cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
пальцы рук. — Ты чего, Фантомас, снова разбушевался? Гляди, что натворил! Каратист, что ли?.. Что ты там под нос-то себе бубнишь?.. Ах, жить не хочется! Болит, говоришь? А у меня, думаешь, не болит? У меня за этот год, лейтенант, душа чуть дотла не выболела. Я, если хочешь знать, и плакать-то уже не могу. Как-то села, дай, думаю, всплакну по-нашему, по-бабьи. Гляжу, а Моджахед мой кошелек с последней купюрой доедает. «Ах ты, душманская ты морда! — говорю. — Ты хоть понимаешь, что натворил, террорист ты этакий?!» Понимать понимает, по глазам вижу, но ничего уже с собой поделать не может, жует мой кожаный кошелек дальше да еще, вредитель, облизывается от удовольствия. Вот тут бы и в слезы, в этот самый, который катарсис, а я сижу и хохочу, как идиотка: Моджахед-то мой кожу с денежкой проглотил, а металлическую кнопку от кошелька пожевал-пожевал и выплюнул… Эй! Эй, лейтенант, ты чего глаза закрыл? Ты уж, пожалуйста, сознание больше не теряй… Слышишь?.. Ага, вот теперь вижу, что слышишь. Ты слушай, слушай. Давай я буду говорить, говорить, вот только иголочку тебе в вену вставлю… вон какая у тебя венка хорошая, моему бы Царевичу такую… Вот и все, вот и аб гемахт, как говорят на родине одного сказочного профессора. Ты любишь сказки, десантник? Вот и я прямо-таки обожаю, только перезабыла все. Нет, вру: одну все-таки помню… Про что? Да вот как раз про Царевича и про Василису.
Хочешь расскажу?.. Ну тогда слушай! Как это там?.. В некотором замечательном царстве, в несуществующем уже государстве жил-был Царевич по имени Эдуард. Как-то взял он в руки лук, положил на него струганую палочку с пистолетной гильзочкой вместо наконечника, натянул тетивку до самого плеча и пустил эту самую свою как бы стрелу в синее безоблачное небо семидесятых…
Где черт не сладит, туда бабу пошлет.
Русская пословица
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
про то, как Лягушка вдруг да стала Василисой Прекрасной
Большеротая злая Лягушка сидела на пенечке за дровяными сараями. В левой руке у нее была стрела, правой она держалась за темечко.
— А ну отдай! — сурово насупившись, сказал Царевич.
— Ты стрелял?
— А то кто же.
— Ага, значит, это твоя работа?
И тут Лягушка отняла от своей маковки грязнущую, в цыпках ладошку, и Эдик, ужаснувшись, увидел самую настоящую кровь!
— Я не хотел, я нечаянно, — побледнел он.
— За нечаянно бьют отчаянно! — сурово ответила Лягушка и, встав с пенька, изо всех сил вдруг пнула обидчика башмаком прямо по косточке.
Боль была такая, что Царевич запрыгал на одной ноге.
— Ага, получил?! — торжествующе завопила рыжая хулиганка со жгучими, как крапива, глазищами. — Куда поскакал, небось мамочке жаловаться?
— Дура!
— Сам дурак и не лечишься!
— А ты псих-дрих-помешанная!
— А ты гогочка!
— А ты… а ты — лягуха!
— Что ты сказал?! А ну повтори!
— Лягушка-квакушка, дырявая макушка!
— Вот тебе! Вот тебе!..
— Ма-аама!..
И мама, как по щучьему веленью, появилась. Причем из-за сараев она вышла не одна, а с самим председателем поселкового совета товарищем Кутейниковым, катившим за руль велосипед с моторчиком.
— Сын, ты дерешься с девочкой?! — удивилась Диана Евгеньевна Царевич, чернобровая, статная, в строгом, темном, с депутатским значком на лацкане костюме и короной величественных, смоляных еще кос на голове. — Ты обижаешь слабого, Эдуард?! Стыд и позор! — с чувством вскричала новоиспеченная директриса новехонькой, только что отштукатуренной трехэтажной школы, первой и покуда единственной в Кирпичном школы-десятилетки. — Подойди ко мне, дружок мой. Иди-иди, не бойся!..
— А я и не боюсь, — одной рукой держась за темечко, другой — за только что подбитый глаз, пробормотала Лягушка.
— Это Глотова. Дочь Глотовой Капитолины, матери-одиночки, — хмуро проинформировал предпоссовета Кутейников.
— Как тебя зовут, Глотова? — мягко спросила Диана Евгеньевна.
— Василиса.
— Врет она, — кашлянул в кулак владелец велосипеда с моторчиком. — Любкой ее зовут.
— Ах вот как! Значит, ты у нас Люба, Любаша… То есть Любовь…
— И никакая я не Любовь, — копая землю носком туфельки, засопела бурячно покрасневшая дочь местной молочницы.
— Ну хорошо, хорошо — тебе не нравится имя Любовь, но чем же тебе нравится имя Василиса? Ты что, читала сказку про Василису Прекрасную? Ты любишь русские народные сказки, девочка?
— Обожаю! — буркнула Лягушка, правый глаз которой, подбитый локтем поверженного наземь Царевича, заплывал с прямо-таки волшебной скоростью.
— И какая же больше всех тебе нравится?
— А эта, как ее… Ну, в общем, про одного придурка, который лягушек из лука стрелял…
— Ах так… Ну что ж, иди, я тебя не задерживаю, — сказала Диана Евгеньевна и уже вслед уходившей Любаше Глотовой задумчиво произнесла: — Какой трудный, запущенный ребенок…
— Форменная шпана! — подтвердил товарищ Кутейников. — Тут они, поселковые, все
Последние комментарии
7 часов 30 минут назад
9 часов 3 минут назад
12 часов 56 минут назад
13 часов 48 секунд назад
18 часов 21 минут назад
2 дней 5 часов назад