Кикимора Агнешка [Алексей Евгеньевич Аберемко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Алексей Аберемко Кикимора Агнешка
Былина
Седой старик сел за стол в придорожной корчме, положил поперед себя гусли, потёр друг об дружку озябшие руки и провёл перстами по струнам. По помещению поплыл мягкий перелив, баян стал напевно излагать: «Ой вы гой еси, люди русские! Расскажу я вам, добры молодцы, Расскажу я вам, вы послушайте, Вы послушайте сказку дивную. Сказку дивную, быль правдивую. Всё случилося в Карачарове. Во селении подле Мурома Жил Добрынюшка Филаретович. Филарета сын, попа местного. Был он немощен, тот Добрынюшка: Он ходить не мог, на печи лежал. И пришла к нему млада девушка, Завлекла его разговорчиком. Разговорчиком, да своей младостью. Когда не было в избе родителей, Превратилась девка в бабу старую. Бабу старую, Ягу страшную. Не поддался ей наш Добрынюшка, Погнал бабу ту крестным знаменьем, Крестным знаменьем, да молитвою. А на утро в дом человек пришёл. Не простой человек, Никодим святой, Из монашеской, из обители. «Встань, Добрынюшка, – Никодим сказал, - Да подай ты мне хмельной браженьки». И Добрынюшка его послушался, Встал на ноженьки неходячие И поднёс святому ковш с напиточком. Одарил монах его по-великому, Не сокровищем, но силой сильною. Силой сильною, богатырскою. И прославился тот Добрынюшка Ратным подвигом не единожды. Соловья убил он Разбойничка, На Угре стоял он с дружиною Князя Вологды, Андрея Меньшого. И за подвиги, да за ратные, Полюбился тот Добрынюшка Красавице, родне княжеской, Забавушке, свет Путятишне. Добрый молодец с девкой красною Поженилися, обвенчавшися. Моя сказочка на том кончается. Пересохло от неё моё горлышко. Коль понравилась, поднесите-ка Чарку малую деду старому». Внимательно слушавший былину торговый, ремесленный и войный люд, в достаточности набившийся в корчму погреться, как только баян1 закончил былину, взорвался гулом возмущения: – Кривду2 баешь3! – Добрыня был не Филаретович, а Никитич! – Это Илья – Муромец, а Попович – Алёша! – И не может Яга молодухой стать, а потом, наоборот! – Не поднесём чарки, обойдёшься. Когда гул голосов начал стихать, от перегородки, отделявшей комнату корчмаря от общего обеденного помещения послышался спокойный голос корчмаря: – Не врёт он, а говорит, что знает. Был такой парень, Добрыня Филаретович, может и сейчас где живёт, не ведаю. Богатырь – не богатырь, о том не мне судить. И про жизнь его семейную кривить не буду: не ведаю. И Соловей-разбойник был, хороший мужик, правильный, поболее бы таких, хоть и нечисть, и Баба Яга. Только в молодуху не превращалась. Молодая – то кикиморка, Агнешка. А баян – тот самый Никодим-старец и есть. Только не святой он: его из монастыря за развратные делишки попёрли, – говоривший заметил умоляющий взгляд баяна и успокоил, – не трясись, не скажу, за какие. Живи сам с этим грехом. За то, что молодость дал вспомнить, я тебе чарочку горячего вина4 сам поднесу. Пост, слава тебе Господи, уже кончился. Да не сивухи5, не полугар6 даже, своей знаменитой кикиморовки налью. Её меня, к слову сказать, тот самый Соловей-разбойник варить и научил. Фёдор, хозяин питейного заведения, мужчина крепкий, ещё не старый, налил не скупясь из бочонка в глиняную кружку бурой жидкости. Баян схватил её двумя руками, губы припали к краю, кадык и седая борода задвигались в такт жадным глоткам. Корчмарь, меж тем, налил и себе кружечку, чего не припомнили даже завсегдатаи. Лицо Фёдора, и так казавшееся суровым из-за страшного шрама, распахавшего межу через всё лицо наискосок, стало совсем угрюмым. Мужчина сел на лавку, глотнул из кружки, перекрестился, опустил подёрнутую первой сединой голову, и так сидел некоторое время, погружённый в глубь прожитых лет. Потом он выпрямился, обвёл помутневшим взглядом присутствующих и сказал: – А теперь послушайте мою сказочку.Глава 1
Про молодость мою разгульную рассказывать не стану: стыдно. Не подумайте, татем7 в то время ещё не слыл, душегубством, либо скотоложеством не баловался. Шалил по молодечеству, да по делу хмельному. Отец с матерью тогда уже померли, не дожили до позора. Воспитывала меня тётка старая, родня дальняя. Своих у неё было четверо, и младше меня и постарше двое было. Работников хватало: все мальчики. Я же, по бездельности характера, числился обузой бесполезною. Не избавились от меня до тех пор, по причине, что не холопом я был, но смердом князя Андрея Меньшого, с наделом земельным, родителем, оставленным. Дошалился, что из деревни выгнали. И пойти бы мне в монастырь на покаяние, да вернуться через полтора годика с извинением. Под рождество, либо в масляную неделю желательно, когда люди сытые, оттого – добрые. Но знаете, как у юношей бывает: взыграло- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (23) »
Последние комментарии
2 часов 54 минут назад
3 часов 12 минут назад
3 часов 21 минут назад
3 часов 22 минут назад
3 часов 25 минут назад
3 часов 43 минут назад