Глупость Флинкса [Алан Дин Фостер] (fb2) читать онлайн

Автор бестселлеров New York Times Алан Дин Фостер представляет долгожданный новый роман о Пипе и Флинксе, в котором рассказывается о некоем двадцатичетырехлетнем парне с рыжими волосами, растущими способностями и верным другом, который оказался летающим мини-драконом. Flinxs Folly обязательно порадует давних поклонников и завоюет новых, следуя за Флинксом в захватывающем приключении, чтобы разгадать тайны его разума и тела. Это поиск, который заставляет его столкнуться с ужасом, почти недоступным человеческому пониманию, скрытым где-то во вселенной. . . и приближается. Хорошо, что Флинксу не чужды неприятности, потому что он плавает в них. Даже до последнего кровавого нападения новой банды нападавших, кажется, нет конца людям, решившим арестовать, допросить или убить его. Чтобы добавить оскорбления ко всем этим травмам, Флинкс был похищен и зачислен в битву против чудовищной внегалактической угрозы. Сокрытое за Великой Пустотой, в месте, где, кажется, никогда не было материи и энергии, есть только зло. Чистое зло, которое приближается к нему, ускоряясь. Против такой квинтэссенции колоссального зла, что может сделать один тщедушный человек и грозный мини-драг-защитник? Флинкс должен кому-то рассказать, иначе он сойдет с ума. Выбрать доверенное лицо легко: Кларити Хелд, любовь, которую он не видел уже шесть лет. Это молодая женщина, которая явно продолжает свою жизнь так, как (как он вскоре узнает), не обязательно включая Флинкса. Что бы ни случилось, Флинкс решает действовать быстро. Его решение — начало ужасающего приключения с высокими ставками через опасные новые миры, которое забросит его в самое сердце опасности и в объятия единственной женщины, которую он когда-либо любил. Когда он и Пип отважно отправляются в место, где раньше не бывал ни один человек или мини-драг, Флинкс обнаруживает, что у него несколько больше друзей, чем он думал, и гораздо больше врагов, чем он мог себе представить.

FLINX'S FOLLY

A PIP & FLINX NOVEL АЛАН ДИН ФОСТЕР

Содержание

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

ГЛАВА

1

«Он не умер, но остерегайтесь крылатой змеи».

Пока она изучала высокого молодого человека, лежащего без сознания на быстро движущейся каталке, бдительные глаза дежурного врача в Центре Рейдеса сузились. — Какая крылатая змея?

Измученный медтехник, направляющий каталку, указал на медленное поднятие и опускание грудной клетки пациента. — Он свернулся у него под рубашкой между левой рукой и ребрами. Залез туда и спрятался, когда мы приехали, чтобы забрать его. Время от времени высовывает голову, чтобы быстро осмотреться, но не более того. Не уйдет. Никого не беспокоил — пока. Как будто он чувствует, что мы пытаемся помочь.

Врач отделения неотложной помощи коротко кивнула, продолжая расхаживать по каталке. — Я буду уверен и буду держать пальцы подальше. Почему его не поймали и не нейтрализовали до того, как привезли больного?

Медтехник покосился на нее. «Квикреф говорит, что это аласпинская минидрага. Они эмоционально привязываются к своим владельцам. Если бы вы слышали, что мне сказали, у вас не возникло бы никаких идей о том, чтобы пытаться их разделить».

Они свернули за угол, увернулись от приближающегося стазисного кресла и направились в другой коридор. — Адский способ заниматься медициной, — пробормотал доктор, обращаясь ни к кому конкретно. — Как будто на нашем пути недостаточно препятствий. Она слегка наклонилась над неподвижной фигурой, но не смогла обнаружить никакого движения в указанной области. — Значит, это опасно?

Медтехник плавно опустил каталку в пустую камеру наблюдения. «Очевидно, только если вы попытаетесь их разделить. Или если он думает, что ты пытаешься навредить его хозяину.

«Мы пытаемся помочь ему, как пытаемся помочь всем остальным, кого привезли».

Как только ожидающие датчики зафиксировали присутствие каталки, дюжина различных автоматических устройств инициировала стандартное предварительное сканирование пациента. Они автоматически игнорировали присутствие летающей змеи так же, как игнорировали простую, но опрятную и чистую одежду, в которую был одет пациент. Доктор отступил от каталки и стал рассматривать ее блокнот, по мере того как одна запись за другой делалась и молча переносилась. Параллельно в официальные больничные файлы вносился дубликат набора.

Медтехник задумчиво посмотрел на него. — Хочешь, чтобы я остался?

Когда доктор оторвалась от мягко светящегося блокнота, она посмотрела только на пациента. "Вам решать. Я буду осторожен со змеей. Теперь, когда она знала, где это было, она могла видеть небольшую выпуклость, время от времени шевелящуюся под рубашкой пациентки. «Если у меня возникнут какие-либо проблемы, я сообщу службе безопасности».

Кивнув, медтехник повернулся, чтобы уйти. "Одевают. В любом случае, они, вероятно, нуждаются во мне сейчас в приемной.

Доктор продолжал говорить, не глядя на него. — Сколько всего вместе?

"Двадцать два. Все стоят, ходят или сидят в нескольких метрах друг от друга в одной и той же части торгового комплекса Reides. У всех были одни и те же симптомы: резкий вздох, за которым последовало закатывание глаз, и они опустились — похолодели. Взрослые, дети, самцы, самки — двое транксов, один толианец, остальные люди. Никаких внешних признаков травмы, никаких признаков инсульта или инфаркта миокарда, ничего. Как будто их всех одновременно усыпили. Во всяком случае, так говорят официальные свидетельства очевидцев. Они довольно последовательны во всем».

Она рассеянно махнула рукой. «Обработке потребуется минута или две, чтобы закончить прием этого. Первое, что мы сделаем, это сопоставим данные между пациентами для признаков других сходств, чтобы мы могли попытаться определить некоторые параметры. Я был бы удивлен, если бы их не было несколько. Ее голос слегка упал. «Лучше быть».

На полпути к порталу медтехник заколебался. «Вирусная или бактериальная инфекция?»

— Ничего, что противоречило бы этому, но еще слишком рано говорить. Она подняла глаза от блокнота, чтобы встретиться с ним взглядом. Обеспокоенность была явно велика, и он явно искал какого-то утешения. «Наверное, я бы не сказал ни того, ни другого. Зона влияния была слишком резко очерчена. То же самое касается нарколептического газа. И нет никаких явных признаков, которые указывали бы на инфекционный агент, передающийся воздушно-капельным путем — ни повышенного, ни пониженного артериального давления, ни проблем с дыханием, ни дерматологических признаков, ни расширенных зрачков: ни сыпи, ни приступов чихания».

"Что тогда?"

«Опять же, слишком рано говорить. Возможно, какая-то специфичная для области звуковая проекция, хотя нет никаких признаков повреждения улитки ни у одного из пациентов. Очерченный вспышка галлюциногена, цереброэлектрическое прерывание — существует множество возможностей. Основываясь на том, что я читал и видел до сих пор, я бы сказал, что это событие было одноразовым событием для конкретного места, и в нем не участвовал ни один органический агент. Но это очень предварительная оценка».

С благодарностью кивнув, медтехник удалился. Когда портал за его спиной потемнел, доктор снова повернулась к своему пациенту.

Если не считать того, что он был выше среднего и не принимал во внимание присутствие инопланетного питомца, он ничем не отличался от других, которых привезли. Она знала, что результаты ожидаются быстро. Когда двадцать два клиента внезапно теряют сознание в одном из офисов, это не лучшая реклама для любого предприятия. К счастью для руководства Рейдеса, все произошло так быстро, и местные бригады скорой помощи среагировали достаточно быстро, так что местные СМИ еще не нашли дорогу в больницу. К тому времени, когда они это сделали, она и ее коллеги-консультанты надеялись быть готовыми с некоторыми ответами.

Привлекательный молодой человек, решила она, с рыжими волосами и оливковой кожей. Высокий, стройный и внешне здоровый, если не принимать во внимание его нынешнее состояние. Она предположила, что ему где-то около двадцати. Универсальный командный браслет опоясывал одно запястье, но не было никаких признаков специально настроенных устройств, которыми он мог бы управлять. Наверное, ничего более сложного, чем витплеер, решила она. Если он содержал пригодную для использования идентификационную и медицинскую информацию, медтехник не смог к ней подключиться. Ну, это может произойти позже, после первоначального диагноза. Сканеры сообщат ей все, что ей нужно знать, чтобы назначить лечение. На браслете один сигнальный индикатор мягко светился зеленым, показывая, что он активен.

Под рубашкой пациента что-то переместилось. Она изо всех сил старалась не смотреть в его сторону. Она ничего не знала об аласпинских минидрагах, кроме того немногого, что ей только что рассказал медтехник. Пока это не мешало ее работе, у нее не было желания узнать больше.

Она заерзала, ожидая, пока сканеры закончат работу. Несмотря на то, что серьезных травм не было, внезапный приток пациентов без сознания на мгновение перегрузил персонал больницы. Ей уже не терпелось перейти к следующему пациенту.

Предварительные показания начали появляться на ее блокноте, а также на главном мониторе, который проецировался из стены. ЧСС, содержание гемоглобина, количество лейкоцитов, дыхание, температура: все было в пределах нормы, принятых показателей. Во всяком случае, показания свидетельствовали об исключительно здоровом человеке. Сканирование головного мозга показало, что пациент в настоящее время активно мечтает. Уровни нервной активности. . . общее сканирование головного мозга. . .

Она нахмурилась, снова проверила свой блокнот. Ее глаза поднялись, чтобы сощуриться на главном мониторе. Он уже прокручивал список поз.

возможные аллергии и не найти ни одной. Вручную прервав процесс, она воспользовалась блокнотом, чтобы вернуться к показаниям, привлекшим ее внимание. Теперь он появился и на ее блокноте, и на мониторе как отдельная вставка.

Цифры были неверными. Они должны были ошибаться. Так было и с прямой визуализацией. Должно быть что-то не так с церебральным сканером в этой комнате. Если бы его результаты были немного ошибочными, она бы списала это на ошибку калибровки. Но показания были настолько неверными, что она забеспокоилась, что они потенциально могут поставить под угрозу лечение пациента.

Во-первых, теменные доли пациента — части мозга, ответственные за обработку зрительных и пространственных задач — казались сильно опухшими. Поскольку, согласно неуклонно удлиняющемуся списку тестов, предоставляемых приборами, не было нейробиологической основы для такого расширения, это должно было быть ошибкой сканера. Однако это не объясняет ни исключительно повышенного притока крови ко всем частям мозга пациента, ни какой-то совершенно неузнаваемой ферментативной и электрической активности. Кроме того, хотя лобная кора была довольно плотной, ее кажущаяся нормальность вряд ли соответствовала контрастным показаниям для других частей мозжечка.

В то время как многие нейроны были совершенно нормальными, плотные скопления других, отсканированные в определенных частях мозга, были настолько опухшими и настолько переполнены активностью, что предполагали потенциально смертельную текущую мутацию — потенциально потому, что было совершенно очевидно, что пациент все еще жив. . Более глубокое исследование вскоре обнаружило дополнительные неестественные искажения, в том числе то, что казалось рассеянными небольшими опухолями такого типа и обширной нейронной интеграцией, с которой она ранее не сталкивалась ни в естественных условиях, ни в медицинской литературе.

Она не была готова пойти дальше первоначального наблюдения, чтобы дать формальную интерпретацию того, что она видела. Она не была специалистом, и эти показания требовали того, кто мог бы их должным образом проанализировать. Это или техник для ремонта и повторной калибровки сканеров. Сначала она решила обратиться за советом к последнему. Плохие сканы имели больше смысла, чем нейробиологические невозможности. Возьмем, к примеру, эти характерные опухоли. По праву говоря, интрузивные наросты такого размера и в таких местах должны были привести к серьезному ухудшению когнитивных способностей или даже к смерти. Тем не менее, все коррелирующие сканы показали нормальную текущую физиологическую активность. Конечно, она не могла быть уверена, что пациент не идиот, пока он не проснулся и не начал реагировать. Все, что она знала, это то, что для глупого мертвеца он был в отличной форме.

Положение молодого человека явно требовало экспертной проверки. Но если она побежит за помощью, не проверив предварительно больничное оборудование, ее сочтут идиоткой. Конечно, такой уважаемый невролог, как Шерево, подумал бы так.

Удостоверившись, что зафиксировали и сохранили абсурдные показания в своем блокноте, она направила заявку на проверку оборудования в отдел инженерно-технического обслуживания. Они уведомят ее, когда завершат запрошенный чек. Затем она направилась в следующую палату, занятую пациентами, в ее списке. Если жизненно важные органы этого человека, в настоящее время стабильные и стабильные, покажут какие-либо признаки ухудшения, машины в камере немедленно предупредят соответствующий персонал.

В затемненной лечебной палате позади нее цифры и показания на главном мониторе становились все более неправдоподобными. Измерение активности сновидения увеличилось сверх всех установленных пределов. Но тогда субъект точно не мечтал. Понятно, что приборы были сбиты с толку, потому что не существовало инструментов, способных измерить то, что происходило в уме высокого молодого человека на каталке. Это не был быстрый сон, быстрый сон или что-то еще, что мог бы распознать специалист по сну.

Под его рубашкой уникальное, теплокровное, змееподобное существо извивалось и дергалось от интенсивности общего сопереживающего контакта.

У Флинкса была компания в квази-сне. Его восприятие и раньше направлялось вовне, всегда загадочными, всегда игривыми улру-уджуррианцами. На этот раз их не было видно, и он не мог узнать, кто его сопровождал. Это был единый разум, но безбрежный, за пределами всего, что он мог идентифицировать. В некотором смысле это было очень по-детски. В этом отношении он мало чем отличался от разума ульру-уджуррианца. Но это было неизмеримо более зрело, чем блестящие, но юные обитатели того странного мира. Это свидетельствовало о древнем происхождении, столь же сложном, сколь и преднамеренном.

Когда это подталкивало его наружу, он чувствовал присутствие других умов, наблюдающих, наблюдающих, неспособных непосредственно участвовать, но стремящихся учиться на его опыте. Они совершенно отличались от того разума, который продвигал его через пространство-время, но во многих отношениях больше соответствовали его ситуации. Затем был еще один тип ума; холодный, расчетливый, наблюдательный, совершенно равнодушный к нему, но не к его состоянию. Во сне он не уклонялся от нее, но и обнять ее не мог, и она его.

Вдаль, вперед, мимо звезд и сквозь туманности, бескрайность космоса, противоречивое столкновение цивилизаций и галактик. Гравитация омывала его волнами, но не влияла на его продвижение. Он был и все же не был. Лишённый контроля над тем, что передавалось ему, он мог только идти со свечением.

Внезапно он оказался в месте небытия: ни звезд, ни миров, ни яркого сияния разума, горящего во мраке пустоты. Все было тихо и мертво. От сгоревших звезд не осталось даже золы, последние клочки гелиевого пепла развеялись, как столовая пыль в ветреный день. Он дрейфовал в месте, которое определяло саму зиму: в регионе, где ничего не существовало. Как будто материи и энергии никогда не было.

Что еще хуже, он был здесь раньше.

В отсутствие света, мысли и субстанции было только зло. С точки зрения физики — высокого, низкого или мета — это не имело смысла. При отсутствии чего-либо не должно быть ничего. Тем не менее, оно присутствовало, и в такой неисчислимой форме, что даже попытка его описания потребовала бы усилий как теолога, так и физика. Флинксу не нужно было его измерять: он знал об этом, и этого было достаточно. Более, чем достаточно.

Зачем показывать это ему снова, сейчас? Неужели он обречен мечтать об этом все чаще и чаще? Как и прежде, он чувствовал, что ему как-то выпало что-то с этим делать. Но что? Как мог один крошечный кусочек короткоживущей органической материи, такой как он сам, каким-либо образом повлиять на то, что только начиналось измерять в астрономических масштабах? Он был не ближе к ответу на этот вопрос, чем был, когда впервые был спроецирован на встречу с этим далеким явлением, лежащим за Великой Пустотой.

Он двигался. Нет, это было не так. Оно всегда было в движении. Что отличалось на этот раз, так это ощущение ускорения. По всей длине и ширине всего этого ужасного явления он чувствовал отчетливое увеличение скорости. И кое-что похуже.

Ощутимое чувство нетерпения.

Оно приближалось к нему. К своему дому, Содружеству, всему Млечному Пути. Это происходило уже какое-то время, но теперь у него было ощущение, что это происходит быстрее. Во что это переводится в межгалактических терминах, он не знал. Астрофизики могли сказать ему, но астрофизики могли даже не заметить изменения. Если бы кто-то и знал, они бы стали обсуждать флуктуации, связанные с субатомными частицами, темной материей и тому подобным. Флинкс сомневался, что они припишут ускорение чего-то за Великой Пустотой проявлению абсолютного зла.

Явление расширялось и ускорялось, потому что оно этого хотело. Мог ли он продолжать ускоряться, или его предельная скорость была ограничена неизвестными физическими ограничениями? Это был очень важный вопрос. Если это не будет угрожать его части галактики в течение десяти тысяч лет, он может немного расслабиться.

Или мог? Была ли ответственность ограничена во времени? Мог ли он сбросить со счетов то, чем никогда не просил себя обременять, но существование чего он не мог отрицать?

Перед ним предстало видение совершенно пустой вселенной: чернота вокруг, ни звезды, ни искры, ни намека на свет, жизнь или разум где-либо. Только зло торжествует — вездесущее, всеведущее и всеохватывающее.

Было ли предотвращение этого его обязанностью? Ответственность того, кто беспокоится о том, чистые ли у него зубы или случайно над ним хихикает пара прохожих женщин? Он ничего не хотел, ничего не хотел

делать с этим. И все же до него дошло. Наверняка так думали и другие. Другие умы он не мог полностью идентифицировать.

Уходите! — дико подумал он. Оставь меня в покое! Я не хочу быть частью этого.

«Ты уже есть», — сообщил ему громкий и мрачный голос, подтолкнувший его наружу.

Вы уже есть, декламировал хор мощных, но меньших и гораздо более индивидуальных мыслей. Огромный коллектив и мощная личность — все они были единодушны в этом вопросе.

И все они явно сочувствовали.

Бесконечно малая частица того, что скрывалось за Пустотой, коснулась его. Это заставило его сломя голову отступить — падать, нырять, бездумно мчаться прочь от этого невообразимо далекого и ужасного места. Разум, толкнувший его наружу, пытался смягчить его падение, в то время как другие сострадательные наблюдатели смотрели на него с сочувствием. Третий наблюдатель, как всегда, оставался холодным и отчужденным, хотя и не безучастным.

Он сел с криком. Встревоженный, встревоженный и проснувшийся, Пип вырвался из-под воротника рубашки и нервно порхал над головой. Молодой инженер, заканчивая проверку сканирующих приборов, испуганно взвизгнул, споткнулся о ноги и тяжело приземлился на самодезинфицирующийся пол.

Флинкс почувствовал страх, тревогу и неуверенность мужчины и поспешил его успокоить. "Извиняюсь. Я не хотел тебя тревожить. Протянув одну руку вверх, он уговорил Пипа сесть к нему на плечо.

Поднявшись с пола, техник попытался разделить свое внимание между неожиданно пришедшим в сознание пациентом и его чешуйчатым, ярко окрашенным питомцем. Он осторожно продолжил собирать свои инструменты.

— Что ж, ты потерпел неудачу. Он осторожно убрал чувствительный калибратор обратно в сумку. — Что это за зверь?

Флинкс нежно погладил затылок и шею Пипа одним пальцем. «Она аласпинская минидраг или летающая змея».

"Милый. Настоящий милый. А я буду придерживаться щенков.

В ответ на эмоции, лежащие в основе ответа техника, Пип несколько раз ткнула своим острым языком в его сторону. Затем она повернулась, чтобы с беспокойством посмотреть на своего хозяина, когда Флинкс внезапно согнулся пополам, обеими руками держась за голову.

Инженер-техник был огорчен. — Эй, друг, ты в порядке?

Маленькие молнии пронзали череп Флинкса, а невидимые демоны сжимали его глаза тяжелыми деревянными тисками. Он изо всех сил пытался восстановить дыхание достаточно долго, чтобы ответить.

— Нет, я… я не такой. Борясь с болью, он заставил себя поднять глаза и встретиться взглядом с другим мужчиной. — Я подвержен… У меня ужасные головные боли. Я никогда не знаю, когда они ударят».

Техник сочувственно кудахтал. "Это грубо." Флинкс чувствовал, что его беспокойство было искренним. — Мигрень, а?

— Нет, не мигрень. Хотя это и не ушло, но мучительная боль начала стихать. "Что-то другое. Никто точно не знает, что их вызывает. Было высказано предположение, что моя причина может быть... унаследованной.

Техник кивнул. Протянув руку, он коснулся контакта кончиком пальца. — Я уведомил вашего лечащего врача. Скоро кто-нибудь должен быть здесь. Он закрыл свой набор инструментов. Он быстро самозаклеился, защитная полоса слегка вздулась по экватору корпуса. "Я надеюсь, тебе лучше. У этого места хорошая репутация. Может быть, они смогут придумать что-нибудь, чтобы избавиться от этих головных болей». Затем он вышел из комнаты.

Нет ничего, что можно было бы дать от моей головной боли. Флинкс подавил слезы, которые боль выдавила из его глаз. Может быть, несколько ударов скальпелем вылечат его. Может быть, полная лоботомия. И хотя, к счастью, не чаще, головные боли усиливались. Он перестал тереть виски и опустил руки по бокам. Эта последняя атака заставила его голову чувствовать, что она вот-вот взорвется. В том, что это было вызвано его сном, он не сомневался.

Еще несколько таких, подумал он, и ему не придется беспокоиться о возможных дальнейших действиях. Красивое, чистое, быстрое кровоизлияние в мозг освободило бы его от всех обязательств, реальных или воображаемых.

Подняв свою треугольную переливающуюся зеленую головку, встревоженная Пип начала щелкать языком по его щеке. Как всегда, легкая щекотка напомнила ему о лучших временах, более невинных временах. Ребёнком на Дралларе, живя с грозной матерью-мастифом, у него было очень мало собственности. Конечно, он никогда не мечтал о собственном звездолете. Но в детстве у него была свобода тела и разума. Больше никогда. Любая тинктура невинности давно была смыта опытом последних десяти лет.

Энн хотел узнать секреты его корабля. Правительство Содружества хотело поговорить с ним и, возможно, изучить его. Любые выжившие остатки запрещенного Общества евгенистов Мелиораре захотят использовать его. Несколько все еще не идентифицируемых, более обширных вещей, казалось, хотели, чтобы он столкнулся с угрозой галактического масштаба. И все, чего он хотел, это остаться в одиночестве, узнать, кем был его отец, и исследовать крошечный кусочек космоса в тишине и покое.

Тишина и покой. Два слова, два условия, которые никогда не применялись к нему. Для Филипа Линкса они оставались не более чем абстрактными философскими понятиями. Его неустойчивая способность воспринимать, читать, а иногда и влиять на эмоции других — часто против своей воли — уверяла его в этом. Когда его голова не была полна боли, она была полна эмоций окружающих.

Теперь он мог чувствовать двух из них, продвигающихся в его направлении. Они излучали беспокойство, смягченное скрытой прохладой. Профессиональное сочувствие, решил он. Основываясь на своих ощущениях, он знал, что Пип спокойно отреагирует на прибытие. Но он все равно держал руку на летающей змее, чтобы успокоить ее и обеспечить безопасность своих посетителей.

Спустя несколько секунд непрозрачный дверной проем осветился, впустив женщину средних лет и мужчину чуть постарше. Они улыбались, но их эмоции отражали любопытство, выходящее за рамки обычного интереса к пациенту.

— Как вы себя чувствуете, молодой человек? Улыбка женщины стала шире. Совершенно профессиональное выражение лица, знал Флинкс. «Я бы назвал вас по имени, но ваш браслет заблокирован, и у вас не было никаких других опознавательных знаков ни на вас, ни внутри вас».

— Артур Дэвис, — без колебаний ответил Флинкс. "Ты . . . ?»

— Ваш лечащий врач, доктор Марински. Переложив светящийся блокнот в другую руку, она указала на мужчину в белом халате, стоявшего рядом с ней. Он изо всех сил старался сосредоточить свое внимание на Флинксе, а не на свернутой фигуре, лежащей на его плече. По трем красным полоскам на правом рукаве он был старшим хирургом. — Это доктор Шерево.

Флинкс вежливо кивнул. «Где я и как я здесь оказался?»

Ее забота стала более личной, менее профессиональной. «Ты не знаешь? Ты ничего не помнишь? Он покачал головой. «Вы находитесь в реанимационном отделении городской больницы Рейдес. Вы один из двадцати двух явно не связанных между собой пешеходов, которые находились в главном торговом комплексе города, когда вы потеряли сознание от пока еще неустановленного агента.

Флинкс неуверенно посмотрел на нее. «Агент?»

Она мрачно кивнула. «Очевидцы сообщают, что все вы занимались своими делами. Затем, внезапно и без предупреждения, многие из вас рухнули на пол. Все пострадавшие, в том числе и вы, были доставлены сюда в коматозном состоянии, из которого вы только что вышли. Никто ничего не помнит». Ее внимание переключилось на нейрохирурга. «Его реакция такая же, как и у других. Никакой разницы, — сказала она доктору Шереву. Она снова посмотрела на пациента. — Ты не помнишь, что ты что-то нюхал или что-то чувствовал?

"Нет, ничего." Чего он не сказал ей, так это того, что не был без сознания. Не в принятом с медицинской точки зрения смысле. Его тело было неподвижно, но разум был активен — где-то в другом месте. «А как насчет других покупателей? С ними все в порядке?

«Была какая-то всеобщая паника, как вы можете себе представить». Марински изо всех сил старалась звучать обнадеживающе. «Никто не знал, что происходит. Когда стало ясно, что пострадали только вы и остальные двадцать один человек, те, кто убегал, вернулись, чтобы попытаться помочь. Некоторые из пострадавших при падении ударились головой или усиками — шишки и ушибы, но ничего серьезного. Последствий вроде бы тоже нет. Некоторых уже выписали на попечение друзей и родственников».

Он посмотрел на нее вопросительно. — Тогда я тоже могу пойти?

— Скоро, — успокаивающе заверила она его. «Мы просто хотели бы сначала проверить один или два показания, может быть, задать вам пару вопросов. Доктор Шерево — наш главный невролог.

С умением, порожденным долгой практикой, Флинкс скрыл свою первоначальную реакцию. Однако он не мог скрыть это от Пипа. Летающая змея беспокойно зашевелилась, и он погладил ее, чтобы успокоить.

— Невролог? Притворяясь невинным, он переводил взгляд с одного врача на другого. "Что-то не так? Вы сказали, что когда они падали, некоторые люди ударялись головой.

«Нет никаких признаков гематомы или любого другого непосредственного повреждения». Тон нейрохирурга должен был быть небрежным и обнадеживающим, но Флинкс мог ясно ощутить под ним рвение. Мужчине было что-то очень любопытно, и Флинкс не думал, что дело в цвете его волос. — Но в вашем случае есть некоторые другие… аномалии. Сканирование показывает, что они хорошо установлены и не недавнего происхождения. Очень любопытно, очень». Он изучал экран своего блокнота. Флинкс очень хотел взглянуть на это. — Если хотя бы половина этих показаний верна, тебе должно быть хуже, чем больно. Вы должны быть мертвы. Тем не менее, судя по всему, вы так же здоровы, как и все в этом здании, включая меня и доктора Марински. Согласно другим вашим показаниям, я должен сказать, что здоровее большинства.

«Сначала я подумал, что некоторые, если не все показания, о которых идет речь, могут быть связаны с неисправностью оборудования, — объяснил Маринский, — но такая возможность была исключена».

Флинкс вспомнил инженерную технику. Сидя на каталке, он изо всех сил пытался вспомнить, что с ним произошло. Он гулял по торговому комплексу, наслаждаясь витринами, наблюдая за другими прохожими, пытаясь приглушить поток чувств, нахлынувший вокруг него. Практика дала ему в этом определенный успех.

br />

Затем пришла головная боль: острая, жестокая боль. Никакого наращивания, никакого предупреждения, как это иногда бывало. У него не было времени использовать лекарство, которое он теперь всегда носил с собой. Боль сломила его. Потом сон. Он не знал, вызвало ли то, что было ответственно за это, головную боль, вступив с ним в контакт, или время было совпадением. Но одну вещь он знал с достаточной степенью уверенности. Он знал, что случилось с двадцатью одним невинным и ничего не подозревающим попутчиком, которые впали в кому одновременно с ним.

Он случился с ними.

ГЛАВА

2

Это был не первый раз, когда его зарождающаяся способность проецировать, а также получать эмоции затрагивала окружающих, но он впервые мог вспомнить, как бессознательно и непреднамеренно воздействовал на стольких невовлеченных, совершенно невинных наблюдателей. Охваченный ужасной головной болью, он, по-видимому, невольно испустил взрыв эмоций, отражающий его состояние в тот решающий момент. Выход был ограничен — никто из его близких не получил серьезных повреждений, не был убит и не был склонен к самоубийству.

Это было ужасно. В следующий раз неконтролируемое проявление его способности к взрослению может привести к необратимому повреждению мозга ни в чем не повинных свидетелей, возможно, даже детей. Он понятия не имел, на что он в конечном счете способен, и не было никого, кто мог бы сказать ему об этом. Контролировать его способности, пока он был в сознании, было достаточно сложно. Как он собирался смягчить их последствия, когда у него не было контроля?

Он терял это. Как он мог помочь таинственным, неизвестным существам бороться с какой-то чудовищной внегалактической угрозой, если он даже не мог контролировать себя?

Догадавшись о внутренней борьбе, которую переживает ее пациент, по быстро меняющемуся выражению его лица, сочувствующая Марински двинулась к нему, но остановилась, когда Пип вытянулась на несколько сантиметров в сторону доктора. — Ты все еще хорошо себя чувствуешь, Артур?

Флинкс кивнул. «Я просто думал обо всех этих бедных людях. Что случилось с нами?" Он сосредоточил свое внимание на Маринском, избегая напряженного взгляда нейрохирурга.

— Мы действительно понятия не имеем.

Если она говорила правду, а он это чувствовал, значит, никто не связал массовое отключение с ним. Им было любопытно, что они увидели в его голове. Это все. Никто не подозревал, что он может нести ответственность за то, что произошло. Не зная его истинной личности, они не смогли бы, даже если бы захотели, найти его, обыскав большой ящик Содружества. Если бы он остался здесь намного дольше, кто-то мог подумать, чтобы попытаться сопоставить его показания с теми, что есть в файле. Но это не имело значения, потому что он не собирался слоняться без дела.

«Мы хотели бы провести несколько тестов. С вашего позволения, конечно, — поспешно добавил Шеревой.

Флинкс изображал интерес. — Они не повредят, не так ли?

К его чести, нейрохирург выглядел потрясенным. «О, нет, нет! Точно нет. Они не будут включать в себя ничего более инвазивного, чем то, что вы уже испытали — больше внешних сканирований, в основном, с использованием более специализированных инструментов, способных к большей точности, для получения информации для анализа и оценки». Он улыбнулся. «Знаете, это моя профессия. Разве вы не хотели бы знать, находитесь ли вы в опасности из-за состояния, которое мы уже наблюдали, и узнать, можем ли мы вам помочь?»

"Конечно. Кто бы этого не сделал? Флинкс уже знал, что операция в его состоянии невозможна. Физические изменения, которые претерпел его мозг, были слишком тесно интегрированы, слишком переплетены. Попытка изолировать или удалить их убьет его так же точно, как и церемониальный клинок для снятия шкур.

— Ты действительно думаешь, что сможешь мне помочь?

Два врача обменялись взглядами. Наконец ответил Маринский. «Доктор. Шеревоев — лучший нейрохирург Голдин-4. Если кто-то и может что-то сделать для вас, так это он».

— Но я не чувствую себя больным. Он знал, что игра должна быть доиграна до конца.

— Как я уже говорил, внешне вы в прекрасном здравии. Шереву не хотелось тревожить этого потенциально очаровательного пациента. «Просто заглянув в твою голову, мы увидели некоторые вещи, некоторые аномалии, которые, по нашему мнению, было бы полезно изучить более подробно».

Явно равнодушный, Флинкс пожал плечами. — Тогда иди и смотри. Как долго я буду тебе нужен?»

Испытывая большое облегчение от молчаливого согласия пациента, Шерево сверился со своим блокнотом. «Всего день или около того. Ты можешь это сделать?»

Флинкс кивнул. — У меня в любом случае перерыв на работе. Но не слишком много сегодня, хорошо? Я очень устал.

"Ну конечно; естественно." Флинкс чувствовал, что оба доктора теперь совершенно расслабились. Шерево продолжил: «В любом случае потребуется время, чтобы разрешить и подготовить необходимые процедуры. Если хотите, мы можем провести один или два простых отборочных за несколько часов. Он снова улыбнулся. — Если все пойдет хорошо, возможно, мы даже сможем вывезти тебя отсюда к завтрашнему вечеру.

На Флинксе появилось тщательно настороженное выражение. — Это ничего мне не будет стоить, не так ли?

Оба доктора тихо усмехнулись. — Нет, Артур. Поскольку мы проводим эти тесты, чтобы удовлетворить наше любопытство, все расходы будут нести учреждение. Вы должны считать себя счастливчиком. Вам предстоит пройти очень дорогое полное обследование мозга и нервной системы, любезно предоставленное добрыми людьми из Reides General.

Как мило с их стороны, про себя подумал Флинкс, позволив мягкой спинке каталки обнять его позвоночник. Какой полный альтруизм. "Звучит как отличная сделка для меня."

Двое ничего не подозревающих врачей удалились, более чем довольные собой. Они уже обсуждали характер первых испытаний, которые собирались провести, прежде чем полностью пройти сквозь глушащий звук волновой портал камеры.

В одиночестве Флинкс воспользовался моментом, чтобы изучить свое окружение. Несколько сканеров продолжали следить за его жизненно важными органами. Если он выйдет из комнаты и выйдет за пределы их досягаемости, на центральной станции сработает тревога. Затем был вопрос о больничном идентификаторе и чипе слежения, прикрепленном к его правому запястью. Чем дольше он ждал и спорил, тем скорее появлялись один или два техника, которые переводили его в другую палату в глубине больничного комплекса, избавляли от Пипа и его одежды и готовили к первой серии анализов. Тесты, которые он не собирался проходить. Он провел большую часть своей взрослой жизни, избегая таких испытаний. Он не собирался позволять любопытным исследователям, даже на этом маленьком колониальном мире, начинать тыкать и исследовать его прямо сейчас.

Спустив ноги с каталки, он усадил Пипа на плечо, встал и вышел из комнаты. Медтехник удалялся от него, двигаясь по коридору. Не пытаясь избежать контакта или скрыть свое присутствие, он направился в противоположном направлении. Через несколько мгновений он обнаружил главную станцию наблюдения этажа.

— Добрый день, — вежливо сказал он женщине, сидевшей перед консолью.

"Привет." Она улыбнулась ему. — Ты один из тех, кого привезли из центра города, не так ли? Как вы себя чувствуете?" Она с любопытством посмотрела на Пипа, как и все, кто видел летящую змею.

"Не так уж плохо."

«Забавные дела». Она возилась с отчетом, буквы на странице менялись, когда модулированные электрические заряды, направляемые кончиками ее пальцев, текли по податливой поверхности для письма. «Мы уже выписали больше половины доставленных, в том числе двоих транксов».

Он понимающе кивнул, как будто ему уже сказали все, что она говорила. "Не я. Пара врачей хочет провести еще несколько анализов.

Она взглянула на его запястье, затем на показания консоли. — Ты один из четырех двенадцати. Да, я вижу, они подготовили для вас целую батарею сканирований. Первый в четыре часа. Она оглянулась на него. «У нас здесь отличный приют для домашних животных. Пока вас обследуют, мы хорошо позаботимся о вашем… Как вы его назвали?

«Аласпинский минидраг. Я думаю, что если я собираюсь сделать какое-нибудь упражнение перед тестами, мне лучше сделать это сейчас». Повернув голову, он кивнул в сторону коридора. «Я собираюсь немного прогуляться. Возвращайся сразу же. Есть столовая?

Ее тон был профессионально заботливым. «Внизу на первом этаже. Просто спросите любого

Сотрудник по направлениям. Тебе не говорили голодать перед тестами?

— Никто ничего не сказал. Идентификатор, казалось, обжигал его запястье, но на самом деле только его разум.

Она проверила его файл статуса. «Ничто здесь не запрещает вам есть и пить», — весело сообщила она ему. — Вам не нужно возвращаться сюда, когда закончите. Просто возвращайся в свою комнату и жди, пока они придут за тобой.

Он кивнул. Он не собирался возвращаться или ждать кого-либо. — Увидимся через некоторое время, — обманчиво заверил он ее.

Направляясь к лифту, он знал, что через несколько минут она полностью выбросит из головы короткую встречу с высоким пациентом. Больницы были такими. Если бы ее спросили позже, она бы вспомнила разговор. И он не сомневался, что ее спросят об этом. Но к тому времени он рассчитывал исчезнуть в глубинах оживленной столицы Голдина IV.

Выйдя из лифта на первом этаже, он направился не в кафетерий, а к главному входу в больницу, рукав его туники скрывал идентификационный жетон. На стойке регистрации он спросил дорогу. Не в столовую, а в туалет. Оказавшись внутри, он отдернул рукав, чтобы обнажить бирку. Выбрав удивительно компактный и дорогой предмет снаряжения из ряда сумок с инструментами, висевших на его поясе, он ловко провел им по жетону. Когда он тихо зажужжал, он зафиксировал показания, перенес их на другое устройство, а затем прикоснулся устройством к метке. Словно только что превратившаяся бабочка, расправившая крылья, она тут же выскочила из его запястья.

Снова на стойке регистрации он спросил, где находится столовая. Там он использовал свою кредитную карту, чтобы купить напиток, кусок пирога и большой бутерброд. Найдя пустой изолированный столик, он сел и съел половину бутерброда, пока Пип наслаждался солеными закусками, которые прилагались к нему, выслеживая ожившие кусочки еды, пока они подпрыгивали на активирующей тарелке. Убедившись, что никто не смотрит, Флинкс сунул идентификационную бирку в оставшуюся часть бутерброда, поднялся и спокойно прошел через столовую, мимо стойки регистрации и к главным дверям больницы. Менее чем через минуту он уже сел в общественный транспорт, направлявшийся в центр города Рейдес. Позади него, отдаляясь с каждой секундой, идентификационная метка продолжала настаивать на каждом устройстве наблюдения в больнице, что молодой пациент мужского пола из палаты 412 все еще находится в столовой, наслаждаясь поздним обедом.

Маринский не запаниковал, когда она прибыла в его комнату позже в тот же день, чтобы сопроводить интригующего молодого человека на первую сессию тестирования, которую они с Шеревоу устроили для него, но обнаружила, что она пуста. Не особенно обеспокоилась она и тем, что при обыске не было обнаружено никаких признаков пациента на четвертом этаже. Она просто пробралась на центральный пункт наблюдения и заставила дежурного оперативника провести необходимый след. Неудивительно, что пациент пробрался в больничную столовую, подумала она. Поскольку его жизненные показатели всегда были стабильными, и он вышел из комы чистым, ему не вводили внутривенное питание. Без сомнения, он был голоден.

Что ж, она могла встретить его там.

Она была скорееозадачена, чем расстроена, когда прогулка по обеденной зоне не выявила его. Каким бы высоким он ни был, она была уверена, что не упустила его из виду. Она проверила еще раз, затем связалась со станцией наблюдения на четвертом этаже. Возможно, за то время, которое ей понадобилось, чтобы спуститься с четвертого этажа на землю, он ушел. Она была уверена, что не встретила его в коридорах.

Техник настаивал на том, что этот человек находился в столовой. Координируя свой рабочий блокнот с трассером, он привел ее к пустому столу, на котором быстро высыхали остатки быстрого обеда. Только когда она вытащила намазанную майонезом идентификационную бирку из центра бутерброда, до нее дошло, сколько времени было потрачено впустую.

Она уведомила госпиталь Службы безопасности, затем Шеревоева. С мрачными лицами они полчаса обсуждали возможные процедуры с главой службы безопасности больницы, прежде чем младший офицер городской полиции, наконец, лично ответил на их отчаянные просьбы.

В маленьком кабинете начальника службы безопасности Шеревоу настоял на том, чтобы городская милиция немедленно выставила отсутствующему пациенту штраф. Требование невролога не было хорошо воспринято.

"Почему я здесь?" Недовольство офицера было достаточно сильным, чтобы затмить ее профессиональное поведение.

Два доктора обменялись взглядами. Начальник службы безопасности больницы выглядел так, словно хотел быть в другом месте. — Мы только что сказали вам, — наконец ответил Маринский.

«Вы могли бы подать стандартный отчет о пропаже через городской ящик. Почему вы настояли на том, чтобы кто-то присутствовал, чтобы выслушать подробности лично? Слегка склонив голову набок, с блокнотом в руке, нетерпеливый офицер выглядел как раздраженный спаниель.

— Дело несколько деликатное. Шеревоу попытался восстановить контроль над ситуацией. «Пациент, о котором идет речь, — уникальная личность».

«Уникальный как?» Офицер не был впечатлен.

Шерево ошибся. Он снисходительно улыбнулся. «Речь идет о физиологических, особенно неврологических, аномалиях, которые требуют немедленного расследования».

— Слишком много для глупого констебля, а? Офицер выпрямилась на своем месте и посмотрела на невролога. — Я имел в виду — посмотрите, сможете ли вы угнаться за мной — каким образом, учитывая официальные полицейские силы города Рейдес, этот пропавший человек уникален? Какое преступление он совершил? Какую опасность для населения в целом он представляет? В какой незаконной или антиобщественной деятельности он участвовал? Какие угрозы больнице или персоналу больницы он делал?» Подушечка наготове, она сидела и ждала.

Прошло мгновение, прежде чем Маринский наконец ответил. — Ну, на самом деле ни одного.

Офицер сделала вид, что ввела это в свой блокнот. "Никто. Я понимаю." Она посмотрела вверх. — Значит, пациент опасен для кого-нибудь? Или вы все просто расстроены тем, что кто-то выпорхнул из вашей больницы, не заполнив соответствующие восемьдесят страниц документов?

Шерево просиял. «Пациент действительно представляет реальную опасность. Ему самому. Основываясь на той небольшой информации, которую нам удалось получить, мы считаем, что без немедленного медицинского наблюдения и последующего лечения он вполне может умереть».

«Поправьте меня, если я ошибаюсь, доктор, — вслух размышлял офицер, — но разве этот диагноз не может в определенной степени относиться к значительной части жителей города?» Прежде чем Шерево успел ответить, она подняла руку. — Это не был вопрос, требующий ответа. Является ли состояние этого пациента каким-либо образом заразным?»

Маринский колебался, прежде чем был вынужден ответить. «Мы так не думаем, нет. Его необходимо обследовать, чтобы можно было вылечить его необычное состояние. Это все. Мы просто хотим помочь ему». Одна рука лежала внутри другой на ее коленях. «Мы заботимся только о его интересах».

"Ага. Я уверен, что да. Поднявшись, офицер махнула блокнотом. «Вы знаете, у полиции в этом городе есть осязаемые задачи — выслеживать преступников, защищать население, прекращать драки, пытаться раскрывать настоящие преступления. Вот почему мы предпочитаем получать такие отчеты, как ваш, через ящик. Это сохраняет рабочую силу и экономит деньги. Пока я не слышу ничего, что навело бы меня на мысль, что это особенно деликатный вопрос, требующий немедленного выделения скудных ведомственных ресурсов».

Начальник службы безопасности больницы, что-то бормоча себе под нос, вывел троих посетителей из своего кабинета. «Мы просто считаем важным, чтобы это сохранялось как можно более конфиденциально, — говорил Маринский офицеру, — больше всего ради пациента. Информация, отправленная через ящик, часто перехватывается средствами массовой информации. Если бы это было расплескано по всему триде, право пациента на неприкосновенность частной жизни было бы серьезно скомпрометировано».

«Если бы кто-то из представителей СМИ был заинтересован, — заметил офицер, — что, учитывая очень общий характер вашего доклада, я не думаю, что они были бы заинтересованы». Она потянулась, легкий серо-голубой материал туники приподнялся вместе с плечами. — Однако это выбор, который ты сделал. Просто не делайте это привычкой . В следующий раз, когда вам понадобится полиция для чего-то подобного, используйте коробку.

«Будем», — заверил ее Маринский, решительно подтолкнув коллегу и начальника предплечьем, чтобы заставить ее молчать.

Офицер вздохнул. — Посмотрим, сможем ли мы найти вашего пропавшего Артура Дэвиса. Его то, что он намного выше среднего роста, должно помочь. Но город Рейдес большой. Здесь много высоких мужчин. Наконец она немного расслабилась. "Я знаю. Я сам регулярно ищу их».

Поблагодарив начальника службы безопасности больницы за помощь, врачи смотрели, как он бредет обратно в свой кабинет, все еще бормоча что-то себе под нос.

«Я не нашел этого офицера очень отзывчивым». Как и его тон, выражение лица Шерево было натянутым. — Я также не одобряла то, как ты неоднократно шутил с ней.

«Она уже была в плохом настроении, когда приехала сюда», — рассудительно заметил Маринский. «Дальнейшее противостояние с ней было бы плохим способом заручиться поддержкой полицейского управления». Они направились к центральному лифту.

«Я бы хотел, чтобы мы могли дать ей понять, насколько важно вернуть этого пациента. Он действительно уникален. Конечно, — благоразумно добавил Шерево, — это только предварительная находка. Надлежащая проверка ожидает дальнейшего расследования».

«Мы мало что можем сделать. Если только, — добавил Маринский, — мы не хотим широко распространить это и привлечь ту самую общественность, о которой мы сказали офицеру, которую мы хотим держать в стороне».

Шерево кивнул. «Предупреждение СМИ, безусловно, нашло бы его быстрее. Но тогда все узнают о нашем интересе и захотят, чтобы он объяснился». Включая других врачей и исследователей, и это привело бы к ослаблению любой славы, которая могла бы быть получена от дальнейшего научного изучения уникального и, к сожалению, пропавшего без вести Артура Дэвиса.

«Я не вижу необходимости прибегать к такой огласке, кроме как в крайнем случае». Он внимательно посмотрел на коллегу. — Вы понимаете, что я имею в виду?

— Думаю, да, Эли. Наверняка полиция сможет найти нашего пациента. Рейдес - современный муниципалитет с эффективными государственными службами. Полицейские сделают свою работу». Она проверила свой рабочий блокнот. — А пока мы должны заняться своими делами.

"Ну конечно; естественно." Он проверил свой рабочий блокнот. «Мне нужно посмотреть четыре послеоперационных периода и полдюжины операций, которые нужно запрограммировать на следующие несколько дней. Новая часть программного обеспечения для расширения капилляров, только что добавленная к ИИ тромбоза, нуждается в окончательной проверке, прежде чем мы сможем начать программировать ее для работы. В то время как у вас, я полагаю, есть свободное время.

«Два д

да, начиная с утра. Я буду думать о тебе, усердно работая, — игриво добавила она. Более серьезным тоном она добавила: — Вы немедленно известите меня, если появятся какие-либо признаки присутствия нашего рыжеволосого мистера Дэвиса? Я с радостью воздержусь от простоя и вернусь в город так быстро, как только транспорт меня доставит».

— Ты будешь первым, кто узнает. Скажи мне кое-что, Нейла: ты думаешь, он просто заблудился или ушел намеренно?

«Пациент не снимает свою идентификационную бирку и не втыкает ее в бутерброд под влиянием момента», — серьезно ответила она. «Его полет должен был быть тщательно продуман. Мы можем спросить его об этом, когда полиция привезет его обратно.

— Да, — рассеянно ответил он, направляясь к своему кабинету. «По крайней мере, сохраняя это в тайне, мы можем гарантировать, что никто другой не проявит к нему интерес».

Но невролог ошибся.

Дом доктора Нейлы Марински примыкал к тщательно охраняемому вечнозеленому лесу на окраине одного из самых престижных пригородов Рейдеса. Из ее личного транспорта зашифрованные сигналы передавались через высокую замаскированную внешнюю стену города, через забор с воротами, окружавший ее личную собственность, и в ее гараж. Отсюда было несколько шагов внутрь. Она была отсканирована и обработана дополнительной охраной, прежде чем ее впустили внутрь.

Она любила свой дом. Расположенный среди деревьев и местной дикой природы южной умеренной зоны Голдин IV, он был ее убежищем от давления больничной работы и частной практики. Хотя она время от времени делилась этим с посетителями, которые не приходили обсуждать медицинские вопросы (хотя иногда речь шла о физиологии), она снова была одинока после того, как один брак был заключен слишком рано и беспорядочно расторгнут четырьмя годами ранее.

Поэтому она была более чем шокирована, когда вошла в затонувшую гостиную и увидела, что, несмотря на всю дорогую, предположительно ультрасовременную домашнюю и городскую безопасность, ее заветное убежище было нарушено.

Пара, ожидавшая там, была менее чем угрожающей. Они были хорошо одеты в соответствии с модой того времени, которая обычно отражала и отставала на полгода от того, что было в настоящее время в моде на Земле или Новой Ривьере. У невысокой женщины, сидевшей на диване, были темные волосы и активные и умные глаза. Тело в постоянном движении, глаза часто опущены, как будто он постоянно ищет что-то, что уронил, мужчина был невысокого роста и тощий, в его позе извиняющийся, но решительный. Они выглядели настолько безобидной парой, какую можно было ожидать встретить на улицах Рейдеса. Вот только они не были на улицах Рейдеса.

Они были в ее гостиной, в ее доме.

Хотя у обоих на поясе висели маленькие ранцы, ни один из незваных гостей не размахивал чем-то, напоминающим оружие. Женщина улыбнулась. «Добрый день тем, кто остался, доктор Марински. Вы доктор Нейла Марински, ординатор больницы Рейдес?

Странное приветствие, подумала она. Она не видела причин отклонять запрос — или, если уж на то пошло, отвечать на него. — Кто ты и как ты попал в мой дом? Полезая в свою сумку, она достала свой коммуникатор. Ближайшая полиция может добраться сюда за десять-пятнадцать минут, но городская охрана прибудет за треть этого времени.

Мужчина с сожалением кивнул на устройство. — Боюсь, это не принесет вам никакой пользы. Его взгляд опустился. «Мы спрятали вашу собственность в сфере конфиденциальности».

Она все равно пыталась. Незваный гость сдержал свое слово. Никакие средства электронной связи не могли войти или выйти. Положив коммуникатор обратно в сумку, она поставила его на стол. Оружия в доме не было, но на кухне были устройства, которыми можно было порезаться и ушибиться. Сосредоточившись на незваных гостях, она медленно побрела в этом направлении.

— Неважно, как мы вошли, — говорила женщина. «Главное, что мы здесь. Материя — вот что важно». На это загадочное замечание ее спутник мрачно кивнул. — Мы просто хотим задать тебе несколько вопросов, а потом уйдем. Она указала на строгую элегантную обстановку. «Вы видите, что мы ничего не нарушили. Мы не воры».

Маринский колебался. Если бы она могла без проблем избавиться от этих двоих. . . "Чего ты хочешь от меня?"

— Просто немного информации. Мужчина попытался мило улыбнуться, но из-за особенности строения его лица улыбка стала кривой. — Вы лечите молодого человека по имени Филип Линкс?

Маринский нахмурился, размышляя, не лучше ли прорваться к входной двери. Снаружи маловероятно, что кто-нибудь услышит ее крики, но она вполне могла добраться до своей машины. Оказавшись запертой внутри, она будет в безопасности и сможет либо уйти, либо дождаться прибытия городской охраны. Ни один из ее незваных посетителей не выглядел особенно спортивным.

"Я нет. Это имя мне совершенно незнакомо».

Улыбка мужчины стала еще более кривой, чем шире. «Возможно, он заявил о себе под другим именем. Во время путешествий он часто маскирует свою личность. Мы знаем, что он на Золотой четверке и в Рейдесе. По счастливой случайности мы случайно увидели, как его, когда мы смотрели новости, несли в явно бессознательном состоянии в госпитальный транспорт. Комментатор триди заметил, что он был среди множества людей, которые одновременно впали в необъяснимое коматозное состояние, прогуливаясь по местному торговому комплексу. Было объявлено, что все пострадавшие были доставлены в Reides Central для лечения».

Маринский моргнул. «Я видел манифест на всех, кто был доставлен. В нем не было имени Филип Линкс. Вы отслеживаете этого человека?

Женщина заговорила, не отвечая на обвинения. — Его очень легко узнать, нашего Филипа Линкса. Красивый по-мальчишески, рыжий, довольно высокий. Ее тон был уверенным. «Он путешествует в постоянной компании аласпинского минидрага. Не тот профиль, который подходит многим».

— Артур Дэвис, — не подумав, выпалил доктор. Таким образом, их пациент сохранил достаточно присутствия духа, даже когда вышел из комы, чтобы назвать вымышленное имя. Но почему?

Своеобразная пара была тихо довольна. — Тогда это он, — пробормотала женщина.

Ее спутник кивнул, движение было кратким и нервным, как и все остальное в нем.

— Что вам нужно от мистера Дэва — от этого Филипа Линкса?

Мужчина ответил тихо, как будто то, что он говорил, было самой естественной вещью в мире: «Мы должны убить его».

Отсутствовало видимое оружие или нет, по спине доктора пробежал холодок. "Убей его?" — тупо повторила она. "Но почему? Он кажется вполне милым, обычным молодым человеком». Нет, не обычный, сказала она себе. Что натолкнуло на внезапную мысль: может ли это быть как-то связано с необычным сканированием мозга пациента?

Женщина ответила с полным спокойствием: «Если мы не убьем его, маловероятно, что он найдет способ убить Смерть. Смерть, которая придет за всеми нами».

«Великое Очищение, которое изменит вселенную, пусть оно ускорит свой путь». Несмотря на то, что он говорил тихо, в его голосе безошибочно чувствовался мессианский подтекст.

«Не Кворм, члены гильдии профессиональных убийц, — говорила себе все более встревоженная Марински. Эти двое не одевались как Qwarm, они не вели себя как Qwarm, и они не выглядели как Qwarm. Они особо не разговаривали, как Кварм, работавший за деньги. Нет, сверхъестественно вежливые, но все же тревожные незваные гости, с которыми она столкнулась, были, скорее всего, парой религиозных чокнутых, хотя представителями какой секты или культа она не знала. Важно, сказала она себе, не встревожить и не расстроить их. Если бы она смогла сделать это и при этом удовлетворить их, не ставя под угрозу свою личную или профессиональную этику, они могли бы уйти тихо, как и настаивал мужчина. Тогда она могла бы уведомить власти и принять соответствующие меры.

«Ну, я не могу помочь тебе с этим человеком Lynx».

«Вы были идентифицированы как ответственный врач», — ответила женщина. Это был не вопрос.

«Да, и я действительно видел и лечил человека, о котором вы говорите». Марински не нравилось признаваться в этом, но, учитывая эмоциональную изменчивость, свойственную откровенным фанатикам, она знала, что важно вывести их из дома, не расстроив. Она улыбнулась, как она надеялась, заискивающе. «Ч

нельзя спутать с летающим существом, которое его сопровождает.

Мужчина выглядел довольным. «Каково его состояние и какую лечебную палату он сейчас занимает?»

«В последний раз, когда я его видела, — честно ответила она, — у него, казалось, все было в порядке. Что касается последнего, то он не занимает никакой комнаты. Он пропустил нас ранее сегодня. Самовольно покинул больницу». Она развела руками. «Я не знаю, где он, и даже не знаю, в Рейдесе ли он еще. Полиция ищет его, пока мы разговариваем.

"Почему они это сделали?" Оба они смотрели на нее с внезапным, новым интересом. Не упустила ли она что-то важное? Судя по ее ответу, он казался достаточно безобидным.

«Он ушел, не выполнив надлежащих процедур в больнице. Есть проблемы. Во-первых, оплата оказанных экстренных услуг».

Казалось, это их удовлетворило. — И ты понятия не имеешь, куда он мог пойти?

К Маринскому вернулась уверенность. — Если бы я это сделал, полиция не искала бы его. Он бы уже вернулся в больницу. Могла ли она успокоить их, проявив интерес к их причудливой теологии, какой бы она ни была? — Что насчет убийства смерти? Хотя она и передумала делать перерыв для своего транспорта, она все еще продолжала ненавязчиво пробираться к входной двери.

Мужчина поднял глаза к потолку. «Это приходит для всех нас. За все. Все грехи, все неравенства должны быть смыты. По его следу космос будет рожден заново». Он опустил взгляд, чтобы встретиться с ней. «Что вы знаете о теоретической физике высоких энергий и внегалактической астрономии?»

Смена темы поразила ее. — Ничего особенного, на самом деле. Они не совсем влияют на выбранную мной область. Какое это имеет отношение к убийству смерти и мистеру Линксу?

"Все." Поднявшись с дивана, женщина посмотрела на своего партнера. — Нам просто нужно продолжать поиски.

Теперь у них с Шеревым появилась еще одна причина вернуть молодого человека в больницу: для его же защиты. Знал ли он вообще, что его ищут какие-то сумасшедшие фанатики? Когда полиция найдет его и вернет обратно, она сообщит ему об этом. Он должен быть должным образом благодарен.

— Было что-нибудь еще? — оптимистично спросила она, надеясь ускорить путь своих нежелательных посетителей.

— Нет, это, к сожалению, все, что вы можете нам рассказать. Женщина опередила своего спутника и вышла из комнаты для разговоров в гостиной. "Спасибо за помощь."

«Мы, прокладывающие путь, спасибо вам», — добавил мужчина, проходя мимо. При этом он столкнулся с нервным доктором. "Извиняюсь."

А потом они исчезли. Говоря в свой командный браслет, Марински немедленно заблокировала все входы в дом. Быстрая проверка показала, что сфера конфиденциальности испарилась вместе с теми, кто ее поставил. Сохраняя самообладание, она избавилась от незваных гостей, не причинив вреда ни своему дому, ни себе, ни им. Чувствуя облегчение и немалое удовлетворение собой, она уже собиралась использовать свой коммуникатор, чтобы позвонить в городскую службу безопасности, когда требовательный зуд заставил ее взглянуть на свое левое предплечье. Там, где мужчина наткнулся на нее, на голой коже появилось маленькое красное пятнышко. Он быстро распространялся. Встревоженная, она активировала коммуникатор. Когда она попыталась заговорить в него, то обнаружила, что ее голосовые связки не работают. Паралич распространялся с поразительной скоростью.

Когда, наконец, прибыла городская охрана, она лежала на полу своей нетронутой гостиной, коммуникатор был крепко сжат замерзшими пальцами, глаза открыты, рот приоткрыт, готовясь произнести слова, которые не были и теперь никогда не произойдут.

Уезжая из эксклюзивного комплекса на арендованном автомобиле, неприметные посетители обсуждали последствия своего визита.

«Еще одно убийство». Пока она говорила, мысли женщины переключились с врача, которого они только что покинули, на свою добычу.

"Неважно." Ее компаньон программировал небольшой скиммер, чтобы доставить их в скромную гостиницу в центре города, которую они сделали своим центром операций с тех пор, как прибыли на Голдин IV. «Смерть приходит к нам всем рано или поздно».

— Пусть это будет раньше. Женщина автоматически откликнулась на литанию Ордена. — Думаешь, он все еще где-то в городе?

«Мы можем только надеяться». Перейдя на автоматический режим, скиммер присоединился к колонне машин, направляющихся в город. — Если это так, мы должны найти его раньше, чем это сделают местные власти. У нас здесь мало соратников.

«Врач ничего не знал о его истинной природе». Откинувшись на спинку кресла, женщина размышляла о проносящихся снаружи пейзажах, пейзажах, которые, как и все остальное, будут стерты с лица земли тем же самым чистым листом, который станет господствовать над всем сущим. Хотя она знала, что сама вряд ли станет свидетельницей этого прихода, она могла предвидеть и представить его в своем воображении. Она знала, что это чудесная вещь в небытии. Это было чисто. Чистый. Так непохоже на изобилующий, гноящийся космос сегодняшнего дня. Это приближалось. Это было неизбежно.

Только один человек мог бы каким-то образом замедлить этот процесс с помощью непонятных средств и методов. Он мог сделать это только потому, что знал, что грядет. Какой бы бесконечно малой ни была возможность того, что Предстоящее будет отклонено или остановлено, оно все же существовало. Имея дело с ним, Орден гарантирует, что даже эта ничтожная возможность будет стерта.

Делать было мало. Если другие погибли в ходе его поисков, это ничего не значило. Если она и ее компаньон погибли, это ничего не значило.

Они найдут единственного, кто, кроме членов Ордена, знал всю правду о грядущем, и убьют его. Если возможно, она хотела сначала поговорить с ним, узнать все, что он знал, и передал ли он эти знания многим другим. Потому что в этом случае им тоже пришлось бы умереть.

Какая ирония, что если бы не он и его знания, то Ордена, члены которого теперь яростно добивались его гибели, просто не существовало бы.

ГЛАВА

3

Когда Флинкс вышел из ховерера на открытый воздух, он находился на высоте от двух до трех тысяч метров над землей. По команде легкие, как перышко, аэрокомпозитные крылья репеллера, прикрепленные к его груди и ногам, развернулись. Он упал на несколько сотен метров, прежде чем воздухозаборник отражателя набрал достаточно воздуха и остановил его падение. Плотно прижав к лицу защитные очки, руки в рукавицах управления отражателем, он выровнялся и направился к переднему краю ближайшего облака. Это было большое пухлое белое кучевое облако. Проглатывание его влаги пополнит запас водорода в репеллере. Неоднократное выполнение этого позволило бы опытному летчику оставаться в воздухе столько, сколько он пожелает, при условии, что погода будет способствовать этому и он не слишком устанет.

Вскоре он оставил своих товарищей по рекреационным полетам позади. Они направились на восток, чтобы пролететь вдоль склонов гор, где восходящие воздушные потоки позволяли им экономить энергию. Флинкс предпочитал одиночество. Без особых усилий отпугиватель понес его на запад, высоко над мягко волнистым лесом далеко внизу. Он искал компанию, но не человеческую.

Он нашел его через десять минут в виде стаи кил-ле-ки. Их почти прозрачные двадцатиметровые крылья были окрашены в зеленовато-золотистый цвет, чтобы они лучше сливались с поверхностью внизу и делали их трудными мишенями для падающих вниз хищников. Их туловище и живот были длинными и стройными, уплощенными и кожистыми снизу, что позволяло время от времени редко приземляться, поскольку у них не было ног. Кайл-ле-ки всю свою жизнь летали в воздушных потоках Голдина IV — ели, размножались, жили и умирали в ясном голубом небе, лишь изредка вступая в контакт с землей. Они даже размножались в воздухе, рождая живых детенышей. Рожденные с надутыми воздушными мешками, прикрепленными к их спине, юные кил-ле-ки парили в воздухе до тех пор, пока их недавно расправленные крылья не окрепли достаточно, чтобы они могли летать самостоятельно. Только тогда осторожный родитель вгрызается в поддерживающий воздушный мешок, сдутая мембрана которого вскоре отсохнет.

Большие выпуклые желтые глаза задумчиво смотрели на одиночного парящего. Кил-ле-ки были безобидными вегетарианцами, питавшимися изобилием очаровательных форм растений Голдина IV, поддерживаемых мочевым пузырем, которые представляли собой своего рода негабаритный переносимый по воздуху фитопланктон. Умеренно любопытные, чрезвычайно грациозные, они перекатывались и поднимались, опускались и парили, в то время как странное существо с распростертым человеком на спине виляло и петляло среди них. Когда им стало скучно, они выстроились в линию и продолжили свой путь на запад. Их тонкие, но мощные крылья разгоняли их до скорости, с которой репеллер Флинкса не мог и надеяться.

Это была замечательная встреча. Сворачивая налево, он направился к очередной облачной массе в поисках новых попутчиков. Когда он уставал или когда солнце начинало садиться, он возвращался по своему маршруту и направлялся к взлетно-посадочной полосе, вырубленной в лесу недалеко от города Мемелук.

В пяти тысячах километров от Рейдес-сити он чувствовал себя в безопасности от любопытных глаз персонала больницы и допрашивающих властей. Много прочитав и услышав о специализированных и красивых воздушных формах жизни Голдина IV, он решил увидеть хотя бы некоторых из них вблизи, прежде чем покинуть процветающую колонию. К тому времени, когда его поиски достигнут далекого Мемелука, он уже давно должен покинуть солнце этой приятной системы.

Скопление облаков, к которому он приближался, было меньше того, где он дозаправил топливо отражателя. Несколько маленьких темных крылатых фигур мелькнуло под ним в его тенях. Бескет Эренвета, возможно, или печально известный неуловимый хаку-хет. Увидев живое существо хаку-хета, он с нетерпением ждал редкой возможности увидеть его лично. Он бросил репеллер в резкое пике, надеясь столкнуться с известным застенчивым летуном до того, как тот заметит его и убежит.

Внезапно две кружащиеся фигуры развернулись вверх, чтобы встретить его. Он быстро понял, что это были не хаку-хет, а люди, лежащие наверху и управляющие такими же отпугивателями, как и его собственный. Он решил, что это летательные аппараты другого ховерера, поскольку ни один из тех, с которыми он десантировался, не летал в этом направлении.

К счастью, и, вероятно, благодаря крутизне его пикирования, первый выстрел не попал в него. Банковское резко привет

Слева он направился к укрытию ближайшего облака.

Оба преследователя последовали за ним. Второй выстрел задел левое крыло его отражателя, когда он вошел в скрывающую белизну. Встревоженная Пип, закрепившись вокруг его правого предплечья, высунула голову и начала с тревогой искать источник внезапного беспокойства своего хозяина.

В ответ на ее движение он прижал руку к своему телу. Один из многих сигналов, которые он выработал, работая с ней на протяжении многих лет, повышенное давление указывало на то, что он хотел, чтобы минидраг оставался там, где она была. Хотя она бесконечно более проворна, чем любой отпугиватель, она быстро устанет пытаться преследовать их. Он не мог надеяться использовать ее против своих неизвестных противников, если они не подошли очень близко. И он намеревался держаться между ним и ними как можно дальше.

В более бурных глубинах облака легкий отпугиватель взбрыкивал и колебался. Если бы они не были оборудованы более сложной аппаратурой, чем показал его краткий взгляд на них, его преследователи должны были лететь вслепую. Он не был.

Протянув руку со своими все более зрелыми способностями, он почувствовал, что они все еще следуют за ним. Волнение охоты и рвение, с которым они стремились уничтожить свою добычу, показались ему эмоциональным маяком. За последние несколько лет он научился использовать свою способность обнаруживать и интерпретировать такие маяки, а также манипулировать ими. Знание, чувство, что они планировали убить его в тот же момент, когда представилась возможность, позволило ему без колебаний ответить на угрозу.

Растянувшись, он потянулся к ним, проецируя страх смерти в их разум, стремясь подавить все остальные эмоции. Будучи вынужденным сделать это раньше, он знал, какой эффект может иметь такая проекция. Прижавшись к его руке, Пип внезапно замерла, действуя как линза для исключительного таланта своего хозяина.

Когда он вырвался из противоположной стороны облака, оба преследователя все еще были позади него.

Нажав на рычаги управления, он отправил репеллер на поверхность. Посадка его не спасла. Прежде чем он сможет освободиться от ремней отпугивателя, его преследователи набросятся на него. Дело было не столько в том, что что-то пошло не так с его усилиями, сколько в том, что что-то было не так с теми, на кого он стремился повлиять. Теперь он знал, когда его талант работал, а когда нет. Он уверенно отталкивал тех, кто гнался за ним, изо всех сил стараясь нарушить их эмоциональный баланс. Это не сработало.

Пытаясь уклониться с помощью отражателя, он снова попытался прочитать чувства своих преследователей. То, что он обнаружил, одновременно удивило и встревожило его. Теперь он знал, почему его усилия не увенчались успехом: люди, преследовавшие его, совершенно не боялись смерти. Никто. Насколько он мог их читать, они были совершенно безразличны к перспективе, как истинный художник к хамской критике.

Как он мог эмоционально воздействовать на людей, которые не боялись смерти?

Когда еще один дисрапторный болт прошел слишком близко от его головы, это стало больше, чем академический вопрос. Он не мог продолжать это вечно. Рано или поздно удачный или удачный выстрел повредит либо отпугивателю, либо ему. В любом случае, он был слишком высок, чтобы рисковать неконтролируемым падением. И у него были сильные чувства по поводу смерти.

Не мог бы он попробовать вселить в них сильные чувства по поводу чего-то другого? Сконцентрировавшись сильнее, чем когда-либо, он вытолкнул наружу первое, что, казалось, давало хоть какую-то надежду.

Он не знал, ахнул ли кто-нибудь из них. Наверное, они не кричали. Но взгляд назад показал, что оба преследующих отражателя устремились к земле так быстро, как только могли выдержать их пилоты. К тому времени, когда они, наконец, приземлились благополучно и, судя по всему, целыми и невредимыми, он уже был на пути к месту посадки в городе Мемелук. Они не пытались возобновить преследование. Поднять репеллер с земли было сложно даже профессиональным пилотам, поэтому с ховеров сбрасывали случайных летчиков и туристов. Он не думал, что они попытаются — по крайней мере, до тех пор, пока эмоции, которые он поселил в их разумах, не улягутся.

Человек может не бояться смерти, но его все же можно заставить почувствовать непреодолимый страх высоты.

Когда ее хозяин расслабился, расслабился и Пип, спрятавший ее голову под взятый напрокат летный костюм. Постепенно спускаясь к Мемелуку, Флинкс пытался проанализировать затянувшиеся ощущения, которые он почерпнул из своих потенциальных убийц. Если бы он только мог читать мысли, а не только эмоции. Они не были Квормом. Несколько раз взглянув на их одежду, он был в этом уверен. Члены гильдии ассасинов тихо гордились своим членством и не упускали возможности продемонстрировать это при каждом удобном случае. Они особенно хотели бы сделать это в отношении предполагаемой цели, чтобы предполагаемая жертва точно знала, кто собирается убить его.

Констебли, будь то в форме или в штатском, должны были объявить о себе перед стрельбой. Сотрудникам больницы сказали бы привести его живым. Хотя некоторые элементы правительства Содружества проявляли к нему более чем поверхностный интерес, после его недавнего поспешного ухода с Земли они тоже хотели бы допросить его, а не хоронить. Юридически он не был виновен ни в чем, кроме уклонения от ответственности. И единственный человек, который мог желать его смерти, а также был достаточно силен, чтобы серьезно угрожать ему, был, насколько ему известно и проницательным талантам, не в этом мире и ничего не знал о его нынешнем местонахождении.

Кто тогда? Когда холмы, покрытые лесом, начали уступать место скромному мегаполису Мемелук, он обнаружил, что очень устал, и не только от усилий, которые он приложил наверху, чтобы не быть убитым. У местных властей, иногда у Квармов и у правительства Содружества были свои причины желать установить тот или иной контроль над ним. И вот этот новый элемент, эти новые люди, происхождение и мотивы которых были для него полной загадкой. Он тяжело вздохнул. Его жизнь не была мирной. С каждым миром, в котором он останавливался, с каждым проходящим годом спокойствие, которое он искал, казалось, растворялось все дальше в будущем. Добавьте случайные встречи с AAnn, и единственный раз, когда он когда-либо наслаждался настоящим умиротворением, был, когда он путешествовал в одиночестве через космос плюс на борту своего корабля.

Почему эти новые потенциальные убийцы хотели его смерти? Никаких попыток связаться с ним не предпринималось. Они сделали снимки, даже не попытавшись сначала заговорить. Это был не случай ошибочной идентификации. Это он мог угадать по их эмоциям, не зная их точных мыслей. Они не были психически неуравновешенными смертоносными искателями острых ощущений, пытавшимися сбить первого же ничего не подозревающего летчика, оказавшегося на их пути. Они ждали его.

Даже Квармы боялись смерти. Какими философскими или этическими основаниями обладали его преследователи, которые позволяли им быть столь равнодушными к возможности смерти? Флинкс никогда не встречал никого в здравом уме, у которого бы так не хватало базового инстинкта выживания. И его потенциальные убийцы были в здравом уме. Это тоже он понял.

Это не имеет значения, твердо решил он. Как только он сдаст отпугиватель агентству по аренде, он отправится на первом скоростном транспорте обратно в Рейдес. Главный шаттл-порт столицы располагался на значительном удалении от самых отдаленных городов. Ему не раз приходилось получать доступ к своему приземлившемуся шаттлу в гораздо более сложных условиях, и он не сомневался, что сможет успешно подняться на борт в порту Рейдес.

Тем не менее, было приятно снова сесть в частный чартерный автомобиль и расслабиться, пока он покидал Мемелук, стремительно ускоряясь к столице. Не было никаких признаков его преследователей, пока он включал репеллер и готовился к транспорту. Он также не чувствовал ничего подозрительного в своей непосредственной близости: никакой ненависти, никакой жажды крови, никакой злобы или смертоносного исступления, только умиротворяющий эмоциональный лепет горожан и деревенских жителей, гораздо более спокойный и менее утомляющий умственно, чем неистовый эмоциональный всплеск, прогнозируемый горожанами.

Транспорт доставит его прямо в порт Рейдес. Так как у него был свой личный корабль, оттуда можно было пробраться через Эмиграцию всего за несколько минут. Оказавшись наверху, никто не мог побеспокоить его. Если бы кто-нибудь попытался, в его распоряжении был ряд средств, позволяющих избежать перехвата. В самоуправляемом арендованном транспорте он чувствовал себя настолько уверенно, что позволил себе погрузиться в тихий сон, а за единственным окном из плексаллового сплава проплывал почти нетронутый пейзаж Голдина IV.

<

br /> Это была ошибка.

Не смертельный. Ни в коем случае. Никакие таинственные, отдаленные источники не посылали его мысли за пределы галактики, чтобы проверить его восприятие и его здравомыслие. Вместо этого его мысли бурлили, а мечты вихрились, пока он беспокойно ворочался на мягком сиденье. Беспомощная, как всегда, в такие моменты, чтобы успокоить своего хозяина, Пип могла только лежать рядом, беспокойно щелкая языком, вытаращив глаза, и ее треугольная голова нервно покачивалась из стороны в сторону. Беспокойное сновидение ее хозяина было единственным упорным противником, которого она не могла победить ни укусом, ни токсином.

Его разбудило приятное объявление о прибытии машины. Он оказался свернувшись калачиком на полу транспорта, мокрый под мышками и на лбу, с влажной шеей. Его голова раскалывалась, хотя и не от одной из ужасающих, сильных головных болей, которые заставляли его хотеть врезаться головой в стену и сбить себя с ног, только чтобы боль прекратилась. Он возился со своим сервисным ремнем, пока не нашел встроенный в него медицинский пакет. Через пять минут после проглатывания соответствующей капсулы пульсация в передней части головы начала отступать. Через десять минут транспорт подъехал к пригородной станции.

Случаи, когда он неожиданно и невольно обнаруживал, что его спящее сознание бесконечно устремлено вовне, оставались нечастыми. Это были более простые сны, которые начали утомлять его. Все чаще и чаще ему было трудно выспаться. Кошмары, которые намного превышали все, что он видел, когда рос на Мотыльке, преследовали его с тревожной регулярностью. Не в силах изгнать демонов, которые окружали его, страдая от более частых и сильных головных болей, сочетание недосыпа и колющих головных болей делало его напряженным, раздражительным и неспособным ясно мыслить. Это было последнее, чего он боялся больше всего. Когда разные люди пытались его арестовать, допросить или убить, ясность ума была единственной защитой, которую он не мог позволить себе потерять.

Словно для того, чтобы подчеркнуть, что даже сейчас он мысленно бродил по течению, даже когда он обдумывал свою ситуацию, транспорт должен был напомнить ему, что они прибыли в запрограммированный пункт назначения. И если он не был готов платить за ожидание, ему пора было выходить из машины.

Он так и сделал, убедившись, что и его компактная дорожная сумка, и еще меньший компаньон были с ним. Пип оставался вне поля зрения, с мускулистой выпуклостью под туникой, чтобы ее вид не встревожил других путешественников. Очень ядовитая, ей никогда не разрешили бы путешествовать с пассажирами на коммерческом шаттле. Так как у Флинкса был свой корабль, их обоих оперативно пропустили через службу безопасности. Привыкший принимать и отбрасывать фальшивые имена так, как традиционный крупье тасует карты, одна «Саша Харбоннет», его необычный, но услужливый питомец, и их единственный небольшой предмет багажа быстро и эффективно справились с самонадеянными процедурами отъезда Голдина IV. О некоем Филипе Линксе не было никаких официальных вывесок. Что касается молодого «Артура Дэвиса», бывшего пациента центральной больницы Рейдеса, то поиски его еще не зашли так далеко.

Как только оборотень-пассажир усадил его у основания своего шаттла, он вошел и быстро двинулся, чтобы устроиться в кресле пилота. Повторив уже знакомый набор команд, он пристегнул себя и Пипа ремнями безопасности, пока искусственный интеллект корабля выполнял соответствующую последовательность проверок перед взлетом. Когда и искусственный, и органический интеллект были удовлетворены ответами друг друга, Флинкс запросил и сразу же получил окно для отбытия от портовых операций.

Ожидая в одиночестве в своем шаттле, туго затянувшись в летной привязи, он вспоминал подробности своего визита на Голдин IV. Еще один мимолетно посещенный мир, еще несколько приобретенных впечатлений, еще много встреченных людей, еще одна попытка убить его еще одной новой группой нападавших. С каждым годом он, казалось, приобретал больше знаний и больше врагов. Он знал, что ничто из этого не будет иметь значения, если он не сможет найти решение своим кошмарам, бессоннице, ужасным головным болям и беспокойствам , преследовавшим его с тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы понять, что он серьезно отличается от других . все остальные. Не говоря уже о его причастности к чему-то невообразимо огромному, угрожающему и почти недоступному человеческому пониманию.

Обычная мальчишеская жизнь, размышлял он, когда мотор взревел, и его снова прижало к креслу и ремням безопасности. Только он уже не был мальчиком, и, за исключением короткого периода на Мотыльке, когда он свободно и беззаботно бродил под небрежным присмотром терпимой Матери Мастиффа, он не был уверен, что когда-либо был мальчиком. Пора отложить детские дела. Проблема была в том, что Флинкс был более или менее вынужден сделать это, когда ему исполнилось двенадцать.

Сквозь передний иллюминатор шаттла небо плавно и быстро меняло цвет с голубого на фиолетовый и на знакомую бесконечную черноту, испещренную звездами. Один свет, вспыхнувший крупнее и ярче других, пронесся мимо его поля зрения по правому борту: приближающийся шаттл с грузом и пассажирами, занятыми повседневными делами.Обыкновенность, блаженное невежество, которому он начал завидовать. Это было состояние, в котором ему было отказано в течение многих лет, и в ближайшем будущем у него не было шансов испытать его.

Если бы только все, о чем ему нужно было беспокоиться, — это смерть и налоги.

«Соскучились по нему!»

Женщина, которая ехала на одном из двух отпугивателей, убрала незаконный домкрат, которым она пользовалась, чтобы подключиться к ящику шаттла. На лицах ее четырех спутников отражалось их разочарование.

— Какой корабль? — спросил один из пяти, посланных Орденом Нуля к Голдину IV в попытке решить потенциально тревожную проблему, которой был Филип Линкс.

Женщина просмотрела информацию, которую скачала из системы порта. «Единственный путешественник, который соответствует его описанию, прошел через службу безопасности и эмиграции и ушел через частный зал около трех часов назад».

"Три часа!" Другая женщина в группе пробормотала что-то себе под нос, что большинству показалось бы безобидным, если бы она произнесла это вслух. — Он уже будет в космосе-плюс, и его невозможно будет отследить.

— Мы найдем его. Один из двух ее спутников-мужчин проявил спокойную уверенность, столь характерную для членов Ордена, или, учитывая их философскую основу, лучше было бы назвать фаталистической. «Куда бы он ни отправился, в какой бы мир его ни ждали и ищут члены Ордена».

«Лучше было бы покончить с этим сейчас». Старший член группы выглядел смирившимся. — Хотя я полагаю, что спешить некуда, пока он не пытается распространять то, что знает.

-- Напротив, -- ободряюще заявил его спутник, -- он, кажется, склонен к молчанию.

«Тем лучше для наших целей». Другая женщина знала, что молчание их жертвы не спасет его от гибели. Не было никакой уверенности, кроме смерти, поскольку члены Ордена знали об этом гораздо лучше большинства.

— Если он ушел через частную гостиную, — снова заговорил старший из них, — значит, у него есть доступ к частному космическому кораблю. Интересно, кому он принадлежит? Учитывая его возраст, она наверняка не его собственная?

— Возможно, взаймы у крупного Торгового дома. Очевидно, что у него должны быть влиятельные друзья, раз он так долго избегал властей Содружества.

"Неважно." Старший мужчина указал на оживленную главную сборочную площадку. «Давайте что-нибудь поедим. Важные друзья или нет, он должен умереть. Если кто-то еще вмешается, их, возможно, постигнет та же участь».

«Судьба, которая идет ко всем нам», — с удовлетворением добавила женщина.

— Странно, не правда ли, — пробормотал старший, собираясь уйти, — как наши коллеги, оба опытные летчики, внезапно ощутили непреодолимую боязнь высоты? Он размышлял над тайной, даже обращаясь к своим спутникам. — Это вопрос, требующий более глубокого изучения.

Пятеро направились в сторону самого оживленного района порта. Они были одеты в чистое, но неброское одеяние и не привлекали ни малейшего внимания. Это могла быть группа друзей на отдыхе, члены большой семьи, отправившиеся навестить далеких родственников, или просто местные жители, отправившиеся на послеобеденное развлечение, намереваясь попробовать прелести многочисленных портовых магазинов и ресторанов.

Они определенно не были похожи на искренних приверженцев окончательного разрушения.

ГЛАВА

4

Дрейфуя величавой процессией на сияющем фоне звезд — отдельный, обособленный и меньший, чем большинство других многочисленных кораблей на орбите, — Учитель ждал своего прибытия. Его корабль был достаточно неприхотлив, чтобы быть безобидным, и в то же время достаточно велик, чтобы один человек мог неделями шататься в глубинах космоса, не скучая. Любой, кто наблюдал его в последнем порту захода, не узнал бы его.

Как всегда и по запрограммированному сценарию, он встретил его музыкой. Волнообразное вступительное глиссандо Рецова «Второй вечер для оркестра и Бандалона» щекотало его уши, пока он целеустремленно шел от отсека шаттла к центру управления и контроля. Пип радостно слез с его плеча и ринулся вперед, радуясь возвращению домой. Когда он проходил через комнату отдыха жилого помещения с ее звенящим водопадом, фонтанами и воздушными представлениями, ветви и листья некоторых декоративных растений с указной планеты, известной как Срединный мир, наклонялись в его сторону. Видимая подвижная реакция больше не удивляла его. Он пришел к выводу, что растения способны удивительно изощренно реагировать на внешние раздражители. Это было личное открытие, которое он намеревался изучить более подробно однажды, когда у него будет время.

Настроившись на его голос, несравненный ИИ Учителя приветствовал его на компактном мостике. Устроившись в кресле пилота, он посмотрел на звездное поле за изогнутым иллюминатором. Басовое гудение крыльев Пипа прекратилось, когда она сложила их вплотную к бокам и заняла удобную позу для отдыха на одной из своих любимых приборных панелей — одной из немногих, излучающих тепло. Ее присутствие загораживало линзу его лобового проектора, но в данный момент он не нуждался в его работе.

«Инструкции, о мастер тысячи мошенников

слияния? А как прошло ваше пребывание на красивой пасторальной «Золотой четверке»?

Сарказм, как и приятный женский голос, использовался на усмотрение изощренного ИИ. Он делал все возможное, чтобы изменить свой тон, пытаясь развлечь его. Он мог бы изгнать его в пользу чего-то банального и менее колючего, но решил позволить ИИ выбирать свой путь. Тенор соответствовал его настроению.

Более того, он ударил неудобно близко к дому.

«Первые недели были очень приятными. Это хороший мир. Но последние пару дней меня пытались убить неизвестные с смертоносным уклоном».

"Что опять?" Синтетический голос издал материнское тук-тук. — Тебе действительно нужно найти другое хобби, Флинкс.

— Это не смешно, — пробормотал он, неловко поерзав в кресле.

"Извиняюсь." ИИ тут же раскаялся. «Эта часть моего юмористического программирования в сочетании с параллельным исследованием библиотеки предполагала, что так оно и будет».

Он вздохнул. Спор о корнях и времени человеческого юмора с искусственным интеллектом, каким бы продвинутым он ни был, неизбежно заходил в тупик. — В другой раз, наверное, так и было бы. Не твоя вина. Я ценю попытку развлечь меня».

"Это моя работа." Голосу удалось звучать с облегчением. — Вы понятия не имеете, кто эти неприятные люди и какую организацию они представляют?

"Никто. Только то, что они не боятся смерти. Я имею в виду, ни в коем случае. Это очень странно». Он выпрямился. «Но, надеюсь, этого можно избежать. Сомневаюсь, что они выследили меня здесь. Выйдите из системы, пожалуйста.

На смену только что завершившемуся вечеру пришел нарастающий гул. Кресло слегка вибрировало. «Пункт назначения или вектор?»

Он не думал об этом. «Просто вытащите нам достаточное количество AU, чтобы диск можно было использовать на законных основаниях».

Вскоре показания показали, что Голдин IV начал отступать позади него. Пип задремала на выбранной ею панели. Несколько часов спустя, когда они подошли к самому дальнему из пяти газовых гигантов системы, Флинкс решился на последнее изменение внешности. Но не для него.

Звездолеты не линяют, но благодаря навыкам ульру-уджуррцев, которые построили для него этот в подарок, Учитель был способен на несколько очень характерных трюков, помимо своей уникальной способности приземляться на планету — подвиг. ни один другой корабль с КК, о котором знал Флинкс, не мог его воспроизвести.

Выбрав новую конфигурацию из стандартного доставочного файла Содружества, он отдал ее и необходимую команду Учителю. Внутри все осталось по-прежнему. Но благодаря тонким манипуляциям с самим металлом, пластиком, керамикой, композитами и другими материалами, из которых был изготовлен сосуд, его внешний вид начал меняться.

Гениальная метаморфоза заняла пару часов. В течение этого времени изолированный космический корабль не наблюдался и не окликался. Некоторые фальшивые приборные пузыри на его корпусе исчезли, в то время как другие, отличающиеся по форме и цвету, появились в других местах. Пара макетов орудийных башен исчезла, их заменили сопутствующие нефункциональные вогнутости. Там, где раньше ничего не было, появился большой массив связи, а пара маневровых двигателей перестроилась в совершенно новую конфигурацию.

Интегрированные в вещество корпуса Учителя хроматофорные материалы изменили его цвет с цвета слоновой кости на тускло-синий с бордовыми полосами. На некогда безупречном эпидермисе корабля появились фальшивые шрамы и оспины, свидетельствующие о частых внутрисистемных столкновениях с блуждающими космическими обломками. Менее чем за два часа «Учитель» превратился из частного транспорта богатого Торгового дома в потрепанный внутрисистемный грузовой корабль.

Мало того, что Флинкс мог переодеться, чтобы скрыть свою внешность; так же как и его корабль. Несомненно, ульру-уджуррианцы, чрезвычайно любившие сложные игры, особенно любили интегрировать эту ловкость корабля в способности Учителя.

Удовлетворенный изменением, Флинкс теперь созерцал огромные полосы желтого и белого, которые пронеслись по необитаемой поверхности Голдина XI. К этому времени он обычно имел в виду пункт назначения, но не выбирал его. Его нерешительность не была вызвана отсутствием выбора. Содружество было большим местом, и ему еще предстояло посетить бесчисленное множество миров. Он обнаружил, что не может выбирать. Еда не могла улучшить его настроение. Музыка и посещение комнаты отдыха с проточной водой, привозной зеленью и мелкими бродячими формами жизни тоже не помогли.

Он не боялся неизвестных, которые пытались убить его на Голдине IV. Он уважал, но не боялся властей Кварма или Содружества. Он даже был готов разобраться со своими тревожными снами. Чего он боялся и что так сильно способствовало его нынешнему настроению тихого отчаяния, так это осознания того, что он не знал, что делать дальше. Остаться в живых было действительной целью, как и попытка найти своего отца. Но все больше и больше ему было трудно оправдать это как самоцель.

Ему очень нужно было поговорить с кем-нибудь, кто мог бы понять, посочувствовать и предложить другую точку зрения. Через мост Пип почувствовала тревогу своего хозяина и подняла голову.

— Если бы ты только мог говорить, — ласково прошептал он своему постоянному спутнику. Это было чувство, которое он озвучивал бесчисленное количество раз на протяжении многих лет. Но даже если бы Пип могла говорить, что бы она сказала? Что она голодна, устала или сожалеет? Она была способна читать его настроения, как никто другой, но не могла дать совет: только общение и случайные ласки языком. Иногда этого было достаточно. Это было не сейчас. Откинув голову назад, он положил руку на лоб, как будто этот жест мог каким-то образом успокоить суматоху внутри него. За портом в величавой равнодушной тишине прецессировал чудовищный газообразный шар Голдина XI.

— Корабль, кажется, я схожу с ума.

Это объявление заставило задуматься даже отзывчивый ИИ. Он колебался, опасаясь неверно истолковать смысл слов своего владельца.

Догадываясь о причине затянувшегося молчания, Флинкс вздохнул. «Не буквально. По крайней мере, я так не думаю».

— Это головные боли? — заботливо осведомился корабль.

«Это больше, чем это. Эти сны — я почти никогда не высыпаюсь нормально. Чем больше я вижу людей, чем больше читаю их эмоции, тем меньше я склонен беспокоиться об их возможной судьбе. И я устал от того, что за мной следят, преследуют и становятся мишенью для людей, которые хотят моей смерти».

— Приятно быть популярным, — пробормотал ИИ.

Мне определенно придется настроить уровень программируемого сарказма, сказал он себе. «Это не забавно. Есть только два разума, которые хоть немного понимают, что происходит внутри меня: Пип и ты.

— Ты ошибаешься, Флинкс, — мягко ответил голос. — Я ничего не понимаю в том, что происходит внутри тебя. Никакой ИИ, каким бы сложным или продвинутым он ни был, не может по-настоящему понять человека. Помимо логики, слишком много аспектов человеческого поведения не соответствуют предсказуемым ценностям. Ваша индивидуальность исключает общее понимание. Я знаю тебя настолько хорошо, насколько искусственный интеллект может знать человека, и слишком часто я вообще тебя не понимаю».

«Это обнадеживает». ИИ был не единственным разумом Учителя, способным к сарказму.

"Я попробую." Хотя он знал, что этого не может быть, ИИ ухитрился обидеться. «Имейте в виду, Филип Линкс, что, хотя среди машинного разума общеизвестно, что ни один человек не может быть полностью понятен, вы менее понятны, чем большинство». Затем он сказал что-то неожиданное и удивительное. — Возможно, если бы я мог поделиться мечтами, которые тебя так беспокоят.

«Я связываю их с вами». В отличие от многих людей, регулярно имевших дело с ИИ, Флинкс не создавал лицо, соответствующее голосу.

«Нет, я имею в виду поделиться ими. Возможно, тогда я бы понял, какое замешательство и огорчение они причиняют тебе.

«Машины не мечтают». Он смотрел в потолок. — А они?

"Нет. Чтобы видеть сны, сущность должна сначала иметь возможность спать. ИИ не спит. Быть выключенным — это другое. Люди спят. Транкс спит. Даже Энн спит. Машины — когда нас выключают, мы умираем, а когда нас снова включают, мы возрождаемся».

  — Звучит захватывающе, — рассеянно пробормотал он.

«Не реа

лли. Это довольно просто. Хотел бы я быть более полезным, Флинкс. Как вы знаете, в ходе наших совместных путешествий с тех пор, как я был создан, мне иногда приходилось общаться с другими ИИ. Некоторое время назад мне стало очевидно, что вы являетесь необычным представителем своего вида.

— Я знаю, — сухо ответил он. — Хотел бы я, чтобы я им не был.

«Желаю. Что-то еще, что могут делать люди, недоступно машинам. Изучая других людей, я узнал о вашей общительности. Обычно вы ищете компании себе подобных. И все же большую часть последних лет ты провел во мне в одиночестве, в компании только своей летающей змеи. Я полагаю, что это может быть источником, по крайней мере, некоторого вашего нынешнего дискомфорта. Тебе нужно поговорить с другими людьми, Флинкс, и, я думаю, также довериться им о своих сомнениях.

На мостике долгое время было тихо. Либо Учитель знал о человеческой природе больше, чем утверждал, либо ИИ лукавил. В любом случае, правда о том, что он сказал, проникла в его сознание и не отпускала.

Может быть, это было правильно. Может быть, ему больше всего на свете нужно было поговорить с кем-нибудь. Но кто? Не было никого, кому он мог бы довериться, никого, кто понял бы природу и серьезность его тревожных снов, а также сочувствовал его личным проблемам и пустоте, которые всегда сопровождали его. Была Мать Мастиф, но она уже была в годах. Она могла слушать, но не понимала. Какой бы сочувствующей она ни была, у нее не было необходимых интеллектуальных ориентиров, чтобы понять, что происходит внутри него. Пип мог заставить его чувствовать тепло внутри, но не мог говорить. Учитель, как он только что мудро заметил, мог обеспечить ученую беседу, но не простую человечность.

Кроме того, ему нужен был не только кто-то, с кем он мог бы поговорить обо всем, что происходит внутри него, но и этот человек должен был заслуживать доверия. Разговор и понимание, как он уже давно понял, найти гораздо легче, чем доверие.

На самом деле, вздрогнув, он понял, что здесь кто-то есть. Один кто-то. Может быть.

Куда идти искать? Очевидно, место, где они видели друг друга в последний раз. Он колебался. Правильно ли он поступил? Он всегда думал о возможности предательства. В течение многих лет это мешало ему делиться сокровенным о себе. Но Учитель был прав, он знал. Он не доверял другому человеку гораздо дольше, чем это было необходимо для здоровья. Хорошо это или плохо, но он должен был найти способ излить себя перед кем-то, кто не только выслушает, но и ответит чем-то более глубоким и эмоциональным, чем машинная логика.

Все еще неуверенный в том, что он поступает правильно, но не в силах решить, что еще делать – и отчаянно пытаясь что-то сделать – он повысил голос, чтобы, наконец, указать Учителю место назначения.

Новая Ривьера была не просто красивым, уютным и приятным миром. За все более чем семьсот лет исследования и распространения человечества по Рукаву Ориона в галактике это все еще было лучшим местом, которое когда-либо находили люди. Некоторые планеты были признаны удобными, а другие пригодными для жизни. Но из сотен, каталогизированных как людьми, так и транксами, только «Нур», как его часто называли, считался еще более гостеприимным, чем Мать-Земля.

Как будто Природа выбрала — в особенно томный, расслабленный и довольный момент — спроектировать место для жизни людей. Нур не был раем. Это был, например, дом для враждебных существ. Только их не очень много. Были эндемические заболевания. Они просто не были очень серьезными или обычными. На планете были времена года, но зима, как люди привыкли думать о ней, ограничивалась крайним северным и южным полюсами. Благодаря удивительно стабильной орбите и оси, на большей части поверхности планеты погода была неизменно тропической или умеренной. В отсутствие драматических горных хребтов дождь, как правило, шел предсказуемо и в умеренных количествах, за исключением экстремальных тропиков, где он служил долгожданным развлечением.

Большая часть местных растений и животных Нура была привлекательной и безвредной. При обилии легкоуловимой добычи даже местные хищники были немного ленивы. Импортированные формы жизни, как правило, процветали в исключительно благоприятном окружении планеты. Почти без усилий росло все, от мультизернов, привезенных из Канзастана, до тропических фруктов из Гумуса и Юрмета.

Вместо обширных океанов воды Нура были разделены более чем на сорок морей разного размера. Усеянные гостеприимными островами и архипелагами, они были удобны для плавания под парусами и дешевого водного транспорта. Тысячи рек снабжали пресной водой десятки тысяч сверкающих озер.

Неудивительно, что иммиграция в Новую Ривьеру была одной из самых жестко контролируемых в Содружестве. Правда, не все хотели там жить. Были и те, кто находил его слишком статичным, даже слишком цивилизованным. В этом раю не было края, и многим людям и транксам нужно было преимущество, чтобы продолжать жить. Но большинство из тех, кому посчастливилось стать гражданами, не могли представить себе жизни где-либо еще, а те, кто мог это представить, не хотели.

Выбор посадочных площадок был обширен. В центре одного из восьми северных континентов, или Нелаксиса, на песчаном берегу Андрамского моря находился Сутал. Говорят, что челночный порт за пределами ленивой Таралайи, недалеко от экватора, украшен удивительным разнообразием тропических цветов, радуга которых менялась каждую неделю естественным образом, а Гауди был самым известным нурианским центром искусств.

Благодаря уникальным модификациям и усовершенствованиям, интегрированным в его генератор «Каплис» ульру-уджуррианцами, «Учитель» мог приземлиться на поверхность планеты без смертельного взаимодействия его приводного поля с гравитацией планеты. Флинкс знал, что он может это сделать, потому что он это сделал, но только в малонаселенных или пустых мирах. Очень немногие подозревали уникальные способности его корабля и активно пытались подтвердить это и выследить его.

Поэтому всякий раз, когда он посещал населенный мир, он спускался и возвращался на шаттле обычным способом. Стремясь, как всегда, сохранить свою анонимность, он решил приземлиться и пройти таможню и иммиграцию в Сфене, известном как центр торговли планеты. Среди торговцев и фабрикантов, бизнесменов и подмастерьев, студентов и мошенников он меньше всего привлекал внимание. Он понял, что у людей, которые были сосредоточены на деньгах и их приобретении, было мало времени на тех, кто этого не делал.

Кроме того, это было бы самое подходящее место, чтобы начать поиск человека, которого он искал. Был ли этот человек все еще на Новой Ривьере, он не мог знать. Это было последнее место, где они разговаривали. И если верить многочисленным похвалам планеты, заполнившей пространство-минус, зачем кому-то покидать Нур ради чего-то другого? Кроме того, предварительное исследование уже показало, что тот, кого он искал, легко сможет получить доступ к подходящим возможностям трудоустройства на Нур. Это казалось столь же многообещающим способом и местом для начала, как и любое другое.

Митрополит Сфен был достаточно большим, чтобы его обслуживали четыре шаттла. Только двое обслуживали пассажиров, двое других были зарезервированы для коммерческой деятельности. Как единственного пассажира частного шаттла, даже принадлежащего столь сомнительному судну, как ныне замаскированный Учитель, его направили и провели в служебную посадочную площадку. Легкое пренебрежение портовым контролем было ощутимо.

«Используйте полосу прибытия четыре часа три, — твердо объявил голос, — и обязательно выполните все процедуры фумигации и дезактивации перед высадкой».

Флинкс не мог не улыбнуться, когда шаттл замедлился, а его внутренний ИИ направил его к назначенному парковочному месту. Нурианцы были известным привередливым народом.

Таможня настаивала на проведении отдельного сканирования Пип не только для того, чтобы убедиться, что она свободна от болезней и паразитов, но и чтобы убедиться, что она не беременна. Новая Ривьера была слишком благосклонна к привезенным видам, чтобы выпускать что-либо в дикую природу без официального разрешения, где оно не хотело бы размножаться и процветать как сумасшедшее. Когда Флинкс был рядом, чтобы успокоить ее, раздраженная летающая змея терпела процесс. Помогло то, что хорошо обученный персонал, назначенный для выполнения необходимых процедур, был спокоен и не боялся. Флинкс знал, что их защищает их невежество.

Как только последняя из эффективных, но обширных процедур посадки и прибытия была завершена, Флинкс взвалил на плечо свою дорожную сумку и направился по череде коридоров доступа к главному терминалу. Первое, что его поразило, это безошибочно высокая степень общего достатка. Это, и общее удовлетворение, которое заполнило его разум. Большинство эмоций, которые его коснулись, были счастливыми. Не все — в конце концов, порт был полон людей, — но большинство. Это было освежающее изменение по сравнению с такими местами, как Голдин IV и Земля, где человечество все еще боролось больше с самим собой, чем с чем-либо еще.

Сначала ему нужно было найти место для ночлега, удобное, но неприметное, желательно в самой оживленной части города, где он будет привлекать наименьшее внимание. Затем доступ к планетарному ящику, чтобы начать его поиски. Обыск, который он собирался предпринять, вероятно, станет незаконным, но прежде это никогда не замедляло и не останавливало его.

Вдохнув приятно теплый, достаточно влажный воздух Нура, он удлинил свой и без того значительный шаг. До сих пор истории, которые рассказывали о Новой Ривьере, подтверждались. Если он и не чувствовал себя как дома, то, по крайней мере, ему было комфортно.

Прошло много времени с тех пор, как вор Флинкс ни разу не воровал. Как всегда, он с нетерпением ждал возможности вернуться к тому, что, в конце концов, было первой и единственной настоящей профессией, которой он когда-либо овладел.

Баркамп Инн, гостиница, в которой он наконец поселился, была, как и все остальное на Нуре, чистой, удобной и гостеприимной. Никто не подвергал сомнению желание Алфея Уэллса остаться на неопределенное время, пока он не закончит свои дела. Никто не интересовался причинами его пребывания. Как обычно, все любопытство было направлено на необычного питомца новоприбывшего. Убедившись, что он находится под контролем владельца, персонал отеля больше не задавал вопросов рыжеволосому мистеру Уэллсу.

Для тех, кто живет и работает в планетарном центре торговли и предпринимательства, граждане Сфена демонстрировали атмосферу удовлетворенности, чуждую сопоставимым земным городам, таким как Брисбен и Лала. Не то чтобы конфликта не было. Чт

Обычная ревность и ненависть, свойственные человечеству, присутствовали в изобилии. Здесь можно было так же легко разозлиться на соседа, соперника или супруга, как и в любом другом оседлом мире. Просто было труднее оставаться таким же сумасшедшим, когда солнце благотворно сияло, пляж был так близко, и приятные леса и озера манили на каждом шагу, как только вы покидали город.

Чтобы начать свои поиски, сохраняя при этом свою анонимность и безопасность, он выбрал терминал общего доступа, расположенный на первом этаже большого офисного здания. Архитекторы конструкции хорошо использовали пряденое волокно, создав многоэтажное здание в форме любимого местного фруктового дерева. Он узнал, что самые эксклюзивные офисы располагались в «фруктах», которые висели на плетеных ветках из композита и металла. На Нуре прихоть, а также техническая компетентность были отличительными чертами успешного архитектора. Многие из зданий были спроектированы так, чтобы отражать нечто большее, чем просто прозаическую необходимость размещения квартир или офисов. Его любимым было кафе, увенчанное кафе, которое имело форму местного четвероногого.

Войдя в здание, он свернул налево в сторону общественной конечной станции и выбрал будку как можно дальше от входа. Прозрачная стена открывала вид на улицу снаружи. Вставив свое удостоверение личности в прорезь, будка активировалась. Стена стала непрозрачной, скрывая его от глаз. Пузырь конфиденциальности бесшумно встал на место. Теперь его нельзя было ни увидеть, ни услышать.

Никогда не оставляя ничего на волю случая, он вытащил из своего служебного ремня небольшое устройство, которое подтвердило безопасность его нынешнего положения. Он также заверил его, что терминал перед ним не был скомпрометирован. Он прикрепил два других устройства, предназначенных для предотвращения подслушивания и доказательства властям, что он не делал ничего противозаконного. Наконец, активировав его кредитной картой, он приступил к юридическим поискам.

Он нашел человека, которого искал, в течение нескольких минут, но, поскольку предоставленной информации было мало, он углубился в коробку в сканировании, которое быстро стало более чем незаконным. Два его устройства встроили свои системы в саму коробку и не позволили терминалу уведомить соответствующие органы о том, что его использование незаконно скомпрометировано. Работая быстро, Флинкс начал собирать как можно больше информации.

По мере того, как это становилось все более реалистичным, перспектива действительно увидеть человека, которого он искал, порождала в нем чувства, которых он не испытывал уже долгое время. Наряду с неожиданным волнением был и трепет. Их окончательное расставание было в лучшем случае двусмысленным. Что, если его визит не приветствуется? Что, если вместо сочувствия и понимания, которых он так отчаянно искал, его встретили враждебно? Его нервозность возрастала прямо пропорционально объему закрытой информации, к которой он имел доступ.

Планетарная коробка обеспечивала его постоянным потоком якобы надежной информации. Он узнал, что этот человек жил в одном из пригородов Сфена и работал в крупной компании под названием «Ульрикам». Его осмотрительное воровство информации напомнило ему о его более счастливых и невинных днях в детстве на Мотыльке, когда самой экстравагантной вещью, которую он пытался украсть, был использованный развлекательный кубик или детский мерцающий мутант, а иногда, в трудные времена, еда для себя. и Мать Мастиф.

В отличие от таких материальных вещей, простая информация была менее осязаемой, но во многих отношениях более ценной. Если его обнаружат, он знал, что его действия по доступу к закрытым личным файлам гражданина Нуриана могут привести его в местный реабилитационный центр на год или больше, возможно, приговорив к изменению сознания. По крайней мере, этого будет достаточно, чтобы его депортировали без каких-либо шансов когда-либо вернуться. Хотя он был осторожен, как всегда в своих действиях, он не слишком беспокоился. Ему удалось проникнуть в гораздо более конфиденциальные файлы, чем этот, совсем недавно из глубины терранского ящика, и он ускользнул, не будучи пойманным.

Пока он продолжал поиски, все еще не было никаких признаков того, что его вторжение было обнаружено. Та ограниченная информация, которая была о его цели, свободно и без ограничений текла через кран, который он подключил к терминалу. Пузырь конфиденциальности вокруг него остался нетронутым. С каждой деталью его волнение росло. Он с неожиданным облегчением отметил одну особенность демографии, которой не было.

Почему это должно иметь значение? Это не так, пытался убедить он себя — не очень убедительно. Ошеломленная нетипичным замешательством своего хозяина, Пип беспокойно пошевелилась у него на шее и плече. Флинкс всегда знал, чего хочет — или знал? Эта эмоциональная суматоха была слишком сильна для простой мини-драги.

Поиски не заставили себя долго ждать. Осторожно выключив терминал, Флинкс удалил свои крайне незаконные привязанности, встал, приготовился ко всему, что могло ожидать, выключил купол конфиденциальности и вышел из кабинки.

Никакие жандармы не стояли снаружи с оружием наготове, чтобы бросить ему вызов. Ни один разгневанный чиновник не ждал его появления, готовый перечислить посетителю перечень нарушений общественного порядка. Пузыри конфиденциальности затемнили пару других кабинок. В остальном все было как прежде. Почувствовав себя более бодрым, чем когда-либо в последнее время, он вышел из здания в поисках общественного транспорта, чтобы отвезти его обратно в отель.

ГЛАВА

5

Летающая змея дремала на знакомой нам жердочке — мягкой подушке, удобно устроившейся в южном окне офиса-лаборатории. Купаясь в ласковом солнечном свете Нура, яркие цвета и приглушенные переливы минидраги образовывали чудесный контраст с обычными устройствами, заполнявшими комнату. Он был так неподвижен, что посетитель легко мог принять его за какую-то божественно правдивую скульптуру, а не за настоящее живое существо.

Это могло бы быть скульптурой, несмотря на то внимание, которое два техника уделили ей. Они были молоды, привлекательны, мучительно умны и полностью поглощены своей работой. В центре комнаты по обе стороны от них располагалась огромная голограмма, изображающая ряд сложных органических молекул. Время от времени один из них отводил взгляд от большого центрального дисплея, чтобы проверить показания одного из нескольких дрейфующих хедз-апов, которые следовали за каждым из них по комнате, словно множество плоских, прямоугольных, полупрозрачных собак.

Произнося команды или перемещая пальцы в перчатках на центральном дисплее, они могли регулировать положение и формировать изображенные молекулярные структуры по своему вкусу. Каждое новое выравнивание тщательно записывалось, анализировалось и подвергалось тщательному сравнению с предыдущими конструкциями. Время от времени в химический синтезатор Эвремталиса в дальнем конце комнаты вводилась новая конфигурация. В течение десяти минут в небольшой чашке появился предварительный образец объединенных органических молекул. После окончательной проверки и вскрытия эти образцы отправлялись на тестирование продукта в другой части промышленного исследовательского комплекса.

Вся эта работа квалифицированных и высокооплачиваемых техников была посвящена не предотвращению голода в каком-то первобытном мире, лечению какой-то экзотической болезни или даже тому, чтобы немного облегчить жизнь большинству человечества, а посвящена созданию человеческих женщин, а иногда и мужчин, кажутся немного моложе и привлекательнее для представителей противоположного пола. В этом отношении, хотя их методы были такими же разными, как и их результаты, усилия двух техников отражали древних мазков хны и штриховщиков растительного сока, которые предшествовали им в той же работе на восемь или девять тысяч лет.

Техники не обратили внимания на эту иронию, продолжая свою работу. Было сомнительно, чтобы это когда-либо приходило им в голову. Они были озабочены завтрашним днем, а не прошлым. А в завтрашнем мире награда пришла к тем, кто успешно изготовил новый блеск для губ, фильтр для глаз или фолликулярный хромофор.

Все это ничего не значило для летающей змеи. Обычно он проводил день, игнорируя усилия различных техников, которые делили пространство лаборатории. Не было ничего необычного и в том, что минидраг неоднократно менял свое положение, чтобы лучше растянуть свои продольные быстро сокращающиеся мышцы и впитать еще больше солнца.

Так что скорость и внезапность, с которой он резко и без всякой видимой причины поднял свою радужную зеленую голову, были поистине любопытны.

Погруженные в свою работу, двое техников не заметили нехарактерно резкого жеста. Они продолжали возиться со своими голографическими молекулами, бормоча друг другу мягкими профессиональными голосами. По комнате, тыс.

летящая змея теперь подняла голову на некоторое расстояние от подушки и, практически неподвижно, смотрела в сторону занавески, закрывавшей дверной проем.

Услышав мягкий веерный щелчок кожистых крыльев, разворачивающихся одним движением, оба техника с любопытством обернулись. В то время как один казался неуверенным, другой выразил обеспокоенность.

"Это странно. Обычно он так реагирует только тогда, когда мне угрожают». Хозяин минидраги внимательно оглядел комнату.

Громкий гудящий звук, какой мог бы издавать громадный колибри, внезапно наполнил комнату. Минидраг был в воздухе. Он завис на мгновение, полупрозрачные крылья преобразовывали солнечный свет, льющийся через окно, в бледные оттенки светло-голубого и розового, прежде чем взлететь, как ракета, через занавеску. Хозяин летающей змеи закричал, чтобы она вернулась. Когда этого не произошло, техник забыл о работе и поспешил продолжить.

«Я никогда раньше не игнорировала команду!» Занавес уединения раздвинулся перед взволнованным техником. Другой предпочел остаться.

«Лучше сбить эту штуку, пока она не ударила кого-нибудь по лицу и не вызвала коронарную болезнь». Второй техник вернулся к своей работе. Он не собирался участвовать в погоне. Предстояло завершить важное исследование; очень ядовитое неместное древесное существо не принадлежало ему; и как бы он ни любил своего коллегу, эта чертова штука ему все равно никогда не нравилась. Лежа на подоконнике, время от времени приоткрывая один прищуренный глаз, чтобы щуриться на него, зверь не раз доводил бедного техника до белого каления. Скатертью скатертью, если он вылетел в открытое окно и больше не вернулся.

Даже запутанные и обеспокоенные эмоции, которые испытывал владелец минидраги, не могли убедить его изменить курс. Обычно такой мощной эмоциональной передачи было бы более чем достаточно, чтобы вернуть летящую змею к своему хозяину. Не в этот раз. Что-то еще привлекло его внимание и удерживало его, несмотря на все отчаянные выкрики, которые эхом отдавались от непроницаемых стен коридора.

Озабоченный администратор, поворачивая за угол, чуть не врезался во все более взволнованную мини-драгу. Издав испуганный крик, она бросила обе руки и все, что они держали, в сторону потолка. Раздраженный минидраг метнулся влево, вправо и, наконец, над головой удивленного рабочего. Это было нетрудно, поскольку она медленно скользила к полу, рушась, как аккордеон, с закрытыми глазами и бумагами, мягко рассыпанными по земле вокруг нее.

Свернув за тот же угол, опасения техника сменились тревогой при виде тела без сознания. С большим облегчением техник быстро понял, что она просто потеряла сознание. Возобновить погоню за заблудшим минидрагом было нетрудно. Просто следуйте за последовательной серией неурегулированных криков и криков, доносившихся издалека по коридору.

Затем внезапно криков больше не было. Техника замедлилась. Это могло означать, что минидраг окончательно устал от игры или нашел то, что так необъяснимым образом увлекло его из лаборатории или… . .

Нельзя было не думать о последствиях, если бы это кому-то навредило. Или если кто-то повредил его.

Впереди находилась одна из зон приветствия компании под куполом, с секретаршей и удобными диванами. Своенравный аласпинский мини-драг кружился, пикировал и нырял в оргии изобилия, подобное которой не могло вызвать ничего, кроме улыбки, у любого, кому посчастливилось наблюдать за шипучим воздушным представлением. Секретарь сидел, слегка запрокинув голову, и смотрел на импровизированный воздушный балет, который происходил в куполообразном пространстве над его головой.

Тем более, что великолепных летающих существ теперь было двое.

Хозяин минидраги замедлил шаг, слегка приоткрыв рот от изумления, и попытался осмыслить разветвления второй летающей змеи. Аласпинские минидраги не были обычным явлением даже в их родном мире. Обнаружение еще одного в комплексе компании влекло за собой самые необычные коннотации. Неизбежно, как и голос, тихо нарушивший тишину.

«Здравствуй, Клэрити. Прошло много времени."

Она уставилась на говорящего, не в силах ответить. На несколько сантиметров выше, заметно старше, но в остальном он был все тем же Флинксом, который привел ее в Нур после их встреч в Длинном туннеле и Горисе. Был ли он тем же самым Флинксом, который когда-то был влюблен в нее? Была ли она все еще влюблена в него? Она чувствовала взгляд администратора. Надменные и равнодушные два минидраги продолжали свой воздушный балет. Неудивительно, что Скрап сошел с ума. Какой ребенок не почувствует присутствие своей давно отсутствующей матери?

Крылатый родитель и неистовое потомство наконец-то устроились на соседнем диване, неоднократно лаская друг друга своими острыми языками. Настороженно глядя на них, администратор вернулся к своей работе, вежливо стараясь не обращать внимания на застенчивое воссоединение, которое происходило перед его столом.

Флинкс уставился на женщину, ради которой он снова проделал долгий путь. Казалось, она мало чем отличается от восторженного, но наивного инженера, которого он впервые встретил в далеком, продуваемом ветрами Длинном туннеле. Ее светлые волосы отросли до плеч, но у нее все еще была выбрита звезда над каждым ухом. Бирюзовые глаза уникального оттенка смотрели на него. В то время как он стал более замкнутым и задумчивым, она, казалось, стала более расслабленной среди утешительного бальзама нурианского существования. Жизнь здесь, размышлял он, должна быть легче, чем для нее в Лонгтоннеле, может быть, не так стимулирующе с научной точки зрения, но уж точно легче.

Она взяла его за руку и повела по другому коридору, за ней последовали два минидраги. Короткая прогулка застала их всех в небольшой служебной комнате. Одна стена была увешана автоматами с едой. Широкое окно выходило на один из тысяч пышных маленьких тропических садов, разбросанных по городу. Летающие змеи тут же устроились поудобнее на пустом столе, наполовину залитом теплым солнцем. В это время дня в комнате было пусто. Посадив его на стул у окна, она села напротив, уперлась локтями в стол, переплела пальцы и чуть не плюнула в него низким и напряженным голосом.

"Прошло немало времени? Прошло шесть лет, Флинкс. Шесть лет!"

Он не мог не улыбнуться. — Знаешь, твои глаза все еще блестят, когда ты действительно чем-то увлечен.

Это застало ее врасплох. «Ну, ты изменился. Шесть лет назад вы бы не справились с таким возвращением».

Он изо всех сил пытался найти удобное место для своих длинных ног. «Шесть лет назад мне было восемнадцать». Он подумал о том, где он был и что делал с тех пор, как в последний раз видел ее. «Это были напряженные и полные шесть лет», — добавил он с поразительной преуменьшением.

— Ты бросил меня, — без надобности напомнила она ему. «Я хотел остаться с тобой. Ты сказал, что тебе нужно время. Время узнать больше о себе, время попытаться разобраться в некоторых вещах. Тогда ты вернешься за мной. Один день." Она сделала паузу. «В то время я не думал, что «один день» означает шесть лет спустя».

— Я тоже, — честно ответил он. «В то время я не знал, что это значит и что это повлечет за собой».

Он с надеждой улыбнулся. Это выражение лица она хорошо помнила: смесь лица, которому было одновременно и восемь, и восемьдесят, убедительное слияние детской радости и безнадежной надежды. Она чувствовала тоску внутри него, тоску, которая, как она помнила, доминировала в его характере.

Насколько сильно эта тоска была связана с ней, а сколько — с вещами, часто выходящими за рамки ее кругозора, было для нее такой же загадкой, как и шесть лет назад, когда он прощался с ней на летном поле главногочелночного порта Новой Ривьеры.

Неловко из-за ее молчания, он кивнул в сторону минидраги. «Лом узнает свою мать».

Разжав пальцы, она откинулась на спинку стула. — Обнаружил ее присутствие на всем пути от лаборатории. Боюсь, он напугал не одного из моих коллег во время своих поисков. Он не реагировал ни на мои словесные команды, ни на мои мысли. Я не мог представить, что происходит». Глядя на него через стол, она медленно покачала головой. «Я пока не уверен, что смогу. Что ты здесь делаешь, Флинкс? Что ты хочешь?"

Он выглянул в окно, разглядывая впечатляющие цветы, которые, казалось, цвели повсюду на Нуре, как сорняки. — Я же говорил тебе: я сказал, что однажды вернусь.

На этот раз она покачала головой более резко. — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что за этим должно быть нечто большее, Филип Линкс. Бог знает, что я хотел бы, чтобы это было иначе, но это не так. Ты только что поздоровался. Ты не брал меня на руки, ты не обнимал меня, ты не целовал меня».

Он начал наклоняться через стол, и она вздрогнула. — О нет, это так не работает, Флинкс. Не через шесть лет.

Его замешательство передалось Пип, которая подняла голову и посмотрела в его сторону. Скрап был доволен, чтобы вздремнуть.

— Прости, — сказал он ей. — Я действительно хотел, но когда я наконец увидел тебя спустя столько времени, я… кажется, я испугался.

Она слегка склонила голову. "Испуганный? Филип Линкс, боящийся поцелуя? Вы забываете, с кем разговариваете. Я провел с тобой много времени. Я видел, на что ты способен.

— Это правда, — защищаясь, заявил он.

«Значит, человек, который не боится оружия, Кварма, Эй-Энн или всего правоохранительного органа Содружества, все еще боится личной близости». Она вздохнула. — Думаю, мне не следует удивляться. Разочарован, да, но не удивлен. Кажется, я знаю, что это делает тебя».

"Вы делаете? Какой?"

"Мужчина." Повернувшись к автоматам с едой, она нащупала свою кредитную карту. «Мне нужно что-нибудь выпить. Ты?"

Он позволил ей купить ему местную смесь фруктовых соков. Он был терпким, холодным и вкусным. Контейнера с солеными закусками хватило бы на две минидраги.

— Ты все еще любишь меня? он спросил.

Она остановилась, держа контейнер с напитком на полпути ко рту. — О'Морион, ты все так же прямолинеен, как всегда. Флинкс, прошло шесть лет. Я был сбит с толку, даже когда был влюблен в тебя. Что вы ожидаете через шесть лет? Ты влюблен в меня или все в твоей жизни по-прежнему подчинено твоим бесконечным поискам?»

  «Это два разных вопроса», — парировал он.<

br />

«Не для меня это не так. Ни для любой женщины, которую я знаю. Хорошо?"

"Я не знаю." Он опустил взгляд, задумавшись. Эмоции захлестнули его, еще больше встревожив Пипа. Он несколько успокоил ее знакомым жестом руки. Все пошло не так, как он планировал. Но с другой стороны, напомнил он себе, так бывает редко. Мог ли он позволить себе то, что чувствовал? Было ли у него на это время? «Вспомни, почему ты на самом деле здесь», — сказал он себе. Сосредоточьтесь на этом.

— Мне нужно было с кем-нибудь поговорить, — наконец ответил он.

Она откинулась назад, и тон ее изменился — и не в лучшую сторону. "Вот и все? Шесть лет тебя нет в моей жизни, и когда ты, наконец, снова появляешься, это потому, что тебе нужно с кем-то поговорить?

— Я не это имел в виду, — поспешно ответил он. «Не просто кто-то. Мне нужен кто-то, кто умеет слушать и кто меня понимает, кто меня знает».

Она немного смягчилась. — Ты не раз говорил мне, что никто тебя не понимает и не знает, включая тебя самого.

«Я все еще работаю над этим», — признался он. — Ты был единственным человеком, которому, как мне казалось, я мог доверять. Он помахал небу снаружи. — Во всем Содружестве ты был единственным.

— Ну, по крайней мере, я один за что-то. Ее голос упал до слегка недоверчивого шепота. "Шесть лет." Она вздохнула, и когда она снова заговорила, ее тон вернулся к нормальному. "О чем хотел поговорить?"

"Много вещей. Кое-что касалось меня, кое-что касалось других вещей. Он потер лоб, и она вдруг забеспокоилась.

«Ваши головные боли? Они у тебя еще есть?

«Хуже, чем когда-либо. Глубже и чаще».

— Вы были у врача?

Кривой улыбки, которую он чувствовал, не было видно на его лице. Да, я был у врача. Двое из них. Недавно. Хотели провести на мне несколько «тестов», они это сделали. Так что мне пришлось снова бежать. Разница на этот раз, подумал он, заключалась в том, что впервые за долгое-долгое время он бежал не куда-то, а к кому-то.

— Они по-прежнему ничего не могут для меня сделать. Он коснулся одного виска. «Все, что исправит меня до такой степени, что устранит мои головные боли, вероятно, устранит и меня. По крайней мере, я не был бы тем же человеком. Будет… побочный ущерб.

— Если я могу помочь с этим — не говоря уже о других вещах — вы знаете, я постараюсь это сделать. Если ты хочешь просто поговорить… —

Сейчас кое-что еще, — мягко прервал он ее. «Что-то менее тяжелое». Его улыбка вернулась — открытая, ободряющая, ободряющая. «Давайте немного поговорим о вас. Вы счастливы здесь? Как жизнь? Вы не женаты? Он уже знал, что это не так, потому что получил доступ к ее конфиденциальным файлам, но вряд ли мог сказать ей об этом.

— Нет, — сказала она ему. «Но я регулярно встречаюсь с кем-то уже большую часть года», — добавила она, мгновенно превратив твердую почву, на которой он думал, что стоял, в болото.

Его реакция, должно быть, была очевидна. — Это было давно, Флинкс. Мне двадцать девять. Чего ты ожидал? Что, когда ты оставил меня здесь без работы и без ближайших перспектив, что я буду жить в дыре и ждать, когда ты когда-нибудь, может быть, объявишься?

— Я не думал, — он не мог смотреть ей в глаза, — я не думал.

"Мне жаль. Я не должен быть, но я есть. Для того, кто может читать эмоции других, вы никогда не были очень хороши в анализе или работе со своими собственными».

— Но ты никогда не был женат? Перед твоим нынешним… другом, я имею в виду.

"Нет." Ее тон стал ироничным. «Видимо, мужчины находят во мне угрожающее сочетание: физическая привлекательность и интеллект. Я либо слишком красивая для них, либо слишком умная. Я запугиваю их. Или так мне сказали. Даже в наши дни удивительно, как много мужчин чувствуют угрозу со стороны женщины, которая умнее их».

— Я нет, — быстро ответил он.

"Может быть и так. Но тогда я вовсе не уверен, что я умнее тебя, Флинкс.

— И тебе здесь удобно? Он сменил тему, указав на их окружение. — С тем, что ты делаешь, и с жизнью на Нуре?

На этот вопрос было легче ответить. «Кто бы не был? Это Новая Ривьера, райская планета, в которой сконцентрировано все лучшее от Матери-Земли, а затем тонкой глазурью растекается по всему миру, а не только по его небольшой части».

«Я не просил о планетарной торговой палате». Его глаза встретились с ней. — Я спрашивал о тебе.

— И я не могу лгать об этом. Да, я счастлив здесь, Флинкс. Она неотрывно смотрела на него в ответ. «Это намного лучше, чем провести остаток своей жизни в одном маленьком звездолете, порхая с планеты на планету, пытаясь раскопать неопределенность и зафиксировать незаметное».

Его губы сжались в понимающей ухмылке. — Шесть лет, а ты точно не изменился. Такое отношение — одна из причин, почему я, наконец, снова пришел к вам».

«И то, что я сказал, это правда, и почему я не думаю, что смогу когда-нибудь снова быть с тобой, таким образом».

Он обратил внимание на эффектные цветы за окном. Срединный мир в миниатюре, поймал себя на мысли он. Разве что чего-то не хватало.

— Я никогда не говорил, что планирую вечно скитаться по Содружеству. Я способен успокоиться. Нормальной жизни».

Она должна была улыбнуться. «Мне не нужно быть чутким телепатом, чтобы знать, насколько это правда». Протянув руку, она взяла одну из его рук в свои. — Флинкс, — серьезно пробормотала она, — я счастлива здесь. У меня есть хорошая работа, я занимаюсь тем, что мне нравится. Меня уважают и хорошо оплачивают. Я построил себе дом — настоящую жизнь. Не экстравагантно, но мне подходит. Моя жизнь здесь — мягкая. И я обнаружил, что я доволен этим. Это лучшее существование, чем все, что я знал раньше». Она отпустила его руку. Он обнаружил, что он слегка обожжен там, где ее пальцы обхватили его.

«У меня было достаточно лишений и риска для жизни на пограничных мирах, какими бы захватывающими ни были возможности. Я пришел к тому, чтобы наслаждаться хорошими ресторанами, ультрасовременными развлекательными заведениями и окружением устройств, которые безропотно удовлетворяют мои прихоти. Я обнаружил, Флинкс, что мне нравится цивилизация. И когда я говорю это, ты знаешь, что я говорю правду».

Он сделал это, хотел он того или нет. Чувства, которые она проецировала, не предполагали ничего, кроме удовлетворения. Возможно, был намек на что-то вроде неудовлетворенности, приступ неуверенности — но не более того. Конечно, ничего убедительного.

— Значит, ты больше не чувствуешь необходимости пополнять огромный запас человеческих знаний? — спросил он ее, вспомнив их разговор в далеком Лонгтоннеле.

«Я доволен своей работой. У меня были годы, чтобы заниматься такими вещами». Одна совершенная бровь многозначительно изогнулась. — Как вы знаете, у меня это не очень хорошо получилось. Это, — она указала на их ближайшее окружение и, как вывод, на веселый мир за пределами комплекса компании, — гораздо приятнее.

— А этот мужчина, с которым ты встречаешься? Он тоже намного милее? Ты влюблена в него?»

Как только он задал ей вопрос, он извинился. Она сразу же заставила его огорчиться. Без всяких усилий он мог ощутить внезапную новую дистанцию, которая открылась между ними. И занавес был опущен из-за его собственной грубой импульсивности и нетерпения.

— Это не тебе знать, Флинкс. Ты проделал долгий путь, чтобы поговорить со мной, хорошо. Я поговорю с тобой. Но моя личная жизнь тебя не касается. Расстояние увеличивалось, оставляя за собой иней. «Ты не можешь появиться через шесть лет и ожидать, что я упаду в твои объятия».

Он сглотнул. "Мне жаль. Это было грубо. Ты прав, конечно. Его взгляд блуждал туда, где Пип и Хлам теперь лежали рядом друг с другом, опознание завершено, приветствия завершены, и вернулся к важному делу сна на солнце. Если бы это было так просто для людей.

— Не знаю, чего я ожидал, — наконец продолжил он, — кроме как надеяться, что ты меня выслушаешь.

Она тихо рассмеялась. «Разве я не этим занимаюсь? Что касается чего-то большего. . ».

Он знал, что сможет заставить ее снова полюбить его. Его способность управлять своими уникальными талантами чрезвычайно возросла с тех пор, как он в последний раз видел его.

э. На Земле он влюбил в себя совершенно незнакомого охранника. Воспоминание об этой эмоциональной манипуляции оставило в его памяти кислый привкус.

Кроме того, ей еще предстояло сказать или иным образом показать, что он ей определенно больше не безразличен — вот так. Он решил заняться этим вопросом, как и все остальные. Как любой нормальный человек, подумал он с горечью. Если бы она сейчас любила кого-то другого, что ж, ему просто нужно было бы принять это и двигаться дальше. Хотел ли он такой любви? Или он просто хотел помощи, сострадания и сочувствующего плеча, на котором можно было бы поплакаться?

Несмотря на ее первоначальный отказ, он ясно чувствовал ее замешательство. Она была не более уверена в своих чувствах к нему, чем он к ней. Эмоции, которые он улавливал, были смесью привязанности и страха. Это был не первый раз, когда он чувствовал, как оба проецируются в его сторону. Но в случае с Clarity Held эмоции обеих крайностей были заметно сильнее.

Он решил расценивать это как положительное развитие событий, путаница сулила больше надежд, чем убеждений.

Клэрити не знала, что думать и во что верить. Мужчина, сидящий перед ней, почти исчез из ее мыслей несколько лет назад. И вот он снова здесь — выше, взрослее и красивее, чем когда-либо, и так же раздражающе неуверен в себе. Они многое пережили вместе, за это время она влюбилась в него, потеряла большую часть этого чувства из-за страха, а затем снова влюбилась в него. Последнее, чего ей сейчас хотелось, так это еще раз прокатиться на этих эмоциональных американских горках.

Она смотрела на него, встречаясь с ним глазами, пытаясь увидеть, что скрывается за этим приятным, умоляющим взглядом. Если бы только она могла читать его эмоции так же, как он мог читать ее, подумала она. Как только она созерцала это, она была рада, что не могла. Она не была уверена, что хочет это знать. В этом она подозревала, что у них есть что-то еще общее. Она также не была уверена, что он хочет знать, что он чувствует.

С тех пор как они расстались, она устроила себе хорошую жизнь здесь, в хорошем мире. Она что-то построила и собиралась построить гораздо больше. Нельзя было допустить, чтобы гости из прошлого расстроили это. Особенно генетически измененный мутант, независимо от того, насколько благими намерениями он был сегодня или насколько полезным он был в прошлом.

Нравится вам это или нет, но его неожиданное появление прорвало ткань ее комфортного существования. Она мысленно боролась, чтобы починить его, и тоже довольно хорошо справлялась, когда вошел Билл.

Диапазон эмоций, которые Флинкс уловил в новоприбывшем, был обширен, увеличивая момент, когда он рассматривал пару, сидящую за столом. Любопытство сменилось ожиданием, которое тут же сменилось смесью беспокойства, разочарования, настороженности, неуверенности и растущего, но тщательно контролируемого гнева. Вполне естественные реакции, предположил Флинкс, если предположить, что новичок каким-либо образом был эмоционально связан с Клэрити.

Она подтвердила его предварительное предположение. Хотя она изо всех сил старалась контролировать их, ее собственные эмоциональные реакции были неоднозначными.

«Филипп, это Билл Орманн. Билл, познакомься с моим старым другом Филипом Линксом.

Она улыбнулась. Билл Орманн улыбнулся. Флинкс улыбнулся. Он отметил, что каждая без исключения улыбка присутствовала только снаружи. Если бы каждый обладал его способностями, общий разговор протекал бы куда более честно и откровенно. Однако в отсутствие такого развития предпочтение отдавалось древним человеческим ритуалам.

После минутного колебания Орманн подошел и протянул руку. — Приятно познакомиться, Филип. Любой старый друг Кларити — мой друг, — любезно заявил он. Внутри, как чувствовал Флинкс, его кипело любопытство. Прежде чем кто-либо из них успел ответить, Орманн заметил близнецов-змей, покоящихся под окном. «Мне рассказали о том, что ваш питомец сбежал из коридора, поэтому я пришел разыскать вас, чтобы убедиться, что все в порядке. Я раньше видел только одну аласпинскую летающую змею, и это Лом. Он оглянулся на Флинкса. — Другой твой?

— Мать Скрэпа, — сообщила ему Кларити до того, как Флинкс успел что-то сказать. Ее внутренняя реакция на прибытие Орманна, отметил Флинкс со сдержанным восторгом, была двойственной. Он решил принять это как многообещающий знак.

Тот факт, что у них с Линкс было что-то общее, не устраивал Орманна. Внешне он был таким же сердечным, как и прежде. — Итак, Филип, откуда вы с Клэрити знаете друг друга? Она рассказала мне кое-что о своем прошлом. Вы вдвоем проводили исследования в Лонгтоннеле?

— Что-то в этом роде, — честно ответил Флинкс. На другом конце комнаты Пип подняла голову и, не мигая, смотрела в их сторону, реагируя на малейшие намеки на враждебность по отношению к своему хозяину.

Орманн снисходительно кивнул. «Когда она упоминала имена коллег, это всегда были старшие администраторы, а не более молодые коллеги. Какую должность вы занимали?»

— Филип собрал общую информацию, — сказала ему Кларити, снова заговорив, прежде чем Флинкс успела ответить.

Ее объяснение, похоже, понравилось Орманну. «Полевой работник. Что ж, — продолжил он экспансивно, — что было бы с исследованиями без полевых работников, а? Каждой армии нужны войска. Где бы я, вице-президент Ulricam, был бы, если бы у меня не было поддержки сотен линейных рабочих? Верно, Филип?

— Абсолютно, — согласился Флинкс, не видя ничего постыдного в том, чтобы согласиться с мнением по вопросу, к которому он не имел ни малейшего интереса.

«Как дела с проектом Кериджен, Клэрити, дорогая? Вы с Армансиром продолжаете прогрессировать?

«Мы все еще модифицируем ароматы, ожидая поступления новой партии кодов от Mantis. Но это происходит».

"Ладно ладно." Искренняя улыбка сменила фальшивую. «Мы все еще собираемся на ужин сегодня вечером? Я так понимаю, Фрагонар делает розовую рыбу в сеппер-редукции.

Она помедлила, одарив его умоляющим взглядом. — Можем ли мы отложить это на день или два, Билл? Филипу и мне нужно многое наверстать».

«Конечно, да, конечно!» За сморщенным лицом Орманна кипела кровь. «Выделите время для воспоминаний. В самом деле, почему бы тебе не взять выходной до конца дня? Я прослежу, чтобы это было согласовано с персоналом.

— Спасибо, Билл, — с благодарностью ответила она. — Это хорошо с твоей стороны.

— Как давно это было? — спросил он разговорчиво, его внимание переключалось то на нее, то на Флинкс. На другом конце комнаты Пип готовилась расправить крылья. Флинкс бросил на нее успокаивающий взгляд. Она успокоилась, но оставалась настороженной и бдительной.

— Шесть лет, — сказала Клэрити.

«Это долгое время, чтобы быть вне связи». Орманн почувствовал себя немного лучше из-за того, что она отменила ужин. — Неудивительно, что вам есть о чем поговорить. Я бы присоединился к вам, — добавил он по-отечески, — но я был бы просто третьим лишним. Нет ориентиров для разговора. Вы двое идите вперед и нагоните, хорошо проведите время. Он наклонился к Клэрити. «Розовая рыбка подождет».

Во время поцелуя Флинкс захлестнула волна противоречивых эмоций. Это был всего лишь вежливый поцелуй, но чего еще можно было ожидать в присутствии третьего лица? Поверхностность этого не обязательно переводилась в скудость чувств. Определенно Орманн был глубоко влюблен в Клэрити. И при этом не обязательно требовалось, чтобы кто-то был эмпатом, чтобы различить связь. Хотя он не питал зла на Уильяма Орманна, единственное, что имело значение, это отношение Клэрити к их отношениям, а не он сам.

— Увидимся позже, — ласково сказал ей Орманн. Повернувшись, чтобы уйти, он дружелюбно улыбнулся Флинксу. — Откуда, ты сказал, ты родом, Филип?

— Мотылек, — честно ответил Флинкс.

Другой мужчина нахмурился. «Я не думаю, что слышал об этом. Это недалеко от Юрмета?

Флинкс покачал головой. «Это мир-аванпост пятого класса. Еще довольно сырой. Окруженный гравитационно прерванными кольцами».

— О, теперь я вспомнил, — радостно сказал Орманн. «Крылатая планета. Я видел фотографии. Сырое слово, я думаю. Судя по происхождению, у тебя, кажется, все получилось.

Флинкс улыбнулся в ответ. Через комнату Пип поднялся из-за стола. Привлеченные глубоким жужжанием ее крыльев, все обернулись, чтобы посмотреть. Прищуренные глаза смотрели на вице-президента компании.

«Я замечаю отношения», — добродушно прокомментировал Орманн, не подозревая, что ему грозит неминуемая опасность быть убитым. — Возможно, у нас еще будет возможность поговорить, Филип. При большей длине. Но у меня есть работа, а вам двоим есть чем поделиться с вами древней историей. Он ушел с последней теплой улыбкой для Клэрити. — Увидимся позже, дорогая.

Выходя, он бросил исподтишка взгляд назад. Выражение ее лица, когда она возобновила разговор с Линкс, было непроницаемым. Просто голос из ее прошлого, сказал он себе. Больше ничего. Как она сказала, старый деловой знакомый. И моложе ее. Также выше ростом и слишком красив для душевного спокойствия Орманна.

Он прошел по коридору, направляясь в свой кабинет. Только полевик. Конечно, между ними не могло быть ничего, кроме той профессиональной дружбы, которая неизбежно развивалась между любыми двумя людьми, тесно работавшими вместе в далеком, неразвитом, нецивилизованном мире. Он с удовлетворением наблюдал, как Кларити увольняла или занималась одним подающим надежды претендентом на должность за другим, прежде чем остановилась на нем. Она была слишком умна для них, или ее стандарты были слишком высоки.

Однако не слишком умно для Билла Орманна. Он проявлял некоторую простительную гордость за их отношения. Хотя он и был со своей долей женщин, он никогда не встречал никого похожего на Клэрити Хелд. Добавьте к этому ее сострадание и независимость, и вы получите что-то уникальное. Кто-то, на кого он рассчитывал, что в течение года он станет третьей миссис Уильям Орманн. Его начальство тоже одобрило. И с каждой прошедшей неделей, с каждым приятным нурианским месяцем Клэрити казалась все более готовой. Они хорошо ладили вместе, наслаждались одним и тем же.

Так неожиданно появился старый знакомый. Судя по тому немногому, что он смог разглядеть, это было все, что у них было общего. Какой-то маленький, незначительный кусочек взаимной истории. Это и любимые аласпинские минидраги. Вряд ли есть основания для тревоги. Он удлинил шаг. Он не солгал, чтобы облегчить изящный уход. У него была работа.

Пусть Клэрити проведет день с этим Филиппом Линксом. Пусть она проведет с ним день или два. В чем был вред? Орманн знал, что его приветливая уступчивость, даже ободрение, могли только повысить его авторитет в ее глазах.

Да, подумал он, входя в лифт, который должен был поднять его на верхние этажи, где сидели руководители компании.

гнезда, он действительно справился с этим очень хорошо.

ГЛАВА

6

Хотя они проговорили весь день и весь ужин, Флинкс намеренно вел разговор непринужденно. Всякий раз, когда она пыталась исследовать, он переключал обмен на ее историю. Она была достаточно счастлива, чтобы поболтать о себе, хотя всякий раз, когда речь заходила о Билле Орманне, она становилась менее откровенной. Это вполне устраивало Флинкса. Он действительно не хотел говорить об Орманне.

На следующее утро он встретил ее возле ее жилого комплекса. По ее настоянию он оделся для легкой прогулки. Она с нетерпением ждала, объяснила она прошлой ночью, чтобы показать ему, почему жителям Новой Ривьеры завидуют их сограждане по всему Содружеству.

Они доехали на общественном транспорте до центрального терминала в центре города, где сели в местный транспорт. Через полчаса они бесшумно мчались по направляющей, которая вилась глубоко в пологие холмы. Другие пассажиры, молодые парочки из города, не удостоили высокого рыжего и его спутника взглядом. Напротив, две летающие змеи вызывали частые комментарии и широко раскрытые глаза детей, путешествующих с родителями. Одна девочка дошла до того, что застенчиво попросила разрешения погладить Скрап. Не заметив никакой угрозы, минидрага равнодушно задремала на плече Кларити, пока очарованный ребенок осторожно провел пальцами по позвоночнику летящей змеи, останавливаясь раз или два, чтобы почувствовать, как сложенные в складку крылья плотно прилегают к чешуйчатому телу. Наполовину приподняв одно веко, Пип внимательно изучил происходящее и, не почувствовав ничего враждебного, тут же снова заснул.

По двое и семейными группами люди покидали кабину лифта, пока не осталось только две пары. Когда транспорт снова замедлил ход, Клэрити встала, подняла один из двух походных рюкзаков, которые взяла с собой, вручила другой Флинкс и направилась к выходу.

— Конец линии, — объявила она. «Отсюда мы идем пешком».

Он последовал за ней на улицу. В последний раз он отправился в поход с рюкзаком на планете под названием Пирасис. Его окружение сегодня было немного более любезным.

Вместо враждебной инопланетной пустыни он обнаружил, что идет по лесу экзотических ярких цветов. Вместо того, чтобы прорастать из кустов, изобилие цветов лаванды и вишни, розовых и бирюзовых, белых и металлических золотых цветов прорастало из ветвей бледноствольных деревьев, которые извивались ввысь, как спиральные букеты. В то время как на Земле и в других мирах, которые он посетил, растения тратили большую часть своего времени и энергии, борясь за каждый клочок солнечного света и земли, здесь деревья, казалось, соревнуются в том, какое из них даст самые эффектные цветы. Над головой Пип и Хлам кружили и радостно мычали, играя среди ветвей.

Он никогда не видел столько цветов в одном месте. Воздух был пропитан духами, а голова закружилась, пытаясь дать названия всем цветам, которые он видел. Вьющиеся штопором стволы одной из рощ такари, мимо которых они прошли пешком, поднялись в небо более чем на тридцать метров. Каждая спиральная ветвь и веточка, от самой нижней ветви до самой верхней, были усыпаны цветами. Это был расцвет природной красоты, превосходящий все, с чем он сталкивался ранее. Когда он заметил это Кларити, она только рассмеялась.

«Нур полон долин, подобных этой. Как можно больше было оставлено в диком или полудиком состоянии на всеобщее обозрение». Она сделала паузу, чтобы указать на миниатюрный ковер из темно-синих стеблевых цветов, которые гудели всякий раз, когда их вибрировал проходящий ветер. Они были такими же совершенными и изящными, как такари были высокими и крепкими. «Вот почему, — сообщила она ему, — никто на Новой Ривьере не дарит цветы по случаю. В них нет ничего особенного, и любой, кто хочет, может выйти на улицу и выбрать то, что ему нравится, даже в центре города, такого как Сутал или Нелаксис».

— Ты льстишь им больше, чем они тебе, — заметил он.

Выражение ее лица стало озорным. — А из какой книги ты это вытащил? Она не была недовольна, как он полагал. Это было единственное, что он заметил в женщинах во время своих путешествий. Что касается их внешности, то не было ни одного, кто не предпочел бы услышать искусную выдумку неприличной правде. В этом Клэрити ничем не отличалась.

— Это правда, — настаивал он.

— Биллу не хотелось бы слышать, что ты так говоришь.

Если она пыталась вызвать у него реакцию, упомянув о своем любовнике, ей это не удалось. По крайней мере, выражение его лица не изменилось. Он сосредоточил свое внимание на волшебном пейзаже, спрашивая название того дерева и того куста, желая узнать таксономию множества маленьких пушистых существ, которые бросались и прыгали с их пути всякий раз, когда они приближались. Время от времени пара летучих змей спускалась вниз, чтобы убедиться, что их хозяева в порядке, прежде чем возобновить свои выходки на верхушках деревьев.

"Куда мы идем?" Он посмотрел на нее. — У тебя есть на примете какой-то пункт назначения или мы просто болтаем?

— Немного того и другого, — сообщила она ему. — Еще час ходьбы, и мы будем где-то. Одной рукой она указала назад, откуда они пришли. «Я хотел бы уйти от других туристов, а вы?»

Флинкс был более чем согласен. Чем больше у них было уединения, тем больше это ему нравилось. Если бы для него это было так же легко, как для нее. Она могла оглядеться и увидеть только лес и цветы, но он не мог удержаться от того, чтобы улавливать открыто транслируемые эмоции каждого другого путешественника по дикой природе в радиусе нескольких километров. Не то чтобы он хотел. У него просто не было выбора в этом вопросе.

Но она была верна своему слову. Чем дольше они шли и чем дальше были от конечной остановки транспорта, тем меньше и слабее были человеческие чувства, которые он мог воспринимать. Это не была полная эмоциональная тишина свободного пространства, но мысленно она была намного спокойнее, чем эмоциональная столпотворение города.

Когда они добрались до озера, солнце еще вставало. Утомив себя игрой среди цветов и несколько раздувшись от того, что попробовали немало благоухающих цветов, оба минидраги уже давно вернулись на свои места на плечах своих хозяев.

Как и лес, озеро и его окрестности казались настолько совершенными, что казалось, что они почти благоустроены, а не созданы естественным образом. Расположенное в низине между холмами, густо поросшими цветочными деревьями, озеро питалось парой небольших водопадов, низвергающихся из противоположных оврагов.

Кларити указала на север. — Там есть три больших озера. Они ближе к транспортной остановке и имеют обширные пляжи, так что туда ходят почти все». Она улыбнулась. «Вспоминая, как ты себя чувствуешь, я подумал, что ты предпочитаешь уединение удобству».

«На самом деле мне нравятся оба», — сказал он ей. Одна рука рассеянно поглаживала затылок Пипа. — Обычно я тоже не нахожу. Однако, учитывая выбор, я предпочитаю первое».

Как и ожидалось, вода была достаточно прохладной, чтобы освежать. Учитывая заботу, с которой жители Нура заботились об окружающей среде, он не удивился, обнаружив, что она также пригодна для питья. Лежа на спине, плавая на поверхности, он игнорировал крошечные вопросительные прикосновения к своему телу, которые делали любопытные обитатели озера. Никто из них не был опасен, заверила его Кларити. Пип и Хлам остались на берегу, свернувшись калачиком на изгибе дерева с голубыми стволами, почти потерявшись в цветах. Минидраги не очень любили плавать.

Солнце было достаточно теплым, а вода достаточно прохладной, чтобы он почти расслабился. Он не мог вспомнить, когда в последний раз делал это на поверхности мира. Новая Ривьера была почти неприлично доброй. Несмотря на заверения Клэрити, он был убежден, что это не может продолжаться долго. Для него такой безмятежности никогда не было.

Выбравшись из воды, они вытерлись и легли на принесенные ею компактные одеяла. Хотя пляжа не было, похожий на мох почвенный покров, сросшийся у самой кромки воды, служил удобной подкладкой под их спинами. Когда солнце согрело его лицо и тело, Флинкс почувствовал, что может легко заснуть и, возможно, даже насладиться этим.

Тонкий звук отодвигаемых ветвей предупредил его о присутствии чего-то большего, чем безобидные членистоногие без жала, которые неустанно трудились над опылением цветочных деревьев. Приподнявшись на локте, он повернулся, чтобы посмотреть в сторону

е шум. Кларити рядом с ним смотрела в сторону леса.

— Не двигайся, — напряженно прошептала она.

Он посмотрел на существо, появившееся из ароматных кустов, и смотрело прямо на них. «Я думал, что Нур — это райский мир, лишенный опасностей».

"Почти." Он чувствовал, как в ней поднимается тревога. «Это бреагар. Боюсь, это попадает в категорию почти.

Новоприбывший был ростом с терранскую лошадь, но вдвое тяжелее, с массивными плечами, переходящими в коренастые, толстые ноги, причем передние длиннее задних. Его голова была огромной, с четырьмя длинными челюстями, сросшимися, как клешни. Они были покрыты рядами зубов, предназначенных для резки, с четырьмя гораздо более длинными сцепленными зубами на конце каждой челюсти. Глаза бреагара были маленькими, красными и глубоко посаженными в черепе, составлявшем почти треть длины животного. Вместо ушей из верхней части черепа туго торчало полдюжины закрученных, чувствительных к вибрации волосков. Они были в постоянном движении, пробуя воздух и время от времени скручиваясь вниз, чтобы коснуться земли.

«Хищник?» — прошептал он своему спутнику.

— Всеядный, — сказала она ему. «Совершенно без разбора. Бреагар съест что угодно. Мне рассказывали, что одного однажды нашли с половинкой воздушного скутера в желудке. Департамент охраны окружающей среды может использовать только переработчиков мусора с платной охраной в тех районах, где они живут, потому что они съедят переработчиков вместе с мусором. Если мы будем оставаться неподвижными, оно вполне может уйти. Вероятно, он просто пришел, чтобы быстро выпить.

И действительно, мусорщик проковылял мимо них к кромке воды. Подогнув передние колени, он стал шумно пить. Не имея языка, он всасывал воду кончиками почти сомкнутых четырех челюстей. На цветочных деревьях, настороженные повышенным напряжением своих хозяев, две летающие змеи теперь полностью осознавали потенциальную опасность. В отсутствие паники ни со стороны Флинкс, ни со стороны Кларити, минидраги остались на усыпанном цветами насесте. Но хорошо знать, подумал Флинкс, что они наблюдают.

Напившись досыта, бреагар повернулся, чтобы уйти. С его сложной морды сочилась вода, и он внезапно остановился. Может быть, оно что-то услышало; может быть, это пахло чем-то новым и необычным. В любом случае, он развернулся и без предупреждения пустился галопом прямо на Флинкс и Кларити. Всего в дюжине или около того метров у него было очень мало территории, которую можно было бы покрыть.

Минидраги, распустив розово-голубые крылья, устремились к своим хозяевам. У них не было никаких шансов, как понял Флинкс, прибыть вовремя. Издав крик, который был наполовину криком страха, наполовину предупреждением, Клэрити попыталась встать и направиться к озеру. Бреагар мог плавать, но не вполовину так быстро, как человек. Флинкс увидел, что она не успеет добраться до воды вовремя. Оценка расстояния, которое должны были пройти минидраги, Кларити и бреагар, мгновенно пронеслась в голове Флинкс.

Тот же разум ответил.

Когда Пип и Хлам мчались к ним, а Кларити в бешенстве бросилась в воду, он позволил той части себя, которая была так чувствительна к чувствам других, вырваться наружу. Последние несколько лет показали, что его способность воспринимать эмоции других существ и влиять на них не ограничивалась более византийскими эмоциями разумных существ, но распространялась на любое существо, достаточно развитое, чтобы чувствовать их.

От бреагара он получил ненависть и голод. Он ответил, проецируя спокойствие, которое охватило его с тех пор, как он вышел из транспорта ранее этим утром. Сосредоточиваясь, сосредотачиваясь, он смутно слышал, как Клэрити кричала, чтобы он бежал к воде. Он полузакрыл глаза, позволяя миру дня течь над ним и полностью овладевать его внутренним я.

Конечно, если бы он был неправ, он мог бы в конечном итоге превратиться в груду сломанных костей и мяса. Он бы и не пытался, если бы Пип не спешил к нему на помощь. Он ставил на то, что если его усилия не увенчаются успехом, она прибудет вовремя, чтобы остановить бреагара. Может быть, она и не убьет его, но удачно нанесенного шарика ее сильно едкого яда должно быть более чем достаточно, чтобы отвлечь его.

Для такого громоздкого, неуклюжего существа бреагар был на удивление быстрым. Он был почти над ним, когда резко замедлился, а затем остановился. По плечу глубоко в озере, Кларити перестала кричать и смотрела в замешательстве. Она знала, что ей не следует сбиваться с толку. Это был Филип Линкс. Она видела, на что он способен. Что бы он ни сделал и, возможно, еще делает с бреагаром, этого нельзя было ни увидеть, ни ощутить.

Медленно Флинкс встал. Четыре противоположные челюсти бреагара раскачивались взад-вперед менее чем в метре от него. Существо тяжело дышало после своего короткого мощного бега, огромная голова слегка повернулась, позволяя одному красному глазу сфокусироваться на предполагаемой добыче. Пип и Хлам беспокойно парили над головой, и единственным звуком было громкое жужжание их крыльев.

Протянув одну руку, Флинкс мягко и без страха начал поглаживать кончик длинной морды бреагара.

Медленно двигая руками взад-вперед в воде, едва осмеливаясь дышать из страха сделать что-то, что нарушит тонкую, неестественную картину, Клэрити с открытым ртом смотрела на сцену на берегу. Только когда бреагар сложил ноги под массивным туловищем, лег, закрыл глаза и заснул, она осмелилась медленно выйти из озера.

Держа Флинкса между собой и храпящим всеядным, она взяла полотенце и начала вытираться. Поглощенный созерцанием бреагара, он, наконец, сообразил, что у нее могут быть причины молчать, кроме присущей ему молчаливости.

— Все в порядке, — сказал он ей. — Теперь это нас не побеспокоит.

«Однажды я видел бреагара в зоопарке. Я никогда не ожидал, что смогу приблизиться к одному из них». Неуверенно протянув руку, она коснулась длинного рыла. Кожа была как теплая кожа. Когда существо довольно фыркнуло, глаза все еще были закрыты, она чуть не спрыгнула с одеяла.

Флинкс не мог не улыбнуться. — Я же говорил тебе, что все в порядке. Слегка запрокинув голову, он указал. "Видеть? Пип и Лом знают, что нам ничего не угрожает. Она увидела, как два минидрага примостились на нагретом солнцем камне, торчащем из воды.

— Вы очень странный человек, Филип Линкс.

Его улыбка смягчилась. «Вот почему я ушел, и поэтому я вернулся. Если бы я был нормальным, я бы никогда не бросил тебя.

— Что ты сделал с бреагаром? Я думал, ты можешь различать только эмоции других».

Он кивнул. «Изначально так и было. За последние несколько лет я обнаружил, что тоже могу их проецировать. Не всегда, и степень успеха бывает разной, но у меня это получается лучше. Когда он атаковал нас, я почувствовал неприкрытую враждебность, смешанную с голодом. Эмоции животных гораздо менее сложны, чем эмоции живых существ, и часто им можно противостоять с такой же простотой и прямотой». Одна рука ласкала усеянную зубами челюсть. Бреагар сопел, как гигантская свинья.

«Я пытался убедить его, что мы не представляем никакой угрозы и что с миром все в порядке. Простые эмоции. Я, конечно, не ожидал, что усыплю его. Нет, это неправильно. Я не усыплял. Я расслабил его до такой степени, что он решил, что сейчас самое время вздремнуть».

Она покачала головой, не в силах оторвать глаз от дремлющего монстра. «Я думаю, вы с Нур должны быть хорошей парой. Что происходит, когда оно просыпается?»

— Легко узнать, — ответил он с огоньком в глазах. Повернувшись на коленях лицом к животному, он улыбнулся ему. Он не закрывал глаза, не морщил лица и не махал руками. Через пару мгновений бреагар проснулся. Клэрити начала пятиться, но Флинкс осторожно удержал ее. Поднявшись на четвереньки, бреагар сильно зевнул. Это было впечатляющее зрелище: все четыре челюсти разошлись в разные стороны, а затем закрылись с властным щелчком. Не обращая внимания на присутствие людей, он повернулся, покачал головой из стороны в сторону и побежал к цветущему лесу.

Ясность расслабилась. «Я помню, как ты делал удивительные вещи, Флинкс, но ничего такого — такого пасторального. Можешь ли ты проецировать подобное на любое существо?»

— Не знаю, — честно сказал он ей. «У меня не было возможности проецировать подобное на какое-либо существо. Но пока мои таланты находятся под моим контролем, у меня, кажется, есть возможность сделать это, да».

«Итак, — продолжала она совершенно неожиданным тоном, — если бы ты захотел, ты мог бы излить на меня пыл и заставить меня полюбить тебя».

Удивленный, он вспомнил охранника на Земле, с которым он сделал именно это, чтобы помочь ему в его стремлении получить доступ к записям с ограниченным доступом в большом терранском ящике. Он мог бы солгать об этом, но предпочел этого не делать. Если он собирался просить у Клэрити помощи и понимания — а возможно, и большего, — то не стоит пытаться возродить отношения на фоне свежей лжи.

«Возможно, я мог бы, да. Но я бы не стал.

— Откуда мне это знать? Выражение ее лица было торжественным.

«Возможно, изначально вы этого не сделаете, но со временем станете. Чтобы заставить вас или кого-либо еще любить меня месяц за месяцем, год за годом, потребуются постоянные усилия с моей стороны. Рано или поздно я забуду спроецировать необходимые эмоции, и ты поймешь, что произошло, что ты жил во лжи». Он выглядел извиняющимся. — После этого ты больше никогда мне не поверишь. Кроме того, я до сих пор иногда полностью теряю способность получать и проецировать. Нет никакого предсказания, когда это произойдет и произойдет ли это. Если я убеждал вас в своей пригодности в качестве партнера, а моя способность делать это внезапно исчезла, вы достаточно умны, чтобы распознать результаты.

«Я пришел сюда не для того, чтобы лгать вам ни словами, ни способностями. Я пришел, потому что ты один из немногих, кто знает обо мне и моих способностях, кто понимает и с кем я могу поговорить». Он посмотрел на нее. — Ты тот, с кем я хотел поговорить. Потому что ты знаешь обо мне, потому что ты сам инженер, и… по другим причинам.

— Что ж, я польщен. Она легла рядом с ним. Совершенное солнце Нура купало их своим благоухающим золотым сиянием. Харпеты пронеслись над головой, описывая тонкие полумесяцы между собой и медленно движущимися облаками. — Я помогу, если смогу, Флинкс. Что ты хочешь чтобы я сделал?"

"Просто слушай. Есть вещи, которые я испытал, которые я не могу объяснить. А может быть, я просто не хочу знать о них больше, чем уже знаю».

Она открыто симпатизировала

тетика — и он чувствовал это с благодарностью. «Это должно быть связано с твоим талантом».

Он кивнул, насколько этобыло возможно, учитывая его лежачее положение. – Это… и многое другое. Имеют ли они какое-либо отношение к моему таланту, я не знаю. У меня есть подозрения, но не более того. Он глубоко вздохнул. «Проецирование всегда больше напрягает, чем слушание. Ты привел меня сюда не для того, чтобы выслушивать мои проблемы. Вы могли бы сделать это в городе. Подойдя, он взял ее левую руку в правую.

Она посмотрела на их переплетенные пальцы, потом снова на него. — Билл бы не одобрил. Но она не отдернула руку.

Они так и заснули на солнце; близко, но, за исключением сцепленных рук, не вступали в физический контакт. Кларити была так расслаблена, что ее даже не беспокоила мысль о том, что бреагар может вернуться. Если это произойдет, она чувствовала, что замечательный мужчина рядом с ней каким-то образом заставит ее жалеть себя или быть слишком довольным, чтобы хотеть убить что-то или что-то столь же неопасное.

Это был идеальный день в идеальный день: совершенно обычный для Нур. С органической амортизацией почвенного покрова с крошечными цветочками под одеялом, случайным легким ветерком с озера и ласково ускользающим на запад солнцем она чувствовала себя совершенно непринужденно. Она намеренно предпочла не задаваться вопросом, была ли это честная реакция на события дня или эмоциональная эманация ее спутника, направленная на то, чтобы она чувствовала себя как можно лучше в своих нынешних обстоятельствах. Флинкс сказал, что не сделает ничего подобного. Она решила поверить ему на слово.

В конце концов, размышляла она перед сном, она ничего не могла с этим поделать. Если он лгал, ей потребуется время, чтобы узнать.

Она поняла, что если он и об этом не лжет, то намерена продолжать вечно дурачить ее насчет того, что она на самом деле чувствует и что является результатом его проецирования на нее эмоций. Она решила, что такие мысли вполне могут привести к безумию. Или, по крайней мере, запутанная последовательность мыслей, находящихся в постоянном конфликте друг с другом. По крайней мере, он не мог их прочитать.

Она знала, как она к нему относилась, твердо сказала она себе. Это не было результатом какой-то неземной эмоциональной проекции. Чего она не знала, так это того, что собирается с этим делать.

Если он сможет убедительно ответить на этот вопрос, решила она, значит, Филип Линкс гораздо талантливее, чем он даже подозревал.

ГЛАВА

7

Было темно внутри бездны, и глубоко внутри темноты. Она не знала, где находится, но было очень, очень холодно. Обхват руками верхней части тела не помогал. Ничего не помогло. Это был такой холод, который вместо того, чтобы проникать внутрь, кажется, исходит из глубины человеческого существа и прокладывает себе путь наружу, к коже. Не тот холод, который леденит, а тот, который сковывает.

Опустив руки, она коснулась себя. Даже трупы на что-то похожи, но ее пальцы ничего не передали мозгу. Хотя она могла ощущать себя, не было связи между нервными окончаниями на кончиках ее пальцев и какой-либо частью ее тела, с которой им довелось столкнуться. Толкание внутрь ее тусклой, затененной плоти не вызывало ощущения давления. Соскабливание ногтями не вызвало боли. Моргнув, она обнаружила, что не может уловить ощущения сжатия, производимого маленькими мышцами вокруг ее глаз. Было слишком холодно.

Она была не одна в темноте.

Было еще одно присутствие. Сразу нигде и одновременно все вокруг нее, она знала, что это был источник холода. У него не было контура, формы, формы. Его существование определялось тем, что оно пульсировало. Это могла быть форма волны, холодный поток частиц или сердцебиение. В один миг она почувствовала, что знала об этом всегда, а через мгновение в нем воплотилось все, чего она никогда не испытывала.

Не зная, что это было нечто большее, чем источник сковывающего холода, она инстинктивно чувствовала, что лучше всего ей будет не двигаться и, если возможно, не дышать. Ее человеческое любопытство простиралось лишь до сих пор. В какой-то момент первобытный здравый смысл включился и приказал ей молчать — не то чтобы она была способна издавать какие-либо звуки — быть неподвижной — не то чтобы она могла шевелить чем-либо, кроме рук и ног — и смотреть — не то чтобы она могла видеть. что-нибудь. Будьте бдительны, но ненавязчивы. Будьте осознанными, но невидимыми. Будьте сознательны, но старайтесь не думать слишком много.

Она преуспела во всем, кроме последнего.

Она почувствовала, что что-то движется к ней. Он был бесконечно мал и невыносимо огромен. Стараясь не шевелиться, сознавая, что двигаться нельзя, она начала неудержимо дрожать. Оно приблизилось. Оно установило контакт. Часть его прошла через нее. Она начала бешено кричать. То, что ее никто не слышал и она не издавала ни звука, только усугубляло ситуацию.

Она проснулась и резко села, хватая ртом воздух, как будто только что пересекла финишную черту двойного марафона. Хлам был на ее лице, беспокойно метаясь взад и вперед, его крылья вгоняли чистый теплый воздух в ее ноздри, его язык высовывался, чтобы ласкать ее в тщетной попытке изгнать то, что мучило ее. Она провела рукой по глазам, вытирая остатки слез, выплаканных во сне.

Потому что именно это она и делала: мечтала о том, что отчаянно надеялась никогда больше не увидеть во сне.

Услышав стон, когда она убрала со лба пропитанные потом волосы, она обеими руками утешила Скрэпа. Флинкс лежал рядом с ней там, где заснул, но он не был неподвижен. Пип металась взад и вперед над ним, время от времени касаясь кончиком крыла или языком, пытаясь изо всех сил утешить своего явно травмированного хозяина.

Ему тоже снился кошмар. Было ли оно таким же, как у нее? Разве это не было невозможно? Люди могут поделиться многим, но только не кошмарами. Много лет назад он говорил с ней о своих снах и головных болях. Они точно не были заразными?

Был один способ узнать. Разбуди его.

Она начала поворачиваться к нему на четвереньках. Узнав в ней друга, почувствовав благожелательность, присущую ее чувствам к Флинксу, Пип метнулся в сторону, чтобы уступить ей комнату. Именно тогда Кларити заметила, что их окружение изменилось.

Вокруг нее древесные животные должны были играть на деревьях, летуны кружили над головой, а маленькие членистоногие без жала должны были усердно трудиться, опыляя тысячи цветов. Это было нормой для Нура. Так и должно было быть.

Но кроме стонов ее компаньона, все было тихо. Жители деревьев исчезли. Небо было пустым. Устойчивое шествие членистоногих-опылителей отсутствовало. Как будто все живое, кроме нее, Флинкса и двух минидрагов, разбежалось. Но от чего?

Флинкс снова застонал, мотая головой из стороны в сторону, и райские небеса, казалось, чуть-чуть потемнели.

Она видела, что жизнь на берегу озера сделала больше, чем просто исчезла. В радиусе полудюжины метров на ветке не осталось ни одного цветка. Земля была усеяна лепестками, их кончики закрутились, а их яркие цвета уже начали тускнеть. Чуть ближе все умерло. Даже моховой покров, на который они расстелили одеяло, почернел и сморщился. То, что она увидела сейчас, обеспокоило ее. Одно дело спроецировать кошмар, и совсем другое — транслировать его достаточно сильно, чтобы убить живое вокруг вас.

Ранее испытав, что может сделать Флинкс — в бодрствующем состоянии или без сознания — она не запаниковала. Но было ясно, что все, о чем он мечтал, далеко не безобидно. Вероятность того, что это могло оказать серьезное влияние на его окружение, казалась неизбежной. Она могла придумать только один способ положить этому конец.

Разбуди его.

Подойдя ближе, она потянулась к его плечу. Потом она заколебалась. Она слышала, что будить лунатика или человека в муках кошмара опасно. Внезапно просыпаясь, они, как известно, наносили удары и ранили тех, кто пытался их оживить. Хотя она не боялась удара открытой ладонью или кулаком, она дрогнула. Это был Флинкс, с которым она имела дело. Возможно, что он ударит ее чем-то более смертоносным, чем сжатые пальцы. Она колебалась между тем, чтобы схватить и встряхнуть его, и ожиданием.

Его стоны были жалобными, как у маленького мальчика, заблудившегося в бесконечном лабиринте угрожающих, недружелюбных улиц. Хотя из его глаз не брызнули слезы, она

увижу, что он страдал так же сильно, как и она, если не больше. Его голова запрокинулась назад, а губы приоткрылись, чтобы издать безмолвный крик о помощи. Это решило ее. Она схватила его за плечи, закрыла глаза и затряслась.

«Просыпайся, Флинкс! Давай, просыпайся!» Двое минидрагов размахивали воздух расплывчатыми крыльями и с тревогой смотрели на них.

Его стон оборвался. Он моргнул, увидел ее, когда она отпустила его, и уронил голову на одеяло. Солнце продолжало светить, озеро плескалось о берег; ее мозг не взорвался. Где-то в лесу ворчливо выглянул алый мидригель.

Глядя вверх, не встречаясь с ней глазами, он пробормотал: «Я спал, не так ли?»

— Ты делал нечто большее, Флинкс. Ее тон был серьезным. — Думаю, гораздо больше. Она сделала жест одной рукой. "Посмотрите вокруг."

Приподнявшись на локтях, он увидел мертвый напочвенный покров, опавшие лепестки. — Думаешь, это сделал я?

"Кто еще? Здесь только ты и я. Твои мечты могут убивать, Флинкс. Как ты уже говорил мне раньше, ты можешь… проецировать.

«Я могу, я знаю это — эмоции, чувства. Но что-то вроде этого. . . Я никогда раньше не делал ничего подобного».

— Вы сказали, что ваши головные боли усиливаются. Я собираюсь предположить, что ваши кошмары также становятся все хуже. Может быть, вы начинаете проецировать чувства, которые вы получаете от них сейчас, или, по крайней мере, какую-то их частичную сущность». Она многозначительно взглянула в небо. — Если ты сделаешь это на своем корабле, никто не заметит и ни на что не повлияет, кроме Пипа. Эффект, кажется, не распространяется очень далеко».

— И все же, — жалобно пробормотал он. — По крайней мере, если это был я, я не причинил тебе вреда. Когда она не ответила, он закрыл глаза, словно от боли. — Пожалуйста, не говори мне, что я причинил тебе боль.

«Не физически, нет. Можешь ли ты описать мне свой сон, Флинкс? Прежде чем он успел ответить, она быстро добавила: «Нет, позволь мне описать тебе мой сон».

— Ты тоже мечтал? Сидя сейчас, он пристально смотрел на нее.

«Я не знаю, был ли это мой сон. Полагаю, я, должно быть, видел твой сон. Она невозмутимо встретила его взгляд. — Ты проецировался не только на свое окружение, Флинкс. Ты тоже проецировался на меня. Или в меня.

— Расскажи мне о своем сне, Клэрити.

Когда она закончила, он долго сидел молча, прежде чем ответить. «Он отличается от моего. Но не настолько разные, чтобы я не думал, что твой опыт связан с тем, через что прохожу я».

— Тогда ты проецировал. Она вспомнила, каково это — быть одновременно очарованной и испуганной этим человеком. Так было и сейчас, хотя прошло уже шесть лет.

"Не умышленно." В его глазах была смесь мольбы и беспокойства. «Я бы никогда этого не сделал. Но когда я сплю, у меня нет контроля».

И, возможно, ненадолго, когда я проснусь, подумал он, обдумывая то, что произошло на Голдине IV. Ясно, что он больше не мог играть со своим талантом, позволять ему приливы и отливы в его уме подчиняться только его прихотям и обстоятельствам момента. Теперь ему придется сражаться каждый час, чтобы сохранить контроль над ним, чтобы он не задел и не ранил других, пусть даже непреднамеренно.

Но что он мог сделать, когда спал? Как он мог гарантировать, что не причинит вреда окружающим? Клэрити перенес какой-то эпизод во сне, который, хотя и не был таким конкретным, как его, но, по-видимому, включал в себя некоторые из тех же эффектов. Он посмотрел на опавшие цветы и мертвый почвенный покров. На этот раз это было всего несколько растений. Этот раз.

Что, если в следующий раз вместо того, чтобы воздействовать на ее сны, его искаженные, ошибочные способности воздействуют на нее так же сильно, как и на местную растительность? Что, если в следующий раз он проснется рядом с скрюченным, почерневшим телом?

Безудержный водитель — вот кто я, ругал он себя. Или, по крайней мере, это было то, чем он рисковал стать. Скольким разумным существам придется страдать, пока он не обретет контроль над собой? И если он так никогда и не обрел контроль, если эти непроизвольные проекции продолжали усиливаться и распространяться, хватило бы у него, наконец, мужества сделать с этим что-то постоянное? Единственная проблема с самоубийством, напомнил он себе, в том, что в нем нет будущего.

— Ты хотел поговорить со мной об этих снах, Флинкс. Он чувствовал в ней страх, но помнил, что она была мужественна. За прошедшие годы ничего не изменилось. Он задавался вопросом, хватило бы у него смелости противостоять кому-то вроде него.

«Ты говоришь, что у тебя другие мечты. Чем отличается?» Она внимательно посмотрела на него, стремясь узнать, стремясь понять.

Он позволил своему взгляду, но не разуму, дрейфовать. — Вы сказали, что у вас было непреодолимое чувство опасности, угрозы. Она кивнула. — Но вы никогда не видели ничего конкретного?

"Вот так. Было просто всеохватывающее чувство обреченности. Не знаю, достаточно ли это сильное слово. Это было . . . грязный. И когда часть его прошла через меня. . ». Ее слова подвели ее, но ее эмоции не сделали. То, что он увидел в ней тогда, было гораздо более впечатляющим, чем любое описание, которое она могла дать. — Это не просто чувство зла для тебя? — продолжила она. — Ты действительно что-то видишь в этих снах?

"Некоторое время. Когда начинается сон, я путешествую мимо звезд и систем, мимо того, что иногда кажется всем, но я знаю, что это не так. Хотя сон имеет дело с огромными пространствами, связанные с ним расстояния кажутся конечными». Он опустил взгляд с голубого неба. «Вот какое у меня ощущение зла, с которым я сталкиваюсь — далекого и обширного, но конечного и дрейфующего посреди огромной пустоты».

«Мне это не казалось очень ограниченным, — пробормотала она, — но, с другой стороны, я не испытывала той специфики, которую испытываете вы». В ней нарастал щемящий страх. Хотя она уже слышала эту историю раньше, она знала, что должна продолжить. — Каково это — это зло?

Он пожал плечами. «Он определяет себя тем, что он есть. Я не пытаюсь быть солипсистом. Я не знаю, как еще выразить это словами». Он тяжело вздохнул. «Иногда я ощущаю это как естественную силу, подобную гравитации или конденсату Бозе-Эйнштейна. Иногда я воспринимаю его как сознательную сущность. Иногда и то, и другое сразу — если это не звучит слишком безумно.

«Не более безумно, чем это». Она указала на мертвые цветы, на почерневший травяной покров вокруг них. Глубокий страх пронзил ее, что он сразу почувствовал. — Ты случайно не направляешь эту злобу, Флинкс?

"Нет!" — огрызнулся он так резко, что она вздрогнула, а Пип на мгновение поднялся. «Я сопротивляюсь этому на каждом шагу. Я даже не уверен, что оно осознает меня в том смысле, в каком мы думаем об осознании. Шкала физических или, может быть, метафизических ценностей настолько различна, что я не уверен, что это, что бы это ни было, вообще способно конвенционально осознавать меня». Его голос упал. «А потом бывают моменты, когда я думаю, когда я убежден, что он смотрит прямо на меня».

"Ищу? У него есть глаза?

— Во всяком случае, какой-нибудь орган, способный к восприятию. Он беспомощно смотрел на нее. «Я изо всех сил пытаюсь найти подходящие референты для вещей, которых не понимаю, Клэрити».

Ее тон был сочувствующим. «Что происходит, когда оно тебя воспринимает?»

"Я бегу." Озадаченность и растерянность играли на его лице. «Это полностью ментальное отступление. Я не контролирую ничего из этого».

— Конечно, нет. Она попыталась звучать ободряюще. "Это сон."

«Это то, что я предпочитаю думать. Но бывают моменты, когда мне кажется, что меня ведет или направляет что-то другое — какие-то другие сознания, которые толкают меня в эти сны и выталкивают наружу, чтобы противостоять этому злу. Это больше не имеет значения. Я говорил тебе это много лет назад. Происходит ли все это по моей собственной воле или под каким-то внешним влиянием, я пришел к выводу, что я должен что-то с этим сделать».

— Ты все еще думаешь, что можешь что-то с этим сделать? Она нахмурилась. «Как вы можете что-то сделать со злобой, которую ощущаете только во сне? И вообще, какая разница?»

— Ты сказал, что ничего не видел во сне, — сказал он.

"Вот так. Ни света, ни цвета: только тьма».

«Вот что есть в местах, где господствует это проявление. Ничего. Ни звезд, ни планет, ни жизни. Ничего. Эти сны убедили меня, Клэрити, что небытие идет сюда. И вот что он оставит после себя: ничего». Он сделал размашистый жест, охвативший землю, лес, озеро, небо и, следовательно, все, что было дальше.

«Все это исчезнет. Жизнь и разум исчезнут из этой части космоса. Все вымрет, и это зло займет свое место. Все." Он повернулся к ней. «Разве ты не помнишь, как я говорил тебе о своих чувствах по этому поводу, в Соунгрите, на Горисе?»

Некоторое время она сидела молча, любуясь цветущими деревьями, озером, холмистыми, покрытыми красками холмами, потому что чувствовала, что должна это сделать. Эти разговоры об огромной злобе и всеобъемлющем зле оставили в ее душе растущую тьму, которую нужно было отогнать. Тем более, что она действительно слышала об этом раньше — шесть лет назад.

— А я думал, тебе просто нужно поговорить о головных болях. Это опять твоя глупая цель, не так ли? То же, что те диковинные ульру-уджуррские существа опутали вас на Горисе. Я не знал, что ты сможешь повторить опыт без них».

«Это то же самое, что я чувствовал тогда, Клэрити. Я уверен в этом." Он придвинулся немного ближе и был доволен, что она не отстранилась. «По мере того, как мои способности развиваются, головные боли усиливаются, как и эти сны — даже без ульру-уджуррианцев, которые могли бы подталкивать и манипулировать. И, как я уже говорил вам на Горисе, я не могу отделаться от впечатления, что из-за моего таланта я должен что-то сделать с этой надвигающейся тьмой. Это ощущение тоже не изменилось». Он пожал плечами. «Я все еще вижу в этом свою цель, да».

Она вспомнила, что произошло в том далеком, высокоразвитом мире, который она когда-то думала сделать своим домом. — Я надеялся, что, может быть, ты уже пережил это. Но ты все еще пытаешься смириться с этим, не так ли? Все еще пытаюсь

стать полноценным человеком. Это разлучило нас однажды. Почему ты не можешь забыть об этом, Флинкс? Скажите себе, что это не ваша ответственность. Боже мой, неужели ты не можешь убрать эту часть? Вы сказали тогда, что ничего не может произойти с этой пустотой, с этим злом, очень долго».

Он должен был поправить ее. — Я сказал, что у нас может быть немного времени. Тогда я не мог быть более конкретным, чем сейчас».

— Ну, разве ты не можешь оставить это на этом? Я не понимаю, как можно посвятить всю свою жизнь борьбе с чем-то, что существует только как повторяющийся кошмар. В конце концов, это всего лишь твоя мечта».

Он отвел взгляд от нее. — Я тоже не уверен в этом, Клэрити.

Потребовалось время, чтобы до меня дошло значение его ответа. «Ты пытаешься сказать мне, что кто-то еще участвует в твоих снах? Функционирует в них? Это невозможно."

"Это? Разве я не спроецировал что-то из того, что я переживал, в твой сон? Если я могу это сделать, кто может сказать, что какая-то другая сущность не может проецировать на меня то, что она чувствует или мечтает? Помните, что я говорил о чувстве, что меня направляют или направляют?»

Иметь дело с Флинксом и его кошмарами было достаточно сложно. Тот факт, что другой — или несколько других — тоже мог быть замешан, открывал целый ряд возможностей, ни одна из которых ей не нравилась. — Но здесь больше никого нет, Флинкс. Не в этот раз. Никто, кроме тебя и меня. Ульру-уджуррианцев нет рядом, чтобы побудить тебя.

Он успокаивающе положил руку ей на ногу. «То, что вы должны были быть рядом со мной, чтобы повлиять на мой сон, не означает, что я должен быть физически близок ко всему, что может влиять на мои сны». Он указал на озеро. «Это может быть в холмах или в городе, или даже не в этом мире. Я не знаю. Я все еще пытаюсь понять, что происходит. У меня не было времени, чтобы попытаться понять, как это происходит».

— Ты сказал «что угодно». Не «кто угодно». Тогда у вас есть некоторое представление о том, что может на вас влиять? Она изо всех сил пыталась вспомнить все сбивающие с толку подробности того единственного дня много лет назад. — Это снова ульру-уджуррианцы? Она осмотрелась. — Даже если их нет?

«У меня иногда возникает ощущение, что они стоят, по крайней мере, за частью того, что со мной происходит. Но у меня нет доказательств».

«Я думал, что они милые, даже если они и их мир находятся под эдиктом Содружества. Если это они заставляют тебя так страдать, то, наверное, я ошибался на их счет.

— Я сказал, что это просто чувство, — поправил он ее. «Есть ощущение, что в дело вовлечены и другие сущности». Выражение его лица напряглось. «Я продолжаю пытаться идентифицировать их, но это трудно. Они всего лишь компоненты снов, и зло внутри пустоты настолько доминирует, что трудно сосредоточиться на чем-то другом. Один источник, я думаю, я знаю наверняка — это устройство, очень древнее устройство. Два других по-прежнему довольно нечеткие. От одного я получаю эти постоянные ощущения тепла — я полагаю, что это могут быть ульру-уджуррианцы, но я не уверен, — а от другого ничего, кроме зеленого цвета. Думаю, это тоже могут быть они. Он приложил руку к голове. «Как я уже сказал, все сложно и неточно — в этом контексте довольно сложно определить что-либо наверняка».

Она посмотрела на него с сомнением. — Просто цвет?

Он кивнул. — А иногда я не уверен даже в этом. Это все так безумно сложно и постоянно меняется, что мои мысли никогда не бывают ясными. За исключением одного: эти ощущения, я и это надвигающееся зло каким-то образом связаны друг с другом, и что у меня нет другого выбора, кроме как попытаться что-то с этим сделать. Это не изменилось. Это моя цель, моя обязанность как разумного существа бороться со злом, какую бы форму оно ни принимало, какими бы обширными ни были его масштабы». Он взял одну из ее рук в свою. «И теперь вы тоже связаны с этим, потому что вы разделили часть этого, хотя бы в виде мимолетного контакта».

Она хотела отдернуть руку, но не стала. «Этого прикосновения было более чем достаточно для меня, большое спасибо. Я хочу помочь тебе, Флинкс, но не хочу иметь ничего общего с какой-то великой пустотой, невообразимым злом и какой-то смутной, сомнительной целью. Жизнь слишком коротка. Я всего лишь одинокое человеческое существо. Как и ты, если ты только оторвешься от этих причудливых снов на достаточно долгое время. Ты уже пожертвовал большей частью своей жизни из-за этого. Не сдавайте остальных».

Это был убедительный аргумент, привлекательный аргумент. Тот, над которым он уже размышлял много, много раз прежде. — Клэрити, ты не думаешь, что я хотел бы? Думаешь, я не хочу нормальной жизни? Я бы все отдал, чтобы не попасться на это. Но у меня нет выбора. Это не зависит от меня».

На этот раз именно она взяла его руку в свою. — Конечно, Флинкс. Кому еще это было бы до? Просто отложите это. Я знаю, что вы не можете полностью избавиться от всех мыслей об этом. Это слишком сильно, слишком большая часть тебя. Все, что я хочу сказать, пусть космос найдет другого спасителя. Живи своей жизнью. Пусть кто-то другой возьмет на себя это нелепо колоссальное бремя. В любом случае, вы или любой другой человек ничего не можете сделать перед лицом чего-то такого большого. Пусть все эти проникающие в сон, искажающие мысли существа, кем бы они ни были, разберутся с этим. Вы бы попытались остановить превращение Солнца в новую звезду? Могли бы вы, если бы захотели? Она улыбнулась. — Я так не думаю.

— Не сам, нет, — задумчиво пробормотал он, — но у меня есть неизбывное чувство, что мне в этом очень помогут — что я ключ к этому, а не величина. Вы правы, говоря, что я всего лишь один человек. Но очень маленький ключ может открыть очень большую дверь».

«Ключи легко повредить». Она отпустила его руку. «Я говорю, пусть эти мешающие сущности найдут себе другой ключ. Я выслушаю тебя, Флинкс. Я помогу тебе, если смогу. Я хочу, чтобы твои головные боли прошли. Но в одном вы правы, я думаю. Если вы не остановите их и те сны, которые они ухудшают, они убьют вас. Я бы не хотел, чтобы это произошло».

— Я бы тоже, — с готовностью признался он. «Как нам это сделать?»

"Я не знаю." Ее губы были твердо сжаты. — Но я знаю, что мы попытаемся. Потому что, если мы не заставим сны уйти, и ты не умрешь, то ты будешь продолжать проецировать их на меня, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы мне больше никогда не пришлось переживать этот опыт. ».

ГЛАВА

8

Уильям Орманн, вице-президент по маркетинговым операциям Ulricam Corporation в Сфене, якобы был довольным человеком. В свои тридцать с небольшим он поднялся и занял довольно важную должность в уважаемой компании, продукция которой была известна и ценилась во многих мирах. Укрепленный современной медициной, он имел свое здоровье. С помощью современных хирургических технологий он обрел свою внешность. Которые, честно говоря, снова нуждались в небольшом искусственном увеличении. У него была солидная зарплата и бонусы, он жил в красивом доме с двумя спальнями на берегу моря, его более или менее любили коллеги, ценил начальство, и он был почти помолвлен с самым привлекательным исследователем в компании, если не с весь город. Маленький вопрос о его последнем браке перестал быть осложнением в его жизни почти десять лет назад.

Если у него не было всего, он определенно был на пути к тому, чтобы это приобрести. Мало того, что его работа была хорошей, но она ему нравилась. И ему выпала честь сделать это на Нуре, самом завидном мире в Содружестве людей.

Он и Клэрити Хелд собирались вместе, встречались, встречались, ухаживали, какое бы удобное социологическое название ни прибавлялось к их текущим отношениям, уже около года. В ее жизни были и другие мужчины. Орманн был готов услышать о них с тех пор, как ему впервые удалось поймать ее взгляд. Учитывая ее красоту и ум, было бы иррационально ожидать чего-то другого. Она также сообщила ему, что, если и когда ей это будет удобно, она продолжит встречаться с другими потенциальными партнерами, кроме него. Это тоже он был готов принять. В конце концов, она без вопросов и комментариев позволила ему такую же гибкость.

Он двигался не слишком быстро, что она явно оценила. Было тяжело смотреть, как она гуляет с другими, хотя эмоциональная боль несколько смягчалась тем, что

его собственные отношения. Постепенно, и особенно в течение последних шести месяцев, они по обоюдному согласию стали меньше видеться с другими и больше друг с другом. Все действительно выглядело очень хорошо. У него была карьера, у него был доход, у него было уважение, и со временем и терпением он был уверен, что у него будет подходящий партнер.

Потом появился рыжий.

Сначала Орманн нашел забавным, что какой-то незрелый юноша из прошлого Кларити появился так неожиданно. Как она уже сказала ему, она была на пять лет старше своей гостьи. Это делало Билла Орманна если и не достаточно взрослым, чтобы быть отцом этого Филипа Линкса, то, по крайней мере, достаточно взрослым, чтобы смотреть на новичка с позиции полного доверия. Правда, юноша был не по годам взрослый, но это все же не могло сгладить разницу в возрасте.

Кроме того, он был совершенно странным. То, как он смотрел на других людей, на свое окружение, то, как он странным образом брел по коридору в поисках Клэрити, — все указывало на сбитого с толку, если не встревоженного человека. Большую часть времени он держал голову опущенной и смотрел в пол, как будто это каким-то образом уменьшало его долговязость или уменьшало его присутствие. Иногда, когда он говорил, казалось, что он не решается подобрать слова, как будто его мозг отстает на шаг от языка.

После их первой встречи Орманн почти пожалел его. Все, что он мог видеть, что у Рыси и его Кларити было общего, это некоторая общая история работы с ее времени на Лонгтоннеле и то, что у них обоих были одинаковые экзотические питомцы. Наблюдая за ними обоими в дальнейшем, мысль о том, что между ними может быть что-то более глубокое, никогда не приходила Орманну в голову.

Это было месяц назад. С тех пор Клэрити проводила все больше и больше своего свободного времени в компании высокого молодого человека. Она была извиняющейся, она была вежливой, она никогда не уклонялась, но она была твердой. И каждый час, каждый день, который она провела с Филипом Линксом, был на один час меньше и на один день меньше, чем она провела с Биллом Орманном.

Сначала он был уволен. Потом он начал раздражаться. К концу месяца он был зол и расстроен. Злится, потому что Кларити постоянно отталкивает его от Рыси. Расстроилась, потому что хоть убей его, он не мог увидеть то, что она увидела в парне. Он был выше Орманна, но незначительно. Он был стройнее, не таким мускулистым, уж точно не таким красивым. Двусмысленно говоря о своем происхождении и средствах поддержки, Рысь сказал только, что он был студентом, живущим на семейную стипендию. Там нет блестящего будущего, уверял себя Орманн. Ясно, что Линкс был умен, но вряд ли гениален. Он не был ни развлекающим, ни забавным. Во всяком случае, он был откровенно сдержан в присутствии других.

Так что вопрос оставался: что Кларити увидела в нем? Что привлекло ее к нему так сильно, что она то и дело откладывала приглашения вице-президента Орманна на ужин, в иммерсионный театр, на пляж? В какой-то неудачный момент он подумал, что, возможно, Линкс была каким-то выдающимся любовником, но наблюдение и тонкие расспросы Кларити вскоре развеяли это предположение. Что тогда? Орманн решил, что есть только один способ выяснить это.

Он бы спросил ее прямо.

Она была удивлена, но не шокирована, увидев его сидящим на диване в ее кодо на десятом этаже, когда она вернулась домой с работы в пятницу. Чтобы облегчить свои отношения, несколько месяцев назад они обменялись кодами безопасности среды обитания. Ей никогда не приходило в голову сменить свою после прибытия Флинкса.

В такие моменты можно было ожидать, что Билл будет ждать ее с прохладительными напитками, горячим ужином, широкой улыбкой и поцелуем. Сегодня были только напитки. Не нужно было быть эмоциональным телепатом, как Флинкс, чтобы почувствовать, что он встревожен. Однако его состояние не было настолько серьезным, чтобы беспокоить Скрэпа. Как только они прошли через вход, минидраг спрыгнул с ее плеча и полетел к своему любимому месту на декоративных пузырьках из аэрогеля, которые украшали заднюю часть ее гостиной с видом на озеро.

— Добрый вечер, Билл. Взяв приготовленный им напиток — он был как всегда безупречен — она села на один из двух стульев напротив дивана. Это само по себе было значительным, он чувствовал. До приезда этого Филиппа Рыси она всегда садилась рядом с ним. — Ты не сказал мне, что придешь сегодня вечером.

Он погладил свой напиток, но не стал делать глоток из самоохлаждающегося стакана. — Я боялся, что если я это сделаю, ты скажешь, что будешь занят. Снова утешаю своего давно потерянного друга. Лично я думаю, что он уже должен быть достаточно утешен. Не так ли?»

Она улыбнулась. — Ты ревнуешь, Билл.

Он поставил стакан на сплетение силикатных нитей, образующих стол между ними. Небольшой фонтан в центре кипел окрашенной энергией. «Черт возьми, я завидую. Кто этот ребенок, который занимает так много вашего времени? нашего времени. Вы сказали мне после того, как он приехал сюда, что вы вдвоем не так много времени проводили вместе в Лонгтоннеле. Так почему расширенный контакт сейчас? Я бы сказал, что ты сделал больше, чем положено держать за руку.

Она сделала глоток из своего напитка, бледной жидкости, благоухающей персиками и барру, чистым ромом и кривым красноречием. Это обожгло ей горло. Мало чем отличается от этой неожиданной и нежелательной конфронтации. Ясно, что сегодня вечером она не сможет отпустить его с улыбкой и поцелуем. Краем глаза она следила за Ломом. Что бы ни говорил Билл Орманн, мини-драга давала ей понять, что он на самом деле чувствует.

— Я говорил тебе, Билл. Филипп просто друг. Он сложный человек, через многое прошел. Ему нужен кто-то, кто его выслушает, а у него не так много друзей».

Орманн недовольно хмыкнул. «Каким бы он ни был замкнутым, я не удивлен». Он посмотрел на нее чуть пристальнее. — Или он более разговорчив, когда остается с тобой наедине, Клэрити? Что вы делаете, чтобы помочь ему развязать язык?» Он задал вопрос с полуулыбкой, но рядом с большим окном Лом поднял голову и повернулся в его сторону.

— Это я тебе тоже говорил. Она не пыталась скрыть своего раздражения. «Я слушаю его. Я всего лишь резонатор его проблем».

— Ты уверен, что это единственная доска, которой ты являешься для него? Настороженный минидраг поднял крылья с боков, но не расправил их.

Поставив свой стакан, Клэрити даже не попыталась изобразить улыбку. — Это не очень смешно, Билл.

— Это было задумано как шутка. Выражение его лица стало мрачным. «Эта ерунда продолжается уже больше месяца, Клэрити. Думаю, я был терпелив. Многие парни не стали бы просто стоять в стороне и допускать, чтобы отношения между их невестой и каким-то худощавым, жутким незнакомцем из иного мира развивались.

— Я не твоя невеста, Билл.

«Не формально, нет. Я думал, что то, что у нас было между нами, продвинулось дальше точки необходимых формальностей. Может быть, я был неправ. Я ошибаюсь, Клэрити? Он внимательно наблюдал за ней.

Она ушла от вопроса. — Билл, ты не первый человек, который принимает сочувствие за страсть. Он мой старый знакомый, которому я пытаюсь помочь. Когда он скажет все, что хотел сказать, я уверен, что он уйдет. Позади нее дрейфующая хронотура объявляла время мягкими тонами, имитирующими зов особенно мелодичной местной обитательницы прудов.

"В одиночестве?"

Это было слишком. — Я независимая женщина, Билл. Мне нравится разговаривать с Филиппом, и мне нравится разговаривать с тобой. Что мне не нравится, так это то, что меня допрашивают». Она подтолкнула к нему свой стакан. — Может быть, сейчас неподходящее время для подобных разговоров. Может, тебе стоит уйти?

«У меня появилось отчетливое ощущение, что нам больше некогда говорить. Или сделать что-нибудь еще». Он встал и обошел стол. Но он не пошел к двери.

За все время, что они провели вместе, он ни разу не поднял на нее руку. Это не значит, что они не спорили, но их разногласия всегда казались ей нормальными для двух людей, которые знакомятся друг с другом. Эти случайные разногласия никогда не приводили к физическому насилию. Теперь, когда он стоял рядом, сердитый и нависший над ней, она задавалась вопросом, будет ли этот рекорд вот-вот побит. Она не боялась, но была настороже. Орманн был крупным мужчиной, и, несмотря на то, что она прошла обучение по самообороне, она не сомневалась, что он мог бы причинить много вреда, если бы захотел.

На данный момент, однако, вся ярость, скопившаяся внутри него, продолжала принимать форму слов и покрасневших лиц.

— Не лги мне, Клэрити. Между вами и этим ребенком есть нечто большее, чем просто желание выслушать его проблемы. Я видел, как вы смотрите друг на друга — не всегда, правда, но время от времени. Там больше, чем взаимное сострадание».

— Хорошо, я признаю это, Билл. У нас были отношения. Это длилось недолго, и это было шесть лет назад. У вас тогда не было никаких отношений, я полагаю?

«Мы говорим сейчас, сегодня, а не шесть лет назад».

«Он избавился от меня, — сказала она ему.

Это признание застало Орманна врасплох. «Он бросил тебя? Я знал, что ребенок странный, но не думал, что он глупый».

— Ему двадцать четыре, Билл. Он не ребенок».

— Все относительно, Клэрити. Он сел на ручку ее кресла, ближе, чем ей хотелось. — Так в чем его большая проблема, что ему пришлось проделать весь этот путь только для того, чтобы поговорить со старым другом?

Посмотрим, подумала она. С чего начать? Ну, во-первых, он один из немногих выживших незаконных отпрысков отвратительного исследовательского проекта, разработанного опозоренной группой инженеров, известных как Общество Мелиораре, чьи биологические манипуляции с его нервной системой наделили его способностями, о которых он все еще узнает. и это может убить его. О, да; он также считает, что может быть ключом к спасению цивилизации в этой галактике от безымянной угрозы космических масштабов, бесконечно малое воздействие которой заставило мою кровь стынуть в жилах и напугало меня так сильно, что у меня почти остановилось дыхание. Кроме того, он думает, что им манипулируют внешние силы, которые он не может идентифицировать, за исключением одного детского, но абсурдно талантливого разумного вида, который настолько опасен, что правительство наложило на него указ. Кроме того, он беззаботен, как бидиумный лад, и у него ничего нет на уме, совсем ничего.

Она сказала: «Он не делает

друзья легко. Я один из немногих людей, которым, по его мнению, он может довериться».

Орманн с отвращением фыркнул. «Одна из самых старых строк в книге: Все, что мне нужно, это любовь и поддержка хорошей женщины, которая поможет мне избавиться от моих проблем и страданий. Женщины влюблялись в это с незапамятных времен. Я не виню тебя, Кларити. Злость в нем утихла, но не исчезла. «Это материнский инстинкт, между прочим. Но я бы предпочел, чтобы ты его больше не видел. Вы настаиваете, что он не ребенок? Справедливо. Пусть решает свои проблемы как взрослый. Или обратитесь за консультацией. Это продолжается уже больше месяца. Вы сделали все возможное. Ты сделал больше, чем от тебя требовалось.

Желая, чтобы между ними было больше пространства, она посмотрела на него без извинений и без улыбки. — Он мой друг, Билл. Я не брошу его».

Орманн задумчиво кивнул. "Я понимаю. И нас?"

— Я тоже не хочу отказываться от этого.

— Но ты не перестанешь с ним встречаться? Как насчет того, чтобы послушать его, поговорить с ним через витрину?

Она покачала головой. «Нет никакого утешения в разговоре с электронным изображением, каким бы реалистичным оно ни было».

Рука потянулась вниз. Это была большая рука, гладкая и изящная, с идеально ухоженными ногтями, но все же очень сильными. Он схватил ее за плечо, впиваясь пальцами.

— Ты делаешь мне больно, Билл.

Он наклонился к ней, не ослабляя хватки. «Я не собираюсь терять тебя, Клэрити. Особенно в отношении какой-то чрезмерной, недоразвитой эмоциональной корзины. Я слишком много вложил в наши отношения».

Она потянулась, но не смогла разжать его пальцы. Ее голос был напряженным и контролируемым. Она знала, что он знал, что причиняет ей боль, но не собиралась умолять его. — Отпусти меня, Билл. Сейчас."

— А если нет? Его лицо внезапно оказалось намного ближе, рассеченное неприятной, лишенной юмора ухмылкой.

Ей не нужно было отвечать. Глубокого гудения в ушах было достаточно, чтобы он отпустил ее. Скрап парил позади него, менее чем в метре от его головы. Хотя знания Орманна о возможностях минидраги не простирались дальше того, что рассказала ему Кларити, у него не было причин сомневаться в ней. Прищуренные глаза немигающе смотрели ему в глаза, чешуйчатый рот был приоткрыт, и где-то внутри лежало средство сделать его мертвым, как дверной гвоздь, за меньшее количество минут, чем у него было пальцев на одной руке.

Очень медленно он поднялся с подлокотника кресла. Одна рука потянулась к столу, чтобы взять лежавшую там дорожную сумку. Среди личных вещей в нем находился мощный шокер. Новая Ривьера могла быть самым пригодным для жизни миром в Содружестве, но она не была лишена преступности. Там, где было так много денег, всегда находились те, кто надеялся получить их, не работая за них.

— У меня с собой личная охрана. Осторожно, не делая резких движений, он застегнул сумку обратно на пояс. — Одна очередь парализует твою чертову летающую змею на несколько часов, если заряд не убьет ее сразу.

Она поджала губы и с сожалением посмотрела на него. — Ты никогда не выстрелишь. Если только вы не умеете контролировать свои эмоции лучше, чем кто-либо из тех, кого я встречал, Лом почувствует ваше намерение еще до того, как вы коснетесь пускового механизма. Ты бы лежал на полу, умирая, и твои глаза таяли бы в глазницах».

Его рука держала мешочек, медленно лаская его. — У меня есть только твое слово, Клэрити. Во всяком случае, мне никогда не нравились змеи — крылатые или какие-то другие, наземные или инопланетные.

Она неуверенно пожала плечами. — Я не хочу видеть тебя мертвым, Билл.

— Ну, это хоть что-то. В его голосе сочился сарказм.

«Если вы не верите мне насчет Лома, вы знаете, как узнать это самостоятельно».

Тишиназаполнила комнату. Затем он позволил своей руке выскользнуть из мешочка. В ответ не на этот жест , а на эмоции Орманна, минидраг отступил еще на пару метров. Но Лом остался в воздухе, не сводя глаз с мужчины.

Орманн направился к входной двери. — Не принимай необдуманных решений, Кларити. Это все, о чем я прошу. Этот ребенок появляется без предупреждения через шесть лет — он, вероятно, снова исчезнет таким же образом. Но я все равно буду здесь, когда он уйдет.

— Я знаю, Билл. Я держу это в уме».

Уходить было не с чем, но это было что-то, и он ухватился за это. Вечер прошел совсем не так, как он надеялся. Он уходил неудовлетворенный и разгневанный, но, по крайней мере, его не выгнали. Она все еще заботилась о нем. Искренняя привязанность, подумал он, или хеджирование ее эмоциональных ставок?

— Увидимся в офисе, — сказал он ей, желая спокойной ночи. Она ответила приятно, хотя и без большого энтузиазма.

Он совершил ошибку, мрачно сказал он себе, спускаясь на лифте на транспортный уровень. Он недооценил все: привлекательность этого странного парня, глубину отношений, которые у него были с Клэрити, силу их затянувшейся привязанности и, да, даже степень его собственных отношений с красивым и желанным инженером.

Несколько сильных ударов могли бы вернуть ей хоть немного рассудка, размышлял он, забираясь обратно в свой роскошный личный транспорт и активируя автодом. Поднявшись с зарядного устройства в гараже, он развернулся и плавно ускорился, направляясь к выходу. Но если ей верить, то любая попытка ударить ее чем-нибудь более назидательным, чем слова, приведет к вмешательству этого ее скользкого кожанокрылого питомца. Ему нужно провести кое-какие исследования, твердо сказал он себе. Выясните, сколько из того, что она рассказала ему о минидраге, было правдой, а сколько приукрашиванием. Если дела продолжатся так, как они идут, ему, возможно, понадобится знать.

Между тем, размышлял он, пока транспорт выворачивал на рельсы, разгоняясь на автомате, он не собирался больше вежливо стоять в стороне и изображать из себя уверенного, снисходительного наблюдателя. Из-за появления этого странного призрака из ее прошлого его отношения с Клэрити оказались под угрозой. Он не стал бы сидеть сложа руки и смотреть, как его уничтожает какой-нибудь тихий конкурент. Парень даже не был нурианцем, ради О'Мориона!

Было несколько вещей, которые он мог сделать. Некоторые из них потребуют времени и исследований. По крайней мере, один он мог привести в движение немедленно. Ее итог был бы по меньшей мере поучительным, а в лучшем — весьма обнадеживающим. Активировав коммуникатор транспорта, он произнес имя, которое удивило бы его начальство не меньше, чем Кларити. Не все, с кем он имел дело, были руководителями или учеными.

Даже в таком цивилизованном мире, как Новая Ривьера, иногда было полезно знать людей, которые не были таковыми.

Это заняло несколько дней. Все это время он старался быть максимально приветливым в офисе и настолько милостивым к Клэрити, насколько позволяли его эмоции. Его задача усложнялась тем, что она повсюду ходила с этой проклятой мини-драгой. Это была борьба, чтобы не позволить своим настоящим чувствам выйти на первый план, даже когда он улыбался и шутил снаружи. Он мог обмануть ее, но не инопланетного эмпата. Минидраг почувствует обман, а она, в свою очередь, заметит реакцию рептилоида.

Но он справился. Частично его успех в бизнесе заключался в том, что он знал, как польстить корпоративному эго и погладить личностей компании. Не раз он замечал, что минидраг бросает в его сторону угрожающий взгляд. Чаще всего Клэрити этого не замечала. Когда она это сделала, он нашел правдоподобное оправдание реакции змеи, заявив, что он был расстроен из-за того, как продвигается какой-то аспект бизнеса, или что он только что ударился коленом о край стола.

Она была достаточно мила с ним, тем более, что время шло, а он не упомянул о неловкой конфронтации, имевшей место в ее кодо. Часть ее прежней привязанности к нему вернулась. Довольный, он сделал все возможное, чтобы подбодрить ее. Ему даже удалось сказать пару слов добродушия, когда она объявила, что не сможет его видеть, потому что будет заниматься нуждами Рыси. Короче говоря, он лгал с непревзойденным мастерством.

Неделю спустя он оказался на той же дорожке через городской парк, по которой они так часто прогуливались в прошлом году. На этот раз он был один. Кларити была с ее психологически поврежденной подопечной. О чем они говорили, он не знал. Что они могут делать, он мужественно сражался

не представить.

Было уже поздно, и в парке уже не было людно. В соответствии с муниципальными правилами, большинство самооживляющихся дрейфующих рекламных объявлений давно закрылись на ночь, возвращаясь к своим замаскированным зарядным станциям, как множество дневных птиц. С возвращением солнца на следующее утро они возобновляли активные или мягкие продажи, в зависимости от продукта, который они запрограммировали продавать. Поспать, а может быть, поболтать.

По другую сторону фонтана Таварес-Челлини сидели двое мужчин и жевали самосогревающиеся пакетики Frair. Графическая вода из фонтана потянулась к ним туманными щупальцами, чтобы слегка увлажнить их, но не касаться слишком сильно. Они игнорировали водную эстетику в целеустремленной погоне за ночным перекусом.

Один был почти такого же роста, как подруга Кларити. Его толстое, мускулистое туловище опиралось на пару тонких ног. С такими же длинными, тяжелыми руками и узким хищным лицом он выглядел тяжеловесным и, как будто он мог бы упасть, если бы попытался встать. Его спутник был почти такого же роста и напоминал карикатурного наброска человека: сплошные шарики и круги, словно каждая часть его тела надулась воздухом. Однако, когда он поднялся, ни одна из концентрических складок его огромной массы не сдвинулась и не качнулась. Внешний вид ожирения был ложным. Мужчина был накачан, а не напыщен.

Казалось маловероятным, что какая-либо другая пара мужчин, посетивших фонтан Таварес-Челлини в этот час, хотя бы наполовину так хорошо соответствовала профилю двух мужчин, которых искал Орманн. Ближайший бросил вызывающий взгляд в его сторону. Взгляд был слегка высокомерным, предназначенным для того, чтобы отбиваться от небрежного подхода.

— Я гребец на лодке, — уклончивым тоном сообщил им Билл. Если он был не прав, а эти двое были неправы, они сочли бы его не более чем безобидным идиотом: то, что даже современное общество Содружества не могло устранить.

Мускулистый мужчина кивнул. Ни один мужчина не сделал попытки подняться со своей скамьи, и они не уступили ему место.

Орманн не обиделся. Тем лучше. Он не искал услуг таких людей, как эти, в надежде, что они окажутся общепринято вежливыми. — Наш общий друг объяснил, что мне нужно?

Двое мужчин обменялись взглядами. Top-heavy ответил: «У вас проблема с посетителем, который слишком много времени проводит с вашей женщиной».

Орманн тонко улыбнулся. — Она еще не моя, но дела идут не так гладко, как хотелось бы.

— Из-за этого посетителя.

Орманн кивнул. «Мне сказали, что вы и ваш друг работаете быстро и эффективно».

Улыбка озарила лицо раптора. «Нурианская потребительская сеть не оценивает нас, но мы знаем, что делать. То, что вы хотите, звучит довольно просто».

"Это было бы." Он подождал, пока блуждающая пара прошла мимо и исчезла из пределов слышимости. — За исключением того, что у посетителя, как и у моей госпожи, есть аласпинская летающая змея. Они чуткие телепаты. Поэтому, если посетитель чувствует угрозу, его питомец чувствует это и реагирует соответствующим образом».

Мускулистая масса нахмурилась. — Значит, эта летучая змея опасна?

— Смертельно, — мрачно ответил Орманн, — и молниеносно. Вы мертвы до того, как сможете прицелиться даже из легкого оружия. Или мне так сказали. Я никогда не видел его в действии».

Вытирая крошки со рта тыльной стороной толстого предплечья, здоровяк нахмурился, глядя на напарника. «Не нравится это. Нам сказали, что есть один неуважительный молодой парень, которого нужно просветить. Ничего не было сказано о смертоносных летающих существах.

— Я придумал, как с этим справиться.

Морда Раптора уже думала о решениях. «Подготовьте и взорвите убийство на расстоянии или по таймеру».

Орманн покачал головой. «Слишком экстремально. Нет возможности быть уверенным в последствиях. И всегда есть шанс, что какой-нибудь дурак окажется не в том месте и не в то время и пострадает. Затем в дело вступают власти, и все может стать неловко. Кроме того, я на самом деле не хочу его смерти — просто напугать. Он по-волчьи улыбнулся. «Он такой расслабленный и уверенный в себе, что не должно быть проблемой воплотить в жизнь то, что я имею в виду. Он чувствует себя в полной безопасности, когда на его плече сидит эта мини-драга. То есть, насколько я могу судить, постоянно.

— Тогда как нам добраться до него, не кусаясь? хищное лицо хотело знать.

«Минидраг не кусается; плюется ядом. Но шанса не будет. Я договорился о доставке специального пакета. Оно будет адресовано женщиной, которая замешана в этом, поэтому я знаю, что ребенок примет это. В упаковке будет мощное снотворное. Даже если у него необычайно крепкое телосложение, это должно вывести из строя и его, и его питомца на час. Вы двое можете переехать на досуге, упаковать его, отвезти в какое-нибудь тихое и уединенное место и закончить свою работу.

Человек-гора выглядел задумчивым. «Что, если он не откроет посылку? Что, если он просканирует его и увидит, что содержимое подозрительно?»

«Содержимое не вызовет подозрений, потому что не будет никаких последствий». Орманн был более чем доволен собой. — Внутри не будет ничего, кроме начинки. Снотворное будет залито в саму упаковку. Мне удалось получить образец ДНК одного из его волос. Упаковочный материал предназначен только для него. Как только он прикоснется к пакету, упаковка распадется, выпустив снотворное. Его будет достаточно, и он будет настолько сильным, что, даже если он будет думать быстрее, чем я думаю, у него не будет времени что-либо сделать. Этого будет достаточно, чтобы насытить гостиничный номер, в котором он остановился, а это значит, что даже если минидраг находится не на его плече, а где-то еще в комнате, он все равно потеряет сознание. Агент рассеется через пять минут, так что вы сможете войти в комнату практически сразу после того, как он возьмет посылку.

"Лучше бы." Здоровяк поерзал на скамье, которая застонала под его весом. «Я не имею дело ни с каким ядовитым питомцем из других миров».

Орманн успокоил его. — Все, что вам нужно сделать, это войти, запаковать его и отвезти туда, куда вы берете тех, кто был доверен вашей заботе. Оставь летучую змею, снеси ей злобную маленькую чешуйчатую головку, привяжи крылья к телу и выброси в ближайшее окно — что хочешь. Меня интересует именно ребенок».

Раптор кивнул. — Насколько интересно?

"Я говорил тебе." Еще раз оглядев парк, Орманн наклонился к ним. В бледно-янтарном свете светящихся поплавков парка выражение его лица было таким же искаженным, как и его слова. «Напугай его. Напугайте его так, чтобы, когда он придет в сознание, первое, что он захочет сделать, это покинуть Нур и больше никогда не возвращаться. Вам не нужно явно указывать причину. Скажи ему, что он нажил себе врагов, которые не хотят, чтобы он был здесь. Ничего ему не говори. Я оставляю детали на ваше усмотрение. Испортить ему лицо и все остальное, что вы считаете уместным для парня, который пытается украсть чужую женщину.

"Да, и еще одна вещь. Он слишком высокий. Сломай ему колени. Оба из них." Выражение его лица исказилось в улыбке. «Я буду первым, кто передаст ему свое возмущение и сочувствие, пока он выздоравливает в больнице».

Лицо Раптора не было ни впечатленным, ни пренебрежительным. В конце концов, это было неотъемлемой частью характера ведения его бизнеса, и он и его партнер проходили через все это много раз раньше. Даже в раю были паразиты.

«Похоже, вам пришлось немало потрудиться, чтобы создать эту вызывающую сон упаковку. Довольно умно. Мы могли бы связаться с вами для формулировки.

Орманн согласно кивнул. Он был очень доволен тем, как прошла встреча. Все было очень по-деловому. «Я буду рад предоставить вам необходимую информацию. Вот что получается, когда работаешь в фирме, которая занимается инженерными работами. У вас есть доступ к инструментам и методам, обычно закрытым для широкой публики. Не то чтобы я стремился установить с вами какие-то долгосрочные отношения.

— Эй, никогда не знаешь. Настала очередь хищной морды многозначительно ухмыльнуться. «Когда-нибудь вы можете обнаружить, что кто-то еще держится за ступеньку корпоративной лестницы над вами. Достаточно легко удалить кого-то, оставив ступеньку на месте.

Закончив свои дела и перекусив, двое мужчин встали, чтобы уйти. Они стояли рядом с Орманном, который почти исчез в тени более крупного мужчины. Внезапно они выглядели не такими деловыми, не такими безмятежными и рациональными. Сознавая свою одиночество и поздний час, ему вдруг захотелось оторваться от их компании.

«Надеюсь, эта женщина того стоит». Человек горы тихонько рыгнул и постучал себя в грудь кулаком размером со спелую дыню. Так осторожно, как только мог, Орманн отвернулся от орального разряда.

"Она."

— Когда ты хочешь, чтобы это было сделано? Орманн заметил, что верхние резцы морды хищника были заменены репликантами из анодированного титанового сплава. Раньше он этого не замечал, так как мужчина не был склонен улыбаться.

— Как можно скорее, — строго сказал ему Орманн. "Завтра."

Человек-гора медленно покачал головой. «Угу. Завтра мой день, чтобы навестить мою бывшую жену и детей. Как насчет следующего дня?»

"Отлично." Орманн сдержался. — Как я и сказал, как можно скорее. Посылка уже собрана, и я сообщу вам местонахождение. Мы согласуем время».

Раптор пожал плечами. "Когда вам удобно. Вы платите достаточно».

Орманн кивнул и ушел. На полпути вокруг фонтана он оглянулся и одними губами произнес слова, которые доставили ему больше удовольствия, чем что-либо другое, произнесенное им за долгое время: «Помни — оба колена!»

ГЛАВА

9

Как и каждый день, который он не собирался проводить с Кларити, Флинкс понятия не имел, что делать с собой. Время от времени ей действительно приходилось выполнять какую-то настоящую работу, сказала она ему с улыбкой. Но сегодня вечером они по приятной привычке ужинали вместе. У него было так много, чтобы с нетерпением ждать.

Не то чтобы в Новой Ривьере не хватало развлечений, чтобы занять не только разум, но и тело. От удобного моря скромного размера до россыпи чистых голубых озер, от холмистой местности до драматических, но легко преодолимых гор и всего, что между ними, было множество природных достопримечательностей, чтобы занять заинтересованного посетителя. Потом были культурные искушения, от музеев и творческих выставок.

играет в тематических парках и других местах развлечений, таких же изысканных и заманчивых, как и в любом другом Содружестве.

Ни один из них не интересовал Флинкса. Уже в своей юной жизни он видел и пережил такие зрелища, которые даже дизайнеры экстремальных развлечений не могли себе представить. Его интересовала только Клэрити — ее способность слушать его, увлекать, сопереживать и понимать.

То, что она была красива и когда-то была влюблена в него, не имело к этому никакого, абсолютно никакого отношения.

До ужина оставалось несколько часов. У него был день, чтобы убить. Знаменитый музыкальный театр Сфена, где с помощью прямой черепной индукции композиторы превращали музыкальное вдохновение в цельную скульптуру и живопись, все еще манил к себе. Мало того, что все настаивали на том, что это интересное место для посещения, ему самому было любопытно попробовать свои силы в технически сложной композиционной технике. Конечно, ему доводилось слушать достаточно широкий спектр музыки и природных звуков. То, что церебрально связанный трансмогрификатор может сделать из своих идей и опыта, может быть интересным для просмотра.

Он уже оделся и совершил несколько простых омовений, когда дверь отеля объявила о получении для него посылки. Зная, что служба безопасности отеля автоматически проверила бы любую доставку, прежде чем передать ее в номер гостя, он без колебаний подтвердил получение. Маленькая коробка ждала его за дверью.

Он внес его внутрь и с любопытством изучил. Не рискуя ни службой безопасности отеля, ни службой безопасности отеля, он вынул маленькое устройство из поясной сумки и провел им по пакету. Показания были отрицательными. Удовлетворенный, он снял внешнюю обертку из пластилина, чтобы открыть вторую оболочку из бумаги. К его удивлению, он распался при контакте с его пальцами. Некачественный материал, преднамеренный сюрприз или . . . ?

Флинкс выжил так долго, потому что, среди прочего, он был чрезвычайно насторожен к неожиданностям. Но на этот раз он был недостаточно быстр. Внутренняя упаковка пакета превратилась в бесцветный газ без запаха. Ему удалось сделать несколько шагов, прежде чем он рухнул.

Почувствовав тревогу своего хозяина, Пип бросилась через комнату. Паря над телом Флинкса, она оставалась в воздухе несколько секунд, прежде чем рухнуть вниз и грубо приземлиться ему на спину. Там она лежала, неподвижная и молчаливая, с закрытыми глазами и втянутым языком.

Прошло пять минут. На шестом дверь щелкнула несколько раз, так как ее защитная печать была профессионально взломана. Она распахнулась, чтобы впустить двух мужчин. Закрыв за собой дверь, хищное лицо с профессиональной отстраненностью изучало две бессознательные формы.

«Слюнявый стоинк сдержал свое слово». Оттолкнув тележку с доставкой из отеля, которую они привезли с собой, мэн-маунтин опустился на колени, чтобы измерить пульс человека, находящегося без сознания. "Режим сна." Он указал на неподвижно летящую змею. — Похоже, в том же состоянии. Вынув из висевшего на плече мешка непроницаемый кислотостойкий мешок, он поднял летящую змею за хвост и бросил в мешок. «Стоинк сказал, что мы можем делать с питомцем все, что захотим. Я, говорю, продай. Если это так редко, как он утверждал, мы должны быть в состоянии получить за это несколько приличных кредитов.

Лицо Раптора не убедило. «Стоинк сказал, что они тесно связаны со своими владельцами».

Его спутник пожал своими широкими плечами. «Не наша проблема, не так ли? Эта проблема принадлежит любому, кто ее купит».

"Это правда." Лицо хищника выглядело довольным. "Подобрать его. Чем раньше мы закончим, тем быстрее вторая половина платежа будет зачислена на наши счета».

Поднятие Флинкса на тележку для доставки доставило двум профессионалам не более чем незначительное неудобство. Человек-гора ослабил защитный покров над сонным человеком и минидрагом.

— Думал, куда его деть?

Раптор кивнул. — Я думаю, кемпинг Кервик. Это доступно, но все же достаточно необычно, так что мы можем позволить ему кричать все, что он хочет, не беспокоясь».

Его спутник коротко кивнул. По его мнению, трудная часть работы уже была выполнена. Остальное было простым повторением работы, которую они проделали раньше.

Пока они вели тележку по коридору, он приподнял один угол покрывала. — Выглядит достаточно милым парнем.

— Они все делают. Все по делу, хищная морда закрыла крышку тележки доставки. «Наверное, он тоже хороший парень. Как вы сказали, это не наша проблема. Мы оставим достаточную часть подлежащей верхнечелюстной структуры, чтобы ее можно было реконструировать».

Мэн Маунтин поправлял свою взятую напрокат форму, когда они направили тележку за угол и дальше по другому коридору, направляясь к ближайшему служебному лифту. — Из-за женщины, — сказал стоинк. Это всегда важнее женщины».

Раптор фыркнул, а потом добавил что-то непристойное. «Увидев этого парня, я могу понять беспокойство Стоинка».

— Что ж, когда мы закончим, ему не о чем будет беспокоиться. Человек горы гордился своей работой.

Это был другой сон. Странно, размышлял Флинкс, как можно мечтать и все же осознавать этот факт. Он приказал себе проснуться, но его нервная система не удовлетворила эту просьбу. Он чувствовал, что рядом Пип, поэтому он не испугался, хотя что-то подсказывало ему, что минидраг тоже был без сознания.

Нет, не без сознания, поправил он себя. Спящий. Была разница.

На этот раз не было ни черноты, ни всеохватывающего, охватывающего космос зла. Ведь когда он мечтал, то не всегда было об этом. Когда его мысли были сосредоточены на Клэрити Хелд, а не полностью на серьезных, тщательно обдуманных ответах, которые она давала на его вопросы, он чувствовал себя так, словно плывет по цветочному полю. Каждый тонкий лепесток в совокупности выдерживает небольшую часть его веса. С физической точки зрения это, конечно, было невозможно. Однако это был сон.

Ясность, Ясность, подумал он. Как он мог оставить ее столько лет назад, даже в поисках себя? Как он мог не? Каким бы нестабильным он ни был, даже опасным, если он глубоко заботился о ком-то, то самое меньшее, что он мог сделать, это навещать их лишь время от времени. Иначе трудно было бы сказать, какое ужасное влияние он может оказать на чью-то жизнь.

Проблема была в том, что он хотел повлиять на жизнь Клэрити Хелд, и чтобы она повлияла на его жизнь. Он просто не знал, как сделать это, не причинив ей вреда. Если он больше не мог полностью контролировать свои способности, он не имел права просить кого-либо посвятить себя ему. Кто захочет жить с такой мутировавшей биологической бомбой замедленного действия, как он? Почему, даже когда он вспоминал в этом сне время, проведенное ими у озера, солнечный свет и лес цветущих деревьев и небольшие, непреднамеренные физические контакты, он мог проецировать свои чувства, как это было в торговом пассаже в Рейдесе. . Если это так, по крайней мере, он не излучал космическое зло. Что он мог бы проецировать вместо этого, он не знал и не мог представить, кроме как со слабой уверенностью осознавать, что это не будет вредно.

В любом случае, он ничего не мог с этим поделать. Такой контроль над своим разумом не входил в его компетенцию. Он спал, видел сны и не мог проснуться. Он оставался спокойным и тихим, мечтая о цветах и мягком почвенном покрове и о том, что он может чувствовать к Кларити Хелд.

Он очнулся на скамейке в справедливо прославленном Хрустальном парке Сфена. Окруженный отраженным светом и радугой, смеющимися детьми и довольными родителями, он сел и попытался вспомнить, что с ним произошло. Он был в своем гостиничном номере — он помнил это. Была доставка. Упаковка. Он открыл его? да. Тогда что? Ничего.

Нет, это было не совсем так. Он не помнил, как заснул, но помнил, что видел сон. Этот был определенно влюбчивым. Приятное изменение от частых и тревожных ночных кошмаров. У него даже не болела голова.

Пип дремал на одном конце скамьи, лежа на старом мешке. Нахмурившись, он подошел к ней и осмотрел ее импровизированную кровать. Хотя искусственные волокна были необычайно прочными, у дна была видна дыра размером с мини-драга. Была ли она внутри? Если так, то этот опыт, похоже, не выбил ее из колеи. Она лежала, свернувшись клубочком, на солнце, ее складчатые крылья были прижаты к бокам.

Как он здесь оказался? Может быть, к непроизвольному проецированию его мыслей теперь прибавится лунатизм? Даже на спокойной Новой Ривьере власти все еще поддерживали систему устройств наблюдения для защиты общественной безопасности. Возможно

один из них записал кое-что из того, что с ним произошло.

Поднявшись, он позвал Пипа. Расправив и взмахнув сине-розовыми крыльями, она надежно устроилась у него на правом плече. Пара детей воскликнула и показала. У него не было времени позволять им охать и ахать и гладить минидраг. Ему нужно было взломать общегородскую систему безопасности.

Орманн почувствовал, что что-то не так, когда для него не было сообщения, зашифрованного или нет, когда он вернулся домой той ночью. Ни один не прибыл на следующий день. Он позвонил Клэрити, чтобы с натянутыми любезностями узнать, что она может делать сегодня вечером, только для того, чтобы узнать, что она и ее подруга снова ужинают. Скрывая свое недоверие, он узнал, что она разговаривала с ним во время обеденного перерыва.

Так что рыжеволосый ублюдок все еще был рядом и, по-видимому, в прекрасном здравии. Остаток дня Орманн размышлял в своем кабинете, почти не обращая внимания на работу, гадая, что, черт возьми, пошло не так. Двое мужчин, которых он нанял, были рекомендованы ему как лучшие в своем деле. Если бы они потерпели неудачу, кого он мог бы попробовать следующим?

Что еще более важно, почему они потерпели неудачу? И что с ними случилось? Клэрити не раз намекала, что в ее подруге есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Упоминание теперь приобрело зловещий подтекст. Неужели его сотрудники не проявляли надлежащей осторожности при обращении с минидрагом?

Больше, чем его шок от известия о том, что Филип Линкс все еще функционален и здоров, была реакция Орманна, когда он узнал, что лицо хищника и его компаньон не пострадали.

Ему удалось выследить их и противостоять им в печально известном (для Нура) притоне в зоне лени, где, как ему сказали, их обычно можно было найти. Вот они, в хорошей форме и явно невредимые, сидят в задней кабинке и поглощают причудливые смеси, оплаченные его деньгами. Возможно, ему следовало подойти с большей осторожностью или обратиться к ним более примирительным тоном, но он был слишком зол.

— Разобрал его, да? Реально избили? С чем? Подушки?

Лицо Раптора повернуло свое узкое хищное лицо, чтобы противостоять Орманну. Оказалось, что наемный убийца был приятно пьян. — Привет, Билл. Он указал на сиденье напротив. — Ты не присоединишься к нам?

— Я лучше приму любые объяснения, спасибо.

— Ты слишком напряжен, Билл, — заботливо пробормотал человек-маунтин. «Тебе следует больше гулять, развлекаться». Затем он сделал то, что шокировало Орманна даже больше, чем предыдущая новость о том, что его рыжий заклятый враг остался невредимым. Человек-гора хихикнул.

Протянув одну смертоносную руку со стальным тросом, хищная морда нежно похлопала своего огромного компаньона по щеке. — Ну, Эмунде, не дразни беднягу. Очевидно, он — корзина разочарования».

Орманн сглотнул. Жесткий. — Ты не сделал того, за что тебе заплатили. Не похоже, что ты поднял руку на ребенка. Что, черт возьми, случилось? Это была летающая змея, не так ли? Это оттолкнуло тебя. Или, — продолжил он, отбросив предостережения, — это вас спугнуло.

— Мы не могли навредить этому милому молодому человеку. Человек-гора выпятил свою пухлую нижнюю губу. Он почти выглядел так, как будто собирался заплакать. «Мне и так неловко тащить его через полгорода. Однако мы оставили его и его питомца в хорошем месте. Я уверен, что с ним все в порядке.

— О, он просто в порядке. Тон Орманна был достаточно напряженным, чтобы сломаться. «Слишком хорошо». Он переводил взгляд с одного веселого убийцы на другого. "Что случилось? Что он тебе сделал?

"Делать?" Всего на мгновение намек на его изначальный кровавый характер пробежал по лицу хищника. — Да ведь он ничего не сделал, Билл. Его улыбка была блаженной. «Эмунде и я, мы просто внезапно осознали, что тратим наши жизни впустую на то, что мы делаем, что мы не хотим больше причинять людям боль и что мы упускаем так много радостей жизни. И не беспокойтесь — мы вернем вам плату». Он поднял свой стакан. — Уверен, что не присоединишься к нам выпить?

Что-то случилось с этими двумя мужчинами. Что-то странное и необъяснимое. Неизвестно, но виновата в этом подруга Кларити. Это должно было быть. Такие существа, как эти двое, не стали бесхарактерными и глупыми за одну ночь. Он поправился. Что-то с ними не случилось. Что-то с ними сделали.

Но что? Это не имело смысла. В этом было еще меньше смысла, чем в непостижимом влечении Клэрити к мужчине моложе ее, которого она не видела шесть лет.

Вечер чудес еще не закончился. Лицо Раптора подняло свой стакан. «Ободритесь, Билл Орманн. Мы вышлем вам приглашение на свадьбу. И с этими словами он обвил рукой талию мужчины-горы настолько, насколько мог, и нежно сжал.

Орманн, спотыкаясь, выбрался из зоны лени, ничего не видя. Ни вращающиеся softiques, ни их человеческие аналоги. Не вращающиеся серебряноглазые экдизиасты, хвастающиеся своими неестественными виртуальными нарядами, или горожане, которые упивались их видом.

Снаружи прохладный ночной воздух постепенно выводил его из оцепенения. Направляясь к транспорту, он обдумывал свой следующий шаг. В Филипе Линксе он явно столкнулся с чем-то гораздо более изощренным и опасным, чем он думал. Прежде чем он смог разработать метод борьбы с ним, он должен был более точно знать, с чем он столкнулся. Как приступить к получению этих знаний?

Он мог бы попытаться вытянуть это из Кларити. Как ни умалчивала она о прошлом молодого человека, он не думал, что деликатный допрос даст много информации. Он мог бы попытаться выбить это из нее. Хотя он почти не сомневался, что это может быть достигнуто другими, если не им самим, это может еще больше сблизить ее с Линкс. Он мог бы бросить вызов Рыси напрямую, надеюсь, не в присутствии своего раздражительного минидрага.

Помедленнее, сказал он себе. Вы были терпеливы так долго. Еще есть время. Она не сбежит с ним завтра. Проведите серьезное исследование. Вы слишком рано натравили на него профессионалов, не зная о нем достаточно. Теперь заручитесь помощью профессионалов другого рода.

Будь то в бизнесе или в обществе, всегда разумно изучить слабые стороны конкурента, прежде чем атаковать. Ревность и раздражение Орманна заставили его действовать поспешно. Это больше не повторится, поклялся он. В следующий раз, когда он предпримет действия, у него будет достаточно информации, чтобы гарантировать успех.

Между тем, он продолжал улыбаться и изображать из себя рыцарского, зрелого защитника Клэрити, одновременно протягивая руку вежливости ее подруге. Выжидание было столь же жизненно важным для успеха любого начинания, как и движение к его осуществлению. Это может занять больше времени и усилий, чем он надеялся, но результат того стоил. Ясность была слишком хорошей добычей, чтобы сдаться какому-то бормочущему подростку из . . . от . . .

Ему пришло в голову, что он даже не помнит, из какого мира родом его конкурент. Простое получение таких личных данных может само по себе привести к средству избавиться от него. Орманн начал видеть возможности, которые выглядели даже более многообещающими, чем просто избить своего соперника до полусмерти.

Но как Рысь сбежала от бандитов, теперь уже диковинно преобразившихся? Знала ли Кларити, как это было сделано? Если да, то мог ли он получить от нее хотя бы эту информацию? Если рыжеволосая как-то виновата, Орманну жизненно необходимо узнать, что произошло.

Какой-то наркотик, наверное. Что, если Рыси каким-то образом удалось нейтрализовать действие специального пакета? Но это не объясняло кардинальных перемен, охвативших двух убийц.

Когда он добрался до своего личного транспорта и активировал дверь, Орманн был убежден, что знает источник фиаско, если не настоящую причину. Ему не откажут Клэрити. Не после всей работы, которую он проделал, чтобы заполучить ее, и уж точно не каким-то жутким, ослабленным выскочкой из другого мира.

Это был просто вопрос времени.

Женщина, для которой Орманн покупал обед, была привлекательна, стройна, темноглаза и с медовым голосом. Когда он намекнул, что может быть заинтересован в чем-то большем, чем просто нанять ее для проведения небольшого специализированного исследования, она быстро поставила его на место. "Г-н. Орманн — теперь вы можете отказаться от ложного имени Кавелендера, я не работаю ни на кого, чью истинную личность я не знаю — вы должны понимать, что если вы собираетесь воспользоваться моими услугами, я предпочитаю разделять свои профессиональные и личные интересы. ” Она улыбнулась над стимулятором, который торчал из ее полных губ, словно маленький дымящийся стилет. — Ты все равно не в моем вкусе.

"Нет?" Изобразив легкую улыбку, чтобы поддержать светскую беседу, он посмотрел на нее поверх своего стакана. Жидкость радужного цвета бурлила внутри, искрясь Моцартом. "Почему бы нет?"

— Ты хитрый и маслянистый. Ничего личного." Стимулятор едко курил, благоухал жасмином и байяром.

Если назвать кого-то закулисным и маслянистым не было личным, размышлял он, пытаясь держать под контролем инстинктивно нарастающий гнев, то что? Он скрыл свою реакцию, сделав долгий, медленный глоток своего напитка.

«Позвонить кому-то закулисно звучит странно в устах такого профессионального следователя, как ты».

Она тихо рассмеялась. Без сомнения, она была самой привлекательной преступницей, с которой он когда-либо сталкивался. Несомненно, ее внешний вид облегчал ее работу, которая в основном заключалась в получении доступа к информации и местам, в которых в противном случае ей было бы отказано. И ее клиентам, напомнил он себе.

«Я предпочитаю думать о себе как о тонком искателе истины. И, пожалуйста, избавьте меня от шуток о проникновении. Я слышал их все, скука в квадрате.

«Тогда, если вы не возражаете, — сказал он, отставляя свой напиток в сторону, — мы пропустим остаток ужина вместе с любыми дальнейшими неформальными формальностями и приступим к делу».

«Вниз или вверх». Она звучала скучно. "Для меня это одно и тоже."

Он не стал наклоняться к ней; их стол уже был проверен на конфиденциальность. «Меня интересует предыстория недавнего прибытия на Нур. Молодой человек, остановился в гостинице «Баркамп», номер шесть восемьдесят три. Имеет аласпинскую мини-драгу для питомца. Без него никуда не ходит. Каким-то образом ему удалось отговорить двух мужчин, которых я нанял, чтобы преподать ему урок, от выполнения своих обязанностей. В своей области они пользовались такой же репутацией и уважением, как и вы».

  «Интересно. Что вы знаете о своем мужчине? эт

На ее гладких, бледных чертах отразился не только профессиональный интерес.

«Очень мало, поэтому я и нанимаю вас, в основном — и больше всего огорчает — что у него и моей невесты были какие-то отношения шесть лет назад».

— А теперь он появился здесь, чтобы усложнить тебе жизнь. Что вы хотите знать о нем?

"Все." Не в силах сдержать гнев и разочарование, голос Орманна стал низким и напряженным. «Откуда он родом. Сколько ему лет на самом деле. Какими способностями он может обладать помимо необъяснимой способности удерживать внимание моей невесты. Имена и местонахождение любых родственников, близких друзей или романтических отношений. Его образование и социальное происхождение, ресурсы, местонахождение на родной планете, политика, религия — все».

Она кивнула. Маленький темно-фиолетовый диктофон, извлеченный из ее сумочки, был прижат к его. Информация передается молча. Она предпочитала именно так; это означало, что ей не нужно было так много слушать клиента. Также машины не пытались ее задеть. В общем.

Поднявшись извилисто со стула, она вставила диктофон обратно в держатель. "Я буду на связи. Когда у меня есть кое-что для тебя.

Он угрюмо уставился в свой напиток. "Будь осторожен. Я не знаю, что этот Рысь сделал с двумя людьми, которых я нанял. Я не могу доказать, что он что-то сделал, но сомневаюсь, что неправдоподобные последствия были случайными. Ты же не хочешь, чтобы он что-нибудь тебе сделал».

«Я не собираюсь с ним связываться. Если все пойдет хорошо, как обычно, мне даже не придется с ним разговаривать. И я могу позаботиться о себе, мистер Орманн.

Коротким, резким толчком он отодвинул стакан в сторону. Попросив счет, он взглянул на красочный хедз-ап, подтвердил сумму, махнув рукой над ней, провел кредитную карту через проекцию и стал ждать квитанцию.

— Ты уверен, что тебе нужно идти? Вы интересная дама, и я был бы не против еще немного поговорить с вами. Его тон был обнадеживающим.

Она улыбнулась, проверяя, пристегнута ли сумочка к талии. «Говоришь? Что скажет ваша невеста, мистер Орманн?

Он неуверенно ухмыльнулся. Поза маленького мальчика сослужила ему хорошую службу раньше. — Ее здесь нет.

«И через несколько секунд я тоже», — ответила она, развернувшись на одной скользящей подошве и целеустремленно зашагав к выходу.

Абсолютно профессионально, подумал он, вставая из-за стола и идя следом за ней. Он не спешил домой. Раннее возвращение в свой пустой дом дало бы ему гораздо больше времени, чтобы задуматься о том, что делают Клэрити и ее подруга. Просто болтать, всегда настаивала Клэрити. Внутренне он начал сомневаться в ней. Ни один собеседник-мужчина не был таким интересным. Не после стольких недель.

Но тогда, подумал он, он не знал Рыси. В бизнесе он быстро понял, что обобщать опасно. И если Клэрити говорила правду, молодой человек тоже не знал себя. Орманн был уверен, что это небольшое самоуничижение со стороны мистера Линкса не помешает работе очень компетентной женщины, услугами которой он только что воспользовался. Он с нетерпением ждал возможности узнать все, что можно было узнать о его возможном сопернике. Тогда он будет знать, как ответить в следующий раз.

Что наверняка будет в последний раз, заверил он себя.

ГЛАВА

10

Это случалось не очень часто. Когда это происходило, Вендра всегда был благодарен. Большинство тех, кого она наняла для исследования, имели нормальные физические пропорции, даже если их индивидуальные социальные и моральные склонности часто были более разнообразными. Этот молодой человек был подчеркнуто высоким, с рыжими волосами и экзотическим летающим питомцем, который всегда сидел у него на плече. Она могла легко следовать за ним. Без ее ведома профессиональное безразличие, которое она проявляла, чтобы плавно слиться с толпой и пейзажем, также привело к тому, что она ускользнула от внимания к исключительным способностям Флинкса.

И она была терпелива. Скромная гостиница, в которой он жил, послужила ей местом, где она начала свою работу. После того, как она поочередно уговаривала и дразнила портье, ей в конце концов разрешили доступ к записям гостей. Большинство из них были засекречены. Это остановило ее примерно на три минуты. К сожалению, имеющаяся часть записи о ее добыче была сжатой и не содержала никакой полезной информации. Он просто зарегистрировался. Чтобы удовлетворить своего клиента, ей нужно было получить доступ к гораздо большему, чем это.

Ее терпение было вознаграждено однажды утром, когда Флинкс неожиданно вошел в филиал известной сети ювелирных магазинов. Она последовала за ним внутрь, отмахиваясь от нетерпеливого служителя, который предложил ей помощь. Притворившись, что исследует витрину, полную колец, она позволила своему вниманию блуждать в направлении своей добычи. С помощью другого продавца он осматривал браслеты и ожерелья. Ее клиент был бы рад узнать, что красивый молодой человек не смотрит на кольца.

«Купи что-нибудь», — поймала себя на мысли она. Купите что угодно, но желательно что-нибудь дорогое. Чем дороже товар, тем тщательнее внутренняя система безопасности магазина будет проверять информацию о покупателе. Чем больше информации он собирал, тем больше ей приходилось копировать.

Она замерла. Внезапно он посмотрел на нее. Прежде чем она успела отступить или отреагировать каким-либо подходящим образом, он шагнул прямо к ней. Чем ближе он подходил, тем крупнее становился ярко окрашенный крылатый рептилоид на его плече.

"Извините Мисс?" У него приятный голос, решила она, приятный, почти по-мальчишески очаровательный, голос человека, которому инстинктивно хочется помочь. Она заставила себя улыбнуться. "Ты не возражаешь, если-?" Он замолчал, неуверенно нахмурившись. — Ты выглядишь расстроенным.

"Я делаю?" Она продолжала улыбаться, оставалась расслабленной, ее дыхание было лишь слегка учащенным. Откуда он знал, что она расстроена? Она заставила себя сохранять спокойствие. «Думаю, дорогие украшения всегда заставляют мое сердце биться чаще».

Он выглядел неуверенно. Затем он пожал плечами, не обращая внимания на свое первоначальное впечатление, и протянул ей что-то, чтобы она увидела. «Я покупаю подарок для подруги. Что ты думаешь об этом?" Ограненные драгоценные камни сверкали перед ее глазами. «Я пытаюсь сделать заявление, но не ошеломить. Боюсь, это может быть слишком кричаще».

Она испытала такое облегчение, что чуть не рассмеялась вслух. Все, что ему было нужно, это мнение другой женщины. Демонстративно изучая ожерелье, она со всей серьезностью спросила: «Какого цвета у нее волосы? Ее глаза?" Он сказал ей, и она кивнула. «Нужно больше зеленого — изумруд, цаворит, целетин. Метеоритныйхризолит прекрасен, и его невозможно подделать». Она вернула ожерелье. «Счастливая девочка».

Она чуть не рассмеялась во второй раз. Этот высокий, неуклюжий, какой-то симпатичный молодой человек слегка покраснел. — Она не девушка, и я не уверен, что ей так уж повезло. Спасибо за ваши предложения». Отвернувшись от нее, он вернулся в свое кресло и продолжил беседу с продавцом. Существо, сидящее на его плече, ни разу не подняло головы.

С облегчением она вернулась к осмотру футляра с кольцом. Ожидай худшего, размышляла она, и оно может постучать. Надейтесь на лучшее, и вы часто будете вознаграждены. Все время сохраняя самообладание, она была убеждена, что он ничего не подозревает. Почему он должен? Она не сделала ничего подозрительного.

Ее сердце слегка забилось, когда он вернул другое, более зеленое ожерелье продавцу, который отнес его в заднюю комнату. Когда спустя несколько мгновений мужчина вернулся с небольшим незаметным пакетом, она поняла, что покупка совершена. Она подождала еще десять минут, прежде чем пойти в сторону продавца, чтобы убедиться, что покупатель, которого он только что обслуживал, действительно покинул магазин.

— Симпатичный молодой человек, — сказала она, небрежно глядя на ряды прекрасных ожерелий в футляре.

Продавец согласно кивнул. «Очень тихий, очень вежливый. Приятно ждать, хотя, когда он впервые вошел, он понятия не имел, чего хочет».

— Но тебе удалось найти для него кое-что. Она восхищенно улыбнулась.

Продавец скромно пожал плечами. «Часть работы. Вы, видимо, сами помогли некоторым своим предложением. Он сказал мне."

Она кивнула в ответ. «Ожерелье, которое он наконец купил. Дорого?"

Деловая манера поведения продавца сменилась нерешительностью. — Ты видел произведение, которое он тебе показывал. То, что джентльмен наконец купил, было

похожие по стилю и исполнению. Очень хороший кусок. Почему ты хочешь знать?"

«Потому что, увидев то, что он принес мне, я понял, что и сам мог бы заинтересоваться чем-то подобным».

Улыбка вернулась. — Буду рад помочь вам.

Она осмотрела более десятка образцов нурианского ювелирного искусства, суетясь то над одним, то над другим. Наконец, устав от маскарада, она остановилась на одном и спросила цену. Когда он рассказал ей, она прикоснулась пальцем к нижней губе и, надувшись, спросила, есть ли у него что-нибудь в таком же дизайне, но с чуть более крупными камнями. Он действительно знал и вернется через минуту с несколькими, чтобы показать ей. Уходя в заднюю комнату, он оставил свой блок обработки продаж на чемодане перед ней. Она поспешно огляделась. В зале находились еще два продавца, и оба были заняты своими покупателями.

Достав из сумочки специальный поисковый блок, она надела его на процессор магазина. Устройство, которое она предпочитала для такой работы, было маленьким, безобидным на вид и предварительно запрограммированным с расширенной ключевой информацией, которую она почерпнула в отеле своей добычи. Работая бесшумно, ее устройство быстро подключилось к программе процессора для поиска определенной записи о недавних продажах. Обнаружив его, зонд протянул руку через общегородские, планетарные и, в конечном счете, центры данных всего Содружества. Хотя и зонд, и его уникальная программа работали молниеносно, она все же нетерпеливо подгоняла его.

Легкая вибрация в корпусе устройства свидетельствовала о том, что результаты достигнуты. Она вынула его из комбайна и сунула обратно в сумку как раз в тот момент, когда продавец возвращался с другим подносом ожерелий, чтобы показать ей. Продолжая играть в игру, она еще десять минут осматривала их, прежде чем отправить его обратно за еще одним подносом с образцами. Почти сразу же, как только он повернулся к нему спиной, она прикрепила свое устройство к столь же компактному расширяющемуся диктофону, извлеченному из ее сумочки, и начала просматривать результаты своего тайного и крайне незаконного поиска.

Некоторая информация, которую она просмотрела, имела смысл, но была явно тусклой по содержанию. Кое-что было уже известно.

Некоторые из них вообще не имели смысла.

Ее устройство настаивало на том, что указанный домашний адрес был ложным. Однако это не привело к срабатыванию системы безопасности магазина. И почти все остальное, кроме самой последней информации, предоставленной этим человеком, было доказуемо ложным. Это заставило ее задуматься.

Зачем такому приятному, казалось бы, безобидному молодому человеку нужно было фальсифицировать даже самые простые и простые факты о своем прошлом? Только одно не прозвучало неправдой, а должно было. Это был размер банковского счета ее добычи. Это было слишком, слишком много. Если только он не получил действительно внушительное наследство от какого-нибудь крупного торгового дома или знатной семьи, никто из столь молодых людей, как ее добыча, не должен иметь доступа к такому обширному кредиту. А если он унаследовал, то зачем все эти изощренные уловки, чтобы скрыть все о его происхождении? Эти два не складываются вместе.

Затем, к ее удивлению, из ее устройства начали подниматься струйки дыма. Очень компактный, очень производительный и очень дорогой, он начал жариться у нее на глазах. Выйдя из задней комнаты, продавец увидел, что происходит, быстро отложил новый лоток с ожерельями в сторону и схватил небольшой огнетушитель, содержимое которого начал распылять на курительную машину. Она не возражала. Очевидно, что устройство уже было повреждено и не подлежит ремонту. Тем не менее, она была так же осторожна, чтобы упаковать разрушенные остатки, чтобы их истинная природа не была обнаружена, так же как и поблагодарить продавца и извиниться за инцидент.

Она поспешно вышла из магазина, ее мысли бурлили. Ее зондирование породило непредвиденный ответ; быстро, точно, ограниченно и основательно. Попахивало предупреждением. Она была смелой, но не безрассудной, смелой, но не глупой. Здравый смысл управлял ее делами и спасал ее от более чем одной неприятной встречи.

Что Орманн пытался рассказать ей о двух мужчинах, которых он послал за высоким мужчиной? С ними что-то случилось. Что-то, чему Орманн не смог найти объяснения. Из глубины сумочки она все еще чувствовала оставшееся тепло приготовленного устройства. Объяснений этому тоже нет. Только одно она знала наверняка: какое бы защитное программирование она ни активировала, оно было дорогим и сложным. Значит, у нее и у него было что-то общее.

Каждый разумный человек осознает это, когда он не дотягивает до уровня своих конкурентов. Но только действительно умные знают, когда принять это.

Орманн был так удивлен, увидев Вендру в своем кабинете, что забыл рассердиться. "Что ты здесь делаешь?" — спросил он напряженно, когда вошел и убедился, что дверь плотно захлопнулась за ним. — Мы не должны встречаться здесь!

"Почему бы нет?" Вендра была явно более напряжена, чем когда они встречались в последний раз. — Боишься, что твоя невеста забредет к нам?

"Что ты хочешь?" Его тон изменился с расстроенного на сдержанное возбуждение. «У тебя есть что-то для меня? Информация?"

Она кивнула. «Конечно знаю». Она передала ему сложенную распечатку.

"Что это?" Сев за свой стол, он выглядел столь же озадаченным, как и звучал.

«Подтверждение возврата». Повернувшись, она направилась обратно к двери. — Я отклоняю ваш тендер.

— Подожди, подожди минутку. Он двинулся, чтобы перехватить ее. — Ты не можешь этого сделать.

"Уже сделано."

— Но… но почему? Он был искренне озадачен. Затем выражение его лица помрачнело. — Он что-то сделал с тобой, не так ли? Этот рыжеволосый ублюдок сделал что-то с тобой точно так же, как он сделал что-то с двумя парнями, которых я послал за ним раньше.

Она покачала головой. «Он мне ничего не сделал. Я узнал пару вещей, которые мне не понравились, вот и все».

— Значит, вам удалось что-то узнать о нем. Ну, скажи мне, что?

«Никакого вреда в вашем знании». Она неуверенно фыркнула. «Я последовал за ним в магазин, где он купил что- то умеренно дорогое». Она улыбнулась так, как ему не понравилось. — Ты, наверное, сам об этом узнаешь. Так или иначе, у меня было время — немного времени, но достаточно — изучить систему закупок в магазине. Я использую специализированное оборудование; очень маленький и очень эффективный. Никогда не было с этим проблем. Это проработало достаточно долго, чтобы я узнал, что имя вашего друга имеет гораздо больше доверия, чем может показаться на первый взгляд.

Замешательство Орманна отразилось в его ответе. — Сколько еще кредита?

Она думала, как лучше объяснить ему это. — Недостаточно, чтобы купить вашу компанию, но более чем достаточно, чтобы купить отель, в котором он остановился. В отсутствие каких-либо доказательств обратного я предполагаю, что это какое-то наследство.

Он кивнул. По крайней мере, это несколько увязывалось с тем, что он знал о Рыси. — Что еще вы узнали?

— Что я не хочу иметь с ним ничего общего. Основываясь на многолетнем опыте, мой профессиональный совет клиенту будет заключаться в том, чтобы сделать то же самое. Но, конечно, ваш интерес выходит за рамки простого любопытства.

«Что-то отреагировало на любопытство моего устройства. Не с обычным программированием помех. На самом деле он полностью поджарил юнит, и предполагается, что он сможет защитить себя от таких атак. В прошлом он всегда успешно защищался». Она предостерегающе покачала головой. «Насколько мне известно, только военные контрмеры могут сделать то, что было сделано с моим устройством».

— Думаешь, парень — военный?

«Я думаю, что этот человек опасен. То, что случилось с моим устройством, говорит мне об этом. Мои инстинкты говорят мне об этом. Я не знаю, что, по вашему мнению, он мог сделать с мускулами, которых вы наняли, чтобы преследовать его, но я не хочу торчать рядом с ним достаточно долго, чтобы выяснить это. И я не хочу, чтобы он что-то делал со мной. Он слишком тихий. Большие, громкие, хвастливые антагонисты, с которыми я могу справиться. Молчаливые, хладнокровные люди раздражают меня. Держите свои деньги, мистер Орманн. И не звони — я не отвечу. Она открыла дверь офиса и ушла, оставив за собой одного сбитого с толку и рассерженного руководителя.

Что теперь, Орманн? — спросил он себя. Вы нанимаете двух лучших, чтобы победить Lynx; они возвращаются, все обидчивые, рука об руку, так и не тронув его пальцем. Вы нанимаете лучшего следователя в Сфене, и она возвращается испуганной. Кларити продолжает видеть и сочувствовать ему. Вы не можете прикасаться к нему сами, потому что это немедленно заставит ее придвинуться к нему еще ближе, не говоря уже о том, что вам придется иметь дело с этой мини-драгой.

Подожди, подумал он. Если этот ребенок достаточно хитрый, контролирующий или сильный, чтобы делать то, что он уже делал, и, казалось бы, не затрачивая усилий, может ли он когда-нибудь делать такие вещи? Если да, то должна быть какая-то тропа. Может быть, про себя размышлял Орманн, он все делал неправильно. Быть тонким, когда требовалась не тонкость, а прямота. К настоящему времени он приобрел отличные визуальные и слуховые записи Lynx. Несложно проследить недавнюю историю его прибытия на Нур. Информация о том, как он прибыл и откуда он прибыл, пусть даже мимолетная, по крайней мере даст Орманну что-то твердое, из чего можно будет исходить. Вендра была не единственным опытным следователем на Новой Ривьере. Предложение достаточного количества денег всегда привлекало покупателей, независимо от предполагаемой опасности.

Его положение в деловом сообществе позволило ему создать список многочисленных контактов. Пришло время заявить о некоторых услугах.

То, что он собирался узнать, одновременно удивит и обрадует его гораздо больше, чем все, что он до сих пор знал о своем заклятом враге.

«Но я не умею танцевать. Я никогда не танцевал».

Кларити нашла смущение Филипа из-за того, что он заявил об отсутствии у него терпсихорианских навыков, почти столь же забавным, как и его очевидный физический дискомфорт от костюма, в котором он был одет. Пойти с ним, чтобы купить ее, было само по себе приключением. Она победила только потому, что настаивала на том, что если он не будет носить что-то другое, она откажется его больше видеть.

— У тебя даже нет формального наряда? она бросила ему вызов.

«У меня очень мало личных вещей, — честно ответил он. Конечно, одной из этих вещей оказался звездолет, но она уже знала об этом.

Теперь он извивался и дергался, как человек, страдающий раздражающей кожной болезнью. Давно отказавшись от любого h

Надеясь сохранить хотя бы полуустойчивую жердочку, Пип удалился на опоры стола в стиле ретро-нуво, где она и Лом так хорошо сливались со скульптурным течением многочисленных ног, что любому, кто стоял бы дальше, чем в метре от них, пришлось бы нелегко. рассказывая живые минидраги из неорганического, цветущего металла.

Он хорошо выглядел в костюме, сказала она себе. Прорисованный светом, с изображением тела, узором, вырезанный и запечатанный, он был составлен и адаптирован на одном из самых модных торговых улиц Сфена менее чем за час. На следующей неделе это будет не в моде, так как это было нормой. Но хотя бы на одну ночь Флинкс выглядел не просто мастером по ремонту узловых коммутаторов. Мерцающий темно-бордовый материал отражал лишь минимальное количество бликов. Оно красиво выделялось на контрасте с ее более приглушенным зеленоватым повседневным платьем с открытыми плечами. Чувствительная к определенным частям видимого спектра, значительная часть ее одежды мигала прозрачно, когда она сталкивалась с чем-то, что смещалось в ультрафиолет.

Теперь она обнаружила, что он не только не может нормально одеваться, но и не умеет танцевать. Это не помешало ей подняться со своего места, взять его за руку и потянуть к переполненному залу.

«Каждый может танцевать, Флинкс. Я видел, как ты двигаешься. Вы подвижны и гибки. Я знаю ты сможешь."

Чувствуя себя полным идиотом, в каком состоянии ему предшествовало подавляющее большинство представителей мужского пола его вида, он неохотно позволил вытащить себя на середину мягко освещенной комнаты. Чем ближе они подходили к танцполу, тем больше он чувствовал, как будто его ноги полностью перестали функционировать. Тот факт, что он возвышался почти над всеми остальными, заставлял его чувствовать себя гораздо более заметным.

Ясность, с другой стороны, упивалась разоблачением. «Просто следуй за мной», — проинструктировала она его, ее голос возвышался над гулкой, но мелодичной музыкой. «Отпусти себя».

«Я никогда не мог отпустить себя, — откровенно признался он.

— Тогда пора тебе учиться. Слегка отступив от него, она начала двигаться, вертеться и слегка подниматься над отражающей поверхностью, когда репеллеры, встроенные в ее шелковые туфли, реагировали на толчок заряженного пола.

Он был бы счастлив просто наблюдать за ней, как это уже делали несколько других мужчин-покровителей клуба. Без сомнения, она была самым раскованным инженером, которого он когда-либо встречал. Борясь со своей укоренившейся склонностью оставаться ненавязчивым, он начал нерешительными порывами и рывками пытаться подражать ее движениям.

"Вот и все!" Ободряюще крича, перекрикивая грохот барабанов и градуированный тимбалон, она подошла ближе, положила руки ему на талию и начала толкать и тянуть, словно месила большой двуногий кусок ириски. Он почувствовал, что поднимается, когда туфли, которые она настояла на его покупке, отреагировали на поток энергии от пола.

— Ты чудесно пахнешь, — сказал он ей, даже коря себя за банальность комментария.

Она приняла комплимент в том духе, в котором он был дан. Ее улыбка была сияющей. Когда несколько вспышек света поймали ее платье с фототропными полосами и сделали его части прозрачными, у него перехватило дыхание. Наклонившись к ней, он глубоко вдохнул.

«Тебе нравятся духи? Имя теста - Шехвару. Я был одним из главных инженеров проекта».

"Ты сделал это?" Странно, подумал он. Чем больше человек занимался этой традицией, называемой танцем, тем легче становилось. Он определенно был достаточно легким на ногах, даже без помощи отпугивателей. Взросление вора укоренило это в его движениях. Вокруг них вспыхивали огни, иногда переходящие в звук. Музыка превратилась в свет. Над всем этим была Клэрити, ее вид, запах и близость.

«Я внесла свой вклад», — сказала она ему. «Аромат содержит окситоцин, связанный с молекулярной структурой. Вы знаете — гормон объятий? Она слегка отодвинулась, грациозно паря на десяти сантиметрах ароматного, окрашенного воздуха.

Флинкс не понимал, о чем она говорит. Феромоники не были его особым интересом. Но хотя он был мало знаком с процессом, он признался, что был в восторге от результатов. По крайней мере, так было до тех пор, пока во лбу не раздался слишком знакомый стук.

Клэрити тут же забеспокоилась, увидев, как он вздрогнул. Она приблизилась к нему, глядя на него с внезапной тревогой.

— Флинкс? Взгляд на их стол показал, что минидраги двигались.

— Все в порядке, Клэрити. Приложив кончики пальцев одной руки ко лбу, он сильно надавил. Иногда это помогало. Пульсация немного отступила. «Я никогда не знаю, когда они ударят. Большую часть времени он начинается, а затем просто исчезает». Он изобразил ободряющую улыбку. «Думаю, я разбираюсь в этом танце. Покажи мне этот последний ход еще раз.

Но прежде чем она успела это сделать, его голову пронзила сильная боль, заставившая его согнуться пополам. В одно мгновение она обвила его талию одной утешительной рукой.

"Вот и все; мы закончили здесь. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, что происходит, Флинкс. Вы пришли ко мне в поисках понимания. Ну, поймите, что мы уходим. Сейчас."

То, что он не возражал, было достаточным доказательством того, как плохо он начал себя чувствовать. Еще дважды он согнулся вдвое, схватившись за голову, прежде чем они успели собрать своих питомцев и уйти. Может быть, убрать его подальше от света и музыки поможет, поймала себя на мысли она, оплачивая счет.

Он действительно почувствовал себя немного лучше, когда они оказались снаружи на прохладном ночном воздухе.

— Мне все равно, — сказала она ему. — Я все еще отвезу тебя обратно в твой отель.

Сожаление наполнило его ответ. — Я не хочу портить тебе вечер.

"Мы хорошо провели время." Ее браслет мигал, автоматически вызывая личный транспорт. «Будут и другие вечера. Сейчас важно доставить вас туда, где вы сможете лечь и отдохнуть».

Пустой крейсерский транспорт подъехал к ним боком и вежливо спросил их пункт назначения, пока обрабатывал кредитную карту Кларити. Флинкс достаточно оправился, чтобы произнести название своего отеля. Когда транспорт отъехал от клуба, напевая себе под нос, он обнаружил, что Кларити так сильно прижалась к нему, что Пипу и Лому пришлось отойти в разные стороны от своих хозяев, чтобы найти подходящее место, чтобы присесть.

"Мне было весело." Прижавшись к его правому боку, она позволила одной руке скользнуть по его талии. Он дернулся. «Должно быть, это последствия Шехвару», — сказал он себе. Пип, похоже, смирился с тем, что свернулся клубочком между ним и дверью.

— Когда ты в последний раз веселился, Флинкс?

На его губах застыл готовый ответ. Проблема была в том, что она не поддерживалась памятью. За всю жизнь он не мог вспомнить последний раз. Затем к нему пришел ответ. — Несколько минут назад, — прошептал он ей. "Сегодня вечером."

— Я имел в виду до сегодняшнего вечера, глупыш. Она легонько толкнула его в плечо.

Его шея откинулась назад, тело выгнулось, а глаза широко распахнулись на крышу транспорта, прежде чем крепко сжаться. Рядом с ним Пип застыл. Она знала, что его головная боль вернулась с удвоенной силой.

«Флинкс!» Она с опаской смотрела на неподвижное тело. «Могу ли я что-нибудь сделать? Хочешь, чтобы я . . . ?»

Ее голова откинулась назад, туловище содрогнулось, и боль, подобная которой она редко испытывала, пронзила ее череп, как горячая пуля в свежем мясе. Рядом с ней Лом однажды содрогнулся, прежде чем стать таким же жестким, как сине-розовая трость.

Странно находиться во сне и одновременно осознавать, что это сон. Как только она осознала нереальность, в которой оказалась, боль начала уходить. Он никогда не исчезал полностью, но значительно уменьшился.

Она была в черном месте, парила. Ожидая разделить восприятие Флинкс, наполовину предвидя, что она снова столкнется с ужасной темной вещью, коснувшейся ее, она была сбита с толку и испытала облегчение, когда ничего враждебного не проявилось. Не было осознания Флинкса, не было ощущения его близости.

Но было еще кое-что.

Или, может быть, несколько чего-то еще; она не могла точно сказать, было ли присутствие, которое она воспринимала, несколькими или единственным. Он не был откровенно враждебен, но и не приветствовал его. Впечатления, которые она получала, были

больше раздражения, чем гнева, как будто они находили ее присутствие неприятным. Хотя она не могла определить их осознание, она помнила, что Флинкс рассказал ей о своих снах.

Там был механизм, о котором он говорил, невероятно древний, но все еще функционирующий. Там же и зелень, обширная, но ограниченная, совершенно чуждая, но удивительно материнская. И, наконец, теплота, о которой он говорил; неясное, неопределенное, но как-то смутно знакомое. Эти ощущения оставались неясными, но связными, властными, но приспосабливаемыми. И посреди всего этого она дрейфовала, заблудившись в месте, где она не хотела быть.

Чувствуя неодобрение вокруг себя, она услышала смутный шепот самой себя: «Почему?»

«Потому что вы отвлекаете, — последовал ответ, — постороннее отвлечение от Того, Что Истинно Важно. Вы воздействуете на его разум. Вы затуманиваете его рассуждения. Вы отвлекаете его энергию.

Ей не нужно было задаваться вопросом или спрашивать, кого это/они имели в виду. «Что ты хочешь от него? Ты не причиняешь ему ничего, кроме паники и боли. Тепло вокруг нее стало немного интенсивнее. До этого она не знала, что такую вещь можно сделать видимой, чтобы ее можно было не только почувствовать, но и увидеть.

— Мы не причиняем ему вреда. Но паника и боль охватывают всех, и им нужно противостоять. Оно выходит за пределы его, нас и всего, от белых бактерий до красных гигантов. Оно приходит ко всем, и все должны противостоять ему».

Кошмары Флинкса. Чернота, коснувшаяся ее и заставившая ее неудержимо дрожать. «Какое отношение такая враждебная чудовищность имеет к бедному Флинксу?»

«Он — Ключ», — ответили они без колебаний.

В пустоте, окружавшей ее, она чувствовала себя потерянной во множественном, обширном присутствии. Она уже слышала это раньше от Флинкса. Теперь она услышала это снова. «Как Флинкс может быть ключом к чему-либо? Он всего лишь напуганный, потерянный, сбитый с толку человек».

«Он — Ключ», — снова сказали ей, на этот раз более решительно. «Как, мы не знаем. Когда, мы не знаем. Где, мы не знаем. Но он Ключ. Это мы знаем.

«Как ты можешь быть так уверен? Ты кажешься не очень уверенным.

«Мы глубоко поражены неправдоподобностью этого. Мы многого не знаем. Но его мы знаем. Все меняется. Ничто не стабильно. Он тоже меняется способами, которых даже мы не знаем и не можем предсказать. Среди такого огромного невежества последнее, что нужно, — это усложнение».

— Я, — услышала она свой ответ.

— Ты, — согласилось сознание с приводящей в бешенство уверенностью.

«Я не брошу его. Ты не можешь меня заставить». Это последнее было сказано скорее решительно, чем уверенно. — Я единственный друг, который у него есть. Он столько, сколько сказал мне так. Так что если ты каким-то образом заставишь меня уйти от него сейчас, то кем бы ты ни был, его другом ты не являешься.

«Правда», — последовал несколько неожиданный общий ответ. «Мы не его друзья. Не в том смысле, в каком вы определяете такую ассоциацию. И все же он нужен. То, что необходимо сделать, не может быть сделано без него».

"Какая вещь?"

«Мы не уверены. Не как, когда или где. Только то, что это нужно сделать, и что для этого нужен он.

— Для чего-то огромного и могущественного ты безумно неточен.

«Разве мы не желаем, чтобы было иначе? Как вы думаете, нас это устраивает и устраивает варианты? Думаете, нам нравится то, что мы должны делать с собой, с другими, с человеком по имени Флинкс? В этом нет никакого удовольствия. Никакой радости в этом не найти. Бывают времена, когда нужно что-то делать для того, чтобы их делать, без посторонних соображений. Это одна из них. Сейчас и позже. Здесь и в других местах».

«Мне все равно. Я не оставлю его. Он мой друг." Учитывая ее нынешнее состояние, она была настолько дерзкой, насколько могла. — Ты не можешь меня заставить. В молчаливом ужасе от того, что бросила перчатку, она ждала угрожающего противоречия, в котором, как она была уверена, последует. Не было.

"Мы не будем." Нет, не можем, но — не будем. «Если ты хочешь быть другом для всех, а не только для одного, не пытайся отвлечь его от того, что должно быть сделано».

— Но он не знает, что нужно делать, и не знает, как это сделать. Ты тоже.

«Энтропия воспитывает. Время говорит. С каждой великой прецессией знание растет. Настанет момент, когда мы будем знать, что надо делать, как и где. В это мгновение он тоже. Если вы присутствуете в это время, вы должны попытаться помочь и не вмешиваться».

«Как я могу вмешиваться, если я не знаю, что произойдет или как это произойдет?»

"Ты узнаешь. Если вы присутствуете в этот момент, вы узнаете. Мы все узнаем, одновременно и вместе». Присутствие начало уменьшаться. «Когда это время придет, помни: ты выбрал свой путь».

Она села вперед с начала. Что-то маленькое и влажное щекотал ей лицо. Подняв одну руку, она осторожно оттолкнула встревоженную голову летящей змеи. — Все в порядке, Скрап. Я в порядке." Нагнувшись, она обнаружила, что, несмотря на эффективную систему климат-контроля наемного транспорта, она промокла от пота.

Транспортное средство остановилось. Выглянув наружу, она увидела, что они стоят перед отелем Флинкса. Как долго они сидели там, она не знала. Снаружи все еще была ночь, так же как и внутри нее. Но последнее прояснилось, когда усилилось ее сознание. Она приказала транспорту выставить хронометр с циферблатом. Было очень поздно.

Жалобный стон вырвался из фигуры, рухнувшей на сиденье рядом с ней. Пип ползала по своему хозяину, отчаянно пытаясь его разбудить. Кларити порылась в сумочке, прежде чем достать надушенную ткань. Когда она промокнула его лоб и лицо куском охлаждающей ткани, его веки затрепетали и в конце концов поднялись. Угадав ее намерения, Пип отшатнулся в сторону.

На пугающее мгновение Флинкс увидел что-то ужасное за пределами его понимания. Потом он узнал ее.

"Ясность." Подняв одну руку, он провел кончиками слегка дрожащих пальцев вниз по ее щеке. Несмотря на его состояние и то, что он, вероятно, только что пережил, его голос был сильным. — Я… мне приснился еще один плохой сон.

Понимающе кивнув, она продолжала тереть его лоб. "Я знаю. Я тоже.

Он сел прямее. «Я снова спроецировал на тебя? Клэрити, мне очень жаль. Другая его рука рассеянно поглаживала затылок и шею Пипа.

«В этот раз все было иначе. Моя мечта, я имею в виду. Я не думаю, что у нас был такой же опыт. По крайней мере, ничего ужасного меня не коснулось. Это больше походило на разговор». Она выдавила слабую улыбку. — И голова не болит.

Он пристально посмотрел на нее. «Это невозможно. То, что вы описываете, совсем не похоже на то, что мне приснилось». Он отвернулся. «Мой был таким же, как обычно. Парить вовне, искать, находить и воспринимать, потом устремляться обратно в себя и просыпаться. Ты сказал, что твой сон был похож на разговор. В поисках ответов он искал ее лицо, но нашел только красоту. — С кем ты разговаривал?

— Что-то не хочет, чтобы я был с тобой, Флинкс. Осторожно, она снова свернула свою неподходящую одежду и продолжила ощупывать его. - Это... они... сказали мне об этом недвусмысленно. Но они и не будут пытаться помешать мне быть с тобой. Решение за мной».

"Они?"

— Я думаю, это те же самые люди, которые продолжают навязывать тебе эти сны. Все это связано с таинственным явлением, которое приближается сюда. Ты и древнее устройство, зеленый цвет и тепло, о котором ты мне говорил. А теперь, кажется, и я».

Повернувшись на своем месте, он схватил ее за плечи и посмотрел ей в глаза. — Ты не можешь вмешиваться, Кларити. Это мой кошмар, а не твой.

Она с сожалением улыбнулась. «Похоже, кошмарами можно поделиться, Флинкс. К тому же, как говорили голоса в моей голове, выбор за мной. Я сказал тебе, что постараюсь тебе помочь. Я не отступлюсь от этого из-за одного или двух плохих снов». Она знала, что они были чем-то большим, но для нее это не имело значения. Она решила, что их дружба будет продолжаться. Тот, который никаким эфирным сущностям не позволили бы разорвать на части.

Он медленно кивнул с благодарностью. Затем он обнял ее своими длинными руками и сжал, крепко прижимая к себе. Настолько тесно, что между ними не могли уместиться даже бушующие галактические ужасы, даже навязчивые сны. Оказавшись в его сильных руках, она обнаружила, что ее страх, как дурной сон, исчез.

ГЛАВА

11

Как и в любом другом развитом мире Содружества, который он посетил, Флинкс смог заказать все необходимое для пополнения запасов Учителя, пройдя через нурианскую оболочку, получая доступ к определенным узлам снабжения по мере необходимости, одновременно сохраняя определенную степень анонимности. В конце концов, однако, неизбежно наступил момент, когда ему пришлось лично явиться в порт, где базировался его шаттл. Заказ товаров на десятки тысяч кредитов — это одно; завладеть ими — это нечто иное, особенно когда товары предназначались для отправки за пределы планеты. Это означало заполнение экспортных форм.

Чиновник, стоявший по другую сторону прилавка в главном порту Сфена, был типичным представителем своего типа: занятой, озабоченный и флегматичный, с тонким ртом, вечно надутым, — хотя, будучи гражданином Нура, его загар был лучше, чем у большинства. ему подобных. Пип спал у него на плече, а Флинкс терпеливо ждал, пока бюрократ закончит свою работу.

«Экспортные коды?» Клерк не оторвался от показаний. Флинкс ответил серией чисел, которые нужно было произнести лично. Он подождал, пока их медленно проверяли.

На полпути к вводу последовательности портовый служащий нахмурился. Он увеличил показания. — Вы Филип Линкс? — спросил он, наконец подняв голову.

Флинкс уже отправил свою личную информацию. «Хотите сделать сканирование сетчатки?» Флинкс знал, что чтение мыслеволн будет более точным, но он не мог этого допустить. Сканирования сетчатки всегда было достаточно.

— В этом нет необходимости. Я спросил риторически». Он снова посмотрел на показания. «Довольно много магазинов для одного человека».

«Это не только для меня. Это для всего корабля. Конечно, он был единственным пассажиром на этом корабле, но

не было необходимости добровольно сообщать эту информацию.

«О, целый корабль. Ну что ж, что ж, — пробормотал мужчина, как будто это все объясняло.

Клерк возобновил выполнение формальностей, которые должны были привести к выдаче товаров Флинкса, уже хранящихся на складе и ожидающих отправки на его шаттл.

Клерк колебался. «Надеюсь, вы не возражаете — я просто любознательна от природы — это часть моей работы — реагировать на такие вещи, которые вызывают у меня любопытство». Он указал на показания, которые Флинкс не мог видеть. «Вот этот предмет. Я этого не понимаю».

По настоянию чиновника показания поднялись и поплыли к Флинксу, который с опаской посмотрел на манифест. «Какую часть вы находите запутанной?»

— Ну, это грязь. Уплотненный аэрированный полноценный гумус с примесью других компонентов, но в основном — грязь. Что вы делаете с грязью на таком маленьком звездолете?

Высокий мужчина облокотился на стойку и доверчиво улыбнулся. «Это все бизнес. На корабле есть ценные живые растения. Специализированные торговые предметы. Мне нужно сделать пересадку».

«Ты не кажешься мне садовником».

"Я не. Я говорил тебе. Это предметы торговли.

— Вы случайно не пытались провезти какой-нибудь из этих предметов торговли на Новую Ривьеру? За такие вещи предусмотрены очень строгие наказания».

— Вы только что сказали, что я не кажусь вам любителем садоводства. Я кажусь вам безмозглым типом? Сидящая у него на плече Пип подняла голову и зевнула. В ярком освещении кабинета ее маленькие, но острые зубы блестели, как осколки жемчуга, когда она внимательно смотрела на клерка.

Функционер вдруг потерял всякий дальнейший интерес к таким банальным вещам, как грязь. Флинкс ушел с полным одобрением допуска. Теперь он мог контролировать погрузку своих припасов. Затем пришло время долго поговорить с Клэрити Хелд. Тот, чья тематика обещала быть еще более серьезной, чем обычно.

Покидая здание таможни, он поймал себя на том, что задается вопросом, откуда он знает, что растения на борту его корабля нуждаются в пересадке. Возможно, у него просто было больше зелени, чем он подозревал. Или, возможно, он эмфолировал во сне. Но, как указал чиновник, речь шла только о грязи.

Она проснулась от нежного птви-птверр радужнокрылого sila languet, одного из самых благозвучных обитателей лесов такари Новой Ривьеры. Веселая живость песни резко контрастировала с мрачностью, окутывающей ее мысли. Она не только не знала, где находится, она понятия не имела, как она здесь оказалась.

Она находилась в каком-то маленьком здании со стенами, сделанными из настоящего дерева. Снаружи, через воздушные преграды, заменившие старомодные окна, она могла видеть усыпанные цветами деревья, лазурное небо и редкие ярко-желто-зеленые кусты штопора. В дополнение к захватывающей песне sila languet снаружи доносилось нарастающее бормотание альпинистов-колусаев. Ни одна из гармоний не была особенно обнадеживающей.

Тем более, что ее запястья были закреплены сзади, а лодыжки связаны вместе.

Однако ничто не сдерживало остальную часть ее. Повернув ноги влево и упираясь руками и плечами в спинку дивана, на котором она лежала, ей удалось принять вертикальное положение. Это позволяло ей видеть всю комнату. За имитацией деревенской мебели и отчищающим от пыли камином находилась кухня, оборудованная точной копией техники из прошлого человечества. Она была уверена, что за пластиковыми и керамическими фасадами скрываются современные устройства. На столе стояла большая прозрачная коробка с крошечными отверстиями.

Внутри коробки Лом двигался медленно, словно под действием наркотиков, с тревогой глядя в ее сторону.

Что случилось? Последнее, что она помнила, это как разбирала какие-то недавние поставки. Последним предметом была коробка с тиснением податливого логотипа известной элегантной парфюмерной компании со штаб-квартирой в южном городе Кескаль. Было сопроводительное письмо: что-то о дегустации нового аромата и надежде узнать ее профессиональное мнение. Она вспомнила, как открыла и прочитала письмо. Она вспомнила, как открыла пакет и… . .

После этого она ничего не помнила.

Кто-то ударил ее сзади? Ничего не болело, кроме связанных запястий. Они слегка пульсировали. Она не открывала никаких духов. В посылке было что-то еще? Что бы ни сбило ее с ног, по-видимому, сделало то же самое или что-то похожее на Лом. Еще более зловещим было то, что наличие защищенного от мини-драга контейнера указывало на действия кого-то, знакомого со способностями летающей змеи. Как она знала, эта информация была ограничена узким кругом ее знакомых. Что не означало, что кто-то за пределами этой орбиты не мог получить такую информацию.

Она встала с дивана и прыгнула к кухонному столу, надеясь освободить мини-драге, когда входная дверь открылась. Большая часть дверного проема была заблокирована знакомой фигурой.

"Счет! Слава Богу, что ты здесь!» Подпрыгнув, она шевельнула кончиками пальцев. «Я не знаю, что произошло. В одну минуту я открываю пакеты, а в следующую уже просыпаюсь на этом диване. Где мы?"

Орманн подошел к кухонному столу и сел на стул. Внутри прозрачного контейнера летящая змея сунула голову в его сторону. Эмоции, которые он читал у Орманна, были скорее осторожными и полными надежды, чем откровенно агрессивными. Это все равно не имело бы значения. Орманн заказал контейнер, изготовленный из материала, непроницаемого для едкого яда мини-драгета.

— Мы в горах, Клэрити. Не нужно знать, какие горы. Эта ретро-хижина взята напрокат у моего старого друга. Он полностью оборудован, гармонично сочетается с окружающей средой и достаточно изолирован. Здесь ты будешь в безопасности.

"Безопасно?" Она нахмурилась. «В безопасности от чего? Развяжи меня, Билл.

"В свое время. А до тех пор тебе не может быть удобно стоять вот так. Почему бы тебе не сесть обратно?»

Она уставилась на него, потом поняла, что он не собирался ее отпускать. Медленно, не сводя с него глаз, она вернулась к дивану.

— Вот, так лучше, не так ли? — проворковал он, как только ей удалось сесть. Она хорошо знала этот тон. Или думала, что знала. Теперь она уже не была уверена, что вообще что-либо знает об Уильяме Орманне.

"Это зависит. Почему ты не развязываешь меня?

Он направился к шкафу для хранения продуктов. — Ты можешь сделать что-нибудь глупое. Вы можете навредить себе. Ты можешь причинить мне боль».

— В сложившихся обстоятельствах я не думаю, что могу это отрицать. Что происходит, Билл?

"Что-нибудь выпить?" Он налил себе стакан бледно-голубой жидкости, которая быстро остыла. Юмористические лица превратились в желе и растворились в жидкости - забавный элемент продаж, разработанный отделом упаковки компании по производству напитков.

"Может быть позже. Когда я смогу держать свой собственный стакан. Почему ты думаешь, что я могу навредить себе? Или сделать глупость? Ты знаешь меня больше года, Билл. Я не из тех, кто делает глупости».

— Раньше я тоже так думал. Он отставил полупустой стакан в сторону и пристально посмотрел на нее. Скрап начал проявлять первые признаки волнения. «Потом приехал твой старый друг, ища твоей помощи, и ты стал проводить с ним все больше и больше своего свободного времени. Думаю, я был довольно терпелив, учитывая. Затем все больше и больше вашего свободного времени превращалось во все ваше свободное время. Мы почти не видимся больше».

Она уставилась на него. Пока она смотрела, она боролась со своими запястьями. «Это то, о чем все это? Ты сошел с ума, Билл?

— Нет, но я не так уверен в тебе.

Откинувшись на мягкий диван, искусно воспроизведенный из первобытного прошлого человечества, она умоляюще закатила глаза к потолку. «Билл, я объяснял это снова и снова. У Филиппа проблемы, и не с кем их обсудить. Вот почему он пришел сюда, чтобы увидеть меня. Потому что мы старые знакомые, и он доверяет мне выслушать его. Вот что я делаю: слушаю». Она ровно встретила его взгляд. "Это все."

«Мне хотелось бы в это верить. Я действительно хотел бы, Клэрити. Выражение его лица слегка помрачнело. "Просто говори. С этим твоим безобидным старым знакомым, который

плохо думает о тебе даже по прошествии шести лет».

— Верно, — с вызовом ответила она. Ее запястья и лодыжки пульсировали. "Просто говори."

Подойдя к старомодному книжному шкафу, заполненному копиями древних фолиантов, Орманн достал современный блокнот и включил его. «Я проводил некоторые исследования, и мне помогали другие. Позволь мне рассказать тебе кое-что о твоем старом добром безобидном друге Филипе Линксе, о чем ты, возможно, не знаешь, Клэрити.

Я никогда не говорила, что он безвреден, подумала она. — Я едва могу заткнуть уши, чтобы не слышать, Билл.

«Пойми, Клэрити, что я делаю это для твоего же блага. Для нашего блага».

«Если это для моего же блага, — огрызнулась она, — то почему у меня так сильно болят запястья и лодыжки?»

На мгновение ей показалось, что он собирается освободить ее. Однако вместо этого он повернулся к блокноту, который держал в руках. «Загадочный мистер Рысь имеет доступ к средствам, происхождение которых пока невозможно отследить, хотя у меня есть люди, работающие над этим. Это, в сочетании с тем фактом, что он прибыл на своем собственном корабле, предполагает, что он получает свой доход, возможно, из незаконных источников. Он утверждает, что живет за счет наследства, но намеренно уклоняется от его происхождения».

class="book">— Его корабль был подарком, — пробормотала она.

"Действительно?" Тон Орманна был насмешливым. — Кто-то только что подарил ему звездолет.

— Было несколько человек — но да.

"ВОЗ?"

Тяжело вздохнув, она отвернулась от его требовательного взгляда. — Я не могу тебе этого сказать.

Сжав губы, он кивнул, словно ее отказ был достаточным объяснением. «Филип Линкс также разыскивается Содружеством за несколько нарушений. Их список невелик, но он впечатляет». Он взглянул на показания в своем блокноте. «Нарушение безопасности оболочки и ящика на Земле. На Земле не меньше! Отказ выполнять приказ оставаться в терранском пространстве. Незаконное посещение не одного, а двух миров по Указу. Нападение на женщину-офицера безопасности… —

Это ложь! Она яростно извивалась на диване. «Он никогда никому не причинит вреда, если только они не нападут на него первыми».

На лице Орманна играла противная ухмылка. Из-за этого он выглядел не столько красивым, успешным руководителем, сколько куклой античного чревовещателя. «Это не то, что утверждают показания охранника». Он выключил панель. «Даже если ваш друг был таким, каким вы его описываете, когда вы его знали, откуда вы знаете, что он не изменился? Шесть лет — это долго. Люди кислят, развивают ненависть. Портиться."

— Такого человека вы встречали? она бросила ему вызов.

Он слегка выпрямился. «На самом деле, я не очень хотел познакомиться с Lynx. Если бы не ваш интерес к нему — и его очевидный интерес к вам — он бы совершенно не замечал меня. Забудьте на мгновение о охраннике. А как насчет других обвинений? Как они относятся к человеку, которого ты называешь старым другом?

Как много она могла сказать? Насколько она могла признаться в том, что это вытащит ее из нынешнего затруднительного положения, не ставя под угрозу безопасность и положение Флинкс на Новой Ривьере? Был ли Орманн злым или просто завидовал?

«Я знаю, что у Флинкса были некоторые стычки с властью. Учитывая образ жизни, который он вел, что-то подобное было, вероятно, неизбежным. Но я уверен, что у него были веские причины для всего, что он делал».

Орманн таращился на нее — женщину, на которой он собирался жениться и родить ему детей. — Вы знаете об этих нарушениях? Очевидно, он ожидал, что его откровения о проступках Флинкс вызовут у нее гнев или смущение. Что они не расстроили его. — И вы не сообщили о нем, продолжали встречаться с ним и консультировать его?

Она оставалась непоколебимой. «Ему нужна помощь, а не заключение. Что бы он ни сделал, я знаю, что этому было веское обоснование. И несмотря на то, что может утверждать ваш маленький шпионский отчет, я знаю, что он никогда не причинит вреда даже червю без уважительной причины. Снаружи продолжала петь sila langeur, но теперь ее трель заглушала ярость Орманна.

"Это безумие! Как вы можете в это поверить? Этот человек беглец, а не брошенный ребенок! Он сделал шаг к ней, и она чуть не вздрогнула. «Что это, Клэрити? Что этот человек сделал с тобой? Голос его понизился, стал одновременно и осторожнее, и сострадательнее. «Это так, не так ли? Он что-то сделал с тобой — повлиял на тебя не только словами.

«Кто теперь говорит с ума?» — возразила она. По иронии судьбы, она знала, что если бы Флинкс захотел, он бы сделал именно то, на что намекал Орманн. Он обещал ей, что не будет. Значит, он не… не так ли? Повороты и повороты в разговоре начинали вызывать у нее головокружение.

Орманн воспринял ее реакцию как подтверждение. «Теперь я понимаю. И поверь мне, Клэрити, это облегчение знать, что ты не ответственна за то, что происходит. Все, что нам нужно сделать сейчас, это выяснить, что он сделал с тобой и как, а затем обратить вспять последствия. Он погрузился в глубокие размышления. — Какой-то наркотик, нанесенный достаточно тонко, чтобы вы не знали, что он влияет на вас. Или, может быть, слуховые месмерики. Конечно, должны быть задействованы какие-то гипнотики».

Она не знала, смеяться ей или плакать. — Билл, он ничего мне не сделал! Я тот же человек. Я просто пытаюсь помочь ему».

"Конечно же." Теперь Орманн говорил с ней успокаивающим тоном, которым обращаются к идиоту. — Именно так он хотел бы, чтобы вы думали. Я исходил из того, что он был злым. Теперь я вижу, что это гораздо более коварно». Он успокаивающе улыбнулся. «Но не волнуйтесь. Я позабочусь об этом, Клэрити. Как только с ним разберутся, все, чем он вас облил, прекратится, и вы придете в себя. Чем с большим облегчением он выглядел, тем больше встревожилась Клэрити.

«Билл, все, что я могу тебе сказать, это то, что ты все понял наоборот. Что бы я ни делал, правильное или неправильное, я делаю по собственной воле. Я не был загипнотизирован, одурманен или промыт мозги. Я тот же человек, которым был до прихода Филипа. И я знаю, что Флинкс тот же человек, которого я знал шесть лет назад. Более зрелый, более знающий, но тот же человек. Мы просто, ну, мы просто соединяемся на определенном уровне».

«Это факт? Что-то особенное между вами двумя, не так ли? Естественно, он хотел бы, чтобы вы так думали. Он подошел на расстояние вытянутой руки и присел, так что его лицо оказалось на одном уровне с ее. «Почему бы тебе не рассказать мне больше об этой особой связи?»

Она искала его лицо. Это был не тот Уильям Орманн, которого она знала больше года и за которого она собиралась выйти замуж. Мужчина, сидевший перед ней на корточках, был одержим. Она хотела еще раз указать, что ее дружба с Флинксом была чисто платонической, но подозревала, что даже намек на возможность физических отношений между ними усилит паранойю Орманна. Кроме того, это было неправдой.

— Я… я не могу вам точно сказать. Это просто чувство».

"Я понимаю. Чувство. У вас есть предчувствие по поводу этой Рыси. Ощущение обвиняемого преступника, который, судя по тому, что мне удалось о нем узнать, способен на обширные и очень изощренные манипуляции с конфиденциальной информацией и теми, кто за нее отвечает. Не говоря уже о сильных личностях. И это вас не беспокоит. Потому что вы с ним связаны на определенном уровне. Какой это уровень, Клэрити? Гипноз? Наркотики, изменяющие сознание, подсыпались в ваш напиток? Это, безусловно, будет означать связь.

Что еще она могла сказать? она думала. Как она могла убедить его, что он ошибался насчет Флинкса, не выдав при этом секретов своей подруги? О том, чтобы сказать правду, не могло быть и речи. Во-первых, это заставит его понять, что Флинкс может читать его эмоции. Она знала Билла Орманна достаточно хорошо, чтобы знать, как он отреагирует на это.

Чем дольше она молчала, тем мрачнее становилось его лицо. Наконец он поднялся, нависая над ней. Скрап теперь яростно метался, колотя крыльями и хвостом по прозрачному барьеру, отчаянно пытаясь вырваться. Клэрити напряглась. Но Орманн не хотел причинить ей вреда. Он любил ее. Все, что он хотел сделать, так как она была так явно больна, это сделать ее снова здоровой. Чтобы удалить яд, который незваный гость каким-то образом внедрил в ее разум.

— Я мог бы просто сообщить о нем местным властям и позволить им разобраться с ним, — пробормотал он. «Я уверен, что они были бы рады узнать, что среди них есть важный беглец».

— Что ты имеешь в виду, важный? Что угодно, подумала она, лишь бы отвлечь его от такого образа действий. «Филипп никогда никому не причинял вреда. Он не убийца, не вымогатель и не казнокрад».

"Вы уверены? Вы сами сказали мне, что он сбивает вас с толку и озадачивает. Кто знает, кем на самом деле может быть этот Филип Линкс и на что он может быть способен?

Не Флинкс, сказала она себе. Он так же во мраке, как и все остальные. Вот почему он здесь, разговаривает со мной.

«Передача его властям никому не поможет», — отчаянно настаивала она. К ее удивлению, Орманн согласился с ней.

— Вы абсолютно правы, моя дорогая. Я знаю по личному опыту, как работает наша якобы сложная правовая система, и кто-то с ресурсами Lynx может легко купить себе выход из неприятностей. Поскольку мне бы не хотелось, чтобы это произошло, я решил не информировать власти. Я продолжу разбираться с ситуацией сам».

Она напряглась. "Что это значит?"

Он нахмурился, направляясь к двери. «Почему, я думаю, что это довольно просто. Необычные проблемы требуют необычных решений. Будьте уверены, я его придумаю, и вам не будет причинен вред.

— Ты не знаешь, во что ввязываешься, Билл. Ты понятия не имеешь, с чем имеешь дело. Во Флинксе есть нечто большее, чем то, что вы видите на поверхности».

Дверь открылась, обрамляя ее бывшего любовника — и теперь он определенно был «бывшим», как она уже решила, — на фоне голубого неба и мчащихся белых облаков.

— Разве я не это только что говорил? Вот почему я решил быть очень, очень осторожным, когда буду действовать против него в следующий раз. Я не смог бы быть там, где я есть, Клэрити, не научившись справляться с чрезмерной гордостью. Я не боюсь учиться на своих уроках, и что касается этого человека Lynx, мне уже пришлось усвоить несколько. Кажется, я знаю, что теперь делать. Я разберусь с ним надлежащим образом. Его взгляд скользнул по контейнеру на кухонном столе. — И его смертоносный питомец.

«Не работай

рай, Клэрити. Все это скоро закончится. И когда это произойдет, мы с вами сможем продолжить с того места, на котором остановились. Будет как прежде. Я скоро вернусь. А пока просто сиди спокойно». Он не мог удержаться от смеха над собственным остроумием.

«Ты умрешь, Билл Орманн!» Она не сказала как, потому что не знала. Хотя события этого утра оставили ее эмоционально оторванной от него, она все еще не хотела видеть его мертвым. Наказанный, может быть, но не мертвый. Хотя Орманн был умен, по-своему опытен, безжалостен в достижении цели, это не помогло бы ему против Флинкса.

Как она знала, те, кто охотился за Флинксом, слишком часто оказывались мертвыми.

ГЛАВА

12

Сообщение, пришедшее в отель, было бессвязным, но недвусмысленным. Уильям Орманн не любил Флинкса. Особенно ему не нравилось то, что Флинкс сделал с отношениями Орманна с Кларити Хелд. Она не была виновата, но Орманну стало ясно, что Флинкс неизвестным образом исказил ранимый разум возлюбленной Орманна. Это было состояние, которое, несомненно, можно было вылечить со временем и соответствующей терапией. Между тем, сообщение предупредило Флинкса держаться подальше от них обоих и что для его здоровья будет лучше, если он покинет Новую Ривьеру как можно быстрее и тише.

Как предупреждение, это не имело никакого эффекта. Флинкс подвергался угрозам и впоследствии столкнулся с опасностями, гораздо более серьезными, чем те, которые представлял один-единственный раздраженный и ревнивый руководитель. Тем не менее, он не недооценивал Орманна. Не после того, как однажды уже оказался похищенным. Он никогда не недооценивал никого и любую опасность. Это было отличительной чертой, среди прочего, успешного вора. Его настоящая забота была о Клэрити. На опытный взгляд Флинкс тон общения Орманна указывал на разум, все более затуманенный завистью и страхом: сочетание, которое, несмотря на заверения Орманна в любви, могло представлять для нее не меньшую опасность, чем для него.

Флинкс в спешке покинул отель. Не для того, чтобы бежать из Новой Ривьеры и Сфена, как требовалось в сообщении, а для того, чтобы найти Кларити. То, что кому-то другому могло показаться сложной задачей, оказалось на удивление легким для Флинкса. В сообщении была скрыта предположительно защищенная электронная подпись, которая идентифицировала место, откуда оно было отправлено. Одно из умных маленьких устройств, прикрепленных к его ремню, тут же расшифровало его.

Легкость, с которой был нанесен след, только усилила его чувство опасности. Он сделал пару быстрых остановок в специализированных магазинах по всему городу. Если мужчина сделал тебя один раз, это его вина. Если он сделает это дважды, это твоя вина. Билл Орманн не собирался делать Флинкса дважды.

Его арендованному аэрокару потребовалось некоторое время, чтобы найти точное место, откуда было отправлено сообщение. Это было высоко в другом изгибе прекрасных гор Нура, окруженное более высокими деревьями такари, чем любой Флинкс видел до сих пор. Он приближался с осторожностью. То, что сообщение было отправлено отсюда, не означало, что он найдет кого-нибудь живым. Он немного расслабился, когда приблизился достаточно близко, чтобы ощутить поток беспокойства, источником которого он сразу определил Кларити. Это сопровождалось признаками дискомфорта, которые его разозлили, но не боли.

Он обошел дом сверху, пока Пип теребил его плечо. Если бы место было заминировано, ни он, ни приборы на борту не смогли бы обнаружить метод. Несмотря на сообщение Орманна, Флинкс не думал, что Орманн хочет навредить Клэрити. Он просто хотел ее, и точка. Маловероятно, что чье-то прибытие вызовет взрыв, призванный убить их обоих. Тем не менее, в дальнейшем ему пришлось предположить наихудший возможный сценарий.

Он сделал несколько проходов по примитивно выглядящей хижине, сканируя ее с одного из устройств, купленных в городе. Убедившись, что внутри нет ничего взрывоопасного, он присел рядом и вышел из аэрокара.

— Пип, нет! Не обращая внимания на его предупредительный крик, минидраг тут же устремился к дому. Он помчался за ней. Вполне возможно, что ловушки защелкнулись механически.

Но ничего не вырвалось из здания, пурпурно-золотых сорняков или близлежащего леса, чтобы взорвать летящую змею с неба. Он замедлил шаг, приближаясь к хижине. Не было сомнений, кто был внутри: так близко, что он мог отделить эмоции Клэрити так же, как и свои собственные. Опасения, тревога, дискомфорт — их было в избытке. Но она не испытывала боли и не излучала страха перед угрозой неминуемой физической расправы. Самое главное, насколько мог судить его талант, она была одна.

Он стал вдвойне насторожен.

Под аккомпанемент сладких песенок пуур-джавиля и парочки сварливых, широко раскрытых глаз и длинноруких дрогов, наблюдавших с ближайших деревьев, он медленно приблизился к хижине. Со стороны это выглядело не более чем убежищем от городской работы и стресса. Бревна из искусственного дерева имели преимущество перед настоящим деревом в том, что они обеспечивали отличную изоляцию, не протекали и были непроницаемы для жуков и огня. Кроме того, в них было легко проникнуть, даже если маленький сканер Флинкса был отстегнут от пояса.

Прибор сообщил, что внутри находятся две сигнатуры органических форм жизни. Одной из них явно была Кларити. Флинкс предположил, что другим был Лом. Волнение Пипа подтвердило это.

Он незаметно обошел здание, не видя ничего, что могло бы угрожать или препятствовать его проникновению. Конечно, он не стал бы. Орманн был ревнив, а не глуп. Клэрити могла бы остаться одна, но он не оставил бы ее без присмотра.

Остановившись за густым кустом, тонкие длинные листья которого скручивались от тепла его тела, он надел на лицо фильтрующую маску. Орманн мог предположить, что то, что сработало однажды, сработает снова. Пистолет, который он принес с собой, был наготове, и Флинкс помчался к хижине.

Никто не материализовался, чтобы бросить ему вызов, когда он добрался до задней части салона. Изнутри не доносилось никаких звуков. Он осторожно обогнул здание, ныряя то под одно, то под другое окно. Выглянув из-за угла, он увидел единственную дверь. Он может быть заблокирован, а может и нет.

Он снял и активировал изготовленный на заказ пакет со своего пояса. В результате получилась раздутая, минимально артикулированная копия самого себя. Для чего-то такого легкого он производил удивительное впечатление солидности. Приманка была способна лишь на самую ограниченную степень запрограммированного действия, но все, что ему было нужно, это приблизиться к двери.

Он ждал, обеими руками держась за пистолет. Надутая рука протянулась и нажала кнопку управления, скрытую в старомодной дверной ручке. Дверь распахнулась, и по обе стороны от приманки взорвалась земля.

Механизмы засады были тонкими, высокими и смертоносными орудиями, запрограммированными так, что их смертоносный перекрестный огонь разрезал приманку в клочья. Флинкс свернул за угол достаточно далеко, чтобы прицелиться из собственного пистолета. Изменив настройки прицеливания оружия с Органического на Механический, он дважды выстрелил. Нейронный дизраптор издает очень мало звуков — ни громкого ударного удара, ни рева, только мягкое потрескивание, как будто фольга комкается.

Каждое из орудий у двери дернулось, поскольку его схемы были парализованы, а затем рухнули. Флинкс подождал несколько минут, чтобы посмотреть, двинутся ли они, помня, что они могут быть оборудованы запасными частями для отвлечения внимания. Когда они этого не сделали, он подошел и снова выстрелил в них. Стоя над их замаскированными норами, он методично поджаривал подземные инструменты, управлявшие их действиями. Только тогда он просканировал дверь в поисках дополнительных сюрпризов. Не найдя ничего, он потрогал запертую ручку.

Для человека с его опытом взломов и проникновений замок вполне мог быть сделан из бумаги. Не прошло и минуты, как он открылся. Держа дисраптор, он толкнул дверь внутрь.

Он увидел сразу многое: кухню слева, маленькую каморку и зону отдыха справа. На кушетке на боку лежала знакомая фигура, туго связанная, с кляпом во рту, ногами к нему, с широко раскрытыми глазами, когда он направился к ней. Одновременно с этим Пип взлетел к контейнеру на кухонном столе. При ее приближении он начал сильно подпрыгивать и трястись. Настойчивое возбужденное шипение раздалось изнутри.

Все чувства были начеку, он был на полпути к Клэрити, когда ей удалось выплюнуть достаточно кляпа, чтобы ее поняли. — Флинкс, стул — берегись!

Он развернулся как раз в тот момент, когда началась безмолвная метаморфоза. Одновременно более простое и более сложное, чем пушки снаружи, оно развернуло множество паучьих конечностей и двинулось на него с поразительной скоростью. Некоторые из

руки были увенчаны лезвиями. Флинкс быстро прицелился в центр и выстрелил.

Он ловко увернулся. Одно керамическое лезвие, закрепленное на руке, вылетело на метр и одним низким серповидным взмахом попыталось уменьшить его рост на полдюжины сантиметров. Он перепрыгнул через него, застывшим левым предплечьем парировал второй удар с другой режущей кромки и снова выстрелил. На этот раз трансформированный стул бешено крутился, ударяя во все стороны, его схемы были разрушены.

Пока он останавливался, его чуть не задела подставка для ног. Заметив пуфик, украдкой приближающийся к ее хозяину сзади, Пип плюнул в вентиляционное отверстие в его задней части. Едкий яд мини-драга нанес достаточно вреда внутренностям скамеечки для ног, и она отлетела в сторону кухни. Очередь из пистолета Флинкса навсегда остановила его.

Клэрити с облегчением улыбнулась. «Билл думал, что сможет добраться до вас с помощью машин, чего-то, что нельзя загипнотизировать или накачать наркотиками». Она сделала жест связанными запястьями. «Вытащите меня из этого, и я дам вам все подробности».

Он двинулся к ней, но остановился. «Значит, он думает, что я гипнотизирую людей или накачиваю их наркотиками? Как ты делаешь?"

Она кивнула. — Это то, во что он верит. Она махнула рукой во второй раз. «Кажется, я истекаю кровью. Я застрял здесь с утра. Ног тоже не чувствую.

— Это неудивительно. С большой осторожностью он поднял свой пистолет и направил его на ее туловище, где должна была располагаться кора ИИ.

Она уставилась на него. «Флинкс? Что ты делаешь? Это я, Клэрити!

Это было похоже на Клэрити. Она действовала и говорила, как Клэрити. Но это была не Кларити. Неоднократно используя самомотивированные симулякры самого себя, Флинкс был знаком со сложной технологией. Любой другой бы предположил, что это настоящая Кларити Хелд. Конечно, Уильям Орманн верил, что Флинкс так и сделает. За исключением одной очень важной вещи, о которой Орманн не знал. Флинкс не гипнотизировал и не накачивал других людей. Он просто читал их эмоции, когда его талант работал. И теперь он определенно функционировал.

Если бы это было не так, он собирался совершить, возможно, самую серьезную ошибку в своей жизни.

Лежащая связанная на кушетке Кларити Хелд не паниковала, не излучала страха, гнева или неуверенности. Он ничего не проецировал. Когда одна из его не очень крепко связанных рук начала разворачиваться, он нажал на спусковой крючок дезинтегратора. Потрясенные выстрелом, три средних пальца руки выстрелили в потолок. Три небольших взрыва оставили в крыше большую дыру от ударов миниатюрных ракет. Он поднял одну руку, чтобы отогнать пыль и осколки изоляции, падавшие на него снегом. Наблюдать за выдвижными пистолетами и паукообразным диваном, содрогающимся в механических предсмертных муках, было гораздо проще, чем стоять в стороне, пока искры и жидкость летят от гуманоидной фигуры на диване.

Он осторожно подошел и ткнул в дымящиеся остатки симулякра коническим наконечником пистолета. Эпидермальный материал устрашающе поддался, как настоящая плоть, но иллюзия была разрушена искрящимися, вспыхивающими, разрушающимися компонентами внутри. Орманн не был дураком. На случай, если пушки не сработают, в кабине имелось достаточно смертоносного резерва в виде кресла-убийцы и скамеечки для ног. Если оба они потерпят неудачу, он сможет положиться на гораздо более стильную и элегантную подобие Клэрити, чтобы одурачить ее потенциального спасителя.

Довольно умно, подумал Флинкс, направляясь к двери в дальнем конце комнаты, чтобы симулякр преднамеренно предупредил его о стуле и тем самым застал его врасплох. Если бы Орманн знал правду о таланте Флинкса, он, без сомнения, придумал бы совершенно другую уловку.

Запертая дверь не доставляла ему хлопот. Внутри он нашел Клэрити с кляпом во рту и связанную на кушетке поменьше. Рядом на полу стоял прозрачный футляр, внутри которого, подобно гигантской стрекозе, трещал и трещал молодой минидраг с бешено бьющимися крыльями яркого цвета. Приземлившись на контейнер, Пип начал искать отверстие. Внутри переливающаяся зеленая голова ее отпрыска следила за каждым ее движением.

Флинкс успокоила Кларити словами. Он не собирался снимать фильтрующую маску, пока они оба не окажутся снаружи. В комнате было жарко, и она обильно потела. Несомненно, она слышала шум и задавалась вопросом, что происходит.

Теперь ее глаза расширились, когда он снял с нее кляп. — Он не понял тебя.

"Нет. Он меня не понял, — мягко заверил ее Флинкс. Маленьким виброножом он начал прорезать оковы, связывавшие остальную часть ее тела, начиная с запястий и лодыжек. «Более умные разумные существа, чем пробовал Уильям Орманн».

"Я знаю. Но я все равно волновался». С его помощью она села на кушетку, потирая запястья. — Он перешел черту, Флинкс. Совершенно растерялся — в своей тихой, сдержанной, ледяной манере менеджера. Я сказал ему, что он не сможет причинить тебе боль. Взглянув вверх, ее глаза сверлили его. «Я не всегда прав, но на этот раз я действительно рад, что был прав».

"Я тоже." Просунув руки ей под мышки, он помог ей встать, поддерживая ее, в то время как ощущения возвращались к ее онемевшим ступням и ногам. Она была удивлена, насколько сильным он стал. Из-за пота ему было трудно поддерживать крепкую, но не невежливую хватку. Через минуту или две он начал отпускать ее и отступать.

— Все в порядке, Флинкс. Теперь я могу справиться.

Он повернулся к клетке, в которой был Лом. Печать на контейнере не соответствовала старым навыкам. Через пару минут Лом был свободен. Минидраг расправил крылья и радостно взлетел в воздух. Пип кружил вокруг него. Этот воздушный балет продолжался пару минут, прежде чем обе летающие змеи снова опустились на землю, их верхняя часть тела нежно переплелась, когда они сложили свои сине-розовые крылья на боках с ромбовидным узором.

Все еще двигаясь неуверенно, Кларити направилась к внешней комнате. Флинкс поспешно обнял ее за спину.

«Жажду», — сказала она ему. «Вода была бы кстати».

Оставив ее, он прошел на кухню. Взяв из шкафа стакан, он наполнил его из раковины, но только после того, как предварительно проверил воду анализатором, который всегда носил с собой. Он чопорно настаивал, что в стакане нет ничего, кроме старой доброй двуокиси водорода.

Взяв стакан, она держала его обеими руками и жадно пила. Пройдя мимо него, она снова наполнила его. Только когда она выпила содержимое во второй раз, она смогла улыбнуться Флинксу знакомой улыбкой, которая ему так полюбилась.

"Лучше."

Он указал на открытую входную дверь. — У меня снаружи аэрокар. Можешь сделать это?"

«Чтобы выбраться отсюда, я бы полз по грязи и отказывался». Она оглядела обманчиво простое окружение. "Веселая. Раньше мне нравилось это место. Но тогда мне нравился Билл». Направившись вперед, она заметила, что Флинкс колеблется. — Было что-то еще?

«Я . . ». Внезапно задрожавшей рукой он потянулся и пощупал свою маску, но фильтр все еще был на месте, все еще прижат к его лицу. Ничто не могло достучаться до него. «Внезапно я чувствую себя странно». Он сделал шаг назад. Встревоженная, она двинулась к нему.

«Флинкс? Флинкс, что случилось? Вы хорошо себя чувствуете?

"Я хорошо себя чувствую." С тревогой она оглядела комнату. Она могла обонять, слышать, чувствовать ничего необычного. Входная дверь была открыта, и внутрь вливался свежий воздух. Что случилось?

Снова споткнувшись, ему удалось сесть на кушетку у подножия разрушенного им симулякра. Теперь он часто моргал и время от времени тряс головой, словно пытаясь прояснить ее. "Что случилось?" — спросила она.

— Не знаю, — пробормотал он невнятно. «Чувствуй себя смешно. Не может быть газа. Не… пойми.

Пип и Лом присоединились к своим хозяевам, Пип заползла к хозяину на колени, опасливо хлопая крыльями. Когда Флинкс начал терять сознание, Клэрити бросилась его ловить. Но он был слишком тяжел для нее, и ей пришлось опустить его на спинку дивана.

«Флинкс. Флинкс! Скажи мне, что происходит! Я ничего не могу сделать, если не знаю, что происходит!»

— Как насчет того, чтобы рассказать вам? Когда она развернулась, обе летающие змеи атаковали. Эмоции, излучаемые вновь прибывшими, были полны вражды.

Яд минидрага пронзил воздух. Но трое мужчин и одна женщина, вошедшие в кабину, были одеты в защитную одежду. Яд минидраги был неэффективен против одежды, предназначенной для того, чтобы ее владелец мог безопасно функционировать в межзвездном пространстве.

Мелкоячеистые сети из прочного волокнистого композита надуваются из специализированных ружей. Их крылья спутались, тщетно трепетали, вскоре они оказались прижатыми к полу.

Двое мужчин собрали обезумевших, мечущихся существ. Они действовали осторожно, несмотря на безопасность своих костюмов, и поместили обеих летающих змей в контейнер, в котором был Лом. Другой мужчина подошел, чтобы противостоять Клэрити. Коренастая женщина средних лет подошла, чтобы проверить лежащего без сознания Флинкса.

«Сейчас он в порядке», — сообщила она. «Орманн не был точно уверен, как долго продлится эффект».

Клэрити могла лишь смотреть, когда снова обнаружила, что ее руки связаны за спиной.

«Билл… снова. Всегда Билл». Летающие змеи надежно закреплены в ящике Ломика, четверо сняли свои защитные капюшоны.

Мужчины двинулись, чтобы помочь женщине связать Флинкс теми же тонкими, небьющимися пластиковыми полосами, которые они использовали на Кларити. Затем они сняли маску Флинкса и заменили ее повязкой на глазах и кляпом. Наконец, капюшон от другого защитного костюма был надет на его голову и заперт вместе с прилагаемым к нему ребризером. Когда злоумышленники, наконец, отступили, их субъект был не только неподвижен, но и слеп и потерял дар речи.

Гипноз, подумала Клэрити. Билл до сих пор считает, что Флинкс влияет на людей с помощью какой-то формы гипноза. Она знала, что связывание, ослепление и затыкание рта никак не повлияют на его способность протягивать руку и влиять на эмоции окружающих. Конечно, в бессознательном состоянии он ничего не мог сделать. Когда он проснется, его способность позволит ему видеть тех, кто находится поблизости, без необходимости видеть их на самом деле. Все должно было быть в порядке.

При условии, с тревогой подумала она, что их похитители не стреляли в них и не бросали

их над одной из многочисленных близлежащих скал. Она понятия не имела, сколько времени им осталось. Тем временем было бы полезно узнать, что произошло. Так она спросила.

Женщина обменялась взглядом с одним из мужчин. — Я не вижу никакого вреда в том, чтобы сказать ей. Орманн ничего не сказал о молчании. Она невесело улыбнулась. — Зная его, я думаю, он хотел бы, чтобы она знала.

Мужчина пожал плечами. — Тебе решать, Меру.

— Если ты забыл, хотя твой бойфренд сейчас может занимать важную руководящую должность в твоей компании, он, как и ты, изначально учился на инженера. Он все еще знает, как работать в лаборатории. Она ухмыльнулась. — Довольно умно, твой бойфренд.

— Он больше не мой парень, — пробормотала Клэрити.

— Ты имеешь в виду, что тебе не нравится эта маленькая драма, которую он для тебя устроил? Вы думали, что он будет полагаться на механику и обман, чтобы гарантировать, что такая работа будет выполнена? Он был занят, твой парень тоже. Женщина на мгновение задумалась. «Демонстрирует достаточно проницательное мышление, чтобы получить работу по моей специальности. Но он нанял меня и ребят, чтобы все уладить. После того, как ты позаботишься о своем друге, конечно. Выражение ее лица было маской профессионального безразличия, когда она изучала Флинкса. «Хорошо выглядит. Очень жаль."

Замешательство пронеслось над Клэрити, как дурной ветер. — После того, как я позаботился о нем? Я не понимаю, что вы имеете в виду. Я ничего не делал».

— О, но ты это сделал, милый. Ухмыляясь, пожилая женщина преднамеренно провела пальцем в перчатке по обнаженному плечу Кларити. Клэрити вздрогнула от прикосновения, которое носило с собой намек на что-то иное, чем профессионализм. — Хотя он точно не знает, как это делает ваш бойфренд, Орманн предупредил нас, чтобы мы не приближались к нему, если только он уже не потерял сознание. Он должен был найти способ сделать это , и он это сделал. Гениально, если можно так выразиться, и с вашей помощью.

— Но я ничего не делала, — повторила сбитая с толку Кларити.

Женщина продолжала чертить праздные узоры на голой коже Кларити. Заметив это, один из ее спутников понимающе покачал головой, закончив свою работу.

— О, но ты это сделал, милый. Пассивно, но ты это сделал. Поскольку вы были так заняты здесь со своим парнем, у нашего мистера Орманна было много свободного времени. Вместо того, чтобы злиться на ситуацию, он провел его в одной из лабораторий вашей компании, разрабатывая модифицированную молекулярную структуру нелегального, но хорошо известного и широко доступного эпидурального наркотического средства. Нам сказали избегать контакта с ним любой ценой. Впитываясь через кожу, он должен усыпить даже здорового профессионального спортсмена на четыре-восемь часов».

Четыре часа, с опаской подумала Клэрити. Оставят ли они Флинкса в живых на достаточно долгое время, чтобы он пришел в сознание и задействовал свой исключительный талант? Вслух она сказала: «Я ничего подобного на него не надевала. Я не прикасался к нему».

"Я верю тебе. Но, милая, он прикоснулся к тебе.

Конечно, он был. Посадить ее на кушетку. Чтобы снять ее привязки. Чтобы помочь ей встать. Это означало, что ответственное за это химическое вещество должно быть где-то на ней. «Почему я все еще в сознании?»

— Я же говорил вам: мистер Орманн сконструировал эту штуку. Сделал некоторую перестройку молекулярной структуры». Ее улыбка вернулась. «Можно сказать, сделал вектор доставки специфичным для сайта». Палец снова прижался к обнаженной коже Клэрити, только на этот раз не поперек ее руки. — Ты единственный в этой комнате, кого агент не нокаутирует. Как вы думаете, почему в задней комнате, где вас держали, было так жарко? Она жадно вглядывалась в лицо пленницы, упиваясь болью и замешательством, которые она там обнаружила.

Чтобы заставить меня потеть, поняла Клэрити. Динамический агент, который накачал Флинкс, все это время был на ее коже. Ее пот активировал его и дал вектор. Ведомый своей раковой одержимостью, Билл Орманн ничего не упускал из виду.

К сожалению, Флинкс был без перчаток.

Сверхпрочные защитные костюмы, которые защищали их похитителей от яда минидрагов, также позволяли им обращаться с Клэрити, не опасаясь заражения агентом, который Орманн тайком втер ей в плоть. После того, как она была нанесена, он явно путешествовал по всему ее телу, появляясь и становясь опасным, когда она начинала потеть. Коварно и искусно он сделал ее, единственного агента, которого Флинкс меньше всего подозревал в том, что он представляет для него угрозу, орудие его падения. Она вспомнила сейчас. Быть нокаутированным Биллом. Быть связанным.

В то время это ничего для нее не значило, вообще не считалось чем-то значительным. Почему это должно быть? Только потому, что все время, пока он работал над ней, он был в перчатках?

— Мило, не так ли? Тебе не нужно было ничего делать. Нам не нужно было ничего делать. Все, что было нужно, это чтобы твой бойфренд прикоснулся к тебе, и наш друг Орманн был уверен, что сделает это при первой же возможности, даже не задумываясь об этом. Тон женщины отражал спокойное, опытное восхищение использованным методом.

— Он пообещал помочь мне и ребятам в будущем, если нам понадобится переделать компаунд, чтобы он работал на другого клиента. Начало плодотворных деловых отношений. Вы будете рядом, чтобы насладиться этим. Судя по всему, он не хочет, чтобы вы пострадали. Палец в перчатке шевельнулся. — Я понимаю, почему.

Привязки Клэрити не давали ей вздрогнуть от мрачной ласки. «А как же Флинкс? Что ты собираешься с ним сделать? Как бы она не хотела знать ответ, она должна была спросить.

Ее похититель повернулся и посмотрел на длинноногую фигуру на диване. Почти мумифицированный своими путами, Флинкс лежал неподвижно, его лицо было скрыто. Впервые с тех пор, как она его знала, он казался совершенно беспомощным, как умственно, так и физически.

«Нам сказали, что когда мы доберемся до этого места, мы должны запросить последние инструкции. Спасибо за напоминание."

Последнее было излишним, Клэрити знала. Женщина не забыла бы, как действовать дальше. Это был просто преднамеренно садистский намек на разговор. Пока обездвиженная Кларити наблюдала за происходящим, женщина коротко поболтала со своими спутниками, прежде чем вытащить устройство связи.

У нее и Флинкса не оставалось четырех часов; Ясность увидела. У них почти не было времени.

Вставай, Флинкс! — яростно подумала она. Вставай! Ты чувствуешь мой страх? Вы должны проснуться.

Тело на диване не шевелилось. В своем непроницаемом для мини-контейнера контейнере Пип и Лом заволновались еще больше. Чувствовали ли они, что что-то должно произойти, и реагировали ли они более энергично, потому что не могли на это повлиять? Остался ли у нее и Флинкса хотя бы час?

Может, он спит, может, он путешествует, но высокая рыжеволосая определенно не замечает ее эмоций. Ей не нужно было пытаться фальсифицировать их в своих безмолвных усилиях привести его в чувство.

Она действительно испугалась.

ГЛАВА

13

Орманну не пришлось удивляться источнику входящего звонка, даже если он был на работе. Оно было на его личной линии связи, зашифровано и недоступно для прослушивания. Все, что ему нужно было сделать, чтобы расшифровать то, что любой другой получатель звонка воспримет как бессмысленную тарабарщину, это ответить на него. Он позволил ему прозвенеть, привлекая его внимание, еще несколько раз. Ожидание было вкусным. Потому что любой, кто звонит ему по этой линии, будет делать это только в том случае, если определенные цели будут успешно выполнены, и он хотел, чтобы теплое чувство длилось как можно дольше.

Когда он, наконец, ответил, голос, который он ожидал услышать, был на другом конце провода. В целях безопасности видео не было. Произнесенные слова были спокойными и уверенными. Хотя он приступил к этому проекту с уверенностью и с гораздо большей тщательностью и подготовкой, чем в предыдущих подобных попытках, он на собственном горьком опыте научился не принимать что-либо как должное в том, что касается Lynx.

Он с большим удовольствием услышал, как женщина на другом конце провода сообщила ему, что все прошло по плану. Да, цель пробилась сквозь внешнюю защиту и пережила атаку стулом и скамеечкой для ног. Да, он каким-то образом решил загадку, поставленную симулякром, и победил его, только для того, чтобы попасть в ловушку самой изощренной уловки Орманна: искусственным снотворным, нанесенным на кожу Клэрити Хелд.

"Что он сейчас делает?" — спросил Орманн. Наконец-то он смог немного расслабиться. Казалось, грозный баффлин Филипа Линкса

g мешок трюков не был бездонным в конце концов. Он не спрашивал о летающих змеях. Если бы с ними не справились успешно, он знал, что не получит этого звонка.

"Спать. Может быть, не как младенец, а как спящий. Похоже, он ушел именно так, как вы и предсказывали. Мои комплименты, мистер Ор

… — Без имен, — отрезал Орманн. Надежная линия или нет, он не рисковал.

"Извиняюсь. Послушайте, мои партнеры и я достаточно впечатлены, чтобы заручиться вашим сотрудничеством в будущем. Мы могли бы даже выработать какое-то взаимовыгодное бартерное соглашение. Будет стоить вам намного меньше».

"Я подумаю об этом." Орманн был польщен, но озабочен. — Позвольте мне сначала заплатить вам за эту работу. Я рассмотрю ваше предложение позже».

"Как хочешь." Она звучала разочарованно. — Вы все еще хотите, чтобы мы передали его властям?

— Я думал об этом. За пределами его офиса день был еще красивее, чем обычно. «Вы знаете, какой может быть судебная система. Даже датчики правды могут быть обмануты. После того, как я приложил все усилия, чтобы добиться справедливости, мне было бы очень неприятно увидеть, как этот человек уходит, подвергаясь лишь небольшому наказанию».

«А может быть, вернуться, чтобы еще раз побеспокоить свою девушку? Не говоря уже о том, чтобы задать вам несколько неудобных вопросов.

"Точно." Он позволил женщине сделать собственный вывод. Она сделала это с удивительной быстротой.

— Как вы хотите, чтобы это было сделано?

«Эффективно. Я не мстителен. Я просто хочу, чтобы это было сделано. Убедитесь, что любые улики уничтожены так же тщательно, как и он. Если она спросит, скажи Клэрити, что собираешься упаковать его и отправить за пределы мира целым и невредимым.

— Мы можем сделать и это, если хочешь, — заверил его голос.

"Превосходно." Орманн чувствовал, что медлит. «Просто убедитесь, что вы герметично закрываете любой контейнер, который используете. Я не хочу, чтобы кто-нибудь нашел что-либо».

«Об этом позаботятся. Мы можем . . ». Была пауза.

Орманн нетерпеливо ждал. "Какой?"

Когда он наконец ответил, голос на другом конце звучал менее уверенно, чем раньше. "Не уверен. Одному из парней показалось, что он что-то услышал. К ней вернулась уверенность. «Я вернусь к вам, когда все будет готово».

"Отлично. Окончательный расчет производится в обычном порядке. Если у вас есть еще что-нибудь…

В коммуникаторе раздался громкий треск. За этим последовало несколько резких потрескивающих звуков, как будто что-то с большим напряжением внезапно сильно закоротило. Орманн нахмурился.

"Привет?" Он забыл собственное предостережение против использования имен. «Серале? Ты еще там? Привет?"

Еще один треск, подчеркнутый слабыми голосами, как будто кто-то кричал вдалеке. Женский голос вернулся, хриплый и с скрытым напряжением. "Это ничто. Мелкое расстройство. Нет ничего, с чем мои люди не могли бы справиться. Мы… Орманн

уставился на коммуникатор. «Что за возмущение? О чем ты говоришь? Что там происходит? Серале?

Но Серале был занят. На самом деле, это звучало так, будто все на другом конце были заняты. Орманн попытался активировать визуальный компонент коммуникатора. Он ответил немедленно, но с пустым экраном. Либо отправка на другом конце еще не была активирована, либо . . .

Нет, он все еще мог слышать много шума от устройства. Что-то происходило в салоне.

По прошествии времени ни линия не обрывается, ни какой-либо ответ от Серале или кого-либо еще, он становился все более взволнованным. «Нет ничего, с чем мои люди не могли бы справиться», в его сознании быстро становилось очень реальным, что доставляло им неприятности. Были ли у Линксадрузья на Нуре, о которых он не упомянул даже Кларити? Были ли у него на корабле сообщники, которые прибыли, чтобы попытаться спасти его? Чем дольше из коммуникатора не издавался ничего, кроме беспорядочного шума, тем больше становилось беспокойство руководителя.

Наконец был ответ. «Уильям Орманн? Я говорю с Уильямом Орманном? Вопрос закончился любопытным, но каким-то знакомым свистом.

Он ничего не сказал, просто уставился на коммуникатор в своей руке. Он лежал там, прохладный и неорганический. Он начал формулировать ответ, но с трудом вспомнил свое имя.

«Я предполагаю, что разговариваю с Уильямом Орманном, второстепенным сотрудником Ulricam среднего звена. Мистер Орманн, всем стало известно, что вы намеревались нанести Филипу Линксу тяжкие телесные повреждения. Мы этого не допустим».

— Вы не позволите? Орман наконец обрел голос. — Кто… кто ты? Вы экипаж его корабля?

Из кома исходил другой, более глубокий свист, отчетливо модулированный. Возможно, это был ветер или что-то еще. «Его экипаж. Я нахожу это забавным. Флинкс нашел бы это забавным. Хотя я уверен, что твоим намерением было что угодно, только не развлечение. Вам не нужно задаваться вопросом, кто мы, и нам не нужно информировать вас. Судя по тому, что рассказала мне эта молодая женщина, в последнее время вы сделали очень плохие вещи, мистер Орманн. Плохой бизнес. К сожалению, необходимо принять меры».

Коммуникатор издал один звуковой сигнал, указывая на прекращение передачи. Как он ни старался, Орманн не смог снова поднять кабину. Голос, который говорил с ним, представлял непредвиденные сложности. Это был не голос Серале. Он подозревал, что это не кто-то из ее партнеров. Это определенно не был голос Клэрити или трижды проклятой Рыси.

Это даже не был человек.

Клэрити не смогла ничем помочь Флинкс. Он оставался без сознания, когда двое мужчин надели на него пластиковые кандалы полицейского уровня, достаточные для того, чтобы удержать слона. Серале, женщина, которая, казалось, была главной, разговаривала с Биллом по рации. Пип и Лом в своей клетке ничем не могли помочь.

Именно в этот момент в открытую входную дверь шагнула фигура. Новоприбывший был хорошо, даже изящно разукрашен и, несмотря на явный возраст, держал себя уверенно. Оглядев комнату, блестящие золотые сложные глаза увидели сидящую фигуру Клэрити, женщину Серале, стоящую рядом, дребезжащую клетку на кухонном столе и мумифицированного высокого молодого человека на диване. Ей показалось, что она услышала, как гость издал тихий, смиренный вздох. От него исходил аромат духов; она вдохнула нотки имбиря и франжипани. Двое мужчин, связывающих Флинкса, остановились. Серале посмотрела по комму на нарушителя.

— Ты отпустишь его. Сейчас." Прибытие подчеркнуло эту команду, протянув руку, чтобы привести в порядок левую антенну. Другая правая рука и правая нога держали звуковую винтовку, а левая рука держала пистолет.

Четвертый член группы Серале, который вышел наружу несколькими мгновениями ранее, чтобы прислушаться к зову природы, вошел и прыгнул сзади на гораздо меньшего и легкого транкса.

Четырехфутовый насекомоподобный прыгнул слева от него, оба набора рудиментарных надкрыльев щелкнули, чтобы отбросить человека в сторону. Хитиновые покровы, отметила Клэрити, даже когда она начала бороться, пытаясь освободиться от своих оков, были темно-фиолетового цвета преклонного возраста.

Старый он или нет, но ловкость и скорость, с которыми транкс маневрировал на своих четырех труногах, было удивительно наблюдать. Когда Серале опустила коммуникатор и уставилась на злоумышленника, двое ее коллег потянулись за оружием. Выстрелив из пистолета и винтовки одновременно, без колебаний и страха попасть в Рысь многорукий злоумышленник выстрелил в них обоих.

Это дало третьему человеку время увернуться и прийти в себя, а Серале достаточно времени, чтобы сменить свой модуль связи на пистолет. Оба их первых выстрела не попали в быстро уворачивающегося транкса, который нырнул за кухонную стойку. Двое людей выстрелили снова, но, поскольку стойка была сделана из композитного материала, похожего только на дерево, в ее передней части появились дыры, но выстрелы не проникли.

Серале направила огонь в ту же точку на прилавке, пытаясь пробить дыру. Шум небольших, но мощных зарядов взрывчатки, которые запускали она и ее напарник, был оглушительным.

Ответного огня из-за стойки не последовало. Транкс был поражен? — удивилась Клэрити. Или он выжидал, готовя контратаку?

Затем Кларити заметила, что непроницаемый контейнер, в котором находились две мини-драги, медленно отъезжал назад. Через мгновение он упал за прилавок. Сосредоточившись на том, чтобы сломать прилавок, укрывавший их противника, ни Серале, ни ее партнер этого не заметили.

"Берегись!" — воскликнул Серале, когда два быстрых и очень злых мини-драга рванулись прямо к ним.

Серале направила свое оружие на летающих змей. Ее спутница немного поколебалась, а затем выскочила в открытую дверь. Через секунду над краем прилавка показались сложные глаза и усики транкса, а за ними — дула двух орудий.

Серале даже не успела выстрелить в минидраги, как ее сразила очередь из звуковой винтовки транкса. Кумулятивный акустический заряд пробил значительную дыру в ее шее, почти обезглавив ее. Даже брызги крови не могли заставить Клэрити отвести глаза. Оставался еще один боевик.

Его крик был невнятным, показывая, что ему удалось пробежать какое-то расстояние. Но явно недостаточно далеко. Спустя несколько мгновений Скрэп вернулся, чтобы вместе с матерью осмотреть труп женщины, которая была главной. На диване Флинкс спал, не обращая внимания на все, что происходит вокруг него и из-за него.

Пытаясь выровнять собственное дыхание, Клэрити внимательно наблюдала, как четвероногий транкс неторопливо обошел разрушенный конец кухонного стола и надвинулся на обмякшее, тряпичное тело Серале. Подняв ее коммуникатор, он коротко сказал в него, затем отложил его в сторону и подошел к Клэрити. Когда пожилой транкс приблизился, его цветочный натуральный аромат помог смягчить вонь мертвых и умирающих тел. Посетитель остановился только тогда, когда был совсем близко. Обе антенны наклонились вперед и легонько коснулись ее лба. Как будто ее ласкала пара перьев.

— Кто… кто ты? — наконец запнулась она на символической речи. Ее глаза блуждали по сине-зеленым конечностям и суставам, останавливались на искусно вышитой нагрудной сумке и рюкзаке. «Я не вижу никаких знаков различия миротворцев».

— Я, миротворец? — ответил транкс на прекрасном террангло без акцента. А

забавное слияние щелчков и свистов, издававшихся из-за челюстей, образующих твердые края его насекомоподобного рта. «Какая забавная идея». Он отложил винтовку и пистолет. «Я не люблю оружие. Я предпочел бы победить разногласие путем дебатов».

Она кивнула в сторону трех своих мучителей. — Вы определенно победили в своем несогласии с ними. Он не слушал, заметила она. Вместо этого он переместился, чтобы встать над Флинксом, а затем потянулся вниз, чтобы приложить изящную руку к шее лежащего без сознания человека.

«Дыхание и пульс замедлились. Два сердца позволили бы ему быстрее восстановиться, но с ним все будет в порядке». Блестящая голова в форме валентинки повернулась к ней. "Что с ним случилось? Боюсь, я почти опоздал.

— Как ты узнал, что он здесь? Она, по-видимому, была чем-то вроде запоздалой мысли по отношению к транксу.

«Все будет объяснено, когда Флинкс проснется и тоже сможет слышать и понимать. Причинность?

"Ой." Она смущенно отвела взгляд. «Мой бывший парень сконструировал какое-то снотворное, которое он наносил на мою кожу, но оно активируется только тогда, когда я потею. Когда Флинкс прикасался ко мне, он впитывал это через свои поры».

"Умная. Меня это, конечно, не коснется». Транкс достал из нагрудного кармана небольшой резак и принялся за ее путы. «Наши экзоскелеты защищают нас от таких опасных вторжений, мы не потеем, и я уверен, что соответствующий химический состав в любом случае специфичен для человеческой физиологии. Вот, — объявил он мгновение спустя.

Освободившись от пут, она неуверенно поднялась. Несмотря на средний рост, она нависала над транксом. — Ты до сих пор не сказал мне, кто ты. Если не миротворец, то кто?»

«Я по призванию философ. Мой титул не миротворец или солдат, а Эйнт. Я старый друг этого интереснейшего человека. Меня зовут Трузензузекс. Можешь звать меня Тру.

— Достаточно верно? Она улыбнулась. Он взглянул на нее, но не смог улыбнуться в ответ, так как его физиономия не была предназначена для этого. Но ей показалось, что он узнал это выражение.

— Уверяю вас, я слышал всю игру слов с моим именем, какую только можно себе представить. Но если вас это забавляет, пожалуйста, побалуйте себя».

"Все в порядке." Это был философ-транкс, напомнила она себе, и обладатель высокого ранга Эйнт. Пока она не узнала его лучше, было бы разумно ограничиться разумной речью и воздержаться от дальнейших пустых попыток остроумия.

Она села рядом с Флинксом на диван и начала проводить пальцами по его волосам. Крыльями жужжа, Лом обвился вокруг ее шеи. Пип уселась на бедро хозяина и свернулась калачиком, но оставалась начеку.

— Как давно вы знаете Флинкса, Трузе-Тру? Волосы Флинкса, как она заметила не в первый раз, были густыми, но удивительно мягкими, а кожа по-прежнему гладкой и глубоко загорелой.

Оглядев комнату, транкс равнодушно перешагнул через тело одного из павших соратников Серале.

«С тех пор, как он был интересным мальчиком. Он уже не мальчик. Это одна из причин, по которой мы потратили некоторое время на его поиски.

"Мы?" Кларити нахмурилась, бросив взгляд на дверной проем позади спокойного транкса. "Ты не один?"

— Ну, кррскк, — задумчиво ответил Трузензузекс, — и да, и нет.

Все еще глядя в недоумении на коммуникатор в руке, Орманн положил его на стол. В далеких горах, в той хижине, что-то пошло очень, очень не так. Но как? На этот раз он все предусмотрел.

В этот момент что-то еще, о чем он не подумал, вошло в его кабинет. Его гость был выше среднего, хотя и не таким высоким, как Флинкс. Стройный и величественный, он вошел в комнату с грацией танцора. Очень черные глаза, сияющие умом, смотрели из-под кустистых бровей на лицо со всеми острыми углами. Словно груда ножей, обтянутых сильно загорелой кожей, которую затем туго натянули на лезвия. Губы тонкие, рот маленький. Это лицо указывало на восточное, вероятно, монгольское происхождение. Его волосы были седыми, с одной белой полосой, идущей спереди назад. Орманн правильно предположил, что ему чуть за восемьдесят.

— Как ты сюда попал? Приятно улыбаясь, правая рука Орманна скользнула к ящику с маленьким пистолетом.

"Ходил."

Комик, поймал себя на мысли Орманн. Старый комик. "Если вы понимаете, о чем я." Он украдкой выдвинул ящик. Пистолет лежал в зарядном устройстве. Это была не большая пушка. Но тогда, учитывая заряд, который он нес, этого не должно было быть.

«Ваш офис-менеджер впустил меня».

«Это будет стоить ей. Она знает, что никого нельзя впускать, не связавшись со мной.

— Не будь с ней слишком суров. Она была очень мила, и я могу быть очень убедительным».

— А теперь? Орманн старался не смотреть в сторону пистолета. — Тогда, может быть, ты сможешь убедить меня, почему я не должен был тебя выгонять.

— Во-первых, потому что ты не смог. Это было заявлено с такой уверенностью и категоричностью, что Орманн едва не поверил. «Во-вторых, потому что я проделал долгий путь, чтобы передать короткое сообщение».

"В том, что все?" Напряжение в животе Орманна немного ослабло. — Ну, тогда скажи свое слово и уходи. Я очень занят."

"Я знаю, что вы. Меня зовут Бран Це-Мэллори. Я старый друг Филипа Линкса, человека, от которого вы изо всех сил пытаетесь избавиться. Останавливаться." Он тонко улыбнулся. — Я же сказал тебе, что это короткое сообщение.

Брови Орманна нахмурились, когда он посмотрел на человека, который хоть и был худощавым, но в отличной физической форме. Он держал руки на виду и держался на расстоянии от стола. Слуга какой-нибудь? – недоумевал Орманн. У Рыси были деньги, так почему бы не человека-слугу или двух? Однако что-то в человеке говорило об обратном.

«Я социолог». Голос был сухой, профессорский. «Меня интересуют все аспекты разумного поведения. Сейчас я сосредоточен на твоем. Его голос упал. «Не разочаровывай меня. Ненависть витает в воздухе этой комнаты, как гниющее мясо».

— Не ненависть, — поправил его Орманн, — решимость. Вы говорите, что вы старый друг Lynx. Если это так, то, возможно, вы также знаете, что его разыскивают власти». Его пальцы поползли ближе к спрятанному пистолету. «Может быть, вы даже несете ответственность за помощь ему в его незаконной деятельности».

«Прошло почти семь лет с тех пор, как мы с другом в последний раз видели Флинкса. Мы пришли сюда, чтобы поговорить с ним об очень важном вопросе. Вопрос, важность которого намного превышает любые личные интересы: его, мои или ваши. Оставь его."

«Спор между мной и молодой рыжей носит личный характер. Это не имеет к вам никакого отношения». Пальцы медленно сомкнулись вокруг рукоятки пистолета.

«Все это связано со мной. И с тобой тоже, верь или нет.

— Я предпочитаю не верить этому. Пустые руки посетителя все еще были на виду. «Я предпочитаю верить, что ваш друг Филип Линкс каким-то образом накачал или загипнотизировал мою невесту и что он планирует увезти ее с собой».

Впервые посетитель выглядел удивленным. «Женщина, Кларити Хелд, твоя невеста? Я этого не знал. Официальной помолвки нет.

«Это точно не формализовано. То есть я не предлагал. . . Никаких записей о том, что вы совали нос в мою личную жизнь! Кто ты на самом деле? И кто этот Филип Линкс, с которым хотят поговорить власти Содружества и у которого есть странные друзья, которые лезут туда, где их не касается?

Це-Мэллори был так неподвижен, что казалось, он едва дышит. «Он был очень интересным мальчиком, который вырос очень интересным мужчиной. Его также очень трудно отследить. Я не уверен, что он собирается сбежать с твоей невестой. Если бы вы просто позволили вещам утрястись, они могли бы пойти по тому пути, который вам нравится.

— Я позволил событиям идти своим чередом. Тон Орманна был напряженным, угрожающим. «В результате Кларити продолжает видеть все больше и больше этого Флинкса и все меньше и меньше меня. Дошло до того, что я чувствую, что у меня нет выбора. Я решил, что ничего не будет позволено встать между

нас. Ни Филипа Линкса, ничего и никого. Особенно незваных гостей. Быстрым движением он вытащил пистолет из ящика стола и направил его на Це-Мэллори.

«Уйди из моего кабинета. Выйти можно так же, как вошли, или горизонтально. Выбор остается за вами."

— Часто бывает, — пробормотал Це-Мэллори. «Сколько раз я хотел, чтобы это было не так». Це-Мэллори увернулся с поразительной скоростью, когда он сунул руку в нагрудный карман и бросил что-то, что попало в Орманна, прежде чем он успел нажать на курок. Небольшое устройство содержало большой электрический заряд, который бесшумно разряжался одним импульсом.

Орманн забился в конвульсиях и упал на стол с открытыми глазами, все еще сжимая в руке пистолет, пораженный электрическим током. Спокойно Бран Це-Мэллори подошел к рухнувшему телу. Надев перчатки, он осторожно вынул пистолет из парализованных пальцев Орманна, положил его обратно в зарядное устройство и тихо закрыл ящик. Немного подумав, он сложил руки руководителя на столе перед собой, поднял обмякшую голову и положил ее на руки. Каждому, кто войдет в комнату, покажется, что Орманн заснул за своим столом. Любому, кто исследует тело, может показаться, что он перенес обширный сердечный приступ.

Це-Мэллори сунул в карман свой уже безобидный вольтчук и вышел из кабинета. Офис-менеджер спросил его, как прошла важная встреча.

— Мы пришли к пониманию, — любезно сообщил он ей. Она ответила, что рада, что все прошло хорошо.

Все прошло не очень хорошо, подумал Це-Мэллори, направляясь к ближайшему выходу из комплекса Ульрикам. Но мы пришли к пониманию.

Он не любил убивать. Обсуждение и дебаты всегда были лучше. Дни его убийства остались далеко позади, когда он и Тру сформировали две половины боевой команды жала. Но иногда, к сожалению, логики и разума было недостаточно. Кроме того, у Це-Мэллори были основания полагать, что Орманн мог выстрелить ему в спину, если бы он просто повернулся, чтобы уйти.

Направьте аргументы на мужчину, и он отреагирует одним из способов, размышлял Це-Мэллори. Направьте на него пистолет, и он будет вынужден реагировать по-другому. Ему было интересно, как поживает Трузензузекс. Без сомнения, его старый друг и компаньон хорошо провел время, не спеша поздороваться с удивленным Флинксом и его подругой. Транксу повезло.

ГЛАВА

14

«Высокая метаморфоза для тебя, Флинкс».

Пробудившись от удивительно бодрящего сна, Флинкс обнаружил, что смотрит на троих лиц — квинтет, если считать Пипа и Ломка. Два других лица были человеческими. Тот, из которого исходило приветствие, был совсем не таким. Флинкс слишком резко сел на кровати, и возникшая в результате головокружение на мгновение затуманило его зрение, но не настолько серьезно, чтобы помешать ему обхватить обеими руками верхнюю часть тела транкса.

«Трузензузекс!»

— Ты всегда был компетентен в неопровержимой идентификации, — сухо ответил транкс. "Да, это я. Теперь, пожалуйста, уберите свои верхние конечности с моей б-грудной клетки, чтобы я мог дышать». Ухмыляющийся Флинкс подчинился. "Так-то лучше. Знаешь, сейчас я читаю "Превращение" твоего писателя Кафки. Это о человеке, который думает, что он насекомое. Очаровательный. Все детали, конечно, неверны.

"Я запомню." Флинкс обратил внимание на высокого мужчину, стоящего возле кровати. — И ты тоже, Бран. Здесь, на Новой Ривьере. Флинкс недоверчиво покачал головой.

Стоя у изголовья кровати, Кларити Хелд наклонилась, чтобы легонько ударить его по плечу. — Эй, ты знаешь, я тоже здесь.

"О верно. Извини, Клэрити. Просто я не видел ни одного из этих двух бесчестных кочевников уже шесть лет, не так ли, Тру?

— Почти семь, — поправил его Философ. — Ты вырос, Флинкс. И изменился, я думаю, и в других отношениях».

— Ну, вы двое — нет. Ты выглядишь точно таким, каким я тебя помню. Это моя подруга, Кларити Хелд. Мы с Клэрити знаем друг друга… мы довольно хорошо знакомы, вот и все. Его старые друзья, как знал Флинкс, не станут совать нос. «Клэрити, это Эйнт Трузензутекс».

— Мы уже встречались. Протянув руку, она игриво потрогала кончик одного из перистых усиков старого транкса. Оно дернулось от прикосновения. — Тру несет ответственность за спасение нас обоих. Выражение ее лица упало. «Как только Билл узнает, что ему снова не удалось избавиться от тебя, Флинкс, он, вероятно, попытается в следующий раз предпринять что-то еще более радикальное».

— Я так не думаю, — тихо заметил Це-Мэллори.

— О, а это Бран Це-Мэллори, — сообщил ей Флинкс. «В юности Бран и Тру были скупой командой». Он ухмыльнулся. «Теперь они просто сидят и разглагольствуют».

— Понтификат, — признал Це-Мэллори, — и другие вещи. Например, искать старых знакомых.

«Как вы можете быть уверены, что Билл Орманн больше не попытается навредить Флинксу?»

Мудрые темные глаза смотрели на нее из-под взрывных бровей. — Потому что он больше никому не причинит вреда , Кларити Хелд.

Она колебалась. Молчание длилось долго, прежде чем она пробормотала: «О», и больше ничего не сказала об Уильяме Орманне, потому что подозревала, и совершенно справедливо подозревала, что говорить больше не о чем.

С помощью Кларити Флинкс слез с кровати и медленно направился к буфету своего гостиничного номера. Пип и Лом проигнорировали всех в комнате, от которых исходили только добрые эмоции.

Голова Флинкса пульсировала, но на этот раз, к счастью, не от одной из его головных болей. Последнее, что он помнил, это попытка освободить Кларити от ее оков. Важно было то, что с Клэрити все в порядке. Как и он, и Пип. А теперь, в довершение ко всему, снова увидеть Брана Це-Мэллори и Трузензузекса! Какое чудесное совпадение.

За исключением того, что он знал, что это не так. Этого не может быть. Содружество было слишком большим. Что-то особенное привлекло мудреца и мудреца Транка на Новую Ривьеру. У Флинкса было ощущение, что дело не в климате.

Тем не менее, он оставался веселым, выпив не один, а два стакана холодного фруктового напитка, чтобы утолить жажду. Кларити угостилась сама и предложила угощение посетителям. И человек, и транкс отказались.

«Приятно снова видеть вас обоих. Что ты здесь делаешь? Вы все еще служите «только своим собственным философиям»?» Аскеты, подумала она, или просто не жаждущие? Полностью сохраняя личность, которую она узнала лучше, чем когда-либо, у Флинкс определенно были интересные друзья.

Трузензузекс щелкнул челюстями, услышав запомнившийся комментарий. У Флинкса была прекрасная память. Философ знал, что это далеко не единственная исключительная сторона его ума.

«После выхода из Объединенной церкви мы преследовали собственные интересы. Как ты знаешь, Флинкс, среди них есть наше исследование вымерших разумных рас, таких как Тар-Айим.

"ВОЗ?" Клэрити перевела взгляд с Транкса на Флинкса. — Я никогда о них не слышал.

«Поскольку их история несколько неясна, они не так хорошо известны, как должны быть», — продолжил Трузензузекс. «Эту характеристику они разделяют с рядом других разумов, также ушедших с галактической сцены, между которыми все еще устанавливаются исторические взаимосвязи.

«Хотя Бран и я предпочли выполнять нашу работу независимо от какого-либо учреждения, правительственного или научного, мы по-прежнему сохраняем значительное количество полезных контактов как в Объединенной церкви, так и в правительстве Содружества. Иногда, хотя и не часто, у одного из этих контактов есть вопрос к нам. Я сам недавно получил один такой». Голова повернулась так, что сложные глаза могли сфокусироваться на Флинксе.

— Оно пришло от второго советника по науке Друвенмакеса.

Флинкс ничего не ответил. Не было никакого смысла добровольно предоставлять информацию, которая уже была у Трузензузекса. Но ему было очень любопытно узнать, как много знает его старый наставник, а также как он к этому пришел.

Транкс его не разочаровал. «Похоже, что добрый советник коснулся вас антеннами в запретном месте, в мире, который только сейчас начинает появляться на строго ограниченных картах Содружества как прямо названный Срединный мир. Он отправился туда на ваши поиски, расследуя историю, которую вы рассказали некоему падре Батлеру на Самстеде.

— Да, я помню, — пробормотал Флинкс. Он отметил, что Бран Це-Мэллори внимательно наблюдал за ним.

«В то время, когда вы оказались вместе в этом ранее затерянном случайном мире-колонии, вы спросили советника, знает ли он меня. Он сказал вам, что нет. Однако, когда вы ушли, а Друвенмакес вернулся к своей работе, он вспомнил о вашем вопросе и сумел связаться со мной. Через пробел мы вступили в очень интересный обмен мнениями, часть которого заключалась в том, что советник любезно разрешил нам просмотреть стенограмму вашего разговора с падре Бательером, того самого разговора, который побудил советника отправиться на ваши поиски. Ряд вещей, которые вы сказали этому падре, заинтриговали Брана и меня так же глубоко, как они заинтриговали Друвенмакеса, особенно в свете наших прошлых общих встреч с артефактами Тар-Айима и Хур'рикку. Более того, они совпадали с работой, которую мы уже делали. Странно, не правда ли, как мы втроем продолжаем наше увлечение древними расами и артефактами, которые они оставили после себя?

«Поэтому мы решили отправиться на поиски тебя, Флинкс». Це-Мэллори ободряюще улыбнулся. «Мы бы хотели увидеть вас снова, даже если бы у нас троих не было общих интересов в каком-то отдаленном регионе космоса».

До сих пор Клэрити чувствовала, что разговор оставляет ее все дальше и дальше позади. Но упоминание Це-Мэллори об общем интересе к отдаленному региону космоса сразу же привлекло ее внимание.

— Флинкс, они говорят о месте, которое ты посещаешь в своих кошмарах?

Голова Трузензузекса переместилась с одного человека на другого. «Итак, Флинкс, вы продолжаете испытывать видения, о которых говорили падре Батлеру? Вы чувствуете, что каким-то образом мысленно побывали в этой далекой области космоса и с чем-то там столкнулись?»

— Что-то очень неприятное, — вмешался Це-Мэллори. Скрестив руки на груди, он прислонился к стене рядом с дверью в спальню. Возможно, он охранял его или просто отдыхал.

Флинкс вздохнул. Он никогда не собирался, чтобы содержание его снов — или мысленных проекций, или чего бы то ни было — стало общеизвестным. Или даже необычное знание. Но в трудную минуту во время бегства он доверился и кратко обсудил то, что он видел и чувствовал, с представителем Объединенной церкви.

Он был рад снова увидеть своих старых друзей. Он только пожелал им

мотивация его поиска была иной.

— Я тоже это испытала, — встряла Клэрити прежде, чем он успел подумать, чтобы предупредить ее, чтобы она молчала.

Це-Мэллори мгновенно насторожился. "Ты? Но как?"

Заметив выражение лица Флинкс, она подумала, не сказала ли она что-то не так. Но разве это не старые друзья Флинкса? Мудрые попутчики? Разве они не спасли их обоих от маниакальных интриг Билла Орманна? «Очевидно, если кто-то достаточно близок к Флинксу, когда он переживает один из таких опытов — достаточно близок как эмоционально, так и физически, — она иногда может поделиться им».

"Замечательный." Антенны Трузензузекса взволнованно зашевелились. «Действительно замечательно. И что вы испытали во время этого обмена, моя дорогая?»

Она посмотрела на Флинкса, который пожал плечами. Кот Шрёдингера выпал из галактического мешка. — Можешь рассказать им, Клэрити. Если кто и может в этом разобраться, так это Бран и Тру. Кроме того, — добавил он, бросив взгляд в сторону транкса, — большинство людей, которым я доверяю во всем Содружестве, сейчас находятся в этой комнате. Це-Мэллори слегка улыбнулся, а Трузензузекс сделал многозначительный жест обеими руками.

Посетители внимательно слушали, пока Кларити описывала свой опыт. Когда она закончила, они долго обдумывали ее слова, прежде чем Трузензузекс нарушил молчание.

«Это определенно совпадает с тем, что Флинкс сказал падре Батлеру. У тебя часто бывает такое, Флинкс?

Он покачал головой. «Не часто, нет. Но чаще, чем в молодости. Они совершенно непредсказуемы. То, что у меня действительно бывает чаще, — это раскалывающие череп, головокружительные, отупляющие головные боли. Они не только усиливаются, но у меня также есть основания полагать, что иногда они могут влиять на других, оказавшихся поблизости».

"Спасибо за предупреждение." В ответе Це-Мэллори не было ни иронии, ни юмора. Он на себе испытал изменчивый потенциал капризного ума молодого человека.

«Теперь вы можете не только читать чувства других, — говорил Трузензузекс, — но и проецировать эмоции». Философ казался удивительно равнодушным к собственной безопасности. «Эта способность так же неустойчива, как оригинал, или вы научились ею управлять?»

«Это все еще неустойчиво, но я поправляюсь. Я не знаю, как описать происходящее. Оба процесса становятся более плавными. Но когда они это делают, мои головные боли усиливаются».

«Мы должны попытаться найти лекарство или хотя бы паллиатив от этого. Согласно вашему разговору с падре Бательером, вы считаете что-то, существующее внутри или позади астрономического явления, известного нам как Великая Пустота, великим злом — злом, существующим в реальном физическом смысле, а не просто как моральное суждение или квантовая вероятность. ”

Флинкс мрачно кивнула, в то время как Кларити энергично добавила: «Конечно, я чувствовала именно так». Вспомнив, она чуть не вздрогнула. — Это… это тронуло меня.

«Очень интригующе странно». Ладонью транкс лениво почесал сочленение в своем панцире. «Все это явно как-то связано с вашим уникальным неврологическим даром».

— Не думаю, что я бы назвал это подарком. В ответе Флинкса было больше, чем намек на горечь. — Ты так и не сказал, как нашел меня.

Це-Мэллори кивнул и отошел от стены. «После того, как мы решили попытаться сделать это, мы начали с посещения Среднего мира. По настоянию советника Друвенмакеса и с помощью интригующе приспособленных потомков первых колонистов там создается небольшая научная станция. Видимо, есть какие-то... трудности.

Флинкс подавил улыбку. Он знал Срединный мир. "Я не удивлен."

— Вскоре стало очевидно, что тебя здесь нет. На орбите не было несанкционированных кораблей, и их нельзя было обнаружить где-либо еще в системе. Итак, мы с Тру, так сказать, выложили слово. У нас есть собственная обширная сеть контактов, многие из которых проверены временем и давно налажены, а другие лучше всего охарактеризовать как нетрадиционные».

«Это заняло некоторое время». Трузензузекс подхватил рассказ. «Содружество — большое место». Сложные глаза сверкнули на Флинкса. — А ты склонен много передвигаться.

Это потому, что мне одинаково комфортно везде, подумал Флинкс, и потому, что мне абсолютно комфортно нигде.

— С другой стороны, — продолжал транкс, — не так много молодых людей разгуливают с аласпинскими минидрагами. После многочисленных ложных зацепок наши поиски в конце концов привели нас на Новую Ривьеру». Он посмотрел на мужчину на кровати. «Как я заметил ранее: за это время вы выросли».

«Больше способов, чем ты думаешь», — подумал Флинкс.

«Помимо исследования Тар-Аим, — объяснил Це-Мэллори, — мы также стремились углубиться в историю их древнего врага, Хур'рикку».

— И это как-то связано с моим опытом?

— Не напрямую, нет. Видите ли, за те годы, что мы с Тру потратили на изучение того немногого, что известно о разумных существах до Содружества, мы время от времени натыкались на информацию о вымерших расах, отличных от Тар-Айим и Хур'рикку. Мы тщательно записали их на случай, если они могут быть связаны с историей одной или обеих из этих двух давно ушедших рас». Он улыбнулся. «Помните, я упомянул о нашей заинтересованности во взаимосвязях. Один из них связан с необычным открытием, которое было сделано на планете Хорсай, известной среди его жителей как Тсламаина.

Флинкс дернулся, узнавая. Вечно наблюдательный Truzenzuzex принял это к сведению, но ничего не сказал.

Це-Мэллори продолжил. «Открытие, о котором идет речь, было сделано несколько сотен лет назад, а точнее в 106 г. н. э., группой исследователей, состоящей из мужа и жены, по имени Этьен и Лира Редоул. Завершая свое путешествие по этому миру, они подготовили обширный отчет о своих открытиях. Как и многие подобные отчеты, он был отправлен на экспертную оценку только для того, чтобы исчезнуть в недрах Центра науки Содружества на Земле».

Трузензузекс заключил за него. «Мы прочитали отчет, потому что подумали, что описанная технология может быть связана либо с Тар-Айым, либо с Хур'рикку. Когда стало очевидно, что это не так, мы отложили его». Обе перистые антенны транкса были наклонены в сторону Флинкса. «Мы немедленно вспомнили эту конкретную информацию, когда получили доступ к деталям отчета, который падре Бательер подал относительно его встречи с вами на Самстеде. Вы можете себе представить, почему?»

Флинкс заметил, что Кларити пристально смотрит на него. Ему стало не по себе, и он попытался сосредоточить внимание на своих старых друзьях. — Я уверен, что ты мне скажешь.

«Похоже, что на Лошадином глазу есть все еще функционирующее невероятно древнее устройство, происхождение и назначение которого неизвестны и незнакомы трем местным разумным видам этой планеты. Запертый в древнем ледниковом льду и питаемый, что примечательно, собственными внутренними приливными силами планеты, он находится в центре своего рода уникальной объединенной сети широко разбросанных меньших устройств, которые, кажется, наблюдают за двумя уголками космоса. С тех пор эти функции были идентифицированы и выделены исследовательской группой из Hivehom. Что особенно заинтриговало нас с Браном и заставило нас снова искать вас, так это то, что одно из этих космических мест точно такое же, какое вы специально определили для несколько сбитого с толку, но послушного падре Бательера. Насколько нам известно, у вас нет доступа к подобному инопланетному устройству.

— Ты понимаешь, Флинкс, — мягко добавил Це-Мэллори, — как некоторые люди, такие как Тру и я, могли бы счесть это совпадение интригующим. Один достойный расследования.

— А я все это время думал, что ты придешь искать меня, чтобы просто поздороваться и вспомнить старые времена. Флинкс тяжело вздохнул. «На самом деле, я знаю об устройстве на Лошадином глазу».

Двое ученых обменялись смущенными взглядами. "Как?" — спросил Це-Мэллори. Он не сказал «Ты не мог», потому что он и Трузензузекс слишком хорошо знали Флинкса.

"Я бы предпочел не говорить. Но у меня нет доступа к устройству или чему-то подобному». Он не хотел называть своих друзей ульру-уджуррианцев источником информации. Во-первых, их мир все еще строго подчинялся Указу.

  Много ч

Это облегчение, Трузензузекс и Це-Мэллори не форсировали вопрос. Оба знали, что у Флинкса есть «способы» выяснить что-то. Пока достаточно того, что он признался в знакомстве с находкой.

"Очень хорошо. Подробности можем обсудить в будущем. Что вы знаете о работе устройства? — спросил Трузензузекс.

— Не так много, — честно ответил Флинкс. — Только то, что это может быть все или часть какой-то системы предупреждения, связанной с пространственным явлением, с которым я столкнулся во сне — тем самым, о котором я говорил падре Батлеру.

Трузензузекс ответил на ответ Флинкса легким жестом одной ноги, пробормотав своему компаньону: «Это многое коррелирует с тем, что мы знаем». — Громче, — продолжил он объяснять Флинксу. «Редоулы были проинформированы Мутабельным, ответственным за наблюдение за механизмом, о том, что он был построен расой, называемой шунка. Наши исследования показывают, что эти шунка доминировали в этой части галактики до прихода Тар-Айим и Хур'рикку, так что устройство действительно невероятно древнее.

"Подождите минуту." — вставила Кларити. — Нет такой вещи, как изменчивые. Слухи о таких вещах время от времени возникают в инженерном сообществе, но это все — слухи.

Це-Мэллори обратил на нее свои глубокие черные глаза. «Видимо, милый мой, в таких существах есть что-то большее, чем выдуманный анекдот. В своем отчете Редоулы утверждают, что встречали одного из них. Я могу с уверенностью сказать, что этот аспект их доклада подтвердился. Мы с Тру были в Хорсайе и сами убедились в этом. Или, по крайней мере, мы рассмотрели скудные остатки того, что претендует на то, чтобы быть тем же самым».

Флинкс был немедленно заинтригован. «Вы действительно видели Мутабельного? Вы говорили с ним? Он помнил Редоулов? Вы спрашивали его об устройстве и особенностях того, от чего оно должно было предостеречь?» Отвечая на волнение своего хозяина, Пип открыла глаза, подняла голову и тут же снова заснула, так как источник воспринимаемой стимуляции не был виден.

«К сожалению, — объяснил Це-Мэллори, — мы не смогли сделать ничего из этого, поскольку, по всем достоверным оценкам, Мутабельный пролежал мертвым и замороженным во льду по меньшей мере сто лет. Или так нам сказали. Как заявил Тру , мы смогли только осмотреть останки. Они были очень, очень древними. Согласно официальному отчету, при извлечении существа из его ледяной гробницы была проявлена большая осторожность, чтобы можно было провести его надлежащее вскрытие. Несмотря на то, что команда из Хивехома приняла все меры предосторожности, останки быстро распались. Исследователи, которым было поручено это задание, так и не смогли решить, было ли это живое существо или какое-то органическое устройство, построенное из простых молекул и выше».

Трузензузекс продолжил: «Сама система использует связь с подпространственными волнами и одновременно намного мощнее и в то же время проще по конструкции и исполнению, чем все, что известно науке Содружества. Мало того, что он контролирует две области одновременно, но в самом последнем отчете об устройстве утверждается, что оно также время от времени испускает всплеск модулированных волновых указаний через еще непонятный вариант пробела-минус в направлении места, отличного от тех, которые оно контролирует. . Научная группа на месте не смогла выяснить, как устройство это делает, не говоря уже о том, куда оно отправляет или что может быть на принимающей стороне. Работа над этими загадками продолжается, пока мы говорим».

Значит, устройство Ксунка может не только получать, но и отправлять, подумал Флинкс. Может ли он все еще пытаться выполнять свою первоначальную функцию предупреждения своих создателей об угрозе? И если это так, сможет ли неизвестная, загадочная, древняя Шунка получить его?

— Вы сказали, что система отслеживает два разных места в космосе. Он внимательно посмотрел на Трузензузекса. — Я знаю только об одном.

— Да, тот самый, о котором вы говорили падре Батлеру, — заметил Философ. «Место предполагаемого зла, которое вы посещаете в своих снах, или любое особое состояние ума, в которое вы входите, выполняя такие наблюдения».

Флинкс кивнул. «Что бы это ни было, у меня такое ощущение, что это должно быть то, о чем система, сосредоточенная на Конском Глазе, была разработана, чтобы предупредить шунка».

На этот раз Трузензузекс сделал жест обеими руками. «За исключением того, что больше нет шунка, чтобы интерпретировать показания, получать предупреждения или что-то еще».

— Нет, — мрачно добавил Це-Мэллори. «Есть только мы». Он пристально посмотрел на Флинкса. «Феномен, который мы обсуждаем, находится за Великой Пустотой, областью пространства, называемой транксом Великой Пустотой, в направлении созвездия Волопаса, если смотреть с Земли. Его диаметр составляет около трехсот миллионов световых лет, объем около ста миллионов кубических мегапарсеков, и кажется, что он движется в общем направлении нашей галактики. То, чем это что-то является или из чего может состоять, блокируется огромной гравитационной линзой, состоящей из темной материи, которая не позволяет никому заглянуть за нее или внутрь нее. С помощью средств, которые мы еще не полностью понимаем, система Xunca, основанная на Horseye, может заглянуть за пределы искажающих эффектов линзы. Хотя мы еще не понимаем задействованную физику, мы смогли расшифровать некоторые данные». Сцепив руки за спиной, он подошел к окну и задумчиво посмотрел вниз на оживленную улицу снаружи.

«Ясно одно. Там, где проходит это неопознанное что-то, все остальное исчезает. Практически ничего не осталось, только немного свободного газообразного водорода и даже темная материя, состоящая в основном из частиц CHAMPS. Невероятно, но это явление может даже нарушать закон сохранения энергии, не превращая ни энергию в массу, ни массу в энергию, а полностью устраняя и то, и другое». Он посмотрел на Truzenzuzex, чтобы продолжить.

— Расчет возможных последствий для нас не представляет особой сложности, — сообщил им транкс. «Однажды в неопределенном будущем, в зависимости от пока неустановленной скорости ускорения, это явление достигнет Млечного Пути. И, возможно, потреблять его».

В комнате было тихо. Снаружи счастливые и довольные жители гостеприимного мира Новой Ривьеры занимались своими повседневными заботами, не подозревая, что в обычном гостиничном номере недалеко от того места, где они гуляли и разговаривали, необыкновенная четверка спокойно обсуждает Армагеддон.

— А в другом месте? наконец подумала спросить подавленная Кларити. «Другое явление, которое отслеживает это устройство Xunca? Это что-то похожее на то, что вы только что описали?

— Наоборот, это все, чем Великая Пустота не является, — сообщил ей Трузензузекс. «Другая область космоса, за которой следит система на Конском Глазе, известна вашему виду как Великий Аттрактор. Это область пространства, к которой движутся все галактики местной группы. Что бы это ни было — и ваши астрофизики, и наши изучают его сотни лет — оно обладает энергией десяти тысяч триллионов солнц. Современная космологическая теория до сих пор не может этого объяснить». Он повернулся от Кларити обратно к Флинкс, которая выглядела удивленной.

— Ну, не смотри на меня, Тру, я, конечно, не могу этого объяснить.

Транкс тихонько зачирикал.— Я не хотел сказать, что ты можешь, Флинкс. Никто не может."

«Если система Xunca отслеживает и то, что стоит за Великой Пустотой, и за этим Великим Аттрактором, — предположил Флинкс, — то из этого следует, что между этими двумя явлениями может существовать какая-то корреляция». Видения кружащихся галактик заполнили его голову, среди которых он, его друзья и все Содружество были столь ничтожны, что представляли собой ничто иное, как ничто.

— Так можно было бы предположить, — прокомментировал Философ. «Чтобы установить такую связь, нужно было бы почти опьянеть физикой. Или с метафизикой».

— Давай, скажи им, Тру, — призвал Це-Мэллори своего друга.

Трузензузекс попытался отмахнуться от своего спутника. — Это слишком абсурдно, Бран. Слишком фантастично, чтобы делиться. Я чувствую себя полным дураком из-за того, что трачу время на размышления даже на то, чтобы вообразить».

— Расскажи нам, Тру. Флинкс был настолько ободряющим, насколько это возможно для бывшего помощника. «Ничто из того, что вы могли себе представить, не может быть более фантастическим, чем то, что я уже испытал и встретил во сне».

— Думаешь, нет? Транкс вскинул голову. «Тогда поразмыслите над этим: вообразите разумный вид, возможно, нашу таинственную Шунку, которые настолько далеко продвинулись за пределы современного интеллекта и науки, что могут попытаться спасти не только себя, но и всю галактику от угрозы масштабов, исходящей от чего бы то ни было». лежит за Великой Пустотой, убрав ее подальше от опасности. Как совершить такой невозможный подвиг? Каким-то образом создав что-то вроде Великого Аттрактора. Что-то с достаточной силой гравитации, чтобы убрать целую галактику с пути надвигающейся Великой Пустоты.

Со своего места у двери Бран лаконично пробормотал: «Просто позвоните в Galaxy Movers, Inc.».

Трузензузекс мрачно кивнул, без усилий используя человеческий жест, который очень полюбился его виду. «Мы говорим здесь о технологиях за гранью воображения. Но если это так, если в возмутительной гипотезе есть доля правды, это не имеет значения. Потому что это не работает. Великая Пустота и то, что она скрывает, начали ускоряться еще быстрее к Млечному Пути. Является ли это случайным явлением или прямой — я не решаюсь сказать сознательной — реакцией на стягивание нашей галактики со своего пути к Великому Аттрактору, мы не можем знать».

Клэрити тяжело сглотнула. — Итак, сколько времени есть у нас, у народов Содружества?

Це-Мэллори сочувственно посмотрел на нее. «Мы все еще говорим где-то в далеком будущем, прежде чем произойдет первое совпадение. Но когда это произойдет, если не будет найдено какое-то решение, это будет означать конец всего. Не только человечества, AAnn и любой другой разумной расы, но и планет, и звезд, и туманностей, и всего. Не осталось ничего, что могло бы изменить или воссоздать то, что было раньше».

«Очевидно, — добавил Трузензузекс, — обдумывались и другие решения этой угрозы, хотя и не нами».

«Какие еще решения?» Вспоминая свои редкие, но всегда ужасающие мысленные встречи с тем, что лежало за пределами Великой Пустоты, Флинкс едва ли был оптимистичен. «Если перемещение всей галактики не сработает, что еще может сработать?» Он не упомянул, что пришел к

el, частью которого он сам мог бы быть, быть одним из ключей к такому решению.

Огромные мерцающие золотые глаза задумчиво смотрели на него. — Флинкс, ты когда-нибудь слышал о мире под названием Комагрейв?

ГЛАВА

15

Флинкс и Кларити обменялись взглядами, прежде чем признать, что ни один из них не знаком с тем миром.

«Не нужно стесняться вашего взаимного невежества», — заверил их Философ. — Это второстепенный мир-колония восьмого класса, расположенный в отдалении от Содружества, в общем направлении империи Энн. Ближайший оседлый мир любого значения — Берли. Уже одно это говорит о том, насколько далеко это место от центров цивилизации. Несмотря на обитаемость, поверхность в основном представляет собой пустыню или полупустыню. Излишне говорить, что это не первое место в списке мест, где я или любой другой транкс предпочли бы провести время, хотя люди, похоже, находят его достаточно приятным».

— Так же, как и АЭнн, которая много лет назад привела к неприятному делу, — вставил Це-Мэллори.

Трузензузекс жестом выразил согласие. «Что возвышает Комагрейв над уровнем случайного интереса, так это увлекательные, иногда огромные памятники, оставленные доминирующими в мире разумными существами, расой, известной как саууны. Долгое время считалось, что они вымерли. Позже выяснилось, что это не так».

Выражение лица Клэрити исказилось. «Мне кажется, я читал или видел что-то о них. Разве многие из них не похоронены в специальном мавзолее или что-то в этом роде?

— Или что-то в этом роде, — согласился транкс. «За последние пятьдесят лет миллионы из них были обнаружены в нескольких похожих, но далеко друг от друга местах. Они не мертвы, а подвешены в стазисе, их метаболизм замедлился почти до полной остановки. До сих пор не было предпринято никаких попыток оживить кого-либо из них, поскольку еще предстоит найти способ сделать это безопасно. Были выдвинуты различные теории, объясняющие, почему целый разумный вид предпочел отказаться от того, что, судя по всему, было процветающим и успешным обществом, чтобы обречь себя на условия, столь близкие к массовой смерти». Трузензузекс посмотрел на Це-Мэллори, который подхватил припев.

«Опираясь на нашу работу с древними цивилизациями и особенно на недавние открытия Хорсайя, мы с Тру думаем, что могли наткнуться на одно возможное объяснение. Сущность твоих снов, Флинкс, связанная с падре Бательером, только укрепляет нашу гипотезу. Он прочистил горло.

«Мы с Тру предполагаем, что, то ли посредством подключения к системе Шунка, то ли с помощью какой-либо другой методологии, давным-давно саууны тоже осознали приближающуюся опасность, которая скрывается за Великой Пустотой. Выявление его масштабов показало им, что их технологии недостаточны ни для противодействия этой угрозе, ни для того, чтобы позволить им бежать от нее».

— Значит, они решили зарыть головы в песок, — пробормотала Клэрити.

Це-Мэллори тонко улыбнулась. "Не совсем. Ваша аналогия подразумевает попытку игнорировать проблему в надежде, что она исчезнет сама собой. Напротив, саууны выбрали массовый расовый застой в слабой надежде, что они не будут возрождены до тех пор, пока не минует опасность или пока другой разумный вид не найдет способ преодолеть ее. Благодаря своим обширным коллективным расовым усилиям они могут надеяться не игнорировать кризис, а обойти его».

— Трусы? — неуверенно пробормотал Флинкс.

— Нет, умник, — поправил его Це-Мэллори.

«Не так умно, если они думают, что такой вид, как мы, может найти решение».

— Говори за себя, Флинкс, — возразил Трузензузекс. «Конечно, ча!!к, это правда, что мы еще даже не понимаем точного характера опасности. Что касается этого, вы можете знать больше, чем кто-либо другой из ныне живущих.

— Я знаю только, что оно злонамеренно и осознанно, — пробормотал Флинкс. «Я не могу сказать вам его размер, форму, цвет или что-то еще».

«Он может не обладать ни одной из этих характеристик». Тон транкса был успокаивающим, если не обнадеживающим. «Возможно, знать их не обязательно, чтобы найти способ справиться с представляемой угрозой. Важно то, что ваши сны подтверждают не только отчет Редоулов, но и нашу теорию о сауунах. Мы продолжим добавлять кусочки головоломки».

— Не думаю, что мне нравится картина, которую ты рисуешь, Тру.

— Никто из нас не знает, Флинкс. Все еще глядя в окно, Це-Мэллори говорил, не оборачиваясь. Подняв руку, он указал на оживленные улицы Сфена. «Все эти люди, принадлежащие к множеству различных видов, в блаженном неведении об опасности, которая угрожает не им, а их потомкам». Он снова посмотрел в комнату. «Таким, как мы — тем, кто ищет знания, таким как Тру и я, и тем, кому знание навязывается, возможно, нежелательным, таким как вы, — остается начать, попытаться что-то сделать с этим, предполагая что-то осуществимо. Это не в первый раз».

Флинкс почувствовал, что тонет в жестокой, неумолимой правде слов Це-Мэллори. Как и все другие истины, это было неизбежно. Но Флинкс мог бежать от того, что знал, не больше, чем от того, кем он был.

Ясность прервала его внутреннее смятение. — Думаешь, шунка тоже поступали так — приостанавливали свою жизнь в надежде, что опасность минует их или ее предотвратят другие?

Двое ученых обменялись взглядами. «Такое место еще не найдено, — сказал ей Трузензузекс, — что, конечно, не означает, что его не существует. Тем не менее, и Брану, и мне кажется странным, что вид создал такую сложную систему оповещения, которая сосредоточена на Лошадином глазе — систему, спроектированную и построенную на века, — если они не ожидали, что будут в сознании, чтобы получать его передачи. Кроме того, есть вопрос об индикациях подпространственных волн, которые иногда излучает система. Кто-нибудь или что-нибудь получает их? Или они просто направляются наружу в место, откуда предполагаемые получатели уже давно ушли?

Флинкс спросил: «Тогда вы думаете, что вместо того, чтобы подвергать себя длительной приостановке, как сауун, шунка могли просто бежать куда-то еще?»

Транкс ответил жестом первостепенной важности, который требовал одновременного использования всех четырех рук. «Кто может сказать, что могла сделать такая раса, как шунка? Любой вид, способный вызвать такое астрономическое явление, как Великий Аттрактор, в попытке изменить положение целой галактики, если он действительно это сделал, можно считать способным на что угодно. Мы имеем дело с технологиями, мой юный друг, которые так же далеки от всего, что мы можем себе представить, как КК-драйв по сравнению с первым человеческим колесом или транксовой переговорной трубкой.

«Ксунка могут где-то спать, — добавил Це-Мэллори, — или они могли куда-то уйти, или они могли попытаться сбежать, участвуя в каком-то искажении физической реальности, для описания которого у нас нет даже достаточной терминологии или математики. Мы просто не знаем».

«То, что мы знаем, — утверждал Трузензузекс, — это то, что за Великой Пустотой скрывается что-то огромное и неприятное, и что оно приближается сюда. Система предупреждения Ксунка подтверждает это, состояние Сауна подчеркивает это, и ваши сны, Флинкс, дают нам лучшее описание этого, которое мы пока не могли получить.

Неловко, Флинкс отвернулся. Путем вывода Трузензузекс снова возложил на него чувство ответственности, которое он испытывал годами. Чувствовал и не мог убежать.

Кларити увидела это по выражению его лица и инстинктивно попыталась его утешить. Как и Пип, которая не возражала против помощи, которую другой человек предлагал ее хозяину. — Флинкс, ты ничего не можешь с этим поделать. Клэрити приложила теплую ладонь к его щеке. «Я знаю, что вы думаете иначе, но, слушая своих друзей, — она оглянулась туда, куда смотрели двое ученых, — совершенно очевидно, что ни вы, ни кто-либо другой не можете ничего поделать с этим явлением, чем бы оно ни было. Я имею в виду, если одна развитая раса решит усыпить себя, а другая убежать, на что может надеяться разумное существо любого вида?

Что на самом деле? — размышлял он, накрывая ее руку своей и крепче прижимая ее к своему лицу. Что, кроме попытки убежать от того, что он чувствовал и что знал. Это не сработает. Он пробовал это несколько раз, но каждый раз терпел неудачу. Он знал, что он

знал и был тем, кем был.

Что бы это ни было.

«Да, я мечтал об этой штуке — или видел ее, или воспринимал, или как бы вы ни описали то, что я испытал. И что? Что я могу с этим поделать? Что может сделать каждый? Видение не прекращается».

Це-Мэллори серьезно кивнул, а антенны Трузензузекса наклонились вперед и немного в разные стороны.

— То, что ты говоришь, достаточно верно, Флинкс, — с готовностью признал транкс. Изящные truhands описывали небольшие дуги, которые были столь же значимыми, сколь и изящными. — Но помни, что мы с Браном видели, как ты помимо зрения делаешь и другие вещи — например, активируешь и используешь машину, созданную Тар-Айым. Из его спикул со свистом вырвался воздух. «Если бы только Тар-Айим или Хур'рикку построили устройство, способное проецировать сингулярность, достаточно интенсивную, чтобы неблагоприятно повлиять на эту злобу, приближающуюся к нам. Но было только одно противоколлапсное оружие, и оно применялось, и только один Крэнг.

Флинкс прочистил горло. «Я не знаю о каких-либо других антиколлапсных механизмах Хур'рикку, но я знаю, что Крэнгов больше, чем один».

— Откуда ты это знаешь, Флинкс? — спросил Це-Мэллори.

Клэрити уставилась на Флинкс. Автомат во сне? она поймала себя на вопросе. Имело ли это какое-то отношение к устройству, о котором они говорили? Или этот механизм был чем-то другим? Что вообще такое «Крэнг»? Разве Трузензузекс только что не назвал это оружием? И что это за разговоры об антиколлапсах и интенсивных сингулярностях?

Что случилось с ними двоими, которые просто развлекались вечером или гуляли за городом?

«Потому что я видел их, — ответил Флинкс, — на искусственном мире, замаскированном под коричневого карлика, который раньше был второй самой удаленной планетой системы Пирассис».

«Пирасис находится в зоне влияния AAnn». Це-Мэллори неуверенно нахмурился.

— Да, клерк, — задумчиво добавил Трузензузекс. — А что именно вы имеете в виду под «прежним»?

— Его больше нет, — категорически объяснил Флинкс. «Он двигался сам. Из-за обстоятельств, слишком запутанных и сложных, чтобы рассказывать их здесь…

— Еще одно обсуждение на потом, — щелкнул транкс себе под нос.

«—Я оказался там посреди ссоры между людьми и Эй-Энн. По мере развития разногласий истинная природа этой конструкции дала о себе знать. я . . . вступил с ним в контакт почти так же, как я сделал это с Крэнгом на Ускорителе. Этот замаскированный мировой корабль был усеян Крэнгами — я не знаю, сколько их.

— Захватывающе, — прокомментировал транкс. "Я думаю. Если бы проекции от таких устройств можно было объединить и правильно сфокусировать, было бы этого достаточно, чтобы произвести впечатление на угрозу астрономических размеров?»

«Это определенно звучит более многообещающе, чем все, что мы смогли придумать», — согласился Це-Мэллори. Черные глаза сверлили глаза Флинкса. — Ты сказал, что оно двигалось само, Флинкс. Куда? Куда делась эта оружейная платформа мирового масштаба и где она сейчас?»

«На твои вопросы, Бран: да и не знаю». Флинкс беспомощно развел руками. «Он вошел в космос-плюс и исчез из системы Пираса. Я не могу себе представить, куда что-то такое большое и такое древнее может пойти после того, как его неожиданно возродили из стазиса, в котором оно было помещено. Я понятия не имею, работает ли он еще».

«Если он не поврежден, он все равно будет функционировать. Технология Tar-Aiym была построена на века».

— Возможно, он проник в Мор, — предположил Трузензузекс, — в поисках давно умерших мастеров и дополнительных инструкций. Возможно, он так и не вернулся из космоса-плюс. Возможно, он появился из космоса-плюс внутри солнца и был аннигилирован. Мы никогда не узнаем, если не попытаемся выяснить это».

— И как вы предлагаете сделать что-то подобное? Клэрити не могла удержаться от вопроса.

И человек, и транкс молча смотрели на Флинкса. Когда он ничего не ответил, Це-Мэллори подтолкнул его. «Вы — наша главная надежда найти этот потенциально ценный артефакт, Флинкс. Вы испытали на себе то, что приближается к нам, что бы это ни было, и ранее вы занимались оружейной технологией Тар-Айым. Помогите нам найти его снова».

Флинкс хотел бы бежать, но стена преградила ему путь к отступлению. "Забудь это! Я хочу уйти от этих вещей, а не искать их». Клэрити обняла его обеими руками и посмотрела на двух ученых.

«Ах». Трузензузекс опустил голову, чтобы лучше приводить в порядок одну антенну. «К уравнению добавляется неожиданный элемент».

«Это не имеет значения». Це-Мэллори продолжал настаивать на своем. «Ничто здесь не имеет значения, Флинкс. Ни ты, ни я, ни кто-либо еще в этой комнате. На карту поставлены бесконечно большие проблемы».

«Что, по-твоему, я должен сделать, — рявкнул Флинкс, — прыгнуть на корабль и отправиться на поиски массивного объекта, который к настоящему времени может быть где угодно в космосе?»

— Не совсем так. Трузензузекс был менее настойчив, чем его товарищ. — В твоем распоряжении уникальное средство восприятия, Флинкс. Нельзя ли использовать его в таком поиске?»

"Нет!" Флинкс выстрелил в ответ с достаточной яростью, чтобы удивить даже самого себя. Пип поднял глаза, но ненадолго. «Я способен ощущать эмоции других и иногда проецировать их. Это все."

Не совсем все, знала Клэрити, но она не собиралась добровольно раскрывать такую информацию.

«Возможно, вы сможете снова связаться с устройством при правильных обстоятельствах». Тон Трузензузекса, наполненный медовыми щелчками и свистом, был раздражающе убедительным. — Мы с Браном могли бы тебе помочь.

"Да неужели?" Флинкс не пытался скрыть своего пренебрежения. — И как именно вы могли бы это сделать?

— С обучением и советами, — без промедления ответил ему Це-Мэллори. «Тру и я оба были поражены с того момента, как мы впервые встретились с тобой, Флинкс, что твой особый потенциал был реализован лишь частично. Ясно, что это несколько изменилось. При правильном руководстве он может быть значительно изменен».

Трузензузекс положил левую руку и ногу на ногу Флинкса. «Никто не знает, на что ты в конечном счете способен, Флинкс. Не Бран, не я и уж точно не ты. Возможно, даже что-то столь же невероятное, как способность воспринимать эмоциональное состояние и, следовательно, местоположение машины».

Его слова потрясли Флинкса. Тот же вопрос он обсуждал с ИИ, контролировавшим функции Учителя.

— По крайней мере, Флинкс, — убедительно продолжал Це-Мэллори, — вы можете помочь нам физически найти что-то, с чем столкнулись только вы и что только вы способны распознать.

— По крайней мере, похоже, это наша лучшая надежда на возможное противодействие этой угрозе, — сказал Трузензузекс, глядя на него. По крайней мере, у Флинкса сложилось впечатление, что транкс смотрит на него. С этими сложными глазами всегда было трудно сказать. «Если появится что-то более эффективное, будьте уверены, мы будем использовать его как потенциальное решение с такой же энергией».

«Вы действительно намерены попытаться бороться с тем, что грядет». Взгляд Флинкса метался туда-сюда между двумя его старыми друзьями.

Трузензузекс сделал жест, свидетельствующий о неизбежном обещании. «Мы не поместим себя в стазис, как это сделали саууны, и мы не будем бежать, как могли бы сделать шунка, потому что мы тоже не знаем, как это сделать». Четыре руки многозначительно жестикулировали. — Что нам еще остается делать, кроме как сражаться?

— Кто еще знает об опасности? Флинкс услышал собственный вопрос.

«Несколько человек, которые работают в Commonwealth Science Central. Возможно, некоторые другие, кто, возможно, столкнулся с исходным отчетом. Более широкого распространения он не получит. Это было бы бесполезно. Только паника и страх. Без причины, поскольку угроза не станет неизбежной в ближайшие несколько поколений».

«Хотя мы не можем быть в этом уверены, — вставил Бран. — Феномен продолжает набирать обороты».

— Верно, — признал транкс. «Бран и я организуем и инициируем поиск этой передвижной оружейной платформы Тар-Айым, потому что она предлагает наилучшие возможности для противодействия приближающейся опасности, о которой нам уже было известно. Ты поможешь нам, Флинкс? Взамен мы постараемся обучать вас, назидать вас. Чтобы расширить свои знания о себе. Разве это не то, чего ты хочешь? Чего ты всегда хотел?»

Да, да! Но не в ущерб любому шансу на настоящее счастье. Не рискуя потерять то немногое безмятежности и радости, которые ему удалось собрать из осколков разрушенной жизни. Хотя он не сказал ни слова, встревоженная Пип приподняла верхнюю часть тела, чтобы с тревогой заглянуть ему в лицо и погладить его языком.

Он обнаружил, что ему хочется кричать.

Впервые за много лет ему удалось поговорить и поделиться подробностями своего беспокойного внутреннего «я» с кем-то еще, поделился ими гораздо более экспансивно, чем собирался, но тем не менее поделился. Означало ли это, что он любил Кларити Хелд? Он любил Мать Мастифа; он знал это. И он любил Пип (при этой мысли летающая змея свернулась в небольшом припадке восторга). Но любил ли он Клэрити или просто был благодарен за ее сочувствие и понимание? Было бы полезно знать.

Что еще важнее, любила ли она его и мог ли он доверять таким чувствам? Чем старше он становился, тем сдержаннее становился к человеческим эмоциям. Лучше многих — может быть, лучше, чем кто-либо до или после, за исключением, может быть, некоторых поэтов — он знал, какими мимолетными они могут быть. Мог ли он построить жизнь на такой нематериальной человеческой эфемере? Хотел ли он попробовать?

Какая была альтернатива? Чтобы продолжить поиски отца, поскольку теперь он знал неприятную историю своей матери. Путешествовать и учиться — с какой целью? Бран и Тру предлагали инструкции и обучение — возможно, лучшее, что он мог надеяться найти где-либо. Но по цене. Не большая цена, подумал он. Им нужна была только его помощь в попытке спасти Содружество. Нет, не Содружество, поправил он себя, галактика. Спасите галактику: это звучало как плохой лозунг эколога.

Почему он должен? Чем он был обязан галактике или Содружеству? Оба сделали ему грубую сделку. Пусть оба исчезнут, задушенные тем, что наступало из-за Греа.

т Пустота. Пусть все начнется сначала, свежее, новое и чистое.

Кроме того, если астрономы были правы, за Великой Пустотой ничего не было. Нет материала для создания новых звезд и новых планет, не говоря уже о новых цивилизациях. В этом уголке космоса не было бы нового начала. Он внутренне сжался.

Некоторые люди беспокоились о счетах. Некоторые беспокоились о своих браках, детях или карьерном росте, которого может никогда и не быть. Некоторые опасались за свое здоровье. Я, подумал он, должен волноваться о судьбе пары сотен миллионов звезд и нескольких цивилизаций. Это, напомнил он себе, и что делать с Кларити Хелд. Каким-то образом в его сознании они стали связаны.

Потому что ты — ключ, сказал он себе. Спусковой крючок триады, состоящей из древнего искусственного интеллекта, который, как он уже давно решил, связан с Крэнгом, чем-то ярко-зеленым, что, как он подозревал, связано с формами жизни Срединного мира, и таинственным теплым разумом, пока не идентифицированным. Могли ли последние состоять из его непостижимых друзей из запретного мира под названием Улру-Уджурр? Если да, то почему они не признали свою причастность? Это не походило на веселых пушистых манипуляторов времени и пространства, которые намеренно скрывались. И если они не были третьим компонентом сопротивляющейся гармонии, с которой он постоянно сталкивался во сне, то кем?

Я не хочу быть ключом, кричал он про себя. Я не хочу быть триггером. Я хочу вести нормальную жизнь!

Конечно, сказал он себе более спокойно. Как мошенническая генетическая мутация, созданная повсеместно оскорбляемой и запрещенной медицинской группой. Нормальная жизнь. С ясностью? В агонии он посмотрел на нее и увидел, что она чувствует его боль. Любовь? Или просто сочувствие? Даже ему было трудно заметить разницу.

Он колебался, заметила Кларити. Думаю пойти с человеком и транксом. О том, чтобы снова покинуть ее. Как раз тогда, когда она думала, что совсем забыла о нем, он вернулся в ее жизнь и снова перевернул ее с ног на голову. Чего он хотел от нее? Что она хотела от него? Как вы могли жить и любить кого-то, кто знал, что вы чувствуете, даже если вы сами не были в этом уверены?

Она колебалась, он колебался, и два минидраги, мать и отпрыск, были в не меньшем замешательстве, чем их соответствующие люди.

А как насчет ваших головных болей? — напомнил себе Флинкс. Можете ли вы возложить это бремя на Клэрити? Она уже видела, что они могут с тобой сделать. Как ты можешь просить ее быть с тобой, когда следующая боль в твоем черепе может убить тебя? У нее хорошая жизнь здесь, на Новой Ривьере, — она вам говорила. Имеете ли вы право попросить ее оставить это только для того, чтобы помочь вам с вашими проблемами? И даже если бы она согласилась, правильно ли это было бы?

Он знал, что все они наблюдают за ним, ожидая, желая услышать, что он решит. Брана и Тру в надежде, что он согласится пойти с ними и помочь им. Ясность в надежде, что... в надежде, что... . .

Чего на самом деле хотела Кларити Хелд? Была ли она более уверена в том, чего хочет, чем он? Если он не знал, чего хочет, как он мог доверять ей, зная, чего она хочет? Он ответил на вопросительные взгляды, как часто делал, когда сталкивался с трудными ситуациями в прошлом. Он остановился.

«Поскольку вы контактировали с членами научного сообщества, — спросил он Трузензузекса, — смогли ли они определить, как быстро эта темная часть космоса приближается к Содружеству и когда это может начать влиять на нас?»

Трузензузекс поднял взгляд, чисто инстинктивный жест, которому подвержены даже философы-транксы.

«Он приближается под небольшим углом к плоскости галактической эклиптики», — ответил он. «Область, о которой идет речь, настолько обширна, что скорости не постоянны повсюду, по крайней мере, так мне удалось понять. Хотя усреднение не является точным, это лучшее, на что можно надеяться, пока не будут проведены более точные измерения». Флинкс видел несколько образов самого себя, отраженных в многочисленных линзах глаз транкса. Каждый немного отличался от соседнего — как и его собственное множественное видение самого себя.

«Достаточно сказать, кр!лт, что ни Содружество, ни какая-либо часть наших ближайших галактических окрестностей не начнут подвергаться воздействию, пока все в этой комнате не будут давно мертвы, и, вероятно, не пока не умрут и наши потомки. Эта оценка предполагает, конечно, что явление не продолжает ускоряться. В этом случае все текущие прогнозы должны быть отброшены. Но на данный момент мы считаем, что первый контакт может не ощущаться в течение тысяч или десятков тысяч лет. Или самые отдаленные звездные системы могут начать подвергаться воздействию в течение нескольких сотен лет. Мне сказали, что не раньше, если только скорость движения не увеличится экспоненциально».

— Несколько сотен лет, — пробормотала Клэрити, — в ближайшее время. Когда и транкс, и мужчина кивнули, она резко повернулась к Флинксу. — Тогда не к спеху. У вас достаточно времени, чтобы найти способ противостоять этой сущности.

— При условии, — мягко напомнил ей Це-Мэллори, — скорость ускорения не увеличится. Это то, что мы не можем предсказать. Зная так мало, как мы знаем о природе этого явления, мы, конечно, в равной степени не осведомлены о его возможностях».

— Вы просите Флинкса посвятить свое ближайшее будущее, а может быть, и всю оставшуюся жизнь борьбе с чем-то, что не будет представлять реальной угрозы до тех пор, пока он не умрет.

Трузензузекс жестом махнул рукой. "Да. Это именно то, о чем мы просим его».

— Почему?

Флинкс ласково посмотрел на нее. Она озвучивала его мысли. Было ли это признаком любви? Она боролась за его счастье.

Несложное уравнение, решил он. Его счастье против будущего галактики. Удовлетворение одного человека против конца всего. Как это часто бывает, выбор был прост. Сделать это было трудной частью.

Це-Мэллори внимательно наблюдал за ним. Как и Трузензузекс. Они были одними из самых важных друзей и наставников его юности, а теперь вернулись, чтобы попросить его помощи в решении гораздо более серьезной проблемы, чем вопрос о том, был ли древний артефакт оружием, музыкальным инструментом или и тем, и другим. Их сочувствие, искреннее и безудержное, ощущалось как поток успокаивающей жидкой теплоты, пронизывающий его разум. Он считал, что ничего не должен ни Содружеству, ни Галактике. Но чем Филип Линкс был обязан Брану Це-Мэллори и Трузензузексу?

Другие были вовлечены. Он встретился с открытым взглядом Клэрити. Его талант был в полной мере деятельным, чутким к чувствам всех окружающих. — Я в замешательстве, Клэрити. Он обезоруживающе улыбнулся. «Это угрожает стать эндемическим заболеванием. Когда я в замешательстве, я стараюсь обращаться за советом к тем, чье мнение я уважаю. Я давно знаю обоих этих странников. Я знаю тебя меньше, но более интенсивно».

— Ты имеешь в виду интимно? Она улыбнулась, и он почувствовал, как волной накатывает нежность.

«Наверное, я имею в виду и то, и другое. Я не знаю, что делать. Я действительно не знаю. Когда я не знаю, я должен спросить. Ясность, я прошу тебя. Только ты. Что ты думаешь я должен сделать?"

Она была ошеломлена. Силовые взгляды двух ученых не облегчили ситуацию. — Верно, Флинкс. Не спрашивайте о чем-то простом и прямолинейном, как мы с вами. Просто отдай будущее галактики и человечества в мои руки».

Его улыбка стала той самой юношеской, почти детской улыбкой, которая привлекла ее к нему много лет назад в Длинном туннеле. Но его тон был спокойно серьезным. — Для чего нужны настоящие друзья, Клэрити?

Медленно она обняла его за шею и растворилась в его глубоких зеленых глазах. Глаза, которые уже повидали слишком много, были полны неуверенности юности. Глаза, за которыми скрывался невероятный, но еще незрелый талант. Любила ли она его? Или она пожалела его? Хотела ли она быть с ним всегда или просто помочь ему преодолеть и выжить? Он сказал ей, что не знает, что делать, что означало, что он не знал, чего хотел. Чего она хотела? Они были двумя сбитыми с толку людьми, сбитыми с толку вариантами, предоставленными им судьбой, первоначально сведенными вместе обстоятельствами и вновь сведенными необходимостью.

Любовь по любому другому определению, подумала она.

Всплеск необузданных эмоций от них обоих заставил двух минидрагов успокаивающе обвиться вокруг предплечий своих хозяев, а также друг вокруг друга. Мужчина, женщина и сна

Кес образовал переплетенное целое. Позади них Це-Мэллори шептал что-то о человеческих ритуалах ухаживания очарованному Трузензузексу. Флинкс и Кларити проигнорировали их.

— Я не знаю, что тебе делать, Флинкс. Вы не можете просить меня или кого-либо другого решать за вас. Я знаю, что хочу провести остаток своей жизни с тобой, помогая тебе преодолеть замешательство и боль, которые тебя так мучают. Если я могу." Наклонившись вперед, она поцеловала его. Шепот Це-Мэллори стал настойчивее.

В конце концов, их губы разошлись. «Клэрити, если мои головные боли станут еще хуже, у меня может не остаться жизни».

«Я возьму все, что смогу. Но в то же время я не могу быть таким эгоистом. Как бы мне ни хотелось, чтобы мы вдвоем просто были вместе, я знаю, что ты не можешь отказаться от этого зова, который ты чувствуешь. Говоря это, она играла с прядями его волос. — Кроме того, я бы хотел, чтобы у наших внуков — или праправнуков — было будущее. Я полагаю, это означает иметь дело с тем, что грядет, сколько бы времени это ни заняло, прежде чем оно придет сюда. Думаю, ответ очевиден. Вам нужно помочь своим друзьям найти эту загадочную оружейную платформу, с которой вы столкнулись ранее. Вам нужно сделать все необходимое, чтобы попытаться отвлечь или уничтожить это надвигающееся злонамеренное явление. И ты должен взять меня с собой. Таким образом, ты сможешь делать то, что должно быть сделано, и мы все еще сможем быть вместе». Она решительно посмотрела на их молчаливую аудиторию. «Я могу помочь вам так, как они не могут».

Це-Мэллори ответил добродушной улыбкой. — Если Флинкс не возражает против твоего присутствия, то уж точно ни Тру, ни я не возражаем.

Флинкс почувствовал себя разбитым. «Было бы замечательно, если бы ты пошла с нами, Клэрити, но это может быть опасно».

"Опасный?" Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. «Куда идет Филип Линкс? Да мне и в голову не пришла такая возможность! Я в шоке, прямо в шоке!»

Трузензузекс одобрительно махнул рукой. «Отношение, которое могло исходить прямо из одного из питомников в большом улье. Думаю, мне понравится общество женщины».

— А как насчет жизни, которую ты построил здесь для себя? — спросил Флинкс. «Твоя карьера, твое будущее?»

«Моя карьера была приостановлена раньше. Его можно снова поставить на паузу. Моя личная ситуация изменилась. И, несмотря на то, что я знаю лучше, я запутался в романтических отношениях». На этот раз ее поцелуй был быстрым, но не менее интенсивным. — Боюсь, ты застрял со мной, Флинкс. Теперь я под твоей ответственностью».

"Замечательный." Он ухмыльнулся. «Что-то еще, за что нужно нести ответственность».

Призывно поджав губы, она воскликнула: «Никогда больше не называй меня чем-то».

— Это все еще ритуал ухаживания? — пробормотал транкс своему другу.

Це-Мэллори кивнул. — Вообще-то нетипично.

— Он собирается оплодотворить ее сейчас?

«Для члена улья, который провел столько же времени среди людей, как и ты, Тру, ты все еще сохраняешь явное невежество в отношении некоторых аспектов человеческого поведения».

— Тогда было бы невежливо предложить нам двигаться дальше?

"Нет. Такое предложение было бы вполне уместно. Время всегда имеет существенное значение. Ведь мы не знаем, сколько сотен или тысяч лет нам осталось».

ГЛАВА

16

Ее начальство в Ульрикаме громко выразило свое разочарование, когда она объявила, что берет длительный отпуск. В конце концов, настаивали они, что может быть важнее разработки новой линии косметики с добавлением окситоцина? Ясность предпочла не просвещать их. Зная руководителей корпораций, она не была уверена, что сообщение им о том, что на карту поставлено будущее галактики, изменит их мнение.

Несмотря на заверения Флинкс, что на Учителе достаточно места, она решила взять с собой очень мало. Лом легко ехал у нее на плече, не заботясь о том, куда они направляются. Обвивая правую руку Флинкс, Пип время от времени бросал на ее отпрыска краткий материнский взгляд, просто чтобы отследить его местонахождение.

— Я была на вашем корабле, — напомнила Кларити Флинкс, пока они шли через терминал шаттла. «Помимо некоторых явно мужских нюансов, в нем есть все, что может понадобиться любому».

— Вы можете не узнать его, — мягко предупредил он ее. «Я всегда вношу изменения. Есть центральная палата, куда я иду отдыхать. Иногда он полон водопадов и деревьев, иногда пустыня. Однажды я сделал крошечный кусочек пляжа и искусственного океана. Прямо сейчас, поскольку мне дали интересную листву в Срединном мире, она сделана в тропическом лесу». Он улыбнулся, вспоминая. «Я исключил паразитов».

"Должно быть приятно. Большинству людей повезло, если они могут позволить себе регулярно менять симов на своих стенах. Но ведь у большинства людей нет собственных космических кораблей.

— Я говорил тебе раньше. Он выглядел неловко. «Я не имел к этому никакого отношения. Это был подарок».

«От улру-уджуррцев». Она ответила на его улыбку. "Я помню. Эксцентричная кучка разумных людей, если они когда-либо существовали. Интересно, чем они сейчас занимаются?

— Наверное, копает, — напомнил он ей. «Всегда копаю, как они это называют. Строят туннели в их родном мире. Туннели, которые творят забавные вещи». Он взглянул в небо сквозь поляризованный прозрачный купол потолка вестибюля. «Пока нам интересно, мне интересно, знают ли они о том, что приближается к нам, и планируют ли они что-то с этим делать».

— Почему бы тебе не спросить их?

— Я намерен, — сказал он ей. — У них могут быть хорошие идеи.

«Эта древняя оружейная платформа, которую вы посетили, так заинтриговала ваших друзей. Вы действительно думаете, что сможете найти его снова, и если да, то он может быть достаточно мощным, чтобы фактически остановить что-то астрономического масштаба?

— Не знаю, — признался он. «Могу только попробовать. Как сказал Truzenzuzex, сейчас это самая большая надежда, которая у нас есть. Он обнял ее и притянул к себе. — И ты — моя лучшая надежда.

Она оглянулась. Погруженные в разговор, Бран Це-Мэллори и Трузензузекс последовали за ним, не обращая внимания на двух людей.

— Они никогда не перестают спорить?

Флинкс ухмыльнулся. «Когда вы хотите знать все, вы постоянно задаете вопросы и ищете ответы. Думаю, я во многом похож на них — любопытный, но не шумный. Не беспокойтесь — на Учителе много места и много мест, где можно уединиться. Но ты и так это знаешь».

Пройдя службу безопасности, они направились по коридору к пересадочной станции, где были доступны небольшие транспортные средства, чтобы доставить их под взлетно-посадочную полосу и разместить рядом с шаттлом от Учителя. Затем короткий полет в атмосфере, и они окажутся на борту его корабля.

Коридор был пуст. Очень немногие частные шаттлы использовали этот самый дальний порт, обслуживающий город Сфен. Фотофильная краска, нанесенная неброскими декоративными узорами, давала достаточно света.

Сворачивая по коридору, Кларити увидела несколько ожидающих транспортных средств. Она только подумала, не забыла ли она что-нибудь, когда Флинкс остановился так резко, что его рука чуть не заставила ее споткнуться. К ним быстро подошли Це-Мэллори и Трузензузекс.

— Ср!!ск, что такое, Флинкс? Обе антенны транкса были полностью расправлены, пробуя воздух и слегка дрожа. Глаза Це-Мэллори просканировали каждый сантиметр коридора.

"Что-то." Выражение лица Флинкса было напряженным от неуверенности. — Здесь что-то есть.

«Вы читаете эмоции». Осматривая окрестности, Кларити ничего не увидела: только пустой коридор, транспортные средства, декоративное освещение и узоры, выгравированные на стенах.

«На самом деле, это проблема. Я не могу воспринять ничего конкретного. Как будто эмоции других присутствуют, но как-то замаскированы».

Клэрити была одновременно сбита с толку и обеспокоена. «Как вы маскируете эмоции?»

Це-Мэллори ответил: «Наркотики».

Коридор взорвался вспышкой накала. Когда Флинкс потащил Кларити и транкса с собой в нишу, заставленную припасами, Це-Мэллори бросился в противоположном направлении. Он и Трузензузекс вытащили маленькое ручное оружие, которое всегда носили с собой: два Це-Мэллори, две пары транксов. Через несколько секунд из их шести объединенных орудий хлынул ответный огонь.

Неизвестные нападавшие произвели выстрелы небольшими фугасными снарядами и звуковыми очередями.

«Это не годится. Мы должны выбраться отсюда!» Це-Мэллори со своей позиции за выступающим уплотнением коридора крикнул своим товарищам, сбившимся в нишу склада. Пока он говорил, снаряд оторвал верхнюю часть металлического фланца печати, за которой он прятался.

С кем они дрались? Чем упорнее Флинкс старался проникнуть сквозь эмоциональные маски нападавших, тем туманнее становилось его восприятие. Они преследовали его или его товарищей? Если это был он, и они использовали наркотики, чтобы скрыть свои чувства, это означало, что они знали о его уникальном таланте. Неизбежно он вспомнил двух человек, которые напали на него в воздухе на Голдине IV. Были ли это одни и те же люди? Удалось ли им каким-то образом проследить за ним всю дорогу до Новой Ривьеры?

Но зачем ждать, пока он будет почти готов уйти, чтобы снова напасть на него? В предыдущие месяцы у потенциальных убийц было достаточно возможностей выстрелить в него. Нет, это должен был быть новый набор нападавших. Но не обязательно разные. Между ними и теми, кто напал на него на Голдине IV, мог быть сговор.

И он до сих пор не имел ни малейшего представления, кто они такие.

Поскольку их эмоциональное состояние было скрыто, он не мог предвидеть их действия или влиять на них. Это не помешало ему использовать собственное оружие. Он держал в узде обезумевшего Пипа, и Кларити делала то же самое с Ломом, так как они оба знали, что в узком коридоре у летающих змей будет мало места для маневра. Оба они могли слишком легко быть сбиты сосредоточенным огнем.

Отступление тоже было сомнительным предложением. До первого поворота коридора оставалось добрых десять метров. Даже чемпиону-спринтеру было бы трудно преодолеть эту дистанцию, не получив выстрела.

Це-Мэллори выпустил очередь заградительного огня в сторону нападавших. — Вы трое, бегите! Я прикрою тебя.

Трузензузекс повернулся к двум людям. — Вы двое идите первыми, ку!иск.

Флинкс покачал головой. — Мыпойдем вместе, Тру. Стоявшая рядом с ним Клэрити энергично кивнула.

Транкс махнул рукой. Оружие в его руке было компактным и изысканным, смертоносная жемчужина, рожденная на оружейных фабриках Еврмета.

— Не будь смешным, Флинкс. Я обученный солдат. Я могу выставить в четыре раза больше огневой мощи, чем вы, и вы более чем достаточно высоки, чтобы стрелять надо мной в нападавших, в то время как я чувствовал бы себя несколько подавленным, пытаясь стрелять в них между вашими ногами».

Флинкс кивнул. — Ладно, мы с Клэрити побежим первыми, но ты иди сразу за нами. Он знал, что на небольшом расстоянии транкс может не отставать даже от длинноногих людей.

Трузензузекс жестом выразил свое согласие. — Тогда вам обоим еще одна метаморфоза, и будьте осторожны. Обладай он гибкими чертами лица, он бы ободряюще улыбнулся. «Что касается меня, транкс никогда не спотыкается».

Тру обменялся жестами с Це-Мэллори, который затем открыл испепеляющий огонь в дальнем конце коридора. Одновременно Truzenzuzex выстрелил из всех четырех видов ручного оружия.

Сразу же последовал ответный огонь. С другого конца коридора.

И снова путешественники были вынуждены отступить под свое укрытие.

«Кррскк, это не сработало». Трузензузекс был расстроен. «Если они позади нас, а также перед нами, мы действительно в очень плохом положении».

Клэрити осторожно взглянула в коридор. — Они все еще стреляют.

— Я слышу это. Беспокойство и замешательство Флинкса раздражали его.

— Может быть, но чего ты не можешь сказать, так это того, что они не стреляют в нас.

"Какой?" Крепко удерживая Пипа одной рукой, Флинкс оглянулся. Большая часть интенсивного огня, льющегося по коридору, была направлена на неизвестных нападавших. Лишь изредка по ним стреляли.

"Это не имеет никакого смысла." Золотистые сложные глаза Трузензузекса были близко к лицу Флинкса. В замкнутом пространстве его запах был почти подавляющим. «Можете ли вы понять этих новичков, Флинкс, или их эмоции скрыты, как и другие?»

Полузакрыв глаза, вокруг него взрывались звуковые пузыри и взрывающиеся пули, Флинкс позволил своему восприятию расшириться. Почти сразу же он определил опасения, решимость, чувство долга и профессиональную гордость — сочетание, создавшее знакомый узор. — Думаю, это миротворцы Содружества, — объявил он.

Собственные эмоции Клэрити захлестнули его разум. «Приходите, чтобы остановить драку!»

-- Возможно, -- заметил Трузензузекс, -- или взять Филипа Линкса под стражу. Чувствительные усики качнулись. «Возможно, мы окажемся в центре трехсторонней борьбы. Полагая, что эти новоприбывшие атакуют себя, наши нападавшие отстреливаются от них. Миротворцы, естественно, отвечают. Тем временем обе группы могут попытаться вывести нас из строя».

«Как выиграть трехсторонний бой?» Флинкс подпрыгнул, когда глухой удар звукового пузыря врезался в стену коридора за его головой.

«Объединяясь с более сильным третьим, чтобы сокрушить более слабого, а затем надеясь впоследствии победить своего временного соратника, — объяснил транкс, — или позволяя им бить друг друга, пока вы отступаете. Нам дарована если не отсрочка, то хотя бы минутное отвлечение. Нам нужно этим воспользоваться».

Он начал тщательный осмотр их ближайшего окружения, и они нашли служебный люк в потолке складской ниши. К стене была приварена небольшая лестница, явно рассчитанная на человеческие ноги. Флинкс увидел, что они с Кларити могут помочь Трузензузексу подняться по нему и пройти через люк.

Сначала нужно было посмотреть, откроется ли люк.

Он был заперт профессиональным коммерческим электронным замком, но Флинкс открыл его менее чем за две минуты. Когда крышка люка бесшумно отъехала в сторону, они оказались залиты затянутым тучами солнечным светом. Флинкс просунул голову в отверстие и поднялся по лестнице. Когда через несколько мгновений он снова спрыгнул вниз, чтобы присоединиться к своим друзьям, он улыбался.

«Мы под взлетно-посадочной полосой. Я вижу свой шаттл! Это короткий спринт. Подняв правую руку, он показал им декоративный универсальный контрольный браслет на запястье. — Я дам сигнал шаттлу, чтобы он был готов к отплытию, как только мы окажемся на борту. Он посмотрел в коридор, который продолжал гудеть от перестрелки. — Тру, скажи Брану, чтобы пришел.

Во время паузы в перестрелке Це-Мэллори ворвался в нишу. "Превосходно. Мы можем предоставить обеим группам охотящихся за оружием спорщиков разбираться между собой».

«Они все присели». Кларити подползла к краю складской ниши, чтобы проверить обе группы бойцов. «Я думаю, что они слишком заняты друг другом прямо сейчас, чтобы беспокоиться о том, чтобы помешать нам уйти».

«Вероятно, мы еще не осознаем, что можем. Нам лучше не задерживаться». Це-Мэллори начал подниматься по лестнице.

Большой взрыв позади них означал, что кто-то решил начать использовать более тяжелые боеприпасы. Сотрясение мозга звенело в ушах Флинкса. Следующими он пошлет Кларити и Скрапа. Повернувшись, он взял ее за руку. У него перехватило дыхание, а сердце пропустило удар.

Она сидела, ошеломленная, на полу, глядя на него. Лом беспокойно порхал над ней, поднимаясь и опускаясь. Последний сильный взрыв, очевидно, сбил ее с ног.

— Клэрити, что случилось? Помимо того, что она была на мгновение ошеломлена, она выглядела вполне нормально для него.

— Я думаю… я думаю, что я ранен.

"Где?" — сразу спросил он. Он не мог видеть ничего плохого. Затем Лом приземлился на его незанятое плечо, и он понял, что что-то было. Минидраг не стал бы садиться ни на кого другого, если бы его хозяин не был ранен.

— Не уверена, — неуверенно пробормотала она. — Моя спина, может быть. Выглядит немного забавно».

Трузензузекс тревожно насвистывал, призывая их поторопиться.

"Одну минуту!" — крикнул Флинкс, перекрывая непрекращающийся грохот орудийного огня. Оглянувшись вокруг Кларити, он увидел, что спина ее комбинезона исчезла, как и большая часть ее кожи. Он не мог сказать, насколько глубока была рана, потому что было так много крови. Он чувствовал себя так, как будто кто-то надел ему на горло удавку и быстро затягивал ее.

— Бран, Тру! он закричал. — Клэрити, — мягко сказал он ей, — тебя ударили. Я не знаю, была ли это горючая шрапнель или что-то в этом роде, но выглядит… плохо».

Двое ученых мгновенно оказались рядом с ним. Флинкс мог видеть серьезность травмы Кларити, отраженную в выражении лица Це-Мэллори.

"Нехорошо. Совсем не хорошо."

Фатальный? Флинкс хотел сказать. Он обнаружил, что не может даже прошептать это.

Трузензузекс рвал свой рюкзак обеими руками. Двое чувствительных трухендов исследовали раны Кларити. «Не смертельно. Нет, если она вовремя получит надлежащую медицинскую помощь.

— Она в шоке. Сняв куртку, Це-Мэллори накинул ее на неповрежденную переднюю часть ее тела. Тут же кровь начала окрашивать края.

Трузензузекс вытащил что-то похожее на оружие. — Держи ее, — резко бросил он террангло. Флинкс присел на корточки перед Клэрити и крепко сжал ее плечи обеими руками. Если бы не он, она бы упала. Теперь ее глаза были расфокусированы, веки трепетали.

Трузензузекс взглянул на наблюдающего за ним Ломка. Поняв, что намерения транкса вполне благожелательны, минидраг остался обвиваться вокруг шеи Флинкса и не пытался вмешиваться. Трузензузекс активировал похожее на пистолет устройство, и из его сопла вырвался белый туман. Она стонала, пока транкс методично пускал брызги туда-сюда по ее окровавленной, разорванной спине, пока устройство не опустело.

Флинкс увидел, что ее спина теперь покрыта быстро застывающей блестящей серой субстанцией, похожей на полупрозрачный пластик. Голова ее наклонилась вперед, а глаза теперь были закрыты.

— Синтетический хитин, — объяснил транкс, — для перевязки раненых транксов, а не людей. Но он основан на кальции, гипоаллергенен и будет связываться с кусочками обнаженной кости достаточно долго, чтобы доставить ее в соответствующее медицинское учреждение, где его можно будет удалить с помощью соответствующего растворителя. До тех пор это остановит оставшееся кровотечение и предотвратит инфекцию». Он внимательно посмотрел на Флинкса. — Но я не буду лгать тебе. Есть глубокие раны и, как

мои познания в физиологии человека могут сказать, вполне реальная возможность серьезных внутренних повреждений».

— Другими словами, — добавил Це-Мэллори, — если мы не доставим ее к хирургу, она, скорее всего, умрет.

«Тогда давайте доведем ее до одного». Флинкс с мрачным лицом указал на люк.

Це-Мэллори сдерживающе положил руку на плечо молодого человека. — Я тоже видел ее раны, Флинкс. Мои познания в области анатомии человека немного лучше, чем у Тру. Говорю вам прямо — мы не можем таскать ее по стене и по открытому асфальту. Ей нужен гемоглу, сыворотка, антибиотики и подвесная каталка, которая будет удерживать ее в неподвижном состоянии, пока она движется. Или . . ».

«Или», — настаивал Флинкс, перекрывая вой и грохот непрекращающейся стрельбы.

«Или любое резкое тряское движение — как бы мы ни старались быть осторожными с ней и несмотря на то, как быстро Тру закрывает ее — может остановить ее сердце».

Флинкс сидел там, все еще держа бессознательную Кларити вертикально, в окружении друзей и все же, как обычно, в полном одиночестве. Наконец-то он нашел с кем быть. Кто-то, кого он мог бы любить и, что не менее важно, свободно разговаривать. Кто-то, чтобы разделить одинокие моменты в пустых пространствах между мирами. И казалось, что у него все это отнимут.

Но не навсегда, пообещал он. Не постоянно.

«Больница». Его шепот был едва слышен, когда Пип беспокойно ласкала его щеку своим острым языком.

Це-Мэллори кивнул и вытащил из-за пояса коммуникатор. «Миротворцы будут общаться по защищенному закрытому сигналу. Нам придется связаться с ними через частоту шаттла. Когда я объясню, кто такие мы с Тру и какова наша здесь ситуация, мы сможем передать им Клэрити.

Взгляд Флинкса поднялся так резко и был таким напряженным, что даже обычно невозмутимый Це-Мэллори вздрогнул. «Мы никому ее не передадим». Он посмотрел на Трузензузекса. — Если они охотятся за первой группой, которая начала стрелять в нас, проблем не будет. Но, как ты сказал, они могут охотиться за мной.

Це-Мэллори взглянул на своего спутника, потом снова на Флинкса. «Тру и я все еще обладаем некоторым влиянием в определенных кругах. Вероятно, мы сможем добиться вашего освобождения до того, как местные власти поймут, что происходит».

— Я не рискую, — ответил Флинкс. — Неважно, хочет ли Содружество исследовать меня или мой корабль. Мы оба уходим. А ты останешься с Клэрити и позаботишься о том, чтобы она получила надлежащее лечение, самое лучшее.

Truzenzuzex пытался возразить ему. — Но, Флинкс, сволочь, мы собирались вместе искать оружейную платформу Тар-Айым. А как насчет образования и обучения, которые мы вам обещали?

— Для этого будет время. Между тем, вы ничего не знаете о платформе. Единственная актуальная информация об Учителе, запертая в ее памяти. Его можно использовать одинаково эффективно независимо от того, присутствуете вы или нет».

— А если мы будем настаивать на том, чтобы пойти с вами? Це-Мэллори задумчиво подтолкнул его.

Флинкс пожал плечами. «Я не оставлю Клэрити с незнакомцами, что бы они со мной ни сделали. Если ты не согласишься остаться и присматривать за ней, тогда мне придется.

Це-Мэллори кивнул. «Такую трудную вещь для количественной оценки — любовь», — пробормотал он. — Вы свяжетесь с нами, как только что-нибудь обнаружите? Он протянул свой коммуникатор. Флинкс кивнул и вытащил свою. Двум подразделениям потребовалось всего мгновение, чтобы обменяться соответствующей контактной информацией и кодами безопасности.

— А как насчет твоих головных болей, Флинкс? Трузензузекс успокаивающе погладил его по руке.

Флинкс пожал плечами. «Я разберусь с ними. Как всегда. Или я умру».

Голова транкса с сожалением качнулась. — Постарайся избегать последнего, ладно?

Флинкс не мог не улыбнуться. "У меня всегда есть." Что-то громко звякнуло в коридоре, оторвав кусок от дальней стены. «Похоже, это начинает сходить на нет. Я лучше пойду». Он посмотрел на Це-Мэллори. — Вы уверены, что вы двое справитесь с миротворцами?

Це-Мэллори кивнул. — Как только в нас перестанут стрелять, да. Он поднес свой коммуникатор к губам. — Как только ты проберешься через этот люк, я начну ругать их за неэффективность и плохую точность. Это всегда привлекает внимание».

Жесткой рукой и ногой Трузензузекс схватил левую руку Флинкса. «Помни, Флинкс: как только ты найдешь оружейную платформу или узнаешь что-нибудь еще важное об угрозе, таящейся за Великой Пустотой, ты свяжешься с нами».

— Я буду, — пообещал он. «В течение недели я найду способ связаться с вами через пробел и минус, чтобы проверить Кларити». Наклонившись вперед, он нежно поцеловал лежащую без сознания женщину в лоб. Он хотел крепко сжать ее, прижать к себе изо всех сил, но не осмелился. Вместо этого ему пришлось позволить ей рухнуть в ожидающие объятия Це-Мэллори. Лом поднялся и скользнул к плечу Кларити.

Флинкс посмотрел на нее в последний момент, который, казалось, тянулся в вечность и одновременно был слишком коротким. Она не могла оглянуться. Но Скрап сделал это. Почувствовав близость разлуки, Пип слетел с плеча Флинкса. Два минидрага переплели языки несколько раз. Флинкс уже повернулся к открытому люку и начал подниматься по лестнице, когда к нему присоединился Пип.

— Вверх по Вселенной, мальчик, — крикнул Це-Мэллори.

«Великий Улей идет с вами», — добавил Трузензузекс как на террангло, так и на Хай Транксе.

Флинкс не ответил.

ГЛАВА

17

Ожесточенный и отстраненный, подавленный чувством, что что бы он ни делал, он обречен на одиночество, Флинкс заметил свой шаттл и побежал к нему. Пип немедленно поднялся в воздух, осматривая землю перед собой. Пара машин техобслуживания и один скиммер снабжения были заняты на взлетно-посадочной полосе. Ни один из их операторов, человек или механический, не удосужился взглянуть в его сторону.

Затем он оказался рядом со знакомым транспортным кораблем, мчащимся под полностью выдвинутым треугольным крылом левого борта. Охрана корабля узнала и впустила его. Если миротворцы пришли его искать, подумал он, устраиваясь в кресле пилота, удивительно, что они не подумали конфисковать его шаттл или, по крайней мере, поставить рядом пару охранников. Но тогда, решил он, у них нет причин полагать, что они не смогут задержать его до того, как он попытается подняться на борт.

Словно в ответ на эту мысль, даже когда двигатель шаттла завыл, внешние датчики корабля засекли пару полицейских скиммеров, преодолевающих отдаленные ворота и пересекающих взлетно-посадочную полосу. Он не стал ждать, пока они подойдут ближе или разрешения от портового контроля. Ускорение швырнуло его обратно в ремни безопасности, когда шаттл взлетел без разрешения. Выстрелы из двух полицейских скиммеров не дотянули до быстро набирающего высоту шаттла.

Через несколько мгновений его тело, если не его мысли, ощутили невесомость. Клэрити, Клэрити, почему ты пошла и застрелилась? Почему, когда все решено, когда все решено? Он уже скучал по ней. Ее улыбка, ее серьезный совет, то, как свет золотил ее волосы и блестел в ее глазах. Не имея никого, по кому можно было бы скучать столько лет, было поразительно, как быстро он теперь скучал по ней. Пип изо всех сил старалась его утешить. Унылый, он потянулся вниз, чтобы погладить затылок и шею минидраги.

— Ты хорошая девочка, Пип. Можно даже обнять в ответ. Без обид, но говорить с тобой совсем не то же самое, что с Клэрити.

Не понимая, но желая, летящая змея уставилась на него своими маленькими яркими глазками.

Командная консоль шаттла показала, что его вызывают на нескольких частотах. Несомненно, администрация порта отчаянно пыталась связаться с шаттлом, взлетевшим без разрешения. Флинкс попытался вспомнить, видел ли он, выходя на орбиту вокруг Новой Ривьеры, военные корабли. Ничего не пришло в голову, что не означало, что их не было. Кто-то мог быть на другой стороне планеты, или кто-то мог войти в нурианское пространство после него. Но он не думал, что это вероятно. Новую Ривьеру славили по многим причинам, но не как военный форпост.

На орбите будет патрульный корабль, и ему лучше не задерживаться. Впереди он мог видеть расширяющуюся форму Учителя с его каплевидными жилыми помещениями на одном конце и генератором «Каплис» на другом. Вскоре он снова окажется в знакомой обстановке. Знакомая, подумал он, и одинокая.

Ясность будет жить. Це-Мэллори и Трузензузекс позаботятся об этом, хотя бы ради него самого. Она будет жить, и он вернется. Что касается объекта его предстоящих поисков, была ли оружейная платформа Тар-Айым достаточно мощной, чтобы противодействовать приближающемуся злу? Он знал, что она обладает огромным разрушительным потенциалом. Но нависшая угроза была в космическом масштабе.

Он знал, что сначала ему придется найти его снова. А перед этим он должен был быстро отойти от нурианской системы.

Шаттл бесшумно и плавно скользнул в открытый отсек под днищем Учителя. Как только давление снаружи выровнялось, а внутреннее поле положительной гравитации втянуло его в кресло, он вынырнул на корабль. Он решил, что воздух единственного настоящего дома, который он знал много лет, пах особенно сладко. Полностью автоматизированный и самодостаточный, Учитель приветствовал его обратно.

Его мысли все еще были полны мыслей о женщине, которую он был вынужден оставить позади. Пип удобно сидел у него на плече, и он направился в диспетчерскую. Учитывая то, через что он только что прошел и что ждет впереди, он обнаружил, что чувствует себя на удивление хорошо.

Он никогда не ощущал присутствия двух других людей на борту, пока гипофиз не ударил его в поясницу. Чувствуя себя удивительно счастливым и согретым, он сел на палубу и остался там, улыбаясь вдаль. Пип тут же сорвался с его плеча и заметался взад-вперед по диспетчерской. То, что там было еще два человека, она увидела сразу. Но поскольку от Флинкс исходило только чувство довольства и удовлетворения, она не собиралась нападать на незнакомцев.

Невысокая женщина средних лет с темными волосами и глазами улыбнулась летящей змее. Сбитая с толку и настороженная, Пип уселась на консоль управления и расслабилась, как могла. При малейшем намеке на тревогу со стороны Флинкса она тут же бросалась в атаку.

Маленький и жилистый компаньон женщины подошел к Флинксу и поймал его на месте.

начал падать. — Полегче, Филип Линкс. Ты будешь в порядке. Давай я тебе помогу."

Сквозь то, что казалось пахнущей розами дымкой, Флинкс посмотрел вверх. "Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Мужчина был намного сильнее, чем казался. С помощью женщины им удалось провести Флинкса в его жилые помещения. За ним последовал осторожный Пип, больше сбитый с толку, чем обеспокоенный.

Оказавшись в комнате, посетители опустили Флинкса на кровать. Он лениво улыбался им, когда они привязывали его. – Я чувствую себя… прекрасно, – вяло пробормотал он. — Кто… кто вы, люди, и как вы попали на мой корабль?

«Наши имена не важны». Веселая женщина улыбалась от уха до уха, застегивая одну из лямок, которые она принесла с собой, вокруг его лодыжки. — Мы члены Ордена Нуля.

Флинкс тихонько усмехнулся. «Орден ничего. Это весело! Расскажи мне еще один анекдот». Что-то было не так, он знал. Очень неправильно. Но он чувствовал себя слишком хорошо, чтобы волноваться. Гораздо важнее было расслабиться и наслаждаться жизнью. Даже знание того, что его связывают, было каким-то забавным. Этого не должно быть. Он был достаточно осведомлен, чтобы знать так много.

— Орден Нуля, — объяснил весельчак, пристегивающий верхнюю часть тела, — возник совсем недавно, но уже приобрел много преданных сторонников. Он знает, что космос, или, по крайней мере, эта его часть, скоро претерпит огромные изменения. Грандиозное очищение. Все зло и порча, накопившиеся за века, должны быть стерты с лица земли, чтобы освободить место для чистого, нового начала».

— Как чудесно, — услышал Флинкс собственное бормотание. Крошечная часть его разума кричала, чтобы он выбрался наружу, чтобы справиться с этим цунами фиктивного счастья. Но он был пойман в море наркотизированного удовлетворения.

Отпусти, говорили ему мысли. Пусть все ускользает-ускользает. Расслабьтесь, расслабьтесь. Все хорошо. Все в порядке со вселенной. О чем он так беспокоился? Он пытался думать, вспоминать, но, подобно мягким, пахнущим свежестью одеялам, которые накрывали его посетители, воздух внутри Учителя, казалось, настойчиво давил вниз. Воздух, поняла часть его. Воздух. В отчаянии часть его пыталась вспомнить, но не нашла ни Ясности, ни ясности.

Способный вспомнить только самые последние мысли, он удовлетворенно спросил: «Что же будет делать со всем этим стиранием?»

Ответила женщина. — Да ведь ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, Филип Линкс. Горстка людей знает о нем как о потенциально интересном космологическом явлении. Еще меньше людей считают это опасным. Только вы и только вы знаете о нем как о чем-то сознательном и воспринимающем. К сожалению, вы видите в этом великое зло, тогда как мы, члены Ордена, знаем, что это такое: грядущее великое очищение».

Значит, эти люди знали о феномене, стоявшем за Великой Пустотой. Но как? Могли ли быть кроме него другие, способные к такому восприятию? Он хихикнул. Воздух, воздух, он задыхался. Каким-то образом эти люди достаточно обманули ИИ Учителя, чтобы проскользнуть на борт. Поскольку других шаттлов в бухте он не видел, они, вероятно, проникли туда через защитные костюмы. Потом они что-то ввели в атмосферу корабля. Что-то, что заставляло любого, кто вдыхал его, чувствовать себя хорошо, непринужденно, без угрозы. Затем они еще больше усилили эффект, введя ему что-то.

Почему Пип не защитил его, не напал на них? Потому что он не чувствовал ни опасения, ни страха. Он чувствовал себя прекрасно. Хотели ли они причинить ему вред? Всего на мгновение в его сознании промелькнула вспышка беспокойства. Со своей маленькой кровати в другом конце комнаты Пип подняла глаза. Искра беспокойства, которая ненадолго обеспокоила ее хозяина, угасла. Она закрыла глаза и пошла спать.

— Откуда ты знаешь, что грядет? — услышал он собственный вопрос.

Склонившись над ним, мужчина улыбнулся. Флинкс знал, что они дышат одной и той же переработанной атмосферой. Это также заставляло их чувствовать себя необъяснимо счастливыми. Но они были готовы к последствиям и, вероятно, ввели себе что-то, что смягчило бы эффект и позволило бы им продолжать функционировать.

— Да из-за тебя, Филип Линкс! Без вас не было бы Ордена Нуля. В каком-то смысле вы наш основатель».

Гнев шел теперь с его довольством. Он был основателем этого причудливого и запутанного Ордена? Он был ответственен за существование этих блаженных поклонников небытия?

— Запутался, — тихо пробормотал он. — Лучше объясни.

«Мы были бы рады».

«Конечно, будет», — подумал Флинкс. Все и вся на Учителе теперь были счастливы. Кроме, пожалуй, ИИ. Он явно был нейтрализован, если не полностью отключен.

«Человеком, хвала его проницательности, который основал Орден, был исследователь по имени Пайет Прорудд, который работал в Центре науки Содружества на Земле. Он наткнулся на необычный отчет от некоего падре Бательера на Самстеде. Заинтересовавшись, он просмотрел все ведомственные дополнения к этому отчету, в которых указывалось на наличие небытия в определенном участке пространства, лежащем в направлении созвездия Волопаса. Он был настолько заинтригован, что привлек других к дальнейшему исследованию вместе с ним.

«То, что они обнаружили, было пустотой. Ничто. Место, где все было стерто. Нет греха, нет порока, нет безнравственности. Никакой войны, никакой резни невинных. Место, где безнравственность, как человеческая, так и инопланетная, была стерта. Место, где жизнь, где сам материал творения мог начаться заново».

"Нет." Протест Флинкса был слабым, отягощенным злобным блаженством, душившим его. — Там ничего нет. Он вообще имел смысл? — спросил он. «Есть кое-что еще. Огромное зло. Грязь, которая разрушает. Это не очищение. Это чистое разрушение. А там, где она проходит, ничего не остается, так что нет ничего, из чего могла бы возникнуть новая жизнь, новое творение. Есть только — пустота.

Одарив его уверенной, знающей улыбкой, женщина ободряюще похлопала его по плечу. У нее был довольный вид самоуверенного фанатика.

«Мы считаем, что знаем лучше, Филип Линкс».

Осознание поразило его, проникнув даже в туман ложного счастья, который окутывал его. «Вы те люди, которые пытались убить меня на Голдин-4».

— Не мы, — запротестовала женщина, — а другие члены Ордена. Что-то с ними случилось. Среди нас есть мудрые люди, которые осознали, что то, что на них повлияло, могло быть каким-то образом связано с вами. Поэтому мы углубились в то немногое, что известно о вас, и узнали достаточно, чтобы определить, как лучше всего вас обмануть». Она указала вправо.

«Было сочтено, что подстерегать вас на пути к шаттлу может не сработать. Поэтому был разработан запасной план. Итак, вот мы и сейчас, на твоем чудесном корабле, вместе.

Он улыбнулся ей и снова захихикал. Внутри часть его, которая была связана чем-то менее осязаемым, чем ремни, кричала, чтобы ее отпустили. Через всю комнату Пип задремала, сочувственно купаясь в лучезарном счастье своего хозяина.

— Вы бы не убили своего основателя, не так ли?

«Все должно быть стерто с лица земли. Ни один намек, ни малейший нанофрагмент порчи из этой реальности не должен оставаться, чтобы загрязнить грядущий новый рассвет. Мы, члены Ордена, приветствуем грядущее очищение». Она улыбнулась по-матерински; улыбка мертвой головы. «Мы все умрем, Филип Линкс. Кто-то раньше, кто-то позже. В бесконечности времени наши индивидуальные жизни ничего не значат».

— Я не согласен, — хрипло пробормотал он.

«Как и другие. Но к тому времени очистительная сила, устремляющаяся вперед за Великой Пустотой, будет здесь, и это уже не будет иметь значения».

— Тогда зачем со мной возиться? он спросил.

Глядя на него сверху вниз, у мужчины было мрачное выражение лица. Ликующий, но мрачный. «Потому что было определено, из-за того, что вы знаете, и из-за вашей способности воспринимать то, что лежит за пределами, что вы единственный человек, который может изменить ситуацию. Этого нельзя допустить. Значит, ты должен умереть». Он улыбнулся. «Мы умрем вместе с вами. Сейчас или позже, это не имеет значения».

"Чем ты планируешь заняться?" Флинкс сумел хихикнуть.

«Управляющий ИИ вашего корабля переведен в режим отдыха. Мы не можем осуществить переход на space-plus. С такими расчетами справится только продвинутая электроника. Но нам не обязательно входить в космос-плюс. Вт

e активирует КК-двигатель вручную и проложит курс к солнцу Нур. Даже при субпереходных скоростях окончательная очистка произойдет через несколько дней. А пока, Филип Линкс, ты можешь расслабиться и мечтать о счастливых снах. Он повернулся к женщине. «Убедитесь, что атмосферная концентрация добавленных модификаторов эндорфина остается на соответствующем уровне, и что он получит еще один бустер через четыре часа». Она кивнула.

Они уехали. Флинкс равнодушно боролся со своими оковами. Какая разница, что он был связан? Что может быть лучше, чем лежать без дела, чувствуя себя довольным и счастливым? Зачем бороться? Приезжие члены Ордена, конечно, были правы. В конце концов, мы все мертвы. Какая разница, сегодня или завтра? Конец был таким же. Как это будет со всеми и всем, когда то, что скрывается за Великой Пустотой, начнет влиять на галактику. Зачем беспокоиться об этом?

Ясность, подумал он. Клэрити тоже умрет. Не зная, что с ним случилось, не видя его снова, не видя ее, не будучи в состоянии обнять ее, почувствовать ее тело на своем, его руки, обнявшие ее, его губы на ее губах. Он начал плакать. Когда он плакал, он смеялся, его организм был насыщен химическими веществами, вызывающими удовольствие.

Во мраке космоса перед генератором Каплиса Учителя образовалось свечение. Игнорируя предварительные запросы орбитального управления, корабль тронулся. Те, кто руководил ею, не возражали против предупреждений. Если появится правительственный корабль, способный им угрожать, они применят оружие Учителя, чтобы отстреливаться. Упали ли они на солнце или их разнесло ветром, не имело значения.

На своей кровати Флинкс то приходил в себя, то терял сознание. Время от времени кто-нибудь из посетителей приходил и вводил ему что-то успокаивающее. Затем его беспокойство исчезло, и беспокойство, которое начало расти внутри него, лопнуло, как мыльный пузырь. Рядом беспечно дремал Пип. Она знала, что его эмоции были связаны только с миром и удовлетворением.

Учитель ускорился, продвигаясь вглубь нурианской системы. Желто-оранжевая карликовая звезда главной последовательности в его сердце росла в изогнутом переднем порту диспетчерской. Пока Флинкс лежал в неестественном сне, его посетители ели, спали и смотрели на вселенную, которой вскоре предстояло уйти.

Несколько дней спустя они крепко спали в одной из гостевых кают корабля, когда что-то вроде квартета зеленых и ярко-красных веревок ворвалось в их комнату. Отростки, похожие на шнуры, медленно и бесшумно продвигались по полу, неся с собой аромат гвоздики и ванили. Ни один из них не был толще пары сантиметров.

Они подошли к кровати посетителей. В комнате было темно, но это не имело значения для ищущих щупалец. Они исследовали неподвижные фигуры, и два щупальца нежно обвили шею женщины, а два обвили горло ее компаньона. Потом стали подтягиваться. Мужчина так и не проснулся.

Женщина так и сделала, задыхаясь и хватая ртом воздух. Она отчаянно пыталась вырвать стягивающие щупальца со своей шеи, но их хватка была такой крепкой, такой уверенной, что она не могла просунуть пальцы между усиком и плотью. Посиневшая в темноте, она бросилась влево, увлекая за собой щупальца. Ее пальцы искали маленький игольник, который она оставила на ночном столике. Слабо царапая его гладкую поверхность, они ничего не наткнулись.

Еще одно щупальце отступало по полу. Как длинный паутинный палец, его конец обвился вокруг ствола иглы, когда он утащил оружие.

Флинкс проснулся, чувствуя себя счастливым, но грязным. Его поразило, что он давно не мылся. Он понял, что чувствует себя чуть менее прекрасно, чем в предыдущие дни.

Он потер глаза. Потом ему пришло в голову, что его руки больше не связаны. Посмотрев вниз, он увидел, что ремни, которые удерживали его на месте, были расстегнуты. Счастливая дымка затуманила его память. Ему нужно было что-то сделать. Он изо всех сил пытался вспомнить, что это было.

Пока он не додумается до этого, решил он, он мог бы и поесть. Он был невероятно голоден. Заставив мышцы работать, он поднялся с кровати и, шатаясь, вышел в коридор. Увидев своего хозяина снова в движении, Пип расправила складчатые крылья и последовала за ним.

Тихий гул Учителя окутывал его. Когда он, спотыкаясь, направился к комнате отдыха, где он часто обедал, он случайно наткнулся на открытую дверь в одну из двух комнат для гостей. Внутри он увидел обоих своих посетителей. Мужчина лежал на кровати, а тело его спутницы свисало с края, ее волосы касались пола. Глубокие красные рубцы на их шеях свидетельствовали о том, что их обоих задушили.

Это озарение, как ни странно, только улучшило его настроение.

Должно быть, так себя чувствует трехдневный пьяница, оцепенело сказал он себе. Пошатываясь, он вошел в гостиную. Шум водопада и крохотный плеск завезенной фауны, населявшей пруд, помогали обострить и сфокусировать его мысли. Незваные гости, члены некоего Ордена Нуля, пробрались на борт его корабля, деактивировали его ИИ и накачали его наркотиками с намерением отправить их на солнце Нура.

Он был голоден, но еда могла подождать.

Он споткнулся и побрел вперед, к диспетчерской. Звезда Нур заполнила все поле зрения через передний иллюминатор, чертовски выделяясь за пурпурным ореолом поля положительной гравитации КК-двигателя. Он бросился в кресло пилота. Несмотря на все усилия автоматических систем климат-контроля Учителя, в диспетчерской было невыносимо жарко.

«Корабль, измените курс на сто восемьдесят градусов».

Ответа не последовало.

"Корабль." Его губы и язык, казалось, не функционировали должным образом, и ему приходилось с трудом произносить правильные слова. Неподалеку Пип начал проявлять признаки беспокойства. — Изменить курс на сто восемьдесят градусов. Тишина. «Корабль, ответь».

Он переместился на главную консоль. Хотя он и не был инженером, годы знакомства с работой Учителя и бесконечные часы, проведенные за изучением его составных частей, сделали его знакомым с его наиболее важными и основными функциями. Поэтому, когда он нашел маленькое, казалось бы, безобидное устройство в приемнике, который обычно должен быть пустым, он быстро удалил его.

Знакомый женский голос заполнил диспетчерскую. «Здравствуй, Флинкс. Теперь я снова в курсе. Я наслаждался отдыхом. Тебе понравилось ? Не дав ему времени сформулировать хотя бы один из нескольких полуистеричных, едких ответов, которые сразу же пришли ему в голову, корабельный голос добавил: «Мы вошли в опасную зону ближайшей звезды. Если мы не изменим курс в течение шести целых трех четвертей минут, вполне вероятно, что возрастающее внешнее тепло начнет нарушать целостность корпуса и

… — Изменить курс! — приказал Флинкс. Почувствовав внезапную тошноту, ему пришлось опереться обеими руками на пульт управления, чтобы не упасть. Было ли это усиливающееся тепло, которое он чувствовал, или что-то в воздухе?

Воздух. Он помнил. Рад или нет, но надо что-то делать с воздухом.

«Новый курс?» — вежливо осведомился корабельный голос.

Он обернулся. Если он собирался вырвать, лучше не делать этого на всю основную консоль. "Что-нибудь! В любом месте! Просто иди!"

«Вернуться в Новую Ривьеру? Во сне я зарегистрировал шестьдесят восемь сообщений из…

— Нет, нет, не из Новой Ривьеры! — воскликнул он. Инстинкт взял верх. «Мотылек. Бери курс на Мотылька.

«Изменение курса. Звездная тяга на экстремальных уровнях. Мы глубоко внутри гравитационного колодца звезды. Возможно, я не смогу вырваться и сделать это, Флинкс.

— Да, можешь, — сказал он натянуто. Пока он говорил, он знал, что только подбадривает себя, так как это не повлияет на ИИ.

Он не ощущал никакого движения, но медленно пылающая, кричащая, всепожирающая термоядерная масса звезды Нура скользила справа налево, пока в конце концов полностью не исчезла из поля зрения. Хотя было еще слишком жарко, ему стало прохладнее.

После переключения и когда они благополучно оказались в космосе-плюс, вдали от аннигилирующих звезд и настойчивого контроля Содружества, он выследил и отсоединил скрытый резервуар и фильтр, установленные его посетителями. Как только ИИ закончил очистку и очистку воздуха на корабле, Флинкс почувствовал себя менее счастливым, но значительно более похожим на себя.

Пока он возвращался в диспетчерскую, что-то зарычало. Ему не нужно было оглядываться, чтобы найти источник. Это был его желудок, снова напомнивший ему, что прошло несколько дней с тех пор, как он ел. Дополнительные команды могут подождать. У ИИ корабля все было под контролем.

Вернувшись в комнату отдыха, ему потребовалось всего мгновение, чтобы запрограммировать автошефа. Пока он ждал свою еду, он рухнул на один из стульев, разбросанных по залу под куполом. Вокруг него вода и импортированные организмы и растения, все тщательно озелененные, чтобы создать натуралистическое убежище посреди искривляющего пространство космического корабля, слились в гармоничное и успокаивающее целое.

Аромат граната, гвоздики и ванили привлек его внимание к последним пополнениям его святилища. Искусственный ветерок доносил музыку флейты из одного из уникальных саженцев. Листья вермильона слегка трепетали в создаваемом кораблём сквозняке. Растения, подаренные ему жителями Срединного мира, прочно укоренились и хорошо себя чувствовали в компании привезенных из других миров. Нет причин, почему они не должны, подумал он. Растения есть растения, даже те, что родом из такого исключительного места, как Срединный мир.

Мягкий музыкальный тон возвестил, что его еда готова. Прожорливый, он копался с большей энергией, чем чувствовал за последние дни, время от времени отбирая лакомые кусочки, чтобы передать их Пипу. Пока он ел, он думал о будущем. Це-Мэллори и Трузензузекс пообещали присматривать за Кларити, пока он не вернется за ней. Между тем, вдобавок к своим поискам, теперь ему приходилось беспокоиться о членах этого холодно фаталистического, но опасно способного Ордена Нуля. Насколько обширной была их организация? Сколько их было и какими ресурсами они могли распоряжаться? Следили ли за полетом Учителя другие? Могли бы они предположить, что он и два его похитителя-самоубийцы погрузились в очистительную печь солнца Нура?

Он провел большую часть своей жизни, вынужденный постоянно оглядываться через плечо. Казалось, ничего не изменилось. В подходящее время он расправится с Орденом Нуля точно так же, как расправлялся со всеми, кто стремился завербовать, использовать, изучить или убить его. Точно так же, как он в конце концов выяснит, что устранило его нежелательных посетителей-убийц. Они подрались и каким-то образом сумели задушить друг друга?

  Он был слишком измотан, чтобы п

на тайне сейчас. Возможно, после завтрака, потом десерт, а может быть, его первый настоящий отдых за дни, не наполненные поддельным удовлетворением.

Почти у его ног слегка дернулась пара усиков, растущих у основания одного из его самых привлекательных и недавно завезенных растений. Скрытое экзотическими листьями голубого и ярко-красного, это движение осталось незамеченным ни Флинксом, ни минидрагом, лежащим на подлокотнике его кресла. Связанная, запутанная и являющаяся частью единственного мирового разума, известного как Срединный мир, декоративная растительность на Учителе не собиралась позволять ключу к единственному шансу остановить огромное надвигающееся космическое зло быть уничтоженным парой ударов. фанатичные люди. И оставшийся живой человек на борту был ключом. Огромная бурлящая, душная, плодородная зелень знала это так же отчетливо, как знала себя.

Разумная флора Срединного мира знала хорошую грязь, когда находила ее.

АЛАН ДИН ФОСТЕР

Издано издательством The Random House Publishing Group

Черная дыра

Кашалот

Темная звезда

Метрогном и другие истории

Срединный мир

Ни Хрустальные слезы

Приговоренные к призме

Осколок разума

Журналы Star Trek® Один–десять

Путешествие в город мертвых

. . . Кому нужны враги?

С такими друзьями. . .

Безумный Амос

Воющие камни

Параллели

ТРИЛОГИЯ

АЙСРИГГЕРА :

Миссия Айсригера на Мулокине Погонщики

потопа

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ФЛИНКСА СОДРУЖЕСТВА:

Во имя любви к Матери-не Звезда-

сирота

Тар-Айым-Кранг

Конец материи

Кровавый хайп

Флинкс в потоке

Середина Флинкс

Безумие

Флинкса ПРОКЛЯТЫЕ:

Книга первая: Призыв к оружию

Книга вторая: Фальшивое зеркало

Книга третья: Военные

трофеи ОСНОВАНИЕ СОДРУЖЕСТВА:

Филогенез Безумие Могилы

Флинкса

— художественное произведение. Имена, места и события либо являются плодом воображения автора, либо используются вымышленно.

Книга Del Rey®

, опубликованная издательской группой Random House

Copyright © 2003, Thranx, Inc.

Все права защищены в соответствии с международными и панамериканскими конвенциями об авторском праве. Издается в США издательством The Random House Publishing Group, подразделением Random House, Inc., Нью-Йорк, и одновременно в Канаде издательством Random House of Canada Limited, Торонто. Del Rey является зарегистрированным товарным знаком

, а

колофон

Del

Rey является товарным знаком Random House, Inc.

class="book">Алан Дин Фостер.

п. см.

1. Humanx Commonwealth (Воображаемая организация) — вымысел. 2. Флинкс (вымышленный персонаж) — вымысел. I. Название.

PS3556.O756F57 2003

813′.54 — DC21 2003052288

eISBN: 978-0-345-46990-8

v3.0

Алан Дин Фостер, Безумие Флинкса