Как шутит Судьба (СИ) [Dayrin] (fb2) читать онлайн

========== ——— {Санс} ==========

“Когда два человека, созданные из одной души, встречаются, они вовсе не обязательно говорят о любви в том романтическом, юношеском духе, который предлагают некоторые фильмы или книги. Их просто влечет очевидность внутренней связи между ними или даже некая тихая прелесть этой незримой связи. Они начинают с того, что соглашаются «разделить судьбу» другого, как гласит расхожее выражение, вместе создают некую общность и только в конце концов понимают: то, что они вместе переживают, и есть любовь.”Тьерри Коэн

— Эмбер! Завтрак готов! — громогласный вопль снизу заставил девушку судорожно подскочить и едва не упасть спросонья с постели, дезориентированно мотая головой в попытке понять, какой сейчас год, эпоха, век, и кто есть она сама. Осознание приходит чуть позже вместе с раздраженным выдохом. Вчера она снова долго не могла уснуть из-за страха темноты, что сдавливал изнутри, не давая двигаться, вместо сна оставив лишь постоянное нервное напряжение, которое ушло лишь с первыми лучами рассвета, рассеявшими тьму. Но признаться в этом друзьям, у которых остановилась до той поры, пока не найдется более подходящее жилье у нее не хватало духа. Главным образом из-за симпатии к одному конкретному монстру-другу, что жил здесь же и сам любезно предложил перекантоваться у них столько, сколько потребуется. Эмбер неловко было соглашаться: она привыкла полагаться лишь на себя, но выбора у нее не оставалось, ведь работа, из-за которой ей пришлось приехать в этот город, жилья не предоставила, бросив девушку на произвол судьбы. Было трудно… Дел было много настолько, что домой Эмбер возвращалась ужасно поздно, падая на кровать без сил, но даже тогда не удавалось уснуть в темноте. А спать при включенном свете было слишком заметно: вызвало бы вопросы, а она не хотела выставлять напоказ свой страх, считая это постыдным поводом для обсуждения, шуток и насмешек, даже не смотря на то, что это были ее лучшие друзья… Приходилось мириться с хроническим недосыпанием, от которого по выходным девушка выглядела почти как зомби. Вот и сейчас она, неловко тыкаясь во все подряд и спотыкаясь на каждом шагу, выползла из комнаты, даже позабыв переодеться, вплывая к завтраку в длинной футболке почти до колен, с голыми босыми ногами, напоминая маленький, хрупкий призрак с взлохмаченной головой пепельных волос.

— Утречка, чуваки, — пробубнила она под нос, падая на ближайший стул и роняя голову на деревянную столешницу, предварительно сложив на ней руки.

— Вауви, Эмб, выглядишь не очень, ты в порядке? — высокий скелет поставил тарелку с яичницей напротив и повернулся за следующей порцией для старшего брата, что сидел на стуле рядом с девушкой: она даже не заметила его, когда вошла.

— Да, мелочь. У тебя убитый вид, — монстр беззлобно хохотнул, прикрывая один глаз.

— Проклятая работа, даже времени на поиски дома нет… Интересно, что произойдет раньше: моя смерть или переезд, — заныла девушка, забавно морща чуть вздернутый носик, но все так же сонно жмурясь.

— Хей, малая, не торопись с поисками, нашим костям тут слишком просторно, можешь даже не заморачиваться, — скелет, сидевший рядом, взял кетчуп и щедро полил им поставленную младшим братом порцию горячей еды, приступая к завтраку. Эмбер даже не двинулась, ощущая, что под мерный звук вилок братьев начинает дремать, рассеивая все мысли бессвязными запутанными нитками, ни за одну из которых невозможно было уцепиться. Звуки превращались в неразборчивый звон, в котором тихие голоса действовали не хуже снотворного. Девушка не знала, сколько прошло времени, но вдруг вздрогнула, когда единственная мысль прогремела громом среди ясного неба. “Я сплю прямо на кухне!” — пронеслось вспышкой света, заставляя открыть глаза почти в испуге и резко выдохнуть. Рядом, облокотившись на стол, спокойно сидел скелет, расслабленно уложив череп на руки, рассматривая спящую девушку колючими, чуть смешливыми огоньками в бездонно-черных глазницах.

— Спишь мертвым сном, ха? — тихо спрашивает монстр, широко улыбаясь, видя ее замешательство.

— Санс, надо было разбудить… Аргх, чертова сонливость… Дайте мне точку опоры, и я прям так и засну, — Эмбер села ровно, потягиваясь, с тоской глядя на остывшую яичницу.

— Могу подержать, малая, — подмигнул монстр, все ещё полулежа на столе.

— Санс! — усмехнулась Эмбер, принимаясь за стылый завтрак. Подогревать его снова было лень, да и вряд ли это сильно бы изменило вкус еды: Папирус готовил не так уж хорошо, а потому всё казалось почти безвкусным, когда готовил он. Но девушка была благодарна за любую стряпню, непривередливо поглощая кусочек за кусочком. Немного нарастала неловкость: есть одной под пристальным взглядом старшего скелета было немного странно, но здесь всё было таким. Немного не от мира сего… Монстры хоть и жили здесь испокон веков, но сильно отличались характерами: куда сильнее и страннее, чем люди, иногда ведя себя невообразимо эксцентрично, жутко или наоборот нелепо, нелогично и смешно. Но Эмбер именно за это их и любила. За их разносторонность, способность быть честными и открытыми, принимать себя и друг друга такими, какие они есть. Многим людям этого было не дано… А потому, общаясь в основном с монстрами, Эмбер обрела в них родные души. Тех, с кем всегда можно было говорить честно и вести себя естественно. Но даже не смотря на это, Эмбер не могла признаться как минимум в двух вещах: в никтофобии{?}[Боязнь темноты] и в своей симпатии к Сансу. Что-то ее останавливало, и девушка пока не готова была к такому большому шагу, предпочитая оставить доступную зону комфорта без изменений, ограничиваясь тем уровнем общения, который, как ей казалось, был ей позволен.

— Может поспишь? Сегодня выходной, — лениво спросил скелет, садясь ровнее и подпирая ладонью улыбающуюся голову.

— Фе ефе деат офет, — с набитым ртом пробухтела девушка, спешно запив еду холодным чаем.

— Хей, хаха, полегче… Такая голодная? Может тебе добавки? — монстр хитро щурится, глядя на торопливые движения девушки с долей сочувствия.

— Не, вторую порцию от шефа Папса я не вывезу, — проглотив, ответила Эмбер, — я говорю, мне ещё отчёт надо написать на работу. Так что поспать не выйдет пока что. Хотя, я бы с радостью, — девушка отставила недоеденную стряпню младшего монстра и зевнула, прикрыв рот ладошкой, пока скелет с плохо скрываемым любопытством пытался заглянуть ей в рот.

— Жаль, составил бы тебе костяную компанию, — подмигнул Санс и встал из-за стола, направляясь к излюбленному месту: дивану перед большим телевизором, где любил прикорнуть в любое время дня и ночи, наслаждаясь безмятежной жизнью в те дни, когда не работал. Эмбер всегда удивлялась, как с таким уровнем лени он вообще умудрялся трудиться, сочетая в себе редкостную исполнительность и такую поверхностную беззаботность. Девушка обреченно вздохнула, отправляясь за бумагами в комнату, чтобы взять там нужные и угнездиться с ними на улице, где на крыльце размещалась любимая ей большая мягкая скамья с пледом и подушками: так приятно было посидеть там в эту позднюю весну.

Забравшись на нее с ногами, девушка уверенно начала сверку, деловито закусывая карандаш и делая пометки на листах, перечеркивая одни строчки и выделяя другие. Рутинная работа, от которой уже через пару часов начало сильно клонить в сон. Теплые солнечные лучи медленно перетекли на крыльцо заливая ноги мягким светом, словно бы тоже забираясь на нежный плед в желании присоединиться к Эмбер. Ей казалось, что ее кожа впитывает это тепло собой, позволяя весне течь по венам, добираясь до сердца и души. Задумавшись о чём-то, она не заметила, как карандаш остановился, замирая неясной линией на косо перечеркнутой строчке, а голова склонилась к спинке, утыкаясь в мягкий плед виском… Лёгкий ветер коснулся бумаги, перевернув лист, но Эмбер никак не отреагировала, сладко уснув на летней веранде дома ее друзей, переутомленная отсутствием сна и чрезмерной нагрузкой в карьере.

Позже сюда вышел Санс, лениво потягиваясь и зевая: он уже хотел было что-то сказать, как замер, отметив, что подруга спит. Ее рука ослабшей плетью свисала с подлокотника, а карандаш лежал на дощатом полу, укатившись за маленький столик поодаль. Бумаги выскользнули из пальцев на сидение, и теперь их мягко перебирал теплый, солнечный ветер. Из-за запрокинутой головы был открыт плавный изгиб белой шеи, на которую засмотрелся монстр, недвижимо вперив немигающий взгляд морозно-белых зрачков в прыгающую в мерном ритме венку под кожей. Такая нежная и беззащитная… Уставшая… Сансу было жаль ее, но помочь он ничем не мог, чувствуя, что девушка о чем-то умалчивает, словно стесняясь попросить помощи. И сейчас, видя ее такую открытую перед ним, монстру отчаянно захотелось прогнать то, что так долго мучало Эмбер. Это было видно по ее утомленному виду с залегшими под зеленоватыми глазами тенями усталости. По поникшей фигуре, что вечерами едва держалась на ногах. И уменьшившемуся аппетиту, сделавшим ее ещё меньше. С этим нужно было что-то сделать…

Недовольно покачав головой, скелет подошёл к ней, бережно взяв на руки и телепортируясь в дом, отчего-то выбрав конечной точкой назначения свою комнату, в которой царил вечный бардак. Эмбер в его руках сонно вздрогнула, и монстр решил оставить ее здесь, мягко уложив на кровать и бережно укрыв пледом. Она тут же свернулась комочком, утыкаясь носом в подушку, тяжело вздыхая и погружаясь в глубокий сон. Ее дыхание было таким тихим, что казалось будто его и нет вовсе, выдавая жизнь лишь в едва различимом шелесте души где-то там, глубоко внутри… Санс посидел рядом ещё немного, задумчиво глядя на расслабленное тельце, уходя затем обратно в гостиную, надолго погрузившись в собственные мысли…

Эмбер снился чудесный сон. В нем была весна, солнце и Санс, который нес ее на руках по большому пушистому от травы полю, где волнами гулял ветер, вплетаясь нежными порывами в волосы и путаясь в меховой линии его капюшона… Он улыбался, шутил и неотрывно смотрел на нее, согревая теплом взгляда, такого непривычного на контрасте с холодом цвета в зрачках… И даже чувствовался запах, что напитал его вещи: что-то среднее между томатной пастой и воздухом уютной городской таверны, где монстр работал вместе со старым приятелем. Хотелось чувствовать этот аромат ещё глубже, и Эмбер вдохнула как можно больше, осознавая, что чувствует это чрезмерно реалистично, обрывая сон на полуслове и просыпаясь со смутным чувством разочарования в душе.

Первым делом бросилось в глаза то, что проснулась она не там, где уснула. И даже не у себя, а в комнате монстра… Любимого монстра, что принес ее сюда с веранды… От этой мысли девушке захотелось пищать от восторга, но она ограничилась лишь тем, что крепко обняла подушку Санса, наслаждаясь ароматом и мягкостью чужой вещи. Упавший на настенные часы взгляд быстро отрезвил девушку, заставляя громогласно чертыхнуться и сорваться с кровати, падая на пол, уцепившись ногой за плед, с глухим стуком.

— Да чтоб тебя! — с досадой прокомментировала свое фиаско, и поднялась, намереваясь поскорее забрать с уже почти ночной улицы свои бумаги и наработки. Открыв дверь Эмбер практически влетела в Санса, успевшего ее перехватить и уберечь от совместного падения на пол.

— Воу, малая, вот это бодрость! Отдохнула? — монстр, убедившись, что девушка стоит ровно, отпустил ее плечи, пряча руки в карманы толстовки.

— Да это катастрофа, я проспала почти весь день, а ещё столько делать, — Эмбер с досадой обошла друга, устремляясь в сторону улицы, где остались ее документы, но Санс ловко поймал ее магией, щёлкнув пальцами и возвращая на место, словно ребенка, не взирая на ее полный возмущения писк.

— Расслабься, твои ценные бумаги я отнес к тебе на стол, — он беззаботно подмигнул ей, наслаждаясь ее растерянным видом, пока девушка собирала в кучку все ещё сонные мысли.

— Э… Ладно, спасибо… Надеюсь ночи хватит, чтобы это всё проверить, — Эмбер вздохнула свободнее,— спасибо, Санс.

— Спасибо в карман не положишь, малая. Как надо благодарить друга? — скелет добродушно протянул девушке ладонь в жесте рукопожатия, и она смущённо пожала ту в ответ, запоздало отмечая, что стоило бы сперва уточнить отсутствие шуточек в его стиле, вроде подушки-пердушки или живой ящерицы, от извивающихся движений которой Эмбер в прошлый раз едва не лишилась чувств. На первый взгляд все было нормально, но стоило отпустить ладонь, как она оценила все прелести безмятежности, за которую поплатилась очередным розыгрышем от монстра. Их руки были склеены, судя по всему, самым настоящим клеем, и дёрганье рукой в попытке отлепить ладонь к положительным результатам не привело.

— Санс, что за бред? — спросила она нетерпеливо, пока монстр с удовольствием наблюдал последствия шалости, которую придумал спонтанно несколько часов назад.

— Крепкая дружба, разве не видно? — скелет подмигнул, пожимая плечами и чуть дёргая рукой, что склеилась с ее намертво.

— Эммм… Ладно, как будем расклеивать… дружбу? — Эмбер шагнула к монстру, рассматривая слипшиеся руки и чуть смутилась, когда пальцы Санса вновь обхватили ее ладонь, даря непривычное тепло, от которого защекотало где-то за ребрами.

— Ха, да должно расклеиться само, Эмб, это был клей краткого действия, я взял его у Папса, — монстр отмахнулся и показал за спину в сторону комнаты младшего брата, вытаскивая из кармана упаковку клея, в то время как младший скелет зычно закричал где-то внизу, знаменуя свое возвращение домой.

— Санс! Человек! Я уже дома. Забыл отдать суперклей Андайн, взял совершенно не тот тюбик, зашёл за ним, — младший скелет поднялся к стоящим в ступоре друзьям, — вы чем тут заняты? — Папирус подошёл ближе, озадаченно посматривая на побледневшую Эмбер и на Санса, чьи белые точки зрачков совершенно пропали, а сам он замер напряжённым изваянием, — о так вот он, мой клей для супер прочности, ньех!

— Само отклеится, да, Санс? — сердито прищурилась девушка, едва ли не шипя от злости, — мне вообще-то завтра на работу, что прикажешь делать? Придти и сказать что-то вроде: “о, не обращайте внимания, это мой остеохондроз?”

— Ха, да ладно, мы что-нибудь придумаем, малая, дай минутку моим старым костям поразмыслить, — Санс почесал череп, виновато скривив привычную улыбку, пока Папирус вчитывался в этикетку на тюбике.

— Тут написано, что склеивает любые поверхности навсегда, — озабоченно прокомментировал младший, указав на маленький узкий предмет, — вообще, я у Альфис могу спросить завтра, может она сможет помочь, как раз пойду к ней вместе с Андайн.

— Блеск… — Эмбер потерла переносицу, обреченно вздыхая. Одна новость лучше другой.

— Можно попробовать освободиться короткими путями, малая, это может помочь, — и прежде, чем девушка успела сообщить свое мнение на этот счет, Санс начал щелкать пальцами, хаотично перемещаясь по квартире, материализуясь то в кухне, то в комнате, то в гостиной, даже не смотря на Эмбер, которой поплохело уже после второго рывка.

— Хмм, странно, это не работает, — монстр задумчиво прищурился, и посмотрел на притихшую подругу, ужасаясь тому, как нездоро́во она теперь выглядела, едва не упав без чувств, если бы скелет не успел ее подхватить и прижать к себе, — воу, ты как, Эмби? Прости, я, похоже, переборщил. Эй, ты в норме? — Санс заглянул ей в глаза, обеспокоенно светя яркими звездно-белыми зрачками, пока девушка безвольным телом опиралась о плечо монстра, стараясь унять кружащуюся перед глазами карусель.

— Как после стирки в режиме отжима… — Эмбер отлипла от монстра, хотя и успела отметить, как приятно было уткнуться на миг в тепло его тела, но пользоваться обстоятельствами было ей неприятно, да и смущало столь сильно, что девушка вновь порозовела, отстраняясь от Санса, с сожалением отмечая, что даже переодеться до этого события не успела и теперь предстояло щеголять едва ли не в полуголом виде перед тем, кто ей так сильно нравился.

— Точно? А то могу еще подержать, — скелет вновь улыбнулся, чуть склонив голову набок, ловя каждый оттенок ее смущения с видимым удовольствием.

— Нет, все нормально… Придется, видимо, брать больничный… И что я им скажу? — Эмбер ухмыльнулась, представляя реакцию шефа, расскажи она ему все честно.

— Скажи… обстоятельства непреодолимой силы, хах, — Санс поднял их склеенные руки, вновь обхватив ее ладонь пальцами, сцепив в крепкий замок теплых и длинных фаланг, — посмотри на это с другой стороны, мелочь, сможешь, наконец, отдохнуть. Ты в последнее время едва держишь душу в теле от усталости. Смотреть больно, — на последнем предложении скулы монстра залило голубоватое свечение, а сам скелет посмотрел куда-то в сторону, избегая взгляда глаза в глаза. Эмбер изумленно всматривалась в его смущение, такого нежного топазного оттенка, что хотелось коснуться, и она едва успела одернуть себя, смазывая движение второй руки за притворным желанием почесать собственный нос.

И ведь действительно, Санс был прав. В последнее время она столько работала, что дни смазались в одну сплошную неразличимую линию без воспоминаний, впечатлений и эмоций. Понимание этого пугало: так и жизнь пройдет мимо, не оставив после себя совершенно ничего живого и теплого, что можно было бы с упоением перебирать в памяти многие годы спустя.

— Эх… Да, ты прав. Но ведь и ты не сможешь пойти на работу из-за меня, Санс… Я потом отплачу тебе… — начала было оправдываться девушка, но Санс положил палец ей на губы, заставив вздрогнуть и перестать дышать.

— Не трать тепло понапрасну, мелкая. С моей работой точно нет никаких проблем.

Эмбер моргнула, стушевавшись от его жеста, все ещё во все глаза рассматривая близкий к себе отсвет румянца, не ушедший с алебастровой белизны костяных скул.

— Ладно, авантюрист… Что предлагаешь? Впереди ночь, а я уже выспалась и буду мстить, не давая спать тебе, — девушка угрожающе выставила перед его черепом палец, сердито хмурясь на его довольную улыбку.

— Можно посмотреть кино, жаль в приставку сыграть не выйдет, только если настольную игру попросить у Папса.

— Кто-то сказал “настольная игра”? — из-за угла высунулась заинтересованная моська высокого скелета, в чьих глазницах сверкали искренние искорки любопытства.

— Отлично, второй вариант куда интереснее, тем более втроём. Папирус, какие у тебя есть настолки? — девушка счастливо улыбнулась подошедшему монстру, что сиял как наполированный самовар, стоило упомянуть так горячо любимые им вещи.

— О, есть эволюция, игра про космических захватчиков, про Марс, про динозавров, про… — монстр начал перечислять чуть ли не всю свою коллекцию по памяти, под удивленный взгляд маленькой девушки, открывшей рот от того, сколько он имел в запасе игр и как умудрялся помнить все их сюжетные линии и правила. Должно быть у него была великолепная память.

— Воу, братец, мы так будем до утра только названия слушать. Давай первую, как там? Эволюция, да? Пойдет, я к ней хотя бы правила знаю, — Санс пожал плечами и автоматически сунул руки в карманы толстовки, утянув приклеенную ладонь Эмбер туда же, надёжно погрузив в тепло мягкой ткани кофты, согретой его телом. Девушка вздрогнула и покосилась на невозмутимого скелета, что стоял рядом с непоколебимым спокойствием, выше нее на полголовы, но все равно несоизмеримо сильнее физически, даже невзирая на отсутствие мышц. Это чувствовалось в нем всегда: поднимай он мебель, с лёгкостью помогая достать из под дивана карандаш или мягко сжимай он ладонь Эмбер в кармане, едва заметно огладив кожу большим пальцем, даря неожиданную и тихую ласку словно бы невзначай.

Папирус с радостным писком помчался в свою комнату, чтобы достать коробку с любимой игрой для всех, пока Санс и Эмбер отправились в гостиную. Девушка попросила скелета заодно принести ей ее мобильник, чтобы оповестить работодателей об отсутствии завтра и теперь ощущала жуткую неловкость, чувствуя тепло чужой ладони в повисшей тишине… Особенно учитывая, что это была ладонь горячо симпатичного ей существа. Они сели на диван в полном молчании, касаясь друг друга плечами. Душа девушки нервно трепыхалась внутри, сея смуту в и без того растерянные мысли, что расплелись из тугого комка в огромную кучу перепутанных нитей, и было неясно: где начиналась одна, и кончалась другая. Полный хаос, от которого дрожало все тело, и Эмбер всеми силами пыталась скрыть свое напряжение. Санс рядом выглядел не лучше, иногда стреляя в девушку огоньками глаз и изредка покрываясь едва видимым светом смущения, скрывая его за ленью и прикрывая глаза, расслабленно откидываясь на спинку мягкой мебели. От дальнейшего ступора всех спас Папирус, влетевший в комнату весёлым вихрем, что-то напевая под нос и водружая на стол светло-зеленую коробку с игрой, передавая смартфон девушке после.

— Вот и я. Нья! А как вы будете играть одной рукой? Это же неудобно, — монстр сел напротив ребят, подвинув кресло к столу, словно это была табуретка, а не увесистая, грузная мебель.

— Я могу и с помощью магии, Папс, а вот Эмби придется поработать зубками, — Санс довольно хмыкнул, щёлкая пальцами: коробка с игрой открылась сама собой, а карты, кубики и прочие атрибуты начали раскладываться перед игроками, пока Эмбер заканчивала писать сообщение коллегам.

Они все уже не раз играли в эту занятную и веселую игру, а потому с правилами даже не пришлось заморачиваться, сразу увлекаясь процессом. Эмбер быстро отвлеклась от напряжения и собственных переживаний, полностью сосредоточившись на игровом движении. Карты действительно иногда приходилось аккуратно вытаскивать из руки зубами, откладывая основную стопку и уже освободившимися пальцами класть выбранную в нужную линию собственного игрового поля. Сансу было несравнимо проще: он действовал просто по щелчку костяных пальцев, иногда шутливо пытаясь заглянуть в колоду к Эмбер, приваливаясь боком и дёргая на себя ее приклеенную ладонь, с удовольствием слушая ее возмущённое стеснение и ловя каждый искренний смех от его не совсем удачных, но таких уютных каламбуров. Папирус громко комментировал каждый ход друзей, подначивая Эмбер объединить усилия, чтобы завалить слишком легко выигрывающего брата, чем девушка решила воспользоваться, чтобы проучить друга. И им удалось, выбив все его карты и сложенные на столе колоды к концу игры в “сброс”, разорвав ночную тишину дома воплем победы и символическим ударом кулаком в кулак в знак отличной командной работы.

— Да-а, человек, мы отлично сработались! А теперь пора спать, уже слишком поздно. Вы оба завтра дома, я полагаю? — младший монстр стал аккуратно складывать игровые карточки и кубики обратно в коробку, пока Эмбер устало откинулась на спинку около Санса.

— Дап… Мы с малой будем валять кости, пока ты не найдешь способ нас разлепить, да мелочь? — монстр беззаботно толкнул ее локтем, пошевелив склеенными ладонями, что он вынул из кармана, уложив между ними.

— Не замучай ее своими каламбурами, Санс! Она себе руку отгрызет, словно волчица в капкане из-за твоих шуток, — строго пожурил его брат, забирая собранную коробку с игрой и собираясь к себе, — все, я на боковую. Доброй ночи Санс, Эмбер.

— Пока~, — протянули друзья, глядя, как высокий скелет поднимается к себе, напевая что-то смутно похожее на колыбельную. Санс широко зевнул, вытягивая под стол ноги и прикрывая глаза, словно собирался спать прямо сидя. Эмбер спать не хотелось, и чем ближе приближался момент выключения света, тем сильнее она нервничала, борясь с отзвуками будущей паники, что предстоит пережить, стоило скелету щёлкнуть пальцами и погрузить гостиную в темноту.

— Хочешь спать? — ненавязчиво спросила Эмбер, рисуя свободной рукой узоры на велюровом покрытии мягкой мебели под ними.

— Всегда хочу, Эмб. А ты разве нет? Я ведь вижу, что ты нервничаешь, что не так? Это из-за клея? — Санс одарил ее пристальным взглядом, полным серьезности, несмотря на улыбку, что озаряла его лицо практически постоянно, когда он говорил с ней. Девушка испугалась его внезапной проницательности, попавшей в самое яблочко, заставляя напрячься ещё сильнее, но вида она старалась не подать, отчаянно не желая демонстрировать собственные слабости, упрямо помотав головой.

— Разве что из-за работы, Санс… Надеюсь, мне за это не устроят взбучку. Хотя, так у меня будет время поискать себе жилье, наконец-то смогу перестать быть обузой.

— Ты не обуза Эмбер. И никогда ей не будешь… Останься… — просто ответил Санс, чуть понизив голос и ослабив улыбку, сделав выражение лица ещё более спокойным. В его глазах разливалось необычное тепло, греющее сродни солнечным лучам, под которыми девушка уснула сегодня утром, добираясь в этот раз до самой души, от чего ее приятно защекотало изнутри.

— Но… Разве… Это же ваш дом, а я… Здесь чужая, — тихо ответила девушка, отводя грустный взгляд, вспомнив вдруг, что никто и никогда не принимал ее так, как сделали это братья-скелеты, что относились к ней, как к члену своей семьи.

— Ты не чужая мне, — тихо ответил он, покрывшись туманным свечением лазури и тушуясь от того, что только что сказал. Душа Эмбер сладко ёкнула от его слов, но она не нашлась с ответом, лишь сжав в ответ его руку своими тонкими пальчиками, ощущая идущий от пястных костей магический жар. А он стиснул в ответ ее тонкую ладонь, придвигая к себе ближе и довольно выдыхая, приняв ее ответ за согласие, которое та постеснялась озвучить, изучая ковер под босыми ногами.

— Не против переночевать в гостиной? — монстр сменил тему, — можем телек посмотреть пока не уснем.

— Да! — слишком поспешно и громко согласилась девушка, поспешно цепляясь за возможность не оставаться в темноте, а провести ночь с источником света, от которого фобия вынет когти ужаса из ее сердца, давая нормально дышать и мыслить. Однако из-за того как прозвучал ответ, не удалось избежать подозрительного прищура монстра, который согласно кивнул после, не спуская проницательного взгляда с фигурки своей подруги, что уютным комочком сидела вплотную, облаченная в тонкую ткань безразмерной домашней футболки. Его взгляд как-то сам собой скользнул к ее голым коленям и икрам, тонким и хрупким, где кожа казалась приятно-матовой в отсвете домашних лампочек. Он резко одернул себя от непозволительно откровенного внимания, потянувшись за пультом на столике и включая телевизор, поставив громкость на тихий уровень, чтобы не мешать спать младшему брату. Щелчок пальцев выключил свет во всём доме, заставив девушку едва заметно вздрогнуть, ощутив давление страха, что обручем стягивал голову. Но блики экрана и близкое присутствие скелета частично перебивали неприятные эмоции, позволяя хоть немного расслабиться, пытаясь уловить суть передачи шедшей в эфире канала. Стоило монитору показывать более темные кадры, как мрак дома поглощал собой все очертания, заставляя девушку в страхе жмуриться, сдерживая порыв закрыть лицо руками, но в конечном итоге Эмбер просто не выдержала долгой пытки появления и исчезания ненавистной тьмы, инстинктивно прижимаясь к боку задремавшего скелета. Он вздрогнул, косясь на живой комочек рядом с собой, незаметно наблюдая за ее рваными движениями: то прерывисто заправит за ухо прядку пепельных волос, то вцепится в покрытие мягкого дивана, то надолго вперится в темный угол комнаты взглядом широко раскрытых зеленых глаз, словно пытаясь отметить там несуществующее движение. И тут до Санса дошло… Она боялась темноты…

Все детали пазла сложились в единую картину, объясняя ее усталость, то, как она спала на ходу днем, и как неохотно уходила к себе ночью. Его накрыло чувством безмерного сожаления, что он заметил подобное так поздно, не сумев вовремя разглядеть ее беду и помочь… Душу кольнуло чувством вины и сочувствия, а после накрыло волной нежности, в желании защитить маленькую малышку, что сейчас доверчиво жалась к нему, думая, будто монстр спит.

— Хей, малая? — тихо сказал Санс, ощущая приклеенной ладонью ее вздрагивание, — иди сюда, — зовет ее, притягивая тесно прижатые руки на себя, отчего девушка просто заваливается на Санса. После краткой возни, Санс уложил ее к спинке дивана, тесно прижимаясь к ней рядом и обнимая свободной рукой, сонно утыкаясь куда-то в ее нежную шею. Монстр мысленно порадовался ночи, что дала шанс не только спрятать зардевшееся всполохами топаза смущение, но и насладиться так желанным им моментом близости, позволив подступиться к девушке ближе. Эмбер напряженно замерла, вытянувшись струной и не веря, что все это происходит с ней, и что Санс действительно сейчас снова погружается в уютный сон, мягко обхватив ее поперек тела и зажав ее подмерзшие ноги между собственных берцовых костей, согревая их бархатным теплом.

— Расслабься, Эмбер, я не кусаюсь, — тихо бормочет скелет, — поспи, я рядом.

И Эмбер поняла… Он догадался… Догадался, но не стал акцентировать на этом внимания, бережно отнесясь к ее душе, загородив собой от страха… От этого внутри все скрутилось в теплый комочек признательности и надежды… Надежды на то, что быть может ее теплые чувства не останутся без ответа, взметнув стайку нежных бабочек где-то в животе, когда шеи коснулось теплое дыхание Санса, чье живое присутствие и ласка рубили корни ее фобии без всякой жалости.

Утро встретило поздними тёплыми лучами весеннего солнца, залившего комнату ласковым сатином золотистых лучей, в которых вели медленный танец пылинки, казавшиеся крошечной пыльцой невиданных цветов. Эмбер сонно пошевелилась, что-то бормоча в полусне и смутно чувствуя чьё-то несмелое поглаживание от локтя до плеча и обратно. Открыв глаза девушка сфокусировалась на мерцании огоньков так близко, что было видно, как размыты бликующие границы белоснежных круглых зрачков, в центре которых цвет становился темнее, напоминая чернение серебра, придавая его вниманию пристальность и вместе с тем живость взгляда, от которого теплела замершая душа. Его костяная ладонь гуляла по плечу, согревая голую кожу, не скрытую мягкой тканью футболки, но благодаря утреннему солнцу и близости монстра было очень тепло… И уютно…

— Доброе утро, малышка… Надеюсь с моими костями спать не жёстко, — Санс улыбнулся, коротко фыркнув от смеха, добродушно прищуриваясь. Девушка не сдержала ответной теплой улыбки, расслаблено тыкая пальцем в его голубеющие скулы, отмечая, что на ощупь они не холодные, а такие же греющие, как и ладони, напоминая касание мягкого флиса.

— Ты тёплый… — прошептала она, чертя причудливые линии до его рта и убирая руку, пока монстр вдруг не осознал, что забыл как дышать, — м, который час? — Эмбер хотела было поднять руку, но вспомнила, что та все еще приклеена к руке Санса, подняв в итоге их обе и рассматривая над собой.

— Много уже, мы до полудня проспали, — ответил скелет, неотрывно наблюдая, как девушка сравнивает их пальцы, потешно щекоча его фаланги свободной рукой, ведя линии до конца тыльной стороны, где ладонь сочленялась с лучевыми костями, такими белоснежными в лучах солнца, что слепило глаза.

— Сто лет столько не спала, — задумчиво протянула она, опуская сцепленные руки на диван и рассматривая потолок, под которым мерцали блики от солнца.

— Почему ты не рассказала мне? — серьезно спросил монстр, всматриваясь в ее умиротворенный профиль, что впервые за долго время выглядел отдохнувшим, подчёркивая ту разницу, что была заметной буквально вчера, сделав все предположения ещё более очевидными, и теперь требуя ответа… Его немного обижал тот факт, что девушка не могла довериться ему раньше. Попросить о помощи тогда, когда она больше всего в этом нуждалась. Душу болезненно скрутило от догадки, что возможно он не смеет надеяться на ее симпатию, но Санс живо отбросил эти мысли, не собираясь сдаваться так легко. Не теперь, когда судьба услужливо предоставила такой шанс на откровенность.

— Я… Честно, не знаю, Санс… Мне было… Стыдно в таком признаться, я ведь давно не ребенок, а боюсь… темноты, — Эмбер закрыла глаза, глотая комок, вставший в горле, стоило вспомнить все те эмоции, что давили на нее все ночи без сна, в которых безуспешно проходили попытки совладать с собственными демонами.

— Не стыдно бояться, Эмбер… И не важно, сколько тебе лет. Я старше, но мои кости тоже могут дрожать от страха, — тихо ответил ей монстр, обхватывая ее приклеенную ладонь фалангами и оглаживая большим пальцем нежную кожу на тонких костяшках.

— Ты? Чего ты можешь бояться? В смысле… Ты ведь такой сильный… — девушка наивно округлила глаза, повернувшись к монстру всем корпусом, заинтересованная его признанием, но едва не утыкаясь носом в его череп с влажно блестящими огоньками глаз, что неотрывно следили за каждым тихим словом подруги.

— Могу, малая… Помнишь… мы как-то поехали вместе с Папсом кататься на лошадях, там ещё аттракционы были? Ты тогда упала со своей, неловко зацепившись за стремена… Я испугался. Или… Когда ты долго болела прошлой зимой? Хах, ей богу, я каждую ночь слышал, как от страха звенят мои ребра… А ещё, когда ты уехала в другой город, прежде чем переехала к нам сюда… Мне было страшно, Эмбер… Каждый день…

Девушка замерла, поражённая его словами, от которых внутри все сжалось в радостном предчувствии… Санс переживал о ней? Думал и волновался за нее… И теперь ее страх темноты казался таким… Незначительным. Мелочным и несерьёзным, что стало стыдно… Стыдно за свою слабость и наивность в сравнении с ним. От этого зарделись неловкостью девичьи щеки, и отчасти чтобы скрыть это, а отчасти чтобы выразить то, что словами описать невозможно, Эмбер чуть приблизилась к монстру, бережно запечатлев мягкий поцелуй на его щеке, уткнувшись после куда-то в ключицы, спрятанные за мягкостью толстовки, и уже не видя, как от переполняющих Санса эмоций, зрачки в его глазницах исчезли, а лицо залила бирюза сладкого смятения напополам с радостью. Этот знак он определенно понял правильно, медленно выдыхая и обнимая девушку покрепче, зарываясь носом в шелковистые пепельные волосы, пахнущие сладкой смородиной и весенним солнцем.

Громко хлопнула дверь, возвещая о прибытии Папируса, судя по топоту которого, он спешил сообщить нечто важное.

— Народ, я принес от Альфис растворитель! Санс, Эмбер, давайте сюда ваши руки, — младший скелет влетел в гостиную, отмечая нехотя встающие фигуры весьма сонного вида.

— Оперативно, Папс. Определенно быстрокостный, — монстр подмигнул брату беззаботно вытягивая руку с ладонью Эмбер вперёд, готовый освободить ее из плана неудачной шутки. Хотя, если брать во внимание случившееся, то удачнее розыгрыша у Санса ещё не бывало.

— Да, теперь Эмб не будет слушать твои дурацкие шутки двадцать четыре часа в сутки, — недовольно сморщился Папирус, занося пузырек с прозрачной жидкостью над распрямленными ладонями склеенных жертв пранка.

Пара капель, и девушка ощутила лёгкое покалывание, а после рука безболезненно освободилась из плена суперклея, оставив неприятное чувство пустоты на коже, лишившись тепла гладких костей любимого монстра. От этого стало неуместно грустно, и уголки губ девушки опустились, выражая разочарование, которое поймал взглядом Санс, блаженно улыбнувшись ее реакции.

— Хах, свобода, да, малая? — монстр подмигнул ей, а после проводил взглядом довольного брата, что ушел, дабы самому отправиться на работу, с которой отпросился специально ради помощи Сансу и Эмбер.

— Брат, я ушел! До вечера, Эмбер! — Папс снова высунулся из двери, ведущей в холл, махнув рукой и ускользая прочь, словно его здесь и не было.

— До вечера! — только и успела крикнуть девушка, почти синхронно с хлопнувшей дверью, — свобода?.. — она задумчиво посмотрела на пальцы, что сгибались в кулак и разжимались обратно.

— Да. Знаешь, свобода действий, — монстр придвинулся ближе, закинув руку на ее плечо, притягивая к своему тёплому боку. Эмбер замерла, чуть выпрямив спину и несмело бросая расфокусированный от нахлынувших чувств взгляд на Санса, что выглядел сейчас более чем счастливым.

— Не знаю как ты, а я лично хотела бы поесть. Что скажешь, свободные кости? Раз уж мы на непредвиденном уикенде вместе, — Эмбер всеми силами старалась держать самообладание, но оно предательски утекало сквозь дрожавшие от волнения пальцы, стоило увидеть теплый взгляд монстра, направленный точно в мишень – в её душу.

— Пицца?

— Пицца!

— К слову, малая… Мы не договорили сейчас, когда проснулись, — Санс нервно улыбнулся, покрываясь топазовым свечением, и Эмбер поняла, что пропала окончательно, подбитая в самое сердце тем, как нежно он склонился ближе, держа за плечи и проводя тыльной стороной ладони по ее щеке, — мне ведь не показалось, что именно ты вложила в свой жест, Эмби?

Девушка буквально ощутила, как душа внутри взметнулась вверх, бьясь о ребра в стремлении к любимому монстру, пуская волны щекотливого волнения до центра живота. Нужно было ответить, но дыхание буквально сперло, стоило увидеть, как ярко и близко сияли его глаза, словно две крупные звезды, вроде Альдебарана или Сириуса, мерцающие в вакууме космоса… Но она собрала всю волю в кулак, тихо прошептав:

— Санс, я люблю тебя… Уже очень давно…

Монстр моргнул, улыбаясь и рассматривая ее смущение, вновь огладив пальцами горячую нежную кожу, задержавшись на линии приоткрытых губ, что так манили его к себе. Из которых только что прозвучали слова, о которых он мечтал с самой первой их встречи, утонув в омуте ее нежно-зеленого взгляда. Мечтая быть рядом, что бы ни случилось. И теперь он будет.

Будет просыпаться и засыпать, охраняя ее нежный сон и оберегая от страхов, надёжно укрыв своими чувствами и присутствием. Будет готовить ей завтрак и целовать сонное, мягкое тело. Будет слышать свое имя из ее уст, что она будет шептать, когда он отыщет в ней самое уязвимое место, что покажет лишь ему одному. Будет с ней, потому что любит всей душой и любил всегда…

— Я тоже люблю тебя, милая… Всегда любил вообще-то, но не было подходящего момента, чтобы признаться. И знаешь, сейчас время для одной из моих шуток. Тук-тук, — монстр провел носом по ее щеке, обдавая теплым дыханием и пуская табуны мурашек вдоль ложбины позвоночника.

— Кто там? — шепчет девушка, укладывая ладонь на его солнечное сплетение, за которым вибрировала его душа.

— Скелет, — он притянул ее ещё ближе, ведя пальцем линию от голого плеча до запястья.

— Скелет какой?

— Скелет, который кусается, — хитро шепчет ей в самые губы, аккуратно прикусывая за нижнюю и увлекая в поцелуй, полный бережной трепетности, что он все это время носил в душе, поджидая момента, когда судьба подарит ему такой потрясающий шанс. И она подарила, вплетя свои нити в безобидную шутку, подтолкнувшую друг к другу две влюбленные души.

Комментарий к ——— {Санс}

Захотелось приятной, милой истории в преддверии весны, друзья. Я надеюсь, вам понравилось (´ε｀ ).

========== ——— {Рэд} ==========

Комментарий к ——— {Рэд}

Да, это будет сборник небольших историй, я все же решилась сделать его, посвященный одной теме: розыгрыши Судьбы, что сводят героев вместе. Персонажи будут разные, так что приятного чтения. Буду пополнять новыми главами. Вы тоже можете предложить с каким персонажем из АУшек хотите увидеть главу, я вам напишу, если мне будет импонировать персонаж (большинство люблю) ^_^

“Делиться своими уязвимостями и неуверенностями — это самый быстрый способ установить настоящую связь с кем-то.”Джессика Пан

Дверь громко хлопнула, ознаменовав возвращение с работы недовольного монстра-скелета, что сердито скалился в полумраке холла, небрежно сбрасывая обувь и пиная ее, словно та была повинна в чем-то, что расстроило его до чёртиков. Скелет, громко топая, ввалился в кухню, рыская по ней в поисках съестного, но во всех шкафчиках, в духовке и на плите, в холодильнике и даже коробках с крупами была зияющая пустота. Ничего. Абсолютно… Монстр рявкнул словно раненый зверь, звучно стукнув по столешнице кулаком и крепко ругаясь, как вдруг услышал звонок во входную дверь, а следом и настойчивый стук, напополам с протяжным голосом девушки.

— Рэээд, ленивые кости, открывай! Знаю, что ты уже припёрся~.

Скелет, злобно ворча, соизволил прошаркать к двери и отворить ее, впуская с морозной улицы раскрасневшуюся от ветра подругу, что жила неподалеку и часто наведывалась в гости с тех пор, как Папирус переехал в собственное жилье.

— Ты не поздновато ли, мелкая? — скелет оперся локтем о стену, наблюдая, как невысокая девушка с огненно рыжей копной волос и точками задорных веснушек на скулах и носике спешно разувается и снимает пуховик и шапку, ставя на тумбочку увесистый пакет, из которого сочится аромат горячей еды. У Рэда сводит от голода несуществующий желудок, и он тихо сглатывает, сверкая красными глазами исподлобья.

— Для ужина никогда не поздно, особенно зная, как нас всех сегодня задержали в лаборатории на вечерней планерке… Ставлю пять баксов, что дома у тебя шаром покати, я права? — девчушка выпрямляется, беря пакет с угощением и глядя прямо в глаза суровому другу, что чуть тушевался от ее честной прямолинейности, заставлявшей его душу протестующе взбрыкнуть. И когда она успела стать столь проницательной?

— Допустим права, Джун. И все же, какого дьявола? Ты же устала не меньше меня, — Рэд мягко толкнул ее в сторону кухни, стараясь думать исключительно о еде, а не о том, как в последнее время смотрит на эту девушку, что хотел видеть отнюдь не только лишь другом, и осознание этогодействовало на него словно красная тряпка на быка, заставляя вести себя более резко, чем обычно, и это пугало его самого до зуда в костях… Не хотелось перейти грань и обидеть Джун, что вопреки его взрывному характеру подружилась с ним и нашла много общего, общаясь со скелетом вопреки тому, что остальные упрямо старались его избегать. Джун едва заметно напряглась, когда он коснулся ее пальцами точно между лопаток, откуда по коже кругами разошлись крошечные мурашки, которые она старательно скрывала, затолкав чувство теплой симпатии поглубже и не смея надеяться даже на тень взаимности. Ей казалось, что узнай он правду, то просто прибьет, пуская этими догадками волны страха глубоко в душе, напополам с болью от того, что ей довелось так неосторожно влюбиться в его вспыльчивый, вулканический нрав.

— Кто если не я, Рэд? — она улыбнулась скелету, вынимая из пакета коробочки с ароматной лапшой и мясом, а специально для скелета рядом с его порцией опустилась бутылка качественной горчицы. Девушка села рядом, с аппетитом облизываясь и открывая свою коробочку, пока монстр что-то неразборчиво ворчал под нос, приступая к еде. Он щедро полил лапшу острой горчицей, набрасываясь на пищу, словно не ел два дня. Джун умилилась этой картине: большой скелет едва ли не прикрывает глаза от наслаждения, а скулы заливает едва видимый багряный румянец с крохотными контрастными точками необычайных веснушек, что были видны лишь вблизи… Хотелось коснуться их, но девушка одернула внезапный порыв, утыкаясь в свой ужин, стараясь полностью сконцентрироваться на нем.

Довольное чавканье около нее вносило в душу мгновения тепла, где его радость была лучшей наградой для того места в жизни, что, как она думала, было ей щедро предоставлено. Рэд махом проглотил почти всю порцию, немного отстраняясь и задумчиво наблюдая, как рядом тихо ест его подруга, виртуозно наматывая лапшу на деревянные палочки, в отличие от него, использующего простую вилку. Она неторопливо уминала пищу, иногда всасывая непослушные пшеничные изделия сложенными в трубочку губами. Его взгляд застыл на этих плавных розовых изгибах, от вида которых сводило душу в неясном томлении, и скелет сердито стиснул острые зубы, отворачиваясь и рассматривая явно ещё не опустевший пакет, что принесла рыжеволосая подруга.

— Ты ещё что-то притащила? — монстр с интересом потянулся к пакету, заглядывая в содержимое и замирая от увиденного, — ха? Не думал, что ты из этих…

— Из кого “из этих”? — Джун нагнулась ближе и тут же засмеялась, беззаботно толкая Рэда в плечо, — ты дурень? Это артефакт с работы, мы так и не поняли, как оно работает.

— Странный, если честно, вы хорошо посмотрели? — Рэд вытянул тяжёлую золотую цепь толщиной в минимум три сантиметра с увесистыми золочёными звеньями, явно древнего происхождения, уже тёртые временем, — с чего вы взяли, что это артефакт, а не обычная заборная цепь?

— Если ее держат как минимум двое, то цепь светится, — Джун деловито указала на нее палочками, — и ещё сама собой нагревается. Даже обжигает.

— Вот как? Покажешь? — Рэд с интересом склоняется над цепью, ведя по ней пальцами и поднимая звенья к глазам, пристально сощуренным в попытке выцепить хоть одну непривычную деталь. Девушка касается вещи, и она словно оживает, начиная светиться розоватым огнем, будто раскаляясь, но при этом просто грея, не причиняя никакого дискомфорта, о котором говорила девушка.

— Ой, а вот такого ещё не было, она не так светилась в лаборатории, а просто мерцала, — Джун склонилась над вещью вплотную, почти касаясь плечом монстра, который неотрывно следил за цепочкой, анализируя увиденное и пытаясь понять, что именно за артефакт мог попасть в руки его коллег. Внезапно она начала извиваться, подобно змее, заставив друзей вздрогнуть и отпрянуть от вещи с тихой руганью. Джун же просто в ужасе замерла, когда предмет живыми кольцами заструился к ней, пугая до одури и заставляя цепенеть от ужаса, что хлынул в кровь неприятным холодом. Монстр, видя это, схватил ее звенья, намереваясь отбросить от подруги, но второй ее конец метнулся к его шее, туго стянув и засветившись сильнее.

— Рэд! — девушка заметила нападение артефакта и взвилась к нему, но и вокруг ее шеи стянулись светящиеся кольца, роняя ту на пол с громким стуком опрокинутого стула.

— Твою мать! — рычит скелет, которого девушка из-за цепи утянула следом, и теперь они оба, тяжело дыша, лежали на полу дома, шокированные и сбитые с толку… Скелет резко подорвался к насмерть перепуганной подруге, которая теперь была уверена, что если умрет не от артефакта, то от рук взбешенного Рэда… Она жмурится в страхе, когда он склоняется над ней, мерцая острым алым огнем в глазах, и его душа сжимается вместе с ней от осознания, что девушка его боится… Только не в такой момент, когда он так хотел ее успокоить… Он беспомощно смотрит на нее и лихорадочно соображает, что делать. Первым делом его рука касается ее шеи, проверяя, не слишком ли сильно на нежной коже стянута цепь, ставшая теперь обычной, но сомкнутой в неснимаемую петлю. И неуместно скользит мысль о том, что он впервые вот так касается ее, такой беззащитной и напуганной, что душа опять делает сальто, начиная светиться прямо через футболку, на которой появляются багряные полосы и тени его ребер. Джун привлекает это сияние, и она в изумлении поворачивается, рассматривая этот живой узор на его груди и боках, поднимаясь взглядом выше, к шее, где был перекинут второй конец волшебной цепи, что связала их вместе…

Скованные одной цепью.

— Рэд… Все… все нормально? — она неуверенно садится, несмело касаясь звеньев на его позвонках, от чего Рэд вздрагивает, вынуждая ее резко отдернуть руку, — черт, прости… Я не могла знать… Не надо было тащить эту дрянь с собой.

— Да уж, вляпались, мелкая. По самое горло вляпались, — он красноречиво указал на свою шею, грозно скалясь и пытаясь унять собственное свечение души, что бушевала внутри вихрем тотального смятения. Монстр не мог понять, рад он или раздосадован тем, что волшебная вещь связала их подобным образом, и что теперь со всем этим делать, скелет тоже не представлял, волнуясь, что цепь может стянуться туже и навредить ей…

Спустя почти час времени первое волнение поутихло, когда они вместе сидели на потрепанном диване в комнате Рэда, пытаясь понять, что теперь делать. Звонить в лабораторию и сообщать о происшествии было нежелательно, поскольку коллеги могли влепить за своеволие крепкий выговор, невыгодный им обоим. А потому в ближайшие выходные, как минимум, предстоял массированный мозговой штурм. Джун сидела рядом сама не своя, боясь сказать лишнее и навлечь на себя праведный гнев друга, который в данном случае был бы прав… Она корила себя всем, чем только могла, нервно выкручивая руки, пока в конце концов Рэд не опустил свою ладонь поверх ее тонких дрожавших пальцев.

— Спокойно, Джун, что за нервность? Что-нибудь сообразим ещё, — он успокаивающе потряс ее ладони и убрал руку, немного зажигаясь смущением от собственного жеста, но ее страх сводил его с ума, заставляя сделать хоть что-нибудь…

— Извини… Тысячу раз прости, Рэд, я понятия не имела, что эта цепь на такое способна. Я слышала о таких вещах пару раз, но там было немного иначе и… Нужно что-то конкретное сделать, чтобы это… проклятие спало и освободило нас. Знать бы что именно. Про этот артефакт ни слова нигде, нам его просто в пакете подбросили, — Джун устало откинулась на спинку дивана, отмечая, что цепь неприятно давит на горло, стоит отдалиться от монстра, но двигаться ближе было боязно… Она теперь и лечь не сможет без его позволения. Рэд пристально проследил за изменением в ее уставшем лице и сам незаметно придвинулся, отмечая, как расслабились черты, словно ушло давление, которое появлялось независимо от натяжения звеньев. Словно она сама собой душила незадачливых друзей, стоит им сесть поодаль. Этим наблюдением скелет поспешил поделиться с Джун, толкая ее в плечо:

— Дай-ка я кое-что проверю, мелкая: ну-ка отсядь на другой конец дивана.

Девушка вздрогнула от его грубого, как наждачка, голоса, но просьбу выполнила, плавно отодвинувшись и слушая, как бряцает цепочка. Горло неприятно стянуло, а когда Рэд тоже увеличил расстояние, то дышать и вовсе стало очень затруднительно. Нестерпимо для ее мягкой шеи…

— Чер…т, — она хрипло схватилась за жгут на горле, и монстр поспешил сесть вплотную настолько, что касался ее всем боком и ногой.

— Чем мы ближе, тем меньше давит, так что не отодвигайся, — он подсунул прохладный палец под петлю, что теперь давала девушке и ему самому свободу дыхания.

— Это пугает, черт возьми, — Джун нервно передернулась, всматриваясь в его глаза и сама не зная точно, имела ли в виду лишь загадочный артефакт. Рэд словно понял ее, отводя взгляд и неловко почесал затылок.

— Хм… Не бойся, — смутившись ответил он и отвернулся, буравя красными зрачками пустой пролет стены напротив, где висел огромный плакат с драконом, искренне надеясь, что в его словах она услышит не только ответ по поводу их ситуации… Джун немного расслабилась, отчасти поняв его ответ, от которого душу кольнуло подсознательным предчувствием, но она сразу отмела его, инстинктивно оттягивая на шее цепные звенья, словно желая разорвать эти непрошенные путы. Рэд просто перебирал ее изгибы, но мысли расплывались врассыпную, то и дело вращаясь вокруг девушки, что тихим комочком сидела рядом, поджав под себя ноги и откинув голову на спинку. Она явно устала к концу дня и уже хотела спать, но молчала, стоически пытаясь думать, не смотря на то, что все мозги выжали ещё на работе.

— Да нахрен это дерьмо, давай спать, и все решим завтра. Я сейчас прямо здесь двину кости от усталости, — сердито зарычал монстр, откидываясь рядом и с надеждой косясь на постель: слишком узкую для них двоих. И от чего душа снова предательски светится?

— Согласна… А где будем спать? — Джун сладко зевнула, заставив монстра залипнуть на ее потягивающееся тело, слыша, как тихо щелкнули суставы где-то в плечах и коленках, разнося по ее туловищу приятную негу усталости и готовности ко сну.

— Ты как хочешь, а я – в кровати, — монстр нагло прищурился, вставая и дёргая за цепь, чтобы подруга тоже поднялась. Девушка поразилась его внезапной дерзости, но снова замерла, заметив отсвет теней ребер на блекло-красной футболке.

— Что значит “ты как хочешь”? У меня выбора нет… — она обиженно надулась и опустила голову, рассматривая пятнистые цветные носки на ногах.

— То и значит. Ляжем вместе. Не сахарная, не растаешь, — он щелкает ее по носу снизу и тянет за собой, радуясь, что наконец отвернется и не будет так открыто демонстрировать непослушную энергию в грудной клетке.

— А почему… Твоя душа светится? — Джун все же решается спросить, подходя ближе около постели и пытаясь заглянуть в его глаза, встав прямо перед ним, — у тебя все в порядке? Это не связано с артефактом? — ее голос звучал обеспокоенно. Монстр засмотрелся на ее золотистые веснушки, не сразу услышав вопрос, но когда он коснулся его сознания, то внутри вновь всколыхнулся гнев на самого себя, изливаясь наружу совсем не так, как он бы того хотел, отвечая грубее, чем должен был.

— Не твоё дело, малявка, — он чуть толкает ее, забыв о цепочке, и девушка падает на кровать навзничь, неприятно дернув петлю, что тут же туго стянула горло, на миг основательно придушив и испугав. Практически моментально сверху на нее приземлился Рэд, расставив по бокам руки, но все равно придавив дезориентированную подругу собой. Она тихо зашипела и замычала, потирая саднящую шею, зажмурившись, пока монстр испытывал все прелести хлестких ударов чувства вины прямиком по душе.

— Дьявол… Ты как, малыш? — тихо спросил он, тут же густо краснея и глубоко вдыхая, надеясь, что девушка не услышала от него сказанного случайно обращения, которым он тайком звал ее лишь в мыслях…

— Больновато, — сипло ответила та, не акцентируя внимания ни на его словах, ни тем более на том, в какой позе они сейчас находились, втихаря наслаждаясь той близостью, о которой даже не смела мечтать.

— Дай посмотрю, — он бережно отвел ее ладонь и всмотрелся в тонкую нежную шею с чуть розовым следом от петли: ничего серьезного, но точно неприятно… Пользуясь случаем, монстр решил идти ва-банк, аккуратно погладив кожу под цепью, словно прося прощения за то, что грубо ответил и заглянув в ее заворожённые влажно-блестевшие глаза, смотрящие на него с доверчивым любопытством. Это растопило лёд его грубости, и он улыбнулся, мерцая острым золотым зубом в полумраке своей комнаты, ловя в ответ ее несмелую немного удивлённую улыбку. Монстр убрал руку и перелез через девушку, расправляя одеяло, укладываясь под него и открывая его край в приглашающем жесте.

— Я дважды предлагать не стану, Джун, — чуть раздражённо ответил на ее промедление, и девушка торопливо придвинулась ближе, досадуя, что в джинсах спать не очень то комфортно.

— Тук-тук, — Рэд недовольно прищурился, и Джун закатила глаза, отвечая:

— Кто там?

— Капуста.

— Какая ещё, нахрен, капуста, Рэд?

— Ты – капуста! Чего столько одежды напялила, снимай давай свои чёртовы джинсы, хуже наждачки, ей богу! — Рэд быстро вышел из себя, повысив голос и нервничая, напугав Джун этим и вынудив смущённо подчиниться, неловко стянув штаны под одеялом и выбросив их куда-то на пол. Теперь ее кожи в тесноте постели иногда касались голые берцовые кости Рэда, что зимой и летом носил шорты, не чувствуя холода в той степени, что люди. Монстр тихо вздохнул и щёлкнул пальцами, погасив свет единственной лампочки, горевшей на письменном столе у окна, погрузив спальню в ночную темноту, от которой им обоим стало намного комфортнее. Тьма скрывает наши страхи, глотает неловкость и смущение, меняя их на смелость и откровенность…

И первым молчание нарушил скелет, выдыхая в теплый затылок вопрос, что мучил его уже очень давно:

— Джун, я пугаю тебя? Боишься моего… резкого характера?

И она молчит, сжавшись перед ним в комочек, полный напряжения, что дышал позади нее в самую шею, опаляя мерным и глубоким дыханием. Но ответить необходимо. Равно как и самой сделать вдох, что запутался и застрял где-то в лёгких, не найдя выхода…

— Я… боюсь потерять нашу… дружбу, Рэд. Боюсь, что сделаю или скажу что-то, и… ты оттолкнешь от себя. Боюсь ошибиться и сделать неверный шаг… Или не сделать его вовсе, — она перешла на шепот в конце фразы, а от ее слов душа Рэда сделала кульбит, врезавшись в позвоночник со всего маху, слабо засветившись после. Ее мягкое мерцание предательски освещало хрупкую спину девушки, скрытую за тканью тёмно-синей футболки. И отчасти, чтобы скрыть этот факт, а отчасти поддаваясь смутному порыву, монстр осмелевает настолько, чтобы обхватить ее сзади и прижаться грудью, дыша через раз, словно боясь спугнуть неосторожным порывом, о котором едва ли не сразу пожалел… Но отступать было поздно. Да и когда ещё представится столь потрясающей по числу совпадений случай?

— Не бойся, Джун… Пожалуйста, — тихо, чуть хрипло попросил Рэд, вместо ответа ощущая, как расслабилось маленькое тело под его большой рукой, чуть подаваясь к нему спиной, несмело прижимаясь теплом нежных девичьих лопаток, словно спрашивая. Джун сожмурилась в темноте, ожидая, что монстр отстранится, но… Он лишь крепче прижал ее к себе, расслабленно выдохнув и зарывшись носом в мягкие волосы.

Как давно он мечтал об этом… Как давно она этого хотела…

Они тихонько уснули в первых объятиях друг друга, утомленные сложным днём и яркостью впечатлений на его закате. Расслабившись в теплой неге, где две души шептались друг с другом без ведома их обладателей. Джун давно не спала так умиротворенно, словно под надёжной защитой, позволяя расслабиться полностью, отдаваясь на волю бессознательному, но, к сожалению, не так уж надолго. Она была разбужена странным, напряжённым дерганием Рэда, к которому девушка повернулась лицом во сне. Ему снился кошмар, и монстр тяжело дышал: лицо покрыла испарина, напряжённые плечи вздрагивали, зубы плотно сжаты в перекошенную линию. Его голос глухо рычит, словно в бессилии, напополам с нотами мольбы… Девушка чуть толкнула его, в попытке разбудить, но скелет на это лишь ухватил ее за запястье, стиснув почти до боли. Его рука дрожала, и это напугало девушку тем, какую эмоциональную боль тот испытывал. Это нужно было немедленно прекратить…

— Рэд… Проснись! Рэд… — девушка нависла над его хныкающим лицом, тормоша и поглаживая, — ну же, родной, ты чего? Тише… Рэд… Тише, — девушка обняла его, сама чуть не плача, заразившись его эмоциями…

Монстр дернулся и проснулся, широко распахнув яркие багряные глаза, тяжело дыша и смутно осознавая, что Джун лежит на нем, обнимая, гладя по голове и шепча ласковые глупости в попытке унять его страшные сны… Рэд несколько потерянно осмотрелся, осознавая где он, с кем он, и что произошло, растерянно приобнимая девушку ответ. Сперва несмело, но чуть позже – куда крепче, почти подминая ее под себя, хватаясь будто за спасательный круг, что так успокаивал своим присутствием, впервые за долгое время разрушив его кошмар словно карточный домик.

— Спасибо, малыш, — сипло сказал ей в самое ухо, подумав, что ему плевать на свою слабость, когда рядом была она… Джун умиротворенно вздохнула, зарываясь носом в ткань его футболки, от которой пахло чем-то горьковатым, отчасти напоминая застарелый сигаретный дым: приятный домашний запах, которого она прежде не замечала. Девушка поудобнее переложила руки, приобняв монстра за шею, где всё ещё мерцала холодным металлом волшебная цепь, и снова заснула, обмякая в руках задумавшегося скелета, что неотрывно слушал колыбельную ее дыхания.

Утро встретило обоих друзей в смешанных чувствах. Джун слабо зашевелилась, в попытке потянуться, но что-то явно мешало это сделать. Открыв глаза, она увидела причину в виде большого спящего скелета, что устроился прямо на ней, впечатав в матрас намертво. Даже сделать вдох было не так уж просто, и девушка протестующе заизвивалась, медленно выползая из-под теплого туловища, что недовольно заворчало в ответ.

— Мгх, да слезь ты с меня, набор для студня… Черт, какой же ты тяжелый, — девушка не выдержала, толкая его руками и пыхтя недовольные ругательства.

— Мм? Чё? — Рэд удостоил Джун своим сонным вниманием, скатываясь с нее на бок и широко зевая, — чего распищалась-то?

— Ты меня едва не раздавил… Большие кости, — пробухтела обиженно девушка, отворачиваясь от наглеца к комнате, где царил небрежный беспорядок заядлого холостяка.

— У меня не только кости большие, мелочь, — ехидно ответил Рэд, понизив голос и специально склонившись к самому ее уху, вынудив смутиться до состояния свеклы, стоило фразе сложиться в весьма нетривиальный смысл в ее голове.

— Извращенец что ли? — она возмущённо подскочила, но цепь дернула ее обратно, едва не столкнув с Рэдом к его явному удовольствию.

— Я про язык, дуреха. И кто из нас извращенец? Хотя, признаться, в этом ты тоже не ошиблась, — скелет довольно хохотнул, добродушно толкая напрочь ошалевшую от его намеков подругу.

— Засранец… Лучше подумай, как нам решить нашу проблему, — Джун потянула цепь на себя, вынуждая монстра занять сидячее положение рядом. Рэд скользнул взглядом по заспанной фигурке Джун, похожей на встрепанного рыжего воробушка, а от вида ее обнаженных стройных ног его душа замерла и моментально потяжелела, не давая делать вдох, будто встряв в горле. Румянец осветил его мелованные скулы, выделив на костях черепа каждую крапинку малиновых веснушек, что не остались Джун незамеченными.

— Ты чего? — она заглянула в его размытый багряным заревом взгляд, что он поспешно отвёл от ее тела, упрямо упираясь им глаза в глаза.

— Н… ничего. Оденься… — монстр отвернулся, напоследок снова тайком мазнув по голым коленкам, надолго запомнив, какие умопомрачительные ямочки виднелись на стройной матовости ее кожи. Так хотелось коснуться…

— Да мне бы дотянуться до штанов, — Джун красноречиво потянулась за лежавшей на полу одеждой, но артефакт тут же начал душить ее, едва не вынудив упасть, если бы Рэд вовремя не утянул ее обратно.

— Мазохистка. Сиди уже, — скелет щёлкнул пальцами, притянув ее джинсы магией и отдавая благодарной девушке. Она неловко надела их, снова сильно смущаясь от того, что Рэд внаглую рассматривал весь процесс, немного разжав напряжённые острозубые челюсти, за линией которых блестел влажный красный язык.

— Что, так нравится? — язвительно спросила Джун, расставив руки в стороны, когда закончила застёгивать пуговицы.

— Да… В смысле… Эм… — Рэд округлил глаза и отвернулся, молча потирая переносицу и злясь на то, как неосторожно стал вести себя просто из-за того, что они поспали вместе.

— Пойдем хотя бы чаю попьем, раз уж завтрак в твоём логове нам не светит, крутые кости, — Джун спустила его оговорку, от которой по ее душе пробежалась волна смутного удовольствия, желая отвлечься и сменить обстановку, чтобы подумать о сложной ситуации с цепью, что и не думала отпускать пленников, пока они не исполнят какое-то загадочное задание. Рэд коротко хмыкнул, но возражать не стал, вставая одновременно с девушкой и неуклюже спускаясь в кухню, следя за тем, чтобы артефакт не натягивался, причиняя обоим ощутимый дискомфорт. И чтобы избежать даже шанса на то, что могло бы причинить Джун боль, монстр подхватывает ее под руку, прижимая к себе и заливаясь смущением, которое упрямо игнорирует, буравя взглядом все что угодно, кроме притихшей подруги. Ее сердце металось в сумасшедшем ритме, а душа плавно терлась о ребра изнутри, словно зовя к себе с тоской по любимому, чьи чувства оставались скрытыми, но уже заметно пробивались в его жестах, словах и взглядах. Словно не хватало последнего шага или толчка. И он случился слишком скоро, не дав парочке время на раздумья, когда Рэд, сев рядом с Джун, неосторожно пролил на ее футболку горячий чай, отчего та болезненно запищала, в попытке отнять горячую ткань от кожи на боку.

— Мать твою, ай ай ааай! — из глаз брызнули слезы, когда монстр перехватил её руки и бесцеремонно задрал футболку, открывая покрасневшую ошпаренную чаем нежную кожу.

— Да черт бы побрал эту кружку… Подожди, не дергайся, — он уложил прохладную ладонь на кожу, пуская к ней пурпурную магию, способную излечить такую мелочь, а сам монстр всматривался в сбегающие по щекам хрустальные слезинки, — прости меня, малыш,— он наклонился, бережно целуя эти соленые капли, шокируя Джун внезапной нежностью, от которой все мысли о боли, и она сама исчезают бесследно, как и касание его ладони, что сместилось за спину, бездумно оглаживая в уже несдерживаемых чувствах. Она замерла в этом жесте: глаза в глаза, где вдруг стало видно, что оба не смели надеяться разглядеть…

Надежду на большее, чем просто дружба.

— К черту это все, даже если я пожалею об этом, — проворчал скелет, сминая ее губы в быстром, но жадном поцелуе, словно боясь, что его время истекло, но Джун ответила, несмело обняв, будто не веря в истинность произошедшего, от которой душа пускается в пляс. Рэд чуть отстраняется, чтобы ещё раз увидеть ее взгляд, в котором мечутся искры, и она использует этот миг, чтобы сказать:

— Ты не пожалеешь, Рэд… Я ведь тоже тебя люблю, идиот, — она касается его малиновых веснушек на скулах, как мечтала сделать это давным давно, видя их во сне, словно россыпь загадочных звёзд… И одновременно с этим цепь с глухим звоном расстегивается, падая на пол безвольным металлом, освободив из плена двух существ, что в изумлении вздрогнули, всматриваясь в изогнутый силуэт таинственного артефакта.

— Мы выполнили, что требуется? — изумлённо спрашивает Джун, но вместо ответа Рэд рывком сажает ее себе на колени, напористо обхватив руками, мысленно ликуя от того, что все события повернулись именно таким потрясающим образом…

— Да, малыш. И теперь можем выполнить, что захочется, — монстр загадочно улыбается, ловя ее смущенную улыбку ртом, вовлекая в долгий, сладкий поцелуй, от которого нет никакого желания отрываться.

========== ——— {ДримСвапНайтмер} ==========

Комментарий к ——— {ДримСвапНайтмер}

Глава по спецзаказу подруги (~‾▿‾)~

“Нет никаких случайных действий. Мы все связаны. Ты не можешь отделить одну жизнь от другой, как ты не можешь отделить бриз от ветра.”Митч Элбом

Дом огласило громогласное кукареканье сидевшего на мягкой спинке дивана петуха. Его зеленоватые перья приятно переливались в свете солнечных лучей, пробивающихся через тонкие тюлевые занавески на небольших окнах. С дивана поднялась тонкая девичья рука, пытающаяся согнать шумную птицу, что взирала на нее с непримиримым превосходством крайне гордого существа. Оранжевые глазки петуха недобро сверкнули, когда ладонь начала толкать его шелковистый бок, спихивая на пол.

— Кевин, вали отсюда, чего орёшь, как потерпевший, — недовольно шипит девушка, закрываясь клетчатым одеялом по самый нос. Спать хотелось немилосердно, не смотря на то, что время приближалось к полудню. Но доспать ей было не суждено, поскольку в гостиную ворвался вихрь темно-фиолетового живого урагана, что буквально запрыгивал на мебель, шумно роняя мелкие предметы с полок и оглашая тишину глубоким бархатистым голосом, полным веселья:

— Подъем, Рия~, пора на задание! — монстр в полном обмундировании с громким стуком ткнул высоким посохом в паркет на полу, опустившись рядом со скрытым под одеялом телом, промяв собой диван, — чего ты разлеглась, уже все утро проспала, хей? — он сдернул с нее одеяло, заставив девушку пискнуть и прикрыть голые плечи, с которых свалились лямки майки.

— Найтмер, какого лешего? Я вчера до ночи с тобой план разбирала… Ты вообще спишь? — Рия недовольно натянула одеяло повыше, но всё-таки села, рассматривая лицо друга, что с непреклонностью буравил ее упрямым взглядом цикломеновых зрачков.

— Я встаю с первыми петухами. Точнее с одним конкретным, — монстр хохотнул бросив взгляд на пернатого питомца, важно расхаживающего по деревянному полу, по которому разносился мягкий клацающий звук птичьих когтей. Рия недовольно прищурилась, проследив взглядом за животным. Девушка побаивалась это странное существо, чьи шпоры на длинных лапах доверия точно не внушали: она старалась избегать лишний раз контактировать с птицей, но показывать свой страх перед Найтмером считала ниже своего достоинства. Она поежилась, переведя взгляд на лениво колышущийся сатин светлых, полупрозрачных занавесок от дышавшего в приоткрытые окна летнего ветерка. В такую погоду хотелось понежиться во дворе, где вовсю зеленела изумрудная трава, а раскидистые старые яблони давали приятную тень на лужайку, где Рия любила порисовать в свободное от безумств Найтмера время. Но, судя по бурлящему в монстре энтузиазму, сегодня отдохнуть ей было не суждено.

— А ты не можешь взять с собой Кросса? Или Эррора? Почему опять я? — Рия умоляюще посмотрела на монстра, но он лишь ехидно оскалился, приблизив череп к ее лицу на слишком крохотное расстояние, чтобы та смогла удержаться от волны растерянности.

— Потому что ты достаточно маленькая, чтобы влезать в те же неприятности, что и я, — скелет подмигнул ей и поднялся с мягкого сиденья, победоносно взмахнув полами частично разорванного плаща, — жду на кухне, мелкая.

— На себя посмотри, малолитражка костяная, — обиженно пробухтела девушка, откидываясь на подушку и вздыхая в попытке унять дрожащую от его жеста душу… Вроде бы не заметил… Рия приложила ладонь груди, за которой колотилось сердце, что каждый раз от его близости срывалось на вальс, скомпрометированное его выходками, специальными и нет… Взгляд скользил по деревянному потолку приятного соснового оттенка, цепляясь за коричные кружочки сучков, придающих доскам занятные узоры. Девушка пролежала бы так ещё долго, возможно даже задремала, если бы в комнату снова не всунулась недовольная голова скелета:

— Если ты сейчас же не придешь, то я тебя сам унесу!

— Да мать твою за ногу, — Рия обреченно зарычала, и нехотя встала, спешно поправляя майку и направляясь к платяному шкафу, чтобы надеть что-нибудь более приличное. Открыв винтажную, скрипучую дверь мебели, Рия заметила, что монстр замер в дверном проёме неразличимо вперившись взглядом в ее голые ноги, скользя от тонких лодыжек до коленей и выше, пока в его лицо с отблеском фиалкового румянца не прилетела ближайшая наволочка, что первой попалась ей под руку.

— Выйди, Найт! — девушка спряталась за дверцей, слушая неразборчивые извинения монстра и его удаляющиеся шаги. Когда на кухне зазвякала посуда, она выдохнула с облегчением и быстро переоделась в спортивные хлопковые штаны и футболку с белыми узорами, готовая сразу после завтрака отправиться на очередное задание-шалость, пришедшее на ум неугомонному монстру вчера под самый поздний вечер, вынудив ее помочь с планом проникновения в замок его малость спятившего крылатого братца.

В кухне царил бардак: на обеденном столе просыпана мука, дорожка из которой уходила на деревянный пол и юрким следом стремилась за Найтмером, что пытался отсыпать часть из порванного пакета в первую попавшуюся кастрюлю. Там и тут стояли немытые с вечера кружки, на подоконнике лежал сваленный Кевином фикус, рассыпав кругом темные пятна цветочной земли, а одна лампочка в люстре сверху перегорела, делая свет несимметричным. Рию передернуло от этого хаоса, который убирать точно придется ей, но, даже не смотря на это, здесь все ещё было уютно. На стенке висела красивая гирлянда с теплым светом крупных медных фонариков, на холодильнике аккуратными рядами струились необычные, красочные магнитики, что весь их малочисленный отряд коллекционировал, бывая в самых разных мирах, сделав из бытовой техники настоящее произведение современного искусства. А темная фактура кухонного гарнитура приятно сочеталась с общим цветом мягкого дерева стен, пола и потолка, особенно сейчас, когда почти весь дом заливали теплые солнечные лучи, наполняя каждый уголок бархатной атмосферой летнего дня. Девушка подошла к копошившемуся над кастрюлей монстру, неловко погладив его по спине, заставляя вздрогнуть и замереть.

— Не сутулься, Найтмер… Ты что, блины хочешь сделать? — Рия с любопытством заглянула в кухонную утварь, не заметив, как прерывисто выдохнул монстр, когда она убрала руку.

— М… Вроде того, — он потянулся за упаковкой с яйцами, чтобы разбить их в муку.

— Давай помогу, а то ты всю кухню сейчас превратишь в свалку. Сделай лучше кофе, а то я умру сейчас, — Рия ловко взяла на себя инициативу, отходя к холодильнику, чтобы вынуть пачку свежего молока и сливок для приготовления завтрака.

— Плохо спишь? — спросил монстр, включив электрический чайник и оперевшись о столешницу поясницей. Его руки были скрещены на груди, а любимый посох подпирал стену возле обеденного стола.

— Сплю я отлично… Но мало, — недовольно пробурчала в ответ, размешивая венчиком блинное тесто, в которое только что добавила молока и скептически осматривая мучной след на полу, который с интересом клевал петух, горделиво вошедший в помещение кухни.

— Сегодня дам отоспаться, если осуществим задуманное, — скелет хохотнул, отлипая от гарнитура и подходя ближе, чтобы дотянуться до верхней полки и достать банку с кофе. И так уж вышло, что она была прямо над Рией, что кропотливо помешивала пахнущую ванилью субстанцию, а потому, когда Найтмер потянулся за ней, то ненароком прижал ее собой к столу, ощущая мягкость тонкой спины ребрами, скрытыми за ярко рыжей футболкой под полами рваного плаща. От этого чувства его душа сладко сжалась, а девушка замерла вместе с ним, словно наслаждаясь непрошенным конфузом с тем, в кого тайком была влюблена едва ли не с первой встречи, когда серьезно напортачила в одном из миров и едва не поплатилась за это жизнью, когда ее нашел Дрим. С тех самых пор она жила у Найтмера, словно приемница и полноценный член их странного отряда, что всеми правдами и неправдами шкодил налево и направо, в неутомимом желании Найта побесить брата и его свиту. Девушка была в неоплатном долгу перед монстром, до сих пор не очень понимая, отчего он позволил остаться с ними, но предпочитая об этом не спрашивать, боясь, что тот мог сослать ее жить в другой мир… Мысли об этом были сродни пытке…

Рия чувствовала его дыхание на своем ухе и излишне задержавшееся касание чужого тела к спине. Она хотела было деланно возмутиться, но Найтмер отмер, взяв кофе с полки и молча отходя к вскипевшему чайнику, перешагнув по пути через квохчущего петуха, что подобрался к парочке поближе. Рия недовольно посмотрела на птицу, нервно отворачиваясь обратно к плите, чтобы влить первую порцию теста на разогретую сковороду. Кухня наполнилась ароматом свежей ванильной фактуры, что щекотала нос приятной сладостью, заставляя желудок сжаться в предвкушении потрясающего завтрака. В помещение на аромат довольно быстро из своей берлоги выманился Эррор, лениво вплыв в кухню и падая за стол зевающей тенью.

— Утречка, Эррор, что, тоже поздно лег спать? — Рия поставила первую порцию перед ним, игнорируя недовольный взгляд севшего напротив него Найтмера, что явно ожидал быть первым.

— Угу… Налей кофе, пожалуйста, — пробурчал трехцветный скелет, скручивая блин в трубочку и макая его в сгущёнку, стоявшую на столе в хрустальной вазочке. Рия ловко перевернула следующий блин и спешно налила кипяток в кружку друга, чтобы шустро передать ему и вернуться к сковороде для следующей порции блинного теста.

— А где Кросс? — спросил Найтмер, постукивая пальцами по поверхности стола, глядя, как Эррор неспешно поедает завтрак.

— Утром ещё ушел, наверное со своим другом повидаться. А вы когда отчаливаете?

— Сразу после завтрака. Если, конечно, я его вообще дождусь, — недовольно прищурился скелет, красноречиво посмотрев на спешащую Рию, что уже укладывала на тарелку новую порцию еды. Но его душа тут же стыдливо сжалась, стоило увидеть, что на поставленной порции сверху прямо на блине был нарисован шоколадный узор в виде полумесяца с крохотными сердечком сверху, словно случайной кляксой, которую Рия замаскировала, как неясный двусмысленный символ, тут же слегка порозовев от смущения и продолжив готовить на себя.

Взяв свою порцию, девушка наконец-то уселась между монстрами, приступив к еде, от запаха которой живот прямолинейно заявлял о голоде, огласив тишину кухни тихим урчанием, на которое Найтмер с удивлением наклонился, всматриваясь вниз, словно надеялся увидеть живьём причину звука. Рия неловко улыбнулась и начала торопливо есть, словно опаздывая по всем фронтам, и искренне надеясь, что Найтмер не потащит ее на “задание”, не дав нормально поесть.

— Ладно, я пошел, удачи. Постарайтесь не влипнуть в неприятности, как в прошлый раз, — наставительно сверкнул глазами Эррор, поднимаясь из-за стола, — спасибо за блинчики, мелочь, очень вкусно. Научи потом меня готовить такие же, хорошо? — монстр тепло улыбнулся девушке, встав к ней в полоборота, дожидаясь ее довольного кивка и уходя в свою комнату с кружкой недопитого кофе наперевес. Найтмер нахмурился, отпивая свой напиток, буравя взглядом торопливо жующую рядом девушку. Он чуть коснулся ее плеча, тут же убирая ладонь.

— Не ешь так быстро, это вредно, — он снова сделал глоток, непринужденно глядя на снующего по кухне петуха, которому вскоре наскучило клевать с пола крошки, и он ловко взлетел на подоконник, скинув с него рассыпанную там землю от фикуса. Рия замедлилась, облегчённо вздохнув и запивая пищу кофе, блаженно прикрывая глаза от любимого вкуса, чья горечь была приятно разбавлена сливками. В целом, она уже насытилась, а потому откинулась на спинку деревянного стула с витыми изящными узорами и всмотрелась в окно, по которому скользили мягкие тени от яблонь прямо по ту сторону стекла.

— Ну что, пойдем? Я готова. Разгром на кухне уберу потом, если не возражаешь, — Рия скептически осмотрела следы неудачной готовки Найтмера и поймала на себе его внимательный взгляд.

— Ну пойдем, раз закончила. Учти, действовать нужно максимально тихо и по возможности быстро. Артефакт будет где-то на нижних этажах, так что не придется тратить время на переход из одного крыла в другое. Ну а остальное ты знаешь. Достанешь сферу и живо ко мне. Туда сможет пролезть только кто-то не обладающий магией и… такой же малюсенький, как ты, — скелет мягко улыбнулся, вставая с места и направляясь к выходу, отставив свою кружку в мойку, — жду на улице.

— Достал на мой рост намекать, и ведь сам полторашка, — тихо прошипела девушка ему в спину, закатывая очи-небо в попытке унять лёгкое раздражение с толикой нервозности от предстоящего дела. Увести из под носа могущественного хранителя позитива какой-то магический предмет неизвестного назначения, просто с целью потешить свое самолюбие и получить дозу веселья – так в стиле Найтмера, но от этого не менее рискованно. Дрим был жутковат в своей безумной ипостаси одержимости собственными целями, и встречаться с ним нос к носу – ох как не хотелось. Обреченно вздохнув, Рия отправилась на выход, открыв дверь и выпуская себя в тепло солнечного лета, где пахло спелыми яблоками и травой, а ветер забирался за шиворот, щекоча теплом кожу вдоль позвоночника. Найтмера нигде не было видно, и, пользуясь моментом, девушка вошла в тенистый занавес плодовых деревьев, нагибаясь за спелым упавшим яблоком, что сверкало в малахитовой зелени янтарно-желтым бликом.

— Возьми лучше это, — бархатистый голос сверху заставил девушку вздрогнуть и выпрямиться, сталкиваясь вплотную с хитрым взглядом глаза в глаза ловко свесившегося с ветки яблони Найтмера, что протягивал ей спелый рыжий плод, — я с верхушки сорвал, там они самые вкусные.

— О… Спасибо, Найт, — Рия приняла угощение, довольно откусывая сочный кусок кисло-сладкой мякоти, чуть жмурясь от приятного вкуса, — мне бы так лазать, как ты. И откуда столько ловкости и грации? — девушка хитро улыбнулась, ловя сиреневое свечение на его улыбающихся скулах.

Скелет виртуозно спрыгнул на землю, выпрямляясь во весь рост и старательно держа осанку. Девушка подметила, что когда скелет знал, что девушка рядом, то всегда держался очень ровно и горделиво, но если же он, как он сам думал, был один, то его фигура принимала чуть сгорбившийся, усталый вид, от которого по телу и душе бежала дрожь волнения за него и желания помочь. Оградить это великодушное существо от тяготивших его тревог и печали, что он скрывал от всех.

Найтмер взял свой посох, прислоненный к стволу старой яблони и галантно подал девушке руку, когда она доела угощение, готовясь перенести их обоих в место предполагаемого “ограбления”.

И как так вышло, Рия уже и не помнила, но в замке Дрима, все пошло совсем не по плану. Все залы нижних этажей были буквально переполнены народом, а потому приходилось постоянно прятаться, скрываясь в тени, пустых комнатах с высокими каменными сводами или нишах стен, куда они затягивали друг друга едва ли не в последний момент. И Рия едва не попалась, неловко замешкавшись у одной из массивных дубовых дверей, за которой послышались голоса, пугая до оцепенения тем, что ее вот-вот поймают, пока сзади не обхватили чужие руки, крепко зажав одной рот, а второй перехватив поперек тела, утянув в крохотное помещение, где было кромешно темно и тесно. Рия перепугалась до иголочек в затылке, запищав в ладонь, жмущую на рот, пока не услышала тихий шепот над ухом.

— Да тихо ты, Рия, это я, — Найтмер чуть ослабил хватку, стоя с девушкой в крошечном подсобном помещении без света, чувствуя, как бешено в страхе колотилось ее сердце и сбилось от ужаса дыхание, — тссс, тише, тише.

Мимо кто-то прошел, тихо переговариваясь, и девушка затаила дыхание, не обращая внимания на то, что катастрофически не хватало кислорода от страха быть обнаруженной. Найтмер, что прижимался позади всем телом, успокаивающе погладил ее второй рукой, отпустившей рот, все ещё крепко обнимая и дыша в самое ухо размеренным теплым дыханием. Стражники прошли мимо, и оба лазутчика облегчённо вздохнули. Рия откинула голову на плечо Найта, прикрывая глаза и шепча:

— Чуть не попались…

— Ну, ты точно попалась, Рия~, — едва заметно хихикнул Найтмер, проникновенно понижая баритон, утыкаясь в ее шею носом и тут же отстраняясь, чтобы выглянуть из каморки и продолжить путь, пока растерянная и смущенная девушка вспоминала, как дышать после такого выпада монстра, — идём, мелкота, — позвал скелет, утаскивая подопечную за рукав по коридору, под ее недовольное шипение:

— Сам ты мелкота, лепрекон чертов.

Найтмер смерил ее прищуренным взглядом и завернул с ней за угол, где была крохотная дверца в стене, больше напоминающая квадратное окно без стекла.

— Давай, лезь внутрь, я стою на шухере, — монстр толкнул ее к этому недоразумению вместо входа, а сам пристально стал осматривать повороты из двух других коридоров.

— Ты издеваешься? Мне что в эту форточку лезть? Я по твоему кошка что ли? — Рия недовольно сморщила носик, указывая на дверцу, но вместо ответа Найтмер красноречиво оскалился, призывая к действию. Девушка обреченно зарычала и неловко полезла в прямоугольное окошко, отмечая, что оно слишком высоко и вылезать обратно с пресловутой сферой, за которой они сюда и заявились, будет крайне неудобно. По ту сторону она буквально вывалилась, знатно приложившись локтями о неровную, каменную кладкупола. Кожу на открытых руках тут же засаднило, а напоминанием остались противные кровоточащие ссадины через всё предплечье на каждой. Досадно шипя, Рия встала и огляделась, отмечая, что в небольшом помещении не было ровным счётом ничего кроме небольшого аметистового шарика, что парил в центре помещения, плавно переливаясь странным фиолетовым туманом, который наполнял его изнутри. Она завороженно подошла ближе протягивая руку к артефакту, немного боясь неизвестности, однако Найтмер заверял ее, что эта штука безвредна. Но отчего-то девушке показалось, что всё с этим предметом не так уж просто: слишком Дрим был хитёр до подобных выходок. Но вопреки опасениям, шарик мягко ткнулся в ладонь, согревая необычным тягучим теплом, и, более не медля, Рия поспешила обратно, с трудом взбираясь вновь в квадратное окошко. Держать в руке сферу размером с баскетбольный мяч и лезть в крохотную форточку было задачей не из простых, и в какой-то момент девушка практически застряла, больно задев ссадины на предплечьях и жалобно застонав. Не успев толком ничего сделать, ее обхватили чужие руки и вытянули из окна, уверенно ставя рядом.

— Отлично, а теперь рвем когти, — портал и круговорот окружения, смешанный с негодующим воплем неуспевшей стражи – и герои дня оказались у дома, неуклюже упав в мягкую траву, залитую вечерними лучами закатного солнца. Рия расфокусированно посмотрела в мягко пролетающее мимо облако и висящую над головой фиолетовую сферу, что они только что умыкнули, пока рядом довольно смеялся Найтмер.

— Ха! У нас получилось! Прекрасно, это было весело. Молодец, Рия, — монстр привстал и навис над девушкой, сверкая лучистой сиренью зрачков, заражая ее своей радостью, — все нормально? — монстр обвел ее взглядом, пытаясь выцепить, что могло привести подругу в такой потерянный и переутомленный вид. Рия перевела на него взгляд, надолго замирая в такой близости, ощущая, как под ребрами дрожит душа от каждого движения, совершаемого им настолько рядом, что рука сама потянулась к кремово-белой щеке, невесомо коснувшись ее пальцами. Найтмер замер, вперив взгляд в ее предплечье, покрытое темно-красной полосой подсохшей ссадины и не зная, что теперь волновало его сильнее: ее нежное касание или то, что ей не повезло пораниться. Кажется, и то и другое приводило его душу в состояние, близкое к панике.

— Ты как умудрилась-то, чудо? — монстр стрельнул в нее взглядом, перехватывая ладонь и поднося ссадины ближе.

— Сам в следующий раз иди, я не подписывалась лазать в лисьи норы, — девушка наконец перевела дух и глубоко вздохнула, расслабляясь и позволяя рассматривать саднящую кожу.

— Меня бы не пропустил барьер. Брось, ты хорошо справилась. Пойдем, надо руки промыть, — монстр встал и подал девушке руку, и та приняла помощь, отмечая, что действительно устала, причем больше в эмоциональном плане, нежели в физическом.

Стоило парочке открыть дверь, как с порога к ним кинулся кромко квохчущий Кевин, отчего Рия коротко пискнула от неожиданности, хватаясь за Найтмера обеими руками к сильному изумлению последнего.

— Ч…Чертов петух, мать твою, — девушка злобно шипит на грозно надувшуюся птицу, не замечая, что от страха ощутимо жмется к монстру, чья душа едва не растаяла от такого действия подруги. Подлетевшая к ним сфера вдруг всколыхнула внутри себя туман и начала показывать изображения всех встреч девушки с птицей, которые практически всегда заканчивались стремительной капитуляцией первой… Рия поспешно отстранилась от Найта, испуганно таращась на это представление, где ее страх просто поднаготно выложил артефакт.

— Ах ты ябеда! — девушка злобно попыталась поймать шар, но он лишь подлетел выше, продолжая демонстрировать уже ставший очевидным для Найтмера страх.

— Да ладно, ты боишься Кевина? Серьезно, малышка? — монстр неверяще притянул Рию к себе, впериваясь в растерянные глаза подруги, что, казалось, были готовы расплакаться от стыда и отчаяния, — Хей, хей, да ладно, все нормально… Черт бы с ним, пошли домой, — скелет взял ее за руку и увел дом, прямолинейно утаскивая за собой в ванную, где достал из маленького деревянного шкафчика ватные диски и перекись, собираясь самостоятельно заняться ссадинами Рии.

— Ты не будешь смеяться над этим? — уточнила девушка, нервно переминаясь с ноги на ногу и посматривая на влетевшую в ванную комнату сферу, что будто бы преследовала своих похитителей подобно шаровой молнии, отсвечивая мягкими аметистовыми бликами в белых кафельных плитках на стенах и полу.

— С чего мне высмеивать чужие страхи? С ними надо бороться, а не унижать за наличие слабости, — рассудительно ответил скелет, беря ее руки и начиная аккуратно промакивать ватой царапины, что тут же сильно защипали, однако девушка лишь слегка скривилась, стоически терпя неприятное чувство, ради лёгких касаний его рук, что перебивали собой все прочие ощущения дискомфорта.

— А у тебя… есть страхи? — немного подумав, спросила Рия, рассматривая черты его лица: плавные изгибы черепа у глазниц, на которых маячил матовый отсвет зрачков, скулы, с изменяющимися тонами мелового цвета и рот, немного приоткрытый, пока он был занят делом. Он ненадолго замер, словно раздумывая над ответом, но после, не поднимая взгляда ответил категорично:

— Нет…

Рия поняла, что он солгал.

Она обреченно вздохнула, но больше не стала ни о чем спрашивать, ощущая на душе тонкий жгут разочарования, который попыталась скрыть, отвернувшись к стене и рассматривая висевшие на крючках стены махровые полотенца. Кожу перестало щипать, и монстр выпустил её руки, устало вздыхая, намереваясь молча удалиться к себе, но путь Мару загородила сфера, остро мерцая загадочным туманом внутри. И прежде, чем он успел что-то хотя бы прокомментировать, дверь в ванную закрылась, а давно неработающий замок шумно щёлкнул, запирая внутри две замершие в недоумении фигуры.

— Это ещё что за?.. — Рия чуть оттолкнула монстра, чтобы подойти и подергать дверную ручку, — ладно, черт бы с ним, перенесешь нас? — девушка с надеждой посмотрела на ошарашенного скелета, что буравил взглядом собственные руки, на которых появились странные пурпурные браслеты, словно вписанные в костную ткань его кистей.

— Я… я не могу ничего сделать… Что за? Эй, а ну иди сюда, глобус летающий! — Найтмер метнулся к мерцающей сфере, что поднялась над ними к самому потолку, но достать до неё не получалось: она хитроумно скользила под сводами комнаты, ловко уворачиваясь от монстра, что в конечном итоге вжал собой девушку в стиральную машинку, едва не завалив ее на нее полностью. Рия, силясь не упасть, вцепилась в его плечи, опасно сползая к краю ванны, норовя рухнуть прямо на холодный акрил и в лучшем случае свернуть себе шею.

— На-а-айт, стой, падаю! — сфера юрко улетела назад, избежав поимки монстром, который наконец отвлекся, и успел перехватить Рию, зажимая собой и подхватывая руками за спиной.

— Ой, поймал… Извини… — Найтмер разнервничался: его взгляд бегал по лицу подруги, не желая останавливаться ни на чём: скользя то по близким губам, что влажно блестели в отблеске сферы, то к глазам, которые в ответ взволнованно рассматривали его лицо, то опять к губам… Монстр чувствовал грудью, как колотится сердце его маленькой подруги. Такой теплой, нервничающей и сбитой с толку. Часто дышащей… Он медленно, самую малость склонился к ней, прикрывая глаза, но вдруг опомнился, отпуская и отстраняясь, залившись густым свечением в тон сферы.

— Как на зло Эррор и Кросс вернутся только завтра… — Найт отвернулся к двери, не в силах видеть подругу, а Рия едва смогла взять себя в руки, чтобы перестать думать о том, что было бы если…

— Да ладно, ты шутишь? Вот тебе и отоспалась, — девушка грустно вздохнула и опустилась около стенки, опираясь на нее спиной и согнув в коленях ноги, — дурацкая сфера…

Монстр с сочувствием посмотрел на уставшую подругу и задумался, касаясь рукой полотенца и бросая взгляд на белый глянец акриловой ванны. Заглянув внутрь он провел по поверхности пальцами, отмечая, что она сухая, и постелил туда половину полотенец, снимая кроссовки и забираясь внутрь, вытянувшись во весь рост. Рия следила за его действиями с немым вопросом, озадаченно хмурясь и боясь делать предположения. Она перевела взгляд на шар, словно тот мог дать ей ответы на незаданные вопросы, но артефакт был молчалив, загадочно переливаясь сгустками тумана всех оттенков фиолетового, напоминая причудливую лампу.

— Отлично, вполне можно спать, так что залезай сюда, мелкота, — позвал монстр, махнув на себя ладонью в приглашающем жесте.

— Во-первых, ты сам мелкий, Найт, хватит на это постоянно давить. А во-вторых, как ты себе это представляешь? Мне… на тебя… лечь? — Рия нервно сглотнула, скомкав последний вопрос, напрягаясь всем телом и боясь ответа, одновременно с этим отчаянно желая положительного.

— … Просто заткнись и лезь ко мне, на полу холодно, он всё-таки кафельный и жёсткий.

Девушка вздрогнула от его слов, прозвучавших слишком громко, и, скинув обувь, неловко влезла в ванну, нависнув над темно-лавандовым смущением Найтмера и замерев от собственного, уперевшись дрожащими руками в бортики. Не решаясь лечь прямо на него, загипнотизированная мерцающими огнями ярких зрачков, ввинченных в ее растерянный взгляд. Сфера над ними кратко мигнула, и лампочки в плафоне над зеркалом с щелчком погасли, оставив две смущённые фигуры в аметистовом полумраке…

Найтмер поднял руки, касаясь спины Рии, мягко надавив между лопаток, чтобы девушка, наконец, легла. Он не сдержал выдоха от приятной тяжести ее маленького тела, от которого исходило нежное тепло, смешивающееся с его собственным. Рия никак не могла расслабиться, прижавшись щекой к груди и ключицам монстра, скрытым под тканью плотной футболки, замерев, словно одним движением боялась разрушить хрупкое чувство непривычной близости. Особенно после того, как он наклонился к ней так непозволительно и не по-дружески близко несколько мгновений назад… Всем телом чувствуя теперь его размеренное, мягкое дыхание и лёгкий гул души под ребрами.

— Чего напряглась так? Расслабься, Рия, все хорошо. Завтра придут ребята и вскроют дверь, — мягкий баритон его голоса вкупе с погладившей по спине ладонью, оставшейся лежать чуть ниже лопаток, едва не вынудили Рию выгнуться: настолько проникновенным вышел этот его жест и тембр… Особенно, когда монстр вдруг вновь погладил ее. А потом снова и снова, ведя ладонью от шейных позвонков до поясницы, а потом обратно, вновь и вновь, медленно и очень нежно, словно успокаивая и расслабляя своей спонтанной лаской, от которой у Рии в животе затрепетал ворох мягкого волнения.

Слишком хорошо, чтобы быть правдой…

Глаза сами собой начали закрываться в тишине ванной комнаты, тепле его тела и слабом отсвете необычного шара, что подобно ночнику завис перед погасшим плафоном, давая переливчатые тени на все поверхности тесного помещения. Рия начала дремать, незаметно для себя успокоившись под мерные касания притихшего монстра, который и сам постепенно путал мысли, сплетающиеся в образы первой дремоты, пока в конце концов оба они не уснули, согретые теплом и спокойствием домашней тишины.

Однако, волшебная сфера имела свой взгляд на некоторые вещи, каким-то образом принимая решение под утро, резко включая свет в помещении, заставив сонных друзей недовольно застонать и начать ворочаться в тесных объятиях друг друга, то и дело стукаясь локтями о стенки ванны. В шланге, что вел прямиком к душу, закрепленному над ванной, подозрительно раздался булькающий звук, заставив обоих резко распахнуть глаза, синхронно переглянуться и воскликнуть:

— О нет!

А после их обоих накрыл мощный напор прохладной воды, включившейся по воле артефакта, что невозмутимо парил под самым потолком пугающим сгустком, словно бы обладающим собственным разумом. Пока оба трепыхались в мокрой одежде и полотенцах, то и дело падая и цепляясь друг за друга, они полностью промокли, начав дрожать от холода, судорожно выбираясь на пол, что тут же покрылся скользкими лужами воды. И одновременно с этим водяная пытка прекратилась, оставив двух совершенно потяренных существ растерянно мёрзнуть и смотреть друг на друга. И если Найтмер с холодом справлялся без особых трудностей, будучи от природы не слишком к нему восприимчивым, то того же нельзя было сказать о Рие, чья футболка теперь просвечивала из-за противной влаги и неприятно липла к дрожавшему от холода телу.

— Чч-т-т-о з-за ччерт, — стуча зубами прошипела девушка, сердито сверкая глазами на сферу, что будто насмехалась над незадачливыми пленниками собственной прихоти, плавно кружась под белым потолком, пока Найтмер буравил девушку потемневшим взглядом. Его скулы залил насыщенный лавандовый оттенок, выдавая сильное смущение напополам с взбудораженностью, но отвести взгляда от нежного оттенка мокрой кожи под почти прозрачной одеждой подруги он был не в силах. Его душа отправилась в катание по американским горкам, буквально вопя о том, как сильно ей хотелось быть ближе. Монстр с огромным трудом пересилил себя, взяв с крючка у стены последнее уцелевшее в мокром хаосе полотенце, накинув его на плечи Рии и обнимая после, к полному изумлении девушки, что дрожащей струной вытянулась в его объятиях. Ощутив, как сильно ее трясло от холода, скелет прижал хрупкое тело к себе крепче, делясь собственным теплом, но этого, казалось, было недостаточно. Ее холодный нос уткнулся в его шею, пуская по костям колкие мурашки… А девушка стояла сама не своя, не веря в то, что за такой короткий промежуток времени между ними вдруг начали витать крепкие искры взаимного притяжения, отрицать которое было попросту глупо.

Слишком очевидно он смущался при ней, вытягиваясь в напряжённую, но уверенную струну. Слишком очевидно она терялась с ответом и льнула к нему в ответ…

Внезапно, замок в двери щёлкнул, а сама она открылась, запуская внутрь два любопытных взгляда Кросса и Эррора, что с немым изумлением замерли, во все глаза рассматривая крепко обнявшуюся парочку.

— Воу… Кросс, ты проспорил, — Эррор лениво бросил взгляд на приятеля, пока тот что-то сердито пробурчал, вытаскивая из кармана куртки деньги и передавая их трехцветному скелету. Девушка сердито посмотрела на друзей и, выскользнув из объятий потерянного скелета, умчалась в гостиную, что была ей вместо личной комнаты за неимением лишних спален в доме. Найтмер медленно вышел к монстрам, сердито сверкнув глазами на подопечных, вздохнул и молча ушел к себе, не обращая внимания на то, что фиолетовый шар мягко вылетел следом и отправился туда, где за поворотом коридора скрылась Рия, провожаемый изумленными взглядами товарищей.

— Может ещё одно пари? — Эррор оперся плечом о дверной косяк ванной, глядя на друга исподлобья и скрестив на груди руки.

— Давай, — Кросс дерзко вскинул голову, широко улыбнувшись и ловя ответную хитрую ухмылку триколора.

Рия переоделась в сухую одежду и шустро юркнула во двор, по пути сцапав с пустой кухни заготовленные заранее бутерброды из холодильника и упаковку сока с трубочкой, чтобы спокойно и тихо поесть в тенистом яблоневом саду. К счастью, Кевин ей на пути не попался, а потому она спокойно и без лишнего шума ушла в самую дальнюю часть двора, к особо старому дереву, чьи ветки широко растянули темные лапы в стороны таким образом, что на них легко могла залезть даже Рия, что она и сделала, устроившись на толстой ветке в почти трех метрах над землёй. Здесь, в густой темной листве, ее даже не было видно, а потому можно было рассчитывать на покой и отсутствие лишних сейчас вопросов и разговоров. Рия хотела подумать… Насытившись завтраком и лениво допивая сок, девушка размышляла обо всем произошедшем за последние дни и в целом пыталась дать хоть какую-то оценку поведению Найтмера. А перемены безусловно были.

Ещё задолго до их авантюры с похищением сферы, которая, к слову, медленно приплыла к девушке, касаясь руки, будто прося прощения. Рия погладила шар, в котором витал и плавно клубился чароитовый туман, продолжая думать. Когда все начало так усложняться? Неделю назад? Две? Месяцы? Пожалуй, все шло плавно, и точно назвать переломный момент было так сложно… Но самих мгновений неоднозначности уже набежало немало.

Дни с простудой, когда монстр сидел рядом всю ночь напролет, развлекая историями в часы бессонницы. Переделка, в которой он сломал руку и просил помочь с перевязкой именно ее, надолго остановив аметистовый глубокий взгляд на ее руках, словно зачарованный ее бережными движениями. Лёгкие касания за завтраком, сделанные автоматически, даже если при этом Найт общался с Кроссом или с Эррором. Тычки и пинки под столом с игривой улыбкой, чтобы не заметил никто, кроме нее. Попытки задеть, раззадорить, разыграть или вывести на эмоции – ежедневно… Замашки, вроде случая с яблоней. И даже нечастые, но рискованные задания, на которые он уже давно не отпускал ее с Эррором, с которым девушка подружилась едва ли не в первую очередь, стоило Мару забрать ее к себе, предпочитая брать её теперь только с собой. И теперь – прошедшая ночь, где все мыслимые и немыслимые барьеры потеряли свои границы, сделав неразличимым и нечитаемым понятие простой дружбы. И так кстати девушке вспомнилась фраза, что как нельзя лучше описывала текущую ситуацию. “Уже не друзья, но ещё не любовники”.

— Когда же я умудрилась так безнадежно в тебя влюбиться? — Рия тихо вздохнула, поглаживая темный шар, словно он мог ей ответить, но артефакт хранил молчание, грея ее руку неясным ощущением, напоминающим печное тепло. Внезапно шар моргнул, показывая в себе силуэты, формирующиеся в отчетливую картинку, где Найтмер лежал на кровати, мечась по ней, словно в агонии, крепко стиснув зубы и покрывшись испариной, словно от жгучей лихорадки, испепеляющей кости изнутри. Он спал, но переживал отвратительные кошмары, от которых его буквально скручивало в тугой узел страха, заставив сжаться в стонущий комочек несчастья. Душа Рии в ответ на картинку болезненно ёкнула, в порыве немедленно подорваться и разбудить любимого, но для этого предстояло слезть с приличной высоты. Поторопившись, девушка неловко соскользнула с ветки, уронив упаковку от сока и застряв ступней между разведёнными вилами массивной ветки, повиснув вверх ногами и весьма больно стукнувшись о ствол затылком, отключаясь от реальности…

В себя она приходила от тормошения и обеспокоенного, приглушенного вялым сознанием голоса, вытягивающего ее из небытия напополам со звоном в ушах.

— Рия! Рия, ты слышишь? О, звёзды, как так? Это я виноват, оставил тебя одну, я заснул, прости, — девушка выдохнула, с трудом открывая глаза и всматриваясь в перевернутое изображение Найтмера, что плывущим пятном суетился рядом, бережно стягивая девушку с дерева к себе на руки.

— Мхх, Найт? — Рия растерянно всматривалась в его беспокойство, пока монстр садился с ней под яблоней, окружённой высоким частоколом мягких колосков растений, усадив на колени и аккуратно ведя ладонью по затылку, словно искал повреждения, — как ты узнал, где я? Я… А давно я так висела?

— Меня разбудила сфера и показала, что ты в беде… Хоть какой-то с нее толк… Ты как, малышка? Сильно ударилась? — скелет коснулся пальцами второй руки ее щеки, расчерчивая невесомые узоры на бледной коже: девушка смущённо вздрогнула от неожиданного проявления нежности монстра, что выглядел уставшим; сказывались кошмары, не давшие ему спать. И тут у Рии в голове сложилась полная картинка, на миг выбив из лёгких почти весь воздух… Его постоянно усталый вид, когда никто не видит. Поздний уход ко сну и подъем с утра ещё до рассвета. И его ложь об отсутствии страхов в ванной прошлым вечером…

— Найт… Тебя мучают кошмары. Почему ты не сказал мне? — прошептала девушка, перехватив его ладонь и сжимая ее тонкими пальцами, стараясь показать, что ей можно довериться. Монстр долго медлит: в его глазах мерцает сомнение, напополам с нежностью, что колет его иглами, стоило Рие чуть поморщиться, двинув ногой, зажатой ранее между ветками.

— Да… Мне… мне снится, что Дрим хочет меня убить… А ещё в последнее время снится, что… я теряю тебя, — его и без того низкий голос звучит чуть сипло. Мар опускает ладонь к травинкам, срывая с одной колосок и рассыпая зерна семян на прогретую летним солнцем землю, старательно избегая взгляда глаза в глаза. Рия не знает, что сказать, но от его слов собственная душа сладко скрутилась, обуреваемая догадками о его чувствах, что светились на мраморных скулах скелета лавандовым маревом. Девушка коснулась его подбородка, поднимая его взгляд к себе, вынудив надолго зацепиться за собственный в молчаливой беседе с ним, подбирая подходящие слова… На ум пришли строчки неизвестного автора, однажды прочтенные ей в прошлой жизни, до встречи с ним, что вполне ложились под те чувства, что ей так хотелось передать в этот момент, и она тихо зашептала:

— Уставая от мира и от себя, падай на руки мне. Я не хилая. Буду твоим завершением дня. Силой – в моменты бессилия.

Душа Найтмера тихо дернулась и замерла от томления, реагируя на сказанные слова тихой дрожью. А в его потемневших глазах разлилась тягучая уверенность в том, что не было смысла более отметать как невозможное. Теперь был его черед задавать прямые вопросы, и он склонился к ней ближе, почти касаясь своим носом ее щеки.

— Рия, ты меня любишь? — тихий баритон вновь забрался под кожу, пуская искры крошечных мурашек, от которых каждый волосок на коже встал дыбом. Вокруг все словно стихло, ожидая ее ответа: даже ветер перестал качать тени яблочной листвы, запутавшись и замерев высоко в кронах… Сердце девушки пропустило удар. Этот момент все же был неизбежен, и она никак не могла солгать о таком, а потому просто ответила:

— Да… Люблю, — принимая этот ответ и для себя, словно поставив жирную точку в собственных терзаниях и догадках. Она сказала честно, а значит – будь, что будет.

Найтмер широко улыбнулся привычным озорным выражением любителя творить дикие выходки и шалости, медленно ведя носом ниже и утыкаясь в шею, пока руки мягко и почти незаметно скользнули за тонкую девичью спину, очертив острые линии лопаток вразлет, ощутимых под тканью тонкой летней рубашки. И прежде, чем Рия снова успела что-то сказать или спросить, монстр бережно толкнул ее с колен в мягкость летней травы, нависнув сверху вплотную, с видом победителя, занявшего самый высокий пьедестал.

— Мар, что ты… делаешь? — сбилась с вопроса девушка, когда его рука мягко легла на шею, огладив ключицы и опускаясь ниже до самого живота.

— Тише… Знаешь ведь, что я привык отвечать не словом, а делом? Ответь мне, знаешь или нет? — монстр требовательно надавил на живот, вырвав из нее дрожащий ответ:

— Да…

— Тогда… Позволь мне ответить, Рия~, — он протянул ее имя низким и тягучим голосом, накрыв собой сверху и начиная плавный, но настойчивый поцелуй, словно ждал этого не один десяток лет, почти сразу же задействуя в процессе язык, что скользнул внутрь ее рта мягкой тенью, бережно огладив собой, утыкаясь в ложбину с уздечкой под ним и чуть прикусывая за самый кончик, когда ее – проникает к нему в рот в ответной ласке. Скелет быстро отрывается от сладких губ, продолжая дорожку мягкой ласки к шее, что он так мечтал прикусить раньше, нежно оттягивая теплую кожу и опаляя ее дуновением своего дыхания, пока руки девушки несмело коснулись шейных позвонков, словно спрашивая и все ещё недоумевая от действий Найтмера, который даже сейчас умудрялся говорить загадками. И будто ощутив ее неуверенность, монстр подался всем телом к ней, столкнув грудные клетки, вжав тело в теплую ароматную землю, добираясь до будоражащей точки нежности за самым ухом, настойчиво лизнув ее, заставив Рию рвано выдохнуть…

— Найт, что же ты делаешь? — шепчет она беспомощно, рисуя узоры на межпозвонковых дисках любимого монстра.

— Отвечаю на твое признание, малышка… И, если ты позволишь… Я бы ответил тебе не один раз… И желательно не прямо здесь, детка, — Найтмер красноречиво прикусил ее за хрящик уха, обведя контур влажным языком, что ясно давало понять недвусмысленность его намека.

— И давно ты хотел так ответить, Мар? — спросила Рия, в попытке удержать в узде последние проблески адекватного мышления.

— Мм, дай подумать… — его рука опустилась к девичьим ребрам, мягко сминая бока, лаская их и поднимаясь выше, пока монстр затуманенным взглядом, отстранившись, блуждал по омутам ее темных глаз, — почти с первой наши встречи, Рия… Каждый день… Каждую ночь… Все сильнее и больше я любил тебя, как никогда не любил до и никогда не полюблю после…

— Найт, — изумлённо прошептала девушка, останавливая ладони на его плечах, поймав довольную улыбку скелета, чьи скулы светились немыслимым заревом светло-ежевичного пожара смущения и возбуждения.

— Скажи мне это снова, Рия~ Моё имя из твоих уст, словно пьянящий винный напиток, — он вновь впился в ее губы, более не в силах терпеть или ждать, отбросив как незначимую деталь то, где они и когда они, уповая на надёжно скрытые высокой травой и деревьями силуэты. И совершенно не зная, как и не знала девушка, что сломаны были оковы на руках Найтмера, а сфера над их головами, внимательно следившая за собеседниками, с приятным звуком лопнула, выпустив тончайший, невидимый туман, что куполом марева накрыл два сплетённых в ласке тела, надёжно скрыв их словно бесшумной и непроницаемой для посторонних взглядов стеной, недоступной ни для кого другого. Поглощая собой чужие тихие голоса, вскоре перешедшие на приятные протяжные звуки выпущенной на свободу истинной любви.

А вокруг пахло свежими яблоками и солнечным летом, да ветер играл с листвой, унося прочь знание о соединившихся сердцах и душах, что слишком долго ходили вокруг да около, не зная, как подступиться, пока несколько долгих месяцев назад загадочную сферу не создал хитроумный Дрим, что ловко провернул план, в котором искренне хотел помочь с терзаниями своему менее уверенному братцу, чьи мысли и чувства тот видел, как на ладони… И, кажется, его идея удалась…

Комментарий к ——— {ДримСвапНайтмер}

Надеюсь, что твои ожидания оправдались.

✧\(>o<)ﾉ✧

========== ——— {Инк} ==========

Комментарий к ——— {Инк}

ООС: У Инка изначально есть пустая оболочка души. Об остальном узнаете из истории ^_^

Кто тыкнет ошибки – тот булочка, а то вычитывала сонно очень.

“Должно быть, всё дело в ниточке. Она очень тонкая — настолько, что её невозможно увидеть невооружённым взглядом, а с другой стороны, очень прочная и длинная — настолько, что её можно протянуть через океан.”Майкл Такер

В большом доме было слишком пусто сегодня, а потому, лучшим решением было занять себя чем-то до прихода хозяина, которого застать здесь было почти нереально: слишком он был занят делами, иногда пропадая не то что днями – на недели мог исчезнуть из поля видимости… Но отчего-то девушке, что задумчиво рассматривала пустой холст на мольберте, казалось, что сегодня он непременно вернется домой. Ожидая его, она уже успела пройтись и навести здесь порядок, собрав с разноцветного пола смятые бумажки, кисточки, карандаши, клячки и блокноты, разложив их на столе, но ничего не выбрасывая и не убирая слишком далеко: хозяин дома мог напрочь забыть о вещах и потом долго мучиться, пытаясь найти нужную. А ей этого совсем не хотелось. Взгляд скользил по полкам с разными мелочами. На одной стояла приличная коллекция красочных снежных шаров самых разных размеров, на другой – стаканчики со всевозможными видами кисточек. В стеклянном стеллаже у стены красовались круглые древесные спилы, расписанные акриловыми пейзажами, а на потолке висела необычная люстра из витражного цветного стекла, давая потрясающие радужные блики на всё, чего касался свет, идущий изнутри. Мебель, состоящая из мягких кресел-мешков и широкого дивана, была под стать всему дому – сшита из цветных лоскутов разномастного вельвета. Тепло, мягко и нежно. И не смотря на полный разноцветных пятен хаос, здесь все выглядело уместным. Стояло там, где и должно. Она могла даже сказать, что во всем этом был определенный стиль… Его стиль… Узнаваемый ей из сотен тысяч других, даже если бы она увидела хотя бы одну вещь из этого дома в любой другой части случайно выбранной вселенной.

Девушка устало опустилась на мягкое кресло-мешок, вытянув на мягком ковре босые ноги. Она быстро утомлялась, будучи больше похожей на Хранителя, чем кто бы то ни было еще. Возможно поэтому они сдружились, можно сказать, на почве общих интересов… Она мягко коснулась рукой груди, выуживая оттуда душу… Неполноценную… Словно от нее отняли значительную часть: сердечко, бывшее когда-то потрясающе синим и ярким, поблекло, а половина была будто отколота и безвозвратно утеряна. Душа плавно вращалась на раскрытой маленькой ладони, освещая тусклым светом темные волосы с синими прядями и блестящие от усталости серые глаза. От недостатка эмоций, девушка не могла точно сказать действительно ли она устала или ей просто стало безразлично окружение. А потому, возвращение друга было бы как нельзя кстати. Лишь он помогал справиться с подобным и настоял на том, что выполнял сам ежедневно. Девушке это было необходимо реже, но, тем не менее, вопрос стоял так же остро.

Вернув душу на место, она откинулась в мягком сидении, постепенно погружаясь в апатичный сон, отмечая, что затянула с приемом краски в этот раз, а потому чувствует себя ужасно безэмоционально и тускло, а внутри словно постоянно ноет и горит повреждённый когда-то сгусток души. Ее другу было в этом плане отчасти легче: не имея в оболочке наполнения, она попросту не болела, истратив эмоциональный ресурс. И силы не расточала с той же интенсивностью, что у нее, не пытаясь восполнить то, что давным давно было уничтожено без остатка.

Сон был похож на кому, сдавив собой без движения и эмоций, оставив лишь пульс и безмерную слабость. Отчасти это напоминает сильную депрессию, с той лишь разницей, что на самоубийство нет ни силы, ни тяги, как и на что-либо ещё в принципе. Из состояния, близкое к безвольному, ее выводило тормошение и чей-то взволнованный голос. Вспомнить бы чей…

А зачем? Нужно ли вспоминать, если есть такое спокойное ничто, где нет ни звука…

Убрать бы эту боль за грудиной… Рука девушки слабо цепляется за одежду под ключицами, в бесполезной попытке унять это противное мучение. Но голос продолжает настойчиво звать к себе, вытягивая из пучины, что почти ее поглотила, вынуждая открыть безразличные ко всему глаза и увидеть перед собой обеспокоенный силуэт странно одетого скелета в очень длинном шарфе и с не менее странными зрачками в глазницах, что меняли свою форму с ужасающей скоростью, выдавая волнение монстра, вцепившегося в ее плечи, словно боясь, что отпустив – потеряет.

— Са́ти? Слышишь? Ты почему раньше не пришла? О, звёзды, почему даже я помню о таком, а ты нет? Давай, открой рот, — монстр сел вплотную, приставив к ее губам первый флакон с краской, что вынул из пояса на своей груди. Но Сати не шевелилась, словно мертвая, вперив пустой взгляд где-то на уровне его ключиц и никак не реагируя, чем изрядно напугала монстра. Скелет долго не думал, полагая, что промедление будет лишь хуже для подруги, а потому, поколебавшись ещё лишь мгновение, приложил флакон к своему рту, наполнив нужным количеством волшебной жидкости, и, взяв Сати за волосы на затылке, аккуратно запрокинул ее голову, припадая к губам и вливая в нее краску, чуть погладив второй рукой по горлу, вынудив глотать. Она лишь вяло попыталась противиться действиям монстра, с трудом обхватив его запястье, но скелет безропотно и методично повторил это действие с ещё тремя флаконами, прежде чем девушка очнулась от забвения, настойчиво толкая друга в грудь.

— Инк, стой… Д…дальше я сама, спасибо, — Сати старательно не смотрела монстру в глаза, концентрируясь на поясе с красками, самостоятельно вынимая оттуда следующий флакон и отпивая из него, готовясь выслушать тираду нравоучений друга, от последних действий которого только сейчас приходило осознание, мягко касаясь оттаивающей души волной смущения…

Он, черт возьми, ее только что поцеловал четырежды, хоть и из благих побуждений…

Но влюблённому остатку души не объяснишь, что это было лишь простой необходимостью во имя спасения. И стоило ей получить свою порцию различных эмоций, как она тут же мягко взметнулась где-то внутри, щекоча собой ребра, стоило несмело поднять глаза и увидеть в его зрачках искреннее беспокойство, взамен ожидаемого порицания.

— Совсем забыла, да, Сати? — скелет ласково улыбнулся, склонив голову к плечу и успокаиваясь после того, в каком состоянии нашел подругу у себя дома. Колким страхом сводило кости от мысли о том, что было бы, не вернись он сегодня.

— Да, я как обычно – все в последний момент делаю… Спасибо, Инк. Без тебя я бы здесь в овощ превратилась, — девушка виновато улыбнулась, садясь в мягком кресле ровнее и немного тушуясь от чрезмерно пристального взгляда разномастных зрачков монстра, что то и дело менялись на различного цвета фигурки, чаще всего возвращаясь к янтарно-желтой звезде в одном и бирюзово-синему ромбу в другом. Сколько она его знала – этот неотрывный, цепкий взгляд всегда пробирал до мурашек. И с растущей к нему симпатией все стало ещё хуже, примешав к чувствам ещё и сильное смущение.

— Отпускает? Не болит больше? Может вытащим посмотреть? — Инк затараторил, касаясь пальцем ложбинки между девичьих ключиц, тут же убирая руку.

— А больше тебе ничего не вытащить? — Сати беззлобно улыбается, дружески толкая скелета в плечо, скрытое тканью многочисленной одежды, поймав его едва заметное радужное смущение на скулах, перечеркнувшее дымно-черную кляксу на правой щеке.

— И-извини, Сати! Я просто волнуюсь за тебя. Твоя душа такая… уязвимая, — скелет отвёл взгляд, грустно вздыхая, и Сати поняла его… Ему отчаянно хотелось бы иметь хотя бы мелкий кусочек, а не пустотелую оболочку без наполнения. Сати лишь однажды видела это подобие жизненной силы, наполненной искусственными красителями, выглядящими в оболочке тускло и неподвижно. От этого зрелища в памяти до сих пор все внутри скручивало сочувствием и досадой от невозможности помочь… И от обречённости собственной влюбленности в неспособное ответить взаимностью существо. Девушка перевела усталый взгляд серых глаз на потемневшую в сумерках темноту изгибов дивана у стены с полками над ним.

— Все в порядке. Спасибо ещё раз, я… наверное пойду. Неудобно тебя стеснять, ты и так меня спас, — девушка с трудом встала, ощущая, как свинцом налились конечности, но виду не подала, стараясь улыбаться бодро и весело, хотя внутри замерзал океан утомленности. Скелет поднялся вместе с ней, возвышаясь над сероглазой девушкой на добрые полголовы.

— Сати, со мной можешь не притворяться, я ведь как никто другой тебя понимаю, — Инк взял ее за плечи, плавно проводя по ним вверх и вниз, — оставайся.

— С-спасибо, Инк… Извини меня за неудобство, мне неловко, что приходится занимать на целую ночь комнату, — она чуть вжала голову в плечи, но Инк лишь коротко хохотнул, все ещё придерживая подругу.

— Хах, ты не так поняла. Оставайся насовсем, Сати. Честно. Вдвоем веселее, да и так я не буду беспокоиться о том, успела ли ты выпить краску. И сама сможешь мне напоминать о чем-то, а то… Я, признаться, вообще не помню почему вернулся сейчас, — монстр отпустил девушку и неловко почесал затылок, поправив затем длинный бежевый шарф, сминая тонкими пальцами плисовую ткань.

— Ты не шутишь, Инк? Потому что, если это такой розыгрыш, то он совсем несмешной, — девушка нервно переступила с ноги на ногу, но Инк был серьёзен, уверенно кивая в ответ и вновь улыбаясь.

— Совершенно точно не шучу, так что… Ложись спать, утро вечера мудренее. О, одеяло и подушку я тебе сейчас принесу, погоди, — скелет торопливо метнулся куда-то в сторону своей комнаты, оставив поражённую девушку сверлить взглядом красно-зеленый торшер около разложенного дивана, который Инк специально не собирал, оставив на случай спонтанного прихода Сати в гости, часто упрашивая ее остаться на ночь. А теперь и вовсе склонил к переезду, не очень-то слушая возражений. Она так и стояла потерянным комочком, рассматривая равнодушную к ее мыслям лампу, пока не вернулся Инк, неся в руках постельные принадлежности с видом победителя, будто выиграл их в честном бою. Постелив все на диване, он с торжествующим видом встал рядом, широко улыбаясь и рассматривая подругу с пристальным вниманием, не вязавшимся с его беззаботным видом.

— Всё готово. О, тебя надо переодеть! — Инк спохватился, оглядываясь в поисках своей большой кисти, с которой расставался лишь дома.

— Ааа, ты мог бы просто нарисовать одежду отдельно, зачем… переодевать? — девушка смущённо прикрыла ладонями лицо, наблюдая сквозь пальцы, как Инк подошёл ближе, держа в руках рукоять кисточки.

— Потому что ты моя… подопечная, и я несу за тебя ответственность, — ответил монстр, запнувшись, и провел по всему телу подруги мягким ворсом огромного инструмента, немного пугая прикосновением слишком большой вещи. Вся кожа словно покрылась темными чернилами, которые, стекая по старой одежде и телу, сменили облик на домашнюю большую футболку и короткие, свободные шорты повыше колен. Весь комплект имел цвет в тон одежды Инка. Монстр отставил кисть к стене и подошёл вплотную к подруге, скептически осматривая результаты деятельности в виде домашнего облика Сати и ее милого смятения, заигравшего на бледных щеках приятными румянами, которые он разглядел, мягко отняв от лица ее маленькие ладони.

— Точно не болит, Сати? — монстр коснулся ладонью груди, словно силясь почувствовать гул души. Девушка чуть вздрогнула от его близости и излишней тяги к тактильному контакту, но винить его за это было бы глупо: он не чувствовал понятия личного пространства и самого его, как существо бездушное, тянуло к живому сгустку рядом с ним непреодолимой силой.

— Точно, Инк. Спасибо тебе, — Сати улыбнулась, беря его за руку и отводя ту от себя, чуть сжав прохладные костяные пальцы. Они были словно неживые: ничто не грело их изнутри. Девушке бы так хотелось согреть их, но сил неполноценной души едва хватало для нее одной и саму ее сделав весьма мерзлявой: стоя сейчас в одних шортах, футболке и босиком, она покрылась колючими мурашками холода и передернулась.

— Ложись отдыхать. Я завтра буду дома, можем что-нибудь поделать вместе, — монстр неловко улыбнулся и отпустил руку подруги, с сожалением отмечая, как внутри неприятно шевельнулась пустая оболочка, словно налитая бесчувственной анестезией, искажающей любое восприятие действительности до неузнаваемости. Возможно, будь душа живой, она бы ёкнула от ее касаний… Монстр молча ушел к себе, ещё раз улыбнувшись Сати и, махнув ладонью на прощание, скрылся в своей комнате, тихо щёлкнув дверью. Сати облегчённо вздохнула и поспешила забраться под одеяло на диване, поджав под себя замёрзшие босые ноги и накрываясь до самого носа. Кажется, это были его одеяло и подушка: они так сильно пахли Инком, что сероглазая зарылась в носом в мягкую ткань, подолгу вдыхая приятный сладковатый аромат вещей, представляя, что их обладатель был сейчас прямо здесь. Душа болезненно сжалась, не чувствуя того, к кому ее так тянуло… Отчаянно желая как-то помочь, даже поделиться собой, если бы это могло исправить ситуацию, однако это было невозможно… Сати тихонько заплакала в подушку, окрапляя ткань беззвучными слезами, напитавшими ее прохладной солёной влагой, пока девушка, наконец, не уснула неприятным, тяжёлым сном до самого утра.

За окном забрезжила дымка рассвета, пустив первые солнечные несмелые блики на стену комнаты над диваном, превращаясь в рыжее марево с каждой минутой, из-за прогревания воздуха. Сати с трудом разлепила веки, не сразу понимая, где она, ненадолго замерев, восстанавливая последовательность событий и собственных вспугнутых мыслей. Она тихонько села, прикрываясь одеялом и осматривая пустую гостиную, где подсвеченные утренним светом вещи и предметы приобретали свой чарующий шарм, разлагая лучи до тысяч цветных пятен и солнечных зайчиков, создавая иллюзию калейдоскопа на стенах. Инк специально задумал все так, чтобы свет менял привычные образы вещей, стоило ему попасть в окно прямыми лучами. Это было по своему гениально, и Сати уже не в первый раз восхищенно рассматривала бликующую круговерть цветов в гостиной. Это успокаивало и поднимало настроение: девушка хорошо отдохнула, а расколотая душа, наполненная красками, теперь не болела, и об этой проблеме можно было забыть на несколько недель, как минимум.

Сонно потянувшись и широко зевнув, она тихонько выбралась из пригретого вороха одеяла, сожалея о том, что холод дома обжигал не хуже снега. Сероглазая тихой тенью скользнула на кухню, пока хозяин дома спал, намереваясь согреть воды и сделать чай, чтобы он смог дать тепло изнутри. Поставив красную утварь в белый горошек на плиту, она с ногами забралась на подоконник, залитый солнцем, сжавшись там в комок, обнимая голые колени и наслаждаясь тем, как светило ощутимо грело кожу: девушка невольно сравнила себя с хрупкой бабочкой, что по утрам была вынуждена точно так же греть на солнце крылья, прежде, чем взлететь. И так кстати ее мыслям по ту сторону стекла прилетела красивая темная нимфалида, приземляясь на деревянной раме, слегка покачивая иссиня-черными крыльями с кремовым ободом по краям и насыщенными рядами лавандовых пятнышек вдоль него{?}[Описан вид бабочки -траурница.]. Насекомое потешно топорщило тонкие усики, чуть шевеля ими и немного выпуская тонкую нить хоботка, словно пробуя дерево на вкус. Пушистое тельце существа приятно поблескивало в теплых лучах, и Сати затаила дыхание, боясь неосторожным движением спугнуть маленькое живое чудо.

— Я сам их создал, — раздался над самым ухом тихий голос, заставив вздрогнуть и порывисто обернуться, встречая разноцветный взгляд зрачков в опасной близости от себя: Инк склонился к ней вплотную, уперев руки в края подоконника, отрезав все пути отступления. Девушка нервно сглотнула, вновь отворачиваясь к насекомому, что продолжало раскрывать и схлопывать за спинкой хрупкие крылышки.

— Красиво… — тихо прошептала она, чуть жмурясь от приятного тепла и чувства чужого мягкого дыхания за затылком.

На плите настойчиво засвистел закипевший чайник, вынуждая Инка посторониться, выпуская подругу из случайного плена. Он сонно скользнул взглядом по ее голым ногам, вновь ощутив в груди неприятное сжатие оболочки, недоумевая, от чего вдруг стал так остро ощущать ее пустоту, несмотря на то, что с утра, как полагается, выпил все цвета эмоций, подобно приему лекарства. И это не отменяло того факта, что заинтересованного взгляда от подруги он не мог оторвать: Хранитель стал замечать подобное за собой уже давно, и именно это побудило его попросить подругу остаться с ним. Эгоистично вложив смысл собственного любопытства, что стояло на первом месте, оставив второе искренней заботе о девушке. И за это ему не было стыдно: он считал это естественным, будучи неумелым в четком разделении эмоций и чувств, хотя, он и сам признавал, что запутался окончательно… Особенно теперь, глядя на то, как тонкая, мерзнущая фигурка маячила у плиты, заваривая себе горячий зеленый чай, прижимая к телу в тонкой футболке хрупкие, изящные руки, которых очень хотелось касаться, ведь они были такие теплые, по сравнению с его прохладными, словно неживыми костями.

Неодушевленными…

Монстр глухо выдохнул, подходя ближе и наливая себе кипяток, заваривая горячий шоколад с молчаливым спокойствием, стараясь не смотреть так пристально на сонную, разомлевшую после солнца подругу, что уселась в кухонном уголке с напитком, задумчиво рассматривая трехцветную люстру на потолке.

— Чем хочешь заняться, Сати? У меня, признаться были планы, но… Я не помню какие, — Инк неловко улыбнулся, даря девушке извиняющуюся улыбку и присаживаясь с ней рядом, не желая видеть стол преградой между ними. Он сам словно мотылек, летящий на свет, стремился быть к девушке ближе, не понимая, от чего в нем рождается занемевший отзвук чувства, напоминающий смятение, стоило взглянуть в ее серые глаза, проходившие на океан в пасмурный день.

— Я не знаю, Инк. Может сходим куда-нибудь? Если тебе не трудно, конечно, — чуть смутилась подруга, поправляя выпавшую из-за уха непослушную прядку необычных волос.

— Конечно нет, Сати. Куда бы тебе хотелось? — Инк отпил горячего шоколада и высунул язык, слизывая его остатки с надкостницы и внимательно следя за тем, как девушка замерла, впервые увидев его разноцветность.

— Э… Ам… я бы согласилась на любое место, при условии, что там будет тепло. В последнее время я постоянно мерзну, — Сати поежилась, представив, как было бы приятно понежиться в теплом мире, где солнце создает вечное лето, подобно тому, что сотворил вокруг своего дома Инк, погрузив окружение в приятное тепло, пусть и ненастоящего, но солнца. Такого же греющего, как и в других мирах.

— Мерзнешь? Чего не сказала вчера об этом? Я бы придумал еще что-то, можно было бы плед нарисовать. А сейчас холодно? Или ты согрелась от напитка? О, ты поэтому сидела на окне? — монстр завалил девушку вопросами, то и дело меняя формы и цвета зрачков, пока Сати растерянно моргала, в конце концов коснувшись рта друга пальцами, останавливая бесконечный поток вопросов и восклицаний.

— Спокойно, Инк. Все хорошо, — монстр замер, задержав дыхание от касания подруги, словно зачарованный, сверля ее взглядом мерцающих фигурок. Но к его сожалению, девушка слишком быстро отдернула руку, не дав ему разобраться в собственных ощущениях, что с колющим чувством заворочались внутри от ее безобидного жеста.

— Прости, — прошептал он, отстранясь и допивая залпом горячий шоколад, — можем пойти прямо сейчас, позатракаем прямо там. Я знаю одно хорошее местечко, думаю, там ты точно не замерзнешь, — Инк встал из-за стола и, получив кивок согласия от девушки, пошел за своей кистью, оставшейся в спальне. Сати выскользнула с дивана словно юркая, миниатюрная ласка, оставив на столе чашку с недопитым зеленым чаем, предвкушая приятный день с другом. Они давно не проводили время вот так, вдвоем, беззаботно веселясь, рисуя, пачкая друг друга краской, кушая вкусности, любуясь небом и рассказывая друг другу истории. Хотя чаще рассказывал Инк, а Сати, ввиду тихого характера, очень любила слушать его голос, представлять то, о чем он говорил, заражаться его энтузиазмом. Чувствовать его случайные прикосновения на руке, когда он забывался, специально или нет, кладя свою поверх ее маленькой ладони. Сати соскучилась по таким мгновениям, а потому предстоящий день вызывал в ее душе приятную вибрирующую дрожь, греющую изнутри.

Скелет спустился к ней, с готовностью перекладывая из руки в руку высокий предмет, которым мазнул по стене кухни, открывая в ней размытый портал в мир, откуда повеяло приятным теплом с ароматом леса. Сати смело шагнула первой, тут же чуть сбивая дыхание от хлынувшего в легкие воздуха хвойной подстилки, прогретой летним теплом. Вокруг высились непомерно огромные стволы в многие десятки обхватов и в сотню метров высотой…

Секвойи…

Их огромные мощные ветки царапали купол неба так высоко, что Сати едва не упала, силясь разглядеть, где кончается макушка мощного растения, если бы позади ее не придержали руки Инка.

— Оп… Осторожнее, Сати. Хах, здорово, правда? Здесь сейчас самый разгар лета, а потому будет очень тепло, даже не смотря на тень от секвойи, — монстр нехотя отпустил восхищенную подругу, что тут же устремилась к исполинскому стволу, чтобы коснуться теплой коры рукой. Потрясающе!

— Инк, как здорово! Спасибо… — она бросила кроткий взгляд на монстра, что бесшумной тенью подошёл ближе, рассматривая мощный ствол древнего создания. Он нашел этот мир случайно, всего неделю назад, и сразу же подумал, что его подруге здесь бы понравилось. И он не прогадал, глядя сейчас на то, с каким бесконечным уважением девушка гладит шероховатую терракотовую поверхность коры секвойи.

— Мне тоже тут нравится. О, кажется у этого дерева что-то не так… Гляди, вон там, видишь? — монстр указал куда-то наверх, и Сати подняла голову, всматриваясь в высоту прямого ствола. Метрах в десяти над ними в коре зияла большая дыра, сочившаяся смолой огненного цвета, словно открытая рана, нанесённая чем-то чудовищно сильным.

— О, звёзды… Кто его так? Бедное дерево, — девушка грустно вздохнула, все ещё поглаживая кору, словно это живое существо могло ей ответить на ласку.

— Это можно исправить. Я сейчас! — Инк мазнул большой кистью по траве под ногами, шустро прыгая в получившуюся кляксу и появляясь уже наверху, на самой нижней ветке, возле которой зияло устрашающее по размерам отверстие неестественного происхождения. Скелет достал из-за пазухи жилета две кисти поменьше, убрав Бруми за спину и скрепив ее ремнями на груди и поясе, а затем начал бережно закрашивать истерзанную древесину сразу двумя руками, залечивая секвойю плавными выверенными движениями, какими владел лишь он. Сати, стоя внизу, пораженно смотрела на его действия: мягкие и точные взмахи двух изящных рук, покрывающие трещины и расщепленную древесину свежими волокнами исцеленной живой ткани, пока, в конце концов, от провала не осталось ни следа, а Инк не провел рукой по новой коре с удовлетворённым видом.

— Как здорово, Инк! — девушка восхищенно ахнула, когда монстр вылез к ней обратно из чернильного пятна в траве, потирая руки и широко улыбаясь на радость подруги, мерцая желтыми фигурами в глазах, выражая собственный восторг. Монстр перекинул за плечо мешающийся шарф и подошёл к ней ближе, желая что-то сказать, как вдруг девушка схватила его за руку и указала на ствол.

— Смотри! Что это? — она взволнованно вздохнула, и Инк перевел взгляд на растение, отмечая, что его мощный ствол у корня начал светиться необычным перламутром, наращивая яркость беззвучного, но очень красивого сияния. Оно расползалось по земле вокруг, словно повторяя контуры огромных корней, врытых глубоко в почву, уходя вниз столь далеко, что трудно было представить глубину и размах корневой системы. Инк с опаской заслонил собой подругу, бережно прикрывая рукой и хмуро рассматривая загадочное свечение, природу которого он никак не мог объяснить: эта вселенная была ему незнакома, как и то, на чем строился этот мир. Он словно появился сам собой, не оставив никаких следов создателей, которые, тем не менее, потрудились на славу, сделав здесь все завершенным и полным, до последней детали проработав местную биосферу, магию и законы, которым все безропотно подчинялось…

Влажная смолистая почва под босыми ногами друзей начала греться и слегка вибрировать, отчего задрожали тонкие стебли хвоща, что рос повсеместно, щекоча кожу и кости приятным касанием пушистой листвы. Внезапно из под корней выскользнул радужный шлейф, оставляющий за собой клубы цветного тумана, медленно змеясь по воздуху серпантиновым движением, сокращая расстояние до друзей и останавливаясь напротив Инка. Монстр вытянулся струной, буравя состредоточенным, сконцентрированным взглядом загадочный клубок разноцветного тумана, который словно никак не мог определиться, какой излучать цвет, беспрерывно меняя их с одного на другой. Нечто было как будто живым, плавно облетев друзей по кругу, изучая, но более не приближаясь, вновь останавливаясь… Оно вдруг медленно качнулось, словно кланяясь, изумляя друзей разумным поведением, а затем острой стрелой метнулось к скелету, проходя его грудную клетку, подобно выстрелу, от которого у монстра моментально перехватило дыхание, а ноги подкосились, роняя его на землю с болезненным стоном, отключив от реальности, словно убив… Тело с глухим стуком упало в мягкий хвощ, ломая сочные малахитовые стебли, а девушка испуганно выдохнула, бросаясь к бессознательному другу.

— Инк! Нет! — она перевернула его на спину, расстегнув ремни на поясе, чтобы оттолкнуть мешавшую кисть и уложить его получше, прислоняя ухо к грудной клетке, словно надеясь на отзвук пустой души, однако… Звук действительно был, и она не была уверена, норма это или нет. Словно мягкий трепет и биение сбитого сердечного ритма, которого прежде девушка никогда не слышала, завороженно притихнув от этого звука чужой жизни. Ребра скелета мерно вздымались и опускались: он был жив, но без чувств, расслабленно раскинув руки и ноги. Девушка бережно сняла с монстра шарф, подстелив его под дымчато-белый череп, погладив по голове и обеспокоенно садясь рядом. Осмотревшись, Сати не увидела кругом более никакой активности, но на секвойю покосилась с подозрением, нервно передернув плечами. Попытка привести Инка в чувство ни к чему не привела: он словно впал в кому, и все, что оставалось испуганной, притихшей в траве девчушке – это ждать и надеяться на лучшее, оставаясь в неведении о том, что именно сейчас произошло, и какой дар вручило монстру залеченное живое древо.

Вечер плавно опустился на лес, остужая его до температур, что готовили чудесное место к ночи. Высоко наверху макушки вечнозеленых исполинов окрасились в багряные оттенки, в то время как в приземном слое уже вовсю струился полумрак сизых сумерек. Сати начала сильно мёрзнуть, будучи одетой все в ту же футболку и шорты, но Инк, к ее изумлению, отчего-то стал непривычно тёплым, каким никогда не был, безмятежно спя странным сном, в котором монстр не шевелился, лишь мерно вдыхая и выдыхая согретый им воздух. Сати ужасно переживала, к ночи превратившись в крупно дрожавший комок, стучащий зубами не то от жуткого холода, не то от сильного стресса. Ночная температура для ее чувствительного тела была близка к критической, несмотря на летнее время сухостоя.

В подлеске звенели острыми щелчками цикады. Изредка хрустели ветки от чутко пробегающих зверей, а над лесом посеребрив листву, взошла яркая и большая Луна, давая размытые тени на все, чего касался ее призрачный свет. Внезапно, Инк вздрогнул, приходя в себя, и вместе с ним испуганно выдохнула девушка, хватаясь за плечо друга и всматриваясь в недоуменные глаза монстра, что тут же сфокусировал на ней озадаченный взгляд.

— Сати? А? Уже… Ночь? — скелет порывисто сел, потерев ладонью лицо и задумавшись, пока рядом трепетала перепуганная подруга.

— Инк, как ты? В тебя влетело что-то, а потом ты отключился. Я не смогла привести тебя в чувство… Ничего не б-болит? — Сати немного заикалась от пробивающей все тело дрожи, что буквально сводила всё нутро болью небольшого переохлаждения.

— Это… Я не могу поверить… Это… — Инк сжал рукой одежду на груди, невидяще глядя вперёд. Он медленно вытянул наружу оболочку души, что теперь ярко переливалась всеми цветами, будто живая, постоянно перемешивающаяся радуга, разнося по косточкам длинных пальцев живительное тепло. Сати на миг забыла обо всем, зачарованно задержав дыхание от увиденного. Инку была дарована настоящая душа, сделав его полноценным, чувствующим существом, способным на искренние эмоции. Скелет широко улыбнулся, с восторгом глядя на перламутр перевёрнутого сердечка, не имея силы оторваться от давно забытого зрелища и чувства. Он покосился на подругу, тут же напрягаясь всем телом, стоило ему увидеть, как дрожат ее губы, как потяжелел уставший взгляд, и как саму ее сотрясает судорога холода, что был для нее опасен. Осознание, что она слишком чувствительна к температуре, больно бьёт плетью по новой душе, и монстр чуть морщится от первой, но такой неприятной эмоции, быстро пряча сердечко на положенное ему место и буквально кидаясь к подруге, сгребая ее в охапку и спешно наматывая на нее свой же шарф, что поднял с земли. Монстр теперь был таким непривычно теплым, что девушка невольно прильнула к нему, пытаясь унять эту дрожь, от которой даже слова давались с большим трудом.

— Звёзды, Сати… Идём домой, — монстр помог ей подняться, взяв свою кисть и открывая портал обратно. Он напоследок оглянулся, всматриваясь в величественный ствол секвойи, что в свете ночи казался черно-кобальтовым, и низко поклонился ему на прощание, в знак глубочайшего уважения и признательности за дарованную ему душу…

Инк втянул девушку за собой, спрыгивая в гостиной и отставляя к стене Бруми, освещённую вечерним закатным солнцем родного дома. Сати обхватила себя руками, ощущая, что пальцы почти ничего не чувствуют, но ей было все равно: она с беспокойством смотрела на друга, что будто вздрагивал, стоило ему ощутить собственные эмоции, самую малость замирая, с выражением удивления и озадаченности. От смеси эмоций он буквально не мог устоять на месте, растерянно крутясь в попытке решить, что делать в первую очередь. Не долго думая, он в один шаг подошёл к девушке, беря ее за руку и чуть сжимая ладонь длинными пальцами.

— О нет, Сати, какая ты холодная… Иди сюда, — Инк снял с нее свой шарф, позволяя вещи скользнуть на пол, подхватил вяло сопротивляющуюся подругу на руки и быстрым шагом занёс в ванную, усадив в разноцветный глянец и сразу же включая теплую воду. Сати растерянно смотрела, как ее струи наполняют ванну, моча одежду, что тут же липла к холодному телу приятным горячим покрывалом, напитанным теплом и влагой. Инк переключил воду на душ и занёс его над головой девушки, терпеливо садясь рядом с бортиком, глядя на дрожавшее тело. Его новорожденная душа болезненно скручивалась, наполняясь чувством жгучей вины за то, что не уберёг, подвергнул опасности, а теперь и слова не может вымолвить, тратя все силы на то, чтобы заглушить неуправляемый порыв желания немедленно поцеловать Сати. Словно пустая оболочка только и ждала команды спускового крючка настоящих эмоций. Это мешало думать.

Мешало дышать…

Ни одна краска никогда не давала такого буйства эмоций, держать которые в узде оказалось чрезвычайно непросто. Инк словно родился заново, и теперь ему предстояло научиться контролировать собственные, настоящие чувства. Он хотел было завязать разговор с Сати, но взгляд предательски коснулся просвечивающей мокрой футболки, открывая вид на мягкий оттенок нежной девичьей груди под тканью, заставляя нервно сглотнуть от чувства заколовших в голове и всех костях иголочек. Он буквально всунул душ в руки Сати, спешно вылетая из ванной, хватаясь за одежду и тяжело дыша, пугаясь того, какой мощной и всепоглощающей была испытанная им эмоция.

Девушка растерянно вздрогнула от хлопнувшей двери в ванную комнату, сжимая плохо гнущимися пальцами ребристый шланг, поливающий ее долгожданным теплом. Сати недоуменно осмотрела взглядом все помещение: светлое, всех оттенков голубого, синего и вкраплениями красных деталей, будь то мелкая вазочка с ракушками или пара полотенец на крючках у настенного шкафчика и сама ванна, словно из мозаичного цветного акрила. Но ни намека на одежду… И в чем ей выходить? Обреченно вздохнув, девушка опустилась в набирающуюся воду поглубже, с облегчением расслабляясь и зная, что с Инком все в порядке. Ее собственная душа сладко замерла от осознания, что друг теперь может чувствовать искренне. Реагировать на события и пропускать их через себя. По-настоящему грустить, злиться, смеяться, радоваться и… любить.

А будет ли он любить?

Вдруг Инк на самом деле не чувствовал к ней никакой привязанности, спутав эмоцию из-за искусственной их замены и теперь попросит ее уйти? От таких предположений закружилась голова, и Сати прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как покалывает кожу чувством согревающихся мышц, смаривая собой и звуком бегущей в ванной воды, что постепенно покрывала собой все тело, буквально утопив в волне теплого сна, сопротивляться которому у нее не было ни сил, ни желания.

Инк, в свою очередь, угомонил поток бурлящих эмоций и суетился на кухне, заваривая чай и думая о том, как все умудрилось обернуться столь необычно. Выходит, что этот мир был заселён деревьями, имевшими необычный разум, куда более сложный и совершенно непривычный для простого восприятия даже таким существом, как он сам: повидавшим не одну сотню вселенных и миров и живущим на свете не одну сотню лет. И одно из этих величественных древ в знак благодарности смогло дать ему то, что он никогда не надеялся обрести. Но, вместе с тем, постепенно пришло осознание, что к Сати его влекло не только лишь ее живое тепло или ее осколок поврежденной души. А действительное, искреннее желание быть рядом и касаться, что будто бы жило неподвластно оболочке, являясь частью самого Инка… Сати была тем, что он мог бы назвать не только своим вдохновением, мотивацией и подопечной, как он сам часто говорил ей… Она в действительности была для него всем… И теперь, обретя душу, его накрывало настоящим потоком чувств, от которых горячело в груди, звенело в голове и дрожала каждая косточка исписанного обсидиановыми узорами тела. Монстр посмотрел на настенные часы в виде плавящегося циферблата и озадаченно почесал нос. Девушка находилась в ванной уже довольно долго, но никаких признаков ее присутствия слышно не было. Волнение встревоженным комочком заворочалось за ребрами, и скелет метнулся к комнате, сперва постучав в дверь.

— Сати, все хорошо? — никакого ответа, и Инк рвано выдохнул, рывком открывая дверь и замирая. Девушка крепко спала, погруженная в текущую мягким журчанием воду ванны, откинув на подъем бортика голову и чуть приоткрыв рот. Скелет подошёл ближе, касаясь пальцами голой кожи около артерии, и почувствовав ее медленный, умиротворенный пульс, облегчённо вздохнул, выключая кран с водой и вешая на место душ. Оставлять ее здесь было никак нельзя: вода остынет быстро, и Сати снова ужасно замёрзнет, а потому, сжав зубы покрепче, монстр аккуратно вытащил мокрую с ног до головы девушку, чей сон всегда был слишком крепок, чтобы ее можно было разбудить такими действиями. Стараясь не рассматривать просвечивающее через одежду тело, скелет вынес ее в коридор, тут же чувствуя, как она инстинктивно сжалась от контраста температур, и унес ее к себе, справедливо полагая, что в его комнате всегда было теплее. Сперва он усадил ее на кресло, раздумывая, что делать с мокрой одеждой. Даже если он мазнет по ней кистью, то та все равно останется мокрой, а это означало, что ему самолично придется раздеть подругу и уже потом воспользоваться Бруми. И если раньше его не очень смущал факт, когда он целовал ее, вливая краску, то сейчас, в новых обстоятельствах, от этой мысли его новая душа сладко взбрыкнула, выдавая неуёмное, но приятное волнение. Череп тут же залила иризация смущенного румянца, а пальцы задрожали, стоило потянуться к хрупкому телу. Но заметив на коже девушки мурашки, монстр взял себя в руки, смело задирая мокрую футболку, едва заметно касаясь костяшками прохладной кожи, снимая вещь и отбрасывая ее в сторону. Та же участь постигла и шорты, и даже белье, заставив скелета смущённо пискнуть, а зрачки в глазах замерцать в бешеном темпе. Не смотреть на любимое обнаженное тело с нежными изгибами стройного существа было очень трудно, и взгляд монстра против воли притягивался к плавным ложбинам ключиц и ниже, к груди, что мягко вздымалась и опускалась в ритме неторопливого дыхания. Бледная кожа была исчерчена едва заметными линиями голубоватых венок, делая тело похожим на хрупкий и изящный фарфор, по которому так хотелось провести пальцами. Монстр спохватился, когда его фаланги коснулись ямочек на ее коленках, резко отдергивая к себе руки и с рыком выдыхая воздух.

— Ох, звёзды, Инк, что ты творишь, — прошептал он сам себе, всматриваясь в лицо девушки, что сонно пошевелилась, пытаясь свернуться калачиком в поисках тепла.

— Инк… — слабо прошептала Сати, пустив по позвонкам монстра тысячи искр и наконец приводя в чувство. Скелет сходил за кистью, быстро возвращаясь и проводя по телу подруги ее мягким, шелковистым ворсом, облачая тонкую фигурку в футболку для сна и белье. Поставив свою верную помощницу около двери, Хранитель вновь взял девушку на руки и положил в кровать, накрыв теплым, стеганым одеялом и вновь размышляя. После недолгой борьбы с самим собой, монстр понял, что проиграл этот бой с позорным поражением, стянув с себя лишние вещи, оставаясь лишь в штанах и футболке, открывшей вид на его татуированные загадочными линиями дымчато-белые кости, тоже забираясь под одеяло. Коснувшись мягкой кожи, он ощутил ее прохладу, бережно очертив пальцами висок и скулы подруги. Она слегка улыбнулась во сне, и Инк придвинулся ближе, мягко обхватив ее обеими руками, прижимая ближе, и перекидывая ее ноги через свои бедренные кости, стараясь дать как можно бо́льшую площадь соприкосновения в искреннем желании согреть. Оказывается, он так давно этого хотел… Мечтал быть способным на такое и получить шанс быть действительно нужным ей, ведь… теперь девушка была значительно слабее него с ее покалеченной душой. И внезапно его накрыла обжигающая волна сожаления, вины и желания, чтобы дар достался именно ей, а не ему… Ведь Сати всегда было тяжелее… Монстр подумал, что она, с ее искренней добротой и чистым сердцем, всегда заслуживала этого больше, чем он сам, будучи бездушным и неискренним монстром.

— Прости меня, милая, — он погладил ее по голове, шепча извинения в макушку, все ещё мокрую после ванны, а по белесой скуле скелета медленно расчертила дорожку перламутровая слезинка Инка, мешаясь с прядями темных волос той, кого он смог полюбить даже без души…

Сати медленно просыпалась, ощущая, как спину неприятно холодит рассветным воздухом ещё непрогретого солнцем дома. Но спереди было так тепло, что тело само вжалось в этот бархатистый источник, словно прося согреть. Знакомый запах с нотками сладкого, неясного шлейфа, в который девушка уткнулась носиком, поведя вдоль того, что при открытии глаз оказалось шейными позвонками Инка.

— Ой, — девушка тихо пискнула, пытаясь отпрянуть, но скелет поймал ее, притянув обратно.

— Тише… Все в порядке, дорогая, — сонно протянул скелет, накрывая ее рукой и надавливая на лопатки, чтобы придвинуть ещё ближе, вынуждая прижаться мягкой щекой к теплым, исчерченным красивым татуажем ключицам монстра.

— Инк… Как я здесь оказалась?.. я… Ничего не помню, — прошептала девушка, невольно расслабляясь от того, как приятно гуляла по спине ладонь любимого ей монстра, чья ласка стала самым приятным подарком в последнее время.

— Я принес тебя, ты прямо в ванной уснула от тепла. Теперь я смогу греть тебя, Сати, — голос Инка приятно резонировал мягким тембром прямо через кости, достигая самых сокровенных мест ее хрупкой души, заставляя ее мелко и приятно вздрагивать, словно та имела мягкие крылья, щекочущие всё, чего коснутся.

— Спасибо… Как ты себя чувствуешь? — девушка обеспокоенно прислушалась к мягкому дрожанию его энергии, но Инк мягко усмехнулся.

— Ты замёрзла вчера до полусмерти из-за меня, а спрашиваешь о моём самочувствии… Глупышка… — монстр не сдержался, поцеловав ее в макушку и ощущая, как его скулы залило свечение радужного теплого смятения, которому вторила сладко замершая душа. Сати была в растерянности, силясь понять, как так вышло, что Инк, обретя свои чувства, не отдалился, но напротив, стал настолько ближе, насколько даже в мечтах она не могла рассчитывать. Это вносило в расколотую душу чувство смутной тревоги с проблесками недоверия, ведь ее, как неполноценную, никогда не принимали в расчет, а отношение Инка к ней она иной раз сравнивала с тем, что обычные люди называют жалостью. А потому, Сати, чуть тушуясь, мягко выбралась из объятий монстра, ловя его недоуменный взгляд с проблесками синих форм зрачков, выражающих грусть.

— Извини, Инк, — тихо сказала она, разрывая зрительный контакт и молча покидая комнату, намереваясь побыть немного одной… Девушка впервые пожалела, что не может уйти туда, где жила прежде, чтобы привести собственные мысли в порядок, разобраться в чувствах и дать время Инку осознать собственные. Ведь может оказаться, что его тяга к ней лишь иллюзия, вызванная эйфорией от наполненности полным спектром эмоций. Решив, что это будет лучшим решением, девушка покинула дом прямо в чем была, намереваясь вернуться домой тем же путем, каким и приходила к другу: через портал, что он создал специально для нее, надёжно припрятав его в одном из кустов на заднем дворе. Сати грустно оглянулась на покатую крышу жилища, что обрамляла мозаика разноцветной черепицы, скользя взглядом по вагонке стен приятного жёлтого цвета, напоминающего оттенок соснового спила. Словно пытаясь запомнить все до мельчайших деталей, морально готовясь к тому, что больше не вернётся… Не увидит его доброй улыбки… Не услышит заразительного смеха… Не ощутит дивного касания и неожиданного тепла костей на голой коже… Не будет следить за каждым его жестом в невыразимом восхищении этим загадочным существом, натуру которого она так и не успела познать достаточно хорошо. Он был словно нераскрытой загадкой, ответ на которую, как она считала, та была не достойна искать. Где-то глубоко внутри болезненно сжался обрывок души, сильно сдавив саму себя невыразимой тоской… Сати скрылась в их тайном портале, оставив на листьях смородины росинки оброненных ненароком слезинок, что сверкали на утреннем солнце тысячей колючих искр.

С того рокового дня прошло немало времени, и на исходе второй недели, Сати поняла, что пропала. Она сменила место жизни, скрываясь от любимого монстра, твердо решив, что ее место не может быть рядом с таким прекрасным и великодушным существом, рядом с которым она постоянно терялась и была так зависима… Упрямая уверенность в том, что Инк должен переосмыслить свою жизнь и чувства, получив дар души, вселило в нее эфемерное ничем не подтвержденное чувство собственной ненужности и бесполезности. Это заставляло ее страдать.

Каждый день… Каждый час… Каждый миг…

Ровно до тех пор, пока ресурс искалеченной души не подошёл к концу,, постепенно погружая девушку в состояние апатии, чей приход неприятным холодом начал окутывать изнутри, останавливая ее суетливые движения по маленькому деревянному дому, который скиталица нашла в лесу, достаточно далеко от места ее прежнего жительства, обустроив здесь уютное местечко, среди высоких сосен, отчасти напоминавших ей о судьбоносной прогулке в мире исполинских деревьев. Все предыдущие дни Сати нервно сновала по дому, совершая бессмысленные действия, вроде уборки или попыток рисовать, что неизменно приводили к тому, что на картине она изображала Инка, в конечном итоге наполнив его портретами новый дом, мысленно сравнив себя с одержимой. Прогулки по местному лесу тоже не утихомирили бури, и теперь Сати смиренно замерла, усевшись на смятую с ночи постель, где потеряла сон, опустошенная и почти обессиленная, даже порядком исхудав от собственных переживаний, вогнавшихся под кожу тонкими ледяными иглами. Душа болела ощутимо, сдавленная и изломленная мучениями прошлой и нынешней жизни, мягко опуская все ее тело в прохладу безразличия с нитями истинной боли: оставалась лишь она одна. Мир померк, закрываясь сатином черноты и забвения, где разобрать можно было лишь одно слово.

— Инк…

Это имя повторялось многократно, будто девушка боялась забыть… Стереть из памяти все те эмоции, что он дарил ей, а она старалась показать ему. Цепляясь за этот звук, как за последний шанс на спасение, но ей вторила мглистая пустота и вновь боль, становившаяся острее, подобно раскрытой и потревоженной глубокой ране, примешивая тихий протяжный стон отчаяния напополам с мукой… Неужели все закончится так… Пусто… Имеет ли теперь это значение… Имеет ли теперь…

Имеет ли…

Звон в голове, отзвуком хлесткой пощёчины. Это первое, что слышит Сати, прежде чем появится смутное чувство горячеющей от удара кожи. Следом тональность, какая бывает от голоса. Громкая, вибрирующая. Почти надсадная, словно кто-то плакал? Девушка слышит тихий стон, не сразу понимая, что он идёт изнутри нее самой, а слух обретает чуть большую четкость, разбирая собственное имя, что вспомнить удается не с первого раза.

— Сати… Милая, давай же… Сати… — беспрестанно зовёт знакомый голос, от которого обрывок жизни в груди слабо вздрагивает. Ее приподнимают, открывая рот на силу, и на языке ощущается теплая знакомая жидкость цветных чернил, согретая чужим телом… И дыхание, опалаяющее прохладные губы и щеки. Затем краткая пауза и вновь… Снова и снова, потихоньку отпаивая сладковатым нектаром красок эмоций, возвращающим ее к жизни, заставляя унять боль и прогнать ледяной туман апатии. Мягко разжимая челюсти, давя на щеки пальцами и вталкивая сладковатую субстанцию мягким и теплым языком… Даря возможность вновь вздохнуть глубже и осознать, что ее продолжают целовать уже без краски: просяще, ласково, но требовательно, словно вдыхая собой жизнь, растапливая ее собой, заставляя ответить, слабо протянув руку и прикоснуться к тому, кого отчаянно продолжал любить израненный осколок души. И тут же отстраниться, в попытке избежать близости с тем, чьего внимания, как она считала, девушка не заслужила.

— Сати, ну что ты, тише, тише, — Инк продолжал ласково гладить ее, нависая сверху пробравшись в ее убежище, которое монстр искал день за днём, обнаружив по зову и воле души, что нервно дрожала, желая найти любимую и вела монстра подобно загадочному компасу, — как же ты меня испугала…

— Инк… Что ты… Зачем я тебе? — слабо шепчет девушка, чья усталость до сих пор не ушла, но сознание мыслило ясно, кристально чисто отражая все мысли, которые метались от монстра к ней, желая и боясь той близости, что он позволял себе, бодая девушку лбом и целуя в шею мягко и бережно.

— Глупая… Я… Сати, я… Полюбил тебя, даже имея пустотелую оболочку, но… Стоило тому древу даровать мне душу, как я осознал насколько ты на самом деле мне дорога, — Инк склоняется к самому уху, проникновенно делясь чувствами, прижимаясь к ней всей грудной клеткой, за которой мечется его душа, давая понять, что скелет не лгал ей. Никогда не лгал…

— Инк… У меня ведь искалеченная душа, разве… почему… — Сати сбивает голос, начиная вздрагивать и плакать, но Инк продолжает гладить девушку, сминая ее плечи длинными пальцами и немного теряясь от ее слез.

— Тшшш, не плачь. Звёзды, Сати… Это не имеет значения. Ты любила меня без души, почему я не могу испытывать того же? — монстр слезает с девушки, садясь на мягком ватном матрасе, сложив по-турецки ноги и рассматривая любимую сверху вниз, отмечая, как она осунулась за дни разлуки, став ещё более уязвимой в его глазах. Тени мягко падают на ее щеки и нежную шею, будто отражаясь от бревенчатых стен уютного лесного пристанища, облюбованного девушкой.

— Ч…что? Ты знал? — Сати взолнованно садится, ощущая, как кружится голова, но узнать ответ было ей жизненно необходимо, сковывая волнением перепуганный осколок души.

— В то время нет… Но сейчас я это знаю точно, глупышка, — скелет расслабленно вздыхает, придвигаясь поближе и наклоняясь к покрасневшей возлюбленной.

— Инк… Ты хитрец, — фыркает девушка, чуть обиженно и растерянно отворачиваясь от пышущего счастьем монстра, чьи скулы перечеркнуло собственное волнение. Он мягко берет ее за подбородок, разворачивая к себе и наклоняя голову, чтобы видеть блеск ее сизого взгляда, полнящегося надеждой.

— Сати~… Я буду заботиться о тебе как следует. Любить и оберегать… А ты научишь меня справляться с эмоциями, потому что… Прямо сейчас… Я больше не могу… терпеть, — Инк выдыхает последние слова горячим шепотом прямо в ее губы, сминая в страстном поцелуе, не зная слова “стоп”, желая раствориться в ней целиком, без остатка. Плавясь от ее робких касаний воском, оставленным на летнем солнцепёке, будоража новорожденную душу сладким, тягучим чувством, далёким от онемения, что он ощущал пустой оболочкой прежде. Ему так хочется больше, сильнее: ощущать всей душой то, что было недоступно прежде, и он просто валит ее слабое сейчас тело обратно на постель, придавив собой и ловя ртом ее вспугнутый теплый выдох. Инк находит ее язык своим, тут же стремительно толкая, желая ощутить весь её вкус, в котором мешался оттенок красок, которыми он поил ее совсем недавно изо рта в рот, боясь, что мог потерять навсегда. Руки скользят по хрупкому телу, касаясь точки, за которой колотился и дрожал надколотый сгусток ее жизни. И Сати нервно выдыхает, ощутив, как ее собственное тело дрожит и волнуется от такой приятной, почти бурной, каким был и сам монстр, ласки, чей отзвук доходил до самых кончиков пальцев приятным покалыванием на прохладной коже. Девушка не может удержаться и сама тянется к его шее, вскальзывая под широкий разворот шарфа, согретого его теплом, находя под ним матовые теплые шейные позвонки, забираясь и путаясь пальцами в остистых отростках, вырывая из скелета приятное взмуркивание в поцелуй и ощутимое сжатие чужой руки на боку. Инк с трудом отстраняется, тяжело дыша и обжигая пурпурным взглядом, чей цвет заполонил оба его зрачка, а Сати блаженно вздыхает, не веря своему счастью, что нашло ее, даже не смотря на обстоятельства, любуясь его непривычными глазами… И словно в подтверждение ее мыслям, Инк хитро улыбнулся:

— Я никуда не отпущу тебя больше, моя маленькая Сати~… Я согрею тебя. Буду дышать тобой, как воздухом. Исцелять тебя. Слышишь? Наполню тебя… Я разделю свою душу с тобой, ведь если бы не ты, то я никогда бы ее не получил, — монстр вновь склоняется ближе, не давая ей ответить… Сати жмется к его теплу ближе, опаляя его мелованные скулы с угольным пятном ответом, после которого Инк долго и протяжно урчит, в порыве чувств кусая за плечо.

— Я люблю тебя, Инк… И пойду за тобой куда угодно…

Занавески дома чуть качает вздохнувший летний ветер, проникая внутрь непрошенным свидетелем близости двух необыкновенных существ, что были так потрясающе похожи в пережитом, как никто и нигде во всем белом свете.

На дощатую раму старого дома воздух плавно опускает перисторассеченную ветку вечнозелёной секвойи, словно маленькое напоминание о чуде, которому посодействовала магия, более древняя, чем сам мир. Ведь любовь превозмогает любую боль… Преодолевая собой даже барьер бездушности… И девушке ещё лишь предстоит узнать, как сладко может исцелять сила любимого Художника, возросшая стократно с появлением в его оболочке живого наполнения, основную часть которой занимала теперь именно любовь.

Комментарий к ——— {Инк}

(づ｡◕‿‿◕｡)づ Обнимашки?

========== ——— {Даст} ==========

“Судьба неизбежнее, чем случайность. Судьба заключена в характере…”Акутагава Рюноскэ

— О чем замечталась, Клео? — спросила невысокая девушка вторую, сидевшую на соседнем кресле едущего автобуса, отвлекая черноволосую фигуру от рассматривания лесного пейзажа, проносящегося снаружи, пока транспорт вез группу друзей и коллег в отдаленное место, где все они собирались хорошенько отдохнуть в компании друг друга, наслаждаясь природой и северным морем.

— А? Да… Ни о чем, Мардж. Просто смотрю в окно, — Клео потупила взгляд темных глаз, рассматривая собственные тонкие пальцы.

— Мечтаешь о Дасте? — прошептала приятельница, склонившись поближе и беззаботно толкая ее плечом. Клео помотала головой, но все равно быстро стрельнула взглядом в спавшего в соседнем ряду высокого монстра в капюшоне и кепке под ним, отворачиваясь обратно к прохладному стеклу, покрытому россыпью бусинок росы. В голове проносятся мысли лёгкого неудовольствия от проницательности ее самой близкой коллеги… В салоне тихо общались знакомые и незнакомые ей люди и монстры, работавшие в одном коллективе и сошедшиеся в довольно большую и дружную группу. И лишь Клео немного выбивалась из общей массы в силу своего замкнутого и молчаливого характера. Но все на работе, тем не менее, ее любили, зная, что в ней кроется незаурядный ум, способный вытащить из любой самой трудной ситуации и помочь с любым делом, с каким бы коллеги не обратились к ней. А потому поехать на корпоративный отдых со всеми ее буквально уговорили, и теперь, почти приехав к месту назначения, Клео отчего-то все больше переживала и сомневалась в своем согласии: не комфортно ей было в такой шумной и веселой компании, даже не смотря на их к ней хорошее отношение. Вечная проблема заядлого интроверта… Радовало, что место отдыха было подобрано на берегу северного скалистого моря, чьи каменистые склоны были покрыты приятным лесом: идеальное место, чтобы можно было незаметно уединиться и насладиться пейзажами. Вопреки месторасположению в это время года места эти полнились приятным теплом и солнцем, на котором так хорошо было погреться днём, и которое на ночь уходило совсем ненадолго. Словно докатывалось до горизонта, повисая над его линией задумчивым потускневшим шаром, а после начинало взбираться обратно ввысь, так и не тронув линию, за которую хотело упасть. Клео здесь уже нравилось. Глаза то и дело цеплялись за красоту пейзажа: то мелькнет дикое озеро, налившееся голубым отражением утреннего неба прямо в каменных чашах тысячелетних пород, то лес расступится, показывая гладь приближающегося моря, что врезалось узкой, огромной полосой в линию материка. Красиво… Улыбка тронула ее лицо, а глаза блеснули живыми искрами, пока в душе наливалось тепло от того, как это было прекрасно.

Жить.

Девушка слегка задремала, думая о своем и краем сознания слушая тихие разговоры товарищей. Мысли иногда касались упомянутого коллегой по отделу Даста, к которому девушка действительно испытывала сильную симпатию, обрубаемую на корню из-за ее характера. Оставалось лишь в тайне мечтать о большем, но не более того — слишком девушка была тихой и замкнутой, чтобы заинтересовать кого-то, как она сама думала. Кроме того, Даст был самым настоящим волком-одиночкой. Грозным на вид, серьезным, исполнительным и строгим. От его случайного взгляда на работе у нее внутри все замирало, а о том, чтобы заговорить с ним первой не могло быть и речи. Приходилось довольствоваться малым: бросать кроткие и редкие взгляды исподтишка, когда монстр не видел… Лишь изредка довольствуясь беседами, которые инициировал он, сильно удивляя своим к ней вниманием. По крайней мере, так думала она.

Автобус тихо подъехал к небольшим домикам, где планировался почти недельный отдых на природе, и все пассажиры радостно зашумели, оживляясь, начав собирать вещи, вставать и собираться на выход. Клео все еще спала, не заметив прибытия и остановки, пока не вышли все кроме нее и Даста, задумчиво посмотревшего на уснувшую тихую коллегу. Монстр шагнул ближе, чуть тронув ее плечо — Клео вздрогнула, сонно глядя сперва в окно, а затем на разбудившего ее мужчину, едва не пискнув от неожиданности, встретив его цветные глаза, вперенные точно в ее растерянный взгляд.

— Мы приехали, — вкрадчиво сообщил он, резанув слух гулким, немного хрипловатым голосом.

Клео кивнула, прошептав “Спасибо” и встала, беря свой неизменный болотного цвета рюкзак и куртку, собираясь выходить и успевая удивиться тому, что скелет ожидает ее, задумчиво сверля пристальным взглядом, от которого у Клео даже пропало желание потянуться затекшим ото сна телом. Они вышли из транспорта вместе: Даст подал ей руку, спустившись с высокой ступени старого небольшого автобуса с дутыми линиями и изгибами, и Клео ловко спрыгнула рядом, успевая отметить, какой теплой была его ладонь, и в который раз обратитьвнимание на то, что сам монстр — выше нее, несмотря на то, что сама она маленькой не была. Хотя и очень худой. Девушка тут же тенью скользнула в сторону от общего сборища галдящих наперебой голосов около здания администрации, всматриваясь в голубую даль моря, изгибами шелестящего между крутых линий берега и островов с растущими на них дикими соснами. Ветер приветственно коснулся волос, скидывая длинные пряди за узкие плечи, а слух приятно ласкала звенящая тишь дикой природы, особенно остро ощущаемая после душного города и гудящей поездки, занявшей добрые предыдущие полдня и прошедшую ночь целиком. Оставшись вне внимания коллег, Клео тихонько потянулась, выгибаясь спиной, ощущая во всех мышцах приятную дрожь разгоняемой неги. Хотелось улыбаться, а еще сфотографировать местные красоты.

Девушка выудила из рюкзака чехол с фотоаппаратом, занимавшим едва ли не треть пространства от всех взятых с собой пожитков. Поставив рюкзак у случайной бревенчатой стены ближайшего домика и уложив сверху куртку, Клео отошла от базы, немного спустившись по каменистому склону к огромным гранитным валунам с причудливыми узорами симпатичного мха и лишайника. Направив объектив на эту необычную форму жизни, словно врезанную в древность породы, она стала фотографировать, уходя все дальше, подбираясь к линии морского спокойствия, в этой части больше напоминавшего очень большое озеро. Кругом высился лес с разномастными деревьями, где хвойные породы преобладали и брали берега штурмом выносливых созданий природы. Возле самой воды камни превращались в очень вязкий песок с контрастной штормовой линией{?}[Это черта с разным морским мусором, который откидывает от воды волнами во время шторма. И в тихое время эта линия берега отчетливо видна, указывая на то, до куда докатывается волна во время бури.], в которой перепутались стебли высохшего фукуса{?}[морская водоросль], веток и даже нескольких высоленных временем белых бревен, напоминавших белоснежные кости огромных давно умерших исполинов. Морской бриз путался в полах ее клетчатой рубашки, скользя по краю майки, покрывая мягкую ткань рябью.

Клео походила немного по берегу, то и дело останавливаясь, чтобы осмотреть причудливые узоры и холмики песка, созданные двухцветными пескожилами{?}[Вид кольчатых червей, живущих на берегу моря. Очень красивые: яркие, красно-желтые, словно сделанные из мармелада.].

Сделав несколько кадров, Клео отвлеклась на большой валун, частично скрытый водой, но его плоская поверхность заманчиво вздымалась над слабыми волнами комфортной платформой, на которую представлялось возможным забраться, спрыгнув с узкой косы камней по правую сторону маленького залива. Недолго думая, Клео устремилась туда, ловко забираясь на покатый склон и спрыгивая с него на своеобразную смотровую площадку, откуда можно было заглянуть за изгиб берега дальше. Ей открылся вид на выпирающий из-за поворота остров, окружённый морем со всех сторон: на нем росло мало деревьев, давая обзор на симпатичную ровную поляну на нём. “Наверняка там всё заросло черникой”, — подумала про себя черноглазая девушка, вновь принимаясь фотографировать красоту, скрытую от посторонних глаз, увлекаясь этим процессом на долгое время.

— Хэй, ты как туда забралась, Клео? — голос позади заставил вздрогнуть и обернуться, узнавая в обладателе знакомую фигуру скелета в бледно-синей толстовке с капюшоном и темных шортах, открывающих вид на белоснежные берцовые кости. Черноволосая вместо ответа указала на выступы, по которым перепрыгнула до валуна. Монстр проследил за ее движениями и улыбнулся, пуская своей эмоцией приятное тепло по душе девушки. Он прежде не улыбался ей целенаправленно, и получить такое приятное выражение его лица было для девушки сущим подарком. Клео полагала, что она странная, находя Даста красивым. Его высокий рост, прямолинейный жгучий взгляд и цветные глаза, в которых жизни и мыслей было больше, чем у обычных людей. Это несомненно привлекало… Хотелось узнать получше, но как подступиться девушка просто не имела никакого представления.

Тем временем, Даст спокойно проследовал по указанному девушкой пути, забираясь к ней на широкую площадку огромного гранита, усаживаясь рядом и удовлетворенно вздыхая, пока его взгляд рассматривал ровную линию горизонта и исследовал необычный остров справа от них. Клео, пользуясь моментом, сидя к нему в полоборота и уложив на согнутых коленях руки и голову, рассматривала мужчину. Впервые она видела его так близко: широкая линия плеч и скрытого за одеждой позвоночника придавали фигуре внушительности, а достаточно строгий вид вызывал опасения по поводу того, как начать с ним разговор, и о чем вообще с ним можно было бы говорить без риска показаться невеждой. А посему лучшим решением для Клео показалось молчание, и она продолжила делать кадры, запечатлевая приятные изгибы волнующейся глади моря у камня, напоминавшую темный бархат, в черноте которого, там, на глубине, таятся свои загадки и красота морской жизни.

— Ты фотографировать любишь? Можно посмотреть? — Даст тихо спросил ее позволения, чуть повернув голову, сверкая яркостью глаз, один из которых красиво мерцал красным и голубым, мешаясь в середине на обод лилового.

— Конечно, — смущённо ответила темноглазая, протягивая ему фотоаппарат, включив дисплей на просмотр и отводя взгляд к темной воде, пока Даст с любопытством рассматривал на экране получившиеся снимки. Монстр подолгу разглядывал каждый, восхищенно задержав дыхание. Клео была действительно талантлива в видении композиции, постановки кадра, света и тени, что превращало каждый сделанный ей снимок в картину, которую хотелось повесить на стене в красивой раме.

— Восхитительно… У тебя талант настоящего художника, Клео, — монстр нехотя оторвался от просмотра, возвращая ей технику и одаривая внимательным взглядом ее милое смущение, перемеженное с нежной улыбкой, от которой на щеках темноглазой появились симпатичные ямочки.

— Я любитель… Но все равно, спасибо, Даст, — Клео забрала камеру и повесила на шею, перекинув через голову лямку. Взгляд то и дело скользил то по волнам, то по его рукам, сцепленным в замок на голых костяных коленях, но посмотреть в глаза было неловко. Как и сидеть рядом в такой звенящей тишине, нарушаемой только звуками воды, ветра и редких чаек.

— Там все дома уже разобрали и, эммм, — мужчина немного замялся, почесав пальцем висок, — в общем, мой дом остался пустым. Я подумал, раз ты не любишь компаний, как и я, мы могли бы…

— Ладно, — просто ответила девушка, избавляя монстра от чувства неловкости. Отчего-то в его словах ей почудилась сильно знакомая интонация и смысл, который та и сама носила в душе. Желание спокойствия, жизни без суеты и отчасти – уединения, которое она и сама всегда оставляла предпочтительным. И даже не сразу пришло понимание, что они будут вдвоем жить под одним кровом. Что она будет слишком близко к тому, кто так сильно нравился… Было лишь чувство понимания и немного смущения, которое монстр не смог упустить, с удовольствием щурясь и принимая ее согласие, рассматривая ее профиль, стараясь запомнить, где именно появляется милая ямочка, стоит ей улыбнуться.

— Пойдешь завтракать? Если успеем, то сможем забрать еду домой и не торчать со всеми в недоразумении, которое они назвали “столовой”, — Даст бросил мелкий кусочек гранита в солёную воду, глядя, как от точки касания к воде бегут шустрые круги волнения.

— Пойду. Если честно, есть очень хочется, — тихо ответила Клео, с готовностью глядя на монстра, и он кратко кивает ей, поднимаясь с места и возвращаясь на берег тем же путем. Мужчина хотел было ей помочь перепрыгнуть на уступ берега, но удивился тому, как ловко та перескочила, спокойно поравнявшись с ним и отправляясь за едой вместе с новым соседом по дому.

Это было так странно и непривычно – идти вместе, почти бок о бок, но держа небольшую дистанцию. Клео чувствовала себя хоть и немного неловко, но спокойно. Рядом с монстром было хорошо даже просто молчать, наслаждаясь наступившим днём в таком прекрасном месте. Они неторопливо вошли в столовую, взяв сандвичи и печенье. Клео ненавидела кашу в любом ее проявлении, а потому ограничилась перекусом. Даст же последовал ее примеру просто, чтобы побыть рядом: уж очень давно он не знал как подступиться к нелюдимой тихоне, вызывавшей в нем искренний и далеко не слабый интерес.

— Ты не любишь кашу? — спросил скелет, ловко закидывая в рот маленькую печеньку, когда они вышли обратно, чтобы зайти в дом.

— Терпеть её не могу. Это, пожалуй, единственное, что я не ем, — тихо ответила Клео, разворачивая сандвич с ветчиной и салатом, — а ты почему не стал есть?

— Не хочется. Знаешь ведь, что в общественных местах каша самая мерзкая, — Даст слегка скривился, вспомнив консистенцию подстывшей пищи с комочками, — но домашнюю еду я очень люблю. Жаль, готовить… некому, — монстр, бывший до этого серьезным, вздохнул, задумавшись о чем-то, пока Клео запоздало вспомнила о еде в руке, откусывая кусочек и вдруг вставая столбом возле самого дома, где предстояло жить неделю.

— О, черт… Я вещи забыла на входе, пойду заберу, — спохватилась девушка, засовывая печенье в карман рубашки и разворачиваясь, чтобы сходить за домики, где оставила куртку и рюкзак, но ее за запястье перехватил Даст, останавливая и тут же убирая руку.

— Да я их уже занёс… — скелет чуть ухмыльнулся, засовывая руки в большие карманы толстовки и рассматривая аккуратную кладку рыжих бревен одноэтажного домика .

— О, вот как… Что ж, спасибо. А… откуда ты знал, что я соглашусь? — удивлённо спросила Клео, откусывая ещё один кусочек и улыбаясь уголками губ. Монстр посмотрел на нее немного растерянно, зацепившись за плясавшие в темных глазах смешинки и не смог сдержать искренней улыбки в ответ:

— Чрезмерно развитая кость интуиции.

Клео понравился такой оборот, и она довольно усмехнулась, заходя на маленькое крыльцо жилища с витыми чугунными перилами и открывая дверь внутрь.

Домик был простым и незахламленным: свободное пространство, минимум вещей, пахнет свежим деревом, тепло и чисто. То что нужно для двух душ, желающих тишины и спокойствия. Клео скинула обувь, ступая босиком по прохладе деревянного пола, по пути доедая бутерброд и осматривая жилище. Даст зашёл следом, закрывая дверь и надевая серые, пушистые тапочки, стоявшие у входа. Заметив, что новая соседка плутает по дому босиком, монстр нахмурился, отмечая, что наличие второй пары домашней обуви она просто проигнорировала.

— Тут есть тапки, — деловито отметил монстр, но девушка лишь пожала плечами, и, бросив взгляд на свои босые ноги, ушла к электрочайнику, который она, наконец, отыскала. Пить хотелось очень сильно, и Клео нетерпеливо наполнила его водой, поставив разогреваться на кухонном столике, а фотокамеру уложила чуть поодаль, на подоконнике.

— Ты будешь чай? — тихо спросила она, буквально кожей ощутив чужое присутствие рядом, когда вернулась к полкам за кружками, и от этого Даст невольно вздрогнул. Девушка вела себя так, словно знала его не один десяток лет, и от этого душу приятно огладило чувством искренней симпатии.

— Давай. Мне без сахара. Хотя, я не уверен, что он тут вообще есть в любом случае, — Даст облокотился бедром о гарнитур небольшой деревянной кухни из светлого массива, опираясь на столешницу ладонью и рассматривая движения Клео, которая раскладывала по двум найденным на полке кружкам чайные пакетики.

— Я тоже не люблю сладкое, правда фрукты и ягоды являются исключением, — тихо прокомментировала она, повернувшись к собеседнику и с интересом рассматривая его глаза. В ее собственных плескалось детское любопытство: чистое, беззлобное и искреннее, что несомненно тронуло монстра, и он довольно сожмурился, хотя и выглядел при этом привычно строго. Девушка его жест восприняла диаметрально противоположно, немного сконфуженно отводя взгляд, полагая, что сделала что-то неправильно и огорчаясь от своей неуёмной тяги к тому, кого считала красивым и умным. Но монстр не выказал никакой обиды, с искренним интересом задавая очередной вопрос:

— А какие ты любишь фрукты или ягоды?

Клео немного задумалась, чуть сведя темные брови, вспоминая, вкус чего приносил больше всего удовольствия.

— Терновник, пожалуй. Знаешь, когда он перезимует, то становится очень сладким, напоминая спелую сливу, — девушка потянулась к закипевшему чайнику, что с громким щелчком и бульканьем выключился, аккуратно наливая горячую воду по кружкам и заваривая чай на двоих.

— Тёрн? Никогда бы не подумал, что такая как ты может любить нечто настолько колючее, — монстр взял кружку с чаем и спокойно глотнул горячий напиток, словно температура была ему ни по чем. А девушка, наивно посмотрев, как легко он пил, на автомате повторила за ним, больно обжигая язык и, тут же заныв, отставила кружку на стол, прикрывая губы тонкими пальцами. Рот неприятно покалывало иголочками онемения и боли.

— Чёрт, обожглась, — Клео поморщилась, доставая с полки стакан и наливая в него прохладной воды из под крана с фильтром, — а ты что, не ощущаешь температуры? Так легко пьешь, словно воду, — темноглазая указала на свой стакан и набрала в рот жидкость, задержав на языке ее приятный холод, унимающий чувство ожога.

— Чувствую, но не так критично, если дело касается слишком низких или, наоборот, слишком высоких температур. Но обычное тепло и прохладу, впрочем, ощущаю почти как люди, — монстр снова чуть прищурился, но на этот раз недовольно из-за того, что Клео ошпарилась. Но она поняла это как неудовольствие от излишнего любопытства и поспешила извиниться:

— Прости… Я… Мне просто было интересно, какой ты, — она ещё немного попила воды, удостоверившись, что язык больше не щиплет и пряча взгляд под густыми ресницами. Даст поставил свой недопитый чай на стол и не сдержал слабой, теплой улыбки.

— Брось, ласточка, твой интерес меня нисколько не обижает, — тихо разбил своим немного сиплым голосом все ее неверные в корне домыслы, заставив поднять на него удивленный взгляд, полный глубокого тепла, что разлилось по ее душе от сказанного. И это ласковое прозвище заставило оторопело моргнуть, словно проверяя – не послышалось ли. Даст невозмутимо буравил ее взглядом, словно ожидая продолжения беседы, которую монстр мечтал завязать уже давно и теперь был безмерно рад сложившимся обстоятельствам. Как и тому, какой интерес у нее вызывал он сам – скелет это почувствовал, буквально вычленил мельчайшие детали, идущие наперекор тому, как девушка вела себя вне его близкого присутствия на работе, когда он мог незаметно за ней смотреть. Сейчас она хоть и была спокойна, но в ее движениях сквозила лёгкая скованность, делая их кроткими и совсем не размашистыми, словно хрупкая птичка несмело осматривала территорию, так и она – задавала осторожные, но такие искренние вопросы, на которые очень хотелось ответить, а после задать и свои.

— Ладно… Спасибо, Даст… Так, какую комнату я могу занять? — Клео повернулась вокруг своей оси, в поисках рюкзака и куртки, и последняя обнаружилась аккуратно висящей на вешалке возле входа: монстр самолично ее туда повесил, когда принес ее пожитки в дом.

— Выбери сама, мне без разницы, где спать, так что посмотри обе и выбери понравившуюся, — монстр сменил положение, оперевшись о стол поясницей и указывая длинным пальцем в сторону двух дверей в противоположной части дома, которые было видно прямо из небольшой кухни. Клео кивнула, оставив почти пустой стакан на деревянной столешнице и уходя в указанном направлении, бесшумно ступая по дощатому полу босыми ногами, на которые невольно засмотрелся монстр, отмечая, какими изящными в целом были ее стройные щиколотки, голени и бедра… Скелет отвернулся, молча всматриваясь в свет, брезживший приятным мягким туманом сквозь органзу тонких, простых занавесок с незамысловатым цветочным узором.

Клео выбрала себе комнату поменьше, скромно рассудив, что ей не нужно слишком много пространства: в уютном, небольшом помещении ей было комфортнее. Здесь была узкая одноместная кровать, шкаф-купе с большим зеркалом, стол, вешалка и маленькие бра на стене у кровати с красивыми плафонами в виде причудливых белых цветов. На столе тут же разместились и ее немногочисленные вещи, включая фотокамеру, прихваченную с подоконника на кухне, и теперь, девушке предстояло решить, чем занять остаток дня, который был отдан всем прибывшим на свободное время. Несмотря на то, что от неудобного сна в автобусе темноглазая была недостаточно отдохнувшей, тратить время на сон она считала расточительством. И, чтобы нечаянно не уснуть, Клео не стала долго отлёживаться на постели, куда прилегла передохнуть и отправилась из дома на прогулку, решив, что оповещать об уходе нового соседа было бы странно. А потому, лишь немного помявшись в тесном холле, она скользнула на улицу, где уже вовсю разгорелся день, и повсеместно сновали коллеги: они то сбивались в шумные группы, что-то громко обсуждая, то кучковались около спортивной площадки поодаль, собираясь поиграть в различные спортивные и неочень игры. Но Клео поспешила свернуть за линию домиков, желая скрыться от возможного внимания сослуживцев под надёжной тенью строений и отступающего с одной стороны леса, чья сизая дымка приняла ее благодатной тишиной.

Под ногами приятно хрустел мох и ветки, проминаясь под лёгкой поступью девушки; в полах ее рубашки запутался слабый выдох ветра, тут же забираясь лесным ароматом в рукава, а кожу на лице и трепетные веки приятно щекотали солнечные зайчики, шустро пробивающиеся через душистую хвою высоких сосен.

По ту сторону узкой косы редкого леса виднелась гладь обступающего берег моря, бликовавшего ярчайшими снопами искр, от которых слепило глаза. Клео прогулялась по краю этой небольшой рощи, и пошла вдоль кромки воды, неспешно рассматривая попадавшиеся по пути необычные камни цветного кварца или яркие белые цветки багульника в лесной глуши по другую сторону линии прибоя, пахнущие пряным лимоном, от запаха которого немного кружилась голова, когда он мешался с ароматом морской соли. Ноги донесли ее до противоположной части огромного мыса, где располагалась база отдыха, оставляя позади её суету и открывая глазам небольшой деревянный пирс из темных досок, напоминавших морёный дуб. Клео с удовольствием расположилась на нем, сперва глядя в тихую рябь такого спокойного сейчас моря, а после улеглась спиной на теплые доски, любуясь всеми оттенками небесной лазури и немного щурясь от ласкового тепла северного лета, что пригревало такой сладкой негой, устоять против которой не смог бы никто. Веки опустились сами собой, а сон забрал ее душу в уютный плен тепла и отдыха, в котором девушка, несмотря на энтузиазм, действительно нуждалась.

Проснулась она уже лишь к вечеру, ощутив, как под рубашку забрался холод, а кожу начали настойчиво кусать комары. Сонно вздрогнув, Клео села на все ещё теплых досках пирса и потерла глаза, широко зевнув и потянувшись, заведя локти за спину. Кругом было всё так же тихо, но море превратилось в настоящее зеркало: идеально повторяло любую черту неба, словно навсегда застыв в глади друг друга. Поодаль спал старый рыболовецкий траулер, будто бы устав от рутины дней, тихо перешептываясь с собственным отражением. Птицы улетели на ночлег, несмотря на то что ночи как таковой здесь не было, размыв грани полярным летом, вопреки названию не уступавшему теплом южному. Клео сонно любовалась красотой этого вечера, отмечая, что из-за прохлады придется вернуться в дом, прервав созерцание ласковой тишины, да и голод немедленно дал о себе знать, неприятно скрутив желудок где-то под ребрами. И когда она уже хотела встать и вернуться, как позади послышались тихие шаги.

— Вот ты где, Клео. Тебя все потеряли, всё нормально? — Даст подошёл к пирсу, засунув руки в карманы толстовки, бросив короткий взгляд на идеальную гладь морской воды залива, — холодновато уже для прогулки.

— Мм, я давно здесь, просто… Я уснула, если честно, — девушка виновато пожала плечами и встала, подходя к монстру ближе.

— Уснула? Надо было в доме поспать, разве здесь удобно? Ты же… не боишься меня? — Даст напряжённо нахмурился, делая выражение и без того строгого лица ещё более жёстким, но в интонации сквозило плохо скрываемое сожаление и огорчение.

— Что? Нет, Даст, ты чего? Здесь просто так… комфортно. Было солнечно, я и сама не заметила, как меня сморило. Ты бы тоже уснул, если бы был здесь… — девушка едва не добавила “со мной”, оборвав фразу на неестественной ноте, робко пряча взгляд в мшистую землю. А монстр расслабленно улыбнулся, ощутив, как его душа мягко вздрогнула, словно поняв и услышав недосказанные ей слова.

— Замёрзла, ласточка? Пойдем ужинать, — скелет одарил ее ласковым взглядом и повернулся к тропинке боком, предлагая вместе идти обратно. Клео немного покраснела от его обращения, но ничего не ответила, радуясь возможности побыть с ним вместе и, наконец, поговорить подольше, чем они позволяли себе на работе, изредка перебрасываясь короткими диалогами и играя в нечастые гляделки.

В столовой было немноголюдно – большинство коллег уже разошлось по домикам, и две фигуры, взяв подносы с ароматным ужином, уселись в уголке уютного помещения с круглыми столиками, тихо переговариваясь обо всем на свете.

— Завтра будет выезд на вёсельных лодках, поедешь? — спросил монстр, отправляя кусочек мяса в рот, с наслаждением разжевывая пищу, но при этом не отрывая взгляда от Клео, что заинтересованно ворошила вилкой салат.

— Да, с удовольствием. Можно будет сделать хорошие снимки и посмотреть на море поближе, — девушка приступила к еде, поедая свежие овощи и запивая еду сладковатым чаем, немного морщась от нелюбимого вкуса сахара.

— Грести нужно вдвоем, поплывём вместе? Или, может, ты хочешь с Мардж? — Даст немного прищурился, отрезав себе новый кусок мяса.

— О нет, Мардж слишком разговорчивая, да и я сомневаюсь, что она умеет управляться с вёслами. А я занималась греблей, — тушуясь добавила Клео, старательно отводя взгляд от его пронзительного гетерохромного внимания.

— Серьезно? Поразительно, что в таком хрупком теле скрыта такая сила, Клео, — с тихой нежностью отметил скелет и сам отвёл взгляд, спеша переменить тему, — можно посмотреть на острова в северной части, если хочешь. Там можно даже на берег выйти, я уже приезжал сюда пару раз, но один.

— Любишь путешествия? — темноглазая с интересом взглянула на монстра, отправляя картофельное пюре в рот.

— Да, но… Одному в последнее время слишком скучно. Столько впечатлений, но разделить их не с кем. Меня, знаешь ли, не назвать располагающим к общению, — Даст хмуро усмехнулся, — не всем по нраву мои молчаливые кости.

Клео немного помолчала, раздумывая над его словами, но сама ощутила, что не испытывала с ним того, о чем говорил монстр. Рядом с ним ей было комфортнее, чем с кем бы то ни было ещё. Как интроверт, она высоко оценила его деликатность, ненавязчивость и свободу личного пространства в общении, где, кроме того, нашлось очень много общих тем и интересов.

— Мне по нраву, — просто ответила она, впервые не отводя взгляда от его прямого удивления, что приятно перетекало из алого в лазурный в левой глазнице, прикрытой тенью капюшона, едва заметно искрясь более яркими оттенками.

После этого небольшого откровения монстр чувствовал себя увереннее рядом с симпатичной ему девушкой, позволив себе маленькую слабость, сократив расстояние чуть больше и возвращаясь с ней в дом уже бок о бок, чему та совсем не возражала, скромно улыбаясь на добрые шутки мужчины и рассказывая ему свои истории, которые тот слушал бы и слушал всю ночь напролет, но в поздний час все же настоял на том, чтобы Клео поспала в нормальной кровати после дороги в автобусе.

Утро пришло слишком быстро, не в силах разбудить ее довольный благодатным отдыхом организм, даже невзирая на то что, лучики бесконечного здесь рассвета ласково щекотали ее нос, пробившись сквозь окно, вынудив ту отвернуться к стене и закутаться в одеяло поплотнее. И только случайно скользнувшая по сознанию мысль о прогулке на больших лодках послужила ощутимым толчком. В буквальном смысле, ведь Клео подорвалась с кровати, едва не падая и поспешно глядя на часы. В глазах от резкого подъёма незамедлительно потемнело, и какое-то время Клео стояла, прислонившись к прохладной деревянной стене, ожидая возврата четкой картинки. Голые ноги, едва скрытые до колен мягкой ночнушкой, приятно грело солнце, лениво текущее золотом лучей сквозь стекло незадернутого шторами окна. Время ещё было, и девушка переоделась для небольшого путешествия уже не торопясь, собрав с собой рюкзак, куда уложила воду, фотоаппарат и печенье, припасённое со вчера из столовой. Накинув поверх рубашки светло-синюю куртку, она, сочтя себя готовой, покинула комнату, тихонько прикрыв за собой дверь. В холле ее встретил вернувшийся откуда-то Даст.

— Доброе утро. Завтрак выдали с собой, я взял и на тебя, пока очередь не набежала. Готова? — скелет осмотрел подругу с ног до головы и добродушно улыбнулся, когда она кивнула, — хм… Ещё одна деталь, — Даст скинул капюшон, накинутый поверх его темно-кирпичной кепки, сняв ее и надев на голову подруги под ее тихий и удивленный вздох. Монстр без головного убора выглядел несколько иначе, притягивая ее взгляд матовостью большого черепа. Хотелось погладить, и от этих мыслей темноглазая потупила взгляд, теребя рукав собственной куртки.

— Спасибо, Даст. Пойдем? — она несмело стрельнула глазами в его смеющиеся огоньки глазниц.

— Идём, ласточка. Море ждёт!

Многие толпились у пирсов неподалеку, выбирая лодки, шумно и весело галдя, одобрительным шумом разнобойных приветствий встречая подошедшую парочку. От такого внимания сразу множества глаз и голосов, Клео немного растерялась, но Даст, словно почувствовав ее дискомфорт, уверенно взял ее за плечо, направляя к случайному судну и помогая залезть, запрыгивая следом, начиная отвязывать державший её у причала трос. Девушка уложила вещи позади, уверенно беря в руки весла, начиная мягко отплывать от пирсов, ловко поворачивая лодку уверенными движениями рук. Даст подхватил ее ритм, начав грести второй парой весел синхронно, словно делал это всю жизнь, придавая их транспорту значительную скорость и оставляя ропот голосов далеко позади…

Вода приятно расступалась водоворотами под лопастями старых вёсел, даря дивный шелест и плеск водной глади, несущую их вперёд. Солнце билось о поверхность осколками искр, мечущихся по лицам пары человека и монстра, державших курс на отдаленную группу островов, где, как точно помнил скелет, было очень красиво и уединенно.

Мимо скользил пейзаж спокойного моря, приподнимая лодку на достаточно крупных в сравнении с обычным озером волнах, чей нос врезался в солёную твердь и вновь стремился по ним вверх и вниз, вторя командным и слаженным гребкам своих пассажиров. Клео даже успела утомиться, но внезапно взгляд опустился к ногам, что ощутили неприятное покалывание от коснувшейся шиколоток солёной, холодной воды.

Она наполнила дно лодки, незаметно подобравшись вплотную к вещам, намочив рюкзак и кроссовки на ногах.

— Что-то не помню, чтобы в лодке было столько воды, — серьезно отметила девушка, прекращая грести и внимательно глядя на мокрую линию бока деревянного суденышка. И она неторопливо поднималась вверх… Монстр так же пристально смотрел на открывшуюся им картину, а после заглянул за борт, где тонким шлейфом за ними по воде бежала дорожка пузырьков.

— Мать твою… Похоже днище было пробито. Только под весом начало набираться. Ты телефон брала с собой? — Даст всмотрелся в линию приближающихся позади них островов, до которых оставалось плыть ещё около получаса, оставив в прошлом надежду развернуться обратно – они уже гребли едва ли не пару часов. Клео пошарила по карманам, но с ужасом поняла, что телефон остался в номере. Даст, увидев в ее глазах лёгкую панику, отпустил повисшие в уключинах вёсла и успокаивающе погладил ее по плечу:

— Не бойся, ласточка, сейчас до острова доплывем, вылезем и разберемся. Осталось немного совсем. Ты ведь плавать умеешь, если что? — монстр вновь начал грести, кивая ей в призыве продолжать движение. Клео утвердительно промычала, подхватывая его ритм и сосредоточенно гребя к островам.

К скалистому покатому берегу они приплыли с большим трудом, промокнув почти насквозь, а лодка набралась практически полностью, вынудив бедолаг действительно доплывать последние метры своими силами. Клео запоздало подумала, что больше всего ей обидно за испорченные вещи и наверняка выведенный из строя фотоаппарат: рюкзак спасти от воды не удалось. Но думать именно об этом сил не было: девушка, вылезя на берег, устало растянулась на сухом и теплом мху острова, мелко дрожа от ледяной воды и усталости. Рядом опустился Даст, с беспокойством смотря на подругу, но тем не менее, сохраняя ауру непоколебимости, чтобы девушка не боялась того, что произошло.

— Не переживай, Клео, нас спохватятся к вечеру и пойдут искать. Главное, что с нами всё хорошо, — монстр снял промокшую толстовку и футболку, расстелив их на солнечном мху и камнях, работавших не хуже батареи на таком открытом месте, и внимательно посмотрел на темноглазую, лежавшую рядом, едва заметно заливаясь голубизной смущения от того, что ему придется ей сказать, — эм… Звучит ужасно, но если не хочешь заболеть, то тебе придется раздеться до белья и положить одежду сохнуть на солнце. Иначе ты переохладишься, а это уже опасно…

Клео озадаченно подняла на него взгляд, невольно задержавшись дольше необходимого на алых изгибах его души, мерцавшей за рёберной клеткой, торопливо впериваясь в его напряжённый цветной взгляд после. Но холод кусался почти физически больно, и она предпочла молча подчиниться, краснея едва ли не до корней волос, оставшись в конце концов лишь в тонкой майке поверх лифчика и трусов, сидя сжавшимся, холодным комком на берегу, обнимая колени и буравя воду недовольным взглядом. Будто она стала ей предателем, поставив в ужасно смущающие условия их обоих. В повисшей тишине было слышно лишь ропот моря, шелест листьев от деревьев немного позади них, и журчащие вскрики чаек у скал в нескольких километрах от острова. Неожиданно позади сел Даст, мягко беря за плечи и вытягивая ноги по обеим сторонам от девушки, полностью обнимая сзади с бережной плавностью, опасаясь испугать.

— Тшш, так будет теплее. Не бойся, я просто согрею, ласточка, прости, если неприятно, — тихий голос, ставший ещё ниже от сбавленного тона действовал успокаивающе, в то же время обдавая душу волнением, назвать которое неприятным Клео к своему стыду не смогла. Не ощутив ее сопротивления, Даст присел ещё ближе, вжимаясь горячими ребрами в худую девичью спину, а бедрами согревая ее – такие тонкие и бархатисто нежные, чуть дрожавшие от посягательств ветра. Руки он сомкнул на ее животе, а голову устроил на плечике, скользнув гладкой и теплой костью щеки и скулы по ее холодной коже на лице. Клео действительно стало теплее: с каждой волной дрожи становилось легче, пока монстр спокойно согревал ее собой, используя для этого жар собственной души, что согревала каждую его кость таким нужным им обоим сейчас теплом. Каждый раз, когда Клео дрожала, он жался ближе, ласково касаясь ладонями ее плеч, словно желая забрать её собой всю. Монстр искренне переживал, ведь люди были столь чувствительны к температурам, но к его облегчению, она действительно постепенно отогревалась, сводя на нет бьющую ее мелкую судорогу, словно напитываясь теплом его тела и летним солнцем, услужливо греющим их тесно сплетённые тела.

— Мне не неприятно, Даст, — тихо ответила девушка, запоздало поняв, что ему так ничего и не ответила, будучи слишком смущенной близостью с тем, кто давно занял теплое и важное место в душе, — я просто… стесняюсь и робею иногда. Прости, — девушка снова мелко вздрогнула, но монстр от ее слов едва сдержался, чтобы не провести носом по нежной щеке, отчасти радуясь тому, что Судьба дала такой способ сблизиться с той, чей вид, голос и образ мыслей отзывался в его душе приятным звоном тепла и нежности.

— Всё хорошо, — прошептал мужчина, довольно жмурясь от того, что девушка так мило тушевалась именно от его присутствия, наслаждаясь тем, каким теплым становилось ее нежное тело, которое он все же иногда поглаживал, не в силах удержаться от того, чтобы подарить ей немного ласки.

Солнце неутомимо помогало сушить одежду, и к исходу дня нерадивые путешественники смогли, наконец, одеться, оставив позади долгие часы теплых и невероятно близких объятий и разговоров, ставших на порядок более личными из-за сблизивших их обстоятельств. Даст был одновременно и огорчён этим фактом, пригревшись мягкостью ее хрупкого тела, и рад, поскольку держать себя в руках было все сложнее, и монстр едва не терял контроль от такой близости той, кто прочно засел в мыслях. И какое-то время они оба негласно приходили в себя, исследуя крохотный островок, покрытый редколесьем сосен и небольшой порослью водяники.

Клео вынула все из рюкзака, успев порадоваться, что фотоаппарат не успел основательно промокнуть благодаря чехлу, а взятая с собой еда оказалась цела, будучи запечатанной в упаковке. Даст при себе имел зажигалку, и когда девушка обошла остров по кругу, то обнаружила монстра разжигающим небольшой костер, предназначенный не только для дальнейшего обогрева, но и хорошим подспорьем в сигнале тем, кто должен отправиться их искать. Как только с огнем было покончено, монстр присоединился к сидевшей у огня молчаливой подруге, что после их откровений и тепла сидела притихшей тенью, словно сильно смущаясь, беспокоя этим душу скелета. А Клео действительно терялась теперь, узнав, что Даст считал её интересной и обнаружив с ним ещё многие общие увлечения. Но даже не это вводило ее в состояние близкое к перенапряжению. А то, что теперь её ещё больше тянуло к мужчине, словно кожа навечно запомнила эти горячие касания, полные нежности и заботы, к которой одинокая девушка не привыкла. И стрессовые обстоятельства будто обнажали каждый нерв, заставляя все воспринимать острее и ближе к сердцу, донося очевидный смысл слишком быстро и резко, не давая времени и возможности на размышления. Даст специально сел к ней вплотную, сперва касаясь плечом, но после решил действовать решительнее: чуть приобнял одной рукой за плечи, склоняя к себе ближе, действуя аккуратно и бережно, давая понять, что не станет настаивать, если она воспротивится. Душа Клео металась и буквально гудела от счастья, ликуя от предположений, что вся ее давняя симпатия может оказаться совершенно взаимной. Ведь всё указывало именно на это. Девушка решила идти до конца и смело ткнулась носом почти в самую шею монстра за линией капюшона, опаляя широкие позвонки горячим дыханием. Даст едва не потерял нить собственных мыслей, которые сбили волной горячих мурашек по всем его костям, а рука невольно сильнее сжала плечо Клео, тут же виновато потирая его, опасаясь, что мог сделать больно, но она лишь расслабленно вздохнула, касаясь второй его ладони, уложенной на его коленях, чтобы несмело обвести фаланги своим тонким пальцем. Монстр затаил дыхание, ощутив внезапную ласку от возлюбленной, неотрывно глядя за тем, как ее дрожавшая в волнении ладонь чертит на его пястных костях крошечные узоры. Он в удовольствии зажмурился, чуть улыбнувшись и поймав ее руку своей, слегка сжимая и оглаживая большим пальцем тыльную сторону девичьей ладони в молчаливой игре обоюдного трепетного чувства, выразить которое словесно они ещё не успели, но искры между их душами уже ощутили. До их сознания неминуемо дошло, что обоих тянет друг к другу уже давно…

Наступил тот самый сладкий миг до признания чувств друг перед другом, который оба хотели разделить и продлить подольше, наслаждаясь первым теплым очагом взаимного доверия, рождённого на этом острове надёжным клубочком нити крепкого чувства.

И посидев ещё немного в опустившихся сумерках никогда не наступающей ночи, готовившейся стать рассветом сразу после касания солнцем линии скал, первым не выдержал именно Даст, что по натуре всегда был уверенным и решительным. Особенно теперь, когда они остались далеко от всех, что дало потрясающую возможность увидеть друг друга ближе, чем когда-либо. Его душа беспрестанно ныла, взывая к действиям, притягивая к той, к кому привязался давно. И будучи однолюбом, Даст ещё тогда понял, что дело принимает серьезный оборот, терпеливо ожидая подходящего момента, что позволил бы разрушить барьер между ними.

Барьер, которого никогда не было…. Ведь Клео взаимно любила его, тайком нося чувства под сердцем…

Даст мягко поднял ее лицо за подбородок, отрывая от пригретого ей плеча, одаривая ласковым горящим взглядом, и нежно целуя после, ощущая, как щекотит душу, когда она с готовностью ответила на поцелуй, размыкая мягкие губы, позволяя углублять нежность, накопленную в монстре за многие месяцы, прижимая к себе ближе и оглаживая контуры спины, которую он совсем недавно грел собой…. И ещё не раз согреет позже, когда пожар их любви будет невозможно потушить ничем…

Послышался гул мотора катера, вынудив парочку разорвать поцелуй и всмотреться в очертания скал и леса, окрашенных рыжими отзвуками позднего вечера северного моря. К ним быстро приближалось спасательное судно, ориентируясь на пламя их маленького костра, спеша на выручку попавшим в переплет отдыхающим.

И уже возвращаясь обратно на борту лёгкого катера, Клео с сожалением отметила, что не успела признаться монстру в том, как давно его любит, боясь, что он сочтет ее влюбчивой дурочкой, способной потерять от него голову на второй день совместного отдыха. И это стягивало ее душу неприятными нитями нервного напряжения, отдаваясь во всем теле, вынуждая нервно покусывать губы и отвечать на вопросы администрации местных спасателей едва ли невпопад. Но даже по возвращению ее не оставили в покое, заставив писать кучу документов и расписок в корпусе администрации. Клео отпустили уже совсем ночью: измотанную, расстроенную и совсем одну, поскольку монстр делал все то же самое отдельно, и где он был сейчас, той было неизвестно. Она вернулась домой, обреченно вешая куртку, на которой виднелись белые соляные разводы после их неудачного купания в море. И она хотела было уже уйти к себе, огорчённо отмечая бархатистую тишину домика, как внезапно из кухни вышел темный силуэт Даста, сверкающего в темноте острыми рубинами глаз, в одном из которых плавился омут голубого опала. Скелет молча подошёл к ней, перехватывая за руку, и улыбнулся, после небольшой паузы огладив по щеке пальцами, готовый, наконец, сказать заветные слова, чтобы поскорее убрать любую возможность того, что Клео могла подумать, будто она интересна ему лишь на одну ночь… Даст не мог этого допустить…

— Клео, ласточка моя… Надо было мне раньше тебе всё сказать, ты должно быть думаешь, что я несерьёзен или хотел лишь позабавиться, но всё совсем не так. У… у монстров всё иначе, — монстр аккуратно взял ее за руку, мягко сжимая ее тонкие пальцы, и продолжил, — мы создаём пару на всю жизнь и так уж вышло, но… Меня тянет именно к тебе. И уже давно, Клео. Я… действительно люблю тебя своей душой. Это… Знаешь, я лучше покажу, — Даст расстегнул кофту, показывая, как в темноте дома сильно светилась его душа, освещая белую футболку красивыми линиями багряного света и темных теней от его мощных рёбер.

Девушка пораженно смотрела на это чудо, сетуя на то, как так вышло, что о подобном факте узнала лишь теперь. Собственная душа едва ли не придушила собой ее сердце, мечась и радуясь взаимности, о которой ей так хотелось сказать. Но дыхание у Клео словно перехватило, заставляя дышать поверхностно и часто, и вместо ответа ей удалось лишь нежно погладить его грудь, ощущая приятное тепло, идущее от жизненной силы, спрятанной за одеждой и костями, вырывая у Даста трепетный выдох. Он смотрел на нее неотрывно, чувствуя, как внутри нее трепещет нежная душа человека и улыбнулся, понимая, что ей так сложно озвучить ставшие очевидными ему чувства. Даст ласково притянул Клео к себе, утыкаясь носом в кожу около уха.

— Всё хорошо, ласточка. Просто скажи мне… Я так хочу услышать твой ответ, — монстр мягко погладил ее спину, доверительно смыкая объятия, которыми дарил такую надёжность и спокойствие, что Клео почти моментально ощутила, как схлынуло напряжение, дав возможность произнести такой желанный ими обоими ответ:

— Я тебя тоже люблю, Даст. Давно люблю, — тихо ответила девушка, ощущая, как усилилось тепло, идущее из глубины их тесных объятий в полумраке деревянного дома.

Даст довольно фыркнул, умиляясь робости любимой, бережно переплетая пальцы с ее рукой, и немного отстраняясь, чтобы без всякого предупреждения поцеловать ее в растерянные мягкие губы, буквально окуная в собственные чувства привязанности, какая бывает лишь у таких как он, вовлекая и ее в эту связь, протянувшейся нитью к ее трепетной душе, крепче которой на земле просто не существует…

Теперь их маленький отпуск навсегда запомнится им местом, в котором начались их отношения, пронесённые через всю их долгую жизнь, в которой они не раз вспомнят свое маленькое, но такое сладкое приключение.

Комментарий к ——— {Даст}

Ха, а вы думали сборник окончен? А вот и нет (づ｡◕‿‿◕｡)づ И будут ещё истории!

Друзья, хочу выразить слова поддержки в непростые времена. Я рада, если работы с приятной атмосферой помогают хоть немного отвлечься от театра абсурда современных реалий. Не важно, кто прав, а кто виноват. Мы все люди и живём на однойпланете. Давайте не будем позволять каким-то эфемерным граням стереть то, что мы – люди… Друзья, братья, сестры. И всегда ими будем. Всем добра и любви и до встречи в новых историях!

(っ˘з(˘⌣˘ )

========== ——— {Эррор} ==========

Комментарий к ——— {Эррор}

Хей, да, сборник продолжает пополняться ^_^

“… у каждого существа должен быть кто-то, с кем он чувствует внутреннюю связь. Психические заболевания возникают тогда, когда человек полностью утрачивает ощущение этой связи. Но если появляется кто-то, с кем возникает эта общность, заболевание можно предотвратить.”Колин Уилсон

Юми бесцельно бродила по странному дому своего недоврага, рассматривая причудливую коллекцию сшитых им кукол, развешанных под потолком, чьи границы были давно утеряны в бесчисленном количестве кобальтовых нитей. Почему недоврага? Потому что друзьями их назвать язык не повернулся бы: постоянные стычки двух монстров, ругань, попытки драться, которые всегда заканчивались трехэтажным матом, разрушенными частями дома и парой случайных ушибов, которые, как ни странно, эти двое наносили себе сами в порыве страстной истерики, но друг на друга руки никогда так не подняли. Но и настоящими врагами их тоже не назовешь. Враг никогда не пустит к себе в дом (пусть Эррор и утаскивал ее пару раз насильно), и не заставит напару с собой смотреть какой-то весьма неплохой фильм или сериал, сидя на мягком бежевом диване у стены, накрытом темно-синим пледом, который Эррор связал когда-то лично. Но обоих совершенно точно всё устраивало. И прекращать подобное никто из них не хотел.

Юми мазнула лисьим хвостом по круглому стеклянному столику у дивана, задев на нём что-то и уронив. Девушка шагнула ближе, признав в предмете мелкую фоторамку из темного дерева и подняв ее к глазам обомлела, прижав к голове темные уши в тон хвоста, какие бывают у чернобурок. Со снимка на нее смотрел довольный трехцветный скелет, нагло приобнимающий спящую на диване Юми и делающий с ней это занятное селфи. Негодование волной взметнулось в душе, и девушка тихонько зарычала, протестуя против такой наглости и того, что внутри внезапно потеплело от этого их совместного, сделанного тайком кадра. Эррор, скорее всего, не успел спрятать компромат, ведь ее визит сегодня был спонтанным. Точнее, она к нему пробралась тайком, отыскав один из порталов, спрятанных недалеко от ее дома с неизвестной ей целью. Может и специально. Но возможно, он просто забыл о нем…

— Ах ты задница темнокостная, — протянула Юми, ставя фоторамку на место.

— И откуда тебе знать, какого цвета моя задница, извращенка? — раздался позади заедающий низкий голос, заставивший ее вздрогнуть и обернуться, впериваясь своим рассерженным огненным взглядом в его разноглазое безумие перемешанных оттенков.

— И тебе привет, Эррор. Я тут занятный снимок увидела, не подскажешь, кто фотограф? Скажу ему пару ласковых, — Юми почти нежно провела пальцем по груди Эррора, подойдя непозволительно близко, с наслаждением глядя, как того от чужого касания переклинило и зарябило от глюков, на миг перекрывая зрачки сообщениями об ошибках.

— Какой, нахрен, снимок? Ополоумевшая лисица! — скелет шагнул в сторону, обходя ее и утыкаясь взглядом в неспрятанную фотографию, которую так опрометчиво позабыл убрать с глаз подальше, — и вообще, какого дьявола ты здесь забыла? Не припоминаю, чтобы тебя сюда звали, бестия, — Эррор к девушке-лисичке не повернулся, старательно пряча пастельную янтарность личного смущения, опаляющего дымчатые скулы, исполосованные вертикальными, синими чертами его магии. Блуждая взглядом по немногочисленным предметам минималистичного интерьера собственного жилища, где предпочитал держать порядок помешанного на этом перфекциониста.

— А я не припоминаю, чтобы давала добро на совместные снимки, Эррор. Хоть бы вторую распечатал, я бы тоже взяла, — с искренней обидой выпалила та, округляя глаза от того, что только что сказала, но слова обратно уже было не вернуть. Монстр изумлённо повернулся к ней, ловя ее смущение и скользя цепким взглядом от ее рыжих, пламенных глаз до мягких губ, шеи, груди и ещё ниже, где по открытым коленям и голеням двигалась темнота лоснящегося шелком хвоста. По телу прошла мелкая рябь колючих помех, словно мурашки устроили по позвоночнику гонки, вынуждая выпрямиться напряжённой линией, возвышаясь над гостьей на целую голову.

— Если хочешь, бери. У меня есть… Ещё, — засмотревшись на ноги, ляпнул Разрушитель, тут же едва не уйдя в перезагрузку от осознания, как он только что прокололся, выдав очередной связанный с ней секрет.

— Чего? Ты сталкер что ли? Когда ты успел, хей, а ну покажи! — Юми смело шагнула к скелету, сердито прижимая ушки и взмахивая пушистым хвостом от досады, и до того эта картина понравилась Эррору, что он не сдержал довольной улыбки, подпуская ближе, склоняясь к ее рассерженному лицу и выдыхая, чуть прикрыв глаза:

— А больше тебе ничего не показать, Юми~? — поддразнил он ее, хотя лицо его все ещё светилось звёздочками медового смущения.

— Было бы что показывать, — фыркнула та, упирая руки в бока и смеривая его нарочито брезгливым взглядом, хотя у самой в душе закрутился тайфун эмоций.

— Тебя надо учить манерам. Мало того, что пришла без разрешения, так ещё и дерзишь Разрушителю Миров! — Эррор вышел из себя: его голос залагал сильнее, а лицо перекосило от злости. Но Юми решила довести начатое до конца, бесстрашно фыркая в ответ.

— Не развались от скромности, угольная косточка, — девушка-монстр нагло отвернулась, мазнув хвостом по его голым берцовым костям цвета вина, освещённого солнцем, доведя его до края. Эррор зарычал, выпуская столько нитей, сколько только мог намотать на пальцы, коснувшись полос синевы на скулах и ловя обидчицу в плен множества жгутов. Те опутали ее с ног до головы, переворачивая вверх ногами и продолжая бесконтрольно оплетать весь дом, превращая просторную комнату в логово паука. Эррор, захлестываемый бесконтрольным наплывом гнева и досады, уже не мог их остановить и сделал несколько ошибок, дернув не за те путы, из-за чего те оплели и его.

— Да пустота тебя раздери! — рявкнул он, бездумно дёргая за все нити разом, и с лагающим ором вперемешку с крепким матом, Разрушитель полетел вверх тормашками, спутываясь с пленом, в который поймал Юми, почти вплотную связавшись нитями с ней, оставшись висеть лицом к лицу, плотно прижавшись друг к другу без возможности вылезти, не рискуя что-то себе оторвать.

— Это все ты виновата, проклятая лисья душа. Отодвинься от меня! — Эррор почти орал, жутко глюча, вынуждая пленницу прижать уши к голове и чуть зажмуриться от повышенного голоса на скачущей тональности полного безумия.

— Я вообще-то связана, гений. Заткнись и успокойся. Только ты можешь управлять нитями, я, если ты не в курсе, вообще ничего особенного не умею, кроме как играть на твоих нервах, — недовольно протянула та, рассматривая чрезвычайно близкие сейчас глаза взбешенного и беспрестанно дергающегося монстра, — надо же, твои глаза действительно красивые, особенно если близко смотреть, — Юми с интересом присмотрелась к зрачкам, пока Эррор моментально замер, несколько раз щёлкнув в лагах и уйдя в перезагрузку с шипением и писком, напоминающим звук модема. Девушка пожалела, что ее руки крепко связаны, и она не могла ни тронуть Эррора, ни оттолкнуть: он был слишком близко, а его собственная рука была вытянута куда то за ее спину, будучи просунутой нитями между ее предплечьем и талией. Остальные конечности размещались более ровно и ее не касались, но положение более чем нервировало. Радовало что хотя бы её хвост был не запутан, позволяя тому двигаться с относительной свободой.

Эррор пришел в себя достаточно быстро, тут же фокусируя взгляд на спокойной собеседнице, которая, казалось, смирилась с их смехотворным положением.

— Перерыв окончен? Можно, пожалуйста, вниз? Я пришла не в путаницу поиграть, — она закатила глаза, нервно вдрагивая хвостом, когда рука Эррора зашевелилась у бока, пытаясь освободиться, но вместо этого практически погладила ее по спине, — хей! Руки не распускать, демон!

— Да заткнись ты, я не специально, дура. Я… Застрял, черт возьми, ничего не выходит, грррр! — скелет дернулся всем телом, толкая Юми собой, но легче от этого не стало: нити держали крепко, чуть ли не натянувшись сильнее от движений злого Разрушителя, почти до боли впиваясь из-за этого в кожу на ее ногах и запястьях.

— Ай, ай, хватит! Черт, сейчас твои нити мне ноги и руки отрежут, — Юми сердито зашипела и чуть поморщилась от неприятных ощущений.

— Лучше бы они твой язык отрезали, — злобно прищурился Эррор, но трепыхаться перестал, заметно расслабляясь, чтобы нити действительно не сотворили никому ненужной беды.

— За своим смотри, неудачник, — прорычала Юми, удивлённо ловя его полный превосходства взгляд, а после испуганно ахнула, когда Эррор высунул изо рта пять своих длинных языков, атласно-синих и живых, пошевелив ими в опасной близости от девичьих губ и тут же спрятав те за латунной улыбкой довольного собой монстра.

— Теперь знаю, чем тебя затыкать, мелкая, — коротко усмехнулся скелет, успокаиваясь, ощущая свою маленькую победу в их перепалке, от которой девушка густо покраснела и прижала темные ушки в жесте обиды, но ситуацию это не исправило.

— Сумасшедший, лучше подумай, как отсюда вылезти, — тихо пробормотала та, отводя взгляд в сторону.

— А вот и не буду. Тебе полезно повисеть: кровь к мозгам прильет, может хотя бы думать начнёшь, — проглючил его низкий голос, а сам Эррор прищурился, сердясь на то, что девушка-лиса больше не смотрит в глаза.

— Тебе надо, ты и виси, а мне надоело. Я вообще-то пришла тебе отдать тетрис, ты оставил в тот раз. А разнести твой дом, Эррор, в мои планы на этой неделе точно не входило, — хвост лисицы коснулся ноги Эррора в нечаянном жесте, да так там и остался, приятно касаясь костей мягким мехом. Разрушитель к своему стыду сходил с ума от ее хвоста, вечно борясь с соблазном погладить, но довольствовался малым, а потому против такого рода касаний никогда не возражал, вопреки тому, что прикосновения руками для того были невыносимы. Но сам монстр в последние месяцы часто ловил себя на въедливой, зудящей мысли, что руки Юми были словно бы не такими, как у всех. По телу шла рябь лагов совершенно иного рода, не причиняя ни боли, ни дискомфорта, заставляя каждую кость сладко ныть, прося добавки. Это выводило его из себя, раздражая внезапной слабостью и бессилием, не присущим для кого-то, кто по щелчку пальцев способен разнести в пиксели целый мир.

— Чёртов неудачный день. Если бы ты предупредила заранее, то ничего подобного бы не произошло, — Эррор чуть обхватил ее более свободной рукой за спиной девушки, принуждая смотреть в глаза, но и после зрительного контакта ладонь не убрал, пригрев фаланги на ложбинке тонкого девичьего позвоночника, ощутимого под тканью ее блузки.

— Хотела сюрприз сделать. Но в итоге его сделал ты той фотографией, Руру, — девушка добродушно улыбнулась, применив ласковое прозвище, представив, как должно быть смешно на самом деле он делал снимок. Старался, выбирал ракурс и прилагал усилия, чтобы не разбудить, ползая по дивану с телефоном. Обнимал, рассматривал и фотографировал… От этого по коже побежали мурашки, заставив немного вздрогнуть, что ощутила ладонь скелета на ее спине, неосознанно давя на спину, в попытке притянуть ещё ближе.

— Чё? Ты как меня назвала? — он прищурился, едва ли не утыкаясь лбом в её, опаляя кожу горячим глючным дыханием, казавшемся рваным из-за неровных глюков.

— Руру? — Юми вдруг поняла, что звала его так лишь в мыслях и только что проболталась, — ой… Пардон, я так тебя зову только про себя, вырвалось, — она честно пожала плечами, ежась от неприятного давления пут на теле.

— Скажешь так в присутствии ещё кого-то, я из тебя пиджак себе сошью, — предупредительно прорычал монстр и отвёл взгляд, вновь покрывшись желтоватыми веснушками и тенями.

— О, так, наедине можно? — удивилась та, рассматривая его разноцветные скулы, особо долго задержавшись на переливчатых полосках синей магии, которые, как оказалось, постоянно мерцали, будто водопады беспрерывно стекающей энергии.

— Тебе можно, — непривычно тихо проглючил скелет, но глаза так на нее и не перевёл, рассматривая сверху донизу очертания собственной гостиной.

— Ладно, предлагаю думать, как вылезти. Висеть так больше часа — опасно и неприятно. По крайней мере для меня, тебе-то может и нормально, — обреченно вздохнула девушка, пошевелив головой, к которой уже ощутимо прилила кровь, пульсирующая в висках с каждым ударом сердца…

Но ни спустя час, ни даже два — нерадивые закадычные спорщики не сдвинулись ни на дюйм. И если девушка по началу активно язвила, то теперь притихла, ощущая, как болит голова и неприятно колет иголочками ноги и хвост. Эррор, будучи скелетом, особых неудобств, кроме чрезмерной близости к Юми, не ощущал, постоянно ругаясь и дергаясь, но, в конце концов, заметил, что девушка-лисичка выглядела совершенно паршиво, прикрыв глаза и надолго замолчав, заставляя Эррора ещё больше занервничать.

— Хей, Юми, чего заткнулась? Неужели мозги на место встали? — привычно начал задирать ее Разрушитель, надеясь вернуть ей былую колкость, но та лишь вяло помотала головой, и свесила хвост безвольной плетью рядом. Эррор не на шутку запаниковал, потормошив ее рукой за ее спиной и бодая ее лбом, неожиданно для них обоих уткнувшись в нежную девичью щеку носом.

— Юми, ты чего? — непривычно тихо лагая, но совершенно точно не злясь, спросил трехцветный скелет, своим жестом действительно привлекая изумленное внимание девушки.

— Голова сейчас по швам разойдётся, — обреченно вздохнула девушка, вяло дернув хвостом.

Эррор с трудом от нее оторвался, всматриваясь в нити позади Юми. Отчего-то они показались его проницательному уму важными, и Эррор, ещё теснее прижавшись к телу девушки, под ее недовольный вздох, потянулся к ним свободной рукой, с трудом подцепив кончиками жёлтых фаланг линии синих пут. Обхватив их получше, монстр с силой потянул их на себя, подчиняя магию нитей вновь, а те, ощутив власть хозяина, поспешно распутали оковы, роняя пленников на холодный пол гостиной. Юми, после долгожданной перемены положения, на время связь с реальностью потеряла, в добавок приложившись и без того ноющим затылком об пол, почти потеряв сознание. Эррор же сел как ни в чем не бывало, утробно хохоча немного безумным, заедающим смехом.

— Ха-ха-ха, всего-то? Какая хрень! Хей, малая, спорим, ты бы… Юми? — монстр, переведя на нее взгляд отметил ее состояние, живо пуская к ней новые нити, на этот раз аккуратно приподняв так, чтобы голова оказалась выше лежащих на полу ног. И девушка-монстр, подергав темными мягкими ушками, окончательно пришла в себя, открыв глаза и рассматривая сидевшего рядом Эррора, уложившего выпрямленную руку на согнутое колено.

— Ну и дерьмо, Эррор, я домой пойду. Тетрис, если что, на полке в шкафу лежит, — устало ответила та, пошевелив пушистым хвостом и отмечая, что в голове начало постепенно проясняться, хотя боль останется в ней до конца дня как минимум.

— Нихера ты не пойдешь, а иначе я тебя опять свяжу, но на этот раз до утра, ясно? — предупредительно оскалился скелет, указывая на девушку пальцем и вставая с пола, щёлкнув пальцами, дав нитям команду тащить за ним вяло сопротивляющуюся гостью. Эррор блаженно рухнул на диван, а нитями скинул Юми к себе под бок, не терпя возражений и включая телевизор, словно они не висели вверх тормашками почти два часа и не было между ними странных моментов чрезмерно близких касаний, непомерно далёких от дружеской поддержки или вражеской борьбы. Юми обреченно посмотрела на монстра, и откинулась на мягкую спинку, залезая на диван с ногами и глядя на замелькавший картинками экран, устроенный в практичном шкафу во всю стену, где кроме техники стояли аккуратные ряды одинаковых коробок с вещами и предметами, чтобы те не мозолили Эррору глаза. Пышный лисий хвост сам собой устроился на коленях монстра, мягко погладив по нижним рёбрам за тканью кофты и замирая, когда Эррор почти автоматически его погладил. А потом ещё и ещё, неотрывно глядя в монитор, но совершенно не видя, что там происходило в этот момент, подлагивая от осознания того, что вдруг начало происходить с ними обоими в последнее время.

Юми же философски решила плыть по течению. Тем более теперь, когда голова не соображала, постоянно пульсируя болью, от которой хотелось только тишины и покоя, на что, в целом, дома у Эррора чаще всего можно было рассчитывать, если его не доставать. А потому она спокойно прикрыла глаза и вздохнула, подергав ухом, услышав слишком громкую рекламу, которая почти сразу стала тише. Эррор смотрел теперь на девушку, убавив звук до минимума и разглядывая профиль той, кто волновал и нервировал его странным образом: хотелось творить немыслимые для него вещи. Гладить ее шелковистый, прекрасный хвост всех оттенков бурого и черного с чудесным белым кончиком. Касаться ее кожи, но не руками, а собственным носом и зубами, прикусить за губы, опуститься к ключицам, затеять игру, чтобы она сорвалась и дотронулась до него сама.

Заставить это сделать…

Но при этом не причинить ни грамма боли. Наговорить ей таких смущающих вещей, от которых та бы стушевалась до потери дыхания, подарив возможность поцеловать ее в этот момент, дав уютный дом каждому из его горячих языков… А после продолжить, взяв в плен собой, не позволяя пойти на попятную и просто позволить себе любить ее всю ночь напролет, и даже с утра, не давая долго спать мукой наслаждения…

От этих мыслей монстр сглотнул, на силу отводя взгляд обратно к телевизору, пытаясь внимать тому, что предлагал начавшийся фильм и не смотреть больше на казавшуюся задремавшей лисицу.

Но Юми на самом деле не спала. Касания его рук к хвосту заставляли душу мелко дрожать, моля о большем. Ведь никогда до этого странного дня они не заходили дальше, чем обычная перепалка. Тычки под ребра. Толкание друг друга… Но не такая ласка, нет… Непривычно. Будоражит. Волнует до трепета и мурашек, заставляя думать о монстре и желать коснуться самой. Обвести пальцем пыльцу его звёздчатых веснушек. Утонуть во власти умных и проницательных глаз. Замереть от звенящего нервами помноженного голоса, чей низкий тон забирался властью до самых сокровенных точек разума, опьяняя его. Как же всё стало сложно. Вся их коммуникация с самого начала была выстроена на точках опоры чего-то необычного, напоминающего… взаимное тайное восхищение…

Каждый думал о своем в этот вечер. Но мысли обоих незримыми искрами притяжения витали именно вокруг них.

Утро встретило Юми одну, свернувшуюся теплым комочком на том же диване, укрытую вязаным пледом Эррора и собственным пушистым хвостом, щекотавшим мехом ее нос. Дернув ушками, девушка-монстр зевнула, потягиваясь и отмечая, что слышит откуда-то шум и топот, лениво открывая один глаз и рассматривая мягкий полумрак скудно обставленной гостиной. Очевидно, вчера она всё же уснула прямо здесь, и теперь голова больше не болела. И судя по всему, проспала та весьма немало, ведь Эррор уже успел куда-то сходить и только что вернулся, вваливаясь в комнату с чрезвычайно довольным видом явно нашкодившего существа. Юми видела его насквозь и сонным голосом протянула прежде, чем тот начал разговор первым:

— Ну и что ты спёр на этот раз, клептоман? — она проследила хитрым пламенным взглядом за его грозной фигурой, подходящей к ней медленно и тягуче, будто готовил подлость, держа за спиной обе руки и коварно улыбаясь, давая понять весьма прямолинейно, что то, что где-то украл собирается испытать на гостье.

— Сейчас узнаем, бестия. Инк оставил кое-что любопытное. За твое вторжение без спроса я испытаю это на тебе, — скелет гулко рассмеялся, рассматривая сонное тело девушки, скрытое за съехавшим набок пледом, оголив ее голый живот, не прикрытый задравшейся во сне блузой, на которой расстегнулась пара пуговиц. От такого вида его кости зазудели нестерпимым жаром, и монстр вытянул обе руки, пуская к Юми шлейф темных и вязких чернил, которыми Инк обычно замедлял противника. Девушка не успела даже увернуться, как ее оплели эти мутные сгустки, пригвоздив к месту, словно клеем.

— Да ты охренел что ли на мне эксперименты ставить? А если бы это было что-то опасное или из кислоты состояло? Ладно я, хоть бы диван и плед пожалел, потом от моих остатков не отстиралось бы, — действительно обиженно возмутилась девушка, пытаясь отлепить от обивки руки, но ничего не вышло. Ее конечности были безжалостно раскинуты, сделав ее позу слишком открытой и беззащитной, на что Эррор хищно облизнулся сразу двумя языками, напугав этим ничего не понимающую пленницу обстоятельств.

— Занятно… Что, совсем не можешь двигаться? — Разрушитель присел на край дивана, нагло рассматривая ее голый живот и немного выпирающие линии тонких ребер под кожей, вновь сглотнув от наплыва картинок, которые услужливо подкидывало чрезмерно развитое воображение. Проследив за его потемневшим цветным взглядом, в котором глубокий океан боролся с солнцем, она прикрыла голую кожу пушистым хвостом.

— Руру, какой Антипустоты тебе не хватает? Я едва проснулась, вчера чуть не охренела тут висеть, а ты с утра приперся и меня связал? Точнее на мне эксперимент поставил. Вообще с головой не в ладах, шизофрения ходячая, — Юми злобно сощурилась, начав дергать руками и ногами, так же стянутыми чернильной субстанцией, но всё было бесполезно. Как и бессмысленно что-то говорить монстру. Эррор не слышал ничего, кроме его имени, которое тот позволил ей сокращать. Слишком это было приятно. Слишком желанно. Хотелось слышать снова и снова, но уже при других обстоятельствах. А ещё хотелось не отпускать. Оставить рядом. Буквально поселить здесь постоянным спутником, который бы вращался на его орбите, сбалансировав ее. Дав недостающий кусочек пазла перфекционизма в его странной жизни, где основной проблемой, которую он упрямо не признавал ранее, было жестокое одиночество. Монстр перевел тяжелый взгляд выше, к ее глазам, надолго в них утонув, сменив выражение шутливого, злого превосходства на серьезную сосредоточенность, которую Юми описала бы как рассвет… Эррор напоминал ей его, будто до встречи с ним длилась холодная и бесстрастная ночь. И теперь, жизнь ее была полна этой страсти. Вулканического непостоянства эмоций, бьющих через край от любого неосторожного встряхивания, ещё долго отзываясь афтершоками в ее душе.

— Да ладно, Эррор, не первый год знаемся, и такой глупый розыгрыш? Развяжи, я… есть хочу, — неловко добавила девушка, чьи слова тут же подтвердил желудок, тихо и жалобно заворчав тишине, знаменуя то, что не ел со вчерашнего утра, и это было неприятно до голодной тошноты. Эррор тут же пришел в себя, удивлённо нахмурившись, действительно вспоминая факт того, что о еде для неё не шло речи, а сам он благополучно позавтракал утром. Кроме того, об украденной шутке его врага он знал любопытную деталь, которая теперь подбросила ему занятную и несомненно приятную ему идею, заставив коварно улыбнуться, хитро сверкая странными зрачками, блестевшими в багряной глубине глазниц дымного черепа.

— Эти занятные путы растворятся спустя какое-то время, так что остаёшься пока здесь. Будет тебе уроком за то, что портишь мне жизнь. Но поесть я, так и быть, организую, я же не изверг, — усмехнулся монстр глючным голосом, довольно вставая, взметнув полы своего темного плаща, испещренного нитями его магии.

— Ты намного хуже, чем изверг, Эррор, — закатила глаза Юми, недовольно прижимая бархатистые ушки к голове, мысленно ставя галочку, чтобы позже хорошенько припомнить ему этот случай.

Разрушитель на это лишь фыркнул и ушел, чем-то шурша на кухне и постукивая посудой, пока Юми безуспешно пыталась оторвать руки от дивана, но от этого было лишь хуже: в отличие от нитей эти – неприятно жгли кожу, стоило оказать слишком сильное сопротивление, и это же заметил триколор, зайдя в гостиную со стаканом шоколадного молока, из которого торчала полосатая чёрно-белая трубочка, и тарелкой простых бутербродов.

— Не трепыхайся, забыл сказать, что они жгутся, — скелет буднично пролагал предупреждение, нагло садясь на диване рядом, ставя тарелку на колени,— ну что, приступим? Открывай рот, — потребовал тот, поднимая с нее первый кусочек хлеба с ароматным сыром на нем.

— В каком это смысле? Ты кормить меня вздумал, Руру? — хвост Юми соскользнул с оголенного живота, касаясь его предплечья и бедра.

Вместо ответа монстр поднес к ее губам пищу, слабо ткнувшись в них мягким хлебом и приподнимая надбровные дуги в знак настойчивой упрямости. Юми артачилась не долго: голод не тетка, а потому пришлось уступить, кусая еду и тут же понимая, насколько же была голодна. А потом снова и снова, понемногу расслабляясь, поняв, что Эррор делает это серьезно, без цели унизить или оскорбить, скармливал ей вполне вкусный завтрак и отпаивал сладким молоком со вкусом нежного шоколада через трубочку в стакане. Наевшись, Юми довольно облизнулась, ощущая на языке сладкий привкус, пока монстр, неглядя отставив стакан на столик, следил за кончиком девичьего язычка, вновь щурясь и сглатывая. Мурашки мелких лагов передернули каждую кость, заставляя нервничать их обоих.

Её, потому что была так беззащитна перед тем, от кого у самой рябило в глазах и пылало сердце. Его, потому что не мог больше существовать без неё.

— Знаешь, Юми, раз уж всё так складывается, может стоит прояснить одну деталь? — Эррор ощерился, как всегда делал перед нападениями, отчего девушка инстинктивно сжалась, не имея возможности ничего ему противопоставить или защититься, жалобно поджимая хвост и уши, заодно и закрыв глаза, словно ее сейчас ударят. И она вздрогнула, ощутив сильно заедающий голос прямо над собой, лопатками чувствуя промявшуюся с боков обивку дивана.

— Ты чёго зажалась вся? — недоуменно и недовольно спросил он, нависнув над ней, и девушка-монстр рискнула приоткрыть глаза, но уши все ещё оставались опущенными от смятения и толики страха.

— Да кто тебя знает… Ты разве меня не бить собрался? — с плохо скрываемым опасением уточнила та, вновь жмурясь, когда скелет разширил в шоке глазницы.

— Это когда это такое было, дурная твоя голова? — Эррор понизил голос, склоняясь ещё ближе, — когда, я спрашиваю? Или… Тебя что, бил кто-то? — скелет недобро сверкнул глазами, тут же обрисовав себе возможные причины ее поведения, и, к его ужасу и мощной волне злости, Юми потупила взгляд, ничего не ответив, внутренне начиная дрожать от воспоминаний прошлого, сделавшего ее острой на язык и сведшей ее жизнь с судьбой Разрушителя Вселенных, в котором та нашла отражение собственной обиды на судьбу и успокоение души в их интригующих перепалках, которые, вопреки агрессии, монстр никогда не заканчивал рукоприкладством.

Эррор же, заметив, что беззащитность положения вызвала ее на откровение, что та скрывала не один год, был отчасти рад, но в то же время совершенно разозлен фактом ее молчания, длившегося так долго. И злился и на себя, не заметив раньше ничего необычного.

Но теперь был шанс всё изменить.

Скелет уткнулся носом в край ее, проведя до щеки и замирая, борясь с собственными лагами, не желая уходить в перезапуск в столь важный момент. Тишина дома давила на слух, но была не отторгающей. Словно окутывая их двоих, толкая на откровенность во всех смыслах. Юми напряжённо замерла вытянутой струной, потеряв мысль и не понимая, что вдруг случилось с заносчивым Эррором, ставшим на порядок увереннее и… нежнее.

— Да расслабься ты уже. Как меня обзывать и крыть на чем Мультиверс стоит, то ты в очереди самая первая, — ехидно протянул темный скелет, продолжая странные действия и наслаждаясь тем, что теперь-то Юми не сможет ни удрать, ни возразить, — когда и кто? — спросил он, не отстраняясь, а наоборот – уложив ладонь на голый горячий живот обездвиженного тела, рассчитывая узнать об её обидчике как можно больше.

— Ч… чего? — почти пискнула та, когда ладонь надавила на кожу, мягко огладив, сползая на ложные ребра.

— Забыла родную речь? Кто и когда тебя бил, отвечай давай, глупая, а то заставлю,— Эррор опустил голову немного ниже, утыкаясь в нежный сгиб шеи, глубоко вдыхая в себя сладковато-пряный запах Юми, будто специя, добавленная в шоколад: головокружительный и тонкий запах вызывал голод иного рода, нежели гастрономический.

— Кто посмел? Как можно было… — монстр прошептал, чувствуя, что такая близость была самым желанным за долгое время, а осознание того, что кто-то осмелился причинить ей боль вынудила его вслед за этим утробно зарычать, а приумноженный глюками голос от этого звучал действительно пугающе, отдаваясь резонансом в грудной клетке девушки. Хвост дрогнул, взволнованно мечась по дивану, не зная, где найти покоя, как и душа девушки-монстра, паникующая и вместе с тем заходящаяся в эйфории от его слов.

— Да… Но его уже нет в живых, Эррор. Осталась только память об этом, — тихо ответила она, вспоминая все обиды и страдания, принесенные ей неродным отцом, тут же отвлекаясь, когда Разрушитель коснулся рукой ее мягких ушек, почесывая одно из них, отчего у девушки сперло дыхание: слишком чувствительными те были, и эти касания рассыпали бисер мыслей так, что собрать их обратно уже было нереально.

— Не бывать больше такому, поняла меня? — грозно прохрипел скелет, множа голос множеством лагов, но несмотря на то, что Юми кивнула, он сердито заглянул в ее глаза, чуть отстраняясь, — я не слышу ответа.

— Поняла, Эррор, — обреченно ответила девушка-лиса, мазнув хвостом по его боку.

— Вот и умница, Юми~. Если хоть волос упадет с твоего хвоста, я виновника на атомы расщеплю, — хищно прищурился монстр, пристально рассматривая расцветшее смущение на щеках милой пленницы обстоятельств, которая ушам своим не могла поверить: монстр впервые говорил нечто подобное не с помощью намеков и двусмысленных издевок. А прямым текстом, заявляя о своих правах на ее защиту.

— Ты меня, никак, защищать собрался, Руру? — тихонько поддела его девушка, огладив предплечье, скрытое рукавом его плаща, хвостом, постепенно расслабляясь, понимая, что он действительно не причинит вреда, кроме, разве что, морального, малость попортив нервы.

— Наконец-то в твоей глупой голове появились нормальные мысли, — Эррор опять погладил ее по голове, не в силах устоять от тактильного контакта, который не приносил ему дискомфорта, вопреки тому, что другие, чужие, он все так же не мог вынести. Истосковавшись по подобным чувствам, монстру хотелось всего и сразу, и как можно больше.

— Меня больше волнует, что за мысли в твоей голове? Связал меня и нагло пристаешь. Может пояснишь? — Юми дернула ухом, которое тот снова мягко оглаживал, зажав между пальцами, бережно выгибая нежный хрящик, играясь с тем, вынуждая ее мило прижимать ушко к темным волосам, — перестань! Уши слишком чувствительны~, — жалобно захныкала та, прикрывая глаза, не в силах видеть его заинтересованное сосредоточие, залитое мягким светом цвета летнего меда.

— Поясню, когда чернила растворятся, малая. Сейчас только намекнуть могу, — серьезно ответил Эррор, немного передернувшись от пошедших по телу лагов предвкушения, делающих голос на тон ниже от волнения. Юми с подозрением уставилась на скелета, прекратившего мучить ее уши, просто нависая почти вплотную, несильно давя сверху грудной клеткой, отчего ощущалось ритмичное биение его частично фантомной души.

— Ну… Намекни? — неуверенно спросила Юми, чувствуя, как до кончика хвоста беспрестанно бегут мурашки, отзываясь в теле искорками от каждого его настойчивого и наглого касания, полностью уничтожив все ее домыслы о дружбе или вражде. Происходящее ни в одну из этих категорий не попадало. Равно как и ее собственные к нему чувства, едва ли не извергающиеся наружу потоком пламенной магмы.

— Будешь бояться — не перестану это делать, пока не успокоишься, — Эррор наклонился вплотную, и когда Юми уже хотела спросить, о чем он, то Эррор коснулся собой ее губ, настойчиво целуя девушку со вкусом ее смятения и оттенком шоколадного молока, которым недавно сам ее напоил. Так сладко. Мягко. Тепло. Юми рывками вытолкнула из себя воздух, ощущая, что его рука вновь нашла живот и бок, самым бесцеремонным образом немного сжимая его, будто Эррору было тяжело совладать с эмоциями, долго сдерживаемыми, просящими действия. Её рот полнился чужими хозяйничающими языками, занявшимися поиском наиболее уязвимых мест, ловя ее язычок в мягкий плен горячего касания со всех сторон. Живого, скользящего и совершенно невообразимого, будто водоворот с щекоткой по верхнему нёбу. Эррор не мог оторваться, не имея возможности представить, что нечто подобное настолько ему может нравиться. Вынуждая признать, что теперь он действительно никуда не хочет отпускать, расставаясь хоть на миг. “Этому не бывать”, — пронеслось у того в голове, и он углубил поцелуй, ощутив ее ответное присутствие в собственном рту, где та робко оглаживала ровные ряды зубов, перестав, наконец, бояться, доверившись ласке и страсти, которую оба путали с чем угодно, кроме любви, которую и вовсе в расчет не брали. Словно и не предполагали, что с кем-то вроде них вообще возможно подобное.

И теперь оба учили друг друга любить.

Эррор целовал ее долго, самозабвенно, позабыв о глюках, времени и мыслях. Впитывая собой ее ласку и охотный ответный танец между его языков, которыми он зажимал ее, хватая в попытке прижать, но не делал этого, отпуская и устремляясь вглубь, чтобы скользнуть к ее нижнему нёбу, где можно было так приятно цеплять уздечку под языком и двумя другими огладить гладкие своды щёк.

Безупречно и соблазнительно.

Он делал это так, будто был опытным в подобном, хотя на самом деле действовал интуитивно, ощущая наиболее чувствительные зоны чутьем Разрушителя Миров. Будто нашел её собственный код и теперь исследовал его со страстью первооткрывателя. Не сразу он вспомнил о том, что руки и ноги девушки были связаны, и когда ее пальцы вдруг начали ласкать его шейные позвонки, он резко остановился, отстраняясь и концентрируя на смущенном лице своей лисицы потемневший взгляд, застланный желанием, сделав цвета его зрачков слегка перемешанными, и теперь на границе голубого моря и жёлтого неба в левом был виден кольцеподобный обод темного малахита.

— Хитрая лисичка, думала, я не замечу? — вкрадчиво спросил скелет, перехватив ее запястья своими пальцами, сжав с наслаждением и опустив их на диван, податливо проминавшийся от любого их движения на нем. Юми лишь смущённо улыбнулась, кокетливо дернув ушком и мазнув бурым хвостом, который в полумраке гостиной с зашторенными бордовым бархатом окнами казался шоколадным.

— Допустим, намек я поняла, Руру. Перейдем к пояснениям? — хитро сощурилась та, и Эррор коротко усмехнулся в ответ.

— Вот это моя девочка, — протянул монстр, довольно наклоняясь и прикусывая ее мягкую кожу под самым подбородком, низко урча необычным голосом, который из глюков казался приятным вибрирующим гулом, отдаваясь горячим теплом в ее душе, которая то и дело сладко ёкала и вздрагивала, реагируя на новые приятные касания, убирающие все ненужное, куда относились не только эмоции, но и одежда, постепенно оставляя двух существ без каких-либо границ, позволяя изучать друг друга с новой стороны. Обучая друг друга новым граням пролившегося чувства, стекающего по их душам летним медовым сиропом, знаменуя рождение новой эмоции, предлагая познать ее вместе. Начать делать это сейчас и затем нести через всю жизнь, где оба потрёпанных событиями монстра больше не будут одиноки и брошены. И лишь нити да куклы на потолке будут им невольными свидетелями.

Но несомненно они будут горячо любимы друг другом отныне и навсегда.

Комментарий к ——— {Эррор}

Благодарю постоянных читателей за обратную связь. С вами на душе как-то спокойнее становится ಥ‿ಥ

========== ——— {Ласт} ==========

“Необязательно спать с человеком, чтобы чувствовать духовное родство, которое роднит гораздо больше иных видов связи.”Чингиз Абдуллаев.

Линнет сегодня была просто в ужасе. И мыслью в голове в такт взбудораженному пульсу билась фраза: “Я пропала!” И ей бы впору носиться по дому, но при первой же попытке девушка совершенно неграциозно приложилась о деревянный дверной косяк, едва не хлопнувшись на пятую точку, шипя от боли и потирая ушибленный висок.

— Да, мать твою, ну почему именно здесь и сейчас я просрала линзы! — с досадой протянула Лин, откидывая с лица пепельно-розовые светлые пряди волос, назойливо щекотавшие нос. В мысли лезли былые мечты о том, как здорово она проведет здесь часть своего отпуска, сняв небольшой домик на живописном берегу каменистой реки, где редкими посетителями были люди и монстры ее мира. Устав от городской круговерти, та приезжала сюда каждый год, а в последние несколько лет ещё и частенько прихватывала сюда закадычного друга-монстра, сойдясь с ним в интересах до поразительного крепко, вопреки злым слухам держа с ним расстояние почтительной, верной дружбы. А слухи ходили самые отчаянные. Доходило даже до того, что Линнет приписывали несуществующее замужество, а Ласта прозвали коварным сердцеедом, что водил интриги и с ней, и с ещё несколькими коллегами из другого отдела. Она над этим лишь посмеялась, однако в минувшие полгода совершенно пропала, осознав, что привязалась к экстравагантному скелету куда крепче, чем предписано рамками дружбы. Но вынуждена была запереть тайну за семью печатями, считая себя жертвой обстоятельств, повлиять на которые была не в силах. Лучше уж иметь возможность дружить, чем остаться совершенно ни с чем. Выйти из зоны выстроенной не за один год зоны комфорта оказалось делом фактически невыполнимым. И как назло, в очередной год их ежегодных посиделок в этом домике, её линзы самым коварным образом исчезли, выставив напоказ ее слабость и изъян. Отвратительное зрение, превращавшее всю картинку в размытые пятна и очертания, без возможности нормально ориентироваться, оставив шанс видеть вещи лишь вплотную, почти у самого носа, что делало невозможным нормальное жизнеобеспечение. И сама катастрофа заключалась в том, что об этом факте никто кроме Линнет не знал: сокрытие собственного недостатка та считала чуть ли не важнейшей целью, ужасно стыдясь такой особенности. Даже очки она в обиходе не имела, всегда пряча за линзами эту слабость, а теперь, когда должен был приехать Ласт, в душе всколыхнулся страх и обида на обстоятельства. Твердая уверенность в том, что она попытается скрыть свое состояние всеми силами немного ее приободрила, но стоило пройтись по темному коридору, держась за шероховатую, обитую деревом стенку, зеленоглазая девушка поняла, что все будет куда труднее и хуже. Осложнялось все ещё и тем, что она была не дома, и ориентировалась здесь по прошествии года отвратительно. На кухне и вовсе едва не случился апокалипсис, когда Лин с грацией танка на барханах попыталась влезть на табурет, чтобы вытащить с полки давно не используемый чайник, в жалкой попытке потренироваться делать хотя бы чай, что в такой ситуации само по себе было подвигом. Чудом не упав на пол, она нащупала несчастную утварь, победоносно бухтя под нос, слезая на пол. Водой она наполнила не только посуду, но и все вокруг, намочив тонкую домашнюю футболку, приличную для приема гостей, но ставшую от воды неприличной для приема мужчины. Но это осталось ей незамеченным, как и небольшой потоп от брызнувшей во все стороны воды, неудачно попавшей на сгиб и ручку эмалированного чайника. С трудом устроив его на плите, Лин с опаской зажгла конфорку, но это, к счастью, ей удалось сделать без приключений. Из груди против воли вырвался победоносный писк.

— Ха! Я сделала это! Ну хотя бы чай смогу заварить, — удовлетворенно вздохнула та, привычным жестом перебросив длинные волосы за спину. Пепельно-розовый блонд ее шелковистых прядей доставал девушке до самой поясницы, служа прекрасным украшением ее женственного, хрупкого тела и интересно сочетаясь с хвойно-зеленым цветом глаз, что без линз теперь казались ещё насыщеннее и ярче. Щурясь, в попытке разглядеть и отыскать хоть где-то кружки, Линнет крутилась в небольшом помещении приятных оттенков сосновой вагонки, где через небольшое окно с голубой органзой штор проникали робкие лучики солнца позднего лета. И в размытых очертаниях этот свет было отлично видно, превращая колыхание редких пылинок в лучах света в эффект боке{?}[Боке́ — термин, появившийся в русском языке в конце 1990-х годов и описывающий субъективные художественные достоинства части изображения, оказавшегося не в фокусе на фотографии]. Красиво, если бы не факт того, что ходить по дому было не только трудно, но и даже опасно: Линнет не могла нигде шагнуть без риска навернуться и получить травму. И ситуация приняла оборот с оттенком лёгкого ужаса, когда в дверь настойчиво постучались, заставив душу сделать сальто, а голос сорваться на испуганный вздох.

Смешно расставив руки, Линнет медленно отправилась ко входу, споткнувшись в полутемном коридоре пару раз и вновь едва не встретив косяк дверного проема. До входа она доползла со скоростью слизня: стук стал ещё настойчивее и повторился минимум трижды. Открыв дверь, ее полуслепой взгляд вперился в высокую размытую фигуру у входа, чью принадлежность Лин опознала только по расплывчатому цвету вишнево-розовых зрачков да звонкому голосу с едва заметной хрипотцой, что незамедлительнопринялся ее отчитывать.

— Лин, ты спишь что ли? Договорились ведь, — Ласт возвышался над напряжённой фигурой подруги, пока та лихорадочно соображала, как не выдать ни волнения, ни своего досадного положения, стыдясь его до глубины души.

— Аа… ага, только проснулась, ставила чайник, и ты пришел. Привет, — она посторонилась, опираясь лопатками о гладкую стенку прихожей, делая вид, что смотрит, как разувался скелет, скинув с плеча рюкзак с вещами: он приехал на неделю, собираясь отдохнуть от работы, проводя время на природе в обществе Линнет и текущей недалеко от домика реки.

— Соня~, вымоталась вставать ни свет ни заря на работу, да, Лин? — смягчился друг, рассматривая девушку, цепляясь взглядом за ее бесстыдно просвечивающую футболку, мысленно недоумевая, как она умудрилась облиться, если только что спала. Первое несхождение, но монстр ничем себя не выдал, решив понаблюдать.

— Моя бы воля, я бы ещё поспала сегодня, но раз ты приехал, то лучше уж устроим традиционный марафон вдоль реки, — Лин вспомнила, как каждый год они с другом прогуливались у русла, уходя так далеко, как позволяло освещение, чтобы вернуться к арендованному домику, когда уже совсем стемнеет, освещая путь фонариками в смартфонах, смеясь и болтая ни о чем. Раньше она всегда так делала одна, но когда Ласт появился в её жизни, тот охотно присоединился к такой маленькой традиции. Но теперь девушка думала о предстоящей прогулке с кислой миной: вряд ли она что-то сможет разглядеть, да ещё и спотыкаться будет. А к вечеру ее и вовсе будет ждать тотальное фиаско, стоит солнцу уйти за горизонт… Мысли о том, что лучше бы сказать о проблеме монстру то и дело вспыхивали уколами досады, но отчего-то сделать это было непосильно тяжело, неловко и страшно, а потому Лин упрямо продолжала молчать. Ласт рассматривал задумчивую подругу, тут же отмечая, что в ней ощущалось напряжение и некая потерянность, неприсущая ее заводному нраву, а потому тот поставил своей целью растормошить маленькую подругу, к которой испытывал особую привязанность, старательно скрываемую ото всех, лишь изредка проявляя ее в адрес Линнет, стараясь не нарушать при этом хрупкого равновесия их дружбы. Ласт, вопреки репутации, был монстром особых правил, можно сказать, эстет. Романтик до мозга костей, и он явственно хотел создать атмосферу чего-то подобного именно в этот их отпуск, и теперь столкнулся с непривычными странностями в поведении девушки, которые лишь подтолкнули его к действиям. Словно душа скелета чувствовала: что-то случилось, нужно помочь, уберечь, что угодно, лишь бы она не грустила и смотрела на него как и прежде, с лукавой смешинкой в пронзительно хвойных глазах.

Линнет отлипла от стенки, поняв, что медлит слишком долго и нужно идти в кухню, где наверняка уже закипает чайник.

— Чай, кофе будешь? — спросила та, медленно направляясь к дверному проёму, незаметно скользя по стене пальцами, оглядываясь на размытый силуэт монстра в вычурно-бирюзовом свитшоте.

— Может лучше потанцуем? — игриво толкнул ее бедром монстр, подойдя ближе и обгоняя, тихо посмеиваясь, пока обескураженная девушка нервно одернула футболку, ощущая, что намокшая ткань неприятно липла к телу, а переодеться она так и не успела, не сразу заметив, как сильно облилась водой. Зато, стоило им очутиться на кухне, это прекрасно заметил Ласт, надолго вперившись темно-лавандовым взглядом в просвечивающие формы стройного девичьего тела, которые не так хорошо были видны в коридоре. Цепкий взгляд монстра тут же стал следить за каждым движением девушки, хватаясь за детали.

Вот она медленно вошла, глядя прямо, но взгляд какой-то пустой. Рука все время чего-то касалась, будто ища опоры. Осанка чрезмерно прямая, словно в позвоночник колом вбит страх. А сама она на Ласта и не смотрела, что само по себе было для его подруги нехарактерно: Линнет всегда любила визуальный контакт. Не нужно быть гением, чтобы сложить два и два. Лин едва ли что-нибудь нормально видела, и первым делом это монстра напугало. Что с ней случилось? И почему она ничего не говорит?

Лин хотела было подойти к плите с чайником, но даже не могла понять, кипит он или ещё нет, а когда перед лицом пролетел темный силуэт чужой ладони, она просто вздрогнула, но вновь не поняла, что это было, отчаянно хватаясь за серый кухонный гарнитур, промахиваясь и едва не улетая носом вперёд, просчитавшись с расстоянием. От эпичного приземления носом в блестящую столешницу ее спасла рука Ласта, подхватившая Линнет за шкирку футболки. Развернув к себе подругу, он властно поднял ее лицо за подбородок, всматриваясь в ее испуганные и расстроенные глаза, заблестевшие от обиды в предчувствии подступающих слез. Монстр приблизил свое лицо к ней вплотную, остановившись в сантиметре, когда в ее взгляде мелькнула осознанность. При таком расстоянии она была способна рассмотреть его розовые зрачки, глядевшие с пристальной строгостью.

— Что за игра такая, Лин? — Ласт нахмурился, продолжая ее держать и рассматривать глаза, которые без линз были ещё более яркими, настолько насыщенного цвета, что не хотелось отрываться.

— Я… Блин, не хотела я, чтобы кто-то об этом знал… Прости, Ласт, — Линнет расстроенно прикрыла глаза, ожидая, что за несостоявшееся враньё монстр на нее обидится или наоборот, рассмеется, сочтя проблему глупостью. Но к ее изумлению скелет не сделал ни того, ни другого, просто обняв её, зарываясь носом в длинные мягкие волосы, которые Ласт однажды не дал ей срезать, назвав прекраснейшим даром природы и часто любил невзначай наматывать ее локоны на пальцы, когда они вместе смотрели фильм или сидели на скамейке в парке у ее дома. От нее всегда пахло весной: словно ветер ночевал в ее прядях, оставляя после себя аромат свежести.

— Лииин~, какая же ты глупышка, — ласково выдохнул монстр, поглаживая подругу по спине, пока та, уткнувшись носом в пахнущую жвачкой толстовку друга, не могла поверить в то, что всё обошлось, и она не опозорилась так сильно, как могла бы.

— Я просто потеряла линзы, и забыла запасные… Не хотела показывать свои изъяны, прости, — оправдывалась девушка, ощущая стыд за то, что не рассказала о таком раньше, но Ласт лишь умилялся тому, какой девушка на самом деле была беззащитной, в то время как другим всегда показывала всю колючесть, на какую только была способна. И лишь Ласт был исключением, хотя и он при первом знакомстве сполна оценил остроту ее защитных шипов, напоминавшие ему таковые у розы. Он выпустил подругу из объятий, улыбаясь во весь рот, предвкушая время, которое они проведут при столь любопытной ситуации, открывающей ему новые интересные пути к душе полюбившейся малышки.

— Даже не знаю, что нам делать теперь, — с досадой выдохнула Линнет и едва не пискнула, когда палец Ласта оттянул воротник ее футболки, а пониженный голос друга совсем близко не заговорил.

— Для начала, переоденься~. Хотя, будь я судьей, конкурс мокрых футболок выиграла бы именно ты, — в его голосе буквально искрилась хитрость и добрая усмешка, смутившая девушку до того сильно, что она спешно закрыла руками грудь, поняв, что все это время монстр спокойно мог рассмотреть все ее прелести, открывшиеся от пролитой воды, которая до сих пор сверкала на столешницах возле раковины и на полу, куда угодила добрая половина брызг.

— Черт возьми! — негодовала девушка, пока монстр тихо улыбался, любуясь, как ее румяное смущение покрывает молочно-белую кожу, доставая до заветного места, где от ее улыбки всегда появлялась симпатичная ямочка.

— Пойдем, помогу дойти, а то ударишься ещё, — Ласт уложил ладонь на ее плече, несильно сжав, — я и переодеться могу помочь, — шепнул он ей в ухо, на что Лин толкнула его в бок, обиженно дуя губы.

— Уже жалею, что ты знаешь, — пробурчала зеленоглазая, осторожно двигаясь в направлении своей комнаты, пока монстр оберегал ее от столкновений со стенами.

— О, ты не пожалеешь, — заверил ее Ласт, жмурясь от предвкушения, в душе уже празднуя победу и благодаря судьбу за то, что её линзы вдруг пропали именно в день его приезда.

Линнет еле дождалась окончания того дня: близкое присутствие Ласта смущало и мешало нормально думать, а его пространные реплики и явно довольный голос ставил в тупик. Но стоило мыслям и чувствам улечься за ночь, как наступившее утро разбило всё ее спокойствие на тысячи искр. Она проснулась, лёжа на животе, не сразу восстановив поток бессвязных мыслей, и стоило открыть ничего не видящие, кроме размытых пятен, глаза, как над ухом раздался ласковый голос мужчины.

— Кто-то любит спать подольше, мм? — от его вопроса, девушка испуганно перевернулась, натянув одеяло до шеи, скрывая майку, обнажавшую маленькие плечи и разлет тонких изящных ключиц, по которым мазнул цепкий взгляд Ласта, сидевшего на ее кровати с довольной улыбкой, подогнув под себя одну ногу.

— Ласт? Мммхх, какого хрена? — напугавшись его резкого появления до замирания сердца, Лин откинулась на подушку, закрыв глаза и выдыхая, словно лёгкие были способны вытолкнуть её лёгкую панику. Новый день слепого доверия начался… Потолок над головой размывался до ровного лимонного оттенка, стоило открыть глаза вновь, но этот нежный цвет пастельного утра тут же заслонила хитрая моська Ласта, такая близкая, что этого было достаточно, дабы разглядеть черты его лица даже с таким жутким зрением. И эта близость заставляла нервничать.

— Лииин~, — протянул монстр, нависая над ней так, что ее живот через одеяло касался его нижних ребер, а лучевые кости предплечий легли на теплой границе скрытого под тканью тела.

— Да встаю я, встаю, ну что за наглость. Ты на кота моего похож, — девушка толкнула его пальцами в лоб, в попытке заставить отстраниться, но скелет ловко увернулся, начав ее щекотать, заставив согнуть колени и спину, принявшись смеяться от внезапной, коварной атаки.

— Сперва расшевелю тебя, — весело хохотнул скелет, пока Лин отбивалась, как могла, пищала и путалась в тонком одеяле, которое вскоре напрочь слетело, дав монстру нечаянный доступ к обнажившимся нежным бокам с тонкой кожей, открытых из-за задравшейся маечки, лямки которой также бесстыдно скатились с плеч. И как так вышло, они и оба не знали, но руки Ласта перестали щипать ее за рёбра, пригревшись на теплой коже, а оба они замерли, все ещё улыбаясь после веселья, но в глазах обоих были совсем иные эмоции.

В его розово-лиловом закате мерцали потрясающие вихри иномирного космоса, рождённого большим взрывом ее ответных искр пьянящего малахита с оттенком прогретой солнцем хвои. Секунда, и этот спрайт прошел между ними, душа к душе, согрев щекотливым теплом и лаской, когда он неосознанно погладил её тело, а она, до этого державшая его плечи, вдруг не коснулась кончиками пальцев его матовой щеки, ощущая, как их покалывает, будто от тока, пуская лавандовый румянец по таким знакомым костям.

Оба отпрянули резко, очнувшись от забвения, словно получив ведро воды за шиворот. Ласт встал и отвернулся, она резко села, прикрывшись одеялом вновь.

— Эм… Какие планы на сегодня? Я даже кино посмотреть не могу, а вчера мы уже гуляли… Не думаю, что ты опять хотел бы… — тихо начала подруга, откинув взлохмаченные длинные пряди волос за спину, принимаясь чертить пальцем невидимые узоры на мягком одеяле, но Ласт перебил ее.

— Хотел бы. Я знаю одно место, тебе там понравится даже без линз, так что поешь, я… Я тебе завтрак принес, хех, — Ласт развернулся на пятках, указав на тумбочку, где незамеченным остался поднос с какао, в котором плавали душистые облака маршмэллоу, а рядом стояла тарелка с омлетом, украшенным свежей зеленью. Линнет лишь по запаху поняла, что монстр не шутил и действительно приготовил ей завтрак, что называется, в постель, заставив смутиться от неожиданной заботы.

— Оу… Ты… Спасибо, Ласт, — девушка присела на край, свесив на пол босые, голые ноги, потянувшись за блестевшей в падающих из окна лучах солнца вилкой. Ласт, понаблюдав за ней, снова уцепился взглядом за ее колени, едва не давая себе оплеуху за то, что позволяет себе нагло рассматривать попавшую в неловкое положение девушку. А мысль о том, что могло бы случиться с ней, не приедь он вчера, охладило пыл души окончательно, сменив его на беспокойство, призывая сесть с ней рядом. Быть ближе. Быть готовым оберегать, когда есть такой шанс.

Мягко прогнувшийся под ним матрас ознаменовал собой его возвращение в ее личное пространство, но Лин больше не возражала, испытывая рядом с ним непривычное, но несомненно приятное, чувство защищённости. А завтрак был восхитителен. И речь шла не только лишь о вкусе, что был действительно хорош, но и самом факте внимания, которое разливалось по ее душе согревающим чувством, топящим лёд неловкости.

— Ммм, так вкусно, Ласт! Просто изумительно, спасибо, — зеленоглазая мягко толкнула монстра плечом, отправляя в рот очередной кусочек завтрака, пока скелет довольно жмурился от ее похвалы, — хей, а ты? Ты ел?

— Да не успел, если честно, это не столь важно, — он пожал плечами, отводя взгляд к противоположной стене, где стоял аккуратный стеллаж с книгами, по которым лениво гуляли солнечные блики из окна над кроватью, мерцая тенями листьев растущей у стены дома сирени.

— Важно, Ласт. Ну-ка, открой рот, — Лин прищурилась, всматриваясь в силуэт монстра и протягивая ему руку с вилкой, на которую был наколот кусочек теплого омлета. Ласт в изумлении уставился на девушку, не сдержав радостного фырканья. Он бережно обхватил ее запястье фалангами, направляя руку, чтобы зубами снять с прибора еду, не позволяя девушке нечаянно промахнуться. Линнет повторила это ещё и ещё, старательно кормя друга, желая хоть чем-то отплатить за его доброту, и плевать, что завтрак готовила не она, хотелось просто сделать ему приятно. И ей это несомненно удалось. Ласт ощущал, что его душа едва ли не плавится от внимания любимой, и до того ему это виделось милым, что когда еда закончилась, он не сдержался, быстро чмокнув ее в щеку, тут же поднимаясь с кровати и беря опустевшую посуду.

— Жду тебя за дверью, — мурлыкнул скелет, скрываясь за ней, глубоко и мечтательно вздыхая, стоило оказаться вне зоны слышимости. И одновременно с этим, Линнет в комнате рухнула лицом в подушку, тихонько пища от счастья и странной эйфории, ощущая на щеке тепло его дыхания и быстрого поцелуя.

Собравшись с мыслями, она, наконец, выбралась из пригретого одеяла, прошлепав босыми ногами по доскам пола, частично согретому в тех местах, где его касалось солнце. Старый платяной шкаф около постели открылся с приятным скрипом, обдавая уютным запахом пыльного дерева. Выбрав из немногих взятых с собой вещей обычные бриджи и футболку, чтобы было не жарко, Линнет быстро переоделась, причесала длинные волосы и с готовностью вышла, удивлённо остановившись, стоило открыть дверь. Ласт все это время ждал ее здесь, тут же подхватив под руку, прижимая поближе, чтобы поводырем довести до коридора.

— Прекрасно выглядишь, детка. Хотя мне и майка твоя очень понравилась, — ехидно проговорил монстр, прижимая ее поближе, с наслаждением чувствуя, как Линнет вздрогнула от волны возмущения и смятения.

— Ласт, блин! Дай, я хоть умыться схожу, — обиженно пробормотала зеленоглазая, но вырваться не пыталась, ведомая монстром, приобнимавшим ее за талию. Ласт коротко хохотнул, проводя до ванной, благоразумно оставшись снаружи, улыбаясь своим мыслям. Сегодня он оделся в привычную ему открытую майку, оголявшую поясничный отдел изящного позвоночника и ключицы. Поверху пушился светлый мех воротника расстегнутой лавандовой жилетки, которую тот носил почти постоянно, вне зависимости от сезона и погоды. Обтягивающие кобальтовые штаны дополняли экстравагантный образ, который ничуть не отпугнул его подругу в свое время, и за эту ее лояльность к любому стилю он любил ее не меньше, чем за все остальное. Стоило ей выйти, как скелет с готовностью оттолкнулся лопатками от стены, подходя, чтобы помочь выйти из дома. И Линнет ждало новое испытание уже в коридоре, в виде поисков кед и попытке их надеть. Ни то, ни другое успехом не увенчалось, а сама она приложилась головой о полку для ключей под зеркалом гардероба, коротко пискнув и зашипев, потирая ушиб. Монстр тут же развернул и усадил ее на банкетку из темного дерева, встав возле нее на колени, оказавшись между девичьих бедер, рассматривая точку, куда пришелся удар, уложив на нее пару гладких фаланг, пока растерянная и огорченная подруга сдерживала желание все бросить и провести весь день, уткнувшись в подушку. Ласт чувствовал ее огорчение и обиду, поспешив ее успокоить, параллельно залечивая небольшое рассечение, скрытое за светлыми волосами.

— Ну-ну, тише, Лин. Сейчас все поправим и пойдем гулять: на улице тебе будет проще, — закончив, он погладил ее по голове, заглядывая в потемневшую хвою ее глаз так, чтобы она разглядела его.

— Ласт, я неудачница… Ну только со мной мог произойти такой идиотизм, — она смущённо отвела взгляд, осознавая в каком положении они оба застыли, но монстра, похоже, это ничуть не смущало. Ласт ласково хмыкнул, уложив руки на ее плечи, немного сжав их и отпустив.

— Да ладно, всё не так плохо, детка. Зато ты не одна, — скелет потянулся к ее кедам, стоявшим на нижней полке банкетки, начав обувать девушку, — куда хуже, окажись ты в таком положении в полном одиночестве. Я лично очень рад, что могу быть с тобой рядом в такой момент и помочь… Стать твоими глазами и опорой, Лин, — серьезно добавил он, завязывая шнурки и повторяя все тоже самое со второй ногой. Девушка ощутила, как душа в груди ёкнула от его слов, наблюдая за размытыми силуэтами движений скелета, ощущая его лёгкие и бережные касания к ногам, раздумывая, не имел ли тот ввиду большего, говоря подобное. Но додумать ей не дали, решительно поднимая с лавки и притягивая к себе, чтобы, наконец, покинуть домик для отдыха и войти в пышущую летом погоду солнечного утра. Слуха тут же коснулась переливчатая мелодия текущей реки, что несла холодные воды через каменные перекаты порогов, раскрашивая округу искрящимися звуками. Солнце слепило и без того плохое зрение, заставив растеряться, но девушку тут же обхватила уверенная рука, а теплый бок рядом дал надёжную опору, помогая спуститься с крыльца на тропинку.

— Пойдем, малышка, — шепнул в самое ухо его теплый голос, увлекая за собой, и Линнет невольно улыбнулась новому прозвищу в свой адрес, ликуя в душе от того, что он никогда и никого так не называл, даже несмотря на свою экстравертность.

Тропинка струилась под ногами темным, узким серпантином: двигаться по улице было действительно намного легче, а подстроившийся под ее ритм монстр рядом не давал сбиться, все ещё надёжно обхватывая под лопатками, пригрев на боку теплую, большую ладонь. Невольная близость с тем, по кому ныла душа, подсознательно заставляла порадоваться всей неловкости ситуации, что позволила им сократить так мешавшее им обоим расстояние. Линнет не спрашивала, куда они идут. Она просто верила ему безоговорочно. И Ласт это чувствовал, все больше и больше утопая в чувстве нежности к ней, что сдерживать в себе было уже попросту невозможно. В костях сладким томлением отзывалось тепло её близкого, маленького тела. Нежные волосы, в свете солнца напоминавшие по цвету лепестки сакуры, щекотали его лучевые кости. И монстр лишь понадеялся, что до примеченного им места они доберутся быстрее, чем он не вытерпит и осуществит задуманное прямо тут, окружённый полем, зарастающим сосняком с одной стороны, и рекой, огибающей его алмазным изгибом — с другой.

Но за поворотом, спустя всего полчаса их неторопливой прогулки, показались знакомые силуэты двух ивовых деревьев с мощными стволами вразлет. Сизые ветви низко клонились к замедлившемуся течению небольшого разлива русла, стремясь коснуться дрожащей дымки собственных отражений, по которому мелкими прыжками игриво скользили водомерки.

— О, вот мы и пришли, я имел ввиду именно это местечко, — монстр улыбнулся, рассматривая причудливый силуэт качелей, приделанных между ивами, почти над водой, позволяя не только разогнаться на них с восторгом ловя ртом ветер, но и просто сидеть, любуясь отсюда прекрасным видом на успокоившееся течение живописной речки, на другом берегу которой темнели поросшие мхом и деревьями скалистые валуны гранита и кварца. Жаль, что Линнет могла разглядеть лишь пятна цвета и искристые блики на воде, неловко топчась на месте, когда Ласт отпустил ее, чтобы проверить крепления на цепях сиденья.

— И что здесь? — спросила она, задирая голову к небу, все такому же привычно синему, где не было надобности что-то рассматривать или искать. Простор всегда был, есть и будет простором, не имея ни границ, ни расстояний. На мгновение, Лин пожалела, что она не птица, способная погрузиться в эту свободу. Закованная сейчас в собственный недуг, словно в неснимаемые путы.

— Иди сюда, Лин, — позвал ее скелет, внимательно смотря за ее осторожными движениями, тут же притягивая к себе, стоило ей оказаться достаточно близко. Она неловко, но доверчиво ткнулась в его шею из-за того, как сильно он потянул ее к себе. Монстру пришлось одернуть собственные мысли с нечеловеческим усилием, опалив своим дыханием ее щеку и нехотя отпуская из объятий, подталкивая к подвесной скамейке, помогая сесть.

— Держись за цепочки, детка, прокатишься с ветерком, как птичка, — довольно усмехнулся Ласт, толкая качели, разгоняя их с каждым разом сильнее, глядя на то, как развевались пепельно-розовые локоны позади подруги, и как она с восторгом вдохнула, охваченная детским восторгом от бьющего в лицо свежего ветра. Теперь она действительно ощутила себя свободной птицей, и даже размытые перед глазами очертания реки стали теперь ещё красивее, разметав краски изображения разлитой на холсте акварелью лета. И душа ее наполнилась эмоциями до самых краев, не выдержав и заставив обладательницу звонко рассмеяться, заражая весельем толкавшего качели монстра, что в восхищении смотрел на любимую. Раскачав её максимально возможно, он чуть отошёл в сторону, чтобы видеть ее восторженный профиль, любуясь ей, словно в замедленной съёмке. Отмечая каждую деталь.

Ее пальцы, нежные, тонкие, изящные, держащиеся за цепочку, уходящую блеском металла в перекладину между стволами. Ее длинные волосы, что лентами струились за ней в полете, касаясь открытых плеч, таких же мягких, как она сама. Ее шея, потрясающе грациозная, которой так хотелось коснуться, поцеловать много раз, вдыхая аромат ветра, напитавший ее молочную кожу. И потрясающая ямочка на щеке от ее улыбки, которую хотелось изучать всеми доступными средствами.

— Какая же ты прекрасная, моя Линнет, — прошептал Ласт, неотрывно глядя на неё, улыбаясь своим мыслям и собираясь с духом, чтобы именно здесь во всем ей признаться. Попробовать ее губы на вкус, оставить на ее языке свой. Окунуть в собственную нежность, дав ей понять, что с ним она в безопасности была, есть и будет. Он никому не даст ее в обиду… И даже в случае ее отказа, не оставит её, продолжив оберегать собой незримо.

Когда качели остановились, Лин ещё долго любовалась бликами на воде почти у самых ног, отмечая, что это красиво, вопреки размытости. Как необычный эффект на фотографиях, чего художники иногда добиваются долгим и кропотливым трудом. А она могла видеть так без усилий. Было в этом свое бесспорное очарование. Осторожно встав с сиденья, Лин мелкими шажками поднялась повыше на берег, ища взглядом силуэт Ласта, но его нигде не было видно, и девушка озадаченно покрутилась на месте. Но кроме деревьев, высокой травы тростника да реки ничего и никого рядом не было.

— Ласт? — позвала девушка, — Ласт, это не смешно, ты где? — но никто не ответил, только иволга засвистела на том берегу напоминая переливы флейты. Выдох вылетел из лёгких вместе с гибнущей на лице улыбкой и, не зная, что делать, она просто села в траве, а когда монстр не появился спустя пять минут или даже десять, просто легла спиной в разнотравье, ощущая запах цветущего вереска и борясь с желанием расплакаться прямо здесь от непонимания того, что вообще происходит… Сначала такой ласковый, заигрывающий и смешной, а после молчаливый и изчезающий, не сказавший ни слова. Небо жгло глаза горячей синевой, и Лин опустила веки, слушая разговор реки и леса, разметав по цветам волосы и уложив руки вдоль тела, зарываясь пальцами в немного колючие стебли растений, огрубевшие за лето. И не нарушая этой мелодии вольной природы прямо над ней раздался привычный баритон любимого монстра.

— Ненавижу очереди в магазинах… Пришлось потерять целых пять драгоценных минут, — распахнув глаза в испуге, она наткнулась на его потемневшие вишнево-розовые зрачки, а сам Ласт, каким-то образом появившись из ниоткуда, нависал над ней, уперев колени и ладони по обеим от нее сторонам.

— Это что ещё за фокусы? Тебя же здесь не было, Ласт? — испуганно протараторила Линнет, начиная сердиться и садясь, хотя скелет слезать с нее не собирался, удобно сев на ее бедра сверху, живот к животу, вынудив оказаться в очень откровенной позе без возможности ее изменить, — да что происходит-то?

— Тссс, — он положил палец на ее губы, ласково улыбаясь и рассматривая ее ещё не угасшее огорчение от своей пропажи, что кольнуло его душу чувством вины. Монстр полез в карман жилетки, выудив оттуда белую коробочку и открыв ее, — я редко использую такое перемещение, потому что оно тратит весь резерв магии, но оно того стоило именно сейчас. Вчера я нашел упаковку от твоих линз и купил точно такие же. Давай, надену, посиди смирно, детка.

— Чего? Ты… — Линнет хотела было возразить, но на рот легла вся ладонь монстра, призывая помолчать. Она неуверенно кивнула, и скелет, успевший до всего этого ещё и помыть дома руки, придвинулся максимально близко, бережно возвращая девушке зрение с помощью маленьких, наделавших бед линз. И первым, что четко увидела девушка, были зрачки скелета, поменявшие форму на два пылающих лавандовых сердечка, нацеленных в нее, словно желая сжечь дотла. Она проморгалась, радуясь возвращению фокуса, но отвести взгляда от такого близкого сейчас любимого, не могла, рассматривая россыпь коралловых веснушек на его скулах, что были видны лишь вблизи.

И оба невольно затаили дыхание, ожидая следующего шага…

— Лииин~, — протянул монстр, — я не могу больше… Я люблю тебя, детка, — он жалобно сжал пальцами майку с принтом сердечка, за которым светилась в мучениях его собственная душа, выдававшая пульсацией эмоции, что рвали его изнутри на части, опаляя кости жгучим оловом желания рассказать правду. Лин оперлась руками позади спины в колкие стебли вереска, приоткрыв рот и залившись смущением, перехватившим дыхание… Он ей признался… И теперь ждал ответа, не смея ничего делать без ее согласия, но мучаясь от невозможности выразить эти эмоции тактильно, что было для Ласта жизненно необходимо. И держать себя в руках в такой близости и позе было чертовски тяжело.

— Ласт, я… Эмм… Ааа, знаешь… — Лин ещё больше испугалась, заметив в глазах монстра зарождение боли, — да, черт возьми, я не умею признаваться в чувствах! Чувствую себя такой идиоткой, хотя душа сейчас покинет меня от того, как ей радостно от твоих слов, — она отвела взгляд, делая вид, что рассматривает шмеля рядом с ними. Ласт подался вперёд, пропустив свои руки вдоль ее боков, вынуждая выдохнуть прямо в его зубы.

— Значит, любишь… Я чувствовал, — мурлыкнул он, улыбаясь в предвкушении.

— Ты чертовски проницателен, как и всегда, Ласти~ — в тон ему тихо ответила Линнет, тут же вовлеченная в поцелуй, пока руки монстра, давя на спину, дёрнули ее к нему, вновь вынуждая сесть вплотную, ощущая, как его бедра касаются ее таза, плотно смыкая собой. И приятная тяжесть его тела на ее ногах подогревала интерес и предвкушение большего. Ласт жаждал ее, словно дыхания после глубины, получив в свое обладание ту, кого давно молила о большем душа, что сейчас липла к рёбрам изнутри, в стремлении к ее теплу и ответной ласке. Скелет бережно прикусывал за губы, и только после позволил себе впустить в тепло её рта свой светло-пурпурный язык, согревая ее нёбо тем, каким был горячим, оставляя после себя сладковатый привкус жвачки, который безумно понравился девушке, стоило попробовать лишь раз. И вопреки той страсти, что бушевала в каждой косточке монстра, он действовал максимально аккуратно, позволяя Лин привыкнуть к новой ситуации, даря свою нежность, стремясь показать, что не позволит себе никаких грубостей по отношению к ней, предпочитая медленно погружать в сладкую ласку. И поняв, что так сидеть ей не совсем удобно, скелет мягко толкнул девушку в вереск, позволив лечь, и сам вытянулся вдоль нее, нависая сверху лишь верхней частью туловища, чтобы не давить всем весом и продолжить её зацеловывать, переместившись к шее и уху, которое с мурчащим звуком удовольствия бережно прикусил, свободной рукой скользя по ощутимым сквозь ее футболку тонким рёбрам, мягко надавливая на очертания каждого.

— Ласт, боже… Это слишком чувствительно, — жалобно протянула девушка, сдерживаясь, чтобы не издавать более неприличных звуков, ограничившись согнувшимся коленом.

— Прости~, мне сложно держаться, детка. Ты такая нежная, я так долго мечтал признаться, ожидая нашей традиционной вылазки и теперь… Ах, у меня от тебя просто рвет череп, — почти прорычал он, несильно кусая за шею и сжимая ее бок, желая быть ближе, ощущая, как ее тонкие пальцы почти в испуге обхватили его горячие, согретые жизнью ключицы, оказавшиеся на ощупь непривычно бархатистыми. Успокаивающая ласка монстра, вновь утянувшего ее в поцелуй, дала больше уверенности, и Лин бережно огладила эти тонкие косточки, забираясь ладонями на плечи, под накидку его жилета, чей пушистый воротник иногда щекотал ее кожу кончиками ворсинок.

Они долго наслаждались друг другом подобным образом, надёжно скрытые журчанием воды, тростником и вереском, лаская друг друга в желании познать ещё больше, подарить себя целиком, дав понять насколько сильно любят, изредка перебрасываясь заигрывающими нежными фразами, призванными раззадорить, иногда смутить или воздействовать, где нужно. И стоило Лин в достаточной степени привыкнуть ко всему этому спектру новых чувств, идущих сквозь призму ее души, как Ласт и сам отстранился, ложась с ней рядом, переплетя пальцы ее руки с фалангами своей, долго рассматривая ее согретое лёгким румянцем лицо и горящий яркой хвойной зеленью взгляд. В его зрачках все ещё мерцали насыщенные магией сердечки зрачков, концентрирующие все свое внимание на ней одной, не замечая красоты природы вокруг, восстанавливая немного сбившееся дыхание и наслаждаясь улыбкой, предназначенной именно ему.

Линнет была бесконечно признательна за то, что монстр так оперативно нашел и добыл ее линзы, позволив в такой момент не только все чувствовать каждым нервом и душой, но и видеть… Рассматривать едва видимые переливы его веснушек на снежно-белых костях. Оттенки глаз, что беспрестанно мерцали от светлых тонов лилового, до игриво-клубничного, стоило тому подумать о чем-то своем, явно приятном. Изгиб плавной улыбки, делавшей его лицо таким добрым, хотя в уголках рта играли хитрые смешинки, намекавшие на лисий нрав этого скелета. Все эти детали ещё сильнее отзывались в ней пониманием того, как сильно она его любила, вырвавшимся наружу потоком давно сдерживаемой реки, на подобие той, около которой они сейчас нежились, что разлила успокоившиеся воды в приятном зеркальном омуте спокойствия. Так и в их душах, бурное течение расплескало глубокий плёс чувства, что будет греть и лелеять их всю их жизнь.

— Линнет… Моя Линнет, — довольно прошептал монстр, крепче сжимая пальцы счастливой девушки, — не против побыть здесь ещё? Кажется, это место станет моим любимым после случившегося, хах.

— Конечно, tesoro{?}[“Милый” с итальянского, часто используется, как ласковое обращение.], — на это прозвище монстр довольно сожмурился, нежно ткнувшись лбом в её висок, выдыхая.

— Как же я рад, что встретил тебя.

— А я рада, что потеряла линзы, хах, — усмехнулась девушка, прикрывая глаза, ощущая, как повернулся Ласт, уложив ладонь на ее живот.

— Могу иногда красть их у тебя по утрам, а потом приносить завтрак в постель, хммррр, — скелет от приятного покалывания в душе начинал растягивать слова почти по кошачьи, что очень нравилось девушке, пуская под его рукой целое облако мягкокрылых мотыльков.

— Лучше кради по утрам меня, Ласт, так же, как украл мою душу.

Вместо ответа монстр вновь выдохнул, погладив девушку по щеке и снова соединяя их в поцелуе, надолго окунувшись в обоюдное наслаждение друг другом, с безоговорочным доверием, подтвержденным в минуты ее слабости и его силы.

И только потерянная в лавандовых зарослях отцветающего вереска пустая коробочка от новых линз останется здесь напоминанием о случившемся соединении двух любящих существ…