Три белоснежных оленя [Анатолий Иванович Мошковский] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Анатолий Мошковский ТРИ БЕЛОСНЕЖНЫХ ОЛЕНЯ
Рассказы
Анатолий Иванович Мошковский
(1925–2008)
От автора
Впервые я увидел тундру из окна самолёта, летевшего в Нарьян-Мар — главный город Ненецкого национального округа. Неоглядная раввина с озёрами, лесами и сопками шла внизу, и она казалась мне сверху холодной, пустой и совершенно безлюдной и скучной. Я даже подумал: «Зачем я решил лететь сюда?» А потом быстрая оленья упряжка привезла меня в стойбище, и я стал жить в тундре. Я спал в чуме на оленьих шкурах, ездил в огромное стадо, грелся у железной печки, слушал рассказы и легенды. Я сдружился с пастухами, весёлыми, ловкими и отважными людьми, с их хлопотливыми жёнами, с их детьми, любопытными и, как все дети в мире, неугомонными и шумными. И чем дольше жил я в тундре, тем глубже открывалась мне её красота. И когда я вернулся домой, мне захотелось написать о том, что я видел, слышал и сам испытал в тундре. Получилась книга «Три белоснежных оленя». Она вышла в издательстве «Детская литература» в 1960 году. Четыре рассказа из этой книги вы прочтёте здесь. АвторМалица
Я долго ждал, когда из тундры приедут пастухи. Они должны были захватить меня в стойбище. И я дождался: они приехали. Старый пастух ушёл в крайний дом, а молодой поправлял на оленях упряжь. Я подошёл к нему и объяснил, в чём дело. — Завтра едем, — сказал парень. — Очень рано. — Идёт, — ответил я. — А в чём поедешь? В этом? — Он кивнул на мою кепку и плащ. — Ну да. Ненец засмеялся и помотал головой: — Не возьму. Я ничего не понимал, а он минут пять смеялся. Вытирая мокрое от слёз лицо, он наслаждался моей крайней наивностью и, видимо, очень сожалел, что был один и не с кем было разделить веселье. — В тундру так не ездят, — наконец разъяснил он мне таким тоном, каким говорят с малышами в детском саду. — Ясно? Малицу бери. Что такое малица, я знал хорошо. Читал о ней в книгах, видел на плечах ненцев и коми. И вот теперь выяснилось, что без этой малицы мне как своих ушей не видать настоящей тундры. Малицу на время согласилась дать учительница-ненка. Утром она достала её из кладовки и принесла на кухню: огромную, из выделанной оленьей шкуры рубаху мехом внутрь, с пришитыми к ней капюшоном и рукавицами. — Примерьте, — сказала учительница, — подойдёт ли. Я стал было снимать плащ, но она остановила меня: — Не надо. На плащ надевайте. Я взял в руки большущую, тяжеленную малицу, гадая, с чего же начинать. — Как платье, на голову, — подсказала учительница. — Это очень просто. Я послушно сунул голову внутрь, накинул малицу на себя и в полных потёмках стал руками разыскивать рукава. Было тепло и мягко от оленьего меха. Не помню, сколько времени барахтался я внутри малицы, отыскивая рукава. Один рукав всё-таки нашёл, но второй куда-то запропастился. Голову, разумеется, нужно было просунуть в узкую горловину, соединявшую малицу с капюшоном, и голова моя наконец упёрлась в эту горловину, но вот беда: она оказалась такой узкой, что наивно было и думать, что в неё можно протолкнуть голову. Стало жарко. Я чуть не задохнулся, открыл рот, и он мгновенно забился шерстью. Шерсть щекотала шею, ноздри, уши. После того как руки в конце концов выбрались сквозь рукава наружу, они отлично могли бы помочь голове. Но уж слишком узкой была горловина!Учительница между тем не бездействовала — она энергично руководила одеванием. Её голос — мои уши были туго сжаты — долетал до меня издалека: — Не бойтесь. Смелее просовывайте голову. Пройдёт. И вдруг раздался смех, и я сразу понял — детский смех. Никаких ребят в доме я не видел. Очевидно, они проснулись и, заинтересованные вознёй и шумом на кухне, пришли из другой комнаты. Я доставил им не меньше удовольствия, чем молодому пастуху возле упряжки. Они хохотали от всех моих безуспешных попыток протолкнуть голову. Они визжали, и плакали, и, по-моему, — хотя в точности поручиться за это не могу, так как находился в полнейшей темноте, — катались по полу. Я на миг представил себе всю картину происходящего, и мне стало ещё жарче. Разозлившись, я изо всех сил потянул вниз малицу, и голова медленно двинулась по узкой горловине. Ещё мгновение — и я почувствовал удивительную лёгкость: голова прошла! Но всё же я немножко не рассчитал: только один глаз смотрел наружу, второй же упёрся в стенку капюшона. Дом сотрясался от ребячьего хохота. Тогда учительница быстро повернула на мне малицу, и отверстие капюшона оказалось как раз против лица. Хохот мгновенно стих. Ребята стояли с серьёзными лицами, и я даже подумал, не почудился ли мне этот смех. Я выплюнул изо рта клочья серой оленьей шерсти, вытер ворсинки с губ, осмотрелся вокруг и даже позволил себе сделать несколько
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Последние комментарии
1 день 3 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 19 часов назад
3 дней 6 часов назад