Исихазм для современников [Монах Симеон Афонский] (fb2) читать онлайн

Предисловие

На большую значимость для монашествующих боговдохновенных глав прп. Каллиста Ангеликуда или Катафигиота, не вошедших в русский перевод Добротолюбия, выполненный Свт. Феофаном Затворником, указал мне в 1999 году монах Лазарь из Русского на Афоне монастыря св. Великомученика Пантелеймона. Он же и подарил мне славянский текст Добротолюбия, отпечатанный с перевода, сделанного Старцем Паисием Величковским.

Когда мне удалось ознакомиться со славянским переводом главы «О Божественном единении и созерцательной жизни», прп. Каллист Ангеликуд стал одним из моих любимых духовных авторов, вслед за которым последовало знакомство с переводами трудов Свт. Дионисия Ареопагита и прп. Максима Исповедника.

После многих лет уединенной жизни на Кавказе и практики Иисусовой молитвы мне все еще не было достаточно ясно дальнейшее направление духовных поисков. Благодаря мудрому монашескому совету, исихазм, как уникальное направление в глубины духовной жизни, открылся моему сердцу. С появлением отличных переводов на русский язык малоизвестных творений святых Отцов-исихастов в книге «Путь к священному безмолвию», а также в сборниках «Византийские исихастские тексты», под общей редакцией А. Г. Дунаева, и «Сочинения Свт. Дионисия Ареопагита с толкованиями пр. Максима Исповедника» в пер. Г. М. Прохорова, духовная практика предстала более цельной и ясной.

Избегая множества сложных речевых оборотов и поэтических сравнений, свойственных греческой исихастской традиции, мне показалось не лишним составить для себя и для близких некоторую выборку или изложение основных положений исихазма, практически необходимых для созерцательной жизни. Приношу сердечную благодарность всем переводчикам этого глубокого духовного наследия, давшего нашему поколению монашества возможность практически усвоить не только молитвенное делание, но и со всевозможным смирением приступить хотя бы к подножию высочайших духовных вершин – обожения и созерцательной жизни в Спасении души благодатью Господа Иисуса.

м. Симеон

Исихазм для современников

По главам прп. Каллиста Ангеликуда «О Божественном единении и созерцательной жизни», «О духовной брани и священном безмолвии», и Свт. Дионисия Ареопагита «О мистическом Богословии» с толкованиями прп. Максима Исповедника

ЧАСТЬ 1. Святые Отцы и созерцание.

1. Обоснование созерцания

«Всегда движущийся ум тогда становится неподвижным и лишенным мыслей, когда весь он покрыт Божественным мраком и светом, однако он бывает в созерцании и чувстве и вкушении тех благ, в которых находится».

Прп. Каллист Ангеликуд

Все живое причастно движению. Всякое движение стремится к покою. Ничем не ограниченное движение – это совершенный покой и совершенная свобода. Покой – это идеальное состояние всякого движения. Свобода – это идеальное состояние всего живого. Смерть не является покоем, а переходом из одного состояния движения в другое.

Ум постоянно деятелен. Он получает наивысшее наслаждение в покое. Покой для ума есть наивысшее благо или добро. Это наивысшее благо или Добро для человека есть Бог. Бог превыше всякого ума.

Бог есть Верховный Дух, поэтому родившееся от Духа есть дух и родившееся от Бога есть бог по благодати. Бог безконечно любит человека и готовит ему Свои дары – блаженство в Духе и покой в благодати.

Верховный Дух – это наивысшая Красота и совершенная Святость. Ум, по причастности к Святости и Красоте, есть созерцатель этих наивысших Божественных качеств. Поэтому тот, кто не пришел к созерцанию, еще не достиг духовного рождения и совершенства в благодати и Святости. Когда ум останавливается в своем восхождении к созерцанию, то лишается и благодати и Святости.

Человек получил от Творца сознание, которое обладает способностью к движению. Способность сознания к движению есть ум, называемый духом. Природа ума есть постоянное движение. Все предметы конечны и ограничены. Движение ума требует наличия объекта безконечного и ничем не ограниченного. Кроме Бога нет ничего безконечного и неограниченного. Следовательно, уму надлежит устремляться к единому и поистине безконечному и только его иметь своей единственной целью.

Бог един по существу, но неограничен по деятельности. Ум един по природе, но неограничен по движению мыслей. Поэтому ум ни в чем не может найти удовлетворения, кроме как в едином и безпредельном. Оставив многое, он естественно находит радость только в Боге – простом, едином и безпредельном.

Любое движение ума стремится к неподвижному и спокойному состоянию. Это состояние успокоения ума есть его конечная цель. Ум, будучи весь движением, не может достигнуть такого состояния среди предметов. Овладение каким бы то ни было ограниченным объектом доставляет уму лишь временный покой и удовлетворение. Все созданное имеет конец, и ум в этом случае должен искать новую цель для своего движения.

Вещи, будучи ограниченными и конечными, далеки от природы ума, который есть сознание или дух. Поэтому ум не может прийти к полной остановке среди тварных вещей, не находя в них совершенного удовлетворения. Когда ум возвращается к своим истокам – достигает несозданного, неразрушимого и неограниченного, он обретает отдохновение и покой. Истоки ума – это и есть Творец, Всемогущий Бог, несозданный, неразрушимый и неограниченный. Только в Нем ум достигает мысленного покоя, избавляясь от постоянного неудовлетворения тварными вещами.

Это есть совершенная остановка ума, стояние духа в Божественном отдохновении, предел всего, достижение безпредельного, безконечного, неограниченного, безвидного, отсутствии всякого образа и совершенно простое Сущее, ибо таков Бог. Он творит духов Своими ангелами и того из людей, кого рождает Дух, делает духом.

Всякий человек, родившийся от Духа, делается ангелом, чья природа есть непрестанное созерцание Святого лика Отца Небесного. Человек, преображенный Святым Духом, должен оставить все земное и созерцать славу Божию. Следовательно, если тот, кто родился от Святого Духа и стяжал достоинство ангела, не приходит к созерцанию, не соблюдает подобающего ему состояния. Поскольку человеку надлежит восходить к созерцанию, то подобающим для него состоянием будет во свете Бога Отца созерцать свет Божий во Святом Духе, то есть, созерцать Божественную Истину.

Ум тремя способами восходит к созерцанию Бога: естественным, сверхъестественным и средним. Естественный способ совершается самой природой ума с помощью рассуждения. Предел такого божественного способа созерцания – временное успокоение в сфере мысленных идей. Второй способ, сверхъестественный, есть совершенное просвещение ума Богом. В этом способе ум находится под влиянием благодати и восхищается до Божественных откровений. Предел такого сверхъестественного созерцания – прямое постижение тайн Божиих, в зависимости от меры и чистоты ума и совершенное упокоение в святости и блаженстве благодати. В этом состоянии ум того, кто сподобился такого дивного созерцания, зачастую оставляет тело навсегда.

Средний способ созерцания – это состояние, когда ум во время Божественного просвещения собирает все свои рассеянные мысленные движения и неизреченно зрит славу Божию за пределами своего собственного духовного разумения. Тогда ум становится вне всего видимого и выразимого словом, наполняясь нетварным светом и радостью благодати, которая растворена Любовью. Выходя велением Божиим из этого Божественного восхищения, он прибегает к рассуждению и облекает свои благодатные переживания в словесные образы и идеи.

Ум, пользуясь рассуждением для познания невидимого, руководствуется верою. Просвещенный благодатью, он устремляется к созерцанию надеждой. Восхищенный Божественным светом, он пребывает в созерцании и становится сокровищницей Божественной Любви. Утверждаясь в вере, надежде и Любви, он становится богоподобным и совершенным в крепости Божественной Любви. Именно в этом состоянии созерцания ум, просвещенный благодатью, пребывает в Любви, которая все терпит и никогда не престает, вследствие полного единения и неизреченного соединения с Богом.

Бог не выделяет Себя ни в чем созданном, потому что всякая вещь ограничена и не является простым Единым. Только Одно есть ничем неограниченное и несозданное, вечно простое, не имеющее ни начала, ни конца. Так как Оно безконечно разумно и безконечно свободно, именно это и есть Бог. С благоговением взирая на Него в созерцании, ум, укрепленный и освященный благодатью, все время получает возрастание в силе созерцания. Он постигает, что без Единого и без созерцания Его во Святом Духе, невозможно уму обрести свое истинное состояние покоя и свободы.

Не обращаясь к Богу, ум рассеивается, уступая воздействию многообразного мира и подчиняясь страстям. Поэтому он нуждается в благодатной помощи и в созерцании Единого, пребывающего выше естества. Отвращаясь от тварных вещей, ум становится вне страстей и разделения на множество мысленных движений. Становясь цельным и единым, он достигает Боговидения. Поэтому Господь и творит моление к Отцу, чтобы мы, верные, были едины в Отце и в Самом Сыне по действию Святого Духа, через созерцание Бога. Это – завершение восхождения ума в истинный и единственный Божественный покой.

Зависть демонов расточила ум человека на почитание тварных вещей и гнусных идолов, а также рассеяла цельность ума в заблуждениях, дабы он не имел никакого представления о едином Боге. Демоны побудили ум разделить свое внимание на множество предметов, привязали к страстям и лжи, вместо неисходного его пребывания в благодати и Истине. Поэтому Дух Святой заповедует через пророка: «Приступите к Нему», то есть, единому Богу, «и просветитесь». Итак, служить единству Божию, созерцать и собирать ум к Нему от многого, есть воля Божия и преуспеяние ума. Это есть для него обретение Истины и Божественной Любви и, следовательно, плод обожения.

Ложь всегда многочастна, а Истина всегда едина. Следовательно, ум, обращающийся в Духе к Единому, превосходящему все, устремляется к самой Истине. Ум сам по себе не может стать свободным от страстей и помыслов, если Истина не освободит его.

Уму для безстрастия, Богоподобия и духовного преображения более всего приличествует свобода, потому что раб «не ведает, что творит господин его». Неведение свойственно рабу, а получивший свободу знает Отца и Его тайны и становится подобным Ему. Не знающий Отца есть раб, знающий – свободен и возвращает свое достоинство сына по благодати.

Дух Истины избавляет ум от рассеяния, вселяется в него, освобождает от греха и сынополагает его Богу-Отцу, «Ибо, – говорит Он, – те, которые водятся Духом Божиим – суть сыны Божии». Если созерцание на сверхсущее Единое есть свойство Истины, Истина же освобождает ум, а Свобода есть ясный признак Божественного сыноположения, то такой дар более всего приличен разумной природе всякого человека.

Истинное действие Святого Духа – возводить ум к единому премирному Богу. Абсурдно говорить, что Святой Дух проповедует Единое, а устремление к Нему и созерцание отвергает. Тогда окажется всуе произнесенная проповедь о Едином, а через то и вера. Если же это не сообразно, то, следовательно, несообразно уму устремляться к Единому и не созерцать Его. Если разумным созданиям прирождено обращать умственный взор к Единому Создателю и Причине всего, от Которого произошел и ум, то естественно уму, обращаясь к Богу, созерцать Его.

Если все из Него, Им и к Нему, а ум есть также одно из всего, а значит из Него, то и сам ум существует вследствие богоподобия. Из Единого происходит многое, а не из многого – Единое. Так, из ума происходит множество мыслей, а не из множества мыслей – сам ум. Единое пребывает превыше всего созданного, поэтому тот ум, который не имеет привязанностей к тварным созданиям по необходимости будет иметь завершение своего созерцания в Едином Боге.

Ум, восходя последовательно, по необходимости придет к Единому, начальному, устрояющему Любовь и согласие. Ибо ранее все движимое и возникающее не существовало и не существующее получило начало и стало движимым. То, что привело все в движение и дало всему бытие есть первичное, поскольку оно – движущее. Если оно само неподвижно, то и непременяемо. Если же оно таково, то оно совершенно просто. Итак, если оно непременяемо и неподвижно, то безусловно и несложно и потому является совершенно простым и нерасторжимым Единым.

Ум, устремляясь к Богу, становится полностью вне всего, вследствие присущего ему созерцания Единого, как истинной Красоты, и стремления к сущему, которое превыше всего. Когда это происходит разумным образом, то ум бывает вне страстей и вне помышлений. Ибо, устремляясь и бывая превыше всего созданного, он не останавливается на мерзости страстей и на множественности помышлений. Следовательно, если мы хотим исполнять волю Божию и оказаться превыше страстей и помыслов, ум должен устремиться к созерцанию и созерцать Единого Бога.

Господь ведет к Себе любящих Его, а не тех, кто отвращается от Него и пренебрегает Божественным созерцанием. Чему кто следует, к тому и обращается, к чему обращается, тем и становится. Итак, если мы хотим не иметь при себе другого бога, демона, страсти или помысла, то последуем Одному и Единому Богу созерцательным обращением к Нему, чтобы и к нам относилось сказанное: «Господь один водит их», потому и «бога чужого нет с ними».

К тому, что имеет начало и создание, следует приступать не из-за него самого, а по истинному разумению, что в созданном проявляется высшее Единое. От всех созданий ум должен собираться к единой Причине или деятельно – рассуждением, или созерцательно – Святым Духом. И чем бы ум ни пользовался – одним или большим числом созданий, если он делает это не из-за Единого и не для того, чтобы возноситься к Нему и созерцать Его при наитии просвещающего Духа, просто и единообразно, то это ему вменяется в грех, хотя и может иметь вид добра.

Есть действия, предшествующие созерцанию, и есть действия, следующие за созерцанием. Первые совершаются телесно, для обуздания тела и покорения страстей и желаний, чтобы дать возможность уму приступить к молитве. Другие действия, начиная с очищения ума от помыслов и избавления от привязанностей к множественным предметам, ведут к тому, что выше ума, то есть, к созерцанию Бога. Овладев созерцанием в Духе Святом, ум достигает Единого, и сам становится единым.

Ум сам соединяется в себе во единое, отринув помыслы, и тем самым становится цельным и неразделенным. Ибо Единое приобщает ум к Единице и, затем, в благоговейном созерцании – к богоподобной простоте. Не бывает так, чтобы ум, созерцая Единое, не был и сам простым и единым.

Так как сам ум прост, то допуская изменения в своей деятельности, необходимо, чтобы он, созерцая Единое, был единым и по деятельности. Мыслящий ум не может допустить бездействия даже на самое краткое мгновение. Но если единовидное и простое естество ума будет созерцать простое Единое, то оно само будет единым по деятельности.

И если оно будет простое единое, то оно непосредственно видит и созерцает простое Единое. Поэтому всякое действие или созерцание ума по необходимости должно устремляться к Единому, превосходящему ум. В противном случае, ум ничего не совершит, но окажется напрасно действующим, если он будет действовать, подвергшись разделению от страстей и помыслов. Именно соединение с Единым, превосходящим ум, способно отсекать страсти и помыслы и очищать созерцающее начало ума.

Венец всех устремлений есть единение души с Богом, превосходящее ум. Для божественного единения необходимо божественное подобие, а для божественного подобия необходима соответствующая деятельность ума, то есть, созерцание. Ибо отовсюду и во всем созерцательному уму Бог влагает благодать и такой ум, действительно стяжавший ее, обретает Бога прямо перед собою. Уму свойственно становиться по деятельности тем, что он видит, как и Свт. Григорий Богослов говорит, что ум «увидел и открыл светлость Божию». Ибо что ум увидел в созерцании, то он и ощутил и даже стал таковым. Также прп. Петр Дамаскин пишет, что ум принимает окраску соответственно тому, что он созерцает.

Взойдя к созерцанию премирного и простого Единого, ум последовательно становится премирным и простым единым. Вследствие этого и сам он становится безначальным, безконечным, не имеющим образа и простым по деятельности. И отсюда он поднимается к концу всех устремлений – к божественному и превосходящему ум неизреченному единению, которое именно и является крайней целью в Боге. Поэтому уму и следует направлять все свои усилия к тому, чтобы оторваться от безчисленных впечатлений мира и возноситься духом благодати к созерцанию Единого.

Когда ум пребывает во многом или останавливается на чем-то, что не есть Единое, тогда он не видит простого Единого. Поэтому он остается ограничен, конечен и омрачен, ибо таково есть то, что несовершенно и непросто. Когда же ум устремляется в созерцание истинно Единого, то он пребывает безначальным, безконечным, неограниченным, не имеющим образа и безвидным. Он облекается в безмолвие от помыслов и в духовном изумлении хранит молчание, исполняется истинной радости и испытывает невыразимое.

Но мы не утверждаем, что ум становится таким по сущности, а не по деятельности, так как то, в чем ум изменяется, есть не сущность его, а деятельность. Потому что, если бы он изменялся по сущности, восприняв обожение, будучи обожен тем, что созерцает Бога, то он стал бы по сущности Богом. Но ни для кого невозможно быть по сущности Богом, даже для ангелов, кроме самого Бога. Следовательно, ум обоживается и освящается самим созерцанием. Иначе говоря, если уму свойственно изменяться соответственно созерцаемому им, то он созерцает не Божественную сущность, а только деятельность, и сам изменяется не по существу, а по деятельности.

Все, происшедшее из Единого, не отторглось от Него, но содержится и действует в Нем. И нет ничего такого во всем, что создано, в чем не было бы Бога. Творящее Единое хочет быть видимым для ума благодаря избытку благости, чтобы ум ощутил в Нем жизнь вечную, а ощутив ее, стал бы ею. Как говорит Само неизреченное Единое: «Я есмь Жизнь». Ибо вследствие поиска бывает видение, а из него – Жизнь вечная, чтобы ум радовался, просвещался и веселился, исполняясь вечной Жизни.

Если всеобщая и всеобъемлющая Любовь едина и собрана в Себе, то очевидно, что есть и одно Любимое. Любимое предшествует Любви к Нему и эта Любовь есть та напряженная немечтательная Любовь, иметь которую призывает нас благость Божия.

Естественный закон убеждает ум, любящий Красоту, стремиться к самому лучшему и Прекрасному, Которое есть Бог. Писаный закон повелевает: «Возлюби Господа Бога Твоего от всей души твоей, и от всего сердца твоего и всем помышлением твоим». Значит, одно Любимое, именно Троическая Единица, должна существовать для ума прежде Любви к Ней. Уму должно стремиться к Прекрасному Единому, чтобы через созерцание Его воссияла и Любовь к Нему.

Невозможно, чтобы ум, возшедший к Единому, превосходящему мыслительную способность, был не любящим Его. Ибо он встречает неизреченную Красоту и постигает недомыслимое Совершенство, проистекающие из премудрого Единого. В созерцании ум приходит в изумление, созерцая Красоту, превосходящую разум, опьяняется как бы от вина и бывает вне себя, испытывая невыразимое удивление, превышающее мысли, не будучи в состоянии вместить прекрасное зрелище необычайной Красоты.

Вследствие этого, ум исполняется Любви, которую вкушает, не насыщаясь, словно томимый жаждой; Итак, должно обращаться в Духе к постижению только Единого и, конечно, дверь Божественной Любви откроется такому поиску и стремлению. По благодати Христовой мы войдем в покой Господа нашего в великом веселии и радости, испытаем сладость Единого Бога и будем вкушать Божественное блаженство. И все истинно будет так, когда ум прекратит разбрасываться и разделяться на многие помыслы, но станет и сам единым и цельным в Любви, ибо Любовь есть конец закона.

Для ума, который должен от природы соединяться с Духом, разделение на помыслы есть ослабление и обособление. Ум, лишаясь простоты, не может сохранять при этом цельности. Подвергаясь разделениям, он не может пребывать чистым от греха, так как разделение на помыслы и есть грех, ибо оно, само по себе, безблагодатно. Все, что не есть Бог – создано и не может быть истинно простым: оно ограниченно, сложно, а потому не может являться единым. Поэтому рассеянный ум, разделившийся на множество помыслов, не будет иметь простой и единовидной деятельности.

Таким именно образом ум уклоняется от Божественной благодати, делающей его простым, безначальным, безграничным, и становится вне сокровенного Единого, превосходящего мышление. Уму должно только от Единого получать свое просвещение и собирать себя в Нем от разделения и рассеяния, чтобы возлюбить Бога до уподобления Ему. Между Богом и душой нет ни одного чувства сильнее этой священной Любви.

Свыше своей собственной природы ум становится только тогда, когда он вполне достигает Сущего превыше ума, ставшего безвидным, не имеющим образа и боговдохновенно невоображаемым, безначальным и безконечным и превзошедшим свое собственное единство. Поэтому следует стремиться стать причастным сверхъестественному, как несравненно лучшему. Очевидно, что ум, находясь в сверхъестественном, пребывает в Боге.

Каждое из существ находит естественное удовлетворение и покой в своих собственных свойствах, которые все имеют начало в едином Боге. Именно тогда ум придет в истинное веселие и вполне успокоится, когда, оставив и превзойдя все, будет устремляться к первой Причине всего, которая есть истинный первообраз. Ум, являясь прекрасным образом непостижимой Красоты Единого, превосходящего все помышления, изначально любит созерцать свою собственную Причину. Он обращается к Причине своего бытия и к самому себе и заключается в Едином Боге, превосходящем разум, как в причинном первообразе.

Из пресущественного получило бытие всякое существо, из сверхъестественного – всякое естество, из безвременного и несложного – временное и сложное, а также из несозданного – созданное. Так и всякий вид произошел от безвидного и из Единого премирного – многое являемое. Поэтому тот, кто не входит в общение с безвидным Единым и устремляется не к Нему, имея Его как бы своим основанием, а к чему-нибудь другому из образов и тварей, стоит близко к идолослужителям.

Кто чем занят умом и на что обращает умственный взор, к тому и стремится, а к чему стремится, тем и побеждается, чем побеждается, тем и бывает порабощен, и такой ум служит твари более Творца. Всякое созерцание иного, чем простое Единое, производит уклонение в сторону зла. Поэтому лишь к безвидному Единому должно быть направлено умственное устремление, где находятся сокровища всякого познания и где у достигших туда наступает покой ума или прекращение всякого созерцания, приостановка мышления, молчание помыслов, превосходящее ум, неизъяснимое веселие среди великого удивления.

Ум, не стремящийся к Единому, сущему превыше бытия, имеет извращенное и греховное мысленное движение и утрачивает свое изначальное достоинство, которое состоит в постижении Единого в Божественнейшем, превосходящем разум соединении с Ним и в Любви к Нему. Если же ум прилепляется к чему-нибудь из того, что вытекает из Единого, то цель его очевидно не достигнута, ибо ничто, кроме пресущественного Единого, не сообщает уму просвещающих своих свойств и благодати. Только одному Духу Святому присуще делать это и действовать, как хочет и где бы то ни было, как Господу, Лицу триипостасной Единицы, где не только источник всяческих благ, но и неоскудевающее раздаяние дарований.

Ум большинства людей, подвергшись по неведению разделению и будучи отвлекаем мышлением, не постигает великого блага Единого. С одной стороны, он не ищет простого Единого, с другой стороны – не занят Им. Большинство людей находит удовольствие во множественности тварных вещей, а живущие духовно озаряются светом ведения единственного и простого Единого Блага.

Как река ослабевает в течении своем, если она разделяется, а если собирается в одном русле, то становится могучей и полноводной рекой, так и созерцание ума будет сильнее, если он будет созерцать цельно и без разделения на безчисленные помыслы. Ибо премирное и простое Единое – собирательно, а ум, удостоившийся созерцать Его, принимает образ соответственно Его виду. Тогда он просвещается светом премирной и Божественной Любви, обретает безмолвие и покой мышления свыше слова и мысли и наслаждается радостью и небесным веселием, изменяясь в нечто божественное. Он весь облекается в божественный образ, становясь простым, безцветным, безвидным, безкачественным, неосязаемым, безпредельным, безконечным, без всякого образа и просто Единым премирным. Ум тогда созерцает Бога премирно и становится единым свыше мышления, восприняв созерцанием это Божественное изменение.

Душа разумна и природа ее полна умного света, а желания и раздражительность заимствованы из неразумия, входя в нее вследствие животнообразной жизни. Душа тогда истинно действует, когда пребывает в мирном устроении без раздражительности и желаний, вызванных помыслами. Разумная душа, устремляясь к Богу, как бы воспаряет вверх, отбрасывая желания и раздражительность и укрощая помыслы, не имея предмета, к которому их применить там, где простота без вида, без образа, без цвета и очертания. Это требует ума свободного и совершенно простого, не разделенного мышлением.

Божество есть простое Единое, пресущественное, и столь же незыблемо – Троица. Душа, или ум (ибо она есть ум и, вообще, ум есть душа), слово и дух преестественно составляют единое и представляют нам истинное подобие Триипостасного Единого Божества. Это может быть не иначе как через созерцание преестественной Троичной Единицы, ибо Она создала душу такой. Она же и возводит ее к этому подобию из отпадения в мышление и страсти, и без созерцания Единого душе невозможно достигнуть этого.

Нам подобает быть деятельными в стяжании добродетелей, чтобы стать безстрастными, а также и созерцательными по отношению к Истине, делаясь боговидными. Необходимо всеми силами служить Богу, превосходящему все, и, стремясь стать богами по положению, быть ими по подобию Божественному первообразу. Следовательно, следует всячески стараться прийти к созерцанию премирного Единого, и всецело устремиться к Нему всем сердцем и душой и стяжать в себе Любовь к премирному простейшему Богу. Таким образом мы всегда будем в безвидном цельном устроении, восходя в Любви и единовидно соединяясь собственным единением в себе с Единым превыше всякого единения.

Никакой ум не в состоянии сделать началом премирное Единое и от Него переходить на многое, но, напротив, из многого он восходит к Нему и собирается в Нем. Здесь необходимо уму собрать себя из множества помышлений и привязанностей, сделав конечной целью премирное и верховное Единое. Так как Единица преестественна, то ум преестественно находит в Ней завершение своего исхода из многого разделения в своем мышлении.

Так как ум от начала наделен мышлением, а премирное Единое само по себе непостижимо и недоступно, то склонность ума невольно направляется ко многому, теряясь в безчисленных помышлениях. Не будучи в состоянии бездействовать от мышления, ум также не имеет силы мгновенно объять и постичь верховное и премирное Единое. Устремляясь к Нему, он собирается из рассеяния во многих мысленных разделениях, чтобы узреть преестественное и пресущественное Единое как бы в зеркале, как свойственно сверхъестественному быть видимым тому уму, который стал единовидным. Тогда ум, неизреченно узрев источник и происхождение всех благ и красот и насладившись пресущественным Единым, может обратиться к умозаключениям и словесным определениям о Нем, чтобы составить себе представление о Боге.

Для восхождения к Единому ум стремится избрать в своей деятельности устойчивость и цельность, но узнает, что нечто препятствует ему и отклоняет от созерцания красоты Единого. Отсюда он познает омрачение страстей и помыслов, и озарение чистого сердца, а также может увидеть, как в зеркале, Истину, как Она есть. Такой ум становится причастником Небесных видений, постигает Божественное чувство единения с простым Единым. Тогда для него не будет тайной – растет ли он или идет к умалению, и ясно уразумевает, какова цель истинного безмолвия и затвора.

Избирая в своем подвижничестве безмолвие, ум, или око души, восходит от уединенной молитвы к созерцанию и достижению истинно Сущего, к непосредственому вкушению Небесного, восхищению и обогащению до безконечности присносущим Богом. Затем, с течением времени, ум удостаивается и восхищения от земли, когда он прочно утвердился в нетварном свете, достигая безстрастия к здешнему, вследствие обладания Сущим превыше ума. Если ум, перешедший от деяния, то есть, молитвы, устанавливается в том, что превосходит все существа, и научается пребывать в той высочайшей Божественной сокровенности, которая превыше всего постижимого чувством и умом, то это есть лучшее его обретение и созерцание.

Ум должен всячески стремиться к лучшему, чтобы не только вкусить его, но и испытать на опыте превосходящее ум изменение и преображение. Когда же на него нападает густой туман омрачающего мышления, вселяющий в ум небрежность к созерцанию, тогда нам следует деятельно побуждать себя к покаянным молитвам в смиренном сердце. Когда же отступит мысленное омрачение пред силой молитвы и покаянных слез, тогда опять, вследствие покаяния, оживает в сердце умный свет, потому что ум имеет прекрасное свойство созерцать не только невидимое для многих, но и неизследимое и не постижимое, то есть, Бога.

Ум, всецело предавший себя Христу и делающийся, насколько возможно, подобием Его, упраздняет действия своих страстей и помыслов и становится поистине подготовленным к созерцанию Бога. После отсечения без остатка всех страстей, желаний и помышлений, следует божественное и превосходящее ум безмолвие, мысленное молчание и изумление, и, вместе с этим, созерцание премирного Единого и единение, превышающее всякое мышление. Это единение есть верх покоя, высший и совершенный предмет желаний, какой только возможен в настоящей жизни, предел Истины, плод веры, светлое сияние ожидаемой славы, основа Любви, остановка приснодвижности ума, недомыслимый покой и единовидное устроение. Это залог будущего века, причина невообразимой радости, угашение мудрования плоти, отречение от настоящего века, расторжение страстной жизни, обретение полного безстрастия, восторг души и собрание в покое Святого Духа всех сил души – все это есть Божественное постижение и свобода в безстрастии.

До этих пор уму, одержимому отвлекающими мыслями, следует постоянно обращать внимание – находится ли его созерцание среди тварных вещей и помышлений, отторгается ли он суетным мышлением или желаниями от одного Единого премирного Бога, удерживают ли его страсти от поставленной им цели? Насколько есть сил, следует стремиться к безконечному, созерцать Единое премирное и постигать непостижимое, чтобы быть в состоянии получить наследие вышнего Бога благодатью Господа нашего Иисуса и животворящего Духа. Через Них, восприняв нетварный свет, мы обретаем созерцательную благодать и, обоженые, становимся богами по дару Божию.

Ум, восшедший в область Божественной сокровенности, предается мысленному молчанию и, объединившись простотою и цельностью, при участии Духа, просвещается Единым, превысшим мысли. Он становится вне всякого помышления и совершенно свободным от помыслов и ничего не может выразить, будучи весь превыше слов. Единое тайное не постигается мыслью и, следовательно, пребывает выше разумения. Значит, ум, восходя в область божественной сокровенности и объединившись сам в себе и с нею, предается мысленному молчанию естественно, восприяв сияние Единого, превысшего мысли.

Пользование речью не полезно не только для молитвенного делания, но в такой же степени и для созерцания. Поскольку ум восходит от слов, представляющих образ вещей, к просто и свыше слова не имеющему образа и истинно Единому, то в постижении Бога слово становится препятствием. Простое, самостоятельное, неограниченное, не имеющее образа Единое, пребывающее за пределами слова, не нуждается в словах, поэтому Единому сообразно только совершенное молчание. Итак, преуспев в молчании, без всяких слов и помышлений, в созерцании следует всецело прекратить пользование словом.

Слова свойственны лишь тому, что знакомо уму, тайное же неизвестно уму, следовательно, тайное пребывает вне всякого слова. Если неведение тайного выше умственного знания, а превысшее знание нисколько не требует умственного знания, то оно гораздо менее нуждается в слове. Поэтому ум, восшедший к тайному простому Единому, естественно предается молчанию, без слов и мыслей. Если ум не молчит естественно и без принуждения, то в своем восхождении он еще не достиг тайного и совершенно простого Единого.

Подобно тому, как подвижники, предающиеся безмолвию, самим опытом познают различие между сидением в келье и выходом из нее, так и сподобившиеся мысленного молчания и созерцания славы Божией знают различие в своем устроении, когда обращаются к речи, чувствуя склонность говорить. То же самое различие существует между умом, созерцающим Бога в безмолвии от помышлений, и умом, впадающим во множество мыслей. Ибо те, кто обрел дар созерцания, подобны ангелам на земле, когда созерцают Истину, ничего не помышляя и пребывая в совершенном изумлении от созерцания. Но когда ум, подверженный изменениям, исходит оттуда, то тогда он получает возможность пользоваться мышлением, речью и обсуждать созерцаемое. И чтобы снова к безмолвникам возвратилось устроение молчания, они охотно предаются безмолвию, охраняют свои чувства от впечатлений мира сего и всячески стараются избегать, вместе с разговором, и самого мышления. Ибо даже добрая речь ниже разумного благодатного молчания.

Божество ни вполне явлено нам и нисколько не тайно, с другой стороны. Что Оно просто есть – это открыто всем и притом очень ясно, что Оно такое по существу – это тайно. Великое различие состоит в том, что Оно такое, от знания того, что Оно существует. Последнее обнаруживается из Его деятельности, а первое – что Оно такое – зависит от Его сущности, и даже ангелам отказано в знании этого. Ибо Бог безконечно выше всякого бытия, выше всякого ума и помышления.

Когда ум приходит к знанию существования Бога, тогда он может много говорить и богословствовать. Когда же он превосходит это знание, и хочет постичь, какой Он есть сам по себе, то под действием благодати ум становится бездейственным и пребывает без умственного движения. Он становится вне всего мысленного, где нет ни мысли, ни помышления, но господствует простота, непостижимость, безмолвие и изумление, где нет никаких образов, где лишь безконечное и ничем не ограниченное созерцание. Ум тогда видит невидимо и сам делается отрешенным от всего и безвидным, соответственно созерцаемому им и преестественно зримому – Божественной и преественной Красоты, и прославляет Бога, создавшего его таковым.

Бог, Который выше всякого соединения, называется Единым не потому только, что Он прост, но потому, что Он один только истинно и существует во всем том, что имеет существование и бытие от Него. То, что существует от Него не есть простое Единое, а является сложным и ограниченным. Как существующий повсюду непостижимо и как Единый, не похожий на все, Бог пребывает совершенно вне всего. Для того, чтобы быть видимым единовидно, превыше мысленного представления о Нем, Бог требует ума цельного, единого, безвидного, без образа, безцветного, неприкосновенного для мыслей, отрешенного, восходящего в созерцании к безконечности безпредельного и преестественно Сущего.

Когда наступает духовное единение, происходящее свыше мышления между Богом и умом, тогда ум совершенно принимает образ сверхъестественного тайного Единого и такое единение превышает собственную природу ума. Однако то, что испытывает и осознает сам ум, бывает сообразно с его природой, очищенной благодатью, ибо осознавать для ума значит то же, что видеть для глаза. Подобно тому, как смотрящий во мраке, не видит ничего, но осознает, что это мрак, так и ум, взойдя до Божественной сокровенности и став превыше мышления, в действительности ничего не созерцает умственным зрением, однако же он полностью осознает и постигает, что это есть Единое, из Которого все проистекает.

И если бы ум не созерцал, то он бы не осознавал, как он сам превосходит себя самого. Теперь же, созерцая, он ясно осознает, что он поистине не созерцает, находясь превыше самого созерцания, и что невозможно, чтобы было созерцаемо то, что он осознает. И это свыше природы ума – войти внутрь и узреть Божественную выше ума Единую сокровенность. Только очень чистому уму, освободившемуся от уз мышления, созерцающему в духе, свойственно взглянуть в лицо Божественной непостижимости и осознать несказанное Единое, лежащее превыше всего в неизглаголанной тайне, а также постичь, что он ничего не созерцает внутри Божественного Единого. И это есть признак созерцательного неведения.

Но когда ум научится созерцать более ясно, тогда он восходит к состоянию, превышающему его разумение и созерцает свою собственную незрячесть, постигая в сокровенности простейшего Единого Бога. И хотя он ясно осознает, что Единое есть То, от Которого происходит все, и что Оно есть тайное, все же он не постигает, что Оно такое. А возможность такого состояния созерцать простейшую сокровенность Божию по природе бывает с ним в том случае, когда он станет чистым от помышлений. Быть таким по природе значит для него приходить в вышеестественное состояние, которое не постигается мыслью, устремляясь к Божественной и свыше ума наипростейшей сокровенности.

В таком состоянии ум не имеет никакого чувственного восприятия, кроме осознавания непроявляющегося Единого. Войдя в него созерцанием, он заканчивает его остановкой своей деятельности и покоем от всякого мысленного суждения. Он останавливается, не ощущая ничего другого, кроме изумления среди нетварной Божественной светлости.

Хотя ум и останавливается в мышлении, которое ограничено в своей деятельности, тем не менее он возводится к совершенному познанию благодатным нетварным светом, созерцая неподвижно пресущественную сокровенность Бога, единственно и единовидно просвещаясь от Него благодатным озарением. Эта остановка ума наступает после неприступного осияния света, истекающего из пресущественной Единицы. Это совершенное созерцание стремится к прекращению и остановке всех движений ума. Сверхъестественное и сокровенное тайное Единое безконечно и непостижимо для всякого ума и не допускает, чтобы ум при созерцании, очищаясь и получая благодатную Божественную помощь, уклонялся во что-либо иное, влекомый привязанностями или помыслами.

Природа ума – мышление. Мышление состоит в движении и изменении мыслей. Ум, утверждаясь в Боге, становится превыше мышления и мысленного движения, а также вне собственной природы. Мысли связаны с предметами тварного мира, а там, где предмет не мыслится, там мысли не рождаются и не возникают вовсе. Ощутив это мирное устроение и обретя Божественное благоволение, ум, при содействии Святого Духа, уходит от помышлений и восхищается в безвидное, безкачественное и простое устроение, входя очень скоро внутрь сердца преестественной силой Духа. Там он, ничего не помышляя, становится выше мышления. Став целиком простым, он восходит к созерцанию Бога и пребывает в состоянии, превышающем его собственную природу, так как находится выше мышления.

Необходимо, чтобы все, называемое тайным, проявлялось в чем-нибудь, иначе оно будет походить на несуществующее. Сокровенности Божией также присущи некоторые сущностные проявления в виде благодати и неотмирного света. Следуя за ними, ум осознает и ощущает Божественную сокровенность, восходя от постижения в Боге к непостижимому. Достигнув последнего, он осознает, что существует достоверно нечто, что ускользает от его собственного естественного постижения, превосходящее умственную и даже ангельскую способность постижения, как превысшее света, начало и конец всего, находящееся безконечно превыше всякой сущности. Это есть тайное Единое превыше ума, и из Него естественно проистекает способность постигать Божественное.

Ни слово, ни мысль не могут проникнуть в это умопостигаемое Единое, но ум в состоянии безгласно, в молчании свыше разумения, единовидно созерцать Тайное и радоваться о Нем, как об истинном начале бытия. Ибо тот, кто пользуется не молчанием, а речью, далек он высокого устроения ума, ибо оно состоит в достижении наивысшего в его деятельности, а наивысшее есть созерцание, совершающееся незримо и безмолвно. Ошибкой для ума будет здесь прекращение своего восхождения, вследствие ложного смирения, и удовлетворение лишь стяжанием молитвы, не имеющей высшей цели – обретения в безмолвии благодатного просвещения и обожения, благодаря созерцанию сокровенного Единого.

Когда ум незримо созерцает Верховную сокровенность, то просвещение созерцанием также незримо сходит оттуда на ум единовидным излиянием, увлекая ум среди молчания в глубину удивления и изумления. Оно становится для ума умным светом, осиянием Божественной Любовью и святым веселием. Источник свой оно имеет в Боге, откуда исходит всякое благое даяние при посредстве чистоты ума, ибо тайное внутреннейшее Единое Божество, высшее мысли, бываетвидимо лишь в единовидном нетварном свете, преисполняющем созерцание ума.

Ясное и единовидное созерцание ума в Боге, устремляясь к Божественной сокровенности и свету, сияющему из нее, восприяв Божественное озарение, требует молчания не только уст, но и ума. Ибо иное дело – созерцательное устроение ума, а иное – расположение его к размышлению о созерцаемом. Если он может в отношении любого предмета найти множество мыслей, то, при обращении к Божественной сокровенности, он, освещаясь простотою Божественного света, вовсе не может размышлять, начиная действовать в благодати единовидным осознанием созерцаемого. Ибо единственная Божественная простота уклоняется от любого мысленного обдумывания, и Ее сокровенность не допускает, чтобы созерцающий ум уклонялся в мысленные или словесные представления. Именно вследствие этого, человек, поднявшийся до Божественной сокровенности, естественно соблюдает молчание и устами и умом.

Когда ум в своем созерцании устремляется всецело к Богу и восходит до простоты и безграничности тайного Единого и становится единым сам для себя при благодатной помощи Духа, тогда он явно бывает в младенческом безмолвном устроении и вкушает неизреченную сладость Царствия Божия по слову Господа: «Если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное». Ибо тогда ум делается независимым и во всех отношениях свободным от помыслов, превосходит границы всякого познания и мышления, устремляясь к невыразимому, которое превыше ума. Вследствие этого, ум естественно хранит мысленное молчание по причине своего созерцательного устроения, которое не только выше слова, но и умственной деятельности.

Созерцательные умы познают Бога как безвидное, невыразимое и неизъяснимое блаженство, как обильный источник всего самого доброго и прекрасного, безконечно текущий и неиссякающий, как неисчерпаемое сокровище славы, преисполняющего незримые умы самого величайшего блаженства, радости и Небесного веселия. Созерцательные умы постигают также, какое необъятное море благости изливается из той неизъяснимой Любви и непостижимого промышления в Божественной силе и мудрости и познают Любовь, существующую превыше всякого ума. Они осознают то, что зарождается в них неизреченным образом в виде благодати, а в будущем же возродится и совершится в виде нетленной и вечной Жизни.

Сердечные очи тех, кто предпочел удалиться и поселиться вдали от мира и того, что в мире, умный свет просветляет Божественной благодатью, очищающей их богозрительными осияниями. Тогда и сердца их совершенно изменяются Божественным изменением превыше ума и делаются причастниками вечной Жизни и наслаждения превыше всякого помышления. Они становятся богами по положению, наслаждаясь и радуясь сверхъестественным благам, проистекающим от вышнего и единого естеством Бога. Для людей, имеющих здравый ум и разумно соображающих, не трудно заметить и понять, чем они могут стать, достигая духовного преуспеяния, которое пребывает свыше ума, не ограничено и скоротечно, не создано, но проистекает от Бога, от Которого происходит все наиболее прекрасное и доброе, предустановленное для духовной радости и Божественной жизни, нескончаемой во веки.

Отрешившись от временных и ограничивающих привязанностей, ум становится действительно свободным от всяческих помышлений вследствие единовидной простоты и не сложного и безвидного состояния. При совершенном отсутствии мысленной завесы и преграды, он обретает безмолвие и сверхъестественно достигает безначальности, непостижимости, безпредельности и безграничности в просветлении сердца и в Божественной силе и мудрости, утверждается в созерцании, простирающемся в безконечность. Тогда неизреченный мир Божий восходит в душе и на нее изливается Божественная радость от Святого Духа.

Когда ум, просветившись благодатью, повергается в изумление от недомысленного безмолвия, тогда он вкушает истинные плоды своего духовного постижения. Ум всецело обоживается, радуется, преуспевает в Божественной Любви, храня молчание уст и даже не размышляя ни о чем, но постигая все Божественное во свете Истины и Духа.

Когда созерцание ума, устремляясь внутрь сердца, стяжает осияние Духа, текущее из просвещенного сердца не иссякая, тогда именно приходит время молчания. Когда ум постигает Бога, скорее же, когда весь ум будет в Боге, или же, когда Бог будет во всем уме, тогда в особенности и наиболее естественно бывает время безмолвия.

Когда ум в причастии Духа благоговейно предстоит Богу, тогда следует созерцать и смотреть спокойно и безмолвно. Если же между Богом и умом появится мысленная тьма, следует сейчас же обратить против нее пылающий меч Иисусовой молитвы, чтобы уничтожить тьму мыслей светом благодати, дабы ум снова мог созерцать Красоту Божию, осознавать и ощущать ее. При этом он снова становится простым и отрешенным от всего мысленного и умопостигаемого, даже того, что вокруг Бога. Именно в такое дивное устроение приходит ум, очистившийся от помыслов молитвою.

Но тот, кто предается пока еще стяжанию добродетелей и очищению сердца молитвой, еще очень далек от созерцательного устроения как не соединившийся с самим собою и через себя самого с Богом. Пока еще он много говорит о Боге, отражая молитвой непрерывные нападения зла, ожесточенно воюющего против подвизающихся. Придет еще время и для такого, борющегося с собственным злом, верного ума, когда все его умное устроение сольется, от духовного наития, в один благодатный светоч, воодушевляясь к Божественной Любви и созерцанию. Не без основания ублажаются все терпящие Господа, потому что, по прошествии времени, наследуют они, как и кроткие, обетованную землю духовного блаженства во Христе.

Когда ум чувствует, что, просвещаемый благодатью Духа, он устремляется к безконечному и безначальному и изменяется благодатным изменением, тогда – время безмолвия. Когда же он ощущает, что хочет ослабить напряжение созерцания и пребыть в некотором отдохновении, тогда время ему говорить, дабы поведать о Божественном озарении из опыта.

Когда ум приближается к священным состояниям созерцания, тогда вслед за разумным молчанием наступает и время покоя и начало очищения души. Когда же злые полчища духов выступают против него, тогда приходит время говорить молитву. Когда из глубин Божественного источника созерцания источается изобильно духовная сила, тогда настает время безмолвия. Ибо в это время совершается неизреченно служение и поклонение умом Богу в Истине и в Духе. Когда вследствие созерцания разумная часть души всецело наполняется Божественным изумлением, а созерцательная – видением, тогда это время безмолвия. Ибо в Духе Святом ум осознает прямо, непосредственно и цельно Бога, сделавшись сам цельным и собранным, и чтит сияющее в нем Божество.

Те, которые поклоняются Богу духом и истиной, поклоняются Ему не только в каком-либо определенном месте, но вся земля становится для них священным храмом и всякое место под небом делается для них достойным для славословия Богу. Тогда ум, став совершенно свободным от всего мысленного и тварного и некоторым образом изшедшим из самого себя, становится вне возможности не только говорить, но даже и мыслить, так как он при помощи духовного света осознает, постигает и созерцает Того, Кто выше слова и разума. В единении, превосходящем его самого, ум становится недвижимым и непереходящим в мысленные движения, вследствие его единоустремленного созерцания.

Уму, собранно внимающему себе, необходимо управлять собственным духовным устроением разумно и мудро. Когда он заметит, что в созерцании внимание уклоняется в тайны богословия, ему следует спокойно оставаться в мысленном молчании, пребывая в сердце, просвещаемом Святым Духом. Тогда время не только для спокойствия чувств от всего доступного им, но также и для молчания, несмотря на то, какое бы благое слово ни искало исхода из уст. Для разумеющих истинное созерцание более существенно пребывать в умственном спокойствии и неведении, хотя бы и потребовалось что-нибудь сказать полезное.

Ибо тогда всецело должно предаваться недвижности в чувствах, в словах и в помышлениях для того, чтобы ум, будучи единым, мог свободно в единовидном созерцании зреть Божественную безконечность, безначальность и непостижимость, превышающие мысль, и все Божественные свойства единого и единственного триипостасного Бога. В таком созерцании ум изменяется вместе с ним, упрощаясь и становясь боговидным Божественною благодатью. Насколько ум хранит в себе собранность и нерассеянность, настолько обращение его к Божественному единению происходит скорее и он всецело соединяется, при просвещении светом Истины, с Самой Истиной, вследствие непрерывного общения в созерцании с Божественным.

Когда, благодаря отречению от всего сущего, ум, созерцая Единое, увидит Его неизреченным образом, при содействии благодати, превыше мышления, тогда время молчать и пребывать в невыразимом блаженстве Истины. Когда же этого отречения в уме нет и в нем возникает разделение на мысленные движения, тогда время говорить о том, что возводит ум к молчанию. Ибо благовременное молчание несравненно превосходит всякое слово, потому что самое превосходное действие состоит в том, чтобы блюсти благовременное молчание. Если же ум не достиг такого состояния, то даже благая беседа пусть будет делом второстепенным.

Когда ум, пройдя через все здешнее и взойдя к созерцанию, радостно молчит, тогда именно время насладиться премирной и невыразимой мудростью и осиянием нетварного света, а также единением ума с Богом и созерцанием простого Единого. Тогда время восприятия и усвоения духовной мудрости, посредством которой ум обучается в отречении от всего земного в совершенном молчании.

Созерцательный ум, пребывающий среди множества вещей, находящихся между Богом и людьми, приближаясь к тому, что превыше мысли, становится вне всего тварного мира. Вкусив же в изобилии просвещающую благодать, он восходит к высочайшей красоте и благу, то есть, к Богу. Ум вступает в Него по Божественному дару и водворяется в безмолвии в глубине духовной, превышающей разум, и образом этого безмолвия служит покой Божий, в котором почил Бог после творения. Когда ум обращается к самому себе, познает себя как образ по Божественному первообразу и проникает в то, что выше ума и помышления, он в молчании наполняется духовной радостью и восхищением, соединяясь во Христе Иисусе с Единой сверхъестественной Божественностью.

Когда ум в созерцании отделяется от всего существующего, как будто существующее не существует, тогда он постигает истинно Сущее превыше умственной деятельности и своего разделения. Он становится сам единым и весь поглощается безмолвием, полным Любви и радости, которые происходят от действия Святого Духа, и уподобляется блаженству ангелов.

Ты, Господи, единая и высочайшая Истина, хотя и являешься созерцательному уму, однако не открываешь ему Своей сущности для того, чтобы он познал Тебя сверх мышления и превыше всего, как безконечно Недомыслимого и Превысшего. Ты превосходишь быстроту ума и упреждаешь его мышление, ибо Ты безпределен и необъятен, как премудрая безпредельная мудрость, Любовь и благость, превыше всякого понятия о Любви и благости.

Преблагий Боже, Ты – Отец всего и называешься им, но ты несказанно превосходишь какое угодно отчество и причиной и промышлением, великодушием и терпением. Во всем, совершенно повсему, Ты просто и решительно безконечной мерой превыше всякого времени, всякой мудрости, ибо Ты непостижимый и все то непостижимо, что внутри Тебя. Ум, увлекшись достижимостью Твоего видения, погружается вдохновением Святого Духа в непостижимость Твоей Любви, не будучи в состоянии совершенно созерцать Тебя по безконечности и неприступности Твоей славы. Посредством премирного покоя Ты оживляешь созерцающий ум к вечной Жизни, с другой стороны, видением Твоим ты обучаешь ум высочайшей премудрости во Святом Духе.

Когда ум, удалившись от многомыслия и разномыслия, отрекается от разновидных и многочастных мыслей, он оказывается превыше умственной рассеянности и при вдохновении Святого Духа начинает охотно пребывать в Божественном созерцании. Тогда он с несказанной Любовью достигает Божественного покоя, наслаждаясь глубоким и Божественным миром, а также священным безмолвием во Христе Иисусе. Когда ум беседует с Богом, как любящий сын с чадолюбивым отцом, молится Ему и, видя свет Иисуса, неизреченно радуется, ощущая в сердце Божественную Любовь и действия Святого Духа, тогда он истинно почивает от всех дел своих, становясь превыше всякого мышления и отдыхая в мире животворящего Духа Христова.

Подобно Богу, почившему от дел своих, равным образом и богоподобный ум почивает от земных дел своих и умственных движений. Ибо тогда, среди отдохновения, он наслаждается наибольшим покоем и миром в Божественной Истине и обоживается во свете мудрости и в причастии животворящего Духа во Христе Иисусе. Как Бог, почивши, почил не от всех Своих дел, но только от тех, какие Он начал творить, но не оставил дел безначальных и несозданных, так одинаково богоподражательно и ум, обожившись в созерцании Единого, не почивает от безначальной мудрости и ведения, но отдыхает от дел начинающихся и оканчивающихся многоразличными мыслями. Ибо если бы ум не стал приснодвижным от животворящего дыхания Духа в постижении Единого, то он даже не знал бы, существует ли духовный покой, единовидно существующий только вокруг Бога и обоживающий причастника своего среди невыразимого отдохновения во Христе.

Находясь в созерцании и утверждаясь в нем пред лицом Господа, не спеши уклоняться в благой помысел или произносить полезное слово, ибо в таком случае ты добровольно невежественным образом поспешишь низойти и ниспасть во многое, оставив Единое Божественное. Так прежде мы, наслаждаясь в единовидном и боговидном устроении созерцаниями и блаженной жизнью Рая, испытали пагубу обмана от древнего обольстителя и отпали жалким образом от единовидной умной духовной жизни и возможности созерцания лица Божия. Мы оказались разделенными и разодранными на множество помышлений и пожеланий вместо того, чтобы чтить в единовидном созерцании единого Бога. Наша умственная сила, вместо устремления к Божественному созерцанию, предпочла мыслить низменное и поэтому то, что было достойно вышней и небесной жизни, уподобилось праху и тлению. Но так как наше положение падения не окончательное, то нам возможно возвратиться снова к высокому созерцанию и вновь прийти к созерцанию светлости лица Божия и увидеть, и ощутить сияние Его красоты.

Поэтому весь сонм святых и преподобных, пораженных неприступною славою Божией, окаявали себя, считали себя землею и пеплом, а некоторые даже отказывались открыть уста свои от преизбытка славы Того, Кого они увидели. Тогда-то они, конечно, познавали и скудость речи и косность языка своего. Если же вслед за сокрытием от разделившегося ума лица Божия случается такое великое смущение, то, несомненно, вследствие созерцания Его в душе воцаряется блаженный духовный мир, как дар самый важный – дар Божественной Любви и радости с безчисленными излияниями благодати Святого Духа. В это время всякая память души вземлется от земли и переносится на Небеса и человек пребывает среди блаженства и сердечной радости, какие никто не может выразить.

Давид вдохновенно говорит, что именно те люди действительно стоят пред лицом Божиим и истинно молятся Господу, которые только духовно богаты из всех людей Божиих. Ибо, конечно, праведников и преподобных много, но чтобы вообще всем созерцать святое лицо Божие и проводить ангельскую жизнь, когда они еще живут на земле – до этого еще далеко. Ибо это удел одних только тех, которые признают и постигают, что Божеству должно служить с Божественной мудростью и знанием и поклоняться в Духе и Истине. Такие именно и могут, по справедливости, называться духовно богатыми из людей Божиих, будучи озарены тайнами многих созерцаний и имея своим богатством глубину великой Божественной духовной мудрости и знания. Ибо такой человек, еще находясь на земле, становится богом, ангелоподражательно созерцая лицо Бога Небесного.

Ум при этом никоим образом не проникает в это Божественное чудо мыслью, не переходит его даже при помощи рассуждения, как бы разделяясь умственно, но весь устремляется к нему единовидно и наподобие Бога созерцает невидимо и неподвижно простым и единовидным осознаванием, наслаждаясь ясным и неприступным светом, исходящим от лица Господа. Это, следовательно, высшее устроение ума, устремленного к Богу, достойное соревнование для благоразумных, цвет умственной чистоты, причина источения из сердца неистощимых вод Духа, плод Божественной и боготворящей мудрости, единство веры в общении с Духом, начало Божественных и невыразимых таинств и откровений, уничтожение всяких помыслов, господство над помышлениями и прекращение всякого мышления, а также всецело новое духовное устроение – полностью и совершенно боговидное. Итак, войдя в такое состояние и превысшее ума преображение его в простое, безграничное, безпредельное, необъятное, безвидное, неосязательное и премирное устроение, ты, безмолвник, обоживаемый по дару благодати, не спеши помыслить или произнести даже одно слово пред лицом Господа, потому что Ему единая и простая слава да будет во веки.

Ум, желая созерцать духовное, превысшее его самого, если в самом себе не находит благодати и чистоты, то видит лишь непросвещенное, разделенное и безблагодатное множество мыслей. Поэтому он крайне нуждается в покаянии и молитве для всецелого очищения от всех мысленных разделений и отвлечений. После очищения посредством молитвы и благодати, ум безошибочно видит свое устроение в духовном свете и устремляется к созерцанию Бога, становясь совершенно, вне чувств и помыслов, безцветным и безкачественным. Он полностью освобождается от разделяющего мышления и множественных умственных представлений о том, что постижимо чувствами. Это созерцание само по себе переходит границы мышления, как Божественное и сверхъестественное действие, укрепляющее благодатью созерцательную силу ума. Ум видит в созерцании То, что не только не постижимо по существу, но и безконечно и безгранично.

Человек, возрастая духовно, нуждается во многом молитвенном труде, великом терпении и соответствующем времени, чтобы отлагая чувства и расторгнув умом доступное им, утвердиться в умопостигаемом, после чего в душе воссияет немеркнущим светом созерцание Истины. Конечно, Сама Истина, как Единая и простая, для постижения Самой Себя, не нуждается в таких средствах, но человек, будучи сложен и сопряжен с чувствами, имеет недуг мнительности, переменчивости и неверия и жалким образом отпадает от Истины. Только смирившись, ум может уверовать в простое, отказавшись от сложного, и затем постичь простую Истину и узнать достоверно все то, что некогда отделяло его от священного созерцания и Небесного блаженства.

Итак, Истина есть Единое и только одно простое Сущее и это есть крайний предел ума и наивысшая цель, к которой направляется всякая жизнь и подвижничество тех, кто освободили ум от помышлений, насколько возможно, кто увидел свет первой и единственной Истины и вкусил Ее блаженство. А это никогда не может произойти иначе, как только через смирение и простоту веры, через свидетельство Писания и свидетельство в Духе. Когда же ум, как бы в зеркале, увидит Истину, тогда он становится в себе самом гораздо смиреннее, проще и твердо верующим. И от этого он восходит к созерцанию Истины, после чего, обращаясь к себе самому, вследствие величия славы, которое ум узрел созерцательно, он нисходит до еще большего смирения и простоты. Таким образом ум обоживается все время благодатью и осияваемый тем, что превыше ума, проводит жизнь, полную духовной радости во Христе, и вкушает еще на земле начатки блаженства будущих благ.

Созерцательная жизнь при помощи следующих трех средств естественно становится цельной и безукоризненной: посредством веры, посредством явного причастия Святого Духа и посредством духовной мудрости. Ибо созерцание есть постижение духовного, для этого постижения потребна вера, а также необходим и Святой Дух. Действия Духа привлекают к себе ум, оживляют его, собирая и удерживая от всякого мысленного парения и дают возможность вкупе с тишиною, утешением и Божественной Любовью созерцать Божественное в Духе. Нуждается ум и в мудрости от Бога для восхождения от мышления непосредственно к Божественному видению и чтобы созерцать невыразимое и единовидно постигать пресущественного Бога. Только такой человек бывает действительно мудр, посредством Божественного постижения приходя к твердой вере и наставлениями Святого Духа обучаясь неизреченным тайнам Божиим. Он есть словно ангел на земле, созерцатель и сотаинник Божественных путей, постигающий Самого Бога, невидимого никаким иным образом. Таковым бывает мудрый верою во Святом Духе и таким образом он бывает блаженным.

Бог решительно повелевает разумным людям постигать то, что доступно из Божественного просвещения и духовных сокровищ, чтобы мы проводили на земле жизнь ангеловидную, истинно блаженную, как приверженные к Божественной Любви, слаще которой для души нет решительно ничего другого, ибо Она имеет свое происхождение от созерцания и познания Бога, другими словами – от просвещающей благодати. Так как без обожения ума невозможно спастись человеку, То, подвизаясь в безмятежной жизни в безмолвии, он старается, насколько возможно, возвести ум, при благоволении Духа, к постижению священной Истины. Тогда очищенный от мыслей ум, посредством умственной чистоты и стремления к Богу, обоживается Божественной благодатью и преобразуется в боготворную непрестанную и неистощимую Любовь к Богу, как созерцатель под руководством Истины и просвещении Духа. Это и есть Божественное причастие единовидному совершенству, Самому Единому, насколько это возможно. Богоносный и богопостигающий ум восходит в неизреченные тайны богословия, наслаждаясь в созерцании безконечным, безначальным, непостижимым и всецело невыразимым, постигая безконечное и непроходное море существа Божия.

Такое возвышенное созерцание становится доступным нашему сердцу, когда оно ощутительно и очевидно является полным милости Господней, то есть, благодатной силы, ее действия и движения. Но прежде чем ум примет в сердце эту просвещающую благодать, он не только не будет иметь крепости для созерцания, но также чувствует при этом большой страх, как бы ему не погибнуть от своих мысленных разделений и представлений, никоим образом не достигающих Бога. Вследствие этого, если бы мы вздумали предаться созерцанию Бога не очищенными от помыслов умом, то ниспали бы в греховную тьму, вместо священного созерцания. Поэтому следует постараться найти духовное сокровище чистоты и целомудрия внутри сердца нашего и умолить Святого Бога исполнить сердце, стремящееся к Богопознанию, Его благодатной милостью. Лишь тогда мы сможем свободно предать ум постижению и созерцанию Бога, единовидного, простого, безвидного, вечного, и безграничного, при помощи Духа.

Когда человек, вследствие простых и искренних расположений души, подвизается в стяжании добродетелей со смирением, в терпении и надежде, основанных на вере, тогда животворящая сила Святого Духа водворяется в сердце, просвещая душевные способности и несказанно соединяясь с умом. Тогда несомненно ум и благодать соединяются в один дух. Ум, вдохновением благодати, сам собою приходит к созерцанию, прекращая свою мысленную рассеянность и блуждание. Он опытно доходит до откровения духовных и Божественных тайн и достигает Божественного созерцания, уединяясь, смиряясь и молясь при содействии помощи Божией во Святом Духе.

Но то, что ум видит сам, без Небесного дара и без помощи Духа – это только его мечты, и сколько бы он ни богословствовал, все это пустые слова, не пробуждающие чувства души. Единственно из сердца, обоженного просвещающим Духом, происходит единовидная Истина действительного богословия, а не из пагубных мысленных блужданий и умопредставлении. Во всей этой множественности мыслей не бывает умственного единства, а скорее – разделение его. Также не бывает благодатной силы и остановки мышления, но преобладает лукавство мыслей и изменчивость, ибо там нет света и видения Истины, но скорее тьма и пустой вымысел мечтания, и, вообще, путь безмыслия и самообольщения.

Если ум, смотря на видимое, разделяется на помыслы и помрачается ими, то такое видение свойственно заблуждению. Поэтому, если только мы желаем быть в здравом и целомудренном уме, нам не должно простирать ум к духовному видению, ни даже доверять видению, если наше сердце не направляет своей деятельности и движения силою Святого Духа. Только сокрушением и смирением, водою покаянных слез и благодатью духовного разума сердце очищается и ум приходит к истинному созерцанию действием Духа. Те, у которых ум изменяется под действием благодати и становится богоносным, делятся на три разряда. Первый разряд состоит из мудрых безмолвников, следующий за ним – подвизающихся в молчании и Божественном постижении, а третий – тех, которые вообще стали просты, изменились и преобразились во Христе Иисусе.

Избежав по благодати плотской жизни, поднимающей страстные волны горечи и едкой злобы, пребывая в духовном уединении, свободном от мысленных губителей, ум безопасно вкушает духовную манну Божественного созерцания. Вначале, при воспоминании, он желает иногда мысленных мяс, подобно древнему Израилю, и при этом испытывает отвращение от себя Божества, пока молитвой и раскаянием не умилостивит Бога. Если же кто-нибудь чаще насыщается манною благодати, то с течением времени благодать начинает изменять его и ум претворяется в природу благодати. Признаком этого служит отсутствие стремления к чему-либо постороннему, чего он желал прежде. Тогда ум не только явно занимает положение ангела, но и становится участником Божественного сыноположения, переходя от славы в славу, взирая на Единое и становясь сам с собою единым. В этом положении преображенный ум гораздо выше того, который знает, что воспринимает благодать, но не преображается в некоторое состояние Божественной силы. Ибо первое состояние можно испытать при начальном собирании ума с самим собою от мысленных разделений, второе же есть ясное проявление очевидного единения, откровение духовных тайн, отрешение от всего и вхождение в Божественное созерцание и богоподобие.

Ум от природы прост, потому что просто и то, образ чего он есть, то есть, божественен.

Будучи таков, он любит и просто действовать. Ибо любит все тождественное себе по естеству. Но он ощущает и разнообразие впечатлений, получаемое от чувств. Когда же ум поставит между собою и чувствами рассуждение, которое отделяет его от привязанности к чувствам, тогда ум становится единым сам с собою, приходя в состояние простоты и освобождаясь от пленения мыслей. Он возвращается в прежнее состояние цельности и единства, как он был от начала, и, упокоясь от разделения в помышлениях, вновь начинает любить единое и простое, пока не найдет истинного и существенно Единого и простого, что и есть Бог.

Облако страстей и помышлений, нашедшее на рассудительную часть ума, заставляет его в омрачении видеть иное вместо того, что есть в действительности. Когда же частой молитвой, исполнением заповедей и устремлением к созерцанию ум при помощи благодати уничтожит омрачающую пелену страстей и помыслов, он сам собою видит ясно, что созерцает Бога, не нуждаясь для этого в истолкователе, подобно тому, как прозревший своими очами видит солнце. После чего, по благодати Божией, бывает безвидное, безкачественное, невоображаемое простое созерцание Бога, которое делает ум свободным от чего бы то ни было чувственного и мысленного, вводя его в световидную глубину безконечности и непостижимости Божественного. Тогда ты, Боже, делаешь ум невыразимо отрешенным от всего видимого, упокоением от всего мысленного, и в Тебе обретается дивное безмолвие для созерцающих Тебя, по причастию Святого Духа.

Бог, очищая ум, делает его боговидным, а когда чистые умы станут богами, Он беседует с ними, как уже со своими, говорит богословный Григорий. Но не только Бог таким образом относится к ним, но и преображенные умы обращаются с божественным и с Богом, найдя в них родство в духе и истине. Поэтому Богослов далее говорит: «Бог, соединяющийся с богами и знаемый ими». Следовательно, боговидные умы и боги по благодати беседуют с божественным и с Богом, как со своими, и постигают, как Бог подобным же образом созерцает, беседует и пребывает в единении с теми, которые становятся боговидными и богами.

Такие души, ставшие обожеными и находясь в единении с Богом, постигают всякое духовное движение и всякую волю Божию, стоя неподвижно вокруг Бога, как херувимы, и со всевозможным старанием держатся созерцательного знания, Божественной мудрости и пребывания во Христе Иисусе. Ум, освободившись от внешнего и видимого обращения с миром, быстро и как бы сам собою восходит в созерцании к превысшему из всего и обретает при этом содействие и помощь от Святого Духа. Ибо Ты, Царю всемудрый, преблагий Господи, создав мыслящее живое существо – ум, делаешь его способным находить наивысшую радость в созерцании Твоих совершенств и в Божественной Любви к Тебе.

Ты, сладчайший Иисусе, не являешься ни исключительно различным, ни простым, ни постижимым, ни непостижимым, ни страшным, ни кротким, но то тем, то другим, чтобы таким образом возможное изменение ума не могло нисколько склониться к одному из тварных предметов, дабы он мог созерцать Тебя, пребывать в Тебе и наслаждаться Тобою. Хотя вообще невозможно достичь предела Божественного, как безначального и безконечного, но через приближение к Тебе, Боже, посредством очищения от мысленной тьмы и созерцания Твоей красоты, можно достигать все более ясных и светлых видений того, что Тебя окружает, и подобным образом обоживаться. Ты вводишь ум, законно очищенный, в самую Божественную сокровенную непостижимость, покрывающую Тебя, ведя созерцающий ум от славы в славу. Любовь

Твоя сверхъестественным влечением привлекает к Себе тех, кто созерцает Тебя. Поэтому они неизбывно содержат Тебя в уме, находясь в состоянии восхищения от Твоей неизреченной красоты и премудрости

2. Практическое созерцание

«Горе тем, кто не через Иисуса Христа приходит к созерцанию Отца, не наслаждается таинственно и духовно откровением, не избегает позора страстей, не нашел закона истинного упокоения и умной жизни и не познал его».

Прп. Каллист Ангеликуд

Мысленная брань, как военное сражение, требует решительности и душевного устроения. Естественно, она нуждается в оборонительном оружии – молитве, в военачальнике – рассуждении, в наблюдателях – внимании, свете Солнца правды – Христе и подобающем месте для сражения – священном и безмятежном безмолвии. Ибо говорит Бог: «Согрешил? Умолкни», – чтобы ум, опомнившись и вернувшись в свое естественное состояние, познал, в чем он согрешил, возрыдал и, осудив себя, начал бы восходить к Богу, радующемуся о его обращении к раскаянию. Потому что Бог с любовью взирает на безмолвного, а по словам Василия Великого «безмолвие является началом очищения души», также Григорий Богослов нарек его «обоживающим».

Раскаяние есть действительно начало духовной жизни, а завершение ее – оживление духа, в котором проявляется неомраченное Божественное познание. Суетная жизнь есть причина омрачения души и, как следствие, отступничества ее от Бога и незнание Его, что есть смерть души. Поэтому телесно живущих называют мертвыми из-за их отдаления от Бога, которое произошло из-за привязанности к мирским вещам. Сам Господь говорит: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов», называя мертвецами живущих по-мирскому и слившихся с миром.

Именно несуетная и безмолвная жизнь является началом умного света и просвещения ума и, следовательно, обращения к Богу и познания Его, что Господь и нарек Жизнью вечной. Причастившиеся такой Жизни получают Ее от Духа Святого, ибо Он есть Дух животворящий. Поэтому познающий Бога в жизни своей обладает Духом Божиим. Познание Бога является дивным плодом безмолвной жизни и приятие Духа есть следствие безмолвия, которое суть великое обоживание и условие подаяния Духа Святого.

Безмолвие – это удаление от чувственного и стремление к умопостигаемому, почему оно и является приближением к Богу. Трудно избежать опасности греха тому, кто оказался среди мира или, точнее, в среде демонов. Ибо велика и жестока ведомая демонами война, которая находит себе опору в чувственном и видимом. Для тех же, кто утвердился вдали от чувственного и силится отделить себя от всего видимого восприятия, накал этой войны виден более четко и ясно, чем во тьме мысленного сражения среди мира. Весьма трудно превозмочь войну демонов в миру, поэтому пустыня есть прибежище для тех, кто желает избежать хитросплетенной сети и козней демонов. Успокоившись в бегстве от мира и в безмолвии, они достигают очищения от грехов, обращая ум всецело к Богу, просвещающему такой обращенный ум благодатью и сообщающему ему совершенство.

Так как истинное безмолвие является началом очищения, то оно обоживает ум и является верным путем для тех, кто устремляется взойти к Богу. Оно позволяет сначала увидеть и распознать хитрости и коварные нападения врага душ наших и научает противостоять им духовно, с рассуждением и мудростью. А затем возводит ум к Божественным осияниям и просвещению, соединяя его неизреченно с Богом и всецело обоживая его. Безмолвие приобщает душу к Божественной и сверхъестественной Любви в духовной славе и, следовательно, к искренней Любви к ближнему.

Обоживающий покой дает возможность уму созерцать не сущность Бога, а то, что вокруг

Бога, поэтому только человек, стяжавший безмолвие, имеет возможность исполнить заповедь Духа Святого: «Приступите к Нему и просветитесь». Потому и повседневная смерть относится лишь к устремляющимся к новому познанию, превосходящему прежнее, к тем, которые каждый день отвергают самих себя, духовно обновляющимся и возрождающимся.

С полным основанием ублажаются Святым Духом те, кто обретает власть над началами бесовских помыслов, повергают их и уничтожают, восходя от силы к силе от начального созерцания к более возвышенному созерцанию. Вслед за умиротворением души, имеющим образ Христа, происходит ее освящение. Причем умиротворение совершается посредством молчания и совершенного безстрастия, а освящение – посредством удаления от мира, обуздания чувств, внимания к помыслам и противодействие им, усердия к молитве и чтению Писания. Лишь тот, кто любит безмолвие и расположен к постоянному пребыванию в нем, может изведать и испытать то, о чем заповедует Спаситель: «Пребудьте во Мне, и Я в вас». Только безмолвник может подтвердить святые слова: «Я сплю, а сердце мое бодрствует», ибо лишь одному ему под силу это и никому другому.

Законно монашествующих надлежит считать как бы ангелами во плоти и небесными существами на земле, а также почитать их молитвы и созерцание, совершаемые ими. Ибо они истинные странники на земле, жаждущие вышнего града и небесной родины, а потому всемерно стремящиеся наследовать ее. День и ночь они поучаются в безвидном и безплотном законе, очищаются сердцем и, насколько возможно, созерцают Бога и обоживаются Им.

Естественно тем, кто решился оставить груз грехов, преуспеть в чистоте сердечной и стать боговидным, испытывать невыразимое просвещение и блаженство, ибо подобные блага свойственны таким безмолвникам в высшей степени и без них никому не дано ни видеть, ни испытывать ничего Божественного. Те, которые избрали удаление от людей и безмолвие, устремившись в пустыни, в горы, в пещеры, в ущелья земные, в затвор, обретают единение ума в самих себе, просветление умное и Божественное просвещение, как бы залог вкушения Небесного Царства, а также ангельское жительство и обожение.

Каждый из тех, кто стремится взойти в стремительном восхождении к Божественному уподоблению и благости Божественного усыновления, избравший безмолвие и осознавший свои страсти, пусть возьмет щит веры, оденется, как в оружие света, в заповеди Господа, препояшет себя Истиной, возложит на свою главу шлем надежды на Спасение, на грудь – броню праведности, обует движения ума силой безстрастия, имея святую молитву в качестве оборонительного оружия – вот так да пойдет на мысленного врага тот, кто во многом бдении сидит уединенно внутри кельи.

Зная наверняка, насколько злокознен и лукав сатана, пусть созерцающий с благоразумием, со вниманием к помыслам, изгоняет из сердца этого злодея через призывание святого имени Иисуса Христа и через неисходную сердечную молитву, и так заставит бежать его от своей души, как от святилища Божьего. Весьма боится сатана и бежит, будто палимый огнем, от молитвы, совершаемой чистой совестью с неусыпным бодрствованием и сугубым вниманием.

Никогда не считай, что у тебя нет врага, ибо есть он у тебя, и притом не телесный, умный, невидимый, неусыпный в злодействе, весьма проворный и исполненный зависти и лукавства. Внемли себе, наблюдая за помыслами, бодрствуя и молясь неустанно. Многолик и безжалостен диавол, многим гневом восстающий против нас, всегда и во всем ища нашей погибели – во сне и наяву, в постах, в пище, в питье, в одеянии и обуви, в беседах, в молчании. Стремится осквернить речь и возмутить покой, возвысившихся в созерцании и в собранности ума замышляет ввести в заблуждение и повергнуть в падение, находящихся в уничижении пытается сокрушить и уничтожить. Через все наше нападая на нас, живущих в безмолвии и затворенных в келье, он пытается полностью во все подмешивать свой яд и ужасным и неутомимым является врагом, особенно в спасительной молитве.

Знает он, к какой славе и благодати восходят любящие Иисуса и прилежащие освящению и заповедям Его. Поэтому зависть врага многа и страшным врагом является он для всего нашего устроения, таково свойство всех завистников. Смерть тела не может устрашать безмолвников, ибо без сомнения, смерть праведников ничуть не является тлением, но переходом от смертного тела к нетленному и блаженному безстрастному духу. Только грех считают они смертельно опасным, ибо он есть горькое отделение от Бога и духовная смерть.

Внемли себе, безмолвник, со вниманием и молитвой призывай неустанно Иисуса Христа, Сына Божьего, чтобы избавил тебя от греха и, отвратив от тьмы страстей, приблизил ум твой к свету истинному и жизни сверхрадостной, ибо противник наш, диавол, более сильной природы, чем наша. Посему надлежит призывать Господа Иисуса Христа в помощь нашу с горячим расположением и неослабным усердием. Не следует совершенно пренебрегать деланием, а именно – стяжанием добродетелей – смирения и безстрастия. Но нельзя переставать заботиться и о стяжании непрестанной молитвы, приводящей к созерцанию. Весьма разумно заповедует Слово: «Бодрствуйте и молитесь». Мы крайне немощны без поддержки благодати, ибо демоны, как духи безтелесные, изначально сильнее нас. Поэтому желающие блюсти в чистоте свое сердце должны прилежно творить чистые молитвы.

Таким образом следует бороться за стяжание добродетелей и жить усердным бдением и внимательной молитвой до тех пор, пока через неослабное усердие в безмолвии сердце наше не очистится от страстей и помышлений и не явится в последний момент, словно прорвавшись к нам, умопостигаемый благодатный свет. Ибо в этом свете совершается исцеление души и просвещается наше созерцание в Духе и Истине. Богопостижение в созерцании наполняет душу умным светом и делает ум совершенно боговидным через Дух мудрости и благодати. Тогда мы ясно осознаем, что с нами Бог, Который отогнал от нас страстные помыслы.

Поистине, нет ничего, что бы врага нашего диавола уничтожило и погубило, кроме Бога, явившегося в нас. Все пророки и святые почти всегда были погружены в созерцание Бога и славы лика Его, посредством чего открываются душе врата Божественной Любви. Ибо там, где проявляется Божественная Любовь, там возникает и Божественное сияние, которое является обретением мудрого покоя и плодом умиротворения души. Надлежит поэтому и всем подвизающимся пытаться принять в себя свет Божественной красоты, чтобы ведали они в созерцании Бога и тем самым более побуждались обрести Божественную Любовь и сопутствующее Ей блаженство во Святом Духе. Именно из Духа происходит Божественная премирная жизнь, из нее – познание Бога и осияние, а из них – обитание в нас Бога.

Никто иной так не любит Бога, кроме тех, кто созерцает Его, ибо Любовь состоит из видения и познания, и в Ней безмолвник достигает вершины созерцания, что открывает ему высочайшее благо и свет Истины в Божественной мудрости. Ведь Любовь есть как бы духовное противоядие. Всякий, испивший Ее, извергает яд страстей и помыслов и выздоравливает душой и сердцем. Любовь является признаком следования Иисусу и приявший Ее посредством веры, согласно духовному дару и вселению Духа, достигнет вершины всех добродетелей, станет наследником Бога и сонаследником Христа. Он возымеет неизменную и непритворную Любовь к ближнему и будет совершенно свободен от мысленных и телесных прегрешений, обретая через деяние и созерцание в себе Бога и сам пребывая в Боге. Любовь есть величайший дар Отца, подаваемый через Сына во Святом Духе тем, кто прилежен созерцанию во всех обстоятельствах.

Когда мы взойдем к состоянию созерцания, и возымеем святое познание Бога и в нас воцарится благодать, мы действительно будем обладать Божественной Любовью. Тогда в нас воссияет Божественное Слово, ибо Любовь есть Сам Бог, потому что «пребывающий в Любви, пребывает в Боге, и Бог в нем». Поэтому обретшему Любовь невозможно согрешить, ибо Любовь владеет его душой, а «Любовь не мыслит зла».

Насколько в ком пребывает Любовь, в томпребывает Бог, а вместе с Ним пребывает и свет, так как Бог есть также и свет. Там, где есть свет, там исчезает тьма, так как нет ничего общего между тьмой и светом, потому что тьма является грехом. Следовательно, грех отсутствует в том, в ком есть Любовь. Ни одно из благ не является ни крепким, ни надежным без Любви.

Когда Она сроднится с душой, весь сонм страстей и помыслов обращается в бегство, в душе начинает процветать Любовь к ближнему и боголюбезное смирение и она обретает все плоды Духа: умиротворение, добросердечие, великодушие и, особенно, духовную радость. С усвоением этих даров душа полностью исцеляется от гнева и успокаивается в созерцании Божественной Красоты Того, Кто неизмеримо превосходит все благое и желанное, поскольку от Него, через Него и в Нем все благое, прекрасное и желанное. Божественная Любовь умудряет ум, исцеляя тем самым его способность рассуждения, преображая его в Божественную мудрость. Всеблаженная Любовь усиливает созерцание Бога и сама же претворяется в созерцание, пригвождая ум к Богу. Она обучает его видению и приводит к обожению, утверждая причастника Любви в достоинстве ангелов.

В том, кто несет Любовь в душе своей, соединяются душевная простота со смиренномудрием. Вера, укрепляемая в безмолвии, безпрестанно порождает Любовь, безстрастие питает Ее и без труда увеличивает потоки слез, открытость сердца утверждает Ее и укрепляет благодатью, а совершенствует Любовь единение ума в созерцании Бога и преизобильное просвещение Духа.

До тех пор человек бывает нетверд в добродетелях и недостает ему чистого сердца, пока ум его не будет поглощен сколько-нибудь в простом и едином созерцании Бога. Нелегко убедить человека в необходимости стяжания истинной Любви, которую представляет лишь каким-то душевным чувством, но еще не духовным, ибо лишь по чувственной страсти устремляется он к ней. Справедливо назвать такую любовь лишь обманчивым призраком Любви, ибо она чувственна и вожделеет лишь к чувственному ощущению.

Тогда ум обретает Любовь и Сама Любовь достигает совершенства, когда созерцающий ум озарится и просияет светом Божественной благодати, видя Единое на самом деле иначе, чем прежде, и себя самого постигая другим, обоженым ведением. Тогда обо всем он будет иметь проясненное суждение, которого прежде не имел, до того как узрел Творца всякой твари в светлом сиянии возвышенных созерцаний.

Каждый из богомудрых безмолвников превосходно знает это всеобъемлющее, простое, безвидное и таинственное созерцание Бога и

Саму Любовь – знамение жительства Бога в нашей душе, искоренительницу страстей и помыслов, насадительницу всяческих добродетелей, охранительницу и усовершительницу всех человеческих благ и доброт, всяческое восхваление Которой безсильно, ибо Бог есть Любовь.

Святые и боговодимые созерцатели весьма хорошо познали созерцание Ее, сотворив Любовь безупречным оком всех своих деяний, угодных Богу. Они сделали попечение о Любви целью всех своих устремлений в безмолвии и созерцании, с помощью всеблагого Духа. Ибо до действия Духа совершенно ненадежно напрягать ум в созерцании, чтобы не учинил нам сатана, стремясь ввести наши души в заблуждение, вместо света мрак, а вместо Спасения гибель. Пусть же Бог, изобильный податель благ, воздаст нам должное по Своей благодати и усовершит нас в боголюбезном созерцании.

3. Суть созерцания

«Ради Божественной непостижимости оставь ум с его дарованиями и знание тварного мира».

прп. Дионисий Ареопагит

Троица пресущественная, пребожественная и преблагая, направь нас к пресветлой, непознаваемой и запредельной вершине созерцания, где совершенные и неизменные тайны Богопознания, окутанные непостижимым молчанием, пресветло озаряют и преисполняют благодатью созерцающие умы. Такой пусть будет твоя молитва.

Ты же, безмолвник, усердно прилежа созерцанию, оставь полностью как чувственную, так и умственную деятельность, вообще, все тварное и умственное, все не сущее и сущее, и изо всех сил устремись в простое к соединению с Тем, Кто выше всего сущего и всякого знания. Неудержимым, свободным и чистым восхищением, все оставивший и от всего освободившийся, ты безусловно взойдешь к пресущественному сиянию Божественной сокровенности.

Однако же да никто из не готовых, не овладевших благодатной молитвой и не очистивший своего сердца от страстей и помыслов, пусть не приступает к этому священному созерцанию. Таковыми, не готовыми, являются привязанные к существующему тварному миру и воображающие в своем невежестве, что нет ничего, помимо него, и полагающие, что своими домыслами и мечтаниями способны постичь пресущественного Бога. Если же выше таковых, прилепившихся умом к тленному, оказываются Божественные тайноучения, то еще менее следует устремляться к Истине тем, которые утверждают, что Она ничем не превосходит создаваемых ими безблагодатных мысленных представлений.

Благая Причина и Истина всего не имеет ни слов, ни мысли, по причине того, что Она сверхсущественно превосходит все и ясно является лишь тем, кто, превзойдя все нечистое и чистое, совершив восхождение на вершину безстрастия и оставив все видения, вступает в Непостижимость, где воистину пребывает Тот, Который вне всего. Ибо безмолвник оставляет все зримое и созерцаемое и воистину проникает в непостижимую Божественную сокровенность. После этого он полностью оставляет всякое чувственное восприятие и оказывается в совершенной непознаваемости и невидимости, весь будучи за пределами всего, ни себе, ни чему-либо другому не принадлежа. И такой устремленный и собранный ум, соединяясь с совершенной, не ведающей всякого чувственного и мысленного знания недеятельностью, превосходящей всякое знание, постигает сверхразумное Единое.

Бог находится за пределами любого чувственного и рассудочного восприятия, поэтому ум, погрузившись в неведение и мысленную недеятельность, вступает в совершенно неведомое для всякого разумения запредельное познание и, таким образом, постигает Сверхсущее. Ибо лишь путем отречения от всякого знания мы соединяемся с неведомым Единым. Потому мы молимся о том, чтобы войти нам в эту пресветлую Непостижимость и посредством невидения и неведения созерцать и постигать То, что выше созерцания и знания. Ибо Его невозможно ни видеть, ни знать, но это и есть, поистине, видеть и постигать, чтобы Пресущественного пресущественно созерцать путем оставления всего сущего. В созерцании подобает оставление всего тварного и мысленного предпочитать всякому умножению и прибавлению.

Знание тварного никоим образом не обнаруживает нашего глубинного неведения, относящегося к Богу, но больше Его покрывает и скрывает. Входя в сущую выше ума

Непостижимость, мы вступаем в совершенное молчание и отсутствие всяких слов, а также обретаем полную остановку ума и отсутствие помышлений, как неспособных помыслить о том, что превыше ума. Ум, по мере восхождения к Единому, становится простым и цельным, а после полного восхождения будет вовсе безмолвным и совершенно соединится с Невыразимым.

Бог не есть что-то сущее, но выше сущего. Сущее, или тварь, стать выше своей природы и мышления не может, но, обожившись благодатью, она оставляет мышление и восходит к созерцанию Божественного Единого. Божественная Причина всего – не душа и не ум; а также ни воображения, ни мнения, ни мышления Она не имеет; Она не есть ни слово, ни мысль; Она невыразима словом и не уразумевается мыслью; Она не стоит, не двигается, не пребывает в покое; не имеет силы и не является ни силой, ни светом; Она не живет и не жизнь; Она не есть ни сущность, ни век, ни время; Ей не свойственно умственное восприятие; Она не знание, не истина, не царство, не премудрость; Она не единое и не единство, не божественность или благость; Она не есть дух, в известном нам смысле, не сыновство, не отцовство, ни что-либо другое из доступного нашему восприятию; Она не что-то из не сущего и не что-то из сущего; ни сущее не знает Ее такой, как Она есть, ни Она не знает сущего таким, каково оно есть; Ей не свойственны ни слово, ни имя, ни знание; Она не тьма и не свет, не заблуждение и не истина; к Ней совершенно не применимы ни утверждения, ни отрицания; и когда мы прилагаем к Ней или отнимаем от Нее что-то из того, что за ее пределами, мы и не прилагаем и не отнимаем, поскольку совершенная и единая Причина всего выше всякого утверждения и вне всякого отрицания превосходство Ее, как совершенно для всего запредельной. Ибо все таковое – не сущность Ее, но наши множественные умственные представления о Ней.

Истинный созерцатель молчанием чтит безмолвие о Боге. Незнание о Боге и все превышающая Его непостижимость таятся от обладающих рассудочным знанием, скрываются от всяких помышлений и прячутся от всякого умственного домысла. И если кто-нибудь, созерцая Бога, уразумел, что он видел, то понял, что он не Бога видел, а нечто из сущего, Ему принадлежащего и уразумеваемого. Сам же Он пребывает превыше ума и сущности и Ему совершенно не свойственно ни быть познаваемым, ни существовать. И совершенная непостижимость есть постижение Того, Кто выше всего постигаемого. Божественная непостижимость – это неприступный свет, в котором обитает Бог, невидимый из-за чрезмерной светлости и неприступный из-за избытка сверхсущественного излияния света. В нем оказывается всякий, удостоившийся познать и созерцать Бога – в свете невидимом самом по себе и непознаваемом.

Подражая по возможности ангелам, боговидные умы прекращают всякую умственную деятельность и, обожившись, соединяются со сверхбожественным светом. Созерцательные умы, будучи по прекращении всякой деятельности в мире обожены, достигают ангелоподобного соединения с Богом. Ибо невозможно человеку соединиться с Единым и некоторым образом стать богом, если не прекратит своей деятельности – будь то посредством чувств или посредством мышления, связанной с тварным сущим.

Превзойдя всякое помышление о Боге, созерцатель становится простым, то есть, пребывающим в неведении и немышлении, по причине нахождения в Божественном единстве. И, поистине, пребывая в единстве, он не знает, что не знает. Пребывая же в этом незнании, он становится образом Сущего, который прежде всех и превыше всего. Отказавшись от всякого образа, представления и помышления, утвердившись в молчании, лишенном всякой речи, созерцающий пребывает в Непознаваемом.

Обоженый ум постигает Бога, когда он целиком занят Божественным созерцанием, пребывая неоскверненным ничем земным, порождающим страсти и помышления. И к Самому Божественному он восходит не иначе, как по прекращении всякого умственного движения к тварному, тогда ум отовсюду охвачен Божественной непостижимостью и постигает искомое. Божественное существование постигается безмолвником тогда, когда он, совершенно оставил всякую деятельность, в том числе и умственную, оказывается охвачен святым молчанием и обоживается благодатью Духа, что является твердым стоянием в неразличении созерцающего ума.

Ум, незамутненный помыслами, привержен к Божественному соединению, и тогда он всецело пребывает в благоначальной сверхблагой Троице. Высочайшее и самое сокровенное следует всемерно оберегать от пошлости и грязи суетного мира и оказывать помощь в стяжании созерцания лишь верным и послушным. Не отказываясь и не уклоняясь от Божественного созерцания, а также не оставляя без помощи тех, кто не имеет душевных сил на восхождение к созерцанию, безмолствующие и созерцающие чистотою обоженого сердца оказываются несравнимо мудрее и сильнее кичливого человеческого разума и размышления, какими бы изощренными они ни были, постигая в неизреченном молчании Сверхсущее, от Которого все и вся.

Для Добра, Которое тождественно Прекрасному, существовать, значит, распространять благость на все сущее, так для созерцающего в безмолвии свойственно источать Любовь и благодеяния на все живое. Если Добро существует выше всего сущего, то Оно и безвидному придаст вид. И в Нем одном безсущность есть чрезмерность сущности, безжизненность – превысочайшая Жизнь, недеятельность ума – превысшая премудрость.

Изначальное Добро называется умственным Светом, ибо всякий сверхнебесный ум преисполнен умственного Света. Этот благодатный Свет отгоняет от души всякое неведение и обман, очищает ее умное зрение и дает видеть вначале неяркие лучи, а взыскавшим Света и стремящимся к большему потом являет Себя Сам и начинает сиять им с избытком за то, что возлюбили Его, ибо «не мерою дает Бог Духа». Ум благодатный, обоженный, является умом надмирным, душевный мыслящий ум – околомирным, привязавшимся к безчисленным помыслам о мире и о самом себе, плотской ум – является мирским умом, прилепившимся к чувственным восприятиям, страстям и переживаниям.

Ум постигает Божественное, становясь цельным и единым, а пускаясь в мысленные и словесные рассуждения, делится на различные мысленные представления и суждения, далеко отстоящие от сути Божественного, как Оно есть. Так что когда душа хочет устремить свой взор к Богу и по мере своих сил соединиться с Ним, она должна отвратить ум от частного, то есть, от многоразличных помышлений и умозрений. Становясь тогда всецело собранным умом и обращаясь вовнутрь, делаясь единой и простой, она может воспринимать умственный Свет и обоживаться им.

Священное неведение о Боге безмолвствующих, мудрых в Божественном, не есть невежество, а есть знание, постигшее в безмолвии, в непосредственном опыте, что Бог непознаваем. Всякая человеческая мысль есть обман по сравнению с Божественными разумениями, их ясностью и непоколебимостью, как сказано: «Немудрое Божие премудрее человеков». В соответствии с этим Божественное надлежит постигать не нашими умственными силами, но полным исхождением из помышлений и обращением ума всецело к Божественному и Его благодатной помощи, ибо сам ум прост и неделим, умозрений же рассыпано великое множество. В Божественном, пребывающем совершенно простым и превыше всего простого, нет никакой двойственности, ибо Бог знает сущее тем же знанием, каким знает Себя, а не в результате изучения сущего.

Божественное познание осуществляется через незнание путем превосходящего ум единения, когда ум, отступив от всего сущего и от своих помышлений, оставив затем и самого себя и соединившись с пресветлым Светом, обоживается недоступной никакому исследованию глубиной Премудрости. Настоящий христианин тот, кто поистине познал Христа и через Него стяжал богопознание, потому что, отступив от мира, пребывает вне мирских мыслей и обманов и знает себя как трезвящегося умом от мысленных разделений и избавившегося от многоразличного неверия. Поэтому такие люди умирают ежедневно за Истину, не только вплоть до смерти постоянно подвергая себя за Истину опасностям, но и постоянно умирая в отношении своего эгоизма, знанием же и созерцанием Бога живя и свидетельствуя, что они истинные христиане, сподобившиеся вечной Жизни.

Объединившийся с Истиной хорошо знает, что он владеет своим умом, даже если многие увещевают его, как исступившего из ума. От них остается скрытым, что он, благодаря своей вере, перешел из обмана в Истину, а он сам поистине знает, что освобожден от непостоянного и изменчивого блуждания во всем многообразии чувственного обмана страстей и помышлений простой и равной Себе Истиной. Таким образом, все обоженные и освященные души каждый день умирают за Истину, всяким словом и делом свидетельствуя, что единственное в своем роде христианское знание и священное созерцание Истины – самое из всех простое и Божественное и, более того – что оно есть единственная Истина и единое и простое блаженное богопознание.

4. Наставления к созерцанию

Только если ум будет очищен от помыслов и освобожден от страстей, он сможет в соответствии с мерой просвещения достичь созерцания Сверхсущего.

Если не освободишь око души своей – ум, от мирских воспоминаний и помышлений, не сможешь увидеть умственный свет.

Ум привык выходить наружу и через чувства погружаться во внешний мир. Созерцание значит изменить эту привычку на обратное направление и дать возможность уму взглянуть внутрь. До тех пор, пока благодать не привлечет ум в сердце, следует вновь и вновь возвращать его обратно.

Когда достигается свобода от пустой деятельности ума, созерцательная жизнь обретает свое завершение. Именно такое обретение свободы от деятельности ума в Святом Духе и есть цель долгих и упорных усилий многолетней духовной практики созерцания.

Свидетельство молчания ума в благодати Духа Святого превосходит всякое помышление, отрезает путь к словам, останавливает безплодный процесс мышления и благодатью нетварного света обоживает созерцающую душу, вводя ее в Жизнь вечную.

Когда мы обретаем свободу от помыслов, умственный свет открывается сам по себе. Как если бы солнце воссияло в душе, освещая все стороны света, так неотмирное сияние Единого наполняет всю душу, когда не находится ничего, что может Ему помешать распространяться в такой чистой душе.

Глубина Святого Духа не такова же, что и глубина морских вод, но она есть вода Жизни вечной. Все, что там – непостижимо и неизреченно. Ум оказывается в тех реальностях, когда минует все видимое и мыслимое, и неподвижно движется, живя в Жизни превыше жизни, будучи светом во свете, но не светом сам по себе. Ибо тогда он видит не себя, но Того, кто превыше его, и всего себя совершенно не осознает, весь изменяясь от Божественной славы.

Достигший высокой меры совершенства, будучи мертв и не мертв, живет в Боге, в Котором пребывает, как не живущий для самого себя. Он слеп, как видящий не по естеству, он стал превыше всякого естественного зрения, как получивший новые глаза, которые несравненно лучше естественных, и видящий сверхъестественно.

Он бездейственен и недвижим, как исполнивший все необходимое, он не имеет мыслей, как достигший единения с Тем, Кто выше мыслей, и обретший духовный покой там, где нет деятельности ума, где нет вообще какого-либо желания, воспоминания, помысла или мысли. Он не пытается понять непостижимое и невозможное или научиться этому, и успокаивается в этом тем покоем, который есть неподвижность совершенного блаженства, отринувшего все чувства, с явным осознанием неизреченных благ, которыми он без труда наслаждается.

Умственное Солнце всегда сияло и сияет, невместимо вмещающееся все во всем, но отдельно от созданных Им тварей и в то же самое время неотделимо от них, будучи все во всем и не будучи нигде – все во всех видимых творениях и все вне их, все в видимом и все в невидимом, все присутствует везде и все никоим образом нигде.

Вера во Христа и последующее воззрение на Него, созерцание Его славы, видение Его и прилепление к Нему, как и стойкость в Нем и утверждение, побеждают и уничтожают всякий грех, исполняют созерцающих Божественной славы и соединяют с Богом – Отцом, насколько возможно.

Отца созерцать следует через Иисуса Христа, а потому и молиться Отцу следует также через Сына. К познанию Спасителя присоединяется познание Отца и, равным образом, к созерцанию – созерцание.

Следует усердно молиться Иисусу Христу, ибо благодаря такой неустанной молитве мы действительно вступаем в Его познание и созерцание, и затем – в познание и созерцание Бога-Отца, что есть вершина блаженства и всякого достижения, так как является вечной Жизнью души, обретшей Спасение.

ЧАСТЬ 2. Современное усвоение исихазма

1. В помощь безмолствующим

1. Невежды представляют, что есть только видимый мир, поэтому они цепляются за множественность вещей и связанные с ними безчисленные мысли.

2. Из-за омрачения ума восприятиями чувств, они считают видимое истинным, а невидимое – несуществующим.

3. Когда видимый мир являет свое непостоянство, они впадают в отчаяние от невозможности удержать видимое и сделать его постоянно существующим.

4. Безмолвник посвящает себя неустанным трудам, чтобы оторвать свой ум от видимого непостоянного мира вещей и утвердить его в Едином невидимом, вечном и постоянном Источнике всех благ.

5. Стяжи вначале необходимые добродетели, особенно смирение и рассуждение, и невозмущаемый душевный мир неустанной молитвой, которая привлекает благодать, изгоняющую все помышления и переживания о вещах, о мире и о самом себе.

6. Учись наблюдать в молитве за своими мыслями, не привязываясь к ним ни на мгновение. Наблюдай за ними, пока они не прекратятся и ум станет спокойным и неподвижным.

7. Когда ум станет спокойным и неподвижным и его мысленная деятельность утихнет, он сделается простым, единым, цельным и чистым.

8. В очищенный молитвой и вниманием ум вселяется благодать Святого Духа и происходит достижение совершенной свободы от мысленной деятельности.

9. Тогда в душе, стяжавшей непрестанную благодатную молитву, воцаряется мир не от мира сего и происходит ее полное преображение и обожение в Духе Святом.

10. Стремись к тому, чтобы созерцание Единого направляло тебя во всех твоих действиях, как бы это ни было поначалу трудно.

11. В простом, незыблемом, неизменном Едином нет ни прихода, ни ухода, ни смерти, ни рождения, ибо Оно всегда находится вне мышления и любой деятельности ума.

12. Посредством практики созерцания Оно всегда узнается в любых состояниях тела и ума, как находящееся превыше всякого телесного и умственного состояния.

13. Когда начинает действовать ум и возникают привязанности к его действиям и образам, то никакого созерцания уже нет и просвещения ума и обожения не происходит.

14. До тех пор, пока у созерцающего сохраняется хотя бы одна мысль или представление, он сохраняет рассудочный ум с его ограниченной мысленной деятельностью и благодать не может пребывать в нем.

15. Если у безмолвствующего появляется гордость и самодовольство от своего созерцания, то это признак того, что очищение ума не достигнуто, а ум по-прежнему остается во власти диавола.

16. Какие бы переживания и видения ты ни испытывал, не цепляйся за них, чтобы не порождать в себе гордости и привязанности к различным состояниям ума, отсеки сразу же корень сомнения и неуверенности и сдружись накрепко с безстрастием и отречением.

17. Будь совершенно утвержден умом в созерцании и полностью бездеятелен умом.

18. В состоянии блаженного созерцания нет никакого воображения, приукрашивания и фантазий ума, ибо его деятельность полностью останавливается в благодатном веянии Святого Духа.

19. Не останавливайся на таком единичном состоянии созерцания, когда оно у тебя произойдет, цепляясь за него воспоминаниями.

20. Сделай это созерцание вечным своим спутником, где бы ты ни находился.

21. Если ты сохранишь неподвижный ум в неподвижном Божественном сверхсущем, ты возвратишься к Первоисточнику, Началу и Причине всего – Творцу веков и времен.

22. У созерцающего не остается никаких мысленных фантазий, его ум обоживается светом благодати и начинает пребывать в Боге совершенно чистым и спокойным, сам в себе соединяясь с Единым несозданным и становясь цельным и просвещенным.

23. Созерцающий вступает в Непостижимое и в его уме не остается никаких следов мысленной деятельности, только присутствие Святого Духа, ясное и озаряющее ум сверхнебесными осияниями Любви.

24. Тогда созерцающий пребывает в безвидной, единой, без всякого образа, безпредельной Божественной Сокровенности и достигает совершенного отделения от всего мысленного и тварного.

25. После обретения просвещения ума, безмолвствующий субботствует от всех сомнений и колебаний, для него все становится чисто, ясно, исполнено блаженства, безпредельной Любви и Божественной мудрости. Он нигде не пребывает, ни внутри, ни снаружи, утверждаясь в том, что превыше мысли, ум созерцающего раскрывается, постигая в Духе суть единения с Наивысшим.

26. Именно в этом состоянии единения единого просвещенного ума с Единой Причиной и Началом всего никогда не действует ум, но действует Божественный разум, не действует эгоизм, но проявляется действие Святого Духа, именно здесь иссякает всякая умственная деятельность, ибо теперь пребывает только Любовь.

27. Здесь, посреди вечной безмятежности, созерцающий не имеет ни одного вопроса, Божественное Первоначало утверждает незыблемо Свою истинность, превосходя всякие слова и помышления.

28. Никакие занятия не могут сравниться с мгновенным просвещением и обожением души и обретением свободы от деятельности ума в благодати и мудрости Святого Духа.

29. Тогда эта земля еще при жизни становится для безмолвствующего небесным Раем, а сердце – обиталищем неизреченной Любви, ибо в нем воссиял Христос.

30. Когда безмолвствующий покончит со всяким знанием и незнанием, воображениями и мысленными представлениями, он соединяется в Духе с Единой вечной Жизнью и устраняет смерть, пребывая без времени в Непостижимом, Несозданном, Неразрушимом Начале всех начал и Причине всего.

2. В помощь созерцающим

Признаки очищения сердца

Признаков очищения сердца три:

1. Истинное созерцание очищает сердце настолько, что в нем устанавливается ровное мирное отношение ко всему и полностью прекращается всякое осуждение, независимо от обстоятельств и условий.

2. Сердце становится совершенно открытым всему благому и хранит полное доверие воле Божией, благодаря чему в нем поселяется Божественная Любовь, равно распространяющаяся на все живое.

3. Происходит обильное вселение в сердце благодати, в результате чего Христос и просвещенное сердце становятся едины во Святом Духе.

Способы устранения помех в созерцации

Способов устранения помех три:

1. Подобно одержимому, которого священник усмиряет святой водой, происходит успокоение блужданий ума, одержимого миром и не привыкшего к созерцанию, с помощью внимательной и собранной молитвы.

2. Подобно пустому кошельку, который не имеет никакой ценности для вора, так опустошенному от помыслов уму ничего не остается, как удовлетвориться созерцанием, когда он приводится в однонаправленное созерцание путем отсечения всех помыслов о себе и о мире.

3. Подобно облаку, отдающему себя на волю ветра, несущего его вдаль, так и легкоподвижный ум следует созерцанию, оставив все заботы и тревоги, благодаря совершенному преданию себя всецело Божественному промыслу.

Способы обретения устойчивости ума в созерцации

Способов обретения устойчивости ума три:

1. Подобно доброму хозяину, который приманивает отвязавшуюся лошадь куском хлеба и возвращает ее в стойло, так следует вновь и вновь возвращать ум в сердце, привлекая его молитвенной благодатью.

2. Подобно любящей матери, которая всю ночь чутко прислушивается к дыханию младенца и любым его движениям, так следует бодрствовать и внимательно наблюдать за умом, чтобы он ни на миг не отклонялся от созерцания и пребывания в сердечной благодати.

3. Подобно заботливому домохозяину, который накрепко запирает на ночь все засовы дома, внимательно осматривает все помещения и лишь затем отправляется отдыхать после дневных трудов, так следует бдительно хранить свой ум в сердце, чтобы он неисходно пребывал в созерцании, в котором обретает истинное успокоение во Святом Духе.

Виды правильного созерцания

Видов правильного созерцания три:

1. Начальное созерцание подобно человеку, вернувшемуся с работы домой и не имеющему никаких сомнений в том, что это его собственный дом. Такое созерцание приносит великое облегчение от всех поисков и дает непоколебимую уверенность в истинности найденного благодатного пребывания во Христе.

2. Средний вид созерцания подобен человеку, отдыхающему в кругу своей семьи и наслаждающемуся покоем и уютом своего дома. Такое созерцание обладает полной устойчивостью, ум оставляет всякие попытки искать развлечений на стороне. Он затворяется в сердце и исполняется совершенной благодати и покоя в мире Христовом.

3. Высшее созерцание подобно солнцу в чистом небосводе: взгляду кажется, что оно не движется, но, тем не менее, наступает утро, затем полдень и, наконец, вечер. Подобно этому, высшее созерцание имеет стадию возрастания, затем – устойчивого созерцания и, наконец, восхождение созерцания к совершенной Божественной непостижимости.

Признаки устойчивости ума в созерцании

Признаков устойчивости ума три:

1. Ощущение того, что исчезают помыслы о своем теле.

2. Ощущение того, что исчезают помыслы о том, дышим мы или нет.

3. Ощущение того, что в уме исчезают всякие мысли о чем бы то ни было, кроме ясного и благодатного присутствия в сердце Возлюбленного Христа.

Признаки обретения уверенности в истинном созерцании

Признаков обретения уверенности три:

1. Уверенность в самоочевидном живом присутствии в сердце Бога и Господа Иисуса Христа, всеобъемлющем в своей полноте и неставнимым ни с чем, ибо выходит за пределы всех понятий, домыслов и ранее существовавших в уме представлений, именно в таком прямом опыте обретается уверенность в достижении истинной цели духовной жизни.

2. Уверенность в устойчивом созерцании, не имеющем ни начала, ни конца, ибо ум всецело утвердился в Божественном присутствии. Когда ум постигает Божественную безпредельность и ничем не ограниченную свободу, он никогда больше не попадает в хитросплетения демонических измышлений.

3. Уверенность в совершенном вездесущии Бога и прямое постижение того, что нет такого места, где Его бы не существовало. Словно рыба, избежавшая сетей, устремляется в безпредельное море, так ум, избежав греха, устремляется ко Христу и наслаждается духовным ведением, которое никогда не может покинуть Бога, как рыба – оставить море. Для такого ума – Божественная благодать – правило и закон, не имеющая нужды в человеческих установлениях и традициях.

Признаки совершенного созерцания

Признаков совершенного созерцания три:

1. Подобное спокойному горению свечи пред иконой при отсутствии ветра и сквозняка.

2. Подобное неподвижной глади горного озера, отражающей окрестные вершины, при ясной и тихой погоде.

3. Подобное чистому небесному простору, озаренному солнечными лучами, в таком созерцании безмятежный благоговейный ум весь освещен теплым и ласковым веянием нетварного Божественного света.

Признаки вхождения в Божественное единение

Признаков вхождения в единение три:

1. По мере очищения сердца Бог открывается уму во всей ясности и совершенстве видения и постижения.

2. Благодаря непосредственному постижению и осознанию Божественного присутствия, ум приходит к устойчивому созерцанию и прямой очевидности в достижении истинной цели.

3. Благодаря неотвлекаемой устойчивости в созерцании, не покидающего ум даже в повседневной жизни, происходит всецелое исправление поведения человека, не требующее руководства в правилах и предписаниях, ибо такой ум полностью руководствуется велениями Святого Духа.

Насущные советы о видениях

Насущных советов о видениях три:

1. Какое бы видение ни возникло, не уклоняйся от пребывания в Боге и соединении со Христом, не допуская никаких отклонений от этого пребывания в Божественном единении.

2. Только когда ум окончательно утвердится в смиренной благодати, целиком объятый ею, как дождевая капля – морем, ты уже больше никогда не попадешь в заблуждение или пленение обманчивых видений, хранимый Божественной силой.

3. Когда ум и сердце объединятся в созерцании и ты сможешь пребывать в нем, не отвлекаясь, ум больше никогда не пожелает оставить Христа, привлекаемый внутрь Святым Духом, как блудный сын упадает в объятия родного отца.

Это состояние единения ума и благодати не теряется даже в мытарствах, поэтому созерцание – лучшее средство безбоязненно встретить кончину, избежать мытарств и навеки соединиться со Христом, став победителем смерти.

Способы служения духовному отцу

Способов служения три:

1. Подобно пчеле, которая неутомима в заботах о добывании меда, так преданный ученик неутомим в заботах о своем Старце.

2. Подобно сиделке, которая проявляет полное самоотвержение и отказ от гордыни в уходе за больным.

3. Подобно родному сыну, который безоговорочно вверяет себя духовному отцу, полностью отказавшись от своей воли.

Виды молитвенных переживаний, на которых не следует останавливаться

Видов молитвенных переживаний три:

1. Ощущение сердечного согревающего тепла.

2. Ощущение покоя от успокоения мыслей.

3. Ощущение ясности ума и прилива слез благодарности.

В этих переживаниях ум рассеивается и теряет внимание, а молитва ослабевает и мы снова оказываемся в плену мыслей.

3. Путь орла или путь священного безмолвия

1. Восславь всем сердцем своим Триединое Божество, Отца Неба и земли в искренном благодарении за то, что Божественный Сын Его, Господь Иисус, сотворил святую обитель в земном страждущем сыне – в сердце твоем, плачущем и кающемся, а тот, кто избирает другие пути, пусть сам попробует найти из них выход.

2. Восславь всем умом своим Светоносного Царя и Господа нашего Иисуса Христа в священном ликовании за то, что отныне и навеки Он стал возлюбленным Богом ума твоего, а Пресвятая Богородица и все Святые Твои стали твоими покровителями и защитниками, ибо лишь с Иисусом и с ними ты успокоился от всех скорбей и страхов, а тот, кто ищет иных покровителей, пусть сам надеется на их лживую помощь.

3. Восславь всей душой своею Духа Святого и Всемогущего в духовной радости за то, что святое Православие вошло в плоть твою и кровь, благодаря ему ты не ищешь иных учений, наполненных вымыслом и ложью. Радуется душа твоя, что именно Православие – основа Спасения, и не надеешься ты на чуждые практики и методы, а тот, кто пытается улучшить Православие, пусть упивается самообольщением.

4. Если это тело твое, подобно тени, будет жить долго, то употреби его во благо и в добро, следуя Заповедям нашего Господа. Если же Он заберет его у тебя, радостно взлети к Нему, жаждущий Любви Отчей и преисполненный желанием вечно созерцать чудесный Лик Его, а тот, кто почитает сей мир вечным, пусть сам узнает его ненадежность.

5. Что касается священной молитвы Иисусовой, старайся неисходно пребывать в ней. Если же сердце твое восхищается Святым Духом в Горняя, пребывай в безпредельном безмолвии и тихости присутствия Сладчайшего Иисуса, а тот, кто возлюбил цитаты, пусть довольствуется тем, что коллекционирует их.

6. Что касается духовного сердца, в котором покоится вселенная, то в присутствии Возлюбленного Иисуса не совершай ничего, дабы не нарушить безмятежности Небесного покоя. Если же благодать побуждает тебя действовать, смиренно исполняй веления ее, предав немощный дух твой совершенной святости Святого Духа, а тот, кто упорствует в эгоизме своем, пусть пожинает плоды своих действий.

7. Почитай духовного старца твоего, как Иисуса во плоти, и единение с ним в Духе Святом поставь для себя опорой в своих поступках. Когда движения молитвы возобладают в сердце твоем, отдай их духовному отцу в знак вечной благодарности ему за то, что он духовно родил тебя в Жизнь вечную, а тот, кто ищет себе самому славы, пусть делает, как ему нравится.

8. То, что святые отцы и подвижники называют обожением, возьми за основу, как творческий путь Спасения. Если нужно помочь и поддержать ближних, пребывай в молитве о них, какую имеешь. Когда о тебе забывают, оставайся во Христе так, как есть, а тот, кто стремится к тому, что люди считают святостью, пусть подвизается так, как может.

9. Что касается церковных сосудов, икон, облачений, когда это нужно, собирай их и строй храмы, чтобы Православие продолжалось из поколения в поколение. Если в строительстве храмов нет необходимости, пусть сердце твое будет открыто на все стороны света, а тот, кому любезны дорогие украшения и нарядные облачения, пусть радуется земным стяжаниям.

10. Что касается неразберихи, понимаемой, как духовное окормление людей, то, когда видишь способных, помогай им превзойти те духовные приобретения, которые тебе удалось стяжать в молитвенной практике. Когда таких людей не видишь, старайся смирятся и жить безгневно, насколько это возможно, а тот, кому по душе поучать людей, пусть довольствуется своими успехами.

11. Пока есть в тебе силы и здоровье, все это посвящай духовной практике стяжания добродетелей. Если же приходят болезни, принимай их без ропота, как повод для покаяния в грехах своих, и оставайся счастлив тем, что можешь за них благодарить Иисуса, а тот, кто заботится о сохранении своего тела, пусть копается в лекарствах и справочниках.

12. Учеников духовных, как личный крест, дарованный тебе Господом, если есть у них какие-либо добродетели, призывай не медлить в Спасении, если нет, говори им о благах отречения от эгоизма, а тот, кто хочет одних любить, а других ненавидеть, пусть делает так, как считает нужным.

13. Что касается верующих людей, приносящих пожертвования, помогай им обрести путь покаяния и справления. Если же они немощны, моли Господа, чтобы они получили от Него праведное воздаяние за свои жертвы, а тот, кто предан лишь внешнему благочестию, пусть сам пожинает его плоды.

14. Близким ученикам твоим, у кого есть смирение, если они верны и преданы, открывай сокровенную суть духовной практики. Если же они упрямы и спорливы, призывай к исправлению их испорченных сердец, а тот, кто хочет сразу стать Старцем, пусть попробует на себе, что это значит.

15. Сострадая всем своим родственникам и друзьям, если они расположены к Церкви, старайся привести их к исповеди и Причастию, чтобы и они смогли вкусить мир душевный в лоне Православия. Если же у них нет на это произволения, пребывай в молитве о них и безстрастии, радуясь тому, что имеешь во Христе, а тот, кто желает жить привязанностями, пусть увидит сам, к чему они приводят.

16. Все обстоятельства, плохие и хорошие, подобны бурной реке, а ум подобен лодке, которую тебе нужно безопасно провести через все стремнины жизни. Крепко держа вниманием руль помышлений, избирай всегда лишь одно благо и веди свою лодку ума в тихую пристань вечной Истины, а тот, кто хватается то за одно, то за другое, пусть сам поймет, как опасны эти стремнины, которые он называет жизнью.

17. Истину, невыразимую, неописанную, неизреченную, постигай всем сердцем, приведя к покою мятущийся и противоречивый ум. Не нагружай сердце знанием мирских вещей и лети свободно в безбрежной благодати Святого Духа, а тот, кто пристрастился к учености, пусть сам испробует, какова она на вкус.

18. В нерушимом состоянии единения со Христом, не имеющем пределов и ограничений, пребывай в неволнуемой радости светоносноно Божественного бытия и не ввергай ум свой в дела мира сего, а тот, кто делит живущих в мире на своих и чужих, пусть сам узрит дела рук своих.

19. Храни сердце свое свободным от рассуждений и измышлений, не прилагай усилий к собиранию никчемных сведений и отринь ограниченность логики, словно палку слепца, которой он пытается обо всем вывести свои умозаключения, пусть сам определит свои ошибки, если сможет.

20. В изначально блаженном Божественном бытии, которое вмещает в себя все существующее, не имей никакой связи ни с телом, ни с желаниями, ни с помышлениями, радуясь тому, что не застрял в книжном знании, словно в трясинах, а тот, кому интересно их исследовать, пусть сам увидит, есть ли в них дно.

21. В небесах души, преображенной благодатью Святого Духа, в обители немеркнущего Божественного света, полностью проявлена Троичная природа Божества, изливающего на все живое потоки Любви и благодати, и также на души, обретшие великий дар стать причастниками этого чуда, а тот, кто хочет своими усилиями запрыгнуть на луну, пусть сам изведает, удастся ли ему это.

22. В совершенстве Истины, в неотмирном блаженстве Небесного Отца, свободном от всех умозаключений и определений, не может быть ни малейшей пылинки греха, ибо это есть обитель совершенной Святости и Свободы в Божественной мудрости, где души, сподобившиеся вкусить хотя бы каплю этого духовного постижения, блаженствуют в неизреченном веселье, а тот, кто безпрестанно сомневается, тщетно взирает на закрытые для него Небеса.

23. Божественную Премудрость и неисчерпаемую Любовь принимай всей душой, как запредельную радость и блаженство Царства Небесного, и не трать свои силы на попытки сравнить Несравнимое или сопоставить Несопоставимое с чем-либо земным и преходящим, а тот, кто усердствует в этом,пусть испытывает свой интеллект в безконечных догадках.

24. Для того, кто безраздельно предан непрестанной молитве, всегда отверст путь в Небеса, как для свободно парящего орла, и для его свободного полета нет ничего труднодостижимого. Сердце того, кто взлетел в Небеса смирения, радуется своей духовной Свободе, а тот, кто, колеблясь, пробует различные правила, одно за другим, пусть сам убедится в ложности своего пути.

25. С чистым сердцем того, кто освободился от всех привязанностей, неразделимы Любовь, целомудрие и благодать, ему под силу любые дела, которые через него совершает Святой Дух, а тот, кто полагается на самого себя, пусть сам познает цену своих усилий.

26. Те, кого обуревают страхи и тревоги, загляните в свои сердца, где всегда сияет смиренным светом благодати и Любви кроткий Иисус, и если вы безраздельно вверите Ему свои жизни, вы несомненно обретете истинное счастье Спасения в Господе.

27. Владыка Боже, Отче Неба и земли, Троица Святая, молим Тебя, сердца наши просвети Твоей мудростью!

Господи и Боже наш, Иисусе, исполни сокровенные глубины сердец наших Твоею благословенной Любовью!

Душе Святый, очисти благодатью Твоею души наши от всех помышлений, чтобы они в вечности славили и благодарили Тебя за совершившееся с ними чудесное преображение: Троица Единосущная и Нераздельная, слава Тебе!

Эпилог

Слово хорошее – то, которое души людские Любовью согрело.

Слово дурное – то, которое в душах, как черная сажа, осело.

Мудрое слово – то, которое только до уст поднялось.

Слово святое – то, которое в сердце живом кровью твоей запеклось.

Молчанием стало священным и с Богом навеки слилось.

Аминь.

Оглавление

Предисловие

Исихазм для современников

  ЧАСТЬ 1. Святые Отцы и созерцание.

    1. Обоснование созерцания

    2. Практическое созерцание

    3. Суть созерцания

    4. Наставления к созерцанию

  ЧАСТЬ 2. Современное усвоение исихазма

    1. В помощь безмолствующим

    2. В помощь созерцающим

      Признаки очищения сердца

      Способы устранения помех в созерцации

      Способы обретения устойчивости ума в созерцации

      Виды правильного созерцания

      Признаки устойчивости ума в созерцании

      Признаки обретения уверенности в истинном созерцании

      Признаки совершенного созерцания

      Признаки вхождения в Божественное единение

      Насущные советы о видениях

      Способы служения духовному отцу

      Виды молитвенных переживаний, на которых не следует останавливаться

    3. Путь орла или путь священного безмолвия

  Эпилог