Игрушка для психопата [Дарья Волобаева] (fb2) читать онлайн

Дарья Волобаева Игрушка для психопата

Глава 1.

Я придирчиво осмотрел отражение в зеркале, поправил бабочку, одёрнул рубашку и чувствовал себя красавчиком ровно до тех пор, пока в гримёрку не вошёл высоченный мускулистый парень. Его рот растянулся в улыбке.

– Привет, Тим.

– Привет, Антон.

Открытый микрофон – лучшего места для демонстрации творческого потенциала придумать нельзя. Неудивительно, что он тоже припёрся.

До начала оставалось полчаса, прочие участники уже привели себя в порядок и разошлись кто куда. Я же ждал команду в гримёрке и жалел, что спасовал выступать один.

Антон закатал рукав рубашки и с довольным видом продемонстрировал мне татуировку. Множество листков, а среди них козлиный череп, из глазницы которого шипела змея.

– Давно набил?

– Как школу закончил.

– Круто.

– Ты как сам?

– Жить можно. Вот, участвую.

– Ага, и я.

Антон начал рассказывать о произошедших за три года событиях своей жизни.

В гримёрку ворвалась Анфиса. Я не знал, чего мне хочется больше: прибить её или обнять.

– Прости-прости, – она стиснула меня в объятиях.

– Да ладно, – я хлопнул её по плечу. – А где Серёга? Где Леся?

– Серёга подъедет через пару минут, а про Лесю я не знаю.

Для выступления Анфиса уложила волосы и накрасила губы красной помадой, в цвет блестящему платью. Впервые вижу её такой.

– Красотка, – я подмигнул ей. Она вздрогнула, а потом робко хихикнула. Щёки неровно покраснели.

– Спасибо.

Анфиса – последний человек, к которому стоило обращаться за помощью в разыгрывании сценки, но кроме неё ни одна не согласилась играть помощницу злодея. Зато она предложила сделать эту героиню влюбленной в босса. Этакая доморощенная Харли Квин, двинутая на сладостях.

– Может, представишь нас? – поинтересовался Антон. Захотелось познакомить его со своим кулаком, но я приказал себе успокоиться:

– Антон, это Анфиса. Анфиса, это Антон.

– Ого, у нас имена на одну букву! – Анфиса захлопала в ладоши.

– И вторые буквы совпадают, должен заметить, – он поймал её руку и чмокнул в знак знакомства. Она застенчиво опустила глаза и зарделась. С каждой минутой Антон бесил всё сильнее.

– Пойду прогуляюсь, – небрежно бросил я и вышел.

Открытый микрофон организовывался в маленьком баре с патриотичным названием “Русь”. Понемногу подтягивались зрители.

Пройдя через коридорчик, я оказался в просторном зале. В углу стояла маленькая эстрадка, подсвеченная плохо настроенными лампами. Руки бы световику оторвать. По всему залу в несколько рядов тянулись стулья. Люди сидели кучками и оживленно беседовали. Первый ряд, зарезервированный под жюри, пустовал.

Я подошёл к бару и заказал эспрессо. Перед выступлением стоило прояснить разум.

Меня больно хлопнули по плечу.

– Здорóво! – гаркнул мне в ухо Серёга и заржал.

– Ага.

Бармен пододвинул ко мне крошечную чашку.

– Дуй переодеваться! – велел я Серёге. Время поджимало.

– Э… – замялся он. – А куда идти-то?

– В ту сторону, пока не упрёшься в дверь.

– Ага, спасибо, бро.

Я звучно отхлебнул кофе. Он был настолько крепок, что заслезились глаза. То, что нужно. Я сейчас настолько зол, что легко покажу злодея. Даже играть не придётся.

До выступления оставалось чуть меньше пятнадцати минут. Леся на горизонте до сих пор не показалась.

Я позвонил ей.

– Алло? – сонный, заспанный голос.

– Леся, какого чёрта?!

– А?

– Хуй на! Нам скоро на сцену идти!

– А… я сегодня не приду.

– Леся, ты нас подводишь!

– Мне похуй.

Она сбросила вызов, и мне захотелось выпрыгнуть из окна. Всё, к чему я так долго шёл, рушилось к херам.

– Всё хорошо? – Анфиса аккуратно потеребила меня за рукав.

– Нет. Леся отказалась приезжать.

– И что делать? – девушка тревожно заглянула мне в глаза.

– Серёга будет играть. Надеюсь, он помнит Лесин текст.

– Конечно, помнит, – подбодрила меня Анфиса. – Мы вот с ним реплики прогоняли, и он отлично читал за обоих.

Она обняла меня и похлопала по плечу.

– Всё будет хорошо.

– Да, спасибо.

Зачем-то я на мгновение перехватил её ладонь в свои пальцы и отпустил.

В последнее время она странно себя вела. Угощала сладостями, трогала, неловко щебетала. Нравлюсь я ей, что ли?

К нам подошёл Серёга в синем костюме. За его спиной болтался красный плащ.

– Зацените-ка, – он горделиво приосанился.

– Круто, – Анфиса захлопала в ладоши. – Ты молодец! Отличный костюм!

– Да, – мне пришлось прервать восторг, слегка отодвинув девушку в сторону: – Будешь играть супергероя.

– Лады.

Самым лучшим качеством Серёги было то, что он не задавал лишних вопросов.

– Хряпнем?

Я подумал, что терять уже нечего, и подозвал бармена.

– Анфис, будешь с нами?

– Да, только что-нибудь слабенькое, – вежливо попросила она. – И сладкое.

– Даме – клубничный дайкири, а нам два Манхэттена.

Бармен кивнул и принялся смешивать коктейли.

К нам подошёл ведущий – внушительный парень с длинными вьющимися волосами и бородой. На нём были облегающие брюки и красная рубашка, на фоне которой жёлтая бабочка в мелкий горох смотрелась так себе.

– Так, вы, молодые люди, – заговорил он, глядя на меня, – напомните, как называется ваш номер?

Чёрт, а вот над названием я забыл подумать. Повисла неловкая пауза.

– Противостояние, – пискнула Анфиса. Я благодарно посмотрел на неё. Какая же она все-таки милашка.

Ведущий кивнул и записал её ответ в папке.

– Выступаете первыми. Жюри немного задерживается, у вас есть время повторить.

Что ж, оно и к лучшему. Алкоголь развяжет Анфисе язык, и она будет более уверенной на сцене.

Бармен поставил перед нами коктейли. Чокнувшись, мы с Серёгой залпом осушили бокалы. Анфиса не спеша потягивала дайкири и удивлённо смотрела на нас.

– Ух, хорошо! – гаркнул Серёга. Он так и светился счастьем. Затем, немного подумав, спросил: – А кто за Анфису заплатит?

– Ну, я могу, – и вытащил из кармана смятую купюру.

– Не, так-то я тоже могу, – возразил он.

– Мальчики, я могу и сама, – Анфиса смущённо продемонстрировала крошечный блестящий кошелёк.

– Цыц, – я отодвинул её руку в сторону. – Успокойся, я заплачу.

Она густо покраснела и кивнула:

– Спасибо.

– Не за что, – я осторожно взъерошил пальцами её волосы и подмигнул. Она ещё сильнее смутилась. Глупышка.

Я отдал деньги бармену, тот вернул мне сдачу и ушёл к другим гостям.

Мы ещё немного поболтали, повторили пару шуток и отправились за кулисы.

Хозяин заведения вышел на сцену, вещал что-то о спонсорах и представлял публике членов жюри. Почему эту речь произносил не ведущий, было загадкой для всех, включая самого ведущего, который озадаченно стоял рядом с нами.

– Ой! – воскликнула Анфиса и убежала в гримёрную. Через полминуты она вернулась, сжимая в руках маленькую корзинку.

Идея проста: в первое появление она выскакивает и бросает в жюри конфеты. Я подмигиваю в зал и говорю: "Осторожно, у них взрывной вкус!" Дальше по звуковой дорожке идёт череда маленьких взрывов. Все смеются, и мы продолжаем.

Наконец, свет в зале погас.

– Давайте, ни пуха, – ведущий подмигнул и вышел на эстраду: – Дамы и господа! Чрезвычайно рады приветствовать вас в баре-ресторане "Русь" на мероприятии "Открытый микрофон". На нашей сцене вы увидите как заядлых театралов и комиков, так и тех, кто впервые взялся за нечто подобное. И открывает программу сценка "Противостояние" – о супергероях, суперзлодеях и их помощниках. Встречайте!

Раздались аплодисменты, и свет погас. Заиграла тревожная музыка, под которую я вышел, злобно хохоча. Прожектор бил в глаза.

Публика замерла в ожидании:

– В мире нет никого опаснее меня. Кобры и акулы лишь подражают мне – Таперу Великолепному! Склонитесь передо мной, людишки, ибо я велик и умён! Трепещите!

Заиграла ещё более воинственная музыка, как и было обговорено, и под неё выбежал Серёга:

– Я – супергерой Фома, Неверующий и Неврущий! Я не верю в твоё великолепие и не вру тебе об этом!

– Ах так! Тогда…

Под милую музыку из какого-то аниме на сцену вприпрыжку выскочила Анфиса. Она бросила горсть конфет в зрителей, а остальные под мелодию из популярного комедийного шоу побросала нам в руки.

– Осторожно, у них взрывной вкус! – она громко захихикала. Мы с Серёгой приготовились жонглировать "взрывными" конфетами, однако звуков взрыва не последовало. Мы ждали секунд десять, развлекаясь несмешной перепалкой, а после нужные звуки всё же включились. Мы пошвырялись конфетами, а потом Анфиса, как и положено возлюбленной главного злодея, бросилась мне на шею. От неё пахло выпитым коктейлем и пудрой.

Она говорила что-то совершенно не по тексту и неразборчиво, глупо хихикала и пыталась отыграть обе женские роли сразу. Серёга дико запинался, переврал половину текста, насчёт чего я, уже без страха опозориться, язвительно пошутил (вынужден заметить, что это единственное, над чем зрители реально посмеялись). Сценку мы закончили кое-как, и я невероятно злился на обоих. Лучше б и впрямь пошёл один.

Мы поклонились и ушли за кулисы. Ребята за кулисами проводили нас непонимающими взглядами.

Между нами повисло неловкое молчание. Я не хотел их обижать, хотя на ум так и лезли фраза за фразой, которыми я мог отомстить за фиаско.

В гримёрной никого не было. Серёга быстро переоделся и, словно уловив моё смутное настроение, смотался. Я остался наедине с опьяневшей Анфисой, уютно расположившейся на стуле у зеркала.

– Тиму-ур! – позвала она чуть охрипшим голосом.

– Что?

Она медленно встала и, пошатываясь, подошла ко мне.

– Знаешь, зачем я трачу время в этой параше?

– Зачем?

Она резко схватила меня за воротник и поцеловала. Наши носы сплющились друг о друга, но её это не волновало.

– Я люблю тебя, – закончив, ответила она. Для опьяневшей она говорила достаточно твёрдо.

– Тогда могла бы не срывать выступление! – процедил я сквозь зубы.

Анфиса, вне всякого сомнения, была симпатичной, но я не воспринимал её как девушку. Она для меня скорее что-то милое, что прикольно смущается.

Она обняла себя за плечи. По её щекам покатились слёзы.

– Прости!

Я отмахнулся и вышел из гримерки. Видеть её не хочу!

В зале я приметил свободный стул скраю. Рядом сидела девушка в брючном костюме. Её волосы пышной светлой гривой лежали на спине и плечах, наверняка загораживая обзор сидящим сзади.

– Извините, тут свободно?

Она медленно повернулась, и я обнаружил на её лице огромные тёмные очки. Интересно: слепая или просто понтуется?

– Садись, – ответила она спустя полминуты и отвернулась. На сцене стояла девушка. Она читала что-то грустное.

– Интересно? – неожиданно для себя заговорил я.

Девушка не удостоила меня и взглядом. Пожав плечами, я задумался. Все планы под откос, но так ли это страшно? В конце концов, будут ещё открытые микрофоны, и тогда я буду работать один. Сочиню смешной монолог и прочту, и наверняка в таком раскладе меня будет ждать успех.

Ощутив руку на ширинке брюк, я вздрогнул. Продолжая смотреть на сцену, моя соседка хозяйскими движениями трогала мои бедра и промежность. От смеси возбуждения и отвращения я не знал, что сделать.

Действия незнакомки были настолько волнующими, а её внешность притягательной, что я не хотел, чтобы она прекращала. Казалось, все ощущения сконцентрировались в паху и ловили касание за касанием. Мурашки следовали по спине и рукам.

Невольно я потянулся к её колену и провёл до середины бедра. Она едва слышно вздохнула мне в ухо и отстранилась, не прекращая лапать.

Ещё! Ещё!

Я тяжело выдохнул, надеясь, что никто не заметит.

А девушка следила за моей реакцией – иначе как объяснить, что когда я был на пределе, она убрала руку и сделала вид, что меня не существует.

Я снова положил руку ей на колено.

– Как смело, – небрежно бросила она.

Мне хотелось заинтересовать её.

– Вы видели номер "Противостояние"?

Она тихо засмеялась, а затем приблизилась к моему уху и произнесла:

– В жизни не наблюдала ничего более мерзкого. Плевок в лицо молодёжной самодеятельности!

Она отвернулась. На сцену вышел Антон с гитарой, уселся на край и начал играть.

Несмотря на то, что её слова уязвляли, шёпот подействовал как афродизиак. Возможно, дело в коктейле и моей неудаче, но мне дико её захотелось поцеловать прямо в пухлые губы. Хотелось, чтобы она трогала меня снова, однако до конца мероприятия она даже не посмотрела в мою сторону.

Когда все желающие выступили, зрители ушли, а нас позвали пообщаться с жюри, Анфиса так и не показалась, так что за сценку пришлось отдуваться в одиночку. Многое пришлось выслушать – создалось ощущение, будто меня облили дерьмом. Хоть и справедливо, а обидно.

Когда они переключились на других, я забрал из гримёрной свой рюкзак и вышел из бара. Уже стемнело, город преобразился.

Моя незнакомка сидела на скамейке в маленьком парке, через который я пошёл на остановку. Я узнал её по гриве волос и темным очкам.

Завидев меня, она встала и преградила мне дорогу.

– Чё-как?

– Нормально.

– Представляю, что они тебе наговорили, – она фыркнула.

– Так и тебе не понравилось.

– Ну да, – честно призналась она, – из-за других актёров. Они отвратительные. Ты на их фоне выглядел профессионалом. Кто писал сценарий?

– Я.

Она опустила очки и подмигнула:

– У тебя огромный потенциал.

Я на миг поймал магнетический взгляд её холодных серых глаз и словно ощутил удар током.

Эта девушка развернулась и удалилась по тропке в сторону автостоянки. Я смотрел вслед и понимал, что забыл спросить имя, а, когда пришёл домой и лёг в постель, не мог уснуть: в голове ещё долго раздавался стук её каблучков.

Глава 2.

Меня разбудил звонок из деканата. Произошло это через полчаса после решения в очередной раз проспать пары.

– Алло?

– Тимур, доброе утро.

– Доброе утро, Андрей Витальевич.

– Вы могли бы явиться в деканат после обеда? Нужно серьёзно поговорить о вашей успеваемости.

Вот чёрт! И какого хрена их так волнует?!

– Да, хорошо, – ответил я и отключился.

Заснуть в итоге не смог, но на пары идти по-прежнему не хотелось.

Мне вспомнилась вчерашняя красавица, её длинные золотистые волосы и точёная фигура в тусклом свете фонарей.

Ближе к обеду я заставил себя встать и приготовить завтрак. Ограничился старыми хлопьями с остатками молока из холодильника. Пролистывая новостную ленту, я не обнаружил ничего особо интересного и решил проверить личные сообщения.

Два – от Анфисы. Первое с извинениями за вчерашнее фиаско, второе – присланная запись из группы. "Наша конфетка посетила открытый микрофон в баре "Русь". Известно, что от выступлений она не в восторге".

Следом – пара низкокачественные фото, на первом из которых была изображена моя незнакомка, а дальше – фото с моего номера и других. Стыдобушка.

Я посмотрел на количество подписчиков – не больше пяти сотен, но в сравнении с моими двадцатью шикарно.

Прочитав описание группы, ничего толкового не нашёл, равно как и полистав записи – либо фото, снятые украдкой, либо официальные, с мероприятий. Пара слов биографии – известная в городе модель, пробует себя в актёрской карьере. Я понял, что группу ведёт некто, не обладающий опытом, возможно ребёнок или подросток.

Из названия я узнал псевдоним – Яга. Тьфу, ну и имечко. Ассоциируется одновременно со злодейкой из сказок и противным напитком, которым я травился в подростковом возрасте. Если это не придумка фанатов, у меня для неё плохие новости.

Заинтересовавшись, я залез в поисковик и нашёл только несколько фотографий, которые вели в ту же группу и мелкие статьи на форумах. Глухо, как в танке.

Анфисе я отвечать не стал. Она всё испортила, так что поделом: пусть помучается.

Несколько позже собрался и сел в маршрутку.

Оказавшись в универе, отстоял очередь в деканате. Из головы Яга никак не шла.

Андрей Витальевич хмуро смотрел из-под кустистых бровей, раздражающе щёлкая ручкой по столу:

– Тимур, ты же понимаешь, о чём я хочу поговорить, верно?

– Думаю, да.

– Ты слишком много пропускаешь, не выполняешь домашних заданий, хамишь преподавателям.

Щелчки напоминали метроном.

– Андрей Витальевич…

– Нет, ты слушай, – он встал с насиженного места и подошёл ко мне: – Ты знаешь, как я отношусь к тебе и творческой молодёжи в целом, но… Я устал прикрывать тебя и ещё полсотни таких же охламонов.

Немного помолчав, он продолжил:

– Сессия на носу. Ты на волоске от отчисления. Понимаешь?

Я кивнул.

– Если не возьмешься за ум, то вылетишь, и, как бы я ни уважал тебя и твоего отца, не в силах повлиять.

Андрей Витальевич опустился обратно в кресло.

– Надеюсь на твою сознательность. Можешь идти.

– Спасибо.

В гадком настроении я покинул кабинет. Всё, до единого слова обо мне – правда, и от этого ещё больнее.

Спускаясь на первый этаж, я краем глаза заметил Анфису. Она стояла у буфета и говорила с одногруппницами. Увидев меня, она резко отвернулась и засмеялась.

У гардероба стояла стайка первокурсниц, которых я развлекал на день открытых дверей. Они запомнились особенно сильно, поскольку задавали много вопросов и пытались познакомиться. Однако имён я не знал.

Одна из них помахала рукой. Я кивнул.

– Ой, девчонки, а вы видели тачку у главного входа? – сообщила одна.

– Ага! Блестит на солнце!

– А большая какая!

– А марку знаешь? – спросила рыженькая.

Помахавшая пожала плечами:

– Наверное, «Ягуар».

– Да какой «Ягуар»! – цокнула на неё языком подруга. – Это «Лексус», наверное!

– Ой, да с чего бы вдруг «Лексус»? Это «Хаммер»!

– Вот уж точно не «Хаммер»!

Что же это за машина такая, раз девчонки так всполошились?

Забрав куртку, я вышел из университета и увидел роскошный золотистый «Бентли» с тонированными стёклами. Весь его вид буквально кричал о высоком статусе обладателя. Такая машина не могла принадлежать кому-то из студентов. Может, профессор какой из столицы приехал?

Едва поравнялся с его дверцей, как стекло опустилось, и я столкнулся взглядом с его водительницей.

– Добрый вечер, красавчик, – её бархатный голос ласкал уши. – Запрыгивай, прокатимся.

Она наклонила голову набок так, что светлые кудри обнажили шею, и подмигнула.

Та самая. Яга, незнакомка из бара. Вне всяких сомнений, это она.

Я обошёл машину и расположился рядом с ней.

– Не забудь пристегнуться.

Она вела мягко и аккуратно, словно куда-то кралась. Тонкие пальцы в алых бархатных перчатках уверенно держали руль. Роскошные волосы колыхались от ветра, врывающегося через боковое окно.

– Как вы узнали, где я учусь? – спросил я то, что волновало меня меньше всего. Так, для затравки.

Она хихикнула, не сводя глаз с дороги.

– Я чуть более внимательная, чем кажется.

В бежевом салоне читал аромат духов. Обнажённое колено, возбуждающе открытое бархатным платьем, манило коснуться, и я, не сдержавшись, погладил его.

– Какой смелый мальчик, – она кинула на меня быстрый томный взгляд. В красивом вырезе на груди поблёскивала золотая цепочка. Отчего-то не возникало сомнений, что она настоящая.

– Прямо как вы вчера, – парировал я, но руку убрал. Отвлекать водителя не самая лучшая, хоть и интересная затея.

Она предпочла пропустить это мимо ушей.

– У меня есть небольшое предложение.

– Так-так?

– Ты приглянулся мне. Хочешь принять участие в фотосессии?

Я вздрогнул и уставился на неё.

– Не волнуйся, ничего сложного. Реклама новой коллекции парфюма.

От волнения в горле пересохло. Собеседница наблюдала за мной.

– А меня будут фотографировать… с вами?

Она хихикнула и облизнула пухлые губы.

– Давай на «ты»? Меня зовут Ядвига.

Я усмехнулся. Крайне необычное имя. По крайней мере ясно, откуда взялась Яга.

– Хорошо.

– А тебя как зовут?

Я не сомневался – она уточнила, чтобы всего лишь соблюсти формальность.

– Тимур.

Мне очень хотелось стать моделью. Я был завсегдатаем кастингов в разных агентствах, но ещё ни разу не перезванивали. Хоть это и огорчало, но я продолжал ходить. Кто знает, может, она заметила меня ещё раньше, на фотографиях с одного из них?..

От неё можно ожидать что угодно.

Ядвига остановила машину на перекрёстке, ведущем к моему дому. Двумя пальцами извлекла из недр бархатного клатча визитную карточку и протянула мне.

– Позвони.

– И сколько у меня времени?

Она чуть помедлила:

– Сколько захочешь.

Вернувшись в квартиру, я лёг на кровать, держа визитку в вытянутых руках. Чопорный чёрно-золотой прямоугольник с белокурым силуэтом. Я перевернул её. Имя и номер телефона в ажурной рамке.

Мне вдруг захотелось пригласить её на свидание. Гулять до ночи по парку, поцеловать на маленьком мосту под луной. Я никогда не был склонен к лирике, но и выбросить Ядвигу из головы не мог.

Я чувствовал её руки как тогда, в темноте среди толпы.

Впечатлить её будет сложно, но я попытаюсь.

Торопливо пролистав интернет-каталог лучших ресторанов в городе, я остановился на наиболее впечатляющем. Высокие потолки, хрустальные люстры, живая музыка. Ядвига наверняка такое не забудет.

С помощью интернет-сайта я внёс предоплату за бронь. Оставалось пригласить её.

Дрожащими пальцами я настучал на экране номер с визитки.

– Алло? – раздался в трубке немного уставший, но всё ещё бархатный голос.

– Ядвига, здравствуй. Это я, Тимур, – было тяжело подбирать слова, и потому я говорил с большими паузами. – У меня к вам небольшое предложение!

– Так-так?

– Позволь пригласить тебя на свидание! – выпалил я и застыдился собственной резкости.

Она хихикнула в трубку:

– Позволю.

Я продиктовал ей адрес, день и время.

– Секундочку.

Через динамик я услышал, как она шуршит бумагой.

– Я приду.

– До свидания.

Она положила трубку.

Я почувствовал себя чемпионом мира, получившим заветный кубок. Сердце заполнила искрящаяся радость.

Наутро я получил смс от отца: он перевёл деньги на оплату моей квартиры и посоветовал проверить карточку. Я успокоился. Тут хватит денег и на оплату квартиры, и чтобы впечатлить Ядвигу.

Больше всего я страшился опоздать и потому, надев костюм, пылившийся в шкафу хозяйки, я побежал на остановку. Автобус, в который я сел, полз по дороге слишком медленно, как дождевой червь, то и дело останавливаясь в маленьких дорожных заторах. Казалось, будто расстояние между мной и рестораном вообще не меняется. Теперь я чувствовал единение с роптавшими вокруг пассажирами, хоть раньше никогда их не понимал.

Когда мы наконец добрались, я ринулся вверх по улице, ежеминутно проверяя навигатор. Время поджимало.

Вспомнив, что хотел приобрести цветы, я заскочил в магазинчик по пути. Моё внимание моментально захватил внушительный букет белых лилий, окружённых бежевыми цветами. Учитывая упаковку и замену облетевших соцветий, вытянуло на тысячу. Я с тяжёлым сердцем оплатил и, аккуратно прижимая подарок к груди, побежал к ресторану.

Рядом увидел знакомый золотистый «Бентли» и чертыхнулся. Так не хотелось начинать с опоздания!

Войдя в здание, я заметил Ядвигу. Она сидела на диванчике и беседовала с хостес, рядом с ней. Несмотря на хорошие укладку и макияж, рядом с Ягой она показалась мне замухрышкой. Я спрятал букет за спину и обратился:

– Добрый вечер. У нас бронь. Закрытый столик на пять часов.

Хостес уточнила фамилию и проводила нас к столику.

Я пропустил Ядвигу вперёд, стараясь не запалить перед ней цветы раньше времени, и невольно залюбовался её крепкими ягодицами. В облегающем платье её попка выглядела особенно красивой.

Хостес посадила нас за столик и удалилась к дверям. Краем глаза я уловил, как Ядвига закинула ногу на ногу.

– Привет. Для роскошной дамы букет, – изящным жестом я протянул ей цветы.

Она приятно хихикнула и понюхала:

– Чудесно. Люблю лилии. Как ты угадал?

– Чутьё, – подмигнул я и подозвал официанта. Тот кивнул и принёс вазу, в которую Ядвига заботливо опустила цветы.

– Добрый день. Апельсиновый сок, пожалуйста, – попросила она.

– Мне воды. Без газа.

Она подняла брови, но ничего не сказала.

Место и вправду отличное: вычурное оформление стен, тяжёлые шторы, которые закрыли нас от остальных посетителей, витавшая в воздухе ненавязчивая джазовая мелодия. Диванчик был настолько мягким, что я в нём тонул.

– Я согласен… насчёт фотосессии.

Ядвига учтиво улыбнулась:

– Вот и замечательно. Нужно это отметить.

Я сам не заметил, как заказал бутылку вина.

– За наше знакомство! – произнеся тост, протянул к ней бокал, но она отодвинула его.

– В приличном обществе не принято чокаться.

– Ну ладно.

Не очень-то и хотелось.

Мы выпили. Вино оказалось терпким и сладким, и я сморщился.

Ядвига облизнула губы. Она играла с бокалом, наклоняя его в разные стороны. Жидкость блестела и переливалась алыми оттенками.

– Очень приятный вкус. А ты что думаешь?

На её лице играла странная, ни на что не похожая улыбка. Я понял, что влюбился в изгиб её пухлых губ..

– Отличное вино, – я постыдился признаться, что оно не в моём вкусе, потому я поспешил перевести тему: – Видел твою группу.

Она вопросительно изогнула тонкую бровь.

– Группу?

– Ну да. С твоими фотографиями. Ты очень красивая модель.

– Что ж, приятно слышать, – она снова пригубила вино. – Не знала, что в социальных сетях есть группа с моими фотографиями.

Я хлебнул вино, снова поморщившись.

– Чем ты вообще занимаешься?

– Как ты уже понял, я модель. Снимаюсь для разных журналов, участвую в показах. Иногда меня зовут играть в музыкальных клипах, – Ядвига смотрела на меня в упор, не отрываясь. – Раньше время от времени сопровождала успешных мужчин на отдых и деловые встречи за границей, но это быстро наскучило. А ты?

– Я студент. Учусь на товароведа. Мечтаю стать комиком и моделью.

– Интересно. Не знаю насчёт первого, но для второго у тебя точно есть всё необходимое, – склонив голову, она подмигнула.

Я улыбнулся в ответ:

– Тебе нравится путешествовать?

– Да. Это бывает познавательно. А иногда жизненно необходимо растянуться в шезлонге у моря и впитывать солнце днями напролёт.

– Наверное.

Мне не понять. Будучи взрослым, я не бывал дальше этого города. Разве что в том, где родился.

– У тебя есть девушка? Или парень?

Я вежливо рассмеялся. Предположение о том, что я мог бы встречаться с парнем, слегка меня задело.

– Нет.

Ядвига подпёрла голову локтем и искоса взглянула на меня.

– У тебя хорошая внешность и приятный характер. Почему у тебя нет пары?

Не найдя, что ответить, я пожал плечами. Странный вопрос для первого свидания.

– И неужели ни одна милашка не признавалась тебе в чувствах? – она продолжала напирать.

На ум пришла Анфиса, однако о ней говорить не хотелось.

– Нет, ни одна.

Она расхохоталась, запрокинув голову.

– Наивный мальчик, – отсмеявшись, Ядвига выпила ещё вина. – А что насчёт той девочки, что испортила тебе сценку?

Чёрт.

– Не знаю.

Она улыбнулась и понимающе кивнула.

– Что-то я проголодалась.

Рука потянулась к кнопке вызова официанта.

Через минуту штора чуть отодвинулась, и к нашему столику подошёл хорошо сложенный темноволосый мужчина. Увидев Ядвигу, он расплылся в улыбке:

– Здравствуйте! – он поцеловал тыльную сторону её ладони. Она учтиво кивнула, из-за чего во мне лавой заклокотала ревность. – Что будете заказывать?

– Позвольте изучить меню.

Мы заказали салат «Цезарь», что-то из японской кухни, круглое прозрачное желе с цветками лаванды внутри, гребешки с фруктовой сальсой и баклажаны на гриле со стружкой тунца. Я не видел цен, но что-то мне подсказывало, что я рисковал ближайшие пару месяцев драться с голубями за кусочек хлеба.

Лёгкий джаз сменился вальсом.

– Здесь отличная музыка, – сказал я. – Хочешь потанцевать?

– Неплохая идея, – Ядвига выглянула наружу. – Пойдём.

Я вышел из-за стола и немного неуклюже подал ей руку. Она хихикнула и, приняв её, грациозно присоединилась. Мы рука об руку направились к площадке около эстрадки, где играли музыканты, и присоединились к остальным танцующим. Я взял Ядвигу за талию, она положила руку мне на плечо, мы переплели пальцы и неспешно закружились.

Её лицо и тело в приятном полумраке так и манили. Прикрыв глаза, она приблизилась ко мне. Стало жарко.

У неё прекрасная осанка.

Я опустил лицо в её пышную макушку. Приятный, ни на что не похожий аромат вскружил голову.

Я поцеловал её. Она ответила, положив мне ладонь на щёку.

Музыканты остановились, и мы вернулись за столик. Пока мы танцевали, официант принёс салат и баклажаны и разложил столовые приборы. Ядвига взяла за уголок внушительную белую салфетку и повязала её на шею.

– Приятного аппетита.

Она кивнула и принялась за еду. Я взглянул на баклажан и ужаснулся. Стружка на нём двигалась, и овощ больше напоминал насекомое кверху лапками. Я подлил вина в свой бокал, хотя он был почти полным, и начал с салата.

Официант принёс гребешки и японское блюдо – им оказался лапшичный суп с говядиной, листьями салата, грибами и плавающим среди этого великолепия яйцом. К тому времени я принял решение не есть баклажан и с чистой совестью принялся за лапшу. Она оказалась очень вкусной, и, уничтожив её, я почувствовал себя вполне сытым, однако гребешки тоже стоило съесть, а впереди ждал десерт.

Стоило заказывать поменьше.

Ядвиге к рамену даже не притронулась. Зато баклажан и гребешки съела за милую душу.

– У тебя есть любимые блюда? – спросила она, отпив апельсинового сока.

Я задумался и решил уточнить:

– Из тех, что здесь, или вообще?

– Вообще.

– Мне нравится слоёный штрудель с вишней и сыром. Моя мама печёт его, когда я приезжаю домой. А у тебя?

– Мне многое нравится. Но на данный момент мне нравятся эти гребешки. Они очень вкусные, спасибо за угощение.

Мои губы тронула улыбка. Я был доволен тем, что смог её впечатлить.

Прикрыв глаза, она приблизилась к цветам и вдохнула их запах:

– Очаровательно.

Принесли цветочное желе в крохотных блюдечках. Я тронул его вилкой, и оно заколыхалось. На миг мне стало смешно. Ядвига отрезала кусочек и отправила в рот. Я последовал её примеру. На вкус, как сладкий холодец, с похрустывающей на зубах травой.

Доев, мы выпили ещё вина. В голове начало приятно покалывать.

– Могу забрать грязную посуду? – поинтересовался вновь подошедший официант.

– Да, конечно. И принесите счёт, пожалуйста, – попросил я.

Он кивнул и вскоре вернулся с распечатанным чеком и терминалом. Я с готовностью достал карту и подал ему. Ввёл пин-код.

Аппарат пискнул.

– Недостаточно средств на карте.

Сердце ухнуло в пятки. Я растерянно глянул в счёт и понял, что денег за квартиру мне даже близко не хватит, чтобы расплатиться. А Ядвига? Что она обо мне после этого подумает?

– Наличка?

Без особой надежды я полез в бумажник, но не обнаружил в нём крупных денег – только пятьдесят рублей на проезд.

Ядвига шлёпнула на стол внушительную купюру. Её лицо чуть побагровело.

– Не провожай меня! – бросила она и оставила меня наедине с официантом. Тот невозмутимо положил купюру в счёт и ушёл.

Я низко опустил голову и, забрав букет из вазы, понуро направился на остановку.

Глава 3.

Она позвонила спустя неделю.

Честно говоря, я уже и не ждал. Лилии, увядшие в обрамлении бежевых цветочков, стояли у подушки. Глядя на них, я скорбел о горьком провале.

Хоть препод и прожигал меня взглядом, я выбежал из аудитории под смешки одногруппников.

– Доброе утро, – сухо поздоровалась она: – Приезжай сегодня в два часа на улицу Свободы, дом шестьдесят пять. Тебя встретят.

По деловому тону я сообразил, что это насчёт съёмок.

– Да, хорошо.

До конца пары оставалось пятнадцать минут. Вернувшись в аудиторию, я сел за своё место. Препод продолжал вести пару, чаще положенного буравя меня взглядом.

С задней парты послышались смешные голоса. Я обернулся и увидел, как девочка пытается убавить громкость на смартфоне. Старикашка обрушил на неё свой гнев, и я почувствовал себя в безопасности.

Я еле усидел до конца, кинул тетрадь и ручку в рюкзак и побежал к выходу. Стояли тёплые весенние деньки, и меня не тормозила очередь в гардероб.

Прыгнув в нужную маршрутку, я за десять минут домчался до нужной улицы. В животе заурчало. Жаль, что времени оставалось всего-ничего, иначе я бы обязательно что-то перехватил.

Тяжёлая рука хлопнула меня по спине:

– Эй, мелкий. Ты Тимур?

Я обернулся и увидел перед собой массивного бритоголового мужчину, одетого в смокинг.

– Да, я, – у меня пересохло в горле. От него исходила угрожающая аура.

– Идём, – он махнул головой в сторону внушительного серого здания: – Госпожа ждёт.

Госпожа? Интересно, это он о Ядвиге?

Мы молча поднялись на четвёртый этаж в маленьком лифте и вошли в светлую студию. Два букета цветов в белоснежных вазонах, бархатный диванчик, столик с зеркалом, на котором стояли образцы духов в стройных флаконах – один чёрно-белый, второй золотистый с блёстками. Широкое окно было закрыто полупрозрачным тюлем и бежевыми шторами.

– Не тормози, – мой спутник открыл дверь за лампами и внушительной камерой на штативе.

Последовав за ним, я попал в маленькую серую комнатку, где у журнального столика на пыльном диване сидела Ядвига в компании худосочной шатенки и бородатого мужчины в очках. Они пили что-то из пластмассовых стаканчиков и ели круглое печенье. Чуть поодаль виднелся столик с зеркалом, заваленный косметикой, маленький табурет и внушительный шкаф.

Заметив меня, шатенка вскочила и подбежала ко мне. Она оказалась выше меня: макушкой я едва доставал до её костлявых плеч.

– Яга, да он и впрямь красавец! – она схватила меня за подбородок и стала вертеть лицо. – Привет, Тимур. Меня зовут Софья.

Ядвига благосклонно улыбнулась и махнула рукой. Бритоголовый кивнул и вышел.

– Рада, что ты согласился. Садись, Соня уложит тебе волосы.

Её бархатный голос меня успокоил.

Софья положила руки на мои плечи и, наклонившись ко мне, взглянула отражению в глаза:

– Что-то виски у тебя лохматые. Позволишь подбрить?

Я смутился.

– Надеюсь, это не дорого.

Она тихо засмеялась, прикрыв рот:

– Не волнуйся, денег не возьму.

Я кивнул. Кто же откажется от бесплатной стрижки?

Мужчина вышел настраивать свет и камеру.

Не прекращая переговариваться с Ядвигой, Соня извлекла из недр столика триммер и принялась за дело. Она работала легко, отточенными движениями снимая лишнее. Затем стильно уложила волосы и очистила лицо смоченным ватным диском.

– Ты как относишься к косметике?

– Никогда не пробовал.

Мне было известно, что для качественных фотосъёмок необходим грим, и потому, когда Софья шлёпнула мне на лицо крем телесного цвета, не удивился. Она скрыла синяки под глазами, выделила скулы и подбородок, припудрила шею.

– Вот и всё!

Я всматривался и не узнавал себя. Всё-таки косметика великая вещь – жаль, такая тяжёлая.

Ядвига встала с диванчика, медленно подошла и наклонилась ко мне через правое плечо. Её рука скользнула от ключицы до плеча.

– Горяч, – шёпот обдал ухо жаром.

Я напрягся. Мне казалось, она проводит вечера, кидая дротики в моё фото.

Соня вытащила из шкафа фрачный костюм с белоснежной рубашкой в викторианском стиле.

– Переодевайся, и про ботинки не забудь, – скомандовала она, бросив его мне. – Ядвига, садись, я займусь твоим личиком.

Я стянул с себя одежду и кожей прочувствовал заинтересованный взгляд. Краем глаза уловил, что обе следят за мной в зеркало.

Как ни странно, брюки и фрак хорошо на меня сели. Рубашка была чуть великовата, но под костюмом в глаза не бросалось. Лакированные ботинки оказались чуть больше, чем нужно, но не критично.

– Красавчик! – не отвлекаясь от работы, подмигнула стилистка. Она рисовала Ядвиге губы тонкой кисточкой.

Я вышел в студию. Фотограф возился с лампами. Мне казалось, он пытается сочетать свет из окна и свои прожекторы.

– Долго они? – раздражённо спросил он.

Меня посетило лёгкое волнение, и я лишь пожал плечами. Тот махнул рукой и снова вернулся к камере.

Вскоре он подозвал меня:

– Иди сюда, сделаю пару пробных снимков.

Я вышел на место съёмки и попытался красиво встать. Пара щелчков, вспышки.

– Сядь на диван, – скомандовал фотограф. Я послушался. – Больше власти. Ты – король мира.

Через пять минут щелчков и команд из комнатки вышла Ядвига в поблёскивающем золотистом платье, облегающем стройную фигуру. Пышные светлые волосы струились по плечам. У меня перехватило дыхание от её великолепия. Она подошла ко мне.

– Отлично, – сказал фотограф. – А теперь встаньте ближе друг к другу…

Мы брызгали друг друга из рекламных флаконов, становились у столика. Ради удачных кадров я вставал перед ней на одно колено, целовал запястье, изящную шею, зарывался лицом в волосы и млел.

Она прекрасна, чёрт возьми. Лучшая женщина, которую я встречал.

Когда фотограф нащёлкал достаточно снимков и удалился в соседнюю комнатку, я в невероятной усталости опустился на диванчик.

– Как ты? – Ядвига села рядом и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Нормально.

Она улыбнулась и погладила моё плечо:

– Это хорошо. Фотосессия вышла весьма эмоциональной. Ты отлично справляешься.

– Спасибо.

На меня хлёсткой волной накатило возбуждение.

Я позволил себе наглость притянуть Ядвигу к себе за талию и принялся целовать, размазывая помаду. Она отвечала, поглаживая мой торс. Страсть овладела мной настолько, что я забыл о людях в соседней комнате, оставляя поцелуй за поцелуем на изящной шее и ключицах. Мне хотелось только одного: сорвать с неё всю одежду и упиваться нежным телом. Её красота захватывала меня, поглощала.

Словно читая мысли, она расстегнула пуговицы на моем фраке. Я стремительно скинул его и принялся за рубашку.

В её руке сверкнула блестящая квадратная упаковка. Она готовилась.

С Ядвиги соскользнуло платье, и она осталась в кружевном белье. Нечто такое я и ожидал.

Она легла передо мной, с готовностью раскинув ноги, и ждала. Немного борьбы с одеждой, и я, порывисто целуя, медленно и нежно вколачивал её тело в кожаную обивку. Она выгибала шею и глубоко дышала, сдерживая стоны. Глаза будто застелило пеленой, и я не мог думать ни о чём, кроме неё.

Ядвига вонзала мне в спину ногти и быстро шептала что-то неразборчивое.

Я прижал её к себе и ускорился. Какое прекрасное чувство!

Перед глазами заплясали искорки. Я целовал её и не мог остановиться. Она дрожала. Я чувствовал её сердцебиение.

Не сдержав стона, я кончил и, чмокнув её румяную щёку, довольно растянулся на диване.

Одеваясь, я заметил мусорное ведёрко. Тут настал мой черёд краснеть. Это значило лишь одно: кто-то принёс его сюда. Что ж, об этом лучше не думать.

Ядвига натянула на себя платье, бегло поправила укладку и села рядом. Её взгляд ничего не выражал.

– Как ты? – поинтересовался я, взяв её за руку.

– Устала… – она положила голову мне на плечо.

– Как насчёт второго свидания?

Ядвига хихикнула:

– Опять денег не хватит?

– Ну нет, – парировал я. – В этот раз без сюрпризов.

– Хорошо, – она игриво пощекотала пальчиками моё ухо. – Когда и где?

– Ты свободна сейчас?

На самом деле я понятия не имел, куда мы пойдём – просто не хотелось расставаться вот так, сразу.

Она кивнула, едва приподняв уголки рта в загадочной полуулыбке. Я бы сравнил её с Джокондой, но эти две прекрасные дамы ни капли не похожи.

Мы вернулись в комнатку. Фотограф листал что-то в дорожном ноутбуке, Соня красила ногти бледно-розовым лаком. Казалось, им не было дела ни до чего в этом мире. Я переоделся и, повесив костюм на плечики, вернул его в шкаф.

– Отличные фото, ребята. Заказчикам понравится!

– Позволите выкупить оригиналы? – спросила Ядвига.

Фотограф выразительно фыркнул:

– Любой каприз за ваши деньги. Как отретуширую – свяжемся.

– Вот и чудесно. С вами приятно иметь дело.

Ядвига наклонилась к Софье и что-то прошептала на ухо. Та кивнула, обдувая пальцы.

– Погоди минутку, я смою с тебя грим.

Когда она потрогала ногти и, обнаружив, что они достаточно высохли, успокоилась, то я вновь сел на табуретку. Она смочила ватный диск в мицеллярной воде и быстро очистила лицо от косметики, затем промокнула лицо бумажной салфеткой.

– Вот и всё, теперь можешь идти, – она улыбнулась. Я заметил небольшую щербинку между резцами.

Ядвига ждала меня у дверей, посматривая в телефон. Она накинула поверх платья изящный приталенный жакет.

Мы спустились вниз по лестнице и на выходе столкнулись с бритоголовым. Он щелчком отшвырнул сигарету, подошёл вплотную и одарил меня презрительным взглядом.

– Можешь идти. Выходной, – сообщила она, надевая тёмные очки.

– Как прикажете, Госпожа, – он склонился перед ней и пропустил нас вперёд.

Мы вышли из душного офисного коридора агентства навстречу солнечному дню. Под ботинками хрустел гравий. Мимо пронёсся малыш на трёхколесном велосипеде, а за ним родители.

Ядвига привела меня к своему автомобилю, припаркованному в дворах.

– Куда поедем?

– В Парк чудес.

Я озвучил прежде, чем додумался, и остался доволен. На самом деле хороший вариант для свидания: сладкая вата, карусели, тир. Даже набережная, где можно дёшево прокатиться на катере, есть.

Ядвига просияла.

– Запрыгивай тогда.

Ехали молча. В салоне пахло ванилью. Я разглядывал дорогу и думал. Сердце рвалось из груди от напиравших чувств. Вспомнился букет, который она забыла принять. Нужно будет купить ей ещё один. И ещё. Она заслуживает тысячи букетов!

У парка яблоку негде было упасть: абсолютно все парковочные места у ворот и вдоль были заняты.

– Вот чёрт!

Она остановила автомобиль в глубине дворов поблизости. Мы шли плечо к плечу, лавируя между прогуливающимися. Я обратил внимание на афишу “Весенний фестиваль! Конкурс талантов, розыгрыши призов, а также море сладостей!”

Со сцены в глубине парка фальшиво пел нестройный хор детских голосов.

– На чём бы ты хотела прокатиться?

Ядвига внимательно огляделась и указала на расписную платформу с подвешенными к крыше сиденьями в виде цветных животных, чередующихся с миниатюрными каретами и лодочками. Странный выбор для роковой красотки, но желание дамы закон.

Героически отстояв очередь в кассу, я приобрёл два билета и вернулся к ней. Мы отдали их оператору и в весёлой толпе детишек ринулись выбирать места. Ядвига вскочила на чёрную лошадку. Я, втайне надеявшийся на карету, пожал плечами и сел на белого единорога рядом.

Когда все уселись, карусель начала вращение под негромкую музыку, напоминавшую звуки музыкальной шкатулки.

Она подставляла лицо солнцу и очаровательно улыбалась. Я смотрел, не в силах отвести глаз. В голову пришла мысль, что, возможно, я первый, кто видит её трогательно прижимающейся грудью к шее деревянного коня. Почему-то я гордился этим.

Я не заметил, как карусель остановилась. Я слез и помог Ядвигеспуститься.

– Хочешь куда-нибудь ещё?

Она мотнула головой:

– Давай пока прогуляемся.

Мы направились по парку в сторону набережной, минуя аттракционы и киоски с попкорном и сладкой ватой, призовые тиры, художников-шаржистов и крохотные машинки, в которых катались дети.

Дойдя до края, огороженного коваными перилами, она посмотрела вниз. Там мерно текла река. На её волнах играл лёгкий солнечный свет. Чуть поодаль виднелась длинная лестница, ведущая на побережье, к катамарану.

– Тимур, – позвала она, задумчиво глядя на воду.

– Что?

– Как ты относишься к псевдонимам?

Я хмыкнул. Чё это она вдруг?

– По-моему, это глупо: выдумывать себе имя поверх своего собственного.

– Интересная точка зрения. При этом ты хочешь быть моделью?

– Конечно!

Она повернула ко мне лицо:

– Для пиара нужно нечто звучное и запоминающееся.

– Как твоё Ягá?

– Ударение на первый слог, – поправила она. – И, каким бы на твой взгляд абсурдом тебе ни казалось, это работает. Привлекает внимание и запоминается.

– Тимур тоже привлекает внимание и запоминается.

Ядвига хихикнула, прикрыв рот ладонью:

– Ты такой милый, даже спорить не хочется. Однако что ты думаешь насчёт имени Тамерлан?

– Впервые слышу, но звучит величественно. Какой-то князь?

– Более чем уверена, что красивый парень с таким именем обречён на успех. А теперь, – она положила мне руку на плечо: – знаешь ли ты, что Тамерлан – это одна из старинных форм твоего имени?

– Нет.

– Я могу представить тебя в агентство под именем Тамерлан.

– Ну давай.

Мне не хотелось перечить. К тому же, насчёт звучности она права. Чем чёрт не шутит.

Ядвига продолжала смотреть на воду. Я обнял её сзади и зарылся носом в волосы. Лучшее чувство на свете.

– Тебе нравится мороженое? – вдруг спросила она.

Вопрос поставил меня в тупик. Честно признаться, никогда его не пробовал. В детстве запрещали родители, а сейчас и самому не хочется.

– Не знаю.

– Странно. Мне очень нравится.

– Можем купить, – ответил я. С каждой проведённой вместе секундой Ядвига казалась мне всё ближе. Такая красивая, милая. Я ощущал её, вдыхал, жил ею.

Она повернулась ко мне, взяла меня за подбородок и невесомо чмокнула в губы.

Мы пришли к полосатой палатке неподалёку от лестницы и встали в небольшую очередь. Перед нами стоял грязный мальчик с узенькими прищуренными глазами.

– Чего тебе, малой? – поинтересовался толстый продавец в розовом переднике.

Он встал на цыпочки и протянул ему несколько монеток в ладошке:

– Мороженое в стаканчике, пожалуйста.

Мужчина от души расхохотался, а затем ответил, покручивая ус:

– Малой, на это ты даже стаканчик без мороженого не купишь! Проваливай!

Малыш понуро поплёлся было в сторону, но Ядвига схватила его за плечо.

– Слышь, карлик, – обратилась она, глядя на продавца.

– Чего тебе, шалава?

– А ну живо отдал ребёнку мороженое! – приказала она ледяным тоном. Я ощутил, как напряжённо замерли люди за моей спиной.

– Дамочка, у него нет денег! – возразила прохожая, наблюдавшая за конфликтом.

Ядвига изящно достала бумажник, извлекла оттуда красивую внушительную купюру и шлёпнула ей мороженщика по щеке.

– А теперь слушай сюда, жиробас, – она схватила его за воротник и, максимально приблизившись, тихо и чётко зашипела: – Здесь столько, сколько тебе за всю жизнь не заработать. Делай с ними, что захочешь – хоть в задницу засунь, мне плевать, – а сладости хотя бы сегодня раздавай бесплатно. У меня здесь свои люди, и они будут следить за тобой. Если продашь хотя бы одно или закроешь ларёк раньше десяти вечера – они тебя найдут, и наказание будет жестоким. Ясно?

Он кивнул и достал из холодильника прозрачную упаковку пломбира в стаканчике и протянул мальцу. Тот просиял и тут же смылся довольный.

– Два шоколадных рожка и фруктовый лёд, пожалуйста! – звонко крикнула Ядвига, искренне улыбаясь.

Мы пошли дальше. Один из рожков Ядвига всучила мне в руки, а сама распечатала оставшиеся и ела по очереди.

– Ты уверена, что он тебе поверил?

– Разумеется, – хмыкнула она, слизывая с изрядно уменьшившейся фруктовой льдинки маленькие капельки. – К тому же поблизости был журналист, который меня фотографировал. Наша перепалка наверняка его заинтересовала.

Я разорвал упаковку и лизнул извитую верхушку рожка, скудно политую сиропом. Холод неприятно обжёг кончик языка и проник в голову.

– Не нравится? – Ядвига выкинула палочку в урну.

– Вкусно, но я никогда не ел ничего более холодного.

– Милый, в этом и смысл, – она хихикнула в кулачок и принялась кусать рожок, захватывая вафельку. Господи, и как она ест их так быстро?

Покончив с мороженым, я пришёл к выводу, что было скорее хорошо, чем плохо, и даже согласился с идеей поесть его из ведёрка под какой-нибудь фильм у неё дома, хотя это и напоминало избитый стереотип из подросткового кино.

Раздалась ненавязчивая мелодия, и Ядвига вытащила из кармана телефон:

– Алло? Да, добрый вечер. Хорошо, поняла тебя. Уже еду.

Закончив разговор, она неловко попрощалась, чмокнула меня в губы и убежала. Я, долго пробуя липкий поцелуй на вкус, отправился на остановку и краем глаза заметил, как усатый продавец обеими руками раздаёт сладости толпе детей.

В квартире меня ждала Лариса Васильевна – уютная пожилая женщина в просторном сарафане и пушистых тапках, хозяйка квартиры.

– Привет, Тимурка, – она радушно обняла меня, похлопав по спине: – Присаживайся, я чайку заварила, пирожков принесла. С грибами, картошкой – выбирай.

Пирожки это дело хорошее, однако я впервые за два года вижу её столь дружелюбной.

– Лариса Васильевна, что-то произошло? – спросил я, пока она суетилась на кухне в поисках чистых кружек. В итоге она сполоснула две, болтавшиеся со вчера в раковине, и налила нам чаю. Себе разбавила холодной водой из-под крана примерно наполовину.

– Тимур, бери пирожки! Ты же знаешь, – начала она, старательно отводя глаза в сторону, – я уважаю твоего отца. Мы с ним старые друзья, да и учились вместе…

Я откусил внушительный кусок грибного пирожка и решил, что дело нечисто. Я знал, что отец нашёл мне квартиру по знакомству – иначе кто бы мне сдавал её всего за пять с половиной тысяч в месяц? Однако причём он здесь?

Громко отхлебнув половину кружки, хозяйка снова заговорила:

– Дело вот в чём. У меня сын недавно женился. Скоро ребёночка родят. Жильё им нужно, Тимурка.

Я опустил глаза. Одно другого хлеще.

– Не огорчайся. Ты парень ладный, хороший – не пропадёшь.

– Хорошо. Спасибо этому дому, пойду к другому, – отшутился я, хотя на душе было скверно.

Она похлопала меня по плечу:

– Вот и умница. До конца недели, так и быть, живи – уговор у нас до тридцатого был. Кушай пирожки, ищи новое жилище. И вымой посуду, пожалуйста.

Лариса Васильевна стремительно накинула на плечи пиджак и, обувшись, выбежала из квартиры, оставив меня наедине с пирожками и нахлынувшей усталостью.

Глава 4.

Я взялся за поиски. Просматривал сайт за сайтом, изучал самые разнообразные предложения, отмечал наиболее подходящие и выписывал телефонные номера в старую тетрадь. Вскоре набрался солидный столбик, и я даже успел позвонить по нескольким из них, правда, ничего хорошего из этого не вышло. Одни говорили, что уже сдали, другие, что передумали сдавать, а третьи просто не брали трубку.

Я бегал по универу, стоял огромные очереди на отработки, демонстрировал преподам списанные домашки, наугад сдавал тест за тестом, сражался в устном бою.

Всё это время Ядвига стояла перед глазами. Я засыпал и просыпался вместе с мыслями о ней.

В конце одного из учебных дней я встретил Серёгу, спускаясь по лестнице в гардероб: день выдался на редкость дождливый и холодный для конца мая, и даже я пришёл в кожанке. У окошка собралась огромная толпа – я еле через неё пробился и ждал, пока гардеробщица заберёт у меня номерок.

– Здорóво, – он в лучших традициях хлопнул меня по плечу так, что я согнулся.

– И тебе привет.

Он протянул мне металлическую бляшку с номером.

– Подай, ты всё равно ближе.

Я повёл глазами. Вечная схема, которая не всегда работает. Порой гардеробщицы сильно от этого злятся и ворчат, но Серёге что в лоб, что по лбу.

– Два номерка не возьму! – работница смерила меня презрительным взглядом. Я отдал ей свой, а Серёгин засунул в кучку других, скопившихся в её руках. Я едва успел схватить кожанку, как меня выдавило из очереди.

Серёга нагнал меня через минуту, когда я уже собирался уходить.

Я уже не злился на него из-за представления, да и в принципе даже на Анфису обиды не держал.

– Как дела? – спросил он, прикладывая пропуск к турникету.

– Да нормально. Долги закрываю.

– И как, успешно?

Мне пришлось его ждать, поскольку он придерживал дверь для стайки хихикающих студенток. Одна из них поблагодарила его, что подарило мне редкое зрелище – смущённый Серёга.

– Да, нормально. Осталось девять зачётов, четыре теста и реферат.

Серёга присвистнул:

– Ничего себе. Ты ведь в курсе, что мы послезавтра на сессию выходим?

– Ну да. Не в первый раз. Как обычно быстренько всё досдам, а потом на экзамены. Сила студента в горящей заднице.

Он заржал, а потом взлохматил курчавые волосы и раскрыл огромный зонт.

– И то верно.

Я пристроился рядом с ним, чтобы не промокнуть. Дождь разошёлся не на шутку, вниз по дороге бежали крупные ручьи. Колёса автомобилей резали их, и в всё стороны летели грязные капли.

– Давно тебя в зале не видел, – изрёк Серёга после недолгого молчания. – На, подержи.

Он отдал мне зонт, а сам вытащил из кармана пачку сигарет и зажигалку.

– Будешь?

– Ага.

Я решил на время забыть, что бросаю. Месяц оказался нервным.

Он зажёг две, одну из них сунул мне в зубы, вторую закурил сам. Опустевшую пачку выкинул в урну у крохотного ларька, мимо которого мы проходили.

– Мы сегодня идём, если что, можешь составить компанию.

– Мы?

На миг Серёга озадачился, а потом, выпустив в атмосферу дым, ответил:

– Ну да. Я и Анфиса.

Чёрт, Анфиса. Я, кажется, забыл ответить ей на сообщения.

– Лады. Если получится – приду, – ответил я и закурил.

Дойдя до остановки, мы затушили сигареты и выкинули. Попав мимо урны, я наклонился и выбросил её снова. На пальцах осталась грязь.

– А как у тебя с учёбой? – разговор исчерпал себя, но стоять молча мне не хотелось.

– Я вчера закрылся, – ответил он, глядя на серые тучи. – Что там со сценкой, кстати?

– А… забей, – странно, что он вообще об этом вспомнил.

Поблизости посигналила машина. Мы посмотрели на неё, и Серёга просиял:

– Это за мной. Ну, пока, друг.

Мы пожали друг другу руки, и он уехал.

Вернувшись в квартиру, я завернулся в тоску. Стоило бы сесть за реферат или хотя бы прорешать пару тестов, однако было слишком неприятно на душе. Я чувствовал себя скомканным пакетом из-под молока и, едва разувшись, кинулся на кровать.

Мне вдруг остро захотелось, чтобы Ядвига подъехала на своей золотистой машинке, забрала меня в мир розовых единорогов и сделала местной знаменитостью.

Я безуспешно позвонил по паре номеров в блокноте и почувствовал голод. Стоило бы что-то приготовить, ведь от пирожков ничего не осталось.

Я пошёл на кухню и загрустил. В шкафчике осталась только гречка, которую я ненавидел. Смирившись, я сварил её, и она подгорела.

Закинув в себя крупу, я твёрдо решил пойти в спортзал и написал Серёге, чтобы уточнить время. Насчёт Анфисы больно кольнула совесть, но я успокоился. В конце концов, она взрослая девочка и сама всё понимает.

Серёга ответил, что приедет на родительской машине, и предложил заехать через полчаса. Я согласился и принялся за сборы. Протёр кроссовки, сложил спортивную форму, которую не трогал уже месяца три, и кинул к ним пачку сигарет – на всякий случай.

В зале по-прежнему опытные и не очень ребята лязгали железом, топали по беговым дорожкам и крутили педали велотренажёров. Через стеклянную стенку занимались детишки из кружка борьбы.

Мы переоделись и принялись за работу. Я решил немного пробежаться, а Серёга сразу пошёл к тренажёрам.

Анфиса, похоже, не придёт.

– Привет! – как только я успокоился, за моей спиной раздался её жизнерадостный голос.

– Привет, – коротко ответил я и увеличил скорость. Когда бежишь, не до разговоров.

В глубине души мне стало спокойнее. Раз пришла, значит, точно на меня не дуется.

Она выбрала один из велотренажёров, вереницей стоявших перед дорожками. Чёрт, у неё на самом деле хорошая фигура. Я невольно залюбовался движениями полных крепких ног и вспомнил её поцелуй.

Закончив бег, я задумался, какой тренажёр занять. В последний раз я тренировался очень давно. Кое-как я выбрал, а там пошёл по порядку, периодически поглядывая на Анфису, которая приседала со штангой и переговаривалась со страховавшим её Серёгой.

Из них бы получилась отличная пара – почему же она влюбилась в меня?

После тренировки мы отправились в душевые. Горячая вода не избавляла от странных мыслей.

Возможно, прямо напротив меня под душем нежилась Анфиса. Мне захотелось, чтобы стенка рухнула, и я увидел её, прикрывающую грудь ладонями. Её щёки наверняка стыдливо покраснеют, и она попросит меня отвернуться. Да, именно так и будет.

Стало одновременно неловко и смешно из-за этих фантазий. Я никогда не воспринимал Анфису как девушку – меня не волновали ни её душа, ни тело. Она была кем-то декоративным и безобидным.

Что же изменилось сейчас?

– Ох, как я проголодалась! – услышали мы с Серёгой, когда Анфиса выпорхнула из женской раздевалки. – Давайте куда-нибудь сходим?

– Неплохая идея, – согласился Серёга.

Я хотел было отказаться, но желудок напомнил, что я ужасно голоден, и потребовал пищи повкуснее подгоревшей гречки.

Мы направились в блинную за углом. Не очень полезно, зато сытно и вкусно. Сделав заказы, мы уселись за круглый столик на угловой диванчик. Анфиса болтала с Серёгой о предстоящих экзаменах, и я не мог отделаться от мысли, что она холодна со мной. Казалось, стоило вздохнуть с облегчением, но я жаждал вернуть её расположение.

Я хотел, чтобы она снова смотрела на меня своим щенячьии взглядом.

– Как с учёбой?

Погружённый в мысли, я даже не сразу понял, что Анфиса говорит это мне.

– Нормально. Почти закрылся.

Она хлопнула в ладоши:

– Ты молодец!

От похвалы стало очень тепло на душе. Я не сдержал улыбки.

– Спасибо.

Работник объявил, что наш заказ готов, и Серёга пошёл забирать. Анфиса уставилась в телефон. Остаться с ней наедине было особенно приятно. Хотелось о чём-нибудь поговорить, но я не знал, о чём. Казалось, если открою рот, из него тут же польются несусветные глупости.

– Тимур… – обратилась она ко мне.

– А?

– Ты знаком с Ягой?

Меня обдало холодком. Как она узнала?

– Ну да, – я попытался сохранить невозмутимость. – А откуда ты знаешь?

Анфиса зарделась и продемонстрировала мне экран телефона. На нём красовалось фото, на котором мы с Ядвигой в толпе идём вместе по парку.

– А ты можешь меня с ней познакомить? – в её глазах засияли все звёзды мира. Она сложила руки перед лицом в молебном жесте. – Пожа-алуйста! Я её давняя поклонница!

Я задумался.

– Мы пока не так близко знакомы, просто… по работе. Она пригласила меня на фотосессию для журнала.

Лицо Анфисы удивлённо вытянулось, а затем она широко улыбнулась.

– Ого, как здорово! То есть, ты теперь фотомодель? Самая настоящая?

Забрасывая меня вопросами, она всё сильнее приближалась, опираясь руками о столик. Кончиком носа я ощутил её пушистые волосы и отстранился.

– Можно и так сказать.

– Ура! Так ты меня с ней познакомишь?

Я неопределённо дёрнул плечом:

– Не уверен, что получится. Но я обязательно поговорю с ней об этом..

Вернулся Серёга.

Я украдкой поглядывал, как Анфиса ела. Она аккуратно надкусывала, то тщательно пережёвывала, о чём-то задумавшись,то вдруг начинала торопиться. Промакивала уголок рта салфеткой, если на него попадал соус.

Вспомнилось, что нужно искать новое жилище.

– Ребят, а вы знаете кого-нибудь, кто сдаёт квартиру или хотя бы комнату?

Серёга пожал плечами:

– Не знаю. Даже внимания не обращал. А что такое?

– Да квартирантка попросила. Сын у неё женится, видите ли.

– Я бы позвал к себе, но сам с родителями живу.

– Понимаю.

Анфиса задумалась. Даже блинчик ненадолго отложила.

– Я тоже не знаю, но… – она замялась, – ты мог бы пожить у меня, пока не найдёшь вариант получше.

Она отвела глаза в сторону. Я обрадовался.

– Анфиса, ты меня спасаешь. Спасибо тебе огромное!

Серёга коротко и странно на меня посмотрел. Было видно, что на его языке так и вертится неприятное замечание, которого никто не просил.

Анфиса улыбнулась и показала большой палец.

– Я помогу с перевозкой вещей, – сообщил Серёга, покончив с едой.

Я усмехнулся:

– Боюсь, у меня и перевозить-то нечего. Сумку я и на маршрутке довезу.

– Нет-нет, я помогу, – явно настаивал на своём присутствии Серёга.

– Правильно, – подхватила Анфиса с обеспокоенным видом. – А как же учебники, тетради?

Было неловко признаваться, что учебников я уже давно не получал, потому я культурно промолчал.

Даже трогательно: после злополучной сценки мы почти не общались, но тем не менее они готовы мне помочь. Мне стало стыдно, что я избегал и игнорировал Анфису.

– Спасибо, друзья!

– Завтра, – заговорил Серёга после продолжительного молчания, – мои дома сидят. Машина в моём распоряжении весь день. Анфис, тебя устроит, если Тим переедет завтра?

Надо же, он даже не спросил меня.

Анфиса улыбнулась и кивнула:

– Да, хороший вариант. Я как раз успею прибраться.

– Вот и договорились.

Мы доели и вышли на улицу. Обернувшись в дверях, Анфиса крикнула:

– Спасибо!

Вечернее небо устало серело над головами редких прохожих.

– Пока, ребята! Увидимся! – на прощание Анфиса притянула меня и Серёгу к себе за шеи, а затем побежала по лужам через дорогу

Оказавшись дома, я вытряс запылившуюся сумку и без старания скинул в неё одежду. В процессе поймал себя на мысли, что никогда прежде не бывал у Анфисы в гостях. Интересно, сколько в квартире Анфисы комнат? Что она ест на завтрак? Какую одежду предпочитает для сна: милые пижамки или шёлковые халатики?

Одежды оказалось даже меньше, чем я думал: две пары джинсов, чёрные брюки, две мятые рубашки, тёплый свитшот с козлиным черепом, несколько футболок, домашний халат, несколько полотенец, трусы и носки в отдельных пакетах, тёплая куртка и серое драповое пальто. Спортивный костюм я решил простирнуть. В отдельный пакет закинул кеды и зимние ботинки.

Вот и все сборы.

В рюкзак закинул тетради, папки и прочую канцелярию. Туда же отправил паспорт, полис и прочие документы.

Закончив, я прошёл в кухню. Кастрюля сиротливо блестела из раковины при свете лампочки. Я решил быть сильным, натянул перчатки, смочил губку и уже собрался мыть, как услышал звонок.

– Алло? – как можно аккуратнее я взял телефон двумя пальцами и приложил к уху.

– Привет, Тимур.

От холодного и отстранённого голоса внутри всё сжалось.

– Привет, папа.

– Ну что, как ты там?

– Всё хорошо. Вот, посуду мою.

– Понятно. Как учёба?

– В порядке. Я уже закрылся, выхожу на сессию.

Отец колюче рассмеялся в трубку:

– Вот только врать не надо. Папа умеет звонить в деканат и именно так узнал, что ты претендент на отчисление.

От каждого пропитанного ядом слова становилось тошно. Он умеет давить на больное.

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь в этом. Однако если провалишься, можешь не приезжать.

– Не приезжать на лето?

– Совсем.

Он сбросил вызов.

Положив телефон на стол, я вернулся к делу. Интересно, как мама? Давно мы с ней не разговаривали. Кажется, целую вечность.

Наконец, посуда в раковине кончилась и вереницей выстроилась высыхать на полотенце. Я сделал всё, что было нужно, и с чистой совестью позвонил Ларисе Васильевне. Она обрадовалась, несмотря на поздний час, и обещала приехать утром, чтобы забрать ключи. Успокоившись этим, я лёг на кровать и заснул.

Заслышав повороты ключа, я быстро проснулся и вскочил. В комнату вовсю светило солнце.

– Доброе утро, Тимурка, – Лариса Васильевна мило улыбнулась, протягивая руку за ключами.

– Дайте умыться хоть, – неловко усмехнулся я и поспешил в ванную.

После недолгих приготовлений я, вполне готовый к отъезду, кинул в рюкзак упаковку станков, шампунь и гель для душа и зубную щётку. Хозяйка квартиры вовсю управлялась на кухне, расставляя посуду и заваривая чай в маленьком чайничке. За два года так им и не пользовался.

– Чай попей уж, на дорожку.

Отказываться я не стал – она снова принесла пирожки.

Чай пили молча. Я хватал пирожок за пирожком и никак не мог наесться. Лариса Васильевна медленно и звучно потягивала свой чай, как и многие люди в её возрасте.

– Ты уж извини, что так.

– Ничего.

После завтрака я позвонил Серёге.

– Алло?

– Привет.

– А, ты. Я скоро приеду.

– Хорошо, жду.

Что ж, придётся ещё немного потеснить хозяйку.

Я уселся на кровати и принялся рассматривать себя в зеркало. Чёрт, и когда надпись на майке успела так затереться? Помятый весь, даже на лице отпечаток подушки остался. Хорошо хоть волосы сносно лежат.

Я забрал из ванной высохший за ночь спортивный костюм, украдкой достал из-под подушки парочку любимых журналов, о которых вспомнил в самый последний момент, и затолкал в сумку.

Любопытство съедало меня с каждой минутой всё сильнее. Я не мог дождаться столь же сильно, сколь не желал переезжать пару дней назад. Однако и грусть была, ведь я успел привыкнуть к пыльно-розовым обоям, маленькой люстре, серванту и двуспальной кровати.

После ещё одного звонка я засобирался. Накинул на плечи кожанку, обулся, ещё раз причесался в дорогу.

– До свидания, Лариса Васильевна! Спасибо за вкусный завтрак!

– Пока, Тимурка.

Выйдя с вещами на лестничную клетку, я совсем чуть-чуть затосковал, но поднял голову и вышел из подъезда. Серёга приветливо бибикнул мне, и я поспешил к нему. Закинул сумку на заднее сиденье, а сам сел спереди.

Мы пожали друг другу руки.

– Как настрой? – спросил он.

– Волнуюсь. Не люблю переезжать, – ответил я, обворачиваясь ремнём безопасности.

– Ой, а я и забыл про него! – хохотнул друг и тоже принялся пристёгиваться.

Серёга завёл машину и выехал со двора. Он вёл машину хоть и старательно, но порой ошибался, из-за чего ему гневно сигналили более опытные водители. Я смотрел в окно на потоки машин.

Когда мы с Анфисой познакомились, я даже не предполагал, что когда-нибудь она поможет мне с жильём.

– Ты смотри, Анфису не обижай.

Я смутился.

– С чего бы мне её обижать?

На светофоре он продемонстрировал мне свой внушительный кулак.

– А кто тебя знает. Всё равно имей ввиду: сделаешь ей что, не посмотрю, что мы друзья.

Я почувствовал себя несправедливо обвинённым. Однако с Серёгой лучше не спорить.

Вскоре мы заехали в крохотный чистый дворик, вокруг которого квадратом расположились красно-розовые двухэтажки. Серёга затормозил у дома с левой стороны и повернул ключ.

– Твоя остановочка, – пошутил он. Я отстегнул ремень, вышел из машины и забрал вещи. Он вышел следом, включив сигнализацию.

Мы подошли к железной двери.

– Запоминай: двенадцатая.

Я набрал свободной рукой код и услышал неприятное треньканье. Вскоре из динамика раздался голос Анфисы:

– Кто там?

– Мы.

– Кто “мы”?

– Я и Тимур, – ответил за нас двоих Серёга.

– А, точно.

Раздался длинный писк. Я открыл дверь и втиснулся в неё с сумками. Следом вошёл Серёга. В подъезде было светло и уютно, на подоконнике даже стояло какое-то неизвестное мне растение, готовившееся к цветению.

Найдя нужную квартиру, я постучался. По ту сторону раздался грохот ключей, затем Анфиса три раза их повернула и открыла дверь:

– Проходите, – она приветливо улыбнулась и отошла, впуская меня и Серёгу. Мы вошли, и я разглядел на ней длинный пушистый халат и заметил на лице небольшую полоску от подушки. – Хотите чаю?

– Я хочу, – ответил ей Серёга, едва успев разуться, и по-хозяйски проследовал вперёд. Стянув с себя ботинки, я отправился следом и оказался в крохотной кухне, выложенной голубой плиткой. На столике в углу стоял прозрачный заварочный чайник. Он был полон, и запах чая приятно щекотал ноздри. Три табуретки, плитка, две красно-белых тумбы, мойка, у выхода холодильник, обильно украшенный магнитами. Совершенно обычная кухня.

Анфиса, встав на цыпочки, достала из навесного шкафчика три кружки. Огромную синюю отдала Серёге, а нам достались поменьше с необычным чёрно-белым орнаментом.

– Могу дать другую, если не нравится.

– Нет-нет, она отличная, – заверил я. – Узор супер!

– Вот и хорошо.

Серёга придвинул к себе и наши кружки и принялся разливать чай. Анфиса тем временем достала из холодильника начатый тортик и бутерброды с красной рыбой и огурцом.

– Праздничный обед, – прокомментировала она, ставя еду перед нами. – Я плохо умею резать, так что каждый сам себе, – она неловко хихикнула и села рядом с Серёгой. Мне досталось место спиной к проходу. Есть не хотелось, но один бутербродик явно не помешает. И чашечка чая будет как раз кстати.

– С новосельем тебя, Тимур, – Серёга как раз вовремя хлопнул меня по спине. Я зажал рот руками, пытаясь не выкашлять всё наружу. Анфиса робко хихикнула.

– Серёжа, будь аккуратнее, пожалуйста.

– Хорошо.

Она протянула мне упаковку салфеток с подоконника. Я вытерся и принялся за еду.

Глава 5. Ради тебя

К вечеру я вполне обустроился. Квартира Анфисы была, в общем-то, похожей на мою, разве что немного меньше и без телевизора. Потери я от этого не ощущал, поскольку не смотрел его. В одном углу стоял диван, в противоположном – односпальная кровать с пушистым пледом, похожая на больничные, около неё маленькая тумбочка с ночником. Напротив стоял письменный столик с ноутбуком, всё время подключенным к зарядке. Книжный шкаф был заполнен книгами и учебниками, кроме верхней полки. Белые обои с фиолетовым орнаментом и блестящей лавандовой вставкой по низу выглядели приятно в сочетании с полупрозрачными сиреневыми шторами. У дивана комод с оторванными ручками и потрескавшимся покрытием. Анфиса заранее освободила для меня один из ящиков, и я без старания скинул туда свою одежду. Пальто и куртки определил в шкаф в прихожей к её курточкам.

Я сразу понял, что кровать занята, и потому уселся на диван. Моя новая соседка гремела на кухне тарелками, и я был рад, что мне не приходится этим заниматься. Квартирка казалось уютнее, чем родительский дом.

Запах. Нежный и приятный, он преследовал меня с момента приезда. Так пахли подушечки на диване, плед, кухня и прихожая. Вся квартира пахла Анфисой, мягкой уютной Анфисой. От этого становилось тепло на душе.

Она зашла в комнату и села рядом, одёрнув халат, и без того скрывавший всё самое интересное.

– Как ощущения?

– В смысле? – я немного не понял вопроса.

– В целом, – тихо разъяснила она. – От переезда. От моей квартиры.

– Приятные. Я рад, что ты позволила мне у себя пожить.

Почему-то мне казалось, что я говорю совсем не то, что мне хотелось бы сказать на самом деле, и сижу на расстоянии, но желаю быть как можно ближе.

Она смутилась и чуть опустила голову:

– Хорошо.

Анфиса поглаживала пальцами обивку. Её маленькая ладонь казалась желаннее, чем когда-либо.

– Кажется, мы впервые наедине.

– Ага.

Она не права, но, видимо, забыла про момент в гримёрке. Или просто решила вычеркнуть из памяти. Я не стал спорить.

– Чем ты увлекаешься? – сидеть молча не хотелось, и я перевёл тему.

– Я рисую. Вышиваю крестиком. Мне нравится читать книги.

– А что насчёт игры на сцене?

Анфиса хихикнула, прикрыв рот ладошкой:

– О, нет. Это я никогда не любила. С детства избегала любой возможности выступать.

– А как же наше выступление?

Она густо покраснела и долго цеплялась взглядом за книжную полку. Затем глубоко вдохнула и заговорила:

– Я вышла на сцену ради тебя… – она осеклась и тут же сбивчиво выпалила: – Я помогала, потому что ты попросил!

Мне остро захотелось взять её за руку, и я это сделал.

– Спасибо тебе. Я рад.

Я почувствовал, как она оцепенела от моего прикосновения, но и отдёргивать руку не стала.

– Ага. На самом деле я очень боюсь выступать. С самого начала. Всякий раз просто жду, когда всё кончится.

Она опустила голову так низко, что волосы закрыли лицо. Я сидел неподвижно, едва заметно поглаживая её ладонь, и боялся спугнуть момент.

– Я счастлив, что ты помогаешь мне. Ты замечательная.

Мне хотелось обнять её, поглаживая спину, стянуть ужасный халат и целовать ключицы, рёбра, пышные плечи. Анфиса такая тёплая, уютная и добрая, что я тону.

За окном стемнело.

– Может, поужинаем? – спросила она.

– Хорошая идея. А чем?

– С обеда остались котлеты. Могу сварить спагетти, если хочешь.

Мне стало неловко от того, что она советуется со мной. О том, что приготовить, меня не спрашивали даже в семье. Мама придерживалась позиции “ешь, что дают”. Я её понимал и не обижался: у младшего брата аллергия на большинство привычных продуктов, а на каждого не наготовишься.

– Это будет очень мило с твоей стороны.

Она кивнула и едва заметно чмокнула меня в щёку. Затем вскочила и, отвернувшись, убежала в кухню.

Я почувствовал, как у меня загорелись щёки, и чертыхнулся. Почему даже Ядвига не смущает настолько сильно?!

Сердце билось так шумно, что, казалось, соседи вот-вот начнут стучать по батареям, чтобы я его выключил.

Вот бы застать Анфису в душе рано утром, сонную и горячую. Прикасаться к ней во сне под капли дождя за окном.

В голове вертелось пьяное признание, чуть сердитые глаза и ярко накрашенные губы.

Вот бы поцеловать её так же резко, как она, но гораздо дольше и проникновеннее. Глубже.

Меня прервал звонок.

– Алло?

– Привет, Тимур, – из трубки раздался вкрадчивый голос Ядвиги: – Я получила фото и ранний образец журнала с рекламой. Компании очень понравился наш тандем, и они хотят, чтобы ты прорекламировал коллекцию спортивной одежды с… – она немного замялась, – с другими моделями.

– Ого, – я был польщён. – Я буду очень рад.

– Отлично. Я пришлю своего друга. Он передаст тебе гонорар за съёмку, флэшку с фото и журнал.

– Хорошо.

– Диктуй адрес.

Я приложил руку к динамику и пошёл на кухню. Анфиса уже закинула в кастрюльку спагетти и ложкой вдавливала их в кипящую воду.

– Анфиса, какой у нас адрес?

– Школьная, двадцать четыре “в”, второй подъезд, квартира двенадцать.

Вернувшись в комнату, я продиктовал его Ядвиге. Она рассмеялась:

– Да ладно, я и с первого раза поняла. Приятного вечера!

Она отключилась. Я лёг на диван и обнял подушку. Радует, что со мной хотят сотрудничать, как с настоящей моделью. Я им понравился: моё лицо, тело, жесты и позы. Ещё и деньги заплатят!

Ко мне подошла Анфиса:

– Помоги, пожалуйста…

Я вмиг выпрямился.

– Что нужно сделать?

– Понимаешь, я плохо умею сливать воду. Постоянно обжигаюсь или оставляю макарошки в раковине.

Такая милая.

Я погладил её по голове и пошёл на кухню. Немного помешав спагетти, схватил кастрюльку за длинную ручку, слил спагетти в приготовленный блестящий дуршлаг, слегка промыл их, чтоб не слиплись, и кинул обратно в опустевшую посуду. Отыскал в навесном шкафчике две тарелки из одного набора и положил в них наш ужин – получилось как раз две порции – и добавил уже разогретые в микроволновке котлеты. После замочил оставшуюся посуду и пошёл в комнату.

Ящик, выделенный для меня, был выдвинут. Анфиса стояла у комода и прижимала к себе мой свитшот, зарывшись в него носом.

Я тихонечко вернулся в прихожую и крикнул:

– Анфиса, я всё сделал!

– Да? Вот здорово!

Она хлопнула ящиком и вскоре уже сидела напротив и беззаботно наматывала спагетти на вилку.

Мы ели и говорили о пустяках. Я даже не слышал, о чём она щебетала – баюкающие интонации и стук вилок лишили меня способности различать звуки. Она гипнотизировала меня.

После ужина я вышел из-за стола, взял из комода полотенце, зубные принадлежности и чистое бельё и отправился в ванную. Сквозь шум воды я слышал, как Анфиса гремела посудой и говорила с кем-то по телефону. Она громко смеялась, однако слов было не разобрать.

Я намылил голову шампунем и, растирая им кожу головы, снова задумался. Я представил, как она лежит в этой ванне под густым слоем пены, прикрыв глаза, и наслаждается. Мажется многочисленными кремами, занимающими поверхность стиральной машинки и полочки, а потом пахнет цветочным мылом и косметикой.

Закончив с приготовлениями ко сну, я надел чистые трусы, наспех состирнул грязные и повесил на тонкую верёвку под потолком. Прежде я стирал их вместе с остальной одеждой, но сейчас такое не провернёшь. Полотенце закинул на свободный дверной крючок и вышел из ванной.

Анфиса тем временем расправляла свою кровать. Увидев меня, она стыдливо спрятала лицо в плед и пискнула:

– Пожалуйста, прикройся.

Господи, какая прелесть.

Я достал из комода халат и надел его. Мне нравилось её смущать.

Она застелила для меня диван и даже принесла одеяло и большую подушку.

– Спасибо.

За окном, точно размешанная с желатином, сгустилась темнота. Тусклые фонари пронизывал её светлыми пятнами. Анфиса зажгла ночник и ушла в душ, а я остался в комнате.

Меня душило желанием.

Раз за разом я представлял, как прижимаю её к стене и целую, и с каждой минутой мне всё сильнее хотелось это сделать.

Анфиса влюблена в меня и наверняка ждёт этого.

Когда она вернулась, я сидел на диване.

– Ой, а ты чего не спишь? – спросила она, подойдя. От неё пахло цветами и чем-то молочным.

Я встал и мягко прижал её к себе, поглаживая открытые ночной рубашкой плечи.

Анфиса снова оцепенела:

– Зачем? – я уловил в её голосе страх.

– Тише, – шепнул я и приложил маленькую ладошку к своим губам. Нежно целовал запястья и напряжённые пальцы. – Давай поговорим.

Она робко кивнула и опустилась на диван. Я сел рядом. Мне казалось, что стоит отпустить, и она скроется под кроватью.

– О чём ты хочешь поговорить? – прошептала она.

– О чувствах, – я поцеловал её пышное плечо.

Анфиса отодвинулась и потянулась к выключателю. Я перехватил и спрятал обе её руки в своих ладонях.

– Перестань, пожалуйста, – я услышал, как дрожит её голос, и разглядел слёзы в уголках глаз. – Не надо. Давай просто ляжем спать, а наутро обо всём забудем?

– Но почему?

– Ты издеваешься надо мной, да?

– Нет, вовсе нет, – я порывисто касался губами её тонких пальцев и шептал: – Я постоянно думаю о тебе, Анфиса, только о тебе.

– То есть, ты…

– Да. Я влюблён в тебя, – крепко обняв её, я зарылся носом в её мокрые волосы. Затем опустился ниже и шепнул на ухо: – Я влюблён в тебя сильнее, чем хотелось бы.

– Но почему тогда, – она повернулась и посмотрела мне в глаза, – ты отверг мои чувства?

Я тяжело вздохнул.

– Ты была пьяна и вела себя неадекватно. Ты бы пожалела потом.

Я понимал, что кривлю душой. В тот момент я ещё не воспринимал её как девушку, да к тому же злился из-за поражения. Однако едва ли Анфиса поняла бы меня, скажи я правду.

– Анфиса… – я нежно повернул её к себе за подбородок и легко, коротко поцеловал. – Я весь твой.

Она робко обняла меня, слабо боднув лбом солнечное сплетение.

Я запускал пальцы в пушистые локоны, гладил её спину.

– Скажи это ещё раз, – попросила она.

– Я весь твой.

Анфиса тихо заплакала. Я осторожно уложил её на диван и навис сверху. Я осыпал порывистыми поцелуями губы и щёки, шею, ключицы. Рукой поднял рубашку, открывая для ласки нежные бёдра.

– Зачем?.. – испуганно прошептала она.

– Верь мне, – я нащупал пуговицы и начал медленно расстёгивать их по одной. Анфиса взволнованно и робко смотрела на меня снизу.

– Не уверена, что это… правильно…

– Хорошая моя. Всё идёт так, как нужно. Просто доверься мне, – я погладил её по голове. Пуговицы закончились, и я прикоснулся к её обнажённому телу.

Она дрожала, как маленький кролик.

– Тише, тише… – я провёл рукой от талии вниз, к шёлковой ткани трусиков. – Всё хорошо. Ты ведь хочешь этого?

Она опустила глаза и еле заметно кивнула.

– Вот и умница, – я продолжал целовать её, поглаживая внутреннюю сторону бёдер. Затем стянул с неё бельё и отбросил в сторону. Стремительно развязав узел на своём халате, я избавился от него. Возбуждение пожирало меня изнутри, и мне хотелось срочно передать эту заразу Анфисе, чтобы не страдать в одиночку.

– Перестань, пожалуйста… – попросила она. – Я ещё не… никогда.

– Не беспокойся ни о чём. Я буду нежным.

Я спустился вниз и провёл языком влажную полосу по вульве. Погладил пальцами, невесомо пощекотал. Большим пальцем надавливая на клитор, я ввёл средний внутрь и не спеша двигал им внутри, словно дразнясь. Такая мокрая…

Не прерываясь, я навалился, тяжело дыша, и нежно поцеловал её. Она трепыхалась в моих объятиях, как бабочка. Я раздвинул её колени и рывком вошёл.

Она вскрикнула, но я зажал ей рот.

Её звуки прекрасны, но соседи вряд ли оценят по достоинству.

Она смотрела на меня со страхом. Волшебный взгляд, полный слёз.

– Вот видишь, – шепнул я ей на ушко. – Всё хорошо. Ты молодец. Я люблю тебя.

– Мне больно…

– Скоро пройдёт.

Я начал аккуратно двигаться, лаская её тело руками. Она мелко дрожала и зажимала рот. Её стоны, которые она пыталась сдержать, звучали слаще любой музыки – если бы я мог, то записал их на аудио и слушал при любом удобном случае.

Диван ритмично поскрипывал.

– Признайся, тебе ведь нравится?

Анфиса слабо кивнула. Её маленький рот растянулся в неуверенной улыбке.

Я идиот: так долго морозить Анфису. Столь добрая, хорошая, притягательная девушка всё время была рядом, а я не замечал. Она же прекрасна!

– Поцелуй меня, – попросила она.

Я прижался к ней и исполнил просьбу. Она обняла меня. Как же хорошо!

Постепенно ускоряясь, я углубил поцелуй. Мы игрались языками, дразня друг друга, соприкасались губами. Так жарко и потрясающе. Она чуть приподняла таз и обвила ногами мою спину.

Я навис над ней, разглядывая её раскрасневшееся лицо, полуприкрытые глаза и немного спутавшиеся волосы.

– Анфиса, ты лучшая.

– Правда?

Она улыбнулась и, не сдержавшись, застонала. Тихонечко, с просьбой, но меня это только подстегнуло. Я выпрямился над ней, сжав обеими руками плечи, и ускорился сильнее. Анфиса зажала рот обеими руками. Похоже, ей это нравится.

– Ты лучшая, – повторил я.

С каждой секундой становилось приятнее. Я снова лёг, прижав её к себе, и крепко поцеловал. Она провела рукой по моим волосам и схватилась за спину.

С громким стоном я излился в неё и уткнулся лицом в бархатное плечо, пахнущее молоком и цветами.

– Тебе понравилось? – прошептал я.

– Да. Мне тяжело, – она невесомо оттолкнула меня, – слезь, пожалуйста.

Я лёг рядом. Мне стало так хорошо, что не хотелось разжимать объятия. Никогда. Она гладила меня по голове и глубоко дышала.

– Нужно сходить в душ, – наконец, сказала Анфиса.

– Иди первая, – я чмокнул её ключицу и игриво шлёпнул по бедру. Чуть пошатываясь, она отправилась в ванную.

Через некоторое время я понял: забыла взять вещи. Я зажёг свет, нашёл в её ящике нижнее бельё и полотенце и пошёл за ней.

Сквозь шум воды я услышал плач. Постучался в двери:

– Что? – услышал я надламывающийся голос.

– Я принёс полотенце.

Она отключила воду и открыла дверь. Капли воды стекали по её молочно-белому телу.

– Всё хорошо?

Анфиса ничего не ответила. Отдавая ей вещи, я заметил её заплаканные глаза и алую струйку, стекающую по ноге.

– Прости, – я решил извиниться.

Она закрыла дверь.

Я вернулся на диван и принялся ждать её. Я снова и снова возвращался в воспоминаниях на пятнадцать минут назад. Анфиса моя. Я взял её без сопротивления.

Она пришла, трогательно завёрнутая в полотенце. Я не сдержал улыбки и поцеловал её в щёку.

– Послушай… ты ведь был там, когда… кончил?

– Ага, – беззаботно ответил я. – А что такое?

– Ой! – она зажала рот рукой. – А я не забеременею?

Я рассмеялся:

– Ты чего так волнуешься, хорошая моя? Ты же девственница. С первого раза не беременеют!

– Ты уверен?

– Конечно! – я прижал ёе к себе и погладил по волосам. – Всё хорошо, не бери в голову.

Кажется, она успокоилась.

Глава 6.

Кто-то оглушительно стучал в дверь, что заставило меня проснуться. Обрадовавшись, что наконец-то явился посыльный Ядвиги, я аккуратно вытащил онемевшую руку из-под Анфисы. Она широко распахнула глаза:

– Что случилось?

– Всё хорошо, спи. Кто-то пришёл.

– Нет, я посмотрю, – Анфиса резко вскочила и побежала к двери. Я поплелся следом, продумывая, что скажу обидного в обмен на трехдневное опоздание.

Анфиса, встав на цыпочки, взглянула в глазок, а затем повернулась ко мне. Вид у неё был напуганный и растерянный:

– Лезь в шкаф. Быстро!

Она спешно толкнула меня туда и захлопнула дверцу.

– Доброе утро, мама! – на зевке она распахнула дверь.

– Уже обед, моя хорошая, – я услышал характерный влажный чмок. – Опять учила допоздна?

– Да, мама. Хочешь чаю?

– С удовольствием!

По её интонациям я от скуки нарисовал себе внушительную хабалистую женщину за сорок, одетую в платье-разлетайку и обязательно с огромным клетчатым баулом.

Анфиса загремела посудой. Привычка: даже просто наливая чай, она делает это настолько громко и старательно, будто стремится разбить и погнуть все предметы обихода, ни один не оставив без внимания. Её мать тем временем прошла мимо моего укрытия, шлёпая тапочками, и со скрипом выдвинула из-под стола табуретку.

Меня замучила жажда, желудок будто прилип к позвоночнику, и при этом безумно хотелось в туалет. Она тут жить собирается, что ли?

Я слышал, как Анфиса достаёт из шкафчика что-то в шуршащих пакетиках и кладёт на стол.

– Угощайся!

– Спасибо, дорогая.

Они приступили к чаепитию. Гостья хлебала чай так громко, что было слышно в шкафу.

– Доченька.

– Что, мама?

– У тебя в квартире странный запах стоит. Как духи мужские.

– А, мама, не волнуйся. Ко мне Серёжа вечером заезжал – мы сериал допоздна смотрели.

Раньше и не думал, что Анфиса умеет так спокойно и уверенно врать.

– А, ну и слава Богу. Серёженька парень хороший.

– Да, ты права.

– Шла бы за Серёженьку замуж, и все дела. Видишь, какой он хороший.

– Мам, давай не будем? У Серёжи есть любимая девушка, и он с ней расставаться не собирается.

– Ой, это легко решается.

– Мам! Вообще-то я влюблена в другого…

– Дался тебе этот… юморист! Он же обидел тебя! На кой ляд вы с Серёжей вообще туда полезли?

– Мам, я сама захотела… ему помочь. И Серёжа меня поддержал.

Гостья тяжело вздохнула и захрустела печеньем:

– Делай, что хочешь. Я своё слово сказала. Кстати, пусть Серёженька сменит парфюм. Ужасный запах. Таким пользуются только парни, пытающиеся демонстрировать мужчину, которым неявляются. Серёжа и так хоть куда, ему такие трюки ни к чему.

Обидно. Нормальный запах вообще-то, и не духи даже, а дезодорант. Однозначно хабалка.

– Хорошо, – Анфиса тяжело вздохнула, – я передам.

– Как ты тут?

– Всё в порядке. На сессию вышла, к экзаменам готовлюсь. Сегодня вечером первый.

– Умница! Я в церковь пойду, свечу за учёбу поставлю.

– Спасибо, мам.

– И ты молиться не забывай. Мужа у Бога проси. Он видит, какая ты пригожая.

– Хорошо.

А ведь последний раз мы пили чай с мамой ещё до рождения Сашки.

Несмотря на голод и острое желание посетить туалет, на старом одеяле, среди курток меня сморило. Я опёрся головой о деревянную стенку и задремал под их скучную болтовню.

Проснулся я от яркого света, ударившего в лицо.

Надо мной склонилась Анфиса:

– Можешь выходить, – шепнула она. Я послушал её и принялся разминать затёкшие конечности.

– Анфиса! – крикнула её мать с лестничной клетки.

– Что такое? – спросила она, запихивая меня обратно.

– Я сумку забыла.

– О, я сейчас принесу! Возвращаться – плохая примета! – Анфиса пробежала в кухню и схватила с табуретки внушительную лакированную сумку. – Давай я тебя провожу?

– Что, прям в халате?

– Ну да. До машины можно.

– А, точно. Идём-идём.

Хлопнула входная дверь. Подождав минуту, я убедился, что никто не возвращается, и пулей бросился в ванную. Из-за этих пряток держался из последних сил. Затем осушил оставшуюся в фильтре воду. На завтрак разогрел порцию оставшихся спагетти. Никогда не любил их, но Анфиса приготовила настолько вкусно, что я взглянул на это блюдо другими глазами.

Снова раздался стук в дверь. Наученный горьким опытом, я почти бесшумно подошёл к двери и заглянул в глазок.

На лестнице стоял старый знакомый: бритоголовый мужчина уголовной наружности с бумажным свёртком в руках. Я открыл дверь.

– Привет, мелкий, – с этими словами он вошёл и замер на придверном коврике.

– Привет.

– Плохая примета – через порог передавать, – он глухо рассмеялся и протянул мне ношу. – Тут деньги, журнал и флэшка. Бай.

Он ушёл так же быстро, как и появился.

В комнате я разорвал упаковочную бумагу и, раскрыв белоснежный конверт, чуть не запищал от радости. Десять тысяч! Мне такое и не снилось никогда!

Входная дверь открылась, и я быстро спрятал свёрток.

– Ты в порядке? – Анфиса вернулась в комнату.

– Да. Мне принесли журнал, для которого я снимался.

– Здорово. Дашь взглянуть?

– Конечно.

Я с трудом нашёл среди страниц парфюма и прочей косметики тот, что мы рекламировали с Ядвигой, и показал ей. Она была вне себя от восторга, а затем упорхнула убирать со стола.

Пролистав журнал, я заметил, как из него выпала ажурная открытка. “Приглашаю тебя, как успешного дебютанта, посетить со мной общественное мероприятие в южном городке. О подробностях узнаешь, если позвонишь, благо мой номер у тебя есть. С любовью, Ядвига.”

Я несколько раз перечитал, неосознанно заостряясь на последнем предложении. Приятно, чёрт возьми.

– Что там у тебя?

Через плечо заглянула Анфиса. Я поспешно спрятал открытку в ладонях, ощущая себя преступником.

– Ничего!

– Ну-у, я же видела. Дай посмотреть!

Как же раздражает. В такие моменты её слишком много. Она дёргала меня за рукава и пыталась выхватить открытку так, будто от этого куска картона зависит вся её жизнь.

– Нет, Анфиса.

– Ну, пожа-алуйста!

– Нет, – я выпрямился над ней и вытянул руку вверх, чтобы она не смогла достать.

Ненавижу, когда канючат.

Анфиса подпрыгнула и сумела выхватить открытку.

Я ударил её.

На автомате влепил злобную пощёчину, от которой она пошатнулась.

Толкнув Анфису на диван, навис сверху и выдернул приглашение из её рук.

Она лежала, сжавшись в комочек, и дрожала. На лице алел внушительный след.

– Тш-ш, – я провёл рукой по её волосам, от чего она зажмурилась и спряталась в подушку.

Невыносимо бесит. Что я такого сделал? Право на тайну переписки есть у всех.

Я ушёл на кухню, решив сделать нам кофе. В любом случае сегодня экзамен – ей придётся взять себя в руки.

Так и случилось: она пришла на кухню как раз когда я заливал кипятком её любимый капучино из пакетика – другого не обнаружил. Увидев меня, вздрогнула и села на табуретку в уголке. Тьфу!

Голова Анфисы была низко опущена, волосы закрывали лицо. Стало даже немного жалко. Однако поделом.

Двумя пальцами я пододвинул к ней чашку. Несколько капель выплеснулись через край на цветастую клеёнку. Она вздрогнула и промокнула пятна смятой салфеткой, лежавшей со вчерашнего дня у прозрачной сахарницы.

– Ты собираешься молчать весь день?

Анфиса даже не взглянула в мою сторону. Мне захотелось плеснуть в неё кипятком, чтобы она прекратила эту молчанку. Я представил, как краснеет и пузырится её кожа, и ужаснулся, потому что мне понравилось.

Я подошёл к ней в упор и медленно опустился на колени, чтобы взглянуть в глаза. Сейчас она особенно походила на обиженного ребёнка.

Мощный укол совести пронзил что-то внутри, и я почувствовал себя виноватым.

– Ми-илая, – я погладил её по руке. Она отдёрнулась, будто обжегшись. – Хорошая. Девочка моя.

Я вкрадчиво смотрел ей в лицо, ожидая увидеть улыбку, но находил лишь блестящие дорожки слёз.

– Ну, ну, тише. Всё хорошо.

Я выпрямился и прижал её к груди. Анфиса не шелохнулась. Я гладил её по голове и плечам и просил прощения. Глупые бессмысленные слова лились из меня потоком – я даже не разбирал, что шепчу.

Она боднула меня в солнечное сплетение, схватилась обеими руками за рубашку и зарыдала в голос. Мне и в голову не приходило, что она такая плакса. Стало так же страшно, как и в те разы, когда семья оставляла меня одного с Сашкой. Я не знал, как остановить детскую истерику, и до сих пор не представляю.

Я взял её за подбородок и провёл пальцем по приоткрытым губам. Она испуганно смотрела. По щекам текли крупные слёзы. Люблю, когда у неё такой взгляд – совсем как той ночью. Хочу.

Я вовлёк её в поцелуй. Она не сопротивлялась. Прижимаясь к ней, я чувствовал, как бешено колотится сквозь рёбра её сердце.

На губах остался солёный привкус. Я поднял Анфису на руки и понёс в комнату.

– Отпусти меня! – она дрыгала ногами и пыталась вывернуться из объятий. Однако голос перестал быть плаксивым и больше не дрожал.

– Нет. Упадёшь, плакать будешь.

Анфиса нервно хихикнула и обхватила мою шею. Она и вправду боялась упасть.

– А знаешь, я передумал, – я сделал вид, что хочу кинуть её на пол, на что она обхватила меня ногами и запищала. Смешная, так и хочется трахнуть.

Я положил её на кровать и стал покрывать поцелуями лицо и шею. Она пыталась отпихнуть меня руками, но я легко поймал запястья и завёл назад, к спинке кровати. Врёшь, детка. Так просто не вырвешься.

Она испуганно смотрела и брыкалась, пока я привязывал её руки поясом от халата.

– Нет, пожалуйста!

– Ну что ты, милая, я не сделаю тебе больно. Я ведь люблю тебя.

– Не надо, – она снова заплакала. – Я больше не буду трогать твои вещи. Пусти меня.

– Не пущу. Ты слишком милая, чтобы так просто тебя оставить. А теперь давай поиграем.

Я запустил руки под лёгкий халатик и провёл рукой по бедру. Крепко поцеловал в шею, поласкал языком маленькое ухо. Обожаю запах духов, которыми она мажется.

– Всё ещё не хочешь? – прошептал я, нежно поглаживая внутреннюю сторону бедра.

– Не хочу… – она стыдливо отвела взгляд.

Раскрасневшееся лицо, влажные губы и широко расставленные ноги говорили об обратном. Я предпочёл верить горячему телу, дрожащему от каждого прикосновения.

Я задрал её халат, обнажив грудь, и стал нежно целовать мягкий живот. Прикосновением губ я отмечал дорожку до ажурной ткани нижнего белья.

Анфиса прерывисто дышала и слабо постанывала. Она вся – в моих руках.

Я провёл языком по внутренней стороне её бедра.

– Не останавливайся… – тихо прошептала Анфиса.

Я выпрямился над ней:

– Что такое?

Она лежала и смотрела на меня с мольбой.

– Ты же не хочешь? – уточнил я с улыбкой.

Она развела ноги чуть шире.

– Хочу.

– Уже? Какая ты переменчивая, – я хихикнул и стал поглаживать её промежность. Она чуть подрагивала и подавалась навстречу движениям.

Лёгким движением я избавил её от увлажнившихся трусиков и развязал. Она притянула меня к себе и крепко поцеловала.

– Малышка, потерпишь пару минут? – я потрепал её по волосам и ушёл в ванную. Там, вместе с бритвой и зубной пастой у меня лежала пачка презервативов. Один раз можно и без, но больше лучше не рисковать.

Вернувшись, я увидел поглаживающей себя в расслабленной позе. Она хихикнула и провела руками от живота по груди, запрокинув голову. Мы поцеловались.

Лежавший на письменном столике телефон Анфисы жалобно затренькал. Она потянулась, чтобы встать, но я мягко уложил её обратно.

– Я возьму.

Не глядя я нажал “Ответить” и прижал трубку к уху:

– Алло?

– Алло? – послышался из трубки звенящий девичий голос.

– Да, слушаю.

– Кто это? – после небольшой паузы спросила меня собеседница.

– Я Тимур.

– Пофиг. А Анфису можно?

– Можно.

Отдав ей телефон, я погладил её внутреннюю сторону бёдер и резко вошёл. Она ошеломлённо посмотрела и зажала рот свободной рукой. Я двигался, положив ладони на живот, и слушал еле сдерживаемые стоны.

– Алло? Да, я слушаю.

Анфиса дрожала подо мной. Я свёл её коленки и подвинулся ближе.

– Ага-а… х-хорошо.

Она попыталась отпихнуть меня, но по ней было видно, что она довольна.

– Спасибо, что предупредила-а!

Она сорвалась на стон и расставила ноги. Я навис над ней и ускорился, вколачивая её в мягкий матрас.

– Пока-пока-пока-пока!

Звуки, которые можно из неё извлекать, прекрасны.

– Экзамен перенесли. Он начинается через час. Надо собираться.

– Может, у нас есть немного времени? – мне не хотелось прерывать наше примирение, тем более, что возбуждение достигло идеальной точки.

Она попыталась серьёзно посмотреть на меня и помотала головой.

– Не будь таким раздолбаем.

– Ещё пять минуточек!

Я и не думал сбавлять темп. Она вцепилась пальцами в сбившуюся простынь и сладко застонала: сначала тихо, а потом с каждым новым толчком всё сильнее, а потом свела колени и закричала. Я понял, что она кончила, и лёг рядом, поцеловав в плечо.

– Видишь, а ты не хотела, – чмокнув её в плечо, я прикрыл глаза и расслабился.

Анфиса опустила лёгкий халатик до колен и, чуть пошатываясь, направилась к комоду.

– Возьми мой свитшот, если хочешь.

Она вздрогнула, словно её застукали за чем-то неприличным:

– Что это ты вдруг?

– Я видел, что он тебе понравился. Буду рад, если ты его примеришь.

Она густо покраснела и неловко пожала плечами.

– Если хочешь… ладно.

Выдвинув мой ящик, она кинула в меня джинсами и рубашкой.

– Ты тоже одевайся!

– Эй, а носки подашь?

Спустя полминуты поисков мне в руки прилетели новенькие носки, которые я купил когда-то давно и забыл.

– Спасибо!

Исподтишка я наблюдал, как она одевается. Изящно застёгивает сзади ажурный бюстгальтер, надевает трусики в тон. Извлекает из своего ящика клетчатые брюки, снимает со стены юбочку на тонких плечиках.

– Как считаешь, что больше подойдёт с твоей кофтой?

– Это свитшот. И мне нравится юбка.

Анфиса кивнула и положила брюки обратно. Одевшись, ушла в прихожую вертеться перед зеркалом на дверце шкафа. Я опёрся на дверной косяк и наблюдал, как она кружится и корчит отражению смешные рожицы. Мой свитшот и правда ей подошёл, только оказался слишком длинным и закрывал юбку почти полностью, оставляя тонкую плиссированную полосочку. Она сумела подвернуть его так, чтобы козёл не потерял своих очертаний.

– Красавица! – вынес я вердикт, скрываясь в ванной. – В следующий раз надень его на голое тело.

Я выкинул презерватив в мусорку, вымыл руки и вернулся. Она уже стояла перед входной дверью. За её спиной болтался маленький блестящий рюкзачок, увешанный брелоками и смешными значками.

– Идём! – поторопила она.

Анфиса редко пользовалась косметикой, и это было неоспоримым плюсом. Хоть и не самая красивая, она честна с собой и остальным миром.

Когда я собрал свой рюкзак, она уже обулась в лакированные ботиночки на массивной подошве.

– Красавица, – я чмокнул её в макушку и обрадовался, увидев, что след от пощёчины исчез.

Мы вышли из квартиры. Я только что понял, что спустя неделю сожительства Анфиса не предложила мне вторые ключи.

Я держался чуть позади и любовался её ножками.

Она резко остановилась и обернулась:

– Тимур!

– Что?

– Не бей меня больше, – она опустила голову, и волосы закрыли её лицо.

Я подошёл и заправил за ухо непослушные пряди.

– Прости меня, пожалуйста, я больше не буду.

Было очень трудно сказать эти слова – совсем как в детстве в качестве оправдания за разбитую посуду или капризы в магазине.

Она долго в упор смотрела на меня, затем резко развернулась:

– Пора идти, – и быстрым шагом двинулась в сторону остановки, петляя узкими тропинками. Я поплёлся следом.

Мы зашли в универ вместе. Не держались за руки, однако на ней был мой любимый свитшот, в котором я иногда ходил на учёбу.

– Привет! – к Анфисе подбежала красноволосая девушка в кепке и стиснула её в крепких объятиях. Затем кинула на меня быстрый взгляд и махнула рукой.

– Тимур, познакомься. Это Даша, мы вместе ходим в литературный клуб по воскресеньям.

– Идёмте, экзамен скоро начнётся.

Она проводила нас в нужную аудиторию и куда-то упорхнула. На двери я разглядел список учеников. Немного странно, что именно для этого экзамена объединили несколько групп.

Студенты встретили нас ехидными взглядами. Анфиса, похоже, занервничала. Я успокаивающе сжал её руку.

Мы сели за одну парту. Она достала чистые листочки и пенал. Я вытащил из недр рюкзака огрызок карандаша и сухарики со вкусом сыра.

– Будешь?

– Нет, спасибо, – она тепло улыбнулась и начала рисовать что-то неопределённое в уголке одного из листков.

Телефон разрывался от уведомлений. Я вытащил его и обнаружил с десяток сообщений от людей, сидевших на расстоянии вытянутой руки. Все они были примерно одинакового содержания: как тебя угораздило? давно вы встречаетесь? когда свадьба?

Я поставил бесшумный режим и сунул гаджет в выемку под партой. Не уверен, что это мне поможет при подготовке ответа, однако надежда умирает последней.

– Здорово, – над нами склонился Серёга.

– Привет, Серёжа, – Анфиса привстала, чтобы легонько обнять его.

Мы пожали друг другу руки.

– Неплохая кофта.

– Спасибо, мне Тимур дал, – честно призналась она с ласковой улыбкой.

Я почувствовал на себе взгляд, по тяжести сравнимый с дюжиной слонов.

В аудиторию вошёл преподаватель – бородатый старикан в огромных очках. Все встали, приветствуя его.

– Добрый день, – он добродушно кивнул, не заметив, что следом за ним в аудиторию вбежала Даша

Вытащив из зашорканного портфельчика залитую кофе тетрадку, он принялся лихорадочно листать её в поисках чего-то важного. Почти все лихорадочно следили за каждым его движением.

– Первые, значит, автоматчики.

Он огласил список незнакомых мне имён и фамилий. В основном девочки, но и нескольким парням удалось втиснуться в список.

– И… ещё одна девочка, я забыл её записать.

Я заметил, как Анфиса скрестила под партой пальчики.

– Так-с, так-с, – старикан склонился над своими записями так низко, что стало страшновато за него. – Ан… А… Анфисочка, радость моя, как я мог забыть?

Кто-то захихикал.

Меня неприятно ткнули в спину, и я повернулся посмотреть, кто.

– Мотай на ус, – какой-то незнакомый парень мерзко захихикал.

Честно говоря, не понял его шутки. Анфиса низко опустила голову и сделала вид, что поглощена рисованием. Я ободряюще погладил её колено под партой.

– Все, кого я назвал, передавайте раскрытые зачётки на стол. Остальные сидите и ждите.

С первой парты поднялась девушка из списка автоматчиков и, пройдя по аудитории, собрала их в ровную красивую стопочку. Препод сел за стол и начал их заполнять.

Анфиса поймала мою руку и незаметно сжала её. Я ободряюще погладил маленькие пальцы. Она взывала о помощи, и мне это льстило. Я к ней ближе всех.

Старикан подзывал по одному: некоторым задавал дополнительные вопросы, кого-то хвалил и отдавал зачётки. Настал черёд Анфисы.

– Я рад, что в моей группе есть столь активная ученица. С вами было приятно работать над конференцией. Продолжайте в том же духе, и станете отличной специалисткой.

– Спасибо вам, Анатолий Фёдорович, – Анфиса улыбнулась и, забрав зачётку, снова села рядом со мной.

Ого, так вот как его зовут. На всякий случай я записал его имя на руке. Теперь оставалось вспомнить, какой предмет мы сегодня сдаём.

– Те, у кого уже стоит оценка, могут идти. Буду вызывать по списку.

– Анфиса, – обратился я, пока она собиралась.

– Да?

– А по какому экзамен?

– Ну ты и раздолбай, – она закатила глаза, но после наклонилась и прошептала: – Экономическая теория.

– Когда я просил автоматчиков покинуть кабинет, это касалось всех автоматчиков без исключения! – напомнил препод, и Анфиса поспешно выбежала, оставив мне свои листочки. Что ж, тоже неплохо.

Как я ни старался, навскидку не смог ничего вспомнить. Надо было лучше учиться, а сейчас оставалось уповать на удачу и слушать ответы других студентов.

Старикан подзывал по трое, раздавал билеты и давал пять минут на подготовку. Ну хоть не выгонял, и на том спасибо. Я внимательно слушал ответы, но спотыкался о каждое незнакомое слово.

Наконец, очередь дошла до меня. Вместе со мной пошли та красноволосая девчонка и тощий парень в огромных очках.

– Дарья, я понимаю, что вам закон не писан, но хотя бы из уважения ко мне снимите свою тюбетейку!

– Простите, Анатолий Фёдорович, – она поспешно стянула с себя кепку. Волосы уже сильно отросли. Думаю, она прятала тёмные корни.

– Не поймите меня превратно, но ваши волосы выглядят мерзко. Мой вам совет: придите домой и смойте эту гадость, а то так ни одного мужчину не привлечёте.

– К сожалению, – она говорила так спокойно, как могла, хотя это ей давалось с трудом, – вы не мой стилист. Потому предлагаю воздержаться от комментариев по поводу моего внешнего вида и опросить меня без предвзятого отношения.

Старикан отвратительно рассмеялся:

– Дарья, хорошо понимаю ваше возмущение, но поймите меня правильно. Вот, ты! – обратился он ко мне. – Тимурка, тебе нравятся такие девушки?

– С пивком потянет, – отшутился я. Не хотелось попасть под раздачу.

– Во-от, – глубокомысленно потянул препод, подняв вверх указательный палец. – Послушайте меня, я мудрый мужчина, много на свете прожил. Замуж берут естественных красавиц. Взять хотя бы вашу подругу – не зря же Тимурка весь день её руку под столом жмякал. А ты со своими паклями никогда мужчину не найдёшь.

– Если такого как вы, то это повод порадоваться, – проворчала она.

Он будто и вовсе её не слышал:

– А вот ты, мелкий, – он обратился к очкарику, – тебе нравится Дарья?

– Ни капельки, – ответил он, и глазом не моргнув. – Ненавижу красные волосы. Добавите за мой ответ баллы?

– Хорошо. Лично тебе минус один, а теперь идите готовьтесь, – он раздал нам билеты.

Даша схватила листок и сердито зашагала на место. Интересно, этот старикан всегда к ней так относится?

Вернувшись на своё место, я принялся изучать вопросы. Один другого страшнее, я даже не представлял, что отвечать. В голову не приходило, что есть такие люди и методики, которые они изобрели.

Я вытащил телефон и, положив его на колено, начал украдкой печатать.

– Тимурка, что это вы под столом делаете? – поинтересовался препод. – Дождитесь Анфису, она вам с этим поможет.

По аудитории прокатились смешки. Тут даже мне стало неприятно.

– Уберите телефон, – твёрдо повторил он.

Я спрятал мобильный в рюкзак. Это провал.

Естественно, когда он начал меня спрашивать, я не смог вымолвить ни одного приличного слова. Как ни пытался, получалось нечто среднее между “эт самое ну как бы это” и “я ничего не знаю, поставьте троечку”.

Старикан, казалось, был этому только рад и заваливал дополнительными вопросами, от которых становилось ещё хуже.

– Вы меня очень расстраиваете. Полагаю, вам стоит прийти в следующий раз.

Вот дерьмо!

В принципе, с моими пропусками… неудивительно, что он не пошёл мне навстречу.

Выйдя из аудитории, я увидел Анфису. Она подпирала стену рядом с лестницей и чертила носком ботинка в воздухе какие-то фигуры. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой.

– Как успехи?

– Никак. Идём.

Мы вышли на воздух. Солнце горело над крышами домов, на деревьях от ветра шумели листья. Мне пришло в голову, что наступило лето.

Анфиса потрогала меня за плечо:

– Может, пообедаем где-нибудь вместе?

Понимаю, что она хочет меня утешить, но дико бесит. Ей всё достаётся так легко!

Даже я.

– Не хочу. Иди домой.

– А как же ты?..

– Прогуляюсь.

– Ладно… – она опустила голову и пошла в сторону остановки. Я же направился в парк поблизости. Руки сами собой потянулись к телефону.

– Алло? – я услышал бархатный голос Ядвиги, и у меня задрожали колени.

– Добрый вечер, Ядвига. Я прочёл приглашение и хотел бы обсудить его.

– Да, конечно. Странно, что ты позвонил только сейчас, ведь я послала гонца ещё в пятницу.

– Может, у него были выходные?

Она рассмеялась:

– Какой ты остроумный.

– Вы свободны… сейчас?

– Вау, даже так. Да, думаю, я могу позволить себе маленькую прогулку. Где ты сейчас?

– Я буду ждать вас в Цветочном парке на Ленина.

– Что ж, договорились.

Я сел на свободную лавочку в тени деревьев и отрешённо уставился в экран. На миг возникло ощущение, что я предаю Анфису, но тут же испарилось. Рядом на велосипедной площадке резвились детишки, и их родители наблюдали за ними с лавок неподалёку, попивая кофе из бумажных стаканчиков. Может, купить тоже?

Так и поступил. Забежал в ларёчек, заказал пряничный латте. Обычно беру американо, но сейчас захотелось. На вкус приятно, хоть слишком сладко и немного отдаёт имбирём. Вернулся к лавочке и обнаружил, что она занята, и от нечего делать решил походить туда-сюда в ожидании.

День упрямо клонился к вечеру. Проходя по мощёной дорожке мимо фонтана, я обнаружил, что около него многие фотографируются. Мамы и папы снимают своих малышей сидящими на бортиках, длинноволосые девушки делают себяшки на фоне струй воды, рассыпающихся в лучах солнца.

Ядвига шла мне навстречу с огромным мотком сахарной ваты на тонкой палочке в руках. Он кренился в сторону.

– Привет, – она очаровательно улыбнулась. Я взглянул в её глаза и понял, что они похожи на утренний туман. – Как дела?

– Так себе.

Мы шли мимо огромных качелей. Чья-то бабушка раскачивала на них пятерых малышей. Детишки визжали от восторга.

– А что такое?

– Экзамен завалил, – ответил я, потягивая кофе.

– Сочувствую. Сигарету?

Я кивнул. Мы ушли на недостроенную окраину парка подальше от детей. Ядвига достала из маленькой сумки длинную тонкую пачку сигарет. Я выкинул опустевший стаканчик.

Мы закурили. Она изящно выпускала из лёгких дым. Сигареты отдавали слабым цветочным ароматом. Никогда таких не курил, но ощущения приятные.

– Я хотел бы поговорить насчёт предложения.

– Да-да? – Ядвига взглянула на меня, чуть подняв брови.

– Куда поедем?

– В маленький домик у моря. Поблизости есть заведение, так сказать, “для своих”. Там ежегодно собираются модели и прочие селебрити. Есть шанс встретить режиссёра, которому понравится твоё лицо, или нарваться на выгодную сделку.

Я присвистнул и задумался. Мне нравилась эта идея, но…

"Если провалишься, можешь не приезжать. Совсем."

Слова отца эхом звучали в ушах.

Пропускать экзамены – плохая идея.

Ядвига потушила сигарету о железный подлокотник и выбросила в урну. Я последовал её примеру.

– Прокатимся? – предложила она, приблизившись. Я ощущал губами её шёпот.

– Давай.

Через минуту мы летели по вечерним улицам. Солнце уже почти скрылось, мир начал наполняться розовыми и фиолетовыми красками. Я следил, как она пилотирует огромного золотистого монстра, и думал, насколько трудно вести машину с зажатой между коленями палочкой, на которой болтается недоеденная сладкая вата.

На телефон пришло сообщение. От нечего делать я посмотрел его.

“Купи хлеб, пожалуйста!” – просила Анфиса.

Я кинул телефон вглубь рюкзака и провёл рукой по колену Ядвиги. Она едва заметно улыбнулась, сосредоточенная на дороге.

– Вечереет. Тебя не потеряют дома?

– Некому терять.

Ядвига подняла брови и слегка прибавила скорость. Я заметил, что мы выехали из центрального района и движемся к окраинам.

– Да? А как же та милая девочка со Школьной улицы?

– Никак. Я просто живу у неё, ничего такого.

Я услышал глубокое томное хихиканье.

– Так я и поверила, – в её голосе проскальзывали хитрые нотки. – Это та девочка, которая с тобой выступала?

– И как ты догадалась?

Она загадочно промолчала, сворачивая на незнакомые мне дороги. Я открыл окно и выставил из него руку, ловя в ладонь холодные потоки вечернего воздуха.

– Она твоя поклонница, – наконец, я надумал, что сказать.

– Надо же? – было непонятно, на самом ли деле Ядвига удивилась.

– Да. Она просила меня познакомить вас.

Громкий смех пронзил автомобиль, казалось, насквозь, будто молния.

– Мне что, с каждой твоей шлюшкой знакомиться? – в её голосе послышались стальные нотки.

– Нет, она не моя.

Ядвига цокнула язычком и откусила приличный кусок сахарной ваты. Мы выехали куда-то за город, и она увеличила скорость настолько, что у меня захватило дух. Я только и мог, что смотреть, как мимо пролетают дома и деревья.

– Ты же не против нанести мне визит?

– Да, конечно. Нанесу.

Я был вне себя от счастья от её приглашения.

– Вот и отлично. Через полчаса приедем. Пока можешь поразвлекать меня чем-нибудь.

От нечего делать я решил потравить анекдоты. Рассказывал все, что вспоминались, даже самые ужасные. Затем решил рассказать ей про препода и случай с той девчонкой… Маша, кажется. Как умел, спел ей песню, игравшую по радио, и готов поставить на кон свою голову, она оценила мои старания. Позже меня сморило, и я на секунду прикрыл глаза.

– Приехали, – она ткнула меня пальцем в плечо, отчего я вздрогнул и проснулся.

Выбравшись из салона на вечерний воздух, я увидел внушительные кованые ворота, из-за которых виднелся дом из розового кирпича, больше походивший на замок.

Вышел седовласый, но вполне молодой дворецкий и открыл калитку. Ядвига кинула ему ключи от машины:

– Загони в гараж.

– Хорошо, госпожа.

Через просторную прихожую с мягким и пушистым ковром она привела меня в гостиную, обильно увешанную разными картинами и заставленную комнатными цветами.

– Садись, – она величественно махнула рукой в сторону огромного дивана.

Я опустился на него и утонул в его мягкости и податливости. Ядвига ушла и вернулась через пару минут с откупоренной бутылкой вина. Она поставила напиток на журнальный столик, разлила по бокалам и подала один из них мне.

– За встречу, – она улыбнулась, и мне стало жарко.

Я аккуратно пригубил вино и чуть не сошёл с ума от того, насколько вкус был хорош.

Хозяйка дома осушила свой бокал за несколько секунд и хихикнула.

– Рада, что нравится.

– Спасибо.

Ядвига достала мобильник и ловкими пальчиками набрала номер.

– Алло? Ромашик, подготовь джакузи. И пенки побольше.

– Никогда не был в джакузи, – удивился я.

– Правда? Всё бывает в первый раз, – она озорно подмигнула.

В рюкзаке зазвонил телефон. Я догадывался, кто это, и именно потому отчаянно не хотел брать трубку в надежде, что она перестанет. После трёх минут навязчивой мелодии Ядвига занервничала, и я вытащил телефон.

Звонила Анфиса.

Я убрал звук и, дождавшись, пока она сбросит, вытащил батарею.

– Я вижу, ты мастак решать проблемы, – хохотнула моя собеседница. Она закинула ногу на ногу так, что я мог украдкой разглядеть её шёлковое бельё.

Зашла пожилая женщина в длинном строгом платье. В её руках был поднос с двумя блюдами. В одном из них виднелись кисти винограда, спелая клубника и бусины черешни. Во втором – крохотные бутерброды с овощами, сыром и рыбой.

– Спасибо, Аля. Зажгите камин и проследите за Ромашиком. Я велела ему подготовить джакузи.

Поставив принесённое перед нами, Аля едва заметно кивнула и начала возиться с камином. Спустя пару минут он мирно потрескивал дровишками напротив нас, отбрасывая страстные отблески и играясь тенями.

Я допил вино, и Ядвига немедленно подлила. У меня появилась глупая идея.

– Ядвига…

– Да?

– Как вы смотрите на перспективу выпить со мной на брудершафт?

Вместо ответа она переплела свой изящный локоток с моим и пригубила вино. Я обомлел.

Ядвига обдала моё ухо горячим дыханием:

– Ну как?

Вошёл дворецкий, встречавший нас у ворот.

– Джакузи готово, госпожа.

– Отлично. Ромашик, перенеси туда вино и угощение. Мы пока тут побудем.

Он кивнул, каким-то волшебным образом уместил всё это на подносе и ушёл.

Незаметно мы взялись за руки и говорили о чём-то глупом, ускользающем из памяти, как карп из опущенных в воду ладоней. Я видел его перед собой, живого и яркого, но не мог схватить. Ядвига хихикала, что-то нашёптывала на ухо. Я чувствовал себя невозможно пьяным и не понимал, от чего.

Она была так близка, но не давалась в руки. Несколько раз я пытался поцеловать её, но она уворачивалась и игриво отталкивала меня. Вопреки всему, с каждым отказом я жаждал её всё сильнее.

Наконец, пришёл Ромашик. Ядвига велела ему потушить камин и принести чистые полотенца и халаты.

– Поднимайся.

Она повела меня вниз по лестнице в огромную обильно освещённую светлую комнату. В дальнем углу виднелась внушительных размеров ванна, чуть ближе – огромное пенное джакузи.

Ядвига расстегнула пуговицу на лёгком платье, и оно соскользнуло на пол. На ней остались лишь изящные трусики. От одного вида красивой спины, прикрытой ниспадающими локонами, у меня пошли мурашки.

Она грациозно прошла в сторону джакузи и медленно опустилась в пену.

Я разделся и полез вслед за ней. Немного не удержался и поскользнулся, шоркнувшись о коврик на дне, что вызвало у неё смех.

– Ты милый, – сказала она и положила мне в рот виноградинку.

Закрыв глаза, я расслабился в горячей воде, опершись на бортик. Поднимавшиеся со дна пузырьки приятно щекотали. Я поглядывал на Ядвигу и был вне себя от радости. Сотни людей наверняка мечтали оказаться с ней рядом. А я – оказался. И даже более того, сижу с ней голышом в джакузи.

Ядвига ела бутербродики, запивая их вином.

– Присоединяйся, – она изящным жестом указала на мой наполненный бокал.

Я выпил ещё и понял, что не могу больше терпеть. Возбуждение горело во мне и едким дымом жгло глаза и уши. Незаметно моя рука опустилась на бортик рядом с её точёными плечами.

Она посмотрела на меня с дивной полуулыбкой и непонятным огонёчком во взгляде. Затем подвинулась чуть ближе. Её рука скользнула под воду и игриво прошлась по моему торсу.

– Хочешь начать сейчас? Здесь?

– Ага.

Она закрыла мой рот жарким поцелуем. Я поддался, вдыхая сдержанный запах её духов, терпкого вина и мыльной пены, накрывавшей пушистым одеялом. Я обнял её за талию.

Ядвига перекинулась через мою спину и вытянула что-то с подноса.

– Одевайся, я подожду, – она покрутила перед моим лицом блестящим квадратным пакетиком.

Я вылез из воды и, обтёршись полотенцем, надел презерватив. Такое ощущение, что у неё они повсюду лежат. На все случаи жизни, так сказать. Она схватила меня за руки и потянула в воду.

Без лишних слов Ядвига уселась на меня сверху и вовлекла в глубокий страстный поцелуй. Медленно и нежно она тёрлась о мой член, тихо постанывая на ухо, и я решил ей помочь. Схватив за талию, я вонзился в неё и поцеловал тонкую шею. Она царапала мои плечи и кусала нижнюю губу. Постепенно я ускорялся, лаская её тело.

Неожиданно она остановилась и, прижавшись ко мне на максимум, мягко задвигала бёдрами. Я ласкал её ягодицы и наслаждался происходящим. Горячая вода обволакивала со всех сторон кокетливыми пузырьками.

– Скажи, может, ты что-то хочешь сделать? – горячо прошептала она мне на ухо. Её руки ласково массировали мои плечи.

– Хочу любоваться на твою спину.

Она улыбнулась.

– Хорошо, но только после того, как я наиграюсь, – мурлыкнула Ядвига и снова мягко запрыгала на мне. Я опёрся руками о дно и подавался ей навстречу. Было не очень удобно сохранять равновесие, но ей, похоже, всё нравилось: она не сдерживала громких стонов, периодически срываясь на крик. После зажимающей себе рот Анфисы это казалось диким. Она дразнила меня, насаживаясь до упора и резко поднимаясь, делала большие паузы, изводила меня. Я мечтал прижать её к бортику и трахнуть так сильно, чтобы искры из глаз посыпались.

Она целовала меня и изредка обжигала уши своим дыханием, едва прикасаясь к ним кончиком языка.

Наконец, Ядвига подмигнула мне и, сев рядом, зашептала на ухо:

– А что насчёт тройничка?

– М? – я, несколько секунд назад кайфовавший, недоумённо уставился на неё.

– Ты, я и та милая девочка со Школьной улицы.

Я попытался представить и не смог. Образ Анфисы таял и терял очертания рядом с осязаемой и живой Ядвигой.

– Плохая идея.

Она опёрлась локтями на бортик, изящно выгнув спину, и покрутила ягодицами. Я решил с ней немного поиграть и, запустив палец во влагалище, начал ласкать языком её половые губы. Ядвига застонала и подняла их ещё сильнее. Я дразнил её лёгкими поцелуями во внутреннюю сторону бедра и поглаживал языком клитор.

Наконец, наигравшись, я выпрямился над ней и резко вошёл. Она удивлённо выдохнула. Я схватил её за плечи и вонзался в неё настолько быстро, насколько было возможно. Она сладко стонала и подавалась навстречу. Несколько раз я замирал и замедлял темп, чем вызывал её недовольные вскрики, но после двигался в том же темпе. Её красивая бледная спина поблёскивала в свете ламп. Я любовался, изредка хлопая по ягодицам.

Я обожал её в этот момент. Ни с кем и никогда не было так горячо и страстно.

Она закричала значительно громче, её ноги задрожали. Обмякнув, она опустилась корпусом на бортик. Ну, нет. Я прижался к её спине и вошёл в неё снова, будучи возбуждённым до предела.

– О. Боже. Мой! – отрывисто вскрикивала она, поймав новую грань возбуждения. Я запустил руку между её ног и стал поглаживать её промежность, ускорив темп. Я трахал её так сильно, как хотел.

Как же я люблю её. Мне безумно хотелось заставить её кончить снова. Мы стонали. Я поцеловал её плечо, шею и коснулся уха. Она тяжело дышала.

Ядвига снова закричала. Я ускорил темп и кончил, не сдержав стона. Она выпрямилась, повернувшись ко мне лицом, и скользнула по бортику в воду.

– А ты хорош.

Вместо ответа я крепко поцеловал её и растянулся рядом.

Ядвига наполнила бокалы и ласково мурлыкнула:

– Ещё вина?

Мне захотелось спать. День был отвратительно длинным, зато его завершение – самым шикарным из возможных.

Мы выпили ещё.

– Ромашик! – позвала она, поднимаясь на ноги.

Дворецкий вошёл, пряча глаза от её изящного тела.

– Да, госпожа?

– Приготовь постель.

Ромашик кивнул и, забрав опустевший поднос, ушёл.

Ядвига вышла из воды и принялась вытирать своё обнажённое тело. Я любовался и тихо млел. Она накинула на себя лёгкий халат.

– Одевайся, – игриво улыбнувшись, она посмотрела на меня через плечо.

Я послушался, и вскоре мы пошли вверх по лестнице и оказались в просторной спальне с панорамным окном, выходившим в красивый сад, сиявший фонариками и чашечками цветов. Вдалеке занимался рассвет.

Она легла на кровать и поманила меня к себе, похлопав по перине. Я разбежался и прыгнул к ней.

– Очень мило, – хихикнула Ядвига. – Спокойной ночи.

Она отвернулась от меня и вскоре засопела. Я накрыл нас огромным одеялом и решил поступить также.

Проснувшись, я оказался один в постели. В углу я разглядел рюкзак и решил включить телефон. Я не помнил точно, когда следующий экзамен – не мешало бы уточнить.

Посмотрев в зажегшийся экран, я с недоумением обнаружил кучу сообщений и звонок от Андрея Витальевича. Обратил внимание на панорамное окно, из которого лился жаркий полуденный свет.

Я боялся перезванивать, однако собрался с духом и нажал нужную кнопку.

– Алло? – раздался в трубке недовольный голос.

– Здравствуйте, Андрей Витальевич. Вы звонили мне.

– А, Тимур. Наконец-то! – глубоко вдохнув, он выпалил: – Ваше поведение просто возмутительно!

– А что случилось? – поинтересовался я.

– Ого, он даже и не понимает! – возмутился он. – Я могу понять, когда студент заваливает экзамен. Когда старается изо всех сил, но предмет слишком сложен для него.

Я молчал, догадываясь, что что-то произошло.

– За весь семестр ты не посетили ни одной пары английского языка. Я еле уговорил преподавательский состав дать тебе шанс и допустить до экзамена. И что я слышу? Ты даже не явился!

Я не решался ему перечить. Андрей Витальевич тяжело выдохнул и продолжил:

– Это последняя капля, Тимур. Ты отчислен. Явись за документами в конце сессии.

У меня упало сердце.

– Постойте!.. – я не успел ничего ответить, так как он бросил трубку.

Я опустился на кровать и отрешённо уставился в пол. Всё. Доигрался. От сессии до сессии, как говорится.

Теперь дорогу в родительский дом можно забыть.

В комнату вошла Ядвига.

– Доброе утро! – она поцеловала меня в щёку. – Иди в ванную, а потом Ромашик проводит тебя до столовой. Позавтракаем!

– Ядвига, послушай…

– М? – она внимательно посмотрела на меня. – Что случилось?

– Я поеду с тобой.

Её лицо, казалось, просияло. Она нежно улыбнулась и потрепала меня по волосам.

– Вот и замечательно.

Глава 7.

Ядвига придирчиво перебирала костюм за костюмом.

– Вот это, – наконец, она сунула один мне в руки, и я поплёлся в примерочную.

Вот уже полчаса торчим в этом безумно дорогом магазине в попытках выбрать мне одежду. Отъезд через пару дней, а то, что у меня нет подходящего костюма, обеспокоило её только сейчас.

От Анфисы я нормально не съехал – просто игнорировал. Через неделю она перестала звонить и писать.

Я мрачно смотрелся в зеркало в попытках представить, как буду рассекать в этом нечто рядом с Ядвигой. Выбранный ей костюм был ужасен: мерзкий грязно-серый цвет со странным блеском, короткие рукава пиджака и нелепые брюки делали из меня чучело.

Я вышел и продемонстрировал себя во всей красе. Несмотря на плохое настроение, хотелось балагурить, как никогда.

Ядвига нервно прикрыла рот рукой и засмеялась.

– Ужас, – изрекла она. – Ищем дальше.

Такое чувство, что она специально выбрала такой фиговый наряд, чтобы похихикать.

Я вернулся в примерочную и надел свои привычные футболку и джинсы и вернулся к ней. Она продолжала сосредоточенно искать.

– Может, этот? – я указал ей на белый костюм в тонкую чёрную полоску. Он казался мне симпатичнее остальных. Во всяком случае, достаточно оригинально.

Она пощупала его, придирчиво осмотрела и вручила мне.

– Вперёд.

Брюки сели отлично – длина, с которой всегда были проблемы, оказалась идеальной. Чёрный жилет в меру облегал туловище. Пиджак оказался точь-в-точь на меня, словно его шили на заказ.

Увидев меня, Ядвига благосклонно кивнула:

– Как вариант, – и принялась за дальнейшие поиски. Я искренне надеялся на то, что она больше ничего не найдёт, поскольку мне действительно понравилось в нём.

Так и получилось: пару раз я примерял

другие костюмы, однако в них смотрелся либо смешно, либо ужасно. В итоге она подала полосатый костюм консультантке и попросила отнести на кассу.

– Теперь в женский отдел.

Ядвига красавица. Думаю, ей легко будет найти подходящую одежду. Интересно, что она выберет – платье или брючный костюм?

Я уселся на диванчик перед примерочной в ожидании. На стене висел телевизор, по которому крутили беззвучный чёрно-белый фильм. От нечего делать я смотрел в экран и догадался, что он о приключении двух женщин на круизе.

Ядвига вышла из примерочной. На ней было тёмно-красное платье на тонких лямках, подчёркивавшее хрупкие плечи и упругую грудь. Оно выглядело очень знакомым, но я не мог вспомнить, почему.

– Совершенство!

– Спасибо, – она кивнула.

– Неплохо было бы подыскать для тебя рубашку в тон.

– Звучит как хорошая идея.

Переодевшись, Ядвига направилась в мужской зал. Я поплёлся за ней с предвкушением очередной порции стрёмных шмоток.

– Подсказать что-нибудь? – к нам обратилась консультантка с кудрявыми волосами, похожая на одуванчик.

– Да, будьте добры, – кивнула Ядвига и протянула ей платье: – Можете отыскать рубашку в тон и желательно похожего материала?

Женщина замялась, посматривая по сторонам:

– Я посмотрю на складе… – пискнула она и упорхнула.

Ядвига уселась на кресло, закинув ногу на ногу. Я опустился рядом.

Среди всего этого великолепия я чувствовал себя немного лишним.

Бутик, в котором мы находились, был из таких, в котором я никогда бы не оказался, не появись Ядвига. Высокий и светлый, он не похож ни на один из магазинов, где я бывал. Те были либо маленькими закутками, либо тёмными помещениями с рядами грязных примерочных, либо рынками, на которых примерка проходила в уголке на картонке. Одежда – сплошь дорогая, будто из золота.

Консультантка вернулась. В руках она сжимала алый свёрток.

– Вот, пожалуйста. Судя по всему, у вашего кавалера размер XL. Если нет, то принесу на размер больше.

Она протянула его мне и замерла в ожидании. Я поспешил в примерочную.

Рубашка оказалась очень приятной телу, лёгкой и аккуратной. Я вышел. Ядвига улыбнулась и кивнула.

– Спасибо, – сказала она.

– Проводить вас до кассы?

– Да, пожалуйста.

Ядвига оплатила покупки, и вскоре мы уже мчались в её машине навстречу ветру и плавящим лучам июльского солнца. Я открыл окно и высунул из него руку, ловя потоки воздуха и мелких букашек. Они стукались и оставляли липкие следы на ладонях. Я вытер их о джинсы.

– Слушай, Тим. А ты служил?

Честно говоря, не ожидал такого вопроса, и совершенно растерялся, на что мой организм выдал нервный смешок.

– Когда бы я успел? Мне всего двадцать лет!

Не отрывая взгляда от дороги, Ядвига лавировала в потоке машин.

– Что насчёт призыва?

– Не призовут.

– Да? – она выразительно подняла бровь. – Так даже лучше. А почему?

– Мне не хочется об этом говорить.

Она недовольно поджала пухлые губки, но ничего не сказала. Я успокаивающе погладил её колено.

– Не отвлекай меня, я за рулём, – холодно пробормотала она. Мне стало совестно. Всё-таки она столько всего для меня делает. Она моя девушка, в конце концов, мы живём вместе. Так почему я скрываю это?

– В школе я сильно заикался, – слово за словом я медленно выдавливал из себя, как зубную пасту со дна тюбика.

– Да? Почему?

– Знаешь, там долгая история на самом деле. Не хочу морочить тебе голову, – кончиками пальцев я коснулся её волос.Такие мягкие. – Может, в другой раз.

Она сдержанно улыбнулась. Должно быть, мой ответ её устроил.

Весь оставшийся путь мы молчали. Сегодня из-за пробок ехать было значительно труднее. Ядвига полностью сосредоточилась на дороге. Я же не хотел ей мешать и просто наблюдал.

Наконец, мы оказались дома.

Ядвига стянула с себя огромные туфли и с чувством кинула их вглубь коридора.

– Зачем ты их носишь, если это тебя так раздражает?

– Кто сказал? – она посмотрела на меня и хихикнула. – Если я что-то кидаю, это ещё не значит, что это меня бесит.

Я пожал плечами. Какие-то женские штучки, мне не понять.

Ядвига велела мне через полчаса спуститься к обеду, а сама ушла в кабинет. Я не спрашивал, чем она там занимается: захочет – расскажет.

В комнате, которую она выделила для меня, было нестерпимо жарко – солнечная сторона портила впечатление от роскоши невозможно мягкой постели и дорогущей мебели. Даже если бы отец работал всю жизнь, вообще не возвращаясь домой, едва ли он смог бы накопить на такое убранство.

Мама мне не звонила. Это было больнее всего: старый козёл настроил её против меня. Увижу – убью.

Я распахнул окно, впуская летний ветерок. Наверное, стоило бы начать собирать вещи, но какие – если только новый костюм и обувь, ведь больше ничего, по уверению Ядвиги, во время мероприятия и не понадобится. Разве что купальные трусы, но я не любитель плавать и потому не стал их смотреть.

За обедом меня ждала запечённая с крупными дольками картофеля курица, источавшая волшебный аромат. Служанка подала на стол и отошла к двери.

Едва оказавшись за столом, я жадно впился в золотистую ножку.

– Оставьте нас, – с нажимом посоветовала Ядвига. Служанка кивнула и вышла.

Ядвига ела аккуратно, вилкой и ножом отделяя мясо от костей, мелко разрезала и отправляла в рот. Она часто задумывалась в процессе и жевала с остекленевшими глазами, нанизывая на вилку листья салата и дольки помидоров, лежавшие на отдельном блюдце.

– Ты готов к поездке? – поинтересовалась она. Я почувствовал её взгляд и невольно вздрогнул. Вилка звякнула по тарелке.

– А… да, конечно.

Она довольно кивнула. Я взял куриную ножку и жадно впился в неё. Блюдо, как и всегда, было неподражаемым.

– Не думаю, что твои манеры оценят… по достоинству, – она поджала губы и аккуратно отделила мясо от косточки блестящим ножом.

– А что не так?

Ядвига подчеркнуто вежливо прокашлялась:

– Еду не стоит брать руками. Вилка и нож. Тебе не стоит чавкать и хлебать питье, как в последний раз.

Она нервно постукивала острыми ноготками по столешнице.

– Извини, милая, – я опустил голову. – В обществе я тебя не опозорю.

Девушка удовлетворённо улыбнулась, беззвучно пригубив стоявший рядом с ней апельсиновый сок.

– Вот и замечательно. Поедем завтра, будем там три дня. Надеюсь, не устанешь.

– От чего?

– Ну, как бы тебе сказать, – она немного замялась и очаровательно накрутила светлую кудряшку на палец. – Там все будут такие же зануды, как я.

– Милая, если там все будут, как ты, я сочту, что попал в рай.

Ядвига рассмеялась, прикрыв рот рукой. Этот жест на секунду обжег память.

– Никогда бы не подумала, что ты заикаешься, – видимо, она решила докопаться до истины.

– Спасибо, я польщен.

Яда медленно погладила ступнёй мою ногу и остановила её на ширинке.

– Мне интересно, как ты с этим справился…

Она коснулась члена через брюки. Другая домашняя одежда её совершенно не устраивала. Естественно, с чёрными брюками не наденешь футболку, и приходилось напяливать хрустящие, как от мороза, рубашки, коих у неё было полно.

– Так что с заиканием? – она нежно погладила снова. Я замер, глядя на неё и жалея, что через стол будет неудобно целоваться.

– Годы тренировок.

– Но ведь, как я поняла, прошло около трёх лет с момента, как ты покинул родительский дом.

– Да, так и есть.

Она продолжала массировать ножкой мой налившийся кровью член, изредка покусывая нижнюю губу.

– У меня… плохие отношения с семьёй. Очень плохие. Тебе лучше не вникать.

Она чуть приподняла тонкие аккуратные бровки.

– Да? Почему же?

Одновременно ненавижу и обожаю, когда она изображает из себя дурочку. Сразу хочется опрокинуть её, заломив руки, и трахнуть так, чтобы дурь из головы вышла. Она же умная, и я это знаю. Зачем притворяться?

О да, мы оба знаем, что она чертовски умна. Умнее меня.

– Если я расскажу, что мне за это будет?

Ядвига улыбнулась лучшей улыбкой из своего арсенала, сощурив хитрые глаза, и лизнула губы.

– Увидишь.

Она убрала ногу, и мне захотелось выть. Эта женщина умеет держать в постоянном напряжении – рядом с ней не удаётся думать ни о чём, кроме секса.

Пустота в голове. Нервная служанка в углу. Ядвига, наслаждающая едой.

Невыносимо.

Я резко встал, сильным толчком отодвинув стул. Он упал на пол, разорвав тишину вокруг нас.

Она удивленно вскинула брови:

– Что с тобой?!

Я медленно подошёл к ней и опустился на одно колено.

– Хочешь знать о моём прошлом?

– Хочу. Что в этом такого? – поинтересовалась она, глядя сверху вниз.

Я встал за её спиной и зарылся лицом в её шевелюру, ища рукам успокоения на её теле. Она могла мне его дать – только она, и больше никто!

– Мой отец ненавидел меня, сколько я себя помню. Унижал, бил. И маму под себя подмял: поначалу она заступалась, но потом, с рождением Сашки…

Я махнул рукой и обнял её за плечи.

– Из-за заикания меня задирали одноклассники, учителя поднимали на смех.

Я замолчал, переводя дух. Не думал, что делиться прошлым будет так утомительно.

– Что было дальше? – в её голосе были то ли сочувствующие, то ли требовательные нотки.

– В старшей школе я запил. Домой приходил редко, чтобы не видеть его скользкую рожу. Мама страдала, но что я мог сделать?

Я нервно перебирал пальцами волосы Ядвиги.

– Отец мечтал отправить меня в армию, чтобы выбить придурь из головы. Но я всё ещё страшно заикался, и меня не взяли. Тогда отец пристроил меня в университет, который мне никуда не упёрся. Три года я учился из-под палки, бегал по модельным агентствам в попытках отыскать себя. И нашёл только здесь, рядом с тобой.

Боже, что я несу!

Я развернул её к себе за подбородок и нежно поцеловал.

– Я люблю тебя.

И в голову не могло прийти, что я смогу испытать нечто подобное. Она затягивала, как омут. В голове бушевал шторм, и я следовал за ним.

Её ладонь легла на моё лицо. В её глазах что-то сверкнуло.

Ядвига грубо оттолкнула меня.

– Сядь.

Голос Ядвиги прогремел и разнесся по столовой, отражаясь от стен и скульптур.

– Но почему? – я принялся разминать ей плечи.

Она коротко рассмеялась, а затем ответила:

– Не говори при мне такую ужасную ложь.

Побитой собакой я вернулся на место. Что же заставило так отреагировать?

Раздражающей трелью по столовой разошёлся телефонный звонок. Ядвига вытащила из кармана пиджака.

– Алло? Да, привет. Какие новости? Поняла, скоро буду.

Она постучала пальцами по настольному колокольчику. В комнату вошёл Ромашик.

– Подготовь машину.

– Хорошо, – он уважительно склонил голову и вышел.

– Куда ты? – недоумевал я.

– По работе.

– Могу я поехать с тобой?

Ядвига по-особенному сверкнула глазами:

– Нет. Не сегодня, милый. Будь готов к вечеру: мы уезжаем сегодня в семь.

Сухо чмокнув меня в щёку, она убежала. Я доел и понял, что забыл, как вернуться в комнату.

– Можете проводить меня до комнаты? – спросил я у служанки.

– Да, конечно. Следуйте за мной.

Оказавшись у себя, я прыгнул под одеяло. До семи часов оставалась куча времени, и я планировал провести их с пользой. Поставив будильник на шесть, я устроился поудобнее и заснул.

Раздражающее пиканье ворвалось в спутанный сон. Шумно выдохнув, я распахнул глаза.

Я умылся и спустился вниз.

Ядвига стояла внизу. Она была одета в тот самый брючный костюм, в котором я её увидел в первый раз.

– Готов? – спросила она. – В туалет не хочешь?

Я прислушался к ощущениям и понял, что хочу.

– Иди, – она беззлобно усмехнулась.

Приятно, что она беспокоится.

Закончив, я вымыл руки розовым жидким мылом. Оно пахло цветами.

– Ничего не забыл?

Я похлопал по рюкзаку.

– Всё здесь.

– А костюм? – Ядвига вопросительно подняла брови.

Чёрт.

– Я понимаю, что тебе по душе футболки и джинсы, но предпочтительнее, чтобы мы оба выглядели стильно.

– А как же твоё платье?

– Я передумала его надевать. Ну всё, беги быстро: даю тебе десять минут.

Мне было бы значительно приятней, если бы она надела платье. Неважно какое – то, что мы выбрали вместе или другое. Хочу, чтобы она носила платья. Но разве её переспоришь?

Переодевшись, я вернулся к ней.

В салоне пахло ароматизатором и кожаной обивкой.

В этот раз Ядвига отказалась вести машину. За рулём сидел тот самый бритоголовый со шрамом.

– Поехали.

Бросив короткий взгляд через плечо, он повернул ключ, и мы тронулись.

Она сидела, закинув ногу на ногу, и смотрела в приоткрытое окно.

Её роскошные волосы лезли мне в лицо, оставляя тяжёлый запах парфюма.

– Как работа? – поинтересовался я, чтобы заполнить пустоту между нами.

– Отлично, – ответила она, чуть повернув голову. – Были сложности, но я слишком крутая, чтобы оставить всё как есть.

– Ты умничка, – я взял её за руку. У неё холодные пальцы. Мне захотелось их согреть. Я поднёс её ладонь к губам и подул, растирая чуть обветрившуюся кожу.

Она неуклюже усмехнулась.

– Спасибо.

Вскоре она задремала, склонив голову мне на плечо. В зеркале заднего вида я поймал тяжёлый взгляд Сатанько.

Глава 8.

Услышав шум воды, я очнулся от дремоты.

– Проснулся? – Ядвига мягко улыбнулась и провела ладонью по моим волосам.

Из открытого окна пахло морем. Этот неповторимый, чуть навязчивый запах из далёкого детства, из того самого клочка памяти, в котором были только я, мама, папа и каменистый пляж, о который в пенку разбивались зеленовато-голубые волны.

Папу я едва помню, но очень люблю. Мы с мамой вместе ухаживали за маленькой могилкой: красили оградку, подстригали траву… Мама рассказывала, что, когда он был жив, каждое лето у постели стояли вазы с настоящими подсолнухами – папа их обожал. Поэтому мы носили ему искусственные.

Так было, пока не появился отец.

– Да, – ответил я и выпрямился, расправляя затёкшие конечности.

– Мы прибыли, госпожа, – сообщил Сатанько, открыв для Ядвиги дверь. Свет фонарей на миг ослепил.

Вдалеке играла классическая музыка.

Ядвига улыбнулась и, опершись на руку бритоголового, вышла из машины. Я ощутил прокатившуюся по телу жгучую ревность и выбрался из машины.

Меня безудержно раздражало, что этот бандюга отрицает моё существование – будто я не трахаю его начальницу, а сплю на коврике у входной двери, как шелудивая дворняга.

– Поставь машину, – скомандовала Ядвига и взяла меня под руку. Из-за внушительных шпилек мы одного роста. Невыносимо бесит.

Она повела меня к внушительному дому с вычурной резьбой на окнах. У ворот нас встретил пожилой пузатый дворецкий с проплешиной на макушке и усами, похожими на щётку. Он важно надулся и распахнул ворота, и бентли заехал в просторный двор.

Дождавшись Сатанько, она твёрдой походкой направилась по мощеной мелким щебнем тропинке. Её каблуки отстукивали четкий ритм. Я не мог представить, как она умудряется на них лавировать.

– Господин ожидает в торжественном зале, – помпезно объявил дворецкий, распахивая перед нами входную дверь.

Мы очутились во внушительной прихожей с высокими потолками, расписанными чудаковатыми изображениями. Кажется, я видел подобное в учебнике истории. Фрески.

Нас встретила милая женщина в розовом платье и фартуке.

– Добрый вечер, молодые господа. Позвольте сопроводить вас.

– Добрый вечер, Линда. Будет весьма кстати, – Ядвига сдержанно кивнула.

Служанка повернулась к нам спиной и быстро зашагала вперёд. Мы следовали за ней по ветвящемуся коридору, увешанному портретами. Мужчины, женщины, маленькие дети – все вместе и в одиночку украшали стены.

Наконец, мы дошли до огромной лестницы, ведущей вниз. Служанка откланялась и ушла встречать других гостей.

Мы медленно спустились и оказались в огромном светлом зале. Сатанько тенью следовал за нами.

Ядвига откинула волосы назад, и я увидел в её ушах огромные серьги. Они красиво переливались в свете огромных ламп.

Несмотря на помпезность и дорогие угощения, происходящее напоминало встречу одноклассников. В углу играли музыканты в бархатных камзолах, у столов кучковались мужчины и женщины разных возрастов. Я смотрел на дорогие костюмы и украшения и чувствовал себя лишним.

– Всё хорошо? – Ядвига ткнула меня локтем.

– Да, – я махнул рукой. Едва ли я смогу доступно объяснить.

– Хорошо. Помни: ты здесь произвести впечатление.

Я кивнул.

– О Боже мой! – громко воскликнул кто-то поблизости.

Мы обернулись и заметили худощавую особу в струящемся синем платье. Её глаза с кукольными ресницами выражали сдержанный холод.

– Это же Я-яда! – громко протянула она. – Как сама? Как бизнес?

– Отлично, Фифи, – лицо Ядвиги озарилось широкой улыбкой. – А что насчёт тебя? Всё корнишоны пробуешь или постоянный нашла?

– Тебя забыла спросить.

Они холодно чмокнулись, оставив на щеках друг друга немного помады.

– Идём, Герда и Бри ждут тебя.

Ядвига обвила мою руку чуть плотнее.

– Понимаю их нетерпение, однако я не одна. Нужно показать малышу игровую площадку, – она мягко усмехнулась в пальцы.

Меня душили смешанные чувства. Ядвига хорошо пошутила, но в словах сквозило уничижение.

– Какой у тебя необычный костюм, – Фифи обнажила белоснежные зубы. Как бешеная собака, готовая к броску.

– Спасибо, – ответил я, – вы тоже отлично выглядите.

Фифи томно рассмеялась, приложив ладонь к сердцу.

– Так приятно, так приятно!

От её притворства воздух, казалось, сгустился в холодец.

– Ядвига! – к нам подошёл высокий мужчина. Его смокинг буквально трещал по швам, едва вмещая внушительные телеса.

Фифи заулыбалась и кокетливо похлопала глазами.

– Очень, очень рад видеть вас! – он поцеловал сохранявшей спокойствие Ядвиге руку.

– Уверяю вас: это взаимно.

– О, а этот молодой человек, я так понимаю, с предпоследней фотосессии для рекламы нашего парфюма?

– Вы, как и всегда, невероятно прозорливы. Познакомьтесь, это Тамерлан.

Мужчина протянул мне мясистую ладонь, и я неуверенно её пожал.

– Очень, очень рад вас видеть! – он добродушно рассмеялся и с чувством затряс мою руку. Его бульдожьи щёки дрожали.

– Спасибо, я тоже, – смущённо пролепетал я. Ядвига хихикнула в ладонь.

– Вы прекрасный юноша. Ваш тандем поднял продажи на четыре процента!

– Это чудесно, – Ядвига по-свойски похлопала его по плечу. – Полагаю, мы можем надеяться на дальнейшее сотрудничество?

Мужчина широко улыбнулся:

– О, ну разумеется. Надеюсь, вы разрешите похитить его для сольной фотосессии?

Фифи закатила глаза и, развернувшись, зашагала в сторону бара. Уходя, она задела меня плечом.

– Оставлю вас ненадолго, – хозяин вечеринки отправился приветствовать другого гостя.

– Ты молодец, – шепнула Ядвига мне на ухо. – Считай, что нашёл себе работёнку.

– Но мне нравится сниматься с тобой, – я чмокнул её в висок.

Она сдержанно улыбнулась:

– Идём, познакомлю тебя с девочками.

Мне не хотелось, но я согласился. В конце концов, я просто сопровождающий.

Мы подошли к компании хихикающих женщин с бокалами в руках.

– Ого, я думала, Госпожа не изволит, – рыжая дамочка в белоснежной шубке кинула на нас долгий оценивающий взгляд.

– Сложно забыть старых подруг, – язвительно улыбнувшись, Ядвига клюнула воздух у её щеки.

В воздухе витало напряжение. Казалось, девчонки вот-вот набросятся друг на друга.

– Это что, твоя новая игрушка? – тощая брюнетка в блестящем платье взъерошила мои волосы. – Предыдущий был лучше.

– Ага, мельчаешь, подруга, – хихикнула Фифи.

– Девочки, вы вообще помните, сколько их было?

Компания издевательски рассмеялась. Стало противно. Они обсуждали меня, словно домашнее животное.

– Явно меньше, чем режиссёров и продюссеров в ваших койках, – парировала Ядвига. – Фифи, как твоя сольная карьера? Много ли концертов ты дала? Как продаются билеты? Сколько мужчин заценили глубину твоей глотки?

Судя по побагровевшему лицу Фифи, моя подруга попала не в бровь, а в глаз. Девчонка топнула ногой и убежала. В лице глядевшей ей вслед Ядвиги я увидел столько презрения, что самому стало больно.

– Как его зовут? – спросила прежде молчавшая девушка.

– Тамерлан, – ответила за меня Ядвига.

– На фото видно, что Сонечка отличная стилистка… жаль, что не всё можно исправить стрижкой и гримом.

– Он выглядит милым, но его нос… он просто ужасен. Вы не думали о пластике?

– Мы работаем над этим, – уклончиво ответила моя любимая.

Я почувствовал себя облитым грязью. Захотелось уйти.

– Поболтайте без меня, – я чмокнул Ядвигу в щёчку. Она недовольно зыркнула.

– Да ладно тебе, Яда. Отпусти малыша погулять! – хихикнула рыжая.

Она разжала руку.

– За встречу! – тощая вручила подругам бокалы с игристым вином.

Меня не покидало противное ощущение, будто я для них – кусочек мяса на витрине. Слова этих дамочек задели меня сильнее, чем хотелось бы… и Ядвига тоже хороша!

Официант, проходивший мимо, услужливо предложил бокал вина. Я мгновенно осушил его, затем ещё один и пошёл дальше.

Мимо прошла девушка с алым каре. Её лицо показалось смутно знакомым, а спустя миг я вспомнил.

– Даша? – моя рука сама собой легла ей на плечо.

– А? – она обернулась и замерла, внимательно меня разглядывая. На ней было малиновоеплатье с пышной юбкой, длинными рукавами и белым воротником. – Кто ты?

Чёрт, слишком пристально. Неужели и она считает мой нос ужасным?

– Кто ты?

– Я Тимур. Мы вместе сдавали экзамены.

Выражение её лица потеплело.

– А, привет, – она стиснула меня в мягких объятиях. Я хлопнул её по плечу.

– Ты же парень Анфисы, да? Что ты здесь делаешь?

– Ммм… мы расстались.

– Оу, это грустно, – она коротко вздохнула. – Всякое бывает. Хочешь выпить чаю?

Я задумался. Во рту была пустыня.

– Я бы предпочёл чего покрепче.

Даша кивнула.

– Да, понимаю. Переживаешь из-за расставания?

– Не совсем.

– Ладно, идём, – она хихикнула и, взяв меня за руку, повела к маленькой лестнице, по которой сновали служанки. Она привела на верхний этаж в просторную гостиную с бархатным диваном, у которого стоял журнальный столик.

– Разуйся, – велела она, расстёгивая массивные туфли на ремешке. Я стянул ботинки и поставил их у пушистого ковра.

Даша прыжком опустилась на диван, расправив юбку, и настойчиво позвонила в маленький колокольчик. Я сел рядом.

К нам подошла крупная женщина в чепце.

– Что такое, маленькая госпожа?

– Здравствуйте, Алиса Никитична. Чай, пожалуйста, тортик и бутылочку вина.

– Есть.

Служанка скрылась, а Даша вытянула ноги и принялась ими болтать. Её поведение было странным и раздражающим. Она определённо не была похожа ни на кого из тех, с кем я общался прежде. Я невольно задумался, как бы она себя вела с любимым мужчиной?

Вскоре принесли белоснежный заварник, чайные чашки, сахарницу, несколько непонятных серебристых треугольничков, маленький торт, столовые приборы в салфетках, два расписанных цветами блюдца и вино в прозрачном графине.

– Бокалы закончились. Извините, маленькая госпожа.

Даша мягко улыбнулась:

– А, ерунда. Спасибо вам большое, Алиса Никитична.

Женщина просияла, поклонилась нам и ушла.

– Ты всех служанок по имени-отчеству знаешь?

– Конечно! – ответила она, наливая себе чай. Из кружки вверх поднимался пар. – Ты будешь?

Глядя на медово-золотистую жидкость, лившуюся из носика чайничка, я невольно захотел попробовать.

– Да.

Она улыбнулась и наполнила вторую чашку для меня.

– Сливки? Сахар?

– Нет, спасибо.

Даша пожала плечами и, открыв зубами треугольник, вылила в свой чай сливки. Никогда не любил чай с молоком.

Оттопырив мизинец, она подула в чашку и отпила.

– Ммм, чудесно.

Я последовал её примеру. Чай, пахнущий розами и мёдом, обжёг губы и язык.

– И давно ты сопровождаешь Ядвигу? – поинтересовалась она, криво разрезав тортик на две части. Под слоем сливочного крема оказались алые коржи, перемежающиеся с белой прослойкой. Красный бархат – мама однажды покупала такой на Сашкин день рождения.

– Я живу у неё почти два месяца.

Даша снова в упор уставилась на меня. Готов поставить сотню на то, что она меня с кем-то сравнивает.

– А! Так это ты снимался с ней в рекламе духов?

– Да.

– Класс, поздравляю! – она чуть покраснела. – Может, сфотографируемся?

– Зачем?

– Что значит зачем? – она смешно надула губы. – Вот станешь богатым и знаменитым, а я буду всем хвастаться совместными фотками с Тамерланом!

Я хмыкнул, но согласился. Чем бы дитя ни тешилось.

Она вскочила и шлёпнулась мне на колени, обняв за шею, и выставила перед собой телефон с включенной фронталкой. Неожиданно близко. Её каре пахнет цитрусом.

– Щёлк! – озвучила она, нажав на кнопку, и рассмеялась. – Вот и всё. Теперь у меня есть кадр с красивым мальчиком в отличном костюме.

– Спасибо.

Нет, всё-таки её платье больше похоже на школьную форму, чем праздничный наряд.

– Ты выглядишь необычно.

Она хихикнула в кулачок:

– Почему ты так думаешь?

Я замялся, стараясь подобрать слова, которые не задели бы её. Мне нравилось, как она выглядит, но выразить это было сложно.

– Твои волосы… и одежда. Ты выделяешься. Не похожа ни на кого другого на этой тусовке.

Даша расхохоталась, запрокинув голову.

– Да ладно тебе, ты просто душка! Ешь торт.

Я отказался. Сладкого совершенно не хотелось. Один только вид девушки заставлял меня опасаться гипергликемической комы. Допив чай, я налил себе вина. Оно существенно отличалось от того, что подавали внизу.

– Знаешь, папочке так больше нравится.

Я замер. Папочке?

– С тобой здесь родители?

Она помотала головой, отчего её каре огоньком разметалось в стороны.

– Они далеко. Ты видел хозяина вечеринки?

– Да, конечно. Очень приятный мужчина.

Залпом осушив свой чай, Даша присоединилась ко мне и вскоре попивала вино, едва заметно морщась.

– Я сопровождаю его. Примерно как ты Ядвигу.

Сказать, что я был удивлён – промолчать. У меня в голове не сопоставлялись образы этого пузатого бульдога и маленькой хрупкой Даши.

– Но он же… старый?

Она рассмеялась.

– Ну и что? Деньги не пахнут. И возраста тоже не имеют.

Меня будто ударило током. Неужели Даша, которая всегда училась где-то рядом, проститутка, а этот замечательный мужчина – противный фетишист?

– Тимурка, с тобой всё хорошо? – она помахала перед моим лицом ладошкой. – Будто Ядвига тебя бесплатно сюда привела!

– Вообще-то у нас отношения, – я оскорбился её предположением. Хотя если бы такая шикарная дама предложила за деньги сопроводить её куда-нибудь, я бы согласился, не задумываясь.

Даша чуть покраснела. Кажется, она начала пьянеть.

– Анфиса мне не говорила, что вы расстались. Как это произошло?

Я не мог понять, врёт она или нет, но зато чётко осознавал, что, как бы ни разворачивалась ситуация, сейчас придётся врать мне самому.

– Э-э-э… да вроде как обычно. Поговорили, поняли, что не хотим быть вместе, да и всё.

– Вот как, – пробормотала она и осушила остатки вина из графина, утратив интерес.

Странно, что так быстро сдалась. Я уже приготовился.

Она резко вскочила и села на меня. Её ляжки уверенно обвили мою талию.

– Хочешь, открою тебе маленький секрет? – приблизила она ко мне лицо.

На миг я потерялся.

– Давай.

– Раньше меня звали по-другому.

Я замер в ожидании. Она подлила ещё вина.

– У меня было другое имя. Жила я далеко отсюда, с пятью братьями и родителями, которые оба пропадали на трёх работах, чтобы нас прокормить. Очень не рекомендую. Денег едва хватало на еду и жильё, даже несмотря на то, что старшие братья калымили, как могли. Когда мне исполнилось пятнадцать, судьба и жажда лучшей жизни привели меня в вебкам.

Она пошатнулась и легла на моё плечо. Я не стал её отталкивать. Её откровения не вызывали во мне раздражения. Было даже приятно – из всех людей на свете она выбрала именно меня.

– Ну, знаешь. Письку на камеру показывать, – она хрипло хихикнула. – Конечно, не буквально. Но много всего приходилось делать: от элементарного общения до стриптиза и мастурбации. Платили не очень много, но жаловаться не приходилось: получала я даже больше, чем мои братья. Деньги отдавала старшему, потому что мама мой способ заработка бы не оценила.

Внутри всё похолодело. Конечно, кто из парней не смотрел порно или не наяривал на фотографии в эротических журналах? Но дрочить на пятнадцатилетнюю девочку – это что-то за гранью моего понимания.

– А что насчёт этого мужчины? Как ты здесь оказалась?

Пазл в моей голове складывался в довольно неприятную картинку. Я спросил, чтобы развеять опасения.

– Тут попроще, – она потрясла опустевший графин, закатила глаза и требовательно зазвенела колокольчиком. Закончив, она продолжила: – Однажды со мной связался человек. Сообщил, что нашёл меня в каталоге, и предложил постоянную работу в другом городе. От озвученной суммы у меня глаза на лоб полезли, и я согласилась. Тогда оставался месяц до окончания школы и моего шестнадцатилетия. Он любезно подождал, пока я доучусь.

Пришла та пухлая служанка с открытой бутылкой в руках.

– Маленькая госпожа, вам не слишком много?

– Нет! – крикнула Даша, выхватив вино из её рук. Та цокнула языком, но ушла. Моя собутыльница наполнила до краёв свою кружку и плеснула немного мне. Мне кажется, для неё уже реально перебор, но останавливать её не хотелось. Интересно увидеть её совсем пьяной.

– Я уехала на следующий день после выпускного. На вокзале меня встретил тот самый мужчина, усадил в машину. Мы приехали сюда, и я встретилась с заказчиком.

– Заказчик – это?..

– Да, – она кивнула, отхлебнув вина, – всё правильно.

– Ты упоминала его как папочку. Почему?

– Тише, потерпи. Сейчас расскажу. Мне дали новые документы и объяснили, что от меня нужно. Оказалось, я должна изображать на важных встречах и приёмах его дочь, вести от её имени бложик в социальной сети, участвовать в фотосессиях и всё такое прочее. Контракт был просто райским – мне в месяц платят очень много плюс доходы от моделинга и блогинга полностью мои.

– Но что случилось с его родной дочерью?

– Она умерла, – равнодушно отозвалась Даша. – Погибла от передозировки. Её смерть скрыли и объявили без вести пропавшей – отчасти ради всеобщего сочувствия, отчасти из-за стыда. Папочка в тот момент занимал кресло министра, и ему не нужен был скандал.

Кое-что не состыковывалось в моей голове.

– Но скандал ведь был в любом случае, верно?

– Да, но скандал скандалу рознь, – окончательно опьянев, она перешла на тараторящий шёпот. – Одно дело, когда тебе все сочувствуют и пытаются помочь, а другое – когда весь мир шипит на тебя из-за гибели дочери, мол не уследил.

Она сдавленно рассмеялась.

– Мне придумали душещипательную историю о том, как меня забрали в проституцию, накачивали транквилизаторами, и как я смогла вернуться спустя год боли и страданий. Для вида засудили какого-то турецкого сутенёра, мол, он виноват.

Я обнял её. Думаю, нелегко так долго носить маску другого человека.

– Мной заменили сломанную деталь, – она заглянула мне в лицо. – Ты знаешь, сколько операций перенесло моё лицо? – она повертела головой. – Всё, чтобы выделить её черты и стереть мои.

Даша говорила об этом спокойно и буднично. Так же, как Анфиса рассказывала о том, как прошли занятия в университете.

Я нервно выпил, не в силах что-то сказать.

Она поймала мой взгляд, и её глаза прищурились:

– Знаю, о чём ты думаешь, – она презрительно хмыкнула. – Много ли мужчин перебывало в моей постели.

Я покраснел от этого пассажа.

– И в мыслях не было.

– Да ладно, не смущайся. Это нормальные мысли, когда слышишь подобное.

– Особенно от девушки, которая на тебе верхом.

Даша фыркнула и с характерным звуком отхлебнула ещё. Её щёки пылали.

– Знай же! – её голос приобрёл помпезный оттенок. – Я девственница. Даже не целовалась ни разу!

Учитывая всю рассказанную историю, довольно удивительно.

– Хозяин видит во мне дочь, а не секс-игрушку. Он вернул её, использовав меня как заготовку, и поверил в свою же ложь. Угодил в ловушку, предназначенную другим.

Я погладил её по узкой спине.

– Ты жалеешь об этом?

– О чём? – пробубнила она в моё плечо.

– Что пошла в вебкам.

Отстранившись от меня, Даша эффектно склонила голову набок.

– Нет. Мне сказочно повезло оказаться в нужное время в нужном месте. Теперь я и моя семья ни в чём не нуждаемся.

– Но ты могла найти другую работу, чтобы помочь родителям. Что-то… попроще.

– Я дура, Тимур. В пятнадцать лет мне казалось, что другого выхода нет.

Я осторожно коснулся её запястья. Она схватилась за мою руку и сжала её.

– Вебкам – самое ужасное, что было в моей жизни. Но оно засасывает, как наркотик. Как что-то отвратительное, но ты не можешь перестать это делать, как ни старайся.

Она положила голову мне на плечо.

– Понимаешь, мне правда посчастливилось. Сколько ещё наивных дурочек похожи на умерших дочерей министров?

– Согласен.

Я провёл ладонью по её волосам. Сейчас я видел перед собой не смешную однокурсницу, а замученного подростка, пытавшегося сбежать от бедной жизни.

Даша схватила меня за щёки и обожгла лицо пьяным дыханием.

– Если бы я сказала тебе, что ты можешь поцеловать меня прямо сейчас, ты бы воспользовался этой возможностью?

Её речь, хоть и сбивчивая, была достаточно чёткой и сложной для пьяного человека.

Хихикнув, она чмокнула меня в нос.

– И да, он прекрасен.

Я поцеловал её. Сексуального желания она во мне не вызывала. Скорее сочувствие или даже жалость. Хотелось отплатить за откровенность и доверие. Она пахла вином и цитрусовыми – кажется, грейпфрутом – и пыталась отвечать. Несмотря на неумение, у неё неплохо получилось.

– Эх, ты и правда не умеешь, – хихикнул я, прервав поцелуй.

Она нахмурилась:

– Говорила же. Дашь второй шанс?

В этот раз она вовлекла меня в поцелуй сама. Я не ожидал такой прыти. Думаю, она будет потрясающей любовницей.

Устав, она отстранилась от меня и тяжело выдохнула:

– Ты меня утомил.

– Что? Но ты же сама…

Даша рассмеялась и хлопнула меня по плечу.

– Я пошутила, – она приблизилась к моему уху: – Спасибо. Я рада, что это был ты.

Я увидел, что на её щеках блестят слёзы.

– Почему?

– Ты хороший человек. Я надеюсь, что ты вернешься к Анфисе.

Вот что она заладила: Анфиса да Анфиса. Понимаю, подруги и всё такое, но всё равно раздражает.

– Вряд ли, – уклончиво ответил я. Образ, всплывший в памяти, заставил меня поморщиться. – Я с Ядвигой.

Даша в голос расхохоталась, запрокинув голову, и потянулась за бутылкой. Господи, да сколько она уже выпила?

– Тим, ты дурак. Ядвига выбросит тебя, когда ей наскучит. Думаешь, ты у неё один такой?

– Мне неприятно. Давай перестанем, – я попытался перевести разговор в более мирное русло.

– Нет, милый, – она цедила слова с садистским наслаждением. – Слушай меня. Зря ты Анфису оставил.

Отвратительный разговор под мерзкое вино из кукольных чашек.

– В отличие от некоторых, она искренне тебя любит. Ядвига просто ряженая сука, которой нужна статусная игрушка.

Я молча дожидался, пока эта девчонка заткнётся. Она не примет ни одного моего слова.

– Дело твоё, конечно, – продолжала она, – но она часто приезжает на вечеринки, которые устраивает папочка. И каждый раз с новым мальчиком. Все они красивы, все в дорогих костюмах. Не думаю, что ты такой особенный, что она полюбила тебя. Я вообще в любовь не верю. Вернись к Анфисе – она видит тебя. Тебя, а не красивую вещицу и не очаровательную игрушку.

Я встал. Должно быть, она совсем потеряла голову от алкоголя.

– Спасибо за угощение, – отрезал я и ушёл.

Пьяный поцелуй скукожился на губах сухим листом.

Она не стала догонять меня и не кричала ничего вслед. Меня это чуточку огорчило.

Конечно, я потерялся. К счастью, мимо проходила служанка – та, что встречала нас с Ядвигой.

– О, вот вы где, – она слегка склонилась передо мной. – Госпожа Ядвига ищет вас. Позвольте сопроводить.

Я согласился.

Ядвига встретила меня. Она выглядела очень недовольной.

– Ты где шлялся? – прошипела она в ухо, схватив меня за воротник. – Почему от тебя так несёт?

– Где надо, – огрызнулся я. Её тон мне совершенно не нравился, но зато её нахмуренные брови, сомкнутые пухлые губы… она прекрасна в гневе.

Она больно царапнула мне шею ногтями.

– Дома поговорим, – сквозь зубы процедила Ядвига.

Глава 9.

Ядвига сидела, отвернувшись, и смотрела в окно. Я не пытался её успокоить – психовать или нет, это исключительно её дело. Желания оправдываться или извиняться не было, как не было для этого причин.

Её наманикюренные ноготки постукивали по изящной броши на скинутом с плеч жакете. Она напоминала падающую девушку… или перевёрнутый цветочный бутон.

Казалось, с каждой секундой молчания десяток сантиметров кожаного сиденья между нами растягивается до бесконечности.

Мимо с бешеной скоростью проносились деревья, спрятавшиеся в темноте дома и редкие машины. Сатанько наращивал скорость.

Впереди засияли яркие фары.

Мне стало страшно.

Я вцепился Ядвиге в плечо. Она раздражённо дёрнулась и скинула мою руку.

– Гони, Лёша.

Это был, кажется, первый раз на моей памяти, когда она назвала своего телохранителя по имени.

– Слушаюсь, моя госпожа.

Что? Ещё быстрее?!

Я покосился на девушку. Ветер развевал платиновые кудри.

Наши руки сами собой соприкоснулись. В ночных огнях она выглядела совершенной.

Я поймал её ладошку и бегло прикоснулся губами к костяшкам.

– И чего же ты добиваешься? – процедила она сквозь зубы. – Если ты меня полижешь, это не перекроет твоих косяков.

Придвинувшись, я невесомыми поцелуями проложил дорожку от тонкого запястья до демонстративно отвернутого от меня личика. Чтобы не мешались волосы, я ладонью завёл их ей за плечо и провел языком от невесомой лямки шелковой маечки до кончика её изящного ушка.

Она оставалась неподвижной.

Я продолжал ласкать её в надежде растопить образовавшийся между нами после праздника лёд.

– Яда, – прошептал я. – Почему ты так беспощадна ко мне?

– Ты ослушался меня. Оставил меня одну с этими подзаборными шавками.

На миг я почувствовал укол совести. В конце концов, она взяла меня с собой не для того, чтобы я свалил.

Я погладил её колено. В брюках оно ощущалось совсем иначе, более тонким и несмелым.

– Прости меня, – прошептал я ей на ухо. – Прости, прости, прости.

Я не чувствовал себя виноватым, но её благосклонность хотелось вернуть как можно скорее. Мне казалось, я не выдержу ещё этого пронизывающего холода между нами.

Моя рука двинулась к её животу. Я мягко провёл пальцем по её рёбрам.

– Домогаешься? – спросила она. На её лице играла хитрая улыбка.

Я игриво провёл по блестящей ткани маечки и оказался у ширинки. Коснулся огромной чёрной пуговицы.

– Мне хочется загладить вину за своё долгое отсутствие.

Осторожно подхватив зубами лямку, я стянул её с изящного плеча. Она послушно повисла тонкой безжизненной ниточкой.

– А до дома не потерпишь?

– Не-а, – выдохнул я в её податливую шею.

Она вяло отпихнула меня:

– Ты такой очаровательный, когда пьяный. Только не думай, что я тебя за это прощу.

Мелкими шажками пальцев я спустился к низу её живота.

– Тук-тук.

Она посмотрела на меня, прищурившись, и слегка расставила колени в стороны. Я ощущал себя специальным гостем на закрытой вечеринке.

– Сатанько вообще-то здесь. Тебя это не смущает?

– Ничуть.

Напротив, почему-то мысль о присутствии кого-то третьего заводила меня ещё сильнее.

Тихая ненавязчивая музыка, которую слушал Сатанько, заиграла гораздо громче. В зеркало спереди было заметно, как старательно он избегал в него смотреть.

Я расстегнул пуговицу, преодолел застёжку "молнию" и прикоснулся к шёлку её трусиков. Достаточно широкие, без кружевных вставок, без маленького бантика или ненавязчивого узора, они не демонстрировали ни намёка на интерес к противоположному полу. Я усмехнулся.

– Лучше бы ты надела платье. Раздевайся.

Она щёлкнула меня пальцами по носу. Брови сердито сошлись на переносице.

– Щеночек, не зазнавайся. Команды раздаю я, – её голос оставался ласковым, но приобрёл стальные нотки. – И я командую отвязаться от меня.

Я поцеловал её и тут же отпрянул, хватаясь за нижнюю губу.

Ядвига укусила меня. Не до крови, но очень даже ощутимо.

– А я предупреждала, – она накинула на плечи жакет. Падающая девушка превратилась в балерину в длинном платье, которая танцевала на одной ножке.

Какая же она чертовка. Чёрт ногу сломит: хочет она, не хочет. Нельзя просто сказать "нет", что ли?

Я отодвинулся от неё, продолжая держаться за рот. Ох, и сильно же она кусается!

Мы вновь сидели порознь и, отвернувшись друг от друга, смотрели в окна. Вскоре я прильнул к сиденью передо мной и сам собой задремал.

Почувствовав, что автомобиль остановился, я проснулся. Ядвига уже вышла, и Сатанько, открывавший для неё дверь, захлопнул её. Я пожал плечами и поплелся следом за ней.

Несмотря на горящий за деревьями рассвет, я чувствовал себя очень уставшим.

Стоило мне войти в гостевую, как меня сзади обвили горячие руки:

– Ну что? Ещё не остыл твой пыл? – прошептала мне на ухо Ядвига.

Я зевнул и мягко отстранил её.

– Извини. Почему-то у меня разболелись губы.

Она разочарованно выдохнула. Я увидел в большое зеркало, как она закатила глаза и медленно разомкнула пальцы.

– Спокойной ночи.

Ядвига мне не ответила. Просто обошла и первой поднялась по лестнице к себе. Пожав плечами, я пошёл следом и вскоре оказался у себя. Стянув с себя одежду, я рухнул в кровать и моментально заснул.

Меня разбудил настойчивый телефонный звонок. Кто я? Что со мной такое? Голова неимоверно трещала, но назойливый рингтон оказался сильнее.

Громадным усилием воли я заставил себя дотянуться до мобильника:

– Алло?

– Тимур, здравствуй! Как твои дела, не спишь уже?

Мне стало тошно. Перед глазами пронеслись события минувшей ночи.

Она. Та девочка с каре, с которой я спьяну целовался.

– Хэй, ты что, не узнал меня? Я Даша!

Она так громко и восторженно пищала в трубку, что хотелось её ударить. Она выпила намного больше меня. Вопрос: кому продать душу, чтобы так рано подскакивать после попоек?

– Помню я, – казалось, каждым слогом я раздираю себе горло.

– Ой! Кажется, я тебя разбудила!

– Как же ты угадала?

Даша охнула, а затем изошлась в эмоциональных извинениях. Такая энергичная.

Как же бесит.

– Я досплю, пожалуй.

– Нет! Нечего спать! – гаркнула она в трубку.

Я вздрогнул и окончательно проснулся:

– Чё надо-то?

– А! – спохватилась она. – У меня есть к тебе дело!

Улегшись поудобнее, я взглянул в окно. Ух ё, уже полдень. Надеюсь, на сегодня не было ничего в планах.

– Что?

– Снимешься в моем клипе?

Мобильник выпал из моей ладони и исчез в складках одеяла. Я нервно зашарил руками в его поисках.

– Эй, ты куда пропал?! – требовательно раздавалось из динамика.

Торопливо я взял телефон, поднёс к уху и не смог выговорить ни слова. Я чертовски разволновался.

Сняться в клипе? С ума сойти!

– Эй? – осторожно позвала Даша.

– Я согласен! – крикнул я.

Молчание.

– Тимур?..

– Да я согласен!

– Эй? Возможно, ты отключил звук.

Чёрт! А ведь действительно. Взглянув на экран, я понял, что невзначай нажал на кнопку с перечёркнутым микрофоном и коснулся её обратно.

– Ты слышишь меня? – поинтересовался я, держа мобильник динамиком у губ.

– Ага. Ну так что?

– Хм, – я был рад, что досадная случайность дала мне шанс собраться с мыслями: – Полагаю, нам стоило бы обсудить условия. У меня появилась масса вопросов.

– О, это легко! – она кокетливо хихикнула. – Можем встретиться сегодня вечером где-нибудь на нейтральной территории и всё обсудить. Если согласен, то я с удовольствием поделюсь с тобой подробностями.

– Идёт.

– Шикарно! – она поиграла с звуком “ш”, растянув его в несколько раз, как старую жвачку. – Ближе к вечеру скину координаты места, идёт?

И она бросила трубку. Столь же внезапно, как и позвонила. Я и ответить не успел. Интересная девушка.

Я прикрыл глаза в попытке заснуть, но не смог, и, спустя около получаса бесплодных попыток поднялся с кровати и направился в ванную. Почистив зубы, я залез в огромную треугольную ванну, воткнул в слив оранжевую пробку и включил горячий душ. Как же хорошо. Капли ласково касались моего уставшего тела. Никогда не любил праздники.

Взгляд уцепился за цвет. В этой комнате всё было выдержано в светло-голубых тонах: белая кафельная плитка в мраморных разводах, белоснежная ванна и такая же раковина, небольшой шкафчик цвета морской волны с зеркалом над ней, твердое и жидкое мыла, глубокие и синие, как море, фотографии синих и белых бутонов крупным планом. Даже чистые полотенца, которые ему приносили служанки Ядвиги, были в данном цветовом диапазоне и ничуть не отходили от него. И среди всего этого холодного великолепия вдруг: оранжевая пробка. Взгляд цеплялся за яркое пятно, колеблющееся под водной гладью, и было сложно думать о чём-либо ещё.

Налив ярко-голубой прозрачный шампунь на руки, я тщательно растирал им корни волос, поднимаясь к кончикам. Пена стекала по лицу, и я устало прикрыл глаза.

Вода прибывала, постепенно заполняя собой всё свободное пространство внутри белого треугольника. Горячая, прозрачная, она мягко обволакивала тело. Я погрузился в неё с головой, чтобы смыть пену, и быстро вынырнул, когда воздух закончился.

Перед глазами стояла Ядвига. Её неподвижное, каменное лицо, преисполненное презрением. Она обижена на меня, но мне неясно, за что.

Я не понимал.

Встав в воде, я достал из шкафчика станок. Он тоже был голубым и не выбивался из общей гаммы цветов. Оттуда же взял пену для бритья и маленькое зеркало.

Ф Никогда не жаловался на чрезмерную растительность на лице, но подбривать редкую бородёнку время от времени приходилось. Наконец,я закончил с этим и вылез из воды, закутавшись в огромное полотенце – на этот раз глубокого синего оттенка. Я быстро намазался бальзамом после бритья и вышел, наслаждаясь, как он охлаждает щёки.

На моей постели сидела Ядвига и увлечённо разглядывала свои ногти. Заметив меня, она улыбнулась:

– Здравствуй.

В ответ я подошёл и чмокнул её в кончик носа.

Она погладила меня по щеке.

– Ммм, побрился. А куда ты сегодня собрался?

Я слегка покраснел:

– Да никуда. Просто принял ванну и заодно привёл лицо в порядок.

– Вот как, – довольно мурлыкнула Ядвига.

Недолго мы молчали. Я отодвинул дверцу шкафа и принялся изучать одежду в попытках выбрать, чтонадеть на встречу с Дашей. Вспоминая её наряд, она едва ли, подобно Ядвиге, следит за модой, так что можно не заморачиваться.

Взгляд зацепился за отражение в зеркале. Ядвига стремительно выбрасывала в воздух то левую, то правую ножку.

– Знаешь, о чём я подумала?

Её голос звучал мягко и сладко, как патока.

– О чём же?

Мой взгляд остановился на оранжевом худи с крупными шнурками на капюшоне и огромным карманом на животе.

– Знаешь, в последнее время у нас было не так много возможностей побыть вдвоём. Хотелось бы это исправить. Как насчёт свидания?

Я напрягся:

– А когда?

Её ноги вопросительно остановились.

– Может, сегодня вечером.

– Звучит как хорошая идея, – ответил я. – Я согласен.

Она вскочила с кровати и налетела на меня со спины, крепко зажав в объятиях. От неожиданности я уронил полотенце.

Ядвига потёрлась щекой о моё плечо.

– Вот здорово. Держи! – она протянула мне визитку, зажатую между пальцами. Сделала свежий маникюр бежевого цвета с тонкими чёрными полосками. Изящно. Наверное, мне стоит что-то сказать об этом?..

Я выхватил у неё тонкую бумажную карточку.

– Класс. Увидимся там в восемь! – чмокнув меня в щёку, она стряхнула со своего наряда невидимые пылинки и пошла на выход.

– Ты куда?

Она обернулась у самой двери.

– Нужно съездить на работу.

– Понял. Удачи.

Дверь едва слышно захлопнулась за её спиной.

Я немного ощущал себя преступником. Теперь оставалось только, чтобы встречи не совпали по времени. Надеюсь, в случае чего у меня получится подвинуть Дашу, ведь терять возможность съёмки в клипе не хочется.

Определившись с одеждой, я оделся и проверил сообщения. Даша выбрала для встречи клуб с названием, отсылающим к бессмертной классике, – “Страна чудес”. Отыскав его по онлайн-картам, я убедился, что придётся вызывать такси, и перевёл взгляд на визитку.

Так, стоп. Это похоже на довольно глупую шутку или неприятный розыгрыш.

“Клуб свиданий “Страна чудес” приглашает вас погрузиться в мир сказочных удовольствий!” Ниже адрес и телефон. Те же, что в смс.

Чёрт, если это совпадение, то я не могу понять, везунчик я или неудачник. Хорошо хоть время совсем другое.

“Идёт” – нащёлкал я быстрый ответ.

Раздался стук в дверь. Зачем-то я нервно отбросил телефон в сторону.

– Кто там?

– Это я, – раздался голос служанки, – Госпожа Ядвига велела подать вам завтрак. Могу войти? Вы одеты?

– Да, конечно.

Угрюмый толстый таксист, похожий на старого енота, привез меня в центр города. Мы остановились у трёхэтажного здания грязно-кирпичного цвета с внушительной вывеской.

– Вам сюда.

Я отсчитал деньги и сунул их в мясистую ладонь.

– До свидания, – и вышел из машины навстречу летнему ветру. Солнце светило прямо в глаза, что быстро нарисовало на моём лице презрение к миру.

Я взглянул на вывеску и разглядел буквы настолько извитые и неразборчивые, что с первого раза не понял, куда приехал. Присмотревшись, я сумел разобрать надпись и понял, что таксист не обманул, но дизайнеру не мешало бы выдрать руки, а потом вставить туда, откуда они должны расти изначально.

Внутри меня встретил невысокий рыжий мужчина в бархатном фраке. Он расплылся в дружелюбной улыбке.

– Проходите, садитесь за свободный столик. К вам скоро подойдут.

Не заметив Даши, я уселся в конце зала, за закрытый шторами столик у самого окна. Оформление было лёгким и ненавязчивым, меню бедным и малообещающим – разнообразием порадовала только алкогольная карта. С неё, пожалуй, и начну.

Вскоре ко мне подошла высокая девушка в брючном костюме.

– Добрый день. Вы бронировали?

Я не встречал её прежде. Шоколадная кожа, цветные нежно-розовые дреды.

– Да, у меня запланировано.

Она кивнула и раскрыла блокнот. Поводив огрызком карандаша по строчкам, она покачала головой.

– Но на сегодня бронировали только три женщины. Зачем вы обманываете?

– Наверное, вы меня не так поняли. Я жду человека, он пригласил меня сюда и скоро придёт.

– Ааа, – потянула девушка. – Понятно. Желаете пообщаться с кем-то в ожидании?

– Нет.

Какие-то странные вопросы. Заняться ей что ли нечем?

– Будете заказывать что-то из еды?

– Большую кружку тёмного пива, пожалуйста.

Она записала, сухо кивнула и наконец оставила меня в покое. Я снова вытащил визитку. "Клуб свиданий", "мир сказочных удовольствий". Должно быть, здесь что-то для влюбленных – номера, джакузи и всё такое.

Мне не давало покоя предложение с кем-то пообщаться. Это она себя имела ввиду?

Телефон брякнул, оповещая меня о свежей смс.

"Ты где?" – интересовалась Даша.

"На месте, а ты?"

Она мне не ответила.

Официантка принесла мне пиво, и едва я сделал пару глотков, как тяжёлая штора отодвинулась, и напротив меня на диван плюхнулась Даша.

– Привет, – она выглядела запыхавшейся и растрёпанной. – Извини за опоздание, забегалась.

На ней было чёрное платье, обнажавшее красивые ключицы. Лямки были так тонки, что, казалось, сейчас лопнут и обнажат миниатюрную грудь.

– Ничего.

Она достала из маленькой сумочки расчёску и маленькое зеркало и стала причесывать растрепаашееся каре. На деревянных зубцах оставались редкие ярко-красные волосинки.

– Как дела, как настроение?

Видимо, она решила занять меня пустой болтовней, пока чистит пёрышки. По-своему неплохо.

– Да нормально вроде. Твои?

– Тоже, – она улыбнулась себе в зеркальце, убрала его вместе с расчёской и тряхнула головой.

После небольшой паузы я вежливо кашлянул:

– Итак?

Даша занялась изучением меню.

– Что "итак"?

– Мы вроде здесь встретились, чтобы обсудить съёмку в клипе.

– А! – она хлопнула себя по лбу. – Подожди минуту, и я всё тебе расскажу. Официант!

Она тоже заказала тёмное пиво, а к нему несколько сандвичей с разными начинками. Мулатка записала и ушла.

– Значит, так. О чём бы ты хотел узнать для начала?

– Побольше о твоём предложении. Что за клип? Что нужно будет делать? Сколько мне заплатят?

Её смех заполз в уши полусотней мелких змей.

– Как много вопросов. Сейчас покажу песню.

Она достала из сумки маленькие наушники в виде розового воздушного печенья, присоединенные к плееру, и один из них подала мне.

Заиграла навязчивая музыка, наверняка предназначенная для бурных танцевальных вечеринок: сильные басы, ритм, под который невозможно усидеть на месте. Позже вступила солистка. Она не пела, скорее читала, переходя с полушепота на истеричный крик, достаточно экстравагантный текст о своих бурной сексуальности, красоте и богатстве. После припева, унижающего всех остальных, вступил непонятный мужчина, который опять же прочёл ей хвалебную оду. Следом ещё один куплет, унижающий всех вокруг, и резкий, эксцентричный припев ещё пару раз. После песня постепенно стихла, как в музыке восьмидесятых.

Я вытащил наушники. Не блеск, но более чем уверен, что выстрелит и зайдёт многим людям.

– И как тебе? – она выжидающе изучала моё лицо, ожидая похвалы.

– Интересно, – не хотелось терять возможность заработать и посветить лицом, потому я ляпнул то, что наверняка её не заденет.

– Вот как.

Даша убрала наушники в сумку и вытащила оттуда полосатый скоросшиватель.

– Это – сценарий клипа. В отдельной мультифоре лежит твой контракт.

Я изучил содержимое папки и пришел к выводу, что кое-кто из кожи вон лезет, чтобы доказать своё превосходство. И секс. В сценарии было немало сексуальных и околосексуальных телодвижений.

– Не ожидал, что ты такая.

Она подняла на меня свои ясные глаза:

– И какая же? – её рот растянулся в улыбке. Вроде милой, но почему-то неприятной.

– Сексуально агрессивная.

Девушка расхохоталась, запрокинув голову так, что я разглядел у неё пломбу на резце.

– Может, лучше агрессивно сексуальная?

– Честно не знаю, что из этого лучше, – я пожал плечами.

Даша встала и, покачивая бедрами, встала рядом со мной. Её пальцы щекотали мою шею. Она наклонилась к моему уху и тихо прошептала:

– Это я ещё тебе на лицо не садилась.

Я опешил. Всё это очень сильно напоминало странную игру. Даже если и так, то же из нас выйдет из неё победителем?

– Думаешь, у тебя будет такая возможность?

Она широко раскрыла глаза и покраснела. Должно быть, это всё, на что хватило её смелости.

– Это шутка!

Посмеявшись, я мягко отстранил её и вытащил из мультифоры контракт. Девушка тем временем вернулась на своё место и свирепо укусила треугольный сандвич. Увиденная на страницах денежная сумма меня устроила, условия съёмки тоже.

– Где подписывать-то?

Она вытянулась через стол так, что её декольте замаячило перед носом, и ткнула в листок жирным от соуса пальцем.

– Тут.

Я достал из рюкзака именную ручку – мне её подарила Ядвига на месяц наших отношений – и оставил размашистую подпись. Единственное, что в этой ручке меня раздражало – то, что она была подписана не именем, а псевдонимом, который Ядвига мне придумала.

Даша просияла и расплылась в довольной улыбке.

– С тобой приятно иметь дело!

Снова плюхнувшись на диван, она один за другим уничтожала один сандвич за другим и потягивала пиво. Я растянулся напротив неё, медленно расслабляя мышцы. Торчать здесь предстояло довольно долго. Говорить первым не хотелось.

Совсем близко я услышал до боли знакомый голос.

Ядвига!

Я испуганно вжался в диван. Почему-то мне казалось, что, застав меня с Дашей, она в лучшем случае меня уроет.

– Что с тобой? – её голос вонзился в уши ядовитыми клычками. Прислушившись, она осклабилась и снова села рядом со мной. Её пальцы торопливыми белыми змеями скользили по моей ноге к ширинке.

– Какого черта? – прошипел я, сбрасывая её ладонь.

Она легко, будто всю жизнь только этим и занималась, поймала меня за запястье и опрокинула на диван, а сама уселась сверху.

– Как ты думаешь, что будет, если твоя драгоценная Ядвига обнаружит тебя здесь, в столь тесном контакте с главной конкуренткой?

Несмотря на внешнюю хрупкость, она казалась очень сильной. Я не решился сопротивляться.

Даша наклонилась к моей шее и язычком провела от адамова яблока к мочке уха. Мир на миг вспыхнул ощущениями.

– Будет скандал.

Её тон был тих и ласков, но она пугала.

Она уселась на меня и потерлась промежностью о ширинку. Я через джинсы ощутил, как она горяча.

– О, будет скандал, каких свет не видывал. Милый, твоей карьере настанет конец.

Я это отчётливо понимал.

– Давай сделаем это прямо здесь, пока она сидит рядом? – прошептала она на ухо.

– Совсем долбанулась?!

Она отстранилась и нависла надо мной. Её лицо приняло скучающий оттенок, а губы сошлись в огорченный бантик.

– Неужели эта мысль тебя не возбуждает?

– Ни капли.

Она тихим шепотом рассмеялась и подмигнула.

– А дружок твой думает иначе. Я будто сижу на камне.

Наконец, Ядвига ушла. Моей мучительнице наскучило играться, и она разжала мои запястья и вернулась на своё место.

– Ненормальная, – пробурчал я.

Она игриво пожала плечами.

– Я и не строю из себя нормальную.

Казалось, она полностью потеряла ко мне интерес. Загляни кто, и не догадались бы, что пару секунд назад здесь было горячо и страстно, как в будуаре шальной императрицы.

– А как же твои вчерашние слова?

– Кто сказал, что всё это им противоречит?

– Действительно.

Она доела последний сандвич и жадно облизала пальцы. Глянула на экран своего телефона и забрала у меня подписанный контракт.

– Я свяжусь с собой через пару дней, когда договорюсь о съёмках.

– Лады.

Убрав скоросшиватель в сумку, она закинула её себе на плечо.

– Мне пора, пока.

Чмокнув меня в щёчку напоследок, Даша убежала. Дикая девчонка. И всё-таки интересно теперь, сколько парней побывало в её постели? Она утверждала, что даже не целовалась, но поведение… девственницы так себя не ведут.

Я растянулся на диване и взглянул на экран телефона. Немного подожду и отпишу Ядвиге, что уже на месте.

Свидание, значит.

Я допил пиво. На дне переливалась пара капель тёмного нефильтрованного.

Зайдя в контакты, я подумал, что чего-то не хватает. Сначала растерялся, а потом понял.

Ежедневные звонки от Анфисы прекратилось. Смешанные чувства: вроде и хорошо, что отстала, а с другой стороны тревожно, как бы чего не приключилось.

Убаюканный тихой монотонной музыкой я задремал и видел во сне огромную белую змею с человеческой головой и огромными клыками, с которых на мои брюки капал дымящийся яд. Она шипела и, наматывая круги, ломала мои кости, её холодная скользкая чешуя искрилась в горячем свете солнца. Я понимал, что нужно бежать, но стоял на месте, превозмогая боль, и ждал её укуса.

– Тамерлан! Тамерлан!

Вздрогнув, я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.

Надо мной склонилась Ядвига.

– А, привет, – я потянулся и раскатисто зевнул, прикрывая рот рукавом толстовки.

– Давно ждёшь? – она обеспокоенно взглянула в мое лицо.

Я замялся и взглянул на дисплей телефона. Если верить полученной информации, я проспал два с половиной часа. Интересно, снилось ли мне ещё что-то?

– А… Да нет, вот недавно пришёл, – увидев её скепсис, я исправился: – Полчаса-час, не больше.

– Но мы же договаривались на восемь! – она изумилась так ярко и живо, как в глупых комедиях. Это ничуть не портило её, хоть и казалось непривычным, как неожиданный привет из прошлого.

Я развёл руками:

– Извини, запамятовал.

Она пожала плечами и села напротив, опершись одной рукой на стол, и позвала официанта.

На этот раз к нам подошёл долговязый мужчина в шахматно-клетчатых штанах и чёрном пиджаке.

– Евгений, как планировали.

Он бегло взглянул на меня, заговорщически подмигнул ей и ускакал.

Сегодня Ядвига оделась в темно-зелёное атласное платье с глубоким вырезом и рукавами до локтя. Когда она уходила, была одета иначе – в блузку и офисные шорты.

Интересно, она заезжала домой, чтобы переодеться? Если да, то заметила ли моё отсутствие?

Ядвига внимательно посмотрела мне в лицо:

– Нервничаешь?

– Нет, с чего бы?

Читает меня как открытую книгу. Правда, не то, чтобы я нервничал, скорее слегка волновался.

– Странный какой-то. Глаза так и бегают.

Я пожал плечами:

– Да нет вроде. Всё нормально.

Прыткий официант поставил передо мной серебристый поднос, накрытый крышкой, и медленно показал содержимое.

Какое-то невероятно дорогое и красивое блюдо из мяса и овощей, политое розовым соусом. Перед Ядой он поставил то же самое и скрылся.

Она полезла в маленький клатч и вытащила оттуда сувенирный спичечный коробок. Чиркнула спичкой и осторожно зажгла стоящие посередине длинные витые свечи. По каким-то причинам до этого момента я их не замечал.

Я смотрел, как бьётся маленькое пламя, играющее в пятнашки с нашим дыханием.

Принесли бутылку шампанского в ведёрке со льдом и два бокала.

– Вам открыть? – поинтересовался официант.

– Да, пожалуйста.

– Нет, я сам, – ответил я и ужаснулся. Что я делаю?

Ядвига изогнула брови и с интересом воззрилась на меня, махнув официанту рукой. Он сухо кивнул и ушёл.

Никогда не умел открывать вино, но что тут поделаешь. Руки дрожали. Я неуверенно взял бутылку и поставил перед собой. Холодная, будто глоток воздуха посреди зимы.

Тяжело делать что-либо под пристальным взглядом. Особенно когда ты это почти не умеешь. Хорошо, что долговязый оставил штопор, может, получится не ударить в грязь лицом.

Осторожно снял фольгу, открутил проволочку.

Она не сводила с меня глаз. Тревожно.

Воткнул штопор, медленно вкрутил и потянул на себя. Казалось бы, чего сложного?

Со звонким чпоком пробка выскочила из горлышка, а за ней через весь стол струя шампанского.

Чёрт!

Как же так?

Ядвига долго пронизывала меня взглядом, а затем расхохоталась, запрокинув голову. По её волосам стекали крупные капли. На атласе платья расцветали тёмные мокрые пятна.

Я сжался в комок.

– Родная, прости меня, пожалуйста.

– Ничего, – она пожала плечами. – Думаю, это повод подняться в номер.

С каких это пор она такая добрая?

Ещё вчера мозг выносила. Я думал, она меня сейчас вообще сожрёт за испорченный внешний вид.

Вместо этого она подозвала официанта:

– Попроси Тоши доставить наши блюда в номер, пожалуйста. И, пожалуй, нам ещё бутылочку мартини.

Ядвига бодро отодвинула шторы и зашагала в сторону лестницы у барной стойки, ведущей на второй этаж. Облитая шампанским, она держалась достойно. Я виновато плелся за ней – будь хвост, непременно бы поджал и бросился в ноги, скуля, как побитый пёс. Её спокойствие было лучшей удавкой для меня.

Мы поднялись, прошли короткий коридор и оказались в другом, более длинном, с рядом лакированных дверей, и посредственными картинами на стенах. Одна, с красивой женщиной в пышном платье, покосилась чуть влево, и казалось, что даме кто-то подпилил ножки кресла. Проходя мимо, Ядвига пальцем вернула её в верное положение.

Отыскав взглядом нужный номер, она достала из клатча пластиковую карту глубокого черного цвета и приложила к сенсору. Тот пискнул, и дверь отворилась.

Девушка зашла и, опершись на ручку двери, взглядом пригласила меня зайти. Я подчинился и оказался в просторной комнате в успокаивающе темных тонах. Огромная мягкая кровать – мне подумалось, что принцессе на горошине стелили примерно такую же – с множеством подушек и красивым одеялом. Два крошечных столика у кровати, ночник на стене рядом с огромной абстрактной картиной. Взгляд хватался то за одно, то за другое, и будто не решался сочетать увиденное. Тяжёлые бархатные шторы глубокого зелёного цвета, невесомый июль в окне.

Тонкие пальцы нашли собачку. Звонко взвизгнула молния.

Ядвига подняла красивую ногу и перешагнула через упавшее на ковролин платье. Её глаза были удивительно красивы. Она так пренебрежительна. Это потому что оно грязное?

– Прости меня, милая, – стиснув её в объятиях, я прижался губами к тыльной стороне её ладони.

Вместо ответа девушка легко выскользнула и изящно упала на постель.

– Можешь зализывать свою вину, – она медленно провела кончиками пальцев щекочущую линию от груди до середины бедра.

Глава 10.

Даша лежала в бархатном кресле, красиво закинув изящные ноги на его спинку, и хлопала в объектив видеокамеры большими глазами.

– Отлично, – сказал ей оператор, – теперь подключается подтанцовка. В позиции! Раз-два-три!

Клип снимали в просторной студии в высотке в центре города. Часть квартиры занимали декорации в виде большого цветного куба. В другой части была собрана остальная мебель.

Четыре хрупких девочки в розовых боди подбежали к ней с огромными опахалами. Две опустились на одно колено, две других встали чуть подальше.

Я отвернулся и отхлебнул "три в одном" из литровой кружки. Давно его не пил, ещё с первого курса, когда жил в общежитии и завтракал в буфете. Рядом со мной сидели двое парней, и втроем мы были похожи на начало политического анекдота: азиат, афроамериканец и русский.

– Мальчики, вы ещё не переоделись? – оператор развернулся к нам. – А ну-ка!

Я оставил кофе в покое и отправился в раздевалку. Иностранцы пошли за мной.

Нас ждали чёрные брюки, нелепые блестящие пиджаки насыщенного жёлтого цвета и галстуки на голую шею. Стильно, модно, молодежно.

– А где Антон? – услышал я голос Даши.

– Не знаю, – ответила ей девочка из подтанцовки. – Сейчас я ему позвоню.

– Ну-ну, звони.

Облачившись в одеяние для клипа, я подумал, что всё не так плохо. По крайней мере, пиджак сидел отлично. Не могу сказать того же о своих товарищах, однако в глаза это не сильно бросалось.

Когда я вернулся, снимали другой момент: три девочки из подтанцовки сидели на коленях перед троном, а четвёртая водружала на алую голову корону.

– Отлично, перерыв! – объявил оператор и, на ходу доставая телефон, широкими шагами ринулся на выход. В дверях он с кем-то столкнулся: – О, Господи! Извините, проходите. Алло, дорогая?

В студию вошёл высоченный мускулистый парень с гитарным чехлом за плечами.

Даша широко улыбнулась, вскочила с насиженного места и бросилась ему на шею:

– Привет, Антоша! Хорошо, что ты пришёл!

Он легко подхватил её и прижал к себе. Его ладонь едва ли не полностью скрывала её талию.

– Привет-привет.

Его взгляд упал на меня.

– Привет, Тим, – Антон махнул мне.

Я махнул в ответ. Интересно, какими ветрами его сюда занесло?

– Надеюсь, ты изучил свою часть сценария?

– Да, конечно, – он продемонстрировал ей большой палец и подмигнул.

– Отлично.

Неуклюже покачиваясь, она уселась на табурет у маленького столика со сваленной в кучу косметикой и присосалась к ярко-розовой извитой бутылке с бантиком на горлышке.

На ней были надеты жёлтое боди и короткая чёрная косуха с размашистой демонической мордой на спине.

Скинув огромные каблуки, она вытянула ноги. Танцовщицы в компании иностранцев одна за другой высыпали на тесный балкон.

– Ну, я пошёл переодеваться? – спросил Антон.

Даша раскрыла палетку теней и начала поправлять макияж:

– Ой, да вали уже.

Это звучало довольно грубо. Он пожал плечами и ушёл в раздевалку.

Я подошёл к ней. Она запустила пальцы в оранжевый и щедро мазала правое веко.

– Чё надо?

Сев на табурет напротив, я в упор уставился на её лицо, сдобренное косметикой. Закончив с тенями, она взяла чёрную подводку и прибавила длины и без того длинным стрелкам. После приклеила пару маленьких страз над кончиками.

Никогда не видел, как женщины красят себя сами. Мама не использовала косметику с тех пор, как родился младший, Ядвига не выходила из своей комнаты без макияжа, а Анфиса не пользовалась косметикой, пока я жил у неё.

– Интересная ты.

Она вопросительно подняла брови, и кожа на её широком лбу под алой чёлкой собралась в глубокие складки.

– Сегодня одна, завтра совсем другая. Как бурная река, не имеющая определенного направления.

Её глаза гневно вспыхнули:

– Это ещё почему?

Я приблизился к Даше и запустил ладонь в её волосы.

– Подражать живым намного легче, чем мертвым, верно?

Она резко вскочила и полоснула меня ладонью по щеке. Табурет с грохотом опрокинулся на пол.

– Я такая, какая есть. То, что я тебе наговорила, ничего не значит!

Я осклабился. Девушка напоминала овечку, по нелепой случайности примерившую шкурку волка.

– Признайся: ты ведь другая на самом деле?

Даша горделиво выпрямилась и, запрокинув голову, ответила:

– Даже если и так, то кто ты такой, чтобы я показала это?

В студию с балкона, хохоча и обнимаясь, ворвалась команда подтанцовки, и принесла с собой свежий воздух, тяжёлый табачный запах и шум дождя.

– Вы не ушиблись? – спросила одна из девушек.

Даша кинула на меня долгий сверлящий взгляд и бросила в сторону:

– Нет, родная, всё отлично.

Вскоре вернулся оператор, и мы вернулись к съемкам. Снимали девочек, так что я расположился на потрепанном диване в стороне.

Только когда всех танцовщиц поставили в одну линию, я понял, насколько они схожи между собой. Все, как одна, худощавые высокие блондинки с буйными кудрями и ярко-голубыми глазами.

– Ариша, не отставай!

Если кто-то из них и отставал, то только в больном воображении оператора. Они двигались так синхронно, что казались в четыре размноженной картинкой в старом мультфильме. Иногда Даша за кадром показывала им движения.

– Ты как тут оказался? – ко мне подсел Антон. Он был одет в прозрачную рубашку, демонстрирующую его безвкусные пафосные татуировки и внушительный пресс, и брюки, как у меня.

– Встретились с Дашей на мероприятии, пригласила поучаствовать. А ты?

Он гордо приосанился.

– Кастинг прошёл. Кстати неожиданно, что дочь такой важной шишки училась в твоём вузе.

– Наверное.

Мне было всё равно.

– Какая у тебя роль? – спрашивал он, растекаясь по дивану в расслабленной позе.

– Танцую с теми двумя товарищами, – я указал на болтавших чуть поодаль на английском иностранцев.

– Ясно. Если верить сценарию, я играю на гитаре в паре кадров.

– А что, сценарию можно не верить?

Собеседник пожал плечами:

– А кто его знает. Съёмки клипа порой больше импровизация, тем более сценарий не детальный.

– Я думал у тебя меньше татуировок, – ответил я после небольшой паузы.

– Почему?

– Я только череп у тебя видел.

Парень криво усмехнулся:

– Я только его и успел показать.

Антон отвлекся на движения танцовщиц, и мы ненадолго замолчали. Вскоре он встрепенулся, будто вспомнив о чем-то важном, и повернулся ко мне:

– А что насчёт той девочки?

– Какой девочки? – вопрос был довольно неожиданным.

– Ну как же её… – парень старательно что-то вспоминал, – миленькая такая, с русыми волосами. У нас ещё имена на одну букву… Анастасия, что ли?

Я поджал губы.

– Анфиса.

– Во! Точно! – он по-свойски хлопнул меня по плечу. – Анфиса, – он повторил, будто пробуя сочетание букв на вкус, – очень милая девушка. А вы с ней не того?

– Чего "того"? – разговор начинал меня раздражать.

– Ой да ладно, только за придурка меня не держи. Вы же встречаетесь?

– С чего бы? – я громко хмыкнул. – Она же дурочка.

– Потише, бро. Просто она так на тебя смотрела, что я думал…

– Нет.

Мой собеседник пожал плечами.

– Ну нет так нет. А у тебя нет случайно её номера телефона?

Почему-то я ощутил подступающую к горлу злость. Казалось бы, обычное дело – многие люди знакомятся через общих друзей, я и сам порой так делал. Но почему меня так возмутила эта невинная просьба?

– Ну допустим, что есть.

– Дай, пожалуйста, – он умильно сложил руки в просящем жесте.

– Думаешь, она была бы рада твоему звонку?

– А почему нет? Мы неплохо болтали тогда, на мероприятии… Анфиса девочка красивая, я тоже ничего.

Я закатил глаза. С одной стороны он прав: почему нет, ведь мы уже давно не вместе. Но с другой что-то неприятно давило на моё сердце, будто меня угнетала сама перспектива любви Анфисы к кому-то еще.

– Ну так что?

Я выдохнул. Я давно с Ядвигой, а Антон неплохой парень. Может, оно и к лучшему.

Достав телефон, я молча листал контакты. По алфавиту я её не нашёл и чуть позже вспомнил, что сохранял её номер не по имени. Добравшись до нужной буквы, я увидел красноречивое “Дурочка” с красным сердечком.

– Тебе продиктовать?

Мой собеседник спустя несколько секунд держал мобильный наготове.

Цифра за цифрой я, казалось, отдавал ему свою любимую игрушку. Я представлял, как он зовёт её на свидания, как зарывается носом в её волосы, как его руки блуждают под моим свитшотом, который я забыл забрать.

– Спасибо тебе, дружище.

Он широко улыбнулся. Мне захотелось ему врезать.

– Мальчики! – над нашими головами голодной чайкой прокричала Даша. – Через пять минут снимаем!

– А какая сцена?

– Антон, тебя с гитарой отснимем отдельно. Тамерлан, вставай.

Я вскочил и бегло размялся. Ко мне поспешили наши иностранные собратья.

– В позиции! – скомандовал оператор. – Носатый, ты в центр. Чёрный и узкоглазый – по бокам чуть впереди. Не забывайте, что вы крутые перцы, покажите мне это.

Одарив нас столь лестными эпитетами, он не успокоился и несколько минут в красках описывал, что ему нужно в кадре. Наконец, съёмка со скрипом продвинулась чуть вперёд.

– Молодцы. Дальше по тексту.

В кадр вышла Даша. В правой руке она сжимала разноцветный фруктовый лёд на деревянной палочке.

– Парни, по сценарию.

Что-то я не припоминаю подобного.

Мулат и азиат послушно опустились перед ней на коленки.

– Носатый, чего медлишь?

Дело принимает интересный оборот. Я присоединился к ним.

Девушка медленно подставила лёд к своему лобку. С такого ракурса девочка с каре выглядит ещё интереснее.

Кончик мороженого вилял в миллиметрах от моего носа. Её взгляд ничего не выражал, а лицо было преисполнено крутости.

– Начали!

Иностранные друзья с аппетитом и жадностью принялись облизывать цветную сладость, умело копируя лучших порноактрис из крупных корпораций.

– Носатый, что за херня? Давай.

Я неуверенно приоткрыл рот и лизнул розовую верхушку. Малиново и немного кисло.

Даша вдруг грубо схватила меня за волосы и вдавила меня во внутреннюю сторону бедра. Я почувствовал, как фруктовый лёд мазнул по моему лицу, и липкие капли потекли по груди под пиджак.

– Даша, ты звезда. Получилось так натурально, будто он полностью проглотил этот кусок льда!

Она улыбнулась. На миг мне показалось, что она довольна.

– Теперь дальше.

Снимаясь в одной сцене за другой, я пытался понять, что за неприятное чувство преследует меня. Я не помнил сколько-нибудь похожего момента в своём сценарии. В общем-то ничего особенного – не настоящий же член в рот запихнули и даже не запихивали. И всё же что-то гадливое шептало внутри.

Наконец, спустя час всевозможных поклонений перед красноволосой девицей на камеру, оператор оставил нас в покое и переключился на Антона с его гитарой. Я покосился на приоткрытую балконную дверь и понял. что мне остро не хватает дыма в лёгких.

Выйдя на крохотный балкон, я опёрся на перила и долго смотрел вниз. Там ходили люди, похожие на маленьких муравьёв. Некоторые из них укрывались зонтиками от недавнего слабого дождя.

На меня упала чья-то тень. Я повернул голову и увидел Дашу. Она притягивала мне длинную тонкую сигарету. Точно такая же тлела, зажатая накрашенными губами.

– Держи.

Я принял её. Приблизившись ко мне, она зажгла мою от своей.

– Спасибо.

Глубоко затянувшись, я выпустил вперёд клуб дыма, слабо отдающего цветами.

Она в упор смотрела на меня. Казалось, даже не моргала, неспешно дымя сигаретой. Я покосился на неё.

– Ты молодец, – сказала она, поймав мой взгляд.

– Угу.

– С тобой приятно иметь дело.

– Угу.

– Может, выпьем за успешную съёмку?

Упоминание об алкоголе несколько оживило меня. В конце концов, пить с ней было не впервой..

– Я согласен.

Потушив сигарету о стену, она выбросила её в маленькую коробку с мусором в углу.

– Отлично. В таком случае оставайся после, – с этими словами она оставила меня наедине с людьми, идущими внизу.

Выпить вместе, значит. В принципе, я не против. Может, стаканчик-другой поможет прояснить обуревающие меня чувства.

Ядвига… интересно, как она там? Чем занимается без меня?

Я ведь почему-то так и не рассказал ей, куда пошёл. И о той сцене в ресторане умолчал. Мне кажется, Ядвига будет очень зла, если узнает, а, раз так, то стоит ли её тревожить? Никому не станет хуже, если я заработаю немного своих денег.

Наконец, сигарета закончилась. Щелчком отправив бычок с балкона, я вернулся в студию.

Оператор продолжал снимать Антона. Он танцевал, как настоящий трубадур, и поигрывал на своей гитаре что-то невнятное, для вида.

– Разрисованный, ты просто ужасен, – сокрушался оператор. – Всё не то! Если ты не добавишь нужных эмоций, мы просто не выйдем отсюда!

Парень сконфузился и попытался повторить то же самое. Оператор вздохнул и повернулся к Даше:

– А обязательно снимать в этой роли именно его?

– Да, таковы были условия конкурса, – девушка подобралась к Антону и ласково прижалась к его груди. – А что такое?

– Он совершенно бездарен! Даже я сыграл бы лучше!

Её руки медленно и мягко прошлись по его мускулам.

– Правда? А, по-моему, он очень крутой парень!

Антон зарделся и довольно приосанился.

Оператор закатил глаза. Вряд ли он был с ней хоть сколько-нибудь согласен.

– Снимай, снимай, – девушка небрежно махнула рукой и выпорхнула из кадра.

Тем временем день клонился к вечеру. Танцовщицы сидели на диванчике и громко хохотали над шутками иностранцев. Одна из них даже умудрялась перекидываться с ними простыми фразами на ломаном английском. Я уселся в стороне и бегло взглянул в зеркало.

Если бы родители узнали, кто я сейчас, едва ли обрадовались бы. Ну, может, мама бы немного гордилась тем, что я становлюсь моделью, как и хотел.

Наконец, оператор махнул рукой и сказал, что на сегодня материала отсняли достаточно. Даша кивнула ему, и тот быстро свернул своё оборудование и упрятал по футлярам.

– На сегодня всё, ребята, – скомандовала Даша. – Завтра продолжим.

Танцовщицы, радостно хихикая между собой, убежали переодеваться. За ними лениво потянулись иностранцы. Антон паковал гитару в чехол.

Даша не спешила переодеваться и вместо этого любовалась закатом через большое окно. Я глядел на её хрупкую спину, обтянутую лакированной косухой, и округлые маленькие ягодицы, едва прикрытые телесным боди, и размышлял. Этой девушке через многое прошла, прежде чем оказаться здесь, в престижной высотке, и мне тоже пришлось несладко.

Мы удивительно похожи. Два неудачника, взятые под крыло богатыми людьми.

Она повернулась.

– Чего уставился?

Лучи солнца удивительно красиво играли на её алом каре. Закат настроил меня на положительный лад, стёр раздражение, и я одарил её улыбкой.

– Да так, ничего.

На её щеках заиграл румянец, затем она нахмурилась и хотела что-то сказать, но в последний момент переключилась на подозвавшего её азиата. Они бегло беседовали на английском, затем она хихикнула, и они обменялись дежурными поцелуями в щеку.

Понемногу все разошлись. Даже Антон, от всей души благодаривший её не менее получаса, в конце концов свалил, напоследок хлопнув меня по плечу.

Покачивая обнаженными бедрами, девушка подошла ко мне. В её руках были зажаты две бутылки дешёвого шампанского.

– В этой квартире нет никакой посуды, так что ограничимся этим.

У меня достаточно громко звучало в животе.

– А что на тему еды?

– Можем заказать пиццу или роллы. Тут много доставок поблизости, быстро привезут.

– Звучит как хорошая идея.

Даша сдержанно хмыкнула и полезла в телефон. Затем обошла меня со спины обвила руками за шею. Перед глазами замаячил экран.

– Давай выбирать тогда.

Она медленно листала на сайте различные наборы. Я внимательно следил за острым ноготком, указывавшим то на одно блюдо, то на другое.

Наконец, немного посовещавшись, мы выбрали акционный набор из сета роллов и большой пиццы с ананасами. Не то, чтобы я любил что-либо из этого, но голод не тётка, надо утолить.

Даша невесомо коснулась моего уха:

– Пока ждём еду, поможешь тут немного прибраться?

– Лады.

Мы составили все футляры и сундучки в одном углу, выдвинули на середину комнаты журнальный столик и два кресла: одно Дашино, в котором она снималась, а второе более скромное, в комплект к диванчику.

– Если захочешь, там есть туалет и душевая, – она пальчиком указала на небольшую дверь, замаскированную под стену.

Было бы кстати. Я ведь ещё не переодевался, да и липкое пятно на груди не стало более приятным спустя несколько часов.

Взяв из раздевалки одежду, в которой пришёл, я отправился в указанном направлении. Что-то заставило меня обернуться. Даша стянула с себя огромные туфли и уткнулась подбородком в колени, свернувшись на кресле. Закат играл с её волосами.

Я скинул с себя одежду и влез под горячие капли. Как же хорошо. Мой взгляд упал на гель для душа и шампунь. Выглядит как хорошая идея. Закончив, я вытерся большим полотенцем, висевшим на противоположной стене, оделся и вышел.

Она сидела на перилах балкона, упираясь босыми ступнями в резные балюстрады. Ветер играл с красными волосами, взбивая их, точно воздушный крем. Увидев меня, она улыбнулась сквозь стекло.

Я вышел к ней и встал, прислонившись к дверному косяку.

– И зачем это?

– Что зачем?

– Ты сидишь на перилах, зная, что они не прочные.

Она тихо рассмеялась, запрокинув голову.

– Неужели тебя это нервирует?

– Не то, чтобы. Тут очень высоко. Не хочу стать свидетелем твоей смерти.

Девушка вопросительно изогнула брови.

– Да? А что, если?..

Внизу шумели проезжавшие мимо машины. Она раскинула руки в стороны, будто в красивом танце, и отклонилась назад. Всё ниже и ниже. Её ноги соскользнули с баллюстрад. Она тоненько взвизгнула.

В последнюю секунду я обхватил Дашу за талию и снял с перил.

– Тоже мне герой, – в её голосе звучало ржавое железо.

Она была очень лёгкой, но при этом камнем тянула вниз.

Я посмотрел в её глаза в надежде что-то в них отыскать.

– Тебе не нужно больше балансировать на краю пропасти, чтобы выжить.

Даша слабо оттолкнула меня, но я сжал её плечи.

– Ты ничего обо мне не знаешь!

Её голос беспомощным блеянием разнёсся по округе. Красиво созданное хирургами лицо вспыхнуло. Она бессильно била меня кулачками по груди и плакала.

Да, так и есть. Маленькая овца останется овцой, даже если её воспитали волки.

Я прижал её к груди и осторожно провёл ладонью по волосам. Она слабо отбивалась, но потом трясущимися руками обвила мою спину.

В дверь позвонили.

– Тише, успокаивайся. Там еду привезли.

Она нехотя отпустила мою рубашку и вытерла ладонями слёзы. Я взял её за запястье и повёл за собой.

Невозмутимый бородач в косухе передал нам контейнеры в большом бумажном пакете с логотипом фирмы и, пожелав приятного аппетита, удалился. Разместив роллы на маленьком столике, мы переглянулись.

– Может, что-нибудь включим? – предложил я.

Она сдавленно улыбнулась.

– И что же?

– Сериальчик какой-нибудь забавный, мультик может. Не в тишине же сидеть.

Она ненадолго задумалась, а затем щёлкнула пальцами.

– Погоди, открывай пока вино, я сейчас, – и ушла в раздевалку. Я открыл обе бутылки, и она как раз вернулась. В её руках покоился внушительных размеров ноутбук. Подвинув табуретку, она водрузила его на неё и воткнула тянувшееся хвостиком зарядное устройство в тройник, который забыл убрать оператор.

– Что будем смотреть? – спросил я.

Даша скинула косуху, повесив её на спинку кресла, залипла в экран, смотря на одну точку, а затем выдала:

– Да зайдём на сайт, пошастаем по новинкам. Какое название понравится, то и врубим.

– Звучит как хорошая идея. Мне нравится.

Выбрав по такому принципу какой-то лёгкий комедийный мультсериал без лишних заморочек, мы приступили к еде.

– Надеюсь. тебя не смущает, что здесь нет вилок.

По её лицу прошла беспокойная неловкая рябь.

– А в наборе?

– Там только палочки.

Она залезла в пакет.

– Чёрт, и правда только палочки! – девушка густо покраснела.

– Что-то не так? – я схватил руками обжаренный ролл и отправил в рот.

Сопроводив мой жест долгим взглядом, она смутилась ещё сильнее.

– Я… не умею есть палочками.

Я рассмеялся.

– Я тоже не умею. И даже знаю. как решить эту проблему!

– Да? – Даша заинтересованно уставилась на меня. – И как же?

Я не понимал, подыгрывает она мне сейчас или вправду настолько глупа, чтобы понять.

– Закрой глаза и открой рот.

Она послушалась. Я подцепил пальцами ролл с красной рыбой и поднёс к её раскрытым губам.

– Ам!

Девушка с трудом прожевала его и проглотила.

– Что ж, это не так страшно, как казалось, – и тут же схватила следущий.

Ядвига не позволяла кормить её с рук. Когда я пытался, она шлепала меня по рукам и сильно злилась.

Я наблюдал за Дашей, не отводя взгляда, и сравнивал. Сегодня утром она была грубой и неприятной, а сейчас, рядом со мной, мягкая и покладистая, сидит пьёт шампанское из горла. Кто же ты такая на самом деле?

– Ха, это так смешно, – прокомментировала она ситуацию на экране.

– И почему же? – поинтересовался я.

– Все же знают, что мужчины не способны на глубокие чувства.

– Это ещё почему? – возмутился я.

Она расхохоталась с лёгким оттенком презрения.

– Хочешь сказать, ты у нас предан одной женщине и искренне и глубоко любишь только её?

Этим выпадом Даша заставила меня смутиться. Я ничего ей не ответил.

– Вот видишь, тебе даже сказать нечего. Искренне и глубоко любить могут только девчонки, и то не все. Я вот не могу, точнее могла бы, но не хочу. А Анфиса может.

Я вздрогнул. Да что все сегодня заладили: Анфиса, Анфиса. Достали. Знать об этой дурочке не хочу.

Взгляд Даши вдруг стал яснее ясного, и, задрав подбородок, она взглянула на меня:

– У неё проблемы из-за тебя.

Можно ли верить хотя бы одному твоему слову?

Она снова отвернулась к экрану. Из её напомаженного рта лились нравоучения.

– А тебе плевать. Ты только собой занят. Есть ли в этом мире хоть кто-то, на кого тебе не плевать?

– А есть ли у тебя такой человек?

Отвернувшись от экрана, она поймала мой взгляд. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, а затем она рассмеялась.

– Ты скоро дыру на мне протрешь.

– А, извини, – я слегка покраснел.

Вместо ответа она выпила ещё и, чуть пошатываясь, обошла стол и села ко мне на колени.

– Так тебе будет удобнее смотреть.

Я так и не понял, что выражал её взгляд.

– Ты ответишь на мой вопрос?

– Не думаю, что это имеет значение.

Я положил руку на её талию и легонько провел по животу. Она охнула и с тихим стоном запрокинула голову.

Думаю, она ждёт от меня долгой, нежной ласки. Не уверен, что наши желания совпадают, потому что мне хочется вжать её в кресло и трахнуть так, чтобы искры из глаз посыпались.

Поймав себя на этой мысли, я ужаснулся. На фоне простые герои несли белиберду в лёгком расслабляющем сериале.

Я не хотел Дашу, но мне было безумно жаль её. Когда человек счастлив, он не сидит на непрочных перилах с отрешённой улыбкой безумца.

Мы снова поцеловались. Снова наш поцелуй был пропитан алкоголем. Она гладила моё лицо маленькими пальцами и не размыкала наших губ. Я изучал её тело под красивым боди: тоненькие ножки и талия, небольшая грудь, безумно чувствительная шея.

Она оседлала меня поудобнее и принялась тереться об меня.

– Чёрт, неужели ты так хочешь, чтобы я насадил тебя?

Даша красноречиво смотрела, торопливо расстегивая пуговицы на моей рубашке.

– Безумно!

Помнится, она говорила о том, что ещё не была с мужчиной. Наверное, нужно быть нежным, но мне совсем не хочется. Каждую встречу эта девчонка испытывает меня на прочность, и сегодня я не собираюсь сдерживаться.

Я потянул за шнуровку, и боди легко расползлось в стороны, открывая твердые розовые соски. Одна моя рука занялась ими, а другую я запустил вниз, между бедрами. Она вздрогнула и глубоко выдохнула.

– Хочешь ещё? – спросил я.

– Безумно.

Я хлопнул её по ягодице.

– Тогда раздевайся.

Она слезла с меня и избавилась от одежды. Я стянул с себя рубашку и джинсы, оставшись в одних трусах.

Девушка хихикнула и погладила мой член через ткань, пройдясь ладонью по всей длине.

– Он довольно большой. Не уверена, что полностью поместится.

Я встал с кресла и приглашающе похлопал по нему.

– Запрыгивай.

Даша послушно встала на колени на мягкое сиденье, опираясь на мягкую спинку. Я провел языком линию от затылка до крестца, на что тощее тело ответило дрожью.

Я порывисто вошёл. Она охнула и охотно задвигалась мне навстречу.

– Вот, а говорила, что девственница.

Вместо ответа она сладко замычала в спинку кресла. Я запустил правую руку спереди, прямо к клитору.

Она закричала. Я вытерплю, несмотря на то, что её крик, каким бы сладким ни был, сильно режет уши. Я сниму с неё всё слои лжи, которыми она меня одарила.

Ей плевать на Анфису и её благополучие, иначе она бы не ебалась со мной так самозабвенно. Я у неё далеко не первый, и хорошо, если второй или третий. Не сомневаюсь, что эта львица уже давнотает в мужских руках. Кто знает, сколько ещё обмана она для меня приготовила, и я накажу её за каждый.

Левой рукой я шлёпал её, ускоряя темп. Она закричала. Вскоре на маленьких ягодицах заалели яркие следы. Она казалась невозможно хрупкой и крошечной, и оттого наказать её хотелось ещё сильнее.

Я больно хватал её грудь, кусал шею и уши, наматывал на пальцы короткие волосы. Она охотно принимала всё, что я делал с ней, и не затыкалась ни на секунду.

Казалось, весь мир состоит из сотни маленьких искр и бьющего по ушам тонкого крика.

Я сильно отвык не предохраняться.

Искры дрожали в воздухе, звон в ушах нарастал. Как же хорошо.

Ощущение пронзило меня через всё тело и отправилось к ногам. С хриплым стоном я излился в неё и уткнулся в лопатки, тяжело дыша. Загоняла меня, конечно, эта овечка в волчьей шкурке.

– Ты просто зверь, – в её голосе послышалась ржавая сталь.

– Не понравилось?

Она хихикнула:

– Безумно понравилось. Ты был так жесток со мной, что я даже сначала растерялась.

Вот как. Значит, эта девочка любит пожестче?

– Ты соврала мне.

Даша подобрала с пола боди и повесила на спинку кресла.

– Ну и что? Все мы кому-то врем. Вот например ты. Если Ядвига спросит тебя, где ты был, вряд ли ты ей скажешь: я трахал другую.

Уела, что сказать.

– Хорошо, что я приняла таблетки. Не ожидала, что ты захочешь кончить в меня.

– Прости, я уже отвык без защиты.

– Мне абсолютно всё равно. Самое главное, что я убедилась в своей правоте.

Я уставился на неё с немым вопросом.

– Мужчины не умеют любить.

Она выпила ещё шампанского и ушла в душ. Я услышал шум воды.

Мне вдруг стало противно.

Всё происходящее напоминало глупый фарс, и я не понимал, кто кого использовал. Противно, противно, противно.

Быстро одевшись, я забрал из раздевалки рюкзак и вышел из студии. Таким грязным я не чувствовал себя очень давно.

Эта… девчонка.

Вечер ударил в спину.

Жадно глотая холодный воздух, я поймал у подъезда такси.

Глава 11.

Дверь за моей спиной тяжело захлопнулась.

Темнота вдавила меня в пол. Я спрятал голову в коленях и сжался в комок. Каждый уголок моей нелепой души дрожал.

Я изменил Ядвиге.

Алое каре мелькало крошечным огоньком перед глазами, гасло и разгоралось снова.

После всего, что она для меня сделала.

Подступившее к горлу отчаяние разрывало меня изнутри.

Она ведь всё знает?

Ну, конечно знает!

“У меня везде свои люди,” – раздавался в голове её грозный голос. Так она сказала тому мороженщику в парке.

Из глубины дома послышались голоса. Один Ядвигин и два незнакомых, мужских. За лестницей мелькнул свет. Поднявшись по стенке, я спешно скинул промокшие ботинки и двинулся ему навстречу.

– Ты ходишь по тонкому льду, Ядвига, – выговаривал ей некто. – Твои выходки уже достали.

– Мои выходки не твоё дело, братец.

Мне стало по-настоящему страшно, я прижался к стене за дверью и уставился в щель между дверью и косяком. В свете от трещавшего камина я увидел разбросанные книги и вазу, рядом с которой валялись растоптанные тигровые лилии, и тень. Одна, массивная и злая, за шею вжала в стену другую.

– Это уже слишком. Где в твоей маленькой тупой голове здравый смысл? Ты даже клуб свиданий держать не можешь, какая дурь?

Она горько усмехнулась:

– Как будто ты можешь больше.

– Отцу плевать на тебя, Ядвига. Не обольщайся.

Заговорил второй голос, более спокойный и холодный:

– Это уже слишком, Эд. Думаю, наша милая сестра усвоила урок.

– Да отец её просто из жалости тут держит! Как циркового пуделя, на потеху толпе! – не унимался первый. – Что эта мразь возомнила о себе?!

Шлепок, грохот. Ядвига упала на ковёр.

– Ещё один косяк, и я прибью тебя, как мышь. Не веришь?!

Я не мог этого так оставить и потому выскочил из своего укрытия и побежал к Ядвиге.

– Стой! – крикнула она.

– Спокойно, – здоровяк придавил её грудью в пол ногой. – Что, очередная шавка полаяться пришла?

– Пусти Ядвигу! – я бросился на него с кулаками и тут же отлетел от мощного удара в солнечное сплетение.

– Эд, ты перебарщиваешь. Отойди.

Здоровяк нехотя оставил Ядвигу в покое.

Раздались скрипучие шаги. В свет вышел бледный мужчина в костюме и прошёл к камину. Я заметил, что он раздавил ногой опрокинутые на пол тигровые лилии, которые на днях принесла служанка.

– Давай, вставай, – присоединившись к теням, он услужливо протянул руку. Тень поменьше оттолкнула его и встала сама.

– Не прикасайся ко мне!

– Вот и умница. Разжую снова: твоё дело светить лицом и толкать дурь в своём лягушатнике. На большее и не надейся. Поняла?

– Идите к чёрту! – голос Ядвиги был жёстким как наждак.

– Вот мразь! – массивная тень снова бросилась на неё, но третий удержал его.

– Держи себя в руках, – затем он обратился к Ядвиге. – Мы-то уйдём, да только знай своё место.

Они прошли мимо, игнорируя моё существование. Хлопнула входная дверь. Она опустилась обратно на пол и заплакала.

Яда ревела, как раненый зверь. Её надтреснутый плач, казалось, проникал во все уголки особняка. Казалось, если я подойду, она разорвёт меня когтями, вспорет клыками мою шею, подобно шатуну в заснеженном лесу.

Пусть вспарывает, у меня нет сил спокойно это слушать.

Я подполз к ней и прижал к себе.

– П… придурок, – она слабо улыбнулась и устроилась на моём плече. Я коснулся её волос, зарылся в них носом и вдохнул едва уловимый запах её шампуня.

Через некоторое время она успокоилась и, взяв меня за руки, встала, и я вместе с ней.

– Кто это был?

Ядвига горько усмехнулась и провела пальцем по моей щеке.

– Мало было? Хочешь за добавкой к ним сходить?

Я промолчал. В данный момент у неё есть право пинать меня. В конце концов, я не смог её защитить. Я трахал другую девчонку, пока был нужен ей здесь.

– Иди к себе. Нужно приложить лёд. Я принесу.

Я послушался и поднялся на второй этаж.

У своей комнаты я заметил кое-что необычное. Обычно закрытая едва ли не на семь замков дверь в кабинет Ядвиги была распахнута, и из неё сочилась полоска яркого света.

Не долго думая, я шмыгнул внутрь.

Вполне обычный кабинет в тёмных тонах. Чёрный письменный стол с ноутбуком, такой же стол. Книжные шкафы, заполненные документацией и книгами. Яркая настольная лампа, бархатные шторы.

Моё внимание привлекли маленькие фотографии в рамках на краю стола. На одной – толстый пожилой мужчина в красном пиджаке. На второй, выцветшей и потёртой – красивая женщина с длинными непослушными волосами. Это её родители?

Щёлкнул выключатель. В кабинете зажглись лампы в огромной люстре.

– Всё посмотрел? – за моей спиной раздался недовольный тихий голос . Я вздрогнул и обернулся.

В дверном проёме стояла Ядвига, сжимавшая в руке пакет со льдом.

– Прости, – я опустил голову. – Мне не стоило.

Её выражение лица потеплело.

– Ладно, садись, – она указала ладонью на красный кожаный диван, формой отдалённо напоминавший губы. Странно, что я не заметил его раньше.

Я послушался. Ядвига села рядом и приложила лёд к моей щеке. Ощущения заставили меня рефлекторно сморщиться.

– Терпи.

– Терплю.

Она держала лёд и не мигая смотрела на меня. Это не было похоже ни на один из эпизодов, когда мы были вместе, ни на один из взглядов, которыми она меня одаривала. Он был таким тёплым и ласковым, что я испугался.

– Зачем ты полез? – спросила она.

– Я хотел защитить тебя.

Ресницы Ядвиги дрогнули. Она уютно устроилась на моей груди и прошептала:

– Пожалуйста, скажи это ещё разок.

– Я хотел защитить тебя.

Она судорожно выдохнула и прижалась сильнее. Казалось, она хотела взломать мою грудную клетку и забраться туда полностью.

– Ещё…

Я готов повторять эту фразу столько раз, сколько ей будет угодно. Сотню, тысячу, миллион, только смотри на меня так, как сейчас.

Мы молчали, и только настенные часы нарушали тишину навязчивым тиканьем.

Наконец, она заговорила:

– Знаешь, мне раньше не говорил… таких слов.

– Странно.

– Наверное. Как тебе фото?

– Какие?

Ядвига указала на две рамки на столе:

– Вот эти.

– Хорошие. Это твои родители?

– Да.

– Соболезную, – ответил я, припомнив чёрную ленту в углу фотографии женщины.

– Ничего. Это случилось, когда мне было тринадцать.

– Ты хотела бы поговорить об этом?

Она погладила меня по щеке и едва заметно улыбнулась:

– Да. Хочешь чаю?

– Наверное, – на самом деле я предпочел бы крепкий алкоголь. Бренди или, может быть, джин.

Чмокнув меня в лоб, она встала, отворила дверцу шкафа и после недолгих размышлений вытащила внушительную бутыль и два пузатых бокала. Да, такой чай мне определенно по душе.

Плеснув нам обоим коньяка, Ядвига уселась рядом.

– Извини, мне будет немного полегче, если мы выпьем.

– Я понимаю.

Мы осушили без малого четверть бутылки, прежде чем она заговорила снова:

– Мы с мамой жили далеко отсюда, в маленьком городе, казалось, на окраине мира. Родного отца я тогда не знала, да и, казалось, не нужен нам никто. Всё было хорошо, пока в нашей жизни не появился мужчина.

Как знакомо, Яда, как знакомо.

– Тогда мне исполнилось десять лет. Он просто появился и жил с нами, часто поколачивал маму. Я была ему костью в горле: какой бы хорошей я ни была, он обзывал меня и бил. Мама часто ругалась с ним, но не погоняла, потому что он помогал с деньгами.

Немного помолчав, она продолжила:

– Однажды в гостях у бабки я услышала, как они говорили с соседкой о моём настоящем отце. Мол, он на самом деле чертовски богатый и знаменитый, только даже не знает о моём существовании. Когда я вышла и спросила, почему бы тогда не обратиться к нему за помощью, они замолчали и сделали вид, что говорили о ком-то другом.

У неё в бокале закончился коньяк, и я услужливо протянул ей свой, который едва пригубил.

– Спасибо. Когда мне исполнилось тринадцать лет, пока отчим спал, мы с мамой спрятались в другой комнате, и она отдала мне пластиковую карту и письма от родного отца. Им оказался довольно известный на тот момент мужчина, который баллотировался в мэры города, и он каждый месяц присылал нам деньги. Я была очень счастлива и хотела с ним познакомиться, но мама запретила.

Я осторожно взял бутылку и налил терпкого алкоголя нам обоим до краёв.

– Не расплескай. А потом отчим убил маму.

У меня внутри всё похолодело и сжалось.

– Ты… видела это?

– Нет. Мама отправила меня к бабушке, – на глаза Ядвиги навернулись слёзы, – а потом, когда я вернулась…

С каждым глотком коньяка её речь становилась более живой.

Я положил руку ей на плечо:

– Если не хочешь, можешь не продолжать.

Яда залпом осушила бокал.

– Я расскажу. Когда пришла, было непривычно тихо. Я позвала маму, потом отчима. Никто не отозвался. Заглянула в коридор, а там мама лежит… вся в крови. Мне стало страшно, и я побежала к соседям. Так всё и было. Потом вызвали скорую, милицию… стандартная рутина по усопшему человеку. Ничего особенного, кроме того, что через несколько дней задержали отчима. Его посадили в тюрьму, а меня отправили в интернат.

– Почему в интернат? У тебя же была бабушка…

– Ей не разрешили оформить опекунство. Жила одна, любила выпить и, возможно, имела судимость. И тогда я решилась просить помощи.

– Ты написала родному отцу письмо?

– Да. Расписала всю ситуацию, в которой оказалась, и тайком отправила письмо.

– Он ответил?

– Да. Скажу больше: он сам приехал за мной и подал заявку на удочерение. Через пару месяцев ему удалось забрать меня из интерната. Так я и познакомилась с Эдиком и Пашей, моими старшими братьями.

– Это…

– Да, те самые ребята, которых ты видел сегодня. Они меня не очень любят.

– Я заметил.

Ядвига криво усмехнулась и подлила нам коньяку. Он заканчивался будто сам по себе, незаметно для нас обоих.

– Когда мы встретились, он рассказал, что много лет назад повстречал мою маму во время командировки в городке рядом с нашей деревней. Она как раз тогда доучивалась в колледже последние месяцы. Он рассказал, что они сильно влюбились, и у них был бурный, но короткий роман. Потом он уехал назад к жене и своим детям, и потому не мог быть с нами, но тайно переписывался с мамой и перечислял ей деньги.

– Красивая история. То есть, он изменил своей жене?

– Получается, так.

– И как она отнеслась к дочери со стороны?

Моя собеседница сосредоточенно ковырнула кусочек кожи на пальце.

– Никак. Она злилась на меня и отца, но не показывала этих чувств. Такой уж она человек. Зато братья и по сей день демонстрируют её ненависть во всей красе. Отец смог спокойно и без лишней шумихи забрать меня в рамках предвыборной кампании, продемонстрировав всё с наилучшей стороны: семья, отчаянно желающая иметь дочь, забирает девочку из ебеней, супер, круто, все хлопают, рейтинги растут.

– Хороший план. Интересно, он придумал его давно или сразу, когда ты написала ему?

– Не знаю, но в итоге он получил пост мэра. Через некоторое время он отправил меня в школу моделей, где я долгое время училась, и в гимназию, где я получала школьное образование. В школе моделей было тяжело, но меня быстро заметили и часто приглашали на показы и фотосессии.

Она замолчала, крутя в руках бокал и наблюдая, как он плещется о прозрачные стенки.

– Когда мне исполнилось шестнадцать, жена отца настояла на том, чтобы я жила отдельно. Я была не против, и он переписал на меня этот особняк. У меня была довольно насыщенная жизнь: я сопровождала его на разные приёмы, экскурсии, ездила с ними на отдых и всё такое.

– О чём говорили те двое?

Ядвига чуть вздрогнула, но всё же ответила:

– У отца есть крупный подпольный бизнес.

– Наркотики?

– Да. И мои братья боятся, что он сделает меня наследницей, хотя очевидно, что нет. Максимум, что мне разрешено, толкать дурь в своём заведении.

– “Страна чудес”, верно? – почему-то я быстро догадался, что речь о нём.

– Верно. Хоть это заведение и позиционирует себя как клуб свиданий, при желании можно заказать и другие… услуги.

– Например?

– Тамерлан, не будь дурачком. Дурь, проституция: всё по высшему разряду.

Я покосился на неё.

– Что? Неужели тебя это пугает? – она поймала мой взгляд.

Прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что не особо. Я не стал относиться к ней хуже, напротив, был благодарен за искренность.

– Нет.

– Кстати.

Ядвига внимательно посмотрела на меня:

– Что?

– Ты говорила, что никто до меня не говорил тебе таких слов. А как же твой Сатанько?

Она улыбнулась и вдруг крепко обняла меня. Я сомкнул руки на её спине и поцеловал в висок.

– Сатанько – это совсем другое. Нас связывает нечто большее, нежели отношения начальника и подчинённого.

Я непонимающе посмотрел на неё:

– В смысле?

– До меня у него была тяжёлая жизнь. Родители продали его за долги моему отцу, когда он был ребёнком, и из него растили пешку для подпольных боёв и грушу для битья моим братьям.

У меня всё внутри сжалось, но комментировать я не решился.

– Всё, что он видел, взрослея – это драки и убийства. Он буквально выживал, не зная ничего другого. Скорей всего, он и красивой девушки до меня не видел, – она криво усмехнулась.

– Как же вы встретились?

– Отец решил, что мне нужен телохранитель, и сказал, что впредь Сатанько будет сопровождать меня. Я была не против. Он ухаживал за мной, и в мои шестнадцать мне очень льстило внимание двадцатидвухлетнего мускулистого мужчины в шрамах.

– У вас был роман?

Немного помолчав, она ответила:

– Ну наверное. Всё-таки он мой первый сексуальный партнёр.

Почему-то мне стало неспокойно от этой мысли.

– Чем больше времени мы проводили вместе, тем мне становилось хуже. Он бесконечно благодарил меня, заваливал подарками, но я не могла ответить на его чувства всерьёз. Возможно. я была незрела для его давящей любви, но в конце концов мне пришлось пресечь эти отношения.

– И как он отреагировал?

– Как видишь, он всё ещё мой телохранитель.

– Тогда почему он не защитил тебя сегодня?

– Я дала ему выходной. Он неуправляем, когда дело касается моей безопасности. А братья мои и пристрелить могут ненароком, и не докажешь ничего..

– А ты?

– Я им нужна живой. Мою смерть им в случае чего скрыть точно не удастся.

Немного помолчав, я задал волновавший меня вопрос:

– Часто они приезжают?

– Нет, но всегда оповещают о визите заранее. Я успеваю заставить Лёшу уехать.

Мы выпили ещё коньяка. Бутылка опустела.

– Как считаешь, он до сих пор… влюблён в тебя?

– Тамерлан, – она хрипло рассмеялась, – это не любовь. Он одержим мной. Иногда это даже страшно, ведь я не делала для него ничего особенного.

Во мне заклокотала жгучая ревность. Она так спокойно говорит об этом.

Она обняла меня чуть крепче.

– Спасибо, что выслушал меня.

Я повернул её лицо к себе и крепко поцеловал. Полные губы пахли алкоголем и рассказанным секретом. Касаясь их, я забывал всё остальное, что было со мной сегодня, кроме её жарких объятий, и вспоминать не хотелось.

От выпитого немного закружилась голова, Ядвига в моих ладонях казалась полусонным видением. Я трогал шею, запястья, мерно вздымающиеся плечи, и весь мир мерк перед её глубоким взглядом.

– Давай переместимся в мою комнату? – предложила она и хихикнула.

– Идём.

Я встал и осторожно подхватил её на руки. Она обняла мою шею.

Дойдя до нужной комнаты, я распахнул дверь и зашёл под звенящие в голове фанфары. Через панорамное окно проникал кусочек лунного света, которого как раз хватило, чтобы осветить огромную смятую постель.

Окунув Ядвигу в лунный свет, я уложил и навис сверху. Мягкий матрас промялся под нашим весом.

Мы целовались, как в последний раз. Жадно, целеустремлённо и неукротимо. Нашими телами управляла буйная, жгучая страсть. Мои губы касались лица, шеи, ключиц, так удобно обнажившейся груди. Я не мог напиться ей, не мог надышаться.

Спешно избавившись от одежды, я нашёл приют и успокоение между изящными бедрами. Я забыл обо всем на свете, заострил происходящее и отбросил всё остальное. Мы сетовали на жару, но не могли оторваться друг от друга, и открыть окно. Будто издалека до меня доносились её сладкие стоны и навязчивый телефонный звонок.

К черту. У Ядвиги чертовски сильный голос, так пусть она заглушит весь мир.

***

Я проснулся от солнечных лучей, бивших в лицо. Рядом, свернувшись калачиком, спала обнаженная Ядвига. Она едва слышно посапывала во сне.

В мою голову стучались обрывки вчерашнего вечера: откровенный разговор, много коньяка и жаркий секс.

Да, мне же кто-то звонил вчера.

Отыскав на полу выпавший из кармана телефон, я разблокировал его.

"Дурочка – один пропущенный."

Непривычно мало. Помнится, она умудрялась звонить по десять, по двадцать раз. А тут как-то мелко, без огонька.

"У неё проблемы из-за тебя." – отозвался в ушах равнодушный и немного злой голос. Я сомневался, можно ли ей верить.

Я ушел в ванную комнату и позвонил. Она не отвечала.

Не могло же случиться что-то серьезное, верно? Так я успокаивался, трясущимися руками набирая её второй номер.

– Алло? – раздался в трубке хриплый, болезненный голос.

– Привет. Ты звонила мне вчера?

– Ага.

– Зачем?

Анфиса судорожно выдохнула.

Я почувствовал нарастающее раздражение и решил немного поторопить её.

– Ну?

Молчок. Я собрался сбросить, но она набралась решимости и закричала:

– Я беременна!

В её голосе я увидел битое стекло.

Она бросила трубку.

Глава 12.

Я уставился на потухший экран.

Этого не может быть. Это всё выдумка, чтобы вернуть меня, правда же?

Из глубины гортани пружинкой выпрыгнул нервный смешок.

Она лжёт мне.

"У неё проблемы из-за тебя!" – и вновь этот чертовски холодный и равнодушный голос.

В висках стучало. Сердце бешено заколотилось.

Этого не может быть!

Память вернула меня на полтора месяца назад, в ту самую ночь.

– Послушай… ты ведь был там, когда… кончил?

– Ага. А что такое?

– Ой! А я не забеременею?

– Ты чего так волнуешься? Ты же девственница. С первого раза не беременеют!

Вот чёрт.

Сев на край ванны, я схватился за голову в попытке успокоиться.

Беременна. Это что, прям по-настоящему, с растущим животом и кем-то, похожим на инопланетянина, внутри него, со всеми стремными причудами и дикой тошнотой?

Мои размышления прервал стук в дверь.

– Тамерлан, ты там?

Ядвига кричала будто из другого мира, в котором никогда не было плохих новостей.

– А, да… сейчас выйду.

Я плеснул в лицо холодной водой. Не помогло.

На выходе она обвила меня руками:

– Жду через полчаса на завтрак.

– Угу.

Я поплелся в свою комнату, чтобы почистить зубы и надеть чистую одежду. Голова была забита совершенно другими вещами.

Закончив с утренними делами, я спустился на первый этаж и вышел на террасу. Большой стол был накрыт на две персоны. Заняв место на угловом диванчике, я замер в ожидании.

Служанка поставила передо мной горячий суп. В нём болтался комок сметаны. Я разбил его ложкой.

Ядвига вышла. На ней было короткое облегающее изящную фигуру чёрное платье и длинный прозрачный халат с шелковым поясом.

– Как всегда прекрасна, – я сказал это по привычке, со счастливой улыбкой, пытаясь сделать вид, что этого злосчастного звонка не было.

Она села напротив, и мы принялись за еду.

– Ядвига, – я осторожно позвал её.

– М? – отозвалась она, промокая губы маленькой салфеткой.

– Мы вчера не предохранялись, верно?

Брови Ядвиги чуть приподнялись:

– Ну да. Чего это ты вдруг?

– А ты… не боишься?

Она издала короткий смешок:

– Если ты не предохранялся, это не значит, что не предохранялся никто.

– Вот как. А как ты предохраняешься?

Девушка осторожно ела горячий суп, подолгу дуя на ложку. Чуть поодаль от слабого ветерка развевался прозрачный тюль, скрывавший нас от лучей солнца и посторонних глаз.

Она перевела на меня напряжённый взгляд:

– Что это ты вдруг?

Я поперхнулся.

– Ничего, просто интересно.

– Не юли, – голос Ядвиги стал тихим и строгим: – Никогда не интересовался, а тут вдруг… выкладывай, что случилось.

Почему-то мне было чудовищно стыдно перед ней.

– Знаешь, тут такое дело… – я мялся и нервно теребил расстегнувшуюся пуговицу на рукаве. Отчего-то подобрать слова казалось мне непосильной задачей. – Помнишь ту девушку, Анфису?

Почему-то её пухлые губы растянулись в улыбке.

– А, та милая девочка со Школьной улицы? С которой вы "просто жили вместе"?

– Верно.

– Да-да, и что?

Я покраснел, как подросток, застуканный за чем-то неприличным:

– Она… позвонила.

Ядвига отложила столовые приборы в стороны и посмотрела, подперев подбородок сложенными в замок руками:

– И?

– Она беременна.

– Замечательно. А ты тут причем? Вы же просто жили вместе, если не ошибаюсь?

Цепляется к каждому слову. Как же раздражает.

– Ну да, трахались пару раз. До того, как с тобой встретились.

– Замечательно. Только я тут причем?

– Помоги мне.

– И чем же?

– Скажи мне, какое лекарство ты принимаешь?

Она посмотрела на меня как преподаватель на экзамене. Долго и очень внимательно. Затем долго пила чай.

– Тамерлан, вот скажи мне честно: ты ебанутый?

– Нет.

Я вышел из-за стола и упал перед Ядвигой на колени.

– Помоги, пожалуйста. Нам обоим этот ребёнок не нужен! Ей же лучше будет!

Её презрительный взгляд хлыстом обжёг меня.

– И что же мне теперь, каждой твоей залетевшей шлюхе помогать?

Я уткнулся в её бедро.

– Пожалуйста, Ядвига. Я не знаю, что мне делать. Мне страшно.

– А думаешь, ей не страшно? – ответила она, грубо отпихнув меня ладонью. – Думаешь, она знает, что делать?!

– Ну, я помогу ей… решить проблему.

– Знаешь, что, милый? – её голос стал сладким и тягучим, как патока.

– Что?

– Ты – её самая большая проблема!

Ядвига отодвинула своё кресло и быстрыми шагами удалилась. Со вздохом я вернулся на своё место. Суп давно остыл, но есть особо не хотелось.

Она вернулась, вертя в руках серебристый пакетик. Я потянул руки.

– Не так быстро, – ответила она. – Какой срок?

Я растерялся, примерно прикидывая в голове. Когда мы виделись в последний раз?

– Д-два месяца.

Она швырнула мне лекарство в подставленные ладони.

– Четверть пакетика. Растворишь в воде или чае, дашь выпить. И следи за ней. Ни на шаг не отходи, следи за её состоянием.

– Разве это не… не безопасно?

Девушка закатила глаза:

– Забей. Просто будь с ней рядом, пока всё не закончится.

Я обошёл стол и поцеловал её руку.

– Спасибо тебе, Ядвига. Ты лучшая.

Она долго смотрела на меня, а потом спокойно сказала:

– Ты думаешь, я сейчас тебе помогаю?

Мне было всё равно. Это моя ошибка, я её исправлю, и всё будет хорошо.

После завтрака я вызвал такси до Школьной улицы. В кармашке косухи прятался заветный волшебный порошок, которым я, как ластиком, сотру ненужные штрихи из жизни Анфисы. Я спасу её.

Двери в её подъезд были распахнуты.

– Посторонись, пацан! – путь мне преградили мужчины в спецодежде, выносящие кресло-качалку.

– А, извините, – пропустив их, я шмыгнул в подъезд. Едва оказавшись на лестничной клетке, я услышал оглушающие вопли.

– Шлюха! Грязная шлюха!

Эти злые слова доносились из распахнутой настежь квартиры Анфисы. Кажется, кричала её мать.

– Позор на мои седины! – сокрушалась она. – Господи, вот что я сделала не так? Жизнь свою ради тебя угробила, а ты… Тьфу!

– Мама, прости.... – рядом с её воем выцветший голос Анфисы слышался совсем жалким.

Удар.

– Не подходи ко мне! Я уже всё сказала!

– Постой, мама!

Я поспешил подняться выше, чтобы эта чокнутая меня не заметила.

На лестничную клетку выскочила высокая тощая женщина с жидкими полуседыми кудрями. Отвернувшись, она громко хлопнула дверью и перекрестилась.

– Ты мне больше не дочь.

Видимо, я свесился с перил слишком заметно.

– Чё пялишься?! – она показала мне кулак, и я поспешил подняться выше. По отдаляющемуся цоканью каблуков я понял, что она ушла, и, спустившись вниз, нажал на дверной звонок, трелью разнесшийся по квартире.

Дверь открыла Анфиса. На её щеке цветком разгорался алый след.

Она долго и внимательно смотрела на меня. В глазах стояли слёзы.

– Привет.

Она будто застыла во времени, и только трясущиеся руки, которыми она вцепилась в дверь, выдавали её реалистичность.

Легко, как маленького ребенка, я взял её за плечи и заглянул в лицо.

– Анфиса, милая. Привет.

Её глаза наполнились соленой водой, тело мелко дрожало. Анфиса плакала и от всхлипываний не могла говорить.

Я спрятал её у себя на груди и зашёл в квартиру. Она вцепилась пальцами мне в спину.

Сколько мы так простояли, пока она не перестала реветь, я не знал.

– Где ты пропадал? – Анфиса подняла на меня опухшие глаза.

Я потрепал её по пушистым волосам:

– Давай сядем, и я тебе всё расскажу.

– Ох, прости пожалуйста, – её маленькие пальцы неуверенно обхватили мою ладонь. Девушка потянула меня в комнату.

Казалось, с моего ухода ничего не изменилось. Та же кровать, укрытая пушистым пледом, тот же диван в углу, письменный стол, заваленный тетрадями и белоснежными листами принтерной бумаги.

Мы сели на диван, с готовностью под нами прогнувшийся. Анфиса молчала и нервно теребила рюши на старом домашнем платье. Я цеплялся взглядом за ветви дерева в окне. Как же лучше начать разговор?

“Привет, Анфиса!”, “Как дела Анфиса?”, “Ты точно беременна, Анфиса?”, “Слышал, как ты ругалась с матерью. Уверена, что хочешь оставить ребёнка после этого?”

Каждая последующая возникавшая в моей голове фраза казалась мне бредовей предыдущей. Жалея, что заранее не приготовил речь, я нервно прокашлялся.

– Где ты был? – Анфиса решила сломать тишину первой, за что я был ей отчасти благодарен.

– Работал, – без колебаний ответил я. Она уставилась на меня с недоверием, и я понял, что во имя целости нервов придётся много врать: – Ядвига предложила неплохой контракт: нужно было сопровождать её на мероприятиях за достойную плату. Прости, что не сказал сразу. Я очень скучал, – с этими словами я зарылся носом в её волосы.

Она отпрянула от меня:

– Если бы скучал, то нашёл бы для меня хоть чуть-чуть времени! – в её голосе снова зазвенело битое стекло. – И не исчез бы без объяснений!

– Ну-ну, не плачь, – я взял её за подбородок и большим пальцем стёр слёзы. – Теперь я здесь.

– И никуда не уйдёшь? – она преданно посмотрела на меня.

– Не уйду.

Что я должен был сказать?

Откуда-то из глубин поднималось неприятное ощущение. Я чувствовал себя сволочью, пока Анфиса доверчиво прижималась к моей груди. А ведь мне ещё лекарство этой дурочке предлагать.

– Много всего произошло, да?.. – я нервно усмехнулся и погладил её плечо.

– Угу.

Снова неприятная, липкая пауза.

Её лицо вдруг посветлело, и она мечтательно уставилась в пространство:

– Тимур…

– Что?

– Ты ведь больше не уйдёшь?

– Не уйду.

Я врал ей, как последняя скотина. Говорил ей то, что ей хотелось услышать. Что ещё я мог сделать для этой наивной дурочки?

– Хорошо. Как думаешь, кто у нас родится: мальчик или девочка?

Мне стало страшно от одного только упоминания об этом, но я взял себя в руки и ответил:

– Не знаю.

Анфиса вдруг выпрямилась и, взяв мою руку, потёрлась о неё щекой.

– Ой, а представь, если будет двойня? – её глаза, казавшиеся безжизненными, загорелись с той стороны ласковым светом. – Как бы ты хотел, чтобы их звали?

– Не знаю… у меня не такая хорошая фантазия, как у тебя, так что предоставлю тебе возможность выбрать.

– Хи-хи. Мне нравится имя Степан.

– Ой, нет. Моего сына так звать не будут.

– Хорошо. Тогда что насчёт Олега?

– Немногим лучше.

Анфиса вкрадчиво заглянула в мои глаза:

– А что насчёт Саши?

Я вздрогнул.

– Нет, точно нет. Ни за что.

Саша. Это имя всколыхнуло во мне тревогу. Так зовут моего младшего брата.

– Но почему? Красивое же!

– Нет! – воскликнул я и захлопнул рот рукой. Это было очень уж неожиданно даже для меня самого.

Она отстранилась от меня. В её глазах снова стояли слезы.

– Прости меня, я тебя расстроила…

Испытывая очень сильное раздражение, я стиснул её в объятиях.

– Тише, тише. Не бойся меня. Ты ни в чём не виновата, слышишь?

Я уткнулся в её покатое плечо и поцеловал через рукав. Она обняла меня в ответ свободной рукой.

Казалось, мы сидели так вечность.

На миг мне подумалось, что я мог бы остаться с ней. Выбросить лекарство из кармана, стереть номер Ядвиги. Денег с моих фотосессий и участии в клипе Даши вполне хватило бы на первые несколько месяцев. Нашёл бы какую-нибудь работу, ездил на фотосъёмки, приглашения на которые периодически прилетают на почту. Мы с Анфисой дрейфовали бы по этой жизни в крохотной квартире, отвергнутые собственными семьями, и тратили силы на пищащее создание.

Ох, нет. Если и жить с Анфисой, то без ребёнка.

Мне он не нужен.

– Анфиса.

Она подняла на меня глаза:

– Да?

– Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – она слабо улыбнулась, – правда, мне немного нехорошо, но я в порядке.

Она очень долго болтала о будущем. Оказалось, её желание – переехать со мной в город побольше после окончания университета, найти там хорошую работу поблизости от детского сада, ухаживать за цветочной клумбой около подъезда. Мелкие, глупые мечты, ничего особенного.

Анфиса сильно изменилась с нашей последней встречи, и эти изменения рождали в моём сердце сдержанную нежность, граничащую с невыносимым раздражением. Она стала мыслить мелко и глупо, как курица-наседка: вся её жизнь крутилась вокруг ребёнка.

А ещё она очень хотела замуж. За меня.

Как глупо.

– А ты помнишь, как мы познакомились? – ласково мурлыкнула она, прижимаясь ко мне дрожащим телом.

– Конечно.

Сложно забыть что-то подобное.

В тот день шёл сильный дождь. Близилось лето, но весна умело отстаивала свои позиции и залила асфальт трёхдневным ливнем. Утром было солнечно, и, собираясь в университет, я оставил зонт дома. Как оказалось, зря, поскольку ближе к полудню небо нарядилось в тучи.

Когда занятия подошли к концу, я стоял на крыльце и надеялся, что вскоре смогу добежать до дома, не промокнув. Мимо проходили студенты с зонтами, и я им очень завидовал.

– Эй, – меня аккуратно подёргали за рукав. Настроение было ни к чёрту, и я собирался нагрубить потревожившему меня и обернулся.

Передо мной стояла девушка в нелепом жёлтом сарафане на толстых лямках. В руках она сжимала огромный алый зонт.

– Чего тебе?

– Привет, – она густо покраснела и чересчур жизнерадостно спросила: – Ты забыл зонт, правда?

– Ого, не знал, что в этом универе развивают экстрасенсорные способности, – съязвил я. Почему-то девчонка с огромной заколкой на чёлке раздражала меня.

Ей моя шутка понравилась:

– Ты забавный. Меня Анфисой зовут, – она протянула мне свою маленькую ладошку. Я пожал кончики её пальцев.

– Я Тимур.

– Может, пойдём домой вместе? – предложила она и густо покраснела. – Где ты живёшь?

– На Медведева. А ты?

– Я на Школьной. Гораздо дальше тебя, но по пути, так что не волнуйся: проводить тебя будет совсем не проблема.

Я пожал плечами и согласился. Судя по всему, дождь и не думал униматься, а ждать до следующего утра не хотелось.

Она раскрыла зонт и держала его над нашими головами так высоко, как могла, но я всё равно постоянно стукался о спицы и застревал в них волосами. К тому же, она то и дело наклоняла его в разные стороны и болтала без умолку обо всём, что приходило ей в голову, и тыкала пальцем в каждое животное, которое видела, что изрядно капало на мозг.

Наконец, мне надоело.

– Дай я, – я вырвал зонт у неё из рук и выдохнул с облегчением.

Спустя пару метров я заметил, что у Анфисы промок рукав блузы и прилип к руке.

– Встань немного ближе.

– А?

Господи, и почему она такая глупая.

Я взял её за плечо и приблизил к себе.

– Возьми меня под локоть, так мы не промокнем.

– А… а можно?

– Что за глупый вопрос? Возьмись уже да пойдём.

Она кончиками пальцев ущипнула меня за рукав тонкой куртки. Её щека порой тёрлась о моё плечо.

Какая странная девчонка, господи. Скорей бы домой добраться.

Такой я её и запомнил.

Если бы она была менее милой и навязчивой, не предлагала бы без конца свою помощь, всем было бы лучше.

– На каком ты сроке?

– Девятая неделя идёт.

Какое-то время мы сидели молча. Я чувствовал на себе всю тяжесть её тела и медленно закипал. Чувства перекрывали друг друга в причудливом танце и сливались в дикий клубок, за конец которого я боялся потянуть.

– Тимур.

– Что, милая?

– Мне нехорошо. Можешь принести немного воды?

Отлично. Это мой шанс.

– Может, попьем сладкий чай? Слышал, что он помогает при тошноте. Как ты на это смотришь?

Анфиса ненадолго задумалась:

– Да, может помочь. Мне пойти с тобой?

Я без сопротивлений уложил её на диван и накрыл сорванным с кровати пледом.

– Лежи, лежи. Тазик принести?

– Да, пожалуйста.

Я сходил в ванную и поставил около дивана маленький салатовый тазик, а сам ушёл на кухню.

Почему, если Анфиса меня так бесит, я не могу остаться равнодушным к её доброму взгляду? Почему меня так трогает и волнует её существование?

В кухне я потрогал еле теплый чайник и включил его. Достал из навесного шкафчика две кружки с рисунками. Достал из косухи серебристый пакетик и положил рядом с сахарницей.

Как же она меня раздражает.

Каждым действием будто специально вызывает у меня приступы жалости.

Я взял пакетик в руки и долго и внимательно его разглядывал.

Закипел чайник. Я достал чайные пакетики из маленькой коробки, закинул их в кружки и залил кипятком. Себе доверху, Анфисе наполовину – разбавлю, чтобы кипятком не давилась. В прозрачном кувшине на подоконнике как раз отбрасывала блики чистая вода.

Когда её чай стал в меру горячим, я разорвал зубами податливую упаковку и наклонил в кружку.

Порошок быстро побежал в красноватую жидкость и вскоре резко остановился. Ядвига, кажется, говорила что половина пакетика нужна. Тогда отолью часть себе и добавлю кипятка.

Так и сделал. Попробовав на вкус, решил добавить Анфисе чуть больше сахара. Не то чтобы лекарство обладало каким-то вкусом, но мало ли.

Я стряхнул пыль и крошки с подноса на столе и, поставив туда кружки – Анфисину левее, свою правее, – вышел в комнату.

Анфиса приподнялась на руках.

– Тебе помочь?

– Лежи.

Я ногой подвинул к дивану табурет и поставил поднос на него.

– Спасибо.

Она села, подложив под спину подушку, и взяла в руки левую кружку. Немного отпила.

– Ой, так сладко.

– Прости, милая. Сделать другой?

Что я такое несу, Господи? Больше лекарства у меня нет!

– Нет-нет, не волнуйся, – она одарила меня доброжелательной и теплой улыбкой: – Я очень давно не пила чай с сахаром. Это вкусно.

Нас отвлёк телефонный звонок. Анфиса потянулась к письменному столу за телефоном и взяла трубку.

– Алло? Привет, Даша.

По телу отчего-то пробежала слабая дрожь. Что ей надо?

– Я? Да так, чай пью с Тимуром.

Вот чёрт. Эта девчонка до сих пор не умеет держать язык за зубами!

– Нет, я не шучу. Хи-хи. Приходи в гости, посидим как-нибудь вместе. Антон? Не знаю, ты же сама знаешь, в каком я положении, не думаю, что он… принял бы такое. Ну, да, я гуляла с ним, но это же ни о чём не говорит.

Она болтает в моем присутствии о другом парне в романтическом ключе. Как странно.

– Антон так хвастался съёмкой в твоём клипе. Ладно, пока. Я позвоню тебе вечером, хорошо?

Она снова взяла в руки кружку и поднесла к губам.

Я так внимательно наблюдал за тем, как она медленно осушала чай, что забыл о своем чае.

– А ты чего не пьешь?

– Да вот, залюбовался тобой.

Анфиса покраснела и глупо хихикнула.

Наконец, чай закончился. Девушка с зевком потянулась и растянулась под пледом.

– Ложись со мной?

Я лег рядом сверху на плед и уткнулся в её открытую шею. Волосы Анфисы давно растрепались, и некоторые пряди выбились из длинной косы.

Она долго и мягко шептала мне о чем-то. Я не слушал, да и, похоже, ей хватало собственного внимания.

Наконец, Анфиса тихо засопела и вздрогнула в объятиях. Я догадался, что она заснула, и осторожно встал.

Пакетик от лекарства я положил обратно в карман косухи и, стараясь не шуметь входной дверью, вышел.

Она так сладко заснула. Не думаю, что с ней что-то случится.

Когда я ехал в такси обратно в особняк Ядвиги, мне позвонила Даша.

– Привет.

– Приветик. Рада, что ты одумался и вернулся к ней.

– Угу.

– Береги Анфису. Ей и так несладко.

– Угу.

– Знаешь, а ведь я пыталась завоевать её расположение, да только ты всё испортил.

Я сбросил вызов и отключил телефон. В таком случае у неё будет шанс попробовать снова.

Мне советы и откровения ни к чему. Лицемерная овца: вчера за милую душу кричала подо мной, а сегодня радуется за подружку. Интересно, конечно, да только такая дружба и гроша ломаного не стоит.

Едва дождавшись окончания пути, я выпрыгнул из авто. Холодный ветер обжёг лицо и грубо толкнул назад, к проезжей части.

Куривший на крыльце Сатанько одарил меня злобным взглядом псины, привязанной к дереву. Я дёрнул уголком губ и вошёл в дом. Скинув обувь, я быстро пробежал по лестнице к себе и успокоился только упав на кровать.

Кажется, всё позади. Дальше всё будет хорошо.

Вдруг всё моё нутро болезненно сжалось.

Я не допущу таких ошибок.

Никто и рядом не стоях рядом с Ядвигой. Она нужна мне, как воздух.

Она спасла меня. Вытащила в люди. Подарила новую жизнь, сытую и радостную.

Стыд запоздало обжёг меня. Мысли роились в голове и гудели.

Я переспал с другой. Но… ведь это вполне оправдано, верно?

Я был жесток с ней из-за её отношения к Ядвиге. Я наказал её за ложь, не больше.

Я люблю Ядвигу, пусть она мне и не верит и просит не говорить таких опасных слов, считая их ложью, я скажу ей об этом.

Раздался робкий стук в дверь. Я нехотя поднялся с кровати и приоткрыл дверь. Передо мной стоял раскрасневшийся Ромашик:

– Госпожа велела передать, что ждёт вас в восемь вечера в Стране чудес, – с этими словами он вложил мне в руки расписанный золотистым пригласительный конверт. – Вас отвезёт Сатанько. Его машина будет ждать в семь часов у ворот.

– Спасибо.

Я закрыл дверь.

Ещё одно чудесное свидание? Ядвига определённо меня балует.

Сердце запрыгало в груди от радости и предвкушения. Я не подведу её. Надену лучший костюм, куплю лучшее кольцо и прекрасный букет, и всё будет хорошо.

Глава 13.

Сбрив усики и бороду, надушившись и облачившись в подаренный ей костюм, в котором был на приёме, я уселся перед часами в ожидании. Почему-то не мог представить, чем заняться, очень волновался и нервничал. Надеюсь, Сатанько позволит мне сделать пару остановок.

Без десяти семь я уже стоял на крыльце, переминаясь с ноги на ногу, и искал ювелирный магазин по пути. Я отыскал его в паре кварталов от “Страны чудес”, и это открытие меня порадовало. С цветочными лавками будет намного легче. Я ликовал.

Я услышал знакомый двигатель и вприпрыжку поскакал к калитке.

Сатанько смотрел на меня через стекло мрачнее тучи. Не обращая внимания, я прыгнул на заднее сиденье, и знакомый золотистый бентли тронулся.

Ехали молча.

– Сатанько! – позвал я.

Через зеркало заднего вида я поймал его свирепый взгляд.

– Ты знаешь размер пальца Ядвиги?

Бритоголовый здоровяк вздрогнул и на секунду смутился, а затем казалось стал ещё злее.

– С чего бы?

– Ну, мало ли. Ядвига рассказала мне, что вы близкие друзья.

В уголок зеркала я увидел волной пробежавшее по его лицу удовольствие.

– Она так… сказала? – недоверчиво спросил он.

– Да.

Некоторое время мы молчали. Он сильно нахмурил брови в усиленных размышлениях, не прекращая следить за дорогой.

– А зачем тебе?

– Хочу сделать ей подарок.

Сатанько явно колебался.

– Средний шестнадцать с половиной, указательный и безымянный шестнадцать, – выпалил он, нервно облизнув губы.

Я поразился такой точности.

Мы преодолели половину дороги и въехали в центр города.

– Останови, пожалуйста, у “Золотой лилии”, – попросил я.

Водитель изучил крупный исцарапанный циферблат в солидном обрамлении часов и напряжённо кивнул. Я уставился в окно. Мимо проносились нагромождённые магазины, офисные здания и жилые дома. Усиливающийся ветер гнул к земле истощённый плешивый кустарник, будто издевательски усаженный рядышком с дорогой.

Сатанько припарковал машину у обочины аккурат перед огромным ювелирным магазином.

– У тебя десять минут.

– Спасибо, – я выпрыгнул из машины, крутя в голове заветные шестнадцать сантиметров безымянного пальца.

У углового входа меня широкой красногубой улыбкой поприветствовала консультантка в белой рубашке.

– Здравствуйте. Вам подсказать что-нибудь?

– Добрый день. Я хотел бы посмотреть кольца.

Лицо девушки стало стократ дружелюбнее.

– Следуйте за мной.

Она привела меня к длинному стенду, ценники на котором шкалили за сотни тысяч. Я присвистнул и достал телефон, чтобы свериться с балансом карточки.

– Это наши новинки, – распиналась консультантка.

С экрана телефона на меня грустно взирала сотня тысяч рублей. Такиесуммы мне и не снились пару месяцев назад, но едва ли удастся впечатлить Ядвигу чем-то дешевле того, что демонстрирует эта витрина.

– Простите, – я прервал разглагольствовавшую девушку. Есть что-то в пределах ста тысяч рублей?

– Да, хорошо, идёмте, – её голос стал более холодным и отстранённым.

Она привела меня к прилавку с более адекватными ценами. В тот же миг я ощутил нечто странное.

На меня словно из-под вуали стекла смотрело изящное кольцо с крупным переливающимся камнем насыщенно-бордового цвета в окружении маленьких белых камушков. Да и цена вполне нормальная – семьдесят тысяч.

– Девушка, – позвал я.

– Да?

– Можете посмотреть, есть ли вот это, – я указал на нужное через стекло, – кольцо в размере шестнадцать?

Она кивнула и подозвала другую девушку, по ту сторону прилавка.

– Здравствуйте.

– Да, здравствуйте. Мне бы вот это кольцо в размере шестнадцать.

– Да, хорошо. Желаете футляр?

Я согласился. Вскоре девушка принесла мне красную бархатную коробочку. Я заглянул в неё и увидел кольцо. Оно встретило меня игрой множества бликов в свете ламп.

– Пройдите на кассу.

Расплатившись, я спрятал коробочку в карман и вышел. Облокотившись на бентли, Сатанько не моргая смотрел на меня.

– Поехали? – спросил он, когда я подошёл к автомобилю.

– Да.

Мы снова тронулись. Теперь бы ещё букет цветов где-нибудь купить.

При мысли о нашем свидании моё сердце переполнялось радостными чувствами. Я будто парил над землёй, размышляя о пышных светлых кудрях и красивом блеске родных глаз.

– Останови, – попросил я, увидев ярко расписанный цветочный магазин.

Сатанько затормозил, поглядывая на часы:

– У тебя пять минут.

Я вышел из машины, поднялся по металлическим ступенькам и зашёл под перезвон маленьких колокольчиков.

В глаза тут же бросился букет из множества тёмно-бордовых роз, стоявший на небольшом возвышении в белой вазе. Не задумываясь, я попросил его у медлительной продавщицы и вскоре прятал бутоны от ветра в крафтовой бумаге.

Наконец, золотистый бентли отразился в панорамном окне “Страны чудес” и остановился на пустом парковочном месте.

– Спасибо, – ответил я и покинул автомобиль.

Внутри меня снова встретил рыжий мужчина, как в прошлый раз.

– У вас забронировано?

Вместо ответа я показал ему пригласительный билет и магнитный ключ от номера в виде чёрной карты с логотипом. Он тут же кивнул и указал на лестницу, ведущую наверх.

Вскоре я стоял перед двадцать третьим люксом, спрятав букет за спиной. Деревянная дверь с позолоченными витыми цифрами казалась очень тяжёлой. Труднообъяснимый страх сковал душу. Я ощутил себя круглым дураком и, разозлившись на собственную нерешительность, постучал.

Медленно и легко Ядвига распахнула её. Изящная бледная рука, видная из-под красно-белого рукава коротенького кимоно, следовала за золочёной дверной ручкой.

Увидев меня, она изогнула в очаровательной улыбке полные губы.

– Привет, милый.

– Привет…

За её спиной царил приятный полумрак, играла расслабляющая музыка. До носа доносился едва уловимый запах благовоний.

Она взяла меня за галстук и увлекла за собой в номер. Я подчинился. Обожаю, когда она творит нечто подобное.

Я продемонстрировал ей букет. Ядвига приняла его обеими руками и обняла, спрятав хорошенькое лицо в лепестки.

– Они чудесные, Тамерлан. Большое спасибо.

Я зарделся. Сердце билось чуть учащённо.

Медленно я опустился перед ней на одно колено и вытащил из кармана пиджака заветную коробочку.

По её лицу пробежала невнятная рябь, которую я не мог прочесть. Увидев её, я заметно занервничал и стушевался:

– Это… мой тебе подарок.

Она одарила меня благосклонной улыбкой и отложила букет на постель.

– Что же там? – её голос разлился по номеру, нежной патокой обволакивая всё моё тело.

Я встал и с щелчком раскрыл её. Дрожащими пальцами вытащил кольцо из бархатной подложки и отшвырнул коробочку в сторону.

– Я люблю тебя, Ядвига.

Ядвига молчала, смотря куда-то в сторону, и я не мог прочесть её чувств.

Обвив пальцами правую ладонь, я надел кольцо на её изящный безымянный пальчик. Она долго и внимательно разглядывала мой подарок, а затем едва заметно улыбнулась.

– Оно такое красивое. Спасибо тебе большое. Пойду поставлю цветы в вазу.

Я даже растерялся. Казалось, она так увлеклась подарками, что пропустила мои слова мимо ушей. Опустившись в кресло, я обхватил себя руками. Почему мои чувства не могут дойти до неё?

Запах ладана кружил голову. Глаза привыкли к полумраку, и я увидел, что Ядвига выбрала очень красивый и живописный номер. Напротив моих глаз на стене висел большой слегка вогнутый телевизор, ниже него внушительный музыкальный центр. Рядом со мной – ещё одно кресло и уютный кофейный столик из чёрного стекла. На нём у самого края в изогнутую дощечку была воткнута дымящаяся палочка.

Приятный полумрак создавали бра со стилизованными под свечи лампами. Через окно, занавешенное плотными бордовыми шторами, по полу змеёй сочилась тонкая полоска солнечного света.

Обернувшись, я разглядел над кроватью огромную картину. На ней была изображена танцующая пара. Плотными широкими мазками была выполнена оголённая нежная спина девушки, её хрупкая шея и собранные в сложную причёску светлые волосы. Её придерживал за талию мужчина без лица.

– Красивая?

Ядвига вышла из ванной, прижимая к груди чёрную расписную вазу. Её лицо терялось в розах.

– Да.

Она поставила цветы в углу и расположилась в соседнем кресле, закинув ногу на ногу. Шёлк обнажил её кожу, до которой так и хотелось дотронуться.

Она не сводила цепкого взгляда с кольца.

Неужели она даже не ответит мне?

– Ты… не любишь меня? – с трудом проговорил я.

Девушка посмотрела на меня долгим взглядом На её лице играла лёгкая, немного лукавая улыбка.

– Разве это… – Ядвига поднялась и, грациозно виляя округлыми бёдрами, обошла моё кресло и склонилась. Её руки обвили моё тело, а горячее дыхание обожгло висок:

– Милый Тамерлан, – томно, с придыханием произнесла она, цедя слово за словом, точно капли воды, падающие на водную гладь, – неужели это так важно сейчас?

Её пышные кудри источали слабый аромат специй.

Она чуть сжала моё плечо.

– Ты уверен, – и порывистым танцующим движением оказалась на моих коленях, – что правильно придавать этому большое значение?

Я испытывал смешанные чувства. Ядвига ластилась, будто кошка, но при этом пыталась съехать с темы.

Её пальцы зарылись в мою шевелюру. Я выдохнул. Она нашла губами мою шею и провела языком невесомую полосу.

Я взял её за подбородок и заглянул в глаза. Она смотрела на меня, и я никак не мог прочесть ни одного чувства в холодной голубизне её радужки.

Её полные губы с яркими следами стёртой помады нашли мой рот. Она долго, нежно смакуя каждое движение мышц, каждое прикосновение языков, целовала меня.

Я закрыл глаза и обхватил руками её талию, облаченную в тонкий шёлк. Запах благовоний мягко уносил к облакам. Правая ладонь поднялась вверх, к чуткой груди. Указательный палец мигом нащупал выступающий крошечной ягодкой сосок. Левая нырнула под кимоно, к кружевному белью.

– Тамерлан? – шепнула она мне на ухо, тяжело дыша.

– Что такое?

Она отвела взгляд в сторону.

– Ты хотел бы когда-нибудь, – изящные пальцы Ядвиги стаскивали с меня пиджак, – попробовать что-то особенное?

Я будто исчез и превратился в разряд, следующий за теплом её прикосновений.

Ядвига, что же ты со мной такое делаешь? Ты ведьма?

Она не прекращала ласкать меня. Я старался отвечать ей, но ноги и руки будто стали ватными, как у плюшевой игрушки.

– Тшш, – в её руке сверкнул маленький красный шарик на ремне. – Откроешь ротик?

В любой иной ситуации я бы ответил нет. Возможно, даже позволил себе грубо спихнуть её на пол, накричать. Но сейчас… Ядвига, да я землю жрать готов, чтобы ты любила меня!

– Вот и умница, – она заботливо втолкнула кляп в мой доверчиво распахнутый рот и щелчком замкнула ремешок на затылке. – А теперь…

Она опустилась передо мной на колени и нашарила пуговицу на ширинке.

– Хочешь наслаждаться бездействием?

Моё сознание всколыхнулось её томным голосом. Перед глазами одна за другой возникали мучительные картины одна слаще другой.

Преодолев молнию, она потянула за пояс. Я услужливо приподнялся, чтобы ей помочь, скидывая с себя рубашку.

Она потрогала головку через белье:

– Какой ты влажный, – её губы растянулись в улыбке. Остренький похабный язык медленно их облизнул.

Я тяжело выдохнул через нос. Она виртуозно держит в напряжении.

Виляя бедрами, Ядвига подошла к музыкальному центру и нажала на кнопку. Заиграла расслабляющая, но страстная музыка, под которую она гипнотически двигалась вокруг меня с кожаными фиксаторами на тонкой цепочке.

Один за другим, не прекращая танцевать, она пристёгивала к креслу и смыкала на моём тебе. Запястья, щиколотки. Ремень на корпус. Красивый ошейник.

– Хороший мальчик, – шепнула она мне на ухо и поцеловала в кончик носа. Девушка опустилась передо мной на колени и провела языком по всей длине. Грациозные пальцы с двух сторон взяли по тонкой тканевой складке.

Я услышал треск.

Она разорвала мне бельё? Ничего себе. Я знал, что Яда девушка опасная и горячая, но не настолько же.

Ядвига с хитрецой смотрела на меня снизу вверх и томила горячим дыханием. Музыка скачками рвалась вверх и опускалась на покрытый мягким ковролином пол. Я чувствовал, как колотится о ребра мое сердце, и ждал её нежных прикосновений.

В дверь постучали столь неожиданно, что я вздрогнул и попытался встать. Естественно, у меня не получилось. Девушка подмигнула мне, игриво шикнула, прижав пальчик к губам, и подошла к двери.

– А, Лёша, ты вовремя, – услышал я её радушный голос и занервничал. Зачем ей здесь Сатанько?

Я попытался спросить её об этом, но услышал лишь собственное неразборчивое мычание. Мне мешал кляп, о существовании которого я на миг забыл.

Они подошли ко мне.

– Чего ты испугался? – спросила Ядвига, несильно хлопнув меня по щеке. – Лёша безобидный, он никого не обидит. По крайней мере меня, хи-хи.

Сатанько смерил меня презрительным взглядом без тени улыбки.

Они сели на кровать напротив меня.

– А теперь, – девушка закинула ногу на ногу, – немного поговорим.

Звучит смешно, учитывая, что у меня кляп во рту.

– Тамерлан, – её голос всё ещё напоминал медленно льющуюся с края ложки патоку, – в сети засветилось одно очень занимательное видео. Хочешь взглянуть?

Мне стало страшно. Каким-то уголком сознания я понял, о чём речь… да ладно, быть такого на может!

Девушка взяла в руки изящный пульт и включила телевизор. Я увидел в кадре фрагменты декораций и бархатное кресло. Силуэт девушки с каре, вцепившейся в его спинку, и себя, нависшего над ней. Я лапал, гладил и вонзался в неё.

– Как считаешь, приятно ли мне подобное поведение?

Я попытался выразить в своём взгляде как можно больше раскаяния. Я знал, как виноват перед ней, и насколько ей неприятно.

Ядвига оставалась непреклонной.

– Что? Думаешь, грустно посмотрел, и я тебя простила? – её неприятный смех отразился от стен и вонзился в уши. – Нет-нет, слушай дальше. Давай рассудим здраво: меня задела не твоя измена.

Не измена?

Я удивился, разволновался и даже немного испугался.

– Меня не волновало, где и с кем ты проводишь время. До тех пор, пока ты не спутался с этой мелкой красной крысой.

В телевизоре, будто в бесконечном повторе, двигались наши силуэты.

Она красиво закинула ногу на ногу и подалась корпусом вперёд.

– Да-да, я знаю, с кем ты проводил время на приёме. С твоей стороны было очень глупо ожидать чего-то иного.

Сатанько зловеще хрустнул пальцами. Я испугался.

– Тише, милый, – она мягко пощекотала его шею. – Ты ведь знаешь, что нужно делать?

Он кивнул:

– Да, моя госпожа.

– Видео, которое ты сейчас имеешь удовольствие лицезреть, просочилось в интернет. Считаешь, мне приятен скандал вокруг наших персон? Он мне нужен?

В моей груди теснилась масса ощущений. Стыд, страх, боль и сожаление. Я опустил голову.

– Смотри в глаза, – холодно сказала она. – Теперь ты будешь наказан.

Она вскочила с кровати и с мягкой полуулыбкой натянула цепь так, что я мог смотреть только перед собой.

– Наказание, Тамерлан, соизмеримо твоему поступку.

С этими словами Ядвига подошла к Сатанько и оседлала его мощные бедра. Его огромные руки обхватили её изящную спину. Он сорвал с неё кимоно, как подарочную упаковку, и оно с невесомым шорохом соскользнуло на ковролин.

Он жадно целовал её, рукой скользнув вниз. Я пытался отвернуться, но ошейник натягивался и причинял боль.

Я чувствовал себя грязным и отвратительным. Я закрыл глаза, но от звуков убежать не мог. Их порывистое дыхание, звучные поцелуи, шлепки и скрип кровати долбили по ушам.

Почему она делает это со мной?

Её страстные стоны, переходящие в сумасшедший шёпот и крики, рвали меня на куски. Это я должен быть, я должен нависать над ней и вколачивать Ядвигу в постель. Я не знал, можно ли придумать более неприятное наказание, чем это.

Я чувствовал себя настолько отвратительно, что не мог отвести взгляда и как заворожённый пялился, как она скачет на его члене.

Когда всё пошло наперекосяк?

Когда я переспал с Дашей? Когда сосался с ней на верхнем этаже под вино? Когда согласился сопровождать Ядвигу? Когда меня отчислили? Когда облажался на первом свидании? Когда мы впервые встретились?

Мысли роились в голове и колотились о черепную коробку. Сердце бешено билось под звучные взвизгивания Ядвиги и терявшиеся в них возбужденные хриплые стоны Сатанько.

Я потерял счёт времени. От кляпа болела челюсть, тело давно затекло, а они всё не могли угомониться: трахались, трахались и трахались мне назло.

Образ любимой красотки рушился на глазах. Передо мной извивалась в чужих руках мерзкая белобрысая шлюха. Я не люблю её, не люблю. Не могу любить после такого.

Наконец, они успокоились и отлипли друг от друга.

– Ты сегодня как с цепи сорвался, – она чмокнула бритоголового в тонкие губы и перелезла через него. Встав с кровати, она грациозно прошла мимо меня и раздвинула тяжёлые шторы.

Рассвет медленно стекал по её обнажённому телу. Она потянулась на цыпочках и настежь распахнула окно. Свежий холодный воздух уютно щекотал мне ноздри.

Она подошла ко мне и расстегнула ремешок на затылке. Красный кружок покинул мой рот, потянув за собой тонкую ниточку слюны.

– Сигарету? – как ни в чем не бывало поинтересовалась она.

Я кивнул, разминая челюсти. Ядвига освободила мои руки и беззаботно уселась в кресло напротив. Она была раскрасневшаяся и выглядела довольной. Одевшийся Сатанько заботливо накинул кимоно на её плечи и с каменным лицом встал рядом.

– Сатанько.

– Да, моя госпожа.

– Дай ему закурить. И мне тоже.

Он достал из кармана маленький золочёный портсигар и блестящую зажигалку. Застёжка едва слышно щёлкнула, и в мозолистых пальцах показались толстые тёмно-коричневые сигареты. Одну из них он вставил в мой рот и зажёг. Другую дал Ядвиге и потом прикурил от своей. Мне было противно смотреть на обоих.

– Что случилось? – как ни в чём не бывало спросила она, выпуская изо рта облако дыма.

Сатанько стоял за спинкой её кресла мрачной тенью в классической телохранительской стойке и нанизывал меня на свой свирепый взгляд.

– В принципе ничего особенного кроме того, что моя любимая блядь при мне дала себя выебать какому-то уроду.

Бритоголовый глухо зарычал, как животное, и медленно направился ко мне, но Яда остановила его одним движением руки.

– И как ощущения? – я пытался отыскать на дне её холодного взгляда хотя бы маленький осколок того тепла, что видел в коньячную ночь. Тогда она таяла в моих руках, разрывалась на тысячу кусочков от вожделения и кончала, кончала, кончала.

Я не мог найти ни намека на прошлое. Лишь безразличный колючий лёд впивался в моё отражение в подвижном хрусталике.

– Отвратительно.

Мне хотелось помыться. Прямо сейчас. Желательно снять кожу и кинуть в стиральную машину в деликатном режиме на пару часов.

Ядвига великодушно улыбнулась.

– В таком случае мы в расчёте. Мне тоже было неприятно, понимаешь?

Расчёт.

Почему-то только сейчас в сознании что-то щёлкнуло, и я догадался. Ядвиге и даром не нужны цветы, какие-то подарки, даже чувства. Вероятно, в особенности чувства.

– Ты ведь не… не любишь меня?

Дурак. Зачем я это спросил, на что надеюсь?

– Конечно не люблю.

– Но… а как же всё то, что было? Разве это ничего не значит?

Её громкий смех снова вцепился в уши острыми клыками.

– Увы. Смирись: тебя использовали, – её голос звучал отстранённо и буднично, словно она рассуждала, что съесть на завтрак. – Даже не так, скорее обмен. Я дала тебе славу и деньги, а ты переспал на камеру с девкой, которая только и ждала момента, чтобы сделать мне больно.

– У нее получилось? – втайне я надеялся услышать от неё хотя бы обиду или сожаление.

– Нет. Меня она не задела. Возможно, упадёт рейтинг "Страны чудес", но это ни на что не влияет.

Даже сейчас, после всего, что случилось между нами, Ядвига держалась прямо и любила поговорить.

– Тогда зачем это всё?

Она посмотрела на меня непонимающим взглядом. Я прочел в нем нечто вроде: ну как можно быть настолько тупым?

– У всего есть цена, Тимур.

По её телу драпировкой стекало шёлковое кимоно. Я смотрел на её большую грудь, тонкую талию, стройные ноги и не мог оторваться. Как же она красива. В растрепанных кудрях запутался рассвет.

– Ты был хорошей игрушкой. Сатанько?

– Да, госпожа?

Ядвига затянулась, выдохнула томное облачко дыма и ответила:

– Съезди за вещами.

Казалось, на миг он превратился в одну сплошную негативную эмоцию, но потом стиснул зубы, швырнул сигарету в пепельницу и и медленно покинул комнату.

Она продолжала сидеть напротив. На её лице сияла лёгкая улыбка.

Победила, да? Нравится издеваться надо мной?

– Будешь завтракать? – беззаботно спросила она. Как благородно с её стороны.

Живот предательски напомнил о себе голодным урчанием, но я собрал гордость в кулак и ответил ей:

– Нет, спасибо, я не голодный.

Она сдержанно усмехнулась и потянулась через кресло к цветам, которые я ей подарил. Короткое кимоно съехало к поясу и обнажило упругие ягодицы. Я нервно выдохнул.

Ядвига подтянула вазу к себе и поставила между ногами. Её ловкие пальцы ловко прошлись по бутонам, будто прицеливаясь.

Она отрывала лепестки, подкидывала их к потолку и следила, как они летят ей под ноги. Я наблюдал за этим и понимал, что мог их и не покупать, как мог не покупать и кольцо.

Ей это не нужно. С самого начала она не нуждалась ни в чём подобном. Ядвига играла со мной, как с этими цветами: подбрасывала и ловила, смотрела, как покачиваюсь на её красивых пальцах.

– Хочешь поговорить о чём-то? – её внимательный взгляд коснулся моих глаз.

На самом деле меня много беспокоило, однако я колебался, не решаясь сказать ей хоть что-нибудь. Меня трясло от перенапряжения, отвращения и непотопляемой нежности.

– Ты… любила меня? Всё то время, которое мы общались. Хотя бы раз?

Если она ответит "да", то я могу умереть счастливым.

На миг её лицо нервно исказилось.

– Я не обременяю себя такими глупостями, как любовь. Возможно, в какой-то момент, я могла доверять тебе чуть больше, чем другим, но… – она посмотрела куда-то вбок, – это не больше, чем минутная слабость. Понимаешь, малыш?

Я понимал. Весь этот трёп был совершенно бесполезен. В груди предательски заныло.

Она меня не любит. И не собиралась.

Ядвига продолжала уничтожать букет. Медленно, с наслаждением и весельем во взгляде. Моя сигарета давно погасла, и я выплюнул её, так и не докурив. Мне казалось, дай ей волю, она бы и меня разорвала на кусочки с такой же сдержанной нежностью.

Мы молчали. Казалось, шуршание стеблей и падающие лепестки заняли всё наше сознание. Даша бы ещё и на вентилятор их бросала. Возможно, они бы рвались на куски в его бесстыжих лопастях, оставляя следы растительного сока.

Эта мысль внезапно ворвалась в мою опустевшую голову, и стало ещё хуже. Я наказан из-за неё, как домашний пёс, плохо выполнявший команды. Плохой мальчик.. Фу, фу.

Время тянулось изжёванной резинкой, выковырянной из-под парты. Мерзко, липко, слюняво и со следами зубов. Я не знал, что сказать, а Ядвига не хотела говорить. Это убивало.

В комнату вошёл Сатанько.

– Всё готово, госпожа.

– Большое спасибо. Освободи его.

Я почувствовал, как ослаб ремень, стискивавший живот. Сатанько расстегнул ремешки на щиколотках, и они упали, глухо стукнувшись о покрытый ковролином пол.

Ядвига изящно пнула тонкой ножкой вазу. Та упала, и уцелевшие бутоны примчались от удара.

– Я даю тебе выбор.

– Какой? – спросил я, облизывая губы. Только сейчас понял, как сильно пересохло во рту.

Прыжком встав с насиженного места, она хищницей подобралась ко мне. Отчего-то я отчётливо разглядел её острые клыки и маленький, дрожащий хвост, которых никогда не существовало нигде, кроме моего воспалившегося сознания.

– Ты можешь остаться здесь, в Стране чудес. Работа не пыльная и зарплата не как за съёмку в клипе Даши, – она нервно усмехнулась, – но что мешает сниматься? Твоя нынешняя репутация, если с ней немного поработать, может сыграть на руку.

Нет. Я ни за что не останусь с тобой. Ты всего лишь очередная потасканная блядь, которую придётся оставить позади. Выкорчевать из податливого сердца, как гнилое дерево. Она говорила что-то ещё, но я не слушал.

– Нет, – повторил я уже вслух.

– Одевайся, – Сатанько грубо пихнул меня в плечо. Ойкнув, я встал и принялся одеваться. Из-за затекших конечностей было довольно трудно, но эти двое терпеливо ждали, пока я закончу.

Уже у двери номера она протянула мне визитку.

– Страна чудес ждёт тебя, Тамерлан.

Я машинально выхватил чёрный прямоугольник и сунул в карман. Потом выкину, по дороге.

Сатанько толкнул меня в спину, и я, неловко пошатнувшись, вылетел навстречу резным перилам.

Я напоследок обернулся на Ядвигу. Она со скучающим видом смотрела в телефон.

– Куда тебя довезти?

Казалось, в голосе бритоголового я уловил слабую нотку сочувствия. Ох, если бы я только знал, куда…

– Я сам.

Пожав плечами, Сатанько поставил передо мной спортивную сумку. Эта была совсем не похожа на мою: несколько больше, насыщенно-синяя и настолько измятая, что казалось, будто её спустя много лет вытащили откуда-то из глубин кладовой.

– Бывай, малой.

За широкой спиной Лёши закрылась стеклянная дверь "Страны чудес".

Глава 14.

Дрожа, я сел на сумку и схватился за голову. Ума не приложу, что теперь.

Меня отвергли. Предали. Оскорбили в лучших чувствах! Возмутительно. Кто согласится терпеть такое отношение?!

Я вспомнил об Анфисе.

Возможно, она ещё ждёт моего возвращения.

Я её не люблю, но она меня любит. Я могу быть рядом, пока мне захочется. Эта дурочка примет меня, что бы я ни сделал, и недавний к ней визит это показал.

Что мне мешает вернуться снова, сославшись на то, что я разорвал контракт и разбирался с вещами?

Она примет любую мою ложь, которая поддерживает ее мечты. Я найду пристанище в её мягких руках, на старом раскладном диване.

Так и сделаю.

Я вызвал такси и вскоре мчался дворами по направлению к Школьной улице. Таксист пожаловался, что на главной дороге небольшая пробка. Он ещё что-то говорил, но я залез в телефон, чтобы проверить почту. Несколько дней назад пришло предложение прорекламировать спортивные костюмы. Интересно, это ещё актуально?

Напечатав короткое согласие, я долго смотрел в окно. Ничего, это ещё не конец света. Мне больно, но с кем не бывает? Ошибся, спутался не с той девчонкой. Всё можно исправить.

Школьная улица встретила меня горсткой детей, играющих на детской площадке. Они рассыпались из домов, как горошины из банок, и с криками бегали за голубями.

Я вышел из такси и позвонил в домофон.

Никто не ответил.

Я позвонил ещё несколько раз, но никто не отозвался. Отыскал в контактах номер Анфисы: может, её нет дома. Тоже без ответа.

Я сел в резную беседку чуть в стороне от дома и решил подождать. Скорее всего, Анфиса ушла в магазин и вернётся через несколько минут. Я не против подождать.

Усталость давала о себе знать. Незаметно я прилёг на деревянный столик, усыпанный песком, и задремал.

Очнулся я, когда солнце уже двигалось к закату. Протерев кулаками глаза, я раскатисто зевнул и потянулся. Как же всё болит, с ума сойти можно.

Около подъезда я разглядел знакомый старенький автомобиль. Серёга? Интересно, что он здесь делает?

Едва я подошёл к двери и собирался звонить, как раздался протяжный писк, и из подъезда выскочила растрепанная молодая женщина с маленькой девочкой на руках. Хорошо, что Анфисе такой не быть: она останется только моей.

Я придержал дверь и вошёл в тёмный подъезд. Под потолком тоскливо болтался шнур для лампочки.

Нужная дверь оказалась открытой. Немного удивившись, я пришёл к выводу, что Анфиса опять забыла запереться или решила проветрить. Не то, чтобы это имеет значение.

Я зашёл в квартиру и увидел Серёгу. Он сидел на кровати Анфисы и что-то читал. Может, в гости заехал? Они же близкие друзья, насколько я помню. Сняв обувь, я прошёл в комнату.

Чёрт, это очень неловко, к тому же Анфисы почему-то здесь нет. Только сейчас понял, что давно его не видел.

Тяжело общаться со старыми друзьями.

– Ну, привет, – я махнул ему рукой.

Слова неприятным ледяным комом повисли в воздухе.

Серёга поднял на меня тяжёлый взгляд. Я рассмотрел в его руках толстую розовую тетрадь. Он отложил её в сторону и подошёл ко мне.

Я протянул руку для рукопожатия.

Серёжа тепло мне улыбнулся. Я улыбнулся ему.

В следующий момент я влетел в дверной косяк и осел на пол от мощного удара в живот.

– Эй, ты чего? – услышал я свой голос будто со стороны. В голове неприятно гудело.

Серёга сгрёб меня за грудки огромной лапой и поднял.

– А я ведь предупреждал тебя, Тимур, – Серёга говорил медленно и спокойно.

– Что ты несёшь?! – происходящее злило и пугало меня. – Где Анфиса?

Он нанёс мне ещё один удар и злобно зашипел:

– Ах, где Анфиса? Вот как мы заговорили!

Я пытался отбиваться, но в его руках болтался как нашкодивший котёнок и не мог даже задеть его.

– Если бы я знал раньше, какая ты сука, из-под земли бы вырыл. Ты у меня землю жрать будешь, мразота!

Он снова швырнул меня в косяк. Я скрючился на полу от боли, пронзающей тело.

Серёга опустился передо мной на корточки и неожиданно тихо и спокойно произнёс:

– Она при смерти, Тимур. Надеюсь, ты доволен.

Через меня будто ток пустили. Трижды.

Я задрожал.

Неужели это из-за того лекарства?

Он выпрямился и отошёл. Я убрал руки от лица и увидел, как он, склонившись над кроватью, складывает в бумажный пакет вещи Анфисы. Её домашний халат, носки, нижнее бельё.

Мне в лицо прилетела розовая тетрадь. Я взял её в руки и вгляделся. На обложке был изображён очаровательный белый единорог с пышной гривой, залитой блёстками. Ни разу такую не видел.

Почему-то стало страшно. Пересилив себя, я открыл первую страницу.

“Посторонним читать запрещается! Собственность Анфисы! Ни за что не открывайте!”

Эта надпись была украшена схематичными сердечками, цветочками и звёздочками. Я усмехнулся. Как же нелепо.

Разве, увидев нечто подобное, кто-то удержится от прочтения?

Я не удержался.

“Привет, дневник! Мне не с кем поделиться, поэтому я завела тебя. Надеюсь, ты станешь моим верным другом!”

Записи написаны неровным, полудетским почерком, без даты и цветными блестящими ручками. Как блокнот глупой первоклассницы.

“Привет, дневник! Сегодня в столовой я увидела очень красивого парня. Кажется, он даже посмотрел на меня!” – жёлтые, еле разобрал.

“Привет, дневник! Сегодня не могла слушать лекцию, всё время смотрела на него!” – красные.

“Привет, дневник! Сегодня я узнала, что его зовут Тимур, и что у нас будут общие занятия ближе к зиме. Может, мне удастся с ним познакомиться?” – голубые.

“Привет, дневник! Сегодня я наконец-то осмелилась подойти к нему! Не осуждай меня: был сильный дождь, и я просто не смогла пройти мимо! Он даже разрешил мне взять его под локоть. Мы шли словно граф и графиня под одним зонтом. О большем я, наверное, и мечтать не могу.”

Несколько записей подряд серебристой ручкой. Как ни пытался, не смог различить. Одна синяя, но густо зарисованная. Следующая страница полностью вырвана.

“Привет, дневник! Сегодня он сел рядом со мной на лекции. Я так испугалась, что на перерыве собрала вещи и убежала! Как думаешь, это не слишком глупо? Надеюсь, он не считает меня дурочкой!” – даже не помню чего-то подобного.

Ещё несколько вырванных страниц.

“Привет, дневник! Прости, пришлось писать в тебе вопросы по философии. Замоталась и забыла тетрадку! Сегодня Тимура не было в университете. Я беспокоюсь: вдруг заболел? Правда, спрашивать стесняюсь. Боженька, пусть он поскорее выздоровеет!” – розовые чернила, все поля изрисованы сердечками и кошачьими мордочками.

“Привет, дневник! Сегодня я болела и поэтому не знаю, выздоровел ли Тимур. Надеюсь, что да!”

“Привет, дневник! Сегодня в столовой закончились места, и мне пришлось сидеть в компании Тимура и нескольких других девочек. Они такие красивые и модные, я завидую. Одну из них он пару раз приобнял! Интересно, если бы я была красивой, обнимал ли бы он меня?..” – оранжевые, мелкие и нервные буквы напрыгивали друг на друга.

Ещё несколько вырванных страниц.

“Привет, дневник! Мама прочитала мой дневник и устроила мне сцену. Теперь я не буду писать в тебе то, что писала. Прости. Надеюсь, ещё увидимся с тобой (и с Тимуром).” – жёлтые с отвратительными блёстками.

“Привет, дневник! Мама неожиданно переехала к своему Евгению, так что я пока живу сама и могу писать. Очень скучала по тебе!” – синие чернила, сбоку ими же нарисованный пухлый поцелуй.

“Привет, дневник! Сегодня Тимур попросил у меня списать. У нас была общая домашка, так что я не смогла ему отказать. В итоге он раздал мои ответы всей группе, а преподаватель отчитал всех, потому что я получила два. Посоветовал мне не списывать. Обидно, ведь я сама решала!” – грустная сиреневая кошачья мордочка со слезкой.

“Привет, дневник! Жаловалась на свою внешность. Серёжа предложил тренировать меня в спортзале. Неужели я и впрямь не очень красивая?”

“Привет, дневник! Сегодня мы смежными группами ходили в музей истории. Я потерялась и наткнулась на Тимура. Еле заставила себя подойти и спросить дорогу. Он пожал плечами и сказал, что ему неинтересно. У него очень красивые добрые глаза, наверняка бы он помог мне, если бы знал, куда мои ушли.” – красные.

Читая, я напрягался в попытках вспомнить. Да, всё это было – столовая, экскурсия, я прогуливал пары и ещё чёрти сколько всего. Но Анфису я во всём этот отыскать не мог, как ни пытался.

“Привет, дневник! На выходных ходили с мамой в магазин. Я хотела купить модные джинсы, как у Олеси, но в итоге поругалась с мамой. Не смогла с ней спорить, и мы купили ещё одну юбку. Хорошо, хотя бы не в пол – я и так не модная, а в длинной юбке Тимур ни за что не обратит на меня внимание. Ему нравятся другие.”

“Привет, дневник! Сегодня ходила на новогодний праздник, познакомилась там с Дашей. Точнее, мы были знакомы, но сегодня я познакомилась с ней ещё раз. После студвесны ели мороженое в кафе, долго гуляли и разговаривали. Она чудесная, наверное мы могли бы стать лучшими подругами!”

“Привет, дневник! Сегодня Валентинов день, и я написала Тимуру любовное письмо. Подкину его на большом перерыве, когда он выйдет! Так волнуюсь!”

“Привет, дневник! Серёжа после занятий вернул мне письмо и велел не заниматься такими глупостями. Я дурочка, потому что забыла подписать, от кого и кому, да ещё и перепутала рюкзаки. Никогда себе не прощу!”

“Привет, дневник! Тренировки не помогают мне стать красивее. Есть ли в этом какой-то смысл?”

“Привет, дневник! Я весь вечер плакала под грустные песни. Говорила с Серёжей о письме. Он ответил, чтобы я не занималась такими глупостями, как страдания по Тимуру. Я не могу не заниматься.”

Запись серебристыми чернилами, затем зарисованные чёрным строчки.

“Привет, дневник! Извини, я долго не писала. Загрузили домашкой, и я ушла в учёбу. Всё также продолжаю глазеть издалека. Он очень красивый, мне нравится его одежда. Вот бы примерить его кофту!”

“Привет, дневник! Сегодня снова была в гостях у Даши, она показывала мне клипы своей любимой группы. Там две девочки целовались на крыше камаза. Она красиво заплетала мои волосы и угощала клубникой в шоколаде. Это было вкусно.”

“Привет, дневник! Завтра у меня день рождения. Даша позвала в кафе и попросила не брать с собой Серёжу. Лучше бы Тимур, но провести праздник с лучшей подружкой тоже неплохо, правда?” – розовые с блёстками.

“Привет, дневник! Даже не знаю, что сказать. Даша поцеловала меня. Мне стало страшно, и она расстроилась. Разве она не знает, что это грех? Мне так стыдно. Надеюсь, Боженька простит меня.”

“Привет, дневник! Я рассказала Серёже про Дашу. Он отвёл её в универе в сторону и долго с ней говорил. Мне страшно и стыдно. Даша потом плакала за своей партой.”

“Привет, дневник. Даши не было на парах. Я пыталась поговорить с Дашей по телефону. Она не стала брать трубку. Мне страшно за неё. Грустно, что я не могу ответить на её чувства, ведь люблю Тимура. Не хочу переставать дружить с ней.”

Так значит… она не врала. Даша действительно была влюблена в неё.

Несколько вырванных страниц.

“Привет, дневник. Мы помирились с Дашей. Я подарила ей на день рождения розового зайчика. Думаю, она меня простила. Так хорошо на душе.” – нарисованная заячья мордочка.

“Привет, дневник. Даша познакомила меня с Мишей, своим парнем. Он старшекурсник с машиной, очень красивый, но Тимур для меня красивее. Не знаю, есть ли парни, которые будут для меня красивее него.”

“Привет, дневник. Тимур попросил скинуть ему домашнее задание по естествознанию. Сфотографировала на всякий случай всё, что писала по теме. Получилось много, но, надеюсь, он будет рад.”

“Привет, дневник! Сегодня такое произошло! Тимур попросил помочь ему поучаствовать в творческой сценке. Я согласилась. Оказалось, что Серёжа ему предложил позвать меня. Вот что значит лучший друг! Ещё участвует Олеся, та девочка, которую он обнимал в столовой.”

От цветных чернил и рисунков болела голова, записи становились всё менее разборчивыми.

“Привет, дневник. Тимур угостил меня коктейлем и погладил по голове, а я испортила ему представление. Так стыдно. Но хуже всего было в конце, когда я поцеловала его. Мне очень страшно, не хочу идти на занятия.”

“Привет, дневник. Он не ходит на пары. Бедняга, наверное переживает из-за сценки.”

“Привет, дневник. У Тимура проблемы с жильём, я предложила ему пожить у меня. Возможно, это глупо и неправильно, но я не смогла оставить его в беде.”

"Привет, дневник. Тимур переезжает сегодня, так что я вряд ли смогу что-то писать, но постараюсь не бросать тебя."

"Привет, дневник! Случилось такое! Тимур признался мне в любви. И у нас случилось… это. Я стесняюсь писать нормально, но ты поймёшь, правда? Это было больно в начале, но потом стало приятно. Он чудесный человек, я хочу за него замуж." – меня передёрнуло.

"Привет, дневник. Тимур куда-то ушёл и не возвращается. Мне страшно, я звонила ему очень много раз, и ни на один он не ответил. Завтра попробую ещё раз."

"Привет, дневник. Видела снимки Тимура и Ядвиги в журналах. Они хорошо смотрятся вместе. Мне так грустно от этого."

"Привет, дневник. Я плачу уже несколько дней. Тимур мне не отвечает, не читает сообщения. Я что-то не так сделала? Я провинилась перед ним?"

"Привет, дневник. Не могу заснуть, потому что мне страшно. Я вдруг поняла, что совершила большой грех. Надеюсь, Бог меня не накажет."

"Привет, дневник. Я больше не буду звонить Тимуру. Даша поддерживает меня, звонит каждый день. Она хорошая подруга."

"Привет, дневник. У меня сбился цикл. Даша предлагает сделать тест, но зачем? Наверное, что-то с гормонами."

"Привет, дневник. Сегодня меня сильно тошнило с утра. Страшновато. Даша сказала, что будем делать тест на беременность завтра."

Последняя страница. Я догадывался, что там будет написано, но очень боялся её перевернуть.

"Привет, дневник. Мы с Дашей сделали тест. Я беременна. Думаю, Тимуру стоит об этом знать. Я ещё не знаю, но уже очень люблю того, кто у меня внутри. Интересно, мальчик это или девочка. Только как отреагирует мама?.."

"Привет, дневник. Мама обозвала и ударила меня и сказала, что у неё больше нет дочери. Зато Тимур приехал ко мне и сказал, что у него контракт с Ядвигой, чтобы заработать много денег. Он больше не уедет. Наверное, это наша счастливая концовка."

Я закрыл дневник. Казалось, в этом великолепии цветов и блёсток не было ни одной строки, посвящённой не мне. Я представлял, как она пишет это, рыскал в памяти, желая вспомнить хоть что-то, о чем она писала помимо участия в сценке. Любовное письмо – тоже не припоминаю, чтобы Серёга упоминал об этом хоть раз.

Я положил дневник на диван.

– Уходи, – приказал Серёга.

Ноги сами несли меня к выходу: я мчался как угорелый.

Я угробил Анфису. Возможно, единственного человека в этом мире, который любил меня.

По моим щекам сами собой текли слёзы, колени подкашивались. Я безумно боялся.

Я поступал как мудак. Водил её за нос, пользовался её добротой и даже не придавал значения.

Без сомнений, в дневнике она оставляла лишь короткие беспорядочные заметки, а что она испытывала на самом деле – при попытке представить это меня била нервная дрожь.

Я спрятался в беседке. Постепенно темнело, дети разошлись по домам. Вдали прогремел гром.

Я заплакал.

Кто я теперь?

Что мне делать, куда идти?

Я разглядывал редких прохожих в надежде на подсказку. Любую, даже самую маленькую. Но они проходили мимо, а ответов так и не предвиделось. Лишь изредка люди кидали на меня косые взгляды.

В кармане защекотала вибрация. Я достал телефон. Пустоту в моей голове чуть примяло сообщение от представителя компании, который писал раньше. Он предложил мне приехать завтра днём в арендованную ими студию. Я почувствовал, что жизнь идёт своим чередом, и цепко ухватился за это осознание, чтобы не думать о другом, более опасном и жутком.

Я нашел в интернете дешёвую гостиницу, забронировал там номер и вскоре, приехав туда, прятался от грозы в крошечном, но очень приятном номере в тёплых тонах.

Лёжа в кровати, я думал, сколько ещё мне предстоит находиться здесь, и отвлекался от угнетающих мыслей поиском новой съёмной квартиры. У меня было достаточно денег, чтобы выбрать любую, но я перелистывал и не мог определиться. В голове была пустота, и среди этой пустоты лениво разгуливали строки из дневника.

Вряд ли она хотела, чтобы я его читал.

Она многое мне позволяла, чего не хотела. Отчего-то эта мысль сотрясла моё тело. Я лежал в постели и не мог перестать думать о ней. О них.

Эти три девки запутали мою жизнь, перевернули всё вверх дном.

Даша. Сотни белых змей, заползающих в уши. Насквозь фальшивое создание. Не мой типаж. И как меня угораздило?

Ядвига. Прекрасная, гибкая и насквозь пропитана ядом. При воспоминаниях о ней заныло сердце. Я не мог принять то, как легко она перечеркнула всё, что было между нами. Я считал её чудом, а она обернулась чудовищем.

Я сжался в комок. Выпрямился, как пружина.

Анфиса…

Воображение услужливо нарисовало мне её чудесную улыбку и ласковый взгляд. То, как она обнималась с моим свитшотом. Как под звуки далёкой грозы во сне вздрагивала и прижималась ко мне. Как мы шли вместе под пресловутым зонтом.

Я вскочил и стал разрезать тесный номер широкими шагами.

Это я виноват.

Распахнув окно, я высунулся в него. Разошедшийся дождь хлестал меня градинами по лицу и плечам, а жизнь не желала проясняться. Внизу мелькали огни проезжающих автомобилей.

В дверь постучали. Я вздрогнул и ударился лбом о створку.

– Кто там? – мой голос звучал словно чужой.

– Горничная. Позвольте убраться? – прозвучал из коридора приятный глубокий голос.

– Да, входите.

Я отвернулся от окна и увидел Анфису.

Она затворила дверь и растерянно улыбнулась. На ней была классическая форма с передником, а руки закрывали резиновые ярко-жёлтые перчатки.

– Что-то не так?

Проморгавшись как следует, я увидел, что это не Анфиса, но девушка, поразительно с ней схожая. Тот же рост, уютная полнота и та же длина волос, убранных в высокий хвост. Лишь взглянув внимательно в её лицо, я понял: не та. Не те глаза – у Анфисы чуть поменьше и не так распахнуты, ресницы не такие тёмные, да и нос совсем не схож.

– Всё в порядке, – я прокашлялся и лёг на кровать.

– У вас окно открыто, – сообщила горничная, – вы простудитесь. Я закрою?

– Как хотите.

Уж окно, впускавшее холодный воздух и дождь, волновало меня меньше, чем маленькие колени, обтянутые полупрозрачным капроном. Наверняка, у каждой есть такие колготки.

Девушка изящно пробежала к окну, встала на цыпочки и закрыла его. Я вздрогнул, уловив Анфису в её нетвёрдой, слегка потерянной походке.

Я так и не смог отвести от неё взгляд.

Закончив с уборкой, горничная скомкано попрощалась и выпорхнула из номера. Я остался наедине с собой, и мне это не нравилось.

От нечего делать я запросил у поисковика мультфильмы, врубил первый попавшийся и даже пытался вникать в сюжет, но так ничего и не понял. Какой-то тупой пацан устроился работать на старом кладбище и на первом же дежурстве увидел странную даму с двумя прелестными малышами и ни с того, ни с сего решил выпить с ней чаю.

Ну и хрень, я бы убежал, сверкая пятками, ещё завидев такую бабу на горизонте. Ещё и с детьми. Очевидно же, что она с прибабахом, чего он ждёт? Плазменный телевизор?

Желудок резко напомнил о своём существовании голодным спазмом. Чёрт, а когда я ел в последний раз?

Я позвонил на ресепшн и запросил ужин в номер. Спустя пятнадцать минут томительного ожидания поймал себя на мысли, что жду ту самую горничную, и испугался.

В ушах глухо отзывался тихий смех Анфисы. Мне казалось: стоит уснуть, и она нависнет надо мной обездоленным полтергейстом. Я уже отчётливо видел перед собой её эфемерный дух, как из коридора постучали.

– Ужин приехал!

Я замер в ожидании и испытал неясное разочарование.

Еду принесла другая горничная. Едва за ней захлопнулась дверь, я забыл её лицо.

Я долго и внимательно разглядывал то, что заказал. Это была простая еда: овощной салат и картошка с рубленым языком. От десерта я отказался, однако мне к чашке чая положили крошечный квадратик шоколада в фирменной обёртке, который легко уместился на моём пальце. Трогательно, но я всё равно не буду.

Вкуса еды я не почувствовал. Челюсть всё ещё болела после кляпа. Я подвигал ей, но лучше не стало.

После ужина я потушил свет и лежал, глядя в потолок. Еда придавила меня к матрасу. Накрывшись одеялом, я на миг почувствовал себя счастливым.

А потом пришла она.

Яловил черты Анфисы в отблесках фар проезжавших мимо машин. Её глубокие глаза смотрели на меня из тени в углу.

Меня прошиб холодный пот.

Тонкие серебристые руки лежали на моих щеках.

– Тимур, милый… за что?

Она села на меня. Матрас прогнулся, поглотив меня с головой. Попытавшись выбраться, я наткнулся на ледяную руку, закрывшую нос и рот. Я барахтался в пухе, увязая всё глубже, и вырвался.

Никого.

Отдышавшись, я утёр пот со лба.

Это был сон. Всего лишь дурной сон. Я приложил ладонь к груди в попытке успокоить бешено колотящееся сердце.

В висках стучали отрывки из дневника. В глазах рябили цветные блестящие буквы.

Сквозь темноту я добрался до мини-бара и, уютно устроившись на ковре, стал опустошать его. Я не глядя вытаскивал бутылки, срывал с них крышки и пил, пил, пил, пока разум вконец не затуманился.

Горячие слёзы щипали мне глаза. Незаметно в моих руках оказался телефон, и я наконец решился открыть диалог с Анфисой. Дрожащими руками я проматывал её километровые сообщения, путаясь и тут же забывая прочтённое. Мне сделалось жаль её, и я выпил ещё. То, что я сделал с ней, тяжёлым грузом сдавило мне душу.

Новое сообщение на почте. “Съёмки завтра не будет. Свяжемся с вами позже”.

Чудесно. Просто прекрасно. Шли бы все к чёрту.

Я ощутил прикосновение. Мягкие объятия. Беспокойно оглянулся, но никого не увидел.

А что, если она мне не мерещится?

Воспоминания перенесли меня в далёкое детство.

Мы с мамой сидели вдвоём на крыльце старенькой дачи и смотрели в небо. Закат окрашивал одинокий куст сирени, торчавший во дворе, пустующую собачью конуру и дорожку из красно-белых плиток.

– Мама, – спрашивал я, – а папа вернётся?

Она запустила пальцы в мои пушистые волосы.

– Не знаю, сынок. Разве что попрощаться с нами.

Мое пьяное сознание вцепилась в этот кусочек.

Анфиса очень любила меня. Что ей мешает появиться здесь и снова состроить милую всепрощающую мордашку?

– Анфиса, – обратился я в темноту.

Темнота, казалось, заинтересовано зашевелилась и натянулась плотной тканью надо мной. Я заполнил грудь воздухом и закричал:

– Анфиса!!!

Глава 15.

В очередной раз я пришёл в себя рано утром лежащим на полу в окружении пустых бутылок. Неимоверно трещала голова.

Сегодня, кажется, неделя с тех пор, как я заехал в отель. Радовало, что горничные ежедневно пополняли мини-бар.

Я с трудом встал и прошёл в ванную. Мда, ну и вид у меня. Как раз для съёмок.

Однако делать было нечего, и я, как обещал, отправился по приложенному в письме адресу. Я посмотрел цены на такси и, передумав, вскоре трясся в переполненном трамвае. Мне посчастливилось занять место под верхним поручнем у самого окна. Я смотрел перед собой, но вскоре потерялся в людях и машинах.

Меня похлопали по плечу. Я повернулся и увидел перед собой Антона.

– Привет, – он широко улыбнулся. – Чё как?

– Как чё? – говорить с ним не хотелось.

– Это ты хорошо придумал. Колись, куда едешь.

Я закатил глаза.

– На съёмку.

– Вот как.

Молчание. Мне стало неловко, и я спросил:

– А ты?

– В больницу. А ты что, не знаешь?

Я догадался, что он скажет, но сделал вид, что не заметил.

– К Анфисе. Ей плохо сделалось. Я неделю назад в гости вечером к ней пришёл, а там…

Я услышал в его голосе горечь и не мог для себя объяснить их причину. Далась она ему.

Так, стоп. Секундочку.

– Анфиса жива? – мне было сложно сохранять хладнокровие.

– Ну да. Я думал, ты захочешь её навестить: не чужие люди всё-таки.

– Ещё чего.

У меня отлегло от сердца. Хорошо, что жива. Вот Серёга трепло, напугал меня.

Антон пожал плечами.

– Ну, я пошёл? – и стал протискиваться через толпу к дверям.

Я ничего не ответил.

Выйдя на нужной остановке, я с помощью геолокации добрался до нужного здания. Сердце болезненно сжалось, напомнив мне о конце прошлой весны. Здесь проходила наша первая с Ядвигой съёмка.

В компании меня радушно встретили и проводили в гримёрную. Там на небольшом диванчике сидели худосочная шатенка и бородатый мужчина и пили из пластмассовых стаканчиков кофе, закусывая треугольными крекерами. Я вспомнил, что забыл позавтракать.

Девушка подняла голову, и я узнал в ней Софью.

– О, привет, Тамерлан! Присоединишься к нам?

– Лучше просто Тимур, – нервно прокашлявшись, заметил я. – Да, спасибо.

Она подняла с пола огромный термос и налила ароматный напиток в пустой стаканчик.

– Садись, – она похлопала рядом с собой. Бородач, занимавший половину дивана, скромно поджался, освободив ещё место.

– Выглядишь нездорово. Всё хорошо?

– Нормально, – посвящать её в происходящее не хотелось. Я отпил кофе и запихнул в рот побольше крекеров.

Софья взяла меня двумя пальцами за подбородок и, медленно поворачивая в стороны, придирчиво разглядывала лицо:

– Господи, как от тебя несёт перегаром, – она брезгливо сморщила нос, – Ладно, отдохнём немного и посмотрим, что с этим можно сделать. Постарайся больше не бухать перед съёмками.

– Да не бухал я. Так, немного… выпил.

Бородач неприятно заржал. Его раскатистый голос взрывом прошёлся по гримёрке.

Соня тем временем достала из рюкзака пластиковый контейнер с красной крышкой.

– Бутербродик?

Я согласился и вскоре уплетал за обе щёки крупные куски курицы, жареного яйца и сыра, спрятанные в слоёной булочке, с которой на джинсы осыпался кунжут. После пьянки он казался мне самым вкусным, что я когда-либо ел.

– А почему вы не вместе приехали?

Я поперхнулся, и бородач заботливо похлопал меня по спине.

– С кем не вместе?

– С Ядвигой. Вас обоих пригласили, разве Ядвига не в курсе?

– Видимо, нет, – во всяком случае, я отчаянно на это надеялся.

Будто мне назло дверь широко распахнулась, и, стуча высокими каблуками, лёгкой походкой в гримёрную вошла моя бывшая любовь.

– Ядвига! – Софья подскочила и приблизилась к ней. Они вежливо поклевали воздух. – Кофе?

– Нет, спасибо, – её взгляд ледяным червём скользнул по мне. – Здравствуй, Тамерлан.

От её улыбки по коже пробежал мороз.

– Здравствуй, Ядвига, – я попытался ответить в тон, но голос предательски задрожал. Стало тошно от официоза. Неужели это всё, что от нас осталось?

Я наблюдал, как Софья готовит Ядвигу к съёмкам, и не хотел отводить взгляд. Она трудилась, будто художница над картиной. Её кисти с фиолетовыми ручками порхали туда-сюда, но я смотрел в отражение зеркала на изредко морщащую кончик носа бывшую.

Я надеялся, что с чувствами покончено, но, увидев её, понял: ничерта подобного. Меня разрывало желание убежать куда подальше, но прежде ощутить эти горячие губы снова.

Бородач допил кофе и сказал, что ушёл настраивать камеру. Я залип в телефон и вскоре потерялся среди нелепых картинок.

– Ну, всё, – наконец, сообщила шатенка. – Теперь можете переодеваться. Тамерлан?

– Что? – я поднял на неё взгляд.

– Иди сюда.

Я спрятал телефон и сел на место Ядвиги. Подойдя сзади, Соня наклонилась ко мне и запустила пальцы в волосы.

– Позволишь немного подкорректировать стрижку?

Я пожал плечами. Пусть делает, что хочет, да я уже пойду и постараюсь никогда с Ядвигой не пересекаться. Уеду в другой город, создам какой-нибудь блог, сотворю портфолио с фотографиями. Работу нормальную найду, в конце концов, лишь бы от этой мрази подальше.

Софья накинула на мою шею передник и вновь старательно выбрила виски и редкие усы, подравняла кончики и намазала волосы густой пенкой.

– Софья?

– Да-да? – отозвалась она, включая горячий фен.

– Вы давно работаете?

На её лице в отражении зеркала я разглядел, как она задумалась, при этом не прекращая равномерно придавать волосам объем.

– Если именно с моделями, лет пять наверное.

Солидный срок. – А в салонах и на дому и того больше.

– А ты сама фотографировалась когда-нибудь?

Она неопределенно дёрнула плечом:

– Да, было такое.

– А сейчас почему не снимаешься?

– Это длинная история, – Софья мне улыбнулась.

– Я буду только рад послушать.

Соня развернула меня боком к столику и села напротив. В её руках оказались крупные пушистые кисти всевозможных форм и размеров.

– Тогда слушай, – она капнула мне на лицо жидкий крем мягкого телесного цвета. – У нас тогда съёмка была для свадебного каталога: невеста и её подружки. Всего семь моделей.

– Ого.

– Тшш, – размазывая крупной кистью крем, она продолжила: – Собрались мы, значит, приехал фотограф – какой-то очень крутой, из-за границы. Полдня прождали визажиста, уже по-хорошему снимать надо, и тут прибегает шеф и говорит: визажист, мол, отказался работать. Так и написал.

– Нормально ему, – её простой рассказ почему-то захватил меня с головой, – а заранее нельзя было?

– Видимо, нет, – Соня нанесла что-то холодное под мои глаза. – Мы все знатно удивились, шеф в панике. И тут я вызываюсь: я понимаю в косметике, давайте всех подготовлю.

– И как, получилось?

– Ещё бы. Мы собрали всю косметику, что с собой была у нас, я платья посмотрела и давай художествовать. Вышло гораздо проще, чем планировалось, но фотограф долго восхищался. Говорил шефу, мол, видна рука настоящего мастера. Я подумала-подумала и записалась на курсы, затем устроилась в салон.

– А сейчас? Ты всё ещё работаешь в салоне?

– Нет. Меня как заметили в городе, стала из дома работать. Меня многие модели в лицо знают и часто заказывают макияж для мероприятий, рассказывают подругам. Веду блог в интернете, делаю обучающие видео: куда что наносить, как и чем.

– Ясно.

Грустно, но я не знал, что ещё сказать. Мне понравился её рассказ, и я на миг проникся радостью оттого, что с ней знаком, но это быстро улетучилось.

Соня взяла в руки большую кисть и пощекотала мои скулы.

– Что ж, стало гораздо лучше. Только я тебя прошу: не бухай больше перед съёмками.

Я поднял руки в примирительном жесте:

– Понял, принял. Больше не буду.

– Ну, вот, – Соня что-то шлёпнула на мои щёки и повернула меня на крутящемся стуле к зеркалу. Из него на меня смотрел чужой, непонятный юноша с грустными глазами.

Я не чувствовал себя красивым и счастливым, не был готов к подвигам и новым свершениям.

– Осанка! – хихикнула Софья и ощутимо хлопнула меня по спине.

– За что? – моё лицо скривилось.

– Дуй переодеваться, скоро начинаем.

Я слез с кресла и зашёл за ширму, всё это время стоявшую в углу гримёрной рядом с дверью. На ней на плечиках висел плюшевый спортивный костюм розового цвета.

– Соня! – позвал я.

– Да-да?

– Это мне? – я из-за ширмы показал ей его.

– Ага. По сюжету съёмки ты будешь тренировать Ядвигу.

Я тяжело вздохнул и во время переодевания выяснил, что костюм состоит из худи с заячьими ушами на капюшоне и свободных штанов с крупными шнурками на поясе. Так, а что насчёт обуви?

Я наткнулся на обувную коробку и обнаружил там массивные белые кроссовки с такого же цвета носками с логотипом компании. Я надел это всё и вышел. Ядвига лениво развалилась на диване, закинув ногу на ногу, и смотрела в телефон. На ней были надеты тонкая майка и чёрные шорты с высокими полосатыми гольфами.

– Ну. что, Сонь, как тебе? – я сделал пару приседаний.

– Отлично, – она запустила в меня чем-то маленьким. Я подставил руки и поймал.

Это был красный свисток.

К нам зашёл низкорослый мужчина в мятой хлопчатобумажной рубашке и джинсах.

– Соня, все готовы?

– Да.

– Отлично, бородатый там уже всё настроил, идёмте скорее.

Ядвига пружиной выпрямилась и пошла за ним, поправляя роскошные волосы, которые Соня заботливо собрала в высокий хвост. Я поплёлся за ними.

Он привёл нас по служебной лестнице этажом ниже в огромный спортивный зал с тренажёрами на любой вкус.

– С чего начнём? – спросила Ядвига.

Бородач кинул ей прямоугольную серебристую упаковку.

– Заказчик хочет, чтобы ты надувала пузыри в кадре.

Она рванула упаковку ногтями и засыпала себе в рот половину пачки. Интересно, у неё лицо не треснет от такого количества жвачки?

– Будет сделано.

– Сначала индивидуальные снимки. Ядвига, займи позицию вот здесь, – фотограф указал ей на велотренажёр. Она умело вскочила на него и красиво прогнула спину. – Чудесно!

Я избегал смотреть, как она кривляется для камер, дует розовые пузыри из жвачки, поправляет волосы и показательно корчит усталую мордочку. Периодически к ней подбегала Соня и поправляла причёску и макияж.

– Эй ты, чего спишь, – наконец, бородач обратился ко мне, – иди включайся!

Ядвига уже устроилась на тренажёре для жима ногами. Её взгляд ничего не выражал.

– Свисти!

Я взял свисток в руки и выполнил требование.

– Не то! Более эмоционально свистеть можешь?

Тупость какая-то, ну да ладно. Я послушно надул щёки, зажмурился и свистнул, согнув ноги в коленях.

– Чудесно, на лету схватываешь. Теперь сделай вид, что кричишь на подопечную. Ядвига, а ты двигайся потихоньку.

Её открытые коленки энергично сгибались и разгибались, поблескивая в свете художественных ламп. Я нервно сглотнул и постарался изобразить крик.

– Чудесно, а теперь на баттерфляй! Живо-живо!

Зафиксировав груз, Ядвига ловко кувыркнулась с тренажёра и уселась на названный, схватившись обеими руками за его ручки. Я старался избегать взглядом её чуть разведённых в стороны бёдер.

– Так. Тамерлан, сделай вид, что ругаешь её. Ядвига, а ты дуй жвачку и глупо на него смотри.

Она закатила глаза и надула громадный розовый пузырь, скрывавший половину её лица. Затем выпучила глаза и, склонив голову набок, взглянула на меня. Я вздрогнул и растерялся.

– Ну, чего тупим? Ори на неё!

Я широко раскрыл рот и простёр указательный палец в её сторону.

– Хорошо. Теперь…

Он выдавал нам всё новые и новые задачи. Мы разве что штангу не поднимали. И тут фотограф сказал:

– Тамерлан, подстрахуй-ка девочку.

Увидев язвительный взгляд Ядвиги, я нервно сглотнул и неуверенной походкой подобрался к ней.

– Чего стоим, кого ждём? Девчонок лапать разучился?

Мои руки неуверенно легли девушке на талию.

– Ну, начали!

Всё было как во сне. Конечности стали слабыми и ватными, я сильно вспотел и всё слышал будто из-под подушки.

Наконец, бородач махнул нам рукой. Ядвига положила штангу на фиксаторы и быстрым шагом вышла из комнаты.

– Дать тебе воды? – Соня обеспокоенно заглянула мне в глаза.

– Нет, спасибо.

Я нагнал её на лестнице.

– Яда!

Она тем временем преодолела верхние ступеньки и остановилась, свысока посмотрев на меня.

– Чего тебе?

Я взбежал к ней, развернул за плечи и порывисто поцеловал. Она стояла неподвижно, будто в ожидании.

Я поцеловал её снова.

– Я много думал, и… в общем, может, мы с тобой могли бы… Прости меня, Ядвига!

Её лицо исказила презрительная гримаса. Она тряхнула волосами и выплюнула:

– Отвали, – и направилась дальше. Я остался позади, не решившись идти за ней.

Не знаю, на что я надеялся. Глупый поступок. Она мне и шоу с другим мужиком, и послала… а я просто придурок. Бегаю за ней, как пёс.

Я облокотился на перила и посмотрел вглубь пролёта. Не знаю, зачем.

Не все вещи имеют какой-то смысл, не всё в жизни должно быть "зачем-то". Некоторое просто происходит.

Мне на плечо легла рука.

– Ты в порядке? – спросила подошедшая Софья. – Может, воды?

Я осушил половину бутылки в один присест. Вот, например, Соня. Зачем она стоит рядом, а не уходит собираться домой, как бородатый фотограф со своим оборудованием?

– Возможно, прозвучит неутешительно, – робко начала она, – но ты не первый у неё такой.

Я горько рассмеялся:

– В самое сердце поразила. Уничтожила.

– Что? Это правда!

– Да, знаю.

Мне ведь столько людей об этом говорили.

– Ты главное не отчаивайся. Из твоих снимков под крылом Ядвиги можно хорошее портфолио собрать. Не пропадёшь.

Она требовательно потянула меня за собой. Я подчинился и решил, что, может, всё и не так ужасно на самом деле?

Когда мы вернулись в гримёрку, в ней уже никого не было. Костюм, который надевала Ядвига, валялся на диване.

– Не кисни, – Соня по-свойски пихнула меня кулаком в плечо и подмигнула. Видимо, на моём лице все переживания были как на ладони. – Давай, рассказывай, что у вас там случилось?

Мы расположились на диванчике. Соня налила кофе из термоса.

– А нет чего-нибудь покрепче?

Она потянулась вниз. В её руке сверкнула блестящая фляжка, из которой она щедро подлила в стаканчики что-то пахнущее алкоголем.

– Наслаждайся.

И тут меня переклинило. Давясь словами, я взахлёб делился с ней всем, что было в моей душе. Мои руки мелко дрожали, я путался в словах и терялся в пространстве, но не замолкал ни на секунду. Я выложил ей всё, что надо и не надо: в её лёгком дыхании я чувствовал безоговорочное спокойствие и надёжность. Она, казалось, целиком и полностью погрузилась в мою историю и наполнилась сочувствием. Соня не издавала ни единого звука до тех пор, пока я на выдохе не выплюнул смачное: “Конец!” и залпом опрокинул в себя содержимое стаканчика.

– Во дела, – присвистнув, выдала она. – Ядвигу-то конкретно понесло…

– В смысле?

Софья неопределенно пожала крупными плечами.

– Ну, раньше она не слишком изощрялась. Просто сливала, да и всё…

Я горько усмехнулся.

– Получается, мне повезло больше всех?

– Вроде того, – по лицу девушки пробежала невнятная гримаса. – Хорошо, что собак на тебя не спустила.

– Каких?

– Голодных, – ответила моя собеседница, подливая себе кофе в чашку. – А что? Моя подружка с одним встречалась, тот собак очень любил, в деревне целая псарня у него была… эта оторва переспала с его братом… и что?

Действительно, и что?

После попытки выдержать эффектную паузу она продолжила:

– Тот узнал, повез её в деревню и всю псарню свою на неё натравил.

На миг у меня внутри всё сжалось.

– И что с ней?

– Никто не знает, – Соня смешно поджала губы и закатила глаза. – Так что радуйся, что Ядвига тебе ничего не откусила, – с этими словами она игриво ущипнула меня за бедро.

Возможно, под воздействием вина она показалась мне очень красивой. Её бледные щёки в свете ламп казались очень мягкими и влекущими. А что, если я поцелую её, чтобы проверить?

Мои руки будто сами собой обвили её талию. Я закрыл глаза и потянулся к её губам. В моей фантазии играла тихая романтичная музыка и летела прочь её белая рубашка.

– Эй, эй, притормози! – она отпихнула меня. – Без рук, без губ и без прочих гадостей.

Я ощутил жар на щеках и отодвинулся от неё.

– Прости, я… подумал, что ты хочешь…

– С тобой нет. Зря тебе Ядвига ничего не откусила!

Полный, беспросветный придурок.

– Извини…

– Да проехали, – хмыкнула она, – что, в первый раз что ли? Лучше скажи: с Анфисой что?

Я помотал головой в попытках отвлечься. Кофе с коньяком туманил мне разум, и я терял нить разговора.

– Что?

– Ну, что с Анфисой-то твоей?

Я досадливо поморщился и махнул рукой:

– Жива и ладно.

– Да, это хорошо. Меньше сидеть придётся.

На миг в голове всё смешалось, а сердце неприятно замерло.

– Что?

– А ты думаешь все такие наивные? Свидетелей не опросят, отпечатков не снимут? Это так не работает!

И тут мне стало страшно. Кажется, пока она не сказала, я и не осознавал, что это преступление не только перед Анфисой, и угрызений совести будет недостаточно.

– И что же мне делать?

Соня почесала пальцем подбородок и ответила:

– Не дёргаться. Спокойно сидеть, пока за тобой не придут, а там содействовать следствию. Можно даже чистосердечно признаться – авось срок скостят.

У меня кровь застыла в жилах.

– Ой, ладно, – неожиданно девушка заторопилась. – Помещение скоро сдавать, а мне ещё собирать тут всё. Иди домой, и чтоб без глупостей.

На негнущихся ногах я прошёл за ширму, там избавился от розового костюма и оделся в одежду, в которой пришёл утром. Сердце долбилось в рёбра, будто желая выломать их изнутри, разорвать кожу и выпрыгнуть на холодный грязный пол, расплёскивая во все стороны горячую алую жидкость.

Я скомкано попрощался с Софьей и, держась за стену, медленно спускался вниз по лестнице. Меня шатало и мутило, руки дрожали.

Меня посадят.

Осознание било меня в виски чёткими гулкими ударами.

Я настоящий уголовник. Мне светит срок, наверняка немалый.

Всё моё тело обдало холодным потом. Я едва удерживал своё тело в вертикальном положении.

Что же скажет мама?

Мне представилась тюрьма. Я не так много о ней знал, и все этим сведения были совсем невесёлыми – из баек, которые как-то травили ребята, да я сам читал в интернете. Совсем не улыбалось стать их героем.

А то, что я им стану, очевидно. Я худой, неспортивный, хрупкий. Лицо гладкое – одни эти усики уродские торчат. Там таких любят…

Мне нельзя в тюрьму. Ни под каким предлогом.

И что делать?

Я спустился на первый этаж и трясущимися руками выдавил в стаканчик немного воды из кулера, стоявшего в коридоре. Залпом осушил. Затем ещё.

Буду придерживаться первоначального плана. Свалю из города, а там… может, найду людей, которые организуют фальшивый паспорт… ну везде же есть такие компании, правда?!

Пошатываясь, я вышел из здания и оказался у дороги. Немного пройдя вперёд, осознал: мне звонят.

Не глядя, я взял трубку.

– Алло?

– Тимур, привет.

Звонил Антон. Мне стало дурно, но я постарался взять себя в руки.

– Привет.

– Ты сейчас где?

Вот чёрт. Меня уже ищут.

– Алло?

Я сбросил вызов и стал судорожно озираться по сторонам. Надо валить, гаситься… делать хоть что-нибудь!

Передо мной остановилась старенькая зелёная “ока”. Из неё вышел толстый мужчина в жилетке с огромным количеством карманов и прошёл мимо меня, положив что-то в карман.

Под моими ногами что-то звякнуло. Я посмотрел вниз и увидел ключи с нелепым пушистым брелоком. Я поднял глаза на их хозяина и понял, что тот скрылся в крохотном ларьке с шаурмой.

Этой мой шанс.

Я схватил их, отключил сигнализацию и карасиком нырнул в машину. Конечно, я не имею водительских прав, и никогда не водил машину, но видел, как её водил Серёга, как водила Ядвига…

Я справлюсь.

Я нажал на газ. Машинка тронулась.

Каким-то чудом я избегал столкновений, вихляясь между машинами.

Надо бы поворачивать.

Я крутанул руль и вылетел на встречку. Совсем близко мелькнул золотистый бентли. Громкие гудки оглушали со всех сторон.

Это… конец?

Мир вокруг неприятно замедлился. Кровь стучала стократ сильнее, чем в любой момент жизни. Мой взгляд зацепился за чернеющее небо.

Я услышал крик.

Ядвига…

Послесловие

Свобода встретила меня сырой октябрьской землёй и рекламно свежим небом.

– Давай, удачи, – охранник махнул рукой и закрыл тяжёлые железные ворота.

Я ждал этого дня одиннадцать лет, и он наконец настал. Много всего произошло в тюремных стенах, и мне хочется, чтобы оно там и осталось.

Я шёл к автобусной остановке через дачный посёлок по усыпанной гравием тропинке и почему-то улыбался. Меня радовали старые отцовские штаны и дурацкая футболка, которая болтались парусом от сильного ветра, толкающего меня в спину.

Перед цепочкой домов в бесформенной песочной куче играли дети. В густых деревьях неподалёку тихо пели птицы. Где-то лаяла собака.

Я сел на лавочку, зачем-то зажав сумку с обеих сторон ступнями, и провёл ладонью по гладковыбритой лысеющей голове. Я уже не тот, что раньше.

Где-то в недрах сумки, среди белья и писем от матери, лежало издевательски посланное Ядвигой свадебное приглашение. Она прислала его ещё девять лет назад, а у меня так и не поднялась рука его выкинуть.

Вскоре, поскрипывая и покашливая, подъехал крохотный автобус, до того старый, что, казалось, развалится на ходу. Я спешно запрыгнул и бросил водителю в ладошку горсть монет. Он смерил меня скептическим взглядом.

– Что-то маловато.

Я вздрогнул и растерянно произнёс, шаря по карманам:

– Ох, простите… сколько не хватает?

Вместо ответа он пальцем указал на табличку над дверью.

Ого, так дорого?

Я отсчитал нужную сумму и сел в конец автобуса. Кажется, водитель догадался, кто я и откуда.

Конечно, он же не тупой.

Меня дико трясло в автобусе, но это совсем не вызывало раздражения. На других остановках заходили люди. Я радовался, как ребёнок. Обычные люди улыбались мне, садились рядом и беседовали между собой как ни в чём не бывало.

Через некоторое время мы въехали в городок. Многое изменилось с того времени, когда я в нём жил. Я узнавал здания из своего детства: жёлтый детский садик, в который я не ходил, приземистый книжный магазин, в котором продавали леденцы и мёд вместе с туристическими сувенирами, рынок вокруг огромной белоснежной аптеки, любительский театр с витражными стёклами. Взгляд цеплялся за то, чего я, казалось, вообще не мог помнить.

Засмотревшись на всё это, я случайно проехал свою остановку и как ошпаренный вылетел на следующей, когда опомнился.

Что поделать, пройдусь немного.

Проходя мимо крошечного киоска, как бы вышитого в приземистое кирпичное здание, я зацепился футболкой за железную ставню и обратил внимание на знакомое, хоть и повзрослевшее лицо на глянцевой обложке.

На меня взирала вчерашняя девочка с каре, отрастившая роскошную чёрную, как смоль, шевелюру с крупной серебристой прядью у виска.

"Клон поневоле: каково быть дочерью для мэра-наркобарона?"

Надо же, всё-таки её маскарад закончился.

Крошечное окошко в витрине распахнулось:

– Будете что-то покупать? – услышал я голос не слишком дружелюбно настроенной женщины.

– А… нет, я просто смотрю.

– Так нечего смотреть! Стоят тут, понимаете ли, людям мешают.

Я повертел головой в поисках людей, которым мешал, но увидел только какого-то мужчину, перебегающего на красный. Однако спорить не стал и пошёл дальше по пыльной улице.

Несмотря на середину октября, погода стояла прекрасная. Путь к моему двору лежал через очаровательный детский городок с большим каменным замком и вечно зелёным фонтаном, который, казалось, чистили только раз в год. Я смотрел, как бегают детишки, играя в догонялки, и вдруг подумал, что это могли бы быть мои дети…

Наши с Анфисой дети.

Чёрт, Анфиса.

Я не надеялся на это, но она отправила мне в тюрьму письмо, в которое вложила свой дневник. Какое-то время я спал с ним в обнимку. В письме она очень длинно и красиво расписала, как разочарована во мне, но желает счастья и надеется, что всё у меня будет хорошо.

В меня влетел мальчик в клетчатой кепке и симпатичной курточке. Он ухватился за мою футболку и повис, а скейтборд, на котором он катался, уехал далеко назад и остановился у фонтана.

– Ой, простите, – он отпрыгнул и выставил руки вперёд, смешно растопырив пухлые пальцы.

Я постарался дружелюбно ему улыбнуться, но, судя по его испуганному взгляду, он не впечатлился.

– Андрей, ну я же сказала далеко не убегать! – я увидел приближающуюся к нам женщину. Её лицо закрывал капюшон второго малыша, который трогал её русые волосы, выбивающиеся из прически.

Её голос был пугающе знаком. Она перехватила ребёнка поудобнее и посмотрела на меня.

Сказать, что я удивился, значит ничего не сказать.

Ко мне приближалась Анфиса.

Казалось, она ни капли не изменилась с нашей последней встречи, и только кольца морщин на шее и сеточка вокруг глаз выдавали, что и её годы не обошли стороной.

Взглянув мне в лицо, она замерла, как напуганный зверёк. Мне стало тошно.

– Привет, – я сделал шаг в её сторону. Она засеменила назад.

Да, понимаю. Я заслуживаю такого обращения.

– Мам, не бойся, – мальчик обернулся на неё. – Я тебя защищу!

Анфиса печально вздохнула и бросила на меня тяжёлый взгляд.

– Анфиса, – я попытался схватить её руку, но путь мне преградил мальчик. Его светлые бровки были нахмурены, а губы сильно поджаты, серые глаза глядели сурово.

– Не трогайте маму.

– Андрей, успокойся, – попросила она.

Я всмотрелся в её беспокойное лицо и нашёл себя с другой стороны её глубоких глаз. Весёлого, двадцатидвухлетнего. Жестокого мудилу, который втоптал её чувства в грязь.

В мозгу мелькнула неловкая, невозможная догадка. Множество “а что, если?” смешались в душный, беспрестанно жужжащий комок.

Меня грубо схватили за плечо.

– У тебя какие-то проблемы? – до моих ушей будто из-под толщи воды донёсся грубый голос. Я повернул голову и разглядел на предплечье неуловимо знакомую татуировку. Множество листков, а среди них козлиный череп, из глазницы которого вылезала шипящая змея.

– Родная, кто это? – спросил мужчина.

Узнав его, я аккуратно скинул его руку и шагнул к Анфисе. Мне удалось поймать её за рукав.

– Анфиса, прости меня, – я опустился перед ней на колени и прижался щекой к маленькой теплой ладони. – Прости меня, милая.

– Папа, а что с дядей такое? – я услышал над своим ухом звенящий голос ребёнка.

– Эй, мужик, ты обалдел? – меня как котёнка схватили за воротник и поставили перед собой.

Я смотрел в суровые глаза Антона и с трудом узнавал в здоровенном мускулистом мужике своего старого друга.

Кажется, и он что-то во мне узнал, иначе как объяснить неопределенную эмоцию, пробежавшую по его лицу, которая моментально сменилась ещё большим гневом. Его массивный кулак зловеще замер совсем близко у моего лица.

– Не трогай его! – попросила Анфиса.

Я услышал, как второй ребенок заплакал на её руках.

Он отпустил меня, напоследок обдав презрительным взглядом.

Антон забрал малыша из рук Анфисы и чмокнул её в щёку. Мальчик пробежал мимо меня, чтобы подобрать скейт, и вернулся к семье.

Я ещё долго смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом. После встал, отряхнул штаны от пыли и отправился дальше, через дворы.

Мне предстояла тяжёлая встреча.

Мама перестала писать мне год назад. Наверняка старый козел ей запретил. Хорошо, хоть на шмотки расщедрился, и на том спасибо.

Отец за все эти годы не написал мне ни строчки.

Я радовался мысли, что снова увижу маму. Должно быть, она сейчас совсем старенькая и измождённая, но всё ещё очень милая. Откроет мне портал в детство и ласково улыбнётся, светя лучиками в уголках глаз. Мы крепко обнимемся и будем стоять в дверном проеме, пока из кухни не потянет горелым.

Наконец я нашёл свой подъезд и решил не звонить в домофон. Во дворе играли дети, и вскоре один из них проскочил мимо меня, шлепнув на замок ключ-таблетку. Я придержал дверь и зашёл следом.

Ноги сами собой несли меня к видавшему виды лифту. Оказавшись внутри, я нажал кнопку и закрыл глаза.

Девятый этаж ждал меня.

В голове стремительно опустело, а ноги неуверенно смягчились и стали будто ватными. Я волновался.

Наконец, дверцы лифта разъехались в стороны, и я вышел на лестничную клетку. Я ничуть не удивлен, но кто-то снова выкрутил лампочку.

Выдохнув, я вдавил круглую кнопку в корпус. Дверной звонок отозвался обиженной трелью.

Вскоре трижды прокрутился в замке ключ, и между дверью и косяком образовалась узкая щель.

– Кто? – раздался недовольный хриплый голос.

– Я.

Отец открыл дверь чуть шире. При виде меня его и без того сморщенное временем лицо совсем превратилось в сморчок.

– Проваливай, – он начал закрывать дверь, но я потянул её назад.

– Дай пройти!

– Ни за что. Уголовник не зайдет в мою квартиру.

Вот старый козел. Заставил-таки маму его прописать. Чудовище.

– Вообще-то это и моя квартира тоже.

Он набрал воздух в лёгкие:

– Мы работаем над этим! Проваливай!

Я просунул в щель носок ботинка.

– Дай мне поговорить с матерью!

Лицо отца мерзотно исказилось, нижняя губа задрожала.

– На пшеничке с ней побеседуешь, щенок!

Я замер. По спине бежал холодный пот.

Пшеничкой в моей юности называли район на окраине, где находится городское кладбище.

Он наверняка мне врет, такого быть не может.

– Что ты несёшь?..

– Проваливай! – с этими словами он ударил меня по ноге. Я выдернул её, и отчим звучно захлопнул дверь.

Немного постояв, я развернулся и уже нажал кнопку вызова лифта, как вдруг снова зашебуршал замок. Я обернулся.

– Заходи, – буркнул отец, снимая с двери цепочку.

Мне стало до того противно, что я побежал вниз по лестнице и только на первом этаже в попытках отдышаться понял, что бросил сумку.

Плевать.

Денег в кармане скорей всего хватит на проезд в одну сторону. Оказавшись на остановке, я уже знал, куда поеду.

Пшеничка.

В детстве я очень сильно боялся этого района. По сути, всё, что там было – огромное кладбище у леса и дорога, ведущая на выезд из города. Таким я его помнил.

Заскочив в подъехавший автобус, я спросил:

– На пшеничку идёт?

Смуглый водитель в дурацкой кепке, которую словно снял со своего сына, коротко кивнул. Я выгреб из кармана штанов всю мелочь, кинул в лоток и сел.

Мы тронулись. Я трясся на сидении и надеялся, что он меня обманул.

За окном желтел городок, густо усыпанный сухими листьями по обочинам. Я смотрел на небо, которое заволокли облака, напоминавшие мне обрывки сладкой ваты, и мелькавшие на их фоне крыши домов.

Я ехал до тех пор, пока людей в автобусе совсем не осталось, и, увидев вдали старую, покосившуюся остановку, заросшую сорной травой.

– Пшеничка, – сказал водитель. Я кивнул и встал ближе к двери.

Едва дождавшись остановки, я выпрыгнул на асфальт и побрёл по усыпанной гравием с крупной галькой тропе в сторону первых могил, огороженных покосившимися заборчиками. Где-то стояли монолитные памятники, где-то – деревянные безымянные кресты, где-то лежало множество венков и цветов, а где-то пробивалась сорная трава. Этот разнобой навевал тоску.

Я пытался сориентироваться и высматривал знакомые лица на крестах и памятниках, но ни одно не узнавал. Ноги несли меня куда-то ближе к середине кладбища, и я решил положиться на тело. Кто знает, может, мышечная память и вправду существует.

Вскоре я зацепился взглядом за собственную фамилию на старом мраморном кресте и выцветшее фото.

Папа…

Я отодвинул шпингалет у выкрашенной в вырвиглазный голубой железной оградки и зашёл.

Рядом со старой, осевшей могилой была совсем свежая, чёрно-рыжая, как смола, утыканная цветами и венками, будто ёж. Мраморный крест, совсем новый, но похожий на соседний, с яркой улыбчивой фотографией.

Я сел на колени и заплакал, руками упираясь в сырые комья земли.

Мама, мама. Мамочка.

Каждый раз, засыпая в камере, я мечтал встретиться с тобой, а теперь…

Мне даже никто не сказал! Почему всё так?!

Прости, я подвёл тебя. Всех подвёл.

Краем глаза я заметил ещё одну могилу между ними. На ней был простой памятник, выбивавшийся из общей картины. На фото я увидел своего младшего брата.

Она выглядела менее свежей, чем мамина, причем намного.

Я вытирал слёзы, размазывая по лицу грязные пятна кладбищенской земли, но они бесконтрольно текли, сотрясая всё моё тело. Я ощущал свое тело слабым и беспомощным.

Я совершил очень много ошибок. Предал любящую, обманул любимую, польстился не на ту… чуть не свёл Анфису в могилу.

Я рад, что у неё появилась семья. Что у неё есть дети.

Но почему мне так больно и грустно?

И кто же был тот мальчик?

Я потерял счёт времени. Мою голову забили тревожные, грустные мысли.

До моих ушей донёсся скрип шагов по гравийной тропинке. Я насторожился.

Ко мне подошёл отец. В руках он сжимал два складных зонта. Одет он был в растянутый свитер, невнятные штаны с огромным количеством карманов и такую же жилетку. Выглядит жалко, но не думаю, что я сейчас чем-то лучше.

Он перекрестился, не отрывая взгляда от фотографий, затем посмотрел на меня. Я уловил в его взгляде нечто совершенно неведомое. Что-то, чего я никогда в нём не видел.

В лесу за кладбищем тихо пели осенние птицы.

Его сморщенное лицо озарилось улыбкой. Он протянул мне руку и произнёс:

– Пойдём домой.

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5. Ради тебя

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Послесловие