Янтарное сердце Амити (СИ) [Рона Аск] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Я вихрем влетела в магазин и, захлопнув дверь, прижалась к ней спиной. Если здесь — среди стеллажей, склянок и ароматных пучков трав — царила привычная для утра тишина, то в моей груди был самый настоящий бой.

Тук-тук-тук… Неистово колотилось сердце, а я, затаив дыхание, быстро распечатала заветный зеленый конверт с янтарной печатью и прочла: «Уважаемая Лаветта Флоренс! Вас приветствует Рамэрус Грей первый председатель «Совета Восьми», директор Академии магии и тайных искусств, а так же Хранитель магических очагов. Поздравляем! Вы зачислены на факультет Боевой магии». Не поверила и перечитала еще раз, после чего радостно вскинула руки и прокричала:

— Да! Меня зачислили! Зачислили!

Это невероятно! Я столько готовилась, столько переживала и наконец-то поступила в самую престижную и древнюю Академию, основанную сильнейшей в истории заклинательницей — Амити. Сунув письмо в карман и широко улыбаясь, я перевернула на двери магазинчика табличку «закрыто» на «открыто» и, напевая веселую песенку, кинулась к прилавку готовить склянки для целительных смесей.

Наш с сестрой семейный магазинчик средств от всех недугов должен был открыться уже как пятнадцать минут назад, а я опоздала, пока пыталась поймать нашего почтового голубя. Не любит меня зараза пернатая, дразнит постоянно, а все из-за того, что Инокотий пытался как-то его поймать. Вот теперь и приходилось спешить, чтобы успеть все подготовить до прихода Оливии.

«О-ох, святая белладонна! Скорее бы Лив пришла! — подумала я с нетерпением. — Сестра вернется и точно обалдеет! Меня все-таки зачислили на факультет Боевой магии, что для ведьмы вообще за гранью».

В отличие от магов, наша сила более тонкая — буквально другой природы, поэтому мы чаще попадали на факультеты, где изучали магию поддержки или целительства, темную или ритуальную магию, алхимию или растениеводство, но никак не на овладение стихиями. А я… Я стану боевым магом. Как мама и папа!

Сегодня однозначно прекрасный день. Просто, великолепный. И никто мне его не испортит. Даже вон тот дяденька с большим брюшком и грозным лицом, пинком распахнувший дверь, отчего колокольчик зашелся в паническом звоне.

— Чем могу помочь? — продолжая счастливо улыбаться и держа в руках поднос с пустыми бутылочками, обратилась я к багровому, точно спелая вишня, мужчине.

А тот ткнул в меня пальцем-сарделькой и, потрясая вторым подбородком, выдохнул:

— Вы!..

Предчувствуя неладное, я тоже вздохнула и хором с ним подумала:

— «Шарлатаны!»

Увы, ни в первый и ни в последний раз нас так называют. Уже прошло больше двухсот лет, как мы: ведьмы, маги, оборотни, эльфы и другие магические существа из-за угрозы вымирания вышли к людям, а нас все равно шарлатанами иногда величали. Хотя вот такие упитанные и обеспеченные дядечки в первых рядах стояли, чтобы свое чадо за «необычного» сосватать и смешать простую или немагическую кровь, чтобы заполучить могущественного потомка. Если, конечно, этот потомок еще унаследует силу мага.

Раньше шанс того, что от простака и мага родится ребенок с силой был пятьдесят на пятьдесят. Но, благо, в последнее время простая кровь неплохо разбавилась, и людей с магическими способностями стало больше. Но как бы много нас — магов не появилось, людей без магии или простаков все равно остается очень много. И некоторые из них порой выдают себя за могущественных колдунов, чтобы на этом нажиться. Вот они — настоящие шарлатаны. И сколько народ ни учи: если сомневаешься, покупая зелье, настойку, талисман или другую магическую вещицу — спрашивай лицензию. Но все без толку! Как без толку учить народ выполнять инструкции.

Предвидя нечто удивительное, я поставила поднос со склянками на деревянный прилавок и на всякий случай отодвинула его в сторону — к стеночке.

— Вы… — тем временем опять выдохнул злой клиент. — Вы…

— Да-да, я поняла. Шарлатаны, — не стала я спорить и попыталась припомнить, что же такого он мог у нас купить. А, точно! — Что-то не так с настойкой для… Хм… Повышения мужской силы?

Клиент вздрогнул и воровато огляделся маленькими водянистыми глазками, а как удостоверился, что кроме нас, никого в магазинчике нет — запустил пальцы в жиденькие седеющие волосы.

— Вы… Это все вы! — прошелся он вдоль прилавка, хорошо хоть не потянулся сразу душить, а то и такое бывало… — Вы обманули меня! Отравили! Прокляли!

— Так отравили или прокляли? Обычно хватает чего-то одного.

Ой-ей! Кажется, это я зря — клиент покраснел еще сильнее, того гляди, пар из ушей повалит. И чтобы его немного успокоить, я достала из-под прилавка пустой бокал и при помощи магии наполнила его водой.

Обычно, когда нас называли шарлатанами, волшебство успокаивало лучше всего. Клиенты видели, что мы непростые люди, и сбавляли свою ярость. Вот и пунцовый клиент немного поблед… Точнее, поостыл, хотя предложенного бокала с прилавка не взял, только с подозрением на него покосился. А я не стала уговаривать и поинтересовалась:

— Так что же случилось?

— Из-за вас! — опомнился он и выплюнул «вас» будто страшную отраву, а уголки плотно сжатых губ задрожали, словно он вот-вот расплачется. — Из-за вас и этой вашей настойки… Он… Он…

— Он? — заинтригованно переспросила я.

— Позеленел!

Ого… Даже пояснять не стала, кто позеленел. А я вот побледнела. Обычно настойка на пенисах скальника гремучного такого эффекта не давала. Если только…

— Вы же все делали по инструкции?

— Да-да! — перебил меня клиент. — Я все выполнил, как вы сказали! Еле проглотил эту гадость! Даже мятные капли не спасли от ее смрада! Думал, сдохну…

А вот и корень проблемы. Ну, правильно Оливия говорила: «Что написано пером — хоть в лоб топором. Ничего в пустую голову не врубишь». Написано же в инструкции: «Ни с чем не смешивать!» Большими, между прочим, буквами.

Обреченно вздохнув и под воспаленным взором клиента, я подошла к двери и перевернула табличку на «закрыто» — теперь сюда никто не войдет, кроме моей сестры. Оставалось только надеяться, что Лив не явится в самый ответственный момент.

— Покажите, — потребовала я, вернувшись к прилавку, а бедный мужик совсем залился краской и с дрожью выдохнул:

— Показать?

Я кивнула.

— Прямо здесь?

Снова кивнула.

— Прямо… вам?

И окинул он меня таким взглядом! Будто я предложила ему не штаны снять, а со скалы прыгнуть. Мужик медленно, буквально поэтапно посмотрел сначала на мою остроконечную шляпку, потом изучил короткое черное платье, розовые в черную полоску гетры и туфли на низком каблуке.

— Вам сколько лет? — пискнул он то ли брезгливо, то ли смущенно, то ли с ужасом или истерикой — так сразу и не поняла этот сложный спектр эмоций.

И эк его перекосило! Даже обидно немного стало. Ну, девятнадцать мне. И что с того? Некоторые до полтинника дожили, а ума не набрались. Вот, например, экземпляр напротив. Тем более мне самой не шибко-то хотелось смотреть, но штука тут такая… Нужно знать, с чем имеешь дело, иначе только ухудшишь положение. А еще мне было очень интересно! Я видела всякое, когда клиенты не выполняли инструкции. Но позеленевшие части тела, да еще такие! Изыск в моем списке необычностей.

— Уважаемый, вы, когда приходите к лекарю с недугами, тоже спрашиваете его о возрасте?

— Н-нет, но…

— Вот и представьте, что я лекарь. А лекарю положено заболевание изучить, прежде чем его лечить. Поэтому снимайте штаны, и поскорее, пока весь не позеленели.

Так-то недалеко от истины. Магическая фармацевтика — штука непростая. Щепотка не того, щепотка не туда. Все! Клиент пропал.

— Или чего-нибудь похуже случится… Отсохнет… — добавила я чуть подумав и опустила многозначительный взгляд на его штаны.

Мужик испуганно икнул, инстинктивно хватаясь за чресла, и бордовый — святая белладонна! Разве бывают люди такого цвета? — принялся торопливо расстегивать ремень брюк. Бедолага даже отвернулся и зажмурился, прежде чем спустить штаны, а я невольно присвистнула.

— Все плохо? — жалобно пролепетал пуще прежнего побледневший мужик, а я растерялась, не зная, что бы ему такого утешительного сказать.

Да он реально весь зеленый! Будто отросток какого-нибудь ротанга. В жизни такого не видела. И что это за шишечка там такая?

Я сощурилась и мысленно выругалась: «Вот же… Света недостаточно». Но не стала требовать от мужика спускать портки ниже, а щелкнула пальцами и призвала огненный шарик, дабы добавить света. Мужик пискнул при виде опасного объекта рядом со своей ширинкой и чуть не отпрянул, а я снова присвистнула. Да это же цветочный бутон! Обалденная жуть!

— Сколько мятных капель добавили?

— Шесть!

— Жаль не семь, — покачала я головой.

— А надо было семь?

Я исподлобья глянула на бледного мужика:

— Нет, восемь, чтоб точно отсох.

— Вы еще надо мной издеваетесь?! — снова закипел он, но вдруг его лицо вытянулось и стало отрешенным.

А бутон размером чуть меньше большого пальца дрогнул и распустился нежным розовым цветом. Да такой он был красивый! Да такой пушистый! Чем-то на хризантему похожий. А мужик издал странное и немного вожделенное «ах!», после чего весь осунулся, посерел и без сознания рухнул на пол.

Ну вот. Приехали.

Глава 2

Вот теперь мне стало страшно. Клиент без сознания, стремительно белел, а цветок становился все больше и больше. Набирал цвет. Пушился… Скоро на ладони у меня не поместится.

«Ой, беда…» — подумала я, наблюдая, как еще парочка бутонов начали наливаться. Если они распустятся… Ух!

Щелчком пальцев я погасила огонек.

«Дело дрянь».

Совсем дрянь, потому что я еще ни разу такого не видела, а у меня богатый опыт на всякие диковины. В тринадцать лет пекарю с соседней улицы рога вылечила… Ну как, вылечила. Пришлось подождать созревания, как у оленей. Немного ускорить рост, а когда рога отвалились — предотвратить новый. До сих пор трофей висит над входом в кладовую. Лив не позволила мне стереть его на реагенты и оставила на память о моем первом подвиге.

Потом был жабий язык у торговки на рынке (много болтала, вот и прокляли). У другой дамы — копыта. У еще одного мужика не задалось лечение храпа: додумался закусить лекарство свининой. Сказано же было! Перед сном не заедать и не запивать. Так целую неделю досаждал жене хрюканьем, пока она его со скалкой в руках к нам не погнала. А теперь… Вот. Мужик.

Да чтоб этого мужика! Не дай белладонна, он сейчас помрет в нашем магазинчике!

Я бегом кинулась в кладовую, но вспомнив о сестре, схватила маленькое белое полотенце и накрыла проблемное место клиента. Все-таки негоже лежать посреди магазинчика да еще вот так… напоказ. Оливия у меня душа нежная, но стойкая. За нее я не волновалась. А вот Инокотий — любопытный, точно не пройдет мимо.

Причитая на чем свет стоит, я наконец-то вбежала в кладовую. Семь потов спустила, пока тащила оттуда наш экстренный чемоданчик и бахнула его на прилавок. Склянки у стены дружно звякнули.

Открыв чемодан, я стянула с головы шляпку. Кинула ее на стол. Сдула упавшую на глаза темную прядь и… Дзынь!

— Лала! Мы… пришли.

Голос Лив упал при виде распластавшегося на полу мужика, а Котя выдал заинтересованное:

— Мяу?

А приглядевшись, распушился, зашипел и сменил цвет с черного на огненный красный.

— Что? Опять? — опустила плечи Лив и выронила на пол пузатый бумажный пакет.

— Опять, — согласилась я, попутно закидывая ингредиенты в самонагревающуюся стеклянную колбу. — Смешал настойку скальников с мятными каплями… И, Лив, Котя прав — код красный.

Только она услышала заветные слова, как вмиг посерьезнела. Бросилась к мужику и приподняла платочек.

— Ого! — ахнула сестра. — В жизни такого…

Осеклась и помолчала, а потом выдала:

— Да обалдеть!

Чую-чую родственную душу…

— Обалдеем, когда не очухается, — заметила я, засыпая в бутылочку заранее отмеренный порошок из пестиков антуриума. — Эта штука тянет его жизненную силу.

Лив подняла на меня полные тревоги зеленые глаза:

— Знаешь, что с ним?

— Понятия не имею.

— Похоже на вождецветы, — хмыкнула она и, хмурясь, оглядела нашу проблему с разных углов. — Очень странные вождецветы.

Откровенно говоря, я тоже сначала подумала на них. Но вот досада: вождецветы, из которых готовят приворотные зелья и одурманивающие духи, не растут на человеческих органах. К тому же живых. Обычно для них нужен… Ну, особый субстрат, например, из бычьих яичек.

— Так.

Лив выронила край платочка и, закатывая рукава песчаного цвета рубашки, кинулась мне на помощь, попутно поинтересовавшись, что я готовлю. А как узнала, что зелье отмены, взяла из чемодана законсервированные магией стебли чистотела и принялась давить из них сок, как вдруг:

— Котя! Не трожь!

Я чуть не вздрогнула и не накапала в колбу больше капель утренней росы, чем положено, а когтистая лапа пожелтевшего от любопытства Инокотия замерла в опасной близости от полотенчика, прикрывающего мужика. Недовольно мявкнув и растопырив усы, кот прижал уши и сменил цвет шерсти на черный. Вот же негодник. Шкодит и еще огрызается.

— Будешь распускать лапы — получишь по мохнатой заднице, — пригрозила ему Лив, на что кот недовольно забил хвостом по деревянному полу. Да еще глазами сверкнул так, словно подумал: «Будь я больше — это ты бы отхватила по своей заднице».

Лив быстро накапала в колбу сок чистотела, а я хорошенько взболтнула уже бурлящее содержимое, и жидкость в бутылочке сменилась с бледно-желтого цвета на светло-голубой. Готово! Идеальные пропорции.

Зелье отмены — одно из самых сложных. В него входит много ингредиентов, и чтобы его приготовить нужно точно знать: что, сколько и в какой последовательности добавлять, поэтому не каждому фармагу по силам его создать. Многие попросту боятся с ним связываться, ведь одна ошибка — и зелье отмены превращается в зелье усугубления, из-за чего самая обычная бородавка может стать настоящим проклятием. Но мы с Лив долго учились, чтобы чуть ли не с закрытыми глазами уметь создавать зелье отмены. На всякий случай создали экстренный чемоданчик, где на каждый жизненный случай лежали заранее заготовленные и отмеренные ингредиенты. Будем верить, что сейчас, в спешке, мы тоже нигде не напортачили.

«Ну, мужик, — опустила я длинную пипетку в колбу. — Белладонна с тобой».

Лив осторожно приподняла полотенце, а я три раза капнула на этот… ротанг. Хмыкнула и капнула еще раз. Нежно-розовый цветочек тут же дрогнул и с тихим щелчком отвалился. Набухшие бутоны тоже попадали, но в отличие от распустившегося цветка, быстро ссохлись. А «ротанг»… Не только стал терять свой насыщенный зеленый цвет, но и стремительно уменьшаться в размерах! Упс… Неувязочка случилась. Ну, да ладно. Главное — мужик жив остался. Потом еще раз увеличит — лишь бы у толкового фармага, а то опять будет мучиться с потенцией.

— Белладонна, Лив! Опусти полотенце! — поморщилась я и отвернулась.

Мда, ротангом он выглядел посимпатичнее. А сейчас: бр-р-р…

Сестра усмехнулась и наконец-то прикрыла эту срамоту, а мужик порозовел, точно молодой поросенок, застонал и открыл глаза.

Тишина.

Под фырканье Коти, который принялся обнюхивать его жидкие волосы, клиент перевел взгляд на Лив, сидевшую возле него на корточках. Опять побледнел. Покраснел. Затаил дыхание, что не удивительно. Лив девушка красивая: высокая, темноволосая, зеленоглазая, смуглая и тонкими, аристократическими чертами лица — вся в папу! Мужчины при виде нее замирали, точно громом пораженные. А при виде меня: бледной, мелкой, с волнистыми волосами цвета темного шоколада и светло-голубыми глазами — тоже, конечно, замирали. Только со словами: «словно призрак в душу заглянул». Но я не обижалась. Обычно. Подумаешь, бледная… Все потому что много времени провожу за книгами и в лаборатории. А глаза… Ну, мамины у меня глаза.

— Как ваше… — начала было Лив, но мужик как завопил!

Хотя завопил — громко сказано. Запищал, точно мышка. Сдавленно так. Глазища вытаращил, побагровел, схватился за… Кхм. Полотенце. Вскочил на ноги, обронив на пол засохшие бутоны и распустившийся цветок, а потом, спотыкаясь, рванул к выходу, попутно застегивая штаны. Вот же… Даже полотенце в них заправил. Правда, наполовину. А колокольчик в панике звякнул, когда дверь захлопнулась, а мы с Лив и Котей так и остались асскажет на нее смотреть. Бывает же…

— Даже спасибо не сказал… — фыркнула Лив и пошла к двери, чтобы перевернуть табличку с «закрыто» на «открыто» и забрать пакет, о который мужик чудом не споткнулся. — Ну и ладно! Лучше расскажи, новости из Академии были?

Стоило сестре заикнуться об Академии, как из головы вылетели все последние события, и сердце пропустило удар.

«Так. Спокойно-спокойно, — начала я сама себя уговаривать. — А то сюрприз испортишь».

Собрав всю волю в кулак, я с каменным лицом и без слов (побоялась, что голос выдаст мою радость) вытащила из кармана письмо и протянула его Лив, когда она вернулась к стойке. Сестра с подозрением и внимательно ощупала меня взглядом, прежде чем забрать бумагу, и, освободив руки от пакета, принялась взволнованно читать, а я наблюдать, как ее взгляд пробежал по строчкам, а потом остановился, и глаза удивленно распахнулись.

— Зачислили? — с трепетом прошептала сестра, а я не выдержала и радостно подпрыгнула:

— Да!

Спрятав дрожащие губы за ладонью, она подняла на меня блестящий от слез взор, а потом вовсе кинулась мне на шею:

— Я знала! Знала, что у тебя все получится!

Я тоже с радостью распахнула свои объятия и, зарывшись лицом в плечо сестры, вдохнула родной запах лаванды и мирта.

— Все благодаря тебе, Лив, — кусая губы, произнесла я, и это была чистая правда.

Когда мамы и папы, а потом и бабушки не стало, Лив взяла на себя всю заботу обо мне и нашем магазинчике. Сестра вкалывала днями и ночами, чтобы я смогла получить достойное образование в школе ведьм, а потом исполнить свою мечту и поступить в Академию.

Я, в свою очередь, всегда старалась ей помогать, но обучение, а потом подготовка к вступительным экзаменам Академии отнимали почти все свободное время. Да и общение с людьми у меня никогда не задавалось, взять, например, сегодняшнего клиента… Еле сдерживалась, чтобы не грубить, потому что грубость в нашем деле — верный путь к разорению. К тому же я в торговле, не сказать, чтобы сильна, поэтому если и была от меня польза, то лишь в смешивании лекарств да лечении магических недугов — по ним я прочла все доступные мне книги.

— Не только благодаря мне, но и тебе, — отстранилась сестра и улыбнулась, коснувшись моей щеки. — Я горжусь тобой, Лала. Ты каждый день старалась и не только для себя, но и для меня. И раз такое дело…

Она заглянула в пакет, который оставила на стойке.

— Предлагаю отметить самым вкуснейшим, нежнейшим и обалденным!.. Тортом!

Сестра вытащила белую бумажную коробку, на которой я прочла переливающееся разными цветами название: «Волшебные пряники».

Да это же самая крутая кондитерская на всем белом свете! Мало того, что торты у них объеденье, так они еще и заговоренные, отчего надолго остаются свежими. И не просто надолго, а о-о-очень надолго! Кто-то даже говорил, что спустя полгода они все еще были такими, словно их только-только приготовили.

— Лив! Он же теперь как чугунный мост стоит!

— Брось, Лала, — отмахнулась сестра. — У них были скидки, готовили практиканты, вот я и не смогла устоять.

Сестра торжественно открыла коробку:

— Та-дам!

А мое лицо так и вытянулось, когда я прочла на белоснежной кремовой верхушке: «Пшел нахрен этот Академический Совет!» Именно «Пшел» — либо буква «о» пала жертвой, чтобы поместилась вся фраза между синими розочками, либо практиканты так пошутили.

— Похоже, не так уж ты верила в мое поступление, — насмешливо вскинула я бровь.

— Что? — не поняла Лив, а как сообразила и взглянула на торт — тут же зарделась. — Упс! Ошибочка вышла.

Она сию же секунду захлопнула коробку и достала из пакета другую, в точности такую же, после чего опять торжественно представила:

— Та-дам!

На этот раз на торте была другая надпись: «С поступлением в Академию!» А сестра свела брови домиком и посмотрела на меня щенячьим взглядом:

— И давай сделаем вид, что ничего не было. Ты же понимаешь — это было не сомнение, а перестраховка.

Я прыснула и отмахнулась:

— Режь торт, Лив, а то завалится очередной недовольный, и жди потом до вечера, — сглотнула я собравшуюся во рту слюну от вида белоснежного торта. — А до вечера я не…

И тут меня осенило:

— Слушай, а где Котя?

Эта усатая морда хоть и самостоятельный представитель кошачьих, но обособленным, а особенно тихим, никогда не был. Да еще больше меня любил сладости. Поэтому странно, что мы тут о торте говорим, а он не выдвигает своих кошачьих требований на долю торта.

Мы с сестрой быстро огляделись и да… Нашли кота. Желтый, точно спелый лимон — этот цвет Котя принимал, когда испытывал сильное любопытство — и с растопыренными длинными усами, он гонял лапой несчастный розовый цветок, который я отвлеклась и не успела убрать.

— Котя, не тронь! — воскликнула я.

Кто его знает, что мужик вырастил — вдруг цветок ядовитый. Поэтому я схватила пинцет и бросилась спасать кота. А тот, заметив меня, выдал недовольное «Мяу» и попытался схватить зубами свое «сокровище», но я успела первой, и только пинцет сомкнулся на розовых лепестках цветка, как… Пф! Мне и коту в лицо полетело розовое облако.

От неожиданности я, конечно, его вдохнула и зачем-то задержала дыхание. А у Коти зрачки расширились, усы еще сильнее растопырились, и выдал он такое игривое: «Мур-р-р», которое я в жизни от него не слышала.

Ни с того ни с сего кот начал кататься по полу. Сестра кинулась ко мне с взволнованным криком: «Лала!» А мне вдруг резко подурнело от предположений, чего же такого нам довелось надышаться. И будто печали мало — колокольчик над дверью звякнул, и в магазин вошли Красные плащи.

Глава 3

Там, где одна беда, порой случаются две, а то и все три. Я надышалась какой-то дряни, но слава белладонне пока в своем уме, в отличие от Коти, который огласил утробное «мяу», окрасился в бордовый цвет с золотыми полосками и выскочил в дверь, стоило ей открыться. Чуть «гостей» наших не посшибал. Однако за Котю я сейчас волновалась меньше всего.

Этот пушистый комок перепробовал в нашей лавке (пока мы не видели) все, до чего только смог дотянуться. Однажды вовсе сгрыз целый корень мандрагоры, и ему хоть бы хны. Опьянел чуток и все… С тех пор валерьянка у него больше не в почете, а мы узнали, что ядовитые растения Котю не берут. Только дурманят, что, впрочем, не удивительно — Котя все-таки у нас волшебный. Кто-нибудь видел еще одного кота, который умеет менять цвет в зависимости от настроения? Вот и я не видела, кроме одного раза, когда возвращалась со школы домой и подобрала синего котенка в луже. С тех пор Инокотий живет вместе с нами… Или мы с ним — этот момент я еще не совсем поняла.

Ко всему прочему яда в цветке точно нет, а если бы и был — я бы сразу его почуяла. На все ядовитое у меня аллергия — чихать начинаю (очень полезное свойство для фармага). А если яда нет, значит было что-то другое, что подействовало на кота, но не на меня. Интересненько… И вот надо было в такой ответственный момент, когда я нашла что-то столь занятное, а может неизведанное или вовсе запрещенное, заявиться Красным плащам?

К счастью, я успела схватить с пола цветок и спрятать его за спину, а умница Лив наступила засохшие бутоны и растерла их в порошок прежде, чем в магазин вошли трое в темно-синей форме и красными плащами на левом плече.

Двое из них были мало чем примечательные: угрюмый блондин и брюнет с осунувшимся и скучающим лицом. А вот у второго — высокого, стройного мужчины с длинными огненно-рыжими волосами, янтарными глазами, чей взгляд прожигал насквозь, волевым подбородком да вообще с кричащим обликом: «Я на всю голову аристократ!» — из примечательного, помимо прямого шрама на левой скуле, я заметила на золотистом эполете… Спаси меня белладонна! Знак двух скрещенных мечей.

Да это же боевой маг! Ко всему прочему лейтенант! И какого, спрашивается…

Колокольчик снова звякнул и следом за Красными плащами ворвался наш старый знакомый:

— Это они! — зашептал он, тыча пальцем-сарделькой уже в нас двоих: меня и Лив. — Это все они…

— «Шарлатаны», — подумала хором с ним и еле удержалась, чтобы не закатить глаза.

Ну, теперь понятно какого… Только непонятно, что здесь забыл лейтенант из отряда особого назначения — по противоборству с самыми отъявленными преступниками, рецидивистами и опасными магическими существами. В общем, с кем простым полицмагам не справиться. Но мы же с Лив не такие злые, чтобы к нам приходил настолько серьезный человек. Правда?

— Добрый день, дамы.

«Ах, какой вежливый», — промелькнуло у меня в голове, и тоже поприветствовала его после Лив. А лейтенант осмотрел ряды витрин с простейшими зельями и лекарствами, которые мы с сестрой соорудили из старых шкафов для книг и произнес:

— У меня для вас неприятная новость: поступила жалоба на ваше… Хм. Заведение.

— И давно жалобами занимаются лейтенанты из отряда Мечей? Или это нам такая честь выпала? — выпалила я, а Лив незаметно для всех пихнула меня локтем.

Ну, говорила же я: проблемы у меня с общением. Так еще задело то, как лейтенант назвал наш магазин. Заведение… Будто бордель какой-то. Да, наш магазин маленький, выглядит просто, и вывеска снаружи немного выцвела. Но сердцу моему он, ох, как дорог!

Усмехнувшись, отчего шрам на скуле чуть сморщился, рыжий мазнул по мне взглядом. Да так высокомерно! С легким налетом то ли презрения, то ли… белладонна знает чего именно, но пусть он так червям на земле улыбается, а не мне.

— Увы, вам «повезло», — вкрадчиво произнес он. — Я по чистой случайности оказался рядом и не смог пройти мимо чужой беды. Вы же понимаете: это наш долг защищать тех, кто попал в беду. В том числе обманутых магами любесов.

Мужик рядом с ним утвердительно закивал, а я тяжело вздохнула. Любесы — это буквально «люди без силы»: лю-бе-сы. Те, кто не владеют магией, не умеют превращаться в животных, предвидеть будущее, разговаривать с призраками и далее по списку… В общем, «простаки», как еще их называют среди магического народа, и которые жуть как обижаются, когда их называют простаками. А вот название «любесы» прижилось, хоть и не сразу.

— Обмана? — вздернула темную бровь Лив. — Вы, наверное, нас с кем-то спутали. Мы здесь давно работаем и никогда не обманываем наших клиентов.

— Ложь! — выкрикнул ротанговый мужик. — Обманываете! Да еще так… Так! Гнусно и унизительно!

— Гнусно и унизительно — это то, что мы продали вам товар высшего качества, исцелили вас, а вы взамен не только спасибо не сказали, так еще пожаловались, — поразительно спокойно ответила Лив, однако в ее голосе я уловила стальные нотки.

«Ротанговый стукач», — мысленной нарекла я мужика, который побагровел и выдал:

— Да вашу лавку вообще прикрыть надо! У вас тут ни у кого совести нет! Особенно у нее! — ткнул он в меня пальцем. — Грубит, унижает и… И!..

Его палец задрожал, но через миг указал на меня с большей настойчивостью:

— Позор!

— Это мне-то позор? — ощетинилась я.

Нет уж… Простите. Пусть здесь хоть десять лейтенантов стоят, но такое стерпеть мне точно не по силам. Вот я и выпалила в сердцах:

— Между прочим, из нас двоих это не я здесь валялась со спущенными штанами!

Стукач сдавленно икнул, а лейтенант Мечей резко нахмурился и оглядел меня с ног до головы, поэтапно задержавшись сначала на черных туфлях, потом на гетрах в черно-розовую полоску, следом на милом черном платье с белой вышивкой и юбкой по колено… Эх, жаль моя шляпка осталась лежать на прилавке между раскрытым чемоданом и подносом со склянками, она бы идеально дополнила мой образ.

И да. Я прекрасно знала этот взгляд, потому что много раз его на себе ловила. Шутка природы в том, что люди никогда не давали мне девятнадцать лет. Они всегда принимали меня за малолетнюю девчонку и удивлялись, когда узнавали, что я уже, как год назад, окончила школу ведьм. И вот сейчас янтарные глаза лейтенанта сверкнули возмущением, а губы плотно сомкнулись и побледнели. Даже двое рядовых у входной двери с осуждением посмотрели на ротангового мужика, а тот на удивление быстро сообразил, в чем дело — схлынул да обмельчал под испепеляющим взором лейтенанта, задрожал то ли от страха, то ли от негодования, а его второй подбородок в панике затрясся, точно потревоженный холодец.

— Вздор! — завопил мужик, да так громко, что чуть склянки на полках не зазвенели.

— Ой ли! — вскинула я бровь. — Между прочим, я владею магией памяти вещей, и уверяю, — ядовито улыбнулась, — наш пол все прекрасно помнит! Ну, что? Спросим у него?

Конечно, это был блеф чистой воды. Не знала я такого заклинания, и вовсе его только что придумала, о чем, похоже, прекрасно догадался лейтенант Мечей, чьи рыжие брови взметнулись вверх. Однако упрекать меня за фантазию он не спешил, поэтому я решила давить до конца:

— Не слышу ответа, — строго потребовала.

Лив взволнованно откашлялась, но вмешиваться не стала, а мужик повелся (простаки всегда ведутся, потому что магия для них чужда) — сильнее прежнего побледнел и начал заикаться:

— Я… Я…

— Так что же здесь на самом деле случилось? — обманчиво спокойным голосом поинтересовался лейтенант, обведя взглядом мужика, меня и Лив: — Уж потрудитесь кто-нибудь объяснить.

— Этот человек… — начала я, но ротанговый мужик перебил:

— Я сам все скажу! Сам! — и, зыркнув на меня маленькими злыми глазенками, выплюнул: — А то знаю я вас — все переврете.

И тут же с жаром что-то зашептал лейтенанту на ухо.

Все в магазине притихли и навострили уши. Однако кроме сбивчивого «шу-шу-шу», я ничего не разобрала, зато прекрасно видела, как поочередно приподнимались и хмуро опускались брови лейтенанта, которого рассказ явно не оставил равнодушным. И лишь под конец мужик нарочито громко произнес:

— Поэтому я требую компенсации!

— Компенсации? — вскинула брови Оливия. — С какой такой стати?

— А с такой! — оскалился мужик. — Верните… — он призадумался. — Верните то, что у меня украли, и я отзову жалобу!

У меня в душе все перевернулось. Неужели он о цветке? Да ну… Вряд ли. Я могла поклясться, когда клиент вырубился, он даже не понял, что произошло. Да и для простаков какие-то там непонятные волшебные цветочки ценности не имели. Даже, напротив, они всегда старались избегать всего того, что не понимали, боясь навлечь на себя проклятие или магическую заразу. А раз проблема не в цветке, значит в чем-то другом. И Лив стоило отдать должное, в отличие от меня она не растерялась, а, сложив руки на груди и посмотрев мужику прямо в глаза, с намеком на язвительность поинтересовалась:

— И что же мы такое украли?

Фыркнув, точно недовольная кобыла, мужик чуть ли ни до потолка задрал нос и заявил:

— Мое достоинство!

А… Ну теперь все понятно.

Полная отмена не только спасла его от позеленения, но и лишила нескольких сантиметров… хм… достоинства, вот мужик и взбесился. И надо же, как извернулся! Придумал, что мы… «украли». Но Лив, похоже, тоже сообразила в чем дело. Переглянувшись со мной, она подошла к самой дальней витрине справа, где мы хранили настойки, о которых не каждый покупатель решится спросить. Собственно, именно поэтому и оставили их в открытом доступе, чтобы человек мог прийти, взять, оплатить и так же тихо уйти.

Сестра забрала с третьей полки темно-бордовый пузырек высотой с указательный палец и, вернувшись к нам, протянула его ротанговому мужику:

— Вот.

Тот просто сказочно обрадовался. Расплылся в широкой улыбке и с победным да мерзким «хе-хе-хе» попытался забрать зелье увеличения, но прежде, чем его пальцы сомкнулись, Лив дернула пузырек вверх. Мужик поймал пустоту, а его улыбка перестала быть радостной и теперь больше напоминала оскал. А вот Лив, напротив, мило улыбнулась и, когда мужик снова попытался забрать «компенсацию», опять дернула зелье вверх и произнесла:

— Втирать по шесть капель два раза в день, и смотрите чтобы…

Но мужик не дослушал инструкцию, а зря — опять будет маяться с потенцией или увеличит что-нибудь лишнее.

— Дай сюда! — рявкнул он, вырвав пузырек из ее пальцев. — Сам разберусь.

И заспешил «выпорхнуть» в дверь, как я выступила вперед и громко произнесла:

— А ну, стоять!

Мужик замер.

— Сначала скажите, что больше не имеете к нам претензий!

Он медленно обернулся и:

— Да как вы смеете, что-либо от меня требовать!

— Смеют.

Ротанговый мужик даже вздрогнул, услышав резкий ответ лейтенанта.

— Они выполнили ваше требование.

Спорить с Красными плащами — себе дороже, и благо мужику хватило ума это понять. Немного подумав и злобно пожевав щеку, он надменно фыркнул и быстро выпалил:

— Нет у меня претензий. Пока что, — и, гордо вздернув нос, выскочил на улицу.

Двое рядовых, которые все это время своим видом отпугивали наших посетителей, еле успели расступиться. Колокольчик над дверью жалобно звякнул, а лейтенант — ах, ты моя лапочка — произнес одними губами: «Идиот». Прямо бальзам на душу. И только я подумала, что лейтенант не так уж плох, как вдруг он потребовал:

— Покажите вашу лицензию.

Мы с Лив опять напряглись от его стального голоса, а он, заметив это, перестал хмуриться и уже мягче пояснил:

— Хочу удостовериться, что с вашими документами все в порядке на случай, если этот… человек не успокоится.

Да такую сладкую паузу сделал между «этот» и «человек», что я пришла в пассивный восторг — чисто в своих мыслях, без малейшего признака радости на лице.

— Конечно, — мигом отозвалась сестра и отправилась в подсобное помещение, где вместе с травами хранились документы, а я осталась одна, под пристальным взором янтарных глаз.

Бр-р-р… Мурашки по коже. Такой внимательный, такой пытливый, я даже приосанилась.

— Вам, действительно, очень повезло, что я оказался рядом, — произнес лейтенант, при этом продолжая за мной наблюдать. — Он перепутал нас с патрульными и хотел оставить жалобу, но, к счастью, я убедил его попробовать разобраться на месте. Вы же понимаете, сейчас нам меньше всего нужны конфликты с любесами.

— Конечно, понимаю, — выдавила я кривую улыбку. — И очень благодарна вам за помощь.

А сама внутри закипела от негодования. Вот гад ротанговый! Наверняка знал, что с жалобами подобного рода редко церемонятся. В лучшем случае влепят штраф и разбираться не будут, в худшем — могут не глядя лицензии лишить, а заново ее оформлять — те еще тридцать три несчастья. А все потому что сейчас в королевстве, да и в мире в целом, и так куча проблем из-за движения за чистую кровь, которое появилось не только со стороны простаков, но и магов.

И если первые считали, что мы создания бездны и союз с магом — это значит проклясть все свое будущее потомство. То вторые попросту не желали делиться силой с теми, кто давным-давно нас пытал, топил, сжигал, распинал… Ну и дальше по списку. Стоит ли говорить, что в основном это движение поддерживали ведьмы? И особенный «бум» случился у обеих оппозиций, когда король простаков объявил, что его дочь выйдет замуж за мага, дабы укрепить союз обычных и необычных. Так что весело сейчас в нашем королевстве.

От злости на ротангового мужика я так сильно стиснула кулаки, что чуть цветок не раздавила. Вовремя опомнилась и расслабила пальцы. А лейтенант только договорил о «терпимости» к простакам, чтобы не сорвать ту самую злополучную свадьбу каким-нибудь бунтом, и собрался отвести свой пронизывающий взор, как вдруг… случился «Пф!» И краем глаза я увидела предательские розовые завитки, выплывающие у меня из-за спины.

— Что у тебя там? — подозрительно сощурился лейтенант, а я замотала головой и выпалила:

— Ничего.

Ну, все. Попала. Если он увидит цветок, на раз мы с Лив так легко не отделаемся. Мало того, что его отберет, так еще лицензии лишит, потому что законом запрещено хранить и выращивать новые виды без особого разрешения. Но если я смогу унести цветок в Академию, то на это разрешение можно будет начихать.

Слышала, там, напротив, позволяют изучать все диковинное. А если получится открыть что-то очень необычное и полезное, ректор может хорошо поощрить за старания. Например, подать ходатайство, чтобы в названии было твое имя, а также помочь оформить патент.

Ох, если этот цветок — прямой путь к патенту и достойной жизни для меня и Лив, я в жизни его не отдам!

— Что у тебя за спиной, — почти по слогам произнес лейтенант, да с такой угрозой, что двое молчаливых рядовых напряглись. — Показывай.

Я опять замотала головой и отступила ближе к прилавку, а лейтенант рванул за мной, да так быстро! Точно стрела! И выдернул мою руку с цветком из-за спины. Я было стиснула кулак, но лейтенант надавил на запястье и мои пальцы сами раскрылись, а цветок…

А цветок сделал очередное «а», и струя розового дыма ударила в лицо лейтенанту.

Тот вздрогнул. Его зрачки расширились, рука на моем запястье напряглась и… О, белладонна! Кажется, я поняла, куда умчался Котя!

Глава 4

Все произошло внезапно. Лейтенант дернул меня к себе, и я впечаталась в его твердую грудь, но даже пикнуть не успела, как сильные объятия сомкнулись, а мои губы смял горячий, напористый и сногсшибательный мой первый поцелуй. В прямом смысле слова — сногсшибательный! Пока я пыталась понять, что происходит и что мне делать, лейтенант подхватил меня на руки и опрокинул на прилавок. Да так, что склянки зазвенели! И, накрыв собой, продолжил страстно целовать. А его ладонь… Святая белладонна! Его ладонь заскользила по моему бедру прямо под юбку! Стыд-то какой. Это же все на глазах двоих рядовых, застывших от удивления с открытыми ртами и вытянутыми лицами.

Ну, нет! Это ни в какие ворота. Я возмущенно застонала, надеясь, что именно возмущенно, потому что второй рукой лейтенант в этот момент стиснул мою грудь, а потом в ответ так утробно зарычал и так сильно прижал меня своим телом к прилавку, что я засомневалась. Попыталась его оттолкнуть, но куда уж там! Не вырваться! Не вдохнуть! И когда поняла, что банально задыхаюсь, вдруг все прекратилось.

Лейтенант резко отстранился, а я, чувствуя, как продолжают пылать губы и кожа в тех местах, где он меня касался, с жадностью втянула воздух с терпким ароматом кедра, рома, мяты и… пепла. Надо же! Лейтенант — маг огня.

— Ты… — с тяжело вздымающейся грудью и прожигая меня янтарным взглядом, процедил он и тут же убрал свою ладонь из-под моей юбки.

Да так на меня посмотрел! И так исказилось его лицо! А глаза вспыхнули оранжевыми искрами, что мне стало страшно. Тихо пискнув и с мыслями: «Сейчас убьет!» — я выставила перед собой ладони, совсем позабыв, что до сих пор прячу в кулаке цветок. А этот розовый паразит, стоило пальцам разжаться, взял и выпустил очередную порцию дымки.

Вот мы и продолжили с лейтенантом с того, на чем остановились… И словно бы назло, стоило мне из чистого любопытства досчитать до пяти, чтобы узнать, сколько времени действует приворотный дым (когда еще выпадет шанс заполучить в подопытные лейтенанта — человека с сильной волей и выносливостью?), как над дверью звякнул колокольчик, и с порога донесся возмущенный женский голос:

— Безобразие!

«Еще какое безобразие! — с грустью подумала я. — Теперь еще слухи поползут».

Дверь тем временем громко захлопнулась, а двое бравых рядовых наконец-то отмерли, и обладатель пышной светлой шевелюры — наверное самый смелый — осторожно поинтересовался:

— Эм… Лейтенант, вам помочь?

— Нет, — прорычал тот и опять впился в мои губы.

Однако секунды через две он все же совладал с собой (или приворотное действие цветка ослабло), резко выпрямился и громко выкрикнул:

— Немедленно оттащите меня от нее!

Эк, непостоянный мужчина! То не надо помогать, то оттащите. А я вдруг поняла простую истину: если сейчас все прекратится — мне конец. Поэтому обхватила лейтенанта ногами, чтобыон не сбежал, пошевелила пальцем лепестки цветка и… Да! Из пестика выплыло спасительное приворотное облако, на которое я подула, отправляя лейтенанту точно в лицо.

Его ноздри затрепетали. Зрачки опять расширились. И то ли от отчаяния, то ли от переполняющей страсти лейтенант громко рыкнул и опять на меня накинулся. Да так яростно, что выбил у меня из рук цветок, и тот отлетел в сторону — ближе к торту, который стоял почти с краю прилавка. Твою же… Не дотянусь! Теперь, если моя сестра не придет — мне точно конец.

— Прошу прощение, замок в дверце заело вот я и… Святая белладонна!

«Именно! Белладонна, Лив! — подумала я, хватаясь за ладонь лейтенанта, которая опять нырнула под юбку и почти дотянулась до моего нижнего белья. — Наконец-то, ты пришла!»

Вместе с появлением сестры рядовые кинулись нас разнимать. Но лейтенант в ярости прорычал «прочь» и, взмахнув рукой (той самой, которая миг назад была под юбкой), раскидал рядовых вспышкой ярко-оранжевого пламени. Мужчины разлетелись в ближайшие стеллажи, разбив в нем все склянки. А зелья и настойки смешались и выдали просто впечатляющий результат. Теперь блондин позеленел, и его осыпало желтыми бородавками, а брюнет покрылся присосками, как осьминог, и вон, даже щупальце на носу выросло!

Я в панике замахала руками, показывая Лив то на цветок, то на бутылочку отмены, а потом жестом показала, что мне «кранты» и пора смываться. А она поняла меня без слов: схватила отмену и выплеснула ее в лицо моего «мучителя», который вмиг очухался и отпрыгнул.

Пока вокруг творился балаган — рядовые кричали, стонали и пытались стряхнуть бородавки да оторвать щупальца — лейтенант смотрел на меня и тяжело дышал. Я тоже на него смотрела и поправляла юбку. А потом мы оба посмотрели на цветок и бросились наперегонки. К счастью, я оказалась ближе, поэтому первой схватила цветок. К несчастью — лейтенант оказался быстрее, и его ладонь накрыла мою сразу, как только я сомкнула пальцы на цветке, и прижал ее к прилавку.

Я дернулась раз, два, три, но все бесполезно. А лейтенант сильнее стиснул мою руку и, сверкая янтарным взглядом, высокомерно ухмыльнулся. Вот же… Захотел академического патента меня лишить? Не позволю! В отчаянии и со скорбью в сердце я схватила торт, который мы с Лив так и не попробовали, да залепила им лейтенанту в лицо.

— Ах ты мелкая!.. — взревел он, пытаясь свободной рукой выковырнуть крем из глаз.

Я же, благодаря жирному крему, который попал на наши ладони, смогла выскользнуть из железной хватки горячих пальцев, однако шагу не успела ступить, как передо мной опять возник злой и выпачканный в торте лейтенант. Он попытался меня поймать, но мигом отпрянул, стоило мне выставить перед собой цветок — только руками в ужасе не закрылся.

Сообразив, что прилавок мне не обойти, я попросту через него перемахнула, стараясь не думать о том, что юбка в этот самый миг неприлично задралась. Лейтенант — вот настырный какой! — ринулся следом. Навалившись на прилавок, он потянулся за мной и почти схватил за край подола, как вдруг получил в лицо водой.

— Беги! — крикнула Лив с пустым стаканом в руке, который я магией наполняла для ротангового мужика.

А лейтенант, похоже, вспомнил о подчиненных, которым с каждой секундой становилось только хуже (тот, кто позеленел, сменил цвет на фиолетовый, а товарищ осьминог обзавелся еще рогами!), вот и подумал, что его тоже зельем окатили — принялся торопливо стряхивать с лица воду с кремом. Жуть…

Я тем временем ринулась из торгового зала в коридор, где, точно помню, напротив входа в подсобку было открыто окно. Как вдруг у двери меня позвала сестра:

— Лала! Твоя шляпка!

Она схватила ее с прилавка и кинула, а я, поймав, выскочила в коридор и под вопль растрепанного, грязного и невероятно злого лейтенанта: «Стоять!» — выпорхнула в окно.

Святая белладонна… Теперь, если я не попаду в Академию, мне однозначная крышка.

Глава 5

«У Флоренсов» — прочитала я на вывеске название нашего магазинчика, а по совместительству дома, где мы с сестрой жили (прямо на втором этаже над магазинчиком), и ниже за стеклом окна выжженное на деревянной табличке «вас обслуживают Лив и Лав», после вздохнула.

— Волнуешься? — поинтересовалась Лив, а я качнула головой и отшутилась:

— Если только за тебя. Из Коти тот еще помощник, — и, подхватив чемодан с вещами, решительным шагом подошла к самоходной карете.

За двести лет, после выхода магических созданий из тени, самодвижущийся транспорт стал довольно популярен, что логично — не нужно держать лошадей, а заодно их кормить и ухаживать за ними. Знаешь дело, только иногда обновлять магические символы, когда они сильно исстираются от времени и карета начинает «барахлить». Но, увы, не все простаки могли позволить себе такое чудо. Маги — да, без проблем. Карету купил, сам наколдовал (если умеешь) и доволен, а вот простакам приходилось выкладывать круглую сумму.

Некоторые сами пытались обновлять магические символы, только ничем хорошим это дело не заканчивалось, потому что человек с простой кровью не мог сотворить магию. Зато разрушить — запросто или вовсе проклятие на себя навлечь. Тем более зачарование вещей — это не просто руны написать, рисунок нарисовать да заклинание прочесть, а точная и филигранная работа. Малейшее отклонение — и результат может… удивить.

Так однажды самоходная карета начала охотиться на людей и «поедать» их. Благо все «съеденные» остались живы и здоровы. Желудка-то у карет не бывает. А еще зубов. Только нескольких человек неплохо так дверцей она прихлопнула, да в духоте и тесноте народ помаялся. Но это самый безобидный пример — случались и пострашнее, только с другими вещами.

С тех пор в королевстве запретили творить чары без лицензии, которую не так-то просто получить, а чаротворцы мигом сообразили, что на этом можно сколотить хорошее состояние и ни капли не пожалели чужие кошельки. Поэтому в городах, особенно там, где магов меньше всего, до сих пор много повозок с лошадьми — не каждый простак способен позволить себе самоходное чудо по финансам. К тому же за поездку по городу на общественной волшебной карете, как правило, просили денег раза в два, а то и в три больше, чем на обычной. Так что если уж и выезжать на ней куда-то, то далеко за город, чтобы лишний раз не тратиться на ночлежки и отдых лошадям.

Мы — я, Лив и Котя (да, кот не пожелал оставаться один) забрались в темно-зеленую с золотой окантовкой карету, на дверце которой был символ — большой круг, закрашенный шестью лучами: красным, синим, белым, зеленым, желтым и черным, сливающимися в круг поменьше, где в золотой обод был инкрустирован янтарный камень — и отправились… Нет, не в тюрьму за мою выходку двухнедельной давности, а в Академию. Но если говорить о случившемся в магазинчике, то сие недоразумение, как еще выразился капитан Мечей — дядечка за тридцать с вечно хмурыми бровями и слегка взъерошенными, седеющими темными волосами, — было решено замять. А все благодаря находчивости Лив, которая намекнула, что растление ее младшей сестренки лейтенантом Мечей в нашем городе точно никто не забудет, как не забудут и то, что столь сильных и грозных воинов уделали две ведьмы.

Капитан красных плащей даже спорить не стал: долго на меня посмотрел, покачал головой да согласиться с тем, что порой молчание — это золото. А я не только всю беседу старалась держать язык за зубами и строить невинные глазки — по наставлению Лив, конечно — так еще впервые порадовалась тому, что выгляжу младше своих лет. К счастью, возраст у меня никто не спросил. Как никто не спросил о цветке.

Может капитан забыл про него или не знал, а может посчитал: меньше вопросов — меньше проблем или специально умолчал, оставив цветок, как дополнительную компенсацию к деньгам за уничтоженные в потасовке лекарства, а заодно оказанную Лив услугу, пока я пряталась в ботаническом саду тетушки Марты — нашего верного поставщика трав. А конкретнее за зелье отмены, приготовленное для рядовых.

Я же проникла домой поздним вечером, когда там никого больше не было. Влезла в окно, точно грабитель, чем чуть не напугала Лив, и потом полночи дергалась от каждого шороха, ожидая, что из темного угла вот-вот выпрыгнет вымазанный в торте лейтенант и прокричит радостное «Ага! Попалась!» А порозовевший Котя, который тоже вернулся через окно сразу следом за мной, вальяжно лежал на шкафу и довольно вылизывался. Сразу было видно, у кого день удался, а у кого нет…

До Академии мы добрались довольно-таки быстро. Где-то час или полтора езды от нашего магазинчика, который находился практически на стыке города простаков Велграда (или как его в прошлом называли Величественным городом, столицей королевства Вальварии) и города магов — Эфирием.

Когда-то давно, а, точнее, чуть больше двухсот лет назад, до того, как маги вышли к людям, город Эфирий и Академия магических и тайных искусств, которую раньше именовали Крепостью Амити, а теперь просто Академией Амити, были скрыты от людских глаз. Никто из простаков даже не подозревал, что недалеко от них был самый настоящий оплот магов (особенно не подозревали инквизиторы). Однако после Пришествия все защитные и отводящие взор заклятия были сброшены, и людям по всему миру явили себя одновременно восемь самых больших академий и магических городов. А спустя годы случилось так, что Велград и Эфирий начали активно застраиваться друг навстречу другу, и в итоге слились в одну большую столицу Велфир. Пример с них взяли и другие города, тоже объединившись с простаками. И если верить истории — спустя двести лет наш мир сильно изменился.

Так простаки и магические создания смешались, дав жизнь «полукровкам» или «половинышам». Последнее, кстати, считалось за оскорбление, которое могло порой прилететь не только в адрес ребенка от простака и мага, но и к смешениям среди магических рас и видов, например: оборотень и маг или маг и ведьма. Да-да, я и Лив — половиныши. Наша мать была ведьмой, а отец магом, и они оба учились в Академии Амити, на одном факультете. Вместе выпустились. Вместе пошли на службу в отряд Мечей. И вместе погибли на задании… Они всегда были вместе.

И я, еще будучи ребенком, твердо решила, что непременно поступлю в Академию на тот же факультет «Боевой магии», как наши родители. Поначалу Лив пыталась меня отговорить. Все повторяла, мол, мое желание пойти учиться в Академию — всего лишь попытка стать ближе к родителям и разгадать тайну их смерти, и лучше уж мне стать успешным фармагом и остаться в магазинчике нашей бабушки, но я все возражала, а сестра в итоге сдалась. Однако сейчас, глядя на здоровенный замок из темно-серого камня, от которого так и веяло вековым величием, и статую женщины с раскинутыми руками на его вершине, от чьих ладоней еще поднимались два магических потока янтарного цвета, которые рассеивались над Академией еле заметным куполом, я уже засомневалась: а так ли сестра была неправа?

Стиснув на груди кулон — позолоченные песочные часы, которые мне подарила бабушка со словами: «Время лечит», — потому что во сне я часто плакала и звала родителей — я мысленно попросила сердце не колотиться так сильно и часто.

— Все-таки волнуешься, — ласково шепнула Лив, а серый Котя с ободряющим «Мр-р-мяв» потерся о мои ноги.

— Если только немного, — призналась я, а сестра понимающе кивнула и обвела взором мощенную камнем площадку, где, помимо нас, стояли такие же ученики и провожатые.

Кто-то приезжал один и, покидая в точности такую же, как нашу, карету, приветствовал друзей и устремлялся вместе с ними в Академию. Кто-то быстро прощался с родными и тоже присоединялся к плотному потоку учеников, а кто-то, как я и Лив, не спешил уходить.

Учебный курс в Академии длился почти одиннадцать месяцев, поэтому не каждый мог позволить себе добраться домой во время каникул. Например, слишком далеко жил, а дорога туда и обратно длилась почти месяц, или брал дополнительные занятия на лето, вот и оставался в академии до выпуска, а, точнее, на четыре года. Поэтому расставаться никто не торопился, особенно первокурсники, которых сразу было видно.

— Ты все взяла? Ничего не забыла? — услышала я разговор рядом.

И, перестав трепать все еще серого Котю за его пухлые щеки, приговаривая: «Не шали, почтового голубя не обижай, Лив оберегай…» — я оглянулась.

По соседству, возле самоходной кареты стояли трое. Темноволосый, кучерявый мужчина с пышными седеющими усами и в черном фраке, который молчал и постоянно хмурился, чтобы не выдать своего волнения. А невысокая и полноватая женщина с белоснежной косой и в небесно-голубом платье без конца хлопотала над хрупкой девушкой с такими же светлыми, как у нее, и кудрявыми, как у мужчины, волосами. То накрахмаленный белый воротничок ее платья поправит, то волосы за ухо уберет, то опять платье отдернет, заметив какую-нибудь невидимую другим складочку. И все по кругу…

— Карманные хорошенько спрячь, — хрипловатым голосом строго наставляла женщина. — А то неизвестно с кем тебя поселят.

— Мам, потише… — шикнула на нее румяная от смущения девушка, закидывая на плечо тряпичную сумку.

Накрахмаленный воротничок тут же помялся, а мать вновь потянулась его поправить:

— Я слышала, в Академии хорошо кормят и выдают все нужное, но люди разные бывают… И осторожнее там! Особенно с мальчиками. А то им только одно и нужно…

— Мам! Мне уже давно не пятнадцать!

— И что? — строго парировала мама. — Это значит, что мать больше слушать не нужно?

— Это значит, что у меня своя голова на плечах есть! — смело возразила девушка и чмокнула мать в щеку прежде, чем она опять взялась возражать.

После обняла на прощание молчаливого отца, который на миг дал слабину — зажмурился, и, подхватив два увесистых чемодана, засеменила в сторону Академии. А я поняла, что мне тоже пора. Поднялась с корточек и еще раз обняла Лив.

— Береги себя, — шепнула сестра. — И пиши почаще, а то я буду скучать.

— Обязательно. Скоро увидимся.

В отличие от сестры я никогда не была сентиментальной. И не потому что я черствый сухарь, а потому что не любила лишний раз терзать свою душу. Да и Лив прекрасно знала — я тоже буду скучать по ней и по Коте, потому что за много лет мы еще никогда надолго не расставались.

Вновь стиснув кулон и напоследок окинув взглядом улыбающуюся Лив, одетую в ее неизменную рабочую форму — песочного цвета рубаху и черные штаны — да Котю, который, кстати, поник: прижал уши, стал на полтона темнее, а его почти черные полоски начали отдавать синевой — и пошагала к Академии.

Поток учеников быстро меня подхватил и понес в сторону неприступной стены, которую охраняли шесть каменных стражей в балахонах с опущенными головами и ладонями сложенными, точно в молитве. И чем ближе я к ним становилась, тем шустрее бегали по спине мурашки, потому что эти статуи не просто были огромными, но еще и сделанными невероятно искусно, отчего казалось, будто они в постоянном напряжении и вот-вот пошевелятся.

Их плотно сомкнутые ладони пылали огнем стихий: черный со вспышками фиолетовых молний — тьма, зеленый — земля, белый — воздух, синий — вода, красный — огонь, а желтый — свет. И у стражей, которые стояли между светом и тьмой, с рук срывались магические водопады, защищающие единственные четыре входа на территорию Академии — арки, вырезанные прямо в ногах исполинов, куда входили ученики разных курсов. Под зеленым водопадом исчезали первокурсники, под белым — второкурсники, под синим — третьекурсники и красным — четверокурсники. Свой путь я, конечно, держала к зеленому водопаду, и так засмотрелась на статуи, что, ощутив сильный удар в плечо, испугалась и чуть не выронила чемодан.

— Эй! — возмущенно крикнула я двум обогнавшим меня девушкам.

И белладонна меня побери! Они были так похожи со спины — обе брюнетки в черно-бордовых пиджаках, в клетчатых юбках и… даже одного роста, что поначалу я приняла их за близняшек. Но стоило им обернуться, как сразу поняла: эти девицы, скорее, сестры по разуму, чем по крови. Одна смуглая с черными, как ночь, глазами, высокими скулами и пухлыми губами, а вторая белокожая с холодным, синим взглядом, тонкими губами и ямочкой на подбородке. Зато выражения лиц у них мало того что появились синхронно, так еще поразительно похожие, будто репетировали, глядя не в зеркала, а друг на друга.

Одна — приподняла правую бровь. Вторая — левую. А губы их скривили одинаковые, брезгливые улыбки, стоило девушкам окинуть меня взглядом и поэтапно задержаться сначала на шляпке, потом на черно-фиолетовом платье с юбкой чуть выше колена, на полосатых гетрах в тон платью и зачарованных от жары стареньких ботинках на шнуровке. Ну, не знала я, сколько мне предстояло пробыть на ногах, поэтому выбрала самую удобную и проверенную временем обувь.

— Второсортка, — выдала низким бархатным голосом смуглая «подружка», а вторая согласно хмыкнула.

И пока я пыталась сообразить, какого лешего эти особы вдруг так скоро опустились до оскорблений (тут и дураку ясно, что второсортка — далеко не похвала), как они развернулись и продолжили шествовать сквозь толпу. И надо же было так совпасть, что на их пути оказалась та самая девушка с двумя чемоданами и сумкой на плече, которая прощалась с родителями недалеко от нас с Лив, а теперь тоже замешкалась, засмотревшись с открытым ртом на каменных стражей Академии.

Смуглая «подружка», недолго думая, толкнула ее в плечо и произнесла слова, после которых я поняла, что «второсортка» — это не самое унизительное оскорбление:

— С дороги, отброс!

Легкая и явно неуклюжая девушка от неожиданности выронила свой багаж и, взмахнув руками, чуть не упала на мимо проходящего парня. Один из ее чемоданов раскрылся, высыпав почти все содержимое на брусчатку, а вторая «подружка» с гадкой ухмылкой шевельнула пальцами, и поднялся ветер, который принялся разносить исписанные альбомные листы.

Вот же… нехорошие люди! Да еще так бодро и довольно пошагали нога в ногу к зеленому водопаду, отчего я отчаянно понадеялась, что эти высокомерные выскочки не окажутся со мной на одном факультете.

— Ой-ей-ей! — тем временем запаниковала девушка и начала хвататься то за одно, то за другое: собирать в охапку разлетающиеся листы или пытаться упихнуть в чемодан выпавшие книги толщиной с мой кулак, пока их кто-нибудь не пнул.

Но от волнения или спешки из ее рук все постоянно валилось. А я поймала один листок в воздухе, на второй успела наступить, пока он не прошмыгнул мимо, и, подобрав его, бросилась помогать собрать все остальное.

Пока под косые взгляды других учеников мы упихивали вещи в чемодан, я обратила внимание, что кроме книг, альбомов, тетрадей, перьев и карандашей, в нем больше ничего не было. А почти на всех альбомных листах были рисунки растений и таблицы с их магическими свойствами. Кафедра растениеводства?

— С-спасибо, — смущенно поблагодарила меня девушка, укладывая сверху книг альбомные листы с аккуратно нарисованными розами, васильками и ландышами.

А я не выдержала и произнесла:

— Ведьмы, — в плохом смысле слова, конечно, но девушка, похоже, неправильно меня поняла:

— Не-е-е, Аника и Силика чистокровные маги.

— Ты их знаешь? — удивилась я.

— Да. Дружили когда-то…

Она сдула прядь светлых волос с лица и принялась бороться с хлипкими застежками потертого чемодана, которые отказывались держаться.

— Пока они узнали, что мои родители любесы и…

Девушка пожала плечами, а я сразу поняла в чем дело. Человек с магическими силами, рожденный в семье любесов — редкость. Один выстрел на миллион, как говорила учительница в Школе Ведьм. Если в роду у кого-то из любесов был предок маг, имелся маленький шанс, что наследник родится особенным. Но он настолько мал, что таких детей можно было пересчитать по пальцам. И чем дальше этот родственник по родовому дереву, тем меньше возможность того, что магическая кровь вообще взыграет. Но если такой ребенок родился, то своей силой он никогда не сможет превзойти чистокровного мага или полноценного половиныша. Однако у пострелков, как прозвали этих детей в простонародье, было одно преимущество — их сила чиста, и они могли сами выбрать стихию, которой хотят управлять, в отличие от нас, кого, напротив, выбирает стихия.

— Кстати, я Мэй, — девушка протянула мне ладонь с тонкими и изящными пальцами, а в ее небесно-голубых глазах засверкали солнечные блики. — И еще раз спасибо, что помогла.

Она одарила меня такой теплой и светлой улыбкой, что я не удержалась и тоже улыбнулась.

— Пустяки.

Ее рукопожатие оказалось удивительно крепким, и только я собралась представиться в ответ, как глаза Мэй удивленно распахнулись, а за моей спиной раздался… Даже не знаю, как это назвать. Наверное, крик решимости и отчаяния на кошачьем. И не успела я оглянуться, как уже через мгновение в мое плечо впились когти, а вокруг шеи обвился хвост.

— Он… Он-он-он… — задрожал голос Мэй. — Красный?

А я отвернулась и попыталась снять с плеча взбесившегося кота, желательно без кровопролития. Моего, конечно.

— Котя! — простонала я и зашипела: — Ты зачем Лив оставил?

Но этот негодник только сильнее в меня впился и, недовольно заворчав, пополз под волосами. Меня даже передернуло от того, как его усы пощекотали шею, а острые коготки впились в спину, и я поежилась.

— Нет, Котя. Ты не можешь пойти со мной, — начала я причитать, чувствуя, как щеки вспыхнули румянцем от любопытных взоров проходивших мимо учеников, и опять потянулась за мохнатым негодником. — Ну, Коть! Лив будет одиноко!

Тот с протестом фыркнул и увернулся, окончательно запутавшись в моих волосах.

— Котя! — чуть ли не со слезами на глазах взмолилась я, потому что мне было не только стыдно, но и банально больно. — В письме сказано, что в Академию можно брать только фамильяров! Если тебя увидят…

Ответ Котя опять фыркнул. Да еще весь сжался, зашипел на меня и чуть не цапнул, когда я в сердцах рыкнула и попыталась его схватить. А после просто взял и… Исчез! Не совсем, конечно, я все еще ощущала его вес и то, как когти впивались мне в плечи, а шерсть грела шею, но цветом он полностью слился с моей одеждой и волосами, чего я совсем не ожидала. И теперь, кажется, поняла, куда стабильно пропадали обрезки корешков мандрагоры, стоило нам с Лив отвернуться.

— Ничего себе! Кот хамелеон! — услышала за спиной восторженный голос Мэй. — Впервые такого вижу…

«И не ты одна, Мэй, — угрюмо подумала я. — Не ты одна…»

Сколько мы с Лив ни пытались найти упоминаний о том, есть ли еще где-то коты, способные менять цвет, так ничего и не нашли. По крайней мере, из доступной нам литературы. Но отсутствие сведений, тоже само по себе сведение, которое значило, что Котя у нас — большая редкость. Почти сокровище. Поэтому мы строго-настрого запретили ему менять цвет при чужих людях. Мало ли кому он приглянется… Украдут еще. А Котя то ли понял нас, то ли сам опасался за свою шкуру, но старался лишний раз не отличаться от обычных котов. Правда, понимание это к нему пришло, когда он уже повзрослел, а будучи котенком, заставил нас поволноваться.

Соседи как-то даже слух пустили, мол, мы — садистки — ставим свои ведьминские эксперименты на несчастном животном. Он то рыжий, то серый, то… бирюзовый. Или вовсе переводим живность на ингредиенты для своих зелий. К счастью, дальше слухов это дело не зашло, да и Котя, повзрослев, старался принимать на прогулках один и тот же цвет и только иногда, когда эмоции брали верх, выдавал свою истинную суть. Например, как сегодня: уехал серым, прибежал красным, а сейчас вовсе… невидимый. Ох, белладонна. Надеюсь, я хотя бы в библиотеке Академии найду что-нибудь о котах-хамелеонах.

— Это твой фамильяр? — вдруг поинтересовалась Мэй, чем застала меня врасплох.

— А… Эм… — замялась я, не зная, что ответить.

Само собой, Котя не был ни моим, ни чьим-либо фамильяром. За все четыре года жизни с нами кот еще ни разу не предложил контракта на фамильярство ни мне, ни Лив. И пусть ведьма, если очень постарается, может насильно заставить животных себе прислуживать, никто из нас не хотел принуждать Котю. Слишком мы его любили, а быть фамильяром — это значило посвятить хозяину не только всего себя, но и свою душу. Жизнь! Ведь если хозяин погибает, вместе с ним уходит и фамильяр.

В поиске подсказки, как мне поступить и что сказать, я беспомощно оглянулась туда, где были провожающие, и заметила, как сквозь поредевший строй учеников Лив беспомощно развела руками. Ясно-понятно. Сестра обратно кота уже не ждала, а Котя явно вознамерился проникнуть со мной в Академию, и теперь с этим ничего не поделать.

— Да-а-а… — протянула я с кривой улыбкой. — Котя мой фамильяр.

Лгать я не любила, но понимала — порой нужно. Хоть это «нужно» и не относится к моему нынешнему «порой», потому что в письме точно сказано: брать можно с собой только фамильяров. Но Котя… Его упрямству мог любой позавидовать. Да и, если честно, с Котей мне как-то спокойнее стало. Близость кота согревала в прямом и переносном смысле слова, а на душе было такое ощущение, что я забрала с собой частичку дома, семьи, уюта… И, наверное, я сумасшедшая раз все-таки решила пойти наперекор правилам и пронести в Академию кота, пусть и волшебного. Ну, что может случиться? Меня не пустят на территорию Академии и попросят вернуть Котю сестре? Надеюсь, что это так…

— Какой милый и забавный! — потянулась Мэй к невидимому коту. — Он же все еще здесь? Ой! — и тут же отдернула руку, получив по ней когтистой лапой.

С широко распахнутыми глазами, в которых читался детский восторг от того, что кот все еще на месте, она прижала ладонь к груди, а я усмехнулась. Конечно, Котя здесь. Конечно, Котя милый. Конечно, Котя забавный. Особенно когда спит зубами к стенке, а его выходки тебя никак не касаются.

Обреченно вздохнув, я склонилась, чтобы подобрать свой чемодан, как вдруг раздался низкий звон, треск, а спокойный ропот учеников разбавили взволнованные крики.

Глава 6

Помню, как бабушка рассказывала, что Академию защищают шесть магических стихий, поэтому никто чужой туда проникнуть не может. Свет поддерживает защитный купол, чтобы никто не пробрался в Академию по воздуху. Земля, ветер, вода и огонь сторожат четыре прохода, а тьма поддерживает проклятие, благодаря которому эти стихии и работают — становятся верными защитниками Академии. Ведь сами по себе — без мага — силы земли, воздуха, воды и огня не представляли опасности — они всего лишь природная энергия. Но стоило к ней примешать тьму, как простая магическая энергия становилась оружием. И я не ожидала, что так скоро увижу, как это «оружие» или «защита» работает.

Земля заскрежетала, задрожала, вздыбилась и пошла высокой волной, на пути которой стояла остолбеневшая от удивления и страха Мэй. Я чудом успела отдернуть ее прочь, и почти в тот же миг на это место волна принесла взволнованного и перепуганного рыжеволосого паренька.

— Джоджи-и-и! — бежала следом за ним, спотыкаясь, такая же рыжеволосая девушка в серо-синем платье и с пузатой сумкой через плечо.

А волна, «сбросив» паренька, утихла. Брусчатка перестала грозно греметь и улеглась на место, будто ничего и не было.

Бледный и напуганный парень только и смог что взволнованно озираться круглыми от удивления зелеными глазами да сбивчиво повторять: «Я ничего… я… я же ничего…» И, вздрогнув, замолчал, когда буквально перед его носом появился крохотный зеленый огонек, от которого отлетали редкие магические завитки да листочки, практически мгновенно бледнеющие и исчезающие в воздухе.

И только бегущая в нашу сторону девушка остановилась и, запыхавшись, уперлась ладонями в колени, как огонек вдруг дрогнул и начал выводить зеленую надпись: «Нарушение первое. Пункт четвертый правил «Прибытия»: брать с собой в Академию можно только фамильяров. Еще два нарушения и ваша кандидатура будет рассмотрена на отчисление». Прочитав ее вместе с другими учениками, я обреченно вздохнула. Чудесно. Вот мне и ответ: что будет, если я попытаюсь войти не с фамильяром.

Надпись тем временем чуть повисела в воздухе и, вспыхнув золотыми искрами, исчезла. А рыжеволосый парень возмущенно всплеснул руками и прокричал, глядя на каменного стража земли:

— Да, нет никого со мной!

Выругался и покраснел, когда со всех сторон послышались хихиканье да ропот других учеников. Даже холеный, рыжий лисенок одной девушки-первокурсницы, перешептывающейся с подружкой, забавно так фыркнул и отвернулся. А сестра парня — то, что это сестра, сомнений не было, сходство налицо — на миг задумалась, после чего спохватилась:

— Открывай сумку!

— Зачем? — еще сильнее растерялся ее брат — Джоджи, кажется.

— Открывай, говорю!

Она не стала ждать, когда он сообразит, и сама развязала тесемки огромной сумки на его плече (гораздо больше, чем у нее самой), и выудила оттуда банку… с огромной бабочкой, чьи крылья напомнили мне всполохи огня. Я так и застыла при виде нее.

— Какого… лешего, Джесси? Нафига ты положила мне ее в сумку!

— Не ее, а его! Джожди мой друг.

— Джоджи? Ты назвала его моим именем?

— Ну-у, так получилось… — надулась она и обнялась с банкой, когда брат попытался ее отобрать.

— Из-за твоей бабочки я выглядел полным идиотом!

— Да ты и в жизни не шибко умный.

— Джесси! — угрожающе прорычал Джоджи. — Почему она в моей сумке?

— В моей места не хватило. Ты же понимаешь… Женские штучки и все такое…

— А ну немедленно ее выпусти!

— Но я только ее поймала!

— Выпускай!

— Эй… Эй! Лаветта, — дернула меня за рукав и отвлекла от созерцания бабочки взволнованная Мэй. — Все хорошо?

Она внимательно осмотрела мое лицо, а я постаралась выдавить из себя правдоподобную улыбку.

— Да! Все прекрасно.

— Уверена? — в голосе Мэй я уловила подозрение и сомнение. — А то ты вдруг побледнела.

Побледнеешь тут… За какую-то там бабочку Джоджи не пустили в Академию, а я хочу пронести целого кота! Чуяло мое сердце — лететь мне на земляном гребне да под заливистый хохот учеников до самой Лив, чтобы вручить ей Котю.

Я невольно опять потянулась к коту, чтобы стащить его с плеча, за что мгновенно получила по руке когтистой лапой и предостерегающее шипение в ухо, и скрипнула зубами. Вот негодник. Либо Котя обижен, либо Котя рехнулся (и я вместе с ним), либо Котя что-то придумал. И я очень надеялась на последний вариант. Например, Котя все-таки решил стать моим фамильяром, но просто немного сомневается. Совсем а-а-апельку. Или дразнится. А уже у самого входа, бац! И предложит мне контракт. Только отчего-то верилось в это с трудом.

Испытывая очень смешанные чувства, где преобладали в основном страх перед стражами, гнев на Котю и стыд перед Мэй за то, что солгала про фамильяра, я похолодевшими пальцами стиснула ручку чемодана и произнесла:

— Просто у моей мамы был фамильяр… бабочка. Вот и вспомнила о ней.

— Ого! — подивилась Мэй. — Бабочка! Большая редкость! Наверное, твоя мама была выдающимся магом.

Мне не хотелось говорить первому встречному в Академии, что оба моих родителей служили в отряде Мечей. Поэтому я просто пожала плечами и ответила:

— Можно и так сказать…

Бабочки и прочие насекомые, в самом деле, довольно необычные фамильяры. Считается, их разум настолько скуден, что они почти не способны предложить контракта. А если уж предложили, то этот фамильяр дарован тебе самой судьбой, и он, скорее, продолжение тебя самого, чем отдельное самодостаточное существо. Проще говоря, фамильяр-насекомое разделяет разум владельца. Некоторые даже могут видеть его глазами. И у мамы была в точности такая же бабочка — «огнекрылка», которая совсем не боялась огня, а, напротив, всегда к нему тянулась.

Раньше в Велфире не было огнекрылок, но после сильного пожара, который чуть не уничтожил половину города, эти бабочки перестали быть редкостью. А мне в детстве всегда казалось, что где-то среди стаек бабочек летит та самая — мамина.

— Слушай, Мэй…

Я вновь улыбнулась и начала поворачиваться к сестре, в надежде, что с ней вдвоем мы сможем уговорить Котю остаться дома.

— Я тут кое-что забыла у…

И опять раздался звон. Только на этот раз он был высоким, мелодичным и до ужаса назойливым с явным намеком: «шевелите своими булками». И все оставшиеся ученики зашевелили булками… Мэй в том числе:

— Ой! Похоже, это сопровождающий! Лаветта, нужно поторопиться!

Она подхватила свои чемоданы и поспешила вперед (да так быстро! Будто не несла три сумки разом), а я, припомнив что-то такое в письме, где говорилось о сопровождающем, который должен нас встретить в конце прибытия, украдкой и с чувством отчаяния оглянулась на сестру, но ее не увидела. Она опять потерялась за учениками, которые миг назад спокойно прощались с родственниками и неспешно топали к Академии. Сейчас же все рванули чуть ли не бегом, отчего показалось, будто людей стало гораздо больше, чем раньше, а площадь теснее.

— Быстрее выпускай эту… бабочку и бежим! — донесся до меня строгий и взволнованный голос Джоджи.

А я прежде, чем меня начали теснить к зеленому водопаду, успела лишь воскликнуть: «Лив!» — и попыталась сопротивляться, но тщетно. Только чуть с ног не сбили, а Котя так усердно вцепился когтями в мое плечо в попытке не свалиться под ноги учеников, что больно стало. Повинуясь чужой воле и с мыслями: «Мне конец!» — я догнала Мэй и уже почти возле прохода, почувствовала, как в груди все сжалось. Тяжело сглотнула и, подняла взгляд вверх, встретилась с темным ликом стража земли.

У него не было лица, только тень густилась под капюшоном. Однако все время казалось, будто он внимательно на меня смотрел, проверяя с ног до головы. И от этого воображаемого, вместе с тем тяжелого и пронизывающего взгляда становилось невыносимо страшно.

Хотелось развернуться и убежать, но за спиной толпились первокурсники. Ноги руки онемели. Заледеневшие пальцы в ужасе цеплялись за ручку чемодана. А Котя на плече притих и, сжав когтями ткань платья, уткнулся носом в мою шею.

Первая в магическом водопаде скрылась Мэй. Ударившись об нее, он рассыпался золотыми искрами-каплями, а как вновь выровнялся — подошла моя очередь. Дрожащей рукой я чуть сдвинула шляпку, чтобы ее полы надежнее спрятали кота. Затаила дыхание. И не хуже Коти зажмурилась, приготовившись услышать низкий звон и почувствовать дрожь земли! И…

Ощутила, как меня окутал волшебный поток. Его прикосновение было похоже на прохладную нежность лепестков роз, а воздух на миг насытился приятным лесным ароматом после дождя, где угадывались мокрые стволы сосен, сырая земля, мох, ландыши, хвоя… Но звона, не считая панической трели колокольчика, и дрожи земли все не было, поэтому следующий шаг я сделала чуть смелее.

Вскоре магия перестала меня омывать, лесной аромат исчез вместе с прохладой, а я оказалась в широком тоннеле, проходившем сквозь всю толщу стены. Даже не сразу в это поверила и взволнованно себя ощупала. Святая белладонна! Неужели я прошла? Но как? Почему?

— …потеряла? — донесся до меня голос, сквозь ропот учеников и звон колокольчика.

— А? — я резко вскинулась и увидела сильно запыхавшуюся Мэй, которая со мной поравнялась и теперь шла рядом.

— Что-то потеряла? — переспросила она, вглядываясь в мое лицо, которое наверняка побледнело.

Я перестала себя ощупывать и шевельнула плечом, чтобы Котя прекратил за него цепляться. Больно же…

— Нет. Просто показалось, что потеряла, — быстро ответила я и опять призадумалась, почему защитные заклинания не сработали.

Конечно, это здорово, но все таки… Как же так вышло, что Джоджи не пустили в Академию, когда он попытался пронести бабочку в закрытой банке и сумке, а меня и кота, который хоть и был невидимым, но все-таки на виду — нет? Невероятное везение? Или у Коти есть еще один скрытый талант помимо невидимости? Мистика какая-то.

Я с подозрением покосилась на кота, который все еще оставался… м-хм… прозрачным, если это можно было так назвать, и встрепенулась, услышав тяжелый выдох Мэй. Еще бы… С такой-то ношей.

— Давай помогу? — кивнула я на один из ее чемоданов, а она начала отнекиваться:

— Да ну, не стоит! У тебя своего хватает.

— Мой с виду большой, но почти ничего не весит. Смотри, — улыбнулась я, поймав удивленный взгляд Мэй, и показала вырезанный на деревянной ручке чемодана небольшой магический узел. — Моя сестра немного смыслит в чарах и вплела в него легкость и вместимость. Так что хоть ящик камней перевози — не почувствуешь.

На самом деле я приуменьшила… Лив не просто немного смыслила в чарах, у нее был к ним самый настоящий талант. Иначе откуда бы мы взяли самонагревающиеся колбы или в чем переносили множество закупленных растений и как бы поместили все магические ингредиенты в тесном подвале? А некоторым настойкам или отварам вовсе холод требуется, чтобы они не испортились. И морозильный короб — второе, что Лив создала. Первыми были нагревающиеся колбы. Жаль только Лив не захотела дальше развивать свои способности чаротворца, а отдала всю себя нашему магазинчику от недугов.

— Ого! — восторженно выдохнула Мэй. — Я только про вместимость знала, а про легкость — нет. И что, прямо, совсем-совсем не тяжело?

— Ни капли, — улыбнулась я. — Так что давай свой чемодан и поторопимся, а то только мешаемся…

Пусть тоннель в стене был достаточно широким — могли свободно пройти четыре человека, но мы все равно доставляли неудобства, и Мэй прекрасно это понимала. Она вновь недоверчиво покосилась на мой чемодан, а я специально покачала его на одном указательном пальце.

— Ну, раз так… — сдалась Мэй и протянула мне чемодан, который был поновее и надежнее того… с хлипкими застежками. — Спасибо за помощь, Лаветта.

— Лав, — улыбнулась я. — Зови меня просто Лав.

И только я взяла его в руку, как от неожиданности дернулась вниз, отчего Котя недовольно засопел и опять впил в меня когти.

— Ничего себе тяжелый! — невольно присвистнула. — Что ты в него положила?

Знаю, вопрос неприличный, но по ощущениям, будто Мэй упихнула туда тот самый пресловутый ящик камней.

— Книги, — смущенно ответила она, чем совсем меня обескуражила.

— Эм… Позволь уточнить: книги? — мои глаза округлились. — Ты взяла в Академию, где одна из самых крупнейших библиотек, книги?

— Да, — покраснела Мэй. — В письме говорилось, что нужно взять с собой все необходимое, вот я… Ну… Взяла все свои… книги, — закончила она уже шепотом, я не удержалась и прыснула:

— Ну, ты меня поразила, — и подмигнула, поймав на себе виноватый взгляд Мэй: — Своей тягой к знаниям. Одежду хоть не забыла прихватить?

Пусть в Академии выдают все нужное, например, учебную форму, какую-никакую одежду все равно стоило взять. И тут меня Мэй не разочаровала — кивнула на пузатую сумку позади себя и, вскинув чуть вздернутый на кончике нос, ответила:

— Конечно!

А я опять прыснула.

— Что? Что смешного? — насупилась Мэй.

— Да ничего, — вытерла я проступившую слезу о рукав, из-за чего Котя опять заворчал. — Просто ты такая забавная…

— Чудная, ты хотела сказать, — произнесла она с немного печальной улыбкой, отчего мою веселость как рукой сняло.

Но что-либо ответить я не успела — мы в тот же миг вышли из тоннеля на свет, и, помимо колокольчика, воздух прорезал жесткий и требовательный голос:

— Все первокурсники сюда! — кричала одетая во все зеленое сопровождающая.

Даже ее остроконечная шляпка, из-под которой виднелись пышные темные волосы в мелкую завитушку, тоже была ядовито-зеленого цвета.

— Подходим ко мне и не задерживаемся! Если опоздаете — никого ждать не планирую, будете сами разбираться кто, куда и где! Заблудитесь — ваши проблемы!

«Очень дружелюбно», — пронеслось у меня в мыслях.

— Все первокурсники сюда! Шевелитесь…

И пока старшие курсы наполняли широкую круглую площадь и стекались в огромные двустворчатые двери Академии, обитые проклепанными железными полосками, мы с Мэй быстро переглянулись и бросились к таким же «желторотикам», растерянно толпившимся возле гигантского магического фонтана, откуда постоянно показывались сотканные из воды спины китов, высовывались мордочки выдр, выпрыгивали пингвины или окатывали брызгами зазевавшихся первокурсников дельфины. А стоя на бордюре фонтана, над головами учеников возвышалась сопровождающая.

По меркам простака с виду ей не дашь больше сорока лет, а если учесть то, что она ведьма — ей вполне могло быть уже давно за шестьдесят. Зеленые глаза из-под низких бровей одаривали учеников цепким взглядом. Крупный крючковатый нос обещал легко разнюхать любую шалость, если кто-то решит ее сотворить. А тонкие губы подсказывали, что все произнесенные ими слова— чистейшая и суровая правда, а нрав у нашей сопровождающей тот еще и лучше с ней не связываться.

Уже на месте назначения мы с Мэй облегченно вздохнули. Я — мысленно радуясь, что я наконец-то оказалась в Академии и теперь все беды позади: меня никто не отчислит и не накажет за настырного Котю. А Мэй поставила на землю чемодан и, упершись ладонями в спину, потянулась, запрокинув к небу лицо. Как вдруг… поднялся гомон и откуда-то слева раздался крик:

— Поберегись!

Глава 7

Наученная горьким опытом в ботаническом саду тетушки Марты, где меня с завидной периодичностью пытался проглотить гигантский гибрид мухоловки и непентеса, и дома Котей, который в поиске мандрагоры часто лазил по шкафам и ронял на голову банки, я среагировала быстро и отпрыгнула. Только потом увидела скачущий по земле чемодан с раскрытой пастью — именно пастью, потому что серебристые застежки выглядели как клыки, а торчащий наружу красный рукав, как язык. И это… ожившее чудо неслось к зазевавшаяся Мэй, которая только-только перестала сладко потягиваться и с улыбкой произнесла:

— Ох-хох! Наконец-то мы добрались!

— Мэй! — крикнула я, а чемодан ровно в этот момент достиг свою незадачливую «жертву».

Клацнув застежками, подпрыгнул и со всего маху ударил Мэй в живот, повалив ее на землю. Та только и успела сдавленно пикнуть да ухватиться за его «челюсти», а чемодан выпустил щупальца… Бр-р-р… Штанины и, точно спрут, обвил ее.

— П-помогите! Помогите кто-нибудь! — с дрожью в голосе выдавила Мэй.

А у меня в голове промелькнуло: «Вот наглядный пример, почему чары могут быть опасными». И пока этот наглядный пример не откусил Мэй голову, под гогот и оханье других учеников я кинулась ей на помощь — больше никто не осмелился противостоять взбесившемуся чемодану.

— А ну… Отпусти ее! — прокряхтела я, пытаясь освободить некогда чистенькую, ухоженную и свежую, а теперь пыльную, мятую и взъерошенную Мэй от хотя бы одной пижамной полосатой штанины.

И о чудо! Она поддалась! Штанина, конечно… Вот только стоило ее выпустить, чтобы броситься ко второй, как она опять потянулась к Мэй. Грозно рыкнув от боли (Котя отчаянно в меня вцепился, чтобы не свалиться) и досады, я опять схватилась за сопротивляющуюся штанину и потянула за нее в надежде оттащить этот злосчастный чемодан, который уже щелкал застежками в опасной близости от лица Мэй. И вот! Наконец-то прибыла помощь…

Круглолицый парень с копной непослушных кучерявых волос ухватился за вторую штанину, и уже с ним вдвоем мы оттащили ополоумевший чемодан. А сверху на него навалился второй ученик: подтянутый, широкоплечий парень с черными волнистыми волосами, собранными в маленький хвостик на затылке — и, не жалея белой рубахи, обхватил злобно клацающего негодника, который отчаянно отказывался покоряться.

— Попался! — радостно воскликнул парень с хвостиком, подпрыгивая вместе с чемоданом. — Хост! Помоги, нужно разбить чары…

— Иду! — крикнул кучерявый и, отпустив штанину, бросился к другу.

Но на помощь не успел — чемодан не слабо так взбрыкнул и резко распахнулся.

— Ах ты… Зараза! — выкрикнул парень с хвостиком перед тем, как кувыркнуться и полететь кучерявого.

А я, все еще держа вторую штанину, угрюмо подумала: «Еще какая зараза», — и охнула, чуть не пропахав носом мощенную камнем площадку, когда чемодан с новой силой рванул с места и потянул меня за собой. Котя так вцепился в мою спину, что чуть не располосовал ее когтями, а шляпка съехала мне на глаза и только чудом не упала.

Кое-как поправляя шляпку, к своей досаде я поняла, что штанина обмоталась вокруг моего запястья и теперь от нее так легко не избавиться. Мне ничего не оставалось делать, кроме как бежать следом за чемоданом к… Мэй, которая только-только поднялась. Завидев нас, она в ужасе распахнула глаза, развернулась и бросилась наутек, а мы с чемоданом погнались за ней.

Наблюдая этот цирк, ученики загоготали пуще прежнего. Особенно наши «сестры по разуму» — Аника и Силика, которых я мельком заметила в толпе. И, кажется, поняла, почему мама Мэй так сильно за нее переживала. Надо же! Из всей толпы чемодан пожелал откусить голову опять именно ей, а не кому-нибудь другому.

И если поначалу мне такое стечение обстоятельств отчасти показалось ироничным, то в следующий миг я твердо уверилась, что фортуна отчего-то недолюбливала Мэй. Вот приспичило ей оглянуться, как она тут же запуталась в собственных ногах и опять распласталась на земле. Теперь Мэй с ужасом взирала, как чемоданчик со мной на поводке несся к ней, радостно пощелкивая застежками и размахивая языком-рукавом. Но тут! Внезапно! Между чемоданом и Мэй вклинился спаситель — тот самый кучерявый парень.

Бледный, точно полотно, он выпрямился, раскинул руки и… зажмурился от страха. Очень по-геройски. А я совсем не героиня, поэтому без угрызений совести тоже зажмурилась. Дивясь, откуда столько сил в чемодане, я попыталась упираться пятками в землю, но все тщетно… Как вдруг меня за руку, обмотанную штаниной, схватила сильная ладонь и помогла сдержать охочий на Мэй чемодан.

— Привет, — поздоровался со мной парень с хвостиком, когда я встретилась с ним взглядом и потонула в глубине его синих глаз.

А он одарил меня лучезарной улыбкой. Да такой беззаботной. Да такой дружелюбной… Что я немного растерялась, разглядывая его приятное, покрытое легкой щетиной лицо, и не придумала ничего умнее, чем тоже поздороваться:

— П-привет.

И вздрогнула, когда с диким воплем: «А ну, расступитесь!» — мимо промелькнуло зеленое пятно. Вырвавшись из-за стены любопытных учеников и позвякивая серебряным колокольчиком за кожаным поясом, сопровождающая жестким ударом зеленого сапога с поразительной легкостью захлопнула чемодан и придавила его к земле. Она вытащила из-за ремешка шляпки единственное зеленое перо и только взмахнула им над крышкой, как чемодан зашелся мелкой дрожью, будто испугался. А над ним появилось розовое свечение и поплыли золотые руны, при виде которых темные брови сопровождающей взметнулись вверх:

— Кто додумался перепутать руны вместимости и обжорства?

Пальцы парня на моем запястье напряглись.

— Й…Я… — робко поднял ладонь кучерявый и вздрогнул, когда сопровождающая метнула на него хлесткий взгляд, только щелчка кнута не хватило.

— Неделя дополнительных занятий по рунам! — рявкнула она.

Чемодан попытался обвить ее ногу штаниной, за что тут же получил за это жесткий шлепок.

— И подробный доклад в конце месяца!

— Хорошо, профессор Чарли́н, — поник кучерявый.

— А вы! — ткнула она зеленым пером в парня с хвостиком и замолчала.

Тот улыбнулся еще шире и наконец-то выпустил мою руку:

— Да, профессор Чарлин?

— Удивлена, что это не ваших рук дело. В отличие от вас, мистер Тьёрс, ваш друг сдал зачет по чарам на «отлично».

— Какая у вас потрясающая память, профессор Чарлин.

— Некоторых учеников стоит помнить хотя бы до выпуска.

Обменявшись… Даже не знаю, как его назвать… Колкими комплиментами, парень с хвостиком усмехнулся, а профессор Чарлин перечеркнула пером руны, и они разлетелись золотыми искрами. Розовое свечение рассеялось полупрозрачным облаком. Штанина перестала сдавливать мою руку и упала на землю, а крышка чемодана опасно задрожала. И только профессор убрала с нее ногу, как она распахнулась, и вверх устремился гейзер из вещей, которых было явно больше, чем могло поместиться в чемодан.

Как-то сестра рассказывала, чары бывают двух видов: явные и скрытые. Явные чаще всего используют в виде магических узлов, например, который я показывала Мэй на ручке чемодана. И у каждого мага свой узел. Как Лив сказала, если у тебя есть предрасположенность к чарам, ты сама знаешь, куда вести линию, чтобы вложить в нее нужное заклинание. Но при этом нельзя, чтобы тебя тревожили, иначе чары узла разрушатся, а вещь больше не будет пригодна к зачарованию.

К сожалению, узлы очень ограничены. В них нельзя вплести много заклинаний — максимум три, реже четыре — и они не отличаются особой мощностью, что нельзя сказать о рунах. Вот они, действительно, сильные. С ними не нужно постоянно концентрироваться на желаемом, а просто запомнить значение, напитать магией и нанести на предмет. И только рунами можно сделать скрытое зачарование. Но! Если на вещи уже есть явное зачарование, скрытое сделать не получится.

— И никаких больше чар! — строго добавила профессора Чарлин, когда парни бросились ловить вещи и запихивать их обратно в чемодан. — Все барахло потащите вручную!

— Да, профессор Чарлин, — хором откликнулись они.

А я, освободившись от пут чемодана, поспешила к чумазой, взъерошенной и шокированной Мэй, все еще сидящей на земле.

«Да… К такому ее жизнь точно не готовила», — подумала я, помогая ей подняться, и принялась пытаться отряхнуть испачканное платье, но оно оказалось безнадежно грязным.

Мне было очень жаль Мэй и, пожалуй, немного себя, потому что не успели мы переступить порог Академии, как уже отличились, пуст и не по своей воле. Не удивлюсь, если другие ученики будут еще долго о нас шептаться. Особенно о Мэй.

— Так ей и надо, — донеслась до меня едкая усмешка сквозь ропот первокурсников.

И стоило посмотреть в направлении говорящего, как я встретилась с тёмным взглядом смуглой подружки (Аника или Силика — попробуй разбери, кто из них). Однако испепелить её взором я не успела — к нам подошла профессор Чарлин:

— Бедное дитя, — покачала она головой, оглядывая раскрасневшуюся Мэй.

Та стыдливо поёжилась и попыталась совладать с беспорядочными кудряшками.

— Первый день и такое, — вздохнула профессор. — Я, конечно, всего не исправлю, но…

Она подняла ладонь и стиснула её в кулак. Тот засиял мягким зелёным мерцанием, а вся грязь, налипшая к Мэй, вереницей потянулась к нему по воздуху. Когда же последняя пылинка отклеилась от румяной щеки Мэй, профессор Чарлин разжала пальцы и высыпала на землю горстку пыли.

— Вот так-то лучше, — отряхнула она руки.

А Мэй быстро посмотрела на своё чистое платье, чуть поцарапанные ладони, на профессора и выпалила:

— Спасибо!

И столько детского восторга было в её глазах, что опущенные уголки тонких строгих губ профессора дрогнули в мимолётной улыбке, но не более.

— Что-нибудь болит? Нужно зайти в медпункт?

— А… Нет-нет! — потирая красные коленки, поспешила ответить Мэй.

— Вы уверены?

— Да. Со мной часто такое случается… То есть… Чемоданы нападают не часто, но что-то всегда случается. Так что я привыкла, и на мне все быстро заживает, — смущенно затараторила Мэй, а беспокойная морщинка меж ее бровей профессора разгладилась.

— Раз так, — смирилась она, вновь посуровела и оглянулась на учеников. — Меня зовут Нанелла Чарлин. В будущем я буду преподавать у вас предмет «Артефакты и чары», поэтому не переживайте, мы еще успеем познакомиться ближе с каждым из вас. А сейчас все следуем за мной! Кто опоздал — его проблемы! Потерялся фамильяр — тоже его проблемы! Внимательно следите за своей живностью!

Из-за бордюра фонтана показалась полупрозрачная морда дельфина, согласно покивала, «почирикала» и опять растворилась в воде. А профессор Чарлин решительно пошагала к входу в Академию. Следом зашевелились ученики, и мы с Мэй, прорываясь сквозь них, кинулись к своим чемоданам, которые неподалёку лежали на каменной клади площадки. Пробегая мимо ребят, собирающих разбросанную одежду, я не удержалась и украдкой на них посмотрела. Они уже успели полностью забить вещами раскрытый чемодан и набирали в охапку всё остальное.

Заметив мой взгляд, парень с хвостиком освободил одну руку и, показав мне два пальца, радостно произнёс:

— Ещё увидимся!

В тот же миг кучерявый кинул ему на руки огромный комок из вещей. А я… зазевавшись, не успела остановиться и врезалась в кое-кого сильного, высокого, а ещё… недовольного. Наверное. По выражению лица и безразличным серым глазам было сложно понять доволен он чем-то или нет.

Сверху вниз на меня смотрел широкоплечий парень с недельной щетиной на лице и чуть взъерошенными каштановыми волосами. Воткни в зубы сигарету — вылитый бандит. Лишь шелковая синяя рубаха и поддерживающий чёрные штаны кожаный ремень с золотой пряжкой подсказывали, что бандитом ему быть нерезонно — человек он из состоятельной семьи. А рядом с этим «шкафом» стояли три «тумбочки» поменьше.

Ай, ладно-ладно. Не тумбочки, вполне себе обычные молодые аристократы с рожами, будто они не учиться пришли, а на коронацию. Хотя один из них вполне вышел бы за принца: стройный и подтянутый блондин с глазами цвета незабудки, чей взгляд так и обещал: «Я ничего и никогда не забуду». Второй — брюнет с чёрными, точно бездна, глазами, смуглой кожей и хулиганистой ухмылкой. Одной рукой он держал сумку, а другой синий пиджак, закинутый на плечо. Две пуговицы его белой рубахи были расстёгнуты и немного оголяли ключицу. Эдакий расхититель женских сердец. И четвёртый персонаж: щуплый, угловатый, до тошноты высокомерный парень с прилизанными набок чёрными волосами и треугольным лицом. Воистину треугольным! Я даже мысленно его так и прозвала «треугольник», а ещё сделала себе пометочку: как можно меньше с ним разговаривать. Желательно никогда. Человеку с такой смазливой и хитрой улыбкой имя своё страшно доверить! Не то, что сказать постое: «привет».

А за спинами этой великолепной четвёрки были…

— Смотри, куда прёшь, второсортка! — ухмыльнулась смуглая подружка, когда непохожий на первокурсника первокурсник затянул своё молчание.

Опять она. Даже невольно закралась мысль, что вторая — назовём её «бледнолицей», пока я не разобралась, кто из них кто — немая, и смуглая проговаривала не только свои мысли, но и её.

Котя на моём плече зашипел.

— И уродца своего приструни.

А нет… Не немая. Однако закусить язык меня заставил не «шкаф», продолжающий угрюмо на меня смотреть, и не удививший мелодичностью приятный голос бледнолицей, а её слова.

«Уродца?» — подумала я и, проследив за её взглядом, покосилась на плечо, где увидела красного от гнева кота и мысленно простонала.

Вот надо было ему именно сейчас себя проявить, во всех смыслах? Так ещё боль в плечах усилилась, стоило о нём вспомнить. Так-то всё это время кот нещадно их драл, переживая вместе со мной весь этот балаган.

Тем временем напряжение росло, и я даже не знала почему. Наверное, дело в том, что бывает любовь с первого взгляда, а бывает нелюбовь. Хотя если ещё раз осмелиться и посмотреть на «шкаф» (что я, собственно, и сделала), то можно опять увидеть в его взгляде… Ничего. Так наблюдают за мухой, севшей перед тобой на пустой стол. Вроде и хочется смахнуть, но лень. Блондин, сочась гордостью и холодной высокомерностью, смотрел вдаль, старательно игнорируя всё вокруг него происходящее, а остальные двое, напротив, с интересом меня разглядывали: Сердцеед — как особь женского пола, примеряя очередное имя в своём длинном списке, а Треугольник — как новый, прекрасный объект для издевательств.

Класс… Вот так внезапно я обзавелась четырьмя новыми знакомыми: Шкаф, Принц, Сердцеед и Треугольник. Набор что нужно.

— Э-э-эй! Лав! — увидела я согнутую в три погибели и бредущую ко мне Мэй. — Я здесь!

Каким-то чудом она умудрилась подобрать все три чемодана. Мой упихнула подмышку, а два своих держала в руках. «Сёстры по разуму» тоже её заметили. И Бледнолицая, дёрнув бровью, «пропела»:

— Ты уж поосторожнее с отбросом, она приносит неудачи.

И потянула подругу вперёд.

— Поспешим, Силика. Не хочу плестись в хвосте.

Парни мигом пропустили дам вперёд и, мазнув по мне взглядом, пошагали следом. Только сейчас я заметила, что ни у кого из «сестёр» не было чемоданов. Зато Шкаф, помимо здоровенного рюкзака за спиной, нёс сразу две подозрительно одинаковых чёрных сумки. Я, наконец-то разобравшись, кто из «сестёр» есть кто, с мерзким предчувствием поспешила на помощь Мэй. Похоже, моя учёба в Академии обещалась быть очень… насыщенной.

Глава 8

«Красный кот… Красный кот… Красный…»

— Сила спрятана в наших сердцах.

Я перестала думать о коте, который выбрал не самое лучшее время и не самый лучший цвет, чтобы показаться людям, и проследила за взглядом Мэй. Она смотрела на высеченную над двустворчатой дверью Академии надпись на старом языке, которым маги пользовались до того, как объединились с простаками.

После Пришествия было принято решение переписать все книги на язык простаков, чтобы дети, рождённые половинышами, а тем более пострелками, могли легко их прочесть. Но это не значило, что древние языки забылись за ненадобностью. Их продолжали преподавать в магических школах, как дополнительный предмет. Кто-то выпускался, так толком его не выучив, а кто-то при желании начинал изучать древние языки более углублённо, чтобы, например, в будущем стать искателями утрат: забытых писаний, заклинаний, рецептов и артефактов.

Из-за того, что магический создания подвергались гонениям, они тщательно себя скрывали. А порой так надёжно, что другие маги могли никогда не узнать, что где-то там, в захудалой деревушке, жил великий маг, открывший великое и уникальное заклинание. Или тысячу лет назад была уничтожена и разграблена магическая община, а ценные книги попали в руки фанатиков простаков, возомнившими себя великими волшебниками, но это волшебство у них не работало, почему книга была выкинута. Или инквизиторы прятали, уничтожали, а порой хоронили все магические пожитки вместе с останками несчастных магов. Вот так и пропадали ценные знания, а мы их находили и открывали заново.

— Ты знаешь Гримуарий? — подивилась я, что Мэй смогла прочесть надпись на старом языке.

Ей-то уж точно никто не мог его преподавать.

— О, нет… Что ты… — отмахнулась она и рассказала о книге, в которой прочла перевод этой надписи.

Мэй купила ее, потому что долго не могла определиться, на какой факультет поступать. Много слышала о Боевом, но понимала — он ей не по силам, да и сделать кому-то больно она не сможет. А о других факультетах почти ничего не слышала. Но с этой книгой она смогла узнать все о шести факультетах: Боевом, Поддержке, Целительстве, Алхимии, Колдовства и Мастерства — а еще, какие знаменитые личности были из них выпущены. Например, заклинательница воды Эжени Кейл, спасшая тысячи людей в День великого пожара, случившегося четырнадцать лет назад. Именно она повлияла на решение Мэй выбрать Поддержку, а еще то, что быть магом поддержки гораздо интереснее, нежели просто целительства.

— А ты, на какой факультет поступила? — с жаром поинтересовалась Мэй, когда мы проходили через главные двери Академии, охраняемые двумя статуями ростом с трёх взрослых мужчин: кричащим в небо соколом и выпрыгивающим из воды дельфином. — Будет здорово, если мы окажемся на одном… Ого!

Она замолчала, стоило нам войти в огромный зал с двенадцатью колоннами, гербами факультетов, и мраморной лестницей, ведущей на второй этаж. На красном флаге был изображён герб — золотой сокол, распахнувший крылья и с черным мечом в лапах. Боевой факультет, тут долго думать не пришлось. На синем — серебряный дельфин, выпускающий струю воды, над которой тоже был нарисован горизонтальный меч. Поддержка.

Зачастую выпускники из факультета Поддержки тоже уходили в военные отряды и становились верным подспорьем для боевых магов. Лишь благодаря им многие воины после серьёзных ранений дотягивали до целителей и возвращались домой живыми. И лишь благодаря их защитным заклинаниям многие люди были найдены под завалами, спасены из пожаров и прочих несчастий. Если боевой маг — это меч, то маг поддержки — щит.

Символ целительства — чёрный единорог с золотыми копытами, гривой и рогом на жёлтом фоне. А символ колдовства — белый ворон на чёрном полотне. Считается, что колдовство может быть и тёмным, и светлым — зависит от того, кто и с какой целью его использует. Так что даже… бр-р-р… некромантия может послужить людям добром. Например, распознать причину смерти. Но насколько я слышала, некромантов всё-таки старались отделить от других колдунов. Слишком они… хм… странные.

Черный уроборос на зелёном фоне — Алхимия, а пчела на белом — Мастерство. На кафедры делились только два факультета: Колдовства — некромантия, тёмные искусства, ведовство, ритуальна и эфирная маги; и Мастерства, где студентам помогали освоить стихии для бытовых или исследовательских нужд. Например, маг огня учится кузнечному делу, потому что может плавить любой металл и создавать уникальное оружие. Маг земли — выращивать редчайшие растения, поэтому попадает на кафедру растениеводства. Или маг воды способен усмирять пожары или обогащать засушливую землю влагой, чтобы не погиб урожай. А из магов воздуха получались отличные мореплаватели — им всегда дул попутный ветер.

Собственно, обо всём этом рассказывала профессор Чарлин, пока мы шли по залу к мраморной лестнице, и потом ещё немного, когда мы уже поднялись. Я слушала ее вполуха и спокойно глазела по сторонам, подмечая маленькие трещинки в старом каменном полу, завитки пылинок в солнечном свете, проникающем сквозь огромные арочные окна, блуждающие под высоким потолком жёлтые огоньки, и старалась запомнить дорогу. А Мэй так увлеклась рассказом, что споткнулась о последнюю ступеньку, и чуть не упала, отчего со всех сторон послышались робкие смешки. От громкого удара каблука ее туфли о мраморный пол сокол на плече ведьмы в синем платье и остроконечной шляпы возмущенно крикнул и хлопнул крыльями. У другой ведьмы, уже знакомый мне лисенок опять презренно фыркнул. У кого-то даже попугай выдал хриплое: «Растя-а-апа». Но профессор Чарлин словно всего этого не заметила, продолжила вести нас через другие залы и рассказывать об Академии.

— Завтрак, обед и ужин проходят в большом зале справа от вестибюля, — под топот множества ног и цокот когтей фамильяров продолжала вещать строгим голосом профессор Чарлин. — Также есть круглосуточный буфет — он находится в малом зале главной башни. Прачечная в подвале башни, где вы будете проживать. Душевые в ней же на первом этаже. Туалетов несколько: в каждой жилой башне, в главной башне и в учебном крыле. Кстати, вас расселят в том же крыле, что и третьекурсников на места выпускников, и если забудете, где и что находится — всегда можете спросить у старших. После распределения вы найдёте в своих комнатах всё нужное: два комплекта повседневной формы и спортивной, учебники на весь курс и навигационную карту по Академии — смотрите не потеряйте, у каждого одна!

Вскоре мы вышли на балкон и все ученики дружно ахнули. Мало сказать, что открывшийся перед нами просторный зал выглядел волшебным. Даже я, рождённая в семье магов, поразилась его необычности, а Мэй так вовсе широко распахнула рот и застыла. Между прочим, не она одна, многие ученики остановились, чтобы полюбоваться полностью остеклённой стеной, откуда виднелся внутренний двор Академии и проникал свет. Уютными бордовыми диванчиками, на которых уже отдыхали переодетые в чёрно-зелёную, чёрно-жёлтую или чёрно-синюю форму ученики, а заодно их фамильяры — у кого-то кот спал на коленях, лежал пес в ногах, на плече сидела мышь или птица. Но первым привлекало внимание гигантское дерево в центре залы, похожее на морщинистый жгут с узловатыми ветками и провисающими, точно верёвки, лианами.

— Это же… Это же!.. — зашептала Мэй и хором с профессором произнесла: — «Гибривиус».

Профессор немного задержалась, позволив ученикам поглазеть на дерево. После, к радости почти всех ребят (сёстры, Принц, Сердцеед и Треугольник тоже с интересом поглядывали на дерево, и только, пожалуй, один Шкаф казался незаинтересованным), повела нас дальше по балкону к широкой лестнице, которая пряталась в проходе за деревом, и мы смогли подробнее рассмотреть диковинное растение.

— Гибривиус — редкое, многовековое, почти бессмертное при должном уходе растение. Этот Гибривиус первый в своем семействе, выведенный магами земли во времена гонения. Он был создан, чтобы обеспечивать всю крепость едой в случае осады и водой. Приносит разные плоды, независимо от сезона. Также Гибривиус умеет защищаться, поэтому старайтесь его не обижать.

На ветку прямо над нашими головами спрыгнули две чёрные белки и принялись драться за орех, и словно нам в доказательство, Гибривиус с тихим скрипом пошевелился и взмахом ветки отправил белок в полёт. Они прямо в ноги учеников шлепнулись на балкон и снова сцепились в битве за орех, молотя друг друга маленькими лапками и яростно пища. Котя от такого зрелища весь напрягся, засопел и опять выпустил когти, отчего поежилась и бросила на него гневный взгляд.

— Смотри-смотри, Джоджи! — раздался поблизости знакомый голос. Оглянувшись, я нашла рыжеволосую девушку с братом. — Это невероятно!

Она дёргала его за рукав и показывала пальцем наверх, куда я посмотрела вместе с её братом. В воздух взмыла стайка побеспокоенных деревом бабочек. Разные: большие и маленькие, чёрные, синие, белые, красные и жёлтые… Некоторые даже светились и сбрасывали блестящую пыльцу, точно маленькие фейки, кружа над ветками.

— Мэй, — позвала я, а она тихо выругалась, когда обе белки вдруг кинулись ей под ноги:

— Да чтоб вас!

Одна из белок всё-таки умудрилась отобрать орех, а вторая с громким писком кинулась за ней в погоню. Пробежав через вереницу учеников, они запрыгнули на перила балкона, а потом обратно на ветку дерева и тоже скрылись с глаз долой. А Мэй, сдув кудрявую прядь с лица, поинтересовалась:

— Что?

Я вновь посмотрела наверх, но, увы, все бабочки уже спрятались в листве, поэтому просто пожала плечами и ответила: «Ничего», — чтобы не расстраивать Мэй.

Миновав ещё один лестничный пролёт, три зала и три коридора, один из которых был о-о-очень длинным, мы наконец-то оказались в холле. Перед нами стоял стол с большим сундуком, чья массивная крышка была откинута, и на стуле рядом белел огромный матовый шар.

— В сундуке лежат ключи от ваших комнат. Он сам распределит, кого куда расселить, — отчеканила профессор Чарлин. — Как только получите ключ, пусть ваши фамильяры коснутся шара. Он считает их тип, вид, предпочтения и кто хозяин, а хранители Академии доставят в ваши комнаты всё необходимое.

От её слов ноги стали ватными. Я вновь посмотрела на шар и подумала: «А вдруг не сработает?» — фамильяры отличаются от обычных животных и понимают своего хозяина порой даже без слов. Но Котя не мой фамильяр, и вряд ли он поймёт, что я от него хочу. Но даже если и поймёт — с его характером будет трудно что-либо добиться. А заставлять Котю насильно слезть с моего плеча и коснуться шара — это будет выглядеть странным и точно привлечёт нежелательное внимание. К тому же как шар считает, что именно я хозяйка Коти? Между нами ведь нет контракта.

— Найти комнату вам поможет ключ, — неумолимо продолжала профессор. — Вложите в него немного магии, тогда он покажет путь. И помните: попытка выкрасть и использовать чужой ключ — грубое нарушение. За него вы можете получить сразу два пункта нарушения и оказаться на грани отчисления. Всего у вас три пункта. Но за год каждый из преподавателей может простить вам один пункт, а в конце года нарушения у всех обнуляются. Всё понятно?

Послышался хор из неуверенного «Да».

— Остались вопросы — после расселения обращайтесь к своим деканам. Их список найдёте с обратной стороны карты путеводителя. И да… Чуть не забыла. Декан Боевого факультета заболел и временно отсутствует, так что можете обращаться ко мне. А теперь выстроитесь в очередь!

Ученики засуетились, затолкались, а я словно примёрзла. Мне было страшно, вдруг случилась ошибка, и мы с Котей по чистой случайности попали в Академию, а сейчас всё раскроется, и меня будет ждать более суровое наказание.

— Лав, идём, — поймала меня за руку Мэй, когда нас чуть не разделили, и потянула вперёд.

В отличие от меня, ей явно не терпелось получить свой ключ, а я молилась только об одном, чтобы толпа учеников вытолкнула меня куда-нибудь в самый конец очереди. Может быть, тогда меньше людей увидят мой позор. Но, увы, закон подлости заранее занял для меня и Мэй место практически в самом начале. Перед нами было не больше пятнадцати человек.

Первыми к сундуку подошли Аника и Силика. Естественно. И как подошли… Не желая быть четвёртыми в очереди, они обошли впереди стоящего парня с желтощёким синим попугаем на плече и одновременно опустили в сундук руки. Даже осуждающий взгляд профессора Чарлин их не смутил. И через миг каждая из них вынула по одному увесистому медному ключу с круглым ушком. После с гордо поднятыми головами они направились к широкому проходу за столом. Не удивительно, что у них нет фамильяров. Заключить с такими контракт — всё равно что душу дьяволу продать.

Следующими ключи взяли парень с попугаем и, видимо, его друг, у которого я фамильяра не заметила. Только у них в руках оказались ключи, как синий попугай слетел с плеча хозяина и сел на шар. Тот засветился мягким лунным светом и погас, а попугай вернулся к хозяину.

Следующим был Шкаф. Немного ссутулившись, он подошёл к сундуку, освободил одну руку от чемодана «сестёр», вытащил ключ, подобрал чемодан и пошагал в дверь за столом. Всё это с угрюмым молчанием, которым при виде него на миг заразились другие ученики, и не оборачиваясь на своих товарищей.

Следующим оказался Принц — с королевской грацией он вынул ключ и чеканной походкой тоже направился прочь. За ним ключ достал Треугольник. И вот диво дивное — у него оказался фамильяр! Из кармана его пиджака выпрыгнула белая мышка, доскакала до шара, быстро его коснулась и юркнула обратно в карман ещё до того, как этот шар успел погаснуть. Я заинтересованно хмыкнула. Бытует мнение, что отчасти у фамильяров и хозяев схожие характеры.

За Треугольником к сундуку подошла девушка… Так, стоп! А где Сердцеед? Как я поняла, все эти «яблоки» с одной «ветки» и странно, что одного из них не хватает. Не знаю почему, но отсутствие Сердцееда мне совсем не понравилось. Даже на миг позабыла, что вот-вот раскроется моя ложь с Котей, и выглянула, чтобы осмотреть очередь перед собой. Но Сердцееда нигде не было.

— Кого-то потеряла? — раздался за спиной насмешливый и обволакивающий голос, от которого вопреки его очарованию у меня волоски на затылке зашевелились.

Я начала медленно оборачиваться, но только заметила рукав белой рубахи и синий пиджак на плече, как тут же отвернулась. За моей спиной раздалось заинтересованное «Хм».

«Какого… он не со своими дружками?!» — пронеслось в голове, а в животе закружился ледяной ветер, когда волоски возле моего левого уха шевельнулись.

— Аппетитное тело женщины, а личико невинного дитя…

Даже Котя не выдержал такой наглости. Только Сердцеед договорил, как кот зашипел и замахнулся на него лапой, но тот успел отпрянуть и усмехнулся:

— Смелая и дерзкая. Как я люблю…

Он зашёл с другой стороны:

— Меня, кстати, Дамиан зовут.

Я затаила дыхание, но, к счастью, в этот миг наша очередь снова двинулась. Однако стоило остановиться, я тут же почувствовала, как за моей спиной встали ближе положенного.

— Неужели даже не обернёшься?

«Да лучше я ещё раз с лейтенантом Мечей встречусь, чем обернусь», — невольно пронеслось в мыслях, и я сглотнула.

Тело даже через одежду защипало тепло с ароматом утреннего ветра и тонкими цветочными нотами. Хотелось задержаться и разобрать этот загадочный букет, но… бежать хотелось сильнее. Я сделала ещё один шаг и почти вплотную прижалась к Мэй, которая с нетерпением наблюдала за тем, когда же подойдёт её очередь. Выглянув из-за её плеча, я чуть не простонала. О белладонна! Ещё три человека. И даже не знаю плохо это или хорошо. С одной стороны могут раскрыть мой обман с Котей, а с другой Сердц… Э-э-э… Дамиан.

Но Дамиан вдруг перестал приставать. Только издал протяжное: «Хм-м-м», — и больше не приближался. Может потому что рядом была Мэй и могла его услышать? В любом случае я выдохнула… И напряжённо вдохнула, когда подошла наша с Мэй очередь доставать ключ.

Мэй, чуть ли не спотыкаясь, поспешила к сундуку. Как предыдущие ученики она запустила руку в его тёмно-бордовое нутро. Замерла. Опустила глубже. Нахмурилась, но через миг её светлые брови изумлённо приподнялись, а когда она вытащила на свет ключ, с ее губ сорвалось восторженное: «Ого!»

Я же не спешила подходить, хотя места хватало для двоих. Приближалась к сундуку медленно и на ватных ногах, а когда Мэй освободила место и, шепнув, что ждёт меня за дверью, я только и смогла ответить отрешённое «Угу».

Сунув свой чемодан подмышку, чтобы освободить одну руку, я тяжело сглотнула и запустила её в сундук. Пусто. В нём не было даже дна. Я испугалась, что мой обман с Котей уже разгадали и решили так наказать, но вдруг ладонь закололо магией, а потом их коснулась прохладная медь. И только я сомкнула пальцы, как почувствовала, что вместе со мной за ключ ухватился кое-кто ещё. Его горячее прикосновение обожгло мою ладонь, и я невольно подняла взгляд.

— Смотрите-ка, всё-таки оглянулась, — улыбнулся… нет, скорее самодовольно ухмыльнулся Дамиан.

— Не задерживаем очередь! — вырвал меня из ступора голос профессора Чарлин. — Берём ключ и идём дальше!

Встрепенувшись, я выдернула свой ключ из пальцев Дамиана, чем ещё сильнее его позабавила и поспешила к белому шару. Вот тут-то меня паника и захлестнула.

— Эм… Котя… — прошептала слабым голосом, не зная, что делать.

Одно дело просто позориться, а другое опозориться с Дамианом за спиной. Но кот удивил. Окрасившись в чёрный, сам спрыгнул с моего плеча на стол и приложил лапы к шару. В горле пересохло. Ладонь с ключом вспотела, а сердце часто забилось. Секунды тянулись минутами, и мне казалось, что либо сейчас земля разверзнется и меня поглотит, либо столп пламени испепелит, либо… В итоге я не выдержала: опустила голову, прячась за полами шляпки, и зажмурилась, ожидая смешки, улюлюканье или строгий голос профессора, но…

— Поторапливаемся, поторапливаемся, поторапливаемся! Один ушёл — второй пришёл! — опять потребовала профессор Чарлин, а я распахнула глаза и увидела, как Котя убирает лапы со светящегося шара.

«Как такое возможно? — поразилась я, заспешив вместе с котом в сторону дверей, где нас уже ждала Мэй. — Котя же не мой фамильяр!»

— Тебе что-то тот тип сказал? — поинтересовалась Мэй, когда мы оказались в коротком коридорчике с лестницей.

Она кивнула в сторону сундука, и я оглянулась. Дамиан только-только доставал свой ключ. Он делал это неспешно, грациозно, при этом не сводил с меня своего тёмного взгляда. А стоило ему заметить, что я оглянулась, как на его губах опять заплясала улыбка.

«Чёрт!» — пронеслось в моей голове, и я поспешно отвернулась. Нужно поскорее сваливать отсюда. Быстро ответив Мэй, что причина моей бледности простое волнение, я заторопилась по лестнице вниз к дубовым дверям, на которых были нарисованы шесть гербов факультетов: сокол, дельфин, единорог, ворон, уроборос и пчела. А когда мы вместе с Мэй их распахнули, я вовсе позабыла о том, что от кого-то там бегу.

Перед нами раскинулся огромный полукруглый, похожий на дольку лимона, зал. Его правая стена — это два высоченных, почти под самый потолок, окна и огромный камин с дымоходом, напротив которого стояли такие же, как в зале с деревом, бордовые диванчики, кресла и небольшие деревянные столы. А полукруглая стена — это четыре яруса длинных балконов, лестниц и дверей комнат. Кроме них, внизу было ещё две двери и тёмный проход, ведущий, наверное, в подвал.

Ученики суетились, расселялись по своим местам. Тут и там распахивались двери, а один черноволосый парень у железной лестницы в противоположной от нас стороне пытался втащить на второй этаж огромную сумку с вещами. Он волочил её за собой, постепенно поднимаясь по ступенькам, и всё время извинялся, что мешает пройти другим ребятам.

— Эй! Давай помогу!

К нему спустился светловолосый ученик, одетый в форму Академии: белую рубаху, чёрный в жёлтую полоску галстук, тёмно-синий (почти чёрный) пиджак с жёлтой окантовкой и эмблемой на груди, которую я не смогла рассмотреть, но предположила, что это единорог, тёмно-синие штаны и до блеска начищенные чёрные ботинки. Уже вдвоём они подхватили сумку за её длинные лямки и понесли вверх.

— Меня зовут Лекс, — представился парень в форме Академии, — третий курс, а ты…

— Ещё увидимся, — вдруг раздался шёпот за моей спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась, когда Дамиан вместе с Принцем и Треугольником (сестёр и Шкафа с ними не было) направлялись ко второй лестнице слева от меня и Мэй. Бр-р-р… Его слова прозвучали точно многообещающее проклятие, угроза или предупреждение… с долей шарма.

— Ох, Лав, как же направить магию в ключ?

Мэй смотрела на свою ладонь, где лежал медный ключ, так, будто хотела его загипнотизировать.

— Разве ваш учитель в школе не объяснял? — удивилась я.

— Может и объяснял, — смутилась Мэй. — Я как-то сломала ногу — неудачно спустилась по лестнице и пропустила месяц занятий… Наверное, тогда…

Она печально вздохнула и опять опустила взор на ключ.

— Ладно, смотри, — подошла к ней я и подняла свой. — Собери немного магической силы на ладони…

— Угу, — кивнула серьёзная Мэй.

— А когда ладонь начнёт покалывать, представь, будто ключ впитывает твою магию.

— Угу…

Ключ на моей ладони завертелся, а как остановился, его конец с резьбой указал на лестницу слева от нас, по которой недавно поднимались прихвостни сестёр.

— Ого! — восторженно выдохнула Мэй и сконцентрировалась на своём ключе.

— Только смотри, — предупредила я. — Не переборщи, а то…

Договорить не успела — она всё-таки переборщила. Ключ Мэй завертелся волчком, а когда она попыталась его остановить и сжала в руке, он дёрнулся и потащил её вперёд, за собой.

— Ай! — чуть ли не клацнула зубами от резкого рывка Мэй и выдала испуганное: «О-о-о!», — когда «наевшийся» магией ключ сначала заметался, а потом неумолимо потянул её на лестницу.

— П-простите… Пожалуйста, простите! — принялась извиняться она каждый раз, как толкала учеников на пути или чуть ли их не сшибала. — Расступитесь! П-пожалуйста, расступитесь!

Под раздачу попали дружки сестёр. Правда, они успели прижаться к стене и посмотрели Мэй вслед — Принц с презрением, Треугольник с удивлением, а Дамиан с восторженной улыбкой.

— Лав! — крикнула Мэй, успев ухватиться одной рукой за один из прутьев кованого ограждения балконов прежде, чем ключ успел утянуть её дальше. — За меня не волнуйся! Потом увидимся, и я… Ай!

Ключ опять дёрнулся, словно попасть в замочную скважину для него было вопросом жизни и смерти, а Мэй не удержалась и опять побежала за ним, а я тяжело вздохнула и пошла искать свою комнату.

— Ну что, Котя, — опустила взгляд на всё ещё чёрного кота у моих ног. — Идём?

— Мяу.

Ориентируясь по тому, куда мне указывал ключ, я быстро нашла дверь в свою комнату. Она была на втором ярусе балконов или на третьем этаже, если это можно было так назвать, практически напротив трубы камина. С тихим и приятным щелчком я открыла дверь и переступила порог места, которое обещалось стать моим домом на целых четыре года моей жизни. И надо сказать, дом был пусть просторным, но довольно скромным.

Всего одна комната с единственным окном напротив входа, откуда проливался дневной свет на широкий деревянный стол и два лакированных стула с высокими спинками. Слева и справа стояли две кровати, на каждой из которых лежали по две стопки из одежды. Ещё были два шкафа для одежды и с левой стороны у стены две миски и единственная двухъярусная когтеточка с домиком. Котя мигом забрался на самый верх и принялся довольно вылизываться, а я поджала губы и прикрыла за собой дверь. Похоже, хранители всё-таки приняли меня за хозяйку Коти, раз принесли сюда когтеточку. Странно всё это… И тревожно.

— Котя, признавайся, — строго посмотрела на него. — Ты что-то от меня скрываешь?

Но тот только с презрением на меня посмотрел, широко зевнул и отвернулся. А я обречённо вздохнула. Нет, от Коти я точно ничего не добьюсь. Даже если бы он умел говорить. И мне бы впору порадоваться, что проблем никаких не возникло, так еще и не одна. Однако… Странно все это и грустно, потому что ни у кого из преподавателей спросить о Коте вряд ли получится — меня могут из-за него попросту отчислить. Поэтому разумнее держать язык за зубами и по возможности закопаться с головой в книги.

«Или разговорить кота», — в шутку подумала я и, жалея, что не понимаю кошачьего, кинула свой чемодан на серо-голубое покрывало кровати, а тот, что принадлежал Мэй — поставив на пол. Ощутив легкость, глубоко вдохнула. В комнате пахло… Ничем. Если ничем можно было назвать запах каменныхстен и слегка влажного деревянного настила на полу. А в целом создавалось впечатление, будто до моего прихода в этом месте никто никогда не жил. Хотя профессор Чарлин упоминала, что раньше здесь обитал кто-то из четверокурсников, и судя по двум кроватям — целых два четверокурсника.

«Интересно, кто станет моим соседом?» — подумала я, заранее опечалившись, что это не Мэй. Иначе бы она оказалась здесь первой, потому что убежала ещё вперёд меня. Если только, конечно, перенасытившийся магией ключ не решил её погонять по этажам.

Я ещё раз осмотрела комнату и заметила на столе два сложенных пополам пергамента. Оба были чистыми, но стоило мне коснуться одного из них, как на нём проступили чернила и появилась надпись: «Карта Академии. Если вам нужно сменить этаж, коснитесь его пальцем», — и на этом всё.

— Хм… — заинтересованно я протянула и развернула пергамент.

На его чистом полотне тут же начали проявляться чернильные полосы и вскоре сложились в карту Академии, где каждая комната была подписана. Сейчас на пергаменте был нарисован второй этаж. Ректорская, учительская, кабинет чар, истории магии… Ого! Музей и кабинет артефактов. Я перестала изучать главную башню и подняла взгляд выше, где красовалось красное пятнышко в полукруглом отсеке под названием: «Красная башня», — и под ними мельче: «Западные спальни».

Я ещё раз хмыкнула и подняла взгляд выше, где были прямоугольные рамки с надписями: подземелье, подвал, цокольный этаж и восемь этажей. «Если вам нужно сменить этаж, коснитесь его пальцем», — вспомнила я указание и коснулась надписи с первым этажом. Буквы на миг вспыхнули красным и линии на карте стали меняться, пока не приняли очертания первого этажа. Парадный двор, вестибюль, большой зал, главная гостиная (там ещё была пометка дерева), кабинет трансформагии, ведовства, растениеводства, фармагии, внутренний и задний двор, тренировочная площадка, арена…Арена? Зачем в Академии арена? Так, ладно, потом разберёмся. А вот красной точки уже нигде не было. Получается, карта показывала даже моё местоположение или своё. Удобно.

Из чистого любопытства я выбрал восьмой этаж, и там оказалось лишь одно помещение — кабинет директора.

«Сижу высоко — вижу далеко», — усмехнулась я и перевернула карту, чтобы ознакомиться со списком деканов. Интересно было, как зовут нашего. Однако его в списке не нашла. В столбце, где были нарисованы все те же цветные гербы факультетов, я нашла всего пять имён, среди которых оказалась профессор Нанелла Чарлин. Как оказалось, она была деканом Поддержки. Надо же! Мэй наконец-то повезло! Наверное… А вот напротив нашего герба — сокола — имени не было.

Я резко вздрогнула и обернулась, когда дверь открылась и в комнату ворвался шум учеников. На пороге стояла кудрявая светловолосая девушка в голубой тунике и белых брюках.

«Мэй?» — чуть не слетело с моих губ, но это оказалась не она.

— Уф! — поставила на пол чемодан соседка и обратила на меня взор карих глаз, который не только отличался от Мэй цветом, но и своей цепкостью.

Да и вообще моя соседка не выглядела такой мягкой и наивной, как Мэй, а скорее… хм… пробивной и противоречивой. В ней и в том, как она держалась, чувствовался стержень. Лисий разрез глаз придавал немного хитрецы, а веснушки на носу добавляли игривости.

— Привет, сосед! — бодро она меня поприветствовала. — Не будем тянуть и перейдём сразу к знакомству?

Она вновь подхватила свой чемодан, быстро оценила, что левая кровать моя и под внимательным надзором Коти отправилась к правой. Последовав моему примеру и кинув чемодан на пол, она отряхнула руки и протянула мне ладонь для приветствия.

— Я Ванессия. Но ты, сосед, можешь меня звать просто Несс.

Она подмигнула.

— Всё-таки жить вместе будем.

— Лаветта, — ответила я на рукопожатие. — Или просто Лав.

— Чудненько! На том и порешим, — улыбнулась Несс.

А я отметила: пусть они с Мэй немного похожи, но до ее лучезарности Несс было далеко. Не знаю почему, но эта мысль то ли расстроила меня, то ли напрягла.

Глава 9

Я выглянула из комнаты, в надежде встретить Мэй и отдать ей чемодан, но нигде ее не нашла — наверное, еще рано. Поэтому я вернулась обратно и, чтобы не тратить время впустую, принялась разбирать свои вещи.

Пусть я не совсем была настроена на разговор (все мысли занял Котя и, белладонна его побери, Дамиан со своими странными намерениями), но Несс все-таки удалось меня немного расшевелить, отвлечь и прогнать своим звонким голосом неловкое молчание комнаты. Так из нашей беседы я выяснила, что она полукровка. Ее мать была из магического мира, а отец из простаков, поэтому она изначально училась в магической школе и в отличие от Мэй знала о магии не понаслышке. А еще она тоже поступила на Боевой факультет, хотя до конца в не верила, что у нее это получится, и очень сильно удивилась письму из Академии.

— Ухты! Это что? — заметила она, как я достала из чемодана прямоугольный террариум и аккуратно поставила его на стол.

— Это… — задумалась я, наблюдая, как маленькая зачарованная палочка со щёткой из конского волоса на конце поднялась в воздух и пощекотала лепестки одного из трёх розовых цветков.

Тот мигом выпустил розовое облако. Оно ударилось о закрытую стеклянную крышку террариума, заскользило по ней завитками, а когда рассеялось, вниз упала фиолетовая капля и задела второй цветок, который тоже выпустил розовое облако. Название им я так и не придумала…

Сбежав из дома после стычки с лейтенантом, я не просто так отправилась отсиживаться в ботанический сад тётушки Марты — женщины буквально помешанной на растениях. Именно она присмотрела за цветком ротангового мужика, чтобы я могла спокойно вернуться домой и не волновалась до отправки в Академию. Так что если капитан Мечей и решил бы его отобрать, он попросту бы его не нашёл. А ещё Марта помогла мне сначала «законсервировать» цветок, чтобы он не завял, а потом укоренить. И укоренить на…

— А… А на чём он растёт, это… — нахмурилась и приблизилась к нему Несс, а я спохватилась, вытащила бордовую накидку и спрятала за ней террариум.

— Это «огнестраст», — нашлась я с названием, заодно решила отдать должное испытуемому, который поучаствовал… кхм… скажем так, в раскрытии потенциала этого цветка.

Лейтенант Мечей же маг огня, вот пусть и будет огнестрастом. Лишь за это ему стоит меня простить, хоть я и не чувствовала себя виноватой. Совсем-совсем.

— Хм… — выпрямилась, потирая острый подбородок Несс. — Никогда о таком не слышала.

— Разновидность страстоцветов, — пояснила я, возвращаясь к чемодану. — Вывела случайно.

— Страстоцветов? — удивилась Несс. — А-а-а… Ты из таких?

— Каких? — замерла я и хмуро на неё посмотрела.

— Ну… — замялась Несс. — Ты же ведьма, вот я и подумала, что ты одна из…

Она покрутила ладонью, не осмелившись закончить свою мысль, но я и так догадалась.

— Нет, я не из Опиумных ведьм.

Опиумные ведьмы или Дурман ковен, как называют их объединение — люди, торгующие любовью, страстью и всем, что связано с похотью и близкими к ней пороками. Раньше эти ведьмы были самыми богатыми и влиятельными, потому что купить любовь желал чуть ли не каждый второй. Но только каждый сотый мог позволить себе приобрести заветный флакончик с зельем, пусть его и предупреждали, что эта любовь лишь обман.

Исторически известно, что подобные приобретения ни к чему хорошему не приводили, а ложная любовь ничем хорошим не заканчивалась. В лучшем случае незадачливому любовнику продавали низкосортное зелье, которое быстро выветривалось и получалась одна возможная развязка из двух: расставание с любимым или покупка нового флакона и почти пожизненная зависимость от ведьмы, что происходило чаще всего, потому что «дешёвая любовь» имела больший спрос. Но бывали зелья посерьёзнее, следовательно несли они более серьёзные последствия. Например, одержимость.

Одурманенный влюблялся в кого-то по-настоящему и потом мучился от тревог, которые сам не понимал. Разрывался между настоящей любовью и ложной, в итоге впадал в депрессию и лишал себя жизни. Если, конечно, кто-то из родственников вовремя не пригласил мага или ведьму, способных распознать влияние любовного зелья. Тогда одурманенного можно было спасти. А бывало, что одурманенный так и не встречал настоящую любовь, а ложная была настолько сильна, что напрочь сносила ему крышу. Он ревновал свой объект страсти абсолютно ко всем и всему, пока не приходил к решению убить его или её, чтобы он или она не достались никому. О-о-о… Такие одержимые люди творили просто ужасные вещи и не только с живыми, но и с мёртвыми — страшный сон не только инквизиции или полицмагов, но и некромантов, которые трепетно относятся ко всему, связанному со смертью. Что они повидали, работая с такими жертвами… Бр-р-р. Врагу не пожелаешь.

По этим причинам Опиумных ведьм признали низшей кастой, а потом вовсе издали закон, запрещающий продавать и применять любовные зелья, но погоня за «страстью» на этом не закончилась. Бытует мнение, что именно Опиумные ведьмы создали первые духи из вождецветов, которые так дороги в нынешнее время и так популярны среди людей. Но к счастью, в отличие от зелья они безопасны. Зато невероятно прибыльные. И буквально озолотили своих создателей.

Я понимала, почему Несс так напряглась, когда подумала, что я одна из Опиумных ведьм. Если уж кто и славится хитростью, изворотливостью да не чурается подлых поступков, так это именно они — Опиумные ведьмы. В своё время из-за любовных зелий их так хорошо окунули в грязь лицом, что они стали самыми непредсказуемыми и коварными. Мало кто бы хотел жить с такой соседкой. Но благо Несс хватило моих объяснений, что у меня с сестрой есть фармагический магазинчик, где я «случайно» и вывела огнестраст. Она успокоилась, и мы продолжили разбирать свои вещи.

— Хм… — заинтересованно хмыкнула я, вытаскивая из чемодана то, что совсем не ожидала в нём найти — белую бумажную коробку с переливающимся разным названием: «Волшебные пряники». И сверху на ней была нацарапана надпись: «Лекарство от тоски».

«Лав…» — догадалась я, когда со смутным предчувствием приоткрыла крышку коробки. Прошло уже много времени с того момента, как в стычке с лейтенантом Мечей я уничтожила торт с поздравлением, а вот второй мы припрятали до тех пор, пока не приведём в порядок наш магазинчик, но так про него и забыли. Две недели он простоял в шкафу и ни капли не испортился. Был всё такой же белый, аппетитный, только немного помятый и смазанный. Однако даже так надпись: «Пшёл нахрен этот Академический Совет» читалась прекрасно. И аромат от торта был такой, что у меня засосало под ложечкой.

— Несс, хочешь перекусить? — предложила я.

— Ещё бы! Обед всё-таки уже прошёл. Кстати, кажется, профессор говорила, что нас покормят здесь…

Не успела она замолчать, как комнату озарила янтарного цвета вспышка, а на столе послышался звон. Котя на когтеточке зашипел, спрыгнул на пол и спрятался в домик, поблескивая оттуда глазами. Я же чуть торт не выронила, а Несс тихо воскликнула. Но стоило вспышке рассеяться, как мы увидели на столе четыре золотых тарелки, наполненных разнообразной едой, а ещё ложки, вилки, нож и кубок с чаем.

— Вот это да… — прошептала Несс, вдохнув аромат от картофеля с подливкой и отбивной.

А когда я поставила на стол ещё и торт, её глаза вовсе округлились, и она повторила громче:

— Вот это да!

— Даже не спрашивай, — поймала я её удивлённый взгляд и убрала подальше террариум, чтобы не мешался нам обедать. — Угощайся.

Уже после еды мы совсем расслабились, а я подумала: как жаль, что Лив не попробовала торта, а отдала его мне. Слухи не врали, он оказался невероятно нежным и вкусным. Наверное, вкуснее него, я ничего не пробовала. И судя по тому, как его расхваливала Несс, ей тоже он пришёлся по вкусу. Даже Котя получил свою порцию воздушного крема. Завидев вкусняшку, он мигом выполз из укрытия и теперь довольный вылизывался. А стоило нам всем закончить трапезу, как комнату озарила очередная вспышка и вся грязная посуда исчезла со стола. А вместе с ней исчез Котя с когтеточки, и теперь он опять недовольно выглядывал из домика, что нас с Несс позабавил.

Остаток дня мы провели за непринуждённой беседой, делясь своими впечатлениями об Академии. Позабыли обо всём, даже об оставшихся в чемоданах вещах, и не заметили, как наступил вечер. Настало время ужина. Под бой невидимых курантов, отсчитавших ровно шесть ударов, мы принялись быстро переодеваться в новую учебную форму.

Как профессор и говорила, нам предоставили два комплекта одежды: повседневный и спортивный. Спортивный я оставила на потом, а вот в повседневный входили: тёмно-синий пиджак с красной окантовкой на вороте, карманах и рукавах, а ещё гербом слева на груди, белая рубаха, чёрный в косую красную полоску галстук, серый пуловер, тёмно-синяя юбка… Чёрные в красную полоску гетры (Шикарно! Обожаю гетры) и начищенные до блеска кожаные туфли на низком каблуке. Вот только у одежды был один существенный минус — она оказалась велика.

Надев первую юбку, я уже было расстроилась, как вдруг она замерцала бледным розовым светом и сменила размер, сев как влитая. С пиджаком, рубашкой, гетрами и туфлями произошло то же самое. И, наверное, ничего удобнее в моей жизни не было.

— Святая белладонна, я готова вечность это носит! — покрутилась я в новой одежде, которая нигде не топорщилась, не задиралась, не собиралась и была словно второй кожей, как вдруг поймала на себе удивленный взгляд Несс. Ей, между прочим, форма Академии очень шла и немного сглаживала угловатую фигуру, делая ее более женственной. — Что?

— Так ты тоже на Боевом факультете? — поинтересовалась она, продолжая разглядывать эмблему сокола на моем пиджаке.

— А я разве не говорила?

Она покачала головой и наконец-то подняла взгляд на меня:

— Нет, но ведьма на Боевом! Не верится! Это же просто невероятно круто! Насколько я слышала, все ведьмы на этом факультете были выдающимися личностями. Взять, например, Джину Флюмен — заклинательницу воды. Как она остановила цунами на Восточном побережье! Или Равинну Тьерру — говорящую с твердью. Она умела двигать горы! Но никто из них не сравнится с Эрис Вьёнлес…

Я почувствовала, как дёрнулся уголок моих губ.

— Эрис Бесстрашная была невероятной, — с придыханием продолжала Несс. — Она смогла покорить самую капризную стихию — пламя, да так, что оно слушалось её без слов! Ох… Надеюсь, мне тоже достанется магия огня… Или тебе. А лучше нам обеим, — улыбнулась она и, вдруг обняв меня за шею, как это делают мальчишки, произнесла на ухо, точно нас мог кто-то подслушать: — А если ты прославишься, то я смогу всем рассказывать, что моей соседкой была Лаветта… Лаветта… Как там тебя?

— Флоренс, — смущённо произнесла я и добавила: — Но я не планирую прославляться.

— Да ладно! — отступила она и вскинула светлую бровь. — А что планируешь?

— Попасть в отряд Мечей.

Слава белладонне, лейтенант этого не слышал, а то, несмотря на молодой возраст, его б точно удар хватил. Но я, правда, с самого детства хотела присоединиться к боевым магам, чтобы не только бороться с плохими людьми, а заодно выяснить, что же случилось с моими родителями. И лучше всего для этого подходили Мечи. От них сложно скрыть какую-либо тайну, если, конечно, того не пожелает сам капитан Мечей, главнокомандующий магических войск или король Вальварии. Поэтому даже случившееся в магазинчике не изменит моих планов.

Несс не удержалась и прыснула:

— Всего-то попасть в отряд Мечей… По-моему, это всё равно, что прославиться. Ты же знаешь, что большинство боемагов становятся простыми полицмагами или телохранителями. Лишь лучшие из выпускников имеют шанс присоединиться к Мечам или хотя бы Теням. Кстати, если уж не хочешь славы, то Тени тебе больше подойдут.

— Знаю, но всё же… — вздохнула я.

Да, помимо Мечей, существовал ещё один отряд — Теней. Там тоже были могущественные маги, некоторые даже не уступали по силе Мечам, но многие из них не годились для открытых битв. Зато обладали другими выдающимися талантами, помогающими им работать из «тени». Например, талант скрытности. Именно участники отряда Теней собирали сведенья на самых опасных и трудноуловимых преступников, незаметно за ними наблюдали, а порой вовсе были рядом с ними под чужой личиной. Или просто шпионили за кем-нибудь влиятельным и опасным, или передавали секретные письма. Убийства без лишнего шума тоже были на их совести, да и всё, что нужно делать без шума и тайно делали они. Ах да! Ещё все некроманты входили в отряд Теней, так что тамошних ребят считали немного… странными. И самое интересное: никто не знал, где их штаб. Считается, что его вовсе нет, а все приказы Тени получают индивидуально, после чего их выполняют и докладывают о результате вышестоящим. Но никто, кроме главнокомандующего, капитанов и лейтенантов не знают участников скрытого отряда. Хотя капитан Теней порой на людях появлялся, когда это от него требовалось (поговаривали, что он жуткий тип, при виде которого мигом мурашками покрываешься), а больше его никто и никогда не видел. Точно в воду канул.

— Хочешь прославиться или нет, но попадёшь в отряд Мечей, о тебе тут же заговорят. А вот надолго или нет — это уже зависит от тебя и твоих поступков, — философски заметила Несс.

— А ты куда хочешь?

— Пф! Что за глупый вопрос? — продолжая на меня смотреть, двинулась она к двери и подмигнула. — Конечно, в отряд Мечей!

Но не успела Несс сделать второго шага, как послышался грохот.

— Ай! — запрыгала она на одной ноге. — Вот объясни мне: у тебя чемодан с чарами на вместимость. На кой тебе второй сдался?

— Второй? — озадачилась я, а потом вспомнила: — Мэй!

Щёки опалило румянцем стыда, и я ринулась на выход. Я совсем позабыла о Мэй и её чемодане. От мысли, что она могла меня где-нибудь ждать или искать, стало невероятно стыдно, а ещё почему-то страшно от того, что она подумает обо мне что-нибудь плохое.

Оказавшись снаружи, я тут же перегнулась через железную ограду балкончика и стала выискивать Мэй среди множества спешащих на ужин учеников. К счастью, найти её оказалось просто — благодаря своим светлым кудрям она сильно выделялись на фоне других ребят. И одетая в форму ученика факультета поддержки: в точности такую же, как у меня, только с голубыми полосками — Мэй скромно стояла возле одного из диванчиков, осторожно прислонившись к его спинке, и смотрела куда-то правее от меня.

— Мэй! — позвала её и махнула рукой.

Она тут же встрепенулась, заулыбалась и помахала в ответ, а у меня от сердца немного отлегло. Кажется, Мэй на меня не злилась, но я все равно рванула с места, желая поскорее к ней спуститься и, не заметив перед собой человека, в него врезалась.

— Эй! Осторожнее! — поймал меня за плечи и отстранил от себя парень, чей голос показался знакомым. — Опасно бегать по этажам.

Я подняла взор от эмблемы единорога на пиджаке и встретилась со взглядом строгих зелёных глаз. Да и сам парень показался мне строгим, особенно с нахмуренными бровями. В его чуть длинном лице чувствовалась некая важность, которую не могли разбавить слегка растрёпанные светло-русые волосы. И белладонна меня побери, спорить с таким точно нельзя, однако судя по тому, как преобразилось его лицо, когда раздался ещё один голос, можно попробовать найти компромисс.

— Что тормозим, Лекс? — рядом показался тот самый парень, который помогал мне остановить взбесившийся чемодан.

Сейчас он, конечно, выглядел, как и все ученики Академии: в тёмно-синей форме с… хм… красными полосками и эмблемой сокола на груди. Вот только если Лекс был весь подтянутый и притянутый — казалось, что даже галстук его вот-вот придушит — то этот явно любил свободу и вольности. Галстук ослаблен, воротник белой рубахи на две пуговицы расстёгнут, лёгкая щетина всё так же осталась на его щеках, волнистые чёрные волосы собраны в небрежный хвост… А губы растянула радостная улыбка.

— Ба-а-а, да это же чемоданчик!

— Чемоданчик? — не понял Лекс.

А я попыталась натянуть на глаза шляпку, которой на голове не оказалось. Так спешила, что поспешила и забыла её надеть.

— Уже забыл? Я тебе рассказывал про первогодку, которая в одиночку пыталась остановить сбрендивший чемодан Хоста. Тогда ни одна трусливая задница с места не сдвинулась, а она поступила как герой! — хлопнул он Лекса по плечу, а мне подмигнул. — Так что не смей ругать героя, — он опустил взор на мой пиджак и его тёмные брови взметнулись вверх. — Тем более с моего факультета…

У Лекса мигом морщинка разгладилась меж бровей, а лицо посветлело от осознания. Мне же от такой чести нести звание «героя» захотелось провалиться сквозь землю. Я смущённо отвела взор и… увидела, как в сторону Мэй направляются Аника и Силика, за спинами которых был Шкаф. Зная везучесть Мэй, я забеспокоилась — тревога кольнула сердце.

— П-прошу меня простить, — выдавила я кривую улыбку, развернулась на каблуках и бросилась ко второй лестнице (слава белладонне, их две), а вдогонку мне прозвучали слова:

— Эй… Эй! Погоди! Имя хоть назови!

Но я даже не оглянулась. Приходилось лавировать между учениками, чтобы в спешке ещё с кем-нибудь не столкнуться. Кого-то мне удавалось миновать без проблем, а кого-то я задевала плечом и получала вслед упрёк, но мне было всё равно, потому что я старалась видеть происходящее у диванчика напротив камина, но то и дело перед глазами маячили люди. Это как… Как едешь в карете, смотришь в окно куда-нибудь вдаль, например, на поле, где пасутся коровы, а мимо проносятся стволы деревьев, на миг загораживая картинку. То же самое было и здесь.

Вжух — мимо промелькнул ученик, а между Мэй и сёстрами осталось не больше двух шагов… Вжух. Вот они говорят. Вжух… Я уже спускаюсь по лестнице, а Мэй стоит ко мне спиной и задумчиво смотрит вслед покинувшим башню сёстрам и Шкафу за их спинами.

— Эй, Мэй! — почти подбежала я, а она вздрогнула, явно не ожидая, что я зайду с другой стороны, и обернулась:

— Ох, Лав! И напугала же ты меня…

Я поискала в её лице признаки обиды или разочарования, но даже намёка не нашла, что её могло что-либо расстроить. А Мэй перестала держаться за сердце и одарила меня светлой улыбкой.

— Фух! Наконец-то ты здесь! Думала, от тоски помру…

Мои щёки потеплели от смущения.

— И… И давно ты ждёшь?

— Может час, два или больше, точно не помню, — совсем смутили её слова.

Я опять попыталась спрятаться за полами шляпки, но вовремя опомнилась, что её нет.

— Мэй, ты прости меня. Я совсем забыла о твоём чемодане…

— Чемодане? — на миг озадачилась она и тут же опомнилась: — А, чемодан! Да пустяки. В нём всё равно нет ничего ценного, тем более я пообещала сама тебя найти. Так что это ты прости, что я заставила тебя приглядывать за ним до вечера. А то как подумала, что понятия не имею, где твоя комната и придётся во все двери стучаться, так решила подождать до ужина.

— Тогда почему все это время ты была здесь? — удивилась я.

— А-а-а, это… — нахмурилась Мэй, а я поразилась тому, как быстро меняется выражение её лица в зависимости от настроения. — Понимаешь…

Она придвинулась ко мне ближе.

— Меня поселили к третьекурснице, а она… Ну… немного странная. Мрачная какая-то, отстранённая, бледная, точно призрак. Я пыталась её разговорить, но она только раз мне ответила — назвала имя. Вот я и подумала, может, чем не понравилась ей, и решила, что лучше подожду тебя…

— Мэй, — раздался за её спиной низкий и приглушённый женский голос, будто говорящая боялась, что её услышат.

Мэй опять вздрогнула и обернулась, а я увидела миниатюрную девушку с длинными тёмными волосами, почти бесцветными глазами и одетую во всё чёрное. Не тёмно-синюю форму с полосками, как у остальных учеников, а именно чёрную! У неё даже рубаха была чёрной, и на фоне этой черноты алел галстук, точно продолговатое пятно свежей крови.

— Ты забыла свою карту, — медленно протянула она сложенный пополам пергамент.

— Спасибо, Церара, — поблагодарила Мэй, а та, продолжая смотреть на неё немного жутким и потусторонним взглядом, медленно изогнула алые губы в улыбке, будто в её власти была вечность.

— Тебя проводить в большой зал?

— Нет, не стоит. Я тут с подругой говорю, так что немного задержусь…

— Хорошо, Мэй. Тогда я пойду.

— Конечно, иди, Церара, — издала чуть нервный смешок Мэй. — И спасибо за карту!

— Не за что, Мэй.

Всё с таким же отрешённым видом девушка «поплыла» к выходу из жилой башни, а Мэй облегчённо выдохнула и прошептала:

— К этому нужно привыкнуть.

Это точно Мэй… Это точно…

— Так, твоя соседка некромант? — улыбнулась я, уже догадавшись о причине чуть ранее упомянутой странности.

— Да, это моя соседка… Стоп, погоди! Она что? Некромант? — удивилась Мэй, а потом выражение её лица переменилось, и она хлопнула себя ладонью по лбу. — Точно! Как же я сразу не догадалась! Мне так стыдно, Лав… Не стоило сегодня от неё убегать.

— Думаю, она этого даже не заметила, — проводила я взглядом Церару, которая дождалась девушку в такой же форме, и уже вдвоём они покинули башню.

Быть некромантом сложно. Не всякому по силам выдержать столь тесное и ежедневное общение со смертью, как они. Тем более частое явление, что не ученики выбирают для себя некромантию, а некромантия выбирает их. И эта сила настолько грубая, истощающая и угнетающая, что людям приходится её изучать, чтобы обезопасить себя и окружающих. Но не все могут быть к ней готовы, почему ломаются. И так от некогда светлых и жизнерадостных людей остаются только их тени.

К счастью, такое происходит не всегда. Большинство все же сильные духом ребята, а кто-то просто смиряется и привыкает, но, насколько я знаю, во всех Академиях есть негласное правило: «Не обижать некроманта». К счастью, сами они никогда не задираются, им банально не до этого. Да и простыми оскорблениями их сложно вывести из себя, но если кто-то всё-таки умудрился их задеть и они потеряли над собой контроль — могут произойти страшные вещи.

Успокоить, а тем более убить обезумевшего некроманта очень сложно. Мало того что он умеет заживлять раны, сращивать отсечённые части тела и необязательно от своего, так ещё начинает поднимать и призывать вокруг себя всё и вся давно умершее. Однако из-за спутанных чувств не может контролировать нежить, и она месит что хочет. А если к некроманту попытается приблизиться кто-то живой, то он начинает вытягивать из него жизнь, пока не поглотит душу. После свежий труп тоже превращает в нежить. И самое ужасное, что может случиться: сам некромант станет нежитью — личом. Вот тогда пиши пропало.

Лич — это король нежити. А если есть король, то ему нужна земля и «пропитание» его «народу». Всё это могут дать живые, что для них хуже смерти. И если с нежитью способны справиться маги огня — просто их испепелить, то с личом несколько всё сложнее. Там нужен либо на редкость высокоуровневый маг огня, либо один сильный или несколько среднеуровневых магов света способных изгнать все души, поглощённые некромантом прежде, чем он обратился в лича. Так что если кто и заслуживал по праву звание самого сильнейшего мага — это некромант. Но, увы, его сила всё равно, что проклятие. Именно поэтому некромантов всегда выделяют среди учеников и отделяют, чтобы обучить особым умениям. Не завидую я этим ребятам, и очень надеюсь, что магия тьмы меня не изберёт.

Мэй смотрела вслед Цераре с долей печали и погасшим взглядом. То ли тоже знала про нелёгкую судьбу некромантов, то ли…

— Мэй…

Всё ещё со стеклянным взглядом она оглянулась на меня.

— Что тебе сказали сёст… Аника и Силика?

— А-а-а, да ничего особенного, — её глаза вновь ожили и заблестели. — Пожелали мне удачи в учёбе и попросили не разрушать Академию.

— Серьёзно? — вскинула я бровь.

— Ага. И ещё так вежливо! Даже «пожалуйста» сказали. Да ты не переживай, — успокоила она. — Пусть Аника и Силика любят хулиганить, но они хорошие. Скоро ты это и сама поймешь.

— В смысле?

— Ну, ты с ними на одном факультете.

— Что? — вскинулась я и почувствовала, как от щёк отхлынула кровь.

— У вас форма одинаковая, и не удивительно, что вы оказались на одном факультете. Я слышала, Аника и Силика очень талантливые маги, а ты первая за долгое время ведьма на Боевом. Уверена, они еще захотят с тобой подружиться, — «обрадовала» меня Мэй. — Ладно, пойдем в большой зал, а то нехорошо будет, если опоздаем к ужину. Та-а-ак…

Она развернула карту, которую принесла для нее Церара, а я, было, сунулась в карман пиджака за своей, но ни ее, ни ключ от комнаты не обнаружила. Досадно. Нужно вернуться к Несс, пока она никуда не ушла, а заодно объясниться, почему я так внезапно убежала.

— Эм, Мэй, я тут… — начала я и осеклась, когда услышала с лестницы:

— Ла-а-ав!

К нам подбежала запыхавшаяся Несс и протянула мне карту с ключом.

— Фух! — смахнула она светлые пряди со лба. — Ты так внезапно ушла, что забыла карту с ключом. А я заметила и… И поспешила за тобой. Но из-за Коти… Фух! Думала, не догоню. Он… Это нечто! Сел, значит, в дверях и ни туда и ни сюда. Замучилась его уговаривать, чтобы он определился: хочет с нами идти или нет. А когда попыталась его подвинуть… Ты бы видела, как он на меня посмотрел!

Она усмехнулась и выпрямилась:

— В итоге пошел дальше спать, а я сразу за тобой…

— Спасибо, Несс, — краснея за Котю и за себя, я забрала ключ с картой. — Из-за переезда он сегодня весь день сам не свой… Знакомься, это Мэй, — представила я девушек друг другу. — Мэй, это моя соседка Ванессия.

— Можно просто Несс, — тут же протянула она руку и широко улыбнулась, отчего в уголках карих глаз появились лучики морщинок.

— О-очень приятно! А… А я… Я Мэй. Но ты уже и так это знаешь… — отвечая на рукопожатие, покраснела Мэй.

Я же хмыкнула и подивилась тому, как умудрилась при первой встречи с Несс спутать ее с Мэй, потому что они совершенно разные. Мэй ниже ростом, хрупкая, стеснительная и воздушная, а Несс высокая, с широкими плечами, уверенная, да и выглядела более загорелой, нежели Мэй, кожа которой поражала бледностью. А волосы Несс отливали золотом, а не серебром. Но вот что действительно было у них общее — это общительность и непосредственность. Пока мы шли в большой зал, ориентируясь по карте, которая восхитила и Мэй, и Несс, они быстро нашли общий язык, чему я только подивилась. Мне же всегда было сложно так легко заговорить, а тем более подружиться с людьми. И на миг я даже почувствовала себя…

— Эй, Лав! — толкнула меня вбок и выдернула из мыслей Несс. — Скажи, что огонь круче других стихий!

— Ничего подобного! — возразила Мэй. — Каждая стихия по-своему сильна и полезна, поэтому не стоит зацикливаться только на огне, а тем более расстраиваться, если достанется какая-нибудь другая. Правильно, Лав?

Две пары глаз: небесно-голубые и шоколадно-карие, — в ожидании и нетерпении на меня посмотрели, а я улыбнулась и подумала: «Может и не лишняя в этом мире».

— Поживем, увидим.

Глава 10

В Большой зал мы прибыли почти самыми последними, а всё из-за белок. Эти чёрные бестии чем-то разозлили Гибривиуса, и тот молотил ветками по полу, отрезав нам путь и пытаясь прихлопнуть резвящихся грызунов. А они, непонятно, визжали то ли от ужаса, то ли от восторга… И каждый раз, как Гибривиус поднимал свои ветви, подёргивая хвостами, возвращались на место удара, чтобы потом вновь разбежаться и собраться. Так себе развлечение, если честно… Присоединяться к нему мы не решились, поэтому вместе с другими учениками из жилой Красной башни, воспользовались обходным путём. Но даже с подробной картой, отмечающей наше местоположение, мы чуть было не опоздали.

— Он просто огромный, — выдохнула Несс, когда мы оказались внутри зала, а Мэй добавила:

— И красивый…

Я подняла взор и затаила дыхание, дивясь тому, какие высокие в зале потолки. Казалось, будто наш с Лив двухэтажный дом здесь с лёгкостью поместится и крышей не чиркнет… И где-то там, наверху, между декоративными деревянными балками, порхали светящиеся эфирные мотыльки, похожие на полупрозрачных бабочек. А вниз свисали на толстых цепях четыре огромные люстры, и помимо них на изящно изогнутых деревянных балках у стен чуть покачивались кованые железные фонари без стёкол, без дна и без свечей. Внутри них подрагивали висящие в воздухе блуждающие огоньки, которые наверняка сдерживала магия, чтобы они куда-нибудь не упорхнули.

Света в зале было предостаточно, хоть солнце за широкими арочными окнами почти погасло, и в небе догорали последние «угли» заката, а вот с местами оказалось туго. Ученикам предоставлялось целых четыре длинных стола и за всеми ними уже сидели люди, да так, что втроём нам бы вряд ли удалось уместиться.

— Мэ-э-эй… — услышали мы немного вялый, но позитивный женский голос, и все дружно оглянулись, хотя звали только Мэй.

За ближайшим столом сидела Церара в компании других некромантов, которые тоже на нас оглянулись. Одновременно. А у меня от такого внимания пробежал холодок по спине. Церара улыбнулась и указала на свободное место рядом с собой:

— Тебя долго не было, и я заняла тебе место.

— А это… — в замешательстве прошептала Несс, а я так же тихо пояснила:

— Её соседка.

И, видя нерешительность Мэй, подумала: «Выбирать всё равно не приходится», — поэтому незаметно пихнула Мэй локтем и поторопила:

— Иди, а то ещё расстроится. Помнишь? Некроманта нельзя обижать. Особенно если он спит на соседней кровати…

— Д-да, — выдавила кривую улыбку Мэй.

Она с надеждой на нас посмотрела, будто мы могли ей чем-то помочь, а, осознав, что выбора у нее нет, выдохнула и произнесла:

— Я… Я, пожалуй, пойду…

Церара блаженно улыбнулась, когда рядом с ней села Мэй, а я и Несс продолжили идти дальше в поиске мест. Однако прежде, чем мы миновали «островок» некромантов, до нас донёсся короткий разговор:

— Знакомьтесь, это Мэй.

— Неужели к тебе кого-то подселили?

— Да.

— Везёт…

— Похоже, в этом году пришло больше учеников, чем в прошлом, — заметила Несс.

Я перестала высматривать места и оглянулась на неё:

— Почему так думаешь?

Она пожала плечами:

— Слышала, что к некромантам редко кого-то подселяют. Только если они научились стойкому контролю и других мест нет.

— Так значит, Церара освоила стойкий контроль?

— Похоже на то…

— Ванессия!

Глаза Несс широко распахнулись, и она резко обернулась. Я тоже выглянула из-за её плеча и увидела высокого черноволосого парня, с коротко выстриженными волосами с одной стороны и длинными с другой. Одет он был в форму факультета Поддержки (в такую же, как у Мэй, только вместо юбки, естественно, были брюки), стоял по другую сторону длинного стола слева от нас и напряжённо смотрел в нашу сторону.

Несс тоже замерла словно вкопанная и не сводила взора с того парня, который указал на скамью рядом с собой. Однако стоило мне позвать Несс по имени, как она встрепенулась и, смущённо почёсывая затылок, произнесла:

— Тут такое дело… Наверное, мне придётся отлучиться… — и снова оглянулась на того парня.

Её улыбка дрогнула, а я ещё раз окинула его взглядом. Он был немного… странным, но враждебным не показался. Скорее напряжённым.

— Конечно, иди, — успокоила я Несс, а когда её взгляд заметался между мной и тем незнакомцем, указала на единственное свободное место за правым столом, которое заприметила чуть раньше: — И не волнуйся, я уже нашла куда пристроиться.

Несс облегчённо выдохнула:

— Спасибо, Лав, — с извинением улыбнулась она. — И… И после ужина увидимся.

— Конечно, — кивнула я, а Несс, стиснув кулаки, поспешила к незнакомцу.

Я недолго смотрела ей вслед, но вскоре одёрнула себя, потому что нехорошо подглядывать за личными делами других людей, пусть и очень хочется. Если Несс будет нужно — она сама мне всё расскажет. А ещё надо бы поторопиться и занять место, а то почти все ученики уже давно расселись, как и учителя за полукруглым, похожим на месяц, столом во главе большого зала. Я пошагала к свободному месту, где ещё ко мне спиной сидел парень и, опершись локтем о стол, разговаривал с девушкой, как вдруг:

— Э-э-эй! Чемоданчик!

Я вздрогнула и нашла взглядом впереди за столом слева машущего рукой парня с хвостиком — друга Лекса. Конечно, кто же еще мог так меня назвать?

— Иди к нам, Чемоданчик!

Он с широкой улыбкой указал на свободное место рядом с собой, а у меня в голове мигом пронеслось: «Ну, уж нет», — и в душе стойкое желание провалиться сквозь землю от стыда. Злая, как тысяча ифритов, я пошагала именно к тому месту, куда вознамерилась сесть чуть ранее, и где… белладонна его побери, оказывается, сидел Дамиан! Какого… он вообще тут делает, а не пирует со своими друзьями?

Похоже, услышав призыв парня с хвостиком: «Чемоданчик!» — он перестал уделять внимание своей пунцовой от смущения собеседнице, оглянулся и, обнаружив меня, вскинул чёрную бровь. На его губах мигом расцвела самодовольная ухмылка, и он даже подвинулся чуть-чуть, освободив мне больше места и потеснив свою «подругу», которая, белладонной клянусь, точно затаила дыхание от его близости. Я же чуть не выругалась вслух, увидев на его форме красный цвет и герб Боевого факультета. В очередной раз подумала: «Ну, уж нет!» — и с гордо поднятой головой прошла мимо Дамиана. Если уж выбирать между «Чемоданчиком» и Сердцеедом, то лучше побуду «Чемоданчиком».

Проходя мимо Дамиана, я затылком почувствовала его сверлящий взор и ощутила еле заметный аромат утреннего ветра с тонким цветочным отголоском, однако оглядываться не стала, хоть и очень захотела.

— Давай, Чемоданчик, быстрее, — поторопил меня парень с хвостиком. — Скоро всё начнётся.

— Вообще-то, у меня имя есть, — недовольно проворчала я, усаживаясь на скамейку между ним и черноволосым парнем немного болезненного вида и тоже в форме Боевого факультета.

— И какое?

Облокотившись локтем о стол, парень с хвостиком подался вперёд. Я даже немного отпрянула, не ожидав так близко его увидеть, а он внимательно изучил моё лицо и произнёс:

— Ты так быстро убежала, что не назвала его.

— Лаветта, — выдавила я, чувствуя, как напряглась каждая мышца в теле.

— Лаветта… — повторил он и, улыбнувшись, наконец-то отстранился. — А я Николас, — вдруг он подмигнул, а его голос понизился: — но ты можешь меня звать просто Ник.

— Опять с первокурсницами заигрываешь, — услышала я за его спиной недовольный упрёк.

— Не заигрываю, а знакомлюсь, — оглянулся Ник, и я увидела, сидящего рядом с ним Лекса. — Не каждый год появляется ведьм на Боевом?

В ответ Лекс только фыркнул, а уже из-за него выглянула знакомая мне кучерявая и круглолицая голова.

— Ведьма на Боевом? — чуть слышно выдохнул тот самый владелец взбесившегося чемодана, а Ник со щелчком пальцев указал на него:

— Именно! — и наигранно тихо добавил. — Поэтому очень важно с ней познакомиться. Сечёшь?

Кучерявый, окинув взором мою форму, округлил миндального цвета глаза:

— Так что, Лаветта, позволь мне представить своих друзей.

Ник обнял Лекса одной рукой за шею и притянул ко мне ближе, отчего тот недовольно крякнул.

— Это Лекс — староста нашего Красного корпуса…

— Придушишь меня, и больше некому будет спасать твою задницу… — выдавил Лекс, но Ник проигнорировал и продолжил:

— Если что-нибудь потребуется, смело к нему обращайся!

Он наконец-то его выпустил, а тот выдохнул, пригладил взъерошенные светлые волосы и, быстро поправив галстук с пиджаком, проворчал что-то невнятное, но явно недовольное. Ник кивком указал на кучерявого:

— А это Хост — пчёлка с кафедры исследователей.

Тот робко улыбнулся и оттянул пиджак с белой окантовкой и гербом пчелы на груди.

— Но ты, наверное, и так его помнишь.

Конечно, я его помню. Уж кого, а этих двоих сложно забыть.

— П-п-простите, — услышала тихий и робкий голос справа, а как обернулась, парень болезненного вида вздрогнул и принялся смущённо перебирать пальцами.

— Я… Я услышал, что в-в-вы тоже с Боевого, — заикаясь, пролепетал он. — Вот я и… Я… Вот… Тоже первый курс.

Он ещё раз робко на меня глянул, после чего опять упулился в стол, а на его бледных щеках появился еле заметный румянец, который меня отчасти даже умилил. Я уже подумала, что дальнейшеезнакомство придётся взять в свои руки, но парень вдруг набрался смелости — протянул мне руку и быстро выпалил, словно боялся передумать:

— С… Сенжи! Меня зовут Сенжи.

— Лаветта, но можешь меня звать просто Лав, — с улыбкой пожала его сухую и чуть прохладную ладонь. — Значит, будем учиться вместе.

— Да! — обрадовался тот и тоже одарил меня смущённой улыбкой, после чего опять опустил взгляд на стол.

— А мне она не разрешила так её называть, — проворчал слева от меня Ник.

— Всё потому что ты надоедливый болван, — усмехнулся Лекс.

— Да ладно! Мы только познакомились, когда я мог ей надоесть?

— А то, что ты болван тебя совсем не волнует?

— Лекс, ну ты и…

— Ник, — окликнула я его в тот самым момент, когда он опять обхватил сопротивляющегося друга рукой за шею и попытался взлохматить его аккуратно приглаженные волосы.

Парни в тот же миг замерли и обратили на меня взоры. А я оглянулась на стол преподавателей, позади которого на стене висели шесть флагов с гербами факультетов и самым большим по центру. Символом Академии — шестицветным кругом на чёрном фоне с янтарной сердцевиной. Почти все учителя уже собрались, кроме одного. Того, кто должен был сидеть перед флагом Боевого факультета. Только его деревянный стул с высокой резной спинкой пустовал.

— Ты сказал: «Скоро всё начнётся», — поинтересовалась я. — Что именно?

— А, это… — улыбнулся Ник, и в тот же миг за преподавательским столом поднялся со стула, похожего на трон, высокий мужчина с короткими белыми, словно снег, волосами, поразительно чёрными бровями.

Это было очень странно, потому что мужчина не был старым. Я бы не дала ему больше сорока. И пусть он выглядел даже бледнее моего робкого соседа Сенжи и худощавым, особенно в свободной чёрной мантии с белой вышивкой, но не слабым или хрупким. Напротив, казалось, будто в его власти разрушить весь мир лишь одним взмахом руки. И, белладонна меня побери, не удивлюсь, если это так…

Ученики в зале смолкли и затаили дыхание, а в полной тишине слышалось лишь потрескивание огня от факелов, скрип лавочки, когда Ник придвинулся ближе и прошептал:

— Сейчас начнётся шоу.

Глава 11

— Добрый вечер, дорогие ученики, — плавно развёл руки в стороны седовласый мужчина, точно собрался всех нас обнять.

Его длинные, свободные рукава чёрной мантии всколыхнулись, а голос пусть и прозвучал негромко, но всё равно достиг высокого потолка, отразился от каменных стен и завибрировал у меня где-то в груди.

— И добро пожаловать в Крепость Амити, которая две сотни лет назад надёжно укрывала и защищала магов, а ныне их воспитывает и выпускает. Я — Хранитель шести очагов Крепости и директор Академии магии и тайных искусств Рамэрус Грей — поздравляю каждого из вас с началом нового учебного года. Старшекурсникам желаю стать сильнее, умнее и ловчее, чем в прошлом году, а кому-то ещё и послушнее, — с улыбкой погрозил он пальцем, отчего со стороны Лекса послышался тихий смешок. — Помните, на шалости у вас всего лишь три попытки, если, конечно, кто-то из преподавателей не захочет вас выручить. Но вы и сами прекрасно знаете об этом. А первокурсникам, кто только-только присоединился к нашей большой семье, я желаю найти своё призвание и обрести очаг стихии, который займёт не только ваши умы, но и сердца, души, а взамен он позволит вам повелевать одним или может быть двумя, — выделил директор, — элементами из шести существующих.

Вдруг он вскинул руку и громогласно произнёс:

— Землёй!

Подле него мигом поднялась одетая во всё зеленое профессор Чарлин, за чьей спиной висел синий флаг Поддержки. Она раскинула светящиеся зелёным пламенем ладони, и пол под нашими ногами задрожал, задвигался, а в зале послышались взволнованные голоса.

— Стихией, способной двигать камни, горы! — продолжал директор под тряску и стон каменного пола зала. — Способной создать нечто удивительно и прекрасное!

Всё первокурсника ахнули, а старшекурсники заулыбались, когда сквозь трещины вырвались шипастые ростки и устремились почти к самому потолку. Вскоре на их узловатых ветвях распустились сочные, красные бутоны, гораздо крупнее моего кулака, и просыпали на столы золотистую пыльцу.

— Или подчинить воле мага свою самую упрямую часть — металл, — почти выдохнул директор, а профессор Чарлин непринуждённо взмахнула рукой, и вся пыльца на столе слилась в лужицы, забурлила и приняла очертания столовых приборов: тарелок, вилок, ложек и кубков.

Но не успели мы вновь удивиться, как раздался гул, и с пронзительным воем, похожим на пение тысячи волков, через незакрытые двери зала ворвался ветер. Он пронёсся вдоль стен и столов, чуть не лишив всех ведьмочек шляпок! С хлопком погасил настенные факелы, погрузив всех нас в полумрак, а лепестки потревоженных роз подхватил и раскидал по залу, точно брызги крови.

— Воздухом! — громко воскликнул директор, проводив взглядом вихрь из лепестков, который устремился в сторону белого флага Мастеров и закружился ураганом вокруг пожилого мага в серой мантии.

Ветер чуть приподнял над полом худосочную и хрупкую фигуру профессора, а его длинную седую бороду обернул вокруг него в два оборота, точно длинный «кучерявый» шарф. Преподаватели поблизости поспешили поймать и поставить обратно на стол сбитые ураганом золотые кубки.

— Укротившему дерзкую, гибкую и могучую стихию, будет под силу разогнать тучи в небе и явить людям солнце! Уничтожить дома, раздуть паруса кораблей, стать чьим-то щитом, лишить кого-то дыхания или, наоборот, — гул ветра стих, и директор тоже заговорил тише, немногим громче шороха опадающих вниз лепестков, — подарить спасительный вдох даже под толщей воды. Помните дети, воздух столь же могущественный, как земля, и столь же опасен, как своенравный и обжигающий огонь, коим жаждут завладеть все волшебники.

Он поднял перед собой тонкую с длинными пальцами пустую ладонь, на которой зажглась и замерцала белая искра.

— Потому что во власти огня, — таинственно произнёс директор, — не только пламя земли, но и небес!

Раздался грохот. Треск. И от маленькой искры разлетелись молнии, которые стрелами промелькнули над нашими головами, ударили в погасшие на стенах факелы и вновь их разожгли. Все испуганно воскликнули и пригнулись, а директор с довольной улыбкой поднял указательный палец и продолжил:

— И не менее могущественная стихия воды, в чьей власти, без преувеличения, вся жизнь. Профессор Октавия, — вскинув чёрную бровь, директор обернулся к пухлой, розовощёкой ведьме на фоне чёрного флага факультета Колдовства, в броском черно-красном наряде и шляпке, — чем сегодня нас удивите?

— О, Рамэрус, дорогой, — изогнула она ярко-алые губы, а другие преподаватели зашевелились и о чём-то тихо, но оживлённо начали переговариваться. — Сегодня выдры нашептали мне, что завтра в буфете ожидаются вишнёвые пирожные. Я намерена выиграть парочку.

— Шальная капля? — тепло улыбнулся директор.

— Шальная капля, — подмигнула ему профессор. — Мадам Сладос опять забыла затянуть кран покрепче. Ну, так что? Играем?

— Конечно, играет, — вдруг шепнул Ник, отчего я чуть не подпрыгнула, потому что совсем о нём позабыла, а директор в тот же миг произнёс:

— Конечно, играем.

Я удивлённо обернулась, а Ник, облокотившись локтем о стол, приподнял бровь и пояснил:

— Из года в год она заключает с ним пари и выигрывает.

— Тогда почему он соглашается? — удивилась я.

— Да кто его знает, — небрежно пожал плечом Ник. — И кстати…

Он придвинулся ближе, а я почувствовала исходящий от него еле уловимый запах ириса и пепла. Еле удержалась, чтобы не выдать своего удивления: Ник — маг огня?

— Никогда не зови Октавию по фамилии, — глядя мне в глаза и без намёка на улыбку, предупредил он.

Впервые Ник мне показался настолько серьёзным, даже мурашки по спине побежали. И я, было, открыла рот, чтобы поинтересоваться: «Почему» — но тут же его захлопнула, когда раздался радостный голос профессора Октавии:

— Тогда заключим письменное пари! — достала она из-под стола заранее заготовленный листок и с коварной улыбкой хлопнула в ладоши, от которых разлетелись голубые искры.

Вдруг из воздуха появились три сотканных из пара бабочки. Две из них захлопали туманными крыльями над пергаментом Октавии, а одна из-за спины подкралась к профессору Чарлин и вытащила у неё из шляпы перо. Глаза Чарлин округлились, когда она поняла, что произошло. Профессор попыталась отобрать перо, но бабочка ловко увернулась и отнесла его к Октавии, а Чарлин ничего не оставалось, кроме как смириться с такой наглостью и вернуться на своё место подле директора. Она плотно сомкнула и так тонкие губы, её глаза возмущённо сверкнули, а спина стала прямее обычного.

После того как Октавия что-то быстро нацарапала на пергаменте, бабочки подхватили его и вместе с пером отнесли к директору. Тот задумчиво окинул взглядом наши столы и как только сделал свою ставку, вернул перо профессору Чарлин, а пергамент бабочкам. Но не успели они поднести его к Октавии, как порыв ветра разбил их туманные крылья, а пергамент улетел в руки длиннобородому старику — заклинателю воздуха. Тот довольно ловко для своего возраста его поймал, а, заглянув в записи, вскинул седые брови и присвистнул. Быстро обмазговав всё «за» и «против», он громко выкрикнул:

— Ставлю пять! Нет. Десять!

И опять выдернул из шляпы Чарлин перо, которое она только-только туда убрала. На этот раз профессор уже не стала пытаться его вернуть, а только элегантным движением коснулась пальцами лба, пряча глаза за ладонью, и еле заметно покачала головой. А заклинатель воздуха с недобрым хихиканьем что-то нацарапал на пергаменте и скрипучим, словно ствол старого дуба на ветру, голосом пожелал от всей души:

— Может, ты наконец-то лопнешь, Октавия.

— О-о-о, Джулиус, — ядовито та улыбнулась и кокетливо захлопала ресницами, ловя пергамент, который Джулиус швырнул ей обратно ветром. — Иногда ты мне кажешься таким очаровашкой.

— А мне иногда кажется, что ты похудела, — довольно улыбаясь, точно мартовский кот и поглаживая длинную бороду, ответил он на «любезность» «любезностью».

Со стороны Ника послышался тихий свист, а ученики, кто был одет в форму Мастеров, со всех сторон вдруг сокрушённо простонали.

— Опять что-нибудь ему подсыплет, — донёсся до меня разочарованный выдох Хоста, а Ник усмехнулся и пояснил:

— В прошлом году Джулиус тоже пошутил над её фигурой и два первых учебных дня провёл в туалете. Только начнёт вести предмет и…

Покружив ладонями возле живота, он изобразил звук урчания и в который раз не удержался от смешка, за что чуть не отхватил подзатыльник от Лекса.

— Тихо ты! — шикнул тот. — Сейчас начнётся.

А профессор Октавия, почти одновременно с ним, объявила: «Использовать магию запрещено, всё остальное можно! А теперь… Да начнётся гонка!» — и, щёлкнув пальцами, опять выбила сноп голубых искр. В глубокой и напряжённой тишине, которую даже не посмели нарушить щелчки факелов, раздался хор дельфинов.

Всё в зале мигом повскакивали со своих мест и устремили взоры в дальние концы столов. Я в том числе и увидела, как из крайних кубков за нашим столом выскочили два миниатюрных дельфина. Да так высоко! Что пришлось запрокинуть голову, чтобы не потерять их из виду. А в зале тот же миг поднялся шум, гам, и буквально отовсюду раздались выкрики: «Ставлю два!», «Три!», «Четыре!». Кто-то тоже выбирал вишнёвые пирожные, кто-то лимонные, а кто-то даже деньги. Ник и Лекс тоже не остались в стороне.

— Ставлю два пирожных. Победит второй! — ударил кулаком по столу Ник и указал пальцем на противоположный конец стола, где как раз выпрыгнул дельфин, чтобы перескочить в другой кубок.

— Одно пирожное и щелбан по твоей наглой башке! Ставлю на первого, — с хищным оскалом и в предвкушении потирая руки, назвал свою ставку Лекс.

И они оба посмотрели на Хоста, который, переводя взгляд с одного на другого, робко выдавил:

— Я… Я тоже з-за второго!

— Кто бы сомневался, — закатил глаза Лекс, а Ник вдруг пихнул меня локтем и с плотоядной улыбкой поинтересовался:

— Твоя ставка?

На миг я растерялась, не зная, что и сказать, но тут в голове проскочила мысль:

— За первого. И если победит он, ты никогда… Слышишь? — я приблизилась к нему и грозно нахмурилась. — Больше никогда не будешь звать меня «Чемоданчиком».

— По рукам! — обрадовался моему участию Ник и стал ещё ближе, отчего у меня появилось едкое желание отпрянуть, но я сдержалась. — А если выиграю я: будешь всем говорить, что Николас Тьёрс твой самый лучший друг.

Скользнув взглядом по моему изумлённому лицу, он ещё раз усмехнулся и полностью погрузился в гонку, а наша ставка вдруг перестала мне казаться шуткой и я начала сильно переживать за дельфина, которого мы с Лексом выбрали.

«Вот подлец! — промелькнуло в голове. — Знает, что я ведьма на боевом, и хочет выпендриться!»

Подстёгнутая возмущением, я мгновенно втянулась в трясину азарта, но надо признать, и сама борьба вышла впечатляющей. Сначала пара дельфинов за нашим столом шли почти «ноздря в ноздрю», но потом ученики начали им всячески мешать. Двигали кубки, чтобы дельфины не могли в них попасть (тогда они с брызгами разбивались о стол, но быстро собирались, крутили мордами, чтобы прийти в себя, и ныряли в пропущенный кубок, что давало фору противнику). Или накрывали кубки ладонями, тарелками, а дельфины превращались в пар, поднимались облаком и, сформировавшись, вновь ныряли в свои кубки.

Ник тоже не остался в долгу и подло подвинул свой кубок, когда дельфин в него устремился.

— Эй! — недовольно воскликнула я, укрываясь от брызг прохладной воды, которые разлетелись, когда дельфин разбился о стол. — Так нечестно!

— Э, не-не-не! — погрозил пальцем Ник почти возле моего носа и самодовольно улыбнулся. — Помнишь? Октавия разрешила использовать любые уловки, кроме магии.

— Ах, так! — разозлившись, выдохнула я и, схватив ложку со стола, швырнула её в кубок напротив, куда вот-вот должен был нырнуть второй дельфин.

Даже сама поразилась, насколько метко это у меня вышло, ведь я так злилась на Ника, что толком не прицелилась. А ложка в точности угодила в кубок и сбила его на колени девушки в зеленой форме алхимиков. Лицо Ника вытянулось, а Лекс восторженно воскликнул:

— Отличный бросок, Лаветта!

Пока девушка с факультета Алхимии и её соседи в шесть рук ловили кубок и пытались поставить его на место, наш дельфин вырвался вперёд и вскоре достиг «финиша».

Сначала восторженные крики раздались за соседним столом, позади нас — чей-то дельфин пришёл самым первым. А потом наш нырнул в последний кубок, и из него вырвался столб густого пара с голубыми искрами.

— Мы победили! Победили! — не удержалась я и воскликнула вместе с остальными учениками.

Лекс протянул мне руку, и я радостно отбила ему ладонь, еле удержавшись, чтобы не показать язык Нику, который, сокрушённо рухнув на стул, ударил кулаками по столу и прислонился к нему лбом, чем тут же воспользовался Лекс:

— Давай сюда свою башку, неудачник, — радостно воскликнул тот и отвесил ему смачный щелбан. — И ты, подлиза! Будешь знать, как водиться с такими неудачниками.

Коварно хихикая, как совсем не подобает старосте (по всей логике), Лекс влепил щелбан и по кучерявой голове Хоста, правда, не такой сильный, как Нику. Но тот всё равно поморщился.

— И не забудьте о пирожном, — напомнил Лекс, обводя победным взором своих друзей. — С каждого по одному.

А я склонилась к Нику и почти по слогам прошептала:

— И больше. Никаких. Чемоданчиков. Понял?

— Угу, — простонал Ник, так и не подняв головы от стола.

Директор, напротив, без следа печали произнёс:

— И снова я проиграл.

— О-о-о, Рамэрус, дорогой, — фамильярно обратилась к директору Октавия, с довольным видом скатывая пергамент со ставками. Джулиус на это дело смотрел с кривой ухмылкой, проглядывающей сквозь пушистые седые усы, и постукивал узловатыми пальцами по столу. — Не расстраивайтесь. В следующий раз вам и другим ученикам непременно повезёт.

— Ага, конечно… — горько усмехнулся Ник, не поднимая головы от стола, и едко добавил: — Повезёт.

— Что это с ним? — почти одними губами поинтересовалась я у Лекса, а тот так же тихо ответил:

— Уже второй год подряд мне проигрывает.

— А-а-а, — с пониманием выдохнула я, а директор тем временем вновь обвёл нас взором и продолжил говорить:

— Не сомневаюсь, профессор Октавия. Ведь поражения не бывает без победы, великого краха без великой удачи, а чёрного без белого. Так не бывает и тьмы без света, которые навеки связаны, друг друга дополняют и всегда стремятся уничтожить. И когда королева тлена, спутница вечности и правая рука самой Смерти, — директор приподнял ладони и медленно их опустил, — Тьма…

У меня холод скользнул по спине, стоило слову «тьма» слететь с его уст. Казалось, будто голос директора прозвучал отовсюду и одновременно, был густым и вязким, а, утихая, затягивал меня в глубины самой чёрной бездны из всех существующих бездн. Я словно зависла над пастью бессмертного и вечно голодного существа, и моё сердце затрепетало от древнего и необузданного страха.

Выращенные профессором Чарлин златорозы начали чернеть и осыпаться. Уцелевшие после порыва ветра, алые бутоны клонили свои головы, обрывались, распадались и, перед тем как коснуться стола, превращались в прах, который мгновенно растворялся в воздухе. От этого вида сердце защемило. Я поймала один из бутонов и сжала его в похолодевшей ладони, надеясь спрятать от подступившей тьмы и сохранить ему жизнь, и только сейчас заметила, как в зале потемнело и стало тихо. Смолкли все, даже учителя. А факелы и блуждающие огни в фонарях хоть и продолжали гореть, как обычно, но их свет словно померк, и тени в зале сгустились.

Сенжи — болезненного вида сосед справа от меня — стал ещё бледнее, сцепил под столом ладони и что-то быстро и беззвучно забормотал себе под нос. Ник перестал убиваться из-за проигрыша и, стиснув челюсти, напряжённо смотрел на директора. И только некроманты продолжали взирать на него стойко, уверенно и с долей восхищения.

— И когда Тьма, — повторил директор, после недолгого и в то же время бесконечного молчания, — заблудится в нашем мире, испугается и потеряет над собой контроль, ей на помощь придёт…

Справа от Октавии на фоне желтого флага Целительства поднялся молодой златокудрый преподаватель и весь засветился мягким жёлтым светом. Его глаза полыхали так, что наверняка нельзя было разглядеть зрачков, а тело и ладони испускали лучи, которые становились с каждым ударом сердца всё ярче и ярче. И когда директор произнёс:

— Свет.

Все факелы и блуждающие огни в зачарованных фонарях вспыхнули, заискрились, в зале послышались испуганные вскрики, а я зажмурилась и закрылась ладонями, прячась от ослепительно яркого света. — Он всегда успокоит ранимую Тьму и придёт ей на помощь. Потому что без неё он не может существовать.

Только когда голос директора стих, я осмелилась убрать руки от лица, а как открыла глаза, недоумённо уставилась на стол, который ломился от разных блюд. Воздух мигом наполнился ароматом кукурузного супа, жареных рёбрышек, картошки и… Святая белладонна! Малинового пудинга, сливового, шоколадного. У Лив бы слюнки потекли от такого количества вкусностей! Тут даже был её любимый салат из чернослива, в который Ник мигом опустил ложку. Мда, похоже, завидев еду, он перестал печалиться о своём проигрыше.

— Чемод… Кхем, Лав…

— Лаветта, — бессознательно поправила я его, всё ещё пребывая в шоке от представления, от которого, между прочим, в зале не осталось и следа.

Блуждающие огоньки спокойно трепыхались в фонарях, факелы на стенах горели, а бабочки… Вот эфирные мотыльки и светящиеся бабочки спустились и начали парить над головами учеников.

— Лав, — будто не слышал меня Ник. — Будешь рёбрышки? А картошку… А салат? С черносливом! Обалденная штука, я тебя уверяю, — начал он накладывать мне в тарелку всё перечисленное, я даже возразить не успела. — Пальчики оближешь!

Смиренно наблюдая, как передо мной растёт гора из еды, которую я даже в голодный год не осилю, я вдруг заметила, что Сенжи — мой сосед справа — сидит поникший, смотрит на сцепленные под столом руки и ничего себе не накладывает.

— Эй, ты в порядке? — склонилась к нему и поинтересовалась.

Он вздрогнул. Поднял на меня тёмные, словно бездна глаза (даже чернее, чем у Серцееда-Дамиана), и робко улыбнулся.

— Да…

Сенжи погладил затылок заметно подрагивающей рукой.

— Просто представление было очень… Впечатляющим, — нервно рассмеялся он. — Особенно когда директор тьмы нагнал. Бррр… Аж до костей пробрало.

Я смерила его внимательным взглядом. Чему меня научила работа с людьми, так это тому, что они всегда врут или что-то скрывают, и это всегда видно. Вот и Сенжи явно о чём-то недоговаривал: больно улыбка натянутая, взгляд бегает, сам он весь дёрганный. Готова поспорить, если коснусь его ладони — она будет ледяной и мокрой, точно горсть подтаявшего снега.

— Это ещё что, — вдруг Ник ответил вместо меня. — Видел бы ты, как в прошлом году профессор Искрад шаровыми молниями жонглировал, вот это точно впечатляет. Жаль, что он заболел и не будет преподавать в этом году. А то у директора вся магия, кроме Тьмы, немного…

Он хмыкнул и погладил шершавый от щетины подбородок.

— Топорная, что ли. Никакой красоты.

— Вся магия, — повторила я и разжала ладонь, которую до сих пор держала стиснутой.

Вместо бутона розы, который я поймала, когда директор использовал магию тьмы, в руке осталась горстка чёрного пепла, которая начала исчезать, стоило ей оказаться на свету.

— Тлен, — произнёс Ник, наблюдая, как пепел растворяется, точно сахар в воде. — Его все боятся, даже некроманты. Эх… Не завидую я им. Да ты не волнуйся! — заметил он, как ещё сильнее побледнел Сенжи, даже слабый румянец смущения исчез с его щёк. — Магический кристалл определил тебя на Боевой, а некромант на боевом — выстрел один на сотню. Если не больше.

И принялся уже в его тарелку накладывать еды.

— Лучше, вот, поешь, а то рёбрышки в меду остынут и ты не распробуешь…

Пока он активно «ухаживал» за Сенжи, накладывая ему гору еды не меньше моей (может и не такой уж Ник хитрый жук и, действительно, умеет заботиться), я поинтересовалась:

— Ты сказал «Вся магия». Это не слух? Директор и правда владеет всеми стихиями?

— А? — отвлёкся он, когда вываливал в тарелку отнекивающегося Сенжи чуть ли не половину чашки салата с черносливом, которую отобрал у Лекса, за что чуть не получил ложкой по голове (вовремя уклонился, не глядя). — Да! Владеет. Только редко это показывает. Директор больше любит некромантию. Её он и преподаёт — больше никому не позволяет. Слышал, все некроманты от него в восторге, чуть ли не поклоняются.

«Не удивительно, что он может напугать тьмой до чёртиков», — подумала я. И всё же…

— Странный выбор, — нахмурилась я и принялась размышлять вслух: — Не каждый добровольно идёт в некроманты.

Ник пожал плечами.

— Учитывая особенности некромантии, в общем-то я не удивлён. Возможно, ему приходится ей заниматься. Хотя прошлый директор, по слухам, отдал своё предпочтение воде.

— Может, ему просто жаль некромантов? — вдруг еле слышно отозвался Сенжи.

— Может, — согласился Ник. — Наша Академия выпускает гораздо больше некромантов, освоивших «Абсолютный контроль» и способных жить с другими людьми. Им не приходится быть изгоями.

Я сразу вспомнила Церару — соседку Мэй, и подумала, что это благородно со стороны директора полностью отдаться некромантии, чтобы его ученики могли чувствовать себя комфортно и ничего не бояться.

Остаток ужина прошёл спокойно, особенно когда Ник набил рот салатом и болтал гораздо меньше. Он лишь иногда прерывался от трапезы, чтобы рассказать мне про других преподавателей. Например, когда я поинтересовалась о нашем новом декане, которого не было даже в списке с обратной стороны карты. Как выяснилось, никто не знал, кто будет заменять профессора Искрада. Всё, что знали Ник и Лекс — это то, что выбрали самого лучшего.

— По мне, Эдгар Флэмвель Дариставский идеальный претендент на место Искрада, — предположил Ник.

— Тот аристократишка? — усмехнулся Лекс.

— Сейчас — да, но раньше он был капитаном Мечей и довольно успешным. Уже лет как десять в отставке, — он отпил из золотого кубка немного яблочного компота и громко его поставил на стол. — А жаль. Он талантлив, силён, находчив, опыт за плечами не малый. Эдгар бы мог ещё долго послужить Мечам, но по семейным обстоятельствам покинул пост, а потом уехал из Велфира.

Он посмотрел на Лекса:

— Помнишь, именно Эдгар курировал дело о «Чёрном Олеандре», который пятнадцать лет терроризировал всё магическое сообщество?

— Это тот торговец жизнью и свободой? — припомнила я.

— Именно, — кивнул Ник. — Только благодаря Эдгару Олеандр перестал зверствовать, — он с серьёзным видом заглянул в свой кубок. — И поделом ему.

— Ты так говоришь, будто у тебя с Олеандром личные счёты, — заметил Лекс, на что Ник усмехнулся и отшутился:

— Да будь у меня с ним личные счёты, я б его быстрее Эдгара поймал! А если серьёзно, нет в мире человека, кто бы ни знал об Олеандре и его деяниях. Всё его боялись, и все спокойно выдохнули, когда Эдгар собственноручно сжёг его в пламени, а дождь смыл пепел в сточную канаву. Так что — да, для меня Эдгар — лучший кандидат.

Тут Ник был прав. Мало кто не знал о Чёрном Олеандре. Даже я была о нём наслышана, а ведь он и его прихвостни сотрясали наш мир, когда мне было не больше шести или семи лет. Но даже сейчас я отчётливо помнила, как люди его боялись. И как бабушка каждый день провожала Лив до школы и забирала домой, потому что Олеандр не только торговал запрещёнными травами и препаратами, обманывал, крал, убивал, но и занимался работорговлей. Продавал он в основном женщин. Любую девушку от тринадцати лет могли выкрасть, а потом сбыть какому-нибудь преступнику или извращенцу. Но к счастью, Мечи нашли этого негодяя и уничтожили. Однако его фраза: «Кто меня видит — восхищается, кто меня съест — умирает» — вошла в историю и долгое время каждый, кто её слышал, замирал в ужасе.

Лекс тоже согласился, что было бы неплохо, если к нам в наставники придёт Эдгар, но слабо на это надеялся.

— Таким птицам нет дела до нашего курятника, — так сказал Лекс.

После разговора о декане Боевого факультета ребята рассказали кое-что интересное и о других преподавателях Академии. Например, помимо того, что профессор Чарлин очень строгая и её занятия лучше не прогуливать, она сильнейший маг Земли из всех нынешних преподавателей в Академии. Однако почему-то Чарлин отказалась вести занятия по своей стихии и вместо неё выбрала зачарование, где тоже неплохо преуспела. А на место преподавателя по растениеводству и контролю магии Земли поставили профессора Майроуз — женщину с каменным лицом, в оранжево-коричневом наряде и широкополой шляпке сидевшую почти в самом конце правой части стола и буравящей взглядом профессора Чарлин.

— Майроуз и вполовину не сильна так, как Чарлин, — пояснил Ник. — Поэтому они всегда по разную сторону баррикад. Хотя…

Он задумчиво погладил подбородок.

— Скорее Майроуз завидует Чарлин, поэтому её немного недолюбливает, а Чарлин на Майроуз глубоко плевать.

Так он охарактеризовал необычные отношения преподавателей.

Профессор Октавия оказалась истинной ведьмой. Собрала все стереотипы и заблуждения, которые только могут быть среди других магов и простых людей. Поговаривают, что в прошлом, до того как она стала преподавателем, её мать и сама она состояли в ковене Опиумных ведьм. Так что ей лучше «палец в рот не класть». И этому правилу придерживались все, кроме, пожалуй, профессора Джулиуса Эйрена. Вот у кого уж точно нездоровые отношения. В отличие от других преподавателей, Джулиус не давал спуску Октавии и не терпел её, за что не раз поплатился.

— Джулиус на десять лет старше Искрада, а выглядит моложе, потому что Октавия не даёт ему спуску, — смеялся Лекс. — У них постоянно случаются перепалки. Настоящая война! Она то слабительным его напоит, то сонным дымом одурманит или ещё какой дрянью, и тот в лучшем случае прохрапит почти всё занятие. А он то и дело подшучивает над ней! Сколько раз Октавия летала вместе с кроватью — не счесть.

«Светящимся» профессором оказался Гэбриел Люмус.

— Все девки от него тащатся, — фыркнул Ник и писклявым голосом произнёс: — Благородный, рассудительный, а лёгкая строгость только придаёт ему шарма.

Он усмехнулся и продолжил уже своим голосом:

— По мне, очередной заносчивый тип. Был когда-то аристократом, но его отец промотал все деньги, а сам он решил спрятаться от бедности в Академии.

— Да ладно тебе, Ник, — осадил его Лекс. — Гэбриел талантливый маг. Мало кто в его возрасте смог бы заслужить место среди деканов. Ты же знаешь, его занимают только сильнейшие.

— А сколько ему лет? — поинтересовалась я, попутно ещё раз окинув взглядом профессора Люмуса.

Да, мужчина недурен собой: золотые кудри длиной до плеч отливали золотом, черты лица немного резкие, но приятные взору, да и физически он был явно не слаб. Вот только взгляд, как у сокола. Ему бы быть деканом Боевых магов, а не Целителей.

— И тридцати нет, — ответил Лекс. — Он, конечно, скрывает свой настоящий возраст, чтобы лишних вопросов не возникало, но как-то Гэбриэл упомянул, что прекрасно помнит День великого пожара, потому что в тот раз всех учителей, владеющих магией воды, вызвали его гасить. Мол, катастрофа была настолько огромной, что заклинание потребовалось небывалой мощи. Поэтому у них сорвался контрольный тест по магическим элементам, а его, насколько помню, проводят на седьмом году обучения. Значит, Гэбриелу было около тринадцати лет, а сейчас ему…

— Двадцать семь, — договорила я вместо Лекса.

— Точно, — щёлкнул пальцами и прищурил один глаз он.

— Да ты целое расследование провёл по нашему «Блондинчику», — не удержался от подколки Ник. — Неужели тоже при виде него сердечко екает.

— Ещё как! — криво улыбнулся Лекс. — Особенно, когда он ко мне подходит и говорит, что мистер Тьёрс выкинул очередной фокус на его уроке. Вот скажи мне, Ник, какого хрена ты его так донимаешь?

— Да что б жизнь мёдом не казалась, — недовольно пробурчал Ник. — А то на всех его занятиях девчонки краснеют да вздыхают: «Профессор Люмус, у меня не получается то…», «Профессор Люмус, покажите, как надо…», — передразнил он писклявым голоском. — Никакой учёбы. О чём думают — непонятно.

— Какой же ты заботливый, аж мерзко на душе становится, — фыркнул Лекс, а я подумала, что с появлением Дамиана у профессора Люмуса появился конкурент по вздохам.

Вспомнив о Сердцееде, я невольно покосилась в его сторону и заметила, как он на меня смотрит. Я быстро отвернулась и, откашлявшись в кулак, поинтересовалась:

— А кто… Кто декан Алхимиков? — и кивком головы указала на щуплого мужчину по левую сторону от Джулиуса.

Он больше напоминал тень, нежели человека. Хрупкий, высокомерный, с длинными чёрными волосами, собранными в тонкий хвост, он сидел прямо, а его чёрные глаза на фоне бледного и даже отчасти зеленоватого лица (будто его уже тошнит от всей Академии: преподавательского состава, директора и особенно от учеников), казались необыкновенно чёрными и холодными, а взгляд ощущался колючим. Он пил чай из кубка, держа его тремя пальцами, а мизинчик (с длинным ногтем, заметным даже издалека) оттопырил, будто был не за столом в Академии, а во дворце короле на званом ужине.

— А-а-а, — с кривой улыбкой протянул Ник. — Это профессор Яд.

— П-профессор Яд?! — заикаясь, переспросила я.

— Тише ты, тише… Это всего лишь его прозвище, а настоящее имя Явис Див, — пояснил Лекс. — Но все мы зовём его просто профессор Яд.

— И дело здесь не только в инициалах, — продолжил Ник. — Звёзды так сложились, что Явис без ума от ядовитых растений и всех типов ядов, которые только существуют в мире. Видела бы ты, как загораются его глаза, когда наступает очередь темы о чём-нибудь ядовитом. Ух!

— Ага, — с кривой ухмылкой фыркнул Лекс: — Зато другие темы он рассказывает так скучно, хоть к некромантам на опыты иди. Но если речь заходит о ядах…

Он придвинулся ближе, бегло окинул взглядом меня и Сенжи, который тоже с интересом слушал. И кажется, к нему вернулся его «здоровый» цвет лица — бледный с лёгким румянцем.

— Ни в коем случае не отвлекайтесь и не засыпайте, — продолжил шёпотом Лекс. — Яды для него — святое. Увидит, что вам скучно — потом на зачётах замучает.

— Угу, — поддакнул Ник. — Явис вообще… — он покрутил пальцем у виска, — повёрнутый на этом деле. Рвёт и мечет.

— Ага, ещё как повёрнутый! — вдруг из-за Лекса, который перегнулся через Ника, чтобы поговорить со мной и Сенжи, появилась кучерявая голова Хоста.

Втиснувшись между парнями, он округлил глаза и так же тихо произнёс:

— Профессор Яд любит проверять на себе всякую отраву, а потом подбирать противоядие. Мол, так ему лучше думается.

Я побледнела, а среди ребят повисла напряжённая пауза, после которой Ник и Лекс шипяще рассмеялись, а Хост залился краской.

— Ник! Что смешного? Ты же сам мне об это рассказывал! — возмутился он, отчего ребята совсем схватились за животы.

— Ты ему больше верь, Хост, — смахивая слезу, выдавил Лекс. — Надо же… Пробует на себе яд!

— А т-ты говорил, ч-то он не к-купится, — заикаясь, вымолвил Ник и поднял ладонь, которую Лекс тут же ему отбил. — Фу-ух, Хост, ты просто огонь!

— Да что б тебя, Ник! — вернулся на своё место и обиженно насупился Хост. — Засранцы вы. Оба.

— Не засранцы, — откашлявшись в кулак, поправил его Ник и серьёзно заявил. — А твои мэтры по воспитанию критического мышления. Ты же у нас душа доверчивая, — потрепал он Хоста за щеку, а тот раздосадовано отмахнулся и пробурчал:

— Да идите вы… со своим критическим мышлением, — он запустил пятерню во взъерошенные волосы. — Чёрт, Ник! Я же… Я же Касису об этом рассказал, а он то ещё трепло.

Ребята опять взорвались хохотом, а мне стало жаль Хоста.

— Доверие — это дар, которым не разбрасываются, — покачала я головой: — Сейчас он поверил в вашу мелкую ложь, а завтра не поверит в большую правду. Или не выручит кто-нибудь из вас, когда вы допустите ошибку, допустим, перед профессором Чарлин, — глядя в лицо Нику, я вскользь припомнила ему озверевший чемодан.

Я была почти уверенна, что «плотоядность» тот приобрёл благодаря ошибке Ника, пальцы которого дрогнули на моей руке, когда Чарлин спросила: «Кто это сделал?» И, похоже, он понял мой посыл: Ник мигом притих — перестал хохотать и пронзил меня взглядом синих глаз. Лекс тоже замолчал и недоумённо на нас уставился.

— Как ты… — начал, было, Ник, но тут посуда на столе заискрилась.

Вскоре её окутала бледно-жёлтая мерцающая дымка, которая с каждым мгновением становилась гуще и гуще, пока золотая посуда совсем не стала видна.

— Световая телепортация! — разобрала я еле слышный, но очень восторженный выдох Сенжи.

Вся посуда, кроме той, что все ще касались ученики, исчезла со стола вместе с яркой вспышкой, разлетевшись на десятки огоньков, в том числе и моя тарелка, наполненная до краёв едой (я и за два дня бы не съела эту гору картошки, салата и мяса). У меня в руке осталась только вилка, которая тут же растворилась в воздухе, стоило мне отложить её на стол. Поднялся шум. Заскрежетали ножки стульев, голоса стали громче, и под этот общий шум ученики с преподавателями начали постепенно стекаться к выходу.

— Была рада познакомиться, — сухо бросила я Нику и поднялась из-за стола.

— Лав… Лаветта! Подожди! — попытался поймать меня за руку Ник, но не успел.

Стоило мне завидеть Дамиана, который уже собрался подняться из-за стола, но был задержан своей «пассией» рядом. Воспользовавшись моментом, я поторопилась проскользнуть мимо него, чтобы он меня не заметил. Но он заметил. Даже не знаю, когда успел — вот между нами промелькнула пара ребят в форме мастеров и вот Дамиан стоит напротив и самодовольно ухмыляется. А у меня голова закружилась от его близости, аромата, одновременно тепла и холода, которые так же одновременно и очаровывали, и раздражали.

— С парнем поругалась? — указал он мне взглядом за спину.

— Не твоего ума дела, — грубо бросила я и просто двинулась вперёд. — Посторонись.

Дамиан явно не ожидал такого ответа, напора и, пожалуй, толчка в плечо, когда он не успел исчезнуть с моего пути. Как вытянулось его лицо в изумлении! Ух… Бальзам на душу. И поделом этому Сердцееду. Непонятно, вообще, что ему от меня нужно. Видит впервые — мы никогда не были знакомы и в наш с Лив магазинчик он не заходил. Красавицей меня не назвать — вполне заурядная внешность для ведьмы. Из необычного, наверное, только мои глаза да бледность, которой я уступала, пожалуй, только Сенжи и некромантам. А ещё характер у меня совсем не подарок.

— Простите… Простите… — непонятно почему, продолжая дуться на Дамиана, я растолкала девчонок с парнями перед собой и поискала взглядом Мэй или Несс.

Мэй я быстро нашла, она всё ещё сидела за столом и о чём-то оживлённо (если это можно было так назвать) общалась с Церарой. Завидев меня, Мэй махнула рукой давая понять, чтобы я её подождала. А вот Несс я нашла не сразу. Мой соседки по комнате не было на том месте, где я в последний раз её видела. Но вдруг я услышала её громкий и грозный глосс:

— Оставь меня в покое! — и обернулась.

Несс стояла в толпе с тем самым парнем «Прическа-на-один-бок» с факультета Поддержки. Он держал её за руку, но она резко освободилась и бросилась бежать.

— Ванессия, постой! — ринулся за ней её знакомый, но сделав шаг, остановился. Наверное, потерял в потоке учеников, идущих к выходу.

Крепко стиснув кулаки и сомкнув губы, он продолжал смотреть ей вслед, пока к нему не подошёл друг с факультета Колдовства. Он сжал его плечо и зашептал что-то на ухо, уводя в сторону, а потом… Я потеряла их из виду. Меня настигла Мэй:

— Ух, Лав! Вот это представление устроили преподаватели! Вот это стихии! Видишь! Я же говорила, что неважно огонь или не огонь нам достанется. Они все такие мощные и полезные! — с горящим от восторга взглядом залопотала она, но замолчала, когда заметила, что я одна. — Кстати, а где Несс? Вы разве не вместе?

Я улыбнулась:

— Несс встретила знакомого и попросила её не ждать.

Вряд ли бы Несс хотела, чтобы я рассказывала Мэй об этом инциденте, да и вообще припоминала о нём при ком-либо ещё.

— А, тогда ладно, — чуть разочаровалась она.

Видимо, хотела после представления ещё раз ей напомнить, что все стихии по-своему сильны, но… не срослось. А чтобы избежать новых вопросов о своей соседке, я поинтересовалась:

— Ну и как тебе некроманты?

Глава 12

— Лаветта… Лаветта? Ты меня слышишь?

— Мама?

— Лаветта?

Я бежала со всех ног на её голос, как когда-то в детстве, и чувствовала в нём страх, панику и долю отчаяния, будто за мной гнался монстр, и моё единственное спасение — её объятия. Если не успею — его пасть захлопнется, и мы с мамой больше никогда не увидимся.

— Лаветта? Ты меня слышишь? Ты же меня слышишь?

— Мама! — я свернула в узкий, тёмный переулок со старыми каменными домами и наконец-то её увидела. Спустя столько лет…

— Мама?

Она стояла ко мне спиной и казалась единственным лучиком света среди всей этой тьмы. Я потянула к ней руку, и… вдруг она вспыхнула ярким пламенем. Зажглась, точно горстка серы — Быстро и безжалостно, и уже через миг на мои ладони упал черный пепел, а в ушах вновь зазвенел голос полный отчаяния:

— Лаветта!

Я резко проснулась. Вся в холодном поту, будто мне это всё не снилось. Даже поначалу начала отряхивать руки и пижаму от несуществующего пепла, пока не опомнилась и не потянулась к столу. Глотая слёзы и кусая губы, я нащупала в темноте кулон с песочными часами и быстро надела его на шею, откинулась на подушки и почти сразу почувствовала на своей груди приятную тяжесть:

— Мур-р-р?

Котя словно бы поинтересовался, всё ли со мной хорошо, а я, глядя в чёрный потолок, погладила его по мягкой шерсти всё ещёзудящей от ненастоящего жара ладонью и тихо произнесла:

— Не волнуйся, Коть. Это сон… Просто сон.

Я уже несколько лет не видела этого кошмара, похожего на вязкое болото из размытых лиц, силуэтов, неясных вспышек и кривых тёмных улиц, среди которых я ощущала себя не просто маленьким, потерянным ребёнком, а крупицей — песчинкой, провалившейся в мир исполинов, у чьих ног царила вечная мгла и густая тень. И уже много лет не слышала голоса матери, который, казалось бы, уже позабыла.

Раньше мне снилась оба родителя мама и папа. И они всегда… Всегда сгорали. Но когда бабушка подарила мне кулон, эти кошмары стали появляться реже, а потом и вовсе пропали. Связано это с кулоном или нет — не знаю, но с тех пор я старалась всегда держать его рядом и лишь с тринадцати лет начала пренебрегать этой привычкой. Однако всё равно его надевала, когда волновалась, например: перед сдачей экзамена или другим важным событием. Так что если раньше он был моим оберегом, то теперь стал талисманом, и я бы в жизни не подумала, что когда-нибудь опять его надену на ночь. Мне казалось, я уже давно поборола детские страхи. И почему в этот раз мама приснилась одна?

Все еще лежа на мне, Котя тяжело вздохнул. Ещё бы! Он уже минут десять не уходил и стойко терпел мои ласки, пока я пыталась подумать о чём-нибудь хорошем. И, кстати, кое о чём хорошем подумать было. Оказывается, какая-никакая, а карма есть. Сёстры по разуму Аника и Силика наконец-то получили своё.

После ужина, когда я и Мэй возвращались в свои комнаты, мы заметили кое-что интересное. А именно, как Аника и Силика спорили с профессором Чарлин. В основном, конечно, спорила с профессором Силика, Аника лишь иногда вставляла слово, которое почему-то казалось даже громче голоса Силики и весомей фраз уже порядком раздражённой Чарлин (похоже, она раз десять уже пожалела о том, что предложила ученикам Боевого факультета обращаться к ней, пока не появится наш декан). Когда мы подошли ближе, стало понятно, что весь сыр-бор начался из-за волшебного сундука, который распределил Анику и Силику в разные комнаты, чему они оказались крайне недовольны. Соседка Силики была слишком дружелюбной, и этим ей сильно досаждала. А соседка любящей тишину и покой Аники была одним из редких магов — заклинателем нот, то есть творила колдовство с помощью музыки, а именно игры на скрипке. Иными словами, им достались их противоположности.

— Если Хранитель Ключей решил распределить вас именно так — значит, считает, что эти соседи вам подходят лучше, чем если бы вы делили комнату друг с другом, — строго отрезала профессор Чарлин. — В Академии учатся не только магии, но и умению понимать и принимать людей. Это особенно важно ученикам Боевого факультета, потому что в будущем вам придётся общаться и налаживать контакт с разными людьми. Но если вы не согласны! — в голосе Чарлин прозвенела сталь, когда Силика опять попыталась что-то сказать. — То дождитесь своего декана и поговорите с ним по вопросу переселения. А сейчас позвольте мне заняться более важными делами.

Громко топая каблуками зелёных сапог, профессор ушла, а Силика, когда Чарлин оказалась на почтительном расстоянии и больше не могла её услышать, с перекошенным от гнева лицом обронила:

— Вот мегера.

Она хотела сказать что-то ещё, но тут Аника заметила меня с Мэй и, пихнув Силику локтем, кивнула в нашу сторону. Та, в свою очередь, мигом смолкла и оглянулась. Стрельнула в меня рассерженным взглядом, но её гнев быстро сменился удивлением, а потом задумчивостью, стоило ей заметить на мне форму Боевого факультета. Она даже бессознательно ответила на приветствие Мэй коротким: «Ага, привет» — и, судя по моему свербящему затылку, долго смотрела нам вслед. Так что да… Наверное, Мэй была права, когда сказала, что сёстры ещё захотят со мной подружиться. Хорошо это или плохо — не знаю, знаю лишь то, что мне было приятно вспоминать об отказе Чарлин уступить сёстрам и помочь им переселиться. Однако этого было мало, чтобы забыть плохой сон, который я всё возвращалась и возвращалась, после каждого принудительного вытягивания себя из кошмарной трясины.

Белладонна… Почему? Почему этот сон вернулся? Почему именно сейчас?

— Ты в порядке?

Я вздрогнула и резко обернулась и в тусклом лунном свете заметила, что Несс, приподнявшись в постели, на меня смотрит.

— А то ты так в кота вцепилась, будто боишься, что его украдут.

— Ой… — только сейчас заметила я, что правда крепко держусь за плотную шерсть кота. — Коть, прости…

Я разжала ладонь, а Котя с недовольным «мяу» спрыгнул с меня и, недовольно пофыркивая, направился к мискам. Послышалось громкое чавканье. Похоже, переволновался, вот теперь заедает…

— А ты чего не спишь? — чуть осипшим голосом поинтересовалась я и откашлялась.

Когда мы с Мэй вернулась после ужина, Несс уже спала или делала вид, что спит, а сама всего лишь лежала, отвернувшись к стене да укрывшись одеялом. Всё равно стараясь быть как можно тише, я вернула Мэй её чемодан. И чтобы дать Несс ещё немного времени побыть одной, помогла Мэй отнести чемодан к ней в комнату, которая была на третьем этаже чуть ли не над нами и практически ничем не отличалась от нашей, кроме как, отсутствием когтеточки и мисок для еды (между прочим, трёх штук, полных мяса, овощей и воды! Они появились во время ужина и объяснили причину, почему Котя решил остаться в комнате). Даже место Церары, которая ещё не вернулась, тоже ничем не выделялось и не подсказывало, что она некромант.

— Будешь тут спать, под такие аплодисменты, — невесело усмехнулась Несс и, закинув руки за голову, от меня отвернулась. — Кошмар приснился?

— Угу, — не стала отнекиваться я и беспокойно затеребила цепочку с кулоном.

— Расскажешь?

— Если ты расскажешь о случившемся на ужине.

— Вот как значит… Баш на баш, — хмыкнула Несс.

Она замолчала, а я вдруг почувствовала себя виноватой. Несс просто учтиво поинтересовалась о моём кошмаре, чтобы меня поддержать. А я мало того что разбудила её глубокой ночью, так ещё в личную жизнь нос сунула, хотя мы даже и два дня с ней незнакомы.

«Да уж, Лаветта… — мысленно упрекнула себя. — Отличный способ завести друзей, вот поэтому в школе с тобой особо и не дружили».

И только я собралась извиниться, чтобы хоть как-то загладить свою грубость, как Несс вдруг произнесла:

— Жан неплохой человек. В приюте мы с ним дружили.

— В приюте? — не удержалась я и поинтересовалась, о чём мигом пожалела, но запихнула это скверное чувство подальше.

Тем более Несс и не была против ответить на этот вопрос:

— Да, мы из приюта Твердь. Ты же слышала о нём?

— Да, слышала, — кивнула я. — Равинна Тьер — одна из боевых ведьм построила его для одарённых детей, чтобы все брошенные половиныши, — я поморщилась, — или пострелки могли найти себе дом.

— Именно.

К сожалению, не все семьи радовались детям с магическим даром. Ярые противники магии или участники движения «За чистую кровь», часто отказывались от детей-магов, если таковым случалось у них родиться. Вот был у кого-то в семье, допустим, пра-пра-пра… белладонна-его-знает-сколько… прадедушка маг, но никто даже ни слухом, ни духом. А потом в семье любесов появлялся пострелок. В лучшем случае родители мирились с этой мыслью, а потом меняли своё мнение и начинали думать, что магия — это не так ужи плохо. В худшем случае они превращали жизнь своего ребёнка в лютый кошмар: морально давили, притесняли, издевались и считали за уродца. Порой даже вынуждали не использовать магию, что потом приносило кучу бед, ведь магию нельзя сдержать, если не знаешь, как это сделать. Вот дети в порыве гнева или другой сильной эмоции творили чудеса. Увы, не всегда добрые. И часто после таких «чудес» оставались сиротами. А всё потому что им строго запрещали не только спрашивать о магии или ей учиться, но даже думать о ней и упоминать. Откуда у таких детей появятся знания, как управлять своей силой? Поэтому приют Твердь не такое уж и плохое место и многие дети, чьи родители отказывались принимать их дар, в него сбегали. Также там находили дом неугодные миру половиныши, бастарды, отпрыски продажных девиц или просто осиротевшие дети магов. И если бы не бабушка, я и Лив тоже бы в нём оказались.

— Я уже говорила, но повторюсь: мы с Жаном дружили, — продолжила Несс. — Когда я осиротела и попала в приют, Жан сразу же взял меня под своё крыло. Защищал от других мальчишек, а иногда девчонок, пока я сама не научилась давать отпор. В праздники мы делились друг с другом сладостями…

В её голосе послышалась улыбка.

— Едой, когда кого-то наказывали и оставляли без ужина, секретами, а потом и…

Несс резко замолчала и тяжело вздохнула.

— Раньше мы всегда мечтали, что один из нас поступит в отряд поддержки, а второй — в боевой. Мы станем напарниками и будем всегда вместе. Ну, ты же знаешь, что Мечи часто берут себе в напарники кого-то из поддержки, а если ещё их силы дополняют друг друга, то они становятся практически непобедимыми. Вот и мы мечтали стать непобедимыми. Жан всегда грезил Боевым факультетом, а я даже не сомневалась, что он туда поступит, потому что Жан всегда рвался в бой, всегда был первым и впереди всех. Я же была позади и очень сильно удивилась, когда его определили не на Боевой, а на Поддержку. Жан был так расстроен, что я пообещала ему поступить на Боевой. А теперь, когда поступила… — её голос надломился. — Он сказал, что мне здесь не место.

Она замолчала, и в этой тягучей тишине я не знала, что ей ответить. «Мне жаль?» — это прозвучит глупо, потому что мы почти незнакомы и Несс вряд ли поверит в искренность моих слов, а я не хотела быть с ней неискренней. Но к счастью. До того, как тишина стала неловкой, Несс резко повернулась ко мне, подложила ладонь под щеку и поинтересовалась:

— Теперь ты. Что тебе приснилось?

Я почувствовала, как уголки губ дрогнули в улыбке.

— Как моя мама сгорает в огне.

Несс на миг затаила дыхание, а я вздохнула и стиснула в кулак кулон.

— Мои родители тоже погибли, и с тех пор я каждую ночь видела один и тот же сон. Я бегу по тёмным улицам, а потом нахожу её и папу, а как только хочу их коснуться — они сгорают.

Не знаю почему, но стоило проговорить этот сон вслух, как на душе стало чуточку легче, хотя раньше, я кроме бабушки и Лив никому не доверяла этой тайны.

— Сочувствую, Лав, — вдруг произнесла Несс.

И пусть в темноте я не смогла разглядеть выражение ее лица, но то, как она произнесла: «Сочувствую», — не показалось мне обычной фразой, которой нас с Лив часто «кормили» после гибели родителей. Было в её голосе что-то действительно доброе и понимающее, хоть мы и только-только познакомились.

— И я тоже, — улыбнулась я в темноте. — Сочувствую.

— Что ж, давай спать, — Несс утащила подушку пониже и, взбив её руками, с тихим шелестом на неё опустилась. — А то скоро первый день занятий. Мне вот интересно, нас познакомят с новым деканом? Может, им окажется какой-нибудь молодой красавчик? Ух! Было бы здорово! Как думаешь, Лав?

Меня так и подмывало ответить: «И не надейся», — но вспомнила звезду среди всех деканов профессора Люмуса с факультета Целительсва и произнесла совсем другое:

— Уверена, они выберут самого лучшего. Может, даже Эдгара Дариставского… — вспомнила я безумное предположение Ника, на что Несс сокрушённо простонала:

— Шутишь? Этого аристакратишку семейки Флэмвель? Лучше сразу меня отчислите…

— Почему? — искренне удивилась я, потому что Флэмвель хоть и был бессовестно богат, но никогда не был замечен в плохом отношении к людям ниже его сословия.

— Да потому что у него есть огромный недостаток для декана, который мне бы понравился.

Она приподнялась, чтобы меня видеть, и серьёзным голосом добавила:

— Флэмвель годится мне в отцы.

Секунда молчания и мы обе прыснули. Белладонна, было такое чувство, что я уже давно так не смеялась: легко и заливисто. Да и Несс тоже особо не сдерживалась, что я начала переживать, как бы соседей не разбудить. Но за всё время, что мы пребывали в нашей комнате, я ещё ни разу не уловила ни малейшего звука от других учеников. Даже из общего зала, где всегда было шумно, поэтому сделала вывод, что на стены наложена какая-то магия, заглушающая любой шум, и перестала волноваться. Жаль только когтеточка и домик Коти не обладали таким свойством, потому что от нашего громкого смеха, кот недовольно заворчал и с остервенением влез на своё законное место. А когда мы с Несс наконец-то успокоились, утерев слёзы, пожелали друг другу спокойной ночи — наступила тишина. Я удобнее закуталась в одеяло и на удивление быстро уснула. С улыбкой на губах.

Глава 13

Утром нас разбудил всё тот же звон, как и вчера перед ужином. Да так внезапно громыхнул, что мы чуть с кроватей не попадали! А после, в страхе пропустить что-нибудь важное, начали впопыхах собираться и приводить себя в порядок.

От волнения перед первым учебным днём всё из рук валилось. Так ещё возле уборной мы сильно задержались, преимущественно из-за первокурсников, потому что все старшие либо до сих пор спали, либо предусмотрительно встали пораньше и теперь некоторые из них сидели в общей гостиной перед камином, где, кстати, мы нашли и Мэй вместе с Церарой. С ними были ещё две девушки некроманта, в одной из которых я признала подругу Церары, бледные и с задумчивым видом они о чём-то тихо переговаривались. А Мэй хоть и выглядела слегка невыспавшейся, но очень нам обрадовалась. Похоже, ей жуть как не хотелось вновь оказаться за одним столом с некромантами, поэтому она пообещала нас дождаться нас, чтобы пойти на завтрак вместе.

— Выглядишь замученной, — заметила Несс, когда причёсанные, умытые и переодетые в форму факультета — в общем, все красивые — мы покинули башню и держали прямой путь в Зал отдыха с Гибривиусом.

В этот раз я даже не забыла прихватить свою шляпку, без которой вчера чувствовала себя неуютно. А вот Котя снова отказался идти со мной. Посмотрел на миски возле когтеточки, которые на утро блестели чистотой, да повернулся ко мне задом. И спрашивается, зачем он так стремился за мной в Академию? Только ради казенных харчей?

— Я почти всю ночь не могла уснуть, — посетовала усталым голосом Мэй. — Я впервые сплю не дома, не на своём месте, так ещё первый учебный день и…

Она осеклась, когда невысокий черноволосый парень с факультета Алхимии выскочил из прохода Зала отдыха и чуть не сбил нас с ног. Его новенькая форма была перепачкана красными, фиолетовыми, жёлтыми пятнами, будто на него вывалили корзинку ягод. Ругаясь на чём свет стоит, он бросился бегом в противоположную от Большого зала, где все ученики сейчас собирались на завтрак, а у меня заскреблось беспокойное предчувствие. Оно стало сильнее, когда следом за парнем мимо нас промчались столь же недовольные девушки, выкрикивая что-то вроде: «Да чтоб их… Ифрит сожрал!» — да вытряхивали из густых шевелюр сплющенную ежевику, смородину, малину… кто что. А уже возле арки, ведущей в Зал отдыха, я заметила несколько учеников, прижимающихся к стене и из-за нее выглядывающих. Среди них я узнала рыжую шевелюру Джесси — сестры Джоджи.

«Может, Гибривиус опять разбушевался?» — промелькнуло у меня в голове, пока Несс и сонная Мэй шли чуть позади и продолжали «оживленно» беседовать о том, как им было непривычно на новом месте. Однако тут же опровергла свое предположение: «Да ну, вряд ли. Мы бы сразу услышали, как он лупит ветками по полу…»

Как вдруг:

— Стойте!

Раздался высокий, немного похожий на детский, голос Джесси. И я остановилась, правда, уже за порогом Зала отдыха и подивилась тому, как здесь грязно. На полу валялись раздавленные вишни, сливы, орехи, малина и другие всевозможные плоды, а откуда-то сверху донесся пронзительный и воинственный писк:

— Пи-и-и!

Сидящие на ветках чёрные белки, штук так тридцать, если не больше, среди которых я без труда распознала предводителя (он стоял на ветке во главе всех белок и лапкой указывал прямо на меня) обрушили град из ежевики, черники, вишни, орехов… Всего, что им попадалось под лапу из заранее подготовленных увесистых горок на широких листах Гибривиуса. А так как я была первой среди нашей троицы, все это добро обещало оказаться моим. И когда уже я смирилась с мыслью, что мне тоже придется бежать переодеваться и побыстрее, потому что до завтрака осталось мало времени, как вдруг меня схватили за локоть и отдёрнули назад, из-за чего я чуть шляпку не потеряла!

Она упала мне на глаза, полностью закрыв обзор, а возле уха раздался ехидный голос:

— Похоже, я вовремя.

Я затаила дыхание, ощутив знакомый аромат и жар, а когда подняла шляпку — взглядом встретилась с ухмыляющимся Дамианом. Он был непростительно близко и внимательно разглядывал моё лицо, отчего в моей голове сразу возникло три идеи: «Убежать, пнуть, послать?» — и последовательность здесь не так важна. Главное — результат: чтобы он исчез из моего личного пространства и желательно побыстрее, потому что задерживать дыхание надолго я не умела. А этот его аромат… Я нахмурилась.

— Спасибо, Дами, — разрядила обстановку Мэй, которую, оказывается, Дамиан тоже прижимал к себе.

— Не за что, Одуванчик. Ты же знаешь, я всегда приду на помощь. Ты только попроси, — наконец-то он отвлёкся от меня и игриво подмигнул Мэй, на что та одарила его такой тёплой и лучезарной улыбкой, а я окончательно дар речи потеряла.

— Знаю-знаю, Дами.

Почему-то мне казалось, что все из шайки «сестёр» будут с неприязнью относиться к Мэй, но по Дамиану я бы не сказала, что он её презирает или считает недостойной своей персоны. Напротив, он смотрел на неё с некоторой нежностью и заботой. Как на сестрёнку. А ещё интуиция подсказывала: Мэй из беличьего эпицентра он вытянул первой. Джесси, к счастью, успела перехватить перепуганную Несс, и теперь с широко распахнутыми глазами держалась за неё, точно утопающий за ветку.

— Видели, имя декана Боевого факультета ещё не появилось в списке…

Мимо нашей напряженной картины, которую я бы назвала «Застыли», прошли три старшекурсницы с факультета Колдовства. Держась под руки, они завернули в наш коридор, а когда Джесси попыталась их остановить и предупредить о белках, они просто не обратили на неё никакого внимания. Только, пожалуй, одна блондинка в невероятно огромной шляпе на голове, из-под чьих широких полов выглядывала толстая коса длиной до поясницы, смерила взглядом Дамиана и подарила ему многообещающую улыбку, отчего тот пробудил своего внутреннего хищника и самодовольно ухмыльнулся.

— Может, никого не нашли и теперь директор будет его вести?

— Да ну, директор не бросит своих некромантов.

— Тогда почему его до сих пор нет?

— Лекс сказал, что с пропускными чарами возникла проблема, — поведала глубоким голосом девушка, прямо вылитая профессор Октавия только помоложе, но такая же полненькая, черноволосая и… хм… эффектная. — Профессор Искрад заболел почти перед самым началом года, а там целая проблема перенастроить заклинание на другого мага. Вот он и задерживается.

— Эх… А я думала, интригу держат, — вздохнула блондинка, покачивая бедрами, точно маятник, наверное, специально, развлекая Дамиана.

— Может, он будет на завтраке? — вздохнула рыжеволосая подруга.

— Ага. А ещё он обязательно будет молодым.

— Или красивым?

— Или богатым? — начали они чередоваться.

— А вам не всё равно? — с пренебрежением фыркнула «вторая Октавия», когда они уже шагнули в гостиную.

Раздался знакомый мне писк и чуть слышное ворчание блондинки: «Ух, какой бардак!» Она взмахнула рукой, и тут поднялся еле слышный гул, а все орехи и ягоды принялись отскакивать от невидимого щита. Некоторые даже отлетели к нашим ногам.

— Это тебе только декан с Целительства во снах снится, — тем временем возмутилась рыжая. — А нам что? Разорвать его теперь? Я требую свежую кровь!

— Да помоложе, — согласилась блондинка.

— Да покрасивее, — тут же заметила рыжая.

— И побогаче! — произнесли они хором и расхохотались.

А я даже внимания на них особого не обращалась — отчаянно пыталась не дышать.

— Милая… подвеска, — вдруг шепнул Дамиан, и я ощутила легкое дуновение его дыхания у себя на… Да ладно!

Мы с Несс так торопились одеться и отправиться на завтрак, что я плохо застегнула две верхние пуговицы рубахи, и теперь они выскочили из петель, явив взору Дамиана не только мою цепочку с кулоном, но и кое-что поинтереснее. Залившись краской, я резко втянула носом воздух, о чем тут же пожалела, потому что легкие быстро наполнились чарующим ароматом, а коленки предательски задрожали. Но я все-таки нашла в себе силы выдернуть свою руку из цепких пальцев Дамиана, и, бросая на него косые и гневные взгляды, принялась быстро застегиваться.

— Эй… Эй! А ну пошли прочь!

Все мы вздрогнули от громкого голоса и оглянулись на арку, ведущую в Зал отдыха, где вспыхнул яркий свет и послышался возмущенный писк.

— Я сказал: пошли прочь! Бестии треклятые. Прочь! Сколько я еще буду вас гонять? Бестии треклятые…

«Лекс?» — удивилась я, когда в проходе появился немного запыхавшийся и взъерошенный староста нашей жилой башни.

— Давайте, быстрее… Быстрее проходите. Завтрак скоро начнется, — подгонял столпившихся возле прохода учеников, а когда я его окликнула, вскинулся: — О, Лав! Привет! В шляпке-то тебя сразу и не узнал.

Он махнул мне рукой, на которой виднелся фиолетовый след от черники, и широко улыбнулся. Мы тоже к нему поспешили.

— Из года в год… Каждый раз… Самого утра никакого покоя! — цокнул он языком. — Только и занимаюсь, что гоняю этих зверобелок, а они… Ух!

Лекс погрозил кулаком выглянувшей из-за листа Гибривиуса белке, и та мгновенно спряталась.

— Зараза…

— Чуют, что первокурсники без очага стихии, вот и устраивают им «теплый прием», — заметил Дамиан.

— Ох, говорил мне братишка, что лучше идти в обход, а я не послушалась, — еле слышно вздохнула Джесси, а я поинтересовалась:

— Так ты знал?

— Конечно, знал, — усмехнулся Дамиан, при этом всем своим видом говоря: «Не конкретно за тобой же я бежал». — Поэтому и пошел за вами. Одуванчик-то у нас без приключений не может.

Он ласково потрепал Мэй по кудрявой голове, а она скорчила недовольную рожицу, чем вызвала его смех, и, прищурив один глаз принялась разглаживать, локоны:

— Дами, ты такой заботливый…

Ну да. Конечно, заботливый. Вот только почему-то он не спешил спасать Мэй от голодного чемодана, только стоял и смотрел. Перед «сестрами» постеснялся?

— Ладно, ребята, потом поболтаете. Сейчас бегом на завтрак, на него никак нельзя опаздывать, — поторопил нас Лекс.

И только последний первокурсник пробежал мимо засады (одному из них всё-таки прилетел в макушку орех, за что Лекс опять принялся браниться и наколдовал вспышку света, белки повыскакивали из-за листов Гибривиуса и бросились врассыпную), как следом помчались мы.

— Похоже, мы опять из последних, — посетовала Мэй, стоило нам войти в заполненный учениками Большой зал.

Шум стоял невообразимый. Кто-то обсуждал декана Боевого факультета, которого, как ожидаемо не было — его стул пустовал рядом с директором. Кто-то знакомился и делился впечатлениями о первой ночи в Академии. Кто-то предвкушал новый учебный день, а кто-то… возмущался по поводу выходки белок и пытался плотнее запахнуть пиджак, чтобы не было видно пятен от ягод на белой рубахе.

— Не переживай, ты не один здесь чумазый, — успокаивал сидящий за первым столом черноволосый парень с Алхимии своего упитанного друга с факультета Мастеров, в чьих жидких волосах, похожих на паутинку, можно было найти остатки как минимум трёх разных ягод, а на его рубахе почти не было живого места от пятен.

— Говорил же: бегать — это не моё, пойдём в обход, — проворчал тот. — А ты всё6 прорвёмся да прорвёмся… — он тяжело вздохнул.

К счастью или нет, но беличья засада помогла нам «выиграть» парочку свободных мест, правда, раскиданных почти по всему залу.

— Джоджи… Где же ты, Джоджи, — сложив ладони у рта, позвала брата Джесси.

Несколько учеников оглянулись на её громкий голос, а потом за вторым столом поднялся Джоджи и махнул ей рукой. Джесси расплылась в лучезарной улыбке и собралась, было, уйти, но вдруг передумала, развернулась и обратилась к Мэй:

— А пойдём вместе? — она ткнула большим пальцем в голубую нашивку на своей груди. — Мы же с одного факультета, и будет здорово, если мы познакомимся. Ты ещё кого-нибудь знаешь из Поддержки среди первокурсников?

— Нет, — немного растерянно покачала головой Мэй, а глаза Джесси загорелись детским восторгом:

— И я тоже не знаю, поэтому буду рада с тобой познакомиться. Пойдём, а?

Мэй явно опешила от такой детской непосредственности и перевела взор с Джесси на нас, но всё-таки согласилась, и бросив нам: «Скоро увидимся» — отправилась за второй стол к Джоджи.

— Меня Джесси зовут! — донёсся до нас весёлый и почти потерянный в общем гуле голос Джесси.

— А меня Мэй…

«Ну вот, опять Мэй увели, — подумала я и про себя усмехнулась. — Но хотя бы не за стол некромантов».

Похоже, сегодня ей везёт, а вот нам… Как знать. Для начала стоило бы найти места и желательно подальше от Дамиана, чьё присутствие плохо влияло на Несс. Она так притихла с его появлением, что я всю дорогу оглядывалась с мыслями: а не потерялась ли она? Да ещё и заметно покраснела.

— Хост должен был придержать парочку свободных мест, пока я не вернусь, — вдруг заметил Лекс и замялся. — Если ты не против, приглашаю к нам присоединиться.

Похоже, мой вчерашний упрёк не прошёл даром. Лекс немного волновался — провёл ладонью по затылку, а между светлых бровей появилась хмурая морщинка. Белладонной клянусь, он чувствовал себя виноватым за неудачную шутку над Хостом, небось даже стыдился за неё и не мог уснуть. Вон, чуть заметные синяки виднелись под глазами, хотя причиной его недосыпа еще могли быть белки и первый учебный день.

— С радостью, — улыбнулась я, не желая томить Лекса молчанием.

— Тогда идём! — обрадовался тот и, махнул нам рукой, поспешил к третьему столу, на то же самое место, где мы сидели в прошлый раз.

И к моей досаде, помимо меня и Несс, за Лексом последовал ещё и Дамиан.

— А ты куда? — тихо поинтересовалась я, при этом стараясь слишком не вдыхать рядом с этим… Сердцеедом, и нахмурилась.

А Дамиан вскинул чёрную бровь и со скрытой издёвкой в голосе произнёс:

— С вами. Мы ведь тоже с одного факультета, и нам стоит познакомиться… поближе. Верно? — обратился тот к Несс, которая перестала озираться по сторонам и чуть не подпрыгнула, когда он с ней заговорил.

— Да-да, конечно, — быстро ответила она и зарделась, а у меня сложилось впечатление, что Несс даже не слышала, о чём спросил её Дамиан — взгляд Несс то и дело скользил по залу.

Дамиан развёл руками и самодовольно усмехнулся, а я скрипнула зубами от досады, но возникать не стала. Нечего лишнее внимание привлекать. Просто сяду от него подальше, если получится.

Как Лекс и говорил, возле Хоста нашлось четыре свободных места.

— О! Лекс! Наконец-то ты вернулся, — встрепенулся Хост, когда рядом с ним сел Лекс, а потом уже заметил нас. — П-привет.

— Здравствуй, Хост, — улыбнулась я, готовая занять место между Несс и Лексом, а потом заметила, что закадычная троица не в полном сборе и для одного из них места не останется. — А где Ник?

— Опаздывает, — ответил Лекс. — В очередной раз, хотя…

Он медленно перевел взгляд на Хоста и приподнял светлые брови.

— На первый завтрак он всегда приходил.

— Понятия не имею, — пожал плечами Хост, а во взгляде промелькнули недобрые искры. — Когда я проснулся, его уже не было. И я не нянька ему, чтобы обо всём напоминать.

— Тоже верно, — заметил Лекс и добавил, указав мне на единственное свободное место после себя: — Да ты садись-садись, и не переживай за Ника. Он и без нас найдёт куда приткнуться.

Я послушно опустилась на скамью и оглядела зал. Столы, как и вчера, опять пустовали, но что-то мне подсказывало, никакого шоу в этот раз не будет.

— Раз мы за одним столом, — раздался чарующий голос справа, а, обернувшись, я увидела, как, опершись локтем о стол, на нас смотрел Дамиан, — может быть, представимся? Я, например, Дамиан.

Он улыбнулся одними уголками губ и на миг встретился со мной взглядом, в котором читалась победа. А я вдруг ощутила безысходность. Дамиан уже пытался узнать моё имя, но у него ничего не получилось. И осознание того, что я его знаю, а он меня — нет, грело душу и сохраняло между нами некое расстояние. И пусть я понимала: рано или поздно он таки узнает моё имя, например, на одном из первых уроков, но одно дело его озвучит преподаватель, а другое — имя назову я сама. Наверное, это бред, однако мне всегда казалось, когда представляешься сам, то с собеседником строится куда более тесная связь, нежели о тебе узнаю через кого-то, и видит белладонна (если она вообще может видеть), этой связи я совсем не хотела.

— Отличная идея!

А вот Несс, судя по всему, была совсем не против подобной связи. Широко улыбаясь, она протянула ему руку и бодро произнесла:

— Я Ванессия, для друзей просто Несс. Так что ты… Это… тоже можешь звать меня просто Несс.

— Очень приятно, Несс, — словно довольный кот, улыбнулся Дамиан и осторожно пожал ее хрупкую ладонь.

Несс при этом зарделась пуще прежнего.

— Почему бы и нет, я Лекс, староста Красного жилого корпуса, так что если нужна будет помощь — обращайся, — он на миг призадумался и добавил: — Почти в любое время.

— А я Хост.

Он тоже пожал руку Дамиану и засмущался:

— Просто Хост.

— Очень приятно, просто Хост, — все таким же мягким тоном ответил ему Дамиан и с ожиданием посмотрел на меня.

А я… Скрепя сердце и натянув на глаза шляпку, после недолгой, но подозрительно паузы и с большой неохотой пробурчала:

— Лаветта.

— Лаветта, — бархатным голосом повторил Дамиан и хмыкнул. — Красивое имя, Лаветта. Или просто Лав?

Я вздрогнула и вскинула на него взгляд, а ухмылка Дамиана подозрительно дрогнула. Дело в том, что скольких людей я бы ни встречала, все сокращали моё имя до Ветты, но никогда не звали Лав. Так делали только родные, близкие мне люди или те, кто бывал в нашем магазинчике и видел вывеску «Лив и Лав». Но вот Дамиана в нашем фармагическом магазине точно не было, я бы его запомнила. Это значит, о нём он никак не мог знать. Но, может, подслушал где-нибудь в Академии?

С полуулыбкой на устах он продолжал всё смотреть мне в глаза, будто что-то ждал, а я тоже не отворачивалась, потому что чувствовала подвох, который мне никак не удавалось разгадать. В воздухе витало такое напряжение, что даже Несс начала с подозрением поглядывать то на меня, то на Дамиана. Но прежде чем кто-то решился задать вопрос: «В чём дело?» — из оцепенения нас вывел голос директора.

Одетый в чёрную мантию он поднялся из-за стола и громко произнёс:

— Дорогие ученики. Прежде чем я пожелаю вам приятного аппетита, хочу сделать объявление. У каждого из вас на карте сейчас появится расписание занятий, таймер и отметка, куда вам следует пройти после завтрака. Прошу первокурсников не опаздывать, потому что им предстоит знакомство с деканами своего факультета. В том числе и Боевого.

Он многозначительно приподнял чёрные брови, а в зале мигом поднялся гул. Все ученики, в том числе и я, принялись крутить и вертеть пергамент с картой. Как и сказал директор, с её обратной стороны появилось расписание на день, и первым в списке стояла предмет «теория боевой магии». Вот только в списке преподавателей на другой половинке карты всё ещё не появилось имя декана.

— А теперь всем приятного аппетита, — громко объявил директор и на столе ода за одной со вспышкой начала появляться посуда с едой.

Я даже вздрогнула от неожиданности, когда тарелка, вилка, ложка, нож и кубок объявили о своём появлении тихим «звяк», а уже потом до носа дотянулся аппетитный аромат молочной каши с кусочками фруктов, жареной яичницы, копчёной колбасы, грибов, румяного хлеба, тёплых кексов с кусочками шоколада и бодрящего травяного чая. В животе тут же заурчало, а рот наполнился слюной. И позабыв о карте, я принялась наполнять свою тарелку едой.

— Ох, — выдохнула рядом со мной Несс, которая не спешила завтракать и продолжала изучать карту. — Декана Боевого всё ещё не указали… Безумно интересно, кто он.

— Может, сюрприз готовят? — предположил Хост и всё на него оглянулись. — А что, — пожал он плечами. — Вдруг им окажется кто-нибудь могущественный?

— Например, Эдгар Дариставский? — усмехнулся Лекс.

— Нет, это не Эдгар, — вдруг уверенно заявил Дамиан, чем привлёк наше внимание к себе.

— Так говоришь, будто точно знаешь, кто теперь декан Боевого, — презрительно прищурившись, заметила я.

Элегантным движением наполняя свою тарелку кашей с фруктами, Дамиан на меня покосился и с ухмылкой произнёс:

— А что если знаю?

Он вернул маленький половник в золотую кастрюлю с кашей, сложил руки на столе и, уже глядя мне в глаза, поинтересовался:

— Спросишь, кто он?

Я так и застыла с кубком чая у рта. Это что за вызов такой?

— Неинтересно, — громко поставила на стол кубок я и макнула ломоть поджаристого хлеба в желток яичницы. — Лишь бы учить умел.

— А мне вот интересно! — оживилась Несс. — Если знаешь, скажи, кто он?

Не желая продолжать этот сомнительный разговор, я тяжело вздохнула, сбрасывая напряжение, и полностью отдалась завтраку, тем более он был таким вкусным, что грех было от него отвлекаться. А о чём беседовали Лекс с Хостом и Несс с Дамианом, я если и слушала, то лишь вполуха. Сейчас меня волновало две вещи.

Во-первых, что странно, отсутствие Ника. Сколько бы я ни озиралась, стараясь делать это незаметно, нигде его не заметила. И пусть мысль, что мой вчерашний упрёк вряд ли мог оказать причиной, почему Ник решил пропустить завтрак, из головы она всё равно не выходила.

Во-вторых — первое занятие. Пусть я и сказала, что мне всё равно, кто будет нашим деканом, на самом деле он меня интересовал. Слишком много таинственности на его личность напустили. Тут волей неволей заинтересуешься. Так ещё Дамиан подлил масло в огонь. Что-то мне упорно подсказывало, если бы я поддалась его игре и спросила: кто же будет нашим деканом? Ответ мне вряд ли бы понравился.

Я размышляла и потягивала чай из кубка, когда он вдруг с яркой вспышкой исчез. Вся посуда на столе и в руках учеников тоже растворилась в воздухе, даже не позволив некоторым завершить трапезу. Не как вчера за ужином. Наверное, чтобы никто не опоздал на первое занятие.

Все ученики взволнованно зашумели и стали неспешно подниматься из-за столов, а вот преподавателей в зале уже не было.

— Нам на третий этаж, — заглянула в карту Несс.

Я тоже развернула свою и в списке наверху коснулась пальцем надписи «III этаж», которая тут же вспыхнула красным. Карта мигом сменилась, и взглядом я нашла кабинет, чьи очертания вместо обычного чёрного стали зелёными. Даже его надпись «Кабинет боевой магии» тоже позеленела, а прямо под ней сменялись цифры таймера. У нас оставалось чуть меньше тридцати минут, чтобы добраться до нужного кабинета, поэтому мы не спешили. Решили дождаться, когда ученики ближних столов покинут зал, чтобы с ними не толкаться. А заодно я ещё раз поискала взглядом Ника. Его нигде не было.

Лекс и Хост ушли чуть раньше нас. Хост всё боялся опоздать, а Лекс переживал за первокурсников, которым предстояло идти через главную гостиную, чтобы добраться до своих кабинетов. А вот нам, к счастью, не нужно было проходить через засаду белок. И пока основной косяк учеников с кислыми минами направлялись прямо по коридору в арку главной гостиной с Гибривиусом, мы свернули на зигзагообразную лестницу вдоль стены, ведущей на второй этаж, а уже оттуда на третий.

— Всё ещё не хочешь спросить? — тихо поинтересовался Дамиан, когда мы неторопливо поднимались по лестнице.

Я напряглась, ощутив колебание воздуха от того, как Дамиан приблизился, чтобы его слова были слышны только мне, и почуяла чертовски притягательный аромат.

— Нет.

Мой ответ вышел довольно резким, но я ни капли об этом не пожалела. А Дамиан ухмыльнулся и так же тихо добавил:

— Тогда будет для тебя сюрпризом.

Я не удержалась и всё-таки обернулась, надеясь, хотя бы по выражению лица Дамиана или его взгляду понять, что же такое он замыслил. Но Дамиан уже отвернулся к Несс и любезным голосом отвечал на её очередной вопрос: «Какую стихию ты хочешь получить?».

— Конечно, огонь, — с улыбкой произнёс он. — Это даже не обсуждается.

— Вот слышишь, Лав? Дамиан тоже хочет огонь, а ты… — отмахнулась она.

— А что хочет Лав? — поинтересовался он с такой… издевательской полуулыбкой и на меня покосился. — Какую-то другую стихию?

— Говорит, ей всё равно, — пожала она плечами. — Но согласись, если уж собираешься в отряд Мечей, то стихия огня для этого лучше всего!

Мне захотелось на миг прихлопнуть Несс за излишнюю болтливость, но я сдержалась, потому что понимала: рядом с Дамианам, многим женщинам, трудно оставаться в себе… А вот Дамиана удивлённо округлил глаза, и его чёрные брови взметнулись вверх:

— Лав хочет к Мечам?

— Конечно! Все хотят к мечам, и я тоже, — гордо расправила плечи Несс.

— Ну, тогда нам всем стоит надеяться, что мы получим огонь. Да, Лав?

— Без разницы, — процедила я сквозь зубы и прибавила шаг, желая оказаться подальше от этого разговора, а заодно и Дамиана.

Чтоб его… белладонна побрала. Теперь из-за слов этого Сердцееда у меня душа не на месте. А всё потому что я очень… Очень не люблю сюрпризы.

Глава 14

Как только мы добрались до кабинета, Дамиан извинился и наконец-то удалился, сев между своим другом Шкафом и Аникой. Последняя с недовольным лицом обменялась с ним парой фраз, после чего встретилась со мной взглядом. Кстати, не только она обратила на меня внимание, но и все в аудитории резко притихли, а я, натянув шляпку пониже на глаза, поспешила подняться по лестнице и занять свободное место за каким-нибудь из столов.

Только вот за каким? Почти весь первый ряд заняли «сёстры» и их свита, что, впрочем, не удивительно. Второй — тоже весь забит, в основном парнями. Мимо третьего я тоже прошла, хотя парочка свободных мест там и были. Но это шушуканье, которое подняли сидящие за ним девушки, отбило всё желание останавливаться, даже больше — мне захотелось найти какой-нибудь тёмный, укромный уголок, забиться в него и не отсвечивать, потому я не привыкла, когда кто-то на меня так пялится либо неотрывно, либо украдкой.

— Л-Лав! — услышала знакомый голос, когда чуть ли не врезалась в Сенжи, который при виде меня вскочил с места. — П-привет.

Всё такой же неизменно бледный и болезненный, он сидел на третьем ряду с краю и почему-то один. Остальные ученики, чьи лица и имена мне теперь предстояло запомнить, словно бы его немного сторонились, хотя может это и не так, ведь Сенжи был не единственный такой — одинокий. Понурая девушка с волосами песчаного цвета, собранными в конский хвост, тоже одиноко сидела чуть дальше от него, а после нее через два пустых места за голову держался парень с взлохмаченной копной густых каштановых волос. Да и ученики на рядах выше казались разрозненными.

— Здравствуй. Сенжи, — поприветствовала я, отчего румянец на его щеках стал… хм, менее бледным.

Он смущённо посторонился, пропуская меня и Несс на места рядом, и пока я протискивалась, поймала на себе взгляд светловолосой девушки, сидящей по соседству. И вот что удивительно, в нём не читалось любопытство, как у многих других сокурсников, а недовольство. Интересно, чем я его заслужила, однако лучше уж так, чем назойливый сосед, который сразу же бросится знакомиться с ведьмой на Боевом факультете. Отчего-то сразу вспомнился Ник…

— Может, тебе стоило оставить шляпку в комнате? — шепнула Несс, когда мы устроились на скамейке. — Не так бы привлекала внимание.

— Они бы всё равно поняли, кто я, — заметила я, немного спустившись на стол и прячась за полами шляпки.

И это так. Ведьмы сразу выделяются из толпы. Мы просто… Другие. Есть создания близкие к простакам, а есть далёкие от них. Например, маги ближе всех к простым людям, так как считается, будто их вид появился от простаков, живущих в древности возле мощного магического очага. Так зародились первые маги огня, земли, воды, воздуха и так далее.

Самые дальние от людей — этооборотни, потому что они скорее звери в человеческой шкуре, нежели наоборот. За это их ещё недолюбливают, а людей, магов и ведьм, связавших свою жизнь с чистокровными оборотнями, вовсе считают извращенцами. Что же касается оборотней-половинышей — они для многих в магическом обществе изгои, хотя и бывают довольно сильными и полезными союзниками. Но к счастью или нет, в последнее время люди к ним стали терпимее. Даже отдельные школы для них сделали и существует Академия, которая с радостью принимает на обучение всех необычных половинышей. Будь то полуоборотен или даже полуэльф. Кстати, почему-то так повелось, что связь оборотня с эльфом не считалась зазорной. Наверное, потому что эльфы самые древнейшие и хм… универсальные магические существа. Они и не люди, и не звери. Они просто эльфы — дети природы, собственно как и ведьмы тоже просто ведьмы.

Никто точно не знает, как мы зародились. Кто-то считает, что ведьмы всегда существовали рядом с людьми, именно поэтому в стародавние времена бывали такие «должности» у женщин, как жрицы огня, воды, гор и так далее. Некоторые даже верят, будто только благодаря нам и появились маги, когда наша кровь смешалась с простаками. Правда, сами маги предпочитают это отрицать и придерживаются версии с проживанием людей возле магических очагов. А ещё есть предание, будто первая ведьма родилась от бесплодной женщины, испившей отвар из всех трав мира. Мол, сама природа оценила её «подвиг» и подарила долгожданного младенца — девочку. Ну и совсем бредовая на мой взгляд история, что некий мужчина настолько сильно влюбился в нашу матушку природу, что пролил семя, а она его впитал и породила первую ведьму. Мда… такая сказка больше подходит к каким-нибудь дриадам, но уж точно не ведьмам. Но некоторые чудики в нее верят.

Однако сложно отрицать то, что мы тоже дети природы, хоть и поближе к простым людям, нежели эльфы. А кто мы — это все магические существа узнают интуитивно. Однажды моя бабушка ответила, когда я спросила, почему все магические существа так легко узнают ведьм: «Они чувствуют в нас силу природы». Мы двигаемся иначе, думаем иначе, смотрим на мир иначе и выглядим. У нас всегда идеальная кожа и густые волосы, крепкие и белоснежные зубы (привет инквизиторам, которые не упускали случая заглянуть красивой женщине в рот, дабы определить: ведьма она или нет), отменное здоровье, почему ни одна зараза не пристаёт, а ещё мы долго живём и сохраняем молодость. И пусть наша сила иная, почему очаги стихий поддаются нам с трудом, но если уж поддавались, то такие ведьмы становились очень могущественными. А так мы для магов второсортные создания или вовсе вредители (вспомнить, например, опиумных ведьм), но всё равно многие нас побаиваются. Вдруг ведьма обидится и какое-нибудь проклятие мерзкое нашлёт, это же потом только к другой ведьме идти, чтобы его снять. Маг не всегда в силах помочь, а могущественные и всесторонние эльфы гордые, сразу лесом пошлют. Поэтому с нами всё-таки считаются.

— Эй, привет, — услышала я голос над головой и обернулась.

Перекинувшись через стол, на меня сверху вниз смотрел парень с коротко стриженными волосами, плохой кожей (мда, пубертатный период никого не щадит) и ясно-голубыми глазами, которыми он внимательно изучил моё лицо:

— И, правда, ведьма, — присвистнул парень, обращаясь к друзьям — ещё двоим ребятам, которые тоже за мной наблюдали.

Он улыбнулся. Криво. Наверное, потому что на его губе был грубый шрам до самого носа и не от «волчьей пасти», а кто-то в один «прекрасный» момент ему хорошенько звезданул по лицу.

— Вот же диво дивное, — хмыкнул его друг слева — обычного вида парень с тёмными волосами, серыми глазами и чуть пухлым, блёклым лицом. В общем, ничего выдающегося.

— Раст, похоже, нам достался серьёзный конкурент за звание «лучшего».

Усмехнулся второй дружок такой же темноволосый и блёклый, как первый (я б даже на миг подумала, что они братья), и пихнул в бок Раста.

— Или же распределительный кристалл ошибся, — заметил Раст, продолжая детально меня разглядывать, отчего мне стало не по себе.

Было что-то в его глазах… Безумное и дикое. Может, кто-то из его предков был оборотнем? Не удивлюсь этому. Хоть в Академию Амити чистокровные и половиныши двуликие редко приходят, но иногда появляются те, кто желают сыскать силы и славы. А еще могут прийти дальние сородичи оборотней, кто не может изменять свой вид, но имеют не дюжую силу, так полезную для боевого мага. Как правило, такие маги стараются скрыть свою родословную, но всё равно порой их можно вычислить за буйный нрав.

— Вот урод, — еле слышно выдохнула Несс, собралась сказать что-то еще, но тут подала голос девушка слева от меня:

— Кристалл никогда не ошибается, — произнесла она, не отрывая взора от раскрытой книги, в которой я мельком прочла название главы: «От пламени до льда».

— Если он зачислил её на Боевой — значит, здесь ей место.

Вот вроде она и вступилась за меня, однако радушия в её голосе я не услышала. Он скорее был хладнокровным и вкрадчивым, а у меня закралось подозрение, что Аника, Силика и их сподручные (в том числе и Дамиан) — не самая моя большая проблема. Они хотя бы не воспринимали меня как конкурента, на первый взгляд, а там посмотрим.

— А ты, небось, самая умная, — так же холодно заметил Раст, кивнув на её книгу.

Девушка медленно на него оглянулась и после короткой, но многозначительной паузы, произнесла:

— Поживем — увидим.

Вдруг дверь открылась и в кабинет черной тучей «вплыл» (иначе просто не скажешь) директор Академии.

— Ещё раз доброго утра, дорогие первокурсники.

Его звучный голос разлетелся по аудитории, разбив напряжённую атмосферу, а все ученики мигом смолкли.

— Я не отниму у вас много времени. Сперва хочу сказать, как я рад видеть, что в этом году так много учеников на Боевом факультете, и уверен: каждый из вас станет выдающимся магом. Вы наверняка уже слышали, что верный своему делу профессор Искрад некоторое время не сможет курировать Боевой факультет и преподавать уроки, однако мы нашли ему даже более чем достойную временную замену.

Директор на мгновение замолчал, отчего Несс нетерпеливо заёрзала, а я приподняла шляпку, чтобы лучше видеть директора.

— Вместе с новым деканом факультета, мы также решили внести некоторые изменения в программу обучения, и, надеюсь, они вам понравятся, но не буду раскрывать всех карт и предоставлю возможность рассказать все подробности вашему новому декану.

Он вскинул руку, приглашая в аудиторию нашего нового декана.

— Профессор Флэмвель, прошу вас к нам присоединиться.

— Флэмвель? — пропищала на выдохе Несс. — Неужели это всё-таки тот самый Эдгар Флэмвель Дариставкий? Быть не может!

Все ученики в аудитории зароптали и обратили взоры на входную дверь. Я тоже выпрямилась, чтобы лучше видеть, и тяжело сглотнула, чувствуя, учащённый бой сердца где-то в горле. Ник же сказал, что это точно не Эдгар, тогда кто же? Или он он солгал? Вот только зачем? Неужели ради самоутверждения.

Я не удержалась и нашла Дамиана, сидящем в первом ряду, где ещё собралась вся свита «сестёр», и заметила, что он, в отличие от других учеников, сидел спокойно, опершись локтем о стол и подперев голову кулаком, вполуоборот, будто намеренно, чтобы я заметила его насмешливую ухмылку. При этом сам он даже не косился в мою сторону, а спокойно смотрел на дверь, откуда послышались уверенные шаги. И стоило мне поднять взор, чтобы посмотреть на вошедшего в аудиторию нового декана, как с моих губ чуть не сорвалось отражающее всю гамму моих чувств ругательство.

«Нет…» — была моя первая мысль после несостоявшегося ругательства, стоило увидеть знакомую рыжую шевелюру.

«Нет!» — была моя вторая мысль, когда декан повернулся к нам лицом, и я разглядела знакомый шрам лице.

«Нет, нет и ещё раз нет!» — начала я повторять, когда хмурый взгляд янтарных глаз обвёл учеников, и чтобы от него спрятаться, я опять частично сползла под стол и пониже натянула шляпку.

За что? Белладонна! За что? Почему именно он стал нашим деканом? И почему все так радуются его приходу? Вон, чуть не рукоплещут, а улыбки у всех до ушей! Они что, не понимают? Это же катастрофа! Самая настоящая катастрофа.

Белладонна… А щеки-то так горят? Мои, конечно… Мне казалось, что давно пережила стыд за случай в магазинчике. Подумаешь, оказия случилась. С кем не бывает? Да и стыдиться мне, впрочем, не за что. Это же не я бросилась на лейтенанта, а он на меня! Вот ему и должно быть стыдно. Особенно за торт, в который Лив вложила всю свою душу (и деньги), это по его вине он испорчен.

Еле дыша, как затравленный зверь на раскалённой сковороде преисподней, я медленно сползла под стол, чувствуя, как вот-вот либо сгорю от воспоминаний, которые вдруг нахлынули, либо брошусь наутёк из кабинета. Но, может быть, лейтенант-декан меня не узнает? Или вовсе забыл?

— Это же он! Флэмвель Младший! Я думала, он в отряде Мечей служит… — со всех сторон доносился до меня шёпот.

— Слышал, что его недавно повысили до лейтенанта…

— А я слыша, что он вундеркинд и в двадцать лет закончил Академию Амити.

— Невероятно, это Флэмвель Младший!

— Вот уж точно кого не ждали, — покачала головой Несс и обратила внимание на меня. — Эй, ты чего?

— Ничего, — быстро буркнула я и ещё ниже натянула шляпку.

Как бы мне так провалиться сквозь землю, чтобы еще новоиспеченный декан ничего не заметил?

— Вижу, вы заинтригованы и наверняка знаете профессора Флэмвеля по его незаурядным достижениям. Он был выдающимся учеником нашей Академии и стал не менее выдающимся магом из отряда Мечей, — с гордостью произнёс директор. — За четыре года службы профессор Флэмвел успел поймать и обезвредить множество опасных преступников, за что в прошлом месяце он вполне заслуженно получил звание лейтенанта…

«В прошлом месяце? — я напряглась. — Ни тогда ли, когда мы… Ну, он… я… В общем, не тогда ли всё случилось?»

И напряглась еще сильнее, когда меня посетила мысль: а не из-за толго ли случая лейтенант Мечей вдруг оказался в Академии?

— Это абсолютный рекорд за всё время существования отряда Мечей, и для нас большая честь приветствовать столь выдающуюся и талантливую личность в Академии. Пусть и временно. Поэтому прошу вас серьезно отнестись ко всем урокам профессора Флэмвеля, потому что в будущем они могут определить не только вашу судьбу, но и всего Боевого факультета. На этом у меня все. О новой программе обучения, подготовленной вместе с отрядом Мечей, вам расскажет уже сам профессор Флэмвель.

Все ученики в зале опять радостно зароптали, и я бы тоже на их месте обрадовалась, если только не одно рыжее «но».

— Профессор Флэмвель, — обратился директор к лейтенанту… Тьфу! Декану, который стоял с военной выправкой, серьезным лицом и смотрел так, будто уже выбирал, кто из нас вступит в его личный отряд. — Не смею больше мешать и передаю слово вам.

— Благодарю, директор Рамэрус, — ответил Флэмвель Младший голосом, от которого у меня мурашки по телу побежали, а сердце пропустило удар.

«Ох, белладонна, мне конец!» — подумала я, провожая взглядом директора. Склонив голову в лёгком прощальном поклоне, он напоследок пожелал нам удачного первого учебного дня и был таков — черной тенью выпорхнул из кабинета.

— Что ж, — после недолгого молчания произнёс декан, и в аудитории разом все смолкли. — Начнём со знакомства. Меня зовут…

Его тяжёлые шаги пронзили тишину аудитории, когда он подошёл к доске за своей спиной, а после лейтенант заскрипел мелом о чёрную матовую поверхность.

— Реджес Флэмвель-Валентайн Эдгар Второй из рода Дариставских.

Я чуть не присвистнула, услышав его полное имя. Аристократ… Что с него взять? А вот то, что у него двойная фамилия — это довольно необычно.

Закончив писать, Флэмвель Младший отступил, а надпись на доске вспыхнула оранжевым пламенем, отсоединилась от черной матовой поверхности и, увеличившись, чтобы её каждый мог видеть, зависла в воздухе.

— Ничего себе… — пораженно выдохнула Несс.

— Однако я понимаю, что это слишком сложно для вас, поэтому я разрешаю вам звать меня: профессор Реджес.

Часть огненной надписи с тихим шипением погасла, оставив после себя дым и единственное имя декана: Реджес, которое тоже исчезло, стоило тому сесть за преподавательский стол и развернуть перед собой пергамент, появившийся перед ним со вспышкой света. Как посуда в столовой.

«Только не перекличка-только не перекличка-только не перекличка!» — мысленно взмолилась я.

— А теперь проведём перекличку.

«Твою белладонну!»

— Айвари Мирай.

— Здесь, — мгновенно откликнулась моя соседка, а меня захлестнула паника.

— Джури Раст.

— Здесь, — вальяжно отозвался задира на заднем ряду и хмыкнул.

Наверняка отметил тот факт, что в списке рядом с Мирай, которая посмела ему перечить. Я же была на грани того, чтобы сойти с ума. А если декан узнаёт меня по имени?

— Дийстра Силика.

— Здесь.

А может и не узнаёт. Мало что ли Флоренсов в нашем городе? Тем более на вывеске магазинчика было написано «Лив и Лав», а не «Лив и Лаветта».

— Жусьен Торбальт…

Белладонна… А если все равно что-нибудь да поймет? Как же хорошо, что моя фамилия на букву «Ф» и я в конце списка. Есть время подумать.

— Здесь!

Вот только я понятия не имею, что такого придумать!

— Истан Кай.

— Здесь, — раздался приятный и немного вальяжный голос.

На миг позабыв о своих переживаниях, я нашла взглядом говорящего, которым оказался тот самый Принц из свиты сестёр. Так вот как его зовут: Кай.

— Колин Грег… Констант Нейл… — продолжал перечислять декан, неспешно подбираясь к концу списка, и я чуть не вздрогнула, только он огласил: — Мальвин Ванессия.

И Несс громко ответила:

— Здесь!

Слишком громко, отчего у меня в груди всё сжалось, когда Флэмвель медленно (на самом деле обычно, но от страха мне чудилось обратное) начал поднимать взор, чтобы глянуть на Несс, хотя до этого на других учеников даже не взглянул (чтоб тебя, Несс!). Я молниеносно дёрнула за край шляпки, спустив её так низко, что сама перестала видеть и аудиторию, и декана, только небольшой кусок стола. В голове поднялся вихрь, а сердце пропустило несколько ударов, прежде чем декан вновь продолжил говорить. Только мне показалось, или после недолгого молчания он начал перечислять имена быстрее.

— Миреваль Сенжи…

— Лав, ты видела? Он на меня посмотрел! — пришла в восторг Ванессия, а, услышав имя Сенжи, обратилась уже к нему. — Ух ты, а мы в списке соседи!

— Да, — услышала я смущенный голос Сенжи, пока декан почти без остановки продолжал:

— Найтон Рич, Нэдин Аника, Ольвальт Зан…

И вдруг повисло молчание. Если раньше без конца звучало «здесь», то сейчас в аудитории воцарилась тишина — тот, кого назвали Ольвальт Зан так и не откликнулся. Неужели не пришел? От любопытства я даже осмелилась край шляпки приподнять, чтобы осмотреться, и заметила, как Шкаф в первом ряду слева от Аники поднял руку вверх.

— Хорошо, Ольвальт Зан, — усмехнулся Флэмвель, второй раз за всю перекличку оторвав взгляд от свитка с именами, и безжалостно продолжил: — Райс Эдиль.

— Здесь! — прогремел бодрый голос одного из дружков Раста позади меня.

— Рейтен Мэрил…

— Здесь.

Мэрилом оказался третий из свиты сестёр, тот скользкий тип, которому бы я имя своё не доверила. У него даже голос звучал как-то… Подхалимски. А ещё он мерзко растянул букву «е» в слове: «Зде-е-есь». Фу… Брр…

— Риман Рюджи, Ровен Айзек, — продолжал читать имена учеников декан, но я их почти не слушала.

Они звучали где-то в стороне от моего сознания, пока в его самом эпицентре творился самый настоящий барак. Успокаивало только одно, что Флэмвель Младший не поднимал взгляда от свитка, пока называл имена. Теплилась надежда, что он давно забыл имя (как страшный сон) и тоже пропустит меня, как и остальных ребят. Так что нужно быть естественнее… Ну, естественнее.

— Флавлер Брэм, — вдруг произнёс декан, отчего я чуть не подпрыгнула.

Меня захлестнуло такое напряжение, что казалось, я вот-вот взорвусь.

— Здесь! — ответил позади меня правый сосед забияки-Раста.

А я в панике принялась себя уговаривать: «Будь естественнее… Естественнее, Лав!» — и даже почти смогла расслабиться, как вдруг меня пронзила мысль, от которой волосы зашевелились на загривке: «А что если он узнает мой голос?»

— Флоренс…

Ах-ты-ж-ёлочный-сироп!

— Лаветта, — произнёс декан, к чему я оказалась совсем не готова. Не решила, что делать!

А его рыжие брови опасно нахмурились, пока он разглядывал моё имя на пергаменте. И мне показалось, или между «Флоренс» и «Лаветта» он сделал паузу? Белладонна! Даже думать не хочу, будто он мог что-то заподозрить. И что мне теперь делать? Вдруг он, правда, если не узнал меня по имени, то узнает по голосу?

Может, поступить как Шкаф… Э-э-э, Зан и просто поднять руку? Нет, не пойдёт. Так я только больше привлеку к себе внимания. Поэтому возвращаемся к плану о смене голоса и говори, Лаветта! Говори! Желательно естественнее.

Решившись, я набрала в легкие побольше воздуха и…

— Здесь, — от волнения неестественно пробасила я и захотела хлопнуть себя по лицу.

Со всех сторон послышались скрип скамеек и шуршание одежды, когда ученики начали на меня оборачиваться. Твою же белладонну…

— Флоренс! — прогремел точно гром среди ясного неба голос декана, а я поспешила спрятаться за шляпкой. — Встаньте.

И встала. Что ещё мне оставалось делать?

— Снимите шляпку.

«Ах-ты-ж-зараза! — мысленно выругалась я. — Хочет увидеть моё лицо!»

И вдруг меня захлестнула такая сильная злость от несправедливости, которую подкинула мне судьба. Я же столько времени старалась, училась, чтобы наконец-то поступить в Академию Амити, а потом присоединиться к Мечам (или на крайний случай к Теням) и найти убийцу моих родителей, а тут опять этот лейтенант. Нет уж, я так просто не сдамся!

Бросив шляпку на стол, я гордо вскинула голову и посмотрела на Флэмвеля Младшего, у которого при виде меня лицо на мгновение вытянулось. Ага! Вспомнил. И что теперь? Разозлится? Отругает? Сделает какую-нибудь пакость?

— Флоренс, я прошу вас и впредь снимать шляпку на моих уроках. Садитесь.

Теперь пришла очередь моему лицу вытянуться. И это всё?

— Флостис Рей.

Да, похоже, что всё. Декан продолжил перекличку, к тому же еще с таким бесстрастным выражением лица, будто в первый раз меня увидел!

— Здесь!

Я медленно села, пребывая в растерянных чувствах: и вроде хорошо, и вроде обидно. Мне-то казалось, всё выйдет… немного иначе. А он меня просто проигнорировал. Представляете? Проигнорировал после всего, что между нами было! Это как «пшик» без «бум» — настораживает.

— Флэмвель, — произнес декан, и я встрепенулась.

Неужели еще один Флэмвель?

— Дамиан.

Да ладно! Быть не может! Я тут же опустила взгляд на первый ряд, где сидел Сердцеед, как раз в тот момент, как он надменно и с чуть заметной издевкой откликнулся:

— Здесь, профессор Реджес.

А в аудитории поднялся тихий ропот: «Ого, ещё один Флэмвель!», «Ничего себе!», «Вот это да!».

— Мы завтракали за одном столом с Флэмвелем! Лав, представляешь? С Флэмвелем! — пришла в восторг Несс, а вот мы с деканом не разделили ее радости по поводу еще одного Флэмвеля в академии.

И пока я скрипела зубами от злости, потому что Дамиан все знал! Все знал и откровенно надо мной потешался сегодня за завтраком. Декан рявкнул:

— А ну тихо!

И столько силы и власти было в его голосе, что все ученики мигом смолкли, а я невольно его зауважала. Может быть, звание лейтенанта он получил и не за красивые глазки, однако исключать того, что родство с Флэмвелями все равно сыграло свою роль, я не стала.

— Перекличка еще не закончена, — грозно сверкая глазами, уже тише заметил декан. — Уважайте своих товарищей. Хавлер Эдриан…

И пока он продолжал перекличку, которая стремительно подходила к концу, я все продолжала хмуриться да сверлить взглядом затылок Дамиана. Как бы он не стал для меня серьезной проблемой. Декан-то ясен пень не станет всем подряд рассказывать о том, что случилось между нами, а вот Дамиан… Как бы мне хотелось хотя бы на минуту научиться читать его мысли и выяснить: что именно ему известно, что он задумал и как он понял, что это я та самая Лав из магазинчика.

Глава 15

Сколько бы я ни сверлила затылок Дамиана взглядом, он ни разу не оглянулся. Только иногда чуть поворачивал голову, а потом опять устремлял взор на декана, будто издевался. Поэтому от постоянного ожидания я немного перегорела — успокоилась, а после вовсе отвлеклась на лекцию. Декан, белладонна его побери, оказывается, умеет интересно рассказывать.

— Как директор и сказал, ваш первый курс будет экспериментальным. Если раньше профессор Искрад делал больший упор на теорию, и все ученики получали необходимую практику уже после выпуска в отряде Мечей, Теней или среди других полицмагов, то мы уделим основное внимание вашей физической подготовке, взаимодействию с противником и умению быстро и с пользой применять магические навыки. То есть вас ждет практика, практика и еще раз практика. Поэтому заранее предупреждаю: слушайте теорию с удвоенным вниманием.

Он обвел нас взглядом сокола:

— Дважды повторять основы не буду, — зачем-то остановил взор на мне. — На это у нас нет времени.

И отвернулся, а Несс с придыханием шепнула:

— Какой он суровый.

Я утвердительно промычала и нахмурилась — это был такой намек от декана, мол, забыли о прошлом — двигаемся в будущее, или что?

— Но это не все изменения, которые коснутся вашего курса, — продолжил он объяснять. — Раньше учеников со стихиями света и тьмы отсеивали с Боевого факультета и переводили на другие, более подходящие, но в этом году отсева не будет. Даже некроманты останутся продолжать обучение на Боевом.

Декану пришлось повысить голос, потому что по аудитории прошелся шепот взволнованных учеников. Я тоже удивилась. Как декан и сказал, раньше на Боевом, если кто-то из учеников получал силу света или тьмы, их переводили на курс поддержки, целительства, колдовства или некромантии, потому что считалось, что в бою их силы малоэффективны, но там они, наоборот, приобретали огромный успех. Дело в том, что отборочный кристалл, который и отсевает учеников на подходящие им факультеты, улавливает не то, какая стихия достанется будущему ученику, а какой магический потенциал в нем прячется: уровень силы и контроля. Если достаточно высокий, то кристалл определяет будущего мага в Боевой. Если слабее, то в поддержку или целительство (тут ученик может даже выбрать) и так далее. Поэтому иногда случается, что могущественный целитель или колдун изначально оказывается на Боевом факультете, потому что заранее узнать, кто и какую стихию получит — невозможно. Не считая, конечно, пострелков, которые вольны выбрать сами. И если со светом и колдовством понятно, почему они не подходят (в первом случае — свет наиболее эффективен для целительства, а во втором — у колдунов возникают трудности с наложением проклятий в бою), то с некромантами дело гораздо сложнее.

Некромантия — самая сильная магия из всех существующих, при этом самая опасная из-за своей нестабильности. Боевой некромант — это все равно, что ходить по туго натянутому волоску над пропастью и под шквалом ураганного ветра. Боевой некромант должен обладать очень сильной волей, чтобы держать себя в узде, когда идет сражение, иначе не поздоровится всем: и друзьям, и врагам. Поэтому раньше некромантов всегда старались держать подальше от опасных и трагических событий. Однако так было не всегда.

Изначально некроманты не были столь… изолированными. Ещё до Пришествия они считались самыми могущественными магами, даже могущественнее магов огня! Они участвовали в битвах, защищали других магов, отпугивали и ограничивали простых людей, поднимая умертвий и создавая страшные легенды. Правда, они существовали лишь до первого прихода инквизиторов. Эти кровожадные проныры быстро вычислили, что сами мертвецы просто так из могил не поднимаются, вот и объявили охоту на «ведьм». Из-за этого и многого другого повсеместно стали появляться личи, а их, как известно, искоренить очень тяжело.

Они уничтожали деревни, собирали армии мёртвых и творили такие кошмарные вещи, от которых у самих некромантов шевелились волосы на загривке. И вот в один «прекрасный» момент, когда наступил кризис, угрожающий миру уничтожением, пришёл день Тёмного Торжества, как его прозвали среди магов, или день Смерти, как прозвали простые люди. Кому как больше нравится. Именно тогда некроманты приняли решение уйти, скажем так, в тень, пока мир не очистится от «смерти», и они не научатся лучше контролировать свою силу. А другие маги, приняв некромантов под свою опеку, начали период истребления. Вот только непонятно, кто кого истреблял: то ли маги личей, чтобы они не уничтожили всё живое, то ли обезумевшие инквизиторы, которые в панике истребляли всех подряд, пока шло истребление этих личей.

Белладонна… Творился такой бардак, какой самый хитрый и злобный ифрит в жизни не придумает, чтобы извратить желание хозяина. Собственно, именно это событие и сократило магическое население настолько сильно, что ему вскоре стало грозить вымирание. Поэтому некоторых приспешников «Чистой крови» я даже понимаю. Такое мракобесие не могло пройти бесследно, пусть и прошло уже много веков, а сама история об истреблении тьмы превратилась в жуткую историческую сказку у костра. Точнее, во множество разных историй. Так что и люди, и маги до сих пор побаиваются личей. И поэтому я так сильно заинтересовалась словами декана о том, что некромантов теперь допустят до обучения на Боевом факультете. Похоже, здесь сыграла немалую роль репутация Академии и директора, под чьим началом выпускались самые лучшие и «надёжные» некроманты. Вот Мечи и решили попробовать спустя столько лет вернуть силу некромантии в строй. Дать им второй шанс. Ох, белладонна… Не знаю, к лучшему это или к худшему и появится ли вообще в нашей группе учеников некромант. Не такие они уж и частые.

— Это всё, что вам нужно знать по новому обучению, — обвёл нас взором декан. — Вопросы?

И тут «публика» взорвалась. Ученики наперебой выкрикивали:

— А правда, что на вас покушались приспешники Возрождения Чёрного Олеандра?

— …что вы в одиночку выследили и сразили многоликого оборотня?

— …взорвали логово леканов-разбойников размером с целую деревню?

— …раскрыли заговор и спасли от покушения дочь короля Варамира, и теперь она хочет выйти за вас замуж?

Но громче и увереннее всех прозвучал вопрос:

— А это правда, что на первом году службы, вы сражались с личом? — и все разом смолкли.

Ну, конечно. Там, где некроманты — всегда должны быть и личи.

— Нет, неправда, — всё-таки снизошёл до ответа декан. — Это была мумия. Несколько любесов, ненавистников магии, нашли захоронение с редкими магическими записями и решили их уничтожить — сжечь. Однако им помешала мумия.

Декан поднялся из-за стола, а все ученики словно затаили дыхание. Так стало тихо.

— Давным-давно, — принялся он рассказывать, медленно постукивая подошвами блестящих ботинок по каменному полу при каждом шаге, — ещё до Пришествия жил тёмный маг, который вёл исследования в тёмном, затхлом подвале. Все свои записи он зашифровал, записав на шести древних языках, один из которых совсем забыт, а три других почти забыты. Но этого ему показалось мало, и для надёжности он сам себя проклял, чтобы защитить драгоценные свитки от непрошенных гостей. Спустя годы его труп иссох, но проклятие не исчезло. А когда любесы пробрались в усыпальницу мага и покусились на его сокровища — проклятие сработало. Так он перебил почти всех этих… грабителей.

Декан остановился в центре аудитории и убрал руки за спину, а мне показалось, будто он хотел назвать грабителей иначе — недоумками, например.

— Кто-нибудь скажет мне, чем опасны мумии?

Сидящая рядом со мной девушка подняла руку.

— Мумии могут использовать магию, — коротко отчеканила она, когда декан ей позволил.

— Верно, — согласился он. — Мумии хранят в себе остатки очага, которыми пользовались ещё при жизни, поэтому они так опасны, и поэтому некоторые путают их с личами. Особенно если в мумию превратился тёмный маг. Тогда они не только используют магию одного типа, но даже внешне становятся похожими. Но мумии темных магов от личей всё-таки отличаются. Как думаете, Риман, — обратился он к темноволосому парню во втором ряду, который и задал вопрос про лича, — чем?

— М-хм… — замялся тот. — Бинтами?

В аудитории раздался смех. Я тоже невольно улыбнулась, хоть и не была удивлена его комичному ответу. Однако чему я точно удивилась, так это тому, что декан запомнил, как зовут ученика, поинтересовавшегося о личе, хотя даже взгляда на него не поднимал во время переклички. Тут я могла поклясться.

— Вы думаете, это смешно? — тихо и со зловещей усмешкой произнёс декан, и хохот учеников мигом смолк. — Поверьте, когда вы столкнётесь с ожившим трупом и не сможете определить его тип, вам будет уже не до смеха. Поэтому я поинтересуюсь ещё раз: чем отличается мумия от лича?

Моя учительница в ведьмовской школе сейчас бы закатила глаза и с иронией сказала: «Лес рук!» — потому что никто из учеников не пожелал ответить на вопрос декана. Оно и понятно почему, ведь в соглашении для заключения мира между любесами и магами было условие, что в магических школах никогда не будут учить чему-либо связанному с битвами — только контролю силы, бытовой магии и низкоуровневым заклинаниям. Так простаки надеялись хоть немного уравнять силы между сторонами и создать хрупкий баланс. Отчасти им это удалось. И вот поэтому в школах никогда не расскажут, как отличить мумию от лича, только дадут рекомендацию — бежать и от того и от другого. А лучше вовсе не соваться в места, где может появиться опасная нечисть.

Однако это странно, что Дамиан хранит молчание. В отличие от других учеников, у него семья тесно связана с Мечами, и не удивлюсь, если Флэмвель старший натаскивал своих сыновей похлеще, чем директор некромантов. Мне же по чистой случайности досталось несколько книг, сохранившихся после кончины родителей, одна из которых оказалась энциклопедией о разных магических существах, где, собственно, и упоминалось о личах. Естественно, я не поленилась проштудировать от корки до корки её и другие книги ещё до того, как начала готовиться к вступительным экзаменам в Академию. И не думала, что эти знания пригодятся мне так скоро. Может, декан таким образом нас проверяет? Прощупывает почву?

Вдруг Флэмвель резко вскинул взор на наш ряд и громко произнес:

— Да, Миреваль?

Я вздрогнула, чуть не схватившись за сердце, и удивлённо оглянулась на Сенжи, чья поднятая рука взволнованно подрагивала, и он не хуже меня, весь съёжился, побелел и, заикаясь, произнёс:

— Г-глаза.

Декан удовлетворенно хмыкнул и кивнул:

— Правильно. «В глазах отражение души человека, зверя, нечисти и иного создания. И пока душа не покинула тела, она будет смотреть его глазами», — процитировал декан строчку из той самой энциклопедии, которую мне довелось прочитать, и продолжил: — В отличие от мумий и многой другой нечисти у лича сохраняются глаза, потому что он не лишён души, а зачастую в нём заперто даже несколько душ. А вот у мумий глазницы пустые, как и положено иссохшему трупу. Однако это не значит, что рядом с ней стоит расслабляться. Та мумия, о которой мы с вами говорили, была довольно могущественной и перебила почти всех любесов покусившихся на ее сокровища. Сбежал только один. Чудом. И то ненадолго, потому что всякая мумия, прежде чем убить, проклинает своих жертв, а потом их преследует. И теперь я хочу задать новый вопрос: как уничтожить мумию? И почему именно таким способом, а не любым другим?

— Светом? — предположила девушка из первого ряда.

— Нет, — коротко ответил декан и указал ладонью на мою соседку, которая тоже подняла руку.

— Огнем?

— Верно, — согласился он. — Огнем, а почему только им?

И тут в моей голове опять прозвучала фраза менторским тоном моей учительницы: «Лес рук».

Я нетерпеливо поёрзала, желая ответить на этот вопрос. С одной стороны, привлекать внимание мне совсем не хотелось, с другой… не буду же я вечность бегать от декана. Тем более он лейтенант Мечей и в будущем одним словом может повлиять на то, что попаду я к Мечам или нет. Поэтому стоит дать ему понять, что я здесь не из желания его преследовать после нашей маленькой оказии, а хочу учиться!

Чувствуя покалывание и холод в ладонях, я всё-таки решилась на воистину безумный поступок и подняла руку.

— Да, Флоренс, — обратил ко мне янтарный взор декан.

Он явно постарался спрятать какую-то эмоцию в своём голосе. Какую именно, увы, не разобрала, но от попытки её распробовать у меня осталось послевкусие удивления, замешательства и настороженности. Зато я отчётливо почувствовала на себе внимание других учеников и то, как у меня в груди всё перевернулось. Тяжело сглотнув, я опустила уже онемевшую руку и чуть осипшим голосом произнесла:

— Печать проклятья начертана на коже мумии, поэтому ее нельзя уничтожить светом, а только сжечь.

Рыжая бровь декана дрогнула. Он перестал придерживать пальцами свой подбородок в ожидании моего ответа и, уже не скрывая удивления, произнёс:

— Верно, Флоренс, — сверкнул он глазами, отчего у меня душа в пятки уползла, но я всё-таки заставила себя приосаниться и не отвернуться. — Молодец.

И когда Флэмвель Младший испытывать меня взглядом, я наконец-то смогла выдохнуть остатки воздуха и расслабиться, как вдруг поймала на себе взор ухмыляющегося Дамиана. Он смотрел на меня недолго и почти сразу отвернулся.

— Слышала, он тебя похвалил, — шепнула мне Несс, на что я выдавила некоторое подобие улыбки.

— Как сказала Флоренс, мумию можно уничтожить только огнём, при этом магом огня быть необязательно. Достаточно знать, где метка проклятия на теле мумии, и её выжечь.

Он подошёл к доске и начал чертить символ: обведённый в круг треугольник, где были руны на каждом его углу и ещё одна в центре.

— Запомните её. Сейчас эта магия считается запрещённой, но это не значит, что никто и никогда не будет ей пользоваться. Смерть, страж, плоть и вечность, — отступил декан и указал по очереди, сначала на внешние руны, а потом на большую внутреннюю. — Символ смерти появляется сам после кончины носителя проклятия. Но бывают и другие символы, которые вписываются внутрь круга по граням треугольника и обозначают «задание» для этой мумии, её миссию, или заменяются внешние на близкие по смыслу, например, «плоть» могут заменить на «тело», однако их всё объединяет центральный.

Он обвёл пальцем руну «вечность».

— При жизни от метки можно избавиться, удалив вместе с ней часть кожи, а после смерти не надейтесь, будто мумия даст вам время ее даже поискать. Также не надейтесь, что мумия — достаточно высушенный труп, который легко сгорит от малейшей искры. Да, зачастую воспламеняются мумии быстро, собственно, из-за чего они так сильно боятся огня, но за то время, пока сгорит метка, она успеет вас уничтожить. К тому же вы не знаете, какой именно магией мумия владеет, а она в прошлом вполне могла быть магом воды, и погасит огонь до того, как он доберётся до её уязвимости. И ещё вам крупно повезёт, если метка окажется на видном месте, а если нет — лучше сразу передать это дело магу огня. Необязательно сильному, вполне хватит среднеуровнего или того, кто способен поджечь всю мумию разом и поддерживать достаточный жар.

Положив мел возле доски, декан отряхнул руки, а начертанный на доске символ вспыхнул огнём и исчез вместе с дымом.

— Выжившему любесу повезло. Дважды. В первый раз, что он смог сбежать, пока мумия расправлялась с его товарищами. Второй раз, что первый патрульный отряд на стыке магической и немагической части города оказался моим. Заклинатели воды, ветра, земли и тьмы ничего бы не сделали этой мумии, а если бы маг света попытался снять проклятье слежения, которое мумия наложила на любеса, то она бы начала убивать всех подряд наугад. И не остановилась бы, даже добравшись до нужного ей человека. Так что, Риман, — обратился он к ученику, который и поднял этот вопрос. — Помимо личей в мире существуют и другие опасные создания, о которых мы ещё не раз поговорим. А к следующему занятию я хочу, чтобы вы освежили память и мне, и себе одну старую школьную тему из истории. Напишите доклад: когда, где, кем и как был уничтожен последний лич. С удовольствием почитаю.

Декан коварно улыбнулся, а со второго ряда послышался сокрушённый стон. Не завидую Риману, первое занятие и сразу доклад. Однако Флемвель Младший оказался не промах. Смог из простого вопроса он на ходу прочитал нам целую лекцию о мумиях, да ещё так кратко, понятно и самое главное — интересно.

— Ещё вопросы? — поинтересовался декан всё с той же коварной улыбкой, что сразу стало понятно: ему не нравятся расспросы о его «достижениях», и Риман может оказаться не единственным, кому на первом занятии достанется доклад. — Нет? Тогда мы…

Договорить он не успел. Из всех учеников в воздух поднялась лишь одна рука — Дамиана.

— Да… Флэмвель, — медленно произнёс декан, при этом не спуская пристального взгляда с младшего брата.

А тот с улыбкой в голосе поинтересовался:

— Почему к нам прислали преподавать уроки недавно назначенного лейтенанта? Мечи могли выбрать кого-нибудь менее… важного.

И опустив руку, добавил:

— Вам не кажется это расточительством кадров?

В аудитории повисла мёртвая тишина, в которой я словно бы услышала удар молотка о последний гвоздь крышки нашего общего с деканом гроба и побледнела. Вот это выпад. Он прямо-таки кричал о том, что братья Флэмвели не в ладах, и это противостояние ничего хорошего мне не сулило. Меня здесь и так не особо рады видеть, судя по «тёплой» встрече, оказанной соседями «по парте», а если узнают наш с деканом секрет. Всё! Пиши пропало. Затравят, высмеют, выгоню-ю-ют…

Я метнула испуганный взор на декана, которого, казалось, сей вопрос вообще не всколыхнул. Он стоял с каменным лицом и спокойно смотрел на Дамиана, а у меня в голове сверкнула мысль: может тут дело вовсе не в… нас, а в чём-то другом?

— Приказы начальства не обсуждаются, — коротко и холодно ответил декан. — Запомните это, Флэмвель. В будущем вам может пригодиться, если, конечно, попадёте в отряд мечей.

Ого, как он деликатно извернулся: и вроде ответил, и вроде нет. Да ещё и пригрозил, завуалировано, конечно, мол, смотри Дамиан — будешь хорохориться и даже папочка не поможет тебе попасть к Мечам пока я там лейтенант. Талант! Вот только чуйка мне подсказывала, что так просто Дамиан это не оставит.

Напряжение трещало в воздухе. Молчание Флэмвелей затянулось. И когда все губы искусала от волнения, декан произнёс:

— Если на этом всё, то мы…

Договорить он не успел, в аудитории раздалось три гулких удара колокола: «Донг», «Донг», «Донг». Я даже вздрогнула от неожиданности, а декан громко объявил:

— Перерыв двадцать минут. Этого более чем достаточно, чтобы к следующему занятию взять из библиотеки книгу «Магическая спираль», том первый: «Воля и потенциал». Библиотека находится в подземелье под Большим залом, остальные подробности узнаете из карты. И не опаздывайте!

Я выдохнула с заветной мыслью «пронесло» (даже не знаю, по какому поводу именно: что наша встреча с деканом прошла гладко или язвительный вопрос Дамиана пролетел мимо), а все ученики зашумели громче, зашевелились и направились к выходу. Но быстрее всех кабинет боевой магии покинул Дамиан, который задержался лишь на мгновение, проходя мимо брата, чтобы перекинуться с ним парой слов. И судя по тому, как шевельнулись желваки на скулах декана, разговор вышел не ахти какой хороший.

Декан вернулся за преподавательский стол, а я, снедаемая желанием вытряси из Дамиана всю подноготную до того, как направлюсь в библиотеку, схватила со стола шляпку, нахлобучила ее, и, не желая задерживаться в одном кабинете с Флэмвелем Младшим хоть на одну секунду, тоже рванула к выходу. Это был отличный шанс, пока Несс о чём-то мило беседовала с застенчивым Сенжи, остаться одной и заполучить заветный тет-а-тет с Дамианом. Но не успела я даже приблизиться к выходу, как декан произнёс:

— Вас, Флоренс, я прошу задержаться.

Я тиховыругалась. Нет, походу, не пронесло.

Глава 16

— Жду тебя снаружи, — шепнула мне Несс, проходя мимо вместе с Сенжи, который кинул обеспокоенный взгляд сначала на меня, потом на декана.

Я кивнула и осталась ждать, когда остальные ученики тоже покинут кабинет. Айвари Мирай — моя соседка за столом слева — не удостоила меня даже взглядом, а задира с заднего ряда, которого звали Раст, не упустил шанса подарить мне гаденькую ухмылку, когда прошествовал со своими дружками в коридор. Вот зараза…

Чувствуя, что с каждым уходящим учеником нервничаю всё больше и больше, я убрала руки за спину, чтобы декан не видел, как они подрагивают, и крепко переплела пальцы. А когда дверь кабинета захлопнулась, отрезав шум коридора, я еле удержалась, чтобы не вздрогнуть под пристальным взором янтарных глаз, и на миг почудилось, что вместе с хлопком двери перестало биться и моё сердце.

Декан резко поднялся из-за стола и решительным шагом направился ко мне. Я напряглась и быстро огляделась, прикидывая, в какую сторону бежать, чтобы укрыться от его гнева, как вдруг он резко остановился и, нахмурившись, приказал.

— Покажите руки, Флоренс.

Да таким голосом, что разумная часть меня предпочла не раздумывать над странностью просьбы и подчиниться — показать ему одну руку. А вот другая часть меня — бунтарская — задумалась и что-либо показывать ему отказалась.

— Левую тоже, — потребовал декан.

Вскинув брови, я с удивлением и непониманием (да что уж лукавить: как «на идиота») на него посмотрела, а потом, сообразив в чём дело, раздражённо закатила глаза и показала вторую руку. Ой, ну всё, обезвредил…

Даже покрутила ладонями, показывая, что в них ничего нет: ни цветков, ни чего-либо еще. И судя по тому, как плечи декана расслабились, а тревожная морщинка на лбу разгладилась — он заметно успокоился и только после этого подошёл ещё ближе. Однако все равно сохранил между нами безопасное расстояние, окинул меня взглядом и упадническим тоном заявил:

— Ведьма.

— Это констатация факта или сомнительный «комплимент»? — не удержалась я и съязвила, однако быстро прикусила язык, стоило встретиться с янтарным взглядом Флэмвеля.

— Зависит от вашего поведения, Флоренс, — сузил он глаза и почти прошипел мою фамилию.

— О, я обещаю, — оскалилась я, точнее, улыбнулась, чувствуя, как начинаю потихоньку закипать. — Моё поведение вас не разочарует.

Декан повёл рыжей бровью.

— Это угроза?

— А это уже зависит от вашего поведения, — не осталась я в долгу и тоже вскинула бровь.

Флэмвель ухмыльнулся и, убрав руки за спину, начал медленно меня обходить:

— Вы — ведьмы, — произнёс он вкрадчивым тоном, грозно топая до блеска начищенными туфлями, — создания нестабильные и непредсказуемые, легко поддаётесь эмоциям, любите спонтанности, а ваша находчивость зачастую граничит с абсурдностью.

Ничего себе он мне характеристику дал. Сразу бы назвал катастрофой и не мучился.

— Директор меня предупредил, что на Боевом появилась ведьма, но увидеть здесь вас — вот это сюрприз.

Он остановился за моей спиной, и я почувствовала, как шевельнулись волоски на затылке.

— А я чертовски не люблю сюрпризы.

Ну, хоть в чём-то мы с ним солидарны.

— И с недавних пор не сказать, что люблю ведьм.

Ну, хоть честно признался…

— Поэтому без фокусов, Флоренс. Мне все равно, что вы первая за последние двадцать лет ведьма на Боевом факультете, и жалеть я вас не стану. Вы меня поняли?

Ну… А вот это уже самая настоящая угроза! Нет, так дело не пойдёт. И на какую-то там жалось или привилегию я точно не рассчитывала. Да за кого он вообще меня принимает?

Я резко развернулась и оказалась лицом к лицу с деканом. Тот явно не ожидал подобной дерзости. Его глаза на миг расширились, и он дёрнулся, наверное, хотел отшатнуться, однако переборол себя и остался стоять на месте, а я, напротив, сделала шаг ему навстречу и грозно посмотрела… снизу верх. Чуть шляпку не потеряла из-за этой заразы высокой, так сильно пришлось запрокинуть голову. Надо же… еле-еле ему до плеча доставала.

— Поняла, профессор Реджес, — прошипела я в ответ. — И не знаю, что вы там себе надумали, но уверяю: я здесь только ради того, чтобы учиться.

— В таком случае учитесь, Флоренс, учитесь, — ответил декан после недолгого молчания. — Но сначала…

Его взгляд скользнул по моему лицу ниже:

— Приведите себя в порядок и смените рубашку, на ней черничное пятно.

Я тоже опустила взор и… надо же, какой декан глазастый! Заметил маленькое пятнышко от ягоды на внутренней стороне рубахи чуть ниже воротника, как раз в том месте, где находилась злополучная пуговка, которая расстегнулась, когда Дамиан выдернул меня из-под обстрела белок. Я так торопилась вздеть ее в петельку, что толком застегнула и она опять выскочила, открыв взору декана не только мой кулон, но и кое-что поинтереснее. Даже галстук не спасал ситуацию.

Резко втянув носом воздух, я стиснула на груди рубаху и сверкнула грозным взглядом на декана, который с беспристрастным видом пошагал обратно к столу:

— И советую вам поторопиться, Флоренс. На то, чтобы переодеться у вас осталось не больше пятнадцати минут, а я не люблю, когда опаздывают на мои уроки. Особенно ведьмы.

Глава 17

Я выскочила из кабинета, как тысяча… Нет! Две тысячи злых ифритов. А в коридоре меня уже поджидала Ванессия, которая следом за мной бросилась к лестнице.

— Лав, что случилось? — затараторила она, как только со мной поравнялась. — Что хотел от тебя Флэмвель Младший?

— Попросил, чтобы я переодела рубашку, — процедила я сквозь зубы, всё ещё сражаясь с кипящей внутри злостью, а Несс с удивлением поинтересовалась:

— Да ладно. Так долго?

— Пятнышко искал.

Я отодвинула галстук, чтобы показать ей еле заметное пятно от черники. Несс тихо присвистнула:

— А я думала, он заинтересовался тем, что ты… Ну…

— Первая ведьма на Боевом за последние двадцать лет? — повторила я недавние слова декана и тут же ответила на свой же вопрос: — Нет. Его это не волнует, о чём он постарался дать мне понять.

— Надо же, какой строгий, — покачала головой Несс. — Тогда, конечно же, беги, а я пойду в библиотеку и возьму нам книги.

— Спасибо тебе, Несс, — от всей души поблагодарила и прибавила шагу.

Этот… чтоб его… декан был прав, времени у меня не так уж много, а еще нужно как-то успеть добраться до жилой башни, переодеться и вернуться в кабинет. Чистой. И если бы не эти белки, я бы наверняка управилась, а так мне предстояло идти в обход через улицу. Как минимум на обратной дороге.

Взвесив всё за и против, я решила прорываться к жилой башне через осаду белок. Всё-таки у меня есть второй комплект формы, и если пиджак с юбкой испачкаются — их тоже можно переодеть, жаль только больше времени займёт. А у меня всего пятнадцать… нет, даже меньше пятнадцати минут.

Собрав всю решимость в кулак, я спрыгнула с последней ступеньки лестницы, оставив Несс далеко позади, и вбежала в арку прохода, ведущего к Гибривиусу. Так как все первокурсники уже знали о засаде, кроме старшекурсников здесь никого не было, а на них белки даже не думали нападать, но стоило в радиусе их внимания оказаться мне, как раскидистых веток дерева послышался воинственный писк. Я на всякий случай натянула шляпку пониже, чтобы не схлопотать шальным орехом по лбу, как вдруг слева от меня послышался тихий свист, и все ягоды с прочими снарядами принялись отскакивать от невидимого барьера. Приподняв край шляпки, я заметила впереди улыбающегося незнакомого парня с факультета Поддержки. Явно старшекурсник, который на мое счастье проходил мимо.

— Спасибо! — пробегая мимо него, крикнула я, а он все с той же улыбкой махнул рукой мне в ответ.

После всех событий на первом уроке настроение значительно повысилось, а то мне уже начинало казаться, будто уже и статуи не рады видеть меня в Академии.

Я даже по карте не сверялась, верный ли путь выбрала, потому что уже запомнила каждый коридор и поворот, и вскоре оказалась в пустующей гостиной с камином, взбежала по лестнице, открыла ключом дверь нашей с Несс комнаты и поспешила к шкафу. Уже надевая другую рубашку, я заметила, что здесь было слишком тихо.

— Котя? — оглядела я каждый уголок комнаты, но нигде кота не нашла. — Коть, ты здесь?

Даже в домике от двухъярусной когтеточки его не было и под кроватями. А ещё в шкафу, который я снова приоткрыла, чтобы проверить, не заперла ли там кота. Нет, Инокотия в комнате точно не было. Лоток чистый. Миска с едой до блеска вылизанная, а с водой — до краёв полная. Создавалось впечатление, будто кота и в помине здесь не было.

В груди заскреблось мерзкое чувство беспокойства, и в голову полезли тревожные мысли, например: вдруг хранители Академии всё-таки просекли, что Котя не мой фамильяр и просто вышвырнули его на улицу? Успокаивало лишь одно: будь оно так, то меня быстро бы известили о нарушении правил Академии. А если мне до сих пор не прилетело штрафное очко — значит, насильно Котю никто не выгонял, и вероятнее всего он сам куда-то ушёл. Вот только куда и как, если комната была закрыта?

Увы, времени раздумывать у меня не было. Застегнув последнюю пуговицу, я поспешила к выходу, надеясь, что по обходному пути успею добраться до Боевого кабинета до очередного гонга, а заодно и Котю поищу. Однако уже снаружи, перед тем, как закрыть дверь и запереть её на ключ, я на всякий случай ещё раз оглядела комнату. Ничего не изменилось. И куда этот кот запропастился?

— Бу!

Я вздрогнула, испуганно пискнув и чуть не выронив из пальцев ключ, и обернулась. Передо мной вверх ногами висел улыбающийся Ник, точнее, только его половина. Вторая половина «пряталась» на третьем этаже.

— Ты что… Ты как… Ты зачем… — залопотала я, прижимаясь спиной к двери, но потом взяла себя в руки и, указав пальцем вниз, потребовала: — А ну, спускайся, а то упадёшь!

— Ладно-ладно, не паникуй.

Он на миг скрылся, а потом свесился на руках, качнулся, и спрыгнул прямо передо мной.

— Привет, — опять улыбнулся Ник своей хулиганской улыбочкой, а я, напрочь позабыв об элементарной вежливости, поинтересовалась:

— Ты как там оказался? — и выглянула, но никакой перекладины или чего-то ещё не заметила.

Он что? Просто зацепился ногами за край балкона и так висел?

— Не всё же лестницей пользоваться, — заметил Ник. — А так спускаться быстрее, особенно с четвёртого этажа. Кстати, хочешь, покажу нашу с Хостом комнату?

Я посмотрела на него так, будто передо мной только что сплясал тролль в венке из ромашек посреди поля с бабочками, и, удручённо покачав головой, вернулась к двери, чтобы ее запереть.

— Ну, прости-прости, — запричитал Ник под щелчки замка, а когда я заспешила к лестнице, последовал за мной. — Я это без задних и передних мыслей. И за вчерашнее тоже прости. Ты была права, плохая шутка вышла.

— Это ты перед Хостом извиняйся, а не передо мной.

— И здесь ты тоже права, — хмыкнул он и на миг отстал, но на лестнице опять меня догнал. — Слушай, Лав… Лаветта…

Он загородил мне путь.

— Что мне сделать, чтобы ты перестала на меня злиться?

— Я не злюсь, — попыталась его обойти, но он опять мне помешал.

— Тогда почему убегаешь?

— Слушай, Ник, — устало выдохнула я. — Вот мне сейчас совсем не до тебя. Мне нужно успеть на занятие и желательно чистой, а эти белки…

Недоговорив, я с досадой рыкнула и, отпихнув Ника, опять побежала по лестнице.

— Ты же понимаешь, что в обход не успеешь? — опять он меня нагнал.

— Ты бы лучше о себе побеспокоился. Первый учебный день, а ты… Кстати, где ты был утром? Хост и Лекс тебя ждали, но ты не появился.

Ждали — это громко сказано. Скорее думали: придёт — хорошо, не придёт — его проблемы. Но Нику об этом знать не стоило.

— Гулял, — повёл тот плечом. — Скажем так: размышлял над своим поведением, а потом сразу пошёл на первое занятие. Честно! — заметил он мой недоверчивый взгляд.

А я только сейчас заметила, что у него, как и у Лекса утром, тоже были синяки под глазами, правда, чуть светлее.

— Тц… Надо же было додуматься поставить первой парой профессора Яда, — ворчал тем временем Ник. — Думал, помру от его нудятины. Вот вам первокурсникам повезло: первая пара и сразу нового декана увидели. Кстати, кто он?

И только я открыла рот, чтобы ответить, как Ник замахал руками:

— Нет, нет, нет и ещё раз нет! Не говори. Сам увижу!

«Ну, сам, так сам», — подумала я и собралась свернуть в коридор, который вёл к обходному пути, как вдруг Ник схватил меня за руку и повёл туда, где рос Гибривиус.

— Ник! — запаниковала я. — Ты что делаешь?

— Как что? Помогаю тебе успеть ко второму уроку. Он вот-вот начнётся, и вряд ли кто-то из ребят тебе поможет.

— Ну а ты? Ты тоже опоздаешь!

— А за меня не переживай, — подарил он мне хулиганскую улыбку, которая не предвещала ничего хорошего. — Ты же знаешь: когда тема не касается ядов, профессору Яду глубоко плевать, успеют на его урок, опоздают или вовсе не придут. Только это…

Ник опять оглянулся:

— Ты никому не говори, что это мы.

— Мы что? — только и успела с тревогой поинтересоваться я, как Ник сильнее стиснул мою руку и прибавил шаг.

Глава 18

«Только это… ты никому не говори, что это мы», — слова Ника пробудили во мне самую настоящую бурю. И пока мы неумолимо приближались к арке, ведущей к Гибривиусу, я ожидала от него всё что угодно. Всё что угодно! Но только не такого звездеца, который ждал нас впереди.

Рука Ника была горячей и крепко сжимала мою ладонь, не давая шанса вырваться. Однако я даже не пыталась освободиться, боялась потерять равновесие, запнуться и прочертить носом по полу, потому что мы бежали с такой скоростью, на которую, как мне раньше казалось, я не была способна. Ник словно превратился в ветер, и только стук его ботинок извещал о том, что он продолжал касаться ими каменного пола. Мне же оставалось только не отставать, не запутаться в собственных ногах и… не потерять шляпку, за которую я держалась, точно утопающий за соломинку. И вскоре этот «ветер» принёс меня в самый эпицентр беличьего неистовства.

Поднялся знакомый писк, и я мысленно уже попрощалась с новой чистой рубашкой, как вдруг справа от нас выросла стена огня. Не сказать, что она была мощной — даже не испепелила орех, который пролетел у меня над головой, чуть задев шляпку, но это хватило, чтобы напугать… Гибривиус.

Почуяв, что запахло жареным, во всех смыслах, белки побросали снаряды и громким писком бросились врассыпную. Бабочки уровнем выше взмыли в воздух и тоже скрылись, ещё выше упорхнули птицы, а Гибривиус пронзительно застонал, затрещал и взметнул жгуты-ветки, будто паук поднял лапы, чтобы оказаться подальше от огня. После вконец ошалел и принялся лупить где ни попадя.

«Ну всё, — подумала я, когда толстый жгут из веток, теряя листву, ударил в опасной близости от меня, да так, что пол задрожал. — Меня убьёт дерево».

Эдакая карма от Гибривиуса за всех его растительных собратьев, которых я заспиртовала, перетерла или отжала ради сока.

— Не тормози! — прикрикнул на меня Ник, пока я захлёбывалась воздухом и ужасом. — Гиби — дерево и до ужаса боится огня. Одна искра и…

Он замолчал, когда нам на головы посыпалась труха вместе с листвой. Я подняла взор и увидела, как очередной жгут готовый вот-вот рухнуть нам на головы. Убежать мы не успевали, но тут Ник что-то шепнул, опять взмахнул рукой и поднялся сноп искр. Гибривиус опять застонал, отдёрнул ветвь и протестующее замахал ей вместе с другими в воздухе, точно гигантскими щупальцами.

— Одна искра, — с лучезарной улыбкой обернулся Ник, — и он совсем теряет голову.

Я, конечно, задумалась, откуда у растения голова, которую он может потерять, правда, ненадолго. Гибривиус или Гиби, как назвал его Ник, начал хлестать ветками с удвоенной силой, и мне стало совсем не до раздумий. Тут и там раздавался грохот, пол сотрясался, и, казалось, будто на нас вот-вот обвалятся не только стены, но и потолок.

Ник неумолимо продолжал тащить меня вперёд, не позволяя ни остановиться, ни оглянуться. Только иногда я успевала поднять голову, чтобы заметить, как сверху мелькали ветви и грохотали где-то позади, буквально «наступая мне на пятки». Вдруг Ник отпрянул назад, уклоняясь от увесистого щупальца Гибривиуса, обрушившегося впереди, а я, этого не ожидая, не успела остановиться. Наше столкновение вышло таким сильным, что я потеряла равновесие и начала падать, попутно лицезря, как ещё одна ветка зависла надо мной. Что ж, похоже, настигла меня карма от Гибривиуса за всех его зелёных собратьев, которых я заспиртовала, сварила, измельчила или выжала ради сока. Но не успела я толком попрощаться с жизнью, как Ник дёрнул меня за руку, буквально выуживая из-под другой ветки, в ту же секунду рухнувшей за моей спиной. И потом дёрнул ещё раз, когда понял, что переусердствовал, и ещё одна ветка промелькнула перед моим носом.

— Какая ты неуклюжая, Лав, — хмыкнул Ник, поймав меня в свои объятия и наблюдая, как я цепляюсь свободной рукой за шляпку и не могу надышаться из-за охватившего меня ужаса. — Из-за тебя нас поймают.

— Ты… Ты… Ты… — начала я заикаться и выкрикнула: — Сумасшедший! — когда Ник подхватил меня на руки.

Всё ещё пребывая в ужасе, я мёртвой хваткой вцепилась в его пиджак, чувствуя, как по шляпке опять забарабанили кусочки коры. От страха хотелось зажмуриться, в то же время я боялась закрыть глаза и пропустить какую-нибудь опасность, поэтому упрямо наблюдала за тем, как Ник… Белладонна его побери! Он запрыгнул вместе со мной на ветвь Гибривиуса, которая совсем недавно упала перед нами, а теперь тяжело отрывалась от пола и начала подниматься вверх! После Ник спрыгнул на другую, и так, будто по лестнице, мы добрались почти к самому выходу из зала. Уже возле него Ник опустил меня на землю и, опять схватив за руку, о чем я уже даже не возражала, скомандовал бежать.

Мы сломя голову бросились прочь, пока нас не поймали. Уж не знаю, кого Ник имел в виду: Гибривиуса или преподавателей. Но что-то мне подсказывало, Гибривиуса он боялся меньше всего. И честно признаться, я тоже, ведь если нас застукают — мы точно получим не по одному, а по два или все три штрафных очка. Вот декан обрадуется моему отчислению.

Глава 19

Когда мы с Ником поднялись на третий этаж и свернули в нужный коридор, Несс о чём-то мило общалась с Дамианом, прислонившимся к дверному косяку и улыбавшегося ей заигрывающей улыбкой. Но услышав топот наших ног, они оба обернулись.

— Эй, Лав! — радостно воскликнула Несс, когда я остановилась перед ней. — Я… — и почему-то осеклась.

Я не сразу сообразила, в чём дело. Всё пыталась отдышаться, упёршись одной рукой в колено, и успокоить бой сердца, которое грозилось выпрыгнуть из груди. Но потом увидела, как с лица Дамиана сползла игривая улыбка, а его взгляд замер на наших с Ником сцепленных руках. Я мигом освободила свою ладонь, которая, казалось, приросла к ладони Ника, а Дамиан криво ухмыльнулся и, оттолкнувшись от дверного косяка, молча скрылся в кабинете. Ник будто не заметил мимолётного напряжения и со словами: «Так-так-так! Кто же теперь у нас декан?» — пошагал к входу.

— Фух, — смахнула я пот со лба и принялась поправлять рубашку. — Вроде успела.

И тут обратила внимание на книгу в тёмно-коричневом переплёте, которую Несс к себе прижимала.

— Ты взяла книгу?

— А… Да… — перестала разглядывать Ника Несс и тряхнула головой, отчего светлые локоны разметались по плечам. — Точнее нет. Прости, Лав, — погрустнела она и отняла от себя книгу, показывая мне вдавленную позолоченную надпись «Магическая спираль, том первый: Воля и потенциал», — но библиотекарь сказала, что в одни руки можно взять только один экземпляр.

— Твою белладонну, — шикнула я. — Но, может, ещё успею…

Зазвенел извещающий о начале занятий колокол.

— Ага. Понятно, не успею, — закатила я глаза и процедила: — Будем надеяться, что этот напыщенный индюк не придерётся ко мне из-за какой-то там книги.

Глаза Несс расширились, и она что-то хотела сказать, но её перебил Ник:

— Зараза! — громко выругался он, всё ещё заглядывая в кабинет из-за дверного косяка. — Его здесь нет!

— Кого здесь нет? — раздался ледяной голос за моей спиной.

Упс.

Я обернулась и встретилась взглядом с деканом, чьё суровое лицо не предвещало ничего хорошего, но и плохого тоже. Наверное. Честно признаться, мне вообще не было понятно, о чём он думал, что чувствовал и услышал ли, как я назвала его индюком. Эдакая мраморная статуя с копной стянутых на затылке рыжих волос, в тёмно-синем, строгом костюме, до тошноты аристократической рожей и убийственно опасной аурой.

— Да чтоб меня ифрит сожрал, — выдохнул ошарашенный Ник при виде Флэмвеля, — переварил и в..

— Флоренс! — вкрадчиво произнёс декан, тем самым заглушив последнее слово Ника, и окинул меня внимательным взглядом, будто надеялся найти ещё одно пятнышко, к которому можно придраться.

«Игнорируй, игнорируй, игнорируй… Что бы он ни сказал, игнорируй», — предчувствуя неладное, начала я сама себя уговаривать.

— Кажется, я сказал вам не опаздывать на мои уроки, но звонок прозвенел, а вы до сих пор не в кабинете.

— Как и вы, профессор Реджес, — всё-таки не удержалась я и вежливо оскалилась. — А насколько я знаю, урок считается начатым, когда преподаватель находится в кабинете. Поэтому смею предположить, что моё опоздание не считается.

На миг рыжие брови декана взметнулись вверх. Он перестал вглядываться в мою чистую рубашку и вновь встретился со мной взглядом.

— Тогда советую вам поспешить, Флоренс, — после недолгого, но выразительного молчания тихо заметил он. — Не стоит ждать, когда я окажусь в кабинете быстрее вас.

А голос был таким, что сразу и не поймёшь: то ли Флэмвель действительно давал дельный совет, то ли издевался, то ли просто угрожал.

— Лав, идём, — дёрнула меня за руку Несс, когда я не сдвинулась с места.

Я просто не могла пошевелиться и прервать наш с деканом зрительный бой (контактом это было сложно назвать). Казалось, что, отведя свой взор, я дам слабину и проиграю. Но голос Несс немного меня остепенил. Я отвернулась и сделала шаг в сторону кабинета, чувствуя себя так, будто повернулась спиной к угрозе мирового масштаба или похотливому негодяю, умеющему лапать одним лишь взглядом. Как же хотелось оглянуться и увериться, что он больше на меня не смотрит.

— А вы… — обратился тем временем декан к Нику, с которым я почти поравнялась.

Я беспокойно на него покосилась, мысленно желая удачи, а тот…

— Николас Тьёрс, профессор! — выдал.

Мне так и захотелось хлопнуть себя по лицу, а Ника обозвать идиотом. Ну, зачем… Вот зачем он назвал своё имя? Всё равно, что прыгнуть хищнику в рот! Предчувствуя недоброе, у входа в кабинет я пропустила Несс вперёд, а сама задержалась и оглянулась. Как раз в тот момент, когда декан приблизился к Нику и, сверкнув янтарными глазами, произнёс:

— Николас Тьёрс, вы тоже поспешите на занятия и желательно…

Он склонился к уху Ника, так близко, чтобы никто другой не мог услышать его слов, и что-то тихо шепнул. Ник заметно напрягся и стиснул кулаки, а после наши с деканом взгляды вновь пересеклись, и моё сердце пропустило удар. Я чуть ли не вбежала в кабинет и, уже не оглядываясь (даже на Дамиана), опустилась на крайнее место рядом с Несс, потеснившей Сенжи. И в тот же миг в аудиторию вошёл Флэмвель.

— Почему декан тебя так невзлюбил? — прошептала Несс, провожая его взглядом, пока он уверенным шагом топал к столу.

Гадая, что же декан такого сказал Нику, я повела плечами и поторопилась снять шляпку, о которой тот предупредил меня еще на прошлом уроке. Лучше лишний раз не привлекать внимание Флэмвеля внимания, а то он не хуже Гибривиуса — при виде меня совсем «теряет голову».

— Тема сегодняшнего занятия: магические круги, — тем временем начал свою лекцию декан и медленно оглядел аудиторию, а я уставилась в стол, не желая с ним даже взглядом пересекаться. — Наверняка каждый из вас думает, будто ему все известно о кругах, однако могу вас уверить — ваши знания о них ничтожны и даже больше — бесполезны. Кто-нибудь догадывается почему?

— Кругов нет, есть спирали… — еле слышно шепнула я, продолжая смотреть в стол.

И почти в тот же миг декан произнёс:

— Айвари Мирай.

— Магических кругов не существует, есть только магические спирали.

— Верно. Рад, что хоть кто-то догадался прочесть первую страницу книги до начала урока.

— Откуда ты знаешь? — с удивлением шепнула мне Несс.

— Почитала в книге.

Дабы не прослыть безумной, она посмотрела на стол передо мной, дабы увериться, что там никакой книги нет, а я пояснила:

— Дома.

— Магические круги были придуманы для школ, чтобы ограничить возможности магов, — тем временем продолжил декан, на которого я упорно не желала смотреть. — Всего их восемь и первый из них — базовый, в него входят три умения: «укрощение», «управление» и «контроль». Зачастую укрощение и контроль осваивают дети самостоятельно, почти с самого рождения, чтобы их магические силы не вредили окружающим. Однако случаются и проблемы. Например, у особенных магов, которых в простонародье прозвали пострелками — их силы могут проявиться внезапно, поэтому им может потребоваться помощь наставника. Или у потомков любесов, испытывающих неприязнь к магическому обществу. Таких детей можно считать особенно опасными.

А вот «управление», то есть способность управлять своими силами: повторить элементарное заклинание, подсмотренное у взрослых, или напитать какой-либо предмет магической энергией, чтобы он проявил свои волшебные свойства — дети могут выучить самостоятельно, в школах или с наставниками. Только после освоения этих трёх аспектов, дети переходят к изучению второго круга, — декан на мгновение замолчал и опять принялся куда-то шагать. — Чары, готовка зелий и лекарств, астрология, медитация, гадания, элементарная магия и прочие магические умения, не требующие сил стихий — всё это второй круг. А третий круг включает в себя простейшие заклинания стихий: создать шар света вместо факела, наполнить бокал водой, поджечь свечу, прогнать духа, заговорить землю, чтобы быстрее росли растения, или создать лёгкий ветерок в жару — всё это доступно магам и без получения очага стихий. Четвёртый круг в школах уже не преподают, потому что он гораздо сложнее и для него требуется очаг стихии. Случается, что некоторые талантливые маги могут выучить что-то из четвёртого круга и без очага, но, как правило, такая магия их плохо слушается, и на её контроль уходят все силы. А если маг теряет все силы, что с ним происходит?

— Он погибает, — сказал кто-то из аудитории.

— Совершенно верно, — согласился декан. — Истощённый маг рискует погибнуть, поэтому очень важно рассчитывать свои силы перед боем. Бывает, конечно, когда слабый маг побеждает сильного благодаря ловкости, уму и находчивости, но это скорее исключение из правил, чем одно из правил. Поэтому, если противник вас заметно превосходит в силе: попросите о помощи, оставьте его более сильному союзнику, в крайнем случае — бегите, но никогда не сражайтесь с ним один на один. Вы либо не сможете ему противостоять, либо он вас истощит, и вы сами погибнете.

С заднего ряда, где сидел задира Раст, послышалось надменное фырканье. Вот кого точно слова декана не убедили.

— Однако сколько бы выдуманная теория кругов ни была удобна и безопасна для школ, она лишена одной важной особенности. Кто знает какой?

Я заметила, как Несс на меня посмотрела, и тихо ей шепнула:

— Магической связи.

— Будешь отвечать? — поинтересовалась она и подняла руку, когда я отрицательно качнула головой.

— Мальвин? — проскользнули нотки удивления в голосе декана.

— Они лишены магической связи, — встала и произнесла Несс.

— Верно, — согласился он после недолгой заминки. — В отличие от спирали, круги не имеют магической связи или как это называется по-другому — магического нексума. Но зачем он нужен, что нам даёт магический нексум? Мальвин? — поинтересовался декан, когда Несс собралась сесть.

— А… Эм… — замялась она и беспокойно на меня глянула, а я напряглась, чувствуя неладное и только собралась ей подсказать, как…

— Флоренс.

Да чтоб этого декана.

— Ответьте уже наконец-то сами.

— Магический нексум или связь позволяют воспользоваться магической интеграцией, — ответила я… наконец-то и прямо посмотрела на декана, который, скрестив ноги и руки, сидел на краю стола с видом аки повелитель всея Академии.

— Что такое магическая интеграция?

— Это слияние нескольких магических умений в одно.

— Слияние умений разных стихий или одной?

— Разных.

— Сколько умений можно объединить за один раз?

Это уже начало напоминать самый настоящий допрос, под пристальным взором десятков глаз. Даже Силика — смуглая девушка из «сестер» — оглянулась, а вместе с ней Дамиан, скользкий тип, чье имя я забыла, а Принц удостоил косым взглядом из-за плеча. Только Шкаф и Аника, пожалуй, продолжили сидеть прямо.

— От двух и больше, — чуть помолчав, ответила я. — Зависит от магической силы заклинателя, понимания комбинаций и контроля слияния.

— Самое масштабное слияние?

Декан опустил руки и перестал облокачиваться на стол.

— Со слов Вильена Эскера хранителя очагов Крепости Амити и первого директора Академии, он скомбинировал шесть магических умений из разных стихий, — ответила я. — Но заклинание приобрело неожиданную разрушительную силу, почему он отказался о нём рассказывать и даже упоминать, какие именно умения он объединил. Ещё вопросы, профессор Реджес, или мы продолжим урок? — потеряла я терпение.

Коснувшись пальцем губ, декан улыбнулся:

— Последний вопрос, Флоренс.

Я чуть было не закатила глаза, опомнилась в самый последний момент. Да он издевается!

— Какие магические умения нужно объединить, допустим… — Флэмвель Младший задумчиво махнул рукой, — чтобы пошёл снег?

Моё лицо против воли вытянулось.

— Не знаю, — честно ответила я, а декан хмыкнул, дёрнул бровью и, опустив голову, отчего несколько прядей упало ему на лицо, медленно пошагал, вдоль длинного стола первого ряда, за которым сидели сёстры со своей свитой.

Проведя по нему пальцами, он вскоре остановился напротив Дамиана.

— Это хорошо, — прожёг меня янтарным взором декан. — А то я забеспокоился, что первый курс вам покажется скучным, и учить вас ничему не придётся.

Я возмущённо скрипнула зубами, уловив некоторый скрытый намёк.

— Садитесь, Флоренс, — всё тем же притворно заботливым голосом произнёс декан, а с заднего ряда до меня донеслась усмешка и издевательское: «всезнайка-зазнайка».

Сгорая от жгучего желания залепить чем-нибудь тяжёлым сначала одному умнику, а потом второму, без разницы в какой последовательности, я чудом себя уговорила и медленно села.

— Молодец! — тут же похвалила меня Несс. — Вот это ты его уделала! А как он удивился, когда ты на всё ответила? Ну… Почти на всё.

Я сдержанно улыбнулась ей и Сенжи, который показал мне большой палец, а после заметила, что на меня смотрела Мирай, однако стоило нам встретиться взглядами, как она резко отвернулась. Собственно, как и другие ученики, чей взор я успела на себе поймать. Кроме, пожалуй, сестёр и их свиты на первом ряду. Дамиан сидел вполоборота и весело ухмылялся. Принц отвернулся сразу, как только декан сказал мне сесть. Скользкий тип хмурился. Шкаф и Аника с самого начала не удостоили меня взгляда. А вот Силика… Хм, Силика еле заметно и одобрительно кивнула, как раз в тот момент, как декан произнёс:

— Флэмвель, тогда, может, вы ответите на мой вопрос?

Я облегчённо выдохнула, когда всё внимание переметнулось на Дамиана, который даже не обернулся на брата и, продолжая мне улыбаться, произнёс:

— Вы поверите, если я тоже скажу, что не знаю?

— Нет, — коротко и резко ответил декан, и только тогда Дамиан соизволил на него посмотреть:

— В таком случае для создания снега нужно заклинание дождя шестого уровня спирали воды и… — он задумался, явно издеваясь. — Заклинание «стужа» из восьмого уровня спирали ветра.

— Правильно, — отступил от него декан. — «Стужа» — это уникальное заклинание из спирали ветра, позволяющее совершить метаморфозу — превратить магию воды в ледяную магию. Не многие могут его применить и не многие могут его поддерживать достаточно долго, чтобы колдовать в полную мощь. Помимо колоссального запаса магической энергии, для стужи требуется магический очаг воды, иначе без него вы сможете создавать лишь кубики льда для напитков. Собственно, именно по этой причине многие маги ветра предпочитают выучить «полет», который так же сложно поддерживать, как и «стужу».

Метаморфоза огня — это молния, — декан подошел к столу, взял книгу, после чего направился в сторону лестницы, по которой мы с Несс поднимались, чтобы сесть на третий ряд. — Земли — металл.

Он начал медленно подниматься.

— Воды — водные клоны живых существ. Свет — мгновенное перемещение или телепортация. А тьмы…

Остановившись возле меня, Флэмвель замолчал. Я затаила дыхание, чувствуя его пристальный взгляд, после чего он слегка коснулся моих волос и на стол, прямо передо мной, с тихим стуком упал кусочек коры Гибривиуса. Сердце в груди ухнуло, а руки и ноги стали ватными. Неужели он знает?

Я тяжело сглотнула, продолжая смотреть на этот треклятый кусочек коры, точно на смертельный приговор. Боялась пошевелиться. Боялась поднять голову. И ждала, когда на меня обрушат поток брани или холодным тоном провозгласят: «Поздравляю. Ваше первое штрафное очко, Флоренс», — за то, что мы с Ником посмели обидеть «малютку» Гибривиуса. Но тут доказательство того, что я замешана в буйстве Гибривиуса, накрыла книга с золотистой надписью: «Магическая спираль, том первый: Воля и потенциал».

Я вскинула удивленный взор на декана, но тот уже на меня не смотрел. Он продолжил подниматься дальше, проверяя, у всех ли есть учебники, и говорить:

— У тьмы в отличие от других элементов есть две спирали. Первую положено именовать колдовством и ее метаморфоза — тень, которую вы сможете превратить в тайное оружие или собственное укрытие. А вторая спираль — некромантия, и ее метаморфоза…

Он опять остановился, после чего в полной тишине произнес:

— Лич.

Глава 20

«Это он мне только что оливковую ветвь, что ли, протянул? — провела я пальцами по шершавому корешку книги. — Но с чего бы вдруг?»

Чувствуя себя в полном смятении, я растерянно посмотрела на декана. Вот сколько бы клиентов ни приходило в наш с Лив магазинчик, по ним всегда было видно какого они сорта ягода и чего от них можно ожидать, поэтому в людях я что-то да понимала. Но декан… Он вогнал меня окончательный ступор, особенно последним поступком. Слишком Флэмвель был противоречивым и непредсказуемым. И сколько бы я ни пыталась его понять или «прочитать», у меня буквально закипала голова и ничего не получалось.

Я видела, как в глазах декана плескается янтарный огонь, готовый сорваться и испепелить всё на своём пути — только дай ему волю. Однако даже когда Флэмвель улыбался на его лице всегда оставалась прочная ледяная маска, которую не пробить кузнечным молотом, что мне периодически ну о-о-очень хотелось. И только шрам на скуле напоминал трещину — след давнего противоречия между жаром и холодом, появившийся, пока не нашёлся некий баланс. Казалось истинное «я» Реджеса Флэмвеля пряталось именно там, что забавно. Это же всего лишь шрам.

Я долго наблюдала за деканом в надежде хоть разок поймать его взгляд и, возможно, понять что-то благодаря нему, но декан на меня так и не посмотрел. Он был полностью поглощён уроком, да ещё так интересно рассказывал о магических спиралях, что и я невольно заслушалась. А после сама обо всём позабыла и не заметила, как прозвенел звонок. Чему даже немного расстроилась. Все-таки Флэмвель умеет интересно рассказывать.

— Всё-таки не такой уж он злой, — кивнула Ванессия на книгу декана передо мной, которую я хмуро разглядывала, и с усмешкой добавила: — И не такой уж индюк.

В ответ я неопределённо пожала плечами.

— Идем? — поинтересовалась она, а я кивнула и поднялась из-за стола, пропуская её и Сенжи, однако уже у выхода замешкалась:

— Идите вперёд, я немного задержусь.

— Подождать тебя в коридоре?

— Нет, не нужно, — я взглянула на декана, который что-то писал на пергаменте за столом. — Если не успею вас догнать, займите мне место. Хорошо?

— Без проблем, — улыбнулась Несс, и вместе с Сенжи вышла из кабинета.

— Интересный был урок, — уже из коридора донеслась до меня их беседа.

— Очень! Всё же Флэмвель — это Флэмвель. Лучше преподавателя не найти!..

Я тяжело вздохнула в ожидании, когда кабинет покинут остальные ученики, которых осталось не так уж много, и заметила приближающуюся Мирай.

— Спасибо, что заступилась за меня перед Растом, — вспомнила я, когда мы с ней поравнялись.

Она остановилась, продолжая прижимать к себе две книги, одна из которых была о магических спиралях, а вторая оказалась историей магии. Мирай немного подумала и коротко произнесла:

— Не за что.

Однако, сделав шаг, всё-таки добавила:

— Кристаллы же не ошибаются…

Я не стала оборачиваться и смотреть, как она уходит, но над смыслом ее последней фразы задумалась: была ли Мирай уверена в моём честном поступлении на Боевой факультет или всё-таки тоже сомневалась, как Раст? Вряд ли, конечно. Мирай же сама сказала, что распределительные кристаллы не ошибаются. Так что беспокоиться об этом нет смысла… До тех пор, пока Дамиан не сболтнул лишнего или кто-нибудь не прознал, что хвалёная защита Академии и магический шар посчитали Котю моим фамильяром.

«Мда… Вдруг я и, правда, ходячая ошибка?» — закралась в мою голову тревожная мысль, которую я прогнала, тряхнув головой.

Только после этого я поняла, что все уже покинули кабинет и наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом гусиного пера о пергамент и далёкими голосами учеников, доносившимся из чуть наполовину приоткрытой двери.

— Вы что-то хотели, Флоренс? — спросил декан, когда я к нему приблизилась.

На безопасное расстояние, оставив между нами шагов пять, может, шесть…

— Да, — протянула я учебник о магических спиралях. — Хочу вернуть книгу.

Он наконец-то перестал писать и посмотрел на меня. Долго. Хотя мне могло так показаться, после чего произнёс:

— Оставьте себе, Флоренс. Я попросил библиотекаря записать её на ваше имя.

Он опять принялся за работу и… И это всё? Никакого подвоха или придирки? У меня даже осталось некоторое ощущение незавершённости.

— Что-нибудь ещё, Флоренс? — вновь поинтересовался декан, когда я так и не сдвинулась с места, а его голос заставил меня встрепенуться:

— Нет, больше ничего, — поторопилась я ответить. — Спасибо.

И прижав к себе книгу, развернулась на каблуках да поспешила к выходу, но уже у самой двери декан меня снова окликнул:

— Флоренс.

Я резко остановилась и опасливо оглянулась. Серое гусиное перо перестало скрипеть о бумагу и помахивать белым кончиком, а Флэмвель продолжал неотрывно смотреть на пергамент и молчать. И только я подумала, что вот они — те самые подвох или придирка, как вдруг декан произнёс:

— Молодец, — и возобновил свою работу, а я опешила.

Он что? Меня только что похвалил? Белладонной клянусь! Наверное, в самой тёплой и засушливой стране — Асхаре только что пошёл снег…

Глава 21

Нет, всё-таки мне не понять этого Флэмвеля. То он гоняет меня по любому пустяку, то хвалит. И это он про ведьм говорил, что они импульсивны и непостоянны? Пф!

Пребывая в крайнем смятении, я буквально выскочила из кабинета, прижимая к себе книгу и чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди, как вдруг чуть не столкнулась с Дамианом. Он стоял, прислонившись к стене и разглядывая собственные ботинки, но услышав мои шаги, вскинул голову.

— Ты… Ты… — попыталась я собраться с мыслями, который разбежались, аки тараканы от вспышки света, стоило декануменя похвалить. — Ты что тут делаешь? Ждёшь…

И указала пальцем на дверь за своей спиной, но Дамиан произнёс:

— Тебя.

Вот те на! Моё лицо вытянулось от удивления, а он усмехнулся, явно над этим потешаясь.

— Ты так настойчиво сверлила меня взглядом, — ухмыляясь, погладил он затылок ладонью, — что мне показалась — ты хочешь со мной о чем-то поговорить.

Моё лицо вытянулось ещё сильнее. Показалось-то ему правильно, я, действительно, жуть как хочу с ним поговорить, но я не ожидала, что всё будет настолько просто. Мне казалось, что его придется отлавливать, уговаривать, угрожать ему в крайнем случае или шантажировать, а он! Пришёл. Да ещё сам — добровольно. Где же такое видано?

Ловя ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, я пыталась выдавить из себя хоть слово, но тут из кабинета Боевой магии донеслись еле слышные шаги. Недолго думая, я схватила Дамиана за руку и дёрнула за собой, прячась вместе с ним за открывшейся дверью. Отчего-то мне показалось, будто декан не обрадует моим переговорам с его братом, да ещё наедине. К счастью, он даже не оглянулся, когда выходил, и позволил двери самой закрыться, а как только исчез за поворотом, я перестала вжиматься в стену и «грозно нависла» над Дамианом, который был столь же высоким, как брат.

— Ты! — прошипела я и ткнула в него пальцем. — А ну, говори, что ты знаешь!

— И о чём именно мне говорить? — с издевательской улыбкой поднял руки Дамиан, чем чуть было окончательно меня не взбесил.

— Обо всём! — рыкнула я.

Дамиан улыбнулся шире:

— Например, о том, что моего идеального во всём брата вдруг тырнули из Мечей из-за какой-то там девчонки?

И я бы хотела ответить да, но дар речи куда-то вдруг потерялся. Зараза… Так всё-таки Флэмвель здесь из-за меня? Даже кровь от щёк отхлынула, после такого осознания. Не удивительно, почему он так… не рад был меня видеть.

— Успокойся, — опустил руки Дамиан. — Мечи не выгоняли моего брата, для них это слишком серьёзная потеря. Но они вполне могут лишить его звания лейтенанта, если он провалит испытательный срок в Академии, — усмехнулся он и мечтательно добавил: — Наш папочка этого ему точно не простит…

Чувствуя, что вот она — катастрофа — наступила, я схватилась свободной рукой за шляпку и банально ударилась в панику, топчась на месте и повторяя:

— Всё… Конец! Он меня отчислит! Точно отчислит…

«И не видать мне Мечей как своих ушей, — сложился в голове идеальный стишок. — Прощай мечта детства. Простите мама и папа. И…»

— Не отчислит.

Я перестала бесцельно бродить на месте и встретилась с уверенным взглядом Дамиана.

— Откуда тебе знать?

— Знаю.

Он приподнял чёрную бровь, когда я недоверчиво фыркнула, и произнес:

— Хочешь, проверь — нарушь парочку правил и посмотри, что будет.

У меня глаза на лоб полезли от столь дурацкого предложения. Декан наверняка спит да видит, как бы от меня избавиться, а Дамиан предлагает еще и правила нарушать? Ха! Трижды «ха».

— Дамиан, — полился из меня сарказм. — К чему такие усилия? Лучше сразу попроси меня собрать вещи и добровольно покинуть Академию. Без всяких там интриг и скандалов.

— Без интриг и скандалов? — хмыкнул он. — А ты точно ведьма?

— Твой брат, — продолжила я громче, сделав вид, что не обратила внимания на его подколку, — уже дал понять, насколько ему плевать, что я первая за двадцать лет ведьма на Боевом факультете. Он не станет меня жалеть. Ни при каких условиях!

— В этом ты чертовски права, — согласился Дамиан. — Мой брат не станет тебя жалеть.

С выражением лица «вот видишь», я развела руками, насколько мне позволяла прижатая к груди книга.

— Если только… — продолжил он, — для этого у него не найдётся другая, более веская, причина.

Я перестала суетиться и насторожилась:

— Это какая же?

В ответ Дамиан таинственно улыбнулся и шагнул ко мне:

— О-о-о, поверь, она тебе понравится. И я расскажу о ней, только… — томно он произнес, а я повторила:

— Только?

И тяжело сглотнула, когда он остановился почти вплотную, а его аромат окутал меня, точно жаркие объятия… Белладонна! Нет, не декана, конечно же! И щеки у меня совсем не покраснели от воспоминаний. И уж точно не из-за Дамиана, который поймал прядь моих волос и с задумчивым видом растер ее в руке.

— Только если ты расскажешь, что же такого произошло между тобой и моим братом.

Ухты!

— Так ты не знаешь? — удивилась я и оттолкнула его руку, а когда отступила, Дамиан разочарованно вздохнул:

— Увы, если бы я знал, то мой братец сегодня вряд ли бы так легко отделался.

Он опустил ладонь и спрятал ее в карман, после чего вновь на меня посмотрел, но уже без прежней игривости:

— Пока Реджес и отец ругались, я успел услышать о многом, но ничего о произошедшем, вот и надеялся, что ты мне об этом что-нибудь расскажешь. Лаветта, — произнес он обволакивающим голосом. — Мы можем быть друг другу очень полезны. Поделимся секретами? Я о Реджесе, ты о том, почему его сослали в Академию.

Я подивилась коварству Дамиана. Интересно, за что же он так не любит родного брата? За то, что тому достались рыжие волосы, а не ему?

— Нет! — дала я самый категоричный и эмоциональный ответ. Даже чересчур.

— Жаль, — опустил плечи Дамиан. — Впрочем, я не удивлен.

Он опять растянул губы в улыбке, от которой у меня поползли мурашки:

— Твое молчание только добавляет интриги.

Я внутренне содрогнулась. Было понятно — Дамиан ни за что не оставит попытки выяснить наш с деканом секрет. И слава Белладонне, что я по наивности не успела чуть ранее сболтнуть ему ничего лишнего.

— Но как ты… Как ты понял, что это я та самая девчонка? — поинтересовалась я, решив, если уж говорим на чистоту, то до последнего.

Вдруг Дамиан подглядывал за мной в магазинчике? Б-р-р-р… От этой мысли совсем жутко стало.

— О-о-о, — улыбнулся он. — Отец с братом подобрали достаточно удачные эпитеты в своей громкой беседе, чтобы я догадался. И это малая часть…

Дамиан принялся обходить меня кругом и перечислять:

— Какая-то чокнутая девчонка с обманчиво детским личиком.

Топ.

— Бледная, будто всю жизнь провела в подвале с книгами.

Топ.

— А ее глаза… — он остановился напротив и приблизился, заглянув мне в глаза. — Глаза, точно в душу смотрят.

Его дыхание коснулось моего лица, и тут же раздался звон, извещающий о начале урока.

— Так себе критерии для опознания, не находишь?

Дамиан выпрямился, а я наконец-то смогла сбросить оцепенение и сделать короткий вдох, когда между нами, пусть небольшое, но появилось расстояние.

— Однако когда я увидел тебя и оживший чемодан, у меня в голове промелькнула похожая мысль: да она совсем чокнутая, раз полезла оттаскивать его в одиночку! А потом ты на меня посмотрела, и я… Я подумал: а каков шанс, что это именно она — та самая девчонка из магазинчика Флоренсов?

Он замолчал, а я не решилась заговорить и точно заворожённая продолжала на него смотреть. Дамиан напомнил мне чёрного кота, охотившегося за беззащитной мышкой, то есть мной, и, казалось, если я сейчас пошевелюсь, то он непременно меня схватит.

— И, похоже, я не прогадал.

— Нам… — всё-таки смогла хрипло выдавить. — Нам нужно урок.

— Ах да, — сделал вид, будто только что спохватился Дамиан. — Недавно же был звонок.

Склонившись в наигранном полупоклоне, он отступил, пропуская меня вперёд.

— А опаздывать на занятия в первый учебный день — это дурной тон. Не так ли, Лаветта?

Его вопрос был и так сам по себе риторическим, поэтому, не проронив ни единого звука, я осторожно обошла Дамиана стороной и поспешила вперёд, лишь бы не оставаться с ним наедине ещё дольше. И только на лестнице опомнилась, что даже не посмотрела по карте, куда идти.

К счастью, кабинет, где уже начался урок «зелий и снадобий», располагался не так далеко в подземелье. И если повезет, у меня были все шансы успеть до него добежать быстрее учителя.

К несчастью, как бы я ни спешила, мне пришлось всю дорогу до кабинета чувствовать за спиной присутствие Дамиана, которое лишь усилилось, стоило нам спуститься по широкой каменной лестнице в мрачное, холодное, освещённый факелами и блуждающими огоньками подземелье. Я почти не слышала шагов, но всем нутром ощущала присутствие Сердцееда. Знала, если обернусь — обязательно его увижу. Увижу его самодовольную улыбку, когда мы встретимся взглядами. Возможно, даже почувствую его лёгкий аромат, который принесёт еле заметный сквозняк, блуждающий по подземелью.

Внутренне содрогнувшись, я вновь уткнулась в карту, чтобы не пропустить нужную дверь кабинета, и пошагала по широкому коридору, тянущемуся далеко вперёд до развилки, где вправо была гигантского размера библиотека, а влево — корпус некромантии, выглядевший огромным пустым пятном с интригующей пометкой: «Запрещён вход всем, кроме преподавателей и некромантов». У меня даже любопытство взыграло, что же такого жуткого там может скрываться? А ещё за единственной двустворчатой дверью напротив входа в кабинет зелий, находящимся недалеко от лестницы между складским помещением и кабинетом контроля магии. Если верить карте, то это место тоже было внушительных размеров, и без всяких обозначений, которые могли бы дать хоть малейшую подсказку, что же там есть. Лишь безымянная местность. И только дубовая дверь, на которой было шесть золотых рун, бросающих отблески в свете факелов, навевала хоть какие-то мысли.

Выдохнув, я потянулась к железной дверной ручке кабинета зелий и собралась за неё потянуть, как вдруг её и мою ладонь стиснул Дамиан:

— Хочу знать все твои секреты, — шепнул он мне на ухо, надавив на дверь, не позволяя её открыть. — Лаветта.

Его горячий выдох шевельнул волоски на шее, и я покрылась мурашками. Сердце заколотилось. Щёки вспыхнули. Чарующий аромат мгновенно ударил в голову, и мысли спутались. Рука, сжимающая ручку двери, онемела, похолодела, и прикосновение Сердцееда начало обжигать, пугать. Я резко выдернула ладонь из его цепких пальцев и с тяжёлым, частым дыханием отпрыгнула.

Дамиан так и остался стоять на месте, касаясь ручки двери, и медленно перевёл на меня потемневший взгляд. Сделал короткий шаркающий шаг навстречу, а я вцепилась в книгу о спиралях мёртвой хваткой, будто она могла меня от него спасти, и всё пыталась надышаться, чтобы вытравить из лёгких въедливый аромат.

Треск факелов. Тишина. Мрак и никакой… Никакой помощи…

— Иду-иду! — раздался бойкий женский голос с лестницы. — Уже иду!

Я резко обернулась и увидела спешащую к нам профессора Октавию. На ней было облегающее чёрное платье, выгодно подчёркивающее её выдающийся бюст, широкие бёдра и алого цвета корсет, сильно утягивающий талию и живот, а заодно прекрасно сочетающийся цветом с ярко-алой помадой, отблескивающей на губах.

— Ох, вы, наверное, за мной? Да? Ох… — несколько раз выдохнула она уже возле нас с Дамианом, поправляя собранные в сложную причёску чёрные волосы (на этот раз она была без шляпки) и совершенно не замечая витающего напряжения. — Встреча с первокурсниками всегда такое волнительное событие, я просто не могла появиться перед вами неряхой. Нужно было причесаться, переодеться, заново накраситься… Ох, впрочем, неважно.

Октавия растянула губы в широкой, обворожительной и немного плотоядной улыбке, которой мог позавидовать сам Дамиан.

— Спасибо, что подождали меня, а теперь кыш! Кыш в кабинет! — махнула она руками, прогоняя нас, и Дамиан открыл кабинет:

— Дамы вперёд, — галантно предложил он, одарив меня коварной полуулыбкой.

— Ухты, какой милашка! — схватилась за… сердце Октавия и захлопала длинными ресницами. — Но тогда я засчитаю тебе опоздание, — погрозила она пальцем. — Ученик не должен заходить в кабинет после учителя, поэтому…

Пока Октавия отчитывала Дамиана, я прошмыгнула мимо него в кабинет и почти сразу столкнулась с Силикой, которая, по-видимому, недавно тоже собиралась открыть дверь. До того, как это сделал Дамиан. Её пристальный, испытывающий взгляд сначала застыл на нём, но когда появилась я, то её взор нашёл другую цель и буквально вгрызся в меня, а меж бровей Силики пролегла напряжённая складочка.

Она медленно отступила, уступая мне дорогу, но сделала это не сразу, а её взгляд продолжил меня преследовать, пока я искала среди столов и котелков для зелий светлую шевелюру Несс. Даже когда я услышала её холодный и напряжённый голос:

— Я заняла тебе место, Дамиан.

И когда я торопливо зашагала к Несс, рядом с которой виднелось единственное свободное место. Меня всё равно не покидало ощущение, будто Силика продолжает за мной присматривать. Даже если её взгляд направлен совсем в другую сторону…

Глава 22

— Зелья и снадобья — это один из важных столпов, на котором держится всё ведовство, — вещала после эффектного появления Октавия.

Она впорхнула в кабинет следом за Дамианом, слегка покачивая широкими бёдрами, и надо признать, даже со столь пышными формами, выглядела, действительно, потрясающе, хоть и немного пошловато. Представилась Октавия, как и ожидалось, только по имени, свою фамилию не назвала. Из интереса я заглянула в карту, где раньше был список деканов, а теперь там находилось расписание на день и имена преподавателей, что очень удобно. Однако даже в нём Октавия была просто Октавией. Хм…

— Зелья способны одурманить, лишить воли, памяти, разума и даже принести смерть, а снадобья: избавить от наваждений, исцелить тело, душу, сменить личину и вернуть молодость… последнее, правда, ненадолго, — хмыкнула Октавия. — В отличие от зелий и снадобий ни одно заклинание не способно так глубоко забраться в человеческую суть и перевернуть там всё вверх дном. И если заклинаниям можно противостоять или их разрушить, то зелья не знают пощады. Мало кто из людей сохраняет здравый рассудок, будучи опоенным колдуньей. А если колдунья хороша, то вы можете навеки стать её рабом или игрушкой.

От последних слов Октавии и её улыбки я внутри содрогнулась, потому что прекрасно понимала, насколько опасны ведьмы. Уже не раз сталкивалась по работе, когда нам приводили опоенных ребят, чтобы помочь им избавиться от телесного недуга: один бородавками покрылся с ног до головы, второй потерял мужскую силу — получил наказание за измену, третий… вот с третьим было сложно — недуг душевный. Жена заколдовала его, чтобы он всегда говорил правду, потому что считала, будто он всегда врёт. Вот мужика чуть не прихлопнули, когда он ляпнул свою правду в переулке, где любили собираться местные хулиганы. Взял да назвал их… как бы помягче выразиться? Моральными уродами. А про Опиумных ведьм и их выкрутасы я вообще молчу. Они уж точно могут и память стереть, и личину сменить, и превратить человека в игрушку.

— Боевой факультет — это не факультет Колдовства, поэтому у нас будет больше теории, нежели практики, — известила Октавия. — Однако и вам предстоит приготовить несколько важных рецептов, которые в будущем очень вам помогут. И конечно же, я всячески поощряю саморазвитие: вы можете сами выбрать дополнительные рецепты и практиковать их в свободное для вас время. Моя магическая кухня всегда в вашем распоряжении.

Она махнула рукой на дверь за нашими спинами.

— Там достаточно котлов и ингредиентов для создания разных зелий и снадобий, но без разрешения их брать запрещено, — продолжая улыбаться, погрозила она пальцем. — В целях безопасности. А если попробуете украсть — мигом получите штрафные очки. Кто знает, одно или два…

Таинственно заметила она, и ее ладонь вспыхнула мягким голубым светом. Полки возле стен задрожали, потонули в тумане и вскоре от них стали отделяться облачка с книгами.

— Вам не придётся ходить в библиотеку, я заранее подготовила все учебники, и… Флоренс.

Я вздрогнула и заозиралась, в панике думая, где же успела опять напортачить, а Октавия улыбнулась шире.

— Скажите мне, что это?

Она щёлкнула пальцами, выбив голубые искры, и за стеной магической кухни послышался грохот, звон, а потом дверь распахнулась и к нам выбежала водная белка, несущая в зубах маленький чёрный флакон. Запрыгнув ко мне на стол, она дождалась, когда я его заберу, и растворилась облачком. Только мокрые следы от неё и остались, а Октавия продолжала смотреть на меня с ещё более жуткой улыбкой.

— Эм… — замялась я, в очередной раз чувствуя себя не в своей тарелке. — Флакон с зельем или снадобьем?

— О, да-да, конечно, это флакон, но меня больше интересует, что у него внутри.

Твою белладонну…От пристального взгляда Октавии стало как-то совсем не по себе. Да ещё флакон, который я изучила подробнее, оказался не из стекла, а собранный магом земли из чёрного оникса. Ничего хорошего это не предвещало, потому что в ониксовых флаконах ведьмы обычно хранили что-то опасное, а ещё и пробка рябиновая, известная тем, что способна запечатывать даже зло.

Предчувствуя недоброе, я ухватилась за пробку и осторожно её вытащила. Взмахом руки направила на себя аромат содержимого и… громко чихнула, после чего мгновенно заткнула пробку. Да покрепче. Октавия совсем рехнулась такое мне давать?

— Это… — произнесла я осипшим голосом от жуткой щекотки в носу. — Сок василиска.

— Замечательно. Замечательно! — воскликнула Октавия и опять щёлкнула пальцами, вызвав в воздухе тучку, из которой выпрыгнула водная белка и выхватила у меня флакон с ядом. — Просто чудесно!

Не знаю, что тут замечательного, а тем более чудесного, но дать мне флакон с соком василиска, когда я без перчаток — решение очень опрометчивое. Вопреки всякой логике, сок василиска это не яд, точнее не совсем яд и не змееподобного создания, а сок растения, чей аромат по незнанию можно легко спутать с запахом обычной гвоздики.

Багровый василиск довольно-таки редкий вид. Его цветок напоминает пасть змеи, чьи лепестки выделяют красные капельки обжигающего сока. Жжётся он так сильно, что потом на коже остаются уродливые волдыри и шрамы. Страшно представить, что будет, если кто-то попробует его выпить. Даже испарения от этой дряни, если её нагреть, способны сильно навредить легким.

Однако каким бы опасным ни был сок василиска, у него есть одно существенное преимущество. Он природный усилитель. Если его добавить в зелье или снадобье, оно станет в разы мощнее. Даже простой отвар ромашки при грамотном приготовлении легко превращается в сильное сонное зелье или антисептик. Только перед этим придется нейтрализовать все токсины сока василиска, с чем очень хорошо помогает молоко.

— Когда директор предупредил, что на факультет Боевой магии поступила ведьма, я была весьма заинтригована, — сообщила мне радостную новость Октавия, от которой я мгновенно напряглась, особенно после того, как сообразила, что она назвала меня по фамилии еще до начала переклички.

Откуда Октавия узнала, как меня зовут?

— Отчасти даже понадеялась, может вы потомственная ведьма из рода Флюменов, Тьерров или Вьёнлесов, — перечислила она ведьм предшественников с Боевого факультета, — но, похоже, дважды молния в одно место все-таки не бьет, вот и я не нашла, где упоминалась хотя бы одна из этих фамилий рядом с Флоренсами.

У меня словно камень с души упал, и я облегченно выдохнула.

— Но зато в определенных кругах довольно известен фармагический магазинчик Розэллы Флоренс.

Услышав имя бабушки, я вскинулась и посмотрела на Октавию, которая, заметив мое удивление, по-доброму улыбнулась:

— Она бы вами гордилась, — мягко произнесла она, явно подразумевая не только меня, но и Лив, после чего окинула меня взглядом и таинственно добавила: — О Флоренсах все еще помнят. И как вижу не зря.

У меня в голове произошел самый настоящий взрыв вопросов. Октавия знала мою бабушку? Если да, то откуда? И что же бабушка такого сделала, почему стала известна в определенных кругах, отчего некоторые до сих пор помнят о магазинчике Флоренсов? Да еще каких таких кругах? Ведь моя бабушка, сколько ее помню, всегда была обычной. Возилась в саду, выращивая растения. Следила за магазинчиком и помогала тетушке Марте в ботаническом саду, почему та продолжает до сих поставлять нам растения с большой скидкой. Пекла вкусные пирожки и, приходя с рынка, всегда приносила что-нибудь вкусненькое мне и Лив, за что мы были готовы хоть весь день работать в магазинчике в ее отсутствие, а потом еще и вычистить его до блеска. Но я никогда не замечала за ней ничего подозрительного. Даже Лив ни разу не упомянула ни о чем необычном, а она старше и помнит о бабушке больше.

— А теперь… — отвернувшись, громко произнесла Октавия, и книги перед нами, словно по команде, сами раскрылись и перелистали страницы. — Начнем урок! И если уж речь пошла о соке багрового василиска, поговорим о его происхождении, свойствах, почему его так трудно найти и легко перепутать с гвоздичной настойкой, а еще о том, почему в магической кухне не стоит все подряд трогать и совать носы во все пузырьки с реагентами. В лучшем случае отравитесь, в худшем — погибнете, чему наверняка обрадуются некроманты. А то в последнее время у них мало материала для изучения…

Глава 23

В целом занятие по зельям и снадобьям прошло интересно, пусть многое из сказанного я уже знала. А сама Октавия и выглядела эксцентричной и опасной, однако она оказалась эмоциональной, с юмором и довольно безобидной. Лишь некоторые её фразочки давали чётко понять, что не стоит лишний раз играться с её добротой. И что самое прекрасное — она больше никак не выделяла меня среди других учеников. Даже не требовала отвечать на элементарные вопросы о травах, на которые я, естественно, знала ответы. Она позволяла мне быть как всё и не выделяться. А после второго занятия даже дала мне дополнительную литературу по зельям и снадобьям. Так, для общего развития, или как она сказала: «Чтобы не скучать». И сделала это тогда, когда не видят другие ученики.

Даже между третьим и четвёртым занятием всё прошло спокойно, не считая занятного диалога с Силикой, которая тоже согласилась на предложение Октавии осмотреть её магическую кухню.

— Я бы на твоём месте держалась подальше от Дамиана, — подошла ко мне Силика, когда я стояла, прислонившись к стене в стороне от всех, и слушала, как Октавия рассказывает, что в каком шкафчике находится и какие котлы, пузырьки и колбы ученики первого курса могут использовать. — С ним не всё так просто, как тебе кажется.

— Угрожаешь мне? — приспустила я пальцами шляпку, чтобы спрятать от неё взгляд и полуулыбку.

— Нет. Скорее делюсь дружеским советом.

Вот сейчас я пожалела, что не видела её лица, но по голосу вражды не ощутила, и заинтригованно хмыкнула:

— Не волнуйся, Дамиан меня не интересует.

— Твой интерес меня беспокоит меньше всего, — вздохнула Силика и, оттолкнувшись от стены, приготовилась уйти из кухни. — Просто будь с ним осторожна. Дамиан бывает… безжалостным.

Я еле сдержалась, чтобы не проводить Силику взглядом, потому что совсем не ожидала такого занятного с ней разговора (больше бы я удивилась беседе с молчаливой Аникой), а тем более дружеских советов. На миг мне показалось, что слова Мэй начали сбываться и «сёстры» приводят в действие свой план «подружиться с ведьмой на Боевом», но Аника даже не пошла следом за Силикой — так и осталась сидеть за столом в теоретической части кабинета, всем своим видом показывая, что ей до фонаря всё происходящее в мире земном. А вот Силика… Неужели она, действительно, думает, что я поддалась очарованию Дамиана, и теперь переживает, как бы я ни пала жертвой его… Хм, интересов? Или всё гораздо сложнее, и это всего лишь деликатная попытка меня от него отвадить, при этом не вступая со мной в конфронтацию. Любопытно… Однако было кое-что поважнее Дамианских, сёстринских и декановых страстей. А именно: Котя.

Куда же он запропастился? С самого утра не давал мне покоя своим отсутствием. Даже когда казалось, что думать о коте некогда, мысли о нем все равно мелькали где-то на периферии моего сознания. Поэтому прикинув, что более удачного момента для поисков у меня не будет: Несс думает, будто я понесла в комнату отданные мне Октавией книги, а другие ученики отправились сразу на обед, и теперь всем плевать на шныряющую по углам ведьму первогодку — первым делом я ринулась искать Котю.

Мысли о том, что кот бродит где-то в огромном замке, в котором даже с картой можно легко заблудиться, бросала в дрожь, но особенно сильно пугала фантазия, как бедный и несчастный Котя забредает на запрещенную территорию к некромантам. Бррр… Вот где беда… И помощи не у кого попросить. Если хоть кому-то заикнусь, будто потеряла своего фамильяра — все сразу поймут, что Котя никакой мне не фамильяр, потому что потерять фамильяра невозможно! А я его… Потеряла. Потеряла своего Котеньку! Точнее, он сам куда-то ушел из закрытой комнаты.

Продолжая терзать себя собственным же воображением, отчего уже начинали наворачиваться слезы, я кое-как, дабы не выронить книги, отворила дверь. А там! «Чавк-чавк-чавк», «дзынь-дзынь-дзынь», «чавк-чавк-чавк», — этот оранжевый от счастья паршивец жадно ел мясо из железной миски, громко постукивающей ей о пол. Я обомлела, стоя у входа в нашу с Несс комнату, и моя первая законная мысль была: «Я рехнулась».

Вторая уже менее самокритичная: «Убью заразу».

А третья: «Ах, ты ж лапочка моя!» — и кинулась к коту, который по мне явно так сильно не скучал да еще покраснел от возмущения и опасно икнул, когда я, бросив на кровать книги, сгребла его в охапку и прижала к себе.

— Где же ты был, зараза усатая? — простонала я, уткнувшись лицом ему в шерсть, и облегченно вздохнула. С души словно камень упал.

Кот икнул снова, отчего я предпочла его все-таки отпустить и уже со стороны умиляться, как он с очередной жадной настойчивостью доедает в миске мясо. И только сейчас мне в голову стукнула мысль: может все-таки он и не покидал комнаты, а опять прикинулся невидимым, когда я вошла? Конечно, в это слабо верилось, но иначе как он смог оказаться внутри, когда здесь никого не было? Или здесь все-таки кто-то был?

На всякий случай я осмотрела комнату и не заметила в ней никаких изменений. Моя грязная рубашка всё так же валялась на кровати. Цветок в террариуме на столе всё так же пускал облачка розового пара. Даже в шкафу у меня всё было на местах, ни одна вешалка не сдвинулась. И выбрав из двух вариантов: «я рехнулась» или «почему-то Котя стал невидимым» — второй, решила всё-таки попробовать успеть на обед. Беда миновала и аппетит сразу проснулся.

Идти через Гибривиус не решилась, поэтому поспешила в обход, но по пути перед самой развилкой, ведущей к выходу на улицу и в Зал отдыха, я встретилась с Лексом.

— О! Лав! Наконец-то! — обрадовался тот моему появлению и поторопил: — Идём-идём, а то опоздаем!

— Куда? — удивилась я.

— Как куда? — улыбнулся Лекс. — Собирать долги!

Что за долги — я понятия не имела, как и то, кто же мог мне задолжать, но все-таки последовала за ним в Большой зал. По пути меня не покидали чувство вины за Гибривиуса и беспокойство, отчасти даже закралась мысль, будто Лекс ведёт меня на расправу к преподавателям, ловко так заманив под предлогом какого-то там долга, но его счастливое лицо да задорная болтовня отмели все переживания. Ну, почти всё. Сегодня утром Гиби так сильно бушевал, что не удивлюсь, если он там камня на камне не оставил, а все милые диванчики и кресла превратил в груду щепок и тряпья. Поэтому, проходя через последнюю арку, я до последнего ожидала увидеть разруху, однако стоило нам оказаться в зале, как в глаза бросилась поразительная чистота.

Всё вокруг чуть ли не блестело. Гиби стоял спокойно, лишь изредка «волнуясь» ветками, словно рукоплеща столпотворению учеников на первом этаже зала.

— Ого! — подивилась я… всему: и чистоте, и количеству народа.

Шум и гам стоял невообразимый, отчего казалось, будто здесь собрались все старшекурсники Академии, а заодно и их фамильяры. Вон над головами с пронзительным воплем пронёсся сокол, недалеко от него прочирикала синица. Стайка бабочек петляла вокруг Гибривиуса, а под ногами тут и там бегали: зайцы, волки, лисы, белки и много-много других зверей. У меня чуть глаз не задёргался, потому что казалось, будто все здесь собрались в связи с каким-то… событием.

— Идём-идём, Лав. Нас уже ждут! — вновь поторопил меня Лекс, чем ещё сильнее сбил с толку. Кто это нас ждёт?

Мы заспешили по лестнице вниз, и я впервые смогла лучше разглядеть первый этаж. Стеклянная стена, открывающая прекрасный вид на внутренний двор — что примечательно стеклянной она выглядела только изнутри, а снаружи, когда я пробегала по обходному пути, казалась вполне каменной. Уютные бордовые диванчики вокруг Гибривиуса — длиннее, чем в гостиной нашего жилого корпуса. Столы, которые сейчас напоминали больше обеденные, нежели для книг, журналов и газет, потому что почти на каждом стояло несколько пустых тарелок. И три арочных прохода: два друг напротив друга возле стеклянной стены и один позади Гибривиуса. Именно туда повёл меня Лекс, где тоже было немало народу.

Я растерянно оглядывалась по сторонам, совсем не понимая, что же такое происходит и так зазевалась, что еле успела отпрыгнуть, когда передо мной запнулся и упал невысокий черноволосый паренёк с двумя тарелками, на которых лежали просто умопомрачительного вида пирожные. Со взбитыми сливками и одно с долькой засахаренного лимона наверху, а второе с вишенкой.

— Да чтоб меня! — с досадой выкрикнул парень, с печальным видом разглядывая размазанные по полу пирожные и битые тарелки.

В тот же миг на островке земли, где сидел Гибривиус, заскрипело и зашевелилось маленькое с виду декоративное, но всё-таки живое деревце высотой мне по колено, с корявыми ветками и единственным листочком на… голове.

Древень, о котором я раньше только читала, но ни разу не видела, открыл сплошняком жёлтые глаза, выдернул ноги-корни из земли, наколдовал в руки маленькую метёлку и с тяжким вздохом пошёл убирать учинённый бардак да скрипеть широким ртом под нос-ветку какое-то древеньчатое ругательство, похожее на треск дерева под напором сильного ветра. Только это было более складным и разумным, хоть и непонятным. Не многие решались выучить язык древней, больно он сложный. Но я слышала, что директор знал его на отлично.

— Неудачник. Ему повезёт, если к вечеру хоть что-то останется, — коварно хихикнул Лекс, проходя мимо расстроенного ученика, и принялся расталкивать столпившихся у входа учеников. — А ну, посторонитесь. Посторонитесь!

С трудом мы вышли в широкий дугообразный коридор, который повторял окружность зала с Гибривиусом и, по-видимому, соединял все три выхода из него.

— Путь почёта, — пояснил Лекс, заметив, как я приподнимаюсь на носочки, чтобы разглядеть статуи, картины и стенды, наполняющие этот коридор. — Здесь собраны все выдающиеся личности Академии. Если интересно, как-нибудь подойди и коснись чьей-нибудь статуи, — таинственно предложил он и продолжил вести меня в следующий коридор, а оттуда мы уже попали в буфет, о котором как-то упоминала профессор Чарлин.

Буфет оказался невероятно уютным местом. Белые стены. Ситцевые, светлые шторы в голубой цветочек, подвязанные синей атласной лентой. Дубовые столы и скамейки с пеньками вместо обычных ножек. Подпирающие потолок деревянные балки и декоративные перекрытия, увитые гибридом хедеры и розы, созданным любителем плюща и роз Донном Фаргусом и поэтому именующимся Фаргуским плющом. Кое-где плющ умудрился доползти до карниза со шторами, а где-то просто свисал сверху длинными цветущими лианами.

На столах стояли вазы с пучками полевых цветов, чью свежесть сохраняли магические руны — сестра тоже создавала похожие чары, чтобы наши травы хранились дольше. А справа вдоль стены толпились ученики в надежде поскорее подойти к г-образной линии раздачи с разными вкусностями, откуда тянулись соблазнительные ароматы.

— Два пирожных и я… — услышала я знакомый голос и посмотрела в сторону расчётной стойки.

— Никаких торгов, Тьёрс, — сложив руки на груди и держа в одной ладони блестящий половник, у стойки стояла худенькая женщина в сером платье с белым передником и орлиным взглядом испепеляла улыбающегося Ника. — Ты один — значит, пирожное одно.

Её кожа цветом напоминала молочный шоколад, а голову окружала копна кипенно-белых волос, чем-то напоминающая одуванчик и добавляющая ей одновременно мягкости и толику безумства. Дай ей белый халат и колбу в руки — я бы приняла её за чокнутого алхимика.

— А что это Ник там делает? — поинтересовалась я, усаживаясь за столик в самом углу буфетного зала, где нас ждал зажатый и напряжённый Хост.

Возле него стояло три тарелки с вишнёвыми пирожными.

— Как всегда — канючит, — коротко ответил он и с нашим появлением заметно расслабился: — Наконец-то вы пришли, а то от внимания ХОллера мне как-то не по себе.

Взглядом он указал на очередь возле линии раздачи, где среди всех учеников сильно выделялся высокий и широкоплечий парень с бритой головой и в форме боевого факультета. Он ещё некоторое время смотрел на нас пристальным и жутким взглядом, после чего дёрнул верхней губой, чуть обнажив верхние зубы, точно в омерзении или сильном разочаровании, и отвернулся.

— Мадам Сладос, вы же меня знаете, — тем временем Ник, облокотившись на стойку, продолжал уговаривать буфетчицу. — Я всегда возвращаю долги.

— Конечно, возвращаешь, — пожала плечами Сладос, раздражаясь не меньше других учеников, кто ждал своей очереди заполучить пирожное. — Это же я плачу тебе зарплату. Но в последнее время ты тратишь больше, чем зарабатываешь! — рявкнула он и замахнулась на него половником, отчего Ник резко отшатнулся. — Поэтому бери своё пирожное и улепётывай отсюда, пока я не передумала!

Впервые на моей памяти Ник поступил разумно — решил отступить. Под облегчённые выдохи учеников он забрал тарелку с пирожным и, чертыхаясь, устремился к нам. И пока я наблюдала за приближающимся Ником, заметила, как опять в толпе в нашу сторону смотрит лысый с боевого факультета.

— Твоя доля Лав, — отвлёк меня порозовевший Хост и подвинул одну из трёх тарелок с пирожными.

Вторую он отдал Лексу, который довольно потёр руки и потянулся к десертной ложке с длинной ручкой, а я недоумённо уставилась на своё пирожное:

— Моя доля?

— Уже забыла? — пихнул меня в бок Лекс. — Сладкая парочка «Никки-Хост» вчера всухую продули и теперь проставляются.

А ведь правда, я совсем забыла про гонку дельфинов, которую Октавия устроила на открытии учебного года. Вот только не припомню, чтобы спорила о чём-то с Хостом… Но прежде чем я успела об это сказать, Лекс произнёс:

— Ешь, Лав, и не стесняйся, — и подмигнул, а Хост добродушно улыбнулся, будто они оба прекрасно поняли, о чём я сейчас подумала. — От одной пироженки никто не обеднеет.

— Держи, ротан ты ненасытный, — вдруг звякнул тарелкой перед Лексом расстроенный Ник, и Лекс вполголоса заметил:

— Никто, кроме Ника… Умение проигрывать — тоже в своём роде победа! — уже громче заметил он и добавил: — А за ротана ты ещё ответишь.

— Конечно, отвечу, — фыркнул Ник, — ротан-то говорить не умеет. Только блам-блам… — изобразил он руками челюсти. — Рот бестолковый раскрывает и дрянь всякую жрёт.

— Ого! Ты посмел назвать пирожный мадам Сладос дрянью? Вот так номер, как думаешь, она расслышала? Мадам Сла-а-адос! — громко позвал её Лекс, а Ник стиснул кулаки и напрягся:

— Ещё слово, и я тебя…

— В чём дело, Лексэр? — с лучезарной улыбкой поинтересовалась Сладос.

Я удивлённо дёрнула бровью, не ожидая услышать полное имя Лекса, а Ник, мне показалось, вот-вот закипит.

— Ваши пирожные просто великолепны! — вопреки нашим ожиданиям произнёс Лекс. — Впрочем, как и вы сами.

— Подлиза, — фыркнул расслабившийся Ник, а мадам Сладос кокетливо поправила свою причёску-одуванчик и произнесла:

— О, Лексэр, благодарю. Ты как всегда очарователен.

Сладос расплылась в ослепительной белозубой улыбке и уже с большим задором принялась раздавать пирожные.

— Мадам Сладос Асхарка? — поинтересовалась я, когда все стихли.

Сладос сильно выделялась в толпе и в её внешности: белых волосах, довольно тёмной коже, вытянутом лице с острым подбородком, светло-голубых глазах, полных губах цвета спелой вишни, тонкой фигуре и высоком росте (сладос как минимум на голову возвышалась над другими учениками) — явно угадывались корни асхарцев, жителей самой засушливой в мире страны, где жарко бывает даже ночью. И то, что она здесь — было довольно странным. Асхарцы не переносят холодных мест. А зимы для них вовсе опасны. Однако Сладос чувствовала себя прекрасно.

— Наполовину, — угрюмым голосом пояснил Ник. — Асхарцем был её отец, а мать выступала постоянным послом от Вальварии.

Асхарцы недоверчивый народ, и оно понятно почему — их страна главный сбытчик драгоценных камней (особенно алмазов). В прошлом многие страны и королевства пытались захватить Асхару, чтобы прикарманить все богатства, однако асхарцы дали серьёзный отпор. Оказалось, что все они владели тёмной магией: проклятиями и, в частности, некромантией, а кто-то ещё и огненной, поэтому их предпочли оставить в покое и сотрудничать. А так как с доверием у асхарцев проблемы, все послы других стран в Асхаре постоянные: долгое время проживают на их земле, пока не добьются благосклонности, а уже потом ведут дела и зачастую до конца своей жизни. Но мать Сладос, похоже, всё-таки предпочла вернуться в Вальварию.

Интересно. Ещё не менее интересно то, что Ник подрабатывает у мадам Сладос, и на какую-то там прихоть это не похоже, а скорее на необходимость. Я опустила взор на своё пирожное с высокой шапкой из взбитых сливок и вишенкой наверху и подвинула его к Нику.

— На, держи.

У того от удивления даже глаза округлились и загорелись желанием прямо здесь и сейчас съесть заветное пирожное. Лекс и Хост тоже оторвались от своих и с интересом принялись за нами наблюдать.

— А ты разве не хочешь? — с сомнением поинтересовался Ник. — Пирожные мадам Сладос — находка. Её даже Шопперы пытались к себе переманить. В долю…

Я удивлённо дёрнула бровью. Семья Шопп настолько же известная в Вальварии, как и Флэмвели, но не своей воинственностью и героизмом, а сетью магических сладостей, которые поставляли даже королю. И стать частью их организации — это было очень выгодным предложением.

Я пожала плечами:

— Ешь, — и снова подвинула я пирожное к Нику: — Я не голодна.

Слукавила, конечно. Кушать мне хотелось. Размышляя, успею ли до конца перемены купить ещё одно пирожное или что-нибудь другое, чтобы дотянуть до ужина, я оглянулась на длинную вереницу учеников, где тот самый здоровый лысый парень с Боевого факультет принялся расталкивать и оттаскивать за шкирки других ребят, чтобы продвинуться в очереди. «Соблюдай дисциплину Айнэр, а то уйдёшь голодным!» — не укрылась от мадам Сладос его шалость, и Айнэр развёл руками, мол, я ничего не делал, а его губы искривила хулиганская ухмылка.

— Добрая ты, Лав… — выдохнул рядом со мной Лекс и пододвинул другую тарелку с пирожным — ту самую, которая была платой Ника за проигрыш. — Даже такого оболтуса готова пожалеть.

— Сам ты оболтус! — огрызнулся Ник, уже смело взявшись за пирожное, и, с полным ртом крема да закатывая глаза от удовольствия, пообещал: — В следующий раз я куплю Лав два… Нет! Пять пирожных! А ты иди в задницу.

— Да заткнись ты уже и ешь, пока от счастья всех тут не заплевал, — строго заметил Лекс, а я опустила взор на пирожное. Еще никто и никогда меня не угощал…

— Эх ты ж блин! — вытер губы тыльной стороной ладони Лекс. — Про чай-то мы совсем забыли. Погоди, Лав, сейчас всё будет, — почему-то он опять подумал обо мне. — Хост подсобишь?

Однако прежде, чем ребята успели добраться до мадам Сладос, как все растения в буфете ожили. Полевые цветы зашевелились в вазах, точно обрезанные щупальца осьминога, а плющ начал стремительно расти, ползти по полу, точно змеи, собираться в единственную точку, закручиваться и переплетаться. Перепуганные ученики расступились, а в центре зала стремительно выросла зелёная женская фигура с широкополой шляпой и торчащим из неё отростком с красной розой на конце, точно перо, и цветами вместо глаз.

— Внимание всем ученикам! — зашевелились зелёные губы женщины-растения, и я узнала в её грозном голосе разъярённую профессора Чарлин. — Не успел начаться год, как уже случился вопиющий инцидент!

У рта Ника застыла ложка с кусочком пирожного, а я сжалась, чувствуя недоброе.

— Гибривиус — не просто растение, а полноправный хозяинАкадемии, когда все мы здесь гости, — зазвенел сталью голос Чарлин. — У него есть характер, чувства и страхи! Гибривиус оберегал Академию ещё с тех пор, как она была крепостью — больше пятисот лет! Кормил здешних жителей, их фамильяров и продолжает до сих пор кормить всех нас. Благодаря Гибривиусу выжило не одно поколение магов, а плоды, которые вы видите на своих столах — это только его заслуга.

Её зелёные брови нахмурились.

— Но сегодня утром кто-то посмел его обидеть!

Я украдкой переглянулась с Ником.

— Я гарантирую: как только найдутся виновники — они будут наказаны по всей строгости. А первокурсников осведомляю: никакого огня в гостиной! — рявкнула Чарлин, и её фигура рассыпалась, оставив на земле груду из отростков плюща.

— Эх… — вздохнул Ник, отправляя в рот ещё одну ложку пирожного. — Опять мне всё убирать.

И если он выглядел непринуждённым, моё сердце колотилось, как бешеное. Если Чарлин узнает, что это мы напугали Гиби — нам конец. И то, что декан об этом знает, как-то не внушало спокойствия.

— Ник, — позвала его шёпотом, пока Лекса с Хостом не было рядом (Лекс опять успешно засыпал комплиментами Сладос, чтобы она отпустила его без очереди), а все ученики были захвачены обсуждением «вопиющего инцидента». — Что тебе сказал Флэмвель?

Ник на миг призадумался.

— А-а-а! Ты про тот случай? Да ничего особенного… Попросил меня сегодня держаться подальше от Гибривиуса и пойти на урок обходным путём.

Он опять съел ещё один кусочек пирожного.

— Хороший мужик этот Флэмвель. Думал, меня сдаст, а нет.

— С чего так решил? — удивилась я.

— Хотел бы сдать, давно бы сдал, — пожал плечами Ник. — А Чарлин только угрозами кидается, значит, она ничего не знает. Да расслабься, Лав. Все путем. Гиби не в первый раз пугают, и еще никто из-за него из Академии не вылетел. А ты вовсе первокурсница, на тебя даже никто и не подумает.

Отчасти Ник был прав. На меня вряд ли кто подумает, а у декана было полно времени, чтобы рассказать Чарлин или директору о том, кто же напугал Гибривиус, но ни меня, ни Ника ещё никто не вызвал на «ковёр». И пусть ещё не вечер, но всё-таки… Вряд ли Чарлин стала бы ждать так долго. Она бы сразу дала нам понять, что мы провинились.

Размышляя об этом, я вспомнила недавние слова Дамиана о том, что при всём желании декан меня не отчислит: «Нарушь парочку правил и посмотри, что будет». Может быть, Дамиан и не такой уж лжец?

— Дела… — сел рядом со мной Лекс и поставил на стол два бокала фруктового чая. — Чарлин просто в ярости.

— А у меня её следующий урок, — чуть ли не простонал Хост, который тоже принёс чай себе и Нику. — Она теперь будет рвать и метать… Как думаете, кто напугал Гиби?

Взоры друзей обратились к Нику, который отхлебнул чай и, глядя в окно, с задумчивым видом произнёс:

— Без понятия.

А я зачерпнула ложку крема и, попробовав, поняла, что в жизни не ела ничего вкуснее. Даже тот торт, который купила сестра, чтобы отпраздновать моё поступление, был пресным и заурядным.

Глава 24

Остаток дня прошёл на удивление спокойно, а в какой-то момент даже скучно. Пожилой профессор Джулиус Эйрен проспал все два занятия по основам контроля магии (ОКМ), чего, собственно, Хост и опасался. Весь взъерошенный, красный от гнева, помятый и с огромной шишкой на лбу, Джулиус вихрем ворвался в кабинет на втором этаже, рухнул на стул, порывом ветра раскидал нам на парты книги и рявкнул: «Откройте на пятой странице и читайте!»

В тот же миг в дверной проём влетела бабочка из густого белого пара и лопнула под его носом, точно мыльный пузырь. Профессор вдохнул белый пар и вырубился, громко стукнувшись лбом о стол (теперь понятно, откуда у него такая шишка), а я подумала: «Всё-таки Октавия дама злопамятная — не простила ему шутку про её фигуру». И учитывая то, каким он выглядел злым, может и к лучшему, что проспал все занятия. А вот последний урок алхимии уже старались не проспать все мы.

Его вёл профессор Яд или Явис Див, о котором ещё рассказывали Хост, Ник и Лекс. Вот кого уж точно не беспокоили мирские проблемы. Видно, что знакомство с учениками и вводная тема, где не нашлось места ядам, вызывали у него крайнюю скуку, и от его монотонного, замогильного голоса заскучали мы — ученики. Моя соседка по кабинету Боевой магии Айвари Мирай весь урок честно старалась его слушать, но то и дело клевала носом и тёрла щёки. Безбашенный Раст и его двое дружков затеяли под столом какую-то глупую игру на кулачках, точно дети. Дамиан почти сполз под стол, но из-за того, что сидел на первом ряду (как, впрочем, и на других занятиях), отчаянно старался не уснуть, то и дело ероша чёрные волосы. «Сёстры» были образцом прилежности: сидели ровно и даже не переговаривались, будто неживые… Хотя Силика иногда подпирала голову кулаком или зевала. Несс обречённо вздыхала, а Сенжи неотрывно смотрел на преподавателя пустым взглядом, явно пребывая в своём мире. Я же, отчаявшись «впитать» в себя знания, которым так уныло делился Яд, в итоге развернула перед собой карту и принялась изучать залы и коридоры Академии, попутно размышляя над всеми событиями, произошедшими за сегодня.

— Интересно, профессор Чарлин уже нашла тех, кто обидел Гибривиуса.

Я вздрогнула от тихого шёпота Несс и, заметив её удивление, поспешила провести ладонью по лицу, делая вид, будто задремала.

— Не думаю.

— Почему?

Я вновь посмотрела на карту, гадая, стоит ли поделиться с ней тайной о Гиби или нет. После обеда Несс рассказала, что Чарлин в Большом зале произнесла ту же самую речь, только там она была в своём обычном человеческом обличии. И Несс даже позавидовала мне, потому что я оказалась свидетелем «офигенного» магического трюка. А ещё слухи дошли, будто пропущенные занятия чар, пока Чарлин унимала Гиби, перенесли ученикам на вечер, чему они были крайне не рады…

— Чарлин была так зла из-за Гиби… — начала я, но Несс перебила:

— Гиби? — и скинула светлую бровь.

— Это имя Гибривиуса… — пояснила я. — Если бы Чарлин нашла виновника, она быстро бы приковала его к позорному столбу в назидание первокурсникам. Фигурально выражаясь, — добавила я и пожала плечами, заметив, как вытянулось лицо Несс.

— Алхимия сложная и тонкая наука с её помощью можно добыть огонь без магии огня воду без магии воды особые ингредиенты для самых редких зелий или вовсе обойтись без них благодаря алхимии… — всё это время монотонно говорил Яд и вдруг прервался.

Мы с Несс тоже замолчали, наблюдая, как тёмный взгляд профессора прошёлся по вмиг проснувшимся и присмиревшим ученикам. Никто не ожидал от него каких-либо «признаков жизни» (профессору больше подошёл бы предмет по некромантии, нежели по алхимии) и его молчание, после долгого, непрерывного разговора, точно гром среди ясного неба — такой же внезапный и кратковременный. Вскоре профессор Яд вновь принялся вести урок, а Несс, пробубнив короткое: «Наверное», — обернулась на Сенжи, который сидел за соседним столом, рядом с темноволосым парнем по имени Риман, и еле слышно произнесла:

— Миреваль… Миреваль… Где-то я уже слышала эту фамилию.

В ответ я только пожала плечами, потому что в этот же момент я перешла к изучению второго этажа и наткнулась на смежную с кабинетом комнату декана Боевого факультета. Так вот где оно — логово Флэмвеля… Буду иметь в виду, чтобы держаться подальше.

Как бы мне ни хотелось, чтобы урок закончился пораньше, он закончился тогда, когда ему и было положено закончиться. Все сонные и утомлённые, мы отправились в Большой зал на ужин. И пребывая в непонятном состоянии прострации, после лекции Яда, я даже не заметила, как на выходе из кабинета столкнулась со взъерошенным и зевающим Дамианом.

В отличие от меня, Несс обрадовалась такой встрече и предложила ему присоединиться к нам за ужином, на что тот с характерным ехидством произнёс: «Если только Лав не будет против», — и одарил меня таким взглядом да ещё улыбкой, что мне захотелось его чем-нибудь пристукнуть. А заодно Силику, которая стояла уже в коридоре и, сложив на груди руки, постукивала пальцами по предплечью, ожидая, что же такого я отвечу. Только отвечать я ничего не собиралась, потому что любой мой ответ был бы в угоду одной из сторон: скажу «не против» — обрадуется Дамиан, скажу «против» — порадуется Силика. А кого-либо из них радовать я была совсем не настроена, тем более после занятий Яда.

К счастью, долго молчать мне не пришлось, Дамиан усмехнулся и сам ретировался, сказав, что у него есть некоторые планы. И действительно, за ужином его не было, как и ни кого-то из «сестёр» или их свиты. Зато в Большом зале мы встретили Мэй и Джесси. Воодушевлённые, они заметно сдружились и за ужином наперебой рассказывали, как интересно было на уроках и как печально, что второе занятие по чарам сорвалось, когда взбесился Гиби. Повезло, что первокурсникам поддержки не стали переносить занятие, а вот старшекурсникам уже так не повезло. Они задерживались на час, и кое-где за столами виднелись свободные места, которых в обычные дни не бывает. А уже после ужина и похода в библиотеку, где мы набрали кучу книг, я и Несс вернулись в комнату и…

— Тебе нравится Дамиан? — вдруг выдала она, когда мы переодевались из факультетских форм в пижамы.

— Мур? — удивился Котя, который, к счастью, был на месте и теперь умывался после сытного ужина.

А я честно и моментально ответила:

— Нет.

— А ты ему нравишься, — выдохнула Несс, после короткой паузы.

Я усмехнулась. Уж что-что, а симпатии ко мне Дамиан точно не испытывает. Только ищет повод насолить своему старшему брату, и среди всех существующих в мире поводов — я самый козырной. Жаль только Несс об этом не знает, и сказать ей об этом нельзя.

— И снова нет, — сказала я, протискивая голову в горловину рубахи из хлопка с выцветшим рисунком маленьких котят. — Я вообще сомневаюсь, что в его сердце найдётся место ещё для чего-то, кроме раздутого эго. С такими людьми лучше не связываться.

Несс промычала что-то нечленораздельное, а я вдруг поняла:

— А тебе Дамиан понравился?

Я честно старалась произнести это как вопрос, но не совсем уверена, что получилось.

— Ну… — замялась Несс и, тоже облачившись в пижаму, плюхнулась на кровать. — Не сказать, чтобы понравился, но он забавный, — закончила она мечтательным голосом, который старательно старалась замаскировать за полуулыбкой, а у самой-то ещё и щёки порозовели.

«Ой, бяда!» — как любила говорить моя бабушка.

— Несс, — серьёзно произнесла я. — А что именно тебе понравилось в Дамиане?

— То есть, что именно? — удивилась она. — Я же сказала, он забавный.

— А ещё?

— А ещё… — начала она и запнулась. — Ещё…

Несс нахмурилась, а я продолжала молча наблюдать, как она тщательно перебирает в уме все воспоминания о Дамиане, пытаясь выдать хоть что-то более-менее весомое, кроме забавности.

— Ну, у него красивые… э-э-э… — замялась она и нахмурилась ещё сильнее. — Он!…

И опять молчание. Я тяжело вздохнула и забралась под одеяло и, отворачиваясь к стене, произнесла:

— Поверь, Несс, он тебе не нравится. Ты даже не можешь вспомнить, как он выглядит.

Я слышала, как Несс набрала воздух, чтобы возразить, но так ничего и не произнесла. Лишь спустя несколько долгих минут она погасила паривший над столом магический светильник, похожий на миниатюрное и холодное солнце, и тоже легла в постель. И уже в полной темноте и тишине, еле слышно произнесла:

— Наверное, ты права.

Глава 25

— Флоренс…

— Флоренс.

— Флоренс!

И ещё раз:

— Флоренс!

Гневный вопль декана скоро будет мне сниться, и надо признать, вопил он заслуженно. Первое своё «Флоренс!» я заработала, уронив на него чернильницу. Дважды. Первый раз, когда он проходил мимо моего стола, я как бы случайно её столкнула и облила ему начищенные до блеска ботинки. Декан сдержался, скрипнул зубами, но выдал мне чернильницу со своего стола, которую я опрокинула на него, когда возвращала. Конечно, как бы случайно. Вот тогда он и проорал первое и заветное «Флоренс!». А с чего всё началось? Я сейчас расскажу.

Сначала всё было хорошо: мир, покой и учёба, которая меня захватила с головой. Столько всего интересного преподавали учителя, что думать о чём-либо, кроме учёбы — мне особо и не хотелось, да и времени не хватало. Тем более я параллельно занималась изучением огнестраста, в чём мне охотно помогала Октавия: предоставляла свою магическую кухню и давала советы. Само собой декану о цветке я не стала говорить — поберегла его нервы. А то ещё удар его хватит, если узнает, что вторая причина его временного изгнания из Мечей находится в Академии. Спасибо, что он хотя бы со мной он кое-как смирился…

А Октавия из уважения к моей бабушке (по неведомым мне причинам) согласилась всё держать в тайне и пообещала поддержать меня, когда дело дойдёт до патента, к которому предстояло тщательно подготовиться, а именно: изучить все свойства цветка и найти его полезное применение. Октавия даже дала мне двух мышек, чтобы я могла в любой момент опробовать его свойства. Золотая женщина!

Дамиан тем временем, помимо соблазнения местных дам и вполне успешного, надо заметить (воистину сердцеед), не упускал возможности со мной столкнуться или за мной понаблюдать. Порой я ловила этого жука, как он тщательно наблюдал за мной и деканом, поэтому старалась лишний раз его избегать, чтобы не давать никаких поводов и помыслов. Декан, собственно, занимался тем же — старательно не обращал на меня внимания без особой на то необходимости. Здоровые отношения между преподавателем и ученицей, которые меня вполне устраивали, но, увы, совсем не устраивали Дамиана. А вот Несс будто застряла между двух огней, а именно: бежать от него или к нему.

После нашего разговора в первый день учёбы, она стала вести себя с Дамианом осторожнее. Подолгу за ним наблюдала и очень смущалась, когда он или я её за этим ловили. Старалась держаться на расстоянии, но стоило Дамиану проявить к ней внимание, как Несс заливалась краской и таяла или искала любой предлог, чтобы куда-нибудь сбежать. А так как Дамиан старался быть ко мне поближе, дабы выведать секрет своего брата, Несс всё больше и больше общалась с замкнутым и скромным Сенжи. Надо сказать, что рядом с ней парень буквально расцветал и был совсем не против её внимания. А учитывая прошлые, болезненные отношения Несс с Жаном из приюта, которого она до сих пор избегала, а тот неоднократно пытался с ней поговорить, может оно и к лучшему.

Так идиллия продлилась почти два месяца, пока шла подготовка к получению стихий. Теория-практика, теория-практика, а потом все полетело и поскакало. И началось это всё с кота, а точнее с его очередного исчезновения…

Глава 26

— Фамильяра же нельзя потерять, — произнесла Несс, с сомнением наблюдая, как я стараюсь заглянуть чуть ли не под каждый куст в поиске кота.

Мы шли в кабинет Боевого факультета по обходному пути, всё так же из-за пресловутых белок, которые затеяли очередное испытание для первокурсников, так скажем: в последний путь. Сегодня все занятия отменили, потому что первокурсники будут обретать свои стихии, и больше в нас популяться плодами Гиби не получится, вот и отрываются до следующего года. Спасибо Лексу, который предупредил нас об опасности, потому что не хотелось бы выглядеть в столь торжественный день совсем неторжественно: выпачканным в ягодах и с орехами за шкиркой. И я почти всю ночь не спала из-за волнения. Наконец-то я получу стихию! Наконец-то я стану ближе к своей мечте! А этот Котя… Опять исчез! С самого утра!

Почему он именно исчез, а не стал невидимкой, как я думала раньше, потому что в миске появилась еда и к ней никто не притронулся, хотя Котя такого себе точно бы не позволил. Как бы он ни обнаглел за всё время, пока его кормят элитной, не побоюсь этого слова, едой, отказываться от неё не станет. Мой кот тот ещё проглот. Поэтому: как, куда и почему — да белладонна его знает. Но что я точно знала — он так и не появился даже во время обеда и после обеда. А когда прозвенел «гонг» — иначе этот звук никак не назвать — я уже вся извелась и беспокоилась не из-за приобретения стихии, а кота, что не укрылось от Несс.

— Лав, — окликнула она меня, когда я в отчаянии заглянула под очередной куст на своём пути. — Мы так опоздаем.

Аккуратный, такой, стриженный. Огромный — с мой рост — да ещё в форме сокола, олицетворяющего Боевой факультет. А позади уже были и единорог на дыбах, и выглядывающий из «лужицы» листвы дельфин, и каркающий в небо ворон, и улей с пчёлками… Все-все-все кусты и большие и маленькие, находящиеся на заднем дворе, я не обделила вниманием.

— Сейчас, Несс, — жалобно простонала я. — Котя у меня такой… Ну, такой неосторожный. Он может заблудиться или залезть туда, куда не надо… — принялась оправдываться я.

— Так ты сразу почувствуешь, если он будет в беде, — «обнадёжила» меня Несс, а я даже глаза закатила, пока она меня не видела под крылос сокола. — Так что не переживай раньше времени. Идём! У нас есть другие причины волноваться. Вот как думаешь? — потянула она меня за руку. — Какую стихию я получу? Огонь же? Наверняка, огонь!

Изнывая от желания обшарить всю академию, найти кота и надавать ему по мохнатой заднице, я всё-таки сдалась напору Несс и последовала за ней, но всё равно не упускала момента оглядеться, из-за чего Несс только активнее меня тянула и возмущённо фыркала. В кабинет мы пришли самыми последними, все ученики уже собрались и взволнованно переговаривались, а «сестры» и их подручные, как всегда, сбились в стайку и… молчали. Аника, которая всегда была спокойной и отрешённой, в этот раз казалась немного напряжённой и под глазами у неё пролегли тёмные круги — не знаю, причиной тому была её соседка со скрипкой или волнение из-за инициации. Шкаф или Зан всё такой же угрюмый складывал из листочка какую-то фигурку. Кстати, за все два месяца я так ни разу и не услышала, как он разговаривает. Даже преподаватели старались лишний раз его не спрашивать, потому что в ответ получали молчание, а на перекличке вовсе предпочитали искать его взглядом. Хотя в целом Зан учился очень даже прилежно.

Тот, кого я мысленно именовала Принцем, а в народе просто Кай, сложив руки и с присущим ему высокомерием, смотрел в окно. Не удивлюсь, если ему достанется две стихии: воздух и вода, чтобы он в итоге смог использовать магию льда, потому что у этого парня прямо-таки ледяное сердце. Он не жалел никого, а все попытки девушек оказать ему внимание или просто завести разговор — всё равно что о стену биться. Однако сердца девушек такое поведение точно не охладило и они открыли целое соревнование: «очаруй Кая». А я-то думала, что подобные лавры достанутся Дамиану, который сейчас сидел за преподавательским столом, развалившись так, точно его никто не видит. Ещё ноги на него закинул, которые столкнула Силика в тот самый момент, когда мы с Несс вошли в кабинет.

— О-о-о, наша звезда явилась! — мгновенно подал голос Мэрил, просто скользкий тип или как всё в том же уме я его зову: «Треугольник», причём равнобедренный, потому что под покровительством своих дружков ему всё равнобедренно, и он не боится высказываться.

Наверное, каждый в Академии спит и видит, как бы дать Мэрилу по морде. Каждый из первокурсников, потому что этот трусливый тип опасается задирать ребят постарше. Может быть, дело в том, что у него нет стихии, а вот сейчас он её получит и всё… Не будет житья всей Академии.

Стоило Мэрилу подать голос и изогнуть тонкие губы в мерзкой улыбочке, как все ребята обратили взоры на меня. За последние два месяца я, конечно, более-менее привыкла к выходкам Мэрила и его фразочку: «Звезда явилась» — слышала неоднократно, особенно на занятиях зельеварения и растениеводства. И, кстати, в отличие от Октавии, профессор Майроуз не шибко-то меня любила, наверное, потому что мало чему могла меня научить. По крайней мере, на первом курсе. И, может быть, на втором… Поэтому я откровенно скучала на её занятиях и тайно завидовала старшим курсам, занимающимся в особой секции теплиц, куда нам — первокурсникам путь был закрыт, и где росли самые редкие и даже опасные растения. А ещё у старшекурсников были полевые учения, когда под надзором нескольких преподавателей их выпускали на территорию Скрытого леса…

Да-да, скрытого во всех смыслах. Территория Академии — это не только сама Академия, но и целый лес, который было решено спрятать ещё до Великого Магического Пришествия, потому что в нём водились существа очень опасные для простаков. Зачастую с ними справиться мог только маг. По этой же причине Лес до сих пор остаётся скрытым и вряд ли кто-то из простаков о нём подозревает, потому что все, кто смотрит на Академию — видят простой прямоугольник из стен в центре площади, откуда выглядывают башни бывшей крепости — оплота магов. А по факту за этими стенами прячется целый мир, сжатый до невзрачного прямоугольника высококлассными чарами, которые не каждый может повторить. И, кстати, за попытку проникнуть в лес без сопровождения преподавателя, можно легко отхватить одно, а то и два штрафных очка.

Ну а теперь вернёмся к нашим баранам и звёздам. Стоило Мэрилу огласить мой приход, как Силика и Дамиан перестали друг друга сверлить взглядами. Физиономия Раста растянулась в хищной ухмылке, и он всем своим видом показывал, что мы ещё посмотрим, кто кого! А вот в чём именно «кто кого» мне было невдомёк. С самого первого дня в Академии я не планировала с кем-либо соревноваться, но для Раста я стала почему-то персональным соперником или врагом — можно называть это как угодно. А его дружки-поддакиватели: невзрачный брюнет Эдиль и столь же непримечательный блондин Брэм — продолжали играть в свою любимую игру «кулачки» уделив мне внимания не больше, чем дождевому червяку. А эта парочка, надо сказать, любит всякую мерзость. Вон как забавлялись на уроке зелий с личинками магического существа травоеда. Эту дрянь даже птицы не решаются клевать из-за его мерзкого вида и запаха, хотя личинка травоеда содержит в себе кучу полезного — их намеренно пускают в сады поглощать самые ценные растения, потому что желудочный сок личинки умеет усиливать их полезные свойства, а Брэм и Эдиль чуть ли не облизывали её… эту извивающуюся личинку. Фу! Тогда всех нас чуть не стошнило, а Октавия, застукав их за этим отвратным делом, выгнала с занятия и ещё влепила им штрафные очки.

Мирай — наша самая прилежная ученица и моя соседка по боевому кабинету одарила меня затуманенным взглядом и украдкой кивнула. Не сказать, что мы за эти два месяца хоть как-то подружились. Со мной она продолжала держаться неким особняком, а вот с Сенжи и Несс вполне себе наладила скромные приятельские отношения. Вероятно они её просто не напрягали, что не сказать о Рюджи — смелом темноволосом парне и душой компании. Рюджи был самым позитивным и добродушным человеком на всём нашем курсе. К нему тянулись, пожалуй, все ребята, кроме «сестер», Шкафа, Принца и Треугольника. Они просто его игнорировали. Вот Дамиан всегда был рад общению с ним. А Раст и его двое закадычников относились к Рюджи несерьёзно, словно к щеночку, бегающему по кругу за собственным хвостом.

Что же касалось Мирай, то Рюджи отчасти её раздражал, потому что он постоянно пытался: «растрясти в ней человечность» или «вдохнуть жизнь». Всё потому что Мирай казалась ему слишком серьёзной и загруженной. И с этим сложно было поспорить. Увидеть улыбающуюся Мирай — то ещё событие, не считая удовлетворённой ухмылки, когда она правильно отвечала на вопросы преподавателей. Но как бы Мирай ни осаживала Рюджи, как бы резка с ним ни была, зачастую ему всё же удавалось вызвать у неё улыбку. Вот и сейчас перед тем, как Мэрил подал свой немного гнусавый голос, Рюджи рассказывал какую-то шутку, чтобы разрядить накалившуюся от волнения обстановку перед получением стихий, а Мирай скромно и немного отстранённо улыбалась.

— Знаете, кто дольше всех живёт на свете? — заговорщически произнёс Рюджи. — Любимый хомяк некроманта!

И громко рассмеялся, остальные ребята тоже невольно заулыбались, даже вечно зажатый тихоня Сенжи, в основном, конечно, из-за заразительного смеха самого Рюджи.

— О, Лав, Несс! Привет! — заметил он нас и его светло-карие глаза зажглись восторгом. — Наконец-то вы пришли. Ну как? Выспались или всю ночь гадали, кому какая стихия достанется? Я вот почти не спал, — попытался он пригладить взъерошенные волосы.

— Сомневаюсь, что вообще хоть кто-нибудь сегодня ночью спал, — вздохнул Торбальт — коренастый парень с мышиным цветом волос и светло-серыми глазами. — Сенжи вовсе выглядит так, будто его всю ночь призрак донимал.

И правда. У Сенжи был бледным сильнее обычного, а синяки под его глазами на фоне светлой кожи казались особенно яркими. Выглядел он поникшим и встревоженным, будто его вот-вот поведут не на обретение стихии, а на эшафот. Остальные ребята хоть и выглядели возбуждёнными, но без следа страха или тревоги, хотя никто из них так и не решился сесть на свои места за столы (никто, кроме Шкафа и Аники), а предпочли просто на что-нибудь опереться и быть друг к другу ближе. Мы тоже встали в общий круг.

— Не переживай, — потрепала по плечу Сенжи Несс. — Всё будет хорошо.

Он немного отстранено, но с благодарностью улыбнулся. И в тот же миг появился декан. Он как всегда был при параде: в начищенных до блеска ботинках, выглаженных тёмно-синих брюках, такого же цвета удлиненный пиджак поверх белой накрахмаленной рубахи, а длинные рыжие волосы декан собрал в низкий хвост.

Все застыли при виде него, а Дамиан нарочно закинул на стол ноги, которые совсем недавно столкнула Силика. Однако Флэмвель младший, обведя нас цепким взглядом янтарных глаз, наверняка проверяя всё ли на месте, предпочёл проигнорировать его дерзкую выходку и коротко скомандовал:

— Идёмте.

Моё сердце забилось чаще и громче по мере того, как мы спускались по лестнице: сначала на первый этаж, потом в подвал, где слышались многочисленные голоса. Ещё никогда я не видела подвал таким оживлённым. Тут были первокурсники с разных факультетов, кто пришёл поглазеть на новобранцев Боевого. И старшекурсники, среди которых я увидела лениво помахивающую мне рукой Церару и неразлучную троицу: Ник, Лекс и Хост. Эти трое, завидев меня, дружно проорали: «Удачи, Лав!» — хотя проорали двое: Ник и Лекс, которые с двух сторон обнимали за плечи мямлящего и смущённого Хоста. В ответ я только и смогла, что выдавить кривую улыбку, а как только мы приблизились к двустворчатой двери, на которой были изображены все символы факультетов, вовсе позабыла, как говорить.

Какие испытания нас ждут за ней? На карте, сколько бы раз я её ни открывала, эта комната в подвале никак не была обозначена. Просто пустота внутри четырёх стен, и никто из нас даже предположить не мог, что же там находится. А старшекурсники будто издевались: кто бы их ни спрашивал об инициации, они либо отмалчивались, либо рассказывали всякие страшилки, от которых в жилах стыла кровь. Ник, Хост и Лекс тоже упорно отмалчивались. И если Хост говорил, что скоро я и сама всё узнаю, то Лекс и Ник наперебой придумывали разные байки, где была лишь одна пафосная мораль: «твоя сила проявит себя, лишь когда ты окажешься на грани смерти! Бу-у-у-у…». Грёбаные шутники, порой убить их за это хотелось, а в последние дни сильнее всего, потому что их стращания лишь набирали обороты. Даже сейчас, когда я на них смотрела, эти клоуны зашевелили пальчиками, нагоняя жути, и произнесли: «Главное, ничего не бойся, Лав!»

Несс на их шуточки закатывала глаза, а бедная Мэй по моему совету затыкала уши, чтобы не слышать этого безобразия. Кстати, Мэй должна уже была получить свою стихию. А учитывая то, что она пострелок, то могла выбрать любую из них. Интересно, что она выбрала? В последние дни перед инициацией Мэй сильно металась между стихиями и никак не могла определиться. Земля ей была интересна из-за растений, вода — после знакомства с Октавией, огонь — потому что это как минимум престижно. Пожалуй, не желала она себе только тьмы, которой ей и так с избытком хватало с некромантом в комнате. Хотя в последнее время Мэй и Церара наладили тёплые отношения, да так хорошо, что Мэй легко понимала настроение своей соседки, когда мне она всегда казалась непрошибаемой и на своей волне. Собственно, как и все некроманты, хотя многие из них всё же казались скорее угрюмыми и сдержанными, а не такими… хм… воздушными и мечтательными. Как выяснилось, дело было в умении абсолютного контроля, которое как бы сковывает все тревоги и плохие эмоции, оставляя лишь позитивные, чтобы некромант мог не опасаться за себя и окружающих. Из-за этого Церара первое время ощущала себя неполноценной, словно кукла без рук или ног, но после привыкла и смирилась. Так что помоги мне Белладонна не получить тьму и вместе с ней некромантию.

Я стиснула кулаки, когда двустворчатые двери таинственной комнаты раскрылись, и в лицо ударил аромат силы, иначе это никак не назвать. Запах, похожий на послегрозовую свежесть с еле заметной горечью хвои, пепла и морской соли, будоражил. По коже пробежались мурашки, приподнимая волоски, а в груди зародился трепет, будто бы гигантская акула предложила мне забраться к ней в пасть, чтобы переправить на другой берег океана.

Тяжело сглотнув, я и другие ученики последовали за деканом в тёмный проход и оказались в зале, где в полумраке находились шесть безликих статуй похожих на те, что охраняли вход в Академию снаружи, только эти гораздо меньше. Они стояли полукругом, склонив покрытые капюшонами головы, и их ладони в этот раз были не сомкнуты, а раскрыты, и держали единственные источники света — мерцающие магические кристаллы: красный, белый, желтый, зеленый, синий и чёрный, внутри которого мелькали фиолетовые молнии. Однако стоило дверям за нашими спинами закрыться, как зажглись факелы и разогнали полумрак, а декан обернулся и произнёс:

— Все маги мечтают обрести силу, но не каждому дано побывать в самом сердце Академии — Зале Стихий, где уже ни одно тысячелетие берут начало шесть очагов стихий, — обвёл рукой зал и статуи он. — Не два, не три и не четыре, а шесть, что является уникальным случаем и большим шансом полностью раскрыть ваш потенциал.

Он на мгновение замолчал, позволяя нам осмыслить сказанное, а я мысленно с ним согласилась. Наша Академия и правда была уникальной, потому что единственная хранила в себе очаги всех стихий. Как правило, противоположные элементы зачастую подавляют друг друга и в итоге один уничтожает другой. Побеждает тот очаг, чей исток окажется сильнее, или тот, который лучше сочетается с другими очагами стихий по соседству, благодаря чему, опять же, может стать сильнее. Поэтому чаще всего встречались сочетания: вода и воздух или огонь и земля. А уже Академии, где было три, а то и четыре очага считались высшими. Однако даже они, как и сказал Флэмвель, порой не могли раскрыть всего потенциала мага, потому что случалось, когда вместо двух стихий его признавала только одна за неимением в академии второй, чем существенно урезались его способности. Или вовсе не признавала ни одна из имеющихся. Сейчас, конечно, с этим делом серьёзных проблем нет: подождал с годик и пошёл в другую академию с другими очагами стихий, но раньше подобные случаи считались провальными и человек лишался карьеры мага. Всё потому что считалось, будто дело было не в предрасположенности мага к какой-либо конкретной стихии, а в принадлежности к месту жительства. Вот ты вырос на это земле, рядом с этими очагами, значит, только их силу ты и сможешь обрести, а то что за «забором» есть другие очаги — это не считается. Как-то так…

И что ещё немаловажно: не все очаги имели достаточно сильные истоки и могли наделить магов своей силой. Многие из них были просто талисманами, оберегами, кормёжкой для магических существ и растений или удачными местами для ритуала. А уж те, что могли поделиться силой, уже давно принадлежали магическим академиям, ими же охранялись и оберегались, а хранители стихий, как наш директор, были навсегда с ними связаны и поддерживали баланс, чтобы они ненароком друг друга не уничтожили или не породили магическую аномалию. А то уже не первый век ходят байки про оживших мертвецов, когда в борьбу вошли очаги света и тьмы. И некроманты там были совсем ни при чём.

Кто-то считает, будто истоки очагов неисчерпаемые, пока в мире существует тот или иной элемент. А кто-то верит, будто после смерти мага, его очаг возвращается в исток, и так происходит круговорот стихий в магическом мире. Собственно, это всё, что я знала об очагах. Что-то было мне известно уже давно, что-то нам рассказали в Академии, но вот как именно получить силу какой-либо из стихий, об этом никто и нигде не упоминал. Поэтому я, затаив дыхание, внимала каждому слову декана и невольно задавалась вопросом: какое же испытание для нас готовят? Ведь кроме статуй в Зале Стихий больше ничего нет.

— И даже больше скажу: не каждому магу дано получить силу стихий, — продолжал тем временем декан. — Многие желающие были отсеяны ещё в день вступительных экзаменов, потому что их сила не дотягивала даже до факультета Мастеров. Таких магов ни одна стихия не признаёт. Но вы здесь — одни из самый сильнейших, будущие герои и защитники мира — Боевой факультет, с чем я вас поздравляю.

Несс рядом со мной стиснула мою ладонь, и я тоже сжала её в ответ, чувствуя, как внутри меня распирает и радость, и гордость, и вдохновение.

— Сегодня ваша жизнь изменится раз и навсегда, — поставил «точку» в своей речи декан и перестал преграждать путь между нами и статуями, которые выглядели как живые: казалось — вот-вот кто-нибудь из них дрогнет или чей-нибудь капюшон заколышется от прикосновения чистейшей магии.

— Я начну вызывать по алфавиту. Всё, что от вас требуется — поднять руку и позвать стихии…

— Позвать? — удивлённо воскликнул Рюджи. — И всё?

— А вы ожидали что-то ещё, Риман? — устремил на него взор декан.

Все расступились, будто боялись попасть под испепеляющее янтарное пламя глаз Флэмвеля, а Рюджи беспокойно помялся с ноги на ногу.

— Ну… — неуверенно начал он. — Старшаки говорили разное, и я думал, что нас ждёт какое-нибудь испытание.

Ученики, на чьих лицах читался тот же вопрос, дружно перевели взоры с Рюджи на декана.

— Старшаки, значит… — изогнул тот губы в легкой и понимающей улыбке, после чего сделал несколько неспешных шагов и остановился напротив статуй. — Все испытания вы прошли до того, как оказались здесь: вступительные экзамены и предварительное обучение по контролю. Но если вам испытаний мало, то могу уверить, что позвать стихию не так уж просто. Вам предстоит забыть обо всех тревогах…

Как назло мне вспомнился непонятно где блуждающий Котя.

— Открыть для неё своё сердце и душу. Стихия должна почувствовать себя нужной. Жизненно необходимой…

Декан поднял ладонь и громко, чуть хрипло произнёс:

— Огонь!

И не успело эхо его зова смолкнуть, как красный кристалл вспыхнул призрачным пламенем, затрепетав от невидимого ветра. Среди учеников послышалось восторженное роптание.

— Если сделать всё правильно, то очаг сразу же откликнется.

Дамиан надменно фыркнул, а декан стиснул ладонь в кулак, и призрачное пламя погасло, однако за миг до этого я заметила справа какой-то слабый блик. Но когда на него обернулась — там ничего не было. Показалось? И пока ученики, кроме Дамиана, подбирали челюсти с каменного пола, Флэмвель вновь отступил и громко произнёс:

— Итак, как я уже говорил: начнём по алфавиту. Айвари Мирай!

Мирай занервничала, услышав своё имя, и блестящими от волнения глазами оглянулась на Рюджи, который улыбнулся и одобрительно кивнул. Только тогда она вышла вперёд и встала напротив статуй. Оглядела их по порядку. Противоположные друг другу очаги стихий были даже разделены пустотой. Слева огонь, воздух и свет, а справа земля, вода и тьма.

— Необязательно звать стихии вслух, — пояснил декан, когда Мирай подняла ладонь, в точности повторяя его движение.

Она кивнула и застыла. Прошло всего лишь несколько секунд, но по ощущениям не меньше пяти минут, прежде чем Мирай дрожащим голосом произнесла:

— Не… Не получается.

В полной тишине, которую нарушало только частое и тяжёлое дыхание Мирай, декан подошёл к ней и коснулся её плеча, отчего та вздрогнула.

— Не опускай руку, — тихо произнёс Флэмвель и Мирай опять её подняла. — И не волнуйся, — продолжил он мягким голосом. — И не думай о том, получится или нет. Просто покажи им, что ты больше всего желаешь в своей жизни, свои стремления, мечты. Покажи им, какой ты человек и какие у тебя ценности. Что для тебя важно. И нужная стихия откликнется. Поняла?

Мирай отрывисто кивнула и левой рукой придержала правую, чтобы она не дрожала.

— Умница. Ты справишься, — поддержал её декан и отступил, давая ей больше свободного пространства, и сделав несколько глубоких вдохов, Мирай еле слышно прошептала:

— Огонь…

Кристал не зажёгся, и она перешла к следующей стихии. На этот раз её голос немного надломился.

— Воздух…

Ничего.

— Свет… Земля!

Зал озарила яркая зелёная вспышка и кристалл земли загорелся буйным призрачны пламенем, похожим на тот, который появился, когда декан призвал огонь. Только в этот раз он не просто погас, а превратился в зелёную звёздочку, которая поплыла по воздуху прямо к руке Мирай. Коснувшись её ладони, очаг словно растворился, а Мирай прерывисто вздохнула, обхватила себя руками, и её кожа на миг озарилась зеленоватым свечением.

— Отлично, следующий: Джури Раст!

Мирай пребывала все еще в состоянии прострации, когда возвращалась к нам. Ученики похлопывали ее по плечам и поздравляли, как первопроходца, а Раст, не дожидаясь ее возвращения, хищно улыбнулся и смело вышел вперед. Поднял руку, после чего твердо и уверенно приказал:

— Огонь.

И вот надо же, как таким по жизни везет! Кристалл огня мгновенно вспыхнул и, превратившись в звездочку, устремился к новому хозяину. Так же как и с Мирай, коснулся его ладони и растворился. Раст протяжно и с хрипотцой выдохнул, когда его кожа озарилась мягким красноватым свечением. Он провел ладонью по коротким волосам, смахивая золотистые искры огня, будто красуясь, а его дружки мгновенно взорвались аплодисментами и свистом.

— А ну, тихо! — рявкнул на них декан и, когда они заткнулись, огласил следующего претендента. — Дийстра Силика!

Возвращаясь к остальным ученикам, Раст одарил декана колючим взглядом и недовольно дернул верхней губой, а я подумала: жаль Флэмвель этого не заметил, наблюдал в этот момент за Силикой. Но карма не заставила себя долго ждать. Только Раст с рожей всемирного победителя встал между своих дружков, которые принялись его нахваливать и им восхищаться, как его лицо мигом вытянулось, стоило огненному кристаллу отозваться на немой призыв Силики.

— Прекрасно, Силика, — похвалил ее декан, пока она с удивлением взирала на свою ладонь, которой только что коснулась красная звездочка. — Поздравляю.

— Спасибо, профессор Реджес, — вежливо отозвалась она и бросила быстрый взгляд на Дамиана, чье лицо, по моему скромному мнению, не выражало ничего, а там как знать…

Следующим был Торбальт, у которого, как и у Мирай, не получилось с первого раза призвать стихию, но потом к нему прилетел огонек ветра. Истан Кай или по простому Принц получил свет, чем вызвал ропот среди учеников. Еще бы! Первый маг света на Боевом! Но вот Кай, почему-то этому совсем не удивился: «Ожидаемо», — произнес он, когда возвращался назад, а Силика, решившая встать ближе ко мне, нежели к Дамиану, заметила мое замешательство и тихо пояснила:

— Весь его род владеет светом, так что да — ожидаемо.

— А ты… — начала я, но Силика, не дослушав вопроса покачала головой.

— Нет, моя семья уже давно не придерживается Принадлежности, поэтому я не знала, что мне попадется.

Принадлежность… Я слышала о ней — это когда целый род старается придерживаться одной стихии. Зачастую в таких семьях браки по расчету, чтобы отец и мать были владельцами либо огня, как у Флемвелей, либо света, как у Истанов, либо других стихий, чтобы ребенок унаследовал ее же и все родовые знания о магии передались ему. Какой-то смысл в этом есть, потому что зачастую такие маги очень способные и перспективные. А некоторые богатые семьи больше не придерживаются полной Принадлежности, предпочитают заключать браки исходя из финансовых и влиятельных перспектив. Наверное, семья Силики была именно такой.

— Анике скорее всего достанется вода, — произнесла Силика, наблюдая за тем, как Колину Грегу, русому парню с поразительно голубыми глазами, первому достается стихия воды. — Зану земля, Мэрилу ветер…

Ее темные брови нахмурились, а на смуглом лице отпечаталась тревога:

— Только о двоих я беспокоюсь: о Дамиане и Сенжи.

— Почему? — не на шутку удивилась я, и даже не знаю, кому сильнее из ее списка: Дамиану или Сенжи, который непонятно как в него попал.

Я даже ни разу не видела, чтобы Силика здоровалась с ним, а тут выразила беспокойство.

— У Дамиана свои секреты, о которых тебе знать не обязательно, — сказала она, как отрезала. — А Сенжи…

Силика запнулась и посмотрела на меня:

— Я видела, как вы общаетесь, разве он тебе не рассказал?

— Нет, — покачала я головой. — Если только Несс…

Я обернулась, чтобы поинтересоваться о Сенжи у неё, но Несс рядом не было. Она стояла рядом с Сенжи, у которого от волнения даже испарина на лбу проступила, а губы подрагивали. Держала его за руку и шептала что-то успокаивающее, но Сенжи вряд ли понимал хоть какие-то слова. Он был бледным, словно мел, а его взгляд потемневшим, точно погасшие угли.

— Скоро сама всё поймёшь, — таинственно произнесла Силика, мазнув взглядом по Несс и Сенжи, и в этот же миг к нам вернулся Констант Нейл, которому досталась земля.

— Мальвин Ванессия! — озвучил декан, но Несс была так увлечена Сенжи, что не услышала. — Мальвин!

— Я здесь! — вздрогнула и мгновенно откликнулась Несс.

— Твоя очередь.

Мягко высвободив руку из побелевших пальцев Сенжи, она что-то ему шепнула и поспешила к статуям.

— Удачи, — шепнула я, когда она проходила мимо, на что Несс одарила меня слабой от волнения улыбкой.

Остановившись один на один со статуями, она тяжело вздохнула и вскинула руку. Прошла минута. Вторая… Третья. Все начали уже перешёптываться, а я беспокоиться. Ещё никто так долго не призывал стихию.

— Ну же… Давай! — дрожащим голосом произнесла Несс. — Огонь… Огонь!

Брови декана нахмурились, а моё сердце часто забилось. Она что? Даже не думает призывать другие стихии? Настолько сильно желает огонь?

— Мальвин… — не выдержал декан, но она не позволила ему ничего сказать, громко воскликнув:

— Огонь!

Красный кристалл вспыхнул. Замерцал, будто засомневался То словно бы гас, то вновь разгорался, а потом всё-таки превратился в звезду и подлетел к Несс.

— Есть! — радостно воскликнула она, получив стихию, о которой так сильно мечтала.

И чуть ли не вприпрыжку кинулась обратно к нам, а хмурый и явно озадаченный декан некоторое время продолжал молча стоять, задумчиво поглаживая нижнюю губу, но потом всё же вызвал следующего:

— Миреваль Сенжи.

Я метнула взор на Силику, которая стояла, сложив руки на груди и чуть опустив голову. Она словно была напряжена и насторожена. Сенжи, в свою очередь, казалось, сейчас потеряет сознание. С опущенной головой, точно в чём-то повинный, затуманенным взглядом и на слабых ногах он вышел вперёд. Поднял руку, которая поначалу немного подрагивала, но потом Сенжи смог с собой совладать. Он замер, и наступила гнетущая тишина. Сенжи не стал звать стихии вслух, но чуть поворачивался к каждой из статуй, отчего можно было понять, что именно он сейчас призывает. Первый был огонь, и он не откликнулся.

— Несс, — обратилась я шепотом подруге, которая, чуть приоткрыв губы, часто и тяжело дышала то ли от радости, что сбылась ее мечта, то ли от беспокойства за Сенжи, которое явственно читалось в ее глазах. — Почему Сенжи так боится?

— Он… — начала она и замолчала, когда Сенжи повернулся к статуе с воздухом, который, как и огонь, не отозвался.

Опустил скрещенные руки, декан подался немного вперед, соколом наблюдая за Сенжи.

— Несс? — повторила я, чувствуя, как аура напряжения стала еще гуще.

Свет не вспыхнул на призыв Сенжи, а Несс на миг поджала губы.

— Он просил не говорить, но…

Земля и вода тоже не откликнулись.

— Я вспомнила, где слышала его фамилию, — тяжело вздохнула Несс. — Оба его родители некроманты.

Сенжи замешкался прежде, чем повернулся к статуе, в руках которой мерцал фиолетовыми молниями чёрный кристалл, но когда он это сделал, зал наполнился то ли леденящим душу воем, то ли стоном, а тьма разрослась плотным сгустком. Не пламенем, как это делали другие стихии, а именно сгустком, точно разверзлась бездна, внутри которой бушевала буря. И только это произошло — декан метнулся к Сенжи. Схватил его за руку и загородил собой.

Жуткие звуки стихли, когда чёрный сгусток оторвался от кристалла и превратился в шар кромешной тьмы, зависнув в воздухе, но остался треск фиолетовых молний.

— Сенжи, выйди из зала и жди меня снаружи, — тихо, но твёрдым голосом произнёс декан, продолжая следить за шаром тьмы. А когда шокированный Сенжи так и не сдвинулся с места, рявкнул: — Быстро!

Сенжи вздрогнул и начал послушно отступать, а шар, будто почувствовал, что хозяин уходит, и метнулся следом. Недолго думая, декан взмахнул рукой, и путь стихии преградила стена огня. В лицо ударил нестерпимый жар. Я закрылась руками и отступила, оглушенная ревом пламени, а со мной кто куда отпрянули и другие ученики: кто-то просто отбежал, кто-то вовсе вжался в камень прохладной стены. Практически недвижимыми остались только те, кто получил стихию огня: Силика, Несс и Раст. Они отступили на шаг скорее от удивления, нежели от страха, а Раст и вовсе вернулся на свое место, гордо выпрямив спину. И еще Дамиан… Он тоже никуда не ушел, стойко выдерживая напор горячего воздуха из чистого упрямства.

Гул пламени стих, когда Сенжи покинул Зал Стихий и за ним хлопнула дверь. Декан перестал поддерживать магию, позволив ей рассеяться искрами и оранжевыми язычками огня, но жар всё ещё витал в воздухе вместе с запахом гари и пепла, а по полу стелился сизый дым от раскалённых камней. Шар тьмы, мелькая фиолетовыми молниями, ещё немного повисел в воздухе, после чего медленно вернулся к чёрному кристаллу и исчез. А декан наконец-то к нам обернулся и приказал:

— Ждите.

Ему даже не пришлось уточнять, чтобы никто не смел без него призывать стихии, всё было понятно по его выражению лица и особенно взгляду. Стремительным шагом Флэмвель покинул Зал Стихий, а среди учеников поднялся ропот, среди которого узнавались слова: «офигеть», «вот это да» и чаще всего удивлённое «некромант».

— Дёрнуло же меня сегодня утром про некромантов пошутить, — схватился за голову Рюджи.

А блондинистый дружок Раста — Эдиль, обмахиваясь ладонью и фыркая от запаха гари, недовольно ляпнул:

— Накаркал.

— Имей совесть, Эдиль, — осадила его Мирай. — Сенжи не виноват, что ему досталась некромантия.

— А как же… Не виноват. Ты видела, как он боялся? Ясен пень знал, что некромантия ему и достанется. Учиться с некромантом — это как сидеть на бочке с порохом — никогда не знаешь, когда рванёт.

— Вот именно, Эдиль, — грубо ответил Торбальт. — Никто наперед не знает, какая ему достанется стихия. Даже ты.

Эдиль хотел что-то возразить, но тут Дамиан вышел вперёд и встал напротив статуй. Все в зале смолкли и посмотрели на него. Белладонной клянусь, никто бы не удивился, если Дамиан призвал бы сейчас стихию назло своему брату.

— Он сказал ждать, — напомнила Силика, на что Дамиан громко втянул носом воздух и убрал руки в карманы.

Медленно и целенаправленно он к ней обернулся, подошёл и склонился так, чтобы их лица были на одном уровне.

— Не приказывай мне, Силика, — сверкнул он на неё глазами, и в его голосе я впервые уловила нотки угрозы, хотя раньше такого не замечала и не думала, что Дамиан может недолюбливать кого-либо из "сестёр". Они же практически всегда вместе.

Но Силике надо отдать должное — она даже не шелохнулась и не моргнула, стойко выдерживая его напор и пристальный взгляд Дамиана. А он, видя такую непокорность, с ухмылкой отстранился и добавил уже спокойнее:

— И ты знаешь: я не люблю ждать.

Обстановку разрядила вновь открывшаяся дверь. Всё так же «с иголочки» — у него даже волосы не растрепались, после вызова такого мощного пламени — и под пристальными взорами учеников, декан вернулся на своё место и громко скомандовал:

— Продолжаем. Найтон Рич!

Вот невозмутимый индюк, хоть что-нибудь бы сказал о Сенжи.

— Как… Как там Сенжи? — будто прочла мои мысли Несс.

— С ним всё хорошо. Я отвёл его к директору, свою стихию он будет получать вместе с ним, — коротко ответил декан. — А сейчас продолжаем. Найтон, ваша очередь.

Инициация продолжилась своим чередом. Запах гари и пепла довольно быстро затмил аромат силы, и вскоре о происшествии напоминало лишь отсутствие в наших рядах Сенжи да беспокойство оставшихся учеников, у которых при призыве тьмы дрожали поднятые руки, голоса или напрягались плечи. После Сенжи теперь все боялись, что им достанется некромантия. Она не оставила никого равнодушным. Даже меня. И чем ближе становилась моя очередь, тем сильнее во мне просыпалось беспокойство. О белладонна… Только бы не тьма.

Глава 27

Найтону досталась вода. Анике, как и предполагала Силика, тоже. Зану земля, и почему-то я этому не удивилась. Эдиль получил тьму… Белладонна, как же он испугался, когда на его зов откликнулся чёрный кристалл. Даже закричал декану, чтобы тот спас его от стихии, но декан лишь рявкнул, чтобы тот успокоился. И в отличие от Сенжи, кристалл Эдиля не изрыгнул чёрный шар, а вспыхнул фиолетовым огнём. Но Эдиль всё равно ушёл весь дёрганным, на что получил от Торбальта правомерное замечание: «Сыкло».

Мерил стал обладателем ветра, хотя его характеру была бы под стать как раз таки тьма. Больно мерзкий он тип, хотя Эдиль сегодня побил все его рекорды по мерзости. Может быть и справедливо, что Мерил получил ветер.

Айзек — друг детства непоседливого Рюджи и довольно симпатичный парень: златовласый, стройный или скорее щуплый — форма на нём так и висела, скромный — он даже боялся заговорить с девушками! — всех удивил. Он получил огонь. Мда… Порой наши амбиции совсем не вяжутся с нашей внешностью. Ну, может теперь Айзек хоть немного станет смелее. А сам Рюджи получил свет, что его крайне удивило, а вот меня ни капли. Рюджи — человек очень добрый, хоть порой и назойливый. Он всегда был готов всех поддержать или поднять настроение, а за своего друга был так рад, что он получил огонь, будто за самого себя. Отчасти Рюджи напоминал мне Лекса, который всё же был чуть «злее» или агрессивнее, если это можно так охарактеризовать.

— Флавер Брэм! — вызвал декан, а у меня внутри всё сжалось.

Совсем скоро моя очередь и почему-то мне вспомнилось, как мы с Котей проходили распределение по комнатам, когда все фамильяры касались магического шара. А что если и сейчас пойдёт что-нибудь не так? Потому что: «Если раз всё не пошло по плану, то и остальное тоже пойдёт не по плану», — любимая поговорка моей сестры. Вот и сейчас я, например, получу некромантию, которая сроду в жизни никогда не доставалась ведьмам. Не знаю почему, но испокон веков некромантия — была уделом магов или других рас, но не ведьм. Наверное, потому что ведьма — это часть природы, часть жизни, поэтому мы и несовместимы с некромантией, как, собственно, и мои планы на будущее. Ведь если я вытяну некромантию — путь к Мечам или даже Теням будет мне закрыт, да и вообще куда-либо путь будет закрыт. Все некроманты — затворники. Но вдруг сегодня всё изменится? Как и сказал декан: вся моя жизнь изменится. Ведь мой отец был магом, и часть этого мага есть во мне…

— Флостис Рей! — вновь произнёс декан, когда Брэм с недовольной миной из-за того, что не получил огонь, а землю, вернулся к своему предводителю — Расту.

Хорошо бы «вытянуть» огонь — он верный билет к Мечам. Но и любая другая стихия тоже сойдёт, лишь бы не некромантия. Да и что я вообще зациклилась с этой некромантией?! Я же ведьма! Ведьма… Белладонна меня побери.

— Эй, Лав… — коснулась моей руки Несс. — С тобой всё хорошо?

— Д-да… — с трудом выдавила я, гадая, достанется ли мне «короткая палочка» в этой стихийной жеребьёвке или нет.

— Всё о Коте беспокоишься? — отразилось понимание в глазах Несс и прежде, чем я успела что-то ответить, принялась меня утишать. — Да всё с ним хорошо. Вот увидишь, вернёмся в комнату, а он…

— Флоренс…

— Он сидит там как ни в чём небывало.

— Флоренс! Ты там заснула?

Ах-ты-ж-елочный-сироп… Сердце ухнуло в груди, а ноги вдруг превратились в вату. Я так переволновалась, что не с первого раза услышала декана. Ребята передо мной расступились и обратили взоры ко мне, и было непонятно: их пристальность была обусловлена то ли любопытством, отчего это Флоренс тормозит, или ожиданием какого-то чуда. Интрига. Мол, Флоренс же ведьма, вот и должна сделать что-то особенное, выдающееся, как и все ведьмы Боевого, потому и вылупились, будто искали различия между двумя одинаковыми картинками. От такого внимания мне только сильнее захотелось куда-нибудь провалиться из-за страха не оправдать ожидания, хотя какие могут быть от меня ожидания? Этого я до конца не понимала… И продолжала стоять как истукан, переводя взор с одного лица на другое, пока не остановилась на Флэмвеле Младшем, чьё выражение так и кричало: «Соберись тряпка и не задерживай других». Ну, я и собралась, однако…

— Позвольте мне, профессор Реджес, — заслонил меня плечом Дамиан с наигранно вежливой улыбкой, а у самого глаза горели от нетерпения и вызова. И голову так опустил, будто решил «забодать» брата своим упрямством. — Флоренс немного переволновалась, и я её понимаю…

Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Ага… Конечно, дело в понимании, а не в желании скорее получить стихию. Он же не любит ждать.

— Не стоит на неё давить, она у нас всё-таки особенная…

Я скрипнула зубами, Раст усмехнулся, Мэрил его поддержал, Силика удручённо покачала головой, а Мирай исполнила моё желание и закатила глаза.

— Дайте ей немного времени.

— Хорошо, Дамиан, — после недолгого молчания и сверления братьями друг друга взглядами, всё-таки согласился декан. — Иди.

— Благодарю вас, профессор Реджес, — удовлетворённо произнёс Дамиан и встал напротив статуй, оставив меня позади себя, ждать своей очереди.

И вот попробуй понять: то ли благодарить его, то ли ругать.

Дамиан поднял руку, и не прошло секунды, как… Диво дивное! Загорелся кристалл статуи воды! И если по толпе учеников прошлись удивлённые возгласы — все были уверены, что потомок Флэмвелей вытянет магию огня — то лицо декана осталось бесстрастным, может, лишь во взгляде отразилось понимание и сожаление или что-то на них похожее. Зато Дамиан явно был крайне… изумлён.

— Нет… Нет! — принялся он отступать от приближающегося к нему синего огонька.

Но от судьбы не убежать, в итоге цель всё равно настигла свою "жертву", наделив её силой воды. Дамиан яростно зарычал.

— Огонь! Мне нужен огонь!

— Дамиан… — с сожалением начал декан, но тот на него крикнул:

— Заткнись!

И повторил громче:

— Я сказал — мне нужен огонь!

И тут случилось что-то совсем необъяснимое. Зал озарила яркая белая вспышка и следом за водой, к Дамиану полетел огонёк стихии воздуха.

— Нет-нет-нет… Я Флэмвель, — с ужасом и неверием произнёс он. — А Флэмвели всегда получают огонь… и только огонь.

— Дамиан, успокойся. Ты уже получил свои стихии.

— К демонам воду и воздух, дайте мне огонь!

— Дамиан! — не выдержал и громко окликнул декан, заглушив своим голосом все его попытки докричаться до стихии огня. Он приблизился к младшему брату и жёстко приказал: — Выйди.

Но тот так и не пошевелился — продолжал стоять и тяжело дышать, тогда Флэмвель добавил жёстче:

— Сейчас же!

— Да пошёл ты, Реджес! — резко развернулся Дамиан, чьё лицо было перекошено от гнева и неверия.

И даже не глянув на брата, на которого только что наорал при всех учениках, устремился прочь.

— С дороги! — прикрикнул он на меня, Несс и других учеников, кто оказался на его пути, и резко взмахнул рукой.

Неконтролируемый от бурных эмоций поток стихии вырвался плотным потоком ветра. Несс рядом со мной воскликнула, когда её отбросило на Торбальта. Анику и Силику поймал Зан, у которого лишь чуть волосы на голове потрепало — скала, есть скала… Мирай поймал Рюджи, а вот меня швырнуло прямо в руки… декана, потому что я стояла к статуям ближе всех, ожидая своей очереди.

Чертыхнувшись, Дамиан стрелой выскочил из Зала Стихий: с лёгкостью распахнул тяжёлую створку двери и с такой лёгкостью её захлопнул. А я, уже в полной тишине, подняла взор на Флэмвеля, чей взгляд полыхал янтарным огнём, а челюсть была сомкнута и напряжена.

Силика была права — вот я и поняла, о чём она так переживала. Мда… Не будь Дамиан с деканом в родстве, он быстро бы схлопотал штрафное очко. А то и два… Получить две стихии — это большая редкость сродни везению. Да подобных магов можно по пальцам сосчитать! А он так расстроился, будто от того, что ему — Флэмвелю — достался не огонь, случилась самая настоящая катастрофа.

— Э-э-м… — протянула я, заметив, что Флэмвель не торопится меня выпускать.

Он продолжал держать меня под руки, а спиной и головой я прижималась к его груди. Но, услышав мой голос, декан опустил затуманенный взор на меня, который вмиг прояснился. Похоже, он, как и я, тоже сообразил, что это впервые за всё время в Академии, когда мы оказались настолько близко. Сжимающие меня пальцы дрогнули, и Флэмвель поторопился поставить меня на ноги. А потом мы одновременно склонились, чтобы поднять мою шляпку, которую сдуло ветром, и теперь она лежала у его правой ноги. И надо же… Ну просто… Просто «в яблочко»! Да ещё у всех на глазах! Мы встретились лбами. У меня аж искры из глаз полетели.

Потирая ушибленную голову, я мгновенно от него отскочила назад. Мало ли что… День-то у декана сегодня явно не задался, а он разъяренно прошипел, точно погашенные водой угли:

— Флоренс-с-с…

Среди учеников послышались тихие и всё ещё немного нервные смешки. А Мэрил, как всегда, в своём духе — не удержался от язвы: «Смотри не покалечь нашего декана, Флоренс. Мечи тебе этого не простят!» Вот и разрядили обстановку, так сказать. Жаль только декан этого не оценил. Резким движением он схватил шляпку и рявкнул:

— Ваша очередь! — и уже возвращаясь на своё место — в сторонку, жёстко добавил: — И я вас уже предупреждал: никаких шляпок на моём уроке. Заберёте её на следующем занятии.

Я обиженно надулась. Плохое настроение у него, а страдать почему-то должна я? Тем более, сейчас не урок по боевой магии, а инициация магов, так что не считается!

— Хотите мне возразить, Флоренс? — недобро прищурился Флэмвель, покачивая моей шляпкой, точно трофеем.

Да! Но…

— Нет, — пробурчала я и поплелась к статуям.

Нашёл, значит, на ком злость сорвать. У-ух! Зараза. Мою шляпку отобрал…

Раздосадовано вздохнув, я выудила из-за пазухи бабушкин кулон, стиснула миниатюрные песочные часы в кулак и подняла руку. Ну, здравствуй, «кот в мешке», наконец-то мы и встретились. Как там этот индюк… извиняюсь, декан говорил? Нужно раскрыть свою душу? Показать стремления, цели? Непросто. Я всегда думала, что в Академию меня привело лишь одно желание: узнать, что же случилось с моими родителями и найти виновных. Но достаточно ли этой причины для стихий? И только ли это желание привело меня сюда?

Я вновь вздохнула и мысленно позвала: «Огонь». Но кристалл остался неизменным, так ещё в зале стало слишком тихо. Ладони похолодели.

«Воздух» — и опять ничего.

«Свет» — ни искорки, и я перешла к земле, которая тоже не откликнулась.

«Вода!»

Внутри всё сплелось в тугой узел, когда и она тоже не загорелась. Так неужели… неужели!

«Тьма» — зажмурилась и позвала я, чувствуя, как внутри похолодело. Однако и тьма тоже не отозвалась. Я удивлённо моргнула.

Так, стоп. Рановато паниковать. У некоторых тоже не получалось дозваться стихии с первого раза. Может, моя причина обрести силу не такая уж весомая, как мне показалось? Нужно найти в себе что-то более существенное, чтобы стихии могли понять, какой я человек. И что же я хочу: мир во всём мире, силы, правды?

«Огонь, — начала я звать заново. — Воздух, свет, земля, вода…»

Я тяжело сглотнула:

«Тьма».

И опять без изменений. Ни одна стихия не отозвалась. Да что же такое!

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма! Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма! Огонь…

Без понятия, сколько прошло времени, пока я звала стихии, но рука затекла, и мне пришлось подпереть её второй. Ноги задеревенели, на лбу выступила испарина, а кристаллы продолжали оставаться бесстрастными к моим попыткам. Меня всё больше и больше захватывал ужас. Даже не знаю, что хуже: обрести некромантию или ничего. Но ведь такого быть не может! Я же поступила! Я же…

А что если Академия пропустила меня по ошибке? Как и Котю?

Нет, такого быть не может, ведь распределительные кристаллы не ошибаются.

«Огонь, воздух, свет, земля…» — опять позвала я мысленно, как вдруг за спиной раздался неприличный звук.

— Смотри не переусердствуй, Флоренс! — с издёвкой выкрикнул Эдиль Райс, а по залу разнёсся гогот.

— Тихо! — рявкнул декан. — Ещё одна подобная выходка и ты покинешь Зал Стихий, Эдиль.

А после обратился ко мне, уже гораздо мягче:

— Флоренс, успокойся. Ничего страшного не происходит. Соберись и попробуй позвать стихии вслух.

Сглотнув, я отрывисто кивнула. Встала поудобнее, а то ноги уже начинали болеть от долгой неподвижности, опять стиснула бабушкин кулон и произнесла тихим, дрожащим голосом:

— Огонь…

Ничего.

— Ветер.

Предсказуемо ничего.

— Свет.

Не искринки.

Ну, пожалуйста, ну пожалуйста! Пусть ответит хотя бы следующая!

— Земля!

Бам! Вдруг мне в голову прилетает удар, да такой силы, что я чуть потеряла равновесие, схватилась за лоб и лишь чудом не упала. В ушах зазвенело. А сквозь пальцы и по переносице побежала тёплая струйка.

«Кровь?» — с удивлением подумала я, когда отняла всю красную от крови ладонь. С кончика носа вниз сорвалась алая капля. Следом за ней ещё одна на «пляшущий» пол, а когда тот перестал выписывать причудливые зигзаги, я наконец-то увидела возле ног небольшой камень. Ах, вот оно что… Но откуда он взялся?

Я попыталась оглядеться, но мой взор застелила кровь, а лоб в тот же миг зажала чья-то горячая ладонь.

— Думает это смешно? — донёсся далёкий и вместе с тем близкий голос декана. — Эдиль!

— Что сразу я? Я ничего не делал…

— А кто сделал?

Он явно был в ярости и продолжал орать на ребят, а я половину не слышала из-за шума в ушах и стояла, словно каменное изваяние, пытаясь сложить в своей голове очевидные факты и морщась от боли, которая под приятным жаром ладони стала чуточку слабее. И кровь, кажется, перестала бежать.

— Флоренс… Флоренс… Лаветта?

Я подняла на декана мутный взор, но его лицо тоже расплывалось — «плясало», как недавно делал пол. Но его янтарный взор я видела отчётливо. Будто две искры во тьме, они внимательно и с тревогой меня изучали.

— Идти можешь? — ласково поинтересовался он, даже кровь помог вытереть, чтобы я лучше видела.

И если бы не боль, я бы удивилась.

— А…ага…

Я поморщилась. Язык заплетался, а моё тихое «ага» отдалось в голову, точно взрыв.

— Идём. Я помогу тебе. Мы…

Я сделала шаг, и от тряски голову резануло, а в ушах зашумело. Голос декана на миг исчез, но потом вернулся.

— Потерпи немного.

Мягко придерживая меня за локоть и продолжая зажимать рану на моём лбу, декан дал какие-то распоряжения, после чего мы покинули Зал Стихий.

— Эй, Лав! Лав! — как сквозь туман донёсся до меня задорные голоса Ника и Лекса, которые быстро сменились на беспокойные. Наверное, заметили кровь на моём лице.

— Что случилось? Что с ней?

— Тьёрс, не мешайте, — потребовал у Ника декан и продолжил отгонять зевак. — Расступитесь.

Я же и послушно топала следом за ним, сама не понимая куда, зачем, и с мыслями, что всё пропало. Все пошло не по плану и теперь я подвела маму, папу и особенно Лив, которая ради меня так старалась, чтобы я не думала ни о чём, кроме своей мечты.

Глава 28

— Ничего серьёзного нет, но на первое время запрещаю перенапрягаться умственно и физически, — вещала скрипучим голосом старушка лекарь, которой с виду было лет сто, не меньше. — Так что на девчонку не налегать!

Седые волосы мадам Святосток выбились из пучка, из-за чего она больше напоминала классическую ведьму из сказок простаков, а узловатый посох в столь же узловатых пальцах подрагивал, когда она на него опиралась.

— Первое время возможны головокружения. Вот, — лекарь чавкнула сморщенными губами и протянула мне зелёный пузырёк. — Начнёт тошнить — пей, заболит или закружится голова — пей. А этим…

Следом она протянула железную баночку с мазью, от которой пахло, точно от навоза.

— Мажь, чтобы не было шрама. Придёшь провериться через неделю. Всё поняла?

Я смиренно кивнула.

— Не проще было бы её исцелить? — нахмурился декан, подпирающий стену напротив кушетки, на которой я сидела.

— А ты, — оглянулась на него лекарь. — Не умничай. Помню я тебя, помню…

Погрозила она пальцем, а её посох сильнее затрясся, будто она так и горела желанием хорошенько им замахнуться и звездануть декана.

— Мадам Святосток, — вздохнул тот и помассировал лоб. — Флоренс нужно получить стихию, поэтому будет лучше, если вы…

— Кончай умничать! — стукнула посохом лекарь. — Ты знаешь: на такие мелкие раны я силы не трачу. Тем более на Боевом! А то всё быстро в слюнтяев превратитесь. Кровь остановил? Остановил. Что ещё нужно?

Я вспомнила тёплое прикосновение его ладони ко лбу, тогда и правда кровь перестала заливать мне глаза. Всё-таки каким бы несносным Флэмвель ни был, а своей силой он пользовался виртуозно. Такая тонкая работа в грубых руках — огнём остановить кровотечение. А мадам Святосток опять пожевала губами, ещё раз оглядела меня светящимися жёлтым глазами и снисходительно добавила:

— Призвать стихию повторно можно. Использовать — нельзя, по неопытности может потерять контроль. Всё понятно?

— Да, — сдержанно ответил декан.

— А теперь уходите. У меня и без вас дел полно!

Лекарь для своего возраста довольно прытко развернулась, отчего мне показалось она вот-вот рассыплется, и застучала посохом прочь: в отдельную коморку в конце комнаты с кушетками. Какие уж там дела в пустом медпункте — только ей известно.

Вздохнув, я принялась распихивать по карманам лекарство и баночку с мазью, а декан таки не удержался и проворчал:

— Вот же сварливая бабка…

— Я старая, а не глухая, Флэмвель! — донеслось уже из другой комнаты, откуда из тонкой щёлки неплотно закрытой двери лился свет. — Никакого уважения! Никакого почтения… Ой, доведёте меня. Ой, помру я. Ой… Ой, чую-чую сердце уже отказывает, — начала она задыхаться и завопила: — Убирайтесь отсюда! Убирайтесь, пока я не померла!

Аргумент… Конечно. Я бросила испуганный взгляд на декана, которого стенания старухи совсем не волновали. Лицо оставалось задумчивым, а голос ровным.

— Не волнуйся, она еще всех нас переживет, — произнес он и оттолкнулся от стены. — Идем.

Я спешно засобиралась, не желая оставаться здесь дольше, и поспешила следом за деканом, который тоже спешил покинуть медпункт. Мда уж… Никогда бы не подумала, что лекари бывают такими. Обычно, кого мне доводилось встречать, все были пусть и с причудами, но дружелюбные и всегда стремились помочь. А эта бабулька удивила. Особенно в отношении к Боевому факультету, который, по идее, больше всех травмы и получает.

— Мадам Святосток не нравится Боевой факультет? — не удержалась я и все-таки поинтересовалась, когда отдалились на почтительное расстояние от медпункта, находящегося на третьем этаже главной башни — в ее самом дальнем конце.

Очень удобное расположение, особенно, если ты сломал ногу… Может поэтому мадам Святосток такая злая? Побегай по всем этим лестницам в таком возрасте…

Декан пожал плечами.

— Сколько ее помню, она всегда была такой… — начал он и замолчал, подбирая подходящее слово, а я подсказала:

— Скверной?

Он усмехнулся.

— Пожалуй. Когда я учился, все ученики Академии называли ее: Бабка-Брюзжалка, Карга-Кочерга, но чаще всего Старуха Желтый Глаз.

Он улыбнулся своим воспоминаниям. И впервые настолько искренне.

— А потом наш — Боевой факультет придумал для нее более экстравагантную кличку.

— Это какую же? — поинтересовалась я.

Улыбка декана стала шире и коварнее.

— Хм… — задумчиво протянул он. — Скажем так: в слове «жёлтый» заменили «л» и «т» на букву «п».

Я призадумалась, складывая в звенящей голове одно с другим, а как сообразила, прыснула со смеху, о чем, правда мигом пожалела — в висках появилась короткая резь. Услышала бы эту кличку мадам Святосток — точно бы схватилась за сердце.

— Флоренс, — вновь посерьёзнел декан и остановился, возле входа в зал с Гибривиусом, а моя весёлость мигом испарилась.

Он некоторое время на меня посмотрел, не произнося ни слово.

— Мадам Святосток запретила вам перенапрягаться, поэтому на неделю я освобождаю вас от занятий, где нужно использовать магию или испытывать физические нагрузки. Никакие штрафы за прогулы вы не получите. Но вы можете посещать уроки, не требующие от Вас каких-либо усилий. Всех учителей я извещу.

Надо же, как заботливо с его стороны.

— Но завтра после ужина я жду вас возле Зала Стихий. И в этот раз я попрошу вас отнестись к призыву серьёзнее.

Ах, вот что он обо мне думает! Что я не была серьёзной и в Зале Стихий дурью маялась?

— Скажете ещё, что это я сама себе запулила камнем по лбу, — ощетинилась я и только сейчас обратила внимание, что в его руках не было моей шляпки, которая вполне могла бы защитить меня от этого инцидента.

Неужели он бросил её там — в зале лежать на грязном полу?!

— Вы ведьмы непредсказуемые, — ровным тоном продолжил декан. — Но неглупые. И я обещаю, что постараюсь найти виновника, однако и от вас жду благоразумия, если вдруг вы решили применить тот же фокус, что и Мальвин.

Я отшатнулась, так вот о чём именно он подумал… Что я поступала, как Несс.

— Если же нет, — прочитал декан на моём лице удивление, которое я даже не попыталась скрыть. — И дело в другом, то вам стоит лучше подумать над тем, что именно вы хотите от силы. Ведь природа очага — всё равно что отражение нашей души. И просто её позвать — это так не работает.

— Скажите это Дамиану, — не удержалась и огрызнулась я.

Декан погладил пальцами лоб.

— Дамиан — это отдельная тема. И вторая стихия обретается несколько иначе, чем первая. Она приходит не по желанию зовущего, а по собственному. В вашем же случае дела обстоят совсем иначе. Надеюсь, вы меня поняли? Флоренс? — позвал меня декан, когда я так и не ответила, продолжая сверлить его взглядом. — С вами всё в порядке?

Лучше бы он поинтересовался раньше — перед этим разговором, а то сейчас прозвучало как-то несерьёзно.

— Прекрасно поняла, — процедила я, проигнорировав его вопрос о моём самочувствии, которое, между прочим, было не фонтан — от злости на декана меня даже затошнило, а пол поплыл под ногами, отчего я уже мечтала поскорее попрощаться и принять лекарство, отданное мне мадам Святосток. — Теперь я могу идти?

Декан склонил голову набок и ещё раз оценивающе меня осмотрел.

— Я могу проводить вас до…

— Не стоит, — перебила я и плевать, что так делать невежливо. — Будет очень некрасиво заставлять ждать внизу ребят и виновника моей больной головы. К тому же в Зале Стихий осталась моя шляпка, которую я надеюсь получить в целости и относительной сохранности.

Не упустила я возможности высказаться о моём важном атрибуте, от упоминания которого у декана губы сомкнулись в тонкую ниточку. Только что глаз не задергался. Вот откуда у него такая нелюбовь к шляпкам?

— Поэтому вы поспешите вниз, а я прямо сейчас начну обдумывать свои мотивы нахождения в Академии.

— Что именно хотите от силы, — поправил меня декан.

— Без разницы, — взмахнула я руками, заводясь ещё сильнее.

Как же хорошо, что сейчас здесь никого не было — все ученики сейчас столпились либо в буфете, где мадам Сладос опять напекла свои вкусные пирожные, и отмечали получение стихии, либо толпились в подземелье перед дверью Зала Стихий.

— Называйте это как хотите, лишь бы я не стала первой ведьмой на Боевом без стихии? — поставила я точку в своей тираде, а декан сверкнул янтарными глазами.

Он долго молчал, наблюдая за тем, как я тяжело дышу, пытаясь справиться с усилившейся тошнотой и гневом не только на него, но и на весь мир, а потом развернулся и прежде, чем уйти, ровным голосом произнёс.

— Такого не бывает, Флоренс. Все, кто поступают на Боевой, получают стихии…

Глава 29

«Флоренс, соберись!»

«Флоренс…»

«Флоренс!»

И опять: «Флоренс»…

Не те «Флоренс», о которых я упоминала чуть раньше, а из сна. Точнее, кошмара, где я снова стояла перед статуями, в кругу смеющихся сокурсников и орущего мне в ухо декана о том, что я бездарность и ничтожество не вняла его словам и подвела всех. Кого всех — только декану из сна и было известно. Я же думала лишь о сестре, бабушки и моих родителях. И стоило о них вспомнить, как сон поменялся на другой кошмар, до боли мне известный: мама и пожирающее её пламя.

Проснулась я так же внезапно, как и уснула, в холодном поту и с жуткой головной болью. И увидела сидящую на кровати Несс. Она крутила в руках мой медальон, который я с досады швырнула на стол, как вернулась в комнату, и пыталась перевернуть песочные часы.

— Они не крутятся, — произнесла я скрипучим голосом.

Несс от неожиданности даже вздрогнула.

— Ой, прости, — протянула она руку, чтобы вернуть медальон на стол. — Я взяла его без спроса.

— Да ничего страшного, — успокоила я. — Хочешь посмотреть — смотри. Всё равно безделушка бесполезная.

Она опять поднесла его к глазам и с прищуром начала разглядывать, а мне на грудь запрыгнул Котя.

— Ты вернулся, — улыбнулась я, а Несс произнесла:

— Когда я пришла, он лежал рядом с тобой, — хмыкнув, она отложила на стол медальон и улыбнулась. — Видишь, с ним всё хорошо.

Я с благодарностью погладила мягкую шерсть кота, и тот громко заурчал. Уже столько времени Котя оставался чёрным, что начинало казаться, будто я всё придумала и он не умеет менять цвет на другой. Даже как-то соскучилась, по его радужным волоскам по всей комнате.

— Как ты? — поинтересовалась Несс и скользнула взглядом по ранке на моём лбу. — Болит?

— Немного.

Я поморщилась.

— Иногда тошнит, но мадам Святосток сказала, что я смогу ещё раз пройти инициацию.

— Мадам Святосток?

— Угу… Скверная бабулька-лекарь, — фыркнула я и осторожно приподнялась на локтях, давая Коте время уйти, а сама потянулась к зелёной бутылочке, чтобы выпить лекарство.

Сделав маленький глоток горькой жидкости, я мысленно помолилась, чтобы она тут же не оказалась на полу. Белладонна! Из чего же эта дрянь сделана? Ни одно наше с Лив лекарство не было таким мерзким.

— Лучше в медпункт не попадать, — через силу договорила я и подальше от себя отодвинула пузырек.

Каким бы отвратительным лекарство ни было, оно помогало. И практически мгновенно. А вот мазать лоб вонючей мазью я пока не решилась. Судя по солнцу, тому, что Несс до сих пор была одета в факультетскую форму и Коте, который сел возле мисок — ужин ещё не прошёл.

— Поздравляю, — провела я ладонью по лицу, сгоняя с него усталость и остатки гримасы омерзения от лекарства. — Ты всё-таки получила огонь.

— А… Да! — ожила Несс и подняла руку, а в её восхищённых глазах отразилось пламя маленького огонька, что вспыхнул на ладони.

Я еле сдержалась, чтобы не отпрянуть. Перед глазами мигом возникли картинки из сна: мама, жаркое пламя и пепел… Много пепла. Я снова провела ладонью по лицу.

— Даже не верится! Ты представляешь? Я получила огонь!

Её губы растянулись в полу печальной улыбке.

— Я так долго к этому шла, — устало выдохнула она и произнесла тише: — Но оно того стоило…

Наверняка подумала о своём друге из приюта — Жане.

— И не сомневаюсь, — согласилась я, вспомнив, как упорно Несс призывала огонь.

— Ты не переживай, — неправильно истолковала мой немного подавленный тон Несс. — Ты тоже скоро получишь стихию! — воодушевилась она и тут же стушевалась. — Эм… Тебе же можно? А то я слышала, что тебя на время освободили от занятий.

Как быстро распространяются слухи.

— Святосток запретила мне использовать магию, но призвать стихию разрешила, — пояснила я. — Флэмвель сказал, чтобы завтра после ужина я пришла к Залу Стихий.

— Мне пойти с тобой?

— Нет, — слишком поспешно я отказалась из-за чего почувствовала себя неловко.

Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы Несс шла со мной. Может, я боялась очередного провала? То, что она или ещё кто-нибудь другой станет его свидетелем? Потому что, если бы не тот камень, у меня не было бы ни одного оправдания, почему я осталась без стихии. И эта мысль пугала меня до чёртиков: а что если?.. Что если бы надо мной не подшутили?

К счастью, от неловкости и лишних объяснений меня спас гул, извещающий о начале ужина. В миске Коти возникла еда, которую тот с большим удовольствием принялся поглощать, а я, чувствуя не меньший голод, поднялась с кровати:

— Поспешим? А то мне не терпится поскорее избавиться от привкуса этого лекарства. Ты не представляешь, насколько оно мерзкое. Старуха Жёлтый Глаз наверняка поиздеваться надо мной решила, есть же более приятные снадобья…

— Старуха Жёлтый Глаз? — удивилась Несс, тоже поднимаясь с кровати.

— Мадам Святосток, — улыбнулась я, мысленно гадая, стоит ли Несс рассказать о другой кличке местного лекаря, о которой мне поведал декан. — Представляешь, у неё глаза светятся жёлтым, когда она осматривает. Это так… Необычно… Я много слышала о «сквозном зрении», но ещё ни разу не видела его вживую…

Я была благодарна Несс, за всё время, пока мы шли в Большой Зал, она ни разу не задала мне вопросов об инициации, почему у меня не получилось получить стихию, и о том, почему я не желала, чтобы она пошла со мной, хотя мы практически везде бываем вместе. Наверное, это впервые, когда у меня появился такой друг… Что не сказать о Нике и Лексе, которые, как всегда, заняли для нас места и на протяжении всего ужина расспрашивали меня о произошедшем и обложили неизвестного хулигана, который посмел кинуть в меня камнем такими словами! Что мне как-то жаль его стало. Даже Хост не побрезговал подобрать красочного эпитета, а Ник, уплетая любимый салат с черносливом, погрозил:

— Вот найду его — портки на голову натяну!

Лекс предложил мне исцелить ранку на лбу, на которую глазели все кому не лень. Вот совсем не вовремя декан отобрал мою шляпку! Соблазн, конечно, воспользоваться таким шансом был велик — не пришлось бы мазаться той вонючей мазью, но я подумала, что мадам Святосток вряд ли обрадуется тому, что кто-то вмешается в её лечение. Тем более ученик. А мне всё-таки ещё не раз предстоит обратиться в медпункт, и портить с ней отношения совсем не хотелось. Поэтому я, скрепя сердце, отказалась, за что меня неожиданно похвалил Ник.

— В чём-то Жёлтый Глаз права, — произнёс он. — Ещё профессор Искрад говорил: если рана неопасная — ученик Боевого должен вылечить её сам или стерпеть и превозмочь, только тогда он научится быть воином.

— Ох уж эта старая закалка, — вздохнул Лекс. — Скольким ноги переломала…

— И не только, — заметил Ник.

— И не только, — согласился Лекс и уже с большим оптимизмом в голосе заметил: — О! А это же Мэй там — рядом с Чарлин… Эй, Мэ-э-эй! — воскликнул он, когда профессор Чарлин о чём-то с ней договорила и последовала к столу, а Мэй начала оглядываться в поиске свободного места.

Услышав Лекса, она радостно махнула рукой и поспешила к нам.

— Двигай-двигай своей задницей, — пихнул тон в бок Ника, отчего тот чуть не поперхнулся, но всё-таки кое-как подвинулся с тарелкой в руках, а Мэй села между мной и Лексом. — Ну, давай, Одуванчик. Вещай, как твои дела.

Лекс облокотился локтем о стол и подпёр кулаком щеку, будто Мэй сейчас ему какую-нибудь сказку начнёт рассказывать, а у самого глаза заблестели озорством, а губы изогнула шальная улыбка. После Дамиана, кличка «Одуванчик» теперь стойко привязалось кМэй, что странно, ведь Несс была настолько же светлой и кудрявой, но к ней ребята всегда обращались исключительно по имени. Может потому что Мэй всегда была более открытой с ними, чем Несс, которая вела себя сдержанно и отвечала лишь тогда, когда к ней обращались. Почти как Хост.

— Ты сегодня словно невидимка! Во все глаза таращился, а твоей светлой головушки возле Зала Стихий не увидел.

— Да-да, давай рассказывай: какую стихию получила? — утёр рукавом губы Ник. — И как умудрилась проскользнуть мимо нас?

— А это… — виновато улыбнулась и почесала затылок Мэй. — Тут такое дело… Меня там не было.

Глаза ребят округлились:

— Что-о-о? — хором воскликнули они и на нас оглянулись сидящие рядом ученики.

— Я же пострелок, — пояснила Мэй, но по лицам ребят было понятно, что им ничего непонятно, поэтому она продолжила: — И всё думала, какую стихию выбрать. Даже ночь не спала! — в доказательство указала на синяки под глазами. — Но так и не смогла определиться.

Её плечи беспомощно опустились.

— Тогда профессор Чарлин разрешила мне подождать с инициацией и посоветовала по очереди посетить все «стихийные» занятия и посмотреть на сокурсников в деле, чтобы потом не сожалеть о выборе.

— Вот же Чарлин молодец! — похвалил её Лекс, и я тоже, только мысленно.

Дело в том, что у пострелков с выбором обстоит всё гораздо сложнее, чем у половинышей или полноценных магов. Нас стихии, обычно, выбирают сами — опираясь на наши личные качества, стремления и желания, а пострелок должен сам понять, что он хочет от жизни. И порой случалось так, что они ошибались — выбирали стихию под давлением общества или престижа, в итоге теряли интерес и прекращали развиваться. И то, что Чарлин дала Мэй время — дорогого стоило.

— Вот видишь, Лав, — решил поддержать меня Ник. — Не только ты осталась без стихии.

— Ой, Лав, а ты… — обернулась ко мне Мэй и впервые за сегодняшний день меня увидела, после чего осеклась. — Что случилось?!

Громко она воскликнула и на нас опять все оглянулись.

— Лав, что с твоей головой? — потянулась она к ранке на лбу, а на её лице отразились ужас, сожаление и беспокойство. А потом она разозлилась: — Лекс!

— Что я? Я тут при чём? — опешил тот.

— Почему ты её не исцелил? — начала его ругать Мэй. — Ты посмотри, какая рана! Она же болит! А ты сидишь, смотришь и ничего не делаешь! Бесчувственный… Злой!..

Она принялась его ругать, а я и хотела вставить хоть слово, но настолько была шокирована тем, что Мэй разозлилась! Слова не смогла выдавить! Ещё ни разу не видела, чтобы она на кого-то ругалась… Как, собственно, и настолько растерянного Лекса. Обычно он всегда выглядел собранным и находил верные слова, чтобы кого-нибудь приструнить. Староста всё-таки… А тут он выглядел точно опущенный в воду мальчишка.

— Мэй… Мэй! — всё-таки опомнилась я. — Лекс уже предлагал меня исцелить…

— Жук ты бесстыжий… Скалогрыз… А, что? — наконец-то прервалась она и посмотрела на меня огромными небесно-голубыми глазами. — Предлагал?

— Да, но я отказалась.

— Ох, Лекс, прости меня, пожалуйста, — залилась краской Мэй.

— Нет-нет, Мэй, продолжай, — подался вперёд Ник, который был явно в восторге от развернувшейся картины. — Поверь, всё, что ты сказала, Жук бесстыжий в полной мере заслужил. И что там было про скалогрыза?

— Иди-ка ты в задницу, Ник, — пробурчал Лекс и отвернулся, спрятав от нас лицо.

— Ну, правда, Лекс, — чуть ли не взмолилась Мэй. — Прости, меня, пожалуйста. Я так переволновалась за Лав, что… Голову потеряла! Ну, прости… Ты не жук и не скалогрыз…

— Да ладно тебе извиняться, Мэй, — перебила её Несс, которая еле сдерживала улыбку. — Не видишь, они смеются.

И правда, плечи Лекса чуть подрагивали, а Ник уже лежал на столе и чуть ли не плакал.

— Ник, ты представляешь… — еле выдавил Лекс. — Она меня скалогрызом назвала.

— А ещё жуком… — и как засмеются в голос.

— Придурки, — устало пробурчала я, наблюдая за пунцовой Мэй, которая не знала, как себя дальше вести. — Забудь про этих скалогрызов…

Ребята вновь взорвались хохотом, а я закатила глаза:

— Лучше поешь, — и положила ей в тарелку отбивное, картофель и салат. — А то ты же всю ночь не спала и наверняка до сих пор ничего не ела.

Ответом мне было урчание ее живота.

— Что правда — то правда, — вздохнула всё ещё красная Мэй и взялась за ложку, но вместо того, чтобы есть, она снова посмотрела на мой лоб. — Так что же случилось?

Вкратце я рассказала ей, что произошло, и скалогрызом отныне (как она вообще придумала это слово?) стал тот, кто запулил в меня камнем. И лишь раз в десятый уверившись, что со мной всё хорошо и физически, и морально, Мэй с жадностью принялась за ужин. И я тоже поела… Наконец-то. Из-за того, что многие ученики на меня поглядывали и перешёптывались (и всё-таки — как быстро распространяются слухи!), мне кусок в горло не лез. Я только и делала, что пила малиновый чай, чтобы перебить привкус лекарства, да ковыряла в тарелке картошку. А блюда сегодня, как назло, сегодня выглядели особенно аппетитно — в честь праздника инициации первокурсников. Даже директор в честь этого события произнёс короткую поздравительную речь, чтобы надолго не задерживать голодных учеников… Но пообщавшись с ребятами и получив от них поддержку, я смогла немного расслабиться и уже остаток ужина слушала поздравления и восхищения Мэй в адрес Несс, когда та узнала, что она получила столь желанный огонь. Так что сегодня все были в хорошем или относительно хорошем настроении. Сегодя…

— Несс, — позвала я, когда мы уже были у себя в комнате и лежали в постелях.

Пора бы и выполнить задание декана. Может, Несс мне подскажет, как призвать стихию.

— А ты о чём думала, когда призывала огонь?

— В плане: зачем я так рисковала, когда призывала только его?

— Нет, — я приподнялась на локте, чтобы видеть её из-за стола. — Буквально. Что ты желала, чтобы он откликнулся.

— Так ты тоже хочешь огонь? — тоже выглянула она, и её осветил бледный свет месяца.

Я улыбнулась.

— Ну, например.

— Я так и знала, — рухнула она обратно на кровать. — Вот увидишь его и не сможешь устоять.

Она протяжно хмыкнула.

— Ну, сложно сказать конкретно… — задумчиво продолжила она. — Я просто жуть как его хотела, а больше ни о чём не думала. Хотя…

— Хотя? — переспросила я, когда она надолго замолчала.

— Сначала я подумала о приюте… — она снова немного помолчала и с долей грусти добавила: — А потом о Жане. О нашей с ним мечте. Он же маг ветра, вот я и представила, как бы здорово мы с ним сочетались.

Она тяжело вздохнула:

— Знаешь, наверное, глупо жить мечтой, которая осталась в прошлом.

— Отчего же, — возразила я. — Хорошая мечта, и необязательно она осталась в прошлом… Ты не думала помириться с Жаном? Может, узнав, что ты получила огонь, он поменяет своё мнение?

Несс ответила не сразу:

— Он знает.

Я услышала, как скрипнула кровать, когда она отвернулась к стене.

— И не поменяет.

В её голосе было столько грусти, что я решила больше не лезть ей в душу. Знала бы, что мой вопрос приведёт к такому результату разговора, то вовсе не стала бы его задавать. Тем более всё равно не получила нужного ответа. Ведь если верить слова Несс, то стихиям достаточно показать свои желания и стремления, тогда они откликаются. И я показывала, всем сердцем, что… Что? То что хочу получить ответы? Узнать, как погибли мои родители или просто стать к ним хоть чуточку ближе? В любом случае стихиям это причины не хватило. Тогда что же я хочу? Какова моя мечта? Какое оно — моё настоящее сокровенное желание…

Глава 30

Я уснула, так и не найдя ответа на свой вопрос. А утром поняла, что одна в комнате наедине со своими мыслями я сойду с ума, поэтому, чтобы не бездельничать, отправилась вместе с Несс на занятия, от которых меня освободили. И надо сказать, там было много интересного. Во-первых: как выяснилось, вчера не все ребята получили стихии. Те, кто остались после меня, а это Рей и Эдриан, сидели точно в воду опущенные и при виде меня, как-то недобро хмурились. Казалось бы: я — жертва, но почему же всё так странно на меня поглядывали? Оказалось, декан дал им хорошего нагоняя. Так и не выяснив, кто же виноват в моём ранении, в наказание он отменил инициацию и на следующий день отправил на «скамейку запасных» всех магов земли. Так что сегодня я не одна наблюдала за тем, как ребята пытались освоить свои первые стихийные умения — самые простые.

Во-вторых: Сенжи тоже сняли с занятий и по понятным причинам. Первое время с ним будет заниматься исключительно директор и исключительно в закрытой части подземелья. Вчера Несс, когда мы вернулись с ужина, поделилась со мной своими переживаниями, что Сенжи может отказаться от обучения — такое случалось, когда ребята получали некромантию, но, похоже, его смогли убедить, ведь сильные некроманты на вес золота. Даже обладая столь опасной и разрушительной силой, они способны спасти немало жизней. По части исцеления, как бы это парадоксально ни звучало, с некромантом не может сравниться ни один маг света: срастить оторванные и отрезанные конечности или сохранить их свежесть — лишь ему по силам. Также если человек уже ступил за черту смерти, только некромант может удержать его душу в первые минуты после гибели и попытаться вернуть в тело. Правда, с маленькой оговорочкой… Есть только один процент на то, что такое сложное заклинание сработает как надо, в противном случае на свет появляется нежить. Так что шутка Рюджи про хомячка долгожителя не такая уж шутка. Ну и насколько я знаю, убежать от своей стихии нельзя. Она всегда будет искать свою цель, чтобы закончить инициацию. Поэтому Сенжи всё равно бы оказался заложником жизни — в изоляции, потому что стоит ему оказаться поблизости от какого-нибудь источника стихии, даже банального алтаря, который вполне можно встретить возле кладбищ, как тьма его настигнет. И в этот раз ни ему, ни окружающим уже никто не поможет. Поэтому проще принять неизбежное.

И в-третьих: на занятиях не было Дамиана, что очень интересно, потому что его точно никто не освобождал. А ещё на завтраке, обеде… И вообще меня это, конечно, не особо волновало, но в течение дня я его нигде не видела. Похоже, Дамиана сильно задел тот факт, что ему не достался огонь. А потом настал ужин. И…

— Ну как?

— Нет, — угрюмо пробурчала я и, пройдя мимо Несс, встречающей меня у входа, рухнула на кровать лицом в подушку.

Нет — это значило «нет». Я не получила стихию. Как ни старалась, как ни придумывала причину, почему я в Академии, какая моя мечта. Я вся извелась, но стихия так и не откликнулась. Благо моего позора не видели Рей и Эдриан, которые без проблем получили свои стихии вперёд меня. Декан вызывал нас по одному, чтобы не повторилось инцидента в день инициации.

— Это, наверное, всё из-за удара… — принялась утишать меня Несс.

Декан, кстати, так же подумал и так же меня успокоил. Дал мне день «оклематься», а уже послезавтра я должна еще раз попытаться получить стихию.

И вот! После новой порции перешёптываний по поводу меня, отсутствующего Дамиана и лицезрения развития других учеников, наступило послезавтра. Попытка номер два.

— Ну как?

— Нет, — чернее тучи прошла я мимо Несс и опять рухнула на кровать. На этот раз на спину.

Всё повторилось…

На следующий день попытка номер три:

— Ну как?

— Нет.

Я уже почти плакала. Неделя почти истекла и меня уже перестали мучить головокружения с тошнотой, а ранка на лбу почти зажила, но… Нет. Да как так то!

В следующий вечер мы попытались снова и…

— Лав, получила? — поинтересовалась Несс, а мне сил не хватило ответить.

Естественно, всё то же пресловутое «нет». Но ей хватило и моего выражения лица, чтобы не требовать объяснений. А вот декан уже начинал терять терпение и мой недавний кошмар рисковал стать реальностью. Флэмвель даже сводил меня к мадам Святосток, дабы удостовериться, что со мной всё хорошо. И мадам Святосток удостоверила… Э-э-э, подтвердила, что в целом я здорова, не считая еле заметной ранки на лбу, которая со дня на день исчезнет совсем. Но на всякий случай она позволила мне взять ещё пять дней «отгула» от занятий помимо оставшихся двух, а декан:

— Завтра утром, Флоренс, — процедил он. — Ещё до завтрака, я жду вас в своём кабинете.

Похоже, у декана закрались какие-то сомнения насчёт меня, особенно после уверений Святосток: «Я старая, а не тупая, Флэмвель! Могу отличить больного от здорового!» — что я полностью здорова. Я не спала всю ночь, гадая, что он такого задумал. Даже предполагала, будто он хочет отвести меня к директору и рассмотреть моё отчисление, что добило бы меня окончательно. Но Декан просто повёл меня в складские помещения, где до следующих вступительных экзаменов хранился распределительный кристалл, который раз в год выносили за пределы Академии, куда был закрыт вход всем чужакам. А сейчас он хранился здесь, будто позабытый людьми экспонат, накрытый белой материей.

Сдёрнув с него простыню, декан повелительно произнёс:

— Коснитесь кристалла, Флоренс.

И тут Флоренс… позабыла, как дышать. Огромный — размером со взрослого человека — и похожий на необработанный алмаз кристалл мерцал в свете факелов, которые зажглись мягким синим светом, стоило нам войти в небольшую комнату, где кроме этого кристалла ничего больше и не было. Белладонна… Вот мы и приплыли. Неужели декан думает, будто он — магический кристалл всё-таки ошибся и мне не место на Боевом, да и вообще во всей Академии? Это же априори считается невозможным! Хотя…

Я мгновенно вспомнила о Коте, которого магический шар принял за моего фамильяра. Что если магия кристалла тоже ошиблась? Впервые за многие века… Если не тысячелетия — кто его знает, сколько он вообще существует… И на Боевом появилась первая ведьма-ошибка без таланта и стихии. Белладонна… Даже в мыслях это звучит как позорное клеймо.

Леденея от ужаса, я по старой привычке поискала кулон на моей шее, который так больше и не надела с первого дня инициации. То так его и не найдя, вздохнула, мысленно утешила себя, что декан мне всё-таки дал шанс и первым делом привёл меня сюда, а не директору на ковёр, и подошла к кристаллу.

Дотрагиваться до кристалла совсем не хотелось. В голове явственно рисовалось, что сейчас я его коснусь, а он останется без изменений, навсегда повесив на меня клеймо ведьмы-ошибки. Но пристальный и требовательный взор декана не позволял медлить. Поэтому вздохнув, я потянулась к неровной поверхности распределительного кристалла и его коснулась. Тот некоторое время оставался неизменным, испытывая моё терпение, а потом он вспыхнул ярко-красным светом, в очередной раз «зачисляя» меня на Боевой факультет. Я выдохнула и, оглянувшись на декана, убрала руку.

— Ещё раз, Флоренс, — потребовал тот и поторопил, заметив, что я не спешу выполнять приказ и на него таращусь: — Быстрее, — прозвучало волшебное слово и, тяжело сглотнув, я ещё раз коснулась кристалла.

Тот опять некоторое время оставался полупрозрачным, заставляя меня волноваться, а потом опять загорелся красным.

— Ещё раз, — вновь потребовал декан, отчего моё лицо вытянулось.

Однако на этот раз я выполнила его «просьбу» без задержек, даже кристалл загорелся красным быстрее, чем в предыдущие разы. И не успела убрать руку (да и не спешила), как моё запястье стиснул злой декан:

— Хватит издеваться надо мной, Флоренс, — сказал он спокойно, но по моим внутренним ощущениям будто прокричал.

Того гляди из его носа повалят искры, а из ушей дым.

— Не знаю, что ты задумала, но что я знаю наверняка: ни Святосток, ни распределительный кристалл — никогда не ошибаются.

Он смерил меня жгучим взглядом.

— Ты единственная, — произнёс он с нажимом, — кто остался без стихии на моём факультете, чего не происходило ни разу за всю историю Академии. И не буду скрывать: это меня категорически не устраивает, потому что твоё поведение похоже на злую шутку.

Декан был так близко, что я буквально видела плескающийся в его взгляде безудержный огонь и чувствовала давление его авторитета. А ещё он был так зол и… и рядом никого нет… Отбежать бы и потявкать издалека, да его горячие пальцы слишком крепко меня держали. И где гарантия — если я сейчас вырвусь и потявкаю, он тут же не отведёт меня к директору и не отчислит?

И тут, будто по щелчку, в голове прозвучали давние слова Дамиана: «Не отчислит. Если не веришь — проверь». И что-то они так удачно легли на всю ситуацию, которая сейчас происходит: декан привёл меня к кристаллу, а не к директору, да ещё рано утром, пока нас никто не видит. А ещё пусть он пытается сдерживаться, но открыто злится: нарушает моё личное пространство и субординацию, что случалось лишь тогда, когда он почти терял самообладание (на моей памяти только два раза такое было, один из которых — когда мне в голову прилетел камень). Даже выходки Дамиана его так не тревожили… А из-за чего может быть такой ответственный, властный и собранный человек на грани? Только из-за того, что всё летит к чертям и он ничего не сможет с этим поделать. И как вишенка на торт: на моей памяти декан ещё никому не погрозил отчислением. Наказанием — да, но отчислением — нет. Хм… А это любопытно.

— Знаете, — гордо вскинула я голову. — Я полностью с вами согласна — это похоже на какую-то злую шутку. Я год тщательно готовилась и с большим трудом поступила в Академию, но вдруг прежнему декану факультета нездоровится, а на его место приходите вы и теперь я единственная со всего факультета не могу получить стихию, что мне кажется очень подозрительным. Так кто же из нас двоих издевается?

Декан нахмурился.

— Голословные обвинения, Флоренс, — произнёс он привычным ровным тоном, при этом продолжая испепелять меня взглядом. — И не забывайте, с кем разговариваете. Дерзости я не потерплю.

— О-о-о, поверьте, профессор Флэмвель-Валентайн Эдгар Второй из рода Дариставских, — назвала его по полному имени, которое не мог запомнить ни один ученик с факультета. — Я прекрасно помню, с кем и как говорю, что не сказать о вас.

Я взглядом указала на его пальцы, стискивающие моё запястье, и он поторопился его выпустить.

— Но даже если забуду… — продолжила я, сдерживаясь от желания растереть руку, на которой всё ещё оставался след его тепла. Вместо этого я убрала её за спину, скрестила пальцы и пошла ва-банк: — Тогда что? Продолжите мне угрожать или… О белладонна! — наигранно испугалась. — Меня отчислите?

Мой голос отразился от каменных стен и, стихнув, уступил место тишине. Я сглотнула под пристальным взором декана, которым, казалось, он жаждал меня изничтожить или вовсе аннигилировать из этого мира. И если он сейчас не скажет: «Да, Флоренс, вы будете отчислены», — то моя догадка вполне могла оказаться верной. Так что… Хоть бы не сказал, хоть бы не сказал, хоть бы не сказал!

— Буду вынужден принять меры, — сдержанно процедил декан после недолгого раздумья и наконец-то отстранился.

А моё сердце пропустило удар.

— Сегодня, Флоренс… — пошагал он к выходу, я же, пока он не видит, всё-таки потёрла запястье. — Я сделаю вид, что вам поверил, будто происходящее — не ваших рук дело, хотя верится в это с трудом. И дам вам последний шанс.

Уже у двери он обернулся и сверкнул на меня глазами:

— А после ужина буду ждать вас возле Зала Стихий. Не опаздывайте, Флоренс, и помните: я не тот преподаватель, который будет закрывать глаза на ваши выходки. Будьте вы хоть трижды ведьмой на Боевом.

Глава 31

Ну вот, мы и вернулись к нашим пресловутым «Флоренс», которые я выслушивала весь день. А всё потому что с самого утра моё настроение было испорчено. Я была зла, обижена и… заинтригована: в самом ли деле декан не может меня отчислить? Поэтому и не смогла удержаться.

В первый раз была чернильница, о которой я уже упоминала. Из моей вредности, потому что декан проходил мимо, а безнаказанным его оставлять не хотелось. Во второй раз тоже чернильница, тут уже из любопытства. В третий раз я нарочито дождалась декана у входа в кабинет, когда началось второе занятие по боевой теории, пропустила его вперёд, а потом вошла следом и отдавила ему ноги, делая вид, будто страсть как спешу на урок. Но ни разу Флэмвель не проорал, что меня отчислит. Даже штрафного не записал. Только ворчал и гневно поджимал губы. Собственно, мелкими шалостями я бы и ограничилась. К тому же предметы с деканом быстро закончились и начались другие, где уже не было возможности над ним издеваться, но потом случилось непредвиденное, что и расставило все точки над крючочками.

Как говорится: не зли ведьму, иначе ведьма разозлится в ответ. Хорошая мудрость, которой, к сожалению, не все следуют. Вот такая вот присказка, а сказка началась уже на второй паре занятий, когда профессор Яд вёл практику по созданию огненного камня. Работа очень тонкая и опасная, потому что в хрупкую стекляшку требовалось заключить крайне нестабильное «дыхание огненной саламандры». А если ещё взять мой детский страх перед огнём, который я смогла побороть лишь отчасти, то и работала я вдвойне осторожно. В итоге камень был создан, а потом в тот же миг полетел в преподавателя. Полетел, надо сказать, не сам. Это я его кинула. А всё потому что будучи на моей ладони он ни с того ни с сего загорелся, что напугало меня до чёртиков. Поэтому я и швырнула его куда подальше, в целях самосохранения. А «подальше» оказалось преподавательским столом.

К счастью, камень был слабеньким и сильного вреда не нанёс: только подпалил длинные волосы профессора Яда, когда взорвался рядом с ним, а одежду защитили предусмотрительно вплетённые в ткань чары. Но всё равно взрыв вызвал в кабинете переполох, за что я получила своё законное «Флоренс» и первое штрафное очко. А уже потом, когда профессор Яд закончил меня отчитывать, я услышала за спиной гадкие смешки Эдиля и Брэма — дружков Раста, который, поймав мой гневный взгляд, ухмыльнулся. Стоит ли гадать, чьих рук эта злая шутка?

— Некоторым ведьмам не место на Боевом, — прошептал Раст, когда профессор Яд продолжил вести свой урок.

— Катись к ифритам, Раст, — зарычала на него Несс, на что уже Эдиль выдал:

— Смотрите! Одна бездарность, защищает другую, — и шипяще рассмеялся.

Руки Несс задрожали и от них полетели искры, но прежде, чем это заметил профессор Яд, я успела поймать её горячую ладонь и крепко стиснуть.

— Они того не стоят, — шепнула ей, пока увальни позади нас продолжали смеяться, и почувствовала, как её рука становилась всё горячее и горячее. — Несс…

Я понимала её злость. У меня самой всё внутри кипело от негодования и жуть как хотелось хорошенько огреть этих негодяев, возомнивших себя пупами мира. И это не в первый раз, когда они показывали своё мнимое превосходство. Возможно дело в инициации и инциденте с камнем. Так как до сих пор виновного не нашли, поползли слухи, будто это я сама себе так удружила, чтобы скрыть свою бездарность, ведь я до сих пор не получила стихию. А ребят из-за меня наказали… И отругали.

И ладно бы только меня эта троица донимала, но и Несс от них доставалось, потому что, помимо нашей дружбы, в отличие от остальных ребят, а особенно Раста, который оказался очень одарён в контроле магии — вот почему таким везёт? — ей огонь подчинялся намного сложнее. Несс приходилось прикладывать сил вдвойне, а то и втройне больше других, чтобы сотворить даже простейший огненный шар. А то и вовсе не получалось, чему она сильно расстраивалась и, бывало, оставалась на площадке для тренировки чуть дольше остальных ребят, практиковалась. Поэтому сейчас, как бы я ни злилась на Эдиля, для меня было первоочередным сдержать её гнев, пока она не потеряла контроль. Не хватало, чтобы ещё и она вместе со мной получила штрафной. Да и связываться с такими индивидами не стоило. Потом проблем не оберёшься, ведь Раст каким-то чудом умудрился сдружиться с лысым четверокурсником Боевого факультета — Холлером, которого я впервые увидела в столовой мадам Сладос.

Тогда Холлер «впечатлил» меня своим устрашающим видом и наглым поведением. Впрочем, наслышана я была о нем тоже достаточно: самый сильный ученик Академии, подающий надежды, но при этом грубый и своенравный. При учителях он вёл себя сдержанно и образцово, а за их спинами его руки развязывались, что он умело скрывал. Поэтому Холлера опасались и сторонились все, кроме Раста и ещё парочки столь же отвязных ребят. Похоже, подобные, притягиваются подобным.

Однако злобу я всё-таки затаила, и вылилась она на следующем занятии. В прямом смысле вылились… На уроке зельеварения во время контрольной по античесоточному эликсиру, Эдиль, которому Несс сегодня особенно не давала покоя, швырнул ей на стол проклятую записку. А ничего не подозревающая Несс её развернула и по её рукам пошли огромные волдыри, полностью лишив пальцы малейшего движения из-за сильной боли. Это было последней каплей. Я выплеснула котёл со своим недоделанным эликсиром ему в лицо — всего лишь добавлением одного ингредиента — порошка из корня проказника, который превратил мой элексир в очень сильное зелье со случайным свойством. Благо не сильно вредным. Так Эдиль мало того, что позеленел и его стало тошнить, он ещё и чесаться начал, точно пёс шелудивый, раздирая красные болячки в кровь. Ох, что тут началось!

Раст, который стоял возле своего котла по соседству сорвался с места и двинулся в мою сторону, стиснув искрящиеся кулаки, а его глаза зажглись пламенем и желанием размазать меня по всей магической кухне. В тот же миг между нами вклинивается Торбальт, вокруг которого уже начались завихрения воздуха, но прежде, чем началась потасовка, сверху на наши головы рухнул поток воды, да такой силы, что сбил с ног и раскидал в разные стороны. Благо Рюджи успел отвести от эпицентра бедствия плачущую Несс и уже пытался развеять её проклятие.

— Остыньте, ребята, — произнесла профессор Октавия, помахивая золотым пером, которым до этого что-то писала на свитках. — Здесь вам не боевая арена.

Но Раст будто её не слышал. Весь мокрый, поскальзываясь, он поднялся на ноги и опять рванул в мою сторону, но его снова сбила струя воды и впечатала в стену.

— А-а-а, — погрозила ему пером Октавия. — Ещё одна подобная выходка и я выделю вам сразу три штрафных очка, мистер Джури, а если сейчас же успокоитесь — отделаетесь только одним.

Грозно пыхтя и опираясь на стол, Раст больше не сдвинулся с места, но это не мешало ему пожирать меня взглядом, от которого мурашки по телу поползли.

— Риман, — обратилась Октавия к Рюджи, у которого никак не получалось развеять проклятие — не хватало опыта, и Несс продолжала покрываться волдырями, они уже добрались до локтя. — Будьте добры, отведите Мальвин в медпункт, а Райса…

В этот же миг Эдиль изрыгнул такой звук, от которого чуть всем не стало плохо.

— Позвольте мне, профессор Октавия, — вызвался Брэм.

— Хорошо, Флавлер, тогда вы сопроводите мистера Райся, — она поморщилась, когда Эдиля опять затошнило, какой-то жёлтой субстанцией. — Флоренс и Джури пройдёмте со мной. Остальных я попрошу продолжить урок. У вас есть…

Она задумалась, коснувшись кончиком пера алых губ.

— Двадцать минут на то, чтобы закончить элексир или приготовить его заново, но только без ошибок. Так что поторапливайтесь, поторапливайтесь! — похлопала она в ладоши, подгоняя зазевавшихся учеников, чтобы они подняли свои смытые котлы и принялись за дело. — Все, кто не успеют — получат незачёт!

Она поманила нас рукой, приглашая проследовать за ней, а со всех сторон, кого задел поток воды, раскидав котлы, послышались сокрушённые стоны. Рей и Эдриан вовсе бросили на меня гневные взгляды — это второй раз, когда из-за меня у них возникают проблемы, в первый раз декан прервал инициацию и они не успели получить стихии вместе со всеми. А Мирай с принципиально громким стуком вернула котёл на стол. Остальные ребята ограничились перешёптываниями в мой адрес. Похоже, ребята меня теперь возненавидят ещё сильнее…

— Не волнуйся, — вдруг произнёс Торбальт, когда я проходила мимо него. — Я всё видел.

Я кивнула, понимая, что речь шла о проклятой записке Эдиля, и шепнула «спасибо». Конечно, не сказать, что мы с Торбальтом были дружны, по мне, он вовсе был нейтрален ко всем, кроме Рюджи и Айзека, с которыми тесно общался, поэтому никогда бы не подумала, будто он за меня заступится. Но, похоже, неприязнь Торбальта, которую он особо не скрывал, но и не афишировал, к Расту и его компании стала своеобразным мостом в нашей бездне взаимоотношений. И на душе стало чуточку легче. Если Торбальт знает, что произошло, то об этом непременно узнает Рюджи, а с ним и остальные ребята. Может быть, тогда они сменят гнев на милость? Потому что сейчас казалось, будто все желают меня придушить…

Вместе с Октавией мы поднялись на второй этаж, где, помимо директорской, были и кабинеты деканов. Всю дорогу я старалась быть к профессору поближе и от Раста подальше, чтобы он ненароком не пришиб меня, пока Октавия не видит. Но к счастью, до ее кабинета мы добрались благополучно.

Уже за своим столом из чёрного дерева Октавия что-то написала на пергаменте, вызвала три бабочки, и вместе с письмом они выпорхнули за дверь, которую им приоткрыла водная обезьянка — каждый раз поражаюсь мастерству профессора Октавии по созданию водяных существ…

— Итак, — сложила она руки и оперлась ими подбородком. — Сейчас я задам вам несколько вопросов и в ваших же интересах мне не врать. Я сразу же об этом узнаю. Ведь кровь…

Она указала длинным ногтем сначала на меня, потом на Раста.

— На девяносто процентов состоит из воды, и я прекрасно вижу, как она ускоряет своё течение, когда человек волнуется. Нет, вы, конечно, можете попробовать меня обмануть, — откинулась она на высокую спинку стула, драпированного красным бархатом. — И даю пять процентов из ста, что это может у вас получиться. Однако ваше хладнокровие оставляет желать лучшего, поэтому пытаться не рекомендую. Уяснили?

Я кивнула, а Раст даже не шевельнулся.

— Вот и чудесно. А теперь, я хочу знать, что же произошло…

Она по очереди нас допросила, и когда я последней закончила объяснять, Октавия поинтересовалась:

— Слова Флоренс — правда? Это Райс подкинул Мальвин проклятую записку?

Раст ничего не ответил, да ещё взгляд отвёл.

— О-о-о, — восторженно протянула она. — Не хочешь выдавать друга? Но не переживате, тваша кровь сказала мне всё за вас. Мистер Джури, — вздохнула Октавия. — Как я и сказала, вы получаете одно штрафное очко за вашу импульсивность. Лезть на сокурсника с кулаками, да ещё на девушку…

Она осуждающе поцокала языком, а её глаза вспыхнули негодованием.

— Отвратительный поступок, за который я бы и двух очков для вас не пожалела, но к сожаленью, подобного отягчающего обстоятельства в правилах Академии нет. Профессору Реджесу я скажу, чтобы он тщательнее поработал с вашим гневом, а сейчас, вы можете быть свободны.

Однако Раст с места не сдвинулся.

— Вы так и не сказали, как накажете Флоренс, — сощурил он кристально-голубые глаза, все ещё сверкающие желанием расправы.

Меня прямо-таки передёрнуло от его тона. Все прекрасно знают, что Октавия по каким-то неведомым причинам мне благоволила, и отчасти я надеялась, что после моего пересказа событий, она меня простит или накажет как-то более мягко. Тем более одно штрафное очко у меня уже было, и зарабатывать ещё одно, да в один день, мне отчаянно не хотелось.

— Она могла серьёзно навредить Эдилю.

— Могла, — согласилась Октавия. — Как и Райс мог серьёзно навредить Мальвин. Вы только недавно получили очаги стихий и толком не научились ими пользоваться. Малейшая ошибка и Райс изуродовал бы Мальвин на всю жизнь.

— Мне, кажется, или вы сейчас защищаете Флоренс? — усмехнулся он.

— Я защищаю всех учеников Академии, — улыбка растаяла на лице Октавии, а взгляд не сулил ничего хорошего. — Советую это запомнить. А наказание Флоренс я буду обсуждать с деканом Боевого факультета, и никак не с вами. Поэтому если вы больше не можете сказать ничего полезного по делу, то во второй и последний раз говорю вам покинуть мой кабинет. В третий раз я сама вышвырну вас за дверь.

Последние слова она проговорила тише и, явно давая понять, что не шутит и Раста ждёт ещё один «заплыв», на этот раз через порог ее кабинета. Обезьянка за его спиной приоткрыла дверь, а Раст, ещё немного постояв, резко развернулся, чтобы уйти. Однако возле меня задержался:

— Надеюсь, тебя отчислят, Флоренс, — прошипел он, прожигая меня взглядом, который я стойко встретила и даже не шелохнулась, хотя внутри всё переворачивалось от опасения.

Вскоре Раст, громко топая, покинул кабинет и мы с Октавией наконец-то остались наедине.

— Надо же, какой горячий парень, — хмыкнула она и взмахом руки вызвала плотное облако, которое принесло из угла комнаты ещё один стул и поставило напротив её стола. — Присаживайтесь, Флоренс.

Я послушно села, чувствуя себя гораздо спокойнее, а Октавия, устало вздохнув, продолжила:

— Джури был прав, вы могли серьёзно навредить Райсу…

— Я точно рассчитала пропорции, — быстро добавила я. — Ему ничего не грозило.

Октавия вымученно улыбнулась:

— И это я тоже знаю, даже больше…

Она опять оперлась на стол, чтобы быть ко мне ближе.

— Я понимаю ваш поступок и на вашем месте, наверное, поступила бы так же. Однако как преподаватель я не могу закрыть глаза на ваши действия.

— Я понимаю, — согласилась я и опустила я взор на сцепленные руки.

— Это хорошо, — вновь вздохнула Октваия. — И по протоколу Академии ваш поступок оценивается в два штрафных очка…

Душа провалились в пятки.

— Как два штрафных?! — воскликнула я, понимая, что это равносильно отчислению, и вскочила на ноги.

И только прозвучали мои слова, как дверь в кабинет Октавии распахнулась, разбив водную обезьянку на множество брызг, а запыхавшийся декан, чьи глаза пылали янтарным пламенем, с порога прокричал:

— Флоренс! Я прощаю вам одно штрафное очко!

Глава 32

Декан молчал. Тяжело молчал. Гнетуще тяжело молчал, пока мы отходили от кабинета Октавии и пока шли по длинному коридору… Ну, и пусть молчит, раз так хочет. И пусть в глубине души я чувствовала, что внутри него сейчас бушует пламя, у меня же на душе растеклась спокойная, прохладная река. В итоге я, конечно, получила свои два штрафных очка, однако благодаря декану отчисление мне теперь не грозило.

— Флоренс, — наконец-то тихо произнёс декан и резко остановился.

Хоть во мне сейчас хотелось исключительно злорадствовать, я подняла на него невинный взор, которому позавидовали бы всё в мире безобидные овечки и щенки. Заметив его, Флэмвель нахмурился, будто почувствовал неладное. Да тут и чувствовать особо-то не надо было. Мы оба прекрасно понимали, своим поведением он выдал тайну, что не может меня отчислить. И наверняка именно по этой причине его настолько сильно волновала моя инициация. А вот почему декан меня не мог отчислить — это, конечно, хороший вопрос, но уже второстепенный.

Флэмвель опять замолчал, продолжая хмуро меня разглядывать. И только он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как из-за двери ректорской выглянул директор.

— Профессор Реджес! — радостно воскликнул он. — Как хорошо, что вы уже здесь и мне не нужно вас вызвать. Мисс Флоренс…

Заметил он меня и тоже поприветствовал, и я поздоровалась в ответ. При виде меня тёмные глаза директора засветились любопытством, но он тут же взял в руки и вновь обратился к Флэмвелю.

— Профессор Реджес, я хотел бы обсудить с вами дальнейшую судьбу одного из ваших учеников, а заодно список обретённых очагов стихий. Уделите мне немного вашего внимания?

— Конечно, профессор Грей, — учтиво отозвался декан, на что директор рассмеялся и замахал рукой:

— Зовите меня по имени, профессор Реджес, не стоит всех этих формальностей, вы же больше не мой ученик, — подмигнул он нам двоим и пошире распахнул дверь. — Прошу.

Однако вместо того, чтобы сразу войти, декан вновь обратился ко мне:

— Поговорим позже, Флоренс, сейчас же вы можете быть свободны.

Он немного подумал и добавил:

— До конца дня. Даю вам персональное задание: тщательно подготовиться к нашему дополнительному занятию, — так он деликатно намекнул, чтобы я не совалась на другие уроки и сидела в своей комнате смирно.

Впрочем, я и сама была не против. Учитывая моё положение, сейчас мне бы совсем не хотелось встречаться с Растом или с кем-то другим из его компании. Желательно бы до конца учебного года, когда все штрафные очки обнуляются, но… Так нельзя.

Бросив на меня последний, строгий взгляд, Флэмвель последовал за деканом, а я, прежде чем за ними закрылась дверь, подалась вперед и прислушалась:

— Профессор Гре… Кхм… Рамэрус, список очагов почти готов, прошу…

И дверь с хлопком закрылась. Дальше я не расслышала ни звука, но и этого мне было достаточно. Оказывается, декан не только спас меня от отчисления, но и до сих пор не сдал список очагов всех учеников, тем самым скрывая то, что я не получила стихию. Что же касалось о судьбе одного из учеников, то директор вряд ли говорил обо мне — мы только-только покинули кабинет Октавии и новость о моих штрафных очках могла до него не дойти. Значит, речь была о ком-то другом. Например, о Сенжи, о котором вот уже вторую неделю не было ничего слышно. Белладонна… Надеюсь, с ним всё хорошо.

Заинтересованно хмыкнув, я наконец-то отошла от двери и собралась, было, уйти в комнату, но вспомнила про Несс и побежала в обратную сторону, где была лестница, ведущая на третий этаж в медпункт. К счастью, ни Брэма ни Раста я там не увидела, а Эдиля мадам Святосток усыпила, чтобы он: «Не заблевал весь пол» — и отгородила его ширмой. Что же касалось Несс, то её дела пошли на улучшение. Жаль не так стремительно, как хотелось бы. Мадам Святосток всё ещё придерживалась своим принципам — не тратить силы на Боевой факультет. Всё что она сделала — это развеяла проклятие, чтобы волдыри не продолжали расти и дальше распространяться, а вот их заживление она предоставила целебным пилюлям и мазям.

— Старуха Жёлтый Глаз, — гневно прошипела Несс, когда на личном примере поняла, почему ученикам Боевого не стоит попадать в медпункт.

А я поторопилась зажать её рот ладонью и начала нести какую-то громкую ахинею с пожеланиями здоровья, чтобы мадам Святосток ненароком её не услышала, а то Несс ещё целые сутки предстояло провести в медпункте наедине с Жёлтым Глазом — Эдиль-то наверняка ещё долго проспит. А бабка-то… не по годам «ушастая».

Немного побыв с Несс, я всё-таки решила вернуться в свою комнату, пока не прозвучал звон, извещающий о конце урока. Ещё Раст с Брэмом надумают навестить Эдиля… И уже вышагивая по пустому балкончику зала с Гибривиусом, я стала свидетелем интересной картины.

— Дами, ты такой классный, — привлёк моё внимание кокетливый девичий голос. — Твой брат ни в какое сравнение с тобой не идёт.

Я заинтригованно подкралась к краю перил и осторожно выглянула вниз. На одном из бордовых диванчиков спиной ко мне сидел Дамиан в окружении трёх ведьм. Эффектная блондинка в широкополой шляпе сидела на подлокотнике, выгодно выпятив все свои достоинства, и поглаживала пальчиком его плечо. Вторая — полненькая брюнетка, явно копирующая Октавию, сидела по правую сторону от Дамиана и что-то подливала в его бокал. А ещё одна — рыжая расположилась у его ног, точно тигрица.

— Ты так думаешь, Эми? — слегка заплетающимся языком, томно произнёс Дамиан.

Один факт, что он наконец-то «выполз» из своей норы меня шокировал, а то, что он ещё и пьян! Да у всех на виду! Благо, что сейчас все на занятии, а то я уж точно не завидую декану, если его брата поймают в таком состоянии.

— Не думаю, а знаю, — промурлыкала блондинка, пальчиком подталкивая дно бокала, чтобы Дамиан сделал глоток побольше. — Ты гораздо мужественнее, красивее…

Принялась она его нахваливать, отчего меня чуть не передёрнуло.

— А ещё в будущем ты сможешь управлять магией льда, а она гораздо интереснее скучного огня.

Вдруг послышался звук расколотого бокала. Он просто рассыпался в руке Дамиана, когда тот с силой его сжал, после чего выругался. Все его игривое настроение как ветром сдуло. Он даже перестал обнимать Эмили за талию. А рядом со мной на перила балкона спрыгнула чёрная белка.

От испуга я чуть не закричала. Вовремя успела зажать рот ладонью и тихо выдохнула через нос.

«Кыш, кыш!» — с грозным видом помахала я рукой, прогоняя бестию подальше, но только склонила голову набок и впиласьв меня своими красными глазёнками.

— Ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — прошипел подвыпивший Дамиан, и диванчик зашуршал, когда он попытался встать.

Из-за белки у меня сердце и так грозилось выскочить из груди, а тут ещё и душа уползла в пятки. Если он обернётся, то наверняка меня заметит… Не знаю, что тогда будет, но точно что-то будет! Я же, пусть невольно, но всё-таки подслушиваю и подсматриваю. К счастью, Эмили поймала Дамиана за руку и усадила обратно на диван, а его ладонь поместила обратно себе на талию. Я же, выдохнула, но снова напряглась, когда рядом со мной на перила спрыгнула вторая белка и тоже на меня уставилась. Белладонна… Зная их нрав, только их мне ещё не хватало!

Решив, что на этом достаточно неуместного любопытства пока белки меня не выдали, я сделала шаг назад и… С ужасом поняла, что ещё четыре чёрных красноглазых бестии отрезали мне путь к отступлению. Ой не к добру!

— Ну, не злись, Дами, — обиженно проворковала Эми внизу. — Сам посуди: огонь получает каждый седьмой, а две стихии могут призвать лишь единицы. Да ещё сочетание ветра и воды! А насколько я знаю, за последние сто лет в мире только один маг смог обуздать силу льда. Да, Лили?

— Не совсем так, Эми, — откликнулась пухленькая ведьма, и бутылка в её руке булькнула, когда она прямо из неё отпила. — Один за последние сто двадцать лет! И то директор Академии Багрового Ветра.

— Вот видишь, Дами, — пожурила его блондинка. — И ты тоже станешь…

Она склонилась ближе к его уху, а я невольно прислушалась:

— Кем-то особенным. Ты же постараешься, ради меня? — закончила она громче и улыбнулась, когда Дамиан к ней повернулся.

Его пальцы принялись поглаживать её талию, а их лица были так близко, что мои щёки потеплели от смущения. Слава Белладонне в этот миг раздался звон, извещающий о конце урока. Он пробудил Гибривиус, и тот взмахнул ветками, точно пробудился от долгого сна, и спугнул белок, которых вокруг меня уже собралось десять штук. Я присела и закрылась руками, когда они бросились врассыпную, но пара бестий всё-таки умудрилась попрыгать у меня по голове.

— Похоже, нам пора перебраться в более уединённое место, — донёсся до меня тяжёлый вздох рыжей ведьмочки, чей голос ещё ни разу не звучал.

— И то верно, — согласилась полненькая, и диванчик тихо скрипнул, когда она поднялась. — Я даже знаю, где нас никто не найдёт…

Всё. Вот теперь мне точно пора! Из коридора позади уже начинали слышаться голоса и шаги учеников. Однако даже с ними я боялась, что меня услышат, поэтому, продолжая прятаться за перилами, постаралась бежать тихо, но быстро.

Глава 33

«Фух! Это мне повезло остаться незамеченной. Меня и так не сказать чтобы уважают на факультете, а если ещё узнают, что подглядывала за Дамианом…» — я остановилась, перестала беспокойно бродить по комнате. Наверняка всем ребятам будет глубоко плевать на этот факт, что не сказать о Дамиане. Вот бы кто точно стал надо мной издеваться, а заодно шантажировать, чтобы я выдала нашу с деканом тайну. Да и Силика бы точно посмеялась. Но хорошо, что хорошо кончается. Благодаря звонку с занятий, я смогла незаметно улизнуть, и даже белки меня не выдали.

Сначала у меня была мысль рассказать декану, что я видела Дамиана, может быть он бы его вразумил, а мне простил мою сегодняшнюю выходку с котлом. Но этот поступок был бы настолько подлым… Да и не мои заботы — вразумлять Дамиана. Тем более, когда на кону моя инициация. Или как назвал её декан — мой последний шанс.

Тяжело вздохнув, я опустилась на кровать и оглядела пустую комнату. Несс нет, она вернётся только завтра. Коти тоже нет. Этот проныра опять куда-то улизнул неведомым мне способом. Мэй, Лекс, Ник и Хост на занятиях, а больше и поговорить-то не с кем. Одиноко.

Раньше я как-то не замечала это чувство — пустоты. Рядом всегда находились Лив и Котя, а сейчас я была совсем одна. Что ж… Ещё раз вздохнув я решила хоть как-то занять время до вечера и посмотрела на террариум с огнецветом, который всё так же стоял на столе под куском материи. И раз уже который день у меня не получалось придумать весомой причины, стоило заняться чем-то другим, например, своим будущим патентом, на который я возлагала большие надежды.

Не сказать чтобы я с ним добилась какого-либо прогресса, кроме того, что практически всё дно моего шкафа было заставлено бутылочками с «соком» огнестраста, который уже разросся до пяти цветков. И теперь они выпускали гораздо больше розового тумана, без конца оседающего конденсатом на стеклянные стены и стекающего в специальный желоб на его дне, откуда я его сливала. Как же хорошо, что пары цветка не действовали на женщин, а то каждый раз, как мне приходилось открывать крышку террариума, я бы испытывала такой стресс, какой декану не снился… Если, конечно, так можно назвать состояние безудержного возбуждения.

Иногда мне начинало казаться, что ничего другого от этого злополучного сока добиться не получится, но упрямство заставляло меня продолжать изучение. Я даже пробовала использовать его как сок стоастоцвета, из которого делали духи и прочие лекарственные афродизиаки, но он попросту ни с чем не взаимодействовал. Даже когда давала сок мышам в жидком виде, они выпивали его как водичку, после чего следовало… ничего. Вот же загадочный цветок мне достался.

Подняв все свои записи, я проверяла их снова и снова, попутно добавляя новые заметки, которые помогли бы мне продвинуться в своих экспериментах. Даже пропустила обед, увлёкшись изучением одной из книг Октавии, где рассказывалось о самых невероятных взаимодействиях трав и веществ. Так, например, сок чёрного побегонника, белоглазницы и громовика смешивались, лишь когда в них ударяла молния. Но где мне найти молнию в Академии?

В который раз вздохнув, я отложила наполовину проштудированную книгу, потёрла пальцами уставшие глаза и выглянула в окно, где уже расцвёл закат. Пора бы собираться на ужин, а то оставаться голодной во второй раз мне совсем не хотелось. Оставив лежать на столе все свои исследования — Несс всё равно не было — я привела себя в порядок и как только раздался звон, извещающей о начала ужина, отправилась в Большой зал, где встретила Лекса, Хоста и замученного Ника.

— Сегодня декан просто зверь, — посетовал Ник, с жадностью уплетая ужин. — Гонял нас так, словно душу вытрясти хотел! И что на него нашло…

Как выяснилось, не только курсу Ника досталось от Флэмвеля по самое не хочу, но и другим, у кого третьей и четвёртой парой била физическая подготовка, тоже не поздоровилось. Осунувшиеся и усталые лица виднелись то тут, то там, а я так и не решилась рассказать ребятам о причинах зверств Флэмвеля и с тяжестью на душе предвкушала скорую с ним встречу в Зале Стихий.

Пусть я не спешила уходить — в душу постепенно закрадывался страх очередной неудачи — но время ужина будто специально стремительно подходило к концу. Вскоре преподаватели, все, кроме декана, который почему-то никогда не трапезничал с остальными в Большом зале, начали подниматься и уходить. Ученики тоже стекались в двустворчатые двери выхода, а потом, к большой досаде Ника, начали исчезать тарелки.

Собрав всю волю в кулак, я поднялась из-за стола и, попрощавшись с ребятами, отправилась в подземелье Академии.

«Помогите мне… Мама, папа, бабушка…» — уже перед дверьми Зала Стихий стиснула я кулон, который всё-таки решила с собой прихватить. Все предыдущие попытки я его игнорировала, затаив обиду после первой инициации, но после подумала: какая разница, если даже без него у меня ничего не получается? С ним хотя бы появлялось ощущение, что я не одна, а рядом со мной все мои родные.

— Заходите, Флоренс.

Я вздрогнула, когда совсем рядом раздался голос декана. Будучи в своих мыслях, даже не заметила, как он пришёл. Зато заметила другое — мою шляпку, которую он держал в опущенной руке. В наказание за то, что я так и не прошла инициацию, он до сих пор мне её не вернул, пообещав, что сделает это, когда я получу стихию. Мол, дополнительный стимул. И каждый раз приносил с собой, будто подразнивая.

— Побыстрее, — добавил он, приоткрыв для меня дверь, будто боялся, что нас кто-нибудь заметит.

Под его стальным взором я быстро прошмыгнула в Зал Стихий, где царила абсолютная тишина, в воздухе витал аромат силы, а аура давила так, будто над головой сгустились плотные тучи и вот-вот должна была ударить молния.

Стоило двери за нашими спинами закрыться, как в зале зажглись фонари, пролив свет на каменные статуи. В который раз за день я вздохнула.

— Приступайте, — скомандовал декан, встав возле стены.

Под давлением пустоты и сил стихий даже он старался говорить гораздо тише, чем обычно. А я мигом почувствовала, будто попала в какую-то кошмарную временную петлю. Послушно шагнув вперёд, я вскинула ладонь, сильнее стиснула кулон и хрипло произнесла:

— Огонь…

В полной тишине моё сердце колотилось так сильно, что казалось, даже Флэмвель слышит его стук.

— Воздух…

Продолжала я звать стихии.

— Свет… Земля… Вода…

И…

— Тьма.

Моё сердце даже не дрогнуло, когда я так и не дозвалась ни до одной из стихий, потому что проходила через это уже много раз.

— Ещё раз, Флоренс, — потребовал декан, и я позвала ещё раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Еще раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Флоренс! Ещё раз!

Вновь и вновь я звала, даже когда декан не требовал, повторяла круг из стихий, точно заклинание, но так ничего и не происходило.

— Флоренс! — в конце концов не выдержал декан и рявкнул.

Так углубившись в свои мысли, из-за которых отчасти бездумно уже продолжала звать стихии, потеряв всякую надежду, я вздрогнула и обернулась.

— Сосредоточься, — процедил он. Его глаза опасно сверкнули и он зловеще добавил: — Мы не уйдём отсюда, пока ты не призовёшь стихию.

Судя потому, что он опять нарушил субординацию, его терпение давало трещину. А следом и моё тоже опасно «хрустнуло». Но я нашла в себе силы, отвернулась и продолжила звать. Так прошёл… час? Может и больше. Ноги устали, вытянутая рука потяжелела, а я уже почти скороговоркой начинала звать:

— Огонь-возду-земля-вода-тьма, огонь-воздух-земля…

— Флоренс!

Я опять резко обернулась, радуясь возможности пошевелиться и опустить дрожащую от напряжения руку, и встретилась со злым взглядом декана, чьи желваки от злости зашевелились.

— Нет, вы точно надо мной издеваетесь.

— Я издеваюсь? — мои руки затряслись от негодования.

Казалось, ещё чуть-чуть, и я взорвусь.

— Флоренс-Флоренс, Флоренс-Флоренс, — передразнила я декана, после чего всплеснула руками. — Да поймите уже наконец! — всплеснула я руками и не выдержала, наконец-то произнеся вслух истину, которая так меня пугала. — Нет у меня стихии. Нет!

И отвернулась, чтобы проглотить подступающие слёзы.

— Такого не бывает, — твёрдо заявил декан. — Кристалл вас признал, а это значит…

— Ничего это не значит. Кристалл просто ошибся.

— Кристалл никогда не ошибается. Знаете почему? — тихо поинтересовался декан, которому не требовался мой ответ — он сразу же продолжил говорить: — Потому что он плод всех этих стихий. В нём заключена сила каждого элемента, которая приходит в движение, когда чувствует пустой сосуд, незанятый не одним очагом. И чем выше потенциал будущего заклинателя стихий, тем сильнее кристалл реагирует, окрашиваясь в белый, голубой, синий, зелёный, жёлтый…

Он немного помолчал.

— Или красный цвет, — немного зловеще закончил своё объяснение декан. — Магия, Флоренс, она как дождевая вода. Если на земле будет пустой сосуд — она обязательно его наполнит.

— Может я сосуд с крышечкой, — тихо прошипела я, думая, что декан меня не услышит, но в полной тишине зала он услышал и громко рявкнул:

— Флоренс! — и за три шага преодолел между нами расстояние.

Я даже подпрыгнула, когда его голос отразился от стен. Магия внутри зала заволновалась, сгустилась, а огненный кристалл первой статуи заискрился. Декан угрюмо на него посмотрел, после чего вновь переключился на меня и зашептал:

— Я в жизни не поверю, что у вас нет стихии. Это против природы, это против правил мироздания, такого не-бы-ва-ет, — произнёс он по слогам и смерил меня таким взглядом, которым впору куриные ножки замораживать, чтобы не испортились ещё тысячу лет. — Не знаю, что именно, но вы явно что-то задумали. Что-то очень нехорошее…

Он внимательно изучил моё лицо, будто выискивал в нём нужные ему ответы.

— Однажды вы поставили меня в невыгодное положение, но во второй раз я не позволю вам подорвать мою репутацию.

Это было последней каплей.

— Подорвать вашу репутацию? — взлетели мои брови, и тут я решила больше не сдерживаться и высказать ему всё, что накопилось за эти долгие месяцы. — Да мне ваша репутация… настолько же интересна, как прошлогодний снег! А если уж мы о ней заговорили: так это вы и только вы распускали руки и чуть не лишили меня чести на глазах у ваших подчинённых! И это не вам говорить мне о подорванной репутации!

— Не несите чушь, Флоренс, — грозно раздул ноздри декан. — Вы прекрасно знаете, что я был вами околдован. Точнее, вашим цветком, — поправился он и выругался, когда понял, что его последняя фраза прозвучала куда более двусмысленной, чем первая.

Некоторые женщины (да и не только они), особенно в высшем обществе, где части тела не всегда принято называть своими именами, употребляли слово «цветок» в ином обозначении. Более интимном. Поэтому сказанное деканом в контексте нашей беседы прозвучало вдвойне комичным, а уж что было дальше…

— Так это вы потребовали его показать! Кто ж знал, что он на вас так подействует.

— А как ещё он должен был на меня подействовать? И не говорите, что не знали!

Дабы больше не побеспокоить стихии, мы орали друг на друга шёпотом: он — сверху вниз, я — снизу вверх. Надо же, до сегодняшнего дня я даже не подозревала, что так можно — орать шёпотом. Но у нас очень даже неплохо получалось.

— Конечно, не знала! И никто не знал. Это новый вид! Неизученный, поэтому я и прятала его, а вы чуть не уничтожили мой будущий патент!

Лицо декана побледнело, и он невольно от меня отшатнулся:

— Флоренс, — выдохнул Флэмвель, — только не говори, что ты принесла его в Академию?

Декана так шокировало осознание того, что причина всех его бедствий находится в Академии, что он опять невольно перешёл на «ты». А я упрямо надула губы и, сложив на груди руки, отвернулась.

— Фло-о-оренс! — простонал декан, стиснув пальцами переносицу, и окинул меня таким взглядом, будто я держала этот цветок в кармане. — Поверить не могу… Вы меня убиваете! Где он?

— В надёжном месте, — уклончиво ответила я. — Я же не сумасшедшая, носить его с собой.

— Рад это слышать, — процедил декан и немного успокоился, после чего гневно выдал: — И чтобы я близко его не видел! Иначе…

— Иначе что? — вскинула я бровь. — Отчислите меня?

Вопреки моим ожиданиям, декан не разозлился на мою провокацию, а усмехнулся:

— Флоренс… — поцокал он языком и опять улыбнулся. — Вы уже догадались, что я не могу вас отчислить, как, собственно, кого-либо ещё с экспериментального курса. Однако так будет не всегда, и когда-нибудь я освобожусь от всех условностей. Вы же это понимаете?

К сожалению, да, я прекрасно это понимала, однако сохранила на лице упрямое выражение, которое быстро сменилось изумлением, стоило декану произнести следующие слова:

— Поэтому я предлагаю вам сделку.

— Сделку? — удивилась я.

— Да, сделку.

Он обошёл меня полукругом, покачивая моей шляпкой, а я не спускала с него пристального взгляда.

— Вы хорошенько постараетесь и получите стихию, а в будущем, если успешно закончите Академию, я помогу вам вступить в любой боевой отряд на ваш выбор.

— Даже в отряд Мечей? — тут же выпалила я, а декан перестал расхаживать и резко остановился.

— Что? — тихо переспросил он и при виде моего горящего взгляда его лицо вытянулось.

Откашлявшись, декан немного помолчал, явно взвешивая что страшнее: его провал с экспериментальным курсом или моё присутствие среди мечей. После чего сквозь зубы произнёс:

— Даже в отряд Мечей. Но при условии, если вы сегодня получите стихию.

При упоминании главного условия я тут же помрачнела и оглянулась на мрачные статуи. С одной стороны, мне хотелось выпалить: «Да, согласна!», — ведь такой шанс выпадал один на миллион, если не еще реже. Но с другой… Стихии отчаянно отказывались меня принимать.

Чувствуя спиной взгляд декана, я сглотнула, стиснула бабушкин кулон и подняла ладонь. Может… Может, в этот раз получится? Буду думать об отряде Мечей, как сильно туда хочу, и у меня получится.

— Огонь.

Ничего.

— Воздух.

Ничего…

— Свет… Земля… Вода…

И.

— Тьма.

Моя рука вытянутая рука затряслась:

— Да твою же белладонну! — выругалась я, осознавая, что мой бесплатный билет в отряд Мечей медленно тает на глазах.

И судя по тому, как прерывисто втянул носом воздух декан, он тоже не сильно обрадовался моему очередному провалу.

— Набиваешь себе цену, Флоренс? Одного моего предложения тебе было мало? — сделал он странный вывод, чем меня опять разозлил.

Да за кого он меня принимает?

— А то что у меня действительно не получается, этой мысли вы не допускаете? — процедила я, так и не обернувшись к нему. — И определитесь, наконец, вы со мной на «вы» или «ты»? А то раздражает…

— Я допускаю разные мысли, — проигнорировал мой последний вопрос Флэмвель. — Даже самые невероятные

— Тогда объясните, почему ни одна стихия не откликается на мой зов? Я пытаюсь, я стараюсь…

— Плохо стараетесь, — выдал он потрясающее умозаключение.

— Раз так! — я гневно сверкнула на него глазами. — Тогда помогите мне постараться лучше. Объясните, что я делаю не так, а не орите на меня и не обвиняйте во всех грехах мира! Я же делаю всё так, как вы сказали.

Я начала загибать пальцы и перечислять:

— Перебрала все причины, почему хотела попасть в академию, раскрывала душу и… и прочее, но у меня не получается. Не получается!

— Флоре-е-енс, — устало произнёс декан и остановился за моей спиной. — Я бы тебе помог, но…

— И вот мы опять на «ты», — процедила я, чувствуя, как внутри меня всё плескается от негодования и обиды.

— От меня здесь ничего не зависит, — проигнорировал мою реплику декан. — Всё исключительно в ваших руках.

— И вот мы опять на «вы»…

— Флоренс! — не выдержал и рявкнул декан, и я уже ждала новую тираду, но вдруг моей головы коснулась шляпка, от которой пахло… мылом с ароматом хвои.

Моя злость даже на миг испарилась от неожиданности. Декан ее постирал?

— Лаветта, — продолжил он более мягким тоном. — Лав… Лала…

Ого! Даже припомнил, как меня зовёт сестра.

— Да, Реджи? — всё-таки не удержалась я и откликнулась сладким голосом.

Тот за моей спиной хмыкнул, но ругать за вольность не стал, и вместо этого продолжил таким же спокойным тоном:

— На самом деле есть ещё один способ, как обрести стихию, и твоя подруга Мальвин тому прекрасное подтверждение. К нему редко прибегают, потому что он считается самым недейственным.

Я навострила уши.

— Стихии привлекают не только характерные особенности призывающего, но и сильные амбиции, желания, одержимости. Именно так Дамиан получил вторую стихию, даже не призывая её по имени, а Мальвин — свою, когда она отказывалась её принимать. Это как в поговорке…

Он так близко ко мне склонился, что я почувствовала его дыхание возле своего уха. По телу пробежали мурашки.

— Если очень сильно чего-то захотеть, то это что-то можно получить. Поэтому захотите, Флоренс… Потеряйте голову от своего желания и захотите стихию так сильно, как ещё никогда в жизни ничего не хотели.

Договорив, он мягко, почти беззвучно отступил, и его тепло за спиной сменилось прохладой. С круглыми глазами я продолжала смотреть на статуи и думать. Не знаю почему, но слова Флэмвеля задели меня за живое и открыли простую истину: а я когда-нибудь желала чего-то настолько сильно, что была готова потерять голову? Если бы я не поступила в Академию, то само собой расстроилась бы, но потом смирилась и продолжила Лив помогать с магазинчиком. Моя жажда узнать, что же случилось с родителями отчасти граничила со страхом, что я узнаю нечто такое… Что разобьёт моё сердце. Тогда какое оно… Моё истинное желание?

Сражаясь с вихрем из мыслей и чувствуя, что приближаюсь к некоему озарению, я нашла бабушкин кулон и вдруг… Поняла. Поняла, что именно я так сильно желаю. Сжав ещё его напоследок, я подняла обе руки и, обратив своё сознание ко всем стихиям сразу, подумала:

«Я больше не хочу никого терять. Какой бы эта стихия ни была, пусть она поможет мне больше никого не потерять».

И только эта мысль вырвалась из моего подсознания, как раздался громкий треск.

— Лаветта! — громко воскликнул декан и мгновенно закрыл меня собой.

Глава 34

Когда Зал Стихий сотряс небывалый грохот, руки декана сомкнулись, заключив меня в крепкие объятия и даруя надёжную защиту. Казалось, будто все истоки разом вышли из-под контроля, случился взрыв и в нас полетели камни. Несколько угодило декану в спину, отчего тот яростно зарычал, а я зажмурилась, вцепившись в его рубаху, и закашлялась от пыли, которая распространилась повсюду, забивалась в нос, скрипела на зубах и присыпала толстым слоем мою отлетевшую к стене шляпку, которую декан только-только вернул, а ещё предварительно почистил. И я бы расстроилась, если не была бы так напугана.

Скоро всё так же внезапно стихло, как и началось. Камни перестали лететь, остался только шорох оседающей на пол пыли, а декан пошевелился, медленно отстранился и тихо спросил:

— Ты как?

Но я не могла выдавить ни слова, только продолжала за него цепляться и точно заколдованная смотрела, как по его лицу от виска к подбородку стекает капелька крови. Убедившись, что я невредима, а лишь до крайности шокирована, декан обернулся и перестал загораживать то, что пряталось за его спиной.

Клубы пыли все ещё витали в воздухе и медленно оседали у ног статуй, точно туман, но был уже не такими густыми, поэтому сквозь мглу мы смогли разглядеть ещё одну статую, которая теперь стояла точно посередине между шестью статуями стихий, будто здесь всегда было её место.

В стене за ней виднелась огромная дыра, откуда веяло прохладой и выглядывали узлы корней дерева. И в отличие от остальных статуй, эта была не безликим стражем, а девой без головы. Вместо обычного кристалла, она держала в руках кристалл, напоминающий песочные часы, и её ладони плотно закрывали их сверху и снизу, чтобы не просочилась ни одна «песчинка», похожая на светящуюся янтарным светом искру.

Вдруг руки безголовой статуи с каменным хрустом пошевелились и рывком перевернули песочные часы, отчего я вздрогнула и испугалась, что её конечности сейчас отвалятся, а янтарные «песчинки» принялись пересыпаться из одной половинки часов в другую, точно отсчитывали мгновение нашей жизни. Декан предусмотрительно потеснил меня к стене и поражено выдохнул:

— Это…

Договорить он не успел — за дверью послышались торопливые шаги, а декан вдруг прижал меня к стене и быстро коснулся пальцем моего лба. От точки его прикосновения по телу мгновенно потекли ручейки студёной воды, отчего я чуть не задрожала и удивлённо уставилась на Флэмвеля.

— Не двигайся, — шепнул он и быстро отступил, остановившись в центре комнаты

И только прохлада окутала всё моё тело, как дверь в Зал Стихий распахнулась, и на пороге появился взволнованный директор. Увидев седьмую статую, в которой все ещё пересыпались песчинки, он онемел, а на его лице отразились смешанные эмоции, в числе которых я успела угадать: смятение, страх, неверие и крайнее изумление.

— Это… Это! — начал он заикаться и подбежал к статуе, но коснуться её так и не смог, его рука просто прошла насквозь, будто камня, из которого она была сделана, не существовало.

Статуя зашлась янтарной рябью, а ещё одна песчинка устремилась вниз.

«Ну, всё, мне кранты, — подумала я, наблюдая, как отведённое статуей время стремительно утекает. Наверху уже почти не осталось песчинок. — Кажется, я всё сломала…»

— Профессор Реджес! — с придыханием произнёс директор и метнулся к декану. — Что тут случилось? Как…

Он указал на статую, вновь с восхищением на неё посмотрев.

— Невероятно, она существует… — выдохнул он, после чего громко произнес: — Кто?! Кто ее призвал?

Только сейчас он сообразил оглядеться. Однако его взгляд скользнул мимо меня, будто я не стояла, прижимаясь к стене, прямо возле выхода из Зала Стихий. А я мысленно порадовалась, что декан додумался спрятать меня какой-то странной магией, и отчаянно старалась не двигаться.

— Профессор Грей… Рамэрус, — окликнул директора Флэмвель и тот словно бы очухался от долгого сна.

Он перестал оглядываться и ринулся к Флэмвелю, отчего тот невольно отступил. Но директор всё равно сумел приблизиться и схватил его за плечи:

— Эта статуя, профессор Реджес, — прошептал он с одержимым блеском в глазах, — необычайная ценность! Нужно срочно найти того, кто ее призвал!

От его тона и взгляда, который казался отчасти безумным, декан нахмурился, а у меня мурашки поползли по спине. Сглотнув, я опять перевела взор на песочные часы, где упала последняя песчинка. Как только она коснулась других песчинок, все они зажглись мягким янтарным светом. Мои глаза расширились, и я метнула взор на Флэмвеля, у которого на лице тоже отразилось смятение. А вот директор этого не видел, он стоял к статуе спиной, в ожидании, когда же Флэмвель поведает ему о том, кто же призвал эту статую, а излучаемый ей свет не отражался ни от одной стены. Впрочем, тени от статуи тоже не было, как я заметила. Она будто бы существовала в каком-то другом мире.

— Я должен знать, кто её призвал! Расскажите всё, что здесь произошло! — продолжал директор, пока песчинки стремительно склеивались, образуя янтарную звезду.

Я затаила дыхание, наблюдая за ними, а когда звезда покинула кристалл в форме песочных часов и полетела в мою сторону, почувствовала, как по лбу скатилась холодная капелька пота.

— А… Эм… Профессор Рамерус, — выдавил из себя улыбку Флэмвель и постарался не смотреть на то, как янтарная звезда приближается к месту, где стояла я.

Он даже сделал шагну в сторону, чтобы отвернуть Директора, когда звезда почти поравнялась с его плечом.

— Понимаете… Тут такое дело. Когда я сюда вошёл, здесь уже никого не было.

Ещё один шаг.

— Я как раз шёл к вам, чтобы обсудить список стихий учеников, как заметил, что дверь в Зал Стихий открыта.

Вскоре звезда непонятной стихии ко мне приблизилась. Не смея пошевелить и от неё убежать, я зажмурилась и вдруг почувствовала, как от макушки и до самых кончиков пальцев ног разлилось мягкое тепло. И… Всё. Больше ничего. Я удивлённо распахнула глаза, припоминая, как остальные ученики содрогались, стоило стихиям их коснуться, и краем глаза заметила тень, стоявшую за приоткрытой дверью.

Там стояла светловолосая девушка и круглыми глазами смотрела прямо на меня, отчего внутри всё похолодело. Неужели увидела?

— А когда вошёл, чтобы проверить, всё ли здесь хорошо, — тем временем продолжал декан. — Раздался взрыв и…

Он осёкся, после чего удивлённо произнёс:

— Кристалл опустел!

— Что? — отчаянно воскликнул директор и оглянулся на статую девы, в руках которой кристалл больше не светился. — Кто-о-о? — буквально взревел он. — Кто посмел? Кто?

Он вновь ринулся к статуе и потянулся к кристаллу, точно глазам не поверил. На этот раз его ладонь спокойно на него легла, а я посмотрела вниз, где на полу появилась длинная тень статуи. Директор резко втянул воздух и развернулся, отчего чёрная мантия грозно взметнулась, а его глаза, казалось, словно покраснели.

— Профессор Реджес! — рявкнул он. — Вы должны были видеть, куда она полетела!

— Нет, профессор Рамэрус, — растерянно заметил тот. — Я разговаривал с вами, поэтому не увидел…

Но, похоже, директор не особо его слышал. Он закружился, приговаривая:

— Здесь кто-то есть… Здесь, кроме нас, точно кто-то есть!

Моё сердце несколько раз пропустило удар, когда обезумевший директор несколько раз посмотрел в то место, где была я, после чего его взор упал туда, где недалеко от меня лежала моя припорошенная добрым слоем пыли шляпка. Директор мигом к ней метнулся.

— Э-э-э, директор, — тут же подался за шляпкой декан и выхватил её первым. — Она моя.

Лицо директора вытянулось.

— Ваша шляпка? — уставился он на декана, как на полоумного, и криво улыбнулся. — Вы носите… шляпки?

Я почувствовала, как скатилась ещё одна капелька пота. Директор был так близко… Даже дышать страшно. А декан растерянно моргнул, после чего рассмеялся:

— Нет, конечно, нет… Я конфисковал её у своей ученицы. Понимаете, я люблю видеть глаза подчиненных… Учеников, — быстро поправился он. — А ведьмы любят за ними прятаться. Поэтому забрал ее на уроке. И обронил, когда случился взрыв.

Директор с недоверием сощурился и явно хотел сказать что-то ещё, но тут Академию вдруг тряхнуло, отчего с потолка посыпалась пыль. Внутри меня тоже все задрожало, декан нахмурился. а глаза директора на миг расширились. В тот же миг из-за приоткрытой двери послышались торопливые шаги — девушка, которая всё это время подслушивала начала убегать.

— Опечатайте дверь, Реджес! — с бледным лицом произнёс директор и устремился к выходу. — Никто не должен узнать о статуе. Даже другие преподаватели, — грозно сверкнул он взглядом уже на выходе. — После ко мне в кабинет!

Он выпорхнул точно огромная летучая мышь, а я наконец-то выдохнула, слушая, как отдаляются его шаги.

Декан быстро выглянул за дверь и, уверившись, что снаружи никого нет, схватил меня за плечи и вытянул из Зала Стихий.

— Флоренс, быстро! — скомандовал он. — У вас около минуты, прежде чем моё заклинание рассеется. Вы должны успеть покинуть подземелье.

— Моя шляпка… — сбивчиво выдохнула я, но прежде чем успела договорить о том, что директор мог её узнать и не поверить, будто Флэмвель сам её обронил, декан перебил:

— Потом… Сейчас бегите. Если же кто-то появится на пути — сразу остановитесь, так вы снова станете невидимой.

Я кивнула и развернулась, чтобы убежать, как вдруг Флэмвель поймал меня за руку и быстро произнёс:

— Утром ко мне в кабинет.

На этот раз он позволил мне уйти и принялся запечатывать дверь Зала Стихий, как и приказал ему директор. Я же побежала так быстро, как никогда в жизни.

«Почему Академию трясет? И… и что это за магия?» — посмотрела на свои руки, которые были… Хм… скорее прозрачными, чем нет. Пока я двигалась, моя прозрачность искажалась и шла рябью, точно течение чистого ручейка. Однако стоило мне на миг остановиться, как заклинание стабилизировалось и я мгновенно слилась с окружением.

«Это точно не магия огня!»

Каким бы это заклинание ни было, я порадовалась, что декан его знает, и помолилась, чтобы оно раньше времени не рассеялось и мне на пути никто не попался. Однако уже у выхода, когда я увидела льющийся свет из холла, в дверном проёме появилась тень, а точнее, Церара с подносом в руках, на котором стояла еда. Я тут же прижалась к стене и замерла, чтобы снова стать невидимой.

Сердце безумно колотилось, лёгкие жгло от недостатка воздуха — я зажала ладонями рот, чтобы громко не дышать. А Церара не спешила. Она медленно спускалась, напевая какую-то песенку, и когда поравнялась со мной, на миг замерла. Её затуманенный взгляд обратился ко мне, на миг брови Церары нахмурились, но потом она пожала плечами и продолжила свой путь. А я дождалась, когда Церара отойдёт немного дальше, после чего начала красться по лестнице. И уже на самом её верху, когда шагов Церары больше не было слышно, вновь бросилась бежать. Быстрее. К себе в комнату!

Глава 35

— Нет-нет-нет… — ходила я по комнате под чутким надзором вернувшегося Коти.

При виде того, что, кроме нас, никого больше в комнате нет, он принял сразу несколько цветов: одно его ухо было синим, второе зелёным, морда жёлтая, пузико белое, одна лапа чёрная, вторая — розовая, третья — голубая, а четвертая — красная, хвост весь в полосках, да и усы у него были разноцветными — точно кот на радостях искупался в радуге. Его глаза блестели радужным переливом в полумраке, и непрерывно за мной следили.

— Всё это происходит не со мной. Не со мной! — тем временем чуть ли не выла я, совсем не понимая, что умудрилась натворить.

Я же просто хотела выучиться в самой лучшей Академии, чтобы потом присоединиться к Мечам, Теням… Да без разницы к кому! Чтобы выяснить, что же произошло с моими родителями. И только. А как всё узнаю и служить в рядах боевых магов мне надоест — вернуться к Лив в магазинчик. Мне нужен был шанс и престиж, чтобы наш магазинчик стал популярнее, а ещё патент! А не вот это всё…

«И что это за стихия такая?» — подумала я, в который раз пытаясь призвать хоть какой-то признак того, что она во мне есть. Ну, как Несс призывала язычки пламени на ладони… Но моя стихия никак не реагировала. «Пустышка какая-то!» — гневно подумала, тряхнула руками и плюхнулась на кровать.

Как только я выбежала из подземелья, то мне тут же попалось несколько взволнованных преподавателей, которые зачем-то заспешили на улицу. Зачем — я не стала выяснять и просто спряталась под лестницей, пока они меня не заметили. А как они исчезли, я тут же бросилась в сторону Гибривиуса, где заклинание декана и потеряло свою силу. Благо в это время те немногочисленные ребята, кто ещё не успел вернуться в свою комнату для сна, смотрели на потолок и о чем-то тихо переговаривались. Поэтому никто на меня внимания не обратил, а я, не желая привлекать к себе хоть малейшего внимания, сломя голову бросилась прочь.

После я ещё немного времени постояла возле двери в свой жилой корпус, а как только немного успокоилась, открыла дверь и… стала свидетелем занимательной картины. В который раз за день.

Уже войдя в башню, я увидела Силику и Дамиана, которые о чём-то жарко спорили. И пусть у меня не было никакого желания задерживаться и их подслушивать, но неловкость всей ситуации заставила меня задержаться.

— Так больше не может продолжаться. Ты переходишь все границы! — яростно махнула рукой Силика, на что Дамиан холодно усмехнулся:

— Границы, Силика? Хочешь попробовать меня ограничить?

Она ничего не ответила, только стиснула кулаки, а я порадовалась, что они так сильно поглощены своими разборками, что меня не заметили. И пока я размышляла: стоит ли мне по-тихому вернуться в коридор или прокрасться до лестницы и прошмыгнуть в свою комнату, Дамиан продолжил:

— Запомни, Силика: сколько и что будет продолжаться — решать мне, а не тебе, — жёстко произнёс Дамиана. — И тебе лучше не мешать.

— Дамиан! — воскликнула она, когда он развернулся, и тут же осеклась, тоже заметив меня.

Мне как никогда захотелось провалиться сквозь землю. Чувствуя, как затылок похолодел, я встретилась взглядом с Дамианом, который на миг, казалось, озадачился, когда меня увидел, но потом в его тёмном взгляде промелькнул странный огонёк и он уверенно направился ко мне.

— Давно не виделись, Лаветта, — шепнул он, когда оказался рядом со мной. — Может, прогуляемся? Обещаю, скучно не будет.

Я внутренне задрожала от его чарующего голоса и аромата, который мгновенно меня мгновенно окружил. Его не портил даже лёгкий душок алкоголя, который Дамиан пил ещё днём.

— Как-нибудь в другой раз, — произнесла я вмиг пересохшими губами, на что Дамиан обворожительно улыбнулся и склонился ближе, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне.

— Тогда я непременно попытаю судьбу в другой… раз, — многозначительно промурлыкал он и шагнул к двери.

Мы с Силикой остались одни.

— Ну, что? Довольна? — после недолгого гробового молчания вдруг прорычала она и гневно махнула рукой.

Я не совсем понимала, чем могла быть так довольна от её ссоры с Дамианом, зато прекрасно осознавала, что она просто искала на ком сорвать свою злость. Быть чьим-то громоотводом мне совсем не хотелось, поэтому, полностью игнорируя Силику, я продолжила свой путь до лестницы. Всё это время, пыша от гнева, она провожала меня убийственно холодным взглядом. А уже когда я подняла ногу на первую ступеньку, она произнесла:

— Отброс.

За то время, которое я провела в Академии, я узнала, что «второсортка» и «отброс» одни из самых любимых ругательств отпрысков знатных семей. Второсортка — это ведьма или половиныш, и я подходила под оба этих критерия, как ни крути. Так как ведьмы в плане магии сильно ограничены, им по силам разучить заклинания поддержки, целительства или созидания исключительно близким к природе, но никак не атакующую магии, разрушения, а тем более уничтожения. Именно поэтому знать считает ведьм второсортными. Ведь среди власть имущих зачастую работали правила джунглей — кто сильнее, во всех смыслах, тот и прав. А ведьмы — это просто ведьмы. Всё равно что жук листоед на картошке — страшен, только когда его много. Хотя среди ведьм попадались и довольно могущественные, например, Чарлин и Октавия. Пусть ни у кого из них не было ни одной атакующей магии, однако слабыми их сложно было назвать. Они одни из немногих, кто всё-таки смог получить в своё распоряжение не стихию света или тьмы, а земли и воды, да ещё развили ее до небывалых высот. Хотя… По поводу Октавии у меня были некоторые сомнения. Что-то в ней было странное, что никак не удавалось определить… Хм…

Что же касалось половинышей — их не любили, потому что в глазах чистокровных магов они выглядели как какие-то химеры — никогда не знаешь, какое сочетание получится. Единственная «комбинация», которая не заставляла их скрипеть зубами: маг и ведьма — всех остальных они принимали за какое-то извращение. А вот что касалось «отбросов»… Это было самое оскорбительное «клеймо» среди знати. Так именовали всех неугодных: любесов, слабейших магов и особенно пострелков. Но бывало, что отбросами обзывали и других магов, особенно в порыве гнева, когда нужно было максимально кого-нибудь унизить, и оскорблённая сторона зачастую вызывала обидчика на дуэль, чтобы защитить свою честь. На самом деле знать очень любила дуэли и цеплялась к любому поводу, чтобы продемонстрировать свою силу и утвердиться в своём мире джунглей. И вот сейчас, продолжив подниматься по лестнице в свою комнату, я затылком ощущала взгляд Силики и понимала, что её недавние зачатки уважения ко мне растаяли, точно снег в огне.

Раньше, она только раз назвала меня второсорткой — при нашей первой встрече, но потом, узнав, что я ведьма на боевом, поумерила свою агрессию. Однако сейчас… Звёзды сошлись так, что она решила опустить меня ещё ниже и назвала отбросом.

Я не добродушная и терпеливая Мэй. И не отношусь к знати. Однако будь у меня сила, я бы, несомненно, вызвала Силику на дуэль, чтобы смыть это оскорбление. Но всё что я могла — это стиснуть кулаки и под насмешливое хмыканье Силики продолжить подниматься по лестнице. А оказавшись в комнате — взвыть во весь голос, радуясь, что, кроме Коти, меня никто не слышит. Этот день был просто отвратительным. Даже не так… Отвратительным — с большой буквы.

Плюхнувшись на кровать, я принялась обдумывать всё, что произошло со мной за этот день. Даже появилась мысль: может, меня кто проклял? Даже разделась и внимательно себя осмотрела, поискав метку проклятия, потому что все заклинания влияющие на судьбу человека обязательно оставляли след на его теле. Но… Я была чиста, как холст. И настолько же бледная после всего пережитого.

Я продолжала размышлять и пытаться пробудить свою новую силу, даже когда село солнце, но всё было без толку. Я не понимала, что произошло между Дамианом и Силикой, но предполагала, что она пыталась заставить его начать ходить на занятия. Не понимала, что за стихию призвала, и почему так переполошился директор, а декан меня спрятал. И не понимала… Хм. Кажется, кое-что я всё-таки поняла.

Вскочив с постели, я ринулась к шкафу, откуда достала книгу с описанием заклинаний пятого и шестого витка магической спирали. Пролистала до нужной страницы и мои брови взметнулись вверх.

— Ага! — радостновоскликнула я. — Значит, мне не показалось!

Захлопнув книгу, я ухмыльнулась, после чего кинула её на стол, а сама легла в постель и, направив немного магии в парящий над столом светильник, похожий на солнце, стала с нетерпением дожидаться утра. Если завтра декан попытается хоть что-то от меня скрыть — я выдам его маленький секрет. И пусть я не надеялась уснуть, всё-таки уснула всё с той же коварной ухмылкой на губах. Приятно иметь в запасе какой-нибудь рычаг давления, особенно на декана.

Глава 36

— Лаветта…

Призрачный и до боли знакомый голос разнёсся по тёмным закоулкам моего сознания. Я бежала… бежала быстро, пребывая в ужасе, а следом за мной по пятам гнался огонь. Всё вокруг было объято пламенем и дымом. Куда ни посмотри — кругом черно от сажи, отчего я не понимала, где нахожусь.

Вдруг впереди появился просвет и… моя мама. Как всегда, спиной.

— Лаветта… — чуть взволнованный и кристально чистый по сравнению с гулом огня ее голос, отразился от стен и напрочь перекрыл все другие звуки. — Ты меня слышишь?

Чувствуя ярость и острую потребность её догнать, я ускорилась. Протянула руку…

— Лаветта!

Кончики пальцев коснулись её серого плаща. Я ощутила, как в груди расцвёл восторг, ведь это впервые, когда я смогла коснуться мамы. Миг! И я уже крепко держу в кулаке грубую ткань. Она оборачивается и… Всё охватывает огонь, а моё имя, которое она только-только начала произносить, исчезает в рёве пламени, криках и стонах людей. Эта какофония становилась всё громче и громче, громче и громче, вырывая мою душу и заставляя кричать в ответ, однако мой сдавленный стон не мог перекрыть ужасающего шума, и я продолжала сгорать в пламени.

«Нужно закричать, и я проснусь… нужно закричать и я…» — повторяла словно молитву, пытаясь расцепить, будто склеенные, губы. Среди огня тут и там начали виднеться тёмные силуэты. Они сражались, кричали, проклинали… Смеялись. Но я не слушала и отчаянно старалась закричать. И когда это вышло — всё резко смолкло, а я проснулась от собственного вопля и вся в поту.

— Это… Это…

Тяжёлое дыхание срывалось с моих губ, а в ногах сидел Котя и внимательно за мной наблюдал. Однако заметив, что я очнулась, он тихо мурлыкнул и подошёл ко мне. Его мокрый нос ткнулся мне в подбородок, а шершавый язык слизнул капельку пота, которая скатилась по щеке. Я же продолжала трястись и сжимать пальцами одеяло, как недавно сжимала плащ матери.

— Это… Не тот. Не тот сон… — выдохнула я. — Котя… Это не тот. Он другой… Он… Он ещё ужаснее.

Внутри меня всё содрогалось, а в голове пульсировал нестерпимый жар и растекался по всему телу. Чувствуя, что ещё чуть-чуть и сойду с ума, я постаралась подавить видения, которые вновь и вновь возникали в мыслях. Стараясь дышать ровно и спокойно, стиснула кулон бабушки и вскоре почувствовала, как жар начал отступать, а сердце успокаиваться. Однако сколько бы я ни пыталась уговаривать себя, что это всего лишь кошмар, в глубине души оставалось странное чувство, которое порождало сильную тревогу.

— Так, ладно… Всё хорошо. Всё хорошо…

Радуясь, что Несс сегодня в комнате не ночевала, я потрепала коту по мягкой шёрстке и снова легла. Но только закрыла глаза, как в ушах опять зазвучали отдалённые отголоски сна. Я тут же распахнула глаза. Казалось, если ещё хоть немного продержу их закрытыми, как меня вновь окружат языки пламени.

Так я пролежала ещё немного времени, пока опять не почувствовала, что хочу спать. Веки потяжелели, мысли перестали быть связанными… И только я погрузилась в абсолютную тьму, как голову вновь наполнил гул пламени, а из черноты прорезались слабые оранжевые вспышки. Я тут же вскочила.

— Нет! — воскликнула я, вновь возвращаясь в спокойную реальность.

Сердце вновь громко и часто застучало. Стиснув зубы, я со всей злостью рухнула на подушки и опять закрыла глаза. Долгое время ничего не было, и только мне опять захотелось спать — я тут же почувствовала первые признаки возвращения кошмара. Прежде чем он набрал силу, я опять вскочила и со всей злости откинула одеяло.

— Да что ж такое происходит… — ворчала я, расхаживая по комнате и в очередной раз радуясь, что рядом нет Несс.

В то же время мне было немного грустно. Если бы она ночевала здесь, возможно, этот кошмар так сильно бы на меня давил и не посмел возвращаться. Но он возвращался.

— А что если…

Я остановилась, только сейчас заметив, как пульсирует всё моё тело, будто в нём что-то пробудилось и рвалось наружу. Подняв ладонь, я заметила, как от неё исходило мягкое янтарное свечение. Но оно практически сразу исчезло, стоило мне обратить на него внимание. Будто боялось, что я его замечу.

— Что если это из-за той стихии? — выдохнула я, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Сев обратно на постель, я уставилась на свою ладонь и попыталась призвать силу, но она опять не откликнулась. Даже после сотой попытки. То слабое свечение не вернулось. Вообще не было никакого намёка, что я обладаю какой-то там силой. Раздосадовано вздохнув, я перестала себя мучить и посмотрела в окно.

Сколько сейчас было времени — я не знала. Облака затянули небо, не оставив не только ни одной звёздочки, но и намёка на месяц. Но по ощущениям казалось, будто сейчас глубокая ночь. Тяжело вздохнув, я поняла, что уснуть мне сегодня больше не светит, даже если этот странный сон больше и не посмеет вернуться. Поэтому я отправила немного магической энергии в светильник и перебралась за стол, чтобы провести остаток ночи за своими исследованиями. А когда забрезжил рассвет, бросилась одеваться, чтобы поскорее отправиться в кабинет декана.

Злая, уставшая, с красными и опухшими от недосыпа глазами, я точно вихрь вырвалась из своей комнаты и на всех порах бросилась к кабинету декана. По пути мне не попадалось ни одной живой души — всё ещё спали. Даже Гиби дремал, опустив свои ветки. И только несколько белок резвились в пустом зале, пища и швыряясь друг в друга ягодами. При виде меня они все резко смолкли, а у одной белки даже орех из лапы выпал, но никто из них даже не подумал мне мешать. Вскоре я оказалась на втором этаже, где располагались все кабинеты учителей. Проходя мимо ректорской, я взволнованно на неё посмотрела, после чего постаралась поскорее её миновать, а как только оказалась у двери декана, даже не стала стучать, а распахнула её и вошла:

— Я требую объяснений! — прошипела я с порога, когда заметила сидящего за столом декана.

Он тоже выглядел не менее замученным. Рыжие волосы пришли в беспорядок, глаза покраснели, лицо осунулось, тёмно-синяя рубашка, в которой видела его ещё вчера, вся помялась. Было видно, что в отличие от меня он не спал всю ночь.

— Флоренс, — устало выдохнул он, смерив меня задумчивым взглядом, и после короткой паузы тихо и коротко произнёс. — Дверь.

Говорить дважды не пришлось. Я оглянулась и заметила, что дверь была неплотно закрыта. Тут же к ней вернулась и осторожно прикрыла, чтобы не было слышно хлопка или случайного скрипа. Всё-таки кабинет директора был недалеко. После чего вернулась к декану и повторила:

— Я требую объяснений! Всех! Абсолютно всех. Даже не пытайтесь что-либо от меня скрыть!

Я гордо выпрямилась:

— Иначе все узнают ваш секрет.

— Секрет? — веко уставшего декана дёрнулось. — Какой?

— Не скажу, — надменно фыркнула я.

— А-а-а, — устало протянул тот. — Теперь мой секрет — твой секрет?

Он усмехнулся, когда я так ничего и не ответила, а только повелительно на него посмотрела. Честно, я не знала, насколько этот секрет являлся секретом декана. Он быть очень важным, а мог быть пустышкой, поэтому сразу раскрывать все карты я не решилась, а только пригрозила, на случай, если у декана припрятаны другие важные секреты. Пусть поволнуется. Так я смогу вытянуть из него гораздо больше нужной мне информации.

— Флоренс, — вновь вздохнул декан, немного подумал и произнёс: — Лаветта.

Он поднялся из-за стола и подошёл ко второму стулу, который был напротив него, чуть его отодвинул, после чего сказал:

— Сядь.

Я не стала спорить и твёрдой походкой направилась к стулу, после чего на него опустилась, а когда декан вернулся на своё место и оказался гораздо ближе, я заметила, что его усталость была гораздо глубже, чем мне показалось раньше. В глубине души мне даже стало его чуточку жаль. Правда, ненадолго.

— Я слушаю, — повелительно произнесла, сложила руки на груди и даже закинула ногу на ногу, всем видом показывая, что не приму никаких отпирательств. А потом подумала и добавила: — Реджес.

Без всякого «профессор» и прочих формальностей. Если он со мной на «ты», то чем я хуже?

На губах декана промелькнула кривая улыбка, а цепкий взгляд оценил, насколько воинственно я была настроена. А я надеялась, что выглядела в его глазах очень воинственно, несмотря на столь же потрёпанный и замученный вид.

После наших недолгих гляделок декан наконец-то хмыкнул и начал говорить:

— На самом деле я и сам до конца не знаю, что произошло, — огорошил он меня. — Поэтому не вижу смысла что-либо от тебя скрывать.

Его взгляд стал задумчивым, но я не стала вмешиваться.

— Когда я был учеником, я много раз думал: почему Академия Амити единственная, где уцелели все стихии? Это же большая редкость. Даже не так…

Он нахмурился.

— Уникальный случай. А потом я вспомнил истории, которые слышал от своей матери, будто в Академии хранится ещё одна стихия и позволяет держать в гармонии остальные шесть элементов.

Я удивлённо приподняла бровь, а декан встал и подошёл к окну, выглянув наружу.

— Конечно, это все легенды и домыслы. Наверное, даже скорее домыслы, потому что единственное доказательство того, что здесь хранится ещё одна стихия — это слова Амити: «Я оставила своё сердце, чтобы бились ваши сердца. Но стоит им дрогнуть — моё забьётся вновь».

Мои глаза расширились:

— Хотите сказать, что…

Я запнулась, а декан кивнул.

— Никто не знает, когда хранительница мира Амити родилась. Никто не знает, в каком времени она жила. И никто не знает, когда она умерла.

Он наконец-то повернулся и посмотрел на меня своим взглядом, в котором непрестанно мелькали искры огня.

— Но все знают, что она существует.

— Вы хотели сказать, что существовала? — поправила я, но декан покачал головой.

— Нет, Лаветта. Я не ошибся.

Он облокотился на подоконник и вздохнул, его взор стал задумчивым и хмурым.

— Из-за того, что я служу в Мечах, у меня немного больше информации о ней, в то же время ни один источник не говорит о чём-то конкретном, поэтому многие летописцы и историки до сих пор ломают головы. Как я уже сказал — никто не знает, когда Амити родилась, но все называют крепость или Академию её именем, будто она когда-то здесь выросла или жила. В то же время нет ни одного упоминания, будто здесь был её дом. А во времена репрессий, когда сюда стекались сотни магов, ведьм и других существ, они уже называли это место Крепостью Амити.

Нахмурившись, я сдавила пальцами переносицу, пытаясь понять слова декана, которые показались мне немного запутанными:

— Хотите сказать, что по факту Амити здесь никогда не жила, но Крепость и Академия всё равно именуют её именем, хотя никто не знает: почему и когда это началось?

Декан кивнул:

— Вот мы и подходим к моменту, что никто не знает, когда Амити жила.

Он тоже нахмурился и погладил пальцами покрывшийся еле заметной щетиной подбородок.

— Как это возможно? — тихо поинтересовалась я.

— Дело в том, что Амити — это скорее явление, нежели человек, — начал с сомнением декан и прежде, чем я успела опять удивлённо о чём-то спросить, продолжил: — Каждый раз, когда её видели, это было в значимых, но разных промежутках времени с разницей в десять, пятьдесят, а то и сто лет — маги, а тем более люди столько не живут. И каждый раз она по-разному выглядела: молодая дева или зрелая женщина… А однажды, по слухам, она пришла к королю в образе старухи, поэтому никто не знает, как она на самом деле выглядит. Некоторое время существовала теория, будто Амити — это разные люди, однако те, кто её видел — твёрдо утверждали, будто это один и тот же человек.

— Слухи-слухи… — проворчала я. — Может, они ошибались.

Флэмвель покачал головой.

— Сомневаюсь. Будь это ошибкой, то в её появлениях была бы хоть какая-то логика, но во времена Великого Пришествия магических существ, когда мы открыто о себе заявили, король любесов Руберт Второй рассказал, что Амити являлась ему трижды. Когда он был ребёнком, она приходила и рассказывала ему истории о волшебных существах, но потом исчезла. В следующий раз она явилась, когда Руберт стал королём, чтобы наладить мир между магами и не магами. И в последний раз она пришла, когда он состарился. Никто не знает зачем, но поговаривают, будто она отдала ему что-то, что сохранит мир между нашими видами, пока кровь не смешается и грань между нами сотрётся. И со слов Руберта — это был один и тот же человек.

— Ну, маги живут долго… — с сомнением заметила я. — И мы долго не стареем.

— Да, но с его слов, когда Амити явилась к нему впервые, она дала клятву крови, что вернётся. И каждый раз, когда она приходила, у неё была одна и та же одежда, а свежий порез на ладони в форме месяца всегда оставался свежим.

Я задумчиво хмыкнула. Можно было бы сказать, что этот человек каждый раз оставлял порез перед встречей, чтобы он выглядел свежим. Но клятва крови — это древнейшая магия, и до тех пор, пока клятва не будет исполнена — рана не заживала, постоянно напоминая о данном обещании.

— Это какой-то бред! — хмыкнула я, а декан, произнёс:

— Я изучил все появления Амити, о которых сохранились записи, и могу сказать, что это не был разный человек. Разные люди не смогли бы сложить настолько чёткую цепочку всех событий, а в её поступках чувствовался тщательно выверенный план, будто она заранее знала все события, происходящие в прошлом, настоящем и даже будущем.

Мы оба замолчали, размышляя над его словами, но спустя несколько вдохов, я всё-таки осторожно поинтересовалась:

— Хотите сказать, что статую, которую я призвала, может принадлежать Амити?

— Если верить легендам, Амити умела управлять всеми шестью стихиями. Насколько это правда — я не знаю, но то, что шесть истоков до сих пор существуют в академии — это о чём-то да говорит. Поэтому я не буду исключать такой возможности.

Я задумчиво покачала ногой и заключила:

— То есть мы что-то знаем, в то же время не знаем ничего.

Декан даже не стал отпираться, просто в который раз молча кивнул, а я осторожно поинтересовалась:

— А директор что-нибудь сказал?

При упоминании директора рыжие брови Флэмвеля нахмурились.

— Может, нам стоит спросить у него?

Декан на это ничего не ответил, только принялся задумчиво потирать подбородок, а я спросила ещё раз:

— Почему вы спрятали меня от него?

Наконец-то затуманенный думами взор декана прояснился и вновь обратился ко мне.

— Интуиция, — коротко заявил декан, но потом всё-таки пояснил: — Тебе может показаться это странным, но я привык прислушиваться к своей интуиции.

Он перестал опираться на подоконник и вернулся за стул напротив меня.

— Амити не одну сотню лет скрывала свою личность, значит, на то были веские причины. Поэтому я подумал, что пока ты не научишься защищаться — никому не стоит знать о том, кто призвал седьмую статую Академии. Лаветта… — его глаза зажглись любопытством, которого я раньше ни разу не замечала: — Скажи, эта сила как-нибудь себя проявила?

Я помрачнела.

— Нет.

Плечи декана тоже опустились, а я поморщилась и добавила:

— Не совсем…

И перестав сидеть закинув ногу на ногу, придвинулась ближе к столу. Вкратце я рассказала, что произошло ночью, не упоминая лишь о своём кошмаре. Слишком он личный. Слишком страшный. Мне хотелось про него забыть и поскорее, а не пересказывать вслух.

— И вот сколько бы я ни пыталась сама призвать стихию — она меня не слушается, — подытожила я, чувствуя какое-то надувательство: то стихия отказывалась откликаться на мой зов, а теперь меня не слушается. Чистой воды надувательство!

Флэмвель задумчиво хмыкнул, однако прежде, чем он успел что-то сказать, за окном раздался громкий крик:

— Хозяин! Хозяин! Новости из штаба!

Бум! Что-то врезалось в стекло, да с такой силой! Что я от неожиданности подпрыгнула. Однако в тот момент, когда я посмотрела в окно, там лишь виднелся странный отпечаток да одно налипшее чёрное перо, трепыхающееся на ветру, ещё несколько медленно пикировало вниз.

— Краус… — процедил сквозь зубы декан и вскочил из-за стола.

Он стрелой метнулся к окну и распахнул его, а на подоконник вывалился черный комок перьев, в котором я узнала ворона.

— Да чтоб эти окна и послания… — гневно проворчал тот, почёсывая лапой ушибленную голову. — Просил же! Не закрывай! А ты… Кар на тебя!

— Краус! Ты ворон, а не курица! Стёкла не видишь? — возмутился декан.

— А ты речи человечьей не понимаешь? — огрызнулся ворон. — Или я не на том языке с тобой заговорил? Не закрывай окно! Ан зар кон! Дон кло винд! — принялся он кричать на разных языках. — Стоит повторять на асхарском?

И не дожидаясь ответа, взлетел в воздух и, пытаясь попутно клюнуть декана, зашипел что-то нечленораздельное и угрожающее, что у меня глаза на лоб полезли. Однако декан прервал его попытки устроить членовредительство, поймав ворона за шею, отчего тот перестал шипеть и сдавленно прокричал:

— Отпусти! Кар! Отпусти, у меня мизофобия!

Судя по тому, что тот мог продолжать говорить, декан не так уж сильно его сдавил. Грозно сверкая глазами, Флэмвель стянул с лапы ворона скрученное в трубочку письмо и только потом его выпустил. Ругаясь на чём свет стоит, ворон улетел на насест в углу комнаты возле двери и уже оттуда недовольно прокричал:

— Ты хоть руки сегодня помыл? А вид у тебя такой, что помыться всему не мешало бы! О-о-о… — тут он обратил внимание на меня. — И ей тоже! Выглядит даже хуже. Бр-р-р… Краус, конечно, милый, но даже не думай ко мне приближаться.

Он принялся чистить перья, продолжая приговаривать о том, какие вокруг все грязные, а я скрипнула зубами, еле сдерживаясь от того, чтобы тоже не схватить его за шею и не открутить голову.

— Сначала зашлют к чёрту на кулички, а потом лапают без спросу…

— Краус! — не отрываясь от письма раздражённо рявкнул декан. — Заткнись!

Но ворон не заткнулся, он продолжил ворчать, только на этот раз чуть тише. Не обращая на него никакого внимания, декан закончил читать. И как только закончил, письмо вспыхнуло пламенем. Вскоре оно превратилось в пепел, а декан подошёл к столу, достал листок, перо и написал короткий ответ, после чего жёстко произнёс:

— Лети обратно в штаб и передай ответ лично капитану.

— Что-о-о? — недовольно протянул ворон. — Опять лететь? Я даже не поел!

— Поёшь, как доставишь письмо.

— Да у меня от голода скоро все перья потускнеют! Эксплуатируешь бедного Крауса, точно голубя безотказного! Я ворон! Ворон — благородный птиц, а не почтовая птаха. Заведи себе голубя и гоняй его хоть на край света! А меня, будь добр, уважай!

Декан свернул письмо и перевязал его красной лентой, которой было запечатано предыдущее, после чего поднял взор на Крауса:

— Если не хочешь по-хорошему, я тебя поймаю и сам выкину в окно.

В его голосе было столько скрытой угрозы, что у меня мурашки по телу поползли, а у Крауса так вовсе перья дыбом встали.

— Когда-нибудь ты у меня докаркаешься, Флэмвель! Я пожалуюсь в профсоюз фамильяров! — громко захлопал крыльями, ворон всё-таки прилетел на стол к декану, огибая меня, точно чумную, и брезгливо протянул лапу: — Только не трогай меня немытыми руками.

Флэмвель раздражённо поджал губы, а я, наблюдая за этой сценой, не знала то ли мне плакать, то ли смеяться. Декана и проклинать не надо, чтобы ему насолить, у него уже есть Краус. Интересно, помимо ведьм, у него ещё на воронов фобия не развилась?

Ворон даже глаза зажмурил, чтобы не видеть, как декан привязывает к его лапке письмо, и так глубоко и тяжело задышал, будто там не ленту затягивают, а конечность ампутируют.

— Святые воробушки! — воскликнул Краус, когда декан убедился, что письмо держится крепко, и отстранился. — Наконец-то! Сколько можно копаться?!

Он чёрной стрелой устремился к подоконнику, но перед тем как улететь на миг задержался, оглянулся и, парадируя строгий тон декана, произнёс:

— Смотрите мне тут не шалите, Флэмвель! а то я тебя знаю… — его чёрные глазёнки… э-э-э… точнее, один глаз обратился ко мне. — Из штаба нас уже турнули, не хватало ещё из Академии вылететь.

У меня уши вспыхнули от такого нахальства. Однако до того как я успела возмутиться, в Крауса полетел огненный шар. Глаза ворона расширился от удивления, и с громким криком Краус бросился наутёк, а огненный шар разорвался в том месте, где он недавно сидел, и горячей волной придал птице ускорения.

— Мой хвост! Ты подпалил мой прекрасный хвостик! Когда-нибудь за это тебя настигнет кар-р-рма, Флэмвель! — послышались удаляющиеся крики ворона, а декан, тяжело дыша от возмущения, быстро захлопнул за ним окно.

— Эм… — подгоняемая любопытством, начала я неловко, когда наше молчание затянулось. — Профсоюз фамильяров?

При упоминании недавних слов Крауса, декан резко обернулся и указал на меня пальцем:

— Ни слова об этом, Флоренс. Ни слова…

Я подняла ладони, капитулируя, и он наконец-то медленно выдохнул. Немного подумал и всё-таки открыл окно, отчего я не удержалась и хмыкнула, за что тут же заработала новый гневный взгляд. Изнеможённый декан провёл ладонью по лицу, словно хотел прогнать усталость, а когда снова на меня посмотрел, от его гнева не осталось и следа. Вот это самообладание! Всё-таки недаром он дослужился до лейтенанта.

— Мне нужно к директору, — произнёс декан, возвращаясь к столу. — Остальное обсудим позже.

Решив, что сейчас спорить не самая лучшая мысль, я поднялась со стула и направилась к двери.

— Лав.

Я оглянулась.

Декан немного помолчал, после чего коротко хмыкнул:

— У тебя есть ещё четыре дня освобождённых от занятий, за это время мы найдём способ…

Он на миг замолчал, оглянувшись на открытое окно, будто боялся, что нас могут подслушать.

— Найдём способ решить твою проблему, — в итоге тихо произнёс он. — А пока постарайся не лезть на рожон.

Я немного криво улыбнулась.

— Хорошо, Реджи. Буду тише воды, ниже травы.

И не дожидаясь других наставлений, покинула его кабинет.

Глава 37

— Что-о-о?! — удивлённо воскликнула я.

Покинув декана, я решила не возвращаться к себе в комнату, а навестить Ванессию. Когда я к ней пришла, она как раз собиралась уходить из медпункта и уже по дороге на завтрак рассказала мне шокирующую новость, а потом мы встретили по пути ника, Лекса и Хоста, которые дополнили её слова.

— А ты не знала? — удивилась Несс. — Даже Жёлтый Глаз не на шутку переполошилась.

Я помотала головой и только сейчас обратила внимание, о чём тихо переговаривались спешащие на завтрак ученики:

— Что же вчера случилось? Слышала, все учителя выбежали на улицу…

— Такой грохот был…

— Может землетрясение? Или кто-то напал?

У меня голова кругом пошла, и теперь понятно, почему декан не выспался. Оказывается, вчера, когда я получила стихию и дрогнула Академия, исчезла вся магическая защита. Учителя целую ночь пытались её восстановить, но так и не смогли. В итоге по приказу директора было решено опустить решётки из зачарованной стали, чтобы хоть как-то защитить учеников от внешнего мира.

— Такого ещё ни разу за всю историю Академии не случалось, — нахмурился Лекс, когда мы уже сели за стол. — Не нравится мне это…

Чувствуя себя виноватой, я скользнула взглядом по преподавательскому столу, где все учителя выглядели столь же помятыми, как наш декан утром. Даже выглядевшая всегда с иголочки Октавия сегодня не накрасилась, отчего казалась даже моложе, чем раньше, а кумир всех девушек — декан факультета целительства выглядел непривычно взлохмаченным. Лишь профессор Яд не был взволнован, а как всегда: равнодушен ко всем мирским событиям. Профессор Джулиус — декан факультета Мастерства накручивал на палец прядь длинной бороды, пребывая таким же задумчивым, как и остальные учителя. И что самое примечательное — директора за столом нигде не было, хотя обычно он приходил раньше всех. Как, собственно, и декана. Однако то, что Флэмвеля нет — не было чем-то примечательным. За всё время в Академии я только несколько раз видела, чтобы он ел с остальными в Большом зале.

Внутри меня заскреблось чувство тревоги, будто над моей головой подвесили на конский волос острый меч. И если ещё утром я не придала особого значения словам Флэмвеля о его интуиции, то сейчас я была полностью с ней согласна.

— Может, всё ещё обойдётся, — произнёс напуганный Хост и хотел добавить что-то ещё, как все преподаватели, как один, вскинули взор вверх, а ученики громко загалдели.

Я тоже посмотрела туда, куда были направлены все взгляды, и увидела, как в зал через окно залетает стая почтовых голубей. И вскоре, точно град, на головы учеников посыпались письма и листовки газет. Шум из людских и птичьих голосов поднялся невообразимый. Кто-то закрыл головы руками, чтобы не получить по макушке очередной бумажкой свёрнутой в трубочку. А Хост, чья гора макулатуры побила все рекорды, вовсе сполз под стол.

Лекс успел выхватить одну из листовок, которую бросил изнеможённый на вид голубь и с радостным криком бросился прочь, точно освободился от долгих лет рабства. Светлые брови Лекса взметнулись вверх.

— Это что? — удивился он. — Магический еженедельник? Хост, ты отправился в Академию и не отменил подписку? Они же почти три месяца тебя искали!

— А… Я забыл, — выглянул из-под стола виноватый Хост и в этот миг ещё один голубь швырнул ему на голову еженедельник, после чего с громкими и яростными криками на него спикировал, пытаясь клюнуть в макушку. — Ну, прости меня! Прости! Я забыл! — воскликнул Хост, отмахиваясь от птицы, а Лекс развернул лист, похожий на карту Академии, и мы все придвинулись к нему поближе, чтобы посмотреть, что там написано.

Вверху страницы виднелись числа от одного до десяти, обозначающие страницы, а ниже пестрели разные заголовки и картинки с обозначением страниц. Хмыкнув, Лекс выбрал одну из них, коснулся пальцем страницы под номером пять и его глаза расширились.

— Это… — начал он и принялся быстро пробегать взглядом по строчкам. — Быть не может!

— Что там? — осторожно поинтересовалась Несс.

Лекс помрачнел и покосился на Ника, который тоже в нетерпении ждал ответа.

— Резня в деревне Дальширь, — выдохнул Лекс. — Чуть меньше месяца назад…

— Что? — перебил его Ник и выхватил еженедельник: — Дай сюда!

Его взгляд запорхал по строчкам, и чем дальше Ник читал, тем мрачнее он становился. Даже его дыхание стало тяжёлым, а челюсти крепко сомкнулись.

— Это… Это… — процедил Ник, а поникший и встревоженный Лекс произнёс:

— Да, всё в точности, как год назад.

Пальцы Ника с силой сжали лист бумаги, будто хотели разорвать её на мелкие кусочки.

— Год назад? — нахмурилась я, чувствуя подступающую тревогу.

Не сказать, что я тщательно следила за всеми новостями, происходившими в стране, но никогда не слышала о какой-либо резне год назад. И судя по лицу Несс, она тоже не понимала о чём речь. Видя это, Лекс ещё раз мазнул взглядом по Нику и объяснил:

— Год назад тоже вырезали целую деревню с магами, но так как она была маленькой, новости об этом замяли, чтобы не портить отношения с любесами. Шумиха была бы слишком опасной для нашего союза. Слишком он… шаткий. А сейчас… — покачал головой Лекс. — Когда король любесов решил выдать свою дочь за мага и скрепить магический и немагический мир, это опять случилось.

— Но кто это сделал? И зачем? — удивилась Несс.

— Предположительно — приверженцы чистой крови. Те, кто не хотят союза двух миров.

Лекс опять покосился на Ника и, когда тот никак не отреагировал, продолжил:

— Больше не на кого подумать… И теперь ещё защита Академии исчезла, — он тяжело вздохнул и запустил пятерню в светлые волосы. — Чую-чую неспокойные времена.

Я опустила взор, чтобы случайно не выдать даже намёка на свои мысли. Лекс думает, что исчезновение защиты — тоже дело рук приверженцев чистой крови, но что если он прав? Может быть вчерашний случай был лишь совпадением, и моя стихия здесь совсем ни при чём? Может, это я заблуждаюсь?

— Если события в прошлом году замяли, и никто о них не знает, откуда вам известно? — поинтересовалась я и вновь посмотрела на Лекса.

Тот, в свою очередь, обернулся на Ника, который, не отрывая невидящего взгляда от листка, произнёс:

— Это была моя деревня.

Медленно и осторожно, Ник положил на стол лист бумаги, после чего откинул пиджак и приподнял край рубашки.

— Из всех — я единственный выжил.

У меня пропал дар речи. Я смотрела на длинный уродливый изогнутый шрам на боку Ника, который не оставлял сомнений — Ник выжил чудом. И теперь многие вещи начали становиться на свои места. Когда я только прибыла в Академию и встретила Ника — он был одет в форму Академии, будто её не покидал. Сначала у меня была мысль, что он остался, чтобы подтянуть знания по какому-либо предмету или его дом был слишком далеко, но оказалось, Нику попросту некуда было идти. У него вовсе не было дома и родных. Следовательно, и позаботиться о нём было некому, поэтому Ник подрабатывал в буфете у мадам Сладос. Но даже пережив такое горе, Ник не разучился улыбаться и радоваться жизни.

— Ник… — начала я, но он поднял ладонь, останавливая меня, и я замолчала.

Вроде бы передо мной сидел всё тот же голубоглазый парень с чёрными волнистыми волосами перетянутыми резинкой на затылке, но теперь он казался совсем другим человеком. Более глубоким, взрослым, многогранным.

— Не надо, Лав, — чуть хрипло ответил он и выдавил улыбку. — Всё уже в прошлом, там ему и место. Сейчас же…

Он опять нахмурился и посмотрел в еженедельник.

— Сейчас меня беспокоит то, что в этот раз инцидент предали огласке. Либо Красные плащи не справляются, либо наш новый враг гораздо серьёзнее, чем ожидалось.

— Думаешь, кто-то специально всё рассказал газетчикам?

Ник пожал плечом.

— Может и так, а может кто-то из Приверженцев работает в газете и намеренно разжигает панику среди людей. Видишь, — он указал на строчку в газете. — Они даже пишут, что предположительно уничтожение деревни с магическим населением — дело рук любесов исповедующих Путь проповедника Зантариса — движение за чистую кровь.

Ник усмехнулся, а его палец спустился по строчкам ниже:

— И не забыли сделать «реверанс» в сторону короля любесов, будто он до сих пор не запретил это движение, хотя у нас тоже есть свои Приверженцы, и на них нет никакого запрета. Да и кто вообще будет читать это слово «предположительно»? — фыркнул он. — Всё просто увидят, что любесы виноваты и сделают свои выводы.

— Даже я так прочитал, — смущённо заметил Хост, который перестал воевать с голубем, выполз из-под стола и теперь тоже заглядывал в еженедельник, а Ник кивнул:

— Вот именно. Вся эта статья похожа на попытку разжечь вражду.

Я вспомнила, как сегодня утром Краус принёс какую-то весть декану, отчего тот даже не дал ему поесть, а отправил обратно в штаб с ответом, да ещё лично капитану.

— Наверняка Красные плащи это уже заметили, — предположила я.

— Наверняка, — согласился Ник. — Но все люди уже прочитали эту статью, бить панику поздно. А хватать за задницу газетчиков — бессмысленно, им лишь бы кинуть утку и повысить свою репутацию. Разумнее будет их допросить, а потом наблюдать, чтобы выйти на источник.

Я хмыкнула, дивясь собранности Ника. Он всё так по полочкам разложил, будто сам был из какого-нибудь отряда Красных плащей или приближённых к ним. Сейчас он мне совсем не казался привычным лоботрясом, а человеком, на которого можно положиться в экстренной ситуации.

— Но… — вздохнул Ник и потянулся к половнику, чтобы зачерпнуть фруктовой овсяной каши. — К счастью, это головная боль Красных плащей, а не наша. Поэтому можно расслабить булки и заняться привычными делами. Например…

Он облизнулся и снова начал походить на обычного Ника.

— Поесть.

На этом наша беседа о происшествии в деревне закончилась. Не потому что нам было нечего сказать, а потому что никто не хотел поднимать больную для Ника тему. Всё-таки год назад он потерял всех родных… А год — это не десять лет или пятнадцать. Боль ещё достаточно свежа.

Вскоре Ник, Лекс и Хост отправились на занятия, как, впрочем, и другие ученики, а мы с Несс решили отправиться в нашу комнату. Я придерживалась режима «тише воды, ниже травы», а у Несс ещё не до конца зажили руки — оставались небольшие рубцы. Да и мазь старуха Жёлтый Глаз выдала ей ещё отвратительнее, чем мне. После неё руки у Несс были жирными, что нельзя ни к чему прикоснуться, да и запах исходил от них не шибко приятный, зато заживало всё буквально на глазах. Краснота спадала, а рубцы рассасывались. К концу дня с такими темпами, по идее, не должно было остаться ни следа.

— Эй, Лав, — позвала меня Несс, когда мы уже собирались на обед. — Ты так и не получила стихию?

Я видела, как всё утро она хотела у меня об этом поинтересоваться, но не решалась. А я и не спешила с ответом, потому что не знала, что ей сказать. Однако сейчас, когда прозвучал прямой вопрос, увиливать было некуда. Оставалось только сказать правду или… соврать:

— Нет. Может, сегодня получится.

Вечером я в любом случае собиралась к декану, нам же предстояло выяснять, что же я всё-таки умею, а так и повод был отлучиться.

— Понятно, — расстроено вздохнула Несс и покачала головой. — Жаль профессор Реджес до сих пор не нашёл виноватого в том случае. А то я бы его… Ух! — вспомнила она про камень, а я пожала плечами.

Не говорить же ей, что виноватых нет. Это я поняла, когда размышляла над появлением статуи. Вполне вероятно, что уже тогда она сдвинулась и поэтому камень вылетел. Можно ли это считать, будто я отделалась малой кровью? Потому что в противном случае, все бы увидели, как я призвала совсем другую стихию. Так что все, что ни делается — к лучшему. В моём случае самая верная поговорка.

На обеде помимо привычной троицы: Ник, лекс и Хост, мы так же встретили Мэй и Джесси, которые добавили к утренним новостям о деревне ещё одну не менее интересную новость.

— Слышали? — заговорщически зашептала Джесси, она даже перегнулась через Мэй, чтобы быть поближе ко мне и Несс. — Зал Стихий опечатали.

— Ага, — подхватила Мэй. — Говорят, там обвал какой-то случился. Стена, что ли, упала…

— Да ладно! — удивилась Несс, а я напряглась.

Как быстро распространяются слухи… Хотя стоило ли ожидать другого?

— А, да, — подхватил Лекс, попутно наливая в тарелку тыквенный суп. — Директор сказал, что корни Гиби сильно разрослись и стена не выдержала. Поэтому всех, кто ещё не получил стихию, туда не пускают.

Я хмыкнула. А директор оказался находчивым, тем более в дыре за статуей действительно были корни. И не придраться.

— Настолько всё плохо? — постаралась я как можно достовернее удивиться, а заодно обеспокоиться, ведь я только недавно сказала Несс, что вечером планирую получать стихию.

— Сам я не видел, но если дверь опечатали — значит, хорошего там точно ничего нет.

— А я слышала другое, — Джесси понизила голос, а её щёки заалели.

— И что же? — покосился на неё Ник.

— Ну-у-у, — протянула она. — Это только слухи, но говорят, будто обвал случился не из-за корней.

Внутри меня всё перевернулось, но я постаралась приложить максимум усилий, чтобы ложка в моей руке не дрогнула.

— Из-за землетрясения? — предположила я.

— Не-а! — довольная тем, что знает то, что не знаем мы, улыбнулась Джесси. — Один… хм… источник, говорит, что там появилась ещё одна статуя!

Ложка в руках Несс с грохотом упала.

— Статуя? — переспросила она.

Джесси активно закивала, а у меня от щёк отхлынула кровь.

Кажется, я догадываюсь, кто этот источник. Девушка, которую я видела за приоткрытой дверью, когда стояла невидимая возле стены. Стараясь не выглядеть подозрительной, я быстро осмотрелась одними глазами. Вдруг она где-нибудь поблизости? И вдруг она меня в тот раз увидела? Нужно рассказать об этом декану. Я, конечно, не очень хорошо ее разглядела — цвет формы, например, но лицо узнать бы смогла.

— Да ну, бред, — фыркнул Лекс. — Будь это так, директор не стал бы от нас скрывать. Это же такое событие! Твой источник большой выдумщик…

— А ты ещё Хоста наивным считаешь, — усмехнулся Ник и поставил на стол недопитый чай. — Ладно, мне пора идти.

— Э, куда? — оглянулся на него Лекс. — Ты же толком ничего не поел?

— У меня сейчас пара физподготовки, так что не до еды. Ещё переодеться нужно.

— Переодеться — это секундное дело, посиди с нами. Эй, Ник. Ник!

Не говоря больше ни слова, Ник поднялся из-за стола и ушёл, а поникший Лекс перестал его звать и, подперев щёку кулаком, принялся гонять ложкой суп.

— Мда… — уныло протянул он. — Дела…

Я вздохнула, ибо прекрасно понимала его грусть. Несс и Хост тоже уткнулись себе в тарелку, а вот для Мэй, которая утром не была с нами и не знала истории Ника, такое его поведение стало новостью.

— А что это с ним? — удивилась она.

Мэй привыкла видеть его беззаботным и всегда в отличном настроении, а не таким — сдержанным и немного угрюмым, поэтому её интерес был ожидаемым. Однако я не решалась рассказать ей правду. Ведь эта правда только Ника, и если он сам захочет, то сам же все ей расскажет.

— Да день не задался, — уклончиво ответил Лекс, который, похоже, придерживался того же мнения. — С самого грёбаного утра…

И мы продолжили обед в полной тишине. Каждый в своих мыслях.

Глава 38

Декан вздохнул. Вздохнул тяжело, раздражённо, но терпеливо. Без понятия, как это у него получилось, но получилось. Похоже, прежний опыт давал ему понять, что я не претворяюсь, и стихия мне досталась капризная.

После ужина я сразу же отправилась к декану, сославшись на то, что раз он мне ничего не сказал о запечатанном Зале Стихий, значит, был шанс, что меня туда пустят. Так я смогла покинуть свою комнату без лишних вопросов Несс. И вот мы с деканом на пару уже битый час пытались вызвать хоть какую-нибудь способность, но моя непонятная сила игнорировала все наши старания.

— Мда, — протянул декан, задумчиво глядя в потолок кабинета. — Так мы ничего не добьёмся. Может, в библиотеке сохранились какие-нибудь записи об Амити. Нужно понять хоть что-то о её силе. Найти закономерность.

— Мне завтра сходить? — поинтересовалась я.

— Нет, лучше я сам. Так будет меньше подозрений.

Я склонила голову, соглашаясь с его доводом. Если декан пойдёт в библиотеку выяснять факты об Амити и её силе, то это будет логичным, потому что он видел ту статую и его интерес оправдан. А я, по идее, ничего о ней знать не должна, и мои попытки нарыть информацию окажутся странными и необоснованными.

Я тоже вздохнула, надеясь, что так смогу скинуть хоть немного груза, что давил мне на плечи, и ещё раз попыталась призвать силу. Если верить декану, то каждый маг интуитивно понимал, как должен работать его очаг стихии. И если не получается с первого раза, то можно воспользоваться триггером — искрой огня, каплей воды, щепоткой земли или дуновением ветра, пытаясь их видоизменять или ими управлять. Я же понятия не имела, каким должен быть мой триггер, поэтому просто смотрела на свою ладонь и пыталась заставить её засветиться, как в прошлую ночь. Но… Белладонна побери это бесполезное занятие.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — прервал мои потуги декан. — А то мы задержались. Твоё длительное пребывание здесь вызовет вопросы.

— Вопросы… Подозрения… Никакой свободы, — чертыхнулась я и тряхнула занемевшей рукой.

— Не переживай. Думаю, завтра директор позволит распечатать Зал Стихий, итогда у нас будет оправдание.

Это была, конечно, хорошая новость. Всё-таки появится веская причина, почему мы с деканом проводим так много времени вместе, однако…

— С чего ты решил, что декан откроет Зал Стихий? — нахмурилась я.

Общие тайны сближают, поэтому мы с деканом приняли совместное негласное решение, что пока вдвоём отбросим все формальности.

— Держать зал закрытым так долго — подозрительно…

Опять это «подозрительно».

— Восстановить стену для него — пустяковое дело, поэтому он не сможет долго оправдываться тем, что она не выдержала и обрушилась.

И снова логично.

Из недавнего его краткого пересказа я поняла, что даже никто из учителей не знает о статуе. По какой-то причине директор её тщательно скрывает. Он даже приказал молчать о ней декану и не пояснил почему. Только сказал, будто эта статуя крайне важна для Академии и никто посвящённый знать о ней не должен.

Я опять вспомнила странный взгляд директора, когда он увидел эту статую, и у меня по спине пробежал холодок. Что-то было в нём… одержимое. И что бы ни была эта за сила, которую я получила, нужно поскорее всё о ней выяснить, чтобы понять причины этой одержимости.

— Реджи… — всё-таки позвала я декана по имени, отчего у него глаз дёрнулся.

У меня даже немного на душе потеплело, и я улыбнулась. Нравилось мне, как он реагировал.

— Да, Лала.

Ладно, один-один. Ничья. Я усмехнулась и рассказала о слухах, какие бродили среди Академии и о девушке, стоявшей в тот вечер за дверью. Слушая меня, декан перестал рассматривать потолок, а лицо его стало серьёзным.

— Значит, директор её не нашёл, — хмыкнул он. — Это хорошо. Если бы он её нашёл, то слухи бы не поползли.

Он устало потёр глаза.

— Не знаю, насколько это для нас опасно и сомневаюсь, что она тебя видела, хотя исключать подобное было бы неразумным. Ты уверена, что сможешь её узнать?

— Форму я не разглядела, поэтому не знаю, с какого она факультета, но лицо… Думаю, да. Если я её увижу, то узнаю.

Мы оба на мгновение замолчали.

— Но даже если я её узнаю, — продолжила я тихо. — Что мне делать?

— Ничего, — просто ответил декан. — Просто наблюдай за ней. Если она тебя узнает, то ты сразу это поймёшь. А уже от этого мы будем отталкиваться. Сейчас рано паниковать.

Я кивнула и поднялась, чтобы уйти. Мне и правда не стоило надолго задерживаться, чтобы не породить разные слухи.

— Лав, — вдруг окликнул меня декан.

Я обернулась и в ожидании на него посмотрела, встретившись с его янтарным взором, в котором, мне всегда казалось, блуждали искры пламени. Его молчание затянулось, отчего я начала раздражаться — сам же сказал, что мне нельзя долго задерживаться, и молчит. Но потом он произнёс:

— Хочу, чтобы ты знала. Пока я здесь — тебе нечего бояться. Я смогу тебя защитить. Поэтому ты…

Он осёкся, когда понял, как прозвучали его слова и заметил, как у меня вспыхнули щёки. Он не мог не заметить, они настолько потеплели, что мне стало за них стыдно. И за сердце в груди, которое дрогнуло. Ещё никто и никогда не обещал меня защитить…

— Ты только это, — откашлялся декан. — Не придумывай себе ничего лишнего.

Мои щёки заалели ещё сильнее, на этот раз от злости. Это он что себе там напридумывал?!

— Спокойной ночи, Флэмвель, — гневно буркнула я и устремилась прочь, чувствуя, что вот-вот и из моих ушей повалит пар.

Я шла по коридорам так быстро, что не замечала ничего и никого. В мыслях только и делала, что ругала его, о том, какой он… Ух! Флэмвель всецело заслужил в фамильяры Крауса. Пусть «наслаждается». Ой… Заворачивая за угол, после зала с Гиби, я столкнулась плечом с девушкой.

— П-прости, — тихо пискнула она и, вжав голову в плечи, отступила.

Я собралась было пробормотать что-то нейтральное, но тут рассмотрела её лицо, светлые прямые волосы и поняла, что где-то её уже видела. А потом пришло осознание…

— Ещё раз прости! — не стала она дожидаться, когда я что-то отвечу и побежала дальше в зал с Гибривиусом.

С часто бьющимся сердцем я встала как вкопанная и могла думать лишь об одном: «Это она!» Да, это была та самая девушка, которая стояла за дверью Зала Стихий, и не похоже, чтобы она меня узнала. Может не успела рассмотреть? Её глаза были чуть припухшими и красными, словно она только что плакала, и сверкали они так, точно она чего-то сильно испугалась. Да и лицо её показалось мне землисто бледным.

Некоторое время я колебалась — стоит ли её догнать, и когда всё-таки решилась и поспешила обратно в зал с Гиби — девушки уже там не было, поэтому я бросилась в следующий коридор. Скорее всего, она отправилась в холл, потому что шагов по лестнице, ведущей в учебные кабинеты, слышно не было. Надеясь, что моя догадка верна, я отправилась в холл, и когда уже оказалась перед лестницей, замерла и спряталась за колонну, услышав взволнованный голос снизу:

— Эй, всё хорошо?

— Церара? — удивлённо шепнула я и осторожно посмотрела вниз через периллы.

Церара вновь стояла с подносом, на котором стояли тарелки с едой, направляясь в подземелье. Но, заметив взволнованную девушку, задержалась.

— Д-да, всё хорошо. Мне просто… Просто нужно идти, — быстро затараторила девушка и бросилась к выходу из Академии.

Цераре только и осталось, что растерянно наблюдать ей вслед, пока не хлопнула массивная входная дверь. Пожав плечами, Церара продолжила свой путь в подземелье. А я прижалась спиной к квадратной колонне и нахмурилась. Было у меня странное предчувствие… Однако преследовать девушку дальше я не стала, пусть и хотела. Был риск, что она сможет меня в чём-то заподозрить. Но теперь хотя бы я знала две вещи: первая — с какого она факультета — колдовства и вторая — похоже, девушка меня не видела, иначе бы как-то себя выдала. А вела она себя так, будто мы в первый раз с ней встретились.

«Нужно будет рассказать Реджесу», — подумала я, довольная тем, что так быстро смогла найти тот самый источник слухов о статуе. И опять нахмурилась. Девушку никто не преследовал, тогда чего она так сильно испугалась?

Глава 39

— Котя-а-а-а!!!

Так началось моё утро, а заодно утро перепуганной Несс, которая как ошпаренная вскочила на кровати от моего вопля. А надо сказать, причина вопить была у меня веская. Котя, дабы похвастаться своим достижением, чего раньше за ним не наблюдалось, со всего маху запрыгнул мне на грудь и выплюнул маленькую белую мышку.

Как ведьма да ещё фармаг я никогда не страшилась всяких тварей. Не с таким добром приходилось работать. Однако сейчас я была к этому совсем не готова, вот завизжала что есть мочи. Ошалевший от такой реакции Котя отпрыгнул и недовольно задёргал хвостом. Я прямо-таки видела на его морде возмущение и оскорбление, а маленькая мышка, которая вверх лапками шмякнулась на пол, вдруг ожила и побежала. Кот, естественно, бросился за ней, а я бросилась ему на перехват, как только отошла от шока. Вдруг это чей-то фамильяр? Даже если нет — наблюдать за естественным природным процессом у меня желания не было.

Вот только спросонья прыти мне явно не хватало, и я, запутавшись в одеяле, рухнула на пол, перепугав всю живность, а заодно, чуть её не придавив. Кот отпрыгнул ближе к столу, а мышка помчалась к двери, куда тут же ринулся и кот, но я его перехватила, отчего тот возмущённо заворчал.

— Никакого убийства в моём доме! — вырвалось у меня, пусть нашу комнату назвать домом можно было лишь с натяжкой.

Несс тем временем бросилась наперехват мышке. С поразительной ловкостью и смелостью она умудрилась поймать ее за хвост и мгновенно вышвырнула за дверь, после чего прижалась к ней спиной, будто боялась, что грызун ее откроет и забежит обратно.

— Откуда здесь мыши? — удивилась она, наблюдая за шевелящимся коконом с котом. — Раньше их не было.

Я только пожала плечами и наконец-то отпустила Котю, который выскочил, аки тигр, и принялся озираться по сторонам в поиске своей жертвы. Лишь убедившись, что мышки больше нет, он опять посмотрел на меня с явным осуждением. Я же погрозила ему пальцем и сурово произнесла:

— Больше. Так. Не делай, — и, продолжая сидеть на полу, устало откинулась на кровать. — Это мог быть чей-то фамильяр!

«Ну, или просто мышь», — мысленно добавила я.

Предположений о том, откуда могла появиться мышь, было много. Начиная с того, что лишь ведомыми коту путями он покинул ночью комнату и поймал свой трофей. И заканчивая магической защитой академии, которая исчезла, а зачарованной решётки оказалось недостаточно, чтобы сдержать наплыв грызунов извне. Но как бы эта мышь здесь ни появилась, мы с Котей были ей расстроены. Котя, потому что я не оценила его «подарок», а я из-за того, что мой сон прервали.

Вчера вечером, когда я вернулась в комнату, я долгое время не решалась лечь спать, хотя уже буквально валилась с ног. В памяти всё ещё оставался свежим недавний кошмар, и меня не покидали мысли: а что если он приснится вновь? Я закрою глаза, а вокруг опять будет бушевать огонь, люди будут кричать… Несс, конечно же, заметила эту странность, но я её уверила, что декан дал мне задание по поводу цветка огнестраста. Собственно, им же я и оправдала своё долгое пребывание в его кабинете, мол, мы беседовали о моём патенте и результатах исследования.

Объясняя всё Несс, я немного переживала, потому что раньше никогда не упоминала декана, как заинтересованного в моих исследованиях. Если речь о ком-то и заходила, то лишь о профессоре Октавии. Но к счастью, лишних вопросов она не задавала. Для неё мои слова оказались до безобразия прозаичными. Или же она просто скрыла своё удивление.

Когда же сил листать мои исследования у меня больше не было, я наконец-то решилась погасить настольный светильник и лечь в постель. Тем более свет мешал спать Несс. И к моему удивлению, я быстро уснула. Без кошмаров. Без снов вообще. Чему была несказанно рада. А Котя так вероломно взял и меня разбудил.

Тяжко вздохнув, я решила больше не ложиться спать. Всё равно уже рассвело. И теперь не для вида, а со свежей головой принялась по-настоящему изучать данные моего цветка, чтобы с пользой потратить время до завтрака. Когда же громкий «доньк!» известил нас о его начале, мы с Несс покинули нашу комнату и отправились в Большой зал, где у входа я с удивлением обнаружила декана, который явно меня ждал.

Только я приблизилась, как декан сразу же сделал шаг навстречу.

— Флоренс, на пару слов.

— Я пойду займу нам места, — тут же решила ретироваться Несс и, заручившись моим кивком, заспешила в зал, а я отступила в сторону вместе с деканом, чтобы нам не мешали другие ученики.

— Директор уже распечатал Зал Стихий, — сразу перешёл к делу Реджес. — Так что после завтрака приходи в подземелье, чтобы получить стихию. А заодно мы обсудим ваше дальнейшее обучение.

«Он что-то нашёл про Амити и хочет это обсудить?» — промелькнула мысль, но спрашивать не стала. Слишком много вокруг людей.

— Да, у меня тоже есть новости по…

Я осеклась и задумалась, как бы намекнуть о девушке, которую вчера встретила.

— По цветку.

— Цветку? — приподнял бровь декан.

— Да, — натянуто улыбнулась я. — Помните, который мы вчера с вами обсуждали. Я наконец-то узнала о нём кое-что полезное.

— А-а-а, — морщинка на лбу декана разгладилась, когда он понял, о чём я, и сам поддержал легенду. — Вы о вашем патенте. С радостью выслушаю ваши новости.

Я еле удержалась, чтобы не усмехнуться, услышав в его голосе скрытую издёвку, а уголки губ декана еле заметно дрогнули.

— Не опаздывайте, Флоренс, помимо вас у меня много других дел.

Раньше бы я разозлилась на эту реплику, но сейчас в каждом слове декана я улавливала тайный посыл. Или мне казалось, что улавливала, а декан на самом деле просто придерживался своей роли холодности и отстранённости. Но всё-таки хотелось верить, что некоторый посыл в его словах был.

— Конечно, профессор Флэмвель, — не стала я отступать и от своего привычного поведения. — И не забудьте мне вернуть шляпку, негоже ведьме ходить с непокрытой головой!

Напомнив декану о своём важном ведьминском атрибуте, который тот решил некоторое время придержать у себя, дабы не было вопросов со стороны директора, я гордо вскинула нос и под пристальным взором янтарных глаз прошествовала мимо декана прямо в Большой зал, где быстро нашла Несс. И пока к ней приближалась, решила заодно осмотреться: может, я увижу ту самую девушку с факультета Колдовства?

В отличие от других факультетов, на Колдовстве преимущественно учились девушки, многие из которых были ведьмы. И они старались держаться «кучками», поэтому за столом можно было заметить сразу от четырёх и больше учениц в чёрных формах.

— Новый декан Боевого такой душка, хоть и со шрамом, — хихикнула одна из колдуний, когда я проходила мимо общества из пяти девушек.

— А мне всё равно больше нравится декан Целителей! Он такой заботливый…

— А декан боевого такой сильный! И брутальный!

Я невольно закатила глаза и прошла дальше, всё равно там не было той светловолосой девушки.

— Сегодня контрольная по сон-зелью, а я не успела повторить формулу…

— Эрик мне так нравится, жаль нельзя опоить его любовным зельем…

— Мой фамильяр вчера опять утащил корень валерианы и такое начал вытворять! Уже не знаю, что делать с его пристрастиями…

«Очень похоже на моего Котю, — невольно подумала я, продолжая слушать разговоры будущих колдуний и выискивать ту самую. — Только он любит мандрагору».

— Вы не видели, Мэри? — раздалось у меня за спиной.

— Нет, сегодня не видела.

Вдруг мне наперерез пробежала темноволосая ведьмочка в широкополой шляпе, чуть не сбив с ног.

— Ой, простите! — на ходу оглянулась она и тут же устремилась к девушке, которая только что жаловалась на своего фамильяра. — Мира! Ты не видела Мэри? А то я нигде не могу её найти.

— Нет, не видела.

— Да что ж такое-то?! — вспылила ведьмочка. — Нигде найти ее не могу… Эй! Лани, может ты видела Мэри?

Точно вихрь, она бросилась к кучке других ведьм, что сидели ближе к преподавательскому столу, а я вздохнула, уже рядом с Несс и подумала: «Сегодня прямо-таки день поисков». Однако прежде, чем сесть я ещё раз посмотрела на взволнованную ведьмочку, которая продолжала искать свою подругу, и невольно подумала: вдруг ту девушку зовут Мэри? Внутри шевельнулось неприятное предчувствие, но лишь на мгновение, потому что потом меня отвлекла Несс:

— Тебе что-то сказал декан?

— Что? — не поняла я.

— Ну, ты какая-то мрачная. Декан опять нашёл повод к тебе придраться?

На мгновение я впала в ступор. Уже и забыла, что в глазах Несс мы с деканом были как кошка с собакой, поэтому ответила не сразу:

— Да не сказать, — пожала я плечами. — Просто сообщил, что директор распечатал Зал Стихий, и сегодня я обязана получить стихию.

Моя заминка с ответом не показалась Несс странной, тем более слово «обязана» я произнесла с такой интонацией, которая намекала о недовольстве декана, что я до сих пор хожу без стихии. Не знаю плохо это или хорошо, но, похоже, я начинаю привыкать врать Несс…

— Мне кажется, он слишком давит на тебя, — вздохнула она, наблюдая, как я сажусь за стол. — Знает, что тебе пришлось несладко, мог бы вести себя более… сдержанно.

— Ничего, я привыкла. Да и давит он не так сильно, как некоторые клиенты в нашем с сестрой магазинчике.

— Ах, да. Я совсем забыла, что ты у нас из толстокожих, — улыбнулась Несс. — Но всё равно, декан слишком суров к тебе. Может потому что ты ведьма?..

Прежде чем к нам успели подтянуться Ник, Лекс и Хост, мы ещё немного успели обсудить суровость нашего декана, а заодно переживания Несс по поводу первой пары по контролю стихий. Из-за проклятия Эдиля она пропустила два дня занятий, но благодаря мази мадам Святосток сейчас её руки были в полном порядке, не считая еле заметных белых шрамов, которые были на грани полного исчезновения, и теперь Несс могла вернуться к учёбе. Вот только пропущенного не воротить. И она очень переживала, что отстала от других ребят. Я по этому поводу смогла только тяжело вздохнуть, что навело Несс на определённые мысли, и она поспешила свернуть тему о пропусках и отставании. Наверняка подумала, будто её слова меня расстроили, а я не стала её переубеждать. Зачем? Чтобы появились лишние вопросы?

На этот раз завтрак прошёл в более радужной атмосфере, по сравнению со вчерашним днём. Тем более завтра назревал выходной, поэтому ребята вовсю строили планы, как провести время. Правда, активнее всего был Лекс. Хост и Ник казались более сдержанными. И если Хост из-за своей природной застенчивости, то Ник порой проваливался в свои думы, из которых то и дело его выдёргивал Лекс, не давая тому углубляться в воспоминания о деревне. Пусть Ник и уверял всех, будто он уже «переболел» и успокоился, но все мы прекрасно понимали — подобные вещи не проходят бесследно.

Я же пребывала в нетерпении поскорее отправиться в Зал Стихий и узнать, что же хочет обсудить со мной декан. Ребята, конечно же, заметили моё беспокойство и поинтересовались в чём дело, а как узнали, что зал Стихий распечатан и после завтрака я туда отправлюсь — пожелали мне удачи. Ник даже оживился и предложил выступить поддержкой, прогуляв первое занятие. Вдруг он принесёт мне удачу, как какой-нибудь талисман. Тем более первым уроком была алхимия с профессором Ядом.

— Лучше в подземелье тосковать, чем выслушивать его тошноту, — очень артистично изобразил он отчаяние, на что Лекс надменно фыркнул, скрывая улыбку.

Наконец-то Ник был снова на себя похож.

— Ты не забывай, что со мной будет наш декан, — напомнила я. — Вряд ли он обрадуется твоему прогулу.

— Ой, ладно тебе! — отмахнулся Ник. — Зуб даю! Профессор Реджес сам прогуливал занятия Яда, когда учился в Академии. Он меня поймёт!

— И ты ещё Хоста называешь наивным? — усмехнулся Лекс, припоминая вчерашний упрёк Ника. — Профессор Реджес больше не ученик, да и вряд ли будь он таким прогульщиком, как ты, сумел бы дослужиться до лейтенанта.

— Эй! Это что? Камень в мой огород? — обиженно надулся Ник.

— Да в тебя горой швырнёшься, ты не заметишь.

— Вот ты… Скалогрыз несчастный!

Я улыбнулась, наблюдая за тем, как спорят ребята. Даже показалось, что прежней отчуждённости и неловкости вовсе не было — она исчезла без следа, уступив место теплу, лёгкости и надежде. Надежде, что хотя бы сегодня всё будет хорошо.

Глава 40

Наверное, впервые в жизни я так сильно ждала встречи с деканом, гадая, о чём же он хочет со мной поговорить. Но, увы, как выяснилось, ничего нового про Амити он выяснить не смог, кроме того, что она умела управлять всеми шестью элементами, о чём мы и так догадывались. Хотя это не совсем было «ничего». Раньше у нас были предположения, что ей были подвластны все стихии, то теперь мы знали об этом наверняка, если, конечно, краткий сборник легенд и событий вообще можно идентифицировать, как что-то достоверное.

— Похоже, напрямую что-то узнать об Амити у нас не получится, — размышлял декан, расхаживая по Залу Стихий, который выглядел так же, как до разрушения стены.

Когда я только сюда вошла, то подивилась тому, насколько хорошо директор его восстановил. Стена за шестью статуями выглядела нетронутой, вокруг ни пылинки, а вот статуя с песочными часами бесследно исчезла.

— Придётся восстанавливать всю хронологию её появлений и читать летописи и дневники людей, кто хоть раз с ней встречался. Возможно, так у нас получится собрать немного больше знаий о её личности и напасть на нужный след. Если Амити так тщательно скрывалась, то могла жить под другим именем и с другой внешностью… — задумчиво хмыкнул декан. — Или о ней мог рассказывать кто-то приближённый в надежде, что его записи найдёт приемник Амити, и при этом не упоминать её имени.

— Или мы не узнаем ничего нового, — пожала я плечами, продолжая искать на стене хоть какую-нибудь трещинку, которая бы подсказала, что седьмая статуя мне не приснилась, и вдыхая хвойный аромат от моей шляпки.

Декан всё-таки её принес. И она вновь была чистой, будто и не побывала в передряге со статуей.

— Это вряд ли, — возразил декан. — Амити наверняка что-то оставила после себя для приемника. Иначе какой смысл в том, что ты получила её силу?

Я устало вздохнула. Декан был так уверен в том, что я получила силу именно Амити, хотя я сама в этом до сих пор сомневалась. Ну, не верилось мне, что я могла стать преемницей столь легендарного и выдающегося человека.

— А что если это не сила Амити? — решила я всё-таки озвучить свои подозрения. — Директор управляет всеми стихиями, вдруг она тоже была из Хранителей очагов?

— Исключено, — твёрдо ответил декан.

— Почему?

Он немного поколебался прежде, чем сказать:

— Хранители очагов не могут использовать магию за пределами Академий.

— Что? — удивилась я и оглянулась. — Почему?

— Они как стражи — привязаны к истокам, чтобы их охранять. И когда кто-то становится Хранителем очагов, он жертвует свой магический очаг, чтобы слиться с истоками. Поэтому за пределами действия истоков, хранитель становится беспомощным, как простой смертный.

— Я… Я не знала, — нахмурилась я.

— Естественно, — не удивился декан. — Об этом знают немногие, ради безопасности Хранителя очагов. Если с ним что-нибудь случится — истоки академии могут оказаться в опасности. Поэтому Хранителей тщательно защищают, и они не покидают территории Академий без острой необходимости, чтобы их не могли убить, а истоки захватить или вовсе уничтожить. Если Хранитель погибает и не передаёт право преемственности, то истоки могут начать взаимодействовать. Для Академий, где истоки сочетаемые, а не противоположные — это не так опасно. Они просто продолжат существовать, пока кто-нибудь другой не возьмёт их под контроль. А Академии похожие на наши, могут оказаться источником серьёзной разрушительной силы.

Не удивительно, почему декан сомневался, стоит ли мне рассказывать о секрете Хранителя или нет. Это, действительно, опасные знания.

— Теперь ты поняла, почему Амити не могла быть Хранителем? — с усмешкой поинтересовался он, а я смущённо кивнула.

Если верить легендам, то Амити могла использовать свою силу в любой точке мира. Где бы ни появилась. Эти довольно сильно сужало варианты, чья именно сила мне досталась. Вот только легче мне от этого не становилось.

— Так о чём ты хотел со мной поговорить? — перешла я к насущному вопросу. — Все, что ты мне сказал, мы и так уже обговаривали.

И это была правда. Всё это, про Амити, мы обсудили ещё вчера, то же самое прозвучало сегодня, будто декан подготавливал почву для чего-то другого. Единственная новость, да ещё почерпнутая из книги легенд и событий, утверждающая, что Амити в самом деле могла использовать все шесть элементов, по сути дублировала то, что мы и так знали — просто то, что раньше передавалось из уст в уста, в ней упоминалось конкретно. А тайна хранителей была лишь случайной темой, порождённой моими сомнениями.

Мы даже успели поговорить о девушке, которую я вчера встретила, когда возвращалась из кабинета декана Боевого факультета. И пусть я не знала её имени и курса, но моя новость была куда свежее озвученных новостей об Амити, что немного настораживало. Тем более декан опять поколебался. Было видно, что своим поросом я поразила его точно в цель, и то, что он произнёс дальше — поставило его в некий тупик, почему он и решил поднять эту тему:

— К сожалению, я не могу сделать выбор за тебя, — опустились плечи Флэмвеля, а я нахмурилась.

— Выбор в чём?

— В стихии, — он убрал руки в карманы. — Дело в том, что я больше не могу тянуть со списком присвоенных учениками стихий для директора и сегодня вечером должен его сдать. Поэтому я прошу тебя выбрать стихию, которую запишу напротив твоего имени.

Мое сердце пропустило удар. Теперь понятно, почему он поднял тему о том, что Амити могла управлять всеми элементами. Декан хотел, чтобы я сама выбрала стихию, которую он запишет, тем самым предоставит мне свободу и одновременно с тем загонит в клетку обстоятельств. Ни он, ни я не знали, как проявит себя моя сила, поэтому сложно было предсказать, какие именно способности проявятся первыми. Это очень сильно усложняло выбор, и декан надеялся, что как носитель силы я интуитивно догадаюсь, какая именно способность покажет себя первой. Ведь именно так первые маги учились управлять полученными стихиями. И именно так появились все базовые заклинания ныне существующие. Всё это маги обнаруживали по большей части интуитивно. Даже существовала теория, будто вместе с очагом стихий приходят все знания мира и лишь от способностей мага зависит, сколько этих знаний он сможет понять.

— У… У меня есть время подумать? — поинтересовалась я осипшим голосом.

Мне казалось, будто я встала перед выбором, от которого зависит не только моя тайна или будущее, но и сама жизнь. Такое решение с бухты-барахты не принять. От волнения даже ладони похолодели.

Декан кивнул:

— Есть. Но только до вечера сегодняшнего дня — после ужина, но не позже девяти часов вечера, я буду ждать тебя в своём кабинете. А сейчас…

Его брови нахмурились, а янтарный взор оглядел статуи с очагами стихий, которые ещё недавно я так отчаянно пыталась призвать.

— У меня появилась одна мысль, и если нам повезёт, то она сработает. Тогда тебе не придётся мучиться с выбором. Итак. Всё, что тебе нужно…

Чувствуя, как в груди закипает смесь из волнения и волнения, я стиснула кулаки и принялась с жадностью слушать все наставления декана.

Глава 41

Моя сестра всегда говорила, что храм надежды похож на хрустальный замок. И когда в него бьёт молот реальности, этот «замок» разлетается на тысячи радужных осколков, острых как бритвы. И чем больше «замок» ты построил, тем больше ты получаешь порезов. Именно поэтому я никогда не строила хрустальных надежд. Именно поэтому я не особо надеялась на успех, когда декан предложил попрактиковаться в магии здесь — в Зале Стихий, где Флэмвель надеялся, что шесть статуй окажутся для меня необходимыми триггерами. Как выяснилось — не зря. Все мои попытки пробудить силу Амити оказались тщетными. В итоге мы с деканом условились попробовать ещё раз, но позже, когда я определюсь со своим выбором и навещу его в кабинете, а сейчас мы и так долго пробыли в Зале Стихий — почти всю первую пару. Декану уже было пора готовиться к занятиям, а мне пришло время подумать над стихией, которую он внесёт в список напротив моего имени.

Сидеть на месте ни сил, ни терпения не было, поэтому я просто ходила по Академии, выискивая внутри себя хоть какую-нибудь подсказку о своей силе. Даже была мысль заглянуть в библиотеку, но она находилась в подземелье и был высокий риск пересечься с директором, чего мне сейчас совсем не хотелось. Он видел мою шляпку в подземелье, когда появилась статуя, и вполне мог задать мне парочку каверзных вопросов. В последнее время, конечно, я прямо-таки стала мастером лжи, но то, что мне удастся без последствий обвести вокруг пальца директора да ещё Хранителя стихий — в это мне слабо верилось. Поэтому я отмела вариант с библиотекой, решив пока что полностью положиться на декана. Бережённого и белладонна бережёт…

В итоге за моими похождениями, пролетела половина дня. Я даже отказалась от мысли идти на обед, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из знакомых. Ну, не было у меня настроения отвечать на чьи-либо вопросы касательно моей стихии. Да и врать Несс и остальным я уже порядком устала. Хотелось побыть в тишине и покое, где мне удастся хорошенько над всем подумать.

Так я вскоре выбралась за пределы замка Академии, рассчитывая где-нибудь на отшибе — подальше от людей и Академии найти лавочку среди ровно подстриженных кустов и побыть наедине с собой. Однако когда подобная лавочка замаячила в перспективе, и я собралась на неё сесть, моих ушей коснулись странные звуки…

Нахмурившись, я выпрямилась, выглянув из-за ряда стриженный кустов, и… тут же спряталась обратно. Мои щёки вспыхнули, и я мысленно выругалась. Там, в тени и под водопадом ветвей плакучей ивы, нежились Дамиан и ведьма блондинка, которую я видела вместе с ним ещё в зале с Гибривиусом. На этот раз они были вдвоем. И объятия ребят оказались такими страстными, что я могла только поблагодарить их, что они до сих пор в одежде.

«Да что же мне так везёт!» — проскрипела я зубами и в итоге плюнула на затею со скамейкой. Не судьба видать… Твёрдо решив, что в таких условиях подумать мне точно не грозит, а никакие другие лавочки мне не нравились, я решила просто гулять, пока совсем не выбьюсь из сил. А там может мне до такой степени надоест размышление о стихиях, что я воспользуюсь старым шаманским способом: детской считалкой и приму спонтанное решение. Как говорится: самые лучшие решения — это спонтанные.

От подобных мыслей даже настроение немного поднялось и горы переживаний на плечах чуть полегчали — всегда приятно перекладывать ответственность на судьбу… Я даже огляделась по сторонам, подмечая, как красив задний двор Академии. Тут полно растительности, цветов… А с исчезновением защиты, даже птицы появились и запели свои песни. Так мои мысли плавно перетекли в другое русло.

«Что если дело не во мне, а защиту академии разрушил кто-то другой, чтобы добраться до директора? Он же Хранитель очагов…» — подумала я и посмотрела на крышу Академии, где в самом верху была статуя женщины с поднятыми руками. Раньше от них поднимались два столба янтарного света, но сейчас она выглядела обычно.

— Нагулялась, Флоренс?

Я вздрогнула и оглянулась. За моей спиной стояли четверо: Холлер, какой-то темноволосый парень мутного вида, Брэм и… Раст. При виде этой компании у меня душа уползла в пятки, потому что кровожадная улыбка Раста подсказывала — ничего хорошего мне не светит.

— Что тебе нужно, Раст? — поинтересовалась я и мельком огляделась в поиске помощи.

— Здесь так безлюдно… — заметил Раст и тоже огляделся. — Тихое, прекрасное место, чтобы вернуть должок. Неправда ли, Флоренс?

Он гадко ухмыльнулся, а я стиснула кулаки.

— Не затягивай, Раст, — рычащим голосом произнёс Холлер, которого явно не интересовали наши разборки, как, собственно, и его мутного дружка. — Скоро начнётся урок.

Вот же! Порядочный бандит. То, что Раст собрался мне отомстить — это его совсем не волновало, а вот опаздывать на занятия — ни-ни…

— Не переживай, Айнэр, я быстро, — выступил вперёд Раст, а следом за ним пошевелился Брэм.

Но прежде, чем он успел сделать шаг, его плечо сжала огромная рука Холлера.

— А ты не лезь, — прорычал он. — Двое на одного — бесчестный бой.

— Значит, бой с девушкой — это для тебя честный? — решила-таки сделать я выпад, и на моём затылке шевельнулись волоски, стоило ощутить на себе давящий взгляд Холлера.

— Честный, — криво усмехнулся он, показав кончики поломанных передних зубов, — Ты тоже на боевом.

Да, воистину краткость — сестра таланта. Как прямолинейность и, чтоб его, объективность. Похоже, Холлеру было невдомёк, что у меня нет стихии. И, как назло, я не могла ему об этом сказать, чтобы он хотя бы отсрочил месть Раста. Не сейчас, когда декан поставил меня перед выбором…

— Будешь моим секундантом? — решила я потянуть время, а глаза Холлера недобро сверкнули.

— Прослежу, чтобы тебя не убили, — улыбнулся он шире и рявкнул. — Начинайте!

Была бы у меня стихия, я бы может и поборолась, а так… Я тяжело сглотнула и приготовилась к самому доступному методу борьбы в моём арсенале — побегу. Хотя он мне казался на грани провала.

— Не уйдёшь, Флоренс! — заметил мою попытку смыться Раст и на его ладони сформировался огненный шар.

Не сказать, что он был сильным. Даже со своей неопытностью, я могла определить, что ему не хватало концентрации и стабильности, однако даже его хватило бы, чтобы оставить на мне серьёзные ожоги. И пусть форма каждого ученика Академии была зачарована и могла защитить от подобных атак, она не покрывала моего тела. Да ещё Раст словно бы намеренно прицелился мне в лицо.

Чувствуя, что ещё немного и случится беда — я отпрыгнула в сторону. А благодаря тому, что с первых дней занятий декан нещадно нас всех гонял на физподготовке, среагировала я на удивление быстро и успела отскочить в сторону до того, как огненный шар меня настиг. Однако мой триумф быстро угас, когда я поняла, что первая атака Раста была всего лишь обманкой. Он тут же зачитал короткое заклинание и швырнул в меня ещё один шар, который был гораздо меньше, но при этом мощнее и быстрее. От него я уклониться не успевала и с ужасом взирала, как он приближался, источая сильный жар. Даже Холлер напрягся при виде него, нахмурился и сделал полушаг вперёд. Но даже если бы он попытался его остановить, то не успел. А я выставила перед собой руки, чтобы хоть как-то защитить лицо, и стиснула зубы, приготовившись к сильной боли. В какой-то момент промелькнула мысль, что может сейчас появится декан? Он же обещал меня защищать…

— Что за… — вытянулось лицо Раста, когда огненный шар таки меня настиг.

Однако он не взорвался, а просто ярко засветился и втянулся в мои ладони, точно вода в губку. Я тоже изумилась, а потом почувствовала, как в груди начал нарастать жар. Да такой силы! Что вскоре становилось трудно дышать. И прежде чем успела сообразить, что же происходит, жар из груди метнулся обратно к ладоням, которые я до сих пор держала перед собой, а потом с них слетел в точности такой же огненный шар и устремился в Раста.

Шокированный Раст, который знал, что я долгое время не могла получить стихию, даже остолбенел от удивления, но в самый последний момент опомнился и отпрыгнул. А огненный шар продолжил свой путь и угодил в пышные кусты роз, выжигая в них целую область. Но не успела я обрадоваться тому, что сейчас произошло, как дым рассеялся, обугленная листва почти опала, а среди почерневших от огня веток появилась чья-то обувь…

— Так значит, ты тоже получила огонь! — яростно воскликнул Раст, который не видел происходящего за спиной, потому что предпочёл не отворачиваться от противника, и буквально обезумел от того, что я посмела ответить на его атаку.

Он вновь поднял ладонь, но тут перед ним возник мутный друг Холлера и перехватил его руку, прерывая заклинание и рассеивая зачатки огненного шара.

— Не мешай мне, Дил! Айнэр! Ты сказал, что…

Он осёкся, когда заметил, что Холлер уже давно сидит на корточках у выжженных кустов и что-то там рассматривает. А Брэм, который тоже осмелился к нему подойти, вдруг побледнел и зажал ладонью рот, точно его вот-вот стошнит. Моё сердце часто забилось, а ещё утреннее плохое предчувствие ударило в меня, словно молот.

— Раст, иди и позови преподавателей, — мрачным тоном произнёс Холлер.

— Айнэр… — попытался тот возразить, всё ещё пребывая в боевом угаре, и переводил гневный взор с Дила, удерживающего его, на Холлера, а потом посмотрел на бледного Брэма, и кажется, только сейчас до него стало доходить, что происходит что-то не то.

— Быстро, — таким же спокойным голосом скомандовал Холлер, однако в нём слышалась сила и власть над Растом, отчего тот не посмел ослушаться.

Высвободившись из крепкой хватки Дила, он бросил сначала хмурый взгляд на Холлера, потом гневный на меня, а после поспешил к Академии. А я наконец-то решилась сделать шаг вперёд…

Глава 42

«Мэри! Мэри! Мэри…» — до сих пор звучал полный боли и неверия голос в моём сознании. Он надрывным звоном проносился по коридорам разума, оставляя след горечи и беспокоя старые раны от собственной печали.

— Это была она… — хрипло произнесла я в кабинете декана.

После того как тело Мэри отнесли в подземелье Академии к некромантам — директор хотел ее пробудить и допросить, декан Боевого факультета принялся допрашивать всех, кто хоть как-то взаимодействовал с живой или мёртвой Мэри.

Я вошла в его кабинет уже самой последней, когда небо окрасили всполохи заката. И некоторое время мы оба молчали, после чего я произнесла свои первые слова: «Это была она». Глаза декана на мгновение расширились от удивления, но потом брови нахмурились.

— Ты уверена?

Я вспомнила мирное, при этом печальное и исцарапанное шипами роз лицо девушки. Её спутанные и перепачканные в крови светлые волосы. Её навсегда погасшие, широко распахнутые голубые глаза и израненные всё теми же шипами руки, когда она пыталась выползти из колючего кустарника. И так как девушка лежала на животе, я отчётливо видела тонкую кровавую рану на её спине.

— Да, — твёрдо ответила я, чувствуя при этом какое-то бессилие.

Декан тоже опустил янтарный взор на свои руки, а его лоб прорезала напряжённая морщинка.

— Думаете, это директор?.. — начала я, но декан покачал головой.

— Нет. Вряд ли…

Что-то быстро обдумав, Флэмвель провёл ладонью по лицу.

— Но даже если он замешан, то сам он не мог этого сделать, — не стал он всё-таки отрицать такой возможности, больно много совпадений… — Со слов некромантов, ее убили еще вчера, и я не обнаружил следов магии. Её словно… просто закололи. Директор в тот вечер был в своём кабинете. Я за ним некоторое время присматривал, — признался он, а моё сердце пропустило удар.

Именно вчера я видела, как Мэри убегала на улицу, и о чём тут же рассказала декану. Но почему она убегала? Что же случилось?

— Я спрашивал её соседку и подругу, они вместе учились на первом курсе Колдовства, но толком ничего не узнал.

Он кратко пересказал, что же смог выяснить, а именно: что в тот вечер Мэри вела себя немного странно. Она выглядела взволнованной и напуганной. Всё время оглядывалась, вздрагивала и была в своих мыслях. А вечером она просто не вернулась в свою комнату.

— Ты кого-нибудь заметила, когда за ней шла? — поинтересовался декан, а я покачала головой.

— Она просто убегала, точно от призрака.

— Кто-нибудь ещё в тот вечер её видел?

— Церара, — вспомнила я. — С кафедры Некромантии.

Декан кивнул, принимая во внимание мои слова, и попросил в подробностях рассказать, как мы обнаружили тело Мэри, и я рассказала. Всё. Без утайки, потому что наверняка Холлер, Раст и остальные ребята все уже доложили. Ну, или почти всё… Пока мы ждали преподавателей, Холлер недвусмысленно намекнул мне, что не хочет быть связанным с разборками между мной и Растом, поэтому дал мне указание упомянуть его лишь вскользь. Будто он заметил потасовку и поспешил на помощь. Так как я не желала связываться с Холлером, то решила поддержать эту легенду. Белладонна с ним… Когда же я дошла до момента с отражением магии Раста, глаза декана вспыхнули интересом, но он сдержался и дослушал мою историю до конца. Однако когда я замолчала, и он собирался что-то сказать — в дверь постучали.

Янтарный взор декана мигом устремился к двери, а потом он сам поднялся и выглянул наружу.

— Профессор Реджес, — раздался тихий и немного потусторонний, мужской голос.

Он зашептал что-то неразборчивое, будто боялся своим голосом спугнуть всё живое, а как замолчал, Реджес столь же негромко ответил:

— Понял. Передайте, что сейчас закончу допрос и приду.

— Хорошо, профессор Реджес, — вновь прошелестел парень, после чего декан закрыл дверь и нахмурился.

— Что случилось? — почувствовала я неладное.

Декан быстро на меня посмотрел и вновь опустил хмурый взор:

— Они не могут опросить Мэри.

— Как? Почему? — удивилась я.

Если мои скудные знания о некромантии верны, то в первые сутки после смерти жертвы у магов есть стопроцентный шанс на успех, чтобы её допросить. Но чем дольше тело остается ненайденным, тем этот процент становится меньше, потому что тело начинает разлагаться, и мягкие ткани, например: язык, страдают быстрее всего. Именно поэтому во время заговоров жертвам отрезали язык, чтобы они не могли ничего рассказать под действием заклинания «предсмертный шёпот», когда жертва начинает пересказывать все события перед смертью. А с отрезанным языком некромантам оставалось только полностью «пробудить» убитого, чтобы он мог другими способами передать события. Вот тут, конечно, и возникали проблемы. Потому что поднять разумную нежить спустя час после смерти — это почти невозможно.

— Её язык… — начала я, но декан не дал договорить и сразу ответил:

— На месте. Проверил лично.

Я содрогнулась и нахмурилась. Если язык на месте, то в чём проблема?

— Лав, — позвал меня декан, выдёргивая из размышлений, и взволнованно почесал щеку. — Сейчас я должен идти кдиректору, но как только всё у него узнаю, я тебе расскажу.

Я удивлённо вскинулась:

— Н-но почему?

— Что почему?

Я немного помолчала, чувствуя некоторое волнение, и тихо произнесла:

— Почему ты мне всё рассказываешь?

На месте декана да ещё лейтенанта Мечей было странным докладывать ученику о подобных событиях. И похоже, Флэмвель сам этому удивился, когда сообразил. Однако всё-таки выдавил из себя кривую улыбку, и уверенно на меня посмотрев, произнёс:

— Интуиция.

Пусть его ответ и мог показаться любому другому скупым, но после наших долгих бесед, я почувствовала в нём много скрытого смысла. Похоже, декан хочет, чтобы я была в курсе дела, потому что гибель Мэри могла быть как-то связана со статуей Амити.

У меня по спине пробежал холодок, и я ещё раз мысленно порадовалась, что в тот вечер декан спрятал меня от чужих глаз.

— Спасибо, — смущённо прошептала я и немного покраснела, потому что мне показалось, будто в тишине кабинета мой голос прозвучал, как крик.

С тяжёлым чувством я поднялась со стула и направилась к двери. Декан отступил, пропуская меня вперёд, но когда я взялась за ручку, вспомнила кое-что важное.

— Реджес, — позвала я и тот, с убранными в карманы руками, вопросительно промычал: — Запиши напротив моего имени: «огонь».

Глава 43

По приказу директора оставшийся вечер все ученики провели у себя в комнатах, куда нам даже подали ужин, как в наш первый день прибытия в Академию. Я и не возражала. Особенно, после беседы с деканом. Если Мэри погибла из-за того, что видела статую Амити, то я тоже могла оказаться в опасности. И эта мысль заставляла меня пребывать в особом мрачном настроении, которое Несс списала на то, что я оказалась среди тех, кто нашёл тело Мэри.

Однако это была не единственная моя теория, о причине её гибели. Я даже надеялась, что всё дело в статусе нашего директора, как Хранителя очагов, а Мэри лишь оказалась не в том месте и не в то время. В любом случае, какова бы причина ни была, мне уже начинало казаться, будто и за мной кто-то следит.

С Несс мы старались не говорить о Мэри. После того, как я ей рассказала обо всём, произошедшем в саду Академии, мусолить эту трагедию дальше нам не хотелось. И так новость была слишком шокирующей и оставляла после себя неприятный осадок, ведь раньше на территории Академии никогда ничего подобного не случалось. К счастью, у нас были и другие темы для беседы. Например: поступок Раста и моя стихия.

Несс пришла в такой восторг, когда узнала, что мне тоже достался огонь, что даже почти не ругала Раста за его попытку мне навредить.

— Но как ты умудрилась создать огненный шар?! — подивилась она и помрачнела: — Мне он до сих пор не даётся…

Я её успокоила тем, что причиной стала экстремальная ситуация, а до этого я очень часто наблюдала, как Несс старается его создать. Поэтому косвенно всё было благодаря ей. Такого объяснения было даже более чем достаточно, чтобы немного её осчастливить. Несс пообещала, что в следующий раз у неё обязательно всё получится, и мы наконец-то легли спать. А на следующий день я с чувством сильного волнения отправилась к декану.

Волноваться у меня было несколько причин. Первая из них: за завтраком все ученики только и делали, что обсуждали произошедшее прошлым днём. Столько разных домыслов, идей и выдумок я ещё никогда не слышала. Кто-то утверждал, что причиной смерти была женская месть. Кто-то говорил, будто Мэри сама так поступила из-за неразделенной любви. А кто-то даже обвинял некромантов, мол, из подземелья сбежала нежить и погубила девочку. И неважно, что нежить не ходит с ножом и кинжалом в поиске своей жертвы, а убивает… более жестокими методами, и всё происходит куда страшнее.

Однако сколь бредовыми все эти разговоры ни были, они не давали мне покоя, постоянно напоминая о случившемся и том, что убийцей Мэри мог оказаться любой в Академии. Даже директор. В какой-то миг, пока я шла по коридору второго этажа, я поймала себя на том, что постоянно огладываюсь, и быстро себя одёрнула, чтобы ненароком не вызвать лишних подозрений.

Второй моей причиной волнения было ожидание. С одной стороны, мне не терпелось узнать, что же декану удалось выяснить и почему некроманты не смогли допросить Мэри, а с другой — было страшно узнать эти новости. Ну а третьей… Сам декан. Вчера мы так и не условились, когда я должна к нему прийти, поэтому его попросту могло не оказаться в кабинете, и я зря соврала Несс, будто мы с деканом договорились о дополнительных занятиях, потому что из-за долгого пропуска я была среди отстающих. И зря сейчас шла по пустому коридору второго этажа, где из-за этой пустоты, да ещё наличия ректорской, было тихо и страшно, как на кладбище. Но помимо новостей о Мэри мне также не терпелось обсудить то, что произошло между мной и Растом (Вчера, к сожалению, ни мне, ни Реджесу было не до этого…), поэтому я старалась не унывать и не дёргаться, предполагая, кто сейчас может следовать за моей спиной. Белладонна… Так и умом тронуться от страха недолго.

За размышлениями я миновала ректорскую, надеясь, что директор сейчас в своём подземелье, поэтому случайно не выглянет. И наконец-то остановилась напротив двери в кабинет Боевого факультета. Выдохнув, я подняла руку и робко постучала.

Тишина… Немного подождав, я постучала ещё раз, на этот раз сильнее, настойчивее, и вдруг дверь приоткрылась. Сама. Потребовался всего лишь один удар с усилием, чтобы появилась щель, откуда полилась светлая полоска дневного света и… густая тишина. Декан ушёл и забыл закрыть дверь?

Оглядевшись по сторонам, я сглотнула и толкнула дверь дальше, осторожно заглядывая внутрь. Вроде никого. Даже странно как-то… Обычно учителя запирали свои кабинеты, а лейтенант Мечей и подавно не стал бы держать его открытым, тем более сейчас, когда вокруг творятся такие дела. Но всё-таки… Дверь так легко открылась, и это наталкивало на разные мысли.

Некоторое время постояв на пороге, гадая, стоит ли мне войти или попробовать вернуться сюда позже, я всё же решила войти. Если декана нет, я могу просто его немного подождать. А если он там и не отвечает, то… Вдруг убийца девушки понял, насколько опасен для него лейтенант Мечей, и попытался навредить Реджесу? Тогда он мог нуждаться в помощи.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от мрачных мыслей, которых в последнее время у меня было с избытком, я на ватных ногах и с часто бьющимся сердцем, наконец-то перешагнула порог кабинета и, оказавшись внутри, тихо прикрыла дверь, после чего осторожно огляделась. С виду всё казалось обычным. Из закрытых окон лился утренний свет, и в его лучах кружились блестящие пылинки. Возле стен стояли шкафы с книгами, источающие сладковатый аромат старой бумаги и кожаных переплётов, который смешивался с знакомым мне ароматом хвои и еле заметного пепла. Насест Крауса пустовал, а на столе из тёмного дерева царил небольшой бардак из бумаг и книг, будто профессор только-только перестал записывать какие-то исследования или наблюдения. Стулья с высокой спинкой тоже стояли немного небрежно, что совсем не вязалось с педантичной личностью декана. Раньше, когда я к нему заходила, у него всегда было чисто, будто он здесь толком не бывал, а так… заходил для галочки. Сейчас же, в сравнении с прежним моим впечатлением, в кабинете был бардак.

Заинтересованная этой необычностью, я решила подойти ближе к столу и резко замерла — из-за него раздался тихий вздох. Тяжело было понять, он принадлежал мужчине или женщине. И если бы не гробовая тишина в кабинете, я бы его и вовсе не расслышала. Однако его наличие заставило шевельнуться волоски на затылке. Мысленно проклиная стол декана, который был с наружной стороны закрытым, точно тумба, я стала медленно приближаться, дабы посмотреть, кто же там вздыхал. Фантазия рисовала всякие жуткие картины по мере того, как я тихонько приближалась и старалась ступать на носочках. Наверное, только биение моего сердца и могло выдать моё приближение, потому что я даже задержала дыхание!

Стол становился всё ближе и ближе. Я уже могла разглядеть на нём ворох бумаг, на которых были тёмные чернильные пятна из-за того, что декан небрежно, словно второпях, швырнул на них перо. С кончика пера даже до сих пор капали чернила… На миг я остановилась с мыслью: вдруг за столом прячется убийца? Кто-то проник в кабинет, пока декан отсутствовал, чтобы найти ценную информацию, и теперь я могла оказаться в большой опасности! Неуверенность затопила моё сердце, а ещё тревога за декана.

Я быстро глянула на стену за столом, где висел герб Боевого факультета. С одной стороны — наверху он был немного оторван, будто кто-то за него сильно потянул. Сразу мне это в глаза не бросилось, но сейчас… Даже запах пепла мне показался сильнее и теперь перебивал другие ароматы, будто здесь совсем недавно использовали магию огня.

Разрываясь между желанием убежать, чтобы позвать кого-нибудь из преподавателей, и мыслями о том, что будь здесь битва с деканом, то беспорядок оказался бы куда страшнее, я всё-таки сделала ещё один неуверенный шаг к столу. Гляну одним глазком… А если там кто-то прячется, то тут же убегу и позову на помощь. Я же теперь, потенциально, могу отражать магию. Сразу меня не убьют… Наверное.

Вооружившись этой уверенностью, я осторожно приподнялась на носочках, вытянулась, чтобы заглянуть за стол и…

— Кар!

— А-а-а! — закричала я, когда из-под стола выскочил чёрный комок из перьев.

Испуг был такой силы, что я не стала разбираться что это, а развернулась и бросилась бежать, как вдруг из пустоты в меня прилетел сгусток огненной магии. Я не стала дожидаться, когда он меня настигнет. Выставила перед собой руки, и только заклинание их коснулось, как тут же втянулось. Тело затопил знакомое ощущение жара, а когда оно достигло своего пика и метнулось обратно в мои ладони, то мгновенно вылетело обратно и маленькой огненной птичкой врезалось в стену, рассыпавшись разноцветными искрами.

— Хм, и правда сработало, — раздался голос из пустоты, а я разъяренно взревела:

— Флэмвель, ты совсем обалдел?!

Стена рядом с дверью пошевелилась, являя мне очертания высокого мужчины, а я тут же кинулась к нему с кулаками.

— Ты смерти моей хочешь? Убить меня захотел? Ты же защищать меня обещал, а не убивать!

Мои эмоции буквально плескались через край. Кровь бурлила от пережитого ужаса, и мне ох как хотелось залепить по удивлённой физиономии, которая стала видна, стоило заклинанию маскировки развеяться.

— Бессовестный, бессовестный, бессовестный!

Судя по лицу декана, он совсем не ожидал, что его попытается прибить его же ученица. Да ещё самым банальным способом — кулаками. Другого-то у меня не было… Краус же, которым оказался тот самый комок из перьев, заливался каркающим хохотом, и принялся меня подначивать, а декан… Декан с кривой ухмылкой несколько раз увернулся и поймал мои запястья, лишая меня возможности его поколотить. А когда я попыталась его пнуть, так вовсе развернул меня к себе спиной и заключил в стальные объятия.

— Отпусти! Отпусти меня! — зарычала я, пытаясь вырваться из его захвата.

И даже умудрилась наступить ему на ногу, отчего декан болезненно крякнул, но рук не разжал.

— Зачем? — хмыкнул он. — Чтобы ты опять попыталась меня ударить?

— Да я убью тебя!

— Ой, страшно-страшно! — вместо декана откликнулся хохочущий ворон. — Муравей пытается укусить дракона!

— Замолкни, Краус! — мрачным тоном пригрозил ему декан.

Ворон надменно фыркнул, и пусть он продолжил гадко хихикать, однако со своими репликами завязал. Я же немного остыла. Слова Крауса о муравье и драконе напомнили мне, насколько глупо я сейчас выглядела. Это и правда было таковым… Но эта парочка так меня напугала, особенно после того напряжения, которое я пережила за последние сутки, что мой рассудок подорвал вулкан эмоций. Однако теперь, помимо злости мои щёки опалило смущение.

— Успокоилась? — произнёс декан, а его горячее дыхание опалило мне ухо, отчего я задрожала и покраснела ещё сильнее.

— Не-не… Ты её не отпускай! Она ж, вон, какая красная. Отпустишь и рванёт!

— Краус! — уже крикнули мы вдвоём. — Заткнись!

— Молчу-молчу, — чёрной, точно смоль лапой он сделал жест, будто застёгивает клюв, а после еле слышно проворчал: — Какие-то все злые… Совсем шуток не понимают.

Декан тем временем ослабил хватку. На миг мне даже показалось, что он больше и не думал меня удерживать, потому я и смогла так легко вырваться.

— Ты… Ты… Ты! — указала на него пальцем, всё ещё пребывая в ярости. — Я ещё о тебе волновалась! — с досадой выпалила я, а рыжие брови декана взметнулись вверх:

— Волновалась обо мне? Хах… — усмехнулся декан и потирая подбородок пробормотал: — Интересно. Что в тот момент происходило в твоей голове?

Но заметив, что я опять начинаю закипать, смущённо откашлялся в кулак и произнёс:

— То заклинание было не атакующим. Тебе бы оно не навредило.

Конечно, остыв, сейчас я это понимала. Заклинание декана, действительно, было слабым и при столкновении со стеной лишь выбило искры. Но! Заветное «но»! Как ему вообще хватило совести установить на меня ловушку?

Под моим пристальным взором Флэмвель вернулся за стол, убрал бумаги, перо, а Краус, по его мановению руки взлетел вверх и поправил герб Боевого факультета.

— Когда ты рассказала мне про случай с Растом, я подумал, что твоя сила проявляет себя только под давлением стресса, — жестом он пригласил меня сесть на стул напротив него и продолжил. — Поэтому я не мог упустить такой возможности.

«Неужели он умышленно вчера не назначил время встречи и ждал меня сегодня всё утро?» — возмущённо подумала я и, фыркнув, села напротив. Честно признаться, некоторая логика была в его словах. «Возможно… Возможно, на его месте я бы так же поступила», — удручённо подумала я, а вслух произнесла:

— Ты бы мог использовать воду.

— Воду? — удивился декан, и его лицо разгладилось, когда он всё понял. — А-а-а… Так вот о какой тайне ты в тот раз говорила?

Вспомнил он день, когда я ворвалась к нему в кабинет с угрозами и требованием обо всём рассказать.

— И давно ты догадалась?

Я самодовольно улыбнулась.

— Наверняка, всё поняла после заклинания маскировки. Нашла его в учебнике, — не стала я скрывать. — Но то, что оно принадлежит элементу воды, меня натолкнул на мысль случай при первой инициации.

Коснувшись губ пальцем, Флэмвель довольно улыбнулся, а Краус с заинтригованным «хм-м-м» опустился обратно на стол и уставился на меня чёрными глазками-бусинками.

— А ты наблюдательная. Я не ошибся, — произнёс Флэмвель, на что я опять фыркнула и отвернулась, не желая больше смотреть на эту безрассудную парочку.

Маскировочных заклинаний в мире магов полно, но все они относились к элементам воды, света или воды и работали приблизительно одинаково. То, что я решила поискать его среди заклинаний воды, на это натолкнуло меня воспоминание о случае в Зале Стихий, когда Флэмвель объяснял и показывал нам, как именно нужно призвать очаг. Тогда, кроме кристалла огня, с некоторым запозданием мелькнул кристалл воды. Так как он был далеко и внимание всех учеников, в том числе моё, было приковано к огню, да и сам декан постарался как можно быстрее прервать связь с истоками, чтобы не выдать своё обладание двумя стихиями, остальные ничего не увидели. А если и увидели, то всё произошло настолько быстро, что не придали значения. Но я привыкла придавать значение любым мелочам, ведь приготовление снадобий и зелий, которые мы с сестрой практиковали, требовали особого внимания. У нас не было прав на ошибки. И после применения на мне заклинания маскировки, я сложила все факты и пришла к выводу, что декан обладал не одним очагом, а двумя: огня и воды. Собственно, это же объясняло, почему Дамиан стал обладателем двух стихий. Правда, это не объясняло, почему его вторым элементом стал воздух.

— Ладно, — тем временем вздохнул декан. — То, что первым проявил себя огонь — это очень хорошо.

Резюмировал он.

— Мы можем это использовать.

Тут я не могла не согласиться. Сейчас мы не знали, умею ли я так же отразить другие элементы, но огонь сильно упрощал нам жизнь, учитывая, что это основной очаг декана. Теперь у нас появился хоть какой-то шанс замаскировать мою силу, и я не буду выглядеть белой вороной среди других учеников. Осталось только понять, как лучше всего нам с деканом взаимодействовать во время совместных учений, чтобы никто ничего не заметил.

К счастью, эту проблему декан решил взять на себя. Он даже придумал оправдание для моего поглощения магии. Надеяться на то, что Раст, а тем более Холлер не заметили этой странности или не придали ей значения, было бы очень наивным. Поэтому декан придумал легенду, что пока я не могла призвать очаг, он дополнительно обучал меня другим заклинаниям, так называемого нулевого круга. Их было мало и они безумно сложные, потому что использовали не магию стихий, а внутренний потенциал мага, точнее, его искусство контроля, благодаря которому он мог разрушать чужие низкоуровневые заклинания. Со стороны эта способность выглядела как поглощение, но по факту это было самым настоящим разрушением магической формулы, из которой и состояли любые заклинания. А почему декан меня этому обучал? Тут всё банально — потому что я ведьма на Боевом и перспективный кандидат в отряд Мечей. Тем более, со слов декана, после его обещания поспособствовать моему вступлению в любой из магических отрядов Красных плащей, он уже подготовил почву для того, чтобы капитан Мечей заинтересовался моей кандидатурой. Даже особо стараться не требовалось. Ему хватило того, что я ведьма и на Боевом.

Глава 44

Несколько дней спустя…

— Готова? — тихо спросил декан.

— Ага.

Я решительно кивнула и приготовилась поглотить заклинание, чтобы метнуть его в мишень, а декан включил злого ментора.

— Флоренс! Ноги на ширине плеч! Руку держи немного согнутой, чтобы отдача не вывихнула сустав… — начал он меня поучать и коснулся моей руки, для вида поправляя её, но на самом деле передавая мне заклинание огненного шара.

Бах! Дождалась я, когда декан отступит, и выпустила магический заряд, который попал по цели в виде человека с красным кружочком на животе. Правда, прямо посередине я не попала, но смогла его задеть, угодив чуть левее.

— Зачёт! — вынес свой вердикт Флэмвель. — Следующий!

Я выдохнула и отступила к ученикам, что уже «отстрелялся». Следующей на очереди была Несс, которая сильно волновалась. Перед контрольной по метанию огненных шаров она усердно тренировалась и пусть успех ее был непостоянным, но всё-таки был, что внушало надежду. Я скрестила пальцы, надеясь, что сейчас всё пройдёт без осечек.

Несс зачитала заклинание и на её ладони начал формироваться шар из огня. Он был очень нестабильным, угрожая вот-вот рассеяться или разлететься искрами, что было… менее предпочтительным. Из-за частых взрывов причёска Несс и так была уже не совсем симметричной.

— Ха! — метнула всё ещё нестабильный шар она, не решившись удерживать его дольше, и тот попал прямо в цель.

Пусть пламя его и не было мощным, но, благо, контрольная проводилась по меткости, а не по мощности. И с меткостью у Несс было всё в порядке.

Я заметила, как немного недовольно поджал губы декан, когда рассеялся её снаряд, почти не оставив тёмного пятна на мишени, но всё-таки выкрикнул:

— Зачёт! Следующий.

— Фух! — выдохнула Несс, вытирая капельку пота на лице, и радостная подбежала ко мне: — Получилось!

С такой же широкой улыбкой я кивнула и похлопала её по плечу. А дальше, следом за Несс, вышел Юджи и выстрелил в мишень лучом света, который тоже попал прямо в цель, оставив на красном шарике небольшую чёрную точку, как будто её прожгли при помощи лупы и солнца.

Это первая контрольная, на которой мне довелось побывать, и надо сказать, я сильно волновалась. Всё последнее время, после того как мы с деканом выяснили, что я могу отражать заклинания, мы тренировались. Причём оба. Я училась сдерживать в себе поглощённую магию как можно дольше, чтобы не вызывать лишних подозрений и для большей мобильности, а декан незаметно передавать мне заклинания. И даже не знаю, кому из нас было сложнее: ему или мне. Всё-таки особо много ума не требовалось на поглощение, что не сказать о формировании магического импульса, который не стал бы пустышкой, а превратился в огненный шар или что-то другое. Первое время у нас с деканом плохо получалось взаимодействовать, но после изнурительных тренировок мы всё-таки смогли научиться работать вместе.

Собственно, на этих же «занятиях» выяснилось, что я не только огонь могу отражать огонь, но и воду, что помогло мне избежать ожогов, потому что нашу «сыгранность» с деканом мы начали тренировать при помощи этой стихии. А уже после смогли снова вернуться к огню и более мощным заклинаниям, чтобы «прощупать» мой потенциал. Так мы поняли, что поглощать и отражать я могу заклинание любой силы, но только одно. Если в меня попадало что-то ещё, то оно уже действовало как положено. Но декан не терял надежды, что со временем я смогу поглощать больше заклинаний и удерживать их внутри себя, чтобы использовать позже. Амити ведь могла колдовать и без чужой помощи, если верить легендам. Значит, она как-то могла накапливать заклинания. Или же делала что-то ещё, что помогало ей не зависеть от других магов. Всё это нам предстояло ещё выяснить. Как и то, почему некроманты не смогли допросить Мэри.

Сколько бы они ни пытались в первые сутки, заклинание предсмертного шёпота так и не сработало. Даже когда директор попытался использовать более радикальные заклинания, они тоже не возымели никакого действия, что поставило всех в тупик. Вместе с тем это непростое явление дало всем подсказку, что убийство Мэри не было чьей-то местью или какой-то невообразимой случайностью. Тот, кто это сделал, преследовал определённые цели. А вот какие — это ещё предстояло выяснить. Пока что даже у декана не было предположений, а Академия и отряд Мечей отправили родственникам запрос на разрешение изучить её тело, дабы найти причину этого необычного явления. А до этого времени её тело «законсервировали» при помощи зелий и ледяных камней, созданных при помощи алхимии, потому что даже магия некромантов «сохранения» не срабатывала. И тело начинало… портиться. В таком подвешенном состоянии мы продолжали существовать: ожидая ответ семьи жертвы и изучая с деканом мои способности, чтобы я могла чувствовать себя свободнее. Что же касалось убийцы — он не оставил ни следа. И чтобы его не спугнуть, было решено не привлекать охрану отряда Мечей, а попробовать найти его своими силами.

— Следующий! — громко озвучил декан и к мишени вышел Дамиан.

Все ученики мигом притихли, наблюдая за братом декана. Сам декан, тоже нахмурился, разглядывая Дамиана, чей вид был небрежным: волосы растрёпаны, воротник расстёгнут и сбит — а я отвела от него взор, всё ещё чувствуя смущение.

В последнее время Дамиан стал появляться на занятиях. Не знаю, кто на него так повлиял: брат, директор или его новая пассия, с которой я его то и дело застаю — порой кажется, что эти ребята не упускают ни одной свободной минуты, чтобы где-нибудь не пообжиматься. Но больше Дамиан не пропускал занятия, хотя и вёл себя немного странно. Появлялся только перед самым приходом преподавателей и уходил сразу, как только урок заканчивался, при этом не обмолвившись ни с кем словом. Силика на все его старания избегать её и остальных ребят только хмурила брови, однако не вмешивалась. Да и сама она стала мне казаться более замкнутой и отчуждённой.

— Водная тюрьма, — угрюмо произнёс Дамиан, посылая в мишень блестящую каплю воды.

Она разбилась точно в красном кружочке и превратилась в огромный водный шар, который заключил весь манекен в прозрачную сферу.

— Пронзающий вихрь, — вновь шевельнулись губы Дамиана и внутри сферы закружились потоки воздуха.

Они превратились в серебристые нити, похожие на паутинку, оплели манекен и сжались, разрывая его на мелкие кусочки.

— Вот это сила… — побледнела рядом со мной Несс. — Он даже полное заклинание не прочитал!

Другие ученики тоже зашептались, я же промолчала, чувствуя некоторое противоречие. Сила мага измерялась не только в его способностях к контролю стихий, но и скоростью сотворения заклинаний. Одним из критериев считалось чтение заклинаний. Все начинающие маги, чтобы сформировать заклинание, должны были его зачитать. Определённый набор слов помогал резонировать волю мага и магическую энергию, благодаря чему она и принимала ту или иную форму. Однако более продвинутые маги могли её сформировать одним словом или короткой фразой, что значительно повышало скорость сотворения заклинаний. И самые сильные могли колдовать без слов. Их воля настолько сильно переплеталась с очагом и магической энергией, что они становились единым целым. Такие маги умели даже видоизменять стандартные заклинания под себя и управляться с ними так, как им удобно, а не как в учебнике написано. И для поступления в отряд Мечей умение колдовать без слов было главным критерием.

Не всем магам удавалось достигнуть такого уровня, поэтому многие поступали в ряды обычных полицмагов, и те, кто добивался фразового магического контроля могли в их рядах дослужить до высоких постов. К счастью, ведьмам было гораздо проще на этом поприще. Мы — дети природы, поэтому у нас с рождения повышенный резонанс с магической энергией. В отличие от магов нам не нужно зачитывать заклинания, достаточно их просто изучить, понять, запомнить и можно колдовать без слов. Собственно, это главная причина, почему ведьма на Боевом — очень перспективный кадр. Наша магия более гибкая. И то, что Дамиан, который мне всегда казался импульсивным разгильдяем, так быстро смог перешагнуть ступень с зачитывания полноценного заклинания на фразовое — внушало уважение. Что же касалось Раста, который во время своей несостоявшейся мести смог в меня швырнуть первый огненный шар, при этом не зачитав слов — тут сыграло роль его кровь оборотня.

После той стычки у меня больше не оставалось сомнений, что в его роду были перевертыши, которые тоже относились к созданиям природы. И пусть их крови в нём было не так много, но её оказалось достаточно, чтобы позволить ему игнорировать некоторые правила магов. Лишь по этой причине Расту удалось сформировать слабый и нестабильный огненный шар, который и годился лишь для отвлекающего манёвра. Да ещё сил для его создания Раст приложил немало… И если бы не тот факт, что на его факультете находилась ведьма, то вероятно преподаватели оценили бы такую особенность. Но сейчас Раст мерк рядом со мной, что и объясняло его неприязнь ко мне с самого первого дня. А если ещё добавить унаследованную им от своих дальних двуликих предков агрессивность, я, можно сказать, оказалась на самом верху проснувшегося вулкана.

«Какая интересная у нас группа собралась», — подумала я, а Дамиан тем временем убрал руки в карманы, развернулся и, даже не дождавшись, когда декан произнесёт: «Зачёт!» — отступил, игнорируя восхищённый шепот однокурсников. Тем временем осколки манекена за его спиной задрожали и вскоре вновь собрались.

Я проследила за Дамианом взором, подмечая его немного пустой взгляд, будто вовсе пребывал где-то в другом мире. Проходя мимо, он же даже никак на это не отреагировал, хотя раньше обязательно бы улыбнулся и не упустил возможности меня подоставать.

— Следующий, — тем временем огласил декан, а все ученики вдруг притихли.

Несс рядом со мной тяжело вздохнула, чем привлекла внимание, а Рюджи прошептал:

— Сейчас начнётся…

К мишени вышла Аника… Её чёрные прямые волосы были рассыпаны по плечам и сверкали в лучах утреннего солнца. Обычно прямая осанка и тонкий силуэт делали из неё прямо-таки королевскую особу, которая хоть и казалась большую часть немного отчуждённой, но вместе с тем привлекала взгляды. Сейчас же хрупкие плечи Аники были напряжёнными, ладони сжались в кулаки, губы сомкнулись в тонкую линию, а взгляд голубых глаз был полон решимости.

Силика позади неё выглядела не менее взволнованной и то и дело бросала злобные по сторонам, будто пыталась перехватить все заинтригованные взоры ребят, чтобы тем самым ослабить моральное давление на свою подругу. Пожалуй, лишь Дамиан оставался безучастным. Он продолжал стоять в стороне от всех и о чём-то думать.

Вздохнув, Аника вытянула тонкую руку и принялась читать заклинание. Напротив её ладони начал формироваться шарик воды. Он всё рос и рос, но прежде, чем успели прозвучать последние слова заклинания, он вдруг дестабилизировался и взорвался, окатив Анику водой с ног до головы. Раст и его компания злобно усмехнулись, чем быстро заработали суровый взгляд Силики, а я вздохнула — ещё ни разу «сильные» не упускали случая посмеяться над слабыми.

— Ещё раз, — скомандовал декан и недовольно поджал губы.

Я же продолжала заинтересованно наблюдать за Аникой. Из-за того, что я пропустила многие занятия, то мало знала об успехах других учеников. К тому же для изучения заклинаний они делились на группы и набирались опыта у разных преподавателей в зависимости от типа элемента. Декан же обучал всех только на физподготовке и уроках Боевой магии, который делился на теорию и практику. И теории сейчас было гораздо больше, чем практики — на моем опыте она была первой. Поэтому если мне и доводилось где-то присутствовать, то лишь на занятиях с огненной стихией, где я составляла компанию Несс и наблюдала за огненными магами. И о проблемах Аники знала смутно. Лишь то, что у нее были затруднения с контролем.

Аника кивнула и вновь принялась читать заклинание, однако ни со второго раза, ни с третьего ей так и не удалось добиться положительного результата. Водный шар то и дело разрывался, окатывая её водой и волной отчаяния.

— Ани, ты сможешь, — вдруг воскликнула Силика, чем вызвала новую усмешку Раста.

Декан ничего не говорил, он просто терпеливо ждал, когда Аника успокоится и сделает новую попытку. Аника тем временем сделала глубокий вдох и перестала дрожать. Она вновь подняла руку и с рукава пиджака сорвалось несколько капель воды. На этот раз она принялась читать заклинание не шёпотом, а вслух. Её немного дрожащий голос звучал точно ледяные колокольчики. Кристально чистый, моментами словно стальной, а моментами мелодичный, точно пение русалки. Но в такие моменты она будто себя одёргивала и вновь переключалась на ровную речь.

Водный шар постепенно формировался. То он грозился разбиться, то снова концентрировался и уплотнялся. И когда прозвучали последние слова заклинания, он сорвался с ладони Аники и ударил в мишень. Человекоподобный манекен не удержался от такого снаряда и, отлетев, рухнул на землю. Одна его рука отломилась, а тело зашлось трещинами, которые через мгновение начали затягиваться.

Мокрая и дрожащая от прохлады Аника с облегчением вздохнула.

— Зачёт, — сурово произнёс декан и щёлкнул пальцами. — Можешь идти к остальным.

Тёплый воздух окутал Анику, высушивая одежду и согревая, а когда он рассеялся, её щёки заалели и, поблагодарив декана, она заспешила в нашу сторону. Несс проводила Анику понимающим и немного завистливым взглядом, потому что той тоже с трудом давался контроль магии. Однако в отличие от Несс, её сила казалась гораздо мощнее. Даже Раст перестал улыбаться и посмотрел на Анику с долей враждебности, будто встретил своего естественного врага, а я для себя отметила, что Аника единственная из магов воды, кому удалось уронить и разбить манекен.

— Следующий, — голос декана разбил неловкое молчание, но прежде, чем Силика успела занять недавнее место Аники, в небе послышалось громкое «Кар».

Я вскинула голову и увидела чёрного ворона, который громко каркал, извещая о своём прибытии. Услышав его, декан тоже посмотрел в небо и с хмурым видом вскинул руку, позволяя Краусу опуститься на предплечье. Ворон тут же пристроился и протянул лапу с прикреплённой запиской.

Я криво улыбнулась, наблюдая, как Краус отвернулся, строя беспристрастный вид, пока декан отвязывал от его лапы послание. И даже не кинул какой-нибудь гадостной реплики. Он вовсе стойко молчал, будто не умеет говорить и вообще — он просто залётная птичка. Однако когда Краус поймал мой взгляд, он вдруг подмигнул, и как только декан отвязал записку громко закричал, хлопая крыльями, и, сделав надо мной и другими учениками круг, упорхнул прочь.

«И тебе привет, Краус», — подумала я, мысленно улыбаясь и наблюдая, как он удаляется.

Когда я узнала, что декан всё рассказал Краусу, честно говоря, я немного удивилась, потому что ворон мне показался тем ещё… треплом. Тем более он не упускал случая, чтобы надо мной поиздеваться. А учитывая его острый язык, на слова этот пернатый негодник не скупился. Но декан меня уверил, что Краусу можно доверять. И даже больше: оказалось, что не только у меня есть тайны, но и у Крауса, причём самая очевидная. Мало кто знал, что он обладал человеческим интеллектом. Пожалуй, только капитан отряда Мечей, Дамиан и отец декана, а теперь ещё и я.

Маги, особенно боевые, как правило, скрывали особенности своих фамильяров, которые те приобретали, когда подписывали контракт. Потому что их скрытые умения могли сыграть важную роль в бою или в любом другом событии. Вот, например, интеллект Крауса мог очень помочь в разведке. В чём-то он даже превосходил фамильяра моей мамы, чьими глазами она могла видеть, но другие чувства осязания бабочки для неё были недоступны.

«Интересно, каким был фамильяр Амити?» — подумала я, когда Краус скрылся за углом башни Академии, и вновь посмотрела на декана, чьё лицо стало необычайно серьёзным.

Внимательно изучив послание, он стиснул его в кулак, превращая в пепел, после чего окинул нас взглядом и произнёс:

— Следующий. И побыстрее.

Силика наконец-то встала перед мишенью, а я на мгновение встретилась взглядом с деканом, и тот еле заметно кивнул.

«Что-то по делу Мэри?» — предположила я и взволновано переступила с ноги на ногу. До конца занятий мне точно не светит узнать, что же за послание получил декан, поэтому гадать об этом не было смысла.

Весь остаток времени контрольной декан то и дело подгонял ребят. И даже перестал давать второй шанс тем, кто не попадал по мишени с первого раза, отправляя их на пересдачу. Видя такую спешку и напряжение, я начинала всё больше и больше волноваться. И когда последний ученик наконец-то опрокинул место перед мишенью, декан объявил:

— Сегодняшнее занятие по физподготовке отменяются. Всех, кто не сдал контрольную по меткости, я жду завтра после занятий. И, Флоренс!

— Д-да! — вздрогнула я.

— Твоя техника просто ужасна. Сегодня вместо ужина жду тебя на тренировочной площадке.

— Хорошо, — стараясь как можно печальнее, произнесла я и заметила, как самодовольно заулыбался Раст.

Несс рядом со мной возмущённо выдохнула.

— Да всё хорошо ты сделала, — принялась она утишать, когда декан всех распустил, не дожидаясь звонка с урока. — Он просто к тебе придирается. Как ты это вообще только терпишь?

Стиснула она кулаки, а я пожала плечами и криво улыбнулась:

— Тяжело в учении, легко в бою.

Несс на это только закатила глаза, в очередной раз припомнив мою толстокожесть, и, ещё немного поругав декана, наконец-то успокоилась. Я же её почти не слушала, полностью погруженная в свои мысли. Что же такого срочного могло произойти, что декан пожелал так скоро со мной встретиться, да ещё отменил своё занятие? Или же это попытка прикрыть «тылы»? Мы с ним уже обсуждали целесообразность наших встреч тет-а-тет у него в кабинете, которые ученики могли неправильно понять, и декан пообещал что-нибудь придумать. И сейчас посторонние максимум, что могли заподозрить — это лишь то, что по каким-то причинам я не нравлюсь декану, поэтому он нашёл лишний повод меня погонять. В любом случае, что бы в голове декана ни происходило, сегодня вечером я всё узнаю.

Глава 45

— Как отказались? — недоумённо поинтересовалась я, на мгновение перестав делать растяжку, которую мне поручил выполнять декан.

Не знаю, что ударило ему в голову, но теперь он решил помимо тренировок со стихией, заняться и моим физическим… развитием. Вот я вместо ужина и корячилась в непонятных позах, растягивая свои мышцы для какой-то особой тренировки, как вдруг Флэмвель сообщил, что от родителей Мэри пришёл отказ.

— Они не хотят, чтобы некроманты оскверняли тело их дочери.

Я тихо выругалась и вновь попыталась склониться как можно ниже, чувствуя приятное жжение в правой ноге. Впрочем, желание родителей Мэри мне было понятным. То, как некроманты изучают тела — мало кого оставит равнодушным, поэтому не каждый мог на подобное согласиться, чтобы с его родственником или даже знакомым подобное вытворяли. Пусть этот человек и был уже давно мёртв.

— Но у тебя, конечно же, есть кое-какие мысли по поводу… случившегося?

Декан покачал головой:

— Не сказать, что много. Убийца не оставил никаких зацепок, кроме тела. Даже следов на земле нет. Тот, кто лишил Мэри жизни, явно убивал не из-за личной мести и не в первый раз.

— Хочешь сказать, что… — я осеклась, встретившись с янтарным взглядом декана.

— Да. Вряд ли это убийство будет единственным, — произнёс он слова. От которых у меня внутри всё похолодело. — Будет ещё жертва.

— И… и как мы ему помешаем?! Что мы будем…

— Мы? — вскинул рыжую бровь декан и с нажимом повторил: — Мы ничего не будем делать. Это только моя работа, твоё дело — быть осторожной и учиться, — отрезал он.

И прежде чем я успела возмутиться, добавил:

— Не забывай, я здесь всего лишь на год. Твоя первостепенная задача — перестать от меня зависеть.

— Не завишу я от тебя! — почувствовала я, как вспыхнули мои щёки.

— О, конечно. Как же я сразу об этом не догадался? — съязвил он. — Хватит с разминкой. Десять кругов, и начинаем.

К сожалению, декан был прав — я от него зависела, но признавать это было как-то… В общем, закатив глаза, я проглотила своё раздражение и побежала десять кругов, размышляя, какую же тренировку он для меня придумал. А учитывая то, что площадка была совсем немаленькая, то после десятого круга делать уже ничего не хотелось. Всё-таки большую часть своей жизни я провела в роли фармага за прилавком или же лабораторным столом, ну уж точно не за нарезанием кругов по спортивной площадке или где-нибудь в лесу. Но декану было глубоко плевать на мою усталость, только я закончила пробежку, он тут же подозвал меня к себе, поднял ладонь и… попросил ударить.

— Зачем? — недоверчиво поинтересовалась я.

— Флоренс, — хмыкнул декан. — Быть в отряде Мечей — это не только умение контролировать свою магию, но и тело. К тому же ты выбрала огонь, а многие его приёмы подразумевают тесный контакт.

— А может, я не хочу этот тесный контакт.

— Скажешь это тому, кто попытается тебя убить. И, Флоренс, — не позволил мне декан вставить ещё одно возражение, а его взгляд стал суровым, — я не заставляю тебя становиться мастером боевых искусств, а всего лишь хочу обучить нескольким приёмам, которые помогут тебе лучше контролировать твою силу и хоть как-то за себя постоять. Насколько мы знаем, Амити обходилась без постороннего вмешательства, и один из вариантов, что она могла как-то накапливать магию. Если дело в этом, то нам стоит улучшить твою выносливость, чтобы ты дольше удерживала в себе поглощённые заклинания. А сильный дух — это не только усердные магические тренировки, но и здоровое, развитое тело. К тому же тебе не стоит каждый раз ждать, когда кто-нибудь решит высвободить свою магию, лучше перехватывать заклинания до того, как они сформировались. Так безопаснее и надёжнее. Поэтому прекращай тянуть кота за хвост и бей.

Ну вот, как здесь можно возразить? Тем более, когда краем сознания всё-таки принимаешь тот факт, что зависишь от этого человека. Спорить с ним — это всё равно, что самому себе на ногу наступать. Да и здравая логика была в его словах, вот только кого-то бить… это, конечно, для меня в новинку. Я привыкла помогать людям, но никак их не лупить. Хотя некоторым клиентам это бы не помешало.

Обречённо вздохнув, я стиснула руку в кулак и после недолгих колебаний, всё-таки замахнулась и ударила. Шлёп! Мой маленький кулачок встретился с большой ладонью декана, что выглядело несколько забавно.

«Муравей пытается укусить дракона», — вспомнились мне слова Крауса. Я чудом смогла сдержать ироничную ухмылку, а декан тем временем потребовал:

— Ещё раз.

Ну, я и повторила. Ещё раз. Потом…

— Ещё.

И ещё… Не знаю, сколько раз я так ударила, но в один момент декан вдруг поймал мой кулак, стиснув длинные, изящные пальцы. Я опешила от такого события и попыталась освободиться, но сколько бы ни дёргалась, декан держал крепко.

— Бьёшь, как девчонка, — усмехнулся декан,наблюдая за моими потугами, когда я уже начала злиться, отчаянно стараясь разжать его пальцы.

Но и это тоже оказалось бесполезным. Сколько же силищи в этом человеке?

— Я… и… есть… девчонка! — выдавила я очевидный факт, в очередной раз пытаясь освободиться.

А декан вновь усмехнулся, явно потешаясь над моим нелёгким положением, и… разжал ладонь. К несчастью, я совсем не была к этому готова и внезапная свобода застала меня врасплох. Потеряв равновесие, я взмахнула руками и позорно шлёпнулась на задницу.

— Равновесие тоже так себе… — пробормотал он, оценивая меня взглядом сверху вниз, и обреченно вздохнул.

— Флэмвель, да ты совсем обалдел?! — яростно воскликнула я и тут же вскочила на ноги, отряхивая себя от грязи, при этом пыхтя, точно Котя в приступе кошачьей ярости.

— А злость, Флоренс — удел слабых, — философски заметил декан. — Запомни это и научись себя сдерживать, чтобы впредь тобой двигала логика, а не эмоции. Особенно в момент, когда противник гораздо тебя сильнее. В таких случаях отвечать силой неразумно, стоит воспользоваться хитростью. Например, — поучительно поднял указательный палец декан, — в нашей ситуации ты могла напугать противника, чтобы он сам тебя выпустил, а не пытаться разжать его кулак.

И улыбнулся:

— В будущем думай, Флоренс, думай, а сейчас успокойся, и мы начнем занятие. Я жду, — убрал он руки за спину и с еле заметной улыбкой принял вид полного ожидания.

«Так это было даже не занятие, а проверка?» — обиженно подумала я, продолжая яростно отряхиваться, скорее для вида, чем на самом деле избавляясь от грязи. И все еще злясь на декана за его выходку, не удержалась и пробормотала:

— Если злость — это удел слабых, то гордыня — признак высокомерия…

— Ты что-то сказала, Флоренс?

— Ничего, — буркнула уже громче, перестав отряхиваться, и смиренно вздохнула.

— Успокоилась? — сладко улыбнулся декан.

— Успокоилась.

— Прекрасно, — он перестал держать руки за спиной. — Тогда внимательно слушай и запоминай…

Глава 46

Под конец тренировки мне казалось, что я вот-вот копыта отброшу. Вот, видит белладонна! За всю свою жизнь я ещё никогда и ничего подобного не переживала. Мало того что декан учил меня правильно бить, и я часа два размахивала кулаками как мельница (на самом деле всё было не так и куда организованнее, но по ощущениям… кхм…), так я ещё училась во время удара перехватывать заклинания и в определённый момент их высвобождать. Надо ли говорить, что у меня ничего не получалось и несколько раз я чуть не угодила огненным шаром декану в лицо, так и не удержав заклинание достаточно долго. Декан еле успел уклониться, а потом всё требовал от меня, требовал и требовал сконцентрироваться. Под конец этой экзекуции мне уже хотелось не просто послать его куда подальше, а покарать на месте, вот только сил на кару не осталось.

Лёгкие, казалось, хотели втянуть воздух всего мира, а колени уже подкашивались, когда довольный моими мучениями декан всё-таки соизволил прекратить наше занятие и позволил мне пойти к себе, заведомо назначив новую тренировку через день. На этом же месте. И вот. Голодная, злая и уставшая, я вернулась к себе в комнату, где никого не оказалось. Ни Несс, ни Коти не было. И какой бы сильной ни была моя усталость, желудок требовал своё. Я всё-таки сменила спортивную одежду и отправилась в буфет, надеясь, что он ещё не закрылся, и мне перепадёт что-нибудь перекусить.

К счастью, я оказалась не одна такая — поздняя птичка. Несколько учеников пропустили ужин и теперь навёртывали упущенное в буфете. А я, почуяв аромат еды, ощутила, как голод стянул желудок, и поспешила в сторону небольшой очереди из трёх человек. Только я взяла поднос, чтобы набрать на него тарелок, как вдруг…

— Привет!

Забыв от усталости и голода обо всём на свете, я вздрогнула и отпрянула, чуть не толкнув впереди стоящую девушку, которая никак не могла выбрать, взять ей тарелку с салатом из капусты или мясной. Она даже не заметила, что её чуть не сшибли с ног. Похоже, не только у меня выпал тяжёлый день.

— Ник! — воскликнула и схватилась за сердце, чувствуя, как оно неистово забилось от волнения. — Это ты…

— Ага, а ты ждала кого-то другого? — хитро прищурился он и усмехнулся.

— Да нет… — смерила его взглядом.

На нём была простая одежда — не форма Академии, а на груди повязан белый фартук, на котором виднелось несколько пятен. Ещё бы Нику колпак и вылитый повар! Даже непривычно было его видеть в подобном амплуа.

Девушка впереди меня тяжело вздохнула, всё ещё продолжая выбирать и совсем нас не замечая — на миг мне даже показалось, что она мыслями не здесь, а где-то в другом месте… А мой желудок издал громкую трель, отчего даже Ник удивился его громкости, а я густо покраснела.

Окинув взглядом очередь, которая хоть и была маленькой, но почти не двигалась, потому что мадам Сладос куда-то отлучилась и впереди стоящие ребята её ждали, он вдруг улыбнулся и подмигнул:

— Сейчас всё будет! — он забрал из моих рук поднос и принялся закидывать на него тарелки с едой: — Ты салат с капустой или мясной предпочитаешь?.. Ага, понял, с капустой! — забрал он одну из тарелок перед девушкой, тем самым разрешив её муки выбора, после чего принялся дальше спрашивать: — Ага… осталась только картошка. О и мясо! Так… Компот или чай?..

Я еле поспевала отвечать да или нет. Попутно Ник набрал ещё каких-то пирожков и пирожных, уверяя меня, что они просто обалденные. А я даже растерялась, наблюдая за тем, как он носится с обратной стороны прилавка, точно вихрь. Даже сонная девушка очнулась и принялась с удивлением за ним наблюдать. Остальные ребята смотрели на нас с некоторой завистью.

— Идём! — вернулся ко мне Ник, закончив наполнять поднос, который даже чуть прогнулся от веса тарелок.

— Ник! Это слишком много! — пискнула я, устремляясь следом за ним к столику в самом углу, который частично скрывала от чужих глаз штора из вьющихся растений.

— Нормально, — улыбнулся он, опуская поднос на стол. — После изнурительных тренировок всегда хочется есть. Гарантирую, сметёшь и не заметишь, — подмигнул он. — Я-то знаю.

— Так ты видел, как мы с деканом занимались? — удивилась я.

— Мельком.

Он вдруг поднял ладони, будто сдавался:

— Ты только не подумай. Я не следил за тобой, просто увидел в окно. Похоже, декан решил основательно за тебя взяться, — облокотился он на стол, а в его взгляде промелькнули любопытство и немного зависти: — Наверное, планирует принять тебя к Мечам?

— Не знаю, — пожала я плечами и потянулась я за вилкой. — Он не делился своими планами.

Зачерпнув побольше картошки с подливой, я тут же отправила ее в рот и прищурилась от наслаждения. Пусть картошка и была уже остывшей, однако сейчас она мне казалась самой вкусной на свете.

— Просто сказал на контрольной, что моя техника метания огненного шара ужасна, и теперь гоняет меня, точно волк зайца, — решила я поддержать легенду.

Ник задумчиво погладил подбородок:

— Судя по тому, как он тебя учит — сказанное на контрольной, было только предлогом для дополнительных занятий, — сделал он вывод. — Просто так ни один преподаватель не станет давать индивидуальных уроков. И если брать в пример наш факультет — обучение самообороне начинается только на втором курсе. На первом проводится только общая физическая подготовка и верховая езда…

— Верховая езда? — встрепенулась я. — Нас будут учить ездить верхом? На лошадях?

— И не только, — улыбнулся Ник, видя мой восторг. — На оленях, пегасах и даже вивернах, если они есть у кого-то в фамильярах.

— Ого… — выдохнула я, чем позабавила Ника.

— В общем, — перестал он опираться на стол и выпрямился. — Он наверняка заметил в тебе некий потенциал, раз решил не терять время даром и лично занялся твоим обучением. Реджес здесь всё-таки только на год и мог не усложнять себе жизнь — просто вести уроки по плану и не более.

— Ага, — фыркнула я. — Мой потенциал в том, что я ведьма на Боевом.

И вздохнула. Знал бы Ник всю правду, точно бы не сказал, что мне повезло.

— Может дело и в этом, — не стал он отрицать. — Но согласись — приятнее думать о реальном потенциале, нежели о твоём ведьминском происхождении. Но как бы оно ни было, тебе в любом случае очень повезло. Любой бы хотел оказаться на твоём месте, — подмигнул он, а мне даже стало немного совестно.

Ник наверняка тоже хочет в ученики к декану, но тот вряд ли захочет обучать кого-то ещё, ведь я была исключением, как бы это высокомерно ни прозвучало. Как Ник и сказал, Флэмвель не станет ещё сильнее себе усложнять жизнь, как его не умоляй. Но… Попробовать можно. Вдруг он всё-таки решит и Нику дать парочку уроков, хотя бы для отвода глаз.

— Ник… — начала я, но тот перестал разглядывать учеников за расчётной стойкой и вдруг произнёс:

— Что-то Сладос задерживается… ты ешь, а я пока пойду всех рассчитаю, а то скоро нам закрываться.

Он собрался уже, было, убежать, но я вспомнила и окликнула его:

— Ох, Ник! Погоди! Я же не заплатила за ужин… Скажи, сколько я должна?

Я вытащила из кармана кошелёк и высыпала несколько монет в ладонь, после чего протянула их Нику, краснея от стыда, что сразу не додумалась расплатиться. Внимательно меня оглядев, Ник опустил взор на мою протянутую руку и его губы изогнулись в таинственной полуулыбке. Вздохнув, он сложил мои пальцы, спрятав монеты в мой же кулак, и мягко его отстранил.

— Не нужно.

— Но… — ещё больше смутилась я, а Ник покачал головой.

— Лав, я не настолько беден, чтобы не угостить тебя ужином, так что не обижай меня и ешь. Договорились?

— Х-хорошо, — опустились мои плечи.

— И, кстати, — вновь обернулся Ник. — Я скоро освобожусь, так что можем вместе вернуться в башню. Ну, если ты, конечно, немного меня подождёшь…

На его губах появилась смущенная улыбка.

— Конечно, я подожду! — выпалила я, всё ещё чувствуя тепло на щеках и не зная, куда деть руку с монетами. — Не… Не торопись…

— Здорово! — обрадовался Ник. — Я быстро!

Напевая весёленькую песенку, он ушёл, а я, чувствуя себя не в своей тарелке, убрала монеты в карман и посмотрела на поднос, полный еды. Может, как мадам Сладос вернётся, стоит заплатить ей? Вот только если Ник об этом узнает — наверняка обидится…

«Вот же дурачок, — смущённо подумала я, чувствуя, как в душе растекается тепло. — У самого ни гроша, а меня угощает».

И, сдавшись, перестала смущаться — схватила вилку и принялась есть. Ник был прав. После тренировки во мне проснулся самый настоящий зверский голод.

Глава 47

— Фу-у-ух, как же я устал! — потянулся Ник, когда наконец-то освободился от уборки. — Нужно потребовать у Шаи прибавки, а то в этом году прибыло первокурсников больше, чем обычно, и у меня работы прибавилось…

— Шаи?

— Мадам Сладос, — пояснил Ник и, оглядевшись по сторонам, прикрыл губы ладонью и, придвинувшись ко мне ближе, тихо произнёс: — На самом деле, Сладос — это её псевдоним.

— И как же её на самом деле зовут? — удивилась я.

— О-о-о, — закатил глаза Ник. — Её настоящее имя сложно произнести, если не владеешь асхарским. Ты хоть раз слышала их речь? Самая настоящая жуть… Особенно когда она начинает на нём ругаться.

Ника передёрнуло:

— Очень похоже на какое-то страшное проклятие, нежели на речь.

Мне сразу вспомнилось, как Краус однажды заговорил на асхарском, требуя от декана на разных языках не закрывать окно. Так что я понимала, почему Ник назвал его жутким. Непонятно: то ли шипение с рычанием и щёлканьем, то ли невнятная речь — вот на что был похож асхарский.

— Её фамилию вовсе не произнести, — тем временем продолжал Ник. — Но имя что-то вроде Шаиршас… Шаиршаркл`арии. Во! — смог он всё-таки выговорить и подмигнул. — Но я её просто зову Шаей.

— Пока она не слышит, — улыбнулась я.

— Естественно! — щёлкнул пальцами Ник. — Я же не самоубийца, чтобы звать её по имени… Во всех смыслах.

Я не удержалась и хихикнула. Ник, как всегда, в своём репертуаре, и таким его гораздо приятнее видеть, чем когда он был серьёзным и всех избегал.

За непринуждённой болтовнёй, мы уже покинули зал с Гиби и были на полпути к башне, продвигаясь по пустынным коридорам. Вокруг стояла поразительная тишина. Почти все ученики давно перебрались в свои комнаты, а те, кто не успел, редкими фигурами спешили в свои башни. После события с Мэри мало кто решался в позднее время блуждать по Академии и особенно за её пределами. Убийца ещё не был найден, а тело Мэри должны вот-вот вернуть её родителям. Возможно, даже сегодня ночью, пока никто из учеников не видит…

— О чём задумалась? — заметил, как я резко замолчала, Ник.

— О Мэри, — не стала я скрывать.

— Мэри? Та самая девушка, которая…

— Да, — кивнула я, а Ник опустил он руки, которые миг назад держал за головой и тоже посерьезнел.

— Я тоже часто о ней думаю, — признался он. — Это очень печальное и странное событие. Мне кажется, что она не… Впрочем, неважно, что мне кажется, — нахмурился он. — Просто старайся не выходить никуда одна, пока не найдут виновного. А если потребуется и Несс не окажется рядом, то зови меня, Лекса или хотя бы Хоста. Главное — не одна.

— Ты тоже думаешь, что Мэри не последняя? — вырвалось у меня, когда подумала о декане и его предположении.

— Тоже? — удивился Ник.

— Ну, да, — согласилась я и попыталась оправдаться: — Не похоже, будто её убили из мести или чувства обиды. Будь это так, травм было бы больше. Да способ настораживает — Мэри закололи кинжалом, да ещё с одного удара… Словно работал профессионал. Может это как-то связано с исчезнувшей защитой Академии?

— Может, — чуть погодя согласился Ник и задумчиво на меня посмотрел. — А ты наблюдательная.

Я смутилась.

— Просто у меня очень хорошая память, — частично слукавила и призналась я. — И я много об этом думала. Слишком много…

— Понимаю, — кивнул Ник, а его плечи опустились. — Лав…

Он немного помолчал, после чего вновь продолжил:

— Ты прости меня.

— За что? — удивилась я.

Ник глубоко вздохнул и виновато почесал затылок.

— За то, что в тот день меня не было рядом. Был бы я с тобой, тебе бы не пришлось всё это переживать. Я бы… — он опять вздохнул, так и недоговорив, а я грустно улыбнулась:

— Ник, я благодарна тебе за заботу, но я уже взрослая девочка и мёртвые меня не пугают. Особенно с некромантами под боком. Да и что ты мог бы сделать? Мэри уже была мертва, ни ты, ни даже мадам Святосток никак бы ей не помогли. И какую-то мы странный разговор начали, — решила я перевести тему. — Давай поговорим о чём-нибудь другом? Ник?

Заметила я, что теперь он о чём-то крепко призадумался, но, услышав своё имя, встрепенулся:

— А, да… Давай поговорим о другом, — вновь улыбнулся он. — Кстати, Шая мне сказала, что Гиби дал отличный урожай слив. Так что завтра в буфете будут с ней пироги, и надо сказать, они ни чем не хуже вишнёвых! Ты просто обязана попробовать…

Мы вновь переключились на непринуждённую болтовню, однако некоторый осадок всё-таки остался. Ник выглядел немного напряжённым, будто всегда был начеку, и наверняка он предложил мне вернуться в башню вместе, чтобы я не оставалась одна. За что я была ему благодарна. Так у меня не было постоянного желания оглянуться и посмотреть, не следует ли кто-нибудь за мной по пятам.

— Что ж, вот мы и пришли, — произнёс Ник уже возле моей двери в комнату. — Спасибо, что составила мне компанию. Без тебя я бы копался с уборкой гораздо дольше, — рассмеялся он, а я благодарно улыбнулась.

— И тебе спасибо, особенно за угощение.

— Пустяки, — вдруг смутился Ник, чем сильно меня удивил. — Я же знаю, по первой после таких тренировок всегда хочется сильно есть, а потом привыкаешь. Так что не стоит благодарности.

— И всё равно, спасибо.

Я достала ключ, чтобы открыть дверь, но, провернув его, не вошла и всё-таки решила сказать Ник о том, о чём не успела в буфете.

— Послушай, Ник.

— М? — оглянулся он.

— Если хочешь, я могу сказать декану о тебе, чтобы он и тебя чему-нибудь поучил.

— А-а-а, нет, не стоит, — убрал он руки в карманы. — Такие люди кого попало не берут в ученики.

— Но ты не кто попало! — возмутилась я. — Наверняка он…

— Лав, — улыбнулся Ник. — Ты не подумай, я не завидую. Если только чуть-чуть… — всё-таки признался он. — Но мне и простых его занятий хватает вот так, — поднял он ладонь над головой. — Так что уж сжалься надо мной. Ещё больше профессора Реджеса я в своей жизни не выдержу.

Ник рассмеялся, а я так и не поняла, то ли он лукавил, то ли говорил честно, но настаивать не стала и, попрощавшись, вошла в комнату.

— Мяу! — тут же поприветствовал меня Котя и… всё.

Несс в комнате ещё не было, и, судя по всему, она даже не возвращалась — все её вещи лежали на прежних местах.

— Несс? — тихо позвала я, будто она могла где-то спрятаться, и снова изучила комнату, освещённую настольным светильником, который я зажгла сразу, как вошла, чтобы оглядеться.

Уже было довольно поздно, обычно в это время мы готовились спать, и Несс никогда так долго не задерживалась. Да и где ей задерживаться? И зачем?

«Вряд ли это убийство последнее. Будет ещё жертва», — вспомнились слова декана и моё сердце пропустило удар. Закралось неприятное предчувствие, которое я постаралась подавить и не паниковать раньше времени. Однако сидеть и ждать я тоже не могла. Не сейчас, когда в Академии такие неспокойные времена.

— Ник! — выбежала я из комнаты и поспешила к нему как раз, когда он шёл к лестнице, чтобы подняться на другой этаж. — Несс не вернулась!

Заметив тревогу на моём лице, он нахмурился:

— Она говорила, куда пойдёт?

— Нет, — покачала я головой. — Когда я приходила переодеваться после тренировки, её уже не было в комнате.

Взволнованно заломив руки, я огляделась в надежде, что где-нибудь увижу Несс. Но внизу на диванчиках сидели лишь несколько учеников, читающих книги напротив камина.

— Она ещё никогда так не задерживалась, — прошептала я. — Вдруг… Вдруг что-нибудь случилось?

— Подожди, Лав, — стал успокаивать меня Ник. — Не стоит паниковать раньше времени. Может, она в библиотеке засиделась или в гостях у кого, например, у Мэй. Тебя весь вечер не было, наверняка ей стало скучно. Идём, проверим. Ты же знаешь, где комната Мэй?

— Да, — кивнула я. — Она на третьем этаже…

Воодушевившись мыслью, что Несс может быть у Мэй, я ринулась к лестнице. Однако не успела наступить на первую ступеньку, как вдруг столкнулась с Дамианом, который в этот момент тоже поднимался.

— Лаветта, — позвал он меня по имени, и от него ощутимо пахнуло алкоголем.

— Извини, Дамиан, — быстро я извинилась, совсем не настроенная на беседу с ним, тем более в таком состоянии. — Мне некогда.

И собралась уже продолжить свой путь, как вдруг он поймал меня за руку.

— Лав, подожди…

Ощутив прикосновение его горячей ладони, я остановилась и подняла на него взор. Первое, что бросилось мне в глаза — это ярко-красный отпечаток помады на его щеке, а уже потом слегка помятый вид, будто он не спал всю ночь и ворочался на кровати прямо в одежде.

— У кого-то был сегодня бурный вечер, — усмехнулся Ник, встав за моей спиной, и указал Дамиану на отпечаток.

Тот не сразу сообразил, в чём дело, и продолжил смотреть на меня хмурым взглядом. Только сообразив, что я продолжаю смотреть на его щеку, вялым движением он соизволил поднять руку и рукавом белой рубахи стёр помаду.

— Лав, — вновь произнёс он, чуть осипшим голосом. — Мне надо с тобой поговорить.

И бросил короткий взгляд на Ника.

— Наедине.

— Дамиан, сейчас не лучшее время…

Я попыталась высвободиться из его удивительно крепкой хватки, но Дамиан только крепче сжал пальцы, отчего мне даже стало больно.

— Дамиан! — воскликнула я, но тот словно не услышал и повторил:

— Мне… надо поговорить…

— Эй, парень, — вдруг вклинился между нами Ник и перехватил его руку. — Лав тебе чётко сказала, что ей некогда. Поэтому прекращай. Сходи проспись, — смерил он его холодным взглядом, — пока кто-нибудь из преподавателей тебя не увидел.

— Твоего совета никто не спрашивал.

— Это не совет, — заметил Ник. — Предупреждение.

— И что ты сделаешь, если я тебя ослушаюсь? — усмехнулся Дамиан и с издёвкой произнёс: — Сделаешь ещё одно предупреждение или не будешь тянуть время и сразу дашь мне по морде? Прямо на глазах у Лав?

Ник поджал губы и напрягся, а я, чувствуя, что атмосфера накалилась уже до предела и ребята того гляди повздорят, начала судорожно соображать, как бы разрешить проблему и побыстрее.

«Нужно освободиться», — глянула я на сжимающую моё запястье руку Дамиана, я вдруг припомнила совет декана, мол, если не можешь освободиться силой — примени хитрость. И быстро оценив ситуацию, не придумала ничего умнее и безобиднее, чем… Дамиана напугать. С громким «Бу!» я ринулась к нему и надо же! Сработало! Да ещё в обе стороны, потому что никто из парней не ожидал от меня такого номера, и наш узел из рук расцепился. Хватка Дамиана ослабла, и я уже обрадовалась, как вдруг случилось кое-что непредвиденное, а именно: Дамиан оступился, когда от меня отшатнулся. Мало того что он был подвыпившим, так ещё его нога соскользнула со ступеньки. Пальцы Дамиана невольно вновь сомкнулись на моей руке, и он потянул меня вниз с лестницы. И катиться бы нам вдвоём кубарем, но тут на помощь пришёл Ник. Буквально вырвав мою руку из его хватки и сперва освободив меня, он поймал Дамиана за грудки и тоже втянул его обратно на балкончик, после чего довольно-таки грубым движением прижал спиной к каменной стене.

Ощутив удар, Дамиан еле слышно охнул, а его губы растянулись в болезненном оскале, а я воскликнула:

— Ник!

Моё сердце колотилось как бешеное. Однако мгновение спустя, Ник всё-таки перестал придавливать Дамиана к стене и, отступив, он даже заботливо одёрнул его пиджак.

— Мда… — хмыкнул он. — С таким видом только девок пугать, а не приставать к ним. И несёт от тебя как…

— Да пошёл ты, — огрызнулся Дамиан и хотел толкнуть его в плечо, но Ник успел отпрянуть, отчего Дамиан потерял равновесие и опасно накренился, благо я успела подхватить его под руку. Казалось, что он стал даже пьянее, чем миг назад.

Оказавшись к нему гораздо ближе, чем раньше, помимо алкоголя я ощутила сладковатый травяной запах, промелькнувший лишь на мгновение. Он показался мне знакомым и заставил меня нахмуриться, но когда я втянула воздух вновь, пытаясь лучше разобрать, что же это за запах, кроме спирта, больше ничего не почувствовала. Показалось?

— Прости, Дамиан, — произнесла я, усадив Дамиана на пол. — Но сейчас я должна найти Несс… — и устремилась к лестнице, как вдруг…

— Несс? — вскинул тот голову, а его язык начал заплетаться ещё сильнее. — Так… она… в подземелье.

— Что? — оглянулась я. — Ты её видел?

Но Дамиан не ответил. Его взгляд потух и потерял осмысленность. Казалось, будто он вовсе перестал замечать всё вокруг. Мы с Ником переглянулись, озадаченные состоянием Дамиана, и я повторила вопрос:

— Дамиан? — опустилась перед ним на корточки. — Ты видел Несс?

— Несс? — ожил он и нахмурился, будто пытался что-то вспомнить. — А да… И Мэй. Кажется, мы разговаривали, и она сказала про контрольную по травологии.

«Наверняка это Мэй говорила про травологию, у нас никаких контрольных не намечалось», — сделала я вывод. У Дамиана от алкоголя, похоже, в голове все перемешалось.

— Надо же было так нажраться, чтобы не помнить, когда и с кем-то говорил, — фыркнул Ник, но я на него предупреждающе цыкнула и вновь обратилась к Дамиану:

— Ты сказал, что они в подземелье. В библиотеке?

Дамиан ещё сильнее нахмурился:

— Да… Мы… Мы говорили в библиотеке. Я… Я помню.

Он устало провёл ладонью по лицу и на миг его взор прояснился:

— Я помню Мэй. Лав… — поднял он на меня взор и хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Поморщившись, Дамиан опустил голову, отчего тёмные волосы упали ему на глаза, и, запустив пальцы в густую челку, он тихо произнёс:

— Уходи.

— Дамиан… — позвала я, но он вдруг воскликнул:

— Оставь меня в покое! — и отмахнулся от меня, точно от какого-то злого наваждения.

Я отпрянула, а Ник, коснувшись моего плеча, тихо произнес:

— Лав, идём.

— Но…

— Не бойся, здесь с ним ничего не случится. Сейчас… подумает, немного протрезвеет и отправится к себе спать. А нам нужно проверить библиотеку.

Я вновь опустила взор на Дамиана, который, продолжал сидеть, что-то тихо бормоча себе под нос, и всё-таки поднялась.

— Ладно, — выдохнула я и, борясь с сильным чувством вины да смутными подозрениями, нехотя, но покинула башню вместе с Ником. — Идем.

Если повезёт, то мы быстро вернёмся и придумаем, как довести Дамиана до его комнаты. А если нет, то может оказаться, что Несс нужна помощь гораздо больше, чем ему… Белладонна, очень надеюсь, она просто задержалась вместе с Мэй в библиотеке.

Глава 48

— Мальвин… Мальвин… — не пробормотал, а скорее провыл ветряной элементаль — смотритель библиотеки. — Не помню такую. Если она здесь и была, то либо воспользовалась неучтённой литературой, либо не по назначению.

Холодным стоном отразился его голос от высокого потолка и каменных стен, а я нахмурилась. Если с неучтённой литературой всё понятно — это книги, которые можно почитать только в библиотеке, то фраза «не по назначению» ввела меня в ступор. Библиотечный распорядитель был настолько древним и своенравным, что порой говорил непонятные вещи, то ли забывая, как вообще говорить, то ли издеваясь над учениками.

— Не по назначению — это как? — уточнила я, разглядывая за круглой стойкой вихрь ветра, который чуть светился голубоватым светом и постоянно менял свою форму, порой принимая вид мужчины в чопорной старомодной одежде, с тоненькими закрученными усиками под носом и козлиной бородкой, преимущественно, когда нам отвечал.

Сейчас он был занят тем, что раскладывал, возвращённые учениками за день книги на полки, поэтому его тело то и дело распадалось на вихри, которые точно щупальца разносили том за томом.

— Не по назначению — это значит бестолково, — недовольно заметил элементаль. — Без причины и желания получить больше знаний.

— Он имеет в виду, что она не брала книги, — откашлялся и тихо произнёс Ник.

— Именно, молодой человек, — с высокомерным видом произнёс элементаль и покрутил пальцами правый ус. — Вас, между прочим, я тоже плохо помню. Наверное, редко здесь бываете, — с осуждением заметил он.

Ник фыркнул и закатил глаза:

— Уже забыл, как однажды меня отсюда выгнал, — произнёс он, когда элементаль опять распался на вихри, разнося несколько книг разом.

— А-а-а, точно! — вновь он собрался, а его призрачные голубые глаза сверкнули высокомерием. — Вы же тот самый молодой человек, который пытался украсть редкий и древний том Виздора Вернанта — великого учёного, познавшего магию драконьего пламени.

— Украсть? — удивилась я.

— Одолжить, — поправил меня Ник. — Этот сноб не разрешил мне взять книгу с собой, чтобы её почитать.

— Потому что том Виздора слишком древний и просматривать его разрешается только в библиотеке, — вновь потёр ус элементаль. — Вы знали правила, что книги подобные этой, а именно: старше пятисот лет, в единичном экземпляре и содержащие опасный материал — запрещены для выноса из библиотеки, по объективным причинам, — глянул он на нас исподлобья, после чего строго заметил. — Если же на этом все: книги вам не нужны и никаких других вопросов у вас ко мне не осталось, прошу оправиться восвояси и более не мешать охочим до знаний их получать. И мне тоже…

Он вновь распался на вихри, один из которых угодил прямо в нас с Ником и вынудил отступить от круглой стойки, давая понять, что на этом разговор закончен. Я обречённо вздохнула, чувствуя бессилие. Если Несс здесь и была, то никакие книги не брала, а фамилию Мэй я не знала. «Я не обязан помнить всех поимённо», — вот что ответил мне местный библиотекарь, когда я пыталась сперва узнать про неё, поэтому мы оказались в безвыходном положении. И как бы мне ни хотелось обежать всю Академию, перспектива этого дела мне казалась не совсем удачной. Несс могла быть где угодно, и если с ней всё в порядке, то мы вполне можем с ней разминуться, а потом искать друг друга по коридорам всю ночь.

— Может, стоит рассказать о Несс Ред… профессору Реджесу? — поинтересовалась я у Ника, когда мы под надзором редких учеников, кто ещё не покинул библиотеку и продолжал сидеть за длинными столами, направились к выходу из библиотеки, которая напоминала самый настоящий дворец из знаний.

Впервые, когда я её увидела, она мне показалось необъятной, будто я попала в какой-то параллельный мир, состоящий из книг. Сотни секций, восемь этажей и полки-полки-полки… Удивительно, как вообще библиотека помещалась в Академии. Не удивлюсь, если и здесь были наложены пространственные чары, похожие на те, что скрывали Волшебный лес.

— Давай не будем торопиться, — открыл Ник тяжёлую дверь библиотеки и пропустил меня вперёд, после чего мы продолжили свой путь по мрачному коридору подземелья, — и лучше вернёмся в жилую башню. Вдруг Несс уже вернулась? И мы ещё не проверяли её в комнате Мэй.

— Угу, — кивнула я отрешённо, попутно пытаясь сообразить, куда ещё могла пойти Несс, если не к Мэй, а Ник, заметив мой поникший вид, вздохнул:

— Лав… — выдохнул он. — Я уверен, с Несс всё…

— Лав! Ник!

Услышав знакомый голос, я перестала разглядывать собственную обувь и вскинула голову.

— Мэй?

Она как раз показалась из-за угла развилки, ведущей в корпус Некромантии, и с улыбкой побежала нам навстречу.

— Мэй! — чувствуя, как часто заколотилось моё сердце, я тоже бросилась к ней и только хотела поинтересоваться про Несс, как и она вместе с Церарой к нам вышла.

На миг мне показалось, что я расплачусь от счастья.

— О! Лав, — заметила меня Несс. — Ты…

Она перестала о чём-то общаться с Церарой, а я не удержалась и, не останавливаясь, обняла её.

— Ты… Ты чего? — охнула Несс, не ожидающая от меня таких нежностей, и выронила книги, которые держала в руках.

— Я же говорил, что с ними всё будет хорошо, — склонился Ник, чтобы помочь их подобрать. — А ты волновалась.

Он тихо хмыкнул, поднимая последнюю книгу, после чего вернул стопку Несс, когда я выпустила ее из объятий.

— Слава белладонне вы в порядке, — выдохнула я, еще раз осматривая Несс и Мэй. — Несс, тебя так долго не было, что я начала волноваться — ты же никогда так долго нигде не задерживалась. Дамиан сказал, что видел вас в библиотеке, но библиотекарь ничего нам не подсказал, а я… Я не знала где ещё тебя искать и думала уже обратиться за помощью к профессору Реджесу, но Ник меня отговорил, а потом… — произнесла я на одном дыхании, но воздух быстро закончился, и я замолчала, чтобы отдышаться, как вдруг сообразила: — А что вы делали в корпусе некромантии?

— А это… — спохватилась Несс. — Тебя так долго не было, поэтому после ужина я ушла вместе с Мэй в библиотеку, и там мы встретили Церару.

Она отступила, открывая взору Церару, наблюдавшую за нами с мечтательной улыбкой.

— Ага, — продолжила Мэй. — А Церара предложила проверить новенького.

— Новенького? — спросила я.

— Сенжи, — улыбнулась Несс и виновато почесала нос. — Ты уж прости, что не предупредила и заставила волноваться. Мы как-то… не заметили, что время уже позднее.

— Главное, что с вами всё хорошо, — улыбнулась я. — И как там Сенжи?

— Неплохо, — вновь оживилась Несс и тут же расстроилась. — Правда, мы его не видели…

— Сенжи временно в изоляции, — текучим и обволакивающим голосом пояснила Церара. — Ему запрещено покидать ограничительную комнату… во избежание несчастных случаев. Он ещё недостаточно стабилен.

— Так это ты ему приносишь каждый вечер еду? — догадалась я.

Церара опустила взор на поднос в своих руках.

— Да. Директор назначил меня его опекуном. Это… Это что-то вроде ведущего ученика, — нахмурилась Церара и коснулась пальцем подбородка, подбирая подходящее объяснение. — В отсутствие профессора Рамэруса я помогаю ему обуздать его порывы и освоить абсолютный контроль.

— Спасибо большое, что заботишься о нём, Церара, — опустились плечи Несс. — Ему наверняка там одиноко.

— Не стоит благодарности, — смутилась Церара. — Сенжи очень сильный потомственный некромант и способный ученик, его прогресс впечатляет даже профессора Рамэруса. Он непременно со всем справится и уже скоро присоединится к вам на обучении.

— Это отличные новости, — улыбнулась я и подмигнула Несс. — Только в следующий раз давайте сходим к Сенжи вместе?

— Конечно! — закивала та. — Директор сказал, что перед совместными учениями ему полезно общаться с другими учениками, поэтому разрешил Цераре приводить к нему друзей. Только…

Она поёжилась, а её улыбка стала несколько кривоватой. Понизив голос, Несс вполголоса произнесла:

— Там немного жутко… — кивнула она в сторону корпуса некромантии.

— И опасно, — всё-таки услышала её слова Церара, однако ни капли не смутилась. — Поэтому одни туда не ходите, — и погрозила нам пальцем, точно мы были шкодливыми детьми.

Громко смеясь и разговаривая, мы всей компанией отправились в жилой корпус, предварительно, конечно, сопроводив Церару в столовую. Только она положила поднос на пустой стол, как он тут же вспыхнул ярким светом и исчез.

По дороге девушки подробнее рассказали про Сенжи и о его временном заключении. Все некроманты через это проходили, чтобы ни один шорох не мог вывести их из душевного равновесия. Первое время даже внезапная радость могла заставить силу некроманта взбунтоваться, а усмирить её очень сложно. И если маги понимали, что шанс на спасение некроманта слишком низкий, они могли вовсе не рисковать его спасать, а без раздумий его уничтожить, пока он не превратился в лича. Поэтому Сенжи сейчас находился в специальной изоляционной комнате, откуда не могла вырваться его магия, на случай, если что-то пойдёт не так. И он будет там до тех пор, пока не освоит первую из трёх ступень абсолютного контроля.

Такой шумной компанией мы вернулись в башню, где попрощались и начали расходиться по комнатам. Дамиана, кстати, на лестничной площадке уже не было. Наверное, он уже ушёл к себе в комнату отсыпаться.

— Лав… — позвал меня Ник, когда я мы с Несс уже направились в сторону двери.

Я сказала ей идти вперёд, а сама задержалась, вопросительно посмотрев на Ника, который показался немного напряжённым.

— Ты что-то хотел? — поинтересовалась я, когда он так и не заговорил.

— Я… — всё-таки начал он, но тут цокнул языком и, зашипев, взъерошил волосы на затылке. — Да ничего особенного. Просто хотел ещё раз сказать, если тебе будет что-нибудь нужно — ты всегда можешь на меня положиться. Поэтому… Не стесняйся говорить… Если что.

— Спасибо, Ник, — улыбнулась я. — И ты тоже не стесняйся. Мы же друзья.

— Да, именно… Друзья.

Он оттолкнулся от стены, к которой он привалился плечом.

— Ну, раз всё хорошо, я тогда пойду, а то время позднее, — улыбнулся он. — Хост уже, наверное, спит без задних ног.

— Или тоже о тебе волнуется и ждёт, — заметила я.

— О-о-о, это вряд ли, — закатил глаза Ник. — У хоста всегда и всё строго: стемнело — значит, пора спать. А там хоть в гонг бей, до утра не добудишься.

— Везёт. Мне бы такую способность, — усмехнулась я, припоминая свои кошмары.

— И мне тоже… — произнёс Ник и наступила неловкая пауза, после которой он произнёс: — Ладно, — и, убрав руки в карманы, попятился к лестнице, чтобы подняться на этаж выше. — Утром за завтраком свидимся. Займу вам место, как обычно, — подмигнул он, а я улыбнулась:

— Ага, и тебе спокойной ночи. На зависть Хосту.

Он усмехнулся и отвернулся, а я, чувствуя, что наш разговор вышел слишком странным, дождалась, когда Ник начнёт подниматься по лестнице, и тоже пошагала к себе в комнату.

— Ну, рассказывай, — сказала Несс, стоило мне переступить порог.

— Что рассказывать? — не поняла я.

— Как что? О ваших отношениях с Ником.

— Э-э-э… — впала я в ступор, искренне недоумевая, а Несс нетерпеливо закатила глаза.

— Ладно тебе, Лав. Ник, в принципе, недурен собой. Грубоват немного, но это ему идёт. А ещё он настроение умеет поднять, и ты явно ему нравишься. Так что…

Она многозначительно поиграла бровями, а я насмешливо фыркнула:

— Ну и фантазерка ты, мы с Ником только друзья, — и отправилась убрать в шкаф брошенную утром на кровать спортивную форму. Благодаря вшитым чарам, как только я ее сняла, она сама очистилась и теперь выглядела как новенькая. Удобно!

— Ага, и только благодаря дружбе он был готов обегать с тобой всю Академию в поиске меня и Мэй?

— Именно, — согласилась я, чувствуя, как краснею.

Хорошо хоть спиной к ней стояла, а еще мысленно сделала себе пометочку о том, чтобы не рассказывать ей про вечернее угощение Ника. А то еще больше небылиц придумает.

— Мы с ним знакомы только… — я призадумалась. — Чуть больше двух месяцев. А за два месяца влюбиться невозможно.

— Это ты так думаешь, — возразила она.

— Знаешь, — чересчур резкр распахнула я шкаф, чтобы убрать спортивную форму, после чего принялась переодеваться в пижаму. — С таким же успехом я могу подумать, что у тебя какие-то там отношения с Сенжи. Вы порой так воркуете, что прямо загляденье! А как ты расцвела, стоило вам повидаться… М-м-м…

Переодевшись, я вновь посмотрела на Несс, которая, к моему удивлению, смутилась. С порозовевшими щеками она смотрела в тёмное окно, но потом резко обернулась и решительно произнесла:

— Мы с Сенжи просто друзья!

Хм, и прозвучало довольно резко и громко.

— Конечно-конечно, — улыбнулась я. Как говорится: чтобы выбраться из неловкого положения, поставь оппонента в ещё более неловкое положение — безотказный рецепт. — Вот и мы с Ником тоже только друзья. Но если что-то изменится — не переживай, ты об этом узнаешь первая.

Я потянулась к светильнику на столе, чтобы его погасить, как вдруг мой взор упал на книги, которые Несс принесла с библиотеки.

— И давно ты интересуешься Амити? — удивилась я и взяла тоненькую книжечку под названием «Легенды Амити».

— А это… — перестала по-детски дуться Несс нахмурилась. — Ну, это…

Она поёрзала на кровати, а я взяла другую книгу, которая лежала под легендами и тоже оказалась про Амити. Сердце пропустило удар, а я сдвинула вторую книгу и нашла ещё одну, но на этот раз с балладами об Амити.

— Это… — опять повторила Несс и забегала взглядом по комнате.

Я же закусила щеку, боясь проронить малейший звук, и всеми силами старалась не выдавать волнение. Неужели Несс что-то заподозрила?

— Ладно-ладно, признаюсь, — всплеснула она руками и помрачнела. — Это из-за слуха про статую.

— Статую? — удивилась я.

— Ага, — кивнула Несс и убрала светлую прядь волос за ухо. — Помнишь, Джесси как-то говорила, что в Зале Стихий появилась ещё одна статуя, поэтому директор и запретил туда входить? А что если это правда?

Её глаза сверкнули, и она немного подалась вперёд, практически оказавшись на краю постели.

— Вдруг Академия названа в честь Амити не просто так, а потому что Амити в ней что-то спрятала?

— И с чего такие мысли? — улыбнулась я криво и мысленно произнесла: «А Несс не так уж и неправа».

— На самом деле мы с Жаном…

Она на миг запнулась, произнеся имя своего старого друга, а её взгляд затянула поволока печали и тоски, но Несс быстро взяла себя в руки и решительно продолжила:

— Мы с Жаном в детстве очень любили истории про Амити, которые нам рассказывала нянечка Дара. Сама она тоже здесь училась на исторической кафедре факультета Мастеров, и как-тообмолвилась, будто они с друзьями пытались разгадать тайну Академии, мол, не просто так она носит такое название — Академия Амити. Ещё даже во времена, когда она была крепостью, где прятались маги от инквизиции, Академия уже была названа в честь Амити. Вот только никто из людей понятия не имеет, как это место, — развела она руками, указывая на стены комнаты, — получило такое имя. Как никто не знает, когда крепость была построена. Она словно бы… Словно появилась из ниоткуда или всегда здесь существовала. Но что интересно, ни в одной из легенд Амити никогда не переступала порога крепости или Академии, будто и не была с ней связана. А название — всего лишь совпадение или банальный реверанс людей в сторону великой колдуньи, дабы увековечить её память. Но мне кажется, — продолжила Несс уже тише, — Амити специально избегала этого места.

— И почему же? — решила я подыграть.

— А вот этого я пока не знаю, — поникла Несс и решительно добавила: — Но обязательно выясню!

А после задумчиво коснулась подбородка и пробормотала:

— Может дело в этой статуе…

У меня даже мурашки по спине поползли от её тона, осведомлённости и намерений. И пусть многое из сказанного Несс я уже и так знала, но пища для размышлений в них всё-таки была. Амити специально избегала Академии? Наверное, это стоит обсудить с деканом, а то, может, мне тоже нежелательно здесь находиться…

— Тебе нужно было поступать на историческую кафедру Мастеров, а не на Боевой, — усмехнулась я и вновь потянулась к светильнику, на этот раз его погасив. — Ладно, это всё, конечно, интересно, но я устала и хочу спать. День сегодня выдался непростой…

Я протяжно зевнула, тем самым показывая Несс, насколько сильно утомлена, и забралась под одеяло.

— Спокойной ночи.

— Угу, спокойной, — немного отрешённо ответила Несс, которая, казалось, была не здесь.

Но вскоре она тоже вздохнула, однако прежде, чем лечь в постель, произнесла слова, от которых внутри меня все содрогнулось:

— Когда-нибудь я её найду…

Её кровать скрипнула, одеяло зашуршало, а в комнате вскоре наступила тишина, в которой я задалась вопросом: найдёт что или… кого?

Глава 49

Вокруг было тихо. Удивительно тихо, будто в Академии исчезло разом всё живое. Никакого шуршания, дуновения ветра — ничего. Только давящая тишина и мои шаги, отражающиеся от стен звонким эхом.

Я была зла. Сама не понимаю почему, но я злилась и шла… Не знаю куда. Не знаю откуда. Просто шла по знакомому коридору Академии, как вдруг слева с тихим скрипом приоткрылась дверь, точно приглашая войти.

От её вида и гробовой тишины меня до костей пробрал холод, будто душу поймали костлявые ладони мертвеца и заключили в свою белёсую клетку. Тревога подскочила к горлу и частым пульсом забилась где-то вверху.

Я не могла не войти. Не знаю, почему, но ноги сами понесли меня в эту приоткрытую дверь. Рука сама легла на её ручку и открыла шире, а полоска света из коридора пролилась на каменный пол обычной аудитории для занятий, только очень мрачной и тёмной.

Украдкой оглядевшись, я задумчиво хмыкнула. Никого. Всё так же пусто и… тихо. И только собралась отвернуться и уйти, как на полу в луче света что-то сверкнуло. Чувствуя, будто подчиняюсь чужой воле, я шагнула за порог и приблизилась к месту, где то и дело вспыхивала золотистая искра. А когда склонилась, увидела свой медальон в форме песочных часов. Но как он здесь оказался?

Нахмурившись, я подняла его за цепочку, и… кап! Вдруг с кулона сорвалась тёмная капля и упала на пол. Потом ещё одна: кап! Кап! Не понимая, что происходит, я подставила ладонь и поймала одну из капель. Она была тёплой и во мраке комнаты напоминала слезу бездны.

Кап! Кап! Кап!

«Что это?» — поднесла я ладонь ближе к глазам, когда в ней собралась уже небольшая лужица.

И… с ужасом выплеснула содержимое, ощутив металлический запах крови.

«Бежать!» — с ужасом подумала я и развернулась к двери, как вдруг она захлопнулась, полностью отрезая меня от света. И в этой кромешной темноте. Холодной тишине… Вспыхнуло жаркое, ревущее пламя, сквозь чей рёв все продолжали и продолжали раздаваться звуки капающей крови, которые постепенно становились звонче, будто металл бьётся о камень. И когда этот звук стал совсем невыносимым, я наконец-то проснулась и резко села.

— Ах! — тело тут же скрутило, и я болезненно простонала, не зная за что схватиться первым: руки, живот, ноги? Даже голова, казалось, отвалится, если ей пошевелить.

Всё-таки вчерашняя тренировка принесла плоды, только совсем нерадостные. Одно малейшее движение — и всё тело простреливала молния.

— Твою… Белладонну… — выдохнула я, чувствуя, что ещё чуть-чуть и развалюсь на части.

Даже свет из окна, резал глаза, что даже веки не спасали, и я закрыла лицо ладонями. Жаль только рук для ушей не хватило, а то этот нескончаемый звон: «дзынь-дзынь-дзынь!» — продолжал разрывать мою голову. Но к счастью, это были не капли крови, бьющиеся о пол, а всего лишь металлическая миска.

— Котя-я-я… — простонала я, ощущая, как каждое бряканье отдавалось пульсацией в висках. И кот словно меня понял, сжалился и перестал греметь.

Я облегчённо выдохнула, чувствуя, как разглаживаются морщинки на лбу, и наконец-то отняла ладони от лица. Мда уж… Этот сон был странным даже для меня, кто с самого детства из кошмаров не вылезал. Приснится же такое…

«Ещё этот Реджеса с тренировками!» — гневно подумала я, чувствуя, как это утро прямо-таки заряжает меня своим «позитивом».

Обречённо вздохнув, я огляделась и отметила, что уже довольно светло для утра и Несс в комнате не было, а её кровать заправлена. И только я задалась вопросом: куда Несс пропала? Как заметила на столе рядом с собой сложенную домиком записку.

Шипя от боли и морщась, я осторожно к ней потянулась, после чего развернула и прочитала немного кривые от спешки строчки: «Ушла в библиотеку. Могу задержаться. Не теряй и прикрой меня, если не успею к первому уроку. Несс. Постскриптум: Конечно, Несс… Кто же ещё мог написать эту записку?» — и в конце нарисована смеющаяся рожица.

Невольно улыбнувшись при виде неказистого художества Несс, я задумчиво хмыкнула: «Что же такого срочного и важного могло потребоваться Несс в библиотеке? Она даже торопилась, когда писала мне записку», — вновь осмотрела я её и сбивчивый почерк, и тут Котя опять загремел миской.

— Котя! — испытала я самую настоящую физическую боль от этого звука. — Прекращай…

И не успела я закончить гневную мысль, как меня настиг до ужаса прозаичный факт. А именно: Котя ест!

Это, конечно, хорошо, что Котя есть. У здоровой скотины и аппетит должен быть как у… кхм… котины. Но Котя ест сейчас! А не должен. Осознав, что проспала завтрак, я отчаянно взвыла:

— Да твою же белладонну!

И путаясь в одеяле, кое-как сползла с постели, в который раз проклиная кошмар, слишком громкую миску, а заодно и Реджеса за то, что мне даже мизинцем было больно пошевелить, бросилась к шкафу.

Неизвестно, сколько времени прошло с завтрака. Вдруг я уже опоздала на занятия? Эта мысль заставила меня шевелиться быстрее. Пыхтя и ругаясь, второпях, я кое-как втиснулась в свою форму, схватила со стола ключ от комнаты и замерла.

Книги, принесенные вчера Несс, продолжали лежать стопкой на столе, как и террариум, накрытый тканью тоже был на месте, но кое-чего не хватало. Обычно я каждую ночь клала медальон на стол поближе к себе, чтобы при необходимости его взять и успокоиться, но в этот раз на привычном месте его не оказалось.

«Забыла положить? Может, поэтому он мне приснился?» — подумала я и взялась за круглую ручку небольшого настольного ящика — правого из двух, где я хранила всякую мелочь: пергаменты, перья, чернильницу, а иногда убирала туда кулон, чтобы днём он не валялся на столе и не мешал нам учиться или заниматься другими делами. Однако как только за ручку потянула и появилась небольшая щель — я решительно остановилась и захлопнула ящик обратно.

— Не поддавайся страхам. Отличай реальность от грёз… — прикрыла я глаза, повторив давно заученные слова, точно старую мантру, которым научила ещё бабушка, чтобы мне было проще бороться с кошмарами.

Бабушка верила: если поддаваться вымышленным проблемам, то когда-нибудь они обязательно настигнут и сведут с ума. А поскольку этого мне категорически не хотелось, со временем я научилась «отпускать». Например, как сейчас — не стала открывать ящик, чтобы посмотреть: есть ли на кулоне след от крови — и позволила ему просто лежать до вечера, пока я не вернусь с занятий и снова не достану его, положив на стол рядом с кроватью. Потому что всё это сон… Просто сон и ничего более.

— До вечера, Коть. Не скучай! — сказала я напоследок пред тем, как покинуть комнату.

— Мр-мяу! — ответил тот, продолжая активно облизывать уже пустую миску, а потом его чавканье и позвякивание стихло, стоило двери за мной закрыться.

А дальше как в поговорке: я за порог, а чёрт поперёк — стоило мне покинуть комнату, как я тут же столкнулась с Дамианом. С одной стороны, это означало, что я не проспала занятия — в последнее время Дамиан исправно их посещал, а с другой, припоминая вчерашний вечер, я приготовилась к худшему. Однако… Вместо того чтобы что-то сказать, он просто меня обогнул и продолжил свой путь, будто бы не заметил, что только что чуть меня не сшиб. И что он вообще забыл на этом этаже?

— Дамиан? — позвала я и только тогда он опомнился.

— О, Лав! Привет! — улыбнулся Дамиан и вновь пошагал, что меня несколько изумило.

И это всё? Непорядок, так быть не должно.

— Дамиан, подожди! — второпях закрыла я дверь и бросилась за ним:

Он остановился, а я встала перед ним и внимательно его осмотрела, отыскивая хотя бы один признак похмелья, плохого настроения или ещё какой-нибудь признак его вчерашнего состояния. Но Дамиан выглядел замечательно, будто… будто его подменили и передо мной стоял совсем другой человек. Даже благоухал аки полевой цветочек. Жаль только мою совесть никто не мог так подменить, которая вновь дала о себе знать, стоило вспомнить, как вчера мы с Ником оставили Дамиана одного.

— Хм… Я, конечно, знаю, что чертовски привлекателен, — хмыкнул Дамиан, когда принял мой затянувшийся осмотр за что-то другое. — И полюбоваться мной — одно удовольствие, но давай поторопимся, скоро начнутся занятия.

Вот же… Нарцисс ходячий, но вместо того, чтобы отчитывать его за самолюбие, я спросила сразу в лоб:

— У тебя всё хорошо?

Его чёрные брови взметнулись вверх:

— В смысле?

— Ну, в прямом?

Дамиан усмехнулся:

— Всё замечательно. А с чего такие вопросы?

— Просто вчера ты хотел со мной о чём-то поговорить.

— Поговорить? — искренне удивился Дамиан и нахмурился. — Разве?

Я кивнула, а он некоторое время подумал, потирая подбородок, и добавил:

— А тебе точно это не приснилось?

— Точно, Дамиан, — закатила я глаза. — Ты даже с Ником чуть не сцепился, когда…

— Сцепился с Ником, из-за того, что хотел с тобой поговорить? — рассмеялся он. — Это, конечно… Послушай, Лав, — вновь он посерьёзнел (даже излишне) и заговорил тоном, который не предвещал ничего хорошего: — Ты, конечно, девушка привлекательная, но устраивать драку лишь ради одного разговора с тобой — это слишком даже для меня.

У меня челюсть отпала от его слов. Он что? Настолько сильно вчера набрался, что уже ничего не помнит? Да ещё я теперь в его глазах идиоткой выгляжу. У меня даже дар речи пропал, а Дамиан, неправильно расценив моё молчание, промурлыкал, точно кот над миской с молоком:

— Ла-а-ав, — и потянулся, чтобы меня приобнять. — Давай не будем всё усложнять, тем более ты не понаслышке знаешь, что я уже занят, — с лукавой улыбкой намекнул он на мои невольные свидетельские случаи, что возмутило меня до крайности.

А раз у него никакого разговора нет и всё хорошо, то моя совесть чиста и сама всеми руками за то, чтобы я послала его куда подальше. Собственно, это я и сделала:

— Да пошёл ты, Дамиан! — вывернулась из его объятий, пока кто-нибудь нас не заметил и не напридумывал баек, и красная, как помидор, чуть ли не бегом бросилась от него подальше.

Даже о боли на миг позабыла, несясь по коридорам, так что ветер бы позавидовал. И не оглядывалась. Так что если Дамиан и подумывал передо мной извиниться — я не оставила ему ни единого шанса.

«Невозможный! Просто невозможный человек! — злая, точно тысяча ифритов, и красная от смущения, фыркала я, отчего на меня даже оглянулось несколько учеников, когда проносилась мимо них по коридору. — Я за него, значит, волновалась. А он!.. Шуточки шутит! Да ещё несмешные такие… Ух, увижу его ещё раз и…»

Что «и» уже не узнает никто, даже я. Потому что раздался звон, извещающий о том, что начался первый урок, и принёс два осознания: первое — что я осталась без завтрака, а второе — что из-за спешки забыла книгу, которую ещё на прошлом занятии декан сказал взять из библиотеки.

— Да твою белладонну! — опустились мои плечи и, развернувшись, я устремилась обратно в жилой корпус.

Может, декан и не будет сильно возмущаться из-за моего опоздания, всё-таки у нас «особые отношения», но проверять эту теорию я не решалась, поэтому стиснув зубы от боли, сразу перешла на бег, чтобы поскорее вернуться в комнату за книгой, но не успела сделать и десяти шагов, как мне навстречу вышел Дамиан и я заметалась на месте.

Гнев, обида и смущение опять смешались в гремучий коктейль, действие которого было бы сейчас трудно скрыть. Да и не хотелось мне так скоро снова встречаться с Дамианом лицом к лицу — не готова я была, особенно когда вокруг полно других учеников спешащих на занятия. Поэтому ничего умнее в голову не пришло, чем избежать этой встречи и спрятаться за ближайшим поворотом. Однако уже в своём укрытии я осознала всю фатальность своего выбора. Ведь именно сюда Дамиан и будет заворачивать! И вот когда неловкость всей этой ситуации достигла своего апогея и Дамиан завернул, произошло либо чудо, либо недоразумение.

Он, пребывая полностью в своих мыслях, словно решал какую-то непосильную дилемму, и с видом лёгкой обречённости и бормоча что-то себе под нос, совсем меня не заметил. Просто прошёл мимо на расстоянии шага, изредка хмуря брови. И, как ни странно, именно сейчас он больше всего походил на того человека, который мучился после сильного похмелья, а от его недавней беззаботности не осталось и следа.

«Словно подменили, — хмыкнула я, провожая его заинтересованным взглядом. Даже на миг забыла, что куда-то спешила. — Любопытно, Дамиан, действительно, надо мной издевался или же попытался что-то скрыть?»

Задумчиво хмыкнув, я пожала плечами, сделав вывод, что это не та проблема, о которой мне сейчас стоило волноваться, и бросилась бегом за книгой. К счастью, никаких препятствий больше на моём пути не возникло. Зато потом, когда я взяла учебник и побежала обратно — в кабинет боевой теории, произошло то, что я ожидала меньше всего.

Глава 50

Ругаясь, морщась от боли и мысленно проклиная декана за то, что вчера он не проявил и капли сочувствия, когда гонял меня точно некромант не упокоенного, я взбежала по лестнице, надеясь, что успею на занятие вовремя — до преподавателя и мне не засчитают опоздание. И… О чудо! Когда в поле моей видимости появился кабинет боевой теории, возле двери стоял он! Декан! И держался за её ручку, готовый войти.

Заслышав мои торопливые шаги, Флэмвель обернулся, а я облегчённо выдохнула и ускорилась, жестом показывая, чтобы он меня подождал. В ответ Флемвель приподнял рыжую бровь, а, когда до двери мне осталось не больше трёх шагов, взял и… вошёл кабинет.

«И что это только что было? — замерла я с ошеломлённым видом, наблюдая, как перед моим носом закрывается дверь. — И как он только посмел?!»

Скрипя зубами и пыша праведным гневом, я успела перехватить дверь до того, как она закрылась и ворвалась в кабинет. Однако моя надежда, что я смогу прошмыгнуть за спиной декана, была испепелена строгим взором янтарных глаз. Этот… рыжий лис меня поджидал!

— Ай-яй-яй, Флоренс, — покачал он головой. — Вы опоздали.

Я скрипнула зубами и процедила:

— Приношу свои извинения, профессор Флэмвель. Но я…

— Неважно что вы, — перебил меня тот. — И какие причины у вас были для опоздания. Когда занятие начинается — все ученики должны быть на своих местах и вы, — произнёс он с нажимом, только пальцем не ткнул, — тоже. На моём уроке нет исключений, Флоренс. О чём я неоднократно вам говорил.

По аудитории пронёсся еле слышный смешок Раста, который я бы узнала из тысячи. А я с мыслями: «Вот же ехидна рыжая!» — стиснула кулаки и очень постаралась взором передать Флэмвелю, что он явно перегибает и, вообще, ведёт себя как последняя…

— И раз вы не можете запомнить это простое правило, я вынужден назначить вам наказание, — декан усмехнулся. — Неделю дополнительных занятий по физподготовке и ещё неделю по боевой практике. Будем прививать вам дисциплину. Вы поняли меня, Флоренс? — исподлобья глянул на меня декан.

И я, конечно же, поняла… Однако всё равно еле удержалась, чтобы не выругаться. И вместо этого сдержанно ответила:

— Поняла, профессор Флэмвель.

Уголок губ декана дёрнулся.

— В таком случае садитесь, Флоненс, и постарайтесь лишний раз не привлекать к себе внимание.

«Негодяй, подлец… бесстыдник!» — мысленно ругала я декана, пока поднималась по ступенькам аудитории, чтобы добраться до четвёртого ряда столов, где мы с Несс обычно сидели, при этом стараясь не смотреть по сторонам — особенно на ряд выше, где сто процентов гаденько ухмылялись Раст и его прихвостни. Однако кое-что всё-таки в глаза бросилось — в кабинете не было Дамиана, хотя он должен был прийти раньше меня. Хм… Интересно. Вот только мысли об этом любопытном факте мигом улетучились, стоило мне добраться до четвёртого ряда, где было три пустующих места: моё, Сенжи и… Несс.

«Всё-таки задерживается в библиотеке?» — замерла я в удивлении, но тут меня не встряхнул требовательный голос декана:

— Не стойте столбом, Флоренс, садитесь.

Вздрогнув и под очередной смешок закадычной троице выше, я тут же нырнула за стол и, поймав на себе косой взгляд Мирай, приветственно ей кивнула. Она же мгновенно отвернулась, будто бы моё место до сих пор оставалось пустым, а я вздохнула, уже привыкнув к такому поведению, и снова подумала о Несс. Променять занятие по боевой теории на библиотеку? Больно необычным было ее поведение.

«Неужели Несс о чём-то догадалась? Или узнала что-то про Амити? — предположила я. — Что-то очень важное и необычное, поэтому так сорвалась в библиотеку и даже опоздала на первый урок?»

В душе заскреблось тревожное предчувствие. Но, может, я только зря себя накручиваю? Однако сколько бы ни пыталась не волноваться и думать о чём-то другом, мыслями я то и дело возвращалась к Несс или декану, который поступил со мной, мягко говоря, несправедливо.

«Даже если он искал причину оправдать наши дополнительные занятия, всё равно его поступок был отвратительным» — фыркнула я, когда он скомандовал (а декан иначе не умел, он всеми нами только командовал) открыть книги.

Открыть я её, конечно, открыла, только смысл лекции от меня перманентно ускользал, которую вскоре я вовсе отчаялась пытаться слушать и позволила себе погрузиться в размышления. К счастью, время занятий пролетело быстро и раздался звон на перерыв, а вот Несс так и не появилась.

— Следующие три занятия будут проходить на улице, посмотрим, как вы усвоили сегодняшний материал, — известил декан, а я досадно цыкнула.

Ведь почти всё, что он говорил, я прослушала.

— Флоренс, у вас какие-то проблемы? — в который раз раздосадовал меня своим острым слухом декан.

— Нет, профессор Флэмвель, — пробормотала я и вполголоса добавила. — Никаких проблем…

— Рад это слышать, — с ехидством произнёс он, на что мне очень сильно захотелось скривить ему рожицу или показать неприличный жест. — Жду всех через двадцать минут на тренировочной площадке, не опаздывайте. И Флоренс, будьте так любезны, задержитесь ненадолго, обсудим с вами ваше наказание, — произнёс он прежде, чем отвернуться и сесть за преподавательский стол, чтобы записать какие-то преподавательские заметки.

В тот же миг за моей спиной шевельнулся воздух:

— Неудачница, — прошептал прямо мне в затылок Раст, а я стиснула кулаки под столом.

И как только этот напыщенный… Недооборотень под довольное хихиканье дружков покинул кабинет с другими учениками, вскочила и, не скрывая гнев, подошла к декану.

— Флэмвель, ты совсем обалдел? — упёрлась руками в его стол и посмотрела на него в упор.

Декан тоже отложил перо, подпёр ладонями подбородок и смело встретился со мной взглядом, отчего у меня появилось желание отпрянуть, которое я быстро подавила и зашипела:

— Мало того что унизил меня при всех, так ещё сам же подставил! Ты мог…

— Не мог, — перебил он меня, а уголки его губ дрогнули.

— Нет, мог! Мог! Вот совсем чуть-чуть! — показала я пальцами эту «чуть-чуть». — Чуть-чуть меня подождать и не забегать в кабинет первым! Это что за ребячество такое? — всё-таки отстранилась, не в силах более выдерживать непоколебимый взор янтарных глаз.

Ладно-ладно. В гляделки декан у меня выиграл, но в этом споре — ни за что!

— Флоренс, — вздохнул декан. — То ты просишь вести меня с тобой естественно, то начинаешь возмущаться, что я не отнёсся к тебе более снисходительно, чем к другим ученикам.

— Да не прошу я снисходительности! — всплеснула я руками, отчего тут же поморщилась, потому что по плечам тут же пронеслась молния боли.

А рыжая бровь декана дрогнула, когда он это заметил.

— Тогда что именно ты просишь? — поинтересовался он тихо, будто в противовес моему громкому голосу.

И почему-то такой контраст распалил меня ещё сильнее.

— Простого человеческого отношения, или тебе это незнакомо? — в гневе выпалила я и закусила губу, когда поняла, что мои слова прозвучали уж слишком резко, а желваки декана шевельнулись.

Он некоторое время помолчал, будто переваривал сказанное мной, а потом усмехнулся и поднялся из-за стола:

— Значит, я недостаточно с тобой человечен? — подошёл он к окну.

— Я… Я хотела сказать, что все уже и так думают, будто ты меня ненавидишь, — попыталась я хоть как-то сгладить эффект от своих слов, но декан не обернулся.

— Ненависть удобна, Флоренс. Она вызывает меньше всего вопросов.

— Пусть так, но я не хочу быть объектом, который ненавидят, — и чуть тише добавила. — Никто этого не хочет…

Декан на это только сухо хмыкнул и больше ничего не ответил. Он просто стоял, глядя в окно, пока я мучилась в сожалении, что сейчас не видела его лица. Надо же было такое ляпнуть, будто он недостаточно со мной человечен. Однако декан должен понимать, что подобное его отношение несёт негатив, а негатив — штука заразная. Взять в пример этого треклятого Раста, который постоянно ищет повод, чтобы плюнуть в меня ядом! И каждое замечание декана в мой адрес — бальзам на его душу, что уже совсем не радовало меня.

Вдруг дверь за нашими спинами скрипнула и в проёме показался ученик в чёрной одежде — тот же самый Некромант, который приходил в кабинет к декану в день, когда мы нашли Мэри.

— Профессор, — еле слышно произнёс он, так и не шагнув за порог кабинета. — Директор просит спуститься вас к нему в лабораторию.

— Скажите ему, что я скоро буду, — всё так же, не оборачиваясь, кивнул декан.

— Хорошо, профессор, — всё так же тихо прошелестел некромант и скрылся.

Даже дверь не щёлкнула за его спиной! И только после этого Флэмвель пошевелился.

— Сегодня дополнительного занятия не будет, — развернулся он к столу, чтобы собрать бумаги. — Тебе нужно время на восстановление. Завтра жду тебя на тренировочной площадке сразу после всех занятий. И…

Он нахмурился, когда ему на глаза попалась какая-то запись:

— Где Мальвин?

— Она… У неё живот заболел.

— Тогда передай ей, если она не явится на второй урок или не предоставит справку от мадам Святосток — я запишу на ее счёт штрафное очко. Можешь быть свободна.

И на этом всё. Даже не взглянул на меня. Флэмвель одним махом сгрёб часть бумаг, другая половина исчезла со вспышкой света, и просто вышел из кабинета, оставив меня одну.

«Ну, вот, — вздохнула я. — Приплыли».

Это впервые, когда декан пригрозил кому-то штрафным очком. Обычно он предпочитал «принимать меры», что не удивительно, учитывая его необычные условия преподавательства. Похоже, мои слова и правда его задели.

«И надо было мне за одно утро поругаться сразу с двумя братьями?» — угрюмо подумала я и поспешила покинуть кабинет Боевой теории, чтобы отправиться в библиотеку и предупредить Несс. Нужно найти ее до того, как начнётся второй урок.

И честно признаться, эта встреча волновала меня не меньше, чем ссора с братьями Флэмвель. Вдруг Несс что-то нашла про Амити или ещё хуже… догадалась о моём секрете? Вот только как? Снедаемая этими вопросами и тревогами уже на подходе к лестнице в подземелье, я столкнулась с Джесси и её братом, который в последнее время сестру одну никуда не отпускал.

Как оказалось, у группы с факультета Поддержки, отменили первое занятие. Профессору Яду нездоровилось, вот он и перенёс все свои занятия с сегодняшнего дня на другие, а Джесси решила воспользоваться возможностью лишний раз подготовиться к завтрашней контрольной по зельеварению.

— Поговаривают, что он испытывал на себе какой-то новый яд, вот и… — не упустила случая посплетничать о профессоре Яде Джесс, а я еле удержалась, чтобы не прыснуть.

Похоже, слух, который невольно пустил Хост, благодаря шутке Ника и Лекса, всё-таки закрепился среди учеников. И не желая дальше поддерживать эту тему, сразу поинтересовалась о Несс, а то вдруг она уже покинула библиотеку и ушла к нам в комнату.

— А она разве не с тобой? — удивилась Джесси. — Я её видела, но она вместе с Мэй уже давно ушла из библиотеки.

— Давно?

— Ага, почти сразу после звонка на урок.

— Странно… — нахмурилась я и быстро с ними попрощавшись, побежала обратно наверх — в жилое крыло.

«Несс, что же ты такое задумала?» — с тревогой подумала я уже в зале с Гибривиусом и уже почти бежала в нетерпении поскорее её найти, как вдруг… Шлёп! Мне в лоб что-то прилетело. Да так смачно, что ошмётки этого чего-то разлетелись по всему лицу и запутались в волосах, а липкий сок залил глаза и струйками потёк на белую рубаху.

«Что за?..» — вся липкая и со слезящимися глазами, отлепила я от лица кусок бесформенного нечто и узнала в нём переспелый плод сливы. Сразу вспомнились слова Ника, что Гиби дал хороший урожай из слив! Чтоб этот урожай…

— Да пожри вас ифрит! — в сердцах воскликнула я, чем вызвала восторженный визг белок, и швырнула в них остатки сливы, отчего они тут бросились врассыпную, радостно «гогоча».

Эти бестии хоть и перестали устраивать массовые набеги на учеников, но всё равно не упускали возможности нам насолить. Обычно мне удавалось быть начеку, но сейчас я только и могла думать о Несс, поэтому и попала в их засаду.

Две проходящие мимо девушки захихикали, пока я пыталась отряхнуться и вытереть глаза так, чтобы их не щипало, а то слёзы застилали взор. Но становилось только хуже, поэтому липкая, взъерошенная и красная, точно помидор, от стыда и возмущения, я бросилась в туалет, который находился ближе всего. А именно на втором этаже в крыле, где были кабинеты директора и других учителей.

«Нет, меня точно кто-то проклял, — подумала я, пытаясь вымыть сок сливы из глаз и вытащить куски мякоти из спутавшихся волос. — Вот бы Раст обрадовался, увидев меня в таком виде. Ещё Несс надо поскорее найти, пока урок не начался».

Я обречённо вздохнула, уже устав проклинать это утро, а когда закончила отмываться, очередной звон известил о начале новых занятий. К счастью, до полного отчаяния у меня ещё оставалось немного времени, ведь декан дал нам на сборы двадцать минут, чтобы мы успели переодеться в спортивную форму. А это значило, что минут десять в запасе у меня было. Воодушевившись этой мыслью, я покинула женскую половину туалета и оказалась в оглушительной тишине коридора. Здесь и так всегда было слишком спокойно — в преподавательский корпус ученики нечасто заходили — а сейчас так вовсе висело гробовое молчание. Даже как-то неуютно стало.

«Словно во сне…» — невольно промелькнула мысль, которую я тут же попыталась подавить и поспешила покинуть это место, потому что на душе стало резко тревожно. И только я сделала несколько шагов, как слева от меня раздался тихий скрип.

Я замерла и медленно обернулась. Еле заметный сквозняк, который я почувствовала только лишь благодаря влаге на лице, чуть приоткрыл невзрачную дверь с надписью «Зал для совещаний». И от вида, как она слегка покачнулась, у меня по спине побежали мурашки.

— Не поддавайся страхам. Отличай реальность от грёз… — зажмурилась я, когда картинка из сна легла на реальность. — Реальность и грёзы стороны одной медали. И если реальность — это твердь, грёзы — глубокая река. Оступишься и захлебнёшься…

«Но где река? Здесь или по ту сторону двери?» — в панике подумала я и осторожно глянула на приоткрытую дверь.

Страх из кошмара вновь перехватил моё горло и сковал тело. А в голове пытались перекричать друг друга два голоса. Один твердил, чтобы я убегала, а второй, чтобы посмотрела. И какой из них был голосом разума — я не знала. И понимала, что не посмотреть — я не могла…

Чувствуя, будто проходила по той же тропе, я словно в сегодняшнем сне потянулась к двери и медленно её приоткрыла. Дверь даже не скрипнула, словно боялась нарушить тишину, царившую в этом крыле. А первое, что луч света выловил из сумрака комнаты, где окна были плотно зашторены, тёмно-бордовую лужу, добравшуюся до порога, и копну светлых волос.

Продолжение следует…