Ромашка-1 [А Зю] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
РОМАШКА
1-1.Воскресенье
Маша
Домой приезжаю, когда за окном уже темно. Светки нет - сегодня она обещала припоздниться и потому не сможет скрасить мое паршивое настроение. Распустив волосы, переодевшись в спортивные брюки и синюю маечку с тонкими бретельками, отправляюсь на кухню – пора оценить запасы на вечер в нашем холодильнике. Когда раздается трезвон мобильника, срываюсь с места и, шаркая шлепками, лечу в гостиную - надежда умирает последней и очень хочется, чтобы это и правда оказался Рома. Открыв крышку, прикладываю мобильник к уху:
- Алло!
- Добрый вечер, Маша.
Он! С довольной улыбкой отправляюсь бродить по комнате:
- Привет.
- Н-ну… вот, Машуль, решил позвонить… гхм, узнать, как твои дела.
По крайней мере, позвонил… Вздохнув, убираю прядь волос со лба, отправляя ее за ухо:
- Да, потихонечку.
Левой держать трубку неудобно, и я перекладываю телефон в правую руку.
- Ты знаешь, я тут подумал: как ты отнесешься к тому, если я приглашу тебя сегодня на ужин?
После всех его выкрутасов это просто удивительно. Даже не верится! Я вообще была уверена, что его пауза на раздумья теперь затянется на неделю, если не на две. Растерянно переспрашиваю:
- Меня? Куда?
- Ну, к себе, если ты конечно, не против.
К себе?! Сердце начинает биться, словно бешеное и я молчу, все еще не доверяя ушам.
- Алло, Маш?
Похоже, все не так грустно, как я навыдумывала. Так ошарашена новым поворотом наших отношений, что никак не могу сказать что-то внятное:
- А-а-а…о-о… пс-с-с… с чего я должна быть против?
- То есть, ты приедешь?
- Конечно, приеду.
Хмыкаю - не то, что приеду, прибегу и прилечу!
- А, слушай... А скажи мне, пожалуйста, чтобы ты хотела на ужин?
Смешно. Какая разница! Нервно перекладываю трубку опять в левую руку – хочется держаться уверенно, но, кажется, это не слишком удачно получается, конечности ходят прямо ходуном. Неужели сегодня? Наконец-то я услышу заветное: «Прости меня. Я тебя люблю! Выходи за меня замуж!». С нервным смешком пытаюсь флиртовать:
- Ну, обычно, на ужин я ем еду!
- Да, действительно, я мог бы догадаться. Логично. Уж что – что, а еды у меня навалом. Ну, то есть я тебя жду?
- Через час буду!
- Все, давай, целую, пока.
***
Несмотря на цейтнот, полчаса уходит на сборы и наведение красоты – хоть за окном и ранняя осень, сегодня хочу быть радостной, соблазнительной и весенней… Весенняя соблазнительница - самое оно для романтического вечера вдвоем – к коротенькому платьицу, оно без рукавов и заметно выше колен, у меня широкий блестящий белый пояс и блестящая роза в волосах, украшающая широкий пучок. Сиреневый с блестками маникюр занимает больше время, чем я рассчитывала и в результате опаздываю. Как только Рома открывает дверь в квартиру, обворожительно улыбаюсь и вплываю прямо к нему в объятия:
- При-ве-е-ет…
- Привет.
Я чувствую его руки у себя на талии, и прямо у двери мы целуемся. Давно бы так! Оторвавшись, Серебров кидается прикрыть входную дверь, а я втягиваю носом вкусные запахи из гостиной. Все хорошо. Все позади… Мой голос немного садится от напряжения – все равно волнуюсь и внутри неспокойно. Со смехом оглядываюсь на Романа:
- М-м-м, а ты не соврал!
- В чем?
- Пахнет едой.
Продолжая обниматься, мы утыкаемся лбами и совершаем наш ритуал - тремся носами, прежде чем поцеловаться…
- Да, пахнет едой.
Наши губы находят друг друга, и я уже ни о чем другом не могу думать.
***
Романтический пир удается, хотя мне от волнения не до еды – через полчаса еще горят фиолетовые свечи, в бокалах рубиновым цветом темнеют остатки красного вина, моя тарелка почти не тронута - там зеленый салат, красная рыба с лимончиком, винегрет, мясо, грибочки, зато вторая тарелка сильно потревожена голодным хозяином и почти пуста с оставленными в ней вилкой и ножом.
Рома вылезает из-за стола, желая заварить кофе, и подает сигнал немного прибраться. Тут же вскакиваю помогать. Идея оказывается даже плодотворней первоначального замысла – в полумраке свечей и торшерного освещения, еще не начав уборку, мы снова начинаем целоваться. Уютно устроившись в мужских объятиях, я подставляю Ромке губы и млею от удовольствия. Оторвавшись, он смотрит мне в глаза, ласково проводит пальцами по щеке, а потом снова набрасывается на мои губы. Чувствую, как горят мои щеки и мне, словно кошке, хочется прижиматься и тереться о своего котика всем телом. Неожиданно Серебров дергается и резко отрывается, прерывая наш сладкий поцелуй. У него раскрасневшееся лицо и какой-то дикий взгляд. Он так хочет меня? Улыбаюсь:
- Что такое? Ром?
Он серьезно глядит на меня, тряся отрицательно головой:
- Н-н-н-да… нет, нет все нормально, все хорошо.
Ну, тогда продолжим. Надеюсь, эта заминка именно из-за того, о чем я подумала. Беру его лицо в ладони, и мы снова целуемся… Обвив за шею, я буквально повисаю на моем мужчине, вжимаясь в него сильнее и сильнее. Я хочу почувствовать его реакцию… Во всех местах и всех смыслах… Неожиданно Ромка вырывается, отстраняясь от меня, отводя голову в сторону. Это так тревожно, что сердце начинает биться неровно и, кажется, замирает. Его руки все еще на моей талии, а мои ладошки лежат на его груди, но и эта последняя близость рассыпается, когда Роман отодвигается, беря мои руки в свои. Нет, он не хочет меня…. Наоборот! Ощущение надвигающейся катастрофы подступает с каждой секундой… Кровь приливает к лицу, распухшие губы беспомощно и беззвучно зовут Романа, а испуганные глаза наполняются слезами. Серебров снова трясет головой, отворачивается и вздыхает:
- Не.
Помолчав, он снова качает головой, поджимая нижнюю губу:
- Не могу…. Не могу тебя обманывать.
Нет силы оторвать взгляда от его лица… Кажется, я понимаю, о чем он – несмотря на все уверения и поцелуи, Серебров по-прежнему не готов увидеть во мне единственную женщину. В пятницу он взял тайм-аут, уже в третий раз, ссылаясь на желание привести в порядок дела и чувства и уже тогда это коварное число «три» наполнило меня безотчетной тревогой.
- Ром!
Он даже не смотрит в мою сторону:
- Маш, послушай, я делаю все, что возможно.
Нет, не все! Мои глаза распахиваются шире и шире, наполняясь слезами. Морем слез, которые рвутся наружу.
- Я очень стараюсь, но у меня чего – то ничего не получается. Я не могу.
Отвожу мокрые глаза в сторону:
- Так... И что нам теперь делать?
Мужчина отходит, сопя, к столу, оставляя меня стоять, бездумно глядящую в пустоту мокрыми несчастными глазами. Сложив руки на груди, начинаю раскачиваться, переступая с носка на пятку и обратно, и жду приговора, еще надеясь на что-то. Серебров упирается кулаками в праздничный стол, нависая над ним, а меня все сильней и сильней колотит внутренняя дрожь. Не поднимая головы, Роман начинает:
- Мария, поверь мне, я очень стараюсь и… ну… мне...
Он выпрямляется, по-прежнему не глядя в мою сторону и сосредоточившись на своих мыслях и переживаниях, потом, все-таки, делает шаг ближе:
- Ты прости, меня, пожалуйста.
За что? Я знаю, у него до меня были женщины, немало, говорят, даже была официальная жена, но ведь это в прошлом! Или воспоминания о неудачных отношениях не отпускают его? Но я же стараюсь! Опухший нос уже не дышит, и я хватаю воздух открытым ртом, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Мне страшно посмотреть на Ромку, но и он на меня не смотрит:
- Маш, я думаю, что в этой ситуации…
Он замолкает, и мое сердце ухает вниз.
- Нам с тобой… лу...
И снова пауза, которая разрывает меня на части и заставляет сердце остановиться.
- Ну…, будет…, будет лучше, расстаться. Нам было безумно хорошо вдвоем, безумно, но хватит. Пора остановиться.
Слова бьют наотмашь, отрезая все пути к отступлению и я, отворачиваюсь, поднимая глаза к потолку – ну, вот и все…. Господи, так несправедливо! Снова пытаюсь поймать взгляд Романа – ищу пусть малюсенький, но проблеск надежды для себя! Он ведь всегда так путано излагает свои решения, изменяя их и уточняя… Но не в этот раз! И это погружает в такое отчаяние, что становится даже больно… Говорят, влюбленность идеализирует и сносит голову... Господи, почему же с нами, с ним, такого не происходит? Боль вытекает из меня вместе со слезами, смазывая все вокруг в серо-дождливую блеклую гамму – и свечи, и лицо Романа, и праздничный стол.
- Но почему?!
Серебров мотает головой, отворачиваясь:
- Я тебя умоляю, не смотри на меня так, пожалуйста.
Как мне теперь жить? Без его любви? Без мыслей о нем? Слезы катятся и катятся, проложив тропинки по щекам.
- Поверь…. Поверь мне, пойми, мне очень жаль принимать такое решение.
Глядя куда-то вниз, он опять трясет головой:
- Я очень стараюсь все это преодолеть, но у меня полное ощущение, что меня ломает! Я не готов к серьезным отношениям, не готов!
- Ромочка, я хочу тебе сказать…
Голос срывается из-за слез:
- Я никогда никого так не любила! Другие… Они просто пользовались тобой, твоими способностями, твоими деньгами.
Тыльной стороной руки стираю с подбородка накатившиеся капли слез. Он закрывает глаза, отгораживаясь от моих слов и моей боли. Не желая слышать:
- И то, что я тебя люблю…Это лишний раз доказывает… Мне все равно, кто у тебя был до меня!
Неуверенно вглядываюсь в родное лицо, но Ромка уводит глаза, стараясь глядеть мимо:
- Маш, я тебя тоже очень…, очень…, ты знаешь, как я к тебе отношусь… Но я не хочу потом сделать тебе больно. Я не тот, кто тебе нужен.
Это все отговорки, оправдания… Жалко пытаюсь протестовать:
- Хэ…., а кто, по-твоему, мне нужен?
Серебров идет мимо, всплескивая руками:
- А кто даст гарантию, что я не сорвусь, и не станет хуже? Ну, кто?
Он смотрит на меня, и я резко отворачиваюсь, сжимая зубы – разговоры про гарантии к любви не имеют отношения. Хлюпая носом, качаю головой:
- Никто, не даст!
Он обходит вокруг, с другого бока, смотрит на мой профиль, и я поднимаю подбородок вверх, стараясь умерить поток слез, которые уже стоят комом в горле и готовы прорваться рыданиями. Серебров повторяет:
- Машунь, я… Мне очень жаль... Честно.
Снова начинаю раскачиваться на каблуках, вперед и назад. Каждое его слово о любви рвет мне сердце на части. Господи, зачем он их повторяет и повторяет!? Кого убеждает, если гонит прочь?
- Я очень хочу, чтобы у тебя была нормальная семья, дети были. Но…
Поднимаю глаза вверх, вздыхая, потом отворачиваюсь, горько усмехаясь. Он боится неопределенного будущего и отказывает мне в настоящем.
- Ну, чего ты молчишь? Что делать то будем?
Гарантий не дам, точно. И решать за Сереброва тоже не буду – соединять свою судьбу с моей, он без гарантий не хочет, и любить без гарантий тоже. Резко поворачиваюсь к нему, заглядывая в глаза и пожимая плечами:
- Что делать? А что делать? Что мне делать?!
Окинув горьким взглядом любимого мужчину, виновато прячущего глаза, тянусь за сумочкой на диване, и беру ее в руки:
- Счастливо, Роман.
Еще раз, бросив долгий запоминающий взгляд, тороплюсь к выходу. Сзади слышится:
- Мария! Маша!
Быстрее уйти отсюда, пока не расплакалась. Открыв входную дверь, выскальзываю из квартиры.
***
Всю дорогу пребываю в трансе, о чем-то мысленно споря с Ромкой и в чем-то его убеждая. Наконец, добираюсь до квартиры и, закрыв за собой дверь, с безучастным видом кладу ключи на полку. Не переобуваясь, иду в гостиную, где Дорохина сидит на диване и читает книгу. На звук из прихожей она вскидывает голову и следит, как я, сунув руку в карман платья и кусая губы, подняв к потолку мокрые глаза, не торопясь, будто прогуливаясь, огибаю полки. Светка вскакивает:
- Даже боюсь спрашивать.
Остановившись в торце полок, отделяющих прихожую от гостиной, и привалившись к ним спиной, хлюпаю носом:
- И правильно делаешь!
- Ну, какую отмазку он придумал на этот раз?
Никакую. Просто взял и разрубил узел вместе со мной. Глядя искоса на подругу, качаю головой:
- Свет, он предложил нам расстаться.
Дорохина ошарашено кружиться вокруг, недоверчиво вглядываясь в мое лицо:
- Хэ… расстаться?
Несколько раз киваю:
- Да, расстаться.
- Ничего себе.
Меня, наконец, прорывает, и слезы начинают безудержно литься, не встречая препятствий. Тряся головой, пытаюсь рассказать подробности срывающимся голосом:
- Он просто…, просто не может через себя переступить. Он не верит себе...Не верит в наше будущее.
И это самое ужасное. Вскинув руки вверх, утыкаюсь в ладони мокрым лицом. Чувствую Светкино прикосновение, и меня вслепую ведут к дивану:
- Ну, тише, тише, тише… давай, садись.
Я не вижу, куда переставлять ноги, но послушно иду:
- Тише, тише, садись.
Плюхнувшись на угол придиваного модуля, скрючившись, прячу лицо в ладонях. Голос Светы успокаивает:
- Тише, тише… на, попей.
Но я лишь дергаюсь, отказываясь, а потом, выпрямившись, мотаю головой:
- Не…
Бездумно гляжу в пустоту перед собой и, безвольно уронив руки на колени, не могу удержать вой, рвущийся из сердца:
- Он не может через это перешагнуть, понимаешь? А я его люблю-ю-ю-ю!
В моем голосе отчаяние и слезы и я снова утыкаю мокрый нос в сжатые колени. Чувствую, как Светкина рука гладит по спине:
- Да я понимаю, что любишь. Ну, чего ж так убиваться-то, ну?
Не поднимая лица, трясу головой, отвергая все успокоительные слова. Она меня никогда не поймет - было так волшебно, так сказочно… Казалось, сердце выпрыгнет из груди от счастья, когда он рядом и вот, все рухнуло…. Дорохина гундит и гундит над ухом:
- Просто должно какое-то время пройти. Ну, он просто так все резко решил, а осознание еще не пришло. Ну!
Милая Светка, как я тебе благодарна… Но я тебе не верю!
- Светунь, ты не понимаешь, ну.
Сижу, потерянная и поникшая, в безнадежном унынии уронив вниз руки. Кошусь на подругу:
- Он просто боится.
Дорохина, со стаканом апельсинового сока в руке, садится рядом:
- Ну, чего он боится?
- Ну, того, что бросит меня, уйдет к новой подружке, или вернется к своей бывшей жене.
Дорохина протестующе хмыкает. Я тоже хмыкала! Только это ничего не меняет. Сморщившись, буквально захлебываюсь подступившими рыданиями - пытаюсь вздохнуть и не могу:
- И он прав! Он прав, потому что я не знаю, как тогда поступлю, понимаешь?! Какие я могу ему дать гарантии?!
Мне бы кто дал эти самые гарантии! Отвернувшись, вытираю мокрый нос тыльной стороной кисти. Дорохина вскакивает поставить стакан на стол:
- Ну, какие тут могут быть гарантии. Ну, ты что! Он же не телевизор покупает – это же любовь. Это же в омут!
Вскинув руки, она резко подается вперед, словно ныряя:
- Это раз головой и все! Какие гарантии?
Подруга разворачивается спиной ко мне и утыкается задумчиво носом в кулак. Выхода нет… Нет! Я каждой клеточкой ощущаю, как меня засасывает черная топь безнадежности, депрессии и беспросветности. Вот уж где омут с головой… Поиграла девочка в любовь, размечталась… Хлюпая носом, киваю своим мыслям:
- Все Свет, это конец!
Снова утыкаюсь лицом в колени, пряча слезы.
- Да почему все-то!? Ну, почему все?
Не поднимая головы, мотаю ей из стороны в сторону:
- Да потому что все! Ничего больше не будет.
Рома не вернется... Его ломает и может только переломить окончательно, я чувствую это... А кроме него мне никто не нужен! Никто! Дорохина громко вздыхает:
- Ну, почему ж не будет? Просто должно пройти какое-то время. Время!
Время даст гарантии? Отрываю голову от мокрого подола платья и смотрю на Светку:
- Да, Светочка, время пройдет, но ничего не изменится.
Подруга отворачивается, утыкаясь лбом в подставленную руку, и молчит. Сцепив руки у
коленей, обреченно смотрю в пустоту:
- Свет, как мне дальше жить, а?
Слышу, как та шумно выдыхает:
- Фу-у-у-х…Ну, не знаю…, ну так же, как и раньше.
Да не смогу я, как раньше! Каждый день видеть Рому и знать, что он меня больше не любит, что каждый день убеждает себя держаться подальше?! Слезы с соплями капают с кончика носа, и я утираю их, снова срываясь на вой:
- Я не смогу жить без любимого человека.
К горлу подкатывает - захлебываясь слезами, снова утыкаюсь в колени. Светкин голос мучительно скрипит:
- О-о-ой… Да сможешь. Все вон живут и ничего, могут.
Это звучит так цинично, что я, хлюпая носом, приподнимаю распухшее лицо взглянуть на подругу. В том то и дело, что я не все и как все, не смогу. После слухов о Ромкиных романтических победах, мне казалось, что со мной он изменился, я поверила ему, я словно попала в бесконечный Новый год с подарками! Такого просто не могло быть у всех. Опершись руками о диван, раскачиваюсь, мелко кивая пустым словам подруги, а потом сама выпаливаю, срываясь на слезы:
- Свет, ты меня не понимаешь, и ты меня никогда не поймешь!
И обиженно отворачиваюсь. Голос Дорохиной мучителен и прерывист:
- Да я то, как раз, тебя очень хорошо понимаю… Я вон тоже…
Всхлипываю, все еще протестуя:
- Что, тоже?
Светка, уткнув кудрявую голову в ладонь, бурчит:
- Да, ничего.
Похлюпав еще немножко и размазав тушь по щекам, отвлекаюсь на странные слова подруги. У нее что-то произошло?
- Свет, ну ты чего?
Дорохина сопит, отгородившись спиной, и потом напряженно произносит:
- Я вон тоже... Очень любила Романа Сереброва.
Недоуменно замираю, от непривычных слов… Светка любила Романа? Медленно разворачиваюсь, до конца так и не восприняв сказанное. Это как? У них что-то тоже было? То есть это никакая не дружба у них? Дорохина уже глотает слова, готовая разрыдаться:
- И что? Ничего! И живу, и ем, и пью.
Чуть приподнявшись, разворачиваюсь к подруге, а она горько смеется сквозь слезы:
- Я даже улыбаюсь. И ты тоже сможешь!
Так и молчу, замерев с открытым ртом. И как после этого верить в женскую дружбу? Светка прячет лицо, хлюпая носом, а потом орет на меня:
- Чего ты вылупилась?!
Дорохина утыкается лбом в кулак, а потом утирает слезы. Пересаживаюсь на диван, заставляя ее развернуться ко мне лицом. Пока Светка успокаивается, опустив голову и сжав кулаками виски, немного привожу себя в порядок, стирая влажной салфеткой черные разводы с физиономии.
- Свет, ты сейчас, то, что про Рому сказала, ты не шутила?
Та вскидывается:
- Да какие шутки, ну! Я его еще со школы любила.
А потом? Недоверчиво качаю головой…. Мое самолюбие свербит: «Ага, со школы, а сама с Гришкой Цепеневым… Тоже, нашла себе мачо лишаться девственности. И в институте у нее парень был, точно знаю. Вадим. А Ленчик? А куча других, про которых она рассказывала?». Но все равно подругу жалко и я морщу лоб:
- Свет.
Дорохина недовольно протестует:
- Маш, ну все, было и сплыло, я прошу тебя…. Ладно, пойду какую-нибудь таблетку найду, а то голова так разболелась…
Переступив с ноги на ногу, поддавшись волне нежности, поднявшейся изнутри, тянусь приобнять подругу:
- Светунь, ты прости меня.
Та качает головой:
- Маш, ну, я тебя умоляю. Было и прошло. Я тебе рассказала, как своей подруге… Фу-у-ух
Светлана чешет голову и отмахивается:
- В общем, жизнь продолжается, никто не умер.
Рома
Она ушла в слезах... Подавив желание кинуться следом, медленно выхожу из подъезда в шумный сияющий огнями городской вечер. Прав ли я, порвав с Машей? Мне кажется - да, не зря же говорят – все, что не делается – к лучшему. Наши отношения и так зашли слишком далеко, постепенно превратившись из приятного совместного времяпровождения, сдобренного интимом, во что-то тягучее с нарастающим напряжением, словно перед грозой, с намеками на будущее и свадьбу. Ну не готов я заводить семью!
Предыдущие разговоры о бывших увлечениях подготовили почву, и все-таки, я не был уверен, что Машка сдастся. И правда, наше сегодняшнее объяснение получилось слишком тяжелым и рвущим душу, начальный план свести все к умной беседе за бокалом вина, понимающих друг друга мужчины и женщины не удался… Со вздохом качаю головой – слава богу, все позади!
Навстречу, по тротуару, щебеча, движется парочка девиц, и мы заинтересованно глядим друг на друга, обмениваясь улыбками. Симпатичные, но сейчас нет настроения флиртовать с ними. Вот и мой Range Rover - подхожу к своему мустангу, и он призывно откликается на сигнал электронного ключа. Минута и вот я уже отъезжаю от тротуара, выруливая на полосу движения и подрезая какую-то курицу в розовой таратайке. Сердито огрызаюсь:
- Твою таксу, вот коза! Продай тачку – купи мозги. Кто этим мартышкам еще машины продает...
Движение на улицах активное, заторов нет. Когда трезвонит моя Nokia и на дисплее высвечивается «Лана», я отвлекаюсь, чтобы нажать кнопку отбоя и кривая усмешка сама просится на лицо:
- Извини дорогая. Гаишники сердятся, когда я за рулем болтаю. Тем более, что с первого января все так подорожало….
Вот чего-чего, а выслушивать сейчас нудеж призраков из прошлого, мне совсем не в кайф. Телефон вдруг выскальзывает из вспотевших пальцев, я дергаюсь поймать его, нечаянно заворачивая руль влево и вылетая в другую полосу движения. Удар и темнота…
1-2
Маша.
Махнув полстакана вискаря, беру с собой в гостиную бутылку с остатками алкоголя и там горюю. Завалившись на диван калачиком, утыкаюсь носом в изгиб локтя и вышитую черную подушечку и сразу ломаюсь – реву, не сдерживаясь. Только легче от этого, совсем не становится... Ничего не вижу и не слышу, только одна мысль ковыряет душу, выворачивая ее наизнанку – Рома меня бросил! Это конец!
Где то далеко, в другой вселенной, раздаются дверные стуки, шаги, но мой плач, моя боль заглушают все. Светка теребит меня за плечо.
- Маш! Ма-а-аш!
Новая волна слез захлестывает меня, вызывая глухой и безнадежный вой, глохнущий в подушке.
- Ну, чего ты воешь?
Приподнявшись на локоть, опираюсь, чтобы спустить ноги и сесть, язвительно огрызаясь:
- Ноготь сломала!
Хватаю со стола бутылку с вискарем и пытаюсь к ней присосаться - упьюсь до поросячьего визга, так чтобы неделю наизнанку выворачивало! И память отшибло! Дорохина кидается отнять:
- Куда ты… Хватит!
Как же мне плохо… Слезы снова начинают литься ручьем, и я утираю их, размывая тушь, потом утыкаюсь носом в сложенные домиком ладони, причитая и ругая всех и вся:
- А-а-ай…
Неожиданно совсем рядом раздается странное:
- Пф-ф-ф!
И меня окатывает то ли слюнями, то ли водяными брызгами. Еще и оплевали! От неожиданности вскрикиваю, вмиг затыкаясь и недоуменно смотрю на Светку, стоящую с полупустым стаканом в руке.
- Тебе чего, делать нечего, что ли?
Дорохина вдруг замирает, а потом орет:
- Сто пудов, ну сто пудов!
- Да что, сто пудов то?
- Да сто пудов, я знаю, что нам делать! Клин клином! Приворот! Ну, я не знаю, ну эти все ведьмы там, колдуньи.
- Слушай, Свет.
- Да, слушаю, слушаю… В общем, вставай, иди умойся, поехали!
- Куда? Что, прямо сейчас?
Она сует мне под нос какой-то глянец, видимо купила, когда выходила на улицу:
- Смотри, вот, смотри…
Взгляд натыкается на яркую обложку журнала «Женские страсти». Броские заголовки содержания составляют обычный дамский набор для такой макулатуры: «все женщины в душе кошки», «вернуть любимого», «советы профессионального колдуна-шамана»…. Стоп! Склонившись к странице, вчитываюсь еще раз, потом задумчиво кусаю и облизываю губы Профессиональный колдун-шаман?! Клин клином?
***
Через сорок минут мы уже входим в стеклянный подъезд с табличкой «Медицинский центр». В холле учреждения оказывается уйма народу - и персонала в белых халатах, и посетителей.
- Слушай, разве это здесь?
- Ну, я не знаю, адрес этот напечатан.
Идем, оглядываясь, вдоль окошек регистратуры.
- Больше, похоже, на поликлинику.
Да я уже заметила. За стеклами виднеются стеллажи с карточками больных. Оглядываясь по сторонам, пожимаю плечами:
- Ну, может быть, он здесь кабинет снимает?
- Ну, может.
Дорохина ожидающе смотрит на меня:
- Ну, что, пойдем?
На часах уже 20.15. Надеюсь, кудесник еще не слинял.
- Ну, пойдем.
Со вздохом следуем дальше по коридору, а потом по лестнице на второй этаж.
Дверь в нужный кабинет оказывается приоткрытой, народу поблизости никого и мы сразу заходим внутрь. Увы, никакого шамана с бубнами не наблюдается, только какой-то мужик с плоским лицом восточного вида торчит почти у входа и застегивает на себе пиджак, собираясь, видимо, уйти. Он или не он? Осторожно стучу:
- А, извините, можно?
Мужчина не возражает и указывает рукой вглубь кабинета:
- Проходите.
Как бы нам узнать туда мы попали или нет? Может, тут и нет никаких шаманов? Молча переглядываемся с подругой и топчемся на месте. Наконец, решаюсь:
- А... м-м-м… Мы просто ищем шамана. Нам в редакции дали адрес.
- Присаживайтесь, подождите.
Дядька выходит из кабинета, и я провожаю его взглядом – наверно это помощник кудесника. Пока никого нет, осматриваем кабинет. Довольно все цивильно - письменный стол, настольная лампа, какие-то маски на стенах, еще висит куча дипломов в рамках. Присаживаюсь к столу, а Дорохина продолжает стоять и крутить головой, даже трогает маску на стене. Мдя, что-то не похож мужик на шамана, если это он, конечно. Беру со стола скульптурку какой-то зеленой крокодилины и тыкаю ею в Светку:
- Гав, гав, гав!
Не ожидав нападения, Дорохина шарахается в сторону:
- Господи!
А потом усаживается на соседний стул. Нервное игривое настроение, порожденное надеждой, меня не отпускает. Так, чем бы ее еще покусать? Схватив нож для бумаг, делаю страшные глаза и имитирую удар за ударом по несчастной жертве:
- Чух, чух. чух, чух….
Светка, увы, больше не пугается, удивленно поднимает вверх брови и шепчет: «дебилка!». Прямо так уж сразу... Вовсе нет. Просто вся эта колдовская несерьезная обстановка заставляет меня волноваться, нервничать и как-то по-детски реагировать.
В дверях кабинета появляется давешний мужик, но теперь он в халате, подвязанном веревкой. Ну, как есть шаман, колдун и верховный жрец всех времен и народов. Он останавливается возле нас, и мы обе вскакиваем, издавая междометия и возгласы удивления:
- Уау… А вы, точно шаман?
- Да.
Он проходит к своему столу, но наши настороженные взгляды видимо его смущают и не дают сесть:
- Что-то не так?
Не знаю. Не вызывает он у меня доверия. Ответить нечего и потому только шлепаю губами и молчу. Светка неуверенно тянет:
- Да, нет. Просто…э-э-э…
Шаман, не глядя, тыкает куда-то влево на стену:
- Вот, пожалуйста - сертификат, дипломы.
Он садится и внимательно смотрит на нас. Потом делает знак обеими руками:
- Присаживайтесь.
Мы так и делаем, продолжая таращится на стенку с дипломами.
- Какие проблемы?
Даже не знаю, с чего начать. Рука непроизвольно тянется вверх и начинает теребить губу… Заскучавший шаман сидит и нетерпеливо ждет, положив локти на стол и сложив ладони домиком:
- Если можно, чуть побыстрее. Дело в том, что мне с дочкой еще в кино идти.
Как-то я сразу теряю интерес и замираю с открытым ртом. Тоже мне, колдун хренов, в кино он опаздывает. Понимающе кивнув, тяну:
- А-а-а…
Каждый зарабатывает на масло с икрой, как умеет. Поднимаюсь со своего места:
- Понятно, мы ошиблись, пойдем, Свет.
Не глядя на замешкавшуюся подругу, решительно иду на выход, но меня, почти в дверях, останавливает голос шамана:
- В вас кто-то вселился, да?
В меня? Светка семенит сзади, и мы как по команде оглядываемся, а потом смотрим друг на друга. Вселился? В смысле?
- Нет, с чего вы взяли?
Дорохина начинает объяснять:
- Понимаете, мою подругу…, ну, в общем…, ее бросил парень.
- И?
Решительно возвращаюсь к столу и усаживаюсь на прежнее место:
- Бывшая увела.
Светка перебивает:
- Не просто бывшая.
Оглядываюсь на нее - так, пожалуй, мы только запутаем этого шамана. Но та продолжает фантазировать:
- Скорее экстрасенс, говорят, у нее даже цыгане в роду были… в общем, беда. Нам, кажется, она его приворожила.
Шаман кивает и шевелит губами:
- Ну, понятно. Приворот.
Потом внимательно на меня смотрит:
- Так он, ваш мужчина?
Киваю:
- Ну-у-у… Да.
В общем-то, я подготовилась к разговору, пришла не с пустыми руками - лезу в сумку, висящую на плече, и достаю Ромкино фото.
- Я вот, даже, фотографию взяла, вот.
Протягиваю ее колдуну, тот забирает ее в руки и начинает внимательно изучать. Мы с подругой сидим на нервах – слышу за спиной ее елозанье и покашливание. Шаман немногословен:
- Понятно. Связующие нити крепкие, так просто не разорвать.
Связующие нити? Не могу усидеть на месте, и снова вскакиваю, с надеждой взирая на чародея.
- Скажите, а вы реально можете мне помочь?
Шаман качает головой:
- Я?… Я нет.
Он откладывает фото в сторону и весь мой энтузиазм вместе с ним. Следующая фраза добивает:
- Но попросить великую Саббах….
Кого? Бессильно плюхаюсь назад на стул, а Дорохина наоборот встает:
- Кого попросить?
Я, конечно, готова поверить и в Саббах, если поможет, только как-то сомнений у меня становится все больше и больше. Отмахиваюсь от Светки:
- Саббах.
Не знаю, правда, что это за чудо-юдо. Шаман снова приглашает:
- Присаживайтесь. Саббах – это дух, соединяющий воедино инь и янь.
Услышав такое, Дорохина плюхается на стул, широко раскрыв глаза. Затаив дыхание наблюдаем за разворачивающимся действом: шаман зажигает свечку на столе зажигалкой, а потом, поставив локти на стол, складывает ладони домиком и приказывает:
- Закрывайте глаза. Закрывайте, закрывайте не бойтесь!
Светка сопит в ухо:
- Закрывай.
Шаман начинает делать свои колдовские пассы рукой над пламенем, и я закрываю глаза. Секунда идет за секундой. Очень хочется подсмотреть, но я боюсь все испортить.
Раздается свистящий звук, видимо шаман задувает свечку, а потом команда:
- Пф-ф-ф... Откройте глаза.
Осторожно приоткрываю веки – вроде ничего не изменилось, а над свечкой вьется дымок. Шаман невозмутимо, как фокусник, извлекает откуда-то пакетик с трухой и показывает его мне:
- Вот вам чай. Будете пить утром и вечером, пока не кончится.
Чай? Недоверчиво тяну пакетик к себе и потом снова оглядываюсь на Светку. Шаман проникновенно добавляет:
- И ни разу, пожалуйста, не пропускайте.
Дорохина, видимо, тоже не ожидала такого дурилова и ошалело таращит на мага глаза:
- Подождите…Что, все уже закончили?
Шаман невозмутим:
- Вы, что думали, я тут буду с бубном полчаса прыгать?
Ага. В общем-то, мы так и думали. Тем более, про Саббах. Мужик отрицательно качает головой:
- Шарлатаны так, в принципе, и делают, но…
А ты, значит, честный шаман, не шарлатан. На всякий случай еще раз переспрашиваю:
– То есть... М-м-м, все?
- Нет, не все. С вас десять тысяч.
За чай и свечку? Ну, ни фига себе! У меня даже челюсть отвисает, а глаза лезут на лоб:
- Десять тысяч!?
- А сколько вы хотели? Великая Саббах поможет укрепить связи. Нет, вы можете и пятнадцать, я не обижусь...
Я о деньгах как-то вообще не подумала. Тысяч пять может и наберется в кошельке, а может, и нет.
- А-а-а… Свет, у тебя есть деньги?
- У меня?
Дорохина отворачивается и нехотя лезет в сумку за деньгами.
***
Через три минуты, засунув руки в карманы джинсов, вышагиваю по коридору на выход, а Светка семенит рядом, не отставая. Внутри чувствую пустоту и обиду – что я за курица такая, надо же было повестись на этот лохотрон. С недоверчивой ухмылкой вздыхаю, качая головой:
- Фу-у-ух…Это же надо так попасть…. Вроде бы серьезное издание, а пишет про всяких упырей.
Дорохина не унывает:
- Подожди, может, сработает еще.
На ходу бросаю на подругу удивленный взгляд:
- Да какой там… ты его лицо вообще видела? Сидит, там... Шаман, блин, в кино он опаздывает…. Я бы так всю жизнь деньги зарабатывала!
Укоризненно смотрю на подругу:
- Чего ты не дала мне уйти, а? Я же хотела!
Светка, не ожидавшая наезда, отбивается:
- Ха… так ты сама остановилась!
Ну и что, что остановилась. Все равно ж хотела.
- Сама…сама…
Возмущенно вскидываю руки вверх:
- Подарили мужику десять тысяч рублей!. … Ладно, может действительно дочку в кино сводит.
Эмоции переполняют меня и я, раздраженно бросив пакетик с волшебной трухой на подоконник, иду дальше. Вижу, как Дорохина сзади тормозит, и тороплю ее:
- Пошли!
Светка тянет руки к пакетику и растерянно ворчит:
- Маш, ну что ты делаешь?
Как что? Очищаю карманы от мусора. Приходится останавливаться и объяснять:
- А что ты думаешь, я это пить буду?
Киваю вперед:
- Пошли!
И иду дальше, не обращая внимания на подружкины вопли:
- Маш, ну, подожди.
***
В машине, на обратном пути, она мне, все-таки, показывает подобранный пакет с травой и зудит попробовать сегодня эту Саббах на вкус. Молчу, не реагирую. Дома, та же история – вместо того, чтобы приготовить ужин и поесть по-человечески, Дорохина, отвернувшись к столешнице, высыпает волшебную труху из пакета в большую синюю кружку, заливает ее горячей водой из чайника, а потом ставит ее передо мной. Тычу пальцем в ее пойло:
- Свет, я тебе говорю – вот эту отраву я пить не буду!
Уговоры начинаются с новой силой:
- Слушай, между прочим, это была не моя инициатива. Мы что зря ездили?
Меня такая энергичность просто удивляет:
- Слушай, Дорохина, ну чего ты как маленькая! Ты, как будто, не со мной была.
Положив локоть на стол, а другой рукой уперевшись в коленку Светка сидит нахохолившись, опуская голову ниже и ниже. Я продолжаю выплескивать негатив и эмоции:
- Какой–то хлюпик там, чего-то бухтел у меня над ухом, три секунды, а теперь я должна эту отраву глотать?
- Гхм… ну, почему отраву….
Она сует нос в чашку, вся перекашивается, а потом смотрит на меня:
- Пахнет вкусно, можжевельником.
Пожав плечами, отвожу глаза:
- Ну, вот сама и пей тогда.
Дорохина вдруг начинает буквально вопить, потрясая руками:
- Слушай, кто мне тут сегодня истерику целую закатила, а?
Укоризненно смотрю на нее:
- Свет.
- Что, Свет?
Вижу, как она распаляется все сильней с каждой минутой, и снова трясет ручонками над головой:
- Ну, кто мне сегодня закатывала истерики?
Совершенно не понимаю ее поведения. Такое впечатление, что она хочет возвращения Ромки даже сильнее, чем я, а мое сопротивление заниматься всякой дурью, воспринимает как личную обиду. Вообще-то, мы это уже проходили – если что-то ей против шерсти - оскорбится и обидится в пух и прах. Дорохина соскакивает со своего стула, недовольно отмахиваясь:
- Ну, не хочешь, не пей, конечно, дело твое.
Она стучит ладонью по столу и выдвигает свой главный аргумент:
- Но больше мне на мозг не капай, какая ты бедная и несчастная!
Ну, понеслась… Пошла в разнос. Хватаю чертову кружку в руки:
- Ладно, на, на, на…
Но Дорохина уже не слышит и не видит - вопит дурным голосом, шантажистка:
- Да делай что хочешь, меня это не касается!
Торопливо отпиваю:
- Вот, пожалуйста, пью.
Светка сразу успокаивается и отслеживает, сколько же я выпью. Пойло, действительно, не слишком противное. Наконец, отставляю пустую чашку в сторону:
- Вот, выпила.
- Молодец. Хорошая девочка.
Дорохина уходит к себе в комнату, а я, отвернувшись, недовольно поджимаю губы. Посидев несколько секунд, открываю мобильник и набираю номер Романа, но поднеся к уху, тут же захлопываю и опускаю вниз. Нет, он сам должен позвонить! Шаман обещал! Бросив трубку на стол, упираюсь подбородком в кулак и в тоскливом ожидании замираю. Интересно, Саббах уже помогла или нет?
2-1 Понедельник.
Маша
Среди ночи приходит сознание, что я уже не сплю. Глаза открывать неохота и в голову лезут мысли о Ромке, о событиях прошедшего дня… Может быть, надо было поступить иначе? По-другому? Найти слова, а не реветь в соплях и что-то невнятное блеять? А потом этот дурацкий поход к шаману… Саббах недоделанный, с пакетиком отвратительного чая. Тяжело вздохнуть от грустных мыслей не получается и я пытаюсь повернуться на бок… Вернее хочу повернуться, но почему-то ничего не выходит… Да что ж такое! Надо открыть глаза, ущипнуть себя и понять, сплю я или уже проснулась! Да! Такое бывает: спишь, спишь, думаешь, что уже проснулась, ан нет.
Где-то в глубине сознания начинает нарастать паника и одновременно давить мочевой пузырь. Неужели это из-за шаманского чая? Господи, зачем я его только пила!? Стоп, Филатова, успокойся и дыши глубже! Но ровное дыхание, воспринимаемое на слух, говорит, что даже вздохнуть, как хочу, у меня не выходит – не слушается меня тело, не слушается совершенно! Это что болезнь? Паралич? Ужас захватывает полностью, хочу крикнуть, вскочить… И срываюсь в серое вязкое беспамятство.
Рома
Небытие переходит в сон, странный сон… Честно говоря, никогда ничего похожего не было ни разу, хотя снами я богат. Мы идем небольшой компанией по улице в пасмурный обычный день, идем и о чем-то болтаем. А потом сворачиваем в переулок и мои спутники (а может спутницы?) уходят вперед, а я застреваю возле странного неопрятного небритого мужика, может быть даже бомжа. Он смотрит на меня веселыми глазами, что-то бормочет и крутит в руках некий предмет. Это очень длинная тонкая отвертка, с гладкойручкой. Он поворачивает острие то в мою сторону, то к себе и я опасаюсь, что это баловство не доведет до добра, хотя мужик, кажется вполне добродушным и безобидным. Решительно забираю у него опасную игрушку и иду дальше, оставляя бомжа что-то говорить или объяснять вслед. Сразу забываю о нем – мне нужно догнать тех, кто ушел вперед. В конце проулка узкий проход с лестницей вниз, откуда слышатся голоса. Но я останавливаюсь, вдруг понимая, что мои руки пусты и отвертку я потерял. Когда? Где? Не помню. Мне становится ужасно стыдно - отнял у человека, может быть, очень нужную вещь и тут же потерял. И я поворачиваю обратно - мне почему-то очень важно найти эту длинную отвертку, этот фаллический символ по Фрейду. В начале проулка вижу все того же мужика - он суетится вглядываясь в землю и явно ищет то, что я взял у него и так безалаберно утратил. «Извини, так получилось» - только это и могу сказать в оправдание и присоединиться к поискам. Увы, ее нигде не видно.
Я выглядываю из проулка на улицу и сразу за углом обнаруживаю в черной земле сияющие, как будто светящиеся изнутри, золотые часы. Кто-то потерял? Они так ярко сияют и все проходят мимо, не обращая внимания. Может они лежат для меня? И если я не возьму, кто-то все равно скоро подберет и заберет себе. Я решительно тянусь их поднять и тут же отдаю в руки пострадавшему мужичку. «На, возьми, и уходи быстрее». Пусть это будет компенсацией за потерю. Бомж зажимает предмет в руках и действительно, как будто уходит, удивленно повторяя «Часы. Это же часы!».
Я возвращаюсь назад в проулок, и серый день вдруг сменяется полной темнотой. Абсолютной. Останавливаюсь, не зная, как поступить. Секунда идет за секундой, а темнота не рассеивается. Мне странно и удивительно, и приходит мысль, что в снах такого не бывает - темнота и голоса в темноте. И приближающийся голос исчезнувшего бомжа. Он что-то весело говорит про часы, еще про что-то незапоминающееся.
А потом вдруг вспыхивает яркий день. Солнечный день. Я его вижу через стеклянные окна и открытую стеклянную дверь, распахнутую настежь. Там кто-то стоит и зовет «Иди ко мне». Не могу сказать кто там, мужчина или женщина. Ощущение, что первое. И я спешу на зов и еще успеваю подумать «как в романтичном кино». Меня обнимают и целуют в губы. Обычным живым поцелуем, вкус которого некоторое время остается на губах. И это меня нисколько не смущает, даже мысли нет, что это неправильно. Может быть, потому что в этот миг не ощущаю своей мужской половой принадлежности и не думаю о ней. Почему, не знаю.
Странный сон. Наполненный иносказаниями. И потом будто губкой смывается одно изображение, переключаясь на другое, вполне обычное и понятное… А мысли еще секунду продолжают биться, затухая… Кто был тот странный жизнерадостный бомж? Может, колдун? Почему у него отвертка, которую я легко получил и легко потерял? Если это сон, то, что за двусмысленные символы? И ведь поиски вернуть не дали результата…. Что означают часы, которые я нашел и тут же отдал странному бомжу взамен потерянной мной отвертки? И почему часы? Почему, не оставил себе, хотя имел полное право. Потом эта тьма… И кто, в конце концов, меня поцеловал, выводя в солнечный мир? И, наконец, кто я?
Фу-у-ух! Какой бред… Или это последствия аварии? Да! Я же попал в аварию! Быстрее открываю глаза, в мрак темной комнаты, и прислушиваюсь к себе – кажется, ничего не болит и все в полном порядке, только хочется в туалет. Где я? В больнице? Явно не дома, но и на больничную палату чернеющая окружающая обстановка абсолютно не похожа. Сажусь в постели, роняя вниз одеяло, и сразу становится зябко голым плечам. Черт, что это на мне надето? Где моя пижама? Пальцы судорожно скользят по синтетике натянутой на голое тело, пока не утыкаются в мягкую плоть, колыхнувшуюся под рукой. Что за хрень?! Недоуменно трясу головой, и лицо вдруг оказывается в ворохе длинных волос, щекотливо лезущих в нос и глаза. Да, что ж такое-то!
Спустив быстро ноги с кровати, автоматически еложу ими в поисках тапок, и они действительно находятся на положенном месте. Только это не мои разбитые лапти, а что-то уютное и пушистое.
Глаза постепенно привыкают к темноте и уже различают две чернеющих двери, одна из которых открыта. Туда и устремляюсь, щелкая выключателем на стене и зажигая внутри свет. Сначала зажмурившись от яркой вспышки, тихонько приоткрываю глаза. Это совмещенный санузел - ванная, душевая кабина, унитаз, раковина с зеркалом и кучей каких-то склянок и баночек с женской косметической начинкой. Сразу устремляюсь к зеркалу и ошалело пялюсь на Машкино лицо в нем. Она тоже тут? Я у нее? Резко оборачиваюсь, к черноте выхода… Пусто! Снова смотрю в зеркало – она. Я что, все-таки, сплю? Пытаюсь ущипнуть себя за ногу, но непривычно длинные ногти мешают это сделать.
Охренеть! Я такое только в кино видел – там мужик был в коме, а его голос поселился в тетку и она с ним разговаривала. Стоп! Авария! Неужели и тут такая же фигня? Я не хочу! А Машка? Почему я не слышу ее голос? Вернее, это я должен быть голосом, а не она. Стою перед зеркалом, вижу ее лицо, и вдруг вслух, прошу:
- Маш? Машунь! Откликнись!
Молчание… Нет, ну надо же что-то делать!
Видимо я сейчас в квартире, которую Филатова снимает вместе с подружкой Светой. Может быть, даже та в соседней комнате и если я буду слишком громко выступать, то дело закончится психиатрической скорой помощью или милицией. Тем не менее, внутри все клокочет, и я начинаю метаться по небольшому пространству между душевой кабиной и инсталлированному в стену, в противоположной стороне, унитазу. Мысли скачут, опережая друг друга - нет, я точно сошел с ума, такого просто не может быть, я просто сплю! Да, точно!
Залезаю на кровать и укрываюсь одеялом с головой. Сейчас я проснусь, и кошмар кончится. Увы, ничего не происходит, сколько не жмурюсь. Стоп! Есть верный способ – повернувшись на бок и щелкнув выключателем висящего над головой бра, лезу в прикроватную тумбочку в поисках чего-нибудь острого. Под руку попадается булавка и я, собравшись с духом, поскуливая, с размаху втыкаю острие себе в ногу. И зажимаю себе ладонью рот, чтобы не заорать от боли… Это не сон!
Спустя десять минут, я все еще сижу на постели как истукан, совершенно не понимая, что происходит и что теперь делать. Возбуждение сменяется апатией. Самое время, что-нибудь выпить для снятия стресса.
Но сначала в туалет – терпеть уже, даже при осознании полной беспросветности жизни, нет никаких сил. Подняв по привычке сидение унитаза, торкаюсь, пытаясь приладится и так и эдак - элементарное дело, которое, можно сказать впиталось с молоком матери и делалось автоматически 34 года жизни, теперь кажется сложной задачей. Глухо прорычав, опускаю сиденье назад и, задрав ночную сорочку, усаживаюсь - это что ж так теперь во всем будет?
***
В баре, в мебельной стенке в гостиной обнаруживается только бутылка полусладкого красного, и я с ней тащусь на кухню. Достав бокал из стеклянной горки, присаживаюсь возле стола и тупо пью порцию за порцией - то ли пытаясь забыться, то ли снять напряжение. Но не очень-то получается - время от времени заглядываю за пазуху, проверяя - не исчезло ли там привалившее вымя, и отчаяние возвращается:
- М-м-м, уродство, какое уродство...
За окном совсем светло, а я в полной прострации, совершенно не понимая, что предпринять и как себе вернуть мое бедное тело. Наверно, оно в какой-нибудь больничке? Внутри все холодеет – а вдруг в морге? Машкин мобильник, лежащий рядом, играет знакомую мелодию, и я его хватаю, прижимая к уху и вопя:
- Машунь? Это ты? Ты где?
На другом конце слышится озадаченный голос директорской секретарши Насти:
- Мария?
Помолчав, выдавливаю из себя:
- Да.
Надо вести себя как можно естественней и стараться реагировать адекватно Филатовой. Единственно, что понимаю на данную минуту - никто не должен заподозрить, что это не она, ни на работе, ни здесь в общении с соседями (не дай бог, если придется), ни с лучшей подругой.
- В десять летучка у Николая Петровича, явка строго обязательна.
- А что там?
- Текучка, орг. вопросы, трудовая дисциплина.
- Я… Я не могу сегодня!
- Шеф сказал вплоть до увольнения! Кстати, ты не знаешь где Серебров? Вот уж ему точно нужно быть или будут оргвыводы.
- Но он тоже не может! У него уважительная причина!
- Вот, приезжай и сама расскажешь начальнику, чем она так уважительна.
В трубке слышатся гудки отбоя…. Кош-мар. И что теперь делать? Звонить Петровичу и что-то врать? Черт, придется ехать и объясняться на месте.
***
Иду в комнату, лезу в шкаф и вытряхиваю на постель все, что в нем висит – Машкины блузки, рубашки на левую сторону, юбки, платья… Блин, мне бы сейчас джинсы не помешали. Неумело роюсь во всем этом, пытаюсь примерить, потом отбрасываю в сторону - очевидно, выглядеть Филатовой после сна, выбравшись из постели, и быть ею в привычном для всех в офисе дресс–коде не одно и тоже.
Измотавшись, сажусь на кровать и осматриваю себя – дурная голубая кофта, треники и нулевой результат. И это за полчаса трудов?! Валюсь от бессилия на спину на кровать. Смотрю на часы… Бли-и-ин… Совещание! Снова лезу в стенной шкаф – оп-па на! Мой старый костюм - однажды пришлось переодеваться у Марии, перед деловой встречей, и я его оставил здесь. Со вздохом достаю родимого - придется немного попозориться, не по размеру, все-таки, но ничего, переживу.
Облачившись в белую рубашку и заправив ее в брюки, сую руки в рукава пиджака. Кажется, все, и я смотрюсь в зеркало. По мне, так если немного пригладить волосы, то будет очень даже ничего.
Вздыхаю, с долей скепсиса:
- Мда, Зверев отдыхает.
Еще минут десять подбираю обувь… Блин и почему она вся у Машки с такими каблуками? Выбрав самые низкие босоножки, пытаюсь их натянуть. Они хоть и тесноваты, но с дыркой для пальцев, так что не давят. С удовольствием засунул бы эти раскрашенные пальцы в привычные кроссовки, но где их искать у Филатовой не знаю. Да и есть ли они у нее? Так что старательно марширую взад – вперед, по гостиной, тренируясь ходить на каблуках. Тихий ужас - стоять неудобно, ходить муторно.
Пора! Схватив Машкин телефон и ключи от квартиры, на полке в прихожей, рассовываю все по карманам. Тут же на крючке висит ее черная сумка под крокодила, беру тоже, пригодится для конспирации – смотреть, что там лежит некогда, да и неловко, но наверняка найдется что-то полезное в моем нынешнем виде, в том числе и по работе. Чем Филатова занимается в офисе я особо никогда не вникал, так что разбираться придется на месте, чтобы не выглядеть придурком. В смысле, дурой.
Стараясь сохранять равновесие, отправляюсь на выход, а там к лифту – спускаться по ступенькам на каблуках, даже с третьего этажа, равносильно попытке суицида. Как только выхожу на улицу, и за спиной захлопывается дверь подъезда, возникает острое желание рвануть в обратном направлении. Увы, Рубикон пройден, только вперед!
} ***}
Тем не менее, до работы добираюсь без проблем на общественном транспорте и поднимаюсь на этаж нашего офиса. Как всегда, возле приемной начальника кучка шепчущихся сплетников. Интересно, кому на этот раз моют кости? Еще и хихикают, поглядывая в мою сторону.
- Всем привет.
Зам директора Козлов оглядывается и его глазки начинают бегать:
- Доброе утро Мария.
Он берет меня под руку, уводя от всех подальше:
- Пойдемте, я вам расскажу… Мы обсуждаем грядущие перемены.
Двигаемся в сторону кабинета, где сидят девчонки отдела маркетинга и, как я помню, Машуня тоже. Осторожно интересуюсь:
- Они и правда, всех коснуться?
- Нет, но некоторых точно.
- Вот, как?
Козлов оглядывается на сотрудников у приемной. Там по-прежнему стоят и наблюдают за нами Толик Пузырев, Валя Мягкова, новенький курьер Мухин и Настя.
- Последнее время Мария, вы преподносите нам такие неожиданные сюрпризы. Даже не знаем, чего нам ожидать от вас в дальнейшем.
Интересно, это он о чем? Машка мне ничего такого не рассказывала.
- Я так понимаю, это упрек? Или может, все-таки, комплимент?
- Кстати, прекрасно выглядишь.
- Серьезно?
Смотрю вниз, на себя. Я же говорил, что все нормально будет! Его похвала мне нравится - похоже, не все так плохо, может и прорвемся. Козлов тоже оглядывает меня с головы до ног и чешет пальцем лысину:
- Какое интересное …гкхм… решение.
Пытаюсь выкрутиться.
- Да, вы знаете, это мой любимый костюм, я его в Испании купила.
- Да-а…О-о-о…Испаньоль!
Петр Константинович щелкает пальцами, словно кастаньетами. Я смеюсь, все вроде хорошо и можно не комплексовать. Хотя его следующий вопрос вновь напрягает:
- А ты уверена, что это точно, женский?
Он щиплет себя за бровь, и я не знаю даже, что ответить. Очевидно, что пуговицы пришиты
на мужскую сторону… Да и гульфик на брюках вряд ли говорит о дамской принадлежности. Засовываю руку в карман пиджака:
- Ну, сейчас таких четких граней нет… Унисекс!
- А, ну да… Да. Я немного староват, ну не в смысле секса. А в смысле уни.
Натянуто смеемся, и Петр Константинович опять подозрительно косится куда-то вниз.
- Да… И ремень такой... Ну, удачного вам дня.
- И вам того же.
- Угу.
Блин, ремень как ремень. Начальник хлопает меня по плечу и, не оглядываясь, идет в сторону зала заседаний, где, как я понимаю, и будет совещание, на которое созвала всех Настя. Уже начинаю сомневаться, что все закончится сегодня благополучно…. Пытаюсь сам себя успокоить:
- Чего все пялятся-то, нормальный костюм, штука евро, между прочим.
Неожиданно от приемной слышится директорский голос:
- Рома! Ну, родной, нельзя же так! Епрст, где же ты ходишь-то?
Рома? Это меня! Кидаюсь обратно к приемной, и Петрович оборачивается на мой цокот, застывая в немой позе – видимо он ожидал увидеть нечто другое и теперь в шоке. Пора приводить в чувство:
- Так, спокойно, спокойно… я пришел… ла… пришла.
- В смысле?
Федотов пытается заглянуть в дверь кабинета, из которого я материализовался. Хватаю его руку и начинаю трясти в рукопожатии:
- Я, Рома… То есть Маша… Ромаша… Ну, Ромашка я для друзей, а так меня зовут Мария. Мария Филатова из отдела маркетинга... Рома же вам звонил, да? Или нет?
Петрович таращит глаза.
- Да знаю я, что ты Маша Филатова! Где? Где, он?
Он вдруг закатывает глаза к потолку:
- Все! Это - задница!
Не понял, это что наезд? Оглядываю себя сзади.
- В смысле? У меня?
Федотов вдруг оживает и тащит меня к себе в кабинет. Я не сопротивляюсь и, зайдя, прикрываю за собой дверь.
- Филатова, я еще раз спрашиваю – где Роман Серебров?
- Николай Петрович, я еще раз повторяю - он болен.
- Я это уже слышал. Вопрос такой – чем!? У него, что чума, сибирская язва, коклюш? Да у него с головой проблемы! Вот это что это такое, а? Я вас спрашиваю, что вот это такое?
Федотов выскакивает из-за своего стола и сует мне под нос мобильник. Я сникаю:
- Это? Сотовый телефон.
- Вот, правильно! Те-ле-фон. И обычно по этому телефону звонят начальству, когда болеют! Понятно?
Пытаюсь выкрутиться, но мои потуги похожи на лепет, хотя, и уверенным голосом:
- Но все так неожиданно вышло. Он в аварию попал! Серьезную!
- Ох, господи, лучше бы я попал в аварию.
Федотов садится на стол, спиной ко мне, лицом к окну. Плечи его опускаются… Кажется, он основной пар выпустил?
- Николай Петрович, успокойтесь! Рома послал меня разрулить ситуацию. Его недолго не будет – всего месяц… Или два… Наверно.
- Мария Павловна, нет никакой ситуации. Есть большая голая задница!
Петрович устало пересаживается в кресло.
- У нас новый большой испанский проект, реорганизация, новые деньги. И все должно было замыкаться на Сереброве. Он презентацию должен делать, а не в койке валяться!
- Николай Петрович, Рома мне очень доверял, очень! Мы с ним давно общаемся и доверяем друг другу полностью. Мы подготовим эту презентацию, зуб даю!
Начальник хмурится:
- Не нужны мне твои зубы! Нет, поступим по-другому. Значит, так, Маша Филатова. Я поручу возглавить процесс нового зама, сегодня он появится попозже, и я его всем представлю. Попрошу, чтобы привлек вас, и, скажем… Пригожина.
- Но…
- Так с этим вопросом закончили.
Его взгляд становится подозрительным:
- А вообще как? У тебя все нормально?
- Да. Нормально, а что?
Федотов косится на меня и растерянно хихикает:
- Ты так-то необычно выглядишь.
И этот туда же.
- А это… Ну, я решила внести, так сказать, некое разнообразие... Мой любимый костюм.
Неужели тоже начнет сейчас пальцами щелкать? Не редакция, а школа танцев.
- А он тебе это… Не великоват?
- Ну, да, есть немного.
Еще бы он был не великоват. Рома это вам не Толик Пузырев, какой-нибудь.
- Зато в нем так удобно, он легкий, почти не мнется, смотрите какая ткань, вы попробуйте.
Пытаюсь сунуть в руку шефа полу пиджака, но Федотов шарахается в сторону и отдергивает руки вверх:
- Нет, я верю, верю… Мария, у нас конечно творческий коллектив. И как у всех талантливых людей … Встречаются, как бы это сказать… Ну, не такие как все.
Я не такой как все? С подозрением смотрю на него – неужели заметно? Неужели так бросается в глаза? Даже такому человеку как Петрович? Тем временем, он продолжает:
- Я это понимаю, я лояльный человек, спокойно к этому отношусь… Но, зачем это все афишировать!
Господи, о чем он?
- Николай Петрович!
- Вот у меня есть дочь. У нее есть знакомый и он …, как бы это сказать… Он, он… гомик. И я нормально к этому отношусь.
Начинаю нервно приглаживать волосы - спокойствие, только спокойствие. Кажется, меня хотят записать в гомики? А Федотов, как ни в чем не бывало, смахивает какие - то крошки со своего стола и продолжает рассказ:
- Он даже дома у нас бывал. Да на здоровье, это ради бога, он спокойный, добрый, интеллигентный человек….
Тихий ужас, с кем это он меня сравнивает?
- Николай Петрович, можно я пойду, а?
Выдерживаю продолжительный молчаливый взгляд, потом начальник, отвернувшись, машет рукой:
- Иди.
Облегченно вздохнув, тороплюсь на выход. За дверью обнаруживаю шепчущихся неподалеку Валю с Настей.
- Валечка!
Мягкова вздрагивает.
- А?
Нервно шучу:
- Что с тобой, нервишки шалят?
- А-а-а… ой, извини…, нет, я не ожидала просто.
Подхожу к ней поближе, не кричать же через всю приемную:
- Рекомендую по утрам зеленый чай, успокаивает, ну и повышает тонус… Пойдем ко мне на секундочку, пожалуйста.
Разворачиваюсь, желая увлечь ее с собой, но позади раздается жалобное блеяние:
- З-з-з-зачем?
Останавливаюсь в дверях. Заикается, да еще оглядывается на Настю? Чего это с ней? Удивленно спрашиваю:
- Что значит зачем? Задание шеф дал, разговор есть.
- Не, я не могу. Я не могу сейчас.
Точно, заболела.
- Как, не могу?
- А-а-а… у меня там эскизы, да!
Таращусь на нее. Это что-то новенькое. Шеф дал задание, а она «не могу».
- Да! Ой, я не могу, не могу, правда, не могу. Нет времени.
Срывается как спринтер, при ее-то габаритах, и вмиг исчезает среди снующих сотрудников.
Да ей лечиться пора! Развожу руками, апеллируя к Насте:
- Тю... Нормально… Как с тобой трепаться у нее время есть!
Мимо рысью бежит Станислава Болотная, и я торможу ее:
- Стась!
- Да?
- Ты мне нужна.
- Ага.
Тычу пальцем в ее бумажки:
- У меня есть вопросы по бюджету испанского проекта.
- Так, я слушаю.
В ее руках тут же возникают ручка и блокнот. Она что думает, я в коридоре буду обсуждать финансы? Может, еще в туалете устроим симпозиум?
- Слушай, ну, давай не здесь, может, к нам пойдем?
Киваю в сторону рабочей комнаты.
- Tet-a-tet , все-таки разговор серьезный.
Болотная меняется в лице и начинает нести какую-то ахинею.
- Ой... Там это... Меня, там это… Телефон!
Напрягаюсь. Смотрю на нее настороженно. Братцы, это уже не смешно!
- Что, телефон?
- У меня там телефон, из налоговой будут звонить. Извини, я не могу, извини.
Трусцой она убегает за угол, а у меня начинает потихоньку ехать крыша. Сунув руки в карманы брюк, иду по холлу:
- Слушайте, что вообще происходит? А? Я не понимаю!
Мой вопрос остается без ответа, и лишь курьер Мухин, болтающийся возле Настиной приемной, подает голос.
- Похоже на женский бойкот.
- Что?
- Я говорю, походу, боятся тебя все, как ошпаренные бегают.
Рявкаю, на него:
- Встать, я сказал…ла!
Коля испуганно поднимается. Молодец!
- Правильно говоришь, боятся… Пригожин на месте?
- Ага, У себя.
2-2
Ромаша
Заглянув в Машкин отгороженный закуток начальника отдела, оставив там на ее рабочем месте пиджак на спинке стула (все-таки намеки Козлова и Федотова на экстравагантность моего костюма возымают действие и я хочу частично снизить нагрузку на мозг окружающих – у рубашки, слава богу, пуговицы на правильную сторону, да и с размером вопросов нет), направляюсь к Пригожину. Раньше, по работе, мне с ним не часто приходилось сталкиваться, не то что Филатовой, но особого впечатления он на меня не произвел – обычный клерк, каких немало, хотя может и с творческой изюминкой.
Так, вижу, на месте! Он сидит спиной ко мне и просматривает распечатки.
- Сергей, привет.
Хмуро кивнув, тот бурчит, сложив губы гузкой:
- Здравствуй.
Интересное кино, чего это он? Или у них война с Марией? Прислонившись к косяку двери, засовываю руки в карманы брюк:
- Я думал…а ты еще не пришел.
Пригожин, по-прежнему не оборачиваясь, бормочет:
- Скоро десять, оперативка, чего бы мне не прийти.
Все-таки, что-то случилось. Или на что-то обиделся? Захожу внутрь и закрываю плотно дверь.
- Гкхм… Сергей, скажи, тебе уже звонил Петрович по испанскому проекту?
- Да. Сейчас я тебе скину на комп материалы.
Да что ж такое то, неужели нельзя поговорить по-человечески? Я что ему, стена что ли? Начинаю злиться.
- А что, на твоем нельзя?
- А что, твой, не работает?
- Сергей, что–то случилось?
- А что, нет?
Пригожин разворачивается, окидывает взглядом мой наряд снизу вверх, застревая взглядом сначала в районе груди, потом ниже пояса, и начинает подниматься из-за своего стола, издавая междометия:
- О-о-о…Угу.
Блин и этот туда же…
- Это не то, о чем ты подумал!
- Ну, конечно. Позавчера ты меня отшила с предложением поужинать вместе, сегодня приезжаешь в мужском костюме. И это не то, о чем я подумал!
Финт с блузкой не удался. И почему надо сразу пялиться на брюки? Это, в конце концов, неприлично! И вообще, что вы все привязались к моему костюму?! Помнится, в одном из глянцевых журналов видел - девушки в мужских костюмах очень даже привлекательны и женственны. А насчет Машки… Тут я за нее двумя руками: молодец, что такого смазливого недомачо отшила.
- Сергей, извини, но позавчера…
- Это ты меня извини, я просто тупой человек.
Чего-то, я не понял.
- Почему ты тупой?
- Ну, потому что, в принципе, ты тогда мне все доступно объяснила, а я тебя недопонял, видишь?
Машуня ему объяснила? Любопытно, что?
- Что я тебе объяснила?
- Ну, как сказать…, что ты, не такая женщина, как я думаю.
Вот как вывернул все, засранец. Машуня ему искренне про свои чувства к другому намекнула, а он ее в лесбиянки записал!
- Пригожин, она… Я не это имела в виду!
- А что ты имела в виду?
- Это очень сложно объяснить.
- Давай начистоту. Тебе нравятся женщины или нет?
- Конечно, нравятся, то есть, нет... Черт, да что ж такое!
Мечусь по его кабинету, аки раненый зверь. Пригожин улыбается, весело ему, блин.
- Ничего, ничего… ты просто скажи, нравятся или не нравятся?
- Нравятся, но это не то, о чем ты подумал!
Сергей вдруг становится серьезным.
- Маш, стоп, значит, так.
Останавливаюсь возле двери, ожидая продолжения.
- У нас с тобой - чисто деловые отношения, а личная жизнь каждого, это личная жизнь каждого.
Делаю глубокий вдох.
- То есть так, да? Прекрасно! Другого мне и не надо, кстати!
И вообще… Пошел, ты, придурок озабоченный. Лесбиянки везде ему мерещатся! Молча, разворачиваюсь и ухожу, хлопнув дверью.
***
Наконец, обещанная оперативка. Мы уже истомились сидеть в ожидании нового зама, и вот двери зала заседаний распахиваются, и к нам заходит какой-то крендель в полосатом свитере и с портфельчиком в руках:
- Добрый день.
Он глядит на застывшего в председательском кресле Федотова и тычет пальцем себе под ноги:
- Я так понимаю, «Ресайнс» это здесь?
Петрович непонимающе смотрит на посетителя, зато Козлов прямо цветет и пахнет:
- Кирилл, наконец-то! Ну, что ты ей-богу, даже не позвонил.
- Зачем?
Все головы тут же разворачиваются в сторону нового начальства – оно! Я уже знаю, что это протеже Петра Константиновича для испанского проекта в обход меня и потому заезжая знаменитость мне категорически не нравится. Сидящий народ поднимается с кресел, и Козлов с гостем трогаются вдоль шеренги сотрудников, словно парад принимают. Будущий проектный гений с улыбкой пожимает плечами:
- Я мальчик самостоятельный, как видишь смог и сам пробраться.
- Ну, да. Дамы и господа, позвольте вам представить - раньше вы этого человека могли видеть только в новостях и на страницах глянцевых изданий, а теперь он будет работать только у нас!
Все эти словеса меня совершенно не задевают. Стою понуро, уронив руки вниз и сцепив пальцы у живота, словно в воду опущенный и только одна мысль стучит в висок: в Машкином туловище я с ним хреновый борец…, а с другой стороны, сомневаюсь, что с этим напыщенным индюком сработаюсь в любом виде. Петр Константинович продолжает нас знакомить:
- Прошу любить и жаловать, новый проект-директор.
Надо же какую звучную должность придумали – не просто заместитель, а проект-директор!
Длинный крендель, тем временем, кланяется публике:
- Кирилл Побужецкий!
Все почему-то аплодируют, и мне приходится вяло стукнуть пару раз в ладони. Наш гость шутит в сторону Козлова, пытается предстать перед нами демократичным малым:
- Да-а-а, всю ночь, наверное, речь писал?
- А вот и не угадал. Заказал у лучших спичрайтеров! Ха-ха-а-а
Козлов оглядывается назад, на Федотова и разворачивает Кирилла в сторону Петровича.
- О, да! Позволь представить тебе.
Федотов вылезает из председательского кресла на передний план и проникновенно жмет протянутую руку. Петр Константинович представляет его:
- Это наш местный босс, так сказать.
Федотов смущенно отводит глаза и поводит плечом:
- Николай Петрович Федотов.
Кирилл поднимает вверх брови:
- Так вы, получается, теперь мой начальник?
Ослепленный звездным сиянием, Петрович продолжает стесняться:
- Да, нет, что вы… Скорее старший товарищ.
Кинув взгляд в мою сторону, Козлов разворачивает Кирилла, заставляя и меня сделать шаг вперед.
- Да, Мария Филатова, начальник отдела маркетинга, будет вплотную заниматься вашим проектом.
Покидаю строй и стою перед Побужецким, опустив глаза вниз. Тот приторно приветствует:
- Очень приятно.
Улыбаться и говорить в ответ что-то положительное совершенно нет желания. Он берет мою безвольную ладонь и подносит к губам… Стужев торопится вылезти и привлечь внимание к себе. Это мне на руку и я тут же отступаю за спины. Козлов представляет:
- Александр Стужев, начальник отдела продаж.
Преданно заглядывая в глаза, Саня лебезит перед новым проект-директором:
- Весьма!
- Симметрично.
Идут дальше.
- Анатолий Пузырев, он отвечает за…
Кирилл вдруг протестующе взмахивает рукой:
- Прошу прощения, а можно я сейчас..., только без обид…, просто я сейчас всех не запомню. Давайте как-нибудь потом, в процессе работы.
Петр Константинович подхватывает:
- А вот это золотые слова. Вот, слушайте и учитесь, давайте дорогие мои поработаем.
Федотов тут же вылезает из-за спины Побужецкого и берет разгон маевки в свои руки:
- Так, действительно, давайте по местам и дадим стране угля.
И тут же протягивает руку в сторону выхода, приглашая нового зама следовать за собой:
- Пойдемте, покажу вам ваш кабинет, пойдемте...
***
Возвращаюсь на Машкино рабочее место. Сегодня начальство будет занято друг другом, и можно подумать о более серьезной задаче на сегодня – как мне попасть в собственную квартиру и забрать ноутбук с информацией, которая может понадобиться для презентации. Пригожин хоть и обещал скинуть все, что Федотов ему вышлет по проекту, но там наверняка нет полных финансовых и производственных данных по «Ресайнсу» за несколько последних месяцев или даже лет. Не только белых данных, для всяческих инспекций, в том числе и налоговой, но и «черных» - все это в моем ноуте дома и я никого не подпускаю к этим данным.
Перво - наперво, нужно разыскать ключи от родного дома и одна такая связка, точно знаю, была у Марии. Покрутив головой в поисках сумки, обнаруживаю ее висящей на спинке кресла, куда и повесил, когда пришел на работу. Что у нас тут? Опрокинув вверх тормашками, вытряхиваю содержимое на поверхность стола и удивленно качаю головой: пропуск в офис, кошелек, мобильник, косметичка, зеркальце, какой-то крем, салфетки, непонятные таблетки, пилка для ногтей, расческа, записная книжка с ручкой, упаковка колготок, резинка для волос и прочее, прочее, прочее.
Среди горы всякой всячины, обнаруживается и брелок с нанизанными знакомыми ключами. Отлично! Думаю, никто не заметит, если я прямо сейчас свалю отсюда и отправлюсь в собственную квартиру с обыском. Соседи Машу знают, видели, и ее появление подозрений у них не вызовет.
Или вызовет? Тут же вспоминаю косые взгляды наших теток и мужиков на необычный прикид обычной сотрудницы. Похоже, на завтра, мне нужна помощница для смены имиджа лесбиянки на привычную для всех Машу Филатову. Если конечно я застряну в этом теле, а не вернусь в родное.
***
Спустя полчаса я уже на Новослободской и ковыряюсь ключом в замке квартиры. Кажется, никто меня не видел и никто не обратил внимания. Проникнув в темную прихожую, тихонько прикрываю дверь до щелчка, и включаю свет в прихожей. Все так, как оставил позавчера: в гостиной легкий бардак, на столе неубранная посуда с остатками ужина, завядшая зелень, выдохшееся недопитое вино в бокалах. Слегка прибравшись и загрузив посуду в посудомоечную машину отмываться, возвращаюсь к главной цели своего визита – ноутбук!
Он быстро обнаруживается в спальне и я, запустив систему, быстро просматриваю запароленную директорию с нужными файлами. Отлично! Свести все к единому формату, добавить связующих слов и все! И можно идти к Петровичу за благословением на презентацию. И никакой Побужецкий c его лошадиной физиономией мне не нужен!
Сунув ноутбук в портфель, прихватив ключи от «Тойоты», второй своей машины и одну из банковских карточек, собираюсь уже удалиться, но приходит шальная мысль – а вдруг я уже завтра окажусь снова в прежнем теле, в какой-нибудь больничке… Или вообще нигде не окажусь и окончательно исчезну? И если я догадался воспользоваться Машкиными ключами от своей квартиры, она тоже вполне может воспользоваться ими и обследовать мою берлогу, кинувшись на розыски. А она кинется, знаю! Она же тут все вверх ногами перевернет в поисках зацепок. Мне почему-то не хочется пугать и мучить девушку, с которой отлично проводил время последние недели и телом которой я сейчас безапелляционно пользуюсь, решая собственные проблемы с работой. А ведь ее могут затаскать по всяким милициям - полициям, если прознают про нашу связь.
Вырвав листок из лежащего на столе блокнота, размашисто пишу:
«Маша! Не ищи меня. Мы разошлись, и я уезжаю. Возможно, надолго или даже навсегда. Роман Серебров, сентябрь 2009».
***
Наконец все дела сделаны, и я отправляюсь домой. Только успеваю зайти в квартиру и, вздохнув с облегчением, бросить сумку на ящик с обувью, как на меня вихрем налетает Дорохина, ну, подруга с которой Маша снимает совместно эту квартиру:
- Мащуль, привет дорогая!
Она целует меня в щеку, а в глазах столько радости и желания угодить, что я не выдерживаю:
- Привет… Ты, как будто, неделю не виделись, прям.
С облегчением скидываю туфли с уставших ног - лепота. Светлана оправдывается:
- Что ж я, не могу соскучиться, что ли? Как дела то у тебя?
Ее глаза вдруг лезут на лоб:
- Подожди, во что ты одета? Это из-за Ромки да?
Я уже сдался и поднял ручки насчет своего костюма, так что спешу закрыть тему:
- Не важно.
- Что, значит не важно?! В мужском костюме, без лифчика, не накрашена…
Ну, да… Ни о чем таком я не подумал… И получается, что раз я теперь в женском туловище, то мне без Светкиной помощи не выжить, сколько ни хорохорься.
- Да, проблемы у меня.
- Я вижу.
Чтобы ей такое сказать и не напугать?
- Понимаешь…, будто разучилась всему.
- Чему, всему?
- Ну, всему! Как отрезало! Пытаюсь вспомнить, что и как делать, одеваться там, краситься, что там ты еще говорила…. А руки не слушаются. Ну, вот, и… Как смог… Смогла…
У Дорохиной, кажется, глаза из орбиты сейчас вылезут от удивления:
- Это наверно после чая, что шаман дал!
Чая? Осторожно интересуюсь:
- Э-э-э, возможно… Какого чая? Какого шамана?
- У-у-у, как все запущено… И что вчера мы с тобой к шаману ходили тоже не помнишь?
- Э-э-э…, а зачем?
- Ромку вернуть, зачем же еще.
Что-о-о? Меня от такого известия аж перекашивает:
- Так это вы? Это из-за вас?
Получается, из-за какого-то там шамана и этих двух дур, я теперь мучаюсь в Машкином теле и даже представления не имею, что происходит с моим собственным туловищем?!
- Из-за кого из-за вас!? Идея была моя, но ты сама ее с радостью подхватила.
Пошлепав губами, делаю несколько глубоких вдохов, утихомиривая забурлившую кровь.
- Да, да, извини… Расскажи еще раз, что вчера было.
- Что-что… Явилась вся в соплях, ревела… Еле успокоилась и мы пошли к шаману.
- И? Что он сделал?
- Сжег Ромкино фото, смешал с какой-то травой и сказал заваривать и пить.
- А он говорил, когда все это закончится?
- Приворот? Нет не говорил, типа как Саббах распорядится.
- А Саббах, это кто?
- Дух, я же говорю.
- А есть его адрес, телефон?
- Чей? Саббах?
- Шамана этого долбанного!
- Маш, я не понимаю, успокойся! Насколько помню, сей кудесник работает только по выходным, а сегодня понедельник. Не заморачивайся! Живи, радуйся жизни, принимай, все как есть, а в следующую субботу мы обязательно к нему сходим. Другого варианта все равно нет.
Набрав воздух полной грудью, с шумом выдыхаю – Светка права, истериками делу не поможешь. Но Машка-то, какова! К шаману отправилась приворот делать… Дорохина между тем переключается на сегодняшние события:
- И что же ты при такой забывчивости на работе делала? Или все-таки не всю память отшибло? Как вообще самочувствие?
Отмахиваюсь:
- Да-а-а… Нормальное у меня самочувствие. Но помощь твоя и правда, нужна.
- Так что на работе?
- Представляешь?! Они там все решили, что я лесбиянка. Блин. И все как один… А бабы боятся ко мне подходить… боятся, что я к ним буду домогаться.
- А мужики?
- Мужики ржут за спиной как козлы. Я им теперь, тем более неинтересна, я ж в основном по бабам. Хотя, может оно и к лучшему.
Сказал и задумался, чего это я, такое, ляпнул… Будто мне нужен их интерес. Светка трогает меня за руку:
- Что ты такое говоришь?! Не кисни, подруга! Ну, а Пригожин?
Смотрю с подозрением на Дорохину – она что-то знает? Неужели у Машки, за моей спиной, с этим кренделем что-то было?
- А что, Пригожин?
- Ну, как он к этому отнесся?
- Да, также как и все. Да черт с ним, с Пригожиным! Пусть думают, чего хотят.
- И это правильно! Знаешь, что бы я сделала, прежде всего?
- Ну?
- Я бы выкинула этот костюм, к черту!
Смотрю вниз на себя. Мой костюм?
- Ты что с ума сошла – выкинуть штуку евро?
Запахиваю поплотнее полы, но Светка, улыбаясь, настаивает:
- Да. И как минимум потратить еще одну.
- Это ты про шопинг?
- Ага! Отличное средство от хандры.
Но сегодня дело до шопинга не доходит. Дорохина взгромождается на табуретку возле кухонной стойки-столика и мне приходится обходить вокруг, чтобы пристроиться напротив. Светка неуверенно тянет:
- Маш, гхм, я хотела попросить тебя об одном одолжении.
Пытаюсь открыть бутылку воды.
- О каком одолжении?
- Ну, в общем, это очень важно для меня.
- Свет, ну не тормози, вали, а?
Наконец пробка отскакивает, и я присасываюсь к горлышку. Хорошо-то как!
- Ну, в общем, сейчас сюда придет Ленчик.
Я от неожиданности делаю большой глоток и чуть не давлюсь пеной, пытающейся выбраться обратно через нос. Дорохина продолжает бубнить:
- И мы хотели…
Я зажимаю ладонью рот, стараясь не раскашляться, и Светка замирает:
- Что такое?
Наконец отпускает и мне удается продышаться:
- Я не понял-ла, кто сюда придет?
- Леонид.
- А что он здесь забыл?
- Ну, в общем, я пригласила его на ужин.
- Сюда?
- Да нет, конечно, в ресторан.
Ну, это другое дело. Сразу успокаиваюсь и слезаю с табуретки:
- А, ну тогда, ради бога, Свет, господи, приятного аппетита.
Хромаю осторожно к Машке в комнату, переодеваться.
- Только, пожалуйста, когда он сюда придет, будь уж, пожалуйста, готова, а? Мне, честное слово, не в кайф видеть этого укурка.
- Да он не укурок.
Я останавливаюсь, чтобы добавить:
- Это еще мягко сказано.
Видел я, как он однажды пялился на Машуню сальными глазками, и мне тогда это очень не понравилось… Залезаю в платяной шкаф и начинаю там копаться в поисках того, во что бы переодеться.
- Слушай, если тебе Леня чем-то не угодил, это не повод, чтобы…
- Свет! Все, проехали.
Выбираю красную майку и снимаю ее свешалки:
- Давай, ты просила об одолжении, давай говори. И давай закроем эту тему. Если хочешь, чтобы я его грохнула, я его грохну, не проблема.
2-3
Дорохина стоит рядом, сложив руки на груди.
- Филатова! Ну, какой криминал?!
- Все, все, все, все - у меня был трудный день, мне хочется расслабиться, пошутить.
Снимаю с себя пиджак и начинаю расстегивать блузку.
- Ну? Чего там у тебя?
- Ну, в общем, Ленчик хотел пригласить в ресторан нас с тобой. И я подумала – а почему бы и нет. Развеешься. Белый свет клином на Ромке не сошелся.
- Оп - па. Я чего-то не поняла, а я то, ему, каким боком сдалась?
За разговором стаскиваю с себя блузку и вешаю ее на вешалку в шкаф.
- Ну, он хотел познакомиться с твоим женихом.
Не понял. Или не так расслышал?
- Чего? С кем он хотел познакомиться?
Светка смущенно отворачивается.
- Гкхм... С твоим женихом... Я вынуждена была сказать, что у тебя есть жених.
Я как стоял перед ней с голыми сиськами, так и стою, ошарашено теребя майку в руках. Нет слов! Одни эмоции…
- Жени-и-их??? Вы чего там сегодня курили, пили, нюхали? Чего?
Дорохина обиженно сопит:
- Маш, ну, у меня не было другого выхода!
- Что, значит, у тебя не было другого выхода?
Начинаю судорожно просовывать руки в майку.
- Маш, он просто подумал, что мы с тобой….
Светка замолкает на полуслове и ждет, пока я натяну майку на голову. Наконец выныриваю наружу:
- Что, мы с тобой?
- Ну, чего ты меня переспрашиваешь…. Он подумал, что мы с тобой лесбиянки!
И этот туда же! Ну, он то меня видеть сегодня в костюме никак не мог!
Выбираю зажатые волосы из-под горловины майки и расправляю их... Пытаюсь воспринять, что мне Светлана тут вещает на уши, и не могу. Дорохина жалобно смотрит на меня, а я не могу решить - смеется она надо мной или серьезна.
- Он что, сексуально озабоченный?
- Он не озабоченный сексуально. Он озабочен нашими между собой странными отношениями. Ты, понимаешь?
А у Светки с Машкой странные отношения? Сегодня право день открытий. Расправляю на себе майку:
- Гкхм… Да-а-а-а уж, кош-мар…. Я знал, что он урод, но чтоб до такой степени.
Иду из спальни в ванную, к зеркалу. Светка плетется следом и останавливается в дверях:
- Маш!
- Бросай его к чертовой бабушке!
Дорохина то нервно упирает руки в боки, то складывает их на груди:
- То есть ты меня не выручишь, да?
Говорю твердо и с расстановкой:
- Я не подыгрываю чокнутым людям!
- Я что, по-твоему, чокнутая, да?
Буду терпелив, как великий Каа. Ссорится со Светкой в моем положении последнее дело.
- Не ты! Слушай, а давай завтра или послезавтра? Где я тебе сейчас Романа возьму? Где?
- Это отговорки! Завтра будет то же самое! И необязательно ждать для этого Сереброва!
Смотрю на отражение в зеркале… Не хотелось бы завтра увидеть то же самое!
Дорохина подбирается ко мне вплотную и повышает голос:
- Слушай, Филатова! Лизунов - это моя личная жизнь! Когда ты даешь ему какие-то оценки, ты автоматически даешь эти оценки мне, понимаешь!
Ерунда какая-то…. Бабская логика! Мне что теперь этого придурка патокой поливать и дифирамбы ему петь?
- Слушай Свет, я не хотела тебя обидеть, но разуй глаза свои!
- Слушай, так ты мне, значит, не поможешь, да?
Молчу, я уже все сказал.
- Ну и сволочь ты неблагодарная Филатова! Блин, первый раз в жизни попросила тебя помочь!
- Свет.
- Попроси…, попроси о чем-нибудь, причесать тебя, накрасить, да! Давай, давай, счастливо оставаться.
Как она, кстати, об этом заговорила! Дорохина вылетает пулей из ванны, хлопая дверью. Я рычу от бессилия и иду следом. Тяжко вздыхаю - придется смириться с ее креативными закидонами.
В ее комнате бедлам: Дорохина методично вытаскивает из платяного шкафа свои шмотки и бросает в свой объемистый чемодан.
- Свет, чего ты делаешь?!
- Вещи собираю, чего не видишь? Или у тебя проблемы со зрением?
Черт, она что меня бросает?! Светлана сдергивает очередное платье с вешалки, но я успеваю его перехватить:
- Дай сюда.
- Дай сюда!
- Отпусти, говорю.
- Да, дай.
- Отпусти.
- Свет!
- Ну, что?
Воспользовавшись заминкой, выдергиваю платье из ее рук и прикладываю к себе.
- Как тебе?
- Что, как мне?
- Дашь подружке платье в ресторан сходить?
Дорохина улыбается, успокаиваясь:
- Дам.
Я тоже улыбаюсь – кажется, конфликт исчерпан.
***
Как же мне претит все это бабское надевать на себя: белье, колготки, к тому же, на этот раз, без такой детали женского туалета как бюстгальтер не обойтись и я опять стучусь к Светке в комнату за помощью. Она меряет меня удивленным взглядом, но помня мои странные оправдания относительно Ромкиного костюма и похода в нем на работу, помогает застегнуть сзади застежку лифчика и поправить лямки.
Сгорая от стыда, быстро ретируюсь в спальню и уже в одиночестве, натягиваю на себя захваченное в борьбе полосатое, как зеленый матрас, платье и кручусь перед зеркалом... Не знаю, какое-то оно простоватое для Светкиных ресторанных приготовлений … И непривычное… какое-то, слишком свободное и легкое. Чуть сильнее дернешься, и весь гарнитур наружу вылезает. А Маша девушка скромная, желательно, чтоб ничего не колыхалось и не задиралось…. В брюках, конечно, привычней... Но в ресторан в брюках не комильфо, тогда уж в жабо и буденовке…
Когда выхожу пред очи подруги, она уже в гостиной и готова к очередному раунду перевоплощений. Светлана сует мне в руки щипцы для волос - дескать, давай самостоятельно наводи красоту, а сама начинает раскладывать на столе макияжное хозяйство - банки, склянки, зеркальца – ей, видите ли, и самой требуется боевая раскраска. Когда первый порыв украшательства спадает, задаю более насущный для меня вопрос:
- Ну и где мы возьмем этого женишка?
Светка, завершая обмахивать лицо кисточкой, на такие мелочи не заморачивается:
- Слушай, ну может позвонить в какую-нибудь службу эскорта? Сейчас таких полно. Ну, а что? Тебе же не в койку с ним прыгать.
Чуть не поперхнулся… Выпускаю из щипцов локон и с любопытством смотрю, как он скачет перед носом вверх-вниз, вверх-вниз.
- Отказать!
- Ну, почему отказать сразу.
- Ну, потому что сразу будет видно, что этот крендель видит меня первый раз в жизни.
Дорохина вздыхает, соглашаясь:
- Ну, хорошо, может ты и права. А с работы кто-нибудь?
- Ну, кто? Кто с работы?
- Ну, какой-нибудь мужик с работы.
- О-о-ох, ну с работы, с работы….
Накручивая щипцами локон, поднимаю глаза к потолку и пытаюсь представить кого – нибудь из нашей публики…. Вот мы сидим вчетвером в ресторане, напротив меня курьер Мухин…. Мдя-я-я, жрет и жрет не останавливаясь. И естественно молчит, раз рот занят… Меня аж передергивает от этой картины.
- Ой!
- Чего ты?
- Да так, ничего, задумалась.
- А… Слушай, а вот есть у вас, вот этот вот… Как его? Толик!
Я принимаюсь за другой локон.
- Пузырев, что ли?
- Ну, да, Пузырев.
Опять поднимаю глаза к потолку. Так... Вот Толик у нас за столом…. Он что-то нудит и нудит…, нудит и нудит…, а все вокруг засыпают, чуть ли не падая со стульев. …. От такой «веселой» картины я морщусь, и из горла вырывается всхлип:
- Ну-у-у, нет…. Пузырев такой же жених, как я его теща.
- Тебе не угодишь! Ну, хорошо, а Стужев?
Этого злобного раздолбая? Совсем крыша у девки поехала.
- Стужев?! Ты бы еще Сталина вспомнила!
- Ну, извини, тебе не угодишь. Я просто перебираю все варианты.
- Еще раз повторяю – Стужев, это не вариант.
- Хорошо, извини, я что-то не то ляпнула. Ну, тогда остается только Пригожин.
Я хмурюсь:
- А что, мы уже всех перебрали?
- Ну, из неженатых всех.
- Да, веселенько.
- Ну.
Неуверенно тяну:
- Ты понимаешь, все дело в том, что мы с ним сегодня утром, как бы это сказать по мягче, несколько не сошлись во мнениях.
- Ну, ты же ему все объяснишь?
- А что, у меня есть варианты?
- У тебя нет вариантов, звони, давай.
Тяжело вздыхаю и набираю номер. Наконец в трубке раздается:
- Алло.
- Алло, Сергей? Это Маша Филатова.
Начинаю бродить по комнате с мобилой у уха. Да-а-а… Как бы ему все так рассказать, чтобы он губу особо не раскатывал? Голос Пригожина вполне дружелюбен:
- Привет, у нас что, какие-то проблемы в офисе?
- Да нет, Сергей. Дело в том, что я тебе звоню совершенно по другому поводу.
- Слушаю тебя внимательно.
- Ну, ты не мог бы мне помочь?
- Э-э-э… Да, конечно, а в чем проблема?
- Ты понимаешь, дело в том что, тут такой деликатный вопрос…
Смотрю на Дорохину, а та чешет голову и одобрительно кивает в такт моим словам. Это добавляет уверенности в голосе.
- Мы тут с моей подругой, Светой, идем сегодня в ресторан. Ты не мог бы составить нам компанию?
- Я? С вами в ресторан?
Кажется, он против. На душе становится легче.
- Ну, да.
- Подожди. У вас что - праздник какой-то, что ли?
Кому как. Я запинаюсь:
- Ну, ты не мог бы сегодня вечером побыть …
Закатываю глаза к потолку:
- ...Как бы моим парнем?
Крою Светке рожу. Ради нее - такие жертвы. Машке потом разгребать и разгребать.
- Кем?
- Типа женихом, Сергей. Ну, там нюансы такие, я тебе потом все объясню!
- Во сколько и где?
Кажется, в его голосе слышится радость? Охохонюшки – ну, точно, разгребать.
- Адрес и время тебе чуть позже Дорохина по SMS скинет. Понимаешь, все организует Леонид, это ее парень…
- Хорошо, жду. Тогда до встречи?
- Да. Пока.
После разговора с Сергеем остается двойственное чувство - Светку то я порадовал, но… Я же помню, как Пригожин пялился на мою грудь, хотя и не одобрил брюки от костюма. А я честно сказать понятия не имею, как в новой ипостаси вести себя с мужиками вне работы.
Дорохина выжидающе смотрит на меня:
- Ну что, продолжим?
- Ты о чем?
- Cадись, покумекаем, как тебя накрасить.
Плюхаясь на придиванный модуль, пожимаю плечами:
- Не знаю, лишь бы я был похож на человека. В смысле, была.
- Очень исчерпывающая рекомендация.
Светка нависает над столом, где разложена косметика и долго там копошится. Наконец, успокаивается:
- Ладно, сейчас чего-нибудь придумаем.
Она приближается с тубой туши для ресниц и склоняется над моим лицом:
- Будешь у меня мисс Вселенная!
- Мда.
Дорохина начинает рисовать мне глаз и тут же над ухом раздается такое гулкое Мимишкино «Гав!», что я аж подпрыгиваю на месте, заставляя Светку в испуге отдернуть руки.
- Ай!
- Машка! Ну, что ты делаешь? Ты что, офонарела?
Я морщусь, потирая висок рукой:
- А чего она орет прямо в уши!
- Ну, блин, я тебе чуть глаз не выколола! Совсем уже ку-ку?
Точно, ку-ку… Куда я лезу? Кого изображаю? Мне вдруг становится страшно перед грядущим мероприятием.
- М-м-м… Слушай, может… А позвони, пожалуйста, Ленчику, скажи, что я не приду сегодня, а?
- Как, не придешь?
Как, как… Вот так.
- Ну, скажи, что меня КАМАЗ сбил… Что угодно! Придумай, что-нибудь, а?
Умоляюще смотрю на Светлану, но та эту идею не поддерживает:
- Хватит, ныть. Все уже, успокойся, наконец. И дай мне накрасить тебя!
Это еще кого успокаивать надо. Вздыхаю и замираю. Дорохина снова склоняется надо мной, одной рукой касается щеки, а другой, с щеточкой, приноравливается к левому глазу:
- Давай.
***
Через два часа приезжаем в «Сорренто», где Лизунов заказал столик. Светка сразу спешит в зал на второй этаж, проверить как там ее ненаглядный, а я захожу на минутку в дамскую комнату, кинуть последний взгляд на «образ»... Мда, что бы кто ни говорил, а Машка симпатичная девчонка. Если бы не мои принципы и страхи, еще неизвестно, как бы у нас с ней все и повернулось.
Когда выхожу обратно в холл, нос к носу сталкиваюсь с прохаживающимся там Пригожиным. Не даю ему расшаркиваться, охать и ахать – тащу сразу наверх в зал:
- Пошли, пошли, нас уже ждут!
Но он все равно успевает шепнуть:
- Шикарно выглядишь.
Слова почему-то греют душу, но все равно бурчу:
- Ты другие эпитеты знаешь?
- Ага, восхитительно.
- Сергей, пошли!
Пока поднимаемся, вешаю сумку себе на правое плечо, а левой беру своего кавалера под руку. Все чин чином - жених и невеста. Но на последних ступенях не выдерживаю, бросаю Пригожина и спешу к Светлане, приткнувшейся у стенки. Она стоит возле Ленчика, спиной ко мне, и так увлечена разговором, что приходится тронуть за плечо. Дорохина тут же оглядывается, но смотрит не на меня, а на Сергея. По-моему, с восторгом. Или мне показалось? Он действительно принарядился - светлый пиджак, белая рубашка, белые брюки. Настоящий бразильский мачо из Рио-де –Жанейро. Я рядом с ним – сама скромность, сложившая на пузе ручки.
Хотя, по правде сказать, чувствую себя не слишком уютно - вся эта игра во влюбленную парочку, это легкое платье, которое кажется слишком тонким и коротким, весь этот Светкин колготко-чулочный креатив (с голыми ногами она меня брать в ресторан запозорила) - давят на меня своей избыточной женственностью и нервируют. Словно я Золушка, которую должен обязательно поцеловать и превратить …, уж не знаю в кого, принц. Вот этот вот самый, который сейчас здоровается со Светланой и ее Ленчиком:
- Добрый вечер.
Лизунов внимательно смотрит на нас:
– Привет.
Светка тут же начинает представлять:
- Знакомьтесь…. Это – Маша, ты ее знаешь, а это - Сергей.
Ленчик оглядывается на подругу:
- Ты же говорила Роман?
Дорохина мнется, пожимая плечами, а мы с Пригожиным с улыбкой переглядываемся – ну, чисто влюбленные голубки. Светкин воздыхатель протягивает Сергею руку:
- Леонид.
- Сергей.
- Очень приятно.
- Аналогично.
Ленчик вдруг оживает:
- А, ага… сюрприз, хе-хе.
Он уходит куда-то в сторону, за угол, и возвращается с букетами цветов. Светлане – красные розы, мне – белые. Сергей с сожалением восклицает:
– Ух, ты.
Наверно, казнит себя, что не догадался сам…. Да ладно, бывает и у женихов проруха, какой спектакль, да без накладок? Мне все эти букеты по фигу, кисло улыбаюсь, но все равно говорю:
– Спасибо.
Вижу, как Лизунов с Дорохиной, довольные, переглядываются. Она так и тает:
- Ой, как приятно.
- Как говорится – цветите и не пахните.
– Спасибо, родной.
И целует своего кавалера в щеку. А тот посматривает на меня масляными глазками и острит:
- М-м-м… От Маши такого не дождешься, да?
Сказал бы я, чего ты от меня дождешься, но при дамах выражаться не пристало. Выкручиваюсь, как могу:
- А-а-а... меня Сергей цветами избаловал, поэтому я менее эмоциональна.
Пригожин смущенно кивает, а Леонид поджимает губы:
- А, ага. Так, ну, что? Может быть, как говориться, нырнем за столик?
Лизунов указывает рукой вглубь зала. Мне все эти церемонии уже порядком надоели, я тоже пытаюсь вытянуть шею и заглянуть в ту сторону:
- Можно и нырнуть, и, тем более, я смотрю баллоны с кислородом уже на подходе.
- Ха-ха-ха.
Светка удивленно косится на меня, потом шепотом торопит кавалера:
– Пошли.
- Да, пойдем.
Она снова оглядывается на меня и кивает головой, приглашая идти следом. Похоже, я что-то ляпнул не из Машкиного лексикона. Снова беру Сергея под руку, и мы отправляемся за Дорохиной. Пригожин тихонько интересуется:
- Я смотрю ты не в настроении?
Пока пробираемся между столиками моя рука меняет дислокацию, переползая с локтя к мужской ладони и я рефлекторно хватаюсь за нее. Сергей тут же ее мягко сжимает и у меня опять мелькает мысль про влюбленную парочку. Пытаюсь переключиться с ненужных мыслей на разговор:
- Когда я смотрю на этого дятла, у меня всегда настроение портится.
- М-м-м…
- Кстати, спасибо, что пришел.
- Не за что. Я так понял, что это ради них все?
- Да, я пообещала, поэтому приходится терпеть.
- Понятно.
Наконец, приближаемся к своему столу и я, прикрываясь букетом, говорю:
- Ну что, играем без антракта?
- Как скажешь, дорогая.
Сергей галантно отодвигает мой стул и я, расправив складки платья, чинно усаживаюсь. Что-то я слишком увлекся игрой, как бы, не вжиться в роль.
2-4
Нас быстро обслуживают, подают на стол, так что скучать долго не приходиться. Не торопясь едим, пьем вино. Ленчик пытается что-то вещать, но все его разговоры скатываются к жалобам на работу.
Он берет со стола бутылку водки и пытается наполнить Сергею его стопку, но тот прикрывает рукой:
- Д-д-д-д… я пас!
- А что так?
- Я лучше более медленные напитки.
Пригожин тянется за бутылкой красного «Баролло»:
- Вина, пожалуй… Свет?
- Да, да. Я с удовольствием.
Дорохина подставляет свой бокал, и Сергей наливает сначала ей, а потом и мне.
Лизунов, комментирует противным голосом:
- Как говорится, нам больше достанется. Предлагаю тост! Банальный, но – за вас милые дамы!
Чуть поворачиваюсь к Сергею и бормочу, скривив рот:
- Оригинально.
Леонид пытается подняться со своего места:
- Мужчины пьют стоя.
Блин, гусар, твою мать. Меня аж перекашивает:
– Ой, только давайте без этого, пожалуйста!
Светлана меня поддерживает:
– Да, спасибо, Маш.
Ее кавалер тут же плюхается мешком на стул:
– Ладно, ладно… Ну… чтоб флаг стоял и деньги были!
Залпом пьет свою водку до дна, а мы лишь пригубливаем красное вино из бокалов.
Ленчик с набитым ртом продолжает нудеть и все об одном и том же - деньги. Светка, слепая совсем - какой на фиг любит, себя он любит и больше никого. Я не выдерживаю:
- Ну, а ты зарплату сравни.
- Чью зарплату?
- Свою и Светкину. Вот ты сколько получаешь?
Тот улыбается:
- Понятия не имею.
Пригожин тоже в шоке от этого креативщика:
- То есть как это?
- Ну, так – днем я ее получил, а к вечеру ее уже нет.
Пьяно смеется своим шуткам и от этого делается только противней.
- Я даже пересчитать ее не успеваю. … На вас родные мои, все ж на вас!
Чувствую, как Сергей кладет руку на спинку моего стула. Но это вполне вписывается в разыгрываемый нами сюжет, так что я не возражаю и даже слегка облокачиваюсь на нее спиной… Вроде как он меня приобнимает… Опять концентрируюсь на Лизунове. Как же он меня бесит!
- Так на вас или на нее?
- Свет, скажи, пожалуйста, а почему Мария меня постоянно цепляет?
Сергей вдруг вмешивается с объяснениями:
- Маша так всегда. Особенно с теми людьми, которые ей особенно симпатичны.
Он смотрит на меня, ожидая реакции. В его словах мне слышится намек на наше столкновение, и поэтому я не особо лукавлю душой, подтверждая:
- Да именно так.
А Светкин кавалер цветет и пахнет, воспринимая сказанное за чистую монету:
- Что, серьезно, что ли? Чертовски приятно. Слушайте, а за симпатию нужно выпить!
Снова хватается за свою стопку.
- Как там, у Булата Шалвовича: «Давайте говорить друг другу комплименты»?
Мы с Сергеем тоже поднимаем свои бокалы с вином. Леонид подмигивает:
- Кстати, вы шикарно вдвоем смотритесь!
- Спасибо.
Чокаемся, Пригожин пьет вино, а я не тороплюсь к нему присоединиться, переваривая сказанное. Неужели со стороны мы действительно смотримся парой? Стоп, стоп, стоп… О чем это я?
***
Ленчик, активно жуя и роняя крошки изо рта, вдруг обращается ко мне:
- Мария!
- М-м-м…
- А ты, получается, раньше встречалась с Романом?
Отправляю вилку салата в рот:
- Ну, да.
Жду, что дальше. Но он уже переключается на Сергея:
- А ты, получается, вместе с ним работаешь, я правильно говорю?
Тот тоже занят едой, но разговор поддерживает:
- Да.
- Ну и чо, как он?
Лизунов с хитрой физиономией покачивает головой. Не сговариваясь, спрашиваем хором:
- Кто?
- Ну, кто? Роман, ваш, конечно, кто еще.
Вот придурок, ему что, поговорить не о чем? Понимаю, если б мы были с ним знакомы не шапочно. Ставлю локти на стол, стискивая кисти рук, но они все равно иногда вырываются из-под контроля и норовят жестикулировать. Осторожно начинаю:
- Я знаю только одно, что он прекрасный человек…
Сергей меня поддерживает:
- Ну, могу это подтвердить, потому что у Романа Даниловича действительно железная хватка и чутье.
Леонид, продолжая жевать, недовольно тянет:
- Он же начальник твой, да?
Сергей с серьезным видом встряхивает своими кудрями:
- Ну, да.
Лизунов мерзко ухмыляется:
- Так его здесь нет, чего хвалить то?
Мы молчим. По себе меряет что ли? Дескать, мы c Сергеем такие сволочи, что не можем ругать в лицо, а только за глаза? Светкин кавалер видимо понял, что сморозил что-то не то и неловко пытается выкрутиться:
- Пусть не смешная, зато шутка.
Пригожин, кажется, недоволен, что усомнились в его честности и настаивает:
- Ну, почему же, мы с ним конечно разные люди, у нас разные взгляды, но … Мы вообще люди творческие…
Дорохина его перебивает – ей явно обидно и за пьяного ухажера и за его слова про Сереброва:
- Слушайте, а можно я свои пять копеек вставлю?
Ленчик поворачивается к ней, размахивая рюмкой:
– Свет, ты можешь вставить свой рубль! Чего-то поперло, я не знаю.
Видимо он считает свои перлы остроумными.
- Я Рому знаю с самого детства, можно вообще сказать всю жизнь! И лучшего друга и надежней у меня не было никогда! И, наверное, не будет.
Этот ревнивый упырь кивает и начинает вопить с набитым ртом:
- Поня-я-я-тно! Коне-е-ечно! Всюду Рома! Рома то, Рома се, мы с Ромой туда, мы с Ромой сюда!
Дружба между мужчиной и женщиной, она есть, конечно… Но она рано или поздно приводит к постели! Это не я придумал! Ну, уж братцы, извините, это так природа распорядилась матушка.
Светка снова пытается успокоить своего кавалера:
- Хватит, Лень!
- Ну что хватит, Света! Почему ты меня с ним не знакомишь? Куда ты прячешь его, скажи мне, Дорохина? Было что-то у вас, м-м-м?
Конечно, не было. Мы просто друзья. Светка раздраженно кидает салфетку на стол. Кажется, назревает скандал. Мне хочется ее успокоить, и я интересуюсь:
– Ты куда?
- В туалет!
Она быстро уходит, и Ленчик принимается за меня:
- Странно.
– Что, странно?
- Ну, женщины обычно в туалет парами ходят, гы.
Невмоготу больше видеть эту рожу. Пойду лучше искать Светлану.
- Да, ты знаешь, ты прав.
Решительно поднимаюсь. Опираясь одной рукой на спинку стула, другой на стол, нависаю над останками нашего обеда и смотрю сверху вниз на этого укурка:
- А хочешь, по секрету? Знаешь, почему никто тебя с Романом знакомить не хочет?
Лизунов, продолжая жрать, проявляет любопытство:
- Ну?
- Потому что, если бы он был бы здесь, он бы тебе все зубы выбил!
Сергей меня пытается успокоить:
– Маш!
Выпрямившись, подхватываю сумку и на движение Сергея, кидаю в его сторону:
- Я сейчас.
И отправляюсь к Светлане.
***
Нахожу ее у зеркала возле туалетов - пытается смыть расползшуюся тушь у глаз. Ее сумка стоит тут же, прямо на раковине. Ревела, что ли? Решительно подхожу и закрываю кран:
- Свет, хватит, а? Давай теперь воду будем лить из-за этого придурка!
Дорохина отворачивается и поднимает мокрые глаза к потолку.
- Ведь просила его - не пей!
Слушать эту ахинею невыносимо. Разворачиваюсь спиной и иду прочь, потом снова возвращаюсь. Вижу, что Светлане хочется выговориться и молчу.
- Ну, нельзя ему! Он, когда выпьет, совершенно другим человеком становится. Его несет!
Пускаюсь по новому кругу, а потом протестующе поднимаю руку, подкрепляя жестом слова:
- Ну, значит, он вдвойне придурок, если пить не умеет!
Недоуменно развожу руками, хотя это и неудобно, держа в одной из них сумку. Так бы и треснул ею этого козла по башке. Дорохина с несчастным видом продолжает канючить:
- Маш, ты прости меня, пожалуйста. Сама не знала, что так выйдет.
Я продолжаю мотаться туда-сюда. Ну, вот что за ерунду она лопочет? Наконец останавливаюсь и, надув щеки, всю нерастраченную энергию перевожу в тяжкий вздох.
- Фу-у-ух.
- Ты там извинись перед Сергеем… Самой жутко неудобно и противно.
- Свет, ни перед кем извиняться не надо! Тебе просто нужно бросить этого упыря раз и навсегда, понимаешь? Предлагаю сделать это прямо сейчас, пойдем.
Подаю пример и иду к выходу. Но недалеко. Слышу сзади жалобное:
- Ты не понимаешь.
Приходится возвращаться.
- Чего я не понимаю?
- Он не просто так пьет, ему в жизни чего-то не хватает.
- Мозгов ему не хватает, разве не понятно?
- Мы когда одни, он совсем другой... Он добрый, внимательный, заботливый.
Отворачиваюсь. Слушать весь этот бред невыносимо. Пальцами изображаю зажатую стопку:
- Водка показывает, какой человек на самом деле.
Дорохина отводит глаза с несчастным видом. Но я ее добиваю:
- А если забыла - пойди, посмотри!
- Он вообще-то не пьет. Я сама его таким впервые вижу! Ну, бывает там бокал пива… два максимум.
Свежо предание, но верится с трудом. Устроила мне дома истерику и все из-за чего? Терпеть издевательства этого идиота?
- Водка, пиво – какая разница. Свет мы сейчас про тебя говорим! Про тебя!
- Ну, он любит меня.
Мимо нас в сторону туалетов и обратно постоянно шмыгают какие-то люди, мужчины и женщины, я кошусь в их сторону и снижаю тон:
- Так, прекрати! Если хочешь быть жертвенной овцой – будь ей, пожалуйста. Только не надо приплетать сюда меня, да еще с Пригожиным, ладно?
Мои нерастраченные эмоции требую выхода, и я опять начинаю нарезать круги. Дорохина снова канючит:
- Я же извинилась.
Со вздохом возвращаюсь к ней. Похоже, это не лечится.
- Гхм, ладно.
Кладу руку ей на плечо, приобнимая:
- Свет, пойдем. Только имей в виду, если этот словоблуд сейчас чего–нибудь ляпнет…
Тычу в себя пальцем:
- Я могу не сдержаться, ты меня знаешь! Пойдем.
Дорохина стаскивает свою сумку с раковины и мы, цокая каблучками по плитке, гуськом, отправляемся обратно в зал.
***
Возвращаемся к столу, и я, придерживая сзади подол платья, как это делают женщины, усаживаюсь на свое место возле Сергея.
- Ну что мужчины, у вас все нормально?
Сергей кивает:
– Все в порядке.
Мы с ним переглядываемся, и я тихо интересуюсь:
– Ну, как вы?
Он старается говорить еще тише:
- Я думаю, что пора уходить, потому что он еще заказал водки.
Повышаю голос, чтобы слышали все:
- Ну, что дорогой, мы наверно пойдем уже, да?
- Конечно, дорогая.
Сергей берет мою руку и целует ее. В другое время я бы, наверно, ее отдернул. Не привык я, чтобы мужики мне руки целовали. Но сейчас не до этого и я как-то слишком спокойно реагирую, как будто, так и надо…. Ленчик пытается нас задержать:
- Как, а десерт?
- О нет, нет, мы в следующий раз! Спасибо.
Этот придурок, видимо, не может жить без пошлостей:
- А-а-а… Дома десерт. Свет, а может, заберем и тоже к ним? А чего – десерт вчетвером, а?
Шепчу Сергею:
- Попроси счет, попроси счет.
И тот кричит в зал официанту:
- А, будьте добры, рассчитайте нас, пожалуйста!
***
Покинув ресторан, мы с Пригожиным пытаемся поймать такси, но безуспешно. Приходится идти пешком по ночному проспекту, благо не очень далеко до дома… Город живет своей жизнью, шумят проезжающие машины, а мы не торопясь идем и идем…. В голове начинают копошиться всякие мысли... О себе, о жизни…. Что же со мной творится-то? Может, Машкино туловище колобродит? Не знаю… Гормоны там всякие… Слишком легко я поддался всяким бабским штучкам… с этим ресторанно - жениховским походом, с нарядами, с этими кудрями, которые, кстати, уже растрепались. Сергей видит, что мне зябко и стягивает с себя пиджак:
- Слушай, накинь пиджак, а то прохладно.
М-м-м, заботливый… Я не возражаю, так, действительно, теплей и уютней.
- Спасибо.
- Да, на здоровье…. Да, прикольный вечерок. Хэ-хэ.
- Действительно, я думала, знаешь, он никогда не закончится…. Слушай, откуда такие мужики берутся, а? Гондольер, вообще, редкостный!
На ходу поправляю рукой волосы. Кошусь на Сергея, он идет рядом, засунув руки в карманы.
- Ну, если, честно говоря, таких хватает.
Вот и наш подъезд, пора прощаться. Но обида за Светку, продолжает меня точить:
- А она, тоже, умница. Вцепилась в него, - «Он хороший, он чуткий, только ему пить нельзя». Великая русская чушь!
- Ну, у нас эта великая русская чушь зовется любовью.
Я не согласен.
- Ой, да прямо!
- У тебя есть какое-то другое объяснение?
Конечно, есть - бабское упрямство. Вбила себе в башку – любовь, любовь и чуть ли не на рельсы готова лечь. Почему, отчего и сама не знает. Но Дорохину обижать не хочется. Отворачиваюсь:
- Я… Не знаю. Я пока над этим не думала.
- Маш.
Поворачиваю голову и натыкаюсь на взгляд Андрея:
- Что?
- Э-э-э… Ты сама, когда-нибудь любила?
- В смысле?
Смотрю на него и не знаю, как ответить. То, что Машка меня любила – уверен и я ее наверно тоже. Во всяком случае, меня к ней влечет. Но это на текущий момент, не будешь же рассказывать о своих любовных победах в прошлом, тем более, что к Филатовой они не имеют никакого отношения.
- А разве у любви есть какие-то смыслы? Ну, если ты не хочешь отвечать, можешь не отвечать.
- Да нет, ну, почему же….
Отвожу взгляд в сторону. А ты Пригожин еще и романтик... Может сегодня ночь откровений? Может быть, именно сейчас, именно он меня и поймет?
- Знаешь, у меня вообще такое впечатление, что я начинаю пересматривать свою жизнь заново, свои чувства, свои принципы.
Не знаю, чего хочу услышать. Ответных признаний? Смотрю ему в глаза, но в них, только новые вопросы:
- То есть?
Наваждение спадает, и я отворачиваюсь.
- Ну, я не могу тебе объяснить, ты не поймешь, это слишком внутреннее…. Скажем так, пока у меня на это было мало времени.
- А разве на это надо время?
Одни вопросы. Зря я это все начал. Вопросов я и сам могу задать тысячу. Поправляю волосы, выигрывая время, и снова бросаю взгляд на Сергея:
- Ну, как выяснилось надо.
- Когда выяснилось?
Мне эта игра в вопросы и ответы уже неинтересна. Пытаюсь закончить разговор:
- Я же тебе говорю. Ну, я не могу тебе сказать, это слишком внутреннее умозаключение.
Пригожин вздыхает:
- Маш, я ничего не хочу сказать, хорошая ты или плохая. Просто констатирую факт, что раньше я таких женщин, как ты, еще не встречал.
Это точно. Никто не встречал. Я отворачиваюсь, мне нечего ответить. Пригожин продолжает топтаться рядом.
- Фу-у-ух, вот…, спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Пока!
Мы смотрим друг на друга… Смотрим в глаза… Я чувствую его взгляд, я чувствую его запах.. И словно начинаю проваливаться куда-то… Слабость разливается по всему телу, а ноги словно наполняются тяжестью… Я не могу двинуться…, да и не хочу… Просто плыть по течению… Сергей вдруг чуть наклоняется ко мне и тянется губами... Это отрезвляет и заставляет очнуться, сбросить наваждение, отшатнуться – я не гей! Растерянный, я не могу сейчас смотреть Сереге в лицо и отворачиваюсь. Моя реакция для Пригожина оказывается неожиданной и, кажется, расстраивает.
- Что-то не так?
Но мне не до сантиментов – я в панике, мне нужно срочно собраться с мыслями:
- Все, не так!
- В смысле?
Глупо бормочу первое попавшее в голову:
- А… В смысле я пойду, мне пора.
Он все равно быстро наклоняется и целует меня в щеку. Потом стремительно делает шаг назад, собираясь уходить. Окликаю:
- Сергей!
Тот разворачивается, и я, скинув с плеч пиджак, протягиваю его ему.
- А … Да, пока.
Он забирает пиджак из моих рук, машет рукой и уходит не оглядываясь. Смотрю вслед с легкой грустинкой. Ну вот, как и предполагалось, принц все же поцеловал в полночь Золушку, только не превратилась она от этого ни в жабу, ни в мужика, ни в принцессу. Какая-то моя сказка неправильная. Вздыхаю и поднимаюсь по лестнице в подъезд.
И что это было? Я конечно стараюсь соответствовать женскому поведению - это в первую очередь необходимо Филатовой, для ее существования без проблем, когда я вернусь в свое контуженое туловище. Но не до такой же степени!
***
Дорохиной дома нет, наверно уехала к своему недоделанному кавалеру. Прихватив бокал и недопитую бутылку красного вина, отправляюсь в ванную расслабляться - главное при этом не уснуть и не утонуть. Раздеваюсь, стараясь не смотреть вниз, перелезаю через край ванны и погружаюсь в айсберги пены. Улегшись, беру бокал с вином и делаю большой глоток – хочется побыстрее отвлечься от происходящего кошмара. Смотрю на плавающее в пене туловище и совершенно не могу увязать его с собой, со своим существованием, со своими ощущениями. Словно я в дурном сне… или компьютерной игре… Голова профессора Доуэля... Любопытство пересиливает... Я даже не уверен, мелькает мысль - вот сейчас дам команду руке - и ничего не произойдет…. Но она послушно тащится к туловищу и тыкает пальцем в мягкую проминающуюся плоть… Я трогаю сосок и тут же отдергиваю руку, испуганный новым ощущением… Черт, что я делаю? Лучше воздержаться от таких исследований… То что сегодня произошло на пороге дома шокировало и сильно меня озадачило…. Вот Пригожин тянется ко мне своими губами…. И я вроде бы и не против… Господи, какой ужас! Поднимаю ногу из пены и пристраиваю ее на краю ванны. Какая она непривычно маленькая и гладкая… Нет, нужно выпить еще! Глотаю остатки винища из бокала и погружаюсь с головой под воду… А потом выныриваю… Смотреть на эти чужие изгибы, на эту колышущуюся чуждую плоть, почему-то тоже называемую «грудь» и связывать все это с собой дико и невероятно. Дальше изучать и экспериментировать не хочется… Господи, когда же закончится этот ужасный день?
3-1 Вторник
Рома
Чуткий сон прерывается мыслью – а ведь это мне все приснилось! И поездка на работу в Машкином теле и загул в ресторане с ее подругой Светой и двумя мужиками – Сергеем Пригожиным и Антоном Лизуновым. В реальности же такого быть не может? В крайнем случае, галлюцинации, как последствия автокатастрофы – видимо не слабо шарахнулся башкой. Но открыть глаза не получается, как ни стараюсь. Сознание туманится, путается и уплывает… Последняя мысль получается вялой - презентация, я так ее и не подготовил… И срываюсь в серое вязкое беспамятство.
Маша.
Солнце сквозь щель в занавесках бьет в глаза, заставляя сощуриться и приподнять голову.
На часах полвосьмого и я резко сажусь в кровати. Чуть не проспала! А все из-за дурацких кошмаров после шаманского чая. Осоловелыми глазами обвожу комнату сонным взглядом – такое ощущение, что что-то не так, неправильно и некомфортно. Наконец приходит ощущение зябкости и осознание собственной наготы – кроме трусиков ничего. Спать в таком виде у меня привычки нет, и я уже испуганно смотрю по сторонам, натыкаясь взглядом на черный Ромкин ноутбук на тумбе для белья и ключи от его машины рядом… Ромка! Он здесь, он вернулся! Приехал ночью, и Светка его впустила!
Фантазия уже рисует, как любимый раздевал меня, стараясь не разбудить, как целовал сонную и просил прощения! Соскочив с постели и сорвав халат с крючка, несусь из спальни на кухню, на ходу засовывая руки в рукава и запахивая на себе полы одежды. Увы, там только подруга и она громко приветствует меня:
- Доброе утро страна!
- Доброе…. А где Ромка?
Светка вылезает из-за открытой посудной полки и подходит к столу, сочувственно меня разглядывая:
- О, как все запущено... Ты, похоже, и правда, в ауте по утрам.
- В смысле?
Тут мой взгляд утыкается в висящий на стене электронный календарь с датой и днем недели – вторник. Протянув руку, стучу пальцем по железяке:
- Смотри, сбилось! Скачок напряжения был, что ли?
- Ты и вчера говорила мне о проблемах с памятью, но не до такой же степени!
- Хочешь сказать, что сегодня….
Подруга только пожимает плечами. Если у меня и правда, что-то сбилось во временной шкале, то проверить это легко. Усиленно тру виски пальцами, прикрыв глаза:
- А-а-а... расскажи, Свет, пожалуйста, что вчера было.
Если совпадет с моими воспоминаниями о ссоре с Ромкой и походом к Саббах за приворотным зельем, значит не все еще потеряно и в дурку меня отправят не сразу.
- Твои творческие успехи днем на работе мне неизвестны, а вечером мы вчетвером ходили в ресторан.
- Вчетвером?
- Да, ты выпросила у меня платье, ну, то, в вертикальную полоску и мы вместе поехали в «Сорренто». Ты, я, Ленчик и Сергей. Помнишь?
- Не очень.
Леонид Лизунов - Светкин начальник и сердечный друг, я это помню, а кто такой Сергей?
На минуту оставляю массаж мозгов в покое и пытаюсь сосредоточиться:
- А дальше что? Ну, после.
- Откуда я знаю, что было дальше. Я поехала к Лизунову, а Пригожин пошел провожать тебя.
- Пригожин, значит? И что потом?
Пытаюсь размять мышцы на шее и плечах.
- Не знаю… Суп с котом. Ты чего, совсем - совсем ничего не помнишь?
Мои руки безвольно падают вниз и я, нахохолившись, смотрю на подругу:
- Ну, так, до определенного момента.
- Подожди, а вы здесь ночью… не пили?
Это вряд ли…. Хотя… А вдруг это Пригожин меня ночью раздел? Напоил и раздел! Какой ужас! Ромка меня за это никогда не простит! Дорохина ехидно улыбается:
- Слушай, подруга, а он тут к тебе случайно в койку не запрыгнул?
Нет, нет и нет! Одни нецензурные слова приходят на язык:
- Чего-о-о?
- Того!
- Извини, но вы вчера очень хорошо за столом смотрелись. Прямо жених и невеста.
Забыв о кофе, слетаю со стула. Мысли скачут как павианы на деревьях. И я с ними скачу и мечусь по гостиной… Это ж надо такое выговорить!
- Как ты могла вообще такое подумать? У тебя в голове, вообще, есть что-нибудь? Я Ромку люблю!
Дорохина опять начинает зудеть:
- И не надо обижаться на меня.
Она рубит рукой воздух, пытаясь меня в чем-то убедить:
- Знаешь, что! У меня столько таких подруг было, которые - хорошая компания, мир, дружба, жвачка…
Она присаживается на валик кресла и громко хлопает себя по коленке:
- … Потом рюмка-две и бац – уже мама!
Неужели Светка права? Нет! Тут Ромка был, Ромка! Иначе, как его ноутбук оказался в моей комнате? А ключи от машины?
- Свет, я тебе говорю - ничего не было. Ты лучше скажи, откуда здесь компьютер Сереброва? А?
- Так ты сама его и притащила!
- Я? Откуда?
- Откуда мне знать. Сказала, что будешь делать презентацию для вашего нового инвестора и что это поручение Федотова.
Новая информация еще больше выбивает из колеи – я? Ромкину презентацию? Да я ее в жизни никогда не сделаю и вообще не знаю Ромкиного пароля!
- С ума сойти…
***
После завтрака иду к себе собираться, причесываться и делать макияж. Поверх красного топа, одеваю серую свободно облегающую кофточку с полурукавом до локтя – она чуть светлее мягких свободных брюк и хорошо гармонирует с ними. Скрутив бантом завязки кофты на животе, поворачиваюсь к зеркалу в дверце шкафа, оценить свое творчество в целом. Вроде, нормально… А что с головой? Расправляю и приглаживаю взлохматившиеся волосы. Оставшись относительно довольной, тянусь за мобильником и красной сумкой на тумбочке - ее сюда тоже притащила, чтобы переложить косметику. Хоть что-то же должно быть красным к красному топу? В дверь вдруг просовывается Светкина голова:
- Тебе помочь?
Удивленно смотрю на нее:
- Э-э-э… Сама как-нибудь до сих пор справлялась.
Та обиженно убирается:
- Тебя не поймешь.
***
Спустя час я уже в офисе на рабочем месте. Приехала на «Тойоте» Сереброва – как она оказалась возле нашего дома не знаю, но раз у меня оказались ключи от нее, грех не воспользоваться. Еще одна находка обнаруживается в кошельке, когда заезжаю на заправку и хочу расплатиться за бак бензина – в боковом отделении лежит странная банковская карточка, не моя и пин - кода от нее я естественно не знаю. Еще одно подтверждение, что ночного Ромкиного визита!
Прихватив с собой ноутбук, иду к Сереброву в кабинет – если он вышел на работу, есть отличный повод увидеться и помириться. Увы, кабинет закрыт и по словам директорской секретарши Романа не было и вчера, а дозвониться до него не получается ни ей, ни самому начальнику. На наши с Настей голоса из кабинета Федотова доносится окрик:
- Филатова! Зайди!
Осторожно заглядываю в высокие чертоги:
- Можно?
Углядев возле стола начальника незнакомого мужчину, тихо приветствую:
- Здравствуйте.
Николай Петрович сразу переходит к делу:
- Как презентация? Ты вроде обещала нам с Кириллом что-то показать? Даже от помощи Пригожина отказывалась. О! Вижу, Серебров отдал тебе свой ноутбук?
Стою как дура, никак не могу сообразить, о чем речь и как действовать. Вводных никаких. Беспомощно поднимаю вверх руку с ноутбуком:
- Да… Тут презентация… Только мне нужно время разыскать ее среди файлов.
- Разыскивай и сразу прямиком к начальнику вашей группы.
Федотов кивает на этого самого Кирилла, который лениво окидывает мою фигуру взглядом. Встрепенувшись, Николай Петрович вдруг делает заботливое лицо:
- Кстати, как там Роман? Получше? Авария была серьезной?
- Э-э-э… Авария?
- Ты так вчера сказала.
Опять это вчера.
- Нет, не очень.
- Когда ждать на работе?
Понятия не имею. Если авария моя собственная выдумка во вчерашнем зомби - беспамятстве, то дверь может раскрыться в любую минуту и на пороге появится Ромка собственной персоной. А вдруг не выдумка?
- Я… Я уточню.
- Ладно, иди работой.
Выйдя за дверь, тут же кидаюсь к Насте:
- А это кто у шефа?
- Как кто? Побужецкий, новый зам. Тебя же ему представляли вчера, и вы с Пригожиным входите в группу по подготовке презентации по новому проекту.
Интересно, чего я еще не знаю и не помню?
***
Спустя минуту заглядываю в комнату к Сергею. Он ко мне давно неровно дышит, знаю, но я сразу ему сказала – у меня есть любимый мужчина и у нас с Пригожиным ничего получиться не может.
- Привет. Ты занят?
- Да, я занят.
Звучит не очень любезно. Примирительно улыбаюсь:
- А мне, буквально, на секунду.
Пригожин поднимается из-за стола, подступая ко мне вплотную:
- Я сегодня полночи не спал!
Упс… Кажется, я не вовремя. Тут же вспоминается Светкин рассказ о некоем посещении ресторана с ночными проводами, про игру в жениха и невесту. Сердце ухает вниз… Неужели подозрения Дорохиной не беспочвенны и между мной и Сергеем что-то ночью было? Осторожно интересуюсь:
- А... А что?
- Да, нет, ничего. Приятно было тебя проводить. Кстати, как ты себя чувствуешь? Нормально?
- Да, хорошо спасибо.
Проводил и все?
- Только, это… Я там, вообще, как себя…, нормально вела?
Спросила и сама не очень понимаю, каков может быть ответ на такой вопрос и как его интерпретировать. Хорошо ли вела, плохо ли вела – звучит двусмысленно.
- Маш, ну все было замечательно. Ты меня просто удивляешь, что не все помнишь. Мы шли, разговаривали, я проводил тебя до подъезда.
- И?
- И пошел домой. Слушай, Филатова, что--то ты мне не нравишься. С тобой, правда, все в порядке?
От души отлегло… Слава богу!
- Ну-у-у, я просто устала вчера… Да! И все! Вот и все.
Пригожин, насупившись, мотает головой:
- Э-э-э... объясни, пожалуйста, что происходит?
- Где, происходит?
- Между нами, что происходит?
- А что происходит между нами?
- Маш, мне не семнадцать лет. Со мной играть, как с котенком, не надо.
- А кто с тобой играет?
- Ты!
- Я играю?
- Нет, я.
- Слушай! Я здесь, ни с кем не играю, я здесь работаю. Давай не будем смешивать личное, с производственным.
- Ах, это я смешиваю? А кто вчера позвал меня в ресторан? Стоп! Ты можешь мне, вот сейчас здесь, сказать раз и навсегда. Чего ты хочешь?
Я качаю головой, а потом поднимаю глаза к потолку. Чего я хочу? Я хочу найти Ромку, и чтобы все вернулось на круги своя. Я хочу снова быть с ним! Только боюсь, этого может не случиться. Вздыхаю и говорю с расстановкой, глядя Сергею в глаза:
- Я, ничего, не хочу! Сергей, прекрати, все! Игра в жениха и невесту закончилась!
- Да? А мне показалось, что мы вчера неплохо посидели.
Светка утром извинялась за поведение своего бойфренда, так что тороплюсь возразить:
- Вот, посидели, видимо, отвратительно.
- Это из-за Леонида?
- Из-за кого же еще. Кстати, за помощь спасибо. Будем считать, что я тебе должна.
У моего визави сразу загораются глаза:
- Серьезно?
Черт, как-то я необдуманно это сказала. Делаю попытку отработать назад:
- Нет, ну ты как настоящий мужчина можешь сказать «Фи, какие долги, нет, не проблема!».
- Я, конечно, как настоящий мужчина могу так сказать, но не скажу.
Он вдруг улыбается. А я теряюсь - вот, сама получается, напросилась.
- То есть, вот так, да?
- То есть, ты сразу даешь отступного, да?
Стою перед ним, уперев руку в бок и молчу. Ладно, за базар нужно отвечать:
- Не имею такой привычки.
- Это похвально. Тогда, Мария, пользуясь случаем, хочу вас пригласить в кубинский ресторан.
- Куда-а-а-а!
- В кубинский ресторан. Там гениальная музыка, там классная кухня и вообще мы…
Опускаю голову вниз, как будто в размышлениях:
- Нет, нет. Нет, нет… Сергей, я сегодня не могу.
Судорожно откидываю волосы то с одной стороны, то с другой.
- А, понятно… А как же вышесказанное?
- Ну, я… Сегодня не могу, понимаешь.
- Ну, хорошо, давай тогда выберем день, когда ты сможешь.
Черт, что же делать? Как вывернуться-то? Понуро опустив плечи, тяжело вздыхаю:
- Фу-у-у-ух.
Наконец, начинаю копаться в телефоне:
- Вот завтра…, завтра…, завтра у меня встреча, послезавтра … мгм…
Задумчиво касаюсь пальцами подбородка. Прямо актриса больших и малых театров.
- На следующей неделе все занято… Сергей, у меня куча дел! Я не могу.
Тот смотрит на меня укоризненно – насмешливо и качает головой:
- У меня тоже вчера была куча дел.
Все мои защитные редуты трещат под его напором. Сдаюсь:
- Ладно, давай созвонимся сегодня-завтра.
Вымученно поднимаю глаза к потолку.
- Маш, прямо такое ощущение, как будто сейчас приглашение не в ресторан, а на эшафот.
- Так, давай без литературы, а, Сергей? Я возвращаю тебе долг и все!
Он улыбается:
- За честность, спасибо.
Пожалуйста. Издаю что-то нечленораздельное. Если нечего сказать, лучше промолчать.
- Мгм…
Так ничего толком и не разузнав, предпочитаю ретироваться из комнаты.
***
Уже у себя, подняв крышку ноутбука, включаю его и жду, пока загрузится. На вспыхнувшем светом дисплее удручающая надпись «Введите пароль и выберете «Разблокировать». И что теперь?
- Какой же у тебя пароль?
Может, дата Ромкиного рождения? Набираю: 8 10 1974. Не подходит. Корректирую цифры:
- Так… Ноль, восемь, один, ноль, семь, четыре.
Увы. Может знак Зодиака? Набираю: Весы… Мимо.
Судорожно набираю, раз за разом:
- Любимое блюдо?
Плов… Неудача
- Растение?
Пальма… «Пароль введен неверно»
- Животное?
Вроде тигр…. Нет, все не то.
- Любимое женское имя?
Мое? Пишу – Мария. Увы, к сожалению не имя, а если и имя, то не мое.
- Девичья фамилия матери?
У банковских работников стандартное секретное слово. Тут я зависаю, не знаю.
- Любимый цвет?
А вот это угадать можно – темно-синий… Мимо.
- Любимый певец?
Роберт Плант.
- Любимый город?
Москва. Нет, нет и нет… Тычу пальцем в небо. Ничего не подходит. Может съездить домой к Сереброву? Вдруг там есть какая-нибудь бумажка с паролем?
***
Дела немного отвлекают. Работа — она всегда придет на помощь, если на душе хреново и там скребутся кошки. Перед обедом, когда настроение немного улучшается, и я иду мимо директорской приемной, где Валя Мягкова с Настасьей что-то горячо обсуждают, вдруг слышу среди их междометий:
- Посадил меня на коня, урод!
- Кто?
- Звезда по имени Кирилл, кто.
Заворачиваю к ним:
- Девчонки, что это у нас тут за страсти кипят?
- Маша! Наш новый проект – директор кому – нибудь здесь подчиняется?
- Естественно, он подчиняется Николаю Петровичу. А что какие-то проблемы?
- А кто-нибудь мог бы объяснить нашему новому сотруднику, как нужно общаться с коллегами?
Настя вздыхает:
- Валь, ну, ты же понимаешь, что Побужецкий не совсем обычный сотрудник.
- Да, и что, нам теперь, на цирлах перед ним бегать?
Пожимаю плечами:
- Может ему нужно время, чтобы он приспособился и понял who is who?
- Да нет, Филатова, это мы будем приспосабливаться. Цитата, между прочим.
Мне нечего возразить, да я и не успеваю - позади раздается гнусавый голос Кирилла и Мягкова отворачивается.
- Мария, можно вас на секундочку?
Киваю в знак согласия и жду, когда проект-директор подойдет сам.
- Послушайте, мне всегда казалось, что указания руководства надо выполнять без напоминаний. Вам вчера была поставлена задача, и она должна быть максимально эффективно выполнена.
- Простите.
Он резко меня обрывает:
- Не надо меня перебивать! Я уже вас второй раз вижу за сегодня, и все время вы болтаетесь без дела. Или у нас тут что, зоопарк?
Он окидывает взглядом приемную, притихших сотрудников и переходит на ор:
- Все приходят на слона посмотреть да?
Отчитав, как школьницу, Побужецкий разворачивается и уходит в свой кабинет, а я растерянно стою и молча перевариваю — это он все мне? Вот козел! Ловлю на себе ехидный взгляд Стужева, шепчущегося с Болотной. Капец, был один мозгоклюй в офисе, теперь клонировался, и стало два.
***
Стою зависнув. Может и правда плюнуть на все и съездить к Ромке домой? В холле шум и выглядываю туда - распахивается дверь кабинета проект-директора и оттуда выскакивает Кирилл, опять с недовольной физиономией. Размашистым шагом он идет в центр зала:
- Слушайте! Я не понимаю, как вам удается вырабатывать такой шум.
Примерять очередной выпад приходится опять больше на себя.
- Это же уму непостижимо! Невозможно работать. Я пытаюсь сосредоточиться, а тут гвалт, как на стадионе!
Под конец выступления он опять почти орет, размахивая руками. Гвалт ему мешает. Не знаю, я люблю наш офисный шум, люблю, когда все вертится и крутится. Тихий офис – он будто мертвый. Рядом со мной останавливается Толик Пузырев, открыв рот. Внемлет звездному божеству. Побужецкий делает еще один изящный пассаж, не снижая тональности:
- И вообще, уважаемые женщины, если вы привыкли ходить на высоких каблуках – ради бога. Но давайте будем уважать других. Можно в офисе, хоть как-нибудь, переобуваться? Грохот, как на параде!
Качаю головой, усмехаясь - перл за перлом. Валька не выдерживает:
- Может, сразу босиком?
И тут же получает в ответ:
- Вам, можно и босиком, кстати, это очень полезно.
Мягкова срывается со своего места и, не глядя на окружающих, торопится уйти. Женщинам переобуваться? Это мы что, в домашних тапочках должны ходить? Да-а-а, креативненько. Если кому рассказать такое про наш офис в бизнес среде – обхохочутся. Не глядя на Кирилла, бросаю в пространство:
- А-а-а… Ну что, давайте сразу начнем летать по воздуху.
Побужецкий разворачивается ко мне:
- Если надо, будем летать!
Безапелляционно он оглядывается по сторонам:
- Значит так, надеюсь, меня все услышали?
Да пошел ты! Расходимся в разные стороны – он к себе в кабинет, а я к себе – взять сумку с ноутбуком и, наконец, поехать к Ромке домой на разведку.
3-2
Маша
Спустя полчаса я на Новослободской и поднимаюсь на лифте на пятый этаж. Для порядка долго жму на кнопку звонка, потом лезу в сумку за ключами. Сзади слышится осторожный щелчок приоткрывающейся двери и ехидный голос старушки – соседки:
- Что-то ты зачастила милочка… В воскресенье была, вчера приходила, вещи выносила, сегодня заявилась… Опять что-то забрать хочешь, пока хозяина дома нет?
- Да нет, наоборот, вот возвращаю.
Почему-то оправдываюсь, демонстрируя бабуле ноутбук. В квартире темно и тихо, обхожу ее, заглядывая во все щели - беспорядка нет, прибрано, даже посуда помыта, только не вынута из посудомоечной машины. В спальне, в тумбочке, обнаруживается Ромкин разряженный телефон, судя по всему старый, и я его ставлю на зарядку – вдруг там обнаружится хоть какая-то информация о друзьях и знакомых моего суженного. Через них, может быть, смогу разыскать и его самого - по крайней мере, Сереброва следует предупредить об изменениях в офисе и об угрозе увольнения. На кухне попадается сложенная записка, и когда я разворачиваю листок бумаги, сердце ухает на уровень желудка:
«Маша! Не ищи меня. Мы разошлись, и я уезжаю. Возможно, надолго или даже навсегда. Роман Серебров, сентябрь 2009».
Опустошенно плюхаюсь в кресло - это конец. Бросил и сбежал… А я то переживаю, дура: авария, авария… Изнутри нарастает злость и я тянусь за Ромкиным телефоном, не отключая его от зарядного провода.
***
Первые проход по номерам в никуда – абоненты не отвечают. Зато последний звонок оказывается удачным и на том конце провода слышится:
- Алло, Ром, привет.
- Здравствуйте, это не Роман, э-э-э…Я Маша … Двоюродная сестра. Он мне оставил свой телефон, а сам куда-то запропастился. Вот разыскиваю по друзьям.
- Друзьям? Можно и так сказать. Вообще-то ко мне он ходит стричься и вряд ли относит меня к большим приятелям.
Вот это новость! У Ромки личный парикмахер? Как раз он то и может что-то рассказать такое, чего мой любимый старался от меня скрыть.
- Может, я подъеду? Поговорим.
- Без проблем. Салон красоты в Большом Спасоголенищевском знаете?
- Найду.
***
Ромкина «Тойота» не слишком миниатюрная модель для маневра в заторах, немудрено, что приходится ворчать и ругаться, подгоняя неторопливых водил, в соседних авто:
- Ну, поехали уже!
Зеленый же горит! Нетерпеливо нажимаю клаксон, подавая сигнал и продолжая ругаться вслух:
- Блин. Слышь, баран, давай топи педаль!
Правда окно не открываю, и меня никто не слышит. Движения все равно нет, и я раздраженно бибикаю … Полчаса спустя, наконец, сворачиваю в Большой Спасоголенищевский и резко жму на тормоз – черт, тут пешеходный переход, и я чуть не налетаю тачкой на мужика, спешащего в метрах пяти за ним. Блин, осталось то метров 15-20 до финиша и такая незадача. Открыв дверь, торопливо вылезаю:
- Черт! Ты цел? Нет?
Поганец испуганно орет в ответ:
- Ты что совсем офигела?!
Пытаюсь успокоить и заботливо тянусь к нему:
- Сильно зацепила?
Мужик дергается, отмахиваясь папкой, зажатой в руке и мобильником:
- Руки убери!
- Может быть, вам надо в больницу?
- Это тебе в больницу надо!
Агрессия порождает агрессию, и я уже шиплю, косясь по сторонам:
- Слушай ты… Ты сам под машину бросился. Я сейчас пятнадцать свидетелей найду, которые докажут мои слова!
По сторонам надо смотреть, а не в телефоны утыкаться! Мужик с ошалелой усмешкой мотает головой:
- Офигеть, а?!
Время идет, надо торопиться и я лезу в карман куртки за кошельком:
- Ладно, мужик, давай нормально договоримся. Или ментов ждать будем?
Дядька вдруг меняет тон - видимо с милицией ему не по пути:
- Да пошла ты! Рулить сначала научись.
И быстренько семенит дальше, вниз по улице. Рулить научись… Я уже пять лет рулю! Просто спешила, отвлеклась. Огрызаюсь вслед:
- А ты ходить!… Кидаются под колеса, сиди потом.
Хотя я тоже в шоке, и надо время успокоиться. Продолжая тихонько ворчать, возвращаюсь к машине и, открыв водительскую дверь, лезу за сумкой, лежащей на пассажирском сидении. Выбравшись обратно и захлопнув дверь, нажимаю кнопку электронного ключа. Все, хватит генерировать, надо взять себя в руки! Пряча на ходу гаджет в сумку, спешу нырнуть в дверь парикмахерской, с напыщенной вывеской «Аmbera. Салон красоты». Парикмахер Семен уже на месте - стоит, ждет и я прямиком к нему, приглаживая растрепавшиеся волосы:
- Привет!
- Привет. Ты Маша? Слушай, а ты точно его сестра? Он ничего про тебя не рассказывал.
Бросив сумку рядом и нервно потирая руки, присаживаюсь на поручень диванчика для посетителей, приткнувшегося возле наружной витрины:
- Слушай, а ты не знаешь, где сейчас обитает Роман?
Мой визави зависает:
- Что, значит, обитает? Ты к нему еще не заезжала?
Была, только толку то… Неопределенно мычу:
- Да-а-а…. В том то и дело….
- В чем?
- Он говорят, как бы съехал… Или нет?
Настороженно слежу за реакцией безмятежного парикмахера, развернувшегося ко мне лицом в
кресле для посетителей, но тот лишь пожимает плечами:
- Ну, это я не знаю. Вообще-то мне кажется, что он обитает у Тамаркиной клиентки.
Ого! Вот и соперница нарисовалась. Удивленно хлопаю глазами:
- Ничего, себе! А у них там типа все серьезно?
Семен неуверенно продолжает:
- Не знаю, как серьезно, но…. Мне вообще, кажется, он пашет на два фронта, если не на три!
Но это между нами.
Сглотнув, слушаю, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Верить в такое про моего Ромку совершенно не хочется, но слухи о его боевом прошлом давно бродят по нашему офису. Правда я, дура, думала, что это все у него в прошлом, до нашей встречи. Растерянно киваю:
- Да не вопрос. А с чего ты взял-то?
- Да потому что ему за одну стрижку раз по десять-пятнадцать звонят и все разные имена.
Это как понять? То есть его разные девицы заказывают ему здесь стрижку? Обиженно матюкаюсь со злой усмешкой:
- Вот, говнюк, а?
Семен кидается защищать приятеля с кривой улыбкой:
- Почему, говнюк? Пока не женат – гуляй!
Мужская логика мне не нравится и, помолчав, я продолжаю допрос:
- Слушай! А может быть он на этой, на клиентке на Тамаркиной жениться собирается?
- Ну, это я не знаю. Но ухаживал за ней конкретно!
Вот, гад!
- Слушай, а у твоей Тамарки нет этой вот клиентки координат?
- Понятия не имею.
- А если узнать?
- Сегодня навряд ли, потому что сегодня Тамарка не работает.
- А если позвонить?
- Тамарке? Ну, не знаю, она, когда гуляет, вообще трубу не берет.
Разочарованно отворачиваюсь:
- Блин… Капец! Я полгода брата не видела и на тебе.
- Да подожди ты! Если дозвонюсь, я все узнаю и тебе звякну, в чем проблемы?!
- Что, правда, что ли?
- Конечно! Ты мне только телефончик свой оставь, чтобы я мог тебя как-то найти.
- Да? Давай записывай.
- Пишу.
Кошусь на креативного парикмахера - может, он знает еще какие–то подробности о жизни Романа? Например, может у того две симки в мобильнике? И второй номер мне неизвестен?
- А-а-а… А он же с тобой о стрижке договаривался по телефону, да?
- Ну, да.
- А номер?
Семен приваливается к валику дивана, сложив руки на груди:
- Что, номер?
- Ну, номер определился?
- Определился.
- Ты не мог бы его набрать, а?
Парень активно трясет головой протестуя:
- Не ребята, это вы уже сами!
Если буду звонить со своего номера, Роман может и трубку брать не станет.
- Подожди, пожалуйста, скажи, что мне очень, как надо!
Парикмахер сдается и лезет в карман за мобильником:
- Ну, если очень, как надо, сама звони. Не хочу, чтобы он меня еще послал!
Среди последних номеров сияет имя «Роман Серебров», номер мне и правда незнаком и я нажимаю кнопку вызова, потом прикладываю трубку к уху. Послушав минуту тишину, цокнув губами, с разочарованным вздохом роняю руку на колени:
- Черт!
- Что?
Что, что… Ничего. Запомнив не ответивший номер, возвращаю мобильник.
***
Долгожданный звонок застает меня через час возле Светкиной работы – решила ненадолго заехать к ней и поделиться печальными результатами своих изысканий. Увидев номер парикмахерской торопливо прикладываю трубку к уху:
- Алло!
- Алло, Маш. Ты далеко уехала?
- Да какой там, я в центре города.
- Ну и отлично. В общем, поговорил я с Тамаркой… В общем, оказывается, она не только телефон этой подруги знает, но еще и адрес!
От радости даже ногой притоптываю:
- Ты, серьезно?!
- Очень, даже. Она ее пару раз на дому стригла. Говорит, кстати, что твой брат там тоже присутствовал.
- Слушай, спасибо тебе большое.
- Подожди, благодарить. В общем, записывай, я диктую.
- Говори, я запомню.
- Зовут Лена.
***
Прихватив с собой Дорохину, едем с ней по адресу многоэтажки, где возможно и нашел себе пристанище сбежавший от меня и от работы Роман Данилович Серебров. Район довольно новый и места в широком дворе оказывается вполне достаточно, чтобы поставить машину и никого при этом не возбудить. Выбравшись из «Тойоты», задрав головы, смотрим на окна верхних этажей, теряющиеся где-то в вышине. Плотно запахнув куртку на ветру, вздыхаю:
- Ну, что, с богом?
Светка неуверенно топчется рядом:
- Ну, да… Ты квартиру помнишь?
Переложив сумку в правую руку, левой поправляю разлохматившиеся волосы:
- Естественно. Ладно, все, пошла!
- Подожди, стой! А вдруг если он там сейчас, а?
И хорошо. Для этого и ищу.
- И что?
- Ну, а что ты ему скажешь?
- Ну, не знаю, сориентируюсь по ситуации.
- Нет, подожди, так нельзя. Надо сначала выработать стратегию разговора, а потом уже идти!
Cнова задираю вверх голову, рассматривая окна:
- Что там вырабатывать? Ты сама говорила, что он очухается и передумает. Что ему нужно время.
- Слушай, говорить это одно… Э-э-э… А может, его припугнуть, а?
В смысле? С сомнением смотрю на подругу:
- Припугнуть?
- Ну, да… Ну, например, скажи, что проходила обследование в женской консультации, и они тебе сказали, что ты беременна.
- Что-о-о?
- Ну, а что? Обычная женская угроза.
Обманывать Ромку и принуждать его ребенком мне совсем не хочется. Мой голос даже звучит жалобно:
- Дорохина, чего ты несешь-то?!
- Я тебе, между прочим, дело говорю. У нас какая задача? Чтобы он вернулся обратно к тебе, вот и все.
Блин, откуда я ей эту беременность возьму? Для этого, между прочим, нужен, по крайней мере, незащищенный секс, чего у нас с Серебровым почти никогда не было. Качаю отрицательно головой:
- Нет, не прокатит.
- Почему?
- Да потому что! Почему я об этом сразу не сказала ему, тогда?
- Ну, не знаю… Ну, потому, что в шоке была, например.
Поморщившись, снова качаю головой, и Дорохина недовольно фыркает:
- Хотя, чего я на тебя давлю? Делай, как знаешь! Я главный вектор тебе задала, а ты там решай сама и фантазируй.
- Ладно, подождешь в машине?
- Ну, да, если что, ты звони.
- Да, давай. Пошла!
И направляюсь в ближайший подъезд огромного дома.
***
Не рассчитав этаж, выхожу из лифта ниже, чем требуется, так что к квартире 65, приходится подниматься еще пару пролетов по лестнице. Так с бумажкой с адресом в руках и жму на заветный звонок. Увы, открывать мне не торопятся. Никого нет дома, и я зря приехала? Приходится нажать на кнопку еще пару раз и о чудо – створка распахивается и в щель выглядывает плотная блондинка в черной майке и синих хозяйственных перчатках. Тыльной стороны перчатки она вытирает нос, и я стараюсь быть приветливой:
- Добрый день.
Девушка кивает:
- Здрасьте.
- Скажите, а вы – Лена?
- Ну, допустим.
- Мне вообще-то нужен Роман Серебров. У вас его нет случайно?
Девица хмыкает:
- Нет, и не будет!
Она возвращается в квартиру и захлопывает дверь. И все? Опешив, стою как дура на лестничной площадке, ресницами хлопаю. Потом снова нажимаю звонок. На этот раз девица выскакивает сразу:
- Ну, что, еще нужно?
- Простите, а вы не знаете, где его можно найти?
Та зло обрубает:
- Понятия не имею!
Дверь закрыть не даю:
- Подождите, подождите, подождите… Но… Вы знаете, он мне срочно очень нужен! Дело в том, что я его сестра и буквально, вот вчера, прилетела из Америки.
Лена смеется:
- А вы, какая из них?
В смысле?
- Н-н-не поняла.
- У него же целый батальон этих сестер! Ты кто, Лиза?
Какая еще Лиза? Девица вдруг тычет в меня синим пальцем:
- Ты, Тоня, да?
Час от часу не легче. Лена дергается вернуться в квартиру, но я успеваю зацепить ее за локоть:
- Простите, вы неправильно поняли!
- Я все правильно поняла! Руку убери! Пожалуйста.
Испуганно отдергиваю руку - не хватало еще нам вцепиться друг другу в волосы. Жалобно канючу:
- Ну, он мне, правда, срочно очень нужен.
- Не сомневаюсь. Только ты имей в виду - неделя!
Она поднимает синий палец вверх, и я растерянно переспрашиваю:
- Что, неделя?
- Это максимум, насколько его хватит. Удачи!
Девушка скрывается за дверью, а я уныло делаю шаг к лестнице. Дверь снова распахивается и выглядывает Лена:
- Слушай, сестра.. Хочешь бесплатный совет? Не связывайся с ним, не надо. Это же трепло и эгоист!
Наконец дверь захлопывается, и я со вздохом начинаю спускаться. Это она про кого все наговорила? Про Ромку? Моего Ромку? Какая неделя, мы уже целых два месяца с ним, даже больше - 73 дня встречаемся!
***
В машине, пока едем, рассказываю Светке последние новости и они для меня неутешительны. Лена, Лиза, Тома… Скольких их у Сереброва было, есть и еще будет? И какое место занимаю среди них я? Светка задумчиво смотрит в боковое окно:
- О-ох…, так я вот что подумала: у нас из зацепок что – его второй телефон и эта… Ну, как ее, полуподруга его?
Дорохина дергает подбородком, вопросительно поглядывая на меня, и я спешу подсказать:
- Лена.
- Лена…. Так вот, ну, ты говоришь, он трубку не взял, да? Я думаю, что он ее и не возьмет теперь.
Убито вздыхаю:
- Думаешь?
- Да, уверена! Смотри, он с тобой распрощался? Значит, ему с тобой просто не о чем говорить.
Совсем не о чем?
- Почему, не о чем?
- Ну, как, почему! Он тебе свою позицию высказал. А если ты его ищешь, значит, хочешь переубедить. Логично?
Уныло утыкаюсь взглядом в лобовое стекло:
- Ну, да, в принципе.
Дорохина вздохнув с облегчением, оглашает результат своих размышлений:
- Ну, вот, все равно остается эта Лена.
Остается, где?
- Что, Лена?
В голосе Светланы мелькает раздражение:
- Ну, что… Остается действовать через Лену, что же еще!
Мне все равно этот ее креатив непонятен. Или это очередной посыл из серии - предложить абы что, раз спросили? Укоризненно смотрю на подругу:
- Дорохина, у тебя что амнезия, что ли? Я тебе только что рассказала, что она мне ответила!
Светка многозначительно вздыхает:
- Так в том то и дело!
- В чем?
- Ну, смотри, это же она тебе ответила, а если Романа Сереброва будет искать не баба, а мужик и по важному делу? И не бесплатно? М-м-м, как тебе такой расклад а?
Расклад интересный, только где ж я ей мужика возьму для такой операции? Дорохина явно довольна удавшимся креативом - в кои-то веки получилось по делу!
- Ну, допустим, допустим... Но кто это может сделать?
Светка свою миссию, похоже, считает уже выполненной:
- Ну, не знаю, думай… Лучше, конечно, чтобы кто-то из своих был.
Чем, лучше то? У меня своих – по пальцам пересчитать, тем более мужиков. К тому же своим надо чего-то объяснять, выдумывать, и бояться, что сболтнут лишнего.
- Угу... Кто?
- Ну, у меня после вчерашнего одна кандидатура - попросить Сергея.
В этом вся Анька - кинуть идею, а воплощай, как хочешь - с воплощением у нее сплошной тухляк. У меня даже глаза на лоб лезут от такого предложения:
- Кого-о-о?
И что я ему скажу? Тут уже не просто приглашением в кубинский ресторан попахивает, а оно мне надо? Зачем человеку голову морочить? Но Дорохину это почему-то не смущает, она разворачивается ко мне в кресле:
- Ну, а что такого? Убьешь сразу двух зайцев.
- Хэ…Каких зайцев, Свет?!
- Ну, так что ли непонятно?
- Нет, непонятно.
Со вздохом Дорохина придвигается поближе:
- Вот, смотри: во-первых, он тебе конкретно поможет выйти на Сереброва, а во-вторых, он не просто будет наблюдать за всем этим со стороны, а конкретно будет тебе помогать!
Ее идея нравиться Дорохиной настолько, что она не только суетится и елозит попой по сидению, но все активней жестикулирует и машет руками, желая меня убедить:
- Ты его просишь, и он тебе помогает, м-м-м?
Как-то некрасиво. Не хочу я ему быть обязанной. К тому же Серега сразу заподозрит, что я не просто так ищу Романа, не по работе… и первый же вопрос будет – зачем? Он и так слабо верит в мою благосклонность на его счет, хотя и продолжает ухаживать.
3-3
Маша
Где-то минут через сорок возвращаюсь в офис. Почти в дверях нашей рабочей комнаты меня нагоняет Мягкова и почему-то приглушенно хрипит:
- Маш, пойдем - ка.
Оглядываюсь на нее:
- Что?
Она тянет меня к залу заседаний и, когда открываю дверь, замираю перед открывшейся картиной - в председательском кресле восседает спящий Побужецкий, да еще положив ноги прямо на стол.
- Это что такое?
Валентина с многозначительным видом кивает внутрь кабинета:
- А это у нас называется - послеобеденный сон.
- Да чихать я хотела, как это называется, почему в зале заседаний то?
- А он говорит, что здесь удобней.
- Что-о-о?
Мягкова фыркает:
- А я тут причем?!
Глядя на спящего Кирилла, продолжаю тихонько возмущаться:
- Это что за нововведение такое спать на работе, а?
- Маш, ты еще не все знаешь.
Вопросительно оглядываюсь на нее. Еще сюрпризы?
- Побужецкий уже состряпал презентацию для испанцев.
- Как состряпал? У него же нет цифр! А как же Роман? Это же его епархия?!
- Ну, так. Сереброва же нет. То ли болеет, то ли уволился.
Уволился? Черт, а вдруг и правда такое заявление у Федотова лежит? А я тут суечусь, как мартышка, со своими поисками. Как бы уточнить?
- Подожди, а почему нас с Сергеем никто не поставил в известность? Мы же тоже в команде по презентации.
Валя заглядывает внутрь кабинета, а потом снова смотрит на меня:
- А зачем? Он же сам себе голова.
И утвердительно кивает в подтверждение.
***
Попридержав возмущение, иду к Федотову. Постучав, захожу в кабинет и сразу к столу:
- Гхм.
Шеф стоит у окна, отвернувшись и, заложив руки за спину. На мое покашливание оборачивается и удивленно приподнимает брови:
- Мария?
Я на него не смотрю, тут же присаживаюсь на боковой столик у стены, на свободное место рядом с монитором, задираю ногу, и начинает стаскивать с нее туфлю. Сняв, со стуком, ставлю ее на директорский стол, а потом, точно также, снимаю с другой ноги и с грохотом водружаю рядом вторую. М-м-м, какие они у меня красавицы – итальянские, со Светкой покупали.
Петрович смотрит на туфли с совершенно непонимающим видом:
- Маш, потрудись мне объяснить.
- Это вы у меня спрашиваете?
- А зачем ты сняла туфли?
- А вы не в курсе? Это же новое распоряжение Побужецкого! Мы теперь все будем ходить босиком, чтобы не дай бог не спугнуть креативную музу гения.
Федотов смотрит то на туфли, то снова на меня:
- Ты чего серьезно?
- Серьезней некуда!
Шеф ошарашено плюхается назад в свое кресло:
- Да я как-то… не… Не-е..
Убираю туфли со стола и начинаю обуваться:
- Сотрудницы уже стонут и плачут от его прихотей. Некоторые уже увольняться собираются.
Говорят, у вас уже и заявление есть, которое Серебров написал.
Федотов испуганно машет обеими руками:
- Подожди, подожди… Какое еще заявление? Мне сейчас только этого не хватало!
Вот и отлично, значит только слухи. Надев туфли, поднимаюсь со столика, медленно перемещаясь к окну, поближе к начальнику:
- Николай Петрович…
- Подожди, подожди, прошу... Давай, поговорим спокойно.
Прижав руки к груди, поднимаю глаза к потолку: господи, да я бы рада спокойно, только не тогда, когда из-за какого-то обмылка все, что создавал здесь Роман, ломается и рушится.
Петрович ведет меня за локоть к своему креслу и усаживает в него:
- Ну, хорошо, Побужецкий ведет себя не совсем адекватно.
- Я бы сказала совсем неадекватно!
Федотов присаживается сбоку от меня, на тот же самый столик, где я минуту назад сидела:
- Да послушай ты меня. По-моему, Кирилла можно понять. Он пришел на новое место, ему надо себя поставить!
- Поставить себя, положить на других, да? Я правильно понимаю?
- Подожди. Все равно он личность, ты согласись, незаурядная.
- Незаурядная?! Нам что теперь тапочки ему приносить в зубах?
Петрович вскакивает с бокового столика и пересаживается прямо на директорский:
- Не, ну, почему тапочки… Просто, давай посмотрим на это с другой стороны. Маш, ну, послушай меня, ну я прошу тебя. Наведи с ним мосты, все-таки мы одна команда, общее дело делаем, а? Сейчас самое важное - презентация! И…. Не время сейчас для склок!
Федотов топчется возле окна и продолжает оттуда увещевать:
- Знаешь, как я обрадовался, когда узнал, что Побужецкий будет у нас в бизнесе работать!? Ну, как я обрадовался - какой тандем получится у него с Романом!
Начальник приседает на корточки возле кресла, где я устроилась и, взяв мою руку в свои, пытается заглянуть в глаза. Преданным просящим взглядом…. Поднимаю глаза к потолку, а потом сдаюсь, безнадежно отмахиваясь:
- Ну, хорошо. Скажите мне вы, как я могу подружиться с человеком, которому никто не нужен? Я, что, приду к нему в кабинет и скажу «Пойдем дружить», да? «Айда, ко мне в песочницу», да?
Петрович, почувствовав мою слабину, усиливает напор:
- Нет, нет, нет, нет… Подожди, ну, я не знаю…
Он встает с корточек и начинает суетливо вертеть головой в поисках решения:
- Можно пригласить его на ужин.
Я? Этого козла?
- Куда-а-а-а?
От возмущения даже вскакиваю с кресла. Федотов, вдохновленный своей идеей, торопится закончить свою мысль:
- В ресторан…, там, в легкой непринужденной обстановке, намного проще найти точки соприкосновения.
Несмотря на невинный взгляд начальника, хочу сразу закрыть ресторанный вопрос и, раздраженно кивнув, дергаюсь к выходу:
- Спасибо Николай Петрович за идею.
Но Федотов не отпускает, удерживает за руку:
- Ну, послушай меня, Маш. Не ради меня, ради фирмы, я тебя прошу, умоляю.
Тянет мою руку к своим губам и начинает тыкаться губами, мелко целуя. В общем, смягчаюсь. Шеф преданно смотрит на меня:
- Пока Романа нет, наведи мосты с Побужецким… Если у тебя не получится, то не получится и у Сереброва, понимаешь?
Значит, даже мысли убрать Ромку из фирмы у самого шефа нет? Это радует! Но я не уверена, нет ли подобных мыслей у Побужецкого с Козловым. С этой точки зрения, неформальное общение с Кириллом и правда может что-то прояснить. На душе сразу становится легче и моя, еще пять минут назад твердая позиция, плывет и плавится как пластилин. Федотов добавляет:
- А все расходы я беру на себя.
Ну, ладно. Примирительно тяну:
- Даже на новое вечернее платье?
Петрович еще раз целует мне руку, приобнимает за плечо и прижимает к себе, опустив голову и прикрыв глаза. Он повторяет и повторяет:
- Я знал, я знал, что ты очень мудрая женщина, я знал.
Наконец, шеф берет руками мою голову и тянет к себе, чтобы поцеловать в висок, а потом отстраняется:
- Все, иди.
И подталкивает в спину к выходу:
- Наводи мосты.
Удивительно. У нас конечно с шефом в неформальной обстановке неформальные отношения, благодаря Ромке, но чтобы на работе и до такой степени? Похоже, отсутствие любимой правой руки оказалось для Петровича тяжелым ударом и он, не зная на кого опереться в такой ситуации, ищет поддержку у ближнего круга Сереброва.
***
Ладно, попробуем навести мосты, хотя хлопот, чувствую, будет гораздо больше, чем результата. Иду в кабинет проект-директора, открываю дверь и застываю на пороге… Да-а-а, зрелище не для слабонервных - Побужецкий умудрился взгромоздить свое неказистое тело на стол и там теперь восседает в позе лотоса, медитируя с закрытыми глазами… Бли-и-ин. Потоптавшись, неуверенно бормочу:
- Прошу, прощения.
Пожав плечами, разворачиваюсь, чтобы идти к себе, но не успеваю - рядом, тут как тут, материализуется Станислава Болотная, которая сует нос внутрь комнаты и шепчет:
- Слушай, видишь, чего делает?
Не могу удержаться от комментариев и присоединяюсь к обсуждению:
- Угу… И как это называется?
- Это называется медитация, я в интернете интервью читала.
Главный бухгалтер одухотворенно закатывает глаза к потолку и добавляет:
– Он говорит, что таким образом ловит вдохновение.
Она взмахивает своими бумажками, видимо изображая взлет бизнес - музы… Какая на фиг муза… Придурок он, вот и все!
- Шизофрению он ловит, а не вдохновение.
Стася переходит на шепот:
- Согласна… Маш, с этим надо что-то делать!
- Что?
- Откуда я знаю, что? Не знаю!
Через секунду ее уже и след простыл, и я лишь ошарашено гляжу вслед... Ну и задачку задал Федотов. Сегодня мы уже несколько раз сталкивались с Побужецким и он, скорее, действовал как асфальтовый каток, а не строитель мостов. Топчусь у двери, не зная ждать мне аудиенции или нет. Неожиданно скрипучий голос проект-директора заставляет вздрогнуть:
- Мария, я так понимаю, ты мне что-то хотела сказать? Заходи.
Побужецкий, уже успев слезть со стола, бесцеремонно плюхается в свое рабочее кресло и продолжает:
- Дело в том, что я не могу отвлекаться, когда медитирую.
Кирилл откидывается на спинку кресла, и вопросительно смотрит на меня. Растерянно лепечу:
- А…, да…, извините. Я просто не знала, что вы…
- Ничего, ничего... я слушаю.
Подперев пальцем голову, он принимает скучающий вид. Не слишком удачная ситуация для приглашения на рандеву. С тяжким вздохом начинаю:
- Кирилл.
Он чуть улыбается:
- Кир.
- Хорошо, Кир.
Присаживаюсь прямо на край стола, подчеркивая неформальность своего появления:
- Я просто подумала, что раз уж мы будем работать в одном коллективе, то есть куча всяких разных нюансов, которые мне хотелось бы обсудить.
- Хорошо, так какие проблемы?
- Проблем, нет.
Как бы это сформулировать получше…
- Просто, я подумала… может, это сделать лучше как-то в какой-то нерабочей обстановке?… Там, поужинать… Как ты на это смотришь?
Кирилл вылезает из кресла, придвигаясь ко мне совсем близко, смотрит сверху вниз явно с неприличным интересом, а потом, сцепив руки на животе, игриво тянет:
- Ты приглашаешь меня на свидание?
Пытаюсь отодвинуться, и, не глядя в его сторону, прячусь за улыбку:
- Нет.
А потом четко артикулирую:
- Я приглашаю тебя на деловой ужин.
- А разве это не одно и тоже?
- Нет, не одно.
- Ну, хорошо, пусть будет так. Я с удовольствием с тобой поужинаю.
Он начинает продвигаться к выходу, демократично положив руку мне на плечо:
- Время и место пусть выбирает дама.
Естественно все орг. вопросы на мне, кто бы сомневался. Кир идет к двери, но потом вдруг останавливается и, чуть поморщившись, с усмешкой бросает:
- Честно говоря, я думал, ты хоть недельку продержишься.
В каком смысле? Непонимающе смотрю на него:
- Это ты о чем?
Он хмыкает:
- Да, так.
Он изображает улыбку во весь рот и, не торопясь, идет на выход. До меня вдруг доходит…. Это типа я его кадрю и завлекаю? Накормить, напоить и в койку? Ну и самомнение у звезданутого чувака. Изумленно качаю головой:
- Да, так.
***
Наконец, выкраиваю время зайти к Пригожину со своей необычной просьбой.
- Сергей, прости, пожалуйста. У тебя есть пара минут?
Он поднимает на меня глаза:
- Ты определилась со временем в ресторан?
- Нет. То есть да. Ресторан давай завтра, а сейчас я по другому поводу.
Начинаю плести кружева - что, как и почему, не называя паролей и явок. Мне кажется, нагромождение деталей, говорящих, что Серебров не вызывает у меня сильного женского интереса, очень мне даже поможет, когда придется озвучить неприятное для Пригожинского слуха имя. Можно нагородить и про давнюю любовь беглеца к Лене и слухи о его отъезде – поди, проверь, врут или нет. И все равно, как только звучит словосочетание «Роман Серебров» Серега делает напряженную стойку и в его глазах плещется подозрение. Но, видимо, подготовительная работа и правда дает плоды – опасную тему больше не педалируем, переходим к техническим моментам.
- То есть, ты предлагаешь туда поехать и просто узнать адрес, и все что ли?
- Да.
- Маш, я не понимаю, в чем проблема. Ты бы сама доехала и давным–давно все узнала.
- Сергей, ну в том то и дело, что я там уже была.
Глаза моего визави отрываются от монитора:
- Ну и что?
- И ничего.
- Почему?
Вздыхаю:
- Сергей, ну, как ты не понимаешь?! Женщина ищет мужика через женщину. Она смотрит на меня, как на конкурентку, понимаешь?
- А-а-а…
- И естественно не приходится рассчитывать на какое-нибудь участие.
Пригожин вновь утыкается в экран:
- Ну, елки-палки, Маш, ты бы ей сказала, про проблемы у Романа на работе, ну, хоть что-нибудь!
Задрав голову вверх, молитвенно складываю ладони:
- Сереж, я тебя умоляю… Ну, не будь ты таким наивным. Проблемы, котлеты - для нее это всего лишь предлог! Я же вижу, что она его любит и ни с одной женщиной она разговаривать не будет.
Сергей, наконец, сдается:
- Я понял, понял…
Подавшись вперед, пытаюсь заглянуть в лицо:
- Ну, поможешь?
Пригожин кидает взгляд в мою сторону, потом тяжко вздыхает:
- Маш, ну вот смотри. Мы его находим, да? И он нам говорит, что общаться с нами не желает и на работу возвращаться не собирается.
Он шлепает кулаком по ладони:
- И что я его силком потащу?
- Не надо никого никуда тащить! Как только ты узнаешь адрес, я его тут же Федотову сдам и все! Пусть сам, как хочет, так и разбирается.
Звучит, по-моему, убедительно и я нервно мну ладони, ожидая решения.
- Ну, Сереж, ну, что ты молчишь!?
Пригожин сидит, опустив голову, размышляет, потом бурчит:
- А чего тут говорить… Сейчас доделаю график и поеду. Только сначала по делам, а потом туда.
Я, радостно раскрыв объятия, повисаю на мужской шее, мешая стучать по клавиатуре. Сергею приходится утихомиривать страсти:
- Куда ты, господи, задушишь! Я бы еще пригодился, ну.
- Спасибо, тебе…
Чмок в щеку! Кажется, падать духом еще рано.
***
С работы ухожу немного пораньше – нужно еще подготовиться и навести марафет перед встречей с Побужецким. Покупать новое платье, для этого суслика, я, конечно, не собираюсь, найду и дома какую-нибудь тряпку. Если идти покупать платье, то нужно вместе со Светкой - с чувством, с толком, с расстановкой. А не на бегу, после работы. Зайдя в квартиру, бросаю сумку на ящик с обувью и начинаю переобуваться. Подруги не видно и я кричу вглубь нашего логова:
- Свет, привет!
С кухни доносится голос Дорохиной:
- Привет.
Иду к ней:
- Чего делаешь?
Хотя и так понятно - сидит за кухонным столом и режет овощи.
- Курицу решила с картошкой запечь.
Протягивает мне кружок морковки:
- Хочешь?
Увы, сегодня я ужинаю в другом месте, так что кулинарные достижения подруги не для меня.
Блин, до чего же неохота никуда тащиться… Сидела бы дома, пялилась бы в ящик и грызла Светкину курицу…
- Черт, зачем я пообещала Петровичу, а?
- Что ты пообещала Петровичу?
- Да поужинать с этим Побужецким.
Дорохина подходит поближе:
- Зачем тебе ужинать с Побужецким?
Вот и я говорю, зачем?
- Да, Федотов меня уговорил заняться вшивой дипломатией. Дескать, расположить его, повернуть лицом к коллективу.
Дорохина возвращается к кухонному столу и берет оттуда тарелку с помидорами. Слежу за ее перемещениями, раздраженно роняя:
- А этого придурка… Понимаешь, я чувствую, как его не крути, все равно придурком останется!
- М-м-м… Понятно.
Светка, склонившись к подошедшей Мими, теребит ее за голову, а я с горечью вздыхаю:
- Я в зал заседаний захожу - а там он спит! У меня аж мурашки по коже…. И вообще, возомнил из себя черт те что, пуп земли какой-то. Ромки на него нет, прижучить…
Дорохина опять идет к кухонному столику:
- Слушай, не надо сравнивать Побужецкого с Серебровым.
Теперь она оттуда забирает блюдо с замороженной курицей и несет засунуть в микроволновку.
- Это все равно, что сравнивать автобус с диваном…. Абсолютно разные вещи!
Сама ты диван. Гордо встряхиваю головой, отгоняя волосы за спину. Дорохина все также хихикая, выдает:
- Я, конечно, все понимаю Филатова... Любовь, это страшная сила.
Ну вот я ей про Фому, а она про Ерему. Смотрю на подругу с укоризной:
- Причем тут любовь?!
- Ну, ревность, а как это еще назвать?
- Слушай, Дорохина, с тобой в последнее время совершенно невозможно разговаривать! Везде любовь, мерещится.
Оставляю последнее слово за собой и тороплюсь уйти в спальню – мне еще в душ надо, причесаться, накраситься, платье подобрать. В спину слышится:
- Хм, что еще раз подтверждает мою мысль.
Достала, уже.
***
В разгар сборов Светка приходит ко мне в комнату, как ни в чем не бывало и усаживается на кровать. Я уже надела недавно купленное длинное красное платье (уже не помню мотивировку в магазине, но сейчас оно оказалось очень кстати) и теперь стою перед зеркалом, сосредоточенно пытаясь накрасить ресницы. Трясу тубой с кисточкой и через зеркало наблюдаю за Дорохиной. Настроение дерьмовое и я продолжаю ныть:
- Свет, ну я не хочу, не хочу ужинать с этим Побужецким.
- Ну, так не ужинай.
- Но я же пообещала!
- Тогда, ужинай.
- Слушай Дорохина, ну чего ты заладила-то, а?
Светка вскакивает со своего места и идет ко мне в ванную:
- По-моему не я здесь заладила. Вообще, мне уже надоело слушать твое нытье, знаешь.
Ну, тогда чего притащилась? Я ж тебя не звала.
- Я на этого барана лощеного смотреть не могу…
Меня аж перекашивает:
- Сладкий, скользкий весь.
Подруга слушает меня, отвернувшись в сторону, и я продолжаю выплескивать свой негатив, передразнивая гламурного укурка:
- «Я думал, ты хоть неделю продержишься», тьфу!
- Слушай, просто он пришел вместо Сереброва, вот ты и завелась!
Что, значит, вместо!? Был бы нормальный, я бы не завелась.
- Да я не поэтому завелась!
Дорохина недоуменно разводит руками, а потом опять складывает их у себя на груди:
- А почему, тогда?
Пытаюсь объяснить:
- Потому что, как специалист, он ничем не лучше Сереброва, просто его раскрутили вот и все. Ходит, носом аж потолок задевает.
А как человек, вообще дерьмо.
- Я, между прочим, звезд и не такой величины видела! И вели они себя в шестнадцать раз скромнее!
Подруга миролюбиво отрывается от дверной притолоки, и подходит поближе:
- Выговорилась?
- В смысле?
- В смысле, все сказала?
- Ну, да.
- Ну, тогда, давай сделаем из злой девочки красивую.
Она забирает у меня тубу с тушью и машет ею у меня перед носом. Я согласно киваю:
- Давай.
3-4
Маша
В полвосьмого заказанное такси заезжает за мной, и я, придерживая длинный подол платья и прихватив Светкину маленькую сумочку, куда Дорохина уже засунула все необходимое из моей косметики, спускаюсь вниз.
В «Barollo», меня сразу, без задержек провожают к заказанному столику. Вернее к большому вытянутому столу, окруженному диванчиками - за ним действительно вполне могут поместиться шесть человек, а то и больше. Походу, я при заказе погорячилась. Хотя так даже лучше - на дистанции, у этого недоделанного «мачо» будет меньше в голове рождаться глупых мыслей. Мой кавалер уже здесь и, как всегда, креативен - это я весь вечер наряжалась и красилась, он же посчитал, что и так хорош для делового ужина - на плечи накинул свой выцветший свитерок, завязал на груди рукава узлом и все, красава. Рассаживаемся – я у стены под большим зеркалом, Побужецкий - во главу стола. Официанты суетятся, быстро приносят вино, хрусталь, тарелки с едой на двоих, кувшин с апельсиновым соком. Смотрю на Кирилла, который сидит, подперев голову рукой. Ну что, будем наводить мосты? Интересуюсь:
- Ну, и как тебе здесь?
- Ничего так… Конечно, это не настоящий итальянский ресторан, но скажем так – попытка засчитана.
Он тянет свою руку к моей и слегка касается ее. Не могу удержаться от отрицательных комментариев:
- В Италии есть рестораны и похуже.
- Так ты что, бывала в Италии?
- Обижаешь.
- А ты неплохо держишься.
Он вдруг накрывает мою руку своей:
- Жизнь продолжается, да?
Это он о чем? Я киваю:
- Трудно спорить.
Кирилл продолжает нежно сжимать мое запястье и поглаживать руку, и я едва сдерживаюсь, чтобы ее не отдернуть… Треп Побужецкого продолжается и пока приносят заказ, и пока едим. Вот, что значит, самодостаточная личность - трендит и трендит, и никто ему, по большому счету, не нужен. Я даже не слушаю, чего он там вещает... так, краем уха.
- Поверь, я не хочу показаться альтруистом...
Держу в руках бокал с вином и смотрю сквозь него на свет. При слове «альтруист» бросаю взгляд в сторону визави - опять себя пиарит? Тот продолжает:
- ….Но деньги для меня на втором месте - не могу терпеть, когда что-то ограничивает мой бизнес. Во всем, да...
Он что-то подхватывает вилкой в своей тарелке и отправляет в рот. Меня же последняя фраза цепляет - кто о чем, а вшивый о бане. То есть о себе родимом и своем эго. Но надо поддержать разговор и выполнять наказ Петровича. Склонив чуть голову на бок, смотрю на Побужецкого с сожалением и пытаюсь что-то втолковать столь самовлюбленной личности:
- Э-э-э, ну… бизнес бизнесом, а когда ты работаешь в системе, она диктует свои условия.
Если он не понимает таких вещей, значит, он никогда не решал больших общих задач. Мой визави поджимает губы:
- Может быть…Но на Кирилла Побужецкого это не распространяется.
Вот, баран!
- Не переживай, уж что-что, а себя я продавать умею.
Это уж точно. В этом ты мастак. Но мы-то говорим не о тебе, а о фирме. Хочу свернуть тему – чувствую, что с наведением мостов совсем плохо, Федотов будет недоволен. С кислой улыбкой разворачиваюсь к Побужецкому, добавляя неформата:
– Кирилл, еще кусочек?
- С удовольствием.
И открывает рот, словно приглашая покормить его. Ладно, фиг с ним…. Наколов вилкой кусок мяса из своей тарелки, подношу моему визави ко рту. Кирилл тут же ловко снимает его губами:
- Прямо тает во рту.
Посылаю Побужецкомк ослепительную улыбку, и тот вдруг заявляет:
- Ты в офисе и ты в ресторане - это два совершенно различных человека.
Мы держим бокалы с вином в руках и смотрим друг на друга:
- Твое здоровье!
Он пьет глядя на меня… А я ставлю бокал на стол со слащавой улыбкой и продолжаю наводить мосты.
***
Когда подают кофе с мороженным, а речи Кирилла меня порядком достают, с упрямством достойным лучшего применения выступаю с новым предложением:
- Кирилл, а ты не хочешь со мной потанцевать?
- Мария, читаешь мои мысли, прошу.
Он трогает мое плечо, и мы встаем со своих мест. Иду вслед за Побужецким в зал к танцующим.
Вкладываю свою руку в его, чувствуя, как его другая рука скользит по моей спине, и мы начинаем медленно кружиться. Неожиданно Побужецкий шипит и смотрит вниз - похоже, нечаянно, я, все-таки, отдавила ему ногу. Останавливаюсь:
- Ой, извини.
- Да, ладно, ерунда.
Ничего себе ерунда, пятьдесят шесть килограммов живого веса. Смотрю виновато:
- Я не хотела сделать тебе больно.
Поправляю рукой за ухо сбившиеся волосы. Кирилл вдруг смотрит игриво:
- Да? С каких пор тебя стало интересовать, что ты делаешь мне больно?
И облизывает губы. Смущенно отвожу глаза:
- Я не понимаю о чем ты.
- Я что-то не то сказал?
Перевожу взгляд на своего партнера:
- Да нет ничего…
Мы топчемся в толпе, пытаюсь подстроиться, но мой кавалер все равно недоволен:
- Ты знаешь, ты своеобразно танцуешь медленные танцы, давай по-другому.
Я что-то сделала не так?
- А, извини.
Кирилл кладет свои руки мне на талию, я свои пристраиваю ему на плечи. Мы движемся под музыку, и Побужецкий смотрит на меня сверху вниз:
- Мария!
Поднимаю на него глаза.
- Вообще-то ты не в моем вкусе.
Очень рада, это взаимно.
- Но… В тебе что-то есть, ты мне очень нравишься.
- Что именно?
- Не знаю…. М-м-м…
Он кивает в сторону, и я вижу неподалеку танцующую Ксюшу Федотову, директорскую дочку:
- Не знаю... Вот в ней, например, этого точно нет.
Опять тяну руки к лицу и суетливо поправляю волосы, сначала с одной стороны, потом с другой. Так, надо успокоиться и поговорить о нейтральном.
- Кирилл, если честно, я думала, что ты любишь тусоваться со всякими гламурами и бизнесменами.
- Нет. Это скорее всякие гламуры любят тусоваться со мной. Я терпеть не могу, когда сидишь с девушкой в ресторане, а кто-то хлопает тебе по плечу и говорит «О, привет, Кирилл».
- Ну, тогда тебе сразу должно было понравиться это заведение, а ты его критиковал. Потому что цену себе набивал, да?
- Пять баллов! Для женщины ты слишком быстро соображаешь, не удивляюсь, что ты стала начальником отдела в «Ресайнсе».
Надо же, мои умственные способности поставили практически на один уровень с мужскими.
- Я помещу твой комплимент в рамку и повешу его на стену. Ты, не против?
- Если хочешь, я могу даже гвозди купить.
Вот индюк.
- Нет не надо, вдруг палец себе раскурочишь, потом работать не сможешь.
- Ты мне нравишься все больше и больше.
Отвернувшись в сторону, бурчу под нос:
- А ты мне, все меньше и меньше.
Кирилл наклоняется, не расслышав:
- Что?
Не могу я больше: в башке один Серебров! Вместо того чтобы мосты с упырем наводить, только и делаю, что сравниваю его с Романом.
- Э-э-э… Я говорю, мне надо на минуточку отскочить, не скучай.
- М-м-м.
Оставляю его в одиночестве и спешу в дамскую комнату.
***
Подхожу к раковине и поворачиваю кран. Сейчас бы сунуть под него голову, охолониться… Намочив руки, прикрываю воду и, наклонясь к зеркалу, вглядываюсь в его поверхность:
- Рома, Рома… ну, где же ты?
Шлепаю мокрыми холодными ладонями себя по разгоряченным щекам… Все активней и активней. Услышав сзади скрип двери, замолкаю. Неожиданно чувствую толчок под руку, поворачиваюсь и удивленно смотрю на возникшую здесь Ксению. Та, с самоуверенным видом наезжает:
- Ну что как дела?
Удивленно поднимаю вверх брови:
- Что это было?
- Ты у меня спрашиваешь?
Снова смотрюсь в зеркало, невозмутимо поправляя прическу.... Вот гусеница драная… туда же, толкаться. Пиявка! Во мне растет злость, и я продолжаю судорожно приглаживать волосы, то с одной стороны, то с другой. Ксения не глядя в мою сторону, по-прежнему источает яд:
- Так, послушай Филатова, ты наверно думаешь, что ты одна умная такая? А все вокруг дуры?
Не упускаю возможности съязвить:
- Ну, почему все.
Я бы сказала их у нас наперечет, и я знаю всех пофамильно.
- Ты меня еще в гневе не видела! Фирма, в которой ты работаешь, принадлежит моим родителям, а они меня - ой, как любят.
Налюбовавшись на себя в зеркале, разворачиваюсь к этой убогой:
- И что из этого?
- А то, что ты не заметишь, как останешься и без Сергея, и без работы.
Она ехидно качает головой, глядя на меня:
- Я посмотрю, кто тебя потом подберет.
Маленькая злобная дрянь… «Останешься без Сергея и работы»… Еще бы понять, кого она имела в виду. Пригожина? То есть, она втрескалась в него и теперь ревнует? Иду мимо нее, на выход:
- Дай пройти!
Возвращаюсь сразу к столу - дожидаться на танцполе мой кавалер меня не стал и теперь сидит, пьет кофе. Кирилл смотрит выжидающе:
- Ну…, может, закажем что-нибудь еще?
Но я отрицательно качаю головой. Все! С меня хватит!
- Знаешь, если честно, мне уже здесь надоело.
- М-м-м… А поехали!
Да, пора домой. Соглашаюсь:
- Поехали.
- К тебе или ко мне?
Сразу вспоминаю его «я думал, ты продержишься неделю». Наглости товарищу не занимать. Смотрю ему в глаза и твердо чеканю:
- Каждый к себе!
Побужецкий легко соглашается, оставляя последнее слово за собой:
- А вот это правильно, не надо форсировать первый вечер….
Он крутит головой, что–то высматривая в зале:
- Ну, ладно, где официант?
Вынуждена его разочаровать. Не будем следовать известной мужской традиции, кто девушку кормит, тот ее и танцует.
- Официант не нужен, он все уже давно сделал.
- Не понял?
- Ну, что не понял? Все давно оплачено.
Еще при заказе столика. Естественно, кормить за свои я не подвязывалась – просто Мухин, еще днем, отвез сюда гарантийное письмо за подписью Петровича - кто ж заранее знает, сколько сожрет, и выпьет звезда бизнеса. Мы так и стоим друг возле друга, опершись руками на спинки опустевших кресел. Побужецкий, глядя на меня, недовольно гундосит:
- Я привык, что в ресторане платит мужчина.
- А мужчина и расплатился.
- Какой?
- Кир, не заморачивайся, а? Поехали.
Прекращаю диспут и иду через зал к выходу. Но недалеко – приходится возвращаться за оставленной на диване сумочкой.
***
Долго едем на машине Побужецкого. Наконец, преодолев все пробки, подкатываем к обочине возле моего дома. С облегчением вздыхаю:
- Ну, вот мы и приехали.
Сейчас поднимусь, переоденусь, а потом покалякую со Светкой про нашу бабскую жизнь. Кирилл, чуть нагнувшись вперед, смотрит через лобовое стекло на верхние этажи:
- О-о-о…Хэ… Значит, ты здесь живешь да?
- Да… Ну, спасибо за все и до завтра.
Пытаюсь открыть дверь, и не получается. Видно, блокировка дверей еще не отключилась.
Оглядываюсь на кавалера.
- Кирилл, тут закрыто.
- Да, ну?
Или это его выкрутасы?
- Открой, пожалуйста.
Он тянется к ручке двери с моей стороны, нажимает, дергает и все безрезультатно.
- Мария, а может, все-таки ко мне? Раз к себе не хочешь.
Внутренне напрягаюсь. Так… понятно. Вовсе это не сбой блокировки. Не глядя в сторону Побужецкого, резко его обрываю:
- По моему, мы уже обсудили этот вопрос … Открой дверь!
Начинаются пустые уговоры:
- Ну, хорошо... Хотя бы пять минут, давай посидим в машине?
Мужик, ты не по адресу. Я тебе не телка, которая ломается и набивает себе цену. Повышаю голос:
- Открой дверь, я сказала.
Кирилл нагло усмехается:
- Слушай, новая машина, я не разобрался, какую кнопку нажимать, а?
Приходится действовать самой. Общий блокиратор наверняка есть со стороны шофера. Тянусь к панели, чтобы нажать на нужную кнопку и тут же чувствую захват на своей шее. Мое ухо оказывается совсем близко от его мерзких губ, и я, еле сдерживаясь, цежу сквозь зубы:
- Убери руку.
Он конечно сильнее меня, но я почему-то совершенно уверена, что вся его наглость не стоит и выеденного яйца. Резко дергаю головой, выбираясь из захвата:
- Я что не по-русски сказала?
Открываю дверь со своей стороны и оглядываюсь:
- Заруби себе на носу. Никогда так больше не делай!
Начинаю вылезать из машины и слышу в спину:
- А то что?
Оборачиваюсь, ставя точку:
- А то останешься без руки!
Выбравшись наружу и, размахивая сумочкой, быстрым шагом иду к подъезду.
***
Зайдя в квартиру и захлопнув за собой дверь, включаю свет в прихожей, потом бросаю ключи на полку. Из гостиной слышится Светкино ворчанье:
- Маш, погаси свет, ночь же!
Иду туда к ней, останавливаясь в ногах, возле дивана:
- Я знаю, что ночь, а ты чего это не в своей комнате?
Заспанная Дорохина сначала садится, а потом и встает:
- Да я чего-то прилегла, прикорнула и отрубилась.
- Понятно…
Светка резво берет какую-то тарелку со стола и тащится с ней на кухню. Проходя мимо, бормочет:
- Ты что, из ресторана?
Откуда же еще… Кидаю сумочку в угол дивана:
- Да, из ресторана.
А потом иду следом за подругой. Та зажигает на кухне свет и, обойдя вокруг кухонной стойки, присаживается на табуретку:
- Ну… Ну, как там?
Я же марширую к столешнице, где стоит чайник:
- Плохо… Кофе будешь?
- Какой кофе… Ночь!
Включив чайник, развернувшись спиной к кухонной тумбе, приваливаюсь к ней, складывая руки на груди. Светка щурится под светом лампы:
- Ну, а чего плохо-то там?
-Да-а-а… Я не знаю, по каким Европам возили этого клоуна Побужецкого, но как человек он - полное дерьмо!
Начинаю расхаживать по кухне, выплескивая накопившийся негатив:
- А как мужик вообще – кусок стекловаты.
С Ромкой уж точно не сравнить. Замираю, глядя бездумным взглядом в пространство. В человеке должен быть хоть какой-то стержень, особенно в мужчине. И в Стужеве он есть, хоть и отрицательный… Но за свое прет, как танк, не остановишь…. И в Сереге есть… И в Ромке - решил из фирмы исчезнуть - исчез, решил на меня забить – забил… А в Кирилле нет, ну, абсолютно. Новый Светкин вопрос возвращает меня на землю:
- А чего тогда ты там так долго торчала то?
- А ты знаешь, кого мы там встретили?
Дорохина лишь пожимает плечами и с любопытством хлопает глазами:
- Откуда же мне знать.
- Ксению Федотову, представляешь? Цирк устроила передо мной, прямо в туалете.
Нервно продефилировав с пару раз по кухне, возвращаюсь на прежнее место.
- Зачем?
- Не знаю, наверно не специально. Взревновала и грозила увольнением.
Светка недоверчиво чешет нос:
- К Ромке? Ничего себе, бывает же.
Снимаю с подставки вскипевший чайник, чтобы налить кипяток в чашку, но эмоции переполняют, и я его отставляю в сторону. Снова начинаю метаться взад-вперед, брызгая от возмущения слюной и накопившейся желчью:
- И уж она передо мной давай выкобениваться! На Пригожина, дескать, глядеть не сметь и вообще от мужиков в офисе держаться подальше. Тьфу, колхозница блин!
Выплеснув все, забыв про чайник, иду к холодильнику и лезу внутрь. Даже не знаю зачем. Из-за двери слышу, как Светлана тянет:
- Да-а-а-а... На Пригожина? Тяжелый случай.
Во-во! Пиявка! Выглядываю из-за дверцы:
- Вот и я говорю!
- Это я о тебе, между прочим.
Так и не вспомнив, зачем полезла, захлопываю дверцу и недоуменно смотрю на Дорохину:
- А что я?
Лорохина качает головой:
- Слушай, Маш, мне кажется все твои проблемы от того, что ради своих личных целей ты морочишь мужику голову и не можешь раз и навсегда поставить точку.
- В смысле, точку?
- В смысле, Сергей умный мужчина. Ты ему все объяснишь, и он поймет. Соберись и расскажи ему все про вас с Романом.
Удивленно на нее смотрю:
- Да? Вообще-то это для него не секрет.
- Значит, даешь ему повод надеяться.
Наверно, так и есть… «Не надо играть, как с котенком», он сказал. Удивленно гляжу на подругу:
- Да?
- Да!
Снова складываю руки на груди и, возмущенно приподняв нос, смотрю на Дорохину сверху вниз:
- А как ты это себе представляешь?
Разведя руки в стороны, изображаю удивление:
- Я подойду к нему и скажу «Привет Серега, ты, конечно, имеешь права ко мне подкатывать, а еще лучше помогать, но увы, я жду Романа Сереброва?!».
Уперев руку в бок, с усмешкой смотрю на подругу:
- Да? Так?
Она сидит, закинув ногу на ногу, и вдруг взрывается:
- То есть ты считаешь, что Роман Серебров до сих пор по тебе сохнет, спит и видит, как к тебе вернуться? Вспомни всех его баб! Ты вспомни, что тебе его Лена рассказывала! Вспомни, что он был женат и еще неизвестно почему развелся!
Как быстро она записала Ромку в сбежавшие бабники. Жил-был и все? И никому не нужен? И никто не вспомнит? Обида и слезы волной подкатывают к горлу. Все вы врете! Люблю ли я Ромку, верю ли ему как раньше, будет он существовать в моем будущем - это буду решать я и только я! Я была, есть и останусь ему верна, как бы дальше не сложилось. Буду ждать, и надеяться! Надеяться снова увидеть Сереброва в этом доме, увидеть его бреющееся физиономию в ванной утром, пусть даже это случится через полгода или год! Хмуро поворачиваюсь к Светке спиной, глотая ком в горле:
- Слушай, Дорохина, заткнись! Заткнись и никогда так больше не говори, ясно?
И ухожу к себе в спальню, хлопнув дверью.
4-1. Среда
Маша
Проворочавшись половину ночи, наконец – то приходит дремота. Хотя мысли о прошедшем дне не отпускают. Странное появление Ромкиного ноутбука в квартире, хотя Светка и утверждает, что я сама его принесла с работы, ключи от Ромкиной «Тойоты», чудной парикмахер, «раскрывший» мне глаза на левые походы Сереброва, пусть и прежние… И все равно я буду продолжать поиски! Буду! Не верю я, что все кончено, и он сбежал, отказавшись не только от меня, но и от престижной работы. Глупо было бы думать, что мое присутствие или отсутствие заставит его уволиться из фирмы.
Кстати о работе – Побужецкий, конечно, тот еще суслик, но судя по результату, начальство его вариантом презентации осталось вполне довольно, а значит, он реально становится Ромкиным конкурентом в борьбе за контроль над финансовыми потоками!
Ладно, надо заснуть и поспать хотя бы пару-тройку часиков. Завтра Сергей обещал рассказать об итогах своего посещения Лены и возможно это принесет новую ниточку в мои поиски. Спать…. И я проваливаюсь в серое вязкое беспамятство.
Ромаша.
Просыпаюсь и тут же начинаю ощупывать себя сквозь Машкину ночнушку, которая опять почему-то оказывается на мне. Точно помню, что специально не стал надевать - решил устроить проверку и результат мне не нравится. Похоже, я опять какое-то время не контролировал это тело, и какие сюрпризы оно мне приготовило на этот раз трудно даже нафантазировать. Первым делом надо понять, что я помню до того момента, как лег спать и затем выяснить, что происходило в мое «отсутствие».
И так… Я помню, что ездил к себе домой, забрал оттуда «Тойоту», ноутбук для работы над презентацией, что еще? А! Светка уговорила меня пойти в ресторан с ее Ленчиком и позвать с собой Сергея Пригожина. Чуть усмехаюсь уголками рта, когда вспоминаю нашу прогулку по ночной Москве, теплый пиджак, укрывший мне плечи и легкий поцелуй в щеку на прощание… Мы играли в жениха и невесту и я даже забыл на какое-то время, что мужчина. Странно, правда? Или это Машкины гормоны так действуют?
Поднявшись с постели и накинув на себя халат, тащусь на кухню в надежде застать там Дорохину:
- Привет.
Она действительно на месте и суетиться с кофейником над чашкой кофе:
- Доброе утро! Завтракать будешь?
- Буду… Слушай, Свет, а сегодня какое число?
Она внимательно смотрит на меня, жуя губу:
- Опять провалы в памяти?
- Угу.
- И что ты помнишь?
- Ну как мы с тобой в ресторан ходили, помню.
- И когда это было?
Неуверенно переспрашиваю:
- Вчера?
- Позавчера! Вчера ты ходила в ресторан без меня. С Побужецким!
У меня даже челюсть отваливается:
- С кем?
- С вашим новым проект – директором.
Закатив глаза к потолку, мотаю головой – так я и знал, что что-нибудь такое да случится!
- А что еще вчера произошло, чего я не помню?
- Мы ездили к некоей Лене, Ромкиной подруге, пытались выяснить, куда он запропал, но она тебя даже на порог не пустила. Но, кажется, ты Сергея уговорила помочь тебе, и он обещал к этой подруге подкатить после работы и расспросить про Ромку.
Оп-па на, похоже, они тут с Машуней целое расследование устроили и уже вышли на Ленку. Правда я с ней еще месяца как три завязал, и вряд ли она будет рассказывать чужому мужику интимные подробности наших встреч, но все же… Шустрые девочки, однако…
Задумчиво чешу затылок:
- Интересное кино… Кстати, ты мой ноутбук не видела?
- Так ты его на работу отвезла.
По крайней мере, теперь знаю, где его искать. Дорохина отставляет чашку в сторону:
- Как то странно все.
- Что именно?
- По четным дням ты помнишь одно и ведешь себя непривычно, с вывертами - вон, в понедельник на работу пошла в Ромкином костюме, а по нечетным помнишь совершенно другое и отказываешься от моей помощи.
На всякий случай делаю большие глаза:
- Ты тоже заметила?
Не давая опомниться, перевожу разговор на другое:
- Поможешь мне собраться?
Светка вздыхает:
- Куда я денусь с подводной лодки.
Спустя десять минут она уже активно роется в шкафу, вытаскивая, то одну шмотку, то другую.
Следуя Светкиным настоятельным советам, покорно натягиваю на себя юбку, красную блузку, надеваю туфли и смотрюсь в зеркало. Ни хрена себе вырез, сиськи чуть ли не вываливаются!
- А это не чересчур?
Дорохина качает головой:
- Нормально. Очень даже нарядно.
Фиг, с тобой. Нарядно, так нарядно. Потом принимаемся за макияж. Опять…. Похоже, вся бабская жизнь наполовину состоит из переодеваний и косметических процедур. И я обреченно вздыхаю.
***
По дороге в редакцию покупаю букет роз – срабатывает мужская привычка создавать дамам праздничную обстановку в офисе. Пока поднимаюсь на лифте, оглядываю себя придирчивым взглядом – Дорохина действительно постаралась. Ощущение, что я на высоте, ощущение собственной внешней неординарности добавляет, на удивление, уверенности в себе. Нет, я вовсе не хочу быть привлекательной женщиной, это все бабское… но мне хочется… не знаю что мне хочется…, может быть не сомневаться в себе… даже во внешности, если приходится таскать это туловище… А сейчас у меня, несмотря на яркий наряд, имидж деловой женщины - в одной руке оранжевый букет и сумка на плече, в другой - небольшой портфель для деловых бумаг. Как только выхожу из лифта, заглядываю в приемную, к лицу нашей фирмы:
- Настенька, привет.
- Здравствуй.
- Прекрасно выглядишь, держи.
Отдаю ей букет.
- Ничего личного, чисто для интерьера.
- Спасибо.
- Не знаешь, Пригожин сегодня на работе?
- Да, мелькал.
- А как начальство? Меня никто не спрашивал?
- Пока нет. Хотя Побужецкий с утра был не в духе.
Неужели мы с ним вчера поцапались? Жаль Светка не в курсе, рассказать утром по этому поводу ей было нечего.
- Ладно, пошла к себе.
Но сворачиваю в сторону комнаты Сергея. Едва завидев меня, он замирает, как вкопанный.
- Маш, привет.
- Привет.
- Уау! Слушай, ну ты сегодня вообще...
Приятно конечно, для того марафет и наводил… Но лучше без этих… Без мужских восторгов вслух. Но Пригожин продолжает восторженно таращиться:
- Я так понимаю, мы сегодня идем в кубинский ресторан?
Пытаюсь уйти от ответа:
- Так, Сергей, давай все комплименты потом, в письменном виде. Давай,рассказывай, что там с этой Леной.
Пригожин молча выкладывает на стол фотографию, добытую в гостях в ходе разведки боем: на ней знакомая девица в розовом платье на фоне моего черного «Рэйндж Ровера». Четко просматривается передний номер В110ТА77. Это уже зацепка для любопытствующих девушек и ее надо изъять в первую очередь. Что касается остального, то судя по всему Пригожин Ленку разговорил, но та ничего компрометирующего по эротическому прошлому Романа Сереброва не выболтала. Мы продолжаем разговор и из уст Сергея вырываются нелестные эпитеты про Ромку. Виновато вздыхаю:
- Значит, говоришь, по ее словам он брехло и трус?
- Ну, это не я говорю, это она утверждает.
Врет баба. Недовольно ворчу:
- Зашибись.
- Ну.
- Это все?
Неожиданно в голову приходит забавная мысль и я оживаю, разворачиваясь лицом к Пригожину - Ленку я знаю неплохо, но столько гадостей про любовника вывалить, да еще чужому мужику, как-то странно. Может она на Серегу уже глаз положила?
- Слушай, а как тебе удалось с ней поговорить? Э-э-э… Меня она даже, вообще, на порог дома не пустила.
Пригожин, улыбаясь, мотает головой:
- Включил личное обаяние.
Да уж, гремучая смесь пригожинской наивности и детской беззащитности в глазах покорит любую женщину. Серега и хитрит по-детски: изворачивается, скрывает, чтобы не заметили, не заругали, считали хорошим мальчиком.
- Сергей, ну, я серьезно.
Смешинка пропадает из его глаз.
- Маш, ну, я тоже серьезно. Что-то, мякал-вякал, мэкал и экал… Не знаю, как так, но удалось проникнуть, что ли.
- Я фотографию возьму?
- Только после того как подтвердишь наше вечернее свидание. Ты уже два раза обещала!
- Ну, раз обещала….
- Значит, все, я заказываю столик.
И протягивает фотографию.
***
Полчаса спустя, стою с чашкой кофе на офисной кухне и вдруг замечаю в холле шествующих Козлова с Побужецким. Не знаю, что там вчера произошло между Машуней и этим Кириллом, но стратегически им лучше сосуществовать мирно – разные весовые категории… Вот начальники останавливаются возле Толика с Валей, о чем то шушукаются с ними, а потом идут дальше, приближаясь ко второму выходу из нашей кухоньки. Оставив чашку на столе, быстренько перемещаюсь туда и прячусь за притолокой - жду, когда парочка приблизится ко мне вплотную. Голоса все ближе. Смотрю на свое отражение в зеркале - а что, яркая девушка, готова повиниться в своих ошибках. Встряхнув распущенными волосами, замираю, привалившись к дверной коробке. Голос Петра Константиновича звучит совсем рядом:
- Знаешь, не у всех есть внешность висеть на доске почета.
- Петя, фотошоп творит чудеса.
Разворачиваюсь и выхожу в холл, лицом к лицу к врагу. Стараюсь выглядеть максимально миролюбивой и улыбаться. Еще раз встряхиваю лохмами, и изображаю сдержанную радость:
- Петр Константинович, Кирилл!
Козлов смотрит угрюмо, видимо ждет подвоха, а вот Побужецкий, похоже, все принимает за чистую монету - привык смотреть на женщин свысока. Он останавливается, сложив ручонки на груди, и ждет от меня капитуляции. Ну, что ж, вот она, получай:
- А-а-а... Я хотела бы извиниться за вчерашний инцидент. Видимо я слишком глубоко завернула в работу.
Кокетливо наклоняю вбок голову и с улыбкой смотрю на Кирилла:
- Надеюсь, вы не держите на меня зла, за вчерашнее?
Козлов, оглядываясь на Кирилла, комментирует:
- Не знаю, о чем ты, но Мария, я всегда знал, что ты - умная женщина.
Конечно, он мне не поверил ни на гран, но явно считает, что прогибаться перед сильными - самая нормальная тактика для выживания. Не буду его разочаровывать в этом убеждении - улыбаюсь и Петру Константиновичу:
- Мелкий инцидент на личном фронте. Если честно, я сама очень сожалею о случившемся.
Довольный Побужецкий выдвигается из-за спины Козлова на передний план:
- Говорят прощать, это участь женщины.
Опускаю глаза в пол - эта поговорка ко мне отношения не имеет. У нас, подселенцев в чужие тела, совсем другая участь. Кирилл продолжает расшаркиваться:
- Но уверяю вас, что мужчинам это тоже по плечу.
Это типа он меня прощает… Вскинув вверх голову, смотрю на Побужецкого, а потом старательно растягиваю губы в улыбке. Кирилл добавляет:
- Что было, то было.
Склонившись, берет мою руку и целует. Бр-р-р! Выдавливаю из себя:
- Спасибо.
- Ладно, проехали.
Козлов хочет увести Кирилла дальше, но тот не торопится:
- Э-э-э … Мария Павловна… Подходите ко мне попозже, в конце дня - презентацию я, все - таки, еще не отшлифовал, как следует… Сделаем это вместе.
Это он к Машке гад клеится? Попозже вечером презентацию собирается с ней шлифовать? Моя улыбка становится шире и искренней:
- М-м-м.
Ну, уж нет, у меня на вечер более приятное времяпровождение – кубинский ресторан. Как только парочка шествует дальше, чувствую, как улыбка сползает с моего лица, сменяясь брезгливостью. Смотрю им вслед и обтираю обслюнявленную руку о салфетку. Ф-у-у-у!
***
Вернувшись на рабочее место, снова достаю фотографию «Рэйндж Ровера», мелко рву ее на части, а потом обрывки бросаю в ведро – все плохо, мое существование в фирме становится все проблематичней… Авария, кажется, была серьезней, чем я думал и еще неизвестно, сколько мне вот так болтаться вне времени и пространства. К тому же, ноутбук с информацией для презентации тоже пропал - в офисе его нигде не видно. И, наконец, Побужецкий вовсю хозяйничает на фирме, подминая под себя не только новые проекты, но и мою часть работы...
Ладно! Не раскисать! Мне нужен план! План, как все исправить. По крайней мере, придумать перечень действий, как снизить активность проект – директора, а может быть даже заставить его облажаться! Уставившись в пустой экран монитора, бурчу под нос:
- Думай, Роман Данилович, думай!
В принципе идея есть, но в таком сложном деле, мне просто необходим сообщник. На местную братию надеяться я не могу, поэтому звоню Дорохиной – похоже она единственная у Машки подруга, хотя и начинает догадываться, что с той не так все просто.
Но сначала нужно сделать один звонок. Набираю знакомый номер, и когда н том конце отвечают, зажимаю двумя пальцами горло под подбородком, вызывая скороговорочный хриплый сип:
- Алло, это я! Не волнуйся, со мной все в порядке. Я вернусь, когда это все закончится…
И нажимаю кнопку отбоя.
***
Хотя я и опоздал в кафе к намеченному времени, но Дорохиной еще нет. Выбираю столик неподалеку от барной стойки, заказываю чашку кофе и, положив руки с локтями на стол и вперив взгляд в стоящую на столе вазу с бумажным цветком, погружаюсь в размышления о тяжких невзгодах женской жизни. Когда приносят кофе, обвожу взглядом зал и смотрю на вход – нет, Светки, по-прежнему, не видно. Понуро опускаю голову вниз и вдруг слышу рядом незнакомый мужской голос:
- Добрый вечер. Скучаем?
Только очередного гондольера не хватает на мою голову. Внутренне напрягаюсь, но головы в его сторону не поворачиваю. Так и смотрю прямо перед собой… в бесконечность. Но мужчинка намеков не понимает и немного перемещается, стараясь попасть в фокус моего взгляда. Ну, попал, что дальше? Одет, вроде, прилично, в костюме, в галстуке, и подстрижен неплохо… ну почему, если баба одна, нужно сразу к ней клеится? Я что похож на тех, кого снимают в баре?
- Может быть, девушка чего-нибудь хочет?
Мужские подкаты вызывают у меня только одно желание - не пытаться как-то отшутиться, а сказать четко и громко какую-нибудь гадость. Чтобы отбить охоту навсегда. По-прежнему не глядя на топчущегося рядом мачо, огрызаюсь:
- Девушка очень хочет, чтобы ты свалил!
- А почему так грубо?
Поворачиваю голову в его сторону:
- Хорошо... Чтобы вы свалили!
И отворачиваюсь – давай, чеши, флирт закончен. Бросаю взор на часы и тут же слышу знакомое сопение спешащей к столу Светланы. Она плюхается в кресло напротив меня.
- Привет.
Тут же набрасываюсь на нее:
- Привет, ну где ты ходишь-то?
- Слушай, я иногда работаю, извини, конечно. Ну, что случилось?
Случилось. Воз и маленькая тележка всяких случилостей.
- Свет, ну ты же знаешь, у меня всегда что-то случается.
Дорохина с недовольной гримасой на лице качает головой и торопит:
- Маш, не томи.
- В общем, у меня засада по всем направлениям.
- Например.
- Ну, например, Пригожин тащит меня сегодня в кубинский ресторан.
Дорохина удивленно хмыкает:
- Надо же, не жизнь, а малина. Каждый день по ресторанам. А ты, что?
Мне не хочется обсуждать сейчас все подробности, и я отворачиваюсь от Светки:
- А я что, я ничего…. Согласилась. Пригожин меня сейчас меньше всего интересует.
Дорохина, очевидно, ждет новых откровений и оглядывается по сторонам:
- Да, дела.
Поднимаю на нее глаза:
- А еще на работе у меня полный капец!
- Ну, а там-то, что?
- Да Побужецкий этот. Петрович с Козловым все темы Сереброва ему передают.
Дорохина непонимающе щурится и тупит:
- Что значит передают?
Я срываюсь:
- Ну, чего ты как маленькая?! Мне тебе на пальцах объяснять?
Я вздыхаю, и даже в этом вздохе чувствуются моя злость и раздражение.
- Свет, ты чего, не понимаешь? Они его скоро совсем задвинут! Да и не только это…
- А что еще?
- Да клинья подбивает гаденыш. Сегодня Кир прямо предложил остаться после работы.
- А ты что?
- А я что дура, что ли? Вот тебе позвонила.
Чуть помолчав, Дорохина приглушает голос:
- А может надо… Да! Бороться его же оружием против него!
- Это как? Слушай, может, хватит кодировать текст-то?
Светка придвигается ближе, вздыхает и как старая революционерка склоняется над столом:
- Я предлагаю Побужецкого наказать!
Я бы не отказался. Слушаю дальше, уже с большим интересом. Точно. Подстережем у завода Михельсона и будем стрелять отравленными пулями. Прищурившись с таинственным видом, качаю головой, подыгрывая Светке - заговорщице:
- И как мы его накажем? Выпорем?
Мой скепсис Дорохинский порыв немного охлаждает:
- Нет, конечно.
Сложив руки на столе, смотрю на Светку, в ожидании удивленно приподняв брови. Та вдруг выпаливает:
- Тебе сколько денег не жалко?
Продолжаю измываться:
- Я не поняла, мы чего, киллера нанимаем?
- Да типун тебе на язык. Есть более цивилизованные методы. Маш, Побужецкий думает, что он самый умный на Земле. И это его самое слабое место!
- Ну-ка, ну-ка!
- Поехали!
4-2
Ромаша.
Полчаса спустя мы поднимаемся по лестнице в мансарду небольшого четырехэтажного дома, почти коттеджа.
- Ну и зачем деньги?
- Организуем красивый офис, позовем туда вашего Побужецкого…
- И что?
- Ну, это уж ты сам думай, на что он может купиться. Ты главное людей для дела подгони.
Наконец, подходим к распахнутой двери и я, вслед за Дорохиной, захожу внутрь помещения. Оглядываюсь по сторонам - здесь полная разруха покинутого офиса - следы ремонта, банки с краской, какие-то газеты на полу и никакой мебели. Мигают одинокие лампочки, давая предпочтение естественному освещению через окна в потолке.
- Ну, как? А?
Доходим до середины помещения.
- Гкхм, Свет, ты меня случайно с Абрамовичем не перепутала, нет?
- В смысле?
Обвожу рукой вокруг, охватывая местные просторы:
- В смысле - ты можешь себе представить, сколько нам будет стоить аренда этого пентхауза?
Потихоньку обхожу комнату, заглядывая в углы и закоулки. Дорохина засовывает руки в карманы своего нового брючного костюма и тоже осматривается:
- Слушай, Маш, ты что, за дуру меня держишь, что ли? Это же наши спонсоры просто снимают себе офис, а въедут через два месяца. Я уже все заарендовала.
Ну, в принципе… Если Светка с ними договорится… Но все равно до конца не врубаюсь, что делать дальше. Стою, уперев руки в бока и, глядя на Светлану, пожимаю плечами:
- Ну и чего?
Дорохина непонимающе смотрит на меня и даже взмахивает нетерпеливо рукой:
- Как чего? Ну, перекантуем здесь некоторое время за умеренные деньги.
Да я не об этом. Мой мозг пытается родить идею и мысленно проиграть, как ее реализовывать. Светлана продолжает:
- А что, по-моему, очень убедительно. Центр города, престижный район.
Пока в голове пусто и я с любопытством рассматриваю валяющееся барахло и заголовки истоптанных газет. Даже наклоняюсь, придерживая сумку на плече, к особо яркому рекламному объявлению. Слышу Светкин голос:
– Там секретаршу посадим.
Выпрямившись, оглядываюсь в направлении, куда указывает дорохинский палец:
- Там.
Там, так там. А она уже тыкает рукой в другую сторону:
- А здесь будет кабинет директора, соответственно.
Еще и директор. Ухайдакаем кучу денег, а в результате ничего не получим.
- Чую, влетим мы с тобой в трубу.
- Почему ж в трубу - это вполне нормальные деньги. Потом, если что-то делать, надо ж по-взрослому.
Смотрю на нее недоверчиво:
- Ну и чего ты думаешь, он клюнет?
- Да сто процентов клюнет, куда он денется, прибежит, как миленький!
Я стою весь такой деловой, руки в боки, а решиться, на самом деле, не могу – жаба душит. Все деньги с карточки, что я забрал из дома в качестве НЗ, могут уйти на эту авантюру, а может даже и не хватит. Ехать на Новослободскую еще за одной?
Светка, по-прежнему засунув руки в карманы, стоит рядом и давит:
- Ну, же! Сто процентов, как крыса на сыр прибежит.
Очень соблазнительно, и очень сомнительно. Видимо мое недоверие отражается на лице, и Света все раздумья решительно пресекает:
- Чего ты стоишь? Давай, звони!
- Кому?
- Ну, как кому? Мы же договорились - с тебя люди и деньги, а с меня все остальное.
Дорохина рукой обводит стены офиса:
- Вот все остальное.
Ладно, есть у меня один вариант. Вздохнув, с кислой улыбкой начинаю нажимать кнопки мобильника:
- Алло, Оксана Игоревна здравствуйте, ваш телефон мне Роман Серебров дал, а я его сестра. Меня зовут Мария.
- Здравствуйте. О, Рома, как он там?
- Он сейчас в долгосрочной командировке. Передавал горячий привет.
- Хэ…Серебров в своем репертуаре. Вспоминает раз в полгода. Слушаю вас, Мария.
- Нужна ваша помощь в одном деликатном деле.
- Ну, что ж, я вся во внимании.
- Давайте так. Я некоторые детали еще немного обмозгую, а через пару часиков сброшу наш с Романом план вам на электронную почту.
- Хорошо. Вам адрес продиктовать?
- Он говорил, что у него есть в компьютере.
- Тогда до связи.
- До свидания.
Захлопываю крышку мобильника и смотрю на Светлану.
- Ну, что назад на работу?
- Ты уже что-то придумал?
- Ты же слышала - мне нужно два часа: мысли разложить по полочкам, составить план и отправить его Оксане.
- А Оксана, она кто вообще?
- Скоро сама познакомишься. И в бизнесе рулит, и в театральном когда-то училась.
***
Набираю в поисковике телефонного интернета «подготовка офисов к сдаче в аренду». Тут же выскакивает куча наименований фирм, адресов и телефонов. Тут до утра не разгребешь. Надо сузить поиск – добавляю слово «срочная» и «комплексная». Во-о-от, уже лучше, теперь можно и позвонить. С четвертого раза, кажется, нахожу то, что надо. Заказ на обслуживание с краткосрочной арендой. Главное - приступают прямо сейчас, только оплати аванс банковской картой… Ставлю галочки, что мне от них нужно, вписываю в пустое поле адрес и отправляю на сайт. Спустя несколько минут приходит проект договора с реквизитами для on-line оплаты. Траты, траты, траты...
***
Через тройку часов в помещении уже вовсю кипит работа – рабочие прибираются, вешают картинки на стены, светильники, заносят мебель, столы, кресла, телевизор, даже фикус в кадке. Все по-взрослому. А потом подключают и телефонные аппараты к имеющимся розеткам – чувствуется - фирма свое дело знает. Когда все расставлено по местам, а папки для бумаг выставлены в шкафы, мы со Светкой усаживаемся друг против друга с довольными физиономиями и даже потираем руки.
Для будущего директора ставится более «серьезная» мебель – стол, мягкое внушительное кресло, диван, журнальный столик. В углу – вешалка для верхней одежды. Все продумано до мелочей. Надеюсь, большую часть барахла они потом заберут назад и все это не придется везти к нам домой или на распродажу… Дорохина крутит головой:
- Вот, как-то так.
Cунув руки в карманы, качаю головой:
- Слушай, мне даже уже как-то страшновато.
- Да не боись ты! В драку главное ввязаться, а там разберемся. Ты же знаешь.
К нам в распахнутую дверь заглядывают, а потом друг за дружкой заходят две девушки. Одна из них она - обворожительная Оксана, моя длинноволосая блондинка. Вторая, видимо, ее помощница.
- Здравствуйте, кто у нас Мария Филатова?
Хоть год и не виделись, но непривычно вот так с ней общаться, как с чужой. Протягиваю ладонь:
- Здравствуйте, это я.
Жму руку сначала Оксане, потом ее подруге. Оксанка нас представляет:
- Это Дина.
Я чуть разворачиваюсь в сторону Дорохиной, которая увлеченно рассматривает какую-то фигню, взятую со стола, не то рамку с дипломом, не то еще что-то.
- Очень приятно, а это Света.
Встрепенувшись, Дорохина улыбается и кивает пришедшим девушкам:
- Здрасьте.
- Ну, что девчонки, задача вам ясна, или еще раз обрисуем?
Оксана бросает взгляд на Дину и делает движение рукой в ее сторону.
- Ничего не надо, я уже все объяснила.
- Отлично, тогда сразу к делу.
Лезу в сумку на плече и извлекаю из нее конверт с деньгами.
- Вот, возьмите.
- Так, а это что?
- Это гонорар за вашу работу.
- Так мы же еще ничего не сделали?!
Пожимаю плечами.
- Рома сказал сразу с вами расплатиться.
Оксана расплывается в улыбке:
- С Ромой всегда было приятно работать.
Еле сдерживаюсь, чтобы не подмигнуть – и не только работать, можно было просто сказать «приятно». Мы дружно смеемся. Каждый о своем.
Светка добавляет:
- Его сестра не хуже, поверьте.
Оксана улыбается:
- Верю.
Ну, а я довольно потираю руки:
- Ну, что, как говорится, понеслась?
Оксанка видимо чувствует мое состояние и добавляет:
- Маша, вы главное не волнуйтесь, все будет отлично.
Надеюсь на это и нервно киваю:
- Рома сказал, что я буду иметь дело с профессионалами.
- Ну, это так, ха-ха.
Оглядываюсь на Светку.
- Что, пойдем?
- Да, пошли.
Направляемся с ней к выходу. Оксана нас тормозит:
- Да, кстати, брату привет огромный.
Смотрю на нее и улыбаюсь… А ведь когда-то мы…. Столько приятных воспоминаний. Опускаю смущенно голову.
- Обязательно.
Еще раз расшаркиваемся, и я ухожу, утаскивая с собой Дорохину.
***
Когда приезжаем домой, Светка сразу отправляется на кухню ставить чайник. Туфли меняю на тапки, переодеваюсь в спортивную униформу - синюю футболку и в синие же треники, распускаю гриву и, вдохнув наконец свободу полной грудью, усаживаюсь за Машкин ноутбук в гостиной... Презентация… Вот как ее делать без цифр и графиков, которые благополучно исчезли из этой квартиры вместе с моим компьютером? Надо с этим что-то делать! Кстати, а вдруг завтра в это тело опять заглянет его владелица?
Вытащив из папки лист бумаги, крупно пишу на нем: «Маша! Где мой ноутбук?». Воровато посмотрев в сторону кухни, несу свой плакат в Машкину комнату и кладу его на тумбочку. Блин, если Светка увидит, как я сам с собой переписываюсь, точно в психушку позвонит.
Возвращаюсь в гостиную, к работе. Довольно быстро наступает коллапс идей, и я начинаю вертеться, пристраиваясь так и сяк, в поисках музы…. Увы, бесполезно... Упираюсь ногами в стол, и, подтянув колени, кладу на них подбородок… Все равно без толку. Поза бескрылого Пегаса. Рядом крутится Мими, пытаясь заглянуть мне в ноутбук. Отталкиваю ее морду - нету, там ничего путного, нету! Дорохина зовет меня с кухни, и я прислушиваюсь:
- Маш!
- Что?
- Да что с тобой?
- А что со мной?
Она приходит в гостиную с чашками.
- Ну, ты, блин не разговариваешь со мной. И вообще, сидишь как зомби!
Она ставит их на стол и садится напротив.
- Слушай Свет, я просто пытаюсь родить, хоть какую-нибудь мысль. У меня все аборт за абортом!
Смотрю в монитор и кусаю палец, пытаясь выгрызть из него умную мысль. Но в башку лезет черт те что. Неожиданно вспоминаю про данное обещание и бью ладонью по лбу:
- Бли-и-и-ин! Еще ж сегодня в ресторан идти…
Обиженно тыкаю пальцем в Дорохину:
- Спасибо тебе!
Та, ухмыляется, собака страшная:
- А я то, тут причем?
- А по чьей просьбе Пригожин позавчера жениха играл?
- Так, что, он…
- Да! Говорит – долг, говорит, платежом красен!
- Маш!
- Что?
Смотрим друг на друга.
- Ну, ты смотри там, ему не дай повод.
Повод для чего? Опять пялюсь в монитор. Блин! Вечно у нее одни глупости в башке. И чего, спрашивается, от дела отвлекает? Глазею в экран… черт, вроде была мысль и опять нет. Чешу затылок и бормочу:
- Свет, я сама знаю, как мне себя вести, ладно?
Дорохина попивая свой чай, не может удержаться:
- Ах, извините, мы же взрослые.
Встает из-за стола и заявляет:
- По-моему, ты сегодня не в духе. Пойду - ка я погуляю.
В духе, не в духе. Не в этом дело.
- Иди, погуляй… Свет!
Дорохина останавливается:
- Что?
- Ты это… Ты прости меня, видишь, навалилось все сразу.
Я смотрю на нее так виновато, что Светка вздыхает.
- Ладно, Маш, я все понимаю, всегда.
- Ну, спасибо тебе.
- Пока.
- Пока.
Она уходит, а я разворачиваюсь обратно к компу, упираюсь ногой в край стола и в такой элегантной позе стучу по клаве очередную тухлую мысль.
***
Через час за мной приезжает Пригожин и я одеваю приготовленный подругой набор: светлое многопуговичное платье без рукавов, сверху белый приталенный пиджачок с поясом – если будет прохладно, не хочу опять раздевать Сергея прямо на улице, как в прошлый наш поход. Волосы мне уже прихватили в хвост заколкой, пуская два хвостика по плечам, остается нанести немного помады на губы, как учила Светлана и вперед… Кидаю последний взгляд в зеркало – ну, все, вроде ничего не забыл, Дорохина бы одобрила. А, нет, туфли! Достаю из шкафа коробки и зависаю… Блин, забыл, как надо….Под цвет платья или под цвет сумки?
Наконец, выхожу из спальни:
- Ну, что, я готова.
Сергей поднимается с кухонной табуретки:
- Ничего себе!
- Ну, что, идем?
Хоть и хорохорюсь, но внутреннее напряжение не отпускает. Да и вообще, вся эта затея со свиданием действует немного на нервы - вроде туловище меня слушает и фортелей не выкидывает, вроде ночного поцелуя в прошлый раз, но черт его знает, может это затишье перед бурей? Чуть морщусь - в правом боку вдруг колет. Заметил еще утром: вроде ноет иногда, а вроде и перестает. Пригожин смотрит на меня, как завороженный:
- Да, пошли… Шикарно выглядишь!
А вот дистанцию сокращать не надо!
- Слушай, Сергей, давай договоримся на берегу. Я возвращаю тебе долг и ничего более.
- Я просто сказал тебе комплимент и ничего более.
Бла, бла, бла.
- Я ваши комплименты знаю. Напоминаю, у нас просто ужин.
- ОК.
Сергей топает к входной двери, а я иду погасить бра сначала в комнате, затем в коридоре. За окном уже темнеет - потихоньку, потихоньку, а проковырялись до вечера. Вешаю сумку на плечо и мы выходим.
***
Пригожин распахивает передо мной наружную дверь и придерживает ее снаружи, ожидая, пока я выйду из подъезда. Джентльмен, однако.
- Прошу... Аккуратно!
Проскальзываю в дверной проем мимо Сергея и спускаюсь по ступенькам:
- Спасибо.
Он меня догоняет, и мы не торопясь идем рядом. Пригожин вдыхает ночной прохладный воздух:
– Хорошо!
Я же зябко тру плечи – вот, не зря, все-таки, одел пиджак.
- О-о-о, свежо, однако!
- Спокойствие, Куба уже близко, там будет намного теплей, я тебе гарантирую.
Останавливаемся, чтобы сориентироваться дальше. Сергей крутит головой, и я интересуюсь:
- А нам куда?
Холодный воздух пробирается в рукава и я обхватываю плечи руками, стараясь согреться. Пригожин пытается сообразить:
- Подожди, сориентируюсь.
Потом тычет рукой в сторону от центра:
- Нам туда, да точно! Пойдем.
Мог бы и на такси прокатить даму… Там тепло и мягко. К тому же я на каблуках, хотя и низких. Ладно, может быть и правда не очень далеко, потопаем пешком. Хотя лично я, поблизости, никаких кубинских ресторанов не знаю. Иду и продолжаю кутаться – надо было еще куртку Машкину надеть.
4-3
Ромаша.
Ресторан оказывается в соседнем квартале. Странно, что я о нем никогда не слышал - наверно, недавно открыли. Нас проводят к заказанному столику, и вот, мы уже сидим и ждем, когда обслужат. Тут действительно жарковато и я, сняв пиджак, зависаю, не зная, куда бы его пристроить. Сложив, засовываю между ручками сумки, а саму сумку вешаю на спинку стула. Фу-у-ух, разобрался, кажется…. Осматриваюсь по сторонам, и прикольное местечко мне нравится: играет латиноамериканская музыка, на столе стоит горящая свеча – в общем, сплошная романтика.
Одновременно прислушиваюсь к себе, ощущая физическую некомфортность - то в озноб кидает, то в жар. Может, заболел? Да, нет, вряд ли - еще пару часов назад этого всего не было. В голову приходит шальная мысль - а может это реакция на Пригожина? Ну, как позавчера перед домом? Типа, аллергия.
- Маш!
От неожиданности вздрагиваю, как пойманный на месте преступления с неправильными мыслями и, прижав руку к груди, испуганно смотрю на Сергея:
- Что?
Лицо начинает краснеть, и я прикладываю пальцы ко лбу – неужели и правда жар? Пригожин, все-таки, замечает мое елозанье:
- Ты себя вообще, нормально чувствуешь?
- Нормально, а что?
- Выглядишь слегка зажатой.
- Э-э-э… Туфли тесные, так что я сегодня не танцую.
- За это не переживай. Из меня тоже танцор как корова на льду.
- Понятно.
Продолжаю крутить головой, в попытке отвлечься…
- Часто ты сюда?
Сергей отрицательно мотает головой. Оно и понятно - это ж не в его районе.
- Нет. Хотелось бы почаще, но Катюше просто не нравится, когда я ухожу по вечерам. Поэтому я дома.
- А кто такая Катюша? Твоя девушка?
- Нет, Катюша это моя дочка, извини.
Растерянно бормочу:
- Как дочка!? Не понял…. Не поняла… И сколько лет твоей дочке?
- Семь.
Я чуть не роняю вилку из рук. Обалдеть!
- Сколько?
- Семь лет, чего ты так удивляешься? Семь лет.
- Я просто бы никогда не подумала.
- А никто ничего в нашем коллективе и не знает.
Чуть качаю головой. Надо же – в тихом омуте черти водятся.
- Ну, ты Штирлиц еще тот, конечно.
Он нервно переспрашивает:
- Что?
- Да так, ничего…. А мама ее где?
Пригожин отворачивается:
- Не знаю, может за границей где-то. Да у нас в принципе, толком, мамы-то и не было.
Ну, Серега. Прямо отец – герой. Я бы так не смог.
- Это как?
- Да вот так!
Мне хочется по подробней расспросить, что там с мамой и почему они не вместе. Но не успеваю – Пригожин сам поднимает на меня глаза:
- Дети мешают карьере. Ты же наверно тоже так думаешь?
Смотрит в упор и ждет ответа.
- Гкхм….
Меняю тему разговора:
- Как твоя Катя к кубинской кухне?
- А-а-а… тоже не очень. В этом плане вы с ней похожи.
А я тут, с какого боку? Сижу тихо, скрестив ручки на груди, никого не трогаю, примусы починяю.
- В смысле?
- В прямом. Она, так же как и ты боится и пугается чего-то нового и незнакомого.
Витиевато. Хотя намек на его подкаты ко мне понятен.
- Сергей, а-а-а… Можно тебе задать один вопрос?
- Конечно
- А Катюша поддерживает отношения с ее матерью?
- Знаешь, я… Для меня это больная тема, я бы не хотел распространяться.
- Извини, я просто…
- Не, не, не, все нормально. Я тебе все обязательно расскажу, в следующий раз, хорошо?
Ну, я пока следующий раз не планирую. Опускаю голову и снова прислушиваюсь к себе. Что-то не так… К нам подходит официант с подносом мохито и ставит бокалы на стол. Какая у него униформа интересная - красный галстук к белой рубахе. Кубинский костюм?
Сергей радостно восклицает:
- О, быстро вы сегодня, спасибо.
Официант, освободив поднос, бормочет:
- Gracia
И уходит, а мы поднимаем бокалы вверх.
- Ну, что, Мария Павловна… Ударим, как говорится, по бездорожью и разгильдяйству?
- Не вопрос.
- Ура!
Чокаемся нашими коктейлями, и я пробую через трубочку любимый напиток Сергея Пригожина. Вроде вкус неплох, хотя мне становится еще жарче и некомфортней. Тем временем зал постепенно наполняется, и музыка становится все громче. Сквозь полумрак наблюдаю, как играет и поет местный ансамбль «настоящих кубинцев» в широкополых шляпах и национальных костюмах. Народ вокруг них интенсивно извивается, танцует и веселится. Особенно девиц много – любят они у нас горячих латиноамериканских Бандеросов… Я покачиваю головой в такт музыке, а Серега, повернувшись лицом к танцующим, делает в воздухе немыслимые пируэты руками:
- Йо-хо-о-о!
Ковыряю соломинкой в бокале, когда Пригожин разворачивается ко мне и вдруг выдает:
- Она кубинскую кухню вообще не любила!
Кажется, я потерял нить разговора. О ком это он?
- Кто, она?
- Ну, моя, бывшая.
Господи, я уже и забыл. Да мне на нее, как с высокой колокольни. Чуть улыбаюсь – похоже, Сергей все еще к ней неравнодушен, хоть и сбежала в свою Америку, далеко и надолго. К тому же бросив мужа и дочь. Бизнесменша, блин…
- Сергей, я уже сама не рада, честное слово, что я тебя спросила.
- Не-не-не, все нормально, все нормально. Просто, ну, конечно, не очень хорошо чувствуешь, когда тебя оставляют с маленькой дочерью и уходят! Но… А-а-а… Господь бог нам всем судья, как говориться…. Просто мы оказались разными людьми.
Мы склоняем головы над столом как заговорщики.
- Понимаешь, как плюс и минус. И моя ошибка, и проблема вся в том, что я очень поздно это заметил!
Мне его жалко. Хороший ведь мужик. Честный, верный, правильный, дочь любит… Чего этой дуре еще было надо? Я поднимаю бокал:
- Сергей, давай выпьем за твою дочь.
- Ура! За Катю!
Чокаемся бокалами и присасываемся к коктейльным трубочкам. Неожиданно, откуда-то сбоку, раздается радостный голос Федотовой - младшей:
- Ничего себе, кого я вижу!
Поворачиваемся в ее сторону. Картина маслом «Не ждали». Пригожин кивает, а я здороваюсь:
– Привет, Ксюш.
- Добрый вечер. Подумать не могла, такой огромный город и…
Она делает взмах рукой в подтверждение огромности города. Странно, однако, чего это она делает в Машкином районе? Вроде живет далеко. Пригожин пытается поддержать разговор:
- Ну да…, а мир он тесен.
Отворачиваюсь - внутри почему-то начинает подниматься раздражение, а это сейчас ни к чему. Сергей у Федотовой интересуется:
- Ты одна или кого-то ждешь?
- Я подружку жду, она в пробке.
- А-а-а.
Поджав губу, она удивленно трясет головой:
- Я ехала никаких пробок, а тут….
Влезаю в их познавательную беседу:
– Ну пробки, дело такое… Тут не угадаешь.
Пригожин неожиданно оживает и предлагает Ксении:
- Может, ты присядешь, пока подружку ждешь?
Я просто офигиваю. На хрена она нам тут? Смотрю на него и пытаюсь взглядом продемонстрировать свое отношение к такому его креативу, но толку ноль. Ксюша пользуется моментом и с улыбкой присаживается к столу:
- Спасибо, а я не помешаю?
Пытаюсь вложить в слова весь свой сарказм:
– Нет, что ты, здесь все свои!
- А вы тоже случайно встретились?
Похоже, что так. С улыбкой киваю и, глядя на Сергея, добавляю:
- Типа того.
- Интересно.
А он смотрит, то на меня, то на Федотову и выдает:
- Да.
Ну, случайно, так случайно. Тебе видней.
***
Сидим, «веселимся». Задумчиво посасываю через трубочку мохито и гадаю, когда же все это закончится. Иногда ловлю на себе унылые взгляды Пригожина. Ксюша, чувствуя общую скованность, поднимается, нарушая молчание:
- Пойду, гляну, может Жанна пришла.
Пригожин продолжает пребывать в собственных мыслях:
- Какая, Жанна?
Блин, тебе-то не все равно? Пусть валит, куда хочет.
- Подруга моя, я говорила. Я, скоро!
Провожаю ее недобрым взглядом - бывают же такие назойливые курицы… Сергей вдруг спрашивает:
– Может быть, уйдем отсюда?
Коктейль уже бьет мне в голову: Пригожин, это похоже на бегство, а не на выбор одной бабы из двух. Меня так и подмывает спросить:
- С чего это вдруг?
- Ну, у меня такое ощущение, что ты здесь себя неловко чувствуешь.
А-а-а, то есть ты идешь мне навстречу, а сам ты себя чувствуешь ловчее ловкого? А теперь вдруг у тебя появилось ощущение…. Вот, молодец... А до этой минуты такого ощущения не возникало? Меня весь этот МТЮЗ начинает раздражать, и я с ехидной улыбкой переспрашиваю:
- Я?
- Да.
- А ты?
- А я, что?
- Слушай, если ты меня хотел пригласить на ужин, какого черта ты позвал ее за наш стол?
- Подожди, ну она же…
- Что она?
Мне не хочется, чтобы Сергей принял мои слова за ревность, и я нахожу другой аргумент:
- Ты знаешь, что завтра весь офис будет говорить, как мы здесь с тобой зажигали!
- Да ладно, Ксюшка нормальная, никто ничего обсуждать не будет.
- Серьезно!? То есть ты ее уже хорошо знаешь, да?
- Слушай Маш, чего ты к словам придираешься?
- Это я придираюсь? Это, вообще-то, ты меня сюда..., приволок.
Резкая боль в боку вдруг заставляет меня забыть об упреках и застонать.
- Ой!
- Что, такое?
Морщусь и разворачиваюсь на стуле в проход.
- Ничего…
Пригожин заботливо уговаривает:
- Ну вот, самое время свалить. Давай, собирай вещи и пойдем.
Но меня конкретно крючит - в боку, словно шилом ворочают.
- Подожди, подожди, подожди, Сергей, чего-то в почки вступило.
- С чего это вдруг?
Хватаюсь за спину, пытаясь хоть как-то утихомирить боль.
- Не знаю!
И чуть ли не вою:
- Да что ж такое!
Мне совсем плохо. Я опускаю голову, ожидая, когда хоть немного отпустит. Как сквозь вату слышу голос Пригожина:
– Маш?
Рядом раздается громкий возглас Федотовой:
- Не одно так другое, представляете, ее гаишники тормознули, то огнетушителя нет, то…
Блин, когда же ты заткнешься! Сергей прерывает словесный понос:
- Ксюш, подожди… Мы, пожалуй, пойдем.
Чувствую его сочувствующий взгляд на себе.
- Ка-а-ак? Ребята! Время же детское.
Она присаживается к столу и смотрит то на Сергея, то на меня. И продолжает визжать:
- Да и потом, сами поели, а я тоже хочу!
Да не ели мы еще ничего, успокойся. Но, Пригожин тут же реагирует:
- Тебе заказать, что-нибудь?
Он что, надо мной издевается? Мы так отсюда еще сто лет не уберемся. Держась за бок, продолжаю смотреть и удивляться этому индивидууму. Федотова же своего упускать не собирается.
- Да, я рис буду.
Заботливый наш ищет глазами официанта и тут же машет тому рукой:
- Будьте добры, порцию этого вашего фирменного риса. Принесите нам, спасибо.
Нам! Удивительный человек. Похоже, про меня уже и забыл. Скептически окидываю взглядом эту парочку: ню - ню. Федотова продолжает щебетать:
- Сереж, а пойдем, пока, потанцуем? Пока фирменный рис там готовят.
Вот, стерва! Пытаюсь вложить в свой взгляд всю брезгливость, которая накопилась у меня за сегодняшний вечер. Пригожин посматривает на меня и на ее предложение отрицательно качает головой:
- Я не умею.
- Ты что?! Ну, такой талантливый человек и не умеет танцевать? Правда, Маш?
Отстань ты от меня. И так тошно!
- Если ты обо мне, то у меня нога болит.
Ксения с голосом полным сарказма тянет:
- Жаль!
Но очевидно, что ни капельки. А потом поворачивается к Сереге:
- А у тебя тоже, нога?
- Я, пас.
Федотова решительно поднимается, хватает Пригожина за руку и пытается тащить за собой.
- Пойдем, я тебя научу, и ты сам не заметишь, как втянешься!
С любопытством и тайной надеждой наблюдаю, что же будет дальше, наблюдаю за реакцией Сергея. Ну, сделаешь, наконец, ты свой выбор или нет?! Давай, поставь на место эту сопливую дуру! Мне так хочется побыстрей это услышать, что я его провоцирую:
- Иди, Сергей, действительно, сходи, что тут такого? Попытка, не пытка.
Мой голос натянут и наигран, я даже слышу, как он фальшив. Сергей продолжает смотреть на меня, будто чего-то ждет... Я тоже жду, и, кажется, напрасно... Блин, что тут такого сложного – выбрать одну из двух. Не то, чтобы это было мне так нужно, но дело принципа! Терпеть не могу эту выдру… Ну, выдай хоть что-нибудь, а? Рявкни на нее «Нет, я останусь!»… Или демонстративно уйди с ней… Но, только, не сиди истуканом, будто тебе все равно! Тупая Федотова, будто не замечая наших переглядываний, хватается за мои слова:
- И я о том же!
Она тянет Пригожина за собой, и он послушно, оглядываясь, плетется за ней. Ну вот… Выбор сделан…. Но это все лирика. Боль в боку не проходит. И внизу живота тоже.Может траванулся? Продолжаю прислушиваться к своему состоянию, которое мне нравится все меньше и меньше. Вот, опять отдалось, морщусь и беззвучно охаю. Как же мне хреново! Конкретно, физически хреново. И не только в боку, что-то там внизу туловища неправильно. Не так как обычно. С трудом поднимаюсь, опираясь на край стола и оставив сумку висящей на стуле, торопливо отправляюсь в туалет. Добравшись там до зеркала, навалившись животом на раковину, приближаю face к отражающей поверхности. Ну и видок! В гроб кладут краше.
- Бли-и-ин! Ну, как же мне хреново.
Нет, все-таки внизу что-то происходит. Расстройство желудка или с мочевым пузырем? Хрен знает, какие у баб болезни бывают.
- Да что ж там такое!?
Морщусь от тянучей боли, которая охватывает уже, кажется, весь низ. Отвернувшись от зеркала хватаюсь из последних сил за стену:
- Фу-у-у…
Опустив голову, пытаясь переждать и успокоиться. Но нет, только хуже. С силой бью ладонью о стену - блин, кажется, все-таки, мочевой пузырь.
- Черт, ну, на хрена я пил этот мохито?
Перехожу к другому зеркалу и тут тоже упираюсь в раковину двумя руками – меня крутит и шатает от непонятных ощущений.
- Е-мое, ну это же невозможно!
И вдруг застываю, с ужасом чувствуя, как что-то изменилось, там внизу, будто что-то потекло. Опасливо опускаю глаза... Блин, ужас, обделался что ли? Какой позорище-то будет... Отойдя от раковины, нагибаюсь, осматривая с опаской ноги. Нет, вроде внешне все, как прежде. Что же это было? Продолжаю прислушиваться к себе, опять таращусь в зеркало…. Блин! Стой, не стой, ясности не будет. Надо решиться и заглянуть правде в трусы. А, будь что будет!
- Да ну, на фиг!
Закрывшись в кабинке туалета, задираю подол платья и спускаю вниз колготки с трусами… На белье, на ногах что-то темное и липкое К горлу подступает комок рвоты. Это что за гадость? Это, кровь? Меня начинает тошнить, и голова начинает кружиться от ужаса – кажется, я умираю! У меня внутреннее кровотечение! Но откуда? И тут я понимаю, что это такое. И от того мой вопль еще отчаяннее.
- А-а-а-а-а-а-а-а!
Господи, наверно надо чем-то заткнуть. Судорожно оглядываюсь вокруг, отматываю, наверно, четверть рулона туалетной бумаги и запихиваю его в трусы. Черт, черт, черт! Торопливо натягиваю колготки вверх, одергиваю платье, открываю дверь кабинки и выползаю в раскоряку, на полусогнутых, наружу. Замираю в дверном проеме, цепляясь за него двумя руками. Затем, наклонив голову, стираю ладонью холодный пот со лба:
- Ужас! Это же кошмарный ужас….
Утыкаюсь головой в косяк двери и из груди рвется отчаяние:
- Мамочка, я сплю?
Наконец, собравшись с силами и, оттолкнувшись рукой от стены, иду в зал, где веселье продолжается своим чередом и играет музыка. Сесть уже не решаюсь. Оглядываю танцующую толпу, среди которых, где-то, Сергей и Ксения, но я их не вижу. Слава богу, их нет за столом, а то ведь стыда не оберешься. Снова прислушиваюсь к себе. Теперь это уже не так болезненно, но зато противней. Я морщусь, склонившись над своим стулом, снимаю со спинки сумку с пиджаком и вешаю ее на плечо. Потом пугаюсь - нет, так дело не пойдет, вдруг там сзади уже пятно…. Стыдобища - то. Снимаю сумку и, прикрываясь ею с тыла, отступаю к выходу, лавируя между столами и стульями.
4-4
Выхожу из ресторана и мысленно благодарю Пригожина, что не потащил меня, за тридевять земель, на другой конец города. Как – нибудь доковыляю до дома. Пешком меньше проблем - помню, однажды, уже давно, одна моя бывшая так угваздала сиденье в машине, что пришлось менять чехлы!
Все также прикрываясь сумкой, захожу в ближайшую аптеку и испуганно разглядываю ряды витрин с выставленным «товаром». Нет, одному с таким изобилием не справиться. Достав мобильник, набираю номер Дорохиной. Наконец та откликается:
- Алле.
Я буквально шиплю в трубку:
- Свет! У меня капец!
- Ну, ладно, что случилось?
Пытаюсь говорить тише:
- Свет, я сейчас в аптеке.
- Господи, что-то произошло?
- Короче, Свет….
Черт, язык не поворачивается говорить о таких вещах. Загораживаю трубку рукой:
- У меня эти!
- Что, эти? Я не понимаю. Что, эти?
- Что? Что ты не поняла?
Убираю руку от трубки. Нарочно, блин, придуривается?
- У меня начались! Ну, что ты как маленькая!
В трубке раздаются смешки:
- Маш, ты меня удивляешь…. В чем трагедия? Что, опять амнезия?
- Да! И ничего смешного! Я же тебе объясняла уже. Свет, слушай, скажи, что мне надо купить, а то я здесь как партизанка.
- Ну, я думаю тебе лучше всего купить упаковку тампонов. Ну, просто подойти к кассиру и попросить.
- Свет, ты вообще соображаешь, что ты говоришь. Как я попрошу?
- Ну, элементарно.
Нервно вздыхаю. Ну, вот как, мужику, спрашивать про эти ваши тампоны? Я даже не знаю, как они выглядят.
- Да, у тебя всегда все элементарно, блин!
Захлопываю крышку мобильника и топчусь на месте, морально собираясь с духом. Неожиданно рядом раздается женский голос:
- Простите, я могу вам помочь?
- Да... Девушка… Э-э-э…
Пытаюсь сформулировать:
- Пожалуйста…. Вы не могли бы, мне … Как бы вам объяснить, то… Ну вы понимаете, да?
- Что вас интересует?
Язык словно деревенеет. Мучительно выдавливаю из себя:
- Как вот это объяснить…
Сотрудница вдруг радостно кивает:
- Понятно, пройдемте со мной.
Ну, слава богу. Она ведет меня совсем к другой полке и сует в руки пару каких-то коробочек.
- Выбирайте! Вот эти стандартные две полоски, вот эти немецкие, они конечно достовернее. Но на более больших сроках. У вас какая неделя?
Если лично про меня, то всего второй день в бабском теле.
- Не знаю. Первая.
Съюморил, можно сказать.
- На таком сроке еще рано. Возьмите вот эти на будущее.
Она сует пачку с тестом в руки, и я тороплюсь уйти от нее подальше.
- Спасибо, большое.
Достаю мобильник и снова звоню Светке.
- Алло. Ну, как?
- Как, как… Никак!
- Я же тебе все объяснила.
- Ну, извини, тупая я.
- Ладно, ладно… дай трубку кому-нибудь из персонала.
Оглядываюсь и вижу неподалеку еще одну девушку в форменном халатике. Отлично! Подхожу к ней, жестом показываю на свое горло и, выдавая хриплые рулады, сую ей в руку телефон. Они о чем-то говорят c Дорохиной на своем птичьем языке - тампаксы, шматмаксы, прокладки, закладки…Через пять минут я уже у кассы.
- Фу-у-ух.
***
Пока иду домой накручиваю себя открывающимися прелестями женской жизни… Господи, да чего же там внизу все гадко и противно! Единственная мечта - быстрей добежать до дома, очиститься от всей этой скверны и завалиться спать… Стараюсь не смотреть по сторонам - кажется, что все встречные смотрят на меня, знают обо мне, и брезгливо хихикают, оглядываясь вслед. Я снимаю пиджак и обматываюсь им вокруг пояса. Лучше мерзнуть, чем чувствовать себя грязным мутантом. Буквально врываюсь в квартиру с разнесчастным видом и муторным состоянием души. Издерганный и нервный зажигаю свет в прихожей, швыряю ключи на полку и, торопливо скинув туфли, несусь в гостиную. Навстречу спешит Дорохина:
- Привет, ну, как ты?
Как, как… Отвратительно. Ощущение, что там, внизу, уже все вымокло и слиплось.
- Свет, это тихий ужас какой-то!
Светка дергается успокоить, но я шарахаюсь в сторону и ору:
- Не трогай меня!
- Господи, Маш!
- Я вся замызганная, как последний урод!
Она усаживает меня на диван:
- Успокойся, это же ерунда, отстираем все.
- Да причем здесь отстираем, ты что, не понимаешь, что происходит?
Дорохина поднимает глаза к потолку и терпеливо говорит:
- Понимаю. Обычное дело!
- Ни хрена ты не понимаешь! Обычное дело…. Только не для меня! Меня в зоопарк нужно сдать и людям показывать!
Раскачиваюсь взад – вперед, как китайский болванчик. Хочется плакать и орать. Или, наоборот, без разницы.
- Так, прекрати истерику. Ты купила, что я тебя просила?
Не могу остановиться и продолжаю причитать:
- Да, купила.
- Ну, давай сюда.
Лезу в сумку и вытаскиваю оттуда пухлый пакет с подарками для Марии Павловны. Дорохина тут же сует в него нос.
- Ну-ка… Все, пошли со мной в ванну.
Светка решительно встает, а у меня уже нет никаких сил. Только на нытье и стоны:
- Свет.
- Марш со мной в ванну, я кому сказала.
Собираюсь с силами и поднимаюсь.
- Марш!
Тащит меня за собой, хнычущего и несчастного… Оставляю Дорохину снаружи, а сам захожу внутрь ванной комнаты… Стараясь не смотреть, стаскиваю с себя пострадавшее барахло, вместе с испачканным комком туалетной бумаги, тошнота опять поднимается к горлу и я судорожно все засовываю в мусорный пакет – не хватало еще стирать всякую дрянь.
***
Через пять минут, смыв с себя все остатки происшедшей катастрофы, обновленный и почти счастливый, усаживаюсь на табуретку, расстилаю на коленях еще влажное полотенце и беру в руки упаковку с тампонами. Что теперь?
- Я готова.
Дорохина приоткрывает дверь, откашливается и подает голос:
- Так, действие первое.
Первое, так первое… Вытаскиваю один пакетик с тампоном на белый свет и рассматриваю его со всех сторон… Да-а-а… Вот он какой, цветочек аленький.
Светлана торопит из-за двери:
- Открываем его.
- Как открываем?
- Ну как, руками открываем. Ну как, еще…. Открыла?
- Ну, подожди, у меня же ногти.
Они почти квадратной формы и с перламутровым маникюром. Ухватить ими хоть что-нибудь, по – моему, невозможно. Приходится оболочку рвать зубами. Гадость. Кусок пленки остается во рту, я пытаюсь его выплюнуть, а потом смахиваю с губы рукой. Дорохина за дверью опять подает голос:
- Ну, видишь шнурок?
Ага. Держу эту зеленую хрень за нитку…. Как дохлую мышь за хвост. Смотрю печально и вздыхаю.
- Да, я за него держу.
- Молодец! А теперь Маш, слушай меня внимательно. Ты только не переживай. В этом нет ничего особенного.
Брезгливо смотрю на сие изделие. Переживать о чем? Тут вешаться пора, а не переживать. Уныло отворачиваю нос в сторону. Светка заглядывает в дверную щель:
- Ну, это же у каждой женщины такое, ну!
- Свет, давай поменьше текста, а?
- Ну, ладно, извини, как скажешь.
- Что там дальше?
- А дальше тебе нужно аккуратно попытаться…
Только не это... Поднимаю глаза к потолку…
- … Вставить его на место.
Слово, какое… вставить. Беззвучно матерюсь…. Да я вообще боюсь дотрагиваться до этого туловища лишний раз… тем более, до этого «места»... Хрен его знает, как оно потом себя поведет, прецеденты-то были…
- Блин, кош-мар!
- Маш, ну?!
Со вздохом встаю. Светка выдает очередной перл:
- Ну, задирай там ногу.
Был бы кобелем, задрал бы, но, увы... Это даже представить и то стыдно, не то что сделать… Задрать ногу и вставить! Я тебе что, извращенец, какой-нибудь?
- Свет, я не могу!
Опять сажусь на табуретку, но Дорохина не отстает:
- Да можешь ты, ну! Ну, давай аккуратно, держи там за веревочку.
Стыдобища то какая. Да еще под надзором! Поворачиваю голову в сторону дверной щели и рявкаю:
- Свет, закрой дверь, я так не могу!
Дорохина прикрывает дверь, а я со вздохом встаю, нагибаюсь и шарю под подолом платья, тыкая пластмассовой фигней то под одним углом, то под другим. Ни фига. Но помогать все равно не буду! Дорохина снова чуть приоткрывает дверь.
- Ну, что?
Поворачиваю голову в ее сторону.
- Не идет!
С меня этого изврата хватит. Сажусь на табуретку обратно. Светлана под дверью ноет.
- Ну, должен пойти.
- Должен, но не идет!
- Ну как, ну…
Черт с тобой… встаю, предпринимаю новую попытку и опять с тем же результатом.
- Я тебе русским языком говорю – не идет и все!
Меня вся эта ситуация начинает нервировать, но Светка вдруг говорит:
- Ну, ладно, забыли.
В полном недоумении усаживаюсь опять на табуретку.
- Что, значит, забыли?
- Ну, так и забыли. Давай прокладку попробуем. Все равно на ночь тампоны не рекомендуются.
Ни фига себе. Я тут, дурью маюсь, полчаса корячусь, а она заявляет «не рекомендуются».
- Ха… А сразу, нельзя было, да?
- Слушай, Маш, если ты будешь пререкаться, будешь вообще все одна делать. Сама!
- Ладно, Свет. Я больше не буду, честное слово.
- Ну, вот именно. Давай. … Возьми прокладку.
Беру в руки следующую упаковку и вытаскиваю из нее конверт:
- Вот эту вот, с крылышками?
Поднимаюсь со своего места и протягиваю руку к дверной щели. Оттуда звучит Светкин голос:
- Ну, да, да! С крылышками.
Верчу в руках. Вот еще одно чудо технической революции, блин.
- Снять… д-а-а-а…
- Вытащи ее из пакетика. Ну, что, она у тебя в руке?
Выуживаю, наконец, из обертки прокладку.
- Сделала! Подожди, да.
Разглядываю ее со всех сторон.
- Теперь отдирай эту полоску с одной стороны. Она там почти всегда розовая.
С какой стороны, не пойму.
- Э-э-э…
- Слышишь, там еще кармашек есть, кармашек есть.
- А!
Разобрался, слава богу. Отодрал заодно все что можно.
- Вот давай, молодчинка. А теперь снимай это то, что приклеено внизу.
- Я уже сняла, да!
- Отлично. И прикрепляй!
В смысле? Поворачиваю голову к двери.
- Куда?
- Слушай, к нижнему белью, куда же еще.
А мне, откуда знать! Может к верхнему. Тяжело вздыхаю. Дорохина опять сует нос в ванную:
- Ну, что там? Помочь тебе, что ли?
Я уже достал трусы из чистого белья, натянул их до коленок и теперь усердно цепляю к ним прокладку. Светкина бесцеремонность заставляет нервно взвиться:
- Нет, еще чего!
Дорохина тут же захлопывает дверь. Вот, правильно. Слышу снаружи ее голос:
- Ну, а дальше, я думаю, ты сама справишься.
Справлюсь, справлюсь, отстань. Наконец, все прикручено, прилеплено, подтягиваю трусы, поправляю платье и подаю голос:
- Фу-у-у. Все, вроде все готово!
- Ну, выходи.
Выползаю наружу и смотрю на Дорохину с мученическим видом.
- Свет!
- Что?
Хоть бы кто пожалел… Чуть хныча, тащусь в спальню переодеваться дальше.
***
Когда, уже в халате, возвращаюсь в гостиную, то Светланы там уже нет – ушла спать, устала видно мое нытье слушать. Эх, жизнь – жестянка. Значит, будем снимать депрессию и стресс не в шумной компании, а вступив на путь алкоголизма - то бишь, пить в одиночестве. Иду на кухню к холодильнику и извлекаю початую бутылку водки. Болезненные ощущения в туловище, заставляют опять поморщиться. Будем делать анестезию старым дедовским способом. Ставлю бутылку на кухонный стол, вытаскиваю из горки стакан и наливаю порцию побольше. Ну, что, понеслась? Залпом опрокидываю в рот и зажимаю рот ладонью. Блин, противная зараза, без закуски плохо идет. Присаживаюсь к столу и двигаю к себе бутылку. Забытый на столе в гостиной мобильник начинает трезвонить. Кому это ночью не спится - то? С недовольным рычанием слезаю с табуретки и тащусь туда. Свет от торшера освещает лишь часть комнаты, оставляя углы в полумраке. Устраиваюсь на диване, и открываю крышку мобильника. М-м-м… Как же мне сейчас не до разговоров… Чувствую, как напряжен и натянут мой голос:
- Алло.
- Алло, Маш?… А-а-а... м-м-м, привет, это я. Как ты себя чувствуешь?
Пригожин? Вот уж кого меньше всего я сейчас хочу слышать, так это тебя. Но приходится отвечать:
- Хреново.
- Слушай, ты внезапно исчезла… М-м-м?
Ничего себе! Я там, чуть не подох,… прямо за столом чуть коньки не отбросил… Мне что, надо было ждать, пока вы натанцуетесь и натрескаетесь риса?
- Слушай, что значит внезапно? Я не хотела вам мешать. Кстати, тебе бы на чемпионатах мира румбу отплясывать.
- Маш.
- Что?
- Ну, ты же сама мне предложила с ней потанцевать!
- Слушай, а если бы я тебе предложила зубами фрезерный станок остановить?
- Я дал повод для ревности?
Оставляю реплику без ответа. Меня так и подмывает спросить:
- Да, кстати, а как вы там? Наверно, накатили еще?
- Маш, ну ты же прекрасно знаешь мое отношение к алкоголю.
- Да… до сегодняшнего дня я думала, что знаю и твое отношение к танцам.
Ловлю себя на том, что игриво веду бровями... Опять бабские гормоны?... Вот почему, когда такой разговор между мужиками – это считается шуткой, а если баба с мужиком, то флирт?
- Маш, пожалуйста, я тебя умоляю.
- Ну ладно, ладно, извини. Пошутила, извини... Хэ…
- Как только ты ушла, я отвез ее домой и все!
Несмотря ни на что, червячок внутри все равно зудит: уж прямо так сразу… Даже не дал доесть фирменного риса?... Значит, все-таки, довез бедную девочку до самого ее дома! На ее же машинке… Она то, была на колесах и мохито не пила…. Ох, Серега! А еще говорит, что когда врет – краснеет... А смотрит то, так искренне-искренне. Качаю головой:
- Сергей, я тебе говорю - проехали. Абсолютно не мое дело, кого ты и куда отвез. Тут дело то в другом!
- В чем?
- Ты знаешь, о чем завтра вся фирма будет судачить?
- О чем?
- Кости нам с тобой будет мыть!
- Да, ладно
Хватаюсь рукой за бок – вот, опять разнылся….
- Слушай, думай, как хочешь, а? Все, пока! Я очень плохо себя чувствую. Отбой!
Захлопываю мобильник и буквально скрючиваюсь от боли, изрыгая стон и рычание. Когда отпускает, снова откидываюсь на спинку дивана:
- Фу-у-у.
Врагу не пожелаю. Бедные тетки.
Морщась, пересаживаюсь с дивана на кресло и, помедлив, открываю Машкин розовенький ноутбук. Может попробовать? Может память сжалится и прилетит креативная муза бизнеса?
- М-м-м.
Мотнув головой, откидываю волосы со лба и начинаю выстукивать текст и по памяти выстраивать графики. Снова звонит мобильник, но я не обращаю на него внимания, тем более, что новый болезненный импульс в боку заставляет морщиться и ойкать, и хвататься за него в поисках облегчения. Это так мешает писать, приходиться замирать над ноутбуком, сжимая лоб обеими руками и ждать, ждать, ждать.
***
Спустя два часа глаза начинают слипаться. Собрав все творчество в единый архив, отправляю его на Машкину электронную почту - так, по крайней мере, сделанное не пропадет и не растворится, как мой несчастный ноутбук.
5-1. Четверг
Рома
Дискомфорт в нижней части туловища не дает спать крепко, сквозь дрему мысли скачут, перебегая с пятого на десятое. Эти два дня необыкновенной жизни в Машкином туловище настолько богаты событиями, что я уже, наверно, не удивлюсь, если безумная катавасия продолжится и дальше. По крайней мере, на работе я уже не вздрагиваю при чьих-то возгласах: «Маша Филатова!» и «Роман Данилович!». А эта ресторанная жизнь? Сначала со Светкой, потом самостоятельно…. И каждый раз с Пригожиным! А еще, интересно, принесет плоды наша с Дорохиной каверза против Побужецкого? Хорошо бы сработало….
Но Машка-то, какова, а?! Разыскать Семена – парикмахера, разыскать Ленку, раскрутить ее на фото моего «Рэйндж Ровера» - прямо детектив какой-то! Сонный бред превращается в кашу из каких-то обрывков, и сознание окончательно уплывает…. Я погружаюсь в серое вязкое беспамятство. Слышатся глухие голоса, отдельные слова: «кома», «шансы невелики», «отдельная палата»… слова все тише…. И я погружаюсь в серое беспамятство.
Маша
Медленно выныриваю из объятий сна и прислушиваюсь к себе. Похоже за ночь опять все изменилось в этом мире… Во-первых, снова вместо ночнушки, в которой засыпала, на мне надето что-то другое, кажется майка. Во-вторых, прокладка между ног явно указывает, что появилась она там не сама и конечно неспроста. Приподняв голову, осматриваюсь – вся тумбочка завалена упаковками с тампонами и прокладками. Если это постаралась Дорохина, то зачем же столько? На тумбочке белеет сложенная записка, и я разворачиваю ее.
Черт, начинается… Крупными буквами, Ромкиным почерком выведено «Маша! Где мой ноутбук?». Если это писал Серебров, то откуда взялась эта записка? Опять приходил ночью, пока я спала? Почему не разбудил? Мы теперь что, только переписываться будем? Лезу в ящик тумбочки и делаю приписку на записке:
«У тебя дома! Ром, что происходит? Нам надо встретиться и поговорить!».
Отложив листок обратно на тумбочку, пытаюсь собрать мысли в кучку. И так, что я знаю?
Первое – Серебров исчез, есть прощальная записка, найденная у него дома, второе - по ночам он проникает в мою квартиру и оставляет в ней свои метки – то ноутбук и ключи от «Тойоты», то записку с вопросами. При этом дома его нет, и где скрывается пока неизвестно. Кстати, Сергей обещал сходить к Ромкиной бывшей любовнице и что-нибудь разузнать новенькое.
Что еще отложилось в памяти? Побужецкий… С ним я вчера ходила в ресторан, «наводила мосты», только толку от этого ноль – хотела выведать его отношение к Сереброву, да так ничего и не узнала.
После утренних процедур в ванной, накинув халат, отправляюсь на кухню пытать Дорохину - догадываюсь, ей опять есть, что мне рассказать о том, что не отложилось в моей голове. Она и правда там, но теперь первым делом я сама утыкаюсь в электронный календарь на стене и не могу удержать возгласа:
- Четверг!
Светлана ухмыляется, отпивая из чашки кофе:
- А ты ожидала увидеть что-то другое?
Понуро вздыхаю:
- Да…. Среду.
- Угу… Это уже становится закономерностью.
- Что именно?
- По одним дням ты одна, по другим - другая. Причем, не помнящая, что было накануне. Слушай, может тебе к психиатру пора?
Снова вздыхаю:
- Наверно, пора. Мне все время кажется, что по ночам здесь бывает Ромка, и объяснения этому я не нахожу.
- Предвосхищая вопрос, давай расскажу, что происходило вчера.
Присаживаюсь к столу, напротив подруги:
- Давай.
- И так, мы решили наказать Побужецкого! С твоей подачи, мы организовали ложный офис, но каков план в целом я не знаю: ты о чем-то шушукалась с нанятой тобой девушкой, но меня в итог переговоров не посвятила.
Упс… Кажется, на работе грядут большие неприятности и зачинщиком их могу оказаться именно я, хоть ни сном, ни духом.
- Смотрю у тебя озадаченный вид.
Еще бы…
- Значит, наказать Побужецкого... Ладно, а что еще интересного?
- Еще ты ходила на свидание к Пригожину и вернулась из ресторана в весьма истеричном состоянии. Как девица, у которой первый раз месячные. ПМС во всей красе. Что дальше не знаю, спать легла, но судя по всему, ты допоздна работала на своем ноутбуке.
- Да-а-а?
В гостиной действительно лежит раскрытый розовый ноутбук, и я включаю его. Беглый осмотр файлов через проводник ничего не дает, зато в почте обнаруживается отправленное в офис письмо на мой рабочий адрес с вложенным архивом. Когда щелкаю по иконке, выскакивает пустое окошко и надпись «Введите пароль». Отлично! Отправляю себе же заархивированные файлы, причем запаролив, но открыть на утро уже не могу!
- Триндец какой-то…
***
Пора отправляться на работу. Сегодняшний образ перед зеркалом, рисую хоть и контрастным, но спокойным. К юбке выбираю недавно купленный светло - бежевый свитер с длинными рукавами с отворотами украшенными тесемками - уютно, тепло и расковано. У горла достаточно большой треугольный вырез, открывающий шею, и это позволяет вписать туда на короткой серебряной цепочке, кулон с темно-красным камнем. Как раз, к бордовой помаде. С волосами еще проще – гладко зачесав на одну сторону, оставляю так, без выкрутасов, без косичек и заколок.
Появившись в офисе и едва раскидав срочные дела, иду в кабинет к Пригожину. Стучу в приоткрытую дверь:
- Можно?
- Да, проходи.
Прикрыв за собой дверь, иду к столу:
- Как дела?
Сергей не убирая улыбки с лица, придвигает ко мне большую шоколадную плитку:
- Это тебе. В знак примирения.
А мы что ругались? Подобных воспоминаний нет, и мой взгляд теплеет:
- Уау... Спасибо.
- На здоровье. И.... Хотел тебя поблагодарить еще раз и извиниться.
- За что?
- Ну, как за что. Я вчера оставил тебя... Как- то это все не очень удобно, неловко получилось, что ли.
Расспрашивать детали опасно, и я тороплюсь повернуть разговор к главному вопросу:
- Закрыли тему. Ты мне лучше расскажи, как с моей просьбой? Ты съездил к Лене?
Пригожин удивленно смотрит на меня:
- Еще раз? Зачем?
- Что значит еще раз?
- Я тебе вчера все рассказал. Забыла? Или это такая месть, за вчерашнее? Но, я же извинился!
Черт, как же мне надоели эти зомби-приключения! Следующий вопрос Пригожина не добавляет ясности:
- Ты нашла машину с фотографии?
Осторожно переспрашиваю:
- С фотографии? «Тойоту»?
- Нет, там, у Сереброва другая машина, «Рэйндж Ровер».
У Ромки две машины? Еще одна тайна, о которой он мне никогда не говорил. Что я еще не знаю об этом человеке? И увы, я не видела никакой фотографии, ни дома, ни на работе. Невольно вырывается:
- Кажется, я ее потеряла.
- Ничего страшного, номер я запомнил: В сто десять ТА семьдесят семь.
- Ну, ты даешь! Спасибо, тебе, большое!
Сергей, удовлетворенно улыбается:
- Да не за что Маш, господи, это всего лишь навсего, номер.
- Не всего лишь, а целый номер!
Пригожин тяжко вздыхает, показывая бесперспективность моей затеи. Уверенно успокаиваю:
- Ничего. Это мы разберемся.
- И как ты собираешься разбираться?
- Подумаю.
Сергей передразнивает:
- Подумаю... Ну, давай, подумаем… Кстати, у меня есть знакомый гаишник, говорит, если что - обращайтесь.
- Есть его телефон?
Пригожин лезет в архив своего мобильника, нажимая кнопки:
- Сейчас посмотрим, не знаю… .Как же его фамилия? Парамоненко? Так, П… Давай, номер посмотрим… Во! Виталий ГАИ, есть… Класс! Так, я звоню?
Э нет, процесс из рук выпускать нельзя. К тому же неизвестно чего Серега наплетет милиционеру, тот потом еще Ромку во всероссийский розыск объявит! Забираю трубу из мужских рук:
- Подожди, дай я сама.
- Зачем, ты…
Чтобы вся информация шла через меня, конечно.
- Потому, что с девочками должен разговаривать мальчик, а с мальчиками девочка.
На лице Сергея непонимание и я добавляю:
- Эффективнее! Ну, ты же сам убедился.
Поджав недоуменно губу, он отворачивается, почесывая голову:
- Но это же мой знакомый? Его Виталий зовут.
Взяв свой мобильник со стола, переношу себе в записную книжку, повторяя вслух:
- Девятьсот шестнадцать... так пятьдесят три… восемь… ага.
Потом, встряхнув гривой, прижимаю трубку к уху. Пригожин откашливается:
- Кхм…Послушай, Маш…
- Что?
- Я вообще-то работаю.
- Ой, извини.
***
Отправляюсь к себе в комнату. Договариваемся с майором быстро – поведав легенду об исчезнувшем Романе Сереброве, сотруднике нашей фирмы, диктую номер авто:
- «В»
- Да…
- Сто десять.
- Сто десять…
- Да, ТА семьдесят семь.
- Ага. Еще раз, какие буквы?
- ТА!
- Ну, одну секундочку… Так, вы меня слушаете?
- Да, да, я здесь!
- Так, номер зарегистрирован не на него, а на какую-то женщину…
Блин, еще одна неизвестная женщина.
- Э-э-э… А адрес какой?
- Первый Обыденский переулок, дом одиннадцать Сереброва Ольга Ивановна. Его сестра или жена.
- Э-э-э… Скорее всего мать.
Ромка говорил, что она в Москве живет. Закинув руку за голову, чешу затылок - похоже, надо будет съездить и к ней.
***
Нужный дом в 1-ом Обыденском переулке от метро недалеко, так что в гости отправляюсь общественным транспортом. В душе мандраж и я растягиваю время, неторопливо шагая от метро и разглядывая пейзажи вокруг. Останавливаюсь возле подъезда, не решаясь сходу подняться в 36 квартиру. Так и топчусь возле открытой двери старого дома, то делая шаг к черному зеву, то отступая назад.
- Триндец… Ну, как я ей смотреть в глаза буду?!
Неуверенно махнув рукой, медленно отхожу от подъезда и, задрав голову, пытаюсь вычислить окно. Сколько тут этажей? Пять? 36-ая должна быть на четвертом. Но меня почему-то привлекает окно внизу с задернутыми занавесками - остановившись, пытаюсь что-то разглядеть в узкую щель. Возвращаюсь к подъезду, но войти снова не получается – сразу охватывает внутренний колотун и предательская дрожь в коленках. Немного потоптавшись, наконец, отказываюсь от затеи:
- Черт! Ну, не могу я...
Почесав лоб, еще пару раз дергаюсь и окончательно сдаюсь:
- Так, стоп! Была же мысль: это гнилая идея! Что я ей скажу? Здравствуйте, я девушка, которую бросил ваш сын?
Решительно развернувшись, отправляюсь дальше по переулку и совсем не к метро. Через несколько шагов все же останавливаюсь еще раз посмотреть на четвертый этаж, задрав вверх голову. Нет, уходить ни с чем, тоже нельзя.
Спустя три минуты я уже подхожу к квартире и неуверенно тянусь к кнопке звонка. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, жму два раза и прислушиваюсь, пытаясь уловить движение за дверью.
Тихо… Но спустя несколько секунд щелкает замок, открывая проход в прихожую. На пороге полная женщина, лицо ее неприветливо и во взгляде подозрительность и немой вопрос. Пытаюсь улыбнуться:
- Здравствуйте.
Хозяйка перегораживает путь, уперев руку в притолоку двери, показывая, что впускать гостью не торопится:
- Здравствуйте.
- Скажите, пожалуйста, а в этой квартире проживает Роман Серебров?
Я уже знаю, что ее зовут Ольга Ивановна и живет она отдельно от сына, но надо же изображать из себя… случайную знакомую? Или сразу бабахнуть, что я невеста ее сына? Ромкина мать молчит, потом меряет меня взглядом сверху вниз:
- А кто вы такая?
С другой стороны, ну, какая невеста, если меня бросили? Продолжаем топтаться на пороге и мне это не нравится:
- Разрешите, я войду и все вам объясню.
Ольга Ивановна кидает взгляд влево - вправо на пустые лестничные проемы и, видимо убедившись, что я одна, без подельниц и табора цыган, со вздохом отступает:
- Ну, заходите.
Протискиваюсь мимо массивного тела хозяйки, в маленькую прихожую:
- Cпаcибо.
Ромкина мать закрывает дверь и щелкает замком, запираясь. Ну, что пора объясняться, как и обещала? Нервно переступаю с ноги на ногу, вцепившись пальцами в ручку сумки, висящей на плече.
- Гхм…
Но Ольга Ивановна начинает первой:
- Простите, пожалуйста, откуда вы знаете моего сына?
- А, да мы в офисе познакомились.
- В «Ресайнсе»?
- Да. Он же там работает… А я, знаете, туда часто захожу… по делам. Ну и мы как то сразу… Обменялись телефонами и адресами.
- Так вы его девушка?
Почему-то трушу признаться и все рассказать:
- Да, то есть нет… То есть, встречались некоторое время… Потом я надолго в Италию уехала. Вот сейчас вернулась, звоню ему, а он недоступен.
Женщина внимательно слушает, мелко кивая головой:
- Так он дал вам этот адрес? Странно… У него есть своя квартира, где он живет постоянно.
- Ну, да. Только там никто не открывает. Вот решила забежать сюда. А что, что-то случилось?
Ромкина мать отводит вмиг помокревшие глаза и хлюпает носом:
- А Ромы нет.
- Как, нет?
Ольга Ивановна поднимает глаза вверх, к потолку, стараясь проморгаться:
- Он пропал.
- Как пропал, куда пропал.
- Не знаю. Никто не знает ни милиция, ни друзья. Исчез и все!
Нахмурив брови, вздыхаю:
- Ничего себе.
Похоже, и тут я никакой информацией не разживусь. Ольга Ивановна снова хлюпает носом:
- Уже все руки опустили. Может быть, вы мне поможете? Как вас зовут, простите, а?
- Маша. Маша Филатова.
- Ну, а я Ольга Ивановна.
Мои имя и фамилия на хозяйку особого впечатления не производят. Это расстраивает - видимо Серебров ей обо мне не удосужился рассказать. Засранец! Ольга Ивановна радушно приглашает:
- Проходите Машенька, можно не разуваться.
Смотрю вниз, на туфли, только что с улицы:
- Да не, как-то неудобно.
- Ну что вы, что вы, я еще и уборку не делала.
- Ну, хорошо.
- Может быть, чай, кофе?
Мне уже на работу возвращаться, так что отказываюсь:
- Да нет, спасибо, мне лучше воды.
- Ага, хорошо.
И, бросив гостью, Ромкина мать быстро исчезает в направлении кухни. Я же, воспользовавшись предложением, прохожу вглубь квартиры и сворачиваю в первую же комнату, которая оказывается Ромкиной. Тут шкафы с книгами, рабочий стол, кровать, куча фотографий в рамочках. Беру одну из них в руки - на ней мой мужчина еще совсем юн и смотрится озорным мальчишкой. Ласково касаюсь пальцем, улыбающееся лицо. Он тут такой лапочка, с наивным взглядом. С грустным вздохом ставлю рамку обратно на полку и беру следующую, где Серебров постарше.
Сзади вдруг слышится голос:
- Вот ваша вода.
Сразу разворачиваюсь к хозяйке:
- Ой, спасибо.
- Пожалуйста.
Меня ее выканье, каждый раз заставляет вздрагивать, вдруг это моя будущая свекровь, и я смущенно улыбаюсь:
- Да, можно на ты.
- Спасибо, Машенька.
- Ольга Ивановна, скажите, пожалуйста.
Присаживаюсь на стул возле круглого стола, время от времени отпивая из стакана.
- Вы не могли бы рассказать, как это все произошло, а?
Ромкина мать тоже садится:
- Ох… Это для меня до сих пор загадка. Ты понимаешь, он не собирался ни в какую командировку, наоборот, когда в тот день звонил, сказал, что пораньше ляжет спать, дескать, нужно пораньше на работу в понедельник.
Ляжет спать? И вместо этого позвонил мне и позвал к себе? Может, не хотел, чтобы мать отвлекала вечером звонками?
- Так и что?
- А когда я утром приехала к нему, в квартире его уже не было.
- Как не было?!
- Вот так. Как будто ужинал с кем-то, но спать не ложился - постель прибрана, пижама лежит аккуратно свернутая.
- А ну, так он наверно пораньше встал и ушел.
- Я тоже так подумала. Но потом…
- Что потом?
- Да ты понимаешь, все рубашки, в которых он на работу ходит, на месте. Все, до единой! Я их сама ему покупаю и потому знаю. Ума не приложу в чем он мог уйти, если и правда на работу собирался. Прямо мистика какая-то!
- Нда-а-а, дела-а-а. Ну, а что милиция говорит?
- А что она говорит… Мальчик взрослый, сам ушел, никто не похищал. Ждите, вернется.
Ответ ожидаемый. Запустив пальцы в волосы, чешу затылок, а потом, подперев голову ладонью, сочувственно смотрю на Ольгу Ивановну:
- Угу. И что, с тех пор тишина?
- Два нет, он мне как-то днем позвонил.
Оп-па, на! Значит, все-таки, я не сошла с ума, и Серебров где-то прячется, наведываясь по ночам ко мне в гости!
- Позвонил? Откуда?
- Не знаю. Не сказал. Но голос у него был вот странный, слегка писклявый такой, вот.
- Ага. А так… А что он сказал?
- Ну, что он сказал... Сказал, что у него все хорошо, чтобы я не беспокоилась… Да одну странную вещь он мне сказал!
- Странную вещь? Какую?
- Он сказал: «Я вернусь, когда это все кончится».
Мне уже страшно за Сереброва. Неужели вляпался куда-то? Недоуменно чешу пальцем висок:
- Все это? А что «все это» не сказал?
- Быстро попрощался и повесил трубку.
Ольга Ивановна забирает фото, лежащее передо мной на столе, и начинает плаксиво причитать:
- Мальчик мой, я ума не приложу, что с тобой случилось, а?
Она хлюпает носом, но я все еще в растерянности от ее рассказа:
- Ольга Ивановна, а вы уверены, что это он звонил, а?
- Да что ж я интонаций собственного сына не знаю?!
- Нда… «Когда все это закончится». Что же он имел в виду, то?
- Машенька, а может быть, мы с вами что-нибудь придумаем, а? Если вы действительно настоящая подруга моему сыну.
Этим как раз каждый день и занимаюсь:
- Ну, да, да конечно.
Похоже, я здесь больше ничего не узнаю. Обернувшись, тянусь за сумкой, висящей на спинке стула:
- Ольга Ивановна, извините, мне уже наверно пора.
- Да, да, конечно. Конечно.
- Вы знаете, что? Вы не беспокойтесь! Рома обязательно объявится. Ну, просто нужно наверно какое-то время подождать.
- Да, да.
Мать печально опускает глаза в пол. Поднимаюсь:
- Ну, все, до свидания.
Ольга Ивановна провожает меня к выходу.
- Машенька, заходите ко мне, не забывайте.
- Конечно! Как только что-то станет ясно, обязательно сообщу. Обязательно!
***
Спустя час, уже сижу у себя в кабинете, вся в тревоге, пью травяной чай и пытаюсь успокоиться. Вдруг слышу знакомое насвистывание и поднимаю глаза - неужто он?! И точно – в открытую дверь вплывает Побужецкий с красной розой в руке – изображает романтичность. Продолжая выдавать соловьиные трели, он идет прямо ко мне, и я отставляю чашку в сторону.
- О, Кирилл Борисович, я смотрю у вас сегодня хорошее настроение?
- Для тебя Кир, мы же договаривались.
Он держит перед собой принесенную розу на длинном стебле:
- Ой, кстати. Это тебе! Никак не могу забыть наши прощальные объятия.
Кирилл протягивает мне цветок, но его намеки меня уже разозлили, и хочется ответить той же монетой.
- Боже, какая прелесть! Красота.
Беру розу в руку и, глядя Кириллу в глаза, бросаю ее в урну для бумаг:
- Я с твоего позволения ее в вазу поставлю!
Приятно видеть, как ухмылочка сползает с его самодовольной физиономии.
- Напрасно ты так, я от всей души.
Не души, а душонки, причем гнилой.
- Я тоже.
- Гкхм… Филатова…
Он опять садится на край моего стола.
- Вот чему мне нужно у тебя поучиться… Так это самопожертвованию. Директор сказал в ресторан, значит в ресторан… Пример достойный подражания. Жаль, у меня так не получится.
Стараюсь не проявлять никаких эмоций. Похоже, Федотов разболтал ему о нашей с ним договоренности, и теперь проект-директор вымещает на мне свою обиду.
- В общем, так... Я тут набросал план своего выступления с презентацией. Чтоб завтра к утру был полноценный доклад со ссылками и цифрами. Не справишься – пиши заявление на увольнение. Все ясно? Вот и хорошо.
Побужецкий с победным видом исчезает за дверью, а я, прикусив язык, возмущенно смотрю ему вслед. Где ж я тебе цифры возьму. Если ты мне ничего не дал? Даже презентации не скинул, только несколько исходников для ее картинок. И как с этим работать?
5-2
Маша
Через час неожиданно в комнату врывается Валя Мягкова, и я недоуменно смотрю на нее.
- Что случилось? Пожар?
Она, снизив голос до шепота, сообщает:
- Хуже!…. Он заставил переодеться девчонок в бикини!
- Каких девчонок?
- Побужецкий себе секретаря подыскивает, что ли, или помощницу. Там, в зале заседаний, целый конкурс из кандидаток.
Таких нововведений у нас еще не было. Быстренько встаю и иду вслед за Валентиной. Когда подходим к залу заседаний, из приоткрытой двери доносятся мужские и женские голоса, и я тихонько заглядываю внутрь. Чей-то женский голос представляется:
- Даниэла. Можно, Дана.
Мужской, c превосходством в тоне, соглашается:
- Можно.
Внутри помещения Козлов, Побужецкий и четыре кандидатки и, правда, в купальниках.
Кирилл сладко расшаркивается перед одной из них:
- Даночка, если вас не затруднит, дефиле.
Блондинка начинает прохаживаться вдоль кресел перед взором Петра Константиновича, который вальяжно сидит во главе стола, закинув ногу на ногу. Кир девушку хвалит:
- Превосходно! Даночка, скажите, а как вы трактуете термин «предельная откровенность»?
Козлов, покачиваясь в кресле, прерывает сладкоголосого:
- Кирилл Борисович, не пугайте девушек словом «трактуете».
Мужчины с усмешкой переглядываются, и Побужецкий тянет руку вверх, убирая волосы с обнаженного плеча блондинки:
- Может быть, вот так?
Потом проводит легонько двумя пальцами по ее голому животу:
- Или вот так?
Тихонько делаю несколько фоток на телефон.
Козлов шутит:
- Ну, что, не взмерзли?
Побужецкий бодро подхватывает:
– А я уже распорядился - сейчас организуют чаек, бутербродики.
- А может быть шампанское? М-м-м?
Женский голос соглашается:
- Было бы неплохо.
Блин, их откровенно снимают прямо в офисе и никакого протеста. Снова вкрадчивый голосок Кира:
- Хэ… Извините, Петр Константинович, можно вас на минутку?
И я покидаю свой пост.
***
У себя в кабинете, сбрасываю фотки на компьютер и отсылаю на домашнюю почту. Не знаю как, но, чувствую, они нам всем еще пригодятся. Ход мыслей прерывает стук в дверь и внутрь стремительно заходит Сергей:
- Маш, извини, не помешал?
Подняв руку, жестом призываю меньше говорить, а лучше подойти ближе:
- Не помешал.
Он проходит через весь кабинет, прямо к окну и с шумом выдыхает:
- Фу-у-у-ух.
Он там топчется, а потом возмущенно восклицает:
- Слушай, у меня слов нет!
- Ты о чем?
Пригожин уже бродит где-то рядом, вдоль торца стола:
−А я понять не могу. У нас тут офис или бюро знакомств?
- Ну, я, честно говоря, всегда думала, что первое.
- Вот и я тоже думал. Но если бы ты видела, что там сейчас Козлов с Побужецким вытворяют...
Эта история мне уже знакома и влезать в нее глубже, чем влезла, желания нет. Бормочу:
- Я в курсе.
- Угу, ощущение такое, что они кандидаток не для работы выбирают, а для бани. Смотреть противно.
Если он пришел за советом или думает, что я кинусь драться с Козловым и Побужецким - то напрасно:
- Ну, противно, не смотри.
Он снова подступает к торцу стола:
- Маш, ты не понимаешь что ли?
Господи, чего он от меня-то хочет? Поднимаю глаза вверх, в потолок. Я никто и звать меня никак. Неудачница. И на работе, и в личной жизни. Не сделаю доклад к вечеру, и меня завтра вышибут отсюда. Если тебе так хочется быть правильным и выступить против руководства - выступи! А у меня и без этого проблем куча. Срываюсь:
- Да что я должна понимать!
Решительно встаю из-за стола:
- Так, Пригожин.
Мы стоим лицом к лицу, и я пожимаю плечами:
- Я всего лишь начальник отдела. Чего ты от меня хочешь?
Он мотает головой, пытаясь что-то сказать, но я не даю:
- Вот там начальство, туда иди, к ним.
- Маш.
- Что?
Пряча глаза, он вдруг тушуется:
- Да... Так, ничего… Ничего, извини.
***
Набираю номер майора Парамонова:
- Виталий, простите, меня тут не было на месте, вы мне не звонили?
- Нет, но на московских дорогах ваш сотрудник нескоро появится.
В смысле? Заловили без документов и прав на вождение? Не дай бог, сбил кого-нибудь.
- Как не скоро? Почему?
- Так стукнулся в воскресенье ваш товарищ или кто там за рулем был.
Так стукнулся, что и за руль больше не сядет? Известие пугает еще сильнее:
- Как стукнулся? Где?
- Да прямо на Новослободской.
Это как раз недалеко от дома Романа!
- Выехал на встречку, типа троллейбус объезжал.
Троллейбус? Даже заикаться начинаю:
- А по-по… подождите Виталий, а он там что, пострадал?!
- В сводке этих подробностей нет. Мы же не скорая помощь.
Катастрофа! И правда авария! Сорвавшись с места, начинаю метаться по спальне:
- Товарищ майор, а можно как-нибудь узнать?
- Ладно, попробую… Если что, звонить на этот номер?
- Да-да, на этот телефон.
- Тогда, до свидания.
Перекладываю трубку к другому уху:
- Да, хорошо, я буду ждать.
- Обращайтесь.
- Да, спасибо.
Капец, а вдруг там все всмятку? Сердце сжимает страх, и я страдальчески веду головой из стороны в сторону, выдавливая из себя:
- Мамочка моя… На встречку!
***
Перезваниваю Светке на работу. Нервно перескакивая с пятого на десятое, докладываю ей о разговоре с ГАИшником, о фотографии «Рэйндж Ровера» и о жутком столкновении на троллейбусной остановке. Воображение рисует все новые и новые картинки, но мой скачущий рассказ отнюдь не мешает Дорохиной перебивать и задавать уточняющие вопросы. Усидеть на месте не в моих силах и я, сделав всего глоток кофе из чашки, вскакиваю из кресла, начиная метаться вдоль окна, закинув руки за голову и теребя гриву. С губ срывается горестный шепот, похожий на стон:
- Ой-ой-ой!
Подруга успокаивает:
- Маш, я тебя умоляю, давай поспокойнее, а?
Какой, спокойно?! Звук прорывается на всю мощь:
- Да не могу я поспокойней!
- Слушай, от того, что ты вопишь, и брызгаешь слюной, ничего не изменится.
Бессилие и бесит! Меня всю колотит, голос дрожит, и я стискиваю спинку кресла, вцепившись в нее пальцами свободной руки:
- Знаешь, что… Вот, тебе бы психологом работать! Ты так умеешь успокоить.
А вдруг там мешок с костями и переломанный позвоночник??? Схватившись за голову, снова начинаю накручивать круги. Подруга в трубке бурчит:
- Я вообще не понимаю, чего ты завелась-то.
- Как чего, Дорохина, как чего?! Ты чего, ты вообще?!… Я тебе русским языком говорю - выезд на встречку!
Кулаком шлепаю по ладони - бамс и смятка! И Ромка на всю жизнь в инвалидной коляске. Светке, похоже, все равно, и она раздраженно тянет:
- О-о-ой, ну и истеричка…. Я слышала уже это! Не ори.
Я в шоке от такого равнодушия и уже чуть не плачу, накидываясь на подругу:
- Что, не ори, что, не ори… Ты понимаешь, вообще, во что это может вылиться?!
- Фу-у-ух, истеричка... У него не выезд на встречку был, он троллейбус объезжал.
Ага! Но тот то, кто мчался навстречу, он-то не объезжал! Ну не двести км в лоб, только сто, но разве этого мало? Возмущенно всплескиваю руками:
- И что это меняет!?
- Ну, как что меняет. Раз он объезжал троллейбус, значит, он ехал за ним, а стало быть, ехал мед-лен-но.
До этого я и сама доперла, без домашнего психолога, поэтому перебиваю:
- А, встречный?!
Светка молчит и это совсем срывает меня с катушек, почти рыдаю:
- А если руки - ноги переломаны? Или ребрами об руль?
Хныча, тащусь в обратном направление, закинув руки за голову. Вместо поддержки, из трубки доносится унылый вздох:
- О-о-ой, Маш.
Пометавшись еще, плюхаюсь назад в кресло, за стол. Все мои тревоги может успокоить только звонок Парамонова, но телефон молчит… Стеная, срываясь на всхлип и прикрыв намокшие глаза ладошкой, нервно откидываюсь на спинку кресла:
- Блин, майор, ну, позвони ты! Тут люди волнуются…Черт.
***
Спустя десять минут мобильник, лежащий на столе, и правда начинает трезвонить, и я тянусь за ним:
- Алло.
- Мария Павловна, это вас майор Парамонов беспокоит.
Майор! Обрадовано тараторю:
- Да, да, Виталий, я узнала.
Закинув руку за голову, нервно запускаю пятерню в волосы. В трубке слышится смешок:
- Очень приятно. Я тоже кое-что узнал, хе-хе… Теперь, вам не придется, бегать за вашим клиентом, хе-хе, поздравляю вас - он в больнице!
Так я и знала! Сердце ухает вниз, свершилось худшее и мой голос становится совсем безжизненным:
- Как в больнице…. В какой?
- В 59 городской, там есть травмотологическое отделение.
- А это где?
- Не очень далеко от места аварии, улица Достоевского, тридцать один.
Значит, травматологическое… Слава богу, не паталогоанатомическое.
- А... простите, вы не знаете: там что-нибудь серьезное?
- Простите, это уже не ко мне. Вы же понимает это не по нашему профилю.
- А, да, да, да, да, конечно. Вы нам очень помогли, я у вас теперь в долгу.
- Ну, время покажет. До свидания.
- Всего хорошего.
Со вздохом роняю руку вниз, боясь громко озвучить охватившие эмоции:
- Бог ты мой, приплыли…
Мне надо выплеснуться и я снова набираю Дорохину. После второго гудка та снимает трубку и, кажется, она недовольна моим новым звонком:
- Алло.
Мой голос срывается:
- Свет... Свет, это полный триндец!
Уперев руку в бок, не могу усидеть на одном месте, начиная стремительно расхаживать по кабинету, суетливо поправляя волосы:
- Вот, я как чувствовала блин! Этот придурок в больнице, представляешь!?
Светкин тон становится тревожным:
- Какой, придурок?
- Да, Ромка! Кто же еще.
- Ну, извини, не сообразила сразу. У меня сегодня перебор с придурками. Ну, что там случилось? Что-то серьезное?
- Да, откуда я знаю?! Мне только номер больницы сказали.
- Так поезжай и узнай.
- Да ясень пень, что надо ехать. Ну… Я не могу сейчас, понимаешь?!
- Почему?
- Если я утром не сдам Побужецкому доклад, меня уволят!
- А-а-а… ну, тогда завтра, в чем проблема?
- Да, какой - завтра. А если я завтра опять все забуду!?
- Маш, да, успокойся - я тебе напомню, если что.
- Свет, а ты не могла бы…это… съездить?
- Что? Куда?
- 59 городская больница, травматологическое отделение.
- Ты что, с ума сошла?
- Светочка, ну я тебя очень прошу!
- Нет, нет, я никуда я не поеду.
- Свет!
- Я тебе говорю: не поеду.
Ничего, ничего…. Если сказать, что она спасительница и благодетельница, без которой я не я, сдастся, уломаю.
***
Ближе к вечеру, когда иду через холл, мимо зала заседаний, где днем проходили смотрины новой помощницы Кирилла, до меня доносятся странные звуки… сходу даже не пойму что это такое - очень похоже на приглушенные женские причитания. Но здесь? У нас?
- Перестаньте... Пустите...
Останавливаюсь неподалеку от двери и прислушиваюсь. Вот, опять:
- Пустите меня, ну, пожалуйста... Ну, отпустите меня.
Мне это не нравится, и я резко сворачиваю в сторону подозрительного кабинета. Оттуда слышится уже громче, чуть ли не со слезами:
- Ну , хватит…
Быстро подхожу и стучу в дверь:
- Кир, ты там? Открой!
После паузы действительно раздается голос Побужецкого:
- Это кто?
- Это Маша. Что у тебя там происходит?
- Ничего не происходит, я работаю.
И поэтому девка воет? Повышаю голос:
- Открой дверь!
- В чем дело?
- Открой дверь или мне что, охрану позвать?
Дверь распахивается и оттуда выглядывает недовольный Кирилл.
- Здесь кто-нибудь русский язык понимает? Не видно, что я работаю?
Позади него, возле фривольного диванчика, маячит испуганная полуголая блондинка, видимо прошедшая «кастинг». Так я и думала! Кир начинает закрывать дверь, но я, вытянув руки вперед, с силой толкаю ее внутрь и врываюсь к ним туда. Работает он! Вижу, как ты работаешь! Дрожащая от страха девушка стоит посредине вся расхристанная, прикрывая обнаженную грудь скрещенными руками.
- Что здесь происходит?
Побужецкий орет, привлекая к нам новую публику:
- Ты что, спятила?
Не обращая внимания на этого урода, я бросаюсь на помощь к девушке. Надеюсь, вовремя.
- Он что-нибудь с тобой сделал? Не бойся, скажи мне.
Надо ее чем–нибудь прикрыть… Кидаюсь к диванчику, хватаю с него полотенце и набрасываю девушке на плечи. Ну, хоть, вот так. Побужецкий продолжает разоряться:
- Это как понимать? Ты же видишь, ее напугала! На каком основании ты вломилась в эту дверь, когда я работаю? Между прочим, я…
Ну, все, меня этот клоун достал! Договорить Кирилл не успевает - я бью его коленкой между ног. Побужецкий сразу сдувается и сгибается:
- О-о-о…
А потом хрипит:
- Ты что рехнулась? Ты же понимаешь, что ты сейчас сделала?
Незаметно, незаметно, а толпа в дверях растет и ждет что же дальше.
- Могу повторить!
Бью коленом еще. На этот раз, заставляя скрюченного Верховцева схватиться за нос.
Растерянный вопль, становится агрессивней:
- Та-а-а-к, вы сейчас все видели - она меня ударила!
Побужецкий обвиняюще, тычет в меня пальцем и от этого становится еще более жалким. Ору в ответ:
- Да! И правильно сделала!
Во мне все бурлит и я готова махать руками без раздумий, стоит ему сделать хотя бы один неправильный жест в мою сторону. Поворачиваюсь к девушке:
- У тебя все в порядке?
Но та лишь испуганно хлопает глазами…Этот слюнтяй, не привыкший к отпору, продолжает шипеть и пугать:
- Ты, понимаешь, во что ты вляпалась? Ты, понимаешь, кто перед тобой стоит?
Вот, дерьмовый мужичишка, никак не угомонится.
- Минуту назад я точно поняла, кто передо мной стоит!
Поворачиваюсь к собравшейся толпе в дверях:
- Будете свидетелями все!
В первых рядах, конечно, Валя с Толиком, они дружно кивают, соглашаясь быть и свидетелями, и понятыми, если дойдет до смертоубийства. Кирилл продолжает, что-то выкрикивать, но, похоже, обилие присутствующих его выбивает из колеи:
- Только свидетелями чего вы будете, а?
- Да уж не бракосочетания!
Он сопит и топчется на месте, а потом вновь идут в ход запугивания:
- Можешь искать себе другую работу! Я очень сильно сомневаюсь, что тебя кто–нибудь теперь возьмет!
Широко раскрыв глаза, делаю радостно – удивленное лицо и киваю каждой угрозе. Блин, может еще раз врезать? Товарищ явно не в адеквате… Обвожу взглядом присутствующих:
- Вы слышали, да? Стоит и не краснеет!
- А чего это мне краснеть-то!
Валентина вмешивается:
– Мы видели Кир, все. Видели!
Толик поддакивает:
- Видели.
- Да что вы видели? Что вы видели, а?
Народ такой наглости вытерпеть не может и нестройно шумит:
- Видели.
- Видели.
Смотрю с удовлетворением на эту перепалку – свидетелей много и этому хмырю не выкрутиться Побужецкий поднимает обе руки вверх:
- Так, я с больными не разговариваю, до свидания, до свидания.
И начинает резво продираться сквозь толпу… Беги, беги – все равно завтра всех собак на тебя спустим, не поздоровится. Снова разворачиваюсь к девушке:
- Тебе далеко ехать?
- На Каширку.
Вижу, как она трясется, и продолжаю успокаивать:
- Не бойся, все нормально.
Оглядываюсь по сторонам и командую Пузыреву:
- Толик, вызови такси.
Тот охотно дергается на выход:
- Ага.
Пытаюсь усадить пострадавшую на диван.
- Все нормально, все хорошо, все нормально. Тебя как зовут?
- Инга.
***
Разогнав любопытную толпу, мы с Валей провожаем пострадавшую до такси. Когда возвращаемся, энергия все еще бурлит, заставляя идти торопливым шагом и громко обсуждать происшествие. Уверена, если выступим единым фронтом, победа будет за нами! Еще раз призываю Мягкову с Пузыревым в свидетели:
- Вы подтвердите, что здесь видели!
Они дружно кивают:
- Да, конечно.
- Конечно.
В недоумении качаю головой - никогда у нас подобных ЧП на рабочем месте не было. Продолжаю генерировать:
- С ума сойти, вообще, взрослый мужик! Ему что, вне работы баб, что ли, мало?
Валя тоже на эмоциях:
– Вот, именно! И плевать я хотела, кто он там такой.
- Так хотелось еще раз ему вмазать, так хотелось, я не знаю, как я сдержалась.
Мы тормозим посреди холла, прежде чем разбежаться по своим углам. Толик глядит на меня с восхищением:
- Слушай, Маш, а ты занималась?
- Чем?
- Ну, там боксом или кикбоксингом, не знаю.
- Ничем я не занималась, меня Р…, в общем сама научилась.
Ловко провожу рукой по волосам, откидывая их назад. Валя задумчиво тянет:
- Интересно. Что он завтра людям скажет?
Уверенно ставлю жирную точку:
- Да чтобы он не сказал, нас все равно больше.
Перевожу взгляд с одного на другого и жду подтверждения. Толик кивает:
– Это точно.
Замолкаем на минуту, переваривая ситуацию, и разбегаемся.
5-3
А действительно, что завтра Кирилл придумает? Может надо ковать железо, не отходя от кассы?
Сворачиваю к приемной Федотова. Насти нет на месте, и я смело заглядываю в кабинет:
- Можно, Николай Петрович?
Федотов благодушно пьет кофе и жует круассаны:
- Так, Филатова, во-первых, неплохо было бы постучаться, а во-вторых, я занят.
Занят он! Поведя головой из стороны в сторону, бросаю на шефа возмущенный взгляд:
- Фу-у-у-х… Приятного аппетита!
Петрович сует очередной круассан в рот:
- Спасибо. Зайди через пять минут.
Ну, уж нет, меня не собьешь! Торкаюсь, туда-сюда, вдоль стола, сверкая глазами и полыхая гневом. Наконец, выдаю новую порцию возмущения:
- Я не могу! Я и так еле сдерживаюсь!
Настроение Федотова сразу портится:
- Та-а-ак, опять… Что случилось?
Все, пора! Набираю темп:
- У нас в офисе серьезная большая проблема!
- Спасибо. Пожелала приятного аппетита и тут же его испортила.
- Ну, извините.
Опершись обеими руками на стол, буквально нависаю над Петровичем:
- В общем, так... Только что я обнаружила, что один из сотрудников фирмы - развратник и извращенец!
Федотов недоуменно смотрит на меня, и я утвердительно киваю:
- Злоупотребляющий своим служебным положением!
Оторвавшись от стола, делаю шаг назад, готовясь к главному удару. Вот, сейчас посыплются гром и молнии, тут то я и … Но начальник остается почти невозмутим и даже любопытен:
- Интересно и кто это?
Вот блин, я тут из юбки буквально выпрыгиваю, и никакой реакции. Все жрет и жрет свои круассаны… Все равно я тебя до долблю:
- Даже не знаю как вам и сказать-то… Это, Побужецкий!
Во-о-о-т! Совсем другая реакция пошла. Вижу ошалелые глаза Петровича, и перехожу в решительное наступление.
- Он закрылся с девушкой в зале заседаний, довел ее до слез В общем, мне противно все это пересказывать. Я думаю, вы меня понимаете?
Петрович встает из-за стола, продолжая держать круассан в руке:
- Подожди, подожди…. Откуда эта информация? Может, это у них полюбовно?
- Откуда… А я это видела собственными глазами! Не только я, есть свидетели.
Федотов топчется, не зная, что предпринять, швыряет недогрызенный круассан в тарелку и желчно бурчит:
- Ух, ты, интересненькое какое дельце…. Могла бы мне дать доесть спокойно.
По его реакции уже сейчас понятно - бежать, буянить и выгонять Побужецкого он не собирается. Как я и подозревала – хочет спустить на тормозах. Пытаюсь сразу расставить точки над i:
- Николай Петрович, имейте в виду – замять это дело народ не даст!
Федотов косится на меня, а потом, когда до него доходят мои слова, аж меняется в лице. А ты как хотел?
- Ладно, Филатова, утро вечера мудренее. Поздно уже, иди домой. Завтра разберемся, на свежую голову.
***
Когда приезжаю домой и открываю дверь в квартиру, там тоже капец – внутри совсем темно, только над кухонной плитой горит светильник, а Дорохина вообще, стоит в коридоре со здоровенным тесаком в руке.
- Оп-па-на… Меня встречаешь? А чего, света нет?
- Не знаю, я пришла, его уже не было.
- Ну, так посмотрела бы в щитке. Там все выключатели - розетки, свет, плита.
Светка лишь мотает головой:
- Я не могу… Я боюсь. Знаешь, меня ведь кто-то преследует!
И поэтому электричества нет? Совсем у девки крыша на работе поехала.
- Ладно, сейчас взгляну.
Иду на лестничную площадку к электрощиту, открываю дверку - так и есть, сработал автомат на освещение. Один щелчок вверх и все комнаты внутри квартиры заливает электрическим светом. Дорохина оправдывается:
- Я не проверяла.
Возвратившись в квартиру и переобувшись в тапки, отправляюсь в спальню переодеваться. Светлана тащится следом:
- Маш, ну, я правда, боюсь. Мне в офис каждый день кто-то звонит, но я чувствую – ему наша фирма по барабану.
Пытаюсь успокоить и отвлечь:
- Свет, я все поняла. Сейчас отдышусь и поговорим… Слушай, значит ужина сегодня не будет?
Дорохина лишь тяжко вздыхает и соглашается перевести разговор на меня:
- А у тебя как дела?
- Лучше не спрашивай. Этот кобель сегодня вздумал публичный дом в зале заседаний организовать, пришлось разочаровать мальчугана.
- Подожди, какой кобель, как разочаровать?
Открываю шкаф и начинаю там копаться. На секунду выглядываю:
- Ну, Побужецкий пытался новую секретаршу завалить прямо на работе, ну а тут я некстати подвернулась, ублажила звезду коленкой между ног… Ну, так что там с ужином?
Светлана уходит назад на кухню, а я достаю белую майку и домашние брючки - надоела за день офисная униформа, хочется свободы и демократии. Когда через десять минут появляюсь на кухне, Дорохина все еще сидит на табуретке, склонившись вперед и обхватив руками ногу. Я думала, она хоть салатик настрогает. Светка поднимает голову и смотрит с несчастным видом:
- Ну не мог же он просто так отключиться. Это кто-то нарочно сделал!
Пожимаю плечами – кому это нужно? На всякий случай еще раз выхожу к лестнице и осматриваю электроавтоматику. Не знаю, чего там, у Светки на работе произошло, но никаких признаков повреждения, чтобы подозревать вредительство, не видно. Захожу назад в квартиру и захлопываю входную дверь:
- Дорохина просто когда ты свет врубала, пробки вышибло и все.
Присоединяюсь к подруге, привалившись плечом к стенке и уперев руку в бок. Дорохина продолжает упрямствовать:
- Просто, когда я врубала свет, он даже не моргнул!
- Значит, раньше вышибло или напряжение скакнуло. А ты себе уже ужастики рисуешь.
- Маш, я тебе еще раз повторяю - меня преследует какой-то урод!
Она многозначительно застывает с поднятой вверх рукой и смотрит на меня, ожидая, наверно, ахов, охов и истерик. Но меня ее страшилка не впечатляет.
- Ну, а как же твой Ленчик? Защитить тебя не хочет?
- Да ну, его! Маш, я серьезно!
- Ну что серьезно, Свет, подумаешь, позвонил кто-то два раза. Ну и что теперь?
Оторвавшись от стены, обхожу вокруг кухонного стола и иду к холодильнику - все-таки, надо чего-нибудь пожевать, хотя на ночь, говорят, есть вредно. Дорохина немного успокаивается:
– Ладно, проехали. Давай, расскажи мне, что там дальше, про Побужецкого. Ты с Оксаной не разговаривала?
Меняю направление движения и усаживаюсь за стол напротив Светки.
- С Оксаной? А кто это?
- Я же тебе рассказывала – мы с тобой вчера организовали псевдоофис и эта девушка, Оксана, обещала каким-то образом поприжать этого вашего Побужецкого.
- Ничего не могу тут сказать, это не из моей жизни.
- Тебе дневник пора завести и каждый день в него записывать, что сделала и какие планы на ближайшее будущее!
С удивлением смотрю на подругу:
- Знаешь, может быть, ты и права.
Тем более, что уже я начала писать записки невидимому Роману и получать от него ответы по утрам. Вспомнив о Ромке, сразу переключаюсь на главный, на сегодня вопрос:
- Ладно, ты мне лучше скажи, что там в больнице.
- А! Он лежит в травматологии, в тринадцатой палате.
- Ну и в каком состоянии?
- Понятия не имею. Туда не пускают.
И что мне делать с такой объемной информацией: то ли в реанимации лежит, еле дышит, то ли утром на выписку на своих двоих? Спрыгиваю с дивана:
- А ты пробовала? Ехать надо! Ты же знаешь, как для меня это важно!
***
Через сорок минут мы уже подкатываем к приемному отделению 59-ой городской больницы. Свет фар вырывает из темноты одинокие фигуры запоздалых посетителей. Выбравшись из машины, вешаю на плечо сумку и нажимаю кнопку электронного ключа, запирая двери. Дорохина торопит:
- Пошли.
- Ну, пошли, пошли, пошли…
Светка открывает тяжелую дверь, заходя первой, но тут же оглядывается:
- Машину закрыла?
- Угу.
Мы уже внутри и я прикрываю входную дверь. Дорохина уверенно ведет меня к лестнице, прихватив халаты с вешалки, и дежурная, получив купюру в кармашек, нас беззвучно пропускает. Пока поднимаемся, подруга успевает накинуть халат себе на плечи, а я так и прусь наверх, теребя его в руках, мысленно уже вся там, в палате 13... Проходим по всему коридору, мимо дверей, пока не останавливаемся возле предпоследней.
- Здесь?
- Ага.
На двери табличка «не входить», но это меня не останавливает.
- Подожди тут, на стреме!
Сердце колотится, как бешеное и я, волнуясь, застываю, делая глубокий вдох - сейчас все увижу своими глазами. Господи, хоть бы все с ним обошлось! Светлана непонимающе смотрит:
- Чего?
Чего, чего… подготовиться надо! Отсчитываю до десяти и шумно выдыхаю:
- Фу-у-у-ух…. Давай!
Дорохина нажимает ручку двери, та приоткрывается, и я стремительно врываюсь внутрь!
Палата оказывается одноместной - кровать, тумбочка, горящий ночник, стол с цветком, жалюзи на окнах мощные и задвинуты капитально. Бледный Ромка лежит на постели на спине, ровно дышит с закрытыми глазами, видимо спит. Но никаких пищащих медицинских аппаратов, капельниц и прочих страхов в палате нет и это радует. Руки – ноги, судя по всему тоже целы.
Тихонько зову Сереброва:
- Ро-о-о-м!
Молчание в ответ и полное отсутствие даже минимальных знаков, что меня слышат…
Глаза невольно наполняются слезами, и я непроизвольно всхлипываю:
- Ромочка…
Осторожно присаживаюсь рядом на стул:
- Ты меня слышишь? Ты, прости, пожалуйста, если я в чем-то виновата… Господи, родной мой… Ты пойми, рядом с тобой я только-только начала жить, по-настоящему.
Даже ресничка не дрогнет на бледном лице. Или его накачали снотворным или он вообще в коме. А врача расспросить можно будет только утром.
Пора уходить, пока не застукали…. Забрав свою сумку, брошенную на соседний стул, не отрывая взгляда от неподвижного тела, уныло отступаю к двери, а потом выхожу в коридор. Там в нетерпении топчется Светка и сразу накидывается с вопросами:
- Ну, что, там, а?
Глухо, там. Одно ясно – цел, невредим, и кажется, без сознания. Морщась, вздыхаю:
- Ничего.
Но уйти совсем, ноги не слушаются. Секунду постояв под дверью, опять открываю дверь в палату для нового захода... Остановившись в торце кровати, положив руки на металлический поручень спинки, вздыхаю:
- Ты даже не представляешь, как без тебя все плохо. И дома, и на работе…. Честно говоря, я до последнего мгновения верила, что с тобой все в порядке, и ты по ночам, каким-то образом, заглядываешь ко мне. Я даже записки стала тебе писать! Кому расскажешь, засмеют или решат, что чокнутая.
Вымученно поднимаю глаза к потолку:
- Господи! Я у мамы твоей была, посидели, с ней хорошо, только волнуется за тебя очень.
А еще рассказывает, что ты ей звонил и обещал вернуться, «когда все закончится». Наверно в себя приходил ненадолго? Дверь в палату вдруг хлопает и я, вздрогнув, оглядываюсь. От входа ко мне устремляется возмущенный мелкий дядька, в голубом халате и стетоскопом на шее. Лечащий врач, что ли?
- Так, я не понял. Девушка, а что вы здесь делаете?
Навещаю, разве не видно? Но наше со Светкой проникновение и правда незаконно и с подкупом. Не дай бог охрану позовет! Испуганно сворачиваю свидание, растерянно блея что-то невнятное:
- Э-э-э…
- Что «э»?
- Я… Невеста.
- Да хоть муж, брат или сват. Вы на часы, вообще, смотрели?
- Простите, пожалуйста, просто…
Оглядываюсь на Сереброва, увы, поддержки от него я вряд ли дождусь – он, по-прежнему, нем и неподвижен. Следующий вопрос доктора еще неприятней:
- Кто вас вообще сюда впустил?!
Черт, так и до скандала дойдет, с милицией. Смотрю сверху вниз на этого недомерка, но и уходить не решаюсь. Умоляюще смотрю на врача:
- Просто, это действительно было очень важно!
Увы, грозный эскулап, видимо чувствуя ущербность, рядом с такой высокой красивой девушкой, уже орет:
- Еще раз спрашиваю - кто вас сюда впустил?
Светку впутывать не хочу и лишь торопливо отмахиваюсь, устремляясь на выход:
- Простите, все, меня уже нет!
Но карапет в халате уже неудержим, и оттесняет меня за дверь, продолжая вопить:
- Кто вас впустил?!
Конь в пальто.
- Я, все, я ухожу… Рома, я завтра загляну!
И деру на выход.
***
Еще там, в больнице, спускаясь бегом по лестнице, начинаю пилить Дорохину - появление врача в палате, явилось столь внезапным, что я совершенно утеряла контроль над ситуацией. Поэтому мое угрюмое молчание за рулем машины, пока едем по ночным улицам, подруга воспринимает, как продолжение упреков, хотя мысли мои уже заняты новыми утренними планами. Светка не выдерживает:
- Я тебе еще раз говорю - он настолько мгновенно вообще вышел из-за угла, что я даже ойкнуть не успела, а уж не то, чтобы тебя предупредить.
А чего он тогда за нее не зацепился? Не стал вопить и гнать на улицу? Поперся в палату? Но теперь действительно поздно шашкой махать:
- Да ладно Свет, с этими докторами, блин… Мне вообще он по барабану. Мне главное, чтобы с Ромкой разобраться. Судя по всему, он в коме и когда придет в себя, одному богу известно.
- Ну, не знаю… Прямо, как в кино получается.
- Ты тоже подумала о том же самом?
- О чем?
- О Саббах и шамане этом? Помнишь, как он спросил: «В вас кто-то вселился?».
- Маш, ну это же бред! Ты хочешь сказать, что тобой и правда кто-то управляет, когда ты ничего не помнишь?
Хмуро смотрю на дорогу за лобовым стеклом:
- Не кто-то, а Серебров. Это он выслал мне на почту свою запароленную презентацию!
Снова смотрю на дорогу:
- Ладно, разберемся… Да, ты там, кстати, про свою проблему про какую-то говорила с Ленчиком?
Дорохина молчит, потом отмахивается:
- Да, ладно, ерунда.
А потом будет говорить, что я плохая подруга.
- Да прямо-таки, давай вываливай, Свет.
- Ой, да нечего там вываливать.
Вот так всегда. Держит все в себе, доведет себя до истерики, а мне, потом, отдувайся. Недовольно повышаю голос:
- Вот ты обижаешься, когда я не интересуюсь твоими проблемами. Я интересуюсь – ты не хочешь разговаривать. Давай, вываливай, хорош…
Дорохина мнется, потом, все-таки, признается, выдавливая по слову:
- Ну… просто…
Сморщившись, она снова отмахивается, но я настойчива:
- Что, там с Лизуновым?
- Вообще-то, честно говоря, даже стыдно озвучивать.
Стыдные проблемы? Неужели пропал задор в постели? Или наоборот, засмотрелся на чужую задницу? Двусмысленно тяну:
- Та-а-ак… Вот это уже интересней!
Светлана ворчит:
- Ну, что, та-а-ак… Как раз, все не так.
Чем вызывает у меня приступ хихиканья, заставляя Дорохину хмурится и бурчать:
- Хватит ржать!
- Давай, рассказывай.
***
Несмотря на Светкины ахи и охи во время повествования, на ее скулеж по поводу милиции, мне вовсе не претит мордобой устроенный между мужиками у нее на работе. Леонид еще тот задира и рано или поздно кто-то должен был дать ему сдачи. Так что, когда заходим домой в квартиру и я зажигаю свет в прихожей, категорично одобряю поступок соперника:
- Не знаю, Свет… Мне такие мужики нравятся!
Кладу ключи на полку, а сзади, за спиной, бурчит Дорохина, прикрывая входную дверь:
- Какие такие?
Иду к стенному шкафу, стаскивая пальто:
- Какие? Конкретные! Какие. Черное, значит черное, белое значит белое!
Повесив на плечики, убираю куртку в шкаф:
- Подрались и подрались. А ты, ходишь тут, бурчишь как чайник.
Отправляюсь на кухню, а Светка задерживается пристроить в шкаф свое пальтишко:
- Да?
- Да.
- А если Ленчику пятнадцать суток вкатают?
Не пятнадцать же лет.
- И вкатают. Ну и что из этого?
- Ха! Ты такая умная, я посмотрю.
- Да что тут такого-то?!
Добравшись до холодильника, лезу внутрь, но все равно слышу Светланин бубнеж:
- Посмотрела бы я на тебя, если бы твоего Сереброва на две недели упрятали.
Достав бутылку вина, пожимаю плечами:
- И чтоб было бы?
Может быть, я мечтаю на это посмотреть: Ромка и в драку, чтобы синяки потом и сбитые кулаки.
- Да, ничего. Бегала б тут как наседка: «Ромочка, Ромочка»…
- Ну, прямо.
Если только потом, обрабатывая герою раны.
- Криво. Уже бы вся Москва вообще на ушах стояла, во главе со мной…
Так это же от радости стояла и гордости. Усевшись на табуретку возле кухонной стойки, Дорохина демонстративно отворачивается, и я укоризненно качаю головой:
- Свет, вот ты сейчас глубоко не права.
Может быть, и кудахтала, но в душе то - гордилась! Вот чего мне все время не хватает в этой жизни, так это Ромкиных поступков, положительных, решительных и абсурдных. А не оправданий, почему их нет, и почему у нас не срастается. Взгляд подруги полон скепсиса:
- Неужели?
Наливаю вина себе в бокал:
- Светочка, если бы Роман совершил бы мужской поступок, я была бы с ним до конца! И мне плевать было бы, какие бы последствия это имело бы.
- Угу… То есть по твоему устроить драку в кабаке - это мужской поступок?
- Драка драке рознь! Ты сначала копни, из-за чего эта все произошло. Согласись, когда о тебя вытирают ноги, тут не то, что в морду, тут убить вообще хочется.
Дорохина молчит, потом ворчит недовольно, не найдя поддержки:
- Маш, ты такая агрессивная сегодня... Вообще, в чем дело?
- Жизнь такая, Светочка. Знаешь, я бы хотела порхать, как бабочка, но вот как-то не порхается.
Дорохина вновь отворачивается, задрав глаза в потолок и мне остается одиноко попивать винцо.
***
После ужина отправляюсь с ноутбуком в спальню и забираюсь с ногами на кровать. Хочется подготовиться к завтрашней экзекуции над Побужецким. Что у меня на него? На экране кучка фотографий с телефона, сделанных утром во время кастинга, где Козлов и Кирилл в явно фривольной манере щупают пришедших на смотрины девиц.
Эх, надо было и Ингу сфотографировать! Тогда бы точно не отвертелся. А вдруг завтра опять я буду не я? Надо написать письмо моей второй личности - Светка же посоветовала вести дневник! Процесс, надо сказать, идет тяжело - хоть по-турецки сижу, хоть откинувшись на подушки…, хоть задрав ноги кверху или перевернувшись на живот, кверху попой. Тем не менее, медленно, но дело все же продвигается.
Строчка ложится за строчкой. Наконец, переползаю на пол и сижу там, сбросив тапки - полумрак, желтый свет от бра и голубой от дисплея ноутбука. Все стучу и стучу по клавишам, рожая новые мысли, а потом стираю, правлю и снова печатаю.
Наконец, обессилено валюсь лицом вниз. Слава богу, все! Заодно и четче сформулировались мысли, которые придется публично озвучивать, вступая в борьбу с Козловым и Побужецким. Все - таки, угроза увольнения вполне реальна, если начальники сговорятся.
Оставляю ноутбук открытым на тумбочке. Надежда завтра проснуться собой относительно невелика, если только Ромка не очнется от своей комы, так что лучше перестраховаться и вооружить свое «эго-2» перед завтрашней большой разборкой.
6-1. Пятница
Маша
В полудреме вновь прокручиваю события сегодняшнего дня: знакомство с Ромкиной мамой, переговоры с майором Парамоненко, которые позволили узнать адрес больницы, куда поместили Сереброва после аварии, Ромкино безжизненное тело в коме… А еще столкновение с Побужецким и его двойная угроза уволить меня к завтрашнему дню! Доклад я ему так и не сделала, зато нажила лютого врага, устроив драку. В голову лезут наши со Светкой догадки, вокруг творящейся вокругчертовщины – если Роман в больнице в лежачем состоянии, то все поступки, которые я приписывала ему, на самом деле совершала я сама! Причем, как ничего не помнящая сомнамбула! Хотя Дорохина и утверждает, что вела я себя при этом вполне вменяемо, как здравомыслящий человек. У нее даже зародилась версия, что после шаманского зелья иногда в моем теле хозяйничает сам Серебров и нужно с ним наладить контакт путем дневника и переписки. Вот в следующий раз, когда проснусь, и проверю.
Охохонюшки… Тяжелый будет завтра денек, кто бы не оказался при этом на месте Маши Филатовой. Ну, все, спать…. И я проваливаюсь в серое вязкое беспамятство.
Ромаша.
Просыпаюсь и привычно начинаю ощупывать себя – ничего не меняется: я в Машкином теле, в ее ночнушке, в нижней части туловища знакомый дискомфорт, правда уже слабый и между ляжек женская прокладка.
Приподняв голову, осматриваюсь – вчера (или не вчера?) оставленная гора аптечных пакетов на ящике для белья рассосалась, кто-то прибрал, неподалеку раскрытый розовый ноутбук, на тумбочке записка и я подношу ее к глазам:
«Маша! Где мой ноутбук?».
«У тебя дома! Ром, что происходит? Нам надо встретиться и поговорить!».
Ну вот, одна хорошая новость уже есть – ноутбук не пропал, а значит, презентацию я смогу завершить самостоятельно и на должном уровне. Без Побужецкого! Поднявшись с постели, переодевшись в халат, отправляюсь на кухню, поставить чайник и сварганить себе какой-нибудь бутерброд. Светки нигде не видно – либо еще дрыхнет, либо собаку пошла выгуливать.
На календаре уже ожидаемо «пятница», но без Машкиной подруги мне, очевидно, не разобраться, что было вчера и что приготовлено на день грядущий.
***
Как оказалось, поторопился я с таким выводом… Передо мной открытый Машкин ноутбук и в нем очень много нового и интересного. Например, что подружки разыскали мое тело в больнице, оно цело и невредимо, и находится в коме. Шутка насчет кино, оказалась провидческой. Что делать с этой информацией пока не знаю, а вот рассказ о домогательствах Побужецкого к новой помощнице и о грядущих разборках этого инцидента на оперативке заставляет задуматься. В отличие от Машуни я не столь наивен и понимаю, что схватка с Побужецким и поддерживающим его Козловым не принесет нам перевеса никакими словесными аргументами. Где высокие начальники и где какая-то руководительница рядового отдела. Позицию Филатовой, конечно, надо усиливать и сделать могу такое только я со своими заготовками.
Для начала звоню Оксане – хочется услышать последние известия с линии фронта и озвучить собственные стратегические мысли. Меня успокаивают:
- Мария, не волнуйтесь. Все нормально - Кирилл Борисович у нас был и уже дал предварительное согласие на переход на новую работу.
- Спасибо, Оксаночка... А он точно ничего не заподозрил?
- Уверена.
- А про интернет спрашивал?
- Давай, я расскажу, по порядку. Я еще вчера утром позвонила ему на мобильный и пригласила к нам офис обсудить, дескать, очень выгодное предложение. Примчался буквально через час. Я ему и про Эйндховен, и про Токио, и про Рим, и про представительства по всему миру, пять языков говорю, приходится использовать в переговорах. Вижу – клиент поплыл.
- Ну, ты даешь. Неужели действительно?
- Что?
- Ну, пять языков!?
- Не в совершенстве, конечно, но да. Я там при нем по-английски с подружкой по курсам болтала.
Получилось эффектно.
- Извини, я перебила.
- Ну, так вот – крупная бизнес компания, представительства по всему миру. Тут-то он, мне и говорит – читал о вашей компании в интернете.
- Я же говорила – тертый еще гусь.
- Нормально, навешала лапшу про конкурентов и строгую конфиденциальность.
- Так вы чего, сослались на реальную компанию?
- Все по-взрослому. Ну, а дальше дело техники – подбираем, дескать, команду профессионалов и нам конечно во главе нужен принц на белом коне, то бишь - он.
- Поверил?
- Не сразу конечно, но я была убедительна. Про справки, которые мы навели о его кандидатуре, про его энергичность и нереализованные амбиции, про новый уровень, где он сможет проявить себя. Бла, бла, бла. Он там чуть не лопнул от своей значимости... Но, что у него не отнять - действительно недоверчив и цепляется за любую мелочь, чтобы поймать подвох.
- В смысле? Что-то случилось?
- Да нет, просто были рабочие моменты. Не заморачивайся. Главное он принципиально согласился.
- Оксаночка, милая, это еще тот жук. Так что дополнительно реализуем план «Б», с желтой прессой. И давай, контрольный в голову, а?
- Есть идеи?
- У меня под рукой сейчас очень скандальные фотки и описание приключений нашего героя на сексуальном фронте в рабочее время. Можно такую бомбу сделать!
- Кажется, я понимаю: тут и возможное бегство к конкурентам, за сумасшедший оклад с бонусами, и клубничка прямо на рабочем столе. Есть где развернуться перу.
- Да-да-да… И надо ему еще что-нибудь предложить, материальное.
- А, ну у нас в договоре прописан оклад - триста тысяч и бонусы.
- Поставь пятьсот… И еще опцион по итогам года.
Смотрю в свои пометки.
- Еще запиши служебный автомобиль и авиабилеты в отпуск. Главное - чтобы на видеозаписи он согласился уволиться. Внеси пункт об эксклюзивности услуг.
- Само собой… Мария, не волнуйтесь, я все записала.
- Оксаночка, надеюсь, публикация будет уже сегодня?
- Не сомневайтесь. Первым же курьером отвезем к вам на фирму.
- Запиши адресата: Федотов Николай Петрович, фирма «Ресайнс». С богом!
Нажимаю отбой. Настроение чудесное – я весь в предвкушении схватки. Хочется прыгать, скакать и играть в футбол.
***
Но оперативку руководства по столь щекотливому вопросу созывают в 9.30 утра и у меня недоброе предчувствие. Наверняка попытаются вопрос замурыжить, обратить в шутку, а Машку щелкнуть по носу. По пути прихватываю Мягкову с Пузыревым, упомянутыми в рассказе в розовом ноутбуке в качестве свидетелей, но они остаются болтаться у входа в зал заседаний - их на совещание не позвали. Киваю парочке, пытаясь подбодрить, и прохожу внутрь кабинета. Что-то Толики с Валиками снулые сегодня и мне это не нравится. Машка же ясно написала, что вчера они были воодушевлены даже очень и готовы были носом землю рыть! Настроение еще больше падает, когда вижу во главе стола не Федотова, а Козлова. Сам же Петрович стоит у окна, какой-то блеклый и неуверенный на вид. Остальные вражеские бойцы расположились по периметру - Стужев пристроился в сторонке, у стены, возле телевизора, Побужецкий топчется на противоположной стороне стола, неподалеку от Петра Константиновича, своего личного «крышевателя». Внутренне напрягшись, прохожу к обычному Машкиному месту. Спокойствие, только спокойствие - у Машуни есть свидетели, и они ее не подведут! С усмешкой усаживаюсь сбоку стола и смотрю на Козлова, развалившегося в председательском кресле и сцепившего руки на животе. Его осуждающий взгляд лишь заставляет быть собранней.
- Ну, что все собрались? Начнем? Все уже все знают, я думаю…
Козлов оглядывается на Кирилла:
- В наших стенах вчера произошло чрезвычайное событие. Слово пострадавшей стороне.
*Вот это наглость! Брови сами лезут удивленно вверх. Это он то пострадавшая сторона?!
Побужецкий начинает расхаживать за креслами, глядя пустыми глазами в пространство и гундосить:
- Я никогда не думал, что стану объектом такой необоснованной агрессии.
Ловлю жалобный взгляд Петровича в сторону «пострадавшего». Что происходит, в конце концов? С ума все посходили, что ли?
- Честно говоря, я даже не понимаю, чем это можно объяснить. У меня нет слов, ей-богу!
Да-а-а… Ни стыда у человека, ни совести… Не снимая усмешки с губ, киваю каждому обвиняющему слову в мой адрес. Козлов подает свой начальственный голос:
- А чего тут понимать? Это просто, кое-кто, возомнил себя не начальником отдела, а председателем Совета Директоров!
И этот туда же? Они что хотят из меня мальчика для битья сделать? В смысле девочку. Гляжу на него с недоумением:
- А что это вы, Петр Константинович на меня смотрите?
Он сдвигает свою тушку в мою сторону и вдруг повышает голос:
- А на кого ж мне еще смотреть!
Ну, нет, так дело не пойдет. Типа Кир бедный и несчастный стоял, мечтал о высоком, а Машка проявила агрессию и напала? Возмущенно поднимаю обе руки вверх:
- Так, подождите! Давайте еще из меня психопатку сделаем! То есть я просто так вот вошла и ударила этого прекрасного человека, да? Да?
Тыкаю пальцем в сторону Побужецкого, сложившего ручки на пузе. Козлов, сходу не может ничего придумать и лишь настороженно кивает. Зато за спиной у меня слышится ядовитый шип - ясно, что Стужев своего не упустит:
- Ну, говорят, что так и было.
Оглядываюсь на этого обмылка:
- Кто, говорит?
Саня тут же делает шаг в мою сторону:
- Люди говорят!
Вот, гнида. Невольно срываюсь на крик от возмущения:
- Какие люди, Стужев, тебя там вообще не было! Поэтому, закрой рот и не тявкай!
Александр c горечью смотрит на Петровича:
- Вот, видите, она уже на меня бросается.
Уже?! Да у нас в офисе только два урода и есть, на которых бросаться. Федотов делает шаг к столу, наклоняется ко мне и растерянно мычит:
- Маш, действительно.
Это, уже, ни в какие ворота не лезет. Не выдерживаю и вскакиваю:
- Ну, что действительно? Ну, что Маша-то?
Вместо того чтобы пропесочить хама и раздолбая, стрелки переводят на меня! Тычу рукой в сторону приоткрытой двери:
- Есть свидетели, чем он там занимался!
Козлов вдруг интересуется:
- Что за свидетели?
Я кричу через весь зал:
- Толик, Валя, зайдите, пожалуйста!
Потом оглядываюсь на Козлова с Федотовым:
- Сейчас вы все услышите сами.
В дверь осторожно заглядывает Пузырев, за ним маячит фигура Мягковой.
- Можно?
Торопливо зову:
- Нужно!
Петрович делает знак рукой:
- Иди сюда.
Оба заходят и настороженно проходят поближе. Смотрю на них – ну, давайте ребята!
Федотов приказывает:
- Говори.
Козлов с интересом смотрит на пришедшую парочку:
- Ну, рассказывайте, что здесь вчера произошло.
Толик тупит:
- Когда?
Со страху что ли? Я его тороплю:
- Когда здесь Побужецкий работал, когда еще.
Пузырев начинает мямлить:
- Вчера был отбор на должность… Э-э-э…
Стою, обхватив себя за плечи руками, и киваю подбадривая. Ну, давай, милый, рожай. Петрович его перебивает:
- Это мы все знаем, ты по существу говори.
- Так я и говорю… И одна из девочек….
Он оглядывается и смотрит на Валентину, а потом продолжает:
- То есть одна из претенденток…. Мне даже показалось, что она непрофессиональная секретарша.
Я уже начинаю психовать… Никаких нервов с этим рохлей не хватит. Козлов тоже торопит:
- Это не относится к делу… И что?
Пузырев продолжает мяться и мычать:
- Ну, вот она как-то растерялась, разнервничалась, ну это понятно… Первый раз, с таким профессионалом работать.
У меня над ухом раздается голос Стужева:
- Ну, еще бы, я бы тоже растерялся.
Да что ж такое-то. Совершенно не понимаю, что происходит, и шиплю на Анатолия:
- Ты что несешь? Тебе что память отшибло? Валь, давай расскажи, что тут было на самом деле, если эта тряпка двух слов связать не может.
Стужев накидывается на меня:
– А ты не дави на людей! Они рассказывают то, что видели.
Он вдруг крутит пальцем у виска:
- А не то, что ты придумала.
Вот, хамло, обрываю словоблуда:
- Стужев, помолчи, а?
- Меня сюда не помолчать позвали,
Федотов прерывает наш спор:
- Так, тихо! Валя, говори.
Смотрю с надеждой на Мягкову. Уж она-то не подведет и трястись, как лист, не станет. Валя переводит испуганные глаза с одного лица на другое и вдруг заявляет:
- Ну, в принципе, Анатолий, уже все рассказал.
Приехали… Прикрываю глаза рукой, а потом смотрю с отчаянием на Вальку. И это Машкина подружка?! Та добавляет:
- Только мне кажется, что Инга не растерялась, а просто ей стало плохо.
Это мне сейчас станет плохо. Вижу, как Стужев перемещается за спины этих двоих и буквально дышит в затылок, контролируя каждое слово. Вот, гнида! Наверняка его рук дело. .Мягкова продолжает бубнить:
- Вы сами понимаете, три часа беспрерывной работы и вообще перенервничала.
Это же подлость! Подлость! Навалившись рукой на спинку кресла, другую протягиваю в отчаянии к ней:
– Валь, ты чего говоришь? Он же с ней закрылся, она плакала в голос, звала на помощь.
Побужецкий тоже начинает квакать от окна:
- По-моему, у Марии Павловны очень богатая фантазия.
Сказал и снова отвернулся к окну. Все против меня, все… Никому нельзя верить! Затравленно поворачиваюсь в сторону Побужецкого и ору, срывая свое отчаяние:
- Слушай, тебе не стыдно? Подонок!
- Ну, вот видите, как с ней говорить, а?
Петрович тоже повышает голос:
- Хватит, ну что это, Маш.
– Что, хватит?
Я уже почти в истерике от обиды, в отчаянии пытаюсь воззвать к совести неудачных «свидетелей». Ну, не могло же у них за одну ночь отшибить память!
- Валя, Толик, вас что, запугали что ли?
Они оба молчат, и я оборачиваюсь к Петровичу, указывая рукой в сторону Пузырева и Мягковой:
- Ну, их запугали, я же вижу!
Толик, пряча глаза, бормочет:
– Мне больше нечего сказать.
- Поня-я-я-тно-о-о, все. Была проделана большая работа.
Сашок Стужев, вот гнилой человечишко, изображает возмущение и негодование:
- Нет, это уже паранойя!
Я прекрасно понимаю, чьи мерзкие ручонки здесь поработали, и смотрю на него с ненавистью:
- Слушай, ты и тут присосался?!
Тот пытается наехать:
- Слышь, ты, присасываются обычно пиявки!
Была бы воля, прибил бы собственными руками. Буквально наскакиваю на него:
- А ты то, кто?
Федотов встревает в спор:
- Все, хватит! Даже мне уже надоело! Мария Павловна! Хватит, я сказал! Все.
Затем поворачивается к Киру:
- Я от лица всего нашего коллектива приношу тебе извинения.
Во мне все клокочет. Никогда! Еще и извиняться перед подлецом?! Тычу в себя рукой и срываюсь на крик:
- Я извиняться перед ним не буду!
Федотов шипит:
- Тогда выйди. Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели!
Да ради бога. Обхожу толпень уродов и трясогузов, и, ни на кого не глядя, широким шагом покидаю поле проигранного боя.
***
Моему возмущению нет предела. Так же, как человеческой подлости и трусости. Первый раунд я полностью проиграл… Ну, с Пузыревым все понятно - трус каких поискать… Но, Валька! Сколько раз Маша ей помогала и всегда считала твердо стоящей на правильных позициях. Вот, правду говорят, никому не верь и не делай людям добра, все равно боком выйдет.
А эти гаврики - Козлов, Федотов, Стужев… Устроили, блин, экзекуцию. Буквально врываюсь в Машкину комнату:
- Козлы! Ну, козлы!
Если я сейчас не выговорюсь, меня, наверно, Кондратий хватит… Да! И еще я совершенно не понимаю, что теперь делать и как себя вести. Хватаю мобильник со стола и, зависнув возле кресла, оглядываюсь на дверь:
- Надо же быть такими козлами!
Садиться нет никакого желания, набираю номер на телефоне и прикладываю трубку к уху. Остается возмущаться и беспомощно вздыхать:
- Пф-ф-ф…
Как только соединение проходит, тороплюсь вывалить на подругу все свои проблемы:
- Алло, Свет!
- Да?
- Слушай, ну это полный капец, я просто в ауте.
- Что опять случилось?
- Да ты представляешь, эти уроды уже обработали Мягкову с Пузыревым!
- Как обработали?
- Как, как… Дихлофосом, как… Теперь они в одну дудку говорят, что работал себе Побужецкий, сидел спокойно….
Развожу руками:
- … А Ма… Я, такая дура стукнутая, влетела и дала ему по морде!
- Ничего себе.
- Козлы, а? Еще Стужев сидит там, жаба, квакает.
- Подожди, ты говорила, что у этой девочки истерика была.
- Да-а-а! А это у нее от счастья, представляешь? Это ей, оказывается, судьба подарила такой шанс поработать с таким известным извращенцем! В общем, ладно, Свет, прости, что я тебя гружу… Некому выговориться… Но я, все равно, просто так это не оставлю.
- Ну, что ты сможешь, одна?
- Вечером посмотрим, как они у меня запрыгают.
Раздраженно захлопываю крышку мобилы… Кажется, меня гнали домой? Ну и ладно! Не очень то и хотелось!
***
Через час я уже дома и открываю дверь в квартиру. Светки нет, и меня встречает одна Мими. Сняв сумку с плеча, кидаю ее на ящик с обувью и маршевым шагом топаю на кухню - у меня есть цель и плевать я хотел на все препятствия. А цель эта святая – компенсировать уныние, идиотские раздумья и сопливость настроения любым вкусным способом. Оставив ключи, на кухонном столе, открываю холодильник и извлекаю на божий свет полупустой жбан с мороженным, а еще баночку с вареньем. Все это переношу на стол, иду к полке с посудой, чтобы вооружиться большой миской и столовой ложкой – самыми подходящими инструментами для приема сегодняшнего лекарства.
Усевшись за кухонный стол, приступаю к главной подготовительной процедуре - открыв банку, перекладываю куски мороженного в миску и обильно все это поливаю клубничным вареньем…. М-м-м! С удовольствием слизываю красные капельки с края баночки и закручиваю крышку назад.
Ну, что, приступим? Вздохнув, начинаю уминать содержимое миски за обе щеки. К черту всех! К черту Козлова и Федотова с Побужецким! Покачав головой, передразниваю:
- Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели! … Тоже мне, блин!
И отправляю в рот новую порцию.
***
Оставив мобильник в гостиной, отправляюсь в спальню переодеться. Не найдя в шкафу ничего более привлекательного натягиваю на себя красный спортивный костюм. Снаружи слышится знакомый трезвон телефона, и я тороплюсь вернуться за трубкой.
- О, кто-то проснулся!
Хочется перекреститься – надеюсь, отрицательные разборки на сегодня закончены и в офисе уже не до меня. Интересно, пресса уже вышла из печати? Смотрю на часы – едва перевалило обеденное время. Пожалуй, для бомбы, обещанной Оксаной, еще рано.
- Ну что, понеслась душа в рай… Гхм… Алло!
Голос Петровича суров и холоден.
- Мария Филатова?
Стараюсь говорить веселее:
- Да, Николай Петрович?
- Мы тут посовещались… Госпожа Филатова, с сегодняшнего дня вы уволены.
Словно звук вокруг выключили. Хватаю ртом воздух и ноги словно ватные. Не может быть! Я ничего не понимаю.
- Как, уволена. Это что шутка?
Телефон молчит. Гудки.
- Николай Петрович, алло! Николай Петрович!
Захлопываю телефон. А изнутри поднимается волна гигантской обиды и несправедливости.
- Полный триндец.
Вся неистраченная энергия, весь накопленный критическими днями психоз лезет из меня наружу. Меня уволили! Нет… Машку - уволили! За что? И кто посмел? Я нарезаю круги по комнате, и не устаю поливать старого маразматика последними словами:
- Ты хоть понимаешь, кого ты уволил, а?
6-2
Ромаша
Скрежещет входной замок и в прихожую вваливается Дорохина с собакой на поводке. Обе ошарашено смотрят на мою бессмысленную беготню.
- Маш, что случилось?
- Что?
Торможу около нее и наконец-то нахожу новый объект для горьких словоизлияний.
- Что случилось? «Что случилось?» - она меня еще спрашивает… Что случилось. А ты угадай с трех раз!
- Ну, Маша!
- Что Маша?! Меня уволили! Ясно тебе? Меня, взяли и уволили!
Сунув руки в карманы штанов, снова начинаю метаться по комнате.
- Маш, подожди. Как?
- Чего ждать!? Чего ждать, а? Ну, офигеть... А она? О чем она думала, наивная чукотская девушка! На Побужецкого в лоб поперла!
- Кто она?
- Кто, кто…
Машка, кто же еще… Хотя я бы и сам с удовольствием врезал ему между ног. Снова начинаю нарезать круги, уже лучше следя за словами:
- Как кошку помойную вышвырнули! Как уборщицу последнюю…
Развожу руками, словно конферансье в комплименте:
- «Вы уволены», он мне заявляет…. Марксист – ленинист недоделанный!
Черт! Чувствую, как по-бабски дрожит от обиды голос и замолкаю.
- Ну, Маша!
- Что, Маша!?
- А я тебя предупреждала, между прочим.
Когда? Вчера? Ну, это извини, не меня! И что теперь памятник поставить во дворе? В полный рост, на лошади? Предупреждала, не предупреждала, какая на хрен теперь разница.
- Что ты меня предупреждала! Вот что ты меня предупреждала! А?
- Я тебе говорила, что эта драка с Побужецким и твоей идеей все это обнародовать, мне не нравится!
- Ах, вот оно что... То есть эта идея тебе ни фига не нравилась, а все твои идеи были просто фонтан?!
Возмущенно вскидываю руки вверх, и Светка сразу тушуется:
- Что ты имеешь в виду?
- Слушай, Дорохина, не прикидывайся овцой безмозглой!
Я снова начинаю нарезать круги возле Светки, глядящей на меня, словно побитая собака.
А кто напялил на меня все эти юбки, колготки, все это гейское шмотье?! Ты! Руками пытаюсь изобразить с каким отвращением все это ненавистное одеяние мне приходилось одевать и натягивать на себя все эти дни... И я это делал. Делал! Чувствую, что несправедлив, но удержаться не могу. Дорохино обиженно кричит:
- Но Маш, Я не понимаю… Ах, так! Значит, если у нас нет крайнего, мы его назначим?
Я торможу прямо перед ее носом.
- Слушай, я пословиц и поговорок тоже знаю много. До хрена! Мы с тобой не на олимпиаде по русскому языку…. Так, короче, все!
Машу ей прощально рукой.
- Что все?
- Все! Досвидос!
Иду в прихожую и сую ноги в кроссовки.
- Маш, подожди, ты куда?
- На Кудыкину гору.
- Маша, ну, не делай глупости, пожалуйста.
Меня бесят ее слова:
- Чего не делать?
Может у меня плохо со слухом? Наклоняюсь в ее сторону и тычу пальцем себе в ухо:
- Чего не делать, ты сейчас сказала?
- Глупостей.
- Слушай, все глупости давным-давно сделаны. Давно! Все! !
- Маша!
Не хочу ничего слышать. Тороплюсь выскочить за дверь. На улицу! На воздух!
***
Полчаса спустя, подтянув рукава спортивной куртки до локтей и закатав штанины до колен, вяло бреду по Бауманскому парку. Наше с Машкой любимое место. Звонок на мобильник отвлекает от грустных размышлений. Достаю телефон из кармана и щелчком пальца ловко открываю крышку.
- Да.
Ну, конечно, это Стужев. Празднует мое увольнение, гнида.
- Ну, как настроение? Хандришь?
- Чего тебе надо?
- Поздравить тебя. Ты у нас теперь знаменитость.
- Это все?
- Нет, не все. Ты знаешь, что такое облажаться? Ха-ха.
Изгаляйся, изгаляйся. Наплевать мне на вас на всех, с высокой колокольни.
- Алле, чего молчишь? И ты знаешь, я понял, как бороться с женщиной. Надо дать ей гранату, да побольше – она сама себя в клочья разорвет. Ха-ха.
Сам ты… Женщина. Мне надоедает слушать эту самодовольную крысу:
- Пошел в задницу!
Захлопываю крышку мобильника и с силой поддаю ногой пустую банку из-под пива. Сбоку слышится:
- Эй, девушка, может, познакомимся?
Оборачиваюсь. Неподалеку сидят два пацана с пивными банками. Кавалеры, значит. Покадриться захотелось, да? Ну, держитесь теперь, надеюсь, уши не завянут. Сунув руки в карманы, начинаю:
- Ха-а-а... Слышите, вы, пикаперы недоделанные, а ваши мамки знают, что вы тут пиво цедите?
- Чего сказала?
- Чего слышал. У тебя еще голос ломается, и прыщи не прошли…
И тут я выплескиваю на них все, что у меня за сегодня накопилось…, трехэтажным матом. Под рокот работающей газонокосилки. И завершаю:
- Всосали оба?
Ошарашенная пацанва сидит молча. Отворачиваюсь… Отвел душу….Что ж, в другой раз подумают, прежде, чем вякать. Тряхнув гривой, иду дальше. Снова трезвон. Что ж вам всем неймется-то. На дисплее высвечивается «Пригожин».
- О! Вспомнил энтузиаст… Алло!
– Маш, это я.
- Чего тебе надо?
- А... Я хотел с тобой поговорить.
- Удали этот номер телефона!
- Маш!
- Все, отбой!
Отключаю Серегу и сразу новый звонок, теперь от Светки:
- Маш, а с кем ты сейчас разговаривала?
- Свет, какая тебе разница, с кем я разговаривала.
- Маш, ну вообще-то с подругами так не общаются.
Достала уже.
- Фу-у-ух… А мы больше не подруги!
- Да-а-а? Филатова, подожди, ты что серьезно?
- А нет, мне сейчас самое время прикалываться…. Дорохина, бабы дружить не умеют, по определению. Ясно?
- Маш, ну подожди, ты не права.
Останавливаюсь и стою посреди аллеи подбоченясь.
- Свет, извини, я отключаюсь.
- Маш, Маш, подожди!
Я захлопываю мобильник и шагаю дальше. Хватит соплей и сантиментов.
***
Спустя полчаса, я уже в офисе. Уперевшись двумя руками в стенки лифтовой кабины, жду, пока вознесусь на четвертый этаж. Когда двери открываются, выхожу в холл и, засунув руки в карманы штанов, тороплюсь проскочить сквозь шум, гам и офисную суету к Машкиному бывшему рабочему месту… Все вокруг такое родное и в то же время уже чужое. Я отстранился… Вернее меня отстранили…, вышвырнули. Настроение мерзопакостное - обида гложет и разъедает изнутри. Откуда-то сбоку подбегает Пригожин, ну как же без него:
- Маша!
- Отойди от меня.
Он хватает меня за руку, стараясь притормозить:
- Подожди, ты можешь объяснить?
Ускоряю шаг, пытаясь освободиться.
- Меня уволили, вот и все объяснения.
- Маш, это я знаю.
Блин. Разворачиваюсь на 180 градусов, лицом к нему, и ору:
- А если знаешь, какого черта лезешь?
Захожу в комнату, Сергей за мной. Я не выдерживаю, мне нужно выплеснуть на кого-нибудь обиду и боль:
- А уволили меня, между прочим, по милости Погужецкого! И ни одна собака не вступилась!
- Что значит, по милости Погужецкого?
Беру пустую коробку, кладу ее к себе на кресло и откидываю крышку. Вот сюда и буду складывать пожитки.
- А ты не врубаешься?
А кто еще мог надавить на Федотова и напеть такое решение!?
- Я действительно не понимаю, Маш.
Как же он меня достал.
- Слушай, Серега, у тебя там что, ключик заводной в спине – Маша, Маша, Маша, Маша.
Мои причитания срываются на слезливый вопль:
- Блин, на пустом месте, вся карьера козлу под хвост!
Бросаю в коробку Машкины записные книжки, заметки, ручки, всякую прочую дребедень.
- Ты же знаешь, я всегда поддерживал тебя и все твои идеи. Так что же, все-таки, произошло?
Ну и поддерживай, сколько влезет. Хоть до морковкиного заговенья. Не отвечая, переставляю коробку с кресла на стол. Пригожин с укоризной смотрит на мои сборы:
- Что ты делаешь?
- Пакую чемоданы, сматываю удочки, собираю манатки – нужное подчеркнуть.
- Не делай этого!
Он пытается мешать мне и тянет к себе коробку.... Ха! Как это не делать? Курс четко указан - пинком под зад.
- Отпусти ящик.
- Маш, послушай.
- Я тебя уже слушала. Блин, говорил мне Серебров - не связывайся с Серегой!
- Причем тут Роман?
- А при том… Чего тебе надо? Чего ты ко мне все время подкатываешь?
Срываюсь на крик:
- Он никогда тебе не доверял! И правильно делал!
- Слушай, причем тут я? И не сравнивай себя с Серебровым!
- У тебя забыла спросить с кем мне себя сравнивать.
- Маш, ты сейчас не можешь так уйти.
- Хорошо, я уйду вприсядку. Цыганочка с выходом в дверь тебя устроит?
- Послушай, я прошу тебя, успокойcя. И послушай меня – здесь, не все против тебя. Не все понимаешь? Ты нужна фирме, ты мне нужна. Если ты сейчас так уйдешь, у всех твоих недоброжелателей сегодня будет праздник, ты понимаешь это или нет?
- Да они и так там уже пируют!
- Поверь мне, ты не должна бежать, ты очень талантливый человек, ты очень красивая женщина, Маш.
Я беззвучно чертыхаюсь. Ну, на фига постоянно напоминать то об этом?!
- Поверь мне это не дежурный комплимент, это факты.
Я хмыкаю, тоже мне Маленький Принц. А я, может, не собирался и не собираюсь никого приручать.
Меня снова замыкает, и я начинаю причитать:
- Вот говорил мне Рома….
Пригожин пытается до меня докричаться:
- Маша, Романа нет, понимаешь, нет его!
Внутри меня словно все обрывается. Пустота.
- Вот, именно... Ромы нет и меня нет.
Беру коробку двумя руками, протискиваюсь мимо Пригожина и иду на выход.
- Маш.
Тащусь через холл к лифту. Перекладываю коробку на бедро, под мышку, придерживая другой рукой. И уносить то, в общем то, нечего… Как же стыдно и неуютно вот так уходить… Побитой собакой… Драной курицей… Слышу в кухне приглушенный голос Болотной и сразу понимаю, что она говорит обо мне. Останавливаюсь из любопытства.
- Слушай, тут у нас такой цирк. Помнишь эту мартышку, про которую я тебе рассказывала…Да, да, эта выскочка…
Хочется заткнуть уши, да руки заняты. Поджав губы, качаю головой и иду дальше, мимо директорской приемной к лифту. На экране настенного телевизора кто-то чего-то вещает, собрав толпу сотрудников. Настя окликает меня:
- Маш, подожди. Там по телеку говорят, а!
- Да мне по барабану, что говорят по телеку.
- Маш, подожди, но это же важно!
- Фу-у-ух!
Кому важно? Мне уже нет. С коробкой в руках, изогнувшись, вытянутой вверх ногой нажимаю кнопку лифта, двери сразу открываются, и я захожу внутрь. Слышится приближающийся голос бегущего Пригожина:
- Маш, подожди! Маш, подожди!
Двери лифта захлопываются. Все Серега, доктор Федотов сказал в морг, значит в морг.
***
Совершенно не помню, как доехал до дома. Все время в башке крутились мысли – очень хотелось, чтобы им там в нашей фирме было без меня также плохо, как мне без них. Дома включаю телевизор, все-таки любопытно чего же так народ все-таки напрягло. Надо же скандальную статью про «Ресайнс» обсуждают! Хотя в бумажном виде газета еще не вышла, но интернет уже кипит в предвкушении разоблачений в отношении известного проект – директора. Скинув тапки, кладу ноги прямо на низкий столик:
- Ни хрена себе!
Слышу, как скрежещет ключ в замке и голос Дорохиной:
- Маш, ну чего ты на звонки не отвечаешь, а?
- Не хочу и не отвечаю,
Светка идет ко мне, садится рядом и кивает на бубнящий экран:
- Слушай, ну ты это видела?
- Не видела, а видАла. Причем в гробу и соответственных тапках!
- Слушай, ну это же черный пиар и твой успех!
- Я же сказала, мне по барабану.
- Маш, ну как по барабану?! Я тебя не понимаю. Ты добилась своего, ну чего ты еще хочешь?!
Молча соплю отвернувшись. Я хочу стать Романом Серебровым обратно. Это единственное, чего я хочу, но чувствую, что этого не будет никогда! Дорохина начинает злиться.
- Вот, я сейчас не понимаю. Вот, сейчас, перед кем ты здесь выеживаешься, а? Вот, я уверена, что минут через пять тебе позвонит Федотов и предложит тебе снова работу.
Я что пешка туда – сюда меня двигать? Утром уволил, вечером принял?
- Пусть звонит, я же сказала мне по барабану.
- Как, по барабану?
- Слушай Свет, оставь меня в покое. Ясно? Мне по фигу на всех этих твоих Стужевых,
Федотовых, Побужецких.
- Во-первых, они не мои.
- Да мне плевать, чьи они. Я не хочу никого ни видеть, ни слышать. Меня от них тошнит, понятно тебе? Они мне все противны! Все! Маши Филатовой больше нет - умерла, испарилась, растворилась.
Вырубаю свой мобильник, встаю и ухожу к себе в спальню.
- Маша!
- Не кантовать!
А там меня нагоняет звонок от Пригожина.
- Алле! Ну, что еще?
- Маш, тут без тебя такое… Такое! Побужецкого уволили!
Упс! Сработало! Меня интересуют детали, много деталей!
- Стоп, Серега! А теперь медленно, подробно и в лицах!
- Хорошо, слушай.
Сергей
Как только курьер выкладывает большой пухлый пакет на стол секретарши Насти, та, едва прочитав отправителя, спешит вскрыть конверт, а потом стремглав устремляется в кабинет начальника:
- Николай Петрович!
Федотов даже не поднимает глаз от бумаг:
- У нас что, пожар?
Торопливо подойдя поближе, Настя кладет перед шефом газету на плохой бумаге:
- Хуже!
На первой же странице заголовок «Крысы бегут из публичного дома» и напечатана фотография: сквозь приоткрытую дверную щель видно, как Побужецкий обнимает сзади полураздетую кандидатку в секретари, в одном купальнике, и целует ей шею. Федотов вытаскивает газету и разворачивает ее, просматривая одну страницу за другой, а потом растерянно поднимается:
- Это… Откуда это у тебя?
- Курьер принес.
Петрович недоуменно разводит руками:
- Я не… Не... Этого же не может быть!
Федотов распаляет себя все сильнее и сильнее, наконец, он кивает и вылезает из-за стола:
- Сейчас, будем шкуру снимать!
Выпучив глаза, он хватает со стола газету и, отодвинув в сторону Настю, спешит на выход:
- Ну-ка, уйди.
Спустя три минуты даже из моего кабинета, с закрытой дверью, слышны вопли разошедшегося не на шутку начальника, вызвавшего к себе Пузырева с Мягковой:
- Ну, что марксисты - ленинисты… Сколько вам заплатили за ложные показания?
В ответ слышится что-то невнятное, но приоткрыть дверь не решаюсь – лучше посидеть в подполье.
- Бу-бу-бу…
- Кто мне тут лапшу вешал в два голоса, я вас спрашиваю?
- Бу-бу-бу…
- Это не шум, Петр Константинович, настоящий шум впереди будет. Вот, полюбуйтесь…. Каков текст! «Известный VIP-менеджер и проект – директор Кир Побужецкий уже нашел кому перепродаться из конкурентов «Ресайнса», а напоследок устроил публичный дом в этой теперь малоуважаемой фирме, тиская сотрудниц прямо под носом у директора Федотова»!
А-а-а, вот и Козлов проявился:
- Бу-бу-бу…
- Я бы сказал не что, а кто! И это известный в Европе человек, мастер так сказать своего дела?!…
- Бу-бу-бу…
- А престиж фирмы? Может нам вывеску сменить на бордель!? А мнение инвесторов и Совета Директоров? А если, не дай бог, родители девушек увидят вот эти вот отеческие объятия?
- Бу-бу-бу…
- Что, значит, тише?
Наконец и Козлов переходит на повышенные интонации:
- Да, не кричите так!
- А вы меня выводите!
- Я вас не вывожу!
Замечательный разговор. Чрезвычайно продуктивный.
- А вы меня провоцируете! Вы хоть понимаете, что это уголовное дело? А вы делаете вид, что ничего не происходит! Вы понимаете, какие последствия могут быть?!
- Да что вы орете, как бешеный марал! Это наверняка фантазии журналистов и фотомонтаж.
- Ах, так!
- Так!
- Пожалуйста, можете быть адвокатом у Побужецкого, я вам не могу запретить.
- Николай Петрович, подождите. Ну, куда вас черт понес… Почему так резко? Неужели нельзя спокойно поговорить.
Я ухохатываюсь, прислушиваясь к перипетиям веселых дебатов. Через пять минут новые вопли. Похоже уже со стороны кабинета Федотова. Весь офис затих, никто по холлу не бегает, не прыгает, народ предвкушает большой скандал. В основном продолжает разоряться Петрович:
- Это вот ты называешь раскрепостить?
- Бу-бу-бу
- Как ты не понимаешь – это пять лет строгого! Это Со-Вра-Ще-Ние!... Если эта девочка напишет заявление...
- Бу-бу-бу
- Ты хотел к конкурентам? Вот и убирайся к ним. Ты уволен!
- Бу-бу-бу
- Слушай, уйди по-хорошему... И те люди, которые соврали… Они, могут сказать правду…
Все ясно – тучи и молнии добрались до Побужецкого. Слышится ответный крик Кира:
- Даже если мне кто-то что-то и предлагал, причем тут конкуренты? Чушь и клевета! И фотомонтаж!
Не выдержав, я подхожу вплотную к стеклянной стене с приоткрытым жалюзи - что-то сейчас будет. Слышится предупреждающий голос Козлова:
- Коля, Коля…
Вот и финал – дверь распахивается и по холлу несется разъяренный Федотов, за шкирку тащащий за собой Кира к лифту. За такое зрелище не жалко и ящик коньяка проставить. Скрюченный Побужецкий отбивается:
- Руки убери!
- Пошел вон! Пошел вон, я сказал.
Они всей группой так и катятся к лифту. Все-таки, не выдерживаю и выхожу из кабинета – хочется насладиться моментом в полном формате. А потом, тихонько, продвигаюсь в сторону секретарской стойки, где прикрывшись папкой для бумаг, прячется Настя.
Петр Константинович предпринимает еще одну попытку:
- Коля, что ты делаешь?
- Очищаю наш офис!
Кир опять подает голос:
- Руки! Руки, я сказал.
Двери лифта приглашающе открываются, и Федотов добавляет про очистку офиса:
- Ничего, я его потом помою!
Мы с Настей, заворожено наблюдаем за происходящим. Неужели с гламурным кренделем все? Федотов затаскивает Побужецкого внутрь и толкает Кира на стену. Раздается звучный шлепок, от которого Настя вскрикивает, сопереживая смачный удар, а потом испуганно прикрывает рукой рот. Когда дверь лифта закрывается, Козлов в отчаянии бьет по ней кулаком.
6-3
Ромаша
Валяюсь на кровати. Минут через десять слышу Светкин бубнеж с собакой и звук захлопывающейся входной двери – отправилась по нашему общему делу… Сажусь на кровати и обвожу взглядом стены… Делать совершенно нечего…. Не привык я так…. Вдруг звонок в дверь.
- Ну, Дорохина, забыла, что ли чего?
Еще один звонок и голос Стужева с лестничной площадки:
- Мария!
Открываю.
- Это что за явление?
Александр сама любезность:
- Я войду?
- Стоп!
- Ты что ж меня, даже на порог не пустишь?
- Знаешь… Мы, когда со Светкой сняли эту квартиру, мы ее освятили.
- И что?
- Боюсь, если ты войдешь, сгоришь.
- Хе-хе-хе… Мне всегда импонировало твое чувство юмора.
Ладно, хватит зубы сушить. Тем более с этим уродом:
- Чего приперся?
- Петрович просит вернуться.
- Серьезно? А больше, он ничего не просит?
Сашок на редкость терпелив, даже странно.
- Он просит передать, что извиняется. Чтобы ты не держала на него зла. Что он погорячился.
- А-а-а... Просил передать... А ты у нас теперь, курьер, да?
Стужев обиженно сопит, но опять сдерживается.
- Маш, Петрович ждет.
- Чего? У моря погоды?
- Тебя! Он сказал, что если ты вернешься, то в конце твоего гонорара появится еще один ноль.
- Не появится.
- Почему?
Да хоть три нуля. Пририсовал нолик и можно унижать сколько хочешь? Я сказал нет, значит, нет!
- Потому, что я никуда не вернусь.
- Филатова, Петрович очень сильно расстроится.
- А ты его настрой. Ты же у нас настройщик знатный.
Пытаюсь закрыть дверь, но Сашок ловко выставляет ногу.
- Ногу убери.
- Мария, я бы на твоем месте…
- Ты никогда не будешь на моем месте. Усек, лузер?
Лицо Стужева перекашивается. Как же приятно такое ему говорить… Хотя, очевидно, что Сашок своего не упустит…
- Ногу убери, еще раз говорю, я сейчас собаку спущу, она у меня незнакомых кобелей на дух не переваривает. Порвет, как Тузик грелку.
Я киваю на Мими, которая уныло смотрит на непонятливого гостя, а потом заваливается на бок. Стужев убирает ногу:
- Стало быть, не вернешься?
- Cтало быть, нет.
Закрываю дверь и иду в гостиную. Как же они все меня достали! Замечаю на экране ноута, на столе в гостиной, значок вызова.
- Ух, ты, Федотов вспомнил про Сереброва? Весело.
Присаживаюсь на диван и читаю:
- Привет Рома…, проблемы в офисе…, срочно выходи на связь… Ага! Щас. Роман Данилович прямо бежит и спотыкается.
Захлопываю крышку ноутбука, не фиг, связи с потусторонним миром сегодня нет. Но тут же начинает трезвонить мобильник.
- Слушайте, братцы, вы меня, что, доконать решили, что ли?
На дисплее высвечивает надпись «Федотов».
- До свидос!
Захлопываю крышку телефона и бросаю его на стол. Тереблю собаченцию за голову:
- Пойдем, Мими.
Телефон продолжает наяривать.
- Ну, не хочу я с тобой разговаривать, неужели неясно?
Лезу в холодильник и достаю оттуда бутылку пива. Телефон опять звенит.
- Больные люди, а?
Возвращаюсь в гостиную, ставлю бутылку на стол и все-таки беру мобилу:
- Алло.
- Маш!
- Да, господин Федотов.
- Мария, подожди, прошу тебя, не бросай трубку, выслушай.
- А чего это вдруг? Вы, насколько я помню, сегодня не захотели меня выслушать.
- Машунь, каюсь, неправ, сто раз был неправ.
Да хоть тысячу. Чего воздух сотрясать, не слова важны, а поступки.
- Боже мой, Николай Петрович, какая учтивость, прямо не узнать. Только вы напрасно так прогибаетесь, порожняк все это. Порожняк!
- Почему?
- Да потому что в офис я не вернусь!
- Нет…
- Нет, послушайте, что я скажу. Про-щай-те!
Захлопываю телефон.
***
На самом деле, я не такой упертый, но у меня в планах нет желания возвращаться в Машкину рабочую комнату, где сидят еще несколько ее сотрудниц, возвращаться на Машкин уровень. Если уж я застрял в этом теле, то самое время рвануть наверх, в отдельный кабинет, на более высокую должность. А для этого нужно не так уж и много – удачное стечение обстоятельств и немного усилий. А звезды сегодня как раз сошлись для этого: устранение конкурента в лице Побужецкого и возвращение моего родной ноутбука с презентацией. За ним я уже успел заехать по пути, когда ехал с работы, увозя коробки и личные Машкины вещи из фирмы.
Двух часов мне хватает, чтобы слить вместе, и то, что наработал позавчера на Машкином компьютере, и то, что сварганил раньше на своем, с реальными цифрами. Получилось в итоге неплохо, впечатляюще. Отличный предмет для торга. Думаю, такой результат не стыдно показать сегодня Федотову с гарантией довести до ума до приезда инвесторов. В обмен на освободившуюся должность проект-директора.
***
Но, прежде, нужно окончательно покончить с Побужецким. Хватаю сумку и спешу на выход из квартиры. Спустившись вниз, звоню Светке из машины:
- Дорохина, ну как там?
- Полным ходом. Через полчаса даже лампочки вывернут, не говоря об остальном.
- Оперативно.
- Правда, за форс-мажор, пришлось накинуть десять процентов. Маш, ты давай тоже оперативно.
По пути останавливаюсь у цветочного киоска купить дешевенькую вазу и розу– на прощание хочется что-то Побужецкому оставить на память. Дай бог, с Марией он уже не встретится никогда, если только столкнется с Романом. Выбираю высокую, с узким горлышком – пусть любуется на досуге. Наконец, я у знакомого дома, в окнах уже полумрак, ни огонька. Поднимаюсь по лестнице в мансарду и застываю, сокрушенно качая головой – как сразу все опустело, даже присесть негде. Светка набрасывается с упреками:
- Ну, где ты потерялась?!
- Вазу покупала.
- А это зачем?
- Как зачем? Алаверды, на память. Последний привет от Филатовой.
Быстро обходим с ней опустевшие комнаты. Светлана кивает на бумажный мусор на полу:
- Как видишь, все готово для встречи.
Ставлю вазу посреди «директорского кабинета» и втыкаю в нее розу.
- Последний штрих.
- Давай на выход, не ровен час столкнемся. Хотя, скорее всего, он только завтра расчухается.
Боюсь у Кирилла сейчас такой зуд утереть всем нос и устроиться на новую более «высокую должность», что не выдержит, прибежит отметиться. Качаю головой:
- Кто этого упыря знает.
- Тогда, может, посидим в машине, подождем, досмотрим кино?
- Боюсь, это зрелище не для слабонервных, а ужастики я не люблю.
- Ну, тогда домой?
- Нет, заедем в какой-нибудь одежный бутик, у меня еще вечернее рандеву с Федотовым.
Выбранное подругой платье оказывается изящным, легким, с открытой спиной и плечами, с завязками сзади на шее. Со вздохом соглашаюсь - неохота со Светкой спорить.
***
Поздно вечером приезжаю в офис. Хотя все помещения уже в полутьме, знаю, что Петрович еще здесь. Выхожу из лифта и нос к носу сталкиваюсь с уходящей домой Настей. Прикладываю палец к губам, призывая ее к молчанию, и иду к темнеющей в конце холла, спине Федотова.
- Николай Петрович...
- Насть, ну я ж тебе русским языком объяснил, что…
Он поворачивается ко мне и тут же светлеет лицом:
- Маша.
- Мне кажется, нам надо поговорить.
Мы проходим в его кабинет. Горит лишь настольная лампа. Федотов тянет за узел галстук, ослабляя его, снимает пиджак и вешает на спинку кресла:
- Мария, спасибо, что ты пришла.
- Прийти-то, я пришла, но это не значит, что я вернулась.
- Ты знаешь, я хотел бы…
- Николай Петрович, вы извините, что я вас перебиваю. Мне Стужев все рассказал, я приблизительно знаю, чего вы хотите, но не все так просто.
Он проникновенно смотрит на меня, а потом берет за плечи.
- Я больше всего на свете хочу, чтобы скорей вернулся Роман. Как он там? Выздоравливает?
Вздыхаю, отводя взгляд:
- В больнице, в коме. И кажется надолго.
Перехожу к сути:
- А пока его нет – я лучший вариант. А точнее единственный.
Высвободившись, иду к окну. Федотов приподнимает бровь:
- Ты о чем?
Поднимаю руку, демонстрируя свой ноутбук:
- Я о презентации. Она полностью готова и сейчас здесь, вот в этом компьютере.
Шеф удивлен:
- Да? Ну, тогда… Показывай!
- Опять вы спешите. Я еще не сказала «да».
Начальник меняет тему:
- Хорошо… Кофе? Тебе сколько сахара?
- Я пью без сахара.
- Надо же и Рома, тоже, пил без сахара.
- Я знаю….
Петрович присаживается на край стола. А я обнимаю себя за плечи - зябко мне и грустно.
Опять он про Романа…, про меня. Говорит, прямо как о сыне, надо же.
- Николай Петрович.
- Чего?
- А вам действительно не хватает Сереброва?
- Да, очень.
- Никогда бы не подумала, что он такой выдающийся.
- Да не в этом дело, господи!
- А в чем?
- Как бы мне это тебе объяснить. Ты понимаешь, мы понимали другу друга с полуслова, с полувзгляда….
Я присоседеваюсь на столе рядом с Петровичем и слушаю его признания.
- А Рома вырос в этой фирме в прямом и переносном, и буквальном смысле этого слова. Он создан для этой работы, он умен, талантлив, креативен. И когда я это понял, я просто доверился ему, и он меня не подвел ни разу. Представляешь, ни разу! Есть в нем что-то такое импульсивное, что ли. Оголенный нерв… Хе…
Вся эта обстановка, слова Петровича….А вдруг меня так и не выведут из комы!? Кажется, в глазах у меня бочонки с соленой водой, готовые хлынуть и затопить все вокруг. Тру нос, слезаю со стола и делаю шаг к темному окну. Не хватало еще разреветься.
- Чего с тобой? Случилось, что-нибудь?
- Да, все хорошо.
Справляясь с бабской слабостью, стискиваю себя крепче руками и разворачиваюсь к Федотову:
- Николай Петрович, вы когда-нибудь думали о том, что Рома может вообще не вернуться?
- Думал.
- И что тогда?
Федотов приобнимает меня и на вопрос не отвечает, переводя разговор на другое:
- Так что там с твоим возвращением? Наша фирма очень заинтересовано в таком специалисте, как ты. Озвучь свои условия.
Я молчу несколько секунд. Как там говорил старик Станиславский? «Держите паузу!»
Все, пора идти ва-банк:
- Ну-у-у… Во-первых, работать, как минимум, на тех же условиях, что и Побужецкий.
Лицо Федотова вытягивается:
- Ого!
Я продолжаю давить.
- Во-вторых, презентацию со всеми вытекающими в случае успеха делаю тоже я.
- И в случае неудачи вытекающими тоже!
- Само собой. Николай Петрович, само собой….. Поверьте, реально я стою гораздо большего.
- Да, уж, рекламировать себя ты умеешь…. Но, видишь ли в чем дело…. Мне надо подумать! Посоветоваться.
Так, только без паники. Наше дело правое, победа будет за нами.
- Разумеется. Вы хозяин фирмы, вам и решать.
- Договорились. Показывай, что тут у тебя в ноутбуке.
***
Пока едем со Светкой домой, травим себя байками, живописуя, на каком седьмом небе от счастья будет сегодня Побужецкий. Особенно когда поймет, как облажался с переходом в «суперфирму». Уже у подъезда возле дома терпения не хватает, и мы открываем шампанское, устраивая ночной салют для соседей. Пьем из горла, обливаемся и ржем, как две оглашенные кобылы – вот оно счастье! Даже войдя в квартиру, корчимся от смеха до коликов в животе, представляя рожу Кирилла. Меня так шатает от хохота, что я приседаю и, не удержавшись, упираюсь рукой в пол, чтобы не упасть. И это вызывает новый взрыв нашего с Дорохиной веселья.
- А… Ой, как мы его сделали, а? Как пионера!
Ползем на полусогнутых к кухне, не выпуская бутылки с шампанским из рук. Светка, давясь от смеха, начинает новую порцию:
- Просто прибежал, как миленький… С вот такой губой раскатанной!
Она так наглядно крутит перед собой рукой, изображая скатанную в рулон Кирюшину губу, что я опять корчусь от смеха. Господи, так и описаться недолго… Надо же, мы их всех сделали! С размаху бьемся ладонями друг с другом, и я хохочу:
- Слушай, надо было там камеру поставить, чтобы хоть одним глазком посмотреть на его рожу!
Чуть успокоившись, поднимаю вверх свою бутылку:
- Ну, давай!
Светка сквозь смех выдавливает из себя:
- Давай! За нас, за женщин.
Она стучит своей бутылкой по моей, чокаясь, а я удивленно замираю:
- Опа!
- А?
С одной стороны не поспоришь, а с другой - как за это пить? «За нас, за женщин»... Хотя, если честно, сейчас мне по фигу, я переполнен счастливым смехом и доволен, как слон. Смеюсь тоже:
- А-а-а… За баб, так за баб!
Чокаемся бутылками снова. От удара шампанское выплескивается из бутылки, на пол, на одежду, мне на волосы и я счастливо воплю:
- О-о-о!
И приглаживаю чудные лохмы, смахивая с них искрящиеся капли. Пусть весь мир сейчас сияет красками! А потом прикладываюсь к горлышку и пью шампанское. Я счастлив!
Праздничные танцы в африканском племени после удачной охоты, продолжаются и по поводу Машкиного возвращения в «Ресайнс». Причем триумфального!
- Слушай Свет!
- Чего?
- По большому счету, сейчас нам с тобой надо куда-нибудь в клуб забуриться, и там куролесить до самого утра.
- Ну, а в чем дело? Поехали!
Не прерывая танцевальных телодвижений, делаем по глотку вина.
- Да не дадут ведь. Опять какие-нибудь козлы начнут приставать.
- Типа Ромки? Ха-ха-ха!
Светка ржет, а я ставлю свой бокал на стол.
- Все, иду тебя убивать!
Делаю вид, что хватаю ее за горло и тащу в гостиную.
- А-а-а.
В конце концов, она заваливается с бокалом на диван и хохочет в голос. Сажусь рядом и пытаюсь отдышаться:
- Фух… Ой, слушай, бедный Петрович …, если бы ты его видела вблизь, когда он все это говорил. У него слезы на глазах стояли!
- Чего, серьезно?
- Фух….. А смысл мне врать? Он говорил о Ромке, как о своем сыне, понимаешь. Сама чуть соплю не пустила, ей-богу! Мне его так жалко стало, мне даже захотелось его обнять.
- Сколько тебя помню, ты всегда была сентиментальной.
Дорохина опять ржет, а я лишь пожимаю плечами – Машуня может быть и да, а вот я, нет, только последнюю неделю, оказавшись в женском туловище. С губ невольно срывается:
- Да, я, сама себе, иногда удивляюсь.
Может, я меняюсь? Мимикрирую? Или действительно становлюсь тоньше и женственней?
Светка оживает:
- Кстати, со всей этой историей. Мне кажется, Пригожин к тебе явно неравнодушен, втрескался по уши.
- Как втрескался, так и растрескается!
Наше шумное веселье прерывает звонок в дверь.
- Вон, звонок…. Наверняка он! А чего ты ему скажешь-то?
- Да-а-а…
- Чего скажешь-то?
- Скажу: «Извини Серега, но я не по этим делам!».
Ржем вместе. Открываю дверь и там, конечно, Пригожин. А время то уже далеко не детское, людям спать пора. Глаза гостя сияют:
- Маш!
Он входит и прикрывает за собой дверь.
- Маш, я только что разговаривал с Петровичем и я рад, очень рад, что ты вернулась.
Дорохина в гостиной уписывается кипятком. Я тоже отворачиваюсь и не могу удержаться, чтобы не захихикать. Мнусь на месте, не зная, что и сказать и потихоньку продвигаюсь к гостиной.
- Сергей, э-з-э... Ну… Может, хотя бы, поздороваемся.
Светка вскакивает с дивана:
- Добрый вечер!
Пригожин не обращая внимания на приветствие, бормочет мне:
- Мы вообще-то виделись сегодня.
Это он со мной виделся, а со Светкой? С ней что, здороваться не надо? Пригожин идет к Дорохиной и вид у него совершенно неадекватный:
- Я поэтому… Ради бога, пожалуйста, извините, у меня такая радость. У меня такое ощущение, будто наши чемпионат мира выиграли. Ей-богу!
Светлана садится назад на диван, и начинает грызть виноград. А я судорожно думаю, о чем же с Пригожиным говорить. Ну, по крайней мере, нужно извиниться.
- Сергей. Я хотела тебе сказать, чтоб ты знал, я, когда утром собирала вещи, я, может быть, наговорила чего-нибудь лишнего…
- Маш, да я тебя умоляю, господи, главное, что уже никто никуда не уходит.
Сергей подсаживается к Дорохиной на диван, видно, что эмоции его переполняют. Вот как человек за меня радуется! Руками машет…. Пытаюсь объясниться:
- Просто мне в какой-то момент очень стало жалко Петровича, он так просил…
- Конечно, Петрович просил. Федотов понял, что он промахнулся. Он не то, что просил, понимаете, он готов был ноги целовать. Хотя, знаешь, честно говоря, в тот момент я тоже поверил, что ты все с концами…..
Он вопросительно на меня смотрит:
- Девчонки, родина нам не простит, если мы это не отметим. А? По чуть-чуть?
Я мнусь. Поздно уже, но Серега так радуется…. Он так переживал…
- Ну, я даже не знаю. Ну, в принципе, можно, было бы там…, м-м-м…, по бутылочке пивка.
Дорохина стучит пальцем по виску и делает мне гримасы. Я неуверенно тяну:
- Или вискарика. Свет, ты как?
- Ну, я…
Пригожин встает:
- Света, подождите, пожалуйста. А… Маш, я хотел тебе кое-что сказать.
Он стоит передо мной, и смотрят прямо в глаза… Что? Что он мне скажет? Сердце вдруг убыстряет свой стук. Вижу, как Светка хватается за мобильник и начинает в него говорить:
- Алло, алло, привет… Ага… Нет, Маша подойти не может, у нее гости, м-м-м… А что, вы уже на месте? А, ну все, мы летим.
Выключает мобильник и сообщает нам с Пригожиным:
- Девочки уже в кабаке. Все заказали и ждут нас.
Я молчу. Не знаю я никаких девочек. Это все Светкин креатив. Сергей интересуется:
- Вы куда-то спешили?
- У нас просто девичник там, а девчонки все переиграли и уже ждут нас.
Я молчу, меня разъедает любопытство. Что же Сергей мне хотел сказать?
- Я понял, ну что ж извините еще раз, что я вклинился в ваши планы. Поэтому…
Я вдруг словно просыпаюсь, и у меня неожиданно вырывается:
- Может быть хотя бы чаю...
Делаю какой-то немыслимый пируэт руками и смотрю на Светку:
- У нас же есть минут десять?
Дорохина таращит на меня удивленные глаза. Сергей отнекивается:
- Ни-ни-ни. Ничего не нужно, я еще раз поздравляю.
Он вдруг наклоняется ко мне и звонко чмокает в щеку. Первая мысль - у него такие мягкие губы. Вторая ошарашивающая - меня поцеловал мужчина! Уже второй раз! Дорохина улыбается, глядя на нас, а я стою в полной прострации, опустив руки. Сергей идет к выходу и от дверей прощается:
- Поздравляю… Вам удачно все отметить.
Светка тоже не молчит:
- Да, мы постараемся.
- Третий тост за мной!
- Договорились.
- Пока.
Я смотрю, как за Пригожиным закрывается дверь. Дорохина вдруг сзади берет меня за локоть и разворачивает к себе.
- Ты что, обалдела?! Ну, что ты творишь, какое пиво? Какой виски?
Наконец ко мне возвращается речь, и я формулирую мысль, которая стучит в моем мозгу последние две минуты:
- Свет, ты, кажется, была права.
- Что?
- Он в меня втрескался!
Я смеюсь. И Светка смеется. Смеюсь и никак не пойму, почему у меня это известие вызывает такой щенячий восторг.
***
Спустя час, уже в постели, еще никак не могу уснуть. Завороженно всматриваюсь в отсветы и блики на потолке от городских огней. Столько всего произошло за сегодня и впереди выходные. Самое время посетить больницу, которую разыскала Маша с подругой и самому убедиться в каком там состоянии Роман Серебров и что собираются эскулапы с ним делать в ближайшем будущем. Может быть, стоит перевести меня в какой-нибудь специализированный центр? Или подключить светил медицинской науки? А может быть, платное лечение ускорит мое возвращение в мир живых? Потихоньку впадаю в дрему, перед глазами серая дымка и чье-то глухое бормотание в ушах. Наконец прорывается более внятное:
- Теперь это не наша забота. Перекладывайте на носилки и увозите.
Густая чернота накатывает, и я проваливаюсь в нее, неужели конец?
Конец 1-ой книги.
Последние комментарии
1 день 9 часов назад
1 день 14 часов назад
1 день 22 часов назад
2 дней 36 минут назад
2 дней 44 минут назад
3 дней 12 часов назад