Опасные желания (СИ) [D_n_P] (fb2) читать онлайн

На самом деле, вечерами в общаге бывало очень скучно. Только представьте себе, семеро молодых парней, запертые в четырех стенах. Книги перечитаны, компьютерные игры переиграны, холодильник подчищен. На улицу не выйдешь, оголтелые фанатки умудрялись вычислить их в первые же минуты, как не надевай на себя маски, огромные куртки и шляпы-грибки.

И когда со скуки хотелось выть, тогда в дело вступали они. Игры. На желание. Правда или действие. Ответь невпопад. Карты.

Все начиналось скромно. Повыть в окно. Выпить лишнюю рюмку соджу. Съесть целый лимон, посыпанный перцем, солью и мукой.

Чонгук, возвращаясь в воспоминаниях в то время, все пытался понять, кто оказался такой лихой и затейливый? Кто придумывал все более и более замысловатые задания, чтобы главный враг — скука — снова не завладела их умами? Вспомнить бы, да убить. Потому что сейчас, дыша через раз, пытаясь собрать глаза в кучу и оторвать их хоть на миг от увиденного, он понимал, что когда-то тогда началось его помешательство.

Зато Чонгук прекрасно помнил тот перекресток, на котором его свернуло с истинного пути. Кто-то (убить бы его) загадал желание, чтобы проигравший запихнул в рот банан и сказал: «Дорогой, ты скоро? Я тебя уже заждалась!»

Он помнил дикий смех парней, обсуждающих, кому именно прилетит такое счастье. Тэхен слетал на кухню и притащил самый здоровый банан из имеющихся. И он молился, чтобы его обычное везение ему не отказало — натягивать рот на ТАКОЙ банан — такое себе удовольствие.

Желание в карты проиграл Шуга-хён.

Смех дошел до разряда истерического, ибо странно, что дебильное желание досталось серьезному бурчливому хёну.

Юнги долго отнекивался, отбрехивался, пытался юлить и менять желание на другое, но, черт побери, карточный долг, есть карточный долг. Тэхен вручил ему очищенный банан.

— О, Юнги-щи! Поработай ротиком!

— Хён! У тебя крупнее ложки во рту не бывает?

— Бери глубже!

— Может глянешь порнушку Намджуна и повторишь заново?

Смех застрял у Чонгука в горле.

Пока другие дурачились и комментировали процесс, он неожиданно завис, разглядывая, как мелкий Юнги-хён заглатывал добрый банан. Он, конечно, старался. Нежные, обветренные губы упорно смыкались на сладкой мякоти в попытках выговорить слова. Белые зубы кусали банан, губы ерзали по длине, пытаясь, как можно четче проговорить фразу. Юнги тянул последние «жда» и «лась», и уголки его рта жадно растягивались по немаленькому диаметру. Чонгук даже заметил юркий язык, нечаянно лизнувший пару раз острый кончик.

— Дорогой, мать твою за ногу! Я тебя уже заждался… Заждалась? Идите нахуй, придурки!

Раздосадованный хён, смущенный тем, что над ним хохочут, даже покрылся румянцем, окрасившим его обычно бледные щеки в персиковый цвет.

Что за черт? Чонгуку, ощутившему как волна жара катнулась по телу и задержалась в паху, стало совсем, совсем не смешно.

Минута, после которой вся его жизнь пошла по наклонной.

Комментарий к 1

Авторская группа:

https://vk.com/club190948520

Уютный домик, где я пишу. Фики, которых нет на Фикбуке, ранняя выкладка глав:

https://vk.com/rtk_dnp

Являюсь админом Творческого объединения @Fest_fanfic_BTS в Инстаграме. Командой авторов и дизайнеров проводим тематические фесты, игры, викторины - поднимаем настроение читателям и дарим вдохновение авторам! Присоединяйтесь и пишите, читайте вместе с нами!

https://www.instagram.com/fest_fanfic_bts/

Люблю не только писать, но и читать, поэтому в составе админов веду в VK сообщество рекомендаций фанфиков Quality➤Fanfiction➤BTS➤Фанфик. Ищете интересный фанфик? Перечитали популярное? Любите редкие пейринги? Тогда приглашаю Вас в наше сообщество: https://vk.com/qfbts_ff

========== 2 ==========

Весь вечер тогда Чонгук задумчиво разглядывал маленького хёна. Он неожиданно понял, почему фанатки ласково называли серьезного Шугу пушистым LIL MEOW няшкой. Тот уже забыл нелепое желание, но его гладкие, матовые скулы еще долго цвели розовым румянцем смущения.

И у Чонгука при виде бананов долго дергался левый глаз.

Он недолго тогда переживал по поводу своей реакции. В конце концов, он молод, физически здоров, случаи снять сексуальное напряжение подворачиваются редко, а у Шуги-хёна, и правда, розовый нежный ротик, больше похожий на девчачий. В общем, пережил.

Видимо, снять сексуальное напряжение — у всех семерых большая проблема, и сублимация* достигла такого уровня, что с того времени подобного рода задания, нет-нет, да появлялись в их играх.

Уже и проигравший Намджун станцевал стриптиз со шваброй, и это был самый смешной и огнистый провал, потому что Бог Танца выделывал такие коленца, тиская швабру: надевал на неё свою майку и заваливал в жарком поцелуе. Чонгук надорвал живот, выплакал глаза от смеха и охрип от хохота.

И Хосок успел проиграть в «Ответь невпопад». Ему пришлось встать в собачью позу и сексуально погавкать, перемежая гавканье с фразами из порнушки. «ja, ja, das ist fantastisch!**», «mmm… yeah… good girl, un-fucking-believable***». Хоби на все лады гавкал, стонал, отклячивал круглый зад, заливаясь смехом и утирая слезы. Внимательный Чонгук в перерывах между ржачем неожиданно заметил, что Тэхен как-то натянуто смеялся и бил себя кулаком по груди. Больше похоже на то, что тот подавился и пытался продышаться. Странно.

Гук всё думал, кто у них такой развеселый и с явно выраженным спермотоксикозом? Кто придумывал безбашенные, смущающие задания? Покажите ему этого фантазера. Ибо желания были всё затейливей и затейливей. И иной раз прилетало так, что оставалось только удивляться… и выдыхать.

Как, например, прилетело Чонгуку, когда Шуга-хён вытащил из мешка фант «сексуально снять носок с чужой ноги». Быстрая инспекция ног показала, что носки в наличии только у него и у самого Юнги. Чонгук, замкнувшийся взглядом на подползающем на коленях Шуге, неожиданно подавился воздухом, сипло выдохнул и стукнул по груди в попытке продышаться. Странно.

Комментарий к 2

* Сексуальная сублимация — это перевоплощение сексуальных импульсов в творчество.

** Да, да, это фантастика!

*** Да-а, хорошая девочка, это, блядь, просто невероятно!

========== 3 ==========

Кто, кто сказал, что это смешной конкурс? Почему остальные смеялись и Шуга-хён тоже, когда Чонгуку было совершенно не смешно?

— А ты ноги-то побрил?

— А носки поменял?

— Юнги-хён, терпи, ножка-то не женская!

Чонгук не слышал воплей — крепкая белая ладонь медленно пробиралась под штанину. Длинные музыкальные пальцы тронули кожу поверх носка, нырнули под резинку, растерли впечатанный в кожу след. Чонгук вздрогнул, когда вторая рука проделала то же самое. Шуга скатал верх носка, прошелся пальцами по лодыжке и, окинув парня нечитаемым взглядом, дернул того ближе. Вдруг огладил томной лаской круглые косточки и ахиллесово сухожилие.

Задохнувшийся от странных чувств Гук засмотрелся в близкое лицо хёна. Опять этот розовый обветренный рот. Негромкий смех, то и дело, прорывался наружу, размыкая аккуратные девичьи губы. Юнги совсем не обращал внимание на хозяина ноги, целеустремленно делал своё дело, а Чонгук неожиданно распался на атомы от яркости собственных впечатлений. Захотелось ногу отнять… И толкнуть хёна на пол.

— Юнги-хён, добавь сексу! — взвыл бухенький Хосок, и дурашливо ткнул того в пах Чонгуку. — А то малой совсем заскучал!

Вокруг буянили развеселые товарищи, под ногами кололись крошки от снэков, а у Чонгука комната перед глазами расплывалась от вида блядских губ около члена. Вот бы схватить хёна за тёмные пряди, притереть, размазать мягкий рот по бугру, скрытому длинной полой майки. Чонгук ужасался собственным мыслям и не мог перестать думать.

Развеселившийся Шуга не понял, какая угроза над ним нависла. Он удобненько сел на пятки, и вот уже ступня с наполовину снятым носком нашла себе место на его бедре. Ладони пробежались по серой мягкой ткани от колена до лодыжки, задрали штанину и сжались на выпуклой икроножной мышце. Чертов слоу-мо. Медленная раскадровка фильма, в котором непривычно улыбчивый хён медленно провёл вниз по ноге, проследил плавными движениями вены и сухожилия. Не поленился найти каждую, довел их, исследуя, до ступни. И только после этого снял носок.

Чонгуку казалось, что кожа горела там, где прошлись прохладные пальцы. Это не смешно, это больше похоже на катастрофу.

— Хё-ё-ён… — прошептал он в прострации, выстонал, вымучил несколько букв.

Острый взгляд из-под ресниц скользнул тенью, оббежал с головы до ног. Его считали за пять секунд. И это было позорно. Чонгук рвано дышал, вздохи качали грудь, как кузнечные меха. Щеки полыхали смуглым румянцем. Он был возбужденным, выглядел предвкушающе готовым к жаркому отменному сексу.

Чонгук отвернулся, дернув ногу обратно. Господи, не подведи, думал он, пусть Шуга-хён подумает, что ему жарко и чуть-чуть стыдно от дурацкого конкурса.

Юнги давно отпустил его ногу, но ошарашенный парень долго не мог продохнуть впечатления. Тот вечер быстро закончился, и потом, сидя в комнате, уткнувшись лицом в ладони, Чонгук вспоминал, не показались ли ему в том жарком аду любопытные взгляды Хосока и сочувствующие Тэхена.

========== 4 ==========

Комментарий к 4

Телеграм-канал по Юнгукам:

https://t.me/qfbts_yoonkook

Чонгук больше не хотел играть в глупые игры. Тот вечер перемкнул какие-то клеммы в голове, и он проводил дни в борьбе с собой. Стоило им пересечься по работе или дома, каждая минута тратилась на сопротивление желанию рассматривать хёна часто, жадно, пристально.

То, как задумчиво Юнги-хён хмурил брови перед тем, как что-то сказать, как медленно проходился рукой по мягким волосам, углубленный в свои мысли — все выносило Чонгука в параллельную вселенную. Шуга-хён был всё такой же серьезный, малообщительный, маленький мужик, но ему виделись бледные персиковые губы, нежные скулы, странная редкая улыбка. Белая мягкая шея в вырезе рубашки, родинка под кадыком, маленькое ушко каждый день доводили до мини-инфаркта. А руки… Эти бледные аристократические руки, трепетные длинные пальцы — Чонгук полыхал и сгорал каждый долбаный день.

Хён не замечал, успешно игнорировал, пускал по боку неистовые взгляды «мальца», и он был только рад. Мыслей было ноль. Что дальше делать? Как развидеть нежную, девичью красоту дерзкого сурового рэпера, как вернуть мозги на место и прекратить каждый день сходить с ума?

Стыдно признаться, но Чонгук в своем сумасшествии дошел до натурального, грандиозного дна. Ванна стала его прибежищем. Кончая каждый вечер в собственную руку, ловил неистовые всполохи удовольствия и зажимал ладонью стоны и всхлипы, перемежающиеся с низким, терпким «хё-ё-ён». Под веками дрожали картины чужих рук, ласкающих его ногу, склонившегося к паху лица с нежным, горячим румянцем. Эти картины мучили его и ночами: переливались под веками и вставали тенями по углам, когда Чонгук, устав призывать сон, молча пялился в темень стен.

В какой-то момент Чонгук ясно и чётко понял — он не один грешник в их общаге. Соучастником преступления пойдет и Ви-хён, жарко и внимательно рассматривающий Хосока, припаливающий каждое его движение и улыбку. И это было бы очень смешно, если бы не было так ужасно. Суровые дерзкие рэперы, низкие хриплые голоса. Маленькие узкие хёны и здоровые мужикастые младшие. Мир явно свернул не туда.

========== 5 ==========

Очередной скучный вечер. Парни развалились по диванам и креслам, уныло тыкая в гаджеты и листая книги. Но Чонгуку не скучно. Они с Тэхеном забились в угол гостиной с бутылками соджу и одной на двоих непроизнесенной вслух проблемой. Вечно занятый Юнги-хён редко появлялся в общей комнате, и теперь, когда он был тут, так сладко было разглядывать его сквозь пьяное марево алкоголя. Бледная кожа, темные волосы, чувственные губы. Ох, Шуга, ох…

Тэхен вскинул голову, хмыкнул и налил по новой.

— Пей и молчи, дурень…

— Я что, это вслух сказал?

— Буквально простонал… — шепнул ему старший товарищ, повел плечом, разминаясь, и тоже оглянулся.

Оба маленьких хёна сбились в один нежный комок, спаялись на диване ногами и бедрами, впечатались плечами, разглядывая что-то в телефоне, и не оторваться от них. Невозможно не рассматривать, не облизывать взглядами. Шуга специально, как будто знал, чем подразнить, задумчиво трогал свое лицо, касался губ. Этими самыми пальцами, да по этим самым губам…

— Неужели он ничего не замечает? — застонал хорошо пьяный макне и под шиканье Тэхена позволил себе размечтаться. Как он кусает, вылизывает чёртов маленький рот, а суровый хён молчит, дрожит и дышит в поцелуй.

Опасные, опасные фантазии…

— Что это младшие пьют в одиночку, а нам не наливают? — возмутился кто-то в комнате.

А дальше у Чонгука все события пронеслись, как в быстрой перемотке: кто-то сбегал за добавкой и закуской, кто-то притащил мешок для фантов, и вечер покатился по известному сценарию. Много алкоголя, много шума, много веселья. И игры на желание.

— М-м-м-м-м, вкусно! — орал басом Ви-хён, кажется, седьмой раз склонившись над мусорным ведром.

— Дыши глубже! — чирикал над другом Чимин.

— Ему достался неудачный фант! Меня бы стошнило! — ржал над ним чайкой зловредный Хоби-хён.

— Иди-и-и-е-ти-и-и на хе-е-ер, я ка-а-аже-е-ется на-а-аклю-ю-юка-а-ался! — выл в пол Джин, не поднявшийся после серии отжиманий и залповых снарядов рюмок соджу.

Намджун-хён ухахатывался и тряс мешком, в котором было много, ещё много фантов.

Вечер явно перестал быть томным. На беду Чонгука.

Во что он продул, пьяный мозг предпочел забыть, но фант, попавшийся в руку в темноте мешка, Чонгук никогда не забудет.

«Поцеловать соседа слева», — восторженный ужас, а, может, ужасный восторг накатил со скоростью экспресса.

— Кто? Кто, блядь придумывает эти задания? — этот самый ужас-восторг вырвался тихими словами, стоном, дыханием, пока растерявшийся Чонгук, повернувшись, рассматривал сидящего слева Шугу.

Кто-то ржал, кто-то хлопал Чонгука по плечу и понукал приблизиться поближе к хёну, но острый задумчивый взгляд напротив, сначала вспорол сомнением, а потом смирившийся, прикрытый тяжелыми веками, толкнул решимостью.

Секунда на удар сердца, и Чонгук уже целовал, ласкал сомкнутый рот. Дышал в него, грел дыханием холодные бледные губы. Ему не отвечали и не отталкивали, словно молча принимали все, что он мог дать. И это бездействие, кажущееся смирением, раздразнило, раздраконило. Чонгук вспыхнув, сгрёб волосы в крепкий кулак, притиснул губы ближе. Куснул, с усилием толкнулся языком и вдруг почувствовал ответный взволнованный вздох. На доли секунды мягкие влажные губы раскрылись под напором, разрешили, дали изведать немного глубже, немного больше. Всего лишь мгновение — Чонгук сплелся с чужим языком и сипло застонал.

— Охереть, малец дает! — хохотнул за спиной Намджун, и тут же резкий толчок в грудь привел Чонгука в чувство.

— Малец, кажется, страх потерял… — проскрежетали ему в губы.

Ошеломленный, растерянный, он отпрянул от злого хёна. Тяжелый взгляд, пунцовые щеки, зацелованный красный — совсем не розовый рот. Это конец.

— Наш маленький Чонгуки слишком пьян, — весело и бодро прогудел Ви-хён, поднимая его на ноги. — Сейчас он проспится, а завтра ничего не вспомнит. И тогда мы хорошенько над ним постебемся.

— Вспомнишь завтра, урою… — грозно проговорили в ответ. Юнги-хён вроде грозился Тэхену, но его пылающий взгляд не отрывался от Чонгука.

Тэхен, посмеиваясь, увел того в комнату.

Ни за что. Протрезвевший от чувств парень не собирался забывать. Невозможно. Он ведь это видел, слышал: сладкий тихий стон, зовущие нежные губы. Мягкая покорность сурового рэпера и злость пополам с похотью во взгляде, проводившем его до порога.

Теперь было, над чем подумать…

========== 6 ==========

Утро встретило Чонгука в добром здравии — мысли были ясные, голова лёгкая. Вчерашний поцелуй горел на губах. Он не стал прятаться и не стал смущаться, никогда этим не страдал. Неторопливо умылся и привел себя в порядок, вовремя явился на кухню.

Товарищи приветствовали дебильным шутками и диким ржачем.

— Наш альфа-самец пришел!

— Ты что, Шугу с Юнджи спутал?

— У Чонгука хотелка выросла, а Юнги-хёна задело по касательной…

Не стал он обострять обстановку, отшучиваться и оправдываться. Терпеливо выслушал, молча наяривая завтрак. Пожимал плечами и потирал шею на самых соленых шутеечках. Окей, напился, так напился. Если кому-то так легче…

— Просто у Чонгука давно никого не было. Надо девчонок найти, да? И тебе, и мне, наконец… — Ви-хён, склонившись со стула, повис на плече, заластился кошаком, и Чонгук посмотрел на него с благодарностью. Даром, иногда тот казался младше, но чуткости и надёжности у него было поболее некоторых.

— Ты, что ли, мне найдешь? — улыбнулся ему Чонгук и прижался ответно к крепкому боку. Мельком скакнула мысль — Тэхен окреп, возмужал и вымахал. И тоже готов… любить?

— Судя по всему, ты справишься сам… — мурлыкнул тот и отвернулся к своей тарелке.

Чонгук исподтишка глянул на Шугу.

Тот молчал. Равнодушно ковырялся в тарелке, как будто ничего не случилось. И Гук не мог не думать, что значило его молчание? То ли хёну пофиг, то ли так хорошо скрывал свою злость. Хоть бы уж показал, что злился или выказал негодование. Любое проявление чувств было лучше тупого игнора.

Чонгук помялся и, всё же, решился:

— Ты… это… извини, хён. Я был пьян и не в себе…

— Забудь. Маленький глупый макне… — протянули ему в ответ многозначительно и холодно, только тёмные глаза разок приложили бетонной плитой. Режим «суровый, серьёзный хён» был активирован, но сквозь него Чонгуку упорно чудились вчерашние мягкая покорность и безропотное смирение.

Завтрак продолжился в прежнем режиме, палочки для еды звонко трещали по тарелкам. Их звон разбавлял негромкий гомон разговоров, а Чонгук вдруг приуныл. Ему вчера показалось, не могло быть иначе. Всё это было стечением обстоятельств и последствием глупых игр.

— Тэхени-хён, если у тебя на примете есть сговорчивая девчонка, дай ее номер, — шепнул он негромко, склонившись к красивому хёну. Тот только молча кивнул головой.

И оба не заметили пристальных взглядов, оценивающих степень их спетости.

Здоровые, но глупые, маленькие тонсены…

***

Дни понеслись галопом. Они выпустили новый альбом, сняли клип и теперь активно продвигались. Их накрыл бешеный промоушен: выступления, шоу, фансайны — скучать было некогда. Вечера в общаге проходили в беззвучном режиме: уставшие мемберы спали на ходу, толком не ели и разбредались по комнатам при каждом удобном случае. Некогда переживать и некогда фантазировать, если на сон отводилось по три-четыре часа, а потом злющие менеджеры гоняли их по общаге, торопя на очередное мероприятие.

Юнги-хёна покрасили в блондина, и невыспавшийся Чонгук только за завтраком успел подметить — с этим цветом губы маленького хёна ярче, розовее и, как будто, даже слаще. Наваждение, а не дерзкий хён, читающий суровый рэп.

И вот, в череде напрягов, после выматывающей работы и бесконечных репетиций случился свободный вечер перед выходными. Кто-то раскрутил парней на давно известный нескучный сценарий. Соджу, закуски, караоке и игры на желание.

Игра мимо, веселье тоже, ведь команда в составе Хоби и Юнги-хёна проиграла со свистом. И фант из мешка для проигравшей команды: «переодеться в женскую одежду».

Чонгук и Тэхен испуганно переглянулись, одновременно втянули голову в плечи, будто их прихлопнуло звуковой волной. Именно в этот момент их вечер в очередной раз сбился с правильного курса.

========== 7 ==========

Ошарашенные лица хёнов невозможно было описать.

— Что за нахер? — взвыл Хосок.

— Я не буду, сами мерьте женские тряпки! — одновременно с ним возмутился Шуга.

Но их вопли потерялись в криках и смехе остальных. Под дикий галдеж Чимин проводил их в комнату.

Чонгук тоже пытался смеяться, изображать бурную радость, но у самого в голове было удручающе пусто. И только обрывки мутных мыслей бороздили пустую черепную коробку. Он упал на диван, подтянул колени к себе, обняв их руками, как будто детская поза могла уберечь его от скорого потрясения. Рядом шлёпнулся Тэхен.

— Хён в женской одежде… — вторил он чонгуковым мыслям. — Что там? Что за наряд? Пора скончаться или обойдется?

— Откуда у нас женские шмотки? И все-таки, кто такой продуманный? Тебе не кажется это подозрительным? — зачастил Чонгук. Судя по лицу Тэхена, у них, как у братьев-близнецов, одни вопросы на двоих.

— Все плохо. Выжить бы…— невпопад подытожил Ви-хён.

Время потянулось жвачкой. Чонгук всё пытался вычислить предприимчивого вредителя, придумывающего идиотские желания. Но никто не вызывал подозрений. Лидер румянился рядом с хохочущим Джином, им обоим подливал Чимин, и все трое предвкушающе шушукались, рассевшись на полу вокруг низкого столика. Любого из них ткни, и попадешь в небо. В конце концов, не сами же парни, которые переодевались сейчас в другой комнате, задумали подобное? Кому охота лепить на себя такое?

Чонгук вздохнул, зажмурившись. Он был не готов, он реально не был готов увидеть серьезного, но такого маленького, сладкого, по-девичьи красивого хёна в женском наряде. Пусть это будут женские брюки, туфли, блузка — Чонгук переживет. Даже если эта блузка будет нескромно ласкать белое, нежное тело, он все равно переживет, отделается малой кровью. Представлять что-то большее было выше его сил.

Из комнаты, где переодевались парни доносился гневный гул голосов. Периодически что-то падало, гремело, как будто кто-то пинал коробки.

— Да что ж там такое… — вздохнул тихо Чонгук, встал, походил. Еще немного, и у него случится обширный инфаркт.

Наконец, оба хёна нарисовались на пороге. Липкая, густая тишина залилась Чонгуку в уши.

Он моргнул. Не помогло. Зажмурил глаза. Не помогло. Воздух сипло заходил по трахее, а выдохнуть было просто невозможно. Он растерянно хлопнул себя по груди. Сейчас грудная клетка разорвется, и глупое, трепещущее сердце выскочит прямо к стройным ножкам хёна. Это даже хуже, чем катастрофа. Это ураган Катрина в США, цунами в Индонезии и двенадцатибальный шторм в Тихом океане. Чонгука поволокло, потащило, закрутило в водовороте под пудовым, жарким взглядом искусно накрашенных глаз.

Не пронесло. Его не пронесло.

Черные туфельки. Плотные черные чулки до бедер, нескромно облегающие ровные, стройные ножки. Розовый бант на краю чулков.

Пиздец.

Гук влип взглядом в эти сраные банты. И еле оторвался, только для того, чтобы дальше влепиться в белую гладкую кожу ляшек. Их совсем не прикрывала короткая черная юбка с розовым пушистым подолом. Она, собственно, еле прикрывала и совсем не женский пах.

— У-у-уф-ф-ф-ф, блядь… — потерянно выдохнул Чонгук, мигом вспотев. Да что же это такое? Ему не выжить. Просто нет. Чонгук даже не понял, то ли его сверху алкоголя еще раз нахлобучило, то ли он с грохотом протрезвел и теперь можно заливаться по новой. Пульс долбил в ушах, а он еще взгляд выше талии не поднял. Ему уже плохо.

Гук переступил ослабевшими ногами и повел глазами дальше.

Плотный корсет на тонкой талии, розовая шнуровка на груди. Хёну соорудили грудь. У хёна вполне себе выпуклая грудь под жесткими чашечками лифа. Чертовщина, морок, взвыл про себя Чонгук. И кто вообще разрешил хену открывать свои плечи и ключицы? Они бледнели нежными росчерками над резным корсетом. А еще выше, черный чокер с кольцом — плотно обхватывал белую точеную шею. И что это на голове? Ушки? У lil meow Шуги на голове были черно-розовые ушки.

Чонгук с размаху взмыл в небеса.

Он еще раз глотнул, прокашлялся и, наконец-то глянул на лицо хёна. На гневное, сердитое лицо бурчливого хёна. Тот смотрел, словно впивался буром. А потом обнаженной гибкой рукой нащупал сзади длинный кошачий хвост и рьяно начал им крутить. Чонгук получил злющий намек, тут же очухался и отвел взгляд в сторону.

Шум комнаты в момент навалился на него. Стоны, смех, бурные обсуждения кипели, обтекая Чонгука и стоящего рядом Тэхена. Замершего статуей Тэхена.

— Эй, Ви-хён, ты чего там замер? — хрипло каркнул Гук и проследил взгляд старшего. Гомон мужских голосов опять катнулся куда-то в сторону. Недалеко от Шуги таким же порнушным миражем, но уже в костюме зайчика замер Хоби-хён.

— Это пиздец… Бедные мы, — зашептал он бессознательно.

Чонгук завис на Хоби-хёне и даже не заметил колючий, тяжелый взгляд из-под кошачьих ушей.

========== 8 ==========

Комментарий к 8

Телеграм-канал по Юнгукам:

https://t.me/qfbts_yoonkook

— Гори в аду тот, кто придумал надеть эти костюмы… — донесся до Чонгука сдавленный басовитый рокот, и он очухался, напоследок похлопав глазами - надо же как-то сморгнуть неожиданную эротику. Тэхён, судя по тому, что совсем не сбавил голос, все еще пребывал в другом измерении.

Он стукнул того в бок. Ноль реакции. Еще раз стукнул, вложив в кулак побольше силы. Бесполезно, тот не реагировал, словно хищник облизывал взглядом своего порнушного зайчика, мол только попадись мне, и оближу уже не взглядом. Красные пятна возбужденного румянца цвели на его твердых щеках. Такое чувство, что у Ви вместо головы чайник — булькал кипятком так, что срывало крышку. И Чонгук его прекрасно понимал. Хосоки с ног до головы весь такой сногсшибательный, от длинных крепких ног в колготках в сетку до заячьих ушей.

— И, о-о-о-о-ох, что это у него? Неужели заячий хвостик?

— Ты безнадежен… — Чонгук закатил глаза.

На лице Хоби-хёна было написано, что он в шаге от того, чтобы убивать. И если бы Тэхен хоть раз поднял голову выше банта на его шее, перестав разглядывать узкие бедра в черных кожаных шортах и смуглый пресс под белым кроп-топом, он бы давно это понял. Чонгук был более чем уверен, что Тэхену первому и прилетит. Поэтому он попытался еще растормошить его — провел серию джебов, шутя проходясь кулаками по бокам. Но поймал злющий взгляд из-под заячьих ушей, покраснел и отошел.

Грохот и вой в комнате достигли небывалых децибел, Шугу уже затрепал бешено радующийся Чимин, а Хоби-хен устал отбивать руки Намджуна от своего хвоста. Он то и дело поправлял падающие кожаные лямочки и орал благим матом:

— Заткнитесь и перестаньте распускать руки! Иначе сегодня настанет последний день вашей жизни!

Возмущения Юнги-хена в этом гвалте даже не было слышно, он что-то шипел, пытаясь отпинаться ногой в чулке от ржущего Чимина.

Как будто гейскую порнуху снимали в антураже борделя. Тэхен нашел взглядом Чонгука и посмотрел, вложив в безмолвный посыл все свое отчаяние. Как будто над ним побежала красная электронная строка с одним словом «помогите».

— Ох, Ви-хён, я с тобой в одной лодке, которая со всего маху идет ко дну… — хохотнул невесело Чонгук, потрепав того за плечо.

Переодетых парней, тем временем, затянули на середину комнаты, и следующий раунд игры они должны были провести в костюмах. Все расселись в круг. Чонгук пытался смотреть куда угодно: на игровое поле, на мемберов, на такую знакомую обстановку гостиной, но взгляд, как магнитом тянуло обратно к хёну. Тот, как назло, сел напротив Гука, чисто по-мужски, ягодицами на пятки, разведя колени. Этакий японский самурай в чулках и в юбке.

— Господи Боже, смилуйся… — пробормотал он, в тысячный раз представляя, что скрывалось под пышным коротким подолом меж разведенных бедер. Член рванул ширинку джинс, и Чонгук незаметно попытался спрятать его за длинной полой майки.

Младшие-лайн предсказуемо отвалились на первом же круге игры. Кто еще бы помнил, во что они играли. Тэхен, откинувшись на локти, тут же завис, разглядывая торчащие, натертые шелковой тканью соски Хосока, обнаженные нежные локти и твердый живот. Хоби-хён подуспокоился и, на удивление, терпеливо сносил душные взгляды Тэхена. И смотрел в ответ, безуспешно пытаясь поймать Тэхена глаза в глаза.

— Да подними же ты их! — зашипел ему Чонгук и ещё раз двинул в бок.

Но сам он был не лучше. Розовые банты, молочная кожа выше края чулков, точёные плечи и острые ключицы манили своей близостью и мнимой доступностью. Чонгук валялся на полу, словно выжатая после уборки тряпка, пялился на порнушного Шугу-хёна и мечтал. На этой белой атласной коже, думал он, алыми розами цвели бы засосы. Провести бы языком по кадыку, слизывая запах тонкой кожи, потянуть зубами кольцо на чокере, проложить цепочку поцелуев по краю узкой челюсти. Скользнуть губами по мягким влажным губам…

Поплывший в очередной раз Гук словил в ответ пристальный, немигающий взгляд. Что это? У него не хватило опыта распознать, прочитать ответ, но бешеный ритм сердца подсказал ему, что, возможно, стоит протянуть руку и взять то, что так ярко, по-девичьи проявилось в суровом, хмуром хёне.

========== 9 ==========

Этот день войдет в анналы истории как самый мучительный для нервной системы. Без сомнений.

Вечер не вечер, а бесконечно тянущееся адское порево. И прекратить его ни сил, ни желания. Никто, конечно, не дал парням переодеться обратно, хотя Бог видел, Чонгук всем сердцем был за этот вариант. Ибо ну как? Куда? Зачем? Он же не железный, даром что золотой. Смотреть на очерченные черным стройные ноги и обнажённые руки дольше пяти секунд было просто невозможно. Так же, как на солнце — слепило глаза и вышибало слезы. Чонгуку казалось, что он остался единственным более-менее трезвым, потому что никакой алкоголь, в принципе, его не брал, пока рядом крутился прибухнувший симпатичный Юнги-хён в короткой юбчонке. Туфли обоих хёнов давно были расшвыряны по углам комнаты, и эти пальцы, эти пяточки в чулках, да в сеточке, делали хорошо, кажется, всем членам группы.

Тэхен с Хосоком, оба были безбожно пьяны. Иначе как объяснить картину, разворачивающуюся перед глазами? Тэхен, развалившийся в кресле, и лежащий на нем поперек кресла Хоби, перекинувший ноги через подлокотник. Длинные, сильные пальцы младшего медленно, чувственно исследовали край злополучных кожаных шортиков. Или те только прикидывались невменяемыми? Серьезные, взволнованные лица, внимательные, немигающие взгляды рушили так тщательно создаваемые образы.

Кажется, чей-то мир завтра не будет прежним.

Ну, а гуков развеселый пьяный хён пел в караоке, выплясывал озорные танцы, и только юбка сзади нескромно светила тем, что трусы там— отнюдь не боксеры. И Чонгук в десятитысячный раз выдыхал про себя и давил шальные мечты о маленькой округлой попке на своих больших ладонях, пока он несет томного хёна в свою комнату. Он, наверное, смог бы даже скользнуть пальцами за край тонких трусов.

Неправильные, порочные мысли в этот дикий, нескончаемый вечер.

Песня закончилась, и Юнги в ворохе пышной юбки завалился рядом на диван. Голое бедро, свободное от чулка, прижалось к мускулистой ноге.

— Почему не поешь? — выдохнул рядом мокрый хён и вытер дорожки пота, убегающие под чокер. Чонгук громко сглотнул.

— Настроения нет… — отвернулся он от порнушной картины.

Край юбки лег на чонгуково бедро, и тот почувствовал, как под тканью рука хёна погладила, обвела его тренированные мышцы.

— А для чего есть настроение? — неожиданно низко и тихо прошептал Юнги.

Его голова опустилась Чонгуку на плечо, мягкие, кошачьи ушки щекотнули где-то под челюстью.

— Хён… Не играйся… — прорычал младший. У него сил и терпения на донышке, а размякший пьяный Шуга опасно шутил.

— Кажется, мне уже хватит, Гуки, отнеси меня… к себе… — мурлыкающий шепот послал по шее и груди россыпь мурашек. Все. Предел терпения достигнут.

Чонгук дернул разморенного хёна на ноги, подхватил под задницу и понес в заждавшуюся их спальню. Можно было не прятаться, не стесняться — брать, как мечталось, касаясь ладонями скользкого шелка белья — трезвых собутыльников к этому моменту в комнате не наблюдалось.

Стройные ноги крепко стиснули его талию, обнаженные бледные руки погладили мощные плечи, задрали мешающуюся майку. Жаркие, рваные выдохи опалили дыханием ухо. Вредный, упрямый хён потек, как девчонка…

Кажется, завтра мир Чонгука тоже не будет прежним.

========== 10 ==========

В спальне Чонгук спустил легкого Шугу с рук. Ему надо выдохнуть, убедиться, что Шуга в здравом уме и в твердой памяти после вечера употреблений. Несмотря на то, кто из них старше, кто младше, он готов взять ответственность за все, что сейчас произойдет за закрытой дверью спальни. Как большой, сильный макне, он позаботится о маленьком хрупком хёне. Чонгук слишком долго ждал, чтобы в один момент бездарно провалить.

Но Юнги смотрел прямо, смотрел трезво. Та самая необычная улыбка цвела на его бледных губах. Многозначительная, насмешливая. И Чонгуку реально надо пересмотреть, переосмыслить последние события. И обязательно вспомнить, кто придумывал те затейливые задания. Но это потом. А сейчас, в его руках таял изысканный, по-девичьи красивый хён, чью привлекательность так пронзительно подчеркнула пошлая одежда — как яркая зелень поляны оттенила изящество нежного цветка.

Сквозь прелестную оболочку он видел своего ворчливого рэп-хёна. В хитром прищуре глаз, в дерзкой ухмылке, в уверенных движениях — и это такой вынос мозга, до звезд перед глазами. Чонгука вело, мазало от этой двойственности, противоречия, нелогичности.

Хмурый Юнги в порнушных шмотках, кажется, совсем потерял терпение.

— Достал разглядывать! — буркнул он и шагнул ближе.

Тонкие руки зацепили за грудки и притянули в жадный, жгучий поцелуй. Мягкий рот требовательно надавил, изучил, исследовал. Острый его язычок мазнул по губам, заставляя распахнуться, принять, столкнуться со своим. Чонгука целовали собственнически, властно, но:

— О-о-ох, Шуга-хён, но девчонка сегодня не я, не я…

Бурчливый хен взбыкнул от наглого «девчонка», но Чонгук перехватил инициативу, толкнул его к ближайшей стене. Поцеловал в ответ яростно, глубоко, как давно хотел, сжал в крепкой охапке, и Юнги опять расслабился, растекся в объятьях. Поддался, поддался! Сегодня он — его зазноба, его детка! Руки задрожали, торопясь развернуть хёна из яркой, блестящей упаковки.

— Блядь, да где же тут замок…

— Какого хрена его спереди ищешь? — хмыкнул в губы суетящемуся Чонгуку развеселившийся Шуга. — Не знаешь что как в женской одежде?

— Ну я же её не носил… — отбил подачу Чонгук.

А у самого от прилива крови заложило уши и потемнело в глазах, какое там понять, где дернуть, распустить. Кое-как осознав, что молнии впереди нет, резким движением перевернул покорного рэпера к себе спиной. Сердце колотилось по грудине — вид упирающегося ладонями в стену Юнги лишил последнего спокойствия. Его отставленная круглая задница, выглядывающая из-под множества слоев юбки, разорвала Чонгука в лоскуты. Хён весь такой, как самая сладкая конфета. Нежная, мокрая шея, молочные плечи, напряженные, крепкие руки. Узкие бедра то и дело мелькали под пышной юбкой. Чулки сползли вниз по белым ногам и манили стащить их окончательно. Юнги дышал сипло, резко — ребра под плотным корсетом ходили ходуном, гоняя рваное дыхание, весь его вид подсказывал, что не одного Чонгука заводил гребанный кроссдрессинг.

Руки сами потянулись к мягким ягодицам. Пальцы подцепили тонкую ткань белья, собрали её в крепкий кулак. Пропустили собранную ткань между ягодиц, натягивая полоской — распаленный, сладкий хён в женском платье толкал на самые смелые эксперименты.

— Черт, больно же, сейчас пополам разрежешь! — донеслось до Чонгука его злобное пыхтение.

Тот переступил ногами в чулках, задрожал, но в противовес словам только сильнее выгнулся в пояснице.

— Не шипи, хён. Сегодня я воплощу в жизнь все свои фантазии…

========== 11 ==========

Комментарий к 11

Телеграм-канал по Юнгукам:

https://t.me/qfbts_yoonkook

Чонгук опустился на колени. Он готов вечность стоять перед своим маленьким хёном, лишь бы не оттолкнул, лишь бы принял. Широкие ладони в щедрой ласке прошлись по гладкой ткани чулок, по белоснежной коже над ними. Поправили, наоборот подтянули капрон обратно. Что будет завтра, неизвестно, может быть с утра его встретит крепкий хук справа от сурового Юнги, но сегодня Чонгук хотел его таким: порнушно обряженным, открытым, растерянным. И возьмет, больше не размышляя, сегодня тот позволит все.

Неторопливое движение рук по шелковым бедрам — Чонгук пробрался выше, стянул мешающееся белье. Эта нежная, мягкая задница весь вечер мелькала перед ним, распаленным, доводя его до исступления, и сейчас он собрался воздать ей должное.

Парень задрал юбку, огладил мягкие половинки и оставил яркий розовый укус на белом полупопии. И Мин, удивительно, не пихнулся пяткой в ответ, только тягуче простонал, и этот звук прикончил последний кислород в комнате.

— Чонгук, блядь… — чертыхнулся Шуга, оглянулся на коленопреклонного Чонгука. Бедра его вильнули, проехались по лицу, задевая губы. — Сними с меня это дерьмо, — скомандовал он, покраснев, и снова спрятал румяные щеки в сгиб локтя.

Кто такой Чонгук, чтобы спорить. Пройдясь напоследок ладонями по белым ягодицам, встал, потянулся к замку на платье. Корсет был вполне себе современный, скроенный по последним швейным технологиям — не надо было распутывать ленты спереди или шнуровку по бокам. Молния медленно разошлась, обнажая узкую дрожащую спину. Юнги облегченно выдохнул. По ребрам расцветали следы от жесткой ткани, и Чонгук провел по ним пальцами, развел ладони по влажным бокам.

Стук сердца хёна можно было потрогать руками. Особенно если пройтись по гибкой впадине позвоночника, задержать ладони на трепетно сведенных лопатках. Юнги нетерпеливо переступил ногами, застонал, и Чонгук, наконец, стянул мешающуюся тряпку, оставив его нагим, открытым.

Платье точным пинком отправилось в угол комнаты, вслед за бельем.

— Ты мой, хён… Этим вечером ты весь мой, от кончиков пальцев, до кошачьих ушей. Хочу тебя безбожно, — Чонгук тронул губами нежную шею, пересчитал губами позвонки. Прижал Шугу к горячему телу, слушая сбивчивый шепот «Твой, твой же, бери…»

Одежда Чонгука полетела в тот же угол.

Юнги решил не терять времени даром: оттолкнулся от стены и развернулся — показал себя во всей красе. Чонгуку похоть тут же выдула остатки мозга. Его тонкий и звонкий хён с крепкой эрекцией, в чулках и в ушках, с чокером на шее одним своим видом смог вышвырнуть за пределы вселенной. В голове раскрошились последние здравые мысли, а член чуть не лопнул от избытка крови — туда словно молния шарахнула, скрутила узлы в паху.

— Ты же понимаешь, что я тебя больше не отпущу, хён? — проскулил Чонгук и бесстрашно потянул того за кольцо чокера.

— Болтаешь много! — огрызнулся Юнги, опалил его острым взглядом из-под ушей, но покладисто двинулся в сторону кровати.

— Будь моя воля, я бы поводок к чокеру прикрутил и на всю жизнь к себе привязал, — не испугался Чонгук, лихо улыбнулся и усадил хёна к себе на колени.

Колючий хён только с виду такой. Расцвел красными пятнами ниже, по шее и груди, запунцовел до маленьких полукружий сосков, но уселся удобнее, мазнул влажной головкой по чонгукову животу, и младший опять поцеловал его розовый рот, мягкую шею, перебрал губами острые ключицы. Нежные, как у девочки, хёновы пальцы сжимались и разжимались на широких плечах.

Хорошо, до обморока. Чонгук дурел каждый раз, когда Юнги позволял: поддавался движениям языка, плавился под руками, принимал все его внимание и ласку. Он был такой мягкий сегодня, покорный, вздрагивал каждый раз, когда касались его тела.

А у Чона сегодня краш по заднице хёна. Рук не мог оторвать, гладил, сжимал мякоть в охапках, от чего ноги в чулках мелко тряслись и разъезжались шире. Скользнул пальцами поглубже, развел белые половинки. Кончики пальцев кружили, обводили сжатый вход. У Чонгука ничего не было, кто же знал, что случится сраное порно-платье на суровом не по-девичьи Шуге, иначе подкупил бы необходимое. Но где-то на тумбочке стояло масло, кажется жожоба, и пойдет, выдержки не хватало искать что-то подходящее. Чонгук щедро плеснул на руки, растер по пальцам и снова нырнул, проник по скользкому внутрь. Хён был такой узкий, стеночки неохотно поддавались давлению пальца, но Юнги решительно вознамерился ускорить процесс. Он куснул Чонгука за губу, сипло задышал и насадился поглубже.

— Не торопись, маленький, у нас времени вагон, — заскрипел Гук, но тот только наподдал, рыкнул «давай еще», изогнувшись, принял два пальца.

Слишком долго Шуга ждал, и теперь, когда добрался до крепкого тела, добился внимания, разыгрывая пьесу, как по нотам — не собирался больше терять время.

— Давай, черт тебя побери! —всхлипнул он, закрыв глаза. Запрокинул голову, двигаясь на твердых пальцах. — Не мнись, я тебе не девка!

Чонгук ополоумел. Горел от желания, изнывал, разглядывая хёна, толкающегося у него на коленях. Его не надо было долго упрашивать — приподнял и медленно натянул на член еле растянутую задницу.

— Пиздец… — выдохнуть смог, а вдохнуть не получилось. До искр перед глазами, до фейерверка под веками. Мазнуло, сжало так, почти до боли, до бессилия.

Руками за талию и медленно вверх, снимая почти до конца. И вниз, раздвигая твердым членом упрямый тесный проход. И еще, еще, пока не стало свободнее, мягче, глубже. Стенки упруго сжимались, выдаивали по всей длине, словно тугой кулак. Головка билась в точку, от чего хён восхитительно стонал. Он плавился в чонгуковых руках, двигался размашисто, стараясь принести и получить удовольствие. Тонул в ощущениях и вскидывался все быстрее и быстрее, толкая обоих за край. Такой Шуга — открытый, чуткий, — теперь был вписан Чонгуку под веками. И он брал его сильнее и сильнее, все глубже и глубже, подтягивал ближе за чокер, хватался за бедра и плечи, пока волны тягучего кайфа не накрыли обоих с головой.

Затраханный хён обессиленно свалился на младшего.

А Чонгук не мог перестать смотреть на него. Может быть он — эпизод для Юнги, но тот для Чона — целый мир. Огромный неизведанный космос. Поэтому он молча обнял, прижал к груди, туда, стучалось влюбленное сердце. И слушал, как бурдел ворчливый упрямый гном:

— Пиздец, вы тупые на пару с Тэхеном. Никогда не прощу тебе эти блядские бабские тряпки. И Хосока завтра отпизжу… Вот увидишь… Или нет…

В смысл слов проникнуть было не дано, причем здесь Чонгук? Но хён не убегал, мостился под бок, засыпая. Чонгук натянул на обоих покрывало с кровати.

Этого хватало, чтобы стать счастливым.