Единственная для Синей Бороды [Ева Витальевна Шилова] (fb2) читать онлайн
- Единственная для Синей Бороды 2.25 Мб, 276с. скачать: (fb2) читать: (полностью) - (постранично) - Ева Витальевна Шилова
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Ева Шилова Единственная для Синей Бороды
Принцип законности. Largo
Синяя борода – это вам не мальчик для бритья!– Согласен ли ты, Джевехард Блаубарт, взять в жены… дать свое имя… любить и оберегать… навсегда? – Да. И жених ритуальным ножом надрезает ладонь, сцеживая в Чашу Единства требуемое количество крови. – Согласна ли ты, Аратани Антэни-ро, взять в мужья… любить и уважать… подарить потомство… навсегда? – Нет! И фата отлетает прочь, вместе с ритуальным ножом, а жених с ужасом всматривается в лицо невесты: – Ты?!..Адам Вовси
* * *
Свита Хорна мечтала мутировать, например, в тараканов. Потому что они мелкие, быстро бегают и могут укрыться в любой щели. Нет, в мух тоже можно, они хоть летать умеют и способны улететь подальше отсюда. И не надо подозревать благородных господ в сумасшествии, или склонности к извращениям при таких мечтах. Все дело было в том, что эти милые насекомые свободные существа и в любой момент удрать могут, в отличие от них самих, вынужденных терпеть ярость командира. А в гневе тот мог не посмотреть на давние узы дружбы или приятельства и пополнить население (или правильнее говорить меблировку?) местного лазарета. А то и морга. А пока… свита Хорна мечтала превратиться в тараканов. А самому Хорну больше всего хотелось плеваться, ругаться и кому-нибудь набить морду. Это на словах все учащиеся в Академии были равны, и даже знали друг друга только под псевдонимами, что достигалось лично налагаемым ректором заклятьем. Им даже заранее не удавалось познакомиться благодаря системе домашнего обучения. Предполагалось, что это делается, чтоб дать курсантам возможность заранее приобрести навык контактировать с соратниками без учета сословных предрассудков, и пресечь попытки представителей Древней крови покомандовать менее родовитыми грандами, основываясь только на существующем табеле об иерархии семей, а на деле все обстояло не так просто. На любом потоке всегда выделялись лидеры, способные прогнуть под себя остальных учащихся и образовать собственную команду. Самое смешное начиналось в момент вручения дипломов, когда раскрывались инкогнито, и получатели офицерских званий и новеньких эполет выясняли, кто ими командовал, а кто им подчинялся. И далеко не всегда самыми сильными лидерами оказывались наиболее родовитые, отнюдь! Нередки были случаи, когда самых-пресамых аристократов под себя подминал какой-нибудь нищий, но талантливый парнишка из захудалого и никому не известного рода! И никакие объяснения прогнувшихся во внимание потом не принимались. Показал смолоду слабину – готовься к соответствующему к себе отношению на всю жизнь. Зато проявившие себя как сильные лидеры, могли, невзирая на происхождение, рассчитывать и на более перспективное место обязательной службы и на благосклонное отношение начальства… и протащить с собой на козырное место службы своих знакомых по Академии, чем регулярно и пользовались. Поэтому многие представители не самых сильных родов заранее присматривали себе среди соучеников потенциального командира помощнее, чтоб иметь опору в будущем. Хорн подобными размышлениями не заморачивался. Древность собственного рода у него и так была максимально высокой для аристократа, железным характером и несгибаемой волей как у него, мало кто в Академии мог похвастаться, поэтому свою маленькую свиту он собрал без труда. Вернее, с учетом его личных качеств, она сама вокруг него собралась. Конон, медлительный, основательный, с цепкой памятью больше всего подходил на роль советника. Пиль, лучше всех управлявшийся с мечами и саблями, был ударной силой их маленькой компании. Гарх, виртуозно владевший всевозможными метательными предметами от стандартных ножей и коротких копий, до более экзотичных сюрикэнов и чакр[1], отвечал за оборону. Ифрин, наиболее преуспевший в заклинаниях, относящихся к жизненным потокам, стал целителем. И, наконец, Сварт, мелкий, юркий и услужливый, больше всего подходил на роль разведчика и шута. Их секста вот уже пять с лишним лет постоянно лидировала во внутренних соревнованиях Академии, что не могло не остаться не замеченным начальством. И Хорну уже неоднократно делались осторожные намеки, что, возможно, именно их команде предстоит честь два года последующей обязательной службы провести не где-нибудь, а при Повелителе… именно благодаря собственным заслугам, а не предполагаемому равенству учащихся… А насчет равенства учащихся… так его постоянно нарушали те, кто мог похвастаться достойным родительским доходом. Пара монеток прислуге – и стандартный рацион курсантов разбавлялся дополнительными вроде как не положенными яствами. Или приличным вином. Самые шустрые умудрялись во время коротких увольнительных даже близко пообщаться с женским полом. А самые предприимчивые – договориться о близком общении на долгосрочной основе с курсантками с военно-юридического отделения, единственного во всей Академии, куда соглашались зачислять девушек. Равны все, но не у всех есть возможность небрежно бросить приятно позвякивающий мешочек с монетами хорошо отработавшей партнерше… Потому что проблему общения со слабым полом никто не отменял. И те, кто пока не связал себя обязательствами, и те, у кого были невесты, с трудом переносили пребывание на голодном пайке относительно женского пола и выкручивались, как только могли. Попробуйте так вот повоздерживаться с полгодика, а потом не убить в нервах соперника на очередном спарринге на мечах! Кто как, а сам Хорн давно договорился о регулярных щедро оплачиваемых посещениях сначала с Велиссой Цавелье с юр-отделения, потом с Гарденией Бетильо, при том, что уже лет семь знал о своей будущей свадьбе. Пройдя в свое время, как и все члены родов Древней крови проверку на Камне Оракула, именно он продемонстрировал максимальную совместимость с кровью рода Антэни-ро. Род Антэни-ро… лучшие воины и неуловимые лазутчики, несгибаемые солдаты, элита из элит вооруженных сил. И всегда в этом роду рождались только сыновья, поэтому к знакомству с этим родом больше стремились обладатели дочерей на выданье. Но у последнего представителя, Ландеберта Антэни-ро в наличии оказалась единственная дочь, и когда она немного подросла, все представители Древней крови чуть драку в храме Темных богов не устроили, стремясь как-то заранее договориться, и урвать для своего рода такой приз. Но Камень не обманешь, и Оракул Темных богов прилюдно объявил о приоритете его семьи. Мало того! Согласно составленному им гороскопу они являлись истинной парой, поэтому несмотря на недовольство остальных аристократических семей, все знали, что когда-нибудь именно он, Хорн, наденет ей родовую гривну и удостоится чести повести Аратани Антэни-ро в храм Единства Темных богов. И именно им предстоит пройти редчайший ритуал кровного единения пары. Договор о свадьбе двух древнейших семейств был заключен давным-давно, и до сих пор Хорн свою будущую жену никогда не видел. Но не роптал, а терпеливо ждал, ибо взять за себя наследницу из рода Антэни-ро было бы не зазорно даже правящему роду. Но до этого следовало получить образование. И его секста упорно шла к тому, чтоб быть первыми. Лучшими. Всегда и во всем. А в начале шестого, последнего года обучения отец шепнул ему, что его будущая жена тоже зачислена на военно-юридическое отделение. И весьма нелишним будет аккуратно заранее присмотреться ко всем курсанткам… А еще лучше выяснить, под каким псевдонимом она скрывается. И, несмотря на то, что правила в Академии были одни для всех – учеба под вымышленным именем, и никаких поблажек никому делать не станут, пронырливый Сварт как-то сумел разнюхать, в какой комнате она живет. Хорн постучался к ней под наскоро изобретенным предлогом и обомлел, когда она распахнула дверь. Глаза как серебристые озера, волосы, как снег… его будущая жена отличалась не просто высоким происхождением, она была еще и хороша собой. Нет, он не подал виду, что знает, кто она такая, но в мечтах уже представил, как назовет своей перед лицом богов, как после свадебных торжеств уведет ее в спальню, как будет медленно и с удовольствием учить ее любить себя. И произносить ее имя, сладкое имя, скатывавшееся с языка как леденец – Тиана. Тии-аа. Он не пытался действовать нахрапом, здесь нужны были совершенно другие методы. Почему бы не подсказать симпатичной соученице в какой лавке лучше раздобыть качественный тальк, столь необходимый в процессе тренировок для улучшения сцепления рук со снарядом и для предотвращения образования мозолей и потёртостей? Почему бы галантно не придержать для нее открытой дверь столовой, когда она, уставшая, направляется после занятий на ужин? Почему как бы случайно не предложить свои старые записи по особенностям зубодробительной грамматики лигорского языка? И получать удовольствие, глядя как она радуется, просто увидев его в коридорах. О, нет, он не будет торопиться. Приручение должно быть постепенным и добровольным, жена – это не одноразовая девица из трактира. И даже не временная любовница, вроде Велиссы или Гардении. Это часть его жизни. Он уже все про себя прикинул, им осталось проучиться вместе этот год, потом он уедет на обязательную двухлетнюю службу, а она за это время как раз завершит обучение на военного юриста, которых готовили всего за три года, и к моменту окончания отдачи им служебного долга отечеству не будет никаких препятствий к их свадьбе. Если бы не ее соседка по комнате, все было бы совершенно замечательно. Совместное обучение в Академии с будущей женой вещь, конечно, правильная, но не тогда, когда перед глазами постоянно мелькает дополнительный раздражитель. Знать, что именно ему посчастливится жениться на последней Антэни-ро, и быть вынужденным постоянно терпеть рядом ее не то наперсницу, не то приглядчицу. Стоило пригласить Тиа на свидание или просто на прогулку, эта Ранга обязательно оказывалась поблизости. Хорн ей уже и намекал, и прямым текстом объяснял, что она лишняя, но наглая девица понимать его ни в какую не хотела. – Она не иначе как думает, что если они соседствуют, то ей можно вмешиваться в чужую жизнь! Прилипла – не отскребешь! – А ты не думал, что ее могли специально приставить к Тиане как дуэнью? Как гаранта сохранности чистоты невесты во время обучения? Девушек здесь немного, зато желающих с ними поразвлечься – подавляющее большинство, – основательный Конон и здесь себе не изменил, подобрав уважительную причину для столь липучего поведения соседки. – Хм… возможно ты прав… и такая опека осуществляется прежде всего в моих интересах… но все равно – бесит неимоверно! Хорна еще и потому раздражало ее постоянное возле Тии присутствие, что в отличие от нее была эта Ранга на редкость языкатая и ехидная девица. Вот никогда ничего вежливого не скажет, обязательно как-то съязвит или подъелдыкнет. Стоило однажды предложить в кафе заплатить за их чай с пирожками, тут же подняла брови и поинтересовалась: – С чего бы такой приступ доброты на папашины денежки? Мальчик-баловень решил от щедрот стрясти часть уже не умещающегося на нем слоя позолоты на наш столик? – Я не баловень, я просто галантный кавалер! – А я как сказала? И так всегда. А возмутившись однажды ее неуважительным к себе отношением, выслушал крайне необычный ответ: – Смотрю я на тебя и думаю – а за что мне тебя уважать? Где основания? Ты спас всех от эпидемии ерсинии пять лет назад, придумав вакцину как целитель Хорге? Ты изобрел что-то, что облегчило всем и мне в том числе жизнь, например, пластмассу как магистр Ульвен? Ты умеешь так вести занятия, что скучнейший материал слушается с раскрытым ртом, как это получается у профессора Маркуса? Ты принес стране славу, разгромив полчища злобных интервентов как генерал Зартерон? Причем, заметь, это я так, навскидку перечисляю. Этих людей я готова уважать, поскольку есть за что. Есть у тебя в активе нечто подобное? Нет. Но давай поступим проще, попробуем сравнить нас с тобой. Происхождением мы с тобой не слишком отличаемся. Денег наши рода отсыпают нам достаточно. Объем знаний тоже не слишком разный. Каждый из нас обладает твердыми принципами, не рвется прогибаться без причины под окружающих, умеет дружить и защищать друзей. У каждого есть в наличии такие качества как сила, ум и способность к развитию. При этом ты не горишь желанием меня вдруг зауважать, и я тоже воспринимаю тебя как похожую личность, без дополнительных оснований для преклонения. С учетом нашего подобия, на чем основано твое ко мне внезапное требование уважения, хотела бы я знать? Хорн уже чуть не открыл рот, собираясь настоять на уважении себя как превосходящего ее возрастом мужчины, но был перебит насмешливым: – Ой, только не надо намекать на содержимое штанов! Мозгов тестикулы не содержат. Научишься вынашивать и рожать как мы – требуй уважения за перенесенные страдания. А пока жизнь обстоит так, что вам удовольствие, нам родовые муки. Скорее уж женщины могут требовать уважения за возможность продолжение жизни. А если ты еще и возраст вознамерился приплести… не забывай, что возраст – это только количество прожитых лет. Уважения достойна мудрость, если с возрастом появилась именно она… а не просто лысина с морщинами. То есть вот так, да? На такое нестандартное заявление он даже не сразу сообразил, как отреагировать. Но мысленно посочувствовал некому незнакомцу, н-да, нелегко однажды придется ее будущему мужу… А когда он попытался уговорить ее взять деньги и погулять, дав им с Тианой возможность посидеть и поговорить в их комнате, она только фыркнула: – У Велиссы будешь в комнате сидеть. И не только сидеть. Или уже у Гардении? С ума сойти, какая у некоторых насыщенная личная жизнь! Забери свои деньги и запомни: любишь общаться со шлюхами – твой выбор и твое дело. Но даже не надейся после этих потаскух подкатить к Тие! Как узнала-то, а? Хотя он не особо и скрывался… А вдруг она Тиане проболтается? Или уже донесла? Нет, с такими друзьями его будущей жене никакие враги не нужны, все уже имеется! Иногда ему казалось, что прав Сварт, постоянно подговаривающий как-то вывести хотя бы на время из строя эту нахальную девицу, или еще лучше скомпрометировать ее вплоть до отчисления из Академии… но приходилось постоянно напоминать себе, что не может он пойти на открытый конфликт, когда до окончания обучения осталось меньше полугода… и продолжать поддразнивать Сварта, намекая, что он потому так злится, что сам к Ранге неровно дышит… Видимо, доля правды в этом была, потому что слишком уж яростно он на нее в разговорах нападал…, наверное, именно поэтому Хорн для сохранения собственных нервов предложил ему лично оплатить поход в массажный салон с умелыми девицами, только чтоб тот не так верещал над ухом… А при очередной их стычке она окончательно вывела его из себя. Хотя дело, возможно, было не только в ней, а в ударной дозе запрещенной к распространению пыльцы черного ириса[2], добытой где-то тем же вездесущим Свартом, но Хорн в очередной раз впал в ярость и в итоге позволил себе сорваться на неприятной ему особе. А все потому, что близилось одно из наиболее интересных празднеств в Академии – День смены года. Никаких балов, конечно, устраивать не предполагалось, тут вам не столица, но иллюзорный праздничный концерт и вполне реальный праздничный ужин являлись неотъемлемой частью праздника. По негласной традиции, на которую начальство ежегодно закрывало глаза, после окончания ужина курсанты не спешили ложиться спать, а втихаря продолжали колобродить по общежитиям, не пренебрегая горячительными напитками и последующими розыгрышами… Упускать такой шанс, первый и последний за ближайшие два с половиной года, явно не следовало. Хорн уже заказал самый роскошный букет, который только могли составить в местной лавке, припас бутылку «Бианно» двенадцатилетней выдержки и приготовил коробку конфет ручной работы из столичной кондитерской. На эту ночь у него были большие планы, связанные с Тианой. Но сначала следовало нейтрализовать ее прилипалу-соседку. И он попробовал накануне Дня смены года ее по-человечески попросить не висеть на Тиане хотя бы в праздник. Мог бы не стараться, противная девица не просто не вняла его просьбе, а, наоборот, пообещала связаться с отцом и увезти ту вместе с собой из Академии на время празднования. – Тебе не кажется, что ведешь ты себя как мамаша-клуша? Может, каждый уже будет выполнять свои обязанности и не замахиваться на чужие? – У меня и у нее матери умерли. Так что если надо стать клушей при наличии вокруг такого количества любителях горизонтальных видов спорта – значит, стану! Да чтоб ей всю жизнь одними жареными крысами кормиться! Чтоб ей козырная карта в судьбе ни разу не выпала! Чтоб ей козла вонючего в мужья отхватить! Настоящего. Хорн метался по комнате, изрыгая проклятья. А его команда сидела тихо и мечтала превратиться в тараканов, видя, что самому Хорну больше всего хочется плеваться, ругаться и кому-нибудь набить морду. Нет, не кому-нибудь, а понятно кому. Но просто пойти и заставить наглую девицу себя уважать кулаками, как собрата-курсанта, тоже вроде как было нельзя. Поэтому вся секста за исключением Ифрина собралась в комнате командира на военный совет. Вопрос был один: как заставить эту заразу, наконец, прислушаться к словам Хорна и отвадить ее хотя бы в День смены года от карауления Тианы. Может, запереть? Или еще что-то предпринять? Или и впрямь пару затрещин отвесить? – За что, собственно? – спросил рассудительный Конон, – она не твоя подчиненная, и слушаться не обязана. Может, как-то уговорить? – Предложить то, от чего она не откажется? – предположил хладнокровный Пиль. – Что именно, если она даже на деньги не ведется? – уточнил Хорн. – Зато бабы о внешности сильно переживают и ее можно попробовать испугать подпорченной мордашкой, – внес идею вспыльчивый Гарх. – Или протащить по койкам, сразу шелковая станет, – встрял неугомонный Сварт. – Напугать, говоришь… а это мысль. Засаду на Рангу было решено устроить сразу после вечерней тренировки военно-юридического отделения. Курсанты обычно возвращались с полигона в общежитие через нижний коридор, по сторонам которого было несколько пустующих аудиторий. – А как отцепить ее от Тианы? – Предоставьте это мне, я знаю, с кем договориться… Гардения Бетильо легко согласилась отвлечь Тиану от Ранги и тем самым обеспечить Хорну свободу действий в беседе с несговорчивой девицей. До полного состава сексте не хватало только Ифрина, у которого был факультатив по зельеварению. Конон, Пиль, Гарх и сам Хорн, намереваясь запугивать изначально более слабого противника, да еще девушку, чувствовали себя сперва как-то неловко, пока Сварт гордо не вытащил серебристую коробочку с желтоватой пыльцой. – Вот! Пара понюшек «Черного принца» и можно на дракона идти с голыми руками! Хорн, никогда ранее не употреблявший наркотических веществ, заколебался: – Да оно как-то… – Как-то вы вообще откажетесь действовать. Струсили, гранды? Стерпеть такое было нельзя и Хорн решительно вдохнул дозу дурманного зелья первым. За ним менее решительно это проделали остальные. И уже через несколько мгновений появилось желание немедленно что-то делать, причем, желательно в компании с друзьями. И пятеро курсантов чуть не бегом кинулись к облюбованному месту засады. Гардения Бетильо не подвела и, честно отработав регулярно выплачиваемые ей Хорном деньги, отвлекла Тиану разговором, Рангу удалось подловить в коридоре одну и быстро, пока никто не заметил, втащить в аудиторию, где обычно проходили занятия по палеоботанике. Наложенное Свартом на дверь заклятье «монолит» обеспечило, что никто сюда не войдет, а установленный Кононом «полог тишины» гарантировал, что происходящего никто проходящий мимо не услышит. Наверное, только сейчас Хорн понял, что плохо представляет себе дальнейшее развитие беседы и слегка растерялся. Вот они ее схватили, притащили, от появления ненужных свидетелей подстраховались и? … Дальше-то что? Кто начнет пугать? Как? И чем? Удерживаемая Гархом и Пилем за локти Ранга невольно сама им помогла, глумливо протянув: – Командир Хо-орн… какая встреча. Что, настолько неудобно стало беседовать в одиночку, что поддержка всей сексты понадобилась? Тут он слегка встряхнулся и не менее неприятным тоном протянул: – Зачем же всей? Беседовать я и сам могу, ребята… так, слегка помогут. Мне надоело, что ты постоянно путаешься под ногами. Поэтому либо ты сейчас даешь зарок отойти в сторону и никогда не соваться в мои с Тианой отношения, либо придется несколько скорректировать твою внешность. И выразительно поиграл в воздухе около ее лица любимой чакрой Гарха. Хорн почему-то был твердо уверен, что пятеро здоровых лбов, нависших в закрытом помещении над ее макушкой, наверняка перепугают одну мелкую девицу до мокрого исподнего, и, что, получив от нее обещание самоустраниться, он уже сегодня добьется согласия Тианы провести с ним завтрашний вечер Дня смены года, но… ошибся. – Нет. – Тебе приказывает представитель Древней крови! – Все равно нет. Никто не смеет приказывать нашему роду! Хорн понял, что ситуация патовая, но надо что-то делать. Сама она не отступит, но просто без причины начать резать соученице лицо не смог. А пауза затягивалась. И тут… – Помнишь, о чем вчера была лекция профессора Маркуса? – заговорщески прошептал Сварт. – Об исторических традициях, обычаях… – … и родовых наказаниях аристократии. Вот удобный случай испытать на практике комплекс наказаний какого-нибудь из высших родов… применяемый, например, за непослушание челяди. И Хорн, подумав, попросил Сварта принести из их комнаты плеть. А тот вместе с ней принес и коробочку с пыльцой, и Хорн уже увереннее втянул ноздрями следующую порцию. – Гарх, Пиль, разверните ее лицом к парте! И привяжите, чтоб не дергалась. Разодрать у Ранги на спине тренировочную куртку и нижнюю майку большого труда не составило. Вид гладкой девичьей кожи и судорожный вдох Сварта на миг чуть не сбили Хорна с мысли о наказании, но он вовремя опомнился и провозгласил, что начинает отсчет. И только от того, когда она соизволит разродится нужным обещанием, зависит момент окончания экзекуции. И ведь был он уверен, что не сможет эта негодяйка долго терпеть боль и почти сразу поклянется в чем угодно… в том числе и в том, что никто не узнает об избиении… а она только вздрагивала от жалящих спину ударов и молчала. И на каком-то по счету взмахе плети он озверел. Ах, мы, значит, такие крутые, что даже при таком раскладе не желаем прогибаться под внешние обстоятельства! Мы, значит, будем гордо молчать! И Хорн продолжал наносить все более сильные удары, не замечая выступившей крови, выкрикивая бессвязные обвинения и даже не понимая толком, против кого именно направлен его гнев… Хорошо еще, что после своих занятий по зельеварению их искал и нашел Ифрин. Хорошо, что он сумел сломать действие заклятья «монолит» на аудитории, прекратить неистовство Хорна, утихомирить их всех заклятьем «тихого сна» и даже самолично перенести эту занозу Рангу в лазарет. Хорошо, что потом помог им самим добраться до коек и не свалиться по дороге. Хорошо, что поутру отпоил их всех восстанавливающим зельем и объяснил, что с командиром произошло. – Ты напрасно накачался «Черным принцем», это очень опасный препарат. – Чем опасный? – Тем, что это мощнейший психостимулятор. Особенно, если учесть, как именно действует, особенно при первом употреблении, пыльца черного ириса. Эффект проявляется сначала в виде чувства эйфории, повышенной эмпатии к знакомым и даже к незнакомцам, активной деятельности и снижении критического мышления. У принявшего появляется неконтролируемый поток мыслей и действий, наблюдается высокая внушаемость. – Значит поэтому меня так зациклило на идее наказания? – Похоже… А при продолжении вдыхания пыльцы наступает следующий этап: меняется восприятие мира, возникает дезориентация, спутанность сознания, появляются слуховые и иные галлюцинации. – Да, … знаешь, я, по-моему, вообще не ее видел… мне казалось, передо мной какой-то враг, которого надо уничтожить… я лупил собственный кошмар… Списывая нахлынувшую ярость на действие наркотика, Хорн никак не рассчитывал, что у этой истории будет продолжение. Это прилипала удачно нейтрализована в лазарете, Ифрин ее слегка подлатал, максимум, что ему грозит, это приплатить ей, чтоб сильно не распространялась о том, что было… да и кто ей поверит? Чего стоит ее слово против свидетельства пятерых из боевой сексты? Зато сегодняшний праздник он наконец-то проведет с Тианой. Но все пошло не так. Из-за этого происшествия их даже вызвали к ректору, который прознал о случившемся и вместо поздравлений с Днем смены года долго вопил что-то о недопустимости и вседозволенности. И хотя Хорн готов был признать в произошедшем исключительно свою вину и с пеной у рта отстаивал право остальных не подвергаться наказанию, потому что они только выполняли его приказы… а Ифрин так и вообще в тот момент отсутствовал, ничего не помогло. Всю их сексту прямо в праздник выдворили из Академии, как нашкодивших щенков, переведя доучиваться в полную дыру – периферийное училище сухопутных войск. А потом постарались еще и раскидать их служить подальше друг от друга. Хорну уже под собственным именем пришлось еще два обязательных года тянуть лямку в гарнизоне на границе со степняками, где единственным развлечением было выслеживание и отстрел местных зверушек, напоминавших сусликов. Потому что больше там не было ничего. Вокруг круглый год сплошная трава, почти полное отсутствие деревьев, потому что не считать же за лес низенькие и кривые полукустарники, кое-как насаженные вдоль водоемов и дорог. Даже снега зимой там почти не бывало, так, иногда везло увидеть не успевшие растаять грязно-белые кучки, которые практически на глазах превращались в грязные лужи. Гарнизонные офицеры, особенно те, кто застрял здесь надолго и не мог рассчитывать на перевод в более перспективное место, скучно играли в нарды по вечерам, регулярно напивались до фиолетовых чертей и мечтали о пенсии. А он считал декады и дни до окончания двухлетнего срока, помня, что его ждет не просто свобода, его ждет любимая, его истинная пара. И после окончания ею Академии она станет его женой.* * *
И этот день, наконец, настал. Родители сбились с ног, подготавливая все к проведению ритуала и последующих свадебных торжеств, сам Джевехард уже неделю места себе не находил, представляя тот момент, когда она, наконец, окажется в его руках, теплая, покорная, принадлежащая только ему. И утром в день свадьбы он мысленно поторапливал время, пока торопливо глотал утренний настой анчана, пока его брили, пока помогали надеть парадную одежду, пока он ехал в храм Темных богов. Успокоился, только когда они с невестой стояли перед Чашей Единства и служащий в белоснежном облачении после стандартных наставлений перешел к проведению обязательной части ритуала кровного единения пары. – Согласен ли ты, Джевехард Блаубарт, взять в жены… дать свое имя… любить и оберегать… навсегда? – Да. И вот уже он ритуальным ножом надрезает ладонь, сцеживая в Чашу Единства требуемое количество крови. – Согласна ли ты, Аратани Антэни-ро, взять в мужья… любить и уважать… подарить потомство… навсегда? – Нет! И фата отлетает прочь, вместе с ритуальным ножом, а он с ужасом всматривается в лицо невесты: – Ты?!.. Выразить всю степень своего возмущения от того, что вместо Тианы на месте его невесты оказалась ненавистная Ранга, Джевехард не успел. Заклинание «эсид-рейн» ударило ему в лицо, расплавляя кожу и выедая глаза. Что было дальше, он не помнил, благословенная тьма накрыла его разум.* * *
Ажиль Блаубарт давно не помнил случая, чтоб он был в таком бешенстве. Это ж надо суметь нанести такое оскорбление славному роду Блаубартов! И кто?! Какая-то сто бы лет никому не интересная девка, у которой всех преимуществ – принадлежность к одному из старых родов! И что теперь? Она решила, что это дает ей право прилюдно глумиться над представителем другого, не менее, а может и более древнего рода? Ну, нет! Или Повелителю придется заставить эту семейку ответить за все, или он возьмет отправление правосудия в свои руки, и это никому не понравится, да будет Темная мать ему в том свидетелем! Блаубарт-старший раздраженно мерил шагами приемную Повелителя, ожидая появления сына и приглашения зайти. И когда целители, наконец, привезли на инвалидном кресле Джевехарда с перебинтованным лицом, почувствовал непреодолимое желание разбить собственные кулаки о чьи-то наглые физиономии. Как же так могло случиться, Хард, старший сын, наследник, самый любимый из всех его детей превращен этой мерзавкой в беспомощного калеку! Однако он не успел даже словом с ним перемолвиться, как они были призваны секретарем Повелителя в Судную палату, где кроме самого Повелителя их уже ждали гранд Ландеберт Антэни-ро и Корбиниан Тау, Оракул Темных богов. – Да будут Великие Боги благосклонны к деяниям твоим, мой Повелитель! – с поклоном произнес ритуальное приветствие Блаубарт-старший. – Да не оскудеют силы твои и будет крепок дух во все времена! К тебе обращается твой смиренный слуга с просьбой о правосудии и справедливости. Роду Блаубартов было нанесено публичное оскорбление, которое смывается только кровью виновников! Род требует ответного наказания для семьи Антэни-ро! – Мне известно о срыве торжества, и ранах твоего сына, – скупо кивнул Повелитель. – Что нам может пояснить глава рода Антэни-ро? – Что основания для подобного поступка у моей дочери были, – хладнокровно ответил Ландеберт Антэни-ро. – Спросите лучше у сынишки своего, в ответ на что Аратани его «приласкала». – Вы не смеете! … – Может быть, Джевехард Блаубарт пояснит нам высказывание главы рода Антэни-ро? Выглядевший забинтованной мумией Блаубарт-младший почему-то предпочел отмолчаться. – Мне кажется, он как-то не горит желанием с нами откровенничать…, – ехидно хмыкнул Ландеберт Антэни-ро. – Ну, тогда я вам скажу: этот великий боец чуть не забил до смерти плетью мою дочь. Так что Вы там о правосудии и справедливости-то говорили, а, Блаубарт? – Ложь! И эта ложь не поможет Вам оправдать свою семью! – Не ложь это, а суровая правда. Два с половиной года назад Ваш сын возомнил себя судьей и палачом одновременно и решил, что избиение Аратани за нежелание под него подстраиваться, будет наиболее правильным действием. Причем так вошел в раж, что чуть не убил соученицу, его еле оттащили. Припоминаете, Джевехард? Тот едва заметно кивнул. – Ты смотри, память еще не отшибло! – не по-доброму оскалился Антэни-ро. – Вот теперь попробуйте сказать, что основания для подобного поступка на свадьбе у Аратани отсутствовали. – Да там было какая-то наглая прислуга! … – Там была бывшая невеста Вашего сына. Просто в отличие от него она свято соблюдала требование существования под вымышленным именем и не афишировала своего происхождения. А вот теперь и настала пора для ответного наказания некоторых, возомнивших себя вершителям чужих судеб. – Он не мог знать… – не хотел сдаваться Блаубарт-старший. – То есть прислугу в ярости забить можно, а если благородный гранд ошибся в определении статуса избиваемой, достаточно повиниться в незнании и этого будет достаточно? Повелитель, я хотел бы обратить Ваше внимание на то, как интересно члены старших аристократических родов нынче воспитывают своих отпрысков в смысле вседозволенности поведения. И какого отношения от них потом следует ждать окружающим. – Но она же при всех… – Когда ее пороли, тоже были свидетели, пусть и всего пятеро. И могу Вас заверить, что прилюдно изуродованная спина юной девушки не совсем то, что может пробудить в ней страстные чувства к несдержанному уроду. И кто Вам сказал, что род Антэни-ро оставит это безнаказанным?! Теперь уже пришла очередь Ажиля Блаубарта отступать под натиском Ландеберта Антэни-ро. Как-то некстати ему вспомнилось, что род Антэни-ро входит в военную элиту, и если разозленный отец невесты сына сейчас вспомнит им же самим упомянутое право смыва оскорбления только кровью виновников…, то на дуэли шансов у него не останется, Ландеберт его просто прирежет. – Давайте не будем горячиться, – вмешался Оракул Тау. – Мне было бы очень интересно узнать, что вообще послужило причиной избиения соученицы. Возможно, за срывом стоит нечто большее? Возможно, произошло нечто, что подвигло гранда Джевехарда на именно такую реакцию? Блаубарт-младший сквозь бинты сумел проскрипеть «Сварт». – Это еще кто? – Сварт – это Сигберт Шрот, сын наших соседей, – оживился Блаубарт-старший. – Они учились вместе с Хардом в одной сексте в Академии. И его семья как раз находится в столице, они приехали на свадьбу Джевехарда! Возможно, именно он сумеет пролить свет на истоки этой истории! Повелитель звонком колокольчика вызвал секретаря и приказал доставить к нему для беседы младшего представителя семейства Шрот. Пока его ждали, Ажиль Блаубарт вновь попытался найти оправдание для Джевехарда: – Но он же уже был наказан! Ему и так пришлось доучиваться в каком-то заштатном заведении вместо столичной Академии! И два года служить во всеми богами забытой дыре на задворках страны! – Перевод Джевехарда из Академии в периферийное училище сухопутных войск явился следствием нарушения им правил данного учебного заведения. Что же касается дальнейшего прохождения службы… – Ландеберт Антэни-ро прищурился и напомнил Ажилю статью Устава, – «все выпускники с военной специальностью обязаны отслужить два года в действующих войсках», исключений не делается ни для кого. Или вы опять собираетесь заявить, что представители Вашей семьи могут служить только при дворе, а во всякие стратегически важные для страны дыры можно кого поплоше заслать? Кто происхождением, например, не вышел? Ажиль Блаубарт открыл рот… и закрыл. Даже если он именно так и считал, озвучивать подобные мысли о ранее положенных привилегиях знатных родов в присутствии нынешнего Повелителя было бы верхом глупости. Неприятную паузу прервал приход отца и сына Шрот. Ишь, как торопились к Повелителю, даже запыхались по дороге, отметил Ландеберт Антэни-ро. Что-то они смогут поведать о склонности Джевехарда к применению столь «приятных» методов общения с девушками? – Да будут Великие Боги благосклонны к деяниям твоим, мой Повелитель! – с поклоном произнес ритуальное приветствие Шрот-старший. – Да не оскудеют силы твои и будет крепок дух во все времена! – Приветствую вас и благодарю за то, что так быстро откликнулись на просьбу о прибытии, благородные гранды. Гранд Свеллин Шрот, я собственно, я намеревался поговорить с Вашим сыном Сигбертом. – Он весь к услугам моего Повелителя. – Гранд Шрот-младший, нам желательно услышать подробности истории избиения Джевехардом вашей соученицы. Да, да, именно той, после которой вашу компанию перевели из Академии в училище сухопутных войск. Сигберт Шрот вскинулся и экспрессивно поведал, что она сама виновата! Не след всякому сброду мешать благородным грандам, особенно если те высказали желание службы себе. И уж тем более, не след озвучивать отказ таким нетерпимым тоном, как будто она им одолжение делает! Так что правильно ее Джевехард уму-разуму поучил. Чтоб остальным неповадно было кобениться не по делу! А им из-за какой-то… не дали получить дипломы Академии! Молодой гранд вошел в раж и не замечал, как по мере его рассказа бледнеет его отец, как заостряются черты лица Ландеберта Антэни-ро, как мрачнеет Повелитель. – И кто же додумался до такого метода учебы… уму-разуму? – Так… мы вместе и додумались. У нас как раз накануне лекция была – о родовых наказаниях и огненных печатях, вот и представился случай испытать на практике комплекс рода Блаубарт. – Так вы ей и печать хотели выжечь?! – Печать нельзя было, – с явным неудовольствием поведал Сигберт Шрот, – рабство официально отменено. Хотя некоторым для острастки не помешало бы знание о подобных возможностях… – А скомпрометировать ее вплоть до отчисления из Академии путем насильственного склонения к интимным отношениям – тоже была Ваша идея? – От нее бы не убыло… – Скажите, а чем обусловлен подобный срыв Джевехарда Блаубарта? Не просто же так началось избиение? Шрот-младший неожиданно замялся, но, увидев, как Повелитель нахмурился, неохотно выдавил: – Так это… мне досталось по случаю немного пыльцы черного ириса… На Шрота-старшего страшно было смотреть. Больше всего он напоминал вытащенную из воды рыбу, которая пытается протолкнуть в рот хоть каплю… чего? воды? воздуха? Потому что в отличие от сынишки он, по-видимому, догадался, чем вызван этот опрос сразу после срыва свадьбы Блаубарта-младшего, и хорошо понимал, какова будет реакция Повелителя на его неосторожные слова. – Гранд Свеллин Шрот, я прошу Вашу семью задержатся в столице на ближайшую декаду, – голос Повелителя стал ледяным, что не предвещало собеседнику ничего приятного. – О времени следующей аудиенции Вам сообщат. Проводив взглядом задыхающегося Свеллина Шрота и ничего не понимающего Сигберта Шрота, явно приободрился Блаубарт-старший, еще бы, появилась возможность часть сыновней вины переложить на нерадивых советчиков: – Так вот благодаря чьим «умным» советам это стало возможным! Мой Повелитель! Пусть Джевехард и не сдержался… под воздействием этого Шрота, под влиянием минуты… под дурманом пыльцы черного ириса… но тогда это был случайный срыв! А сейчас она покалечила моего сына хладнокровно и сознательно! Повелитель, Вы это так оставите? Она что же… останется безнаказанной?! – Гранд Ажиль, Вам известно слово принцип[3]? – Известно! Это нечто незыблемое, векам устоявшееся… – Не совсем. Принцип – скорее правило, которое «первично» и не нуждается в дальнейшем обосновании. Он не обсуждается, не доказывается, он просто есть. В свою очередь, принцип законности – принцип четкой определенности норм права, принцип права. Если государство налагает те или иные ограничения на поведение людей, то оно как минимум должно четко и недвусмысленно очертить границы этих требований. Так вот четко и недвусмысленно напоминаю: Ваш сын безосновательно изуродовал молодую девушку благородного происхождения. Закон в данном случае будет на стороне рода Антэни-ро. – А если я обращусь в Вам с личной просьбой о пересмотре норм права в данном конкретном случае? – Я не пойду Вам навстречу. Правовые нормы не должны зависеть от усмотрения конкретных должностных лиц. Но переполнявший Ажиля гнев требовал выхода, и он снова постарался воззвать к справедливости, в том виде, как он ее себе представлял: – Откуда ей вообще известно это заклинание? Она же не на боевом отделении училась, а на военно-юридическом? – Она не только его знает, – пояснил ее отец. – Вы, кажется, забыли, в роду Антэни-ро все военные. И все талантливые. Вне зависимости от места обучения… – Но почему было своевременно не подать жалобу на действия моего сына? Зачем понадобилось столько ждать и настолько жестоко действовать? – За все эти годы это была их первая встреча. Вот Аратани и подгадала удобный момент сквитаться собственноручно, – объяснил гранд Ландеберт. – Тогда зачем она покалечила не только Джевехарда, а еще и моих ни в чем не повинных людей? – Блаубарт-старший не собирался отказываться от мысли о наказании этих Антэни-ро. – Видимо, потому что они не хотели после случившегося выпускать ее из Храма Темных богов, – судя по тону Ландеберта Антэни-ро, он явно развлекался. Ажиль не собираясь так просто сдаваться, продолжал выдвигать обвинение: – То, что они пытались ее задержать, это не повод отрывать им конечности! Кстати, как это вообще у нее могло получиться? – На этот вопрос Вам могу ответить я, – в беседу снова вступил Оракул Тау. – После избиения ее Вашим сыном Аратани Антэни-ро провела ритуал призыва демона. – Так… это же опасно! – Оказаться без прикрытия при общении с Вашим отпрыском, как выяснилось, еще опаснее. Поэтому она обратилась к демону защиты. Сейчас она является обладательницей Сферы Лиориса – абсолютной защиты от любого внешнего воздействия. Именно поэтому Ваши люди ничего бы не смогли ей сделать. А то, что они пытались ее задержать, полагая, что скрутить слабенькую девчонку будет легче легкого… что ж, теперь они на собственном опыте выяснили, что это не так. – Что-то я начинаю сомневаться, что невестка с такими качествами так уж необходима нашему роду… – Гранд Ажиль, на тот случай если Вы забыли, Ваш сын и Аратани Антэни-ро связаны предсказанием об истинной паре, – вмешался Повелитель. – Нельзя игнорировать такую примету, Темная мать не простит. Кроме того, ритуал кровного единения пары был начат Вашим сыном, но не был завершен с ее стороны, поэтому Джевехард может жениться только на ней. – Тогда почему, собственно, ее здесь нет? Кто дал ей право отсутствовать, когда решается ее будущее? Джевехард тоже просипел нечто неразборчивое, но явно вопросительное. Оба Блаубарта получили ответы. Старшему резко ответил Ландеберт Антэни-ро: – Она не захотела связывать жизнь с больным на всю голову придурком. Младшему сочувственно пояснил Корбиниан Тау: – Ваша Истинная ушла во Врата. Она предпочла попробовать где-то в другом мире стать счастливой с любимым, предназначенным ей судьбой. – Она не имела права! … – Слуги храмов Темных богов никому не отказывают в праве ухода. И Вы об этом прекрасно знаете! Да уж, об этом праве прекрасно знали все. Во всех городах страны в храмах Темных богов было то, что называлось Вратами в никуда. Просто затянутый клубящимся туманом проем в стене, куда даже смотреть, и то было страшновато, а уж решиться войти и подавно. Нет, храмовые служащие, конечно, отгородили его мощными дверями от остальной части помещений, и не стремилисьособо афишировать его наличие, но не знали о праве ухода только уж совсем малые дети. Обычно правом ухода во Врата пользовались только те, кому было совсем нечего терять. Разорившиеся, умирающие, отчаявшиеся, разочаровавшиеся в жизни – причины для ухода обычно были именно такими. Так что да, об этом праве все прекрасно знали. Только пользовались редко. Кто же согласиться бросить налаженную жизнь и уйти… неизвестно куда? Имея при себе только то, что сможешь унести в руках? И не имея ни малейшей гарантии, что где-то там к тебе хорошо отнесутся? Причем, пропускали Врата далеко не всех. Если Вы надеялись изменить собственную жизнь, Вам следовало при проходе адресовать Вратам просьбу, четко и недвусмысленно попросив желаемое. Видимо, не у всех это получалось… или просьбы оказывались неприемлемыми… тогда туман как будто затвердевал, не пуская многих просителей. Те же, кто проходил, исчезали навсегда. То ли сама пропускная структура Врат работала только в одну сторону, то ли где-то там прошедшим сквозь них действительно было лучше, но точно известно было мало. Потому что за много лет обратно вернулся один-единственный человек, гранд Алан Лурти. И судя по его рассказам, мир за пределами Врат был очень неласков к пришельцам. Там, куда угодил Алан, был суровый климат. Там отсутствовали многие привычные достижения цивилизации. Там не было сословий, а ценились только собственные умения и таланты. Слабому здоровьем и изнеженному придворной жизнью аристократу пришлось там нелегко, но он сумел найти себе наставника и спустя двадцать лет вернуться возмужавшим и тренированным, с навыками великолепного фехтовальщика. А остальные растворились в неизвестности. Так что право ухода было. Желающих им воспользоваться особо не наблюдалось. И среди желающих уйти в никуда Врата удовлетворяли просьбы далеко не всех. Видимо, просьба Аратани Антэни-ро при обращении к ним показалась им очень убедительной… – Значит, она сбежала от ответственности! – Ажиль, да она от Вашей семьи сбежала. И правильно сделала. Невозможно две сотни лет нашей жизни существовать с людьми, до такой степени действующими под влиянием неконтролируемых вспышек эмоций. – Это какие же мои эмоции Вам не нравятся? – Гнев. У Вас и у Вашего сына… да у всего Вашего рода это уже не просто неконтролируемые эмоции. Это болезнь. Причем, как мы успели заметить, опасная. – Да Вы! … – Гранд Ажиль, да перестаньте! – снова вмешался Оракул Тау. – Вспыльчивость Вашей семьи уже в поговорки вошла! Ваши постоянные гневные припадки свидетельствуют о больном состоянии души, при котором человек отрицает любое сопротивление его представлениям или волеизъявлениям. – Значит, больном, говорите… А насколько здоровым было решение гранда Антэни-ро, когда он даже не подумал, что дочь следует остановить? – Она уже взрослая. Это ее решение. И если оставшиеся девять десятых своей жизни она собирается прожить подальше от Вас, что ж, значит, она собирается сделать именно это. – И Вы так спокойно отнесетесь к тому, что Ваша дочь исчезла неизвестно куда? – Нет, просто я намерен последовать за ней в это неизвестно куда. – Гранд Ландеберт, но почему? – Потому что у меня никого, кроме нее нет. Я должен стать опорой дочери там, куда судьбе будет угодно ее перенести.* * *
Джевехард Блаубарт выздоравливал медленно. Заклинание «эсид-рейн» относится к одной из наиболее страшных боевых мер, применяемых к врагам, и целители уже успели ему сообщить, что несмотря на все усилия, зрение ему восстановить не удастся. Кожа на лице сменится только частично и жуткие шрамы тоже останутся. Выглядит он сейчас, наверное, страшнее некуда, только целители и могут без отвращения смотреть на его изуродованное лицо. То-то родные стараются лишний раз его не навещать… И отец, который поначалу так с ним носился и ратовал за наказание Аратани Антэни-ро и Сигберта Шрота, неожиданно согласился с обязательностью применения к Сварту принципа законности. Он переменил мнение и теперь оббивает пороги канцелярии Повелителя с новой идеей, требуя признать своего второго сына основным наследником. В чем-то понять Ажиля Блаубарта можно. Какой из него, изуродованного слепца, наследник? Его за ручку придется водить всю оставшуюся жизнь, и кто это будет делать? Допустим слуг для ухода никто не отменял, но наследник должен в свою очередь оставить потомство, а вот с этим у Джевехарда появились проблемы. Нет, не физиологического плана, а именно что морального и законодательного. Потому что ритуал кровного единения пары Джевехардом был начат, но Аратани-то его не завершила. Побег невесты поставил его в непонятное положение полусвободного-полуженатого. И как определять теперь его статус – абсолютно неясно. И кто сейчас захочет отдать дочь в невесты слепому? Особенно после скандала со срывом свадьбы? «Примеряя» его в качестве зятя для своих дочерей, соседи-аристократы не могут не задумываться, что же он из себя представляет, если от него даже истинная пара предпочла удрать во Врата? Что он мог с ней сделать (а он не сомневался, что слухи на сей счет ходят самые разные!), если она не просто сочла необходимым сбежать, а посчитала возможным приложить его в отместку одним из самых страшных заклинаний? Скорее всего, предпочтут подыскать в мужья кого-то более домашнего и менее опасного. А, значит, на его долю остаются либо абсолютно безденежные, либо нетитулованные невесты, на что уже никогда не даст согласия его отец. Кроме того, понимание, что никогда его отношение ни к одной женщине не будет таким, какое бывает к Истинной, тоже не способствует желаниям родителей потенциальных невест породниться с родом Блаубартов в его лице. А само предсказание об истинных парах теперь работает против него. Именно по причине пропажи Истинной, и невозможности продолжить с ней род, отец и основывает требования к Повелителю не дожидаться такого исхода и уже сейчас признать Дирена Блаубарта наследником рода в обход старшего, не вполне… эээ… дееспособного брата. С отцовской-то пробивной способностью он этого очень быстро добьется… Кстати, сам Джевехард мог бы ему в этом помочь. Если у него хватит сил поступить так, как она… для его семьи это будет наилучшим выходом из положения. Нет больше непонятного наследника – нет проблем у рода Блаубартов и Дирен автоматически становится наследником рода без лишних бюрократических проволочек. Все довольны, все счастливы. Но перед тем, как что-то предпринимать, ему нужно получить совет умного и непредвзятого человека. А что-то умное и непредвзятое ему может сказать только Корбиниан Тау, Оракул Темных богов. Попасть к Тау оказалось на удивление просто – тот через посланного к нему слугу со словесной просьбой о встрече, попросил передать Джевехарду, что ждет его вечером в Малой часовне Центрального храма Темных богов. Поначалу Блаубарт-младший хотел возмутиться, почему это именно он, слепой и не вполне здоровый, должен ехать неизвестно куда, когда Оракулу существенно проще передвигаться. Но подумав, сообразил, что некоторые разговоры разговаривать следует максимально далеко от любопытных ушей собственного семейства. А организовать перевозку к храму его самого, пусть и в инвалидном кресле оказалось вполне несложно… Младшие служители Темных богов приняли кресло у доверенного слуги Джевехарда на входе в Центральном храме и покатили его на встречу с Оракулом. Самому слуге предстояло дожидаться его возвращения. Корбиниан Тау сам налил Джевехарду терпкого «Бианно», сам вложил в его пальцы бокал и сочувственно спросил, чем он может ему помочь. – Мне… нужен Ваш совет. Скажите, а если я захочу пройти во Врата, они меня пропустят? Видимо, подобная мысль Оракула уже посещала, потому что ответил он без раздумий: – Думаю, да… если Ваша просьба будет искренней. – Но я искренне хочу… – Чего именно? Джевехард, поймите, я не то, чтобы любопытствую, но для того, чтоб Врата Вас пропустили, причем не абы куда… следует подыскать максимально точную формулировку. – Я хочу уйти к ней. – Воссоединение с Истинной – достойное стремление. А Вы уверены, что она Вас ждет? И будет рада Вашему появлению? – Но я… – Джевехард, однажды Вы уже совершили по отношению к ней то, что вылилось в применение ею к Вам одного из самых страшных и необратимых заклинаний. У Вас есть уверенность в том, что где-то там Вы при встрече не сорветесь в очередной раз? И не примените к ней насилие? – Ну-у… а что, мои действия настолько неприглядно выглядели? – Более чем. Поймите, это Ваша фамильная склонность гневаться по любому поводу… и без него… действительно не является нормой. Гнев не просто приводит к насилию. Он и есть само насилие во всех вероятных ипостасях. Пьяный супруг-работяга, избивающий жену за неправильно с его точки зрения приготовленный обед, подвержен греху гнева. Мать, несправедливо наказывающая ребенка, тоже повинна в этом грехе. Я догадываюсь, что Вам сейчас хочется напомнить, что гневу подвержены не только простые люди, а многие вполне достойные аристократы, в частности, Блаубарты, но кто Вам сказал, что это хорошо и правильно? Особенно, если учесть, что чаще всего он обрушивается на более слабых, выражаясь в диктате собственной воли и неприятии всего, что с ней расходится. Если уж на то пошлó, правитель, вводящий законы, запрещающие инакомыслие, тоже проявляет зачастую беспричинный гнев. Вот Вам самому нравилось, когда именно Ваш отец определял набор учебных дисциплин в Вашем детстве? Нет? А когда загонял Вас в Академию, заставляя воплощать его собственные, взрослые представления о правильном образовании и пресекая на корню любую самостоятельность? Тоже нет? А когда он подыскал Вам жену? Опять нет? Заметьте, Вы обижались, возмущались, возможно, даже злились, но с ним самим Вы пререкаться не посмели. Зато, когда Вам самому представилась возможность выместить свой на него гнев на подвернувшейся под руку беззащитной девчонке, Вы этим немедленно воспользовались, причем, как мне кажется, с удовольствием. Вам так понравилось чужое унижение? Или в тот момент оказалось проще нанюхаться запрещенной пыльцы и пойти на поводу у Сигберта Шрота? Осознайте, Джевехард, что Ваша склонность постоянно гневаться неизбежно вызывает у слабых желание исчезнуть, а у сильных желание сопротивляться! Ваша невеста постаралась в ответ на Вашу… пусть и частично спровоцированную сторонними людьми вспышку ярости причинить Вам максимальную боль, так с чего Вы решили, что при вашей следующей встрече она Вам обрадуется? И обрадуетесь ли встрече Вы, если считаете себя правым и не намерены ее прощать? Вот умеют некоторые так все повернуть, что себя чувствуешь виноватым! А Корбиниан Тау даже не попытался посочувствовать, умело ударив по самому больному. Теперь даже мысль о том, чтобы уйти во Врата, оставив наследование рода младшему брату, уже не казалась настолько удачной… – И… что мне делать? – Попробуйте сначала для себя поточнее определить, чего уж точно не следует предпринимать в случае вашей встречи. И научитесь, в конце концов, смирять свой беспричинный гнев. – А потом? – А потом приходите, я постараюсь помочь Вам подобрать правильную формулировку для Врат, чтоб переместиться к ней. – Скажите, а если я попаду в тот суровый мир, как Лурти… я там… так и останусь слепым? – А знаете… не обязательно. Мы очень мало знаем о механизме работы Врат. Единственный пример Алана Лурти кое-о-чем, конечно, свидетельствует… но не дает полной картины. Лурти совершил переход туда и обратно в своем теле, потому что именно об этом просил Врата: он мечтал остаться собой и научиться искусству фехтования только для того, чтоб вернуться домой профессионалом, вызвать на дуэль и убить какого-то старинного врага их рода. Потому у него за столько лет возросли исключительно эти… нервно-мышечные кондиции. Врага, кстати, по возвращении и вызвал, и убил. Но дело сейчас не в нем, а в тех, кто населял тот мир, куда ему довелось угодить. А те, кого он там встретил… скажем так… далеко не все из них соответствуют нашему определению человека. По его описанию некоторые очень сильно от нас отличаются… Кто-то был огромной силы, кто-то бронированный, один вообще с дополнительной парой верхних конечностей… Непривычный окрас кожи, волос и глаз… Не все, кто там был, знали местное наречие… как, кстати, и он сам, пришлось дополнительно учить… многие периодически появлялись ниоткуда и исчезали в никуда… видимо, тоже были скитальцами из своих миров… Знаете, Джевехард, как мне кажется, Врата не просто как-то распределяют по мирам желающих через них пройти, а еще и подбирают ту форму, которая больше подойдет просящему. Алану Лурти нельзя было по возвращении отличаться от себя прошлого, иначе кто бы его здесь узнал и согласился с его правом вызова на дуэль, потому его не стали модифицировать. А с учетом того, кого он там встретил… остальных очень даже могут. Так что, если в Вашей просьбе ко Вратам будет содержаться нечто вроде «оказаться там в своей лучшей физической форме», то есть шанс, что у Вас именно так и получится, причем с возвратом Вам зрения. Другой вопрос, что это будет за мир, и какая форма там считается наилучшей… – Значит, мы можем стать абсолютно иными? Какими-нибудь сине-зелеными в розовую крапушку, да еще и с…, например, рогами? Так мы даже не узнаем друг друга при встрече! А хоть память-то у нас сохранится? Или так и будем беспомощно тыкаться в окружающих? – Джевехард, а что Вам сейчас, собственно, терять? В этом мире, в этом воплощении вы уже со своей Истинной уж точно никак не пересечетесь. Так и останетесь калекой на весь срок отмеренных нам ста пятидесяти-двухсот лет без надежды на личное счастье. Но там у Вас появляется… вернее, может появиться возможность встретиться с ней после перерождения. Причем где-то в чужом мире, где и ваш и ее новый внешний вид будет восприниматься и Вами и ею как норма. А когда Вы с ней там столкнетесь, сработает притяжение истинных пар, так что ошибиться будет сложно… – Интересно, сколько раз вообще можно перемещаться через Врата? – Если ориентироваться на пример Алана Лурти… минимум дважды. Но я бы на Вашем месте, Джевехард, не надеялся на постоянные прыжки по мирам. Хотя бы просто потому, что никакие Врата не дадут бесконечно испытывать свое, Истинной… или уж и не знаю чье терпение. – Но Вы же составляли гороскоп! И говорили, что соединение истинной пары – это… ну, некая данность! – А Вы, как я посмотрю, меня плохо слушали! Это было данностью, пока Вы с ней существовали в одном мире, потому что провернуть это было максимально просто! Просто пожениться и быть счастливыми. А сейчас ваша встреча… равно как и потенциальное соединение с Истинной перешло в разряд возможности. И если Вы продолжите сидеть на пятой точке и ничего не предпринимать, эта возможность так и останется неосуществленной! Джевехард задумался, а потом медленно спросил: – Оракул Тау, как Вы думаете, а почему у нас в результате все так по-глупому получилось? – Потому что некоторые ставят свои сиюминутные порывы выше целесообразности. А могло быть и по-другому, ведь вы были друг другу самой судьбой предназначены. Когда будете готовы присоединиться к Истинной, возвращайтесь, подберем правильное обращение к Вратам для следования за ней… – А что там может быть кроме желания следовать за ней? Ну, и быть нормальным, а не слепым? – Например, умение держать себя в руках. Умение хотя бы иногда слушать не только себя, а еще и окружающих. Умение считаться с их мнением. И не поддаваться гневу без веской на то причины. Джевехард промаялся еще декаду, прежде чем на что-то решиться. Его даже не заинтересовал тот факт, что за это время Сигберта Шрота обвинили в распространении пыльцы черного ириса и приговорили к заключению в тюрьме, не взволновало, что целители после очередных мучительных перевязок в очередной раз объяснили, что они больше ничего не могут сделать с последствиями «эсид-рейн», не покоробило, что отец окончательно перестал его навещать, видимо, полностью списав со счетов… сейчас он сам и только сам должен был понять для себя, что ему нужно. Прав был Оракул Тау, спросив, что ему терять. Так вот если крепко подумать, то особо нечего. Кому и зачем он сдался здесь и сейчас? А проход через Врата как раз и может дать ему тот самый шанс встретить свою Истинную, будучи не слепошарым овощем, а нормальным человеком. И он снова отправил слугу к Оракулу. Корбиниан Тау бился с ним добрый час, прежде чем удалось максимально отточить формулировку обращения к Вратам, и вызубрить ее наизусть, не имея возможности просто прочесть с листа. Последними словами, которые Блаубарт-младший услышал, уже делая шаг в расступившийся перед ним туман, были: – Там, за Вратами… при встрече со своей единственной… постарайся все не испортить в следующий раз…Принцип уважения. Andante
Совесть не появляется с возрастом, как борода. Чтобы приобрести совесть, требуется некоторый опыт.Двадцать пятого огваса 3012 года от Вознесения Святого Халида. Вейсан, столица первого ханства С трудом вытаскивая у ворот дома собственное тело из нанятого общественного возчика сайеди Картвель думал, что последний наргиле был явно лишним. А уж требовать добавить в муасель[4] дурман-корень – и вовсе верх глупости. Вот теперь и походка, как у пьяного, и в голове муть… Но Лазиза так просила, и такими ласками подкрепила свою просьбу… что не нашлось сил ей отказать. Заслужила. Да и продемонстрировать посетителям «Райского уголка», чья это роскошная женщина, тоже было как бальзам на самолюбие, не зря же остальные что беи, что сайеди чуть головы не посворачивали, наблюдая за их чилаутом, особенно когда они делили один наргиле на двоих. Наверняка не один завистливо вздыхал, глядя, как Лази обнимает коралловыми губами янтарный мундштук, затягивалась сладким дымом, и представлял себя на месте детали для курения. А хоть обзавидуйтесь, она не про вашу честь. Взятые на содержание девушки «Райского уголка» обязаны хранить верность своему хозяину. Так что подберите слюни и выбирайте кого-то другого. Хороший вечерок выдался, но теперь предстояло форсировать двор и добраться до спальни. Шари встретила его в прихожей и всплеснула руками: – Лафи, где ж ты так! … – Где-где… с клиентом посидели… в «Орхидее» … договорились о заказе… ну, и отметили… – А на коммуникатор сообщение передать? Я волновалась… – Некогда было. – Ты голодный? А то я имам баялды[5] приготовила… – Нет, я поел, мне бы помыться и спать. Завтра тяжелый день. Шари помогла ему дойти до ванны и раздеться. В теплой воде с розовым маслом Латиф так расслабился, что чуть не уснул, но был вовремя поднят, закутан в махровый халат и препровожден в спальню. И нет бы проявить понимание и дать усталому мужчине спокойно отдохнуть, так вместо этого она начала зудеть, что заканчивается последний летний месяц, и что они уже три года никуда не ездили отдыхать, и может быть хоть сейчас все-таки выберутся на озеро Ясины на несколько дней… И тут Латиф допустил ошибку, рявкнув «нет», и объяснив это нехваткой денег. Не иначе как с устатку забыл с кем разговаривает. – Подожди, Лафи, как нет? – изумилась Шари. – У нашей мастерской с доходами все нормально, мы даже круиз из Азании до Хавани первым классом можем себе позволить! Не то что несколько дней на озере… И тут и без того умотанного Латифа переклинило: – Какой я тебе Лафи? Что за собачья кличка? Сколько раз нужно напоминать, что меня зовут Латиф! – Но, Ла… – Латиф! – Хорошо-хорошо, Латиф, но у нас же есть деньги на короткую поездку, давай, наконец, отдохнем вдвоем, как собирались… – Ты что-то перепутала. Это у меня есть деньги и на короткую поездку, и на круиз, только при чем тут ты? – Но мы же их заработали в нашей мастерской… я заработала! – Это моя мастерская. «КарЛат» оформлена на меня, прибыль принадлежит мне, твоих денег в кассе нет. – Как нет?! Я же наравне… – А вот так. Это мой дом, моя мастерская и мое имущество. – А… я? – А ты, если хорошо подумать, здесь никто и звать никак. Я тебя, вообще, может, из жалости столько лет терплю, не выгоняю на панель. Хотя, вряд ли и там кто-то на тебя польстится… Утро выдалось пасмурным и похмельным. Проснувшийся ближе к полудню сайеди Картвель огляделся и не обнаружив признаков жизни, затрезвонил в колокольчик. Явившаяся на звонок приходящая прислуга Сагадат понятливо кивнула на хозяйское нечленораздельное «проснуть…» и уже через несколько минут принесла поднос с холодным свежевыжатым соком и кувшином с горячим кофе. Отхлебывая попеременно то ледяной, то огненный напиток Латиф понемногу приходил в себя, а давящая на виски боль постепенно отступала. Мысли с каждым глотком становились более связными, даря ощущение, что накануне он где-то крепко накосячил. А где? Или в чем? Ах, да, Шари. Что-то он ей там вчера наговорил… – Сага, где Шари? – Шаиры-ханым нет дома. А, ну, значит, в мастерскую пошла. И правильно, заказ Абдул-Кадыра Дерваля на шкатулку с секретом должен быть готов к завтрашнему дню. Подумаешь, напомнил ей ее место. Не помрет от порции правды, вот уже вместо того, чтоб обидки пережевывать послушно работать побежала. Купит он ей, так и быть, какую-нибудь недорогую безделушку на развале в Нижнем городе, так еще и благодарна будет. Хватит засиживаться, ему самому пора собираться на заседание в Торговую палату. Как же надоело выслушивать очередные словесные переливания старых маразматиков из пустого в порожнее… А на выходе из Торговой палаты ему навстречу удачно попалась художница Зульфия Варнель. Латиф аж облизнулся, вспомнив их случайный прошлогодний уикэнд в Мадрине. Тогда они слишком рьяно во время маскарада налегали на молодое розовое, и в результате утром проснулись в его апартаментах в гостинице. Она тогда сначала смущалась, но была, помнится, вполне довольна… И вообще запомнилась как достаточно раскрепощенная и умелая особа… Кстати, а не устроить ли ему повторение прошлогодней истории? Проплаченные девушки из «Райского уголка» – это, конечно, хорошо, но иметь дело не с продажной любовью – всяко приятнее. Приглашенная на обед в «Орхидею» бикеш[6] Зульфия вполне благосклонно выслушала цветистые комплименты сайеди Картвеля ее внешности, рассказы о том, как он тосковал без нее, и сраженная его пламенным напором согласилась на полное безумство – немедленно выехать на побережье для продолжения их знакомства. – Но вещи? … – А мы все, что потребуется, купим прямо там! Соглашайтесь, бикеш Варнель, а я обязуюсь удовлетворить любые Ваши прихоти! Состав на юг уходит через два боя курантов! Правильно говорят, что молодецкий наскок – это именно то, против чего не может устоять ни одна женщина! И Зульфия не стала исключением, покоренная настолько искренним порывом любовника. На домашний коммуникатор Латиф наговорил нечто необязательное, насчет того, что уезжает по делам и что заказ Дерваля обязательно должен быть готов на следующий день и помчал бикеш Варнель на общественном возчике на станцию паровых поездов. Эти семь дней на вилле в Азании пролетели как один миг. Они лежали на прогретом песке, купались в бирюзовом море, гуляли по тенистой набережной и посетили все окрестные ресторации. Утром кофейня, где подавались горячие булочки с джемом, за обедом следовало отведать суп дня, а вечером попробовать новое блюдо из морепродуктов, например, грильных креветок или омара под сырным соусом. А вечером их ждал уютный номер, терраса которого выходила в цветущий сад. И если общение с Лазизой подкупало той покорностью, с которой девушка кидалась выполнять любое его повеление, то Зульфия оказалась, наоборот, склонной к выдумкам, и Латиф с интересом ждал, в какую позицию ее фантазия заведет их в следующий раз. Но на восьмой день его чек за завтраком в очередном ресторане отказались принимать, мотивируя тем, что в этом заведении в ходу только наличные. Кое-как, не без помощи Зульфии, обыскав все карманы, удалось наскрести достаточно монет на оплату счета. А кинувшись в местное отделение Тархан-банка Латиф столкнулся с отказом обналичивать его чек, потому что якобы средства с него списать нельзя. А за подробностями ему следует обратиться в столичный офис. Чтоб добыть денег на обратные билеты, пришлось даже подписать с ними соглашение о получении кардуль-хасан[7] для своей фирмочки, хотя это последнее, что ему хотелось делать. И приехав в столицу, он первым делом, даже не проводив домой бикеш Варнель, рванул в свое отделение Тархан-банка, собираясь все высказать каким-то идиотам, посмевшим встать между ним и его кровными деньгами. Где он и выяснил, что шесть крупнейших корпораций, когда-то бывших его клиентами, подали на его мастерскую в суд с мотивировкой «ненадлежащее качество работы» и требованием выплаты компенсации, в результате чего его счета заморожены до окончания судебного процесса и выяснения кто и сколько из шести огромных акул страны отхватит от его маленькой «КарЛат». В адвокатский кабинет Расула Эрвеля он влетел так, как будто за ним гнались все бесы преисподней. – Мир вам, Расул-ага! – И вам мир, Латиф-эфенди. Присядьте, отдышитесь, что ж Вы как юнец несмышленый носитесь… – Расул-ага, полюбуйтесь, что мне в банке подсунули! Старый адвокат, знавший еще отца и деда Латифа, прочел копию постановления и нахмурился. – Что, все шесть сразу? – То-то и странно, они явно ошиблись! Расул-ага, как наш семейный адвокат, подскажите, что можно предпринять! – Успокоиться и ехать домой. Я немедленно свяжусь с представителями этих корпораций и сразу же поставлю тебя в известность о любых новостях. Но и дома, в самом защищенном, казалось бы, на свете месте, покоя не нашлось. Открывшая дверь Сагадат обрадовалась возвращению хозяина и тут же спросила, где Шаира-ханым. – То есть как где? – Ну, вы же вместе уезжали… Латиф, уехавший конечно вместе, но отнюдь не с Широй, начал расспросы и выяснил, что Сагадат их обоих не видела со дня его отъезда, и прослушав сообщение на домашнем коммуникаторе, сделала вывод о том, что раз обоих хозяев нет, то, очевидно, они и уехали вместе. Новое дело, скривился Латиф, теперь еще и она куда-то подевалась! А при попытке с ней переговорить ее коммуникатор оказался отключен. Обиделась, наверное, к родителям под крылышко сбежала, сообразил Латиф, ну и иблис с ней, жрать захочет – прибежит. А ему действительно следует отдышаться и к вечеру ждать новостей от Расула-ага. А новости оказались ошеломляющими. Юристы всех шести корпораций подтвердили факт имеющихся к «КарЛат» претензий и даже снизошли до объяснения некоторых подробностей. Пришедший Расул Эрвель устроил Латифу форменный допрос о том, какие конкретно работы тот выполнял для каждого из ополчившихся на него столичных монстров. – Да практически однотипные, как для любого из моих заказчиков. Я же не занимаюсь ширпотребом, я специализируюсь на нестандартных, существующих в единственном экземпляре, а оттого и более дорогих замках. Поэтому мою продукцию заказывают не слишком часто, обычно для личных сейфов… или ларцов для драгоценностей… – А как ты обеспечиваешь невозможность вскрытия своих замков разными посторонними? – А вот это уже мое секретное ноу-хау. Я беру дороже стандартных изготовителей, но гарантирую заказчикам, что мои замки-артефакты можно открыть только моими же ключами. – И сколько существует таких ключей? – Я изготавливаю обычно только два ключа. Один рекомендуется владельцу всегда носить при себе, второй должен… теоретически должен храниться в банковской ячейке клиента. – Тогда у меня для тебя плохие новости. Представители всех шести корпораций получили по ключу от сделанных тобой для них замков. И это не их ключи, и не ключи из банковской ячейки. Это третий дубликат. А к нему потом добавился еще десяток. И они, что вполне закономерно, пришли к решению, что ты, вернее твоя фирма, не выполнила условия договора об ответственности подрядчика за надлежащее качество работы и теперь неизвестно сколько еще подобных ключей где-то «гуляет». Теперь понимаешь, почему они возмущаются, бьют копытом и требуют выплаты компенсации? Я их вполне понимаю и даже не осуждаю. – Да я… нет! Вот же тварь проклятая! Но как она сумела? … Восемь дней назад. Вейсан, столица первого ханства. Головной офис корпорации ИГИ Утром двадцать шестого огваса к дверям корпорации ИГИ неторопливо подошла молодая женщина и спросила у первого же встречного охранника, как ей побеседовать с главным, отвечающим за охрану здания. Ее направили в приемную, где с ней поговорил старший смены. В беседе с главным ей, разумеется, было отказано, ибо мало ли желающих лясы поточить с самим начальником охраны Абдуррахманом Тирнелем! Ой, как много, а он один. И работы у него непочатый край. Однако женщина не смутилась, как подспудно ожидали охранники и попросила кое-что передать Абдуррахман-бею. Оглядев их напряженные лица, она улыбнулась и мягко добавила «разумеется, после всех необходимых проверок». И передав маленькую вещицу, скромно уселась в уголок с книгой. Старший смены, конечно, вызвал необходимых спецов, которые перепроверили переданную вещицу на все виды вредоносных воздействий, до которых только смогли додуматься… и ничего не нашли. В итоге ключ все-таки добрался до кабинета Абдуррахмана Тирнеля. А потом… никто из тех, кто присутствовал в тот день в ИГИ никогда не сможет забыть, как низенький, но очень толстенький и неповоротливый начальник охраны семьи Граталь бежит, вы только вдумайтесь! Пыхтит, но бежит в приемную охраны, чтоб пообщаться с какой-то невнятной девицей! И то, что он потребовал у охраны «просветить» эту девицу на наличие любых возможных артефактов, было уже вполне закономерным следствием его интереса. Получив список имеющегося: кольцо Марджаны, веер Ли-Тан, шар Вайи, все они относятся к защитной серии, он несколько секунд раздумывал, но, видимо, не найдя в нем ничего опасного лично для себя, сразу заволок ее в свой личный подъемник, что уже не так сильно удивляло, как сам факт его стремления к общению. Охранники жалели только об одном: подробностей беседы им не узнать. А подробности были интересными. Тирнель, даже не предложив визитерше присесть, с ходу потребовал ответов: – Откуда Вы это взяли? А девица оказалась не робкого десятка, сама без приглашения преспокойно уселась на один из стульев и заявила, что это ей лучше объяснить тому, кого это действительно касается. Например, Ильназу Граталю. Вот он как раз жизненно заинтересован в ответах. И не факт, что захочет делиться подобной информацией еще с кем-то, пусть даже с самим начальником охраны уважаемым Абдуррахман-беем. – Да Вы же сами настаивали на беседе со мной! – Только для того, чтоб Вы увидели ключ, прониклись серьезностью ситуации, и дали мне возможность сообщить о его существовании и происхождении своему начальству. – Не знаю, что Вы там себе на воображали, но разговаривать придется со мной! – Стоящие там, внизу… Ваши подчиненные тоже думали, что Вы не захотите со мной общаться. И что? Прошел один бой курантов, и я все-таки сижу в Вашем кабинете. Я могу подождать еще один бой курантов, если у вас приняты такие ритуальные промежутки перед деловым общением… но этот разговор должен состояться не с Вами, а именно с главой ИГИ. – А я не собираюсь Вас к нему подпускать! – Что ж, жаль, тогда ему придется остаться в неведении о происхождении этого ключа. – Ничего, у нас разговаривают даже те, кто изначально не хотел этого делать! – Наши столичные газетчики будут в восторге от того, какими методами действует охрана концерна ИГИ! – А с чего вдруг? … – А с того, что у меня с собой передатчик Лемеля, который так просто не засекается, и нас сейчас снаружи здания прекрасно слышат и даже записывают. Бедный Абдуррахман-бей зубы так стиснул, что чуть не раскрошил эмаль. Но тут ему в голову пришла светлая мысль: – Тогда Вас тем более нельзя подпускать к Ильназу-эфенди[8]! Мало ли что Вы там наговорите под запись! – Вот тогда и настанет время извлечь этот артефакт. – Да я сам у Вас его сейчас извлеку! Девица засмеялась с издевкой: – Он величиной с просяное зернышко. Как именно Вы его намерены искать? – Не волнуйтесь, мы все Ваши вещи по ниточкам разберем! – Какие интересные сведения о Вашем гостеприимстве сможет завтра напечатать «Икдам»! О том, как многоуважаемый Абдуррахман Тирнель лично раздевал меня и лишал вещей и прочего имущества! Небезызвестный Вам журналист Фахри Мирталь предупрежден и потирает руки от возможности Вас ущучить! И, кстати, имплант Вы все равно так не обнаружите – он вживлен. – Ничего, я его сначала найду, а потом позабочусь о том, чтоб Вы сами опровергли собственные слова. – Я так понимаю, силой? Что ж, сколько-то времени я продержусь, а этот репортаж мгновенно уйдет на самые «желтые» радиостанции, после чего мой адвокат, поддерживаемый неравнодушной общественностью, официально заявит о моем незаконном задержании и потребует освобождения из застенков корпорации ИГИ. Скандал будет… – Вас еще найти надо… – Передатчик Лемеля заодно и мои координаты передает… – А есть препараты, после которых Вы сами все будете отрицать… – А есть артефакты, после которых отрицать и подтверждать что бы то ни было будет некому, … например, шар Вайи. Начальник охраны семьи Граталь со свистом втянул воздух сквозь зубы, еще бы, имея при себе шар Вайи любой, даже полностью обделенный зачатками магии человек мгновенно превратится в пепел, если даст артефакту командный импульс… или если сторожевой артефакт расценит действия окружающих как угрозу. Ее даже пальцем трогать нельзя, не говоря уже о более плотных вариантах обработки! – Вы сумасшедшая? Раз так спокойно рассуждаете о возможной смерти… – Я уже доведенная до состояния дикой ярости. Меня сейчас сложно еще чем-то испугать. – А если я рискну, избавлюсь от ключа, а Вы самоуничтожитесь? Как говориться: нет человека – нет проблемы… – Так это меня не будет, а проблема останется. Кто Вам сказал, что этот ключ единственный? И завтрашние газеты опубликуют и фото ключа, и место, где можно заказать копию, зато Вы раз и навсегда лишитесь доступа к информации. И Вы, и Ваша корпорация окажетесь в глазах столичной бизнес-элиты не самыми умными, а, главное, уязвимыми партнерами. Шантаж, угрюмо подумал Абдуррахман Тирнель. И девица-то, похоже, не блефует, а твердо намерена побеседовать с Ильназом Граталем. – Что Вы хотите? Вы же понимаете, что я не могу просто так пропустить человека с улицы… да еще с таким артефактом… к первому лицу в корпорации? – А давайте поступим точно так же как с Вами, в смысле Вам хватило ключа, чтоб испытать жгучее желание со мной побеседовать, а первому лицу для этого может оказаться достаточно короткой записки. Вы сами предоставите мне бумагу и перо, чтоб не сомневаться в их безвредности, и передадите послание ему. И для Вашей же пользы – не читайте ее текст. – И как я могу быть уверенным, что Вы не обыкновенная террористка? Или просто психопатка, рвущаяся навредить одному из Граталей? – Да посадите Вы меня уже для беседы с ним за бронированное стекло, наверняка у Вас есть такая переговорная! И еще раз – не суйте нос в текст записки, это небезопасно для Вас самого… Абдуррахман-бей нес патрону ключ и коротенькую записку, свернутую каким-то хитрым образом, как зверюшка, так что ее целостность сразу терялась, если попытаться заглянуть внутрь, и чувствовал себя тем самым ужом на раскаленной сковородке. Никогда он не мог понять, каким же надо быть дикарем или варваром… или просто аномально голодным, чтоб пытаться зажарить живого ужика, зато ощущения змеи в подобной ситуации представлял себе прекрасно. Как же хочется извернуться, но прочесть! Так припекает, что хоть одним бы глазком глянуть на содержимое записки! И не потому что его терзает пошлое любопытство, а потому что неприятно осознавать, что у начальства есть некие секреты, в которые даже он, начальник охраны семьи Граталь не посвящен. А с другой стороны… информация, попавшая не в те руки… подлежит уничтожению вместе с ее носителем. И вот ему это надо? Нет, он, пожалуй, предпочтет еще немного пожить. Да и может получиться так, что о результатах беседы ему либо расскажут, либо хоть как-то намекнут, потому что делать с этой наглой, склонной к шантажу девицей что-то так и так придется именно ему, а невозможно воодушевить сотрудника на правильные действия, совсем обделив его хоть какими-то вводными. Подумав так, Абдуррахман Тирнель повеселел и уже относительно спокойно передал записку личному охраннику Ильназа Граталя. Пусть теперь Ильфар-ага попыхтит, разбираясь с опасностью, которая может исходить и от девицы, и от записки, а его дело – выполнять приказы… – Что там, Ильфар-ага? – Я развернул лист так, что Вы сможете издали прочитать текст, Ильназ-эфенди. – Ну-ка, ну-ка… о как. Записку сжечь, девицу препроводить в переговорную с бронированным стеклом, приготовить все возможные артефакты защиты. С обеих сторон должен быть запас бумаги и перья. Мне нужен коммуникатор последней модели. И… мне понадобится совет Йилдыз-ханым. – Так точно. Разрешите выполнять? – Настаиваю! И действительно, через еще один бой курантов ушлая девица получила возможность поговорить с самим Ильназом Граталем. Правда через бронированную преграду, но и это уже немалое достижение – глава концерна ИГИ нечасто баловал окружающих лицезрением собственной персоны. – Так как зовут столь настойчивую бикеш? – Шаира Ферналь, уважаемый Ильназ-эфенди. – Бикеш Шаира, я не стану покушаться на Ваш шар Вайи, поскольку именно он является гарантией Вашей неприкосновенности, но могу я попросить Вас отключить или заглушить Ваш передатчик Лемеля на время нашей беседы? Ибо при нем беседа не состоится. – Разумеется, Ильназ-эфенди, причем сделать это могут Ваши служащие. Если бы Абдуррахман-бей лучше следил за новинками рынка артефактов, он бы знал, что «глушилкой» для передатчика Лемеля служит арт-пара: Морозная длань в сочетании с Обручем тени. И, предваряя Ваш вопрос, почему Вы должны мне на пустом месте верить, все проверяется. А об этом методе «глушения» была статья профессора Джалиля Тиаля в позапрошлом выпуске «Арт-ревю». – А откуда Вы об этом осведомлены? – Я одна из тех, кто поступил в университет святого Абуталиба Файери после медресе. И закончила факультет артефакторики с золотой фибулой. А профессор Тиаль был моим научным руководителем, поэтому я с интересом слежу за его исследованиями и вообще за новинками в этой области. – Вы понимаете, что мне необходимо все это перепроверить? – Разумеется, уважаемый Ильназ-эфенди. Мне, я так понимаю, придется подождать здесь? – Вас обеспечат всем необходимым, чтобы скрасить, как я надеюсь, недолгое ожидание… Ильназ-эфенди, уходя, распорядился о кофе и прохладительных напитках для непонятной посетительницы, а сам чуть не бегом двинулся в собственный кабинет. Ему срочно нужны Ильфар-ага и Йилдыз, срочно! Нельзя допустить, чтоб информация о «размножении» ключа от его личного сейфа с документами стала достоянием общественности. Права эта подозрительная девица, подобная новость будет означать, что концерн ИГИ уязвим, а это совершенно ни к чему. Так что пусть Ильфар-ага быстро поднимает все свои связи и ищет на девицу хоть какие-то данные, а сестричка включает мозги и напрягает все свое образование. Ошибиться никак нельзя. Ильфар-ага не подвел и свиток уже ждал Ильназа-эфенди. Вместе с сестрой они прочли его, чуть не сталкиваясь лбами. – Что скажешь, Ильфар-ага? – Не соврала. Ее действительно зовут Шаира Ферналь, из родственников – отец Мардан Ферналь и мачеха Фирая. Отец – артефактник средней руки, мачеха домохозяйка. После учебного заведения первой ступени Шаира отучилась в медресе Золотой чаши, закончила факультет артефакторики университета святого Абуталиба Файери с золотой фибулой. Ее научным руководителем действительно был профессор Тиаль. Поговаривают, что она была его любимой ученицей, прочил он ей великое будущее и звал в аспирантуру, но она предпочла сайеди Латифа Картвеля и его карликовую арт-мастерскую «КарЛат». Вот уже пять лет она там работает, более ничем не занимаясь. – Круг общения? – Мардан и Фирая Фернали, Латиф Картвель, работники мастерской… кто еще… приходящая прислуга. – Статьи, разработки или еще какая-то научная деятельность? – Никакой научной деятельности не отмечено. – И откуда информация об арт-паре Морозная длань в сочетании с Обручем тени? – Такая статья действительно была опубликована в открытом доступе позапрошлого выпуска «Арт-ревю». – У нас есть подобные артефакты? – Обруч тени относится к базовому набору охранника, Морозную длань вот-вот привезут из спецхрана. – А ты что думаешь, Йилдыз? – Признаков лжи не просматривается. Напряжена, но вместе с тем настроена решительно, как человек, собирающийся идти до конца. По поводу шара Вайи – не блефует, готова воспользоваться. Что ж ее так припекло, интересно… – И? Что ты предлагаешь? – Я предлагаю с ней как минимум поговорить. Попроси Абдуррахман-бея доставить в ее закуток еще и Слезу Лейсан, для обеспечения максимальной правдивости ее ответов, чтоб уж наверняка… Я останусь здесь, но буду наблюдать за ней через Око Сафиры. – Тогда не забывай подавать мне знаки по коммуникатору, на что следует обратить внимание! Ну, или если решишь вмешаться. Спустя два боя курантов Ильназ-эфенди был относительного готов к беседе с бикеш Ферналь. Морозная длань в сочетании с Обручем тени надежно перекрывали сферу действия передатчика Лемеля, левая рука Шаиры покоилась на полупрозрачном кристалле истины с поэтичным названием Слеза Лейсан, сестра по Оку Сафиры внимательно отслеживала малейшие изменения в мимике допрашивае… собеседуемой бикеш. Можно было начинать разговор со своей стороны стекла. – Вы действительно сами изготовили этот ключ, как написали мне в записке, бикеш Шаира? – Да, уважаемый Ильназ-эфенди. – И зачем же Вы принесли его мне? – Я хочу предложить Вам его купить. Вместе с историей его изготовления. – А зачем мне его покупать? Он уже у меня, деньги за его изготовление были своевременно уплачены три года назад, попытка получить две оплаты за одну и ту же работу называется мошенничеством, Вам не кажется? – Нет, некажется. Три года назад за изготовление Ваших двух ключей я не получила ни филса[9]. А тот ключ, который Вас в руках, изготовлен менее суток назад, что, кстати, элементарно проверяется. И деньги я рассчитываю получить именно за него, и за историю его появления на свет. – И сколько же Вы хотите? – Десятую часть от суммы, выплаченной в свое время фирме «КарЛат» за изготовление заказа. – То есть Вы все-таки намерены смошенничать, вторично приторговывая собственной продукцией? – Отнюдь. Я не являюсь работником «КарЛат», не существует ни одного договора о моем с ними сотрудничестве, и я не могу нести ответственность за то, что они не озаботились сохранением секретности. Ильназ Граталь скосил глаза на коммуникатор, где сестра яростно делала круговые движения как бы намекая «раскручивай ее на подробности!» – То есть три года назад Вы сделали ключи бесплатно, а теперь решили на этом факте подзаработать? И подставить фирму «КарЛат»? – Любой труд должен быть оплачен. – Даже если Вы не несете ответственность как работник…, то остается еще моральная ответственность. В случае судебного разбирательства ни один кади[10] не встанет на сторону жены, посмевшей предать мужа. – Я не являюсь женой Латифа Картвеля. О каком предательстве может идти речь? Ильназ Граталь вновь посмотрел на коммуникатор, где сестра молча, но активно кивала «соглашайся!» – Допустим, я соглашусь… если меня заинтересуют подробности. Но мне хотелось бы знать, какая моя выгода от выплаты Вам денег? Я лишаюсь возможности использовать сейф, лишаюсь заплаченных денег и еще десятой части от них, просто потому что Вы что-то не поделили с руководством «КарЛат»? – Вы получаете своевременное предупреждение о наличии у Вас неприятной лакуны в деле охраны информации. При подписании со мной договора на крови на продажу ключа и обстоятельств его изготовления Вы обеспечиваете гарантию нераспространения этой информации по рынку. И, наконец, Вы получаете основания потребовать у фирмы «КарЛат» неустойку в размере оплаты своего заказа. Или больше. На экране коммуникатор сестра, не говоря ни слова, старательно раз за разом рисовала вопросительный знак. – Вы сказали, что ключ, который меня в руках, изготовлен менее суток назад… видимо есть и другие новые ключи? И мой… и еще чьи-то? – Именно так, уважаемый Ильназ-эфенди. – И… Вы к кому-то уже обращались с предложением заключить подобный договор об их продаже? – Нет, Ваша корпорация была первой. – А за что нам такая честь? – Потому что ИГИ единственная корпорация, где право принимать решения есть не только у Вас, но и у Вашей сестры – Йилдыз-ханым. – Так Вы рассорились с любовником и теперь рассчитываете на женскую солидарность? Ильназ Граталь удивился и огорчился. Он уже почти поверил, что можно затеять интересную игру с теми корпорациями, чьи ключи-дубликаты наверняка есть у этой девицы, а в итоге все свелось к банальной любовной интрижке. Тем более, что уж он-то, хорошо знавший свою сестру и соправительницу ИГИ, прекрасно знал о ее жестком характере и о полном отсутствии в ее натуре бабских склонностей. Разве что в термы прогуляться… так их все, у кого есть деньги посещают. Так что, промахнулась ты, девочка. А ведь как интересно могло получиться… – Нет. Я не умею полагаться на то, чего никогда не видела. Я рассчитывала на образование, полученное Йилдыз-ханым. Остальные руководители корпораций как правило экономисты, финансисты, производственники, а она – единственный профессиональный психолог. – И чем для Вас это лучше? – В силу имеющихся навыков она сможет максимально точно просчитать мое поведение и принять наиболее правильное решение. Надо же, а девица-то не такая дура, как показалась, хмыкнул про себя Ильназ Граталь. Йилдыз, видимо, сочла так же, потому что коротко сообщила в коммуникатор, что сейчас присоединиться к беседе и отключилась. Оказавшись рядом с братом напротив странной визитерши, она сразу обострила разговор вопросом: – Бикеш Ферналь, что нас ждет в случае, если Вам придется воспользоваться шаром Вайи? – То, о чем я говорила, ханым-эфенди: завтрашние газеты опубликуют и фото ключа, и место, где можно получить копию. Не волнуйтесь, кроме вас, там будут упомянуты еще несколько крупных корпораций – столпов отечественного рынка, Вы в любом случае окажетесь в хорошей и знакомой компании. Ну и Фахри Мирталь не упустит возможности сплясать на конкретно Ваших костях насчет доведения меня до смерти. Если Вы продиктуете мне номер своего коммуникатора, я немедленно сброшу Вам примерный вариант его будущей статьи. – Вот номер, пересылайте. Получив видеослепок черновика и вникнув в смысл будущего пасквиля, брат с сестрой только зло переглянулись. Текст оказался именно таким, как эта девица пригрозила. Понятно было, что с такими исходниками этот пронырливый журналюга из «Икдам» а уж точно не откажется вымазать их грязью, когда это он отказывался, но появление подобной статьи – полная катастрофа! – Откуда у Вас вообще образовался выход на Фахри Мирталя? – Они с моим отцом друзья детства. – То есть он уже в курсе? – Нет, ему просто обещан эксклюзивный материал. А перед Вами пока черновик. Но если мы не договоримся, он станет основанием для его полноценного репортажа. – Вы осознаете, что это шантаж? – Разве? Ханым-эфенди, я предлагаю Вам купить результат своего труда под гарантию дальнейшего молчания и даже подсказываю путь возвращения основной части напрасно потраченных денег, так чем Вы недовольны? Ваша корпорация первая в моем списке, так что шанс на получение компенсации от «КарЛат» у Вас самый приоритетный. Кроме того, после выполнения условий нашего договора… если, конечно, мне не придется воспользоваться шаром Вайи… именно Вам может оказаться небезынтересным прислать своего представителя на мою встречу с руководством других корпораций. Если Вас не устраивают мои предложения – я поищу другого покупателя… – Нам нужно подумать. Ильназ Граталь включил затемнение стекла и заблокировал звук между половинами переговорной. – Что предлагаешь, сестричка? – Можно подумать, у нас есть выбор! Пес с ней, пусть она подавится этими деньгами! Не так уж много она и просит… Продуманная мерзавка… Но ее нельзя отпускать просто так. Предлагаю согласиться, но… – Но? – У нас будут свои условия. – А именно? – Нельзя пускать подобный процесс на самотек, а, значит… Нужно много чего сделать. Нужно заплатить и отследить путь этих дирхамов. Нужно проследить за каналом связи с ее отцом. Нужно установить круг общения ее отца, не зря же он крутится в этой артефактной среде. Нужно понять, как обеспечить его и Фахри Мирталя молчание. Нужно очень плотно поговорить с этим ее руководителем, профессором Джалилем Тиалем, насчет ее научных и прикладных интересов, чтоб понять, какие еще неизвестные нам артефакты могут у нее оказаться. Нужно выяснить, кого еще она намерена шантажировать кроме нас. И, да присутствие нашего представителя на ее встрече с остальными потенциальными «покупателями» ключей должно стать основным условием, тут она абсолютно права, это в наших интересах. Так что нагружай Абдуррахман-бея, подключай Ильфара-агу, девицу надо брать под плотный колпак. – А что насчет выбивания компенсации? – Подпишем договор и на его основании подадим иск с требованием заморозки счетов этой фирмёшки… как ее там? Похоже, больше всего ее интересуют не деньги, а возможность напакостить своему бывшему… – А если мы договор с ней подпишем, а подавать в суд на фирму не будем? Обломаем девочку не по-детски! – А она пойдет завтра к нашим конкурентам и тогда поперед нас иск на фирмёшку подадут они! Нет уж, такого удовольствия тем же кровососам, например, из «Низами», я точно не доставлю! – Почему думаешь, что «Низами» в той же лодке? – Помнишь пару лет назад Зиннат Наталь перехватил у тебя на аукционе тиару с бериллами? Так вот практически тогда же, мамаша его, татежан Юльгиза хвасталась на приеме у Бирвалей, что никаким ворам до ее новой цацки не добраться, потому что ларец у нее какой-то уникальный, чуть ли не единственный в мире. Вот как бы и не там торчат ушки этой фирмы, и этой девицы… – Наплюю даже на деньги, если удастся прижать Наталей, они у меня давно как кость в горле… – Ильназ, не вздумай плевать на деньги, это не нормально! – Ладно не буду, так я снимаю затемнение и блокировку звука с переговорной? Продолжим разговор? – Разговаривать буду я, а ты сиди с недовольным лицом, хмурься, дави мужским авторитетом, пусть она думает, что это я тебя уговорила, но в любую минуту все можно переиграть… Разговор выдался непростым. Несмотря на молодость, бикеш Ферналь оказалась крепким орешком, которую не смутили ни демонстративно нахмуренные брови Ильназа, ни профессиональные провокации Йилдыз. Результатом стал договор на крови без права передачи информации третьим лицам об оказании услуг корпорации ИГИ, заключающимися в изготовлении ключа к сейфу и объяснении обстоятельств его изготовления. Деньги в наличной форме из кассы ИГИ были доставлены вместе с бикеш Ферналь в приемную банка Торао Яо-ну, от чего Ильназ только зубами скрипнул, потому что это банк другой страны и тотального контроля над ним даже у Центрального банка Объединенных ханств нет. И при внесении денег на счет местные служащие вежливо, но твердо выпроводили сопровождающих из ИГИ из переговорной, мотивируя нормативами закона о тайне вклада. Так что отследить движение денег становилось, мягко говоря, проблематичным. Зато девица оказалась весьма предусмотрительной и в знак плодотворного сотрудничества честно передала сопровождающим еще один договор, оставленный в ячейке того же банка на ее имя, о неразглашении информации, касающейся отношений представителей семьи Ферналь, подписанный ее отцом и заверенный нотариусом буквально бой курантов назад. А как так ловко получилось, чуть не спросил Ильназ, а потом сообразил, что это арт-пара Морозная длань с Обручем тени осталась в переговорной, а ее-то передатчик Лемеля продолжал работать! И ее отец прекрасно слышал, что они покинули головной офис ИГИ с деньгами. А договоренность о том, куда она потребует доставить деньги, наверняка была у них заранее. Что ж, подумал Ильназ, выполнять обещания она умеет. Если ее отец не собирается лишний раз открывать рот…, а после подписания договора он не должен собираться, ибо это чревато малоприятными последствиями, никакой журналист им не страшен. А ее информация о происхождении новенького ключа оказалось на диво интересной. Ни Ильназ, ни Йилдыз до этого как-то не интересовались подробностями изготовления артефактов, и были весьма удивлены услышанными фактами. А работа с уникальными артефактными замками, оказывается, проходила в два этапа, потому что делалась двумя мастерами. Требовались Мастер замков и Мастер ключей. И от того, чья работа была первичной, определялось авторство готового изделия. Редко, но бывали случаи, когда сначала делался необыкновенный ключ и Мастеру замков приходилось буквально «наращивать» замок вокруг него. Обычно поступали наоборот. А в паре Картвель-Ферналь первичную работу делал Латиф Картвель, создавая новое изделие, а уже потом к его замку Шаира Ферналь подбирала ключ. Каждый из них сам по себе не мог полностью создать то произведение искусства, которое получалось у них при парной работе. Никто же не будет покупать замок, который невозможно ни закрыть, ни открыть. Равно как никого не заинтересует ключ, который ни к одному замку не подходит. Поэтому выяснив еще в процессе обучения собственную совместимость при создании поистине неповторимых изделий Латиф с Шаирой решили продолжить совместную работу… и совместное проживание. – То есть, каждый из вас сам по себе обычный мастер-артефактник, но в тандеме вы способны на неповторимое мастерство? – Да, ханым-эфенди. Но у меня есть дополнительное преимущество. Я умею подбирать ключи вместо потерянных. – Как это? – Представьте себе, что ключ от сейфа Вашего брата, например, утерян, а дубликата у Вас нет. Что Вы будете делать? – Обращаться к изготовителю! – А в нашем случае Вы к кому бы обратились: к Латифу или ко мне? – А-а, вот теперь понятно… и как происходит такой подбор? – Нужно суметь повторить рабочую часть ключа цилиндрового механизма от носика до упора[11]. Чем сложнее профиль, чем больше количество горизонтальных пазов и вертикальных напилов, тем выше сопротивляемость цилиндрового механизма к вскрытию путем подбора отмычек. Количество напиленных на ключе секретов равно количеству пинов цилиндрового механизма. Пины – это такие маленькие цилиндрики, которые опускаются каждый в свой напил на ключе. Все они прижимаются сверху подпружиненными бобышками. А чтоб… – Хватит, хватит, – замахала руками Йилдыз-ханым, – главное мы поняли! Никто или почти никто не станет заказывать замок, имея бесхозный ключ, но желающих обзавестись запасным ключом вместо потерянного всегда найдется предостаточно! Так? – Так. – То есть вчера Вы с легкостью повторили когда-то сделанный для Ильназа ключ… А Вы не думали о более интересном приложении своих способностей? – А Вы не думали о причине, по которой я сама старалась не мозолить глаза заказчикам? И по которой в последние годы не расстаюсь с шаром Вайи? Я всегда боялась, что меня могут похитить и силой использовать как Мастера ключей для чужих замков! Вот и постаралась подстраховаться… – А если выкрадут кого-то из близких? – Латиф не верит в подобные угрозы, считая их дурацкой страшилкой…, а у отца тоже есть такой шар. Мачеху она даже не упомянула, отец обезопасился, Картвеля ей не жаль, значит через них надавить на нее не удастся. Жаль, подумал Ильназ, а идея сестрички была вполне рабочая… – Так, может быть, Вы не откажетесь поработать на корпорацию ИГИ в качестве… – Ханым-эфенди, пока все это не закончилось, я ничего не могу Вам обещать, Вы же сами понимаете… – Тогда довершите исполнение договора, поведайте о месте, где Вы спрятали остальные дубликаты ключа Ильназа. – Разумеется, они находятся в ячейке 236 того же банка Торао Яо-ну, доступ к которой откроется при озвучивании сотруднику цифр даты рождения Ильназа-эфенди. Лихо! Ильназ и Йилдыз Граталь переглянулись и с досадой подумали, что пока они опять находятся на шаг позади этой наглой девицы. Но все поправимо… если правильно себя повести. И Йилдыз аккуратно выяснила, что подобный фокус с требованием денег бикеш Ферналь намерена провернуть с восьмью, вернее, теперь уже с семью столичными корпорациями. Э, нет, такое должно проходить только под их неусыпным контролем! И, применив все свои профессиональные способности, убедила девицу воспользоваться на это время гостеприимством корпорации ИГИ, а, главное, возможностями той самой переговорной, поскольку предсказать реакцию некоторых представителей бизнес-мира столицы на такое… ммм… неприятное предложение… лично она отказывается. Но не сомневается, что та будет явно негативной, вплоть до попыток опуститься до пошлого рукоприкладства. Но они могут стать сговорчивей, будучи приглашенными лицами, и получив заверение в том, что корпорация ИГИ сочла возможным заплатить Шаире Ферналь, а не конфликтовать с ней… Так как насчет отсидеться в безопасности за стеклом в процессе переговоров, а, бикеш? Бикеш Ферналь согласилась. Но выдвинула условие: именование потенциальных «кандидатов на общипывание» она будет озвучивать накануне беседы с ними. И да, она только за, если приглашение им будет поступать от главы корпорации ИГИ, что должно не просто обеспечить их явку, но и ускорить процесс осознания, что шутить с ними никто не намерен. И немедленно сообщила название завтрашних визитеров – корпорация Расула Фирхаля. А пока бикеш Ферналь устраивалась в выделенной ей гостевой комнате, семья Граталь с привлечением Ильфара-аги пыталась собрать воедино имеющиеся сведения и определить свои дальнейшие действия. Пока получалось не лучшим образом. Нет, ключи из ячейки банка Торао Яо-ну им доставили, и Ильназ не поленился лично их расплавить, но перспективы последующих действий пока не просматривались. Потому что было не понятно, с чем работать. – Йилдыз… а так, если подумать… Надо ли нам вообще с ней связываться? Мы-то уже подали иск, и «КарЛат» теперь от выплаты не отвертится. Так, может, нам этого хватит? Если завтра заранее выбесить Фирхаля, чтоб он сорвался и дал ей возможность воспользоваться шаром Вайи, тогда только мы останемся при компенсации, а все остальные «кандидаты на общипывание» не только ничего не получат, а еще и долго будут отплевываться от грязи, вылитой на них Фахри Мирталем… – Ага, только вот все это произойдет в нашем здании, и сделает клятву ее отца по отношению к нам ничтожной, а, значит, грязи сполна хлебнем все, причем, именно мы, как не сумевшие обеспечить ее безопасность – в первую очередь! Нет, нам надо сначала добраться до ее родителя… Согласно донесениям подчиненных Ильфара-аги, отец Шаиры, Мардан Ферналь, дома отсутствовал. Попытки его обнаружить успехом не увенчались. Ее мачеха, Фирая Ферналь, наоборот, дома присутствовала, но ничем помочь не смогла, опрошенная с применением Слезы Лейсан, она могла только лепетать, что знать не знает, куда уехал муж, он не посвящает ее в свои дела… а падчерицу она не видела уже года три… – А сам факт его нахождения на свободе – и есть ее основная, помимо шара Вайи, гарантия, что мы ее не тронем. И одновременно самая большая угроза для нас. Потому что, случись с ней что…, и он осуществит свое обещание с публикацией этого пасквиля… и не только его… – Ханым-эфенди, мои подчиненные перекапывают столицу, но стопроцентно обещать, что мы его найдем… – Значит, в любом случае, бросаем все силы на поиски Мардана Ферналя. Продолжаем слежку за его домом и передвижениями Фахри Мирталя. А сами… а сами стараемся приручить Шаиру Ферналь. Выбесить Расула Фирхаля – хорошая идея. Но при этом следует не дать ему возможности ее хоть пальцем тронуть! Она должна осознать, что между разъяренными бизнес-акулами и нею стоим только мы, и проникнуться нашим к ней расположением. И понять, что наше терпение не безгранично, однажды за него придется расплатиться. Последующие пять встреч Шаиры Ферналь с озлобленными представителями столичной бизнес-элиты прошли по предсказанному Йилдыз сценарию. Ильназ даже не удивился, скорее получил отдельное удовольствие от того, как его в подавляющем большинстве случаев прямые конкуренты или просто недоброжелатели вынуждены были переламывать себя, соглашаясь на выдвинутые бикеш Ферналь условия. И в очередной банк ее теперь сопровождала двойная охрана, внешним кольцом которой выступали представители шантажи… нет, члены горящей желанием расплатиться с ней семьи, а внутренним – боевики корпорации ИГИ. Ой, как же Ильназа веселило, когда они что во время переговоров, что во время ее сопровождения в банк старательно занимались перекатыванием желваков на скулах, а толку-то? Вы расплатитесь и свалите в закат, а бикеш Ферналь останется под патронатом семьи Граталь. И не надо так скрипеть челюстями, не вы первопроходцы в деле общения с этой своеобразной девушкой. Шестыми «общипанными» стали Натали. И тут Ильназ испытал отдельное… нет, даже не удовольствие, а гордость, что он хоть кого-то может защитить от этого бесноватого. Потому что так неистово орать и обещать всем присутствующим мучительную смерть, заплевывая окружающих слюной, как это делал Зиннат Наталь в переговорной, может только не вполне адекватный человек. И ожидая появления бикеш Ферналь из Линнарт-банка, где она, положив на свой счет заплаченные Зиннатом деньги, разбиралась с передачей его помощникам ключей и очередного договора, подписанного ее отцом, теперь уже о неразглашении информации, касающейся отношений с представителями семьи Наталь, Ильназ позволил себе весело пошутить по поводу сохранности когда-то перехваченной у него тиары с бериллами. Потому что вряд ли теперь татежан Юльгиза может похвастаться не вскрываемым сейфом, где она хранит эту драгоценность… Но все желание шутить у него мгновенно испарилось, когда он увидел налитые кровью глаза Зинната Наталя и ощутил, что его собственные конечности ему не подчиняются. – Ты постой смирно, Ильназ-эфенди, – прошипел Наталь, – и на охранников своих не рассчитывай, их тоже сдерживают. Вот как только я получу договор, подписанный ее отцом, тогда и настанет момент, которого я ждал. Она не сможет активировать свой шар Вайи под артефактом подчинения Байрама-нари и мне все расскажет… и деньги вернет в многократном размере… Никто не смеет приказывать Наталям, и девка твоя не станет исключением…, на куски порежу тварь! Ильназ еще успел с ужасом подумать, что артефакт Байрама-нари относится к разряду запрещенных и наказание за его применение – полная изоляция, но тут Зиннат Наталь его оттолкнул и последнее, что он запомнил – ощущение падения. А очнувшись в госпитале Тагира Йяли в обществе сестры сумел спросить только о том, чем все закончилось. Злая как оса, Йилдыз Граталь ядовито ответила, что она, слава Всевышнему, милостивому, милосердному, не такая доверчивая дура и заранее оповестила Туманных Стражей о возможных неприятностях, поэтому они Наталя взяли под белы руки прямо у Линнарт-банка, и теперь ему не отвертеться от Суда Высшей Милости. – А так ему и надо, уроду! – заключила Йилдыз. – Ты-то как себя ощущаешь, братик? – Вроде, как и неплохо… а что там с бикеш Ферналь? – Пока Стражи тебя с охраной отбивали и пеленали этого поганца… она исчезла. Ее, конечно, ищут, но… Боюсь, что они с отцом все-таки покинули страну. – Эх, жаль, такого Мастера ключей упустили… – Да… что ж, нам остается теперь не упустить своего в деле обгрызания косточек «КарЛат» а… Если бы Ильназ чувствовал себя чуть получше, он бы сразу обратил внимание на то, как спокойно сестра согласилась с невозможностью отловить Шаиру Ферналь, и эта история могла получить другое продолжение. Но будучи приложенным боевым артефактом, он мог только есть и спать, восстанавливая здоровье, поэтому не бросил все силы ни на поиски беглянки, ни на расспросы Йилдыз. И напрасно, потому что та, оставшись в одиночестве, в третий раз перечитала крайне любопытное письмо. «Уважаемая Йилдыз-ханым! Когда Вы будете читать это послание, мы с отцом окажемся максимально далеко. Да, Вы правильно понимаете, что шантажируемых корпораций было шесть, а не восемь. И начать ужесточать контроль за моими перемещениями Вы наверняка планировали после седьмой выплаты. Но мне был жизненно необходим временнóй люфт[12] для организации исчезновения, поэтому я и ввела Вас в заблуждение, иначе Вы бы меня просто не выпустили из рук. Нет, я не пытаюсь поехидствовать над Вашим промахом, наоборот! Именно Ваша помощь, как Вы помните, уберегла меня от неадекватного поведения минимум трех представителей, из следующих за Вашей пяти корпораций. Я по-прежнему не верю в женскую солидарность, но глубоко убеждена, что именно женщины чаще умеют быть благодарными, и своевременно расплачиваться за все, что для них сделали. Вы – единственная, в этой истории, кому мне хочется отплатить добром. Я ничего не могу пообещать прямо сейчас, мне понадобится несколько лет, чтоб вернуть себе хоть какое-то подобие спокойствия и уверенности в себе, но однажды посланное Вами сообщение в любое отделение Харват-банка для Язгуль Отари найдет своего адресата. До свидания когда-нибудь.» Подписи не было. Что ж, рассудила Йилдыз Граталь, складывая послание, пока мы разошлись с бикеш Ферналь с равным счетом, но однажды она мне окажет такую услугу, которая с лихвой перекроет недовольство от ее побега. И, судя по всему, она догадывается, что именно я попрошу, поскольку братик в последнее время меня сильно раздражает. Возможно, в этой женской солидарности, в которую я тоже не верю, все-таки что-то есть… Второе лиственя 3012 года от Вознесения Святого Халида. Вейсан, столица первого ханства – Кто тварь проклятая? И что именно она сумела? – Да Шари же! Чтоб ее вечно шайтаны поджаривали! Выбрала среди наших заказчиков самых зубастых! И слила им меня! – А откуда ей знать для кого ты делал замки с ключами? – Еще бы ей не знать, если всю бухгалтерию она же и вела! – А откуда ей взять ключи? – Так она же их и делала! – Тогда у нас появляется прекрасный шанс в суде спихнуть всю ответственность на нее! Как на недобросовестного совладельца фирмы, подставившего под удар своего делового партнера! – Но… «КарЛат» оформлена только на меня… – Тогда как на работника, нарушившего договор найма и рассекретившего ноу-хау нанимателя. – А… ну… тут как бы… – Что как бы? – Мы с ней… не подписывали договор… – Тогда наш единственный шанс – требовать высшей справедливости по божьим законам за предательство интересов мужа! Латиф, мальчик мой, я немедленно иду подавать встречный иск! – Мы не женаты… – Та-ак… весело… видимо, чего-то я в этой жизни не понимаю… Латиф, а теперь поясни мне, старику, простыми словами: кто и на каких основаниях у тебя трудился в мастерской аж целых пять лет? – Ну, что Вы, Шари не помните? – Я-то помню, но вопрос был другой. Итак, пять лет она на тебя работала… будучи кем? – Ну-у… – Латиф, попробуй прямо ответить мне на этот вопрос, потому что его обязательно тебе зададут, например, кади, так что давай, порепетируй заранее. Итак, она не совладелица «КарЛат», не постоянная сотрудница, не приглашенный бухгалтер, не жена, так с чего ей забесплатно трудиться в твоей мастерской аж целых пять лет? – Я ей давал деньги… – Ты официально ей что-то платил? Переводил на ее счет? И помни, что любой перевод отслеживается! Только не говори, что она получала деньги наличными и это не отражено в документации для налоговых органов! Ты понимаешь, что тогда тебя сожрет уже Департамент по закяту[13] и налогу на прибыль? В четвертый раз: почему она на тебя работала? – Я полагал… что она меня любит… – Значит по причине большой и светлой любви девчонка пахала на тебя как сотрудник, бухгалтер, любовница и кухарка в одном лице, или я что-то упустил? При этом ты ее на работу не оформлял, никаких денег ей официально не перечислял, вы друг другу по всем законам божеским и человеческим ничего не должны. А теперь ей такая эксплуатация надоела, и она рассекретила свою часть неоплаченной работы на тебя, я правильно понимаю? И знаешь, что я тебе скажу? Она в своем праве. Латиф, мне будет нечего ей предъявить в суде. Если она вообще соизволит туда явиться, при том, что иски предъявлены не ей, а тебе. Пять лет спустя. Двенадцатое октариня 3017 года от Вознесения Святого Халида. Крантаг, столица седьмого ханства Латиф Картвель с раздражением допил стакан ранфии и с отвращением оттолкнул его от себя. Дожил, благородный сайеди, уже не можешь себе позволить ничего, кроме этого дешевого пойла, от которого распоследнего пьяницу воротит! А все почему? Потому что без денег ты внезапно оказался никому не нужен. Лазиза из «Райского уголка», не получив очередного взноса, ушла на содержание какого-то бея, Зульфия Варнель после скандала только фыркнула на предложение совместного времяпрепровождения, Ильгиза Нолль сказала, что они отныне не знакомы, Малика Ильнераль прямо посоветовала забыть ее номер коммуникатора… А и правильно, кому нужен неудачник без филса в кармане? А кто виноват? Она, кто же еще! Кто ее просил ломать его приятную, налаженную жизнь?! Подумаешь, изменял! Это жене можно изменить, а у любовницы и прав ни на что нет! И все ее слова о любви, получается, были ложью? Вот и любила бы! И работала бы себе и дальше, что ее не устраивало? Нет ведь, обиделась ни на что, и так все подстроила, что у него отняли не только мастерскую, а даже дом, где он жил. И из первого ханства пришлось перебираться в нищее седьмое, потому что «слава» специалиста, подставившего аж шестерых бизнес-гигантов закрепилась за ним намертво. Кто рискнет взять его на работу? Только такие же неудачники, которым терять в общем-то уже нечего. А у неудачников и заработки соответствующие, то есть никакие. И божественные сущности от него отвернулись, иначе почему у него полоса постоянного невезения? Опять он раскис… надо сходить к мулле Фаилю, только после разговоров с ним Латифу удается взять себя в руки. Но мулла Фаиль не все знает… рискнуть и рассказать? Он же святой человек, не станет бросаться обвинениями… глядишь, и посоветует что-то умное. Мулла Фаиль внимательно выслушал Латифа и только вздохнул, перебирая плохо гнущимися пальцами субха чётки. – Сын мой, ты подвержен греху уныния. Такое возможно, если речь идет о душевной лени, о случаях, когда человек перестает верить в помощь Всевышнего, зато считает возможным упрекать его в своих земных невзгодах. Почему ты не хочешь поискать вины за собой, которая привела тебя к нынешнему состоянию? – В чем я виноват? – Возможно в том, что ставил себя выше окружающих и не соблюдал по отношению к ним принцип уважения. За что и получаешь ответное отношение. – И в чем он заключается? – Получить уважение ты сможешь, если и сам будешь уметь уважать и соблюдать чужие границы, вместо проживания злости из-за нахлынувшей зависти. Любой человек, от древнего старца до маленького ребёнка заслуживает того, чтобы прислушивались к его желаниям и мнению, только так можно научиться тактичности по отношению к другим. А ты не хочешь этого делать, так за что тебя самого уважать? Подумай об этом, сын мой… Латиф почти бежал домой, вздернутый беседой с муллой. Это на что он намекает? Значит, я к ней не прислушивался и не уважал, за что и поплатился? Вообще-то нет. Не прислушивался и не уважал. Привык, что она всегда рядом, где-то под боком, заглядывает в глаза с обожанием, готовит еду, работает в мастерской и ни на что не претендует. А то, что ты обещал жениться, но обещания не выполнил – так это мелочи, у мужчин… ну, более высокие потребности, с этим следует смириться! А она не смирилась. В один прекрасный день ее достала такая жизнь и твои оскорбления, и она исчезла. А слабó было честно поделиться заработанным ею же? На то же озеро свозить? Сейчас бы не пришлось кусать локти и искать виноватых… А ведь было когда-то по-другому… свой первый замок они сделали вместе случайно. Потому что время поджимало, а утром истекала неделя, отпущенная ученикам мастером Багиром. Но именно этот замок не смог открыть даже их куратор потока и засчитал им как совместную итоговую годовую работу. И они договорились отныне работать вместе. А потом на конкурсе учебных заведений их сувальдный замок[14] получил первую премию жюри, оказавшись по классу взломостойкости на порядок надежнее ригельных[15], представленных конкурентами. И она тогда так радовалась… Темно-серые глаза блестели, черные волосы сияли, улыбка… такой улыбкой можно было осветить полгорода. И смотрела она на него как на первого после Бога, еще бы, у кого могло получиться настолько талантливое изделие, как не у Латифа! И у нее были такие нежные губы… и шелковая кожа… И она так отчаянно стеснялась, разрешив ему первому и единственному снять с себя абайю[16]… И тогда он думал, что они всегда будут вместе с любимой. Латиф вздохнул. За пять лет он многое передумал. Он и сам бы сейчас не смог сказать, в какой момент из того удачливого и веселого студента, который был влюблен в свою Шари, превратился в заносчивого сноба. Зачем понадобилось коллекционировать девок в таком количестве? Зачем захотелось указывать Шари на ее подчиненное положение? Неприятное это чувство – осознание, что все могло пойти по-другому, не сверни ты в сторону лелеяния своего эго. А теперь… что теперь? Попробовать исправить ситуацию? Попробовать ее найти? А она хочет, чтоб ты ее нашел? Да и сможешь ли ты преуспеть там, где обломали зубы шесть гигантов бизнеса? Кстати, это ты как Мастер замков прозябаешь, а вот она как Мастер ключей легко найдет себе работу. Зачем ты ей? Нарываться на очередное оскорбление? А смысл? Вот теперь она в полном порядке, с учетом того, сколько она умудрилась стрясти с бывших заказчиков, а ты считаешь медные монетки от жалования к жалованию. Смирись уже с тем, что твоя женщина осталась где-то в прошлом существовании и ничего у тебя без нее не выйдет. Прекращай вспоминать, как это было и переставляй бодрее конечности. Дойти бы уже до своей съемной хибары в самом злачном, а потому и самом дешевом районе Крантага и завалиться спать, потому что завтрашнюю порцию работы в мастерской Юсуфа Мехри никто не отменял… Мягких шагов сзади он даже не услышал. Зато ощутил, как затыкается кушаком рот, как его обхватывают жесткие ладони, не давая двигаться, а еще одна пара рук быстро обшаривает карманы и прочие места в одежде, где могут быть попрятаны деньги и ценности. Нашли, кого грабить, идиоты, у него нет денег вот совсем! Не повезло вам, шакалам, ничего вам с нищего не обломится! Латиф аж засмеялся, представляя себе разочарование грабителей, выбравших не ту жертву, с которой можно поиметь хоть что-то кроме замызганной одежонки, но недооценил степени их недовольства от неудачного грабежа. Зато почувствовал боль в груди, когда обоюдоострый кинжал кама, вонзившись со спины, пробил ему сердце. Обидно заканчивать жизнь – вот так, думал Латиф, истекая кровью в грязной подворотне, от руки нищего сброда, потому что никаких ценностей у него не осталось. Никому он не нужен, ничего у него нет, и жизни тоже скоро не будет, потому что зачем ему теперь эта жизнь? Была Шари, был смысл, а теперь ни ее, ни смысла, ни желания трепыхаться… А ведь мулла Фаиль говорил, что предсмертные просьбы богами учитываются… Он попросит их, попросит в последний раз. Не денег, не чинов, не званий, это все мишура, он попросит еще один шанс. И, умирая в грязном переулке Латиф молился только о том, чтобы Всевышний дал ему еще одну возможность встретиться с женщиной, с которой они когда-то друг друга любили…Рюноскэ Акутагава
Принцип полезности. Lento
Борода уму не замена.– Ну, и где твоя сила? – Я не знаю… – А может, ты и вовсе не ведьма? А мне просто врала? – Но… я не понимаю… при чем тут моя сила? – При том, что сама ты без нее никому не нужна! А я, как полный идиот на тебя столько времени убил! Когда он ушел, хлопнув дверью, она долго лежала ничком и уже ничего не чувствовала и могла только плакать. А в какой-то момент времени потянулась к единственному человеку, который мог ее понять и послала импульс: – Мама!!!Русские пословицы и поговорки
* * *
– Мам, а почему девочки в пансионе меня дразнят ведьмой? – Они не дразнят, ведьма, это… не ругательство, это определение нашей сути. Вот существуют на нашем континенте несколько семей с предрасположенностью к дополнительным способностям. Нас еще называют вештицами, это те, «что обладают ведовством, знанием». А уж как мы этими знаниями и способностями распоряжаемся – зависит от многих причин. Бывает так, что обиженные ведьмы могут сильно попортить жизнь окружающим, ну, так нас и не следует обижать! – А зачем обижали? – А вот это уже к вопросу о силе и направлении ее использования. Понимаешь, никто не может предсказать до инициации какая и к чему у ведьмы предрасположенность. Это и после инициации бывает не сразу понятно… особенно, если направленность редкая… Вот представь, кто-то сразу после инициации начинает поджигать окружающие постройки – и все ясно, огненная ведьма, ату ее! Кто-то вызывает дождь – тоже понятно, водяная ведьма, не место ей среди нас! – И чем плоха возможность вызывать дождь в местности с засухой? – Так это в местности с засухой, а если ведьма живет в местах, где влажность и без того повышенная и дожди не прекращаются? Зачем такой дар там? Есть шанс, что ее либо изгонят, либо сожгут. Значит, опять скитаться… – А редкие дары чем не угодили? – Да тем, что пока дар неизвестен, он по умолчанию может оказаться угрозой для окружающих! Неизвестное порой пугает похлеще известного. И чего тогда от ведьмы ждать? А вдруг она мор нашлет? А вдруг она ядовитых змей приманит? А вдруг она извержение вулкана спровоцирует? – Но именно к владелицам редких даров выстраивается самое большое количество страждущих… – Не ко всем. И это когда уже известна суть дара. А до того… как определить скрытый дар? Это надо экспериментировать, причем подальше от людей, иначе многие могут пострадать. И лучше от потенциальной угрозы избавляться заранее. Вот и гнали молодых ведьмочек куда подальше, пока те еще сами не знают своего предназначения… – А сила тут каким боком? – Таким, что никто не может предсказать и вторую компоненту нашего дара – степень его силы. Кого-то хватает только на то, чтоб свечу зажечь, а кто-то может враз спалить весь город. Кто-то весь упарится, чтоб заставить воду еле-еле бурлить в стакане, а кто-то сорокаметровое цунами вызывает одним движением брови. Причем сила дара не зависит от происхождения, и случалось, что у сильнейших ведьм рождались девочки-слабосилки, и, наоборот бывало, у ничем не примечательных ведьм появлялись дочери с запредельным уровнем способностей. Бывало, сильный дар доставался даже тем, у кого отродясь в роду ведьм не водилось… так что тут не угадаешь… – И тогда начиналась та самая охота на ведьм? – Не совсем. Сначала во времена наших пра-пра-… не помню сколько прабабок, всех ведьм… а до кучи еще и уйму невиновных ловили и тупо жгли со страху, боясь этих проявлений, и ответно нарывались на посмертные проклятья… а проклятья, наложенные на убийц в момент смерти самые страшные… хуже только материнское проклятье… Да, так вот на месте города Цварс, где сожгли Ледяную Мальву, образовалось болото, где захлебнулись все жители, ни один не уцелел… А поселение Боровики, где погибла Радужная Леона, в одночасье сгубила черная лихорадка. Последних выживших издали добивали из луков войска герцога Багорского, собственно и благословившего местных жителей на уничтожение ведьм на своей территории. А те, кто еще трепыхался, потом нашли свою смерть в очистительном огне, костерок-то герцогские солдаты разложили вокруг всего населенного пункта, чтоб, значит, наверняка, чтоб зараза не поползла по всей стране, да… – И что, никому в голову не пришло, что они сами виноваты? – Эх, дочка, молодая ты еще, наивная… зачем задумываться, когда есть многолетняя установка: «Ведьмы – зло!» А борьба со злом есть первейшая обязанность всякого жителя страны. Да еще одобренная власть предержащими. Поэтому нет, думать мы не будем, а будем со всей дури это самое зло искоренять. За столько лет гонений мы научились прятаться и скрывать свои способности, а потом… кому-то в голову пришла мысль, что ведьм можно и нужно использовать. Вот тогда на нас и началась охота, но уже с другими намерениями… – С какими? – Кто-то один больно умный захотел заполучить в свою охрану сильного огневика… а что, удобно же, только к твоему замку подберутся какие супостаты с мыслью об осаде, а ты им – раз! и выпустил на крепостную стену ручную ведьму! И тут она чужое войско быстро превратила в головешки, те и мявкнуть не успеют. Поди плохо? – А огненная ведьма прямо так и разбежалась сидеть в его замке и палить всяких там по щелчку пальцев! – Именно что нет! Заставить ведьму что-то делать против воли почти невозможно… только шантажируя близкими… и то, есть шанс в очередной раз нарваться на посмертное проклятье… или еще на что похуже… Когда-то граф Ольвицкий с отрядом гнал Огненную Флоранс с дочерью через всю свою территорию и сумел зажать их в знаменитом Лавовом ущелье, повелев завалить камнем проходы с двух сторон. Оно и стало первоклассной ловушкой. Чуть-чуть не успели они до границы с Виттенфельдом… А сам граф, уверенный в своем праве, со скалы Кондора потребовал ее сдачи в плен с условием сохранения жизни ребенку. – Что-то не помню я такого графа… и такого знаменитого ущелья… – Ты и не можешь помнить, потому что нет больше ни этой графской ветви, ни этого ущелья. Осталась только каменная скала в океане, под которой погребены и Флоранс с дочерью, и граф Ольвицкий со всем своим отрядом. – Почему скала? – Потому что Флоранс перед смертью так полыхнула, что весь горный массив расплавился! Те, кто туда потом прибыли, рассказывали, что камень буквально тёк! А результатом стало небезызвестное тебе Сиомское землетрясение, смявшее территорию Ольвицких и опустившее тот кусок земли, где оно было, в океан. Говорят, когда тогдашнему королю Леопольду III доложили, чем закончилась попытка принудить повиноваться одну-единственную ведьму, он пару дней бушевал и кидался в окружающих чем ни попадя, обещая кого-нибудь казнить самыми страшными видами казни. Потом, конечно, остыл, созвал министров и объявил, что ждет от них конструктивных предложений. Потому что каждый раз терять вместе с непокорной ведьмой не просто родственника, а и часть территории Арханды он не намерен. Зато поставить способности ведьм себе на службу он очень даже готов. Впервые о налаживании отношений с нами кто-то заговорил на государственном уровне. – В смысле, до него дошло?! – Типа того. И результатом стал Указ о договорах. Согласно этому Указу все ведьмы, проживающие в стране, вне зависимости от возраста, уровня силы и наличия прегрешений должны были явиться к нему во дворец пред светлы очи, дабы определить, где отныне они могут проживать и трудиться на благо короны. И немедленно начать трудиться, подписав те самые договора. – Угу. Прямо так они… в смысле мы и понеслись… – Понятно, что нет. Хотя бы просто потому, что он опоздал. К тому моменту в соседнем княжестве Виттенфельде политика по отношению к ведьмам уже лет пятнадцать-двадцать как изменилась в сторону потепления и практически все наши успели перебраться туда. Так уж исторически сложилось, что в княжестве ведьм слегка побаивались, но и уважали, не пытаясь вести разговоры с ними с позиции силы, поэтому что бы и не переселиться? А уж когда Галеан Витт учредил Школу Силы для обучения молодых ведьмочек, желающих оставаться в Арханде тем более не нашлось. Флоранс практически последней была, все тянула с отъездом, не желая бросать умирающую мать… вот и дотянула. – И что Леопольд? – Подождал-подождал… никого не дождался, и написал другой Указ. Теперь уже все скрывающиеся ведьмы должны были быть отловлены и принудительно доставлены к нему дляопределения своей дальнейшей участи. – Это, понятное дело, жуть как способствовало тому, чтоб ведьмы прямо кинулись в его объятья! – А то. Ему даже пришлось создавать спецподразделения для отлова потенциальных ведьм! – И как? Успешно? – Относительно… на пару-тройку сотен задержанных девиц хорошо если находилась одна неучтенная неинициированная ведьмочка… – И что ее ждало? – Как ты понимаешь, насильственная инициация… после чего девчонки либо сходили с ума, либо шли вразнос, норовя удрать… или погибнуть, но при этом покалечить максимальное количество тюремщиков. В-общем, никого не радовала перспектива работать с насильниками из-под палки… – И как проблему решили? – Забавно. Сначала Арханда долго посылала Галеану Витту ноты протеста, мол, незаконно удерживать чужих гражданок нельзя, верни наших жительниц, они нам самим нужны и быстро! – А он? – Он вежливо отписался, что знать не знает ни о каких чужих жительницах. Но своих не отдаст, чьими бы они не были. И вообще, докажите сначала свои права на его ведьм, потом поговорим! – Не отдал… послал, значит… молодец какой! – Дело не только в том, что он не хотел таким стратегическим ресурсом делиться. Он попросту не мог выполнить такие наглые требования соседей без урона собственного престижа. Представь, сначала он обещает сбежавшим ведьмам защиту и нормальное существование, а потом по первому требованию выдает их именно тем, от кого они удирали. О собственном реноме, как умеющего держать обещания политика, можно будет смело забыть. Кроме того, страна, прогибающаяся под первые же угрозы соседей, не является той, с которой следует считаться… – А Леопольд что? – Послал войска в короткий приграничный рейд… так… прогуляться с оружием, прощупать оборону Виттенфельда… ну и пугануть несговорчивых соседей возможностью войны. – А Галеан Витт? – А он поступил еще проще. В каждую приграничную крепость попросил приехать по ведьме с высоким уровнем силы, чтоб «гуляющим» у стен архандцам сразу продемонстрировать насколько именно ведьмы их не ждут… – О! Ловко… умнó… – И весьма доходчиво. Говорят, когда Леопольду доложили, что против его солдат выступили и огненные, и водяные, и ледяные, и вихревые ведьмы, изрядно проредив ряды его войска, а оставшихся крепко потрепав, он долго кричал на собственных министров, упрекая их в тупости и недальновидности по отношению к столь ценным, но упущенным кадрам. Мол, из-за их туполобой политики Арханда лишилась такого ресурса! Эти ведьмы могли стать нашей защитой! Или нашим средством нападения! А теперь что? Они служат карликовому Виттенфельду, который и государством-то не назовешь! Вернее, … раньше нельзя было назвать. Теперь, с учетом проживания у них бывших наших ведьм, эти карлики вполне обороноспособны и позволяют себе не просто огрызаться на границах, а и легко посылать нас по диппочте. – Но теперь-то мы живем и в Арханде. Что изменилось? – Даже до политиков дошло, что они ведьм… особенно подданных другой страны… силой работать не заставят и под себя не прогнут, … поэтому пришлось им самим приезжать в Виттенфельд и учиться с нами договариваться. Осознание этого для таких чванливых титулованных гадов стало крайне неприятной новостью. Даже не знаю, с чем сравнить… Вроде как для аристократа, еще вчера пинками гонявшего какого-то свинопаса, тупое быдло, сегодня оказаться перед необходимостью выдавать за него замуж свою единственную дочь! Кровиночку, умницу-красавицу своими руками отдать этому… который мыться еще не научился. И даже навоз из-под ногтей еще не выгреб, а туда же – в зятья! Да вся голубая… или какая там у них кровь? аж вскипает при одной мысли о таком святотатстве! А придется. И уже при Леопольде IV ведьм официально уравняли в правах с остальным населением. Хотя желающих переселяться туда, где их предков не ждало ничего, кроме «пламенных» объятий, все равно было немного… – А почему потом стало больше? – А это уже заслуга Леопольда V… вернее, его любовницы, Вихревой Нинетт. – Так это ж моя бабка! Которая двоюродная… – Которая, которая еще и моя тетка. Нинетт когда-то одной из первых рискнула перебраться в Арханду как официальная представительница ковена и куратор всех ведьм, собирающихся поселиться в этой стране. Титул Верховной ведьмы она не зря носила, могла и до сих пор может снести все с поверхности материка в море. Поэтому желающих воевать с Архандой давно не наблюдается… – Мам, так, а что там с королем? С чего бабка в любовницы к нему подалась? – А тогда она достаточно молоденькая была, а Леопольд V как раз овдовел… ну, и был он мужчина видный… опять же дурацкими предрассудками насчет ведьм не обремененный… вот так и получилось. Неплохо, кстати, получилось, потому что принятые при нем законы окончательно обезопасили ведьм, установив наказание за причинение им вреда. – А ты откуда знаешь? – А я как раз этому и поспособствовала после своей инициации, пусть и случайно… – О, и как это получилось? – А это я тебе в другой раз дорасскажу, а сейчас… слышишь, Мрак во дворе ржет? Значит твой отец вернулся, пошли его скоренько ужином кормить! – Пошли, но потом рассказать не забудь!* * *
Вот уже три месяца Зоэ была счастлива. Она не ходила по земле, а буквально летала над ней, а все почему? Потому что на нее обратил внимание такой красавец как Бран. И пусть он простой охранник в мэрии, но именно при его приближении чуть не у всех незамужних девиц города спирает дыхание и учащается пульс. У многих замужних, впрочем, тоже. Но если те не могут позволить себе больше редких многозначительных взглядов, то девушки на выданье безо всякого смущения ведут мощный артобстрел глазами, задавая ему множество вопросов, чтоб подольше насладиться его обществом, и не чураются якобы случайных прикосновений в ходе беседы… и регулярного роняния предметов, оказавшись рядом с ним. Чтоб дождаться, когда он, как воспитанный человек их поднимет и вручит хозяйке, а та получит возможность вцепиться в его руку и начать пылко благодарить. А он предпочел ее! Он ухаживает за ней! И вовсе она не бледная мышь! Потому что именно ей достается его внимание, его комплименты и букеты. И улыбка. Какая у него улыбка! Никакого солнца не нужно, когда он улыбается ей. А что девчонки знакомые шипят от зависти… и строят самые невероятные предположения по поводу такого предпочтения… так и пусть себе шипят на здоровье, помешать ее счастью они все равно не в силах… А она была влюблена и по-настоящему счастлива. А уж когда Бран сделал ей предложение, Зоэ показалось, что сейчас ее несчастное маленькое сердечко просто разорвется, не выдержав напряжения. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что станет его женой. И когда она шептала ему сорванным голосом «да», и когда он впервые целовал ее теплыми и такими сладкими губами, и когда он договаривался с ее матерью Вандой о дне свадьбы, ей продолжало казаться, что этого не может быть, что вот-вот сказка закончится и наступит суровая действительность… а сказка продолжалась. И разговор матери и Брана о каком-то его досвадебном отказе она пропустила мимо ушей, о чем говорить-то, когда у нее есть собственный небольшой доход, определенный ее бабушкой еще при ее рождении… на эти деньги и жалование Брана они смогут пусть и не шиковать, но вполне достойно проживать! А пока шилось платье, обсуждалось меню, писались приглашения… жизнь была прекрасна. Пока за три дня до свадьбы мать не вызвали во дворец. И тут Бран предложил сбежать на спонтанное свидание. Ну, в самом деле, как не прогуляться по столичной ярмарке в последний день?! Когда еще эти торговцы и циркачи в следующий раз приедут в их город? Не раньше, чем через полгода… а там сейчас представления, сласти, сувениры… которые в честь закрытия продадут желающим за полцены… И Зоэ согласилась. Но предварительно объявила домашним, что пораньше ляжет спать, а сама вылезла в окошко в самом своем неприметном платье и капоре с полями, закрывающем пол-лица. На ярмарке действительно было так, как ожидалось и даже лучше. Есть на ходу вкусные пирожки и карамельные яблоки – это вам не за столом сидеть с прямой спиной, боясь лишний раз шевельнутся! Смотреть как в кукольном театре показывают старую сказку про ленивую принцессу и от души смеяться вместе с остальными зрителями – это так весело! Взлетать вдвоем в воздух на карусельном сиденье и чувствовать, что ты не падаешь только потому, что он тебя крепко и бережно держат руки твоего мужчины – это замечательно! Танцевать на площади народные танцы, на ходу перенимая простенькие движения, ощущать себя частью веселящейся толпы, чувствуя на талии теплые руки любимого – вот оно – счастье! И когда Бран попросил ее не уходить домой, а продлить праздник, она не смогла ему отказать. Как заговорщики или воришки они пробирались переулками в рабочий квартал, прозванный Красным городом, в холостяцкую квартиру его друга. А там на столе их уже ждали букет тигровых лилий, бутылка игристого вина и ее любимый шоколад с орехами. Он ее ждал и заранее готовился, поняла Зоэ, он ее любит и надеялся, что она согласится быть с ним. Она согласится. И она позволила ему себя целовать, потому что самое правильное место на земле для нее было в его объятьях. Она и остальное позволила, потому что, то ли от запаха лилий, то ли от его присутствия ее внутренности плавились, норовя превратиться в какую-то бесформенную, но при этом почему-то раскаленную массу. А само тело стало легким как семена одуванчика, на которые достаточно дунуть – и они взлетят, высоко-высоко, куда-то к звездам… Интересно, засыпая на его плече, неожиданно задумалась Зоэ, чем измеряется счастье? Нет, не в смысле кто и какую цену за него платит, а вот можно ли измерить ту высоту… или глубину… или степень восторга, которую испытываешь вместе с любимым человеком? Наверное, нет. Наверное, такое можно только там, внутри себя ощутить и потом бережно хранить это ощущение, потому что слишком оно драгоценное, чтоб кому-то постороннему позволять на него таращиться. Она засыпала счастливой. И проснувшись утром, она ожидала увидеть его взгляд, наполненный любовью. К чему она точно не была готова, так это к тому, что взгляд любимого будет наполнен недовольством: – Ну, и где твоя сила? – Я… не знаю… – А может, ты и вовсе не ведьма? А мне просто врала? – Но… я не понимаю… при чем тут моя сила? – При том, что сама ты без нее никому не нужна! А я, как полный идиот на тебя столько времени убил! Когда он ушел, хлопнув дверью, Зоэ долго лежала ничком и уже ничего не чувствовала и могла только плакать. А в какой-то момент времени потянулась к единственному человеку, который мог ее понять и послала импульс: – Мама!!! Ванда почти сразу ворвалась в комнату порталом, увидела примятую постель, окровавленную простынь… и мгновенно все поняла. Она обняла дочь, закутала ее в одеяло, заставила выпить зелье, добытое из одного из многочисленных карманов, и почти приказала: – Коротко и, по существу. – Я его… а он сказал… что я не ведьма… что он зря на меня силы и время тратил… и… Мать только вздохнула, погладила ее по голове как маленькую, и объяснила: – Вот оно как… значит, не жених тебе попался, а охотник… – Кто? – Охотник за силой… есть такие… – Это… как? – Да вот так… ты думаешь зачем я твоему Брану условие ставила о подписании досвадебного отказа от силы? Вот на такой случай… а он поторопился, надеясь все-таки урвать то, что считал уже своим… я так и думала… поганец мелкий… – Ма-ам? – непонимающе всхлипнула Зоэ. – Ты о чем? – О том, что после инициации ведьмы, конечно, обретают силу, но вот кто сможет ей воспользоваться… тут не все так однозначно. – А… кто? И как? – Когда-то считалось, что при добровольной или насильственной инициации силу ведьмы может получить и партнер. Со временем выяснилось, что да, такое возможно, но только при условии добровольного согласия партнерши… и, если она в своего… инициатора… будет влюблена. Тогда – да, получите. Вот тут-то приуныли насильники, зато оживились охотники за халявой. В сущности, от охотника требуется немного: задурить молодой невинной ведьмочке голову и уговорить на переспать. А дальше… дальше полученной чужой силой можно и самому пользоваться, можно и приторговывать. Так что, извини, Зоэ, но, похоже, не ты ему была нужна, а то, что с тебя можно дополнительно поиметь… – А при подписании досвадебного отказа на мою силу он автоматически терял бы право? … – Угу. Магически заверенные отказы имеют о-о-го какой откат! И он это знал, потому и торопился… – А почему я? – Возможный потенциал… он у тебя теоретически должен быть достаточно мощным… подумай сама: сестра твоей бабки – сильнейшая стихийница, прабабка – сильная элементальная ведьма, мать – неслабая проклятийница, значит, и ты могла при инициации продемонстрировать такой всплеск… ему бы надолго хватило. – Тогда я не понимаю… почему у меня всплеска не было? И почему Бран ничего не получил? – Потому что твоя двоюродная бабка оказалась очень прозорливой. А твоя мать – злопамятной. – В смысле? – Помнишь, ты спрашивала о моей инициации? Я еще обещала рассказать, когда ты будешь готова. Вот теперь ты готова услышать полную версию… но сначала… давай-ка уйдем отсюда и вернемся домой, и ты отдохнешь. А потом можно будет и подробности поведать…* * *
– А случилось это тридцать с лишним лет назад… Вихревая Нинетт, конечно, была той еще ведьмой, в смысле сильной стихийницей, но одного ее авторитета, чтоб переманить из Виттенфельда в Арханду на постоянное место жительства, соответствующее нуждам страны количество ведьм, было явно недостаточно. Слабые ведьмы сразу отказывались ехать, не горя желанием попадать в руки архандских солдат, сильные ведьмы, если и готовы были согласиться, то требовали гарантий неприкосновенности. Именно с этим и получалась загвоздка. Ведьмы со своей стороны настаивали на изменении архандских законов для обеспечения собственной безопасности. Леопольд V, в свою очередь, не спешил подписывать Указ о неприкосновенности ведьм, резонно интересуясь, не начнут ли те беспредельничать, пользуясь королевским иммунитетом. Выходом могло стать двустороннее соглашение, не позволяющее сторонам вредить друг другу, для которого в столицу Арханды требовалось доставить гримуар Верховной ведьмы Виттенфельда. А это тоже было не очень простое занятие. – Но почему? Что сложного в том, чтобы довезти одну книгу? И неужели ее нельзя было переместить порталом? – Не та это книга, чтоб позволила портальное перемещение, это, во-первых. А сложного то, что многих бы очень устроило, если бы книгу не довезли, это, во-вторых. Думаешь, мысль о договоренности с ведьмами так уж радовала архандских аристократов? Отнюдь! Пропажа гримуара Верховной ведьмы Виттенфельда мало того, что мгновенно ослабляла бы позиции ковена в Арханде, так еще и соглашение о переезде туда части ведьм мгновенно бы накрылось медным тазом. – А-а… и как выкрутились? – Сделали несколько дубликатов-«обманок» и отправили пятерых «липовых» гонцов. С помпой, с охраной… – А настоящую? – А настоящую доверили везти молодой неинициированной ведьме Ванде. – Ма-ам! Так это ты ее довезла?! – Я. Было дело. – А почему ты? – Забыла, какими заклинаниями защищены такие Книги? Для начала заклинание оморочки[17], чтобы никто из «чужих», до нужного времени, не смог найти Книгу и открыть. Затем заклинание наказания, если Книгу все-таки сумеет тронуть тот, кому она не предназначена. Это своего рода порча, и тот, кто тронет Книгу, будет проклят. И, наконец, заклинание на передачу Дара, Силы, Духов-помощников безопасное либо для кровного родственника, либо для того, кого Судьба «приведет к Книге», то есть кого сама Сила выберет и разрешит пользоваться заключенными в ней записями. – А почему тебя выбрали? – Не учишь ты историю… я для кого кровных родственников поминала? Потому что передача гримуара должна была проходить через членов одной семьи! Кому нужно было доставить Книгу? И кто у нас восседал на посту Верховной ведьмы Виттенфельда на тот момент? – Так… Ледяная Хлоя… аа! Понятно. – Вот именно. Моя бабка Хлоя больше никому не могла доверить фолиант для своей дочери Нинетт, кроме как мне. – Потому что Книга могла тебе открыться? – Потому что Книга меня как члена семьи хозяйки сразу бы не спалила, такие артефакты, они ой какие нравные… А открыться… это мы предусматривали на крайний случай. – И ты так прямо не побоялась одна ехать? – Заюшка, ну, какая ты забавная, разумеется, я тряслась как лист в бурю! И всевозможных средств защиты нагребла с собой хороших полсундука! И разумеется, я поехала не одна! А в качестве мужской поддержки со мной поехал посланник Леопольда V гвардеец Нейтон, который и привез бабке Хлое королевское обращение и просьбу Нинетт о гримуаре. – О, так это было романтическое путешествие? – Не знаю, чего ты видишь романтического в том, чтобы скакать по жаре и в пыли от одного постоялого двора до другого, отмахиваясь от разных кровососов и приблудных мужиков! – А этот чего не защитил? – Он пытался. Мы прикидывались братом и сестрой, поэтому он регулярно разгонял любителей быстрых развлечений. Но некоторые оказывались до того липучими, что не поленились даже предложение сделать, лишь бы захапать понравившуюся добычу. Даже пытались с нами навязаться ехать… – Мамусик, да ты у меня и так красавица, а в молодости, я смотрю, и вообще пользовалась бешеным успехом! – Зоэ, если тебе делает предложение сначала кривоногий и пузатый вдовец с пятью детьми, а потом дышащий на ладан некромант, это не значит бешеного успеха! Это значит, что тебя попросту сочли легкой добычей! С другой стороны, я очень старалась произвести впечатление тихой и забитой дурочки… все лучше не привлекать внимания, чем стать объектом изучения кого не надо… – А дальше? – Ну, что дальше… мы чуть не месяц добирались. Тихо пересекли границу. Половину времени ночевали по всяким лесам-полям… от людей шарахались, только чтоб нас не заметили… Нейт оказался вполне нормальным парнем… добрым, заботливым… – Ма-ам? Я правильно понимаю? – Какая-то ты сегодня не в меру догадливая! Но понимаешь ты правильно, мы в дороге постепенно сблизились. – И-и? – Что и? Плохо это сближение кончилось. На последнюю ночевку перед прибытием в столицу Арханды мы остановились в трактире «Веселый кабан». – Дай угадаю: там свинина была фирменным блюдом? – Нет! Просто те, кто там ошивались, были конченными свиньями! – И как это выяснилось? – Вот так и выяснилось, когда я проснулась вместе с Нейтом утром. – Он, что… тоже после инициации силу хотел? – Нет, на это ему было наплевать… он-то как раз оказался очень ласковым… замуж меня звал… – А тогда кто? – Помнишь, я говорила, что он был гвардейцем Леопольда V? А у них есть такие подразделения из пяти бойцов – звезды. Это он в Виттенфельд в одиночку ездил с целью конспирации, а тут вся его звезда в трактире и нарисовалась, чтоб на последнем этапе пути командиру эскорт до столицы обеспечить. – Что они выкинули? – Они до меня в конюшне докопались, ублюдки. – Ты их всех? … – Зоэ, ну зачем же меня демонизировать? Я, между прочим, существо тихое, мирное… на тот момент едва инициированное… – Мам, это ты упокоенному кладбищу будешь сказки рассказывать, а я тебя восемнадцать лет знаю и могу представить, что ты с ними сделала. – Не можешь, но я тебя просвещу. Понимаешь, пока Нейт мылся, я пошла на конюшню – взять свежую рубашку из седельной сумки. А там пристали эти четверо, гвардейцы недобитые… глаза наглые, лапы загребущие, с ходу определили меня как «очередную командирскую подстилку», пообещали снять пробу, мол, надо же выяснить, достойный ли экземпляр ему достался, или лучше ему прямо сейчас меня сменить на нечто более подходящее… – Это они зря… а ты? – А у меня от злости вся сила разом и прихлынула, только я этого в тот момент еще не поняла. Но заклинанием на не стояние шарахнуть этих свинтусов сумела. И злобно потребовала, чтоб самый смелый начинал «снимать пробу». Прекрасно понимая, что делать им это уже нечем, зато у меня будет железное оправдание, когда мне устроят допрос с пристрастием над еще теплыми трупами. Потому, что у меня как раз залежалась бабулина до сих пор неопробованная «щепкорезка» … – А дальше? – А дальше один из «пробователей» двинулся было ко мне и тут появляется Нейт со словами «а я как раз собирался тебя со своими друзьями познакомить…» А я тут уже от них в полном восторге! Короче, у меня случился полный срыв крыши. Я ведь думала, что это Нейт своих приятелей на меня натравил… и это сразу после нашей совместной ночевки… Как же я орала! «Ах, теперь это так называется: знакомство с друзьями! Да чтоб вам всем отныне и впредь только такие знакомства по жизни доставались!» Ярости и силы хватило на то, чтобы, наплевав на лошадь и пожитки, прямо там открыть Книгу и воспользоваться одноразовым порталом во дворец прямиком к тетке Нинетт. – Ой, ну ты крутая! – Ага… как вареное яйцо. Да ладно, задание было выполнено, для меня все уже закончилось… Книгу я тетке, Верховной ведьме отдала. Все ей рассказала… она попросила повторить рассказ для Леопольда V и сделала слепок воспоминаний. О том, как эти лапы тянули… – Так существуют же законы, охраняющие… – Не было. Тогда не было. Вот как раз после этой истории появились… – А дальше что было? – Теперь я уже могла сама открывать порталы, поэтому дальше я вернулась домой, в Виттенфельд, поступила учиться в Школу Силы, дар-то надо было учиться контролировать… постаралась забыть всю эту историю… – Получилось? – Нет. Было продолжение. – А что? … – Отдыхай, хватит с тебя пока страшных историй, потом будет тебе продолжение… – Ванда, ну зачем же, давай расскажем дочери, чем все закончилось… – Папка! – Дан, а как ты так тихо просочился? – Это не я тихо, это вы от всего отрешились. Да, Зоэ, продолжение было. Первым из гвардейцев до дворца Леопольда V добрался Нейт. – Доложить? – И доложить тоже… он же задание сопроводить Ванду выполнил не до конца. Объяснить, что не знал о затеянной своими напарниками проверке и об отказе командовать этой «звездой идиотов». О желании уволиться со службы и отправиться искать свою ведьму… – Точно не знал? А эти… друганы его? – Точно. А понятие мужской дружбы иногда бывает довольно… специфическим. – И его отпустили? – В общем… почти. Леопольд V подумал и после совещания с Нинетт отправил его королевским представителем в Виттенфельд ко двору Галеана Витта. – Мам, он и там до тебя докопался? – Эээ… ну, можно сказать и так… – Зоэ, он пять лет ее учебы ежедневно просил прощения за дурацкую шутку своих гвардейцев. Только потом твоя мама согласилась его простить… и выйти за него замуж. – Как замуж? А ты? – Я Даниэль Нейтон Лиардо. Стыдно не знать второго имени собственного отца… – А в Арханду тоже ты маму утащил? – Да нет, это уже Нинетт постаралась… – Зачем? – Затем, что вопрос с законами и дополнительной подстраховкой надо было решать. Пока мы в Виттенфельде отношения с Нейтом выясняли, его парнишки очень разобиделись на бросившего их из-за невинной шутки командира. Брошенную звезду в таких случаях расформировывают и с кем ты дальше будешь служить – это как получится. Но мало им было расформирования, там же ведьминское проклятье расцветало пышным цветом, и уже через пару недель они почувствовали неладное, а еще через месяц осознали, что с ними сделали. И кинулись к Леопольду жаловаться на ведьм… наивные! – На что именно? – Вот и Нинетт специально пришла послушать их жалобы и о том же самом спросила. Оказалось, какая-то наглая уличная девка предлагала обслужить их прямо в конюшне, а они побрезговали. А она, мерзавка этакая, шуток не понимает, за отказ их еще и прокляла. Мало того, что у них теперь совсем иметь дело с женским полом не получается, так еще и повадились подкатывать к ним всякие извращенцы… – О, а это почему? – Так я же рявкнула после их приставаний «Да чтоб вам всем отныне и впредь только такие знакомства по жизни доставались!», вот и сработало. И к ним начали приставать только озабоченные мужики… – А Нинетт? – Показала мой слепок воспоминаний и спросила кому верить? Представляешь, их показания тут же изменились! Выяснилось, что они просто собирались «проверить на крепость» очередную девицу, пытающуюся захомутать их командира. В смысле они предложат ей денег за быстрый пересып, а если она согласиться, а она наверняка согласиться, потому что ведьмы все шлюхи конченные, то можно будет рассказать об этом командиру и уберечь его от еще одной продажной подстилки… Но она не понимает шуток, поэтому прокляла их, короче, накажите негодяйку, спасите своих верных подданных… – А король? – Поинтересовался, насколько далеко они собирались зайти в своей проверке. И тут мнения гвардейцев разошлись. Двое ответили, что хотели слегка попугать, а еще двое сказали, что ради своего любимого командира готовы были пойти до логического завершения. – Гады! – Вот это им Нинетт и озвучила. И пока они подбирали аргументы, спросила Леопольда нужны ли ему еще доказательства того, как именно его народ относится к ведьмам? И поедут ли они туда, где даже королевские гвардейцы не считает их за людей? А так, за девочек для развлечений? – И? – Что и? Этих погнали со словами: снять проклятье может только тот, кто его наложил, поэтому ищите прощения у той, кого обидели. Король в тот же день подписал закон о неприкосновенности ведьм и наказаниях за покушения на них, а Нинетт на гримуаре матери поклялась за всех нас о соблюдении законов Арханды. Теперь мы можем пакостить только в отместку, иначе тоже будем наказаны. – В-общем, справедливо… А эти… отцовские «друзья» до тебя добрались? – Приходили как-то… орали, скандалили, требовали… – А ты? – Они не хотели прощения, они считали, что смогут меня заставить и я им отказала… – Да, а зачем ты Нинетт в Арханде понадобилась? – Не столько я, сколько мой дар. Направление моей силы – магия исполнения желаний. Нинетт попросила, а уже я пожелала установить отныне каждой инициируемой ведьме Арханды задержку выплеска силы на пятнадцать дней. – И что это дало? – Возможность проверки партнеров и мужей. Вот как утро после инициации наступает, а сила ведьмы не ощущается, так и становится ясно, чего они больше хотели: ее саму или доступа к ее силе. Второе бывает чаще. – И те, кто сбегал… – Правильно, проверку проваливали. – А будущих ведьм специально не предупреждают… Значит, вот почему многие из нас не рвутся выходить замуж… или выходить, но не за тех, кем были инициированы… – Именно так. Сама подумай, зачем ведьме альфонс? – А девчонки говорили, что все ведьмы обязательно распутные… – И такое бывает. Но чаще после таких афронтов… они просто в противоположном поле крепко разочарованные… – Значит для меня все не так страшно складывается, у меня просто задержка выплеска, и моя сила еще проявится? – Да, малыш, но теперь ты будешь распоряжаться ею сама и с осторожностью воспринимать ухаживания всяких… охотничков…* * *
Бран торопился к любимой. Правда, порадовать ему ее нечем… Ну вот, как он ей сообщит, что три месяца ухлопал впустую? И что эта вроде как инициированная им недоведьма оказалась пустышкой? А Милушке нужна ведьмовская сила, иначе она угаснет. И так смотреть тяжело на ее почти прозрачную кожу, синяки под глазами и истончившиеся кисти. Если бы он мог, он бы все ей отдал, да вот нет у мужчин такой силы, которая может ее спасти. Зачем? Зачем сила достается тому, кто ее недостоин? Где справедливость? Почему ее обретают эти развратные и пакостные ведьмы, которые потом ее же используют людям во зло? Почему его Мила должна умереть, в то время как они будут продолжать жить в свое удовольствие, вкусно жрать, сладко пить, менять любовников чаще чем нижнее белье… и гадить, снова и снова гадить окружающим?! И не надо про законы, чем его девушке помог закон, когда она столкнулась с ведьмовским произволом? От того, что ведьму, приревновавшую Милу на пустом месте, настигла кара, самой Миле ни холодно, ни жарко, она продолжает медленно угасать от брошенного той из ревности проклятья омертвения. То, что ковен наказал ее обидчицу, это замечательно, это справедливо, но почему бы заодно не исправить нанесенный ею вред? А вот дырку вам от бублика, а не снятие проклятья! У них, видите ли, принципы. Они, видите ли, считают, что исправлять нанесенный ущерб должен тот, кто его причинил. А раз наказанной ведьмы больше нет, то и возмещать ущерб Миле некому, а остальные ведьмы лицемерно развели ручками и отказались помогать. Потому что отдать постороннему такую порцию силы, которая нужна для милиного выздоровления, – значит, самой остаться практически без резерва. И кто на такое согласится? А если согласится, то какую цену заломит? Да Бран был готов заплатить, только откуда у простого охранника столько денег? И насильно такое не отбирается… вроде бы… И тогда они с милиной матушкой Лемарой задумали более интересную комбинацию. Можно ведь ведьминскую силу получить и добровольно, отданную партнеру в момент инициации. Пусть эти ведьмы хоть раз пользу принесут! И они с ней рассмотрели все кандидатуры молоденьких ведьмочек, которые могли отдать нужный объем силы. Именно Зоэ оказалась самым подходящим вариантом как с точки зрения возможного потенциала… еще бы, при таких-то прабабке и матери! … так и с точки зрения неказистой внешности. Брану была нужна потенциально сильная, но неприметная ведьмочка, которая влюбится в него по уши и безропотно поделится силой. Он приложил все усилия, чтоб ее очаровать и дело двигалось к свадьбе… то есть это Зоэ с семьей думали, что к свадьбе… Но тут ее мать поставила условие о подписании им досвадебного отказа от претензий на силу «невесты»! Вот он прямо так и кинулся подписывать! Значит, она подозревает что-то. Значит, события придется форсировать… Он сжимал зубы и кулаки, когда нужно было любезничать с «невестой», обнимать ее в танце, дарить легкие поцелуи, но держался, понимая – надо! На одной чаше весов заинтересованность этой серой мышки, на другой жизнь Милы. Он выдержал. Он провел эту тупую землеройку через инициацию. И в результате остался ни с чем. Мила с матерью уже ждали его, нетерпеливо выглядывая из кухонного оконца своего домишки, а сам он невольно замедлял шаг, понимая, что принесенные им новости сродни смертному приговору для любимой, и оказаться вестником с такой новостью было похуже ножа, приставленного к горлу. А сказать придется… – Ну как? – кинулась к нему открывшая дверь Лемара. – Никак. У нее нет силы… Лемара безмолвно прикрыла рот ладонью и отступила в комнату. А Бран кинулся на кухню, к Миле. Он целовал исхудавшие руки любимой девушки и обещал… чего он только не обещал! И выкрасть более подходящую инициированную ведьму, чтоб все-таки попробовать заставить ее поделиться резервом, и вытрясти право на возмещение ущерба из ковена, и обратиться к королю… и сам понимал, насколько жалко и беспомощно он выглядит. А Мила сидела неподвижно и только редкие крупные слезы скатывались по ее бледному личику. Отговорившись дневной сменой дежурства, Бран с облегчением сбежал на работу в мэрию, продолжая думать, как ему помочь любимой… Так ничего и не придумав, он вернулся вечером к их дому и остановился в недоумении. Ни одно окно не светилось и сам дом оказался закрыт. Куда-то поехали? Как такое может быть, если Мила никуда не выходит? Ей передвигаться по комнатам и то сложно! Что произошло? Соседи помочь ничем не смогли, только пожимали плечами и отговаривались нежеланием совать нос в чужие дела. Только булочникова дочь вроде как припомнила неприметную коляску, которая стояла у дома днем, но потом быстро уехала… Неужели похитили, похолодел Бран, но кто? И зачем? И он побежал в отделение магической стражи. Там с ним долго не хотели разговаривать, но он все-таки сумел заставить их зарегистрировать заявление об исчезновении Лемары и Милы Вильде и вытребовать обещание сообщать о подвижках. То, что он услышал спустя шесть дней, привело его в шок. Вызвавший его Платон Клавель, сержант-майор магической стражи, почему-то выглядел крайне недовольным и раздраженным. Интересовался сроком знакомства с матерью и дочерью Вильде, долго расспрашивал Брана об их внешности, особых приметах и привычках, наводя того на страшную мысль о грядущем опознании трупов… А потом, заполнив необходимые формуляры, сказал: – Так-то я права не имею тебе что-то говорить, но я вижу, ты искренне волнуешься… поэтому слушай и запоминай. И оказалось, что ни в одном реестре населения Лемара и Мила Вильде не зарегистрированы. Зато они очень подходят под описание Бируты и Кьяры Амбер, к которым у стражи давно имеется некоторое количество вопросов. И даже показал Брану два слепка лиц. – Ну… эта, может на ее мать и похожа… но вторая – точно не Мила! Миле всего восемнадцать…, и она блондинка! – Бирута Амбер, восьмидесяти трех лет родом из Виттенфельда, разыскивается вместе с дочерью, Кьярой Амбер тридцати одного года по обвинению в мошенничестве, связанном с незаконным отъемом ведьминской силы. – Но… как? – Тридцать два года назад ведьма Травяная Бирута подобрала себе путем наведения незаконного приворота явно… не того партнера для рождения дочери. Покусилась на женатого, да еще мужа другой ведьмы. Будучи уличенной в этом, попала под юрисдикцию виттенфельдского ковена и лично Ледяной Хлоей была приговорена к лишению силы, из-за чего ее дочь Кьяра родилась пустышкой. Впоследствии обезмаженная ведьма неоднократно пыталась опротестовать приговор, но получала отказ. Не желая смириться с тем, что без подпитки силой начала быстро стареть, разработала несколько мошеннических схем по облапошиванию других ведьм с целью получения силы от них для поддержания собственного облика. В последние годы, усложнив мошенническую схему, работала в паре с дочерью Кьярой, представляя ту под мороком больной и выдавая ее за жертву ведьминского произвола, чтоб иметь возможность подбить молодых людей, не способных устоять перед наложенным ею приворотом, помочь ей спасти умирающего ребенка. На сегодняшний день по виттенфельдским тюрьмам сидят Аугуст Цолле, Оливер Плант и Хьюберт Майо, рискнувшие по ее наводке инициировать юных ведьмочек и передать обретенную силу Бируте Амбер. Так что, ты, парень, радуйся, что они сбежали, а не устроили тебе тюремные каникулы… они это легко проделывают… и молись всем, кого знаешь, чтоб у меня не оказалось оснований и тебя препроводить в камеру… Бран вышел из отделение магической стражи пришибленный. Это что же получается? Миле тридцать один, а не восемнадцать? Ее не проклинали, и она ничем не больна? Его элементарно приворожили буквально за неделю, да так, что он даже этого не заметил? Внешность Милы – морок, его чувства – приворот, материнские стенания – ловкая манипуляция, а он рисковал репутацией и свободой как последний дурак только для того, чтоб помочь обезмаженной ведьме сохранить остатки внешности?! Значит, эти две из семейки Амбер его просто использовали! Мысль о том, что по отношению к Зоэ он собирался поступить точно так же, ему в голову не пришла… Зато пришла другая мысль: не угодит ли он сам в камеру, если представители магической стражи решат, что попытка отъема ведьминской силы у Зоэ тоже имела место быть, и вспомнят о положенном наказании. Бран успокаивал себя тем, что намерение – еще не само действие, и предъявить ему, строго говоря, нечего… но при воспоминании о направленности дара ее матери – проклятийница… становилось как-то неуютно… Тем не менее его никто никуда не вызывал, не допрашивал, ни в чем не обвинял и через некоторое время он расслабился: обошлось. Да и Зоэ из города исчезла, вроде как на учебу уехала… Увидев ее через много лет, он сначала ее не узнал. Яркая, уверенная в себе женщина легко вспорхнула мимо него на крыльцо мэрии, где ее уже поджидал начальник юридического департамента со своей сальной улыбочкой, поцелуями ручек и дежурными комплиментами. – Это кто сейчас был? – вполголоса поинтересовался Бран у напарника. Жарвин славился тем, что получше любых кумушек всегда был в курсе всех последних сплетен столицы. – Новенькая ведьма. Второй день работает «запечатывающей договоренности». – То есть… нотариусом[18]? – Поднимай выше! Нотариус только удостоверяет, что предоставленные кем-то документы для сделки – не подделка. – А она не это делает? – О, нет! Она магически «закрепляет» устные соглашения. – А это как? – Да у нее какое-то необычное направление дара – подтверждение сказанного. Вот представь: пообещал один из контрагентов другому в обычной сделке, что, если он не сумеет вовремя расплатиться, обязуется отдать, … например, собственную шхуну. А когда понимает, что денег собрать для исполнения обязательств не получается… и имущества жалко… так может попытаться на этой же шхуне и сбежать от долгов. И ведь регулярно такое прокатывает! – А оттого, что она «закрепит» соглашение, что-то изменится? – Все. После подтверждения ею чьих-то обязательств тем, кто их давал придется из-под себя выпрыгнуть, но условия соблюсти. Иначе есть шанс нарваться на магический откат от собственной клятвы, а это может быть похуже просто смерти. – А чисто… технически как это работает? – Ну, представь, что ты занял у меня немножко денег и пообещал вернуть через три дня, заявив при этом нечто вроде «да чтоб у меня язык отсох, если не верну»! А она закрепила твою обещание стандартной клаузулой «Да будет так!» И теперь, если не вернешь деньги в срок – останешься без языка. – И зачем в мэрии такой работник? Безъязыких плодить? – Вот балбес! Про язык я так ляпнул… для примера. А ты вспомни, чем периодически принято клясться, когда свидетельствуешь или что-то просишь! «Да чтоб я сдох», «да пусть у меня руки отсохнут», «да у меня скорее глаза вытекут, чем…» и прочие малоприятные обещания. А тут она с подтверждением твоих слов и все, не отвертишься, иначе твоя клятва претворится в жизнь. Ты догадываешься, что такой талант для обеспечения стопроцентного выполнения любых! понимаешь, любых обещаний – на вес золота! Да наш мэр еле успел ее перехватить у придворных интриганов! Они сумели только выдрать у нее обещание на ведение частной практики… за отдельную плату, понятно… а в мэрии она трудится за жалование. Теперь никто не рискнет ни затянуть выполнение работ по городскому благоустройству, ни попытаться по нецелевому назначению использовать дотации, ни подсунуть столичным торговцам некачественный товар… получить тяжелый откат за легкое мошенничество – верх глупости. Даже так… если пройдоха-мэр про которого говорили, что он чует прибыль за три мили против ветра, счел необходимым ее притащить на работу… значит и впрямь ее способности нужны. Интересно, насколько она изменилась за эти годы? Он более внимательно к ней присмотрелся, когда она ближе к вечеру покидала мэрию. Это уже не та мышка, мелькнуло у Брана в голове, это кто-то покрупнее… и опаснее. И внешность. Откуда что взялось? За прошедшие семь лет угловатость переросла в изящество, неуверенность в целеустремленность, стеснительность сменилась склонностью к легкому флирту, и даже та самая пресловутая изюминка проклюнулась – у ведьмочки обнаружилось чувство юмора. И ухажеры. Эти сразу, разглядев новенькую работницу мэрии, налетели как мухи на… ну, пускай, мед. Каждую смену ее после работы обязательно кто-то ждал и увозил то на прогулку в дендрарий, то в театр, то на бал Роз, то на прием в виттенфельдское посольство… Зато его приглашение прогуляться она спокойно отклонила, отговорившись занятостью. А главное, выглядела она на удивление довольной жизнью. Не то, чтобы Бран ждал, что влюбленность Зоэ в него продлиться до самой смерти… но подспудно предполагал, что некоторые чувства бесследно не исчезают. И выслушивать редкие формальные слова приветствия или прощания, когда у них совпадали смены… было как-то неприятно… и обидно. Чего это она смотрит сквозь него, как будто он стеклянный? Сначала замуж за него собиралась, а теперь нам почище кавалеров подавай?! То на шее висла, а теперь лишний раз в его сторону и глянуть не хочет! Бран чувствовал, как в нем снова нарастает раздражение. Ну почему жизнь так несправедлива? Он который год горбатится за медные деньги простым охранником без малейших перспектив на повышение, в любую погоду и время года вынужден стоять там куда начальник караула пошлет, а эта ведьма просто пускает в ход дар – и получает полновесным золотом ни за что! Небось и в мэрии, и от частной практики ей перепадает весьма неплохо… да еще эти отдельно оплачиваемые вызовы в департамент по иностранным сношениям, когда закрепляются международные договора… и заверение клятв в суде… и гарантия ключевых сделок для крупнейших торговых домов столицы… накопиться у нее должно было о-го-го сколько! А если так подумать, благодаря кому у нее появилась возможность загребать деньгу с помощью дара? Благодаря ему. Кто бы еще рискнул связываться с ней тогдашней? Что-то не припоминает Бран уймы желающих породниться с блеклой мышóй. И, кстати, до сих пор не известно, насколько сила и направленность будущего ведьминского дара зависит от личности…эээ… инициатора! Никто ведь никогда такой статистики не вел. Может, не в наследственности дело, а в том, кто именно будет у ведьмы первым партнером. Так что насчет того, кому она обязана своим даром, а, значит, и сегодняшним положением, можно и призадуматься… Потому что подтвердись его способность к пробуждению редкого ведьминского дара, это бы все меняло. Можно стать невероятно востребованным! Не каждый день появляется шанс превратиться из скромного служащего мэрии в… эээ… «профессионального модификатора» тут же ехидно подсказало подсознание. Какая в сущности разница, как это выглядит и называется, невольно поморщился Бран, главное, можно быть у молодых девчонок нарасхват, причем отнюдь не за гроши! Да и право использовать для себя частичку пробужденных им сил можно заранее оговорить… Но чтоб таким стать, потребуется подтверждение его… возможностей. Желательно, официальное. Другими словами, нужна практика, подкрепленная авторитетными свидетельствами. Один случай – не закономерность. Только три случая, причем успешных случая инициации, могут претендовать на появление некой системы. Зоэ, когда он снова подошел к ней, на сей раз записьменным свидетельством о ее инициации, только рассмеялась ему в лицо. Значит, придется на практике доказывать собственную уникальность… А как? Где брать… эм… объекты для инициации? Много ли найдется желающих среди юных ведьмочек пройти инициацию именно с ним не рассчитывая, во-первых, на замужество, во-вторых, не имея железных гарантий пробуждения именно такого дара, как у Зоэ, и в-третьих, согласившись поделиться частью свежеобретенной силы? Оказалось, немного. В смысле их не было совсем. Сначала Бран намекал дочерям сильных ведьм на такую возможность и готовился обсуждать условия, чтоб не продешевить при торге, но, к своему удивлению был ими высмеян. Причем презрительно. Он попробовал уговорить тех, чьи матери были послабее, но нарвался на ту же стену непонимания и отторжения. Он даже пытался поухаживать за девушками из совсем никчемушных родов, которым грех воротить нос от такой возможности, но снова нарвался на отказ. Почему? Ведьмы что-то об инициаторах знают, но не хотят ему рассказать или… или дело в том, что им о Бране сообщили нечто, заставляющее их его избегать? А сделать это могла… только Зоэ. Тут уж он окончательно рассвирепел. Значит, как полученным с его помощью даром пользоваться – мы первые, а как дать ему возможность на своих возможностях слегка подзаработать – мордашку воротим, да еще остальных настраиваем? Это еще проверить нужно, не подпадают ли распространяемые ею о нем сведения под закон о клевете! Или, на крайний случай, о диффамации. И не причитается ли ему компенсация за моральный ущерб! И чем крупней, тем лучше. Именно с этими вопросами он и явился как-то вечером в дом Даниэля Лиардо, намереваясь потребовать компенсацию, ну, или хотя бы получить разъяснение причин для его общеведьмовского игнора. Отец Зоэ принял его в кабинете и достаточно спокойно выслушал аргументы. А потом невозмутимо заметил: – Право моей дочери рассказать кому-бы то ни было о подробностях ее личной жизни никакими законами не регламентировано. И отвечать за мнение прочих ведьм она никак не обязана. – А как насчет преднамеренного настраивания остальных ведьм против меня? – насупился Бран и был удостоен холодным: – Недоказуемо. – Но ведь и я могу, например, ее ухажерам… кое-что рассказать… некие пикантные подробности… или промолчать, если, конечно, у меня будет для этого достаточно оснований… Даниэль Лиардо задумался, непроизвольно поглаживая лежащий на письменном столе в виде пресс-папье кусок необработанного золота, что вызвало в душе Брана новый всплеск злости. Богатей недорезанный! Тут не знаешь, откуда завтра денег взять на самый скромный обед в трактире, а этот гад даже не почесался булыгу драгметалла в переплавку сдать! Как простую каменюку использует, сволочь зажравшаяся! Вот почему так: одним – все, другим – ничего? И тут в отцовский кабинет, постучавшись, вошла Зоэ. Понятно, что она сразу углядела и недовольного Брана, и сидящего напротив хищно подобравшегося отца, но спросила спокойно: – По какому поводу собрание? – Да вот… жених твой бывший к нам с претензиями явился… опять он чем-то недоволен… – Чем именно? – Похоже, тем, что за его постельные достижения ему так ничего и не обломилось, ни силы, ни денег… а он так на это рассчитывал. – А-а, мама про таких рассказывала… – Я не… – Да, не состоявшийся зять, да. Но я склонен частично удовлетворить твои наглые требования. На определенных условиях. Бран уже было воспрял духом, ожидая условий пожизненной кормушки, но то, что предложил Лиардо, его не абсолютно не устроило. Брану предлагалось, получив достаточно скромную денежную выплату («подъемные», как выразился ее отец) навсегда покинуть Арханду и перебраться в городок Латория в Виттенфельде. А там предъявить записку Даниэля Лиардо местному начальнику магической стражи и занять пост его заместителя. И дать клятву никогда ни словом, ни делом, ни жестом, ни взглядом, ни движением, ни намеком, ни магией даже не пытаться упомянуть семью Лиардо и любую, связанную с ней информацию. Под страхом собственной смерти. Даниэль Лиардо вынул из ящика письменного стола приятно звякнувший содержимым матерчатый кошель и добавил: – Или отправиться в стражу прямо сейчас. За вымогательство. Бран в ярости сжал кулаки. Положением пользуешься, несостоявшийся тесть? После такого обвинения придется мало того, что в тюрьме отсидеть, так его еще и из охраны точно уволят! И даже в дворники потом не возьмут! Но чтоб оставить за собой последнее слово, он ткнул пальцем в золотую булыгу на столе и прорычал: – И вот этот слиток! Даниэль Лиардо отрицательно покачал головой: – Этот не могу. Это мой талисман. Когда-то довелось ездить на проверку золотых приисков Лаго-ринх… заворовались тамошние работнички… этот слиток спас мне жизнь. Я им одному ретивому грабителю череп проломил. И снова ласково погладил лежащий на столе кусок необработанного драгметалла. – Но понять тебя я могу… поэтому отдам другой слиток, поменьше. На такой ты пока не заработал… Пока Лиардо ходил за слитком куда-то вглубь дома, Зоэ не удостоила Брана даже взглядом, не то, чтоб на беседу расщедриться. Подумаешь, цаца! Может и лучше, что он уедет в Виттенфельд, подальше от этой семейки… и всех, кто его здесь знает. И клятву можно будет подумать, как аккуратненько обойти… Но все слова и мысли вылетели у него из головы, когда Лиардо вернулся с бархатным мешочком, откуда достал и положил на стол яркий лимонно-золотистый кристалл. – Учти, – предупредил Лиардо уже протянувшего к слитку руки Брану, – у минералов из месторождения Лаго-ринх есть неприятная особенность: из-за многочисленных примесей они имеют привычку выцветать под воздействием ультрафиолетовых лучей, постепенно теряя свою великолепную окраску, поэтому хранить этот слиток желательно подальше от яркого солнечного света… вот как я свой держу в кабинете с задернутыми шторами… – На шею повешу! На груди носить буду! Подальше от солнца… и от чужих взглядов. Завороженный блеском такого желанного металла Бран сам не заметил, как проговорил клятву, обязуясь под страхом собственной смерти никогда не упоминать любую информацию о семье Лиардо, и опомнился только тогда, когда Зоэ озвучила «запечатывающую» формулу: – Да будет так! Подловили! Отвлекли и подловили! Он совсем забыл, что способности Зоэ обеспечивают жесткое исполнение обещанного! Теперь клятву не обойти… только если жизнь не дорога… ну и черт с ними, он завтра же уволится из мэрии и уедет в Латорию на ближайшем дилижансе. Его в Арханде больше ничего не держит. Зоэ задумчиво посмотрела вслед бывшему жениху: – И как я раньше не замечала, что человечишко этот слабый и жалкий? – Влюблена была… ты другого не замечала. Его главный недостаток – что он завистливый. А подверженный этому чувству человек не ценит того, что дано от природы ему самому, ему подавай то, что есть у других. Повседневное отрицание своей судьбы и стремление прожить чужую разрушает душу похуже кислоты… – Немного там от той души осталось… Спокойной ночи, пап, не засиживайся за полночь! Даниэль Нейтон проводил взглядом дочь и ухмыльнулся. Вопрос с этим надоедой окончательно решен, больше он в их жизни появиться не сумеет. Этот завистливый дурачок в поисках пользы сам не понял, на что подписался. Даже когда у него закончатся деньги красивый и неудобный по форме самородок он понесет на обмен ювелирам в последнюю очередь. На шею он его повесит, на груди он его будет носить, да на здоровье! То есть наоборот. Это ж не золото, глупенький. Лиардо тебе от доброты душевной, ну и за наглость беспримерную подсунул друзу аурипигмента[19]. Минерал этот еще в Древние века использовали как основу для желтой охряной краски. Правда, художники, работающие с этим минералом, умирали быстро… зато картины получались красивые. А еще им в растолченном виде часто пропитывали наконечники стрел. Враги быстрее погибали не от самого удара стрелы, а от действия мышьяка. Так что носи выцыганенный подарочек ближе к сердцу, раньше преставишься. А Зоэ он ничего не станет объяснять. Свалил в Виттенфельд ее бывший жених, и прекрасно, и давайте порадуемся. А что когда-нибудь известие о его кончине придет, так, поди, потому, что клятву молчания под страхом смерти решил нарушить, нехороший человек. За что и пострадал. А сам Бран, даже если что-то и сообразит, сообщить все равно никому и ничего не сумеет. И в Арханду ему путь закрыт, клятва помешает. Но он может считать, что Лиардо, как и он, тоже в своих поступках исходил исключительно из принципа максимальной полезности[20]…Принцип бумеранга. Moderato
Каждый мужчина имеет привилегию раз в жизни посмотреть, идет ли ему борода. Окружающие же имеют привилегию решать, долго ли он будет пользоваться таким правом.Ника металась по комнате, не зная за что хвататься и что предпринять. Тварь! Ну какая же тварь этот Манфред! Столько лет прикидываться лучшим другом, верным компаньоном и дельным советчиком, чтоб потом практически воткнуть нож в спину! И ведь он точно уверен, что это ему сойдет с рук, да, считай, уже практически сошло, завещание подписано, сам отец в коме, из которой его выдернуть без шансов, и скоро наследнице финансовой империи Калленберг ради добычи пропитания останется только выходить под фонарь… Но один шанс есть. Небольшой, но есть. Можно попробовать обратиться к Инге. Она профессионал и уже дважды вытаскивала отца практически с того света, так почему бы ей не сделать это в третий раз? Прямо как в сказках. И вообще… кто-то там, помнится, разные слова говорил о любви? Так, может быть, пора уже их как-то подкрепить делом? В очередной раз? Только вот захочет ли она с ней разговаривать… с учетом обстоятельств их расставания… Сколько себя помнила Верóника Калленберг, для отца она всегда являлась смыслом существования. После нелепой гибели ее матери, знаменитой журналистки Хелене Кирхнер от электротравмы во время записи очередного репортажа, когда ей достался не заземленный микрофон, отец постарался оградить восьмилетнюю Верó буквально от всего. Не должно быть ни малейшего риска для ребенка! Никаких лыж, велосипедов, самокатов и роликов! Ни в начальной, ни в средней школе[21] она даже обязательные занятия по физкультуре толком не посещала, защищенная уймой добытых отцом справок. К своему сегодняшнему двадцатилетию она в бассейнах почти не бывала и даже плавать не умела! Какой такой бассейн? Ребенок же может утонуть! И готовить не умела. Ребенок же может обжечься! И даже танцкласс оказался под запретом. Ребенок же может поскользнуться и сломать ногу… Да еще ее отныне возили в школу и обратно на автомобиле, а шофер одновременно исполнял обязанности телохранителя, из-за чего большинство одноклассников ее сторонились. А бóльшую часть времени вне учебы приходилось проводить с гувернантками. Не жизнь, а сплошная поролоновая прокладка. Спасибо, что у нее была личная приходящая учительница гимнастики, которая научили ее основам растяжки тела и привила привычку к регулярным физическим упражнениям. И отец в качестве замены общения со сверстниками, проводил с ней гораздо больше времени, чем это делали родители остальных ее соучеников. Он не ленился отвечать на ее вопросы, что иногда получалось у него лучше, чем у многих ее преподавателей в гимназии, не пытался прикрыться эвфемизмами при обсуждении некоторых откровенных тем, не отмахивался от нее со словами «Ты все равно не поймешь в силу возраста!», а четко устанавливал временные рамки для того момента, когда дочь должна оказаться готовой к обсуждению некого вопроса. И даже не стал врать, когда десятилетняя Верóника поинтересовалась зачем в его спальне периодически остается на ночь молоденькая актриса Лиселот Буркхардт. Взял анатомический атлас и расписал все по полочкам. И честно предупредил, что само знание особенностей данного процесса ни в коей мере не приблизит ее к пониманию причины занятия им. Во всяком случае пока. Нет, теперь-то Верóника не хуже него представляет в чем высший смысл постельных упражнений, но тогда она, с одной стороны, испытала отвращение при описании подробностей, а с другой, – порадовалась, что ей не стали лгать. Ее волновал только один вопрос «не заменит ли она мою маму?!» и отец со смешком объяснил, что ее место в его сердце не сможет занять никто и никогда. Молоденьких актрисулек и моделек через отцовскую спальню прошло за эти годы достаточное количество, но Верó на это было наплевать. Кого волнуют бабочки-однодневки? В смысле, одноразовые девки? Пусть и надеющиеся на свадебное продолжение. Но при этом не способные найти общий язык с единственным родным Эверту человеком – его дочерью. По ее классификации они делились на две категории: подлизы и хамки. Если с первой категорией, поддакивающей любому ее слову, еще можно было ненадолго смириться, то попытки «крутых» девиц, сразу начинавших намекать на ее грядущее обучение в закрытых пансионах подальше от Вены, следовало сразу пресекать. И она научилась жестко поступать с хищницами: угрозы, слёзы, истерики, шантаж, притворство, ложь, белые мышки из зоомагазина в шкафу, попытки научиться играть на скрипке над ухом у очередной оккупантки, хороши были любые средства, лишь бы привели к нужному результату – исчезновению из их жизни очередной претендентки на нечто большее, чем скрасить отцу несколько ночей. И вот уже следующая неудачливая охотница на банкира Калленберга с плачем собирает чемоданы, изрядно, как правило, потяжелевшие после близкого знакомства с ним… Но однажды ее привычные методы поведения дали сбой. И виноват в этом был ее отец, переоценивший запас прочности собственного организма. Вернувшись с очередного совещания с банкирами из Франции, после которого участники отметили достигнутое соглашение обедом с неприличным количеством алкогольных напитков, он, вернувшись домой, продолжил пить коньяк. Слава Богу, что Верó в тот вечер зачем-то понадобилось зайти на кухню, где она и обнаружила отца, лежащего на полу и никак не могущего встать. При этом его рвало так, что казалось, он вот-вот выплюнет на пол не просто содержимое, а и сам желудок. Верó до сих пор не могла забыть, как рыдала, как срывая ногти, набирала номер 141 и кричала в трубку, что у больного сильная тошнота и рвота, и что он не может сам принять вертикальное положение, а потом с ужасом сидела возле отцовского неподвижного тела и ждала приезда скорой помощи, боясь, что врачи могут не успеть. В карете скорой помощи, куда ей удалось прорваться как единственной родственнице и представителю больного, под вой сирены она тряслась всем телом и прикусив руку, чтоб не начать визжать, молчала, глядя на непонятные, а оттого еще более жуткие манипуляции медперсонала и на то, как хмурится фельдшер, глядя на бледного до синевы отца. По приезде в Центральный клинический госпиталь Вены[22] его резво увезли вглубь здания, а девушка на ресепшене, заполняя карточку поступившего, деловито выспросила у главного скоропомощьной смены: – С чем привезли? – Сонливость, судороги, тошнота и рвотные рефлексы, побледнение лица, обморок, плюс цианоз кожи… короче, очень похоже на инсульт. Кто сегодня дежурит? – Винтерхальтер. – Золотые руки! Тогда у мужика есть шансы выкарабкаться… Толком никогда не пытавшаяся даже посещать церковь Верó взмолилась о спасении жизни отца так, что где-то там, наверху, ее не могли не услышать. Она была услышана, отца откачали. Она даже не догадывалась, что этот их визит в Центральный госпиталь принесет ей новую головную боль. Потому что золотые руки доктора Винтерхальтер, вытащившего отца практически с того света, принадлежали Инге. И за две недели пребывания в госпитале Эверт Калленберг пришел к твердому убеждению, что эти руки вместе с хозяйкой должны достаться ему. Отсутствие актрисулек в отцовской спальне после его возвращения из госпиталя домой Верó отметила, но сначала списала на общую слабость организма в восстановительном периоде, затем на нежелание размениваться на всяких дешевых девиц, но потом сообразила, что теперь он, наоборот, все стал чаще отсутствовать по вечерам, периодически возвращаясь за полночь, а несколько раз и вообще заявлялся только утром. А однажды вечером их кухарка, фрау Оттилия задержалась на кухне дольше обычного, готовя нечто изысканное… а отец, наоборот, вернулся с работы пораньше и немедленно кинулся переодеваться… после чего ей объяснили, что сегодня у них званый ужин. С гостьей. И в семь вечера пришла она. Сначала четырнадцатилетняя Верó не сочла ее достойной внимания. На что тут смотреть? Она даже не выглядела так, как обычные отцовские пассии! Где яркий лак? Где сложная псевдоблондинистая прическа? Где модельный рост и ноги от коренных зубов? Где модный туалет? Где макияж индейца, вышедшего на тропу войны? Ничего этого у гостьи не было. Низкий ростик, скромное гладкое каре русого цвета, простое черное платье, никаких украшений, кроме цепочки на шее, бесцветный лак на коротких ногтях, слегка подкрашенные ресницы… Моль. Такая внимание ее отца не удержит. Она уже чуть было не выдохнула с облегчением, но тут отец церемонно представил гостью как фрау Ингу и сообщил, что он за ней ухаживает. Это что-то новенькое, мысленно хмыкнула дочь. Чтоб ее отец, нахрапом завоевывавший и укладывавший женщин в постель чуть не в первый вечер знакомства, за кем-то ухаживал? Конец света близится, не иначе. И тут эта Инга сказала: – Добрый вечер, Верó. Ну, ставить таких на место с самого начала она научилась давно, с их первых слов, поэтому четко продекларировала стандартную «обломашку»: – Так меня имели право называть только мама и папа. Обычно после такого выпада отцовские знакомые дамы переходили на ее именование полным именем… обычно, но не эта. – Рони? Нет, получается какой-то полумужской вариант… Ника! Я буду звать тебя Ника! – Какая еще? … – Ника – древнегреческая богиня победы. Верó метнула короткий взгляд на отца, тот кивнул. Богиня победы, значит? Ты даже не представляешь, Ингуша, насколько ты близка к истине… и за кем в итоге окажется победа. Верó… оставим отцу. Для остальных… теперь уже Ника? А что? Красиво, а, главное, символично… так вот теперь уже Ника сделает все, чтоб ты, как и все остальные до тебя, навсегда убралась из их жизни. И никаких фрау, с тебя и имени хватит. Потому что теперь уже Инга, сменив предыдущий калейдоскоп ярких мотыльков, начала регулярно, не реже раза в неделю, появляться и ночевать в их квартире. То есть накатанный отцовский сценарий повторялся, но при этом… у ее пребывания в их доме оказались и положительные стороны. Она не лезла в ее с отцом общение, не заводила разговоров об отправке Ники для обучения куда подальше, не пыталась навязать ей свое мнение относительно одежды, она сумела пресечь склонность Эверта к ежевечерней выпивке и настоять на соблюдении им диеты, апеллируя к рекомендациям своего завотделения. Даже убедила его сбрить щетину, долженствующую превратиться в бороду, которую отец вдруг собрался отращивать, рассказав об их соотечественнике, которого погубила как раз излишняя волосатость[23]… А один из подслушанных Никой их разговоров (информацию о противнике не зазорно добывать любыми способами!) и вовсе заставил ее крепко задуматься: – Инга, мы с тобой уже достаточно давно встречаемся и… я хочу, чтоб ты переехала ко мне. – И тогда я буду добираться на работу в два раза дольше, вот радость-то! – Я предоставлю тебе машину с шофером! И ты вполне можешь перейти на другой режим работы, я узнавал! Зачем убиваться на суточных дежурствах, если тебе давно предлагают стандартный пятидневный график без ночных смен? И выходные мы смогли бы проводить вместе… А еще лучше, если бы ты совсем из этого своего госпиталя уволилась… – Да ну?! А жрать, прости за подробности, я на какие шиши после этого буду? – Своего личного реаниматолога я уж как-нибудь способен прокормить! Я буду сам платить тебе зарплату! – Путем более высоких официальных выплат меня, конечно, пару раз пытались по работе переманивать… но чтоб предложить вот так просто купить услуги врача и любовницы в одном лице… такое впервые. Ты сам-то понимаешь, насколько это оскорбительно? А вот это ой как не здорово, похолодела Ника. Согласившись остаться без работы и без официальной зарплаты ради единственного пациента, Инга может потребовать узаконить их с отцом отношения, чтоб иметь «подушку безопасности» на случай расставания, а это совсем не то, чего бы хотелось… Право на работу Инга отстояла, хотя и перешла в результате на пятидневный график. Отказываться от работы полностью не стала, мотивируя это как неумением сидеть сложа руки, так и опасностью потери без практики врачебных навыков, которые так высоко оценил Эверт. Но к Калленбергам переехать согласилась, чем и подвигла Нику на возобновление операции «Выживание». И тут ее ждал неприятный сюрприз, стандартные меры на Ингу не действовали. Подброшенную мышку она не испугалась, а изловила, и пообещала отнести как развлечение лежачим детям в госпиталь. Услышав скрипку, затыкала уши и больше никак не реагировала. Устроенную Никой истерику хладнокровно проигнорировала, посоветовав предложить услуги примадонны Венской опере. На попытку шантажа не повелась, намекнув искать других дураков подальше от нее. Чем же ее можно пронять? И Ника перешла к провокациям: – Ты не думай, что раз отец тебя здесь поселил, ты чего-то добилась! Секс не главное в жизни, не зря же он даже не десятую партнершу меняет… все равно он никого из вас не будет так любить как маму! Инга отложила книгу, которую читала и неожиданно спросила: – Ника, скажи, тебя устраивает собственный рацион питания? – А при чем здесь? … – При том, что у тебя растущий организм, которому для полноценного роста необходим очень определенный строительный материал. Ему требуется полная «коллекция» необходимых ферментов. Питание подростка должно быть строго сбалансировано: молочные продукты, овощи, фрукты, мясо, белый хлеб, бобовые, в обед горячий суп – это те продукты, которые должны входить в твой рацион в обязательном порядке. При этом следует избегать пищи с повышенным содержанием жиров, сахара и соли. – И… что? – А теперь представь, что твой самый близкий человек, руководствуясь не иначе как твоим благом… со своей колокольни… вдруг решает лишить тебя положенной порции мяса, заверяя, что салата и яблок вполне достаточно для нормальной жизни. Тебе понравится? – Ммм… нет. А это к чему сейчас было? – К тому, что твоя попытка ограничить, а то и вовсе лишить отца постоянного сексуального контакта, эгоистична и… работает, кстати, против тебя. Ты сама привычного куска мяса лишаться, как я посмотрю, не хочешь, так почему считаешь правильным насильно ограничивать отца в тоже привычной… хм… части его жизни? Вряд ли он будет тебе благодарен, когда сообразит, что его самый близкий человек нарочно лишает его общения с любовницами… Настучит отцу, поняла Ника. Заложит, что я ее намеренно выживаю. Объясняй ему потом, что это из благих побуждений… – И еще… возможно, сейчас ты мне не поверишь в силу возраста и отсутствия опыта… но однажды ты на собственном примере поймешь, что в близком общении людей далеко не все сводится к… чистой механике. Бывает еще и ощущение привязанности, и чувство защищенности, да мало ли что бывает… И однажды настанет день, когда ты сама скажешь отцу, что встретила парня, что по уши влюблена и жить без него не можешь, и уйдешь к своему избраннику. Ты ведь не ждешь, что отец тебя остановит? Он же обязан тебя понять! Как же тебя не понять, когда у тебя появится настолько уважительная причина – любовь! – чтоб его оставить! И с чем, вернее с кем он останется? Один? И что он будет чувствовать по отношению к родному человеку, который вел себя как собака на сене и обеспечив собственное счастье, одновременно намеренно отнял у него шанс быть счастливым? – А ты полагаешь, что продержишься рядом с ним до момента, когда я соберусь замуж? – Неважно, кто к этому моменту будет с ним рядом, главное, чтоб ты поняла, что сознательное загаживание его личной жизни не облегчает его существование… и не добавляет тебе очков прежде всего в его глазах… Неприятно осознавать, что тебя из дурацкой ревности предает самый близкий человек. Если так посмотреть… может, она и права… В конце концов концов, почему не бы не попробовать воспринимать присутствие отцовских баб именно как необходимую часть его… ну, физиологического рациона, что ли? А кто это будет – не так важно, все равно ближе Ники у него никого нет. Инга в этом плане даже предпочтительней актрисулек в силу своей профессии… Кстати, что она там говорила о сбалансированном питании? – Так что там еще моему организму требуется? – Минеральные вещества. Самым важным для подростков считается поступление в организм кальция, который нужен для крепости и здоровья костей. Он принимает участие в работе кровеносных сосудов и обеспечивает органы кислородом. Из других минеральных веществ именно в период полового созревания для детей важны цинк и медь, фосфор и марганец. Хочешь, я подберу тебе правильный комплекс витаминов? Ника хотела. Заодно понадеялась, что, переключив Ингу на обсуждение витаминных комплексов, заставит ту забыть о возможной жалобе отцу на ее подколки… А когда порекомендованная ею израильская косметика для подростковой кожи Holy Land за пару месяцев полностью свела ее прыщи на лице, Ника начала думать, что пребывание Инги в доме следует использовать по максимуму. И сама напросилась на консультацию, организованную ей Ингой у знакомого дерматолога. Что дало ей возможность впоследствии в гимназии свысока рассуждать с соученицами о происхождении и качествах косметических брэндов. Небрежно поведать, например, о том, что слово «помада» имеет романское происхождение и переводится как «яблоко», потому, что первые средства для губ изготовлялись из плодов яблок. А вот слово «rimmel» – «тушь», произошло в середине XIX века от фамилии английского торговца французского происхождения Юджина Риммела, первого производителя туши для ресниц. Чуть не в первый раз в жизни девчонки из ее класса с уважением слушали ее рассуждения о методике подбора тоников для кожи в зависимости от ее, кожи, типа… Инга даже достучалась до отца со словами «излишняя гиперопека» и убедила его в том, что огражденный от многих явлений ребенок, во-первых, не может накопить необходимый для взрослой жизни жизненный опыт, а, во-вторых, не учится налаживать социальные контакты и не умеет делать осознанный выбор. Ее стараниями Ника даже попала в танцевальную студию, расположенную в соседнем доме. Ей самой больше хотелось заниматься конным спортом, но понятно было, что такой авангардизм отец уж точно не одобрит, поэтому спасибо хоть за что-то… А потом чуть не случилась катастрофа. Ее отец после очередного удачно подписанного контракта позволил себе слегка превысить дозволенную дозу алкоголя и… хорошо, что его прихватило уже дома, при Инге. Теперь была ее очередь ломая пальцы набирать номер реанимационного отделения и требовать карету скорой помощи и подготовку оборудования к моменту их приезда… Придя на следующий день в Центральный госпиталь навестить отца, она краем уха услышала прелюбопытный диалог двух молоденьких фельдшериц: – Представляешь, эта Винтерхальтер окончательно обнаглела: единственную палату люкс зарезервировала для своего личного пациента! – Обалдеть… погоди, что значит, для личного? С каких это пор у Снежной королевы появились личные пациенты? – С каких именно пор, я точно не знаю, но то что наша ледышка подтаяла – это медицинский факт! Она сейчас мечется вокруг своего банкира и шипит на всех как ошпаренная кошка! – Что ж там за мужик такой… что сама железная фрау Инга капитулировала… надо бы прогуляться на него посмотреть… интересно же… Там такой мужик, гордо подумала Ника, что вам не по зубам, там мой отец! А то, что у Инги такое прозвище, так оно и неплохо, значит, до сих пор она никому предпочтения не выказывала… неприятно было бы выяснить, что у нее личные пациенты – это нормальная практика. А этих, собравшихся в палату на экскурсию… жаль, что она не увидит, как Инга их шуганет, а она точно не потерпит возле отца левых баб, не совсем же она дура… Но в бокс к отцу ее не пустили. Инга, непривычно серьезная и с некрасивой морщинкой, появившейся между бровей, разрешила ей только посмотреть на него через стекло и объяснила, что ситуация тяжелая, ИГМ, ну… инсульт головного мозга, возник на фоне нарушения кровоснабжения. Приступу способствовало сужение просвета в артериях или разрыв сосудов, вследствие чего произошло кровоизлияние. Сейчас он находится в коме, и пока они могут только поддерживать его жизненные показатели максимально близко к норме… и только потом, когда ее учитель герр профессор Дитмар Кестлин, привезет редкое экспериментальное средство, попробовать совместно вывести его из этого состояния… И всю неделю она провела в палате ее отца, отзваниваясь Нике раз в сутки со словами «Пока без изменений», чтоб через семь дней радостно выдохнуть в телефонную трубку: «Получилось!» А еще через восемь дней отца перевезли домой. Ника с ужасом видела, как похудело и побледнело отцовское лицо, и что углы рта у него теперь находятся на разной высоте, и как Инга дает ему воду из специального поильника, потому что сам он с трудом шевелит руками. Как ему неприятно, что он, привыкший воспринимать себя как здорового и сильного человек, вынужден пользоваться судном, не будучи в силах самостоятельно дойти до туалета. Не выдержав такого зрелища, она убежала плакать от жалости к нему в свою комнату и только потом, умывшись и приведя себя в порядок, смогла найти в себе силы дойти до его спальни и не успев постучать, услышала стандартные интонации. Ничего не меняется, все как всегда, порадовалась она, отец возмущается, очередная баба оправдывается. Интересно, что Инга за время его пребывания в госпитале могла такого выкинуть? Очистила в ноль его кредитку, накупив уйму нарядов, как в свое время моделька Беата Штакельберг? Или потребовала в салоне AE Köchert[24] записать на его счет бриллиантовый гарнитур как актрисулька Зузанне Лампрехт? Или придумала что-то поинтересней? Нет, все-таки бабская натура ничем не искореняется… Но тут она поняла, что это интонации похожи, а вот произносятся они другими людьми. Это Инга возмущалась и отчитывала отца, а от только что-то нечленораздельно и виновато мычал. Да кто тебе вообще дал право тут на отца голос повышать, возмутилась Ника. И уже почти распахнула дверь, когда до нее, наконец, дошел смысл Ингиной гневной тирады: – Эверт, ты же знал, что тебе нельзя срываться и пить! Я сколько раз предупреждала тебя, что твои постоянные стрессы, нервное перенапряжения плюс регулярное употребление алкоголя не доведут до добра?! Ты понимаешь, что прошел по грани? Это в прошлый раз у тебя были общемозговые симптомы инсульта, а на сей раз появились очаговые! Отец что-то неуверенно, но воинственно пробормотал, Инга ответила яростным шепотом: – Ладно, тебе самому на себя наплевать, это можно принять с натяжкой, в конце концов ты – хозяин своего тела, ладно, тебе не интересно, что будут по этому поводу чувствовать твои знакомые, но почему ты не задумался о том, что будет с Никой, когда ты умрешь?! Ника замерла, не донеся руку до двери буквально на пару миллиметров. «Когда», это слово гулко ударило по ее сознанию как язык колокола по его медному краю. Она сказала «когда», а не «если»! Так это что же… все действительно настолько плохо? Похоже, перед тем, как рычать на Ингу, надо выяснить, как обстоят дела… Инга вышла из отцовской спальни только через два часа и отправилась прямиком на балкон. Курить собралась, поняла Ника, что само по себе очень нехороший признак, потому что делает она это крайне редко, растягивая несчастную пачку сигарет чуть не на полгода. Ника в чем было выскочила за ней на воздух и без излишних политесов потребовала объяснений: – Чем очаговые симптомы инсульта опаснее общемозговых? – Подслушивала… Да тем, что очаговые симптомы инсульта возникают после общемозговых где-то через пятнадцать-двадцать часов. Проявляются онемением конечностей, снижением чувствительности кожного покрова на участках тела, которые находятся под контролем пораженного отдела головного мозга. Далее нарушается острота зрения и слуха, расширяются зрачки, опускаются веки, частично утрачивается память, увеличивается потоотделение. Если вовремя не принять мер – человек рискует остаться овощем. – А… он… – Ника, ты действительно думаешь, что запреты врачей – это простое сотрясание воздуха?! Что нам делать больше нечего, кроме как из повышенной вредности что-то пациенту запрещать?! Усвой, черт возьми, твой отец ходит по краю! У него в анамнезе – два инсульта, третий его гарантированно убьет! Но этого же не может быть… или может? Ей и без того было плохо после гибели мамы, она не готова к тому, что ее оставит еще и отец! За что? Ника плакала и чувствовала, что не может остановиться, только теперь она уже жалела себя. И понимала, что совсем чуть-чуть не хватило для того, чтоб она осталась круглой сиротой. А это точно даже не пансион, а сразу детский дом. Или куда таких детишек направляют? В приемные семьи либо еще какие альтернативные учреждения семейного типа. И что, ее жизнь – вот так неизвестно с кем и пройдет? Инга дала ей возможность выплакаться и, даже не пытаясь утешить, суховато спросила: – Будешь помогать не дать ему умереть? Да что она себе позво… Ника, как всегда в минуты волнения, крепко сжала в кулаке перешедший ей по наследству от матери кулон с Близнецами, который она никогда не снимала … конечно, будет. Если для того, чтоб ее отец жил, понадобится кормить его с ложечки исключительно диетической пищей, она будет его ею кормить и лично выкинет все приправы! Что еще требуется? – Восстановление после инсульта проводится по индивидуальной программе, которая составляется лечащим врачом, но кое-что можно сказать уже сейчас. Эверту придется кардинально сменить образ жизни. Любой стресс ему отныне противопоказан… понадобится специальный комплекс упражнений… придется избегать тяжелых физических нагрузок… – А можно… скажем, путешествовать? – Путешествовать можно, но перед поездкой следует обязательно проконсультироваться со своим лечащим врачом. Инсультникам не рекомендуется резкая смена климата: повышение температуры тела обязательно вызовет повышение артериального давления. Также есть и опасность обезвоживания, что, в свою очередь, приводит к сгущению крови, а это опасно для людей, имеющих сердечно-сосудистые заболевания. – Так, может тогда махнем посмотреть на гейзеры в Исландию? Там-то всяко не жарко… – Туда на поезде не доберешься… туда лететь надо… а для него передвижение на самолете особенно опасно. Перелет – это серьезное испытание для организма. За это время происходит обезвоживание организма, быстро меняется атмосферное давление, уменьшается количество кислорода. Сердце начинает работать в учащенном режиме, что вызывает дополнительную нагрузку на сосуды. Длительное нахождение в неподвижном положении приводит к нарушению кровообращения, что может вызвать тромбообразование. Ну, и перед перелетом следует пройти ЭКГ или УЗИ сосудов головного мозга. – А морской круиз? – Самый лучший вариант. Особенно если не рваться в тропики… Какой к Вене ближайший порт? – Нуссдорф! – Это речной. А морской, по-моему, надо выбирать либо в Хорватии, либо в Италии… ладно, это пока не горит. – Алкоголь? – Алкоголь необходимо полностью исключить, так как его прием может вызвать повторный инсульт. Если Нике придется силой отнимать у отца алкоголь… что ж, значит, она будет отнимать! – Так… понятно. Есть еще что-то? – Твой отец парилку любит… придется отказаться. В период реабилитации после инсульта категорически запрещается посещение бани или сауны. От высокой температуры повышается артериальное давление, увеличивается нагрузка на сердце и сосуды. Страшно даже не это, опасны резкие перепады температуры, когда из парилки сразу кидаются в бассейн… вот они как раз и могут спровоцировать разрыв сосуда. При том, что все функции организма полностью восстановились, посещение бани или парилки может оказаться опасным. Или даже фатальным. Значит, будем его во всем вредном ограничивать и не давать ему от нас уйти, вздохнула Ника. Нельзя сейчас с Ингой ссориться, никак нельзя, она как раз и есть гарант его здоровья и никиной спокойной жизни на ближайшее время… хотя, конечно, поскандалить периодически так и тянет… А вот интересно, когда отец Ингу подгребал, он чем в первую очередь руководствовался? Ее силой духа или ее специальностью врача-реаниматолога? Но этот вопрос она ему не задаст, пока она не уверена, хочет ли услышать правдивый ответ… Зато задаст немного другой и не ему: – Инга, а почему ты так старалась? Ночевала в госпитале… профессора своего припрягла… Даже единственную палату люкс зарезервировала для отца? Ника много чего рассчитывала услышать, кроме того, о чем Инга ее спросила в ответ: – Ника, а ты себя любишь? – Да! – ни секунды не сомневаясь выпалила та, и с подозрением уставилась на Ингу, пытаясь понять, в чем сейчас был подвох. Но та кивнула и спокойно пояснила: – Это правильно. Любому человеку… кроме каких-нибудь совсем патологических мизантропов… свойственно себя любить. Наверное, потому, что мы подспудно понимаем, что больше нас самих никто не будет нас любить с такой самоотдачей. А теперь следующий вопрос: ты себя уважаешь? Ника уже собиралась ответить утвердительно, но потом слегка «подвисла». У нее было странное ощущение, что, отвечая, она собирается ступить на тонкий, ненадежный и ломающийся под ногами весенний лед, хотя бы потому, что она не знала точного ответа на этот вопрос. – Молчишь… тоже правильно. Это для любви, особенно к себе, никакие резоны не требуются, а для самоуважения нужны хоть какие-то основания. И если ты не торопишься так же уверенно брякать «да!», значит ты чувствуешь разницу и задумываешься над тем, откуда эти самые основания должны взяться. Пошли, покажу, что умные люди на сей счет думают… Инга вернулась в комнату, достала словарь и молча ткнула в нужную страницу. Ну и что там? «Самоуваже́ние (также чувство собственного достоинства) – в социологии и психологии отражает субъективную эмоциональную оценку собственной значимости, а также отношение индивида к себе как к личности». – Что я должна из этого понять? – Что самоуважением называют отношение человека к себе с учетом достоинств и успехов или недостатков. С этим чувством человек не рождается, как, например, с цветом глаз, а формирует его в процессе жизнедеятельности. Функции самоуважения в том, что оно регулирует деятельность и поведение индивида. – И к чему это было сказано? – Грубо говоря, ты сама определяешь, какие поступки для тебя являются плюсом и минусом, а потом относишься к себе в зависимости от их достижения. Довелось достигнуть цели, определенной со знаком плюс – самооценка подскакивает. Совершила нечто с твоей точки зрения со знаком минус – самооценка падает. – Это понятно… погоди, ты разговор-то не уводи в сторону! При чем здесь твои старания? – При том, что я себя не просто нежно люблю, а еще хочу уважать. А это невозможно, если не совершать поступков, определяемых внутренним сознанием как положительные. Если бы я вместо того, чтоб применить все свои навыки села около постели твоего отца и подумала «пусть будет, как будет», этот трусливый поступок, может, и не повлиял бы на мою любовь к себе, но самоуважение отнял бы практически полностью. А я не хочу снижать планку собственной самооценки. – А я думала, дело в чувствах… – Ника, в них тоже. Но чувства, они… как же правильно сформулировать? Не всегда являются толчком к действию! Знаешь, сколько людей, несмотря на самые вроде, как и сильные чувства, когда дело доходит до реальных поступков, предпочитают занять позицию «у меня все равно не выйдет» или «этим должен заняться кто-то посильнее»? Можешь не верить, но большинство. Видимо, я принадлежу к меньшинству. Так что не смогла я остаться в стороне… Из-за состояния отца их жизни изменилась. Более полугода прошло в режиме восстановления. Отец уже начал ходить, пусть и с тростью, полностью вернул себе контроль над руками, однако левый угол рта у него по-прежнему оставался выше правого… Он продолжал делать восстановительную гимнастику, много гулял, посещал сеансы массажа, они даже начали присматриваться к срокам отхода круизных судов на Исландию, которые отплывали из Гамбурга, когда на глаза Нике попалась эта справка. Нет! Нет, нет и нет! Не готова Ника мириться с этим! И не станет. Но самой ей не справится, придется искать помощника. Или сообщника? Какая разница, ей нужен тот, кто окажется на ее стороне. И подумав, и перебрав всех знакомых, она обратилась к заместителю отца, герру Этингеру. – Вы уверены, фройляйн Верóника? – Да, герр Этингер. – Вы понимаете, что я сильно рискую? – А я не рискую?! – Вы родной человек, Вам простительно… – Я обещаю, что никогда и никому! … – Одних обещаний мало… нужны более серьезные гарантии… Увидев справку о гонококковой инфекции нижних отделов мочеполового тракта, отец даже не стал дожидаться возвращения Инги из отделения гинекологии, написал ей гневное письмо и уехал в Бад-Ишль на термальные источники, сбросив на Нику и фрау Оттилию обязанность проследить за процессом сбора ею вещей. А дочь постаралась подогреть его возмущение, вовремя рассказав об исчезновении никогда не снимаемой ею подвески с Близнецами, доставшейся от матери, с которой они родились под одним знаком Зодиака… Поэтому фрау Ингу Винтерхальтер после госпиталя в доме Калленбергов ждал не самый теплый прием. Даже наоборот. Ника специально прогуляла занятия, только бы поприсутствовать при столь занимательном зрелище. Проследить, чтоб Инга, во-первых, все свое барахлишко забрала, не оставляя ей шансов вернуться хоть за какой-то мелочью, ну и удостовериться, чтоб она ничего лишнего не попыталась прихватить, как предыдущие отцовские пассии, во-вторых… Да и ключи от входной двери следовало отобрать. Ну, и фальшиво посочувствовать, как же без этого… Инга собирала вещимолча, аккуратно складывая в чемоданы платья, блузки и юбки. Для обуви она припасла складные ящики, куда отправились отдельные коробки с каждой парой. Ника чуть не извертелась от нетерпения, ожидая не то истерики, не то обвинений, не то угроз, да хоть какой-то реакции, но так и не дождалась. Спокойное лицо, сжатые губы, отточенные движения – фрау Винтерхальтер не опустилась до неподобающего поведения. Нике самой пришлось как-то начинать разговор, потому что ее стало тяготить столь упорное молчание: – Ты сама будешь вещи перетаскивать? – Бригада носильщиков поможет. Нет, но как-то же надо ее подковырнуть? – Ты знаешь, что отца возмутила пропажа маминой подвески? Инга оторвалась от утрамбовывания в чемодан очередного свитера и подняла на Нику ничего не выражающий взгляд: – Я не думаю, что это проблема. Интересно, какой период времени покажется тебе правильным, чтоб подвеска как бы случайно нашлась? Догадалась, подумала Ника, ну и что? Подвески-то нет! А когда она найдется, отец про тебя и думать забудет. И это правильно. Но просто так спустить такой выпад было бы неправильно, и она преувеличенно ласково предложила: – Будет плохо – обращайся. Я злорадствовать люблю… Но и Инга не стала оставлять подобное оскорбление без ответа и так же ласково сообщила: – Все-таки комарихи гуманнее человеческих самок… – Это еще почему? – Когда комариная самка пьет твою кровь, она, по крайней мере, перестает зудеть… Ах, ты! … Ладно, один-один. Ничего, ждать недолго, сейчас ты шмотье соберешь и все равно отсюда уберешься, и уж Ника позаботится о том, чтоб и духу твоего поблизости не было! И вот кстати, она чуть не забыла: – Ключи. Инга молча отперла отцовский кабинет, куда самой Нике до сих пор ходу не было, и, подойдя к столу, написала на листе короткую фразу, начинающуюся с буквы «B», дальше подсмотреть не удалось, положила всю связку ключей на записку и выдворила Нику из кабинета, захлопнув за ними дверь. – Ты что? … – Ключи заберет твой отец. Не помню, чтоб он распоряжался обеспечить тебе доступ в кабинет. – А теперь уматывай и помни: тебя не желают здесь больше видеть! – Я уже ухожу. И на будущее… очень желаю тебе не сломаться, когда придется на себе испытать принцип бумеранга[25]. Ника захлопнула за ней и носильщиками входную дверь и выдохнула с облегчением, понимая, что главный раздражитель удалось нейтрализовать. Теперь все будет хорошо. Теперь все будет как раньше. И их с отцом жизнь покатилась по наезженной колее за некоторыми исключениями. Отец теперь меньше времени уделял работе, передав бóльшую часть обязанностей своему заместителю, ставшему младшим компаньоном, у них с Никой появилась возможность путешествовать, предпочитая поезда, корабли и избегая самолетные маршруты. И со своими дамами отец отныне перевел общение на сугубо деловые рельсы: два раза в месяц его посещала одна и та же девушка из заведения фрау Эрментрауд. Ника даже не пыталась запомнить, как ее зовут, много чести. Профессионалки чем хороши: оказывают требуемые услуги, получают за это оговоренную плату и на большее не претендуют. И правильно. А сама она, когда ей исполнилась восемнадцать, поступила в Академию изобразительных искусств[26] на бакалавра[27]. Среди всего диапазона предлагаемых учебных направлений: живопись, скульптура, искусство в публичном пространстве, медиа, классическая архитектура, видео- и фотоискусство, Ника предпочла отделение фотографии. Нравилось ей бродить с фотоаппаратом и «ловить» случайные необычные кадры… А сегодня наступает один из самых волнительных дней ее жизни: Кифер Баумгартен, финансовый аналитик инвестиционного отдела банка ее отца, вчера вернулся после полугодовой стажировки в японском «Дайите Канге Банк», и вечером придет к отцу официально просить ее руки. То, что отец со вчерашнего вечера ходит смурной и напряженный, да еще регулярно в кабинете гоняет на магнитофоне старую песню Мирей Матье, Ника списала на волнение накануне перемен в жизни. В конце концов, не каждый день единственная дочь выходит замуж! Причем не за какого-нибудь длинноволосого наркомана, который отращивает лохмы ниже плеч, не любит мыться, бренчит на гитаре нечто непонятное и считает себя гением! А за в высшей степени положительного и перспективного сотрудника «Калленберг банк», не как-нибудь! Отцу нравился этот серьезный молодой человек, их с Никой помолвка длилась уже два года, она даже успела лишиться девственности в его объятьях, и сегодня окончательно должен быть оговорен день свадьбы. Ника достала любимую подвеску, она радовалась и светилась от счастья, но… ее надеждам не суждено было сбыться. После ужина отец с Кифером перешли в кабинет, откуда ее жених вылетел буквально через пять минут, ожег ее полным ненависти взглядом и сбежал, не попрощавшись. Пальто, правда, не забыл прихватить, равно как и влезть в начищенные до зеркального блеска туфли. А Ника понеслась к отцу выяснять, что собственно, между ними произошло, из-за чего вместо свадебного предложения от Баумгартена она наблюдает какую-то беготню. – Что происходит? Почему он умчался, как будто его разъяренный тигр по пятам преследует? – Просто парень увидел один документ и занервничал. – Что такого он мог увидеть, чтобы… – А вот. Что ж там за бумажка такая? Выписка, полученная в частной клинике Дёблинг, о сделанном месяц назад В. Калленберг прерывании беременности на сроке шесть недель. Арш! Шайзе! Не сознаваться и отрицать! – Это фальшивка, я попала туда с ушибом колена! – Только документов о твоем пребывании в их отделении ортопедии и травматологии не нашлось. Зато твой гинеколог утверждает, что делал тебе аборт. Еще и меня стыдил, что я дал на это разрешение… – Он не имел права… – Он ничего не нарушил, поделившись со мной открытой информацией. А Баумгартен сбежал, потому что подсчитал: если за время его полугодичного отсутствия у невесты появляется полуторамесячная беременность, значит о ее верности речь не идет… – Но зачем ты ему рассказал? – Затем, что это не первая попытка водить окружающих за нос с помощью поддельных справок, Верó… я вчера в Центральный госпиталь заехал… там меня просветили с чем туда в свое время угодила Инга… – У нее была инфекция… – У нее был кем-то спровоцированный выкидыш. Я только сейчас понял смысл ее последней записки… – Какой? Отец молча выложил затрепанный клочок со словами «Bravo, tu as gagné!» Ника, изучавшая в Академии кроме испанского еще и французский, с легкостью перевела текст «Браво, ты выиграл!» Вот почему отец с прошлого вечера гоняет эту песню Матье… – Инга не из тех, кто будет изменять, значит, это был мой ребенок, которому не дали родиться. У нас ведь могла быть семья… Зачем так жестоко, Верó? – Затем, что она лезла в нашу жизнь! И могла все испортить! – Скажи прямо, что тебя не устраивало делить мое внимание с братом или сестрой! Ника крепко, как всегда, когда волновалась, сжала в кулаке материнский кулон с Близнецами, и только потом поняла, что сделала это напрасно. – А, и кулон Хелене нашелся! И почему я не удивлен? – Значит, ты все выяснил и решил мне таким образом отомстить? Спасибо, папа! – Скорее, решил пожалеть Кифера. Со мной ты уже такой фокус провернула, пусть хоть парнишка избегнет участи проживания с манипулятором… Ника продолжала сидеть в гостиной, не зная, что делать и слушая как в кабинете француженка напоминает отцу о прошлом: «Мы вместе играли нашу жизнь, А потом в один прекрасный день удача отвернулась. Мы не закончим партию вместе, И каждый уходит один в свою сторону. Браво, ты выиграл, а я, я все проиграла. Мы так любили друг друга, больше не любим». Не простит, отчетливо понимала она. Иначе бы промолчал насчет аборта и не стал расстраивать свадьбу. Неужели ему какой-то гипотетический ребенок важнее ее? А Матье продолжала рвать отцу душу своим проникновенным сопрано: «Но фишки брошены, Четные, нечетные, красные и черные. Кто счастливее из нас двоих в этот вечер? Браво, ты выиграл, а я, я все проиграла. Мы так любили друг друга, больше не любим». Ладно, этот бой проигран, но война – нет! Мы еще поборемся. Это сейчас ему плохо, но в конце-то концов! Это все, когда было! Тем более, что сейчас он должен быть доволен, ведь свадьбу с Кифером ему удалось отменить… Так что дождемся завтрашнего дня и поговорим. Мы же по-прежнему семья? Ее стратегические планы прервал гулкий удар, раздавшийся из кабинета. Глазам ринувшейся туда Ники предстало страшное зрелище: повторялась история шестилетней давности – отец лежал на полу в луже собственной блевотины, от которой резко несло спиртным, и не мог подняться. И снова номер 141, и снова карета скорой помощи. И палата в Центральном госпитале, куда Нику не пустили. Более того, его врач Райнер Зиверс на сей раз ничем не смог ее обнадежить. – Состояние герра Калленберга очень тяжелое. Фрау доктор Винтерхальтер от нас, к сожалению, уволилась… и сейчас мы не располагаем врачами такого уровня. Но я постараюсь устроить Вашему отцу консультацию герра профессора Ранненкампфа. Будем надеяться на лучшее… Ника сидела в госпитальном холле и пыталась понять собственные чувства. Прямо сейчас отца могут не спасти, и он останется овощем… или умрет. Что отсюда следует? А ничего. Она взрослая и имеет право сама определять свою жизнь. Она единственная наследница не самого маленького во всей Австрии состояния и завидная невеста. И можно попробовать убедить Кифера Баумгартена, что никакого аборта не было… просто отец в помраченном состоянии сознания из ревности решил не дать ей выйти замуж… поплачется, пожалуется… все поправимо. Все может получиться. Но сначала поинтересоваться у тех, кто может разъяснить ей ситуацию с правами наследования. И наиболее правильная кандидатура – герр Этингер. В святая святых – правление «Калленберг банка» ее пропустили мгновенно, служащие прекрасно знали единственную дочь директора, периодически заезжавшую за отцом, и без проволочек позволили ей зайти к младшему компаньону, герру Манфреду Этингеру. – Фройляйн Верóника, чему обязан? – Манфред, отец при смерти. Как узнать, на что я могу рассчитывать, как единственная наследница? – Насчет единственной… я бы не торопился. – Это почему? – Не далее, как позавчера Эверт Калленберг изменил завещание. – И… что? – Я знаю об этом только с его собственных слов. Он счел, что его дочь слишком молода, чтоб дать ей в руки неограниченный доступ к его состоянию… поэтому кроме мелких сумм прислуге и памятных вещей старым друзьям, он завещал организовать траст на твое имя. – И каковы условия этого траста? – Тебе достается квартира в Вене, автомобиль, вилла в Кастильоне-делла-Пеская и дом в Испании без права продажи. С общего капитала тебе будут ежемесячно выплачиваться проценты за вычетом сумм, идущих на оплату недвижимости и налогов. Это составит примерно полторы-две тысячи шиллингов. При необходимости, назначенный отцом опекун может счесть возможным увеличить сумму выплат по твоей просьбе разово или постоянно. – Какой опекун?! Я уже год с лишним как совершеннолетняя[28]! – Старший совершеннолетний сын Джона Леннона тоже так думал. Пока завещание не опубликовали… – Акции «Калленберг банка» мне полагаются? – Нет. – А когда я смогу воспользоваться основным капиталом? – Никогда. Его смогут получить только твои дети после твоей смерти. – Та-ак… и кто у нас опекун? – Эверт Калленберг доверил эту тяжелую миссию мне. – Ну, тогда все нормально, с тобой-то мы надеюсь, договоримся? И я смогу не считать мелочь в кошельке? – Я так не думаю. – То есть как? – Верóника, я намерен строго следовать условиям завещания, подписанным твоим отцом. Он счел, что деньги давать тебе напрямую нельзя, поэтому все твои расходы отныне под моим контролем. – Это такое отношение после того, как ты меня начал растлевать, когда мне даже пятнадцати не было? – Ты сама согласилась на такой вид расплаты, чтоб избавится от ненавистной врачихи. И это ты подсыпала ей какую-то гадость для провокации выкидыша. Меня там и близко не было! Я в командировку в Лондон уезжал. – Мне пришлось согласиться на твои условия, потому что у меня не было выхода! – С Баумгартеном у тебя тоже выхода не было? Не преувеличивай, дорогая, ты же сама раструбила на весь город, как лишилась невинности с Кифером в восемнадцать лет… в отеле Китцбюэля, кажется? Простынку из окна для пущей достоверности не вывешивала? – Так это потому, что ты предпочитал извращенные… – Альтернативные, Верóника, исключительно альтернативные виды секса. И тебе, помнится, это нравилось. – А если я тебя на весь мир ославлю как педофила? – И что у тебя есть кроме голословных утверждений? Ты со своими откровениями изначально будешь бледно выглядеть, как алчная и лживая девица, готовая на все ради денег, даже оклеветать старого друга семьи. Но, допустим, дело дойдет до суда, тогда и у меня не останется выхода, кроме как выложить пару козырей. Я, знаешь ли, по молодости увлекался киносъемками… и наши развлечения периодически снимал скрытой камерой. – Ты сам себя утопишь! – Вряд ли… потому что камеры были установлены так, что моего лица не видно. А вот твое – очень отчетливо. У меня сохранился даже тот замечательный ролик из отеля Sacher, припоминаешь? Там ты с завязанными глазами ползаешь на коленках и старательно нас опознаешь без помощи рук… и ведь всех угадала! – Ты меня заста… – Это ты расскажешь в суде. Присяжные обязательно тебе поверят, особенно получив сделанную мной кассету с нарезкой твоих самых «ярких» выступлений. Я ее так и назвал «Девочка с морковкой». И обязательно пришлю всем заинтересованным для просмотра, от судьи до секретаря. И всем прокатам с пометкой 18+. А хочешь, гамбургским порно-клубам подарю партию? Так что, либо соглашайся на условия траста, либо не получишь ничего. – А то, что мне пришлось аборт от тебя делать? – А кто сказал, что от меня? Меня в той клинике Дёблинг и близко не было, все проплаты осуществлялись наличными, биоматериал кремирован. Что мне можно предъявить? – Какой же ты мерзавец! – Верóника, постарайся не кричать так громко. Ты не на базаре, а в банке, здесь дело имеют с деньгами, а деньги… они тишину любят… Ника металась по комнате, не зная за что хвататься и что предпринять. Тварь! Ну какая же тварь этот Манфред! Мисткерль! Да чтоб ему танцевать вообще никогда и ничего не мешало! Столько лет прикидываться лучшим другом, верным компаньоном и дельным советчиком, чтоб потом практически воткнуть нож в спину! И ведь он точно уверен, что это ему сойдет с рук, да, считай, уже практически сошло, завещание подписано, сам отец в коме, из которой его выдернуть без шансов, и скоро наследнице финансовой империи Калленберг ради добычи пропитания останется разве что выходить под фонарь… Почему он тебя привлекал понятно: взрослый, умный, умелый, холеный. Ты думала он о тебе заботиться, не покушаясь на твою девственность? И уговаривая сохранить ее для будущего мужа? Ты и впрямь считала, что для него что-то значишь? Больше чем обычное развлечение? Вот и получи ответ, «Девочка с морковкой» … Ника машинально включила воспроизведение музыки на магнитофоне. А ведь слова песни «Bravo, tu as gagné!» можно смело адресовать и к ее отношениям с Манфредом Этингером: «В любви закон как на войне: Самый сильный из двух остается последним. И наша такая красивая любовь так плохо закончилась. Мы судим ее при закрытых дверях в трибунале. Браво, ты выиграл, а я, я все проиграла. Мы так любили друг друга, больше не любим». Пиммель! Но один шанс есть. Небольшой, но есть. Можно попробовать обратиться к Инге. Она профессионал и уже дважды вытаскивала отца практически с того света, так почему бы ей не сделать это в третий раз? Прямо как в сказках. И тогда можно будет уговорить отца написать другое завещание, аннулировав нынешнее. И вообще… кто-то там, помнится, разные слова говорил о любви? Так, может быть, пора уже их как-то подкрепить делом? В очередной раз? Только вот захочет ли она с ней разговаривать… с учетом обстоятельств их расставания… Найти Ингу оказалось непросто. Но Ника не сдавалась, поочередно отлавливая всех врачей Центрального госпиталя и выуживая у них крохи хоть какой-то информации. В Швейцарию переехала? Точно? А куда именно? Клиника La Ligniere, регион Женевского озера? Спасибо, спасибо! Справочник больниц сообщил, что La Ligniere – реабилитационная клиника (логично, куда еще реаниматологу податься?), имеющая несколько отделений, в том числе: отделения сердечной, ортопедической, диабетической и даже психиатрической реабилитации. Но по всем приведенным в справочнике телефонам фрау доктора Винтерхальтер звать отказались. Хорошо, хоть последняя собеседница сжалилась и предложила поискать ее на конференции в Цюрихе, проходящей в отеле Централ Плаза. Ника тут же кинулась на вокзал и купила билет на ночной поезд Вена-Цюрих. Утром она уже шла на штурм отеля, куда ее поначалу не собирались пускать, требуя приглашения. Но она выкрутилась, показав папку и заявив, что привезла доклад для доктора Винтерхальтер, который следует передать исключительно из рук в руки! Ее пропустили. И в перерыве она сумела добраться до Инги. И не узнала ее. Модная стрижка с рыжеватыми прядями, костюм от Helmut Lang, лодочки от Högl, сумочка от Silhouette, неплохо, однако, упакована бывшая скромница! И бритвенный взгляд, которым она Нику окинула… таким хорошо трупы кромсать, не иначе. Ника даже слóва произнести не успела, как была предупреждена: – После перерыва у меня доклад, в твоем распоряжении пять минут. Ника уложилась в одну фразу: – Отец умирает, спаси его! И получила равнодушное: – Этого следовало ожидать. Наверняка нарушил запрет на алкоголь. – Если я перед тобой в чем и виновата… то он-то не при чем! Помоги ему! – Мне достаточно того, что когда-то он предал меня, потому что предпочел поверить тебе. Твое время истекло. Прощай. Ника ехала домой, понимая, что одним поступком перечеркнула не только отцовскую жизнь, но и свою. Вот теперь он при смерти, и единственный человек, который может исправить ситуацию, наотрез отказался это делать… а она скоро окажется нищей. Нет, ей не было стыдно. Ей было обидно. А в голове крутились привязавшиеся строки: «Мы играли вместе нашу жизнь, А потом в один прекрасный день удача отвернулась. Мы не закончим партию вместе, И каждый уходит один в свою сторону. Браво, ты выиграл. Браво, ты выиграл». Никто не ожидал, каким на деле окажется завещание Эверта Калленберга. Когда старый Лотар Бааде его огласил, Ника чуть не умерла со смеху. Ай да отец, ай да хитрец! Ее доля оказалась практически такой, как предупреждал Манфред. Голосующие акции, квартира в Вене, автомобиль, вилла в Кастильоне-делла-Пеская и дом в Испании перешли ей, но все это без права продажи! С определенной суммы в банке ей будут ежемесячно выплачиваться проценты за вычетом сумм, идущих на оплату недвижимости и налогов, что составит примерно полторы-две тысячи шиллингов. Сама сумма для нее неприкосновенна, ее смогут получить только ее дети после ее смерти. Плюс ей будут выплачивать дивиденды. С другой стороны, герру Этингеру не перепало ничего, из-за чего того знатно перекосило. А основная часть отцовского капитала делится поровну между фрау Гретхен Бауэр и их с отцом общей дочерью Ангелой, и (ну Вы подумайте!) фрау Ингой Винтерхальтер. То есть папенька не просто успел внебрачного ребенка состругать, а еще и всех обмануть перед смертью! Ника порасспросила Лотара Бааде и тот сразу предупредил, что к фрау Бауэр можно не подкатывать, ее с дочерью интересы будет защищать лучший австрийский адвокат Дагмар Мозер, являющаяся ее родной сестрой, а вот саму Ингу попробовать проверить на прочность можно, вдруг пожалеет и поделится, не чужие люди, все-таки… Ника забросала Ингу жалобными письмами, но получила в ответ спустя почти год только небольшую бандероль, содержащую книгу. На обложке значилось «Омар Хайям. Мудрости жизни». В ней была газетная заметка, о том, что на пожертвованные фрау доктором Винтерхальтер деньги клиника La Ligniere выстроила новый реабилитационный корпус, оснащенный самым современным оборудованием, который в рамках социальной программы будет принимать даже тех, кому нечем заплатить за лечение и восстановление после инсульта. Эта заметка была вложена на странице со следующими стихами: «Не делай зла – вернется бумерангом, не плюй в колодец – будешь воду пить, Не оскорбляй того, кто ниже рангом, а вдруг придется, что-нибудь просить. Не предавай друзей, их не заменишь, и не теряй любимых – не вернешь, Не лги себе – со временем проверишь, что этой ложью сам себя ты предаёшь» …Маргит Сандему
Принцип домино. Allegro
Седая борода ребру покоя не дает…– То есть у меня есть шанс увильнуть от наказания, прикрывшись состоянием этого… как его… аффекта? – Насчет доказать это… не уверена, остальные двое в комиссии – последователи школы Хосе Карридеса… а об их твердолобости уже легенды сложены… скорее, можно попробовать поговорить об ограниченной вменяемости. – В чем это выразится? – Тебя не осудят, а будут лечить. – То есть суд учтет, что у меня крышу срывает не просто так? – Учесть-то он учтет… но от пребывания в клинике тебе не отвертеться. – Но я же не вино…Автор неизвестен
* * *
Чем это пахнет? Будучи еще в состоянии полусна, он машинально принюхался и скривился от забившей ноздри вони. Найл Штернлихт помотал головой, окончательно проснулся и вспомнил – ему опять не повезло. Он брезгливо отпихнул тело, которое явно норовило использовать его вместо матраса, и прошлепал босыми ногами в душ. Холодная вода приносила бодрость, но не облегчение. В очередной раз. Опять. Опять не та… За что ему такое наказание? Ну не может человеку до такой степени не везти! Или может? Как получилось, что не повезло именно ему? И не просто не повезло, а прямо-таки даже не поехало. Потому что очередная партнерша… как ее хоть зовут-то? Ай, да без разницы… еще вчера вечером казавшаяся ему более-менее приемлемой, с утра напоминала своей вонью о тоннах сельскохозяйственного удобрения. Найл вылил на себя с полбутылки геля с лимонной отдушкой, сделал воду еще холоднее и помотал головой, надеясь, что неприятный запах смоется, но ничего не произошло. Как не нравилось ему, чем она «благоухала», так ничего и не изменилось, вонизм никуда не делся, и даже чуть ли не усилился. Если бы он был хоть чуть-чуть более суеверным, он бы поверил в проклятье, но кто же в наше просвещенное время в такое верит? А в чем тогда дело? Почему его личная жизнь превратилась в личный ад? Никто так и не смог этого установить и объяснить… Надо выходить. Надо одеваться и приложить все усилия, чтоб пережить следующий день, в котором опять не будет ничего, кроме полной безнадеги. Да еще постараться побыстрее выдворить из квартиры эту… ароматную девицу, которой наверняка, как и всем ее предшественницам, факт пересыпа с ним настолько вскружил голову, что она как пить дать попытается у него укорениться и начнет утро с вопроса, «что именно тебе приготовить на ужин, дорогой?» Что-что… Яду, нах! Пару килограммов! А лучше столько же бытовой химии для уборки помещений, чтоб больше тебя никогда не ощущать! Потому что ничего, кроме тошноты по отношению к ней Найл не чувствовал. Девицу, порывавшуюся остаться и всячески намекавшую, что они теперь пара, все-таки удалось выставить за дверь и срочно вызвать уборщицу для ликвидации разведенного свинарника. Пара, щазззз! Если каждая одноразовая вагина начнет претендовать на звание его пары, то ему можно будет смело заводить гарем, как у лахарцев. Причем, если им гарем хоть зачем-то нужен… пусть, зачастую исключительно для статуса… то ему ни одна из его бывших ни разу не сдалась. Ну не тянет Найла к тем, с кем после пересыпа он не сошелся во взглядах на их запах. И как, скажите на милость, в таких условиях жениться и заводить потомство? Никак. Если кто-нибудь не изобретет какие-то носовые фильтры, чтоб Найла регулярно не выворачивало наружу от неприятных запахов очередной девицы. Или, как считает его отец, пока кто-нибудь не поставит самому Найлу мозги на место, чтоб он мог смотреть на женский пол без отвращения. Можно подумать, сам Найл этого не хочет! А не получается, воротит его поутру от любой бабы… И отказаться от них тоже не получается. Звонок наладонника оторвал его от тяжелых размышлений. Отец, еще надеявшийся на благополучное разрешение ситуации, нашел ему очередного мозгоправа. Вот счастье-то! Сейчас опять его заставят отвечать на уйму дурацких вопросов, рассматривать какие-то асимметричные кляксы и цветные пластинки, чтоб потом с умным видом покивать головой, сослаться на психосоматику[29], выставить счет на сколько-то тысяч и прописать ни хрена не действующие витамины. Плавали, знаем! Однако очередная мозгоправка оказалась… хм… как минимум необычной. Не каждый день встречаются такие колоритные старушонки, облаченные ни разу не в форменный голубой врачебный комбинезон, а в обычную блузку и капри. Причем красно-зеленого колеру. А уж если добавить к этому встопорщенную шевелюру всех оттенков фиолетового – получалась совсем сюрреалистическая картинка. Старушонка поглядывала на Найла с необидной усмешкой, чем-то напоминая ему Роиру Вер из детского мультсериала про воспитательницу беспризорников. Ну, посмотрим, что эта типа Роира сумеет ему сказать… или чем помочь… – Итак, я Вас слушаю. – Мадам Валевска, – сразу после приветствий приступил к делу старший Штернлихт, – у нас трагедия! – Вы уверены, что не преувеличиваете? Вот когда у одной моей пациентки на прошлой неделе в самый патетический момент фаллоимитатор заглох, это да, это была трагедия! А у вас-то что такого стряслось-приключилось? Издевается, корова старая, понял Найл. И уже почти открыл рот, собираясь послать разноцветную бабку-веселушку по всем известным и неизвестным буеракам, но тут она прекратила ухмыляться, выпрямилась и жестко объяснила: – Господин Штернлихт, потрудитесь четко объяснить причину своего визита и обойдитесь без излишних красивостей. Вы не к психотерапевту пришли с целью на кушетке отдохнуть! В нашей профессии есть лишь два вопроса для больных: «Почто приперся с пустяками?» и «Где ж ты раньше был, болезный?» И лучше для вас же, чтобы у вас был первый вариант! А куда они, собственно, пришли, неожиданно насторожился Найл. Ну, очередная клиника, может, чуть более пафосная, ну очередная тетя-доктор, может, чуть более необычная… Чем, собственно, сегодняшний визит так уж сильно отличается от визитов к другим психологам или психотерапевтам? Да тем, ласково просветила его бабка, что на сей раз они посетили не шарлатана, а вполне себе практикующего психиатра[30]. А психиатр – это, понимаешь, мальчик, такой специалист в области психиатрии, который работает не с банальным переутомлением, а с тяжелыми патологиями психики. В отличие от всяких там псевдо-экспертов в области психологии, он имеет специализированное высшее медицинское образование и обладает правом проводить медикаментозную терапию. Ибо проблемы его пациентов являются, как правило, настолько серьезными, что он не может ограничиваться только болтологией… ой, в смысле, предоставлением периодических консультаций страждущим. Опаньки. Это на что ж такое бабка намекает? Она, что, собирается его травить тяжелой фармой до состояния овощного консерва? А на то самое, легко пояснила бабулька. Это психологи и психотерапевты больше склонны применять в работе относительно щадящие психологические техники, типа беседы или уговоров, а главным инструментом психиатра, отличающим его от этих профессий, служат медикаменты. Разница заключается в том, что теоретически он тоже может воздействовать на душу больного состраданием или теплом, но основное его лечение строится на назначении психотропных препаратов, часто мощных и отпускаемых только по рецепту. – А если я не хочу?! – А и не надо, – фыркнула бабулька, – у меня и так клиника переполнена. И, заметьте, это не я вам услуги навязываю, а вы сюда наведались. Значит, припекло… Ну-с, и в чем у вас заключается трагедия? Пришлось наступить на горло собственной гордости и рассказывать. Ну вот приключилась у Найла такая странная…, наверное, патология, что с какого-то момента не может он близко общаться с женским полом более одного раза. С очередной новой партнершей с вечера все хорошо, ночью просто замечательно, но как проснется, так хоть беги от нее со всех ног, потому что отныне она для него, уж извините за выражение, воняет. Причем так отвратно, что о дальнейших контактах речь идти не может. Потому и партнерши у него теперь исключительно одноразовые. Потому и в прессе уже начались намеки. Потому и все предыдущие мозго… круты долго объясняли нечто туманное насчет психосоматики, но реально ничем помочь не смогли. И женитьба вместе с продолжением рода для Найла отныне если не под запретом, то по крайней мере под большим вопросом, потому что даже приближаться к источнику вони для него противно и неприемлемо… – Погодите, а почему вариант с обычным искусственным оплодотворением не рассматривали? – удивилась бабка. Рассматривали, тяжело вздохнул отец. Но здесь тоже есть нюансы. Допустим, находим мы невесту, согласную на полуфиктивный брак, заключаем его, она не будет спать с Найлом, чтоб не провоцировать появление… запаха… и чтоб они могли находиться рядом… хотя бы на официальных выходах в свет, потом она будет искусственно оплодотворена его спермой в клинике и родит детей, но… Во-первых, Найл в это время, получается, так и будет продолжать менять партнерш как перчатки, заявляя всему свету о своих изменах? И, во-вторых, насколько быстро жена сообразит о незавидности и даже ущербности собственного положения и, в свою очередь, потребует нормальных сексуальных отношений с кем-то на стороне? А она потребует, потому что почему ему можно, а ей нельзя? – Да…, о морально-этической стороне я как-то не задумывалась… Масштаб проблемы понятен. Но по всему выходит, что вы пришли по адресу, мягкими мерами тут явно не обойтись… И шнырливая бабка куда-то бодро посеменила, пообещав привести группу поддержки. Оставшись в кабинете вдвоем с сыном старший Штернлихт выразил надежду, что на сей раз им, похоже, наконец повезло, поскольку попался известный и знающий специалист. – Отец, какое везение?! Она мне не нравится! Да что там не нравится, я ее попросту боюсь! – Тогда просто поверь мне, что настоящее везенье – это не выиграть дуриком миллион в лотерею! Настоящее везенье – это с первого раза попасть к хорошему, настоящему врачу! С первого, ну да, конечно, скривился Найл, вспомнив всю плеяду типа докторов, через которую ему пришлось пройти. Он уже приготовился к долгим и нудным допросам, и был приятно удивлен, когда их заменили медосмотром. Набежавшие специалисты быстро измерили все, что могли, аккуратно взяли анализы, и испарились изучать то, что попало в их пробирки. А сама мадам Валевска все-таки принялась дотошно гонять Найла по его воспоминаниям и ощущениям, но при этом почему-то основной акцент делала на временные рамки событий… а потом и вообще затребовала свидания с отцовским СБшником… Непонятно. А потом еще три дня ему пришлось заполнять какие-то непонятные опросники, сброшенные ему на электронную почту… Следующая встреча произошла через неделю. Найл пытался отбрыкаться, справедливо подозревая, что ничего обнадеживающего от старушки Валевски он не услышит, но отец был неумолим. – А если она решит, что я шизофреник, засунет меня в свою клинику и начнет радикально лечить? – Скорее уж, она решит, что ты банальный неврастеник, которого можно спокойно лечить амбулаторно. Ты, кстати, в курсе, какая разница между шизофреником и неврастеником? – Нет… и какая? – Шизофреник не знает, кто написал «Всемирную историю», но ему на это плевать. Неврастеник твердо уверен, что автор – Альбрехт Вилье, но само по себе это знание без возможности его изменить – невыносимо! Да знаю я, кто ее написал, мрачно думал Найл, и менять ничего не собираюсь, на кой оно мне, и зачем вообще насчет моих нервов прохаживаться, можно подумать, отцу наплевать, какой диагноз она мне «выкатит» … А у нее не застряло. Разноцветная бабка, сменив на сей раз цвет шевелюры на пронзительно-оранжевый, а прикид на розовато-желтый в синюю полоску, бодро объявила, что она готова делиться с ними новостями… только вот новости эти будут несколько неоднозначными: – Во-первых, хорошая новость, Найл психически не болен. Отклонения, конечно, есть… но так, все в пределах нормы. Так что по моей специальности – ничего. А во-вторых, плохая новость – несмотря на «чистые» результаты анализов, не торопитесь радоваться: он где-то подцепил И-вирус[31]. И что это за мерзость? И как на это реагировать? Найл покосился на отца: тот хмурился, морщился, но наконец, похоже, что-то вспомнил и неуверенно возразил: – Но это же фикция… – Боюсь, что это суровая реальность. – Да что вообще у меня такое? – выдержал Найл. – Вам достался редкий инфекционный агент, способный паразитировать внутри клеток. Он вызывает необычное… заболевание… или, скорее, нестандартное состояние живой системы, при котором Вам требуются постоянные занятия сексом и Ваш организм в помощь Вам вырабатывает нечто вроде феромонов для усиленного притяжения особей противоположного пола. – Да я и сам! … Не нуждаюсь я ни в каких дополнительных феромонах! – Боюсь, что уже не только сам. Найл, поймите, если бы дело было только в Вашей привлекательности для окружающих дам, никто бы даже и ухом не повел! Дело в последствиях. – Это в каких? – А в таких, что за продолжительное общение с носителем И-вируса партнершам приходится расплачиваться! Такие, как Вы… ну, подкармливаетесь, что ли, их жизненной энергетикой. Паразитируете на них, если говорить грубо. И законы по поводу Вашего существования достаточно сурово регламентируют обращение с такими, как Вы. – Но если в крови у Найла ничего нет, то… – К сожалению, вирус слишком быстро распадается при попадании в кровь… что крайне неудобно для более его пристального изучения. Тем не менее, И-вирус существует. И последствия заражения им выглядят именно так как у Найла. Ваш сын – одна из его жертв. Собственно, с этим связана третья, еще одна неприятная новость – ему придется пооткровенничать с планетарной или галактической Службой порядка о том, где именно он мог его цапануть, дабы полицейские там все проверили, выявили источник заразы и… ммм… зачистили. – А Вы почему так в этом уверены? – Потому, что члены группы Хомма как раз с этим сорок лет назад работали. Так бабка одна из тех самых «смертников» Хомма! Причем одна из немногих выживших после операции на Лаунде. Ли-ихо. – А не сообщать им было нельзя? – Нельзя. Я, как и остальные, давала присягу, поэтому врать Службе порядка не буду. Да и у меня опция «вовремя промолчи» регулярно сбой дает… Вот в это Найл более чем охотно мог поверить. Кстати, это была последняя плохая новость или у бабульки еще что-то за пазухой прячется? – Не бойтесь, Найл, они Вас не съедят, и даже не поднадкусывают, Вы в этой ситуации относитесь к категории пострадавших, поэтому к Вам не применимы стандартные требования, такие как обязательная изоляция… или там, насильственная лоботомия… как к другим источникам И-вируса. Согласно результатам анализов, у Вас, к счастью, закапсулированная форма заражения, другими словами, Вы являетесь носителем, но не распространителем этой заразы. Но помочь Службе порядка следует, что, собственно, и подводит нас к четвертой новости относительно состояния Вашего здоровья. Взгляните на этот график. Бабка включила проектор и увеличила на экране левую часть графика: – Ломаную линию видите? Это мы с вашим главным по безопасности Ойсином Кэтерли наваяли. Перед вами на оси абсцисс – возраст Найла, а на оси ординат – частота его встреч с девушками. Смотрите, как интересно получается: где-то с шестнадцати лет он встречается с двумя-тремя девушками в течение года, что для привлекательного подростка с небедными родителями вполне нормально. Но в возрасте девятнадцати лет происходит резкий скачок и Найл начинает менять девушек где-то раз в неделю, если не чаще. Потом через год наступает фаза «затухания аппетита» и он встречается с очередной избранницей почти восемь месяцев. А со следующей почти год. И еще одна продержалась десять месяцев. Затем по прошествии в общей сложности трех лет снова начинается фаза «взлета аппетита» и его дамы умудряются составить ему компанию не больше чем на сутки. Вас ничего не удивляет? – Ничего… а хотя… почему именно там такие резкие скачки? – Я бы назвала их точками бифуркации. Трижды в жизни Вашего сына происходило нечто, что меняло частоту его отношений с противоположным полом. В первый раз это произошло на праздновании его девятнадцатилетия. Именно тогда, по нашим подсчетам, он подхватил И-вирус. Но с этим уже будут разбираться сотрудники Службы порядка и уж поверьте, раскопают кто эту пакость приволок и откуда. Нас сейчас интересует срединная часть графика: начиная с двадцати лет Найл спокойно встречался с постоянными партнершами, не стремясь к нынешнему разнообразию. И финальная, резко «взлетевшая» часть графика, которая берет начала с того момента, когда ему исполнилось двадцать три. Пока Вы не выясните, что именно в двух последних случаях спровоцировало сначала «затухание сексуального аппетита», а потом, наоборот, его внезапный рост, Вы ничем помочь сыну не сможете. – А у Вас, мадам, нет… каких-то догадок, что могло послужить толчком к «затуханию аппетита»? Как-то это сейчас актуальнее… – А вот это пятая, возможно, положительная новость. Есть. Причем когда-то эту догадку первым высказал ныне покойный профессор Хомма. Подобным сдерживающим средством могла бы послужить «золотая» кровь[32]. – И… как именно? – Кто-то из его партнерш оказался носителем этой уникальной группы крови, что и позволило «заглушить» на время действие И-вируса на организм Вашего сына. Ничего не понимавший Найл не выдержал и вмешался: – Да что это хоть такое?! Бабка посмотрела на него без обычной усмешки и мягко поинтересовалась: – Найл, что Вы вообще знаете о резус-факторе? – Ну, он определяет как-то группу крови… – Н-да… ладно, вы же не медик… Найл, чтоб Вы знали, в нашей крови имеются красные кровяные тельца или эритроциты. На поверхности каждого из эритроцитов имеется до трехсот сорока двух антигенов – молекул, которые запускают производство определённых специализированных белков, называемых антителами. Резус-фактор – это индикатор наличия или отсутствия белка D-антигена на поверхности эритроцитов. Именно отсутствие определённых антигенов определяет тип крови человека. Около ста шестидесяти из этих антигенов считаются общими, то есть они находятся на поверхности эритроцитов большинства людей на планете. Если у кого-то отсутствует антиген, который встречается у 99 процентов всех людей, то кровь этого человека уже считается редкой, а если у него отсутствует антиген, который есть у 99,99 процентов людей, то его кровь считается очень редкой. Ее встречаемость составляет один случай на шесть миллионов человек. Кровь с нулевым резус-фактором называют «золотой» по двум причинам. Наиболее важной является то, что полное отсутствие Rh-антигенов означает, что «золотая» кровь может быть принята любым, у кого редкая группа крови в системе резус-фактора. Кровь с нулевым резус-фактором универсальная, ее можно влить любому человеку, с кровью любой группы и резуса, не опасаясь, что организм ее отторгнет, поэтому учёные говорят, что она на вес золота. Её потенциал для спасения жизни настолько огромен, что, хотя образцы, сданные в банки крови, являются анонимными, учёные часто пытаются отследить доноров с нулевым резус-фактором, чтобы попросить их пожертвовать больше. Однако ввиду своего дефицита «золотая» кровь используется только в самых крайних случаях, поскольку её практически невозможно заменить. Более того, «золотая» кровь представляет собой огромную научную ценность, поскольку она способна помочь исследователям разгадать тайны физиологической роли интригующе сложной системы резус-фактора. – А я здесь при чем? – Найл, Вы что, так ничего и не поняли? Да при том, что это Ваш единственный шанс затормозить действие И-вируса: не менять баб как ношеные труселя, а найти себе партнершу с «золотой» кровью! И уговорить ее помогать Вам хотя бы раз в три года! Что тут непонятного? – Так это сколько ж народу перее… брать придется? Старушенция сделала жест рука-лицо, а потом набожно возвела очи к потолку и пробормотала: – Услышь меня, Господи, и направь непутевое чадо свое, куда нужно! – Так я… – Ибо куда не нужно, он и сам прекрасно влезет! Хорошо, что отец вовремя его заткнул и утащил подальше от ехидной бабки, которая невесть что себе возомнила только потому, что успела полжизни покопаться в чужих мозгах, и могла еще что-то малоприятное брякнуть. И жаль, что не успел ей Найл все высказать, потому что сосватанные ею полицейские из Службы порядка изрядно помотали ему нервы, безжалостно выпытывая забытые подробности отмечания им дней рождения, что в девятнадцать лет, что в двадцать три года. И никакие дополнительные меры не помогли: гипноз его не взял, а от глубинного ментоскопирования Найл отказался чуть не со скандалом. Дурак он, что ли, на такое подписываться: трое из десятерых после этой процедуры больше не хотят ничего! Так, сидят в уголке, стенкой любуются. Тихие, славные – мечта санитара. Отец тоже не стал зря терять время, он усадил его в своем кабинете напротив Ойсина Кэтерли, приказав Найлу напрячь память и постараться «привязать» составленный СБшником с бабкой временнóй график к конкретным местам его пребывания. Причем в отличие от Службы порядка предпочел основное внимание уделить всем лицам, попавшим в сферу его внимания с момента празднования его двадцатилетия. Именно там должна «проскочить» та самая гипотетическая партнерша с «золотой» кровью, благодаря общению с которой и произошло то самое «затухание аппетита», позволившее Найлу прожить три года как нормальному человеку. – Что у насполучается? – С одной стороны, удалось локализовать место, где все это могло случиться. Это там, где Найл отмечал двадцатилетие, с другой стороны, место это… уж больно специфическое… Это Станция Перекресток. Эйден Штернлихт только длинно, грязно и неподобающе приличному человеку выругался. Да уж, хуже места для проведения розысков найти было сложно. Никто, кроме штурманов уже и не помнит официального названия самой крупной перевалочной космической базы-заправщика, все его называют более привычным словом – Перекресток. По сути – это самая большая на весь обитаемый космос гостиница со складами, ремонтными доками и местами для развлечений на любой вкус. И даже собственным отделением Службы порядка. Искать здесь кого-то можно до самой смерти… и все равно не найти. – Неужели ничего поближе не нашлось?! – Ты сам разрешил выбирать! И сам сказал – подальше от журналюг! Вот я и выбрал подальше. И, между прочим, именно там в результате нашлась та самая… типа спасительница. – Ты хоть что-то о ней помнишь? Найл только угрюмо сопел в ответ. Нет, тех, кого он сам пригласил отметить круглую днюху, он помнил, но… вспомнить еще и всех, кого они с друзьями в разной форме арендовали помочь отпраздновать недельный загул… вот с этими были проблемы. Они оплатили сутки индивидуального обслуживания артистками местного кабаре, это было. Кто-то из пролетавших девчонок согласился потусоваться с ними, это он помнил. Даже пару-тройку горничных… или официанток? они зазвали к себе в номер-люкс для компании… вроде бы… Но кого конкретно… нет, восстановить в памяти всех баб того хмельного праздника – нереально. – И как будем ее искать? – У нас есть два варианта, – снова взял слово Кэтерли. – Первый – механический: перебрать всех женщин более-менее подходящего возраста и внешности из тех, кто там тогда официально работал, отдыхал или находился по делам. Я уже разослал запросы на всех, кто находился на Перекрестке транзитом в этот период, или работал, но покинул станцию, а с местными можно будет поговорить прямо там… Единственное, чего нельзя гарантировать, это полноту списков нелегалов, которых толком никто никогда не учитывает. – А второй? – Второй сложнее… но в определенном смысле надежнее: попробовать начать с прочесывания баз данных крови, официальных доноров и клиник, где можно заказать услугу ее переливания. – А ведь верно! Бабка же говорила, что кровь редчайшая! Так мы ее гораздо быстрее выцепим! – Я бы на Вашем месте не был так уверен… – Это почему? – Именно потому, что кровь редчайшая и универсальная. Есть шанс, что ее носительницу давно вычислили и прибрали к рукам. Например, кто-то солидный и влиятельный. Или богатый и больной. Или просто коллекционер редкостей. Сами подумайте: кто ж так просто отдаст подобное сокровище? Или хотя бы согласится делиться? Или вообще сознается в его наличии? – Грахова задница! Об этом я не подумал… – Так что пробуем оба варианта, глядишь, хоть где-то нам повезет… – А где… – Да, возможно нам с Найлом лучше пока переселиться на Перекресток, мне там будет удобнее шерстить базы данных, ну и допрашивать местных… и Найлу будет проще с его секс-аппетитами, именно там можно постоянно менять партнерш так, чтоб это никого не удивляло, даже пронырливых писак, ибо мало ли любительниц короткого траха пролетает ежедневно через Перекресток… – Логично. Тогда собирайтесь. – Можно прихватить с собой Дилана? – Еще один бездельник и любитель девок и выпивки! Он-то там зачем? – Затем, что он был со мной на том отмечании, вдруг что-то вспомнит на месте! И затем, что именно семье Вардин принадлежит сеть ресторанов и пабов «Фокс»! А ну как заинтересуется кто-то – а что это мы там торчим столько времени? А это у Дилана инспекция семейных злачных мест. А я типа внештатный дегустатор… ну, и помогаю другу не спиться в процессе. – Знаете, господин Штернлихт, что-то в этом есть… Легенда, конечно, сыроватая… но вполне себе рабочая. Поселятся в секторе-люкс, начнут по кабакам фестивалить, с девчонками заигрывать… оттянут внимание от меня на себя… я-то так и так буду жить в гостевых апартаментах нашего концерна. – Хмм… при такой аргументации… ладно, грах с вами, летите вместе… Дилан практически мгновенно уговорил матушку отправить его на Перекресток в командировку. – «Вали отсюда по забегаловками! Хоть отдохну от жалоб на тебя!» Представляешь, прямо так и сказала, – плакался Дилан Найлу. – Выпихнула ребенка незнамо куда и рада! Вот не мать, а ехидна! – Чем ты недоволен? Проживание у тебя бесплатное, от компании. Жратва – тем более. Всей работы – глубокомысленно морщить мордаху при употреблении очередного блюда, поди, плохо? Еще и командировочные ежедневно капают. А возмущается твоя мамахен правильно, потому что ты ее достал уже своими подвигами на почве шоплифтинга[33]! Которые заминать, между прочим, именно ей приходится. Мне вот интересно, зачем ты это делаешь? Жалование у тебя – дай бог каждому, родаки карту тебе постоянно пополняют, на кой тебе эти скандалы, когда тебя в очередной раз ловят с ворованным?! – Мало мне собственной семейки с нравоучениями, так и ты туда же! Пойми, я не пошлый крадун, я – идейный шоплифтер. Мне не это сворованное дерьмо нужно, а ощущение, что я обхитрил очередную систему слежения! Я, может, адреналин так получаю! Я, может, так самовыражаюсь! Ты вон баб коллекционируешь, а я трофеи из магазинов! Найл только вздохнул и ничего ему объяснять не стал. Что для Дилана счастье, то для него тяжкая повинность. Сначала загибаться без живительной секс-дозы, потом выворачивать организм наизнанку от нестерпимого запаха. Да он бы с удовольствием отказался и не коллекционировал… и вонь бы последующую при пробуждении не ощущал… только кто ж его спросил? А то, что Дилан именно так считает… ну, хочется человеку так думать, ну и на здоровье, даже старому другу незачем знать всю глубину той ж… проблемы, которая у него нарисовалась… Если выбранный друзьями для перелета корабль оказался первого класса, то транспорт, выделенный местными властями для перемещения на собственно базу, не внушал оптимизма. Скорее он внушал опасения, что дряхлая посудина развалится, не успев даже набрать скорость. И в момент приземления стандартная смена невесомости на состояние искусственной гравитации прошла для их шаттла жестковато. Пассажиры, хоть и были пристегнуты, но почти все взвыли, сполна ощутив полтора G на собственной шкуре. Самым приемлемым воплем было пожелание пилоту разыгравшегося радикулита, прозвучавшее из уст немолодого темнокожего туриста, потому что остальные сначала разошлись во мнениях относительно его, пилота, квалификации, предполагая ее равной если не отрицательной величине, то как максимум нулю, а потом принялись сулить ему разнообразные кары, иногда даже не совместимые с мужской физиологией. Сам Найл, конечно, тоже поначалу ойкнул, прикусив язык, но потом философски пожал плечами, предпочтя утешаться старой истиной, высказанной еще его учителем физики в колледже: – Бог специально создал гравитацию, чтоб мы почем зря не шастали по космосу! А если уж собрался шастать, незачем наезжать на законы природы. Тем более не хотелось позориться на глазах у Ойсина Кэтерли, который сохранял ледяное спокойствие и чуть ли не единственный не опустился до оскорбления умений пилота. Чем он хуже какого-то СБшника? – Ты уверен, что мы еще живы? – простонал Дилан. – Нет. Но даже если мы уже перешли загробный предел…, то оказались в неплохой компании. Посмотри вокруг: будет с кем пообщаться, выпить и… видишь во-он тех девчушек… даже приятно провести время. – Это вот ты сейчас так пошутил? – Нет, это я сейчас так тебя успокаиваю. – Хреновый из тебя успокоитель… нас из этой консервной банки когда-нибудь наконец достанут? – Успокойся, раз уж на базу доставили, вряд ли станут из нас готовить «Туристов в собственном поту» … Розыски по базам крови дали один результат. Нет, Найлу больше и не надо было, но когда он услышал кого Кэтерли нашел! Да, донора с «золотой» кровью, но мужика! Лиам Кюрти с Эльварры соглашался рассмотреть вариант с продажей нужной жидкости без очереди, но, во-первых, заломил несусветно, а во-вторых, потребовал прилета к себе на планету! – Я, что, по-твоему, должен с каким-то мужиком спать? – шипению Найла сейчас позавидовала бы любая гадюка. – Я не из этих! – Если бы речь шла о жизни и смерти, я бы посоветовал не кочевряжиться и согласиться с любым вариантом, но поскольку время еще есть… оставляем контакт Кюрти на крайний случай. – Кэтерли, вот ты – крупный специалист, что по защите, что по разведке, … неужели не можешь отыскать одну нужную бабу? – Не могу. Потому что ее в базах нет. – Тогда пробуй искать через списки тех, кто на Перекрестке был пять лет назад! Должна она где-то оказаться, должна! Найл бесился и для этого у него были все основания. Мало того, что предполагаемый способ избавления от И-вируса выскальзывал из рук буквально в последний момент, да еще и компания Дилана в больших дозах начинала раздражать. И если поначалу совместные походы по ресторанам и питейным заведениям воспринимались как развлечение, то с какого-то момента этот вечный праздник начал напоминать рутинную работу. Прав, оказывается, дружок-то был, ох, как прав, круговорот жратвы в природе с твоим постоянным дегустаторским участием – это ни разу не весело! Да еще организм требовал постоянной подпитки в виде секс-дозы, уже практически ежедневно. Найл устал мотаться по барам, чтоб снять на ночь очередную податливую красотку, да еще с Диланом на буксире, что не улучшало ситуацию. Понятно, почему Вардин-младший от него не отлипал, обаяния самого Найла часто хватало на то, чтоб уговорить на развлечения девушек и для своих спутников, но каждый день стараться распушать хвост в двойном объеме – согласитесь, это перебор! Тем более, что зачастую его усилия оказывались напрасными: даже вроде бы и согласные обратить внимание на узкоплечего и сутулого Дилана, почему-то резко меняли свое мнение, стоило им остаться с ним наедине. И постоянно утром, возвращаясь в номер, Найл заставал в общем холле унылого друга, который отпаивался кофе и уныло жаловался, что жизнь пошла не та, то баба откажет… то член… А вчера самому Найлу практически в первый раз в жизни дали от ворот поворот. Он как раз прикидывал, где сегодня лучше устроиться для ловли перспективной добычи, в ресторане морской кухни, или в суши-баре, и тут услышал за спиной смех. Смех был веселый и какой-то переливчатый, как будто ручеек перекатывал воду по некрупным камням в русле. И Найлу стало интересно, как прозвучит его имя, выкрикнутое этим голосом в момент оргазма. Он развернулся, ага, миленькая девушка в форме здешнего отделения связи, он аж облизнулся, обожаю девочек в униформе! Особенно в одном кителе на голое тело! Он немедленно подкатил к этой куколке, но… странное дело, как только он с ней заговорил, она мгновенно захлопнулась как раковина моллюска в момент опасности. И исчезла, сославшись на дела. Нет, он уломал на покувыркаться другую, более податливую девушку… но отказ неприятно царапнул по самолюбию. И кто она вообще такая, чтоб наследником Штернлихтов пренебрегать?! Он, можно сказать, снизошел к какой-то служащей, вниманием удостоил, а она морду воротит! Это было прямо обидно. А как там говáривал в таких случаях его же отец? – Если считаешь, что тебя незаслуженно обидели – иди и заслужи! Вот он пойдет и заслужит, чтоб она мордашку кривила, но только после того как она ему устроит в номере сольный концерт, а он не откажет себе в удовольствии послать ее поутру… на службу. После этого – пожалуйста. Следующий день он посвятил выслеживанию этой связисточки, но она как сквозь землю провалилась. Даже в зале экстренной связи, куда он просочился под предлогом срочно переговорить с отцом, ее не оказалось. У нее может быть свободный день, уговаривал он сам себя, значит, сидит она где-то в помещении для персонала, отсыпается перед сменой, ничего, завтра ей придется выйти на пост, и он ее обязательно изловит. Но и завтрашние поиски не увенчались успехом. И послезавтрашние тоже. Создавалось впечатление, что она от него сознательно прячется, не желая общаться. Ах, так! Найл задумался, даже если допустить, что она работает в каком-то специальном месте…, например, здесь же есть помещение для какой-нибудь супер-пупер секретной связи с руководством…, куда всяких там гражданских не пускают по определению… то есть-то ей все равно надо! А если разузнать где на базе столовая для персонала? Там-то он ее и подкараулит! Расчет оправдался, именно у столовой для служащих Найлу удалось ее перехватить, но встреча опять не задалась, вместо того, чтоб выслушать заготовленные комплименты и приглашение на коктейль, она снова сбежала. Что происходит? У него же организм вырабатывает эти… феромоны! Она должна вестись! Почему с ней такой сбой? Может, у нее насморк, и она его не чувствует? Или вообще аносмия[34]? А его корежит, он уже не выдерживает ее отсутствия! Может, он как-то неправильно ведет ее осаду? А как надо? Цветы? Сладости? Серенаду под балконом? Где ты на космической базе балкон видел, одернул он сам себя. Но что-то надо придумывать… И в первую очередь ему надо найти место, где не будет лишних свидетелей, где она не сможет от него удрать и где будет удобно… ну, относительно удобно, устроить переход в горизонталь. Таким местом мог бы стать внезапно заклинивший на час-другой лифт… или отсек со сломавшейся (типа, случайный сбой аппаратуры) дверной пластиной… варианты есть, но самому ему такое не провернуть. Только если подмазать местных спецов, которые отвечают за исправность внутреннего оборудования… хлопотно… А проще всего договориться с подчиненными Дилана. В тех же ресторанах наверняка существует уйма подсобок для отдыха персонала, не может не существовать. Все, что ему нужно – одолжить ключ-карту от одного из таких помещений. Угу, и обеспечить ее явку в это конкретное помещение, а как именно это проделать? Не силком же ее туда тащить? Акции. Наверняка в ресторанном бизнесе существует такая штука, как рекламные акции: дополнительный коктейль, комплимент от шеф-повара, или… бесплатный обед в одном из заведений. В таком, чтоб там подавались редкие блюда и чтоб самому деньги тратить на поход туда было жмотливо. Так-так-так… И проделать все от имени семьи Вардин, Дилан не откажет. И разрекламировать эту поощрительную акцию сети «Фокс» строго среди служащих станции. И заявить, что это будет розыгрыш призов, в смысле выбор претендентов – дело случая. А уж выбрать нужный ресторан и озаботиться наличием в нем соответствующего помещения – дело техники. И уже через час руководству базы улетело предложение прислать два списка служащих (желательно с фото), отдельно мужчин, отдельно женщин (чтоб волей случая не получилась однополая пара, тогда не избежать обид и обвинений в сексизме!), кого командующий базой готов включить в перечень поощряемых. А то вдруг выбор (а он такой, он слепой) падет на какого-то раздолбая, не заслуживающего с точки зрения руководства поощрения? А, наоборот, наказания? А мы его среди остальных выделим и вкусно накормим? Нехорошо получится… И еще через час списки лежали перед Найлом. Выждав для солидности четверть официальных базовых суток, он отправил начальству официальное приглашение на два лица – Райан Локсли и Мойра Страт приглашались в ресторан «Лагуна», столик № 6, завтра, в 18.00 по местному времени. А теперь нужно быстро объяснить шеф-повару чем кормить гостей, а официантам – какие напитки им рекомендовать. Сначала томатный коктейль с крабами и креветками, потом гаспачо с крабом, а на горячее – лангустины на мангале. Все это острое и ужинающим потребуется еду постоянно запивать. Главное – чем! Абсент любят не все, так что к закускам лучше ограничиться анисовой водкой, шоколадным или яичным ликером[35]. А к горячему… Пусть им порекомендуют висхорское. Вино дорогое, редкое, а, главное, имеющее некий побочный малоафишируемый эффект. После пары рюмок такого вина у тех, кто его пил, наблюдается возбуждение и снижение склонности к анализу ситуации. А ее спутник… Найл не зря выбрал по фото самого щуплого и страховитого, чтоб в нужный момент появится перед ней во всем блеске и оттенить своей внешностью его непритязательность. Ну и следует озаботиться доступом в тамошнюю комнату отдыха… и чтоб там наличествовали цветы, музыка и то же висхорское… И пока он добирался на третий ярус к «Лагуне» и прикидывал, чем поразить воображение неприступной незнакомки, чуть не упустил еще один редкостный шанс. От центральной оранжереи навстречу Найлу шла нестандартная добыча. Можно сказать, экзотическая для этих мест – леди Руфь, дюкесса Ольстри, вдова дюка Гэвина Ольстри, скончавшегося после двухлетнего брака. А род Ольстри подревнее иных царствующих родов будет. У них родство со всеми монархами обитаемого космоса имеется, и не только с ними. Когда-то он приятельствовал в Университете с ее братом, Шоном Кармайклом, и ее, пусть и смутно, но помнил навещавшей приятеля еще голенастой девочкой-подростком, а сейчас навстречу плыла настоящая принцесса. Прическа, лицо, одеяние, походка, манеры – все в ней буквально кричало о том, что перед вами не абы кто! Леди! Титулованная особа! ВИП-персона! И что не абы кто, далее везде может делать на этом Перекрестке? Да пересаживаться с рейса на рейс, не это главное! Главное, ее статус – вдова. Вдовы, в отличие от незамужних или, наоборот, глубоко замужних дам не так обеспокоены собственной репутацией… и чаще готовы обратить благосклонное внимание на окружающих мужчин. А если напомнить ей об их давнем знакомстве? И предложить скоротать время за чашкой вина, в смысле рюмкой чая? И Найл пошел на штурм. Леди Руфь изволила припомнить друга старшего брата, и даже согласилась устроить вечер воспоминаний, но, разумеется, не сейчас. Сейчас у нее есть более важное занятие – посещение салона красоты. Дабы привести себя в порядок после изнурительного перелета с Юкаты. Найл проявил понимание и выразил подобающее сочувствие, не преминув пнуть никакие умения местных пилотов шаттлов. Встреча была назначена через четыре часа в баре «Сэлфридж». И распрощавшись, он чуть не бегом понесся сначала «строить» персонал «Лагуны», а потом приводить и самого себя в максимально эффектный вид. Дюкесса Ольстри не унизилась до опозданий и в баре «Сэлфридж» появилась вовремя. Весь бар от почтительности прямо замер – не каждый день их посещают титулованные особы. Нет, окружающие старательно пытались делать вид, что даже не смотрят в их сторону… только кто ж им поверит? А леди Руфь вполне непринужденно пила клубничный Дайкири[36] и поддерживала необязательную беседу о прошлом. И после пятого бокала не отказалась от предложения Найла проводить ее до каюты. А вечер-то так просто не закончиться, сообразил Найл, тебе дают явный шанс! Не то, чтоб он этого не хотел, наоборот, он на это надеялся, но вот чтоб так быстро… А дюкесса наедине оказалась не склонна к излишним словоблудиям, и достаточно быстро оказалась без лишних одежек. Давно Найлу не попадались настолько умелые и… выносливые партнерши. Это кто ж ее обучением занимался? Неуж сам дюк Гэвин Ольстри, которому было под сотню лет? Нет, скорее, леди Руфь не брезговала дополнительными занятиями на стороне… Рухнув спать под утро, Найл очнулся только в районе обеда и привычно скривился от той вони, которая исходила от дюкессы Ольстри. И когда он одевался, собираясь уйти, ему попытались предъявить ультиматум, согласно которому он ее скомпрометировал, в связи с чем ему следовало немедленно сделать леди Руфь предложение руки и сердца. Иначе она примет меры, которые ему не понравятся. Срок ультиматума – четыре часа. Ну да, он вот прямо встал и немедленно побежал выполнять, чего велено! Да не пошла бы она! Далеко-далеко! По адресу. А его ждет охота на куда более заманчивую добычу – связисточку Мойру. За десять минут до назначенного времени «выигранного» служащими базы ужина Найл занял место наблюдателя на балконе «Лагуны». Райан Локсли и Мойра Страт не подвели, и явились чуть раньше 18.00. Было ясно, что оба чувствуют себя не в своей тарелке и стесняются пафосного места и разряженной публики. Однако предложенный им столик № 6 для особых гостей находился в нише и отделялся от общего зала легкой занавеской, чтоб не смущать лишней роскошью тех, кто к ней не привык. И вкусные блюда из морепродуктов вкупе с тщательно подобранными напитками не могли не подействовать расслабляюще на ужинавших. Где-то через полтора часа после начала еды собеседники уже весело беседовали, смеялись и не возражали против подлития им очередной порции белого вина. А потом оркестр заиграл танго «Каледония». Живая музыка была одной из особенностей «Лагуны», из-за чего столики в ней бронировались чуть не за месяц-другой. И Райан ожидаемо постарался повести себя как воспитанный человек, пригласив Мойру на танец. Найл внутренне подобрался, сейчас его выход. И, когда, закончив танец, они собирались покинуть танцпол, вышло так, что Райан наступил на ногу проходившей мимо девушке. И пока он извинялся перед ней, пытаясь загладить свою вину, Найл успел пригласить растерявшуюся Мойру на следующий танец и увести ее подальше от сотрапезника. Он-то знал, что дело не в неуклюжести Райана, просто заплаченная им Рэчел из варьете «Кошечки» пара крупных купюр гарантируют, что теперь парню придется сначала нести ее в медпункт, утешать и вообще… будет чем заняться сегодня вечером. А с учетом выпитого им количества висхорского… и не только вечером. Рэчел – профессионалка, парнишке от нее не уйти. А ему освободится поле для общения с Мойрой… И поначалу все шло по разработанному им сценарию. Найл галантно предложил занять место ее удравшего кавалера, сумел разговорить ее на тему особенностей работы на базе, в нужный момент проводил до туалетного блока и под предлогом попробовать то, что не попадает на стол к туристам, а достается только работникам общественного питания сети «Фокс», завел в заранее арендованную у су-шефа комнату, где их уже ожидали отборные галарские устрицы[37] во льду и шампанское. И когда по его расчетам она должна была окончательно и расслабиться и достаточно возбудиться… сам-то он уже с полчаса как еле сдерживался! Он попытался аккуратно погладить ее по плечу, одновременно мягко запуская другую руку ей под платье, и тут она вдруг начала выворачиваться и пищать «Нет!» Какое «нет», когда у него сейчас яйца лопнут?! Нашла время! И Найл навалился на нее, одновременно пытаясь удержать ее на диванчике и содрать практически невесомое бельишко, мешавшее ему добраться до самого лакомого места. Крик «Всем оставаться на местах, работает Служба порядка!» оказался неприятной неожиданностью. Найла схватили, грубо отбросили в сторону и ударив пару раз для понимания ситуации, зафиксировали в унизительной позе в наклон с заведенными за спину руками. А появившиеся как из воздуха полицейские уже помогали Мойре прикрыться стянутой со столика скатертью, что-то деловито докладывали в рации и щелкали вспышкой фотоаппаратов, фиксируя место их встречи. Найл попытался возмутиться и потребовать немедленно отпустить его, но добился только того, что на его запястьях защелкнулись «строгие» наручники, а вошедший в помещение хмурый мужик в форме коротко разъяснил ситуацию: – Секунд-полковник Киан Даррен, глава отделения Службы порядка Перекрестка. Найл Штернлихт, Вам предъявляется обвинение в изнасиловании леди Руфь, дюкессы Ольстри и попытке изнасилования Мойры Страт. Вы будете заключены под стражу. Вы имеете право на один звонок и посещение адвоката. Все, что Вы скажете с этого момента, может быть использовано против Вас. И его потащили в камеру, а чтоб он поменьше орал о своих правах, от одного из явно недружелюбных конвоиров прилетел удар под дых. А от второго – контрольный пинок по яйцам. Бронированная дверь захлопнулась за его спиной. В такую переделку Найл не попадал никогда. Мало того, что эта титулованная зараза все-таки осуществила свою угрозу насчет того, что Найл крепко пожалеет, отказавшись вести ее к алтарю, так теперь его лишили доступа еще и к телу Мойры! А у него все внутренности буквально выли «дайте!» Никогда ни одна партнерша не вызывала в нем настолько ненормальных желаний. Похоже, это и впрямь она, та, которая пять лет назад обеспечила ему нормальную сексуальную жизнь… и лишиться ее в последний момент из-за ревнивой дюкессы… боги явно на него за что-то ополчились. Только рано они празднуют победу, Штернлихты не из тех, кто ломаются под давлением пусть и самых плохих обстоятельств. И он никому не позволит он себя так легко схарчить: отец, Ойсин Кэтерли, адвокаты, найдется кому укоротить этих блюстителей порядка. И эту коечно-продвинутую дюкессу – тоже. Главного по безопасности Кэтерли в камеру к Найлу не пустили. Зато пустили адвоката, который ожидаемо порекомендовал поменьше открывать рот в его отсутствие. А через неделю к нему заявилась та, о ком он и думать забыл – ярко-пестрая бабка Валевска на сей раз для разнообразия с ярко-синей гривой, одетая в нечто оранжево-коричневое. Интересно, как она сумела прорваться? И что ей здесь понадобилось? Но бабулька сразу взяла быка за рога, не дав ему даже толком удивиться: – Я одна из членов комиссии, которые будут проводить судебную психолого-психиатрическую экспертизу и решать вопрос о степени твоей вменяемости на момент нападения. – То есть у меня есть шанс увильнуть от наказания, прикрывшись состоянием этого… как его… аффекта? – Насчет доказать состояние аффекта[38] не уверена, остальные двое в комиссии – последователи школы Хосе Карридеса… а об их твердолобости и патологического неприятия понятия аффект уже легенды сложены… скорее, можно попробовать поговорить о невменяемости[39]. – В чем это выразится? – Тебя не осудят, а будут лечить. Я передала адвокату записи наших бесед и теперь в распоряжении суда есть документально зафиксированные факты о том, что твои… ммм… «развратные» действия спровоцированы не простой распущенностью, а редким заболеванием. – То есть суд учтет, что у меня крышу срывает из-за вируса? – Учесть-то он учтет… но от пребывания в клинике тебе не отвертеться. – Но я же не вино… – Найл, давай попробуем обратиться к аналогии: если человека искусственно подсадить на наркоту, он в этом не виноват. Но когда он вырывает у кого-то кошелек, чтоб прикупить очередную дозу, да при этом еще умудряется поранить владельца денег, вот тут он уж виноват. Разницу осознаешь? Тебя будут судить не за твое состояние, а за действия в этом состоянии! – А на лечение в Вашей клинике я могу рассчитывать? – Да больше и нéгде… тех, кто имел дело с И-вирусом, да еще обладает соответствующей квалификацией в области психиатрии, больше не найдется… – А в процессе лечения… я смогу рассчитывать на то, что Вы привлечете Мойру? – После того, что случилось… она вряд ли согласится тебе помогать. – А ничего, что это все из-за вируса?… – Найл, я не про этот раз. Ты так и не вспомнил, как пять лет назад излечился? – Н-нет… просто как-то однажды после особенно бурной ночи эти дурацкие приступы сошли на нет… я же именно поэтому ее и искал! – А излечение твое произошло, когда ты, не различая гостей и обслуживающий персонал, затащил в койку молоденькую горничную. Вот тогда-то и имело место быть то самое насилие, которое тебя временно вернуло в нормальное состояние! – Если она не пожаловалась, значит, ей понравилось! – Ей не понравилось. Но у нелегалки с просроченными документами мало шансов достучаться до органов правосудия, и тогда ей пришлось промолчать. Зато ощутив твой интерес к ней по второму разу, она испугалась и начала тебя избегать, очень уж ей не хотелось повторения. – Но без нее мне не вылечиться! – Ты действительно думаешь, что ей на это не наплевать? – Есть еще такое слово – деньги. – Аргумент. Главное, чтоб не нашелся кто-то побогаче, пока ты под следствием. – Я попрошу отца… при определенной сумме все решаемо… а почему мы все-таки ее прозевали при прочесывании данных о параметрах крови? – Как бы тебе понятно объяснить… Если уж ты не в курсе про резус-фактор…, то наверняка тебе не доводилось слышать и о более редком явлении, таком как парадоксальное выделительство[40]? – Нет… и кто и что выделяет? – Скорее не выделяет. У Мойры при обычном исследовании выявляется кровь группы ОАВ-, ну, первая группа, если тебе так проще, с отрицательным резусом. Эта группа крови не содержит антигенов A, B или RhD. Почти любой человек с любой группой крови может получить эти эритроциты. Человек с отрицательной кровью группы О и так является почти универсальным донором. Почти. А вот белковые выделения ее организма, они как раз с нулевым резус-фактором, что превращает ее в универсального спасателя, но только при незащищенном половом контакте. Понимаешь теперь, почему именно сексуальный контакт с нею на тебя так подействовал? – Да… а еще понимаю, почему из-за этой разницы мы не могли ее найти стандартными методами… – Что ж, теперь, зная, как это работает, можно делать некие прикидки насчет твоего грядущего лечения… Выкручусь, думал Найл, чтоб я да не выкрутился, я ж везучий. И бабка эта разноцветная неожиданно в масть оказалась, пусть теперь обвинители только попробуют начать давить на то, что я типа сексуальный маньяк, а тут она раз! и с нужной записью, и с нужными словами и нате, выкусите, господа, не-не-не, я вовсе не опасный, я наоборот, дюже болезный, меня низзя в тюрьму, меня надо жалеть и лечить. А девица эта… ну куда ей деться от того предложения, которое ей озвучит отец? Всего-то и надо предложить столько же, сколько хотел получить этот жадюга Кюрти. Где еще она столько денег срубить сможет за одноразовый секс? Тем более, что терпеть общение с Найлом ей нужно не чаще, чем раз в три года. Такой шанс за один акт в три года при соответствующей оплате – это ж за счастье! Самые высокооплачиваемые профессионалки горизонтального фронта при озвучивании ее гонорара смогут от зависти искрошить свои зубные импланты в пыль. Зря он не попросил бабульку поговорить с отцом насчет Мойры, ну, да ладно, она не дура, наверняка и сама догадается передать ему нужную просьбу…* * *
Малгожата Валевска махнула рукой, подзывая бармена: – Еще одну «Маргариту»! Завтра, все завтра. Завтра она будет вспоминать о почтенном возрасте и немолодой печени. Завтра будет страдать от тошноты и головной боли. Завтра будет принимать антипохмелин и проклинать вчерашние «подвиги». А сегодня можно позволить себе отметить успех всей этой неоднозначной комбинации. Этого повернутого на бабах парнишку ей не иначе как сами боги послали в ответ на ее молитвы. Потому что ее собственный скелет в шкафу аукнулся через много лет большими проблемами… А все потому, что попался ей когда-то такой же странствующий рыцарь… по койкам, ага. И умудрился свернуть себе шею раньше, чем она сообщила ему о беременности. Спасибо, что удалось договориться с его маманей, которая лично ее с удовольствием бы удавила (милейшая была женщина!), но не смогла отказаться от последнего шанса продолжения рода, получения единственного будущего внука. Вернее, внучки. Нет, она согласилась оплатить нищей студентке-второкурснице и проживание, и нормальную еду, и уход, и роды в приличной клинике, только… Только в обмен потребовала заранее подписать определенное обязательство. И пришлось Малгосе рожать под фамилией несостоявшейся свекрови и еще в клинике отказаться от прав на ребенка. Как итог под «мудрым» воспитанием властной бабки выросла Юлиана Бенуа с твердым убеждением, что мать у нее – легкомысленная кокетка и бессердечная кукушка, не способная позаботиться о собственном потомстве. Только после смерти Гортензии Бенуа Малгожата сумела окольными путями познакомиться с Юлианой, в замужестве Фреэль, и не раскрывая ей правды (да и зачем в сущности ей эта информация спустя столько лет?) постараться стать её приятельницей. Тем более, что в какой-то момент времени контакты с медиками стали для семьи Фреэль суровой необходимостью, и как раз ее связи могли хоть как-то помочь. Потому что в возрасте пятнадцати лет Дэнниса, их сына и ее внука во время экскурсии в горы укусила ядовитая жарарака. Нет, сопровождающие оказались на высоте, подсуетились, мгновенно вкололи сыворотку, вызвали вертолет и в кратчайшие сроки доставили парнишку в местный госпиталь, где уже ждала наготове целая врачебная бригада, которая его спасла, но… никто не ожидал, что этот укус будет иметь далеко идущие последствия. И уже в возрасте шестнадцати лет Дэннису был диагностирован ДВС-синдром[41]. Это, конечно, не смертельный приговор… но очень близко к этому. И единственным спасением для мальчишки стали регулярные переливания крови. Переливания, это, конечно, спасение… но не излечение. За десять лет, миновавшие с момента постановки убийственного диагноза у Дэнниса прошла первая, и наступила вторая стадия[42] заболевания. А это значило, что у него осталось не более десяти лет жизни даже при самом лучшем раскладе. И все это время Малгожата Валевска вместе с семьей Фреэль всеми способами искала для внука донора «золотой» крови. Подвернувшийся Найл Штернлихт был просто еще одной удочкой, закинутой в океан возможностей. И надо же, чтоб именно на эту удочку выловился аж целый кит в лице Мойры Страт! Она ведь сказала мальчишке чистую правду, ему действительно могла помочь «золотая» кровь. Правда, кое, о чем умолчала… вернее, не договорила. Весь фокус в том, что Найлу, скорее всего, достаточно переливаний, необязательно было охотиться именно на Мойру. Просто с учетом ее парадоксального выделительства она является единственным шансом для спасения Дэнниса. Вот ему она как раз она нужна не эпизодически, а в качестве постоянной спутницы жизни, только прямой сексуальный контакт с ней может обеспечить внуку стабилизацию кроветворного процесса в организме. Поэтому и Малгожате была нужна именно она и именно ее Найл ей буквально на блюдечке преподнес. Везучий пацан, сумел откопать тот самый единственный шанс на шесть миллионов! Вот теперь ты ее нашел, нетрезво хихикнула мадам Валевска, за что тебе большое спасибо и низкий поклон. Правда тебе факт ее нахождения уже не поможет, придется искать другого донора и клянчить кровь у него. Потому что, пока ты сидел в тюрьме, срочно вызванный ею молодой, но перспективный доктор Фреэль прилетел на базу и даже успел провести с Мойрой несколько сеансов психоанализа. Снять последствия шока и мягко убедить ее сменить место проживания. Главным истцом, в смысле основной пострадавшей на процессе все равно будет не она, а дюкесса Ольстри, так зачем себе лишний раз портить нервы и карму, в очередной раз пережевывая на людях подробности попытки изнасилования? А свидетельские показания ее и так уже зафиксированы в лучшем виде, Киан Даррен постарался все оформить так, чтоб не подкопаться и не оспорить. Запись с камер наблюдения, опять же, имеется… Вообще, как-то этот секунд-полковник слишком старательно Мойру опекает… Интересно, с чем это связано… Нет, сексуальной подоплеки Малгожата в его отношении к ней не заметила, уж на это у нее глаз наметан, но то, что он, пусть и в неявном виде, тоже намекал девочке на то, что покинуть базу – правильная идея, наводит на некие размышления… А если прямо спросить? Раз уж он ей добра желает, то почему бы не объединить усилия? Идея богатая… Но спрашивать должна не она, ей секунд-полковник, как одной из тех, кто намерен изменить Найлу меру наказания с заключения в тюрьме на пребывание в клинике, доверять не станет. А вот поговорить с Дэннисом, знакомство с которым сама она мудро на базе не афишировала, он скорее всего не откажется. Если уж он так за девочку волнуется, можно попросить его помочь с ее последующей легализацией под чужим именем. В смысле, неуж у целого главы космобазы и не завалялся в загашнике какой лишний пакет документов? Ну, случайно? Мадам Валевска посмотрела на часы: 22.15 по внутреннему времени Перекрестка, своим сообщением она никого не потревожит. Шаттл Дэнниса и Мойры должен отчалить на рассвете, частный челнок, арендованный Юлианой Фреэль через десять пар рук, уже лег на эллиптическую орбиту относительно базы, времени для поиска документов предостаточно. И она решительно набрала Дэннису сообщение. Ответа пришлось ждать три часа, но оно того стоило: внук сообщил, что Даррен отдал Мойре ее собственный комплект документов, и теперь с Перекрестка улетает уже Лаура Скарлатти. Грамотно, с уважением кивнула Малгожата, а потом обнаружат документы Мойры рядом с какими-нибудь останками. Такими, чтоб толком не опознать. Но с нужными фрагментами одежды или личных вещей, чтоб никто не усомнился в ее гибели. Хорошо бы еще засветить ее наладонник с каким-нибудь сообщением абоненту внутри базы после отлета челнока, чтоб уж совсем наверняка. Жаль, подсказать такой ход секунд-полковнику она не может, ну так он свою должность не зря занимает, должен сообразить, как такое провернуть. И нет, ей не стыдно перед Штернлихтами. Свои договоренности с ними она честно выполнила и продолжит выполнять. Будет мальчишке нужное заключение и лечение в клинике вместо тюряги, а насчет предоставления ему в койку «золотого» донора, это шиш, не было такого уговора! И вообще… он же выяснял насчет покупки крови этого, Лиама Кюрти, вот и проверим как на Найла подействуют «золотые» инъекции. Он, в отличие от Дэнниса, не умирает, а наоборот, мотается по космосу живой-здоровый, из чужих постелей не вылезая, сатир похотливый. Да и Мойре… или как ее там на самом деле? А, Лауре, с Дэннисом будет лучше. Это Найл в ее глазах насильник, а Дэннис – утешитель. Это от Найла она шарахалась, как от зачумленного, а с Дэннисом согласилась сбежать. Потому что Найл рассматривает девочку исключительно с потребительской точки зрения, как двуногое говорящее лекарство, а для Дэнниса она – великая ценность. Он ей не просто предложит руку и сердце, он всю жизнь будет боготворить ту, что не позволила ему умереть. Потому что каждый проведенный им рядом с нею день – еще один день его жизни. Как причудливо иногда складываются обстоятельства! Начиналось все с лечения Дэнниса, а закончилось целой чередой таких неодинаковых событий. Можно сказать, что в данном случае сработал принцип домино[43]. Это что же, получается, Найла должны были заразить И-вирусом, чтоб он появился у Малгожаты как пациент и привел ее в итоге к лекарству для внука? Чудны дела твои, мироздание! Малгожата Валевска опять махнула рукой, подзывая бармена: – Еще «Маргариту»! Заботы можно отложить на завтра, а сегодня… она устроит себе небольшой расслабон. Она заслужила.Принцип Оккама. Vivace
Война – это всегда мужчины против женщин, мужчины только притворяются, что дерутся друг с другом.И тут поступил вызов в пм от Папы. Кого другого Март бы точно сыгнорил или сразу послал, но гейм мастер зря на внутреннюю почту не зайдет. – Q, – мрачно напечатал Март. Да тут, оказывается, вся мишпуха собралась, и Эльф, и Скиф, и Енот. – Чего стряслось на ночь глядя? – Варды готовят к запуску новую виртуальную игрушку. «Сокровище дракона». – Клиент? – Онлайн[44]. – Сингл или мультиплеер? – На кой я тут распинался бы при сингле?! – Значит, не квест, а рейд? Какой данж[45]? – Фэнтези, други мои. – Рвр-ка[46]? – Нет, стандартный слэшер[47] по принципу: дойди до финиша, не дав себя вынести, собери весь лут, до которого дотянешься, зачисти всех, кого сумеешь. – И зачем нам туда? – Балбесы, – напечатал Папа. – Игрушка прошла альфа-тестирование, баги вскрыли, но не все, игра периодически лагает, подвисает. Теперь на очереди работа бета-тестеров. – Госер, ты намекаешь? … – Я прямо говорю, что Варды не хотят открытого бета-теста, будут проводить закрытый. Чтоб раньше времени всеми фичами своего «Сокровища» не светить. Нашу команду зовут пройти закрытый бета-тест их новинки. – А как там геймплей? – тут же вылез неугомонный Скиф. – STFU, графодрочер!!! – приземлил его Енот. – Папа, что у них за условия? – То-то и оно, что как-то слишком шоколадно… Обещают денег за проход, по десять тысяч на мордоплюйку, премию на финише аж триста тысяч… да, подписать соглашение не трепаться раньше времени… и потом… и команда должна состоять из шести игроков. – Lol! Разбавить консту? И где ж мы этого шестого наколупаем? … Пикаперством займешься? – Нет, наше пати гадить случайным выбором не будем. Варды в своем прошлом сингле по джунглям разбросали несколько инвайтов. Нам предстоит выбрать шестого именно из тех, кто до них докопался. – И будет нам нуб свеженький, с повадками криворукого краборака! – Да у большинства из них руки из жопы растут! – И что?! В наше время это – стандартная комплектация. Вот если бы они все путём делали, тут бы я и впрямь изумился. Прям до состояния фалломимикрирования бы изумился… – Можно подумать, ты еще не! … – Ты мне льстишь, пра-ативный! – ехидно отозвался Папа. – Вы б лучше подумали о том, что, если мы облажаемся с выбором, а сменить игрока после начала игры нельзя… нам в команду может достаться не просто анскилл, а кто похуже: лич, слакер, грифер, пекашник… или вообще гимп[48]… – Госер, – аккуратно подбирая слова, вступил в беседу осторожный Эльф, – а из кого вообще должна состоять команда? Пока мы не знаем класса персонажа, у нас не будет критериев для его правильного отбора. – Вот! Намба ван! Он, в отличие от остальных, думает! А не торгуется. Так вот, имеем мы следующих персонажей: маг, воин, жрец, лекарь, ведьмак, некр. – Так… – начал прикидывать Эльф, – у нас есть прист[49], это Енот, у нас есть кандидат на роль жреца, это Папа, у нас есть воин, это я, у нас есть ведьмак, это Арт, у нас есть маг, это Скиф, значит, не хватает некра. Плохо дело, хорошие некры на дороге не валяются. Неизвестно, как этиджунглепроходимцы сумеют гамать за некра… – А проверить? Вряд ли Варды захотят, чтоб с нами шел несоответствующий перс… – Это да, но как? – Потребовать прогнать при нас всех претендентов через любую игрушку, где есть право выбора класса некр! Тут-то все и выясниться, кто самый достойный кандидат! – Правильно, пусть покажут себя, например, в «Z-Killing»! А мы уже отловим нужного нам! – Свяжусь сейчас же с разработчиками… потом всем напишу в пм… – Q-Q, – Март облегченно выдохнул и вышел из вирт-пространства, словоблудие закончилось, он успевает на свидание к Линке. Виртуальные игры – это хорошо, но в реале удовольствий не меньше. На кой ему такой гемор с бета-тестированием? Понятно, почему так засуетился Скиф, правильно его Енот графодрочером припечатал, этому отмороженному только крутая графика в играх важна, а на сюжет и геймплейный аспект ему насрать. Понятно, почему сам Енот заинтересовался, он последним пришел в команду, ему лекарские скиллы прокачивать на новой игрушке – самое оно. Понятно даже почему не отказался Эльф, с его-то стиллерскими наклонностями ему сами игровые боги велели влезть туда, где можно своровать очередные боевые скиллы… Но зачем это Марту? Послать всех вот прямо туда? Без проблем! Только вот… Папе не отказывают, гейм мастер такого уровня один на всю планету, и вот так тупо прокакать заработанное потом и кровью место в лучшей гейм-команде мира обидно… так что придется соответствовать, как члену выбранного Вардами пати… да и кредиты лишними не бывают, что там получается? Десятка за проход плюс полтос премии… практически может хватить, чтоб Тинку вылечить… и чтоб Линка на двух работах не убивалась… А ситуация у сестер и впрямь была незавидная. Март поначалу все никак понять не мог, почему Линка от него пытается отделаться, когда обычно с девушками все было наоборот? Те так и норовили на шее повиснуть на предмет поиметь чего-нибудь интересного и побольше с явно небедного парня (да еще наследника крупнейшего металлургического производства!). А она – нет. И однажды, когда он чуть не силком попытался ее поцеловать, она возмущенно рыкнула: – Не трогай меня, если кошмарами страдать не хочешь! Март сначала ее не понял, но потом она объяснила в чем дело. А ситуация была… специфическая. Линка и Тинка были близнецами. Но когда Март увидел ее сестру, он в их родство если и поверил, … то в очень отдаленное. Грим? Шутка? Это вообще кто: ее тетка или бабка? Ну не может двадцатилетняя девчонка так выглядеть! Чтоб на хороший сорокет с хвостом, причем какая-то бледная, остроносая, морщинистая, жуть, одним словом! А ларчик просто открывался: младшая сестра страдала синдром Вернера. Или прогерией[50] взрослых. И Линка объяснила, что судьба таких больных незавидна: клинические проявления синдрома Вернера обнаруживаются с четырнадцати до восемнадцать лет. А дальше их ждет целый букет диагнозов: остеопороз, метастатическая кальцификация мягких тканей, иногда остеомиелит. У них часто наблюдается сахарный диабет, признаки которого, как и симптомы раннего генерализованного атеросклероза, обычно выявляются у таких больных в возрасте 25–40 лет; также возможны злокачественные новообразования, например, рак кожи, саркома, аденокарцинома… Короче, жуткого много, веселого мало, лечению практически не поддается. Но Март все еще никак не мог понять отчего у Линки такое отчаянье. Ну, болеет сестра, ну, редким заболеванием, зачем так убиваться-то? А она грустно спросила: – Ты про конкордантность болезней у монозиготных близнецов что-нибудь знаешь? Март и слова-то такого раньше не слышал, где ж ему про такое знать? Оказывается, однояйцевые близнецы совпадают полностью и все генетические предрасположенности, которые есть у одного из однояйцевых близнецов, есть и у другого. Поэтому если у кого-то есть определенные мутации, повышающие риск развития какого-то онкологического заболевания, то можно сказать, что и у второго близнеца есть та же мутация. А исследование частоты конкордантности по болезни у однояйцевых близнецов – мощный метод определения достаточности генотипа для развития конкретной болезни. Например, если один из однояйцовых близнецов имеет прогерию, другой близнец также будет иметь это заболевание. Только тут до Марта дошло. – Подожди, но у тебя же этого нет! – Это пока нет. А генетическая предрасположенность есть. – Предрасположенность не означает обязательно болезнь! – Для меня – означает… пусть и не сразу. Понимаешь, монозиготные близнецы, как правило, имеют одинаковые генотип и фенотип. Случаи, когда нарушения развиваются лишь у одного из двух близнецов, очень редки. Конкордантность однояйцевых близнецов – 100 %. Врачи предупредили, что у меня в запасе не более двух лет… а потом будет то же, что и с Тинкой. – А лечить? – Только если лететь на Хакайн… там уже научились выделять мутационный ген из ДНК и заменить его здоровым. Только это стоить будет под сто тысяч кредитов… которых у нас нет и не предвидится. У нас все, что удается заработать или получить от сдачи жильцам родительской квартиры и так уходит на ингибитор фарнезилтрансферазы для сдерживания Тинкиного старения. Полное лечение на генетическом уровне мы с ней не потянем. – А родители? … – Теракт в космопорте семь года назад. – И с кем же вы? … – Нас двоюродный дед приютил. Брат бабушки. Н-да, совсем не смешно… заодно и выяснилось, почему она от него так шарахается: у ее сестры прогерию спровоцировал сексуальный контакт с женихом. Увидев результат, жених свинтил, что в общем, неудивительно, а болезнь продолжала ураганно развиваться. Понятно, почему старшая себя блюдет и не рвется повторить судьбу младшей, если врачи ей пообещали, что она имеет шанс продержаться пару лет без активации дефектного гена, святое дело им поверить и не торопиться прыгать к нему в койку, чтобы приблизить собственное угасание… Понятно и почему кроме учебы Линка надрывается на двух работах: официанткой в кафе возле дома и бэбиситтером у окрестных грудничков: пример Тинки заставляет ее делать все, чтоб помочь сестре и не оказаться в таком же жутком виде… Хакайн… одна из самых «закрытых» планет их рукава галактики… но да, именно они славились своими достижениями в плане работы с человеческим организмом. Правда и требовали за свои знания и умения недешево. Сто тысяч кредитов… допустим, есть у Марта такая сумма. Причем собственная, даже к отцу бы обращаться не пришлось. Он мог позволить себе оплатить сестричкам визит на Хакайн, но…, боялся, что его просто тупо раскручивают на бабки. Причем, что характерно, даже без предоплаты. В смысле ему даже ничего не обещают взамен этих денег. О том, что он их пока еще даже не предлагал, он не подумал. Зато подумал о толпе мошенников, которые регулярно осаждают их семью. Месяца не проходит, чтоб какая-нибудь очередная девица не заявилась в один из их офисов со словами, что она беременна (или уже успела родить ребенка) от деда, отца или одного из дядьев. Которого вместе с ней нужно содержать и обеспечивать будущее. А список болезней всяких семиюродных кузенов, кузин и их отпрысков, которые почему-то именно их семья обязана была помочь вылечить, давно был толще официального справочника недугов планеты! Хорошо, что он сам с шестнадцати лет настоял на выправлении ему идентификационного жетона на девичью фамилии бабушки! И с тех пор старательно скрывал свое родство с металлургическими гигантами планеты. Поэтому на него наезды совершались куда реже. Но все равно, то, что большинство окружающих постоянно норовят урвать с их семьи денег, не брезгуя самыми грязными методами, Кеймарт Арндт усвоил давно. И стать очередным лохом и баблодонором для ушлых мошенников не рвался абсолютно. Так что это предложение проверить играбельность рейда для последующих геймеров… возможно, как раз и будет лучшим выходом из положения. Денег, типа случайно выигранных Мартом, в играх прикрывавшемся ником Арт, в виртуальную игрушку, хватит для отправки близняшек на Хакайн. Даже объяснять насчет их происхождения ничего не придется – повезло, дуриком выиграл. А если у Линки вдруг проснутся сомнения этического толка, так и тут объяснение на поверхности лежит: деньги-то лихие, они как легко пришли, так легко и должны уйти! А потом… а вот потом и посмотрим, как его будут благодарить, и не окажется ли, что это была умная, виртуозно просчитанная разводка с дальним прицелом – зацепить не простого парня Марта Рейли, а именно Кея Арндта, наследника крупнейшего металлургического производства планеты. А сегодня у Линки день рожденья, и они идут гулять в Парк кактусов. Март ее туда повез с умыслом, потому что не знал, что ей подарить, но надеялся, что среди семи тысяч видов разных растений, собранных из всех уголков мира, найдутся те, или хотя бы тот, что расцветет именно для нее сегодня. Не зря же здесь даже справляют Дни рождения кактусов! А дней в году всяко во много раз меньше, чем кактусов в Парке! Им повезло. Специальная девушка-гид даже в ладоши захлопала, когда услышала, что они надеются на совпадение и немедленно потащила их куда-то вглубь парка, треща, что всякие там эхинопсисы – это неинтересно, но у них есть уникальный шанс – увидеть цветение декоративной розовой агавы: – Понимаете, – буквально захлебывалась восторгом ботаническая девушка, – многие растения цветут редко, иногда раз в году, некоторые раз в пять или десять лет, а розовая агава к цветению готовится весь период своей жизни, иногда до ста лет! Ее последующее неминуемое увядание связано с тем, что на выпуск своего единственного соцветия это растение отдает все силы. Посмотрите, за сутки цветонос агавы вырос примерно на двадцать пять сантиметров и теперь у вас есть возможность увидеть ее цветы! – А… потом? – Потом… после такого мощного и эффектного цветения, на которое направлены все силы этого растения, отцветшая розетка отмирает, … но у нее появляется множество корневых отпрысков, которыми агаву и размножают, так что к следующему сезону вырастут ее детки! Тут до Марта дошло, что слушать о том насколько ураганно умирает цветок, у которого сегодня, как у Линки день рожденья, не самая лучшая идея. Но было поздно, аналогию она мысленно уже провела и помрачнела. Прощание получилось грустным и скомканным, даже подаренный горшок с Рипсалидопсисом, цветущим ярко-бордовыми «звездами» настроения ей не поднял… Ладно, решил Март, возвращаясь домой, хватит расстраиваться, вот поучаствует он в этом бета-тесте, появятся деньги, вылечит Линку с сестрой на Хакайне и перестанет она дергаться за свое будущее. Так что пора начинать думать позитивно, тем более, что на следующий день всей их команде предстоит выбирать шестого члена для игры. Выбор оказался непростым. Посмотрев, как каждый из будущих некров проходит квест «Z-Killing», члены команды крепко задумались. Дело даже не в том, что им привычней было оценивать чужие действия из вирт-реальности, а не вот так, с экрана… дело было в другом. Пришлось даже связаться по голосовой почте… – Папа, – осторожно начал обычно резковатый Енот, – а что нам вообще от некра-то в новой игрушке понадобится? Он что делать должен? Какой должен быть билд[51]? Уметь тупо расстреливать живых мертвяков? Упокаивать нежить или, наоборот, ее поднимать? Быть нашим дефом от кадавров, пока остальная команда атакует противника другого класса? – Присоединяюсь, – а это уже веско выступил осмотрительный Эльф, – иначе не ясно, как выбирать нужного. – Все перечисленное. Нам для катки нужен универсал, иначе зачем некр заявлен как обязательный перс? – Госер, – задумчиво сказал Скиф, – а они члены каких гилд? Глядишь, там и инфой о них можно будет разжиться… – Не получится. Они все антаги[52]. – Папа, – вступил в беседу Март, – а, может, станцуем от обратного? Они все шли как одиночки, а нам-то нужен командный игрок! Давайте прикинем с кем мы наверняка не сработаемся. – А это мысль… Тогда скажу сразу: мне не понравился Яфф. Такое ощущение, что для него дело чести каждого зомбака чуть не в пыль тупо размолотить. Похоже, для него процесс важнее результата… да и об экономии снаряги не думает: боеприпасы он к концу прохода извел в ноль. – А мне – Сиу! – Рыкнул Енот. – Обвешался цацками, как папуас на выданье, только чё-та не юзал ничё ни разу. По ходу бижа его чисто декоративная, ничего не добавляющая персу. Позер беспонтовый. – Хотелось бы возразить против кандидатуры Деда, – как всегда четко обозначил свою позицию Эльф. – Абилок практически нет, его стиль пригоден только для шутеров, а мы здесь все «весло» с оптическим прицелом не просто в руках держать умеем. – Люп какой-то неправильный… – Скиф замялся, – отстраненный, что ли… похоже, каребир[53]… – А с учетом того, что у меня не вызвал доверия Диггер, по причине явно низкого левела, – подытожил Март, – остается одна кандидатура – Киро. Все снова крепко задумались. – Маунта[54] поднятого он удачно для ускорения передвижения приспособил… – Думаешь и в проходе с нами сумеет приспособить нам какую ездовую куйню? – Ага, шестерку единорогов в сани запряжем! Размечтались! … Мне понравилось, что инвиз[55] он грамотно использует… – А мне, как он быстро фиксил[56] арм… – Так как, Папа? – Пожалуй… но все равно его надо проверить… Потенциального члена группы протащили через довольно жесткий экшен «Дэдворлд» и, … в общем, остались довольны, парень не пасовал даже при жестком ганке. Наоборот, сумел вовремя прикрыть остальных… Разве что голос нового члена пати никому не понравился, грубый, хриплый, как теркой по железу. Решение группы Киро озвучил Папа: – Мы тебя берем, но именно потому, что на кандидатуре одного из вас настояли разработчики. Но учти – облажаешься, сдадим всему гейм-сообществу как сдачу с мелкой банкноты! – Это как? – Легко и не глядя! – Понятно… что там насчет подписи соглашения о… молчании? – О неразглашении. Кстати, всех касается! Все смотрят по карте, где в их населенном пункте ближайшая контора Вардов и чтоб через сутки у них были подписанные каждым контракты! – А когда игра? – А вот после этого для начала обсудим гайд[57]! Раньше нам его никто не даст! Обсуждение гайда оказалось длинным. И не вполне веселым. Игрушка содержала множество далеко не приятных сюрпризов. Для начала выяснилось, что вся игра напичкана ботами. Что боссы там повышенной мощности. Тот факт, что с боссов можно выбить особо ценный шмот, не радовал самим фактом необходимости ассиста, могущему привести к вайпу. Кроме того, локацию чуть не на каждом этапе населяли… или правильнее сказать там водились свеженькие зомби не самого слабого левела. А распределение добычи или ущерба шло не статично, а рандомно. Зато, видимо в качестве компенсации, пообещали наличие не просто стандартного лута, а кучу раров[58] и интересных пасхалок[59]. Н-да, ни разу не нубнятник… – А если такой зомби игрока схватит, что будет? – нервно поинтересовался Скиф. – Анекдот будет, – проскрипел Киро. – Какой анекдот? – Обыкновенный. Встретились как-то перс и зомби, зомби ему и говорит: «Парень, у нас с тобой два выхода: либо слияние, либо поглощение» … – А ты откуда знаешь? – удивился Енот. – Оттаскивал как-то партнера от зомбака… в смысле, то, что осталось… – А оттаскивал зачем? – Не бросать же было лут… – Статы нам положены? Возможность дополнительно прокачивать их будет? – Да, здесь все стандартно: урон, уворот, сила, меткость и т. д. – А со скиллами что? – Есть пассивки – вызов подмоги, пассивные и аурные умения. Из активных – таргет-способности по определённой цели или местности. – Не густо… так, получается, в саппорт[60] обращаться можно? – Не чаще одного раза за проход этапа от всей группы. – Что еще плохого? – Самая засада на финише. Первые пять этапов следует пройти только группой. А вот последний… там нет чек-пойнтов, другими словами, допустимы потери. К финишу достаточно дойти хотя бы одному. Премия в итоге будет делиться не поровну, а в зависимости от количества смертей в процессе игры. – Это с какого? … – Это условие Вардов. А те, кому не нравится, могут никуда не ходить! Ну, и, понятное дело, что как ни верещали, как ни возмущались, а пошли все. В оговоренное время Март облачился в любимый неопреновый комбез, тщательно проверил прилегание сенсорных перчаток к коже, закрепил FreeFly VR-шлем и нажал «пуск». Все. Вирт. Поехали! Их проход через первый этап оказался если не провальным, то очень близко к этому. Понятно, что сначала пришлось разбираться с потенциальными абилками, и плеваться, потому что никому предложенные статы высокими не показались. Даже Папа как МТ[61] и тот, получив Стеклянные доспехи, недовольно ворчал по поводу жадности некоторых. Хотя название этого доспеха противоречиво, на самом деле, он сделан из малахита с добавлением лунного камня. А уж слушать как Енот, перерывая скудную аптечку, призывает на головы жадных разработчиков все существующие в мире кары, из которых самым безобидным было пожелание, чтоб у стоматолога прямо перед ними обезболивающее заканчивалось! Эльфа не порадовала собственная роль арча, необходимость ограничиться луком вместо снайперки привела к долгому брюзжанию, зато наличие стелс-костюма и возможность применять грены большого ренджа[62] заставила его слегка примириться с неудобством… Но нашлись и плюсы. Скиф втихомолку радовался, что ему перепала не только магия усиления, а еще и магия стихий. И уже потирал руки, представляя, как начнет обрушивать на врага землю, небо, метеорит, гору, стаю голодных летающих крокодилов… Марту тоже повезло, ему досталось право зельеварения с использованием различных растений, найденных по пути и из умений с правом последующей прокачки: алхимия, бой и магия. И бижа досталась вполне себе годная: кольцо Халан с пятью уровнями усиления, серьги-отражатели, ожерелье чар, словом, жить можно. – А поделиться? – тут же подлез пронырливый Скиф. – Никак не можно. Байнд[63]. Зато Киро сидел с настолько озадаченным видом, что остальные члены команды невольно заинтересовались: морда страшная имеется, черный балахон на теле болтается, посох с черепушкой и черными кристаллами в глазных впадинах выдали, гримуар офф-хэнд, то есть являющийся вспомогательным оружием в левой руке в наличии, вроде все на месте, … так что не так? – И здесь пожмотились, – злобно прохрипел Киро. – Дали по минимуму: энергетику пыток, ритуальный подъём нежити, слабенькую ауру смерти и несколько различных чумных проклятий. – И… в чем подвох? – В основном. Я не Повелитель, не смогу поднять армию мертвецов, не Смертоносец, не смогу напрямую разить магией смерти. Я всего-навсего Некрозверолог[64]. Ну, и еще мне подвластно присоединять к своей мини-армии любую нейтральную нежить, которая попадется на нашем пути. – А нам, по ходу какой-то бракованный недонекр достался… – не смог промолчать Март. Вот не нравился ему этот новичок с лоускиллом, хоть что делай! – А ты из принципа игнорируешь здравый смысл, или у тебя к нему личная неприязнь? – не остался в долгу Киро. – Все претензии – к авторам сего эпохального шедевра! GL! – STFU, оба! – на чашу спора бросил свой авторитет Папа. – И так понятно, что играть придется только с тем, что выдали, вот и посмотрим, кто и что сумеет по дороге прокачать. Посмотрели, да уж. Прокачали, а как же! Более неудачного ёрли-гейма и провального прохода через первый этап Март не видел давно. На этом этапе игроков поджидали скопища до зубов вооруженных орков. Вайп следовал за вайпом, орки давили массой, их группу, пусть и не сразу, но просто целиком выносили, не давая даже приблизиться к ближайшему чек-пойнту… которые, кстати, даже не были толком обозначены. После восьмого коллективного убиения Папа потребовал общего мозгового штурма. – Что будем делать? Молчали все, потому что вроде как все возможности прорыва уже перепробовали. И тут подал голос новенький: – А если мы неправильно трактуем задание «пройти группой»? – Предлагаешь сразу выдать им тебя на съедение, пока мы добежим до контрольной точки? – Предлагаю сначала разделиться и двигаться в трех направлениях, встретиться и на финише можно. Заметили, что здешние мобы на нас не сразу реагируют? – Да… где-то сразу после пересечения одним из нас рощицы с сухими деревьями… – задумчиво протянул Енот. – Видимо, там какая-то сигналка… – Вот! А потом стоит убить хоть одного орка, как весь их пак[65] кидается как подорванные! – Кажется, я понял… – протянул Папа. – Предлагаешь поработать паровозом[66]? – Да. Если у вас с Енотом получится увести их за собой, Эльф сможет зайти к войску в тыл и начать выкашивать их из инвиза, а мы со Скифом и Артом получим временную фору и попробуем хором намагичить что-нибудь убойное. Несмотря на очевидную бредовость идеи, она таки сработала. Пусть и не с первого раза, пусть только с третьего, но все получилось. Пока Папа с Енотом отвлекали орков, а Эльф из лука методично прореживал их задние ряды, Март, пользуясь предоставленной передышкой нашел убой-траву и немедленно приступил к вареву зелья, способного разносить движущиеся объекты в лоскуты. Скиф усилил действие получившегося варева и начал заполнять его взвесью как туманом площадь, где сгруппировались атакующие Папу мобы. Ну, мобы, они и есть мобы, понять, что их массово уничтожают, сумели не сразу. Но когда поняли… захотели удрать. Попробовать сбежать тоже оказалось для них не вариантом, потому что Киро все же сумел поднять часть сдохших орков, которые образовали заслон для сбегающих, дав возможность добить их с трех сторон. Передохнули, зарегились на чек-пойнте. Первый этап они прошли. И чуть не забыли самое главное. – Госер, – встрепенулся Скиф, – стоп-стоп-стоп, мы ж право вопроса в саппорт чуть не прохлопали! – Что будем спрашивать? – Степень ценности лута, ясен барабан! Что брать, на что плевать! А лут оказался вполне ничего себе: Папа надыбал немаленький кошель с внутриигровой валютой, Енот подобрал две полные аптечки, Эльф заимел арбалет, Скифу перепал меч, Марту – пояс левитации, но больше всех повезло Киро – ему достался ритуальный клинок атам[67]. Папа скупо всех похвалил и предупредил, что следующий этап нужно постараться пройти… или хотя бы попробовать это сделать… не позднее чем через двое суток, представителей игры поджимает время… На следующий день, встретившись с Линкой, Март с трудом заставил себя промолчать о вчерашнем подвиге в вирт-пространстве. Зачем забивать девчонке голову тем, что ей сто лет неинтересно? А вот на аттракционах они покатались замечательно: когда их кабинка на дикой скорости неслась в туннеле по рельсам, чуть не переворачиваясь на ходу на 180 градусов, он мог, якобы страхуя, ее обнимать за плечи, понимая, что сейчас она его не оттолкнет… Второй этап похода за сокровищем оказался не лучше. Он оказался ожидаемо хуже. Их группа угодила в мангровые[68] джунгли. – Госер, WTF?! – возмутился Скиф, оказавшись по колено в воде. – Приплыли, сцуко, – угрюмо констатировал Папа. – Вечнозеленый рай, чтоб им… Да чтоб у них руки отсохли в тот момент, когда в сортир по-крупному приспичит! Чтоб им никто никогда даже за деньги не давал! Чтоб их посылали исключительно в пешее эротическое путешествие! Чтоб у них была аллергия на собственный пот! Но чтоб они об этом никогда бы не узнали… – Что, так плохо? – Хуже некуда. Во-первых, по такой местности очень трудно передвигаться. Основная особенность мангров, присмотрись! – причудливые корни двух видов: сверху пневматофоры – дыхательные корни, которые как соломинки поднимаются над водой и обеспечивают растения кислородом, и внизу ходульные – уходят вниз, в «почву», цепко уцепившись за дно, они приподнимают растение над водой. Придется постоянно идти в воде и спотыкаться… – А во-вторых? – А во-вторых, кроме отвратительной флоры, здесь еще более «милая» местная фауна! Черви, змеи, москиты, малярийные комары, пауки, лабиринтные рыбки… вот, кстати, видели, как что-то в воздухе метнулось? Это илистые прыгуны. А еще попадаются манящие крабы… и макаки… – Ну, это все не так страшно… – Да?! А еще тут много ящериц, например, калоты-кровососы. И два вида крокодилов. Кому-то все это еще кажется нестрашным?! – И как мы тут должны… что делать-то надо? – Согласно гайду, пройти, никого не потеряв, до противоположного конца острова, встретиться с местным шаманом и… гм… убедить его отдать нам артефакт под названием «Вуаль света». – И что нам может помешать дойти всем? – Что-то мне кажется, что чем позже мы это выясним, тем для нас будет лучше… Папа, как всегда, оказался прав. Мало им было жары, кусачих насекомых, приставучих макак, орущих попугаев и очень настырных крокодилов, так еще через час после начала движения появились представители местных племен. Короткий свист и идущий первым Скиф вскрикивает и падает, оттого, что из его правой глазницы торчит обломок стрелы. И то, что остальные открывают по сторонам ураганный огонь, уже не спасает одного из группы. Енот, кинувшись к Скифу, мрачно констатирует: «Не жилец. Этап не пройдем». – Папа, – в наступившей после всеобщей суеты тишине спросил Март, – это что? – Сумпитан[69], – скривился Папа. – Ну надо же… я уж и забыл, когда с таким сталкивался… – А поконкретней? – Трубка это духовая. И духовые стрелки вылетают из нее с невломенной силой и бьют на дистанцию пистолетного выстрела. Когда дротик во что-то попадает, маленький крючок остается в теле, а освободившаяся от него стрела отваливается сама. Как только яд попадает в теплую кровь, он немедленно распространяется по всему телу пока его не начнешь чувствовать во всех венах. Он вызывает сильный жар, а затем – головокружение, за которым следует слабость и смерть. – И что делать? – Пробовать пройти как можно дальше, в идеале – сохраниться на чек-пойнте и запомнить как можно больше. Без Скифа нас не пустят на следующий этап… Их и не пустили. Но сначала… группа нацепила и активировала вся имеющуюся у них броню, и сразу стало понятно, что если у Папы непробиваемые Стеклянные доспехи, у Эльфа мощная боевая броня, у Марта артефактная защита, у Енота зачарованный лекарский комб, то Киро в своем пижонистом балахончике практически ничем не защищен. И как с этим быть? – Так, – скомандовал Папа, – боевой порядок – каре, Киро – в середину. Направление – запад. RUP? Марш! Идти было откровенно тяжело. Вода доходила до колен и выше, москиты и прочие кровососы назойливо зудели у лица, иногда из-за деревьев прилетали очередные дротики и падали, ударившись о чью-то броню, но больше остального Марта злила необходимость охранять этого бесполезного хлюпика, от которого толку никакого, только обуза. И тут слева по ходу движения на дереве показалось… нечто. Больше всего это напоминало не то кособокий кокосовый орех, не то волосатый кокон… во всяком случае хлюпик выпучил глаза и заблажил, что это нужно немедленно забрать. – Папа, какого черта! – Это оно, – вопил Киро, – это наш шанс! Получив кивок от Папы, Эльф мягко скользнул к дереву, аккуратно срезал это нечто и передал Киро. Хлюпик вцепился в волосатую оболочку чего-то и начал ее сдирать, обнажая… яйцо? – И что, – не выдержал Март, – ты теперь как наседка его высиживать будешь? – Наверное, ты хотел меня выставить дураком, – прошипел Киро, – но, как всегда, что-то перепутал и выставил себя. Ты бы не пытался продемонстрировать наличие мозга… за неимением оного… а лучше подумал, зачем в рейде вдруг занадобился некр, причем с редким и директным скиллом – Некрозверолог. Это не яйцо в обычном понимании, это зародыш. И вот она, будущая Некрозверушка, которая должна нам облегчить проход к финишу. Или дать возможность получить приз. – Может, ты ее еще и грудью будешь кормить? – Понадобится – буду! Это мой пет[70]! – Арт, да ладно тебе, – умиротворяюще прогудел Папа, – в конце концов зверушка мулом[71] потрудится… Ну да, ну конечно, сначала им подсуропили одного никчемушника, а потом уже он повесил на них другую хренотень, которая на минуточку даже ходить не способна, зато легко занимает руки штатного некра, лишив его возможности даже не атаковать (об этом, видать, можно и не мечтать!) а хотя бы сопротивляться! Ну, и понятно, что при таком балласте как нянькающийся некр и таком замечательном сопровождении как местные пигмеи (или как эти недорослики тут именуются?) они даже до шамана они не дошли. Сначала вынесли Енота, подловив его, когда он на секунду обнажил руку, пытаясь смахнуть паутину с лица, потом Эльфа, пробив массированным броском дротиков даже его стелс-костюм, но потом их оставшаяся тройка вместе с яйцевидной фиговиной все-таки сохранилась на чек-пойнте, и Март уже начал надеяться на более-менее благополучное прохождение этапа, но тут его самого цапнул за ногу паук, и он очнулся у компьютера. А Папа на разборе полетов с ходу заявил, что на всю начисленную каждому из них и найденную им внутриигровую валюту придется приобрести дополнительную броню, иначе этап командой не пройти. Пришлось потратиться, причем большая часть денег ушла на экипировку этого недонекра, что опять же не прибавило ему очков в глазах Марта… А этап они прошли, создав совместный полог, просто «закрывшись» от всего, что могло и хотело задержать и застрелив или подорвав всех, кто пытался помешать. Сбору лута это не помогло, зато шаман в конце пути, увидев их озверевшие рожи, оказался весьма сговорчивым и безропотно согласился расстаться с «Вуалью света». Возможно этой сговорчивости дополнительно поспособствовало активное мельтешение у них под ногами свежевылупившейся некрозверушки, напоминавшей жутковатую смесь мохнатого паука и ящера, которую Киро почему-то назвал мистером Бигглсуортом[72], хотя, казалось бы, где оно, то сходство… А, может, помогло то, как она постоянно высовывала раздвоенный ядовитый язык, будто ощупывая окружающее пространство… А «Вуаль света» оказалась всего-навсего ошейником для этой некрохрени, который, видите ли, должен обеспечить ей неуязвимость… вот как так-то? Нет в этой жизни справедливости… Даже с Линкой, учитывая темп их прохода новой игры, увидеться удалось только мельком. И Марту не понравилось, как она выглядела: побледнела, осунулась… а если это проснулась, ну, то есть как-то активировалась та самая прогерия? Нет, надо быстренько добивать рейд, разбираться с этим драконьим сокровищем и отправлять ее с сестрой на Хакайн. А то как бы не стало поздно… На третьем этапе пришлось идти по подземельям. И если кто и умеет договариваться с гномами, то Март к таким талантам себя ни разу не относил… Именно у гномов имелся магазин, в котором за внутриигровую валюту можно было приобрести новую броню, артефакты, оружие или расходники. Валюту, которой у группы не осталось, опять же можно было либо купить за реальные деньги, либо заработать, выполняя ежедневные задания. Все как всегда: либо ты платишь и получаешь все и сразу, либо тратишь своё время и получаешь все с опозданием. Эти мелкотравчатые жлобы сначала запросили бешеные деньги за свои изделия, потом, поняв, что с деньгами у потенциальных покупателей полный ноль, попытались навесить на них дополнительный эвент[73] для заработка этих денег, и, наконец, убедившись в их полной несговорчивости, неписи просто выпроводили группу в тоннели, даже не пожелав удачи. И уж тем более Март не относил себя к тем, кто способен вести беседы с разной подземной нежитью, которую гномы разводили не иначе как для усложнения жизни всем проходящим! Мало им было попадавшихся на пути мертвецов разной степени сохранности, которыми очень заинтересовался неуязвимый мистер Бигглсуорт, полагая, что поотрывать им конечности – это очень веселая игра, против чего никто не возражал, так там еще водились костяки и некрисы, представляющие собой не скелеты, а искусственно созданные костяные конструкты! Причем, стрелы и грены Эльфа им, что характерно, были не страшны, зато действия Киро им крайне не понравились. А тот, ощутив себя в своей среде, лихо кинулся размахивать атамом и проводить какие-то ритуалы, чем привел костяшек в недоумение. Тем не менее, они почему-то построились и чуть не чеканя шаг костистыми пятками двинулись перед группой. – OMFG!!! – взвыл Енот. – Это вот что сейчас было? – Моя абилка. Я имею право присоединять к своей команде любую нейтральную нежить. Вот… маршируют. Заодно будут нашим заслоном в случае появления какой-то враждебной нежити. А враждебная нежить не заставила себя долго ждать. Дальше валом повалили упыри-трупоеды разной степени попорченности, которые явно отдавали предпочтение человечине, но эти хоть поддавались ударам старой доброй стали и с отрубленной головой переставали вмешиваться в окружающую действительность… И уже почти на выходе им повезло наткнуться на схрон. Несколько единиц оружия, бижа для Скифа, жезл-артефакт для Киро, полмешка внутриигровой валюты, словом, кому что, а Марту досталась сфера-«точилка»[74]. А вот это давало отдельную надежду, что теперь удастся побороться с большинством противников. – N1! – похвалил Папа. И деловито осведомился: – Энчант[75] оружия потянешь? – А то! Но лучше на следующем этапе. Когда будет понятно, какие именно улучшения нужны. Так что, сохранившись, группа отправилась отдыхать. Половина игры была позади. И Линку Март на сей раз пригласил в кино. Темнота, жареные орешки и сентиментальная комедия на экране. И снова они не сошлись во мнениях. – Ну как ты не понимаешь, итог-то с крахом главного героя получился вполне закономерный, режиссер довел до нас мысль, что нельзя вечно полагаться на удачу, она дама капризная! – И что, теперь от нее следует отказываться? – Нет! Просто нельзя быть уверенным в постоянном везении. Потому что будет очень больно, когда оно закончится… А перед тем, как отправляться на четвертый этап, Папа снова созвал всех на совещание. – Так, други мои, три этапа пройдены, нам предстоит мидгейм. Четвертый этап – поход к эльфам, а они те еще твари… Что прокачали? Что у кого с экспой[76] и абилками? Ну, правильно. Как там у задротов: «Не время спать! Пока ты спишь – твой враг качается!» – Физатака – 108, скорость физатаки – 419. Точность – 80, критическая атака – 75, уклонение – 90, лимит веса – 52, вместимость рюкзака 9/12. Увеличена эффективность навыка Зоркость на 15 % и навыка Стрельба на 25 %, – отрапортовал Эльф. – Магатака – 290, скорость магатаки – 699. Точность – 85, критичность – 89, уклонение – 94, лимит веса – 54, вместимость рюкзака 8/12. Имеется Серьга Фритьофа, автоматически дающая +10 к боевому духу и удаче. Прокачал магии стихий, теперь разрушительная сила заклинаний Магии Воды возросла на 30 %, Воздуха – на 25 %, Земли на 35 %, Огня на 50 %, – доложил Скиф. – Физзащита – 102, магзащита – 110, лимит веса – 50, вместимость рюкзака 10/12. Могу накладывать масс хил. С найденным амулетом жизни у моего перса полная невосприимчивость к заклинаниям Волна Смерти и Гипноз, – похвастался Енот. – Увеличена эффективность навыка Некромантия на 45 %. Получен Жезл Некро-лечения – коротких посох, способный вылечить раненную нежить, как восставшую, так и призванную. Мистер Бигглсуорт прокачан до уровня Teen[77]. Лимит веса – 45, вместимость рюкзака 7/12, – проскрипел Киро. – Магзащита – 113, магатака – 132, скорость магатаки – 431, точность – 78, критичность – 82, лимит веса – 57, вместимость рюкзака 9/12. Увеличена эффективность навыка Сопротивление на 35 %. Получена «точилка», позволяющая поэкспериментировать с энчантом вооружения и реворком[78] лута, – поделился радостью Март. – А у меня физзащита – 372, физатака – 420, скорость физатаки 487, магзащита – 190, магатака – 306, скорость магатаки – 594, точность – 88, критичность – 93, уклонение – 95, скорость – 65, лимит веса – 68, вместимость рюкзака 11/12. С обретением амулета Щита перс невосприимчив к заклинаниям Удар молнии и Цепная молния. Получено право краткосрочно увеличивать параметры боевого духа и удачи всех членов отрядов на +30, – задумчиво сообщил Папа. – И ДПС[79] офигительный… – И чем это плохо? – Чем больше у нас возможностей, тем хуже нас встретят. Разрабы этой игрушки – мерзавцы, как я посмотрю, еще те… короче, отдыхаем, послезавтра – эльфы. Папа как в воду смотрел, темп игры на четвертом этапе резко возрос. Проходили они его столько раз, что чуть со счета не сбились, эльфы, это не гномы, страшные в лобовом столкновении, это дистанционные вояки. И поук[80] – это любимое их развлечение. Луки, копья… а если удавалось подобраться, в ближнем бою они использовали зачарованные клинки и непробиваемые щиты. После очередного выноса Март чуть не предложил отловить нужного вендора, чтоб прикупить что-либо стоящее против местных неписей, но тут Папа в сердцах пожелал особо меткому эльфу провалиться… и так и получилось. Под ногами очередного арча разверзлась пропасть. – Госер, да ты его реально кастанул! GJ! А с остальными так выйдет? – Не надо с остальными! Папа, раз уж ты реальный кастер, лучше нас заклясть на непопадание всякой здешней дряни! Идея себя почти оправдала. Почти. Заклятие Папы позволило пройти сквозь территорию светлых эльфов, но перед выходом из локи появились дроу, которым оказалось на папино кастование наплевать. А сражаться с тёмными эльфами, облаченными в волшебные плащи-невидимки пивафви, среди которых даже простые воины владели способностью вызывать иллюзии, такие как сферы темноты или иллюзорный огонь, оказалось ох как тяжко. Многие благородные дроу ко всему прочему в различной степени владели левитацией, внезапно атакуя с неба. Их доспехи и мечи из адамантина, излюбленного оружия дроу, как и небольшие арбалеты, стреляющие отравленными стрелами, стремительно прореживали ряды стремящихся к выходу. Да еще илитиири не гнушались применять «метательных пауков»[81], несколько раз отправляя команду в небытие… А восставших мертвецов было настолько много, что Март, Скиф и Киро не успевали их жечь и укладывать. Выход предложил Енот, вовремя вспомнив особенность расы: – Магия дроу теряет значительную часть силы под воздействием солнечных лучей, так? Значит, нам нужно отыскать нычку в локе, затихариться там и идти только тогда, когда взойдет солнце! Вот вроде и простая мысль, но она сработала. Найденная мистером Бигглсуортом пещера больше походила на тесную нору, но дала возможность отсидеться до восхода солнца. А этот кошмарный гибрид еще и раскопал до кучи в одном из углов и приволок своему хозяину какой-то странный лут: на грубой цепи висел камень в форме кошачьей головы с желтыми глазами. – Киро, – восхитился Скиф, – да ты в натуре лакер[82]! Знаешь, что это? – Медальон… подвеска… – LMAO! Сам ты подвеска! Твой крокозябр нашел Камень Удачи! Это постоянный бонус +10 ко всем способностям! Киро своего урода чуть целовать не кинулся, от чего Марта передернуло. Вот не мог этот недотыкомка в петы подобрать что-то посимпатичнее паучиной нежити, а? Тем не менее пришлось смирно сидеть и терпеть эту копошащуюся волосатую мерзость под боком, пока не наступило утро, чтобы уже по солнечному времени выползать на волю крошить дроу в мелкий винегрет. Мерзость тоже приняла участие в тимфайте, в очередной раз лихо расправляясь с отдельными бойцами-дроу в плащах-невидимках пивафви, которых остальные просто не видели… Дойдя до выхода, расстались быстро, вяло пробормотав друг другу ВВ и WP. Впереди был пятый этап. Даже встреча с Линкой прошла не так, как задумывалось. Он ей пожаловался на дурака-сослуживца, который его подставил, пусть и не нарочно, и которого он в отместку довел до увольнения, а она вместо сочувствия объяснила, что он неправ: – Заметь, себя ты судишь только по своим намерениям, а его исключительно по его действиям! – А как должен? – Ты точно уверен, что он целенаправленно хотел тебя подставить? Нет? Ты точно уверен, что, не собираясь сам делать ничего подобного, так ничего делать бы и не собрался? А ведь собрался же… и сделал… Она, что, с его матерью сговорилась?Нашлись моралисты на его голову! Так, отвлекаемся и начинаем думать о пятом этапе! Пятый этап предполагал собственно проникновение в пещеру самого дракона и захват обещанного сокровища, что, безусловно, приближало к цели игры, но одновременно настораживало. Кто же на сей раз встанет на пути к главному призу? – Кроме дракона, во всей локе никого нет, – мрачно напомнил перед игрой Папа. – Я уж и не знаю, и даже думать боюсь, что ж там тогда есть… Там была смерть. Во всех видах. Во всех, кроме персов и неписей. Локация была напичкана ловушками по самое не балуйся. Ловушки природные, гравитационные[83], механические, электрические… ямы со змеями, ямы с кольями, «мясорубки»[84], … и во все артефакты оказались встроены заряды чего-то либо взрывчатого, либо ядовитого… Ловушка в виде бамбуковой палки с кольями, закрепленной на проволочном механизме: когда кто-то задевал механизм, колья прилетали ему в грудь с огромной скоростью. На такую налетел Скиф. Ловушка «из говна и палок» в виде заостренных бамбуковых кольев, предварительно обмазанных всякой мерзостью, только размером поменьше, спрятанная в ямах на пути у группы. Наступая на такую, перс практически гарантированно получал неизлечимое заражение. Такое счастье перепало Эльфу. И совершенно невероятная вещь – настоящая бамбуковая граната, попавшая в Енота! Попав в радиус взрыва, он оказался пронзался сотнями заноз, которые как он сам объяснил, не видны на рентгене, а во влажном климате джунглей гарантированно заставляют гнить заживо. А бревно с кольями, которое прилетало в перса, стоило ему зацепить простой спусковой механизм? А подвесная булава? Не-ет, Март лучше бы просто вышел кого-то убивать, чем вот так сражаться с чем-то полу природным, безмозглым, но не менее опасным… Но в одной из ям, куда провалился Киро, нашлось и кое-что поинтереснее ядовитых обитателей… Пока некр их старательно умерщвлял, а его мистер Бигглсуорт носился сверху и встревоженно стрекотал над ямой с хозяином, тот умудрился заметить нечто необычное. – Папа, у меня тут змеи плодятся! – Это потому, что ты их успеваешь их опылять? – не удержался Март. – Идиот! Здесь, похоже, ниша с правом на дюп[85]! Не то халява, не то явный баг[86]! – Валюту! – взвыл Папа. – Всю валюту, какая есть – скинуть Киро вниз! Вытаскивая из ямы третий мешок с внутриигровой валютой Скиф похвалил некра: – ROLF! Да ты у нас крутой багоюзер! – Слушайте, а нас за это не забанят нафиг? – забеспокоился Эльф. – Не-а, мы как раз вскрыли очередной баг, за чем собственно и были сюда загнаны… Так что никто не посмеет покуситься на наш эксплойт[87]… И тут Марту пришла в голову гениальная, как ему показалось, идея: – Киро, а попробуй сдублировать мой арт! И кинул ему ожерелье чар. Пока никто не успел среагировать, Киро послушно засунул его в нишу и… Хорошо, что брони ему Папа заказал предостаточно. Шарахнуло так, что попадали все, а вытащенный совместными усилиями из ловушки покоцанный осколками некр мог только заунывно материться и сыпать проклятьями: – Чтоб ты всегда разбивал последнюю бутылку водки! О последнюю бутылку коньяка. В компании настроившихся отдохнуть дроу! – А чего?!.. – Арт, ты молодец, – вздохнул Папа. – NT. Такие дубликаторы на личные вещи не срабатывают, сразу самоуничтожаются. Да и если вышло бы… кому ты собирался его впарить, если у него байнд на тебя? Март почувствовал себя идиотом, но на всякий случай уточнил: – А куда нам столько валюты? – Если мы самое интересное выцепим уже на пятом этапе, на шестом наступит охота за ним и придет нам полный кабздец. А с нашим запасом валюты сможем прогуляться на аук и затариться дополнительно… всем. Во избежание! Драконья пещера встретила их тишиной. Что отдельно не радовало. Потому как означало, что огнедышащая тварь где-то притаилась, но скоро вылезет и вот-вот начнет устраивать им бурст дамаг[88]. Или поджаривать. Или жрать. Вариантов масса… Поэтому, пользуясь тем, что они пока еще были в бэк лайне, у Марта немедленно потребовали применить «точилку» и, как минимум, улучшить всем резисты. И усилить самонерки. И вообще, все имеющиеся арты нуждаются в скейле[89]! – Я вам что, баффер[90]?! – Ты командный игрок, значит, давай, помогай! Однако даже долгое пыхтение над собою и другими ни к чему не привело. «Точилка» оказалась бракованной. И дракон сам не вылез, его пришлось еще поискать. А найденный ящер мирно дрых за защитным экраном, который ничем не пробивался. А когда мощными усилиями удалось скотинку разбудить… все равно не пробивался. Зато огонь со стороны дракона сквозь него очень даже проходил, и конечности команде поджаривал только так. Ситуация так и осталась бы патовой, если бы не Киро. В очередной раз, когда ящер открыл пасть, намереваясь усилить прожарку окружающих до золотистой корочки, некр что-то коротко скомандовал мистеру Бигглсуорту и тот плавным прыжком запрыгнул в разинутую пасть дракона. Пасть рефлекторно захлопнулась, и началось. Те, кто никогда не видели обалдевшего ископаемого динозавра, много потеряли. А те, кто видел, как одна кошмарная крокозябра выжирает другую еще более страхолюдную тварь изнутри, … при этом рык и вой стоят такие, что хочется прятаться в позе эмбриона, заткнув уши… не скоро сумеют очухаться. Только когда все стихло и защитный экран слетел, команда рискнула подобраться к неподвижной драконьей туше. – Киро, как твой пет вообще сумел справится? – Прокачан был до уровня Full, – грустно прохрипел Киро. – Иначе зачем в игре предусмотрели некрозверушку? – А может он еще? … – Нет. Желудочный сок дракона растворяет и орихалк, и адамантиум, и даже мифрил… что уж о некрокотике говорить… Давайте уже это долбанное сокровище раскопаем, не зря же из-за него мистер Бигглсуорт погиб… А хваленое сокровище оказалось короной, которая согласно гайду приносила власть над всеми игровыми локациями. Но только на выходе с шестого этапа… Разговор с Линкой на сей раз оказался каким-то скомканным. – Ты чего такая смурная? Как себя чувствуешь? – Как влажная соль в солонке с мелкими дырками! – В каком смысле?! – Не высыпаюсь! Март и сам себя чувствовал не здорово после очередного файта, но ладно он, а она чего такая бледная с синяками под глазами, вдруг у Линки то самое обострение? Может, на все плюнуть и оплатить все-таки ей с сестрой путешествие на Хакайн прямо сейчас? Но, с другой стороны, осталось-то всего ничего! Двое суток, последний этап и можно будет легко делать широкие жесты… Перед шестым этапом Папа устроил всем отдельную накачку. Сначала прислал в пм список шмота, на который потратил все надыбанные Киро деньги… и не только их… а потом принялся уже голосом ездить по мозгу: – Завтра – лейтгейм[91]. Основная задача этапа – дойти до выхода, не дав отобрать у себя корону. Самое поганое – у нас будет всего одна возможность. Чек-пойнты не предусмотрены, на респаун надежды нет. Зато именно из-за особенностей этапа команде позволено дойти до финиша в уменьшенном составе. Пусть дойдет хоть один… и с головой. Чтоб было на что корону нацепить. Тогда игра будет считаться успешно пройденной. И насчет премии… Кто сольется – тому меньше, кто дойдет – тому больше… на 100 %. Сурово они… хмыкнул Март. И Папа снарягой затарился как последний гном… неуж и впрямь самый страшный этап впереди? А насчет заныканных плюшек… есть у него одна мысль… никогда он не любил донаторов[92], но, видать, придется поступить как они… Шагнув на последний этап, персы сначала онемели. Лучше всех общее мнение выразил отмерший первым непосредственный Скиф: – Бла… HF… нехило апнулись… да тут мобов докуя! – Причем явно элита. Трудноубивайки с классной защитой и повышенным ХП[93]… Трудноубивайки – это было мягко сказано! Боссы, танки, брузеры, дамагеры дальнего боя, причем явно с возможностью дебаффа и они же ближнего боя с правом ДоТа[94]… а в отдалении мельтешили недружелюбно скалящиеся дварфы… Резня – самое правильное определение того, через что они проходили. Вернее, чем занимались. И если Папа, Эльф и Скиф, забравшись на холм, со всей дури молотили по площадям, освобождая проход к финишу, а Енот старательно дефал их, то Марту и Киро пришлось тупо, как последним задротам, фармить[95] набегающих неписей на близком расстоянии… И когда казалось, что локу удалось почистить почти полностью, вылез Он. – Что, еще один дракон! – возмутился Эльф. – Зациклило их там что ли, на всяких сказочных динозаврах? У них как там с фантазией? – Это не просто дракон, это летающая крепость, – мрачно предупредил Скиф. – одним ударом способен вынести всех нас. Чистый дамаг[96] – максимальный, резист максимальный, да еще прицельно плюется кислотой, сцуко… – Енот, добавь хила! По моему сигналу остальным отправить твари максимальные дебаффы! – Неожиданно рыкнул Папа, разматывая тряпье с непонятной, но очень зловещей приблуды. – Три! Два! Раз! Бей! Март, Скиф, Эльф и Киро старательно запустили в летающего монстра чем могли, но сумели его только притормозить и заставить закувыркаться в воздухе. В этот момент Папа произвел выстрел из непонятного девайса, заставившего дракона рухнуть с оторванным крылом, и произнес вескую эпитафию: – Не убегай от снайпера – умрешь уставшим! – Госер, GS! – взвыл Скиф. – Как ты его технично шлямбамбукнул! – Хорошо, догадался «Летающую погибель» прикупить… – пробурчал Папа. – А то бы так и слили этап… и игру… – Ну, что, GTG[97]? А что с Эльфом? Не успела группа порадоваться избавлению от дракона, огорчиться гибели Эльфа, укушенного за ногу какой-то ядовитой тварью, как внимание привлек Киро, заорав: – Внимание, слева! Слева шли… а черт его знает, кто там шел. В полуистлевших лохмотьях, с весьма несвежим цветом морд, но оружие в костлявых руках держали уверенно и накатывались на группу медленно, но как-то неотвратимо. – Киро, действуй, это же твои зомби! – Это не зомби, это хуже. Это ревенанты[98], – прохрипел некр. – Их нельзя просто упокоить, их можно только на кого-то перенаправить. Мне нужно время и то… всех не возьмет… Папа с Енотом молча развернулись к толпе оборванцев, Скиф с Мартом не сговариваясь встали в оборону, а Киро начал судорожно чертить пентаграмму, поливая ее собственной кровью. После завываний им каких-то заклинаний… или заклятий… часть ревенантов повернулась и двинулась в сторону рано обрадовавшихся дварфов. – А остальные? – Держите корону, – скомандовал Папа, – и дуйте к финишу! А мы с Енотом проверено метнемся паровозить! И чтоб дошли мне! И Папа, сопровождаемый, хилером, рванул в сторону толпы обтрепанной, но от того не менее опасной нежити. Март со Скифом, поддерживая полуживого от потери крови Киро, кинулись в другую сторону. Когда до финиша оставалось совсем немного, группа рассталась со Скифом. Потому что он единственный, кто мог остановить появившегося на пути Драко. Это вам не плюшевый зайка, это серьезный персонаж класса син. Склонности – лайфстилл. Умения – диспел вражеских заклинаний. Тип поведения – крыса[99]. – Давайте, мужики! – весело сказал Скиф. – Дотащите уже эту цацку куда надо! – Помирать же собрался… чего ж так веселиться? Про чувство юмора на уровне гениталий слышать доводилось… а у него чувство юмора уровня «погост» прорезалось? – Ну… чувство юмора есть у всех… Разница только в глубине залегания… Март с Киро медленно продвигались к выходу. Где требовалось отогнать настырного дварфа, Март бил магией, когда встречался ревенант, Киро пускал в ход жезл. И тут, почти на чек-пойнте, Март пересчитал возможный выигрыш. Если пришедшие «живьем» получат вдвойне…, значит им с Киро полагается по 75 тысяч. Плюс базовая десятка. Это 85. А если пришедших будет один…, то ему почти 86 тысяч. Плюс десятка, это 96 тысяч. Вот она, почти полная сумма для Линки с Тинкой! И зачем ему лишний Киро? Абсолютно незачем… Возможно, самое время вспомнить старый принцип «Не следует множить сущее без необходимости»[100]? И не зря же он на реал прикупил Кистень Тьмы… До финиша Март дошел один. И, надев корону, зарегил прохождение. Уже выйдя из вирта, он с наслаждением содрал перчатки, шлем и комбез, только теперь позволив себе издать победный вопль «Ю-ху-ху!» Вот теперь можно и выпить. Или даже нажраться. А когда утром Папа собрал команду на совещание, отозвались все, кроме Киро. – Госер, а почему мне на счет пришел только «проходной» минимум? – с претензией выступил Скиф. – Десятку вижу, а где премия? – А вот премии не будет. – А чё так? – Да потому что результаты нашего «прохода» нам не засчитаны! Условие какое было? Проход командой! Допускался вариант отсева ее членов в случае неудачного тимфайта или жесткого дамага от мобов… но не от руки членов собственного пати! Арт, поведай команде, с каких пор ведьмаки считают нужным и правильным ваншотить командного некра? И лишать всех премии? – Он нам все равно чужой… а мне очень нужны были эти деньги… даже не для себя. – Только вот поступком своим ты без кредитов в результате оставил нас всех. И без репутации тоже. Больше нас никто и никогда не позовет гамать как сильную команду, да как команду вообще, раз уж среди нас объявились пекашники, готовые своих сливать. Ты понимаешь, что сейчас все гейм-сообщество бурлит и пузыриться? Ты понимаешь, что из-за тебя мы все по уши в дерьме? Кто за изгнание? Скиф? Эльф? Енот? Единогласно. Уходи. Ну и черт с вами, подумал Март, у меня самого достаточно кредитов, чтоб Линке с Тинкой помочь! И он поехал к ним домой, где сестер не обнаружил. Только их старый родственник, подслеповато моргая, объяснил, что девочки улетели лечится, обещали прислать сообщение, как только что-то станет известно. Так… в некотором недоумении вышел Март на улицу, улетели… куда? Космопорт недалеко, сейчас выясним, куда их понесло! И неплохо бы понять, откуда у них деньги на перелет и лечение, которых еще вчера не было! И алчная тетка в кассе не подвела, за пару кредитов проверила пассажиров последних рейсов на Хакайн, фамилия Аттерли там не значилась. А за еще пару кредитов она перелопатила списки всех пассажиров, покинувших планету за последние сутки. И нашла билеты. – Вот, есть такие. Аттерли Киралин и Тинатин… – Кто?! – Как Вы просили, сестры Аттерли. Киралин и Тинатин. Твою!!! Киралин… Киро… Линка… Получается, это она там была? И она за некра гамала?! Так, получается, Линка пыталась сама заработать на лечение на Хакайне! И ведь практически все у нее получилось… могло получиться. Если б я не встрял. Интересно, она догадалась, что Март и Арт – один и тот же человек? Да какая разница, денег она получила впритык, как и он, ту же базовую десятку, а этого на лечение никак не хватит, только на билеты. Сейчас важно понять, куда ее с сестрой понесло, а там можно будет и догнать, и извиниться, и договориться о планете-лечебнице для них. Март все еще продолжал на что-то надеяться, надежда – тварь живучая… – Куда они направились? – На Баратан. Надежда скончалась. Баратан – планета, где человека научились переделывать в часть кибер-устройства и такие гибриды никогда не отпускают обратно, чтоб особо шустрые не своровали местные трансплант-технологии. Зато за работу таким полукиборгам платят неплохие деньги, а импланты позволяют им прожить пару веков… Теперь сестры не умрут. Только больше им никогда не увидеться…Курт Воннегут «Синяя борода»
Принцип терпимости. Presto
Единственный способ восстановить репутацию – смерть.Спроси его кто, он сам не знал точно, что сейчас чувствует. Страх, удовольствие от оргазма, вновь пробуждающееся вожделение – коктейль был очень неоднозначным. И шансов испытать когда-либо нечто подобное еще с кем-то скорее всего не было… Она облизнулась, встала и даже не подумав вытереться или прикрыться, подошла к нему. И плевать ей было, что от нее несло спермой и кровью, все перекрывал ее собственный запах, который он явственно ощущал – аромат желанной самки, готовой к контакту с выбранным партнером. – Третье и последнее предупреждение. Ты можешь стать моим… но только на моих условиях. И спокойно ушла.Курт Воннегут «Синяя борода»
* * *
«… Мы Вам перезвоним». И ржут за спиной. Ирвин еле удержался, чтоб не захлопнуть дверь за собой со всей дури. Как же, перезвонят они, а то он не научился за столько лет понимать эти завуалированные намеки и подколки! А все из-за фамилии. Которая окружающих заставляет хихикать, а его самого так просто бесит. Казалось бы, что может быть смешного в фамилии с префиксом Мак? Да ничего, «Mac» в Шотландии означает всего-навсего «сын». Почему-то сыновья всяких там Дональдов, Коллинсов, Кинли и Грегоров чувствуют себя прекрасно, а его фамилия вызывает у тех же потенциальных работодателей только хохот. Может, их сожрать? Так есть шанс несварение заработать… или отравиться. И угораздило же предков упереться и настоять на получении фамилии Маклилак! Не то лиловый сын, не то потомок чего-то лилового. Спасибо, хоть не голубого, хотя и так… хоть фамилию меняй вместе со всеми документами… А все почему? А потому, что нашелся в Канаде в двадцатые годы прошлого века какой-то сильно озабоченный своим частично шотландским происхождением Малахия… не то Смит, не то Поттер, не то вовсе какой-то Корви, этого уже толком никто не помнит… но вступило ему в голову реэмигрировать в Шотландию. И постараться отыскать родственничков, потому что бабка его, видишь ли, была урожденная МакКензи и все мозги внучонку заездила насчет славы и величия клана. Этот Малахия как дорос до совершеннолетия, даже связался с поверенным в Глазго, который должен был представлять его интересы в случае переезда на родину… Но все попытки пообщаться с заокеанской родней и потребовать признания провалились, потому что на кой и без того небогатому клану какие-то давно отъехавшие незнамо куда, то ли дальние родственники, то ли самозванцы? Короче, послали его. Но мужик оказался на редкость упертым и поняв, что от якобы родственников толку ноль, и что рассчитывать ему не на кого, кроме себя, принялся заколачивать деньги. Кем он только не был! И охотником, и фермером, и контрабандистом, и даже бутлегером, когда в США объявили «сухой закон». Все перепробовал, методично наполняя кубышку. А время шло. Он успел жениться, обзавестись сыновьями и овдоветь, а мечта о переезде все еще оставалась несбыточной. И только к началу сороковых ему удалось скопить сумму, позволяющую поселиться в той самой стране его мечты, но и тут судьба ему подгадила, Вторая мировая внесла коррективы в его планы по возвращению на историческую родину… Зато после подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии, он развил бурную деятельность, договорившись теперь уже с сыном своего поверенного (отец которого Второй мировой не пережил) о подыскании под Глазго или Абердином подходящего земельного участка для фермы, понимая, что количество рабочих рук в той же Великобритании явно уменьшилось за время войны, и его как репатрианта с небольшим капиталом, не собирающимся сидеть у государства на шее, не станут при переезде долго мурыжить. Дело было за малым – доказать, что ты или твои предки из Шотландии. Он уже тогда придумал как можно использовать «тартановую» лазейку. И первым делом обратился… ни за что не догадаетесь куда! В госслужбы, занимающиеся регистрацией населения. Его интересовали женщины возраста от шестнадцати до сорока пяти лет, чьи фамилии начиналась на «Мак». Вот так он и получил список тех, чьи основания на созвучие с названиями кланов его драгоценной родины были наибольшими. И из всех них выбрал наиболее подходящий вариант – вдову по фамилии Макли. Никакого отношения к Шотландии, она, ясное дело, не имела, но возможность «поиграть» с фамилией… В лице Кэтрин Макли судьба, так долго поворачивавшаяся к Малахии задним профилем, преподнесла ему тот самый шанс на миллион. Мало того, что мысль о замужестве с ним с условием взятия ее фамилии как семейной даму ни разу не смутила, так ее не покоробила даже идея о последующей небольшой подделке документов, в смысле о приписке трех букв и превращении их семьи в Маклилаков. А уж идею об эмиграции дама и вовсе восприняла на ура. Потому что Кэтрин Макли, как и ее сыновья, была оборотнем, которых в округе за повышенную любвеобильность и склонность к решению любых проблем кулаками крепко не любили и со дня на день собирались либо сдать в полицию, либо самим разобраться не без помощи вил и топоров со всякой нежитью. То, что оборотни относятся к нечисти[101], их соседей не смущало, топоры потихоньку точились и не хватало только мельчайшей искры, чтоб поселок полыхнул и накинулся на Кэтрин Макли с детьми. Поэтому предложение Малахии насчет договорного брака пришлось для нее как нельзя более вовремя. Венчание произошло в рекордные сроки. И уже на следующий день письмо от теперь уже Малахии Маклилака ушло в Шотландию. А там через неделю его поверенный в Глазго по просьбе автора обратился в эдинбургский офис SRT с прошением о внесении в него нового тартана – тартана клана Маклилак. Так что к моменту прибытия семьи Маклилак в Порт-Глазго первые ярды нового тартана были готовы и ждали только момента изготовления клановых килтов: для самого Малахии, его двух сыновей и троих отпрысков Кэтрин. Со временем Маклилаки в Шотландии прижились, работать что Малахия с сыновьями, что парнишки Кэтрин Макли умели, так что ферма понемногу разрасталась. Мальчишки потихоньку выросли, обженились, обзавелись детьми. Но их по-прежнему оставалось слишком мало, чтоб обрабатывать всю имеющуюся у клана Маклилаков площадь. И защищать ее от набегов соседей, не брезгующих полюбопытствовать нельзя ли чем-нибудь поживиться на чужой территории. И еще вполне себе бодрый Малахия задумался о способах быстрого увеличения мини-клана. Сам он аккуратно наводил справки насчет беженцев из Европы, а Дуглас, старший сын Кэтрин методично объезжал Шотландию в поисках собратьев-оборотней. Найти тех, кто захочет здесь работать было не сложно, сложнее было «привязать» их к местности и ее жителям. Причем делать это надо было так, чтоб у потомков что людей, что оборотней не было возможности развалить изнутри создаваемую им равноправную клановую систему. Малахия еще при покупке земли оговорил статус участка как неотчуждаемой клановой собственности, когда все проживающие являются солидарными собственниками, но не имеют права на продажу. Он прекрасно понимал, что сам он достаточно авторитарен, чтоб держать в узде невеликое число и людей, и нелюдей, но как дальше будет проистекать их совместное проживание предсказать невозможно. Потому что его собственные сыновья выросли не слабаками, но… оказались не до такой степени сильны духом, чтоб суметь унаследовать власть и подчинить себе тех, кто обладал второй ипостасью. И если не обезопасить заранее более слабых членов клана – людей, оборотни имеют шанс их просто задавить со временем грубой силой. Поэтому его следующим шагом стало принятие Кодекса Маклилаков, подкрепленного Заветами Основателя. Хочешь стать полноправным клановцем – приходи, примем, выделим жилье, фронт работ и фамилию, но… стребуем кровную клятву о соблюдении определенных правил. Не соблюдаешь – пшел вон. Именно на нарушении Кодекса Ирвин и «погорел». После смерти Малахии власть в клане перешла в руки оборотней. Они оказались сильнее людей и более жестко вели бизнес, но нарушать Кодекс не пытались. Пока именно у Ирвина не взыграли… лишние амбиции. Потому что именно его будущее изо всех молодых оборотней представлялось ему максимально выигрышным. Вожак Рэнулф конечно был альфа-самцом[102], но возраст его подходил к старости и момент, когда его сменят был не за горами. А сменить его мог как раз отец Ирвина – Торберн, старший воин и бета-самец[103] стаи. Сам Ирвин к тому моменту перешел из категории пестунов в полноправные воины[104] и мог надеяться со временем унаследовать клановую власть за отцом. Если бы не эта человечка. А ведь как поначалу все хорошо складывалось! Именно Ирвин по итогам школьного обучения смог поступить на бюджетное отделение в University of Glasgow[105] и пройти все стадии обучения от foundation до магистра, получив диплом по эффективному менеджменту. И приехать на очередные каникулы в клан как полноправный молодой специалист. Именно вокруг него постоянно крутились и молодые волчицы, и человеческие самки, предлагаясь чуть ли не наперебой и надеясь однажды занять место его постоянной партнерши. Уж кто-кто, а он мог позволить себе выбирать! Никогда Ирвин Маклилак не видел отказа от окружающих женщин. Хороший рост, эффектная внешность, сила волка, слава гонщика и общая аура надменности – гордому воину клана оставалось только подсчитывать победы. На Нетту он внимания вообще поначалу не обратил, зачем ему какая-то человечка? Где-то обитает в людской части поселения, и пусть себе дальше обитает. Джинти, Кирсти, Мораг, Иннис – у него и без того был неплохой выбор молодых волчиц-одногодок. Которые чуть не дрались между собой, только бы обратить на себя его внимание. Вполне достаточно было периодически одаривать кого-то из них своим ленивым интересом, чтоб партнерша готова была не просто из трусишек, а из собственной шкуры выпрыгнуть… А уж как это бесило его сверстников, которым подобного «обожания» не перепадало… А человечки… ну, не представляли они интереса для большинства волков. Слабые, невзрачные, мелкие, они даже не пахли так, как положено оборотню. Неинтересно, короче. Это, впрочем, не означало, что любвеобильные оборотни клана совсем не обращали на них внимания! Бывало, что омега-волки или инвалиды[106], не могущие претендовать на внимание нормальной самки-оборотня, создавали пару с человеческими женщинами. Даже старшие волки иногда не брезговали заводить с ними короткие интрижки, а периодически даже и щенков плодить. Но чаще всего в такой паре рождались не оборотни, а такие же слабые человеческие детеныши, поэтому особо много желающих тесно общаться с человечками не находилось… Так что не была она ему интересна, но запомнилась одной странностью. На общем собрании клана, когда он оглядывал зал, он сталкивался с самым разным выражением лиц: веселым, неприязненным, кокетливым, жадным, ненавидящим, раздраженным… и только она смотрела спокойно, и даже как-то изучающе. Как будто разглядывала его, строя про себя некие планы. Так он сам мог бы смотреть на перспективную кобылу, прикидывая каким жеребцом ее лучше покрыть для получения максимально удачного помета. Ему это не понравилось. И захотелось выяснить кто это тут таращится на будущего бету без почтения. Уиллиг, его двоюродный брат и лучший друг, ему и разъяснил: – А, это Нетта. Мать из людей, врач. А она хоть и родилась от нашего альфы, а все равно без толку – человечка. Хочет финансы изучать. Н-да, человечка – это неинтересно. Тем не менее, он как бы случайно подошел к ней поговорить о финансовых рынках и снова поразился. Она его не боялась. Она не испытывала неудобства от его попыток на нее надавить. Она спокойно приняла его приглашение на танец, как будто по-другому и быть не могло. У него опять проскочило ощущение, что она что-то такое про него для себя решила и сдвинуть ее с этого решения не удастся. Чем-то это напомнило ему его знакомого Морая. Морай, он хоть был и туповатый, но необычный. Не сумев поступить даже в самый простой юридический колледж, обиделся, засел в Интернете и сам выучил все законы, чуть ли не от кодекса Хаммурапи и вплоть до Хартии вольностей. Поэтому разговаривать с ним стало сложно. На любое сделанное окружающими предположение он норовил ответить, чем это чревато с юридической точки зрения. А когда те обижались и отмахивались от его знания законов, он переходил к следующему этапу вразумления – кулаками. И полезть мог в драку с кем угодно, хоть с мэром, хоть с начальником полиции, хоть с альфой, хоть с чертом лысым. Ибо на его стороне был закон. Ну, теоретически. Вот этой непонятной упёртостью они и были похожи, хотя девчонка явно не училась распускать руки, чтоб кому-то что-то доказать… Тем не менее и в глаза смотреть не боялась, и лебезить не пыталась, и даже от его рявканий не вздрагивала. Зато самому Ирвину стало не то что обидно, а прямо даже любопытно: на чем базируется такое бесстрашное поведение? Она же не тупая, чтоб не понимать собственную слабость, не отмороженная, чтоб не догадываться, что перед его обаянием ей не выстоять, не суперменша, чтоб суметь его окоротить, если ему захочется большего… И однажды он озвучил свое недоумение: – А ты меня совсем не боишься? Я ведь могу и не сдержаться… а потом бросить тебя и забыть. И получил шокирующий ответ: – Нет. Однажды ты будешь моим на моих условиях. А вот это уже перебор! С чего это всякие человечки решили, что им позволено такое, что не для каждой оборотницы допустимо?! И Ирвин решил, что небольшой урок ей не помешает. Побудет роялем, это очень отрезвляет. И он уговорил Рамси в очередной раз побыть подсадным. Только на сей раз все пошло наперекосяк. Машины полиции и скорой помощи приехали с сиреной к дому Флоксов в тот же вечер. Рамси увезли в местное отделение полиции, а Нетту в Королевский лазарет Глазго. А самого Ирвина выдернули к альфе. Рэнулф был не один, вместе с ним Ирвина поджидали его отец и дядя Нетты, Элрой Маклилак. Альфа в ярости потребовал ответа на единственный вопрос: – Чья была идея? Ирвин возмутился: с чего это его допрашивают?! Подумаешь, развлекся увалень Рамси с очередной человечкой! Зачем из этого трагедию делать и его впутывать? – А затем, что Рамси инкриминируют изнасилование. И мне интересно, с чего бы этот недотепа решил вдруг так развлечься? Ирвин совершенно не собирался его просвещать. Доказать даже альфа ничего не сможет, так зачем подставляться по-глупому? Однако он не учел присутствия Элроя. – А это, уважаемый Рэнулф, у волчьей молодежи с подачи Ирвина нынче такие развлечения: он уговаривает девушку на более близкое общение, а когда она уже ничего не соображает в голом виде, разрешает кому-то из менее привлекательных друзей себя заменить. Даже название специальное придумали: девушка-рояль – настраивает один, играет другой. – И… давно? – Я знаю о трех случаях. Нетта – четвертая. – Почему я не в курсе? – А они все рассчитали, девушки будут молчать: стыдно и неудобно рассказывать о том, как тебя обманули. Соглашалась на красавчика, получила чудовище. Засмеют… Зато сколько молодняку из оборотней удовольствия… – Значит, развлечение? – А даже если и так…, – насупился Ирвин, – что с того? – С того, Ирвин, что оставлять эту историю без последствий я не намерен! Да ладно, не намерен он. Подумаешь, человечка. Хотя появление полиции не радует… – И когда вы намерены вытащить Рамси из полиции? – А я не намерен. Пока он молчит о твоем участии, он тихо пойдет в суд за изнасилование, а вот если он о тебе проболтается, это будет называться сговор и пойдете сидеть оба, смекаешь? То есть что значит, пойдет под суд? И что значит, что Ирвину тоже предлагают прогуляться в тюрьму? – Дайте мне с ней поговорить, и она живо отзовет свои обвинения! Еще и извинится! – Это вряд ли. Рэнулф Маклилак, я обвиняю присутствующего здесь Ирвина Маклилака в нарушении Кодекса клана и подстрекательстве к издевательству над моей племянницей. Я требую для него наказания согласно пункту шесть, подпункту два Заветов Основателя. Только тогда полиция останется в неведении о его роли во всем этом происшествии. Что за? … И почему отец молчит?! С каких пор оборотней наказывают за каких-то людишек? – Элрой Маклилак, альфа клана подтверждает твое право требовать наказания Ирвина Маклилака согласно пункту шесть, подпункту два Заветов Основателя. Он покинет стаю и клан на ближайшие десять лет и переселится на английскую часть острова, не пытаясь поддерживать контакт с представителями клана. Ирвин Маклилак как изгнанный согласно пункту шесть, подпункту три теряет право на материальную поддержку клана. Ирвин, тебе все понятно? Прежде чем Ирвин успел заорать «нет!», его отец Торберн за него подтвердил, что он все понял и быстро утащил его за дверь. И когда Ирвин все-таки собрался выразить протест, приложил его по зубам, да так, что сын чуть не закувыркался. – Ты что? … – А теперь послушай меня, … дитятко. Давно меня никто так не подставлял… альфу тоже. Ты зачем все это устроил? – Ну, весело же! Подумаешь, посмеялись чуток… – Ирвин, а нарушение Кодекса клана – это тоже весело? – Это человечки. А волчиц я так и не пытался подставлять! – А человечки тоже часть клана. Считаешь, их подставлять можно? – Да какая они часть… так, отбросы… – Гордыня, как я посмотрю, в тебе произросла немеряная… вот за нее и ответишь. И скажи спасибо, что Элрой потребовал только временного изгнания, а не твоей отсидки. – Да я! … – Ты. Уедешь. На десять лет. К людям, которые тебе ничего не должны и будешь выкручиваться сам. – Но почему? – А потому что Элрой очень хорошо знает все, что касается нашей земли. Мы можем здесь жить, работать, даже частично сдавать в аренду, но не имеем права ни сантиметра продать. – А при чем здесь? … – При том, что, если кто-то из клана Маклилак желает его покинуть, как захотел Элрой с племянницей, глава клана обязан выделить им ту сумму, которую семья вложила в обустройство общины. А теперь посчитай, сколько стоит их дом Флоксов и расскажи мне, где мы возьмем им компенсацию. – Неужели у клана нет денег? – Почему… есть. Столько есть. Но вот ведь что интересно… кроме Элроя пришли представители еще восьми человеческих семейств с таким же требованием, причем в каждом есть либо молоденькая дочка, либо внучка, либо племяшка. И вот уже им всем выплатить стоимость жилья клан не в силах. И продать часть земли, чтоб денег для них наскрести, мы тоже не имеем права. Ты не знаешь, почему они вдруг все решили покинуть клан? Ирвин знал. Не мог он поверить в другое – что даже родной отец готов отправить его неизвестно куда без денег за простые развлечения с существами второго сорта. – То есть тебе меня проще выгнать, чем признать право волков на каких-то самок? – Во-первых, не мне, а альфе. Он отвечает за весь клан, а ты нарушил устоявшееся равновесие. И, во-вторых, они такие же члены клана. С такими же правами. Не хочешь в изгнание – можно в тюрьму. Тебе что лучше? Сволочи. Какой-то хитрый… даже не волк! человечек сумел финансово выкрутить руки альфе, да так, что сына беты изгоняют из клана как последнего нищеброда. Он из вредности не пропадет и всем им покажет, кто такой Ирвин Маклилак. Дайте срок. Изгнанному Ирвину пришлось нелегко. Не имея возможности опереться на клановые возможности, пришлось, взяв диплом, обходить все возможные английские конторы, получая завуалированные отказы и слыша за спиной постоянные смешки по поводу своей «цветастой» фамилии. А деньги постепенно таяли, и казалось, что недалек тот день, когда гордый оборотень пойдет просить милостыню. Так бы и получилось, если бы однажды он не столкнулся со Стюардом Лью, соседом еще по университетскому общежитию. Тот и предложил ему, памятуя об увлечениях молодости и участии в импровизированных покатушках, поучаствовать в ралли, для которого его работодатель присматривает участников. Ирвин никогда не думал, что его любовь к скоростным автомобилям может приносить славу и деньги. На что Лью только хмыкнул и рассказал, что шотландцы едва ли не больше других наций любят болеть за своих соотечественников. И что в 1995 году было официально подсчитано, что не менее двух миллионов фанатов выстроились в лесу, чтобы засвидетельствовать победу шотландца Колина МакРэя, выигравший свой второй подряд RAC Ралли. Именно тогда он завоевал свой первый и единственный титул чемпиона мира перед тысячами фанатов на Chester Racecourse. Так как насчет того, чтоб повторить достижение соотечественника? Ирвин сомневался… однако согласился поучаствовать в отборочном заезде от производителя Форд. И осенью 2013 года выехал на трассу Wales Rally of Great Britain[107] на Ford Fiesta WRC как полноправный участник. Он надеялся, что реакция оборотня даст ему дополнительные шансы. Чуда не случилось, победил Себастьен Ожье на Volkswagen Polo R WRC, но их с Алланом экипаж вошел в десятку лучших. А потом ежегодное участие в ралли стало практически адреналиновой потребностью. И несмотря на то, что четыре года подряд победителем неизменно становился французский экипаж Себастьена Ожье и Жюльена Инграссия, они с напарником сумели за это время продвинуться на четвертое место. А в 2017 году случился прорыв: первое место занял представитель команды Великобритании – Элфин Эванс на Форде Фиеста. Для обеспечения его победы Ирвину с Алланом пришлось подставить свой борт соперникам, чтоб их притормозить, но главного они добились: в самом известном ралли Великобритании наконец-то победил абориген, а не пришлый с континента. Команда французов сделала нужные выводы и осенью 2018 шустрый Ожье с напарником, пересев на Форд, снова оказались первыми на пьедестале. На сей раз экипаж Ирвина сумел финишировать третьим. Ирвин планировал в октябре 2019 решительно побороться за первенство, но присланная матерью Льялл нервная СМС-ка сломала все его планы. «Возвращайся. Отец и альфа разбились». Понятно, что Ирвин взял билет на первый же самолет в Глазго. Речь идет о переделе власти, сейчас важно успеть застолбить свое место. В случае гибели вожаков устройство волчьей стаи может незначительно отличаться от обычного стандарта. Могут, например, возникать ранги, состоящие из одной особи: старшая мать – как правило это подруга предыдущего вожака, дядя – взрослый волк-воспитатель, сигнальщик – информирует стаю хищников об опасности, или успешной охоте. Ну, и зачем нам такое счастье? Мюреол, жена Рэнулфа, и шесть лет назад была дряхлой развалиной, куда ей сейчас за власть бороться? И раз нет альфы и беты… он как сын беты получает право взять власть в клане в свои руки. Потому что все прежние договоренности летят к черту. Тут-то мы и посмотрим, кто рискнет ему предъявлять обвинения… В самолете он почитал прессу, о случившемся писали все газеты. «10 марта 2019 Боинг 737 MAX 8 компании Эфиопиан Эарлайнз, летевший из Эфиопии в Кению упал с эшелона. В авиакатастрофе погибли все 157 человек, находившихся на борту. Эксплуатация остальных Боингов 737 MAX 8 приостановлена до выяснения причин катастрофы под Аддис-Абебой». Ирвин, читая, сам себе покивал головой, ну, правильно, с десяток лет назад альфа договорился о приеме в клан трех семей из Японии, а еще лет шесть назад шел разговор о возможном появлении в стае оборотней с Черного континента, видимо, именно поэтому Рэнулф с Торберном летели в Найроби. Не долетели… Но сразу домой попасть не удалось. Как ни странно, он нарвался на нелепую ситуацию с требованием карантина в аэропорту Глазго. Летел-то он из Буэнос-Айреса. А там еще девятнадцатого декабря прошлого года аргентинское Министерство здравоохранения и социального развития издало эпидемиологическое предупреждение в связи с увеличением числа случаев заболевания хантавирусным легочным синдромом (ХЛС)[108] в Эпуйене, провинция Чубут. И придется ему подождать, пока его кровь не исследуют на предмет отсутствия инфекции для выдачи разрешения на передвижение. Даже с встречающими пришлось разговаривать через стекло. Приехала его мать, лучший друг и… он Нетту сначала даже не узнал. Опять эта проклятая человечка! И пока Льялл и Уиллиг с печалью и радостью вещали что-то о встрече, она дождалась паузы и напомнила: – Мы все скорбим о преждевременной гибели Рэнулфа и Торберна. Присутствие на похоронах отца сына беты – более чем уважительная причина для визита на родину. Однако… приговор клана об изгнании Ирвина Маклилака никем не отменен. Да что она себе позволяет? Ирвин поймал ее взгляд и вцепился в него зрачками. И мысленно надавил. Сейчас некоторые тут осознают, как шутить с бетой. И… ничего не произошло. Это наглая человечка выдержала его давление, и сухо напомнила: – После похорон придется изгоняться обратно. И, фыркнув, вышла из переговорного помещения. Ирвин только зубами скрипнул: – Уиллиг, почему она не продавливается? – Потому что ты не все знаешь. После твоего отъезда она прошла первый, пусть и поздний оборот. Она тоже волчица, Ирвин. – Мам, а такое вообще возможно? – Редко, но возможно. Причем в ней проявилась кровь Рэнулфа, так что по силе она сейчас – альфа-самка[109]. И наш клан медленно, но верно прогибает под себя. Твою ж! Понятно, почему она сама приехала, чтоб сразу все разъяснить. И понятно, почему задавить не удалось… Ради такого случая можно и прогнуться… но только на некоторое время. Не хотелось бы, но, если надо… я уж как-нибудь перетерплю. Но сначала… следует понять собственный статус в плане семейного наследства. Порывшись в документах, Ирвин несколько приуныл. Дом Герани числится за их семьей, но кроме права проживания в нем, рассчитывать не на что. Это «мертвый» актив без возможности выручить деньги. Не новая машина. Отец, конечно, получал зарплату… пока был жив… но теперь-то его нет. Мать пребывает в статусе волчицы-матери[110], возится с мелкими щенками в аналоге человеческого детского сада… это копейки. На счетах минимум. И на что жить? А он сам? Ему нужна работа либо в клане, либо в Глазго. И, кстати, следует прояснить, кто сумеет его опять выгнать отсюда. Чего не хотелось бы. Друзья ничем не смогли помочь. У всех если и была работа, то кормить здорового знакомого мужика никак в их планы не входило. Более того, несколько бывших друзей прямо высказались насчет того, что знакомство с Ирвином им уже дорого обошлось и настоятельно попросили раз и навсегда поблизости не отсвечивать. Уиллиг потом уже ему объяснил, что если Рамси до сих пор сидит втюрьме, то семьи остальных оборотней-участников «рояль-парти»: Крэйга, Бойда, Аонгуса и Вестона заставили расплачиваться с пострадавшими человечками. А если вспомнить кто был инициатором и подстрекателем… тебе все понятно? А на вопрос, кто теперь в клане главный, он отводил глаза и что-то мямлил насчет того, что Рэнулф в последнее время готовил к этой должности дочь и связывался с кланами других оборотней насчет возможного появления пришлого альфы… Точно, эта… Нетта – дочь покойного альфы от человечки! Видимо, еще и поэтому Рэнулф его так легко вышвырнул, как щенка паршивого. Свое защищал… папаша фигов. Ну, и деньги общины, как же без этого. Но сейчас придется что-то придумывать насчет того как прогибаться перед этой поганкой, чтоб его опять не выкинули. И для получения достойного поста лучше сразу начать с уверенных требований. Поганка сидела в доме правления и что-то набирала на ноутбуке. На вопрос, какую должность ему следует занять в правлении клана хладнокровно ответила, что единственная свободная вакансия в клане – дядюшка[111]. И что изгнание Ирвина все еще в силе. Это что же, ему предлагают, как матери за гроши возиться с молодняком? Он уже собирался начать скандалить… и замер. Потому что ощутил идущий от нее запах. А в нем было… все. И обещание, и призыв, и манок… проще сказать, чего в нем не было для оборотня. Только не это! Если чувства его не обманывают, влипнуть он может похлеще, чем ему казалось. Придется договариваться. – Нетта, допустим, я когда-то был неправ… – Само осознание тобой такой возможности не означает кланового прощения. – Но мой дом здесь! И я хочу вернуться домой! – Не все и не всегда зависит только от наших желаний… – И кто посмеет меня выгнать? – Зачем гнать? Совету стаи достаточно не отменять решения прошлого альфы. – И что нужно, чтоб его отменить? – Извиняться придется, малыш. Причем искренне. Перед всеми, кого обидел… Какой я тебе малыш?! Чтоб я извинялся?! Перед какими-то человечками?! Да с какого?!.. А с такого, что иначе тебя опять выпрут. И никого не будет интересовать твой потенциальный статус беты, а то и повыше. И эта со вкусным и таким манящим запахом ляжет под кого-то другого. Ну, нет, этого не будет! – Ну, допустим… я извинюсь. Но почему именно дядюшка? Я могу принести гораздо больше пользы в управлении кланом! – Как именно? Ирвин заикнулся было насчет своих успехов в обучении в Университете Глазго и дипломе по эффективному менеджменту и сначала получил объяснение, что она как-то сама до сих пор с управлением неплохо справлялась, а потом и холодный вопрос, чем именно его не устраивает ее образование? И тот факт, что она закончила бакалавриат и магистратуру отделения экономики не где-нибудь, а в Оксфордском Университете[112]? И даже продолжает учиться там же в аспирантуре? Против уровня Оксфорда не попрешь… пришлось стиснуть зубы да так, что они чуть не начали крошиться, и попросить подыскать ему нечто более пристойное в смысле работы в обмен на извинения, чтобы выслушать: – Сначала извинения, чтоб иметь право остаться. Причем при мне, я намерена проконтролировать. Значит, будет стоять у него над душой, и отделаться от этих подстилок, буркнув «прости» не получиться. Опять унижаться неизвестно перед кем… Почему именно ему приходится так кисло? Где и когда он успел перейти дорогу кому-то из богов, чтоб его теперь так «ломали»? Хотя… если она будет рядом, пока они обходят девушек-роялей… он успеет надышаться ее запахом, который будоражит похлеще экстази… Не совсем понимаю, что происходит, он обратиться к матери: – Почему у меня при ней так крышу сносит, раньше никогда такого не было? – Уж и не знаю, то ли порадовать тебя, то ли огорчить… Похоже, импринтинг это. – А обычными словами? – Запечатление на ком-то. Это, скорее редкое исключение, чем правило. Иногда оборотни таким образом получают возможность найти свою пару, свою вторую половину. Это даже не любовь, это нечто гораздо более сильное, чем любовь с первого взгляда, что-то более совершенное, чем любовь. Это потребность организма, без которой не выжить. Не то редкое везение, не то экзотическое проклятье. Вот счастье-то. Нет, Ирвин ощущал ее присутствие как потребность, но при чем тут любовь? Это как с едой, она нужна, но не объясняться же хорошо прожаренному бифштексу в нежных чувствах? И не поминать однажды съеденную миску с королевскими креветками всю оставшуюся жизнь? Будут еще и бифштексы, и креветки, и даже омары с лангустами, причем неоднократно. И его чисто физиологическая потребность в какой-то там… не перерастет в нечто большее. Никогда. О чем он матушке твердо и сообщил. А та только вздохнула: – Прав был Торберн, высокомерен ты, сынок, сверх меры. Ни к чему хорошему это не приведет… И почему это сразу высокомерие? Это попранная гордость! Ладно, с этим отдельно разберемся, но вопрос ее дорогущего образования по-прежнему открыт: – Кстати, мам, откуда у нее деньги? В Оксфорде же очень недешевое обучение[113]? – Сынок, ты не в курсе, пока тебя не было, ее дядя провел несколько удачных биржевых спекуляций, и сейчас он самый богатый и весьма влиятельный человек в клане. – Плевать, сколько у него денег, он человек, и давления оборотня не выдержит! – Плевать, да… но он деньги зарабатывает и для всего клана, поэтому желающих с ним ссориться нет. – И сколько именно… он заработал? – Достаточно, чтоб клан за это время полностью обновил весь машинный парк: от тракторов до сеялок, от мульчеров до кормоуборочных комбайнов, от косилок до пресс-подборщиков, словом, все. Знавший цены на технику Ирвин чуть не присвистнул. Да, за такой подарок ему даже оборотни готовы будут задницу лизать… что уж о людях говорить… Значит, она обеспечила свое место в клане не только возможностью альфа-подавления оборотней, но и удачными финансовыми махинациями. Ловко. Но это не значит, что у нее все окончательно схвачено. Есть кое-что, о чем все как будто забыли. Раз Нетта не человечка, а волчица, в этом случае действуют недоступные людям правила. И будь она хоть десять раз альфа, но есть нюанс, вспомнил Ирвин: альфа-самка не обязательно спаривается с альфа-самцом – её партнёром может стать любой, даже низкоранговый, самец. Альфа-самка спаривается именно с тем волком, который сможет защитить её, потомство и их территорию. Что характерно, бета-самец гораздо чаще становится отцом волчат альфа-самки, нежели сам вожак. А у нас именно такая ситуация: альфа-самца нет и не предвидится, зато вот он я, сильный бета! И ты хотела меня, я не забыл! И в койку со мной… ну, ладно, думая, что со мной… лечь согласилась. Значит, надо действовать по-другому, напомнить тебе о собственных желаниях. А потом… хоть раз подчинившаяся самка никуда от своего самца не денется. Будет делать то, что я скажу! На деле вышло не так. Пока обходили дома человечек, пострадавших от шуток оборотней, Ирвин вел себя кротко. Но как только они с Неттой покинули последний из них, он отбросил притворную мягкость и властно обнял ее за плечи как раньше. И ласково почти промурчал ей на ухо: – Я прощен? А не отметить ли нам сегодня это в «Логове Финлея»? Между прочим, лучшее едальное заведение на территории клана. И был крайне удивлен, когда его руку аккуратно, но твердо со своего плеча сняли и порадовали сухим ответом, что она туда сегодня уже приглашена. И невежливо будет отказать вполне достойному члену клана просто потому, что этого хочет Ирвин. И ушла. Оставив его с чудовищным стояком от одного к ней прикосновения. А Ирвин в ярости вызвонил Уиллига и потребовал ему помочь. Выяснить, кто и на какое время заказал в «Логове» столик, было несложно. Заказать столик рядом тоже. Но дело было не только в том, чтоб там появиться во всем блеске. Нужен был еще и антураж. И Уиллиг подсказал, что самой востребованной и популярной девушкой клана сейчас является Сондра Кэрол. Ее родители когда-то работали каскадерами на Working Title Films[114], и дочь пошла по их стопам: несмотря на молодость уже снимается в кино и выглядеть умеет будьте-нате! И как раз приехала к бабке в клан погостить между съемками. Ирвин пустил в ход все свое обаяние, но в итоге уломал юную, и действительно красивую звездочку составить ему компанию в ресторане на вечер. И Уиллига прихватил для поддержки. А Нетта пришла в «Логово» с его давним знакомым Кэмероном, в котором если и было что-то привлекательное, так это огромная груда мышц без какого-либо намека на содержимое черепа. И сама выглядела вполне скромно, хотя у Ирвина при виде нее в паху резко потяжелело. Он надеялся своим появлением со столь эффектной спутницей как Сондра Кэрол ее задеть и уязвить, но… здороваясь, она внимательно осмотрела его, потом ее, а потом коротко прокомментировала: – Это ж надо так любить деньги… Первым сообразил Уиллиг и согнулся от хохота. Тоже мне, друг, мысленно проклял его Ирвин, да чтоб мимо тебя ни один голубь не промахивался! Это она намекает, что со мной можно прийти в публичное место только за отдельную плату! А Сондра Кэрол намека даже не поняла, и продолжала бодро уплетать гуляш из говядины с маринованными орехами, не забывая при этом весело трещать что-то необязательное к прослушиванию. А Нетта, вместо того, чтоб пожирать его глазами, как предполагалось по сочиненному им сценарию, предпочла сесть спиной к их столику. Вот тогда он понял, что напрасно когда-то считал, что нет ничего на свете страшнее женского любопытства. Оказывается, есть. Хуже женского любопытства может быть только женское безразличие… И ничего на нее не действовало. Ни властная нежность, ни робкие просьбы, а когда он попытался однажды надавить изо всех волчьих сил, она так зыркнула, что его самого скрутило и швырнуло на колени. – Но почему? Ты же когда-то… – Ключевое слово – когда-то. Я тебе доверяла… и хотела, чтоб ты стал моим первым мужчиной. А ты так… поиграть решил. Да еще Рамси, ублюдку этому, меня на блюдечке преподнес. Как думаешь, сколько после этого от доверия осталось? – Каждый имеет право на ошибку! – Вот только некоторые этим правом явно злоупотребляют! А конкретно ты – аж девять раз подряд! Так что потерял ты право на доверие. Причем не только мое, а еще и внутриклановое. Ты совсем не понимаешь, почему тебя Рэнулф выгнал? А он отвечал не просто за юридическую и финансовую безопасность общины, а еще и за психологическую! А если волки начинают рассматривать как своих только членов стаи, но не клана, позволяя себе издеваться над отдельными человеками, то речь идет о прямом нарушении психологического климата во всем клане! – На кой приплетать психологию… всего-то речь о развлечениях… – Вот, опять… Походя поломать человечке психику и жизнь – для тебя это просто развлечение… Пойми, только в психологически безопасных группах люди чувствуют себя оценёнными по достоинству и уважаемыми. А ты, со своим прихлебателями, четко объяснил волкам клана: считаться с человеками не надо. С ними можно делать все, что заблагорассудится. Только вот аппетит, он, как известно, во время еды приходит. И возрастает. И сегодняшнее глумление может показаться цветочками по сравнению с тем, что молодые волчата придумают для бесправных людишек завтра! А вы бы придумали. Вы бы не остановились. Понятно, почему те семьи так рвались покинуть клан. Понятно, почему альфа не захотел рушить устоявшееся равновесие общины из-за одного мальчишки. Понятно, почему тебя, как инициатора таких «развлечений» и погнали аж за пределы Шотландии, чтоб не мешал внутренние связи восстанавливать… – Хорошо, я понял… так как мне вернуть твое доверие? – Настоящее доверие необходимо заслужить… А как? Особенно когда она регулярно мелькает перед глазами и от ее аромата притягательной и свободной самки сносит башню? До мозолей на руках. С постоянными потребностями в партнерше что-то надо было делать. И когда перед ним недвусмысленно повела плечом Мораг, он с готовностью откликнулся на предложение. И, чуть не впервые в жизни, облажался. Нет, он все-таки заставил партнершу повизжать, но осталось неприятное ощущения, что он выполняет тягомотную работу, а не получает удовольствие. И острые приступы желания он по-прежнему ощущал только вблизи Нетты, работая (и на том спасибо!) рядом с ней на какой-то малозначительной должности в правлении. И которая по-прежнему при общении с ним оставалась холодна и неприступна. Клин, как известно, вышибают клином и как-то осенью на выходных Ирвин решил сгонять в Глазго. В заведении Толстяка Логана почти ничего не изменилось, разве что занавес оказался другой и мебель подновили. Ирвина он встретил как родного, но временно сгинувшего клиента. Еще бы, во время учебы тот почти каждую неделю по субботам торчал у Логана и ни разу не ушел от него без хорошей женской компании… – И чем сегодня удивлять будешь, старый греховодник? – В турне приехала труппа Crazy Horse. Ну, и танцы на пилоне появились… – Показывай! Зрелище даже с самого козырного места в зале – личной ложи Толстяка как-то не захватывало. Нет, девочки из «Сумасшедшей лошади» честно отработали, зал завели чуть не с полпинка, Ирвин уже начал вяло прикидывать, с кем бы из них попросить Логана его познакомить… но тот только хитро ухмылялся и предлагал дождаться одиночных выступлений. И дождались. Сначала Ирвин чуть не скривился, кто сказал, что стриптиз – это новинка? А хитрый Толстяк только головой мотал, утверждая, что танец на пилоне[115] – это именно спорт, сочетающий в себе элементы хореографии, спортивной гимнастики и акробатики. И что раздеваться никто из исполнительниц не намерен. Даже ради такого красавчика. Не намерен, как же! Это они так не намерены, что в полуголом виде перед толпой мужиков телесами трясут. А намерены, ясен перец, они будут потом в более уединенном месте и за отдельную плату. Но в целом да, зрелище Ирвину понравилось. А когда вышла «Лунная птица», от чего завсегдатаи радостно взревели, он ощутил знакомое шевеление пониже брючного ремня и радостно выдохнул: вот оно! На одной мелкой поганке свет клином сошелся! Это лунная девочка и станет его противоядием. Даже интересно, что в ней так привлекает, вроде ничего особенного: закрывающая лицо маска, вместо эротических тряпок – облегающий комбинезон стальной расцветки, правда облегающий так, что шанса для воображения не остается… и завораживающие движения, как будто она уже находится в его руках, и взлетает над сценой, откликаясь на его действия… – Устрой мне приватный танец с ней! Есть у Толстяка на верхнем ярусе нужные помещения, а то он не знает, а то он там ни разу не был! А там уж он заставит ее полетать! Равно, как и она поможет ему отвлечься. Как выяснилось, надеялся он зря. Логан чуть не в первый раз за столько лет знакомства помотал головой. – Кто угодно, только не эта. – Это почему? – С ней… особый случай. Ей не деньги нужны. Она профессионально занимается пол-дэнсом, но, … видимо, не дополучает адреналина на соревнованиях. А здесь она, выступая, подпитывается чужими эмоциями… эманациями… желаниями, точнее не скажу, но никаких приватных танцев не предлагает. Зато публику в моем заведении заводит только так! В дни ее выступлений у меня полный аншлаг! – И что, даже исключение нельзя сделать? – Нельзя. Я не буду рисковать договоренностью с ней даже ради нашего с тобой старого знакомства. Хотя… – Ну! – Ирвин, у нее хватает денег, чтоб не продаваться, а самой выбрать и оплатить партнеров для привата. – И… это к чему сейчас было? – На сегодня у нее заказана пара мальчишек из стрип-бара Гленны Дафф. Все что я могу для тебя сделать по старой памяти… устроить приватный просмотр. Есть у меня комната… откуда видно происходящее. Это если б у тебя, старой сволочи, ее не было, Ирвин бы сильно удивился! Интересно, сколько раз он за ним самим так подсматривал? А и наплевать, главное сейчас добраться до «птички». Толстяк провел его по узкой лестнице и открыл ему дверь без номера. – Тебе не будет их слышно, но будет видно. Отсюда у тебя прекрасный обзор, насладись. С одним условием – никаких съемок! – Да я! … – Просто сразу отдай мне айфон. Я тебя здесь закрою, а потом выпущу. После ухода Логана Ирвин огляделся. Что-то вроде номера в гостинице: минимум мебели, диван, два кресла, журнальный столик с выпивкой и стаканами, стеллаж… ну, и каким образом? Занавеска! Точно, вот оно зеркало Гезелла[116]! Ну, посмотрим, что нам предложат в Зазеркалье… Усаживаясь в кресло, и наливая себе виски, Ирвин возмущенно бурчал, что не так он представлял себе завершение субботнего вечера и что он отродясь не страдал парафилиями, особенно вуайеризмом, и какой толк с того, что он увидит, как мальчишки раздеваются… но все оказалось далеко не так, как он предполагал. Комната за зеркалом была всяко побольше каморки, куда посадили самого Ирвина. На площади метров тридцать основное место занимала гигантских размеров кровать, не считая всяких подсобных пуфиков и столиков. Нет, парнишки тоже были. Ну, как парнишки… накачанные такие качки, типа бодибилдеров. Смуглый жгучий брюнет и белокожий блондин скандинавского типа, понятно, стандартный разномастный набор старой сводницы Гленны. Стринги, еле прикрывающие причинные места, вызывающе эффектные кубики пресса, чем-то маслянистым намазанная кожа. И это «птичка» тоже сменила комбинезон на вроде как купальник, если, конечно, эти веревочки могли претендовать на подобное название. И в руках у нее появился хлыст. О, а «птичка»-то, похоже, знает толк в извращениях! Ну-ка, чем они смогут порадовать? «Птичка», удобно усевшись в кресло, для начала заставила парнишек танцевать, а потом возбуждать друг друга, периодически проходясь хлыстом по спинам и ягодицам, если их действия казались ей недостаточно пылкими. А потом и вовсе потребовала однополого соития. Ирвин чуть не скривился, глядя как блондин упоенно отсасывает у напарника. И как потом имеет того же напарника сзади. Он уже совсем собрался плюнуть на эти гомо-игры и уйти, но тут заметил, что «птичка» перестала использовать хлыст по прямому назначению и сейчас ритмично погружает его рукоять в себя между расставленных ног. Предполагается второй раунд? В каком составе? «Птичка» подозвала к себе блондинисто-брюнетистую пару и те с готовностью сменили однополую игру на более интересную. Каждый, начав целовать с пальчиков доставшуюся ему очаровательную ножку, медленно поднимался губами сначала к коленям, бедрам, а потом они чуть не столкнулись лбами, добравшись до влагалища. По ее неслышному сигналу парнишки перенесли ее на кровать и продолжили процесс возбуждения уже по всему ее телу. Тут уже Ирвин осознал, что джинсы становятся ему как-то тесноваты. Молнию пришлось расстегивать в спешке, иначе был шанс, что результат его возбуждения окажется виден всем, кому он после этих игрищ попадется на глаза… А троица на кровати тем временем перешла к более тесному… ммм…контакту. Брюнет спереди, блондин сзади сжали хрупкое девичье тело с двух сторон, ритмично вколачиваясь в нее. Ирвину парни вокруг девушки представлялись похожими на этакий сэндвич из тел, где ломти пшеничного и ржаного хлеба окружают прослойку из золотистого сыра. Да, пачка влажных салфеток на журнальном столике оказалась для него как нельзя более кстати… А когда наемные парнишки убрались, «птичка» посмотрела в сторону полупрозрачного зеркала и… Ирвин узнал эту кривоватую ухмылку, приподнимавшую верхнюю губу и обнажавшую клыки. Стерва! Она же не просто нагло трахалась с этими двумя, она еще и точно знала, что за ней наблюдают! А интересно, она в курсе кто именно на сей раз был в Зазеркалье? Или ей плевать? И наблюдатели воспринимаются ею исключительно как перчинка к основному действию? Логана Ирвин ни о чем спрашивать не стал. Слухов о его связях с Ирландской республиканской армией было вполне достаточно, чтоб не пытаться что-то лишнее из этого улыбчивого толстячка вытрясти… Молча забрал айфон и рванул в клан. Зато теперь у него появляется тот самый повод для разговора с ней… – И сколько народу в курсе, что альфа-самка клана Маклилак вовсю практикует БДСМ на стороне? – Нисколько. Какие такие практики? Тебе что-то кажется, глюки, ага… – Я ведь знаю, что там, у Толстяка Логана… это ты была! Я не страдаю галлюцинациями! – Ты ими не страдаешь, ты ими наслаждаешься! – А если я расскажу в клане… подробности? – Интересно, чем это будет сильно отличаться от того, через что вы с Рамси меня протащили? Ну, кроме наличия на сей раз моего добровольного согласия? – А если я промолчу… ты меня окончательно простишь? – Эх, Ирвин, Ирвин… вот опять ты пытаешься меня заставить или как-то надавить… ты, похоже, так ничего и не понял… Знаешь, что тебе постоянно мешает? Гордыня немеряная. – У меня гордость! … – Э, нет. Гордость помогает личности совершенствоваться и ставить новые цели взамен достигнутых. Но если ее излишне «раскормить» … наступает такой момент, когда гордость перерастает в высокомерие. Когда наступает «затмение разума» и появляется та самая гордыня, мешающая адекватно воспринимать себя и свои проблемы. Когда личность начинает возвышать себя над другими, и немедленно появляются зазнайство, завышенная самооценка и даже нарциссизм. Ну точно твой случай. Ты вот шесть лет назад был твердо уверен, что по положению априори выше всяких человечек, месяц назад – что круче меня по образования, сегодня – что мужской харизмой и шантажом легко задавишь бабу, пусть и альфа-волчицу… И после первого же оргазма будешь вертеть ею, как сочтешь нужным. Ведь так? Не получиться. И вообще… пока не сумеешь сменить гордыню на терпимость – разговора не будет… – И зачем мне обзаводиться такой слабостью? – Терпимость[117] – не слабость! Терпимость – это именно что активное отношение как отдельных людей, так и целых государств, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Которые ты пока готов признавать только и исключительно в отношении самого себя. Плевать Ирвину было на эти псевдо-пацифистские рассуждения, его волновало другое: – Так ты меня все-таки простила, и мне можно заменить твоих бело-черных парнишек? А она… вот негодяйка! не забыла напомнить сказанные ею когда-то слова: – Если ты и будешь однажды моим… то, когда я этого захочу. И только на моих условиях. Щаз-с! Р-размечталась! Никто и никогда не будет ставить ему условия! Он и сам умеет это делать! Только почему же с ней такое раз за разом не прокатывает? – То есть это только тебе можно спать с теми, с кем хочется? И где справедливость?.. Я тебя спрашиваю, где?.. – Я бы тебе ответила, да еще в рифму, но мой гинеколог утверждает, что там её тоже нет… Ирвин вылетел из дома правления, чуть не разнеся дверь на щепки. Кому ж понравится, если твоя система взглядов и установок летит ко всем чертям, при том, что тебя даже не собираются спрашивать, устраивает тебя это или нет! Не может он внутренне принять изменившиеся правила, никак не может. Даром что вся волчья сущность при малейшем намеке на ее запах поблизости рычит и требует присвоить свою самку. А еще эта новость, что их клан ведет переговоры об объединении с кланом оборотней из Калифорнии! У альфы волчьего клана Уорренов родились сыновья-погодки, умные, сильные, мощные и достойные наследники, но двое! А глава может быть только один. И отдать власть кому-то одному, значило развязать внутриклановую войну, чего никому не хотелось. И предложение разделить амбиции сынишек, пристроив одного из них в качестве альфы клана Маклилаков, неожиданно оказалось очень удобной для всех идеей… Видел он этих сынишек, Кайла и Кестера, прилетали они в клан на переговоры летом 2020, даже прививку не поленились сделать, интересанты. Действительно, взрослые, мощные, опасные твари с холодными глазами, явные альфы. Оба отслужили в армии, а один, Кайл, так даже успел смотаться повоевать в Ирак. Видел он, как они Нетту разглядывали, чуть не роняя слюну в предвкушении. И понимал, что сам он слабее их на порядок по всем параметрам. А отступать-то не хотелось… И когда пронесся слушок о том, что Кестер собирается прилететь в Шотландию на Новый год с официальным предложением лапы и сердца, Ирвин не выдержал и, поздравляя Нетту с Рождеством, преподнес ей набор ароматических свечей и аккуратно намекнул на попытку установить более… мм… тесные отношения… (а что? Самое время для всепрощения и спасения… и вообще… день Богоявления), так что она там говорила насчет условий? Та хмыкнула и предложила посетить двадцать шестого декабря ближе к вечеру стрип-бар Гленны Дафф. Ирвин примчался в Глазго уже к пяти часам в предвкушении, но старая мерзавка Гленна и тут постаралась испакостить ему настроение. Мало того, что он и так неуютно себя чувствовал в баре для женщин, так еще и она приперлась к барной стойке и начала ему на мозги капать. – Нетту ждешь? А ты вообще понимаешь, мальчик, куда лезешь? – Туда! Я хочу ее. На любых условиях. – На любых, значит… Тогда усвой, Нетта – не просто партнерша, она – доминатрикс. Суровая воспитательница. Ты, поди, себе сейчас это представляешь, как некую предварительную игру или пикантную приправу к сексу? Что-то вроде Железной Лошади у Ремарка, когда хлыстом проходятся по мослам партнера в качестве дополнения, а не основного блюда? Ты ошибаешься. Просто переспать или просто минет – это к проституткам. Доминантки в принципе не занимаются «чистым» сексом, их специализация – различные извращения, ролевые игры, фетиши. – Ну и что? – А то, что с Неттой все дополнительно усложняется тем, что она из породы женщин-иерархов, из тех, кто занимает в социуме позицию, исторически принадлежавшую мужчинам. Она там у вас руководитель клана, так? По сути, это альфа-самец в юбке, не склонный расслабляться. На секс ее можно будет раскрутить, только если она сама так решит. И секс будет только в том виде, который доставит удовольствие ей, но отнюдь не тебе. Ты будешь рассматриваться исключительно как инструмент. И вообще не факт, что это будешь ты. – Если меня что-то не устроит, я в любой момент и отказаться могу! – Отказаться он может… учти, для некоторых любовь к фемдому превращается в аддикцию[118], нечто вроде наркотической зависимости – они подсаживаются на мистресс и слезть уже не получается. – Так, хватит! Я этого хочу и Ваши аргументы меня не остановят. – Не пожалей о своем выборе, мальчик… Юна! Напитки парню сегодня – за счет заведения! Вместо того, чтоб задуматься, с чего бы старая грымза Гленна так расщедрилась, Ирвин нетерпеливо ждал прихода Нетты. И когда его пригласили во внутренние помещения, пошел не задумываясь. Спускался по лестнице, шел какими-то коридорами, предвкушая удовольствие… Но все опять оказалось не так, как он ожидал. В какой-то момент ведущие его охранники неожиданно резко завели ему руки за спину, защелкнули за спиной наручники, а пропущенным через них ремнем намертво прикрепили к какому-то столбу. Не слушая его возражений, засунули кляп в форме шарика в рот и зафиксировали на затылке. Заботливо стянули брюки и боксеры (уроды!) и ушли. И вот чего ему в таком виде прикажете ждать? Ирвин дернулся, понял, что освободится не получится, и осмотрелся. Притащили его эти хмыри в… будуар? Во всяком случае у него сначала сложилось именно такое впечатление от того помещения, где он находился. Вся обстановка была подчеркнуто женственной: мягкая мебель бежевых тонов без острых углов, рюшки, завитушки, занавески… а вот и нет! Широченная кровать посреди комнаты с прикрепленными к ней даже на вид прочными ремнями… отсутствие окон… и стол с предметами, наличие которых заставляло как-то подбираться и напрягаться. Кожа, латекс, пластик, сталь, – жестковатые у них здесь игрушки! И тут послышался смех и шаги. И в дверь напротив ввалилась раздетая Нетта, тащившая за собой голого парнишку с завязанными глазами. Это что же, возмутился Ирвин, она собирается с ним прямо при мне? Но с учетом снятых с меня трусов… парнишка может оказаться только «разогревом» … перед тем как… что ж, поглядим, подождем… А Нетта толкнула приведенного парня на колени и встала над его лицом, расставив ноги. Ирвин аж задергался, поняв, что какому-то приблудному мальчишке достается то, чего ему даже не предложили! А она насмешливо смотрела ему в глаза, пока посторонний мальчишка старательно пытался доставить ей удовольствие. А потом скомандовала мальчику лечь на кровать, так что тот оказался головой обращен к прикованному Ирвину, и жестко обездвижила его ремнями. Мальчишка (не в первый раз, что ли?) буквально взмолился, чтоб его госпожа наказала его. Нетта прошлась вдоль стола с «игрушками», выбрала бархатный флоггер «Кошачья лапка»[119] и нанесла первый мягкий удар по гениталиям. Потом второй, потом удары участились. Плеть ласково касалась кожи, заставляя мальчика возбуждаться. Ирвин чувствовал, как от этого зрелища возбуждается сам, пожалуй, охранникам надо спасибо сказать за то, что не заставили переживать такое зрелище с застегнутыми штанами. Парнишка мог только всхлипывать от счастья, что до него снизошли. Ирвин мог только скрипеть зубами от того, что его обошли. Видимо сочтя, что наказываемый готов, Нетта не убирая плеть забралась на кровать и одним махом оседлала прикованного, от чего тот буквально закричал в восторге. Она специально села сверху, открывая Ирвину максимально удобный ракурс на собственное тело, прекрасно понимая насколько провокационно это выглядит. А она начала древний как сам мир танец, поднимаясь и опускаясь на чужую возбужденную плоть. Она жестко имела одного, а смотрела при этом ему в глаза. Никогда еще Ирвин не испытывал подобных ощущений, что его умудряются трахать одним взглядом. Но у нее получалось. Одного телом, другого глазами, видимо, это и есть то, о чем говорила Гленна: жесткий контроль не просто своих желаний, а и поползновений всех, кто находится вокруг. Мальчик попытался дернуться, но получил хлесткий удар флоггером по лицу и жесткий приказ: «Не сметь кончать, пока я не разрешу!» И только после этого она позволила себе полуприкрыть глаза и полностью отдаться процессу. И в момент оргазма сначала выгнулась назад, почти касаясь головой матраса, а потом резко упала на партнера и в полуобороте порвала ему горло. Ирвин кончил, но… спроси его кто, он сам не знал точно, что при этом чувствовал. Страх, удовольствие от оргазма, вновь пробуждающееся вожделение – коктейль был очень неоднозначным. И шансов испытать когда-либо нечто подобное скорее всего не было… А она облизнулась, встала и не подумав вытереться или прикрыться подошла к нему. И плевать ей было, что от нее несло чужой спермой и чужой кровью, все перекрывал ее собственный аромат, желанной самки, готовой к контакту с выбранным партнером. – Третье и последнее предупреждение. Ты можешь стать моим… но только на моих условиях. И спокойно ушла. Главное, было непонятно, что делать дальше. Нет, охранники пришли, расковали его, показали где туалет, чтоб привести себя в порядок, куда-то утащили труп, но все это в себя прийти не помогло. Он вернулся домой, но внутренне продолжал метаться. Как реагировать? Что делать? Обратиться в полицию или согласиться быть ее безвольной куклой, в смысле мальчиком для битья? Она сумасшедшая. Она способна убить партнера, как человека, так и оборотня в процессе получения удовольствия. Она способна умертвить тебя, если ты будешь навязываться. А ему хотелось навязываться. Хотелось вдыхать ее сносящий крышу аромат. Хотелось согласиться на любые извращения, только чтобы быть вместе с ней. От ощущения полной зависимости его буквально «ломало». Он даже съездил в Абердин, где вел приемы практикующий психотерапевт Эрролл Маклилак (зачем еще нужны родственники, как не для помощи?) и тот его не порадовал. – По всем признакам – синдром Адели[120]. Могу положить к знакомым в клинику… но Ирвин, лучше бы тебе уехать и забыть ее как страшный сон. Он не мог уехать, он должен был ею дышать. Он все понимал, но больше не был способен сопротивляться. Она была ему нужна на любых ее условиях. Черт с ней, пусть делает с ним что хочет, у него не осталось сил. Последние шаги до дома Флоксов он делал так медленно, как будто шел на эшафот. В определенном смысле так оно и было. Дверь ее спальни. Стук и голос «Не заперто!» Ирвин обреченно шагнул внутрь, не глядя сгреб со стойки первый попавшийся кнут и опустившись перед ней на колени, подал ей. Все. Он готов к любому ее решению.Принцип аутентичности. Subito, rallentando, andantino
Вот и вернулся ты! Но – с согнутым хребтом; Забыт по имени, ты вьючным стал скотом. Холеных пять ногтей срослись в одно копыто, Сместилась борода и сделалась хвостом.6 сентября 2021 года. Великобритания, Лондон, Кью-гарденс Молодая женщина с документами на имя Мэгги Браун сидела в шезлонге в Кью-гарденс неподалеку от Пагоды, возведённой еще Уильямом Чемберсом. Внимания окружающих она не привлекала, какого внимания заслуживает человек в мешковатом спортивном костюме, стоптанных кроссовках и кепке? Правильно, никакого. Поэтому редкие посетители равнодушно скользили взглядом по щуплой фигурке, торопясь мимо по своим наверняка более важным надобностям. Тем не менее нашелся тот, кто по-видимому был с ней знаком, потому что немолодой мужчина в килте лиловой расцветки уверенно подтащил к ней свой шезлонг и уселся рядом. Начинать разговор он явно не торопился, но, наконец, вздохнул и тихо позвал: – Тани… Молодая женщина равнодушно процедила: – Вы обознались. – Да нет, я тебя хорошо помню… сам-то я уже который раз меняюсь, а ты все такая же… племянница. Совсем забыла дядюшку Ниана? «Мэгги Браун» медленно повернула голову и на собеседника уставились окуляры непрозрачных очков. – Тогда скажите, «дядюшка», какую куклу Вы мне преподнесли как подарок на пятнадцатилетие? – Тани, побойся хоть кого-нибудь, какие куклы, ты их отродясь на дух не переносила, а на пятнадцатилетие я подарил тебе охотничий нож типа дроп-пойнт[121]! – Верно… и, кстати, Вы, «дядюшка», не примазывайтесь к нашей семье. Лично мне слуги Повелителя никаким боком не родственники! – Я отец твоей двоюродной сестры! – Во-от оно как… И кто это может подтвердить? Мало ли таких претендентов на отцовство кузины мотыляется по всем мирам? – У тебя нет права… – Да ну? Это у Вас, как у Оракула, под страхом смертной казни не было права нарушать целибат! Это Вы не имели права думать о женитьбе и детях! Но Вам же закон не писан, и извольте видеть – моя тетка Верена Нойманн рожает вне брака Дианку! Вы-то сами как сыр в масле катались при Повелителе, а она с дочерью сполна хлебнула от общения с нашей гребаной аристократией! – Я не мог… – Правильно, не могли! Потому что своя шкура – это святое, а то, что тетка Вери проходила для всех разряженных тварей по разряду «шлюха», а Динка, соответственно, – «ублюдок», это ж такие мелочи! Главное – собственную жопу из-под гнева Повелителя выдернуть! – Ты не понимаешь… – Где уж мне! Зато я хорошо понимаю, что Вы их элементарно бросили на растерзание общественного мнения! А когда она погибла, почему-то не Вы, а моя мать не стала отказываться от ребенка сестры, и именно мои родители приняли над Динкой опеку. А вот интересно, чем Вы были так заняты? – Да послушай меня, мы с Вереной любили друг друга, но пожениться из-за моего положения не имели права, и она знала, на что шла! Я им и так втихую помогал как мог… А сознаться я не мог прежде всего потому, что не только сам бы голову сложил, а рикошетом бы и ее с Дианой зацепило! – Да Вы шикарно устроились! Сначала нарушали закон под предлогом нежной любви, а потом умыли руки под предлогом безопасности. У Вас от собственной белизны и пушистости крылышки не режутся? Нимб не жмет? Святость с клыков не капает? Эх, не семейку Блаубартов в свое время следовало отцу в двуличии обвинять, а Вас! Кстати…, давно хотела выяснить… а как в реальности обстоят дела с этим Вашим предсказанием об Истинных? А то с тех пор как Вы упорно пытались подсунуть мне в мужья этого тупого хмыря, что-то я уже начинаю сильно сомневаться в Вашей объективности… – Догадалась? Все дело в том, что не ты… а именно Диана была Истинной Джевехарда. – Е… понский городовой! А ведь точно, она ему нравилась… еще под псевдонимом Тианы в Академии…, и сама она к нему неровно дышала… так, а я во всей этой каше каким боком образовалась, как типа ему предназначенная? – Тани… да пойми же ты, при проверке представителей высших родов Древней крови на совпадаемость никто даже не почесался, чтоб внести в списки незаконнорожденную полукровку! Камень Оракула показал Вашу максимальную совместимость из всех проверяемых, да только у Дианы с Джевехардом она была намного выше! – Ага… а об этом кроме Вас никто не был в курсе, а Вы сами по вполне понятным причинам предпочли промолчать… На что Вы надеялись? – Я не надеялся, я знал, что вашей свадьбы не будет. Не понимал почему, но знал, что она сорвется. Настоящий гороскоп для тебя с ним получился отрицательный, там вообще проявилось, что твоя судьба где-то далеко, а звезды, как ты знаешь, не лгут. – Они просто откровенничают не со всеми, а вот те, кто с ними беседуют по душам… как раз солгать могут не задумываясь. Слушайте, «дядюшка», … только сейчас сообразила… а чего это Вы в разгар коронавируса без маски ходите… Вы бессмертный? Из этих… как их… Маклаудов? Небось еще скажете, что «остаться должен только один» и это будете именно Вы? – Нет, я из клана Маклилак. – Нет такого клана, это даже я знаю! – Зато есть такой тартан[122]… и есть люди, носящие эту фамилию. – Можно подумать, это дает право стать кланом! – Нет, но можно приблизиться к чему-то похожему. Ты знаешь, что в Шотландии тартан может символизировать не просто определённый клан, а, и местность, и организацию? И что поводов для создания тартана – вагон и маленькая тележка? – Да кому это вообще сдалось? – Не скажи. Есть исторически сложившиеся клановые тартаны, есть отдельные тартаны глав кланов, есть специально разработанные светлые и приглушенные варианты клановых тартанов, есть тартаны местности, есть корпоративные, полковые и универсальные тартаны, есть официальные авторизованные тартаны, есть памятные и траурные тартаны, для охоты, торговые, именные, праздничные и дамские, и даже фэшн тартаны, как, например, Барбери[123]. – И что, теперь каждый желающий может напялить килт собственной расцветки и начать заявлять, что он этот… как его… Зигзаг МакКряк из клана МакКряков? – Практически да. Каждый желающий за небольшую плату может зарегистрировать свою собственную расцветку шотландки и назвать его своим или вообще любым именем. Регистрационный сбор составляет семьдесят фунтов Великобритании без НДС. – Афигеть! То есть если я завтра захочу собственный тартан, то мне его меньше, чем за сто фунтов разрешат назвать как я захочу и гордо носить? – Да. Только учти два момента. Во-первых, в знаменитый Scottish Tartans World Register ты со своим тартаном не попадешь. – Это почему? – Прикрыли эту лавочку, там уже есть около трех тысяч видов этого орнамента, в основном классических, причём новые тартаны там уже не регистрируются. – А как тогда? … – Придется обращаться в менее пафосное заведение – Scottish Register of Tartans (SRT), он содержит почти семь тысяч видов тартанов, и регистрация новых вариантов продолжается. А во-вторых, твой тартан должен соответствовать четким критериям закона регистрации тартанов (Scottish Register of Tartans Act) от 2008 года, вот тогда – ради Бога и милости просим. – И что потребуется? – Ну, во-первых, новый тартан должен соответствовать определению тартана, содержащемуся в Правилах регистрации тартанов в Шотландии от 2008 года; во-вторых, это должен быть новый узор клетки, уникальный для Реестра; в-третьих, должна быть четкая связь между человеком, регистрирующим тартан, и предлагаемым названием тартана. – А вы так и сделали? – Не совсем мы, это было еще в сороковые годы прошлого века… но, да, проделано было именно так. – А конкретней? Ну, интересно же! – В Канаде в двадцатые годы прошлого века нашелся один сильно повернутый на своем вроде как скотландском происхождением некто Малахия… не-помню-как-там-его, желающий реэмигрировать на родину предков. Именно он придумал как можно использовать «тартановую» лазейку. Нашел вдову с подходящей фамилией – Макли, женился, взял ее фамилию и подшаманил документы для превращения их семьи в Маклилаков, будущих шотландцев. – И с чего ей соглашаться на подлог и жизнь аж на другом континенте? – Семья Кэтрин Макли была из оборотней. Им по многим причинам как раз очень желательно было убраться подальше от тех мест, где их знали… А пока новоиспеченная псевдошотландская семья плыла в Порт-Глазго для них уже на месте и участок подыскивался, и специальный тартан клана Маклилак изготавливался. – Так вот почему на Вас килт такой веселенькой лиловой расцветки?! От клановой фамилии? – Да. Малахия хотел максимально точно выполнить правило о наличии четкой связи между человеком, регистрирующим тартан, и предлагаемым названием тартана. А так что может быть понятнее: человек с шотландской фамилией Маклилак регистрирует тартан лиловых расцветок. Кстати, сам тартан не просто лиловый, он шестицветный P / LP / DP / LN / K / DR: согласно международной классификации здесь переплетены лиловый, светло-лиловый, тёмно-лиловый, светло-серый, чёрный и винный[124]. Между прочим, демонстративное ношение псевдоклановых цветов оказало когда-то псевдоклану Маклилак хорошую услугу: подписание документов о покупке земельного участка якобышотландцами прошло максимально быстро… и на крайне интересных условиях. Ушлый Малахия при покупке территории подсуетился и оформил земельную площадь именно как неотчуждаемую клановую собственность, так что наследники и члены клана могут на ней проживать, работать, селить гостей… даже частично сдавать ее в аренду по прямому сельскохозяйственному назначению, но не имеют права продать или нерационально использовать… как место под постройку промышленного производства или как свалку токсичных отходов, например. С годами Маклилаки в Шотландии прижились, мальчишки выросли, женились, обзавелись детьми. И потихоньку начали прикидывать, как увеличить численность клана. Приглашались люди и оборотни из самых разных мест, но на определенных условиях: клан никогда не гнушался принимать к себе пришлых, но обязывал сменить их фамилии на клановую. А чтоб не было межрасовых склок, Малахия оставил потомкам Заветы Основателя. Этакие правила общежития, что ли… У нас там теперь в поселке… ну, если и не клан в полном значении этого слова, … то нечто вроде общины. Причем люди и оборотни существуют отдельно, особо не смешиваясь, но и не конфликтуя. – А Дианка-то как туда попала? – Родилась оборотнем в своем очередном перерождении. – А Вы? – А я оказался братом той человечки, которая сумела выносить и родить дочь от предыдущего альфы. – О, кстати! А Вы-то чем в своем не слишком мускулистом виде можете заниматься в сугубо фермерской общине? Из Вас такой же животновод или землепашец, как из меня… Сэмюэл Л. Джексон! – А я тоже пригодился. Стал чем-то типа финансового консильери при главе клана. Помнишь, способность к предсказаниям? Ну, так и довелось мне несколько раз крайне удачно предсказать направление колебаний на фондовых рынках… не только тяжким трудом на земле зарабатываются деньги, удачная спекуляция ничуть не хуже приносит полновесные фунты. Ну, а так, для себя понемножку в лаборатории с разными настоями вожусь, украшения в мастерской на заказ делаю… – Жуть как интересно… Только Вы же меня не просвещать сюда насчет истории Маклилаков заявились, верно? Может, уже поведаете мне, как по-настоящему развивались события, начиная со срыва нашей с Джевехардом свадьбы? – Диана не хотела видеть, как ее любимый женится на другой и утром в день свадьбы предпочла уйти во Врата. Я хоть и был уверен, что браку не бывать, но удержать ее не сумел. – И с какой просьбой она уходила? В смысле – формулировкой? – Найти то место, где они с любимым, предназначенным ей судьбой, смогут быть счастливы вместе. – Отец мне об этом рассказывал…, что, когда Блаубарту-старшему вздумалось учинять разборки перед Повелителем после моего ухода во Врата… Вы приписали мне какую-то левую просьбу… про поиск предназначения, … но мы думали, что Вы специально соврали Блаубарту-младшему, чтоб его дополнительно унизить и потроллить… а дело-то, оказывается, было в другом! Нет, я, конечно, знала, что Вы интриган, но чтоб так ловко все обстряпать… Вы ведь даже не соврали, Вы просто своевременно Джевехарду не проговорились, кто именно был его истинной парой! И он, как я понимаю, с Вашей подачи тоже кинулся во Врата… тупо пошел за своей Истинной… – Ну… да. – Так… после него мой отец присоединился ко мне… А Вы? – И я тоже пошел вслед за дочерью, Диана не справилась бы без поддержки. – И как, удачно? Вот они переместились и сразу все стало ОК? Как у них потом сложилась жизнь? Элрой Маклилак потратил не меньше полутора часов, чтоб поведать, как складывалась… или не складывалась жизнь Дианы и Джевехарда за все эти годы. «Мэгги Браун» за это время выкурила не меньше трех сигарет, видимо, сопереживая эмоциям рассказчика. А потом цинично хмыкнула: – Добились-таки, чего хотели, уважаемый дядюшка Ниан? Избранник Вашей дочери теперь ее разве что на руках не носит, пятки целует и как дрессированный тюлень за подачкой прыгает! – Это был ее выбор. Видимо, ей нужен именно такой мужчина. – Угу. Итак, что у меня получается: там, на родине потомок рода Блаубарт мог предложить Диане только статус временной любовницы…, как когда-то Вы ее матери… что лично Вас не устраивало и завертелась вся эта карусель. В нужный момент после нашего с ней поочерéдного перехода через Врата Вы намеками сумели подтолкнуть Джевехарда на поиски Истинной и не успокоились, мечась с дочерью по мирам, до тех пор, пока ее с ним отношения не обрели хоть какую-то на Ваш вкус гармонию. За это время Вы сумели поганого парнишку методично обломать по всем чертам его не самого лучшего характера, заставив ценить свою женщину. Экое счастье Динке привалило. Чем нынешний подкаблучник лучше того мачо, которым он был? – Хотя бы тем, что с его усмиренной версией ей хорошо. – И при этом он где-то там, в глубинах подсознания, твердо уверен, что получил обещанную жену из древнего рода Антэни-ро. Была бы шляпа, сняла бы перед Вами… н-да… А от меня-то Вам что требуется? – После того, как я тебе все рассказал, я хочу, чтоб ты мне кое-что пообещала. – И что именно? – Я хочу получить от тебя клятву о невмешательстве в их жизнь. Я хочу быть уверен, что теперь, когда у них все устаканилось, ты не будешь ему мстить. – «Дядюшка», а Вам никогда не говорили, что Вы мошенник? То есть, сами Вы мне добровольно выдали кучу сто бы лет никому не нужной информации, а взамен требуете сразу клятву! Так не пойдет. – Почему? – Да потому что веры Вам никакой! За столько лет Вы впервые пошли со мной на контакт и сразу начали выдвигать требования. Я не знаю, что Вы там со своими способностями Оракула углядели в будущем, может, очередной гороскоп составили, может, камлали с бубном, может, просто чем-то обкурились, но Вы не стали бы искать встречи, если бы мое пребывание здесь Вам… или Джевехарду чем-то не грозило. Давайте, колитесь, в чем загвоздка, а я подумаю, стоит ли мне с Вами вообще разговаривать… не говоря уже о клятвах. Мужчина в лиловом килте тяжело вздохнул. – Тани, ты помнишь основной принцип действия Врат? – Максимально правильно сформулировать свою просьбу?! – Нет, это, скорее, условие попадания туда, где тебе необходимо оказаться. А основной принцип Врат другой: за проход следует заплатить. – Логично… только к чему это Вы ведете? – К тому, что, если Врата тебя согласились пропустить, они возьмут плату. И никто заранее не может угадать, что они потребуют. – Интересно… а ведь тогда Вы мне этого не сказали… И чем вообще можно расплатиться? Вряд ли древнему артефакту нужны деньги или нечто материальное… И чем расплатились мы? – Ты права, деньги Вратам не нужны. Чем расплатились вы с отцом, я не знаю, тебе виднее. Диана ожесточилась и разучилась прощать. А вот я расплатился дестабилизацией дара предсказания. – И в чем это выражается? – Я при переходе попросил права сопровождать дочь, чтобы всячески ей помогать в любом виде и качестве, всеми доступными мне силами и средствами, до тех пор, пока она не соединиться навсегда со своим Истинным. – И что? – А то, что меня в результате скачков по мирам «кидало» то в ее отцы, то в начальники, то в дальние родственники, то в дяди… вот как сейчас, и все мои способности, в частности возможность предвидения, были направлены на помощь в их с Джевехардом соединении. А теперь они разобрались в своих отношениях, и у них наступил тот самый долгожданный хэппи энд, зато мои способности оказались деактивированы. – Почему? – Не понимаешь? Я перед входом во Врата поставил условием их использование до момента воссоединения истинной пары. А теперь они вместе, условие выполнено, и мои способности закончились. Я еле-еле на остатках дара сумел «увидеть» место, где я смогу с тобой поговорить. – Сочувствия не ждите. И кстати… Вы ведь на мой вопрос так и не ответили… Ничего, я и повторить могу: я-то Вам зачем спустя столько лет… и миров… сдалась? Или правильнее будет спросить, зачем Вам оказалось так необходимо именно сейчас с меня клятву о невмешательстве требовать? – Я и раньше в разных жизнях просматривал вероятность нашей встречи… так, подстраховывался на всякий случай… и каждый раз получал отрицательный результат. Но примерно год назад я «увидел», что с тобой можно будет поговорить в Кью-гарденс, где ты бываешь каждый месяц. И эту возможность нашей встречи держал в уме, что ли… я еще не знал, соберусь ли я ее использовать. А теперь у меня нет выбора, ты регулярно появляешься пусть и не в Шотландии, но все-таки на территории Великобритании, совсем недалеко от того места, где мы обосновались, и, если Джевехард тебя узнает… считай, что я побаиваюсь. Потому и караулю тебя здесь уже который день, чтоб договориться… Мне очень бы не хотелось, чтоб именно сейчас ты вмешалась в жизнь Дианы и ее Истинного, доведя свою месть ему до логического завершения как раз тогда, когда они, наконец, счастливы. При том, что сам я по поводу твоих намерений уже ничего не смогу предсказать заранее… «Мэгги Браун» подкурила очередную сигарету и крепко задумалась. Нет, поклясться, что она не сунется к этим молодоженам, можно, это как говорится – нивапрос! Легко! Но стоит ли это делать? Не получится ли так, что судьба в ближайшее время сделает такой «поворот все вдруг», что только общение с новоявленной семейкой сможет спасти ситуацию и жизнь? Сомнительно, конечно… чем ей могут помочь какие-то оборотни? Поверить в то, что старый лжец и прожженный интриган Корбиниан Тау просто не хочет напоминать дочери и зятю о давней не сложившейся свадьбе? И не принять во внимание, что в каждой его просьбе, как правило, имеется двойное, а то и тройное дно? Что-то же ему явно от нее надо… Что он мог там такое в будущем углядеть, чтоб сейчас пытаться связать ее обещанием? А то, что он якобы лишился возможности просматривать будущие вероятности… сказал он, ага. А она прямо так и повелась! Как же его проверить, чтоб наверняка? А ведь был старый способ… И «Мэгги Браун» неожиданно без замаха врезала собеседнику по лицу, причем так, что он навернулся со своего шезлонга. И неуклюже встал, хватаясь за окровавленный нос. – Да ты… совсем… с ума… – «Дядюшка», умерьте пыл, должна же я была убедиться в том, что Вы мне не врете и Ваш дар предсказания действительно деактивирован. – А почему так? … – Ну, так это известный способ: как только собеседник Вам говорит, что может предвидеть будущее, сразу пропишите ему в рыло. Не беспокойтесь, настоящий экстрасенс это предвидел и увернётся. – А если не увернётся? – Я не нанималась шарлатанов жалеть. Шантажистов тоже. – Но я… я же просто прошу тебя не вмешиваться! Особенно теперь, когда у них все хорошо! – Да поняла я, поняла. И в то, что дар предвидения у Вас закончился, теперь тоже готова поверить. Но Вы зря так волновались на мой счет, «дядюшка», то, что я засветила Джевехарду по наглой морде прямо на свадьбе заклинанием «кислотного дождичка», мое желание отомстить вполне удовлетворило. И я даю Вам слово представителя рода Антэни-ро, что не собираюсь не то что мстить, а даже встреч не искать с этим выкидышем семьи Блаубарт. Если только судьба… а она дама своенравная… не распорядиться иначе. Тут уж от меня ничего не будет зависеть, с судьбой, как Вы сами понимаете, спорить бесполезно. – Что ж, хотя бы так…Омар Хайям
Последние комментарии
10 часов 26 минут назад
15 часов 29 минут назад
23 часов 18 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
2 дней 13 часов назад