Сказки о будущем. Ноосфера [Михаил Валентинович Шуринов] (fb2) читать онлайн

Михаил Шуринов Сказки о будущем. Ноосфера

Отец и сын сидят возле старинного радиотелескопа. Они шли сюда пешком больше двух часов, конечно можно было долететь, но отец хотел пройти по лесу, а сын не возражал, ему нравилось ходить с папой и слушать, как он рассказывает о мире, о природе, о жизни и как устроена парная связь в союзе между мужчиной и женщиной. Отец кладёт руку на плечо сына и говорит:

– Когда-то твоему прапрапрадеду приснился сон, где он сидит на берегу прекрасного озера, вместе с сыном. Озеро было голубое, а горы, которые его окружали, были высокими, со снежными вершинами, а где они сидели, был холм с пологим склоном и хвойным лесом. Так вот, во сне они сидели на границе леса, но до воды было ещё далеко. Красота была необыкновенной, краски были насыщенными, казалось, что это самое красивое место на земле. И вот, прапрапрадед во сне рассказывал своему сыну про обустройство мироздания и во время рассказа, за озером, с левой вершины горы, в сторону правой вершины, полетела огромная птица. Тогда он во сне обнял сына за плечи и сказал, что эта птица появляется только раз в тысячу лет и только посвящённые могут видеть вокруг неё семь слоёв ауры. К сожалению, когда он проснулся, то он не мог вспомнить название птицы и приблизительно понять, где они тогда были. Но зато он на всю жизнь запомнил то счастье, которое он испытывал, находясь там с сыном. Возможно, этот сон был следствием событий определивших дальнейшую судьбу не только прапрапрадеда, но и всей Земли.

Внимательно слушавший его сын поднял глаза и спросил:

– Может он видел их место силы? Может он просто заглянул в ноосферу?

Отец обнял его за плечи и прижал к себе.

– Нет, сынок. Сейчас мы говорим об этом с лёгкостью, но тогда об этом не говорили совсем, тем более в научном мире. Мир был совсем другим.

– Я знаю пап, это была эпоха расчеловечивания, насаждения не человеческих мировоззренческих стандартов. Тогда за основу развития ставилось производство валового продукта на душу населения, а не благосостояние населения. Это была эпоха потребления, и создавался человек потребитель.

– Совершенно верно. Когда ты стал у меня такой умный и понятливый? Тебе же только десять лет. Хотя современная наука образования, направленная на раскрытие генетического потенциала человека и связи с ноосферой, теперь активно развивает творческое начало в человеке, а не потребительское.

Отец вздохнул, и словно договорившись с лучом солнца, указал вместе с ним на старинный радиотелескоп и небольшую рощу перед ним. В этом месте сынок прапрапрадед и подтвердил существование ноосферы.

– Пап расскажи!

Сын в нетерпении перед познанием чего-то нового поднял голову собираясь впитывать каждое слово отца, чтобы уже не забыть никогда. Отец очень любил этот взгляд, он откладывал в своей памяти такие моменты, в развитии ребёнка, как одни из самых счастливых. Они оба впитывали этот момент, сын как момент познания, отец как момент передачи силы и знания. Это было обоюдным взрослением, это был их, семейный, эгрегор. Отец взял сухую палочку, которая была похожа на ужа и, водя ею по траве, стал рассказывать:

– Андрей, прапрапрадед твой, жил здесь. Он готовился к школьной олимпиаде по физике. Его аппарат был уже почти готов, и он планировал доделать его ночью. До конкурса оставалось две недели, но он хотел быть уверенным, что всё будет так, как он планировал. Как всегда он аккуратно подготовил своё рабочее место, ничто не должно было мешать и всё должно быть под рукой. Его старший брат Сергей ещё не вернулся из вечернего вояжа. Его брат любил это слово – вояж, Андрей не знал почему, да и не хотел знать. Они были только роднёй по крови, но не по мировоззрению. Казалось, что в детстве у братьев были заложены совсем разные идеологические, мировоззренческие и концептуальные стандарты. Сейчас-то мы знаем, что есть разные энергопотоки, но тогда об этом даже не думали. Сергей не сдерживал себя в плохом, Андрей не сдерживал себя в хорошем. Хотя на самом деле, просто у каждого было своё понимание хорошего и плохого. Казалось, что у них в доме существуют две параллельные реальности. Старший брат постоянно шутил над младшим. То припой подменит, то детали поменяет. Возможно, что так Сергей хотел показать, всю глупость, по его мнению, занятий Андрея. Но вместо этого, он помог выработать в нём педантичность и серьёзность в подходе к работе. Андрей привык перепроверять перед началом работы инструмент и материалы. Возможно, Сергей поддался общей тенденции, ведь в деревне не любили «Яйцеголовых». Когда-то вокруг огромной антенны радиотелескопа кипела жизнь. Для своего времени этот радиотелескоп был очень значительным рывком в развитии освоения космоса. Теперь же это была куча ржавого хлама. И когда-то перспективный, научный городок, превратился в умирающую деревушку. Молодёжь мечтала быстрее уехать из этой забытой деревни. Некогда великие профессора уныло ковырялись на своих грядках, лишь бы не идти домой и слушать, что все золотые годы потрачены впустую. Так и отец Андрея. Он вставал рано и на целый день уходил во двор. Бывший профессор, руководитель проекта, перспективный учёный, теперь же ничем не отличимый от крестьянина. Отец ковырялся на улице с утра до вечера, Андрей догадывался, что он так пытается уйти от общения с ними. Конечно, для этого были свои причины. Мама считала, и при всякой возможности, напоминала отцу, как он обещал ей, что на месте этого забытого всеми места, будет город – сад. Что дети будут учиться в нормальной школе, что по выходным они будут ходить в театр, кино или ресторан по выбору. А теперь они ходят по выбору, либо в магазин, до которого идти пять километров, либо на огород. Также мать постоянно пилила отца за его глупую веру в коммунистические идеалы. Отец ничего не говорил, что он мог сказать? Когда они были молодыми, он думал, что СССР будет также развиваться, как и все предыдущие годы, но он и не думал, о том, что ступень в карьерной лестнице учёного окажется хоть и побеждённой, но, увы, последней. Когда пришло понимание, что они тут останутся навсегда, тогда стали раскрываться истинные лица жителей. Стали расцветать националистические разногласия, что говорило о скатывании к животному построению общества. Сначала пала идея социалистического общества, вместо большего социализма расцветал махровым цветом животный капитализм. Потом объявились олигархи, наградили себя разными титулами и вместо вчерашних бандитов стали владельцами заводов и предприятий. Общество стало падать дальше и теперь люди стали крепостными, а директора боярами. Работы не было, поэтому к людям относились как к крепостным. Но это был ещё не конец, общество подходило к рабовладельческому строю. Деревня прапрапрадеда была в самой глуши и она никому не была интересна, но это было до поры, до времени. Периодически стали появляться воры, и только сплочённость местных, да и не многочисленная охрана антенны, давали возможность «спокойно» жить.

Всё произошло при попытке разворовать радиотелескоп. И вот как развивались события:

Аппарат получился громоздким и тяжёлым. В ту ночь Андрей думал о том, что для теста, необходимо просить помощи у брата. Организационные вопросы лучше давались брату. Он с лёгкостью организовывал вечеринки и пикники, он мог подобрать место, рассчитать количество еды и столовых приборов. Он ждал, когда во дворе раздастся радостное повизгивание Бемоля. Неизвестно, почему Сергей дал ему такое имя. Это была помойно – розыскная порода собак. Он сам к ним прибежал, у него был раздутый живот, и Сергей, увидев его, сказал, что если этот «бемоль» не убежит, то останется у нас. Когда они вернулись домой, то оказалось, что Бемоль, лежал возле калитки. Казалось, что он умер, но оказалось, что он просто спит. Им действительно была нужна собака, Пират умер почти год назад, но из-за того, что он был с родителями с самого начала и приехал с ними, будучи совсем маленьким, то они не торопились заводить новую собаку. Мать говорила, что если они заведут новую собаку, то это будет уже полное слияние с этим местом. Но Бемоля не прогнали. Он был очень тихим, он спал и только пил. Но на вторую ночь вся семья проснулась от леденящего душу воя Бемоля и криков. Все вскочили, но отец никого не пустил, а сам выбежал с палкой на улицу. Через пару минут, он вернулся домой и, смеясь, позвал всех с собой. Там куда они шли, стояла жуткая вонь. Оказывается, воришки хотели проникнуть в сарай, возле которого спал Бемоль, зарывшись в пустые мешки. Бемоль спал бы себе, и ему не было дела, до того, кто тут ходит, куда ходит, но горе воришки решили взять себе пустой мешок, заодно они схватили за хвост собаку. Видимо они не сразу поняли, что тянут собаку, она была маленькой и почти невесомой, но Бемоль это почувствовал прекрасно. Мы догадывались, что собака больна или имеет какую-то травму. Когда вор потянул собаку за хвост, то видимо расслабил ей кишечник, и его содержимое выстрелило. Включив свет, они увидели, что часть мешка была в собачьих испражнениях, но на земле не было следов, и самое главное, что на мешке остался чистый след на том месте, где брались за мешок. Бемоль лежал, не шевелясь, но Сергей, приложив к нему руку, почувствовал дыхание на его боку. Отец отправил ребят домой, а сам остался с собакой. Ещё полчаса слышался вой собаки, потом всё стихло. Отец пришёл домой только под утро. С тех пор Бемоль стал восстанавливаться. Но самым его любимым, из всей семьи, был Сергей. Казалось, Бемоль разговаривал с Сергеем, который утверждал, что собака говорит ему спасибо, что не прогнал.

Словно услышав его мысли, во дворе залаял Бемоль. Так вот, пришедший уже ночью Сергей никак не соглашался помогать брату. Он и устал и хотел спать, есть, пить и всё это одновременно. Да ещё говорил про каких-то нациков, которые охране телескопа угрожали и твердили, что скоро те, кто не знает местного языка, будут изгнаны. В конце концов, договорились через два дня пойти и «испытать агрегат». Сергей сразу придумал устроить из этого шоу для своих знакомых и заодно сделать пикник.

Два дня тянулись оооочень долго. Агрегат включался и шумел, но он ни в какую не хотел выдавать какой-либо результат. Прапрапрадед даже заснул один раз, сидя за столом. Говорил, что ему уже тогда снилось, как он включает свой аппарат и что при его помощи он совершает величайшее открытие.

Прошло два дня. Было половина шестого, сумрачная облачность придавала ощущение уныния природе. Было зябко, сыро и совсем не было подъёма в душе. Возможно, это всё было следствием того, что брат превратил его эксперимент в шоу для того, чтобы хоть как-то повеселиться с друзьями. Андрей всё никак не мог сосредоточиться. Так как их было много, то попасть незаметно на территорию долго не получалось. Перед всеми тропами маячили охранники, потом ещё и свет включили на полную, прапрапрадед тогда подумал, что о вылазке кто-то рассказал. Но вскоре свет выключили, и охранники ушли, оставив возможность пройти по тропе к самому радиотелескопу. Они не сильно боялись, но все понимали, что у каждого своя работа. Даже если бы их поймали, то просто отвели бы к родителям, и надолго накрывалась возможность побыть в красивом и таинственном месте. Они решили остановиться в месте, где прапрапрадед обычно сам любовался небом. В этом месте огромная тарелка радиотелескопа закрывала половину неба и невидимая энергия, исходящая от него, делает звёзды ещё ярче.

Вся компания стала разгружаться. Вокруг были небольшие деревья и высокие кустарники, что делало это место закрытым со всех сторон, и если сильно не шуметь, то никто тебя и не заметит. Андрей установил свой аппарат и потихоньку пошёл в сторону антенны. Там давно был сделан выход кабеля, для того, чтобы можно было подключиться к антенне, не заходя внутрь. Антенна не работала по назначению, и если бы не школьники, то она давно бы уже не функционировала. Учитель с ребятами, проводили эксперименты, наводили порядок, и помогали в профилактическом обслуживании. Конечно, это не могло спасти телескоп от неминуемой поломки, и когда при очередных практических занятиях сломался поворотный двигатель, то занятия запретили, но разрешили сделать выход для кабелей, через которые можно было подключиться и работать, но без поворота антенны. Охранники сами предложили место для выхода комуникации, чтобы его не было видно на камерах.

Сняв с себя большой маток кабеля, он начал подключаться к сети радиотелескопа. Всё делалось аккуратно, и вскоре всё было готово. Ребята сидели тихо, как и договаривались, а может ветер сносил звуки в сторону. Когда Андрей пробрался к ребятам, то оказалось, что они уже вовсю веселятся. Витал запах домашних котлет, чеснока, лимонов и пряностей. Андрей с ужасом увидел, что его аппарат используют в качестве стола. Сдерживая себя в выражениях, он заставил ребят убрать всё с аппарата и расположиться в другом месте. Пока ребята переставляли свою снедь и тарелки с бутылками, прапрапрадед подключал свой аппарат.

Дальнейший рассказ был воссоздан из показаний всех, кто находился на периметре.

Андрей подключал свой аппарат и не обращал внимания на ребят, которым пришлось переносить свои припасы в другое место. Они уже настроились на пиршество, а тут такая незадача, и поэтому они всё это делали, не особо церемонясь с Андреевым детищем, то ногой запнуться, то кабель зацепят. А в это время, на проходной телескопа, разыгрывалась целая трагедия. Банда из соседнего района всё-таки решилась придти поживиться внутри посёлка. Конечно их в первую очередь интересовала антенна, с огромным количеством металла, который можно было сдать, а на вырученные деньги накупить наркотиков и поехать в большие города, чтобы продавать их втридорога. При помощи местного наркомана они смогли близко подобраться к башне. Охрану, оказывается, предупредили о том, что местный наркоман болтает лишнего и что к нему приехали какие-то подозрительные личности. Поэтому они стали охранять территорию в усиленном составе. Им даже выдали патроны, чего раньше не делали. Но бандиты их перехитрили. Сев на свой внедорожник основная масса бандитов приехала к главному входу на территорию телескопа. Переговоры по «мирному» отъёму телескопа, не давали успеха. Охрана закрыла проходную и не собиралась никого впускать. Небольшая же группа в сопровождении опустившегося наркомана, который уже находился под влиянием наркотика, пошла на территорию тайной тропой. Уже ничего не понимающему наркоману дали оружие и поручили важную миссию по принуждению охраны к мирному урегулированию конфликта. Естественно оружие в руке наркомана так и просилось в бой. Наркоман шёл не ровной походкой и вслух сам себя уговаривал не стрелять. Сначала охранники его не видели, а когда увидели, то он был уже близко. Его хотели остановить, и охранник поднял руку. Наркоман же подумал, что его хотят убить, судя по всему в его голове уже не было места для реальности. По сути, он уже был мёртв, полученную мощную дозу, его печень и организм в целом уже не могли перенести. Приняв жест охранника за попытку выстрелить в него, он попытался выстрелить сам. Трясущиеся руки, не смогли высоко поднять пистолет. И при первом же выстреле, слабые пальцы не справились с отдачей, и пистолет выскочил из рук. Шальная пуля рикошетом от стены попала в ногу охраннику. Началась сумятица, чем и воспользовались бандиты. Если бы у охраны было больше людей, да периметр нормально ограждён, то они бы выстояли. Пять человек охраны положили на землю, ещё двое должны были ходить по территории. Один из них, когда побежал на звук выстрела, наскочил на вторую группу, которую привёл наркоман. Он бежал и кричал в рацию напарнику, что слышал выстрел и чтобы тот вызывал военных. В этот момент он и наскочил на вторую группу. Брат главного бандита выхватил нож и хотел ударить охранника, но охранник выстрелил первым и бандит упал. Охранник же упал рядом с вывихнутой лодыжкой, небольшой камень, лежавший в траве, неудачно попал ему под ногу. На него сразу накинулись, и он уже ничего не мог сделать. Серьёзное ранение брата главаря разъярило разбойников, и теперь на траве лежали трое – это забитый до полусмерти охранник, с вывихнутой лодыжкой, раненый в ногу охранник и брат главаря, с которым возился один из бандитов. Главарь вышел из себя от того, что всё пошло не так, как он хотел и решил замести следы. Сначала он хотел расстрелять защитников тут – же, но потом решили отвести захваченных на другую сторону башни и там уже расправиться с ними. Два бандита побежали искать место и после недолгих поисков, они набрели на место где сидели ребята готовые к проведению эксперимента. На самом деле эксперимент уже начался. Андрей сказал, что сейчас, с помощью своего аппарата он попробует услышать космос. Он не стал больше ничего объяснять ребятам и включил аппарат. В этот момент и появились бандиты. Вооружённые, запачканные кровью, они произвели такое сильное впечатление на ребят, что они даже шелохнуться не могли. Один бандит остался караулить ребят, второй пошёл за остальными. Уже совсем разъярённый главарь решил убить всех, кто находился внутри периметра. Ребята столпились за аппаратом, к ним толкнули охранников. Но тут, аппарат сильно загудел и стал издавать громкие шумы. Это было так неожиданно, что главарь выстрелил в сторону ящика. Пуля, прошив насквозь аппарат, вошла в землю. И видимо этот выстрел сбил настройки и перенаправил потоки энергии. Наступила тишина, но это была такая тишина, которой никогда не бывает, тишина, когда ты даже не слышишь звука работы собственного тела. И почти сразу всё погрузилось в молочную мглу. Дальше у каждого была своя история, но все они были участниками этих историй, которые происходили в период Великой Отечественной Войны:

«Вот согнали всех нас, всю нашу деревню. Поставили впереди пулеметы и приказали отвечать, где партизаны, к кому они заходили. Все молчали. Тогда они отсчитали каждого третьего и вывели на расстрел. Расстреляли шесть человек: двух мужчин, двух женщин и двух подростков…

Скоро немцы вернулись… Через несколько дней…

Собрали всех детей, нас было тринадцать человек, поставили впереди своей колонны – боялись партизанских мин. Мы шли, а они за нами ехали. Если надо было, например, остановиться и взять воду из колодца, они сначала запускали к колодцу нас. Мальчишки не так боялись, а девочки шли и плакали. А они за нами на машинах… Помню, что мы шли босиком, а еще только начиналась весна… Первые дни…

Немцы ходили по хатам… Собирали тех, у кого дети ушли в партизаны… И отрубили им головы посреди деревни… Нам приказали: «Смотрите». В одной хате никого не нашли, поймали и повесили их кота. Он висел на веревочке как ребенок».

Люба Александрович, 11 лет.

«Как нас расстреливали…

Согнали к бригадирской хате… Всю деревню… Теплый день, трава теплая. Кто стоял, а кто сидел. Женщины в белых платках, дети босиком. На этом месте, куда нас согнали, всегда собирались в праздники. Песни пели…

Из тех, что стояли впереди, отсчитали четырнадцать человек. Дали им лопаты и приказали копать яму. А нас подогнали ближе смотреть, как они копают. Копали быстро-быстро. Я помню, что яма была большая, глубокая, на полный человеческий рост. Такие ямы копают под дом, под фундамент.

Расстреливали по три человека. Поставят у края ямы – и в упор. Остальные смотрят… Не помню, чтобы с детьми родители прощались или дети с родителями. Одна мать подняла подол платья и закрыла дочке глаза.

Расстреляли четырнадцать человек и стали закапывать яму. А мы опять стояли и смотрели, как забрасывают землей, как утаптывают сапогами. А сверху еще лопатками похлопали, чтобы было красиво. Аккуратно. Даже углы срезали, почистили. Один пожилой немец вытирал платком пот со лба, как будто он в поле работал…»

Леонид Шакинко, 12 лет.

«Черный немец навел на нас пулемет, и я поняла, что он сейчас будет делать. Я не успела даже закричать и обнять маленьких…

Проснулась я от маминого плача. Мне казалось, что я спала. Приподнялась, вижу: мама копает ямку и плачет. Она стояла спиной ко мне, а у меня не было сил ее позвать, сил хватало, только чтобы смотреть на нее. Мама разогнулась передохнуть, повернула ко мне голову и как закричит: «Инночка!» Она кинулась ко мне, схватила на руки. В одной руке меня держит, а другой остальных ощупывает: вдруг кто-нибудь еще живой? Нет, они были холодные…

Когда меня подлечили, мы с мамой насчитали у меня девять пулевых ран. Я училась считать. В одном плечике – две пули и в другом – две пули. Это будет четыре. В одной ножке две пули и в другой – две пули. Это будет уже восемь, и на шейке – ранка. Это будет уже девять».

Инна Старовойтова, 6 лет.

«Помню, что каратели черные все, черные… У них даже собаки были черные…

Мы жались к матерям… Они не всех убивали, не всю деревню. Они взяли тех, кто справа стоял, и разделили: детей – отдельно, родителей – отдельно. Мы думали, что родителей будут расстреливать, а нас оставят. Там была моя мама… А я не хотела жить без мамы… Я просилась к ней и плакала. Как-то меня пропустили.

А она, как увидела… Как закричит:

– Это не моя дочь!

…Вот это я запомнила. Глаза у нее не слез были полны, а крови. Полные глаза крови:

– Это не моя дочь!

Куда-то меня оттащили. И я видела, как сначала стреляли в детей. Стреляли и смотрели, как родители мучаются. Расстреляли двух моих сестер и двух братьев. Когда убили детей, стали убивать родителей. Стояла женщина, держала на руках грудного ребеночка. Они выстрелили.»

Фаина Люцко, 15 лет.

Прапрапрадед же рассказал свою историю:

Он до последнего отстреливался, когда у него закончились патроны, он бросил камень и попытался убежать. Но он не успел. Рядом взорвалась брошенная граната немцев. Его не ранило, но контузило. В полной глухоте и еле двигающимися ногами, он сам вышел из-за укрытия. Выстрелы смолкли, а немцы окружали его.  Они что-то кричали и размахивали руками. Но он не слышал. Он стоял, неосознанно приводя в порядок кожаную портупею. Неожиданно офицеру вернулся слух и пришло понимание близкой кончины. В голове сами собой всплыли слова, предварительно заученные им во время учёбы на факультете иностранных языков, и он спокойно заговорил с немцами, четко выговаривая слова. От неожиданности, немцы остановились и шедший к нему офицер вермахта, опустил свой пистолет. Офицер чувствовал, что его голос звучал в этот момент особенно сильно. Судя по реакции, немецким языком он овладел очень хорошо.

– Я офицер армии Союза Советских Социалистических Республик. Я презираю, вас, вторгшихся на нашу землю, для установки своей идеологии культуры жизнедеятельности. Знайте, и даже не думайте о том, что люди, познавшие радости настоящей свободы, избавившиеся от барства и темноты безграмотности, захотят вернуться в темноту дореволюционных лет. Знайте, что каждый Советский человек, патриот своей родины, теряет в этой войне не только землю, но и все блага, которые предоставила им Советская власть. Власть, которая думает о большинстве сознательных граждан, а не о власти меньшинства над большинством. Я Большевик! И это говорю гордо, не потому, что нас много, а потому, что я из тех сознательных граждан, которые думают о своей стране в целом и всеми силами…

– Расстрелять! Расстрелять эту свинью, убивавшую наших солдат! – Это был крик молодого офицера, для которого это, судя по всему, был один из первых боёв.

Но солдаты не последовали его приказу. А Советский офицер остановил свою речь, для того, чтобы сгруппироваться и он интуитивно поднял голову, как в детских играх, с ребятами во дворе, когда они представляли, как будут умирать за Советскую власть и не дадут даже ценой своей жизни врагу победить их родину.

– Браво офицер! Раздался уже серьёзный и низкий, с хрипотцой голос, который в другой ситуации, можно было бы назвать красивым и мужественным. Я барон…

Он не успел договорить, так как недалеко разорвался артиллерийский снаряд, и его голос пропал в шуме взрыва. Советский офицер устоял. Немцы интуитивно пригнулись, и только офицер, чей голос ледяной силой пытался сковать Советского офицера, чуть ниже опустил голову и, смотря исподлобья, продолжил свою речь.

–Мы восхищены Вашим мужеством и отвагой, не свойственной нашим бойцам, у Вас внутри наверняка течёт кровь арийских предков. Мы сможем Вас реабилитировать, и даже, если у вас нет такой крови, то мы её придумаем. Это шанс, шанс остаться в живых, нужно только сдаться и примкнуть, к нам в борьбе с Советской властью.

Кровь прилила к лицу Советского офицера от избытка гнева, но он подавил в себе желание опустится на крик и ругань, в сторону немецкой армии и всех немцев. Вместо этого он вздохнул, задержал немного дыхание, как учил его дед, и стал говорить:

– Да, я предок древнего рода, но не того, который отколовшись, стал извращать суть Русского Мира…

– Довольно! – Неожиданно прокричал немец. – Мы ценим Вас как воина и поэтому предлагаем Вам выбор: умереть или жить в союзе с нами.

Советский офицер вдруг ощутил всю тяжесть военной формы, портупея почему- то опять сбилась в сторону. Ему вдруг показалось, что он неожиданно увеличился в собственных размерах, и стал смотреть на происходящее, как будь-то немного сзади и выше собственной головы. Казалось, что он не владел своим телом, а голос, голос его стал похож на голос немецкого офицера, но в нём не было ледяного холода, а была суровая, и неподвластная сила. От этой силы даже подобрались немецкие солдаты.

– Я выбираю достойную смерть! Я хочу подняться на земляную насыпь возле ваших, павших воинов и сам отдать команду на расстрел!

Закончив свою речь, офицер сделал первый шаг. Все вокруг стояли как заворожённые, а тело офицера шло, как будь-то само по себе, словно оно управлялось извне и ничего уже не значило. Все смотрели, как он после первого шага уверенно пошёл к насыпи, как развернулся и подставил лицо солнцу. Только немецкий офицер смотрел не в сторону тела, а на место, откуда в данный момент видел мир Советский офицер. Во взгляде врага был страх, недоумение, уважительное восхищение. Гитлеровский офицер построил своих солдат и, сказав им несколько коротких предложений, отошел в сторону. Немецкие пехотинцы, вскинули по команде русского офицера на плечо свои карабины. Он командовал своим расстрелом.  «Achtung»! (Готовсь) – четко и громко подал команду русский, и немцы вскинули свои карабины к плечу, взяв на прицел фигуру того, кто отдавал им команды. Командир посмотрел на свое расстрельное отделение. Долговязые и неказистые, обманутые люди, они стояли наизготовку. «И эти хотят нас завоевать?», – пронеслась мысль  у него в голове. Он улыбнулся, и глубоко вздохнув, расправив плечи, громко прокричал: «Feuer»! (Огонь)

Тело стало сотрясаться под пулями, но он этого не чувствовал, он был на троне из поверженных врагов, казалось чьи-то незримые руки удерживают тело от падения. Голова склонилась набок, кровь выступила пятнами на спине, но он почувствовал, как всё испепеляющий адреналин заставил содрогнуться всё тело и в яростном, предсмертном крике закричать: «Урааа»!

Тело безвольно висело, и незримая поддержка опустила его на колени. Оно не упало, а осталось так сидеть, с головой склонённой вперёд, но с открытыми глазами. Немцы ещё стояли, не в силах подойти к странному бойцу. И только немецкий барон, смотрел на то место, где была сущность русского солдата. Его губы беззвучно шептали, но Советский офицер его прекрасно слышал.

– Какая сила в забытом нами роде. Нас обманули. Нас использовали. Нам, не победить.

В этот момент всё стало покрываться белым свечением, картинка стала исчезать, и только последняя мысль билась в голове: «Я буду у Рода! Ура!». – Он проговаривал эти слова без остановки.

Но тут прапрапрадеда вернули в реальный мир. Оказывается, аппарат всё-таки не выдержал и отключился. Прапрапрадед зашёл слишком далеко и мог реально умереть вместе с офицером. Но всё сложилось чудесным образом, и он реабилитировался в военном госпитале. Правда, говорил, что он ещё полгода чувствовал боль в местах, где пули пронзили офицера.

– Именно это происшествие и дало толчок к развитию изучения ноосферы. Так что, сынок, ты видишь, как много наш род дал для развития человечества.

– А я? Что я смогу дать человечеству?

– Ты много чего сможешь дать уже сейчас сын. Ты можешь раскрывать и развивать свой генетический потенциал, можешь следить за здоровьем будущего рода, ведя здоровый образ жизни, можешь познавать энергетику природы, через доступные для детей ноосферные связи. Ты можешь жить по-человечески и тем самым уже приносить пользу. Как видишь выбор большой и это замечательно, находиться в самом начале пути, когда столько всего нового и интересного ждёт тебя впереди.

– Да, пап.

Глаза сына смотрели на лазерную инсталляцию радиотелескопа, и внутри этих глаз горел огонь познания и желания стать важной частью в развитии человечества, ведь у него такой великий род. Мальчик смотрел на телескоп и шептал одними губами, но отец, конечно, понял, что говорил сын.

– Я буду у Рода! Ура!