Весна (СИ) [Вельга] (fb2) читать онлайн

========== Часть единственная ==========

Сон отступает медленно, на фоне бубнит телевизор, но это не помогает мне до конца осознать, кто я и где нахожусь. Что-то невесомое прикасается к моей ноге, вызывая беспричинный всплеск раздражения.

— Не трогайте, пожалуйста, я не переношу прикосновений.

Тихий смех заставляет меня открыть глаза.

— Тётушка, — укоризненно говорю я, глядя вслед яркому огоньку, вылетающему из комнаты.

Судя по всему, именно она и разбудила меня окончательно.

— И её прикосновений не переносишь? — второй дух, в этот раз полупрозрачная женская фигура, обнаруживается в кресле неподалёку, вяжущим что-то призрачными спицами из призрачных нитей.

Я запоздало ощущаю, что кто-то гладит меня по волосам.

— А кто она? — извернуться и посмотреть назад никак не получается, тело всё ещё плохо меня слушается.

— А то ты не знаешь, — тётушка откладывает в сторону призрачное вязание и ласково смотрит на меня.

— На затылке глаз не имею, — бурчу я, силясь вспомнить свой прошлый день.

— Разве? — раздаётся знакомый голос сзади.

— А, тётушка, — я окончательно успокаиваюсь и приподнимаюсь на локтях.

Воспоминания возвращаются медленно, впрочем, как и всегда. По залу звонкими колокольчиками разносится смех тётушек.

— Вас здесь быть не должно, — я начинаю что-то понимать.

— Где здесь? — спрашивает меня та, что заплетает мои длинные волосы в косы.

— И меня здесь быть не должно, — игнорирую её вопрос, окидывая взглядом зал.

— Но ты здесь, — резонно возражает она.

Ничего необычного, всё как всегда: новенький телевизор, диван у стены, несколько кресел, шкаф-стенка, да кушетка, на которой я сейчас лежу. Всё как обычно. Но что же тогда заставляет меня сомневаться в реальности происходящего?

— Это ведь всего лишь сон, тётушка? — наудачу спрашиваю я.

— Конечно, моя дорогая.

— И мы идём гулять?

— Почему бы и нет, — она оставляет в покое мои волосы и отстраняется.

Тело ощущается уже лучше, я спускаю ноги на пол, а тётушка тем временем куда-то улетучивается. Впрочем, остаётся ещё одна, она всё так же сидит в кресле и смотрит на меня с грустной улыбкой. Я кое-как поднимаюсь на ноги и иду в прихожую.

— Оденься, замёрзнешь, — тётушка летит следом за мной. — Не водись с людьми, пожалеешь, — предостережения сыплются из неё одно за другим. Но я всё это уже слышала, я вспомнила. — Может, не пойдёшь никуда?

— Оставь, тётушка, — я отмахиваюсь и смотрю в зеркало.

Одеться бы действительно не помешало. Начинаю со штанов — это самое важное, ведь на всё моих сил может и не хватить. Щелчком пальцев примеряю штаны одни за другими. Не подходит, тоже не подходит, а вот эти джинсы вроде и ничего, но не по фигуре.

Изменяю пропорции тела — это проще, чем менять одежду. Со штанами разобрались, переходим к верху, но пальцы отчего-то перестают слушаться, даже быстрее, чем в прошлый раз. Недовольно хмурюсь и повязываю вместо топа летний палантин, найденный на вешалке около зеркала. И так сойдёт.

— Ну куда ты в таком виде? Простудишься. Заболеешь. Смертные…

— Оставь, тётушка, — повторяю я, обрывая её заботливое кудахтанье.

Открываю дверь и выхожу из квартиры, как есть — босиком. То ли снизу, то ли сверху раздаются голоса, мне чудится, что я слышу мелодичный смех другой тётушки. Наверное, снова развлекается со смертными. Смотрю на пролёт выше — никого, выглядываю вниз — люди. Спускаюсь и понимаю, что ошиблась — тётушки здесь нет. У приоткрытой двери в квартиру стоит какой-то парень в компании двух девиц. Разочарование.

Прохожу мимо них, распахиваю дверь подъезда — на улице весна. Все мысли разом вылетают из головы. В моё последнее пробуждение была поздняя осень, отвратительная, грязная осень. Весна — пора любви, так говорят тётушки. Любви к смертным. Делаю шаг на улицу, но кто-то вдруг хватает меня за руку, вынуждая остановиться.

Оборачиваюсь — тот самый парень, но уже без девиц. А ничего, привлекательный, хотя и не в моём вкусе. Люблю мужчин постарше, побольше и поагрессивней. Под такого задохлика нужно было и облик соответствующий выбирать — хрупкой лесной нимфы, а не грудастой воительницы. Но сегодня моя сила меня совсем не слушается. С сожалением вырываю руку и отворачиваюсь, собираясь продолжить свой путь, времени остаётся всё меньше.

— Постой!

Раздражение. Поворачиваюсь снова. Ну давай, скажи мне что-нибудь, что меня остановит. Хлопает глазами, смотрит удивлённо, словно сам не понимает, что ему нужно.

— Подожди.

Раздражение нарастает, я голодна.

— Ты накопила чертовски много поинтов, — удивление на его лице меняется на лукавую улыбку.

Что? О чём он лепечет?

— Пойдём, я тебе всё объясню.

Любопытство — моя единственная слабость, ну и ещё происхождение, по нему у меня тоже скопилось немало вопросов. Я с сожалением смотрю на весну за порогом, но всё же закрываю дверь и иду за этим странным смертным. Мы останавливаемся около квартиры на первом этаже, он толкает дверь и пропускает меня внутрь.

Слишком много места, слишком много звуков, слишком много людей. Меня накрывает волна паники, я никогда ещё не встречала других «магических». Впрочем, магия здесь и не ощущается, но слишком уж много… всего. Комнат, должно быть, больше десятка — целый дворец или офисное здание, но никак не квартира в многоэтажном доме. Это невозможно.

Светло, стены кругом из стекла, солнечные блики пробиваются из комнат в коридор, где мы стоим. Мне не по себе, слух улавливает малейшие звуки. Я не вижу, что происходит в комнатах — стекло мутное, но точно знаю, что в каждой из них кто-то есть. Мне не по себе, я хочу уйти.

— Что за поинты? — поворачиваюсь к парню. — О чём ты говорил?

— Ты разве сама не поняла?

Слишком похоже на бессмысленную болтовню смертных, пальцем в небо наугад. Но что-то говорит мне, что он не так прост. И место, где мы находимся, это только подтверждает. Нет, я всё ещё не чувствую магии, только технику. Ничего не имею против технических благ цивилизации, в конце концов, только на них человечество и стоит, только благодаря этому я и живу, не лишившись пищи.

— Ты говоришь о моих способностях? – нахожу взглядом зеркало.

Восстановились ли силы? Слишком уж часто они отказывают последние годы. Повинуясь моему желанию, палантин меняется на топ, но его тоже ещё нужно подогнать по фигуре. Оборачиваюсь к парню, в его глазах нет удивления.

— Я не могу использовать магию, потому что заканчиваются поинты? – на ответ даже не рассчитываю.

И он оправдывает мои ожидания — молча пожимает плечами. Гадаю, понял ли он вообще, что сказал мне в подъезде, или это были не его слова. Раздражение.

— Покажи, что ты умеешь, — просит он.

Раздражение усиливается. Я уже собираюсь убраться из этой странной и нервирующей меня квартиры, но из комнаты неподалёку выходят две женщины. Смертные. Они мне не нравятся, слишком чопорные, надменные.

— Опять ты притащил какую-то бродяжку, сын, — презрение во взгляде, устремлённом на меня.

Вторая смеётся, я вижу нити их родственной связи. Кровное родство. Брезгливо морщусь и щёлкаю пальцами. Ничего не происходит — поинты закончились. Внезапно во мне поднимается злость, даже ярость. Смертные замирают, но не по собственной воле, их тела покрываются тонкой корочкой льда.

— Неплохо, — одобрение в голосе парня.

Оборачиваюсь, он сверлит меня заинтересованным взглядом. Но чары не длятся долго, чопорные курицы отмирают, словно ничего и не было, и проходят мимо нас. Я тупо смотрю им вслед, пока они не скрываются за одной из дверей.

— Маджиказам! — доносится до меня издалека приглушённый детский голосок.

— Маджиказам, — механически повторяю я.

— Берсерия, — с теплотой в голосе произносит парень. — Братишка играется, легендарная франшиза.

Киваю, хотя и не играла больше ни в одну из игр серии, кроме уже упомянутой. Я предпочитаю игры поспокойнее, где не нужно напрягаться и сопереживать. Ненавижу сопереживать, ненавижу чувствовать, ненавижу людей.

— Ненавижу людей, — зачем-то повторяю вслух.

Мне почему-то важно, чтобы этот парнишка понял меня. Весна — время любви к смертным. Да, именно так это и объяснили бы мои тётушки.

— Не хочешь как-нибудь устроить дуэль? — спрашивает спокойно.

Раздражённо морщусь, дуэль со смертным — какой декаданс.

— Я имею в виду в игре. У нас здесь целая игровая комната с виртуальной реальностью.

Заманчиво. Обожаю технику, но ненавижу людей. И противостояния.

— Ненавижу противостояния, — повторяю вслух.

— Очень жаль, — но ни в его голосе, ни на лице я не вижу сожаления.

Впрочем, он быстро отворачивается от меня и проходит к одной из закрытых дверей. Через мутное стекло стен пробивается лишь свет, я не могу понять, что за ними. Просыпается интерес.

Парень набирает на светящейся панели какой-то код, и дверь открывается, пропуская нас в комнату.

Из огромного окна во всю стену льётся солнечный свет, таких окон я снаружи никогда не видела, что только укрепляет меня в мысли о магическом происхождении квартиры. В остальном это обычная комната обычного подростка или молодого мужчины: рисунки и плакаты на стенах, компьютер, огромный телевизор, игровая приставка, немного книг.

Он садится на кровать и смотрит на меня. Слишком очевидно, мальчик. Твоё желание слишком очевидно. Продолжаю осматриваться, игнорируя его. Здесь не все стены мутные, я даже вижу, что происходит в коридоре, но не слишком хорошо.

— Иди сюда, — голос хриплый, возбуждённый. — Ты же хочешь.

Конечно, хочу. Но тебе это вряд ли понравится, малыш. Стягиваю через голову топ, он всё равно мне не подходит, и опускаюсь на кровать. Парень даром времени не теряет, он валит меня на покрывало и начинает целовать. Ничего так, опытный.

— Как жаль, что ты не любишь людей, — бормочет, не прекращая покрывать моё тело поцелуями. — Мы могли бы стать отличной парой.

Не в этой жизни, мальчик. Расслабляюсь под умелыми руками, откидываюсь на подушку, чувствую его возбуждение даже через двойную ткань его и моих джинсов. Большой. Возбуждение накатывает и на меня. Плохо, очень плохо. Мысленно отстраняюсь, смотрю на происходящее со стороны. Действительно, мы могли бы стать отличной парой, ты заставляешь меня чувствовать что-то кроме голода, мальчик. Это интригует.

Возвращаюсь в своё тело. Провожу рукой по его груди, животу. И когда он успел снять футболку? Мои пальчики касаются молнии на его джинсах, а внутри меня растёт напряжение и сексуальное желание. Необычно. Медленно тяну язычок молнии вниз до упора, потом расстёгиваю пуговицу, немного приспускаю резинку трусов и высвобождаю его член из тесного плена. Стонет что-то.

Смотрю на его лицо: глаза закрыты, губы шевелятся. Сжимаю ладонь сильнее, чувствую, как возбуждение во мне поднимается всё выше и разгорается всё жарче. Жар уже затопил большую часть тела. Разжимаю хватку и провожу ладонью по всей длине члена. Большой.

Открывает глаза и всматривается в моё лицо, судя по всему, увиденное его удовлетворяет. Моё возбуждение тоже очевидно. Улыбается, отстраняясь, и достаёт что-то из шкафа, стоящего у кровати. Маленькая металлическая коробочка. Где только люди не хранят средства контрацепции.

Вновь целует меня: в шею, в плечо, неторопливо опускается ниже, к груди. Просовывает руку мне под спину, я приподнимаюсь на локтях, давая ему возможность расстегнуть лифчик. Мгновение и тот уже летит куда-то на пол. Легонько прикусывает зубами сосок, вызывая у меня первый и едва слышный стон. Умелый мальчик. Отрывается от груди и смотрит мне в глаза, целует в губы, и в этот раз я отвечаю на поцелуй. Впервые за несколько сотен лет.

Нетерпеливо ерзаю, вновь находя рукой его член. Тихо смеётся и протягивает руку к коробочке, открывает с мягким металлическим позвякиванием. Приподнимаю голову и заглядываю в неё, но вместо пачки презервативов вижу там какие-то иголки и другие странные штуки.

— Тссс, не смотри, — шепчет и вновь целует меня в шею.

Схлынувшее было возбуждение возвращается с новой силой.

— Потерпи немного, — его хриплый от желания шёпот.

Снова слышу металлический лязг, и плечо пронзает острая боль.

— Совсем немного, — возбуждение в его голосе переходит на какой-то новый уровень.

Он словно предвкушает… что? Хороший обед?

И всё. Всё заканчивается. Разом наваливается апатия, равнодушие. От возбуждения не остаётся и следа. Раздражённо нащупываю иглу в плече, выдёргиваю её и швыряю на пол. Поднимаюсь на ноги. Он сидит на кровати и удивлённо моргает, всё ещё возбуждённый, раскрасневшийся. Смотрит обиженно.

— Ты куда?

Еле сдерживаюсь, чтобы не зарычать, но раздражение проходит так же быстро, как и появилось, вновь возвращается апатия. Подхожу к двери, дёргаю ручку.

— Ты не можешь уйти, — в голосе обеспокоенные нотки.

— Заткнись.

Плечо горит огнём, вновь разжигая злость и раздражение, но ненадолго. Дверь явно закрыта на ключ, я досадливо морщусь и щёлкаю пальцами — замок вылетает в коридор, судя по грохоту, проломив вдобавок парочку стеклянный стен напротив. Выхожу из комнаты — так и есть, через дырку в стене на меня пялится одна из девиц, которых я встретила на лестничной клетке чуть ранее. Злость утихает.

Покидаю странную квартиру и начинаю подниматься по лестнице, выше и выше. На крышу. Второй этаж, третий… пятый… к девятому раздражение уходит окончательно, но почему-то просыпается обида. Детская, мелочная. Я обижена на весь этот мир. На тётушек за то, что ничего мне не объясняют. На людей за то, что живут. На парнишку, что не оправдал моих ожиданий.

Смеюсь. Сначала тихо, но смешки быстро перетекают в зловещий и чуточку истеричный хохот. Потом во всхлипы. Нет, я не расплачусь, не дождётесь. Снова поднимается злость. Выхожу на крышу. Я бывала здесь не единожды, и не раз именно тут заканчивала очередной сытый, но совершенно бессмысленный день. Однако я впервые прихожу сюда, чувствуя голод.

Подхожу к краю и некоторое время наблюдаю за снующими внизу людишками — всё как обычно, ничего нового. Поднимаю лицо к солнцу и смотрю на него, не щурясь — это удел смертных. Развожу руки в стороны и делаю шаг вперёд. Хватит ли мне поинтов? Никогда об этом не задумывалась. Иногда хватало, но чаще нет… и приходилось начинать новый день, просыпаясь в своей или чужой постели под оханье и нравоучения тётушек.

Но сегодня судьба не так благосклонна ко мне — уже через несколько мгновений свободного падения за спиной раскрываются крылья. Что ж, тоже неплохо. Я выравниваю дыхание, сбившееся после непродолжительного падения и резкой остановки, смотрю вниз — до земли остаётся около метра.

Усмехаюсь и делаю первый взмах — пробный. Из окна напротив на меня смотрит тот самый парнишка, и в его глазах всё ещё нет удивления, только сожаление и голод. Как я тебя понимаю. Интересно, кто же ты? Набираю высоту и лечу вперёд, не особенно заботясь о выборе направления.

Почему я не видела тебя раньше, мальчик? И почему не чувствую в тебе магии? Неужели я дожила до того времени, когда люди эволюционировали во что-то менее бесполезное? Так или иначе, вы всё ещё смертны. Не привязывайся к смертному существу — так говорят тётушки.

А вот и подходящая еда. Все посторонние мысли вылетают у меня из головы, когда я начинаю снижаться над каким-то пустырём, где около явно неисправного автомобиля крутится какой-то нервный смертный, орущий что-то в телефонную трубку. Большой, тупой и агрессивный — всё, как я люблю.

— Ну, привет…