Всего лишь мясо (СИ) [KaliWoo] (fb2) читать онлайн

========== 1 ==========

– Милочка, – главный редактор остановился только для того, чтобы снова подуть на бережно протираемые очки, – Давай-ка сначала. Всё это нелепое предложение. Я лучше сам озвучу, чтобы ты услышала со стороны. Ты хочешь писать статью об агхори?

– Да, – Фрида титаническим усилием подавила в себе желание нахмуриться на это снисходительное «милочка», – Да, я хочу писать статью об агхори.

– Ты, верно, умом тронулась, детка. На солнышке перепеклась или что, точно не знаю, но…

– Мистер Сэндлер, сэр, – Фрида выпрямилась, сверкнув глазами, – Агхори – запретная тема, и я хочу выяснить о них всё, что можно.

– Так иди в библиотеку.

– Нет, я хочу побеседовать с ними лично.

– Молодая ещё, глупая. Дерзкая, но глупая. Сожрут тебя там, а я отвечать буду? – очки вернулись на прежнее место – на переносицу законного владельца.

– Вы же знаете, что агхори не убийцы, сэр.

– Да? А почему к ним никто не суётся, в таком случае?

Фрида задумалась. Отвращение? Шок? Табу? Какую версию озвучить?

– Но ведь в этом и есть суть журналистики: лезть туда, где ещё никто не был.

– Это ты путаешь с экспедициями, милочка. Хватит тратить моё время, иди работать.

– Сэр! – голос девушки прозвучал чуть громче и чуть выше, чем она рассчитывала, – Если у меня получится наладить с ними контакт, Вы получите нечто невероятное! Или рейтинги для нашего издания ничего не значат?

– Тебе что, так надо получить щелчок по носу? – лицо главного редактора выразило усталость такого уровня, будто он целыми днями спроваживал от агхори не менее пятидесяти кандидатов, – А? Молчишь? Так надо обломаться, так надо рискнуть, так надо остаться ни с чем и развеять свои романтические идеалы по части нашей профессии?

Девушка не ответила, только сжала в кулаке кулон на серебряной цепочке.

– А знаешь, наверное, иначе ты не поймёшь, что почём в этом мире, – мистер Сэндлер дотянулся до телефона, набирая номер, – Алло, Барри? Барри, ни за что не угадаешь, за коим я звоню. Скажи, когда ближайший медосмотр у местных агхори? Нет, я не прикалываюсь. Зачем надо? Ну-у… У меня тут в конторе дочка Люэнга. Да, того самого Адама Лэнга. Нет, она не фотограф, но тоже ищет приключений… Послезавтра? Пустишь её по пропуску редакции? Конечно, не факт, что она реально пойдёт, но мы же должны поощрять молодое поколение, верно?.. Что ж, спасибо, Барри. До скорого.

Всё это время Фрида изо всех сил старалась не шевелиться, и, надо сказать, блестяще с этим справлялась.

– Послезавтра, – главный редактор шустро отбил сообщение на смартфоне, – Вот по этому адресу будут выборочно проводить медосмотр агхори. Я договорился с Барри – для тебя он мистер Пикерман – моим школьным товарищем, чтобы тебя пропустили. Дальше будешь налаживать контакт сама, никто тебя за ручку не поведёт. У тебя день на то, чтобы получить их ответ. Как только получишь – звони мне.

– О, Боже, сэр, я…

– Погоди, – загорелая ладонь взметнулась на уровень плеч, – Пообещаешь мне кое-что.

– Сэр?

– Если агхори пошлют тебя куда подальше, или, того хуже, вернёшься от них вся зарёванная, я, во-первых, не буду оплачивать твоё лечение, а во-вторых, если ты останешься в здравом уме, милочка, то начиная с того момента будешь делать материалы исключительно по тем темам, которые дам я. Безо всяких… – он потряс рукой, словно избавляясь от налипшего кусочка пищи, – Вольностей. Договорились?

– Да, сэр!

– Славно. А теперь брысь, звезда журналистики, тоже мне…

Выйдя за дверь, Фрида тут же щёлкнула потайной кнопкой в кулоне:

– Я сделала это, пап!

С маленького фото на девушку глядел усатый мужчина с точно такими же горящими глазами. Он был одет в форму-полёвку: фото из одной из «горячих точек».

– Обещаю, – улыбнулась изображению Фрида, – Я не посрамлю твоё доброе имя!

Весь следующий день девушки превратился в одно сплошное ожидание. Фрида порхала по маленькой квартирке, выверяя и перепроверяя содержимое походного рюкзака, пока оно не стало соответствовать требованиям среднестатистического набора для выживания в случае наступления Апокалипсиса.

Видимо, девушка носилась со сборами с достаточной скоростью, поскольку вполне обоснованные сомнения смогли добраться до неё только тогда, когда настало время спать.

Рюкзак собрала. Целый рюкзак, подумать только. А ведь ей ещё даже «да» не сказали.

Фрида мимоходом подумала о том, что похожа на девушку, которой улыбнулся парень, а она через пару часов уже заявилась к нему на порог с чемоданом в руке. Полная боевая готовность, хотя никто и не просил.

Впрочем, чего в этом странного? Отец сызмальства учил её держать ушки на макушке. «Никто не знает, где скрывается твой лучший кадр» – бывало, говорил Адам Лэнг, возясь со снимками в свете специальной красной лампы. Эта порядком устаревшая процедура всегда казалась Фриде некоей магией, и она зачарованно смотрела на то, как на сушащихся листах фотобумаги медленно проявлялись изображения.

Адам Лэнг всегда был сам себе на уме: мог спорить с редакторами до хрипоты и при этом оставался профессионалом до мозга костей. Он казался дочери подлинным чудотворцем, выходившим целым и невредимым из любой переделки, фотографировавшим и мафиози, и последствия экологической катастрофы. Адам Лэнг не стеснялся ткнуть людей в их собственный страх или невежество, и вот однажды врач, также не церемонясь, показал ему снимок огромной опухоли, никоим образом не понимавшей, что разрушает собственный дом, калеча породившее её тело.

– Рано или поздно мы все окажемся в руках агхори, – увещевал дочь мистер Лэнг, пока та натужно сопела в его истаявшую от болезни руку, – Не бойся, родная. Это естественно. Если подумать, – мужчина слегка приподнялся на локте, мечтательно глядя в потолок, – Они наверняка интересные люди. Жаль, я так и не уделил им ни одного фоторепортажа. Видимо, оставил это для тебя, зайчонок… Кха-кха!

Так что, когда конец всё же вцепился в душу Адама Лэнга, Фрида решила, что именно хочет сделать в память об отце.

Она повернулась на другой бок, глядя на стопку книг и распечаток. Так много – и одновременно так мало информации.

Агхори, названные в честь касты Индии, практиковавших ритуальный каннибализм, появились через некоторое время после Великого Кризиса Среды. Когда люди окончательно отравили воздух, воду и землю и обрекли другие виды живых существ на неминуемое вымирание, пришлось думать над решением вопроса голода. В результате появилась синтетическая пища на основе полимеров, содержащая всё необходимое для нормального функционирования человеческого организма. И, казалось бы, на этом проблемы должны были кончиться, но увы, нет. Пары лет питания в рамках подобного рациона было достаточно для того, чтобы человеческое тело стало полностью неразлагаемым, как у ныне вымерших птиц под названием клесты, чья диета из кедровых орехов превращала пернатое в просмоленную мумию.

Трупы всё пребывали, и, как назло, завидно хорошо хранились. В одной из лабораторий решились на беспрецедентный эксперимент – и так каннибализм стал легальным. Позже людей, перешедших черту, стали называть агхори.

Фрида перевернулась на другой бок, и её мозг воспринял это как сигнал продолжить исторический экскурс. Владелица была не то чтобы согласна, но, видимо, с этим никто не собирался считаться.

В очередной раз пройдя бутылочное горлышко массового вымирания, человечество не преминуло включить режим кроликов. Поскольку растения и животные вымерли, освободились новые территории. И, поскольку освободились новые территории, не обошлось без стычек. Стычки переросли в конфликты, конфликты – в войны, а у агхори появился устав, согласно которому члены новой касты должны были есть мясо, мясо и ничего кроме человеческого мяса, иначе утилизация тел живо оказалась бы под вопросом.

И, разумеется, подумала Фрида, уже окунаясь в царство сновидений, если на тебя возложена столь ужасающая, и, по своей сути, противоречивая миссия, ничего удивительного, что от тебя отодвигается остальное общество, предпочитая откупаться пунктом в налогах и медицинским обслуживанием.

========== 2 ==========

Утро как всегда наступило слишком рано, но, быть может, причиной тому было то, что Фрида, как обычно, засиделась с материалами далеко за полночь.

«Поделом мне» – угрюмо подумала девушка, опрокинув в себя чашку кофе. Лицо помятое, волосы взъерошены, видок такой, будто в подворотне заснула. Ещё и макияж вчера смыть забыла, со своими порханиями – никакой управы на идиотку, если мозгов нет, то увы, это уже навсегда, тут ни доктор, ни агхори не поможет.

Агхори!

Желудок издал некий противоречивый сигнал, то ли радости, то ли «женщина, этот кофе слишком горячий». Схожие сигналы от других органов чувств стали поступать только на этапе подхода к палатке-времянке и фразе «Здравствуйте, я ищу Барри».

– Дочь Лэнга? – её встретил дородный мужчина средних лет, изо всех сил старавшийся крыть свои могучие формы под медицинским халатом прямого кроя, – Видел фотографии твоего отца, он был настоящим мастером своего дела. Соболезную твоей утрате… А сама к нам какими судьбами?

– Да так, хочу написать репортаж об агхори, – невинным тоном объявила Фрида, заставив капли пота на шее собеседника тут же начать гонку вниз:

– Это шутка?

– Нет, сэр.

– Что ж… – мутно-голубые глаза некоторое время побуравили странную блондинку с удлинённым каре, но, видно, их владелец был не мастак по части едких комментариев. Наконец, Барри натянул на лицо медицинскую маску:

– Раз решила, значит, решила. Следуй за мной.

– А мне обязательно надевать… – девушка постучала себя по крылышку носа.

– Нет, агхори не заразные, просто… Привычка. Наверное. Ты дальше… сама говорить будешь?

– Да, сэр. А они скоро придут?

– По идее, минут через 20, если не случилось никакого форс-мажора, – Барри с интересом поглядел на то, как девушка делает пометки в блокноте, – А ты странная.

– Из-за выбранной темы?

– И это тоже, но, признаться, я ни разу не видел репортёра с блокнотом и ручкой.

– Папа говорил, что заметки от руки это разновидность магии, – пояснила Фрида, стенографируя «Врачи закрывают лица масками, чтобы скрыть от агхори свои эмоции».

Мало того: весь медперсонал проявлял невероятную суетность, словно им не терпелось поскорее убраться отсюда восвояси.

– А что здесь? – девушка указала носком кроссовка на готовые к переносу ящики.

– Витамины разных видов, здесь – батончики. В связи с… диетой, некоторых питательных веществ агхори не хватает.

– А это что, алкоголь? – Фрида услышала мелодичный перезвон бутылок.

– Нет, это горькая настойка для… аппетита.

– Для аппетита?

– Ну… – Барри скрестил свои толстые пальцы, – На самом деле, однообразная диета это большое испытание для организма.

– Ясно, – Фрида с деловым видом сделала пометку в блокноте, – А что за отсек вон там? Где свободно от ящиков.

– Мы планируем провести психодиагностику. Выборочно. Нет ли признаков депрессии, агрессии… А вон там возьмут кровь. Состав витаминов будет корректироваться в зависимости от него.

– Агхори выписывают антидепрессанты?

– Крайне редко. Антидепрессанты снижают аппетит. Если и выписывают, мы добавляем к ним L-карнитин и комплекс кислот, чтобы…

– Чтобы они чувствовали голод и продолжали есть, я поняла.

– Знаю, это может показаться жестоким, но такова общественная необходимость.

Обычно подобное словосочетание заставляло Фриду преисполниться чем-то вроде патриотизма, но сейчас «общественная необходимость» почему-то мягко соскользнула с её нутра, стекая на дно души в виде совершеннейшего ничто.

Надо собраться. Объективность в первую очередь. Только факты, как и учил папа.

Так что девушка кивнула, обводя в кружок пресловутый L-карнитин.

– Идут, – в палатку заглянула одна из медсестёр, – Быстрее начнём – Быстрее закончим, да, ребята?

Её коллеги закивали с энтузиазмом, далёким от обычной вежливости. Все, кто может, держатся от агхори подальше. Родители учат детей не замечать табуированную касту, как бородавку на лице или дальнего родственника, и Фрида, признаться, и сама не рассматривала их как следует. Вот и дебют.

Полог палатки отодвинулся, но девушка не смогла переступить через себя и отвела глаза. И тут же пожалела об этом, но быстро успокоила: в конце концов, пялиться тоже не слишком-то вежливо.

Загорелые и поджарые тела вошли по одному, распространяя едва уловимый сладковатый запах. Фрида догадывалась, что это за аромат, но отказывалась признавать это на каком-то поистине детском, примитивном уровне. Мол, закроешь глаза – и всё превратится в сон, а не в реальность.

Но поздно. Дорога назад легка, но это позор. Так что Фрида, припомнив, что за отец дал ей такое имя, мужественно отскребла взгляд с пола.

Она ожидала увидеть мясников в нестиранной одежде, покрытой коркой крови, но агхори оказались достаточно опрятными.

Двое мужчин и женщина, все поджарые, но не хмурые.

– Не решили поставить протез? – вопросила одна из медсестёр, осматривая лицо рыжей. Та отрицательно покачала головой:

– И так сойдёт.

Пока остальные сгребали ящики на тележку, напоминавшую транспорт рикши, Фрида поймала себя на мысли, что выбирает, какой из мужчин выглядит наименее опасным. В итоге она подошла к тому, который задержался в палатке дольше всех, возясь с ящиком горечей.

– Эм… Простите.

Агхори поднял на неё глаза:

– Что?

– Я… Меня зовут Фрида Лэнг, – девушка хотела было протянуть руку, но что-то внутри неё орало не прикасаться к собеседнику, – Я из газеты «Дэйли Санрайз».

Чувствуя её неловкость, агхори переместил ящик на плечо:

– Кто-то умер?

– Что? А, нет, я не за этим, – девушка разнервничалась ещё больше и выпалила, – Отведите меня к вашему лидеру.

Да уж, хуже не придумаешь. Будто инопланетянин из какого-то старинного фильма.

– Зачем? – заинтересованно наклонилась вбок голова на жилистой шее. Из-за уха показалась пара выбившихся из хвоста афрокосичек.

– Я хочу сделать репортаж об агхори. Взгляд изнутри.

– Это шутка?

– Нет, сэр, – ответила девушка, испытывая какое-то двойное дежавю. Ещё больше изумляла нормальность этой реакции.

Бред, Фрида, ты же не думала, что они рычат и лают, раз едят мясо?

Двухметровый гигант раздумывал некоторое время, но всё же кивнул:

– Следуй за мной. Если босс разрешит – мы не против. Эй, Чита, пододвинь витамины, барышня едет с нами.

– Чего? – явно удивилась рыжая.

– Она хочет видеть босса.

– Умер кто? – покосился из-за мешков второй мужчина.

– Не, она хочет сделать о нас репортаж.

– Это шутка такая?

– Реально репортаж! – не выдержав, всплеснула руками Фрида. Вся троица тут же сфокусировалась на ней, и девушка заметила, что лицо рыжей женщины пересекает повязка, совсем как у пирата.

– Кхм… То есть я хотела попросить разрешения у вашего босса, – неловко улыбнулась журналистка, вонзая ногти в корешок блокнота.

Только этого не хватало – чтобы они разозлились. Агхори свободные граждане, и их единственная обязанность – утилизация тел. Если захотят, откажут прямо здесь, и на этом всё.

Но…

– Залезай, – рыжая свернула вчетверо мешковину, делая сидение среди ящиков, – Как тебя зовут?

– Фрида.

– Я Чита. Здоровяк, что тебя привёл – Леон, а наша вторая лошадка – Линк. Извиняй, не ожидали, что кто-то решит писать о нас… А, зависла, гляньте-ка. Так ты едешь или нет?

– Еду, – Фрида шустро забралась на отведённое ей место, – Рада знакомству.

– Мальчики, н-но! – окликнула собратьев Чита, – Да поосторожнее, у нас тут гостья, а то разгонитесь, будто в ад с ветерком мчитесь… Ну ты и смелая, травоядная. Не передумала ещё?

– Чита, захлопнись, ты её пугаешь, – осадил коллегу по цеху крепыш, представленный Линком.

– Нет, лучше молчать будем, как на похоронах! – огрызнулась рыжая, пока Фрида пыталась поверить в то, что агхори способны издавать слова, да ещё и в таком количестве.

– Рыжее трепло.

– Не занудствуйте, всем пофиг! Я уверена, она и не подозревала, что мы говорить умеем, да, Фрида? В блокнот запишешь?

Девушка вспыхнула от смеси смущения и негодования:

– Я же не такая дурочка, чтобы не знать, что вы тоже люди!

– Да ладно? Наверняка думала, что мы рычим, как зверьё какое-нибудь, – Чита сверкнула крупными, неожиданно белыми зубами, заставив Фриду моментально вжаться в коробки со столь же трусливыми витаминами, жалобно звякавшими на каждом попавшем под колёса камушке.

– Ой, прости.

– Чита, не надоедай гостье босса, – раздался голос Леона, – Ты не бойся её, маленькая, у Читы просто язык без костей.

– Ничего страшного, всё в порядке, – девушка в который раз подумала, зачем она в это ввязалась, если её спина чётко сигналила о нежелании отлипать от синтетической древесины.

Однако процесс уже был запущен, и с этим оставалось только смириться. Да и в конце концов: это только детей пугают тем, что если они не будут слушаться, агхори придут и съедят их. Конечно, агхори рано или поздно съедят всех, это даже не обсуждается, но они – не убийцы. И хватит уже истерить!

И вообще: чем это пахнет? Такой пряный аромат…

– Осторожно, не запачкай одежду, – предупредила Чита, кивая на мешок, – Это синтетические специи, а у травоядных мода их не в стекло, а чёрт его знает во что упаковывать.

– Правда? – Фрида принюхалась, – А зачем они?

– Для мяса, разумеется. Вкус лучше.

– А, – девушка поджала колени к груди. Как ни вертись, а все темы упираются в мясо. В смерть и табу.

– Может, хочешь что-то спросить, пока едем? – вежливо осведомилась рыжеволосая агхори. Фрида настолько не ожидала подобного, что даже не сразу поняла сказанное:

– Что?

– У тебя ведь репортаж. Если босс откажет, стрёмно как-то возвращаться с пустыми руками, да?

– А он может? – то ли с ужасом, то ли с надеждой поинтересовалась девушка. Рыжая откинулась на ящики, пожимая плечами:

– Кто его знает. К нам не каждый день приходят с такими просьбами. Тебя кто-то послал?

– Нет, я сама решилась написать о вас.

– Серьёзно?

– Да.

– Круто, – Чита покивала с некоторой задумчивостью, – Ну что, спросишь что-нибудь?

– На самом деле, меня заинтересовали афрокосички. Вы с Леоном родственники, или просто такая мода?

– А, это, – рыжая прошлась рукой по алым лентам, связанным в крупный узел, – Это ещё от первых агхори пошло, вроде как. Да и удобно, что тут скажешь, вечера скоротать позволяет, да и пачкается по минимуму.

– А цвета лент что-то значат?

– Нет, всего лишь украшение, – Чита улыбнулась ей, предусмотрительно не показывая зубы.

– Могу я спросить ещё?

– Валяй.

– Почему ты назвала меня «травоядной»?

– Я? – вздёрнула брови Чита, – А, точно. Я случайно, не сердись. Мы называем так всех, кто не агхори, и я не имела в виду ничего плохого.

– Поняла, – Фрида стенографировала новую запись в блокнот.

– Боссу понравится твой стиль работы, – явно чувствуя себя неуютно среди повисшего молчания, заметила рыжеволосая.

– Серьёзно? Как по мне, мой боевой товарищ уже пообтрепался, – Фрида показала на скрепляющую листы бумаги спираль, краска на которой сошла от постоянного закрепления ручки.

– Не, я не об этом. Он у нас немного «ретро». Как же это… Леон, что там босс говорит насчёт рукописного текста?

– Что это магия души, – подсказал старший товарищ.

– Во, точно так и говорит: магия души, – закивала Чита.

– Фрида, а ты одна? – спросил девушку Линк, когда повозка миновала пригорок. Внутренности девушки сжались, воображая слова «Никто не будет её искать», но здравый смысл с трудом, но всё же помог понять суть сообщения:

– В смысле, есть ли у меня партнёр? Нет, я одна.

– Линк, ну ты сам подумай, – занудела на товарища Чита, – Какое травоядное пустит свою любимую к нам?

– И то верно, – согласился Линк и снова замолчал.

Фрида поистине героически усилием стёрла из головы надпись «Никто не будет её искать», хотя тревожный голосочек в её голове, кажется, был готов пробить грудную клетку своей хозяйки.

Фрида знала, что именно испытывает. Сложную смесь страха, отвращения и непонимания. Ксенофобию с привкусом табу. В те времена, когда человек делил землю с животными, схожие чувства возникали у людей при встрече с гиенами. Это были воистину профессиональные падальщики, которые не гнушались ни экскрементами, ни трупами сородичей. Впрочем, должно быть, это уже перебор. Агхори имели гораздо больше общего с волками. Если гиены казались древним мерзкими низменными тварями, то волки представлялись существами мистическими, эдакими носителями знаний о мире мёртвых.

Волки, хм. Чтобы отвлечься от тряски, девушка задумалась о том, на кого больше похож «босс» этой группы агхори. Он самый крупный и агрессивный, как главная самка гиены, или же он умный и дальновидный, как вожак-волк?

И каковыми будут условия пропуска в их крайне своеобразную стаю?..

========== 3 ==========

Тарантайка остановилась гораздо внезапнее, чем предполагала Фрида, и голова девушки с готовностью «поздоровалась» с одной из коробок.

– Приехали, – объявила Чита, – Ты в порядке?

– Д-да, всё хорошо, – скрипя зубами, журналистка посильнее потёрла место удара, чтобы разогнать кровь, как учил папа. Не так она представляла себе прибытие в…

А где они, кстати?

– Добро пожаловать в наш летний палаточный лагерь, – негромко оповестил гостью Линк, загребая первую коробку, – Эй, Леон, проводишь прессу к боссу?

– Это хотела сделать я! – возмутилась Чита, потряхивая красноватыми афрокосичками.

– Будет честно, если отведёт тот, кого она уговорила первым, – Леон некоторое время постоял рядом с Фридой, которая оглядывала разномастные палатки, потрёпанные из-за частого использования. Из одной из них на секунду высунулось и исчезло лицо. Девушка с удивлением осознала, что это был ребёнок.

– Сегодня авария была с грузовиком на трассе, пятеро погибших, так что все старшие агхори на месте происшествия, – пояснил Линк, проходя мимо, – А младшие остались на стариков и босса.

– А… Вот как, – Фрида непроизвольно втянула носом местный воздух. Пахло иначе, чем от обычных человеческих жилищ. Так и есть: белковый запах впитался в парусину, верёвки и колышки. Пахло мясом. Приготовленной человечиной. Тело доложило о панике, но как-то погодя, словно уже устало предупреждать свою тупую хозяйку.

– Идём? – спросил Леон, склоняясь над правым виском девушки.

– Да, пора, – скрестив пальцы на удачу, Фрида последовала за своим высоченным провожатым, не переставая гадать, что же в её случае будет считаться удачей: отказ или разрешение.

Волк или гиена?

– Я правильно понимаю, что ваш босс – мужчина? – спросила Леона Фрида.

– Да, но обычно мы не привязаны к полу в выборе главного, так что это может быть и женщина.

– Поняла, – девушка хотела было задать вопрос о том, как у агхори проходят «выборы», но Леон уже остановился рядом с ничем не примечательной палаткой:

– Босс, к Вам тут гостья с просьбой. Из травоядных.

– Войдите, – донёсся мягкий баритон, и Леон откинул полог, приглашая следом за собой и девушку.

Визуальная информация буквально накинулась на мозг Фриды. Она и раньше слышала о том, что агхори украшают свои жилища костями съеденных людей, но она и подумать не могла, что это табуированное «богатство» может быть использовано для создания предметов интерьера. Одновременно и уютное, и жуткое зрелище.

– Добрый день, – раздалось откуда-то слева, и Фрида перевела глаза на источник звука. Замерла, пытаясь переработать новый визуальный раздражитель.

– Э… Добрый. Меня зовут Фрида Лэнг, я из газеты «Дейли Санрайз», и мне нужно поговорить с вашим лидером, – решив, что перед ней доверенное лицо, изложила цель визита девушка, глядя на субтильного подростка с пепельными волосами до плеч, в которых проглядывали редкие афрокосички с голубыми лентами в них.

– Признаться, я удивлён, мисс. И с какой целью же Вы прибыли?

– Я собираюсь написать об агхори репортаж, – глаза Фриды заметались по лицу парня, надеясь, что тот сдвинется, – Простите, но я бы хотела поговорить с вашим главным лично. Это возможно?

– О, разумеется.

– Вы… – взгляд девушки ненароком зацепился за странную особенность лица парня: часть ресниц на его левом глазу была белой, будто кто-то мазнул по веку тонкой кисточкой, – Проводите меня к нему?

– Боюсь, что это невозможно, мисс, – паренёк легонько улыбнулся, – Ведь предводитель агхори – это я.

– … Вы? – на всякий случай переспросила Фрида, вдруг совершившая откат в детство и показавшая на собеседника пальцем.

– Именно так. Моё имя Джозеф, очень приятно познакомиться. При мне ещё ни один человек из числа травоядных не приходил сюда живым по своей воле. Так что я весьма заинтригован… Леон, можешь идти, я поговорю с нашей гостьей. Скажи только, всё привезли?

– Да, босс, уже разбираем.

– Для малышей положили какао-дропсы?

– Да, есть немного, босс.

– Ох, будет сложно это поделить, – собеседник покачал головой, но тут же снова приветливо улыбнулся, – Что ж, давайте поговорим о Вашем репортаже. Чем я могу помочь, мисс Лэнг?

– Мне… – Фрида внезапно ощутила нехватку слов, – То есть Вы согласны, чтобы я писала о вас репортаж?

– Конечно, почему бы и нет, – дёрнулись худые плечи, – В каком формате Вы предпочитаете работать?

Девушка проморгалась ещё раз, на всякий случай, и заметила, что вместо кулона Джозеф носит тонкую лакированную косточку. И в браслете тоже. Отрезвляющие артефакты, учитывая официальный тон беседы.

– Это будет большой обзорный репортаж изнутри. С интервью, фактами и прочим. Чем вы занимаетесь утром, днём и вечером.

– Раз так, – развёл руки Джозеф, – Придётся организовать для Вас палатку, мисс Лэнг. Если только Вас не покоробит столь близкое соседство. И я должен предупредить, что особенности нашего быта не предназначены для слабонервных.

Я понимаю, – Фрида бесшумно сглотнула.

– Также Вам придётся обдумать, что Вы будете есть, потому что мы питаемся исключительно мясом и витаминами.

– Да, разумеется, – девушка впервые задумалась о том, как она будет обедать.

– Кроме того, как вы могли заметить, все агхори легки на подъём, а поднять нас могут в любое время дня и ночи, – Джозеф продемонстрировал девушке подобие рации, стоявшей на изящном столике, сделанном из человеческого бедра.

– Да, конечно.

– В таком случае, у меня всё.

– А… – девушка помедлила, – Вы не попросите взглянуть на финальный вариант статьи?

– А разве это не будет репортаж о том, как мы варим младенцев и устраиваем каннибальские оргии с некрофилией и прочим?

Фрида вспыхнула:

– Вообще-то, сэр, я знаю, что всё это мифы и сплетни! И, быть может, я работаю не в самой авторитетной газете, но я не понаслышке знаю, что такое журналистская этика!

На лице собеседника отразилось удивление:

– Объективность и все дела?

– Объективность и все дела, – проговорила Фрида, делая ударение на первом слове. Серые глаза, украшенные прищуром разноцветных ресниц, разглядывали её секунд десять, затем Джозеф едва заметно кивнул:

– Я отдам распоряжение, чтобы поставили ещё одну палатку.

– А я позвоню своему боссу, – как-то совсем по-домашнему поделилась планами Фрида, выуживая из кармана проклятый беззвучным режимом телефон. По ту сторону полога стало шумно, должно быть, отряд с места аварии вернулся домой, так что девушке стоило поторопиться, чтобы не упустить ни одной детали для репортажа.

Со второго гудка по ту сторону трубки изволили сказать «Алло», как показалось Фриде, достаточно скептическим тоном. Списав желание надерзить на общее перевозбуждённое состояние, девушка ответила:

– Агхори согласились на репортаж. Я только что получила разрешение от их лидера, Джозефа.

Изумлённый кашель ознаменовал триумф молодой журналистки.

По ту сторону закашлялись.

– Сэр?

– Прошу извинить, кофе подавился. А ты…

– Я буду жить у них и всё записывать. Сколько у меня времени на сбор материала?

– Давай… неделю, – судя по всему, новость произвела должное впечатление.

Едва положив трубку, Фрида вцепилась в кулон, прося поддержки, а затем, набрав полную грудь воздуха, вышла навстречу новому миру и новым людям.

И тут же натолкнулась на Читу.

– О, так ты остаёшься? Крутяк, во весело будет! – по-свойски хлопнула девушку по лопатке рыжеволосая агхори.

– Я тоже рада, – неловко улыбнулась в ответ Фрида, мысленно прикидывая, что в понимании собеседницы означает термин «весело».

– Мои бесстрашные, прошу минуточку внимания, – Джозеф, будто вылепившийся из воздуха, встал по правое плечо гостьи, – С нами некоторое время поживёт репортёр. Прошу приветствовать: Фрида Лэнг.

– Добрый день, – девушка неловко махнула рукой как минимум сорока парам глаз, – Я договорилась с Джозефом остаться здесь на неделю для написания репортажа о всех вас.

По толпе пронесся шубурш разнотолков. Вполне ожидаемая реакция при такой-то новости.

– Я постараюсь добиться максимальной беспристрастности и не собираюсь устраивать охоты на ведьм, – быстро добавила девушка, – И буду рада любой помощи. Обещаю не лезть не в свои дела. Подпустите меня к себе настолько близко, насколько сами этого захотите.

– Я знаю мало травоядных, – вмешалась в пламенный монолог Чита, – Но эта красотка вроде ничего. Помягче с ней, ребята.

– Да что мы, звери дикие, что ли? – послышалось умиротворённое ворчание, и Фрида решила, что дело в шляпе.

– Что ж, раз все познакомились с нашей гостьей, обсудим более приземленное материи, – Джозеф вытащил из кармана несколько пластиковых пакетиков, шурша ими в воздухе. Сквозь толпу немедленно пропихалась стайка из семи детей, как смогла оценить Фрида, в возрасте от шести до одиннадцати, ещё сохранившие, в отличие от взрослых, свой младенческий жирок.

– Бенни, – окликнул старшего мальчика Джозеф, – Раздели дропсы как положено. доверяю тебе.

– Ура! Вкусняшки! – взвизгнули младшие, незамедлительно прилепляясь к тому, кого Джозеф назвал Бенни. Фрида было подумала, что выдача сладкого была нужна для того, чтобы дети не слышали взрослых при обсуждении вопросов агхори, но не угадала: малыши присоединились к своему клану с набитыми щеками.

«Позитивное подкрепление» – записала в блокноте девушка, заметив, что Чита тоже отошла в толпу. Журналистка вопросительно взглянула на Джозефа, но парень лишь пожал плечами, мол, наблюдай откуда хочешь, и спросил:

– Итак, что там с аварией?

– Грузовик потерял управление, – к центральной палатке шагнул темнокожий мужчина. «Нет единой этнической группы» – снова сделала пометку Фрида, нарисовав рядом значок лупы. Это казалось странным, ведь агхори были закрытым кланом, но несмотря на это в толпе также было видно пару человек, похожих на азиатов, а одна девушка могла похвастаться невероятно белыми волосами: явно представительница народов Севера.

– Два трупа опознали по документам, но они искалечены до неузнаваемости и поэтому переданы нам.

Об этом правиле Фрида слышала. Гораздо лучше, если родные не будут видеть своих сыновей, дочерей, и запомнят их живыми и целыми.

– Водителя грузовика и ещё одного пешехода велено забрать завтра, – закончив доклад, темнокожий агхори зашёл обратно в толпу.

– Спасибо, Неро. Предлагаю не тянуть с приготовлением обеда. Нам нужно утилизировать бедняг сегодня же. Возражения?

Ни одна рука не шелохнулась. Фрида заметила, что несмотря на то, что Джозеф говорил сравнительно тихо, слушали его внимательно. Интересно, как он стал лидером этого клана? Но ответ подождёт, сейчас надо посмотреть, как будет выполняться указание.

Двое взрослых мужчин без обиняков двинулись в сторону крытой повозки, ещё двое – в одну из палаток, а две женщины направились разводить открытый огонь. Фрида задалась было вопросом, не для неё ли организуют такое шоу на открытом воздухе, но почти что сразу же отмела эту мысль как бредовую. Если агхори ведут кочевой образ жизни, едва ли у них есть полноценные кухни. Гораздо проще делать работу совместно, собравшись у центрального костра.

========== 4 ==========

Подавив в себе детское желание намертво прилипнуть к Джозефу, который благодаря ювенильной внешности выглядел как-то безопасно, но при этом владел техникой растворения в толпе покруче ниндзя, девушка избрала более удобный субъект для наблюдения – Читу, которая явно была не прочь поболтать с неожиданной гостьей. Рыжеволосая агхори остановилась неподалёку, потягивая из бутылки нечто горькое. Волна хинного запаха смутила даже Фриду, но Чита пила это зелье даже не морщась. Вид у неё был как у медитирующей, или, скорее, как у спортсменки, готовящейся к выступлению.

– Привет, – журналистка пристроилась рядом и приказала глазам не смотреть на то, что мужчины вытащили из повозки.

– Костёр разгорелся, – поняв её метания, Чита кивнула в сторону язычков пламени.

– А, и правда.

– Каждый раз любуюсь на него, – девушка задумчиво потёрла пальцами афрокосичку у виска, – Когда я была маленькой, старшие агхори шутили, что от меня можно зажигать костры. Представляешь, травоядная, когда-то давным-давно наши далёкие предки спасались у костра от хищников. Если дать немного воли воображению, ты сможешь увидеть глаза волков и саблезубых тигров, светящиеся в отблесках костра.

– Пока тяжело представить, но я приложу усилия, – Фрида взглянула на молодую женщину с другого ракурса. Чита не была похожа на человека, склонного к мистицизму. На костёр тем временем водрузили жаровню, и рыжеволосая агхори подняла глаза на взлетевшие в воздух искорки:

– Можешь записать, если пригодится. Я настраиваюсь на то, что нужно сделать.

– Настраиваешься?

Чита едва заметно кивнула:

– Может показаться, что мне море по колено, но на самом деле среди нас мало тех, кто раз и навсегда привыкает к жизни агхори. Доходяги считают, что мы чуть ли не с удовольствием едим то, что дают, но это далеко не так. Хотя, конечно, обычная пища травоядных кажется нам безвкусной, но… – она заглянула в банку, прищурив здоровый глаз, – Быть может, наш вкус испорчен всем кислым и горьким, что мы едим и пьём каждый день?

– Может быть, – Фрида застенографировала сказанное в блокноте, – А как ты потеряла глаз?

– Мне его выбили, – просто ответила рыжеволосая самым что ни на есть будничным тоном.

– Кто?! – ужаснулась журналистка.

– Мы забирали ребёнка, – к девушкам подошёл Леон, – Синдром внезапной детской смерти. Мать себя не помнила, он совсем малыш был. Сидела, пялясь в стену, но стоило Чите взять ребёнка, та кинулась вперёд, целясь в лицо.

– Маникюр у неё был что надо, – Чита приподняла повязку, показывая шрамы от глубоких царапин.

– Н-но… – Фрида с немалым трудом уговорила слова собраться в предложение, – Разве это законно?

– Она была матерью, кто же будет её винить, если она напала на тех, кого считала кровожадными чудовищами? – Чита смяла банку, криво усмехаясь, – Отец ребёнка пытался всучить мне деньги, но я не взяла. На что мне его извинения? Сама виновата, надо было с ней поосторожнее.

– Вообще-то травоядные часто на нас бросаются, – заметил её рослый приятель, – Нет, не подумай, что я на твоих бочку качу, но факт есть факт. У меня случай был… рассказать?

– Репортёр никогда не должен отказываться от истории, – процитировала любимую поговорку отца Фрида, с готовностью поворачиваясь к собеседнику, когда со стороны костра донеслись тупые звуки ударов топора. Подобно Данте, сопровождаемому Вергилием в бездны ада, журналистка предпочитала постепенный спуск вместо того, чтобы катится кубарем.

– Ты знаешь, что покойники не разлагаются, да? – уточнил Леон, но тут же тряхнул головой, – О чём это я, конечно же знаешь, мог бы и не спрашивать. В общем, иногда приходится изымать тела силой, хотя население в курсе процедуры. Но, когда тела остаются неизменными, легко поверить, что человек ещё с тобой, просто спит. В тот день нам просигналили забрать… – он почесал затылок здоровенной пятернёй, – Заначку, что ли?.. Я не силён в языке, это рыжая у нас трепло. Ну ты поняла. Меня ребёнок встретил. Едва до пояса мне доставал. Стоит и хмурится, думает, небось, что мне надо. «Где бабушка?» – спрашиваю его я. «Спит» – отвечает, а сам смотрит на меня исподлобья. Ну я его с прохода и сдвинул. Оказалось, старушка заснула и умерла, ему боязно одному было, вот и смолчал. Говорят, травоядные мертвяков боятся. Чушь это всё.

– А что… Что стало с мальчиком? – сочувствующе поинтересовалась Фрида.

– Да вон же он, – Леон с усмешкой махнул в сторону стайки ребятишек, указывая на Бенни, – Он решил остаться с нами. Опекунов на него не нашлось, так что мы забрали.

– Ты хочешь сказать, что вы можете принимать в клан кого-то из числа нас? Травояд… – Фрида тут же одёрнула себя, сопротивляясь использованию сленга, – То есть обычных людей?

– А ты не знала? – удивлённо вздёрнула брови Чита, – Да нам же постоянно сбагривают ненужных обществу детей. Из детских домов, например. Бенни уже достаточно большим был, обычно нам отдают совсем крохотных.

– А… – Фрида по-новому взглянула на разношёрстную стайку детей, – То есть они не ваши?

– Некоторые урождённые агхори, – послышался переливчатый баритон Джозефа. Он в который раз явился невесть откуда, держа в руках пластиковый контейнер, где, к удивлению журналистки, лежал сэндвич, – Мисс Лэнг, это для Вас. Хочется думать, что Вы такое едите, а то я, должно быть, порядком напугал продавцов в супермаркете.

– У тебя что, как обычно язык отсыхает дёрнуть кого-то сбегать по делам? – проворчала на босса Чита.

– Так я же быстренько, это не такая уж и сложная задача.

– Большое спасибо, – выпала Фрида, не желая делать сэндвич центром споров. Но, видимо, Чита возмущалась не всерьёз:

– Наш самый самостоятельный босс из всех. Я пошла за своей миской, вам тоже советую.

– Вы спрашивали о детях, – Джозеф перевёл взгляд на стайку ребятишек, игравших в какую-то затейливое игру.

– Да, – Фрида щёлкнула ручкой, – Я хочу узнать, есть ли у детей выбор. Они могут покинуть общину, когда им исполнится восемнадцать?

– Разумеется, но на моей памяти такого ещё не было.

– Ни разу?

– Ну… – пепельный блондин вознёс глаза к небу, что-то припоминая, – Иногда они уходят, но вскоре возвращаются обратно.

– Потому что их не принимает общество?

– Скорее потому, что они сами не могут функционировать в этом обществе, мисс Лэнг.

– Хм. Дело в образовании?

– Отнюдь, – сразу же покачал головой Джозеф, – Молодые агхори получают прекрасное домашнее образование и часто знают два, а то и три языка. Мы заботимся о своей молодёжи.

– Кажется, я поняла, – чуть подумав, кивнула в пустоту Фрида, – Они просто оказываются к смерти гораздо ближе остальных, и не могут просто взять и забыть то, что было в прошлом.

– Должно быть, именно так, – не стал спорить с ней Джозеф, – А как Вы думаете, мисс Лэнг, жестоки ли мы с ними? Выглядят ли дети несчастными в наших рядах?

Девушка чуть заметно выдохнула, ощутив в воздухе ноты крови:

– По отношению к тому, что им приходится впоследствии делать – да, я уверена, если это деддомовский ребёнок, ты изо всех сил держишься за любую семью вне зависимости от её рода деятельности.

– Да, – Джозеф неизвестно почему потёр тонкую косточку, висящую на его шее, – Ну что, Вы готовы пойти к костру и поесть вместе с нами? Уверяю, после разделки мясо уже воспринимается как простое мясо. К тому же, Вам выпадет шанс увидеть наши сумасшедшие танцы.

Танцы и акт каннибализма наотрез отказывались срастаться всознании Фриды, но она, к своему удивлению, кивнула:

– Да, идёмте.

Агхори тоже постепенно подходили к огненному сердцу лагеря, охотно предлагая помощь с разделкой и готовкой. Многие, подобно Чите, выполняли собственные варианты упражнений для настроя. Кто-то глубоко дышал, кто-то делал чисто двигался и делал разминку. Слышались и щелчки банок с горькой настойкой. Если Фрида правильно оценила численность клана, значит, каждому агхори в среднем предстояло съесть по килограмму с небольшим белка за один присест.

Заставив себя всеми правдами и неправдами перевести глаза к мясу, девушка наконец-то смогла это сделать, уловив явный интерес со стороны некоторых членов клана, наблюдавших за её действиями со стороны. Она повернулась – одинокое травоядное со своим нелепым сэндвичем – и увидела всего лишь одну гору плоти, потерявшего облик и смысл. Ни тошноты, ни отторжения. Всего лишь удивление. Синтезированное мясо всегда было эстетически красивым, а на самом деле в настоящей плоти было много углов и оттенков, кое-где торчали осколки кости. Фрида уставилась на это фантасмагорическое произведение искусства, чувствуя, как в её крови говорят далёкие предки, тоже занимавшиеся каннибализмом против воли, для выживания. И сейчас девушка сидела среди каннибалов новой эпохи, поставивших свои жизни, свои вкусы, свои интересы во благо выживания искалеченного синтетикой человечества.

– Порядок? – к Фриде подошла Чита, которой уже в пору было зваться подругой.

– Да, спасибо. Немного непривычно, но я переживу, – журналистка проглотила вязкую слюну со сладковатым привкусом крови. Молекулы были в ней, в её лёгких и пищеводе, и откреститься от этого было невозможно.

– Я принесла тебе подушечку, – одноглазая агхори положила цветастое изделие прямо на землю, – Мы едим, сидя у костра. Приземляйся.

– Благодарю, – журналистка села на предложенное место, смотря, как кто-то из молодёжи выводит из палатки стариков, таких же точёных и жилистых, как и молодые. Некоторые из них были одеты в набедренные повязки и сари в псевдоиндийском стиле, украшенные изделиями из кости. Сейчас, у костра, Фрида могла позволить себе внимательнее разглядеть всех членов клана. Они оказались на удивление пестрой группой: с афрокосичками, набитыми кустарным способом татуировками, вариантами сари, бусами из резной кости, узорами из пигментов, молодые, старые, хмурые, дружелюбные, объединённые разве что единой тайной, закреплённые на законодательном уровне.

Тем временем, еда приготовилась, и агхори стали поочерёдно подавать поварам свои миски. Фрида заметила, что каждая посудина украшена по-своему, и путаницы не возникало. Начата трапеза была в тишине, и девушка не сразу поняла, в чём дело.

– Мы не очень любим желать друг другу приятного аппетита, – шепнула журналистке Чита, – Потому что тут мало приятного.

– А. поняла, – Фрида заглянула в вернувшуюся чашку подруги: куски мяса из неидентифицируемой части людской туши плавали в почти что прозрачном бульоне, сдобренном специями. Оценив объём, журналистка поняла, что в посуде было добрых пол-литра, а то и больше. Значит, по идее, ещё будет добавка.

Ели агхори быстро и отстранённо, толком и не жуя. Как только миски опустели, над костром взметнулись первые неловкие разговоры.

– Мисс Лэнг, – на плечо девушке бережно опустилась узкая ладонь с длинными тонкими пальцами. Джозеф. Это был первый раз, когда кто-то из агхори дотронулся до Фриды.

– Да? – девушка не успела погрузиться в это новое ощущение, поскольку прикосновение оказалось быстрым, если не сказать, мимолётным.

– С Вами хочет познакомиться наша старейшина. Ей тяжело ходить, поэтому она попросила привести Вас.

– А, конечно, я пересяду, – завертела головой Фрида, – Скажите только, куда.

– Ей сегодня нездоровится, она в палатке. я провожу.

– Не вопрос! – девушка вскочила несколько быстрее, чем рассчитывала. Опять не смогла скрыть энтузиазма, да сколько можно?

– Сейчас, – Джозеф шепнул что-то повару, в чертах которого смешалось что-то европеидное наряду с мазками Ближнего Востока, и тот налил очередную порцию в чашку. Нечто серое.

– Это мозг, – не церемонясь, оповестил Фриду глава клана, – Доля старейшин. Самое мягкое мясо.

– А что едите Вы? – решилась спросить журналистка, разглядев в бульоне завиток извилины, когда-то хранивший сонм чужих воспоминаний.

– Мой рацион ничем не отличается членов клана. А вы думали, что я, как альфа-самец стаи волков, непременно ем сердце и печень?

Фрида заглянула в поблёскивающие серые глаза, катающие в зрачках этот странный юмор падальщиков.

– По правде сказать, если бы я сравнивала – а я сравниваю, – то пока агхори действительно напоминают мне стаю волков, – без обиняков ответила Фрида, – Так что я бы не удивилась, имей вы схожие ритуалы.

– Мне лестно такое сравнение. Как по мне, волки были прекрасными созданиями… В чём дело?

– А… ничего, – Фрида остановилась, чтобы получить сигнал от подрагивающих коленок.

– Это не слишком деликатно с моей стороны, но я предупреждал, что мы здесь промышляем не самым обычным ремеслом, и это может шокировать.

– Должно быть, я удивлю Вас, но дело не в этом, – пробормотала девушка, нагоняя его, – Я крепче, чем кажусь.

– Это я заметил. Так всё в порядке?

– Да, – она погодя кивнула, подавив в себе странный импульс попросить Джозефа называть её по имени. Казалось бы, что в этом такого, сущая ерунда, но Фрида моментально запретила голосовым связкам выпускать заветные слова на волю. Как странно. Будто этот барьер официоза позволял держаться своего хрупкого мировоззрения. Взбалтываться в среде агхори, не смешиваясь с ними.

– Мы пришли, – поудобнее перехватив супницу ладонью, глава клана почти что по-кошачьи поскрёб пёстрый полог, – Мадам, я привёл нашу гостью.

– Войдите, – проскрипели по ту сторону, и Джозеф отодвинул обрез ткани, пропуская журналистку вперёд.

========== 5 ==========

Старейшина оказалась почти что нереальным созданием, расчерченным сетью морщин, словно средневековая карта глубин и течений. Несмотря на возраст, старуха охотно продемонстрировала полный комплект зубов, улыбнувшись:

– Здравствуй, дитя. Джозеф, мой мальчик, ты принёс суп?

– Да, мадам, – парень сел на предложенное место, подушку, похожую на те, что использовали у костра, и подал женщине чашку.

– Благодарю, – старейшина сделала большой глоток бульона, глядя на содержимое мутными голубыми глазами, – Мужчина, да? Молодой.

Фрида слегка нахмурилась. Пожилая женщина стала первой, кто пожелал узнать, что за человека сегодня приготовил клан.

– Вы как всегда правы, мадам, – мягко произнёс Джозеф, выглядевший на её фоне ещё моложе обычного.

– Несчастный случай?

– Автомобильная авария, мадам.

– А. Снова эти машины, – женщина вернулась к трапезе, вздыхая, – Всё в порядке, дорогой, отныне ты часть меня и моей большой семьи. Всё в порядке.

Фрида перевела глаза на главу клана. Тот сделал ей знак рукой, мол, объясню позже.

– Итак, – пожилая женщина отставила миску, – Ты пришла сама, решив написать о нашей жизни?

– Да, мадам, – скопировав обращение, ответила старухе Фрида. Их не представили друг другу, но почему-то это древнее мудрое существо, сейчас сидевшее напротив, казалось журналистке чем-то, чьё имя могут знать только боги, но никак не простые смертные.

– Жаль, что ты опоздала на пару десятилетий. Сейчас многие наши ритуалы поглотила мгла, – старейшина сделала сложный финт костлявыми пальцами, – Но я помню, хоть это и было давно. Помню времена, когда агхори чтили своё наследие, гадали на костях и носили ритуальные одежды. Я расскажу, как это было, а ты можешь записать.

– С удовольствием, мадам, – ничуть не кривя душой, ответила журналистка.

– Хорошо… Да, очень хорошо, – старуха окинула взглядом своё пристанище, будто была не до конца уверена, где находится, – Поначалу я удивилась как твоей просьбе, так и тому, что Джозеф принял решение разрешить тебе писать об агхори. Но он – главный, и я бы в любом случае не стала ему перечить. Однако сейчас я понимаю, что это было верным решением.

– Я не буду публиковать материалы без одобрения агхори, мадам, – Фрида и сама не поняла, зачем это сказала, и на миг ощутила себя маленькой девочкой, которая бросает новёхонькую, но при том совершенно неоригинальную монетку в фонтан, который мог видеть ещё её дедов и прадедов. Сколько поколений журналистов бросались такими заявлениями?

Пожилая женщина усмехнулась:

– В этом я не сомневаюсь… Джозеф считает, что травоядные должны принять нас как полноценную часть современного общества. Поэтому он дал тебе и твоему репортажу «зелёный свет». Я же, как и всякая старейшина, цепляюсь за уходящие во тьму традиции, но кто осудит?

– Мадам, – Фрида подалась вперёд, – Я хочу записать всё, что Вы помните и знаете, если это возможно, и почту за честь, если Вы поделитесь со мною этими сокровищами.

– Тогда готовь вопросы, и поговорим завтра, – довольно закряхтела старуха, вздёргивая голову, – Кажется, вам пора к костру, там как раз собираются исполнить кое-что оставшееся от прежних времён. Идите с миром.

– Благодарю, – поклонилась старейшине Фрида.

– Мадам, – следом за ней преклонил голову Джозеф, тоже вставая.

– Ого, уже вечер, – удивилась девушка, выходя из палатки. В сумерках рыжее пятно костра напоминало хвост демонической лисы с древних китайских гравюр.

– Поторопимся, – Джозеф вышел с пустой миской в руках, – Уже начинают играть.

– И правда, – удивилась журналистка, услыхав барабанный бой, – Это не запись?

– Нет, мы делаем инструменты сами, Благо, у нас достаточно материала.

Фрида знала, что в ответ на такое заявление что-то в ней должно было ухнуть в пропасть, но вот только этого не случилось. Она только теперь поняла, что так и не съела свой пресловутый сэндвич.

– Как раз вовремя, – встретила журналистку Чита, – Наступает моя любимая часть. Интересно, отзывается ли барабан в сознании травоядных?

– Мы произошли от одного предка, который давным-давно слушал барабаны, сидя в пещере, – обиженно пробубнила Фрида, вцепляясь зубами в свой ужин.

– В степи, – мягко поправил её Джозеф, – Чаще всего первобытные люди устраивали стоянки на открытой местности, чтобы ни один хищник не мог подкрасться незаметно.

– Да, конечно же, – девушка присмотрелась к ближайшему барабану. На туго натянутой ткани виднелось родимое пятно. Человеческая кожа, натянутая на человеческие жилы. Но этот звук…

– Считается, что людям всех времён, рас и культур барабаны были по душе потому, что их звук напоминал серцебиение, слышимое ребёнком в утробе матери, – Джозеф со всем удобством расположился у огня, что-то жуя. Фрида только сейчас заметила, что многие агхори находятся в режиме нон-стоп, мерно двигая челюстями, даже те, что бросились в пляс, выдавая неровные па.

Это не искусство и не веселье, поняла вдруг Фрида, это их способ заставить самих себя съесть больше мяса. Барабаны из мёртвых звучали как сердца живых, чтобы живые могли уничтожать мёртвых.

Не зная, куда деть глаза в период тяжких раздумий за возможный побег сэндвича, Фрида перевела взгляд на руку Джозефа. Он перебирал в ладони тонкую лакированную косточку, которую носил на шее в качестве амулета.

Ритм барабанов зависел от того, сколько припасов оставалась в мисках. Вторая часть приёма пищи была жареной, но агхори ели из тех же мисок и тоже ложками, предпочитая зажёвывать куски в один присест.

Фрида поискала глазами младших членов клана: Бенни, как старший, следил за трапезой остальных. Дети оказывали сопротивление, но скорее просто потому, что не хотели доедать. Присмотревшись, журналистка заметила, что их еда больше напоминает жаркое. «Детям готовят отдельно?» – сделав пометку в блокноте, она с некоторым удивлением заметила, что контейнер из-под сэндвича опустел. Живи Фрида на пару веков раньше, решила бы, что какой-то зловредный дух сожрал, не иначе. Но, видимо, отвращение к призванию агхори обошло её собственный желудок. Отлично, если не выгорит с журналистикой, можно будет пойти в убойный отдел. Нужные контакты налаживать уже начала

– Первый! – в воздух взметнулась миска на вытянутой руке, – Гони пятёрку, Неро!

– Даже при гостях не постеснялись, – дружелюбно протянул Джозеф, поворачиваясь к журналистке, – Некоторые агхори едят наперегонки, чтобы был стимул.

– Я понимаю, – ответила Фрида, чувствуя, что действительно вложила в эту фразу всю имеющуюся искренность, – Наверное, каждый настраивается по-своему, а некоторые попросту… работают совместно.

– Точняк, – опустошив собственную миску, кивнула девушке Чита, – Именно так всё и обстоит.

Журналистка оглядела толпу. Агхори уже начали позёвывать, барабаны были убраны в палатки. На ум пришёл документальный фильм о пигмеях, которые убивали слона, ели его всем племенем, пока не испортится, а затем дружно заваливались спать, чтобы переварить это щедрое подношение природы. Видимо, и агхори придерживаются такого же порядка, только перед этим ещё лущат капсулы с кислотами и горечами, чтобы всё переварить. Интересно, это привычка или самый обычный естественный процесс? Фрида не застала времена мяса, поэтому не знала ответа на этот вопрос.

В любом случае, сонных уже не о чём не поспрашиваешь. Можно немного поработать над статьёй, а потом тоже лечь. Надо привыкать к режиму агхори.

– Идёмте, мисс Лэнг, провожу Вас до палатки, – негромко окликнул её Джозеф, убедившись, что костёр потушили, – Так уж вышло, что нам в одну сторону.

– Благодарю, буду очень признательна, – в последний момент Фрида заметила несколько парочек, которые шли к палаткам обнявшись. И что её удивило, интересно? Агхори не машины, а живые люди со своими желаниями и потребностями.

Не зная зачем, девушка оглянулась на своего провожатого. Пинком послала ненадлежащие мысли куда подальше. Мысли отказались уходить, поэтому Фрида спросила:

– А агхори заключают браки?

– Что? – взмах светлых ресниц выразил лёгкое удивление, – Браки?

– Да, – увидев, что собеседник зашёл в палатку, девушка невольно последовала за ним.

– На юридическом уровне – нет. Однако гражданские браки распространены. Особого имущества у нас нет, к тому же, чаще всего супруги всё равно живут в коммуне, и детей мы воспитываем все вместе. Заключать брак с печатями и прочим не имеет никакого смысла.

– А как же… – Фрида переменялась с пятки на носок, так и оставшись у входа в его вотчину, – Всякие белые платья, клятвы?

– Какая бесполезная показуха, – только и фыркнул собеседник, – Травоядные проводят подобные ритуалы дабы потешить своё эго. Чтобы другие завидовали счастью, пришедшему словно с небес, тогда как на самом деле это узаконенная каббала, в чём легко убедиться при разводе.

– Да Вы циник, – не справившись с разочарованием, протянула Фрида.

– Ладно, уговорили. Некоторые агхори устраивают церемонии в частном порядке, но обычно это интимный процесс только для двоих… Вы меня слушаете?

– Да. Я просто вдруг заметила это, – девушка указала на картину, на которой были изображены два белых медведя, терзающие какие-то обломки.

– Человек предполагает, а Бог располагает.

– Не знала, что Вы верующий.

– О, нет. Это название этой картины. Если присмотритесь, увидите, что медведи пожирают то, что осталось от арктической экспедиции Франклина. Художник хотел донести до зрителя мысль о том, что человеческие амбиции легко разбиваются о суровую реальность.

– И ему это удалось, – Фрида внимательно разглядела изгиб шеи зверя, пожирающего мясо. Разве медведи были такими тощими? Впрочем, ни диких, ни рождённых в зоопарке она сама не застала, так что не могла утверждать наверняка. Пришлось отмахнуться от мысли, часто посещавшей каждого её современника: кусающая за нутро потеря какого-то старого мира, полного чудес и разнообразия.

– А что значит эта картина для Вас, Джозеф?

– Слава небесам, Вы не прибавили «сэр». Прошу, зовите меня просто Джозефом.

– Тогда я просто Фрида, – не стала временить с ответом девушка, повернувшись, чтобы протянуть руку, но в последний момент передумала. Вот молодчина! Если и можно было сделать что-то настолько неловким, то вот, эталон!

– Ничего страшного, – пожал плечами Джозеф, – Другие люди предпочитают к нам не прикасаться. Я понимаю и ничуть не обижен, – он снова потёр в пальцах тонкую кофточку-амулет.

– Кстати об этом, – живо свинтила от неловкого эпизода Фрида, – Тоже медитация? Я видела, как Вы… Ты её перебирал. У костра.

– Правда? Мне казалось, я уже избавился от этой детской привычки, – с некоторым недоумением поднял украшение к глазам Джозеф, – Но даже когда мы вырастаем, нам иногда хочется держаться за руку матери.

– Так это… – журналистка невольно сделала шаг назад, – Это…

– Кость из руки моей матери. Удивлены, мисс Лэнг? Агхори убирают не только тела травоядных.

Фрида не сразу поняла, что укололо её больше: возвращение к официальной форме имени или же факт того, что агхори не избавлены от участи пожирания своих друзей и родных. Джозефа не смутило её нежелание прикасаться к нему, но шаг назад, кажется, стал шагом назад и в репортаже.

– Думаю, на сегодня достаточно, мисс Лэнг. Спокойной ночи, – глава клана откинул полог, указывая в нужную сторону, – В своей палатке Вы найдёте всё необходимое для вечернего туалета. И да: туалеты, увы, на улице.

Бормоча благодарности и пресловутое «Доброй ночи», Фрида ощущала себя как если бы над ней висела неоновая табличка с надписью «Неудачница», загоревшаяся аккурат над головой. Правда, карманное зеркальце из физического мира говорило об обратном.

Закончил пытку самооценкой, девушка осмотрела своё временное жилище. Как хорошо, что ей уже приходилось бывать в походах вместе с отцом. Должно быть, он неосознанно готовил дочь к будущему.

Спальник из нановолокна пёрышком лёг на повсеместно растущую полусинтетическую траву. В лагере агхори трава была тонкой светлой: признак недостатка солнца и частых перестановок палаток.

Уже ложась, Фрида отщипнула кусочек травинки ногтями и растёрла его между пальцев. Когда-то давным-давно первобытные люди в ужасе смотрели на необъятные просторы покрытых травой равнин, пытаясь найти ответ на главный вопрос: как сделать это пищей. Решением проблемы стало одомашнивание коров, коз и овец, чьи молоко и плоть стали едой для молодого человечества. Должно быть, жители той эпохи и подумать не могли, что когда-то их потомки смогут сотворить пищу буквально из грязи под ногами, и при этом кто-то специально будет обучен утилизировать человеческие тела.

Джозеф.

Фрида перевернулась на другой бок, совсем как в детстве, когда ставила эксперимент во время насморка: заснуть, пока сопли силятся перетечь в другую ноздрю.

Мысль о новом знакомом никуда не ушла, должно быть, просто перебежала из правого полушария в левое. Агхори был должен, нет, просто обязан был руководить настоящий монстр, но что-то пошло не так. Фрида встретилась с интеллектуалом, больше похожего на хрупко сложенного подростка. Почему он – лидер? Что в нём такого особенного?

Кость на его шее, кость его матери. Может, дело в этом?..

Журналистка легла на спину, грамотно перемешивая свои полуночные думы где-то в районе теменных долей. Взяла блокнот и почти не глядя написала в нём «Ритуал взросления?». Да, так понятно. И ведь 100% завтра не забудет, но попробуй один раз проигнорируй ручку и бумагу – и всё, идея больше не появится.

Отвлеклась. Закрыла глаза.

Снова Джозеф.

Что за Наваждение! Почему не Чита, не Леон, не Бенни? У агхори так много примечательных лиц, на Джозефе свет клином не сошёлся, а вот поди ж ты!

Фрида разлепила веки, глубоко вздохнув. Видимо, дело в недопонимании и дистанции. Решено: завтра она будет заниматься исключительно другими агхори: Читой, Бенни и мадам. Получится отличный срез разных возрастов. С семейными парами можно повременить. А что если завтра кого-то вызовут забирать трупы?..

Тогда поедет. Поглядит. Всё, распределила.

Отбой, немедленно.

========== 6 ==========

Разбудило девушку необъяснимое ощущение того, что кто-то на тебя пялится. Именно не смотрит, обычное рассматривание чувствуется куда мягче.

Открываем глазоньки на раз… два…

Это оказалась девчушка лет шести от роду, чьё пухлощёкое личико как по команде скрылось за пологом палатки. Громкий топот дал Фриде понять, что её сон в реальном времени оказался популярной программой в повестке дня молодёжи агхори.

Интересно, утолили ли они своё любопытство? Должно быть, об обычных людях у агхори тоже ходит много мифов, например, что те, как истинно травоядные, спят стоя.

Фыркнув в унисон собственным бредовым мыслям, журналистка натянула верхнюю одежду и выглянула наружу. Часы показали 8:45. Никакого ажиотажа. Агхори, как большие кошки, оказывается, обожают спать подольше. Но вот детей это явно не касается.

– Я думал, мы договорились, – вдруг раздался негромкий баритон, знакомый ровно до той степени, чтобы Фрида вжалась в матерчатый бок собственной палатки. Вот тебе и решила избегать Джозефа. Да и так ли это просто, учитывая, что он глава клана?

– Маго не заходила, только глянула! – вторил ему детский голосок, уравновешенный тремя или четырьмя независимыми шиканьями.

– А ты её, значит, на это подбил, а, Шон?

Судя по интонации, особо сильным нагоняем не пахло, но Фрида всё же сочла нужным обозначить своё присутствие:

– Доброе утро.

Стайка детей за исключением Бенни шмыгнула за спину Джозефа, который как раз расставлял складные стулья возле своей палатки.

– Значит, всё же разбудили, негодники, – не оборачиваясь, глава клана безошибочно нащупал двух виновников, извлекая их за руки из импровизированного убежища, – Мисс Лэнг, позвольте познакомить Вас с Шоном и Магонией, которую мы все зовём Маго.

– Здравствуйте, – неловко выжал из себя черноволосый паренёк. На вид ему было не больше шести. Рыжеволосая малышка промолчала.

– Привет, – дружелюбно улыбнулась обоим Фрида, решив, что девчушка кого-то ей напоминает.

–У Маго селективный мутизм, так что говорит она нечасто. Шон её лучший друг, и они часто проказничают вместе, – убедившись, что искатели приключений передумали убегать, Джозеф отпустил их предплечья, – Что мы говорим, когда будим кого-то не по его воле?

– Извините, – почесав запястье, виновато покосился на Фриду Шон, – Нам просто было интересно.

– Всё в порядке, мне уже давно пора было вставать, – тут же простила их Фрида, впрочем, совершенно не сердясь уже с самого начала. Глаза Маго округлились, и Шон тут же перевёл:

– Ого, так рано?

– Да, в девять я уже должна была быть на работе, – охотно поделилась с ними Фрида.

– Неудивительно, что травоядные живут так недолго, – раздался из-за спины третий, неидентифицируемый голосок.

– Очень может быть, – против воли хихикнула журналистка, – На самом деле, я терпеть не могу вставать по будильнику… А вы сами чего так рано встали?

– Надо сделать домашнее задание, – пояснил Бенни, уже занявший один из стульев. В руках у парня был учебник по физике.

– Какие молодцы, – искренне восхитилась имя девушка, глядя, как и другие дети потихоньку вылезают из-за импровизированного укрытия самого что ни на есть натурального происхождения.

– До того, как стать главой клана, Джозеф был нашим воспитателем и следил за младшими, – на солнышко из своей палатки выползла Чита, позёвывая и приглаживая дреды в какую-никакую, но всё же систему, – Теперь этим делом предстоит заниматься Бенни, но у него самого скоро экзамены, так что Джозеф всё ещё страхует его на правах старшего… Так, а теперь иди сюда, мелкая, я знаю, что ты уже опять нашкодила. Я тебя по шагам узнаю, нечего делать вид, что ты не при чём!

Глядя, как Чита загребает на руки рыжую Маго, Фридатут же нашла ответ на вопрос, кого ей напомнила девочка при первой встрече:

– Это твоя дочь?

– Дочь? Кости упаси, нет! – даже перепугалась одноглазая агхори, – Сестрёнка. Родаки на старости лет состругали и балуют её почём зря, а, Маго?

Девчушка тотчас протестующе надула щёки, хотя было ясно, что баталии подобного рода происходят изо дня в день и не имеют ни малейшего эффекта.

– Я бы с удовольствием познакомилась с твоей семьёй, – заметила Фрида, – Ну знаешь, для репортажа.

– Боюсь, с этим выйдет накладочка, – Чита разочарованно цокнула языком, отпуская сестру, – Они как раз сейчас путешествует.

Фрида приподняла брови. Ей и в голову не могло прийти, чтобы агхори пенсионного возраста могли посещать разные страны как самые обычные туристы.

– Позвольте мне внести ясность, мисс Лэнг, – мягко вклинился в диалог мягкий баритон Джозефа, – Время от времени агхори, которые по той или иной причине хотят повидать белый свет, перемещаются между другими кланам, останавливаясь там на некоторое время. Мы называем это путешествием. Иногда этим занимаются и молодые люди, ищущие себе пару. Если на новом месте им нравится, можно и остаться насовсем.

– Я сейчас что-то не поняла, – подозрительно сощурилась на них Чита, – Что это ещё за подчёркнуто-вежливое «мисс Лэнг»? Уже успели пересраться, что ли?

– Чита, это невежливо… – попытался было остановить её Джозеф, но рыжая агхори живо обернулась к Фриде:

– На пять минут вас оставила – и на тебе. Ты что, не оценила ту его криповую картину с белыми медведями? Он же, поди, ещё и вякнул, что она проклятая? А ты чего встал и смотришь? Нет бы сразу поговорить нормально, так не: сразу на формализм, чуть что не по-твоему, да, босс?

Дети глазели на эту сценку с нескрываемым удовольствием, зажимая рты ладошками.

– Короче, если забыл, как зовут нашу гостью, попроси у неё визитку, и хватит уже кочевряжиться, – Чита по-сестрински похлопала парня по узкому плечу и снова обернулась к журналистке, – Не обращай внимания. Молодой ещё, вот и выделывается.

– Вообще-то я на год старше тебя, – не сдержав улыбки, Джозеф с псевдострадальческим видом потёр пальцами лоб.

– Тем более нечего выделываться, – заключила одноглазая агхори, скрещивая руки на груди, – Лучше составь Фриде компанию за завтраком. Она наверняка привыкла есть три раза в день.

– Да я не… – начала было отпираться журналистка, но её желудок, моментально припомнив жалкий сэндвич на ужин, проворчал нечто явно ругательное, – А как же уроки детей?

– Бенни за старшего.

– Я вообще-то учу, – пробурчал подросток, тут же попав под испепеляющий взор единственного глаза Читы:

– А тебе что, кто-то мешает? Учи себе спокойно! А остальным что, особое приглашение нужно? А ну живо уроки!

Ослушаться никто не посмел. Фрида только теперь поняла, что их отчитывали шёпотом: лагерь всё ещё спал. Удивительная сила духа и самообладания.

– Я спать, вы оба – завтракать, – напоследок распорядилась Чита, исчезая за пологом палатки.

– И она заснёт? – зачем-то поинтересовалась журналистка.

– Как пить дать.

– Ты… не обязан со мной идти.

– Бенни, справишься? – кивнул старшему из детей Джозеф.

– Да, – отозвался тот, перелистывая страницу.

– Я вернусь примерно через час. Должно быть, мисс Л… Фрида, тебе требуется что-то горячее? Я имею в виду, из пищи.

– Да, было бы неплохо, – замялась девушка, уловив во фразе двусмысленность.

– Я знаю неплохое кафе неподалёку, – глава клана указал в нужном направлении, – Вон там, где зелёная черепичная крыша. У них подают супы и вторые блюда… Ах, да. Я ведь обещал проводить, раз уж всё равно отпросился.

– А разве агхори не пускают в кафе? – изумилась Фрида, – У вас же есть доступ в любые места. Мало ли что где случилось, верно?

– Так-то оно так, но я бы не сказал, что нам там очень рады, – он по-птичьи сложил руки за спиной, нисколько этим самым не прибавив ширины грудной клетке.

– Могу я поставить небольшой эксперимент? – спросила Фрида.

– Посмотреть, как отреагируют люди, если я войду?

– Если сядешь со мной за столик и останешься до тех пор, пока я буду завтракать.

– Смахивает на недюжинное извращение, но я в деле.

Фрида невольно перевела взгляд на косточку, болтающуюся на шее собеседника с небрежностью крохотного маятника:

– Какой… была твоя мама?

– Нежной. Доброй, – взгляд серых глаз слегка затуманился, – Если кто и умел сочувствовать всему и вся, то только она. А ещё она обожала путешествовать. Из одного путешествия привезла меня.

– Ого. Ты приёмный?

– Нет, – Джозеф улыбнулся, – Кто-то заботливо загрузил меня в её матку во время вояжа по Норвегии. Мама никогда не рассказывала, кто был моим отцом, но, кажется, в его крови побывали скандинавы… Не красней. Всего лишь ошибки молодости, этим видом спорта увлекается все люди вне зависимости от того, что едят… Мы пришли. Должен предупредить, что сейчас у тебя есть последний шанс отказаться от намерения позавтракать со мной в помещении травоядных.

– Вот ещё, – упрямо возразила Фрида, открывая дверь, – Пошли.

========== 7 ==========

Прямо по курсу оказался столик у окна, и Фрида направилась к нему с решимостью ныне вымершей росомахи, собирающейся взгреть падальщиков у своей – теперь своей – добычи.

Официанты, судя по всему, потратили энное количество времени, чтобы решить, кто из них обслужит столик. Наконец, один решился или проиграл:

– Доброе утро, уже определились с заказом?

Фрида заметила, что парень старается не смотреть на Джозефа. Вспомнила себя. То самое презрение, смешанное с первобытным страхом. Табу смерти.

– Да, мне, пожалуйста, овощной суп, сэндвич с курицей и капучино. А мой спутник будет…

– Большой стакан чёрного кофе, пожалуйста, – негромко попросил агхори, но несмотря на весь проявленный такт, официант всё же вздрогнул:

– Будет готово в течении десяти минут. Напитки сразу?

– Сразу, – не дала улизнуть ему Фрида, – Спасибо.

Как оказалось, это было только началом.

– Ваш кофе, мисс, – официант поставил перед Фридой кружку, тогда как Джозефу достался бумажный стаканчик без какого бы то ни было оповещения.

– Благодарю, – спокойно ответил ему Джозеф, явно не рассчитывая на ответ.

– Бумажный стаканчик? – едва ли не по слогам произнесла журналистка.

– Иначе им приходится выбрасывать посуду. Посетители наотрез отказываются пить из кружки или стакана агхори, даже если тот вымыли и продезинфицировали раз сто, – Джозеф с некоторой тоской взглянул на свой стул, – Должно быть, от него тоже избавятся, жаль я не захватил газетку.

– Ты шутишь?

– Нет, – глава клана отпил кофе, – Надо же, горячий. Вот спасибо.

– Деньги платятся именно за горячий кофе, если не сказано обратного в заказе.

– Это, конечно, верно, но редко кто берёт наши деньги. Они думают, что мы таскаем мелочь из карманов трупов.

– Но ведь вам платят пособие! – негодующе зашипела Фрида.

– Конечно. И всё равно, – развёл руками Джозеф.

– Так я вчера ела халявный сэндвич?

Не удержавшись, парень хихикнул, прикрывая зубы согнутым указательным пальцем:

– Увы, так всё и было.

– Маразм, – сделала вывод журналистка, накрывая гренки тёплым одеялом супа, – Кстати, давно хотела спросить. Я знаю, вы не едите обычную еду из-за запрета, но вы же её точно пробовали.

– Конечно, а что?

– Никогда не возникало соблазна… – Фрида указала взглядом на сэндвич, – Поменять диету?

– Для меня то, что ты ешь, на вкус как грязь и картон, – последовал ответ.

– Но как это возможно?

– Специи. Витамины. Горечи, – Джозеф поднял свой картонный стаканчик, – Выжигают наши рецепторы. Остаётся вкус только у мяса. Я не знаю, почему.

– Это же ужасно.

– Да не то чтобы… Скажи, тебя же учили в школе, что синтетические бактерии, которые искусственно подселены в твой желудок, помогают тебе переваривать неорганические соединения?

– Конечно.

– Выходит, ты платишь за это, – Джозеф указал на ни в чём не повинный сэндвич, – Хотя знаешь, что выживешь, даже если начнёшь есть землю или синтетическую траву за углом.

– Но у этого хотя бы вкус есть.

– Вот и я о том. Мы держимся за то, что имеет хоть какой-то вкус, даже если это делает нас чудовищами.

Фрида помялась, решаясь на следующий шаг:

– Каково… на вкус человеческое мясо?

– Признаться, не думал об этом, – допив свой кофе, глава клана облокотился на скрещенные пальцы переносицей, – Я бы сказал, что самое обычное, хотя, конечно, не ты и не я не застали живых свиней или коров. Обычное в том плане, что в нём нет никакой изюминки, что ли. Отторжение у молодых агхори происходит только из-за того, что мясо не принимает их сознание, а никак не вкусовые рецепторы.

– Бытует мнение, что агхори едят сырое, – удостоверившись, что на них уже точно глазеют со всех сторон, Фрида с аппетитом вгрызлась в сэндвич.

– Иногда едят, но не когда тел много. Жевание и переваривание сырого мяса затрачивает слишком много энергии.

– А как вкуснее?

– Одинаково без разницы. Я понимаю, тема интересная, но правда в том, что у нас довольно странная рутинная работа, – признался Джозеф, с некоторой тоской глядя на пустой стаканчик.

– Заказать тебе ещё?

– Нет, спасибо, хватит на утро. Мало ли, вдруг будет завал… Всякое бывает. Ты как, наелась?

– Да, вполне, – Фрида подняла руку, прося счёт.

– Еда за счёт заведения, – неловко улыбнувшись, объявил официант, изволивший явиться после новой жеребьёвки, – Если Вы не сочтёте за труд попросить вашего… друга уйти. Сами можете остаться, конечно.

– У моего друга есть имя, и он такой же полноправный гражданин, как и я, – напомнила журналистка, сверкая глазами.

– О, конечно, мисс, но репутация нашего заведения…

– Всё хорошо, не надо, – Джозеф встал, забирая стаканчик, – Благодарю за напиток.

Работник заведения кивнул, не глядя на него, будто изо всех сил старался вообразить не нежеланного гостя, а пустое место.

– Мудаки – пробормотала Фрида, выходя, – Мог бы хоть сказать «пожалуйста»!

– Успокойся, он того не стоит. Эксперимент удался? – ни сколько не задетый подобным обращением, поинтересовался глава клана.

– Буду сегодня бомбить, – в подтверждение своих слов помахала блокнотом девушка.

– О чём ещё планируешь написать в ближайшие дни?

– Интервью с мадам я уже запланировала. Это исторический блок. Потом – молодое поколение, если смогу найти подход к Бенни.

– Он не такой суровый и неприступный, как кажется.

– Это я поняла, – улыбнулась Фрида, – Ещё я хочу больше узнать о путешествиях. Видела в клане девушку-азиатку.

– А, это Сидзука. Живёт с нами уже полгода. Хорошее выйдет интервью.

– Очень надеюсь. Ещё, как я поняла, агхори любят мастерить поделки из костей.

– Да, это наш традиционный промысел, – кивнул ей Джозеф, – Отведу тебя на мастер-класс, как будешь готова… А что? Владельцам эти кости уже точно без надобности, уверяю тебя.

– Понимаю, но мне надо к этому подготовиться.

– Кстати, – окликнул её парень после некоторого раздумья, – Как спалось на новом месте?

– Что? – удивилась журналистка.

– Мадам точно спросит, как пойдёшь к ней на аудиенцию. Видимо, отголоски традиции индийских агхори: тайные знания и всё такое… Так помнишь сон?

– Я думала, ты спрашиваешь про то, как мне спалось.

– Нет, я имел в виду сон. Запомнила, что видела?

– Возможно, вспомню, если задамся такой целью.

– Думаю, настало то самое время, – не вынимая рук из карманов, Джозеф указал одними глазами в сторону палаток. Мадам сидела у своей обители, нежась на солнышке.

– Погоди, – заметалась на подходах к лагерю Фрида, – Я ведь до сих пор не знаю, как её на самом деле зовут.

– Никто не знает. Мадам утверждает, что и сама не помнит этого, – усмехнулся глава агхори, – Она не обижается на «мадам», так что не бери в голову.

– Ясно… А ничего, если я вот так возьму – и подойду к ней?

– Понятия не имею. Обычно журналисты в курсе таких вещей. Мой совет: найди одного и спроси, – раньше, чем девушка вникла в суть этого предложения, подмигнул ей Джозеф, – Удачи, мисс Лэнг.

========== 8 ==========

– Какие гости с утра пораньше, – прокряхтела старая женщина, завидев приближение Фриды, – Знаю, что ты скажешь. Не утро, да. Но у агхори утро стартует тогда, когда они просыпаются. Должно быть, славим привычку предков, которым надо было вскочить ни свет ни заря, чтобы накормить разнообразную скотину.

– Наверное. Доброе утро, мадам, – вежливо примкнула к традиции девушка, садясь на предложенный стул.

– Ты завтракала, милая?

– Да, – несколько смутилась собеседница, уже зная, что еда не доставляет агхори особого удовольствия.

– Было вкусно?

– Да, Джозеф показал мне это хорошее кафе, – журналистка решила не комментировать поведение персонала, сосредоточившись исключительно на кухне.

– Здорово, – старуха потёрла костяшки ревматоидных пальцев, – Надо же, я всё ещё помню, каково это – завтракать как травоядное. Круассаны с кусочком тёплого масла… Вкусно.

– Вы не родились в семье агхори? Вас… Взяли на воспитание, как этих детей? – журналистка украдкой показала на стайку молодых, по-прежнему скрипящих над перипетиями домашнего задания.

– Нет-нет, – покачала головой мадам, – Я пришла сюда в зрелом возрасте. Не смогла смириться со смертью мужа. Его утащили – ну я следом пришла. Агхори думали, я уйду, а я всё стояла, смотря, как его разделывают, как едят, пока не начался дождь. Фалко, их глава тогда, принёс мне зонт и молчал. Зонт и вот это, – она показала ожерелье, – Зубы моего Томаса. Его улыбка, в которую я влюбилась при нашей первой встрече.

– Но это же ужасно, – Фрида с трудом заставила себя не отстраниться от жутковатого артефакта.

– Они не знали, чем меня утешить. Человечество изобрело столько ободряющих слов, а всё равно работает то, к чему можно прикоснуться, то, что можно увидеть… В тот день я попросила принять меня как агхори, и Фалко не стал препятствовать. Занятная история, правда? Хотя я бы назвала её немного сумасшедшей. Люди не понимают таких сильных чувств.

Фрида молчала, обдумывая сказанное.

– Что ж, милая, ты хотела узнать о наших ритуалах, если мне не изменяет память.

– Да, с удовольствием, – журналистка открыла блокнот, разглаживая очередную страницу.

– Хорошо. Вчера ты хотела поинтересоваться у меня, почему я спрашиваю о человеке, которого мы ели. Видишь ли, это древнее поверье и древняя традиция агхори и каннибалов, сложившаяся задолго до нашего возникновения. Мозг – это хранилище памяти, всего того, чем человек жил… Благодарю, Бенни, мой дружочек.

– Не за что, мадам, – паренёк принёс старой женщине нечто, похожее на чай, чей горячий дымок веял смесью специй и неизменной горечью.

– Кстати, вот ещё одна традиция: чай из кудина со специями, – желтоватый ноготь постучал по краю кружки, – Падуб больше не растёт, как и ароматические травы и коренья, а традиция… – старая женщина отхлебнула напиток, довольно щурясь, – Осталась… Бенни, мальчик мой, это невежливо: не предложить чая гостье.

– Но мадам, для гостей он слишком горький, – напомнил паренёк, отрываясь от собственной кружки.

– А я бы рискнула, – негромко объявила Фрида, – Слышала, что кудин очень полезен.

– Ладно, – Бенни подошёл к ней, держа в руках френч-пресс, – Куда налить?

– Момент, я сбегаю за кружкой, – подскочила девушка.

– У нас есть запасные, – с интересом остановились на ней карие глаза.

– О, так гораздо лучше, – кивнула ему Фрида, поняв, что её проверяют, – Тогда в неё, пожалуйста.

– Вот, – сходив палатку, Бенни налил напиток в слегка неровную глиняную кружку, явно сделанную кем-то из агхори.

– Как здорово, – журналистка с интересом повертела посуду в руках и отхлебнула чая, – А неплохо. Сладковатое послевкусие.

У Бенни округлились глаза, тогда как мадам залиласькашляющим смехом:

– А наша гостья не промах, правда, мои мальчик?

– Это не мне решать, – пробурчал явно уязвлённый подросток.

– Ты сам сделал эту кружку? Она не из магазина, – пытаясь как-то смягчить неудавшийся розыгрыш, спросила паренька Фрида.

– С этой Леон помогал, она отстойная. То есть не по вине Леона, а из-за того, что я тогда только учился гончарному мастерству.

– Пожалуй, я бы посетила парочку уроков.

– Зачем?

– Интересно же. В школе я лепила из полимеров.

– Ну, – Бенни с довольным видом потёр нос указательным пальцем, – Полимеры и глина далеко не одно и то же.

– Верю, поэтому и хочу посмотреть.

– Ладно, я свистну, когда мы с Леоном пойдём за глиной, – наконец-то капитулировал подросток, снова отходя к своим младшим товарищам.

– Простите, что прервала вас, мадам, – Фрида обернулась к собеседнице, которая, впрочем, совершенно не выглядела расстроенной из-за слегка изменившегося формата интервью.

– Порядок, милая. Так о чём мы? Ах, да. О традициях, конечно же. Сакральное пожирание плоти – попытка отыскать душу и сохранить её в себе. Мы, старики, едим мозг, поскольку храним память. Мы верим в то, что жизни умерших плюсуются с нашими, как и их души… Конечно, возможно, молодые не станут верить в это, когда постареют, ну да это их право. Наше дело – уйти, когда настанет наше время.

– Скажите, мадам, в случае смерти одного из членов клана… – нерешительно протянула Фрида, но старуха тут же угадала ход её мысли:

– Его ест клан. Иногда, если были распоряжения со стороны умершего, приглашают кого-то из соседних кланов. Конечно, выполнить ритуал в любом случае непросто. Одно дело – посторонний, и совсем другое, если перед тобой человек, которого ты знал. Мы придаём этому ритуалу особое значение, он высвечивает подлинную силу духа. На то мы и агхори – те, кто ничего не страшится. Иначе не было бы смысла брать это название.

– Я понимаю, – Фрида добавила в блокнот пару предложений и вдруг почувствовала короткое замыкание. Такое уже бывало с ней при желании учудить нечто эдакое, как в случае с редактором и просьбой написать цикл статей о каннибалах. Удержать импульс в итоге не вышло:

– Мадам, а что насчёт Джозефа?

– Насчёт Джозефа? – прищур, до этого повёрнутый в сторону солнца, тут же сфокусировался на Фриде.

– Кость его матери. Амулет на его шее. Он…

– Мать была его всем. Очень близки. Джулия всему его научила. Путешествовала с ним за спиной, показывала ему мир. Дарила книги. Знакомила с культурой. Была ему и отцом, и матерью. У нас, агхори, детей воспитывают сообща, разве что за ними приглядывает кто-то из взрослых, если вдруг что учудят. Джозеф занялся этим после смерти матери, до этого с малышами возилась Джулия… В одном из своих путешествий она узнала, что больна, вот и осела у нас, когда лечение перестало действовать. Она угасала потихоньку, а когда умерла, почти ничего не весила. Но перед её смертью сын дал ей клятву, что она навсегда останется частью его.

По спине Фриды прошёл холод:

– Так он…

– Тот, кто даёт подобную клятву, должен съесть тело любимого человека сам. Остальным запрещено помогать, но мы всё равно отговаривали Джозефа. Ему было всего семнадцать, и клан готов был простить ему этот необдуманный порыв, но… – мадам поискала героя истории подслеповатыми глазами, и, найдя, закончила, – Он всё равно сделал это. Поэтому, когда встал вопрос о том, кто станет новым главой клана, решение было единогласным… Не подумай только, что он сделал это из-за тяги к власти.

– Да как можно! – едва ли не прошипела журналистка, – Чудо, что он после такого остался в здравом уме!

– Кто остался в здравом уме? – Джозеф традиционно подкрался тогда, когда его не ждали.

– У меня так сердце остановится! – не сдержавшись, рявкнула на него Фрида, нервозно приглаживая волосы, – То есть… Извини, я не хотела грубить.

– Да всё в порядке, – парень сделал движение, чтобы подобно общению с другими коснуться её плеча, но остановился в самом начале, – Прошу прощения за мою манеру ходьбы, а не нарочно. Бенни сказал, что ты хотела бы увидеть, как они с Леоном лепят из глины. Я договорился на завтра.

– О, с большим удовольствием! – закивала журналистка, толком не зная, какими глазами смотреть на главу клана после того, что она узнала.

– Босс, у нас опять тело, – сообщил Джозефу новости неизвестный Фриде агхори, – А у тебя, кажется, снова барахлит рация.

– Опять? – Джозеф взглянул на причину всех проблем, – Точно, вылакала батарейки, ненасытная коробка. Я же только вчера… А, ладно. Фрида, познакомься с ТиДжеем, он кто-то вроде моего заместителя. Помогает следить за сообщениями.

– Да, мы не познакомились, – молодой мужчина с каштановыми волосами отрывисто кивнул журналистке, – За делами клана следит Неро, а я вроде специалиста по связям с общественностью.

– Фрида, будем знакомы, – протянула ему руку девушка.

– Уверены? – миндалевидные глаза ТиДжея слегка расширились.

– Маленький шаг для травоядного, – перефразировала знаменитую цитату девушка.

– Воистину исторический момент, – полукровка бережно взял её ладонь. Рука оказалась очень горячей, должно быть, из-за ускоренного метаболизма.

– Может, и мы познакомимся как положено? – предложил Джозеф.

– Упс, я полез к девушке наперёд босса, извиняйте, извиняйте, – усмехнувшись, сдвинулся в сторону ТиДжей, одёргивая футболку, окрашенную в оттенки серо-голубого в стиле тайдай.

– Дело не в этом, – Джозеф протянул руку журналистке, – Просто нашей гостье не помешает закрепить успех.

– А ведь верно, – с неловкой улыбкой согласилась с ним Фрида, подавая руку в ответ. Тоже горячая. Агхори словно обогреватели какие-то. Надо было уточнить, почему так.

Пока журналистка жала парню руку, ей легко давалось оперировать научными данными, нежели пытаться анализировать само прикосновение. Пытка закончилась быстро.

– Ну вот и отлично, – по кошачьи прищурился Джозеф, хотя казалось, что и на него это действие произвело должное впечатление, – Что у нас там, ТиДжей?

– Самоубийца. Женщина.

– Хм, давно не было. Управишься?

– Конечно, не вопрос.

– А я могу поприсутствовать?

Оба агхори разом обернулись к Фриде.

– Я пойму, если нельзя, – стушевалась девушка.

– Нет, такого запрета не существует, – сразу же поспешил успокоить её Джозеф, – Мы просто не ожидали, что ты попросишься.

– С волками жить… – напомнила старинную поговорку журналистка, – Я справлюсь.

– Босс? – ТиДжей уставился на своего главу.

– Не вижу смысла препятствовать. Выдвигайтесь как будете готовы.

– Мне что-то взять? – неуместно засуетилась Фрида.

– Нет, не нужно, – понимающе покачал головой заместитель главы клана, – Видишь повозку вон там? Поедем на ней. Забирайся, а я пока ребят кликну.

– Хорошо.

– Давненько не виделись, – подождав, пока она усядется, поприветствовал девушку Линк.

– Ага. Ты снова в рикшах? – заинтересованно склонила голову собеседница.

– Да, – мужчина смазывал руки чем-то белым, наверное, чтобы не скользили.

– Кстати о повозках. А что, у агхори нет механизированных средств для передвижения?

– Не положено. Чем больше мы даём себе физической нагрузки, тем больше мы…

– Едите, я поняла, – с явным сочувствием вдохнула девушка.

– Да, верно… Нет смысла печалиться, а, ТиДжей?

– Вообще без надобности, – согласно сверкнул зубами его младший товарищ, – Фрида, познакомься, это Акино, раз они с Линком за лошадок, помчимся с ветерком.

– Привет, – поздоровался с ней невысокий с явными азиатскими корнями, – Ну что, вперёд? Какой там у нас адрес?

– Главная улица, дом шесть, – сверившись с небольшим блокнотиком, ответил ТиДжей.

– Ух, придётся поработать ногами, – заметил азиат, – Дамы и господа, начинаем движение!

========== 9 ==========

Облокотившись на ящик из-под витаминов, Фрида смотрела на то, как сельский пейзаж неспешно меняется на городской. В такие дни хотелось забыть, что она на работе, но не судьба.

– Как агхори относятся к самоубийцам? – решила спросить девушка, приготовившись записывать.

– Единого мнения нет, – ответил ей ТиДжей, – Если подумать, они прибавляют нам работы. Если подумать ещё, то они глупые. И если подумать ещё немного, лишение себя жизни – смелый поступок.

– Начнём сначала, – попросила журналистка, – Почему глупые?

– Если по ту сторону жизни ничего нет, то они сводят на нет всю эволюцию и весь род их предков, – отозвался Линк. Если же что-то есть, – почти не отдуваясь, продолжил, он, – То это ещё глупее: многие религии не приемлют суицид, а вечные муки это как-то совсем невесело.

– И, несмотря на это, поступок всё же смелый, – хмыкнул ТиДжей, – Судя по адресу, мы едем в богатый дом. Любопытно, что о сведении счётов с жизни практически не думают те, чья жизнь не удалась.

– Правда? – удивилась Фрида, перестав стенографировать.

– Так и есть… Мы приехали.

Ожидание оказалось насыщеннее реальности. Тело в ванной с перерезанными венами казалось до смешного кукольным. ТиДжей и Линк извлекли девушку из бурой от свернувшейся крови воды, завернув в мешковину.

– Мы приготовили одежду, – несмело произнесла женщина с зажатым в руках платочком, должно быть, мать.

– Не нужно, – Линк ловко завязал тканевый узел на груди трупа.

– Но она не просто обычная, она… – бородатый мужчина тоже далеко не зашёл в своих размышлениях. Бессмысленность метаний прямо-таки висела в воздухе. Статус, одежда, церемониал канули в небытие, ровно в тот момент, когда из тела вытекла критическая масса крови. Фрида поймала себя на мысли, что хотела бы спросить своих спутников о том, есть ли разница во вкусе, но потом решила, что едва ли. Люди приходили в этот мир без всего и уходили без всего миллиарды раз – разве что, прибавляли что-то к начальной массе, кто-то больше, кто-то меньше.

– Так шокирована? – неверно истолковав её молчание, поинтересовался на обратном пути ТиДжей.

– Нет, я… – Фрида посмотрела на спелёнутое в мешковину тело между ними, от которого неуловимо веяло дорогим парфюмом, – Я пытаюсь вспомнить, что мне снилось.

– А, для мадам? – улыбнулся ей собеседник, – Не напрягайся так сильно. Не все люди помнят свои сны.

– Знаю, но от чего-то думаю, что это важно, хотя я здесь, чтобы работать.

– Наша работа неотделима от наших жизней, так что нестрашно, если иногда эти понятия сливаются воедино, – фыркнул со своего места Акино. Если поначалу он казался отстранённым, то теперь, заметив, что гостья не дрогнула после изъятия трупа, стал вести себя гораздо дружелюбнее.

– И то верно, – Фрида поправила расстрепавшиеся от ветра волосы, – О, вроде бы что-то припоминаю.

– Отлично, – на этот раз голос принадлежал Линку.

– Скажи, ТиДжей, а почему Джозеф сказал о теле «давно не было»?

– Просто с распространением атеизма самоубийств всё меньше. Плюс, медики поднаторели в своевременной помощи. Не то чтобы мы вели статистику, но… – заместитель главы клана повёл плечом, отвлёкшись от проплывающего пейзажа.

– Поняла, – кивнула ему девушка.

– Но это бы что, – ТиДжей облокотился на край повозки, глядя вслед потихоньку исчезающему городу, – Раньше мы получали тела после долгих тягот. Все эти прощания… Чем быстрее – тем лучше. Иначе люди начинают вытворять чёрт его знает что. Да и мы, хоть и весьма циничны, но всё равно не железные. Хорошо, что поменяли закон.

– Наверное, – журналистка вспомнила историю Бенни и его бабушки, поэтому решила отвлечься, – Кстати, ребят, я заметила, что многие агхори носят дреды. Это что-то значит?

– Это не совсем дреды, – отозвался Акино, – Другая причёска, родом из Индии. Называется джата – «спутанные волосы». По легенде, такая была у бога Шивы. Знак того, что в этом мире всё через пень-колоду, и при этом всё связано в нити и узлы.

– Принято, – быстро записала ответ Фрида, подмечая, что индийские традиции надо бы проработать.

– Это волосы? – вдруг спросил ТиДжей, отвлёкшийся от расстилания тряпки: вода с тела принялась подбираться к его ногам.

– Что? – не поняла девушка.

– Ты спросила про волосы. Сон был о них?

– А… Да, верно. Очень… Странный сон.

– Мадам истолкует, – заместитель Джозефа вольготно расположился на своём месте и тут же застонал, – Ну вот, я только расслабился!

– Ничего не знаю, мы дома, – Акино покинул рабочее место, делая растяжку, совмещённую с глубокими вдохами, – Передохну перед едой.

– Спасибо за то, что привёз, – любезно улыбнулась азиату Фрида.

– Всегда пожалуйста, – дружелюбно повёл головой парень.

– Советую заглянуть к мадам, – предложил ТиДжей, подозвавший ещё двоих незнакомых Фриде агхори, должно быть, для того, чтобы забрали тело, – Мы сейчас начнём наши танцы у шмашана, а ей одной в это время бывает скучновато. Наша драгоценная старейшина будет тебе рада.

– «Шмашана»? – нахмурилась журналистка.

– Вот заодно и выяснишь, – подмигнул ей местный специалист по связям с общественностью, – Так и чего ты ждёшь? Или желаешь взглянуть на разделку?

После этой чернющей шутки Фрида эвакуировалась с завидной скоростью.

========== 10 ==========

– Ух ты, у меня гости, – приветливо закряхтела мадам, увидев журналистку, которая зашла к ней в палатку, предварительно постучавшись, – Привет, милая. Кто у нас сегодня?

– Девушка. Самоубийца, – ответила Фрида, шустро поняв значение вопроса.

– О, – морщины старухи сами собой сложились в покатую черепицу крыши, – Какая жалость. Лишать себя жизни, когда мир – такое интересное место… Непоправимая ошибка.

– Как агхори относятся к смерти? Я имею в виду, в целом, – спросила Фрида, пользуясь предоставленной возможностью.

– Это часть жизни, только и всего. Но при этом боги, заведующие смертью, самые могущественные, потому что в итоге всё умирает: люди, государства, постройки, планеты… Вселенная, – послеповатые глаза уставились куда-то на узор полога, – Всё во власти богов Бездны.

– Ясно, а… Что такое «шмашан»? – припомнив странное слово, решила уточнить журналистка.

– Сейчас мы называем так наш общий костёр, а в давние времена так называли место кремации в Индии. Агхори тех времён считали шмашаны лучшим местом для жилья, и мазали свои тела пеплом, чтобы ощущать единство с мёртвыми не только изнутри, через пищу, но и через кожу.

– Ого, – только и смогла выдать Фрида. Перед приходом сюда они видела архивные фото настоящих агхори, но никогда не задумывалась, почему их полуобнажённые тела такого цвета.

– Сейчас покойников сжигать запрещено, так что эта традиция исчезла. Уцелело только название, но им редко кто пользуется. А теперь… – старая женщина выдвинула из угла подушку, хлопая по ней артритными пальцами, – Садись и расскажи мне, что тебе снилось.

– Как Вы узнали?

– Это моё стандартное время консультации, – старуха на миг замерла в официальной позе, а затем захихикала, поняв, что смогла зацепить собеседницу призраком прошлого, – Давай. Я вся внимание.

– К сожалению, я мало что помню. Мне снилось, что у меня роскошные длинные волосы, и… Я снимала их. Целыми прядями. Было нестрашно, я брала их пучками, словно спагетти, и… ела, – Фрида почувствовала во рту какой-то странный привкус, сказав последнее слово, – В общем, это бред и едва ли что-то значит. Простите, если разочаровала Вас, я не сильна в сновидческих сценариях.

– Нет никакого разочарования, милая, – костистая рука бережно приподняла подбородок задумавшейся было девушки, – Вот что я тебе скажу, вот как я это истолкую: волосы – это прошлое. Они живы только у корней, остальная часть мертва, даже если выглядит красиво. Прошлое всегда кажется более красивым, особенно если его холить. И в этом сне ты решила уничтожить прошлое самым простым способом – съев его. А то, что это легко отваливалось, означает, что ты была внутренне готова к переменам.

– Ну надо же, – ошарашенно заморгала Фрида, – Но мадам, я не понимаю. Меня устраивает моё прошлое, зачем его есть?

– Волосы носят. Они как шлейф. Ты просто переложила это внутрь.

– Так переложила или уничтожила?

– Это тебе решать, милая. Оба варианта одинаково верны… – старуха принюхалась, – Кажется, огонь нашего шмашана уже разгорелся в полную силу. Иди, дитя. Ты сама должна найти ответы на свои вопросы, Я просто указала путь. Заходи ещё, буду тебе рада.

– Благодарю, – поклонилась ей Фрида, выходя прочь. Желудок дал о себе знать как-то деликатно и ненавязчиво. В кафе не хотелось, в магазин – идти и идти. Жаль, что последний раз в городе она была на транспорте, который не притормозишь просто так, чтобы быстренько сбегать в супермаркет.

О! Идея!

– Джозеф, – окликнула мелькнувшего лидера агхори журналистка, – А какой у вас тут адрес?

– Адрес? – удивился парень, начисто забыв, куда направлялся с миской.

– Я хочу поставить эксперимент. Заказать пиццу.

– Признаться, я заинтригован. У нас, в смысле, у нашего клана в прописке стоит Пепельный тупик, строение 1, хотя конечно никаких строений тут нет и в помине.

– То, что надо, большое спасибо, – Фрида ловко набрала на телефоне нужную доставку, – Алло? Пиццу с анчоусами, пожалуйста… Куда привезти? Пепельный тупик, строение 1.

Всё это время Джозеф просто смотрел на происходящее с неподдельным интересом и сейчас ещё больше напоминал мальчишку с блестящими от энтузиазма глазами. Его увлекала смена эмоций на лице гостьи.

– Что значит «за пределами доставки»? Это по-прежнему город! Нет, адрес точный… Да чтоб вас… Да, могу выйти к дороге, что ж вы такие паникёры, будто вас сожрут! Да, жду. Спасибо, – наконец нажала на кнопку «отбой» журналистка, цокая языком.

– Вот так взяла – и махом всех перепугала, – дружелюбно пожурил её Джозеф.

– Они достали со своей боязнью! Вы не едите в живых, чего боятся?

– Они – твои сородичи, да и разве до знакомства с нами ты бы пришла сюда по доброй воле?

– За деньги бы пошла, – ляпнула Фрида и тут же поняла, что ассоциация не удалась, – То есть нет! Ты не так понял!

Лицо Джозефа приняло постное официальное выражение, и он направился к костру. Кляня себя, на чём свет стоит, Фрида поволоклась на окраину владений агхори за пресловутой пиццей.

– …прошло? – девушка отстранила запястье от валидатора. Новая биометрическая система оплаты иногда не желала протискивать сигнал сквозь живое тело и артачилась.

– Да, порядок, – молоденький курьер, усыпанный прыщами, с опаской протянул ей коробку, – А Вы и есть будете?

– А для чего же я заказывала? – резонно переспросила девушка.

– Ну… – протянул паренёк, и тут Фрида поняла:

– Ты решил, что я агхори? Нет, это ошибка. Я здесь репортаж пишу.

– Вау, – доставщик едва заметно глянул ей через плечо, – А они страшные?

– Привыкла уже, – уклончиво ответила журналистка.

– А это правда, что они устраивают оргии с трупами?

Фрида еле удержалась, чтобы не хлопнуть себя рукой по лицу:

– Нет, только едят.

– Сырыми?

– Готовят.

– А… – с некоторым разочарованием протянул мальчишка. Журналистка подумала о том, что при ином раскладе этот паренёк и Бенни могли бы быть лучшими друзьями. Увы.

– Приятного аппетита, мадемуазель. И это… Вы бесстрашная.

– Опять причисляешь меня к агхори?

– Что?

– Так переводится слово «агхори». Неустрашимый.

– А… Извините, – совсем стушевался доставщик, и, журналистка улыбнулась ему в порядке компенсации. Сейчас надо было решать проблемы посерьёзнее: ляп о деньгах перед Джозефом. Путь был только один.

Фрида города прошествовала к костру с пиццей и тут же услышала замаскированные под кашель смешки.

– Босс поспорил, что ты придёшь есть с нами, хоть и не сделала ничего дурного, – не стала держать интригу Чита.

Журналистка тут же метнула гневный взгляд в сторону лидера агхори:

– Это нечестно! Я думала, ты обиделся!

– Извини, было любопытно, отстранишься ли ты или снова решишься завоевать доверие, – проурчал пепельный блондин.

– Любопытно ему, – исковеркала ключевое слово девушка, открывая коробку.

– Приятного аппетита, – негромко пожелал ей Линк. Фрида так и замерла с недонесённым до рта куском:

– Бо… Большое спасибо.

– Пусть будет вкусно, – поддержала друга Чита, улыбаясь. Это виноват дым от костра, или Фрида действительно настолько тронута их словами, что увлажнились глаза? Самим пища не в радость – а ей искренне пожелали. Какие они всё-таки… Человечные? Да, пожалуй. Всё-таки люди. А может, ещё и лучше.

Обычно Фрида ела на автомате, но не теперь. Вот оно – наслаждение моментом. Люди в их ежедневной гонке едят так же, как агхори – быстро, не глядя, не чувствуя вкуса. Так есть ли разница в том, что ты ешь, при одинаковом восприятии?

Общая трапеза закончилась уже на закате, и агхори, немного сонные от набитых животов, потихоньку стали расходиться кто куда. Фрида заприметила молодёжь во главе с Бенни: они расстелили на траве какую-то карту и оживлённо тараторили, тыча пальцами в разные сектора.

– Могу посмотреть? – вежливо окликнула их девушка.

– Конечно, – пододвинулся один из ребят, – Мы планируем путешествие! Когда вырастем.

Журналистка присмотрелась. Их карта оказалась старым и весьма потрепанным путеводительным, исчерканным крестиками. На полях кое-где виднелись примечания, исписанные бисерным почерком.

– А чья она?

– Моей матери.

Фрида оторвала взгляд от очертаний континента. Опять Джозеф с его призрачным появлением, хоть колокольчик вешай.

– Джулия была крутая, – уважительно протянул Бенни, – Она много где побывала.

– О… А… – журналистка не знала, как замаскировать то, что она узнала от мадам сегодня утром. Косточка на шее Джозефа…

– Поговорить с моей родительницей уже не выйдет, так что я договорился с Сидзукой, – как раз вовремя изменил ход разговора лидер агхори, – Если ты не против. Ты вроде собиралась взять у неё интервью.

– Да! – затрясла головой Фрида, понимая, что обманщик из неё никакой, – Да, конечно! Просто чудесно! Куда идти?

– Я провожу.

Пока они шли к палатке, Джозеф ни намёком мне показал того, что удивлён реакцией девушки. Наверняка что-то заподозрил! Это настолько сильно бомбануло по журналистке, что та с трудом смогла сосредоточиться на интервью с Сидзукой, как назло оказавшейся очень тихой и робкой. Если бы не блокнот, Фрида не вынесла бы из беседы совершенно ничего: слова проходили насквозь через кости черепа.

Оказалось что так называемый маршрут Джулии пользуются у молодых агхори большой популярностью, и сама Сидзука прошла часть него, пока не остановилась в клане Джозефа.

– А как вы преодолеваете водные просторы? – уточнила Фрида, всё же заставив себя фильтровать контекст.

– В багажных отсеках. Там тихо и никто не чурается. Обычно собираемся в группы, по прибытии на землю каждый идёт, куда хочет. Есть места… – Сидзука развернула собственную карту, указывая на заметки, – Где мы собираемся и ждём товарищей для путешествия. Иногда нам подкидывают работу, пока ждём. Ничего нового.

– И не страшно потом путешествовать в одиночку?

Сидзука мимолётно улыбнулась:

– Никто не тронет агхори. Никто не хочет мараться. А дикие звери давно исчезли. Конечно, к походам нужно готовиться, например, никто не застрахован от травм.

– А провиант?

– Мы вялим мясо. Если оно заканчивается, мы, как травоядные, можем есть то, что под ногами.

– И приходилось?

– Однажды, – уклончиво ответила азиатка.

– А куда хотите направиться дальше? – поняв, что тема угасает, вежливо поинтересовалась Фрида.

– На север. А может, и передумаю. Сначала подожду, пока родится малыш.

– «Малыш»? – журналистка только сейчас опустила глаза вниз. На Сидзуке было что-то вроде пончо, и маленький животик был надёжно укрыт этой завесой.

– Срок ещё не такой уж и большой, но лучше повременить.

– А как… осуществляется акушерская помощь агхори?

– Повитухи, как у древних. То есть некоторые женщины, и иногда мужчины среди нас получают медицинскую подготовку.

– Так вы рожаете не в клинике?

– Нет, конечно, – удивление азиатки прорезалось через интонацию, – Нас чураются другие роженицы.

Фрида едва сдержалась, чтобы не обматюгать тот мир, который знала. Хотела спросить на предмет возникновения форс-мажора, но не решилась беспокоить беременную женщину.

Когда журналистка засела за статью, на небе уже вылезли первые звёзды.

– Творишь? – постучались в палатку.

– Уже сотворила. Входи, – пригласила гостя Фрида, нажав кнопку «отправить» на своём планшете. Боссу бы звякнуть, но, кажется, он уже понял, что никто не собирается есть его подчинённую.

Джозеф вплыл в помещение, ненавязчиво оглядывая заведённые девушкой порядки:

– Комфортно.

– Я старалась, – журналистка кивнула на походную плитку, – Хочешь кофе?

– Из стаканчика?

– Из кружки, – Фрида извлекла из рюкзака посуду, выполненную из увесистого фарфора, – Эта принадлежала моему отцу.

– О, почту за честь.

Они молчали, пока палатка не заполнилась ароматом кофе.

– Мадам рассказала тебе историю моей матери?

– Да, – решила не юлить Фрида.

– Боишься меня?

– Я не завариваю кофе тем, кого боюсь.

– Хм. Я надеюсь… – Джозеф сжал челюсти, должно быть, впервые изменив своему похожему на дзен добродушному виду, – Ты не думаешь, что я сделал это с целью получения власти или типа того?

Услышав это, Фрида едва не ошпарилась кипятком:

– Да как тебе вообще могло прийти такое в голову?!

Двуцветные ресницы испуганно моргнули несколько раз:

– А… Я думал, дело в этом.

– Нет, вовсе нет! Я просто… Не знаю, как правильно реагировать на подобную информацию.

– Потому что это ужасно?

– Потому что я не хочу причинять тебе боль.

Было неловко – а стало ещё более неловко.

– Раз уж ты знаешь о моей семье, – снова первым завёл разговор Джозеф, – Я бы хотел узнать о твоей. Если, конечно, можно.

– Меня растил отец. Его звали Адам Лэнг, и он был фотографом. Вёл фоторепортажи, – Фрида коснулась кулона, – Здесь его фото, сейчас сниму показать.

– Не надо, я пододвинусь, – предложил Джозеф и сел рядом, едва не касаясь лица девушки щекой. Фрида почувствовала, что краснеет. Слишком близко.

– Мне кажется, у тебя его глаза, – тем временем внимательно изучил снимок собеседник, – Что случилось, у тебя жар?

– Н-не, я просто… Ну это… – Фрида кривовато улыбнулась, отодвигаясь, – Ты близко. Очень.

– А. У тебя телесный токсикоз.

– В смысле?

– Не волнуйся, это часто встречается у травоядных. На вас давят табу, вот тебе и некомфортно. Это в голове, – он постучал пальцем по виску, – Ничего страшного, всё поправимо. Позволишь помочь?

– Помочь? Как? – совсем растерялась журналистка.

– Я всё устрою, – казалось, Джозеф очень доволен своей задумкой, – Заодно узнаешь кое-что новое о нашем мировоззрении. Репортаж изнутри, согласна?

– Было бы здорово, а… А ты не скажешь мне, что это?

– Нет, пусть будет сюрприз. Не бойся, это безопасно, и точно поможет, – он отставил опустевшую кружку и поднялся с насиженного места, – А пока спокойной ночи и спасибо за кофе.

Вот пожелал так пожелал! Засни спокойно после этого! «Телесный токсикоз». Ни разу про такое не слышала. Что ж, завтра и узнаем.

========== 11 ==========

– Эй… Эй! Ты там ещё не передумала слепить что-нибудь из глины?

Фрида насилу открыла глаза. Спалось ей нынче не очень, организм даже отказался подчиняться режиму, отработанному благодаря журналистскому делу.

– Бенни?

– Я, – ответила торчащая из-за полога палатки голова.

– Сколько времени?

– Семь утра.

– А чего так рано?

– Нас ночью поднимали. Ребята поехали за очередным телом.

Ага. Всё-таки спала.

– Почему меня не разбудили?

– Джозеф не разрешил. Сказал, ты устала за день.

– Зря он это, я же всё-таки журналист, – девушка зевнула, натягивая ветровку, – А тебе чего не спится?

– Я ещё не проголодался, нужна нагрузка, – охотно пояснил паренёк, – Да и глина как раз закончилась.

– Поняла, тогда пошли. Я должна что-то с собой взять?

– Нет, не надо, достаточно просто надеть немаркую одежду, – подростка что-то тяготило, но Фрида никак не могла понять, что именно. Наконец, едва они вышли за черту Пепельного тупика, Бенни выдал:

– Я видел твою статью. На сайте газеты.

– О. Так вот почему ты мялся, – кивнула девушка, – И что скажешь?

– У тебя здорово выходит. Тебе бы книги писать, – он быстро улыбнулся, но тут же напустил на себя серьёзный вид, – В смысле… Это нужно. Правда. Больше, чем та мура, которую обычно пишут.

– Я польщена, – даже несколько смутилась Фрида.

– Продолжай. Здорово выходит, – мальчишка сунул руки в карманы, смахнув назад матерчатую сумку, перекинутую через плечо.

– Скажи, Бенни, – гостья заправила прядь волос за ухо, думая о вопросе, – А ты бы хотел общаться со сверстниками… Не из агхори?

Подросток согласно задумался:

– Так-то, конечно, да, но что я им скажу? Между нами всегда будет пропасть.

– Не думаю. Вот взять меня. Я же из травоядных, но смогла понять вас, – развела руками журналистка.

– Скажешь тоже, – он фыркнул, – Ты это ты, а не «все». Единичный случай… Готова набирать материал?

– Ого, река, – изумилась Фрида, подходя к крутому берегу. Пока они шли, в воздухе не витало ни намёка на воду, хотя утренняя прохлада могла дать какую-никакую, но подсказку.

– Мало кто из травоядных знает об этом притоке, так что он наш. Круто, скажи? – Бенни уже привычным способом поискал место, где можно спуститься, – Айда за мной, вот тут хорошая глинистая жилка.

Глядя на энтузиазм мальчишки, журналистка невольно задалась вопросом, стал ли бы Бенни заниматься лепкой из глины, если бы жил в городе, среди травоядных. Вероятнее всего, нет. Залипал бы в Интернете, ставил лайки под фото, рубился бы в стрелялки. С другой стороны, даже её статью посмотрел, значит, доступ в Сеть есть. Почему же тогда эти промыслы перевешивают?

Припомнив обращение с детьми, Фрида лишь задумчиво лизнула нижнюю губу: не было похоже, чтобы молодых агхори держали в ежовых рукавицах. Да и Бенни говорит с ней на равных, и не думая о правилах приличия. С другой стороны: зачем им смотреть на чуждую жизнь? И зачем им кровавые игрушки, если они знают о смерти всё и даже больше?..

– Гляди какой кусок! Помоги достать, – в голосе подростка слышался подлинный восторг, а это значило, что лепка не была для него в тягость.

– Сейчас, – журналистка вцепилась в ком пальцами следом за своим провожатым. Глина. Плоть. Поверья древних. О том, что людей слепили из глины. Квазисимволизм агхори, что тут скажешь.

– Леон будет доволен, – тем временем пришёл к выводу Бенни, наполняя спрятанный в сумке контейнер.

– Леон?

– Ага. Он вроде моего наставника, а что?

– Так, ничего, – Фрида вспомнила историю о бабушке подростка. По идее, человек, разрушивший твой мир, может вызывать только ненависть. А вот однако же, – И что же мы будем лепить?

– Сделаем тебе кружку, хочешь? Заодно обожжём на шмашане! – выпалил Бенни, но тут же стушевался, – Если ты… не против, конечно.

– Нет, нисколько. Ни к чему разводить отдельный костёр.

– Это точно. Хлопотно. А ещё иногда травоядные начинают возмущаться, из числа тех, которые следят за экологией, потом приезжают с проверкой, не жжём ли мы кости, – доверительно сообщил ей подросток, – Приходят такие дельные, в костюмах биозащиты, будто у нас тут чума, представляешь?

– Ещё как, – Фрида едва удержалась от смеха, – Бенни, скажи, мне только сейчас пришло в голову: а что агхори делают с тяжёлым скарбом, если вдруг вас вызывают… Ну, сам знаешь.

Паренёк поднял брови:

– А что с ним делать? Оставляют, разве что укрывают от непогоды. Никто не тронет вещи агхори.

– Вот как. Если я верно поняла, предметы роскоши у вас не в чести, – припомнив виденные палатки, начала стенографировать Фрида, вытерев руки влажной салфеткой. Ни у мадам, ни у Синдзуки не было ничего хоть сколь-нибудь примечательного, в том числе и украшений.

– Вещь должна быть полезной. При этом она может быть красивой, но в первую очередь, польза и удобство.

– У Джозефа в покоях висит картина.

– Это другое. Это искусство. Оно дарит мысли, – легко аргументировал Бенни, пропуская её в небольшую палатку, должно быть, принадлежавшую ему самому: на тумбочке возле свёрнутого футона громоздились учебники, Фрида увидела даже пару комиксов, только не новых, а уже довольно потрёпанных.

– Согласна, а… – девушка оторвалась от почти что гипнотического перемешивания глины, – Что такое телесный токсикоз?

– А? – не понял Бенни, – Надо Леона спросить, как вернётся… А, вот он, или он, привет!

– Ух ты, уже мастерите? Какие молодцы, – мускулистый агхори зашёл в палатку, по достоинству оценив старания ученика и гостьи.

– Фрида спрашивает, что такое телесный токсикоз.

Высокий мужчина усмехнулся:

– Похоже, босс решил повеселиться. Когда обещал вылечить?

– Вроде как сегодня, – с подозрением покосилась на него Фрида.

– Чудненько. Вот пусть сам тебе и объяснит… Бенни, вижу по глазам, что понял, но чур ни слова!

– Издеваетесь?! – всплеснула испачканными руками журналистка.

– Эй, сосредоточься на гончарном круге, узнаешь в своё время, – мудро перенаправил негодование журналистки Леон, – Я помогу с трапезой.

– Скажи мне хоть что-нибудь, – шепнула пареньку Фрида.

– Все останутся живы.

– Надо же, какое утешение, – девушка пихнула молодого агхори коленом, но и сама чувствовала, что ей по душе зародившаяся интрига. Наверняка какая-нибудь шутка в стиле местных. С тем, кому не доверяют, не шутят.

– Не забывай смачивать глину. Вот так, да, плавнее, – тем временем вовсю отдавал распоряжение Бенни, не спуская ноги с педали гончарного круга, – У тебя просто обязано быть хорошо с мелкой моторикой, ты ведь стенографируешь от руки.

– Возможно, возможно, – Фрида на несколько минут забыла о мистерии Джозефа, возясь с рыжеватой глиной.

– Хочешь надпись на память? – спросил Бенни, аккуратно поправляя всё же слегка кривоватую посудину.

– С удовольствием, но я не знаю, какую. Есть идеи?

– Да, есть, только я ещё не запомнил, как пишется… Леон! А Леон? – нимало не смущаясь, подросток высунулся из палатки, крича в нужную сторону.

– Тут я, – наставник вошёл к ним, наспех вытирая руки окровавленной тряпкой, – Ой, я там…

– Всё в порядке, – Фрида заставила себя улыбнуться, – Кто сегодня?

– Мужчина. Инфаркт. Следить надо за здоровьем, – агхори снова протёр ладонь, но под его ногтями всё же остались красные полумесяцы живого раствора железа, – Так и зачем звали?

– Я хотел написать мантру бесстрашия, но сомневаюсь, что правильно напишу, – беззастенчиво попросил помощи Бенни.

– Не вопрос, Сейчас, только руки помою.

– Не надо, – внезапно остановила мясника Фрида, – Ни к чему эта… стерильность.

– Кажется, кто-то достоен этой мантры, – Леон заткнул тряпку за пояс и наклонился, глядя на кружку, – Для дебюта вышло очень даже неплохо. Ну-ка, Бенни, подай мне вон тот стек.

– Скажешь, как читается? – девушка заинтересованно склонилась над появляющейся надписью на хинди.

– Конечно. «Ом намах Шивая». А переводится как… – подросток перевёл глаза на своего наставника, – «Весь этот мир, живой и неживой, принадлежит не мне, а Шиве».

– Точно, – кивнул тот, – А если забыл, как пишется, спроси в следующий раз Джозефа.

– Ладно, – пожал плечами Бенни, – Ну вот, кружка готова! Надо отнести на солнышко.

– Я поставлю, – вежливо забрал посудинку Леон, – А нашей гостье хорошо бы позавтракать. Присоединяйся к нам, как купишь еду.

– Непременно, – кивнула ему Фрида, явно оценив приглашение по достоинству. С едой девушка решила не заморачиваться, и повторила вчерашний эксперимент, вызвав доставку в Пепельный тупик – на этот раз вок.

========== 12 ==========

Пока длилось ожидание заветной яки собы в кисло-сладком соусе Фрида хотела было упорядочить заметки, но дребезжание телефона скорректировало её планы. Босс.

– Ага, вот и наша доблестная исследовательница. А я как раз о тебе говорю.

Журналистка насторожилась. Судя по наигранно-весёлому тону, в гостях у редактора был кто-то из начальства повыше.

– Серьёзно? – и не подумала участвовать в этом цирке она.

– А то как же! Слушай, Фрида, милочка, а ты собираешься домой? Мы соскучились.

– Уже?

– Ну знаешь, твои материалы хороши, и даже очень, но у всего есть мера. Что мы будем за издание, если постоянно подвергаем опасности физическое и… Психическое здоровье такого талантливого репортёра?

– Мистер Сэндлер, – Фриде показалось, что вокруг неё уменьшилось количество годного для дыхания воздуха, – Но ведь мой отец…

– Адам был фанатиком своего дела, милочка. Ты и сама видела, к чему это привело.

В этой фразе было гораздо больше не произнесённых, чем озвученных слов. Бросившая их мать. Переезды. Ранения в «горячих точках», бессонные ночи, письма с угрозами, безденежье, кредиты, ночлежки и бесконечная вредная пища. Итогом стал ранний уход из жизни – сгорел на работе. Вот что это было. Желание докопаться до правды может значительно сократить срок пребывания на этой планете. Фрида знала это, но запрещала себе думать на тему. Выходит, подумали за неё. Наверное, что-то подобное чувствовали кошки, когда им удаляли когти, чтобы спасти обои и мебель. «Да-да, ты прирученный тигр, но тебе это не надо. Не сейчас. Зачем тебе? Предкам было нужно, тебе же…».

– Фрида, ты ещё там?

– Когда мне нужно вернуться? – бесцветным голосом произнесла девушка, вдруг почувствовав безмерную усталость.

– Я думаю, ты успеешь узнать всё, что надо, за сегодня, а завтра с утра стартуй к нам, допишешь уже у себя в квартире. Хорошо?

– Да, сэр, – журналистка нажала на кнопку «отбоя» и послушно зашагала навстречу подоспевшему человеку из доставки, который не смог пересилить себя и остановился на какой-то видимой только ему границе между городом и Пепельным тупиком. Из-за разговора вок успел растерять всю привлекательность, и к шмашану Фрида пришла с видом истинного мученика.

– Воу, чего это ты? Болит что-то? – отреагировала на состояние журналистки Чита.

– Да так, – гостья не решилась ответить в лоб, – Должно быть, аукается вчерашняя пицца.

– Ну, может быть, может быть. На, – одноглазая агхори вручила ей одну из жестянок с фирменной горькой настойкой, – Выпей сколько сможешь, должно полегчать.

– Спасибо, – Фрида наморщилась от несусветной горечи, но противный вкус смог отогнать подступающую хандру.

Это была работа. Была и есть. Когда-то надо было сказать «стоп». Босс прав. Нельзя обзаводиться привязанностями, так теряется объективность. Она хотела показать, насколько удивительны агхори – и сделала это. Нельзя валить на людей тонны правды, они слишком хрупкие для такого. Их надо прикармливать истиной постепенно, совсем как к агхори потихоньку приучают к мясу своих детей. Вот только жизни Фриды на это не хватит. Табу древнее её. Оно не по плечу хрупкой девушке.

– Как там моя кружка? – заприметив Леона, поинтересовалась журналистка.

– Сушится. Нам повезло с погодой, не сыро, солнце вовсю, – улыбнулся мускулистый агхори.

– А когда обжиг?

– После полировки. Это не так быстро, извини. А тыторопишься?

– А? Не, я уточняю, поскольку просто не знаю… всей технологии.

Леон добродушно хмыкнул, снова ныряя носом в свою чашку. При свете дня Фрида впервые смогла чётко рассмотреть узоры на посуде. Среди повторяющихся геометрических линий были изображены различные предметы: колокольчик у Бенни, сова – у Читы, пламя у Леона. На чашке Джозефа оказался череп, из трещины в своде которого прорастал цветок. Вот, значит, как они отличают свою посуду.

Спрашивать о символах сейчас было не к месту: все агхори ели в привычном турборежиме и вряд ли горели желанием отвлекаться. Но каково же было удивление девушки, когда Джозеф по окончании трапезы встал со своего места:

– Мои бесстрашные, у меня для вас предложение.

По рядам молнией принеслись и стихли неявные шепотки. Как пить, в курсе.

– После трапезы мы чаще всего валимся спать, забывая, какое чудесное время года на дворе. Предлагаю сегодня искупаться и попариться в бане, мы с Неро всё организовали. Вспомним тварные времена детства, повеселимся! Что скажете? И гостью с собой возьмём, а?

Казалось, сытую усталость клана как руку сняло: они, кряхтя, повскакивали со своих мест, побросав посуду, и шеренгой вытянулись в сторону речки. Фрида всё ждала, что кто-то полезет за купальными принадлежностями, но этого почему-то не случилось. Но как знать, может, у агхори такие вещи хранятся в специальном месте?

– Ты с нами, – мягко напомнил журналистке Джозеф. В его глазах плясали непонятные ей искорки.

– Хорошо, но я бы хотела взять кое-что из вещей, – в это самое время Фрида мысленно перебирала список своих пожиток, думая, какой из комплектов белья сможет сыграть роль купальника.

– Всё нужное у тебя есть. Идём. Будет лечить твой телесный токсикоз.

– Джозеф, я не в том настроении, чтобы шутить.

– А кто шутит? Очень серьёзный диагноз, – со всей уверенностью произнёс лидер клана, разворачивая её за плечи по направлению к речке.

– Я не нашла такого заболевания в Интернете, – напоследок решила поартачиться девушка, остро ощущая подвох в сложившейся ситуации.

– Интернет знает далеко не всё, мисс Лэнг. Иначе Вы бы не пришли к нам писать репортаж.

– И работы бы у меня не было, – слово «репортаж» добралось до свежей раны в груди Фриды, поворошив её, словно кочергой.

– Именно… А вот и наш пляж.

– Я не поняла… – Фрида замерла, глядя, как клан раздевается, подпрыгивая на сером речном песке, – Вы купаетесь в нижнем белье?

– Неа. Голышом и все вместе, – шепнул ей на ухо Джозеф, и, пройдя чуть вперёд, принялся стаскивать с себя в футболку.

– Не… – попятилась девушка, – Я на такое не подписывалась.

– В тебе говорит телесный токсикоз. Травоядные настолько удушили себя приличиями, что возбуждаются при виде обнажённого тела. Ну или смущаются, как в твоём случае, – Джозеф как ни в чём не бывало принялся за штаны, – Животные всегда были другого мнения. Маленькие дети ближе к истине. Ты застала тварные времена, когда была маленькой. Тебе просто нужно вспомнить это и расслабиться, – оставшись без одежды, парень повернулся к ней, – Смотри. Ничего страшного. Всего лишь тело. Всего лишь мясо.

Фрида насилу уговорила себя взглянуть. В том, что Джозеф был взрослым, а не подростком, не осталось никаких сомнений.

– Что, застряли, да? – к ним подлетела Чита, такая же обнажённая, – Не видишь, девушка стесняется?

– Вижу. От этого и лечу, – ответил ей Джозеф, вопреки ожиданиям Фриды глядя рыжей агхори прямо в глаза.

– Вали давай, тут нужна женская рука, – Чита похлопала лидера по спине, и, когда тот повернулся, Фрида увидела пересекающую узкие лопатки татуировку. Та же надпись, что и на её кружке. Мантра бесстрашия.

– Эй… Э-эй, мне типа холодно, я из воды только что. Снимай манатки.

С таким напором Фриде было не справиться, но она всё равно решила попытаться:

– Я… Я в душе не была, подмышки небриты, ноги тоже…

– Да-да, это ужасно. Раздевайся, хорош мяться. Такие мелочи волнуют повёрнутых на токсичных стандартах травоядных, а не агхори.

– Ладно, – Фрида крепко зажмурилась, расставаясь с вещами. Что там говорил босс? Опасность для физического и психического здоровья? Посмотрел бы на неё сейчас! Лечение от Джозефа.

– Пусть валяются, никто не тронет, – Чита по-сестрински прионяла девушку за плечи, – Плавать умеешь?

– Д-да, немного.

– Чудненько.

Напрасно Фрида полагала, что отыщет покой, войдя в воду: речка оказалась мелковатой и прикрыла журналистку только по пояс. И, как водится, рядом тут же образовался Джозеф:

– Ну что, как ощущения?

– Дай подумать, – сердито прикрылась девушка, – Будто меня разделили и заволокли в воду.

– Какой запущенный случай, – парень сделал шаг ей навстречу.

– Не подходи!

– Почему?

– На тебе ничего нет!

– Извини уж. Если было бы нужно, люди рождались бы в одежде. Но увы.

– Точно! – с подачи одноглазой агхори плечи Фриды атаковала недюжинная волна. Вода, разогнавшись, смела удлинённое каре девушки, залепив глаза. Должно быть, визг журналистки был слышен на окраине города, и кто-нибудь из травоядных наверняка укрепился во мнении, что агхори поедают и не до конца мёртвых людей.

– Джозеф, не надо! – не своим голосом вопила девушка, пока жилистые руки притягивали её ближе:

– Я посажу тебя на плечи, не бойся. Леон и Чита хотят с нами побороться. Давай, соглашайся, это весело!

– Спорим, я тебя уделаю, травоядная? – уже вскарабкавшаяся на спину Леона Чита скрючила пальцы, улыбаясь во все зубы.

– А ничего, что я… – начала была журналистка, но Джозеф со вздохом «О, всеблагой Шива» поднырнул под неё, сажая на плечи:

– Удобно?

– Ага, – Фриде казалось, что свечение её щёк видно из космоса. Веселящийся рядом клан сверкал улыбками и хихикал, но совершенно беззлобно.

– Покажи ей, блондиночка.

– Босс, поосторожнее с нашей гостьей.

– Давай, – Чита протянула девушке руки, переплетая пальцы, – Кто кого!

Одноглазая агхори, явно будучи в лучшей форме, заметно поддавалась, и Фрида пожалела о том, что так плохо следила за собственным телом. Леон и Джозеф тоже боролись, упираясь лбом в лоб.

– Наш великий и неподражаемый лидер, – в шутку затянул рослый агхори.

– Да, мой бесстрашный сладкоречивый родич? – скопировав интонацию, отозвался пепельный блондин.

– Моё сердце полно искреннего восхищения Вашим духом, но никак не мускулатурой.

– О. И как же нам исправить подобное недопущение?

– Волки валились вверх брюхом, думаю, я…

– Леон! – первой почуяла подвох Чита, но поздно. Рослый агхори повалился с изяществом небоскрёба, по инерции увлекая за собой и остальных участников борьбы.

– Ты в порядке? – вскочивший с колен Джозеф придержал Фриду за локоток, думая, что та выкашливает воду. Но нет: девушка смеялась, согнувшись пополам.

– Кажется, – Фрида наклонилась, выливая воду из ушей, – Лечение удалось.

– Похоже на то, – добродушно согласился Леон, не уворачиваясь от негодующих тычков в бок со стороны Читы, – Ну что, пора в баню?

– В баню? – переспросила Фрида, – Что это?

– Это вроде сауны, очень полезно для организма, – Джозеф как ни в чём не бывало сделал растяжечку, – Айда туда.

Испытание паром оказалось для Фриды едва ли не тяжелее купания нагишом:

– Я будто в пасти дракона! Дышать невозможно!

– Дыши ртом, скоро полегчает. Суровые северные народы ещё и били друг друга вениками, – довёл до сведения гостьи Джозеф, выливая на угли ковшик воды.

– Зачем?! – ужаснулась журналистка.

– Хворь выгоняли, – ответил скрипучий голос с одной из лавок. Там восседала мадам, которая, казалось, не испытывала ни малейшего неудобства от нахождения в парильне, – Потерпи, милая. Скоро станет легче. Хорошо, что на дворе лето.

– Да? Я бы не возражала нырнуть в снег после эдакого испытания, – Фрида стёрла со лба целый галлон пота.

– Речка его заменит, – предложил Джозеф, располагаясь рядом со старейшиной, – Только потом не визжи, как окунёшься.

– Я постараюсь, – дала слово Фрида, усаживаясь у второго бокам мадам и оглядывая собравшихся. Жилистые тела агхори, натянувшиеся от непереваренной пищи животы – ни дать ни взять стая львов на солнышке. Дети тоже были здесь, но они не засиживались долго и периодически окунались в воду, довольно хохоча. Никого из присутствующих нагота не смущала, казалось, они вовсе не замечают такой мелочи.

– Я сегодня обнаружила, что на всех тарелках нарисованы разные символы, – набрав достаточно воздуха, выпалила Фрида, – Например, у Бенни на тарелке колокольчик.

– Это символ интуиции, – с удовольствием пояснила мадам.

– А сова?

– Совы видели в темноте. Способность видеть больше, чем обычные люди.

– А тарелка Джозефа?

– Череп с цветком? Возрождение жизни из смерти.

– Понятно, – Фрида было спохватилась записать, но поняла, что некуда и нечем. Казалось, тело истаивает, как воск, и вместе с потом на скамейку стекает и кожа. Лёгкие жгло, под паром всё окружение казалось нереальным, и если бы не бегающие туда-сюда дети, то, пожалуй, воздуха бы тут не осталось вовсе.

– А на моей тарелке, – склонившись к журналистке, шепнула старуха, – Отрубленная голова.

– Почему? – совершенно не ужаснувшись, спросила Фрида.

– Отрубленная голова символизирует освобождение мыслей, более не стеснённых капризами тела. Ну и мой рацион, отчасти… Джозеф, выведи нашу гостью на свежий воздух, она ещё не привыкла к нашей бане.

Фрида невольно уцепилась за это «ещё». Что это значит? Какой отрезок времени?

– Пошли, окунёмся. Скоро полегчает, – взял её под локоток Джозеф. И без того горячий, как гриппозный больной из древних, а после бани, пожалуй, и прикуривать можно. И не повреждают себе ничего, удивительно.

Фрида сполна ощутила сакральный смысл выражения «глоток свежего воздуха». Она чувствовала себя внутренним органом, изъятым из родного тела. Во внешнем мире явно появилось больше цветов, и ощущения стали острее. Ветерок на коже. Текстура песка. Прохлада речки, зовущие в неведомые дали течения.

– Круто, а? – понял её ощущения Джозеф. Он окунул только ноги, и, сидя на берегу, щурился, глядя на солнце. Капельки на его шее и плечах искрились, словно кварцевые бусинки.

– Лучше не скажешь, – Фрида потянулась, разглядывая солнце через ладони. Её тело – тоже солнечный свет, прошедший ряд метаморфоз и нарастивший слой плоти. Как забавно: прежде такое в голову ей не приходила. Это безумие или что-то ещё?

– Ещё пойдёшь в баню?

– Не-не-не! – замахала руками девушка, – Я думала, там и умру!

– Это было бы очень некстати, мы сегодня уже ели… Смеёшься. Это хорошо.

– Джозеф, мне… – Фрида огляделась, – Мне надо кое-что тебе сказать.

– Что такое?

– Меня… требуют обратно, – журналистка потянула ногу к самому носу и уткнулась лицом в колено.

– Куда? – даже не сразу понял глава клана.

– В редакцию.

– А. Надолго?

– Меня просили сворачивать цикл репортажей.

– Что? Ты же только начала.

– Да, знаю, но босс считает, что если я буду увлекаться, то повторю судьбу отца.

– А ничего, что это твоя судьба?

Фрида не ответила, подтянув к носу и вторую ногу.

– Ладно, – Джозеф вздохнул, и на его лице появилось прежнее умиротворённое выражение, – Значит, нам придётся поторопиться. У тебя ещё оставалась в планах резьба по кости, правильно?

– А… Да.

– Хорошо. Сходим на могильник. Посохни ещё, я принесу тебе одежду.

Фриде показалось, что стало холоднее. В её жизни прежде не было момента, когда приходилось вот так выкладывать правду. Только сформировали доверие – и всё заканчивается. Но почему внутри вертится печаль, а не негодование?

========== 13 ==========

Эта мысль была настолько нова, что журналистка оторвала лицо от колен. Печаль? Но почему именно она? Неужели Фрида, как брошенный котёночек, видела в агхори большую дружную семью, которой у девушки никогда не было? Сестру в Чите, младшего братан в Бенни, добродушного дядюшку в Леоне, бабушку в мадам… А что насчёт Джозефа?

– Извини что долго, подумал ты захочешь надеть свежую одежду после купания, так что сходил до твоей палатки.

– Это очень мило с твоей стороны, спасибо, – поблагодарила его Фрида, улавливая запах кондиционера, идущий от футболки. Запах цивилизации. Запах травоядных, – Джозеф, а как вы стираете одежду?

– Мы делаем мыло, – последовал ответ. Гостья открыла было рот, чтобы спросить, из чего, но ответ постучался прямо из знаменитого романа Паланика.

– И… вручную?

– Необязательно. Травоядные выбрасывают много хороших вещей, которые можно починить. Неро у нас рукастый, в свободное время постоянно ищет запчасти. Да о чём речь, – лидер клана кивнул в сторону бани, – Это тоже его идея. Сам спроектировал, сам собрал. К слову, она разборная.

– Ух ты, вот как… Смотрю, агхори очень ценят хобби. Бенни вот обожает возиться с глиной.

– Конечно, учитывая нашу работу, – Джозеф тоже оделся и указал по направлению течения, – Дальше будет островок. Мы к нему мост сделали. Там кости. Туда и пойдём. Готова?

– Конечно. Только мне некуда записывать.

– Знал, что ты спросишь, – парень достал из кармана её запасной блокнот, – Подумал, тебе пригодится.

– Огромное спасибо, выручил, – Фрида быстро черкнула туда информацию о символах на чашках, – Кстати, Джозеф. Это правда, что агхори иногда делают чаши из черепов?

– Ты имеешь в виду капалы? Да, но это редко практикуется, и больше одной для ритуала не требуется, её просто передают по кругу.

– Из неё пьют вино?

– Не совсем. Это называется сома амрита. Её делают из вина, пепла и порошка костей. В нашем рецепте приходится изворачиваться, – он доверительно зашептал, прикрыв ладонью уголок губ, – Нам ведь нельзя ничего жечь толком.

– А когда такое пьют? – согласно припомнив рассказ Бенни о людях в костюме биозащиты, продолжила интервьюировать лидера клана Фрида.

– Обычно когда умирает кто-то из наших. Или когда мы принимаем кого-то со стороны. Последний раз такое было с приходом в клан мадам, ещё до меня. Дети из числа сирот не считаются, в их возрасте это не совсем осознанный выбор.

– А когда кто-то рождается? – журналистка невольно вспомнила наметившийся живот Сидзуки.

– Мы жжём особый костёр всю ночь напролёт. Маленький. Считается, что вместе с дымом возносятся и наши молитвы.

– Но вы же в прямом смысле не религиозны, – заметила Фрида, отмахиваясь от того, что мадам назвала «богами Бездны». Этот пункт пока так и не был расшифрован.

– То, что мы исповедуем, скорее философия принятия мира, а не религия. А символы… – Джозеф задумался, – Магия добавляет красоты. И способствует сплочению. Но мы не больно-то серьёзны. Согласно исконным верованиям агхори, Шива создал этот мир, обкурившись марихуаной.

Глаза Фриды закономерно округлились.

– Будь иначе, в этом мире было бы меньше страданий и больше справедливости, – пояснил Джозеф, пересекая простенький мост, впрочем, снабжённый парапетом из самого доступного для агхори материала – костей, – И мне сложно с этим не согласиться… Добро пожаловать в могильник.

Глазам журналистки предстало подобие катакомб Парижа: бесчисленные кости были утрамбованы и образовывали сложный лабиринт. Это и ужасало, и изумляло одновременно. Оказавшись принять столь щедрые дары, Природа словно поддерживала эту кошмарную выставку из внутренних перепорок своих неразумных детей.

– Мелких костей здесь нет, – пояснил Джозеф, – Они идут на ожерелья и браслеты, ну и на иные украшения. Большие мы оставляем сушиться, каждый может прийти сюда и выбрать материал для резьбы… Да потрогай ты их. Всего лишь кости.

Фрида опасливо коснулась ближайшего выступа:

– Надо же. Глаже, чем я думала.

– Бывают и шершавые. Это зависит от многих факторов: возраста, наследственности, вредных привычек.

– А кто собирает кости в стены? – для порядка журналистка вытянула руку. Ближайший массив из кальция был выше неё на пару дюймов.

– В основном, дети. Это их песочница. Смотри, вот тут цветочки, – Джозеф убрал ногу, и Фрида заметила вдавленный как можно глубже сложный узор на земле, тоже состоящий из костей. Для верности границы «цветочков» были обведены краской. Композиция выглядела довольно свежей. Может быть, это была работа сестрички Читы и Шона?

– А где хранятся кости ваших собратьев?

– Здесь же. Перед смертью все равны. У нас нет склепов, – покачал головой пепельный блондин, – Давай уже определяться по части резьбы. Что бы ты хотела?

– А что… – Фрида задумалась, – Можно сделать за оставшееся время?

– Хм. Сложная резьба отпадает, но… Отойди чуточку, – парень пошарился у стены, извлекая понравившуюся кость, – Вот из этой можно сделать флейту.

– Флейту? – не сдержала выдоха изумления Фрида.

– Да, и есть шанс, что она даже будет звучать, – он усмехнулся, – Если честно, я в этом не силён, раз на раз не приходится, но поскольку дело срочное, сделаю всё, что в моих силах.

– Обещаешь?

Он моргнул своими разноцветными ресницами:

– Если поможешь – да, обещаю.

– Договорились… – заметив, что собеседник медлит, Фрида решила уточнить, – Мы идём ещё куда-то?

– Здесь есть одно секретное место, в глубине лабиринта, – напустив на себя таинственности, Джозеф картинно насупился, – Не побоишься пойти за трупоедом?

– Прямо трепещу, – подыгрывая, затрясла кистями рук журналистка, – Видишь?

– Не только вижу, но и польщён, – оценил её игру Джозеф, – Идём. Ты точно такого не ожидаешь.

Завернув за угол стены, украшенной оскаленными черепами, Фрида не сразу поняла, что перед ней. К небу несколько беспорядочно тянулись неровные трубки, похожие на миниатюрные греческие колонны.

– Это… О, – девушка коснулась одного из стволов толщиной с её ладонь, – Это же стебли растений? Точно?

– Да. Пепельный тупик, можно сказать, был проклят ещё до прихода агхори. Это остатки одичавшего гераклиума, его ещё называли борщевиком, – Джозеф тоже подошёл ближе, подняв голову, – А теперь только представь: зонтики его цветов распускались выше твоей макушки. Правда, он вызывал ожоги, но кто в этом мире без изъянов, верно?

– Стоп-стоп, погоди. Пепельный тупик был назван не из-за ваших кост… Шмашанов?

– Верно, – парень по-птичьи сложил руки за спиной, – Гераклиум действительно жгли. Это было вредное растение, которое в итоге сопротивлялось отравленной земле дольше всех. И, как видишь, его стебли до сих пор не согласны с забвением. Мы запретили детям это ломать.

– Я понимаю, – Фрида тоже посмотрела вверх, проникнувшись моментом. Её воображение дорисовало могучие и при этом смертельно опасные зонтики с тысячами мелких цветов и тысячами рождающихся из них нежелательных семян.

– Древние агхори были воинами по натуре и уважали всё живучее. Не знаю насчёт борщевика, но думаю, он бы им понравился, – выдержав приличествующую моменту паузу, Джозеф тряхнул волосами, – Ну что, идём делать флейту? Вечереет уже.

– Ага, – Фрида поёжилась, будто уходящее время убирало и градусы из окружающего пространства. Хватит это мусолить, пожалеть можно и потом. А пока – максимум внимания мелочам. Пусть репортаж наполнится эмоциями!

– А ты можешь определить, кому принадлежала эта кость?

– Что ж, – агхори повертел находку в руках, – Думаю, это берцовая кость подростка. Скорее всего, девочки.

– О… – журналистка неловко замолкла, думая, а не стоило ли выбрать что-то иное, но вскоре справилась с этим наваждением, – Перед смертью все равны?

– Точно, – Джозеф перешёл мост, направляясь к палаткам. Довольные, искупавшиеся и напарившиеся в бане агхори потихоньку возвращались домой.

Всего лишь люди, идущие с работы.

– ТиДжей, – окликнул заместителя Джозеф, – Твой братец ещё не спит? Сделай одолжение, попроси его определить, как надо просверлить отверстия, чтобы сделать флейту из этого.

– Не вопрос, давай, – ни сколько не удивлённый просьбе, специалист по связям с общественностью забрал кость с собой, – Не забудь поменять батарейки в рации.

– Я пока заварю кофе, – подождав, пока они поговорят, предложила Фрида.

– С удовольствием. Я скоро приду. Заходи ко мне, не стесняйся.

Откинув полог палатки лидера клана, журналистка с улыбкой вспомнила оторопь, испытанную в первый день. Столик из костей, проклятая картина – ха! Вещи как вещи. Просто стали чем-то другим, когда у того, что они держали, истёк срок годности. По идее, таких вещей надо ужасаться, но, вы, у Фриды не получалось.

Больше не получалось.

========== 14 ==========

– Я вернулся, – Джозеф вошёл ровно в тот момент, когда журналистка наполнила чашки. Кость в его руке изменилась: на ней появились пометки маркером.

– Стараюсь всё успеть, но не выходит, – пожаловалась ему Фрида.

– Для репортажа?

– Да. Я ещё многого не знаю.

– Придётся придумать экспресс-курс, – Джозеф сделал глоток кофе, блаженно вздыхая, – Кстати. Ты ведь не ужинала.

– Аппетита нет. Ненавижу, когда меня вот так отрывают от того, что мне по-настоящему интересно, – вяло отмахнулась она.

– Завтра у тебя будет шанс высказать редактору свои претензии с глазу на глаз.

– Я и высказать? О, увы, нет. Я работаю у них без году неделя.

– Вот что я тебе скажу, – лидер клана отставил кружку, готовясь просверливать отверстия в кости, – Есть время, когда можно драконом яриться, и есть время, когда надо змеёй ползти. Распредели эти два состояния правильно – и добьёшься, чего хочешь.

– Я запомню это, – пообещала девушка, продолжая работать с блокнотом.

Какое-то время Джозеф обрабатывал кость молча. Снаружи медленно, но верно темнело.

– Могу я попросить тебя зажечь светильник? Он вон там, на полке.

– Минутку, – откликнулась Фрида, вставая. Свет тусклого фонаря превратил обитель Джозефа в страну чудес. Похоже, парень был барахольщиком: по углам были рассованы всевозможные предметы, о назначении которых Фрида могла только догадываться. Хотя, быть может, всё это перешло ему от матери, которая просто обожала путешествовать?

Взгляд девушки упал на сложно раскрашенный фаллический символ плодородия, соседствующий с антикварным будильником. Тут же вспомнилось сегодняшнее лечение телесного токсикоза. Похоже, что-то всё же не долечили.

– Вспомнил, – вдруг оторвался от будущей флейты Джозеф, – Кажется, я знаю, как тебе помочь.

– С чем? – не сразу поняла журналистка, надеясь, что собеседник не заметил, что именно из его скарба она изволила разглядывать минуту назад.

– Мама рассказывала мне одно стихотворение, сочинённое древними агхори, в котором излагается их путь – их дхарма. В принципе, мы тоже во многом следуем тому, что было ценным в тебя далёкие времена.

– О, это будет кстати, – Фрида схватила ручку.

– Это не под запись.

– А… Извини. Не вопрос, – девушка осторожно села рядом с ним, положив руки на колени.

Джозеф прочистил горло и начал декламировать, не отрываясь от полировки проделанных отверстий:

«О самом важном многим мне расскажешь,

И самое святое не покажешь,

Лишь малый круг людей родных и близких

Оценит верно то что ты расскажешь.

Семья – святое, из писаний знаешь,

Ты Дхарме следуешь, святыни почитаешь,

Когда ты рад помочь родным и близким,

Любя их, ты себя обожествляешь.

Бхайрава твой отец, а мама – Кали.

Они как гуру пред тобой предстали,

Волшебной дхармою тебя обогатили,

Священной Кулой сердце обласкали.

Есть пять сокровищ жизни драгоценной:

Божественность, любовь Семьи священной,

Честь, Сила и Земля, где правит Кула.

Нет этих благ – нет жизни полноценной.

У птиц есть пара крыльев – дар от Бога.

Они врата небесного чертога.

А у тебя есть две руки: одна для чёток,

В другой – кинжал. А впереди – дорога.

Тропа познания, узора огня молитвы,

Тропа охоты, путь священной битвы,

Ты победишь себя, великий воин –

Все козыри чудовищ будут биты.

Могучего врага тревога гложет:

Что ждать от мудреца – постичь не может.

Мудрец и Мастер обретёт победу.

Его переиграть никто не сможет.

Того, кто чувства обуздал и скромен,

Интригой не сразить: герой спокоен.

Наложницей прекрасной, громким чином –

Его не взять: он большего достоин.

Подвижник духа для врагов ужасен:

Его не подкупить, такой опасен.

Тот, кто Божественность сокровищем считает,

Воистину среди людей прекрасен.

Могучий враг от страха замирает:

Кто жизнь готов за честь отдать – пугает,

Его удар не удержать угрозой

Тем, кто на золото и войско уповает.

Великий триумфатор держит знамя.

Героя закалили лёд и пламя.

Ты жизнь своё швырнул богам под ноги,

И восхитился мир, героя славя.

Рождён Богами и живёшь свободным,

Ты смерть пересечёшь путём достойным,

Из пламени, герой, восстанешь Бездной,

Себя ты обретёшь обожествлённым».

Пользуясь тем, что Фрида замерла от удивления, Джозеф дунул во флейту, проверяя звук. Вышло на удивление чисто.

– Я… не знаю, что сказать. Это… удивительно, – насилу заставила себя пробормотать журналистка.

– Флейта или дхарма?

– И то, и то. И вы в целом… удивительны. Ты… удивителен.

Джозеф резко повернулся к ней, и прядь волос лизнула его двухцветные ресницы. Улыбнулся, отводя глаза:

– Говоришь такое о других, а сама разве не удивительная? Шутка ли: к агхори сунулась.

– Это была папина мечта. Сделать такой репортаж. Точнее, он был фотографом и был бы не против тут поснимать.

– Ты не фотограф. Значит, мечта о репортаже всё же твоя.

– Выходит, что так.

Оба замокли. Слово «удивительный» резонировало в них тёплыми волнами.

– А у тебя есть мечта? – едва отмахнувшись от морока приятной дрожи, спросила Фрида.

– Да, – Джозеф бережно выдул костяную пыль и улыбнулся одними уголками губ, – И, кажется, тоже переданная по наследству.

– Какая?

– Далеко-далеко на севере, во льдах, расположен банк семян. Говорят, там собраны семена всех известных растений. Если помнишь, после экологической катастрофы глобальное потепление затормозило, и ледяные шапки планеты стали толще. Банк оказался законсервирован во льдах, где-то в Шпицбергене. Как и моя мама, я мечтаю найти это место. Она не пошла дальше на север, потому что встретила моего отца и забеременела, так что однажды я продолжу её путешествие.

– Ух ты, банк семян… – Фрида представила себе бесконечные ряды исписанных латиницей контейнеров, – А что потом? Разве они могут взойти?

– При нужной температуре семена всхожи сотни, а то и тысячи лет, – кивнул Джозеф. Тусклый свет не смог скрыть блеска в глазах юноши, – Я читал о семенах лютика, которые пролежали в норах древних сусликов без малого тридцать тысяч лет, а потом умудрились взойти и даже размножиться безо всяких проблем. Представляешь, как будет здорово снова засеять землю? Снова увидеть цветы и деревья где-то кроме картинок, документальных фильмов и гербариев в музеях? Снова сделать хлеб?

– Это грандиозная и действительно достойная мечта, – оценила идею Фрида, тепло ему улыбаясь, – Вот только идти одному всё же опасно.

– Одиночкой была мама. Я же надеюсь, что найдутся те, кто пойдёт вместе со мной.

– Ты хороший лидер. Я уверена, такие найдутся, – не отдавая себе отчёта, Фрида погладила его по плечу.

– Спасибо, я ценю это, – парень поднял руку, чтобы коснуться её пальцев, но передумал. Фрида, поняв, что нарушила границы, дёрнулась:

– Прости, я…

– Всё в порядке, – он усмехнулся, – Я не болен телесным токсикозом.

– Хочется верить, что и я тоже, – журналистка хихикнула, вспомнив их весёлую возню на речке, – Кажется, я поняла. Вас поэтому считают развращёнными? Из-за спокойного отношения к наготе?

Джозеф молча поднял брови, обернувшись к девушке.

– Я имею в виду, все эти мифы про… Оргии.

– А это. Нет, это из-за тантрических практик. Их часто толкуют неверно, – Джозеф встал, хрустнув занемевшими от сидения суставами, – Погоди, у меня должна была сохраниться эта икона с Бхайравой и Кали, сейчас покажу.

Пока парень шуршал своим скарбом, Фрида разглядывала готовую флейту. Интересно, если попросить, можно ли будет взять её? Законно ли забирать с собой подобные сувениры? Нормально ли?

– Нашёл, – Джозеф снова вернулся на исходную, – Но предупреждаю: это может напугать тебя.

– Правда? Я тут последние дни жила с каннибалами, так что удиви меня.

– Тогда вот, – парень развернул ткань вишнёвого цвета, и глазам Фриды предстала самая странная икона из всех, прежде ею виденных.

Чёрная пара божеств с оскаленными пастями на тёмно-багровом фоне, тела обнажены и замерли в половом акте. Женщина обнимает ногой бёдра мужчины, стоя к зрителю спиной. Во множестве рук – разнообразные символы, в том числе изображённые на чашках клана: сова, колокольчик, череп с цветком. Под ногами у пары мёртвых тела.

– Это Бхайрава и Кали, боги Бездны, – представил изображённых Джозеф, – Тёмные манифестации бога Шивы и его жены Шакти. Они изображены как единое целое, свободное от предрассудков и ограничений. Трупы под ногами – это символы ограниченного ума, попранной власти эмоции и инстинктов. Эти двое здесь – Йамала, пара. Единое целое, как форма и материя, язык и речь. Травоядные до сих пор практикуют секс без обязательств. Пользуются им, чтобы снять напряжение. Боятся раствориться друг в друге. Отсюда и слухи про нас. Мы предпочитаем наслаждаться жизнью и быть выше спаривания, раз уж у травоядных это не выходит. Вот откуда все эти толки… Что скажешь об иконе?

– Ветер, – чуть подумав, произнесла Фрида.

– «Ветер»?

– Как… – Фрида задумалась, – Как сильный порыв ветра, который бьёт в лицо зимой и не даёт дышать, но, если смотреть чуть сбоку, можно ощутить, какой он свежий и чистый. От такого даже голова иногда болит… Джозеф?

– А? А, да, я понял твою мысль, – он убрал икону на место, – Мы изрядно засиделись.

– Ух, и правда! – Фрида взглянула на часы, – Прости, что заставила тебя задержаться!

– Что ты, я с удовольствием с тобой побеседовал, – поспешил успокоить её глава клана.

– Скажи, я могу забрать флейту… на память? – всё же осмелилась спросить девушка.

– Какой толк в инструменте, на котором не играют?

– Но… – журналистка стушевалась, – Но я буду.

– Ты умеешь?

– Нет, но научусь, – она повертела флейту в руках, – Я видела, как ты это делал. Вот так.

Чистая нота разрезала тишину ночи словно секира.

– Ой, зачем же это громко! – испуганно зашептала Фрида, – Я не знала, что звук извлекается так легко, прости!

– Ты… В неё дунула.

– Прости-прости, я не хотела никого разбудить!

– Ты не поняла, – парень схватил её за плечи, – Эта флейта сделана из человеческой кости – а ты безбоязненно бросилась на ней играть!

Фрида моргнула вместо ответа. Видно было, что она только сейчас осознала подлинные масштабы этого события:

– Я… Молодец?

– Ещё какая! Настоящая агхори! – он широко улыбнулся, – То есть…

– Могу я тебя обнять? – Фрида исполнила своё желание до утвердительного ответа, и, уткнувшись в горячее плечо, пробормотала, – Кажется, я здорово к вам прикипела. Пытаюсь абстрагироваться, но не выходит. Никак не получается. Вы все – семья. Горой друг за друга. Мы… такое потеряли. Забыли, что главное. Считаем, что вы какие-то неправильные, хотя и сами хороши.

– Не говори «мы». Ты другая. Не из их числа.

– Я журналист, и должна быть гибкой.

– Ты – нечто большее, – он мягко отстранился, заглядывая ей в глаза. Заряд фонаря кончался, он моргнул раз, два, потускнел и погас. Но это не помешало двум парам губ найти друг друга в темноте.

– Тебе противно? – спросил Джозеф, когда девушка отстранилась.

– Нет, я хотела сказать, что, похоже, прошлым вечером это был не телесный токсикоз, а…

– Я понял, – он поцеловал гостью снова, – И я очень этому рад.

– Как далеко мы… зайдём? – её тонкие пальцы гладили горячую шею парня.

– Так далеко, как сама захочешь.

– Но… – Фрида с огромным трудом вырывалась из оков блаженного трепета, – Это неправильно.

– Правильно и неправильно – две стороны одной монеты. Всё в этой жизни: тревоги и волнения, борьба и желания, привязанность и отторжение, жизненные установки и заботы – всё уходит в небытие, становится ничем. Сначала этим, – Джозеф показал на костяную флейту, выпавшую из рук девушки, – А потом ничем. Ты сама это видела. Смотри, – Он откинул покрывало на своей кровати, и взору журналистки предстала сложная конструкция из костей, соединённых смолой, – Я сплю на этом каждый день. Это всего лишь материя, и всё, что мы испытываем – верчение материи.

– Завтра я уйду.

– Это будет только завтра, – парень шагнул к ней, кутая в запахи костра и горьких трав. Фрида уткнулась носом в его плечо, совершает трансцендентный рывок на новую территорию.

Плохо сделать. Плохо не сделать.

Хорошо поддаться, хорошо не поддаться.

И так, и так – сожаления. И так, и так – воспоминания.

Она перевела глаза на жутковатую кровать, чьё изголовье было украшено рядом черепов. Что ни делай, конец один. В итоге все станут всего лишь мясом.

– Покажи мне, – едва слышно прошептала она, – Как вы можете любить.

– Стать йамалой непросто, для этого требуются годы практики.

– Значит, нам нужен экспресс-курс.

Джозеф улыбнулся, с нежностью потираясь лбом об её лоб:

– Значит, так тому и быть. Только обещай говорить со мной. Не надо мириться, если тебе неуютно. Ты понимаешь?

Фрида сглотнула:

– Похоже, всё очень серьёзно.

– Слово, прикосновение, форма, эссенция и запах есть набор из пяти, – Джозеф помог ей выпутаться из оков одежды, – Если всё сделано верно, рождается пятисложенная Вселенная. Давай создадим её.

…Когда под веками перестали взрываться цветные вспышки, а дыхание выровнялось, Фрида поняла, что ни одно из слов, которые она знала до этого момента, не в силах передать то, что практикуют агхори. Зато все прошлые романы можно было с уверенностью назвать неумелым копошением двух запутавшихся в пространстве и времени существ. В других руках она была всего лишь инструментом для исполнения желаний. В объятьях Джозефа – божеством.

– Прости, что расцарапала тебя, – она осторожно коснулась спины юноши, – Больно, должно быть.

– Нет, не переживай, всё в порядке. Всё хорошо, – он двинул плечом, стараясь не морщиться, – Это дар. Цветы.

– «Цветы»? – думая, что они продолжают тему семян Шпицбергена, усмехнулась Фрида.

– Немножко похоже, когда кровь запекается на царапинах. По крайней мере, так думали агхори древности.

– Можно я… – гостья помедлила, – Не пойду спать к себе?

– Разве я тебя выгоняю?

– Вроде нет, просто у травоядных иногда… – она замолкла, прижимаясь к главе клана, – Я поняла. У вас иначе. Нет полумер.

– Точно, – Джозеф поцеловал её в лоб, – Постарайся заснуть, хорошо? И… Ты должна знать, что мы не выгоняем тебя. Ты всегда была и будешь дорогим гостем. А если вдруг ты волнуешься насчёт беременности, спешу тебя успокоить, этого не бывает, моя температура тела выше, так что…

– Спи, ты без сил, – с нежностью вернула ему поцелуй девушка. Шёпот лидера клана агхори был совсем тихим, на Фрида всё же услышала, что он сказал «Люблю тебя».

Комментарий к 14

Стихотворение, икона, толкования символов и описание смысла тантрических практик взяты из книги Адинатха М. Джайадхара и Сиддхешвари М. Джайадхара “Бхайрава-Кали-Дхарма”

========== 15 ==========

Фриде казалось, что она не спала вовсе, но глаза, открывшиеся на рассвете, доложили, что это не совсем так.

Джозеф спал, отвернувшись от неё и свесив ногу с кровати. Прижиматься друг к другу было слишком жарко. Царапины на его спине и правда напоминали багровые цветы на длинных стеблях.

Фрида хотела было погладить израненную кожу, но не захотела его будить. Тихонько выскользнула из-под покрывала и оделась.

Лагерь спал. По крайней мере, так казалось на первый взгляд.

– Пора возвращаться в привычный мир?

Журналистка дёрнулась, с испугом вцепившись в лямку рюкзака:

– Мадам?

– Старухи вроде меня вечно просыпаются не вовремя, – она сидела у палатки совсем как Сфинкс, сторожащий покой египетских пирамид.

– Извините, я просто не знаю, как прощаться…

– Не прощайся, – старейшина улыбнулась, – Ты ведь можешь сказать просто «до свидания».

– Могу, но…

– У Джозефа не было девушек до тебя.

Эти семь слов выбили из Фриды воздух:

– Что?

– Сначала забота о детях, потом потеря матери, потом он стал лидером… Всё отнекивался, мол, ему хорошо и одному. Но это неважно. Не знаю, зачем говорю это тебе. Привязанность вещь преходящая, как и всё в этом мире.

– Я… Не могу остаться, – гостья крепко зажмурилась, – Я не одна из вас.

– Понимаю. У меня есть кое-что для тебя, милая, – мадам внезапно достала из-за спины небольшую коробочку, протягивая её девушке, – А теперь иди. Я скажу, что ты не хотела никого расстраивать. Будем ждать твои репортажи.

– До… до свидания, мадам. И спасибо за всё, – слегка поклонилась ей Фрида, и, отвернувшись, вышла за пределы лагеря.

Ноги принесли её в кафе, то самое, откуда выставляли Джозефа.

– Мисс нынче одна? – узнал её официант.

– Одна, – подтвердила Фрида. Слово показалось горьким.

– Вот и хорошо, – не смог скрыть своей радости работник общепита, – Что желаете на завтрак?

– Кофе и тосты, пожалуйста, – самую малость побуравив его осуждающим взглядом, всё же решилась сделать заказ журналистка.

– Будет сделано.

Некоторое время девушка сидела молча, уставившись в пространство, а потом набрала номер редактора.

– А, вот и наша звезда! Где ты там затерялась?

– Скоро буду, сэр. Зашла позавтракать.

– Чудненько. Я тут побеседовал с ребятами, и мы решили выделить тебе отдельный кабинет. Ты у нас умничка, ничего не боишься…

– Отдельный? – она усмехнулась, – Вам теперь страшно находиться рядом со мной?

– Что ты, нет, конечно же нет! – даже через эту браваду чувствовался трепет. Мистер Сэндлер даже не добавил пресловутое «милочка», – Ты ещё там?

– Заказ принесли, я перезвоню, – Фрида нажала на «отбой», но сделала это потому, что увидела содержимое коробки.

Впрочем, заказ тоже вскоре появился. Гренки, сделанные из ничего. Из минералов, грязи и пластика. Совсем как мясо, что едят агхори. Извращённый солнечный свет, рождённый из бесконечной тьмы космоса.

Вчера ночью она не могла уснуть, и разбудила Джозефа, чтобы ещё раз воскресить то невероятное чувство единения.

«Что случается, когда один из йамалы умирает?» – спросила журналистка, отдышавшись.

«Они дают друг другу обещание, что проживший дольше съест тело любимого» – последовал ответ.

«Однажды моё тело тоже достанется вам» – сказал ему Фрида.

«Да. Никто не вечен» – в тоне главы клана не было сожаления, лишь свойственное всем агхори принятие.

«Раз так, я хочу, чтобы ты дал мне такое обещание»

Джозеф прикрыл глаза, а затемснова открыл их:

«Когда ты умрёшь, я обещаю съесть твоё тело, чтобы мы могли всегда быть вместе».

Кофе закончился, и план в голове девушки внезапно кристаллизовался, обрёл чёткость, словно лучшее фото отца.

По-настоящему свободный человек, уверенный в своём выборе, идёт своей дорогой, а остальные говорят что хотят. Это из Данте. И пусть рай и ад взорвутся. Это из философии агхори.

Фрида уже знала, что не может принять такую однобокую клятву.

Коробка от мадам снова оказалась на столе, потеснив тосты. Ланчбокс, а внутри – прощальный подарок. Детский тартар. Кусочек, не больше.

– Официант, могу я попросить у вас вина? – окликнула парня в фартуке Фрида, – Того, что подороже. Лучше красное.

– О, разумеется. Что-то празднуете?

– Хм, – девушка погладила крышку коробки кончиками пальцев, – Полагаю, новую жизнь.