Собирай шмотки, мы летим в Швецию (СИ) [a_late_night_cigarette] (fb2) читать постранично

========== Часть 1. Спать ты будешь в моём номере ==========

— Собирай шмотки, мы едем в Швецию. Познакомлю тебя с мамой.

***

Не знаю, что больше заставляло меня дрожать в ту ночь — воспоминания о происшествии в ванной или слова Нильсена про предстоящую поездку.

— В Швецию? С мамой? — в очередной раз спросила я, пытаясь собрать мысли в кучу, пока Александр ходил по номеру и собирал МОИ вещи, не удостаивая меня ответом.

На его лбу прорезались глубокие морщины, он явно напряжённо размышлял, пока его руки с педантичной аккуратностью складывали бесконечные топы и джинсы в огромный чемодан.

— Я пока пойду на ресепшен, попробую выяснить, кто был на смене сегодня ночью, — Сэм также не замечал мои вопросы, судорожно печатая что-то в своём смартфоне.

Александр лишь коротко кивнул на его слова и направился к тумбочке, продолжая игнорировать моё присутствие.

Двое мужчин самозабвенно копались в моих вещах, принимали решения за меня и абсолютно не обращали внимания на мои попытки принять во всем этом хоть какое-то участие.

Разумеется, в глубине души я была им благодарна за помощь и заботу, но именно в глубине. В данный момент куда сильнее я испытывала несколько иные чувства.

Адреналин от пережитого ужаса трансформировался в нарастающую злость и раздражение на этих двоих, в особенности на эту самодовольную, вечно ухмыляющуюся, постоянно решающую всё за меня шведскую задницу, которая продолжала бесцеремонно доставать мои вещи из тумбочки и укладывать в чемодан.

— Нильсен, алло! — моя нога поднялась и со злостью пнула шведа в бедро, мужчина резко повернулся и посмотрел на меня со смесью удивления и раздражения.

— Я тут вообще-то… — начала я.

— Что, Агата? — оборвал меня швед, глядя в глаза. Я впервые услышала в его голосе… усталость?

Клокочущий вулкан злости начал медленно гаснуть, я с удивлением уставилась на голубоглазого и только сейчас заметила тёмные круги от бессонных ночей под холодными глазами и длинные красные порезы, расползшиеся по предплечьям после недавнего падения люстры. Точнее, после недавнего спасения меня на балу, в результате которого мужчина сам оказался под треклятой люстрой, свалившейся с десятиметровой высоты и чудом оставившей на его теле лишь множество глубоких порезов и несколько крупных синяков.

Именно поэтому, Агата, тётушка всегда советовала тебе контролировать свои эмоции.

Александр так и замер на корточках, продолжая смотреть на меня с какой-то усталостью и нежностью, в его руке по-прежнему была зажата небольшая чёрная сумка, куда я сложила походную аптечку.

Я больше не решалась продолжать гневную тираду по выяснению, какого черта он, не спросив меня, вдруг решил, что мы едем в Швецию, да ещё и для знакомства с его маман.

Вместо этого, поддавшись непрошенному порыву благодарности, я опустилась на пол рядом с ним и потянулась к зажатой в его руке сумочке, поставив её рядом с собой.

Внезапно стало жарко, но этот жар словно унёс мою злость и страх, я приподнялась, встав на колени, и поднесла руки почти вплотную к мужчине, но не касаясь его рубашки. Мои руки вопросительно замерли у его воротника, швед продолжал удивлённо таращиться, ожидая дальнейших действий, и восприняв отсутствие сопротивления как разрешение, я начала медленно расстёгивать пуговки на тёмной ткани.

Судорожный короткий вздох, и я ощутила, как грудь мужчины слегка напряглась под моими пальцами. Странно, во мне, на удивление, не было ни стыда, ни смущения. Хотя раздевать его мне ещё не приходилось.

Я освободила мужчину от рубашки, дотронулась до краешка его тёплых губ своими. Александр подался было вперёд, пытаясь углубить поцелуй, но я отпрянула и раскрыла замок на чёрной сумке.

— Что ты собралась делать, каттен? — голос Александра был тихим, он смотрел мне в глаза, пока я доставала всё необходимое из сумочки.

— Ты так часто бываешь рядом, спасаешь меня, жертвуешь собой, — ватный диск с перекисью лёг на глубокий порез на левой груди мужчины, он слегка поморщился, — но иногда даже героям нужно немного заботы.

Из груди Алекса вырвался глубокий, бархатный смех, он полностью отдал себя в мои руки, пока я обрабатывала его раны, пытаясь вложить в каждое своё движение всю нежность, что испытывала в тот момент.

Его глаза, прежде холодные и колкие, теперь отражали мягкий свет ламп. Он улыбался, глядя, как я дую на его кожу, проводя пальцами там, где не было ран.

Свободной рукой он погладил мою щёку, убирая мешающую прядку за ушко.

— Ты очень красива, мин лиллия, — швед потянул меня за подбородок к себе, а я, ощутив его тёплое дыхание, приоткрыла губы, пока моё сердце вновь пустилось в дикий пляс.