Небеса нараспашку (СИ) [KaliWoo] (fb2) читать онлайн

========== Кейс 1. “Замри” ==========

«Только посмотрю» – говорила я себе, набивая большим пальцем адрес сайта объявлений «Хорошие руки», – «Ну что может случиться, я ведь только посмотрю»

Если кто не в курсе, учтите: девочка, с малых лет мечтающая о собаке и залезшая на сайт объявлений по пристройству домашних питомцев, подобна адски голодному, которого водят по музею самых что ни на есть разнообразных деликатесов. В моём положении лучший вариант – обрубить к чертям Интернет, да и в вашем тоже. В таком случае, возможно, при вас останется хорошее настроение и вы не влипнете в приключение поистине вселенских масштабов, которое случилось со мной.

Или, если вы родитель, разрешите уже своим детям исполнить их заветные мечты, правда, с вас не убудет. Если там, конечно, не гаубица и не танк.

Лично я просто хотела собаку, и в тот день, шмыгая уже не столь заложенным носом, разрывала себе сердце как заканчивающимся больничным, так и просмотром объявлений о пристройстве щеночков.

Кто-то как-то раз сказал мне, что друга купить невозможно – думаю, эти слова принадлежали дедушке – так что я решила, что возьму собаку из приюта, или же как-нибудь иначе, но обязательно за бесплатно. Чтобы честно отработать карму, избавившись от всякого рода корысти. Хотя с любой кармой будет беда, когда твоя мама – успешная бизнесвумен, которая может (по твоим меркам) почти всё, кроме как полюбить покрытое шерстью лающее четвероногое. Грязь и шум в доме, куда она, по её словам, возвращается «отдохнуть» после бесчисленных поездок по налаживанию бизнеса, равны богохульству среди честолюбивой христианской мессы. Так что за свою недолгую жизнь я собрала столько «Нет», что впору основать новую религию. Пожалуй, я бы назвала её «отказизм собачьего толка».

Вот и ещё одна моя проблема. Бурная фантазия. Мама хочет сделать меня наследницей бизнеса – а я витаю в облаках вместо того, чтобы грызть основы экономики и торговли. Мамины клиенты и бизнес-партнёры, выдавливая неловкие улыбки, обычно называют меня «милой»: мы похожи примерно в той же степени, как изящная белая цапля и галка. Всё, что я заимствовала от матери, это её сногсшибательное упорство в случае, если чего-то сильно хочу.

Собака.

О, образ на моём знамени, близок день, когда я взбунтуюсь.

Вытащив ещё одного бойца из пачки бумажных платочков, и, решив получить ударную дозу жалости, я кликнула на вкладку «Заводские потеряшки». Наверняка вы слышали об этих огромных подпольных заводах экспериментального выведения. Новые породы, которые ещё не видел мир. И спектр промежуточных форм, напичканный генетическими аномалиями по самые носы.

Эти несчастные не выбирают, какими им рождаться. С какими проблемами со здоровьем. Возможно, если даже повезёт сбежать, такие зверьки не проживут и половины здорового собачьего века, но…

Прожить в тепле и заботе хотя бы два, четыре года, и умереть рядом с человеком, ставшим твоей семьёй всё же лучше, чем в вольере, от антибиотиков и скученности.

Так что…

Первой в глаза осуждающе кинулась табличка в половину экрана с надписью «Мы уже дома». Как если бы немой укор врезался в вас на скорости в 180 км/ч. Довольные собачьи и человечьи мордашки. Многодетные семьи, офисные клерки, военнослужащие, в общем, благородные, преисполненные великой цели люди, которые могут только мечтать о том загородном особняке, в котором волею судеб живу я. Наш задний двор был бы идеален даже для выгула мамонта, мне ли не знать.

Эх…

Страница, словно уловив моё состояние, слегка заглючила. В углу появился значок загрузки: вот-вот разместят новое объявление. Мои глаза тут же поклялись экрану в вечной верности. И…

«Отдам в хорошие руки собаку, порода неизвестна, возраст неизвестен, пол…»

Я проморгалась.

Пол неизвестен? Как такое вообще возможно?

«Предположительно сбежала из какой-нибудь лаборатории. Корм не ест, но слопала креветки в темпуре. Нелюдимая, на контакт не идёт. Слегка похожа на китайскую хохлатую с рядом отклонений. Забивается в тёмные углы и шипит, если я пытаюсь сделать фото, так что просто заберите её кто-нибудь.

P.S.: Если судить по нраву, похоже, это всё же кобель»

Дальше шёл адрес. Мой родной город. Рукой подать.

От близости источника интриги во мне будто детонировала водородная бомба.

«Только посмотрю» – уговаривала себя я, седлая верный велосипед и зачем-то беря с собой пустой рюкзак с мягкими стенками, – «Ну что может случиться, если я только посмотрю?»

Временное пристанище таинственной собаки не вызвало у меня восхищения: неопрятный домишко, покрытый уже порядком облупившейся жёлтой краской.

– А. По объявлению? – дверь открыл молодой человек лет 17-и от роду, чьё лицо было равномерно покрыто прыщами и оспинками. Говоря со мной, он сдвинул с сальных волос потрёпанные наушники.

– Ага, – я едва не подпрыгивала от нетерпения.

– А родители где?

Я приложила титанические усилия, чтобы не закатить глаза:

– Мне пятнадцать, скоро уже шестнадцать.

– Да?

Я вздохнула. Мои ювенильные черты частенько сбивали людей с толку. Плюс, я была несколько миниатюрной, мама даже предпринимала попытки отдать меня в балетную школу. Увы, исправить положение не могли ни макияж, ни «взрослая» стрижка в виде скошенного каре. Я много чего пробовала, я знаю. Гормоны отказывались сглаживать углы и работать над изящным изгибом бёдер, да и грудь, судя по всему, оставалась вне их компетенции.

– Извини, ты же знаешь, я не со зла. Заходи.

В прихожей висел густой запах пепперони и нестиранной одежды.

– Так… и где ты его нашёл? – спросила я, оглядываясь в полумраке жилища.

– На помойке. Я работаю в китайском ресторане, неполный рабочий день, и мистер Ли меня кликнул, мол, Норман, сгоняй-ка к бакам, похоже, там ошивается какая-то животина. Я сначала думал, что это крыса, – мой новый знакомый дёрнул ручку двери, – Он вот здесь, в прачечной… Ты его заберёшь? У тебя рюкзак.

– А, – я неловко одёрнула взятую с собой матерчатую «ёмкость», – Да я… только посмотреть.

– Ну, смотри, раз такое дело, – подросток перевёл жвачку на другой сегмент челюсти, – Только не пугайся.

С этими словами Норман дёрнул шнур, и в помещении зажглась лампочка.

Сначала я не увидела ничего. Мои глаза искали собаку, но это, сидящее у корзины для белья в позе суриката, было…

– Крышу сносит, да? – благодетель, назвавшийся Норманом, окончательно сложил наушники на плечи, – Может, мне надо было в Зону-51 звонить, как думаешь?

– Да не, – с трудом заставив язык двигаться, неуверенно возразила парню я, – Это… просто собака. Эксперимент или вроде того… А он слепой?

– Мне кажется, он тебя видит. Если присмотришься, увидишь в этих… Как их…

– Бельмах?

– Да, в них. Зрачки… Слушай, он не кусается, поел и довольно смирный, если не лезешь фоткать, ты тут посмотри, у меня рамен стынет. Кухня слева от входа, найдёшь меня, ладно?

– Ага, – оторопело ответила я, всё не решаясь войти в прачечную.

Но ноги уговорили остальное тело чуточку раньше, чем я это осознала.

Зверёк почти не шевелился, и я тоже остановилась на некотором расстоянии. Мы рассматривали друг друга.

Да, он был похож на китайскую хохлатую, но то, что росло на его голове и шее, даже визуально казалось чем-то более жёстким, вроде гривы лошади или ворса половой щётки. Морда больше напоминала хищную узость челюстей крокодила; то, что я приняла за причудливые усы или щетинки возле губ, оказалось маленькими острыми зубами, торчащими из-под короткой губы. Передние лапы были оснащены чёрными когтями и удлинёнными пальцами. Хвост, довольно длинный, заканчивался пышной кисточкой на этот раз мягких волосков. Уши, опять же нетипичной формы, напоминали пресловутый индийский узор «огурцы», чьи хвостики образовывали края очень пузатого сердечка.

А. И да. Он был тёпло-серого цвета, с «гривкой» цвета карандашного грифеля.

– Эй, малыш, – ласково сказала я, протянув руку и потрепав его по шее, – Ого какой ты горячий. Откуда же ты такой взялся? Кто же сотворил с тобой… Хотя о чём это я, ты таким родился. Ну-ка дай я тебя подни… Ух, какой тяжёлый!

Бесполезно. Я касалась тонких лапок, но при этом у меня было полноценное ощущение, что я собралась сдвинуть Бруклинский мост. Невероятно. Пёс ведь был не больше спаниеля, как такое возможно?

Тонкокостная гиря отвечать отказывалась, равно как и приближать меня к разгадке вопроса своего пола.

Между задних лап у него было гладенько. Даже бакулюмная кость отсутствовала. Но откуда-то я была почти полностью уверена, что это «он». То ли выражение мордашки, то ли странная поза, в которой он сидел…

Я отстранилась, плюхнувшись на кварцвиниловую плитку прачечной, и потёрла глаза. Вокруг пса витала какая-то дымка. Наверное, в этом всё же была виновата «чистота» дома.

Нет, я не могу, просто не могу его здесь оставить! Кто ещё сможет принять этого странного пёселя таким, какой он есть? А если его найдут те, кто вывел? Что тогда? Или – того хуже – Норман сдаст его в приют, те обратятся в ветклинику, а там отыщется достаточно амбициозный доктор, который рано или поздно расчленит это несчастное существо и распихает его по банкам «во имя науки».

Я затрясла головой, мечтая, чтобы эти мысли высыпались из моей черепной коробки раз и навсегда.

Пока я терзалась тягостными думами, пёс сидел на прежнем месте, в той же самой позе, созерцая мои потуги с таким умиротворением, будто я была каким-нибудь японским садом камней. Типа «О, а вот этот узор на песне выражает стремление художника достичь состояния внутренней гармонии».

Всё! Хватит!

– Норман? – окликнула подобравшего потеряшку парня я, выходя из прачечной и маня за собой собаку.

– А? Всё же решила взять, да? Ну ты это, молодец, – рука с аурой орехового соуса довольно бережно тронула моё плечо, – Я думаю, этот серый – славный парень. Ну то есть ты понимаешь, внешность не главное. Раз сам за тобой пошёл, станет хорошим другом.

– О, – признаться, тут я смела в совок все ожившие при виде этого подростка стереотипы, – Знаешь, моя мать, должно быть, взбесится, когда увидит, что я…

Норман фыркнул, почесав шею:

– Даже не грузись этим. Матери все поначалу «Ой, зверь в доме, фу, гадость, за ним ухаживать надо!», но потом свыкаются.

– Откуда ты знаешь?

Он усмехнулся, показав крупные зубы:

– Ну, у меня есть Узорчик.

– Кто? – не поняла я.

– Причина, по которой собакен не остаётся у меня, – Норман приоткрыл дверь в свою комнату.

Сначала я подумала, что это шутка. Муляж анаконды, висящий на перепорках кровати-чердака. Но когда этот муляж сладко зевнул головой размером с походной утюг, я, признаться, покрылась мурашками благоговения.

– Это мой Узорчик. Узорчик, поздоровайся, это… А, да, я о сих пор не знаю твоего имени.

– Кармен.

– Очень приятно, красивое имя. Узорчика можно гладить, я знаю, обычно девушки боятся змей, но…

– Почему бы и нет? – тут же, словно приняв вызов, вздёрнула голову я, – Я с удовольствием!

Страшно было только поначалу. Я коснулась тёплого узора чешуек болотно-зелёного цвета, бережно проводя по ним рукой:

– Странно, что люди считают змей скользкими. Он очень приятный на ощупь. И так блестит…

– Линька на днях была. Не могу поверить, что он так вымахал.

– Ты хорошо о нём заботишься, это видно, – я взглянула на Нормана с гораздо большей теплотой, так что он смущённо поскрёб затылок:

– Ну… Рос он сам, я, в основном, кормлю… Но вообще ты понимаешь, я бы и пса оставил, но это плохая идея. Узорчик может захотеть его съесть или сам пораниться при попытке сделать это, не говоря уже о нашем гривастом пришельце.

– Да-да, понимаю… О, милый, мы совсем о тебе забыли, – я подозвала пса и снова попробовала взять его на руки. Позвоночник издал протестующий хруст. Что за чертовщина творится с этой собакой, он не выглядит и наполовину таким тяжёлым!

– Ты в порядке? – Норман закрыл дверь в свою комнату, – Я должен был указать в объявлении, что он какой-то зашибись тяжёлый… Ты на чём добралась сюда?

– На велике, – мои пальцы, судя по ощущениям, разругались с суставами, и в ближайшее время собирались познакомить меня с последствиями.

– Я тебя довезу.

– Не-не, я…

– У меня даже заднее сидение под ним прогнулось, а уж от твоего велосипеда точно ничего не останется. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Недооценила я этого хиппастого парня, совсем.

Норман не лгал ни на йоту: как только пёс запрыгнул, точнее, грациозно зашёл в салон потрёпанного, должно быть, доставшегося по наследству «Кадиллака», шины заметно присели.

– Никогда такого не видела, – не без опасений констатировала я, – А твоя машина выдержит?

Норман по-философски развёл руками:

– Сегодня сломается, завтра, какая разница? Давай лучше твой велик сложим. Дорогу покажешь?

Доехали мы без особых приключений, если забыть о натужном скрипе «Кадиллака» на поворотах. Увидев мой район, Норман не выказал никакого удивления; ничто не изменилось и в его тоне, когда он со мной прощался. Заметил только, что, раз дом большой, собаке будет где резвиться.

– И ещё, – напоследок оглянулся он, – Теперь этот пёсель – твоя ответственность. Я навещу вас как-нибудь, чтобы убедиться, что всё в порядке.

– Да, конечно, – от неожиданности даже выпрямилась по струнке я.

– Ладно. Бывай, – довольно кивнул Норман, выруливая на основную дорогу.

Теперь, оказавшись у порога, я, наконец, осознала, что наделала. Хохлатый и очень серьёзный (и очень тяжёлый) пёс, похожий на кошмарную лошадку-фалабеллу, тоже оглянулся на меня, пока я звенела связкой ключей.

– Что ж, – я приоткрыла дверь, выжав из себя «я-боюсь-последствий» улыбку, – Добро пожаловать домой.

– А. Ну шикарно. Больше могу не прятаться, – тут же раздалось в ответ.

Я не подпрыгнула, не вскрикнула, не завизжала – я слишком была в шоке для такого рода реакций. Моя голова повернулась к собаке с какой-то ломаной грацией неисправного шарнира. В комплекте с выпученными глазами, куда ж без них.

– А теперь я попрошу тебя не орать, – мой найдёныш снова принял позу суслика-часового, зайдя в прихожую. Пасть он не открывал, но я почему-то была уверена, что говорит именно он. Слегка шипящий, но притом очень «правильный» акцент. Будто у простуженного выпускника Оксфорда.

Чёрт его знает, почему я уделила столько времени разбору слов вместо того, чтобы восхититься, что моя собака, как оказалось, разговаривает. Когда я уже составила какой-никакой, но план, начинающийся воплем и заканчивающийся красочным обмороком, приведённый мною зверь начал меняться, да так, что я сразу поняла, почему он казался таким тяжёлым и что за облачко тумана было вокруг него.

Внутри меня орала благим матом сирена тревоги, а я, оцепенев, глядела на то, как напротив происходила неведомая биологическая разархивация. Пёс, оказавшийся чем угодно, но не псом, раздувался, словно резиновая лодка, и совсем скоро дорос до добрых двух метров в высоту, опустив ко мне острое рыло покрытого шерстью аллигатора:

– Так-то лучше.

– Д… да, пожалуй, – криво улыбнувшись от шока, исторгла из глубин лёгких я, – По… полагаю, есть ты меня не собираешься?

– Ах, Кармен, – массивное чудище расположилось поудобнее, уложив передние когтистые лапы на колени, – Мне сообщили, что ты достаточно умна для того, чтобы понимать очевидное: инопланетным формам жизни не должна подходить диета из людей.

– А… – я пыталась найти подходящее место для взгляда, в итоге остановившись аккурат между двумя бельмами глаз, – Так… чем обязана?

Он протяжно фыркнул:

– Имя.

– Имя?

– Ты едва ли сможешь произнести моё настоящее имя.

(какого бодуна я ещё не в обмороке, спрашивается?)

– Что ж, – я по привычке потёрла подбородок указательным пальцем, заметив, что колени окончательно перестали трястись, – Мне всегда нравилось имя Валентино. Что скажешь?

– Сойдёт, – мой гость опустился на четвереньки, – А теперь я изложу, что нужно делать… Почему ты стоишь, разве вы, люди, не предпочитаете обсуждать дела во время приёма пищи?

– Я не совсем понима…

– Есть морепродукты? Мидии? Или креветки, осьминоги, крабы, может.

– Да, что-то было. Погоди, а…

– Чудненько, – Валентино повёл носом, отыскивая кухню, – Я предпочитаю сырое, спасибо.

И вот я на кухне, смутно ощущаю ещё пока неведомые для меня последствия «усыновления» инопланетянина, а злосчастный сэндвич отказывается лезть в горло, хотя уже обед. Смотрю во все глаза на того, кого назвала Валентино, и какой-то крохотной мозговой извилиной обдумываю, как объяснить вот это моей родительнице.

– Как я уже говорил, – Валентино по-хозяйски открыл дверцу холодильника и достал себе кубик льда, пожевать, – Моё начальство изучило тебя и сочло, что твои характеристики, условия проживания и прочее отлично подходят для вербовки. Раньше, чем ты спросишь, – он почти по-человечески поднял вверх указательный палец, – Мы занимаемся решением дипломатических вопросов.

– О, – вот и всё, что я могла сказать.

– Да. Но по правилам, мне нужен партнёр с яркой эмоциональной мор… То есть лицом. Люди отлично подходят. К тому же, твой IQ также соответствует требованиям службы. И не спрашивай, почему ты. Так получилось. А вот как у тебя выйдет работа, это мы проверим в ближайшее время.

– Я не могу… ну… – я отложила примятый, но так и нетронутый сэндвич, – Отказаться?

– Ты не захочешь, я знаю, как много фантастики ты читаешь, – Валентино с аппетитом захрустел ещё одной креветкой из пакета, – И как ты загибаешься в рамках этого скучного мира, где приходится прогибаться под тысячи стандартов.

– Да, но я ведь несовершеннолетняя.

Его бельма снова остановились на мне, и я наконец-то разглядела подобие едва поблёскивающего тапетума:

– Ваше общество ломает тебе подобных очень рано. Полагаю, я успел вовремя.

– Ага… А как…

– Дорогая, я дома! – на кухню стремительно влетела моя маман, держа наперевес дорогущую брендовую сумку. Увидела Валентино.

– Мам, я это… – нерешительно начала я, но тут заметила, что моя родительница как-то расслабилась, будто под гипнозом.

– Собачку взяла, смотрю? – наконец, бесцветным голосом сказала она, – Из приюта?.. Ну, я вроде не чихаю. Не забывай выгуливать… Как зовут, кстати?

– Валентино, – ошарашено ответила я.

– О. Кобель. Прекрасно, – мама потёрла висок, – Дорогая, я что-то устала. Пойду прилягу ненадолго.

– Да, конечно, мам.

Женщина, недоумевающая только в глубинах собственного подсознания, сделала два шага прочь, но внезапно обернулась:

– А он это… стерилизованный?

– Стерилизованный, – ответил ей лично Валентино, оторвавшийся от чистки когтей.

– А… Ну, славненько.

– В смысле? – не сочтя нужным спрашивать насчёт гипноза, решила уточнить другой вопрос я, – Ты это серьёзно?

– Моя раса гораздо более продвинута, нежели ваша. Мы не плодим себе подобных без разбора. У меня есть резерв половых клеток, если я захочу создать семью. У нас всё запланировано. Никаких лишних импульсов, – во время этого монолога выглядел Валентино несколько надменно, – Именно поэтому мне нужна ты.

– А вот сейчас стало не по себе.

Пара отрывистых рычащих нот, должно быть, означали усмешку:

– Такие, как ты. Эмоциональные. Импульсивные. Тебе нельзя было заводить собаку – но ты поддалась искушению. Я так не могу. Я размышляю, а ты… действуешь интуитивно. Не вздумай обижаться, это не оскорбление.

– Ежели так вежливо просят… – только и могла заметить я, ныряя носом в кружку кофе. Если подумать, обижаться в ситуации, в которой я оказалась – последнее дело.

Вопить ещё – вполне себе достойный выбор, но обижаться, прямо скажем, не по-человечески.

– Если ты закончила с приёмом пищи, я бы хотел обустроиться.

– Да, конечно, – я поднялась из-за стола, всё ещё гадая, кем я, собственно, ему прихожусь (по всему выходило, что напарницей), – Пойми меня правильно, я готовилась взять пёсика, потому понятия не имею, где тебе будет комфортно.

– Моя раса выживает при широком спектре условий, – он говорил «моя раса» тоном заправского нациста, так, что я живо ощущала себя существом до смешного незначительным, – Однако наиболее комфортно мне было бы в помещении, подобном том, где меня разместил тот мальчишка, Норман… Кстати, он показался тебе привлекательным по половому признаку?

– Что, прости? – ошалело перевела на собеседника глаза я.

– Не сочти за наглость, однако брачные ритуалы вашего вида кажутся мне занятными. Я бы посмотрел.

– Я бы хотела, чтобы ты был собакой, – также без намёков вздёрнула брови я, отчего-то совершенно не боясь этой здоровенной туши, – Ладно. Что ты ешь, я знаю. Тебе понадобится лежанка? Не уверена, что смогу раздобыть такую большую, так что могу предложить мягкий плед.

– Это приемлемо.

– Круто, – я наведалась к секретному шкафу тайной собачницы, доставая нужный рулон из флиса, – А что насчёт туалета?

– Я испражняюсь раз в месяц. Ты непременно узнаешь об этом, обещаю. Это особенный день, во время которого мне будет нужен полный покой и много воды. И аромамасло. Базилик подойдёт.

– Не думаю, что хочу торопить события и расспрашивать о таком заранее, – я поёжилась, старательно выгоняя из головы любые версии того, что творится на данном жизненном этапе Валентино.

Устраивала его лежбище, конечно же, я, хотя меня ни на минуту не покидала уверенность в том, что мой гость и сам в состоянии постелить себе плед. Похоже, не императорское это дело, пока есть рабы вроде меня.

– Так и… – я выдохнула, отойдя чуть поодаль и любуясь на результат своих праведных трудов, – Что дальше?

– Заказать для меня побольше морепродуктов.

– Это логично, – я проглотила вопрос а-ля «Платить ты не собираешься?», – Но вообще-то я говорила про… нашу совместную работу.

– А. Разумеется, – Валентино со знанием дела помялся на пледе, утраиваясь поудобнее, – Как только меня вызовут по коммутатору, я сразу же сообщу тебе, куда идти и что делать.

– Понятно, – я осмотрела его полную противоречий тушу в поисках упомянутого коммутатора, но так ничего и не обнаружила.

– Он в ухе. Наши технологии лежат за гранью ваших, – словно прочтя мои мысли, отозвалось нечто, волею судеб теперь называющееся моим псом.

– Действительно, как же я сама не догадалась. А… – я с видом стреноженного средь бела дня жеребца почесала одну ногу другой, – Тебя надо… прививать или чипировать?

– Меня – нет. Тебя – да, – кажется, этот реверс доставил моему гостю несказанное удовольствие, – Чтобы ничем не заболела и не потерялась и на просторах галактики.

В этот момент я испытала ни с чем не сравнимое ощущение того, что питомцем сделали меня саму. Впечатления были, прямо скажем, такие себе. Нет, не подумайте, я действительно была всеми руками за приключения, но Валентино вёл себя как-то грубо. Сейчас он напоминал мне холодного и расчётливого гангстера из какого-нибудь навороченного голливудского боевика, примерно такого, к которому на ковёр бросают побитого главного героя, а этот мерзавец температуры вечной мерзлоты сидит в своём любимом кожаном кресле с непроницаемой миной, и словно погодя гладит улёгшуюся на коленях кошечку.

Вот я, судя по всему, и была такой кошечкой. Только надо привить и чипировать, чтобы не заболела и не потерялась.

Мысли мои были безрадостны, и я поплелась делать домашнее задание с таким видом, будто на меня повесили каторжные колодки (можете представить ржавые, с кровавой пылью в крепежах).

Не успела я усеять и половину листа бисеринами моего поистине микроскопического почерка, только в моменты фантастического наития становившегося чуть крупнее прожилок на мраморной говядине, наметился какой-никакой, но движ.

– Наша первая миссия. Идём.

Я едва не взлетела от испуга вместе со стулом:

– Ты с ума сошёл так подкрадываться?!

– А, – не больно-то склонная к мимике морда Валентино отразила нечто, похожее на озарение, – Слабый слух, точно. Прошу прощения. Но суть того, что я озвучил, не меняется. Идём.

– Прямо сейчас?

– Разумеется, сейчас. Теперь это твоя работа.

– Что мне надеть?

Снова то миллиметровое смещение почти невидимых бровей:

– Не имеет значения. Если будет иметь – выдадут на месте. И ты… выглядишь приемлемо для представителя своего вида, как мне кажется.

– А у вас там… – я помассировала висок указательным пальцем, пытаясь сосредоточиться, – Много людей работает?

Валентино в это время встряхнулся, применяя свою эксклюзивную собачью маскировку:

– Ты первая… Что?

– Так я что же, представляю всё человечество?! – мой мозг тут же провёл дежурную опись всех составляющих внешнего вида: что когда стиралось и что насколько измято.

– Не зацикливайся на этом. Никто не обратит внимания на представителя отсталой расы.

Два открытия. Первое: словами можно ударить наотмашь. Второе: я не кошечка на коленях. В глазах этого пришельца я максимум креветка в запаянном аквариуме. Сущее ничтожество, диковинный сувенирчик на рабочем столе. Великий Валентино и я, копошащаяся в поисках микроскопических водорослей на обед.

Интересно, а почему он превращается в собаку?

Не могу не спросить…

– Под «идём» ты подразумевал выход на улицу?

– Да.

– К… – я перешерстила все доступные мне воспоминания о научной фантастике, – К порталу?

Третье открытие: когда Валентино изменял облик на собачий, эмоции давались его морде чуть лучше. Сейчас, например, я живо сообразила, что китайская мудрость здорово ошибалась, утверждая, что «дурак тот, кто спрашивает, но ещё больший дурак тот, кто молчит, когда нужно спросить». Лично я, судя по всему, останусь в категории умственно отсталых посмертно: это было чётко написано в белёсых буркалах.

– Я бы не назвал это порталом в том смысле, в котором подразумеваешь ты, но, допустим, что так.

– А как бы ты это назвал? – где-то внутри я усердно забивала разводным ключом агонизирующую гордость.

– Место, где пространство истончается. Твой дом расположен рядом с таким. Оно одичалое, но работает, – решив, что после такого заявления я в полной мере осознала обозначенный феномен, Валентино подошёл к двери:

– Будь любезна, открой.

Что ж, раз так вежливо просят…

– Погоди! – я едва провернула ключ в замке, спохватываясь.

– Что на этот раз? – в его тоне просквозило некоторое раздражение.

– Поводок.

– Ха. Это шутка?

– Ты моя собака, забыл? И по закону положено, – (это я что же, выиграла в его чемпионате по коварству?), – Поскольку благодаря, как бы ты это назвал, слабому мышечному тонусу, я не могу взять тебя на ручки.

Специфический гибрид рыка и фырчания раздался снова:

– Ладно, Кармен, очко в этом раунде по праву твоё. Хохма удалась. Неси поводок.

Должно быть, я удивила сама себя, улыбнувшись ему в тот момент. По морде Валентино, впрочем, нельзя было понять, насколько его забавляло наблюдать за моими более чем героическими потугами, связанными с пристёгиванием ошейника к его длинной, но толстой, как у породистого быка, шее.

– И иди помедленнее, – попросила я напоследок, – Иначе я буду за тобой волочиться, а это нереальная картина применительно к маленькому пёсику, которым ты притворяешься.

– Да-да, – он поправил когтем ошейник, и я заметила в гриве проплешину, оказавшуюся белёсым шрамом. Укус, что ли?

Увы, данное расследование живо зашло в тупик: несмотря на просьбу не спешить, мой визави твёрдо вознамерился переть по улице со скоростью ракеты класса «земля-земля», так что о вопросе временно пришлось забыть. Признаться честно, я не слишком-то и сожалела об этом, ведь моё сердце предвкушало захватывающее путешествие. Подумать только: настоящий портал! Настоящие инопланетяне! И нервы, конечно, настоящие, ведь эта настоящая землянка до сих пор не имела ни малейшего опыта по части настоящей работы.

Я скосила глаза на Валентино. Его истинный облик и маскировка смешались в моём сознании в адский коктейль, и это выглядело так, будто я выгуливаю и собаку, и какого-то футуристического дракона, вышедшего из-под кисти художника, который вдохновлялся полотнами то ли Иеронима Босха, то ли Ганса Гигера.

У Валентино ловко получалось перемещаться и на двух, и на четырёх лапах, хотя и было заметно, что ему гораздо больше нравится та самая поза «суслика» с передними лапами, размещёнными на коленях. Интересно, а он уже давно занимает дипломатический пост? И ему реально не нужна одежда? Хотя, если подумать, прикрывать ему нечего, так что…

– Мы на месте, – чуть слышно пророкотал Валентино, останавливаясь.

– Здесь? – я недоумевающе оглядела окрестности. Это был пустырь, так до сих пор никем и не занятый. Считалось, что участок слегка заболочен, так что тут росли всякие сорняки да временами шныряли крысы и ящерицы. Но чтобы вот это было порталом – извините, перебор.

Поводок настойчиво потянул меня прямо в бурелом, образованный зарослями молодого ивняка, и я шагнула. Тело доложило, что я проваливаюсь в воздушную яму, совсем как в самолёте, затем мне пришлось зажмуриться от яркого света, и…

– Прибыли. Можешь открыть глаза.

Волоски на моих руках встали дыбом. Не может быть! Действительно другое место!

Хотя о чём это я? Другая планета! Под ногами – цельноскроенный пол голубоватого цвета, потолок вообще теряется в невиданных далях, а ещё мы с Валентино в каком-то боксе, покрытом едва заметно движущейся плёнкой.

К нам под ноги подкатился какой-то терракотово-рыжий шарик, принявший форму изящного существа с пушистыми лапками. Она (или он) что-то прощебетала, явно обращаясь к Валентино. Он ответил невнятным бурчанием, а потом, отстегнув ошейник, обратился уже ко мне:

– Тебе установят атмосферные фильтры и мультитранслятор. Сделают прививки и снимут биометрические характеристики для базы данных.

– Это больно? – я с опаской взглянула на пушистое существо не выше моей коленки, смотревшее на меня чуть ли не с вожделением.

– Раса кай-кай прирождённые медики, всё пройдёт быстро. Иди. Я подожду здесь.

Шарик прощебетал что-то ещё. Валентино ответил одним ёмким словом.

– Что она говорит?

– Спросила, нужно ли тебя стерилизовать, – мой напарник едва заметно прошёлся когтями по основанию своей гривы. Он что, смутился?

– И надо? – осторожно уточнила я.

– Нет, успокойся. Иди за ней.

Щебечущая инопланетянка щебетала всю дорогу до медицинского отсека, явно страсть как желая поболтать. Войдя в помещение, она стремительно взбежала по маленькой лесенке, схватив с верхних полок какую-то колбу. Дёрнула головой, прося меня сделать то же самое. Я подчинилась, и это космическое желе незамедлительно было влито в моё ухо.

Ощущения? Прохладное желе, которое превращается во что-то ещё. Точнее не выразить, хоть я и испытала это дважды. Однако после этой процедуры трели моего врача начали постепенно срастаться в слова:

– … не могу… верить! Нас… ловек! Ну как, заработало? Добро пожаловать в Ассоциацию! Ты Кармен, верно? Можешь звать меня Фруп.

– А… Да, здравствуйте.

– Замечательно, мультитранслятор прижился. Хорошо переводится, без помех и искажений?

– Даже без акцента, – поражённо признала очевидное я. Фруп пронзительно защебетала, должно быть, смеясь:

– Очень хорошо! Жаль, что мы так ограничены во времени, а теперь наклонись, я установлю тебе воздушный фильтр… Так-так…

К этому я готова не была. Из лапок Фруп в мой нос вдруг выстрелило что-то острое, и я закашлялась.

– Всё, спокойно, уже закончилось. Теперь ты сможешь полноценно дышать, насыщаясь меньшим количеством кислорода. А теперь раздевайся, я тебя измерю. Не волнуйся, сюда никто не войдёт, – для верности лекарка набрала на панели у двери какой-то код.

Волноваться? Едва ли моя ювенильная тушка могла представлять интерес для кого бы то ни было, если не считать чисто научные изыскания.

Пока я распаковывалась, жалея, что не побрила ноги, Фруп порхала вокруг меня как оголтелая:

– Твой сердечный ритм учащён. Волнуешься?

– Немного, – решила не скрывать очевидное я, – Ведь мне не приходилось раньше заниматься… дипломатией.

– Всё начинается с доверия. Доверяй своему напарнику. Вам надо научиться работать вместе. Он – разум, ты – чувства.

– Он – робот, – озвучила свою теорию я, – Не сочти за грубость, но он ведёт себя высокомерно, будто я какая-то обуза.

– Валентино не совсем такой… как это у вас, людей, говорится? А. Кретин. Он тоже может нервничать и волноваться.

– Да ну? – усомнилась я, по сигналу подняв руки и вспоминая о небритых подмышках.

– Точно-точно, – Фруп, похоже, пристально изучала созвездия моих родинок, свесившись с потолка вниз головой. Её длинный хвост был оснащён ещё одной пушистой «лапкой», позволявшей рассмотреть меня с любого доступного ракурса, – Ты заметила, как он тёр шею, когда я спросила, нужно ли тебя стерилизовать?

– Это признак волнения?

– Нет, у его расы в этой области расположены органы размножения. Как… – Фруп снова призадумалась, измеряя мои стопы, – Тычинки у земных цветов.

– О… – больше мне в голову ничего не пришло.

– Не будь этой операции, твой напарник бы дичал, учуяв самку. И дрался. Их раса никогда бы не пошла по пути прогресса, не будь стерилизации. Гианги, по сути, одиночки. Это их название.

– Гианг, значит, – повторила я новое для себя слово.

– Да. После операции они становятся более спокойными, но поверь, несмотря на то, что Валентино гордится прогрессом, он по-своему завидует тебе.

– Ха-ха, с чего бы это? – моя бравада тут же показалась мне жалкой.

– Люди, при всём их несовершенстве, способны обуздывать свои желания в отличие от расы гиангов, которые пошли на беспрецедентные меры, чтобы вступить в галактическое сообщество. Может, твой вид ещё не дорос до общения с другими расами, но кое-что вы всё же умеете.

– А как… – я поверить не могла в то, что решила это спросить, – Как тогда гианги образовывают пары?

– В древние времена самку опылял победитель схватки. Сейчас гианги размножаются только по решению Совета. Как таковых пар они не образуют и живут довольно долго, если не гибнут в драках.

– Понятно, – я вспомнила мускулы, перекатывающиеся под шкурой Валентино. Вот, значит, зачем нужно такое тело – для ближнего боя с себе подобными.

– Насколько мне известно, самок у их вида всегда было меньше, чем самцов, и они зачинают только от самцов высокого статуса. Скорее всего, Валентино никогда не станет отцом.

– Это как-то несправедливо.

– Только не для элитарной расы… Что ж, я закончила снимать мерки, – Фруп встряхнулась, выключая фонарик, напомнивший мне миниатюрную версию лазерного меча джедаев, – Можешь одеваться.

– А как же чип?

– Чип?.. А. Я ввела его под рёбра, пока мы беседовали.

– А инъекции?

– Ты на них стояла.

– Правда? Я думала, что это покрытие немного колючее.

– Не. Это штаммы вирусов и коды для твоей иммунной системы. Сомнительно, что ты вообще можешь подхватить хоть что-то из этого, но лучше не рисковать, верно?

– Верно, – я неловко улыбнулась, преодолевая соблазн пощупать место введения пресловутого чипа, – А я… здорова?

– По меркам твоего вида – да. А что, тебя что-то волнует? Если насморк, то он уже проходит, это остаточная реакция иммунитета.

– Нет, я просто… Не очень похожа на других девочек своего возраста, – пробормотала я, одеваясь.

– А. Вторичные половые признаки, поняла. Ничего страшного, это всего лишь твоя особенность, никакая не аномалия, всё идёт своим чередом.

– Это радует, – я уже почти почувствовала себя как на приёме у самого обычного врача, но тут Фруп словно невзначай заметила:

– Полагаю, Ваша медицина не распознает наши высокотехнологичные импланты, но если вдруг что отыщут, сообщи мне. Хотя бы восхищусь.

Странное дело: речь шла о докторах, но я снова почувствовала себя отсталой особью глупого вида. Что ж, быть может, я смогу реабилитироваться на работе, как знать…

«Сейчас и выясним» – решила про себя я, выйдя из медицинского отсека и встретившись с ожидающим меня Валентино.

– Как всё прошло? – бросил он через плечо, явно настраиваясь на службу.

– Полный порядок, спасибо, – оценила его «заботу» я, идя следом.

– Хорошо. Не отходи далеко, пожалуйста.

Ого, даже «пожалуйста»? Вот это он переволновался. Быть может, Фруп права, и он действительно не настолько чёрствый и циничный, как кажется на первый взгляд? Ну мало ли, вдруг я просто недостаточно хорошо его знаю…

– Готова работать?

– Что? – спохватилась я, выныривая из череды раздумий, – А, да, конечно.

Голос у меня дрогнул. Теперь он точно понял, что я волнуюсь. Но с другой стороны, как не волноваться, когда на тебя пялится целая толпа невиданных форм жизни? И ладно бы я была туристом, но дипломатом… Почему их так много? И столько разных… Я опустила глаза, чувствуя прилив головокружения. Мозг отказывался обрабатывать такие объёмы информации за раз.

– Это транспортный узел, – пояснил Валентино, когда мы прошли наполненный пришельцами зал, – Здесь всегда много народу. Скоро ты привыкнешь.

– Очень на это надеюсь, – я с трудом разжала ладонь, невольно вцепившуюся в локоть. По жизни я не была публичным человеком, и меня смутило это открытое разглядывание. Впрочем, а чего я хотела? Сама бы пялилась, увидев пришельца или неведомую инопланетную зверушку.

– А! Валентино, вот и ты. А ты, верно, Кармен, – к нам подскочило пёстрое существо, похожее на геккона, и тут же облизало оба своих тёмно-медовых глаза с крестообразными зрачками, – Я Квату, и я буду вашим куратором на время твоего, Кармен, испытательного срока.

– Очень приятно, – сориентировавшись, выдала нужную реакцию я. Судя по всему, одежда не пользовалась в галактике большим спросом, поскольку Фруп и Квату тоже ничего не носили.

О чём я думаю вообще?

– Не знаю, хорошо это или нет, но боевое крещение не заставило себя ждать. Идёмте в мой кабинет, я введу вас в курс дела, – Квату повернулся к нам спиной, демонстрируя две спирали причудливых хвостов, и я сжала руки в кулак. Боевое крещение. Настоящее дело, без шуток!

Мы вошли нечто вроде бунгала с земляным полом. Должно быть, здесь разрешались вольности в дизайне, чтобы сотрудникам было комфортно. Сесть было некуда.

– Приземляйся, – Валентино непринуждённо вытянул хвост.

– Ты серьёзно? – на всякий случай уточнила я.

– Буду считать, что ты детёныш гианга, им дозволяется. Так что не стесняйся.

Решив, что я слегка подросла в глазах напарника, я села на эту импровизированную скамейку, отметив, что традиция более чем удачная, к тому же, тело Валентино было на порядок теплее моего. Как грелка.

– Так и… Что за боевое крещение? – спросила я, приняв позу примерной девочки со сложенными на коленях ладонями, тогда как мой визави улёгся, словно собака, положив передние лапы одна на другую. Кабинетик нашего куратора явно был маловат для габаритов гианга.

– Нам грозит скандал. Валентино, ты знаешь, кто такая Вигвалла Орнионе?

Мой напарник протяжно фыркнул:

– Певица?

– Нет, – Квату попрядал хвостами, словно белка, – Модель. Она грозится подать внушительный иск против представителя развивающейся расы.

– То есть отсталой?

– Валентино!

– Да ладно, босс, говори уже как есть. Молодая должна понимать расклад, что расы делятся на два типа, без экивоков.

Квату смотрел на гианга, не моргая, и мой недопёс, чуть подумав, сменил пластинку:

– Ладно. Откуда этот умник и что он натворил?

– Из ругасов.

– М-м, повеяло морепродуктами, они похожи на земных лобстеров, – удивительно, но вся фраза была обращена ко мне. Неужели этот расист пытается шутить?

Как бы тони было, Квату не вытерпел:

– И почему я до сих пор ни разу не штрафовал тебя за неполиткорректность?

– Воля твоя, босс, – повернулись к нему белые буркала. Кожа нашего куратора покрылась острыми пупырышками и слегка сменила цвет на тёмно-коричневый, но вскоре снова разгладилась:

– Если мы не отыщем способа прийти к согласию сторон, ругасы могут попасть под санкции, а в худшем случае, будут награждены статусом агрессивной расы.

Валентино едва заметно напрягся и тряхнул шеей. Видимо, похожий ярлык был закреплён и за его сородичами, пока не ввели обязательную стерилизацию, догадалась я.

– Так а что этот… ругас сделал? – всё же решила уточнить я, справившись с поистине школьным желанием поднять руку.

– Со слов Вигваллы, ругас по имени Шел работал у неё в особняке, но, видимо, один прекрасный день разбуянился и решил к ней пристать. Увидев, что девушка равнодушна к его ухаживаниям, он попытался добиться желаемого силой и жестоко исцарапал пострадавшую. Неудивительно, что Вигвалла грозится всеми судами галактики.

– Какая скука. Эмоциональные заскоки, – бросил Валентино, складывая лапы прямо.

Я нахмурилась. Почему мне чудился подвох? Может, я необъективна, поскольку сама принадлежу к «отсталой» расе и это какое-то сочувствие? Хотя я никогда не вставала на сторону насильников из числа моего вида, максимум, считала, что им нужно лечиться.

– Сколько у нас времени на изучение дела? – отложив моральные изыскания, спросила я.

Наш куратор лизнул нос и сверился с прозрачной панелью, монтированной прямо в стену:

– Вигвалла решила начать крестовый поход со средств массовой информации. Мы рекомендовали ей воздержаться до интервью до выяснения всех деталей дела, но я более чем уверен, что она не тратит время зря, пока направляется сюда… Не удивляйся, Кармен, к сожалению, расизм в нашей галактике в порядке вещей.

– Это я уже заметила, – подняв брови, я указала большим пальцем на своего недопса, чья непроницаемая морда сигналила «меня это не касается».

– Изучите всё, что у вас есть. Запрашивайте в библиотеке любой необходимый материал, и если Шел виновен, мы одобрим санкции. В вашем распоряжении… – поняв, что я могу не понять местные временные мерки, Квату заботливо начертал какие-то расчёты стилусом, напомнившие мне деление в столбик, – Четыре земных часа. Время пошло.

Я округлила глаза:

– То есть судьба целого народа зависит от нас?!

– Я же говорю, полноценное боевое крещение, – наш куратор встал, положив лапу мне на плечо, – Не волнуйся. Валентино поможет тебе. Он – разум. Ты – чувства. Вы справитесь.

Я сглотнула вязкую слюну. Хорошо нашему боссу, подбодрил – и с чистой совестью снял с себя весь груз ответственности.

– Вот материалы дела, – в моих руках очутилась папка из материала, напоминающего листы пищевого желатина. Я встала, оглянувшись на Валентино.

– В библиотеку, – более чем миролюбиво обозначил направление он, – Там есть закрытые кабинки, специально для работы.

– Хорошо, – я засеменила за ним, чувствуя себя поистине микроскопической посреди этих величественных коридоров, – А…

– Раса босса называется хадда.

– Спасибо, но…

– Мы находимся на космической станции.

– Нет, вообще-то я хотела спросить, почему мы не можем просто пойти в наш кабинет.

– А, это, – мой напарник вильнул длинными волосами на кончике хвоста, переложив их на другую сторону, – Там не прибрано.

Я пропустила его ответ мимо ушей, поскольку невольно стала представлять тех, кто мог построить эту махину. От мысли о том, существа какого размера воздвигали эти колонны, достойные Храма Святого Семейства, у меня засосало под ложечкой.

– Мы назвали их Первейшими, – на этот раз попал в моё состояние Валентино, поняв, что именно я разглядываю, – Это они построили. И транспортные узлы тоже. А потом исчезли, задолго до того, как остальные расы вышли в открытый космос.

– Выходит, станция это подарок? – восхитилась я.

– Для руин это слишком хорошо функционирует, – снова отвернулись от меня закрученные на концах уши, и я встрепенулась. Ещё, чего доброго, решит, что я тут прохлаждаюсь, а не думаю о деле!

– У тебя есть версии? – озабоченно кашлянув, спросила я.

– Я допускаю, что тот отсталый мог напасть на нашу певичку.

– Модель, – поправила я, заходя в помещение, обозначенное как библиотека. Как оказалось, Ассоциация, несмотря на всю продвинутость, всё же пользовалась книгами, и они были похожи на наши, земные, только были изготовлены из иных материалов. Не скажи мне Валентино, куда мы идём, я бы всё равно узнала это место по воздушным рядам полок, уходящих на приличную высь.

– Спрошу, свободна ли моя любимая кабинка для работы, – Валентино развернулся, идя к едва заметной среди этих махин стоечке, – Мибра, ты здесь?

К нам поднялась пухлая морда, навевающая мысли то ли о ламантине, то ли о манеки-неко. Это был первый пришелец, который носил хоть какое-то подобие одежды, похожее на древнеримскую тогу из какого-то грубоватого материала с заметными узелками на поверхности.

– О, у нас новенькие, – более чем миролюбиво прищурились глаза размером с чайное блюдечко.

– Кармен, моя новая напарница.

– Очень приятно, Кармен, – голос у Мибры был певучим, – Надеюсь, ты отыщешь в библиотеке всё, что тебе нужно. Хотите узнать, свободна ли кабинка?

– Полагаю, что да?

– Именно, – мой новый знакомый снова с комфортом уселся на огромное кресло, – Удачи.

– Классный, – шепнула напарнику я, когда мы зашли в маленькое помещение для работы, – Такой спокойный.

– Эхии все довольно спокойные, они миролюбивы и предпочитают заниматься сбором знаний, а не впечатлений, – пояснил Валентино, смотря, как я сажусь на стул, поразительно похожий на те, что размещают у барных стоек моей родной планеты, и открываю папку. Она оказалась такой же интерактивной, как и экран на стене нашего босса: фотографии увеличивались нажатием пальцев, а некоторые документы оказались видеозаписями. По сути, за нас уже было всё сделано, требовалось только разобраться в произошедшем и принять правильное решение.

Я внимательно вгляделась в фото Вигваллы. На меня смотрела роскошная гуманоидного вида дама с экзотическим переливчатым окрасом, навевающим мысли о перламутре. Если модель с её плоским лицом, слегка раскосыми голубыми глазами и шестью изящными пальцами красива даже по моим примитивным меркам, насколько же она должна быть популярна в галактике?

– Валентино, я знаю, что ты пытаешься абстрагироваться, но скажи, – я показала напарнику фото, – она кажется тебе красивой настолько, чтобы ради неё можно было пойти на преступление?

Гианг отнёсся к моему вопросу гораздо серьёзнее, чем я рассчитывала. Он созерцал фото и так, и эдак, и, наконец, выдал неохотное «да». С предположением я не промахнулась: Вигвалла обвиняла своего работника именно в попытке изнасилования. И да: на записи было не видать холодного величия, запечатлённого на фото. Женщина буквально кипела, обнажая крупные, чуть заострённые зубы, и буквально тыкала в снимающего частями тела, которые оказались изуродованы длинными шрамами.

– Валентино, из какой она расы? – спросила я, ставя запись на паузу.

– Они зовутся перкиль.

– Есть шанс, что ущерб… можно вылечить?

– Шрамы затянутся, а вот мех не вырастет. С её карьерой покончено.

Я содрогнулась:

– Неудивительно, что она в такой ярости… А следы соответствуют клешням подозреваемого?

– Да, смотри, – Валентино сделал какой-то финт когтями, выведя на поверхность папки результаты экспертизы.

– Ничего не понимаю, – я приступила к изучению досье Шела, разобравшись, как переключаться между содержимым папки, – Парень горбатится для огромной семьи, оставшийся на его родной планете, и тут поступает настолько опрометчиво?

– Чувства у нас по твоей части, – напомнил мой напарник, – И разве люди не совершали подобных глупостей, находясь в плену страстей?

– Да, но… – я включила запись интервью с подозреваемым. Ракообразный бугай выглядел растерянным. Отвечал он тихо, жестикулировал мало, всем своим видом показывая, что он сдался.

«У Вас был половой акт с пострадавшей?»

«Да»

«По обоюдному согласию?»

«Да» – ответ прозвучал едва слышно. Не больно-то похоже на браваду победителя, сорвавшего большой куш. Я нахмурилась. Вигвалла говорила, что её изнасиловали, но почему Шел это отрицает?

«И Вы её покалечили?»

«Я не помню»

«Тогда скажите, что помните»

«Я проснулся, клешни в крови, а она кричит «Что ты наделал?!» А после меня арестовали»

«Вы употребляли накануне происшествия некие вещества, тормозящие нервную систему?»

«Нет»

«Интересно, ведь мы нашли в Вашей гемолимфе следы Иптиха-16»

На морде Шела отразилось подобие испуга:

«Иптиха?! Нет, я бы никогда…»

«Все так говорят, а потом пробуют раз – и не могут остановиться»

«Сэр, у меня семья, дети…»

«Надо было думать об этом раньше»

Шел горестно замотал головой, и запись закончилась.

Я подпёрла голову рукой, лихорадочно соображая.

– Иптих-16 это синтетический наркотик, подходящий многим формам белковой жизни, – растолковал для меня термин напарник.

– Я догадалась, что это, – кивнула я, – Как его принимают?

– Обычно втирают в слизистые, как мазь.

Мои глаза снова остановились на Шеле, волею природы закованного в экзоскелет:

– И куда же тут втирать?

Кажется, Валентино стушевался, и я использовала паузу:

– Если Иптих-16 нельзя втереть, его можно только принять внутрь, верно? А Шел утверждает, что не делал ничего такого.

– Он необязательно говорит правду.

– Допустим… – я переворошила всё, что знала о наркотиках со школы, – А этот Иптих… отличается по чистоте? Ну знаешь, земные наркотики бывают «чистыми» и «грязными».

– Вопрос мне понятен. Да, бывает разным.

– Стоимость же колеблется, верно?

– Да, конечно. К чему ты клонишь?

– Думаю, – призналась я, – Если Шел не втёр наркотик, а, допустим, получил его извне, то какая доза бы потребовалась для получения нужного эффекта?

– Если чистый, то не более капли.

– Чистый Иптих-16. У парня, который высылает весь заработок семье, – я приподняла бровь, надеясь, что Валентино правильно расшифрует этот жест, – Откуда такая роскошь?

– Продолжай, – гианг склонился над делом, явно заинтересовавшись, к чему я клоню.

– Шел говорит, что у них была… – я вздохнула, не веря, что произношу это, – Интимная связь по обоюдному согласию.

– Да, верно.

– Не насилие. Или он озверел в процессе?

– У тебя лицо покраснело.

– Извини, мне всего 15, а я тут распутываю дело об инопланетном сексе! – рявкнула я.

– Служба такая, – тут же получила я в ответ надлежащую долю самого что ни на есть искреннего сочувствия.

– Из показаний Вигваллы следует, что он не добился от неё взаимности, поэтому пустил в ход клешни, – я заскребла голову, мечтая откопать в извилинах хоть что-то годное.

– Выходит, что так.

– Тогда почему он выглядит таким озадаченным? И вообще: земные организмы, снабжённые зубами, когтями и прочим, применяют оружие против соперников или врагов другого вида, а не против самок. Для дам это бутафория, а не смертельный капкан. Верно?

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Ты сильный и мускулистый, но ведь тебе не придёт в голову поколачивать самку?

Валентино даже оторопел от такого предположения, явно силясь хотя бы представить такой расклад.

– У Вигваллы царапины, а ведь Шел мог оторвать ей не то что руку, но и голову, – тем временем продолжала я. Мой напарник молчал, и я было хотела обидеться, но тут поняла, что он просто даёт мне спокойно порассуждать вслух. Распылить в атмосферу кабинки столько слов, сколько понадобится для того, чтобы я почувствовала себя на своём месте.

Подождав, пока я договорю, гианг наконец прервал молчание:

– Думаешь, это могла быть часть ухаживания, только Вигвалла не так это поняла и была ранена, поскольку у неё просто нет панциря?

– Похоже на правду, – я вспомнила урок биологии, на котором нам показывали брачный танец скорпионов, которые вальсируют, взявшись за клешни, – Но его недоумение не даёт мне покоя. Валентино, ты можешь отыскать для меня информацию о расе Шела?

– О ругасах? – скукожился мой визави, – Их исследовали только экзобиологи.

– Другого мне и не требуется. Найдёшь?

– Да, и ещё, – пауза свидетельствовала о нешуточной внутренней борьбе, – Ты хочешь есть?

– По правде сказать, я бы перекусила. А что, где-то есть автомат с сэндвичами? – решила разрядить обстановку я.

– Нет, но возможно, тебе понравится то, что я принесу.

– Я заинтригована, – дружелюбно улыбнулась я, снова тасуя материалы интерактивной папки.

Гианг вернулся с книгой и веществом, походим на комок белого теста:

– Вот. Угощайся.

– Спасибо, – я принюхалась и осторожно откусила кусочек. Это нечто было сладковатым и пружинило, словно сыр моцарелла.

– Чистый белок и немного глюкозы. Лакомство для детёнышей. Как… земное мороженое, только полезное.

– Это очень вкусно, правда, – я смяла контейнер, чувствуя прилив сил, так необходимый мне перед финальной битвой с биологией и анатомией ругасов. Правда, всё, что было о них написано, преспокойно уместилось на трети страницы справочника. «Расизм в нашей галактике в порядке вещей», как говорил Квату. Вспомнила даже раньше, чем рассчитывала.

– Об отсталых расах много не пишут, – с невинным видом озвучил моё открытие Валентино.

– Без комментариев, – буркнула я, подозревая, что слот о людях и того короче.

– Я тебе прочту, – пропустив моё недовольство мимо ушей, напарник уставился в написанное, – Что тебя интересует?

– Брачное поведение.

– М, – коготь Валентино заскользил по строчкам, заполненным непонятными мне пузатыми значками, – «…ритуал ухаживания длится всего полтора цикла, далее следует спаривание. Образуют стабильные пары и совместно растят потомство»… Это всё.

Я схватилась за голову:

– Тогда читай всё. С начала.

Предложения без труда скользили мимо моих ушей, и я едва понимала, о чём идёт речь. Физиологические особенности. Развитие детёнышей во взрослых особей. Культура. Религия.

– Стабито, – вдруг прочёл Валентино. По паузе я поняла, что что-то не так.

– «Стабито»?

– Да. Я не знаю, что это. Упоминается, что этот феномен характерен для самцов.

Я даже не успела открыть рот, а мой напарник уже отправился к Мибре, ворошить библиотечную базу данных.

– Ругасы называют это «благословением жизни», – гианг зашелестел огромной стопкой книг, которую он принёс по итогам своей экспедиции к шкафам, – А как переводят это учёные?.. Здесь нет. И здесь тоже пусто…

Я взглянула на наручные часы. Наше время убывало. Чтобы не ждать кипящий чайник, я снова закопалась в папку с фотографиями Вигваллы. Её интервью-то мне переведут, а вот с библиотечными томами поработает Валентино.

Наша перкиль была звездой с большой буквы. Показы там и сям, украшения и одежда, элитные апартаменты, торжественные мероприятия, разговоры по душам…

«Как по мне, все эти отсталые расы не годятся ни на что, кроме чёрной работы»

«Но ведь мы все когда-то…» – попытался возразить ей журналист, невидимый на записи.

«Кто успел – тот и съел, знаете ли» – не дала договорить ему модель, – «Галактика не резиновая. С чего бы нам помогать тем, кто сам не хочет прикладывать никаких усилий? Или принести им всё готовое только потому, что мы обязаны им помогать?»

Далее шла биографическая справка. Сама Вигвалла, к моему удивлению, была из семьи иммигрантов. Из таких же «отсталых». Белая ворона среди своих пёстрых, как птенцы куропатки, сородичей, она была приобретена магнатом, давшим ей еду, кров, новое имя и профессию.

Я посмотрела на снимок перламутрово-белого ребёнка, с вызовом глядящего на мир. Неудивительно, что ей не нравятся те, кто не борется. Её купили как экзотического зверька – а зверёк вцепился в новую жизнь всеми зубами и начал сногсшибательную карьеру.

И всё же Шел был невиновен. Я чувствовала, что это так!

– Нашёл. Термином «стабито» обозначается… – Валентино даже сглотнул, – Неспособность причинить вред особи другого пола во время спаривания, притом это свойство продиктовано самой биохимией тела. Мышцы конечностей сводит судорога.

– Так его клешни были сжаты, и он не мог разжать их, даже если бы захотел, – в моих глазах засиял огонёк надежды.

– Поэтому он принял Иптих-16.

– Ага. Чтобы его выкинули с работы, – не выдержав, съязвила я.

– Хорошо, допустим, его подставили, но зачем? Зачем Вигвалле было себя калечить? Или ты подозреваешь кого-то третьего?

Мои часы противно запищали. Наше с напарником время вышло, и я, словно утопающий, бросила взгляд на видеофайлы. Целое море бесполезной информации, которую мне пришлось прошерстить о нашей перкиль. Может, я что-то просмотрела, а оно было там, в этих видео, просмотреть которые мне не хватило бы и целого дня!

– Погоди, – не осознавая, что делаю, я схватила уходящего на эшафот напарника за хвост.

– Что?

– Кажется, я поняла. И я намерена рискнуть, как та из нас, что отвечает за чувства и эмоции. Ты сможешь… подыграть мне?

Белые буркала сосредоточились на мне всего на мгновение, а потом последовал кивок, на который я так рассчитывала:

– Хочешь сделать боевое крещение незабываемым?

– Да. И, если нас уволят, ты всегда сможешь остаться моим псом.

– Очко за остроумие. Так и какой версии ты намерена придерживаться?

– Вигвалла подставила своего работника, чтобы, во-первых, уйти из профессии с шиком, и, во-вторых, отомстить всем отс… развивающимся расам за собственное прошлое. Превратить инцидент в политическое заявление.

– Звучит логично. Но Кармен, – Валентино положил мне на голову свою могучую лапу, впрочем, очень бережно, – Мы до сих пор не знаем, как она дала Иптих-16 Шелу.

Я хитро улыбнулась:

– Позволь мне самой в этом разобраться.

– Да моя напарница может быть опасной, – дружелюбно проворчал Валентино, пихая меня лопаткой в бок, едва мы вышли из кабинки, – Не подведи.

– Доверься мне, – я хрустнула пальцами, чтобы унять нервы. Мы зашли в расположенный неподалёку зал переговоров, где нас уже с нетерпением поджидал Квату, покрывшийся нервными пупырышками:

– Вот и вы, как раз вовремя. Давайте покончим с этим как можно быстрее и без лишнего шума.

– Боюсь, не выйдет, – тут же без обиняков сообщил ему Валентино, – Мы полагаем, Вигвалла всё подстроила.

– Что?!

– Просто захлопни мордочку и смотри на восходящую звезду из отсталой расы людей, хорошо?

– Спасибо за поддержку, – я показала напарнику поднятый вверх большой палец, решив пропустить его излюбленный ярлык об отсталости мимо ушей.

– Даже если ты не права, я хотя бы развлекусь.

– Можно было бы обойтись и без этого.

– Тогда просто забудь последнюю фразу, – совершенно не волнуясь, пошевелил лопатками гианг, – Уже придумала, что будешь говорить?

Я кивнула. Мне предстояло выдержать целый монолог, представив в новом свете крайне эмоциональное дело. Справлюсь ли я?

Стоя за атласистым боком округлой кафедры, выполненной из неведомого мне материала, я вспоминала все фильмы о судебных делах, которые я могла увидеть краем глаза за всю свою короткую жизнь, и, честно признаться, сожалела, что не отнеслась к ним со всем надлежащим вниманием.

И, пожалуй, этой кутерьмы вовсе не случилось бы, сдайся мама вовремя, разрешив мне завести пресловутую собаку.

Да уж. Вот куда могут привести детские мечты и желание сделать доброе дело.

Разумеется, Вигвалла появилась в зале со всеми возможными фанфарами. Как я и ожидала, галактическая пресса не больно-то и отличалась от своих земных коллег: они бежали за моделью как прикормленная свора дворняг, умоляя её кинуть хоть какую-то подачку.

Перкиль, как я думала, хотела превратить заседание в шоу. И это у неё действительно получалось.

Я обернулась к Валентино. Он тоже занял своё место, рядом со мной, так что я могла дотронуться до его рёбер, просто протянув руку. Туша моего недопса успокаивала. Он сидел практически неподвижно, словно готовый к схватке диковинный кенгуру, и мне нет необходимости подчёркивать, что его бесстрастная морда не выражала совершенным счётом ничего.

Проигнорировав факт того, что мы с напарником занимали диаметрально противоположные концы спектра видовой значимости, скандалистка взглянула на нас с одинаковой степенью равнодушия. Две говорящие головы, странным образом вставшие на её пути к славе, ни дать ни взять турникет в метро, к которому надлежит приложить карточку, хотя особого желания не возникает.

Шел не взглянул на нас вовсе. Его голова была опущена так низко, как только позволял панцирь. Я не знала особенностей семейной жизни ругасов, но подозревала, что публичная измена ударила по нему едва ли не сильнее, чем скандал с покалеченной моделью. И сейчас я должна была сотворить настоящую магию: реабилитировать одного и раскрыть истинные мотивы другого.

Квату объявил о начале слушания и снова принялся за облизывание глаз. Стороны конфликта стояли напротив нас, отгороженные друг от друга подобием пуленепробиваемого стекла с едва заметным растительным узором.

– Мною, – Валентино издал серию гортанных звуков, должно быть, означавших его настоящее имя, – И моею напарницей Кармен из расы людей было рассмотрено дело «Вигвалла из перкилей против Шела из ругасов». По материалам дела…

– Можно быстрее? У меня интервью, – не церемонясь, перебила гианга белая стерва.

– Можно. Слово Кармен, – и не подумал возмутиться мой напарник, тогда как меня несколько покоробило это неуважение. Да, мы не суд, но всё же…

– В ходе рассмотрения дела мы с моим напарником столкнулись с рядом нестыковок в показаниях пострадавшей, – выпалила я, поняв, что настал мой черёд блистать и задавать правила игры.

– «Нестыковок»? – кажется, Вигваллу удивило не столько слово, сколько то, что я умею говорить. Интересно, насколько будет уязвлено её самолюбие, когда выяснится, что я ещё и в состоянии размышлять?

– Именно так. Мы твёрдо уверены в том, что Вы, Вигвалла, обманным путём завлекли ругаса Шела в свои сети, и, как только ловушка захлопнулась, предали его общественному порицанию.

– Лысенькая зверушка, похоже, не совсем здорова, – усмешка модели была плотоядной.

– И всё же, мы договорим, – взял слово Валентино, – Мы отрицаем факт насилия и калечения со стороны обвиняемого.

– Что надоумило вас, – Вигвалла обратилась к Квату, – Дать дело таким бездарям?

– Хотя бы то, что мы с Вами, Вигвалла, читаем один и тот же справочник, – мой голос неожиданно окреп, набрал силу и вознёсся под потолок. Толпа заинтригованных журналистов настрополила камеры на меня, – Термин «стабито» ни о чём Вам не говорит?

На этот раз голубые глаза прищурились:

– Верно, это название грязи, в которой миллионы лет копошились твои предки?

– Неверно, – парировал Валентино, – Этот феномен характерен для ругасов в брачный период. Их клешни сковывает паралич, и они становятся неспособны причинить вред партнёру.

Теперь на нас взирали все: и наш куратор, и участники дела, не говоря уже о затаившей дыхание прессе. Подозреваю, что была ещё одна, невидимая мне камера, но гораздо больше меня интересовал Шел. Его глаза, с двумя полулуньями зрачков в каждом, на мгновение пересеклись с моими. Ругас и не надеялся, что к нему отнесутся с пониманием, вдруг осознала я. Поэтому он и был столь пассивен на допросе! Вот как здесь делаются дела!

Священный огонь вспыхнул где-то в центре моих лёгких, заставляя наследственное упрямство дать торжественную клятву: пока я здесь, дела будут делаться как положено, без учёта того, чья раса и статус выше!

– И это стало проблемой, – продолжила я, проглотив сухой комок ярости, застрявший в горле, – Ваш гениальный план, Вигвалла, мог вот-вот провалиться. Благо, на помощь пришёл Иптих-16. Конечно, – я подняла вверх указательный палец, не давая ей возразить, и ощутила себя на вершине блаженства, услышав негодующий скрип зубов со стороны перкили, – Можно было бы свалить на Шела и это, вот только наркотик столь чистой концентрации не по карману обычному чернорабочему. Чем он, кстати, занимается? Что-то, связанное с водой? Ах, да, – я наигранно перетасовала материалы в папке, – Чистит бассейн и фонтанчики в Вашем особняке. Вот только поры на его теле всё равно приходится увлажнять, – я облокотилась на кафедру, играя в адвоката дьявола, – Ну что, Вигвалла? Вы хитры, признаю. Столько лет в модельном бизнесе, сотни интервью, статей, фотографий, у нас с напарником даже голова кругом пошла.

Поза модели, до этого бывшая вольготной, изменилась. Перкиль не сводила с меня глаз:

– На что ты намекаешь, ошибка белковой тасовки?

– Не намекаю, а имею в виду, что Вы всем поднадоели. Изрядно. Сделать себя, выбиться из черни отсталой расы не каждому дано. А значит, и уходить надлежит громко. Чтобы слабаки трепетали. Чтобы все проходили огонь и воду, совсем как Вы… О, я поняла! Вы добавили наркотик в его во…

На следующем слоге Вигвалла на меня кинулась. Рвущее движение, я услышала треск ткани и увидела взмах хвоста Валентино, погасившего значительную часть атаки. Разоблачённая преступница отлетела к стене:

– Мелкая ошибка Природы! Да! Да, я подмешала ему наркотик, и он пошёл за мной как миленький! Недооценила я тебя, ох, недооценила!

– Арестовать! – я и не подозревала, что наш босс в состоянии так рявкать. Прямо из стен вылетели похожие на капли ртути сферы, облепившие тело Вигваллы так плотно, что её прижало к полу и всё, что она могла, это злобно зыркать в нашу сторону.

Квату нажал какую-то кнопку – и шары подняли арестованную в воздух.

– Вы признаны виновной в клевете, и Ваше дело передаётся в суд Ассоциации. Атака на представителя дипломатического ковена будет приобщена к делу, – донёсся до меня словно через вату голос Валентино, – Вы имеете право хранить молчание.

Губы Вигваллы раздвинулись в оскале:

– Только пару слов твоей напарнице. Слышишь меня, млекопитающее? Ты далеко пойдёшь, клянусь своей шерстью. Если, – (во мне пробудилось какое-то жжение) – Выживешь, конечно.

Не знаю, как она так рассчитала, но именно после окончания фразы я услышала тихое «кап». Подняла руку, тупо уставившись на текущую кровь. Я думала, что повреждена только одежда, только…

– Вален… – я медленно перевела глаза на правое плечо, которое вдруг разделилось на шесть отдельных сегментов с влажным хлопком, словно диковинный цветок. Щека зазудела.

– Спокойно, – мой напарник вытянул вперёд лапы, и на пол спикировала одна из моих серёжек, одиноко звякнув на границе моего сознания.

Последней моей мыслью перед отключкой стало то, что Вигвалла была левшой.

… Конечно, я не умерла, хоть и очень постаралась. Но я никак не могла доверить Валентино рассказывать эту невероятную историю, он бы ни за что не справился с его каменной мордой, тут и к гадалке не ходи.

Правда, следует признать, что, открыв глаза, я всё же на миг смогла обмануться, что лежу в собственной кровати и просто увидела диковинный сон. Увы, в поле зрения не дав ни шанса на мечты, тут же сунулась мордашка Фруп:

– Ага, наконец-то очнулась. Как самочувствие?

– Нога… чем-то придавлена, – подбирая слова, ответила я.

– Тс-с, – моя персональная медсестра приподняла кровать так, чтобы я смогла увидеть голову спящего Валентино, уложенную на мою икру, – Он караулил тебя всё это время. Не такой уж и бессердечный, правда? Задёргал меня совсем, что с тобой да как. Смотри как уморился, даже не просыпается.

– Хороший пёсик, – усмехнулась я, – Стоп, я же была ранена.

– Да, была, и могла бы быть убита, если бы один известный тебе гианг не среагировал вовремя, – с серьёзным видом подтвердила мои догадки Фруп.

– Моё ухо… – я протянула руку к виску и наткнулась на повязку.

– Хрящ был порван в клочья, мне пришлось его ампутировать.

– Что?!

– Спокойно, спокойно! Я нашла способ заставить твоё тело вспомнить механизм регенерации из далёкого прошлого, так что ухо отрастёт, ты совершенно не заметишь разницы! Только не снимай повязку, – кай-кай поводила лапкой в воздухе и показала меня на зеркальном экране, – Смотри, шрамов на щеке уже не видно. На плече раны были глубже, так что…

Я расстегнула пуговку на выданном мне больничном одеянии, обнажая плечо:

– Похоже на арбуз.

– Быть может, я не знаю, что такое «арбуз». Но зато я видела заседание! Ты была великолепна! Всем бы такое блистательное начало карьеры! – Фруп так перевозбудилась, что легонько постучала по полу задней лапкой, – Уверена, оно надолго врежется тебе в память!

– Кстати об этом, – я смущённо почесала нос, явно не готовая к такому потоку похвалы, – Фруп, это может показаться экстравагантным, но иногда моя отсталая раса совсем не против того, чтобы оставлять шрамы… на память.

– О, – целительница, кажется, удивилась, сопроводив эмоции трелью, заставившую Валентино дёрнуться во сне, – Погоди, ухо тоже надо было…

– Нет, ухо мне нужно!

– Поняла, – из стены был вызван щуп, озаривший моё плечо голубоватой вспышкой, – Всё. Этот шрам у тебя останется, хоть я и не понимаю, зачем это нужно.

– Боевое крещение, – подмигнула ей я.

– Что ж, будь по-твоему… Наверное, проголодалась, пока тебя штопали? Я похлопочу, чтобы тебя хорошенько накормили. Оставлю вас с Валентино ненадолго, надеюсь, ты больше не планируешь умирать?

– Пока точно нет, – улыбнулась я, подняв руку вверх в символе «ОК».

Как только кай-кай ушла, я взглянула на напарника. Поборолась с собой немного, но – в конце концов, моя он собака или нет? – опустила руку на его голову, погладив основание лба и колючей гривки.

Я прошлась по этой увесистой башке не раз и не два, пока его сочный бас не произнёс:

– Вообще-то ты нарушаешь моё интимное пространство.

– Вообще-то ты стерилизован, и моя нога тоже относится к моему интимному пространству, – мигом нашлась я. Белые глаза открылись:

– Я рад, что ты в порядке, моя дикая напарница.

– О, да, Фруп меня подлатала. И, к слову, сдала тебя с потрохами, сказав, как ты волновался обо мне.

Валентино протяжно выдохнул:

– Да просто хлопотно было бы снова превращаться в собаку и ждать очередной объект для вербовки. И Квату бы мне разнос устроил, что потерял прирождённого дипломата. Твой метод общения выглядел полным безумием, но абсолютно точно сработал. Думаю… – его хвост слегка шевельнулся, – Ты прекрасно бы справилась, работая и в одиночку.

– Эй! – я потрепала гианга по гриве, – Это что ещё за речи? Не будь тебя, Вигвалла бы оттяпала мне голову, не говоря уже о том, что я бы не прочла про ругасов и не узнала бы о стабито… Допустим, я была бы со своим старым ухом, но кто придирается? Давно пора было отрастить новое!

Валентино приподнялся, глядя мне в глаза:

– Очко, Кармен. Я бы хотел принести свои изв…

– Сил нет видеть, как ты уничижаешься, – прервала его я, вытягивая вперёд руки, – Иди сюда.

– Чего ты хочешь? – не понял мой недопёс.

– Обнимашки в знак того, что мы – лучшие дипломаты в галактике, – я загребла его мускулистую шею, ощутив чуть заметный солоноватый запах его тела.

– Ну всё, всё, – неловко похлопала меня по спине серая лапа, – Скоро Фруп вернётся, что она подумает?

– О, – я сложила руки на лице, имитируя картину «Крик» Мунка, – Должно быть, решит, что я дала тебе «Иптих-16».

– Должно быть, это смешная шутка?

– Балда, – я безбоязненно почесала его нос, – Скажи лучше, Квату не собирается меня уволить?

– Твоя стажировка продолжается… А что это?

– Я попросила Фруп оставить мне шрам, – ответила я, поняв, что напарник указывает на моё плечо, – На память.

– Зачем же так грубо, у меня было припасено кое-что получше, – Валентино нагнулся, доставая что-то из кровати, – Это от Шела. Супруга его настращала за неосторожность, и теперь нашему чистильщику бассейнов предстоит лечение, чтобы не впасть в зависимость от Иптиха-16.

– Только не говори мне, что ему отрубили клешню, – с ужасом выдохнула я, глядя на трофей, перевязанный бечёвкой из водорослей.

– О, нет-нет, я ведь читал об этом вслух, в том справочнике. От стресса ругасы линяют. Это только оболочка его старой клешни. И не вздумай открещиваться, у нас такое не считается за взятку. Нормальный подарок на память.

– Ох, ничего себе, – я подняла сюрприз размером с добрый плод хлебного дерева, при этом оказавшийся удивительно лёгким, – Я… польщена. Правда.

– Так и запишем, – Валентино повернул голову к двери.

– Я вернулась! – прощебетала Фруп, толкая перед собой нечто вроде люльки, – Я несу тебе кучу еды! Налетай!.. О-о, я вижу первый сувенир от благодарного клиента? Отличная клешня! Не забудь подписать.

– «Подписать»? – я зажмурилась от «пуф!» капсулы, в которой оказался целый вал разносолов.

– Ага. Раз это было твоё первое дело, тебе его и называть. И этим же названием полагается подписывать трофей, – кай-кай вручила мне странный столовый прибор в виде спирали, – Ну же, не томи! Как ты назовёшь своё первое дело?

Я взглянула на терпеливо ждущего моего решения напарника и поняла, что ответ очевиден:

– «Стабито».

========== Кейс 2. “Счастливая лапка” ==========

Помнится, это дело поскреблось в мою жизнь, когда со времени «Стабито» прошла неделя или полторы.

Мы с Валентино делали всё возможное, чтобы сработаться: я привыкала к новой профессии, а мой напарник снизошёл до поистине великой миссии: решил меня учить.

– Как это будет выглядеть? – узнав о его намерении, спросила я, глядя на гианга вполне ожидаемыми в такой ситуации глазами притворившегося мёртвым опоссума. Вид у напарника был пугающе серьёзный:

– Не думаю, что это будет сложно. Ты заведёшь тетрадь и будешь записывать то, что я скажу. Применительно к вашим технологиям это оптимальный вариант.

– Прошу учесть, что я, на секундочку, должна посещать школу и делать домашние задания, – предприняла слабую попытку оборониться я.

– Нестрашно, – его хвост шевельнулся вправо-влево, в очередной раз перетасовав шикарную кисточку, – Тебе в любом случае надо готовиться к студенческой жизни.

– А у тебя есть хоть какой-нибудь опыт в преподавании? – упавшим голосом спросила я, нервно улыбаясь.

– Абсолютно никакого.

И вот так для меня начались дни кромешного ада. Мой гуру с другой планеты не учитывал, что я устаю раньше него. «Лекция» могла длиться по четыре часа, и я живо натёрла мозоли на пальцах. Однако были и плюсы: мой почерк стал крупнее, да и писать я стала быстрее. Существенным же минусом оставалось то, что перипетии Ассоциации и входящих в неё рас не намеревались становиться понятнее для какой-то землянки, и я всё чаще осознавала, что наше первое дело было выиграно по невероятно удачному стечению обстоятельств.

По ночам я, как могла, работала с рукописным текстом, выделяя то, что считала существенным, а иногда и писала конспект конспекта. Мне казалось, что я собираю паззл из десяти тысяч кусочков, на котором изображён туман или ещё что-то вроде того, но постепенно мой мозг стал вычленять требуемое как раз в тот момент, когда я от усталости принялась клевать носом на уроках.

Итак, после беспрецедентного скрипа шестерёнок из серого вещества и всевозможных уточнений у Валентино я выяснила следующее.

Ассоциация, в которую входит и наш дипломатический ковен, существует уже свыше четырёх с половиной тысяч лет, если перевести принятые в галактике циклы на земные года. Раса, стоявшая у истоков этого благого начинания, Первейшие, уже и сами канули в Лету.

Второе: рас, составляющих галактическую элиту, всего 28. В них входят, например, гианги, раса Валентино, кай-кай, к которым принадлежит Фруп, хадда, из рода которых наш босс Квату и эхии, сородичи нашего библиотекаря Мибры. Формально их немного больше, если считать вместе с Первейшими и расой литаров, агрессоров, которые были истреблены во время бесконечных стычек.

Отсталых, или, как иногда силятся обозначать их представители элиты, развивающихся рас вроде ругасов или перкилей гораздо больше – 94. Одних от других разделяет чёткий временной промежуток примерно в пятьсот земных лет, наступивший после того, как первые 28 рас освоили просторы галактики. Да, вы не ошиблись: временной отрезок это единственная причина деления на два сорта. Всё как у людей.

Третье, оно же неожиданное: ответ на вопрос, почему мой переводчик продолжил настаивать на том, что место, в котором я работаю, называется именно «ковен». Ответ Валентино сразил наповал:

– Ничего удивительного. Мы ведь творим магию.

Я было подумала, что напарник снова припомнил наше первое совместное дело, но нет: система судов Ассоциации оказалась довольно специфичной.

На большинстве планет и колоний существовали свои суды со своими законами, но в случае с межрасовыми разбирательствами истцы стекались в дипломатический ковен. Также я узнала, что все дела «отсталых» рас не пользуются большим престижем у наших коллег, однако много значат для таких несчастных, как Шел: по сути, развивающиеся расы вообще не могут обращаться в местные суды, поскольку те всегда выступают на стороне собственных граждан. Плюс, найм защитника обходится очень дорого, а обращение в наш ковен – бесплатное и даёт надежду хоть на какую-то, но справедливость. Не знаю, как вы, а я преисполнилась.

– Чего застопорилась? Пиши давай.

– Ну Вэл! – уже привычно занудела я, – Полночь на дворе!

Да, признаюсь, я преследовала две цели: проверяла, понравится ли напарнику сокращённый вариант имени, а ещё давила на жалость.

Мои стенания встретила каменная морда. Типичная ситуация. Иногда мне казалось, что Валентино делает всё возможное, чтобы я не преисполнилась своей значимостью сверх меры.

– Почему это не может подождать до завтра? – снова закинула удочку я, надеясь на княжье снисхождение. Напарник тут же скрестил лапы на груди. Да, он собирался выглядеть строгим, но…

– Что? – спросил гианг, заметив мою улыбку.

– То, как ты копируешь земные жесты, кажется мне умилительным, – не удержалась я.

– С чего бы это?

– Не знаю, как объяснить. Наверное, это как акцент или старание создать видимость естественности, – я и сама первый раз задумалась над этим парадоксом нашего взаимодействия, – Это ведь не твои жесты. Но, говоря со мной, ты прилежно копируешь их, примерно так же, как я… твои лекции.

Валентино задумчиво хмыкнул и снова опустился на четвереньки, и моя рыжеватая настольная лампа позолотила шерстинки на его боках. Раньше любое молчание гианга казалось мне зловещим: как-никак, он не игрушка, а машина для убийства на уровне саблезубого тигра, если судить по телосложению. Но прошло дня три, и я приноровилась отличать его собственные – не наигранные – чувства и эмоции.

Таких хитростей не было в конспектах, отпечатывающихся на моих рукавах графитовой пылью, но где-то в глубинах разума я тайно вела другую тетрадь, посвящённую изучению моего недопса, поскольку Вэл по совершенно непонятной мне причине обходил тему собственного происхождения и гиангов в целом.

Если подумать, сам Валентино по поведению был ближе к кошкам, нежели к собакам: ему было по душе возлежать в позе сфинкса или лениво потягиваться, когда он читал свои громадные лекции. Уши моего напарника были не слишком-то гибкими и почти что не вращались, так что их владелец чаще поворачивал к источнику звука всю голову. Извлечение слов было отдельной темой: у гиангов не было голосовых связок, и звук, в чистом виде похожий на птичьи трели, проходил через горло и ноздри, расположенные у основания носа, что, однако же, не мешало дыханию моего гуру. Однажды я слышала, как Валентино шипит, но онделал это с открытым ртом. Хвостом Вэл предпочитал не двигать вовсе, кроме исключительных случаев перекидывания пышной кисточки на другой бок: похоже эта часть тела являлась только балансиром и подобием дубинки для боёв, хотя я и предположила, что некая уплощённость может помогать гиангам плавать. Кисточка же явно была украшением вида: пару раз я заставала Валентино за вычёсыванием шерсти и бережным укладыванием её по линии роста. Напротив, «гривка» на голове моего напарника не волновала вовсе, он лишь погодя проходился по ней передней лапой, смахивая капли воды или что-то, показавшееся ему неприятным.

Что касается отношения к человечеству в целом, полагаю, Вэла восхищало лишь одно: что мы были в состоянии ловить его любимые морепродукты. В остальном морда гианга не расставалась со скептическим выражением, не оставлявшим надежд на светлое будущее нашего вида. Однажды рано утром я застала Вэла за просмотром круглосуточного канала новостей: гианг сидел перед телевизором практически неподвижно, минут 10, а затем, с ювелирной точностью опустив коготь на кнопку выключения, издал звук, похожий на фырканье и полный искреннего презрения ко всему этому копошению.

Впрочем, стоит заметить, мой напарник ни разу не соизволил вызвать меня на дискуссию, посвящённую политике. Хотя, быть может, он уже успел составить исчерпывающее мнение об уме и дальновидности моих сородичей, и едва ли я могла что-то исправить.

А ещё… Было одно обстоятельство, не дававшее мне покоя: гипноз моей маман.

– Зря волнуешься. Она продолжит нормально функционировать, – оповестил меня мой недопёс. Слова были лишены какого бы то ни было контекста, но это не мешало мне снова и снова прокручивать их в голове.

«Нормально функционировать». Почему в таком сочетании это звучит подозрительно? Хотя бы «Она будет в порядке», но только не «Нормально функционировать»!

Ну и напоследок…

– Вылезай из телефона. Тебе спать пора.

Я вознесла очи горе:

– Вэл, хватит, ты мне не нянька. И вообще: я как раз читала кое-что интересное. Думаю, я знаю, на кого ты похож: на гренландскую акулу.

– Поясни, – неожиданно заинтересовался он, заходя чуть дальше дверного проёма.

– Это очень древний вид, – я полистала статью, показывая напарнику фото, – Они живут до 500 лет, при этом достигая половой зрелости только в 150. Живут в страшном холоде и мраке, в их глазах селятся светящиеся черви, едят морепродукты, ну и… не особо эмоциональны.

– А они опасные?

– Да, грозные хищники.

В хмыканье Валентино явно просквозила полная довольства нотка:

– Славные твари.

Примечание: мой напарник считал эволюционным тупиком Земли только вид «человек разумный».

– Да, наверное, было бы круто их увидеть, – задумчиво протянула я.

– Кое-что мне непонятно: в последнее время ты читаешь множество статей по биологии. Зачем?

Я неловко улыбнулась, кладя голову на поджатые к груди колени:

– Что ж… Я могу быть не права, но в нашем первом деле знание законов Природы сыграло мне на руку. Конечно, быть может, это единичный случай, но… Что ты делаешь?

Валентино, до этого пробормотавший несколько непонятных мне звуков, обернулся:

– Ничего особенного. Просто создал заметку взять для тебя пару книг по экзобиологии. А теперь спи уже.

Уголки моих губ негодующе сползли вниз:

– Тебе обязательно портить момент понимания и доверия, да?

– Спокойной ночи.

– Угу… Эй, Вэл.

– Что? – в дверном проёме показалось исчезнувшее было ухо.

– Я до сих пор не знаю, сколько тебе лет. Ты тоже долгожитель, как и гренландская акула?

– Да, тоже. Мы живём гораздо дольше людей, – последовал ответ.

– Ладно, а если перевести на человеческие, то тебе сколько? – не отставала я.

Серая туша явно замешкалась, что-то подсчитывая, затем всё же снизошла:

– Полагаю, около тридцати.

– Ещё вся жизнь впереди, – с умным видом произнесла я, гася ночник, – До завтра.

«Завтра» наступило как-то неожиданно быстро. Если опустить все экивоки, меня подняли посреди ночи.

И нет – Вэл был не из тех, кто распихивает своих напарников и громогласно орёт «Подъём!». Он просто молча сидел и пялился на меня, пока я не проснулась от ощущения, будто возле моей кровати угнездился инкуб, жаждущий крови.

– Валентино, какого…

– У нас миссия. Одевайся.

– Прямо сейчас?

– Да, прямо сейчас, – он убрал лапу с кровати, заставив фланели скрипнуть с явным облегчением.

Я хотела было побурчать, но потом всё же решила, что не будь дело срочным, нас бы не подняли посреди ночи. Впрочем, и сама хороша: не уточняла у босса график работы, так что права не покачаешь.

С другой стороны, мне было жутко интересно, что же нового припас для меня дипломатический ковен. Так что я шустро влезла в джинсы и футболку, и, подождав, пока Валентино замаскируется, открыла дверь в летнюю ночь.

Как и в прошлый раз, использовав портал на пустыре, мы вскоре оказались на любимой работе.

– Вроде сегодня ещё больше народу, – заметила я, оглядываясь. Удивительное дело: я привыкла к тому разнообразию шныряющих то тут, то там существ с других планет.

– Я уже рассказывал тебе о том, что мы располагаемся на одном из самых крупных транспортных узлов, – не упустил случая понудеть мой напарник.

– Я помню, – только отмахнулась я, – Но народу и правда больше… О, Вэл, гляди, там твой сородич?.. Вэл?

Мой напарник выглядел потрясённым. Он явно узнал того, на кого я указывала. Шерсть на его хвосте вздыбилась.

Это был второй гианг, которого я видела в жизни. Сначала я решила, что это детёныш: он был едва ли не с меня ростом, но затем я разглядела отметку на груди, похожую на крест, будто на карте сокровищ.

Или это…

Что там говорила Фруп? Гианги размножаются как цветы, и, раз у Валентино такой отметки нет, значит, передо мной самка.

Я снова оглянулась на напарника. Увидев, что эта изящная особь направляется к нам, мой недопёс превратился в форменное изваяние. Ситуация складывалась какая-то неловкая.

– Йири, – наконец, произнёс Валентино, когда самка подошла достаточно близко, чтобы его услышать. «Крестик» на груди изящно сложенной особы шевельнулся, обозначая плотно сжатые лепестки: должно быть, это означало нечто наподобие земного книксена:

– Здравствуй, Вэл.

(тут мне надо пояснить: я настроила переводчик таким образом, чтобы он выдавал «Вэл» или «Валентино» на то невероятное сочетание гласных и согласных, являющееся именем моего напарника. Да и «Йири» было тем, что я смогла различить на слух, ведь, если подумать, звук, который издал Валентино, при встрече напоминал лично мне короткий визг мангуста, которого пнули под дых)

– Йири, познакомься, это Кармен, моя напарница.

Точёная головка с гораздо более короткой, чем у Вэла, челюстью, с интересом повернулась ко мне:

– Человек? Дипломатическому ковену не откажешь в оригинальности. Разговаривает?

– Разговариваю, – хмуро процедила я. Йири отстранилась, клацнув зубками, что, должно быть, означало изумление:

– Ух ты, разумная!

– Куда направляешься? – судя по всему, Вэла ни сколько не волновало, обижусь я на реакцию его подруги или нет.

– Да так… Хочу немного попутешествовать до того, как обзаведусь детёнышами.

– Понятно, – Валентино выдержал паузу, – Что ж, береги себя.

– Ты тоже, – цветок на её груди снова шевельнулся, и Йири, опустившись на четвереньки, потрусила прочь, цокая когтями.

– Кто это? – спросила я, заметив, что Вэл тоже сменил позу суслика на более удобную.

– Подруга детства. Мы выросли вместе.

– Вид у тебя был, будто она – твоя бывшая, – сама не знаю зачем уколола напарника я.

– Видела цветок на её груди? Сейчас начало брачного периода. Самок не стерилизуют, а мы, самцы… – он замешкался, – Словом, нам удаляют органы размножения, но это не значит, что я не чую, как сладко от неё пахнет.

Зачем я его поддела?! Всё во мне так и сдетонировало от волны жалости.

– Она… тебе нравится? – тихо произнесла я, нагнав утопавшего вперёд напарника.

– В детстве все друг другу нравятся. А потом тебе указывают на твоё место, и… Ладно, довольно. Мы пришли сюда не для того, чтобы мусолить моё прошлое.

– Вэл, я…

– Квату ждёт нас. Раньше закончим – раньше ляжешь спать.

Как оказалось, идти до обители нашего гекконообразного шефа было совершенно без надобности.

– Ты – Кармен? Та самая Кармен? – пропищало неведомое существо откуда-то снизу. Я опустила глаза и увидела, пожалуй, одну из самых милых рас в галактике.

– Шифсы, – определил Валентино, ложась прямо в коридоре, – Думаю, мы только что нашли наших клиентов.

Я в этот момент могла выразить удивление или согласие исключительно морганием, поскольку мне просто до ужаса хотелось потискать этот живой клубочек, покрытый переливчатым голубовато-серым мехом. Обратившееся ко мне создание отдалённо напоминало то ли игрушку Фёрби, то ли какого-нибудь округлого лемурчика.

Вот только почему «клиенты» во множественном числе?..

Шкурка окликнувшего меня шифса зашевелилась, и на меня уставилось ещё две пары чёрных глаз. Детёныши!

– Моё имя Раико, – представилась мать семейства, – И я не знаю никого, кто мог бы мне помочь! А ваш процесс над Вигваллой был…

– Идёмте в наш кабинет, – негромко предложил Валентино. Я выкатила глаза. Неужели мы, в прошлый раз ютившиеся в кабинке библиотеки, сегодня будем чинно восседать в собственном кабинете?

– В прошлый раз мы были без клиентов, – словно прочтя мои мысли, сообщил Вэл, открывая отсек на ничем не примечательной стене. Изнутри повеяло Антарктидой, и я поёжилась.

– Прошу прощения, – когти Валентино забегали по панели климат-контроля, – Я слишком долго жил здесь один… Так комфортнее?

– Более чем. Прошу вас, дело не терпит отлагательств! – снова затараторила Раико, едва дверь закрылась.

– Разумеется. Мы слушаем, – Валентино пододвинул гостье нечто, похожее на подушечку в форме фрисби.

Я, тонким женским чутьём поняв, что это было единственное место для сидения, и оценив Арараты из коробок у стен, снова устроилась на хвосте напарника:

– Прошу, расскажите нам, что произошло, мы сделаем всё возможное, чтобы помочь.

То, что я услышала следом, заставило меня проснуться окончательно, когда я поняла, что наша гостья не шутит.

Шифсы, будучи одной из развивающихся рас, освоивших космос не так давно, отыскали поистине варварский способ заработка. Мясо шифсов является редким деликатесом, но охотиться на них стало запрещено с тех пор, как представители этой расы доказали наличие высших когнитивных способностей, пройдя одобренный Ассоциацией тест.

– Муж был болен, – тем временем причитала Раико, от волнения совершающая моющие движения у серого носа, – Я говорила ему, что мы выдержим, ничего страшного, но он… Хнык… Хотел для детей лучшего будущего. Мы жили в нищете, и эти деньги за его… Его… мясо…

– Он уже успел себя продать? – холодная волна, прошедшая по моей коже, не имела никакого отношения к излюбленной температуре Вэла.

– Да, всё так.

– Тогда нужно поторопиться и отменить сделку!

– Кармен, – Валентино сложил лапы на груди, – Деньги перечисляются на указанный счёт после того, как мясо проходит контроль качества. Жаль, но мы уже ничем не можем помочь.

Я снова взглянула на Раико. Толпящиеся в моём горле слова были не в состоянии исправить ситуацию.

Что я должна была сделать? Выслушать? Принять жалобу? Почему существа, освоившие бескрайний космос, ещё были способны на подобную дикость?!

– Я понимаю, – тихо произнесла наша клиентка, сложив передние лапки на животе, – Понимаю, что вы не воскресите моего мужа, и что я должна быть благодарна за то, что нам хорошо заплатили, но… Я бы хотела… похоронить его или то, что осталось. Поэтому я тороплюсь, иначе его останки могут…

«Выбросить». Это липкое слово повисло где-то над нами, бестолково колыхаясь в потоках едва нагревшегося воздуха.

– Раз так, – я решительно вскочила, – Время не терпит. Есть адрес?

– Это на планете Марурун, – засуетилась пушистая дама.

– Значит, туда мы и направимся. А Вы ждите нас здесь.

– Я передам координаты, – шифса обернулась к Валентино и я поняла, что данные перекочевали к моему напарнику через локальную сеть (мне пока такую игрушку завести не разрешили).

– Минутку, – едва мы вышли за дверь, попросил Вэл, снова возясь с приборной панелью, – Всё, теперь можем идти.

– А что ты сделал? – поинтересовалась я, тщетно пытаясь рассмотреть кабинет сквозь стену, снова ставшую непрозрачной.

– Угощение и пару игрушек для малышей.

– Ого, а ты у нас заботливый, – толкнула напарника локтем в бок я.

– Ничего удивительного. Именно самцы гиангов заботятся о потомстве.

– Такие брутальные няни?

– Да, если хочешь.

– И это просто инстинкт?

– Именно.

– Ну да, ну да, – закатила глаза я, – Тебя так пугает, если я узнаю, что у великого Валентино есть чувства?

Он выдержал ни с чем несравнимую паузу и, наконец, произнёс:

– Не особенно.

– Ладно, проехали, – решила закончить пытку я, – Погнали лучше на этот Марун или как там его.

– Марурун. Планета расы эсхатонгов.

Эсхатонги, да? Я мысленно пролистала конспекты. Развитая раса, профессиональные терраформеры, но, как видно, с определённой тягой к экзотическим деликатесам.

Нет, лучше я не буду думать о мясе и муже Раико.

– Никак не могу решить, докладывать ли Квату о нашей вылазке, – поделился со мной Валентино, когда мы шли к нужному транспортному узлу, издалека напоминающему несколько облагороженную трещину в стене. Я уже была в курсе, что разработка Первейших значительно упростила межпланетные путешествия, поскольку имела неосторожность спросить «А что, звездолёты уже не в моде?» и получила в ответ долгую паузу, свидетельствующую о моей умственной отсталости.

– А что мы ему скажем? Просто выбрались за…

– Объедками.

– Вэл! Я не хотела, чтобы это прозвучало настолько грубо!

– Толерантность – слабость вашего вида, – повернулись ко мне жемчужно-белые буркала, – Ваше неумение называть вещи своими именами вечно превращается в проблемы.

– Кажется, ты путаешь толерантность с деликатностью, – решила возразить я.

– Для меня это всё равно что синонимы.

Я поджала губы. Знаю, Валентино старше и опытнее меня, но разве толерантность это плохо? Неужели это неправильно: щадить чувства других и воздерживаться от осуждения образа жизни, отличного от твоего собственного?

Хотя, если прислушаться к самой себе, именно это я сейчас и делаю: осуждаю эсхатонгов. Почему, спрашивается? Из-за истории жены их «продукта»? Это была честная сделка, добровольная и достойно оплаченная, если такому феномену вообще возможно подыскать достойную цену.

И всё же.

И всё же…

Я положила руку на шерстистое плечо:

– Вэл.

– Да?

– Ты многое видел и знаешь. Но неужели ты с лёгкостью смиряешься с тем, что кажется неправильным, жутким и несправедливым?

– Нет, – на этот раз он не задумался над ответом, – Вот почему я не образец толерантности.

Я замолкла, мысленно сверяясь с собственными моральными границами. И я стану такой?..

– В любом случае, – тяжёлая когтистая лапа легла мне на голову, – Это наша работа. Неважно, насколько она нравится, мы должны добиваться справедливости по мере наших сил и возможностей. Я – разум, а ты – чувства, Кармен. Помнишь?

Мой недопёс сейчас что, толкнул вдохновляющую речь? Признаться, это было мило с его стороны.

– А теперь идём к порталу, – вернулась на исходную позицию передняя конечность, – Просто шагни вперёд и не пугайся. Марурун находится в другом рукаве Млечного пути, так что может возникнуть ощущение свободного падения, но это вызвано работой расщепителя и абсолютно нормально.

– О, расщепитель, прямо сразу полегчало, – нервно улыбнулась я, глядя на колеблющееся энергетическое поле.

– Правда? – явно не понял сарказма мой напарник.

Так или иначе, а шаг я сделала.

По ощущениям Валентино не угадал: моё тело прилежно докладывало, что пищевод оборвался где-то в районе горла и шмякнулся прямо в пятки.

Правда, уже в следующую секунду я поняла, что выжила и даже стою на твёрдой поверхности.

Да ещё и на другой планете!

Стоп. А я разве не должна задыхаться, вспучиваться или сплющиваться от неподходящих для меня условий?

– Марурун очень близок к Земле по условиям, разве что кислорода больше, – в который раз чудесным образом прочёл мои мысли Валентино, – Может разболеться голова, но это позже.

– А, поняла, – я титаническим усилием заставила себя не рассматривать с открытым ртом необычайно высокие шпили, словно выточенные из кости.

– Эсхатонги их выращивают.

– Кого? – не поняла я.

– Дома. Это колонии живых организмов, точнее, то, что от них осталось, экзоскелеты на основе углерода. Если присмотришься, увидишь, что верхушки другого цве…

– Вэл, – перебила напарника я, – Мы здесь не на экскурсии. Раико рассчитывает на нас! Пожалуйста, скажи, куда идти.

Кажется, Валентино удивился, но согласно замер, сверяясь с координатами:

– Хм. Это за городом. Элитные дома. Приличное расстояние, если топать пешком.

– Что же делать? – в моём голосе невольно просквозило отчаяние.

– Возьмём транспорт напрокат.

– У тебя есть водительские права? – удивилась я.

– Да.

– А какого класса?

– Думаю, совпадает с тем, что вы, люди, называете классом М.

– Мотоцикл? Ты водишь мотоцикл?!

– Не пойму твоего восторга, – подозрительно покосился на меня напарник.

– Да это же с ума сойти как круто! Научишь меня?

– Боюсь, наш транспорт отличается от вашего.

– Зануда, – уже привычно выдала диагноз я, увидев парочку местных.

Эсхатонги оказались похожи на мурен, но это только по части голов. Казалось, их устрашающее вместилище разума, вооружённое завидным частоколом зубов, было по ошибке размещено на теле, более всего похожую на некую гуманоидную вариацию, только с тремя ногами. Присмотревшись, я поняла, что пришельцы опирались не на три лапы, а скорее на три «хвоста», причудливо изгибавшихся при каждом шаге.

– Что важно для развития разумного вида?

Я покосилась на Валентино со всем доступным негодованием, на которое было способна. Серьёзно?! Повторение пройденного материала в такой момент?!

– Манипулятивные конечности, – процедила я.

– Верно, – явно оставшийся доволен ответом, Вэл толкнул носом (он шёл на четвереньках) дверь, более похожую на нечто, предназначенное у нас для кошек.

Мы очутились в скруглённой комнатке, совершенно не ассоциирующейся с прокатом чего бы то ни было. Существо, явно скучавшее у подобия принтера, к эсхатонгам не принадлежало. Высокое, с морщинистой, напоминавшей кору дерева кожей, оно навевало мысли о египетских мумиях. Через всю грудь существа с одного бока на другой шла широкая зелёная лента из какого-то пористого материала, заканчивающегося пушистыми жёлтыми кисточками.

«Итвати» – вспомнила название расы я. Порадую Вэла на обратном пути.

– Гиангский рассекач, – без обиняков этикета бросил обслуживающему персоналу мой напарник. «Лицо» итвати, не уступающее по нейтральности морде Валентино, повернулось к принтеру, и его владелец нажал несколько кнопок на плоской панели.

Я ждала, что транспорт выскочит прямо посреди комнаты, но, судя по всему, такие чудеса галактика для меня всё же зажидила.

Вэл же преспокойно развернулся к выходу, снова толкая дверцу носом. Короткая вспышка дала мне понять, что оплата состоялась. Это мы проходили: внедрённая платёжная система. Если что-то купил, оплата производится автоматически, едва ты выходишь за территорию магазина. Как по мне, здорово экономит время, да и украсть что-то сложнее.

Транспорт ждал нас на выходе.

– Это… ездит? – удивлённо выдохнула я.

– Разумеется, иначе зачем его брать.

– Даже не знаю, – честно призадумалась я, – Пошло бы в качестве украшения интерьера.

Третье веко стёрло с белёсых глаз все неозвученные комментарии относительно моего примитивизма:

– Смотри.

Валентино перешагнул через пулеобразный объект, а затем почти что лёг на него, вытянув хвост и поджав задние лапы. Рассекач внезапно встрепенулся, и его гладкая поверхность пришла в движение. Ртутная масса выпустила наружу синие усики, обвившие моего напарника. Тончайшая сеточка опутала голову гианга, и, наконец, транспорт приподнялся над землёй.

– Гравитационные подушки и управление силой мысли? Вот это да! – восхитилась я.

– Садись.

– Куда?

– На мою спину, куда же ещё.

– Э… Ладно, – я неловко разместилась на предложенном месте.

– Ноги сожми. Поедем быстро.

Я знала, что Вэл не ладит с шутками, так что вняла предупреждению. И вовремя: было впечатление, что нами выстрелили в нужном направлении.

Очень скоро город эсхатонгов остался позади, и мы помчались по чему-то, поразительно напоминавшему земные пустоши. Среди камней мелькали странные растения: то похожие на бочки, то спутанные, словно клубки водорослей, то ползучие, слегка шевелящиеся от поднимаемых нами потоков воздуха.

– Итвати? – спросила я, перекрикивая свистящий ветер.

– Что?

– Инопланетянин, который нас обслуживал.

– А. Да, верно, молодец. Это был иммигрант, многие из них работают на эсхатонгов за удобрения.

– За удобрения? – решила уточнить я, думая, что ослышалась.

– Да. Считай, за еду.

Я вздохнула. Мне всегда казалось, что галактическое сообщество просто обязано сеять разумное, доброе и вечное, а вместо этого я увидела гротескный портрет худших препон моего родного человечества. И кто из нас ещё отстающие, спрашивается? Одни порядки расы Вэла чего стоят.

Впрочем, после встречи с Йири у транспортного узла я решила, что расспросы могут и подождать. Пока – наше дело.

После города и участка пустоши замелькали отдельные дома, раздававшиеся не ввысь, а вширь.

– Раньше эсхатонги жили большими семьями, новые поколения селились на верхних этажах, над родителями, – сообщил мне Валентино, используя хвост, чтобы повернуть в нужном направлении, – Сейчас традиции изменились… Мы на месте. Сама будешь говорить? А то я, признаться, совершенно не в курсе, на что полагается давить с точки зрения разума.

– Сама, – я вспомнила нашу посетительницу и нахмурилась, явно готовясь к серьёзному разговору.

Нас встретил дом, увенчанный резными луковками всё из того же кораллоподобного строительного материала. Здесь была точно такая же а-для кошачья дверца, что и в пункте проката транспортных средств: должно быть, дань моде. Остальная часть дома, округлая, словно лёгший отдохнуть бегемот, как ни странно, создавала ощущение уюта. Моё собственное жилище внезапно показалось мне набором коробок.

– Скрипи, – предложил мне напарник.

– Что?

Вместо ответа гианг, слезший со своего рассекача, как-то замысловато боднул дверь, и петли, на которых она висела, издали скрип, судя по всему, служивший местной альтернативой звонка.

Скользящий звук по ту сторону двери доложил, что нас услышали.

На пороге показалась дама лавандово-фиолетового окраса. Она двинула челюстью, но как-то растерянно, явно удивлённая нашим визитом.

– Здравствуйте. Мы из Ассоциации. Дипломатический ковен. Я – Валентино, а это моя напарница Кармен, – взял на себя эту часть мой недопёс, – Ваше имя Зитэ?

– Здравствуйте, это я, а чем…

– Мы насчёт Вашей покупки мяса.

Я уловила ещё какое-то движение по ту сторону двери. Кажется, нас подслушивали. Должно быть, дети. Я и сама иногда любила пошпионить за мамиными гостями, периодически появляющимися у нас на пороге, если, конечно, меня не выволакивали поздороваться.

– Мяса? – недоумённо отозвалась хозяйка дома, – А, деликатес. Всё легально, мы перечислили деньги на указанный счёт.

– Проблема не в этом, – взяла слово я. Мадам из рода эсхатонгов воззрилась на меня с тем же удивлением, что и подруга детства Вэла:

– Зверушка говорит?

– Я человек, мадам, – я буквально приказала себе оставаться спокойной, – И нас попросила обратиться к Вам супруга шифса, продавшего своё тело. Она бы хотела похоронить… то, что от него осталось. Вы же не съели его полностью?

– Ах, нет, конечно же нет, мы не едим мех и кости. Но я уже сложила остатки нашего ужина в компостинатор.

Я оглянулась в указанном направлении, чтобы познакомиться с резервуаром размером с добрый внедорожник. Как мило.

Мои глаза снова остановились на хозяйке дома. Она интригующе молчала.

– Мы можем извлечь из резервуара то, о чём просит наша клиентка? – негромко спросил Вэл, оценив ситуацию чуть раньше, чем я.

– Да, без проблем.

– А… Можно одолжить у Вас сачок или что-то, чем вы пользуетесь, чтобы что-то оттуда достать? – осмелилась на просьбу я.

– Достать из компостинатора? Да кому вообще такое в голову придёт?

Действительно, о чём это я.

– Можете приступать, – махнула щупальцем наша радушная хозяйка, – Только не повредите ничего. Если шкура уже разложилась, я не виновата.

– Спасибо за понимание, – поблагодарил Валентино, хотя лично мне захотелось послать эту заносчивую выпендрёжницу на край галактики или ещё куда подальше. Вылитая Бриттани, противная девчонка из моего класса. Так, не думать о Бриттани, ситуация и без того напряжённая.

– Что будешь делать? – спросил мой напарник, кода я обошла чан кругом и нашла шлюз для заброса отходов, простодушно надеясь, что туда идёт только пищевой мусор.

– А ты видишь много вариантов? – я сняла футболку, оставшись в своём любимом спортивном лифчике, – Подсади меня.

– Да брось. Резервуар глубокий, к тому же, твоя кожа гораздо чувствительнее моей. Одевайся.

– Нет.

– Почему?

– Нам понадобится что-то, чтобы завернуть останки, – я едва заметно кивнула в сторону дома, уверенная, что за нами наблюдают, – На эту царицу точно рассчитывать не приходится.

– Пусть так, но твоя одежда…

– Будет испорчена. Знаю, Вэл. А теперь просто помоги мне.

Белёсые буркала слегка прищурились, затем мой напарник открутил крышку компостинатора. От резкого запаха у меня заслезились глаза: создавалось полное ощущение того, что в этом чане было массовое захоронение всех дурианов, когда-либо почивших по вине человека. Пахучий сыр, нестиранные носки, протухший лук…

Валентино резво погрузил лапу в коричневую жижу, нащупывая содержимое.

– Что-то есть? – окликнула его я.

– Много чего. Тебе лучше не знать… Ага, кажется, нашёл. Посторонись.

Рядом со мной плюхнулось нечто, в чём с огромным трудом можно было узнать когда-то красивую шифскую шубку. Сейчас оно истекало вонючими маслянистыми каплями.

– Я попробую поискать кости и зубы, они разлагаются медленнее. А ты расправь шкуру, если сможешь. Бактерии компостинатора не любят прямых солнечных лучей.

– Поняла! – отозвалась я, и тут услышала тихое «Простите».

Обернувшись, я едва не столкнулась нос к носу с ещё одним эсхатонгом, иссиня-чёрным, покрытым лавандовыми пятнышками. «Детская окраска» – пронеслось у меня в голове.

– Я… хочу помочь, – негромко произнёс подросток. У него (неё?) в руках был зажат неизвестный мне прибор, оснащённый воронкой и узким носиком, как у водяного пистолета.

– Помочь? – удивилась я.

– Ваша история. Я вымою шкурку. И остальное, – он облизнул просвет между клыками, справляясь со смущением, – Я знаю, кто вы. Вы оба. Виделу по Мегасети. Это же вы вели дело Вигваллы?

– А… Ага, – ошалело покивала я.

– Как здорово! Я не ошиблусь!

Второй раз выцепив странное окончание, я припомнила лекции Вэла. До определённого возраста эсхатонги бесполы и употребляют окончание «у», говоря о себе и таких же детёнышах.

– Ты нас очень выручишь, – произнесла я со всей признательностью, – А тебе разве не попадёт от мамы?

– Попадёт, но я помогу, потому что это правильно, – подросток щёлкнул предохранителем гаджета, и из носика полилась чистейшая вода. Я увидела капельки возле воронки и поняла, что эта диковинная игрушка собирает влагу из воздуха.

– Больше ничего, – тем временем, выбросил последний ком жижи Валентино, – О, у нас тут помощник? Как зовут?

– Пфирт, сэр.

– Очень приятно, а мы…

– Я знаю, кто вы, – эсхатонг даже заёрзал на месте, – Валентино и Кармен, выигравшие дело Вигваллы. Запись ходит по Мегасети, это было реально круто! Кто-то должен был поставить её на место.

Несмотря на то, что пространство вокруг нас было пропитано несусветнейшей вонью, мне на мир показалось, что ничего лучше со мной не случалось. В чувство меня привёл только глухой «Пум!», с которым Валентино спикировал с компостинатора.

Первая же струйка воды высветлила шифсовский мех. Пфирт прилежно ополаскивал нашу находку до тех пор, пока останки не стали чистыми.

– А это тот самый? – решившись, спросил меня молодой эсхатонг, – От когтей Вигваллы?

– О… Да, он, – я уже успела забыть, что рассталась с футболкой, и шрам на плече оказался выставлен на всеобщее обозрение.

– С ума сойти!

– Не хочу прерывать единение фаната и звезды, но мне бы тоже не помешало немного воды, – перебил нас Вэл. Его лапы и грудь были перемазаны коричнево-жёлтой слизью, уже начавшей подсыхать.

– Я помогу, – охотно вызвался подросток, пока я бережно собрала останки трапезы его семьи и завязала футболку крепким узлом, чтобы ничего не выронить.

– Благодарим за содействие, – тем временем вежливо поклонился Валентино.

– Знаете… Думаю, я хотелу бы быть дипломатом, когда вырасту, – застенчиво выпалил Пфирт, шевеля щупальцами.

– Мы будем тебе очень рады, – искренне улыбнулась я, – Сегодня ты сдела… сделалу очень доброе дело. Это многое о тебе говорит. И… мне жаль, что тебе влетит от мамы.

– Лучше, если влетает за то, что ты что-то сделалу, чем вообще безо всякой причины, – изрекло не по годам умное чадо, пока Вэл на заднем плане седлал своё причудливое транспортное средство.

– Думаю, так оно и есть, – чуть подумав, кивнула на прощание я.

– Мне кажется, или твоё лицо плохо соответствует ситуации? – спросил гианг, когда мы притормозили, чтобы отдать его модный мотоцикл, – Ты улыбаешься.

– Ах, это… Да ничего, просто задумалась, что рада делать нашу работу. Оказывается, её даже замечают.

Валентино хмыкнул. Звук был похож на выдёргивание пробки из пустой стеклянной бутылки:

– Нас не всегда будут гладить по шёрстке, или как это там говорится.

– Конечно. Я понимаю. Но немного мотивации как раз кстати… Что это? – я только сейчас разглядела в лапах Валентино нечто вроде пончо крупной вязки, изумрудно-зелёного цвета.

– Купил у уже знакомого тебе итвати. Подумал, что тебе… некомфортно без верхней одежды. Надень. Это атта, часть их национального костюма.

– О… – признаться, я даже смутилась, – Спасибо за заботу… Ого, оно прохладное! И на ощупь как мох!

– Да, это растение немного напоминает земной мох. Не забывай периодически опрыскивать.

Я подняла глаза на напарника:

– Благодарю, Вэл. Для меня это много значит.

Когтистая лапа бережно тронула меня по голове:

– Что ж, раз тебе удобно, давай вернём Раико память о муже.

Воссоединение семьи с их отцом было очень трогательным. Шифса буквально легла на шкуру, свернувшись клубочком и не переставая бормотать слова признательности. Её малыши поглаживали знакомый мех, судя по всему, не до конца понимая происходящее.

– Держи себя в руках, – буркнул в мою сторону Валентино, видя, что я готова прослезиться. Я героически шмыгнула носом и сдержалась.

– Я не знаю… не знаю, как вам отплатить. Вы… невероятные. Оба. Я и не надеялась… – движения Раико стали суетливыми. Пока я отнекивалась, шифса вдруг выпрямилась во весь свой крошечный рост:

– У вас отыщется то, чем можно резать?

– Это подойдёт? – Вэл извлёк из шкафа нечто вроде серпика с гравировкой.

– Да, – Раико повернулась к шкуре, и, раньше, чем я успела возразить, махнула инструментом.

Снова обернувшись к нам, шифса с поклоном протянула мне то, что когда-то было задней лапой её мужа:

– Прошу, примите это в дар от моей семьи. Вы не знаете, но на протяжении долгих лет лапка шифса считалась лучшим амулетом от бед и несчастий. Пусть она приносит вам удачу и помогает в вашем благородном труде. Только… не прячьте это в коробку или под стекло. Мой муж был активным, и ему бы очень понравилось путешествовать в хорошей компании.

– Что ж… Раз так, – я выудила из кармана ключи и отыскала свободное колечко, безбоязненно приторочив к нему дар Раико, – Я не расстаюсь с этими ключами. Отныне Ваш подарок будет всегда со мной. Обещаю.

… – Ты держалась молодцом, – похвалил меня Валентино, когда я проводила шифсу до нашего босса и снова вернулась в кабинет, – Но я должен буду забрать у тебя этот подарок.

– Но Вэл, так не честно, я дала обещание!

Гианг покачал головой:

– Я лишь попрошу наших умельцев обработать твой новый амулет специальным составом, чтобы сохранить на долгие годы.

– А, это, – с немалым облегчением выдохнула я, – Тогда конечно. Буду тебе очень признательна.

– И да, – Валентино прищурился, наклонив голову набок, и я поняла, что это было аналогом его улыбки, – Мы же оба знаем, как назвать это дело?

– Ага, – я взглянула на предмет, угнездившийся на моей руке, и бережно погладила полупрозрачные коготки образцового отца, не пожалевшего самого дорогого для своей семьи, – «Счастливая лапка».

– Ложусь, уже ложусь, – заворчала я, увидев, что инспекция в виде крокодилообразной морды снова посетила дверной проём моей комнаты, – Вэл, я знаю, когда не выспалась, необязательно проверять меня каждый вечер!

– Я не за этим, – мой напарник как-то странно замялся, не решаясь войти.

– Так, интрига держится, – я убрала руку от сенсорной кнопки ночника, – В чём дело?

– Я кое-что нашёл. Хотел тебе показать. Запись с исследовательского зонда.

– Ого, а с какой планеты? – заинтересовалась я.

– С Земли, – в лапе гианга была зажата вещь в форме ромашки, – Здесь есть отрывок, на котором мелькает гренландская акула… Не гляди на меня так, сама же хотела её увидеть.

– Серьёзно? – у меня даже дыхание перехватило.

– Да.

– Вэл.

– Что?

– Ты копался в архивах библиотеки, чтобы найти для меня запись гренландской акулы. Знаешь, что это значит?

Со стороны гианга веяло прямо-таки ощутимой тишиной.

– Кое-кто из нас не каменный к чужим мечтам и потребностям, – я потыкала пальцем в мускулистый бок, – Теперь можешь делать что угодно, я в жизни не поверю, что это инстинкт или долг!

Валентино негодующе отвернулся, не желая признавать поражение:

– Смотреть будешь, или как?

– Буду! – всё же испугавшись, что он передумает, я спустилась с кровати, садясь рядом со своим недопсом, – Готова!

– Это будет гораздо круче ваших кинотеатров, поэтому постарайся не бояться.

– Я тебя умоляю, это же всего лишь…

Коготь ткнул в центр «ромашки», и я едва удержала визг, выжав из себя слово «запись». Моя комната исчезла, вокруг, насколько хватало глаз, простиралась кромешная бездна с редкими белёсыми клочками, проплывающими то тут, то там. Должно быть, Вэл был очень доволен собой, когда я со страху вцепилась в его переднюю лапу, с немалым трудом убеждая себя, что всё вокруг – голограмма.

Акула показалась в кадре не внезапно. Плыла она совсем неторопливо, будто по инерции. Я мигом припомнила латинское название хищницы, происходящее от слова somnus, «спящий». Её шкура была покрыта многочисленными шрамами от укусов сородичей, доставшихся в брачный период. Черви, стерегущие её слепые зрачки, слабо светились бледно-зелёным. Потёртая туша с невероятным для акул изящным маленьким ртом, она (или он) жила в своём особом мире, без явных тревог и волнений, десятки и сотни лет, совершенный хищник мрачных глубин: не менее невероятная, как и пришельцы с далёких звёзд.

Гренландский реликт направлялся прямо к нам, и я невольно нагнула голову. Мне казалось, что если я вытяну руку, мне удастся дотронуться до грязно-белого брюха, но это было невозможно. Внизу, под моими ногами, расстилался мрак, но испуг ушёл. Жизнь была и в этом негостеприимном мире, и, как я выяснила, не была редкостью в нашей галактике. На секунду в моей груди завертелось ощущение того, что я – часть чего-то важного и очень, очень большого. Жизни. Множества разных форм, прекрасных даже если они пугают или делают то, что вызывает страх, ярость, отвращение.

Эсхатонги могли не есть мужа Раико, но это их Природа. Пфирт моглу не помогать нам, но это его… Что? Альтруизм, который мы по ошибке зовём человечностью?

– А теперь живо спать, – распорядился Валентино, дождавшись, пока голограмма полностью развеется.

– Конечно-конечно, – протянула я, снова забираясь на прежнее место, – Это было потрясающе. Спасибо, Вэл.

Гианг кивнул на прощание, выходя прочь. Увы, его указание так и осталось невыполненным: я думала о Вселенной и своём месте в ней до тех пор, пока за окном не раздалось пение птиц.

========== Кейс 3. “Малыш” ==========

Насколько я могла судить по опыту, вся моя жизнь проходила под эгидой противоречивых чувств.

Со времени дела «Счастливой лапки» не прошло и трёх дней, как меня всосало в новую амбивалентность: школьную экскурсию, организуемую родителями, на этот раз – моими родителями.

– Я полагал, у тебя нет отца, – флегматично изрёк Валентино, пока я в странной заторможенности собирала вещи в поездку. Не то чтобы мне было многое нужно, наш пункт назначения располагался всего в часе езды, но время само себя не потянет.

– Вэл, это смешно. Я ведь не могла отпочковаться от матери.

С юмором у моего напарника всё ещё было туго, и я использовала эту паузу, чтобы выложить, а затем снова вернуть на место пачку влажных салфеток.

– Забавно, – наконец, изрёк гианг, – В доме нет фотографий твоего второго родителя.

– Они с мамой в очень натянутых отношениях, а здесь, – я обвела руками комнату, откашлявшись, чтобы воспроизвести интонацию, – «Нет ничего моего», так что фоток папы это тоже касается.

– Меня удивляет тот факт, что у людей воспитанием потомства занимаются именно самки, – кажется, мой напарник заскучал от сборов.

– А, припоминаю. Ты рассказывал, что у гиангов наоборот, – охотно отвлеклась от темы собственной семьи я.

– Да, у нас самки только дают жизнь. Нянчатся и воспитывают самцы.

– Интересно, где бы я сейчас была, находись я на попечении папы, – я задумалась, замерев с расчёской на волосах.

– Кармен, сколько ты там ещё будешь копаться? – до комнаты донёсся голос маман, и я встрепенулась:

– Уже иду!.. Вэл, тебе разрешили поехать с нами, поскольку ты – мой питомец.

– Что ж, – мой недопёс потянулся, – Соберу полные сведения о твоей семье.

– Разве у Квату в распоряжении не хранится моего полного личного дела?

– Есть, но я изучил его не сказать чтобы тщательно.

– Почему?

– Предпочитаю судить обо всём сам, – последовал гордый, но при этом кристально чистый ответ, – Конец связи, выходим в свет.

Арендованный автобус уже поджидал у нашего дома. Мама, по всем канонам поторопив меня, задержалась сама, так что моей первостепенной задачей стало прошмыгнуть в салон как можно скорее. И, разумеется, этот достойный план сразу же провалился.

– Странная девчонканашла себе не менее странную собаку, глядите-ка.

– И тебе привет, Бриттани, – обернулась я, старательно изображая безразличие. Бриттани Майерс, чирлидер, звезда школы, которой не давало покоя только одно обстоятельство: успешность моей матери. Моя родительница зарабатывала больше отца Бриттани, что каким-то непостижимым образом ставило меня на ступень выше в иерархии нашего учебного заведения. И неважно, что я ни на что не претендовала и просто хотела тихо и мирно учиться: Бриттани была твёрдо уверена в том, что это заговор с целью свержения её с престола, а потому не упускала возможности погнобить меня минимум по двум темам: из-за моих успехов в учёбе и из-за того, что у меня нет парня. Возможных друзей она распугала от меня лично, так что тут царила тишина. И вот, наконец, собаку прибавила: ни дать ни взять, торжество фантазии и оригинальности.

– Знаешь, есть теория, что люди, которые не любят себя, специально подыскивают себе уродцев. Думают, что недостойны большего, – блондинка с громким цоканьем туфель на платформе протопала ко мне.

– А можем, я просто хороший человек?

Бриттани хмыкнула, глядя на Вэла:

– Что это вообще такое?

– Метис китайской хохлатой. И его зовут Валентино.

– Мне не нравится, как он на меня пялится. Эти белые глаза… Бр-р!

Я вздохнула, представляя сладкий, но совершенно нереалистичный сценарий: как маскировка отключается, и Бриттани визжит от ужаса, поняв, что смотрело на неё на самом деле.

Но нет. Никогда. Не в этой жизни. У ковена строгие правила на сей счёт.

Я уже говорила об амбивалентных чувствах? Так вот, они не закончились.

– А вот и я. О, привет, Бриттани.

– Мадам Фэйр! – тут же расцвела блондинка, – Как я рада Вас видеть!

Да, именно. Мой школьный враг № 1 боготворил мою родную мать. Видит небо, Провидение перепутало утробы. Моя маман и Бриттани были бы идеальным сочетанием.

Пока я без особой надежды искала, можно ли вытошнить куда-нибудь всю эту милоту, Вэл устроил мне подарок: Бриттани споткнулась об его хвост и растянулась аккурат возле входа в автобус.

Я в изумлении покосилась на своего недопса, прилежно изображавшего пай-мальчика. Он сделал это нарочно!

В моей груди будто пристроили чашку горячего шоколада. Вэлу не нужно было вмешиваться, его это не касалось – но он сделал мне приятное.

Пока припевалы Бриттани суетились над своей звездой, я тихонечко шепнула «спасибо», боднув лбом видимое только пне плечо. Ответ от Валентино последовал уже в поездке, когда он будто бы невзначай ткнулся носом в моё колено.

Я мягко похлопала по ногам, приглашая его положить голову, и вскоре мы вдвоём глядели в окно, на мелькающие то тут, то там ранчо.

В этот момент я чувствовала поддержку своего напарника, и понимала, насколько это было необходимо. Мы ехали на раскопки: в точку пересечения работы всей жизни отца и бизнеса матери, и мне предстояло лицезреть ритуал, не менявшийся с того момента, когда мне стукнуло три.

За эти годы я перепробовала множество образных сопровождений, и, думаю, этот самый удачный.

Итак, включите фантазию. Дикий Запад. Салуны, красноватая пыль, перекати-поля на нужных позициях, палящее солнце. С коня спрыгивает бандит: моя мать, Сесилия Фэйр. Ей навстречу движется шериф: мой отец, Гарретт Уиллоу.

Они останавливаются друг напротив друга, приняв уверенные позы, ровно такие, чтобы в случае чего выхватить по револьверу.

– Сесилия.

– Гарретт.

Сухо, безэмоционально, как на похоронах троюродного дядьки, отвергнутого семьёй, побиравшегося и умершего в драке с бездомными на теплотрассе.

Смена кадра: на этом этапе они вспоминают про меня, свидетельство их мимолётного порыва страсти. В данных обстоятельствах гораздо больший объём сожалений приходится на долю моей маман: мы с отцом понимаем друг друга непозволительно хорошо.

– Привет, пап, – подождав завершения ритуала встречи, помахала рукой я.

– Привет, красавица. Снова подросла?

– Уже не смешно, пап! – захихикала я, уворачиваясь от его колючей щетины, которую отец всегда именовал «экспедиционной». Хохма про мой «подросла» была его излюбленной, и, хоть я и была не самой миниатюрной 15-летней девушкой, до папиного роста мне было далековато.

– Что я тебе покажу, когда закончится экскурсия, – подмигнул мне отец, оборачиваясь к моим одноклассникам, выползающим из объятий салона на немилосердно палящее солнце, – Всем добрый день. Меня зовут Гарретт Уиллоу, и я руковожу раскопками на этом ранчо. Сегодня я поведаю вам о самых настоящих капсулах времени: битумных ямах, позволивших нам узнать о мире, в котором человечество ещё только делало первые шаги.

– Все, кто хочет пройти по гораздо более удобному и облагороженному маршруту, следуйте за мной, – взяла слово моя маман, – Я расскажу вам о тех окаменелостях, которые являются частью моего бизнеса, и о техниках нанесения резьбы.

– Разумеется, никогда не поздно присоединиться к нашей группе и узнать о том, насколько бесценными находками является то, что не сможет украсить ваши интерьеры, но будет доступно в экспозициях музеев по всему миру, – не собирался сдаваться папа.

Из накалившейся ситуации меня снова выручил Вэл, все же решившийся расстаться с кондиционером автобуса.

– Пап, ты ещё не видел моего пёсика, – с глупой улыбкой втиснулась между родителями я.

– О, и правда, милая. Дай-ка на него посмотреть… – отец проследил за моим взглядом и поправил свой стетсон а-ля археолог «Парка Юрского периода», – Ого, какой серьёзный парень. Я хотел его погладить, но, судя по всему, он слишком крут для подобных вольностей. Валентино, да? Будем знакомы, я Гарретт.

Сделав над собой титаническое усилие, Вэл вильнул хвостом для приличия.

– Потом спрошу, как тебе удалось уговорить маму, – шепнул отец, поворачиваясь к набравшейся группке, – Так, хорошо, если все готовы, идёмте. Дорогая?

– Я у карьеров погуляю, – прилежно доложила я. Дело было не в том, что я была прекрасно осведомлена о занятиях родителей, а в том, что выбрать на экскурсии кого-либо из них означало либо заработать печальный взгляд (от папы), либо бесконечное брюзжание (от мамы).

– Идём, Вэл, покажу тебе раскопки, – пригласила своего недопса я, – У нас будет свой, авторский маршрут, только для двоих. Что скажешь?

Замаскированный бок гианга коснулся моей левой руки в знак согласия. Убедившись, что мои одноклассники разошлись по точкам экскурсий, я смело повернула в противоположную сторону.

– Мама с папой приобрели этот участок, когда были молоды и влюблены, – негромко начала рассказывать я, когда мы отдалились от лагеря археологов и зашли в густую траву, распугивая пёстрых кобылок, – Тогда за эту землю просили сущий бесценок, но папа предполагал, что в древние времена здесь было битумное озеро. Его расчёты оказались верны: это ранчо ни дать ни взять маленькая копия ЛаБрея, со своими мастодонтами, верблюдами, мамонтами, ужасными волками и прочими вымершими животными. Когда мама увидела первые кости и черепа, её очаровали переливы чёрного: такими становятся окаменелости, пропитавшиеся смолой. Возможно, ты не знаешь, но у нас, землян, древности в цене. Например, в Китае бивни мамонта скупают за бесценок, а продают за миллионы долларов, украшенные затейливой резьбой. Верно предполагая, что отец не одобрит такой вольности, мама отдала несколько образцов знакомому резчику и нашла покупателей на интернет-торгах, – на мою руку сел слепень, и я некоторое время полюбовалась на его необычные узорчатые глаза, пока эта огромная муха не полетела дальше, – Как ты понимаешь, папа был в ярости. Его жена – и расхитительница исторической памяти. У мамы была своя версия происходящего: археолог-фанатик желал умереть в нищете и безвестности, не дав шанс хорошо пожить своим жене и дочери. Так что с тех пор они в разводе, а ранчо поделено пополам.

Валентино деликатно промолчал, но я знала, что он меня слышал.

– Я не хочу поддерживать ни одного из них. Хочу отыскать свой путь. Буду дипломатом, как мой славный пёсик… Эй!

Услышав сюсюканье, гианг игриво боднул меня головой в поясницу. Вышло немного грубо, он не рассчитал своих сил, но я сделала вид, что ничего не заметила.

– Покажу тебе раскоп, в котором я часто играла и лепила из глины, когда была маленькой. А ещё, – я остановилась у края искусственного оврага, доставая из рюкзака пластиковый «блинчик» с ручкой, – Я просто обожала скатываться вниз! Ох и визг стоял. Мама вечно ворчала, что я возвращалась домой вусмерть перепачканная. Но теперь я уже большая и в состоянии прогнозировать последствия того, что делаю. Так что, взвесив все «за» и «против», наряду с тем, что я бываю здесь всё реже и реже, я всё же вспомню старые добрые времена! – с этими словами я плюхнулась на свои плоские санки, – Догоняй!

Я была уверена, что Валентино не последует за мной, но, к моему приятному удивлению, он съехал следом. Я перевернулась на спину, глядя на голубое небо без единого намёка на облачка.

– Наши детёныши тоже любят горки, – удостоверившись, что нас никто не слышит, негромко произнёс гианг.

– Правда?

– Да.

– Слушай, Вэл, – окликнула его я, сложив руки на животе, – Ты же помнишь встречу с той твоей подругой детства, когда мы помогали Раико?

– Конечно.

– Я вот что хочу спросить. Ваши самки остаются… жить с одним самцом?

– Гианги не образуют постоянных пар. Чаще всего следующий сезон размножения самка вынашивает потомство от другого самца, и так до тех пор, пока она фертильна… Я тоже хочу спросить.

– Да?

– Твоя мать всё ещё способна к зачатию. Почему она не хочет ещё детей? Могла бы выбрать подходящего партнёра, если не понравился предыдущий, у вас, людей, ведь это не запрещено.

– Думаю, ей хватает и меня, – усмехнулась я.

– Это нелогично. Ты отказываешься слушаться и идти по её стопам. Сесилия, – впервые произнеся её имя, мой недопёс задумчиво причмокнул, сомкнув и разомкнув свои острые зубы, – Могла бы попробовать снова, на другом ребёнке… Почему ты улыбаешься?

– Подбить меня под свои нужды станет для неё сладчайшим триумфом из всех. Просто так она не сдастся. И понапрасну силы на побочные проекты тратить тоже не будет.

– И ты находишь эту ситуацию забавной?

– Нет, – я подправила свои салазки, вытащив их из-под ноги, – Это очень грустно, Вэл. Но таким образом я могу проверить, насколько сильно хочу жить иначе, и хватит ли у меня смелости идти своей дорогой.

Мы помолчали некоторое время. Краем глаза я установила незначительные изъяны в маскировке напарника и вскоре смогла различить призрачный контур его истинного облика.

– Знаешь, Кармен, – задумчиво пробормотал Валентино, когда я уже подумывала о возвращении к одноклассникам, – Я не так давно тебя знаю, но исходя из дел, над которыми мы работали, могу сказать, что твоё упрямство и упорство делают тебе честь. Ты хороший детёныш, и горе твоим родителям, если они этого не понимают.

– Ох, Валентино… – даже растерялась я, начисто забыв, что собиралась поторопиться. Должно быть, я бы ещё долго мямлила что-то невразумительное, вовлекая нас обоих в ещё более неловкое положение, если бы не звук пришедшего сообщения:

«Мы закончили. Хочешь увидеть сюрприз?»

– Этот от папы, – зачем-то пояснила я, вставая и отряхиваясь от песка и глины, – Если что, мы попали под сильный ветер, поэтому пыльные.

– Думаю, если я так и скажу, их придётся приводить в чувство, – на полном серьёзе выдал Вэл. Я рассмеялась:

– Было бы круто, но, увы, этого не случится, по крайней мере, до тех пор, пока собаки не научатся говорить.

Мой отец как обычно умудрился обогнать маму ровно на то время, чтобы умыкнуть меня. Вид у него был заговорщический, как у опытного барыги, собравшегося толкнуть контрабанду:

– Только никому, куколка моя. Уговор? Пёсик, тебя это тоже касается.

– Особенно маме, – прилежно повторила ожидаемую часть клятвы я. Всё, что касалось окаменелостей, засекречивалось с обеих сторон, а я хранила эти тайны словно адепт какого-нибудь древнего ордена.

– Отлично, – папа сверкнул улыбкой, быстрым шагом направляясь в одну из палаток. Коробка с сюрпризом была надёжно спрятана в ящике с шоколадными дропсами в сахарной глазури: мама бы в жизни не полезла в эту обитель ожирения и диабета.

– Вот, – коробочка была открыта, и моему взору предстала блестящая чёрная спинка. Насекомое из битумной ямы. Большое, с мой мизинец.

– Жужелица. Новый вид, думаю, – не без гордости произнёс отец, услышав моё почтительное «вау», – Я отослал снимки в музей, жду ответа. Если новый вид, назовём в честь тебя. Она блестит точь-в-точь как твои волосы.

Любой другой человек счёл бы это странным комплиментом, но я растроганно обняла отца за шею:

– Она восхитительна! Обязательно напиши мне, как придёт ответ.

– Конечно, милая. Хочешь показать находку пёсику?

Я-то знала, что Валентино успел разглядеть содержимое коробочки, но для приличия всё же разыграла «показ» нового образца.

– Какой умный, всё-таки, кобель, – похвалил моего питомца папа, – Не кидается пробовать, даже не нюхает, очень воспитанный мальчик. Ты так и не рассказала мне, как уговорила маму его оставить.

– Думаю, дело в его… э… магнетизме. Да и аллергии у неё нет, – выжала из себя улыбку я. Почему-то врать папе мне было более неловко.

– Вот это повезло. А теперь – прячем. Раз, два…

– Ничего не видела, – я покрестила сердце указательным пальцем, подмигнув отцу, – Кажется, мамина группа тоже закончила.

– Они идут в сувенирный киоск, – с презрением проговорил папа, выглядывая в окно из прозрачного пластика, – Варвары.

От комментариев я воздержалась. У каждой стороны были свои сильные аргументы и контр-аргументы, которые сталкивались и шипели, словно лава и морские волны. В подобные дни я разрешала своему сознанию парить где-то высоко, возвращаясь лишь затем, чтобы похвалить то одного, то другого родителя.

– Кармен, куда ты запропастилась? – донёсся до меня зычный голос маман, и я, кивнув отцу, вышла из палатки:

– Я тут.

– Уже вся в пыли, кто бы сомневался. Хорошо что не в смоле.

– Ветер, мам.

– А, неважно. Хотела показать тебе варианты ожерелий из рога, мне кажется, будут отлично продаваться.

Я кивнула и ей, прекрасно зная, что моё мнение не будет учтено ни коим образом. Заставить Сесилию Фэйр передумать мог разве что астероид, или, на худой конец, высокоточный удар молнии. Я не была ни тем, ни другим, так что предпочитала не тратить силы понапрасну. Впрочем, стоит заметить, украшения были очень даже ничего. Лично мне особенно понравилась стилизация одного из подвесов: он был сделан в виде щербатого лунного серпа, украшенного кристалликами Сваровски.

– Мадам Фэйр, мадам Фэйр, а когда уже можно будет это купить? – не упустила случая заканючить Бриттани, – Я хочу что-нибудь из этой коллекции!

Пользуясь моментом, я прошмыгнула наружу, оглядываясь на дом, в котором провела своё раннее детство. Выполненный в канадско-американском стиле, он, казалось, ничуть не сожалел о том, что жившая в нём семья прыснула прочь. Древесина немного выцвела на солнце, но вид у здания был всё таким же гостеприимным. Он ждал, неважно, кого и что именно, и я прямо-таки чувствовала доносившийся запах нагретых половиц. Мне бы хотелось остаться здесь…

Чтобы отмахнуться от ностальгии, я подумала о Валентино. Интересно, а он скучает по дому? Гианг ни разу не отпрашивался, чтобы побывать на родной планете, хотя наверняка мог сделать это. Надо бы спросить, как у них там.

Где мой недопёс, кстати?

А, вот же он, у автобуса. Чешет ухо передней лапой.

Секундочку. Ухо?..

О, нет. Судя по всему, у нас миссия.

– Прямо срочно, да? – уточнила я. Валентино снова разыграл пантомиму с ухом.

– Ясно, погоди… Мам? Ма-а-ам!

– Что? Что такое?

– Мне нужно вывести Вэла. Это срочно.

– Прямо сейчас?

Я развела руками.

– Ладно, только быстро, нас автобус ждёт.

Валентино тут же загарцевал в выбранном направлении.

Знаю, о чём вы думаете. Даже, если мы с напарником отыщем пустырь, благословлённый волей Первейших, нас наверняка хватятся, и будет не так-то просто объяснить, куда мы подевались. Вот только порталы – настоящая магия. Они схлопывают время в твою пользу. Например, когда меня подправила своими коготками Вигвалла и я лежала в медицинском отсеке под присмотром Фруп, на Земле не прошло и пяти минут. Вэл пробовал объяснить мне, как это работает, но я вскоре запуталась. Вроде бы речь шла о теории струн и квантовой запутанности, но я не уверена. В любом случае, работа работалась – и на том спасибо.

– С балансировкой между твоими родителями ты начала учиться на дипломата задолго до моего появления, – заметил Вэл, когда мы вышли на нашей «остановке», окунувшись в привычный уже сумбур перевалочного пункта Ассоциации.

– Знаешь, это ни разу не приходило мне в голову, но, похоже, ты прав, – потёрла подбородок я, – Что у нас сегодня за дело?

– Истерика. Эмоции у нас по твоей части.

– А. Ну а то, – не сочла нужным ни препираться, ни обижаться я, – А подробнее?

– У госпожи Интамы пропал питомец.

Мои брови немедленно поползли вверх:

– Мы и такими делами занимаемся?

– Есть пара причин, почему это дело наше. Да и разве ты не хочешь помочь кому-то отыскать любимого пёсика?

– На себя намекаешь? – я шутливо пихнула напарника в бок и тут увидела, куда мы направляемся, – Так а это… и есть наша клиентка?

Возле нашего кабинета, топоча уймой ног, металось существо, похожее на многоножку.

– Ага. Госпожа Интама, – вежливо оповестил меня Вэл. При виде этого существа у меня мигом сработало охранное торможение. Помнится, когда-то в далёком детстве отец показывал мне артроплевру – гигантскую многоножку – и говорил, что та, приподнявшись, могла заглянуть человеку в глаза. Так вот: госпожа Интама не собиралась отставать и с готовностью нависла надо мной, сверкая рядом фасетчатых глаз:

– Какая прелесть! Маленький человек! Видимо, ты и есть Кармен? Видела тебя в новостях. Точно ты. И Валентино. Как хорошо, что дело ваше, вы оба поможете мне отыскать моего драгоценного малыша Ву!

– Оч… очень приятно, – собрав всю имеющуюся в моих закромах решимость, произнесла я, – Прошу, пройдёмте в наш кабинет.

– Разумеется! Разумеется, только кликну Хелз. Хелз, убедись, что нас никто не подслушивает!

Если судить о том, что облик госпожи Интамы меня удивил, то существо, появившееся из-за хвостовой части нашей клиентки, было ещё более невероятным. И нет, я уже успела повидать достаточно странных существ, например, тех, у кого вместо головы был шарик плазмы, но сейчас передо мной предстала девушка ненамного старше меня, одетая в тёмно-бардовое платье, доходившее до пола. Каштановые волосы незнакомки были стянуты в «конский хвост».

– Хелз, моя служанка, – явно довольная произведённым эффектом, представила новоприбывшую наша клиентка, – Но прошу, приступим уже к поискам Ву, малышу может угрожать опасность!

– Конечно, сейчас и приступим, – пропустила гостью внутрь я, косясь на Хелз. Та держалась очень спокойно, разглядывая меня в ответ безо всяких эмоций. Увы, я не могла задержаться перед ней на более долгое время, но решила, что как только мы выслушаем Интаму, расспросить Вэла как можно тщательнее. Помнится, он говорил мне, что я – первый человек в рядах Ассоциации. Если так, то кто же такая Хелз?

– Как вы знаете, я владею крупнейшим в квандранте Глауко питомником для зверушек со всех уголков галактики, – начала свой рассказ госпожа Интама, поджав поднятые вверх ложноножки, напомнившие мне кулинарные щипцы. Дабы не давать воли своему бурному воображению, я сосредоточилась на служебном блокноте, конспектируя её рассказ. Валентино вёл запись на внутренний резерв памяти, но не приставал ко мне и моим методикам тёмных веков.

– Что произошло? – выслушав достаточное количество излияний о лучшем питомнике всех времён и рас, направил разговор в нужное русло мой напарник.

– Ву, дурашка, иногда убегает, очень независимый, – то ли посетовала, то ли похвасталась мадам Интама, – Один из клиентов подарил мне карту новых координат, а Ву… – ложноножки щёлкнули об панцирь с довольно громким звуком.

– Мадам Интама, – поднял морду к гостье Валентино, – Правильно ли я понял, что Ву случайно убежал на планету-заповедник?

Удивилась не только гостья, но и я. Вэл прощёлкал ситуацию на несколько ходов вперёд.

– Верно, а…

– В ином случае Вы бы сами пошли искать своего питомца, но это выглядело бы подозрительно, учитывая, что однажды Вас уже обвиняли в браконьерстве.

– Я всего лишь нашла нескольким буава тёплый и уютный дом! – негодующе прошипела госпожа Интама, впрочем, и не думая возражать.

– Во всяком случае, даже эндлинги не любят рисковать репутацией, – морда Вэла не отразила никаких сложных эмоций, – Неважно. Нам нужны координаты и сведения о том, как выглядит Ву. Что он за существо?

Госпожа Интама изобразила парой лапок то, что было бы аналогично постукиванию каблучком по полу:

– Фунгер.

– Точно?

– Фунгер-БОНГ, – с нажимом произнесла клиентка.

«БОНГ»? Я моргнула. Про фунгеров я слышала: небольшие зверьки размером со скотчтерьера, на чьих спинах росли колонии разноцветных лишайничков. Но БОНГ… Чем бы это могло быть?..

– Животное было чипировано?

– Мне не выдали разрешение на это. Сказали, слишком много изменений в геноме.

– Занятно, – Вэл скрестил лапы на груди, – Выглядит он как фунгер?

– Да, один в один, рыже-зелёный! – оживлённо замолотила ложноножками наша клиентка.

– Хорошо. Вы всё нам рассказали, госпожа Интама?

– Я знаю бедняжку со времён, когда он был вот таким, – владелица питомника развела лапки, едва обозначив просвет. Что ж, теперь я знаю, что не только люди склонны преуменьшать габариты чьей-то умильной тушки.

– Ещё кое-что, – спохватилась я, заметив, что Вэл получил заветные координаты.

– Что? – обернулась ко мне госпожа Интама.

– Любимое лакомство вашего Ву. Мы ведь ему незнакомы, стоит заслужить доверие.

Миг – и я попала под самый настоящий душ их комплиментов относительно моей осведомлённости в питомцах. Конечно, был расчёт и на то, чтобы застыдить Вэла за наезд, но я бы не сказала, что это возымело хоть какой-нибудь эффект. Валентино гораздо больше, хотя это и сомнительно, интересовало, взорвусь ли я от роя вопросов.

Как только мы вышли искать нужный транспортный узел, мой недопёс кивнул со всем доступным терпением:

– БОНГ расшифровывается как Биологический Объект с Неизвестными Генами. Это собирательное название для созданных искусственно, а также для тех форм жизни, которые пока не были внесены в базы данных. А что касается Хелз… Присмотрись повнимательнее.

Я согласно уперилась в странную служанку госпожи Интамы, и, прищурившись, уловила разницу. Как у Вэла с его маскировкой, только немного другую. Хелз, словно каракатица, принимала форму заинтересовавшего её объекта. Платье оказалось мантией из плоти.

– Это БОГЭМ. Биологический Объект с Экзопланетными Генетическими Модификациями. БОГЭМ называют разумных существ. Хелз сделана из ДНК представителя одной из отс… развивающихся рас.

– Вообще не скрасил уровень толерантности, – негодующе прошипела в ответ я, – Почему ты раньше не рассказывал мне об этом?

– Потому что и БОНГ-и, и БОГЭМ-ы не признаются за полноценных живых существ или граждан Ассоциации. Это эксперименты. Слуги. Иногда – бродяги… Ты вздыхаешь?

– Не могу придумать толковый комментарий, – буркнула я, отворачиваясь.

– Послушай, – кажется, Вэл решил, что я реально обиделась, – Жизнь БОГЭМ-ов не так уж и плоха, даже если они бродяги. У них нет удостоверений личности, но они имеют право посещать любую планету и жить там сколько угодно.

– Мне просто требуется время, чтобы привыкнуть ко всем закидонам Ассоциации, – я потёрла плечо, словно стараясь стряхнуть это гнетущее впечатление от услышанного, – А ещё чтобы понять, почему это дело – наше.

– Потому что, как ты могла заметить, малыш Ву не зарегистрирован даже как БОНГ. А это очень и очень странно.

– Из-за чего это могло произойти?

– Либо из-за того, что у Ву меньше 35% исходных генов фунгера, либо…

– Либо он уникальная форма жизни, – догадалась я, – Случай браконьерства?

– Возможно. Если так, дело пойдёт в ковен по охране экзопланетных форм жизни. Наше дело – обработать запрос и установить истинное положение вещей, – Валентино затормозил на перекрёстке, ища нужное направление, – А ещё дело в том, что мадам Интама – эндлинг. Я говорил тебе, кого называют так.

– Последнего представителя вида, – примерно доложила я, – Если дело касается разумной расы, у эндлингов есть некоторые поблажки. Видимо, обращения в дипломатический ковен насчёт сбежавшего пёсика это тоже касается.

– О, да, – уши Валентино как-то неестественно дёрнулись.

– Что случилось?

– Да так. Вспомнил кое-что забавное.

– Ты? Забавное?! – то ли удивилась, то ли испугалась я.

– Да. Причину, по которой госпожа Интама стала эндлингом. Вообще-то их было двое, она и её муж, но вот характерами не сошлись. Наша клиентка тогда завила, что скорее позволит своей расе вымереть, чем разродится потомством от эдакого придурка. Это уже вошло в легенды галактики.

– Ого, – изумилась я, – Это самый резкий манифест в стиле чайлд фри из всех, что я слышала. Но Вэл, – я чуток обогнала напарника, заглядывая ему в глаза, – Меня волнует, что станет с Ву, если мы найдём его и поймём, что он – нечто необычайное?

– Тебя заботит, отнимут малыша у хозяйки или нет?

Я утвердительно закивала.

– Ох уж эти привязанности, – Валентино усмехнулся, но по-доброму, без иронии, – Учитывая, что госпожа Интама вырастила его, едва ли выйдет вернуть Ву в естественную среду обитания. Конечно, решение не за нами, но я думаю, что их всё же не разлучат.

– Это успокаивает.

– Знаешь, мне на ум пришёл один занятный случай, – подождав, пока я вернусь «на исходную» у его левого плеча, произнёс Вэл, – Некая сердобольная особа подобрала существом, оказавшееся детёнышем отста…

– Развивающейся, – твёрдо уверенная, что гианг бесит меня намеренно, я толкнула его в бок.

– Да-да, ты поняла, – Валентино приподнял губу, что, должно быть, имитировало улыбку, – Ребёнка хотели вернуть к сородичам, но он упирался и верещал от испуга.

– Потому что не знал никого кроме своей благодетельницы?

– Ага. Верное решение, как по-твоему?

– В земных зоопарках животных, выросших в неволе, тоже не выпускают в естественную среду обитания… Вэл, а мы можем достать любимое лакомство Ву? Как же их… – я остановилась, припоминая нужное слово, – А, да. Аккадарианские палочки.

– Сейчас скрафтим на синтез-боксе, это простая технология, – Валентино подошёл к автомату, где добыл мне белковую булочку в то время, когда мы трудились над делом Вигваллы, и, отсканировав код на запястье, позволявший получать некоторые ресурсы бесплатно, выбрал нужный товар.

Аккадарианские палочки оказались похожи на довольно толстенькие цилиндры в сантиметр толщиной, каждый – не длиннее моей ладони. Я втянула носом воздух: от лакомства не пахло ничем особенным.

– Хочешь попробовать? – предложил Валентино, внимательно наблюдавший за моими манипуляциями.

– А стоит?

– Как знать, может, тебе понравится.

Я осторожно куснула одну их палочек. Продукт оказался плотным, как нелопнувшие в микроволновке кукурузные зёрна, с лёгким сладковатым привкусом наподобие копчёной паприки.

– М… Довольно неплохо, – наконец, изрекла я, – дождавшись, пока допечатается остальная партия лакомства, – А теперь – за пёсиком. Кстати о нём. Есть шанс, что малыш Ву сиротливо жмётся к порталу, из которого вышел, а не усвистал на все четыре стороны, выйдя из-под заботливого крылыш… то есть ложноножки своей владелицы?

– Вообще фунгеры, если они хорошо воспитаны, ждут своих хозяев, но учитывая, что Ву уже убегал, думаю, поиски могут затянуться.

– Ладно, – заметив, что мы подошли к порталу, я подпёрла кулаком бок, – Всё лучше, чем смотреть на Бриттани и её танцы вокруг моей маман.

– Я всегда могу заставить эту вертихвостку споткнуться ещё раз.

Раньше, чем мы зашли в транспортный узел, я снова ощутила то тепло, возникшее между нами. Бриттани, позаботившаяся о том, чтобы у меня не было друзей в школе, при этом невольно сделала так, что один всё же появился.

Место пропажи Ву встретило нас жарким тропическим воздухом и такой влажностью, что я почувствовала капельки воды даже у корней волос. Наши шаги спугнули каких-то червеобразных тварей, но до фунгера они явно не дотягивали.

Перед нами, насколько хватало глаз, расстилался тропический лес, и из непостижимо высоких крон деревьев доносились заливистые уханья и трели местной фауны.

– Смотрю, Ассоциация знает толк в заповедниках, – облекла в слова свой выдох удивления я.

– У многих рас бывают проблемы с эксплуатацией природных ресурсов, и иногда ситуация становится настолько патовой, что приходится восстанавливать флору и фауну на специально терраформированных планетах, – пояснил Валентино, принявший излюбленную позу суслика.

– А эта чья? – спросила я, не переставая искать глазами следы пропавшего «малыша».

– Терраформинг дорогое удовольствие, так что это совместные владения. Сектора заселяют… Нашла что-то?

– Пыталась разглядеть следы, – призналась я, изучая слой подгнивающих листьев под ногами, – Но это словно губка, гляди, – я убрала ногу, и субстрат тут же вспомнил прежнее положение с резвостью, которой могла позавидовать любая подушка с эффектом памяти.

– И правда, – Вэл опустил голову вниз, чуть приоткрыв рот. Я не сразу поняла, что он делает, но вскоре ответ стал очевиден: мой напарник пытался учуять нашего потеряшку.

– Даже не думай, – предупредил мой недопёс, поняв, что я борюсь с соблазном пошутить на тему, – Мой нюх ненамного острее твоего. Я делаю это лишь потому, что стоит попытаться.

– Ладно, молчу… А при помощи чего охотятся гианги? – поинтересовалась я, снова оглядев пространство вокруг портала.

– Зрение. Тепловизоры.

– Как у змей?

– Да, вроде того, – снова уткнулся в землю носом мой напарник.

– … итак? – выждав полную деликатности паузу, всё же спросила я.

– У фунгеров горьковатый запах. Я чую такой, но это может быть и испарения почвы.

– Дай я, – мой нос наклонился следом за крокодилообразной мордой, – Хм. Пахнет как пригоревшие печеньки… Что? Кто тут у нас собака?

– Выходит, что ты, – не преминул отразить удар гианг, протирая морду от кусочков листьев.

– Плохой, плохой пёсель! – в шутку погрозила я, выпрямляясь, – Вот возьму и…

– И что? – вопросила махина более чем двухметрового роста, но тут до Валентино дошло, почему я не договорила, – Ты видишь то же, что и я?

– Да, – я шагнула к разлапистому кусту. Пара его листьев была сломана, а на земле виднелся рыжий клочок лишайника.

– Как странно, – Вэл поднял находку, вертя её в когтях, – Словно чем-то срезано.

– Думаешь, его ранили? – похолодела я, мигом представив, что станет с госпожой Интамой, если мы вернёмся с подобными новостями. Её «малыш» – и в когтях какого-то хищника. Да она же умом тронется, не иначе!

– Как-то непохоже. Но и с трудом верится, чтобы он счесал этот кусок.

– Может, из портала неловко вывалился? – предположила я.

– Узнаем наверняка, когда его найдём, – решил гианг, – Судя по сломанным листьям, Ву не использовал местные звериные тропы, что неудивительно, ведь он их не знает.

– И, должно быть, куда-то очень торопился. Испугался? Охотился?

– Во всяком случае, у нас есть след. Держись меня, не отставай.

– Да-да, мой гуру, – закатила глаза я, входя в чащу следом за напарником, – Надеюсь, здесь нет пиявок или чего-то подобного… Может, позовём его?

На этот раз закатил глаза Вэл:

– Это, пожалуйста, без меня. Милости не в моей компетенции.

– Ладно, будь по-твоему, – откашлялась я, – Ву! Ву-у-у, сладкий пирожочек! Иди сюда, твоя мамочка волнуется! Гляди что у нас есть! Вкусняшечки для одного непослушного мальчугана! Ву-у!.. Так сойдёт?

– Зверьё в радиусе пяти миль точно оповещено, – по достоинству оценил мои потуги Валентино.

– Думаешь, они передадут Ву, что мы его ищем?

– Кармен, ты говоришь о зверях.

– Это шутка.

– А… – гианг бережно переложил длинную шерсть на хвосте на другой бок, – Понял.

– Понял он, – беззлобно усмехнулась я, снова затягивая свою манящую мелодийку.

Прошло пять минут. Десять. Двадцать. Мы углублялись всё дальше в лес. Струи пота на моей спине образовали миниатюрную инсталляцию водопада Анхель, чинно стекавшего по линии позвоночника. Сделав перерыв, чтобы отдышаться, я заметила, что следы Валентино наполняются тёмной водой.

– Вэл, здесь болото, – предупредила я.

– Где?

– Смотри, – подождав, пока он повернётся, я указала на воду в отпечатке.

– Я даже не почувствовал.

– Неудивительно, – стёрла пот со лба я, – Здесь жарко и душно, а ты ещё и покрыт шерстью. Да и почва повсюду немного пружинит, – я призадумалась, – Дальше тебе идти опасно. Ты тяжёлый.

– Что ж, ты права, – чуть подумав, кивнул мой напарник.

– Придётся поискать обход. Либо я могу…

– Нет.

– Я даже не успела сказать, что именно! – возмутилась я.

– Ты хотела пойти одна, так?

– Именно. Я легче и мобильнее. А ты мог бы поискать дорогу понадёжнее и присоединиться ко мне чуть позже.

– Это опасно.

– Вэл, – я вздёрнула подбородок, хотя и понимала, что это никоим образом не сделает меня выше, – Я провела детство у битумных ям, и, как видишь, жива-здорова. А вопрос того, питаются ли инопланетные формы жизни людьми мы, кажется, обсудили ещё в первую нашу встречу.

Валентино медлил, и, когда я уже было сочла, что удача на моей стороне, изрёк:

– Я ищу обход, а ты не сходишь с этого места и продолжаешь звать этого напастного фунгера. Возможно, я его пугаю, и он решится выйти, если ты будешь одна. Ву где-то здесь.

– Почему ты так думаешь?

– Я чую силовое поле, разделяющее сектора.

– А. Вот почему у меня в ушах звенит, – я дёрнула головой, удостоверяясь, что ощущение действительно искусственное, – А наш пёсик не может просквозить на другую сторону?

– Разве что он сделан из нейтрино, – обнадёжил меня напарник, – Оставайся здесь и действуй по плану.

– Хорошо, – кивнула я, впрочем, без особого энтузиазма. Всё это напоминало ролики в Интернете, на которых запечатлена ловля бездомных животных. Изощрённые стратегии, замысловатые планы, и всё для того, чтобы спасти животину от гибели на бездушных улицах. Воистину, благими намерениями выстелена дорога в ад. Или же на адски жаркую и влажную планету, это как посмотреть.

Я свернула язык в трубочку, втянув воздух открытым ртом, как учил папа во времена, когда летний сезон на ранчо становился слишком жарким. Закончим с Ву – и отправимся на поиски мороженого, Валентино наверняка оценит это лакомство.

А гианги различают сладкий вкус?..

С островка впереди меня донёсся щубурш и нечто, похожее на цокот. Неужели это…

Так, стоп. Вэл сказал ждать его.

Но если Ву убежит, и мы застрянем в этой духоте ещё на час, а то и на целый день?

Взвесив все «за» и «против», равно как и прикинув, насколько хорошо эта зыбкая почва удержит мою тушку, я начала осторожно пробираться к источнику звука, который, несмотря на мой манящий шёпот, изволил удаляться прочь по известным только ему причинам.

– Ну же, мальчик, не будь таким упрямым, – теряя терпение, прибавила шагу я. В зарослях мелькнуло что-то белое, невероятное, совершенно не похожее на фунгера, с просвечивающими сквозь кожу внутренними органами.

Мозг попытался было послать сигнал на обработку увиденного высшим инстанциям, но более примитивные структуры, доставшиеся мне от рептилий, на всякий случай отдали команду ногам.

Я сделала шаг назад – и в то же мгновение ухнула в пустоту, не успев даже закричать.

Вот же неосторожная дура!

Пройдут века – и я стану окаменелостью, чтобы потом озадачивать местных археологов, специалистов по фауне того времени.

Так, если я успеваю заниматься самокопанием, значит, я не мертва.

Упала и на миг была оглушена – допустим.

Перед глазами плясали неверные искры. Я проморгалась и тут же пожалела об этом: световые пятна исчезли, а в месте, в котором я оказалась, было довольно темно.

И я застряла в чём-то липком, в нелепом положении, отдалённо напоминающую пародию на лежащего Будду. Подёргалась. Бесполезно, как муха на ловчей ленте.

– Какая же ты настырная, – раздался незнакомый мне голос, – Не думал, что ты провалишься, но мне же лучше.

Я повернула голову, насколько это было возможно. Белёсое существо, видимое мною лишь мельком, и было источником голоса. Его тонкая кожа мерцала, словно болотная гнилушка.

– Кто ты такой?

– Как? – огромные глаза распахнулись в притворном удивлении, – Уже забыла, как звала меня? – пулеобразная башка мотнулась влево-вправо и затянула, – «Ву, выходи, негодный мальчик, у меня есть вкусняшки!»

– Ты… – я сглотнула, силясь смочить пересохшее от пережитого падения горло, – Ты и есть Ву?

– Да, так меня зовёт хозяйка.

– Ты…

– Не фунгер, спасибо, что заметила, – он носился по пещерке, что-то суетливо собирая, манерой, напоминавшей мне прыжки зайца, – А этой многоногой не помешало бы поработать над уровнем доверия. Не было ещё случая, чтобы я не возвращался, зачем сейчас было лезть вон из экзоскелета и звать на помощь дипломатический ковен?

– Не фунгер, – всё ещё пыталась переварить ситуацию я, начисто забыв, что сама нахожусь в бедственном положении, – И не БОНГ… Ты – разумное существо. Но как…

– Чёрная дыра, бластер её разрази, – пришелец по имени Ву на секунду оторвался от своих приготовлений, – Я был ещё детёнышем, когда моя планета разлетелась на куски. Но я умудрился не умереть, хотя было очень близок к этому, и не раз.

– Твоё тело… – я кивнула на просвечивающие внутренности, но шестилапое создание лишь издало приглушённый, похожий на мурлыканье, звук:

– Я крепче, чем кажусь. Я свернулся в клубок, высох – и летал на осколке моей планеты до тех пор, пока меня не занесло на отшиб этой галактики… Зачем ты открыла рот, у меня нет еды.

– Прости, – откашлялась я, – Продолжай.

– Я попал на планету, где жили фунгеры. Питомник или вроде того. Я убил парочку и замаскировался. Перенял привычки. А потом явилась Интама.

– И она…

– Совершенно в курсе, кто я, – кажется, моему неожиданному собеседнику доставляло немалое удовольствие перебивать меня, а может, просто слишком редко перепадал шанс с кем-нибудь поболтать.

– Но почему бы тебе просто не признаться?

– А зачем? – растущая горка под лапками Ву слегка накренилась и посыпалась, и я смогла разглядеть кусочки лишайника, – У меня есть всё, что нужно: еда, кров и забота. Куда меня вернёт твоя хвалёная Ассоциация? Выделит планету для одного? Я даже не помню, как выглядел мой дом. Всё, что я знаю, где-то глубоко внутри, это как выживать при экстремальных условиях, и, – он лизнул плечо, присмаливая к нему кусочек лишайника, – И как маскироваться.

– Ясно, – наконец, произнесла я, – Сейчас ты запакуешься обратно в свою маскировку и снова станешь милым домашним зверьком?

– Точно. И, раз ты здесь, оценишь, как у меня получилось.

– Ты не собираешься…

– Что? Убивать тебя? Помилуй, мне это ни к чему. Да и кто тебе поверит? Этот здоровенный гианг?

– Валентино, – я подняла голову наверх, – Он будет беспокоиться.

– Ну поорёшь погромче, как я закончу, проблем-то.

– Где это мы, кстати? – я скосила глаза в кромешную тьму позади себя.

– Нора какого-то хищника, я полагаю. Но, раз мы шумим, а хозяин не выходит, думаю, онаброшена. Повезло.

– Да уж, – я нервно поёжилась, не имея никакого желания угадывать габариты твари, которая могла обитать на этом цокольном этаже тропического леса.

– Поговорим ещё, – тем временем предложил мне тот, что звался Ву, – Тебе самой нравится быть питомцем?

– Что?! – я даже вспыхнула от негодования, – Я никакой не питомец, мы с Вэлом напарники!

– Ты из отсталых, – бесцеремонно напомнил мне фальшивый фунгер, слюнявящий свою лапу, по форме похожее на свиное копытце, – Такие, как ты, не более чем питомцы.

– Я разумное существо!

– Тогда – тупые детёныши.

Я было решилась возразить, но тут вспомнила слова Валентино.

«Ты хороший детёныш»

Детёныш. Может, поначалу мой напарник видел во мне диковинную зверушку, а сейчас я…

Детёныш?..

– Ну вот, взяла и затихла, – с некоторым неудовольствием проворчал Ву.

– А я не нанималась тебя развлекать, – огрызнулась я, проверяя, не подсохла ли моя ловушка.

– Прискорбно.

– Действительно прискорбно то, что тебе не с кем поболтать, – отрезала я и внезапно поняла, что попала в цель: Ву разозлённо изогнул хребет, казалось, даже позабыв о своём вживании в роль фунгера:

– Что ты сказала?!

– Что слышал, хам просвечивающий.

– Да мне вообще никто не нужен!

– А чего тогда бесишься?

– И вовсе я не бешусь! – с его лап посыпались плохо приклеенные кусочки маскировки, – Да я… Я…

– Кем бы ты ни притворялся, себя тебе не переделать. Раз ты разумное существо, тебе необходимо с кем-то общаться.

– А вот и нет!

– А вот и да, – уже гораздо спокойнее возразила я, – Еда и кров это не всё. Тебе нужен кто-то, с кем можно поговорить по душам. Я вот с удовольствием беседую со своим напарником вне работы… О, а как насчёт Хелз?

– Хелз? Ты то серьёзно? – Ву презрительно скривился, – Она же целыми днями молчит.

– Не догадываешься, почему?

Фальшивый фунгер прилежно задумался.

– Да потому, что для Интамы она – такой же экзотический питомец, как и ты.

– О. О-о-о… – кажется, на моего собеседника снизошло долгожданное озарение, – А ведь ты можешь быть права. Но… Но-но-но что я ей скажу? – Ву так разволновался, что с него в очередной раз посыпались ошмётки маскировки, – А если она меня выдаст? А если…

– А если ей также хочется поболтать, как и тебе? – улыбнулась я, распрощавшись с желанием принять более удобную позу в своей ловушке.

– Как это выяснить наверняка?

– Только начав общаться.

– А если я не понравлюсь ей?

– Даже для такого вывода требуется узнать друг друга получше. Да и её мнение может перемениться, – воспользовавшись тем, что Ву подошёл ближе, я подправила лишайник на его мордочке.

– Должно быть, у такой, как ты, куча друзей, – наконец, капитулировал потеряшка, тяжело вздохнув.

– По правде сказать, ни одного, кроме Вэла. А те, что в Интернете… Хм, это не совсем то.

– Но почему только один?

– Моё ближайшее окружение не ценит меня такой, какая я есть. И легко верит слухам и домыслам.

– Наверное, они плохо тебя знают.

– Наверное, – снова улыбнулась я, – Вроде бы ты готов.

– К разговору с Хелз?

– К возвращению к хозяйке.

– Ла-а-адно, – протянул мой неожиданный собеседник, притоптывая лапками, – Пора вживаться в роль. Снова.

– Сам же выбрал.

– Да-да, – он встряхнулся, проверяя, крепко ли держится его цветастый панцирь, и, наконец, скомандовал, – Зови своего бодибилдера.

Я набрала полные лёгкие и согласно заорала:

– ВЭЛ! Я ЗДЕСЬ!!

Ответ последовал незамедлительно: потолок из вьюнков был порван движением, достойным патологоанатома, взламывающего грудную клетку. Затем вниз сунулась уже ставшая мне родной крокодилообразная голова:

– Кармен, ты в порядке?

– В порядке, но я застряла. Здесь что-то вроде паутины.

– Ясно. Почему не позвала раньше?

– Должно быть, я приложилась головой. А ещё я отыскала Ву! – я зачерпнула замаскированное чудо свободной от плена рукой, приподняв его, насколько позволило положение тела. Фальшивый фунгер оказался лёгоньким, и я невольно порадовалась, что в состоянии оторвать от земли хотя бы одного «пёсика».

– Очень хорошо. Я спущу свой хвост, его длины хватит, чтобы тебе дотянуться.

– Ух ты, – только и смогла сказать я, стандартно думая о верёвке, или, на худой конец, лиане. Миг – и украшение Вэла повисло аккурат возле моего лица.

– Хватайся крепче. Обвей волоски вокруг запястья. Не волнуйся, они не порвутся.

– Как скажешь, Рапунцель, – не удержалась от шутки я.

– Готова? Раз, два…

Слизь, в которую я попала, держала крепче, чем я рассчитывала, но и Вэл не подкачал: рванул так, что я почувствовала, как поэтапно распрямляются все мои когда-либо зажатые позвонки.

– А вот и мы, – выбравшись наружу, я отпустила Ву.

– Не убежит? – на всякий случай навис над потеряшкой Валентино.

– Мы с ним вроде как подружились, – подмигнула напарнику я.

… Восторг госпожи Интамы, казалось, можно было измерять в галлонах.

– Ву! Моя прелесть, моя гордость, мой ненаглядный малыш! Ох и напугал ты меня, негодник! Спасибо, спасибо огромное, что нашли моё сокровище!

– Всегда пожалуйста, – не привыкшая к такому шторму восхищения, я подняла вверх большой палец.

– И всё же следите за ним получше. Нам повезло, что он не нарвался на какую-нибудь опасность, – мудро изрёк Валентино.

– Мой сладкий Ву тот ещё капризуля, – заявила клиентка, словно объяснив этим любой возможный расклад, – Мамочка ему и еду, и наряды, а он капризничает.

– Надеюсь, больше он не убежит. И да, госпожа Интама, разве он раньше не отлучался?

– Отлучался, а что? – уставились на меня фасетчатые глаза.

– Так это, – я потёрла запястье, ещё не отмытое от ловчей слизи, – Возможно, ему просто хотелось побыть в одиночестве. Он ведь возвращался.

– О… мой малыш просто думал о высоком? – госпожа Интама взглянула на поводок, похожий на металлическую вариацию лассо, который уже ждал Ву.

– Думаю, так оно и было, – продолжила я, – И это нормально. Он прибегал обратно, а это значит, что ему у вас хорошо.

– Знаете, – клиентка смотала удерживающее устройство, протягивая его мне, – Теперь это – ваше. На память. А мы с Ву начнём… работать над доверием… Ух ты, он к Хелз пошёл! Ни разу не подходил, вот это перемены. Вы с ним что, провели воспитательную беседу?

– Можно и так сказать, – сверкнула зубами я.

– Что ж, проказник, нам пора. Потопай на прощание.

Фальшивый фунгер выдал стаккато мелких, но звучных шажков, прилежно исполняя свою роль, и только искра в его глазах выдавала недюжинный ум.

– И снова Кармен и Валентино ждал ошеломительный успех, – довольно покивала я, глядя вслед удаляющейся троице.

– Пусть и немного липкий, – Валентино поддел когтем остатки слизи на моей руке, – Боюсь, ветром тут не оправдаешься. Вернёмся в кабинет, у меня точно завалялся безопасный растворитель… Как думаешь, Ву удастся подружиться с Хелз?

– Почему бы и нет, они ведь в одинаковой ситу… Погоди, что? Откуда ты знаешь о моём разговоре с Ву?

Гианг довольно прищурился:

– Малыш госпожи Интамы не чипирован, чего нельзя сказать о тебе. Я с самого начала знал, где ты. Ну а разговор… – он приподнял заднюю лапу, – Я хорошо ощущаю малейшие вибрации. Вас было слышно.

– Так нечестно! – дотронувшись до рёбер возле убежища чипа, надулась я, впрочем, прекрасно понимая, что и сама хороша. Пообещала же не сходить с места – а сама ухнула в нору неведомого зверя.

– Я предполагал, что произойдёт нечто подобное, – Вэл отыскал нужный растворитель, и теперь прилежно обмазывал меня им при помощи чего-то вроде шпателя.

– Хочешь сказать, я действую опрометчиво?

– Хочу сказать, что из нас двоих в этом случае верные карты были именно у тебя. И ты добилась успеха. Я мог бы запретить тебе гораздо строже, но эй, – на мою голову легла когтистая лапа, – Я понимаю, что ты – не глупый детёныш.

– Кхм… – даже засмущалась я, – И ты не сообщишь о Ву? О том, кто он такой?

– У эндлингов куча поблажек, если помнишь. И раз наш пришелец хочет быть пёсиком – пусть будет им, пока не надоест… Только я до сих пор не знаю, как мы назовём это дело.

– Кое-что изрядно приелось мне за время поисков, но так тому и быть, – я взвесила подарок госпожи Интамы в ладонях, словно собиралась убедиться в твёрдости своих намерений, – Пусть будет «Малыш».

Окунувшись в родную жару окрестностей ранчо и поняв, что дома ничуть не душно, мы направились обратно к автобусу, белевшему в отдалении.

– Извини, что не зашли ни на одну из экскурсий, – окликнула Валентино я, – В следующий раз, если приеду к папе, непременно заскочим. Покажу тебе кости в разных вариациях, с резьбой и а-ля натюрель.

– Я не жалею, что мы сходили по твоему авторскому маршруту. Было весело… Там не твои родители беседуют?

– Должно быть, обсуждают какие-то бумаги или раскопки, – приметив знакомые фигуры, пожала плечами я, но всё же решила подойти к ним.

– А. Вот и наши смелые искатели приключений, – поприветствовал нас с Вэлом папа, – Твой сказочный пёс сторожил тебя в этой самоотверженной экспедиции?

– Конечно же, – криво усмехнулась я, припоминая, как влипла в инопланетную паутину.

– Карр, милая, у нас с папой есть идея.

– Я слушаю, – подняла голову на маман я, вспомнив, как в детстве на подобные заявления реагировала тоненьким писком а-ля «Вы снова будете жить вместе?». Мечты, мечты…

– Мы хотим превратить дом в музей, где будет представлена история ранчо, – улыбнулся папа, – Только факты, фотографии, всякое такое.

– Да. Незачем ему стоять без дела и собирать пыль, – кивнула моя родительница, – Что думаешь?

– Будет круто, – ответила я, где-то глубоко внутри прощаясь с идеей возвращения в это место. Переглянулась с Вэлом, решив, что, в принципе, мне повезло больше, чем Ву. Главное, что я помню, как выглядел мой дом и то, как было в нём здорово.

Уже сидя в автобусе и поглаживая пристроившуюся на моих коленях голову гианга, я думала о том, что отлично приспосабливалась все эти годы, не меняя шкуры. Дипломат с детства, как говорит Валентино. Хороший детёныш. И при этом…

Я подпёрла голову ладонью, чтобы не стукнуться об стекло. Благодаря Вэлу я поняла, что способна взбунтоваться, не быть «удобной» и при этом добиваться успехов.

Хороший детёныш. Бунтарка из отсталой расы.

Где-то в солнечном сплетении поселилось ожидание чего-то грандиозного, и я в который раз ощутила поток свежего ветра.

Кондиционер был не при чём. Просто со времени начала стажировки в дипломатическом ковене я почувствовала, что начинаю жить. По-настоящему.

========== Кейс 4. “Сроки годности” ==========

Вплотную познакомиться со всей суровостью Вселенной мне выпало во время дела под кодовым названием «Сроки годности».

Как водится, беды ничто не предвещало, разве что…

– А это обязательно? – проскулила я, вложив в эту коротенькую фразу все доступные оттенки отчаяния.

– Каждый раз одно и то же, – со вздохом нетерпения покачала головой маман, – Карр, детка, ты же помнишь: в какие бы времена мы ни жили, встречают всё равно по одёжке. А когда ты женщина, нужно выглядеть на все 100. Особенно на официальных приёмах.

– Но мам, это твои бизнес-парт…

– И слышать не желаю. Ты будешь там – и точка. Это вечеринка для семей. А вдруг сможешь с кем-то познакомиться?

– Ну мам!

– Что «мам»? Только не говори, что тебе нравится тот похожий на хиппи… Как его там?

– Норман! – вспыхнула я. Надо же было такому случиться: парень, благодаря которому я стала владельцем (кавычки) Вэла, решил заглянуть и спросить, как прижилась (огромные кавычки) собачка ровно в тот момент, когда старшая из нас почтила визитом августейшую резиденцию семьи Фэйр.

И всё, логическая цепочка выковалась! На пустом месте! И сколько бы я ни объясняла, что пристройщики животных частенько наносят вот такие визиты вежливости, действия это не возымело.

Да, мне вот-вот должно было исполниться 16, но мама и понятия не имела, что в моей жизни оставалось кое-что гораздо интереснее полового созревания. Работа галактического дипломата, но это так, вариант, не более того.

– Хорошо. Норман, не важно, – моя родная бизнесвумен мастерски прикрыла глаза большим и указательным пальцами, делая вид, что смертельно устала от пререканий, – Но в салон красоты ты пойдёшь.

Я оглянулась на Валентино, но, похоже, он не намеревался меня выручать. Вообще в вопросах чисто бытового характера мой напарник предпочитал сохранять нейтралитет, если это не препятствовало нашей работе.

– Хочешь взять его с собой? – не так поняла мой взгляд маман, – Думаю, это хорошая идея, мы можем задержаться, а он…

Я довольно скрестила руки на груди, упиваясь повисшей паузой. Быть может, это и не было моей заслугой, но собачьих грехов, как-то: расцарапывания входной двери, жевания туфель, луж в неположенном месте – за Валентино не числилось.

– Даже не знаю, – наконец, сдалась маман, – Но он хорошо на тебя влияет.

Я округлила глаза, без слов вопрошая «Ты серьёзно?!»

– Оценки улучшились. Ничего не канючишь. Горжусь тобой, Карр.

– А…

– Но в салон мы всё равно пойдём.

– Чёрт.

– Выражения, юная леди.

Час спустя я уже возлежала на столе косметолога с ментоловой маской на лице, наслаждаясь звуками спотыкания персонала об Валентино. Они видели маленькую собачку, а не мускулистого пришельца, так что понятия не имели, почему наталкивались на какое-то невидимое препятствие то тут, то там.

Понятия не имею, во имя поддержки или же из собственного высокомерия, но Вэл абсолютно не был заинтересован в том, чтобы лежать на отведённом месте, свернувшись в плотный, не доставлявший проблем калачик. Хотя он мог, и я знала это. Тогда мой недопёс прикрывался пышной кисточкой хвоста и становился похож на чирлидерский помпон, в спешке брошенный на пол. Обычно Вэл принимал такую позу во сне, но быстро разворачивался обратно, явно перегреваясь, из чего я заключила, что планета гиангов на порядок холоднее нашей.

После череды вариаций фразы «Придётся чуточку потерпеть», меня отдали в руки парикмахеру, выстригшему невидимые невооружённым глазом якобы секущиеся концы моего скошенного каре. Затем настала очередь маникюра.

– Юная леди хочет какой-нибудь дизайн?

Я взглянула на свои упоительно мелкие и притом короткие ногти. На маминых при желании можно было рисовать полотна венецианских мастеров, и иногда я чувствовала некоторую зависть. Хотя…

– А мы можем нарисовать мелкие звёздочки? И по галактике на ногтях больших пальцев?

– О, – мастер по маникюру, кажется, удивилась, – Конечно же, без проблем. Будет здорово! А… почему именно звёзды и галактики?

– Ну знаете, – я вознесла глаза к потолку, вспоминая наш с Вэлом кабинет. Не так давно я уговорила напарника там прибраться, и, отодвинув пару контейнеров, внезапно увидела окно. Штаб Ассоциации располагался вне орбиты какой-либо звёздной системы, и кругом царило бескрайнее звёздное небо.

– Да? – терпеливо отозвалась моя собеседница.

– Когда на улице день, ты видишь всего одну звезду, вокруг которой вертится наш мир. Когда же воцаряется ночь, можно посмотреть наверх, и… небеса нараспашку, будто глядишь в душу самой Вселенной. Это… Кхм, как-то так, – я живо свернула полёт мысли, услышав, что маман заёрзала в кресле. Она всегда панически боялась, что я не буду практичной умницей, а вместо этого увлекусь какой-нибудь несерьёзной и крайне нестабильной профессией, например, стану писателем. Так что при ней я такими поэтическими порывами не делилась.

– А ведь и правда вышло недурно, – заметила моя родная бизнесвумен, когда мы вышли из салона, – Звёзды… Хочешь, куплю тебе телескоп?

– Нет, не надо, мам, спасибо, – я еле сдержала усмешку, памятуя о своей великой тайне. Позволь я купить этот инструмент, и мама бы а) в очередной раз нашла бы способ откупиться от моих странностей, и б) на протяжении пары недель внушала бы мне, что астрономы лелеют несбыточные мечты и получают микроскопические зарплаты. Иногда мне казалось, что мама считает меня сумасшедшей, и год за годом тщательно подбирает для меня лечение с учётом всех симптомов, видимо, надеясь на то, что в 18 я провозглашу «Мама, я здорова! Хочу в твой бизнес!». Но в глубине души мы обе знали: это невозможно, с той лишь разницей, что меня такой расклад нисколько не расстраивал.

– Так, платье и туфли тебе привезут, я договорилась, а ещё… Да, точно!

Я не успела увернуться от атаки: шумный «пшик» окутал меня приторным цветочным запахом.

– Мам! – возмутилась я, но было уже слишком поздно.

– Лимитированная коллекция, ещё даже в магазины не поступила. Тебе – в самый раз, – родительница уже спокойно убирала в сумку своё тайное оружие: флакончик духов.

– Мам, они жутко девчачьи! Я люблю травянистые или типа того.

– Будешь любить травянистые, когда тебе стукнет 40. А пока ты – цветок, и должна пахнуть соответствующе.

– Но…

– Прекращай уже спорить.

Я закатила очи горе, думая о неизвестных науке проявлениях деспотии. Многим людям кажется, что «золотая молодёжь» настолько обласкана жизнью, что не имеет никаких проблем. Но, если подумать, проще простого сорваться, когда к тебе денно и нощно предъявляют непомерные требования, большинство из которых – приказы с пометкой «потому что».

– Как дела, цветочек? – пользуясь случаем, поддел меня Валентино, пока я, героически извиваясь, вылезала из заказанного мамой платья. Синтетическая подкладка, словно спрут, окутала мою кожу и явно не собиралась сдаваться вот так сразу.

– Помог бы лучше, – пробурчала я, косясь на соблазнительно искрящуюся атту, висевшую возле подоконника. Я обожала эту органическую «шкурку» с того самого дня, когда мы вели дело «Счастливая лапка», и частенько влезала в неё, находясь дома.

– Не ровен час, порву эти, с позволения сказать, лепестки. Мы же этого не хотим?

– Я бы не возражала… Пф, – я наконец-то сняла негодное платье через голову, сплёвывая залезшую в рот прядь волос, – Иди лучше почитай свою «Иллиаду».

Скудная на эмоции морда за секунду выдала такое удивление, что я едва не рассмеялась.

– Не понимаю, о чём ты.

– Я видела, что ты взял книгу. И что ты читал её. Не увиливай, – я стряхнула негодные туфли, с наслаждением опускаясь на нагретый солнцем пол, – Кажется, я даже знаю, чем она тебе приглянулась. Война за женщину, совсем как у вас, гиангов.

– Ваши древние авторы создавали вполне приемлемые тексты, – наконец, снизошёл до похвалы Валентино, – И это только для ознакомления с культурой.

– Угу-угу, – подыграла я, тыча пальцем в шерстистый бок, но гианг даже не шелохнулся.

– Эм… Вэл? Вэл, ты что, обиделся?

– Думаю, у нас очередная миссия, – Валентино едва заметно шевельнул ухом, и я поняла, что он ловил передачу по коммутатору.

– О, так и замечательно, – оживилась я, – Погнали!

– Я не уверен.

– Как это? – я затормозила, взявшись за дверную ручку, – Что ты имеешь в виду?

– Видишь ли, бывает, что в ковен обращаются всякие чокнутые. С теориями заговора и прочим. Сейчас именно такой случай, но посетитель настаивает, что хочет нас видеть. Говорит, что только мы можем ему поверить.

– Ого, – я замерла, – И… мы должны решить, что делать?

– Да, – мой недопёс продолжал пялиться на меня с верхотуры своего немаленького роста.

– Чего ты ждёшь? – насторожилась я.

– Чувства в нашем тандеме – это ты, Кармен. Тебе и решать, что делать. Посетитель изрядно эмоционален.

– Давай для начала выслушаем его и решим, насколько правдив его рассказ… А кого «его» кстати? – ловко напустила на себя деловой тон я.

– Он из расы луррэ.

В моей голове тут же всплыл нужный образ: бочкообразное туловище, мощные копательные когти на лапах. Луррэ, раса, ведущая начало от существ, живущих под землёй, на планете близ красного карлика, постоянно бомбардирующего каменный шарик жёсткой радиацией.

– Не пойму, Вэл. Ты рассказывал, что луррэ довольно спокойные, только если их «датчики» не улавливают опасное излучение.

– В том и дело, – согласился со мной напарник, маскируясь под китайскую хохлатую собаку, – Даже Квату удивлён. Уже и Фруп позвали, еле уговорили гостя поесть и успокоиться.

– Тогда поторопимся, похоже, дело нешуточное.

Стоило мне скрипнуть дверью, как со стороны маминой комнаты донеслось «Ты померила платье?»

– Померила! – крикнула в ответ я.

– Подошло?

– Да! – скрепя сердце, я откинула мысли о том, что еле из него вылезла, – Бегом, Вэл, а то мне придётся мерить что-нибудь ещё.

У кабинета шефа нас уже поджидала наша штатная лекарка:

– А, вот и они! Легки на помине.

– Твоё мнение, – не церемонясь, обратился к Фруп Валентино.

– Клиент показался мне здравомыслящим существом, но он очень напуган и обескуражен. Всё твердит про какой-то танец смерти, я так и не поняла, что он имеет в виду.

– Звучит не слишком-то обнадёживающе, но делать нечего, – я перевела взгляд на напарника, – Пошли?

– Да, идём.

Попали мы далеко не в обитель нирваны: луррэ всё ещё трясся, от чего его мясистое тело шло мелкими волнами, немного затухая у оладий сала на щеках. По запаху я поняла, что Фруп дала гостю варёный гамс, корнеплод, пользующийся популярностью у многих видов. Заметив нас, существо отложило лакомство в сторону:

– Вы – Кармен и Валентино?

– Верно, – я привычным жестом отвела глаза, чтобы не пялиться. Ни разу не видела луррэ так близко. Вэлу бы озаботиться моим образованием и поводить меня по фотогалерее разных пришельцев, всё же я провела детство на окраине Вселенной и не привыкла к разнообразию обликов и форм собратьев по разуму.

– Моё имя Иу, – представился наш гость, и волоски на его лапах шевельнулись, – И я, как ответственный гражданин Ассоциации, должен заявить, что на моих глазах произошло убийство!

Я покосилась на босса. Квату, как обычно, был занят облизыванием глаз. Валентино же предпринимал практически тщетные попытки втиснуться в скромные габариты кабинета шефа.

– Думаю, нужно идти к нам, – приняла решение я, – Как раз убрались как положено.

Вэл развернулся прочь с явным облегчением, хотя я бы не сказала, что ему понравился мой варварский набег на его холостяцкую вотчину. Я прошлась по беспорядку, словно заправский ураган, но зато теперь там царила уютная деловая обстановка, а не обитель хаоса, в которую было страшно заводить гостей.

Идея уборки пришла мне после ведения дела «Счастливая лапка», когда я спросила, что это был за серп, которым воспользовалась Раико с подачи моего напарника.

– А, это? – Валентино без особого интереса повертел предмет к лапе, – Это рэфра, сувенир на память о моём дне стерилизации.

– Тебя… этим… – даже закашлялась я, глядя на серп с возрастающим ужасом. Половые органы гиангов располагались на голове и были ближе к цветочным тычинкам, но меня это мало успокаивало. Держать такое в кабинете…

– Что? Нет, это всего лишь сувенир, на память. Но в рабочем состоянии, как ты могла убедиться. Технологии давно шагнули вперёд.

Я хотела было спросить, а почему, собственно, их технологии не позволили обходиться без калечения граждан, но Вэл ловко ушёл от разговора.

Как было всегда, если дело касалось его родины.

Фруп при первой встрече сказала мне, что Валентино не принадлежит к именитому роду. Возможно, из-за этого он и не говорил о своём прошлом, до работы здесь, в Ассоциации.

Который раз пообещав себе всё выяснить, я целиком и полностью сосредоточилась на луррэ.

– Я был на выступлении этой новой модной труппы, «Солейо», должно быть, вы слышали о ней, – без обиняков начал Иу, взволнованно шевеля многочисленными вибриссами, образовывающими как усы, так и бородку, – Рядом со мной сидел пожилой вонт.

Я прилежно пошуршала своими мысленными залежами конспектов от Валентино. Вонты, длинношеие, похожие на цапель в экзистенциальном кризисе, да ещё и покрытые объёмными, как бисерины, чешуйками оттенков красного и розовато-оранжевого. Редкостные эстеты и любители зрелищ, собиратели предметов искусства. Моя маман получила бы в их лице лучших бизнес-партнёров, но здесь она, увы, оставалась в минусе.

– Вы знаете, какие вонты тихие и приличные на всяких мероприятиях. Я ещё порадовался – идеальное место и идеальный сосед, ничто не отвлекает. И тут начался этот… – луррэ сглотнул, – Танец. С самого начала в нём было что-то… Ах, не знаю! – Иу сложил коротенькие лапки на груди, словно нашаривая карманы, в которых могло заваляться нужное слово. Весь его вид выражал отчаяние, – Я вдруг почуял угрозу. Такого раньше не бывало.

– Может быть, тому виной закрытое помещение? – предположил Вэл, но наш гость лишь горестно отмахнулся:

– Если бы. Это был импульс. Со сцены. Я уловил его потому, что сидел рядом. Уже был почти конец программы, но я всё смотрел на своего соседа. А потом он… потом… Умер. На моих глазах.

– К… как? – приглушённым шёпотом спросила я.

– Его убили, точно вам говорю! Импульсом! Была же такая раса, литары.

– Литары стали легендой, – покачал головой Валентино, – И в буквальном смысле тоже. Их уничтожили подчистую.

– Может, и так, но я доверяю своим органам чувств! И произошедшее мне не почудилось. О, я наслушался по пути сюда про естественные причины, но это не так! – складки гостя возмущённо дрогнули, – Это убийство, и его обязательно нужно расследовать!

А после маленькие глазки Иу нацелились на меня, явно зная «слабое звено». Я молчала, и гость пошёл в наступление:

– Прошу, поднимите материалы о выступлениях «Солейо», я уверен, там дело нечисто, и этот случай – не единственный. Нельзя давать убивать ни в чём не повинных граждан галактики!

Удивив столь эмоциональным выступлением не только нас, но и, кажется, себя самого, луррэ заметно расслабился, абсолютно уверенный, что передал проблему в надёжные руки и лапы.

– Ну что, в библиотеку? – спросила я, проводив нашего гостя. Вэл не шелохнулся: видимо, рылся в Мегасети, галактическом аналоге Интернета:

– Не имеет смысла. Танцевальный коллектив возник не так давно, но они – феномен. Много восторженных отзывов. Их главный, Со, из дзирейров.

– О, давно хотела их увидеть, – загорелась идеей я. Дзирейры были галактической вариацией на тему кентавров: шоколадного цвета тело, четыре ноги, две руки, хвост, словно у рыси. Вот только…

– А разве дзирейры хорошо танцуют? Ты рассказывал, что они выносливы и любят кочевую жизнь, но их стезя – песни и игра на музыкальных инструментах, а никак не танцы.

– В этом и феномен. Похоже, что Со смог сломать стереотипы. Он долго учился в разных школах… Хм.

– Что? – я видела отблески в глазах Вэла, но понятия не имела, что он просматривает. Непосредственное подключение Мегасети к головному мозгу позволяло многократно увеличивать скорость получения информации.

– Кажется, есть один способ разузнать о труппе, не тыча корками дипломатического ковена.

– Как? Хорош интриговать, покажи!

Валентино без лишних слов коснулся интеллектуальной панели в кабинете, которая тут же отразила снимок. Лучащийся довольством и гордостью Со и его труппа, а совсем рядом с ним…

– Это же гианг, – с изумлением констатировала я, вглядываясь в знакомые, и в то же время незнакомые черты, – Совсем как ты, только уши другой формы и пятнышки вроде веснушек… Он действительно сможет помочь. Вы же сородичи.

– Ты осознаёшь ситуацию не в полном объёме, – Вэл остановил взгляд на снимке, – Я знаю этого гианга. Мы росли вместе. Его зовут…

Моё натренированное на инопланетные имена ухо послушно вычленило то, что я могу произнести: Зейцу.

– Вы были друзьями? – спросила я, приглядываясь к фото.

– Как я уже говорил, Кармен, в мире гиангов дружба может закончиться после того, как детёныши узнают о социальном статусе. Правда, Зейцу… Хм. Идём. Выпросим наши пропуска за кулисы. Лучше тебе один раз с ним увидеться и понять, какой он гианг.

– О. Мы идём на культурное мероприятие? – неосознанно засуетилась я, – Видимо, нужно подобрать другую одежду.

– Можешь надеть то платье, с которым недавно воевала.

– Вэл, ты пугаешь меня, когда начинаешь шутить. Обычно это знак того, что ты нервничаешь.

– Разве? – только и послышалось в ответ, и Валентино с ушами упаковался в излюбленную стратегию под названием замкнутость.

– Серьёзные обвинения, ребята, – выслушав меня, заключил Квату, – Валентино, как там со статистикой выступлений «Солейо»?

– Формально, собирая многотысячные залы зрителей разных рас и возрастов, всегда есть вероятность, что кому-то из них станет плохо. Я нашёл упоминания о двух случаях, среди них – тот, о котором рассказал луррэ, – Валентино вывел фото с места событий. На вонта было жалко смотреть, его прежде яркая окраска поблёкла, клюв был приоткрыт, будто вопрошал, что же такого произошло, – Другой касался госпитализации одного из ценителей искусства по болезни. Это ничего не доказывает.

В былые времена я решила бы, что Вэл вставляет палки в колёса, но не сейчас. Он неоднократно доказал мне, что наши отношения были и будут основаны на доверии, и я понимала, кому принадлежит роль разума.

– Нужно увидеть происходящее своими глазами. И если там ничего нет, успокоить нашего клиента, – добавила я, – К тому же, в «Солейо» выступает старый приятель Валентино.

– Приятель? – кожа Квату пошла настороженными пупырышками, – Вэл, прошу тебя выйти на минутку.

– Конечно, – и не подумал препираться мой напарник. Когда дверь вернулась в исходную закрытую позицию, я обернулась к Квату:

– Босс?

– Кармен, ты уже знакома с правилами дипломатического ковена. Помнишь то, что касается принадлежности к той или иной расе?

– Конечно, – кивнула я, – Мы не принимаем участия в разбирательствах, где могут быть замешаны представители наших видов. О моих можно не волноваться, конечно, но Вэл…

– Ты мыслишь в верном направлении.

– Босс, если позволите, – кашлянула я, – Я хорошо знаю своего напарника и уверена, что в случае чего он не станет выгораживать виновного, пусть даже это и будет его сородич.

– Однако в случае, если это так или если твой напарник поставит кровные узы выше закона, мы будем обязаны отстранить его от ведения дела. Прошу тебя следить за тем, как складывается ситуация вокруг «Солейо», а также докладывать мне обо всём, что ты посчитаешь важным.

– Разумеется, босс.

– А теперь ступай. И удачи в расследовании.

Когда я вышла из кабинета Квату, Валентино был всё таким же молчаливым, и вытянуть из него что-либо было не легче, чем взять приступом хорошо укреплённый замок, окружённый рвом с водой. Так что я начала с другой стороны:

– Ты знаешь, о чём меня попросил босс?

– Следить за тем, чтобы я не поставил симпатии к представителю собственного вида на первое место, – последовал ответ.

– Я сказала Квату, что он зря волнуется.

– Мне лестно это слышать. Пока тебя не было, я узнал, где остановилась труппа «Солейо». У них должна состояться генеральная репетиция, после которой Со представит публике новую шоу-программу под названием «Сроки годности».

– Какое странное название, – заметила я, следуя за напарником к транспортному узлу.

– Оно о быстротечности жизни и её внезапном завершении. Как иронично… О чём задумалась?

– У нас на Земле считается, что в глубине души каждый преступник хочет быть пойманным, и поэтому играет, оставляя сыщикам подсказки.

– Увы, название шоу не является достаточным основанием для ареста кого бы то ни было.

– Это конечно… Так и куда мы понесёмся на этот раз?

– На станцию JXF-1424. Это одна из орбитальных конструкций, заменяющих перевалочный пункт.

– Труппа Со не могла приобрести гостиницу подороже? – не удержалась от сарказма я.

– Это нужно, чтобы проверить всё необходимое оборудование и избежать наплыва фанатов. Шуасин населён очень густо, «Солейо» ещё успеет искупаться в любви поклонников.

– А… Звучит вполне логично, – не могла не согласиться я, – Тогда мы направляемся на орбитальную станцию?

– Похоже на то.

– Кстати, Вэл, я кое-что не поняла.

– Что? – мой напарник ненадолго отвлёкся от поисков нужного портала.

– Твой сородич, Зейцу, тоже танцует?

– О, нет, – Валентино даже тряхнул гривой, – Гианги не слишком-то хороши в изящных искусствах. Мы ведь прирождённые бойцы. Вероятнее всего, он телохранитель.

Слова Квату пузырьком лопнули где-то на подходах к моему горлу. Если понадобится, сможет ли Вэл вступить в схватку с сородичем? С другом детства?..

Кто-кто, а Вселенная, как я уже успела убедиться, не была расположена снисходить до готовых ответов.

Станция JXF-1424 встретила нас некоторой разрухой. Разнородные клочья металла и композитов, кое-как спаянные друг с другом, были наглядным свидетельством того, что станция являлась продуктом совместного творчества разных поколений звёздных скитальцев. Ладно сложенная, да крепко сшитая, она являла собой пример на редкость упорного сотрудничества.

– Вэл, если подумать, – негромко произнесла я, оглядываясь по сторонам, – Всё это памятник взаимодействию в космосе.

– А… Наверное, – Валентино явно был не в настроении возиться с метафорами, – Нужно найти, где остановились «Солейо».

– Да, разуме…

– Кого я вижу!

От неожиданности я не сразу вспомнила, как нужно дышать. Я была на все 100 уверена в том, что вот эта радостная реплика а) была обращена к Валентино и б) исходила от его сородича мужского пола.

Но я оказалась совершенно не готова к тому, что моего напарника буквально повалят на землю, стискивая в дружеских объятьях.

От падения двух туш мои ноги прилежно оторвались от пола на добрый сантиметр.

– Зейцу, ну в самом деле, – проворчал Вэл, неловко пиная сородича задней лапой, что ничуть не смутило второго гианга:

– Всё такой же ворчун! Узнаю старого доброго Валентино! Какими судьбами? А, впрочем, не говори! Ни слова! Хочешь взглянуть на Со и его новую шоу-программу? Угадал? Верно? Да?

– В какой-то степени, – Валентино поднялся, отряхиваясь, – Познакомься с моей напарницей. Это Кармен.

– «Напарницей»? – Зейцу с интересом обратился ко мне, – Какая крошка, надо же. И как тебе работается с этим сухарём, милая?

– Да не то чтобы плохо, – растерянно заморгала я, героически пытаясь перелезть через собственные стереотипы. Балаболящий дружелюбный гианг… Не, не выходит.

– Серьёзно? Вот это ты живучая, – характерные для этой расы прозрачные, словно у щук, зубы, встопорщились у самого моего лица, означая подобие человеческого «Ха!», – Приятно познакомиться. Однако раз вы здесь, неужели вы с рабочим визитом? Вэл, дело, конечно, твоё, старик, мне кажется, она ещё слишком маленькая, чтобы идти с ней на свидание.

В моих глазах тут же померк свет. «Свидание»? Нет, я слышала о межрасовых браках, но…

Что это за друг детства?!

– А ты всё такой же похабник, как я посмотрю, – совершенно не тушуясь, произнёс Валентино, – Кармен как раз находится на границе между детёнышем и взрослым. У людей это называется «тинэйджер».

– Ничего, что я здесь? – как бы невзначай поинтересовалась я.

– А, да, извини. Изложишь суть дела?

– Весь внимание, – Зейцу подогнул под себя лапы, ложась передо мной по-кроличьи.

– Думаю, нам нужно отыскать тихое место, – заметил Вэл, вертя головой. Транспортный узел как раз выпустил несколько рабочих, которых, впрочем, гораздо больше интересовало состояние любимого орбитального детища, нежели пара туристов.

– Со поручил мне осмотреть сцену. Как раз направлялся туда. Айда со мной? И поговорим заодно, – друг детства Валентино вскочил с поразительным для такой туши проворством. Конечно, я уже видела, насколько быстрым может быть Вэл: однажды он спас мне жизнь на процессе против модели по имени Вигваллы, но то была необходимость, а здесь…

Странно.

Неужели гианги настолько разные?

– …я безумно рад работать с Со, – ни на секунду не затыкался Зейцу, буквально порхая по сцене, поразительно похожей на облагороженный древнегреческий амфитеатр. Силовой купол был прозрачным, и мне было видно иссиня-фиолетовое небо с торчащим боком щербатого спутника планеты.

– Излагай, – шепнул мне Валентино, пока его приятель сосредоточенно постукивал хвостом по подмосткам, проверяя их на прочность.

– Не могу, – со скрипом, но всё же призналась я, – Он такой… воодушевлённый.

– Тогда я скажу.

– Ты же прямо в лоб заявишь!

– Потерпит… Эй, Зейцу.

– Да? Я тут! Вы знали, что для танцев нужно очень крепкое, и притом чуть пружинящее покрытие? – подлетел к нам веснушчатый гианг.

– Это всё, конечно, захватывающе, но послушай, – я впервые видела, как в речи Вэла проклёвывалось подобие деликатных экивоков, – Сегодня к нам заявился луррэ, который был на выступлении «Солейо».

– А, вот оно что! Это он посоветовал вам прийти? Не пожалеете! – Зейцу едва ли не подпрыгивал от нетерпения.

– Нет. Он сказал, что произошло убийство.

– Чт… – челюсть веснушчатого гианга явственно отвисла, – Это шутка? Убийство на выступлении?

– Именно.

– Его сосед по ложе умер, – взяла слово я, – Во время выступления.

– О… – Зейцу склонил голову, – Я припоминаю тот случай. Жаль. Этот вонт был преклонного возраста.

– Да, но наш клиент утверждает, что почувствовал какое-то энергетическое воздействие. Со сцены.

– Со сцены? У нас нет вредоносного оборудования, всё должным образом проверено, и… Погодите-погодите. Вы что же, – Зейцу выпрямился, глядя на Валентино, – Намекаете, что Со может быть как-то к этому причастен?!

Я невольно сделала шаг назад: комплекция этого восторженного ценителя искусства подходила для того, чтобы превратить меня в биточек одним ударом хвоста.

– Необязательно. Мы лишь хотим собрать данные и успокоить нашего клиента. Если мы ничего не найдём, то просто отправимся обратно, – спокойно произнёс Вэл.

– Какие-то проблемы, господа? – донёсся до нас приятный тенор.

– А вот и Со! – настороженность Зейцу сменилась чистой радостью, и он, обогнув нас в два скачка, очутился перед своим нанимателем.

Со оказался существом ненамного больше меня, если судить по росту в холке. Нижняя часть тела, мощная, словно у льва, разительным образом отличалась от торса, навевавшего воспоминания о грациозности газели. «Грудь» Со была обёрнута искрящейся тканью, а на шее, чуть пониже дыхательных отверстий, красовался амулет в виде бутылочки из синеватого стекла.

– Сцена хороша? – спросил танцор, нарочито игнорируя нас.

– О, да, отличная, как ты любишь, – едва ли не прощебетал Зейцу. Я бы не удивилась, брось его наниматель бисквит в этот самый момент, сказав «Хороший мальчик».

– Прекрасно. Зейцу, ты представишь меня своим друзьям?

– Моё имя Валентино. А это Кармен. Дипломатический ковен Ассоциации, – оттарабанил мой напарник.

– Да? – глаза с волнистыми зрачками остановились на мне, – Землянка. Слышал, они хорошо танцуют. Я бы купил.

– Она не продаётся, – хвост Вэла закрыл меня пышной кисточкой, – Кармен мой напарник.

– Неужели? – Со в некотором изумлении вздёрнул выступы над глазами, заменявшие ему брови. Вообще со времени Вигваллы этот дзирейр стал первым атропоморфным существом, что я видела, хоть его «лицо» и напоминало мне о сове, а не о человеке, – Что ж, пусть так. Чем я обязан столь странному визиту?

– Один из наших клиентов утверждает, что смерть вонта на прошлом представлении была неслучайной, – снова выдвинулась на передний план я, обойдя хвост напарника.

– Какой ужас, – притворновзмахнул руками танцор, – Кухня в Шие и правда была ни на что не годной. Нужно будет учесть это и организовать отдельный буфет для зрителей.

– Наш клиент утверждает, будто уловил странный сигнал со сцены, – Вэл скрестил лапы на груди, напомнив мне очень серьёзную гаргулью.

– Со сцены? Ну, это уже попахивает фантастикой, – дзирейр поскрёб пол одной из задних лап, – Однако я с удовольствием покажу вам всю документацию, касающуюся оборудования.

– Со, но это же явный бред! – встрял Зейцу.

– Всё хорошо, господа просто делают свою работу, – утешил охранника танцор, – Тебе не о чем беспокоиться. Должно быть, произошла какая-то ошибка… А знаете что? Будет честно, если я приглашу вас двоих на финальную репетицию. Сможете немного передохнуть и убедиться, что всё в порядке. Согласны?

Мы с Валентино переглянулись, и я нерешительно кивнула.

– Вот и славно, – Со распахнул свои грациозные руки, будто собираясь обнять нас, – А пока давайте разберёмся с документами, ага?

Бумагами, точней, какими-то изящными листами из троюродного брата пластика, занялся Валентино. Будучи уверенной в том, что там ничего не отыщется, я обошла сцену, впрочем, не особо надеясь на успех.

Оставался один путь – Зейцу, производивший впечатление неадекватного.

Я намеревалась спросить о Со, но для этого нужно было пробиться через возникшую подозрительность, так что я начала издалека:

– Вэл представил мне тебя как друга детства.

– Так и сказал? – стоящий в позе суриката гианг пробовал сложить лапы на груди чисто человеческим жестом, кажется, отметив удобство этого положения, – Занятно, занятно, учитывая, что мы просто вместе росли.

– Валентино хороший друг, – нахмурилась я.

– Разве я возражал? Просто мы разные по статусу, гляди.

Я не сразу поняла, что мой собеседник указывает на уши.

– Что я должна увидеть?

– Форму. Маленькие изящные ушки без загибов. Я из рэра, знатного рода, а Вэл… Ну, ты и сама видишь.

Я хотела было попрекнуть расу гиангов за то, что судят о статусе по размеру и форме ушей, но вовремя вспомнила, что мой вид поддерживает дискриминацию по цвету кожи и форме глаз.

– Как же тогда вышло, что вы росли вместе? – спросила я, чувствуя, как внутри огрызнулся демон желчи.

– Гианги растят потомство сообща, это традиция.

– Ясно. Только вот ещё что непонятно: раз ты из знатного рода, то почему работаешь охранником?

– Я сбежал. Делаю что хочу, – инфантильно заявил Зейцу, наконец, отработав скрещивание передних лап на груди, – И я обожаю Со. Как можно его не любить?

– Всё в порядке, – подошёл к нам Вэл, закончивший с бумагами.

– Как я и думал, – веснушчатый гианг обернулся к своему благодетелю, и я увидела небольшую волнистость в его гриве. Собачка явно ожидала команды. По сравнению с Зейцу Валентино гораздо больше подошла бы маскировка подо что-то гораздо более неприступное, например, под росомаху.

– Идём, Зе. Увидимся на финальной репетиции, – вторая реплика была обращена к нам, погодя, как к чему-то незначительному. Два любителя-параноика, побеспокоившие великого руководителя «Солейо» из-за нелепой жалобы.

И всё же что-то не давало мне покоя.

– У вас говорят, что в семье не без урода, – опережая мой вопрос, сказал Валентино, когда мы, вернувшись на станцию, шли к нашему транспортному узлу.

– И всё равно, – наседала я, – Уши? Уши, Вэл?!

Напарник лишь вздохнул.

– Объясни мне, как высшая раса, покорившая космос, может продолжать зацикливаться на такой нелепице?

– Мы ведь не стали новым видом, раз вышли в космос, – последовал резонный ответ.

– Может, и так. А соблюдения манер и приличий у ваших рэра или как их там вещь необязательная? Свидание! Придумал же! Волнистогривый придурок!.. Вэл?

Мой недопёс остановился как вкопанный.

– Ой, ты обиделся? Я не хотела сказать, что пойти на… свидание с тобой это плохая идея, просто…

– Как, – резко обернулась ко мне крокодилообразная морда, – Как ты его назвала?

– Эм… Волнистогривый придурок?

– Почему именно так?

– Да я не хотела его оби…

– Кармен, – вперились в меня белёсые буркала.

– Мне показалось, что у него по бокам грива волнистая. А что, так не бывает? Пара прядей по бокам… Вэл?

– О, нет, – Валентино прикрыл морду передними лапами, – Нет-нет-нет, как же… Надо его предупредить!

– Да постой, о чём ты?

– Если его грива выглядит так, как ты сказала, значит, что-то пошло не так при его стерилизации.

– Мне могло показаться! – бросилась успокаивать напарника я, – Как я поняла, у вас надёжные процедуры. Свет там был так себе, могло и показаться.

– Да… Да, ты права. Наверное, права, – его передняя лапа в моих руках, напряжённая, словно стальной трос, немного расслабилась, – Даже если произошла ошибка, это нестрашно, пока среди зрителей нет самки нашего вида. А в этом секторе галактики их не найти, хвала небесам.

– Вот видишь, – улыбнулась ему я, – Успокойся и идём.

– Да, пошли. Поделишься своими соображениями?

– Со весьма подозрительный тип.

– Согласен, но за это не арестовывают.

– А жаль… Скажи, Вэл, а может быть, чтобы твоего приятеля стерилизовали неправильно с каким-то умыслом?

Увестистая башка медленно повернулась ко мне:

– Поясни.

– Зейцу из знати. Мог ли кто-то пожалеть своё ненаглядное чадо?

– Исключено! – возмутился Валентино, – Мы – высокоорганизованная раса!

«Которая определяет достойных и недостойных по форме ушей» – подумала я, но вслух так ничего и не сказала. Жалко ковырять чужой патриотизм, к тому же, настолько сильный. Лучше наведаюсь в библиотеку. Стажёров вроде меня к Мегасети не подключали, так что я уповала исключительно на помощь напарника и книги.

– Вэл, – окликнула гианга я, – Ты ведь не обидишься, если я проявлю некоторую самостоятельность в поиске версий произошедшего?

Причудливые уши зафиксировались на мне, отражая раздумья хозяина.

– Я не против, но, если на то пошло, не знаю, чем займусь я.

– Постеры, – пришло в голову мне, – Сможешь отыскать мне постеры «Солейо» и пометить, во время презентации каких танцевальных программ наблюдались инциденты?

– Хорошо… Ты не в кабинет?

– Нет, я собираюсь испытать новую приладу в библиотеке, – сверкнула улыбкой я, – До встречи!

Зарулив в нужную часть махины Ассоциации, я направилась прямиком к неприметной стоечке:

– Мибра, привет.

– М-м? – подрёмывающий эхия очнулся от полуденного отдыха, – А вот и наш самый юный дипломат. Как дела?

– Да вот, понадобилось кое-что, – я облокотилась на стойку цвета слоновой кости.

– Что бы это могло быть, а? Никак не припомню.

Я рассмеялась:

– Твоя разработка для моих глаз!

– А, да, – Мибра и сам хохотнул от своей шутки и нагнулся, отыскивая контейнер, более всего похожий на макет капсулы вроде той, в которую люди складывают действующее вещество лекарства, – Спасибо, что подала мне идею с очками. Я усовершенствовал вашу земную технологию, вставив в стёкла интерактивные фильтры. Надеюсь, перевод не будет слишком «машинным». В любом случае, я планирую усовершенствовать их со временем.

– У тебя непременно получится! – подбодрила изобретателя я. Впервые столкнувшись с проблемой перевода текстов на инопланетных языках, я узнала, что здесь всё гораздо сложнее, нежели в разговорной речи. Помнится, в ответ на мой вопрос о том, что можно сделать, наша Фруп, чуть поразмыслив, предложила подселить в один из моих глаз специально обученного смыслового червя, способного правильно искажать световые волны («Правда, он может разнервничаться и съесть глазное яблоко, но мы вырастим новое!» – «Нет, перебьюсь!!»). Вэл, как представитель неземной расы, знал ритту и квотский – два универсальных письменных языка, распространённых в галактике, как английский и китайский на Земле. Я честно пробовала учить, но не пробралась даже через грамматику для малышни. Благо, меня взялся выручить Мибра, чьей сакральной миссией было донести сокровища библиотеки Ассоциации до каждого страждущего.

– Я должна что-то нажимать? – спросила я, предварительно рассыпавшись в надлежащих комплиментах относительно лёгкости и удобства конструкции.

– Нет, очки определят язык автоматически. Читай на здоровье.

– Спасибо, – отозвалась я, углубляясь в ряды стеллажей.

Экзобиология. Расы. Дзирейры, раса Со. Всеядные, но отдающие предпочтение мелкой добыче. Это тебе не Вигвалла, Кармен, сосредоточься!

Как и всякий раз, я отметила воспоминание об этой белой чертовке, потерев своё восстановленное ухо. Очки переводили отменно, и я пообещала себе непременно взять что-то, чтобы почитать в свободное время дома. Но даже качество очков не изменило того факта, что дзирейры были достаточно миролюбивой расой.

Быть может, зря я прицепилась к Со, и меня просто взбесила его самодовольная манера разговора? Если честно, он напоминал мне мою одноклассницу Бриттани, вот только в случае с дзирейром мать-Природа всё же позаботилась о мозгах.

Ладно. Кого там подозревал луррэ? А, литаров, точно.

Помню, как Вэл рассказывал о них. Они были одной из развитых рас, вот только испытывали нестерпимую тягу к ведению всевозможных войн. О ком о ком, а уж о литарах было написано столько трудов, что хватило на стеллаж размером с двух Валентино.

Откинув мысль о том, что, наверное, не стоит использовать тушу моего напарника как величину измерения, я взяла книгу, посвящённую биологическим особенностям литаров. Моему взору предстала мясная варежка, утыканная смертоносными железами, напоминающими семенные коробочки лотоса. Земной электрический угорь убивает разрядом, тогда как литары научились испускать точечные биохимические импульсы, выжиравшие нервную систему жертвы. Валентино рассказывал мне о своих сородичах, покалеченных в ближнем бою: у гиангов два филиала мозга, и один из них расположен под защитой крестца, так что «лоботомированные» продолжали двигаться и даже были способны глотать пищу, однако высшие нервные импульсы покинули их навсегда.

Ужас, не хочу думать об этом. Я ещё раз взглянула на литара на картинке. Подчистую истреблённая раса, никаких эндлингов вроде госпожи Интамы или её фальшивого питомца Ву. Сомнительно, чтобы наш танцор возил такую варежку с собой, в дорожном чемодане.

Иу думал именно о литарах, но разве он сам застал их? Даже Вэл говорил о войне с этой расой с чьих-то слов, а ведь гианги живут очень и очень долго. Для порядка я сверилась со сроками жизни луррэ: впечатляет, но это лишь в полтора раза больше стандартного человеческого века. Литары перешли в разряд детских страшилок, и, видимо, именно поэтому наш клиент вспомнил о них, учуяв странный импульс.

Я снова задумалась, уперев руки в бока и глядя на ряды книг. Со не дурак. Если он владеет оружием, в его же интересах не светить крутым и опасным прибамбасом. К тому же, зачем убивать своих же фанатов? Это ведь абсурд.

Может, он не знает?..

Перед глазами снова встала эта высокомерная, по-совиному плоская рожа, и я с усилием убедила себя не кидаться в крайности. Но всё равно: Со знает, я это чувствую! И крутой телохранитель у него не для красоты.

Я вспомнила Зейцу с его движениями гарцующей лошадки. Может ли это быть любовь? Думаю, Вэла хватит инфаркт на одно из сердец, если я спрошу, так что посмотрю сама, и заодно узнаю новое о гиангах.

На периферии моего сознания мелькнула мысль, а уж не питомец ли Со расправляется со зрителями, но только покачала головой: экзобиологического зверька, БОНГ-а с такой серьёзной генетической модификацией, было бы нереально скрыть ни от таможенников, ни от папарацци.

Гианги. О, краткий справочник, то, что надо!

История. Пожалуй, пролистаю, и заодно узнаю про уши.

Двадцать страниц спустя я поняла, что не пролистала. Это было невероятно! Вся их культура, основанная на насилии, ненависти и страсти, проделала колоссальный путь к дружбе и сотрудничеству. Веря в то, что его народ достоин большего, Рэраван, первый правитель гиангов, родившийся с атрофированными половыми органами, нашёл способ избавить сородичей от постоянных брачных боёв.

Я словно видела его со стороны: изящно сложенного и не больно-то грозного. На снегу перед ним катаются в неистовстве драки два его друга. Самка стоит чуть поодаль, равнодушная, покорная судьбе. Два приятеля, ловкие охотники и пловцы, его собеседники посреди бескрайних заснеженных равнин теперь лютуют и норовят нанести друг другу увечья, несовместимые с жизнью. Они шипят и бьются тяжёлыми хвостами, заставляя толстый слой льда под снегом натужно скрипеть.

Рэраван решается: бросается вперёд, его зубы смыкаются на гриве одного. Хруст. Дело за другим! Тычинки откушены, с белых глаз спадает пелена неистовства. Друзья смущённо тычутся мордами в бока проверяют, нет ли смертельных ран. Озадаченная самка тихо уходит восвояси, растворяясь в зарождающейся метели.

Откушенные тычинки заносит снегом, а в головах, напротив, наступает ясность.

Вот он: способ быть вместе с друзьями, жить мирно и развиваться. Цена велика, но у всего в мире есть какая-то цена.

А значит, единственный способ это…

– Ты вообще планируешь смотреть постеры? – раздался прямо надо мной голос Валентино. От испуга я едва не выронила том, который листала.

– Вэл! Снова подкрадываешься?

– Извини, – гианг сел возле меня, – Я отыскал всё, что ты просила. Заметил кое-что и хотел поделиться. А ты…

– А я… – мои глаза опустились на талмуд о культуре гиангов, и я испуганно задвинула книгу на место, – А я ничего! Очки тестирую!

– И работает?

– Что? – не поняла я, больше беспокоящаяся о том, как напарник отреагирует на мои изыскания: поймана-то с поличным.

– Очки.

– А. А-а-а, да, всё просто идеально!

– Здорово, – Валентино снова опустился на четыре лапы, – Если ты закончила, вернёмся к нашему делу. Жду тебя в кабинете.

– Уже иду! – крайне фальшиво протянула я, следуя за напарником, – Так что, есть что-то особенное в постерах «Солейо»?

– Не хочется тебя расстраивать, но нет. Правда, состав труппы менялся. Со очень требователен к кордебалету, одна-две программы – и новые помощники.

– Друг из него не очень, – задумчиво пробормотала я, заходя в нашу вотчину.

– Разве речь идёт о дружбе? Это бизнес.

– Это искусство, в нём важна поддержка, – возразила я, – Хотя, конечно, если ты любишь только себя, возможно, проще простого вовсе ни к чему не привязываться… А когда появился Зейцу?

– Уже после тех случаев.

– А… Погоди, почему ты так об этом сказал? Думаешь, я подозреваю его?

Валентино склонил голову набок каким-то совершенно нехарактерным для него жестом, чуть откинув её назад.

– Я смотрела ту книгу о вашей культуре в попытке понять, почему Зейцу так привязался к Со. И вообще, твой товарищ детства ведёт себя как-то… не-по-гиангски.

– Ты судишь по всей расе, исходя из поведения одного меня?

От неожиданности я отшатнулась от стола, усеянного изображениями плакатов с лучащимся от удовольствия Со.

– Впрочем… – было заметно, что Вэл уловил резкость в собственных словах, – Что ещё тебе оставалось? Я так и не рассказал о гиангах на наших лекциях по экзобиологии.

– Кстати, мне до сих пор непонятно, почему.

– Не хотел быть предвзятым, наверное. Но ты уже прочла, что хотела, да?

– Сейчас это неважно, – всё же решила обидеться я, склоняясь над постерами, – Что ещё ты заметил?

– Не уверен, что это важно, но Со отдаёт предпочтение определённому крою одежды.

Я присмотрелась и поняла, что напарник прав. Открытые плечи, закрытая грудь и половина шеи. «Трапеция» декорировалась по-разному, но всё это было вариацией на тему.

– Может, это национальная фишка дзирейров?

– Я уточнил этот вопрос. Дзирейры носят подобия пончо в холодный сезон, но эта одежда укрывает их полностью. Впрочем, разве его одежда не кажется красивой?

– Она красива и притягивает взгляд, – согласилась я, – Быть может, он скрывает какое-то увечье? Или просто не любит… Хм, шерсть на груди, мало ли.

– Разве что так. Я никогда не увлекался хореографией, может быть, это часть суеверий.

Повисла пауза, пока я стояла, упёршись в стекло интерактивного экрана широко расставленными ладонями, будто пытаясь разгадать расклад карт Таро.

– Значит, ты говоришь, что Со нанял Зейцу уже после тех случаев?

– Да.

– Но почему не раньше?

– Пик популярности.

– Да, это конечно, но эти две якобы случайные смерти… – я на секунду задумалась о том, в какой омут затянуло обратившегося к нам луррэ. Отгадка где-то на поверхности, а всё равно утекает сквозь пальцы, как ни крути. Думай, Кармен!

– Ещё я нашёл момент появления его амулета. Одежда меняется, а эта бутылочка из синеватого стекла – нет, – Валентино кликнул по столу когтем, и нужный постер выдвинулся на первый план.

– А. Эта висюлька, да, – я припомнила стекляшку на шее Со, разглядывая изображение: позади танцора виднелся силуэт Зейцу. Красивый снимок. Огромный гианг и изящный дзирейр. Сейчас эти двое кружились в моём сознании, ожидая, когда сложатся все кусочки паззла.

– Вэл, я правильно понимаю, что Зейцу с детства был бесшабашным и увлекающимся парнем?

– В общем и целом, да, но при этом Зейцу тяжело было заставить надолго остаться на одном месте.

– А вот здесь его как приштопали, – я указала на постер, – Поневоле заподозришь любовь.

– Наша любовь отличается от вашей. Самки привлекают нас на время брачного периода, а потом…

– Да-да, сильные и независимые, – перебила Валентино я, толком не понимая, почему я воспринимаю этот факт близко к сердцу, – Вы, кажется, фанаты дружбы.

– Так и есть. Из-за того, что самцы вместе воспитывают потомство.

Потомство. Я взглянула на Со. Не верится, чтобы его охранник проникся именно родительскими чувствами. Или я опять сужу по целой расе, будучи знакома только с одним представителем?

Как же бесит! Припекло!!

– Тебе снова нужно побыть одной? – как назло, подлил масла в огонь напарник.

– Да, снова, – ядовито отозвалась я. Если честно, всё, что я хотела, это влезть в атту и поджать ноги, сделав вид, что меня вообще не существует на этом свете. Я делала так в далёком детстве: пряталась в шкафу или в дальнем углу, пока родители на повышенных тонах обсуждали ведение бизнеса. То же самое. То же ощущение беспомощности. Нутром чую, что луррэ прав, и с «Солейо» дело нечисто, а вот прощёлкать не выходит.

С этими терзаниями я напрочь забыла о явно кудрявой шевелюре Зейцу, но благополучно вспомнила это, зажирая стресс у нашего белкового автомата. Вэл, конечно, свято верил в то, что это какая-то ошибка, так что спрашивать его бесполезно. Субъективность. То, о чём меня предупреждал Квату. Значит, в этой битве я одна.

Так что я вытащила из чехла подарок Мибры и вернулась в библиотеку.

Раздел экзобиологии. Развитые расы. Сначала – физиология. Увидев изображение, я больше ни секунды не сомневалась, что Зейцу не уложил гриву плойкой. Избалованный сыночек из знатного рода – его как пить дать спасли от ножа.

Но почему я прицепилась к Зейцу и его фертильности? Из него убийца на расстоянии как из щенка шарпея. Да, он, быть может, в состоянии драться в ближнем бою, но по части расстояний преимущество было не на его стороне. Мозг, напрочь игнорируя мои попытки рефлексии, отдал руке сигнал взять с полки том, посвящённый политике. Смирившись, я зашуршала похожими на целлофан страницами.

Со времён Рэравана и строя, похожего на племенной, где верховодил Совет Старейшин, гианги плавно перекочевали в элитаризм. Я даже нашла отгадку того, почему эта раса отдавала предпочтение маленьким ушам: большие уши диковинной формы были характерны для слабых особей, которые уповали на удачу и спаривались с самками после доминантных самцов. Уши играли роль скребка, позволяя частично удалить пыльцу соперника. Согласно справочнику, у гиангов до сих пор пользовалась популярностью подпольная операция по корректировке ушных раковин как у рэра.

«Рэра, занимающие наиболее высокий статус, часто не прибегают к стерилизации»

Вот это поворот! Так я и думала! Интересно, а что об этом думает Вэл?

– Что он может думать? – проворчала я, вызывая из пола сидение, похожее на мятное драже, – Они же элита, наверняка есть какая-то модная отговорка, или, на крайний случай, «Так сложилось исторически».

Жаль, библиотека не располагает родовыми книгами гиангов, я была более чем уверена в том, что Зейцу принадлежит к какой-то знатной, пусть и боковой, ветви. Это бы объясняло предоставленную свободу: убрать молодого повесу от опасности и вывести его на политическую сцену в самый неподходящий момент.

Раз так, возможно, к Зейцу приставлена нянька из числа надёжных наблюдателей. Жаль, я не могу расспросить, знает он или она об этих странных смертях.

Ради приличия я пролистала главу, посвящённую военным действиям. Гианги славились своей пехотой и вызывающим трепет ближним боем, но в этом мне сомневаться не приходилось, ведь я видела мускулы и Вэла, и Зейцу.

Или я опять сужу о целом по части?

Да успокоюсь я или нет?!

Я закрыла том и уже собралась было уходить, как мне на глаза попалась тоненькая брошюрка, втиснутая между кирпичами гиангской экономики и торговли. «Несостоявшийся матриархат: забытая история гиангов».

Я удивлённо выкатила глаза. Матриархат? Гианги явно верили в то, что самки предназначены исключительно для продолжения рода. Имя автора не дало мне намёка на то, какого он пола, но, как ни крути, труд явно находился в опале, судя по размеру и качеству исполнения.

Это были археологические изыскания, и брошюрка, вынужденная маскироваться под сухой научный труд, пестрела иллюстрациями. Я прямо-таки чувствовала боль неизвестного мне писателя: всё то, о чём он рассказывал, заметалось его сородичами под ковёр (или, правильнее было сказать, под снег) долгие годы, если не столетия.

Самки далеко не всегда были одиночками. Потомство не обременяло их, но в особо суровых условиях они всё равно сбивались в стайки, особенно в областях, близких к полюсам. Автору труда выпала честь исследовать заброшенный город, принадлежавший такой вот женской общине. Если сильный пол совершенно не заморачивался украшениями, думая в основном о практичности, самки создавали колье и бусы из раковин и жемчужин, и даже украшали свои хвосты, перевязывая шерсть затейливыми резиночками из сухожилий своей добычи. Благодаря более тонким и изящным лапам самки также освоили резьбу и обработку минералов.

И тут…

Я едва не выронила книгу из рук. Склянка на шее Со! Невероятно похожий, практически той же формы, только тот, что на фото, потёрт от времени. Что это?!

«Бутылёк с благовониями. Предположительно, использовался самками, вышедшими из фертильного возраста»

С благовониями?

Я тупо уставилась на страницу. Неужели тупик? Да, благовония, да, склянка. Но разве Со с его успешностью не мог приобрести такую штуковину у какого-нибудь коллекционера?

Нет. Вещь выглядела новой. Не мне ли, как дочери археолога, знать о том, что древности не таскают на шее. Так что либо Со заказал её изготовить, либо ему сделали подарок.

А уж не за протекцию ли Зейцу?..

Я сфотографировала иллюстрацию на телефон, и, вернув книгу на место, пошла к выходу из библиотеки. Мой мозг бурлил, выстраивая цепочку событий.

Со испачкал рыло в пушку, неважно, как, почему и из-за чего, но это стало заметно. Не слишком, но всё равно заметно. Опасаясь за себя, возможно, ожидая мести от родственников умерших, дзирейр решил, что ему нужен охранник. Логично, как по мне. И тут – Зейцу. Молодой раздолбай, сбежавший из-под родительского крылышка. Так себе выбор, парень ветреный, подолгу нигде не задерживается. Как его уговорили на этот раз?

Я снова взглянула на амулет в виде бутылочки, который, казалось, вообще не собирался помогать мне в изысканиях. Благовония. Что за бред, пузырёк духов не заставит огромного гианга прирасти к месту, разве что…

Разве что там феромоны самки.

Мне показалось, что по позвоночнику пробежала искра. Фертильный гианг и шлейф феромонов порождают поистине неземную верность. Вот и отгадка, наконец-то!

Я даже подпрыгнула на подходах к кабинету. О, поскорее бы поделиться этим с Валентино!

И… я замерла у входа. Имею ли я право? А если Вэл утратит объективность? Что тогда? Но ведь это всего лишь версия, всегда остаётся идиотская вероятность того, что на шее Со красуется грошовое изделие с какой-нибудь барахолки, а Зейцу действительно испытывает возвышенные чувства к своему нанимателю. И вообще: я бы недалеко ушла со своей объективностью, когда мы вели дело Вигваллы.

(потереть ухо)

Что ж, если я не права, Квату может отругать меня, если хочет. Но позже.

– Ты какая-то взволнованная. Что случилось?

– Вэл, – я вздохнула, убедившись, что дверь закрыта, – Обещай выслушать то, что я скажу, не перебивая. Это важно.

– Ладно, – от неожиданности гианг даже не сразу определился, сесть ему или всё же лечь, – Обещаю. Пожалуйста, начинай.

Мне казалось, слова будут нелепо обрываться и цепляться друг за друга как репьи, но в какой-то момент поняла, что ошиблась. То, что я говорила, буквально текло, словно река во время паводка, но не мутная, а просто живая и стремительная.

Валентино выполнил обещание, и заговорил только после того, как я кивнула, обозначив, что это всё.

– Очень серьёзные обвинения, Кармен.

– Знаю, – выдохнула я, раскурочивая крышку на бутылке воды, чтобы сделать пару глотков, – Конечно, может оказаться и так, что склянка Со – обычная побрякушка, но, как по мне, в таком случае, многовато совпадений и несостыковок.

– Согласен.

– Ваш феромон можно синтезировать искусственно? В лаборатории, например?

– Да, но я ни разу не слышал о таком. Во всяком случае, это незаконно. Манипуляция инстинктами гражданина Ассоциации…

Я не сразу поняла, что это за звук, но изрядно испугалась, осознав, что Вэл скрипит зубами.

– Валентино, пожалуйста, держи себя в… лапах, – произнесла я, – Мы найдём того, кто за этим стоит, но сначала сосредоточимся на танце смерти. Нашёл что-нибудь?

Мой недопёс мотнул головой, явно стараясь переключиться между раздражителями. Я прекрасно понимала негодование напарника, но никак не могла повлиять на ситуацию. К тому же, Вэл понимал, что дело Зейцу он разбирать не сможет в силу заинтересованности одной из сторон, и, похоже, бесился от этого ещё больше. Наконец, гианг совладал с собой:

– Вообще, да, думаю, нашёл. Промежутки между смертями.

– Да? – удивилась я.

– Да, – Валентино легонько похлопал кончиками когтей по столу, вызывая схему, явно начерченную за время моего пребывания в библиотеке, – Сначала я поискал связь между жертвами. Никакой. Потом изучил временной промежуток, смотри.

Я предполагала увидеть ровные отрезки времени, но меня ждало другое.

– Они… сокращаются?

– Похоже на то.

– А вот здесь, – я указала на свободный участок, – По логике, ещё одна смерть, но её нет.

– «Солейо» выступал в какой-то дыре на окраине, возможно, местные новости попросту не просочились в Мегасеть.

– Должно было что-то быть, – я обошла схему кругом, хмурясь.

– Может, мы упустили что-то ещё. «Солейо» предпочитает выступать на не самых продвинутых планетах.

– Что? – я оторвалась от изображения, – Но это же абсурд, они ведь популярны. Помнишь, у них были высокие требования к оборудованию для шоу? Разве на, как ты говоришь, продвинутой планете возникли бы подобные накладки?

– Практически исключено.

– Что-то здесь нечисто, – я воздела глаза к потолку, будто там мог быть написан ответ.

– На Земле уже была бы глубокая ночь. Тебе надо поспать.

– Нет, – тут же заупрямилась я, видя, как Валентино достаёт из ниши под столом нечто вроде футона.

– Да.

– Я не хочу спа… – моё слово «спать» переросло в грандиозный зевок.

– Отдых жизненно необходим для вашего вида. Не будешь нормально спать – перестанешь нормально функционировать.

– Опять ты с этим выраженьицем, – проворчала я, глядя на распрямляющуюся текстуру предназначенного мне матраса.

– Ложись, на нём удобно. Температура будет отрегулирована в соответствии с твоей собственной.

– Ух ты, сколько же всё-таки удобных штук изобретено в галактике, – мечтательно протянула я, с некоторой опаской устраиваясь на отведённом мне месте. Удивительно: ощущение было, будто легла на воду.

– Удобно? – поинтересовался гианг, подрабатывающий моей нянькой.

– Спрашиваешь, – я повернулась набок, кладя руку под голову, – Жаль, здесь не предусмотрено одеяло.

– Это не беда.

На моё тело опустилось что-то похожее на тканый коврик. Какие-то ряды мелких волокон.

О…

Валентино укрыл меня хвостом! Сделав вид, что ничего не заметила, я с комфортом устроилась на восхитительном матрасе под не менее восхитительной «кисточкой» хвоста напарника.

– Спокойной ночи, Вэл.

– Доброй ночи.

Как тепло. Он согласен не шевелиться, пока я сплю, я, представитель отсталой расы. Как же здорово, что в тот день Вэл оказался не собакой и открыл для меня подлинные масштабы обитаемого мира.

Я задремала, пока мой мозг мусолил невысказанную признательность и образ Со – неявный, где-то на окраине сознания, и пару видео с его танцем, по-настоящему искусным, непохожим ни на что в галактике.

И всё же было в нём что-то… Примерно как если бы павлин от неумелого хлопанья крыльями перешёл в бреющий полёт стрижа. Что-то неестественное, нехарактерное. Да, талант заставляет быть гибким, но что-то подсказывало мне, что Со – не тот случай.

Его биография… белые пятна. Сирота, подобранный на окраине галактики торговым караваном. Плакал, что с ним жестоко обращались, ничего вразумительного. А потом – бабах! – и танцы. Вот так резко. Начало карьеры и полная славы жизнь. Вот только не слишком ли всё быстро?

Со танцевал на узоре моих радужек, медленно вращаясь вокруг своей оси.

«Привлекая добычу, литары в дикой природе исполняли своеобразный танец с вращением, закрывая смертельно опасные железы до подходящего момента»

– Кармен? Кармен, проснись. Тебе приснился кошмар.

– А?

Пышный хвост плавно сполз с моих плеч, остановившись на талии.

– Ты вздрогнула раз или два. Я решил, что тебе снится дурной сон.

– Да… Наверное.

– Как себя чувствуешь?

Я потёрла лицо ладонью. Кажется, дрёма всё же смогла меня взбодрить. Удостоверившись, что я в порядке, Валентино снова повернулся к экрану:

– Я нашёл ещё кое-что. Ещё две смерти в местных газетах. Некрологи.

– Некрологи?

– Да, – Валентино вывел оба материала на экран, – Надо заметить, жертвы были преклонного возраста. Упомянуто, где они умерли, но, похоже, это не вызвало подозрений.

– Точно! – я стукнула кулаком по раскрытой ладони, – Вот почему нет паники! Он убивает тех, кто уже находится на грани жизни и смерти!

– К тому же, такие жертвы слабее, – поддержал меня Валентино, внося изменения в график. Теперь сужающиеся промежутки между инцидентами стали чётче.

– И ему не хватает, – мрачно заключила я, – Вэл?

– Боюсь, нам пора на генеральную репетицию «Солейо». Успеем аккурат перед началом.

– Почему ты не разбудил меня?

– Тебе было необходимо выспаться.

– Да, папочка, – саркастически протянула я, скрещивая руки на груди. Я и сама понимала, что пока мы не можем ничего предъявить Со. Разве что график. И склянку. И миф о литарах.

Кабинет я покидала мрачнее тучи. Наверное, схожее чувство испытывает терьер, который физически не может обхватить зубами мяч для фитнеса.

На Шуасине царил приятный вечер в мятных тонах. Основной массив зрителей уже зашёл, так что мы поспешили к охране.

– Дипломатический ковен, – сказал Вэл, ища, где бы отсканировать своё удостоверение.

– А что это за БОНГ? – заинтересованно покосился на меня охранник.

– Я человек, – процедила я.

– Ваша?

– Кармен мой напарник, – ледяным тоном оповестил собеседника Валентино, выставляя вперёд запястье, – Никак не могу отыскать сканер.

– А, не беспокойтесь, у нас их нет. Наша планета входит в объединение «Нет генетической травле».

«Похоже, не работает» – мрачно заключила я, и тут меня словно пронзило.

– Валентино, на минутку, – я тронула напарника за плечо.

– Но нам уже разрешили войти.

– Ничего страшного, я вас запомнил, – мягко пропел охранник, передумав говорить что-то насчёт меня после того, как я злобно зыркнула в его сторону.

– Что такое? – склонился надо мной Вэл, убедившись, что нас никто не слышит.

– Это объединение, о котором говорит умник, назвавший меня БОНГ-ом. Что это?

– Небольшое объединение, которое борется против генетических сканеров. Некоторые расы редактируют свой геном с различными целями, и бывали случаи, что такие сканеры сигналили о том, что перед ними – БОГЭМ. У нас было несколько дел ещё до твоего прихода.

– Клиенты выигрывали их?

– Конечно, они же не…

– БОГЭМ, – я почувствовала, как вздыбились волоски на моём теле, – Вот оно!

– Что?

– Со – БОГЭМ! Он ищет места выступлений таким образом, чтобы не проходить сканирование!

– Говори тише, – легла на мою голову когтистая лапа.

– Нет! – я негодующе отмахнулась.

– Если ты продолжишь вопить, возникнет давка, и тогда жертв не миновать! – ощерились на меня тонкие острые зубы.

– В нём гены литаров! – если можно орать шёпотом, то я только что успешно с этим справилась.

– Мы должны остановить его до выхода на сцену, – Вэл повернулся к охраннику, – Где тут у вас гримёрки?

– Но сэр, я не могу…

– Согласно имеющимся у нас данным, кое-кто из участников труппы пронёс на шоу оружие.

– Что?!

– Мы делаем всё возможное, чтобы остановить его. А сейчас, – Вэл наклонился над охранником, словно айсберг над крохотной шлюпкой, – Нам нужно в гримёрку.

Трясущаяся лапа протянула чип-карту от двери.

– Перекройте выходы на сцену. Скажите, что сбоит какой-нибудь осветительный прибор, или ещё что-то в этом роде, но не провоцируйте панику. Их жизни в Ваших руках.

– А… Ага.

– Не понял. Громче.

– Да, сэр, я всё сделаю!

– Кармен.

– Да? – вздрогнула я. Мускулистая шея опустилась на уровень моих колен:

– Садись. Придётся бежать… Потом преисполнишься, живо!

– Да, Вэл! – я поспешно устроилась на его бугристом загривке, и гианг рванул вперёд, словно сорвавшийся с поводка питбуль.

Признаться, я всерьёз думала о том, что мой напарник решит брать дверь на таран, но он оставил на косяке лишь мимолётные царапины, всё же использовав чип-карту по назначению. Первыми, кто попался нам на глаза, были пришельцы из кордебалета, помогавшие друг другу с наложением грима. Грозно взъерошенный гианг явно произвёл на них должное впечатление, пока я, ни жива ни мертва, висела на загривке напарника, чувствуя наливающиеся синяки на всех отбитых в ходе скачки участках. Тишина была свидетельством их благоговейного ужаса.

– Дипломатический ковен. Мне нужен Со.

Одно из дрожащих щупалец указало в нужном направлении.

– Вон.

Едва Валентино сдвинулся с прохода, труппу как ветром сдуло.

– Вэл, стой, – пользуясь случаем, я спрыгнула на пол, – Там Зейцу. Я уверена.

– Да. Я его чую.

– Не делай глупостей.

– Не буду, если не будет он, – волоски на плечах и хребте моего напарника вздыбились, образуя подобие львиной гривы.

– Ладно, – ничуть не убеждённая, я всё же постучала в дверь.

– Кого принесло, мне скоро на сце… А, это вы, – дверь открылась, и на пороге показался дзирейр. Его лицевой диск обрамляли искрящиеся блёстки, – В чём дело?

– Нужно поговорить, – я двинулась танцору навстречу, и он невольно попятился.

– В чём дело, босс? Проблемы? – вынырнул из-за угла Зейцу, – Вэл, старик, ты чего задумал?

– Поговорить? У меня вот-вот начнётся генеральная репетиция.

– Знаю, но этого не будет, – я упёрла руки в бока, – Со, у нас есть основания считать Вас виновным в смертях зрителей.

– Снова понеслось, что на этот…

– Ты – БОГЭМ с генами литаров, – как отрезал Валентино, не прекращая буравить танцора глазами. Точнее, склянку у него на шее.

– Да как вы смеете?! – взвился Зейцу.

– Умение танцевать. Вечно закрытый тканью участок на груди. Мутное прошлое и странный выбор планет, на которых – вот это совпадение! – нет генетических сканеров.

– Я всего лишь хотел есть.

– Со? – если голос его хозяина огрубел, то тон Зейцу превратился в настоящий скулёж, – Со, о чём ты говоришь?

– Меня сделали таким, – Со развязал ленту сзади, и обрез ткани упал, высветив смертоносную железу литаров, – Разве можно меня винить? Я никогда не забирал жизни молодых и сильных. Я ведь не виню тебя, Зе, если ты отправляешься на охоту?

– Нет, но… Но…

– Я хороший, – не давая времени на раздумья, принялся увещевать охранника Со, – Я твой друг. Твой босс, – дзирейр сделал шаг назад, поднимая бутылёк к морде Зейцу. Я видела, как грива веснушчатого гианга шевельнулась, а по телу пробежала волна.

– Конечно, Со. Я знаю.

– Прекрати, – процедила сквозь сомкнутые зубы я, – А не то…

– Ты видишь, Зейцу? Эти двое хотят отнять меня у тебя. Защити меня, мой герой.

– Отнять?! – мышцы на лапах охранника забугрились. Он смотрел на Вэла и только на Вэла.

– Друг, прошу…

– Ты мне не друг! Я порву тебя за моего Со!

– Он убийца.

– Заткнись!

Удар двух тел друг о друга был такой силы, что я живо припомнила передачи о дикой природе и сцены драк морских слонов. Зейцу пытался сдвинуть Валентино, доказав своё превосходство, но по размеру и весу они были в одной категории.

– Вэл, прекрати! – неизвестно зачем крикнула я.

– Я не начинал, – проскрежетал зубами мой напарник, толкая Зейцу плечом.

– Отзови его, – обернулась к Со я, – Ты делаешь только хуже.

– И не подумаю, – на лицевом диске дзирейра застыло какое-то гаденькое выражение, – Я его повелитель.

– Это низко и подло!

– Я всего лишь хочу выжить, в этом нет ничего предосудительного. Эй, Зейцу, как закончишь с ним, буду ждать тебя у транспортного узла.

– Я не дам тебе уйти, – загородила проход я.

– Что мешает мне использовать мою железу? – пальцы Со небрежно похлопали по неровной чужеродной ткани, явно вшитой в его тело прижизненно.

– Работай она так, как тебе хочется, не потребовалась бы помощь Зейцу. Я не пущу тебя, – в знак твёрдости своих намерений я раскинула руки, толком не понимая, что делать.

Зато Со явно понимал и не горел желанием пачкать свои изящные лапки:

– Зе, дорогой, меня не пускают туда, куда я хочу.

– Что?! – веснушчатый гианг сделал ловкую подсечку, разворачиваясь ко мне, – Сейчас я это исправлю!

– Кармен! – Вэл тут же вцепился в хвост сородича и тот упал. Раздался хруст – чип-карта, пустившая нас в гримёрки, сломалась.

А моё тело сообщило, что больше не намерено обдумывать ситуацию, и будет действовать по наитию.

Воспользовавшись тем, что Со отвлёкся, я цапнула склянку с его шеи. Верёвка лопнула, и трофей перешёл ко мне. Только сейчас я учуяла этот странный запах, не похожий ни на что другое, с нотками арбуза и морской соли.

– И что ты будешь с этим делать? – скептически поинтересовался дзирейр, делая вид, что его не испугал мой внезапный выпад.

– Зейцу, прекрати! – я подняла бутылёк вверх, но возня на полу гримёрки и не думала приостанавливаться. Вэл взял соперника в клещи, а тот, злой, как тысяча чертей,неистово колотил хвостом по полу, сметая косметику и наряды. Силы моего напарника иссякали, я чувствовала дрожание его натруженных мышц.

– Какая же ты наивная, – едва ли не пропел Со, – Я мазался этим концентратом не один цикл, чтобы мой драгоценный увалень принял меня за любовь всей жизни. Не расстраивайся. Я восхищён тем, что вы разгадали мой маленький секрет, правда-правда. Но закончим на этом, мне в самом деле пора… Ты слушаешь?

– Мазался, значит? – я перевела глаза на танцора и о, теперь-то он испугался меня по-настоящему.

– Ты же не думаешь… Нет!

Раньше, чем кто-либо смог мне помешать, я шагнула по направлению к двери, изо всех сил вцепилась ногтями в пробку и вылила на себя весь феромон до последней капли.

– Зейцу!

Ко мне обернулись оба гианга.

– Кар…мен… – у Вэла, навзничь лежащего на скомканном ковре из шкуры неведомого мне животного, отвисла челюсть.

– Не сметь! – заверещал Со, кидаясь к своему телохранителю, – Слушай меня! Только ме…

Зейцу почти что играючи ударил своего босса наотмашь, да так, что тот влетел в экран, заменявший в гримёрке зеркало, и больше не шевелился. Я очень надеялась, что БОГЭМ только потерял сознание, но невольно порадовалась тому, что не пришлось ни о чём просить.

– Кармен, назад! – в голосе Валентино прозвучал подлинный испуг.

– Не волнуйся, я его контролирую.

– Нет! Феромона слишком много! – Вэл кинулся на спину сородича, но тот встал на дыбы, и, попятившись, крепко впечатал его об стену позади себя.

– Валентино!.. Оставь его в покое, хватит!

В бельмах фертильного гианга погас последний огонёк разума, и тут я поняла.

Вот почему Со мазался небольшими порциями драгоценного содержимого склянки. Управлял своим телохранителем через флирт, нежную влюблённость молодого дурачка.

Доза концентрата, только что благополучно впитавшаяся в мои волосы и плечи, превращала меня в целый гарем самок, благоухавших, словно райские сады.

Мозг Зейцу затуманился, он даже не видел, что я не гианг. Всё, чего он хотел – спариться здесь и сейчас.

Спариться и тем самым убить меня, протаранив своей гривой мои сердце и лёгкие.

– Не смей её трогать! – сделав невероятный финт, втиснулся между нами Вэл.

– Ты как? – тронула бок напарника я.

– Сойдёт, – быстро ответил он, – Найди где спрятаться.

– Но…

– Живо!!

Живости не хватило: издав страшный звук, похожий на смесь шипения и воя, Зейцу кинулся на своего, как он полагал, соперника.

Валентино сделал всё, чтобы смягчить удар, но столкновение с закрытой дверью всё равно выбило воздух из моих лёгких. Бежать было некуда, в гримёрке, превращённой в обитель хаоса, было слишком тесно.

Я осознала очевидное: выйду из-за спины напарника – умру. Вот так вот просто.

– Дверь заела? – поняв, что произошло, уточнил Валентино.

– Да, – ответила я, чувствуя себя полной дурой.

– Я бы вышиб, но если размахнусь, задену тебя… Угх!

Зейцу снова кинулся на моего напарника, и я сжалась в комочек в просвете, отведённом мне в этом бессмысленном бою. Поняв, что таран плодов не приносит, веснушчатый гианг решил пойти другим путём: вывести на сцену тяжёлую артиллерию.

По тени от опрокинутого софита я догадалась, что Зейцу переставляет лапы, собираясь бить хвостом. Я читала об этом в библиотеке. Удар может достигать такой силы, что взрослая особь в состоянии расколоть им ледяную глыбу, а в боях нещадно сечь противника вплоть до его отступления, или, если отступать некуда, до смерти.

Болезненный спазм прокатился от моего горла до кончиков пальцев ног. Вэл погибнет из-за меня, а после него очередь будет и за Кармен.

Удар жуткой силы заставил моего напарника скрипнуть зубами. Он сложил передние лапы крест-накрест, но это не помогло смягчить атаку: в воздухе закружились шерстинки, словно бритвой срезанные с запястий Валентино.

Я снова подёргала ручку. Заорала «На помощь!», но по ту сторону явно не стояла очередь из горящих желанием оказаться нос к носу с осатаневшим гиангом.

Вторая атака разрезала воздух со свистом, и в атмосфере гримёрки прибавилось длинных волосков с хвоста Зейцу.

– Вэл, ты должен отойти. Иначе он тебя прикончит, – с ледяным спокойствием произнесла я.

– Нет.

– Я виновата. Мне и расплачиваться.

– Ух!.. – Валентино содрогнулся от очередного удара, и я изо всех сил пожалела о том, что гианги не только выносливы, но ещё и фантастически упрямы.

– Валентино, брось меня! – я пихнула его носком туфли.

– Ни за что. Ты бы разве меня бросила?

– Нет.

– Кх… Это совпадает с моим… Р-р! Ответом.

– Я не знаю, что делать!

Да, признаю. Истерика была не лучшим вариантом, но эй, я же не репетировала свою смерть каждый день, чтобы выработать наиболее эффективную стратегию!

– Думай, Карр. Ты справишься.

Я оглядела гримёрку. Ничего, кроме разбитых вещей и валяющегося в отключке Со.

Ну конечно!

– Вэл, мне нужно прорваться к Со.

– Зачем?

– Чтобы растолкать его. Поверь мне. На счёт «три» я пробегу через просвет между твоей спиной и стеной. Зейцу кинется следом, а ты остановишь его. Ты сможешь это сделать?

– Смогу.

– И потянуть время.

– С этим немного сложнее, – челюсти моего напарника открылись с влажным хлопком, и я всё поняла. Кровь гиангов прозрачная, но это кровь, поэтому придётся действовать быстро!

– Раз! Два! Три!

Какое счастье, что мои далёкие предки играли в салочки со львами и прочими милыми хищниками: я живо припомнила все преимущества спринта перед мощной тушей моего любвеобильного преследователя. Миг – и я была уже возле Со. Деликатно будить эту Спящую красавицу я не собиралась, и поступила не так, как полагается интеллигентным дипломатам.

Я отвесила танцору пинка в челюсть такой силы, что его глаза раскрылись уже на середине пути от моей ноги:

– Что…

– Говори, как унять эту секс-машину!! – заорала я, хватая Со за шиворот. БОГЭМ, полностью удостоверившийся в том, что я чокнутая, на секунду лишился дара речи, но потом прищурился:

– А то что?

– А то вылью на тебя то, что осталось в пузырьке!

– Блеф. Там ничего нет.

– Рискнёшь проверить?! – я сунула злосчастную склянку прямо в лицевой диск дзирейра, – Мне тебя даже жалко не будет, обещаю!

– В шкатулке есть транк, – мигом сменил пластинку Со, просчитав риски.

– Где?!

– На столе. Была, пока эти двое не смахнули… А, вон она.

Действительно, нужный мне контейнер полёживал в противоположном углу комнаты. Не достать.

Хотя…

– Вэл! – крикнула я, – Транк в шкатулке! Слева от тебя!

– Понял! – донеслось в ответ.

– Зейцу! – я кинула бутылочку в противоположную сторону, и веснушчатый гианг поневоле отвлёкся на шлейф запаха: как раз для того, чтобы Вэл вытащил грозный на вид гибрид шприца и европейский вилки для розетки.

Пневматический звук впрыскивания в ляжку фертильного гианга, и…

И я поняла, что инопланетяне превосходят нас во многом, но не в изготовлении транквилизаторов.

– Так и знал, – констатировал лежащий возле меня Со, – Два мозга позволяют перераспределить лекарство и не дают телу сразу же рухнуть в беспамятстве.

Да, это было верное замечание. А ещё, похоже, укол разозлил нашего Казанову, и на Вэла посыпался целый град ударов.

И я решилась.

– Зейцу! Живо сюда!!

Узкие челюсти медленно отодвинулись от горла моего напарника. Самка, да. Чуть не забыл. Победил, вот и награда.

Он заковылял ко мне, потрёпанный, безумный, заторможенный и дрожащий от ран, только начавших сообщать ему о масштабе повреждений.

Его леди ждала с распростёртыми объятьями.

Вот только я отличалась от мирных самок гиангов, просто сдающихся на милость победителя.

А ещё я была знакома с их историей.

Рэраван. Культура. Всё началось с насилия, невиданного прежде.

Когда Зейцу опустил голову, я вцепилась в его гриву и рванула изо всех сил.

Точно не знаю, ощутил ли мой подневольный ухажёр боль и осознал ли, что произошло, но он резко замер, словно игрушка, у которой вытащили батарейки. В моих зажатых до белизны пальцах щерились волнистые тычинки. Совсем как Рэраван давным-давно, я пресекла бессмысленное кровопролитие.

Правда, я сомневаюсь, чтобы Рэравана хватали поперёк туловища по итогам проделанной работы.

– Вэл? – тихонько идентифицировала схватившие меня лапищи я, даже не зажмурившись от грохота двери: кто-то выбил её по ту сторону.

– Мы получили сообщение, – это был Квату собственной персоной, но я не сразу узнала его из-за атмосферного фильтра, превратившего нашего босса в подобие кабарги.

Валентино молодец, подумалось мне, он передал все данные Квату, пока я строила план. Но куда, скажите на милость, меня тащат? Разве нельзя поприсутствовать на задержании Со? Что задумал мой недопёс? Или слишком горд, чтобы обрабатывать раны при всех? Может, это какой-то неизвестный мне кодекс гиангов, или…

Или он собирался, хорошенько размахнувшись, бросить меня в озеро неподалёку от здания театра.

Бред, скажете вы. Да вот только именно это Валентино и сделал.

– Кха! – осознав, что произошло, я мигом вынырнула на поверхность, но когтистая лапа снова утопила мою голову. Вытащила, дала сделать вдох – и снова погрузила. Я извернулась, принимаясь колотить руками и ногами по гиангу, но мой напарник, возомнивший себя какой-то садистской версией Иоанна Крестителя, продолжал планомерно застирывать меня в местном водоёме, пока к нам не подскочил изрядно встревоженный Квату:

– А ну живо отпустил её! С ума сошёл?!

– Всё хорошо, хорошо, – я уже поняла, что Валентино старался избавить меня от феромона: рядом с моими плечами плавали масляные капельки. Правда, грубость это не объясняло. Даже шея заныла.

– Вэл, я знаю, ты расстроен, но мне было страшно и больно. Объяснись.

– Запах, – мой напарник выглядел на редкость растерянно, словно только сейчас осознал собственные действия. Его передние лапы обвисли по бокам туловища, словно безжизненные плети. Из многочисленных ран и царапин медленно сочилась прозрачная кровь.

– Вэл, всё хорошо, я это отмою, вот увидишь.

– Увижу? Увижу?! – он затряс головой с настоящей болью в глазах, – Ты расплываешься! Я словно стал Зейцу, вижу его извращённым инстинктом! У тебя нет чётких границ, словно передо мной мираж!

Выйдя их воды, я сделала шаг ему навстречу.

– Кто ты такая?!

– Я – это я, Вэл, – мои руки бережно обхватили голову гианга, и я коснулась его лба своим, – Ты всегда можешь дотронуться до меня, если глаза тебе врут.

– Кармен… – его лапа неловко приобняла меня за плечи.

– Было страшно, но всё уже закончилось, – мягко увещевала его я, гладя причудливый завиток уха, – Мы добились ареста Со. Зейцу передадут на родную планету, и, я надеюсь, разберутся, почему он не был стерилизован и кто за этим стоял. А тебе нужно обработать раны. Ты дрался как тигр.

– Больше… блокировал… Кармен?

– Спасибо что не оставил меня в опасности, – я обняла его за шею, зарываясь носом в жёсткий мех, – Мне очень жаль, что ты пострадал.

– Раны ерундовые, не думай об этом, – его голос зазвучал заметно спокойнее, – Фруп живо меня подлатает.

– Отлично, – я отстранилась, смахивая со лба прилипшую прядь, – А теперь предлагаю вернуться в наш кабинет, если честно, водичка в озере была не слишком-то тёплой.

– Да… – Валентино повертел головой, снова разглядывая меня, – Да. Идём домой.

«Ерундовые раны» привели Фруп в суеверный ужас:

– Что за варварство было на этом задании?!

Я отвернулась, всё ещё пожираемая угрызениями совести. Бравада Вэла с лозунгом «Да мне не больно» совершенно не успокаивала. Если подумать, я могла найти решение лучше, но на тот момент…

В чувства меня привёл аккуратный шлепок хвоста по лопаткам.

– Просила же не двигаться! – завопила Фруп с другого конца медотсека. Вэл, вытянутые лапы которого прилежно латал медицинский биопринтер, тут же сделал вид, что отродясь стоял на отведённом ему месте и понятия не имеет, что значит двигаться. Осознав, что делаю только хуже, я встряхнулась, ободряюще улыбнувшись.

– Ты странно пахнешь, – заметила наша лекарка, вдоволь побурив взглядом неподвижную спину моего напарника.

– Немного феромонов, ничего такого, – отмахнулась я, – Схожу в душ.

По правде сказать, мою голову едва ощутимо жгло, но я, как примерная девочка, оставила подозрения при себе и лишь тщательнее намылилась в душе, скребя кожу ногтями. Я должна отмыться как следует, чтобы не тревожить Вэла, думала я, пятый раз смывая шампунь. У меня перед глазами до сих пор стояла сцена у озера, а изнутри нещадно скреблась совесть. Вроде бы все целы, не считая Зейцу и его фертильности, ну или хотя бы живы, но…

Интересно, у других дипломатов тоже бывают такие экстремальные стажировки, или «повезло» только мне? Даже самое спокойное наше дело – «Счастливая лапка», было наполнено моральными муками, а поиски Ву загнали меня в слизистую паутину жуткого хищника, изображение которого я нашла позже и изо всех сил желала забыть увиденное раз и навсегда. Если честно, после такого боевого крещения я и придумать не могла, что за дела ведут мои коллеги. Должно быть, они спасают миры от аннигиляции, или предотвращают войны, или…

Или раскрывают заговоры со склянками феромонов.

Странно, но уверения Квату в том, что это дело передано Совету гиангов, никоим образом меня не успокоило. Чувство надвигающегося ахтунга особенно хорошо развито у людей, воспитываемых раздражительной матерью, и мои датчики исподволь подсовывали сознанию оранжевый уровень тревоги, пока я влезала обратно в одежду. В теле поселилось какое-то натяжение, но я полагала, что именно так ощущается ответственность – взрослая ответственность, заставляющая просчитывать все шаги на пути, ведущем в будущее.

– Не знаю, что это за духи, но они определённо мне по душе, – пропела маман, заглянувшая в мою комнату убедиться, что её дочь надела именно платье и туфли, а не кугуруми и домашние тапочки.

– Я старалась, – прилежно отозвалась я. Странно. Мне казалось, что я смогла полностью отмыть этот негодный феромон, а оказалось, он просто замаскировался под призрачный шлейф аромата.

– Во всяком случае, поторопись, гости уже собираются.

– А разве не ты говорила мне, что красивую женщину ждут всегда? – внезапно подмигнула матери я. Моя родительница так и застыла в дверном проёме:

– А… Да, конечно, милая. Ты у меня самая красивая

«Враньё» – совершенно спокойно констатировала про себя я, ещё раз заглядывая в зеркало, чтобы рассмотреть линию роста волос.

Мне кажется, или после испытания секретного оружия Со они стали жёстче у основания?

– Вэл? – окликнула напарника я, – Вэл, нам пора идти.

Тишина. Немудрено. При гостях мой недопёс предпочитал прятаться в своём бункере. Наверное, снова почитывает «Иллиаду», а то и до «Декамерона» добрался, как знать. С того случая Валентино стал более замкнутым, и я не считала себя вправе осуждать его. Как-никак, нужно было время, чтобы элементарно прийти в себя. Хотя мне бы очень хотелось, чтобы Валентино был со мной в этот вечер. Я ненавижу маминых фальшивых друзей и бесконечные улыбки, которые заставляют моё истинное «я» прятаться на недосягаемой глубине.

Что ж, судя по всему, меня не разбил внезапный паралич или чесотка, так что отделаться не выйдет.

Нацепив приличествующее случаю выражение лица, я вышла во двор, всё ещё оглядывая окрестности в надежде обнаружить где-нибудь Вэла.

– А вот и жемчужинка дома! – навис надо мной субъект в светлом костюме. Имя этого типа я забыла. Не могу с собой ничего поделать: если человек мне неприятен, мозг отправляет данные о нём куда-то за пределы своих складок, уверенно мотивируя это посттравматическим синдромом. Как и в этот раз.

«Жемчужинка», тьфу.

– Добрый вечер, – тем не менее, натренировано улыбнулась я.

– У меня есть для тебя сюрприз, солнышко! Сегодня я познакомлю тебя с Брауном-младшим.

«Небеса упаси»

– Какая славная идея! – не дав мне ни шанса на защиту, подскочила моя маман, – Дилан, ты чудо! Они непременно подружатся!

Изобретателям на заметку: создайте, пожалуйста, невидимый пластырь от спонтанного закатывания глаз. Высшее общество будет вам признательно, и я даже думаю, что вы сможете не работать до конца жизни, просто продавая свой эксклюзивный товар.

– Скоро моей малышке 16, думаю, мы организуем славную вечеринку.

– И она будет блистать в новой коллекции Ваших невероятных украшений, дорогая Сесилия? – тут же подпел хлыщ.

– А то как же!

Нет, я никогда не перестану восхищаться деловой хваткой маман: включать в рекламную кампанию собственную дочь это просто, эффективно и бесплатно.

Я с тоской взглянула на столик с закусками. Птифуры с королевской креветкой, мидии на льду, Вэлу бы понравилось. Среди этих фальшивых лиц, занятых исключительно собственным обогащением и статусом, я с необычайной силой желала видеть моего единственного настоящего друга.

Браун-младший, которого всё же выволокли ко мне, оказался явно скучающим под крылом папочки существом 17-и лет от роду. Я на него впечатления не произвела – с такими деньгами парень явно видел девушек и красивее – но мы честно отыграли ритуал знакомства и разошлись по разные стороны двора, едва родители потеряли бдительность.

Дабы маман не заподозрила меня в том, что я отшила, или, того хуже, послала это восхитительное создание куда дальше нашего двора, я завязала разговор с её давним бизнес-партнёром, которого я худо-бедно, но всё же знала. К тому же, я услышала отрывок беседы о политике и не смогла сдержаться:

– Мистер Гудмен?

– А? А, привет, Кармен. Прелестное платье.

– Благодарю. Мистер Гудмен, не подумайте, что я подслушиваю, но мне показалось, или Вы говорили о политике с тем джентльменом в красном галстуке?

– О! – брови пожилого афроамериканца изумлённо приподнялись, – Да, действительно, такое было. Тебя что-то интересует?

Я кивнула:

– Чисто теоретический вопрос. Мы в школе… дискутировали.

– Я заинтригован, расскажи.

– В общем… – я помедлила, оценивая дислокацию маман, – Представьте себе государство, в котором власть сосредоточена в руках элиты, выделенной по какому-либо признаку.

– Так.

– Женщины в этом государстве рассматриваются исключительно как продолжательницы рода.

– Понимаю. Государством правят мужчины?

– Да.

– Хм, напоминает султанат Османской империи, – мистер Гудмен погодя съел маленькую корзиночку с красной икрой, – Прошу, продолжай.

– Допустим, люди этого государства очень продвинуты в техническом плане и могут контролировать демографическую ситуацию, создавая банки половых клеток.

– Так-так, а вот это уже интересно.

– По закону, стерилизации подлежат все мальчики, а вопрос обзаведения потомством зависит от того, каких успехов мужчина добился на том или ином поприще.

Мистер Гудмен поперхнулся шампанским, и я уже было сочла свою идею провальной, но мой собеседник решительно замахал ладонью, прервав мои неловкие извинения:

– Прости-прости, это показалось мне кардинальным решением, но, быть может, приемлемым для далёкого будущего. Мне уже не терпится узнать суть вопроса!

– Представьте, что в другой стране находят мальчика родом из этого государства. По документам он стерилизован, по факту – нет. Как такое могло произойти, если строгие порядки и продвинутость технологий могли обеспечить необходимый уровень безопасности процедуры?

– Хм. Он из элиты?

– Да.

– Его сослали намеренно?

– Думаю, что он, скорее, сам отправился на поиски приключений.

– Ага, – мистер Гудмен улыбнулся, – Непослушный юнец, значит. Этого следовало ожидать.

– Не уверена, что поняла Вас.

– Видишь ли, солнышко, когда я был помоложе, у меня был пёс породы алабай. Он достался мне от отца, но я совершенно не мог сладить с норовом этого зверя: Блай не был кастрирован и время от времени превращался в сущего демона.

Передо мной как наяву встал Зейцу, издававший свой жуткий брачный рёв.

– Так вот, после известной процедуры у ветеринара приступы буйства закончились. В случае вашей – как бы это назвать – теоретической ситуации, я бы заподозрил, что стоит, как говорят французы, искать женщину. Думаю, мать.

– Мать?

– Да. Жёны правителей Османской империи не имели власти, доступной мужчинам, но при этом мастерски плели интриги, понимая, что как только власть мужей придёт к концу, в претенденты на престол будут метить все сыновья разом. Выигравший, а равно и его мать, получат власть над огромной империей. Есть, за что бороться. Всё же, как бы мы, мужчины, не кичились, в доме или дворце власть всё равно сосредоточена в руках женщин, – мистер Гудмен улыбнулся, поворачиваясь на оклик, – Прошу меня простить, бизнес, сама понимаешь. Но мне было очень приятно поболтать с тобой.

– И мне, – совершенно искренне ответила я.

Женщина, значит, и не просто женщина, а мать. Занятная версия.

Как ни крути, я не могла не думать о произошедшем. Я беспокоилась из-за того, что пострадал мой напарник, а факта этого не могло изменить даже то, что Фруп смогла залечить его раны. Некоторые шрамы не заживают. Никогда.

Зейцу был его товарищем, и Вэл искренне желал ему добра, но не мог снять с глаз шоры относительно того, что их правительство абсолютно точно было необъективно.

Лично я и вообразить не могла, чтобы мать Зейцу в одиночку могла помочь любимому чаду избежать процедуры холощения и все эти годы держаться от родной планеты как можно дальше. Бутылочку с феромонами, возможно, и правда выдала, но насчёт остального…

Знала бы маман, чем занят мой мозг на званом вечере!

Моментами мне приходила в голову мысль, что было бы, узнай родительница о моей двойной жизни. Гордилась бы мной, или приторочила бы любимый ярлык «Вся в отца», означавший, что я снова огорчила её и затуманила собственное будущее?..

– Что за лицо?

Легка на помине.

– Всё в порядке, – мигом привела в порядок нужные мимические мышцы я, – Так, думаю.

– О чём?

– О политике.

Лицо маман вытянулось:

– О политике?

– Ага. Мы тут немного подискутировали с мистером Гудменом … Да не волнуйся, он не умчал в закат, мы действительно интересно поболтали.

– А я и не волнуюсь, с чего бы, – моя родительница пригладила волосы, что лишь убедило меня в её беспокойстве, – Вот что меня действительно беспокоит, так это то, что ты изменилась.

– В каком смысле?

– Не знаю. Повзрослела, наверное.

– Разве это странно? Мне почти 16.

– Ты… – маман явно ступала на неизведанную территорию, – Отдаляешься от меня.

– Это неправда.

– Правда.

– Нет, мам, – я посмотрела ей прямо в глаза, – Неправда потому, что мы никогда не были по-настоящему близки.

Я это сказала? И ад не разверзся под моими ногами, готовый забрать меня на веки вечные?

– Но… Как это…

– Ничего необычного, – я даже смогла улыбнуться, – Просто мы – разные, вот и всё.

У Преисподней только что был второй шанс – и снова нулевой результат. А ведь я даже не ощущала вины за то, что озвучила правду, годами вертевшуюся где-то под моими лёгкими.

Вид у той, что звалась моей матерью, был едва ли не такой же, как при первом столкновении с гипнозом Вэла:

– Я… пойду к гостям.

– Конечно. А я, пожалуй, поищу, куда запропастился мой драгоценный пёс.

Серьезно: уже гребешки принесли, Валентино пропускает самое вкусное из того, что может заинтересовать его на этой отсталой планете!

От методичного осмотра тёмных глубин столов, застеленных скатертями, меня оторвал самый подлый трюк в резерве организаторов званых вечеров: заигравшая музыка.

Я тут же захотела, чтобы Вигвалла заново растерзала моё ухо. Всё лучше, чем танцы. Сейчас Браун-старший притащит Брауна-младшего, а я…

Я оглянулась. Конечно же, маман уже сторожит меня, чтобы никуда не спряталась.

– Пойми, я забочусь о твоём будущем.

– Разумеется.

– Мадам Фэйр? Позвольте украсть Вашу очаровательную дочь на танец.

– А… – моя родительница вознесла глаза на высокого черноволосого субъекта в сером смокинге, – Мы знакомы?

– Да, мадам. Мы пересекались в Норвегии, на форуме, посвящённом раскопкам в вечной мерзлоте.

Я с недоумением разглядывала внезапно заинтересовавшегося мною взрослого. Мы что, в сценарии а-ля «Знакомьтесь, Джо Блэк»?

– Действительно, – наконец, сдалась моя родительница, – Помню. Только фамилия…

– Валентайн, – от перевёл светло-серые глаза на меня и слегка улыбнулся, – Здравствуй, цветочек. Потанцуешь со мной?

Я без экивоков подала руку, изрядно удивив маман.

– Вэл, ты что вытворяешь?! – зашипела я, едва мы вышли в круг танцующих, – На нас все пялятся!

– Давай притворимся, что их нет, – на мою талию легла замаскированная когтистая лапа, и я согласно вложила ладонь во вторую, ощущая под пальцами замаскированный мех моего напарника.

В тот момент я была слишком удивлена, чтобы признать очевидное: такая выходка была совершенно не в стиле знакомого мне вдумчивого гианга. Решив, что это ни что иное, как уловка для того, чтобы обсудить наше недавнее дело, я встала к нему поближе:

– Валентино, я чувствую, что с Зейцу что-то нечисто. У меня есть версия. Знаю, что тебе нельзя расследовать это дело как заинтересованной стороне, но…

– Кармен, – его взгляд потеплел, и я вдруг разглядела грусть за маскировкой и белыми буркалами, – Забудь об этом. Давай просто… насладимся вечером, ладно?

Вот теперь в глубине меня неведомый датчик очнулся ото сна, сигналя, что происходящее не просто странно, а очень странно. Валентино не был силён в эмоциях, но когда всё же проявлял их, я терялась.

– Что… случилось? – наконец, выжала из себя я.

– Я ухожу.

– Куда?

– Домой. На Миту. Так называется моя родная планета.

– Надолго? – я не смогла справиться с волнением. Тон напарника настораживал.

– Боюсь, что больше мы не увидимся.

– Чт… Как?! – я вцепилась в локоть гианга, заглядывая ему в глаза, – Почему?! Это из-за того, что ты дрался с Зейцу?!

– Да.

– Но это я его покалечила!

– Т-с-с-с, я взял ответственность на себя. Ты не при чём, и действовала, защищая свою жизнь.

– А ты, что ли, нет? – я повернула его лицо (морду) к себе, – Возьми меня на Миту, я всё объясню!

– Нельзя. Ты не гианг.

– Но Вэл… – во мне разбухало желание разреветься от безысходности.

– Этим танцем я хотел выразить тебе признательность за то время, что мы были напарниками, – мы повернулись в такт музыке, и Валентино продолжил, – Не хочу ни на что намекать, но вообще-то я принадлежу к довольно неуклюжей расе. Мне стоит большого труда не наступать тебе на ноги.

– И у тебя отлично получается, – я старалась не моргать, предоставив слезам шанс впитаться обратно.

– Надеюсь, я не покажусь тебе пафосным, если скажу, что работа бок о бок с тобой смогла изменить моё представление об… отсталых расах.

– Развивающихся, – с горьким смешком поправила напарника я, зная, что он нарочно произнёс это слово.

– Я рад, что мне выпало работать именно с тобой. Ты удивительное существо. Пожалуйста, сохрани себя и приумножь то, что делает тебя особенной. Я договорился, чтобы ты осталась в дипломатическом ковене, скоро тебе подыщут подходящего напарника.

– Мне не нужен другой напарник, мне нужен ты!

– Прости, – музыка стихла, и он мягко отстранился, – Обещаю: я никогда не забуду тебя, что бы ни случилось. А теперь мне пора. Смотри.

Я оглянулась туда, куда указывал Валентино. В стороне ближе к пустырю темнели силуэты нескольких существ. Они были в маскировке, но я уже приноровилась узнавать черты гиангов. И эти меня ужаснули: массивные, минимум в половину крупнее моего напарника.

– Вэл… – моя рука повисла в пустоте.

– Прощай, Кармен. Береги себя, – он помедлил, и, так и не дождавшись от меня слов, быстрым шагом направился к своим сородичам.

Валентино уже не видел того, как по моей левой щеке, ничем более не сдерживаемая, покатилась одинокая слезинка.

– Кармен?.. Карр, что случилось? – ко мне подбежала маман, тряся за плечи, – Этот человек тебя обидел? Скажи что-нибудь, Кармен!

Я подняла глаза на мать, а потом – на пустырь. Там уже никого не было.

– Он сказал… – потребность врать и изворачиваться даже в такой момент жгло меня изнутри словно лава, – Что видел на обочине пёсика, очень похожего на моего. Валентино нигде нет, и…

– О, милая… – получив исчерпывающую версию произошедшего, маман заметно успокоилась, – Это совсем необязательно твоя собака.

– Да, я тоже так думаю, – я вытерла слезу запястьем и снова выпрямилась, – Рано горевать, ещё есть шанс. И я, – мой взгляд остановился на пустыре, тонущем во мраке вступающей в законные права ночи, – Не собираюсь прощаться.

========== Кейс 5. “Напарники” ==========

Плохо, когда ты беспомощна. Ещё хуже, когда твой уровень никчёмности настолько велик, что под глазами залегают тёмные круги.

– Дорогая, да не убивайся ты так, – начала увещевать меня мама, когда я едва не залила утренние хлопья апельсиновым соком вместо положенного по дзену молока. По тону определив, что дело нечисто, я взглянула на бутылку в руке, и, чуть подумав, принялась есть завтрак без всего.

– Вернётся твой пёс, не переживай. Ему же тут было хорошо, а кто по своей воле уходит оттуда, где созданы все условия?

Не привыкшая к поддержке, я на автомате оглядела себя. Посмотрела на маман:

– Думаю, никто.

«Только если его не забирают силой»

Последние четыре дня события того званого вечера возвращались ко мне, стоило только забыться подобием сна. Я каким-то звериным чутьём ощущала подлинные размеры тех бугаёв, которые увели Вэла. Гораздо. Крупнее. И мой напарник не противился им! Знаю, что, может быть, это было проявление холодного рассудка, столь характерного для него, но ведь мог хотя бы сказать, что не виновен! Что за непроходимый тупица! Со использовал фертильность Зейцу, и Валентино был вынужден драться. Если на то пошло, виновата я! Я!!

– Нет, Кармен, это не так, – ответил на мой пламенный монолог Квату, когда я примчалась к нему через наш с Вэлом портал на пустыре в тот роковой вечер, едва не свернув обе лодыжки туфлями на каблуках, – Ты действовала сообразно ситуации. Откуда тебе было знать, что феромон был концентрированным?

– Так ведь и Вэл действовал, как ты выражаешься, сообразно ситуации! – всплеснула руками я, – Босс, Зейцу бы убил меня, и Со бы сбежал, и… И…

– Кармен, я понимаю, что ты чувствуешь, но никто не вправе соваться в порядки гиангов. У них своя судебная система. Кроме того, Валентино пошёл с ними добровольно.

– Это не значит, что он виновен! – возопила я раненой тигрицей, – Пойми же меня! Я могу подтвердить всё, что он скажет, у меня остались материалы дела, и…

– Ты не имеешь на это права, Кармен. Во-первых, потому, что ты представительница другой расы, а во-вторых, не являешься зрелой особью своего вида. Мне жаль, правда.

– И что нам остаётся? – я почти физически почувствовала горечь во рту.

– Надеяться на их благоразумие… Что с тобой?

Я и сама почувствовала неладное. По платью у бёдер расползалось тёмно-красное пятно.

– Месячные, наверное, – заторможено отреагировала я, прежде чем рухнуть в обморок.

Очнулась я уже под верещания Фруп:

– …с ума сойти, чтоб у меня мозги шерстью покрылись! Феромонами облилась – и что? Только смыла?!

– Что происходит? – я повернула голову к пушистой лекарке.

– О, ты в сознании, хорошо. Твой организм отреагировал на химическое вещество сложного состава. Как я поняла, это гиангский феромон.

– Угу.

– Что «угу»? – Фруп выглядела раздосадованной, – У тебя могла быть аллергия, а то и анафилактический шок!

– Так на Вэла же нет… – вспомнив напарника, я совершила героическую попытку приподняться на локтях, но тут же была уложена обратно:

– Не так быстро, я жду результаты диагностики.

– Я в порядке, просто месячные пришли.

– «Месячные», – Фруп так скривилась, что я заподозрила у неё вывих челюсти, – Твоя система размножения скакнула года на два вперёд, я тебе едва ли не половину крови переменила, знаешь ли!

– Так я что же… Повзрослела?

Из груди кай-кай донёсся звук, напоминающий скрип несмазанных дверных петель:

– Ладно, спишу это на стресс. Есть хочешь?

– Да, немного. Спасибо, что спасла меня.

– Это моя работа, – проговорила Фруп, впрочем, с заметной теплотой в голове, – Ещё бы немного, и ты превратилась бы в БОГЭМ с цветком в груди.

– Не надо нам цветов в груди, – я вспомнила смертоносную железу Со и конвульсивно ощупала область возле ключицы. Пусто.

– У тебя изменился запах, – тем временем заметила кай-кай, занося для меня капсулу с едой, – В голову впиталось много феромонов, и теперь их фрагменты выделяются через пот. Незначительно, но всё же.

– Ясно, – равнодушно отреагировала я, принимаясь жевать белковую булочку. Вспомнила, что чем-то похожим меня угостил Валентино, когда мы вели дело Вигваллы, ну и понеслось.

Я шмыгнула носом, не давая себе расплакаться.

– Перепады настроения это нормально, – не поняв истинной причины, погладила меня по плечу Фруп, – Возможны изменения в строении тела. Если появятся синяки – не волнуйся, это обновляются и растут ткани. Им всё равно было пора.

Волноваться? Я никогда по-настоящему не волновалась за внешность моего бестолкового тела, и начинать не собиралась, особенно в свете текущих событий. Мне было попросту не до этого.

Хотя не сказала бы, что никто не заметил разительных перемен.

Это произошло в школе, на уроке физкультуры. Непривычная к тому, чтобы быть в центре внимания, я не сразу поняла, что все взгляды в раздевалке для девочек в какой-то момент сосредоточились на мне.

Поневоле я опустила глаза вниз, на спортивные штаны, чтобы проверить, не произошло ли ещё одной аварии, достойной дешёвого ужастика. Нет, порядок. Тогда почему…

– Эй, ты! – вперёд протолкалась Бриттани, – Какого чёрта ты сотворила со своим телом?!

Если честно, мне было совершенно не до этой норовистой красотки: мозг 24/7 был занят разработкой плана спасения Вэла, и меня несколько удивило, что Бриттани увязалась за мной по дороге из школы. Выглядело это забавно: она тихонько ехала за мной на своём новеньком «Феррари» цвета черешни вдоль тротуара:

– Надо поговорить!

– О чём? – спросила я, не понимая, чем могла вызвать интерес.

– Твоя фигура! Хватит придуриваться: ты гормоны принимаешь? У тебя грудь появилась! И бёдра!

– Да были они.

– Нет! – Бриттани перешла на громкий шёпот, – Я знаю, подругами мы никогда не были, но пойми: мне жизненно необходим этот секрет!

Я остановилась, задумавшись. Да, мой спортивный лифчик в последнее время стал слегка тесноват, но это не повод, чтобы так убиваться.

– Я хочу принять участие в конкурсе красоты нашего захолустья, а потом рвануть в модельный бизнес, – пояснила Бриттани, приняв моё молчание за раздумья, – И мне очень нужны подходящие формы.

– Понимаю. Но изменение моей внешности не что иное, как взросление. Я порядком отставала в развитии, и на днях у меня случился гормональный шторм. Видишь? – я показала на едва заметные следы синяков, заботливо залеченные Фруп. Лицо Бриттани вытянулось, а потом она ругнулась, стукнув по рулю:

– Чёрт! Само собой… Да ты всех парней соберёшь!

– У меня есть дела поинтереснее.

– Поинтереснее парней?!

«Ага. Например, спасение моего напарника-пришельца из гиангской тюрьмы» – мрачно подумала я.

Погодите.

Парни?..

– Бриттани, ты вроде в той стороне живёшь?

– А… – моя школьная врагиня раньше не слышала от меня столь решительного тона, а потому отреагировала не сразу, – Да, там, а что?

– Сможешь меня подбросить? Хочу увидеться кое с кем. Кстати, это парень.

Несмотря на то, что Бриттани несколько шокировала моя просьба, мы всё же смогли доехать до дома Нормана. Я и сама толком не понимала, зачем решила навестить именно его. Видимо, всё дело было в том, что я познакомилась с Валентино через этого странного парня, так что логическая цепочка требовала какой-то завершённости.

Глупая идея.

Я пообещала себе развернуться на 180º, если его не будет дома, но…

– Иду-иду, минутку! – раздался женский голос, и на пороге возникла пухленькая шатенка сорока лет от роду, – О, привет, милая. Заблудилась?

– Нет, вообще-то я к Норману. Моё имя Кармен, я… забирала у него бездомного пса.

– Ого! – всплеснула руками женщина, – Того самого пса? Значит, вот как выглядит та бескорыстная юная леди, которая разглядела красоту в столь странном звере. Входи, не стесняйся! Норман должен прийти с минуты на минуту. Ну он и тихушник, даже не сказал, какая ты красавица!

Я поборола соблазн втянуть голову в плечи от неловкости. Не хотелось бы, чтобы мама Нормана сделала неверные выводы, но, похоже, я уже опоздала с объяснениями. Пышка развила просто нереальную скорость, расставляя на столе чай и вкусняшки.

Правда, был и плюс: едва её сын переступил порог, миссис как-её-там упорхнула прочь, дабы не испортить, как она полагала, свидание.

– Привет. Видимо, я должен извиниться за всё это, – произнёс Норман, оценив обстановку на кухне, – Видишь ли, мама просто железобетонно уверена в том, что я умру в одиночестве, задушенный Узорчиком.

– Мамы, – пожала плечами я, не желая даже думать о том, что подобная массированная атака будет ждать и меня.

– Да-да, точно. Кстати о питомцах: я что-то не вижу Валентино, – он сел напротив, ловко вытащив из вазочки апельсиновый бисквит, – Ты погрустнела. Что-то случилось?

– Он… – слова застряли у меня в горле. Что я намеревалась сказать?

– Вот, выпей, – парень пододвинул мне стакан газировки. Абгрейд банального стакана воды. Это заставило меня невольно улыбнуться.

– Надеюсь, он не…

Я решительно затрясла головой из стороны в сторону, делая глоток предложенного напитка. В голове ощутимо прояснилось:

– Я хотела бы сказать, что он убежал, но это не так. Валентино похитили.

– «Похитили»? – округлил глаза Норман, – Те люди, что его вывели?

– Нет, там всё гораздо… – я сделала глубокий вдох, будто собиралась нырнуть в бассейн, – Если я расскажу – не поверишь.

– Расскажи, а там видно будет, – предложил парень, – В любом случае, тебе будет полегче. Давай, не держи в себе. Я этого пса тебе пригнал, а значит, вроде как тоже за него отвечаю, разве не так?

Я благодарно кивнула, радостная от того, что меня кто-то понял.

Следит ли за мной Квату? А не всё ли равно? Я максимум тяну на фантазёрку или сумасшедшую, вовремя не заглотившую причитающийся ей комплект таблеток, так что…

Так что я взяла и выложила всё как на духу, разве что несколько сократила, сведя повествование к делу треклятого руководителя «Солейо» и того, во что это вылилось. Норман не перебил меня ни разу, переменившись в лице добрую сотню раз. Когда я пришла к настоящему моменту и замолчала, он воскликнул:

– Я слышал о таком, но никогда не встречал сам. Это же симорон, да? Только очень продвинутый, тянет на целый роман.

– «Симорон»? – недоумённо повторила я.

– Ну да. Экзотический способ преодоления ситуации, с которой ты не можешь справиться по какой-то причине. Вэл пропал, и ты создала… вот такую вот крутяшную реальность со всякимипришельцами и детективными историями… Только ты не подумай, что я стебусь! Я представляю, как тебе тяжело, но и о том, насколько крут этот сюжет, молчать не могу.

Я так и не поняла, расстроилась я или обрадовалась, но твёрдо решила, что переживу эту в высшей степени амбивалентную ситуацию:

– Спасибо за поддержку, но, думаю, ты понимаешь, какая у меня теперь проблема.

– Ага. Закончить этот симорон так, как надо, и при этом не выйти за рамки.

– Точно. Есть идеи?

– По правде сказать, да, – неожиданно выдал он, наклоняясь ближе, – Дипломатия и судебная система ведь зиждутся на поиске лазеек, так?

– Так, – удивлённо моргнула я.

– Я вижу, как минимум, две, которые точно подойдут, и твой босс, Квату, и слова не пискнет против!

– Серьёзно?!

– А то как же!

Как только Норман озвучил те самые обнаруженные им «лазейки» в системе, мне захотелось пуститься в пляс, до того они были изящны. Всё же галактическая ассоциация зря поставила крест на людях, мы не так уж и безнадёжны. Дело оставалось за малым: узнать, какой портал ведёт на родную планету Вэла – Миту XIV, или просто Миту в обиходе.

– Нет слов, чтобы сказать, как здорово ты мне помог, – я вскочила со всей доступной в рамках приличия поспешностью.

– Да не за что. Надеюсь, твой пёс вернётся домой.

– Я не я, если не приложу для этого все усилия!

– Отличный настрой, – Норман, ни сколько не расстроенный моим уходом, принялся складывать для себя сэндвич, – Удачи.

– Передавай привет Узорчику! – напоследок крикнула я, вылетая за дверь.

… – Это либо полное безумие, либо гениальное решение, – выслушав меня, пробормотал Квату, выдержавший крайне интригующую паузу. Я ворвалась в его кабинет каких-то 10 минут назад и изложила немного сырой, но всё же план.

– Вот заодно и выясним, – сказала я, влезая в самую тёплую из своих курток, захваченную из дома. Родная планета Вэла была настоящей мечтой для белых медведей: снежный шар, слегка подпорченный оспинами водоёмчиков, по преимуществу закованных в лёд.

– Я не могу тебя отпустить.

– Босс, – я криво усмехнулась, – Мои аргументы действуют и на тебя. Так что я могу идти.

– Я не заставлю тебя остаться, если пригрожу исключением из ковена?

– Без Вэла моя работа здесь не имеет никакого смысла, – слова сорвались так легко, что у меня засосало под ложечкой, – Либо с ним, либо никак. Угрозы не помогут. Отпусти.

– Что ж. Тогда вот.

– Что это? – спросила я, приняв от босса крохотное подобие прямоугольного пластыря.

– Твоё удостоверение. Настоящее, – кожа Квату поменяла цвет на янтарный, что, вероятно, означало радость, – Приклей на запястье, оно скоро впитается.

– Совсем как штрих-код, – не к месту хихикнула я, глядя на сложную комбинацию полос, отпечатавшихся на сеточке вен.

– Отныне любой, кто захочет причинить тебе вред, будет немедленно занесён в списки ковена и поставлен на учёт. Но это также означает ответственность и для тебя, Кармен.

– Я понимаю, босс, – моя спина выпрямилась сама собой, ощутив важность момента.

– Два поворота налево, через клапан, третий транспортный узел справа. И ещё.

– Босс? – я оглянулась через плечо.

– Верни его, – Квату вытащил язык, чтобы облизать глаза, но тут же втянул его обратно. Лучшего жеста поддержки было не придумать: знак того, что босс не нервничает.

Оказавшись перед нужным порталом и обнажив запястье для считывателя, я сжала ткань курки возле левого бока. Там располагался самый ненадёжный, но при этом достаточно весомый аргумент, который был мне очень и очень дорог. Что ж, была ни была.

Я шагнула навстречу морозной судороге.

Жди меня, Вэл. Я скоро.

Миту встретила меня ледяным порывом ветра, столь резким, что у меня перехватило дыхание. Да, я морально готовилась к тому, что гианги – суровый народ, живущий в экстремальных условиях, но, должно быть, мне нужно было лучше готовиться.

Во всяком случае, верхняя одежда едва ли не лично была готова уйти с моих плеч в неведомые дали, так что я потратила некоторое количество времени, до упора затягивая резинки на рукавах и снизу. Спасибо папе, что однажды вытащил меня на одну из экспедиций на Аляску.

Ещё одной очаровательной деталью было то, что гиангские пустыри были практически неотличимы от пейзажа в целом: кругом, насколько хватало глаз, расстилалась белая пустыня. В отличие от многих других рас, гианги отказались терраформировать свой неуютный мир, оставив его в практически исходном состоянии. Лишь кое-где, словно клыки громадного хищника, вздымались такие же белоснежные торосы закованного в ледяные цепи моря.

И я приняла, решение, на первый взгляд неотличимое от безумия: осталась на месте, стараясь не двигаться. Ёрзать на таком холоде – чистейшей воды самоубийство, слой тёплого воздуха между телом и одеждой не сможет прогреться до нужной температуры, и тогда пиши пропало. Что же касается ожидания, то тут совсем просто: любая развитая раса внимательно следит за своими транспортными узлами.

– Что ты такое?

Я оглянулась и оторопела: на меня смотрела огромная, словно гора, зверюга, гибрид капибары и мамонта, оплетённый чем-то вроде сбруи. На верхотуре этого биологического изделия размещался гианг, чья морда была покрыта призрачным узором из затейливых полос. Голос принадлежал ему.

Пора было включать дуру.

– Я БОГЭМ с гиангскими генами, самка, брожу по галактике в поисках своего места, – затянула песню я, понимая, что от моей убедительности целиком и полностью зависит вопрос того, останусь я тут мёрзнуть или нет, – В этом году настала моя первая весна, и я хотела бы увидеть самок вашего вида.

– Хм, – наездник понюхал воздух, и я заметила, что его шерсть гораздо гуще и пышнее, чем у Вэла, – Только выделяешь феромон?

– Да, сэр.

– Бедное неполноценное создание. Так уж и быть, я подброшу тебя до одного из диких селений, находящегося неподалёку от Главного города, но дальше не пойду: я не собираюсь вмешиваться в дела самок, и не буду ручаться за то, что тебя примут.

– Это уже мои проблемы, – кивнула я.

– Договорились, – по боку громадного ездового зверя прокатилась, разворачиваясь, верёвочная лесенка, – Забирайся.

Некоторое время, устроившись на козлах возле пушистого кучера, я боялась, что моя песенка спета, но наш путь пролегал всё по той же безмятежной белой пустыне без единого намёка на какой-либо конвой, так что я всё же смогла расслабиться, разглядывая наш причудливый гужевой транспорт.

– Этот зверь зовётся жвич, – заметив мой интерес, погладил спину питомца гианг, – Наверняка ты их ещё не встречала. Жвичи хрупкие, их тяжело вывозить с Миту, так что они наше национальное достояние.

Я бы в жизни не заподозрила эту громадную скотину в хрупкости, но лишь покивала в ответ.

Мы ехали так долго, что когда моему взору предстали не заснеженные холмы, а что-то явно рукотворное, я даже протёрла глаза, думая, что картинку исказили слипшиеся от мороза ресницы.

– А вот и селение, – мой провожатый дёрнул поводья на себя, и жвич согласно остановился, – Удачи, да хранит тебя Рэраван.

– Спасибо, – я осторожно спустилась по лесенке прямиком в пышный сугроб, доходивший мне до ключицы. Разумеется, никто не собирался расчищать для меня дорожку, так что я, сомкнув стучащие зубы, направилась к пункту назначения.

Поселение выглядело безлюдным, а в воздухе не носилось запахов пищи. Неужели мой доброхот ошибся, и здесь никого нет?

Вынырнувшая возле меня голова гианга легко опровергла эту версию.

– Кто ты? – тупая мордочка детёныша каймана наклонилась ближе, безбоязненно обнюхивая меня.

– Моё имя Кармен, я пришла поговорить, – мои негнущиеся от мороза пальцы выудили из кармана телефон, на который я сфотографировала вещдок из дела Со, – Вот об этом.

– Где… – морда самки выразила эмоцию, которую я уже научилась определять у Валентино как смятение, – Где, во имя Рэравана, ты это взяла?

– Мне нужно увидеться с той, кто у вас главный. Главная.

Незнакомка сделала моющий жест лапами, и, наконец, решив, что опасности я не представляю, развернулась, показывая более тёмную, цвета соли с перцем, спину:

– Следуй за мной.

Сделав пару шагов, моя новая знакомая нырнула в снег. Приглядевшись, я рассмотрела туннель, замаскированный сугробами. Моя мечта о чинном и исполненном достоинства спуске провалилась, едва я ощутила ледяную гладкость обкатанных стен. Развив приличную скорость и всё же умудрившись не завизжать от испуга, я неуклюже шлёпнулась на гору шкур, буквально потонув в густом меху. Произойди это в другом месте, я бы, пожалуй, сочла такое весёлым.

– Старейшина! – моя провожатая уже встала на четыре лапы, окликая их матриарха, – Я нашла БОГЭМ, которая пахнет, как мы, и у неё с собой снимок хранилища аромата!

Пользуясь возникшей заминкой, я огляделась.

Обитель самок была то ли вырыта в снегу, то ли выдолблена во льду, тогда как надземная часть представляла собой полыми гибридами чердаков и труб, оснащённых виденными с высоты жвича пластинами, пропускающими внутрь достаточное количество света от родных звёзд Миту – тандема из красного и коричневого карлика. Кроме того, тут было на порядок теплее, чем на поверхности, что не могло меня не радовать.

Выбравшись из объятий шерстяного батута, я спустилась на пол, строго-настрого запретив ногам не разъезжаться. Поверхность ничем не уступала первоклассному катку, но встретившая меня самка была способна бегать по нему из стороны в сторону. Тихий звук, напоминающий отрывание застёжки-липучки, заставил меня предположить, что устойчивость гиангов обеспечивают как когти, так и волоски, в изобилии растущие между пальцев и слегка примерзающие к поверхности при каждом шаге.

– Что здесь происходит?

Десять самок, выбежавших оценить невиданное прежде существо, расступились, пропуская одиннадцатую, снежно-белую, с бледно-жёлтыми останками прежнего окраса на сгибах суставов. Цветок на её груди выглядел дряблым, должно быть, Старейшина разменяла не один десяток лет.

– Какое странное дитя, – старая самка приблизилась ко мне, с шумом втягивая воздух, – Кто сотворил с тобой такое?

– Боюсь, я сама, – я вытащила телефон снова, поднеся изображение к подслеповатым глазам собеседницы.

– Быть не может, – Старейшина довольно ловким движением лапы увеличила фотографию, разглядывая склянку.

– Этот вещдок изъят у некоего дзирейра по имени Со, который использовал феромон, чтобы натравить гианга по имени Зейцу на меня и моего напарника.

– Зейцу? Ты сказала «Зейцу»? – засуетилась самка, проводившая меня, – Ты странно произносишь его имя, но… Как он выглядит?

– Большой, очень активный, на шкуре небольшие пятнышки и небольшие уши.

Полный агонии вопль не дал мне объясниться. Он донёсся с другого входа, откуда веяло солёным морским ветром. Закричавшая самка выронила из лап сплетённую из сухожилий сеточку, полную бугорчатых моллюсков.

– Альтейа, – голос Старейшины наполнился металлом, но рассвирепевший четвероногий снаряд уже мчался ко мне. Я застыла на месте, ожидая расправы, но добытчица вовремя затормозила, и лишь раздосадовано стукнула по полу передними лапами в каких-то паре дюймов от моих ног:

– Это ты! Ты покалечила моего сына!

– Альтейа, прекрати немедленно, – Старейшина оскалилась, и две самки безо всякого сигнала оттеснили меня назад, – А ну говори, что ты сделала, негодная девчонка. Ослушалась меня?

– Зейцу – моё всё! Я должна была рискнуть! – шерсть на хребте самки встала дыбом, и я заметила пятнышки, похожие на узор горностаевой мантии правителей человеческой древности.

– Альтейа, ты забыла, что мы, самки, дарим жизнь, но не определяем её, – Старейшина села, сложив лапы под рёбрами.

– Я уберегла моего мальчика от ножа, а эта, – мать Зейцу грозно зыркнула в мою сторону, – Всё испортила!

– Ваш сын попал в руки к маньяку, который использовал его в своих целях при помощи Вашего подарка, – я указала на фото склянки. Шерсть Альтейи пригладилась, гнев уступил место горю:

– Мой сынок… Что же я наделала?..

Обступившие нас самки опустили головы, понимая очевидное: их подруга уже была достаточно наказана.

– Мне жаль, правда, – негромко произнесла я, – Но не сделай я того, что сделала, Зейцу бы убил меня и покалечил моего напарника.

– Я знаю, – голос Альтейи звучал будто со дна колодца.

– Говори, – Старейшина положила лапу на голову своей подопечной, – Говори, что намеревалась сделать.

– Ты знаешь, – отвела от неё глаза безутешная мать.

– Не мне, – матриарх кивнула в сторону меня.

– В том, что сотворила я, обвинили моего напарника, хотя он не сделал ничего дурного, – сжав кулаки, быстро проговорила я, – И я намерена освободить Вэла, чего бы мне это ни стоило.

– Чего бы ни стоило, говоришь? – Альтейа усмехнулась, и я увидела в её глазах жуткую усталость, – Раз так, я расскажу тебе, что случилось.

Остальные жительницы поселения как по команде легли прямо на лёд. Провожавшая меня самка дружелюбно вытянула в мою сторону хвост, и я не посмела отказаться, садясь.

Жизнь Альтейи, как и жизнь многих самок до неё, не отличалась какими-то особенными событиями. У гиангов выращиванием потомства занимаются самцы, но в случае девочек ситуация немного другая: когда те достигают возраста, схожего с подростковым и уже умеют добывать пищу, отцы отпускают их бродить восвояси, вплоть до брачного сезона.

Наступило такое время и для Альтейи. Она повстречала самца из рэра и забеременела, но именно тогда всё пошло не по стандартному для гиангов сценарию.

– Одной из древних традиций нашей расы является принесение даров молодой матери, – бесцветным голосом произнесла мать Зейцу, глядя куда-то сквозь слушательниц, в число которых входила и я, – И это логично, после родов хорошо бы отдохнуть, а не нырять в ледяную воду в попытках отыскать еду. Мы, самки, не приспособлены к ловле быстрой добычи вроде фра-а, – Альтейа открыла рот, и я сразу же заметила разницу: челюсти самки усеивали квадратные резцы вместо иглообразных орудий убийства самцов, – И мой супруг того сезона вознамерился добыть самого большого фра-а во Внутреннем океане, поскольку думал, что я подарю ему мальчика, наследника. Я была рада его заботе. Киблахар нравился мне. Самки постарше говорят, что это всё ребячество молодости, но я ведь понимала, что именно чувствую… Зейцу очень на него похож, такой же… весёлый.

Мы деликатно молчали, пока Альтейа тёрла морду лапами, собираясь с силами, чтобы продолжить. Снова подняв голову, она произнесла только одно:

– Киблахар нырнул в полынью и больше не вернулся.

Как и земные женщины в когтях гормонального шторма, самки гиангов, носящие новую жизнь, испытывают невероятный спектр эмоций. Сначала Альтейа думала, что её супруг тянет со дна настоящий деликатес. Потом, поняв, что время идёт, а его нет, решила, что её обманули и рассердилась. Альтейа отказывалась принять даже малейшую вероятность того, что её избранник погиб в ледяных водах Внутреннего океана, по глупости или из-за какой-то роковой случайности, но минуты становились часами, а детёныш, вознамерившийся увидеть свет, не собирался откладывать своё рождение.

– Он был крошечный, жалкий, дрожащий, и только и мог, что бестолково пищать, – вспомнила былое Альтейа, – Таким Зейцу предстал передо мной, когда я в муках исторгла его на беспощадный лёд. Я была голодна, и никто в целом свете не обвинил бы меня, съешь я чуть больше, чем послед. Но я была той, кто давала жизнь. И, по идее, не определяла, как она пойдёт, – рассказчица недвусмысленно покосилась на Старейшину, – Я могла оставить его там, но что-то во мне не дало этому случиться. Я взяла его на руки, и детёныш затих, пригревшись. Привыкшая заботиться о себе, я и понятия не имела, как ухаживать за ребёнком.

Так началось их путешествие вместе. По словам Альтейи, Зейцу бессчётное множество раз оказывался близок к тому, чтобы повторить судьбу отца, «совал нос куда ни попадя, Рэраван его раздери». Поняв, что не в состоянии справиться с юнцом, грозящим вскоре перерасти её саму, Альтейа держала путь на север, к селениям диких самок.

– А здесь в истории появляюсь я, – проскрипела Старейшина, – Мы согласились принять Альтейю к нам, но её отпрыск должен был отправиться к другим самцам, это было очевидной необходимостью.

– Я научила Зейцу, что он должен был говорить при встрече с сородичами, – продолжила свой рассказ Альтейа, – И проводила его до Главного города. Внушила, что его отец умер, и он скитался один до тех пор, пока не набрёл на город. Своими глазами видела, как моему малышу поверили, мигом загнав к другим детёнышам… Мне бы радоваться и снова жить без хлопот, но тот противоречивый опыт, который я испытала, должно быть, изменил что-то внутри меня.

День за днём мать, терзаемая разлукой, проделывала долгий путь, чтобы повидать сына. Издалека, оставаясь в тени безучастных ледяных и каменных сводов, самка подстерегала момент, когда малышей выводили на прогулку, и они резвились на свежем воздухе.

– Зейцу было не узнать, его кормили тем, что он и должен был есть, а ещё учили всяким премудростям, о которых я не имела ни малейшего представления, – мягко произнесла Альтейа, – Мой мальчик так часто рассказывал свою историю одиноких скитаний сверстникам, что вскоре и сам стал верить в то, что его мать была всего лишь миражом, уловкой воспалённого одиночества. Я не виню его: трудно держать в голове что-то настолько невероятное как заботящаяся о тебе мать, если ты – гианг. Когда же настала пора стерилизации, я… Я не должна была вмешиваться, но я сделала это. У самок тонкие лапы, и некоторые помогают на операции. Я подговорила одну из медсестёр заменить её и сделала в документах пометку, что операция состоялась, срезав, но не удалив наметившиеся тычинки.

Альтейа оглядела нас по очереди, словно призывая судить, но, убедившись, что никто не желает этого делать, продолжила уже гораздо спокойнее:

– Моё сокровище славилось беспокойным нравом. Этого было не отнять. Я понимала, что обман может раскрыться. Мне требовался подкуп. С превеликими усилиями я отыскала друзей моего супруга, моля их о спасении мальчика.

– Подкуп? – Старейшина дёрнула головой, – Но что ты могла им предложить?

– Ха, – усмешка Альтейи была полна горечи, – Я пообещала сезон за сезоном ждать их в условном месте и вынашивать их детей. Ведь потомство – это всё для нашего вида.

– Вот только доброхоты просчитались, отдав Зейцу и Ваш подарок в виде феромонов Со.

– Не думаю, – самка опустилась на четвереньки, – Со выступал в секторе галактики, вход в который был мне заказан, а также, как выяснилось, был убийцей. Рано или поздно Зейцу должен был нарваться на неприятности, и так и случилось. Его фертильность была раскрыта, и теперь, раз он рэра, мой мальчик будет отослан на одну из наших самых дальних колоний на всякий случай, а твой напарник останется в тюрьме до конца жизни, если никто не отыщет способа убрать его раньше.

– Я этого не допущу! – вздыбилась я, – Альтейа, послушайте, я не смогу в полной мере искупить свою вину перед Вами, и именно поэтому я должна придумать, как сделать так, чтобы спасти и Зейцу, и Валентино. Никто не имеет права отсылать невиновного, как и сажать такого же невиновного в тюрьму.

– Что ты можешь, маленькая? – с грустью спросила мать Зейцу, глядя на меня печальными белыми буркалами.

– Одна – ничего, – я подняла голову, – Поэтому мне понадобится ваша помощь. Мы должны выяснить, к какому роду принадлежал отец Зейцу. Киблахар – так его звали, верно?

– Да. Но те, кто знал его, предали его память.

– Верно. Они явно чего-то боялись. Киблахар называл своего ребёнка «наследником», а это весьма странно. Мы пойдём другим путём, – я посмотрела Старейшине прямо в глаза, – Нужно отыскать мать Киблахара и спросить, кто бы её супругом в тот сезон.

По рядам самок прошёл тренькающий шепоток. Было заметно, что они не привыкли к решительным действиям, даже Альтейа, борец по своей сути, выглядела очень уставшей от одного лишь рассказа о пережитом.

– Наши старые самки живут на значительном отдалении друг от друга, поодиночке. Они сочиняют песни о былом и складывают узоры из раковин, – с сомнением проговорила Старейшина, – Если повезёт, и мать Киблахара, кем бы она ни была, не тронулась умом и всё ещё жива, я приведу её. Но кто станет нас слушать? Мы всего лишь самки. Мы даём жизнь.

– Этого более чем достаточно, – я обвела взглядом остальных, подмечая, кто из них уже мог иметь взрослое потомство, – Раз можно найти мать Киблахара, значит, каждая из вас помнит своих детёнышей, даже если они были слишком малы, чтобы запомнить вас.

– Конечно, – Альтейа вслед за мной попробовала скрестить руки на груди и нашла позу удобной, – Но как ты предлагаешь это использовать?

– Мы соберём делегацию из самок, имеющих взрослых детёнышей, и никто из самцов не посмеет дать нам отпор, – мой голос упорхнул куда-то ввысь, к ледяным сводам, – Сможете ли вы смотреть в толпу и находить своих малышей?

– Сможем, но чего мы этим добьёмся? Даже если самцы пропустят нас, даже если ты каким-то чудом добьёшься оправдания моего сына и своего напарника?

– Мы добьёмся мира, в котором ваша культура, ваша история и ваша философия будет достойна тщательного изучения, а не будет предана забвению в опальной брошюрке. Мира, в котором ваши сыновья будут знать не только отцов, но и сыновей. Если это недостойно того, чтобы бороться, то я даже не знаю, что вам предложить.

Конец моей пламенной речи встретило звенящее молчание. Жительницы поселения молча взвешивали все «за» и «против», советуясь исключительно с внутренними убеждениями. Наконец, самка, встретившая меня, шагнула вперёд:

– Мой сын, должно быть, ещё маленький, но я хочу его увидеть. Кстати, меня зовут Паннири.

– Очень приятно познакомиться, – улыбнулась ей в ответ я.

– Мы так обычно не делаем, но… – Паннири помедлила, а затем, поджав передние лапы, опустила голову к земле, оставив задние конечности выпрямленными. Её хвост вымпелом взвился к потолку, и пышная кисточка завораживающе медленно принялась укладываться в новую конфигурацию уже в воздухе, – Я подчиняюсь, доверяя тебе свою голову, и буду следовать за тобой, Рэраван мне в свидетели.

– И я, – ко мне навстречу шагнула самка постарше, тоже приняв подобную позу, – Я хочу увидеть мир, о котором ты говоришь.

– Просто живьём потрошите, – усмехнулась Альтейа, следуя примеру подруг, – Пора вытащить голову из снега и спасти наших мальчиков.

– Значит, решено, – Старейшина обвела сородичей внимательным взглядом, – Я отправляюсь на поиски бабушки Зейцу. Молодые, кто со мной? Вы порезвее будете.

– Наша Старейшина заткнёт за гриву любую, кто посягнёт на то, чтобы обойти её, – ласково промурлыкала Паннири. Её поддержали и другие.

– Ваши бы речи подавать нам на ужин, так они были бы слаще любого фра-а, – засмущавшись, пробурчала матриарх, – Сделаем так, Кармен из рода людей.

И мы, собравшись тесным кругом, подробно обсудили наш слегка безумный, но при этом всё же восхитительный план по спасению Зейцу и Валентино.

… Не могу точно сказать, что подумали стражи города, увидев наш маленький, но решительный женский отряд, но, должно быть, зрелище того стоило. Меня так и подмывало сказать это пресловутое «Отведите нас к своему лидеру», но пока рядом была Старейшина и чётко обговорённый план, сбыться этому сценарию было не суждено.

Остановившись чуть поодаль от крепостной стены, сложенной из громадных блоков непрозрачного льда, мы ждали гонца с той стороны. Несколько самок приняли уже знакомую мне «позу подчинения», повернувшись мордами ко мне. Их хвосты с развевающимися на ветру кисточками были прекрасно видны с любой точки обзора.

Пока ни о чём не подозревающие самцы гиангов совещались в своём ледяном гнездовище, напоминавшем мне обведённую стенами глазунью, я позволила себе оглядеть окрестности. По пути, немного медленном из-за найденной Старейшиной престарелой бабушки Зейцу, мне на глаза попались тёмные участки во льду – охотничьи полыньи, как мне объяснили. Гианги следят за миграцией своей любимой добычи и поддерживают точки входа в рабочем состоянии, периодически откалывая лишний лёд. Увидела я и небольшое стадо жвичей, сородичей того, на котором меня подвезли к самкам. Если с гиангами всё было понятно, то в вопросе того, чем питаются эти громадные звери, я совершенно терялась. Так что я обратилась к Паннири, шагавшей рядом со мной. Та, кажется, удивилась:

– Грызут лёд. Едят снег. На вашей планете большие звери питаются иначе?

– У нас такие огромные животные чаще всего пасутся, поедая растительность.

Моя собеседница весело тряхнула гривой:

– А наши жвичи носят еду внутри!

Только путём целого ряда уточнений мне удалось разобраться, как именно обстоит дело. Жвичи начинают жизнь в море, и, будучи личинками, питаются водорослями. Их тела устроены таким образом, что определённый тип пищи вступает со жвичами в симбиотические отношения, обеспечивая своего носителя питательными веществами в обмен на комфортные условия проживания безо всякой конкуренции. «Водоросли» позволяют жвичам переваривать часть колонии, а животные, в свою очередь, поят их тёплой водой, нагреваемой в защёчных мешках.

Я собиралась было переварить выданную мне информацию в тишине и покое, но тут ко мне подоспела Альтейа. Я привычно замерла, не зная, как с ней разговаривать, но самка окраса далматского дога, казалось, решила позабыть обиды во имя общего дела:

– Странно, что ты, будучи самкой, дружишь с самцом.

– Разве? На Земле это вполне нормально.

– Не верится, – Альтейа клацнула зубами и тряхнула головой, что, видимо, означало удивление и сомнение одновременно, – Мы слишком разные.

– Поначалу Валентино вёл себя как настоящий расист, но он ни разу не оскорблял меня по половому признаку, – чуть подумав, ответила собеседнице я, – Думаю, сначала он воспринял меня как детёныша, о котором поневоле нужно заботиться. Но когда мы вели дела, Валентино общался со мной на равных. Даже считая моих сородичей отсталыми, он всё же нашёл в себе силы дать мне шанс. И я ценю это.

– Говоришь как влюблённая, – на этот раз клацанье челюстей донеслось со стороны Паннири.

– Да что вы всё в крайности да в крайности?! – то ли возмутилась, то ли засмущалась я, – Это ваша неотъемлемая черта как расы? Самцы и самки, матери и няньки, вражда и любовь… Неужели у вас нет чего-то среднего? Нежности, привязанности, дружбы. Альтейа, Вы любили своего супруга и продолжаете любить Зейцу. Вы – середина. Объясните им, что не у всего на свете есть ярлыки!

– В этой промозглой пустыне любить означает чувствовать себя живым, – мягко присоединилась к нашему диалогу Старейшина, – Любить для нас означает хотя бы на время забыть о необходимости выживания. Ты права, землянка, мы не привыкли к полумерам, но, – её коготь бережно ткнулся между моих лопаток, – Будь тут не жар, а слабенькое тепло, ты бы не отправилась на другую планету выручать своего напарника.

– Ну хорошо, допустим! – не зная, что предпринять, на всякий случай надулась я, – Но мы с Вэлом – друзья, и точка!

– Твои чувства – твои слова, – Старейшина остановилась, – Нас заметили.

С тех самых пор мы молчали, терпеливо ожидая посла из города, но наш план решил скорректироваться прямо на ходу. А именно на вопле «Новенькая!»

Такого не ожидала ни я, ни наш отряд амазонок. По невероятному стечению обстоятельств наш маршрут совпал с прогулкой маленьких гиангов.

Когда нам навстречу поспешили серовато-бурые помпоны, я больше была озабочена тем, чтобы случайно не умереть от умиления, чем от попытки классифицировать этих симпатичных крох.

Толстенькие, коротколапые, с ног до головы покрытые волокнистым, словно сахарная вата, пухом, они загалдели разом, окружив меня:

– Ещё детёныш!

– Самочка!

– Давай играть!

– Ты умеешь играть?

– Что с твоим мехом?

Из патовой ситуации меня выручило зычное «Стоять!», и из-за холма показался воспитатель этих пингвинят-переростков. Я обратила внимание на его окрас: градиент от светлого к тёмному на лапах, словно у сиамской кошки.

Мой облик тоже вызвал у новоприбывшего ряд вопросов: это было видно по тому, как он встал на задние лапы, озадаченно принюхиваясь.

– Учитель, учитель, это же малыш, как и мы?

– Она маленькая.

– Давайте заберём её к нам!

– Будем играть!

– Я не пойму, что тут… – наставник молодого поколения рассмотрел весь наш отряд и окончательно замер, думая, что предпринять. Наконец, смекнув, что детёныши успели облепить меня почище муравьёв, отыскавших кусок рафинада, градиентный гианг обратился ко мне:

– Кто или что ты такое? Твой запах сбивает меня с толку.

– Я – БОГЭМ с генами вашего вида. Иду в голов со своими подругами.

– Как странно.

– А мы тоже идём в город! – похвастался ближайший ко мне малыш, приоткрывая пасть, – Мы были на экскурсии, и взрослые показывали нам, как ловить фра-а!

– Вот это да, – тут же подобрав нужный тон, вторила малышу я, заметив, что у него нет зубов, – И как всё прошло?

– Учитель выволок во-о-о-от такущего! – растопырились в разные стороны пушистые передние лапки, – Наш учитель самый лучший!

Я перевела взгляд на их наставника, смущённо заскрёбшего морду, и окончательно поняла, каким образом детёныши гиангов формируют эмоциональные связи со своими брутальными нянями. План в моей голове скорректировался за долю секунды, и железо надлежало ковать, пока горячо.

– Я БОГЭМ, а значит, имею право войти в город и немного поиграть с малышами, – быстро проговорила я. Гианг сиамского окраса даже оторопел от такого заявления.

– Ура! Будем играть! – возопила толпа пушистиков, – Играть-играть-играть!

– Но… но…

– Я безоружная бродяга, и, кажется, нравлюсь им, – я показала руки, – Мои зубы и когти слишком слабы для сражения.

Наставник молодого поколения медлил.

– Думаете, мне, увечной, хорошо живётся на свете? – решила проехаться по жалости я, – Свои меня не принимают, а эти чудесные малыши равнодушны к нашим различиям и зовут играть. Да как Вам не стыдно!

– Ладно! – неохотно, но всё же сдался гианг, – Но потом ты уйдёшь с самками.

– Играть! – засуетились детёныши, а я шустро обернулась к своим новым подругам:

– Ждите меня здесь. Если спросят, скажете, что пришли к главе города, правителю или как его там. К тому, кто стоит над всеми вашими рэра.

– Это неслыханная дерзость, сейчас не брачный сезон, и он не станет нас слушать.

– Скоро вас пригласят внутрь, – заверила матриарха я, радуясь, что восторженные возгласы детёнышей не доносят до учителя мои слова, – Дальше будем действовать по плану, как договорились.

– Кажется, я поняла, – негромко произнесла Альтейа, – Удачи, маленькая.

– Идёшь? – должно быть, наставника молодого поколения раздражала ситуация, в которую он попал по моей милости.

– Да, идём, – кивнула я, отбросив в сторону все сомнения.

У крепостной стены вышла заминка. Стражник у ворот поглядывал на меня с изумлением:

– БОГЭМ? Нашей крови? Кому такое взбрело в голову?

– Кажется, я не удалась, – решила пошутить я.

– Вероятно, так оно и есть, – охранник, по размеру превосходивший Вэла едва ли не вдвое, принюхался, – Запах есть, цветка на груди – нет, как и нашей физической силы и выносливости… Что ж, зверушка, иди, я не могу отказать, раз меня просят такие милые малыши, – громадная лапа осторожно погладила спинку одного из детёнышей.

Когда ворота захлопнулись у меня за спиной, я окончательно и бесповоротно осознала, что впереди меня ждёт настоящий триумф самостоятельности.

Но сначала – игры. И немного пейзажей и интерьеров.

Внутреннее кольцо города оказалось довольно узким, и значительная его часть была отдана под торговые площади.

– Вот такого фра-а мы поймали и съели сегодня! – похвастался один из детёнышей, показывая на витрину лавки неподалёку от нас. Фра-а оказались торпедообразными существами вроде каракатиц, только более обтекаемой формы. Нос существа, похожий на вилку для кутикулы, видимо, предназначался для срезки водорослей или копания в грунте. Лбы некоторых фра-а были охряно-рыжего цвета, и я решила, что это самцы.

– Что ты всё оглядываешься? – проворчал наш гианг сиамского окраса, занятый контролем детёнышей, норовящих разбежаться кто куда.

– У вас красивый город, – озвучила очевидное я. Обустройство было грубоватым и немного топорным, но это придавало особый шарм и отлично сочеталось с жителями. В целом это напоминало вариацию на тему «что было бы, если Средневековье перекочевало в Антарктиду и научилось строить иглу».

– Ха. Не в пример селению самок, да?

Я сочла нужным промолчать.

– Дети, пора в гнездо. Поиграйте с нашей гостьей, а потом спать.

– Но учитель!

– Спать, негодники. И не тратьте время зря, быстрее зайдёте – дольше поиграете, – их наставник смахнул еле заметный полог из шкуры жвича, приглашая детёнышей внутрь выточенной во льду норы, – БОГЭМ, ты тоже проходи здесь. Ты достаточно маленькая. А я закрою.

– Хорошо, – я бы с удовольствием помедлила перед очередным спуском, но навалившаяся на меня группка нетерпеливых экскурсантов живо впихнула меня внутрь.

Совсем как в селении самок, я набрала достойную вопля скорость, съезжая по отполированному тысячей тушек жёлобу, чтобы в итоге плюхнуться на груду мягких и тёплых шкур, и ещё чего-то, в чём я узнала сшитые игрушки, виртуозно копировавшие фра-а, жвичей, а также ещё нескольких существ, названий которых я не знала.

– Вижу, все на месте, – градиентный гианг, притопавший откуда-то ещё, обвёл взглядом вверенных ему малышей, – Я буду стеречь выход, а вы, негодники, делайте, что задумали.

– Да, учитель! – защебетал стройный хор голосов, и, едва хвост наставника исчез за поворотом, детёныши разом повернулись ко мне:

– Во что ты умеешь играть?

… Я очень быстро обнаружила, что гианги знакомы с вариантами пряток и салочек. Ещё в их арсенале оказалась щенячья возня, поразительно напоминавшая реслинг, в чём я в силу хрупкости участвовать отказалась: малыши были не крупнее собак породы акита ину, но уже могли похвастаться мощными мускулами.

Время шло, тихий час близился, а я была занята тем, что учила Элиляка (одного из самых активных детёнышей) фокусу, которым когда-то забавлял меня папа:

– Сколько пальцев у тебя на передних лапках?

– Восемь! – гордо заявил он.

– А вот и нет, давай считать, – я взяла в ладони его пушистую конечность, чьей мягкости могла бы позавидовать даже подушка из гагачьего пуха, – Один пальчик, два, три, четыре. Давай вторую… Считаем?

– Да!

– Восемь, семь, шесть, пять. Пять плюс четыре?

– Де… девять, – он озадаченно щёлкнул беззубыми челюстями, но тут же подпрыгнул, – Ещё! Ещё разочек! Как ты это делаешь?

– Это секрет, – подмигнула я.

– Ну вот… А если я дам тебе свою любимую игрушку, ты расскажешь мне?

– Боюсь, что секрет меняется только на секрет, непоседа.

Элиляк заговорщически огляделся:

– Если я скажу тебе на ушко, расскажешь про трюк с пальцами? Вот остальные удивятся!

– Договорились, – заинтригованно склонилась над малышом я.

– Во льду неподалёку от детской площадки есть трещина, которая ведёт в тюрьму с настоящими преступниками!

– Врёшь, – не поверила я.

– Вовсе не вру! – даже обиделся Элиляк, – Мы с ребятами её нашли! Учитель говорит, под фундаментом протекает река, или лёд тает из-за трения, и строго-настрого запретил нам туда ходить, ведь кого-то может зажать. Дыру залатали, но голоса тех, кто внизу, всё ещё иногда слышны.

– И где она? Эта трещина, – всё ещё разыгрывая из себя воплощение неверия, скрестила руки на груди я.

– Если выйдешь там, где ходит учитель и другие взрослые, иди налево. Сразу не увидишь, придётся прислушаться. А теперь твоя очередь.

Я притянула мордочку детёныша к себе:

– Посчитай пальцы на второй лапке в обратном порядке, и поймёшь, что их столько, сколько нужно.

– Тихий час, – возвестил детёнышей зычный голос их няньки, – БОГЭМ, на выход.

– Я была очень рада познакомиться, Элиляк, – напоследок погладила намечающуюся гривку малыша я, – Кстати, меня зовут Кармен.

– Приходи играть ещё, Кармен, – с радостью взмахнул лапками молоденький гианг, – Скажи, мне отвлечь учителя, чтобы ты смогла увидеть трещину и убедиться, что я не вру?

– А ты можешь?

– Я – весьма проблемный ребёнок, – даже приосанился Элиляк, – Я всё сделаю.

– На выход, – напомнил мне учитель молодого поколения.

– Иду-иду, – встала с колен я, думая о том, что мне помогает малолетка. С другой стороны, что ещё мне оставалось?

– Сейчас проверю, спит ли орда, и провожу тебя до выхода, – оповестил меня гианг сиамского окраса, абсолютно уверенный в том, что я никуда не денусь.

– Буду очень признательна, – я мельком оглянулась в нужную сторону, туда, где, по словам Элиляка, находилась трещина.

– Что-то услышала?

– Вроде бы. Какое-то эхо, – соврала я.

– А, это. Ерунда. Лёд гладкий и часто отражает звуки.

– Учитель, у меня живот болит, – раздался полный отчаяния голосок.

– А вот это уже не эхо, – гианг подавил глубокий вздох, – Элиляк, ну сколько раз тебе повторять, чтобы ты ел помедленнее? Что там опять?.. Никуда не уходи.

Я тут же мысленно скрестила пальцы, и, едва бэбиситтер купился на уловку моего нового знакомого, быстрым шагом двинулась вдоль стены, гладкой, как коленка. Заделали! Ни следа разлома!

Я вся обратилась в слух, приложив к стене пальцы. Уй, как холодно! Как же гианги выживают в таких условиях? Ни следа стыка. Давай, Кармен, ищи внимательнее!

Шум. Обрывки какого-то разговора, настолько неявные, что даже не реагирует переводчик. Но где? Откуда?

Решение оказалось настолько простым, что я едва не обругала себя за тупость. Детёныши ведь ниже меня, а это именно они нашли трещину! Я опустилась на корточки и наконец нашарила лист плотного отполированного пластика. Только бы поддеть, только бы…

– Пошли, один кружок по площади, и тебе непременно полегчает, – донёсся до меня голос учителя. Я изо всех сил вцепилась в край пластика, и он с неохотой поддался. По ту сторону оказалась трещина, едва ли не меньше прохода в детскую, но иного пути у меня не было. Я нырнула внутрь, вытянув вперёд руки, и тут осознала очевидное: открытую дыру заметят.

– А где эта БОГЭМ? – раздался грозный голос учителя.

– Должно быть, ждёт Вас у развилки, я рассказал, куда идти.

– Элиляк, ну кто тебя просил, разве можно так непринуждённо разбалтывать наши секреты?.. Горе ты моё, ещё и будущий рэра, подумать только… Живо за мной.

Я слышала, как учитель утопал в противоположную от дыры сторону, а вверенный ему подопечный, сделав несколько лишних шажков, заботливо приклеил заплатку обратно:

– Удачи, Кармен!

И я поползла вперёд, обдирая куртку об острые выступы разлома, строго-настрого запретив себе думать, что будет, если я где-то застряну или массив надо мной придёт в движение.

И да – я была близка к тому, чтобы застрять не раз и не два. Трещина прошла не по линеечке, и порой изгибалась под прямыми углами. В коем веке я радовалась, что генетический пасьянс сложился в пользу моей миниатюрности. Кроме того, я поняла, что достаточно гибкая, чтобы изворачиваться не только в плане поведения.

Где-то на середине пути я чётко услышала голоса снизу. Пленники о чём-то оживлённо спорили. Кто-то окликнул Валентино, и я расслышала его флегматичное ворчание.

Моё сердце прямо-таки взбесилось: это точно он! И он жив!

Уже перестав заботиться о том, ободраны ли руки и куртка, я с утроенной силой рванула вперёд, и внизу меня тоже услышали, поскольку я пыхтела как заправский паровоз.

В моей ледяной гробнице забрезжил неяркий, но всё же свет. Судя по всему, пролом был залатан и с обратной стороны. Так и оказалось: кусок того же «пластика», только побольше.

– Кто здесь?

– Вэл! – я не могла поверить в свою удачу, – Вэл, это я!

Огромные когтизаскребли по заплатке, и я буквально вывалилась на голову своему напарнику. Выход оказался почти что на трёхметровой высоте, и, упади я оттуда, точно получила бы травму.

В расщелине было темновато, так что я с непривычки сощурилась от света, разглядывая своего недопса. Его шерсть казалась гуще, и выглядел он хорошо, не считая пролёгших под глазами кругов.

– Что, во имя Рэравана, ты делаешь? – он осторожно опустил меня на пол, и я, использовав оторопь напарника, прильнула к его груди:

– Как я рада!

– Да погоди ты обниматься! Вся изодрана, вылезла из трещины в фундаменте, ты хоть представляешь, насколько это было опасно?

– Не квохчи, – я поймала голову гианга, потираясь носом об его переносицу. Вэл затих, смущённо притоптывая задней лапой.

– Ого, это самое милое из всего, что я видела за время пребывания здесь, –ворвался в наше единение знакомый беспардонный голос.

– Зейцу? – я оглянулась на соседнюю камеру.

– Собственной персоной, – веснушчатый гианг щёлкнул зубами, отстраняясь от прозрачной стены, похожей на дымчатый плестиглас, – А я говорил, что маленькая тебя не бросит. Она борец. Вот только то, что она провернула, весьма и весьма необдуманно.

– Кто бы говорил о необдуманном, – огрызнулась я, и не думая извиняться за выщипывание тычинок его гривы.

– Как ты умудрилась попасть в город? – тем временем загрёб мои плечи в свои лапищи Вэл.

– Долгая история. Мне помогли самки из дикого селения. Кстати, Зейцу, я нашла твою матушку.

– Кого? – оторопел искатель приключений.

– Это она оберегала тебя всё это время, пока ты был далеко от дома, и она же не дала тебя стерилизовать. Альтейа вырастила тебя, когда твоего отца не стало.

Зейцу тяжело плюхнулся на свою филейную часть, с видимым трудом переваривая такое количество противоречивой информации.

– Кармен, послушай, – лапа Валентино повернула моё лицо к себе, – Тебе нужно уходить отсюда. Ты не гианг, и не можешь…

– Я сказала им, что я БОГЭМ.

– Кармен!

– Вэл, мы напарники вне зависимости от того, разделили нас обстоятельства или нет, – быстро заговорила я, – И главное, что у нас есть, это доверие. Ты не раз доверял мне, и теперь я прошу тебя довериться мне снова. Я пришла не для того, чтобы устроить побег, а за информацией. Ты знаешь, кто такой Киблахар?

– Киблахар?

– Я знаю, – подал голос Зейцу, – Это сводный брат Дидраканна, нашего верховного рэра, погибший в молодости. Валентино не рэра, ему простительно не знать таких тонкостей.

– Что ещё ты знаешь? – спросила веснушчатого гианга я.

– Какой прок мне отвечать?

– Включи свои элитные мозги и подумай, от кого я могла узнать имя Киблахара.

– Не знаю, ты у нас детектив, – и не подумал деликатничать он.

– От твоей матери, Альтейи. Киблахар был твоим отцом.

– Да быть не может!

– Вот почему мать берегла тебя. Ты наследник престола и всегда был им. И я подозреваю, что Киблахар не погиб в результате несчастного случая. И у меня даже есть подозреваемые.

– Пурга меня замети… – Зейцу заметался по камере, – Не может быть… Невозможно!

– Я подозреваю, что если ваш главный рэра замешан в братоубийстве, по головке его не погладят, – снова обернулась к Валентино я, – Дидраканн явно пытался замести следы, но тут в его уравнение попали мы. Не нужно было арестовывать моего напарника.

– Кармен, ты сошла с ума. Ни разу за всю историю Миту чужак не имел права голоса.

– Я буду выступать как пострадавшая сторона. И, к тому же, я не одна. Мой славный девчачий отряд ждёт снаружи.

– Что вы там расшумелись, как жвичи во время гона? – донеслось из застенков.

– Охрана, – засуетился Вэл, снова оглядывая меня на предмет ссадин и прочих травм, – Тебе надо уходить. Я подсажу.

– Спасибо за помощь, – окликнула Зейцу я, – Я воздам тебе сторицей, если всё получится, мистер принц.

– Скорей, – Валентино поднял меня на уровень разлома, – Пожалуйста, будь осторожна.

– Верь мне, – напоследок стиснула его лапу я, пролезая в расщелину. Проклятье, тут подъём.

– Кармен, ползи.

– Стараюсь! – я опёрлась об лёд ногами, и одна соскочила, судя по ощущениям, задев Вэла по морде.

– Извини! – напоследок крикнула я.

– Нестрашно. Ни пуха! – шепнул Валентино, возвращая заплату на место.

Стараясь дышать бесшумно, я принялась за обратный путь, уже худо-бедно проторенный моим многострадальным мешком с костями. Увы, мне придётся предстать перед мерзавцем Дидраканном не в лучшем виде, но, быть может, я смогу выиграть пару мгновений, которые дадут мне фору. Шуты и бродяги всегда оценивались как отребье, пока не становилось слишком поздно. «Встречают по одёжке», как любит говорить маман. Вот только в моём случае кое-кого ждёт неприятный сюрприз…

Уже подползая к точке входа у яслей, я с удовольствием отметила, что меня успели хватиться. Надеюсь, их пластик достаточно гибок для того, чтобы снова замаскировать проход, а если нет, не думаю, что кто-то из них рискнёт проверить, могла ли я пролезть до тюремных камер.

Так что я вылезла, заделала свой тайный лаз, отошла на приличествующее расстояние и терпеливо ждала, пока по мою душу примчится вся королевская рать. И только после того, как меня окружили и уже собирались вывести вон, со вкусом произнесла:

– Отведите меня к вашему лидеру.

(Да!! Все мои любимые фильмы в жанре НФ, я не подвела вас!)

– Ещё чего, – проворчал ближайший ко мне бугай с бежевым пятном под левым глазом, похожим на размазанную кляксу, – Мы проводим отсюда и тебя, и твоих подружек.

– А вы не огребёте от начальства? Я к Дидраканну с весточкой, от его братца Киблахара.

– От Киблахара? – протолкался вперёд самец с изящными ушами, – Говори.

– Нет, это исключительно для Дидраканна, – скрестила руки на груди я, – Я не стану озвучивать сообщение в присутствии этих простолюдинов.

Я ожидала, что стража хотя бы осыплет меня проклятиями, но, должно быть, годы унижений выработали условный рефлекс: они разом сгорбились, кроме того, некрупного.

– Что ты можешь знать, бродяга?

– А может, сгоняешь к своему боссу и скажешь, что я с поклоном от Киблахара, и он сам решит?

Выбранный мною самоуверенный тон явно принёс результаты.

– Стеречь, – распорядился рэра, исчезая в глубинах причудливого города гиангов. Охранники нехотя окружили меня кольцом, не забывая коситься на странную БОГЭМ. Благодаря маман я с лёгкостью научилась сохранять любое выражение лица, и лишь дрожащие коленки могли бы выдать моё волнение, знай гианги об этой особенности человеческой физиологии.

Обратно посол доброй воли семенил уже не так степенно:

– Разойтись! Он хочет тебя видеть.

– Здорово, – я аккуратно обошла приставленных ко мне шкафов, следуя за приспешником.

– Не знаю, что ты задумала, но с господином шутки плохи.

– О, не переживай, мне вовсе не до шуток, – я остановилась напротив массивных створок из грубо обработанного переливчатого камня, – Боюсь, мне их не сдвинуть, лапки слабенькие.

– Это не лапками делают, – мой провожатый повернулся к двери боком и поджал хвост, налегая на створку крестцом. Про себя я отметила, что очень удобно: пока посетитель тебя не видит, ты можешь легко замаскировать то, что делал до его прихода. Людям есть, чему поучиться.

Покои его Высочества поражали размахом. Застеленные шкурами и увешанные черепами животных, они освещались причудливыми светильниками явно не местного производства. Неудивительно, что Дидраканн не восседал, а возлежал на возвышении, на огромной подушке тёмно-пурпурного цвета.

Он оказался не таким уж и крупным рэра, хотя я не могла дать себе отчёта в том, почему меня это порадовало.

– Вон, – коротко приказал Дидраканн, и приспешник живо исчез за дверью, только его и видели.

Я не шевелилась, в ожидании, пока меня разглядят как следует. Дидраканн был цвета сигаретного пепла, с пятнами на груди и внутренней стороне лап, что напомнило мне о «веснушках» Зейцу. Да, между этими двумя сквозило некоторое сходство.

Гианг притопнул лапой для верности и в который раз втянул воздух приоткрытой пастью. Даже оттуда, где я стояла, была видна волнистость его гривы: фертилен на все 100, я и не сомневалась.

– Кто ты такая? – наконец, нарушил молчание рэра.

– Я – БОГЭМ с генами гиангов.

– Чушь. Никому и в голову не придёт похищать землян и проводить над ними эксперименты. Нам хватает отсталых и в Ассоциации.

– Тогда, – улыбнулась я, – Можешь считать меня пострадавшей стороной. Я чуть не погибла по милости вашей расы.

Местный царёк протяжно фыркнул:

– Не с тобой ли призраки жвичей, шкурами которых украшены мои покои?

Какой самоуверенный.

– О, нет. Но вот разгневанный дух твоего братца тут как тут, – легко переняв манеру разговора, произнесла я.

– Говори.

– Э, нет. Так не годится. То, что я скажу, касается твоих заключённых. А значит, с этим должен разобраться весь Совет. Я выдвигаю иск против вашей расы как БОГЭМ с вашими генами и как гражданин ассоциации.

– Маленькая, – белые глаза Дидраканна прищурились, – Что мешает мне выколотить из тебя всю необходимую информацию?

– О, думаю, причин несколько, – согласно начала загибать пальцы я, – Первое: я самка. Второе: я ближе к детёнышу, нежели ко взрослой особи, а обижать ни тех, ни других у гиангов не принято. Ну и ещё: у меня протекция дипломатического ковена. Не советую меня трогать, после случая с фертильным гиангом ваша раса итак потеряла пару сотен очков. Или желаешь, чтобы Ассоциация постановила стерилизовывать и самых высоких рэра?

Короткие вибриссы на морде Дидраканна пришли в движение:

– Вот как, значит. А ты умная. И что же ты разузнала про моего давно погибшего братца?

– Как знать, как знать.

– Может, нам удастся договориться?

– О, несомненно, – подмигнула я, – Я расскажу всё, что знаю, но только в присутствии Совета. И ты позовёшь моих подруг с холода. Невежливо держать гостей на пороге.

– А если нет?

– Тогда меня заслушают в Ассоциации, – пожала плечами я.

– Ты блефуешь, маленькая.

– Тогда такому сильному и мудрому правителю совершенно нечего бояться, и его ждёт маленькое развлеченьице, – склонила голову набок я, весьма озадачив собеседника. Как я и предполагала, у гиангов было туго с различного рода абстракциями, и у Дидраканна не вышло подловить меня на слове, равно как и понять всю серьёзность моих намерений.

– Вишку, – кликнул одного из слуг рэра, – Зови сюда Совет и самок с улицы. Скажи, что это срочно.

– Я польщена, – не преминула поддеть гианга я.

– Играй, да не заигрывайся, маленькая. Ты всего лишь вариация на тему углерода.

– Извини уж, – пожала плечами я, – Мы, люди, никогда не взрослеем по-настоящему. Вечно шутим и дурачимся.

– Вот поэтому такому сброду и не место в космосе.

– Зато меня приняли на работу, ничего не отрезав.

– А ты забавная.

– О, ты даже не представляешь, насколько, – я разбудила дремлющего во мне демона, который лишь показал коготки в деле Вигваллы. Здесь я намеревалась дать ему побеситься в своё удовольствие. Эта мразь на пурпурной лежанке не заслуживает пощады!

Дверь снова открылась, и передо мной предстала череда разномастных гиангов. Они стекались по обе стороны от своего повелителя, принимая позу подчинения. Последними нерешительно зашли самки во главе со Старейшиной. Увидев её, Дидраканн раздражённо поскрёб когтями по ледяному полу:

– Что ты здесь забыла, кусок падали? Тебя что-то не устраивает в вашей деревне сумасшедших?

– Мы шли по её стопам, – матриарх остановилась подле меня, скопировав жест самцов.

– Как интересно, – процедил сквозь зубы правитель гиангов, – Уж не с войной ли вы пожаловали? Или – ха-ха! – решили наконец-то примкнуть к гарему?

– Мы с радостью изложим, с чем пришли, как только будут приведены заключённые: двое из вашего рода, подравшиеся на генеральной репетиции «Солейо», – отчеканила я, – Со всей ответственностью заявляю, что они имеют прямое отношение к причинённому мне ущербу.

– А, – Дидраканн наконец-то встал со своего места, подойдя ко мне вплотную и раззявив пасть, из которой показался покрытый острыми бугорками язык, – Наконец-то припоминаю. То-то голосок показался знакомым. Твоё имя Кармен. Быдло снаружи уже до дыр засмотрело ролик о процессе Вигваллы. За напарником пожаловала?

– Именно, – ни на йоту не сдвинулась я, сморщив нос от несвежего дыхания.

– Вот беда: ты являешься заинтересованной стороной.

– Вот беда: у вашей расы нет рецензии на создание БОГЭМ-ов вне зависимости от того, случайно это произошло или намеренно, – парировала я, – Особенно из разумных существ, которые ни сном, ни духом не знали об Ассоциации. По-хорошему это нарушение закона об информационных монолитах.

– Ух ты, – крокодилообразная морда приблизилась к моему виску, – Жутко интересно, где ты проколешься.

– О, ты этого не дождёшься, – сладко пропела в элитное ухо я, пока охранники впихивали в зал Валентино и Зейцу.

– Хм, как вижу, все в сборе, – Дидраканн спокойно повернулся спиной ко мне, возвращаясь на облёжанное место, – Хватит уже тянуть фра-а из полыньи. Объявляю заседание Совета открытым. Говори, что намеревалась сказать, Кармен из рода людей.

Я оглянулась на Вэла, искренне надеясь, что до него долетели лучики моего тепла. Слегка прочистила горло:

– Уважаемый Совет, рэра и самки. Моё имя Кармен, и, боюсь, что я покалечила одного из ваших граждан в порядке самообороны. Мы с напарником, гиангом, которого вы видите стоящим справа, расследовали дело по заданию одного из клиентов дипломатического ковена. Негодяй Со использовал феромон, чтобы контролировать Зейцу, который был фертилен ровно до рокового столкновения со мной.

По рядам Совета пошёл ропот. Они уже слушали меня не в пол-уха.

– Чтобы не дать преступнику сбежать, мне пришлось вылить феромон на себя, и Зейцу пошёл в атаку. Он бы убил меня, не вырви я часть гривы, как сделал когда-то ваш легендарный Рэраван.

– Знай меру, – пробасил Дидраканн, – Не смей сравнивать себя с этим достойным самцом, отродье.

– К сожалению, феромон вызвал последствия для моего здоровья, – продолжила я, начисто игнорируя нападки, – Отныне по запаху я ближе к гиангу, нежели к человеку. Прискорбная случайность, скажете вы, и будете правы, но лишь отчасти, – я медленным шагом принялась обходить отведённое мне пространство по окружности, – Да-да, вы не ослышались. Как детёныш гианга, самец, да ещё и рэра, избежал стерилизации? Почему у его работодателя оказался концентрат феромона самки? – я выдержала паузу, дав Совету возможность пошушукаться в своё удовольствие, а затем продолжила, – Нечисто дело, не считаете? Мой напарник, которого я зову Валентино, взял вину за случившееся на себя, не подумав о том, каково моё место в этом происшествии. После того, как меня откачали от феромона, я задумалась о том, откуда взялся этот бутылёк. И, – я сделала шаг в сторону, чтобы на моё место смогла выдвинуться Альтейа, – Я отыскала мать Зейцу, которая настолько любила своего сына, что берегла его все годы после того, как погиб его отец.

Ропот среди Совета стал похож на яростные морские волны, штурмующие неприступный скалистый берег.

– Ты хочешь сказать нам, что самка могла позаботиться о детёныше? – усмехнулся Дидраканн.

– О, да, – кивнула я, – И кроме того, именно Альтейа смогла обвести вашу хвалёную систему стерилизации вокруг когтя. Кто бы мог подумать, что гианги верят подписи на бумаге больше, чем собственным глазам?

– В таком случае, она виновата в том, что произошло! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Секунду! – подняла ладони вверх я, – Альтейа не преступница, а жертва цепи обстоятельств. Альтейа, ты здесь, перед Советом, а вон там, – я указала на заключённых, – Твой сын. Расскажи, как всё было. Почему ты не бросила его на попечение самца?

– Дорогой, – кажется, Альтейе было непривычно произносить это слово. Она подошла к сыну, садясь и складывая передние лапы на колени, – Ты был моим первым малышом. Твой отец уплыл добывать для меня фра-а и не вернулся. Я родила тебя в одиночестве, и… не смогла оставить.

Я исподволь наблюдала за Зейцу, который начал часто-часто дышать, судя по всему, от стресса.

– Ты был совсем маленьким, у тебя даже не успели прорезаться зубки, но уже тогда ты, мой Зейцу, был отважным и жизнерадостным. Увы, я была самкой, и… – не справившись с наплывом чувств, Альтейа прикрыла морду запястьем, – И не могла дать тебе всего, что было необходимо. А ты всегда говорил мне…

– «Мама, не расстраивайся, я вырасту и наловлю тебя целую кучу фра-а» – вдруг произнёс веснушчатый гианг. Воспоминания, которые он так тщательно прятал, хлынул наружу, – Ох, мама…

Альтейа рванула вперёд, обнимая сына, и буквально исчезла в его объятьях в силу собственной миниатюрности.

– Гианги привыкли делить себе подобных на два пола, – продолжила свою речь я, – Самки дают жизнь, а самцы решают, какой она будет. Но это не значит, что матери не дорожат своими детьми. Уважаемый Совет, – я обвела глазами рэра, уже не выглядевших столь высокомерно, – Прошу, дайте тем самкам, которые пришли со мной, разглядеть вас как следует. Вы тоже чьи-то сыновья.

– Я уже узнала, – подала голос Старейшина, выходя навстречу оторопевшему самцу, чьи когти на передних лапах были наполовину чёрными, и наполовину – прозрачными, – Ты стал моим последним ребёнком, Лишекин. Я никогда прежде не видела таких крохотных малышей. Волновалась, выживешь ли ты, а ты вон какой вымахал, настоящий рэра.

Ещё несколько самок оглядели собрание, и вскоре уже безбоязненно обнюхивались с Советом. Как я и думала, гианги могли узнавать родителей по запаху, несмотря на слабый нюх.

Пользуясь заминкой, я переглянулась с Валентино. Он был удивлён, но я знала, что он помнит: эмоции – это мой конёк.

– Как я смотрю, предыдущий Совет слишком часто проведывал дикие селения, – презрительно бросил Дидраканн, – Какое безрассудство.

– Иногда безрассудство играет на руку целой расе, – я показала на собравшихся рэра, – Вон какие славные парни получились. А ещё – кто бы мог подумать? – это отличный способ подставить претендента на престол.

Эти слова заставили Совет разом повернуться к Дидраканну.

– Не понимаю, что ты несёшь.

– Альтейа, – обратилась к матери Зейцу я, – Как звали твоего партнёра и как он выглядел?

– Его звали Киблахар, – заявила самка под общий вздох ужаса, – Он был довольно крупным рэра с пятнами у задних лап и тёмными прядями в кисточке хвоста.

– Киблахар? – риторически переспросила я, – Как я понимаю, каждое имя гиангов уникально, и двух Киблахаров, да ещё и выглядящих одинаково, быть не может, верно? Уважаемый Совет, знаете ли вы такого самца?

– Это сводный брат нашего правителя, – негромко произнёс сын Старейшины.

– Сводный брат? Претендент на престол, неосторожный и опрометчивый, – поцокала языком я, – Уходит искать себе дикую самку и пропадает без следа. Вот это совпадение.

– Вопрос того, был ли он моим братом, остаётся спорным, – Дидраканн с немалым трудом сохранял лицо, – Отец принёс Киблахара из дальнего похода. Это мог быть сын его товарища.

– Я предвидела такой расклад, – пожала плечами я, – Как только Альтейа сказала мне, что последней волей её супруга было не стерилизовать сына, ведь тот был не простым рэра. Кто-то хорошенько постарался, чтобы Киблахар был исключён из гонки за престол. Подумаешь, пятна что у одного, что у другого, – я кивнула на Дидраканна, и тот, к моему удовлетворению, поджал лапы, скрывая свои семейные приметы, – Вот только вы забыли, что у любого ребёнка есть не только отец, но и мать. Фахритера, расскажите нам, от кого был рождён Киблахар.

Старая самка, всё это время занятая чисткой когтей, встрепенулась, словно впервые увидела собравшихся:

– Что? Что?

– Именно, – рявкнул со своего места Дидраканн, – Что нам может сказать эта старуха?

– Киблахар, – мягко напомнила я, поддерживая ветхое запястье, покрытое комковатым мехом.

– А-а, Киблахар. Мой сыночек, – морщинистая морда старухи просияла, – Какой был красивый детёныш. Славные пятнышки.

– Фахритера, кто был отцом Киблахара? – повторила вопрос я.

– О, – пожилая самка дёрнула головой, как лошадь с цирковым тиком, – Давно я не видела такого красавца. Ох и красавец же он был, сейчас таких не делают.

– Как его звали? – снова спросила я.

– Ох… – лоб старухи пошёл волнами от сосредоточенности. Она даже облизнула пеньки зубов, – Ми… На «ми»… Но я помню его! Будто это было вчера. Пятна на задних лапах, почти что полосы на той, что левая, и одно ухо с дырочкой. Ни разу такого не видела, но он рассказывал, что в детстве напоролся на кость фра-а, и зашить так и не вышло.

– Михатена! – засуетился Совет, – Это точно был наш почивший правитель Михатена!

Я оглянулась на Дидраканна:

– Судя по всему, родство мы доказали. И что же это получается? Киблахар уходит искать самку в абсолютном одиночестве, и это притом, что его отец даже не сомневался в том, что у него два сына?

– Его друзья говорили, что Киблахар улизнул восвояси, стоило им отвлечься, – прошипел правитель гиангов.

– Серьёзно? Ну-ка, на друзьях мы остановимся подобнее, – я уже успела заметить двух гиангов, заметно занервничавших при моём упоминании Киблахара, – Я уже говорила, что у Со была склянка с феромоном, и не какой-то, а изготовленный самкой. Да, у ваших самок всегда получались изящные вещи, правда, сильному полу всегда было проще игнорировать этот факт. Даже сам Зейцу не знал о протекции матери, а значит, Со получил бутылёк от кого-то из самцов. Кто бы это мог быть? Спасти с планеты фертильного гианга и случайно вручить его в лапы маньяка-убийцы. Альтейа думала, что нашла друзей, а на самом деле…

Мне не пришлось просить устроить опознание: Совет обступил двух самцов, пятящихся к выходу.

– Дядя Сирчер? Дядя Карвелл? – узнал их Зейцу, – Но… За что? Что я вам сделал?

– Мы действовали по приказу, – оба предателя старались не смотреть никому в глаза, опустив морды.

– А заодно и завести собственных детей, договорившись с Альтейей на все брачные сезоны, – покачала головой я, – Мерзавцы. Уважаемый Совет, я не родилась среди гиангов и только поделилась имеющейся у меня информацией. А теперь признайтесь сами себе: кто мог желать зла невинному детёнышу и кто мог знать о том, что Зейцу – полноправный претендент на престол?

– Ах ты мелкая тварь!! – взвился Дидраканн, – Да кем ты себя возомнила?! Да ты знаешь, сколько я сделал для своего народа, пока этот бездельник Киблахар прохлаждался вдали от городов?!

– Это не мне решать, но, думаю, убийство и заговор против наследника это не оправдывает, – я отошла в сторону, дабы специально обученные молодцы могли задержать узурпатора. Дидраканн вопил, как попавший в ловчую яму лев, пока его отволакивали прочь, и что-то подсказывало мне, что никто не захочет навестить этого узурпатора через трещину в фундаменте города.

Зейцу был спасён, а вот положение меня и моего напарника всё ещё оставалось весьма и весьма нестабильным.

Когда шумиха улеглась, к престолу медленно приблизился незнакомый мне гианг, необычайно жилистый серый самец с узкой мордой:

– Моё имя Эрнике, я первый советник, и заменяю правителя в случае чрезвычайных ситуаций. Тяжесть и скорбь давят на мою спину после событий, свидетелями которых нам поневоле пришлось стать. Но мы – весь Совет и весь народ гианов – благодарны тебе, Кармен из рода людей за то, что помогла уличить Дидраканна во лжи и вернуть нам истинного наследника престола.

– Да я не… – начал было Зейцу, но тут же замолк под пристальными взглядами.

– Однако, – Эрнике переложил кисточку своего хвоста на другой бок, будто перелистывая воображаемый конспект, – Это не означает, что ты невиновна. Исходя из твоих слов, мы заключили, что ты покалечила нашего соплеменника, нашего рэра, пусть и не зная, что он – принц.

– Если позволите, – перебила советника Альтейа, – В древние времена никто не винил жвича, если тот калечил или насмерть затаптывал одного из гиангов, защищая свою жизнь или жизнь членов стада. Раз по нашим меркам Кармен не относится к развитой расе, тогда хотя бы вспомните, как мы уважаем вечную борьбу за жизнь, особенно яростную на планете вроде Миту.

Я взглянула на мать Зейцу с сомнением. Никогда бы не подумала, что она встанет на мою сторону после того, что я сотворила с её сыном.

– Рэраван мне в свидетели, твои слова полны истины, – чуть подумав, согласился Эрнике, – Однако это не исчерпывает вины нашей гостьи. Она обманом проникла в наш город. Разве вы не чуете? Она не БОГЭМ. Настанет время, и феромон выветрится окончательно.

– Да, это так, – не стала отпираться я, игнорируя испуганный взгляд Валентино.

– С другой стороны, без этого обмана мы бы никогда не узнали о чудовищном предательстве Дидраканна, – было видно, как в Эрнике бьются честь и долг, – Как и о самках. Такого прежде не случалось, и мы озадачены.

– Давайте вы возьмёте меня в обработку, но в благодарность за раскрытие заговора отпустите моего напарника.

– Кармен!

– Вэл, не возникай, – я снова обернулась к Эрнике.

– Нападение на рэра является серьёзным преступлением.

– Он не нападал на меня! – не выдержал Зейцу, – Только защищался!

– Когда тебя доставили на Миту, выдранная шерсть и повреждённая кожа говорили о том, что твой соперник применял запрещённые приёмы.

Я перевела круглые глаза на Валентино:

– И как скоро ты собирался мне это сказать?!

– Я не мог задержать Зейцу никаким иным способом. На тот момент я уже был серьёзно ранен, и не придуши я его, тебе точно пришёл бы конец.

– Стоп! Все стоп! – замахала руками я, – Это была самооборона, слышите?

– Нет, – показал головой первый советник.

– Тогда, – я сжала кулаки, ощутив, как тянет спину, точь-в-точь как тогда, когда я вылила себе на голову феромон, – Тогда я требую признать, что они бились за меня как за самку!

Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Совет, самки и оба заключённых смотрели на меня так, будто я только что на полном серьёзе попыталась вывести доказательство того, что дважды два это пять.

– А что? – сама же и прервала повисшее молчание я, – Для Зейцу я пахла как самка. Вэл сказал, что мой облик стал искажаться после феромонов. Как я поняла, вы, гианги, не в состоянии контролировать себя в брачный период. У нас, людей, есть поговорка: «В любви и на войне все средства хороши». Победитель получает всё, и, поскольку Зейцу выбыл из гонки, – я подошла к Валентино, – Мой выбор очевиден.

У моего напарника отвисла челюсть. Зейцу фыркнул.

– Дипломатический ковен отыскал на просторах Вселенной настоящее сокровище, – наконец, нашёлся, что ответить, Эрнике, – Только, Кармен, ты всё же не гианг.

И вот, когда я в очередной раз ощутила, что мы с напарником повисли на волоске, Фахритера запела. Поначалу мы подумали, что старуха окончательно тронулась умом, но решили не прерывать её.

– Это же древняя сказка, – узнала мотив молчавшая до сих пор Паннири, – О маленьком жвиче, который мечтал стать гиангом, и Дух Льда пообещал ему исполнить заветное желание, если жвич переплывёт через Свободный пролив.

– Помнится, в те далёкие времена молодые самцы отмечали взросление, плавая с одного берега на другой, – закивал незнакомый мне гианг из Совета, – А это идея. Раз уж прецедента не было, мы можем его создать.

– Нет! – Вэл ринулся мне наперерез, – Это того не стоит!

– Я так далеко зашла не для того, чтобы отступить в последний момент, – упрямо возразила я, – Где этот ваш Свободный пролив?

– Там, – Альтейа мотнула головой в сторону одного из узких окон. Я выглянула наружу. На противоположной нашему маршруту стороне города виднелась тёмная полоса свободной ото льда воды. Видимо, поток подогревался изнутри; объяснять название природного объекта явно не требовалось.

Я оглянулась к Эрнике:

– Вы примете заплыв в качестве прецедента на то, чтобы зваться гиангом?

– Совет единогласно одобрил твоё дерзновение. И мы с удовольствием за тебя поболеем, – подтвердил врио правителя.

Выйдя на улицу, я сполна ощутила, насколько сильно ободрала куртку, пролезая через изгибы расщелины. А ведь мне ещё предстояло нырять в ледяную воду. Сомневаюсь, что там также тепло, как в японских горячих источниках.

Проклятые гианги. Далеко же их завело правдолюбие: приютили под боком весьма опасного интригана, а я соврала всего-ничего – и тут же вызвала эдакий гнев. Что за двойные стандарты?!

– Кармен.

– Вэл, я не желаю ничего слышать, – оборвала напарника я, – Если ваши варварские обычаи требуют, чтобы я плыла через какой-то там пролив, то так тому и быть.

– Отсюда будет прекрасно видно, – решил Эрнике, останавливаясь. Совет последовал его примеру, усаживаясь полукольцом возле первого советника. Я хотела было сострить, а не слишком ли быстро он освоился с ролью лидера, но передумала. В конце концов, передо мной стояла задача поважнее.

– Не надо этого, – Валентино шагнул по направлению ко мне, – Дайте нам уйти.

– Тогда ты будешь объявлен предателем, получишь запрет на посещение Миту, и твои генетические фонды отдадут на уничтожение, – без колебаний обрисовал ситуацию Эрнике.

– Не вздумай, – предупредила я, делая шаг к потоку. На поверхность поднимался лёгкий парок, но тепла я не чувствовала. Прикинув расстояние до другого берега, я поняла, что мои шансы более чем мизерные.

И тут я ощутила гнев. Против меня были едва ли не все обстоятельства на свете: от маман, не желавшей заводить собаку, до грозного Дидраканна, угрожавшего мне расправой. Меня исполосовала когтями Вигвалла, я выбиралась из паутины инопланетного хищника, смогла остановить свихнувшегося от гормонов Зейцу – и что в итоге? Передо мной одна жалкая река!

Я снова дотронулась до левого бока куртки, чувствуя, как шуршит его содержимое. Обернулась к толпе.

И случайно поскользнулась.

Падая в воду спиной вперёд, я успела поразиться тому, что ни разу не потеряла равновесие в обители гиангов, а в самый неподходящий момент – вот, поди ж ты.

А затем меня подхватила вода. И да – она была ни черта не тёплая.

Хотелось бы мне сказать, что я успела набрать воздуха, но нет: ледяные тиски, сдавившие моё тело, с лёгкостью выжали малейшие крупинки кислорода из лёгких.

Одежда тянула меня на дно.

Снять…

Не вышло, руки не слушались.

Какая тёмная вода.

Сверху следом за мной прыгнуло что-то неземное, во всех смыслах инопланетное, будто облачённое во ртуть.

Так я впервые увидела плывущего гианга. А после погрузилась во тьму.

Я очнулась от щекотки в носу. Попробовала отмахнуться, но непонятные пушинки никуда не делись.

Я лежала на чём-то мягком и тёплом. Живом.

– Вэл? – я подняла руку, смахивая штору длинных волосков из кисточки хвоста напарника. Крокодилообразная голова вынырнула сбоку:

– Привет.

– Привет, а… – я попробовала приподняться, но вдруг увидела свою одежду, лежавшую на снегу неподалёку. Порванную в клочья. Вообще всю.

А я, значит, лежу нагая на боку моего напарника. И он греет меня, обернув хвостом.

Зашибись.

– Иначе бы я тебя не обогрел. И аккуратно снять не вышло. Прости.

– Я понимаю, – я потёрла щёки, старательно приказывая себе не краснеть, – Так я переплыла? У меня получилось?

– Увы, маленькая, – передо мной возникла морда Зейцу, – Ты камнем пошла на дно.

– Так, значит, я не справилась?

– Ага. Зато за тобой рванул Вэл.

– А ты-то что здесь делаешь, кроме того, что портишь момент? – скептически вздёрнула бровь я.

– Ай-яй-яй, так разговаривать с принцем.

– А я не гианг, поэтому иди, пожалуйста, к чёрту.

Зейцу пару раз весело клацнул зубами:

– Ох и хороша, дикарка. Здорово, что ты не такая хрупкая, как кажешься. Рад, что ты жива. И… спасибо тебе, что нашла моих маму и бабушку.

– Мы здесь, кстати, – Альтейа потёрлась кончиком морды об мою щёку, – Ты была неподражаема, крошка.

– Спасибо, но, быть может, кто-нибудь скажет мне, что произошло?

– Я принял решение жить на Земле, – довёл до моего сведения Вэл.

– Что?! – я вцепилась в шерсть у него под горлом.

– У вас не так уж и плохо. Морепродукты добывать умеете. Да и официальный документ имеется, – мой напарник извернулся, доставая из изничтоженной куртки файл со сложенным вчетверо листом бумаги, – Когда ты решала, прыгать или нет, ты дотрагивалась до внутреннего кармана, где лежало это.

– Можно посмотреть? – втиснула свою любопытную мордашку Паннири.

– Конечно, – я развернула лист бумаги. Это был сертификат с сайта по пристройству, который пришёл мне на почту после того, как я забрала Валентино из дома Нормана.

– Как я и говорил, официальный документ, – почувствовав, что я сползаю, Валентино извернулся, обнимая меня лапой.

– Конечно, но как же продолжение твоего рода? – снова запаниковала я.

– Да пусть делают, что хотят. Полагаю, я успешно перерос шантаж базовым инстинктом.

– Эй, вы оба, – снова возник в моём поле зрения Зейцу, – Как изгнали – так и примут обратно, ведь едва закончится суд над Дидраканном, я тут же аннулирую твоё изгнание.

– Кто сказал, что я соглашусь?

На этот раз челюсть отвисла у Зейцу:

– Что?!

– Это называется «юмор», – довольно прищурился мой напарник. Я хихикнула и не смогла остановиться. Я смеялась до колик, пока на глазах не выступили слёзы.

– Валентино познакомил нас с концепцией одежды, – к нам подошла Старейшина, держа в лапах свёрток, – Мы тут с девочками поколдовали, надеюсь, будет впору. Какая жалость, что у вас, людей, так мало шерсти.

– Слишком недолгий ледниковый период, – в шутку посетовала я, принимая от своих новых друзей подобие сплошного мехового комбинезона, – Как мягко! И очень тепло, спасибо огромное!

– Обязательно приходи ещё! – ласково ткнулась в моё плечо Паннири, – Плевать, переплыла ты Свободный пролив или нет, для нас всех ты – настоящий гианг и самая смелая самка из всех, что мы встречали.

– Спасибо, что поверили в меня, – шмыгнув носом, я обняла каждую из них, – Зейцу, не подведи их, не то, клянусь, я снова оболью себя феромоном и приду по твою душу.

– Я ещё с прошлого раза понял, что с тобой лучше не связываться, – скопировал человеческую улыбку Зейцу, – Береги себя и моего товарища, маленькая.

– А теперь айда искать транспортный узел, – предложил Валентино, склоняясь надо мной, – Думаю, я всё же бегаю быстрее тебя.

– Да и плаваешь на порядок круче, – усмехнулась я, забираясь на его спину.

Некоторое время я махала рукой новым друзьям, а когда они исчезли из виду, обратилась к напарнику:

– Вэл.

– Шерсть у гианов полая внутри, и в случае попадания на холод закачивает воздух через особые канальцы, поэтому волоски становятся толще и длиннее.

– Это интересно, но я хотела спросить другое… Почему мы остановились?

– Слезь ненадолго. Я должен тебя отблагодарить. Здесь можно пробить полынью.

Я с удивлением смотрела на то, как Валентино разбивает лёд одним метким ударом хвоста, а потом подпрыгивает, словно мышкующая лисица, чтобы проделать дыру нужного размера. Раньше, чем я успела возразить, он нырнул, и довольно скоро снова показался на поверхности, держа в зубах крупного фра-а.

– Ура охотнику! – похлопала в ладоши я, со смехов уворачиваясь от ледяных капелек. Должно быть, где-то в параллельной Вселенной Альтейа дождалась своего Киблахара, и они ели добычу, пока молодой отец убаюкивал на груди маленького Зейцу – своего драгоценного первенца.

– Фра-а можно есть сырым, – сказал Валентино, ловким движением сдирая мраморную кожу улова, – Угощайся.

– Спасибо, – я с некоторой опаской поднесла ко рту пружинящую мякоть, – О, ничего себе. Немного похоже на лонган. Вкусно.

– Благодарность принята?

– Однозначно, – подождав, пока мой недопёс сядет рядом, я облокотилась на его тёплый бок, – Тебе всё ещё интересно, что я хотела спросить?

– Конечно.

– Как думаешь, – я подождала, пока Валентино прожуёт свою порцию, а затем завершила фразу, – Не будет большой наглостью после всего, что выпало на нашу долю, выпросить у Квату небольшой отпуск?

– Ха, – огромные лапищи подхватили меня под мышки, легонько подбрасывая в воздух, – На месте Квату я бы сработал на опережение и сам предложил бы отпуск, ведь с тобой шутки плохи. Не ровен час, нароешь компромат и сгоняешь на родную планету нашего босса.

Я засмеялась, обнимая крокодилообразную морду:

– Только если он посмеет обидеть моего драгоценного пса.

========== Эпилог ==========

– Кармен, куда ты запропастилась? – долетел до меня голос вернувшейся домой маман.

В любой другой день я бы сломя голову мчалась ей навстречу, изнывая от необходимости мерить очередное платье или переваривать необходимость посещения какого-то официального мероприятия, но не сегодня.

Сегодня я приняла решение.

Вэл понял это утром, когда я влезла не в домашнюю одежду, а в подаренную им атту.

– Всё-таки сделаешь это?

Я кивнула:

– Ты не против?

– Как я уже говорил, технология надёжная. Твоя родительница продолжит нормально функционировать.

Я пригрозила напарнику кулаком:

– Почему, осваивая шутки, ты начал с чёрного юмора, а не с чего-то более безобидного?

– Даже не знаю, – он задумался, – Высокий уровень интеллекта?

– А. Ну точно, – я поерошила гривку на его шее, – Как думаешь, у меня получится?

– Что именно?

– Отстоять свою позицию.

– Даже не сомневайся, – потёрся об меня бок напарника, – Ты убедила Совет гиангов, дала ход неслыханному делу, а они во сто крат упрямее твоей матери.

– Надеюсь, так оно и есть, – я сделала глубокий вдох, – Может, она хотя бы немного порадуется тому, что профессия её дочери будет уникальной для всей этой планеты?

– Хм. Мой отец гордился мной, когда я сдал экзамены на дипломата галактического ковена.

– Вау! – мигом оглянулась я, – А с этого места, пожалуйста, подробнее. Ты не говорил мне про отца.

– Если я так быстро выложу всю информацию о своей жизни, глядишь, тебе станет скучно, и ты упорхнёшь искать другого напарника.

– Вот балда, – я со смешком чмокнула гианга в переносицу, – Пёс-то у меня по-любому останется. А теперь дай мне разработать план. Как-никак, это моя маман.

С того момента я тихо-мирно обдумывала то, что скажу, пока не хлопнула дверь, оповещая о возвращении моей родительницы. Чую, этот день рождения станет незабываемым для нас обоих.

Я подправила атту, убедившись, что она по-прежнему зелёная и свежая. Как-никак, встречают по одёжке. Особенно дипломата галактической ассоциации.

– Ты там спишь, что ли? – шаги переместились на лестницу, – Нам пора согласовать меню.

Я усмехнулась. Меню мы явно не ограничимся.

– Вэл.

– Да? – наклонилась ко мне крокодилообразная морда.

– Ты – разум. Я – чувства.

– Всегда, моя напарница.

– Сначала я её успокою, а после ты снимешь гипноз по моему сигналу, и мы обговорим детали.

– Понял.

– Вот ты где! – в комнату вошла маман, плюхая на пол пакет с одеждой, – В наушниках была, что ли?

– Привет, мам, – улыбнулась я.

– Что это на тебе? Интересно выглядит… А впрочем, неважно. Нам пора.

– Придётся повременить с этим, – я выдвинула стул, предлагая родительнице сесть.

– А… Что-то случилось? – даже растерялась моя родная бизнесвумен, всё же занимая отведённое ей место.

– Нет. Всё хорошо, – я сложила руки за спиной и откашлялась, – Просто я наконец-то решила тебя кое с кем познакомить.