Тьма моей души (СИ) [Iren Lee] (fb2) читать онлайн

Парочка медленно опустились обратно на скамейку, не прерывая тягучего поцелуя. Все это настолько превосходило самые смелые мечты, что тянущее возбуждение внизу живота стало почти болезненным. Милли оторвалась от губ Влада, чтобы сделать вдох, сладко облизнулась. А потом прилипла к его шее. Покусывала ее, оставляла засосы.

Девушка не сразу заметила, что творится странное. Во-первых, страсть исходила только от нее, Влад же оставался безучастным и лишь подчинялся ее напору. Ее гипноз подействовал, но полностью подавил его волю и вкус к происходящему. А во-вторых… Милли, наконец, почувствовала, как сильно в ней заговорили природные инстинкты, к которым она взывала. Вампирша уже слабо себя контролировала, ее укусы переставали быть игривыми и прокусывали его кожу до крови. В нос ударил манящий запах еды, а язык облизнул заостренные клыки. Где-то далеко все еще пробивался жалобный голосок прежней Милли, но он неотступно глох, оставляя ее совсем одну.

«Нет! Только не это! Что я на творила…» — только и успела подумать она, но твердо понимала, что уже не сможет себя остановить…

***

— Ce rusine!{?}[Какой позор! ]

Из обреченного падения во тьму Милли вырвал брезгливый старушечий голос, а в следующую секунду на нее обрушились удары авоськой и непереводимая румынская брань. Девушка встряхнула головой и, к счастью, быстро захлопнула клыкастый рот. Женщина не унималась и уже обращалась с гневными тирадами к Владу, который что-то ответил ей на румынском.

Милли отвернулась. Внезапный шок заставил стремительно возращаться в человеческий облик, но клыкам по-прежнему было тесно во рту. Она слышала, как тяжело дышит Влад у нее за спиной, как сыплет удаляющимися проклятиями та, что предотвратила непоправимую трагедию.

Милли вдруг вспомнила про Лайю: наставница придет в бешенство, если узнает о случившемся. Но ведь вовсе не обязательно рассказывать ей об этом?

Она чуть повернулась и украдкой посмотрела на Влада. Его лицо было лишено красок, под глазами залегли темные круги.

— Милли… — произнес он слабым, бесцветным голосом. — Что произошло?

— Ты… ты ничего не помнишь?

— Нет! Все как в тумане. Голова болит… — В подтверждение своих слов он схватился за голову и прикрыл веки с таким лицом, будто это движение приносило муку.

— Ну… Тебе плохо стало. Пришлось делать искусственное дыхание.

Бессовестная ложь, льющаяся сквозь стиснутые зубы, больно кольнула Милли в сердце. Она хотела рассказать, как все было на самом деле, как он поцеловал ее и как это было прекрасно, но тогда пришлось бы добавить и предысторию о ее экспериментах в гипнозе, а на такой душевный стриптиз она была не настроена. Нынешняя ложь показалась ей меньшим злом, и, когда Влад понимающе кивнул головой, она тихо выдохнула.

— Так вот почему та женщина говорила про непотребство! — усмехнулся он.

Милли смущенно улыбнулась в ответ и отвела в землю виноватые глаза.

Они замолчали. Каждому нужно было время на то, чтобы понять и принять нечто новое в себе, перевести дыхание.

Милли была благодарна ему за минуты тишины, за возможность возвратиться в прежний облик.

— Мне нужно еще в музей вернуться, — Влад первым нарушил молчание. — Давай я отвезу тебя, куда нужно.

— Я… Нет, не стоит, это достаточно далеко. Мы с Лайей живем в особняке в Холодном лесу.

— Замок Дракулы? — удивился Влад, и его глаза сверкнули, как редкие голубые топазы. — Но… это же частная собственность, насколько мне известно.

— Да, он принадлежит Сандре, подруге Лайи.

— Сандре… — протянул он. — Жаль. Считаю, что такие объекты культурного наследия должны быть доступными для туристов.

Милли кивнула. Вообще она редко задумывалась о подобных вещах, но произнесенные устами Влада, они казались истиной в последней инстанции. Если бы он сказал, что убийцы должны попадать в рай, она бы тоже с охотой согласилась.

— И ты бы посетил этот замок?

— Конечно! Я хорошо знаю историю родного края и с радостью бы к ней прикоснулся.

Милли вдруг оживилась. В голову просочилась новая сумасбродная идея, минуя входной контроль на разумность и адекватность:

— Слушай, а поехали! Сандра — гостеприимная хозяйка, да и с Лайей вам есть, что обсудить. Они будут рады такому гостю.

— Что? Нет, Милли, я не могу врываться в чужой дом по твоему приглашению! — Влад сделал неуверенную попытку к сопротивлению, но Милли уже схватила его за рукав и потянула обратно к музею. Теперь девушку всецело обуяло желание ворваться в особняк в сопровождении «мужчины мечты» и внести смуту в женские головы. Милли почти силком дотащила Влада до машины, попутно заливая его уши восторженными речами, и, в конце концов, уговорила посетить дом Сандры.

В отличие от Лайи, у Милли было одно спорное в своей полезности качество: она с легкостью прощала себе ошибки и не терзалась муками совести, если где-то довелось сбиться с пути. Если все обошлось и никто не умер, она переворачивала эту страницу жизни и больше к ней не возвращалась, не утруждаясь усвоить урок.

Вот и теперь она тут же забыла о своем позоре и бездумном поведении, которое чуть не стоило Владу жизни, — на горизонте маячили новые приключения, и не было смысла убиваться из-за старых.

***

Черный автомобиль медленно подкатил к каменному исполину замка, и Влад невольно прильнул к стеклу, стараясь оценить величие особняка.

— Впечатляет? — радостно прощебетала Милли. Гордости в ней было столько, будто она хвасталась собственным домом.

— Да, — только и смог ответить он.

— Индивидуальная экскурсия специально для вас, domnule!{?}[Господин] — Девушка выпорхнула из машины и, приглашающе махнув ему рукой, побежала к двери. Владу оставалось только следовать за искусительницей, втянувшей его в это нелепое приключение.

Ее уже ждали. Встревоженное лицо Сандры и гневное — Лайи посмотрели с укором.

— Милли! Почему ты уехала, ничего не сказав мне? — с порога начала Лайя тираду недовольства.

«Ой, вот только не надо портить мне настроение», — подумала Милли. Оно было слишком прекрасно, чтобы вступать в перепалки.

— Я хотела, но ты сама испарилась с утра пораньше. Не злись, Лайя! Ты упадешь, когда узнаешь, кого я там встретила!

Вообще-то, Милли не исключала того, что Лайю разорвет от праведного гнева, когда она увидит Влада, но закатывать скандал наставница точно не станет, и потому будет крайне интересно понаблюдать за их отношениями, а заодно и заявить свои права на этого мужчину. Если для этого придется поссориться с Лайей — пусть!

— Влад! — позвала она, стараясь унять возбужденную дрожь в руках.

— Здравствуйте, Лайя! — раздался голос над самым ухом, и Милли вцепилась взглядом в ту, к кому обращались, пытаясь прочесть реакцию на красивом, взволнованном лице.

— Влад подбросил меня из Брашова, — тут же объяснилась она, а потом обратила заискивающую улыбку на хозяйку особняка. — Сандра, ты ведь не будешь ругаться, что я пригласила его взглянуть на твой великолепный замок?

Но с девушкой было что-то не так. От лица Сандры разом отхлынули все краски, а глаза беспомощно смотрели на нежданного гостя. Не на такой прием рассчитывала Милли и потому перепугалась, что скандалу все же быть.

— Сандра?.. Все в порядке?.. — неуверенно переспросила она, но хозяйка замка уже летела без чувств вниз, на каменный пол.

Очередная глупая прихоть Милли опять грозила большими неприятностями.

========== Часть 12. Незваный обед ==========

Неподдельный испуг приклеивает ноги к полу, и несколько секунд я не могу пошевелиться. Милли стоит, не моргая, уронив челюсть до пола. И первым, кто срывается на помощь Сандре, оказывается Влад.

Его реакция — уверенная и естественная; в пример нам, двум трепетным леди, ребра которых словно затянули в тугой корсет и лишили возможности дышать. Влад кидается к пострадавшей, опускается на пол подле нее и аккуратно приподнимает голову и плечи девушки:

— Что с ней?

Оцепенение, сковавшее мое тело, наконец, обрушивается, как расколотый стеклянный купол, оставляя лишь звон в ушах; я подлетаю к ним и помогаю Владу переложить Сандру к нему на колени.

— Я… не знаю, — невнятно шепчу я.

— Надеюсь, это не из-за меня? Она не очень обрадовалась моему появлению.

Я не отвечаю: не считаю, что сейчас подходящее время копаться в причинах и сутях вещей. Появление Влада, конечно, было большим сюрпризом, но вряд ли от такого падают в обморок.

Перевожу глаза на Сандру. Лицо подруги — ужасно бледное, руки безжизненно свисают, задевая ноготками пол. Я хватаю ее запястье и нащупываю пульс — мерное постукивание в палец говорит о том, что она жива.

— Сандра! Ну же! Давай, приди в себя! — Я слегка похлопываю ее по щекам. Но чем больше времени проходит, тем отчаяннее и сильнее мои движения, тем ближе я к удушающей истерике.

— Отойди! — приказывает в ухо знакомый голос. По одной только интонации можно догадаться, кто его обладатель.

Я оборачиваюсь на Лео и фыркаю, мы скрещиваем пылающие неприязнью взгляды.

Еще один рыцарь ордена святого Благородства! Слишком много их развелось в наше мирное время.

— Ты же не забыл флакончик со святой водой? — Моя колкость первой летит в охотника, но в общем, вопрос не лишен смысла.

— Прости, чемодан собрать не было времени, — скалится он в ответ, а затем уверенно отстраняет меня и забирает Сандру из рук Влада. — Ей нужно на свежий воздух. Милли! Не стой столбом, поищи нашатырный спирт.

Милли, захлопнув рот, тут же подрывается с места, а мы с Владом молча переглядываемся, и я пожимаю плечами. Неочевидное соперничество мужчин за звание героя невольно заставляет улыбнуться.

А потом я вздрагиваю, пораженная банальной очевидностью. Мы вместе. Втроем. Как и пять веков назад.

Магические шестеренки провернулись, издав характерный щелчок.

Влад протягивает Аслану меч редкой ручной работы.

— Это невероятно! Как вы смогли его заполучить? — удивляется воин, и его глаза светятся ребяческим счастьем.

— Не важно! Главное — теперь он твой.

— Ну-ка, покажи, на что он способен в твоих руках, — предлагает Влад.

Аслан поднимает меч и очерчивает в воздухе несколько отточенных фигур.

— Ох, так здорово! А можно и мне попробовать? — с воодушевлением восклицает Лале.

Аслан передает ей оружие. Девушка неуклюже замахивается и теряет равновесие — вот-вот упадет! Но друзья одновременно подхватывают ее и бережно удерживают в крепких руках.

— Выпрями плечи. Ногу чуть назад отставь, — мягко командует Влад. — А теперь поднимай. Вот так.

Направляемая друзьями, Лале без труда рисует в воздухе изящную петлю. Сейчас это едва ли сложнее, чем рисовать акварелью. У нее захватывает дух от того, насколько красивым и мощным получилось движение…

— Какого черта тут происходит?

Раздраженный голос охотника обрушивается на меня, как ледяной душ на спящего. Я впиваюсь глазами в его фигуру, стараюсь сообразить, в чем дело. Лео делает попытки пройти в дверь, но словно натыкается на незримую преграду.

«Проклятье, как я могла забыть про заклинание Ноэ?!»

Я тут же хватаю Влада за руку и тащу к выходу.

— Лео, отдай Сандру ему! — Я прошу взглядом, надеюсь на понимание. Еще не хватало, чтобы Влад, единственный нормальный человек в этом балагане, стал свидетелем творящегося идиотизма!

Несколько секунд Лео напряженно размышляет, стоит ли доверить девушку негласному сопернику, но выбора у него нет, он уступает. Охотник аккуратно перекладывает ее в руки гостя, и тот спокойно выходит на улицу, провожаемый тяжелым взглядом.

Я тоже собираюсь выбежать следом, но меня останавливает грубая хватка пальцев, сомкнувшихся на предплечье.

— А ну-ка стой! — Лео дергает меня к себе и рычит в ухо. — Ничего рассказать не хочешь?

Я представляю, как он вытаскивает откуда-то из-за спины серебрянный нож, предусмотрительно взятый с кухни, и, не раздумывая, вонзает в мое сердце. И его глаза, зеленые до безобразия — последнее, что я запоминаю на этой грешной земле.

Красиво! Сам Шекспир подавился бы от зависти.

Но Лео либо совсем не смекалистый, либо решил повременить с расправой и действительно ждет объяснений.

— Если ты настаиваешь… Ты не можешь отсюда выйти. Кажется, заклинание заточения, — копаюсь я в своих скромных познаниях темной магии.

В ответ он смеривает меня уничтожающим взглядом… И отпускает.

Повиснувшее в воздухе мгновение — и Лео со злостью бьет кулаком в каменную стену.

Я вздрагиваю. Опускаю взгляд на его по-прежнему сжатый кулак и вижу, как на костяшках проступают алые капли. Впервые мне становится дурно от вида крови и приходится опереться о стену.

— Что вы сделали с Сандрой? — спрашивает охотник, не давая мне перевести дыхание.

Он разговаривает со мной так, словно я заведомо виновна во всех преступлениях против человечества. И я делаю новую глупость — отвечаю ему, как обиженный ребенок, который пытается привлечь внимание к своим чувствам еще более ужасным поведением.

— Лео, ты сегодня завтракал?

— Д-да, — неуверенно произносит он, стараясь угадать, к чему я клоню.

— Вот видишь, и я без завтраков не могу.

Он застывает, ошеломленно смотрит на меня. Не сразу понимает тонко завуалированный намек.

— Нет, подожди! Ты… ты хочешь сказать…

Но я не желаю слушать и выскальзываю в дверь, хлопая ею перед носом охотника. На негнушихся ногах иду Владу и Сандре.

«Как же я, блять, устала пытаться быть лучше! Устала раздувать в душе этот чертов свет!

Как же не хочется признаваться себе, что меня ранят подозрения Лео. Что я жду его доверия.

Наверно, Локид прав. Пора перестать играть в Русалочку и валить в свое подводное, точнее подземное, царство, где мерзкую душонку заполняет тьма. Темные души не болят, а со светлой одни проблемы».

Дверь опять хлопает, и по дорожке в нам несется Милли, махая перед собой темным бутыльком. Влад берет у нее флакон, и когда их пальцы соприкасаются, моя подопечная загорается румянцем. Так я и знала, что дело дойдет до нелепых ухаживаний, но сейчас нет сил даже разозлиться. Влад откручивает крышку и аккуратно подносит намоченную вату к носу Сандры.

Когда она глубоко вдыхает, мы втроем глубоко выдыхаем. Невероятное облегчение прокатывается по всему телу.

— Эй, все в порядке? Ты как? — беру в руки ладонь девушки и нежно поглаживаю. — Что с тобой случилось?

— Причина во мне? — вдруг спрашивает Влад, и глаза хозяйки устремляются на него. В них опять читается смятение, слишком много вопросов. Сандра медленно приподнимается на скамейке.

— Кто вы такой? — наконец, сдавленно произносит она, потирая переносицу.

— Художник. Меня зовут Влад.

— Дракула? — глаза девушки расширяются то ли от ужаса, то ли от удивления, и я опасаюсь, как бы она опять не хлопнулась в обморок.

— Нет, в Румынии живут и другие носители этого имени. Но вам, очевидно, Дракула ближе? — Он слегка кивает на замок, поясняя, что имел ввиду.

Я бросаю взгляд на Милли. В этой мизансцене только она стоит неприметной фигурой в углу и выглядит явно раздосадованной, что внимание принадлежит не ей. С этой несносной девчонкой надо бы еще поговорить, чтобы не таскала гостей в чужой дом. Хотя… у меня то «очков» побольше, я сюда троих притащила без спроса.

— Пойдемте в дом. Уже обед скоро. — Сандра неуверенно поднимается, и Влад тут же галантно предлагает ей руку. А я подталкиваю вперед Милли, ревностно следящую за происходящим.

В замок я вхожу последняя и, как назло, спотыкаюсь на ровном месте. Уже в полете меня ловят сильные руки и удерживают от падения. Вообще-то, предпочла бы разбить нос и колени о каменный пол, чем почувствовать ладони Лео на своем теле, но меня не спрашивали. Но еще хуже то, что этот хам тут же отпускает меня, едва удостоверившись, что я твердо стою на ногах.

В холле появляется Антон и о чем-то тихо сообщает Сандре. Я не могу разобрать их речь, но отчетливо слышу имя Ноэ и машинально вытягиваюсь в струну. Проклятие! Я даже забыла, что это исчадие ада до сих пор поблизости.

Хозяйка сообщает, что через полчаса будет накрыт обед и она ждет всех в столовой. Мы молча разбредаемся по своим комнатам…

Я сижу на кровати, уставившись пустым взглядом в окно, и чувствую себя опустошенной. Из меня словно вытянули все силы, отжали все до последней капли. Этот день длится уже неделю, сменяя в себе все более изощренные в своей дикости события. Будто огромный поезд мчится под откос, и я одна пытаюсь удержать его голыми руками.

Встаю и распахиваю шкаф, чтобы переодеться к обеду. Это не придворный этикет, я просто пытаюсь хоть как-то себя отвлечь, удержать мысли в реальности. Но они все равно не слушаются, расползаются изворотливыми змеями.

«Обморок Сандры был таким внезапным и необъяснимым. Неужели это и правда из-за Влада? Но почему? Она же не может знать то, что знаю я? Или может?»

«Милли, не стой столбом! Поищи нашатырный спирт», — вдруг звучит в голове командный голос Лео.

И будто раскат грома шарахает меня.

«Вот же черт! Откуда охотник знает, как ее зовут?»

Я восстанавливаю в памяти цепочку событий. Когда Ноэ перенес нас, Милли не было. Когда она приехала с Владом, не было Лео. По сути, они встретились ровно в тот момент, когда Сандра без сознания лежала на полу.

Конечно, существовала вероятность того, что хозяйка замка могла упомянуть мою подопечную в беседе с ним.

Но существовала и еще одна вероятность, от которой кровь в жилах замедляла ход, — Лео мог быть тем охотником, который стрелял в Милли возле озера.

Может, не я одна тут лживая дрянь?

И если это так, то мистер Ратвен едет абсолютно зря…

***

Обед в большой «дружной» компании — это, конечно, хорошо, но мы с Милли привыкли кушать обособленно. Пока слуги занимаются сервировкой стола, я украдкой вытягиваю сестренку на кухню и мы с наслаждением принимаемся за уничтожение «вишневого» сока.

— Милли, ты знаешь Лео?

— Какого Лео? — удивляется она, отрывая банку ото рта, и струйка крови течет по подбородку.

— Аккуратнее! — одергиваю я ее. — Лео — это тот, который не Влад!

— Ааа… Рыжий? Его Лео зовут? — беспечно отвечает она и добавляет, — Нет, не знаю. А должна? Кто он вообще такой, Лайя?

Слишком. Много. Глупых. Вопросов.

— Знакомый Ноэ, — я решаюсь соврать. Не объяснять же, что Лео — охотник, подозреваемый в покушении на ее жизнь. — Он тебе точно не знаком?

Милли напрягает память, молчит с минуту, а потом выдает:

— Вообще ты знаешь, кого-то напоминает.

— Кого?

— Не знаю. Может, актера какого-то.

Твою ж мать! Выуживать из Милли информацию — все равно что доить козла: долгая прелюдия и ноль результата. Оставляю попытки воззвать к ее памяти, и как раз пробегающая мимо экономка зовет нас за стол, где уже все собрались. Мы с Милли проходим в столовую и опускаемся на массивные стулья.

Меланхолично ковыряюсь вилкой в кусочке форели. Приборы серебряные и неприятно покалывают пальцы.

Напротив меня сидит Лео и с завидным аппетитом поглощает содержимое своей тарелки. Смотря на него, не могу отделаться от подозрений и даже радуюсь, что он находится вне зоны досягаемости, потому как непреодолимое желание воткнуть вилку ему в бедро упрямо занимает все мои мысли. Он же старательно не замечает моих враждебных взглядов и вообще слишком расслаблен для человека, которому уже подписан смертный приговор.

По левую руку от моей «головной боли» сидит Влад — еще один интересный для наблюдения экземпляр. Еще вчера я думала, что Владу никогда больше не суждено оказаться в своем замке, но теперь он здесь. Правда, в гостях.

Я пытаюсь догадаться, что он чувствует; подсказывает ли его внутреннее чутье, что он тут уже был. И не просто был: замок являлся ему родным домом, где он знал каждый угол. Но Влад будто надел маску, и за ней я никак не могу разглядеть эмоций.

Перевожу взгляд на Сандру и взыскательно оцениваю уже ее. В нашу первую встречу она мне так понравилась своей живостью, искрящейся душевной чистотой, а сейчас… Словно свежий, яркий портрет выгорел на солнце. Локид здесь поработал на славу — высвободил всех ее демонов. Наверняка, у Сандры были свои причины связаться с бесом. Надеюсь, она хотя бы не жалеет.

И все же в ней осталось нечто прежнее: живой мерцающий огонь, сокрытый в холодной серости глаз. Она бросает на Влада короткие любопытные взгляды.

Странная ирония! Девушка пишет свою заумную диссертацию про человека, с которым сейчас обедает за одним столом. О котором читает небылицы, давно ставшие классикой. В чьей спальне она спит. И пусть мать-природа уже дала Владу другую плоть и кровь, но вот душа… Она все та же.

Милли сидит по правую руку от меня и, к сожалению, напротив Влада. Абсолютно не стесняясь, она бросает на брюнета по-детски глупые, но по-взрослому похотливые взгляды. Щеки пылают бесстыдным румянцем, реснички трепетно опускаются на глаза. И даже грудь — прости Дьявол этот разврат — эротично вздымается от томных вздохов.

Я опять смотрю на Влада: он не знает, куда деться от ее внимания и нервно поправляет ворот рубашки.

Я уже почти готова опустить Милли лицом в салат, чтобы потушить раскачегаренные угли — и даже это не будет выглядеть так нелепо, как ее поведение. Но меня останавливают.

— Лаура, передай, пожалуйста, хлеб! — отвлекает меня непринужденный голос охотника. Впервые за всю трапезу наши взгляды встречаются. — Прости, Лайя! Никак не могу привыкнуть к другому имени, — едко добавляет он. — Ох, ты даже к еде не притронулась. Неужели не голодна?

Надо же, как мило, что Лео решил пошутить на эту тему. Я швыряю в него молнии своего негодования, намекая, что если он сейчас не заткнется, то на обед я предпочту его. Но охотник с издевательским вызовом смотрит на меня, намекая, что не боится.

— Удивительно, Лайя, почему мужчины постоянно путают твое имя? — вплетается в разговор болтливый язык моей подопечной. — То Лаура, то еще какая-то Лале.

— Лале? — в один голос переспрашивают мужчины. За столом повисает напряженная пауза, и в меня, словно мечи, втыкаются жаждущие ответа взгляды…

========== Часть 13. Клуб неанонимных грешников ==========

Комментарий к Часть 13. Клуб неанонимных грешников

Что делать, когда все собрались? Конечно же, раскрывать секреты. Глава, в которой простая детская игра заставит Сандру, Милли и Влада краснеть от смущения, Лайю - от стыда, Лео - от злости, а Локида - от удовольствия.

Мы — по возлюбленным, а вы — по синагогам.Вы нам сулите ад, вы в рай хотите… С Богом!При чем тут грешники?.. Мы просто разошлисьПо предначертанным от Господа дорогам.{?}[Автора пробило на поэзию. Здесь и далее стихи Омара Хайяма. ]

— На зеленых коврах хорасанских полей

Вырастают тюльпаны из крови царей…

Если обед мог стать еще невыносимей, то он стал таковым прямо сейчас. Безупречный образ лучезарного беса вырисовывается в столовой, отвлекая внимание от обычной, ничем не примечательной меня. Ноэ с терпеливым предвкушением ждет, когда все взоры будут прикованы к нему, и продолжает:

— Ла… ле… — выделяет он слоги. — Что означает тюльпан. Распространенное имя на территории нынешней Турции, а ранее — Османской империи. Нежное, словно шепот ветерка; сочное, как стебельки травы. Идеальное… для прекрасной княжны, племянницы сультана.

«Спасибо, Локид! Сама я бы не рассказала так красиво!»

Я вытягиваюсь в струну, и легкая испарина проступает на лбу. Два трепла в одной комнате — слишком много. Не дай Бог Милли примется расспрашивать Ноэ про злополучную Лале.

Лео и Влад зачем-то переглядываются, их лица так напряжены, будто они решают задачу по высшей математике.

«Цыц!» — шиплю я про себя. — «Вы не можете ничего помнить.»

— О, и хозяин здесь? — притворно удивляется бес, смотря на брюнета. — Вас к тюльпану магнитом притягивает? И кто вы у нас теперь в этой жизни?

Я начинаю ерзать на стуле, словно сижу на острых гвоздях. Тщательно подготовленный спектакль разыгрывается стремительно — и я на сцене, но мне не выдали роль.

К счастью, никто не понимает, что за бред несет Ноэ. Или мне только кажется?

Как же глубоко бес копался в прошлом Лале, что знает и про Влада?

— Меня зовут Влад Эминеску. Я — художник, живу в Бухаресте, — коротко отвечает мужчина. — В этой жизни как-то так.

— И здесь вы впервые? — не унимается Локид, вперив в собеседника хитрый взгляд сверху вниз.

— Да, Ноэ, господин здесь впервые, — вспыхиваю я, не давая Владу даже подумать над ответом. — Прошу тебя, перестань смущать людей.

— Лайя, не нервничай так. Я же могу познакомиться с гостями?

Меня пробирает дрожь. Вопросы Локида слишком коварны, а намеки — очевидны: я знаю, к чему он клонит. Все внутри сжимается от страха быть разоблаченной. Я будто стою на многолюдной площади, где кто-то из прохожих вот-вот крикнет «Вампир!» и на меня обрушится град камней.

Дзыыынь! Дзыыыынь!

Мои трагические фантазии нарушаются телефонной мелодией. Сандра хватает смартфон со стола и отвечает:

— Алло!

Она произносит в трубку несколько румынских фраз после чего обращается к моей протеже:

— Милли, вы договаривались с водителем, что он тебя заберет?

— Д-да, — краснея, отвечает девушка. — Я… совсем забыла.

«Конечно, она забыла! Вы вообще ее видели? Милли забыла не только про водителя, но и про стыд и приличные манеры!»

Сандра хмурится и что-то отвечает опять на румынском, а затем кладет трубку.

— Это… безответственно, — произносит она, коля укором мою подопечную, а я радуюсь, что хоть и излишне тактично, но Милли получила свой подзатыльник. Затем хозяйка переводит взгляд на Ноэ и продолжает, не сбавляя твердого и слегка ядовитого тона. — Господин Локид, очень жаль, что вы проигнорировали приглашение к обеду, но все-таки… не желаете ли присоединиться к нам сейчас?

Вау! Что с Сандрой? Похоже, она решила не ограничиваться одной Милли и отчехвостить еще и беса. Внутри меня поднимается волна глубокой благодарности, я готова апплодировать стоя.

— Спасибо, Сандра, я не голоден, — в его улыбке проскальзывает холодок, он недоволен ее тоном. — Но если вы не против, я поучаствую в общей беседе.

Что-то подсказывает мне, что Ноэ нагло врет: он чертовски голоден. Только демон жаждет не хлеба, а одних лишь зрелищ. Вывести присутствующих из душевного равновесия — вот пища для такого, как он. А сегодня можно устроить поистине королевский обед.

— Мы тут не очень разговорчивые, — замечает Лео. Он с неприкрытой враждебностью следит за Ноэ. Неприязнь к демону вряд ли сильнее, чем ко мне, но все же охотник понимает, что Локид тоже причастен к его бедам.

— Это можно поправить, — парирует Ноэ. — Предлагаю сыграть в одну интересную игру, которую вы все хорошо знаете, — «правда или выкуп».

В горле встает ком и воздух больше не поступает в легкие — кажется, я подавилась костью.

А нет, это не кость, а предложение беса.

— Ты с ума сошел? — вскрикиваю я, а тело начинает потряхивать от нервного возбуждения. — Никто не будет играть в глупую детскую игру!

— Брось, Лайя, это же интересно! — тут же подключается Милли с горящими глазами. — Можно я начну?

Моя ладонь со шлепком бьется о лоб.

Это же интересно! Интересно же, твою мать? Особенно, когда ты в одной компании с Локидом, который сидит в предвкушении выставить кои-чьи грязные трусы на всеобщее обозрение! И Милли сегодня будто специально роет мне могилу.

— Я не против. Занятная идея.

Я поднимаю глаза на Лео.

«Кто бы сомневался, что ты пойдешь против меня, гаденыш! Но неужели в шкафу охотника нет скелетов? Что ж, по крайней мере, для тебя вопрос я точно найду».

— Сандра, дорогая, если ты «за», то мы уже в большинстве, — улыбается ей Локид приторной улыбкой и садится на стул возле меня, рисуя пальцем странную фигуру на спине. Я раздраженно повожу плечами, сбрасывая его руки.

— Я «за», — холодно произносит хозяйка и подает знак прислуге, что можно убрать со стола. — Напитки можете оставить.

«Предатели! Ну и пожалуйста! А я в этом чертовом балагане не участвую. Кто заставит меня делать то, что я не хочу?»

Я собираюсь встать и откланяться…

Но не могу. Задница словно приклеилась к сидению и тело меня не слушается.

«Ай да бесеныш, ай да сукин сын! Решил на мне попрактиковать свои идиотские фокусы?»

— Милли, ты хотела начать? — щебечет Ноэ, как ни в чем не бывало.

— Можно, да? — Она загорается, как фейерверк в рождественскую ночь, и переводит масляный взгляд на предмет своих тайных фантазий. — Я хотела бы спросить Влада. Правда или выкуп?

— Правда…

«Молодец Влад! Правда в данном случае безопаснее.»

— Какие девушки тебе нравятся? — Она выпаливает свой вопрос и заливается пошлым румянцем.

— Милли! — выкрикиваю я и гневно сверкаю глазами. — Тебе не кажется, что ты задаешь слишком личные вопросы?

— Хороший вопрос, Лайя, — защищает ее бес. — Что еще спрашивать? Какими красками он рисует?

— Пишет, — зло поправляю я.

Я чувствую, как краснею до кондиции спелого помидора. Даже не знаю, почему мне стыдно больше, чем Милли. Моя пятая точка просто пылает от гнева, позора и невозможности оторваться от стула и умчаться прочь.

Лео и Ноэ выдавливают короткие смешки, Влад делает глоток воды, а Сандра тоже устремляет на брюнета любопытный взгляд.

— Кхм… — Влад откашливается. — Сложно ответить однозначно. Скажу так: в моей голове живет ее образ. Образ нежной девушки в летящем платье, олицетворяющем ее легкий нрав. Она стройна и грациозна, преисполнена достоинством и хорошими манерами. Она мне приснилась… Я не помню ее лица. Но почему-то уверен, что встреть я ее в реальности, я бы влюбился.

Воооот, с достоинством и хорошими манерами. У Милли никаких шансов пока нет! А Влад, однако, романтик. Если ему приснился дворец в Эдирне, то возможно ли, что он описывает Лале? Она тоже снилась ему?

Не могу понять свою реакцию на эту догадку. Так приятно, что он помнит Лале, но, с другой стороны, это тупик для него. Иногда фантазии должны оставаться просто фантазиями.

Пока я размышляю, игра движется дальше. Влад совершенно неожиданно решает спросить Ноэ.

— Я выбираю только правду, — лукаво отвечает бес.

— Хорошо, я рассчитывал на это. Когда вы вошли, вы говорили о Лале. Кто она такая и почему так называют мисс Бернелл?

«О, нет!

Почему Локид мне оставил так мало свободы передвижения, и я не могу хотя бы сползти под стол?»

Мое сердце начинает фигачить под двести ударов в минуту и разносить по телу удушающую отраву. В столовой становится до невозможности душно, я жадно хватаю воздух ртом.

— Я ее так называю. Разве Лайя не похожа на нежный тюльпан? Мне кажется, ей идеально подходит это имя. Мисс Бернелл будто явилась к нам из эпохи средневековья, сбежала из дворца османского султана. Хрупная, ранимая, грациозная. Маленькая, но отважная, — интригующая пауза повисает в воздухе, а потом Ноэ добавляет, — Та девушка, которую вы только что описывали, разве не такая?

Надо отдать должное Локиду, он максимально пощадил мое душевное равновесие, но выражение лиц у присутствующих такое, будто он только что рассказал, что я сжираю младенцев живьем. Сандра чересчур громко ставит бокал на стол и напряженно сжимает пальцы вокруг его ножки. Влад проницательно изучает мое лицо: наверно, решает, такая я, как в его сне или все-таки нет. И даже Лео совсем забыл, что планировал меня игнорировать и соревнуется с Владом по выжиганию дыр во мне.

— Она… возможно, — выдыхает Влад и опять поправляет воротник, словно он сам по себе затягивается вокруг его шеи.

Неожиданные откровения кормят персональных демонов каждого из нас, а наши смятенные чувства — присутствующего демона, который без ума от произведенного эффекта и светится, точно королевский скоморох.

— Лайя, ты загрустила? — обращается он ко мне с улыбкой, которая уже приклеилась к этому лживому лицу намертво. — Тогда мой вопрос к тебе: правда или выкуп?

Хватит уже правды! При мысли о том, что же он может спросить, меня пронизывает ужас своими колючими иглами. У Лайи Бернелл слишком много секретов, которые хотелось бы навсегда похоронить на задворках памяти. А Ноэ старается покопаться в темных чуланах, разворошить все, что я старательно прячу.

— Выкуп, — шепчу я, впиваясь когтями в собственные ладони. И только потом уже думаю, что выкуп может быть ничуть не лучше. Но поздно.

Вроде обычная улыбка, но сколько же в ней бывает оттенков и смыслов. Бес, кажется, даже слегка подпрыгивает на стуле от возбуждения. А я внутренне съеживаюсь в ожидании новой гнуси.

— Решила внести разнообразие? Что ж, смело! — Локид делает вид, что задумывается над заданием, но я точно знаю, что он уже накидал в уме массу вариантов. Еще до того, как спустился сюда. — Давай сделаем посиделки не такими томными… Поцелуй Влада! Только по-взрослому.

— ЧТО? — Мой удивленный вопль ультразвуком пронзает просторную залу. И спустя секунды приходит осознание, что не только мой: все присутствующие издали такой же. Все, кроме Влада: он просто смотрит на меня, не моргая, и пытается понять, точно ли он не ослышался. — Ноэ… Ты… ты совсем рехнулся?

— Боже мой, мы что, в монастыре? — притворно гневается бес. Когда он упоминает Бога, это звучит совсем кощунственно. — Не будь занудой! Или ты забыла, как целовать мужчину? Хотя нет… вроде недавно же…

— Хорошо! — выкрикиваю я, лишь бы Локид не договорил, что было недавно. — Хорошо, я… я поцелую Влада. Если он, конечно, не против.

— «А ты же против, правда ведь?» — Я смотрю на господина Эминеску, надеясь, что он найдет веские аргументы для того, чтобы этот цирк не состоялся, но Влад молчит. Ошемленно, напряженно, потерянно.

— Лайя, ты напрашиваешься на комплименты? Кто откажется тебя поцеловать? Я лично не отказался бы. — Голос Локида, будто плетка для любовных игрищ, которая ласкает слишком нагло и пошло… — А ты, Лео?

… а потом со свистом обжигает тело.

Я перевожу на охотника ошалелый взгляд. Лео слишком взвинчен, нервно сжимает челюсти, и я вижу, каких трудов ему стоит усидеть на месте. Внезапно в голову стучится скромная мысль: «Он… ревнует?», но не изменяя своей застенчивости, мысль не решается войти.

— Воздержался бы, — сухо произносит он, надменно окидывая меня зеленым взглядом, а меня чуть ни сметает волной негодования.

«Воздержался бы? Что-то я не припомню за тобой тяги к воздержанию!»

Память навязчиво возвращает мне наши совместные минуты безумства. Он хотел меня! Хотел! Все изменилось теперь, когда он знает, кто я такая? Но… целовал же.

По моей гордости будто потоптались грязными ботинками. Чувство уязвленного самолюбия заставляет подскочить и стремительно подбежать к Владу. Жаль, что заклинание Ноэ рассеялось в самый неподходящий — для меня, конечно же, — момент. Едва Влад успевает подняться, я припадаю к его губам отчаянным поцелуем. Мне должно быть стыдно за это паскудство, но затуманенный обидой мозг едва ли соображает.

И Влад отвечает. Проклятие! Его руки мягко обвивает мой стан и ненастойчиво притягивают ближе. Его язык ласкает мой, а дыхание учащается. Я чувствую… удивление. Ощущаю всю нелепость момента. Мы с Владом когда-то были близки, но Господи, никогда, никогда я не испытывала к нему вожделения!

Спешно отстраняюсь, пытаясь скрыть за водопадом волос пылающие щеки.

— Прости! — тихо шепчу я ему.

Мне адски стыдно за свое поведение. Я злюсь на себя за то, с какой легкостью у Ноэ получается мной манипулировать. В висках стучит кровь, перекрывая все внешние звуки. Я иду обратно и без сил обрушиваюсь на свой стул.

— Уххх… Это было жарко. Остудись! — Демон заботливо протягивает мне стакан воды, но все, чего мне хочется, — это отгрызть его руку, зависшую перед лицом.

Случайно сталкиваюсь взглядом с Лео. На его скулах ходят желваки, а лицо побагровело от злости. Понятия не имею, что могло так вывести охотника из себя!

«Не ври себе, Лайя! Ты специально это сделала. Хотела увидеть ревность в его глазах», — пищит Лале, но я с ней препираться не намерена. Не сейчас.

А вот Сандра и Милли, напротив, сидят с бледными, погребальными лицами. То, что Милли раздосадована, я еще могу понять, но вот Сандра. Она не решается посмотреть на меня, но я буквально ощущаю источаемую ею злобу. Кажется, я понимаю, в чем дело.

— Лайя, ты кого спрашивать будешь? — нарушает Милли гнетущую тишину. Ее голос подавлен и лишен интонаций.

— Я… я спрошу Лео.

— Правда, — тут же отзывается он, не дожидаясь вопроса.

— Поцеловаться ни с кем не хочешь? — Я выдавливаю неуклюжую улыбку, но вижу, что у него совсем не игривое настроение. Ну и прекрасно! У меня тоже серьезный разговор, и я собираюсь посмотреть, как этот змееныш будет выкручиваться теперь.

— Лео, когда Сандре стало плохо и ты ворвался в гущу событий, ты назвал Милли по имени. Откуда оно известно тебе?

— Да? Я и не обратила внимания, — растерянно тянет Милли. — Ты меня знаешь?

Лео расслабленно откидывается на спинку стула и с ухмылкой смотрит мне в глаза:

— Внимательная, Лайя. Нужное качество для…

— На вопрос отвечай! — резко обрываю я.

— Хорошо. Милли учится в одном классе с моей младшей сестрой Кэти. Они вроде как подруги.

— Кэти? Кэти Нолан? — радостно восклицает моя подопечная. — Она твоя сестра? Господи, вот это да! Кэти не раз говорила, что у нее есть старший брат! С ума сойти! Почему мы никогда не пересекались в Лэствилле?

— Ну… я сейчас не часто там бываю. Много разъезжаю по работе. Но Кэти постоянно шлет ваши фото и часами может рассказывать по телефону о своей жизни. Поэтому я тебя сразу узнал и немного удивился, что ты тут делаешь.

— У Лайи тут дела. Она взяла меня с собой в путешествие. Лайя — тоже моя подруга, мы почти как сестры.

— Лайя из Лэствилла?

— Да. Я, можно сказать, живу у нее, — треплет Милли своим поганым языком. — Боже, Кэти офигеет, когда узнает, что я познакомилась с ее братом!

Так, стоп! Остановите землю! Этого просто не может быть. Я сплю. Теперь я точно уверена, что сплю. Я не успела еще на столько нагрешить, чтобы жить с Ноланом в одном городе!

Я больно щипаю свои руки под столом, надеясь прогнать кошмар из сознания, но он даже не подергивается рябью.

На спине выступают испарина, тело пробивает мелкая дрожь. Я мысленно прикидываю, за какую сумму и срок смогу скинуть квартиру и галерею, и куда лучше переехать.

А потом вспоминаю, что Лео вряд ли выберется отсюда живым и немного успокаиваюсь. Но успокоение временное, мнимое. Потому что приближающаяся кончина охотника — это тоже проблема. И тоже моя.

— Лео, а ты что здесь делаешь? — Разговор уже пошел сам собой, без моего участия. Но мне все равно: все, что можно было выболтать, Милли уже выболтала.

— Меня… настойчиво пригласил в гости господин Локид, — туманно поясняет он, бросая на Ноэ едкий взгляд, но тот лишь довольно улыбается.

— Лео, ваш вопрос, — вмешивается в разговор хозяйка замка.

— Да, давайте продолжим. Остались Сандра и Влад, — последнего Лео одаривает недобрым, ревностным взором. — Я спрошу Сандру. Правда или выкуп?

— Правда, — отвечает она.

— Как хорошо вы знаете присутствующих? Расскажите, как вы с ними познакомились.

Сандра удивляется вопросу, а я мысленно отмечаю, что охотник не теряет своей бульдожьей хватки.

— Ну что ж. С Лайей мы случайно познакомились в Бухаресте, она спасла меня от домогательств уличного хама. Я пригласила ее к себе в гости и Лайя приехала с сестрой Милли и… господином Локидом. А Влад… Влад привез Милли из Брашова совсем недавно.

— И вам никто из них не кажется странным? — опятьспрашивает Лео.

— Это уже второй вопрос, — встреваю я, одаривая охотника недобрым взглядом.

— Хорошо, тогда Сандра, — уступает Лео.

— Влад, правда или выкуп? — спрашивает она, переведя глаза на загадочного господина по правую руку.

— Выкупов с меня хватит на сегодня, — мягко улыбается он, — давайте правду.

Я вижу, как Сандра теряется: то ли она не может подобрать вопроса, то ли, напротив, их у нее слишком много.

— Расскажите, как вы встретили Милли в Брашове и почему решили приехать сюда? — наконец, произносит она.

Отличный вопрос. Мне тоже очень интересно, какого черта эта маленькая проныра там делала и как она добралась до господина Эминеску. Случайностью тут и не пахнет.

— В Брашове меня отыскала Милли, — начинает Влад. — Мы встречались накануне и я передавал ей документы для мисс Бернелл. Там вскользь упомянул, что буду в музее изобразительного искусства. И вот на крыльце этого музея я ее с утра и обнаружил: Милли воспользовалась моим советом и приехала посмотреть город. Мы немного погуляли, а потом она уговорила меня приехать сюда. Мне было очень любопытно взглянуть изнутри на замок Дракулы, и за это я прошу у вас, Сандра, прощения. Я вероломно вторгся в ваше жилище.

— Не стоит беспокоиться.

— Ах да, еще… похоже, Милли спасла мне жизнь. Мне стало плохо и она оказала неотложную помощь.

— Что с вами было? — встревоженно уточняет Сандра.

— Не знаю. Это впервые. Я потерял сознание, а Милли… сделала искусственное дыхание.

Глоток воды, который я только успела сделать, фонтаном вырывается наружу и оседает капельками на лицах и одежде мужчин.

— Что Милли сделала? — излишне громко уточняю я и кидаю яростный взгляд на бесстыдницу. Моя подопечная тут же заливается пунцовой краской, подтверждая самые страшные мои опасения. — Милли!

Она молчит, не в силах выдавить из себя ни слова, почти готовая сползти под стол без чувств.

Слишком много обмороков за последние дни: я, Влад, Сандра, теперь Милли. Остался только Лео и Ноэ. Но Ноэ и без того так оргазмирует от восторга, что кажется, на время покинул нас.

— Лайя, не кричи! Они всего лишь целовались. — Нет, к сожалению, не покинул.

Но на него мне сейчас абсолютно наплевать. Я багровею от ярости и стыда. Эта своевольная девчонка не послушала меня. То, что Влад жив, похоже, — настоящее чудо.

— Я… Я даже не знаю, что сказать. Я предупреждала тебя. Предупреждала тебя, черт возьми?

— Давай потом, Лайя, — давится она словами под нашими с Сандрой испепеляющими взглядами.

Влад тоже побледнел. Похоже, он без очереди лезет за повторным обмороком. Сандра быстро наливает ему в бокал воды, разбавляя остатки вина до слегка розоватой жидкости, и Влад залпом это выпивает.

— Милые дамы, давайте не будем так серьезно к этому относиться, — начинает Локид.

— Заткнись! — рычим мы с Сандрой в один голос и удивленно переглядываемся.

— Ладно, — протяжно произносит бес, закипая. — Милли, слушайся Лайю. Она научит тебя, с кем следует целоваться. К примеру, мисс Бернелл с удовольствием делает это с охотниками.

— Что? — Милли поднимает на меня пристыженные глаза и в них тут же загорается воинственность. — Ты… целуешься с охотниками?

Я сгораю. Я ярко сгоряю в костре обжигающей правды и тягостного порока. Святая Лайя Бернелл отнюдь не так безгрешна, как хотела казаться. Ноэ вскрывает все гнили моей души и вытаскивает содержимое наружу.

— О чем вы говорите? — Сандра, которая до сих пор сдерживалась, уже даже не пытается. — Кто такие охотники?

— Детка, не переживай! Мы тут о своем толкуем, — бросает бес, не глядя на нее.

Я встречаюсь глазами с Лео и с досадой обнаруживаю, что он абсолютно спокоен. Даже если сейчас расскажут, кто такие охотники, кто такой он и как он целовал вампира, в его лице ничего не поменяется. Наверно, ожидание смерти делает тебя безразличным к таким мелочам, и на секунды я мечтаю оказаться на его месте.

— Мне кажется, достаточно! — грозно обрывает Сандра, но ее голос срывается на жалобный визг.

Но кое-кому еще недостаточно. Ноэ только вошел во вкус. Он похож на смерч, набирающий силу, готовый уничтожить всех на своем пути.

— Нет, давай же пройдемся и по тебе, дорогая! — безжалостно продолжает он. — Ты всех случайных гостей тащишь в княжеские покои? Хотя, надо сказать, до покоев мы так и не добрались, не правда ли? Все случилось на одном из стульев в этой столовой, — Ноэ переводит жалящий взгляд на Влада. — Так что, аккуратнее, господин Эминеску! Я вижу, как плотоядно она на вас смотрит. Впрочем, она хороша, вы не пожалеете.

— О-фи-геть! — еле слышно выговаривает Милли. Она в шоке. Как и все остальные. — Столько шума было из-за меня, а я, оказывается, тут не самая отъявленная грешница?

— Милли! — прикрикиваю я.

Я смотрю на Сандру. В ее глазах блестят слезы, и мне безумно жаль ее.

Я знаю, как соблазнительны бывают бесы, как много они могут обещать. И как больно они вырывают крылья потом. И ты падаешь на землю с высоты собствннных надежд. Я понимаю. Понимаю и не могу винить ее ни в чем.

Тяжелый занавес опускается на сцену.

Развлекательная программа, которую обещал Ноэ, прошла с успехом, разве что не сорвала бурных оваций. Все застыли с открытыми ртами, не зная, что тут еще можно добавить.

— Я, пожалуй, пойду, — откашливаясь, произносит Локид, но никто даже не смотрит на него. Бес, наполненный нашими самыми сильными, отчаянными эмоциями, спешно покидает поле битвы, оставив огромные зияющие раны в груди присутствующих. Мы остаемся наедине с собственным стыдом, не решаемся смотреть друг другу в глаза.

— С вашего разрешения, я хотел бы посетить библиотеку. — Хриплый голос Влада словно ветерок, тревожит едва осевший пепел кровавого побоища.

— Д-да, конечно, — бесцветно отзывается Сандра. — Западное крыло, третья дверь направо.

— Я знаю, спасибо. — Влад поднимается и, шумно задвинув стул, выходит прочь.

Он знает.

Я поднимаю голову и зачем-то смотрю вслед уже изчезнувшей фигуре.

— Я тоже пойду! — бросает Сандра и выбегает из залы.

Мы разбредаемся по комнатам с поникшими головами. Каждый стремиться восполнить потраченную энергию, зализать собственные раны.

***

Вынужденное, необходимое одиночество не приносит успокоения. Я узнала слишком много нового. Того, чего знать не следовало. Оказывается, копаться в чужом сокровенном — прескверное занятие.

Даже проступок Милли уже не вызывает гнева. Нет, я злюсь, конечно, и должна поговорить с ней, но я почти понимаю ее. Она действовала по велению сердца. Так же, как и я с Лео.

Лео… Можно ли рассчитывать, что чары Локида рассеялись, как и он сам? Ноэ не нужен был охотник, ему нужно было меня сломать. И сделать это через неостывшие чувства Лале было проще простого. Он, как по нотам, сыграл ладную мелодию на моих натянутых нервах. И не только на моих.

Сандра… Она определенно испытывает симпатию к Владу. Мне кажется, из них могла бы выйти отличная пара, но и тут Локид все разнес в руины.

Я опять вспоминаю свой поцелуй, и все внутри вспыхивает от жгучего стыда.

— Как по нотам, — шепчу я, убаюкивая собственное сознание. — Как по нотам…

Из приоткрытой двери спальни по ногам неприятно тянет сквозняком. Я подбираю под себя ноги, оглядываясь назад — нет сил даже встать и закрыть дверь. Что-то черное проскальзывает в коридоре, и я невольно напрягаюсь.

«Что еще за чертовщина? Надеюсь, это не фокусы Локида?»

Высовываюсь в коридор и не верю собственным глазам: на полу смиренно сидит Фиона, смотря на меня пронзительным, человеческим взглядом. А потом срывается с места и бежит.

— Эй, погоди! Ты как здесь оказалась? — Я едва поспеваю следом и кричу кошке вдогонку. Может, она — моя галлюцинация? Для человека, разговаривающего со своим альтер-эго, галлюцинации — обычное явление.

Кошка стремительно исчезает в бесконечности коридора, и я решаю не тратить попусту силы, просто срываюсь на бег.

Восточное крыло замка выглядит почти необитаемым: здесь нет уютных шторок на массивных окнах, двери комнат совсем изъедены временем. Дыхания уже не хватает бежать этот безумный марафон, и кошки нигде не видно.

Проклятие! Я делаю над собой усилие и ускоряюсь, пока, наконец, не подбегаю к полуразрушенному спуску.

«Подземелье?» — проносится в голове. — «Фиона ведет меня в подземелье?»

Я спешно спускаюсь по ступеням. Свет сюда почти не проникает, в ушах стоит звенящая тишина. Мне жутко, холодные лапы ужаса сдавливают грудину.

Я достаю смартфон и пытаюсь осветить себе путь. Под ногами встречаются достаточно крупные булыжники, заставляющие то и дело оступаться.

— Мяу!

— Фиона! — вскрикиваю я, и подземелье возвращает мой надтреснутый голос, эхом прокатившийся по его каменным туннелям.

Я упрямо иду дальше, пока не замечаю дрожащую полоску света. Одна из дверей чуть приоткрыта и там, судя по всему, горит свеча. Аккуратно подкрадываюсь, едва дыша. Сердце готово выпрыгнуть из груди, цепкий страх топит ноги в трясине, мешает передвигаться.

Я медленно подхожу, приоткрываю дверь. Петли издают жалобный писк, возвещая о моем присутствии, и я в отчаянии зажмуриваюсь. Мне так страшно, что прямо сейчас я готова лишиться чувств.

Какие еще тайны хранит этот замок? Кто может тут находиться?

Чья-то рука хватает мою, а потом обвивает тело. Я вскрикиваю, но мне тут же зажимают рот.

Все, что я могу сейчас, — это осязать и обонять своего мучителя.

Осязать…

И обонять…

Комментарий к Часть 13. Клуб неанонимных грешников

Апогей сарказма нашего бесючего беса. Вообще, должно было быть смешно, но вышло даже грустно. В любом случае, надеюсь, глава не оставит вас равнодушными. Буду рада отзывам.

Дальше мы будем двигаться к флаффу, хоту и драме.

========== Часть 14. Infernul lui Dante ==========

Влад вошел в библиотеку, не глядя пробежал пальцами по корешкам книг и, выхватив одну, опустился в мягкое кресло. Все это он проделал машинально, совсем не придавая значения собственным действиям. Он и добежал сюда так быстро, ни о чем не думая, будто за ним гналась стая обезумевших псов.

Сейчас же он смог, наконец, болезненно выдохнуть и прикрыть глаза, откинув голову на спинку кресла.

Что здесь, черт возьми, творится и во что его втянули? Происходящее походило на бред от какого-то неведомого ему вида опьянения. Все казалось странным, начиная от обитателей замка и заканчивая собственными ощущениями.

И все началось с тех пор, как он увидел в галерее Лайю Бернелл. Она стояла к нему спиной и разглядывала картину. Несмотря на совсем не подходящий деловой образ, девушка идеально вписывалась на фон созданного им дворца, а он, как глупец, застыл, наблюдая за сотворенной случаем гармонией.

— Вам нравится? — наконец, произнес он просевшим от волнения голосом, но она даже не услышала. — Девушка…

И тут она обернулась. В нем что-то подпрыгнуло и стремительно сорвалось. Будто он увидел свою давнюю подругу, но в следующую секунду с сожалением понял, что обознался.

Они не знакомы, но… Было некое «но», недоступное для познания. То, что ему не открывалось.

Ему понравилась Лайя.

Вполне естественно, когда мужчине нравится красивая женщина, но в этот раз женщина понравилась ему по-особенному. Легкая неловкость, возникшая вначале, быстро испарилась, и спустя полчаса они болтали, как старые знакомые. С ней было так уютно, словно он возвращался домой. Только отчего-то в в груди щемило тоскливо.

Сегодняшняя игра кое-что прояснила, но в целом запутала еще больше.

«Та девушка, которую вы только что описывали, разве не такая?» — прозвучали в голове слова господина Локида.

Почему он сам не подумал об этом? Он помнил лишь эфемерный образ девушки из сна, но теперь ему стало абсолютно ясно, что это Лайя.

Точнее не так. Не Лайя была его грезой, а, похоже, та таинственная Лале, о которой все говорили пространственными речами. Даже имя это он уже слышал. Тюльпан. Оно значит «тюльпан»!

Вот откуда ему это знать и, главное, что делать с этими открытиями?

Влад шумно выдохнул. Его, казалось бы, ничего не значащие сны набирали мистический, вещий оборот. И даже замок был как дежа-вю.

Он огляделся. Библиотека такая знакомая, будто он часто тут бывал. И сейчас вошел, как хозяин; привычным жестом схватил с полки книгу.

Влад опустил глаза.

Данте «Божественная комедия». Одна из любимых. Он же именно ее хотел взять?

По спине прошелся легкий холодок, и грудную клетку сжало тисками, не давая дышать глубоко.

Его это пугает? Или, наоборот, он хочет поглубже завязнуть в больной иллюзии? Он не мог ответить на этот вопрос.

А еще рыжий парень выглядел знакомым. Лео, кажется. Встреть Влад его в жизни, он бы его точно не забыл. Такая необычная внешность не стирается из памяти. Они никогда не пересекались, но тут тот же парадокс, что и с Лайей: в голове какие-то мутные образы, будто из прошлой жизни.

Интересно, в каких они отношениях с мисс Бернелл? Что их связывает? Они так открыто враждуют, но то, что Лео ревновал, Влад, конечно, заметил. Поцелуй Лайи вытащил наружу все скрытые чувства и эмоции.

А что с ним самим? Что он испытал? Его при всех поцеловала женщина, которая так или иначе занимала его фантазии последние два дня.

И. Это. Было. Странно.

Восхитительно, но странно. И ее «извини» окончательно прибило к земле, не давая взлететь.

Он почувствовал укол сожаления.

Впрочем, это был не единственный поцелуй, которым его сегодня удостоили. Был еще один. Ну… кажется был, потому что сам Влад решительно ничего не помнил.

Милли сказала, что ему стало плохо и она делала искусственное дыхание, но он не мог быть в этом уверен. Память будто подтерли ластиком, и единственным ярким воспоминанием был кусок мороженого, размазанного по туфле.

Влад усмехнулся. Забавный момент, хотя Милли так не показалось: она испугалась и покраснела.

В общем, он же не дурак, он догадывался о ее симпатии к нему, просто не мог предположить, что симпатия окажется такой серьезной и отчаянной.

Ему стало стыдно за себя, за те напрасные надежды, которые, возможно, он подарил девочке. Он хотел, как лучше: быть вежливым и держать дистанцию. Но с последним что-то пошло не так.

А вот то, что он упомянул об этом инциденте при всех — непростительная ошибка. Непреднамеренно Влад открыл такой ящик Пандоры, что волной горькой правды накрыло всех. Такие подробности личной жизни едва знакомых людей ему вряд ли следовало знать.

Лайя целуется с охотниками? О каких охотниках шла речь? В Холодном лесу охота запрещена. Охотники на вампиров? Но Влад же не мальчик, чтобы верить в местные байки!

Еще одна загадка, на которую у него нет ответа. Единственное, что он может из этого вынести, — это то, что сердце Лайи занято.

И опять этот ностальгический укол сожаления. Он чувствует, что она — не для него. Это не ранит, но вызывает светлую печаль.

Влад произвольно листнул несколько страниц. Они были свежие, ни разу не открытые и совсем незнакомые пальцам. А ожидал он другие — зачитанные. С чего бы?

Песнь 5

Круг первый Ада нами был пройден,

И во второй — поменьше — мы спускались,

Где никогда не прерывался стон

И муки ни на миг не пресекались.

И он тут же отвлекся мыслью.

Обед в этом замке вполне мог сойти за путешествие по кругам Ада. И если бы Влад верил во всякую чертовщину, то поставил бы на то, что господин в белоснежной рубашке не иначе, как сам Дьявол, ведущий их к озеру Коцит.{?}[9-й круг Ада, центр преисподней. Здесь мучаются предатели. ]Коварный, скользкий, со лживой улыбкой. Такой светлый снаружи и столь же темный внутри.

Любовник Сандры? Что она в нем разглядела? Они же совершенно разные!

И почему его, собственно, это заботит?

Думая об этой девушке, Влад испытывал некое подобие ревности. Вообще, он ранее не замечал в себе меркантильных нот, но сейчас в его душе творилось нечто совершенно гнусное: он ревновал. Ревновал к Сандре… этот замок. Или это называется банально — зависть?

Как такая хрупкая девушка может одна здесь управляться? Здесь нужна мужская рука — рука хозяина.

«О, и хозяин здесь?» — снова пронеслось в голове. — «И кто вы у нас теперь в этой жизни?»

«Светлый» господин почему-то назвал его хозяином, и эти слова даже не вызвали внутреннего протеста. Скорее наоборот, приятно польстили, хоть к правде не имели никакого отношения.

Влад уверенно зашелестел страницами, бегая глазами по коротким строкам. Вот оно!

Есть двое праведных, но им не внемлют.

Гордыня, зависть, алчность — вот в сердцах

Три жгучих искры, что вовек не дремлют.

Видимо, это про него. Непреодолимая тяга к обладанию тем, что ему не принадлежит, сейчас заполняла все его существо.

Это ревностное отношение к замку родилось не сегодня. Он не рассказал Милли, но достаточно хорошо помнил судебный процесс по особняку. Тогда многие историки и люди искусства высказались за то, чтобы замок перешел городу, и с наследницей даже велись переговоры.

— … В итоге эта ведьма наотрез отказалась даже подумать об этом, — сказал тогда его друг, когда Влад спросил, как движется дело.

Ему вдруг стало неловко, потому как приехал он сюда посмотреть не только замок, но и взглянуть на ту самую злобную ведьму, которая эгоистично присвоила себе значимый памятник румынской истории. А она возьми и окажись милой девушкой: гостеприимной и даже трогательной. Рухнувшей в обморок при виде него.

И это вообще ничем не объяснить. Чем он так напугал хрупкую брюнетку с большими серыми глазами? Ее взгляд отпечатался в памяти, выжигал на его совести причудливые фигуры.

Съедаемый чувством вины, он полчаса таскал девушку на руках, искренне переживая за ее состояние. И когда она пришла в себя, с души будто груз свалился.

Какие же женщины забавные! Сандра, ровно как и Лайя тогда в галерее, спросила, не Дракула ли он! Интересно, если бы он ответил, что да, мог бы претендовать на проживание в замке?

Господи, опять эти мысли!

«Так что, аккуратнее, господин Эминеску! Я вижу, как плотоядно она на вас смотрит. Впрочем, она хороша, вы не пожалеете».

Сказанные слова были самой большой низостью и грязью за весь вечер. Но все же Влад представил, как она может быть хороша. Осиная талия, слегка округлые бедра и небольшая упругая грудь. Длинная шея и острые плечи. И ноги! Невероятно стройные ноги, по которым хочется вести ладонью от щиколотки и выше.

И я узнал, что это круг мучений

Для тех, кого земная плоть звала,

Кто предал разум власти вожделений.

Нет, достаточно на сегодня чтения! Он захлопнул книгу, резко подскочил и направился к выходу.

И уже у двери на него налетел легкий ураган, состоящий из нежных кружев и едва уловимого цветочного запаха. Сандра врезалась в его объятия, и ему пришлось придержать ее.

Девушка выпучила на него огромные серые глаза и застыла. А он с бестактным интересом принялся изучать краснеющие щеки и удивленно приоткрытый рот. В голове звучала заученная наизусть песнь дантевского Ада, но Влад не спешил проникнуться моралью.

— Я… я думала, вы давно ушли.

— Нет… Мне кажется, в библиотеке я могу пропасть на неделю, а эта — просто великолепна.

— Спасибо, — смущаясь, проговорила она. — Мы с вами в этом очень похожи.

Она сама высвободилась из его нетвердой хватки, прошлась к столику и, похоже, заинтересовалась его литературными предпочтениями.

— Алигьери? Очень люблю «Божественную комедию». Каждая фраза актуальна и поныне, не правда ли?

О, да! Он только что прочувствовал актуальность всем нутром.

— Не похоже, что эту книгу кто-то читал. Страницы совсем свежие и даже переплет хрустит. — Влад удивился сам себе. Он что, упрекает ее в маленькой лжи?

— Да… — протянула она задумчиво. — Недавно я полностью обновила часть библиотеки. Многие книги были настолько старыми, что уже не могли использоваться для повседневного чтения. Реликвии нужно беречь. Например, страницы «Божественной комедии» просто рассыпались в руках. Она наверно со времен Влада Дракулы тут стояла.

Ее внезапное откровение запустило по его коже волну мурашек.

— Я… я могу увидеть ту версию?

— Д-да, конечно, — она посмотрела на него проницательным, изучающим взглядом, а потом вдруг юркнула между книжных рядов и исчезла.

Сандра вернулась через несколько минут, бережно держа в руках заветный фолиант, словно это был младенец.

— Вот возьмите! — она протянула книгу, и на мгновенье их пальцы соприкоснулись. Это не было случайностью, он специально дотронулся до нее, хотя не понимал, зачем. — Но там даже текста не видно.

Влад одарил ее благодарным взглядом и присел в кресло. Ему не нужен был текст: его он помнил почти наизусть. Ему нужны были его чувства.

Он точно поехал рассудком. Замок кажется знакомым, библиотека. Книга лежит в руках так ладно, по-родному. Именно ее он читал сотни раз.

А еще ему знакомы Лайя и этот рыжий дикарь. А вот Сандра…

Влад перевел на девушку болезненный взгляд.

Сандра ему не знакома.

Она смутилась и заправила волосы за уши, хотя в этом не было необходимости: ни одна прядь не выбилась из своего плена. Но она нервничала и он догадывался, почему. Наверно им не стоило встречаться сейчас и смотреть друг другу в глаза. Слишком мало времени прошло.

— Я пойду. — Он встал и собирался удалиться, но она преградила путь.

— Влад! — она пыталась подобрать слова. — Я чувствую, что… должна объясниться. Вы наверно сделали обо мне соответствующие выводы, но…

— Сандра, нет! Я…

— Но я не собираюсь тащить вас в постель! — выпалила она и отважно заглянула в его глаза.

Интересно, она собиралась его успокоить? Думала, он с опаской передвигается по замку и боится, как бы она не выскочила из-за угла и не набросилась на него? А теперь ему полегчает и он вздохнет спокойно?

Черта с два! Она его сейчас оскорбила.

Вряд ли хотела сделать это специально, но скребнула по мужскому достоинству знатно!

И где этот обещанный плотоядный взгляд? Она смотрит так же, как перед обмороком. Напуганно и с какой-то непонятной ему мольбой.

Чего она ждет от него? И чего хочет?

— Я все же пойду.

— Я хочу, чтобы вы остались, — запротестовала она и тут же осеклась. — То есть я хотела сказать, что кое-что должна обсудить с вами. Это очень важно!

Он слишком устал. Его разум отчаянно молил о передышке. Нужно было время все обдумать и желательно подальше от этого места. Потому что оно словно подчиняло себе все его чувства, мысли и желания.

— Не сегодня! — наконец, ответил он и пошел к выходу.

Между прочим, его еще ждали дела. Нужно было вернуться в музей, написать письмо, составить опись имущества. Сроки поджимали и отвлекаться на личное совсем не было времени. Он достал телефон, набрал Марианну и известил блондинку, что приедет часа через полтора. Она клятвенно заверила, что дождется и поможет все разгрести.

Через десять минут шины опять зашуршали по гравию, возвещая замок об отъезде незваного, но такого желанного гостя. Влад с тоской бросил прощальный взгляд на каменный, угрюмый фасад и дернул руль вправо, оставляя позади нераскрытые тайны. Он не знал, жаждет ли он их разгадки и вернется ли сюда вновь…

Комментарий к Часть 14. Infernul lui Dante

В общем, мужчина окончательно запутался и сбежал в аптеку за препаратами 😄

И вообще он тот еще бабник, оказывается😇

========== Часть 15. Рухнувшая завеса ==========

Я продолжаю лежать на спине на простынях, пропитанных его запахом. Солоноватая амбра и сандал, с нотами сена и чем-то тягуче сладким…

Выдох облегчения готов вырваться из груди, но его сдерживает широкая ладонь, зажавшая рот. И все же предательское спокойствие уже растекается по венам, расслабляет скованные страхом органы: Лео Нолан явно лучше, чем непонятно кто с неизвестными намерениями.

Хотя, подождите… А какие намерения у охотника? Мы вдвоем в темном подвале, где сам черт нас не отыщет, и преимущество — не на моей стороне. Стоит ли ожидать, что он предложит чаю и заведет великосветскую беседу?

Я дергаюсь в его руках и выдаю нечленораздельное мычание.

— Узнала? — его шепот нежно касается уха, и он, наконец, освобождает мне рот.

— А должна была? — шиплю я в пустоту перед собой, все еще тесно прижатая спиной к его телу. — Не слишком ли много чести?

— Ты же вампир, Лайя? У вампиров чувства обострены. — Насмешка обжигает шею. Его рука, покоившаяся на моей талии, вдруг оживает и ползет вверх. — А ты, значит, у нас совсем бесчувственная? — С этими словами его пальцы бесцеременно пробегают по соску, прикрытому одной лишь тонкой тканью платья. Лео делает это намеренно, но даже понимание сего гнусного факта не помогает мне сдержать сладкого стона. Тело выгибается ему навстречу, бесстыдно прося добавки. Внизу живота начинает разгораться жар, рискуя воспламенить каждую клетку тела.

— Тебе же нравится, Лайя! Хватит сопротивляться. Доверься ему!

Голос из недр сознания мгновенно промывает мозг под холодным краном. По сей день Лале мне еще не насоветовала ничего дельного. Желание сделать ей наперекор — уже сродни условному рефлексу. Я хватаю руку Лео и грубо стряхиваю со своей груди, а он покорно отпускает меня, не скрывая самодовольной улыбочки.

Делаю глубокие вдохи, стараясь усмирить срывающееся дыхание и болезненное томление между ног. Но кое-что меня все же выдает — отвердевшие горошинки сосков под тонкой тканью. Какой идиот придумал платья из шелка? Преступление против женской половины человечества!

Лео, конечно, замечает красноречивые изменения в моем теле, но, к удивлению, не распускает свой ядовитый язык.

— Что ты тут делаешь? — набрасываюсь я на него, чтобы поскорее сменить тему.

— То же, что и ты, полагаю.

Комната погружена в черно-бурый сумрак от заженного на столе канделябра. Пляшущие тени от пламени расползаются по каменным стенам и нашим с Лео лицам. Здесь жутко. И присутствие охотника еще больше будоражит кровь. Запретное влечение, терпкий страх и запах его кожи уже сплелись воедино и наполняют собой тесное пространство. Сознание туманится, завлекая меня в игры собственного разума.

— Я… я просто гуляла по замку, — пытаюсь я подобрать слова, чтобы разумно объяснить Лео, какого черта я здесь оказалась.

— Тебя привела кошка, — поправляет он меня. Твердо и бескомпромиссно.

— Д-да…

— Я прибежал сюда за Носферату, а твоя Фиона уже ждала у двери. — Он так обыденно об этом говорит, будто его каждый день животинки по подземельям водят.

— Носферату? Но… как они могли здесь оказаться?

— Не знаю, Лайя. Думал, ты мне сможешь это объяснить, — он впивается в меня цепким взглядом. — Хотя… лучше прибереги свое красноречие. Кое-что я хочу узнать больше, чем про перемещение кошек в пространстве. Иди сюда!

Он хватает меня за руку и подводит к пустой стене, у которой одиноко стоит рама, небрежно укрытая куском ткани. Это можно было бы принять за старый, забытый хлам, но ткань новая и чистая.

Я гадаю, что могло так заинтересовать Лео. Почему это что-то стоит в темном подземелье, если оно столь ценное? И имеем ли мы право что-то здесь трогать и вынюхивать?

Но прежде, чем я успеваю договориться с собственной совестью, Лео хватает краешек полотна и позволяет ему сползти на пол тяжелыми складками.

Свечи колышатся, будто порыв ветра налетел и вот-вот потушит их. Комнатка на миг погружается во тьму, чтобы потом вспыхнуть ярким, ослепляющим светом. Светом моей памяти. Моего отчаянного, пронзающего насквозь потрясения.

Я шире распахиваю глаза. Вернувшийся после внезапной вспышки рыжий сумрак слишком жидок, чтобы спрятать то, что с легкостью скрывала ткань…

И с картины на меня смотрят трое неразлучных друзей из Османской империи. Такие юные и счастливые. Еще не подозревающие, что уготовила им судьба…

Лале почти закончила. Она так довольна собой, что просто сгорает от нетерпения показать работу двум самым дорогим ее сердцу людям.

Но все же…

Она снова берет кисточку, макает в зеленую краску и чуть подкрашивает радужку глаз Аслана. Они становятся еще ярче и искристее. Потом аккуратно обтирает кисть и берет уже небесно-голубую…

Лале с пристрастием еще раз оглядывает портрет, и ее губы расплываются в искренней улыбке. Друзья должны вот-вот прийти. Она с нетерпением предвкушает их восхищение.

Радостный лай Гузалик оповещает округу о долгожданных гостях, и Лале спешно вскакивает на ноги, роняя палитру. Разноцветные капли окропляют траву. Она загораживает спиной мольберт, чтобы не выдать свой секрет раньше времени.

— Опять рисуешь, Лале? — одаривает ее Аслан улыбкой, таящей слишком много личного для них двоих.

— И снова лужа? — хихикает Влад. Друзья весело смеются и подтрунивают над ней.

— Да ну вас! — притворно надувает девушка губки. — А я еще сюрприз им хотела сделать!

— Это хорошо! Мы любим сюрпризы. — Аслан подлетает к Лале, притягивая ее к себе, собираясь закружить в воздухе, но нечаянный взгляд, брошенный через ее плечо, заставляет замереть. — Это… Это… Влад!

Аслан чуть отходит назад, увлекая девушку за собой и давая возможность Владу увидеть тот самый сюрприз.

— Лале… Это… это… — заикается тот.

— Что такое? Что вы там бормочете? — теперь пришла ее очередь над ними посмеяться.

— Это великолепно! — в один голос выдыхают юноши.

— Боже! Ты настолько талантлива, Лале! Невозможно описать словами, как это прекрасно! — добавляет Влад.

— Вам правда, нравится? — уточняет она, хотя видит их смешные от потрясения лица и сама раздувается от гордости.

— Мне нравится все, к чему прикасается твоя рука, — шепчет Аслан ей на ухо. — Даже лужа была бы прекрасна, ласточка.

Лале фыркает, но не может злиться, встречаясь с восхищенным взглядом любимого мужчины. Его глаза в тысячу раз ярче, чем нарисовала она: нет краски, способной передать этот дивный цвет и переливы.

— Как жаль, что прекрасному творению не суждено обрести ценителей, — сокрушается Влад, возвращая Лале из ее сладких грез. Она переводит взгляд на парня и с грустью обнаруживает, что его глаза — потухшие. В них нет той небесной голубизны, над которой она так старалась. И причина вовсе не в том, что у ее таланта не найдется почитателей.

Лале неловко улыбается Аслану и мягко отстраняется. Они не наедине, поэтому стоять, обнявшись, так долго — едва ли честно по отношению к их другу. Лале, будучи уверенная, что и Влад испытывает к ней нежные чувства, старается оберегать их и боится причинить боль своим собственным счастьем.

Как же это несправедливо, что кому-то приходится страдать!

— Вы — мои самые главные ценители, — отвечает она. — Вы — те, кто озаряет мой путь. Те, кто способен вытащить из самого сильного отчаяния. — Лале притягивает двух парней к себе и крепко обвивает их шеи тонкими ручками. — Других и не нужно…

— Что скажешь, Лайя? — охотник штурмом выдергивает меня из светлых воспоминаний. — Хотя ты же не Лайя, верно? Эта девушка на картине — ты? Лале?

— Лале, — шепчу я. В груди болезненно пульсирует, будто в сердце впилась его гребаная пуля. Я умираю медленно и мучительно, истекая тоской по нам прежним.

— А рядом я и Влад?

«Господи, какой же смышленый у тебя сын получился! Как он догадался вообще?»

— Точнее Аслан и… ? — Лео смотрит на меня, ожидания ответа.

— И Влад. Влад III Басараб. Он же Цепеш. Он же…

— Дракула, — заканчивает Лео, на глазах теряя свою дерзкую спесь. Я вижу тени смятения в его глазах. Похоже, охотника выбило из колеи то, что в прошлом у него были крупные связи.

— И… что мы там делали? Кем были? Ну с Владом все ясно, а Лале с Асланом?

Я не хочу ступать на эту зыбкую почву. Все, что касается этой парочки, как колючки, впилось в память, и заросло там. Выдергивать их будет слишком мучительно. Но я знаю, что Лео все равно выпотрошит из меня ответы.

— Лале, — хрипло начинаю я, — была племянницей султана. Аслан и Влад — два плененных наследника покоренных земель. Аслана она… я знала с самого детства. Юноша совсем не помнил свою страну и был предал той, которая его вырастила. А вот Влад… Влад появился, когда мы были уже подростками. Диковатый, озлобленный. В отличие от Аслана он должен был вернуться на родину и править Валахией. Все примерно так, как можно прочитать сейчас в учебниках истории, — я сглатываю, потому что в горле пересохло. — Мы были друзьями. Настоящими и неразлучными.

— Только друзьями? — с подозрением переспрашивает Лео.

— Да! — резко слетает с языка. Чувства этой безумной и Аслана — священная территория, на которую не пускают посторонних. Нечего охотнику там делать!

— Поэтому ты меня не убила, — констатирует парень. Я поднимаю на него удивленные глаза и вижу, что он смотрит сквозь меня. Просто утверждает, как факт, говоря сам с собой.

А потом в два шага Лео настигает меня и сжимает за плечи:

— Хорошо, с тобой все понятно. Но какого черта мы с Владом живем опять? Это ты можешь объяснить? Что за проклятие заставило души вернуться и вновь встретится с тобой?

Лео — на пределе. На грани. В любой момент его может разорвать от уже кипящих эмоций. Я не знаю, что бы чувствовала сейчас на его месте, узнав себя на старой картине 15 века.

Но меня пугает не это. Не его злость заставляет содрогнуться, как от удара.

Он назвал нашу встречу проклятием.

— Ты слышала, идиотка? Все еще предлагаешь довериться?

Но, возможно, он прав. Сколько раз я задавалась этим вопросом и не находила ответа. Чье это проклятие? Для чего мы вместе сейчас?

— Я не знаю, — выдыхаю я. — Я не имею к этому отношения.

Лео долго и пронзительно пытает меня взглядом, а потом отпускает. Его шаги, которыми он меряет комнату, размашистые и нервные. Он кусает губы до крови, запах которой тоже примешивается в атмосферу комнаты.

— Значит… фактически это замок Влада? И он не узнал его? — наконец, выдает он.

— Думаю, что он что-то чувствует, — зачем-то решаю пооткровенничать я. — Когда Сандра пояснила, где библиотека, Влад ответил, что знает. И когда мы впервые встретились… он тоже сказал, что у него ощущение, будто мы знакомы.

Лео чуть скалится и губы трогает едкая усмешка, но тут же его лицо смягчается и он произносит:

— Ты мне снилась после нашей первой встречи. Назвала Асланом и растворилась в поле розовых тюльпанов. И сейчас я понимаю, что это была не ты, — Лео бросает взгляд на портрет, — а она.

Его неожиданное признание обдает ударной волной, и я чуть теряю равновесие. Лео проникает на ту самую запретную территорию, и часть меня отчаянно требует этого, а другая часть продолжает сопротивление.

— Кто рисовал картину, Лайя? — Опять новый вопрос. И Лео избегает называть меня Лале.

— Она.

— И тебе известно, как она оказалась в доме Дракулы?

Да, мне известно…

Отъезд Влада — событие, раздирающее Лале сердце. С одной стороны, она понимает, что вдали от нее и Аслана его боль неразделенной любви притупится. Да и не это главное. Он, наконец, станет свободным, он станет правителем Валахии. Можно ли пожелать лучшего дорогому другу?

Но с другой стороны, она понимает, что будет тосковать. Тосковать по нему, по их юности, былым временам, посиделках в домике Хюмы. Будто от нее самой оторвут кусок, и ничто уже не залечит эту варварскую рану.

Рано утром они встречаются в излюбленном месте втроем, чтобы расстаться спустя час. Может статься, навсегда.

Лале кидается на Влада с горячими объятиями, ее грудь надрывается от безутешных рыданий. Таких, что Аслана даже колет крошечной иголкой ревности.

— Ну же, Лале, все хорошо! Не плачь! — утешает ее Влад, аккуратно обнимая за плечи.

— Я не могууууу! — опять завывает она, роняя голову на грудь юноши. Нет, не юноши. Уже настоящего мужчины, который готов управлять страной и вести за собой народ. — Мы же встретимся, Влад? Пожалуйста, пообещай. Мы должна когда-нибудь встретиться опять?

— Лале, милая, дорогая, — Влад отстраняется и крепко сжимает ее ладони. — Я не могу пообещать то, что во власти одного лишь Господа. Но я властен молить его, чтобы это когда-нибудь произошло.

Она неуклюже вытирает слезы и пытается вглядеться в его лицо, запечатлеть его в памяти. А потом срывается и убегает в домик.

Лале возвращается с заветным свертком и протягивает его Владу:

— Вот, возьми! Это мой подарок. Я не переживу, если ты нас забудешь.

— Я никогда вас не забуду! — Влад слегка разворачивает трубочку и видит краешек самого себя. — Это же… наш портрет!

— Да, я хочу, чтобы он был у тебя. Чтобы у тебя всегда были мы!

Она опять кидается к нему на шею, и Аслан сверху заключает их в свои объятия. Так они стоят несколько минут, каждый думает о чем-то своем. Их овевает ореол тихой грусти и безусловной, искренней, сверкающей любви, на которую способны только самые светлые сердца на земле. Одинокие сердца, обретшие друг друга…

Может быть, это Лале… я всех прокляла, взяв с них обещание встретиться? Сказать об этом Лео? Вряд ли его это обрадует.

— Я́ подарила эту картину Владу. И он… сохранил ее. — Одному Богу известно, как, но сохранил. Осознание этого приятным теплом растекается в груди, наполняет меня благодарностью.

— Значит, Владу? — задумчиво тянет Лео.

— Какие-то проблемы? — Я с прищуром смотрю на охотника, кидая вызов своей надменностью.

— А почему не Аслану?

— А тебе жалко? — распаляюсь я. — Я нарисовала, мне и решать, что с ней делать!

— Не поспоришь! — рычит Лео, метаясь по комнате, словно обезумевший лев.

Бедный обиженный мальчик! Конфетку отдали другому. — Но… картина теперь принадлежит Сандре. Вот же она удивилась, когда нас всех увидела!

Я застываю! Я совершенно забыла про Сандру!

Но теперь паззлы стремительно складываются в голове, и мне становится ясно ее поведение. Она действительно каждый раз была, мягко говоря, в шоке, знакомясь с нами.

— Вот только на Влада она отреагировала особенно болезненно, — подмечает Лео.

Да, это так. Но и этому теперь у меня есть объяснение. Сандра так профессионально увлекалась его персоной, что это переросло в личное. Ее мечта с картинки переступила порог дома. Хорошо, что мы вообще ее откачали!

— К Владу у нее… самая сильная привязанность, — туманно отвечаю я.

— А ты коварная, Лайя Бернелл. На глазах подруги целуешь мужчину, к которому та испытывает сильную привязанность? — Слова обжигают своей беспощадной правдивостью, хлестают меня, как провинившуюся рабыню. — И как, тебе понравилось?

— Понравилось, — язвлю я. — Даже очень!

Как бы то ни было, не ему читать мне морали и подавать пример непогрешимости.

Лео сжимает кулаки и стреляет в меня уничтожающим взглядом. Кажется, он переступил грань, на которой с трудом балансировал. Да нет, это ж я дала ему пинка.

Комнатка вдруг чудится мне тесной клеткой, и я в ней вместе с разъяренным зверем. Он медленно приближается ко мне, заставляя отступать. Пугает меня.

Еще пара шагов — и мои ягодицы касаются стола. Канделябр, стоящим на нем, чуть дергается, заставляя подскочить опутывающие нас тени. Охотник упирается руками в столешницу по обеим сторонам от меня и нависает сверху. Мне некуда деться от его властного взгляда, испепелящего в прах.

— Знаешь что? Ты достала меня, Лайя, — шипит он. — Надеюсь, ты наигралась. Потому что теперь буду играть я…

Комментарий к Часть 15. Рухнувшая завеса

Надеюсь, в аду нет котла для авторов, заканчивающих главу на самом интересном месте. Просто очень хотелось поделиться и сделать еще один финт в будущем.

========== Часть 16. Into the dark ==========

Все, что происходило с ним с момента вынужденной дислокации в солидный замок в румынском лесу, можно было назвать одним емким словом — абсолютный, всеобъемлющий, катастрофический пиздец.

Нет, водно слово он все же не уложился.

Вообще, Лео было сложно удивить. Какие нераскрытые тайны мироздания смогли бы это сделать, когда он каждый день сталкивался с кровью, болью, убийствами, вечно живущими тварями, которые на эту вечность не имели никакого права? Он давно уже перестал уповать на Божью справедливость, научился наступать на горло собственной жалости. В его носу — запах пуль, на его пальцах — непроходящие вмятины от револьвера, с которым он сроднился, будто это часть тела. Ненавистная часть, которую иногда хотелось отрубить, но он уже не мог.

Но в замке все приобрело новый оборот. Никогда еще Лео не сталкивался с магией, помимо той, которой традиционно обладали все вампиры. Гипноз, чуть больше ловкости и силы, хорошее обоняние и слух — к этому он привык и уже считал весьма обыденным. Даже он развил в себе подобные качества методом упорных тренировок.

Почти вампир, но, к счастью, все еще не жаждет чужой крови.

А вот перемещения в пространстве и заклинание, про которое говорила Лайя, — это уже что-то свеженькое для его недурственного опыта.

Забавно!

Он должен умереть, но даже не вспоминает об этом. Как говорится, некогда скучать и предаваться унынию. Его выхватили из собственного номера, вместе с этой проклятой девчонкой, забросили на адскую карусель и погнали в водовороте полуреального бреда, явно вознамерившись укатать до тошноты.

Но и это его не сильно беспокоило, хотя фокусы, надо признать, весьма интересные. Все внимание Лео было сконцентрировано на другом. Точнее на другой. На маленькой, лживой гадине, которая затащила его в это незабываемое приключение. На ее мотивах, желаниях и действиях.

Он запутался. Старался барахтаться, но сети только сильнее впивались в сильное тело, проверяя предел упругости, ища ту точку, в которой он будет сломлен.

Он то верил в ее искренность, то пылал огнем презрения. Она заставляла его сгорать в противоречивых эмоциях, корчиться в муках немой ярости. А еще ублюдочного желания, которое было так некстати. Каждый раз, когда она отпускала в его сторону свою остроумную колкость, ему хотелось заткнуть ее поганый рот яростным поцелуем, затолкать в первую попавшуюся комнату и…

Блять! Нельзя же постоянно думать об этом!

Хотя лучше об этом, чем о том, что Лайя может быть другой. Когда они оставались наедине, между ними всегда неминуемо что-то проскальзывало. И он сейчас не о взаимном влечении, которое, кажется, вообще не исчезает, он о доверии, отчаянном стремлении навстречу. Порой она будила в нем безудержную нежность, оставляюшую похоть и предубеждения за дверью.

Лео метался по комнате, любезно отведенной для него Сандрой. Подушки летали по воздуху из стороны в сторону, пинаемые руками и ногами. Будь он у себя дома, он бы точно пульнул что-нибудь повнушительнее безобидного мешка с перьями, но здесь приходилось хоть как-то вымещать свою злость!

Она поцеловала Влада! По-взрослому, по-настоящему. Лео внимательно следил за процессом и точно видел, как ЕГО язык скользнул в ЕЕ рот!

Фу, какими вещами он занимается!

От воспоминаний в груди расползлось жалящее тепло. Особенно изощренное в своем садизме.

Уже пора признавать, что он хочет Лайю себе — целиком и полностью — или можно и дальше прикидываться идиотом?

И хочет ли? Что им движет, помимо вожделения? Он знает? Нет!

Слишком крутой, независимый мальчик, похоже, ни разу не испытывал любви. Так что ему нечего взять за эталон.

Да и не любит он ее! Что за бредовые мысли?

Он скривил лицо в брезгливой гримасе и поймал свое отражение в зеркале. Да, именно такую эмоцию вампиры и должны вызывать у охотников. Просто он тут заигрался в непонятные игры. Или это его самого заиграли?

— Мяяяяяу!

Ему отчетливо послышался кошачий зов. Если бы Лео не понимал всю невозможность предположения, то поклялся бы, что это его любимый Носферату.

Вот где теперь его кот? Кому за это сказать спасибо? Он злобно рыкнул и выругался.

Охотник подошел к двери и, уверенно распахнув ее, заглянул в коридор.

— Мяу!

— Дружище? — Лео раскрыл глаза от удивления. Неужели очередное колдовство?

Кот еще раз призывно мяукныл и не спеша побежал по коридору, увлекая хозяина за собой, пока не привел к одной из дверей подземелья, где их ждала Фиона.

— Что? Вы хотите, чтобы я туда зашел? — до него начало доходить, что все это не может быть по-настоящему, но руки, будто не принадлежавшие ему, уже толкали тяжелую двери, а ноги несли внутрь странного помещения.

Лео посветил телефоном, стараясь понять, где он находится. Продираясь сквозь тьму, неохотно уступающую место тонкой полоске искусственного света, парень зацепил бедром тупой угол и чуть не свалился с ног.

Черт!

— Зачем мы сюда пришли, дружище? — с опаской поинтересовался он у кота, который ничем не выдавал свое присутствие. — И как ты вообще здесь оказался? И Фиона? Вы же в Бухаресте были, а тут километров сто преодолеть нужно. — Лео стал водить лучом света по полу, но кошек обнаружить так и не удалось.

А может, это были глюки? Он свихнулся?

Лео перевел источник света на предмет, который наградил его знатным синяком на бедре. Стол. Массивный, дубовый. На нем — небрежной стопочкой сложены какие-то книги и папки. В центре величественно возвышался красавец канделябр с пятью немного подтаявшими свечами. Парень нащупал в кармане зажигалку — и через несколько мгновений тьма уступила место теплому сумраку, разлившемуся по комнате и приятно обласкавшему взгляд. После пожирающей тьмы глаза достаточно быстро привыкли к неяркому свечению.

Комната, тесная, с низким потолком, без единого окна, не представляла из себя уютное местечко. Он провел пальцами по плоскости стола и внимательно осмотрел след. Пыли нет. Взгляд тут же скользнул на папки. Современные, пластиковые.

Не мучая себя ненужными условностями и правилами приличий, Лео обогнул стол и открыл верхнюю. Быстро пролистал содержимое. Потом вторую. Третью.

Проклятие! Здесь все на румынском. Он ничего не понимает.

Нечаянно зажегшийся азарт Шерлока Холмса уже готов был вновь потухнуть. Лео разочарованно отвел унылый взгляд куда-то в угол, и тот наткнулся на прямоугольник, бережно закутанный в светлую ткань. Охотник поднялся, подошел к предмету и стал нетерпеливо избавлять его от упаковки, словно это был подарок.

Ему вдруг показалось, что это именно его подарок.

То, что он увидел, взорвалось в голове триллиардами ослепяющих звезд, вынуждая его самого плавиться в невероятности происходящего. Опавшие покровы ткани открыли его взору портрет, с которого на него смотрели три счастливых лица: Лайя, Влад и он сам.

Лео осел на пол и потер пульсирующие виски. Внимательным, но невидящим взглядом уставился в картину и постарался напрячь потекший мозг.

«Ла… ле… — зазвенели в голове слова, причиняя физическую боль. — Что означает тюльпан. Распространенное имя на территории нынешней Турции, а ранее — Османской империи. Нежное, словно шепот ветерка; сочное, как стебельки травы. Идеальное… для прекрасной княжны, племянницы сультана.»

Лале, значит? Племянница султана Османской империи? Вот кто эта чертова девчонка!

Он сконцентрировал внимание на ее лице. Чуть моложе, чем Лайя. И такая чистая, светлая, что внутри его скрутило от белезненного, неизведанного чувства. Хотя… нечто подобное он испытывал с Лайей в моменты их редких перемирий.

И вот он, рыжий парень, который как две капли воды похож с Лео, — тот самый Аслан, которого она звала.

А Влад?

Лео почувствовал, что злится от его присутствия на картине.

Какого хера и он тут делает? Что вообще их двоих связывает с этой девчонкой?

Голова кружилась нещадно. Охотника терзали сотни вопросов, тысячи противоречий и миллионы оттенков чувств. Он не смог бы ответить, сколько он просидел на полу, приходя в себя, собирая по крупицам сознание, готовое его покинуть.

И он бы не ответил, сколько еще смог просидеть, если бы из полузабытья его не вырвал женский окрик и возня в коридоре. Небрежно накинув ткань на раму, он подошел к двери и приготовился встречать ту единственную, которая могла утолить его голод. Неистовый, безудержный голод получить ее ответы.

***

— А ты коварная, Лайя Бернелл. На глазах подруги целуешь мужчину, к которому та испытывает сильную привязанность? И как, тебе понравилось?

— Понравилось, — она смотрит дерзко и насмешливо, заставляя кровь закипать от ревности, с которой ему, как оказалось, невероятно трудно справляться. — Даже очень!

Сучка!

Она испытывает его терпение.

Вместо того, чтобы вытащить его сердце и сожрать полностью, она манерно режет его на маленькие кусочки невероятно тупым ножом. Тем самым еще больше раздирая раны.

Лео сжимает кулаки и челюсти, стараясь себя успокоить. Впрочем, к чему эти полумеры: он знает, что способно утолить его муки.

Она его хочет? Кто бы сомневался! Как нежная кошечка, ведется на все его ласки.

Ничего не чувствует? Да плевать на чувства, он о них ее не попросит! Он возьмет то, что она с готовностью отдаст ему сама.

Мудак? Неееет. Это взаимовыгодное сотрудничество. Он даже постарается, чтобы ей понравилось. И уже потом с радостью швырнет ей в лицо ее порочность и грязь.

Он медленно надвигается на нее и в его глазах горит решимость. Если бы он немного остыл, то не узнал бы себя со стороны, но с честью он потом как-нибудь разберется.

Лайя в смятении пятится назад, пока не натыкается на стол, и Лео тут же запечатывает ей путь к отступлению, оперевшись руками о столешницу.

Вот теперь ему будет интересно!

— Знаешь что? Ты достала меня, Лайя! Надеюсь, ты наигралась. Потому что теперь буду играть я…

Он с легкостью подхватывает ее под бедра и, резко подавшись вперед, усаживает на стол.

— Что… ты…? — Она задыхается словами, еще не в силах осознать, что он задумал. Ее огромные глаза в смятении бегают по его лицу, дыхание прерывисто дрожит у самых губ. Ему нравится, какая она сейчас: растерянная и милая.

И порочная. Платье, которое и без того с трудом скрывало ее прелести, теперь бесстыдно задрано вверх, предоставляя его жадным глазам интригующее зрелище.

Белоснежное кружево ее трусиков светится в густом сумраке, примагничивая его похотливый взгляд. Он в исступлении закатывает глаза, тихо рыкнув. И тут же вгрызается в нежный рот жадным, требовательным поцелуем, одной рукой стягивая каштановые волосы на затылке.

Она замирает. Ошеломленная, застигнутая врасплох и раздавленная его напором, она плотно сжимает губы, не пуская его. Но не отталкивая.

И ему становится страшно. Страшно от того, что она может его отвергнуть, послать ко всем чертям. Он проводит языком по ее нижней губе и отчетливо чувствует вкус ароматной спелой вишни. Боже, это сводит с ума! Интересно, он переживет, если его не пропустят в этот дивный вишневый сад?

Но в следующую секунду Лайя размыкает губы, и Лео обжигает их выдохом облегчения. С мягкой настойчивостью запускает язык в ее ротик и он тут же сплетается с ее язычком. Лео так привык к его ядовитости, но сейчас во рту только пьянящая сладость, подкармливающая необузданное желание. Эта девочка, его невероятная девочка позволила ему!

Лео низко рычит, еще больше запутывая пальцы в шелке ее дурманящих волос. Другой рукой он обхватывает ее ягодицу и одним резким движением притягивает к себе. Это движение настолько опасное, имитирующее тот процесс, которым они вот-вот займутся, что по его телу пробегает горячая волна. А Лайя издает громкий стон, заставляя эту волну в нем резонировать.

Теперь она упирается грудью в его грудь, и он отчетливо чувствует ее напряженные соски даже сквозь ткань.

Господи, эта женщина знает, что на земле существует бюстгалтер? Этот предмет гардероба создан специально для того, чтобы пощадить мужскую половину человечества.

Но кажется, у них 1:1, потому что он тоже кое-чем упирается в то самое белоснежное кружево, для которого отведено почетное место в его мыслях.

— Ла… — жарким стоном выдыхает он ее имя, но осекается. Как ее назвать?

Лайя? Или все же Лале?

Да черт! Пожалуй, он обойдется без имен и ограничится пошлым «дорогая» и «да, детка!».

Лео опять припадает к ее сладким губам, упиваясь их восхитительным вкусом. Ладони бесстыдно путешествуют по ее телу. Она хватает его за плечи, слегка впиваясь коготками в каменные мышцы. Пробегает подушечками пальцев по его шее, заставляя от наслаждения закусить ее губу… И хватается за резинку, в плену которой находится густая рыжая грива, настойчиво стягивает ненужную деталь вниз.

Чистая медь рассыпается по его плечам и тут же стекается к ней, лаская оголенные ключицы.

— Давно хотела это сделать, — Лайя расплывается в сладострастной улыбке, окончательно сметая в его голове все предупреждающие знаки.

— Тебе показать, что я давно хотел сделать? — рычит он, закусывая мочку ее уха, а потом и шею. — Боже! Ты… прекрасна…

— Ммм, очень интересно. — Она отшатывается и ее пьяные, с темной поволокой глаза бросают вызов, а рука бесцеремонно забирается ему под футболку и ползет вверх, очерчивая каменные кубики пресса.

Ее прикосновения превращают его в сплошной оголенный нерв. В послушного песика, ждущего ласк, как собственного хозяина. Лео закидывает голову, прикрывает веки и, кажется, перестает дышать…

До тех пор, пока ее ладонь не добираются до его соска. Лайя с ощутимым напором зажимает его между пальцами, тем самым выбивая из легких парня застоявшийся воздух, который вырывается протяжным стоном.

— Ты что-то собирался со мной сделать? — долетает до него ее сексуальный насмешливый голосок, а рука скользит дальше, наметив очередное коварство. — Намекни хотя бы. — Теперь эта чертовка обнимает ногами его бедра, и подтягивается еще ближе.

Она над ним издевается. Хочет его смерти. Это она его подчиняет, но он и так уже пал.

Аслан доблестно погиб на поле боя. А он, Лео, умрет прямо здесь и сейчас от одного только желания овладеть ею. От одного ее греховного запаха, запретного вкуса губ. Хотя плевал он давно на все запреты. Она впиталась в него, забрала волю и рассудок. Из всех пороков она, - безусловно, самый тяжкий.

Давно нарастающее напряжение в паху достигает такой точки, в которой терпеть уже невозможно. Желание срывается с цепи. Лео в два счета укладывает девушку на лопатки, придерживая за затылок. На пол летит весь ненужный хлам: книги, какие-то шкатулки, папки и тетради. Канделябр, задетый нетерпеливым размашистым движением, тоже летит вниз, издав громкий лязг. Через пару секунд их рай поглощает абсолютная тьма…

Лео аккуратно опускается сверху. Он не может ее видеть, но может обонять и осязать. Оставшиеся чувства так остры, что можно о них пораниться.

Пальцы наощупь находят бретельку, получая электрические разряды от ее кожи. Он спускает тонкую веревочку с плеча, даря взамен чувственный, влажный поцелуй.

— Намек достаточно очевидный? — он не видит ее глаз, но представляет, как они полны иступленным желанием. Боже, как же она нужна! Как же он хочет сделать эту плохую девочку своей. Наказать ее за опасную игру минутами разратного блаженства.

— Нет!

Ее крик бьет под дых, забирая весь кислород, которым можно дышать. Она грубо отталкивает его куда-то в пустоту. В пропасть, где лететь он будет бесконечно.

Что, черт возьми, произошло?

Неужели можно быть такой жестокой дрянью? Он готов прибить ее на месте прямо сейчас.

— Лайя, ты… — он не может подобрать слова. Слишком больно. — Ты могла меня сразу оттолкнуть? До того, как мы оказались… Ррррр

Горькая усмешка касается его губ, но она этого не увидит.

Кажется, с самого начала это была не его игра…

Комментарий к Часть 16. Into the dark

Надеюсь, немного покрошила вас на клочочки.

Будет интересно услышать в отзывах, как вам такой Лео) ну и финалочка.

========== Часть 17. Свет во тьме ==========

Комментарий к Часть 17. Свет во тьме

Пользуясь случаем, всех с наступающим Новым годом! Любви, счастья, тепла, взаимопонимания и стрррррраааасти 🔥

P. S. Намек относительно динамо был в заголовке.

Наше подсознание — вещь темная и неизведанная. Там на привязи изнемогают страшные демоны, ждущие удобного момента, чтобы сорваться и разинуть свою ненасытную пасть.

И этот момент неизбежно наступает.

Всегда.

И тогда демоны принимаются за свою трапезу, заставляя тебя задыхаться от чувства безысходности и собственной беспомощности.

А когда они наедаются, уходят обратно дремать, набросив на шеи оборванные веревки. И ты думаешь, что теперь все хорошо.

Но нет. Они потревожили чужих демонов, и те тоже жаждут лакомого кусочка…

°

Прошло три недели с тех пор, как мы с Милли вернулись в Лэствилл, и все это время, каждый день от рассвета до заката, без обеда и выходных, я старалась с головой загружать себя подготовкой к выставке Влада. Дел, действительно, было невпроворот, а время поджимало. По утрам я улыбалась себе в зеркало вымученным оскалом и громко говорила, что жизнь налаживается. Если верить психологам, то аффирмации очень помогают принять желаемое за действительное.

Но чем дальше, тем яснее становилось, что это не работает.

Такая действительность была похожа на руины здания, которые завесили яркой тряпкой с напечатанной на ней картинкой былого великолепия.

Или на оставленный со вчера чай: с виду все нормально, но пить уже отвратительно.

Самообман вскрывался с приходом темноты. В моей самозабвенной гонке все же приходилось делать передышки на сон — и тогда запретные мысли сносили возведенные за день плотины и накрывали меня с головой.

Воображение будто издевалось, рисуя наши с Лео обнаженные тела в той злополучной комнате, и все мое существо отзывалось на эти фантазии разливающимися волнами возбуждения и ноющим томлением внизу живота.

Каждую ночь, засыпая в холодной постели, мне приходилось ласкать себя, чтобы сбросить это чертово напряжение, получить желанную разрядку. Но «болеутоляющего» хватало ненадолго — вскоре тело опять изнывало по бессовестным рукам и горячему языку охотника.

Ненасытной плоти требовалась хорошая порка. Ремнем. Чтобы выбить идиотскую дурь и похоть из больной головы.

Но если с телом можно было хоть как-то проработать проблему, то с душой не было никаких шансов договориться. Ее-то не потрогать в нужных местах и игрушками в нее не потыкать.

Душе хотелось не только в постель. Ей до трепета мечталось делить с Лео закаты, просмотренные фильмы, пробежки на свежем воздухе, зонт во время грозы и прочей романтической чепухи. Всего того, чего между нами в принципе быть не могло, о чем он ясно дал понять.

И похоже, охотник даже внял моим предупреждениям: он не пытался искать со мной встреч и в Лэствилле, судя по «полевым» сводкам Милли, так и не появился.

А сестра тем временем продолжала тесное общение с Кэти, являя собой неосознанный укор моему малодушию. Надо было рассказать Милли, кто такой Лео Нолан, оградить ее от общения с их семейкой, но у меня не хватало духу поднять эту щекотливую тему.

— Милли, пообещай, что расскажешь мне, если вдруг увидишь Лео. — В итоге я посчитала благоразумным решать проблемы по мере их поступления.

— Хорошо, а тебе зачем? — спросила она, вцепившись в меня жаждущим взглядом.

— Хотела обсудить с ним кое-что, — соврала я. Конечно, обсуждать с ним я ничего не собиралась, просто нужно было как-то обезопасить сестру, когда охотник появится на горизонте.

— Ммм, ясно! — отозвалась девушка, лопнув пузырик розовой жвачки. — Странная ты, Лайя, с тех пор, как мы вернулись. Нет, ты и была странная, но сейчас вообще пипеееец.

Да, теперь я странная. И Лале больше со мной не разговаривает. Ее отныне вообще не существует.

Я перестала бегать от прошлого и признала ответственность за все свои поступки. Я даже признала ее чувства к Аслану своими собственными чувствами к его новому воплощению.

Теперь это будет мои́м проклятием.

Теперь я́ буду шуршать дневниками памяти, сидя бессонной ночью с чашечкой лавандового чая…

***

Собственное тело отказывается слушать меня. Дрожащие пальцы скользят по груди Лео, обжигаясь о жар его тела. Ноги обхватывают его бедра, стремясь стать еще ближе. Отбросив стыд и смущение, я вытворяю то, чего хотела с самой первой встречи. Острое желание сжалось тугой пружиной внизу живота и посылает по телу сладкие судороги.

Завтра мой разум обязательно отчитает меня, но сегодня я послала его ко всем чертям.

Я ощущаю ладони Лео на своем теле: они буквально плавят кожу под собой.

Я ощущаю горячие губы на своих губах: они убивают последние всполохи здравого смысла.

Я хочу впервые за длительное время довериться мужчине — единственному, которого я когда-либо любила и отчаянно желала. Все остальное пусть на час останется за пределами нашей маленькой обители, пропитанной испепеляющей страстью и ароматом плавящегося воска.

Лео укладывает меня на спину, и я прикрываю веки от переполняющего изнутри мучительного блаженства. Выгибаюсь, требуя прикосновений, хочу чувствовать его кожей, вбирать в себя каждой клеточкой тела.

Такая порочная и чистая одновременно, какой еще никогда не была.

Такая, какой открываются лишь любимому мужчине.

Сквозь морок пьянящего забытья слышу шум и звон летящих на пол предметов, но все это так далеко — для меня существует только Он.

Охотник придавливает меня своим горячим телом, срывая с губ тихое молящее хныканье. Его дыхание обжигает ключицы и впадинку у горла.

Приоткрываю глаза, чтобы встретиться с горящим зеленым взглядом, найти в нем отражение своего безудержного желания…

И не нахожу его.

Вообще ничего.

Темно… Пусто… Бесконечно…

Как в моем самом страшном кошмаре.

Меня опутывает непроглядная тьма. Та самая, что преследовала несколько веков подряд. Та самая, что снится до сих пор, заставляя переживать моменты дикого, первобытного ужаса. Она давит на меня, лишает последней воли, утягивает на дно без возможности подать сигналы бедствия.

Дыхание сбивается, а сердце рвется наружу, ударяясь о грудную клетку.

Чьи-то пальцы касаются плеча, оттягивая бретельку платья, и это прикосновение окончательно отдает меня на растерзание иррациональному страху. Мне что-то говорят, но я уже не понимаю, кто и что именно. Паника полностью застилает разум, отключает мозг и делает меня слепым паникером на тонущем корабле.

— Нет! — я собираю последние силы и толкаю своего невидимого мучителя.

Тело сотрясается крупной дрожью. Вокруг горла затягивается удавливающий шнур. В ушах стучит кровь, хотя в венах она застыла.

Я слышу его голос и шаги в кромешной темноте. Они пронзительно звенят, отражаясь отовсюду. Они совсем близко. Я хочу закричать, но веревка на шее резко затягивается, оставляя мне ничтожно мало воздуха. Все, что я слышу теперь, — это собственные хрипы.

Но он готов утешить меня в ледяных, усыпляющих объятиях. Мой самый страшный кошмар, из которого я никогда не могла выбраться самостоятельно…

— Девочка моя, ты слышишь? Смотри на меня! Все хорошо! Все уже прошло!

Тьма все еще окутывает меня черными покрывалами, но теперь сквозь нее пробивается долгожданный, успокаивающий свет. Свет, который всегда спасает меня, подобно маяку, указывая путь в абсолютной темноте. Он исходит от самых любимых, самых зеленых в мире глаз. Когда-то я запечатала этот взгляд в своей душе. Просто потому, что не желала однажды забыть.

Я делаю неуверенный вдох — уже благословенная роскошь. Скованные страхом органы будто оттаивают после эры вечной мерзлоты.

Перед глазами все отчетливее проявляется его прекрасное лицо. Родные глаза сейчас такие обеспокоенные, наполненные волнением и болью.

Я тяну к нему руку, молясь, чтобы видение не ускользнуло.

Но оно еще здесь.

Я аккуратно провожу пальцами по колючей щеке, а он ловит мою холодную ладонь и прижимает к себе сильнее:

— Боже, как же ты меня напугала!

— Аслан… — выдыхаю я, но все, что я хочу сказать, тонет в океане моей к нему нежности.

— Если тебе так угодно, — его губы трогает невеселая ухмылка…

И реальность стремительно принимает меня обратно в свои распростертые объятия. Комнатка по-прежнему тонет в мягком сумраке зажженых свечей; я сижу на краю стола, а передо мной охотник.

— Лео! — я отдергиваю руку и заливаюсь густым румянцем. Как же нелепо это выглядело со стороны. Что я тут вообще в своем бреду творила?

— Разочарована? — хмыкает он.

Я замираю и смотрю в его глаза. И вдруг понимаю, что видения и вовсе не было. Сегодня меня спасал Лео Нолан. Это он был рядом все время, на свет его глаз я выбиралась из тьмы. А еще…

— Лео… ты назвал меня своей девочкой? — Предательская улыбка растекается по губам сладким нектаром, а внутри поднимается теплая волна.

— Лайя, ты не в себе была. Всякое могло почудиться. — Он встает и отправляется к картине, принимаясь укутывать ее обратно в ткань резкими, нервными движениями.

А я смущена и сбита с толку.

Почудилось? Может и так.

Я аккуратно слезаю со стола, одергивая короткий подол платья. Совсем недавно на этом столе мы почти занялись любовью, а сейчас между нами опять растет стена.

— Лео, поговорим?

Я подхожу к нему вплотную, забираю картину все еще дрожащими руками и отставляю в сторону. Нос утыкается в его шею, и я с наслаждением втягиваю манящие нотки парфюма и теплой кожи. Не могу устоять перед соблазном провести по его шее влажными губами, зацепить ворот футболки и слегка прикусить ключицу. И все это мучительно нежно, с желанием сказать то, что невозможно выразить словами. Я схожу с ума от этой трогательной близости.

— Лайя, пожалуйста! — Он хрипло выдыхает и отстраняет меня, обхватив за плечи. — Не думаю, что тебе сейчас это нужно.

Я теряюсь от неожиданности и сердце насквозь пронзают острые иглы обиды:

— А ты… знаешь, что мне нужно? — голос запинается в бесполезных попытках звучать твердо. — Ты ясновидящий, Лео? Или психолог?

— Я знаю, что тебе нужно прийти в себя. Тебе скоро уезжать.

Внезапно реальность становится еще хуже, чем мой недавний кошмар. Лео заперт в злосчастном замке, а я так и не нашла способа ему помочь. И даже не искала, черт возьми! Все происходит по какому-то дебильному сценарию, а нас дергают, словно марионеток за ниточки!

Я нервно заламываю руки и кусаю губы до боли, пытаясь совладать с собственной беспомощностью.

— Я не уеду, пока не буду уверена, что ты в безопасности, — тихий шепот срывается с губ и слов почти не слышно даже в немой тишине.

Я просто не смогу тебя оставить.

— Лео… — Я снова подхожу и крепко обвиваю его руками, прижимаясь всем телом. Так хочется сейчас врасти в него, стать щитом, который сбережет от беды. Я такая маленькая рядом с ним, но так хочется быть уверенной, что я смогу помочь. Так страшно его сейчас отпустить.

— Все-таки решила меня спасать? — Он пытается говорить непринужденно и с улыбкой, но я чувствую надломленность его голоса. — Помнится, еще с утра не собиралась.

— Женщины очень переменчивы в своих желаниях.

— Я заметил, — хмыкает он. — Но нет, Лайя, я запрещаю тебе участвовать в этом. Не лезь, пожалуйста!

Я отпускаю Лео и вонзаю в него непонимающий взгляд. Кажется, даже в комнате становится светлее и жарче от полыхающего внутри возмущения.

— Благородство и гордость сейчас вообще не уместны. Тебе нужна моя помощь, Лео! Так сложно признаться в этом?

— Вообще-то я здесь потому, что ты уже раз попыталась мне помочь, — хладнокровно замечает он. — Даже страшно представить, что будет, если ты снова поучаствуешь в моем спасении.

Я застываю, как оглушенная. Я почему-то думала, что с меня сняли все обвинения, раз уж собирались отлюбить на столе, но видимо, для Лео секс — не повод для симпатии.

Теперь уже я хватаю картину и пытаюсь завернуть ее, чтобы чем-то занять дрожащие руки.

— Ты носишься за парнем с картинки, пытаясь отработать незакрытый гештальт, а твой веселый дружок мешает тебе это сделать. Скажи, в чем я ошибся?

— Простите, господин, что испортила вам жизнь своим искренним желанием помочь! — Резко дергаю ткань и она трещит. — Больше не посмею!

Я бросаюсь к двери. На глаза наворачиваются слезы, размывая путь.

Не надо было меня вытаскивать! Не так уж плохо было в моем кошмаре!

«Лале, ты мне напоминаешь одну дурочку, как ее там… Русалочку». — В голове смеется довольный голос беса.

Я выскакиваю в коридор и на всех парах влетаю в кого-то- подземелье пронзает мой испуганный вопль.

— Ай! — раздается тонкий девичий голос.

В коридоре совсем темно, только слабый свет из дверного проема едва трогает стену напротив. Я настолько дура, что бросилась во тьму, даже не прихватив телефон. Он остался где-то на столе. Или уже на полу.

Спустя несколько секунд меня резко оттаскивают в сторону, и перед глазами вырастает спина Лео, закрывая собой причину аварии.

— Кто вы? — его твердый голос сотрясает тишину подземелья.

— Я Мика, — отвечает робкий голосок.

— Мяяяяу!

Мои глаза свыкаются с совсем тусклым освещением, и я замечаю трущегося о белый подол кота.

— Пройдите сюда! — командует Лео и приглашает посетительницу в комнату. Его рука крепко ложится на мою талию и подталкивает обратно.

Злополучный канделябр дарит достаточно света, чтобы рассмотреть незваную гостью. Маленькая и худая, с черными волосами и неестественно белой кожей, что выделяется даже в сумраке.

— Подожди-ка… Я знаю тебя! — Я еще шире распахиваю глаза. — Это же ты спасла меня… тогда в отеле, вытащив пулю! Что… что ты здесь делаешь?

Лео бросает на меня удивленный взгляд.

— Живу неподалеку. Я пришла сюда по просьбе друга.

— И где… друг? — спрашивает охотник.

— Вот! — Носферату резво запрыгивает на руки девушки, а она подхватывает его с детской улыбкой. Лысая морда начинает тереться об аристократичное личико гостьи.

— Кот? — удивленно спрашиваю я. Какой он ей друг? Они в отеле что ли «снюхались»? — И какая же у кота просьба?

— Сказал, что его хозяину нужна помощь. Кошки очень хорошо чувствуют потустороннее.

— То есть вы разговариваете с котами? — вмешивается Лео. Он опирается на дверной косяк и ревностно наблюдает за предательством своего питомца.

— О, смотри, ему девушки больше нравятся, — не удерживаюсь я от сарказма и толкаю охотника в бок.

— Не все, — тут же парирует он. — Ты не нравишься.

— Пфф! Это взаимно.

— Я хорошо знаю подземелье, — обрывает девушка нашу с Лео словесную перепалку. — Здесь есть выходы из замка. Я проверила: они не запечатаны черной магией, так что я смогу вас вывести наружу.

Я не знаю, кто эта таинственная фея, но уже второй раз она спасает меня. Первый раз — от смерти, а второй… спасает этого идиота, за которого болит душа. Помощь незнакомой девушки и собственной животинки принимается почти с благоговейной признательностью. Не то что помощь вампирши-душегубки.

— Лайя, идем! — из рефлексии меня вытаскивает Лео и настырно тянет к выходу из комнаты.

— Оу, без меня вы не справитесь? — Я пытаюсь вырвать свою руку, но в конце концов, понимаю, что идти в одиночестве обратно я хочу еще меньше, чем с ним.

Мы петляем в тесных отсыревших коридорах подземелья, следуя за Носферату и проворной Микой, передвигающейся с такой же грациозностью, как и паршивый кот. Я уже потерялась в пространстве, считая повороты и бесконечное чередование права и лева. Проходят долгие минуты, а может и часы, скитаний в темноте, прежде чем по глазам бьют слепящие лучи солнца.

Я зажмуриваюсь, слезы тут же скапливаются в уголках глаз. И я не знаю, от чего эти слезы: от ярких света или от облегчения, что все, наконец, благополучно закончилось.

В паре сотен метров виднеются каменные стены ограды: мы вышли со стороны дворового фасада, почти у кромки обступающего замок леса.

***

— Лайя, ты еще вещи даже не собрала? — восклицает Милли и разводит руками. — Водитель уже ждет!

— Да сейчас, сейчас! — ворчу я, заталкивая комок белья, сорванного с вешалок и наседая на распухший чемодан.

— Мы опоздаем на самолет!

— Милли, не нервируй меня!

Наконец, черная дыра с успехом поглощает мои нескромные пожитки, и я победно жужжу молнией. Триумф стоил мне поломанного ногтя, а они, кстати, не восстанавливаются регенерацией.

— Копуша! — стенает Милли. — Давай быстрее!

Мы слетаем с ней по лестнице и несемся к машине. Водитель помогает уложить чемоданы в багажник, а я иду к Сандре, чтобы горячо обнять ее на прощание.

— Спасибо тебе огромное, — я крепко сжимаю ее и оставляю звонкий поцелуй на щеке. — Прости меня за весь этот балаган, — и на ухо, — а особенно за Ноэ.

— Лайя, ты ни в чем не виновата. И… мне это было нужно. Правда.

Сандра растягивает по лицу невеселую улыбку, но в ее глазах читается твердость. Она так говорит не просто, чтобы успокоить меня, но именно это успокаивает. В конце концов, ошибки нам нужны для того, чтобы жизненные уроки ярче откладывались в памяти, чтобы мы становились мудрее и совершеннее.

— Мы с тобой еще встретимся? — шепчу я. — Приезжай в гости!

— Может, и приеду как-нибудь. Кто знает.

Она нежно улыбается мне. Мы еще раз обнимаемся на прощание и я юркаю на заднее сидение авто.

Милли уже заняла свое место и увлеченно болтает с пассажиром спереди.

— Лео? — я теряю дар речи. — А ты… куда собрался?

— Возвращаемся с Носферату в Бухарест. — В подтверждение своих слов он демонстрирует мне свернувшееся на коленях животное. — Вы же не против нашей компании?

— Нет, конечно! — восклицает сестренка.

— Лео, а хочешь я тебе расскажу про тот концерт, на которым мы с Кэти были этим летом? Я уверена, она умолчала о…

Восторженные речи Милли превращаются в сплошной гудящий звон. Всю дорогу я с презрением наблюдаю их оживленную болтовню и мне все отчаяннее хочется вырубить девчонку гипнозом.

Хочется потребовать у Лео объяснений.

Хочется не видеть его никогда и тут же следом видеть постоянно.

Хочется ударить его. Нет, хочется запустить пальцы в длинные медные волосы.

Хочется заставить его желать меня до дрожи.

Проклятие! Поскорее бы уже доехать! В машине невероятно жарко. Душно. Нечем дышать. Воздух пропитан парфюмом, от которого зубы сводит и плывет перед глазами.

— Лайя, сумасшедшая что ли? — вопит мелкая вампирша. — Здесь есть климат-контроль. Ты зачем этот сквозняк устроила? Нас продует и будем с температурой неделю валяться!

Милли, меня уже продуло. Продуло так, что я буду валяться намного больше, чем неделю.

— Мы уже подъезжаем, — раздается голос водителя.

Слава румынской нечисти!

Едва машина останавливается, я выскакиваю наружу и уже стою у багажника, нервно постукивая по лаку сломанным ногтем.

— Лео, а ты когда в Лэствилл? — щебечет Милли, неуклюже выползая из машины.

— Пока не знаю. — Охотник следом выныривает из салона и одаривает меня многозначительным взглядом. — Но еще увидимся.

Это он мне?

Я беру свой чемодан и обхожу машину спереди. Поравнявшись с Лео, останавливаюсь и приближаюсь к нему вплотную, выдыхаю в губы:

— Держись от меня подальше, Лео! А то опять станешь жертвой моих незакрытых гештальтов. — После чего натягиваю по-идиотски ласковую улыбку и небрежно провожу пальцами по его колючей щеке. — La reve-de-rrrre!{?}[До свидания, пока! ]

Комментарий к Часть 17. Свет во тьме

Глава, которая попортила мне много крови. Рыжие тараканы, они какие-то самые дикие)))

========== Часть 18. Полыхающие костры ==========

— Милли, заправь, пожалуйста, салат оливковым маслом и разложи приборы! — кричу в приоткрытую дверь спальни, попутно хлопая ящиками шкафа. — Я быстро переоденусь и выйду.

Конечно, тратиться на продукты питания вампирам нет необходимости, но в последнее время я все чаще ловлю удовольствие от любой возможности почувствовать себя обычным человеком. А сегодня как раз такой случай: мы обедаем в приятной компании. Точнее — я обедаю. А Милли…

Рвано выдыхаю и сжимаю кулачки до побелевших костяшек. Надеюсь, я не пожалею о том, что дала слабину и позволила ей остаться. Идея допустить встречу моей подопечной и Влада все еще не кажется удачной, но Милли клятвенно пообещала, что не выкинет никаких фокусов.

Мы поговорили на эту непростую для нас обеих тему. Девочка признала вину и искренне раскаялась в своей беспечности, но юношеское упрямство не позволяло сдаваться без боя. Мне приходилось с занудством умудренной жизнью старухи объяснять ей, что неразумно бороться за то, что с самого начала обречено.

Например, как наши с Лео отношения.

Милли отчаянно пыталась понять: спорила, потом соглашалась, потом вновь вступала со мной в словесную баталию, кричала сквозь слезы и хлопала дверями. Она хваталась за любую призрачную надежду возможного, пусть и не в ближайшем будущем, счастья, а я не хотела, чтобы она питала напрасные иллюзии. Я была хирургом, который со скупым сожалением сообщает о смерти пациента.

«Простите, мы ничего не смогли сделать. Шансов не было никаких.»

В ее живых, по-детски восторженных глазах потух озорной огонь, уступив место смиренной печали. Она даже стала выглядеть старше, ведь именно разочарования делают из детей взрослых.

Но если угли тлеют, пожар может разгореться вновь.

Влад прилетел в Лэствилл накануне вечером. До выставки оставалось еще три дня, и нам предстояла плодотворная совместная работа. А обед — просто дань гостеприимству, маленькая передышка в моем исступленном трудоголизме под знаменем отказа от личной жизни.

Кроме того, Влад сообщил, что у него с собой огромный сюрприз и он бы хотел распечатать его в неофициальной, дружеской обстановке. Жаль, что многолетнее сотрудничество с бесом напрочь отшибло у меня любовь к любого рода сюрпризам — сейчас это только добавляло нервозности, и мой вулкан сомнений булькал с неуемной силой.

Пока я размышляю о возможных рисках предстоящего обеда, пальцы суетливо застегивают бесконечный ряд пуговиц на платье-рубашке и колдуют над нехитрой прической. И стоит только покончить с последней, самой непокорной невидимкой, как раздается звонок в дверь. Кинув в зеркало взволнованный взгляд и чуть не выдохнув глупое напутствие «С Богом!», иду в коридор встречать гостя.

Милли в нетерпении хлопочет в гостиной, звеня посудой и доводя до совершенства сервировку стола.

Сквозь дверной глазок вижу букет нежно-розовых тюльпанов. Влад романтичен, как и много веков назад, но именно эти цветы, как отравленная стрела для памяти, заставляют сердце подпрыгнуть, а руки — задрожать. Я боюсь, что однажды он все вспомнит, а я… Я не найду слов объяснить.

Наконец, подавив внутреннюю дрожь, распахиваю дверь, разделяющую нас, и встречаю некогда родного человека взволнованной улыбкой:

— Bună ziua!{?}[Добрый день! (рум.) ]

— Добрый день, Лайя! Это вам. — Он протягивает букет через порог, я беру его и тут же спохватываюсь, отступая от двери.

— Проходите!

— Мисс Бернелл! — Торжественная официальность колет слух, Влад подбирает слова, играя смущенной улыбкой. — Я говорил о сюрпризе…

Все мое естество вновь охватывает лихорадочный трепет. Это даже неловко, черт возьми! Судя по степени смущения мужчины, сюрприз там размером с холодильник, как минимум. Надо было сразу попросить не волноваться о подарке, чтобы сейчас не стоять красной, как школьница, которую вот-вот впервые поцелуют.

— Не стоило, наверное… — застенчиво шепчу я.

— Не стоило, значит? — сквозь скрежет мыслей слышу веселый голос с ноткой ехидства. — А кто-то меня в гости звал!

— Сандра?

Я застываю с открытым ртом, в который сейчас запросто бы залетела ворона. Так вот какой он, мой сюрприз? Все же, чуть компактнее холодильника.

— Она самая! — задорно смеется девушка,наполняя мою квартиру фонтанирующей энергией. — В общем, раз уж Влад все равно летел к тебе, я решила сесть на «хвост» и повидать свою новую подругу, — она с шутливым беспокойством поглядывает на меня. — Это же не слишком нагло? Лайя, ау! Я надеюсь, ты сейчас в приятном шоке?

— Что? Да, конечно, прости! — я, наконец, обретаю дар речи. — Безумно рада, что ты здесь. Ну проходите же!

Сандра кидается ко мне с теплыми объятиями, в которые я с радостью юркаю, и мы обмениваемся поцелуями в щеку. С Владом же приветствия более официальные: помня свой позорный засос с ним, я ограничиваюсь рукопожатием и сдержанной улыбкой.

— Привет, Влад! — В коридор, сладко улыбаясь, как телезвезда, высовывается Милли, но тут же меняется в лице, завидев незваную гостью. — Сандра? А ты что ты тут делаешь?

Вот черт! Я же знала! Знала, что присутствие мелкой вампирши на встрече с Владом выйдет мне боком! Странное дежа-вю: где-то мы уже обедали в похожей компании, и все сказанное там заставило присутствующих гореть в личном аду позора и смущения. Только там мы были во власти беса лукавого, а теперь — и собственных демонов хватает.

— Привет, Милли, — в унисон произносят гости. Влад старается быть подчеркнуто отстраненным, а Сандра — не замечать неприкрытой враждебности девочки.

— Милли, поставь, пожалуйста, еще одну тарелку! — Мой тон вежлив, а все негодование стекается в полыхающий взгляд, которым я прожигаю свою протеже.

— Рада вас обоих видеть! — исправляется она, но будто вместо слов тащит клещами зубы у кобры. Увы, злоба и разочарование слишком отчетливо видны на юном личике хозяйки, не умеющей вовремя накинуть нужную маску.

Настырная! Милли ведь почти не вняла моим нравоучениям и до сих пор лелеет надежду сточить камень по имени Влад. При этом в ее фантазиях взаимодействие с предметом воздыхания настолько идеализировано, что не учитывает никакие внешние обстоятельства. Например, такие, как очаровательная румынка, имеющая больше козырей в рукаве.

Но я же предупреждала! Почему эта фраза всех раздражает?

— Влад! Мы же шампанское оставили в машине! — с досадой всплескивает руками Сандра. — Давай ключи, я быстро сбегаю! — Она хочет выхватить у него брелок, но мужчина ловко уворачивается и поднимает руку высоко над головой, вне зоны досягаемости девушки.

— Не волнуйся, я сам схожу! Вам же нужно посекретничать. — Он лукаво подмигивает ей и скрывается за дверью.

— Что?! — Сандра заливается румянцем, видя мою изогнутую бровь и хитрую ухмылку.

— Да так… ничего! У меня, кстати, есть шампанское. Не стоило беспокоиться.

— Нет, Лайя, пожалуйста, оно летело с нами из Бухареста. Кусочек Румынии, из моей личной коллекции в напоминание о месте нашего знакомстве.

Я с интересом рассматриваю девушку. Сейчас она еще более жизнерадостная, чем в нашу первую встречу. И причина, несомненно, в наглядном пособии для ее докторской диссертации. Не нужно быть великим эмпатом или психологом, чтобы почувствовать флер притяжения, который окутывает этих двоих.

Интересно, они сами понимают, что из них вышла бы отличная пара?

Мы проходим в зал, где за столом уже сидит Милли, стараясь изо всех сил придать себе внешнюю невозмутимость.

— Сандра, а ты у Лайи останешься? — спрашивает она, вонзая зубы в спелую клубничину.

— Нет, разумеется, — откликается гостья. — Я не хочу стеснять вас! Мы с Владом уже заселились в отель.

— В один но…? — Милли громко закашливается, краснеет, а в глазах появляются блестящие горошины слез. Я подхожу и с деланным сочувствием хлопаю девочку по спине: кажется, за бестактное любопытство положена Божья кара.

— Милли, ты бы не болтала во время еды, — я крепко сжимаю пальцами ее плечо, а стоило бы зажать прищепками язык. Вот только мне самой чертовски интересно узнать ответ.

И в это совершенно неподходящее для любознательных особ время дверь хлопает и в комнату заходит Влад, держа в руке заветную бутылку шампанского. Невинные улыбки растягиваются по нашим лицам: мы, словно нашкодившие дети, заметаем следы неприятного разговора, хватая со стола кто до чего дотянулся, и затыкаем рты.

— Милли… Поможешь мне достать фужеры? — Я отодвигаю стул вместе с девушкой, вцепившейся зубами в очередную клубничку, и силком выдергиваю ее на кухню. Оказавшись наедине, срываюсь на свежую порцию нравоучений. — Ты же обещала, Милли! К чему сейчас эта ревность и неуместные провокации? Если ты такая упрямая и хочешь пойти против своей природы и разницы в возрасте, то хотя бы остановись перед тем, что у него уже может быть другая! Сандра его слишком долго ждала, она достойна этого шанса.

— А я, значит, не достойна, по-твоему? — взрывается девушка. Она воинственно смотрит мне в глаза, но все же закрывается скрещенными на груди руками. — Может, я тоже долго ждала. И именно его! — Она отворачивается и распахивает шкаф, достает оттуда три фужера под шампанское и звонко шлепает ими о стеклянный стол.

— Разобьешь! — предостерегаю я. — Сама же свое сердце. Отстань от них, пожалуйста!

Милли будто задумывается над словами, а потом спускает еще один фужер:

— Для меня!

— А тебе не рано? — Я выгибаю бровь и с подозрением смотрю на нее. По-моему подлить в костер горючего — ни разу не отличная идея.

— В самый раз! — грубо отрезает Милли. — Выпью за счастье сладкой парочки.

Едкая, хищная улыбочка отпечатывается на ее пухловатых губах. Она уверенно подхватывает посуду и с гордо поднятой головой выбегает с кухни, игнорируя мои цыканья и шипения в спину. А мне остается только бежать следом, беспомощно озираясь по сторанам в поисках огнетушителя.

Когда бокалы наполняются шипучей жидкостью, я первая кидаюсь произнести тост, излишне повышая голос:

— Давайте выпьем за чудесное воссоединение нашей компании! Я… искренне рада, что вы здесь. Оба. — Слух ласкает приятный звон богемского стекла.

— Еще Ноэ и Лео не хватает для полной коллекции, — замечает Милли.

Горло тут же сдавливает спазм, который заставляет усомниться, что я смогу спокойно сделать глоток и не захлебнуться. Эти двое — последние, кого я бы хотела видеть в своем доме.

А Милли все же прислушалась и оставила в покое Сандру. И похоже, теперь обратила свою партизанскую войну против меня.

— Кстати, Лайя, — начинает Сандра, отпив глоток и поморщившись от пузыриков, ударивших в нос, — Лео же тоже живет в Лэствилле. Вы видитесь?

— Пока не довелось, — и очень бы хотелось, чтобы не довелось никогда. — Мистера Нолана сейчас нет в городе. Лучше спросить Милли, она ведь дружит с его сестрой. — И с этим тоже надо бы покончить побыстрее.

— Дааааа, у Лео классная работа. Он постоянно в командировках по разным городам и странам. Даже интересно, чем он занимается. Правда, Лайя? — Милли смотрит на меня укоризненно, с немым обвинением. Или просто моя нечистая совесть заставляет так думать и бояться разоблачения?

— Я не настолько им интересуюсь! — как можно небрежнее роняю я, а потом залпом опрокидываю бокал с пьянящим напитком. Маска показного спокойствия так и норовит съехать с моего бледнючего лица. Алкоголь просто обязан мне сейчас помочь, иначе меня разорвет от натужных попыток удержать ее на месте.

Несмотря на лихое начало, обед проходит относительно спокойно. Мы общаемся на непринужденные, безопасные темы, и даже Милли больше шашкой не размахивает. Похоже, в ее конкретном случае шампанское действительно пошло на пользу: позволило расслабиться и приотпустить терзающие душу переживания.

Через полтора часа девушки садятся смотреть какую-то комедию, уже напоминая больше подружек, нежели соперниц, а мы с Владом перемещаемся на кухню, увлеченные обсуждением предстоящей выставки.

Меня интересуют его мысли и пожелания по размещению полотен, освещению зала и другим незаметным обывательскому глазу мелочам. А он предоставляет мне аннотации и сопроводительные тексты, которые я вдумчиво читаю. Мы с легкостью приходим к единому видению практически по любому вопросу, будто мы — две части единого разума, идеально дополняющие друг друга.

Так было и тогда. Мне легко удавалось быть ему верной и понимающей подругой. А ему? Просто ли было ему притворяться?

Лале, выставив мольберт у самой кромки озера, пытается рисовать солнечный пейзаж. Ее то переполняет радостное блаженство — и тогда мазки ложатся сами собой; то черная печаль раздирает сердце — и она долго не может решиться тронуть дрожащей кистью полотно.

Птицы поют чарующую серенаду юношеской влюбленности, но это светлое чувство омрачено виной. Ее счастье — такое нечестное, такое несправедливое! Она не знала, что бывает так.

«Я люблю тебя, Лале!» — бесконечно крутятся в голове самые нужные слова. — «Я люблю тебя так давно, что иного уже не помню.»

Губы все еще хранят вкус влажных и горячих поцелуев. Кожа горит в таких местах, о которых Шахи-хатун ни в коем случае нельзя рассказывать. Они с Асланом чуть не перешли последнюю границу, разделяющую их от полного, самозабвенного обладания друг другом.

Он распутывал проворными пальцами ленты ее корсета. Прямо на конюшне, где в любой момент мог показаться какой-нибудь конюх или, того хуже, Али-бей.

Он покрывал поцелуями ее шею, сантиметр за сантиметром, спускаясь к ключицам, а затем и к аккуратной девичьей груди, бесстыже обнаженной спадающим платьем.

Он сминал ее стройные бедра, тесно вжимаясь в их упругость: так, что Лале чувствовала, насколько он напряжен в том самом «запретном» месте, которое не должно до свадьбы занимать мыслей благородной княжны. Но ее мысли были только об этом.

В мечтах девушка уже не единожды представляла их первый раз.

Роскошные шелковые простыни и мягкие подушки. Изящные вазы и свежесрезанные цветы. Ароматные эфиры, парящие в обжигающем легкие воздухе. Тусклые свечи, кидающие робкие отблески на сплетенные в страсти тела. Его декатность и напор. Сдержанная нежность и необузданная сила. Ее робость и доверие. Готовность принять его полностью. Отдать все, что есть.

Томно. Нежно. Горячо. Сладко. Словно на кухне, где готовят тайные, изысканные сладости для султанского стола. Где облизываешься от одного только предвкушения.{?}[Мда, это вам не конюшня 🐎 Надо было с Мехмедом на первый раз соглашаться. ]

Но дикое, необузданное желание застигло их в совершенно другом месте. Лале уже плохо соображала, и куда хуже помнила.

Невинный поцелуй. Касание. Мягкий шелк волос. Свист воздуха через зажатые зубы. Колючесть щеки. Тонкие пальцы на ней. Терпкий запах кожи. Горячий язык, обводящий ключицу. Невозможно понять, где он, а где она.{?}[Колючая щека точно не ее) ] Влюбленные, забыв про все, не в силах остановить стихийных ласк.

«Полуголая племянница султана. На конюшне. Принимающая ласки пленника. Да увидь это хоть кто-то, Аслану не сносить головы. Она ничем ему не поможет».

И вторя ее мыслям, поблизости послышались шаги, и даже Гедже неожиданно оживилась.

— Господи! — Лале отпрянула и трясущимися от желания, а теперь еще и страха руками потянула платье на плечи. Но истерзанные алые губы, красные следы на шее и декольте, растрепанные волосы и болтающийся корсет уже не смогли бы скрыть того, что только что произошло.

— Ах вот вы где! А я вас… искал. — В слепящей арке яркого света показался Влад.

Принца Валахии пугающе неожиданно для Лале подменили на совершенно чужого человека. Лицо стало каменным, скулы заострились, а глаза похолодели на несколько оттенков. Аслан загородил девушку собой от взгляда друга, старался зашнуровать корсет, что выходило уже не так ловко, как обратный процесс. А Лале полыхала алым флагом, сгорая от стыда и смущения. Но трусовато радуясь тому, что именно Влад стал свидетелем этой сцены, а не кто-то другой.

— Прошу прощения, — произнес он ледяным тоном. — Подожду вас снаружи.

В этот миг чуткое сердце Лале распознало, что чужое разбилось вдребезги на сотни маленьких, острых осколков. Но она не смела высказать свои опасения Аслану. Не хотела сеять раздор между двумя друзьями.

И хотя ее прямой вины не было, Лале не переставала корить себя за печаль Влада. Не могла простить себе даже того, что позволила ему себя нежно полюбить.

Мой собеседник продолжает что-то говорить, а я не слушаю, порхая мыслями в радостных и одновременно печальных моментах прошлого. Я думаю о том, как все-таки неисповедимы Господни пути. Человек-легенда, оставивший значимый след в истории своей страны и целой Европы, сейчас просто художник, отдающий себя полотнам и краскам без остатка. Теперь он выражает чувства через образы, как делала когда-то она. Его любимая Лале, которая так и не ответила взаимностью. Лале, которой уже никогда не будет, несмотря на то, что я сейчас перед ним.

Так может, в холстах его затерявшееся во времени успокоение и нашедшее его лишь сейчас?

— О чем задумалась, Лайя?

Тихий вопрос Влада из настоящего деликатно нарушает мои размышления о превратностях судеб трех друзей. Я вижу, как он несмело тянется к моим пальцам, и смиренно ожидаю неотвратимого единения наших рук.

— Прости, — поднимаю на Влада чуть влажные, утомленные глаза. Нить разговора уже безнадежно ускользнула от меня. — Я рассеяна. Просто устала.

Он смотрит с сочувствием и в то же время болезненной внутренней борьбой:

— Лайя… Я должен тебе сказать кое-что, но даже не знаю, как начать этот разговор.

— Ты сейчас пугаешь меня!

— Нет, не бойся! — Он крепче сжимает мои пальцы. — Помнишь в нашу первую встречу я сказал, что испытал ощущение, будто знаю тебя?

Я чувствую, как сердце трусливо забилось в груди, как внутри что-то сжалось и ухнуло, словно я помчалась вниз с американских горок.

— Кажется, я нашел этому объяснение… Только все стало еще запутанней. И Сандра здесь не просто так: мы должны тебе кое-что показать.

Картина! Я знаю, что он говорит о ней!

Мой растерянный, молящий взор медленно поднимается от наших рук к его льдисто-голубым глазам.

Влад — тот человек, перед которым мне по-настоящему стыдно за всю ту мерзость и грязь, что произошла с Лале. Со мной! И я не готова к этому разговору. Не сегодня. Не сейчас.

— Прости, — шепчу я одними губами, а глаза предательски тонут в соленой луже. — Давайте перенесем этот разговор на потом? Я, правда, очень устала.

Я хватаю ручку и клочок бумаги и пишу ему адрес галереи, где мы договариааемся встретиться завтра в 10:00.

***

Ну почему? Зачем?

Что испытал Влад, увидев мое творение?

Отчего-то именно его чувства мне хочется пощадить в этот раз. Наверно потому, что шесть веков назад я их не пощадила.

К тому же, для Лео существование вампиров — давно не откровение, он и на мой счет иллюзий не питал. Но как такое рассказать Владу? И Сандре в придачу!

Убрав посуду, я бессильно рухаю на диван и закрываю глаза.

— Завтра, значит, встречаемся в галерее? — Милли даже в аду не покидает меня, подливая кипятка на обожженную душу.

— Без тебя! — строго констатирую я.

— Это еще почему? Мне тоже интересно там все посмотреть!

— Милли, хватит уже бегать за Владом! — Кажется, моему терпению пришел конец. У меня тут армагеддон надвигается и совсем некогда руководить подростковыми гормонами. — Не про твою он честь.

— Зато у меня эта честь хотя бы есть! — гордо заявляет Милли. — Я с раздвинутыми ногами гостей не встречаю, как некоторые. И с охотниками тайком не целуюсь. Как некоторые другие.

Я резко подскакиваю и зло смотрю на нее. Понятия не имею, зачем я вообще терпела сегодня все эти выкидоны. Но теперь точно не собираюсь.

— Что, Лайя? — Милли не сбавляет оборотов. — Вы с Сандрой такими святыми прикидываетесь, только вода в бокале вином не стала! Как ты можешь учить меня праведной жизни, когда сама мне врешь?

— Милли, ты выпила много, давай-ка баиньки! — я впиваюсь ногтями в стол, будто это может удержать. — Я не хочу слушать то, о чем ты с утра пожалеешь!

Но маленькая дебоширка спать вовсе не собирается. В такой момент девушки обычно звонят бывшим, но у Милли нет бывших, заслуживших столько чести, зато есть я и Сандра, которые мешают личному счастью с мужчиной ее грез.

— Ты знаешь, — она запрыгивает на стол рядом со мной, словно нарываясь, — я все ждала, когда ты мне про Лео расскажешь! Ты думаешь, я такая тупая? Не могу сложить два плюс два и понять, что за охотник, с которым ты целуешься? А может… даже трахаешься? Наверно, ты думаешь, что ваши шашни дают мне «иммунитет».

Последняя нить самообладания рвется, отпуская на волю слепую ярость. Я наотмашь бью Милли по щеке. Звонкая пощечина оглушает — и наступает гнетущая, немая тишина.

Она хватается за щеку, с ужасом смотрит мне в глаза, а потом начинает смеяться. Так надрывно и так больно, что мое сердце зажимает в ребрах.

— Милли… Я… Прости. — Мне стыдно за собственное бессилие. За то, что на самом деле она права. Из глаз уже текут потоки слез, но вампирша не прекращает свой истеричный смех.

— Какого черта, Лайя? У моей лучшей подруги брат убивает таких, как я, а ты молчишь! — ее хрупкое тельце сотрясают рыдания. — Почему? Просто ответь!

— Милли! — Я хочу обнять, но она отшатывается. — Я не собиралась тобой рисковать… Я не знала, как сказать… Я боялась твоей реакции.

— Что у тебя с ним? — орет она срывающимся голосом.

— Ничего! Поцелуй… это вышло случайно. — Да, давай, Лайя, потопи себя во лжи. — Не стоит буквально воспринимать все, что сказал Локид.

— Зачем ты собиралась с ним встречаться? — Милли зачитывает вопросы голосом следователя из тюремной камеры.

— Я не собиралась с ним встречаться! Я просто хотела знать, когда он будет в городе, чтобы уберечь тебя! — Видя ее истерзанное состояние, меня тоже начинают душить слезы. Но, видимо, они нужны нам обеим. — Ты думаешь, я в восторге от того, что вы оказались знакомы?

Милли сжимает губы и спрыгивает со стола, начинает сновать по комнате, выкручивая себе пальцы. Она сводит меня с ума своими метаниями, кажущимися сейчас немым упреком.

В конце концов, девочка падает на диван и сворачивается клубком, тихо вслипывая.

— Милая… — я тоже ложусь рядом, обхватывая ее руками. Прикосновениями прошу прощения за ее боль.

Мы лежим долго, греясь теплом друг друга. В нашей общей беде ни у кого нет более близкого соратника. Никого, кто поймет и примет.

— Лайя, — тихо шепчет Милли. — Как ты думаешь, вампиры и охотники могут дружить?

— Что? С чего вдруг такие вопросы? — обеспокоенно вскидываю голову с подушки.

— Не знаю, — опять вслипывает она. — Я просто подумала, что это так нечестно. Мы не нападаем на людей, нас же не за что уничтожать. Лео — вроде неплохой парень. Неужели он сможет нас убить, если узнает, что мы вампиры?

— Вообще-то… про меня он знает, — признаюсь я, кусая губу. — Про тебя может пока только догадываться на основании нашего тесного общения.

— Так, подожди! — Милли привстает с дивана и изумленно взирает на меня карими глазами. — Он знал, что ты — вампир, и не тронул тебя? — она присвистывает от удивления.

— Вообще-то, он держал револьвер перед моим носом!

— Ииии? — она выпытывающе заглядывает в самую душу.

— И я победила его гипнозом!

— И после этого вы оба оказались в замке, за одним столом и ты его даже не боялась?

— Потому что Лео был безоружен. А про Ноэ ты и так скоро узнала бы, так что расскажу. Он у нас — вампирский повелитель из преисподней, владеет магией. Это он перетащил нас с Лео в замок.

— Зачем?

— Нуууу… у демонов свои забавы. - Про угрозу для жизни охотника уж не буду добавлять.

— Да уж, помню я эти забавы, — Милли сдвигает брови, задумываясь над моими словами. — Только Лайя…

— Что?

— Давай подружимся с Лео. Он же мог тебя убить, но не тронул. И, если честно, мне кажется, ты ему симпатична.

Я взяла мягкую подушку и шлепнула девчонку по голове.

— Даже думать об этом не смей! Только что ты рыдала, что я тебя не предупредила об опасности, а теперь сама хочешь прийти и сказать «Привет, я вампир!»? Значит так: если я узнаю, что Нолан появился в Лэствилле и ты мне не сказала об этом, я сама тебя подстрелю.

— Ну и дура! — обиженно ворчит Милли и утыкается носом в диван, завалившись сверху подушками.

Комментарий к Часть 18. Полыхающие костры

Я тут поймала себя на мысли, что Милли - идеальный двигатель сюжета. Что б я без нее делала)))

========== Часть 19. Domnul și doamna Dracula ==========

Комментарий к Часть 19. Domnul și doamna Dracula

Даже самой не верится, но я наконец дописала главу. Получилось много. И необычно, потому что это первая глава с постоянно переключающимся фокалом. Но мне так хотелось))

Горделиво возвышающийся над Холодным лесом особняк опустел, и из-за возникшей в одночасье пустоты казалось, что стены сжимаются и норовят придавить хозяйку замка.

Одиночество изводило Сандру. Тайны картины, спрятанной в подземелье от любопытных глаз, преследовали девушку даже во снах. Третий день голова раскалывалась так, будто в виски и затылок втыкал иглы китайский шарлатан.

Какая же она трусиха! Так долго искать хоть одну ниточку, ведущую к разгадке, получить целых три — и не суметь удержать их!

— Сандра, вам чем-нибудь помочь? — спросил голос, вонзающийся в голову еще одной беспощадно острой иглой.

— Антон… — Она отвлеклась от своих ритмичных постукиваний лбом о стол и перевела вымученный взгляд на дворецкого.

— Еще обезболивающее? — с сочувствием уточнил он.

— Нет! Нет, не нужно. На сегодня вы свободны, можете отдохнуть… И я… Мне нужно прилечь. — Сандра с трудом улыбнулась и встала из-за стола.

Очередная ночь, на удивление, прошла спокойно. Девушке удалось немного выспаться, и даже нестерпимая мигрень утихла, оставив после себя лишь легкое давление в левом виске. Сандра приняла душ и переоделась в джинсовые шорты и рубашку, надежно спрятавшие княжью стать за своей повседневной простотой. Сейчас она казалась уютной, открытой, словно девчонка с соседнего двора.

Обычно день той, кому в жизни посчастливилось не работать от рассвета до заката, состоял из утренней сверки текущих дел по особняку, быстрому просмотру бухгалтерского журнала, который Антон вел по старинке, и затем стремительного погружения в научную работу: вовсе не скучную, потому что там девушку ждал Он. Сандра сидела в библиотеках, методично пролистывая страницы уже иссохшими от бумаги и красок пальцами; назначала встречи историкам, искусствоведам и профессорам; рылась в архивах. Будто смысл жизни состоял только в диссертации!

Или Владе.

Но теперь все привычные действия показались ей сизифовым трудом. Кому нужны чертовы книги, когда граф Дракула изволил собственнолично заглянуть на обед?!

Бред? Антинаучно? Как же! Встреча с демоном и ночной полет голышом над лесом здорово пошатнули ее скептицизм. Чем отчаяннее она старалась найти объяснения происходящему, тем иллюзорнее оно казалось. Ее саму будто вплели в полотно легенды: не хватило бы никаких сил вырваться и вновь обрести покой.

В конце концов, Сандра решила, что не имеет никакого права отсиживаться в неведении. Удобный момент для разговора и так был упущен, поэтому теперь она просто обязана отыскать Влада и любым способом выведать, что ему известно.

Невольно мысли унеслись к их последнему разговору в библиотеке, чтобы вновь возвратить ей тот трепет и чувство стыда…

Его крепкие руки вокруг ее талии…

Мимолетное касание пальцев на книге…

Влад, склонившийся над редким фолиантом…

Ее брошенная в сердцах фраза, что она не собирается тащить его в постель…

Его спина, облаченная в черную ткань пиджака.

И последнее — закрывшаяся дверь…

Так же внезапно, как и возникли, воспоминания рассыпались в мелкое крошево осколков и обрушились сверху на ее голову. Сандра встрепенулась, машинально отряхнула волосы и, схватив телефон, терявшийся на тумбочке среди блистеров с обезболивающими, спустилась на кухню. Поисковик, несколько вежливых звонков и две чашки чая помогли справиться с поставленной задачей — она смогла выяснить, где выставлены картины Влада Эминеску, и уже спустя десять минут черный внедорожник зарычал двигателем и выкатился с территории особняка.

***

«Однако, в учениях о реинкарнации есть рациональное звено. Надо будет внимательно изучить основные постулаты, — мельком вспывали в голове мысли, пока девушка с открытым ртом рассматривала полотна, подписанные знакомым именем. — Просто поразительно и совершенно необъяснимо! На картинах изображена турецкая архитектура XIV–XV века. То время, когда Влад Дракула был в плену у османов.»

— Прекрасные работы! Я тоже могу рассматривать их подолгу.

Сандра вздрогнула от неожиданности и обернулась на вкрадчивый мужской голос. Прямо за спиной стоял невысокий, но крепко сложенный мужчина с русыми, слегка вьющимися волосами, козлиной бородкой и хитрым прищуром.

— Вам, кстати, очень повезло. Скоро они покинут Бухарест и улетят за океан покорять сердца американцев, которые в искусстве ничего толком не мыслят. — Незнакомец с неприятным, почти осязаемым напором вглядывался в лицо Сандры, а губы кривились в подобии улыбки.

— Лэствилл… — тихо пролепетала девушка себе под нос. Так вот в чем дело: картины Влада будут выставляться в Америке, и Лайя прилетала ради этого!

— О, так вы в курсе? — удивился незнакомец.

— Скажите… а где я могу найти господина Эминеску? — тут же развернула она беседу в нужное русло. — Я бы хотела с ним поговорить.

— Здесь и найдете: он как раз готовится к переезду. Вот только… — мужчина запнулся, оценивающим взглядом скользнул по гостье, — Влад у нас слишком избалован вниманием женщин, поэтому если я скажу, что его спрашивает очередная красотка, вряд ли он выйдет на поклон.

— А я не очередная красотка! — возмутилась девушка громче, чем принято в обители искусства, и на нее тут же стали оборачиваться редкие посетители, которых черт знает как занесло сюда в будний день. Одинаково спокойно встретив и любопытные, и укоризненные взгляды, она вновь посмотрела на собеседника и добавила чуть тише: — Скажите, что его спрашивает Сандра.

Мужчина нахмурил густые брови, а затем хищно усмехнулся:

— Александра! Александра Лазáр! — выкрикнул он, и почему-то собственное имя из его уст прозвучало, как приговор.

Подозрительно громкая парочка вновь привлекла к себе внимание, и кто-то даже цыкнул в их сторону.

— Мы знакомы? — Сандра посмотрела на мужчину - даже отдаленно это лицо ей ни о чем не говорило.

— Вы со мной — вряд ли! — усмехнулся собеседник. — Но поверьте, вы очень знамениты в определенных кругах.

Во рту начинало горчить от навязанной беседы. Недомолвки, тайны, полунамеки — кажется, этим она уже наелась. И, в конце концов, она здесь не ради сплетен «определенных кругов». Сандра натянуто улыбнулась и напомнила мужчине о своей просьбе позвать Влада, но недавняя благосклонность сменилась теперь неприязнью.

— Хотите откровенность? — Он разговаривал с ней надменно, как с уличной попрошайкой и, конечно, эту самую откровенность не собирался держать в себе, даже несмотря на ее емкое «нет». — Вряд ли среди истинных ценителей искусства найдется человек, который был бы к вам расположен. Вы сами настроили против себя массы своей бессовестной оккупацией замка Дракулы.

Она открыла было рот, но слова так и сгорели в огне негодования от беспардонной наглости собеседника.

Вот же стервятники! Сидели и молчали в тряпочку, когда замком владел ее дядя! Но как только она заявила свои наследные права на собственность, эти «ценители искусства» накинулись на нее, как свора голодных собак: устроили травлю и буквально требовали отказаться от особняка. Полагали, что на нее легко надавить, запугать и пристыдить. Но вышло не по зубам.

Плевать ей было, что они говорят, какими словами кидаются в спину. Пока не оказалось, что в этой своре есть человек, мнение и благосклонность которого ей сейчас так нужны. И теперь ясно, как прескверно складывается ее путь к истине: расположения Влада ей не получить. Да и у нее к нему теперь образовались вопросы.

Невероятно, как люди порой несправедливы и нетерпимы к чужим правам и желаниям, как не готовы понять других.

— Думаю, вам нечего больше здесь делать, — с кривой ухмылкой заявил оппонент, явно довольный тем, что выплеснул на нее свою желчь.

Он крутанулся на каблуках и вознамерился пойти к выходу, но тут же застыл: в проеме появился Влад с багетными рамами в руках.

Сейчас он выглядел не так, как на пороге ее замка: в джинсах и простой футболке, рассыпавшимися по лбу волосами и более заметной щетиной. При виде девушки глаза художника расширились и он, поставив свою ношу у стены, подошел к собеседникам:

— Сандра? Вы что тут делаете?

— Похитительница исторических памятников архитектуры по твою душу, представляешь? — вмешался мужчина, имени которого Сандра до сих пор не знала. — Упертая и наглая дамочка. Впрочем, кто бы сомневался.

***

Александра Лазар собственной персоной появилась в галерее и вызвала его на тет-а-тет — завтра об этом будут перешептываться даже бездушные полотна, а ему придется открещиваться от бесконечных вопросов, косых взглядов и подколов. Вероятно, злые языки даже припишут ему роман с «врагом».

— Нику, следи за языком! — одернул коллегу Влад и шагнул между ними, словно отгораживая «преступницу», а затем аккуратно взял ее за локоть и поволок к выходу, намереваясь поскорее скрыться от любопытных взоров.

— Извините за то, что вам наговорил этот болван, — с сожалением произнес он, едва они вышли в коридор.

Сандра уверенно выдернула свою руку, демонстрируя недовольство и не самый кроткий нрав:

— Влад, зачем вы приезжали в мой замок? Что вам нужно? — Серые глаза стреляли в упор, обвиняли его во всех смертных грехах, расписанных на страницах его любимого произведения.

— Вы пришли это выяснить?

— Нет! — отрезала она. — Я пришла, чтобы… — девушка замолчала, сжав губы в тонкую линию; пальцы нервно пробежали по волосам. — Не важно! Всего доброго!

Она побежала к лестнице, не оборачиваясь, оставив после себя лишь шлейф аромата, который с особой навязчивостью лез в ноздри и из всех возможных чувств вызывал только одно — чувство вины. Ему потребовались минуты, чтобы решиться пойти за ней. Хотя бы для того, чтобы оправдать себя от несправедливых и жестоких обвинений.

Влад догнал Сандру в самый последний момент. Бегло окинув взглядом окрестности, он заметил, как черные волосы блеснули на солнце и стройная фигурка скрылась в салоне авто. Она завела машину.

Он подбежал и, открыв дверь, залез на пассажирское сидение рядом, чем вызвал ее неприветливое рычание. Сандра была совсем не такой, какой запомнилась ему: сейчас она даже не пыталась быть вежливой и скрывать негодование по поводу происходящего.

— Какого черта вы делаете? Убирайтесь!

Наверно, так и следовало поступить, а еще лучше — вообще не идти за ней. Но выбор был сделан.

— Послушайте, Сандра… Насчет вашего вопроса… — Влад хотел дотронуться до ее руки, но в последний момент передумал. — Я понимаю, как неоднозначно это выглядит, но у меня не было злых намерений. Милли настаивала, чтобы я поехал к вам, а мне было любопытно взглянуть на замок. В этом я признался вам сразу, и с тех пор ничего не изменилось. Конечно, это не то, чем я горжусь, но никаких личных корыстных интересов я не преследовал.

Она будто не слышала его: смотрела прямо, сквозь лобовое стекло, и только по легким движениям пальцев, перебирающим по кожаному рулю, можно было понять, что внутри идет какая-то борьба. Влад с минуту рассматривал ее напряженный профиль в надежде, что Сандра успокоится и поговорит с ним, но она снова удивила — резко воткнула заднюю передачу и лихо вывернула с парковки. Весь ее вид кричал о том, что настроена она решительно.

Еще бы понять, на что именно.

Влад всегда сторонился взбалмошных, своенравных женщин. Вот что сейчас творится у нее в голове? Что она задумала? Спрашивать бесполезно: судя по всему, это сюрприз. Значит, нужно расслабиться и… получить удовольствие?

При мысли об удовольствиях он покосился на ее загорелые ноги в коротких шортах и прогулялся по ним взглядом несколько раз. Салон был окутан ее волшебным запахом, одурманивающим не хуже дорогого вина. Запахом раскаленных на солнце песков: соленым, пряным, гурманским, очень гармонирующим с ее противоречивым характером.

Нет, она не похитительница памятников архитектуры. Она — похитительница его покоя. И в данный момент его самого.

Влад с трудом отлипил взгляд от ее бедер и отвернулся к окну, скрывая рукой растягивающуюся по лицу улыбку.

***

Сандра старалась сосредоточиться на дороге и не казнить себя за то, что действует непоследовательно. Этот кретин с козлиной бородкой навел приличную смуту в ее и без того неспокойной голове, заставил сомневаться во Владе.

Они ехали в немой тишине и словно играли в молчанку. Девушка закусывала губу каждый раз, когда уже решалась начать разговор. Она понимала, как рискует: тайна, попавшая в ненадежные руки, могла влет стать достоянием общественности. И тогда Сандра станет объектом новых нападок, ее замок будут осаждать толпы любопытных и жаждущих сенсации журналистов и ученых. И назад уже ничего не отмотаешь.

Так, в сомнениях, она пролетела сотню километров и очнулась от тяжелых мыслей только тогда, когда машина подъехала к воротам. Девушка оставила авто напротив входа и жестом поманила Влада следовать за ней.

— Чаю? — предложила она, открывая дверь.

— Вы же меня не чай привезли пить? — с очаровательной улыбкой ответил ее «заложник», остановившись в дверном проеме и оперевшись о косяк. — Можете обойтись без формальностей.

— Спасибо, что разрешили, — ядовито огрызнулась Сандра.

Зачем она его сюда привезла, по его мнению? Что Влад себе вообразил: что она его соблазнять будет? Да даже если предположить, что так (даже в мыслях не было), то не с порога же на мужчину кидаться. Это по каким кабакам надо было так потрепать чувство собственного достоинства!

— А вы предпочитаете сразу переходить к делу? Я… все еще сомневаюсь, что могу вам доверять, — честно призналась она. Без иронии. Без неуместного кокетства.

Ее слова стерли с лица мужчины улыбку. Растерянный взгляд серых глаз молил развеять ее сомнения. Сандра больше не делала попыток скрыть уязвимость за маской ненужной бравады.

Влад аккуратно поддел ее подбородок и она подчинилась этому движению.

— Вы можете мне доверять, — произнес он медленно и четко. — Я никогда не сделаю ничего, что сможет вам навредить.

Она была готова верить. Тронув его ладонь, девушка робко сплела свои прохладные пальцы с его пальцами. И словно древний, забытый инстинкт, вспыхнуло желание тронуть и его губы. Она тут же закусила свои, запрещая им действовать.

— Пойдемте!

Сандра потащила гостя по нежилому коридору, очень скоро превратившемуся в темное, мрачное подземелье, которое она освещала свечами, подхваченными у входа. Ей всегда было тут жутковато, но сейчас она чувствовала себя защищенной: близость Влада рождала необъяснимое чувство безопасности.

***

Несмотря на тусклое освещение Влад заметил, как нахмурились ее брови. Уставившись в угол тесной комнатки, Сандра несколько секунд смотрела на завернутый в ткань предмет, очень напоминающий картину, а потом подошла к нему и стала освобождать от защитных покровов. Когда экспонат, наконец, был вызволен из плена тяжелых завитков, мужчина увидел портрет…

Он светился. От самого центра в стороны расходились ласковые, согревающие лучи.

— Лале… — тихо прошептал Влад.

Как хорошо, что в густом сумраке комнаты Сандра не видела его сверкающих глаз. Сверкающих от двух скупых слезинок, которые он тут же смазал, быстро заморгав.

«Лале! Лале! Лале!» — какая-то вспышка в мозгу, секунда чистого и ясного проблеска. Вот она, девушка, что ему снилась! Нет, не снилась; все было наяву! Лале, которая открывала ему новый мир. Лале, роднее которой у него не было.

Как только глаза привыкли к искрящемуся свету, Влад смог увидеть на картине еще два лица. Сложно было не узнать в серьезном юноше с черными волосами по плечи себя, а во втором, рыжем и улыбчивом, — Лео.

Влада прострелило током, отправив по телу болезненную волну. Щемящее чувство сдавило грудь и не давало дышать. Отчаянно хотелось вспомнить больше, почувствовать глубже, но у него были лишь ускользающие ощущения. Душа билась в отчаянных попытках передать мозгу свои знания, но была бессильна.

Нежная рука мягко тронула за плечо — он вздрогнул и схватил ее так жадно, будто тонул, а она могла спасти его.

— Влад, я…

— Что это? — резко перебил он. — Как?

— Вы… помните? — Сандра осторожно подбирала слова, видя его смятение. Ее взгляд ласкал, залечивал раны от только что случившегося взрыва. — На этой картине предположительно изображен… Влад Дракула. Примерно 1448 год, незадолго до его возвращения на родину в качестве валашского князя.

— Вы шутите! — нервно усмехнулся мужчина. — Кто вообще знает достоверно, как выглядел Дракула?

— Никто, — согласилась Сандра, — это только мое предположение. Вот здесь, — она метнулась к столу, на котором лежали папки, почему-то раскиданные, — результаты экспертизы. Можете ознакомиться: специалисты подтвердили, что картина написана в XV веке. Что же касается Дракулы… На оборотной стороне полотна есть подпись: «Владу, будущему великому князю от Л.» Перевод с османского тоже подтвержен, это все есть в документах. — Девушка протянула ему пухлую папку и продолжила: — Как много великих князей с именем Влад мы знаем? Кто из них мог быть знаком с восточной княжной и юношей в янычарской форме? Только Влад Басараб, который, как известно, провел четыре года в плену у османов.

— Нет, я не верю! — Влад закрыл рукой глаза и глубоко задышал.

— Хорошо, — ответила она, пожав плечами и бросив непринятую папку обратно на стол. — Что вы можете сказать об этом замке, Влад?

— Могу сказать, что он являлся родовым поместьем Дракулы. Ныне объект культурного наследия, так что вам очень повезло тут жить.

— И вы никогда не бывали здесь? — допытывалась девушка. — Вам не кажется странным то, что вы знаете, где находится библиотека? — Она подошла вплотную, так что практически отчеканивала слова в его губы. — Занимаетесь незаконным сбором информации о моем доме? Или прошлая инкарнация дает о себе знать?

Сандре удалось загнать его в тупик. Вопрос, поставленный ребром, требовал незамедлительного ответа.

Влад решил действовать методом исключения и сразу же отмел первый вариант. А вот второй… Это было слишком любопытное открытие для него самого, потому как только сейчас он ясно осознал, что повсеместно испытывает здесь терзающую сердце ностальгию. И если свести воедино пару фактов, то получается, когда-то замок был ему родным домом.

Добро пожаловать к себе в гости, Господарь!

— Вы считаете, что я был Владом Дракулой в прошлой жизни? — на всякий случай уточнил он.

— А у вас найдутся другие объяснения? — уверенно заявила Сандра. — Если честно, я сама мало что понимаю и надеялась, что вы сможете прояснить ситуацию. Вы что-то помните? Может быть… чувствуете? — Она положила руку на его плечо и слегка сжала пальцы.

Влад осознал, что да. Только его чувства сейчас к делу вовсе не относились. Почти по всем каналам связи передавали ЕЕ. Он осязал Сандру, обонял, видел и слышал. И для полноты картины не хватало лишь…

— Я занимаюсь изучением биографии Дракулы, как исторического и культурного феномена, — прервала она его мысленный экскурс в анатомию. — Эта картина — ключ ко многим разгадкам. Вы — ключ! — Сандра смутилась от своих слов и поспешно добавила: — Пойдемте! Долгое нахождение в темном подземелье вызызывает дистимическое расстройство{?}[Хроническое расстройство настроения с теми же когнитивными и физическими проблемами, как и депрессия, но менее тяжёлое и более продолжительное].

— Что вызывает? — переспросил он.

По длинному мрачному коридору они шли, крепко держась друг за друга. Ее тепло согревало в промозглой темноте, ее свет освещал путь. Сейчас она почему-то напоминала ему Лале, хотя внешне была совсем другой.

Влад, как никогда, нуждался в помощи и поддержке, оказавшись выброшенным в океан новых переживаний и неукладывающихся в голове событий, а Сандра была единственный человеком, который все знал, пытался помочь и сопереживал.

— Что вы будете делать с этой картиной дальше? — уточнил он, надеясь, что вопрос будет не слишком бестактным.

Они выбрались из подземелья и глаза резанул яркий свет, заставляющий жмуриться.

— Нужно поговорить с Лайей. — Сандра прислонилась к стене и закрыла лицо руками. — Это так глупо. Я — трусиха! Вы все были здесь, а я не нашла в себе сил поднять эту тему. А теперь… Лайя уехала, вы не смогли ничего объяснить…

— Эй… Не надо себя винить, — Влад обхватил ее за плечи. — Я представляю, что вы пережили. — И… обморок. Это ведь из-за меня, Сандра? Влад Дракула на пороге своего замка — это слишком сильное эмоциональное потрясение?

***

Она услышала в его голосе нотки иронии и убрала руки от лица, чтобы удостовериться.

Нет, не показалось. Он пытается шутить.

— Моего замка, господин Дракула. Вам придется смириться, что теперь он мой, — едва скрывая улыбку, строго произнесла Сандра. Но смена курса с отрицания на принятие дернула за душевные струны.

— Осиновый кол в самое сердце! — Влад притворно схватился за грудь с левой стороны и состроил гримасу. А потом резко оборвал свою комедию и навис над девушкой, уперев руки в каменную стену по бокам от нее. — А вы не боитесь… что я вампир, как писал Стокер? Как вам такое объяснение моего сходства с Дракулой? И теперь, Александра Лазар, вы узнали тайну бессмертного чудовища и я вынужден убить вас. — Он отодвинул волосы с ее плеча и тыльной стороной ладони провел по шее.

Это была очень плохая шутка. Конечно, Влад Сандру не пугал и совершенно не походил на вампира, если таковые вообще существуют, но перспектива почувствовать его губы на своей шее сразу же отозвалась во всем теле нарастающим жаром, хлынувшим к низу живота.

Они были слишком близко, слишком на пределе, готовые вспыхнуть, как спичка от маленькой искры. В таком состоянии так легко поддаться искушению, сорваться в пропасть.

— Вам пора! — жалобно произнесла Сандра, чересчур резко отстраняя от себя мужчину.

— В общем-то… я уже не спешу, — растерянно ответил он.

— Зато я спешу! — воскликнула девушка, выпроваживая гостя по коридору. — У меня… дела. Вы же не думаете, что весь мир вертится только вокруг Дракулы? Водитель отвезет вас обратно в Бухарест.

***

Сидя в своем номере отеля в Лэствилле, Сандра нервничала из-за предстоящего разговора с Лайей и про себя репетировала пламенные речи. Уже давно пришла пора ложиться спать, но девушка никак не могла остановить работу возбужденного мозга. Она чувствовала беспокойство и страх перед неизвестностью. Страх, проникающий под кожу малыми дозами, но достаточными, чтобы лишить ее покоя на предстоящую ночь.

Конечно, завтра Сандра будет не одна: Влад ее поддержит и поможет — за короткий срок они стали очень близки.

После того дня, когда она похитила его из галереи и открыла тайну картины, они встречались каждый день. Влад приезжал к ней в замок, они подолгу общались на самые разные темы, выезжали гулять в город. Он был заботливым, обходительным и внимательным, заставлял ее улыбаться и чувствовать вкус жизни. С ним она ощущала себя той Сандрой, беззаботной и веселой, какой еще никогда не была. Их отношениям могли позавидовать даже молодожены.

За исключением одной маленькой детали — у них ничего не было. Вообще ничего: ни единого поцелуя, даже в щеку, ни нежных, трепетных объятий — Влад будто боялся до нее лишний раз дотронуться.

Сандра тоже не гнала лошадей, но ей казалось, что их идиллия должна иметь логическое развитие в романтическом направлении. Или так казалось только ей? Может, она обманывается и более глубокие чувства Влада принадлежат Лайе?

Сандра описала очередной круг по комнате, теребя цыганские браслеты на своих запястьях. Душа, не повинуясь разуму, рвалась в соседний номер. Поговорить, помолчать? Черт его знает — просто было одиноко. Она так привыкла, что Влад наполнял собой ее дни, и неистово хотелось большего — чтобы ночами он тоже был рядом.

Она влюбилась в него. Влюбилась целую жизнь назад, когда впервые услышала это имя, когда пленилась его тайной. Когда нашла ту книгу, из-за которой не смогла спать. Когда впервые перечила своей семье, высказывая свою волю.

Робкий стук в дверь. Тишина.

Потом еще раз. Тот же результат.

Настойчивее. Опять. Снова.

Она уже собралась идти обратно, как дверь распахнулась и на пороге появился Влад. В банном халате и очень напоминающий белого плюшевого медведя.

Прекрасно! Она вытащила его из ванной.

— Сандра? Что-то случилось?

— Да… То есть нет, конечно нет… — Она с трудом могла наскрести членораздельные фразы в собственной голове. — Все в порядке… Я не думала, что отвлеку тебя от… Извини, я пойду!

Сандра собиралась бежать обратно, но Влад успел перехватить ее за руку и втащить в номер. Девушка совершенно неожиданно оказалась зажатой между холодной плоскостью двери и теплой рельефностью его тела. От такого интимного соседства щеки зарделись, как спелые ягоды; огромные серые глаза смотрели прямо на его губы и не смели подниматься выше. Впервые между ними не было и миллиметра свободного пространства.

Когда он сделал шаг назад, расстояние, как показалось Сандре, увеличилось до километра.

Опять далеко и безнадежно.

Безнадежно далеко.

— Я… переоденусь — и буду готов тебя выслушать. Ты ведь не уйдешь? — Влад поймал ее взгляд и мягко улыбнулся, заставив почувствовать еще большую досаду.

— Нет, — ответила она. — Не уйду.

Сандра оторвалась от двери и двинулась вглубь комнаты в подтверждение своих слов, а Влад одобрительно кивнул и скрылся в ванной.

Великим благословением небес у нее появилась пара минут, чтобы придумать себе оправдание. Какая у нее уважительная причина ворваться в его номер на ночь глядя?

Нет, причина, конечно, была уважительнее некуда, но озвучивать ее точно не стоило. Как же это свойственно трусам — вместо правды выдавать удобную ложь!

Девушка подошла к окну, рассматривая скромные провинциальные пейзажи тихого Лэствилла. Под окном изредка мелькали автомобили, прохожие появлялись и того реже. Небо почти полностью съели темно-синие ночные облака, и оно слилось с чернеющей кромкой леса на горизонте.

Она прислонилась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза - насыщенный день откликнулся во всем теле усталостью.

— Я тоже волнуюсь из-за разговора с Лайей, — раздался над ухом бархатистый полушепот. — Ты ведь этим хотела поделиться?

— Откуда тебе знать, чего я хотела? — с горестным безразличием ответила она.

Влад аккуратно развернул Сандру к себе, внимательно рассмотрел ее, словно дочитывая недосказанное:

— Давай поговорим, если хочешь. Можешь оставаться здесь, а я… буду сторожить твой сон.

Повисла пауза, неловкая, затянувшаяся. Девушка была ошеломлена столь щедрым предложением и в панике отвернулась к окну. Влад подошел, встал рядом и тоже занялся созерцанием городского пейзажа.

— Знаешь, — вдруг хрипло начал он, — мне порой кажется, что существует две Сандры. Одна — отважная, способная дать отпор любому, а вторая — ранимая и пугливая. И никогда не знаешь заранее, какая из них появится перед тобой.

— И какая лучше? — не удержалась девушка.

— Не задавай неудобных вопросов, — рассмеялся Влад. — Мне обе нравятся. Но… к первой бывает страшно приблизиться.

— Что мешает приблизиться ко второй? — бесцеремонно выпалила она и развернулась к мужчине так быстро, что успела заметить, как он нервно сглотнул и напряг челюсти.

— Почти полночь, — Влад дернул рукав пиджака, посмотрев на часы. — Время такое мистическое. Существует риск, что вторая обратиться в первую и наваляет мне, как следует.

— А есть за что? — лукаво улыбнулась Сандра. Ей нравилось его чувство юмора, но сейчас он перевел в шутку ее флирт, от чего неприятно кольнуло в груди. — Определенный процент риска, конечно, существует, но если такое произойдет, — она протянула руку и дотронулась до его щеки, — вы можете превратиться в вампира, господин Дракула.

Он засмеялся и она вслед за ним, но даже непринужденный смех уже не мог снять того напряжения, которое возникло между ними. Взгляд Сандры горел откровенным, взрослым желанием, а пальцы покалывало от жесткости его щетины. Внутри все сотрясалось от волнующей дрожи.

Влад притянул девушку к себе и крепко сжал в объятиях, стал перебирать пальцами прямые черные пряди. Его руки должны были подарить покой, утешить, но Сандра ощущала лишь побочный эффект — нестерпимое желание, расжигаемое в теле его прикосновениями.

«Сейчас или никогда», — решила девушка, и тут же, словно боясь передумать, подняла голову и поцеловала его. Сначала мягко и несмело, просто пробуя его губы на вкус, и все увереннее, когда почувствовала требовательный отклик. Влад ответил с такой самоотдачей, что Сандра засомневалась, точно ли инициатива с поцелуем принадлежала ей.

То, что пять минут назад казалось беспросветной дружбой, мгновенно перестало ею быть. Сметенные барьеры и запреты рассыпались в прах, сгорели от жара их тел. Губы Влада скользили по ее шее, ключицам и плечам, срывая громкие, сокрытые глубоко внутри стоны. Она уцепилась за край его футболки и потянула вверх, жадно очерчивая руками кубики мужского пресса. Он был для нее совершенством: она убеждалась в этом с каждым новым касанием. В душе невероятной легкостью отзывалось понимание, что и она ему сейчас нужна. Они изъяснялись друг с другом на языке танца горячих языков, смелых прикосновений, беспорядочно летящей во все стороны одежды.

Он опустил ее на кровать и навис сверху, сплетая их пальцы в крепкий замок. А дальше все было будто сладким сном…

***

Влад проснулся, как обычно, рано. Довольная улыбка от только что увиденного сна все еще играла на его губах, и он не спешил открывать глаза, надеясь, что можно отмотать чудесное видение к самому началу.

Попробовав пошевелиться, он почувствовал, что рука затекла, а нос уловил уже привычный запах разогретых солнцем дюн. Окончательно проснулся он мгновенно.

Вот это неожиданный поворот!

Потрясающий секс с Александрой был самой что ни на есть реальностью, и хоть Влад был давно не мальчиком, его слегка смутило такое положение дел.

Руку нещадно покалывало, но он боялся даже дышать, чтобы не разбудить девушку, сладко посапывающую под боком. Ее тепло, ее нежная кожа действовали на него подобно эндорфинам — он подумал о том, что просыпаться с ней в одной постели не менее приятно, чем заниматься любовью.

Сандра заерзала на простынях, что-то промурлыкала, а затем повернулась на другой бок, лицом к лицу к нему. И несколько секунд спустя льдисто-голубые глаза встретились с серыми, которые тут же расширились от удивления.

— Влад? — девушка отшатнулась от него и присела, смотря в стену перед собой. — О Господи! — воскликнула она, выскальзывая с кровати и потянув за собой тонкое одеяло, которое поволочилось шлейфом, подобно свадебному платью, и внутри у него все скрутило от ее небрежной, натуральной красоты.

Ее реакция неприятной волной пробежалась по телу, особенно болезненно отозвавшись в области груди.

— Если ты жалеешь… — хрипло начал он.

— А ты? — перебила она, подняв на него все еще расширенные от паники глаза.

— А я… хочу сказать, что по утрам ты очень красивая. Давай одевайся, если не собираешься ехать к Лайе в одеяле. — Влад подошел к ней, чмокнул в висок и прошептал на ухо: — И надеюсь, ты хотела сказать: «О, Господи, как ты был хорош!». И это мы позже обсудим.

***

Обстановка галереи откликнулась в душе Влада щемящим чувством присутствия знакомой руки в каждой детали. В том, что у Лайи безупречный вкус, он не сомневался. Интерьер с легким, едва уловимым флером Востока показался ему идеальной оправой для его работ; особенно той их части, которая посвящена османской культуре.

Лайя же, напротив, выглядела встревоженной, невыспавшейся и холодной. Бледный, сероватый тон кожи почти сливался с пасмурным небом за окном; она натянуто улыбалась и тараторила что-то важное и не очень, бегая глазами по стенам.

— Милая, — Сандра с улыбкой сжала ее ладонь, — давай немного отложим работу. Есть нечто, о чем я хотела сказать тебе еще в Румынии, но… так и не смогла.

Девушка обернулась на Влада, словно ища поддержки и продолжила:

— Ты же… видела ту картину, правда? Я точно знаю — я даже чувствую это — что кто-то был в подземелье. И это не Влад.

— Это были мы с Лео! — произнесла Лайя без какой-либо интонации и поджала губы.

— Как вы туда попали? И что искали? — удивилась Сандра.

— Видимо, ее и искали. Только не мы. Нас привели туда кошки.

«Кошки?» — Влад внимательно слушал мисс Бернелл, которой каждое слово давалось с большим трудом. И даже готов был поверить в кошек, вампиров, ведьм на метле. Если бы он увидел последнюю, летающую где-нибудь над Холодным лесом, то вряд ли бы уже удивился.

— Кошки? — повторила Сандра его собственные мысли.

— Да! Лысый уродец этого рыжего и… — Лайя хотела что-то добавить, но почему-то передумала. — Неважно, в общем.

— То есть… вы оба знаете, что изображены на той картине? И… как ты себе это объяснила? — Голос Сандры дрожал. Она с мольбой смотрела на Лайю и дергала ее за плечи, вытряхивая слова.

— Никак! Я знаю про эту картину…

Рассказ Лайи потрясал до глубины души. Каждый раз Сандра громко охала, когда Лайя доходила до напряженного момента повествтвания, где Лале или ее друзьям грозила серьезная опасность. А Влад сидел так, будто проглотил виолончель и теперь там кто-то дергал за струны — вибрации распространялась по телу вместе с тихой тоской, но он никак не мог вспомнить те чудесные моменты, о которых говорила Лайя.

— Почему ты это все помнишь? — допытывалась Сандра. — И… Лео тоже?

— Нет, Лео не помнит! — с пылом возразила Лайя. — И я даже не рассказывала ему то, что говорю сейчас вам. Прошлые жизни люди помнить обычно не могут. Предчувствия, дежа-вю, ностальгия, сны — все это способы что-то сказать нам о прошлом. Почему помню я? Не знаю… Кажется, что это всегда было со мной и я знаю Лале лет пятьсот.

Сандра смяла ее в объятиях, грозя раздавить:

— Лайя, это просто потрясающе! Ты мне столько всего рассказала. Значит ты, то есть Лале — племянница Мурада II? И подруга Влада Басараба? Мамочки, с ума сойти можно! Жаль, в диссертацию это не впишешь за отсутствием доказательной базы. Но картина! Это ведь рисовала Лале? И подарила ее Владу Дракуле?

— Да, — подтвердила Лайя, — перед тем, как он навсегда оставил османскую землю. Позже Влад появлялся там лишь с военными отрядами, наводя ужас даже на самых бесстрашных воинов.

— А что стало с Лале? Мы еще виделись? — наконец, подал голос Влад, со стороны наблюдающий за диалогом девушек.

— Нет! — вскрикнула Лайя и отвернулась к столу с разложенными планами и документами, суетливыми рваными движениями стала ровнять стопки листов. — Лале… Она погибла вместе с Асланом. Извините, я бы не хотела вдаваться в подробности.

Повисла минута гнетушей тишины, показавшаяся присутствующим битым часом. Все переглядывались, ища глазами смельчака, который заведет беседу вновь.

Влад приблизился к Лайе. Ему хотелось помочь ей, как-то подбодрить. Хоть ей и повезло все помнить, он понимал, какую боль могут причинять подобные воспоминания.

— Говорят, что в каждом произведении хранится кусочек души его творца, — сказал он, тронув ее ледяные ладони. — Мне кажется, рисуя картину, Лале мечтала никогда не расставаться со своими друзьями. Мы втроем исполняем ее волю, Лайя…

Комментарий к Часть 19. Domnul și doamna Dracula

Вообще, к концу такое чувство, что я истратила весь словарный запас, даже загугливание синонимов не спасает.

Новые главы скорее всего будут выходить не часто, автору нужно восполнить творческий ресурс.

========== Часть 20. Still waters run deep ==========

Комментарий к Часть 20. Still waters run deep

Маленький подарочек для девочек к 8 Марта - новая глава)

Спасибо вам за ожидания и вдохновение. Вторую мою главу ждал всего один человек, а эту уже 23 человека. Очень приятно видеть вашу обратную связь и особенно отзывы)

🎶 FUN — We are young

«Tonight

We are young.

So let’s set the world on fire,

We can burn brighter

than the sun».

Тяжелые биты, словно удары сердца. Они выпрыгивали из динамиков и растекались по светлой, просторной гостиной. Нахальный мужской голос скреб по расстроенным струнам дурацкой штуковины, которую, кажется, называют душой. Последнее время ее часто тянуло на паршивые сантименты.

Алый ноготок стукнул по тонкой сигарете; по невнимательности она стряхнула пепел в еще не допитый кофе, но не заметила. Мысли витали в том дне, когда эта песня звучала гимном, и казалось, что они всегда будут молодыми, смелыми и беззаботными…

Ей столько же, сколько сейчас Лео, а ему стукнуло восемнадцать. «Малыш» перешагнул важный жизненный рубеж и предстал миру совершеннолетним юношей. Нела втайне готовит грандиозный сюрприз — она уверена, что эта дата должна навсегда оставить след в его памяти. Вместе с его друзьями она затевает вечеринку в их излюбленном баре «Тихие воды», который, вопреки названию, сегодня должен стать самым шумным и веселым местом во всем Лэствилле, где небо разорвется разноцветными залпами салютов.

Свое небывалое рвение порадовать Лео она объясняла просто: после расставания с бойфрендом нужно было куда-то деть энергию, и совершеннолетие парня, который буквально стал частью их с Мэттом небольшой семьи, было удачным вектором ее приложения. Что-то вроде заместительной терапии.

Отец ставит внушительную коробку с фейерверками в машину, и Нела хлопает крышкой багажника. «Отлично повеселиться, — произносит он доброе напутствие. — Рад, что вы с Лео… так дружны». — «Он будет в восторге, если ты тоже придешь», — констатирует Нела серьезно. — «Ты же знаешь, милая, что старина Мэтт терпеть не может шумных мест! Когда привык вслушиваться в шорохи, вечеринки способны свести с ума».

Нела натянуто улыбается: раньше он никогда не сторонился подобных мероприятий. Стареет? Нет, она к этому не готова. Он еще слишком молод — они все еще слишком молоды и впереди много планов и свершений! Она садится за руль, едет к бару, где сгружает всю праздничную мишуру в ответственные руки друзей «малыша», а потом мчит в офис, чтобы поработать над одним секретным проектом, которым надеется однажды приятно поразить отца.

Когда Нела стягивает с носа огромные очки и устало растирает переносицу, на часах уже десять вечера. Залп пробок шампанского, должно быть, уже выстрелил в потолок, и возможно, подбил еще один плафон многострадальной люстры, а ее телефон, оставленный в машине, разорвался от упрямых звонков. Вечеринка началась без организатора. Нела поправляет на бедрах тесную кожаную юбку и вдевает ноги в босоножки, брошенные под столом. Выключив свет в кабинете, она выскакивает в коридор, уже погруженный в теплый вечерний сумрак.

— Нела? — окликает ее знакомый голос. — Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь в такой час.

— Алан! — ахает она. — Я… тоже не ожидала тебя встретить.

Он медленно приближается к ней, внимательно осматривая цепким орлиным взглядом, и убирает непослушную длинную прядь, скрывающую пол-лица:

— Не хочешь прогуляться? — мягко шепчет он.

— Прости, я не могу. Сегодня у Лео день рождения, я должна там быть.

— Лео? Тот парень, о котором вечно печется Мэтт? Не знал, что ты тоже устроилась воспитателем в детский сад! — Он с сарказмом смакует свою шутку и треплет Нелу по щеке. — Неужели ты не видишь, что отец верит в него больше, чем в тебя? Не будь слепой, он же твой соперник не только за расположение отца, но и за статус в «Тетра»! На свое место он готовит его, а не тебя.

Слова больно царапают по эго девушки. В глубине души она понимает, что Алан прав: Нела проиграла Нолану уже тогда, когда родилась девчонкой. Только что с того? Она же — взрослый человек, она не станет вымещать свою боль и ревность на ни о чем не подозревающем парне.

— Мне пора! — ровно, без эмоций говорит она. — Увидимся завтра, Алан.

И они действительно увидятся завтра. Намного раньше, чем она ожидала.

***

«Тихие воды» кишат чертями. Чертовски амбициозными мальчиками и девочками, которые уверены, что перед ними открыты все двери. Нела величественно заходит в бар и оглядывается по сторонам. Без сомнений, она слишком выделяется на фоне вчерашних подростков своей официозной, элитной красотой и длинными, рыжими волосами, придающими ей особый ведьминский магнетизм. Она притягивает взгляды, заставляет их жадно впитывать себя до мелочей, но безликое восхищение не наполняет душу радостью. Кто здесь вообще догадывается, что у этой девушки может быть душа?

«Подожди секунду,

Мне нужно до конца продумать свой рассказ.

Мои друзья в ванной комнате

До беспамятства напиваются;

Моя подружка ждет меня

Прямо напротив бара,

Мое место занял какой-то чувак в солнечных очках.»

Песня с дурацким текстом как нельзя лучше подходит атмосфере безудержного веселья. Кто-то из шумной компании толкает локтем парня с непослушными волнистыми прядями, и он оборачивается, встречаясь с ней взглядом. Пухлые губы именинника трогает искренняя улыбка: она знает, что он рад ее видеть. А также знает, что друзья считают его дураком, раз он до сих пор не приударил за ней.

Она будто в этот самый момент просыпается от странного забытья и отчетливо видит, что Лео вырос. Видит сильного, мужественного и смелого мужчину, готового быть тем, кого искал Мэтт. И в объятиях которого Неле внезапно хочется оказаться. Или хотелось уже давно, но она гнала постыдные мысли прочь?

Он подходит и бесцеремонно притягивает ее к себе, взъерошивая идеально лежащие огненные кудри:

— Спасибо! Я знаю, что все это твоих рук дело. Ты просто чудо! — а потом строго добавляет: — Ну вот и где ты была? Я звонил несколько раз.

— Заработалась. Но теперь я здесь, рядом с тобой.

«Сегодня

Мы молоды.

Так давай зажжем этот мир,

Мы будем гореть ярче солнца».

Танцуя с Лео, дотрагиваясь до его подтянутого, горячего тела, Нела окончательно убедилась, что перед ней уже не мальчик, а мужчина. А еще в том, что два бокала вина — слишком много, чтобы контролировать сорвавшиеся с цепи желания. Ее тянет к нему, тянет уже давно. Неосознанно, неявно, но неотвратимо. За ними, не скрывая интереса, следят его друзья, и кто-то исподтишка показывает задранный вверх большой палец.

— Ты сделаешь это? — осмелев, спрашивает она и проводит подушечками по его позвоночнику, чувствуя при этом, как жар разгорается в ее теле.

— Что? — Лео тяжело сглатывает.

— То, чего они ждут, — кивает Нела в сторону группы поддержки. Они оба стремительно краснеют от духоты, алкоголя и нескромного поворота в беседе.

— Нела…

Нет, говорить ей совсем не хочется. Она кладет палец на его мягкие, теплые губы и качает головой. А затем, вдруг посчитав метод малоэффективным, запечатывает его рот отчаянным поцелуем, срывая бурные овации жаждущих зрителей. Сладкий вкус губной помады смешивается с терпким вкусом вина и более крепкого алкоголя от него. Она уверена, что Лео хоть раз, но мечтал о ней: у парней в восемнадцать должно быть много смелых эротических фантазий.

— У тебя же еще никого не было, правда? — выдыхает она ему в губы. — Хочешь, я буду первой?

Вот так просто она предлагает ему себя. К чему эти недомолвки, когда можно брать все здесь и сейчас? Опьяненная его губами, близостью его сильного тела, она верит, что между ними возможно что-то большее. То, что будет неподконтрольно ни «Тетра», ни Алану, ни отцу.

— Нела, ты… замечательная, — шепчет Лео на ухо. Она чувствует, как тяжело и часто вздымается его грудь. — Но я никогда не думал о нас… в этом смысле. Ты мне, как сестра. Я не могу! Прости. Ты завтра об этом пожалеешь, так что… давай забудем.

— Да, — беззвучно шевелит она губами, еще до конца не осознавая происходящее.

Его извиняющийся взгляд способен убить, что сейчас и делает. Жалость и сочувствие унижают ее, и Нела готова провалиться сквозь землю от стыда. Может, он прав, и завтра она пожалеет, но сегодня раздавлена этим поражением. Нела идет к бару, залпом выпивает что-то крепкое и противное и понимает, что здесь уже не сможет находиться. «Так что, если, когда бар будет закрываться, твои ноги не будут тебя держать, домой тебя отнесу я», — крутятся в голове глупые строчки вот уже минут пятнадцать. Она достает телефон.

— Алан? Заберешь меня?

Встречая девушку у дверей, он с едкой язвительностью замечает, что она могла бы так не накидываться. Всю дорогу Нела орет песни и делает комплименты Аквилу, размазывая по лицу слезы и тушь. Развязавшийся язык постепенно ведает о том, что произошло с Лео. Алан невозмутимо слушает красноречивый поток жалостливого бреда, но этот момент не может оставить без ценного замечания.

— Постой, ты правда с ним спать собиралась? — издевательски усмехается он. — Не думал, что это твоя возрастная категория.

— Заткнись! — сердится она. — И вообще забудь.

Алан усмехается, бросив на нее мимолетный взгляд и опять приковав его к дороге. Его надменный, пуленепробиваемый образ одновременно восхищает и доводит до зубного скрежета, ведь она не такая: она расклеилась из-за какого-то сопляка.

— Поехали ко мне! — он произносит это, как приказ. И она… едет. Утешиться, забыться, отомстить, поднять растоптанную самооценку.

Только не помогло. Лео, словно заноза, засел глубоко в сердце и постоянно терзал его…

Из воспоминаний ее вырвал долгожданный звонок, и Нела тут же схватила телефон.

— Алло!

— Нела! — послышался в трубке знакомый голос. — Я уже внизу.

— Хорошо, — ответила она и вцепилась в лакированный клатч.

В прихожей она кинула на себя взыскательный взгляд. Увы, она не молодеет: длинные волосы теперь стали короткими, грудь уже не так упруга, овал лица приходится поддерживать инъекциями. Она злилась на себя за то, что ждала так долго и даже сейчас продолжает ждать. Наверно, по привычке. Она все еще надеялась, что однажды он оценит ее жертву, поймет, кто действительно достоин быть рядом.

Когда она увидела его, стоящего вполоборота и задумчиво смотрящего на улицу сквозь темные стекла очков, сердце опять сильно ударилось в груди и побежало быстрее, будто стремясь догнать упущенные годы. Она вновь почувствовала больное бессилие, которое в очередной раз скрыла за прохладной улыбкой.

— Привет, Лео. — Нела сдержанно обняла его, стараясь не переходить границы делового этикета. — Рада тебя видеть.

— Привет! — Он искренне улыбнулся в ответ, придерживая ее за талию. — Я тоже рад.

Секунда, и будто не было этого мгновенья — Лео отстранился и полез в карман брюк:

— Даже успел набросать для тебя предварительный отчет. Уже вижу, как Аквил корчится от ярости.

Нела не сомневалась. Саботажи ее подчиненного были постоянным предметом дискуссий с Аланом: тот приходил в неистовство, узнавая о показателях Нолана. Хотя порой казалось, что даже если Лео будет идеально выдрессированным солдатом на пульте управления или вообще уйдет из «Тетры», ненависть Алана продолжит цвести буйным цветом.

— Отчет немного не по уставу.

— Как и всегда, — вздохнула она. — Пойдем!

Они вышли из подъезда и направились вверх по улице. Обычная прогулка в родном городе с родным человеком — то немногое, на что она могла претендовать. Все дела хотелось оставить на потом. Нела уцепилась за его руку и усмирила размашистые шаги мужчины до своего неторопливого темпа.

— Как ты, Лео? — вдруг спросила она.

— Ммм… Да вроде все в порядке, — растерялся он.

— Знаешь… Если бы не тот случай, когда-нибудь ты бы занял место отца, — сочувственно прошептала она. — Это и моя…

— Если бы не тот случай, Мэтт бы сам был на своем месте, — резко оборвал Лео. — Ты мне обещала, что мы не будем возвращаться к этому разговору.

— Да, прости, — стыдливо смутилась она и, стараясь загладить оплошность, добавила: — Отличный сегодня день, не правда ли?

Лео ограничился кратким «да», после чего воцарилось тягостное молчание. Они как раз поворачивали за угол на главный проспект, когда навстречу выскочила и влетела в них юная девушка. В воздух взмыли и медленно полетели на тротуар белые листы бумаги.

— Да блин! — раздосадованно воскликнула виновница происшествия — шатенка с вьющимися волосами. Лица Нела не разглядела, потому что девушка тут же плюхнулась собирать рассыпавшиеся сокровища.

— Милли?

Юная леди подняла голову, и карие глаза расширились до размеров долларовой монеты.

— Лео? Тебя… трудно узнать.

Он тут же бросился помогать ей собирать листочки, с которыми уже заигрывал непослушный ветер. Нела осталась стоять в стороне, чувствуя себя при этом невыносимо неловко. Ко всему прочему, она злилась, что какая-то малолетняя девчонка отняла у нее те крупицы внимания Лео, которые она с таким трудом отвоевала.

— Вот так очки могут изменить человека до неузнаваемости, — задорно отозвался парень.

— Я не знала, что ты вернулся. Кэти ничего не сказала.

— Она еще не знает. Забегал домой днем, она была в школе. А ты куда так несешься, сбивая с ног прохожих?

— В галерею. У Лайи выставка открылась на днях; помогаю, чем могу, — девушка подхватила листок и припечатала его рукой к остальным «беглецам». — Кстати, не хочешь зайти? Мне кажется, вам нужно поговорить.

— Эмм… обязательно. Как-нибудь зайду, — сухо отозвался парень.

С макулатурной катастрофой было покончено и оба героя бумажного боя вытянулись в полный рост. Кажется, только сейчас девчонка заметила, что Лео был не один, и с интересом уставилась на Нелу, все это время хранившую молчание. Та в свою очередь очаровательно улыбнулась и вновь вцепилась в руку Лео.

— Это — Милли, подруга моей сестры, — пояснил тот. — А это…

— Нела, — тут же перехватила она инициативу. — Коллега Лео и по совместительству очень близкий человек.

Она почувствовала, как его мышцы напряглись, и даже показалось, что он скрипнул зубами. Впрочем, может так и было, потому как линия его челюсти стала острее. Она слишком хорошо его знала и сейчас шестым чувством влюбленной и отверженной чуяла, что что-то не так. Интуиция подсказывала, что она теряет Лео. Теряет стремительно и бесповоротно. Случайно оброненное девчонкой имя шарахалось в голове незамолкаемым эхом: «Лайя, Лайя, Лайя». Звучало, как крах ее мечтам и надеждам, как вселенская катастрофа и сам ад.

— Нууу… в общем, мне идти надо, — промямлила Милли.

— Постой! — Лео дернулся и удержал девочку за руку. — Не говори, что я приехал.

— Кэти?

— Д-да… Кэти. Хочу сделать ей сюрприз.

Милли прищурилась и хитро вгляделась в его глаза сквозь стекла темных очков. «Хорошо!» — ответила она, а потом повисла на шее Лео и что-то прошептала ему на ухо, прежде чем махнуть рукой на прощание и скрыться за углом.

***

Найти Лайю оказалось проще простого. Галерея, выставка — в Лэствилле не так много галерей, а недавно открывшихся выставок и того одна. Владелица — некая Лайя Бернелл с затертым прошлым: она будто выросла из ниоткуда и вызывала большой скептический интерес.

Нела бродила по зале, делая вид, что увлечена искусством, но при этом, как сыч, высматривала глазами соперницу. Красивая миниатюрная брюнетка с карими глазами — такие нравятся Лео? Изнутри разъедала ревность и неприязнь, как бы Нела ни старалась придушить эти малодушные позывы.

В сумочке раздалась телефонная трель, и женщина выудила длинными ноготками аппарат:

— Алан? — скрыть тревогу не удалось, звонок начальства всегда вызывал волнение.

— Нела, ты где? — требовательно вопросила трубка.

— Я же предупреждала, что буду после обеда.

— Я спросил о другом: где ты сейчас? — Надменный и жесткий тон порой раздражал, но Нела научилась с ним мириться и глушить в себе внутренний протест.

— У меня личные дела, — ровным голосом ответила она.

— Нела!

— Уилс-роуд, 50. Западная галерея искусств, — сдалась она, понимая, что упрямиться бесполезно.

— Что-о-о? — Алан цинично гоготнул в трубку, что напомнило последний выхлоп утратившего свою мощь вулкана. — Какого черта ты там делаешь? И где Нолан? Почему этот сукин сын на связь не выходит?

— Я… я не знаю, — запричитала Нела виновато, уже понимая, что ошиблась насчет стадии жизнедеятельности вулкана. — Он прилетел вчера, мы виделись.

— Что он говорил? Ничего странного не заметила?

— Странного? Что странного я должна была заметить? — Нела начинала заметно нервничать: Алан обладал этой дурацкой чертой — взвинчивать всех на ровном месте.

— Не знаю, детка. Это твоя работа — следить за своими песиками. А одному из них ты слишком ослабила поводок, — съязвил он. — Давай заканчивай с искусством. Я рядом, подберу тебя через десять минут.

Аквил бросил трубку. Казалось, весь разговор она боялась вздохнуть и теперь, наконец, смогла набрать в грудь столько воздуха, что узкое платье затрещало по швам. Нела с чувством досадного поражения засеменила к дверям, проклиная начальника самыми неприличными словами. Выйдя на улицу, она закурила сигарету и прислонилась к каменным перилам лестницы, закрыла глаза. Облако ароматизированного дыма поразило и мысли, и органы чувств, позволяя сделать маленькую передышку.

Проклятый день! Все из рук вон плохо с самого утра. Призрак Лайи Бернелл преследовал ее всю ночь, не давая выспаться, и, похоже, сегодня так и не удастся насытить любопытство, рожденное этой загадочной персоной. Еще и Алан выест мозг вилочкой для лобстеров.

Пронзительные гудки заставили вздрогнуть: на другой стороне улицы стоял блестящий ролс-ройс Аквила, ни разу не уличенного в ангельском терпении. Нела поспешно затушила сигарету о кварцевый поручень и направилась на зов служебного долга.

— Ван Гог нарисовал новую картину? — цинично поинтересовался Алан, когда она заняла место на кожаном сидении авто. — Полагаю, у тебя мало работы? А я при этом должен тратить драгоценное время на поиски твоих подчиненных?

— Я здесь… из-за Лео, — поспешила оправдаться Нела; и даже во лжи ее нельзя было упрекнуть. — Проверяю подозрительные контакты. Нолан знаком с хозяйкой галереи и по имеющимся у меня данным может здесь появиться.

— Принялась за старое и устроила «охоту на ведьм»? Нела, Нела, — Алан откинулся на сидение и устало выдохнул. — Ты хоть проверила: может, эта владелица — старая кошелка?

— Не надо так со мной разговаривать! Я пытаюсь тебе по… — Нела замолкла и уставилась на противоположную сторону улицы, где в сторону галереи спешно шагала девушка, очень напоминающая Лайю.

От внимания Алана не укрылась заинтересованность коллеги и он обернулся в сторону ее взгляда. Девушка остановилась у крыльца, осмотрелась, взглянула в телефон, вероятно, проверяя время, и стала подниматься по ступеням.

— Так, так, так… — протянул Алан. — Вот это уже интересно. Какое чудесное воскрешение!

— Что? — едва пролепетала Нела.

— А то! Эта та самая дрянь, которую я подстрелил возле отеля в Бухаресте. Живучая тварь!

Нела захлопала губами, словно рыба, выброшенная на берег. Вампир? И Лео с ней как-то связан? И для полного счастья не хватало горбатого носа Аквила в этом всем.

— Теперь понимаешь, в какое дерьмо вляпался твой ненаглядный? — Алан сжал одной рукой ее щеки и резко повернул голову женщины к себе. — Теперь я раздавлю его, как таракана, и ты не посмеешь мне помешать.

Комментарий к Часть 20. Still waters run deep

Все, кто скучает по Лео, он уже рядом ❤ Так что ждите жару.

P. S. Ну и конечно, Милли, как всегда внесла лепту 😂

========== Часть 21. Breaking ties ==========

Комментарий к Часть 21. Breaking ties

Ну что сказать?

Я очень хотела выпустить проду сегодня, в свой День рождения, и безмерно рада, что успела. В эту работу вложено все: и тьма души, и ее свет, и много часов совокупления с музой. 😄

Надеюсь, вы заметили некую связь названия глав с персонажами, от лица которых будет вестись повествование. Так что эту песенку можно угадывать с трех нот). Глава не запланированная, потому не слишком большая, но все же мне нужно было сказать то, что сказала. (Дамам с неким фетишем может быть слегка больно.)😄😄😄

Погнали 🎠🍾

Документы — ✔️

Машина — ✔️

Дом — ✔️

Сим-карта — ✔️

Телефон — ✔️

Носфи — 😼💓🏡

Милли — ✔️

Сепарация личности — ❓

🧛‍♀️ — ❗❗❗

Разрисованный листок был искрошен на мелкие кусочки и отправился в мусорное ведро. Эта информация не предназначалась для посторонних глаз. Между тем, почти все пункты были выполнены; остались два последних, требующих не столько профессиональной компетенции, сколько душевных сил…

***

— Как я могу к вам обращаться? — заговорило отражение молоденькой девушки, застывшей за спиной клиента с расческой и ножницами в руках.

— Можно просто… — Лео задрал глаза в потолок, вспоминая, кто он теперь, если верить «липовой» ксиве, — Лайонел.

Генри, соратник Лео во всей этой вампирской авантюре, полагал, что Нолану очень идет «львиное» имя, и потому счел кощунственным менять его полностью и не попытаться сохранить сакральный смысл. Среди вариантов значилось еще имя Аслан, но оно было сразу же брезгливо отвергнуто Лео с введением запрета на повторное произношение.

— И что мы будем делать, Лайонел? — улыбнулась девушка, взвешивая в руках тяжелый медный хвост.

Лео опять припадает к губам вампирши, упиваясь их восхитительным вкусом. Ладони бесстыдно путешествуют по ее телу. Она хватает его за плечи, слегка впиваясь коготками в каменные мышцы. Пробегает подушечками пальцев по его шее, заставляя от наслаждения закусить ее губу… И хватаясь за резинку, в плену которой находится густая рыжая грива, она настойчиво стягивает ненужную деталь вниз. Чистая медь рассыпается по его плечам и тут же стекается к ней, лаская оголенные ключицы. «Давно хотела это сделать», — Лайя расплывается в сладострастной улыбке, окончательно сметая в его голове все предупреждающие знаки…

— Резать! — твердо произнес парень, буравя себя в зеркале изумрудным взглядом. — Можете хоть наголо побрить.

— Вы с ума сошли? — округлила глаза девушка. — Нет, я не могу! У вас прекрасные волосы, вы… вы такой мужественный, похожий на древнего воина из славянских баллад.

Нет, ну это уже издевательство какое-то! Лео резко крутанулся в кресле и, буквально подавив мастера своей решимостью, разжал ее ладонь и забрал ножницы.

— Что… что вы… — воскликнула она, — делаете… — Последнее слово она договаривала на разочарованном выдохе, потому как рыжие пряди пали к ее ногам, разбив сердце парикмахера на осколки.

— Ну вот! Теперь вам будет легче, — усмехнулся Лео.

Теперь ему непременно должно стать легче: вампирша перестанет видеть в нем того, кем он не являлся. А значит таких ситуаций, когда она кидается в его объятия, потом отталкивает, потом зовет чужим именем и, о Боже, даже жалеет, теперь удастся избежать.

Она желала другого мужчину. Точка.

Лео в этом «импортозамещении» участвовать не собирался. Восклицательный знак.

— И что мне с этим делать? — запричитала девушка, проводя пальцами и расческой по волосам парня. — Думаю, можно оставить удлиненную челку.

Лео пропускал мимо ушей ее ремарки о видах стрижек, модных трендах и особенностях укладки. Он размышлял над тем, сколько у него осталось времени. Неделя? Три дня? Два? А может, он уже опоздал? Он слишком хорошо знал Нелу, чтобы не удивиться тому, что та тут же помчится выяснять, кто такая Лайя. И конечно, когда раскроется вся правда, «Тетра» прикончит наемницу с особым удовольствием.

Лео стиснул зубы и сжал кулаки. Откуда взялось это совершенно неконтролируемое желание защищать эту девчонку? По сути, из-за нее он сейчас жег все мосты, выворачивал жизнь наизнанку и рисковал всем, что имел. Генри уже даже поглумился над ним, с насмешкой заметив, что он влюбился. Да ну нет! Нет-нет-нет! Лео больше нравилось списывать происходящее на благородные принципы,вложенные Мэттом в кучерявую рыжую голову.

Мэтт… Как же сейчас не хватало его беспристрастного взгляда на порядок вещей, его поддержки и мудрых советов. После гибели наставника Лео остался чуть ли не единственным приверженцем его взглядов: даже Нела непреклонно заняла сторону Аквила, считающего, что вампиров нужно истреблять без суда и следствия.

«Чего он добился, Лео? — Нела рыдала на надежном плече парня, утонченное лицо распухло и покраснело от бесконечного потока слез. — Пожалел очередную дрянь, которая его убила!» — «Кислотной пулей в сердце? Я бы не делал столь скоропалительных выводов!» — «Нет, ты не понимаешь! Алан прав: все, что мы делали, — сплошная ошибка. Смерть отца доказала, что он боролся за утопический идеал. Признай это, Лео, просто признай!»

Он не спешил признавать. Наверно, потому, что Мэтт научил его верить только тому, что видишь собственными глазами и чувствуешь собственным сердцем.

Наутро двое подчиненных Мэтта, которые были с ним на задании, доложили Неле о том, что произошло накануне. Начальник приказал им не трогать наемницу. По их словам, разум будто затуманился и кто-то пытался воздействовать на их волю, иначе бы они не смогли так просто отступить и бросить своего командира. Мэтт так и не вернулся и был найден спустя пару дней на окраинах с пулей в сердце, разъевшей и без того разлагающуюся плоть. Алана тогда избрали новым главой подразделения большинством голосов (среди которых был и голос Нелы), а через год ему повезло продвинуться по служебной лестнице до руководителя «Тетры» по стране, а на свое место он назначил верную рыженькую соратницу. С тех пор организация превратилась в филиал преисподней на земле, где работали охотники, от которых вреда порой было больше, чем от кровопийц.

Поэтому Лео сейчас ни о чем не жалел. Он знал, что однажды хлопнет дверью и уйдет в никуда, оставив на столе у Нелы заявление «не по уставу». Он уже почти все сделал: новые документы, арендованная машина, снятый в глуши дом на первое время, пока он не решит, куда двинется дальше. Он поменял телефонный аппарат и сим-карту, чтобы его не смогли отследить.

Даже если бы Милли не ляпнула тогда про Лайю, рано или поздно момент истины все равно бы настал. Кроме того, эта мелкая пигалица также являлась недавно обращенной вампиршей и была под угрозой. Стараниями Генри ее удалось увезти в относительно безопасное место, и на удивление, даже не пришлось уговаривать: девушка призналась, что она знает, кто такой Лео, и доверяет ему. Вот бы Лайе поучиться такой покорности, но он наверняка знал, куда она его пошлет.

***

Погода разладилась еще с раннего утра, и тихий Лэствилл награждал жителей затяжным, уже по-осеннему надоедливым дождем. Потому прокатный невзрачный «форд» цвета мокрого асфальта удачно мимикрировал под городской пейзаж, растворяясь в нем. Лео уже два часа терпеливо ждал на парковке у дома Лайи, дотошно всматриваясь в каждый притормаживающий автомобиль и каждого прохожего. Все было до безобразия обычно: люди пробегали мимо, не задерживаясь, а все машины стояли пустыми до тех пор, пока не приходил хозяин и сразу же не уезжал по своим делам.

Время тянулось, словно резина. Ужасно хотелось выпить чашку кофе, но Лео понимал, что лишний раз здесь лучше не светиться даже при новом имидже. Длинная челка опять сползла на глаза и парень брезгливо дунул наверх. Отвратительно! Он никогда не привыкнет к этому небрежному беспорядку на голове. Нужно будет обязательно отрастить все обратно.

Завидев на тротуаре бродячую, жалобно мяукающую кошку, Лео вспомнил про Носферату. Парень всегда брал кота с собой и потому сейчас чувствовал себя предателем, оставляя того на попечении младшей сестры. «Прости, друг, ты слишком заметный», — оправдал себя Лео. Кроме того, сфинкс крайне тяжело перенес перелет из Румынии обратно в Штаты и все чаще предпочитал одиночество компании хозяина. Нолан подозревал, что у Носферату проблемы в личной жизни: черная беспородная вертихвостка таки вскружила голову домашнему мальчику без опыта общения с противоположным полом. Как любящий хозяин, Лео планировал свести питомца к кошачьему психологу и проработать душевную травму, но пока был слишком занят другой вертихвосткой.

В кармане завибрировал кнопочный телефон, заставив также завибрировать нервы.

— Алло!

— Мистер Лайонел? — усмехнулась трубка.

— Внимательно слушаю. — Лео поморщился, взглянул на едва знакомого парня в зеркале заднего вида и скорчил ему гримасу.

— Она в пути, одна. Вишневая «камри», сейчас движемся по направлению к Сильвер-роуд. «Хвоста» нет.

— Значит, все идет по плану, — пробормотал Лео, вытирая вдруг вспотевшую ладонь о брюки. — Сам долго не паси, чтобы не заметила.

— Провожаю до «Империи» и соскакиваю. Можешь встречать минут через двадцать.

— Заждался уже. Спасибо, друг.

Лео положил трубку и тяжело выдохнул. Лайя должна была появиться совсем скоро, и ему до одурения хотелось ее увидеть. Предательское предвкушение этой встречи заставляло нервно ерзать на сидении и сплетать пальцы в причудливые замки. Лео вызывал в памяти ее образ, но тот размывался, словно капли дождя по лобовому стеклу. Он помнил только ощущения: изгибы ее тела, запах, вкус губ, все интонации голоса, бархатистость кожи.

«Да твою ж мать!»

В поле зрения показалась вишневая «камри», лихо заезжающая на парковку. Она медленно подкатилась и остановилась рядом с «фордом» Лео. Из машины вышла девушка в белой рубашке с распущенными каштановыми локонами и, поведя плечами, засобиралась поскорее скрыться от непогоды. Лео опустил тонированное стекло и вместе с этим действием куда-то в пятки опустилось его сердце.

— Лайя… Подожди!

Она обернулась и уставилась на него большими карими, как у лани, глазами. Губы чуть разомкнулись, но так и не произнесли ни слова.

— Сядь в машину, нам нужно поговорить.

Несколько секунд Лайя неподвижно стояла, переваривая услышанное, а потом будто очнулась от сна и ровно произнесла:

— Иди к черту, Лео! Нам не о чем разговаривать!

Такого развития событий Лео не исключал. Если точнее, то даже был уверен, что она выпустит коготки, и потому усмехнулся своей дальновидности. Лишь бы до зубов дело не дошло.

— Хорошо, — с показной легкостью согласился он и взял телефон. — Подожди… Сейчас… — В следующую секунду он уже отвечал собеседнику: — Алло, Милли?

Лайя, которая собиралась уже бежать наутек, остановилась, услышав знакомое имя.

— Поговори, пожалуйста, с подругой. — Лео протянул ей телефон.

Она медлила, на лице отражались все душевные метания, но, в конце концов, Лайя несмело забрала аппарат из мужских рук, стараясь случайно не соприкоснуться пальцами.

— Милли? — встревоженно произнесла она. — Ты где?

Комментарий к Часть 21. Breaking ties

Буду рада обратной связи и не забывайте жать кнопку “жду продолжения”, если ждете)

========== Часть 22. Вопросы доверия ==========

Комментарий к Часть 22. Вопросы доверия

Господи, как же я соскучилась за три главы по своей больной на всю голову девочке и по повествованию от первого лица. Надеюсь, глава вас порадует 🌺.

В седьмой раз набираю номер Милли, но он недоступен. Замечательно! Значит, домой эта безответственная девчонка будет добираться пешком. Садясь в машину, поворачиваю ключ зажигания и начинаю наводить беспорядок в строгом образе: черные лодочки на каблуке летят на заднее сидение и вместо них мои ножки с блаженством юркают в кеды. Выправляю блузку и подвязываю ее на талии, тугой узел сдергиваю с волос, позволяя им рассыпаться по плечам. Рабочая суматоха на сегодня закончена и я нуждаюсь в отдыхе, как никогда.

Как же вовремя испарилась Милли — теперь я могу устроить себе уютный вечер с бокалом «кровавой Мэри» и хорошим фильмом, зная, что никто не нарушит мой покой. Но все же куда она могла деться? Отправилась к своей подружке? После приезда Влада и Сандры Милли совсем слетела с катушек и стала вести себя чересчур смело и независимо. Так что вполне вероятно, придется еще и бары прочесывать в поисках оперившейся оторвы. Не хотелось бы.

Моросящий дождь размывает очертания дорог и зданий, капли подкрашиваются в зеленый цвет светофора. Я мчусь домой, собираясь претворить в жизнь свои скромные планы, и запрещаю себе волноваться за уже взрослую девочку хотя бы до золушкиного часа. Уже пять кварталов в зеркале заднего вида наблюдаю один и тот же автомобиль, который, впрочем, очень скоро заворачивает к «Империи» и дальше не смущает меня назойливым преследованием.

Паранойя. Все время кажется, что за мной следят; я оглядываюсь по сторонам чаще, чем обычно. Делить с охотником на двоих маленький провинциальный город никогда не было моей мечтой. Я боюсь встречи. Боюсь и жду. Хотя сегодня уже нет сил ни на то, ни на другое.

Я заворачиваю к своему дому и глушу мотор. Дождь все усиливается и угрожающе барабанит по стеклу. Набравшись храбрости и втянув голову в плечи, выхожу из машины.

— Лайя… Подожди!

Первый удар похож на электрический разряд. Он проносится по телу с головы до пят, плавит каждый мускул, отвечающий за способность удерживаться на ногах. Я опираюсь о капот, боясь стечь на асфальт еще одной лужей. Мне не нужно видеть, чтобы знать, кому принадлежит этот голос, но все же глаза предают меня и жадно ищут Лео.

Второй удар похож на обжигающее прикосновение хлыста: резко, внезапно, стихийно. Я дергаюсь и тут же застываю с невысказанным вопросом на губах. Как он мог? Зачем он это сделал с собой? Только за возможность трогать эти длинные волосы можно было продать душу дьяволу. И ведь продала же какой-то темной, скотской нечисти. Только, напротив, за возможность забыть.

— Сядь в машину, нам нужно поговорить.

Я чувствую, как рубашка на плечах начинает липнуть к телу, намекая, что пора в укрытие. Но скрыться, на самом деле, хочется от внимательного взгляда зеленых глаз. Я не готова к этой встрече: меня просто разорвет на части между разумом и чувствами, между соблазном и запретом, если я еще хоть на минуту тут задержусь.

— Иди к черту, Лео! Нам не о чем разговаривать!

Я уверена, что поступаю правильно. Из всех возможных воплощений судьба ему выбрала то, что призвано уничтожить мое тело и вытянуть душу. Может, спустя века Лале и встретит своего Аслана, но не теперь, когда он — тот, от кого стоит бежать, как от огня, крестов и серебряных пуль.

— Хорошо… Сейчас, — спокойно соглашается Лео. Он набирает номер и прикладывает телефон к уху: — Алло, Милли? — а потом вновь обращается ко мне: — Поговори, пожалуйста, с подругой.

Третий удар похож на точный выстрел в сердце. Мне так долго удавалось этого избегать, шесть веков играть в прятки со смертью. Но ничто не вечно. Рано или поздно последняя пуля находит всех. И моя эфемерная мне досталась только из-за глупости и неуместной доверчивости. Меня захлестывает удушливая волна собственной жалкости, я слышу гулкие удары в висках, перекрывающие шум оживленной улицы. Забираю у Лео телефон и, глотая ком в горле, мешающий дышать и говорить, выдавливаю единственный интересующий вопрос:

— Милли? Ты где?

— Лайя, привет! — Слышать ее — уже облегчение и надежда. Девушка говорит взволнованно, в голосе звучат жалобные ноты. — Ты только не переживай, хорошо? Все, что от тебя сейчас требуется, — это послушаться Лео. И… прости меня.

Связь обрывается, а вместе с ней и все внутри меня. Это же неправда? Они ведь не собираются ее убивать? Милли — еще совсем ребенок, которому не повезло оказаться в ненужном месте в совершенно ненужное время. И вот такими, как она, охотники добивают свои планы? Я вспомнила ее катящиеся по щекам слезы, сетку синих, будто вымерзших вен, в то время, как сама она вся горела, а по телу струился пот. Вспомнила извращенное удовольствие на лице того отутюженного мудака, с которым недавно столкнулась.

— Лео, как это понимать? — Я с трудом отлепляю от неба занемевший язык, чтобы начать говорить. — Где она?

— Лайя, сядь, пожалуйста, в машину! Если ты хочешь получить ответы.

Подумав о том, что разговора нам теперь уж точно не избежать, на ватных ногах я иду к его автомобилю. Чересчур громко хлопаю дверью и разбрасываю по салону шальные брызги воды.

— Доволен?! Мы сию же секунду едем за Милли, иначе я всю кровь из тебя высосу до последней капли!

— Договорились, — кивает Лео, ничуть не тронутый моей угрозой. Он настолько безразличен, что я тяну носом, силясь учуять запах успокоительных трав. Если мы с ним полюбовно расстанемся, то нужно будет обязательно спросить, на чем он сидит.

Мы выруливаем с парковки и направляемся в сторону автострады. О чем мы, черт возьми, договорились? Презренно фыркнув и отвернувшись от него, я приступаю к разглядыванию проплывающих мимо фасадов и даже не сразу понимаю, как истолковать легкое прикосновение к моей левой ягодице. А когда оборачиваюсь, то уже слишком поздно: Лео без сожаления отправляет стянутый из кармана смартфон в чуть приоткрытое окно.

— Ты… Черт, ты совсем рехнулся? Зачем ты выкинул мой телефон? — воплю я. Мне безумно жаль фотографий и заметок, которые остались несохраненными.

— Извини, так нужно. Купим потом другой.

Мне остается только стучать зубами в бессильной злобе и сожалеть о том, что нельзя придушить того, кто за рулем. Сейчас я ненавижу в Лео все: его рыжеватые длинные ресницы, чересчур пухлые для мужчины губы, короткие пряди, оставшиеся от некогда длинной шикарной гривы. Я ненавижу твердо сжимающие руль руки, разрисованные дорожками чуть зеленоватых вен. Его кожу, слишком теплую, оттенка янтарного меда…

— Аслан, если смешать желтую и синюю краску, то получится зеленая. Дурья твоя голова, сколько раз я буду напоминать! — морщит носик юная девушка. — Нет, я не могу с тобой заниматься! Ты самый неспособный ученик!

— Прости, моя милая Лале! — мягко улыбается юноша. — Я действительно безнадежен. Все, чего я хочу, — это просто быть рядом. Мне сложно сосредоточиться на словах тогда, когда я могу просто смотреть на тебя… касаться тебя… — Аслан затягивает ее талию и прижимает Лале спиной к своей груди. Дыхание опаляет нежную кожу, он оставляет теплый, долгий поцелуй на изящной девичьей шее.

Ее тело отзывается и льнет к нему. Аслан запускает пальцы в ее волосы и оттягивает назад, предоставляя своим жадным губам ее горло, скулы, подбородок. Между ног у Лале становится тепло и мокро. Она уже много раз об этом думала и ласкала себя «там», представляя на месте своих рук его руки. Да что уж: себе то можно признаться, что не только рук она желала, — Шахи-Хатун все равно не залезть в ее голову и не прочесть постыдные мысли. Но все ее горячие девичьи фантазии заканчивались горькими слезами в подушку, стоило ей вспомнить, что статус племянницы Великого султана не позволяет быть женой воина с бесславным прошлым.

Лале вновь пугается этих мыслей и резко оборачивается — кисточка, зажатая в ладони, задевает щеку Аслана, мазнув по ней краской.

— Если смешать синюю и желтую краску, то получится зеленая, — упрямо повторяет она, пряча заалевший румянец в тени его груди. — На этот раз запомнишь?

— Я не уверен, — тяжело дышит он…

Рука, которую я пристально рассматриваю, погрузившись во влажные воспоминания, тянется к магнитоле, и салон наполняют приятные гитарные аккорды. Это, безусловно, лучше, чем гнетущее молчание, но все же я уже настроилась на обещанный разговор. Лео же будто забывает о моем присутствии и сосредоточенно смотрит на дорогу.

🎶 Helloween - In the middle of the heartbeat

«Tell me pretty girl do you know who I am?»{?}[Скажи, милая, знаешь ли ты, кто я? ] — поет голос с хрипотцей.

«Даже лучше, чем ты думаешь», — хмыкаю я про себя, разговаривая с интригующими строками.

«Have you ever seen me as your friend?»{?}[Ты когда-нибудь представляла меня своим другом? ]

«Когда-то ты был им, и даже больше».

«Anything we have is those hungry nights…»{?}[Все, что у нас есть, — это алчные ночи]

«Ой, да не было почти ничего».

«But there’s so much left unsatisfied»{?}[Но так много неудовлетворенности еще осталось].

«А вот с этим не поспоришь».

«Так, а нормальные песни есть?» Я ерзаю по кожаному сидению и густо краснею, осознавая, о ком думала. Лео замечает мои томные скольжения и бросает на меня любопытный взгляд, чуть скрытый густой челкой.

— Долго еще ехать? — отвечаю я на незаданный вопрос.

— Порядочно. Успеешь выспаться.

— Ты издеваешься? — фыркаю я. — Я глаз с тебя не спущу!

— Как знаешь. — Он усмехается и зачем-то быстро облизывает губы. И я повторяю это движение.

Мы замолкаем. Я смотрю на потоки дождя, разгоняемые «дворниками», и размышляю над тем, чем же мне грозит это приключение. Музыка помогает скрасить гнетущую тишину, но рядом с Лео я все равно ощущаю себя так, будто меня усадили задницей на раскаленные угли.

— Лайя… — вдруг обращается он ко мне. — Помнишь охотника, который стрелял в тебя возле «Прибежища вампира»?

— Ооо, так ты в курсе? — удивляюсь я. Хотя на самом деле нечему тут удивляться.

— Да. Я же сам… нашел на твоем теле след. За несколько часов до этого мне сообщили, что рядом с отелем стреляли в девушку-вампира.

Нет, я просто в восхищении! Оказывается, Лео — действительно ценный сотрудник. Надо же так самоотверженно жертвовать собой и так преданно отдаваться делу, ища на теле вампирши чертов шрам! Интересно, в должностной инструкции что-нибудь написано про то, что поиски должны сопровождаться поцелуями и игрой с сосками?

— Лео, к чему этот разговор? — говорю я резко, чтобы он не услышал обиды. — Расстроен, что твой дружок меня не прикончил? Ааа, подожди, дай я угадаю: теперь это ответственная миссия поручена тебе, но ты испытываешь муки совести и хочешь получить мое благословение. — Я брызжу ядом так, что рискую сама им захлебнуться. — Хорошо! Отпустите Милли — и мне плевать, что ваша ублюдочная свора собирается со мной сделать. Ты думаешь, я тебя боюсь? Или боюсь этого кретина, который засадил в меня пулю? А что если я мечтаю о возмездии? Ты хоть представляешь себе, что это такое — прожить шесть веков, большую часть из которых ты — чудовище?

Лео внимательно слушает, не перебивая и не меняясь в лице. Лишь побелевшие костяшки сжимающихся на руле пальцев могут намекнуть, что в этом непробиваемом человеке есть хоть какие-то чувства.

— Закончила? Я могу продолжить?

— Пожалуйста! — с досадой шиплю я, ожидавшая сочувствия, злорадства, раздражения, протеста, ярости. Блять, да хоть какой-нибудь эмоции в ответ на то, что я тут выворачиваю наизнанку свою душу!

— Его зовут Алан Аквил. Он — руководитель филиала «Тетры» в Штатах.

— С ума сойти, какая честь! — картинно восторгаюсь я.

— Алан сейчас в Лэствиле, Лайя. Если вы случайно встретитесь, он узнает тебя. Я просто хочу, чтобы ты была подальше от них.

— От них? — Я вскидываю бровь. Есть еще «они»? Вечер все более обещает стать интересным.

— Неужели Милли не нашептала тебе, что видела меня в городе с женщиной? — усмехается охотник.

«Что? Эта срань знала, что Лео вернулся и утаила от меня? Я убью ее, если найду живой! Так, подождите, с какой еще женщиной?»

— Нела Стоун, руководитель моего подразделения и непосредственная начальница. Милли же не слишком умеет держать язык за зубами, правда? При встрече она упомянула, что я должен к тебе зайти, а Нела… она слишком ревностно относится к таким вещам.

— Какая строгая начальница, — иронизирую я.

— Мы… давно знакомы, я в некотором роде член семьи. Ее отец Мэтт был моим наставником, он и привел меня в это дело.

Из моей груди будто выбили весь воздух. Мэтт Стоун… При одном только упоминании этого имени в памяти тотчас оживают картинки темного комикса из гарлемской подворотни, где столкнулись Добро и Зло. Человек, ставший моей надеждой, спасением, иконой, на которую я молилась. Человек, в котором был свет. Чем у нас вообще занимается католическая церковь, если до сих пор не причисляет таких людей к лику святых?!

И Мэтт был наставником Лео? После какой пьяной вечеринки там «наверху» мог родиться столь эпичный сюжет?

— Лайя!

Когда я прихожу в себя, то обнаруживаю, что мы стоим на обочине, а Лео обеспокоенно смотрит на меня, развернувшись вполоборота. За окном уже растекаются густые сумерки, получив сегодня право чуть раньше отвоевать себе территорию. Судя по выражению лица охотника я напугала его, но чем именно, я уже не смогу вспомнить.

— Что с тобой?

— Все в порядке, — дежурно отчитываюсь я, хотя это выражение точно не относится к моей жизни. — Ты, кажется, посвящал меня в свою биографию?

— Это было лишним. — Лео откидывается обратно на сидение и втыкает первую передачу. — Я просто хочу попросить тебя о доверии.

Я ничего не отвечаю, но он и не ждет ответа. Мы продолжаем наш путь в никуда, слушая шум дождя и шелест покрышек о мокрый асфальт. Усталость дает о себе знать и вопреки своим прежним заявлениям я отключаюсь в машине, а вновь открываю глаза уже глубокой ночью, когда меня легонько встряхивает, и по коже проносится зябкая прохлада.

— Тшшш… Спи! — теплое дыхание касается виска, а на спине и бедрах я чувствую руки, заботливо прижимающие меня к сильному мужскому телу. — Я отнесу тебя на кровать.

Еще не сбросив с себя сонный морок, видя только сумеречные силуэты вокруг, я чувствовала, как Лео расстегивает мою рубашку, пуговица за пуговицей, томно и неторопливо. Его пальцы умело обнажали меня, спуская ткань с плечей, стягивая юбку с бедер. Эти действия не вызывали протеста — напротив, в них было что-то абсолютно естественное и долгожданное. Я никогда не подозревала что Лео может быть настолько нежным. Страстным, жаждущим, грубым, нахальным — да. Но таким? Я не смела дышать, чтобы не разрушить флер дивного сна.

Охотник уложил меня на кровать и укутал одеялом, заботливо подоткнув его со всех сторон. Я замычала что-то нечленораздельное, безмолвно требуя, чтобы он не оставлял меня, но убаюкивающий шум дождя скрыл легкий шорох удаляющихся шагов.

***

Небо затянуто тучами и в окно проникает лишь слабый свет уличного фонаря над крыльцом. Трепещущая листва оставляет зловещие тени на стекле, шурша в унисон разыгравшемуся ливню. Такими кадрами обычно начинаются кульминационные сцены в фильмах про серийного маньяка-убийцу, и я даже сходу примечаю пару мест, где бы он мог сейчас прятаться.

В любом случае, это меньшая из моих проблем. Сейчас я потеряна во времени и пространстве: не имею понятия о том, в каком штате нахожусь; не знаю, когда придет рассвет. Моя комната расположена на втором этаже небольшого домика. Я смутно помню, как меня сюда принес Лео, уложил в постель, после чего я вновь провалилась в сон.

Горло начинает саднить от жажды и я принимаю решение отправиться на поиск жизненно необходимой жидкости. На крайний случай, на улице ее столько, что можно напоить не одного жеребца. Набросив на тело все еще влажную рубашку, я проскальзываю за дверь. Рассохшаяся ступень протяжно стонет под крадущейся поступью, заставляя замереть. Я вглядываюсь в сумрачный коридор, но не вижу ни маньяка, ни хотя бы призрака почившего хозяина дома.

На первом этаже света чуть больше: фонарь здесь бьет в самое окно. Приметив на столешнице бутылку с водой, я бросаюсь к ней, и, решив не утруждать себя поиском чашек, откручиваю крышку и припадаю губами к горлышку. Напившись вдоволь, оборачиваюсь и…чуть не вскрикиваю от неожиданности, наткнувшись взглядом на мирно спящего Лео. Диван располагается у стены, которую не видно со стороны лестницы, поэтому неудивительно, что я сразу его не заметила.

Не прикрытая одеялом обнаженная грудь мужчины мерно поднимается и опускается от спокойного дыхания, губы слегка приоткрыты. Меня обдает горячей волной смущения, а по телу проходит озноб от контакта с прохладной влажной тканью рубашки. Я приказываю себе немедленно убраться отсюда, но с места не двигаюсь и продолжаю пожирать Лео изголодавшимся взглядом. Даже смелею и, потакая глупому капризу, на цыпочках крадусь еще ближе. Я медленно присаживаюсь на край дивана; рука застывает в воздухе, остановленная последним всхлипом разума, молящего о бегстве.

Будто в насмешку над ним пальцы тянутся к мужской щеке и пробегают по ней невесомо, одними подушечками. Я оглаживаю его скулы, дотрагиваясь до краешка губ. Мои движения увлекают меня к пропасти, заставляют балансировать на грани сумасшествия. Вот я уже не хозяйка своим рукам, ласкающим медные пряди. И опять укол сожаления пронзает грудь: зачем он это сделал? Я до исступления хотела гладить эти волосы, спадающие по спине, сотканной из тугих мышц. Это было тайным желанием, которого он меня лишил с особой жестокостью.

Я наклоняюсь ниже, и в нос ударяет знакомый аромат. Сандал, амбра и мед, плавящийся от жара его тела. Во рту скапливается слюна от предвкушения гурманской сладости. Не в силах себе отказывать, я пробую губами его кожу на щеке и с упоением веду поцелуями ниже, пока губы не натыкаются на его губы. Мягкие и такие податливые сейчас, не сопротивляющиеся, но и не жаждущие.

В те два раза, когда мы с Лео поддавались безумству, я не смогла изучить другую сторону близости. Теперь же неспешно наслаждаюсь новыми ощущениями, получаю удовольствие от почти невинных прикосновений. Кажется, что меня с головой накрывает цунами, теперь уже точно предав погребению бренный разум.

Мои губы уже спустились к его упругим грудным мышцам, усыпанным миллионами веснушек. Это маленькая особенность настолько сексуальная, что я роняю слабый протяжный стон. Указательным пальцем обвожу сосок и уже тянусь к нему языком…

Нет, если я сейчас не остановлюсь, то потом уже не смогу. Я буду упрямо двигаться ниже, рисовать языком замысловатые геометрические фигуры, надеясь найти выход из лабиринта кубиков пресса. И конечно, не сложно догадаться, где окажется этот «выход». Если Лео проснется (от этого же обычно просыпаются?), он будет крайне удивлен, обнаружив меня с… с набитым ртом, в общем.

«Черт, Лайя, до таких извращений ты еще не доходила!» — одергиваю я себя.

Я делаю над собой усилие и прерываю несанкционированные домогательства. Грудь высоко вздымается, помогая протолкнуть в легкие больше кислорода. Я оглаживаю свое тело и только сейчас понимаю, как сильно оно дрожит.

— Это все или будет продолжение?

Мое сердце ударяется об пол, словно футбольный мяч, и рикошетит в солнечное сплетение.

— Лео? — застигнутая с поличным, я громко вскрикиваю и соскакиваю с дивана, словно там пробежала крыса размером с кабана.

— А ты только сейчас это заметила? — с сарказмом замечает он, приподнимаясь на локтях и буравя меня колким взглядом.

«Адские черти, ну я и дура!»

Щеки горят так, что на них вполне можно пожарить яичницу. Мне хочется выругаться последними словами, а потом провалиться сквозь землю от стыда. Я срываюсь с места и бегу, и только когда хлопаю дверью своей комнаты и приваливаюсь к ней всем весом, выпускаю из груди скопившийся углекислый газ. С полчаса просидев на полу до онемения ягодиц, я в конце концов перемещаюсь на кровать, с головой зарываясь под одеяло. Идеальный момент, чтобы мой нафантазированный маньяк вылез из шкафа: он мог бы стать избавлением от второго акта позора, запланированного на утро…

Комментарий к Часть 22. Вопросы доверия

Все-таки психические расстройства никуда не исчезают. Была у Лайи шизофрения, теперь сомнофилия 😆😆😆 А если серьезно, мне все труднее ее писать, потому что биполярочке мисс Бернелл уже давно завидует канонный Влад. Но… мучиться недолго. Сейчас у меня уже есть определенная определенность: впереди у нас еще 3 главы до того, как автор с чистой совестью (а может, и не очень чистой) поставит статус “завершен”.

========== Часть 23. Акт второй, состоящий из неприличных намеков, прикосновений и поз ==========

Я открыла глаза. Зрачки тут же забегали по стенам и потолку незнакомой комнаты, ошалело выискивая знакомые предметы, но не находили ни одного. Досчатый потолок опасно наклонился, грозясь вот-вот придавить меня — я резко подскочила на кровати и вперила в стену стеклянный взгляд…

Вдох! Такой отчаянный, такой жадный, что колотящий в шею пульс затрезвонил набатным колоколом и наконец-таки достучался до мозга. Тот, внезапно разбуженный, ударился о черепную коробку и, как примерный часовой, встал на пост.

«Все хорошо, Лайя. Это просто мансардная крыша верхнего этажа».

Плывущая перед глазами рябь успокаивалась; я принялась ощупывать взглядом комнату. Много дерева в оформлении, текстиль натуральных пастельных цветов, на фоне которого забившееся в угол ретро-кресло в этнической аляпистой обивке выделяется, как папуас на чаепитии у английской королевы. С потолка свисает массивный светильник на таком длинном подвесе, что встань я на кровати, могла бы дотянуться и поцеловать плафон.

События вчерашнего дня начинают постепенно восстанавливаться в памяти, нанизываясь друг за другом, словно бусины: Лео вынудил меня сесть в его машину — мы поехали за Милли — я заснула в дороге — он укладывал меня в кровать. Значит, это охотника стоит благодарить за мое пробуждение у черта на рогах! Еще и сон такой странный снился, будто я к нему прис…

Что-о-о?! О, нет!!!

На меня будто сыпется колотый лед, жаля тело острыми, холодными уколами. Залепляю лицо руками и драматично, с воем раненой антилопы, откидываюсь обратно на подушки. Переворачиваюсь на живот, стучу кулаками, выпуская пар. Опять скатываюсь на спину. На живот. И медленно стекаю с кровати на мягкий выцветший ковер.

С чертовски добрым утром, Лайя!

А оно, как назло, действительно, прекрасное: дождь, который зарядил вчера, как из ведра, закончился; в комнату скромно заглядывают солнечные лучи. Я подхожу к панорамному окну и с въедливостью бывалого натуралиста всматриваюсь в пейзаж. Прямо перед глазами сквозь редкие стволы деревьев проглядывает небольшое озеро. Оно переливается, словно жидкое серебро, заставляя шмуриться от непривычно ярких бликов. Смешанный лес оттенков от темно-зеленого до желтого поднимается за ним ввысь, упираясь в горы. Здесь они ближе и выше, чем в Лэствилле, и таят в себе невероятную мощь, от которой захватывает дух.

С трудом отрываю взгляд от этого великолепия и смотрю вниз. Домик кажется небольшим, справа к нему примыкает уютная открытая веранда с потемневшим от сырости деревянным ограждением; вокруг — забор из цветущего, небрежно подстриженного кустарника.

Кстати о небрежно подстриженных, где сейчас Лео? Он меня тут одну оставил что ли? Я отхожу от окна и оглядываюсь по сторонам. Возле кровати на стуле аккуратно висит юбка. Я натягиваю ее, рваными движениями заправляя сорочку внутрь, выбегаю в уже смутно знакомый коридор и пролетаю его в несколько размашистых шагов. Пятки отсчитывают массивные деревянные ступени, а ладонь резво скользит по поручню, пока не упирается в столб. В нос ударяет запах растворимого кофе и поджаристого белого хлеба. Успокаивая воинственно рвущееся из груди дыхание, я ступаю в арочный проем, ведущий в кухню-гостиную.

Лео сидит за столом, погруженный в чтение, и лениво помешивает сахар в чашке, разнося по помещению жалобное звяканье металла о стекло. Отвратительный недостаток в мужчине — вот сразу минус пять из десяти пунктов совместимости в быту! Охотник так увлечен сюжетом произведения, что даже не замечает мое торжественное появление в его добром, пока еще ничем не омраченном утре. Я же застываю с приоткрытым ртом, потому что глаза, хоть и запоздало, сообщают мозгу, что Лео не одет. Как минимум сверху: снизу я не вижу из-за свисающей чуть ли не до пола скатерти и массивных стульев — так что этот момент остается только на совести моего воображения и веры в нормы этикета. Тут же принимаю решение убраться отсюда поскорее, пока меня не заметили, но даже не успеваю сделать полоборота, как Лео поднимает глаза и натыкается на меня своим зеленущим взглядом.

— Лайя? — он откидывает челку с лица и закрывает книгу с глухим хлопком. — Доброе утро, спящая красавица!

— Доброе утро, — сглатывая, произношу я.

— Завтракать будешь?

Лео поднимается из-за стола, а мое сердце, напротив, опускается в живот от волнения. Увидев, что он все же в брюках, с облегчением выдыхаю сквозь сложенные в трубочку губы.

Охотника же его полуобнаженный вид ничуть не смущает, он подходит к чайнику и выплескивает в свою чашку порцию кипятка, потом добавляет туда ложку с горкой кофе и после заливает все молоком. Разворачивается ко мне, опираясь ягодицами о столешницу, и улыбается приторной улыбкой.

— Кстати, для тебя в холодильнике есть… — он делает глоток кощунственной жижи, не отрывая от меня изучающего взгляда, — кровь.

— Откуда же? — удивляюсь я столь внезапному повороту. Меня будто подталкивает неведомая сила и я прохожу к столу. Плюхнувшись на стул, упираю подбородок в сцепленные пальцы — взгляд натыкается на потертый темно-синий переплет книги. Э. М. Ремарк «Три товарища». Однако, выбор весьма интересный.

— Ты слишком долго спишь, — хмыкает он, берет кусок хлеба и тянется к столу (за которым вообще-то сижу я!) за ломтиком бекона. — Я уже успел наловить на озере уток, пооткручивать им головы и выжать тушки.

Звучит, конечно, максимально неаппетитно, но прячущаяся за ироничной шуткой забота заставляет меня смутиться и покраснеть. Лео сейчас такой домашний и уютный, с растрепанными волосами, в одних брюках, минуту назад читающий на кухне, стучащий ложкой по чашке и пьющий отвратительный кофе. Кажется, что он сейчас спросит: «Любимая, где моя рубашка?», быстро чмокнет в губы и убежит на работу.

— Спасибо, — выдавливаю я севшим голосом, не смея поднять глаза. — Я впечатлена, что ты побеспокоился обо мне.

— О, не стоит благодарностей! — светится он. — На самом деле, я побеспокоился о себе. Находиться рядом с голодной вампиршей опасно, не правда ли? Ты и так грозилась высосать из меня всю кровь. — Лео вонзает зубы в хлеб с беконом. — А щегодня нощью… даже уже приштупила… к выполнению шваих угроз.

Охотник почти профессионально маскирует свои попытки не разразиться адским смехом за активным поглощением бутерброда и отворачивается, опять потянувшись к чайнику. Моя же крышечка со свистом прошибает потолок. Хочется придушить его прямо сейчас, как тех самых уток для моего завтрака. И если он думает, что я это молча проглочу, то как бы не так! Мы еще посмотрим, кто тут будет смеяться последним.

Я отодвигаю стул и осторожно приближаюсь к Лео. Он замирает, словно пытаясь разгадать мои намерения, но не оборачивается. Смотреть на его совершенное тело — настоящее испытание, заставляющее истекать слюной и не только ей. Когда я попаду в ад, у всех бесов наверно будет такая же россыпь веснушек на плечах. А если так, то и рая не надо.

Я протягиваю руку и медленно веду пальцами по натянутым, как струна, мышцам и останавливаюсь на его шее, аккуратно надавливая. Тут уже совсем не ясно, собралась ли я проучить охотника или себя решила довести до потери сознания.

Лео позволяет себя касаться, но при этом дышит тяжело и рвано. С самодовольством подмечаю, что не такой уж он и железный, каким хотел казаться со вчера. Я тесно прижимаюсь к нему, наклоняюсь к уху и шепчу самым развратным и искушающим шепотом:

— Совсем не кровь… я хотела высосать. — Вторая рука бесстыдно ложится на пряжку ремня. — Иначе зачем мне было спускаться так низко, ммм?

Секса в воздухе становится столько, что можно кончить от пары глубоких вдохов. Я отчетливо слышу скрип его зубов и, кажется, нецензурное слово. Сам напросился! Теперь желания пошутить на тему ночного эпизода больше не возникнет, пусть мне и пришлось ради этого пожертвовать нормальным сердечным ритмом и сухостью своих трусов.

— Так где, ты говоришь, мой завтрак? — подбегаю к холодильнику и распахиваю дверцу, но скорее для того, чтобы остудиться.

Прохладный поток обдает разгоряченную кожу. Хочется залезть внутрь и просидеть там до вечера. Я вздрагиваю, когда холодильник начинает истошно пищать, намекая, что пора бы захлопнуться, нахожу глазами нужные пакетики и достаю один. Под пристальным обвиняющим взглядом охотника пробегаюсь по верхним шкафам, хлопая дверками, пока не нахожу стакан, а потом сажусь за стол и клыком прокусываю пакет, чтобы перелить содержимое.

И вот какого черта Лео пялится на меня? Никогда вампиров за трапезой не видел? От нервов и раздражения рука соскакивает, и несколько капель падает на обложку его книги. Хватая салфетку, начинаю тереть след дрожащими пальцами, мысленно прося у Ремарка прощения.

— Стерла уже! — усмехается он, глядя за моей отчаянной самоотдачей. — Пойду принесу твои вещи.

Лео уходит и спустя минуту возвращается с большой дорожной сумкой, которая почему-то выглядит один в один, как моя от Луи Витон.

— Твое! — Лео водружает сумку на стол. — Там должно быть все необходимое на первое время.

— А-а-а?

— Милли собирала, — поясняет охотник, читая в глазах вопрос «Откуда?» — Можешь переодеться. Я хочу погулять.

— А как связано мое переодевание и твоя прогулка, можно поинтересоваться? — Я залпом осушаю стакан и разворачиваюсь на стуле, внимательно следя за перемещениями мужчины.

— Можно! — невозмутимо отвечает его спина. — Я решил взять тебя с собой. — Лео хватает с дивана футболку и натягивает ее, охлаждая раскаленную атмосферу градусов на десять, а затем с победным видом обращается ко мне: — Ну вот, я готов, а ты еще нет. А говорят, вампиры быстрые.

Нет, ну вы это видели? Он решил взять меня с собой! Посему надобно подпрыгнуть от радости и помчаться принарядиться по этому случаю. Убежала уже!

— Никуда я с тобой не пойду! — я демонстративно отворачиваюсь и, открыв книгу на середине, пытаюсь вчитаться в прыгающие строки. — Ты вообще меня к Милли обещал отвезти. Врун!

— Вампирша, ты меня с ума сведешь! — рявкает Лео где-то над ухом, подхватывает меня под мышки, и в следующую секунду я оказываюсь на его плече в весьма уязвимой и неприличной позе.

— Лео!!! Твою ж… светлейшую персону! — Я колочу его ладонями и приказываю отпустить меня, но охотник намеренно начинает делать резкие повороты, отчего приходится обвить руками его торс. Спасибо, что хоть футболку надел, тарзан недоделанный!

Он проносит меня с десяток ярдов, и как ни в чем не бывало ставит на пол, придерживая за талию. Я бы даже сказала, прижимая к себе, но не буду преувеличивать. Лео отпускает меня и отступает на шаг так внезапно, что я теряю равновесие, лишенная опоры в виде его широкой груди.

Мы стоим в прихожей. Точнее, стою уже только я, а Лео натягивает кроссовки и опять подгоняет меня:

— Давай, Лайя, обувайся, а то пойдешь босиком.

— То есть носить на руках ты меня больше не собираешься? — Хмыкнув, я опираюсь плечом о напольную вешалку. Та предательски наклоняется под моим весом и…

Мне приходится резко отскочить и уже в полете перехватывать эту длинную деревянную жердь с рогульками наверху. Я успеваю сделать это почти у самого пола, застыв в не совсем изящном выпаде.

Лео от души хохочет, впечатленный моим танго с вешалкой. А я бросаю ему натянутый оскал, сую ноги в кеды, зашнуровывая их на небрежные банты с длинными ушами, и выхожу за дверь, желая хотя бы на минуту спастись от его общества.

На улице пахнет озоном с едва уловимыми нотами цветов, трав и особой колючей свежести, какая бывает только в диком лесу. Отовсюду доносятся птичьи голоса, поющие невпопад, но оттого еще более очаровательные. На листьях и траве блестят капли, делая пейзаж похожим на алмазную мозаику. Я спускаюсь по ступеням, и нога с плеском разбивает серебряное зеркало лужи.

— Надо было и правда идти босиком, — бубню я себе под нос, в то время как внезапно появившийся Лео ловко перепрыгивает препятствие. Окинув меня жалостливым взглядом, он без слов подхватывает меня на руки и несет в сторону машины.

Вот как у него получается быть таким невыносимым и чертовски притягательным одновременно? В глубине души мне так спокойно рядом и так приятно получать эти крупицы внимания. Мой нос ложится в ложбинку между его ключиц и я незаметно тяну уже родной запах его тела, от которого вся окружающая действительность рассыпается на тысячи осколков и перестает существовать. Весь мир зацикливается на одном человеке, в этот самый момент бессовестно приучающем меня к ручкам и заставляющем чувствовать себя маленькой и слабой. Еще не хватало привыкнуть к этой роскоши!

Мы садимся в машину и отправляемся в неизвестном направлении. Мне о многом стоит расспросить Лео, но я не уверена, что он ответит. Это хрупкое, звенящее утро, сотканное из капель и лучей, настолько прекрасное, что не хочется портить его возможной перепалкой. Мы молчим под негромкую музыку; из приоткрытого окна в салон врывается свежий ветерок, треплющий мои длинные каштановые волосы и короткие рыжие — его.

— Ночью я видел одно интересное местечко, —вдруг заговаривает Лео и нахлобучивает на нос солнцезащитные очки. — Люблю тихие провинциальные города: в них течет настоящая жизнь, без мишуры и крысиных бегов.

— Везешь меня на экскурсию?

— Получается, что да. — Лео поворачивается ко мне, но за черными стеклами уже не увидеть эмоций. — Я надеюсь, ты умеешь вести себя на людях и не козырять клыками?

— То, что я за все утро ни разу не козырнула ими перед тобой, разве не говорит о моем блистательном самоконтроле? — тут же крою я ответной колкостью. Кажется, нашу словесную дуэль пора делать отдельным видом спорта.

— Резонно, — соглашается охотник, играя бровями и вытягивая губы в подобие усмешки. — Но все же, Лайя, перед Аквилом ты как-то спалилась.

Я прикусываю язык. Чудовищная ошибка, чуть не стоившая мне жизни. Будь я до сих пор на службе у Локида, вряд ли бы допустила подобную халатность. Знакомство с Сандрой очень расслабило меня — я потеряла бдительность и не заметила за собой слежку.

— Припугнула одного ублюдка. — В голосе звучит сталь, чуть лязгнувшая от неприязни. — Кто же знал, что он окажется охотничьей «шестеркой»?!

— Что ты имеешь в виду? — Лео хмурит брови и удивляется так, будто я ему поведала об открытии Атлантиды.

— То, что у твоего начальника есть информаторы в стране, — с уверенностью заявляю я. — Он был не охотник, нет. Слишком труслив и неопытен.

— Исключено, Лайя! Устав запрещает посвящать обычных людей в вопросы существования и истребления вампиров.

— Он сам мне признался! — парирую я. — Даже номер телефона своего «хозяина» продиктовал. — Воодушевленная, я собираюсь поразить Лео детективными способностями и доказать свою правоту, но тут же вспоминаю об одной досадной неприятности: — Черт! Ты же выкинул мой телефон!

Охотник напряженно молчит. По безэмоциональному профилю сложно понять, о чем он думает. Человек, который просит о доверии, готов ли довериться сам?

Я сдергиваю его очки и надеваю себе:

— Да вроде не розовые, — снимаю и верчу в руках, картинно морща нос, пока Лео не отбирает их обратно.

— Очень остроумно! Лайя, я не защищаю свое начальство, иначе я бы не был сейчас на вашей стороне. Но все это очень… странно.

— А это, кстати, еще узнать надо, на чьей ты стороне!

— Опять двадцать пять! — ворчит он.

— Да хоть двадцать шесть! Ты думаешь для доверия достаточно одной твоей просьбы и раздирающих душу зеленых глаз? — Моя фраза, резкая, на надрыве, обжигает рот и повисает в вязкой электрической эссенции, вытеснившей воздух. Слишком поздно я понимаю, что метафора про глаза была лишней.

— А тебе нужно больше!

— Да! — почти кричу я. — То есть… нет! Черт! Хватит меня путать! — Я толкаю Лео кулаком в плечо и отворачиваюсь к окну, занавешивая горящие щеки и уши волосами. Что за скользкая тропа разговора? О чем он подумал? И о чем подумала я?

— Ладно… — охотник постукивает пальцами по кожаной оплетке руля. — Давай работать над доверием. Начнем с Милли, да? — Он бросает короткий взгляд в мою сторону. — Мое мнение — в Лэствилле ей делать теперь нечего, ровно как и тебе. Это небезопасно, за ней могут наблюдать. Даже если ты совершаешь ошибки, как быстро она вляпается в историю?

— И что ты предлагаешь? — небрежно фыркаю я, ерзая от нервов на сидении.

— Подумай… Лале.

Лале… Впервые Лео называет меня этим именем, отчего мысли в голове спутываются в беспорядочный клубок, а сердце пропускает удары, рискуя и вовсе остановиться. Я делаю вдох, опаляющий легкие, голова начинает кружится.

Лале… Нет, Аслан говорил это совсем по-другому, но почему-то моя дрожь все та же.

— Ты же… не предлагаешь ей исчезнуть и жить под другим именем? — Я сама не верю в то, что говорю. Это бред полный, такое не придет в голову нормальному человеку!

— Именно это и предлагаю.

— Совсем свихнулся? У Милли семья есть, которая за нее переживает. Она еще ребенок, в конце концов! Как она будет начинать жизнь с чистого листа?

— Лайя, она — вампир. — Лео, как всегда, спокойно реагирует на мои вспышки гнева и отрицания. — Если ее не убьют, она будет жить долго и счастливо. Не старея. И как к этому отнесется семья? Максимум лет десять, потом все равно придется исчезнуть.

— Но не сейчас!

— Я понимаю, что это все внезапно и несвоевременно, но сейчас, Лайя. Другого шанса может уже не быть.

— Где она? — По моему стальному тону понятно, что на этот раз от ответа уйти не получится.

Охотник берет паузу и делает несколько глубоких вдохов. Его может это и успокаивает, но вот меня только бесит.

— Она с моим другом Генри; они едут другим маршрутом. Через пять дней мы встречаемся в Онтарио.

— Где? — Я уже даже жалею, что набилась на откровенности. Чем меньше бы я знала, тем крепче спала. — Это же Канада?!

— Да! — подтверждает он. — Но в идеале вам лучше уехать в Европу или даже Азию.

— У тебя паранойя!

— Возможно…

Я откидываюсь на сидение, закрывая глаза. То, что предлагает Лео; то, как меняется в одночасье вся моя жизнь — настоящее безумие. Все бросать, прятаться, заметать следы — я проходила это много раз.

Где я проснусь через неделю? Как меня будут звать и чем я буду заниматься? Как я извещу Сандру и Влада, что со мной все в порядке? И самое главное: в какой момент Лео решит, что помог достаточно, и исчезнет из моей жизни, оставив после себя лишь ворох воспоминаний?

Если меня и нужно от кого-то спасать, то только от него. Потому что зеленые глаза вызывают зависимость. Потому что никто и никогда не сможет пробудить таких чувств.

Комментарий к Часть 23. Акт второй, состоящий из неприличных намеков, прикосновений и поз

Прошу у вас прощения за то, что опять ничего у них не было😁. Глава получается очень большой и чтобы не затянуть еще на неделю, решила разделить ее на две и спокойно дописывать продолжение. Думаю, оно будет скоро ☺

========== Часть 24. Солнце ==========

Очень скоро мы въезжаем в милый городок, спрятанный в тени острых гор, кажущихся бархатистыми из-за покрывающей их растительности. Эти огромные махины так и жаждут задавить невысокие постройки, стелющиеся у подножия, словно смиренные язычники в идолопоклонстве. Дорога, зажатая между плотно прилегающих друг к другу домиков, бежит вверх, теряясь в кронах уже желтеющих деревьев; по тротуарам гуляют редкие прохожие, кое-где припаркованы авто, и куда больше велосипедов. Лео сбрасывает скорость до пятнадцати миль в час, давая мне возможность поглазеть по сторонам и восхититься этой диковатой красотой маленького городишки.

Где мы? Вопрос, зародившийся в голове сам собой, на деле оказывается бестолковым, потому что мне не интересен ответ. Порой совсем не обязательно искать названия тем чувствам, которые испытываешь, и тем местам, где тебе хорошо.

— Приехали! — Лео останавливает машину в конце улицы и выходит из салона. Я вываливаюсь следом, не переставая крутить головой.

Воздух кажется разреженным — вдыхать хочется глубже и чаще, хотя не исключаю, что это всего лишь игра воображения и какой-то щемящий душу восторг от непривычных впечатлений.

— Ну что, пойдем знакомиться с местной культурой?

— Пойдем, — я вкладываю свою ладонь в протянутую Лео и позволяю ему увлечь себя на тротуар, все еще мокрый от невысохших луж.

Странная штука эта стихия. Мы проехали, должно быть, сотни миль, но дождь, начавшийся в Лэствилле, будто шел следом, все злостнее извергая на нас потоки воды. Ночью мир казался враждебным и пугающим, а утро явило его в новых, ярких красках и подарило тепло. Все изменилось: погода, место, обстоятельства, мое настроение и чувства.

— Ну и страшилище! — бормочет Лео, выволакивая меня из морока философских мыслей; я поворачиваю голову, и взгляд утыкается в витрину маленькой лавочки, где за наполированными до блеска стеклами развешаны пестрые индейские маски. — Ооо, смотри, а эта — с клычками, как у тебя.

Прежде чем я успеваю огрызнуться на оригинальный комплимент, его даритель уже скрывается за дверью, издающей мелодичный звон колокольчика. Мне ничего не остается, как войти следом, лелея мечты о скором возмездии.

Лавка буквально стонет от нагромождения шедевров народного мастерства, которыми залеплены витрины, стены и даже непривычно низкий потолок. Я тут же теряю способность ориентироваться в пространстве, в глазах начинает рябить от обилия самых разных цветов и орнаментов. Стойка рядом со мной щеголяет богатым инструментарием и амулетами из камней, дерева, перьев, клыков животных, кожи, бисера, металла. Кажется, здесь можно найти решение любой проблемы: от вызова дождя до излечения щекотливого недуга или наведения порчи на неугодного соседа.

Беру в руки кожаный браслет с оттесненными на нем узорами и с любопытством рассматриваю его. Круг и расходящиеся в разные стороны чуть волнистые линии — Солнце обожествлялось во многих древних культурах. И у меня когда-то было свое. А потом оно погасло и душа заблудилась во тьме.

Забираю браслет и ищу глазами Лео. С трудом обнаруживаю его за почти непрозрачной завесой из огромных амулетов, путающихся между собой разноцветными перьями.

— Ловец снов отгоняет злых духов — так верили в древности, — слышится бархатистый женский голос. — Плохие сновидения задерживаются в паутине, а хорошие проскальзывают через отверствие в середине.

— Интересно, работает ли это сейчас? Как думаешь, Лайя? — Охотник высовывает голову из-за импровизированной завесы и вопросительно смотрит на меня.

— Лео! — фыркаю я, подходя ближе. — Ты же уже большой для сказок и погремушек. Конечно, нет.

— А вы проверьте! — мягко, но с каким-то азартом вмешивается женщина, тоже выходя в поле моего зрения.

Она невысокая и слегка полноватая, лет пятидесяти на вид, но черные, как смоль волосы, не имеют ни единого проблеска седины. Взгляд цепкий и чарующий, а смуглая кожа иссушена и покрыта сеткой морщин, особенно глубоких на лбу и в уголках глаз.

— Вы, девушка, должно быть, чувствуете себя уязвимой? — Она вскользь смотрит на браслет в моих руках.

Да уж, ирония. Я вампир вообще-то. Вот уже почти шесть веков как-то протянула.

— Запястная зона, — продолжает она спокойным тоном, который заставляет молчать и слушать, — считается одним из важнейших центров течения энергии в человеческом теле. Индейцы прикрывают ее, веря, что это может защитить их от недоброжелателей.

— Отлично! Значит, девушке браслет, а я проверю в деле эту штуковину. — Лео выпутывает внушительных размеров ловец и протягивает его продавцу, сияя обезоруживающей улыбкой. — Мы берем это!

Охотник расплачивается за покупки, пока я терпеливо стою в стороне, сложив на груди руки и шкрябая носком ботинка потертый деревянный пол.

— Вы очень красивая пара, — доносится до вампирского слуха заговорщический шепот. Я оборачиваюсь.

«Чего, простите? Нет-нет, вы неправильно все поняли! Мы — не пара! Даже в теории это невозможно!»

— Спасибо, — отвечает Лео также тихо. Я ошарашенно смотрю на него, стараясь понять, за что именно он ее благодарит. Охотник, видя мою растерянность, отвечает очаровательной улыбкой, по-свойски хватает за талию и подталкивает к выходу: — Пойдем, дорогая! — он особенно выделяет последнее слово, которое запускает вдруг остановившееся сердце подобно уколу с кубом адреналина.

— Дурак! — Я отпихиваю Лео, едва мы выходим на улицу.

— Что? — притворно удивляется он.

— Не называй меня больше так!

— Хорошо… дорогая.

Охотник отбегает от меня на безопасное расстояние, демонстрируя спину. Я смотрю на него с этой нелепой пернатой паутиной и тихо хихикаю не в силах больше злиться. В руке все еще лежит мой браслет и я затягиваю его на запястье, дергая кожаные шнуры, а потом бегу догонять Лео.

Следующая наша остановка случается за столиком на веранде уютного кафе. Оно цепляет своей неприметностью и подвявшими цветами в глиняных горшках, стоящих прямо на полу. Я размещаюсь на массивном и жутко неудобном деревянном стуле, любезно отодвинутом Лео, и принимаюсь за изучение меню, протянутого расторопным официантом. Впрочем, это неудивительно, потому что мы — единственные посетители.

Старинные часы с мерно покачивающимся маятником говорят о том, что сейчас почти двенадцать — тихое время, когда основная суматоха улеглась и все местные разбрелись по своим делам. Да и бывает ли в таком маленьком городке суматоха? Мы с Лео заказываем травяной чай и круассаны с клубничным джемом. Неловкое молчание, повисшее в воздухе, немного тяготит — я облакачиваюсь предплечиями на стол и смотрю в окно, разглядывая прохожих.

— Солнце… — слышу его негромкий голос и чувствую, как теплые пальцы касаются запястья, слегка щекоча мою кожу.

Аккуратное прикосновение растекается по телу трескучими искрами бенгальских огней, посылает электрические импульсы до солнечного сплетения. Я, забыв, как дышать, перевожу взгляд на наши руки и слежу за его завораживающими действиями. Лео крутит мой браслет, рассматривая узоры, и мы оба молчим, зачарованные волшебством этого хрупкого таинства.

— Ваш чай!

Словно из ниоткуда в воздухе над столом повисает поднос с белой посудой. От этой внезапности я резко отдергиваю руку и случайно задеваю его. Через долю секунды чайник с горячим кипятком должен полететь на Лео, но я успеваю ухватить его за носик, а второй рукой умудряюсь зацепить одну чашку. Другая же ударяется об угол стола и летит вниз, разбиваясь вдребезги на досчатом полу веранды. Все происходит настолько быстро, что мужчины замирают с открытыми ртами и смотрят на меня, как на многорукое индийское божество.

— У вас отменная реакция, — обомлело бормочет официант, не отводя взгляд от моей руки, в которой я продолжаю удерживать горячий чайник, пока Лео не вырывает его и не ставит на стол.

Ладонь заметно чешется, напоминая о неприятном контакте с обжигающим фарфором, но это пустяковое увечье, с которым регенерация справится за считанные минуты. Куда страшнее представить, что было бы, выплесни я чай на Лео.

— Вам нужна медицинская помощь, мисс? — не унимается парнишка, переминаясь с ноги на ногу. — Дайте я посмотрю.

— Нет, все в порядке! — я прячу ладонь под стол, потирая о джинсовую ткань своей юбки.

Лео натянуто улыбается официанту, но эта улыбка красноречивее любых слов говорит, чтобы тот поскорее убрался. В конце концов, парень ретируется, чтобы принести новую чашку и круассаны, а о разбитой я попросила не беспокоиться до нашего ухода.

— Что с рукой? — теперь Лео выжидательно смотрит, будто я тут всем обязана распечатать отчет.

— Я же сказала, все в порядке! — Я беру чашку и щедро выливаю в нее травяной отвар. — Бывало и похуже. Некоторые садисты, например, носят с собой зеркала с серебряной амальгамой, — стрельнув глазами в вышеупомянутого садиста, я отпиваю глоток и замечаю, что к нам уже несется официант. — Благодарю, — вежливо киваю я ему, пока он освобождает поднос, и взглядом подсказываю, что надо исчезнуть.

Он дергается и, поведя головой в слабом кивке, спешит уйти прочь. Я же впиваюсь зубами в лакомство, щедро начиненное джемом, и с блаженством смакую его.

— Не стесняйся, Лео, это очень вкусно. Хотя если у тебя пропал аппетит, я съем все сама.

— Извини, — выдавливает он сквозь зубы.

— Ничего страшного, мне в радость.

— Ты же прекрасно поняла, что я прошу прощения за тот случай! — Лео хватается за злосчастный чайник и только что поданную чашку.

— Неужели совесть проснулась? — Я смотрю на него с издевкой и слизываю джем с уголков губ нарочито дерзким движением языка.

— Круассаны отдай!

— На здоровье! — Подвигаю к нему тарелку с выпечкой, с трудом сдерживая улыбку. Я давно простила Лео, но в глубине души так приятно его чувство вины, что я не спешу избавлять охотника от нравственного груза.

Закончив трапезу под перекрестным огнем колких взглядов, мы собираемся уходить и Лео подзывает официанта.

— Будем рады видеть вас снова в нашем заведении, — учтиво сообщает тот с заискивающей улыбкой. — У вас наличные или карта?

— Наличные, — отвечает Лео.

— Карта, — одновременно с ним произношу я.

Парень растерянно мотает головой, но маленькой хитростью я заставляю его уступить мне, и он протягивает терминал для оплаты. Лео тут же вскакивает со своего места, хватает меня за руку и выдирает со стула. Сунув официанту деньги, он берет свой сувенир, бормочет невнятные прощания и уволакивает меня прочь из кафе.

— Ты совсем не умеешь ухаживать! — шиплю я недовольно, останавливаясь посреди тротуара. — Можно это делать как-то покультурнее?

— За тобой ухаживать все равно, что за скорпионом! Экзотика, но к черту оно надо! — Лео резко выдыхает и прислоняется спиной к фонарному столбу. — Гипноз, Лайя? Серьезно? — злится он. — Еще и картой своей собралась везде светить!

Ну спасибо, хоть за пойманный чайник не предъявил.

— Прости! — я потупляю глаза.

«Да, я дура! По крайней мере, не надо было драконить меня, и тогда бы я не тронула тебя».

— Поехали обратно. Хватит на сегодня нам впечатлений.

Я знаю, что он все еще рассержен моим поступком, поэтому просто киваю и плетусь вслед за Лео, быстро шагающим мимо пестрых лавочек вверх по улице. Мы доходим до машины и отправляемся в обратный путь.

Проплывающие за окном пейзажи, как печати, оттесняются в памяти. Каждой клеточкой впитываю этот уютный город с запахом гор и вкусом клубничного джема, оставшимся на губах. Я жадно дышу настоящим. Настоящим, которым давно не умею жить, все время оглядываясь назад; настоящим, которое только сейчас учусь чувствовать.

Домой мы оба приезжаем немного утомленные и озадаченные. Лео усаживается с книгой за стол, а я решаю подняться в комнату и распотрошить собранную Милли сумку. Звякнув молнией, заглядываю внутрь и сразу же замечаю одно из любимых платьев бордового цвета, поблескивающего, словно рыбья чешуя. Вот чем надо было думать, чтобы внести в список вещей первой необходимости подобный наряд? Единственный плюс в том, что она его с собой не увезла, хотя не единожды покушалась.

Я выкладываю платье и с опасениями смотрю вещи дальше — ниже оказываются свободные брюки, джинсы, несколько топов и футболок, кофта и трикотажная юбка. Из белья Милли умудрилась впихнуть аж три кружевных комплекта черного, белого и пурпурного цветов, причем один из них с поясом и чулками. Сумасшедшая какая-то!

Я беру полотенце и иду в душ, расположенный напротив моей комнаты. В коридоре прислушиваюсь, но внизу убийственно тихо — наверно, Лео до сих пор сидит окультуривается бессмертной классикой. Капли прохладной воды приятно ласкают кожу, придавая бодрости и сил. Удивительным образом меняется настроение: оно и так было неплохим, но сейчас я готова свернуть горы, пики которых виднеются из окна.

Возвращаюсь в комнату и взгляд натыкается на платье, небрежно брошенное на кровати. Почему-то хочется надеть его. Просто для себя. Развязываю полотенце и, промакнув волосы, отбрасываю его на стул. Достаю из сумки пурный комплект белья, натягиваю трусики, а затем втискиваюсь в облегающий, словно вторая кожа, переливающийся наряд с глубоким разрезом на бедре и открытыми плечами. Подол собирается на полу; не хватает каблуков, но их Милли не посчитала нужным положить. Волосы влажными змеями облепляют шею и спину, посылая по телу приятные мурашки. Я смотрюсь на себя в зеркало и хочется улыбаться. От спокойствия и очарования этого чудесного дня.

Аккуратный стук в дверь заставляет обернуться. Три секунды. Пять. Восемь. Неужели он слишком деликатен для того, чтобы зайти без разрешения?

— Да-да? — отвечаю я, стараясь придать голосу нотки безмятежности.

— Лайя, можно войти?

— Можно. — Я отворачиваюсь обратно к зеркалу, в котором хорошо видно не только меня, но и дверь за спиной.

Она отворяется, а я, как затаившийся хищник, внимательно слежу за Лео в отражении. Его взгляд вспыхивает изумрудным огнем и беззастенчиво упирается в мою фигуру. Осязаемый. Не пошлый, но ласкающий. Будто из прошлого. Взгляд, которым смотрели на Лале. Моя грудь вздымается от глубокого вздоха. Я чувствую себя глупо, застигнутая врасплох в этом вечернем наряде.

— Заходи! — Я резко оборачиваюсь, сбрасывая оцепенение, и небрежно повожу рукой в пригласительном жесте.

Лео кивает и делает два шага:

— Я бы спросил, куда ты собралась в таком виде, но…

— Это Милли, — спохватываюсь я. — У нее странные представления о самых необходимых вещах.

Я оглядываюсь на кровать: на бледных простынях слишком выделяется забытый пурпурный бюстгалтер. Лео повторяет за моим взором и будто нарочно задерживается глазами на пикантной детали женского гардероба. Я не знаю, кто в этот момент начинает нервничать больше: я, накручивающая на палец влажные пряди, или он, сжимающий и покусывающий губы. По-моему, у нас обоих непроходящая слабость к телам друг друга, и подобные моменты раскаляют атмосферу до температуры плавления самообладания.

— Зачем пришел? — резко спрашиваю я, интонацией требуя отвлечься от разглядывания моего белья.

Лео вдыхает наэлектризовавшийся воздух:

— Просто хотел позвать тебя вниз. Мне скучно сидеть одному.

— Х-хорошо. Я… переоденусь и спущусь.

— Не нужно, Лайя. Тебе очень идет это платье.

— Под цвет глаз? — Перевожу комплимент в шутку, потому что не знаю, что еще говорить. А глаза, должно быть, уже совсем черные от удивления и смятения.

Он отвечает мне ухмылкой, а затем бросает короткое: «Жду тебя внизу», разворачивается и уходит. Сделав несколько глубоких вдохов, еще раз смотрюсь в зеркало.

На плечи заскакивают ангел и демон, отчего тело то пылает огнем, то обдает приятной прохладой. Эти непрошенные гости наперебой жужжат в уши — их гомон сливается в один, и мне с трудом удается расчленить судьбоносные послания рая и ада. Кажется, именно первый, этот беленький праведник и святоша, одобрительно кивает и подначивает поскорее идти к охотнику; второй же верещит, что этого делать ни в коем случае нельзя. Я трясу ладонями над плечами, чтобы сбросить незваных советчиков, и несколько раз открываю и закрываю глаза.

«Да идите вы к черту! Оба!»

Спускаюсь вниз и заворачиваю на кухню. Взгляд сразу приковывают два бокала на столе с содержимым рубинового цвета.

— Вино, — поясняет Лео, будто я могла подумать что-то другое.

Демон ползет по спине, опять усаживаясь на плечо и неодобрительно цыкает в ухо. Говорит, что рядом с охотником мне даже воду пить нельзя, а то вон какой неожиданный эффект был ночью.

Лео подхватывает бокалы и протягивает один мне, я аккуратно беру его за тонкую ножку.

— За что пьем? — отвечаю подозрительным взглядом на его ожидающий.

— За новую главу в нашей жизни. — Он касается моего бокала своим и делает большой глоток.

Охотник будто и не раздумывал над тостом, но теперь над ним раздумываю я. Конечно, за предложение руки и сердца его не примешь, но намек на то, что глава — одна на двоих, вынуждает мое дыхание рвано колыхаться, оставляя на прозрачном поднесенном к губам стекле матовый влажный налет.

Я пригубляю вино. Сухое и терпкое, с глубоким букетом, в котором отчетливо проступает аромат сливы и черной смородины. Вяжущий вкус заставляет испытывать жажду — я делаю глоток за глотком, пока не опустошаю бокал. Тело, натянутое, будто струна, наконец получает свое противоядие от напряжения,совсем скоро оно подействует.

Мне не хочется встречаться с Лео взглядами, потому я блуждаю глазами по стенам и предметам интерьера. Неожиданно замечаю магнитофон, одиноко скучающий в углу на тумбочке, и подхожу к нему. Вставив вилку в розетку, нажимаю на «play» — раздается тихий характерный скрежет компакт-диска внутри. Через несколько секунд комнату наполняет мелодия с завораживающими ритмами, увлекающими в транс.

🎶 Reamonn — Supergirl

Повожу бедрами в такт, а солнечный свет играет переливами на фигуре. Надеюсь, охотник не сочтет это за кокетство: я просто устала себя сдерживать, просто пообещала себе жить в моменте. Несколько брошенных взглядов в сторону Лео подтвержают: он пристально следит за моим соло и не собирается мешать.

Алкоголь все стремительнее въедается в кровь, замешивая коварный коктейль, который может зажечься в любую секунду. Стихи песни царапают мое опьяненное нутро.

— Потанцуешь со мной, Лео?

Ангел и демон, ютящиеся на обнаженных плечах, одновременно подпрыгивают. Я даже не сразу понимаю, что спросила это вслух. Прижимаю к щеке тыльную сторону ладони, проверяя температуру, — она ощутимо подскочила от бокала вина и… томительного предвкушения?

Танцевать с ним значит касаться. Значит вдыхать его запах и ощущать, как поднимается и опускается его грудь. Я точно сошла с ума. А если еще нет, то сойду, когда он согласится!

Демон начинает сыпать проклятиями, призывая на помощь всех своих братьев; ангел хлопает белыми крылышками, обдувая мою кожу, вспыхнувшую мучительным огнем. Лео пронзительно молчит. Песня, щебет птиц за окном, дуновение ветра — кругом полно звуков, но несколько секунд я слышу только тишину, от которой закладывает уши.

Наконец, охотник ставит бокал на стол и направляется ко мне. Ладонь ложится на поясницу и чуть подталкивает вперед.

Лео ведет себя сдержанно, аккуратно, но это ничуть не умаляет той власти, которую он имеет надо мной. Власти, которую я чувствую каждой клеточкой своего тела. Нас разделяют каких-то пять дюймов — совсем мало, чтобы я могла свободно дышать. Кислородная маска была бы очень кстати — впрочем, я бы не отказалась и от искусственного дыхания.

Обвиваю его рукой за шею и поднимаю глаза, встречая взгляд, темнеющий от цвета сочной травы до темно-болотного; и от этого взгляда внутри зарождается жар, стекаясь к низу живота и наполняя его тянущим вожделением. Именно сейчас, в это мгновение, хочется быть той самой супердевочкой, которая просто летает{?}[Слова из песни: But I’m a supergirl and supergirls just fly. ]. Хочется вновь почувстовать себя ласточкой с парой резвых крыльев за спиной.

Я прогибаюсь в пояснице и отклоняюсь назад, вынуждая Лео крепче ухватить меня за талию. Его ладони жгут кожу сквозь тонкую ткань и поднимаются выше к лопаткам, настойчиво возвращая меня назад. Но этот короткий миг почти похож на полет.

Его прикосновениями можно писать легенды, губами — насыщать голодающих. Сейчас они так близко, так хочется увлажнить их своим языком. И клянусь, это самое невинное из всего, что я могла бы творить этим органом.

«Боже, да переспи ты с ним уже! — не выдерживает мой праведный наставник. — Сколько еще ждать?»

Меня опять донимают галлюцинации. Или это мои желания, отчаянно рвущиеся наружу? Я хочу его! Хочу, чтобы он брал меня на каждой горизонтальной поверхности, которую только можно отыскать в этой чертовой комнате!

Песня давно сменилась на другую, а мы все так же медленно перетаптываемся в центре зала. Мои пальцы гладят открытые участки его шеи и невзначай пробираются под ворот футболки. Учащающееся дыхание охотника красноречивее любых слов говорит о том, что он тоже устал сдерживать себя, что ему невыносимо тесно в рамках собственного благородства.

— Ты же хочешь меня, правда? — откровенность, подстегнутая алкоголем слетает с губ, лаская холодком его горячую кожу. — Давай не будем друг друга мучить, Лео.

Так просто. Он нужен мне сейчас, нужна его безудержная страсть, нужны его крепкие объятия и нежные губы. Секунды кажутся бесконечностью, комната будто сжимается, стягивая нас еще ближе. Так близко, что во мне отзывается вибрация его тяжелого дыхания. Я смотрю в родные глаза отчаянным, исступленным взглядом. Умоляющим, просящим. Шепчущим, что только в нем — мое спасение и успокоение.

Его рука проходит от лопаток до поясницы, увлекая за собой ползунок молнии. Ткань сверкающей волной катится вниз до талии, обнажая грудь с уже отвердевшими от желания сосками. Лео кладет ладонь на мой затылок, впивается в губы таким голодным поцелуем, будто от него зависит чья-то жизнь.

Моя гребаная жизнь! Я просто умру, если меня лишат этой близости.

Его искусные руки бесстыдно ласкают мое тело, а мои — чересчур замешкались в тщетных попытках избавить Лео от футболки. Мне хочется разорвать ее в клочья, вжаться в него, растаять от жара. Лео отстраняется и сам стягивает через голову ненужную тряпку, откидывая ее в сторону. Его взгляд горит звериным опасным огнем, когда он подхватывает меня под бедра и несет к кухне, усаживая на столешницу. Руки бесцеремонно задирают платье, превращая его в бесполезный спасательный круг, болтающийся на талии.

Нет, меня не надо спасать. Я хочу утонуть, захлебнуться.

— Ммм, — мычит он, оттягивая тонкую, насквозь промокшую ткань и задевая пальцами сокровенное место. — Все-таки фиолетовые? Мой любимый цвет. И только попробуй меня снова скинуть, вампирша!

— Если ты не заткнешься…

Я вцепляюсь зубами в тонкую кожу на его ключице. Осыпаю поцелуями грудь, постанывая от наслаждения и возможности вновь касаться любимых веснушек. Не могу описать словами то долгожданное блаженство, что испытываю, но, к счастью, слова и не требуются. Пальцы расправляются с пуговицей и молнией на брюках, дрожа от того, что сквозь ткань ощущается сильное давление восставшей плоти. У нас не будет прелюдии — их уже и так было достаточно. Все, что мне необходимо сейчас, — это ощутить его в себе, позволить задеть мои самые чувствительные точки.

Я дергаю вниз брюки вместе с бельем и освобождаю его орган. Закусываю губу, нагло любуясь обнаженным мужчиной. Блестящая капелька смазки до одури манит слизать ее, но сидя на столешнице, зажатой крепкими мужскими бедрами, мне сложно извернуться и сделать это. И все же я нахожу выход: провожу по головке подушечкой большого пальца и погружаю его в рот, пошло обсасывая.

Лео рвано выдыхает и резко притягивает меня за шею:

— Маленькая… развратная… чертовка, — рычит он мне на ухо, отчего я становлюсь еще более влажной. Мне нравится то, что он тоже сходит с ума.

Охотник избавляет себя от оставшейся одежды, наклоняется и осторожно закусывает зубами набухший и крайне чувствительный сосок. Я запрокидываю голову назад, тихо постанывая от терзающей ласки. Мне до безумия нравится все, что сейчас творится со мной. С нами. Я уже перешла в текучее состояние, меня нет в привычном понимании. Просто нет.

Лео резко подается вперед, и меня ударяет новой пронзительной волной. Он легко проникает в меня до упора, заполняя собой целиком. Этот любитель фиолетового даже не снял с меня трусики, просто оттянув в сторону мешающую кружевную полоску.

«Да! Я твоя! Я наконец-то твоя! Но даже так мне мало. Я лишаюсь рассудка от собственной ненасытности».

Его движения, мучительно медленные, доводят до исступления. Он пробует меня дюйм за дюймом, неторопливо, словно желая наказать. Я ерзаю бедрами навстречу, молю о большем. Внутри меня туго скручивается пружина невероятного экстаза, которая рано или поздно взорвется.

Жарко, как в Аду, и блаженно, словно на Небесах. На его спине останутся следы от ногтей, как память об этом безумии со мной, а на моей шее — бордовые засосы. Его толчки все жестче, а мои стоны — все громче: они переходят в хриплые крики.

Лео сдергивает меня вниз, тут же переворачивает и кладет грудью на столешницу. Наконец, и трусы, и платье, которые и так ничего толком не прикрывали, падают на пол, щекоча стопы. В этой позе я не могу касаться его, не могу наслаждаться вкусом его губ и чуть соленой кожи, но эти временные лишения делают желание лишь острее и невыносимее.

Охотник проводит дорожку горячих, влажных поцелуев по позвоночнику — мое тело покрывается мурашками и пропитывается дрожью. В следующее мгновение я ощущаю его пальцы, которые погружаются в лоно, а потом выходят, обводя круговыми движениями клитор и увлажняя его. Умелые ласки отзывчивой точки подводят меня к краю, но я хочу оказаться там вместе с ним.

— Лео… Пожалуйста…

Он вновь вонзается в меня, заставляя тело содрогнуться. Приходится изо всех сил ухватиться за поверхность столешницы. И пусть я — порождение преисподней, зато он — бог. Я жадно принимаю его, подаюсь навстречу до тех пор, пока от невероятного оргазма, разорвавшего всю меня на куски, не темнеет в глазах. Я обхватываю его член пульсирующими схватками и чувствую его финал. Чувствую, как он растекается во мне горячим наслаждением. А потом мое тело обмякает в его руках и я закрываю глаза…

Я прихожу в себя лишь спустя долгие минуты. Отдираю влажные волосы, прилипшие к щекам и лбу. На автоответчике тысячи сообщений от демона и ангела, но мне сейчас не до них.

«Идите нахер! Оба!»

Комментарий к Часть 24. Солнце

Неожиданно пофиксила канонный привычно нежный секс с Лео. Вышло даже более эмоционально, чем ожидала. Но автор выдохся. 😵😵😵 Ушла отдыхать.

Осталось две главы, самые сложные, потому что это финал. Надеюсь на ваше терпение 💜

========== Часть 25. Swallow ==========

Комментарий к Часть 25. Swallow

Автор вымучил новую главушку и аж 14 страниц. Мы плавно движемся к закату, но так плавно, что все никак не додвижимся 😆

Лео не хотел бы сейчас лукавить: он догадывался, что это произойдет. С самой первой встречи его тянуло к Лайе, словно магнитом. Уже тогда, когда она назвала его чужим именем, отдавшим странной вибрацией где-то под сердцем, а потом грохнулась в обморок на его глазах, он почувствовал, что их что-то связывает.

Почувствовал, но тут же прогнал прочь бредовые фантазии, которым положено посещать головы впечатлительных барышень, но никак не взрослых мужчин.

Вцепилась же она в него! Въелась, вгрызлась, заразила собой все его мысли, сны, мечты. И явь.

Лайя. Способ пощекотать себе нервы и бросить вызов собственным принципам. Запретный плод. Доза адреналина. Нож, по острому лезвию которого он пытается пройти и не порезаться.

Или Лале? Сказочная принцесса из волшебной страны. Нежный хрупкий цветок. Обещание. Его «привет» из прошлого, его недоигранная судьба.

Лео натянул брюки и вцепился пальцами в волосы, зачесывая легкие короткие пряди назад. Лайя приподняла голову, выгибаясь в пояснице, вновь ослепляя его глаза своей развратной обнаженной красотой. Шедевр рук талантливого скульптора, искусительница из самой преисподней: если бы она сейчас попросила его продать душу дьяволу, он бы расписался не глядя на каждой странице договора. Лео молчал, подбирая нужные слова, но мысли спутались в голове затейливыми узлами, а горло высохло так, что больно было даже сглотнуть. И может, оно и к лучшему, иначе бы он точно ляпнул чудовищную банальность.

Зато его руки знали, чего хотят, они не растеряли своей дерзости. Пальцы пробежались по ее горячей влажной спине, очерчивая совершенные изгибы желанного тела. Нежно и аккуратно, будто ее кожа была соткана из тончайшего кружева, которое он боялся повредить. Какая разница, кто она? Главное, что ему хорошо рядом. Настолько, что он даже забыл, кем является сам.

Когда его пальцы дошли до ее талии, спрятанной за слоями бордовой ткани, Лео осторожно расправил подол, позволив тому скользнуть вниз. Сейчас он притянет Лайю к себе, умелые руки дернут вверх ползунок молнии — и пленка будто открутится задом наперед, возвращая все на круги своя, стирая из времени и пространства то сладостное мгновение, которое они только что разделили.

— Лайя…

Она распрямилась, опираясь о столешницу, волосы стеклись назад и скрыли угловатые лопатки. Взгляд, вонзившийся в него, был подернут усталостью и… умиротворением. Она подтянула на грудь платье, Лео тут же метнулся, чтобы помочь ей справиться с ползунком, и от соприкосновения с прохладным металлом больно ощутил фатальность предугаданного момента.

— Я отнесу тебя.

Он подхватил Лайю на руки и, дойдя до дивана, опустил в мягкие подушки. Усаживаясь рядом, Лео так и не решился обнять ее, и потому рука осталась покоиться на спинке дивана, нервно перебирая пальцами по выцветшей обивке. Она сама придвинулась ближе: положила голову ему на плечо и задела кончиком носа шею, чем вызвала невольную улыбку, приподнявшую уголок губ. Он весь отзывался на нее. Каждой клеткой тела и разума, которым отныне было наплевать на все запреты. Это же из-за вампирши на самом деле он послал все к чертям, отрезал пути обратно. И был теперь подозрительно доволен собой.

Лайя мило сопела в шею и ноготочком водила по его голому торсу. Эти прикосновения заставляли дыхание сбиваться, захлебываться от нежности, которую он только что в себе открыл. Она плавилась на его груди, как кусочек масла на теплой сковородке, — и он, наконец, решился приобнять обнаженные плечи, безмолвно умоляя ее растаять до конца.

— Лайя, — Лео мягко сжал волосы на ее затылке. — Возможно, я лезу не в свое дело, но… Ты сказала мне тогда в подземелье, что вы втроем были друзьями… Но с Асланом тебя связывало нечто большее, так ведь? — Он заметил, как она напряглась. — Нет, если ты не хочешь говорить, то…

— Да! — резко оборвала она его скомканный поток слов и тут же повторила спокойнее: — Да…

— Ты говорила, он погиб?

Лайя не ответила, только вцепилась в его плечо, почти протыкая ногтями кожу. Лео мысленно ругнулся, коря себя за то, что ступил на эту зыбкую почву, но призраки прошлого мучали его едва ли не больше, чем ее, и так хотелось расставить все точки над «i».

— Ты уверена, что я смогу заменить его?

Лайя отстранилась и вонзила в него карие глаза, в которых угадывались самые разнообразные оттенки чувств, но какие именно, он не мог разобрать. Это как соус от «шефа»: все ингредиенты и пропорции держатся в секрете, а ты можешь только догадываться, чего и сколько.

— А ты решил, что мне это нужно? — ощетинилась она.

Лео поднял руки кверху, капитулируя. Ничего он не решил и понятия не имел, что творится у нее в голове. Она встала с дивана и, подойдя к столу, плеснула себе еще вина, Лео молча следил за ней взглядом. Минуты, обнажившие не только их тела, но и сердца, остались позади. Лайя изо всех сил старалась вернуть себе привычную манеру поведения, спрятаться под десятком придуманных личин, но маски словно не подходили, заставляя неумелую лицедейку ни на шутку занервничать.

— У меня все было неплохо в последние два года. Я смогла вырваться из порочного ада и притвориться нормальной. — Она сделала маленький глоток, едва помочив губы в бокале. — Да, меня мучили по ночам кошмары, но с восходом солнца я превращалась в обычную жительницу провинциального городка, которая идет на работу утром и возвращается вечером, приветлива с соседями и даже забегает в выходной на местный рынок, чтобы купить зелени у милейшей миссис Пит.

Лео сощурил глаза. Нет, она не обманывала, он навел о ней справки. Лайя Бернелл — владелица галереи в Лэствилле: трудоголик, человек с прекрасным вкусом, приятная в общении, к ответственности не привлекалась. На ней даже не значилось ни одного штрафа за парковку в неположенном месте. Но если все так хорошо, то зачем вновь пачкать руки в крови?

— А меня ты решила убить из-за того, что я не такой милый, как миссис Пит? — сострил Лео. — Я не понимаю, Лайя. Что тебя побудило вновь пойти на задание, когда ты два года жила, как нормальный человек и тебе это нравилось?

— Это… случайность. Эмоции. — Ее руки не находили себе покоя, и Лео машинально подмечал все их движения. Вот пальцы скользят по длинной изящной ножке бокала, вот дергают распущенные волосы. — Милли чуть не убили… Я была не в себе и согласилась в последний раз помочь Локиду с зачисткой румынской столицы, а моим «особым» заданием стал ты. Ноэ каким-то образом узнал про нас в прошлом, что мы были знакомы, и специально подстроил встречу.

— Чего он хотел?

— Хотел, чтобы я увидела тебя по ту сторону, поняла, что все меняется и мы становимся другими. У меня не должно было остаться выбора, кроме как убить тебя. И после этого я бы опять сорвалась в пропасть и принялась за старое, чего он так ждал.

Лео задумался. Этот несносный франт в бежевом костюме, должно быть, изрядно попортил Лайе жизнь. Вспоминая, как он внезапно появился в номере отеля, когда они с вампиршей отчаянно целовались, по спине прошелся неприятный холодок.

— Он может найти нас?

— Это не требуется. Он и так всегда знает, где я, — фыркнула Лайя. Она говорила это, как само собой разумеющееся, а вот Лео не пришел в восторг от неожиданной новости.

— Что-то задерживается тогда, — пробурчал он.

— А ты соскучился? Не знаю, значит момент не тот. Или он нашел кого-то другого, в чьи дела можно совать нос.

Да уж, просто подарок небес, что Локид не заявился посреди их горячей сцены, разбавив кульминационныймомент цитатой из вечной классики. Но все же этому господину стоило сказать спасибо за то, что он вновь свел принцессу и воина. Лео покривил губами. Не слишком ли он высокого мнения о себе? На нем уже стоял отпечаток другого времени, другой страны и культуры: наверняка, он даже не такой благородный, храбрый и самоотверженный, как тот рыжий парень в доспехах.

— Расскажи мне про него… меня… — Он не знал, как правильно. — Помоги мне вспомнить.

Уже привычный маршрут ее ладоней в пространстве: бокал, волосы, ткань платья. Как маленькая девочка, которой предстояло сознаться, что это она съела все конфеты из вазочки, а фантики запихнула под матрас. И взгляд такой затравленный, будто за признанием последует неминуемая порка ремнем. В душной гостиной растекалось что-то больное, печальное и невыносимое давящее. Ей легко удавалось быть язвительной, но на откровенность требовалось куда больше сил. И этих сил не хватило.

— Поговорим потом, — прошептала Лайя, поднимаясь из-за стола. — Я устала.

Маленькая трусиха. Лео не хотел ее отпускать, но знал, что держать бесполезно. Упрямство вампирши можно было вывешивать в багетной рамке в ее галерее и показывать детям как антипример.

— Хорошо, — ответил он, не сводя с нее укоризненного взгляда.

Будто ожидая разрешения, Лайя сорвалась с места и побежала прочь, путаясь в длинном подоле платья. На лестнице послышался быстрый топот ног, а точку поставил гулкий хлопок закрывшейся двери, раскатившийся по всему дому.

И что он теперь должен думать? Женщины и так непонятные существа с врожденным умением морочить головы, а если женщина — вампир, то свое умение она еще и заметно отточила за несколько веков. Лео почитал книгу, повалялся на диване, сходил в душ, попил чай. Солнце неумолимо клонилось к горизонту, но она так и не вышла из комнаты. На стене мерно потикивали круглые механические часы, и каждая новая минута падала в сосуд его ангельского терпения каплей, которая вот-вот должна была стать последней. Но он ждал.

Потягивая уже третью чашку едва теплого напитка, охотник завороженно рассматривал пейзажи. Горы окрасились в прекрасный розовый, лес молчал, ожидая спокойного сна. Внезапно умиротворенную картина пронзила стрела и хлопок — в стекло со всего размаха врезалась маленькая птица и камнем упала вниз. У Лео сердце подпрыгнуло, остановилось, завелось опять и побежало догонять пропущенные удары. Он отставил давно невкусный чай и вышел на улицу.

Трава на лужайке была скошена примерно пару недель назад и потому сейчас доставала до щиколоток. Подойдя к месту происшествия, парень принялся старательно шерудить ногой по отросшим стебелькам в поисках пострадавшей птицы. Он покосился на окно комнаты Лайи, предполагая, что она может за ним наблюдать, но там было пусто. Потратив на поиски минут десять, охотник так ничего и не нашел и озадаченно нахмурился. Ему же не могло показаться? Или могло? В любом случае, сейчас он не мог отделаться от горького послевкусия и неприятных предчуствий. И когда он успел стать таким суеверным?

Ни с чем он вернулся в гостиную и опять подошел к окну. Тщательно осмотрев стекло, Лео не обнаружил признаков столкновения. И дело тут вовсе не в том, что он никудышный детектив (с наблюдательностью и умением искать улики у него всегда было хорошо), а в том, что он слишком за сегодня впечатлился. С самого утра воздух между ними двумя можно было хоть ножом резать, потом его нервы изрядно пощекотала ситуация с чайником в местной забегаловке. Возможно, он слишком сгущал краски, но сейчас буквально вздрагивал от каждого шороха и подозревал каждый неаккуратный взгляд. Еще и предположение Лайи о том, что у охотников могут быть осведомители среди обычных людей, плеснуло порцию закваски в его и без того забродивший ум.

И все это завершилось умопомрачительным сексом с вампиршей, который по идее должен был его расслабить, если бы та не сбежала и не спряталась «в домике», оставив его наедине со своими вопросами.

Лео по-прежнему стоял у окна и поражался, как быстро огненный диск скатывается по склону горы, теряясь из виду. Сквозь приоткрытую форточку хлынула вечерняя прохлада, чуть сильнее запахло травами и свежестью остывшего леса. И ею. Он отчетливо ощутил легкий пьянящий аромат персиков и жасмина. Должно быть, запах впитался в его кожу — он сам пропах женщиной, о которой никак не мог перестать думать.

Шурх-шурх… За спиной послышался призрачный шорох, не громче колыхания занавески, подхваченной проказливым ветерком. Лео не стал оборачиваться: почему-то так он видел намного больше и глубже. Половица тонко скрипнула, выдавая крадущуюся поступь. Он спиной чувствовал, сколько еще шагов их разделяет. Пять… Три… Два… Ее мягкие ладони легли ему на плечи, губы разомкнулись в дюйме от его уха и прошептали:

— Я хочу рассказать тебе сказку…

По спине пробежалась стайка непослушных легких мурашек. Он только кивнул чуть заметно, словно его опоили сладким ядом, делающим из человека покорного раба. Лео услышал, как она шумно сглотнула.

— Жила-была девушка. Маленькая, легкая: ветер сильнее подует — унесет. Но при этом очень храбрая: вообще ничего не боялась. Однажды она гуляла по полям да зашла совсем далеко. И познакомилась с самим солнцем. Тут же его полюбила — такое оно было яркое, лучистое, теплое. Солнце тоже полюбило маленькую храбрую девушку и предложило ей стать его женой. Она согласилась, радостно побежала прощаться с родней.

Но родня совсем не обрадовалась новости: «Замуж за солнце? Разве это возможно? Не бывать такому!». Девушку заперли в темном подполе, но она сбежала. Родственники побежали за ней, разъяренные, готовые растерзать, лишь бы не отдавать странному жениху…

Ее голос осип, и последние слова смешались с тишиной. Лео обернулся, взял ее руки и спрятал в своих больших ладонях, словно в коконе:

— Но она превратилась в птичку и взлетела вверх, к любимому. Успели родственники только кусок платья ее вырвать сзади перед превращением. Поэтому у птички вышел такой странный оборванный хвост.

— Ты… знаешь? — Ее глаза распахнулись, отражая всполохи догорающего заката.

— Да, эту историю мне рассказал торговец на городском рынке в Софии, когда я обратил внимание на один кулон.

— Что ты там делал? В Софии?

— Работа… Я побывал едва ли не в каждой европейской стране.

— А мне эту легенду рассказал Аслан. То немногое, что он помнил из детства…

Пути Господни неисповедимы. Лео все больше убеждался, что высшие неведомые силы вели их друг к другу долгие пять веков. Он на секунду над чем-то задумался, а затем кинулся в прихожую. Тот кулон всегда был с ним, будто Лео только и ждал, что встретит ту самую Ласточку из прекрасного народного сказания.

Птица. Мысли опять возвратились к недавнему происшествию, давя на него тяжким грузом. Словно недобрый, черный знак повис над дверью их уединенного рая, сводя охотника с ума. Порывшись в сумке, Лео выудил тонкую цепочку и, зажав в руке медальон, поспешил обратно.

Лайя ждала у окна, теребя уголок футболки. Он только сейчас заметил, что на ней больше нет роскошного бордового платья, и она одета в простую трикотажную юбку и топ.

— Вот, — он протянул к ней раскрытую ладонь. — Я хочу подарить его тебе.

Щек девушки коснулся легкий румянец, а темные зрачки заблестели. Она аккуратно коснулась кулона и случайно кольнула его кожу прохладой своих пальчиков.

— Я уже видела его.

— Не сомневаюсь, — нежно усмехнулся он. — Ты провела в моем номере тщательный обыск.

— Ну знаешь ли, ты слишком долго моешься! — важно фыркнула Лайя. — Я заскучала, пока ждала тебя.

Она закусила губу, но сделала только хуже. Он уже успел превратно истолковать смысл сказанных слов, а по телу прокатилась новая горячая волна.

— Позволишь? — Лео расстегнул цепочку и завел руки ей за шею. Диск мягко лег на грудь девушки, подчеркнув ее пышные изгибы. Не сводя глаз с кулона, он наощупь скрепил замок и застенчиво улыбнулся. — Ну вот, замечательно! И спасибо, что поделилась этой историей.

Лайя обняла ладонью медальон и подняла взгляд:

— Я рассчитываю на ответную откровенность, Лео. Хочу знать, чем ты жил, как стал охотником, — она сделала паузу и добавила: — И про наставника твоего тоже хочу знать.

Лео если и удивился внезапному повороту в беседе, то вида не подал. В том, что она хотела узнать его лучше, он видел добрые знаки. Высокая каменная стена между ними крошилась и осыпалась мелкими камешками; он рассчитывал, что однажды она обрушится до конца, до самого основания.

Они переместились на диван и Лео, не скрывая эмоций, стал рассказывать девушке о своей жизни. О том, как познакомился с Мэттом и его дочерью Нелой, о привязанности к ним, странных занятиях и о скрытности новых знакомых. Лайя слушала, не перебивая, на ее лице менялись настроения: она то грустно улыбалась, то морщила свой красивый маленький носик.

— Однажды я остался в доме Стоунов. Поднялся ночью попить воды и стал свидетелем ужасающей сцены. Думал, так только в кино бывает, — Лео горько усмехнулся и зачесал мешающую челку назад. — В общем, как оказалось, Мэтта укусил вампир…

— Что? — Лайя впервые нарушила молчание, вскрикнув неожиданно громко. Ее вдруг затрясло, и Лео заботливо накинул ей на плечи плед. — Я же думала… Боже!

— Тогда я узнал, чем на самом деле они занимались.

— И что было потом? — почти беззвучно спросила она.

— Я точно не знаю. Я сбежал тогда и целый месяц не появлялся дома. Мэтт пришел ко мне, когда я вернулся: будто ждал, что я смирюсь. Ну а дальше мне оставалось только принять новую реальность и стать тем, кем ты меня узнала. — Лео тяжело вздохнул. — Мэтт считал, что даже среди вампиров есть те, кто заслуживает жизни. Я верил ему и не изменил нашим идеалам даже тогда, когда его не стало.

— Когда это случилось?

— Примерно два года назад. В Нью-Йорке. Он был на задании, шел по следу вампира, но не успел предотвратить нападение. По словам коллег последний раз его видели в обществе двух жертв и наемницы, но он не разрешил в нее выстрелить. Нела считает, что это она убила его.

— Ты… тоже так считаешь? — сдавленно спросила Лайя. Ее дрожь не унималась, он даже слышал стук ее зубов.

— Я не берусь судить, Лайя. Сложно что-то утверждать, но Мэтт на моей памяти ни разу не ошибался. Я всегда удивлялся тому, как ему удается видеть хорошее даже в тех, в ком, на первый взгляд, ничего путного даже под лупой не разглядишь. — Голос Лео был наполнен светлой грустью. Только ему было известно, как тяжело даются эти воспоминания. — Но его больше никто не видел. Мы занимались поисками два дня. Тем утром Нела позвонила мне: она так плакала, что я с трудом разбирал слова. Примчался к ней спустя двадцать минут и застал в компании с бутылкой виски. Так я узнал, что Мэтта нашли с пулей в сердце.

Лайя смотрела в одну точку за его спиной. Лицо было бледное, она куталась в плед и теребила его пальцами.

— Лео… Я не знаю, как ты отнесешься к этому, но кажется… это я была той наемницей, с кем его последний раз видели.

— Ты?

— Да… Но это не я. Я не убивала его.

Лео будто ударили по голове чем-то тяжелым и лишили возможности произнести хоть слово. Наверно, это было нечестно: Лайя ждала от него реакции на свое признание, но он позволил себе эгоистично молчать, вновь проживая всколыхнувшуюся боль от потери близкого друга. Так и не дождавшись ответа, Лайя продолжила:

— Мы с Мэттом были знакомы уже лет пять, но никогда не встречались так близко. Он уходил от меня, я — от него. Я знала, что он — один из лучших, кое-что уже сама могла приметить в его повадках. В ту ночь мы столкнулись лоб в лоб — никто не знал заранее, чью сторону примет удача. Я должна была убить его и у меня была возможность это сделать. — Она дотронулась до его рук ледяными ладонями и чуть сжала их. — Но с ним было что-то не так… Его глаза заглядывали в самую душу; как луч, прорезали вязкую пелену тьмы. Он видел меня другую: лучше, чем я была тогда. Я не выстрелила… Попросила его убить меня, но и он этого не сделал. И не позволил сделать другим. — Лайя сделала паузу и окинула Лео беспокойным взглядом. Она медлила, пытаясь найти правильные слова, а потом едва заметно кивнула, словно сама себе. — Все это время я думала, как так получилось. Как он смог воззвать к той крохотной крупице меня, которая хотела вырваться из ада. Я подозревала, но теперь уверена. Он знал, о чем говорил. Он сам прожил все это… Он был вампиром, Лео.

Последняя фраза ворвалась в его голову воспламененным снарядом, размазывая мысли в бесформенное месиво. Видимо, этот день наступил только для того, чтобы его добить. Охотник вцепился в нее зеленым затуманенным взглядом, ожидая, что сейчас она скажет, что пошутила.

— Если человек не умирает, то обращение неизбежно, — прошептала она. — Мне жаль, если ты не знал.

А он знал. Знал же, черт возьми? Так почему все эти годы боялся сложить два плюс два? Почему запрещал себе даже думать об этом? Если бы он мог, то позвонил бы сейчас Неле. Она то точно должна была обо всем догадаться, она же сообразительная девочка! Так почему они оба молчали, предпочитая оставить Лео в неведении?

Теперь обстоятельства смерти Мэтта заиграли новыми красками. Столько мыслей разом загудело в голове, столько хотелось бросить обвинений. Как же хотелось прижать к стене рыжую и выбить из нее все, что она знает. Вот только Лео не был уверен, что готов услышать ответы.

Лайя тряхнула его за плечо и он будто вспомнил, что не один. Он посмотрел на нее и подумал, что за странный клубок из судеб сплелся только для того, чтобы однажды вампир и охотник сидели в этой гостиной и делились болью, которая накопилась в душе. Мэтт сделал для Лео поистине бесценный подарок, спасая Лайю; жаль только, теперь некого поблагодарить.

— В самые темные моменты нашей жизни вы должны стараться видеть свет{?}[© Аристотель], — прошептала она.

Знакомая цитата метким выстрелом прошила сердце. Мэтт часто повторял ее при жизни. Нела на это недовольно ворчала, не жалуя афоризмы, а вот Лео выучил многое из загадочных фраз наставника наизусть. Время расставило все по местам, показало, кто как усвоил преподанные уроки. Может, философские лекции тому виной, но ему казалось, что он научился видеть глубже, а Нела… Нела пошла другим путем.

А Лайя нечаянно вывернула его душу наизнанку, заставила ее кровоточить. Он мог бы спросить, откуда она взяла эту цитату, но в этом не было смысла: он знал ответ.

— Прости…

— За что?

— За то, что сказала все это. Ты молчишь — наверно, не веришь мне. Я лучше пойду. — Она стряхнула с плеч покрывало и поднялась с дивана.

— Верю! — Лео остановил ее, схватив за запястье.

Нет, она не имеет права уходить. Понимающая, нежная, родная. Только рядом с ней он мог позволить себе слабость вновь пролистать темные страницы жизни, не скрывая чувств. Если она уйдет, его накроет удушливой, горькой волной, придавит тяжестью невыносимых переживаний. Он не вытерпит собственного общества. Не сегодня.

— Лайя… — Он по-прежнему сжимал ее руку, неосознанно вкладывая в это простое действие свою отчаянную просьбу. Холодные пальчики, казалось, начали оттаивать от его горячего желания остановить ее, оставить рядом.

— Уже поздно… Пора спать, — неуверенно пробормотала она.

Лео выпустил воздух из легких, вместе с которым его покинули последние силы. Глаза заметались по комнате и внезапно наткнулись на ловец снов, оставленный у стены между окнами. Охотник поднялся и направился к нему.

— Давай мы на тебе его опробуем? — Лео крутанул диск, держа тот подвешенным за нитку, и амулет стал медленно закручиваться, играя в воздухе разноцветными перьями. Не дожидаясь ответа, парень двинулся к лестнице на второй этаж.

Лайя отправилась следом. Лео буквально осязал ее взгляд, осторожно блуждающий по его спине. Он в принципе ее чувствовал так остро, будто она была частью его тела — ну скажем, рукой. Хотя без рук люди живут, а без нее жить теперь представлялось полнейшей нелепостью.

Он тактично остановился у двери, ожидая разрешения Лайи, и зашел лишь после ее короткого кивка. Ловко справившись с амулетом, Лео замер, оценивая результат. На самом деле, он думал, как растянуть время. Его кожа все еще помнила лед ее ладоней — захотелось остаться, согреть их своим теплом. Он бы не был уже таким жадным, таким нетерпеливым. Он мог бы любить ее запредельно нежно, смакуя каждый поцелуй и прикосновение, как самое изысканное блюдо. Целой ночи было бы мало, чтобы выразить то, что не умещалось в слова.

— Спасибо, — натянуто улыбнулась она. — Значит, сегодня моим снам ничего не угрожает?

— Вот и проверим, — ответил Лео и тут же прикусил язык, чтобы не добавить, что предпочел бы лично все проконтролировать.

— Да… Проверим… — повторила она. — Спокойной ночи, Лео!

— Спокойной но…чи…

И в этот момент будто сами боги воспротивились несправедливой разлуке — свет погас и все вокруг погрузилось в темноту.

Первые секунды Лео ничего не видел: он ощупывал взглядом комнату, пытаясь соориентироваться, в какую сторону идти. Действовать, опираясь на осязание и слух, ему было не впервой, но сейчас обострилось новое, ранее неизвестное чувство. И оно звало к ней. Колоколом трезвонило в голове так, будто собирало паству на воскресную мессу. Он слышал прерывистое дыхание и ощущал едкий, разъедающий легкие страх. Этот страх принадлежал ей.

— Лайя? — позвал он. Ответа не последовало.

Когда глаза освоились в темноте, охотник обнаружил силуэт у окна, освещенный слабым светом луны. Она стояла, обхватив себя руками, и тяжело дышала. Он тут же приблизился и сжал девушку в объятиях. Ее кожа была влажной, а грудь рвано вздымалась в тисках его рук.

— Все в порядке, — сбивающимся шепотом произнесла она. — Уже все в порядке. Луна светит.

— Да, месяц, — согласился Лео, кидая взгляд на золотой рогалик, повисший над черным лесом вдали. — Ты не заболела? — Он приложил руку к ее лбу.

— Нет. Испугалась только.

— Только не говори, что темноты.

— Да…

Внезапно наступила тишина. Он слышал только, как кровь шумит в венах, оглушая. Ему не показалось? Лео последние семь лет вампиров видит чаще, чем людей, и преимущественно по ночам. И что-то не выглядят они испуганными. Да и она… Вспомнить хотя бы их первую встречу, вчерашнюю ночь или подземелье. Он попытался ухватиться за какую-то ускользающую мысль, но та оказалась быстрее: убежала, вытянув из него разочарованный вздох.

— Я боюсь абсолютную тьму, — призналась Лайя, пряча лицо на его груди. — Она сводит с ума. В эти моменты я опять погружаюсь в ад, меня захлестывает паника и я не могу даже дышать.

Его тело будто прошибло электрическим разрядом, когда в голове полыхнуло воспоминание. Подземелье! Ну конечно! Все было прекрасно, пока он не умудрился скинуть со стола канделябр, погрузив комнатку во тьму, щекочущую ноздри запахом сгоревшего фитиля. И тогда с Лайей что-то произошло. Не очень понятно, что именно, но напоминало панические атаки.

Он еще бережнее укутал ее руками и уткнулся носом в волосы с уже привычным ароматом персиков и жасмина. Она — такая трогательная, потерянная, беззащитная. Он был готов всю ночь простоять, оберегая ее от лап густого, тягучего мрака, тянущегося к ним из темных углов…

Чертова люстра вновь загорелась в самый неподходящий момент. Комнату озарил приглушенный свет, но даже его было достаточно, чтобы оба зажмурились. Глаза, привыкшие к темноте. Души, привыкшие к сокровенности и уединению. Лео болезненно выдохнул, посмотрел на девушку, смявшую в кулаках футболку на его груди. Она подняла голову и слабо улыбнулась, задержав взгляд на его плотно сжатых губах.

— Я могу побыть с тобой еще, — произнес он хрипло. — Боюсь, свет может снова погаснуть.

— Так луна же…

— А вдруг она спрячется за тучами?

— Небо чистое… — Лайя заулыбалась. — Так что маловероятно.

— Тогда у меня закончились аргументы, — Лео протянул руку и провел большим пальцем по ее скуле, очерчивая полукруг, — но… я не хочу уходить.

— Не уходи…

Она сказала это так просто, как само собой разумеющееся, что Лео даже опешил. Все его сомнения и страдания вмиг обесценились, осталась лишь пульсирующая в венах фраза. Ее согласие.

Лайя тем временем выскользнула из рук и направилась к кровати.

— Ты с какой стороны любишь спать: с правой или с левой? — Она, не стесняясь, стянула футболку и кинула ту на стул.

Охотника бросило в жар. Это было самое неромантичное приглашение в постель, которое он когда-либо получал, но вместе с тем — самое долгожданное. И не важно, с какой стороны, спать он все равно не смог бы.

— С левой. — Лео сглотнул, нахально рассматривая грудь сквозь прозрачную белоснежную ткань. Внутри все заполыхало от созерцания самой эротичной из ранее известных миру картин.

— Это если смотреть лежа на животе или на спине?

— Что?

Она уже стягивала с бедер юбку, выставляя на обозрение подтянутые ягодицы, едва прикрытые нижним бельем. Все жизненно важные показатели Лео подобрались к критической отметке: пульс, как дятел, колотил где-то в районе шеи, а давление подскочило, как у столетнего гипертоника.

— Ты в одежде будешь спать? — поддразнила она, приподняв одну бровь. Лайя тряхнула распущенными русальими волосами и забралась в постель, натягивая одеяло на голову. — Я даже не смотрю, — хохотнула она, — можешь раздеваться.

Лео со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. В паху стало невыносимо тесно от этой двусмысленной игры, которую однозначно стоило доиграть до конца. Он подошел и порывистым движением стащил одеяло с лица девушки.

— Разденешь меня? — голос с хрипотцей не спрашивал, он ласково приказывал, а глаза сверкнули азартным огнем.

Лишь на секунду он увидел колебание на прекрасном лице, но строить из себя благонравную девицу Лайя не стала. Она, как змея, проскользила по простыням и устроилась на краю кровати, жалобно пискнувшей старой пружинкой. Тонкие пальцы тут же потянули вверх край его футболки, оголяя живот. Лео даже почувствовал ее дыхание, растекающееся по рельефным мышцам раскаленным свинцом, — настолько ее губы сейчас были близко. Охотник сам сорвал с себя футболку, не зная, как еще совладать с пожаром, который разгорался внутри. И когда казалось, что горячее уже быть не может, она уничтожила те несколько дюймов, что еще оставались между ними, и коснулась влажным языком упругих кубиков пресса. Проворные пальцы пробежались вниз, перейдя красную границу, и оказались на туго натянутой ширинке. Лайя надавила ладонью, вызывая в нем новую сладко-острую волну, вырвавшуюся наружу протяжным гортанным стоном.

Лео схватился за пуговицу, желая как можно скорее избавиться от одежды, но девушка властно остановила его руки:

— Ты же меня попросил? Так что я тебя раздеваю.

— Тогда давай быстрее, черт возьми!

— Так не терпится лечь спать? — хищно усмехнулась она.

Ее нахальство было уже за гранью. Лео прорычал что-то нечленораздельное и кинул девушку на спину в ворох подушек. Сам сел сверху, вдавив собой ее бедра в мягкий матрас.

— Ты бессовестная… — его рука грубо оттянула ткань бюстгалтера и смяла аппетитную, манящую грудь. — Сумасшедшая… — вторая — бесцеремонно забралась в трусики и нашла чувствительный бугорок. Лео поймал взглядом ее опьяненные похотью глаза и прошептал: — Ты — моя, вампирша. И будешь только моей.

Он наклонился и накрыл нетерпеливым, трепетным поцелуем ее рот, словно желая убедить их обоих, что так и будет и никаких возражений он не потерпит. Только он может трогать ее, ласкать, ловить губами ее стоны. Только в его объятиях отныне она может засыпать и просыпаться.

Лео содрал бюстгалтер до талии и дразнящими, легкими движениями огладил отвердевшие соски. Он уже изнывал от желания вобрать их в рот, провести по ореоле горячим языком. Какая же она все-таки была прекрасная, как она сводила его с ума.

— А тебе не кажется, что если я буду только твоей, то тебе тоже придется стать только моим?

— Кажется, — мягко рассмеялся он. Такая нужная фраза, сказанная осипшим голосом, приятно ласкала слух. — Все равно ты меня уже околдовала так, что я, как пес, готов сидеть у твоих ног.

В ее глазах демоны начали исполнять дикое огненное танго и настойчиво звали его присоединиться. Прежде, чем Лео успел что-то понять, Лайя скинула его на спину и поменялась с ним местами. Руки проворно скользнули к пуговице его брюк и расстегнули ее; змейка поползла вниз, отдавая сладкой вибрацией в чересчур напряженном паху. Она была такой естественной в своем бесстыдстве; без ненужного стеснения избавляла его от одежды и дразнила невесомыми прикосновениями рук.

— Обещаю, тебе понравится…

Еще бы ему не понравилось! Он был готов верить всему, что она говорит. Такие сочные, влажные губы просто не могли обмануть.

Мгновение - и Лео почувствовал ее язык. Шершавым мазком тот прошелся по головке возбужденного члена, заставив его прорычать ее имя, повисшее в тишине тайным признанием. Она ласкала его слишком сладко, слишком глубоко — заглатывала почти целиком. Губы невероятно шелковистые и мягкие, дарили нестерпимое колючее наслаждение, растекающееся по телу до боли сладкими волнами. Она медленно, но очень умело подводила его к кульминации, моменту, который разобьет мир вдребезги на миллионы сверкающих искр.

— Маленькая моя…

Лео резко отстранил ее и потянул на себя, скользя ладонями по бархатистой коже.

Губы накрыли ее губы, пальцы впились в ягодицы. Она словно была единственным источником кислорода в этой комнате, родником в обезвоженной пустыне. Через этот сумасшедший отчаянный поцелуй он выпивал ее, но никак не мог утолить безумную жажду.

Язык скользнул вниз, ведя мокрый след по шее, ключице. Лео обхватил губами напрягшийся сосок и стал посасывать его. Лайя застонала, выгибаясь навстречу, вцепилась пальцами в рыжие непослушные пряди. Ее тело уже дрожало, на коже выступила испарина, а глаза блаженно закатывались от неземных ласк. Двумя резкими движениями Лео порвал тонкие ниточки ткани на ее бедрах и отбросил в сторону последнюю преграду, разделяющую ненасытных любовников. Он удобнее устроился в пышных подушках у изголовья и плавно усадил девушку на себя, проникая в горячее, мокрое лоно до предела.

Невероятное ощущение! Оно уносило его сознание куда-то в космос, погружало в абсолютную нирвану. Лайя задвигалась на нем, медленно и грациозно, позволяя любоваться своим совершенным телом, развратным румянцем на щеках. Их тела все туже сплетались между собой, все глубже проникали друг в друга.

Лео схватил ее за бедра и стал вонзаться еще глубже и сильнее. Перья амулета взлетали к потолку, подгоняемые потоком раскаленного воздуха. Кулон с ласточкой ритмично раскачивался, периодически обжигая кожу парня прохладой металла. Лайя откинула голову, вцепилась в его плечи, постанывая и всхлипывая от наслаждения.

Как же он любил эту птичку. Как долго он ее ждал. Лео только сегодня осознал, что жил в призрачном ожидании этой встречи. Это что-то из грустных сказок про помешательство, из легенд про непреодолимое стремление бессмертных душ друг к другу. Ведь иначе невозможно же так нуждаться, изнывать, брать, утопая в безумии, а потом выплывать и вновь жадно хватать губы, что вдохнут в тебя жизнь. И жизнь Лайи в одночасье стала для него важнее всего. Он увидел новое призвание в том, чтобы ее защищать.

Стоны, срывающиеся на крики, грубые шлепки, струящиеся по телам капельки пота — все это говорило о том, что они оба очень близки к финалу. Лео чувствовал, как Лайя все теснее сжимается на нем, отдается до конца и почти себя не контролирует.

— Укуси меня! — хрипло попросил он.

— Что? — Она распахнула глаза, в которых сквозь дымку похоти явственно читался испуг.

— Ты сможешь обратиться! Давай! Сейчас!

— Лео! — Она стала покрывать его лицо неистовыми, молящими поцелуями. — Нет, пожалуйста, не проси…

— Да, Лайя! Ты же знаешь, что это единственный способ остаться с тобой.

— Тебе это не нужно!

Лео схватил ее за горло и остановил их обоих. Она тихо застонала, его же прошибала крупная дрожь. Это было его спонтанным решением, но еще никогда он ни в чем не был так уверен, как сейчас. Ему было страшно, но только оттого, что она может отказаться.

— Нужно! — прохрипел он. — Давай, Лайя! Я прошу тебя!

Он наблюдал за тем, как она колеблется.

Крепче сжав ее шею, Лео сорвался и начал яростно вбиваться в нее. Казалось, прошла вечность, прежде чем в черных глазах он увидел полыхнувшие багровые искры. Она впилась в его губы терзающим поцелуем, царапающим до крови, спустилась к шее. Он почувствовал, как бешено забилась тонкая жила, как застучало сердце в ушах. Лео удовлетворенно улыбнулся и прикрыл глаза. Очень скоро все решится. И они останутся вместе чуть дольше, чем навсегда…

========== Часть 26. В твоих глазах найду спасение ==========

Комментарий к Часть 26. В твоих глазах найду спасение

Итак, дорогие, я почти отстрелялась. Наливайте вискаря и присаживайтесь на эмоциональные качельки.

«Все не то, чем кажется, и не наоборот».Конфуций. Из личного сборника премудростей Мэтта.

— Лайя Бернелл, согласны ли Вы взять в мужья Лео Нолана? Будете ли Вы любить, уважать и нежно заботиться о нем и обещаете ли Вы хранить брачные узы в нерушимости, пока смерть не разлучит вас?

Храм с высокими нервюрными сводами утопает в белоснежных цветах, сладостная мелодия ласкает слух, но я до сих пор не верю, что такие, как мы с Лео, имеем право здесь находиться. Я оборачиваюсь назад, но там встречаю лишь сияющие лица гостей: они искренне рады за нас и улыбаются от души. Я вижу Влада и Сандру (наконец, они официально объявили о своей помолвке); Милли, очень достойно справляющуюся с личной драмой; и даже Ноэ, которому пришлось смириться с моим выбором.

— Смерть не разлучит нас! — уверенно и дерзко отвечаю я. — Лео теперь тоже бессмертный.

Лица присутствующих вытягиваются от удивления: это полная неожиданность не только для священнослужителя, рука которого уже тянется окропить меня святой водой, но и для всех друзей. Мы никому еще не сказали.

— И да, я согласна!

Не дожидаясь позволения, я кидаюсь к своему любимому вампиру и впиваюсь в его рот сладким, жадным поцелуем. Я так счастлива, но мне грустно, что не рада она — Лале. Она снова проснулась и мучает меня укорами. Говорит, что я погубила Лео.

Высокое оконце храма застилает стая птиц, галдящая невпопад и перебивающая торжественный свадебный марш. Церковный зал вспыхивает ярким белым светом и постепенно гаснет, теряя краски. Я тщетно пытаюсь поймать ускользающее мгновение… свои чувства, но все, что по итогу остается, — лишь привкус поцелуя, отдающего горчащей мятой на губах.

Я просыпаюсь в мансардной комнатке загородного дома. В ушах еще звенит от птичьего гвалта, и постепенно приходит осознание, что он реален и стал причиной моего несвоевременного пробуждения. Лео, раскинувшийся почти на всю кровать в форме морской звезды, сладко сопит, а его губы подрагивают от легкой улыбки. Интересно, что ему снится? Мой сон, хоть и был странным, все же заслужил звание лучшего за последние шесть веков.

Так не хочется выбираться из нашей постели. Я облокачиваюсь на локте и принимаюсь рассматривать свое утомленное счастье. Этот поцелованный солнцем парень вновь перевернул мою жизнь, вернул давно потерянный свет, подарил веру в то, что все было не зря. Ранимый и сильный. Нежный и страстный. Он — все, он — весь мой мир.

Мои пальцы сами тянутся путешествовать по его теплой коже, оглаживать расслабленные мышцы. Я нежно касаюсь его шеи в том самом месте, где вчера… Нет, не хочу сейчас думать об этом. Это было мое решение и я не должна о нем пожалеть.

Прихватив со стула вчерашнюю футболку и юбку, отправляюсь в душ. В планах на день сплошные пустые графы; я бы провела его с охотником в обнимку, смотря дурацкие мелодрамы и злорадствуя, что они не могут показать настоящих искренних чувств. Таких, как у нас. Но сперва мне хочется поесть и приготовить для Лео: просто сердце кровью обливалось, когда он пил эту отвратительную жижу и жевал свои бутерброды.

К счастью, на кухне находится пакет молотого кофе и турка. Я ставлю напиток на плиту и бегу к холодильнику отыскать что-нибудь съестное и успеть до того момента, как кофе выплестнется бурлящей пеной наружу.

Мои кулинарные способности далеки от идеала, но все же справиться с яичницей с беконом и свежим кофе мне удается. Лео спускается на кухню ровно в тот момент, когда я выливаю содержимое турки в чашку тоненькой струйкой, стараясь не взболтать осадок. Уже привычный утренний образ охотника, состоящий из одних брюк, низко сидящих на бедрах и изводящих мою фантазию, сильно способствует тому, что кофе течет мимо чашки. Я понимаю, что слишком залюбовалась только тогда, когда напиток стекает мне на ноги, заставляя отскочить.

— Черт! — вырывается ругательство.

— Доброе утро, ласточка! — Он вскользь целует меня в висок и сочувственно добавляет: — Там же есть растворимый.

— Не отказывай мне в удовольствии о тебе позаботиться.

Лео тепло принимает любезность и берет чашку, наполненную до краев. Я же достаю тарелку и выкладываю яичницу, сервируя ее веточкой укропа из-за какого-то по-детски глупого стремления сделать из этого дня совершенство.

— Ты так улыбался во сне… — поставив тарелку на стол к Лео, беру стакан и выливаю туда алую жидкость. — Должно быть, твой амулет сработал?

Мой разум раззадорен и окрылен ночным видением и мне до коликов в животе хочется узнать, что же видел он.

— Мне снилась ты. — Лео отпиливает ножом кусок яичницы и отправляет его в рот. — Точнее они. Лале и Аслан.

Я вся обращаюсь в слух. Ужасно интересно, какую шутку могло сыграть его подсознание.

— И… что же они там делали? — любопытсвую, а глаза загораются, как у ребенка в ожидании новогоднего чуда.

Лео промакивает губы салфеткой, откладывает ее в сторону и отпивает глоток кофе.

— Мне кажется, Аслан вернулся из какого-то военного похода. Я видел нашу встречу. Ты обнимала меня крепко-крепко и не переставала рыдать на плече так, что промочила мою форму. — Он говорит это, подшучивая, как и тогда. Я прекрасно помню эту встречу.

— А ты ответил, зачем так плакать, если с вами все хорошо.

— Д-да, — растягивает Лео, а с лица сходит улыбка, уступая место искреннему удивлению. — Это… было на самом деле?

Едва заметно киваю и прикрываю глаза, стараясь воскресить в памяти воспоминание.

— Лале, милая, не плачь. Зачем столько слез, если мы вернулись целые и невредимые? — Аслан нежно гладил ее подрагивающие от рыданий плечи и растекался от счастья снова держать эту девушку в своих объятиях.

— Ты не понимаешь? — Она подняла на него раскрасневшееся, удивленное личико. — Это же от счастья!

— От счастья нужно смеяться. Полно тебе. Я хочу видеть улыбку на этом прекрасном лице.

Он слегка задел пальцем ее опухший носик. Она сначала нахмурила брови, но потом все же попробовала улыбнуться, растирая ладонями ручьи, еще бегущие по щекам.

— Готова хохотать целыми днями, если ты больше никуда не уедешь. Ни ты, ни Влад. Иначе я изведу себя здесь переживаниями и постарею раньше времени.

— Лале, Лале! — Он рассмеялся и притянул ее обратно к себе. — Я же обещал, что мы вернемся. Верь мне, пожалуйста!

Обещал. Обещал и в следующий раз. Но не вернулся. Я чувствую, что нос першит от непрошенных слез, и открываю глаза. Как же глупо сокрушаться о прошлом, которое мы уже исправили.

— А тебе что приснилось? Что-то хорошее? — задорный голос охотника окончательно развеивает плотную дымку от ностальгических костров.

— Мне… — Не знаю, не сочтет ли он это за намек… — Я сказала тебе «да» перед алтарем в церкви.

Лео, кажется, совершенно не смущает мое нахождение в святыне, зато смысл произнесенного цепляет его на крючок. Он хватается за чашку и делает еще глоток, а потом забавно облизывает губы.

— То есть… ты согласна?

— На что? — решаю поддразнить его я.

— Выйти за меня?

— Ты не предлагал.

Он встает из-за стола и, чуть ли его не перепрыгнув, оказывается рядом, поднимая меня со стула. Я задираю голову, и смотрюсь в омуты его глаз, выискивая там свое до одури счастливое отражение.

— Предлагал, — серьезно говорит он. — Во сне.

— А-а-а, — уже не могу сдерживать улыбку. — А я согласилась… Во сне!

Отчего-то чувствую себя сиреной, затягивающей беднягу в сети сладостного безумия. Умелая игра с влюбленным мальчишкой, с одной лишь только поправкой, что я сама в него без памяти влюблена. Лео вдруг хватает мою руку и прижимает к своей груди. Я слышу, как бешено пульсирует под пальцами жизненно важный орган, отдавая мне в руку вибрацией.

— Лайя Бернелл. Лале, — он ловит мой взгляд и вместе с ним всю меня полностью подчиняет изумрудному свечению глаз. — Быть с тобой рядом вечность — слишком прекрасно. Но я согласен на любой срок, отведенный нам судьбой. — Его сердце начинает стучать сильнее, хотя казалось бы, куда еще? — И прямо здесь я спрошу, согласна ли ты стать моей женой?

— Так внезапно, — несу я полную чушь, несмотря на то, что с самого утра думаю только об этом.

— Мы знакомы шесть веков. Я бы даже сказал, что слишком затянул с предложением.

Мы оба заливаемся звонким, непринужденным смехом. Вот он, сакральный смысл тех слов: когда ты счастлив, нужно смеяться. Я кидаюсь к Лео на грудь, крепко обхватываю его руками. Наши губы тут же находят друг друга, уже истосковавшиеся со вчера.

— Это можно считать положительным ответом?

— Да, Лео. Да! Я буду твоей женой!

***

Оказывается, в этом мире едва ли есть более приятные вещи, чем делить часы безделья с тем, кого скоро назовешь своим супругом. Как я и рисовала себе в фантазиях, мы, отыскав в скромной коллекции DVD-дисков самые слезливые мелодрамы, заваливаемся на диван и приступаем к просмотру. Я устраиваюсь поудобнее в ласковых горячих объятиях, стараясь все теснее вжаться в него всем телом. Я какая-то ненормальная и ненасытная: не могу надышаться запахом его кожи, не могу отпустить его ни на миг, будто он может исчезнуть в любую минуту.

— Я люблю тебя, Лео Нолан. Ты не представляешь, как сильно люблю. — Я трусь об его колючую небритую щеку и эта спонтанная грубость на коже еще больше оттеняет нежность внутри.

— Представляю, потому что люблю тебя так же.

Мне так нравится, что он мудро позволяет нам быть на равных. Без этого глупого ребячества: «А я тебя еще сильнее». Он мог бы вообще молчать — о глубине его чувств говорят поступки. За мужчин всегда говорят они.

Когда мы расправляемся с «Дневником памяти», Лео встает с дивана и идет к телевизору. В его руках оказываются два новых диска.

— «Титаник» или «Привидение»? — Лео изображает весы и поигрывает то одной бровью, то другой.

— А что еще есть?

— Выбор небольшой. Можем перейти на триллеры.

— Нет уж, триллеров я насмотрелась, — морщу я нос.

Вампирский слух внезапно улавливает тихий щелчок. Я вытягиваюсь струной, а с лица тут же сходит забавная гримаса.

— Лайя? Все хорошо?

В голову врезается топот ног. Он совсем тихий и едва уловимый, но я отчетливо слышу, как на пол опускается массивный каблук и тут же тонкий — женский.

— Мы ждем гостей? — Молниеносно вскакиваю с места, озираясь в сторону прихожей.

Но Лео на этот раз быстрее. Я не успеваю опомниться, как уже вижу охотника в арке, нос к носу столкнувшегося с незваными гостями. Все внутри обрывается от острого, пронзающего взгляда одного из них — брюнета с мерзким оскалом, вколоченным в память ржавыми гвоздями. Он самоуверенно хмыкает в знак приветствия и чуть обнажает зубы.

Рядом с ним появляется изящная стройная женщина с короткими огненно-рыжими волосами. Даже если бы Лео ничего не сказал мне, я бы догадалась сама. Этот проницательный взгляд, благородная линия скул, — Нела Стоун — внешняя копия своего отца. Но эта мысль не заставляет меня испытать ни доли симпатии к женщине, которая надменно застывает по левую руку спутника подобно холодному каменному изваянию.

Никто из них не смотрит мне в глаза.

— Нолан!.. Решил поиграть с нами в гребаные прятки? — выплевывает Аквил. — Еще и прихватил с собой клыкастую потаскуху! Ну и как? Хороша в постели? — Он шлет мне мерзкую ухмылку. — Вдруг мне тоже захочется попробовать что-то новое?

— Лео! Не надо!

Быстрее чем я вскрикиваю, охотник хватает Алана за лацканы пиджака и вмазывает того в косяк.

— Только попробуй ее тронуть! — рычит он. —Убирайтесь отсюда! Оба! Я больше не работаю на «Тетра» и мой… досуг не должен вас интересовать.

— Пока еще работаешь! — обрывает гость, брезгливо отдирая руки Лео от своего костюма и отряхивая дорогую ткань. — И должен подчиняться Уставу. Но ты его нарушил. Знаешь, что за это бывает?

— Нела! — Лео оборачивается на рыжую. — Может, хоть ты объяснишь мне, зачем вы здесь?

— Выполняем работу. И за тебя тоже. — В ее голосе нет злобы, я чувствую лишь обреченность и смирение, которая пугает еще сильнее.

Женщина проходит в гостиную, медленно выбивая каблуками на полу напряженную дробь. Взгляд скользит по скромному убранству помещения, профессионально выхватывая нужные детали. Она старается держаться с достоинством, с каким бы старалась держаться жена, заставшая своего мужа с любовницей в постели.

— Не рад нас видеть, Нолан? — голос Аквила мерзко скребет мои натянутые нервы. — Я прямо слышу, как в твоей тупой голове скрипят шестеренки, пытаясь допереть, как мы тебя нашли. Но я помогу. — Он элегантным жестом поправляет волосы, а потом вновь небрежно встряхивает головой. — Кафе… Молодой официант… Припоминаешь? У меня слишком много глаз и ушей.

Я кидаю сверкающий взгляд на Лео. А я говорила! Говорила же? Вот только теперь истерику закатывать поздно, выбраться бы из этого дерьма.

— Что? Ты нарушаешь Устав, Аквил! — шипит Лео. — Ты не имеешь права посвящать в это обычных смертных!

— Не тебе решать, щенок! — обрывает Алан. — Ты не в тех условиях сейчас, чтобы тыкать меня носом в священные писания.

— Нела, вы оба совсем рассудком тронулись?

— Это ты тронулся рассудком, малыш. Ты хоть сам себя понимаешь?

— Как никогда.

— Ты предал меня.

— Нет!

— Да! — взвизгивает Нела. — Ты променял все, что у тебя было. Променял мою благосклонность и уважение на девку, которую едва знаешь. — Она смахивает пальцем непрошенную слезинку, стараясь не размазать тушь. — Ты… ты знаешь, сколько лет я тебя ждала? А она даже не человек!

Ее визгливый крик режет уши. В нем звенят разбитые надежды и мечты. Я будто стою в осколках ее надуманного счастья, заочно обвиненная в том, что украла чужое.

В ней боль и безумие. Я чувствую, что она любит Лео, но эта любовь зависима, условна и требовательна. Она способна удушить, разрушить все прекрасное вокруг. Она не умеет отпустить, принять и понять.

Нела по-прежнему пытается держаться, гордо вскинув подбородок вверх, не показывая, как душат слезы, подкатывающие к самому горлу. Я вижу, как начинают дрожать ее пальцы, наощупь бегающие по гладкой лакированной коже дамского клатча. Они отщелкивают замочек и ныряют внутрь. Прямо напротив меня поднимается револьвер.

— Нела, стой! — Охотник молниеносно кидается к нам и вырастает передо мной, загораживая своим телом.

Прошло всего минут десять, как появились эти двое, а мне кажется, что один из моих бесконечных веков. Я чувствую, как внутри поднимается знакомая животная энергия. Моя вампирская сущность готова в любой момент вырваться наружу, и мне стоит колоссальных усилий ее подавлять. Я не помогу себе этим, и уж тем более не помогу Лео. Увы, ни преимущество, ни удача сейчас не на нашей стороне.

— Отойди, Нолан! — приказывает рыжая.

— Нела, успокойся, пожалуйста! Лайя не причиняет людям вреда. Она не опасна. Опусти револьвер!

— Она — вампир! — непримиримое возражение пронзает гостиную. — Я делаю то, что положено по Уставу. Такие, как она, не должны жить! Это противоприродно, как ты этого не понимаешь? — Она крепче сжимает ствол и кладет палец на спусковой крючок.

— Мэтт тоже был вампиром, правда? — В голосе Лео я чувствую раздирающую душу горечь. — Тогда ты так же свято чтила Устав? Его нашли с кислотной пулей в сердце, помнишь?

Слова бьют хлестко, будто пощечины. Я осторожно выглядываю из-за закаменевшей спины Лео, чтобы увидеть глаза мисс Стоун. Такие знакомые и когда-то спасшие, но эти — пустые, как жалкая подделка оригинала.

Руки Нелы трясутся. По щекам бегут ручьи слез, которые она не может стереть. Она пытается держать меня на прицеле, но из-за Лео не решается выстрелить. Он — мой надежный щит, но меньше всего на свете я желаю, чтобы он пострадал. Я не могу потерять его снова!

— Как ты смеешь?! — цидит сквозь зубы Нела. Оскорбленное достоинство выдает себя дрогнувшей гласной в последнем слове.

— Смею что? — Лео, как змей, впрыскивает в нее яд с каждой фразой. — Заговорить об этом? Попросить у тебя правды, которую ты скрыла от меня? Ты обвинила меня в предательстве, Нел. А себе ты сможешь таковое простить?

Жалкая… Запутавшаяся… Униженная… В ней вина. Одному Богу известно, какая именно, а я почему-то не хочу, чтобы Лео услышал ответ. Молчание — пособник благостного неведения. И пусть будет так.

— Детка, не слушай его! Не позволяй дурить себе голову!

Я мельком кидаю взгляд на Аквила, по-прежнему трущегося у арки. Он расстегивает пуговицу своего пиджака, красноречиво обнажая закрепленную на ремне кобуру. Вряд ли сейчас удачный момент, чтобы петь оды своей сообразительности, но все же мне кажется, что я читаю сценарий с предсказуемым концом. Моим собственным концом. Однако, Алан не торопится расчехлять револьвер, предоставляя Неле возможность избавиться от меня, сыграв на ее чувствах отвергнутой и оскорбленной. Но не стоит обольщаться, его терпеливое ожидание означает лишь одно: если рыжая даст слабину, он с радостью прикончит нас всех.

— Отойди! Ты ничего не изменишь! — Нела до хруста сжимает пальцы на рукояти.

— Не отойду! Стреляй в меня, если хочешь убить ее.

Какая жестокая, но точная фраза. От ее меткости в жилах стынет кровь и цепенеет тело от ужаса. Чтобы убить меня, достаточно лишить меня Лео. Тогда я, действительно, буду мертва — мертва душой. Тогда жизнь будет самым страшным наказанием. Тогда мои века наполнятся болью, пока я вновь его не отыщу среди тысяч чужих лиц и бесполезно отсчитывающихся дней.

Мое тело содрогается и начинает тяжелеть, сокрытое спиной Лео, как надежной завесой, от глаз посторонних. Сознание наполняется туманом, пожирающим свойственные человеку сожаление и страх. Я ощущаю острые пики собственных клыков, чувствую растекающуюся внутри силу. Мой внутренний зверь слеп, свиреп и беспощаден. Но теперь у него будто есть хозяин, которому он поклялся служить.

Я отпихиваю Лео в сторону, стараясь убрать его из-под прицела, а он упрямо сопротивляется.

— Я не разрешала тебе собой рисковать!

— Извини, но здесь я разрешения спрашивать не буду, — шипит на меня он. — Черт! Ты обратилась!

Всего на секунду он теряется и оборачивается ко мне лицом, хватая за плечо.

Выстрел.

По телу прокатывается волна разрушительной энергии, но я совсем не чувствую боли. Лишь смотрю в сияющие зеленые глаза: только они способны спасти. Они какие-то безумные, но тянут меня назад. Они распаляют яркий светлый огонь внутри. Нас оглушило тишиной, безвременьем. Все застыло в хрупком моменте, который вот-вот расколется на тысячи осколков битого стекла.

Лео вцепляется в меня крепко и отчаянно, удерживает от падения в бездну. Он мой единственный луч света, мой спаситель и мой проводник. Пальцы до боли впиваются в спину — он так боится меня отпустить. Где-то далеко, будто на другой планете, на пол падает револьвер и слышится женский визг. Но мне все равно. Есть только я и Лео, и что-то теплое между нами.

Выдергивая саму себя из цепких лап бреда, я опускаю глаза и вижу его залитый кровью бок. Алая жидкость пульсирующими потоками вырывается наружу. Я понимаю, что это не он удерживал меня от падения, а я — его.

— Нет… Нет… Нет! Господи!

Я чувствую, как меня пронзают сотни — нет, тысячи! — кислотных пуль, выжигая чувства, сознание, мысли. Я проживаю боль, вернувшуюся ко мне с лихвой. Меня трясет, дрожащими руками я прижимаю его рану, но этот никак не помогает остановить кровь. Мы медленно сползаем на пол, мой мир уже слишком мутный из-за застилающих глаза слез.

— Лео! Лео! Пожалуйста! Не оставляй меня, я тебя прошу! — не могу остановить рыданий. Мне хочется выть! Хочется уничтожить саму себя за то, что в моих силах было его спасти, но я не спасла. — Прости! Прости, что не решилась, что не смогла! Прости меня!

— Ты спасала мою душу, — ему тяжело даются слова, на теле проступают капли холодного пота и его начинает лихорадить!

— Лео!

Я устраиваю его голову у себя на коленях. Окровавленными руками срываю с себя футболку и делаю из нее повязку, которая полностью промокает еще раньше, чем я успеваю ее закрепить.

— Скорую! — ору я на остолбеневшую женщину, зажимающую рукой свои глупые, никому не нужные рыдания.

Эта сука смогла рискнуть даже им. Тем, кого любила. Но я была права: ее любовь способна лишь убивать. Она подскакивает, начинает рыться в сумочке, из которой на пол валится всякий хлам.

— Здесь нет связи, — Она швыряет телефон об стену и, как капризный ребенок, топает ногой, а потом вцепляется пальцами в волосы. — Алан, давай! Надо отвезти Лео в больницу.

— Мы не успеем, — доносится хладнокровный ответ.

Ничтожество. Для него смерть — лишь игра. Уверена, что внутри он ликует, но во мне даже нет ненависти и злобы. Алан в одном прав: мы не успеем. Все, что у меня остается, - лишь пара минут, если очень повезет. Невообразимо мало, чтобы побыть с тем, кого я так люблю. И я не имею права тратить это время на что-то другое. Слезы катятся градом, пока я сжимаю еще теплую ладонь Лео в своих ледяных. Все, о чем я мечтаю, — это, как в сказке, перемотать время.

— Давай, Нела! Пойдем! — бросает Алан.

— Что? Нет, я не могу! Как же Лео?

— Хочешь проблем? Я тебе передачки за решетку носить не буду.

Алан подходит, грубо хватает женщину за руку и толкает к выходу. Собирая все рассыпанные предметы с пола, он поднимает и револьвер и кидает на меня свой хищный взгляд.

— Нет, Алан. Я… прошу тебя, не нужно… Не трогай ее… — еле слышно просит Лео, а я лишь обхватываю его голову и тесно прижимаю к себе, размазывая кровь и собственные слезы по блестящим рыжим волосам.

— Т-с-с — шепчу я. — Тише! Все будет хорошо.

На мгновение загораживая его глаза рукой, я едва заметно киваю брюнету. Я все равно не планировала здесь оставаться. Оставаться без солнца, которое может согреть.

Выстрел пронзает грудь, откидывая меня на пол. На этот раз пуля без сомнения попадает в ту, кому предназначалась предыдущая, хотя я по-прежнему не чувствую ничего. Боль так пропитала меня, куда более жгучая и горькая, что эта — сладким нектаром растекается внутри.

— Нет! — хрипло выдыхает Лео. — Нет… Лас… ласточка…

— Тише, любовь моя! Тише!

Мне кажется, я не чувствую собственное тело, сознание наполняется белым туманом. Собрав последние силы, я подползаю ближе и опускаю голову на грудь Лео, прислушиваясь к ударам его сердца, которое неотвратимо замедляет свой ход.

Как я и обещала всем в своем сне, смерть не разлучит нас. Ей придется забрать нас за руку. Вместе.

Удары становятся слабее, медленнее. Я крепче сжимаю его ладонь и чувствую совсем слабое пожатие в ответ. Из глаз катится последняя слезинка.

Мне досталась жестокая участь умереть с запозданием, пусть даже и на несколько минут…

***

🎶 Сплин - Бони и Клайд

Никому не доверяй Наших самых страшных тайн,Никому не говори, как мы умрем…В этой книге между строк Спрятан настоящий бог,Он смеется, он любуется тобой…Ты красива, словно взмахВолшебной палочки в рукахНезнакомки из забытого мной сна…Мы лежим на облаках,А внизу бежит река,Нам вернули наши пули все сполна…

Комментарий к Часть 26. В твоих глазах найду спасение

Я, конечно, не королева драмы, но хочется верить, что мне удалось выжать у кого-нибудь скупую слезинку.

Впереди остался эпилог.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Итак, эпилог созрел. Последние строчки этой работы 🥺. Хотя я ожидала, что он будет мвленьким, но меня слегка занесло. Просто надеюсь, что это 👇попадет в ваше сердце 💜❤

В бликах огней душного мегаполиса тебе померещатся глаза дьявольского воплощения. В морском свежем ветре ты услышишь шелест его губ…

Офис Кристиана Крейга находился на девяносто третьем этаже небоскреба на Парк-авеню. Хотя правильнее было бы сказать, что это девяносто третий этаж скромно разместился в офисе господина. Просторный личный кабинет из стекла, стали и бетона выходил окнами на Нью-Йорк-Бэй и небольшой остров с возвышающимся на нем символом свободы.

Но какая тут свобода? Было около одиннадцати вечера, а он по-прежнему сидел в офисе без четкого понимания, когда уйдет домой. Вероятно, ему придется спать в рабочем кресле, если вообще обломится такая роскошь, как сон. Второй квартал вышел невероятно удачным, но изматывающим: три новых крупных контракта стоили ему колоссальной дипломатии, выдержки и адских трудов. Последние дни, как один, походили на сегодняшний. Но нет, он не жаловался. В конце концов, Кристиан обеспечивал себе достойную жизнь. Правда, иногда казалось, что он забывает ее жить.

— Как, вы говорите, вас зовут? — обратился он к господину, свободно расположившемуся в кресле за его спиной.

— Ноэ Локид, мистер Крейг, — прокатился бархатный голос, словно въедающийся под кожу.

— Ни разу не слышал вашего имени в кругах коллекционеров.

— А я не люблю кружки по интересам, — гость заерзал на стуле и перекинул одну ногу на другую. — Это не мои жизненные приоритеты. А личная коллекция на то и личная, чтобы завесить ее от посторонних глаз.

Кристиан хмыкнул, не оборачиваясь. Он все никак не мог отвести глаз от картины, представленной ему полчаса назад. Пятнадцатый век. Османская империя. Господарь Валахии Влад III Басараб, известный также как Цепеш и Дракула, в компании янычара и юной княжны. Без сомнения, если это подлинник, картина должна стоить целое состояние. Но этот хитрый лис с редкой гетерохромией пришел напрямую, потому мистер Крейг был уверен, что цена будет поднята в несколько раз.

— Удивительное сходство, не правда ли? — надавил ему на затылок голос с легким оттенком издевки. — Какие же невероятные загадки хранит этот мир!

— Вы думаете, я куплюсь на это? — Кристиан обернулся и обжег оппонента льдистым взглядом голубых глаз.

— Думаю, вы как минимум будете польщены.

— Это… занятно, — мужчина, наконец, прошел к столу и опустился в кресло, — но не более чем! Люди иногда удивительно похожи друг на друга — это всего лишь шалости матери природы.

Вообще, Кристиан так не думал. Поразительное собственное сходство с Владом Дракулой будоражило кровь. И если прибавить сюда то, что рыжий длинноволосый юноша очень напоминал одного инвестора, с коим довелось переброситься парой фраз на закрытом аукционе прошлой весной, то становилось еще любопытней. Европеец, кажется, но с безупречным английским.

Все это Кристиан пережевал про себя, внешне оставаясь бесстрастным и холодным. Как бизнесмен он умел разыгрывать блестящие партии, а сейчас пахло самой что ни на есть сделкой. Крупной сделкой с пока еще неточным количеством нулей.

— Скажите… — его собеседник дернул лацкан своего бежевого костюма, после чего облокотился на стол, будто стараясь стать ближе, но это было лишним, потому как стол в ширину достигал добрых метра три, — вы верите в реинкарнацию? К картине прилагается трогательная легенда, гласящая, что людям, здесь изображенным, суждено перерождаться и встречаться друг с другом раз в несколько веков. Второе, правда, обычно происходит не без любезной помощи вашего покорного слуги, — господин слегка поклонился.

Кристиан сдвинул брови и подпер рукой подбородок, поглаживая его. Хитро расставлены сети? Его хотят обдурить?

— Мистер Локид, — он все-таки выдавил сниходительную улыбку, какой обычно отвечал на любые попытки манипулировать собой. — У нас кажется, середина третьего тысячелетия. Неужели есть люди, которые до сих верят в подобную чушь?

— Людям нужно во что-то верить. Иначе они просто-напросто вымрут, — оппонент отзеркалил позу и мимику Кристиана.

— Вы говорите так, словно сами к их числу не относитесь.

— Кто знает, господин Крейг, кто знает… Быть может, я — сам Дьявол?

Хозяин просторного кабинета рассмеялся. Право же, давно он ни с кем не вел столь занятных разговоров на псевдорелигиозные темы. Пожалуй, в его деловых буднях не хватало таких чудаковатых собеседников, способных одной фразой развеять скуку. Но все же Кристиан предпочитал держаться ближе к делу.

— Полагаю, этот «шедевр» неизвестного авторства не внесен в Систему регистрации предметов искусства. Как вы собираетесь доказать подлинность картины, если на ней даже нет голограмм?

— Такие вещи, как эта, не должны стоять на учете. Вы же… понимаете меня?

— Если честно, не совсем.

— Скептик? — господин в бежевом лукаво улыбнулся.

— Он самый! — вернул улыбку Кристиан. Ему было приятно, что его смогли «раскусить».

— В вампиров тоже не верите?

По кабинету прокатился бархатистый смех обоих мужчин. Крейг обожал, когда ему заговаривают зубы, а Локид — когда удается побеседовать хоть с кем-то, кто превосходит по интеллекту офисный стул.

— Давайте не будем ходить вокруг да около. Сколько вы хотите за картину, господин Дьявол?

Гость победно сверкнул зубами. Он удовлетворенно откинулся на спинку кресла и повернул голову налево, где в нескольких шагах в сумраке кабинета стояла его спутница.

— Милли? — позвал он.

Если честно, Кристиан даже забыл о ее существовании. Или ее и не было вовсе, а коллекционер прибыл один? Нужно все-таки поспать хотя бы часа три-четыре, иначе так и с ума сойти можно.

Фигура, все это время удачно сливающаяся с фоном, вдруг ожила и направилась к ним, игриво повиливая бедрами из стороны в сторону.

— Милли — мой помощник, — пояснил Локид, с интересом наблюдая за реакцией господина напротив. — Она хорошо разбирается в… в вечных материях.

Кристиан изо всех сил постарался скрыть скепсис, который чуть было не расцвел на лице едкой усмешкой. Помощнице на вид едва ли было восемнадцать, и оставалось только догадываться, как в столь юном возрасте она успела залезть в дебри вечных материй столь глубоко, что ей доверили такой щекотливый вопрос. Впрочем, он отвлекся: куда именно она залезала, его вообще не должно было интересовать.

Милли одарила его обольстительной улыбкой и вцепилась каким-то безумным, изголодавшимся взглядом. Огни Манхэттена играли с ним в хитрые шарады: карие глаза по оттенку напоминали черный ром, в который чуть плеснули вишневый сок. Обычно он не позволял себе таких дерзких разглядываний, но сейчас невозможно было оторваться: их разделял широкий стол, но ему казалось, что девушка стоит рядом и буквально сковывает его металлическими цепями по рукам и ногам, подчиняет себе его волю и рассудок.

— Хотите знать цену? — прошептала она. Ее дыхание обдало шею холодком, а ноготок процарапал легкую небритость щеки.

Нет, он бредит! Она далеко! Их по-прежнему разделяет пласт стекла, отражающий вечернее небо.

— Это подарок, — раздалось уже где-то в голове и эхом понеслось по венам, — -дарок, -дарок, -дарок.

Мысли путались, дыхание сбивалось. Возникло ощущение, что он выпил сонную пилюлю. Чарующий взгляд — вот то единственное, за что сейчас можно было ухватиться, чтобы не провалиться в небытие. Где-то он уже видел эти глаза; даже слышал голос, звенящий в пульсе подобно мелодичному колокольчику.

Она обошла стол и протянула ему маленький гаджет с загоревшимся экраном. Пальцы другой руки пробежались по его спине и остановились на шее, чуть сдавливая напряженные мышцы, от чего Кристиан томно застонал и мысленно пожелал большего.

«Умеет же, чертовка!» Он вновь усомнился в ее истинных компетенциях, но мысли поплыли в тумане и никак не могли обрести хоть какую-то форму.

— Поставьте свой отпечаток, господин, — и картина ваша.

Кристиан послушно протянул руку и приложил к экрану указательный палец. Он не понимал, что делает; просто подчинялся всему, что поет ему сладкая нимфа. Она пахла чем-то забытым. Так пахнет сама ностальгия, вечность, истина. Так пахнет неотвратимый рок, про который ему только что пытались рассказать.

— Поздравляю вас, господин Крейг! — Ноэ Локид хлопнул в ладоши и подскочил со своего места. — Милая? — он строго посмотрел на девушку, цокнув языком. — Милли, давай не в этот раз! Надо еще голубкам веселую встречу устроить. Кто знает, когда они сами друг друга найдут? Я от скуки умру столько ждать!

— Ты — бессмертный, гад! — буркнула она себе под нос.

Милли нехотя убрала ручки от загипнотизированной жертвы и засеменила к выходу вслед за демоном, с которым они были знакомы вот уже почти шесть веков.

***

Три дня спустя за 4500 миль к востоку

Лаура повесила на плечо сумочку и, махнув на прощание администратору, уже направилась к выходу из главного холла, когда путь ей преградила виртуальная 3D-модель сеньора Моретти.

— Детка, привет! Можешь задержаться ненадолго?

— Папа? Что-то случилось?

Отец приветственно покивал присутсвующим, которые выказали ему знаки внимания, и вновь посмотрел на дочь не без доли беспокойства. Ох, как Лауре не нравилось начало.

— Поднимись, пожалуйста, в свой кабинет.

Так… Продолжение тоже не сулило ничего хорошего.

Оказавшись в уединении за закрытыми дверями, она тут же бросилась к пульту управления системами и нажала на нужную кнопку, которая отвечала за естественную вентиляцию. Стекла с легким щелчком отъехали в сторону, впуская в душное помещение приятный летний бриз. Следующая нажатая кнопка служила для связи с отцом.

— Я здесь! Что за дела конфиденциальной важности?

— Лаура!.. — виртуальная фигура принялась расхаживать вдоль стола, что в точности повторяло те действия, которые Моретти выполнял на самом деле. — Ты же знаешь, что «Интерференция» — это подарок свыше. Такой объект нельзя упускать, но у меня неоткуда было дернуть такую крупную сумму для инвестиций.

— Папа, ты опять? — вздохнула Лаура. — Ты обещал, что перестанешь переживать по этому поводу. Не получится в этот раз, значит, будет что-то другое и даже лу…

— Тут просто произошло нечто совершенно удивительное, — нетерпеливо перебил отец и сцепил пальцы в замок. — Есть вполне реальный шанс найти средства.

— Тогда… это здорово? Что за шанс?

— Вчера мне поступило предложение, от которого я не смог отказаться. — Сеньор Моретти серьезно взглянул на дочь и продолжил: — Некий господин хочет приобрести марину{?}[Специально оборудованная гавань для яхт, катеров и других маломерных судов, на которой экипажам предоставляют различные услуги.]. И на удивление готов сделать это в максимально сжатые сроки. По другим объектам предложений по-прежнему нет.

— Что? — Лауре будто дали под дых; она согнулась и уцепилась за спинку стула. — Это шутка? Ты выставил мою марину на продажу?

— Мою марину, — напомнил отец, от чего она скорчила еще и лицо в гримасе боли и непонимания. — Но нет. Коль тебе угодно знать, она не выставлена на продажу. Я сам пока ничего не понял. Мне позвонили и попросили ее продать.

— И ты согласился? — Лаура всплеснула руками и шлепнула ладонями себе по бедрам. — Нет! Мы же все обсудили и ты пообещал, что не тронешь комплекс!

— Дорогая, «Интерференция»…

— Дороже, чем родная дочь? — перебила она отчаянным воплем.

— Это бизнес, детка.

— Бизнес? Нет, я не верю, что ты так со мной поступаешь и вырываешь мое сердце!

— Милая, я бы сам этого не хотел, — сочувственно покачал головой Серджио Моретти и оттянул на шее удушающий ворот рубашки, — но боюсь, сейчас нет иного выхода.

Выход был. Если бы отец вспомнил, что в жизни бывают и другие ценности, кроме денег, можно было бы просто наплевать на этот супер перспективный проект, который он называл золотой жилой. По мнению Лауры, у них было и так достаточно «жил», чтобы безбедно жили все потомки до седьмого колена.

— Откуда этот дьявол вообще свалился? — прошипела она, откидывая в сторону блокнот, попавшийся под руку.

— Вот об этом можешь спросить его сама. — Сеньор Моретти посмотрел на наручные часы и продолжил: — У нас встреча уже через пятнадцать минут, а у меня тут еще совещание не закончилось. Надеюсь, буду через час. Твоя задача — встретить гостя и сделать так, чтобы он не заметил ожидания.

— Ага, — оскалилась девушка, — снотворного в кофе ему насыплю. Ожидание пролетит, как миг.

— Лаура! — одернул отец. — Это мое решение, и я попрошу его уважать. Я знаю, как тебе неприятно, но верю в твое благоразумие.

— Я поняла, папа, — холодно ответила она и оборвала связь.

Неприятно? Неприятно — это когда соленая вода в нос попадает. А ей не неприятно. Она раздавлена, разбита, уничтожена. Марина «Античный порт» — это вся ее жизнь; они росли и крепли вместе. Лаура сама лично приложила много сил к тому, чтобы сделать это место уютным и дружелюбным для посетителей. Она привыкла работать с семи утра и до заката, практически без выходных. Ее скулы порой сводило от улыбок, которые она дарила клиентам. Она стирала кожу грубыми веревками, уча других вязать узлы, и неизбежно поражала всех и каждого своим умением управлять парусными яхтами, которое в это время считалось сродни магии.

Она — талантливая яхтсменка и не менее талантливая управляющая. Кто-то говорил, что всему виной гены отца, кто-то — что мужское воспитание девочки, рано оставшейся без матери. Ей не хотелось бы умалять заслуг Серджио, но все же истинная причина успехов крылась в другом: она просто была влюблена в море и в свое дело. У нее горели глаза.

А сейчас эти глаза наполнились слезами, которые тут же потекли вниз, раздражая солью обветренные за вчера губы. Лаура мысленно твердила себе, что она сильная, попыталась стянуть волю в кулак. Но ничего не вышло. В конце концов, она, как никто другой знающая, что набегающую на берег волну все равно не остановить, легла грудью на стол и зашлась в рыданиях.

От бессмысленного сотрясания воздуха ее отвлек голос с администраторской стойки, сообщающий, что к сеньору Моретти прибыл посетитель по деловому вопросу.

— Лаура, куда мне его отправить? — затараторила Алессия. Она всегда начинала нервничать, если у нее не было четких инструкций.

Девушка приподняла голову и шмыгнула носом:

— К русалкам на дно! — в сердцах ляпнула она и принялась растирать мокрое лицо ладонями. Только этого ей еще не хватало — предстать перед этим человеком в таком виде! Нашла время порыдать! Но ничего, сейчас она вдохнет, выдохнет и стальным тоном даст указание.

Послышалось робкое покашливание и растерянное:

— Ты на громкой связи… Лаура, прости! Я никак не могу разобраться с новым коммутатором.

— Проводи гостя ко мне в кабинет, — распорядилась она, чертыхаясь про себя.

Лаура быстро залезла в сумку и принялась шарить там рукой. «Проклятие морей! Где эта пудра?» Она вытряхнула содержимое на стол. Красивый яркий футляр модного бренда тут же обнаружился посреди кучи жизненного важного женского барахла, и девушка, схватив его, стала покрывать кожу невесомой пылью телесного цвета. Она захлопнула пудреницу ровно в тот момент, как в дверь деликатно постучала Алессия. Лаура быстренько подкатила кожаное кресло к столу и смахнула на сидение личные вещи. Вот бы так же смахнуть горечь из души и незваного гостя из своей марины!

— Входите! — разрешила она, нервно пригладив хвост из пышных каштановых локонов.

Алессия впустила в кабинет мужчину и тут же тихонько затворила дверь, оставляя их наедине. Фирменная улыбка Лауры на этот раз не тронула губ; девушка с каменным лицом следила за сеньором, приближающимся к столу.

Какое впечатление мог произвести человек, которого она заочно ненавидела всеми фибрами души? Однозначно, отвратительное. И потому Лаура ожидала, что выглядеть он непременно должен так же отталкивающе и мерзко.

Но он выглядел… по-другому. Мужчина на вид лет двадцати пяти-двадцати восьми, в белых брюках и легкой льняной рубашке, с ярко-рыжими короткими прядями и удивительной зеленью глаз, устремленных сейчас на нее. Под свободной одеждой угадывались очертания натренированного тела, и Лауру окатило волной какой-то неведомой природы. Она сглотнула слюну и успоила пальцы, теребящие бахрому топа, сцепив их в один из затейливых морских узлов.

Это же яхтенный порт, черт возьми! Она здесь и не таких древнеримских богов встречала!

Посетитель обвел взглядом кабинет и заметил:

— Всего одна русалка?

— Что, простите?

Собственный голос звучал тихо и сдавленно. Он слышал! Хотя чего уж стесняться, ее этичное замечание наверняка, слышали все. Девушка начала краснеть и мысленно пропела оду пудре, которая сейчас скрывала полыхающие огнем щеки.

— Леон Тхорсен, — лаконично представился гость, решив не продолжать разговор в неприятном для Лауры русле.

За это, несомненно, стоило сказать ему спасибо, но она уже отвлеклась на куда более любопытную деталь, а именно на странную труднопроизносимую фамилию собеседника.

— Швед, — наконец, заключила Лаура. Больше для себя, но почему-то произнесла это вслух.

— Не угадали! — тут же отбил он, и губы слегка растянулись в улыбке удовольствия. — Еще варианты? Или вы тоже представитесь?

Девушка расправила плечи и задрала подбородок, будто этим можно было добавить себе статуса и, с вызовом взглянув в изумрудные глаза, произнесла:

— Лаура Моретти. Дочь сеньора Серджио Моретти, с коим у вас назначена встреча.

«Так тебе, заносчивый ты индюк!»

К удивлению, господин Тхорсен даже не повел бровью и ограничился стандартно вежливым «Очень приятно!». А она, разумеется, ничего подобного не ощутила, но для пяти минут знакомства колкостей было и так предостаточно, поэтому следовало прикусить язык и вежливо улыбнуться.

— Значит, вы хотите купить марину? — Лаура решила сразу двинуться на разведку самым коротким путем. — Но разве она продавалась?

— Нет, не продавалась, — пожал плечами Леон и, пройдя к столу, тронул спинку стула. — Скажите, у вас когда-нибудь бывало такое, что вам в голову приходила неожиданная идея и непременно хотелось ее осуществить? А потом вы находили живое и реальное воплощение этой идеи и понимали, что вот оно — то, что вам нужно?

— Нет! — без промедления отрезала Лаура.

— Вот и у меня такого никогда не было, — усмехнулся мужчина и провел пальцами по спинке, за чем Лаура внимательно проследила. — А в этот раз случилось именно так!

— То есть купить «Античный порт» вам пришло в голову абсолютно случайно?

Что за бред? Мальчик увидел красивую игрушку и топнул ножкой, требуя ее себе? Впрочем, так даже лучше. Если это блажь, то Лаура точно сможет выбить всю дурь из рыжей головы.

— Да! И представляете, владелец быстро согласился его продать, при условии, что мы успеем уложиться со сделкой в две недели.

Девушку опять накрыло удушающей волной обиды и злости. Каждое слово было подобно кинжалу, который вонзают в сердце и проворачивают там, не оставляя шансов на жизнь.

— Не слишком ли опрометчивое решение? — Она схватилась за графин и плеснула воды в один из стоящих рядом стаканов.

— Опрометчивых решений я не принимаю, сеньорита, — снисходительно улыбнулся господин, следя за суетливыми движениями Лауры. — Я тщательно изучил предоставленные финансовые документы и решил, что в перспективе это очень выгодная инвестиция.

Затошнило. Лаура одним махом опрокинула в себя стакан воды и чуть было не раздавила тонкое стекло в сжимающихся до белизны пальцах. Теперь понятно, почему они с папой спелись. «Это бизнес, детка».

— Я так понимаю, сеньор Моретти задерживается? — мужской голос зазвенел на золотистом ободке стакана, приводя девушку в чувства.

— Да, попросил развлечь вас во время его отсутствия.

— В таком случае, — Леон отвел взгляд от ее пальцев и расслабленно прошелся им по фону за ее спиной, — я хотел бы осмотреться здесь, чтобы не терять времени. Покажете мне комплекс?

— Разумеется, сеньор Тхорсен, — она сжала челюсти так, что заскрежетали зубы. — С чего желаете начать?

— С яхт! — ответил он, направляясь к выходу.

Господин распахнул дверь и приглашающим жестом указал на коридор. Хорошие манеры в мужчинах Лауре нравились всегда, но сейчас это выглядело так, будто ее выгоняют из собственного кабинета. Она гордо прошла вперед, тряхнув каштановыми кудрями и специально задев ими заносчивого гада по лицу.

Воздух на пристани щипал обоняние взвесью соли. Лаура бежала впереди, лаская взглядом белых красавиц, пришвартованных в полумесяце их уютной бухты. Раньше ее всегда распирало от гордости, когда она кому-то показывала это место, а сейчас — только от обиды, боли и неприязни к тому, кто идет следом и очень скоро приложит свою загорелую руку с закатанным до локтя рукавом к тому, чтобы лишить девушку смысла жизни и солнечного света. Волны накатывали на берег, кое-где образуя пушистую мягкую пенку, как в чашке капучино. Лаура завидовала ей. Хотелось стать этой пеной, остаться здесь в безмятежности навечно.

Она затормозила возле «Ворожеи» и потерла ее гладкий сверкающий корпус. Девушка будто извинялась за то, что вскоре сможет быть здесь только гостем. Никем. Судьба ее любимицы теперь была туманна, однако, Лаура блестяще умела прояснять туманности любого рода:

— Эта яхта числится на балансе комплекса, но она — моя! И ее вы не получите!

Брови Леона изогнулись: то ли от выказанной дерзости, то ли от скромности судна, принадлежавшего дочери магната Моретти. В собственности клуба были куда более респектабельные экземпляры, потому он сейчас сильно удивился непритязательному вкусу сеньориты. Он окинул яхту почти снисходительным взглядом, параллельно призывая на помощь свои скудные познания из соответствующей области.

— Швертбот?{?}[Парусная яхта, имеющая шверт (выдвижной киль), который препятствует сносу судна, а центр тяжести изменяется размещением экипажа по бортам яхты. ] И зачем он вам? Полагаю, справиться с такой штуковиной под силу только профессионалам.

А вот тут господин инвестор попал в самое яблочко. Лаура подошла к нему вплотную, что его слегка смутило, но для импульсивных итальянцев такая манера общения была в порядке вещей. Она задрала голову и сверкнула бриллиантами карих глаз:

— Ну допустим, это не швертбот, а килевая яхта{?}[В отличие от предыдущей, днище этой парусной яхты переходит в киль, который смещает центр тяжести вниз и препятствует сносу яхты при ходе под парусами. ], сеньор Тхорсен. — Лаура поводила во рту языком, разминая его. Еще раз она произнесет это имя, и язык отвалится вовсе. — Разница существенная. Для профессионалов, разумеется.

— Наверно, такая же, как между шведом и норвержцем? — он с легкостью выдержал ее метающий молнии взгляд и примирительно улыбнулся. — Видите, сходу часто можно сделать неправильный вывод.

— Норвежец, значит? — Она отступила на шаг. — Приехали в Италию ради своей безумной идеи?

— Нет. Был здесь по делам. А моя безумная, как вы говорите, идея нравится мне все больше и больше. — Леон втянул носом свежий морской воздух и растянулся в улыбке, которая, казалось, заранее была создана для того, чтобы вывести Лауру из себя. — Тут чудесно, правда, сеньорита Моретти?

— К счастью, да. Пока вы тут ни к чему не притронулись, — прошипела девушка. — Вы — инвестор, кажется? Маленькая подсказка: сейчас все вкладываются в космическую промышленность и искусственный интеллект. Вложил — и ждешь дивидендов. А марина требует постоянного личного участия человека, которому она не безразлична.

— Я полагаю, здесь такой человек есть. Не переживайте, все сотрудники останутся на своих местах и будут выполнять свои функции, как и прежде. Что же касается управляющего, это, безусловно, самый ценный сотрудник, и для него у меня будет особенное предложение. Кстати, не могли бы вы меня познакомить с ним, пока мы ждем сеньора Моретти?

— А может, с ней? — хмыкнула Лаура, упирая руки в бока. — Вдруг комплексом руководит женщина?

— Можно и с ней, — пожал плечами мужчина. — У меня нет гендерных предрассудков.

— Хотите предложить ей остаться?

— Конечно! Это разумно. Вы же не будете жадничать? Вам такой специалист уже будет ни к чему. — Он словил себя на мысли, что ему хотелось зацепить за живое эту воинственную амазонку.

— Она не останется! Можете не тратить свое время.

— Решаете за других, сеньорита Моретти?

— Что вы! Не имею такой привычки. Только за себя.

Маленький аппарат в кармане Лауры завибрировал и она ответила на звонок. Алессия сообщила, что сеньор Моретти уже прибыл и направляется на пристань встретить гостя. Внутри у девушки все оборвалось и рухнуло в пропасть, когда ярдах в двухстах показалась фигура отца. Голова закружилась, как от солнечного удара, но этот удар был куда страшнее. В следующую секунду она ощутила, как ее уверенно подхватывают чужие руки и вновь ставят на ноги, не позволяя сползти вниз.

— Все в порядке, госпожа управляющая?

Для Леона поворот был, конечно, неожиданный! От дочек деловых партнеров Тхорсен уже привык ожидать других компетенций. Бывало, они действительно неплохо разбирались в яхтах, правда, круизных и метров от семидесяти в длину. А Лаура определенно восхищала своими способностями.

— В полном, сеньор! — Она отцепила его руки и выпрямилась, стараясь совладать с собой.

— Вы лжете! — он прожег ее серьезным взглядом. — Это место для вас много значит, не так ли? Хотите казаться гордой, но слишком высокой ценой.

— А вы хотите казаться благородным, но на деле думаете только о себе. И прошу вас, не лезьте в душу!

Трудно было не догадаться, что продажа марины Лауре не по нраву. И казалось бы, зачем ему навлекать на себя гнев этой кусачей пираньи? Но почему-то именно сейчас он убедился в том, что отступать не намерен. Он словил какой-то непрофессиональный кураж и как капризный ребенок был готов на многое, чтобы заключить эту сделку. Здравый смысл пожелал счастливо оставаться еще в тот момент, когда ему вообще в голову пришла эта идея, а сегодня намекнул, что возвращаться не планирует. Он сам себя втянет в болото абсолютно ненужных проблем.

— Ну… как вы тут? — Подоспевший Серджио Моретти расплылся в широкой улыбке и протянул гостю руку для рукопожатия. — Надеюсь, моя дочь оставила о себе приятное впечатление? — Отец с легкой укоризной посмотрел на Лауру, догадываясь, что она точно не была примером для подражания.

— Неизгладимое, — ответил Леон, протягивая ладонь в ответ.

— Оставь нас, пожалуйста, милая!

— Конечно! — Лаура криво улыбнулась и понеслась к клубу.

Дорога впереди казалось размазанной через призму текущих из глаз слез. Грудь будто сдавило, не давая возможности сделать глубокого вдоха. Она бежала, не замечая никого вокруг, и уже при входе в холл со всей силы задела плечом выходящего изнутри человека.

— Извините, пожалуйста! — с досадой выдохнула она.

— Все в порядке, сеньорита Моретти! — Мужчина улыбнулся и потер поврежденное плечо. — А вы не пушинка, однако!

Лаура размазала ладонями слезы и нахмурилась. Ее знали завсегдатаи клуба, но этого господина она видела впервые. Она бы точно не забыла таких интересных разноцветных глаз.

— Вы — новый гость? — уточнила она.

— Почти. Я сопровождаю сделку сеньора Тхорсена по купле-продаже этого комплекса.

— Ах вот оно что! — скривила гримасу девушка. — Могла бы пожелать вам удачи, но не буду!

Она развернулась, чтобы пойти дальше в свой кабинет, но ее удержали за запястье:

— Вы же останетесь с ним, Лаура? Извините, если любопытство неуместно.

— Я… я не знаю, — вдруг растерялась она странной осведомленности собеседника. — Мне еще никто ничего не предлагал.

— Но вы согласны?

— Сеньор…

— Локид, — подсказал разноглазый.

— Сеньор Локид! Я выслушаю предложение, если таковое будет. Дальше я никому ничего не обещаю.

— Хорошо, — хитро улыбнулся он и натянул на лицо «авиаторы». — Просто позволю себе напомнить, что однажды вы уже сказали ему «да».

— Что? — Она уставилась на него, забавно вздернув брови. — Что вы имеете ввиду?

— Ох, простите. Сболтнул лишнего.

Лаура удивленно смотрела вслед удаляющейся фигуре блондина в ярких салатовых{?}[Привет канонным трусам Ноэ] шортах. Где-тодалеко на задворках сознания пробежала украдкой мысль, что они и правда могли быть знакомы. Когда-то в прошлой жизни, о который ей вряд ли доведется узнать…