни приличия. Ведешь себя, как свинья. — На языке у девушки вертелось еще много слов и оскорблений, но она не нашла причин, чтобы озвучивать их все. Она вздохнула: — Проваливай отсюда. Я пришлю кого-нибудь за своими вещами.

— Ты слышал Салли, — грозно вступилась Имриш. — Проваливай.

Мистер Кейр ничего говорить не стал, но его убийственный взгляд красноречиво намекал, что сейчас может произойти нечто очень плохое. И это не осталось незамеченным: люди, что все это время развлекались, пили и общались, теперь с интересом глядели на Тодда и именинника, собираясь вокруг.

— Отбитая стерва! — наконец, бросил Тодд, свирепо оглядевшись по сторонам. Осознал, видимо, что качать права на виду у артистов и гостей у него не выйдет. — Катись к черту.

И быстрыми шагами направился к выходу из палаточного городка. Возможно, он так бы и ушел из жизни Салли, исчезнув за спинами людей, если бы не странное движение, пойманное боковым зрением. Имриш как будто стряхнула что-то с пальцев. Салли бы не придала этому значения, если бы в эту же секунду Тодд не повалился на землю, как будто ему кто-то поддал пинка под зад. Публика взорвалась от смеха, заглушив гоготом музыку, и Салли рассмеялась вместе со всеми, понимая, что если Тодду и было больно, то только от унижения.

Мистер Кейр наклонился к Имриш:

— Может сыграем в дартс? — тихо спросил он, задумчиво поглаживая козлиную бородку. — Парень вполне крупный, сойдет за мишень.

— Пускай уходит, — шепнула ему супруга. — Давай не будем пугать людей. Не многие оценят вопящего парня, нашпигованного дротиками.

— А если бы тут никого не было, мы бы сыграли?

— Конечно. Разве бы я отказала тебе в таком удовольствии?

Салли сглотнула и сделала вид, что ничего не услышала. Может, они о чем-то другом говорили. Игра слов, какой-то шифр…

Сгорая от стыда, Тодд поднялся на ноги, отряхнулся и помчался к выходу, как будто за ним гнались голодные собаки. Комичное расставание, ничего не скажешь. Салли выдохнула с облегчением, когда он исчез из виду. И, что удивительно — даже не расстроилась, хотя раньше все расставания давались ей тяжело.

— Салли, — мистер Кейр вдруг навис над ней и заслонил спиной светящиеся гирлянды. — Твоя удача, которую я тебе оставил, еще работает?

— Нет, — хмыкнула девушка. — Ее и не было. Если бы она со мной была, я бы вряд ли приехала сюда с Тоддом.

— А-а-а… — Маг посмотрел в сторону, где только что исчез ее бывший друг. — Я понял. Это моя оплошность. Прости. Я это исправлю. Но чуть позже.

— Не нужно, — Салли улыбнулась мистеру Кейру, хотя от одного его взгляда у нее начинало нервно крутить живот. — Вы уже предложили мне работу. Разве это не удача?

Мимолетный согласный взгляд, легкая улыбка. Затем маг поднял руки и хлопнул в ладоши над головой, привлекая внимание собравшихся гостей.

— Может, общую фотографию сделаем? — громко спросил он у публики. — Нельзя нарушать традиции!

Послышался одобрительный гул, перемешанный с недовольством.

— Кто не хочет — того не заставляю! — воскликнул маг. — А всех желающих прошу собраться вот здесь, по центру! Оуэн, тащи фотоаппарат!

— Ага, вот ты где! — Среди гостей, желающих засветиться на фотографии появился бармен Томас с бокалом мохито в руках. — А я тебя везде ищу.

— Спасибо, — окинув мужчину благодарным взглядом и взяв бокал, Салли убедилась в правильности своего решения присоединиться к труппе. Выйдет у нее показать себя в роли танцовщицы или нет — она не знала, но попробовать определенно стоило. Хотя бы ради вкусных коктейлей и красивых мужчин.

— А это не тебя случаем в танцовщицы записать хотели? — хитро сощурившись, уточнил бармен. — Салли, правильно?

Девушка кивнула, но сказать ничего не успела — возле нее и Томаса появился мистер Кейр с блестящими безумными глазами.

— Хватит болтать, — деловито пробурчал он, подталкивая их вперед. — Давайте, вставайте в кадр. Без вас ничего не выйдет.

Имриш подмигнула подруге, проходя мимо.

Есть простая радость в том, чтобы чувствовать себя частью большого коллектива. В миг, когда блеснула вспышка и здоровяк с фотоаппаратом одобрительно вскинул большой палец вверх, гости весело заулюлюкали.

— Оуэн, давай еще пару кадров, пока все не разбежались! — скомандовал мистер Кейр, стоящий с Имриш в центре композиции. — Слышали? Не расходимся!

— Поплотнее с краев встаньте! — громко попросил здоровяк Оуэн. — Томас, к девушке белокурой поближе подойди.

Салли смущенно захлопала ресницами, когда бармен прижался к ней почти вплотную.

— Весело тут у вас, — шепнула она ему.

— Разговорчики! — вновь прогремел возбужденный голос мистера Кейра. — Все в камеру смотрим! Не моргаем!

— Любит же он командовать… — в шутку возмутился Томас, и Салли рассмеялась.

Одна вспышка, вторая, третья. Здоровяк с руками-бочками собирался сделать еще один кадр, но тут откуда-то со стороны входа появилась компания красивых девушек в ярких одинаковых платьях.

«Танцовщицы, наверное», — подумала Салли.

— Мистер Кейр! — встревоженно позвала одна из них. — Тут какой-то эскорт приближается! С дороги съехал! Похоже, что к нам!

Через полминуты большая часть гостей высыпала на импровизированную парковку в ожидании приближающихся гостей. Танцовщицы не обманули — со стороны шоссе действительно приближалась вереница черных автомобилей, поднявшая за собой облако пыли в отблесках заката. На их капотах трепыхались маленькие разноцветные флажки: красное, черное и золотое.

— О нет… — испуганно пробормотал мистер Кейр, лишь взглянув на приближающиеся машины. У него заметно задергалось веко. — Нет, нет, нет и нет! Не может быть! Как она нас нашла?

— Тамзин, это кто? — хмуро поинтересовалась Имриш. С каждой секундой ее лицо становилось все мрачнее, а будущее их брака — все более сомнительным. — Я чего-то не знаю? Кто — «она»?

Салли подошла поближе к подруге, беспечно потягивая мохито через трубочку. Отчасти, чтобы подслушать, чем закончится ее разговор с мужем, отчасти — чтобы лучше всех видеть. Томас тоже последовал примеру Салли и встал рядом с магом.

Молчание затянулось, как и интрига. Тамзин судорожно выдохнул:

— Моя мать.

— Чего? — От изумления Имриш выпучила глаза так сильно, что казалось, будто они сейчас вывалятся из глазниц. — Твоя мать еще жива?!

— Сам порою удивляюсь.

— У тебя бывают спокойные дни рождения? — прошипела она.

Тамзин не ответил, но Томас почему-то нервно рассмеялся.

Вскоре автомобили затормозили, и из них начали выходить люди в строгих черных костюмах. Преимущественно — белокурые девушки с винтажными прическами. Одна группа людей встала возле одной из машин, охраняя ее, другая — начала доставать из багажников какие-то вещи и свертки. В руках одного из мужчин Салли заметила сложенный шезлонг.

Лишь через несколько минут томительного ожидания из охраняемого автомобиля вышла необычайно высокая фигура: статная женщина с морщинистым лицом и собранными в пучок темно-серыми волосами. Великолепная осанка. Тонкая шея. Приподнятый подбородок. Сетка морщин расползалась вокруг губ словно шрамы.

Незнакомка поправила костяные шпоры платья за плечами, на которых веером была развернута ткань, и медленно зашагала к испуганным гостям. Каждый жест выдавал в ней особу аристократических кровей, воспитанную старыми традициями. Женщина выглядела старой, но крепкой. В её глазах не было и намека на доброту.

Мистер Кейр снял с себя цилиндр и молча вручил его Томасу.

— Мама! — Он кинулся навстречу женщине и ее многочисленному эскорту с распростертыми объятиями. — Как давно я тебя не видел! Сколько лет?

— Столько люди не живут, — сухо отметила она с резким выговором. Сильный акцент выдал в ней уроженку далекой европейской страны. — А ты, как погляжу, все развлекаешься со своими сектантами?

— Мы труппа, мама, а не секта, — вежливо заметил маг, опустив руки. Мать не собиралась с ним обмениваться теплыми семейными объятиями.

— А есть ли разница? — Она злобно сверкнула глазами на мистера Кейра, и Салли отметила, что светлые глаза достались ему от нее.

— Не стоило себя удручать личным визитом, мама. Могла бы и прислать кого…

— Не могла, — перебила она мага. Голос у нее громовой и тяжелый, трещащий сухостью от возраста. — До меня дошли слухи, что один из моих младших сыновей внезапно женился и почему-то не уведомил об этом событии даже собственную мать.

Гости тревожно зароптали, отступая назад, Имриш позеленела, а сама Салли как будто корни в землю пустила от накатившего страха. Мать мистера Кейра была одного с ним роста, но угроза от нее исходила куда сильнее. Казалось, что рядом с ней даже воздух становился тяжелее.

— Я собирался рассказать тебе.

— Что, приглашение на свадьбу затерялось?

— Ты была на другом конце света, мама.

— Уже давно существует интернет.

Женщина потянулась к магу и взяла его под руку:

— Ну и где твоя новая фаворитка? — нарочито фыркнула она. — Хотя бы лучше той гимнастки с раскосыми глазами?

Мистер Кейр повел седовласую женщину к гостям, и чем ближе она подходила, тем больше людей вытягивались по струнке. Кто-то втягивал голову в плечи, кто-то прятал взгляд и покорно кланялся. Возможно, многие артисты и гости при виде старухи жаждали убраться с глаз долой и спрятаться в палаточном городке, но никто не хотел рисковать собой, поворачиваясь к ней спиной.

— Мама, — спокойно проговорил мистер Кейр. Ему, бледнолицему, сложно было побледнеть еще сильнее, но у него это получилось. — Это моя избранница.

Имриш растерялась, встретившись взглядом с чудовищной старухой, но не потеряла самообладания и присела перед ней в великолепном реверансе. С ее губ слетело приветствие на чужом языке, после чего на нем же она и представилась.

«С каких это пор Имриш заговорила на немецком?» — молча изумилась Салли.

Повисло молчание, с равнин подул холодный ветер.

— Простолюдинка? — Больше утверждение, чем вопрос. В словах женщины разочарование чувствовалось так явственно, словно оно подкатило к горлу и начало ее душить. Она покачала головой. — Ну, хотя бы говорит по-человечески. — Стальные глаза с подчеркнутым неодобрением впились в мистера Кейра. — Почему она еще без живота? Я уже должна нянчить твоих внуков!

— Правнуков, — тихо буркнула Имриш.

Обладающий недюжинной смелостью человек вышел вперед и деловито откашлялся, спасая мистера Кейра от неудобных вопросов.

— Это Моррис Каллем, отец Имриш, — быстро отчеканил маг.

Помедлив, старуха протянула костлявую руку, и мистер Каллем осторожно поцеловал ее в запястье.

— Гретель фон Рехенберг, — представилась она, не удивляясь, что такой простак знает о правилах приличия.

— Рад знакомству.

Немного успокоившись, Салли перестала изучать плавающий в полупустом бокале мохито лед и подняла взгляд на старуху, после чего тотчас об этом пожалела. Вблизи ее лицо показалось еще более старым. Оно было словно из бумаги, размоченной, а затем высушенной, острые скулы подчеркнуты косметикой. Не старуха, а настоящая ведьма, потерявшая свою былую красоту. Паучиха в человеческом обличии.

Более не задерживаясь, мистер Кейр повел свою мать в палаточный городок. Люди торопливо расступались перед ними, опасливо оглядываясь на идущую за старухой молчаливую свиту.

— Ты знаешь, что не так давно тебя искал твой брат? — спросила женщина у мистера Кейра.

Имриш шла за ними по пятам, и Салли вместе с Томасом старались от нее не отставать, как и еще несколько артистов и гостей. Хозяину балагана, как и его матери, тоже полагалась свита, пускай и не такая многочисленная.

— У него получилось? — поинтересовался Тамзин.

— Да, — флегматично произнесла женщина. — Но скорее всего ты его не узнал. Он ведь потерял лицо после взрыва. Несчастный ходил без него целое десятилетие, пока сестра ему не слепила другое.

Имриш, идущая впереди, почему-то выругалась, а Салли мысленно зацепилась за слово «слепила».

«Неужели сестра мистера Кейра — пластический хирург?» — подумала она.

— И что он тебе рассказал?

— Это долгая история, милый мой. Он вернулся домой, посмеялся, поведал про какой-то пожар и пожелал тебе научиться самостоятельно разбираться со своими проблемами.

Мистер Кейр вдруг остановился и отступил от старухи. Музыка из колонок заиграла тише. Какой-то умный человек догадался ее приглушить, и Салли мысленно его поблагодарила. Она глянула в сторону пульта, где ранее стоял диджей, и заметила вместо него темноволосого сержанта.

— Зачем ты приехала, мама? — серьезно спросил маг. — Прошедшая свадьба — всего лишь предлог.

— Чтобы позвать тебя домой, — ответила она, не моргая.

— Зачем? — В голосе мистера Кейра прозвучало недовольство, как будто возможное возвращение домой означало для него что-то очень плохое.

— Проблема в твоем брате. Он внес раздор в семью и рассорил всех моих детей, — процедила женщина. — Мне Вальдемар рассказал, как вытащил тебя из пожара, а вот твоим братьям и сестрам он почему-то поведал о твоей скоропостижной кончине. С тех пор они как стервятники продолжают делить твое имущество, словно тушу убитого быка.

— Что? Вальдемар? — Скорее это было недоумение, чем вопрос. Сначала глаза мистера Кейра расширились от удивления, а потом неожиданно сузились от гнева. — Владимир, то есть? Что этот русский себе позволяет?!

— Его замыслы мне неведомы. — Старая Гретель безразлично пожала плечами. — Знаешь, Вальдемар даже не поскупился на твои похороны. Он поставил небольшой памятник во внутреннем дворе семейной обители, крохотный, примерно по пояс. — Рассказывая про памятник, она почти улыбнулась, глядя, как в негодовании искажается лицо сына. — Но никто не пришел почтить память, если тебе интересно. Все были заняты дележкой нажитого тобою добра.

Мистер Кейр громко выругался. Причем, на чужом языке. Но это не помешало старой Гретель продолжить свой рассказ.

— Твоя сестра, Мэрион, уже давно облюбовала твой дом в Генуе и никого к нему не подпускает, — проскрипела она, — а старший, Аларик, который год продолжает играть с Фабьеном в бумажки и бегать по судам из-за дома в Праге, пока Вальдемар списывает деньги с твоих банковских счетов. Он, кстати, сам засел в Нюрнберге. Удивительно, милый мой, что ты ничего не знаешь. Чем же ты занимался все эти годы?

Мистер Кейр странно посмотрел на супругу, и та ответила ему легким кивком головы, как будто тот у нее что-то спросил.

— Если ты не вернешься и не покажешься перед семьей, то у тебя скоро ничего не останется. — Голос Гретель прозвучал холодно и грозно, и перечить ему не хотелось. — Мне надоело смотреть на бессмысленную семейную грызню, так что я хочу собрать вас всех вместе. И отклонять мое приглашение неучтиво, Улирих. Отказа я не приму.

«Улирих?» — удивилась Салли.

— Без Имриш я никуда не поеду. — Мистер Кейр нахмурился. Чужое имя, прозвучавшее из уст матери, его не смутило. — И труппу не оставлю.

Стальные губы старухи, изнизанные морщинами, дрогнули в подобии улыбки:

— Езжай с кем хочешь, — произнесла она, издав странный ржавый звук, отдаленно напоминающий смех. — Только сектантов твоих я в дом не пущу.

— В таком случае…

Салли и моргнуть не успела, как мистер Кейр залез на ближайший стол, спихнув с него все стаканы и добрую часть тарелок с закусками.

— Дамы и господа! Друзья мои! — Он взмахнул руками, привлекая внимание присутствующих. — Планы меняются!

Секунда, и вот на столе рядом с ним встала Имриш:

— Мы едем на гастроли в Европу! — громко объявила она.

Публика заликовала и захлопала. Особенно артисты. А Салли только головой помотала, не веря, что еще пару дней назад она собиралась на какие-то скучные курсы по кулинарии.

— Вовремя же ты к нам присоединилась. — К девушке подошел миловидный Томас и поднял невесть откуда взявшийся бокал с шампанским, собираясь произнести тост: — Добро пожаловать в нашу труппу, Салли.