Немилосердная [Гейл Кэрригер] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Гейл Кэрригер НЕМИЛОСЕРДНАЯ
Эта книга — плод воображения автора. Имена, персонажи, места и события выдуманы или использованы произвольно. Все совпадения с реальными происшествиями, локациями и людьми, как покойными, так и здравствующими, случайны.
ПРОЛОГ «З» В ЗНАЧЕНИИ ЗАПРЕДЕЛЬНАЯ
Пометка к личному делу объекта З-464-АТ (Алексия Таработти) Архивист: мистер Финкерлингтон, младший клерк, специалист по эфирографической передаче, второй класс. Объект З-464-АТ ожидает ребенка, отец неизвестен. Объект выслан из Лондона. Объект исключен из Теневого совета. Пост маджаха вакантен.
Пометка к пометке к личному делу объекта 3-464-АТ (Алексия Таработти) Архивист: мистер Хавербинк, полевой агент, эксперт по судебным обязательствам и вооружению, первый класс. Подтверждено: беременность объекта З-464-АТ возникла в результате союза с объектом О-57790-КМ, оборотнем. Осеменение должным образом верифицировано заслуживающими доверия учеными и итальянскими тамплиерами (программа размножения запредельных была свернута приблизительно в 1805 году). Объект З-464-АТ восстановлен в должности маджаха. Примечание: тамплиеры рассматриваются как угроза общему благополучию наивысшего порядка, однако их исследования в данной области считаются безукоризненно достоверными.
Дополнение к пометке к пометке к личному делу объекта З-464-АТ (Алексия Таработти) Архивист: профессор Лайалл, полевой агент, первый секретарь, известен также как О-56889-РЛ. Проведено совещание с оборотнями-завывалами относительно плода. Скорее всего, будущее дитя окажется душекрадом (иные названия: ловец кож, шкуродер). Согласно записям тамплиеров, это подразумевает способность быть одновременно смертным и бессмертным. Кормчий лорд Акелдама (известный также как объект В-322-КсА) согласен с таким суждением. Объект З-464-АТ утверждает: по ее мнению, «этот кошмарный тип сказал нечто наподобие того, что, мол, это существо, которое способно и ходить, и ползать; оно ездит на душе, как рыцарь на боевом коне». (Примечание: под упомянутым «кошмарным типом» имеется в виду флорентийский настоятель ордена тамплиеров.) Единственным документально подтвержденным душекрадом прошлого является Аль-Забба (известная также как Зенобия, царица Пальмиры, кодовый номер отсутствует), вероятно, состоявшая в родстве с объектом В-322-КсА, Акелдамой; в детали он не вдавался, сами знаете этих вампиров. Скорее всего, Зенобия — плод союза королевы вампиров и неизвестного мужчины-запредельного. Следовательно, прогнозировать, как соотносятся ее способности со способностями будущего ребенка объекта З-464-АТ, не представляется возможным, ибо упомянутый ребенок был зачат женщиной-запредельной и альфа-оборотнем. В любом случае неизвестно, какими свойствами он будет обладать. Предлагаю новую категорию для классификации отпрысков подобного альянса: «М» в значении «метаестественный».
Дополнение к дополнению: вампиры определенно стремятся уничтожить вышеозначенного потомка через убийство объекта З-464-АТ. По убеждению архивиста, появление на свет этого ребенка — в интересах общего блага хотя бы с научной точки зрения, даже если не рассматривать остальные аспекты. После консультации с объектом В-322-КсА, Акелдамой, предложено решение, позволяющее свести на нет негативное отношение вампиров.
ГЛАВА ПЕРВАЯ В КОТОРОЙ ЛЕДИ АЛЕКСИЯ МАККОН ХОДИТ ВРАЗВАЛОЧКУ
— Пять месяцев! Пять месяцев вы, осмелюсь сказать, джентльмены, вынашивали этот свой маленький прожект и только сейчас соизволили проинформировать меня! Леди Алексия Маккон не любила, когда ее удивляли, внезапно заявляя о каких-то намерениях. Она испепелила взглядом стоявших перед ней мужчин. Те были вполне совершеннолетними и даже превосходили ее в возрасте на изрядное количество столетий, но все равно умудрялись выглядеть нашкодившими мальчишками. Лица этих трех господ имели идентичное пристыженное выражение, но, несмотря на это, их обладатели были не похожи друг на друга настолько, насколько подобное вообще возможно для представителей светского общества. Один из мужчин был крупным и выглядел несколько неухоженным. Его безупречно сшитый вечерний сюртук словно с некоторым отвращением облегал широкие плечи, как будто понимая, что был надет с величайшей неохотой. Двое других куда лучше сосуществовали с собственной одеждой, хотя первый просто безупречно носил ее, а второй артистически самовыражался и даже почти самопрославлялся при помощи гардероба. Леди Маккон выглядела недостаточно жутко для того, чтобы лишить душевного равновесия любого джентльмена, щегольски тот одет или нет. На восьмом месяце беременности, опасно приблизившись к родам, она поразительно напоминала страдающего мозолями фаршированного гуся. — Неохота нам было чересчур тебя тревожить, — попытался оправдаться ее муж. Он старался унять страсти, и в результате его голос звучал сипло. Коньячного цвета глаза графа Вулси опустились долу, а волосы, кажется, в прямом смысле повлажнели. — Значит, постоянная угроза смерти от клыков вампиров в высшей степени успокаивающе действует на женщину в моем положении? — решительно не приняла его точку зрения Алексия. Ее реплика прозвучала так пронзительно, что даже потревожила кошку лорда Акелдамы, обычно самое невозмутимое существо на свете. Упитанная трехцветка открыла один желтый глаз и зевнула. — Но разве это не безупречное решение, кустик мой черемуховый? — воскликнул сам лорд Акелдама, поглаживанием возвращая свою питомицу к аморфному расслабленному мурчанию. По сравнению с остальными присутствующими мужчинами замешательство древнего вампира выглядело более наигранным. В его дивно прекрасных глазах мелькали искорки, даром что он смотрел в пол. — Расстаться с собственным ребенком? Ради всего святого! Я, конечно, бездушная, и наверняка мамаша из меня выйдет так себе, но в бессердечности уж точно не замечена. Право же, Коналл, как ты мог на такое согласиться? Даже не посоветовавшись со мною! — Жена, ты не упускаешь ли, что в последние пять месяцев все оборотни стаи денно и нощно служили тебе телохранителями? Это, лапушка моя, утомительно. Вообще-то леди Маккон обожала мужа, особенно когда тот с голым торсом в досаде метался туда-сюда, но сейчас обнаружила, что в данный момент он не слишком ей нравится — эдакая дубина стоеросовая. К тому же ее вдруг обуял приступ голода, совершенно несвоевременный, потому что мешал злиться. — Ах, и правда! И как я, по-твоему, себя чувствую от этого постоянного наблюдения? Но, Коналл, усыновление! — Алексия поднялась и начала вышагивать, или, вернее будет сказать, в ярости ковылять по комнате. В кои-то веки она не замечала золоченого великолепия приемной лорда Акелдамы. «Как я могла сглупить и согласиться, чтобы встреча состоялась именно здесь?» — гадала она про себя. В гостиной лорда Акелдамы вечно происходило какое-нибудь непотребство. — Королева считает, что это хороший план, — вступил в бой профессор Лайалл. Вероятно, его искренне огорчало происходящее, поскольку он не любил конфронтации. К тому же, если только Алексия не очень сильно ошибалась в своих суждениях об этом джентльмене, именно он являлся автором пресловутого плана. — С чем ее и поздравляю! Категорически нет — я отказываюсь. — Ну-ну, Алексия, дражайшая моя, будь же благоразумна, — попытался умаслить ее граф Вулси. Получилось у него скверно — подхалимаж слишком уж не шел мужчине таких габаритов и подверженному ежемесячным эскападам, продиктованным полной луной. — Благоразумна? Сказать, куда тебе засунуть это благоразумие? Лорд Акелдама попытался сменить тактику: — В комнате по соседству с моей спальней уже устроили миленькую детскую, семечко мое гранатовое. Услышанное в буквальном смысле шокировало леди Маккон. Она даже перестала гневаться и ковылять, остановилась и удивленно заморгала на вампира. — Не может быть, чтобы вы переоборудовали свою вторую лучшую гардеробную, можно даже сказать, шкаф! Не могу поверить. — Однако дела обстоят именно так. Теперь вы видите, лепесточек мой нежный, как близко к сердцу я принимаю все это? Ради вас я готов переодеваться в другом месте. — Вы хотите сказать, ради моего ребенка. — Но Алексия была вопреки желанию поражена новостью. В поисках поддержки она посмотрела на Лайалла, изо всех сил стараясь успокоиться и проявить себя с самой практичной стороны. — И благодаря этому нападения прекратятся? Профессор Лайалл кивнул, приподнимая очки одним пальцем. Его зрение вовсе в них не нуждалось, зато за ними всегда можно было спрятаться. А еще их можно было теребить. — Полагаю, что да. Хотя, разумеется, мне не удалось напрямую переговорить ни с одной из королев. Рои отказываются признать, что отдали приказ о вашем уничтожении, а в БРП пока не нашли способа со всей очевидностью доказать, что вампиры пытаются, — он деликатно кашлянул, — убить вашего ребенка. Ну и как следствие — вас. Алексия знала, что деятельность Бюро регистрации противоестественного тормозилась сочетанием канцелярской волокиты и необходимости производить хорошее впечатление. Иными словами, будучи правовым органом, в ведении которого находились сверхъестественные и запредельные Англии, Бюро должно было постоянно выглядеть так, будто подчиняется собственным законам, включая те, что гарантируют стаям и роям определенный уровень автономии и самоуправления. — А как же смертоносные механические божьи коровки мсье Труве? — Следов, которые вели бы от них к вампирам в Европе, не обнаружено. — А взрывающаяся соусница? — Она не оставила после себя никаких улик. — Самовозгорающийся монгольский пудель? — Не найдено никакой связи ни с одним из известных нам поставщиков. — Отравленная еда на дирижабле, которая по ошибке досталась не мне, а мистеру Танстеллу? — Ну, если учесть, какую мерзкую пищу там готовят, это могло быть простым совпадением, — профессор Лайалл снял очки и принялся протирать и без того чистые стекла носовым платком безупречной белизны. — Профессор Лайалл, вы что, пытаетесь пошутить? Это вам не к лицу. Бета, волосы которого отливали легкой рыжиной, смерил леди Маккон суровым взглядом. — Я на практике исследую разнообразные личностные возможности. — Вам лучше это прекратить. — Хорошо, миледи. Алексия выгнула спину, насколько позволял выпирающий живот, и перевела взгляд туда, где сидел, непринужденно и элегантно закинув ногу на ногу, профессор Лайалл. — Объясните, как вы пришли к такому решению. И еще вопрос: вы же не согласовали этот свой прожектик с роями, откуда уверенность, что он остановит их копошение с регулярными и крайне раздражающими попытками меня прикончить? Профессор Лайалл беспомощно посмотрел на собратьев по заговору. Лорд Маккон с широкой улыбкой откинулся на спинку раззолоченной бархатной козетки, отчего та протестующе заскрипела, ведь сложение как лорда Акелдамы, так и его трутней и близко не напоминало фигуру супруга Алексии. Козетку просто ошеломили новые впечатления. Впрочем, это роднило ее с огромным количеством разнообразной мебели. Лорд Акелдама все так же бесполезно посверкивал глазами. Поняв, что помощи ждать не приходится, профессор Лайалл глубоко вздохнул. — Откуда вы знаете, что это я придумал? Алексия скрестила руки на весьма выдающейся груди. — Мой дорогой сэр, проявите ко мне хоть капельку уважения. Профессор Лайалл снова нацепил очки. — Итак, нам известно, что вампиры боятся предполагаемых качеств вашего будущего ребенка, но, думаю, им хватит здравомыслия понять, что даже прирожденный хищник сможет вести себя цивилизованно, если его соответственно воспитать. И вы сами тому живой пример. Алексия подняла бровь. Ее муж издевательски фыркнул. Профессор Лайалл не дал себя запугать: — Может быть, вы, леди Маккон, чуточку излишне эксцентричны, но без сомнения цивилизованны. — Совершенно верно, — добавил лорд Акелдама, подняв бокал на длинной тонкой ножке и пригубив розовый пузырящийся напиток. Леди Маккон склонила голову. — Буду считать это комплиментом. Профессор Лайалл храбро продолжил: — Вампирам по их природе свойственно верить, что каждый из них, даже — прошу меня простить, милорд, — отщепенец, непременно привьет ребенку нормы добропорядочности. Отец-вампир постарается оградить дитя от тлетворного влияния американцев, храмовников и тому подобных ненавистников сверхъестественных. И конечно же, от вашего влияния, лорд и леди Маккон. Проще говоря, рои будут уверены, что контролируют ситуацию, и в результате покушения прекратятся. Алексия посмотрела на лорда Акелдаму. — Вы согласны с таким прогнозом? Старый вампир кивнул. — Да, дражайший мой цветик. Тем временем вид у графа стал менее раздраженным и более задумчивым. Профессор же Лайалл продолжал: — Опекунство лорда Акелдамы кажется наилучшим выходом из положения. Лорд Маккон наморщил нос и снова издевательски фыркнул. Профессор Лайалл, лорд Акелдама и Алексия дружно притворились, что не слышат. — Он могущественнее любого здешнего отщепенца. У него внушительное количество трутней. Его владения расположены в центре города, и в качестве кормчего он наделен властью, данной ему ее величеством королевой Викторией. Мало кто осмелится к нему сунуться. Лорд Акелдама игриво похлопал Лайалла тыльной стороной ладони. — Голубчик мой, ну вы и льстец. Профессор Лайалл проигнорировал его выходку и по-прежнему гнул свое: — Вдобавок он ваш друг. Лорд Акелдама поднял очи к расписному потолку, будто прикидывая, какие еще позы могли бы принять тискающие друг дружку херувимчики, и вновь разомкнул уста: — Вдобавок… Я намекнул, что из-за некоего инцидента, имевшего место этой зимой, рои передо мной в долгу, и это долг чести. Может, мой предшественник на посту кормчего и держал бразды правления в своих лилейно-белых рученьках, но факт остается фактом: рои должны были осуществлять какой-никакой контроль за тем, что он творил от их имени. А отдельные его поступки совершенно непростительны, и все вампиры прекрасно осведомлены об этом маленьком факте. Так что за ними кровный должок, и я намерен взыскать его, заключив нерушимое соглашение. Алексия посмотрела на своего старого приятеля: поза привычно расслабленная, манеры чуточку фривольные. Но возле губ вампира залегла жесткая складка, по которой было ясно, что он настроен весьма решительно. — Это очень серьезное заявление, милорд. Франт-отщепенец улыбнулся, продемонстрировав клыки. — Наслаждайтесь происходящим, булочка моя сдобная. Скорее всего, такой возможности вам больше не представится. Леди Маккон закусила нижнюю губу и, выбрав в гостиной лорда Акелдамы стул с относительно прямой спинкой, устремилась к нему. В последнее время у нее возникали сложности с диванами и софами — подняться с них было непросто, — и потому она предпочитала не связываться с мягкой мебелью. — Ничего не соображаю, — Алексия погладила живот, досадуя на затуманенность мыслей, неизменно возникавшую от недосыпа, физических неудобств и голода. Кажется, она только и делала, что питалась или спала — иногда подремывая за едой, а пару раз даже перекусывая во время сна. Беременность определенно раскрыла ей глаза на удивительные возможности человеческого организма. — Мать честная, я, несомненно, проголодалась. В тот же миг каждый из мужчин протянул ей нечто извлеченное из внутреннего кармана жилета. Лорд Акелдама предложил Алексии маленькую коробочку с рахат-лукумом, профессор Лайалл — завернутый в коричневую бумагу бутерброд с ветчиной, а лорд Маккон — битое яблочко. За долгие месяцы все оборотни стаи Вулси натренировались угождать становящейся все сварливее жене своего альфы, установив опытным путем, что, если не накормить ее по первому же требованию, полетят клочки по закоулочкам или, хуже того, послышатся горькие рыдания. В результате теперь некоторые оборотни рассовывали по всем карманам разнообразную снедь и похрустывали при каждом движении. Алексия приняла все три подношения и принялась за еду, начав с рахат-лукума. — Выходит, вы искренне расположены усыновить моего ребенка? — жуя, спросила она лорда Акелдаму, а потом перевела взгляд на мужа. — А ты намерен это разрешить? Граф утратил отстраненный вид и, опустившись на колени перед женой, глядя на нее снизу вверх, обхватил ее лодыжки. Даже сквозь слои многочисленных юбок Алексия почувствовала, какие у него загрубевшие сильные ладони. — Я день-деньской гоняю Бюро и всю стаю, лишь бы ты, женушка, была в безопасности. Я даже Колдстримскую гвардию предлагал к этому делу подключить… — «Чтоб ему пусто было, каким же он выглядит красавчиком, когда на него находит стих смущения и искренности!» — мысленно вздохнула Алексия, ощущая, что окончательно готова сдаться. — И добровольно никогда бы не отказался от этой идеи — мне привычно защищать своих, — но ее величество придет в ярость, если я использую армию для личных нужд. В смысле, она все еще сердится на меня за убийство кормчего, а тут разозлится гораздо сильнее. Мы должны действовать с умом. Наши враги старше, опытнее, и они не оставят своих попыток. Нам не протянуть в таком же духе до последнего дня жизни нашего ребенка. «Похоже, пожив со мной, он обрел кое-какой прагматизм», — подумала леди Маккон. Да, но почему именно сейчас его обуяло такое благоразумие? Она прилагала отчаянные усилия, чтобы не начать сходить с ума от его настолько однобокого подхода к ситуации. Услышать от мужа признание, что он не может справиться с чем-то самостоятельно? Да прежде не случалось такого! Великолепному графу Вулси нравилось считать себя всемогущим. Алексия подперла щеку затянутой в перчатку рукой: — Но ведь это наш ребенок. — У тебя есть предложение получше? — Это был честный вопрос, без подвоха. Муж искренне надеялся, что она сможет придумать какой-то иной выход. Алексия мотнула головой, стараясь не поддаваться сентиментальности. Потом крепче сжала губы. — Тогда ладно, — она обернулась к лорду Акелдаме. — Если вы твердо намерены забрать моего ребенка, значит, я тоже к вам перееду. Вампир и глазом не моргнул. Он широко раскинул руки, будто собираясь обнять запредельную: — О бесценнейшая среди Алексий, добро пожаловать в мою семью. — Вы осознаете, что мне, скорее всего, придется занять и оставшуюся гардеробную? — Порой приходится идти на жертвы. — Что? Я категорически против! — лорд Маккон встал и испепелил жену взглядом. Алексия упрямо вздернула подбородок. — Я дважды в неделю ночую в Лондоне из-за заседаний Теневого совета. Буду приезжать сюда в среду и задерживаться до понедельника, ну а оставшееся время проводить в Вулси. Граф умел производить подсчеты. — Две ночи в неделю?! Ну уж нет! Алексия была непреклонна. — Да ты сам почти каждый вечер приезжаешь в Лондон по делам БРП. Вот и будем видеться. — Алексия, — в голосе лорда Маккона прорывался гневный рык, — я отказываюсь писать ходатайство о том, чтобы навещать собственную жену! — Весьма прискорбно. Я ведь еще и мать твоего ребенка. Ты заставляешь меня делать выбор. — Не соблаговолите меня выслушать? — вмешался профессор Лайалл. Лорд и леди Маккон свирепо воззрились на него. Им нравилось ссориться; ссоры доставляли обоим почти такое же удовольствие, как любовные утехи. Профессор Лайалл воззвал к их надменной уверенности в себе, присущей всем истинным представителям светского общества: — Соседский дом сдается в наем. Почему бы Вулси не снять его под городскую резиденцию, милорд? Вы вместе с леди Маккон могли бы останавливаться у лорда Акелдамы, но делать вид, что живете по соседству. Когда ребенок появится, будет проще изобразить, будто вы от него отказались. Вы, лорд Маккон, могли бы трапезничать с членами стаи, когда те станут заезжать в Лондон. Конечно, каждый месяц на пару дней придется из соображений безопасности возвращаться в Вулси. И предстоит обдумать такие вещи, как охота и бег со стаей, но в качестве временной меры на пару десятков лет вариант не из худших. — А вампиры не начнут возражать? — Алексии пришлась по вкусу идея профессора. С ее точки зрения, от Вулси далековато до Лондона, а тамошние контрфорсы… нет, это чересчур. — Я не предвижу возражений, если станет достоверно известно, что родительские функции полностью перешли к лорду Акелдаме, а все документы должным образом оформлены. И если нам удастся скрывать обман. Лорд Акелдама возрадовался: — Голубчик, дорогой, это же непревзойденный, изумительный прецедент: стая оборотней, поселившаяся по соседству с вампиром вроде меня. Граф нахмурился: — Мой брак тоже беспрецедентный. — Верно, верно, — лорда Акелдаму явно все это вдохновило. Он вскочил на ноги, бесцеремонно уронив с колен кошку, и принялся скользящей поступью дефилировать по приемной. Нынче вечером на нем были начищенные до блеска сапоги цвета бычьей крови, белые бархатные бриджи и красная куртка для верховой езды, всё — откровенно декоративное. Вампиры редко ездят верхом — большинство лошадей на дух их не переносят, а сам лорд Акелдама пренебрегал таким времяпрепровождением из-за губительного воздействия на прическу. — Голубчик, я в восторге от этого плана! Алексия, сахарочек мой, вы должны перекрасить свой городской дом, чтобы он гармонично сочетался с моим. Как насчет голубого, под цвет яйца малиновки, с серебром? А вокруг можно посадить кусты сирени. Обожаю сирень в цвету. Профессор Лайалл не собирался отклоняться от основной темы: — Полагаете, выйдет хорошо? — В голубых и серебряных тонах? Хорошо — не то слово, это будет смотреться божественно. Алексия спрятала улыбку. — Речь не об этом, — профессор Лайалл с безграничным спокойствием сносил и темперамент лорда Маккона, и наигранную непонятливость лорда Акелдамы, и разнообразные выходки самой леди Маккон. Алексии пришло в голову, что бета, по сути, является самым терпимым в мире дворецким. — Мы собираемся разместить стаю оборотней в непосредственной близости от вашей вампирской резиденции. Лорд Акелдама поднял свой монокль, такой же бесполезный, как и очки Лайалла, — старый вампир просто очень любил аксессуары. Моноклей у него было несколько, с разными драгоценными камнями и из разных металлов, каждый под стать определенному наряду. И теперь он рассматривал сквозь круглое стеклышко двух оборотней, расположившихся в его приемной. — Под влиянием моей дорогой Алексии вы стали куда цивилизованнее. Полагаю, такое положение вещей будет терпимо до тех пор, пока мне не придется встречаться с вами за трапезой. И, лорд Маккон, мы могли бы переговорить о том, как правильно завязывать галстук? Исключительно ради моего душевного здоровья. Лорд Маккон оторопел. Профессор Лайалл, в свою очередь, огорчился и сказал: — Я делаю, что могу. Лорд Акелдама посмотрел на него с жалостью: — Вы отважный человек. Тут вмешалась леди Маккон: — И вы не будете возражать, если мы с Коналлом станем иногда бывать у вас в резиденции? — Если разрешится вопрос галстука, полагаю, я смогу пожертвовать ради такого дела и оставшимся шкафом. То есть гардеробной. Леди Маккон спрятала широченную улыбку и постаралась выказать всю серьезность, на какую только способно человеческое существо. — Вы очень благородны. Лорд Акелдама склонил голову, милостиво принимая похвалу. — Кто бы мог подумать, что у меня в шкафу поселится оборотень? — Это вроде хобгоблинов под кроватью, — предположила леди Маккон, все-таки позволив себе улыбнуться. — Ах, толстушечка, если бы мне так везло, — тут в глазах вампира появился блеск, и он манерно откинул назад свои белокурые волосы. — Полагаю, ваша стая проводит много времени в неглиже? Граф закатил глаза, но профессор Лайалл был не прочь немного задобрить кормчего: — И даже вообще без одежды. Лорд Акелдама довольно кивнул. — Что ж, мои милые мальчики придут в восторг от таких новшеств. Они частенько с живым интересом обсуждают происходящее у соседей. — Боже праведный, — пробормотал себе под нос лорд Маккон. И все подумали о Биффи, хотя имени его упоминать не стали. Но Алексия, будучи той, кто она есть, решила не наводить тень на плетень, а говорить в открытую: — Биффи порадуется. Присутствующие встретили это заявление молчанием. Потом лорд Акелдама с деланой непринужденностью спросил: — И как поживает новичок стаи Вулси? Сказать по правде, Биффи адаптировался не так хорошо, как всем бы хотелось. Он до сих пор сопротивлялся ежемесячной метаморфозе и не желал перекидываться в волка добровольно. Лорду Маккону он подчинялся беспрекословно, но безрадостно. В результате его обучение приемам контроля над собой шло плохо, и Биффи приходилось проводить взаперти слишком много ночей. Однако не склонный откровенничать с вампирами лорд Маккон буркнул только: — Все с этим щенком нормально. Леди Маккон нахмурилась. Оказавшись наедине с лордом Акелдамой, она, вероятно, поведала бы ему о злоключениях Биффи, но сейчас ей пришлось позволить мужу сделать все по-своему. Впрочем, если они действительно поселятся поблизости от кормчего и станут бывать у него дома, правда быстро откроется. Алексия сделала властный жест в сторону супруга. Тот, в точности как дрессированная собачка — хотя, конечно, никто не посмеет произнести подобное сравнение вслух, даже имея в виду самого завалящего оборотня, — встал, подал жене обе руки и потянул, ставя ее на ноги. За последние несколько месяцев супруги бессчетное количество раз исполняли этот трюк. Профессор Лайалл тоже поднялся. — Значит, решено? — посмотрела на трех джентльменов Алексия. Господа сверхъестественные кивнули. — Замечательно. Я велю Флуту сделать все необходимые приготовления. Профессор, вы устроите, чтобы в прессу просочились новости о нашем переезде? Пусть о нем узнают вампиры. И, лорд Акелдама, не могли бы вы тоже распространить эту весть своими методами? — Разумеется, росиночка моя. — Будет сделано, миледи. — А нам с тобой, — улыбнулась мужу Алексия, утонув, хоть и ненадолго, в его карамельном взгляде, — нужно паковаться. Граф Вулси вздохнул, без сомнения воображая реакцию стаи на то, что их альфа вознамерился, пусть и непостоянно, жить в городе. Стая не славилась интересом к происходящему в высшем обществе. Никакая другая стая, впрочем, тоже. — Как тебе удалось поставить меня в эдакую позицию, жена? — Тебе же, — Алексия поднялась на цыпочки и поцеловала его в кончик носа, коснувшись животом крепко сбитого корпуса мускулистого оборотня, — это нравится. Ты вспомни только, какой невыносимо скучной была твоя жизнь до того, как в ней появилась я. Граф бросил на нее мрачный взгляд, но не стал спорить. Алексия прижалась к нему, наслаждаясь трепетом, который до сих пор вызывало у нее прикосновение этого большого тела. Лорд Акелдама вздохнул: — Пташечки сизокрылые, и как же мне сносить эти ваши нежности? Фи, лорд Маккон, любить собственную жену так деклассе, — и он первым вышел из приемной в длинный сводчатый коридор.* * *
В карете лорд Маккон прижал к себе жену и запечатлел на ее шейке жгучий поцелуй. Поначалу Алексия считала, что из-за ее беременности любовный пыл Коналла поостынет, но ошиблась, чему была несказанно рада. Мужа интриговали изменения, происходившие с ее телом, в нем проснулся научно-исследовательский дух, и в результате он постарался устроить так, что она раздевалась при каждом удобном случае. Очень удачно, что даже погода благоприятствовала подобным занятиям: в Лондоне в кои-то веки стояло прекрасное лето. Прильнув к Коналлу, Алексия коснулась ладонями его щек и перенаправила поцелуй так, что их губы слились на бесконечно долгое мгновение. Граф издал полурык-полумурлыканье и крепче прижал ее к себе. Тесному сближению несколько мешал живот Алексии, но Коналла, похоже, это не смущало. За подобными приятными занятиями прошло примерно полчаса, а потом Алексия поинтересовалась: — Ты правда не возражаешь? — Не возражаю?.. — Жить в шкафу у лорда Акелдамы. — В прошлом я совершал из-за любви еще и не такие глупости, — ответил лорд Маккон довольно неосмотрительно и прикусил ее за ушко. Алексия поерзала. — Правда? И какие же? — Ну, к примеру… Карета вздрогнула, и окошко над дверью разлетелось вдребезги. Граф немедленно заслонил жену своим телом от осколков. Хоть он и был в данный момент простым смертным, его реакции оставались отменными, по-военному быстрыми. — Ну вот, опять кто-то решил закидать нас помидорами! — возмутилась Алексия. — Почему такие вещи всегда случаются, когда я в карете? Раздалось ржание, карета дернулась и с грохотом остановилась. Явно напуганные, лошади встали на дыбы. Как это принято у оборотней, лорд Маккон не стал терять время, выясняя, что там такое, а просто вывалился в дверь, перекидываясь на лету, и приземлился на дорогу рассвирепевшим волком. «Он груб, — подумалось его жене, — но при этом до ужаса хорош». Они давно покинули пределы Лондона и находились на одной из многочисленных проселочных дорог на Баркинг, ответвление которой после поворота вело прямехонько к замку Вулси. И, похоже, лорду Маккону доставалось на орехи от той напасти, что напугала лошадей. Озадаченная Алексия высунулась из кареты. И увидела ежей. Многие сотни ежиков. Правда, каких-то странных. Леди Маккон нахмурилась и присмотрелась. Стояла ясная летняя ночь, но поскольку на небе сияла лишь половинка луны, сумрак мешал различить детали. Однако вскоре стало ясно, что первоначальное мнение неверно и нападающие, утыканные длинными серыми иглами, куда крупнее ежиков. Алексии вспомнилась серия гравюр, которыми была проиллюстрирована книга о самых диких местах Африки. Как же там назывались эти создания? Вроде бы речь шла о чем-то связанном с образами и отсутствием цивилизованности… Точно, дикобразы. Именно на них походили создания, атаковавшие карету. И, к запредельному удивлению Алексии, эти твари обладали способностью метать иглы, которые втыкались в покрытое шерстью тело ее мужа. Когда очередная гнусная колючка впивалась в плоть, Коналл издавал жалобный вой и пригибался, чтобы вытащить ее зубами. А потом он, кажется, частично утратил контроль над задними лапами. Неужели на иглах парализующий яд? Может, эти штуки механические? Алексия схватила парасоль, выставила в разбитое окно его наконечник, ухватилась покрепче и активировала прерывающее магнитное поле, потянув за соответствующий лист лотоса на ручке. Но дикобразы продолжали атаковать Коналла, не снизив скорости и вообще никак не отреагировав на невидимый взрыв. Либо сломался парасоль, в чем Алексия очень сомневалась, либо в устройство колючих агрессоров не входили магниты. В таком случае они все-таки имеют животную природу, как и показалось леди Маккон изначально. «Итак, если они живые…» — подумала она и достала пистолет. Граф Вулси отказывал жене в праве носить огнестрельное оружие, пока вампиры не устроили нападение с участием соусницы. После этого он отвел Алексию за замок, велел двум членам стаи бегать туда-сюда, держа над головой хлебные доски, и научил ее стрелять. А потом подарил маленький элегантный пистолет американского производства, восхитительно смертоносный. Это был револьвер «Кольт Патерсон» двадцать восьмого калибра с укороченным стволом и перламутровыми щечками на рукояти — оружие отлично сочеталось с заколками и шпильками леди Маккон, а благодаря небольшому размеру спрятать его не составляло труда. Алексия нарекла пистолет именем Этель. Хорошенько прицелившись, она могла попасть с шести шагов в сарай возле замка, но более точная стрельба лежала за пределами ее возможностей. Впрочем, это не мешало ей таскать Этель с собой, обычно в подходящем к платью ридикюле. Но направлять кольт на одно из существ поблизости от мужа она воздержалась, чтобы случайно не нанести тому ущерба. Коналлу удалось избавиться от большей части вонзившихся в его тело игл, но в него уже летели новые, свеженькие. Алексия постаралась не запаниковать, ведь их наконечники могли оказаться серебряными. Однако муж, хоть и выглядел слегка ошеломленным и дезориентированным, вел себя в пределах нормы — его жизненно важные органы повреждены не были. Пока что. Громадный пятнистый волк щелкал зубами и рычал, пытаясь хватать мерзких дикобразов своими смертоносными челюстями, но те оказались на удивление проворными для своих габаритов. Из научного интереса Алексия пальнула через окно кареты в дикобраза, оказавшегося на самом краю их колышущейся массы. Сочетание близкого расстояния и плотности нападавших привели к тому, что ей удалось попасть — пусть и не в ту особь, в которую она целилась, но все же… Подстреленное животное тяжело завалилось на бок и стало медленно истекать густой черной кровью вроде той, что бывает у вампиров. Алексия брезгливо наморщила нос. Помнится, был в ее прошлом человекоподобный механизм с восковым лицом, из которого вытекала такая же субстанция. Прогремел еще один выстрел. Кучер, совсем недавно пополнивший ряды клавигеров, тоже стрелял по нападавшим. Леди Маккон нахмурилась. Может, эти дикобразы уже мертвы? Такие дикобразы-зомби… Собственная разгулявшаяся фантазия заставила ее фыркнуть. Никакие это не зомби, тут сомнений нет. Некромантия давным-давно признана суеверной чушью. Алексия прищурилась. Как-то странно блестят у них иглы. Возможно, дело в воске? Или в стекле? Ее пистолет был заряжен сандаунерскими пулями, хотя, конечно, никто не давал ей разрешения использовать их. Просто на этом настоял Коналл, и Алексии не пришло в голову возражать профессиональному вояке по поводу вооружения. Подстреленный ею дикобраз лежал и не рыпался. На это стоило обратить внимание. Хотя, сказать по правде, сандаунерские пули отлично уложили бы не только нежить, но и самого обыкновенного дикобраза. Нападающие давили массой, и Коналл снова упал на бок, извиваясь и подвывая под роем летящих в него игл. Алексия отложила Этель и снова вооружилась парасолем. Целиком высунула его из окна кареты, раскрыла, а потом одним отработанным движением вывернула наизнанку. Пальцы привычно легли на смертоносный тумблер. Мысль причинить мужу боль претила леди Маккон, но иногда обстоятельства требуют экстренных мер. Да, бедняге Коналлу потребуется некоторое время, чтобы оклематься от последствий того, что она намеревалась сделать, — только иначе никак. Повернув тумблер на второе деление и убедившись, что это не первое и не третье, Алексия принялась распылять смесь ляпис соляриса и серной кислоты. Жидкость, предназначенная для битв с вампирами, в силу своей концентрации вызывала у любых живых существ серьезные химические ожоги и чрезвычайно неприятные ощущения. Ядовитый туман, сочащийся из спиц зонта, окутал дикобразов. В воздухе повисла ни с чем не сравнимая вонь паленых шкур. Граф, почти целиком погребенный под телами агрессоров, практически не пострадал, а вот дикобразам пришлось несладко. Но они не отступали и не издавали ни звука, и это было жутко. Кислота разъедала гадким созданиям морды и бока, но, к сожалению, почти не сказывалась на иглах, которые продолжали вонзаться в лорда Маккона. Парасоль затрещал, и ядовитый туман стал оседать каплями. Алексия тряхнула любимое устройство, снова вывернула его и закрыла. С ревом, от которого дикобразы гарантированно выскочили бы из сапог, имейся у них таковые, граф Вулси стряхнул агрессоров с себя и попятился — то ли спасаясь бегством, то ли намеренно искушая противника устроить погоню. Судя по всему, муж оправился от уколов бесчисленных игл и решил применить хитрость, чтобы увести вражин подальше от Алексии. Под влиянием внезапного озарения леди Маккон закричала своему мохнатому супругу: — Любимый, уводи их прямо к ямам с известью. Ей вспомнилось, как всего пару ночей назад Коналл жаловался, что нечаянно нарвался на одну такую яму и спалил себе всю шерсть на передних лапах. Лорд Маккон рявкнул в знак согласия, целиком и полностью поняв жену — будучи альфой, он обладал редким свойством сохранять разум, лишившись человечьего обличья, — и стал пятиться прочь с тракта по склону оврага к близлежащей яме. Если у этих существ есть хоть какие-то восковые элементы, известь по меньшей мере их обездвижит. Дикобразы устремились за ним. Наступил краткий миг передышки, за который Алексия успела оценить зловещую картину: волк, уводящий за собой полчища дикобразов, — и не захочешь, а вспомнишь легендарного гамельнского крысолова. А потом со стороны кучерского облучка раздался глухой удар. Нечто гораздо более крупное, чем дикобраз, врезалось в возницу-клавигера и сбило его наземь. Всего через миг из рук Алексии вырвали зонтик, и дверца кареты распахнулась: тому, кто это сделал, нельзя было отказать в скорости, как и всем подобным ему созданиям. — Добрый вечер, леди Маккон! — коснувшись одной рукой цилиндра, вампир придержал другой рукой дверцу и угрожающе маячил теперь перед ней, перекрывая выход своим телом. — А-а, лорд Амброуз, как поживаете? — Более или менее, сударыня, более или менее. Вечер нынче хорош, не находите? А как ваше, — вампир покосился на выпирающий живот Алексии, — драгоценное здоровье? — Я прибавила в весе, — ответила она, скромно пожав плечами, — хотя, подозреваю, это ненадолго. — Вы ели инжир? Алексию ошеломил этот странный вопрос. — Инжир? — Насколько мне известно, он очень помогает от желтухи у новорожденных. В последние несколько месяцев Алексия наслушалась предостаточно советов, касавшихся ее внезапной беременности, поэтому, оставив слова вампира без внимания, перешла сразу к делу. — Не сочтите мой вопрос бестактностью, лорд Амброуз: вы здесь, чтобы убить меня? Дюйм за дюймом отползая от дверей кареты, она незаметно тянулась к Этель: пистолет лежал рядом с ней на сиденье, потому что времени засунуть его обратно в ридикюль, украшенный тесьмой с ананасами, до сих пор просто не было. Этот ридикюль идеально дополнял ее платье в серую клеточку с зеленой кружевной отделкой. Леди Алексия Маккон была женщиной, считавшей, что все должно быть либо безупречно, либо никак. Вампир склонил голову, подтверждая ее догадку. — Как ни печально, да. Приношу извинения за такое неудобство. — Неужели вы действительно должны так поступить? Я бы предпочла противоположный вариант. — Все так говорят.* * *
Призрачная женщина зависла. Она дрейфовала между этим миром и миром потусторонним. Ее словно заперли в курятнике, в клетке для наседок, и былая казалась себе откормленной курицей, которая все сидела там, и сидела, и сидела. Что ей оставалось, кроме как нести яйца разума? Больше у нее ничего не было. Никаких яиц. — Ко-ко-ко! — закудахтала она, но ответа не последовало. Но это лучше — несомненно лучше, она должна в это верить, — чем небытие. Даже безумие лучше небытия. Однако иногда она осознавала все это: и пугающую реальность ее курятника, и настоящий, материальный мир вокруг. С этим миром что-то было очень неладно. Некоторые его куски исчезали. Некоторые люди в нем вели себя безразлично или неправильно. А еще в него вторгались кое-какие чувства, которые не имели на это права. Абсолютно никакого права. Дама-призрак была абсолютно уверена: нужно что-то сделать, чтобы остановить это. Но она была всего-навсего духом, и к тому же безумным, дрейфующим между состоянием нежити и смертью. Что она может сделать? И кто ответит ей на этот вопрос?ГЛАВА ВТОРАЯ В КОТОРОЙ АЛЕКСИЮ НЕ БУДУТ ШВЫРЯТЬ
Лорд Амброуз, надменный и, казалось, всегда погруженный в глубокую задумчивость господин — орлиный нос и угрюмые темные глаза усиливали это впечатление, — обладал превосходным телосложением. Он напоминал Алексии строгий шкаф из красного дерева, принадлежавший некогда прадедушке миссис Лунтвилл и ныне диссонирующей нотой обосновавшийся в легкомысленной нелепости маменькиного будуара. Иными словами, лорд Амброуз отличался непоколебимостью, которая мешала живому и полноценному общению, хотя внутри его существа наверняка таились всякие несовместимые с внешностью фривольности. Леди Маккон медленно и по возможности незаметно тянулась к пистолету, обнаруживая, насколько это непросто, когда все внимание сосредоточено на застившем свет вампире, а дитя во чреве придает движениям изрядную неуклюжесть. — Графиня ужасно поспешила, отправляя вас с этой миссией, лорд Амброуз. Это слишком дерзко. Лорд Амброуз забрался в карету. — Что поделать, если более утонченные попытки покончить с вами, леди Маккон, похоже, не срабатывают вовсе. — С утонченностью вечно такая история. Лорд Амброуз проигнорировал ее реплику и продолжил объяснять: — Я — преторианец графини. Когда хочешь, чтобы всё сделали как полагается, порой приходится посылать лучших, — он метнулся к леди Маккон с присущей сверхъестественным скоростью. В руках у него была гаррота. Алексии и в голову бы не пришло, что самый величественный вампир Вестминстерского роя владеет таким примитивным оружием из арсенала ассасинов. Хотя в последнее время леди Маккон щеголяла исключительно утиной походкой, на подвижности верхних конечностей это никак не сказалось. Она нырнула вниз, уклоняясь от смертельно опасной удавки, схватила Этель, обернулась, одним движением взвела курок и выстрелила. С такого расстояния даже она не могла промазать. Пуля ударила вампира в плечо, изрядно удивив. Он приостановил атаку и воскликнул: — Ну, знаете ли! Вы не можете нападать на меня, в вашем-то положении! Алексия снова взвела курок. — Наверное, лорд Амброуз, вам лучше будет присесть, согласны? По моему глубокому убеждению, нам есть что обсудить. Возможно, это заставит вас изменить поведение. А я в следующий раз буду целиться в менее эластичные части вашего тела. Вампир опустил взгляд на свое плечо, которое не заживало, как ему следовало бы. Пуля не прошла навылет, а застряла в кости. — Сандаунерское вооружение, — объяснила леди Маккон. — Рана в плече не грозит вам смертельной опасностью, милорд, но на вашем месте я предпочла бы извлечь пулю. Вампир осторожно откинулся на спинку мягкого, обитого бархатом сиденья. Алексия всегда считала внешность лорда Амброуза идеальной для кровососа. У него были густые блестящие темные волосы, подбородок с ямочкой, а в данный момент обнаружилась и некоторая ребяческая обидчивость. Леди Маккон, не склонная тянуть кота за хвост, даже если ее жизни не грозила опасность, сразу приступила к делу. — Вы можете прекратить ваши несуразные попытки меня прикончить. Я решила отдать своего ребенка на усыновление. — Неужели? И почему это должно что-то изменить для нас, леди Маккон? — Счастливым отцом станет лорд Акелдама. Вампир перестал дуться, перейдя к искреннему потрясению. Он определенно не ожидал такого экстравагантного откровения. Удивление застыло на его лице, как мышь в тарелке с вареным пудингом. — Лорд Акелдама? Леди Маккон коротко и резко кивнула. Лорд Амброуз поднял руку и весьма выразительным жестом слегка помахал ею из стороны в сторону. — Лорд Акелдама? Леди Маккон опять кивнула. Лорд Амброуз, казалось, вдруг обрел некоторые воспоминания о прославленной вампирской сдержанности. — И вы допустите, чтобы ваш отпрыск был взращен вампиром? Рука Алексии, по-прежнему сжимавшая пистолет, даже не дрогнула. Вампиры — создания коварные и переменчивые, и совершенно незачем ослаблять оборону, если лорд Амброуз вроде бы ослабил натиск, ведь гаррота оставалась у него в руках. — Не простым вампиром, а кормчим, — напомнила ему леди Маккон об относительно недавно изменившемся статусе лорда Акелдамы. Она внимательно вгляделась в лицо нежеланного собеседника. Алексия давала лорду Амброузу возможность выйти из неловкого положения и знала, что эта возможность ему желанна. Она также наверняка будет желанна графине Надасди, королеве Вестминстерского роя. В сложившейся ситуации все кровососы чувствовали себя неловко. Может, потому все покушения и были неудачными; мелкие вампирские сердечки просто не лежали к этому делу. Нет, не к убийству — для вампиров подобное деяние мало чем отличалось от покупки новой пары обуви. Просто им хотелось избавиться от необходимости прикончить жену альфы-оборотня. Гибель леди Маккон навлекла бы на рои серьезные неприятности, и неважно, удалось бы доказать их причастность или нет. Крупные, мохнатые и злющие неприятности. Причем кровососы не думали, что проиграют в войне с оборотнями, им просто было ясно, что прольется много крови, а они терпеть не могли проливать ее зря: она с трудом поддается восстановлению и всегда оставляет пятна. Леди Маккон решила, что у лорда Амброуза было достаточно времени, чтобы переварить ее новости, и поднажала: — Конечно, согласиться со столь изящным выходом из нашего нынешнего затруднительного положения — наилучший вариант, правда? Вампир раздвинул пухлые губы, обнажая клыки. Именно элегантность предложенного Алексией решения заставила лорда Амброуза всерьез о нем задуматься, и они оба это знали. — А вы не рассматриваете графиню Надасди в качестве крестной матери? Захваченная врасплох Алексия положила руку на живот. — Ну, — заюлила она, стараясь быть как можно учтивее, — вы же понимаете, я была бы счастлива, но мой муж… вы должны понять его. Он и так несколько разнервничался от всей этой истории с передачей родительских прав лорду Акелдаме. Он не вынесет, если вмешается еще и ваш рой. — Что ж, конечно, нельзя сбрасывать со счетов чувствительность оборотней. Я-то всегда о ней забываю. Мне вообще трудно поверить, что ваш муж принял такой план. Он поддерживает соглашение? — Безоговорочно. Лорд Амброуз удивленно воззрился на Алексию. — Ну вообще-то, — та постаралась разрядить обстановку, — у моего дражайшего супруга возникали возражения, касающиеся подхода лорда Акелдамы к образованию и, гхм, вопросам гардероба, но он одобряет усыновление. — Вы обладаете недюжинной силой убеждения, леди Маккон. — Алексии польстила мысль, что ее сочли автором этой идеи, и она не стала поправлять вампира. — Вы намерены сделать это по всем правилам, с документами и регистрацией в Бюро? — Непременно. Как я понимаю, согласие ее величества королевы Виктории получено. Стая Вулси намеревается снять дом по соседству с резиденцией лорда Акелдамы, чтобы приглядывать за ребенком. Вы должны оставить за мной право на определенный уровень материнской заботы. — Да-да, это совершенно понятно. Так вы сказали, леди Маккон, с документами, в письменном виде? — В письменном виде, лорд Амброуз. Вампир убрал удавку в жилетный карман. — Учитывая наше соглашение, леди Маккон, вы позволите мне откланяться? Я должен немедленно вернуться в Вестминстерский рой. Находиться так далеко от него ужасно утомительно, и моя королева желает получать новую информацию быстрее, чем способен доставить ее опытный сверхъестественный. — Да-да. Я вообще была уверена, что ареал членов роя ограничивается всего несколькими районами Лондона. — У преторианцев есть некоторые преимущества. Озорно блестя карими глазами, леди Маккон вспомнила о хороших манерах. — Вы точно не хотите задержаться? Может, рюмочку портвейна? Муж держит в карете небольшой запас на случай непредвиденных обстоятельств. — Нет, премного благодарен. Вероятно, когда-нибудь в другой раз. — Надеюсь, вы сейчас не об убийствах? Мне хотелось бы перевернуть эту страницу. Лорд Амброуз выдал весьма довольную улыбку. — Нет, леди Маккон, я о портвейне. В конце концов, вы же арендуете дом в городе. Значит, вы окажетесь на нашей территории, так? Алексия побледнела. Владения Вестминстерского роя распространялись на самые фешенебельные районы Лондона. — Именно так, я полагаю, все и будет. Улыбка лорда Амброуза стала менее дружелюбной. — Тогда позвольте пожелать вам доброго вечера, леди Маккон. С этими словами вампир выбрался из кареты, зашвырнул туда парасоль и исчез в ночи. А спустя буквально несколько мгновений в салон ввалился лорд Маккон. И выглядел он не хуже, чем до того, как поработал пастухом для стада дикобразов. Он немедленно заключил Алексию в объятия. Разумеется, одежды на нем не было, и у его жены не осталось времени сделать супругу выговор за то, что тот не разделся, прежде чем перекинуться. А в результате погублен еще один сюртук. — Так на чем мы остановились? — пробормотал Коналл в ухо Алексии, а потом прикусил его за мочку. Потом он обнял жену, насколько рук хватило (сейчас их, конечно, хватало не на многое), и принялся растирать ей спину. Из-за того что обхват леди Маккон сильно увеличился, большинство постельных утех им стали недоступны, но то, что Коналл называл играми, по-прежнему продолжалось. Хоть Алексия и утверждала, что совершенно здорова, современная медицина запретила ей супружескую близость на последних месяцах беременности. Граф отказывался рисковать женой, и та с огорчением обнаружила, каким он, оказывается, может быть непреклонным. Алексия вытащила пистолет, оказавшийся где-то под супругом, и отпихнула подальше. Времени достаточно, рассказать Коналлу о лорде Амброузе можно будет и позже. Если сделать это сейчас, бедный граф придет в состояние неистовства и начнет сходить с ума, а ей хотелось, чтобы в данный момент он буйствовал и сходил с ума исключительно из-за нее. — Никаких серьезных повреждений, любимый? — она скользнула ладонями по его бокам, наслаждаясь гладкостью кожи и тем, как он реагировал на ее прикосновения. — Абсолютно, — Коналл поцеловал жену в губы, и их объятия стали еще жарче. Алексию поражало, что даже после стольких месяцев брака она совершенно растворяется в поцелуях супруга. Они напоминали ей крепкий чай с молоком: приятный на вкус, оживляющий, восхитительный. Возбуждающий. Она точно не знала, как муж отнесся бы к такой аналогии, а сама леди Алексия Маккон очень любила чай. Она обеими руками взяла Коналла за подбородок, поощряя к более затяжному поцелую.* * *
Переезд, думала леди Маккон, наверное, самое обременительное дело в мире. Конечно, ничего носить ей не позволили, хотя она ковыляла туда-сюда, указывала на предметы, распоряжалась, куда их нужно ставить, и при этом была безмерно довольна собой. Муж со товарищи отбыл по делам еще несколько дней назад, и Алексия чувствовала себя кругленьким генералом, единолично командующим блистательно выигранной битвой и массовым вторжением на земли противника. Хотя после того как ей пришлось посредничать в споре Бутса и Биффи об особенностях декоративности бархатных подушечек, она заподозрила, что генералам так тяжело не приходится. Коналл и профессор Лайалл поставили ее во главе операции по переселению, чтобы отвлечь, но поскольку она прекрасно знала об этом, а они, в свою очередь, знали, что она прекрасно знает, удовольствие от происходящего было двойным. Переезд должен был происходить скрытно, что делало его особенно приятным. В стае Вулси не хотели, чтобы хоть одна живая душа знала: лорд и леди Маккон действительно намерены поселиться у лорда Акелдамы. Даже на то, чтобы Макконы жили по соседству с опекуном их нерожденного дитя, вампиры согласились с видимой неохотой, поскольку опасались, что в таком случае оборотень и запредельная могут слишком сильно повлиять на воспитанника самого кормчего. Что уж говорить о проживании в одном доме! В результате пришлось делать вид, что, пока вещи леди Маккон завозят в свежеснятый особняк, сама она спасается от хаоса переселения, чаевничая у лорда Акелдамы. Личные вещи Алексии поднимали по лестнице, несли по коридору на балкон и перебрасывали на балкон лорда Акелдамы — благо здания стояли практически стена к стене. Всю эту деятельность от посторонних глаз скрывал весьма удачно разросшийся высокий падуб. Потом вещи перетаскивали по другому коридору, другой лестнице и наконец размещали в бывшей гардеробной, ставшей теперь спальней четы Маккон. Все это сопровождалось изрядной суматохой, особенно когда перекидывали мебель. Как замечательно, что сверхъестественные обладают такой огромной силой, заметила про себя Алексия, наблюдая, с какой легкостью Биффи ловит ее любимый платяной шкаф. Фаворитами леди Маккон в этом изощренном фарсе стали трое самых юных оборотней из стаи Вулси — Биффи, Рэйф и Фелан (Биффи выступал в качестве ловца, а двое других оборотней — соответственно носильщика и подающего), самый деятельный распорядитель всех времен и народов Флут и стайка трутней лорда Акелдамы, сновавших вокруг и устраивавших все наилучшим образом. Закончив наблюдения за летающей мебелью, Алексия отправилась следить за обустройством своей новой спальни. Третья любимая гардеробная лорда Акелдамы оказалась вполне просторной, лишь немногим меньше покоев леди Маккон в Вулси. Признаться, окон там не было, а из стен торчали крючья, полки и рейки для вешалок. Но все равно места оказалось достаточно для большой кровати (лорд Акелдама предусмотрительно заказал подходящую для внушительных статей лорда Маккона), туалетного столика и прочего скарба. Коналлу придется обойтись без своей гардеробной, но коль уж он все равно склонен бродить повсюду в неглиже, Алексия подозревала, что такое положение вещей пагубно на его привычки не повлияет. Секунд пять ее беспокоило отсутствие достойного камердинера, а потом она сообразила: ни один из трутней лорда Акелдамы не допустит, чтобы ее муж разгуливал по коридорам особняка их господина неидеально одетый. Они непременно проследят, чтобы все было по высшему классу и без единой складочки. Биффи был в своей стихии, он снова мог беспрепятственно расхаживать по роскошным, живописным — и отчасти кокетливо декорированным — покоям своего бывшего хозяина. Из всего окружения Алексии именно его больше всех обрадовало новое место жительства. Никогда за минувшие пять месяцев ему не доставляло такого удовольствия развешивать на крючки шляпки леди Маккон. Юный приверженец однополой любви, похоже, больше не тяготился той жизнью после смерти, что подкинула ему злодейка-судьба. Трутни пребывали в невероятном возбуждении — вероятно, визит самой королевы Виктории не взволновал бы их сильнее. Женщина в их обществе, младенец в их будущем, а в промежутке — возможность декорировать комнату; чем не рай! После короткой схватки они решили (совершенно не согласовав это с Алексией) оживить бывшую гардеробную новым ковром и несколькими дополнительными источниками света. Когда тайная операция «Перелетная мебель» завершилась, два остававшихся в соседнем доме оборотня легко перепрыгнули с одного балкона на другой и отправились посмотреть, не требуется ли их альфе-самке что-нибудь еще. Та с готовностью сообщила, что работы непочатый край: кровать необходимо слегка сдвинуть вправо, а шкаф перетащить в другой угол комнаты. По результатам мебель пришлось вернуть на прежние места. Затем трутни пожелали узнать мнение оборотней, как расставлять шляпные коробки леди Маккон и в каком порядке вешать плащи лорда Маккона. Под конец всей этой деятельности Рэйф обрел вид многострадального орла, вынужденного командовать стаей восторженных голубей. Флут возвестил о завершении переезда, явившись с последними, особо ценными вещами леди Маккон: ее парасолем, портфелем для документов и шкатулкой с драгоценностями. — Что вы об этом думаете, Флут? — Выглядит блестяще, мадам. — Да не о комнате. Что вы думаете обо всей этой затее? Они готовились к переезду всю последнюю неделю, и именно Флут взял на себя организацию аренды дома по соседству с владениями лорда Акелдамы (хотя, к большому разочарованию последнего, не стал перекрашивать стены снаружи), но у Алексии до сих пор не нашлось времени поинтересоваться мнением своего личного секретаря относительно всей затеи как таковой. Флут выглядел мрачно и походил на дворецкого больше обычного. Теперь он, конечно, значился секретарем и библиотекарем леди Маккон, но оставался верен былой выучке: не в его характере было отказываться от хороших навыков. — Это самобытное решение, мадам. — И? — Вы всегда поступали по-своему, мадам. — Но у нас получится? — Все возможно, мадам, — уклончиво ответил Флут. Он был очень дипломатичным человеком. Вечер переходил в ночь — слишком позднее время для светских визитов даже в мире сверхъестественных, — когда дверной колокольчик лорда Акелдамы зазвонил, прервав беседу Алексии и суету трутней. Эммет Уилберфорс Бутботтл-Фиппс — которого все, включая леди Маккон в минуты рассеянности, величали Бутсом — в неизменном зеленом бархатном сюртуке поспешно потрусил посмотреть, кого принесло в такой час. Лорд Акелдама не всегда держал дворецкого; он говорил, что его трутням нужна практика (что бы это ни значило). Алексия вспомнила об одном вопросе, который требовалось решить, пока он не выскочил из головы, создав кое-какие неудобства. — Флут, не могли бы вы поискать каких-нибудь очень аккуратных плотников? Нужно выстроить мост, соединяющий балконы. — Мадам? — Конечно, между ними от силы какой-то ярд, но я теперь не так ловка, как прежде. Похоже, нам придется поддерживать иллюзию проживания в соседнем доме, тайком пробираясь туда-сюда. Я не согласна, чтобы меня как попало швыряли с балкона на балкон, неважно, насколько там силен мой муж. Конечно, его бы позабавило такое времяпрепровождение, но одежды не всегда хватает, чтобы создать препятствие для моих способностей запредельной; не хотелось бы стать жертвой неудачных действий того, кто станет меня ловить, если вы меня понимаете. — Я прекрасно вас понимаю, мадам. Я сам улажу все со строителями. Для человека, услышавшего столь несусветное пожелание из уст беременной аристократки, Флут сохранил на удивление невозмутимое выражение лица. Вернулся Бутс. Его физиономия, обрамленная живописными бакенбардами, выражала умеренное потрясение. — Это к вам, леди Маккон. — Неужели? — Алексия протянула руку, чтобы взять визитную карточку. За этим не последовало ничего, кроме заявления шокированного Бутса: — Это дама, вот так! — Действительно, бывает и так, Бутс, хоть вы и предпочли бы, чтобы такого не случалось. — Нет-нет, прошу меня простить. Я хотел сказать, как она узнала, что вы тут? — Ну если вы скажете мне, что это за дама, возможно, я смогу ответить на этот вопрос. — Это мисс Лунтвилл, леди Маккон. — Батюшки светы! Которая?* * *
Мисс Фелисити Лунтвилл — в твидовом платье практично-меланжевого цвета всего с одним воланчиком и на шести пуговках — сидела в приемной лорда Акелдамы. Из ее шляпки торчало минимальное количество перьев, наряд дополняла серая вязаная накидка со сборчатым воротничком. — Силы небесные! — воскликнула леди Маккон, увидев сестру в таком облачении. — Фелисити, все ли с тобой благополучно? Мисс Лунтвилл подняла взгляд. — Конечно, сестрица, почему нет? — А в семье все в порядке? — Ты имеешь в виду, не считая матушкиного пристрастия к розовому цвету? Алексия, ошеломленно моргая, осторожно опустилась в кресло. — Но, Фелисити, на тебе же платье прошлого сезона! — она понизила голос, искренне тревожась, не помешалась ли сестра. — И вязаная накидка. — Ах это… — Фелисити плотнее укутала шею жуткой вещицей. — Так было надо. Неожиданное заявление лишь потрясло Алексию еще сильнее. — Надо? Надо! — Да, Алексия, ну сосредоточься же. Ты всегда такая измотанная или все дело в твоем неудобном положении? — Фелисити заговорщически понизила голос. — Надо, потому что я сближалась. — Правда? А с кем? — Алексию обуяли подозрения. Слишком уж поздний час стоял на дворе, чтобы молодая незамужняя особа благородных кровей разгуливала без сопровождения, особенно если она живет в дневном режиме и ее родители избегают контактов со сверхъестественными. — Ну не зря я надела твид! Ясно же, что из-за бедолаг из среднего класса. Леди Маккон не пожелала этого слушать. — Право, Фелисити, ты ведь не ждешь, чтобы я поверила, будто у тебя есть какие-то знакомства в низших сословиях. — Это твое дело, сестричка, верить мне или нет. Алексии очень хотелось бы вернуть себе способность расхаживать и угрожающе нависать. Увы, расхаживание было недоступно ей уже несколько месяцев, а при попытке нависнуть она, несомненно, потеряла бы равновесие и с эталонной неуклюжестью рухнула на собеседника. Пришлось ограничиться испепеляющим взглядом. — Очень хорошо, тогда что ты тут делаешь? И откуда тебе известно, что меня нужно искать в резиденции лорда Акелдамы? — Мне сказала миссис Танстелл, — Фелисити окинула критическим взором окружающее золоченое великолепие. — Айви? А ей-то откуда знать? — Ей сказала мадам Лефу. — Ах, значит, она? Но как… — Судя по всему, некто по имени профессор Лайалл сообщил мадам Лефу, что вы переезжаете сегодня вечером, а ты собираешься отсиживаться у лорда Акелдамы. Мол, если что, заказы доставлять туда. Ты заказала новую шляпку, сестрица? У этой неучтивой иностранки? Ты уверена, что стоит покровительствовать ее бизнесу после всего, что произошло в Шотландии? И кто такой этот профессор Лайалл? Ты же не якшаешься с учеными, правда? Образование ужасно сказывается на нервах, особенно у женщины в твоем положении. Леди Маккон попыталась измыслить подходящий ответ, а Фелисити добавила, явно стараясь перевести разговор на другую тему: — Кстати, о положении. Ты чрезвычайно располнела, правда? Тебя и должно было настолько разнести? Леди Маккон нахмурилась. — Думаю, я, если можно так выразиться, прибавила настолько сильно, насколько это вообще возможно. Ты же знаешь меня, я всегда все делаю очень тщательно, по максимуму. — Ну, маменька просит проследить, чтоб ты больше ни на кого не сердилась. Младенец в конце концов станет похожим на твоего мужа. — О-о, неужели? — Да, это называется «эмоциональное подражание», и… — Ладно, не суть. Просто ребенок станет выглядеть, как мой муж. — А вдруг родится девочка? Разве не ужасно? Она будет вся в пушке, и… Фелисити не умолкала, но леди Маккон потеряла терпение: у нее вообще была к этому склонность. — Фелисити, ты зачем пришла? Мисс Лунтвилл принялась темнить: — Это весьма примечательное жилище. Никогда не думала, что мне удастся побывать в обиталище вампирского роя. Тут все такое очаровательное, блестящее и столько изысканных вещей. Этот дом почти дотягивает до моих стандартов. — Никакой это не рой в прямом смысле слова, потому что здесь нет королевы. Меня на кривой козе не объедешь, Фелисити. Почему ты явилась в такой поздний час? И почему приложила столько усилий, чтобы выяснить, где я нахожусь? Сестра поерзала на парчовой софе, ее белокурая головка склонилась набок, а идеальный лобик прорезала морщина. Алексия заметила, что, несмотря на непритязательный наряд, Фелисити не изменила свою сложную прическу: по последней моде у нее на лбу лепились мелкие кудряшки. — Ты не слишком много внимания уделяешь семье с тех пор, как вернулась в Лондон. Леди Маккон обдумала это обвинение. — Признай, что перед моим отъездом семья была мне не рада. Это было еще мягко сказано. На взгляд Алексии, родственники всегда грешили определенной ограниченностью и даже в одностороннем порядке выставили ее из дома, причем в самый неподходящий момент. После злополучной поездки в Шотландию и последовавшего за ней бегства через полмира Алексия просто решила по возможности избегать семейки Лунтвилл. Ей, леди Маккон, обитательнице ночного мира, круг которой состоял из оборотней, изобретателей и — ужас-то какой! — актеров, было довольно несложно выполнить это решение. — Да, но ведь с тех пор, сестрица, определенно прошли месяцы! Вот уж не думала, что ты из злопамятных. Ты знаешь, что Ивлин возобновила помолвку с капитаном Фезерстоунхофом? Леди Маккон пристально посмотрела на сестру, слегка постукивая по ковру туфлей. Мисс Лунтвилл вспыхнула, глянула на Алексию и снова отвернулась. — Я, — она замолчала, подыскивая правильное слово, — сошлась… Алексия почувствовала, как ее внутренности стиснул самый настоящий страх. Или дело было в несварении желудка? — О нет, Фелисити. Надеюсь, не с кем-то неподобающим? Не из среднего класса? Иначе маменька тебя никогда не простит! Фелисити встала и, демонстрируя явное возбуждение, принялась вышагивать по раззолоченной комнате. — Нет-нет, ты неправильно меня поняла. Я сошлась с местной ячейкой, — она театрально понизила голос, — Национального союза борьбы за избирательные права женщин. Если бы леди Маккон и без того не сидела, от такого заявления ей пришлось бы это сделать. — Ты хочешь голосовать? Ты? Ведь ты не можешь даже решить, какие перчатки тебе надеть утром. — Я верю в наше дело. — Бред собачий. Ты никогда в своей жизни ни во что не верила, за исключением, пожалуй, того, что, выбирая модные цвета для следующего сезона, можно смело положиться на французов. — И все-таки. — Но право же, Фелисити, это так банально! Почему бы тебе не основать дамское общество взаимопомощи или кружок вышивальщиц? У тебя — и вдруг политические взгляды? Я отказываюсь верить в подобную метаморфозу. С момента нашей последней встречи прошло всего пять месяцев, а твой характер не мог бы настолько кардинально измениться и за целых пять лет. Даже перья на шляпке так быстро не линяют. В этот момент в комнату без всякого предупреждения впорхнул лорд Акелдама. Благоухая лимончиком и мятными леденцами, он изящно обмахивался программкой некой рискованной комедии, поставленной где-то в Вест-Энде. — Алексия, пирожочек, как вам живется в этот дивный вечер? Ужель вас растревожил переезд? Я всегда находил, что смена жительства может стать таким испытанием для тонко чувствующих натур! — он артистично замер на пороге, чтобы положить перчатки и цилиндр на их законное место в буфете. Потом лорд Акелдама поднес к глазу серебряный монокль с сапфирами и принялся смотреть сквозь него на Фелисити. — Ах, виноват, прошу прощения за вторжение, — его пытливый взгляд остановился на устаревшем платье и эффектных локонах гостьи Алексии. — Алексия, голубушка моя, вас кто-то навестил? — Лорд Акелдама, вы помните мою сестру? Монокль не опустился. — А должен? — Полагаю, вы вполне могли встретиться во время торжеств в честь моей свадьбы. Алексия не сомневалась, что высокочтимый хозяин этого дома совершенно точно знал, кто такая Фелисити, с того самого мгновения, как вошел в комнату, а может, даже и еще раньше. Просто он страстно любил представления, даже если приходилось разыгрывать их в одиночку. — В самом деле?.. Вампир был в остромодной одежде для вечернего выхода: в темно-синей фрачной паре. Этот костюм казался на первый взгляд слишком скромным для лорда Акелдамы, но внимательный наблюдатель не преминул бы заметить, что атласный жилет кормчего украшал узор из «турецких огурцов» серебряного, синего и пурпурного цветов. Перчатки и гетры были из того же материала. Алексия даже представить не могла, как Акелдаме пришло в голову создать столь возмутительный ансамбль. Кто вообще слышал об узорчатых перчатках, не говоря уже о гетрах? С другой стороны, приверженцы традиционных гармоничных ансамблей до сих пор не смогли сладить с лордом Акелдамой и вряд ли когда-нибудь смогут. Конечно, у вампира-франта было полное право смотреть на весьма затрапезно одетую Фелисити с подозрением. — О да, конечно! Мисс Лунтвилл? Но вы так сильно изменились с нашей последней встречи! Как произошло подобное превращение? Даже у Фелисити хватило ума не противостоять вооруженному моноклем лорду Акелдаме. Она смешалась перед волшебной властью его превосходно завязанного и по-прежнему пышного, несмотря на недавние вечерние забавы, галстука с сапфировой булавкой выдающегося размера. — Ну, понимаете, милорд, у меня была, э-э, встреча, а потом я просто не успела переодеться. Мне нужно было перехватить сестру до того, как она уйдет, по одному деликатному делу. Лорд Акелдама отказался понимать намек. — О-о, правда? — Фелисити вступила в Национальный союз борьбы за избирательные права женщин, — безмятежно сообщила Алексия. Вампир тут же высказался с пользой для дела: — Неужели? Как я понимаю, в собраниях этого союза регулярно участвует лорд Амброуз. Алексия, наконец-то разобравшись, что к чему, кивнула. — Значит, лорд Амброуз. Фелисити, ты ведь понимаешь, что он вампир? Мисс Лунтвилл тряхнула локонами. — Да, это так, но вампир холостой, — она из-под ресниц посмотрела на лорда Акелдаму. — А я ведь не молодею. Вампир немедленно проникся к ней сочувствием. — Как я вас понимаю! Вам уже сколько? Полных восемнадцать лет? Мисс Лунтвилл продолжала свою эскападу: — Но меня так увлекла тамошняя полемика! — Алексия допустила, что на молодую леди, настолько увлеченную парижскими модными газетами, могут подействовать и примитивные агитаторские приемчики. А Фелисити все гнула свое: — Почему бы нам, женщинам, не голосовать? В конце концов, не похоже, что под руководством господ мужчин мы пришли к таким уж чудесным результатам. Я никого не хочу обидеть, милорд. — Никаких обид, мой маленький лютик. «Ну и ну, — подумала Алексия, — Фелисити удостоилась ласкового прозвища. Значит, она нравится лорду Акелдаме». Вампир тем временем продолжал: — Я нахожу вашу борьбу восхитительно похвальной. Фелисити принялась расхаживать по комнате в манере, которая, как вынуждена была признать Алексия, мало чем отличалась от ее собственной. Она и сама так вела себя в разгар особенно увлекательных споров. — Точь-в-точь мое мнение! Ты хочешь иметь право голоса, Алексия? Тебя же не может устраивать, что в политических вопросах за тебя высказывается этот твой вечно паясничающий муж. Особенно после того, как он повел себя в недавнем прошлом. Алексия решила не упоминать, что право голоса у нее уже есть: право голоса в Теневом совете ее величества королевы Виктории, куда входят всего три члена. Один ее голос значил куда больше, чем любое всенародное голосование. Вместо этого она озвучила другую истину: — Я никогда по-настоящему не задумывалась над этим вопросом. Но это по-прежнему не объясняет, как ты оказалась у входа в дом лорда Акелдамы. — Да-да, маленький подснежничек, — лорд Акелдама примостился на подлокотнике диванчика, глядя на Фелисити, как попугай мог бы смотреть на серого воробьишку, залетевшего в его угодья. Мисс Лунтвилл глубоко вздохнула. — На самом деле это не моя вина. Маменька не одобряет мои попытки завоевать лорда Амброуза. Поэтому, когда все легли, я решила выбраться из дома через дверь для прислуги. Тебе ведь тоже удавалось улизнуть таким образом, Алексия. Не думай, что я об этом не знала. Я решила, что и мне удастся проделать такой трюк. Алексия начала понимать. — Но ты просчиталась. Я действовала не одна, мне помогал Флут. Не могу вообразить, чтобы Суилкинс сочувствовал тебе относительно Амброуза. В знак согласия Фелисити скривилась. — И ты совершенно права. Я не понимала, насколько важно расположение дворецкого, если хочешь обрести ночную свободу. — Итак, мы подбираемся к сути дела. Маменька тебя вышвырнула? Выражение лица Фелисити говорило, что та, скорее всего, сама виновата в сценарии, по которому развивались события. — Не совсем так. — О-о, Фелисити, не может быть. Ты ушла? — Я подумала, раз уж у тебя теперь дом в городе, я, наверно, смогу немножко у тебя пожить. Мне ясно, что общество не будет и близко таким изысканным и элегантным, как то, в котором я вращаюсь, но… Услышав такое заявление, лорд Акелдама слегка наморщил лоб. Леди Маккон задумалась. Ей хотелось бы поощрять в сестре этот новый для той дух социального мышления. Если Фелисити и нуждалась в чем-то в этой жизни, так это в цели. Обретя идеалы, она, может быть, перестанет шпынять всех подряд. Но поселив у себя сестрицу, Алексии волей-неволей придется раскрыть ей тайну своего нового жилища. Был и другой вопрос, который предстояло обмозговать. Можно ли допустить, чтобы Фелисити предстала перед стаей оборотней во всей своей изменчивой и излишне разрекламированной красе, будучи незамужней? «Это последнее, что мне сейчас надо, — подумала Алексия. — Я даже своих ног больше не вижу и уж тем более не смогу как следует присмотреть за сестрой». До какого-то момента Алексия находила беременность состоянием достаточно терпимым и поддающимся контролю. Однако недели три назад ее природная сдержанность пала под напором сентиментальности. Лишь вчера она разрыдалась за завтраком над яичницей-глазуньей, потому что та как-то странно на нее уставилась. Вся стая битых полчаса пыталась изыскать способ ее утешить, а муж так распереживался, что, казалось, вот-вот сам пустит слезу. Смущенная тем, что приходится это делать в присутствии лорда Акелдамы, Алексия напустила туману: — На эту тему я должна посоветоваться с мужем. Древний вампир живо вскочил. — Вы можете остановиться у меня, маленький колокольчик. Фелисити просияла. — Ох, право… Леди Маккон твердо воспротивилась: — Категорически нет. Среди всех людей, перед которыми не следовало излишне рекламировать Фелисити, лорд Акелдама стоял на первом месте, и дело тут было исключительно в язвительности. Если позволить этим двоим общаться слишком долго, они могут захватить весь Цивилизованный мир, просто обмениваясь ехидными замечаниями. В дверь приемной постучали. — А теперь-то что еще? — удивилась Алексия. — Входите! Мы, несомненно, дома, — нараспев проговорил лорд Акелдама. Дверь отворилась, и появились Бутс с Биффи. Оба они выглядели щеголевато и были отлично сложены, как и подобало бывшему и нынешнему трутням лорда Акелдамы, хотя Биффи определенно обладал некой аурой, которая отсутствовала у Бутса. Он по-прежнему оставался малым с приятными манерами, пристрастием к модным нарядам и подходящей фигурой, чтобы их демонстрировать, но что-то в нем переменилось. На скуле у него виднелось небольшое пятнышко, чего ни у одного трутня лорда Акелдамы в присутствии наставника не могло быть по определению. Однако, рассматривая стоявших рядом молодых людей, Алексия внезапно поняла, что дело не только в пятнышке. Биффи утратил большую часть вампирской утонченности, лоск высшего общества, тонкость огранки и излучал теперь некоторую неловкость, которая, как подозревала леди Маккон, жила в глубине души каждого оборотня. Причиной тому было несомненное знание, что раз в месяц, нравится это им или нет, любой из них примется скакать голяком и превратится в слюнявого зверя. Выражение любопытства на лице лорда Акелдамы никуда не делось. — Дорогие! — сказал он, обращаясь к молодым людям так, будто не видел их годами. — Какие же пикантные новости вы мне принесли? Мисс Лунтвилл с интересом посмотрела на вошедших. — Ой, — воскликнула она, — а я вас помню. Вы помогали моей сестре планировать свадьбу. У вас возникла блестящая идея насчет торта для жениха. Это очень стильно — два торта. Особенно на свадьбе моей сестры, она ведь так любит поесть. Знавший свой долг Биффи поспешно выступил вперед и склонился над протянутой рукой Фелисити. — Сандалио де Рабиффано к вашим услугам, мисс. Как поживаете? Алексия, которая прежде никогда не слышала настоящего имени Биффи, потрясенно уставилась на лорда Акелдаму. Старый вампир поднялся и с невинным видом подошел к ее креслу. — Звучит невероятно по-испански, правда? А все из-за мавританской крови несколько поколений назад. Леди Маккон с важным видом кивнула. Биффи выпустил руку Фелисити. — Я не заслуживаю вашей похвалы, мисс. Торты — это такой странный американский обычай. Фелисити принялась отчаянно кокетничать. — Что ж, ведь мы с вами никому об этом не скажем, правда? Вы по-прежнему в штате лорда Акелдамы? Хранившее приятное выражение красивое лицо Биффи на миг исказилось судорогой боли. — Нет, мисс. Меня перевели к вашей сестре. Мисс Лунтвилл явно сочла, что для нее это выгодно. — Да что вы говорите, неужели? Алексия, не давая флирту развиться, вклинилась в разговор. — Фелисити, иди в соседний дом и подожди меня в парадной гостиной. Если нужно, вели принести чаю. Когда вернется мой муж, мы с ним обсудим твою просьбу. Фелисити снова открыла рот. — Иди, Фелисити, — настроение у леди Маккон было самым что ни на есть диктаторским. Удивив всех, и в том числе себя саму, Фелисити удалилась. Лорд Акелдама склонил голову в сторону Бутса и чуть кивнул вслед удалявшейся барышне. Никаких словесных указаний не потребовалось, и Бутс послушно потрусил за Фелисити. Биффи с легкой завистью посмотрел на него. Алексия понимала, это чувство относится не к обществу мисс Лунтвилл, а к тому, что сам бывший трутень не может больше подчиняться распоряжениям лорда Акелдамы. Она резко вернула парня к реальности — незачем ему предаваться сожалениям. — Биффи, у тебя есть что сообщить мне или лорду Акелдаме? — Вам, миледи. Счастлив доложить, что вы благополучно переехали. Новый дом ждет вашего внимания и, надеюсь, одобрения. — Замечательно! Я должна… нет, погодите. Лорд Акелдама, я все собираюсь спросить об одной штуке. Может, сейчас самое время, раз мы почти наедине? — Да, мой сладкий десертик? — Помните, я описывала вам дикобразов? Ну или ежиков-переростков, или к какому там виду они принадлежали, которые напали на нас несколько ночей назад. Я подумала, что в них есть кое-что вампирское: их скорость, их старая темная кровь и их уязвимость, если на них побрызгать ляпис солярис. Как вы думаете, вообще возможно существование вампиров-дикобразов? В глазах лорда Акелдамы загорелся озорной огонек. — Дражайшая моя девочка, что вы придумаете в следующий раз? Козлов-оборотней? Берегитесь, как бы они не пробрались к вам в гардеробную и не сжевали все ваши туфли. Биффи спрятал улыбку. Алексия была не в настроении слушать, как над ней потешаются. К лорду Акелдаме вернулось его прославленное самообладание. — Ириска моя сладенькая, вы порой говорите такие странные вещи. У животных нет души. Как им стать вампирами? Иначе я первым делом попросил бы графиню Надасди укусить эту мою старую толстушку, чтобы у меня была компаньонка в моем старческом маразме, — он показал на кошку. Мохнатое упитанное создание мнило себя жестоким охотником, но в жизни не убило ничего опаснее кистей на подушечке. Недавно, правда, в результате некоего незабываемого события жертвой кошки стала одна из шляпок Айви. Леди Маккон содрогнулась от воспоминания. Почему ей взбрело в голову, что она может захватить Айви с собой на чай к вампиру? Пусть лучшая подруга и осваивала в последнее время театральные подмостки, она все-таки не была готова к близкому знакомству с драматизмом обыденной жизни лорда Акелдамы. А старый вампир, в свою очередь, оказался совершенно не готов к близкому знакомству с одной из Айвиных шляпок. После этого чаепития Алексии пришлось признать, что комбинация из лорда Акелдамы и Айви Танстелл совершенно невозможна — это вроде парчи в клеточку, которая всегда будет смотреться дико, как ни подбирай цвета. Тут в приемную древнего вампира вошел еще кое-кто. На этот раз появление нового действующего лица не предваряло ничего, кроме короткого рева. — Святые угодники, — с интонациями вдовствующей графини георгианской эпохи проговорил лорд Акелдама, — во что превратился мой дом? В вокзал Чаринг-Кросс? Биффи посмотрел на леди Маккон, ослепительную в своем напоминающем размером палатку платье из ажурного кружева и голубых атласных лент. — Я бы сказал, милорд, это скорее напоминает поле для посадки дирижаблей. Алексия, находившая свое состояние еще более нелепым, чем все остальные, улыбнулась такому сравнению. В последнее время она действительно чувствовала себя надутой изнутри. Лорд Акелдама негромко хихикнул. — Ах, Биффи, голубочек мой, как же я по тебе скучал! Новый посетитель, явившийся без объявления и без приглашения, хмуро слушал этот диалог. Лорд Акелдама повернулся к нему с умеренным неодобрением в проницательных голубых глазах. — Лорд Маккон, раз уж вы собираетесь тут остаться, а я полагаю, это на данный момент решено, вам непременно придется освоить высокое искусство стучать в двери, прежде чем входить в комнату. Граф был угрюм в своем смущении. — О да. Мне порой трудно вспомнить нюансы этикета, — он скинул плащ. Тот завис было на спинке стула, но потом съехал вниз и упал на пол. Лорд Акелдама пожал плечами. — Лорд Акелдама. Жена. Щенок, — кивнул лорд Маккон. Обеспокоенно поглядывая на леди Маккон коньячными глазами, он склонился к ней и вопросительно шепнул на ухо: — Все по-прежнему закупорено? — Да, Коналл, да, не поднимай суеты, — Алексия даже слушать не хотела ничего подобного. — А все остальное приведено в порядок? — Я как раз собиралась пойти с проверкой. Подними меня, пожалуйста. Граф ухмыльнулся, мобилизовался и предложил жене свою большую ладонь. Алексия ухватилась за нее обеими руками, и граф потянул. От прикосновения запредельной он терял присущую сверхъестественным силу, но той, что оставалась, хватило, чтобы поднять Алексию даже в ее нынешних кондициях дирижабля. — Я так понимаю, нужно, чтобы люди увидели, как мы входим в дом по соседству. А потом придется отыскать способ перебраться сюда. — Такая таинственность и столько идиотизма, а все ради видимости, — пробормотал лорд Маккон. Алексия ощетинилась. Ей пришлось хлебнуть горя, когда муж выставил ее из своей постели и прекратил с ней общаться. Общество подвергло ее остракизму, а все из-за видимости, что она якобы повела себя неблагоразумно. — Видимость — это все! — возмутилась она. — Как это верно, — поддержал лорд Акелдама. — Очень хорошо, женушка. Значит, нужно сообразить, как тебе перебраться с одного балкона на другой. Выражение лица мужа показалось Алексии очень подозрительным, и она свирепо посмотрела на него. — Придумаешь для меня какие-нибудь мостки. Я не согласна, муженек, чтобы меня перекидывали, нет уж, большое спасибо. Вид у лорда Маккона стал несколько удивленным. — Разве я чем-то дал повод заподозрить меня в подобных намерениях? — Нет, но я знаю, как это у тебя происходит. — Коналла озадачило необоснованное обвинение. А Алексия продолжила: — О да, и я должна тебя предупредить. В нашей новой парадной гостиной тебя ждет сюрприз. Лорд Маккон по-волчьи ухмыльнулся. — Это приятный сюрприз? — Только если у тебя очень хорошее настроение, — уклончиво ответила ему жена.* * *
Дама-призрак вновь оказалась в этом пространстве, в этой зыбкой пустоте. Она думала, что могла бы плыть тут вечно, если бы ей удалось оставаться совершенно неподвижной. Неподвижной, как смерть. Но тут вмешалась реальность. Реальность ее собственного сознания, как бы мало от него ни осталось. «Ты должна с кем-нибудь поговорить. Должна рассказать. Это неправильно. Хоть ты и безумна, ты все равно понимаешь, что это неправильно. Положи этому конец. Ты должна рассказать». Ах, до чего же неудобно, когда собственный мозг вдруг начинает отдавать распоряжения! «Кому я могу рассказать? Ну кому я могу рассказать? Я всего лишь курица в курятнике». «Расскажи тому, кто способен что-то сделать. Расскажи этой бездушной дамочке». «Ей? Да она мне совершенно не нравится!» «Она не исключение. Тебе никто не нравится». Дама-призрак ненавидела моменты, когда проявляла рассудительность по отношению к себе самой.ГЛАВА ТРЕТЬЯ ДЕЛА ПРИЗРАЧНЫЕ
— Неужели без этого было не обойтись? Таким оказалось взвешенное мнение лорда Маккона, которое тот высказал жене, увидев у себя в доме ее сестру. Прозвучало это так, словно Фелисити являлась каким-то досадным желудочно-кишечным заболеванием, недавно развившимся у Алексии. Леди Маккон проигнорировала сестру, терпеливо сидевшую в гостиной, и принялась разглядывать свои новые владения. Стая Вулси могла гордиться тем, что сделали трутни и оборотни. Новый городской особняк был красиво обставлен со вкусом подобранной и минимально декорированной мебелью. Поскольку дом предназначался, чтобы служитьперевалочным пунктом для членов стаи, у которых возникла необходимость посетить город, большинство личных вещей и таких необходимых для выживания штук, как подземелья и клавигеры, осталось в Вулси. В результате получился скорее клуб для джентльменов (правда, весьма фешенебельный), чем частная резиденция. Лорд Маккон бормотал, что все вокруг напоминает ему одну из гостиных в Палате лордов, но все прекрасно понимали, что старому волку просто необходимо немного поворчать. Тяжелые плотные шторы не пропускали вредного солнечного света, а толстые ворсистые ковры сводили к минимуму топот ног и скрежет когтей. Флуту предстояло на неопределенный срок занять пост дворецкого вспомогательной резиденции стаи. Он даже глазом не моргнул, услышав о временном понижении до статуса домашней прислуги. Алексия заподозрила, что Флуту недоставало былой власти над тем, что творится в доме, и проистекающей из этого возможности контролировать все там происходящее. Может, должность личного секретаря и более высокая, но она не предполагает того господства над ситуацией, какой обладает дворецкий. Парадная гостиная, где сидела Фелисити, решенная в насыщенно-шоколадных и сливочных тонах — кожа и сукно мебели — с небольшими вкраплениями бронзы в виде филигранно выкованной газовой лампы, бахромы скатерти, большой восточной вазы для зонтиков Алексии и выдвижной обувной сушилки перед камином, являла собой полную противоположность парчово-золоченому великолепию, царившему у лорда Акелдамы. Леди Маккон впечатлилась. — Флут, где вы раздобыли такую дивную мебель за столь короткий срок? Дворецкий посмотрел на нее так, будто она выпытывала нюансы его ежедневных омовений. — Полно тебе, женушка. Если Флут хочет, чтобы его считали кудесником, кто мы такие, чтобы разнюхивать его тайны? Мы должны жить с ощущением чуда и верой, а, Флут? — и лорд Маккон дружелюбно похлопал почтенного господина по спине. Флут фыркнул. — Как вам будет угодно, милорд. Лорд Маккон повернулся к свояченице, сидевшей в сдержанном молчании и скучной серой одежде. И то и другое было настолько ей несвойственно, что привлекло внимание графа. — Мисс Фелисити, неужели кто-то умер? Фелисити поднялась и присела перед ним в книксене. — Насколько мне известно, нет, милорд. Но спасибо, что поинтересовались. Как вы поживаете? — С вашей внешностью нынче вечером что-то не то, верно? Вы как-то иначе причесаны? — Нет, милорд. Я просто одета чуточку не для визита. Но мне нужно было попросить сестру об одной любезности, и это не могло ждать. — Ах вот как? — граф перевел карамельные глаза на Алексию. Та вздернула подбородок и показала им куда-то в сторону. — Она хочет пожить с нами. — Значит, вот в чем дело! Она хочет… — Пожить с нами здесь. — Здесь? Коналл прекрасно понял, что имеет в виду его жена. Вряд ли уместно позволить Фелисити остановиться в их новом городском доме, если сами они не станут в нем жить. Что, если эта новость станет достоянием публики? Фелисити ославят как незамужнюю барышню, которая одна, без компаньонов, обосновалась на территории стаи оборотней. — А почему не в Вулси? На свежем воздухе? Похоже, он бы ей не помешал, — попытался найти решение получше лорд Маккон. — Фелисити занята в городе, — Алексия сделала паузу, — кое-какой неоднозначной благотворительной работой. И по своим причинам полагает, что ей может понадобиться наша защита. Лорд Маккон, похоже, растерялся. Настолько, насколько подобное могло с ним произойти. — Защита… от кого? — От моей матери, — многозначительно ответила его жена. Вот это понять лорд Маккон вполне мог. Он собирался потребовать дополнительных подробностей, когда перед ним, просочившись сквозь плюшевый ковер, возник призрак. При обычных обстоятельствах призраки не возникают посреди разговора, для этого они слишком вежливы. Самые благовоспитанные не ленятся в крайнем случае проплыть туда-сюда по оживленным коридорам, где какой-нибудь лакей может их заметить и поинтересоваться, в чем дело. Но этот самым пугающим манером появился в самом центре нового ковра, посреди изображенного на нем букета цветов. Лорд Маккон крякнул. Леди Маккон тихо ахнула и крепче вцепилась в свой парасоль. Флут поднял одну бровь. Фелисити потеряла сознание. Оборотень и запредельная переглянулись и по обоюдному молчаливому решению оставили обморочную Фелисити лежать, откинувшись на спинку кресла. В одном из многочисленных потайных карманов на парасоле Алексии имелись среди прочего и нюхательные соли, но призрак требовал немедленной реакции, и времени откачивать взбалмошных девиц не было. Итак, оба супруга обратили все свое внимание на представшего перед ними духа. — Флут, — медленно поинтересовалась леди Маккон, чтобы не спугнуть привидение, — нас известили, что к дому прилагается призрак? Он упоминается в договоре аренды? — Вроде бы нет, мадам. Позвольте уточнить детали, — и дворецкий выскользнул из гостиной, отправляясь на поиски документов. Призрак, о котором шла речь, оказался дамой с весьма расплывчатыми краями и не совсем плотной сердцевиной. Похоже, он опасно приблизился к состоянию полтергейста. Когда дама заговорила, предположение подтвердилось, поскольку рассудительностью там и не пахло, а голос, высокий и задыхающийся, звучал так, будто доносится откуда-то издалека. — Вы Маккон? Или вы балкон? Я когда-то любила бекон. Солененький, — призрачная дама смолкла и закружилась, взвихрив в воздухе туманные струйки. Они устремились в сторону леди Маккон, поскольку запредельные притягивают к себе эфир из окружающей среды. — Сообщение. Лечение. Мучение. Не люблю мучиться. Подождите! Срочно. Или точно? Важная. Отважная? Информация. Леди Маккон с любопытством посмотрела на мужа. — Она из БРП? На службе у Бюро регистрации противоестественного состояло несколько мобильных агентов-призраков: их эксгумированные и забальзамированные тела размещали для сбора информации в нужных местах, в том числе возле ключевых государственных учреждений. Создание бестелесной коммуникационной сети, где ареал каждого призрака пересекается хотя бы с еще одним, потребовало немалых усилий. Сеть растянулась на многие районы Лондона, хотя пока и не накрывала весь город целиком. Конечно, по мере того как призраки сходили с ума, в нее приходилось вносить коррективы, но такая работа стала практически второй натурой смотрителей призраков из БРП. Оборотень мотнул лохматой головой. — Насколько я знаю, дорогая, нет. Для верности надо бы заглянуть в реестр, но я хотя бы по одному разу встречался с большинством наших бестелесных сотрудников. Вряд ли этот призрак вообще из наших, иначе о его теле позаботились бы получше, — он встал перед призрачной дамой, вытянув руки по швам. — Алло? Слушай сюда. К чему ты крепишься? К этому дому? Где твое тело? Надо на него взглянуть. Тебя сносит, дамочка. Сносит. Призрак с раздражением посмотрел на него и поплавал в воздухе вверх-вниз, явно испытывая некоторое недоумение. — Неважно. Совсем неважно. Сообщение, вот что важно. Что это было? Акценты, акценты, в наши дни они кругом. Лондон полон иностранцев. И карри. Кто разрешил тут карри? — Это и есть твое сообщение? — леди Маккон не любила, когда ее не посвящали во все детали, даже если эти детали хранились в голове вздорного призрака. Тот крутнулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Алексией. — Нет-нет-нет. Так о чем это я? Ах да. Ты Алексия Макарон? Алексия не знала, что можно на это ответить, и потому кивнула. Коналл, скотина бесполезная, расхохотался. — Макарон? Мне нравится. И Алексия, и призрак не обратили на него никакого внимания. Все зыбкое внимание последнего сосредоточилось теперь на леди Маккон. — Тарабитти? Таработти. Дочка чья? Мертвеца. Нет души. Проблема? Пудинг! Алексия задумалась было, к кому относится вся эта словесная чепуха, к ней или к ее отцу, но потом решила, что все сказанное более или менее характеризует их обоих. — Все верно. Призрачная дама закружилась в воздухе, явно довольная собой. — Тебе сообщение, — она сделала паузу, явно сбившись и встревожившись. — Забор. Нет. Запор. Нет. Заговор. Чтобы убить, чтобы убить… — Меня? — рискнула предположить Алексия, хотя на самом деле она ничем не рисковала, дело было верное: ее постоянно кто-нибудь да пытался убить. Дама заволновалась, натягивая свою невидимую привязь и слегка вибрируя. — Нет-нет-нет. Не тебя. Кое-кого. Кое-чего? — и вдруг она обрадовалась: — Королеву! Убить королеву, — призрачная дама запела: — Убить королеву! Убить королеву! Убить короле-е-е-е-е-ву! Лорд Маккон перестал улыбаться. — Ого! Неожиданно. — Хорошо. Да? На этом всё. Прощайте-прощайте, живые люди. Призрак провалился сквозь пол новой гостиной Макконов и исчез, предположительно вернувшись туда, откуда явился. В этот момент в комнату вернулся Флут и обнаружил, что потрясенные граф и его жена в мрачном молчании таращатся друг на друга. — В документах нет ничего о призраках, привязанных к этому дому, мадам. — Спасибо, Флут. Полагаю, теперь нужно позаботиться о… — Алексии не понадобилось договаривать: неизменно инициативный Флут хлопотал вокруг Фелисити с надушенным носовым платком. Леди Маккон повернулась к мужу. — А ты должен… Тот пристраивал на голову цилиндр. — Уже иду, женушка. Длина ее привязи должна позволять являться в этот дом. Где-нибудь в БРП наверняка должны быть записи. Возьму с собой профессора Лайалла и Биффи. Алексия кивнула. — Не задерживайся слишком сильно. Кто-то должен помочь мне вернуться в дом лорда Акелдамы до утра, а тебе известно, что в последнее время я только и делаю, что сплю. Хлопая плащом, муж бросился к ней на манер героя какого-то готического романа, громко чмокнул ее сперва в губы, а потом, к ее величайшему смущению, в выпирающий живот, после чего был таков. К счастью, Флут по-прежнему возился с Фелисити, а потому ни одна живая душа не стала свидетелем столь чрезмерного проявления привязанности.* * *
— Как я понимаю, в такой ситуации Фелисити становится наименьшей из наших забот. Солнце только что закатилось, и проснувшиеся Макконы перебрались по временным мосткам из дома лорда Акелдамы в собственный, а там спустились в столовую. Разговор, начатый накануне ночью и прерванный на несколько часов, за которые граф Вулси наспех провел несколько расследований, а потом сладко подремал, возобновился буквально с запятой. Коналл поднял глаза от тарелки и проворчал: — Когда дело касается королевы, дорогая моя, мы должны серьезно относиться к любой угрозе. Даже если мои усилия пока что ни к чему не привели, это не значит, что мы можем относиться к бредням призрака спустя рукава. — Ты считаешь, меня это не касается? Я поставила в известность Теневой совет, и сегодня вечером мы созываем чрезвычайное совещание. Вид у лорда Маккона стал недовольный. — Право слово, Алексия, следует ли тебе лезть в дела подобного рода на такой поздней стадии? — Что? Да ведь мы только-только об этом узнали! Я понимаю, что вы с Лайаллом продвинулись довольно далеко вчера, когда я отправилась спать, но едва ли… — Нет, женушка. Я о том, что твое нынешнее состояние не предполагает зажигательных прогулок по Лондону с парасолем наперевес, понимаешь? Алексия опустила взгляд на свой выдающийся во всех отношениях живот, а потом у нее на лице появилось то самое выражение. — Я целиком и полностью способна… — На что? Подковылять к кому-нибудь и безжалостно врезаться в него со всей дури? Леди Маккон сверкнула очами. — Уверяю тебя, муженек, хоть я и двигаюсь медленнее, чем мне было свойственно раньше, с головой у меня все в порядке. Я справлюсь! — Послушай, Алексия, пожалуйста, будь благоразумна. В силу своего положения леди Маккон решила дать слабину и немного пойти на попятную. — Обещаю, не стану рисковать без необходимости. Коналл не упустил из виду тот факт, что прозвучавшее в этом заявлении слово «необходимость» может трактоваться его женой весьма произвольно, и поэтому ничуть не успокоился. — Хотя бы возьми на это свое расследование одного из щенков. Леди Маккон прищурилась. Граф заюлил: — Я буду чувствовать себя куда спокойнее, зная, что кто-нибудь сможет позаботиться о твоей физической безопасности. Даже если вампиры держат нейтралитет — а этого мы, кстати, гарантировать не можем, — ты все равно склонна вляпываться в неприятности. Нет-нет, бесценная моя, я вовсе не считаю, что ты беспомощна. Просто недостаточно подвижна. Алексии пришлось согласиться с его доводами. — Очень хорошо. Но если мне придется расхаживать с компаньоном, я хочу, чтобы это был Биффи. Граф совершенно не одобрял такой выбор. — Биффи! Он у нас новичок. Он даже не научился контролировать превращение. Какой с него толк? — Или Биффи, или никто, — отрезала Алексия, а про себя подумала: «Как типично для моего мужа видеть недостатки, которые есть у Биффи-оборотня, и не замечать его выдающихся человеческих способностей». Ибо молодой денди действительно обладал множеством дарований. К вящему недовольству лорда Маккона, он взял на себя обязанности камеристки при своей новой госпоже — Алексия так и не озаботилась нанять замену Анжелике, — причем, обладая безупречным вкусом, всегда понимал, какие прически и наряды будут той к лицу. Он справлялся куда лучше Анжелики, во взглядах которой, по мнению леди Маккон, было многовато французской раскованности. Биффи же, хоть и склонен был проявлять дерзость, когда дело касалось его собственного гардероба, знал меру, если речь шла о леди, которая то вступала в битву с человекоподобными автоматами, то забиралась в махолеты. — Не слишком мудрый выбор, — сжал челюсти лорд Маккон. Никто пока не присоединился к ним за обеденным столом. При жизни в стае побыть наедине вне спальни было редкостью, и Алексия наслаждалась этой роскошью. Она придвинулась к мужу поближе и опустила руку на его ладонь, покоящуюся на изысканной кружевной скатерти. — Биффи прошел подготовку лорда Акелдамы, а она вовсе не ограничивается навыками виртуозной работы со щипцами для завивки. — Граф фыркнул. — И сейчас я забочусь не только о своем удобстве. Биффи нужно немного отвлечься, Коналл. Разве ты сам не заметил? Прошло уже пять месяцев, а он все такой же неприкаянный. Граф скривил губы так, что его рот слегка поехал набок. Он заметил! Еще бы ему не заметить. Он замечал все, что касается его волков. Это же одна из важнейших частей его бытия — следить, чтобы стая оставалась сплоченной и была единым целым. Алексия читала научные труды; ученые называли это явление присущей душам склонностью к образованию совместных структур и обобществлением эфира. Она и сама догадывалась, как обстоят дела: вампиры и призраки привязаны к месту, а оборотни — к стае. Слишком часто возникавшая у Биффи меланхолия, должно быть, ужасно ранила Коналла. — А чем поможет, если я разрешу ему тебя сопровождать? — А разве я — не часть стаи? — Ага, — граф перевернул руку и сжал ладонь жены, с готовностью отвечая на ее ласку. — Если тебе интересно мое мнение, то дело не столько в Биффи, который не может найти свое место в стае, сколько в стае, которая не предоставляет ему такой возможности. Вы все относитесь к нему как к любому другому новичку-оборотню, а он не такой, понимаешь? Он другой. Примечательно, что Коналл не подскочил, как ужаленный, на месте и не перешел к немедленной обороне. — Да, я это понимаю. Мы с Рэндольфом как раз недавно обсуждали этот вопрос. Но все не может упираться в одни только предпочтения Биффи. Мы, оборотни, в своих вкусах не меньше склонны к экспериментам, чем вампиры, хоть и не выражаем это настолько явно. К тому же у нас есть Адельфус. Он всегда готов. Алексия издала выражающий отвращение звук. — Уж Адельфус-то да. Биффи нуждается не в любовнике, муженек, — он нуждается в цели. Это вопрос культуры. Биффи пришел к нам из вампирской культуры. Из вампирской культуры лорда Акелдамы. — И что же ты посоветуешь? — Стая смогла принять меня, хотя где я, а где оборотни, вроде бы ничего общего, — Алексия играла пальцами мужа, то сплетая их со своими, то расплетая. — Но ты ведь женщина. — Вот именно! — Ты предлагаешь мне обращаться с Биффи так, будто он дама? — Я предлагаю, чтобы ты относился к нему так, будто он в результате брака вошел в семью из совершенно иной структуры. Лорд Маккон обдумал ее слова и медленно кивнул. Леди Маккон поняла, что он, должно быть, сильно обеспокоен несчастьями Биффи, раз выслушал ее почти без возражений. Алексия снова сжала руку мужа, а потом выпустила, возвращаясь к еде — пончикам с яблочной начинкой и вареному пудингу из арроурута с топленым маслом и смородиновым желе. В последнее время ей все сильнее хотелось сладкого. Теперь основным блюдом каждой ее трапезы стали пудинги. — Ты думаешь, есть вероятность потерять его, да? — Муж не ответил, что само по себе было признанием. Вместо этого он приналег на внушительную груду котлет из телятины. Леди Маккон продолжила, с особым тщанием подбирая слова: — Сколько времени нужно, чтобы стать одиночкой? Она не хотела, чтобы муж счел ее сомневающейся в его состоятельности как альфы. У мужчин, пусть даже бессмертных, очень уязвимое эго, тонкое и ломкое, как полоски из слоеного теста. Правда, эго не слишком годится к чаю, а полоски очень даже. «О-о, чай!» — подумалось ей. — Волк может начать самостоятельное существование в любой момент, но обычно на то есть особая причина, и происходит это в первые годы после метаморфозы. Завывалы утверждают, что на это влияет ранняя связь с альфой. А связь часто не устанавливается, если новичок сам во многом альфа. Я не верю, что Биффи попадает в эту категорию, но это единственное, что сейчас радует. Алексии показалось, что она вычислила истинную причину мужниной тревоги. — Ты боишься, Биффи не выживет, если уйдет в одиночки, да? — Жизнь одиночки нестабильна. Они вечно лезут на рожон. А наш новый щенок не такой, он не боец в этом смысле. Красивые глаза графа наполнились болью, вид у него стал виноватым. Вся эта история с Биффи лежала камнем на его совести, хотя он и действовал без злого умысла. Да только лорд Коналл Маккон был не из тех господ, что отказываются нести ответственность за свои поступки, поскольку сами стали жертвой обстоятельств. Алексия глубоко вздохнула и сделала ход конем. — Тогда тебе действительно стоит отдать его на некоторое время мне, а я посмотрю, что можно сделать. Помни, мне несложно усмирить его, если понадобится. Ну, если он потеряет над собой контроль и перекинется в волка, — и она пошевелила перед лицом мужа пальцами. Перчаток на ней не было. — Ну что ж, женушка, ладно. Но тебе придется рассказывать мне или Рэндольфу, как у него дела. Пока граф произносил эту фразу, в столовую вошел профессор Лайалл — аккуратный и, как обычно, неприметный. Рыжеватые волосы тщательно причесаны, угловатое лицо безмятежно, манера держаться спокойная, скромная и абсолютно незапоминающаяся. Алексия начала подозревать, что профессор десятилетиями культивировал в себе все это, стремясь производить именно такое впечатление. — Добрый вечер, миледи, милорд, — и бета занял свое место. Возле его локтя возникла горничная со свежим чаем и вечерней газетой. Профессор Лайалл относился к аристократам, которые устанавливали со слугами именно такие отношения. Только что нанятые, успевшие провести в резиденции всего один день, они обеспечивали все потребности беты в лучшем виде, причем последнему не приходилось прилагать какие-либо усилия, отдавая распоряжения. Благодаря ему, Флуту и Биффи жизнь в доме Макконов шла без сучка и задоринки. Это было чудесно, потому что неукротимую леди Маккон занимали более важные проблемы, требовавшие времени и внимания. Ведение домашнего хозяйства лучше всего оставить этим джентльменам. Впрочем, ей все-таки пришлось жестом попросить горничную принести чашку чая. — Профессор Лайалл, как вы нынче вечером? — Алексия отнюдь не считала, что близкие отношения с тем или иным человеком должны повлечь за собой фамильярность в общении, и делала исключение только для мужа. Живя в стае Вулси уже почти год, пусть и с перерывами, она никогда не забывала об учтивости. Впрочем, то же самое касалось и профессора Лайалла, удивительно цивилизованного для оборотня. Казалось, он всегда ставит во главу угла правила этикета и утонченность манер. — Весьма сносно, миледи, весьма сносно. Теперь, когда за столом с леди Маккон оказались два первых лица БПР, стоило затронуть важнейшую тему безопасности королевы. — Итак, господа, в Бюро что-нибудь известно об этой угрозе? — В эфире тишина, — пожаловался граф. Профессор Лайалл покачал головой. — Небось, все дело в вампирах, — предположил лорд Маккон. — Право, муженек, почему ты так решил? — А разве они не всегда во всем виноваты? — Нет. Иногда чудят ученые, — леди Маккон имела в виду распущенный клуб «Гипокрас», — иногда церковники, — теперь она намекала на тамплиеров, — а иногда оборотни. — Ну, скажу я тебе! — лорд Маккон запихнул в рот очередную котлету. — Я и вообразить не мог, что ты станешь защищать вампиров. Они же месяцами пытались тебя прикончить. — Ох, Коналл, вначале проглоти, а потом говори. Какой пример ты подаешь нашему ребенку? — Граф даже огляделся, словно пытаясь понять, не родился ли этот самый ребенок как-то незаметно для него. Может, он теперь не сводит с отца глаз, впитывая его модель поведения? А леди Маккон продолжала: — Из того, что вампиры постоянно пытаются меня убить, вовсе не следует, что они пытаются убить и королеву, не так ли? Даже если не брать больше ничего во внимание, эта затея потребовала бы от них слишком сильного напряжения. К тому же мне совершенно неясны их мотивы. Ее величество — сторонница прогресса, — Алексия сделала паузу, ожидая какой-либо реакции, а не дождавшись, принялась отстаивать свою точку зрения дальше: — Мне казалось, оборотням свойственна долгая память. Поправьте меня, если я ошибаюсь, профессор Лайалл, но разве последняя серьезная угроза жизни королевы исходила не от стаи Кингэйр? — Право слово, леди Маккон, не могло бы это подождать, пока я допью первую чашку чая? — с несчастным видом поинтересовался бета. Алексия ничего не сказала. Профессор Лайалл демонстративно отставил чашку. — Где-то лет двадцать назад некий тип по фамилии Пате прогулочной тростью совершенно изуродовал любимую шляпку ее величества. Скандальное поведение. А до того нам доставил несколько неприятных минут недовольный ирландец с незаряженным пистолетом, — бета положил себе немного копченой рыбы, но пока не приступил к ней. — Вспоминается еще известный инцидент с Джоном Брауном… — профессор разглядывал рыбешек так, словно они могли дать ответы на все вопросы. — Если вдуматься, эти люди действовали в высшей степени неэффективно. Граф фыркнул. — Натуральные дуралеи. Алексия надула щеки. — Вы ведь оба понимаете, что я имею в виду. Эти случаи — действия одиночек. Я же имела в виду настоящие заговоры со сплоченными участниками и серьезными намерениями. Появилась горничная со свежим чаем и дополнительной чашкой для лорда Маккона. Тот ухмыльнулся. Лицо профессора Лайалла посерьезнело. — Ничего такого, заговор стаи Кингэйр стал последним. Конечно, это была деликатная тема, потому что лорд Маккон раньше главенствовал над упомянутой стаей, которая предала его, совершив попытку покушения. В результате лорд убил своего бету и отправился в Лондон, где бросил вызов альфе стаи Вулси и победил. Такие вещи не принято обсуждать за едой, так же как политику или личные пристрастия в одежде. Профессор Лайалл, господин очень деликатный, видимо, счел эту тему совершенно неподходящей. В конце концов, стая Вулси только выиграла от попытки покушения, ведь ее предыдущий альфа имел репутацию мелочного человека с плохим характером, а лорд Маккон слыл одним из лучших оборотней-вожаков. Алексия полагала, что вообще самым лучшим. И охотно высказывала свое мнение. Часто. В парадную дверь позвонили, и профессор Лайалл обрадованно поднял глаза. Флут отправился открывать, из передней донесся гул голосов. Алексия не могла определить, кому они принадлежат, но ее муж и его бета обладали волчьим слухом, и по их реакции — легкой улыбке Лайалла и гадливо сведенным бровям Коналла — с большой долей уверенности определила личность гостя. — Первый сорт! — в столовую, окруженный облаком запахов лучшей на Бонд-стрит помады и лимонной туалетной воды, впорхнул лорд Акелдама. Беременность странным образом обострила обоняние Алексии до такой степени, что ей порой казалось: именно так ощущают запахи оборотни с их сверхъестественными способностями. Вампир, блистательный в своем серебристом фраке и ярко-желтом жилете всего на пару тонов темнее его волос, помедлил в дверях. — Разве тут не восхитительный уют? До чего же дивно, что я могу просто заскочить в дом по соседству и навестить вас всех а-ля табль! — И как славно, что вы не королева роя, которая прикована к собственному гнезду, — ответила Алексия и жестом предложила вампиру занять место за столом. Тот уселся с большой помпой, тряхнул салфеткой и расстелил ее на коленях, хотя, как всякому известно, вовсе не собирался есть. Профессор Лайалл склонил голову набок, в сторону чайника. Когда лорд Акелдама кивнул, бета налил ему чашечку и спросил: — С молоком? — С лимоном, будьте так добры. Лайалл потрясенно поднял брови, но подал одной из служанок знак сбегать и выполнить столь странную просьбу. — Я думал, большинство вампиров не выносит цитрусовых. — Долли, голубчик мой, уверяю, я точно не отношусь к большинству вампиров. Профессор Лайалл не стал дальше развивать эту тему, потому что на уме у него был более актуальный вопрос. — Мне тут пришло в голову кое-что, касающееся нашего плана. Я понимаю, вопрос деликатный, но ведь прошлой зимой вы роились, не правда ли? Из-за той неприятной истории, когда Биффи застрял под Темзой. — Да, пупсик, и что с того? — Это самое роение не сделает вашу резиденцию более уязвимой для проникновения извне? Понимаете, я искренне беспокоюсь о безопасности ребенка, поскольку у меня нет записей, касающихся последствий роения отщепенцев. У меня нет ни малейшего намерения задеть вас. Лорд Акелдама заулыбался. — Долли, до чего же вы осторожный парнишечка, правда? Однако не переживайте: по сути, мой дом роем не является. Подобные инстинкты меня не ограничивают. Я могу вернуться на прежнее место жительства и не получить психической травмы. К тому же с тех пор минуло полгода — за это время мне и моим трутням удалось полностью изжить последствия тогдашних событий. Лайалл продемонстрировал некоторое сомнение. Лорд Акелдама сменил тему. — И что вы скажете, волчишки мои бесценные, об этой новой угрозе? Лорд Маккон потрясенно воззрился на своего бету: — Рэндольф, ты же не проговорился! Тот и бровью не повел. — Конечно, нет. — Жена? Алексия проглотила пудинг. — Ему стало известно, потому что он, ну, лорд Акелдама. Тебе, мой дорогой, придется к такому привыкнуть. — Спасибо, сливка зеленая, за вашу веру в мои скудные источники. — Всегда пожалуйста, милорд. Итак? — Ах, пушочек одуванчиковый, как ни жаль, у меня пока не создалось окончательного мнения о природе и источниках этих последних слухов. Вошел лакей с лимоном, и Лайалл налил вампиру чашечку чая, которую тот деликатно пригубил. Лорд Маккон фыркнул: — За всю вашу долгую жизнь у вас никогда не было недостатка в окончательных мнениях. Вампир хихикнул в ответ. — Верно, но те, которые я высказывал, как правило, касались вопросов моды, а не политики. Появился Флут с портфелем Алексии. — Вскоре вы должны быть во дворце, мэм. — Ах, и правда, времени-то уже сколько! Спасибо, Флут. Мой парасоль? — Здесь, мэм. — И, наверное, что-нибудь перекусить? Флут, ожидавший подобной просьбы, вручил ей сосиску в тесте, завернутую в клетчатую салфетку. — О-о, спасибо вам, Флут. Граф с надеждой поднял глаза, и Флут без единого слова протянул ему другую сосиску в тесте. Граф с удовлетворенным видом прикончил ее в два укуса, даром что едва-едва завершил весьма обильную трапезу. Флут и профессор Лайалл обменялись понимающими взглядами. В последнее время прокормить лорда и леди Маккон стало непростой задачей. Леди Маккон уперлась обеими руками в стол, довольная тем обстоятельством, что в ее хозяйстве не жалуют хлипкой мебели, столь модной у знатных дам. Сделав серьезное усилие, она почти поднялась на ноги, но потом потеряла равновесие и, покачнувшись, шлепнулась обратно. — Да что же это такое! — воскликнула она, преисполнившись жалости к себе. Все джентльмены бросились ей на помощь. Лорд Маккон поспел первым, что, вероятно, было наилучшим вариантом, ведь под воздействием запредельной от всех остальных присутствующих не было бы никакого толка. Временная утрата сверхъестественных сил превращала их в изящных, симпатичных, но, увы, слабеньких людишек. Обретя вертикальное положение и некоторое количество присущего ей достоинства, Алексия проговорила: — Не могу не признать, что нахожу собственные пропорции довольно вульгарными. Лорд Маккон скрыл улыбку. — Это, милая моя, теперь уже ненадолго. Скоро все изменится. Алексия ненавидела, когда он называл ее своей милой. — Право же, недостаточно скоро, — отмахнувшись от предложенного Флутом плаща, она милостиво приняла шаль. На улице было достаточно тепло и без всяких накидок, но формальности приходилось соблюдать. Потом Алексия взяла портфель и парасоль. Возле ее локтя возник Биффи в кроваво-красном фраке, белом галстуке, подчеркивающем его приятные черты, и красном цилиндре на голове под стать всему этому. Пусть молодому человеку и пришлось от многого отказаться в новой для себя роли оборотня, но жертвовать своим портным он не собирался. — Сегодня я буду сопровождать вас, миледи? — Да, дорогой Биффи. Но откуда вы знаете? Взгляд, которым одарил ее Биффи, до изумления напоминал те, что бросал на собеседников лорд Акелдама, когда ему задавали аналогичный вопрос. Алексия понимающе кивнула и посмотрела на вампира: — Поедем в одной карете, господин кормчий? — Почему бы и нет? — лорд Акелдама всосал остатки чая, встал, отвесил утрированный поклон двум по-прежнему сидевшим за столом оборотням и предложил Алексии руку. Та приняла ее, и они с верным Биффи в кильватере покинули комнату. Удаляясь, леди Маккон услышала, как ее муж говорит Лайаллу: — Как по-твоему, долго нам придется тут жить? — Полагаю, пока ваш ребенок не вырастет, — ответил ему бета. — Зубы божьи, это же шестнадцать лет! — Думаю, вы переживете это относительно благополучно, милорд. — Рэндольф, мы оба знаем, что есть вещи, которые хуже смерти. Алексия и лорд Акелдама с улыбкой переглянулись.* * *
— Ты сказала ей? — спросила первая призрачная дама, изо всех сил натянув свою привязь и в результате то появляясь, то снова исчезая. — Сказала, — вторая былая прыгала вверх-вниз в воздухе над улицей. Она была ближе к своему дому и потому выглядела более материальной. — Сказала все, что смогла вспомнить. Сказала положить этому конец. На этом всё? Обе они были вменяемы, удивительно вменяемы для тех, кто так близко подошел к развоплощению. Словно жизнь в посмертии давала им единственный шанс все исправить. — На этом всё, — подтвердила первая. Обе знали, что речь не об их совместном плане и не об их взаимоотношениях, а о неизбежном развоплощении. — Теперь я должна подождать.ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ГДЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ ДУХИ НА ПРИВЯЗЯХ
Леди Маккон, маджаху, и лорду Акелдаме, кормчему, дозволялось входить в Букингемский дворец с минимальным количеством формальностей. Нынешний визит выбивался из графика, но маджах и кормчий бывали при дворе регулярно, а потому им не требовался тщательный осмотр. А еще они были фаворитами, во всяком случае, леди Маккон уж точно. Лорда Акелдаму как военные, так и полицейские, с которыми он взаимодействовал, в больших дозах находили утомительным. Как бы то ни было, дворцовая стража состояла из ответственных трудолюбивых парней, которые на совесть выполняли свою работу по охране королевской семьи. Шею леди Маккон проверили на укусы, а ее портфель — на запрещенные паровые устройства. Она без вопросов сдала парасоль, понимая, что лучше оставить его на хранении, чем объяснять гвардейцам, как он работает. Одежда лорда Акелдамы слишком облегала тело, чтобы под ней можно было спрятать какое-нибудь оружие, но бдительные охранники заглянули в его цилиндр, прежде чем допустить на дворцовую территорию. Хоть фрак Биффи и был подчеркнуто королевского цвета, во дворец его обладателя не пустили, многозначительно объявив, что он отсутствует в списках. Однако Биффи пребывал в таком приятном расположении духа, что безропотно остался на время совета прогуливаться перед входом. Алексия четко расслышала, как он весело пропел одному из гвардейцев, лицо которого хранило стоическое выражение: — Какая большая у вас шапка, лейтенант Фанингтон! — Неисправимое дитя! — с лукавой улыбкой сказала она лорду Акелдаме. — Я сказал бы, что научил его всему, что он знает, но у Биффи природный дар, — одобрительно кивнул лорд Акелдама. Проследовав в зал совещаний, они обнаружили, что по нему расхаживает взволнованный деван. А королева традиционно отсутствовала — ее величество редко посещала заседания Теневого совета, резонно полагая, что всё важное ей сообщат; мелочи же ее не интересовали. — Я слышал, что существует заговор против королевы. Деван был крупным неприветливым индивидом, который напоминал Алексии мужа если не внешностью и манерами, то характером. Правда, она не обмолвилась об этом ни словечком ни с одним, ни с другим. Деван носил титул графа Высшеубойного, но похвастаться, что ему принадлежат соответствующие титулу земли, не мог. А еще он обладал повадками вожака без стаи. И являлся самым могущественным волком-одиночкой во всей Англии. В самом деле, если нет необходимости нести ответственность за поместье или щенков, почему бы не заняться бесконечным самосовершенствованием? И хотя деван уступал в корпулентности лорду Маккону, все, включая вожака стаи Вулси, хорошо знали: убойный граф может в случае чего капитально попортить шкуру даже самому свирепому альфе. В результате деван и лорд Маккон хоть в приличном обществе, хоть вне его были склонны держаться на расстоянии — так расходятся два тянущих баржи буксира: по широкой дуге и с громкими гудками. — Именно так, — прагматичная запредельная была довольна относительным сходством двух альф, ведь постоянное взаимодействие с мужем позволяло ей оттачивать навыки, помогавшие сладить с деваном. Они с лордом Акелдамой проследовали — хотя сама Алексия скорее прошкандыбала — к длинному столу из красного дерева и заняли свои места, предоставив девану право мерить зал шагами. Леди Маккон со щелчком открыла свой портфель и извлекла оттуда разрушитель гармонического слухового резонанса. Этот маленький приборчик выглядел в точности как два камертона, торчащих из кристалла. Пока она рылась в поисках других необходимых вещей, лорд Акелдама щелкнул по одному камертону, выждал мгновение и щелкнул по другому. Это вызвало усиливаемое кристаллом диссонирующее низкое гудение, которое мешало посторонним подслушать их разговор. — И как вы думаете, эта угроза реальна? Ее нужно принимать всерьез? Деван с его темными волосами и глубоко посаженными глазами мог бы показаться Алексии привлекательным и даже интересным, не будь его губы излишне полноваты, ямочка на подбородке слишком глубока, а усы с бакенбардами чересчур воинственными. Этот волосяной покров расстраивал Алексию с самого начала знакомства. Напрашивался вопрос, зачем он понадобился. Большинство джентльменов входили в долгую ночь бессмертия чисто выбритыми. Бедняге Биффи пришлось ждать в грязном неуютном месте, пока Алексия вернется из Европы и вновь сделает его смертным на достаточное для бритья время. По имеющимся сведениям, в той непростой ситуации профессор Лайалл проявлял неизменные доброту и сочувствие. Леди Маккон вытащила заметки о явлении призрака и закрыла портфель. Она постаралась припомнить и записать все, что сказал ей дух. — Об угрозе сообщила призрачная вестница. Думаю, нужно отнестись к этой истории чуть серьезнее, чем к какому-нибудь бесстыжему авантюристу из числа дневного народа, пожелавшему стать очередным любимцем анархистской прессы. Лорд Акелдама добавил: — И, зайчики мои, если сверхъестественная сообщает об угрозе запредельной, скорее всего, в деле замешан кто-то столь же противоестественный. Или что-то. Деван цыкнул зубом. — Очень серьезно. Лорд Акелдама откинулся на спинку стула и уперся в край стола кончиками длинных белых пальцев. Этот жест странно напомнил о его предшественнике на этом посту. Алексия продолжила: — И к тому же весьма загадочно. Мой муж говорит, что в документах БРП нет ничего об этой призрачной вестнице. С тех пор как она доставила нам сообщение, мы не смогли обнаружить ни ее саму, ни тела, к которому она привязана. Алексия не испытывала никаких угрызений совести ни по поводу вовлечения в дело двух разных ведомств ее величества, занимающихся делами сверхестественных, ни из-за того, что вовсю пользуется преимуществами, которые дает положение жены главы БРП. Она считала, что бюрократические препоны сами по себе хороши, но не должны вставать на пути у эффективности. Поэтому, хотя БРП теоретически полагалось следить за выполнением законов, а Теневому совету — эти самые законы создавать, Алексия активно способствовала тому, чтобы учреждения еще сильнее сблизились. Бытовало мнение, что это было одной из причин, по которой королева Виктория изначально назначила ее своим маджахом. У девана возникли подозрения. — А почему сообщение доставили именно вам? И почему использовали призрака? Большинство из них инстинктивно боятся вас из-за того, кто вы такая и что можете сделать. Леди Маккон кивнула. Даже когда ее представляли призракам по всем правилам этикета, те настораживались и чурались знакомства. — Верные замечания. Но я не знаю почему. Вроде бы такие вещи нужно в первую очередь доносить до моего мужа, он лицо официальное, это по его части. — О том, что вы маджах, мало кому известно, если не считать роев. Обычному призраку неоткуда узнать о вашей должности и о том, что королева к вам прислушивается. При таких обстоятельствах причин рассказывать вам об опасности, кажется, еще меньше. Алексия опустила взгляд на свои заметки. — Возможно, это как-то связано с моим отцом. Деван остановился, прекратив выхаживать по залу. — Зубы божьи, отчего бы вдруг? — Наша призрачная гостья бормотала что-то про «дочку Таработти». Будто специально искала меня из-за моей фамилии. — Возможно, она знала Алессандро Таработти при жизни, моя печенюшка глазированная. Алексия кивнула. — Возможно. В любом случае, если эта угроза исходит от сверхъестественных, кто годится нам в подозреваемые? Лорд Акелдама немедленно проговорил: — Я знаю одного-двух славных маленьких оборотней-одиночек, которые всё никак не уймутся, — склонив голову набок, он дважды клацнул зубами. Деван возразил: — Есть еще вампиры-отщепенцы с острыми клыками. У леди Маккон отсутствовали подобные предубеждения, и искать козла отпущения она не стремилась. — Я думаю, мы должны учитывать все возможности и иметь в виду, что опасность может также исходить от какого-нибудь роя или стаи. Вид у кормчего стал хитрый, а у девана — смущенный. Оборотень сказал: — Что ж, очень хорошо, но какие у нас есть зацепки? — Только призрак. Я должна найти ее, и как можно быстрее, потому что вид у нее очень уж развоплощенный. — Почему вы? — напористо спросил деван. — Ясно как день, что это должна быть я. Искала она меня, поэтому и разговаривать тоже будет со мной. От любого из вас может оказаться больше вреда, чем пользы. Я беспокоюсь, как бы мой муж чего-нибудь не натворил без присмотра. Лорд Акелдама засмеялся. — Хвала небесам, что он ни разу не слышал, как вы такое говорите, петунья. — Почему вы так решили? — и Алексия вернулась к своим доводам. — Беспризорный призрак, к которому не приняты никакие меры консервации, в разгар лета. Как долго, по-вашему, он сохранит в таких условиях здравый рассудок? — Считаные дни, — ответил деван. — А при регулярной обработке формальдегидом? — Несколько недель. Алексия прикусила губу: — Довольно существенный разброс. Лорд Акелдама погладил столешницу кончиками пальцев. — Лепесточек мой, у нее был какой-нибудь акцент? — В смысле, иностранный? — Нет, подснежничек. Я имел в виду, можно ли определить, к какому сословию она принадлежит? Леди Маккон обдумала вопрос. — Она из приличных, но не слишком хорошо образованных. Я бы предположила в ней квалифицированную прислугу. Это, кстати, объясняет, почему она не получила должной консервации, похорон… или регистрации в БРП, — Алексия была достаточно умна, чтобы увидеть потенциал такого варианта при всей его неприглядности. — Значит, я ищу продавщицу или, возможно, экономку либо кухарку, умершую в течение последних двух недель. У которой почти или совсем нет родственников. И с привязью, длина которой позволяет навестить дом кормчего. Лорд Акелдама сокрушенно покачал головой: — Примите мои глубочайшие соболезнования. Алексия знала, что это притворство. Лорд Акелдама любил делать вид, что посещает лишь лучшие вечеринки и общается исключительно с высшим сословием. Своих трутней он действительно набирал именно там. Но Биффи, случалось, возникал в таких сомнительных местах Лондона, куда не сунется ни одна экономка, а лорд Акелдама никогда не посылал трутней туда, где не побывал сперва сам. Деван не дал разговору сбиться с курса. — Но, маджах, это же сотни домов, не говоря уже о магазинах, частных клубах и других заведениях. Леди Маккон подумала о подземной мастерской мадам Лефу, расположенной прямо заграницей радиуса территории расследования. — Вдобавок не учитываются сотни подвалов и чердаков, построенных со всякими ухищрениями. И предполагается, что совершенно посторонние люди не откажутся сообщить мне, что, мол, среди их слуг или работников кто-то недавно умер. И тем не менее разве вы можете предложить какой-нибудь более здравый подход? Ни лорд Акелдама, ни деван этого сделать не могли. Дитя-неудобство поставило точку в заявлении Алексии, толкнув ее изнутри. Будущая мать издала невнятный звук, сердито посмотрела на свой живот и прокашлялась, когда коллеги вопросительно посмотрели на нее. — А пока суд да дело, должны ли мы поставить в известность ее величество? — теперь, когда у них появился какой-никакой план, деван, похоже, решил, что необходимость в расхаживании отпала, и уселся за стол. Лорд Акелдама тут же возразил. Он всегда стоял за то, чтобы по возможности ограничивать доступ к информации. — Думаю, пока еще не должны, лохматенький. Вначале добудем более конкретные доказательства. Сейчас у нас есть только лепет сумасшедшего призрака. Леди Маккон хоть и подозревала, что с мотивами вампира не все ладно, вынуждена была согласиться. — Хорошо, тогда, после того как мы тут закончим, я пройдусь по тем местам, где, судя по всему, обитает ночной народ. Потом, утром, посплю, а затем обследую жилища дневного народа. Лорд Акелдама поморщился и глубоко вздохнул. — Быть может, мой цветик, слышать такое неприятно, но, боюсь, это просто должно быть сказано. Ненавижу поднимать настолько тягостные темы, но если вы собираетесь вести поиски среди тех, кто ниже вас по положению, то, наверно, захотите и одеться соответственно. Леди Маккон поморщилась, вспомнив Фелисити с ее вязаной накидкой. — Вы полагаете, я должна прикинуться прислугой? — Неимоверно сожалею, пышечка, но примитивный трюк позволит добиться большего успеха, — глаза древнего вампира подернулись влагой, оттого что он вынужден рекомендовать настолько ужасные вещи. Алексия тоже глубоко вздохнула, укрепляя свою решимость. — Чего только не сделаешь ради своей страны!* * *
Вот так леди Маккон, вырядившись в какие-то служаночьи одежки дурного фасона и бесформенного кроя, сопровождаемая Биффи, который изображал ее мужа, познакомилась с новым районом обитания куда ближе, чем могла вообразить раньше. Алексия видела, что одетый в мешковатый воскресный костюм представителя низшего сословия Биффи чувствует себя менее комфортно, чем в вечернем наряде, даже если выходные бриджи слишком тесны, а высокий воротничок впивается в шею и царапает мочки ушей. Тем не менее молодой человек искренне проникся ролью безработного дворецкого с беременной женой-экономкой. У каждой новой двери они вежливо спрашивали, не появилось ли недавно каких-нибудь вакансий. Везде их встречали с некоторой долей сочувствия, которое отчасти было вызвано положением Алексии, но по большей части — великолепными рекомендациями от леди Маккон, госпожи замка Вулси. Однако после одиннадцати чашек чая им пришлось неохотно двинуться обратно по улице, на которой проживал лорд Акелдама, ничего не узнав о недавних покойницах, которые могли бы стать призраками. Правда, к изумлению Алексии, им была предложена работа в респектабельной городской резиденции некоего некрупного баронета. Младенец-неудобство, обычно поклонник чая в любых видах, принялся возражать против того объема, который был выпит в процессе посещения целой плеяды гипотетических работодателей, обращавшихся с потенциальными подчиненными именно так, как требовала вежливость. Алексия определенно булькала на ходу. Она повисла на руке Биффи — и потому, что это было необходимо ей лично, и чтобы ее спутник остался человеком, если солнце встанет раньше, чем они успеют добраться до дома. Ей пришло в голову задать вопрос, который почему-то мучил ее в последнее время: — Лорд Акелдама пьет чай с лимоном? — Глядя на нее сверху вниз, Биффи кивнул. Ему явно было любопытно, к чему это она. — Пока профессор Лайалл не заговорил на эту тему, я никогда не задумывалась, но ведь действительно это эксцентричная привычка для вампира. Мне казалось, что от цитрусовых у них возникают какие-то проблемы с клыками. — Биффи улыбнулся, но ничего не сказал. Леди Маккон настаивала: — Молодой человек, неужели мне придется напоминать вам, кому вы теперь должны быть верны? — Разве могу я забыть об этом? — Биффи нервным жестом поправил воротничок. — Что же, это не какая-нибудь особая вампирская тайна. Он потратил несколько десятилетий, приучая себя к лимонам. — Батюшки-светы, зачем? — Полагаю, просто от нечего делать. — Как-то не очень похоже на того лорда Акелдаму, которого мы с вами знаем. Какая-то карикатура из «Дамского щебета»! — Конечно, миледи. Хотите правду? — Алексия кивнула. — Ему нравится ополаскивать волосы водой с лимоном. Он говорит, это придает им особую яркость и блеск. Он ужасно тщеславен, — Биффи тоскливо улыбнулся. — О да, об этом я знаю, — Алексия еще раз посмотрела на своего спутника, а потом, когда в их поле зрения появился колоритный дом лорда Акелдамы, притворилась совершенно вымотанной и еще сильнее сбавила шаг. — Биффи, дорогой, я о вас беспокоюсь. — Миледи? — Когда мне на днях доставили новые парижские журналы мод, вы едва взглянули на прически. Муж говорит мне, что у вас до сих пор возникают трудности с самоконтролем во время смены формы. И в последнее время вы слишком уж просто завязываете галстук даже для вечерних выходов. — Я скучаю по нему, миледи. — Так теперь мы живем по соседству, и вы вряд ли скучаете слишком сильно. — Это верно. Но между нами больше нет гармонии: я — оборотень, а он — вампир. — И что? — И то, что мы не можем возобновить прерванный танец, — Биффи, пытавшийся проявлять осмотрительность, был очень мил. Услышав это, Алексия покачала головой. — Биффи, хочу посоветовать из самых добрых побуждений: раз так, надо сменить музыку. — Очень хорошо, миледи.* * *
В тот день леди Маккон спала очень мало, отчасти из-за физиологических последствий, вызванных слишком большим количеством чая, отчасти из-за неожиданного визита Айви Танстелл, которая нагрянула сразу после полудня. Флут разбудил Алексию легким прикосновением, искренними извинениями и по-настоящему тревожным известием, что мисс Лунтвилл взяла на себя труд развлекать миссис Танстелл в парадной гостиной, где они обе ожидают удовольствия увидеть леди Маккон. Алексия наполовину рухнула, наполовину скатилась с кровати, оставив отсыпаться своего бедного мужа, обеспокоенного ее возбужденным состоянием, которое стало хроническим. Стоял белый день, Биффи лежал в постели, а потому ей пришлось попросить Флута, чтобы тот помог застегнуть пуговки на платье. От одной только мысли о подобной возможности дворецкий в ужасе побледнел и отправился на поиски какого-нибудь трутня лорда Акелдамы. Бутс выразил готовность подменить Флута и взять на себя это неприятное дело. Впрочем, уже в процессе у парня неожиданно перехватило дыхание, и леди Маккон начала понимать, что тот всегда готов выполнить любую ее просьбу. Потом Флут одной лишь силой воли сумел не дать ей потерять равновесие во время короткого перехода по мосткам между балконами. Сидевшая внизу Фелисити сегодня больше походила на себя саму. С утра она послала за своими вещами, исходя из предположения, что никто не посмеет возражать против того, что она поселится в доме сестры, и нарядилась в платье модного кроя: верх из бирюзового атласа с кружевной отделкой, белая муслиновая юбка, отделанная бирюзовыми же розетками. На шее красовался скромный черный бант а-ля мужской галстук; черная отделка проглядывала между воланами рукавов и в центре розеток. Новое и дорогое платье выглядело очень стильно. По контрасту миссис Айви Танстелл была в платье для визитов, модном два сезона назад, с чуть-чуть слишком большим турнюром и чуть-чуть слишком смелого фасона. Несчастной Айви, вышедшей замуж за простого театрального актера, приходилось переделывать старые наряды, вместо того чтобы заказывать новые. Впрочем, в этот раз она, похоже, вопреки обыкновению не возражала против разговора с Фелисити, наверняка осыпавшей собеседницу колкими замечаниями относительно стиля, вкуса и размеров турнюра. Айви выглядела благодушной и демонстрировала нетипичное для нее присутствие духа — либо не понимала, что ее оскорбляют, либо ее мысли занимали более интересные материи. Леди Маккон набрала в грудь побольше воздуха и вошла в гостиную. — Ох, сестрица, у тебя в доме такой оригинальный режим, — заявила Фелисити, первой заметившая ее появление. Айви вскочила на ноги, споткнулась и принялась посылать Алексии воздушные поцелуи, размахивая руками прямо у нее перед лицом. Эту отвратительную континентальную привычку она усвоила, выйдя замуж. Алексия винила в происшедшем сцену и, возможно, периодические подработки в шляпном салоне мадам Лефу, где сверх меры поощрялась французская склонность к фамильярности, особенно между дамами. — Милая моя Айви, как твои дела? Ты пришла так неожиданно! — Ой, Алексия, как замечательно, что ты дома. Я ужасно боялась, — тут Айви театрально понизила голос, — что ты будешь разрешаться от бремени, именно когда я приду. Твой силуэт так изменился, живот стал ужасно выдающимся. Я ведь не помешаю, правда? Нет, ты, должно быть, еще спала. Даже ты не принимаешь посетителей в такое время. Ты пьешь достаточно чая? Он, чай, очень полезен для дам в положении. Леди Маккон выбрала момент, чтобы прервать болтовню Айви, которая во многом напоминала пушинки одуванчиков, несомые ветром непоследовательности. — Прошу тебя, Айви, не беспокойся обо мне. Как видишь, я все еще на ногах. Хотя, должна признаться, ходить в последнее время стало сложновато. Прости, что заставила тебя ждать. — О-о, умоляю, не тревожь себя этим. Фелисити успешно тебя заменила. Леди Маккон подняла бровь. Айви заговорщически кивнула, показывая тем самым, что говорит совершенно искренне. Густые темные локоны вокруг ее головы подпрыгнули — замужество не возымело особого воздействия на ее пристрастие к девчоночьим прическам. Пожалуй, вышло даже неплохо, что она сделала не слишком удачную партию, ведь от жен актеров ожидают некоторой эксцентричности, в том числе и во внешности. В этот момент Фелисити встала. — Прошу меня простить, дамы, мне нужно посетить одну встречу. Леди Маккон потрясенно смотрела вслед сестре, не отпустившей ни единого замечания относительно изменившихся пропорций Алексии или неподобающего наряда Айви. — Интересно, станет ли она опять переодеваться. Айви прошуршала подолом в направлении дивана и демонстративно рухнула на него. — Переодеваться? Зачем бы ей? На ней совершенно замечательное дневное платье. — Айви, ты не заметила в поведении Фелисити ничего необычного? — А я должна была? — Она была страшно мила, да? — Да. — С тобой. — Да. — И со мной. — Что ж, если вдуматься, — Айви сделала паузу, — это действительно необычно. — Да, правда ведь? — Может, она заболела? — Моя дорогая сестричка вступила в одно общество, — леди Маккон поджала губы и изобразила стыдливость. Миссис Танстелл ничего не поняла и сказала только: — Ну, в этом все и дело. Полезные занятия и добрые дела могут оказывать благотворное воздействие даже на таких сварливых барышень. Либо дело в обществе, либо она влюбилась. Алексия с трудом подбирала слова, которые Айви смогла бы понять, чтобы все ей объяснить. — Это общество борется за права женщин. Айви ахнула и схватилась за грудь. — Ах, Алексия, как можно говорить такие вещи вслух! Леди Маккон сообразила, что Айви, вероятно, права — они ступили на крайне неподобающую, чтобы не сказать опасную, территорию. — Да, конечно, — Алексия нарочито откашлялась. — Расскажи же мне, что за дело, дорогая моя Айви, привело тебя ко мне сегодня. — Алексия, у меня множество чудесных новостей. Даже не знаю, с которой начать. — Я считаю, что всегда лучше начинать с самого начала. — Но, Алексия, самое ошеломительное как раз то, что все происходит одновременно. На этом месте леди Маккон заняла твердую позицию — она позвонила, чтобы вызвать Флута. — Нам определенно необходим чай. — Конечно-конечно, да, — горячо согласилась Айви. Флут, явно предвидевший такую просьбу, вошел с чаем, пирогом с патокой и гроздью винограда, который за бешеные деньги доставили из Португалии. Пока леди Маккон разливала чай, Айви ждала, буквально трепеща от распиравших ее новостей, но не желая приступать к рассказу, пока подруга не перестанет возиться с горячими жидкостями. Наконец Алексия аккуратно поставила чайник обратно на поднос и вручила Айви ее чашку. — Итак? — Ты не заметила в моей внешности ничего особенного? — не сделав ни единого глотка, Айви поставила чашку на стол. Леди Маккон вгляделась в подругу. Если коричневое платье в принципе можно назвать блестящим, на Айви было как раз такое. Лиф и турнюр из шоколадного атласа, юбка в белую полоску, похожая на цирковой шатер. Довершавшая наряд шляпка, конечно же, оказалась нелепой: почти конической формы, она была утыкана перьями по меньшей мере трех фазанов вперемешку с большим количеством синеньких и желтеньких цветочков. Впрочем, подобные крайности в одежде были для миссис Танстелл обычным делом. — Нет, не заметила. Айви покраснела, как свекла, явно огорченная тем, что сейчас придется рассказать, раз уж Алексия оказалась такой ненаблюдательной. Она понизила голос. — Я стала сама не своя до чая, — такое заявление из уст даже не пригубившей чай Айви не вызвало у запутавшейся Алексии никаких комментариев. Миссис Танстелл пришлось храбро продолжить: — У нас… ох, право слово, как бы это сказать поделикатнее… у нас в семье скоро прибудет. — Правда? А я и не знала, что ты ожидаешь наследства. — Ах нет! — румянец Айви стал еще ярче. — Прибудет, но не в этом смысле, — и она многозначительно кивнула на живот Алексии. — Айви! Ты беременна! — Ну, Алексия, право, зачем так кричать об этом? — Мои поздравления, конечно же. Это так замечательно! Айви поспешно перевела разговор на другое. — А еще мы с Танни решили учредить собственную театральную ассоциацию. Леди Маккон помедлила, чтобы осмыслить это заявление. — Айви, ты хочешь сказать, вы собираетесь основать свою актерскую труппу? Миссис Танстелл кивнула, и ее локоны подпрыгнули. — Танни считает, это хороший план: одновременно создать новые семьи — и актерскую, и обычную. Он часто так говорит. «Ну конечно же, семья», — подумала Алексия. Оставив стаю оборотней, Танстелл, должно быть, пытается на собственный лад собрать для себя новую стаю. — Ну, — сказала она, — желаю вам самой большой удачи, какая только бывает на белом свете. Однако, Айви, — и я вовсе не хочу быть невежливой, — как вам удалось собрать средства на такое начинание? Айви снова вспыхнула и опустила глаза. — Мне доверили переговорить с тобой именно на эту тему. Как мне известно, Вулси склонны покровительствовать артистам разных жанров. Танни намекнул, что вы даже вложили кругленькую сумму в какой-то цирк! — Так и было, но, Айви, на то были очевидные причины, это делалось в интересах будущего стаи. Чтобы набрать клавигеров и так далее. А Танстелл добровольно разорвал связь с Вулси. Айви мрачно кивнула. — Так и думала, что ты это скажешь. — Нет, погоди минутку. Не такая я никчемная подруга, чтобы бросить кого-то в беде, и уж тем более тебя, дорогая, — леди Маккон, хмурясь, призадумалась. — Возможно, я смогу тряхнуть собственной мошной. Ты, вероятно, не в курсе, но отец оставил мне приличное наследство, а Коналл выдает щедрое еженедельное содержание. Мы никогда не обсуждали мои личные доходы, но его, похоже, не интересуют мои финансовые дела. Уверена, он не будет возражать, если я решу стать покровительницей искусств. С какой стати все веселье должно доставаться исключительно Вулси? — Ах, Алексия, неужели? Но я не могу просить тебя о подобном! — запротестовала Айви таким тоном, словно добилась того, к чему изначально стремилась. — Нет-нет, — Алексия загорелась собственной идеей. — Думаю, это просто отличный план. Но могу ли я попросить тебя оказать мне взамен довольно странную услугу? Айви, похоже, была готова на все, что могло послужить на благо ее мужа. — Да-да, конечно же! Алексия ломала голову над тем, как задать следующий вопрос, не раскрыв излишне перед дорогой подругой свою истинную природу запредельной. Она никогда не говорила Айви ни об этом, ни о посте маджаха и расследованиях, которые ей приходилось вести в качестве государственного должностного лица. — Я обнаружила в себе интерес к деятельности низших сословий. Не в обиду тебе, милая Айви, но, даже имея собственную труппу и определенную аудиторию, ты будешь порой сталкиваться с представителями не самых приятных слоев лондонского общества. Я была бы признательна за информацию… о таких элементах… при случае, конечно. Услышав это, миссис Танстелл так обрадовалась, что ей пришлось промокнуть уголок глаза вышитым носовым платочком. — Алексия, дорогая моя, неужели ты наконец-то заинтересовалась скандалами? О-о, мне этого не вынести, это слишком замечательно. Даже до замужества, будучи еще мисс Хисселпенни, Айви в силу своего социального положения не имела возможности посещать мероприятия высшего общества, под гнетом обязательного присутствия на которых маялась мисс Алексия Таработти. С точки зрения Айви, в результате такого положения вещей страдало как качество, так и количество доходящих до нее слухов. А Алексию в девичестве абсолютно не занимали чужие взаимоотношения, не говоря уже о нарядах и манерах посторонних людей. Платочек опустился, и на лице Айви возникло выражение наивной хитрости. — Ты хочешь, чтобы я интересовалась чем-то определенным? — Айви, что за странный вопрос! Миссис Танстелл лишь кокетливо пригубила чай. Леди Маккон решилась: — По правде говоря, в последнее время ходят слухи об угрозе некому пэру королевства. Я не могу сказать большего, но ты же не против помочь? — Ну, я слышала, что лорду Блингчестеру придется отказаться от своей кареты, потому что она уже никуда не годится. — Нет, Айви, речь не о такой угрозе. — Еще горничная герцогини Снодгроув недавно так разозлилась, что намекнула, будто может взять и не приколоть как следует шляпку своей госпожи перед балом в честь летнего солнцестояния. — Это тоже не совсем то, что нужно, хоть и очень интересно, конечно. Я буду благодарна, если ты не откажешь мне в своем обществе и беседах даже после того, как твое положение изменится. Айви прикрыла глаза и тихонько вздохнула. — О-о, Алексия, как ты добра! Я боялась… — под наплывом сентиментальных чувств она резким движением раскрыла веер и принялась им обмахиваться, — боялась, что, стоит нам с Танни обзавестись собственной труппой, ты со мной раззнакомишься. Ведь, знаешь, не исключено, что я и сама стану исполнять небольшие роли. Танни думает, что во мне скрыт драматический талант. Одно дело, когда тебя застигли за чаепитием с женой актера, а вот чаевничать с актрисой — совсем другое. Леди Маккон, насколько это было для нее возможно, подалась вперед, протянула руку и мягко коснулась ладони миссис Танстелл. — Айви, я никогда даже думать не стану о таком. Давай больше не будем говорить на эту тему. Айви, казалось, почувствовала, что настало время для еще одной новости из той же обоймы. — Хочу рассказать тебе кое-что еще, дорогая Алексия. Ты, наверное, догадываешься, что мне пришлось оставить место помощницы мадам Лефу. Конечно, мне будет не хватать общества всех этих чудесных шляпок, но я была в мастерской как раз в тот вечер, когда произошло нечто весьма странное. Учитывая должность твоего мужа, я сразу подумала о тебе. — Как это мудро! Когда-то леди Маккон к собственному изумлению обнаружила, что миссис Танстелл, дама далекая как от высшего света, так и от здравомыслия, часто оказывается связана с самыми неожиданными событиями. Зная, что молчание — лучшая тактика, чтобы разговорить подругу, Алексия попивала чай и заинтересованно смотрела на Айви темными глазами. — Ну так вот, ты ни за что не поверишь, но на улице у меня была встреча с привидением. — Ты хочешь сказать, что кто-то привел тебя на уличную встречу? Неприлично как-то. — Да нет же! Не с приведением, а с привидением. С призраком. У меня, можешь себе представить? Я проскочила прямо сквозь него, вот ужас-то! Не понимаю, как я это пережила. Меня совершенно выбило из колеи. А когда я немного пришла в себя, то поняла, что эта былая дама малость не в своем уме. Она долго несла что-то невразумительное, а потом умудрилась выдать немного сведений. Похоже, ее особенно влекло к моему парасолю, он был у меня вечером только потому, что наши дела с мадам Лефу затянулись и я возвращалась позже, чем собиралась. Ты же понимаешь, твоя привычка круглые сутки таскать с собой дневные аксессуары кажется мне в высшей степени сомнительной. Ну да ладно, не бери в голову. Эта былая казалась исключительно заинтересованной моим зонтиком, все спрашивала о нем. Хотела знать, что он может, кроме как натурально защищать от солнца. Я прямо сообщила, что единственный человек, который может похвастаться парасолем с особыми возможностями, — это моя дражайшая подруга леди Маккон. Помнишь, я видела во время нашего путешествия, как он что-то такое выделяет? Ну я и рассказала об этом призрачной даме в пристойных выражениях, а она ужасно возбудилась и начала расспрашивать меня, где тебя найти. А коли уж она привидение и потому привязана к определенному месту и не может далеко от него уйти, я не видела причин не сказать ей твой новый адрес. Но все это было очень странно. К тому же она не переставала твердить очень странную фразу, такой непонятный оборот, касающийся головоногих. — О-о, неужели? И что же именно она твердила, Айви? — Осьминог неправедный или что-то в таком же духе, — судя по виду Айви, та собиралась продолжить разговор, когда вдруг через открытую дверь гостиной мельком заметила Фелисити. — Алексия, похоже, твоя сестра ужасно неуравновешенная. Я абсолютно убеждена, что мгновение назад видела ее в лимонно-желтой вязаной шали. С бахромой. И в таком виде она собралась выйти из дому. Я не могу этого одобрить. Леди Маккон прикрыла глаза и мотнула головой. — Не сейчас, Айви. Не обращай внимания. — Говорю тебе, я убеждена. Это впечатляет. — Ты помнишь что-то еще про призрак, Айви? — Я думаю, он мог иметь какое-то отношение к ОМО. Это замечание застало Алексию врасплох. — Как ты сказала? — Орден медного осьминога. Ты, должно быть, о нем слышала. Леди Маккон потрясенно моргнула и положила руку на живот, где дитя-неудобство тоже выражало удивление, начав брыкаться. — Конечно, я слышала, Айви. Вопрос в том, откуда тебе о нем известно. — Ах, Алексия, я ведь целую вечность работала у мадам Лефу. В последнее время она слишком много путешествовала, и ее внешность может очень отвлекать от всего остального, но я не настолько невнимательная, чтобы ничего не заметить. Я отлично знаю, что когда она в городе, то занимается не только и не столько шляпками. Насколько я понимаю, у нее имеется подземная мастерская-лаборатория. — Это она тебе рассказала? — Не совсем. Если мадам Лефу предпочитает хранить кое-что в тайне, кто я такая, чтобы ей мешать? Но я заглянула в некоторые шляпные коробки, так вот — не все они содержат шляпки. Я поинтересовалась, что там такое, а мадам Лефу заверила, что лучше мне в это не лезть. Однако, Алексия, я не хочу, чтобы ты считала меня совершенно несведущей. Мы с Танни разговариваем о таких вещах, и у меня есть глаза, чтобы видеть, даже если я не всегда понимаю, что именно увидела. — Прости, что я сомневалась в тебе, Айви. Вид у Айви стал задумчивым. — Может, настанет день, когда ты тоже мне доверишься. — Ох, Айви, я… Айви вскинула руку. — Конечно, не раньше, чем ты будешь совершенно готова к этому. Алексия вздохнула. — Кстати, о доверии. Тебе придется меня извинить. Эта твоя новость о призраке, она очень важная, и я должна немедленно посоветоваться с бетой моего мужа. Айви огляделась по сторонам. — Так ведь день на дворе. — Иногда даже оборотни бодрствуют днем, когда того требует ситуация. Коналл спит, значит, профессор Лайалл, вероятнее всего, проснулся и приступил к своим обязанностям. — Неужели новость о головоногих настолько ужасна? — Боюсь, такое вполне может быть. Ты простишь меня, Айви? — Конечно. — Я сообщу Флуту о нашем дельце, связанном с твоей труппой. Он все должным образом устроит, в том числе и с авансом. Айви схватила проходившую мимо нее леди Маккон за руку. — О, спасибо тебе, Алексия. Сдержав слово, Алексия немедленно повидалась с Флутом и снабдила его инструкциями. Потом, чтобы сэкономить время и, возможно, избавить себя от поездки в БРП, она будничным тоном поинтересовалась: — Где-нибудь поблизости есть местное отделение ОМО? Я понимаю, это тайное общество, но подумала, что вы можете быть в курсе. Флут бросил на нее задумчивый взгляд. — Да, мадам, оно в квартале отсюда. Я заметил его знак сразу после того, как вы начали бывать у лорда Акелдамы. — Знак? — Да, мадам, дверную ручку в виде медного осьминога на доме номер восемьдесят восемь.ГЛАВА ПЯТАЯ ЛОГОВО ОСЬМИНОГА
Дом номер восемьдесят восемь не слишком поражал воображение. Строго говоря, он был одним из наименее элегантных строений в округе. Пусть все здешние здания и не шли ни в какое сравнение с обиталищем лорда Акелдамы, они всё же выставляли на всеобщее обозрение наилучший кирпич, заявляя без слов, что расположены в самом модном квартале Лондона, а потому архитектура у них соответствующая и прилежащая территория тоже. Рядом с ними восемьдесят восьмой дом казался каким-то замарашкой. Его краска не то чтобы совершенно облупилась, но поблекла, а садик порос сорной травой и латуком, который прочно там прижился. «Ученые», — думала Алексия, поднимаясь по ступенькам парадного крыльца и дергая веревку колокольчика. Для нынешней миссии она нацепила худшее платье из ткани сомнительного качества, цвет которой представлял собой переходную стадию от коричневого к зеленому, перешитое так, чтобы налезать на живот. Теперь леди Маккон и не припомнить было, зачем она когда-то вообще приобрела эту сиротскую тряпку — вероятно, просто назло матери. Еще Алексия позаимствовала у Фелисити одну из ее уродливых шалей, хоть для таких ухищрений день и был слишком теплым. В белом чепце и с очень скромным выражением лица она выглядела точь-в-точь как экономка, и именно это было ее целью. Открывшего ей дворецкого маскировка вроде бы убедила, поскольку он даже не стал задавать вопросов о ее общественном статусе. Держался он с педантичной приятностью, осложненной грубоватой веселостью, которая свойственна скорее булочникам и мясникам, чем дворецким. У него была толстая шея и буйная густая седая шевелюра, наводящая на мысли о цветной капусте. — Добрый день, — приседая в книксене, сказала Алексия. — Я слышала, вам требуется прислуга, и пришла справиться насчет места. Дворецкий, поджав губы, осмотрел ее с ног до головы. — Несколько недель назад мы действительно лишились кухарки, но прекрасно обходимся временной и точно не намерены нанимать никого в вашем положении. Вы должны понять наши резоны, — прозвучало это доброжелательно, но очень твердо, чтобы не оставлять никаких надежд. Алексия распрямилась и решила все же попытать счастья. — Да-да, сэр, конечно, но мой срок придет не раньше, чем через две недели, и я готовлю лучшее заливное из телячьих ножек, вы такого и не пробовали никогда. — Дворецкий выглядел большим любителем заливного, о чем говорила его фигура, которая сама уже начинала напоминать эту субстанцию. Предположение оправдалось сполна. В прищуренных глазах дворецкого засветились довольные огоньки. — Ну что ж, в таком случае… Есть у вас рекомендации? — Наилучшие, от самой леди Маккон, сэр. — Неужели? А насколько велики ваши познания в травах и специях? Понимаете, проживающие у нас джентльмены по большей части холостяки. Их требования к пище просты, но дополнительные запросы могут показаться вам немного необычными. Алексия притворилась потрясенной. Дворецкий поспешил внести ясность: — О, нет-нет, ничего подобного. Просто они могут попросить для своих опытов какие-нибудь сушеные травы. Они, знаете, люди умственного труда. — Ах вот оно что! Скажем так, мои познания выгодно отличаются от тех, которыми обычно обладает прислуга, — Алексия обожала хвастаться навыками в тех областях, о которых отродясь не имела никакого представления. — Я нахожу, что поверить в это очень сложно. Наша предыдущая кухарка являлась признанным знатоком медицинского искусства. Как бы там ни было, заходите, миссис… Алексия попыталась измыслить фамилию и ляпнула первое, что более или менее подходило: — Флут. Миссис Флут. Похоже, здешний дворецкий не знал ее дворецкого, потому что выражение его лица не изменилось, что неизбежно произошло бы, представь он вместе Флута и Алексию. Он просто впустил ее в дом и повел вниз, на кухню. Таких кухонь она не видела никогда в жизни. Не то чтобы она проводила много времени в этих утилитарных помещениях, но все равно считала, что в общих чертах знакома с их устройством. Конкретно эта блистала первозданной чистотой и могла похвастаться не только необходимым количеством кастрюль и сковородок, но и какими-то паровыми приспособлениями, парочкой больших мерных ковшей и выстроившимися на столах стеклянными банками, наполненными какими-то образцами. В целом кухня напоминала комбинацию фабрики розлива, пивоварни и лаборатории мадам Лефу. Алексия даже не попыталась скрыть свою оторопь — любая нормальная прислуга была бы изумлена при виде такой странной кухни. — Мать честная, что за удивительный набор мебели и посуды! В кухне, кроме них, никого не было — в этот час дня у большинства слуг выдается немного времени, когда они могут заняться собой, прежде чем нужно будет подавать чай. — Ах да, это все наша предыдущая кухарка. Ее интересовали разные вещи, не только приготовление пищи. Она и сама была вроде как интеллектуалка, если вы в состоянии предположить подобное в женщине. Иногда мои наниматели поощряют аномальное поведение. Алексия, которая провела долгие годы за чтением книг и посетила множество заседаний Королевского научного общества (не говоря уже о ее близком знакомстве с мадам Лефу), не испытывала на этот счет особых сомнений, но в теперешнем своем обличье предпочла об этом не заявлять. Вместо этого она молча огляделась, мысленно отметив, что такого изобилия осьминогов ей встречать еще не доводилось. Они, отпечатанные на крышках банок и этикетках, вытравленные на ручках железных сковородок, выгравированные на стенках медных кастрюль, буквально кишели! Один был даже выдавлен на поверхности мыла в чане, которое поставили затвердевать в буфет. — Ого, кто-то тут явно большой любитель головоногих! Она с самым непринужденным видом поковыляла рассматривать рядок крохотных бутылочек из темно-коричневого стекла с загадочным содержимым. Они были закупорены, и на каждой пробке красовался маленький осьминожек определенного цвета. Никаких надписей на них не наблюдалось. Алексия потянулась к одной бутылочке и обнаружила, что дворецкий бочком подобрался к ней в той бесшумной манере, которая свойственна всей его братии. — На вашем месте, миссис Флут, я не стал бы этого делать. Наша предыдущая кухарка вдобавок ко всему интересовалась всякими рискованными способами консервирования и приготовления спиртных напитков. — И что же случилось с этой достойной дамой, сэр? — делано легким тоном спросила Алексия. — Она перестала этим заниматься. На вашем месте я был бы особенно осторожен вот с этим желтым осьминогом. Алексия поспешила прочь от ряда маленьких бутылочек, внезапно ощутив, что они как-то ненадежно стоят на полке. Дворецкий снова окинул ее взглядом с головы до пят. — Вы понимаете, что в этом доме много лестниц, миссис Флут? Вам не удастся находиться исключительно на кухне. Как мне убедиться, что вы сумеете выполнять свои обязанности? Алексия ухватилась за его слова как за прекрасный шанс продолжить исследование здания. — Ну что же, я бы взглянула на жилье для прислуги, вдруг вы и правда решите меня нанять. Если вы будете так любезны и покажете мне его, я смогу продемонстрировать, что вполне подвижна. Дворецкий кивнул и махнул рукой в направлении черной лестницы, которая поднималась через весь дом к расположенным в мансарде комнатам. Та, в которую они в конце концов зашли, оказалась крошечной захламленной клетушкой, где, как и надеялась Алексия, до сих пор оставались кое-какие вещи предыдущей обитательницы. Тут и там лежали поблескивающие коричневые бутылочки и несколько странных на вид флаконов. На расстеленном на подоконнике носовом платке сушились пучки трав. — Конечно, мы приберем тут, прежде чем кто-нибудь заселится, — дворецкий покрутил головой, поджав от брезгливости губы. Повсюду валялись блокнотики в матерчатых переплетах; некоторые покрывал приличный слой пыли — ими явно пренебрегали последнее время. Еще в комнатке обнаружилось нечто вроде гроссбуха и многочисленные клочки бумаги. — Ваша предыдущая кухарка была грамотной, сэр? — Я же упоминал, что у нее имелись странности. Алексия еще раз огляделась и, быстро сообразив, как ей быть, направилась к узкой кровати. — Ох, похоже, эти лестницы противопоказаны мне в моем нынешнем положении. Кажется, я слишком перевозбудилась. Она рухнула на прикрытую куцым одеялом постель и, театрально откинувшись назад, чуть не потеряла равновесие. Представление получилось неубедительным, но дворецкий тем не менее принял его за чистую монету. — А я ведь говорил, миссис Флут. Из вашей затеи просто ничего не выйдет. Право же, мы не можем рассматривать кандидатуру, которая… Алексия прервала его стоном и выразительно схватилась за живот. Дворецкий побледнел. — О, если вы дадите мне совсем немножечко времени, чтобы прийти в себя… Вы позволите, сэр? Дворецкий, судя по его виду, предпочел бы исполнить любую просьбу, дававшую ему шанс оказаться где угодно, только не здесь. — Принести вам воды? И, скажем, гм, заливного? — О-о, да, превосходная идея. Не торопитесь. Услышав эти слова, дворецкий поспешно удалился. Алексия, приложив немалые усилия, быстро, что с лихвой окупало недостаток достоинства, поднялась на ноги и принялась обыскивать комнату. Вещей, которые позволили бы судить о личности предыдущей жилицы, обнаружилось очень мало, но в прикроватной тумбочке и в платяном шкафу нашлись новые блокноты и загадочные бутылочки. Кое-что из скопища несомненно важных вещей Алексия попрятала в потайные карманы своего парасоля. Потом, понимая, что нужно себя сдерживать, прихватила два блокнота — самый свежий с виду и, вероятно, самый старый (поскольку самый пыльный) — и вместе с аккуратно напечатанным гроссбухом завернула все это в шаль Фелисити. Конечно, сверток мог вызвать подозрения, да и парасоль от избытка груза слегка потерял форму и стал побрякивать, но вернувшийся дворецкий так обрадовался, увидев посетительницу ожившей, что, похоже, ничего не заметил. Алексия сочла момент весьма подходящим для побега. Заявив, что на нее напала слабость и ей лучше поспешить домой, пока не стемнело, она двинулась к выходу. Дворецкий, провожая ее, констатировал, что рассчитывать на место ей не приходится, несмотря на кулинарный талант, но предложил наведаться через настолько месяцев, когда она оправится — судя по всему, гипотетическое заливное возбуждало его воображение. Он как раз открывал входную дверь, когда чей-то голос заставил их обоих остановиться. — О-о, какая неожиданность! Мисс Таработти? Алексия крепче прижала к груди добычу, прикрыла глаза и набрала в легкие побольше воздуха, а потом посмотрела вверх. По лестнице медленно спускался джентльмен с внешностью типичного классического ученого. У него были неопрятные седые бакенбарды, очки и твидовый костюм, совершенно неуместный в разгар лета и в центре города. — Как, доктор Нибс? Я думала, вы мертвы! — Нет, не совсем. Хотя лорд Маккон и старался, как только мог. Джентльмен продолжал спускаться по лестнице, подволакивая ногу — вероятно, эта хромота возникла в результате схватки в кабинете кровопускания клуба «Гипокрас». Когда он оказался совсем близко, Алексия заметила, что его глаза за стеклами очков смотрят очень жестко. — В таком случае разве вы не должны отбывать наказание за противоправное поведение? — Уверяю вас, я свое отсидел. А теперь, мисс Таработти, думаю, вы должны пойти со мной. — Но я как раз ухожу. — Я настаиваю. Дворецкий в некотором недоумении переводил взгляд с Алексии на ученого и обратно. Попятившись к дверям, леди Маккон приняла оборонительную позу, вскинула перед собой парасоль и нажала большим пальцем соответствующий лепесток лотоса на ручке, чтобы дослать в наконечник зонтика парализующий дротик. Ей бы очень хотелось, чтобы при ней была Этель: в общем и целом пистолеты пугают куда сильнее зонтов. Однако доктор Нибс взглянул на парасоль с опасливым уважением: — Работа мадам Лефу, я прав? — Вы знаете мадам Лефу? Доктор Нибс посмотрел на нее как на идиотку. «Конечно, — подумала Алексия, — это же ячейка Ордена медного осьминога. Мадам Лефу тоже состоит в нем, а я до сих пор не понимала, что Орден поглотил остатки „Гипокраса“. Надо сообщить об этом Коналлу». Ученый склонил голову набок. — Что вам нужно, мисс Таработти? Алексия задумалась. Она не сомневалась: доверять доктору Нибсу нельзя. Судя по всему, он сделал насчет нее такие же выводы, потому что резко бросил дворецкому: — Хватайте ее! К счастью, дворецкий изрядно растерялся от происходящего и не мог понять, почему от него вдруг требуют выступить в роли какого-то бандита. К тому же он держал в одной руке стакан с водой, а в другой — баночку с заливным из телячьих ножек. — Что такое? Сэр? В этот миг Алексия выстрелила в ученого парализующим дротиком — мадам Лефу оснастила их по высшему классу, быстродействующим ядом, несколько схожим с лауданумом. Доктор Нибс рухнул вперед с выражением шока на лице и завалился у подножия лестницы. Дворецкий вышел из ступора и устремился к Алексии. Леди Маккон, которая и в лучшие свои времена была несколько неуклюжей, качнулась в сторону, бешено размахивая парасолем так, что он чертил в воздухе широкие дуги. В какой-то момент она умудрилась нанести дворецкому скользящий удар по голове, не слишком точный, но отчаянный, и бедолага, явно непривычный к подобному обращению, отшатнулся, глядя на нее с таким недовольством, что ее губы сами растянулись в усмешку. — Ну и ну, миссис Флут, что за предосудительное поведение! Алексия вскинула парасоль и сразила дворецкого вторым дротиком. У того подогнулись колени, и он осел на пол передней. — Да, вы правы. Приношу свои извинения. Очень неловко получилось, виновата. С этими словами она выбралась на улицу и воровато поковыляла прочь, прижимая к груди свою добычу и гордясь собственными достижениями.* * *
Увы, когда леди Маккон вернулась домой, не нашлось абсолютно никого, кто мог бы по достоинству оценить ее деяния. Все оборотни в городе еще лежали в своих постелях, Фелисити до сих пор не вернулась (впрочем, Алексия и не смогла бы ей довериться), Флут тоже отсутствовал в связи с какими-то хлопотами. Недовольная Алексия уселась в задней гостиной, чтобы исследовать свои трофеи. Эта задняя гостиная сразу ей полюбилась. Она была создана для тихих вечеров за партиями в карты: стены, окрашенные в кремовые и бледно-золотые цвета, вычурная мебель из темного вишневого дерева, синие шторы и покрывала. Тут стояло несколько маленьких столиков с мраморными столешницами, а большая люстра могла похвастаться самым современным газовым освещением. Словом, элегантная гостиная обладала той самой душевностью, которой бездушная Алексия никак не могла добиться самостоятельно — нечего и надеяться. Отложив бутылочки, чтобы отдать для анализа в БРП, она с интересом взялась за гроссбух и блокноты и только через два часа, когда в животе заурчало, а забытый чай на столе остыл, перевернула последнюю страницу. То, что она прочла, захватывало настолько, насколько вообще могут захватить личные размышления совершенно незнакомого человека. А еще в результате кое-что прояснилось, хотя записи и не касались угрозы, которая нависла сейчас над жизнью королевы. Упоминаний о ней не было вообще, как не прослеживалось и никаких связей с ОМО. В гроссбухе содержалась закодированная — сплошь символы, инициалы, аббревиатуры и цифры — информация о сделках, главным образом продажах, которые кухарка совершала с разными лицами. Причем неведомая особа вполне могла оказаться по совместительству и членом ОМО, как предположила Алексия после прочтения дневников. Кухарку явно интересовали составы, которые непросто купить у аптекаря или фармацевта — к примеру, жидкости, которыми мадам Лефу зарядила парасоль Алексии, а может, и более опасные яды. В самом свежем блокноте, незаконченном и почти бесполезном, содержались лишь всё более запутанные воззрения стареющей женщины, которая, похоже, стала жертвой какой-то микстуры собственного изготовления, принятой либо по ошибке, либо вследствие душевного расстройства. Никакого способа определить, была ли кухарка призраком, явившимся леди Маккон, не нашлось, но эта зацепка казалась не хуже любой другой. Однако особенно увлек Алексию старый блокнот. Лет двадцать лет назад в нем появились интригующие рассуждения о новом заказе: некие ингредиенты требовалось из соображений секретности выслать по почте по частям. Адресатом значилась стая оборотней в Шотландии. Указания времени и места заставили Алексию припомнить исполненный боли рассказ мужа о предательстве — том самом, которое вынудило его оставить стаю Кингэйр и отправиться в Вулси. Коналл очень переживал из-за той истории. «Я застукал их, когдаони готовили отраву, — сказал он жене. — Отраву, представь себе! Ядам нет места на землях и в делах стаи. Это бесчестный способ убийства кого бы то ни было, а уж монарха в особенности». Алексия понимала, что доказать ничего не получится, но лично ей хватило совпадения дат. Несомненно, перед ней лежал отчет Ордена за яд, которым давным-давно предполагалось убить королеву Викторию. — Поразительно, — проговорила она в тишине пустой комнаты, перечитывая уличающий отрывок. Потом автоматически взяла чашку и сделала глоток. Чай оказался холодным. Алексия, скривившись, отставила его в сторону, убедилась, что чайник под стеганой грелкой тоже остыл, и потянула веревку звонка. Тут же материализовался Флут: — Мадам? — Пожалуйста, Флут, принесите свежего чая. Будьте так добры. — Конечно, мадам. Он исчез и через поразительно короткое время снова появился с чайником свежезаваренного чая и, к большому удовольствию леди Маккон, небольшим ломтиком соблазнительного на вид пирога. — О-о, спасибо вам, Флут. Это лимонный бисквит? Дивно. А скажите, кто-нибудь из наших людей уже проснулся? — Насколько мне известно, мистер Рабиффано и профессор как раз встают. — Кто такой этот мистер Рабиффано? А-а, Биффи! А мой муж? — Трудно сказать, мадам, коль скоро он находится в другом доме. — Ах да, конечно, как глупо было не сообразить, — и леди Маккон вернулась к чтению блокнота. — Что-нибудь еще? — Меня занимает вот какой вопрос: зачем закупать отравляющие вещества в Лондоне? Почему не осчастливить заказом преступные элементы поближе к дому, пусть бы они удовлетворяли такие пагубные потребности? — Мадам? — Вот что я имею в виду, Флут. Зачем, чисто гипотетически, размещать специальный заказ на ингредиенты отравы в одном конце страны, если готовый яд потребуется для совершения злодеяния в совсем другом? Хотя, полагаю, королева могла в то время посетить Шотландию. Но все равно какой смысл возить токсичные вещества за тридевять земель? — Сейчас всё заказывают в Лондоне, — решительно ответил Флут, который понятия не имел, о чем именно идет речь, — мода такая. — Да, но неужели они не боялись, что их поймают? Казалось, Флут считал, что может участвовать в обсуждении, толком не зная фактов. — Возможно, они хотели, чтобы их поймали, мадам. Леди Маккон нахмурилась. — Нет-нет, думаю, такое едва ли… Ее прервало появление профессора Лайалла, который выглядел как обычно, то есть щеголевато и неприметно, хотя только проснулся. Бета с некоторым удивлением сунул голову в дверной проем, явно не понимая, как реагировать на временное становище своей госпожи. — Леди Маккон, добрый вечер. Как вы поживаете? — Профессор Лайалл! Флут, а вы возвращайтесь к своим обязанностям. Дворецкий удалился, напоследок бросив на Лайалла очень многозначительный взгляд, как бы говоря: «На нее опять нашло, будьте осторожны». Вняв невысказанному совету, оборотень осторожно просочился в дверь. — Вы в задней гостиной, леди Маккон? — Как видите. — Не в парадной? — Мне нравятся эти обои. У меня был день, который очень многое прояснил, профессор Лайалл. — Да что вы говорите, неужели? — профессор устроился в кресле неподалеку от альфы-самки его стаи. По кивку леди Маккон налил себе чая: Флут, будучи Флутом, догадался принести несколько чистых чашек. — Я еще не читал вечерних газет. Это имеет значение, миледи? Леди Маккон нахмурилась. — Вряд ли. Не думаю, что полицию оповестили о том, чем я занималась. Профессор воздержался от комментария, хотя явно подумал, что это, возможно, говорит в пользу необходимости подобного оповещения. — Итак? Леди Маккон чрезвычайно самодовольным тоном подробно рассказала о своих дневных похождениях. Пока она говорила, лицо профессора все сильнее кривилось от беспокойства. — Вы были одна? В вашем-то положении? — Я абсолютно самостоятельна. — Да, несомненно. Вы сумели даже использовать свое положение себе на пользу. Но, мне кажется, предполагалось, что на подобные вылазки вы будете брать с собой Биффи. Шеф лично приказал. — Вообще-то да, но дело не ждало до вечера. И я раздобыла такие интересные свидетельства! Не пойму, куда я подевала свою ручку? — И Алексия принялась в раздражении охлопывать не занятые животом колени. Бета извлек из жилетного кармана стилографическую ручку и вручил своей госпоже. Та в знак благодарности кивнула. — Вы всерьез считаете, что нынешняя угроза как-то связана со старым покушением Кингэйрской стаи? — спросил профессор Лайалл, пока Алексия делала пометку на полях одного из блокнотов. — Не исключено. — Свидетельства, которые вы добыли, в лучшем случае могут служить косвенными доказательствами. — Никогда нельзя недооценивать интуицию. Будьте так добры, отдайте эти зелья на анализ. А еще мне бы хотелось ознакомиться с отчетом БРП насчет неудачного покушения стаи Кингэйр и последующего поединка моего мужа с альфой стаи Вулси, ну и всем, что удастся найти на эту тему в газетах. Вид у профессора Лайалла стал несколько обиженным. — Если вы настаиваете, моя госпожа. — Настаиваю. — Вы дадите мне несколько часов, чтобы все организовать? Лаборатории понадобится некоторое время на работу с вашими образцами — по меньшей мере пара-тройка дней, — но все остальное, что вам требуется, я принесу сегодня же. — В этом нет нужды. Я сама отправлюсь в БРП, после того как съезжу к мадам Лефу. Тогда и зарегистрирую соответствующие заявки. — Так значит, вы намерены… — Не раньше, чем мне удастся отследить связь с ОМО. Конечно, двадцать лет назад Женевьева была еще ребенком и не могла участвовать в делишках головоногих, но расспросить ее все равно стоит. Ей многое известно. И мало того, Айви как-то вечером наткнулась на привидение неподалеку от шляпного магазина мадам Лефу. Это, конечно, другой призрак, привязь так сильно не растягивается, но связь с нашей таинственной гостьей наверняка должна быть. — Ну раз вы считаете это необходимым, миледи… Но, пожалуйста, на этот раз возьмите с собой Биффи. — Конечно. Я буду рада его компании. А теперь не пора ли нам идти на ужин? Профессор Лайалл благодарно кивнул, и они поднялись, чтобы идти в столовую. — Как делишки, жена? Коналл Маккон топал вниз по лестнице. Никогда с самого дня их знакомства Алексия не видела, чтобы он выглядел настолько подтянутым. Лазурно-голубой галстук, идеально подходящий к его коньячного цвета глазам, был весьма элегантно завязан под необычно высокими уголками воротничка. Рубашка была безукоризненно заправлена, на жилете не наблюдалось ни единой складочки, на рукавах сюртука — тоже. Естественно, догадаться, насколько Коналлу неуютно, не составляло труда. — Невероятно, муженек, до чего ты хорош нынче вечером! Не иначе как до тебя добрались трутни? Граф очень выразительно посмотрел на жену, а потом, подойдя, запечатлел на ее устах поцелуй прямо на глазах смутившихся Лайалла, Флута и кое-кого из прислуги. Из-за ограниченной подвижности у Алексии не оказалось возможности совершить хоть какой-нибудь маневр, чтобы увернуться, и она, словно какая-нибудь распутная бесстыдница, была вынуждена терпеть амурные знаки внимания, краснея и распаляясь от восторженного ужаса. Наконец граф отступил. — Замечательно, это лучшее начало вечера. Вы согласны, джентльмены? Профессор Лайалл, реагируя на выходку альфы, только закатил глаза, а Флут быстренько убрался по каким-то неотложным делам. Все прошли в столовую. За время беседы Алексии с профессором Лайаллом два оборотня и несколько клавигеров — то есть большинство членов стаи, обитавших сейчас в городе, — проснулись и собрались вокруг стола. Все они воспитанно стояли, ожидая, пока леди Маккон усядется, а потом вернулись к тому, что делали до ее появления: кто к беседе, а кто к еде — в зависимости от характера. Биффи, сидевший слегка на отшибе от остальных, делал вид, что кроме еды полностью поглощен последним номером «Ле бу ассамбли», известного также как «Журнал придворных мод, адресованный исключительно праздным джентльменам». Лорд Маккон хмурился на денди, но тот делал вид, будто ничего не замечает. Алексия положила себе в тарелку фруктового мусса, сливового пудинга и заварного крема. Обсудив с мужем кое-какие домашние дела, она рассказала ему о своем недавнем расследовании. — Как ты могла! — Очень даже могла. А теперь мне нужна карета. Я должна навестить мадам Лефу, а потом поехать в БРП за документами, которые пообещал мне профессор Лайалл. Лорд Маккон бросил на своего бету уничижительный взгляд. Профессор пожал плечами, словно говоря: «Вы сами на ней женились». — Алексия, — издал протяжный рык лорд Маккон, — ты же знаешь, мне неприятно, что снова всплыл именно этот случай. Мне бы не хотелось, чтобы ты мутила воду вокруг инцидента, который окончательно и бесповоротно улажен. Леди Маккон, прекрасно понимая, что муж рычит не от злости, а вследствие огорчения, положила вилку и накрыла его ладонь своей. — Но ты должен понимать, что, если связь есть, необходимо найти ее, используя все доступные источники. Я обещаю полностью сосредоточиться на значимых деталях и не отвлекаться на удовлетворение личного любопытства. Лорд Маккон вздохнул. Леди Маккон понизила голос, хоть и полностью осознавала, что окружена сверхъестественными созданиями, слух которых позволяет разобрать каждое ее слово: — Я знаю, любимый, что это болезненная для тебя история, но если мы хотим докопаться до истины, ты должен понять: связь действительно может быть. Он кивнул. — Только, сердечко мое, будь осторожна, ладно? Боюсь, ты лезешь туда, куда лучше бы не соваться. Профессор Лайалл перестал шуршать газетой, казалось, выражая по этому поводу полное и безоговорочное согласие со своим альфой. Алексия кивнула, выпустила руку мужа, подняла взгляд и посмотрела на сидевшего по другую сторону стола Биффи. — Биффи, не согласитесь ли вы сопровождать меня сегодня вечером? Общество более маневренного, чем я сама, лица пойдет на пользу делу. — Конечно, миледи, буду рад. Какой головной убор мне следует надеть? — Обычный городской котелок вполне подойдет, мы не будем появляться в обществе. Лицо Биффи слегка вытянулось. — Очень хорошо, миледи. Должен ли я оставить трапезу? — Нет-нет, пожалуйста, доешьте. Нельзя упускать еду, гоняясь за информацией, первое куда существеннее второго, что бы там ни считал лорд Акелдама. Биффи чуть улыбнулся и продолжил уминать мясо с кровью и яичницу.* * *
Мадам Женевьева Лефу была женщиной стильной и знающей. И хотя многое в ней — и костюмы, и манеры, и познания (исключительно научные, как практические, так и теоретические) — считалось традиционно мужским, леди Маккон никоим образом не относилась к черствым людям, которые могли осуждать подругу за подобную эксцентричность. Определенная близость, возникавшая несколько раз между двумя женщинами, оставили Алексию с ощущением, что она нравится мадам Лефу, а мадам Лефу нравится ей. Собственно, больше ничего об их отношениях сказать было нельзя — например, взаимное доверие до сих пор оставалось под вопросом. При этом их дружба в корне отличалась от той, что связывала Алексию, к примеру, с Айви Танстелл — обсуждать новинки моды или светские сплетни им с Женевьевой никогда не доводилось. И даже отвечая на прямой вопрос о темах бесед с французской изобретательницей, леди Маккон могла бы сказать лишь, что точно не помнит, о чем они обычно разговаривают, но в любом случае у нее всегда остается ощущение интеллектуального напряжения и смутной усталости — примерно как после посещения музея. Придя в «Шапю де Попю», Алексия и Биффи увидели, что за прилавком магазинчика стоит новая продавщица, хорошенькая и молоденькая. Продавщицы у мадам Лефу всегда бывали хорошенькими и молоденькими. Конкретно эта, похоже, переволновалась от прибытия величественной леди Маккон и явно испытала облегчение, когда ее работодательница, элегантная и изысканная, одетая в серый фрак и цилиндр, появилась, чтобы позаботиться о столь авантажной персоне. — Моя дорогая леди Маккон! — Мадам Лефу, здравствуйте! Француженка схватила Алексию за руки и поцеловала сперва в одну щеку, а потом в другую, причем ее губы действительно коснулись кожи, а не чмокнули воздух, как это заведено между светскими дамами. Эти поцелуи не являлись также и данью моде. Нет, для мадам Лефу подобное приветствие было таким же естественным, как рукопожатия для американских дельцов. Ее манеры отличались ласковостью, она искренне улыбалась, и на щеках появились ямочки. — Какая неожиданная радость! Но вы уверены, что в вашем положении следует появляться на публике? — Женевьева, дорогая моя, вы так долго отсутствовали, что мне стало казаться, вы никогда сюда не вернетесь. Что же тогда делать жительницам Лондона, если им понадобятся новые шляпки? Мадам Лефу ответила на слова Алексии, которые были одновременно и комплиментом, и упреком, склонив темноволосую головку. Леди Маккон с некоторой озабоченностью заметила, что подруга выглядит чуть ли не истощенной. И без того состоявшую в основном из острых углов мадам Лефу никто и никогда не назвал бы упитанной, но во время недавнего путешествия она утратила даже те фунты веса, терять которые никак не следовало. Изобретательница всегда больше заботилась о своем уме, чем о теле, однако никогда прежде вокруг ее прекрасных зеленых глаз не залегали темные тени. — Вы здоровы? — поинтересовалась Алексия. — Неужели Джанел совсем распоясался? Вроде бы он должен с месяц быть дома, правильно? Наверное, ведет себя отвратительно? Сын мадам Лефу, жизнерадостный белобрысый бесенок, обладал прискорбной склонностью шалить. В действиях Джанела не было злого умысла, но от одного его присутствия в доме возникал микроскопический хаос, державший Женевьеву в постоянном напряжении. Мадам Лефу чуть поморщилась и покачала головой. — На этот раз он домой не приехал. — Ах вот как? Но если дело не в Джанеле, то в чем же тогда? Честно говоря, у вас не слишком цветущий вид. — Алексия, умоляю, не беспокойтесь. Я просто не выспалась, ничего более. А как вы? Насколько мне известно, вы обзавелись городской резиденцией. Вы явно поправились! Удается ли вам создавать спокойную обстановку? Я недавно прочла, что для младенца ужасно важно, чтобы его окружал покой, и заволновалась, зная о некоторых ваших склонностях. Алексия заморгала. Француженка, почувствовав, что ее забота не к месту, быстро переключилась на другое: — Вы пришли забрать новые стеклокуляры по заказу Вулси или просто повидаться? Леди Маккон не возражала против перемены темы. Она уважала потребность подруги в приватности и ту атмосферу загадочности, которую та старательно культивировала. А еще ей не хотелось показаться чрезмерно любопытной. — Так значит, мы делали заказ? Думаю, я смогу его забрать. Но на самом деле мне бы очень хотелось обсудить с вами кое-что, — увидев любопытство в глазах новой продавщицы, Алексия добавила: — Может, мы уединимся? — а затем, не зная, насколько продавщица в курсе всего, что происходит в мастерской, понизила голос до шепота: — Внизу. Мадам Лефу опустила ресницы и серьезно кивнула. — Конечно-конечно. Алексия посмотрела на своего спутника. — Биффи, вы найдете, чем занять себя тут в течение четверти часа, или предпочтете сбегать в чайную «Лоттапигл» на Кавендиш-сквер? — Я с удовольствием проведу некоторое время среди всей этой красоты, — и молодой оборотень изящно махнул затянутой в перчатку кистью в сторону целого леса болтавшихся вокруг шляпок. Потом он провел рукой по чрезмерно крупному страусовому перу — так девушка окунает пальчики в струи фонтана. — Дивно поля отделаны. — Я не задержусь надолго, — заверила Биффи леди Маккон и проследовала за подругой в заднюю часть магазина, где в стене имелась дверь, которая вела в подъемную комнату. Комната эта доставила их в коридор под Риджент-стрит, откуда они перешли в прославленную в узких кругах мастерскую изобретательницы. Лабораторию мадам Лефу смело можно было считать восьмым чудом света хотя бы только потому, что француженка умудрялась что-то в ней находить; и это само по себе казалось невероятным. Громадную, похожую на пещеру комнату заполняла всякая всячина, издающая постоянный, неумолкающий шум. Алексия часто думала, что его не слышно наверху только потому, что Риджент-стрит — одна из самых оживленных улиц Лондона. Возможно, потому-то мадам Лефу и выбрала для своей мастерской именно это место. Как всегда, леди Маккон огляделась с неким трепетом, вызванным отчасти восторгом, а отчасти — ужасом. Тут находились во множестве различные двигатели, узнаваемые механизмы и таинственные приспособления; одни работали, другие были разобраны на составные части. Повсюду валялись чертежи и наброски более крупных устройств, в основном они относились к аэронавтике, потому что эфирные путешествия были одним из коньков мадам Лефу. А еще тут стоял запах машинного масла. — Ну и ну, а вот и нечто новенькое. Что это? Приподняв юбки, чтобы ни во что не вляпаться, Алексия медленно пробиралась сквозь весь этот хаос. Основное внимание привлекало к себе какое-то отчасти собранное средство передвижения, во всяком случае, таковым его сочла леди Маккон, хотя у него пока не имелось ни колес, ни катков, ни ножек. По форме оно напоминало громадный котелок без полей, поэтому Алексия подумала, что использовать его предполагается под водой. Внутри устройства находились рычаги и тросы, сиденье оператора, а также две расположенные в передней части узкие щели — чтобы обеспечивать обзор. Вся конструкция смахивала на исполинского жука и совершенно не вязалась с теми принципами утонченности, которые в норме исповедовала француженка. Парасоль Алексии с его потайными карманами и незаметными приспособлениями куда более соответствовал вкусу мадам Лефу. Обычно она не создавала ничего большого и аляповатого. — Одна вещь, над которой я в последнее время работаю. — А оружие там есть? — леди Маккон испытывала до неприличия неподобающий истинной леди интерес к современным технологиям. — Кое-где, — тон мадам Лефу будто предостерегал: не надо в это лезть. — Ах, я не сообразила, это заказ военного министерства? Наверно, мне не следует ничего знать. Прошу прощения за вопрос. Не будем больше говорить об этом. — Благодарю вас, — благодарность мадам Лефу была какой-то вымученной — когда она улыбнулась, ямочки на щеках едва-едва наметились. Заказы от военного министерства приносили хорошую прибыль, но обсуждать их в открытую нельзя было даже с королевским маджахом. Изобретательница нежно взяла подругу за руку своей натруженной за десятилетия работы с разными инструментами кистью. Алексия даже через перчатку почувствовала ее шероховатость, а еще — легкий трепет. Это ощущение она со временем привыкла воспринимать как часть той цены, которую приходится платить за близкую дружбу с этой женщиной. Женевьева вообще была полна загадок. — Вас интересует что-то особенное, милая моя Алексия? Леди Маккон поколебалась, а потом без всяких экивоков перешла к сути дела. — Женевьева, известно вам что-нибудь о покушении, которое стая Кингэйр двадцать лет назад пыталась совершить на королеву Викторию? Я имею в виду — что-нибудь касающееся Ордена медного осьминога? Мадам Лефу с неподдельным изумлением уставилась на нее. — Боже мой, что заставило вас снова обратиться к этой теме? — Скажем так, недавно у меня произошла встреча, из-за которой приходится теперь копаться в прошлом. Скрестив руки на груди, мадам Лефу прислонилась спиной к рулону медной обшивки. — Гм. Лично я ничего не знаю. Мне в то время было не больше тринадцати лет, но мы можем спросить мою тетушку. Не уверена, что из этого выйдет толк, но попытка не пытка. — Вашу тетушку? Или вы имеете в виду… Мадам Лефу кивнула, и лицо ее опечалилось. — Она наконец вошла в стадию ослабления спектральных связей. Даже с использованием моих техник консервации и навыков в области химии это было неизбежно. Однако моменты просветления у нее случаются. Алексия сообразила, что это, наверно, и является истинной причиной угнетенного состояния Женевьевы: любимая тетушка, женщина, которая ее вырастила, угасала на ее глазах. Пусть подругу и окружал ореол таинственности, но чувствовала она глубоко и любила сильно. Алексия подошла к француженке поближе, погладила по руке и почувствовала, как от прикосновения у той напряглись мышцы. — Ах, Женевьева, как же я вам сочувствую! Лицо изобретательницы слегка исказилось при ее словах. — Ничего не могу поделать, все время думаю, что это и моя судьба. Сначала Анжелика, а вот теперь Беатрис. — Ну что вы, ничего подобного! Вы не можете точно знать, есть ли у вас избыток души. Алексия могла бы провести экзорцизм, но Женевьева, помнится, очень рассердилась, когда она сделала это для Анжелики. — Да, вы правы. Чтобы найти способ продлить тетушкино посмертное существование, я путешествовала, производила исследования, ставила опыты… но все напрасно, — в голосе мадам Лефу звучала боль ученого, который видит проблему, но не может найти ее решения. — Но ведь вы сделали для нее все что могли! Вы дали ей долгие годы без развоплощения, гораздо больше, чем мог бы ожидать любой другой призрак. — Долгие годы чего? Унижений и безумия? — Женевьева глубоко вздохнула, потом положила ладонь на руку леди Маккон, гладившую ее по плечу, остановив это движение. — Алексия, милая, простите меня. Я не должна обременять вас своей ношей. Вы все еще хотите поговорить с ней? — Как вы думаете, она станет со мной разговаривать? — Мы можем попытаться. Леди Маккон кивнула и попыталась изменить свою обычную царственную осанку, чтобы выглядеть не такой властной и угрожающей. Ей не хотелось пугать призрака. Хотя, конечно, женщина в ее положении не могла похвастаться внушающим ужас обликом. Обычно мелодичный голос мадам Лефу прозвучал резко, когда она воскликнула: — Тетя, ты где? Тетушка! Через несколько секунд сбоку от конвейера с угрюмым видом замерцала призрачная фигура. — Да, племянница, звала? При жизни Беатрис Лефу была угловатой старой девой сурового поведения и скупых чувств. Возможно, когда-то она обладала примечательной внешностью, но явно никогда не позволяла ни себе, ни окружающим получать удовольствие от такого положения вещей. Племянница унаследовала от нее многое, однако в Женевьеве присутствовали также добрый нрав и проказливость, которых у тетушки не было и в помине. Сейчас ее призрак начал потихоньку расплываться — не так сильно, как явившаяся к Алексии вестница, — но все равно сомневаться не приходилось: его дни в этом мире сочтены. Заметив леди Маккон, былая Беатрис как бы втянулась сама в себя, будто закутываясь в колеблющиеся нити бестелесной сущности, — так оборотень, вновь приняв облик человека, кутается в плащ. — Что, племянница, к тебе в гости опять явилась эта бездушная? Сказать по чести, я не знаю, зачем тебе понадобилось такое знакомство, — голос призрачной дамы звучал горько, но больше по привычке, чем от какой-то реальной обиды. Потом она, похоже, потеряла нить собственных рассуждений. — Где? Что? Где я? Женевьева, в чем дело, почему ты такая взрослая? Где моя малышка? — она закружилась на месте. — Ты построила махолет? Я же сказала, чтобы больше никогда! Что еще может быть настолько ужасно? — призрачная дама то и дело перескакивала с французского на английский, звучавший у нее с сильным акцентом, и обратно. Алексия, к счастью, сносно разбирала оба языка. Пытаясь скрыть огорчение, мадам Лефу сделала каменное лицо и щелкнула пальцами перед лицом тетушки. — Тетя, пожалуйста, сосредоточься. У леди Маккон к тебе серьезный вопрос. Давайте, Алексия. — Былая Лефу, известно ли вам о попытке покушения на жизнь королевы Виктории зимой тысяча восемьсот пятьдесят третьего года? В ней была замешана стая оборотней из Шотландии. Королеву хотели отравить. От удивления призрачная дама запрыгала на месте, теряя контроль над некоторыми своими частями. Ее брови оторвались от лба. — Конечно, известно. Хотя, разумеется, без подробностей. Скорее со стороны, чем изнутри. Из-за этого покушения я потеряла одну из своих учениц. — Неужели? — Да-да. Потеряла ее в тумане болот. Потеряла из-за долга. Такую многообещающую, такую сильную, такую… погодите. О чем вы спрашиваете? Что мы обсуждаем? Почему я постоянно что-то забываю? — Мы говорим о покушении, которое готовили в стае Кингэйр, — напомнила Алексия. — Глупая собачья свара. Бедная девочка. Вообразите, каково это, когда на тебя ложится такая ответственность! В шестнадцать! И кругом одни оборотни. Оборотни, которые затевали отравление. В самой этой идее столько всего неправильного! Нехарактерного. Нетипичного для сверхъестественных. Интересно, наладилось там что-то хоть когда-нибудь? Алексия разобралась во всей этой бессвязной информации. — Значит, Шиаг Маккон была вашей ученицей? Дама-призрак склонила голову набок. — Шиаг… знакомое имя. Ах да! Так трудно закончить одним способом, так легко закончить другим. Она сильная девочка, умела заканчивать. Но, опять же, сила в девочках ценится не так высоко, как должна бы. Хотя леди Маккон и очень интересовало все, что имеет отношение к прапраправнучке ее мужа, единственной в Британии женщине-оборотне и альфе стаи Кингэйр, она понимала: нужно вернуть мысли призрака к более насущным вопросам. — Может, вы слышали тогда что-то о связи между этим покушением и Орденом медного осьминога? — О связи? Связи? Конечно, нет. Убежденность в голосе призрака обескуражила Алексию. — Почему вы так в этом уверены? — А как же иначе? Как можно вообразить подобное? Нет-нет, заговор против королевы исключается. Против королевы Виктории — никогда! Мы бы знали. Я бы знала, — былая Беатрис в смятении закружилась на месте и вдруг снова заметила последнюю работу мадам Лефу. Она замерла, будто загипнотизированная видом такой грандиозной конструкции. — О-о, Женевьева, я не могу в это поверить. Нипочем не могу. Почему, дитя мое, зачем? Я должна рассказать. Должна признаться, — она опять оказалась лицом к Алексии и, будто увидев ее впервые, воскликнула: — Вы! Бездушная! В конце концов вы всех прикончите, ведь так? Даже меня. Мадам Лефу сжала губы, прикрыла глаза и печально вздохнула. — Ну вот и все. Сегодня вечером мы больше не добьемся от нее ничего толкового. Простите, Алексия. — Да ничего страшного, все в порядке. Мои ожидания не совсем оправдались, зато теперь ясно, что нужно поскорее связаться с леди Кингэйр. Придется убедить бывшую стаю моего мужа посвятить меня в детали того старого плана. Только они в состоянии пролить свет на эту тайну. Не верится мне, что Орден никак не был замешан в покушении, но раз ваша тетушка так убежденно это отрицает, правду мы сможем узнать только от заговорщиков. — Так ведь тетушка никогда и не состояла в ОМО. — Не состояла? — искренне поразилась Алексия. — Совершенно верно. В ее время женщин туда не принимали. Нам и сейчас довольно трудно попасть в подобное сообщество. Французская изобретательница, одна из умнейших представителей рода человеческого, каких только встречала Алексия, дотронулась пальцем до татуировки осьминога, набитой у нее на шее сзади, сразу под скандально короткими кудряшками. Алексия попыталась вообразить Женевьеву без ее тайного подпольного мира. Это оказалось невозможно. Она сказала: — Я должна послать кого-нибудь в Шотландию. Полагаю, вы не… Вид у мадам Лефу стал еще более несчастным. — О нет. Очень сожалею, дражайшая моя Алексия, но не смогу уделить этому время. Именно сейчас никак. Я должна закончить, — она махнула рукой в сторону недостроенной громадины, — вот это. А еще должна заботиться о тетушке. Сейчас, когда конец близок, мне нужно побыть с ней. Леди Маккон повернулась к изобретательнице и нежно обняла ее, потому что та выглядела так, будто нуждается в этом сильнее всего на свете. Учитывая живот Алексии, вышло неловко, но стоило того, потому что напряженные плечи мадам Лефу слегка расслабились. — Хотите, я ее освобожу? — еле слышно спросила Алексия. — Нет, спасибо. Я пока еще не готова ее отпустить, понимаете? Алексия, вздохнув, разжала объятия. — Ну что ж, хотя бы насчет моего дела не тревожьтесь, пожалуйста. Я докопаюсь, что там происходило на самом деле, если даже мне придется послать в Шотландию Айви Танстелл! Об этой роковой фразе, легкомысленно произнесенной для красного словца, Алексии предстояло еще не раз пожалеть. Такое часто случается в подобных ситуациях.ГЛАВА ШЕСТАЯ В КОТОРОЙ МИССИС ТАНСТЕЛЛ ОКАЗЫВАЕТСЯ ПОЛЕЗНОЙ
Если бы не недавний переезд, леди Маккон, вполне возможно, сделала бы иной выбор, остановившись, к примеру, на одном из старших клавигеров, но из-за переселения в стае царил хаос. Оборотни, в отличие от вампиров, без особых проблем снимаются с места, однако испытывают сильную привязанность друг к другу и, говоря простыми словами, являются натуральными рабами привычки. От навязанных сверху перемен шерсть у них встала дыбом. Сейчас, чтобы сохранить сплоченность, стае как никогда требовались солидарность и взаимная близость. Если бы БРП не занималось собственным расследованием нависшей над королевой Викторией угрозы, Алексия попыталась бы обратиться к Хавербинку или к другому опытному следователю. И наконец, если бы у Теневого совета были собственные агенты, маджах прибегла бы к их услугам. Однако поскольку ни одной из этих возможностей на самом деле не существовало, леди Маккон проанализировала ситуацию и обнаружила, что у нее есть только один выход — настолько сомнительный и нежелательный, насколько это вообще возможно. У миссис Танстелл было справное хозяйство, хотя вела она его в съемной квартире спустя рукава и довольно легкомысленно. Ее жилище, выдержанное исключительно в пастельных тонах, отличалось чистотой и опрятностью, а гости всегда могли рассчитывать на чашку приличного чая или конфетницу с сырым мясом — в зависимости от вкусов и наклонностей. Словом, Танстеллы быстро обрели известность в среде посвященных обитателей Вест-Энда: они считались весьма славными хозяевами с широким кругом интересов, с радостью открывающими свои двери дружелюбно настроенным посетителям. Из этого следовало, что практически в любое время дня и ночи у них гарантированно торчал какой-нибудь посредственный поэт или бесталанный скульптор. Поэтому, когда летним днем леди Маккон приехала приблизительно к чаю, довольная миссис Танстелл приветствовала ее заявлением, что, хоть они и приютили некоего неприкаянного стихоплета, тот крепко спит и, изредка просыпаясь, провел таким образом уже три дня. Добродушное лицо Айви сделалось грустным. — Этот бедолага пьет, чтобы забыть нестерпимую боль, которую причиняет его трансконтинентальной душе жестокая Вселенная. Или мне следует сказать — его трансцендентальной душе? В общем, нам несколько раз пришлось насильно отбирать у него чай. Танни говорит, тем, кто страдает таким нервным недугом, можно пить только ячменный отвар. — Да уж, — посочувствовала Алексия, — мне кажется, это верный способ вылечить душу от отчаяния. Если пить только этот отвар, волей-неволей поправишься. Если не погибнешь… — Именно так! — Айви кивнула, радуясь очевидной проницательности мужа в том, что касается мерзких напитков и приунывших поэтов. Она провела подругу в парадную гостиную — крошечную комнатушку, которая в своей льдистой элегантности могла похвастаться сходством с замороженным пудингом. Леди Маккон поместила парасоль в маленькую подставку для зонтов и опасливо направилась к креслу с подголовником, стараясь не опрокинуть ни одной декоративной безделушки, которыми изобиловало пространство. Ее платье для визитов из струящейся голубой материи в «турецких огурцах», с жесткой стеганой юбкой, пошитое так, чтобы вместить ставшие весьма объемистыми формы, было куда шире — и куда опаснее для приемной Айви, — нежели диктовали тенденции современной моды. Алексия тяжело опустилась в кресло, вздохнув с облегчением, когда ее бедные, распухшие почти в два раза ноги избавились от тяжести тела. — Айви, милая моя, я хочу, если позволишь, попросить тебя о громадной услуге. — Конечно же, Алексия. Только попроси, и я сделаю что угодно. Леди Маккон поколебалась, гадая, что именно можно рассказать подруге. Айви, конечно, добрая наивная душа, но вот как у нее с надежностью? Потом Алексия решила не вешать нос и приступила к делу. — Айви, ты никогда не думала, что во мне есть — ну или просто предположительно может быть — нечто слегка необычное? — Что ж, душенька Алексия, я не хотела говорить, но твой выбор шляпок всегда несколько меня смущал. Ты обычно покупаешь какие-то слишком простенькие. Леди Маккон помотала головой. Длинное голубое страусовое перо на ее вовсе-не-слишком-простенькой шляпке метнулось туда-сюда у нее за спиной. — Да нет, я не об этом вовсе, я имею в виду… проклятье, Айви, шляпы тут вообще ни при чем. Услышав из уст леди Маккон столь приземленную лексику, миссис Танстелл в шоке ахнула. — Алексия, в последнее время ты чересчур много якшаешься с оборотнями! Военные ужасно выражаются, и, кажется, это пагубно влияет на их окружение. Алексия набрала в грудь побольше воздуха и выпалила: — Я запредельная. Темные глаза Айви расширились. — О нет! Это заразно? Алексия заморгала. Айви скроила сочувственную гримаску: — Наверно, тебе очень больно? Алексия продолжала моргать. Ладонь Айви взлетела к горлу: — Это из-за ребенка? С вами обоими все будет в порядке? Может, послать за ячменным отваром? К Алексии наконец вернулся дар речи. — Да нет же, это так называется — запредельная. Может, ты знаешь другой термин — «бездушная»? Или «разрушительница проклятий»? У меня нет души. Совсем. На самом деле дай мне хоть полшанса — и я могу вернуть сверхъестественных в смертное состояние. Айви расслабилась. — А-а, ты об этом! Это я знаю. Пожалуйста, не переживай. Сомневаюсь, что кому-то есть до этого дело. — Да, но… погоди, ты знала? Айви поцокала языком и тряхнула темными локонами, изображая беззаботность. — Конечно, знала. Я уже целую вечность знаю. — Но ты ни разу не сказала об этом ни словечка! Алексия нечасто приходила в замешательство и теперь осваивалась с непривычным ощущением, заодно гадая, не то ли это состояние, в котором Айви пребывает большую часть времени. Однако откровения подруги придали леди Маккон некоторую уверенность в следующем шаге, который она собиралась предпринять. Несмотря на все свое легкомыслие, Айви, как выяснилось, умела хранить тайны и оказалась куда наблюдательнее, чем Алексия считала до сих пор. — Я просто думала, что ты, Алексия, этого стесняешься, и не хотела ставить тебя в неудобное положение. Я не настолько черства и равнодушна к чувствам других людей, чтобы так поступать! — Ах… ох… ну да. Конечно, ты не такая. Как бы там ни было, в качестве запредельной я сейчас вовлечена в одно расследование и надеялась заручиться твоей помощью. Это связано с работой моего мужа, — Алексии не хотелось выкладывать Айви всю подноготную, но и откровенно врать не хотелось тоже. — Связано с БРП? Со шпионажем? Неужели? Ах, как это гламурно! — от восхищения Айви захлопала в ладоши, ее руки в желтых перчатках так и замелькали. — И потому я надеялась… ну, скажем так, ввести тебя в некое тайное общество. Вид у Айви стал такой, будто она в жизни не слышала ничего приятнее. — Меня? — взвизгнула она. — Правда? До чего замечательно! И как же оно называется, это тайное общество? Алексия некоторое время посомневалась, а потом, смутно припомнив фразу, которую ее муж как-то ляпнул в пылу раздражения, неуверенно проговорила: — «С зонтом наперевес»? — О-о, какое прекрасное, восхитительное название! В нем столько экспрессии и упоминается аксессуар! — от восторга Айви чуть ли не запрыгала на лавандовом диванчике, где сидела во время их беседы. — Должна я буду принести клятву, или выучить священный кодекс поведения, или участвовать в каком-нибудь языческом ритуале? — лицо подруги отражало взволнованное ожидание, и становилось ясно, что в противном случае она будет ужасно разочарована. — Ну да, конечно, — растерялась леди Маккон, пытаясь изобрести что-нибудь подходящее к случаю. Она не могла заставить Айви преклонить колена, ведь ее дневное платье — муслиновое, цвета барвинка, с длинным тугим корсетом (именно такие платья предпочитают актрисы) — совершенно не годилось для этого. После короткого размышления Алексия с трудом поднялась, доплелась до подставки для зонтов и извлекла оттуда свой парасоль. Потом раскрыла его и установила навершием вниз в центре комнаты. Если учесть, что гостиная была очень мала, зонтик умудрился занять почти все свободное пространство. Жестом велев Айви встать, Алексия сунула ей ручку парасоля и сказала: — Крутани его три раза и повторяй за мной: «Я встану грудью во имя моды. Я стану украшать всё и вся. Стремление к истине — моя страсть. Клянусь в этом великим зонтом». С серьезным и сосредоточенным лицом Айви сделала, как ей велели, повторив: — Я встану грудью во имя моды. Я стану украшать всё и вся. Стремление к истине — моя страсть. Клянусь в этом великим зонтом. — Теперь возьми парасоль и подними его, открытый, к потолку. Вот, правильно делаешь. — Как, и всё? А разве не надо скрепить клятву кровью или что-то еще в этом духе? — Думаешь, надо? Айви с энтузиазмом закивала головой. Алексия пожала плечами. — Ладно, если ты настаиваешь. Она забрала у подруги свой парасоль, закрыла его и повернула рукоятку. Из навершия тут же выскочили два шипа, серебряный и деревянный. Айви восхищенно ахнула. Леди Маккон перевернула зонт и сняла одну перчатку, Айви после секундной заминки повторила ее последнее действие. Алексия уколола подушечку большого пальца серебряным шипом, потом проделала то же самое с подругой, которая при этом издала встревоженный писк. Затем Алексия прижала свой большой палец к Айвиному. — Пусть кровь бездушной защитит твою душу, — нараспев произнесла Алексия, чувствуя в происходящем омерзительную напыщенность, но понимая: именно эта часть наверняка больше всего понравится Айви. Так и вышло. — О-о, Алексия, это потрясающе! Про такое надо пьесы писать! — Я закажу тебе такой же зонтик, как у меня. — Спасибо, что ты об этом подумала, но лучше не надо, Алексия. Я не смогу расхаживать с аксессуаром, из которого с бухты-барахты вылезают такие штуки. Правда, я очень признательна, но просто не смогу такого вынести. Ты, конечно, умудряешься совершенно хладнокровно таскать его с собой, но для дамы вроде меня это будет слишком вульгарно. Леди Маккон нахмурилась, но, зная слабости подруги, сделала новое предложение: — Тогда, может, заказать тебе специальную шляпу? — Айви заколебалась. — Мой парасоль сделала мадам Лефу. — Ну, наверно, можно сделать маленькую шляпку. Не слишком аляповатую. Алексия улыбнулась. — Убеждена, это нетрудно устроить. Айви, улыбаясь, закусила нижнюю губу. — Ах, Алексия, тайное общество! Как ты ко мне добра! Кто еще в нем состоит? У нас бывают регулярные собрания? И есть ли какой-нибудь тайный сигнал, по которому мы можем узнать друг друга в свете? — Гм, ну, если честно, пока что ты, так сказать, мой первый рекрут, но я предвижу, что будут и другие. Айви помрачнела. Леди Маккон поспешила продолжить: — Но, конечно, во время твоей деятельности тебе придется использовать псевдоним — будешь подписывать им эфирограммы и другие тайные сообщения. Личико Айви снова прояснилось: — О да, конечно же! И какой же у меня будет псевдоним? Надеюсь, романтичный, но утонченный? Пока леди Маккон вдумчиво созерцала собеседницу, на кончике языка у нее вертелись всякие довольно-таки дурацкие словосочетания. В конце концов она выбрала одно: оно наверняка понравится Айви, потому что намекает на особенно любимый той аксессуар, и в то же время не забудется самой Алексией, намертво ассоциируясь с любимой подругой. — Как насчет Пышный Капор? Миловидное лицо Айви засияло удовольствием. — О-о, потрясающе. Очень стильно. А у тебя какой псевдоним? И опять Алексия оказалась неподготовленной к вопросу. Ее мысли беспомощно заметались. — Э-э… дай подумать. Она принялась судорожно прокручивать в голове ласковые прозвища, которыми наделял ее лорд Акелдама, и другие, более интимные, за авторством мужа. Ни одно из них не годилось для тайного общества, во всяком случае, открыть их Айви она не могла. Наконец ей пришло на ум остановиться на самом простом варианте. — Можешь называть меня Неистовым Зонтиком. По-моему, мне подходит. Айви снова захлопала в ладоши. — Да, просто идеально. Алексия, до чего же все это весело, я так довольна! Леди Маккон села на прежнее место. — Как ты думаешь, мы можем сейчас попить чаю? — спросила она жалобно. Айви немедленно дернула за веревочку звонка, и вскоре нервная с виду молодая горничная принесла поднос, на котором нашлось все необходимое для чаепития. — Вот и славно, — с видимым невооруженным глазом облегчением проговорила Алексия. Айви наполнила их чашки. — А теперь, когда меня по всем правилам приняли в тайное общество, каким будет мое первое задание? — Ах да, из-за него-то в первую очередь я и пришла. Видишь ли, это дело национальной деликатности, оно касается покушения на убийство ее величества королевы Виктории. Его двадцать лет назад совершили члены стаи Кингэйр. — Неужели? Как такое может быть? Ты говоришь о тех славных шотландцах? Просто невозможно, чтобы они замышляли нечто настолько предательское. Я еще могу понять эту их привычку разгуливать с выставленными на всеобщее обозрение коленками, но чтобы покуситься на венценосную персону? Это слишком ужасно. — Уверяю тебя, Айви, это достоверная истина, она известна тем, кто по долгу службы должен знать такие вещи, — леди Маккон пригубила чай и рассудительно кивнула. — Факт, бывшая стая моего мужа пыталась убить королеву при помощи яда. Мне нужно, чтобы ты слетала в замок Кингэйр и выяснила все подробности. Айви широкоулыбнулась. Еще во времена их с Алексией первого путешествия в Шотландию она взрастила в себе абсолютно неподобающую приличной даме любовь к путешествиям на дирижабле. Правда, в последнее время обстоятельства не позволяли потакать этой страсти, зато теперь… Леди Маккон улыбнулась в ответ. — Я знаю только, что этот заговор возглавлял предыдущий бета, за что поплатился жизнью, а мой муж оставил свою стаю. Любая дополнительная информация для моего нынешнего расследования будет бесценна. Как ты думаешь, удастся ли тебе справиться с таким заданием, несмотря на нынешнее положение? Айви вспыхнула от одного лишь упоминания о «положении». — У меня пока все впереди, а вот тебе лететь точно нельзя. Алексия погладила себя по животу. — Да, трудность именно в этом. — Можно мне взять с собой Танни? — Полагаю, да. И можешь рассказать ему о своем задании, а вот о тайном обществе молчок. — Айви кивнула. Алексия заподозрила, что подругу больше радует необходимость хранить от мужа одну из тайн, чем возможность открыть ему вторую. — И, Айви, пожалуйста, удели особое внимание любой информации об отраве, которую собирались использовать заговорщики. Я думаю, это своеобразный ключ ко всему остальному. Я дам тебе кристаллический золотник для эфирографической трансляции на мой личный передатчик в Вулси. Ты должна будешь выходить на связь на закате, даже если не обнаружишь ничего интересного. Я хочу быть уверена, что с тобой все в порядке. — Но, Алексия, ты же знаешь, какая я бываю неуклюжая со всякими приборами! — Айви, ты прекрасно со всем справишься. Когда ты сможешь отправиться? Естественно, все твои расходы будут возмещены. — При упоминании таких низких материй, как финансовые расходы, Айви зарделась. Алексия отмахнулась от смущения подруги: — Я знаю, обычно говорить о таких вещах не принято, но раз уж ты действуешь во благо организации «С зонтом наперевес», то должна делать все, что ей необходимо, невзирая на траты. Это тебе понятно, Айви? Миссис Танстелл, щеки которой все еще были красными, кивнула. — Конечно, Алексия, но… — Просто замечательно, что я патронесса твоей труппы, это отличный способ скрыть все перечисления, которые понадобится сделать. — Да, Алексия, безусловно. Но я бы хотела, чтобы ты не настаивала на обсуждении чего-либо подобного во время еды. — Все, больше ни слова на эту тему. Ты можешь выехать немедленно? — У Танни сейчас нет спектаклей. — Тогда завтра я пришлю Флута со всеми необходимыми бумагами. Леди Маккон допила свой чай и встала. Она вдруг почувствовала себя такой усталой, будто почти всю ночь провела вне дома, решая проблемы целой империи. В сущности, отчасти так оно и было. Миссис Танстелл тоже поднялась. — Я лечу в Шотландию расследовать попытку погашения! — Покушения, — поправила леди Маккон. — Да, правильно. Я должна найти свои специальные наволосники для путешествия на дирижабле. Я сделала их в тон собственным локонам. Они довольно-таки потрясающие, если мне позволено себя хвалить. — Не сомневаюсь ни единой секунды, дорогая.* * *
Леди Маккон торжественно подъехала к своему новому дому и скрылась за входной дверью. Ей ужасно хотелось поскорее прилечь. Она миновала анфиладу комнат и пару маршей лестницы, направляясь тайным путем в особняк лорда Акелдамы. Строители Флута прекрасно справились с работой и сконструировали между двумя балконами незаметный в сложенном состоянии подъемный мостик, который переходил в рабочее положение под действием гидравлического рычага. Мостик опустился, одновременно с этим сложный пружинный механизм заставил перила балконов откинуться. Благодаря этому Алексия с легкостью перебралась из одного здания в другое, несмотря на нынешние физические кондиции, и с радостью устремилась в бывшую гардеробную вампира-отщепенца. Последние несколько часов, она, обитавшая под одной крышей со сверхъестественными, провела, общаясь с дневным народом, и это было так странно, хотя и не из-за сбитого сна, поскольку погружаться в объятия Морфея дитя-неудобство мешало ей в любое время суток — какая-нибудь часть ее тела непременно немела, а всякие неприличные потребности организма заставляли покидать постель хоть днем, хоть ночью. Право же, беременность стала для нее самым унизительным состоянием, какое ей довелось испытать в жизни, а ведь Алексия Таработти на протяжении нескольких лет являлась отпетой старой девой, вынужденной терпеть общество Лунтвиллов — в высшей степени лишенное достоинства положение, — так что это кое о чем говорило. Ее сон был беспокойным, но порой достаточно глубоким. Когда муж присоединился к ней в постели, она чуточку отодвинулась и снова погрузилась в грезы. Но на закате Алексии пришлось пробудиться окончательно и бесповоротно, оттого что кто-то принялся барабанить к ним в дверь. — Коналл, там кто-то пришел! — она потрясла своего корпулентного мужа, бесформенной горой лежавшего рядом. Граф Вулси тихонько засопел и перекатился, стараясь оказаться поближе к ней. Потом, не приходя в сознание, погладил Алексию по животу и уткнулся носом ей в шею. Алексия, насколько могла, выгнулась, наслаждаясь тем, как ласково шевелятся его губы — очень мягкие для человека, который даже не пытался как следует за собой ухаживать. — Любимый, свет моих очей, господин моего сердца, кто-то стучит в дверь нашей гардеробной, хочет войти. Не могу поверить, что лорд Акелдама и его мальчики уже проснулись. Но граф лишь еще глубже зарылся в ложбинку у ее шеи, видимо, находя аромат жены в высшей степени интригующим. Дверь дрогнула и завибрировала, будто кто-то пытался открыть ее силой. Однако, несмотря на игривое убранство, дом лорда Акелдамы был выстроен с учетом возможностей, которыми обладают сверхъестественные, а защиту собственных нарядов старый вампир полагал задачей приоритетной. Поэтому дверь лишь слегка шелохнулась. С другой стороны вроде бы раздался крик, но толщина створки, способной остановить обувных воров, заглушала даже самые громкие комментарии, которые отпускались на эту тему. Леди Маккон начала беспокоиться. — Коналл, ну же, встань и открой! Судя по звукам, тот, кто стучит, очень настойчив. — Я тоже кое в чем настойчив, особенно в данный момент. Алексия хихикнула, ее позабавила и игра слов, и намек с фривольным подтекстом. Ей льстило, что муж до сих пор находил ее привлекательной, невзирая на ее состояние — ни дать ни взять кит на берегу, — но соответствовать его ожиданиям становилось все сложнее. Дух был готов ко всему, но плоть раздалась чрезмерно. Однако Алексия наслаждалась комплиментами, понимая, что за ласками ничего особенного не последует. Граф знал жену достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: она ценит его вожделение почти так же, как его любовь. Прожив целую жизнь с ощущением собственного уродства и ненужности, Алексия теперь не сомневалась, что желанна для мужа, пусть даже его вожделение временно пропадает втуне. Мало того, ей было ясно, что он демонстрирует плотский интерес еще и потому, что для нее это важно. Пусть ее муж — оборотень и фигляр, он при том удивительно заботлив. Тем временем кто-то по-прежнему терзал их бедную дверь. Коналл моргнул, просыпаясь, его карамельные глаза широко раскрылись и посмотрели на Алексию в упор. Он поцеловал жену в кончик длинного носа, с протяжным вздохом скатился с кровати и потопал к двери. Алексия с трудом разлепила тяжелые со сна веки, полюбовалась задницей мужа, а потом крикнула: — Коналл, халат! Ради всего святого, надень его. Лорд Маккон проигнорировал это восклицание, рывком распахнул дверь и скрестил руки на широкой волосатой груди. Никакой одежды на нем не было. Алексия стыдливо съежилась под одеялом. Но беспокоиться было не о чем, к ним ломился всего лишь профессор Лайалл. — Рэндольф, — рыкнул ее муж, — зачем весь этот шум? — Дело в Биффи, милорд. Вам лучше бы поторопиться, вы нужны. — Уже? — лорд Маккон сопроводил это слово потоком цветистой ругани, которую породило сочетание злости, живого творческого воображения и многих лет военной службы. Окинув комнату взглядом, он, похоже, решил, что перекинуться выйдет быстрее, чем одеться, и начал меняться. Мышцы под кожей изменили форму, волосы с головы расползлись по телу и превратились в шерсть. Прошло совсем немного времени, а граф уже стоял на четырех лапах. Потом он выскочил из комнаты и бросился по коридору, намереваясь перемахнуть из одного дома в другой и посмотреть, что там стряслось. Алексия только полюбовалась на разноцветный кончик пушистого хвоста, когда муж скрылся из виду, даже не кивнув на прощание. — Что происходит, профессор? — повелительно спросила она, прежде чем бета успел последовать за графом. Беспокоить Макконов с такой настойчивостью было вовсе не в стиле профессора Лайалла. К тому же ситуации, требовавшие непосредственного вмешательства альфы, потому что его заместитель не мог ни отложить разбирательство на потом, ни предпринять какие-то предварительные шаги, возникали крайне редко. Профессор Лайалл обернулся и с неохотой, которая читалась во всей его позе, снова посмотрел в сумрак комнаты. — Проблемы с Биффи, миледи. В этом месяце он из рук вон плохо справляется с проклятьем, слишком сопротивляется, а чем сильнее сопротивление, тем больнее. — Но до полнолуния еще больше недели! Сколько еще он будет страдать от таких ранних приступов физиологического расщепления? «Бедный Биффи. Преждевременные изменения — это так неловко», — подумала Алексия. — Трудно сказать. Прежде чем мальчик научится себя контролировать, могут пройти годы, а то и десятилетия. Со всеми новыми щенками вначале такое происходит, хотя их редко накрывает так внезапно и болезненно, как Биффи. Обычно приступы начинаются за несколько дней до полнолуния. А у Биффи из ряда вон выходящий цикл. Алексия поморщилась. — И вы не можете… В свете дорогой газовой лампы, установленной в узком коридоре дома лорда Акелдамы, было невозможно рассмотреть выражение лица оборотня. Впрочем, зная профессора Лайалла, Алексия не сомневалась: даже при обычном освещении по его физиономии много не поймешь. — В конце концов, леди Маккон, я всего лишь бета. Когда оборотень под воздействием луны принимает волчью форму и буйствует, успокоить его или подчинить может только альфа. Сейчас вам, наверное, понятно, что быть альфой значит куда больше, чем просто обладать внушительным размером и силой. Альфа — это еще и способность сдерживать, и ум, сохраняющийся в волчьей форме оборотня. — Но, профессор Лайалл, вы все время очень сдержанны. — Спасибо, леди Маккон. Для оборотня лучшего комплимента не придумаешь, но речь о сдерживании других, а не себя, ведь второе — только вопрос самоконтроля. Другим от этого толку мало. — Если не считать примера, который вы таким образом подаете. — Да, если не считать примера. А теперь я вас оставлю, чтобы вы могли одеться. Насколько мне известно, результаты из БРП, которых вы ждете, скоро будут готовы. — Результаты, которых я жду? — Результаты анализов тех загадочных жидкостей из бутылочек ОМО. — Ах да, как замечательно! И будьте так добры, организуйте для нас с Флутом экипаж после ужина. Я должна съездить в библиотеку Вулси, и чем скорее, тем лучше. Бета помотал головой. — У меня есть подозрения, что с экипажем вы опоздали. Биффи придется отвезти в замок и там запереть. В результате недавних проявлений его нестабильности ваша задняя гостиная требует довольно существенного ремонта. — Неужели? Как неудачно! И это после того, как трутни там все так замечательно устроили. — Его нужно было где-то изолировать, а там нет окон. — Понимаю. Но следы когтей пагубны для обоев. — Как это верно, леди Маккон! Профессор Лайалл удалился и, будучи профессором Лайаллом, сумел направить к леди Маккон свежепробудившегося трутня Акелдамы, чтобы тот помог ей одеться. Бутс сунул голову в комнату, прежде чем успел заметить, что леди Маккон еще в постели. Голова тут же исчезла, и вместо нее в дверном проеме возникла спина. — О господи, леди М., прошу меня просить. Вечно со мной такая история. Второй раз кряду оскандалился. Это не слишком благородно. Я схожу и отыщу кого-нибудь более подходящего, чтобы вам помочь, вы не возражаете? Через миг вернусь. Озадаченная Алексия приступила к трудоемкому процессу, в результате которого она, извиваясь, постепенно покинула кровать. Только ей удалось встать, как в комнату явился веселый лорд Акелдама. — Наидобрейшего вечера вам, моя цветущая маргаритка! Мой страдающий от безнадежной любви малютка Бутс сказал, вам не помешала бы горничная, а я подумал: коль скоро я проснулся, то могу насладиться вашим восхитительным обществом и одновременно оказать столь необходимую помощь. Сам лорд Акелдама еще не был как следует одет для вечера. Его бесполезный монокль отсутствовал, как и обязательные румяна на алебастровых щеках и нелепые гетры. Тем не менее даже в своем самом неофициальном виде древний вампир блистал. — Но, дорогой мой друг, ваши колени! На вампире были панталоны из муарового шелка глубокого синего цвета, жаккардовый бело-золотой жилет и стеганая бархатная домашняя куртка с отделкой из тесьмы. Его брюки отличались таким высоким качеством, что Алексия боялась даже подумать о том, как вздумавший поиграть в камеристку лорд Акелдама попытается в процессе встать на колени — прямо на пол! — Фи, дорогая, вы же меня знаете — я всегда готов экспериментировать с туалетами. Леди Маккон сильно сомневалась, что лорду Акелдаме приходилось на регулярной основе иметь дело с одеванием — или раздеванием — дам, но он справился с задачей более чем сносно. На заре беременности Алексия, вероятно, оделась бы и сама, отказавшись от корсета и выбрав платье для поездок или какое-нибудь еще из тех, что застегиваются спереди. Но сейчас она не только не могла дотянуться до собственных ног, она их даже не видела, поэтому ей пришлось смириться с экстравагантной новой служанкой. — Наверное, со стороны профессора Лайалла было очень любезно прислать мне кого-нибудь. Но, право же, если какому-то джентльмену, не являющемуся моим мужем, приходится видеть меня обнаженной, почему это не сам профессор? Лорд Акелдама скользящей поступью двинулся к Алексии, по пути прихватив ее исподнее. От одной только высказанной ею идеи он захихикал. — Ах, мой бесценный горошек в цвету, ваш профессор может нечаянно получить от этого слишком уж большое удовольствие. Как и бедный Бутс. А они оба — господа с принципами, — руки вампира проворно справлялись с завязками и пуговицами. — На что вы намекаете, милорд? — спросила леди Маккон, голова которой лишь отчасти высунулась из-под сорочки. Вампир потянул книзу прекрасный муслин и легким движением огладил ткань на выступающем животе. Другая его рука коснулась ее голого предплечья, и этот контакт на миг превратил сверхъестественного в человека. Его тонкие острые клыки исчезли, бледная до белизны кожа приняла легкий персиковый оттенок, а глянцевитые светлые волосы утратили толику своего блеска. Он улыбнулся Алексии, и его лицо выглядело в это мгновение скорее жено-, чем богоподобным. — Ба, жимолость, вам ведь прекрасно известно, что все мы тут, каждый на свой лад, отклоняемся в своих влечениях от нормы. Леди Маккон подумала о приемной лорда Акелдамы, обо всей этой позолоте и бахроме и, даже зная, что вампир имеет в виду совсем иное, кивнула. — Да-да, я заметила. Лорд Акелдама редко пожимал плечами, чтобы не нарушать линии своей куртки, но сейчас выглядел так, будто вот-вот это сделает. Однако вместо этого он метнулся в ту часть комнаты, где на длинной вешалке висела одежда Алексии, и принялся перебирать платья, вперяя в каждое взыскательный взгляд. — Только не это, — сказала Алексия, заметив, что он слишком долго рассматривает одно, в зеленую и золотую полоску. — Нет? — Декольте слишком глубокое. — Дражайшая моя девочка, так это же хорошо, а не плохо. Вы должны подчеркивать свои лучшие качества. — Но, милорд, сказать по чести, в последнее время… как бы лучше выразиться… всего с переизбытком. Это ужасное неудобство, — Алексия сделала обеими руками движение в районе бюста, будто собираясь перекувырнуться. Упомянутая часть ее тела всегда была выдающейся, а в последние несколько месяцев и вовсе увеличилась до почти карикатурных размеров. Лорд Маккон восторгался. Леди Маккон находила это нелепым. «Можно подумать, природа меня изначально обделила», — ворчала она про себя. — Ах да. Понимаю вашу точку зрения, барвинок, — лорд Акелдама перешел к следующему платью. — Что вы там сказали о профессоре Лайалле? — Я имел в виду, пчелка медоносная, что существуют разные уровни отклонений. В своих вкусах некоторые из нас, скажем так, больше прочих склонны к экспериментам. Я полагаю, одних вынуждает к этому скука, других — их природа, а третьих — безразличие, — вампир говорил обычным для него легкомысленным тоном, но у Алексии возникло ощущение, что он веками исследовал этот вопрос. Кроме того, лорд Акелдама никогда не делился информацией без веской причины. Перебирая гардероб леди Маккон и не глядя на нее, словно беседуя с ее платьями, вампир продолжал разглагольствовать: — И так выходит, что очень немногим посчастливилось любить тех, кого они хотят. Или, наоборот, не посчастливилось. В конце концов он выбрал прогулочный наряд: гофрированную пурпурную юбку, кремовую блузку и укороченный лиловый жакет в испанском стиле. Несмотря на то что на всех этих вещах было очень мало отделки, вампира явно что-то привлекало в них. Алексия осталась довольна, потому что костюм подходил к одной из ее любимых шляпок — маленькому лиловому котелку, который украшало пурпурное страусовое перо. Вампир принес ей все это, приподнял повыше и кивнул: — Отличные цвета для вашей внешности, итальяночка моя прелестная. Наверно, наш Биффи помог вам все это заказать? — не дожидаясь подтверждения, он с нарочитой небрежностью вернулся к предыдущей теме: — Ваш профессор Лайалл как раз из таких. — Из безразличных? — Нет, лепесточек, из тех, у кого нет определенных предпочтений. — А Бутс? — Алексия стояла, не шевелясь, а вампир обошел ее и, совсем как настоящая камеристка, принялся зашнуровывать юбку. — А Бутс другого типа. Леди Маккон подумала, что понимает, о чем он говорит, но была полна решимости прояснить все настолько, насколько это вообще возможно. Пусть себе лорд Акелдама наслаждается двусмысленностями и эвфемизмами, но ее никто и никогда не обвинял в излишней скромности. — Вы хотите сказать, милорд, Бутс получает удовольствие как от мужского, так и от женского общества? Вампир снова обошел ее, чтобы оказаться лицом к лицу, и склонил голову на сторону, словно покрой жакета собеседницы интересовал его больше, чем их беседа. — Да-да, голубка моя, это весьма эксцентрично, правда? Но не мне и не моим домочадцам осуждать чьи-то пристрастия. Возможно, мы склонны к этому меньше, чем кто бы то ни было еще в Лондоне, — он наклонился и расправил бант у горла Алексии, а потом усадил ее и стал возиться с чулками. — Что ж, я никогда не посмела бы поставить под сомнение ваше суждение о Бутсе, но, право же, вы наверняка ошибаетесь, оценивая природу профессора Лайалла. Во имя всего святого, он же военная косточка! — Из этого я делаю вывод, что вы очень мало слышали о военно-морском флоте ее королевского величества, правда же? Вампир перешел к обуви. Ноги Алексии так отекли, что она, к собственному отвращению, не влезала больше ни в одни ботинки и сапожки. — Только вообразите — костюм для прогулок и танцевальные туфельки! — Ну не то чтобы я сейчас много ходила. Однако, мой милый лорд, я не могу в это поверить. Кто угодно, только не профессор Лайалл! Вы, должно быть, неверно что-то истолковали. Лорд Акелдама застыл, склонил голову над одной из ее кожаных туфелек. — Ах нет, кустик мой сиреневый, я знаю, что прав. Леди Маккон, заставляя себя успокоиться, хмурилась на белокурую голову, с таким радением склонившуюся к ее ногам. — Мне не доводилось видеть, чтобы он оказывал внимание кому бы то ни было независимо от пола. Думала, это свойство любого беты — не заводить романов, а любить всю свою стаю. Хотя нельзя сказать, что я знакома со многими бетами. Значит, это не свойство его характера? Он всегда был таким сдержанным или нет? — Лорд Акелдама встал, в очередной раз обошел Алексию и принялся возиться с ее волосами. — Для аристократа вы неплохо справляетесь с дамским ансамблем, не так ли, милорд? — Все мы изначально откуда-то да пришли, лютик, даже наш брат вампир. Конечно, я никогда не вращался в тех же кругах, что ваш профессор Лайалл, и должен признать, что, пока вы не вошли в наши жизни, никогда не обращал на него особого внимания, — вампир нахмурился, и на его красивом лице мелькнуло осуждение. — И может оказаться, совершил катастрофическую оплошность, столь же ужасную, как в тот краткий период, когда я вдруг воспылал нежностью к пальто лаймового цвета, — он даже содрогнулся от неприятного воспоминания. — Я убеждена, в этот раз все не настолько кошмарно. Ведь мы говорим всего лишь о профессоре Лайалле. — Вот именно, моя сливовая слоечка. Очень к немногим из нас могут быть отнесены слова «всего лишь». Я провел кое-какое расследование. Говорят, он так до конца и не оправился от сердечного недуга. Алексия нахмурилась. — Так действительно говорят? — Неловко как-то, когда бессмертный страдает от разбитого сердца, вы согласны? Особенно если это здравомыслящий и достойный человек. Леди Маккон бросила проницательный взгляд на отражение своего друга в зеркале. Тот тем временем подкалывал ей локон. — Ну нет, я предпочту сказать «бедный профессор Лайалл». Лорд Акелдама закончил ее прическу. — Готово! — с гордостью провозгласил он и поднял маленькое зеркальце, чтобы Алексия могла увидеть свой затылок. — Я не так ловок со щипцами для завивки, как наш драгоценный Биффи, поэтому придется удовлетвориться таким вот простеньким вариантом. Прошу прощения за мою неумелость. Нужно только добавить розетку-другую или свежие цветы, вот сюда. — Простота — это прекрасно, получилось куда лучше, чем все, что я могла бы сделать сама. И конечно же, приму ваш совет относительно цветов. Вампир кивнул, забрал зеркальце и положил на шкаф. — И как… как там Биффи? Нарочитая прозаичность этого якобы будничного вопроса предупредила Алексию о том, как он важен. — Он все еще расстраивается, что пришлось отказаться от нюхательного табака. — В ответ на ее попытку отшутиться лорд Акелдама лишь чуть улыбнулся, и Алексии пришлось тоже заговорить серьезно. — Не так хорошо, как нам бы хотелось. Мой муж думает, и я склонна с ним согласиться, будто что-то держит его, тянет назад. И это достойно сожаления, ведь, хотя Биффи и не хотел посмертия в волчьем обличье, ему придется научиться принимать такое положение вещей. — Идеальные губы лорда Акелдамы чуть искривились. — Мне дали понять, что это вопрос контроля. Что он должен научиться управлять превращением, а не наоборот. Пока этого не произойдет, ему придется подчиняться всевозможным ограничениям. Он не может выходить днем, иначе ему грозят постоянные травмы, а задолго до полнолуния и после такового возле него должно быть серебро, и еще ни в коем случае нельзя, чтобы он унюхал базилик. Все это довольно печально. Лорд Акелдама чуть отступил, а потом промурлыкал, словно он не задавал свой вопрос, а Алексия на него не отвечала: — Ну что же, дражайшая моя девочка, вынужден с вами попрощаться. Пора мне заняться и своим туалетом. Как раз нынче вечером в варьете премьера самого что ни на есть безнравственного шоу, и я намерен явиться на него при полном параде. И он двинулся к дверям тем размашистым шагом, который так мил опереточным злодеям, когда они удаляются со сцены. Но провести леди Маккон ему не удалось. — Милорд, — заговорила она самым тихим и нежным голосом, каким только смогла, не будучи той, кто обычно прибегает к женским уловкам, — возвращаясь к вопросу разбитого сердца, следует ли мне теперь говорить «бедный лорд Акелдама»? Вампир удалился, не удостоив ее ответом.* * *
Леди Маккон опустила мостик между балконами, вернулась в городскую резиденцию стаи Вулси и спустилась по лестнице. Ходить по мосткам, не видя собственных ног, было чуточку нервно, но Алексию Маккон, женщину с решительным характером и твердыми принципами, не мог победить какой-то там безразмерный живот. Ей встретилась Фелисити, явно недавно вернувшаяся с одной из своих неподобающих вылазок — это было понятно по вязаной накидке. К счастью, необходимости завести праздную беседу помешала царившая в доме неразбериха. Однако Фелисити не могла допустить, чтобы Алексия прошла мимо нее просто так, и отпустила комментарий: — Сестрица, что за ужасный гвалт в задней гостиной? — Фелисити, знала ли ты, когда решила воспользоваться моим гостеприимством, что тебе предстоит жить в логове оборотней? — Да, но чтобы вести себя как дикие животные? Это совершенно некультурно. Леди Маккон сощурилась, наклонила голову и молча уставилась на сестру, давая той время обдумать собственные слова. Фелисити зачастила: — Что ты имеешь в виду? Он перекинулся? Здесь, в городе?! Какой неслыханный позор! — она повернулась и принялась спускаться по лестнице следом за Алексией. — Можно посмотреть? «Как ни печально, но предыдущую ипостась Фелисити, откровенно язвительную и противную, выносить было легче», — подумала леди Маккон. — Конечно, нельзя! И вообще, что на тебя нашло в последнее время? Ты сама на себя не похожа. — Неужели невозможно представить, что я хочу заняться самосовершенствованием. Алексия коснулась тускло-серой шали, наброшенной на выцветшее платье сестры: — Да. Невозможно. Фелисити раздраженно фыркнула: — Мне нужно переодеться к ужину. Леди Маккон осмотрела ее с головы до ног, скривив губы, что, по совести сказать, выходило у нее почти так же, как у Фелисити. Иногда, хоть и не слишком часто, признаки их родственной связи все-таки вылезали наружу. — Да, тут я с тобой совершенно согласна. Нужно. Фелисити повела плечами, будто стряхивая оскорбление, издала какой-то звук и проследовала обратно в лучшую спальню, которую, естественно, не преминула занять. А леди Маккон поковыляла дальше, осторожно ступая на каждую ступеньку. Настойчивые звуки снизу заставляли ее злиться на собственную неспособность двигаться проворно. «Нет, правда, это просто нелепо! — мелькнуло в голове. — Я оказалась в ловушке собственного тела». Добравшись до главного зала, она обнаружила, что дверь в заднюю гостиную заперта и трясется. Профессор Лайалл и два клавигера стояли перед ней с понурым видом, переминаясь с ноги на ногу и излучая мужскую озабоченность. — Почему вы не на ужине? — властно и требовательно поинтересовалась леди Маккон. — Не сомневаюсь, Флут с прислугой приложили немало усилий, пока его готовили. Все замерли и уставились на нее. — Вперед, идите кушать, — скомандовала она мужчинам, словно те были малыми детьми или комнатными собачками. Профессор Лайалл вопросительно поднял бровь. Леди Маккон понизила голос. — Биффи не хотелось бы, чтобы кто-то это видел. — Ага, — после этого бета, послушный воле своей госпожи, последовал за остальными в столовую и закрыл за собой дверь. Леди Маккон вошла в заднюю гостиную. Тут царил полный хаос. Лорд Маккон, ставший большим пятнистым волком — Алексия всегда считала, что он хорош даже в образе дикого животного, — застыл в боевой стойке перед более молодым и поджарым зверем. Шерсть Биффи была темно-шоколадного цвета, почти как его человеческие волосы, отливая красноватым только на животе и вокруг шеи. Желтые глаза светились безумием. Лорд Маккон автоматически рявкнул на жену. Он всегда на нее рявкал независимо от того, в каком обличье пребывал. Алексия отмела его командный тон: — Да-да, но ты должен признать, что в таких обстоятельствах я могу оказаться полезной даже в нынешнем малоподвижном состоянии. Лорд Маккон с видимым раздражением рыкнул. Биффи учуял запах леди Маккон и инстинктивно повернулся, чтобы броситься на источник новой угрозы. Граф крутнулся на месте, преграждая ему путь своим телом. Менее массивный волк со всей дури врезался в своего альфу, пошатнулся, затряс головой и заскулил. Лорд Маккон сделал выпад в сторону Биффи, прихватил его зубами и прижал к почти уничтоженному диванчику. — Ах, Коналл, ты только посмотри на эту комнату! — леди Маккон была очень недовольна. В помещении царил полный кавардак — мебель перевернута, занавески изодраны, а один из бесценных блокнотов таинственной кухарки покусан и обслюнявлен. — Вообще ни в какие ворота не лезет! Это же улики, вот что это такое, — от расстройства Алексия схватилась за грудь. — Боже мой, наверно, следовало держать их при себе. — Конечно, на самом деле нельзя было винить в случившемся Биффи, но до чего же все это досадно! Снимая перчатки, она поковыляла к оборотням. Биффи по-прежнему огрызался и пытался броситься на нее, рыча в неконтролируемой ярости — проклятое чудовище из народных легенд, обретшее плоть и шерсть у нее на глазах. Алексия цыкнула на него: — Право, Биффи, оно тебе надо? — тут она задействовала лучшие интонации леди Маккон. — Соберись! Такое поведение не пристало джентльмену! Алексия тоже была альфой, и ее командный тон пронял Биффи, который умерил свое кусачее неистовство. В его желтых глазах даже появилась какая-то осмысленность. Воспользовавшись этим, лорд Маккон атаковал, крепче сжав зубами шею противника и завалив того на пол, используя явное преимущество в массе. Леди Маккон, приблизившись, уставилась на эту сцену сверху вниз. — Так не пойдет, Коналл. Я не смогу нагнуться и дотронуться до него, непременно завалюсь. Явно позабавленный муж фыркнул и, небрежно тряхнув головой, подбросил молодого волка кверху. Изумленный Биффи приземлился на спину поверх остатков диванчика и попытался перевернуться, чтобы снова атаковать. Леди Маккон схватила его за хвост. От неожиданности молодой волк дернулся, да так, что Алексия потеряла равновесие и, охнув, шлепнулась на диванчик рядом с ним. В тот же миг под воздействием ее запредельного прикосновения Биффи вынужден был снова стать человеком: даже когда он лишился хвоста, Алексия другой рукой перехватила его за лапу. Никто и глазом моргнуть не успел, а голый Биффи уже лежал, распростершись в самой неприличной позе на диванчике, крепко схваченный за ногу своей госпожой. Коль скоро контакт с Алексией сделал парня смертным со всеми вытекающими из этого состояния реакциями тела, в том, что он густо покраснел от унижения, ничего удивительного не было. Даже сочувствуя бедственному положению Биффи, Алексия не ослабляла хватку и со свойственной людям науки отстраненностью отметила, что его румянец стыда распространился до самого низа. «Удивительно», — подумалось ей. Мужнин рык заставил ее переключиться. Ее супруг тоже перекинулся в человека и тоже был наг. — Что? — Хватит на него таращиться. Он голый. — Точно так же, как и ты, муженек. — Ну да, поэтому, если хочешь, можешь смотреть на меня. — Ох, и верно… Ой, — свободной рукой леди Маккон вдруг схватилась за живот. Легкая ревность Коналла моментально трансформировалась в гипертрофированную заботу. — Алексия, тебе нехорошо? Ы-ы, не надо было тебе сюда лезть, слишком опасно. Ты упала. Биффи тоже разволновался, сел и попытался освободить свою лодыжку, но леди Маккон не выпустила ее. — Миледи, что с вами? — Ох, да прекратите оба! Просто младенец разбушевался и брыкается от такой неожиданной суеты. Нет, Биффи, милый, мы должны сохранять контакт, каким бы неприличным тебе это ни казалось. Биффи предложил ей руку, и Алексия приняла ее, соглашаясь на такой обмен заложниками. — Следует ли мне позвонить Флуту? — предложил Биффи, снова краснея, но на этот раз чуть меньше: теперь ему было о чем побеспокоиться помимо своего позора. Алексия спрятала улыбку. — Это не так-то просто, потому что ты отгрыз веревку колокольчика. Биффи оглянулся по сторонам и вспыхнул с новой силой. Он прикрыл лицо одной рукой, но подглядывал в щели между пальцами, будто не мог ни вынести такого зрелища, ни оторвать от него взгляд. — Ну, грудинка трепаная, что же я наделал?! Бедная ваша гостиная. Милорд, миледи, пожалуйста, простите меня. Я был не в себе. Я был в плену проклятья. Лорд Маккон не желал слушать ничего подобного. — В том-то и проблема, щенок. Ты был очень даже в себе, но по-прежнему отказываешься это принять. Леди Маккон поняла, что имеет в виду ее муж, и попыталась перефразировать его высказывание, используя более сочувственные слова: — Биффи, дорогой, ты должен привыкать к тому, что стал оборотнем, и даже попытаться получать от этого удовольствие. Продолжать сопротивление вредно, — она окинула комнату взглядом. — Главным образом для моей мебели. Биффи потупился и кивнул. — Да, я знаю. Но, миледи, это настолько лишено достоинства… я хочу сказать, прежде чем перекинуться, нужно раздеться догола. А потом… — он посмотрел на нижнюю часть своего туловища и попытался скрестить ноги. Лорд Маккон сжалился и швырнул парню бархатную декоративную подушечку. Биффи с благодарностью пристроил ее себе выше колен. Алексия обратила внимание, что ее мужа такие пустяки не беспокоят. Голубые глаза Биффи были громадными. — Спасибо, миледи, что вернули меня. Это больно, но я готов терпеть что угодно, лишь бы только снова стать человеком. — Да, но вопрос в том, как нам тебя одеть, пока я тебя касаюсь, — ответила со своей обычной практичностью Алексия. Лорд Маккон ухмыльнулся. — Кое-что можно организовать. Думаю, мне следует позвать Флута. Он наверняка знает, как все устроить. За неимением шнурка от колокольчика Коналл вышел из комнаты и заорал, призывая дворецкого, который явился в считаные секунды. Он оценил бедственное положение гостиной, валяющуюся кругом мебель, а также полное отсутствие одежды на двух джентльменах, которые там находились, даже глазом не моргнув. — Господа. Мадам. — Флут, дружище, — бодро заговорил граф, — нам понадобится кто-нибудь, чтобы прибраться в этой комнате, а то тут небольшой беспорядочек. Думаю, нужно поменять обивку дивана, разобраться с обоями и занавесками, ну и потребуется новый шнур для колокольчика. Ах да, еще необходимо одеть Биффи так, чтобы моя жена его не отпускала. — Да, сэр, — Флут повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Леди Маккон демонстративно кашлянула и со значением окинула мужа взглядом сверху вниз и обратно. — Что? Точно, еще пришлите одного из клавигеров с каким-нибудь обмундированием для меня. Дьявольски неудобно, но, полагаю, сегодня вечером мне придется нацепить штаны и сюртук с галстуком. Флут исчез и тут же появился снова со стопкой одежды для Биффи. У того стал такой вид, словно он возражает против тех вещей, которые выбрал дворецкий, однако не намерен еще раз устраивать переполох. Похоже, Флут выбрал самый мрачный наряд из павлиньего гардероба молодого денди. Облачить нижнюю частью туловища Биффи оказалось относительно просто. Потом Флут предложил молодому человеку встать на колени на краю дивана. Леди Маккон касалась его шеи сзади, пока на него надевали сорочку, жилет, жакет и галстук. Флут справился с поразительным мастерством — вероятно, потому, подумалось Алексии, что он долгие годы служил у ее отца камердинером. Судя по всему, Алессандо Таработти и сам отчасти был денди. Пока Флут, Алексия и Биффи играли на диванчике в сложную игру с замысловатыми движениями, явился клавигер с одеждой для лорда Маккона. Граф как попало натянул на себя предметы гардероба, демонстрируя при этом такое же внимание к деталям, какого можно ожидать от хорька, которого попросили украсить шляпку. Лорд Маккон считал, что, когда на нем брюки и еще что-нибудь на торсе, он уже одет, а дальше — чем меньше вещей, тем лучше. Как-то летом Алексия обнаружила, что ее супруг в прямом смысле слова расхаживает по комнате босиком! А однажды — и, имейте в виду, только однажды — Коналл даже попытался в таком виде присоединиться к ней за чаем. Невозможный человек. Разумеется, леди Маккон сразу положила этому конец. Когда профессор Лайалл сунул голову в комнату, все уже разрешилось. — Ага, хорошо, вы всё уладили. — А разве она не всегда всё улаживает? — проворчал муж леди Маккон. — Да, профессор Лайалл? — спросила Алексия. — Я думал, миледи, вы захотите узнать, что из нашей лаборатории в БРП доставили результаты анализов, которые вас интересовали. — Что? — Ну, те пузыречки, которые вы, гхм, нашли. — И что же там? — Яды. Абсолютно во всех бутылочках. Разных видов, разной эффективности. Какие-то удалось идентифицировать, какие-то нет. В основном они действуют на смертных, но два или три могут на время свалить даже сверхъестественных. Мерзкие вещества.ГЛАВА СЕДЬМАЯ ОБОРОТНИ ЗАМКА ВУЛСИ
Из-за необходимости поддерживать Биффи в смертном состоянии следующие несколько часов прошли с изрядными неудобствами. При обычных обстоятельствах леди Маккон, и будучи беременной, без труда принимала пищу и ездила в экипаже, но даже самые обыкновенные действия становятся сложными, если тебе приходится одновременно касаться некоего денди. — Очень хорошо, Биффи, что мне приятно твое общество. Не могу вообразить, как я справлялась бы с повседневными делами, доведись мне при этом держаться за кого-то менее славного. Допустим, за мужа. От одной только мысли об этом Алексию передернуло. Ей нравилось трогать Коналла, но только ограниченное время. Упомянутый муж поднял взгляд на благоверную и проворчал: — Вот спасибо тебе огромадное, жена. Они все вместе сидели в карете. На горизонте медленно рос замок Вулси — в свете луны он казался громадной бесформенной глыбой. Леди Маккон, рассудительная женщина без особых художественных пристрастий, оценивала свой дом скорее с точки зрения его практического удобства для проживания оборотней, не обращая внимания на его эстетические качества. И хорошо, потому что эти самые качества не выдерживали никакой критики — замок являлся самой настоящей архитектурной трагедией. Те несчастные, которым доводилось набрести на него при свете дня, оказывались способны на один-единственный комплимент: «Какие тут красивые места!» И они не кривили душой: замок живописно высился на вершине холма, склоны которого не слишком портили мощеный передний и поросший травой задний дворы, а также весьма приличные конюшни и всяческие службы. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, муженек. Прежде нам доводилось держаться друг за дружку, но обычно в тех случаях, когда иначе было не избежать насилия. — Иногда это происходило и по другим причинам, — граф Вулси бросил на Алексию свою версию прельстительного взгляда. Она улыбнулась. — Да, милый, разумеется. Биффи, являя собой образец хороших манер, проговорил: — Спасибо за комплимент, миледи, и прошу простить меня за все эти неудобства. — Если на нас не нападут новые дикобразы-зомби, все будет хорошо. — Не должны они напасть, — проворчал лорд Маккон. — Похоже, рои официально заявили о прекращении огня. Трудно понять, что на самом деле у вампиров на уме, но вроде бы им нравится мысль, что лорд Акелдама станет опекуном нашего ребенка. — Ну хоть кто-то доволен. На самом деле замок Вулси был никаким не замком, а большим георгианским особняком, достроенным разномастными арочными контрфорсами в готическом стиле. Во время недавней поездки в Италию леди Маккон наткнулась на жука — существо размером с ее большой палец, которое летало, держа тело перпендикулярно земле, будто ангел. У него был нос, напоминавший хобот слона, рога как у быка и множество крыльев. Жук держался в воздухе как-то неуверенно, то поднимаясь выше, то ныряя вниз, будто его посещала мысль, что насекомое таких размеров и форм по идее не должно обладать способностью к полетам. Замок Вулси по сути чрезвычайно походил на того жука: выдающееся уродство, невероятность конструкции, неизвестно каким образом избегающей обрушения, и смутное ощущение того, что подобное строение просто не может существовать. Лорд и леди Маккон прибыли в свою загородную резиденцию без предупреждения, и потому их неожиданное появление повергло стаю в смятение. Граф Вулси, выбравшись из экипажа, немедленно оказался в окружении бойких молодых людей, собравшихся во дворе замка, но, будучи выше большинства из них на голову, спокойно проследовал к дверям, раздвинув их, как бронированный пароход — подтаявшие льдины. Майор Чаннинг, гамма Вулси, видимо, выскочивший из своего кабинета, встретил альфу у входа, на ходу завязывая галстук. И вообще он выглядел так, словно только-только проснулся, хотя время было довольно позднее. — Милорд, мы не ждали вас до полнолуния. — Непредвиденная поездка. Кое-кого нужно запереть в подземелье раньше, чем ожидалось. О том, как первый владелец Вулси использовал подземелье, ходили разнообразные толки, но независимо от первоначального назначения оно идеально подходило для стаи оборотней. Сказать по правде, весь дом был отлично приспособлен для ее нужд. В дополнение к хорошо укрепленной территории и кирпичным стенам тут имелось не меньше четырнадцати спален, изрядное количество приемных и несколько сомнительных с виду, но весьма функциональных башен, одну из которых лорд и леди Маккон задействовали под личные покои. Чаннинг махнул рукой ораве клавигеров, приказывая им разобраться с багажом и помочь леди Маккон выйти из кареты. Граф уже навострил уши, прислушиваясь к тихому отчету одного из членов стаи. Биффи он оставил на жену в спокойной уверенности: уж что-что, а указать джентльмену его место леди Маккон отлично сможет, даже если это место в подвале. Алексия, с удовольствием опираясь на руку Биффи, поскольку усталость снова брала свое, отправилась вместе с ним в подземелье и выбрала для молодого денди одну из клеток поменьше. Два клавигера с окованным серебром оружием сопровождали их на случай, если леди Маккон утратит хватку. Алексия не хотела отпускать Биффи, ведьего лицо стало таким бледным от ужаса перед неизбежным превращением. Этот процесс был мучителен для всех оборотней, но хуже всего приходилось новичкам, крайне болезненно реагировавшим даже не на перестройку тела, а на утрату контроля над собой. Биффи явно не хотелось покидать безопасную гавань, обеспеченную запредельным прикосновением Алексии, но, будучи джентльменом до мозга костей, он не мог даже намекнуть на это. Ему было куда огорчительнее на всю ночь навязать даме свое общество, чем превратиться в неистовое чудовище. Пока клавигеры раздевали Биффи и защелкивали серебряные наручники на его тонких запястьях, Алексия, отведя глаза, прижимала ладонь к его затылку, зарывшись пальцами в густые шоколадные волосы. Понимая, что чувство собственного достоинства юного денди с каждой минутой страдает все сильнее, она не прекращала легкомысленную болтовню, в основном на темы моды и всяческого украшательства. — Все готово, миледи, — выходя из клетки, сказал клавигер, державший в руках одежду несчастного Биффи. Второй уже стоял за посеребренной решеткой, намереваясь захлопнуть ее, как только леди Маккон окажется снаружи. — Мне очень жаль, — только и смогла сказать Алексия, обращаясь к Биффи. Тот замотал головой. — О нет, миледи, вы подарили мне несколько часов покоя. Они отошли друг от друга, так что кончики пальцев едва соприкасались. — Пора, — сказала леди Маккон, разорвала контакт и как могла быстро устремилась наружу, в коридор. Биффи, не забывая о вреде, который может причинить Алексии, когда она его не касается, в тот же миг изо всех сил, которые присущи сверхъестественным и только что вернулись к нему, бросился в глубину клетки, пока его не накрыли изменения. Алексия всегда находила процесс трансформации оборотня интеллектуально захватывающим событием и наблюдала за ним с любопытством юного натуралиста, наблюдающего за препарированием лягушки, но на самых молодых оборотней ее восторги не распространялись. Ее муж, профессор Лайалл и даже майор Чаннинг умели перекидываться, почти не замечая сопутствующей боли. Биффи этого не мог. Едва она сделала первый шаг, мальчик закричал. За последние несколько месяцев леди Маккон поняла, что во всей Вселенной нет более ужасных звуков, чем звуки страданий гордого, доброго молодого человека. Когда внутренние органы и кости стали разрушаться и принимать новую форму, крик превратился в вой. Сглотнув подступившую желчь и жалея, что под рукой нет воска, чтобы заткнуть им уши, Алексия решительно приняла руку одного из клавигеров и пошла с ним к лестнице и вверх, по ступенькам, к успокаивающему гомону стаи, оставив второго нести одинокое бдение рядом со страдающим Биффи. — Ты правда этого хочешь? — спросила она своего провожатого. Клавигер не попытался уклониться от ответа. Всякий знал, что леди Маккон ценит искренность и прямоту. — Бессмертие, миледи, не терпит легкого отношения, и неважно, что идет к нему в придачу и какую приходится платить цену. — Да, но стоит ли оно таких мучений? — Я бы все равно выбрал его, миледи. А он вот нет. — И ты не предпочел бы попытаться стать вампиром? — Сосать кровь, чтобы выжить, и никогда больше не увидеть солнца? Нет, миледи, спасибо. Если мне повезет и я смогу выбирать, то лучше попытаю счастья с болью и проклятьем. — Ты храбрый парень, — она потрепала клавигера по руке. Они как раз добрались до верха лестницы. Шум, поднявшийся из-за внезапного появления четы альф, улегся, превратившись в приятный оживленный гул стаи, собравшейся как-нибудь развлечься. Кто-то хотел отправиться на охоту, другие намеревались сыграть в кости, третьи выступали за состязания по борьбе. — Только не в доме, — беззлобно пробормотала, услышав это, леди Маккон. Вначале Алексия думала, что никогда не приспособится жить под одной крышей со взрослыми мужчинами, коих насчитывалось больше десятка, — ведь, когда она росла, рядом с нею были лишь сестры. Но теперь ей это даже нравилось. Во всяком случае, всегда ясно, где находятся члены стаи — такие уж они по природе своей, громогласные, шумные. Она жестом подозвала Румпета, дворецкого стаи. — Румпет, у вас найдется минутка подать чай в библиотеку? Будьте так любезны, мне нужно просмотреть кое-какие книги и документы. И еще, попросите, пожалуйста, моего мужа зайти ко мне, когда у него появится время. Это не срочно. — Сию минуту, миледи. Библиотека была любимым местом Алексии и ее личным убежищем. Однако сегодня вечером она собиралась использовать это помещение по его прямому назначению — для исследований, и направилась в самый дальний угол, где за большим креслом выкроила немного места на полках для отцовских записей. Он предпочитал маленькие блокноты в кожаных переплетах; такими пользуются школьники — простая темно-синяя обложка с поставленной в левом верхнем углу датой. Судя по тому, что смогла выяснить Алексия, Алессандро Таработти был не слишком приятной личностью. Практичной, как все запредельные, но без той этической основы, которую умудрилась взрастить в себе она. Может, так вышло потому, что он принадлежал к мужскому полу, а может, все дело в детстве, проведенном в итальянской глуши, вдали от прогрессивной риторики Англии. Отец начал вести дневники в шестнадцать лет, осенью, во время своего первого семестра в Оксфорде, и перестал вскоре после женитьбе на матери Алексии. Записи в лучшем случае можно было назвать спорадическими: иногда Алессандро ежедневно обращался к дневникам, а потом несколько месяцев или даже лет не писал ни словечка. По большей части записи касались сексуальных подвигов автора, стычек, которые у него бывали, или содержали длинные описания новых сюртуков и цилиндров. Тем не менее Алексия с надеждой обратилась к ним, ища любые упоминания о попытке убийства. Увы, записи оборвались лет за десять до заговора стаи Кингэйр. Алексия лишь на короткое время позволила себе потеряться среди строк, сделанных аккуратным почерком отца — как всегда удивляясь, до чего же он похож на ее собственный, — а потом оторвалась от них и обратила свое внимание на книги. За ними она и скоротала остаток ночи. Ее задумчивость нарушалась лишь Румпетом, бесконечно приносившим свежий чай. А однажды пожаловал не кто иной, как гамма Вулси. — Ба, леди Маккон, — удивился он неубедительно. — Я просто хотел найти… — Книгу? Отношения майора Чаннинга Чаннинга из честерфилдских Чаннингов и леди Алексии Маккон не заладились в момент знакомства и со временем не претерпели изменении к лучшему, несмотря на тот факт, что майор спасал, и не однажды, жизнь своей госпоже. С точки зрения Алексии майор был неприлично хорош собой — рослый блондин со льдисто-голубыми глазами, резко очерченными скулами и властным изгибом бровей. Он всегда оставался настоящим военным до мозга кости, что могло бы быть и неплохо, если бы к благородной профессии не прилагались высокомерные манеры и привычка говорить, скаля зубы, которую только голубокровки с самой что ни на есть голубейшей кровью позволяли себе в присутствии других людей. Что касается мнения Чаннинга о своей госпоже, то даже ему самому хватало мудрости понять: чем меньше думаешь на эту тему, тем лучше. — Что вы изучаете, миледи? Алексия не видела причин держать свои занятия в тайне. — Старое покушение Кингэйрской стаи на королеву Викторию. Вы что-нибудь помните? — она говорила довольно резко. Лицо майора омрачилось на мгновение. Или это был стыд? — Нет. Зачем вам это? — Полагаю, та история может иметь отношение к нашей нынешней ситуации. — Мне кажется, вы ошибаетесь. — Вы уверены, что ничего не помните? Чаннинг ушел от ответа. — И как успехи? — Никак. Вот проклятье! — Ну, — майор пожал плечами и неторопливо двинулся к выходу из библиотеки, так и не коснувшись книг, — мне кажется, вы на неверном пути. Если ворошить прошлое, толку не будет, миледи, — только Чаннинг Чаннинг мог произнести это с таким пренебрежительным отвращением. — Ворошить! Мне это нравится. — Да. Точно, — сказал гамма, закрывая за собой дверь. После этого никто больше не вторгался к Алексии, пока за несколько часов до рассвета не явился ее муж. Подняв глаза, она увидела Коналла, который с явным удовольствием смотрел на нее, подпирая широким плечом книжный стеллаж. — Ага, вспомнил наконец-то обо мне, да? — она улыбнулась, ее темные глаза наполнились нежностью. Коналл подошел и ласково поцеловал ее. — А я и не забывал никогда. Просто пришлось отвлечься: разбирался со стаей да с протоколом, — он игриво потянул за выбившийся из прически Алексии темный локон, который завитком лежал у нее на шее. — Что-нибудь важное? — Ничего такого, что может тебя заинтересовать, — впрочем, лорд Маккон достаточно хорошо изучил жену и потому добавил: — Хотя, если захочешь, я с радостью перескажу всю эту ерунду. — Нет, спасибо, держи себя в руках. Как Биффи? — Не здорово. Да, совсем не здорово. — Боюсь, твоя фирменная грубоватость не поможет ему вписаться в стаю. Не срабатывает с ним такое. — Может, ты и права. Я тревожусь о нем, любимая. Никогда раньше не сталкивался с проблемой оборотня поневоле. Конечно, в Темные века такие вещи происходили постоянно. Бог знает, как люди тогда с ними справлялись. Но случай нашего Биффи настолько уникален в современном просвещенном мире, что даже я не могу исправить… — он запнулся и замолчал, подыскивая нужные слова. — Он несчастен, и я не знаю, что с этим делать. Граф Вулси освободил себе место среди окружавших жену стопок книг и манускриптов и, устроившись рядом, прижался к ней. Алексия взяла его ладонь в обе руки и стала водить по ней большими пальцами. Ее муж был великолепным образчиком настоящего мужлана, и она нехотя вынуждена была признаться, что обожает его размеры и его темперамент, но больше всего любит в нем эту почти материнскую заботливость. — Ты знаешь, муж, как я уважаю их обоих — и старого вампира, и Биффи. Но в мальчике стало многовато этакого байронического. Ему однозначно придется как-то пригасить свои нежные чувства к лорду Акелдаме. — Да? И как взять и разлюбить кого-то? — К сожалению, не имею об этом абсолютно ни малейшего понятия. Граф приучился верить в таланты своей супруги. — Ну, ты что-нибудь придумаешь. А как поживает моя восхитительная жена? Не проявилось ли каких-нибудь неприятных последствий падения? — Что? А-а, на диванчик? Нет, все в порядке. Но, муженек, я совсем не продвинулась в вопросе покушения на королеву. — Возможно, былая ошиблась или где-то что-то недослышала. Мы всё приняли на веру, а зря, ведь вестница очень близко подошла к фазе полтергейста. — Не исключено. И не исключено, что все это никак не связано с покушением стаи Кингэйр. — Лорд Маккон раздраженно рыкнул. — Да, я знаю, ты ненавидишь, когда тебе напоминают о той истории. — А кто любит вспоминать свои неудачи? Но мы, оборотни, в этом отношении даже ранимее всех прочих. Но я очень сомневаюсь, что тут есть какая-то связь. — А я копаю только в этом направлении. — Может, оставишь это на время? В данный момент мне требуется твое присутствие. Алексия сердито вскинулась от его командного тона: — Ах вот как? — Да, в постели. — А-а. Понятно, — Алексия расслабилась, улыбнулась и позволила мужу помочь ей встать.* * *
Обычно Алексия спала, отодвинувшись от Коналла подальше, и не потому, что тот ворочался во сне. На самом деле он спал спокойно и почти неподвижно, как и все сверхъестественные, хоть и не выглядел при этом мертвым, как это свойственно вампирам, да еще и тихо похрапывал. И хотя Алексия никогда не призналась бы в этом никому, даже Айви, она любила ласкаться. Просто ей не хотелось, чтобы муж становился во сне уязвимым. А еще, учитывая безразличие графа к собственной внешности, она искренне побаивалась, как бы от ее долгого ночного прикосновения он не отрастил бороду — наверняка ведь потом пренебрежет бритьем. Вообще же дневной отдых оказался весьма утомительным — дитя-неудобство позволило леди Маккон подремать урывками и только на одном боку, лицом к окну. И когда через это окно в комнату влез грабитель, очень удивилась. Сюда, средь бела дня? Вот странное дело! Во-первых, какой вор, будучи в своем уме, проделает такой долгий путь? В Лондоне ограбить кого-нибудь гораздо проще. Во-вторых, если уж злоумышленник оказался по соседству, к чему забираться в замок Вулси, логово оборотней? С дороги отлично виден небольшой, но богатый загородный особняк кого-то из придворных ее величества. И в-третьих, для чего с риском для жизни лезть в башню, а не в окна гостиной на первом этаже? Однако фигура в маске изящным экономным движением перебралась через подоконник, восстановила равновесие и выпрямилась — легкий силуэт на фоне плотных занавесок, которые не могли полностью отсечь свет яркого солнца. Незваный гость резко выдохнул при виде леди Маккон, которая приподнялась на локте и уставилась на него. Он явно рассчитывал, что спальня окажется пуста. Леди Маккон повела себя куда менее сдержанно. Она испустила крик, который мог бы поднять мертвого. В данном случае практически так и произошло, хотя ее супруг не являлся щенком, который из-за недавней метаморфозы и недостаточного контроля над собой спит весь день напролет без задних ног, просто, когда он сильно уставал, разбудить его мог только очень громкий звук. Алексия не обладала особыми дарованиями, тем не менее мощи ее легких оказалось достаточно, чтобы издать трубный вопль и справиться с задачей. Резонно было бы ожидать появления взволнованной прислуги и клавигеров, однако пара очень неловких ситуаций приучила обитателей замка игнорировать любые странные звуки, доносившиеся из опочивальни лорда и леди Маккон. Впрочем, и одного разгневанного альфы-оборотня хватило бы на целую шайку разбойников. Вор метнулся в дальний угол комнаты, к шкафу Алексии, открыл разом несколько ящиков, выхватил из одного кипу бумаг и быстро сунул в мешок. Алексия скатилась с кровати, кляня себя за отсутствие проворства, и устремилась к незваному гостю одновременно с мужем. Коналл, которого яркое солнце, внезапное пробуждение от глубокого сна и неожиданность происходящего сделали неуклюжим, запутался ногами в постельном белье, неистово закружился на месте, будто громоздкий и эксцентричный танцовщик, и лишь потом, взяв тело под контроль, бросился на неизвестного. «Будет знать, как вечно наматывать на себя все одеяло!» — удовлетворенно подумала Алексия. Вор между тем, мудро определив слабое звено в лице леди Маккон, бросился к ней и, оттолкнув, кинулся к окну. Алексия лягнула злоумышленника, ощутив сопротивление плоти, но удар оказался недостаточно силен, а результат — плачевен: леди Маккон потеряла равновесие и упала, подвернув вдобавок щиколотку. Вор выскочил наружу, умудрившись развернуть над собой некий усиленный металлической нитью плащ, который превратился в парашют. Благодаря ему злоумышленник мягко опустился с высоты пятого этажа на землю. Не заметив, в насколько затруднительном положении оказалась его барахтающаяся на полу жена, лорд Маккон сиганул следом. — Нет-нет, Коналл, не смей… — Но слушать возражения Алексии было некому, потому что граф Вулси уже выскочил в окно. Конечно, оборотень может упасть с такой высоты и выжить, но при этом не обойдется без серьезных повреждений, особенно средь бела дня. Сильно обеспокоенная Алексия, извиваясь, доползла до окна и с помощью табуретки и подоконника встала на здоровую ногу. Ее муж прыгнул под таким углом, чтобы приземлиться на крыше главной башни замка, спустился на три этажа вниз и устремился за нарушителем спокойствия. Голяком. Однако злоумышленник оказался отлично подготовлен к поспешному бегству. У него был моноцикл с маленьким паровым пропеллером, который несся по пересеченной местности с поразительной быстротой. Солнце в небе светило вовсю, поэтому лорд Маккон не мог перекинуться, но даже скорости, которую волк-оборотень способен развить после заката, пожалуй, не хватило бы, чтобы нагнать это колесо. Коналл успел пробежать существенную дистанцию, прежде чем понял это и остановился. Алексия наблюдала за происходящим из окна, размышляя над тем, что охотничий инстинкт порой не выдыхается сразу, ему требуется для этого некоторое время. Она раздраженно цокнула языком, повернулась и уставилась на шкаф (казалось, до него целая миля, преодолевать которую придется исключительно ползком), пытаясь сообразить, что именно было похищено. Что вообще, скажите на милость, хранилось в том ящике? Распаковав вещи после свадьбы, Алексия совершенно точно больше туда не заглядывала. Насколько ей удавалось припомнить, в ящике вроде лежали старые письма, личная корреспонденция, приглашения на званые вечера и визитные карточки. Какого лешего кому-то пришло в голову украсть такое? — Если откровенно, муженек, — проговорила она со своего поста у окна, когда Коналл вскарабкался по многочисленным лестничным пролетам обратно в спальню, — для меня загадка, как ты ухитряешься скакать вот эдак чокнутым зайцем и не покалечиться. Лорд Маккон фыркнул и принялся очень осторожно обнюхивать шкаф. — Ну так и что лежало в этом ящике? — Я не могу толком вспомнить. Вроде бы какие-то светские послания времен моего девичества. Воображения не хватает, зачем они кому-то, — Алексия нахмурилась, пытаясь пробраться к здравому смыслу через трясину затуманенных беременностью догадок. — Думается, те, кого интересуют секретные документы, скорее стали бы охотиться за твоим портфелем. — Вот именно. Что ты там вынюхал? — Немного смазкой пованивает, небось из-за парашюта этого странного. Больше ничего определенного. Ну и тобой, конечно, тоже весь шкаф пропах. — М-м, и как же я пахну? — Слоеной выпечкой с корицей и ванилью, — без промедления ответил Коналл. — Всегда. Вкусный запах. — Алексия заулыбалась. — А ребенком не пахнет. Мне никак не удается учуять запах этого мальца. И Рэндольфу тоже. Странно это. Улыбка Алексии увяла. Ее муж продолжил исследовать ящик. — Полагаю, придется вызвать полицию. — Не понимаю зачем. Это же просто старые разрозненные бумажки. — Но ты их хранила! — граф был смущен. — Да, однако из этого не следует, что они важны. — А-а, — понимающе кивнул он, — это вроде твоей многочисленной обуви. Алексия предпочла проигнорировать последнюю реплику. — Должно быть, их украл какой-то мой знакомый. Ну или организовал кражу. — Хм-м? — задумчиво опустился на кровать лорд Маккон. — Я видела, как он вылез из окна. Его интересовал именно этот ящик. Думаю, он не ожидал нас застать, потому что слишком испугался, когда увидел меня. Скорее всего, он близок с Лунтвиллами или знаком с кем-то из обслуги Вулси, раз ему известно, где наша спальня и что мы обретаемся в городской резиденции. — Либо он пытался сбить нас со следа. А пожаловал за чем-то другим. Или натворил что-нибудь, никак не связанное с этими бумажками. Алексия задумалась, по-прежнему стоя на одной ноге, как цапля, и опираясь на подоконник. — Более вероятно, он хотел добыть компромат. А потом шантажировать нас или продать газетчикам. С тех пор как мы с тобой воссоединились, ничего скандального не происходит. Недотягиваем мы до уровня старика Твиттергэддла и его «Дамского щебета». — Ну, пустые домыслы ни к чему нас не приведут. Может, он вообще залез не в ту комнату или не в тот ящик. А теперь почему бы нам не вернуться в постель? — Ах да, с этим возникли кое-какие сложности. Понимаешь, моя щиколотка отказывается служить мне так, как это было задумано природой, — Алексия слабо улыбнулась Коналлу, и тот впервые за весь разговор заметил ее нелепую позу. — Божьи зубы, что такое? — граф поспешил к жене и предложил ей в качестве опоры вместо подоконника все свое внушительное тело. Алексия с благодарностью перераспределила вес. — Просто я только что немного споткнулась. Похоже, ногу подвернула. — Ты же не… жена! — он почти отнес ее на кровать и наклонился, чтобы как следует рассмотреть и ощупать пострадавшую ногу. Его касания были на диво нежными, но Алексия все равно морщилась. Сустав начал распухать. — Я должен немедленно позвать врача! И полицию. — Ах, Коналл, в этом едва ли есть нужда. Я имею в виду, в докторе. Полицию, конечно, можешь вызвать, если тебе кажется, что так будет лучше, но мне вряд ли понадобятся услуги врача из-за вывихнутой щиколотки. Лорд Маккон совершенно проигнорировал ее слова и зашагал прочь из комнаты, загодя начав орать во всю мощь своих немаленьких легких. Он звал Румпета и каких-нибудь клавигеров, которые, может, не спят. Леди Маккон, у которой страшно болела нога, попыталась задремать, зная, что очень скоро в комнату набегут доктора и полисмены, существенно сократив время ее сна. Как она и предполагала, в тот день выспаться ей не довелось, но это едва ли имело значение: врач провозгласил, что ходить ей нельзя, и велел отдыхать всю ночь. Он приговорил Алексию к неделе обязательного постельного режима с шиной на ноге и ячменным отваром. Хуже того, она получила предписание ни под каким видом не пить чай в течение следующих двадцати четырех часов, потому что горячая жидкость неизбежно увеличит отек. Алексия обозвала доктора коновалом и швырнула в него ночным чепцом. Он ретировался, но ей было совершенно ясно, что Коналл и все остальные в Вулси станут следить, чтобы его инструкции соблюдались неукоснительно. Леди Маккон не относилась к особам, которые способны проваляться в постели целых семь часов, не говоря уже о семи днях. Те, кто хорошо ее знал, заранее трепетали от ужаса и ощущения собственной беспомощности, совсем как перед силами матушки-природы. Учитывая, что роковое время родов неумолимо приближалось, все происходящее виделось предварительным испытанием как поведения Алексии, так и способности всех остальных его сносить. Как впоследствии (очень сильно впоследствии!) утверждали в конфиденциальных беседах дворецкие Румпет и Флут, проверка с треском провалилась по всем пунктам. Никто не прошел ее без потерь, и менее всех Алексия. На второй день она, мягко говоря, стала раздражаться. — Королева Виктория в опасности, а я тут валяюсь по милости этого дурака доктора, который прописал мне постельный режим из-за какого-то вывиха. Я этого не вытерплю! — Ты вообще не из терпеливых, — буркнул лорд Маккон. Леди Маккон пропустила его замечание мимо ушей и продолжила разоряться: — А Фелисити? Кто за ней присматривает? — Профессор Лайалл замечательно с этим справляется, уверяю тебя. — Ну разве что профессор Лайалл! Этот господин даже с тобой может справиться, поэтому не сомневаюсь, что сладит и с моей сестрицей. Алексия говорила капризным тоном, и нельзя было особенно винить за это ее — чумазую, мучающуюся от боли и прикованную к постели. К тому же такой режим не обеспечивал ей настоящего отдыха, какое там! Дитя-неудобство позволяло разве что полежать с закрытыми глазами несколько минут подряд. — Кто говорит, что он может со мной справиться? — услышав столь нелестное для его независимости заявление, граф принял чрезвычайно оскорбленный вид. Его дражайшая половина выгнула бровь, будто говоря: «Коналл, ну право же», и переключилась на другую беспокоившую ее тему, чтобы не задевать больше по пустякам мужское достоинство супруга. — Твои парни проверяют эфирограф каждый вечер на закате? Ты же помнишь, я ожидаю очень важную информацию. — Да, дорогая. Алексия поджала губы, размышляя, о чем бы еще поныть. — Ох, до чего же я ненавижу сидеть взаперти! — Она натянула одеяло повыше на живот. — Теперь ты знаешь, что чувствует Биффи. При упоминании молодого денди леди Маккон смягчилась: — Как он там? — Неплохо. Я, моя милая, принял к сведению твое предложение и стараюсь обходиться с ним помягче — не таким жестким манером, как обычно. — Хотелось бы мне узнать, как именно. — На закате, когда он перекидывался, я сидел и разговаривал с ним. Румпет предположил, что какая-нибудь легкая музыка тоже пойдет на пользу. Тогда я подключил Берблсона — ты же помнишь Кэтогана Берблсона, нового клавигера, который появился у нас в прошлом месяце, у него еще к музыке талант? — чтобы он играл в это время на скрипке. Что-нибудь эдакое успокаивающее, какую-нибудь европейскую чепуху. Трудно сказать, помогло ли что-то из этого, но, похоже, бедному мальчику хуже от моих усилий точно не становится. Алексия испытала некоторое воодушевление. — А молодой Кэтоган хорошо играет на скрипке? — Недурно. — Тогда, может, он и для меня исполнит что-то непритязательное? Должна сказать, Коналл, безвылазно торчать в постели очень скучно. На это ее муж задумчиво хмыкнул, выражая свое сочувствие. В конце концов граф вызвал из Лондона Флута, чтобы тот потакал капризам Алексии. Никто не мог справляться с леди Маккон лучше, чем бывший камердинер ее отца. В результате большая часть библиотеки Вулси и изрядное количество газет вкупе с брошюрами Королевского научного общества осели вокруг кровати, на которой возлежала болящая, а властный звон колокольчика поутих вместе с резкими требованиями то того, то этого. Алексия стала также ежечасно получать заверения, что королева Виктория под надежной охраной. Рыкуны ее величества, прошедшие специальную подготовку оборотни-телохранители, были постоянно начеку, а принимая во внимание предположение маджаха, что оборотни могут представлять собой опасность, при ней всегда находились также четыре швейцарских гвардейца и вампир-отщепенец. Лорд Акелдама регулярно присылал Бутса не только справиться о здоровье леди Маккон, но также передать крупицы кое-какой полезной информации. Призраки в Лондоне и окрестностях, казалось, пребывали в смятении, ведь они то появлялись, то исчезали, витали здесь и там, нашептывали страшные угрозы, которые касались неизбежной опасности. Когда же их напрямую спрашивали, в чем дело, никто, похоже, точно не знал, что именно происходит, но все призрачное сообщество определенно было чем-то взволновано. Алексия чуть не помешалась от этой информации в сочетании с тем фактом, что вариант немедленно броситься в Лондон и продолжить расследование исключался. Из требовательной особы она превратилась прямо-таки в деспотичную и сделала жизнь всех, кому не повезло оказаться в замке Вулси, почти невыносимой. Между тем до полнолуния оставалось всего ничего, старейшие члены стаи рыскали по окрестностям, охотились или трудились в те часы, когда луна стояла в небе, а молодые были заперты вместе с Биффи. Это означало, что страдать под игом нетерпения леди Маккон приходилось только прислуге, и Флут с присущим ему здравомыслием взял на себя почти все, что касалось ее развлечений. Но никто особенно не удивился, когда вечером пятого дня иссякли даже его силы, а леди Маккон скинула одеяло, наступила на поврежденную ногу, которая, похоже, функционировала отлично, даром что немного побаливала, и объявила себя вполне здоровой для поездки в Лондон. Нет, все удивились тому, что она продержалась так долго. Алексия как раз уговорила раскрасневшегося клавигера помочь ей одеться, когда в дверях появился весьма задумчивый Флут с несколькими листками бумаги в руках. Дворецкий так глубоко погрузился в свои мысли, что вначале даже не попытался помешать запланированному его хозяйкой отъезду. — Мадам, мы только что получили серию более чем интересных эфирографических сообщений. Я считаю, они предназначаются вам. Алексия с интересом посмотрела на него. — Вы считаете? — Они адресованы Неистовому Зонтику. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь действительно пытался связаться с неким аксессуаром. — И правда. — А отправил их некто назвавшийся Пышным Капором. — Назвавшаяся. Прошу вас, продолжайте. — Сообщение из Шотландии. — Да-да, Флут, и что же там говорится? Флут кашлянул, прочищая горло, и начал читать: — Неистовому Зонтику. Жизненно важная информация по результатам суперсекретного совещания, — он перешел к следующему листку бумаги. — Известные шотландские особы пребывали в контакте со сверхъестественным вдохновителем и подстрекателем в Лондоне, известным как Роковой Агент, — Флут взялся за третий листок. — Леди К. говорит, что Роковой Агент способствовал преступному плану действий. Возможно, все это была его идея, — перейдя к последнему листку, Флут зачитал: — Летом шотландцы выставляют напоказ больше коленей, чем способна вынести приличная дама. Подпись: Пышный Капор. Леди Маккон протянула руку, чтобы забрать корреспонденцию Айви. — Изумительно. Флут, поблагодарите ее в ответном сообщении и скажите, что она может возвращаться в Лондон. Будьте так любезны. И велите заложить карету. Сегодня ночью мой муж в БРП? Я должна немедленно переговорить с ним об этом. — Но, мадам!.. — Флут, все очень серьезно. Возможно, под угрозой судьба нации. Флут, который знал, что у него нет никаких шансов на победу в споре, повернулся и отправился выполнять распоряжение.ГЛАВА ВОСЬМАЯ СМЕРТОНОСНЫЙ ЧАЙНИК
— Какими судьбами, леди Маккон? Я был уверен, что вам следовало еще два дня пробыть в Вулси. Профессор Лайалл оказался первым, кто заметил Алексию, когда она явилась в штаб БРП. Учреждение занимало несколько помещений в здании совсем неподалеку от Флит-стрит, и в них, на вкус Алексии, было грязновато и слишком уж по-казенному. Лайалл и ее муж делили большой кабинет с двумя письменными столами, гардеробом, диванчиком, четырьмя стульями, вешалкой для шляп и платяным шкафом, набитым одеждой для посетителей-оборотней. Оттого что Бюро вечно разбиралось с каким-нибудь запутанным сверхъестественным кризисом, а приличные уборщики в его штате, похоже, не состояли, тут вечно было не продохнуть от документов, металлических пластин для эфирографа, грязных чайных чашек и, по какой-то неизвестной загадочной причине, большого количества утиных чучел. Лорд Маккон поднял взгляд от груды старых пергаментных свитков, и его коньячные глаза сузились. — Так и есть, черт возьми. Что ты здесь делаешь, жена? — Я отлично себя чувствую, — запротестовала Алексия, пытаясь скрыть, что при ходьбе ей приходится опираться на парасоль. На самом деле, если уж говорить начистоту, она была благодарна за такую подпорку, потому что теперь не только с трудом перетаскивала свое разбухшее тело, но и неуклюже прихрамывала на каждом шагу. Муж Алексии с видом мученика выбрался из-за стола и навис над ней. Сейчас начнутся упреки, подумалось Алексии, но вместо этого она оказалась в преисполненных энтузиазма объятиях здоровяка-графа. Благодаря весьма искусному маневру муж сумел переместить ее в один из углов кабинета и усадить там в кресло. Вследствие продуманной тактики леди Маккон довольно неожиданно обнаружила, что уже не стоит на ногах. — Ну знаете ли, — выпалила она. Граф счел это подходящим поводом для страстного поцелуя. Вероятно, чтобы жена не успела больше ничего сказать. Профессор Лайалл, с интересом наблюдавший за их ужимками, хмыкнул и вернулся к своим должностным обязанностям. Он тихо шелестел бумагами, погрузившись в сложную математику нужд империи, рассчитывая и соотнося важные для государства факторы. — Я только что получила весьма интересную информацию, — запустила пробный шар леди Маккон. Это заявление оказалось эффективным средством, потому что ее муж немедленно отказался от дальнейших уговоров. — Какую? — Я отправила Айви в Шотландию, к леди Кингэйр, с просьбой выяснить, что там действительно происходило во время предыдущего покушения. — Айви? Которая миссис Танстелл? До чего же оригинальный выбор! — На твоем месте, муженек, я не стала бы ее недооценивать. Она кое-что обнаружила. Один короткий миг Коналл осмысливал это абсурдное замечание, а потом сказал: — И? — Из Лондона в стаю приходила не только отрава; в покушении был замешан некий лондонский агент. Вдохновитель, если тебе угодно. Похоже, Айви считает, что именно он все и организовал. Лорд Маккон застыл. — Что?.. — А ты-то думал, что разобрался с этим делом, — Алексию так и распирало от обоснованного самодовольства. Лицо графа стало бесстрастным — затишье перед бурей. — Она сообщила какие-то сведения относительно этого агента? — Только что он был сверхъестественным. Профессор Лайалл за их спинами перестал шуршать бумагами. Он посмотрел на Макконов, и его лисья физиономия еще сильнее заострилась от любопытства. Рэндольф Лайалл занимал свой пост в БРП не потому, что был бетой лорда Маккона, а из-за врожденных способностей к расследованиям. Он обладал проницательным умом и нюхом на неприятности — в буквальном смысле, потому что был оборотнем. Норов лорда Маккона дал о себе знать. — Я не сомневался, что вампиры как-то в этом замешаны! Они всегда замешаны. Алексия замерла. — С чего ты взял, что это именно вампир? Это мог быть призрак или даже оборотень. Профессор Лайалл, выскользнувший из-за своего стола, вступил в разговор: — Какая мрачная новость! Граф стал развивать свою мысль: — Если это был призрак, его давно уже нет, и значит, тут нам не повезло. А если это оборотень, то, скорее всего, какой-нибудь одиночка, но большинство из них погибло в прошлом году от рук членов клуба «Гипокрас». Проклятые ученые! Поэтому я предполагаю, что мы начнем с вампиров. — Я, муженек, тоже пришла к такому выводу. — Я могу съездить в рои, — предложил профессор Лайалл, деловито направляясь к вешалке для шляп. Лорд Маккон явно собирался остановить бету, но Алексия коснулась его руки. — Не надо, это хорошая идея. Он куда более ловкий политик, чем ты, пусть даже и не дворянин в прямом значении этого слова. Профессор Лайалл спрятал улыбку и без единого слова живенько вышел в ночь, нахлобучив на голову цилиндр и едва коснувшись его полей в знак прощания с леди Маккон. — Очень хорошо, — проворчал граф, — тогда я займусь местными отщепенцами. Всегда есть шанс, что это кто-то из них. А ты — ты оставайся здесь и носа не высовывай. — С той же вероятностью можешь рассчитывать, что вампир станет принимать солнечные ванны. Я намерена нанести визит лорду Акелдаме. Он кормчий, и потому все это следует обсудить с ним. Полагаю, и с деваном тоже. Будь добр, пошли кого-нибудь узнать, не сможет ли граф Высшеубойный посетить нынче вечером кормчего. Полагая, что Алексия не станет скакать по комнате, пока будет выслушивать сплетни, о количестве которых, естественно, позаботится лорд Акелдама, граф не стал больше протестовать. Он без особой злости выругался и согласился на ее просьбу, отправив к девану специального агента Хавербинка. Однако лорд Маккон настоял, что приступит к собственному расследованию, только лично сопроводив жену к лорду Акелдаме.* * *
— Алексия, лепешечка моя, что вы делаете в Лондоне в этот прекрасный вечер? Разве вы не должны лежать в постели, наслаждаясь романтикой легкой болезни? В кои-то веки леди Маккон не была настроена наслаждаться цветистыми выражениями, слетающими с уст древнего вампира. — Да, но случилось нечто весьма неприятное. — Дорогуша, до чего же это увлекательно! Прошу, садитесь и расскажите обо всем старому дядюшке Акелдаме. Чаю? — Конечно. И, кстати, должна вас предупредить, что пригласила еще и девана. Потому что это касается общего благополучия. — Что ж, если вы настаиваете. Но, дражайший цветочек, до чего же отвратительно думать, что его усищи бросят тень на чисто выбритое великолепие моего жилища. Поговаривали, будто лорд Акелдама настаивает, чтобы все его трутни обходились без кошмарной опушки верхней губы. Древний вампир однажды даже чуть не лишился чувств, неожиданно встретив в собственном коридоре усача. Бакенбарды разрешались лишь умеренных размеров, да и то лишь потому, что в настоящее время были в большом фаворе у самых модных лондонских джентльменов. При этом ухоженность от них требовалась не меньшая, чем у фигурно выстриженных кустов Хэмптон-Корта. Алексия со вздохом уселась в одно из великолепных кресел лорда Акелдамы. Всегда внимательный Бутс метнулся к ней с пуфиком, на который она возложила пульсирующую от боли лодыжку. Лорд Акелдама строго взглянул на Бутса — помеху приватности предстоящей беседы. — Ах, Бутс, славный мой мальчик, пожалуйста, освободи эту комнату, хорошо? И, кстати, принеси мой разрушитель гармонического слухового резонанса, он на туалетном столике рядом с французским вербеновым кремом для рук. Это будет очень славно. Бутс, великолепный в своем зеленом, как трава, бархатном сюртуке, кивнул и испарился, чтобы через короткое время явиться вновь, толкая перед собой чайный столик, тяжело груженный разнообразными деликатесами, с которыми соседствовал маленький, ощетинившийся острыми стрежнями приборчик. — Пожелаете что-нибудь еще, милорд? — Нет, Бутс, спасибо. Бутс с готовностью переключил свое внимание на леди Маккон. — Миледи? — Нет, спасибо, мистер Бутботтл-Фиппс. Как ни удивительно, но настоящая фамилия молодого денди в ее устах, похоже, заставила того смешаться, потому что он покраснел и поспешно покинул комнату, оставив Алексию наедине с вампиром, если, конечно, не считать сонма подушек с золотыми кистями и толстой трехцветной кошки, безмятежно дремавшей в уголке. Лорд Акелдама щелкнул по вилочкам разрушителя, вызвав тем самым низкое жужжание — будто два разных вида пчел вступили в полемику. Потом он бережно установил прибор в центре столика. Кошка, до этого лежавшая на спине в крайне неприличной позе, перевернулась, потянулась с ленцой и побрела к закрытой двери приемной, недовольная шумом. Когда ее мятущийся хвост и многозначительно виляющий зад оказались проигнорированы, она повелительно взвыла. Лорд Акелдама встал. — Ваш слуга, мадам Пузанчик, — произнес он, выпуская кошку из комнаты. Леди Маккон сочла, что достаточно близка с хозяином дома и может самостоятельно налить себе чаю. Так она и поступила, пока тот разбирался с требовательной зверушкой. Вампир вернулся на свое место, забросил одну обтянутую шелком ногу на другую и принялся слегка покачивать ею. Будь на его месте обычный человек, это означало бы нетерпение, но в случае с лордом Акелдамой, похоже, выражало скорее подавленную энергию, чем какую бы то ни было конкретную эмоцию. — Вы знали, голубка моя, что я любил домашних животных? Когда был смертным. — Неужели? — осторожно поддержала тему Алексия. Лорд Акелдама редко говорил о своей жизни при жизни. Леди Маккон боялась сказать что-то еще, прервав тем самым возможные дальнейшие откровения. — Да. И так печально, что теперь компанию мне составляет всего одна кошка. Алексия предпочла не упоминать множество джентльменов-щеголей, которыми, судя по всему, постоянно кишел дом лорда Акелдамы. — Полагаю, у вас всегда есть возможность поразмышлять над увеличением поголовья питомцев. — Ах, ну что вы, категорически нет! Тогда обо мне станут говорить, как о том вампире с кошками. — Сильно сомневаюсь, что это когда-нибудь станет вашей определяющей характеристикой, милорд. Алексия окинула взором вечерний наряд хозяина дома — черный фрак, серебристые брюки, все это сочетается с жилеткой из ткани с черно-серебряным узором «турецкий огурец» и серебристым галстуком, заколотым массивной серебряной филигранной булавкой. Праздно болтавшийся на затянутой в перчатку руке монокль соответствовал наряду и был серебряным с бриллиантиками. Золотистые волосы лорда Акелдамы, расчесанные до маслянистого желтого блеска, были собраны сзади так, что один длинный локон живописно выбивался из прически. — Ох, мандаринка, как мило с вашей стороны сказать это! Леди Маккон пригубила чай и утвердилась в своей решимости. — Милорд, мне особенно ненавистно просить о таком именно вас, но не могли бы вы некоторое время побыть со мной совершенно серьезным? Лорд Акелдама прекратил качать ногой, приятное выражение его лица сменилось напряженным. — Моя милая девочка, мы с вами знакомы много лет, но такая просьба может поколебать даже узы нашей дружбы. — Уверяю, я нисколько не пыталась вас задеть. Но вы же помните дело, которое я расследую? И то, что нынешняя угроза жизни ее величества вынудила меня вспомнить об одном неприятном инциденте в прошлом, который тоже был связан с покушением на убийство? — Конечно. И ради интереса могу предложить вам некоторую заслуживающую внимания информацию на эту тему. Но, разумеется, вначале дамы. Алексия была заинтригована, но не забывала о вежливости и заговорила, как того требует этикет: — Я получила известие из Шотландии. Похоже, весь этот мрачный заговор состряпал некий вдохновитель из Лондона. Сверхъестественный. Может, вам случайно что-нибудь об этом известно? — Моя дражайшая девочка, вы ведь не думаете, что… — Конечно же, на самом деле нет. Вам нравится собирать информацию, но, кажется, вы крайне редко ее используете, просто удовлетворяете свое любопытство — и все. Я не могу связать давнее неудачное покушение с вашей неуемной любознательностью. — Вы очень логично мыслите, лютик, — лорд Акелдама улыбнулся, демонстрируя кльжи. В ярком газовом свете они сверкнули серебром, как раз под стать галстуку. — И конечно, вы никогда бы не запороли покушение. Неожиданно услышав приятные слова, вампир рассмеялся — переливчато и весело. — Вы так добры, моя пышечка, так добры. — Итак, что вы об этом думаете? — О том, что двадцать лет назад какой-то сверхъестественный, а может, и нет, пытался убить королеву? — Мой муж полагает, что это, должно быть, вампир. Я склонна подозревать призрака, но в таком случае след, конечно, давно простыл. Лорд Акелдама постучал о клык краем монокля. — Осмелюсь предположить, что оставшийся вариант самый вероятный. — С оборотнем? — Алексия смотрела в свой чай. — Да, с оборотнем, огуречик мой. Алексия поставила чашку и щелкнула по каждой вилочке разрушителя резонанса, чтобы усилить его действие. — Одиночка, я полагаю. А значит, положение то же, что и с призраком. В прошлом году клуб «Гипокрас» уничтожил большинство местных одиночек в ходе своих нелегальных экспериментов, — Алексия налила себе вторую чашку чая и, капнув туда молока, поднесла ее к губам. Лорд Акелдама с необычным для себязадумчивым видом покачал головой. Монокль перестал постукивать по клыку. — Мне кажется, пухляшечка моя, вы упускаете какую-то деталь в этой игре. Я инстинктивно склоняюсь к тому, что действовал не одиночка, а стая. Вы просто не знаете, какой была в те времена местная стая. Но я помню, о да. Весь город полнился слухами. Недоказуемыми, конечно. У тогдашнего альфы с чердаком случилась настоящая беда. Это скрывали от публики и прессы, да и вообще от дневного люда — не дело обывателям давать повод задумываться о чем-то таком, — но факт тем не менее остается фактом. А уж что он вытворял, чтобы заслужить такую репутацию… — Но даже двадцать лет назад местная стая… — Алексия откинулась на спинку кресла, не закончив фразы, и инстинктивно защищающим жестом прижала руку к животу. — Та же Вулси. Алексия мысленно перебирала членов стаи. Все они, не считая ее мужа и Биффи, ходили в подчинении у предыдущего альфы. — Чаннинг, — сказала она наконец. — Могу поспорить, это был Чаннинг. Ему явно не понравилась моя идея копнуть прошлое. Он буквально на днях помешал мне в библиотеке. Конечно, нужно будет проверить списки участников военных кампаний, выяснить, кто из стаи находился тогда в Англии, а кто — за границей. — Умничка, — одобрил вампир, — вы всё хорошо продумали, но у меня есть для вас кое-что еще. Помните кухарку, которая работала на ОМО, вы еще под нее копали? Отравительницу. — Да, помню. Как вы о ней узнали? — Я вас умоляю, дорогая, — и Акелдама, как указательным пальцем, ткнул моноклем в ее сторону. — Ах, ну конечно. Прошу прощения. Продолжайте, пожалуйста. — Она предпочитала вещества, активируемые танином. Понимаете, их очень сложно определить. Любимый ею яд начинал действовать под воздействием горячей воды и химических веществ, которые чаще всего встречаются в чае. Алексия поставила свою чашку, и та звякнула. Лорд Акелдама продолжал, сверкая глазами: — Чтобы запустить процесс, требовался специальный автомеханический чайник с никелевым покрытием. Его должны были доставить в подарок королеве Виктории, и как только она впервые попила бы из него, ее настигла бы смерть, — вампир двумя изящными пальцами с идеальным маникюром сделал движение в сторону собственной шеи, будто в нее вонзились клыки. — Ваш призрак, вероятно, поставлял отраву, но на таких чайниках специализировался лишь один мастер. Леди Маккон прищурилась. Совпадения — штука зловещая. — Дайте угадаю. Беатрис Лефу? — Именно так. Алексия медленно и осторожно встала, опираясь на свой парасоль, с весьма твердым внутренним намерением. — Что же, это было весьма поучительно, лорд Акелдама. Весьма поучительно. Спасибо вам. А теперь мне пора. В этот самый миг в коридоре послышалась какая-то возня, и дверь в приемную распахнулась, явив девана. — В чем смысл вызова, который я только что получил? — громко воскликнул он, врываясь в комнату. Его сопровождали запахи лондонской ночи и сырого мяса. Леди Маккон проковыляла мимо него, будто не имела к упомянутому вызову никакого отношения. — А-а, деван, здравствуйте. Кормчий будет рад все вам объяснить. Прошу извинить, милорды. Меня ждут важные дела, — она помолчала, подбирая оправдание своему уходу. — Мне надо за покупками. Уверена, вы понимаете. Дело в шляпках. В крайне необходимых шляпках. — Что? — взвыл оборотень. — Но вы велели мне встретиться с вами! Здесь, леди Маккон! В доме вампира! Лорд Акелдама, сидевший до этого в нарочито расслабленной позе, встал, будто деван мог попытаться перехватить его гостью. Алексия жизнерадостно помахала обоим джентльменам от дверей и, прихрамывая, направилась к поджидавшей ее карете. — На Риджент-стрит, пожалуйста, и побыстрее. В «Шапю де Попю».* * *
Леди Маккон едва взглянула на шляпки. Она прошла магазин насквозь, миновав горячо забормотавшую что-то продавщицу, в очень, надо сказать, величественной манере знатной леди Маккон. — Я сама найду дорогу, — сказала она надоедливой девчонке, а потом добавила: — Ваша хозяйка меня ждет. Это было, конечно, чистой воды вымыслом, зато помогло угомонить строптивицу. К счастью, у той хватило присутствия духа перевернуть табличку на дверях так, чтобы на улицу смотрело слово «закрыто», и запереть магазин, поэтому никто не увидел, как леди Маккон исчезла в стене. Мадам Лефу обнаружилась в своей мастерской. Она выглядела еще более усталой и нездоровой, чем во время предыдущего визита леди Маккон, если, конечно, такое вообще возможно. — Силы небесные, Женевьева! Врач из-за сущей ерунды отправил меня в постель на целую неделю, но у вас такой вид, что он поместил бы вас туда на целый месяц. Не поверю, что этот ваш проект настолько важен, чтобы, завершая его, вы угробили свое здоровье. Изобретательница бледно улыбнулась, почти не отрывая глаз от работы. Она трудилась над каким-то узлом двигателя, разложенным перед ней на металлическом ящике. За спиной француженки возвышался похожий на шляпу-котелок агрегат, который выглядел вполне завершенным, хотя, вероятно, так только казалось. Агрегат был как минимум в три раза массивнее лорда Маккона, а его подвижная камера теперь стояла на многочисленных подпорках, напоминавших щупальца. Алексии подумалось, что подруге, вероятно, просто необходимо так напряженно сосредоточиться на работе, чтобы отвлечься от грядущей в скором времени окончательной смерти любимой тетушки. — Ну и ну, страшновато выглядит эта штука, правда же? Как вы собираетесь вытаскивать ее из мастерской, Женевьева? В двери она ни за что не пролезет. — Да в нем все держится на соплях. Я потом его разберу и извлеку отсюда по частям. У меня есть договоренность с «Пантехниконом» провести последнюю стадию работы и отладку в их производственном помещении. Француженка встала, выпрямилась и впервые за все время обернулась к леди Маккон. Потом, вытирая перепачканные машинным маслом руки куском ветоши, направилась к своей гостье, чтобы как следует поздороваться, и нежно поцеловала ту в щеку. Этот поцелуй напомнил Алексии, как трогательно подруга заботилась о ней в прошлом. — Вы уверены, что ни о чем не хотите со мной поговорить? Уверяю, я нема, как могила; дальше меня информация не пойдет. Неужели я ничем не могу вам помочь? — Ах, дорогая моя, как я вам признательна за предложение, но увы! — и мадам Лефу отступила, ссутулив изящные плечи. Алексия задумалась, не добавилось ли к несчастьям подруги еще каких-нибудь. — А что, Джанел не спрашивал снова о своей настоящей маме? Раньше они с Женевьевой обсуждали подобные темы. Рассказ о насильственной смерти Анжелики лег бы тяжелым грузом на плечи впечатлительного мальчика. Как и информация, что бывшая горничная была его биологической матерью. Мадам Лефу вздернула свой нежный подбородок: — Я его настоящая мама. Леди Маккон прекрасно понимала, почему она обороняется. — Однако, должно быть, тяжело не рассказывать ему об Анжелике? На щеках Женевьевы слабо наметились ямочки. — Так Джанел знает. — Ничего себе! И как же он… — Я предпочла бы не разговаривать сейчас на эту тему, — выражение лица изобретательницы всегда сложно было истолковать, а сейчас она окончательно замкнулась. Ямочки на ее щеках исчезли с той же скоростью, что и спаниели, умчавшиеся за водяной крысой. Хоть Алексию и опечалила такая ледяная сдержанность, она тем не менее с уважением отнеслась к пожеланию подруги. — На самом деле у меня есть вопрос, по которому я хотела бы с вами проконсультироваться. Недавно мне стало известно, чем занималась в прошлом ваша тетушка. Оказывается, она наладила выпуск автоматических чайников, как я понимаю, совершенно особенных. С никелевым покрытием. — Правда? Когда же это было? — Двадцать лет назад. — Тогда, боюсь, я вряд ли смогу это вспомнить. Конечно, не исключено, что так оно и было. Мы можем попытаться поговорить об этом с тетушкой или посмотреть ее записи. Но предупреждаю, с ней непросто, — и она переключилась на свой превосходный певучий французский: — Тетушка Беатрис? От стены неподалеку отделилось, мерцая, призрачное тело, которое выглядело хуже, чем в прошлый раз. В нем едва можно было опознать человеческую фигуру, таким туманным оно стало из-за разрушающихся внутренних связей. — Слышу ли я свое имя? Слышу ли я колокола? Серебряные колокольчики! — Она превратилась в полтергейст? — тихо, сочувственно спросила Алексия. — К сожалению, почти полностью. Но моменты просветления у нее случаются, так что она не совсем еще для меня потеряна. Давайте, попытайтесь задать ей вопрос, — искаженным от душевной боли голосом проговорила Женевьева. — Прошу меня простить, былая Лефу, но не припомните ли вы особого заказа на чайник двадцать лет назад? С никелевым покрытием, — Алексия добавила еще кое-какие подробности. Призрачная дама, проигнорировав ее, взлетела под потолок и повисла над верхней частью творения своей племянницы, вытянувшись так, что казалась теперь грубым подобием какой-то тиары. У Женевьевы вытянулось лицо. — Давайте я лучше проверю, сохранились ли ее старые записи. Думаю, я могла прихватить их с собой, когда мы переезжали. Пока мадам Лефу копошилась в дальнем углу своей громадной лаборатории, былая Лефу снова спустилась к Алексии, будто притянутая к ней против воли. Призрачная дама явно начала терять контроль над связью частиц своего прозрачного тела — последняя стадия перед непроизвольной дезанимацией. По мере ослабевания умственных способностей она забывала, что была человеком, забывала, как некогда выглядела. Во всяком случае, так предполагали ученые: теория преобладания умственного контроля над физическим снискала у них популярность. От призрачной фигуры в окружающий эфир струились перистые туманные завитки, тянувшиеся к леди Маккон. Запредельная сущность Алексии воздействовала на остаточные связи тела призрака, разрывая их. Смотреть на это было жутко; так мыльная пена на поверхности воды, кружась, утекает в слив. Казалось, призрачная дама с интересом наблюдает за феноменом собственного разрушения. Но потом она вспомнила о своей сущности и подалась назад, снова собираясь воедино. — Запредельная! — зашипела она. — Запредельная женщина. Что ты… Ах да, ты — та, кто это остановит. Все это. Ты. Потом ее отвлекло нечто невидимое, она закружилась, отплывая от Алексии и продолжая что-то бормотать себе под нос. За тихим бормотанием Алексия легко могла представить себе высокий пронзительный вой, в который в конце концов превратятся все эти вокализации — последний вопль умирающей души. Алексия покачала головой. — Бедняжка, до чего печальный конец. Такой неудобный. — Ложный след. Ложный след! — невнятно выдала былая Лефу. Вернулась мадам Лефу. Она так погрузилась в свои мысли, что прошла прямо сквозь тетушку. — Ох, тетя, извини, пожалуйста. Алексия, я прошу прощения. Мне никак не удается отыскать ящик, в который я сложила все эти записи. Дайте мне немного времени, надеюсь, я смогу найти что-нибудь к вечеру. Вас это устроит? — Конечно, и большое спасибо за попытку. — А теперь, надеюсь, вы меня простите, потому что мне действительно нужно поскорее вернуться к работе. — Да, разумеется. — А вы должны вернуться к своему мужу. Он вас ищет. — Он? Ищет? Почему вы так решили? — Я вас умоляю, Алексия, вы встали с постели и бродите, хромая, неизвестно где, практически готовая разрешится от бремени. Зная вас, я совершенно уверена, что так не годится. Следовательно, муж должен вас искать. — Как же хорошо, Женевьева, вы изучили нас обоих!* * *
Лорд Маккон действительно разыскивал свою странствующую жену. Стоило лишь ее карете остановиться перед их новой городской резиденцией, он выскочил через парадную дверь, сбежал по ступеням и сграбастал Алексию в объятия. Та стоически перенесла его заботу. — Тебе совершенно необходимо устроить сцену здесь, на людной улице? — только и сказала она в ответ на его пламенные поцелуи. — Я беспокоился. Тебя не было куда дольше, чем я предполагал. — Ты думал застать меня у лорда Акелдамы? — Да, но вместо этого застал там, на свою голову, девана, — в устах мужчины, которого супружеский долг в данный момент удерживал от того, чтобы перекинуться, это прозвучало на удивление по-волчьи. Граф отнес жену в заднюю гостиную, которую за пять дней отсутствия хозяйки более-менее отремонтировали, хотя результат и недотягивал до строгих стандартов Биффи. Алексия не сомневалась, что, как только этот денди придет в себя после ежемесячного недомогания, он немедленно приведет эту комнату в порядок. Лорд Маккон сгрузил супругу в кресло и опустился перед ней на колени, держа за руку. — Скажи мне честно — как ты себя чувствуешь? Алексия поглубже вздохнула. — Честно? Иногда я подумываю, не стоит ли мне по примеру мадам Лефу перейти на мужское платье. — Но, ради всего святого, зачем? — Ну, если не учитывать, что это даст куда большую мобильность… — Любимая, я сомневаюсь, что в данный момент она как-то зависит от одежды. — Разумеется, я имела в виду, после рождения ребенка. — Я так и не понял, зачем тебе это понадобилось. — Ах, не понял? А тебе не слабо провести неделю в корсете, длинных юбках и турнюре? — Откуда ты знаешь, что я этого не делал? — Эй, хватит уже! — А теперь хватит играть в игры, женщина. Как ты на самом деле себя чувствуешь? Алексия опять вздохнула. — Немного устала, очень расстроена, но с телом все в порядке, это дух так себе. Щиколотка побаливает совсем чуть-чуть, дитя-неудобство вело себя на удивление терпеливо, пока я разъезжала в карете и суетилась зря… Она задумалась, как бы получше поднять тему лорда Акелдамы и его соображений насчет покушения. Наконец, зная, что с деликатностью в речах у нее неважно, а у мужа и того хуже, Алексия решила, что он, наверно, оценит ее прямоту. — Лорд Акелдама думает, что лондонским вдохновителем заговора Кингэйрской стаи был кто-то из Вулси. — Королем Георгом клянусь, он так считает?! — Погоди, дорогой, остынь. Размышляй логически. Я знаю, тебе это трудно, но разве кто-то вроде Чаннинга не… Лорд Маккон затряс головой. — Нет, не Чаннинг. Он никогда… — Но лорд Акелдама сказал, что у предыдущего альфы было не все благополучно с головой. Может, это как-то связано? Если он приказал Чаннингу… Голос лорда Маккона стал резким. — Нет. А вот если сам лорд Вулси… Это неплохая идея, как бы мне ни было неприятно признавать такое. Этот человек был психом, дорогая моя. Полным психом. Такое случается с альфами, особенно когда мы становимся слишком старыми. По этой-то причине, знаешь ли, оборотни дерутся между собой. Я сейчас не имею в виду церемониальные дуэли. Альф это в особенности касается. Нельзя допускать, чтобы мы жили вечно, — у нас в мозгах со временем шарики за ролики заходят. Во всяком случае, так поют завывалы. И если хочешь знать мое мнение, с вампирами та же история. В смысле, достаточно только взглянуть на лорда Акелдаму, чтобы понять, что он… но я отвлекся. Алексия помогла мужу вернуться к первоначальной теме. — Так ты говорил, лорд Вулси?.. Лорд Маккон опустил взгляд на их сцепленные руки. — Оно, наше безумие, может принимать множество форм. Иногда это довольно безвредные легкие эзотерические бзики, а иногда и нет. Лорд Вулси, насколько я понимаю, двинулся капитально и стал весьма жесток в своих, — он помолчал, подыскивая верное слово, которое в то же время не шокирует даже его несгибаемую жену, — вкусах. Алексия задумалась над сказанным. Любовником Коналл был напористым, требовательным, хотя и нежным бывал тоже. Конечно, с ней у него не появлялись волчьи зубы, способные серьезно поранить, так что ему приходилось ограничиваться укусом-другим — и всё. Но такое случалось лишь раз или два, в ранние времена его ухаживания, когда Алексия еще порой гадала, не принимает ли он ее за нечто съедобное. А еще она прочла в отцовских дневниках слишком много всякого-разного. — Ты имеешь в виду, жесток во время близости? — Не совсем так, но судя по тому, что мне говорили, он склонен был получать удовольствие от насилия, — и лорд Маккон в буквальном смысле зарделся. Он обладал этой способностью, когда касался жены. Алексия находила, что это очень мило, прямо-таки по-мальчишески. Пальцами свободной руки она взъерошила его густые темные волосы. — Кошмар какой. И как стая умудрялась хранить это в тайне? — О-о, ты удивишься. Такие наклонности свойственны не только оборотням. Есть даже дома терпимости, где… Алексия вскинула руку. — Нет уж, мой дорогой, спасибо. Я предпочту не знать никаких дополнительных нюансов. — Конечно, любимая, конечно. — Я рада, что ты его убил. Лорд Маккон кивнул, отпустил руку жены, встал, отвернулся и погрузился в воспоминания, переставляя с места на место дагерротипы на каминной полке. К движениям графа вернулись быстрота и некоторая дикость, присущая сверхъестественной стороне его «я». — Я тоже, женушка, я тоже. В свое время я убил много народа во имя королевы и страны, во имя стаи и конкуренции; редко когда могу сказать, что горжусь этой частью своего посмертия. Предыдущий лорд Вулси был жестокой скотиной, и мне повезло, что я оказался достаточно силен, чтобы его уничтожить, а он обезумел настолько, что в пылу битвы сделал неправильный выбор. Он позволил себе слишком наслаждаться происходящим. Лорд Маккон вдруг склонил голову набок — его сверхъестественный слух уловил звук, которого не слышала Алексия. — Там кое-кто в дверях стоит, — он поставил снимок, который теребил до этого, и повернулся ко входу, сложив руки на груди. Его супруга взялась за свой парасоль.* * *
Призрачная дама была в замешательстве. В последнее время она часто пребывала в этом состоянии. Все до последнего ушли, исчезли, одна она барахталась в своем безумии, теряя время посмертия в тиши эфира. Нити ее истинной сущности ускользали. И, умирая во второй раз, она не видела подле себя ни одного дружественного лица. Она помнила, что у нее оставалось нечто незаконченное. Может, это была ее жизнь? Она помнила, что должна еще что-то сделать. Возможно, умереть? Она помнила, что что-то было не так. Она ведь пыталась это исправить, разве нет? Но какое ей дело до живущих? Неправильно, все было неправильно. Она была неправильной. И скоро ее не будет вообще. И это тоже неправильно.ГЛАВА ДЕВЯТАЯ В КОТОРОЙ ПРОШЛОЕ УСЛОЖНЯЕТ НАСТОЯЩЕЕ
В дверь задней гостиной постучали, и в нее просунулась голова Флута. С легкой любезной полуулыбкой он сообщил: — К вам с визитом мадам Лефу, мадам. Леди Маккон аккуратно пристроила парасоль сбоку от кресла, делая вид, будто не получила только что предупреждение от мужа. — Да-да, Флут, будьте так любезны, проводите ее в парадную гостиную. Я скоро буду. А тут мы не можем никого принимать — эта комната пока что не приведена в приличный вид. — Очень хорошо, мадам. Алексия снова повернулась к мужу и поманила его к себе, мол, помоги мне встать. Лорд Маккон поднапрягся и сделал это. — У-уф, — протянула Алексия, поднимаясь на ноги. — Значит, теперь мне следует добавить лорда Вулси в наш постоянно растущий список мертвых, а потому бесполезных подозреваемых. Если ты спросишь меня, я скажу, что смерть порой является кошмарно неудобной штукой. Нам не под силу выяснить, был он вовлечен в то дело или нет. — Или какое отношение та история имеет к нынешней угрозе жизни королевы. Граф небрежно обнял жену одной рукой, чтобы помочь идти и выразить приязнь тем способом, который она имела склонность терпеть. Он наконец научился этому всего-то за неполный год брака. — Верно-верно, — прильнула к нему Алексия. В дверь задней гостиной опять постучали. — Ну что еще? — взревел лорд Маккон. На этот раз в дверном проеме возникла рыжеватая голова профессора Лайалла. — Вы нужны, милорд, по делу стаи. — Ладно, хорошо. Граф помог супруге проковылять по коридору, оставил ее перед дверью парадной гостиной и последовал за своим бетой в ночь. — Шляпа, милорд, — с мягким упреком прозвучал из темноты бестелесный голос профессора Лайалла. Коналл вернулся в дом, снял со шляпной вешалки первый подвернувшийся цилиндр и снова исчез во тьме. Алексия помешкала перед входом. Флут оставил дверь слегка приоткрытой, и оттуда доносился разговор. Мягкому голосу мадам Лефу отвечал другой, ясный голос эрудированного человека, умудренного годами и авторитетом. — Мистер Таработти пользовался значительным романтическим успехом. Я частенько задавался вопросом, не обладают ли бездушные опасной привлекательностью в глазах тех, у кого слишком много души. Вы, например, наверняка обладаете ее избытком, и леди Маккон определенно вам нравится, не так ли? — Право же, мистер Флут, откуда вдруг такой интерес к моим романтическим наклонностям? Леди Маккон вздрогнула. Конечно, она могла бы опознать голос Флута, просто до сих пор ей не доводилось слышать, чтобы он произносил столько связных слов за один раз. Нужно признать, что Алексия порой сомневалась в его способности сформулировать законченное предложение. Или, по крайней мере, в его желании это делать. — Будьте осторожны, мадам, — в суровом голосе дворецкого звучал упрек. Алексия слегка покраснела от одной мысли, что кто-то из ее челяди разговаривает подобным тоном с гостьей. — О ком из нас вы пытаетесь позаботиться, обо мне или об Алексии? — похоже, мадам Лефу ничуть не возражала против такого неслыханного нарушения правил. — Об обеих. — Что ж, прекрасно. А теперь не будете ли вы так добры проверить, как там ее милость? Я в некоторой спешке, а вечер длиннее не становится. В этот самый миг леди Маккон издала нарочито громкий звук, якобы споткнувшись о порог, и вошла в комнату. Совершенно невозмутимый Флут, стоявший до этого прямо-таки интимно близко к французской изобретательнице, попятился, словно все происходящее было самой естественной вещью в мире. — Мадам Лефу, чем я обязана удовольствию вас видеть? Кажется, я лишь только что вас покинула, — Алексия с трудом пересекла комнату. — Я добыла сведения, которые вы искали. Насчет чайников, — изобретательница протянула ей пачку пожелтевшей по краям старой пергаментной бумаги, толстой и мятой, расчерченной от руки и засунутой в некое подобие гроссбуха. — Тетушка закодировала тут всё своим шифром, но я уверена, при желании вы с ним разберетесь. В целом тут говорится, что в тот год у нее был всего один заказ на чайники, зато большой. Но получила она его вовсе не по каким-то подозрительным каналам, и это самое интригующее. Это правительственный заказ, из Лондона, а финансирование шло через Бюро регистрации противоестественного. Рот леди Маккон сам собой слегка приоткрылся, и она резко его закрыла. — Роковой Агент, о котором пишет Айви, из БРП? — она вздохнула. — Ну, я полагаю, тогда лорд Вулси становится первым в моем списке подозреваемых. Должно быть, в то время он занимал нынешний пост моего мужа. Флут, который как раз закрывал за собою дверь, помедлил на пороге. — Лорд Вулси, мэм? Алексия посмотрела на него, широко раскрыв невинные глаза. — Да. Я начинаю подумывать, что он приложил руку к покушению, которое затевала стая Кингэйр. Судя по виду мадам Лефу, та совершенно не заинтересовалась сказанным. Должно быть, ее нынешние тревоги перевешивали любопытство, которое могли бы вызвать дела минувших лет. — Очень надеюсь, Алексия, от этих записей будет толк. Вы не могли бы вернуть их, когда закончите? Я люблю содержать все в порядке. Вы же понимаете это, правда? — Разумеется. — А теперь, хоть я и ненавижу вести себя невежливо, мне пора возвращаться. — Конечно-конечно. И, Женевьева, пожалуйста, постарайтесь отдохнуть, ладно? — На том свете отдохну, — пожав плечами, сострила изобретательница и вышла из комнаты, но тут же вернулась. — Вы не видели мой цилиндр? — Такой серый, который был на вешалке в коридоре? — внутри у леди Маккон все перевернулось, причем младенец не имел к этому никакого отношения. — Да. — Боюсь, мой муж мог нечаянно в нем убежать. Это какой-то особенный цилиндр? — Просто это моя самая любимая шляпа. Представить не могу, чтобы она пришлась ему впору, наверняка на несколько размеров меньше. Леди Маккон об одной только мысли об этом закрыла глаза. — Да, видок у него, наверно, весьма примечательный. Я прошу прощения, Женевьева. Муж плохо справляется с такими вещами. Как только он вернется, я пришлю вам ваш цилиндр. — Ничего страшного не случилось, в конце концов, я держу шляпный магазин, — изобретательница улыбнулась, на щеках возникли ямочки, и от их вида Алексия на миг почувствовала странный всплеск удовольствия. Женевьева так давно не улыбалась как следует! Флут проводил француженку до дверей, но прежде чем он успел вновь приступить к своим привычным обязанностям, леди Маккон призвала его к себе. — Флут, уделите мне минутку. Флут подошел и с настороженным видом остановился перед ней. Лицо у него, как всегда, было бесстрастным, но Алексия наблюдала своего дворецкого долгие годы и научилась догадываться о его истинных чувствах по развороту плеч. — Флут, я никогда не хотела подслушивать разговоры моих друзей или тех, кто на меня работает, и вы, конечно же, относитесь к этой категории. Однако, перед тем как войти в гостиную, я невольно услышала часть вашей беседы с мадам Лефу. Честно говоря, я не знала, что вы на такое способны. Несколько предложений подряд! И некоторые из них довольно едкие. — Мадам? — плечи дворецкого дрогнули. У бедняги Флута всегда было неважно с чувством юмора. Леди Маккон перестала его поддразнивать и перешла к сути дела. — Вы обсуждали моего отца, не так ли? — В некотором роде, мадам. — И? — Мадам Лефу уделяет вам много внимания, это очень заметно. — Да. Я всегда считала, что у нее такой стиль. Если вы понимаете, о чем я. — Я понимаю, мадам. — Но вы считаете, за этим стоит нечто еще? Плечи Флута напряглись, и вид у него стал такой, будто ему неуютно. Если, конечно, такое вообще возможно. — Я многие годы наблюдал. — Да? — вести беседу с Флутом было примерно так же легко, как объяснять теорию противовесов миске с макаронным пудингом. — За природой взаимоотношений запредельных. Если вы позволите, мадам. — Я позволю. Продолжайте. Флут говорил медленно, старательно подбирая слова. — Я пришел к определенным выводам. — Относительно чего? — «Мягче, мягче», — твердила себе Алексия. Она никогда не умела терпеливо слушать собеседника, давая ему время добраться до сути, но общение с лордом Акелдамой все же многому ее научило. — Между теми, кто обладает избытком души, и теми, у кого она вовсе отсутствует, может возникнуть взаимное притяжение. — Вы хотите сказать, между запредельными и сверхъестественными? — Либо между запредельными и обычными людьми со сверхъестественным потенциалом. — Какого рода притяжение? — довольно безрассудно спросила леди Маккон. Флут выразительно поднял бровь. — А мой отец… — Алексия притормозила, пытаясь правильно составить предложение. Странное это было чувство — думать, прежде чем говорить. Вот и муж был в этом очень на нее похож, иначе они не смогли бы выносить друг друга. Все знали: Флут не склонен рассказывать о своем предыдущем хозяине, утверждая, будто такие вещи следует держать в тайне, чтобы не усложнять международные отношения и не подвергать опасности империю. Леди Маккон попыталась снова: — А мой отец использовал это притяжение в своих целях? — Насколько мне известно, нет, — неожиданно Флут сменил тему, подав при этом информацию в совершенно не свойственной ему манере: — Вы знаете, почему тамплиеры отказались от программы разведения запредельных, мадам? — Мозг Алексии попытался переключить передачу, как двигатель паровой машины, оказавшейся на неверном пути. — Им никогда не удавалось полностью контролировать запредельных. Из-за вашего прагматизма. Такие, как вы, ничего не принимают на веру, им подавай лишь чистую логику. Весьма прагматичная по своей природе Алексия растерялась от того, что обычно немногословный Флут вот сейчас, сию секунду, говорит ей все это. — Так вот что произошло с моим отцом? Он потерял веру? — Не совсем веру, мэм. — Что конкретно вы имеете в виду, Флут? Хватит уже этих недомолвок. — Он перешел на другую сторону. Алексия нахмурилась. Она начала подозревать, что в жизни куда меньше совпадений, чем ей казалось раньше. — Дайте-ка я угадаю. Это произошло где-то лет двадцать назад? — Скорее около тридцати, но если вы спросите, есть ли связь между тремя определенными событиями, я отвечу — да. — Вы имеете в виду, смерть моего отца, то, что он отверг тамплиеров, и покушение стаи Кингэйр? Но ведь когда стая пыталась убить королеву, он уже скончался. — Именно это я и имею в виду, мэм. От входной двери донесся грохот и громкий стук. Леди Маккон предпочла бы и дальше расспрашивать Флута, но настойчивые звуки определенно требовали внимания дворецкого. Флут, воплощение спокойного достоинства, выскользнул из комнаты посмотреть, что там за суета. Однако те, кто ее устроил, чуть не снесли дворецкого и ворвались в парадную гостиную с криками: — Леди Маккон! Леди Маккон, вы срочно нужны! При ближайшем рассмотрении вторгнувшиеся оказались юношами из окружения лорда Акелдамы — Бутсом и молодым виконтом Триздейлом. Оба выглядели перевозбужденными и растрепанными, что никоим образом не являлось нормой для трутней древнего вампира. Один рукав любимого зеленого сюртука Бутса почти оторвался, а обувь Тиззи выглядела ободранной. В прямом смысле! — Во имя всего святого, господа, у вас там что-то случилось? — Миледи, я едва могу это вымолвить, но на нас напали! — Ну и ну, — леди Маккон сделала им знак подойти ближе. — Не стойте столбами, помогите мне подняться. Чем я могу помочь? — Понимаете, миледи, на нас напал оборотень. Алексия заметно побледнела. — Прямо в вампирской обители? Силы небесные, куда катится мир? Бутс сказал: — В том-то и дело, миледи. Мы решили, что лучше всего привести вас. Это существо пустилось во все тяжкие. Леди Маккон подхватила парасоль и ридикюль. — Конечно-конечно, уже иду. Пожалуйста, позвольте мне опереться на вашу руку, мистер Бутботтл-Фиппс. Так быстро, как это только оказалось возможным, молодые денди вывели Алексию из парадной двери и помогли ей дохромать по дорожке среди кустов сирени до дома лорда Акелдамы. Расписанный фресками сводчатый коридор был битком набит озабоченными молодыми людьми, некоторые из них выглядели еще хуже, чем Бутс и Тиззи. Двое даже лишились своих галстуков, что оказалось воистину ошеломляющим зрелищем. Вся эта публика слонялась туда-сюда и в смятении перебрасывалась репликами, растерянная, но горящая желанием что-нибудь предпринять. — Джентльмены! — пронзительный голос леди Маккон прорезал гул мужской суеты. Она высоко вскинула парасоль, будто намереваясь дирижировать. — Где эта зверюга? — Наш господин, мэм… Алексия застыла в недоумении, слегка опустив парасоль. Лорд Акелдама, безусловно, вампир, но никто и никогда не назвал бы его зверюгой. А денди наперебой объясняли: — Он ушел и заперся в приемной. — С этим чудовищем. — Мне ни за что не хотелось бы ставить под вопрос вкусы милорда, но в самом деле! — Этот зверь такой неухоженный! Уверен, что у него шерсть на кончиках посеклась. — Наш господин сказал, что может с ним справиться. — Сказал, что это для нашей же пользы. Он никого не пускает. — Ко мне это не относится, — леди Маккон проложила себе путь сквозь толпу идеально скроенных сюртуков и высоких белых воротничков — так какой-нибудь особенно коренастый терьер рассекает свору пуделей. Молодые люди расступились, и она оказалась перед золоченой дверью, расписанной белыми и лавандовыми завитушками, которая вела в скандально известную приемную лорда Акелдамы. Там Алексия остановилась, глубоко вздохнула и громко постучала рукояткой парасоля. — Лорд Акелдама? Это леди Маккон. Можно мне войти? За дверью послышались какая-то возня и вроде бы голос лорда Акелдамы, но прямого приглашения не последовало. Алексия снова постучала. Нельзя же даже при самых катастрофических обстоятельствах взять и ворваться к мужчине без достаточного повода! Ответом ей был только очень громкий треск. Алексия решила, что его вполне можно счесть достаточным поводом, и медленно повернула дверную ручку. Потом с парасолем наготове со всей доступной скоростью прохромала в приемную и плотно прикрыла за собой дверь. Хоть она и ослушалась приказа лорда Акелдамы, это вовсе не означает, что трутням позволено последовать ее примеру. Перед ее зачарованным взглядом предстала та еще сцена. Леди Маккон как-то уже довелось повидать схватку оборотня и вампира, но тогда все происходило в движущейся карете и дело довольно быстро переместилось на дорогу. К тому же в тот раз противники действительно пытались убить один другого. Сейчас все было иначе. Лорд Акелдама сражался с оборотнем. Тот пребывал в волчьей ипостаси и определенно старался прикончить вампира, щелкая челюстями и направив всю свою сверхъестественную мощь на уничтожение. Однако лорд Акелдама, отбиваясь от волка, явно не стремился к его гибели. Так, его излюбленное оружие — клинок с серебряными гранями, замаскированный под какую-то сделанную из золота сантехническую деталь, — по-прежнему оставалось на своем законном месте над каминной полкой. Нет, в основном лорд Акелдама, похоже, задействовал стратегию уверток, чем только расстраивал и злил зверя. Волк рванулся к изящной белой шее вампира, а тот отклонился, эффектно взмахнув рукой — так машут носовым платком вслед уходящему пароходу. Однако этого жеста при всей его небрежности хватило, чтобы оборотень взметнулся ввысь, пролетел над белокурой головой лорда Акелдамы и грохнулся на спину у камина. Алексии никогда прежде не доводилось видеть древнего вампира в бою. Конечно, она предполагала, что лорд Акелдама должен уметь сражаться. Ведь он очень стар и, следовательно, по меньшей мере, способен к драке. Но это было сродни академическому знанию — вроде того, что его трехцветная кошка способна охотиться на крыс, — практическое же исполнение подобного трюка всегда казалось в высшей степени маловероятным и, возможно, вызвало бы смущение всех, кто в нем участвует. Сейчас же завороженная на редкость поучительным зрелищем Алексия поняла, что недооценивала франта-вампира. И, возможно, его мохнатую любимицу. Лорд Акелдама действовал без всякого намека на замешательство или неуклюжесть, наоборот, с непринужденной сноровкой и ленцой, будто в его распоряжении оказалось все время мира. Алексия сочла, что так оно и есть. Преимущество вампира заключалось в скорости, остром зрении, ловкости. Волк мог полагаться на силу, обоняние и слух, но опыта у него совершенно точно не было. Не обладал он и особенностями альфы, которые лорд Маккон некогда описал жене как борьбу с собственной душой. Нет, этот оборотень был просто одержим лунным безумием. Его челюсти щелкали, а когти вспарывали поверхности без учета логики и экономии сил. Безупречно элегантная приемная вампира выглядела теперь не лучше задней гостиной Макконов. К тому же все миленькие диванные подушки были перемазаны слюной. Поединок стал бы совершенно неравным, если бы лорд Акелдама действительно попытался причинить противнику вред, но он очень старался, чтобы Биффи — а нарушителем спокойствия являлся именно Биффи со своей шоколадно-коричневой шерстью и красноватым брюхом — не пострадал. — И как, скажи на милость, ты умудрился выбраться из подземелья Вулси? Конечно, Алексия не услышала ответа. Биффи бросился на лорда Акелдаму. Вампир вроде бы ни с того ни с сего метнулся из одного конца комнаты в другой, и бросок оборотня не дал никаких результатов. Тот рухнул на обитое золотой парчой кресло и опрокинул его. В воздухе остались торчать шокирующе безыскусные ножки. Оборотень первым заметил присутствие леди Маккон. Его ноздри раздулись, мохнатая башка повернулась, и в Алексию вперился взгляд желтых глаз. В них не было ничего от обычно присущей Биффи мягкой незлобивости, лишь потребность калечить, убивать и пожирать. Через мгновение и лорд Акелдама заметил появление нового действующего лица. — Ах, Алексия, мой цветик-первоцветик, как славно, что вы заглянули. Особенно учитывая ваше нынешнее состояние. Алексия решила подыграть. — Ну, ничего лучшего на вечер у меня не ожидалось, и тут дошли слухи, что вам нужна помощь, чтобы развлечь неожиданного гостя. Вампир коротко хихикнул. — Все так, подливочка моя сладенькая, как видите. Мой посетитель чуточку перевозбудился. Думаю, некоторая поддержка пойдет ему на пользу. — Да уж вижу. И могу оказаться кое в чем полезна. Пока происходил этот разговор, Биффи бросился на Алексию. Едва лишь она успела привести в боевую готовность метатель дротиков, как лорд Акелдама вмешался со всей доступной ему галантностью. Он принял на себя основной удар. Когти Биффи скользнули по ноге вампира, раздирая на ленточки шелковые брюки и оставляя глубокие царапины на белоснежной коже. Проступила кровь — старая, черная. Одновременно челюсти оборотня сомкнулись на руке лорда Акелдамы ближе к плечу, прокусывая мясо и, должно быть, причиняя ужасную боль, но вампир просто-напросто стряхнул волка, как собака отряхивается от воды. И на глазах у Алексии начал исцеляться. Биффи снова атаковал вампира, и они схватились. Каждый раз лорд Акелдама оказывался на долю секунды быстрее и значительно коварнее, поэтому даже при всех преимуществах хищника, которые давала волчья ипостась, Биффи не смог ни преодолеть хватку вампира, ни сломить его волю, так успешно ему противостоявшую. Алексия сказала: — Я как раз намеревалась немного с вами побеседовать, милорд. Вы не находите, что кое-кто из ваших молодых друзей ведет себя чересчур настойчиво? Вампир испустил вздох удовольствия. Волосы повыбивались у него из-под ленты, а еще он, кажется, лишился булавки для галстука. — Ах, мой цветочек тыковки, уверяю вас, в мои намерения вовсе не входило вызывать такую крепкую привязанность. Это чистой воды случайность. — Вы просто слишком харизматичны в ущерб своему же благу. — Это ваши слова, моя утица, не мои. Вампиру снова удалось, используя цепкость и скорость, перехватить бросившегося в очередную атаку волка и швырнуть через всю приемную, подальше от Алексии. Биффи всем телом врезался в стену и сполз вниз, прихватив с собой несколько акварелей. Он грохнулся на пол, окруженный картинами, осколками стекла и золочеными рамами. Потом встряхнулся и неуверенно встал на лапы. Алексия выстрелила из парасоля. Ее дротик нашел цель, и оборотень завалился опять. Его вроде бы повело, он утратил контроль над телом, но потом, куда быстрее любого из вампиров, в которых леди Маккон доводилось попадать, справился с действием яда и снова поднялся. Алексия мимолетно задумалась, в чем дело: может, последняя порция парализующего вещества от мадам Лефу оказалась не на уровне или оно просто не так эффективно действует на оборотней? Лорд Акелдама перепорхнул на другое место, привлекая к себе внимание волка и уводя его от леди Маккон. А та решила сменить тактику. — Милорд, если вы сумеете удержать его на месте, я, вероятно, смогу усмирить его прикосновением. Видите ли, в наши дни некоторым юношам просто необходимо женское влияние, чтобы соблюдать дисциплину. — Конечно, сливка моя, конечно. Биффи врезался лорду Акелдаме в бок, и в тот же миг вампир, вместо того чтобы его отшвырнуть, стал вдруг удивительно любвеобильным. Обвив волка руками и ногами, лорд Акелдама воспользовался инерцией его собственного движения, и оба противника повалились на ковер. Вампир с поразительной ловкостью прижал локтем морду Биффи, одновременно крепко схватив того за нос. Второй рукой он зафиксировал передние лапы хищника, а ногами блокировал задние, продемонстрировав тем самым замечательные силу и гибкость. Алексия, которой доводилось бороться с мужем, должным образом впечатлилась. У лорда Акелдамы явно имелся большой опыт в вопросах интимной возни. Алексия знала, что вампир не сможет долго удерживать оборотня в таком положении. В конце концов Биффи, как более сильный, вырвется, просто лорд Акелдама вверг его в замешательство. Алексия дохромала до драчунов и, презрев собственную безопасность, наклонилась, потеряв, как и следовало ожидать, равновесие. Она приземлилась поверх двух сверхъестественных созданий, в порыве энтузиазма превратив обоих в смертных мужчин, но все же убедилась, что обе ее ладони вступили в контакт с Биффи. Немедленно началось преобразование. Алексии было очень неловко осознавать, что тело Биффи превращается из волчьего в человеческое; и вообще ощущения были странные. Она чувствовала, как под ее выпирающим животом движутся мышцы и кости, и это до жути напоминало то, что ей приходилось испытывать, когда внутри нее брыкался младенец. Биффи завыл от боли превращения прямо в ухо Алексии. Вой перешел в крик агонии, потом в хныканье остаточного страдания и наконец в тихое сопение, вызванное сильнейшим смущением. Затем, с ужасом осознав то, что чуть не совершил, Биффи повернулся к своему бывшему господину. — О боже, о боже. О боже, — это была литания отчаяния. — Милорд, с вами все хорошо? Не нанес ли я вам какой-нибудь незаживающей раны? Ах, только посмотрите на свои брюки! О ужас! Мне так жаль. Исцеление лорда Акелдамы замерло в середине процесса, поэтому под разодранными на ленточки шелковыми бриджами еще виднелись следы когтей. — Это всего лишь царапина, голубчик мой. Не переживай так сильно, — вампир опустил взгляд и посмотрел на свою ногу. — Ну несколько царапин, если быть точным. В этот миг Алексия вынужденно осознала нечто, потрясшее основы ее Вселенной: в некоторых обстоятельствах даже самые лучшие манеры не могут ничего исправить, и нынешняя ситуация как раз из таких. Вот она лежит, беременная и потерявшая равновесие, поверх кучи, состоящей из одного разодетого вампира и одного раздетого оборотня. — Биффи, — сказала она наконец, — чем мы обязаныудовольствию от твоего визита? У меня создалось впечатление, что нынче вечером ты должен был находиться в другом месте. Это была доблестная попытка, но даже настолько мастерски выстроенная фраза не могла замаскировать неловкость. Лорд Акелдама попытался в отсутствие силы сверхъестественного отцепиться от Биффи и избавиться от Алексии. Когда ему это наконец удалось, он встал, метнулся к двери, дабы заверить перепуганных трутней, что пребывает в полном здравии, и послал одного из них за одеждой. Биффи и Алексия помогли друг дружке встать. — Вы не пострадали, миледи? Алексия быстренько проверила, как там дела у нее внутри. — Похоже, нет. Этот мой младенец удивительно жизнестойкий. Хотя я бы присела ненадолго. Биффи помог ей опуститься на оттоманку — из числа той немногой мебели, что устояла на своих ножках. Алексия крепко держала молодого денди за руку. Они уселись и уставились в никуда, размышляя, как лучше выйти из затруднительного положения. У лорда Маккона, являвшегося, несомненно, громогласным воплощением грубости, имелись свои методы, чтобы нарушить неловкое молчание. Алексия, отчасти сожалея, что не обладает подобным дарованием, протянула Биффи лишь слегка обслюнявленную шаль, и тот с благодарностью пристроил ее у себя на коленях. Конечно, леди Маккон старалась не смотреть, но Биффи оказался вполне неплохо сложен. Разумеется, и близко не так замечательно, как ее муж, ведь не каждый может похвастаться конституцией паровоза, однако до метаморфозы молодой денди очень даже следил за собой, невзирая на свои фривольные наклонности. — Биффи, ты что, тайный спортсмен? — вслух удивилась Алексия, не успев прикусить язык. Биффи вспыхнул. — Нет, миледи, хотя я и наслаждаюсь фехтованием куда сильнее, чем считается нормальным у большинства моих соотечественников. Леди Маккон понимающе кивнула. Вернулся лорд Акелдама с абсолютно невозмутимым видом. Результатами краткого пребывания вампира среди трутней стали новые атласные брюки и вновь безупречные прическа и галстук. «Как только они это делают?» — мимолетно удивилась Алексия. — Биффи, утеночек, какой сюрприз! Ты навестил меня, старика, в этой фазе луны, — лорд вручил своему бывшему трутню бриджи сапфирового цвета. Биффи зарделся, натягивая их одной рукой. Алексия вежливо заинтересовалась чем-то в противоположном углу комнаты. — Да, но я, гм, был не совсем в своем уме, милорд, когда решил, э-э, нанести вам визит. Думаю, я просто, ну, инстинктивно, — он бросил на леди Маккон взгляд из-под ресниц, — отправился домой. Лорд Акелдама кивнул. — Да, мой голубок, но ты немного промахнулся. Твой дом по соседству. Я знаю, тут легко спутать. — Слишком легко. Особенно в моем измененном состоянии. Они говорили об оборотничестве Биффи, будто о вечернем злоупотреблении алкоголем. Алексия переводила взгляд с одного мужчины на другого. Лорд Акелдама уселся напротив своего бывшего трутня, прикрыв глаза тяжелыми веками. Его поза была непринужденной, ни о чем не говорящей. Биффи тоже постепенно обретал обычную элегантность, будто действительно явился с визитом, а не сидел полуголый в разгромленной приемной вампира. Будто не пытался только что убить и его, и Алексию. Леди Маккон всегда восхищалась способностью лорда Акелдамы оставаться совершенно безмятежным, что бы ни происходило вокруг. Это заслуживало одобрения, как и его бесконечные усилия, направленные на то, чтобы наполнить свой уголок Лондона только красотой и приятными беседами. Но иногда (и ей никогда в жизни не суждено произнести такое в открытую) это попахивало трусостью. Алексия призадумалась, чем по сути является такое игнорирование бессмертными уродливых проявлений жизни — вопросом выживания или узколобостью? Лорд Акелдама очень любил собирать сплетни об окружающем мире, но был при этом словно кот, который развлекается среди бабочек. У него нет нужды вмешиваться, если кто-то отрывает им крылья, — ведь это всего-навсего бабочки. Леди Маккон решила, что ей следует, пусть только на этот раз, указать вампиру на раненое бескрылое насекомое. Может, бездушность и означает практичность, но вовсе не всегда означает осмотрительность. — Господа, вы можете отнести мою резкость на счет моего теперешнего положения, но я не в том настроении, чтобы терпеть ваши выкрутасы. Нет, Биффи, я не имею в виду отсутствие на тебе одежды — я о твоем состоянии оборотня. — Мужчины уставились на нее, слегка приоткрыв рты. — Пришло время идти вперед. Для вас обоих. Биффи, у тебя отняли возможность выбора, и это прискорбно, но тем не менее ты не мертв, а, напротив, бессмертен, чего подавляющее большинство людей не может о себе сказать, — тут она обратила сердитый взор на вампира. — И вам, милорд, пора расслабиться. Это не какое-то соревнование, которое вы проиграли. Это жизнь, ну или посмертие — такое, какое есть. И ради всего святого, хватит упиваться своими страданиями! У Биффи вид стал должным образом пристыженный. Лорд Акелдама захлебнулся словами. Леди Маккон склонила голову набок, как бы предлагая ему дерзнуть и попытаться оспорить правоту ее слов. Уж конечно, вампир обитал на этой земле достаточно долго, чтобы знать и понимать себя, другой вопрос, согласится ли он признать вслух неудобную истину. Мужчины переглянулись, лица у них стали напряженными. И именно Биффи прикрыл на долгий миг глаза, а потом коротко кивнул. Лорд Акелдама поднял белую руку и провел двумя пальцами по щеке бывшего трутня. — Что ж, мой мальчик, если это так необходимо… Леди Маккон была способна на милосердие, поэтому сменила тему: — Биффи, как ты выбрался из подземелья Вулси? Биффи пожал плечами. — Не знаю. В волчьей шкуре я почти ничего не помню. Наверное, кто-то отпер клетку. — Да, но зачем? И кто именно? — Алексия с подозрением посмотрела на лорда Акелдаму. Не он ли в этом замешан? Вампир покачал головой. — Уверяю, цветик, ни я, ни кто-то из моих тут ни при чем. Тут в дверь приемной громко застучали — единственное предупреждение, которое они получили, прежде чем дверь распахнулась и в комнату ворвались еще двое мужчин. — Ну, — проговорила Алексия, — во всяком случае, он сперва постучался. Может, все-таки научится чему-нибудь. Граф прошагал через приемную и нагнулся поцеловать супругу в щеку. — Женушка, так и думал, что найду тебя тут. И молодой Биффи тоже здесь — ты как, детеныш? Леди Маккон посмотрела на бету Вулси, свободной рукой указав на Биффи. — Это те самые дела стаи, из-за которых вам пришлось уйти? Профессор Лайалл кивнул. — Он устроил нам веселую погоню, прежде чем мы выследили его и примчались сюда, — и профессор постучал по собственному носу, поясняя, что именно помогло им в выслеживании. — Как он выбрался? Профессор потупился — можно сказать, практически признал, что понятия не имеет, как такое могло произойти. Алексия чуть подтолкнула мужа локтем в сторону Биффи. Лорд Маккон смиренно покосился на нее коньячными глазами и присел перед полуголым денди на корточки — весьма подобострастная поза для альфы. Потом понизил голос до тихого рычания, предназначенного для утешения. Оборотню ужасно трудно утешать — в особенности если это альфа, который имеет дело с подневольным членом стаи. В таких случаях инстинкт требует подчинять и школить. Алексия кивнула мужу в знак поощрения. — Мальчик мой, почему ты сюда прибежал? Биффи посмотрел на потолок, потом снова перевел взгляд на пол, нервно сглотнул: — Не знаю, милорд, инстинктивно как-то. Я прошу прощения, но тут по-прежнему мой дом. Лорд Маккон посмотрел на лорда Акелдаму: хищник на хищника. Потом опять повернулся к члену своей стаи. — Прошло шесть месяцев, миновало много лун, а ты все никак не угомонишься. Я знаю, ты хотел другого результата, но все сложилось именно так. Мы должны как-то все уладить. Никто не упустил этого «мы». В это мгновение Алексия страшно гордилась мужем. Он способен учиться! А муж глубоко вздохнул. — Как мы можем облегчить это бремя? Что я могу сделать? Биффи, казалось, был совершенно потрясен тем, что альфа задал ему такой вопрос. — Возможно, — осмелился выговорить он, — возможно, вы позволите мне постоянно проживать тут, в городе? Лорд Маккон хмуро глянул на лорда Акелдаму. — Разумно ли это? Лорд Акелдама поднялся, словно разговор не интересовал его вовсе. Он отошел к дальней стене и уставился на изорванные акварели. Профессор Лайалл поспешил заполнить паузу. — Не исключено, что молодому Биффи пойдет на пользу, если он отвлечется на что-нибудь. Возможно, на какую-нибудь работу? Биффи заинтересовался. По рождению и воспитанию он был джентльменом, и честный труд лежал слегка за рамками его жизненного опыта. — Думаю, я бы попытался. У меня никогда не было настоящей работы, — молодой денди говорил так, словно речь шла об экзотической кухне, которую ему до сих пор не доводилось попробовать. Лорд Маккон кивнул. — В БРП? В конце концов, у тебя есть связи в обществе, которые могут оказаться полезными. У меня есть возможность позаботиться, чтобы тебя как следует пристроили в правительстве. Вид у Биффи стал несколько заинтригованный. Профессор подошел и встал перед Алексией, рядом с ее сидящим на корточках мужем. Его обыкновенно бесстрастное лицо выражало искреннюю заботу о молодом члене стаи, и ясно было — сейчас он думает лишь о том, как помочь новичку освоиться. — Мы постараемся выработать для тебя подходящий круг обязанностей. Постоянная занятость поможет тебе адаптироваться в новой позиции. Леди Маккон в первый раз за все время их знакомства посмотрела, действительно посмотрела на мужниного заместителя. На то, как он стоит — плечи не слишком расправлены, взгляд не слишком в упор. На то, как он одевается — почти по высшему стандарту, но с заученной небрежностью, узел на галстуке самый простой, покрой жилета неброский. В его внешности просматривалось ровно столько небезупречности, сколько нужно, чтобы эта самая внешность легко забывалась. Профессор Лайалл относился к тем, кто может стоять в самой гуще компании и никто потом не припомнит, что он там тоже был, за исключением тех случаев, когда компания не расходится именно из-за него. А потом, не сходя с места и держа за руку бывшего трутня, Алексия обнаружила недостающий фрагмент головоломки.ГЛАВА ДЕСЯТАЯ РОКОВОЙ АГЕНТ, О КОТОРОМ ПИСАЛА АЙВИ
— Это были вы! На обустройство под нужды оборотней винного погреба нового дома ушло больше двух часов. Биффи предстояло провести там остаток вечера, не повредив вину, погребу и, что самое важное, себе самому. Но если молодой человек станет жить в городе постоянно, придется придумать кое-что получше. Лорд Маккон остался внизу натаскивать Биффи в оборотничестве: по-отцовски охватив его за плечи, альфа успокоительно говорил что-то сипловатым голосом. Не откладывая в долгий ящик, Алексия практически затащила Лайалла в заднюю гостиную, отдав Флуту весьма строгое указание, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах их не беспокоил. Теперь она занималась тем, что яростно тыкала своим парасолем в сторону беты. — Это вы Роковой Агент! Какой же я была простофилей, что не сообразила раньше! Это вы тогда все это подстроили, все покушение Кингэйрской стаи. Разумеется, так, чтобы оно осталось всего лишь покушением. Королеве ничто не угрожало. А затевалось все для того, чтобы натравить Кингэйр на их альфу и заставить того уйти. Вы добивались, чтобы Коналл явился в Лондон и бросил вызов лорду Вулси, альфе, который лишился разума, — в порыве энтузиазма Алексия все сильнее размахивала своим парасолем. Профессор Лайалл отвернулся и прошел к противоположной стене комнаты, бесшумно ступая по ковру мягкими коричневыми ботинками. Лишь слегка склонив рыжеватую голову, он заговорил, глядя в стенку: — Вы понятия не имеете, что это за благословение — дееспособный альфа. — А вы сами — бета, и пойдете на что угодно, лишь бы сохранить стаю. Даже на то, чтобы сманить вожака другой стаи. Мой муж знает, что вы это сделали? — Лайалл окаменел. Алексия сама ответила на свой вопрос: — Нет, конечно же, не знает. Сплошные необходимости. Ему необходимо доверять вам, единственному надежному заместителю. А вам необходим лидер, вожак. Сказать ему означает уничтожить то, ради чего все затевалось, нарушить единство стаи. Профессор Лайалл повернулся к ней. Его лицо относительно молодого мужчины всегда выглядело свежим, но зеленовато-карие глаза смотрели устало. В них плескалась тоска. — Вы ему расскажете? — Что вы двойной агент? Что вы лишили его старой стаи, лучшего друга и родины во имя того, чтобы заполучить для Вулси? Не знаю, — Алексия положила руку на живот, неожиданно ощутив изнеможение от событий последней недели. — Думаю, его уничтожит предательство беты — беты, второго по счету, который должен быть опорой, — она помолчала, глядя в глаза профессора Лайалла. — Но утаить от Коналла правду, стать участницей вашего обмана? Вы должны понимать, что тогда я окажусь весьма неважной женой. Профессор Лайалл, отводя взгляд, слегка поморщился. — У меня не было выбора. Вы же должны это понять? Лорд Маккон был единственным оборотнем во всей Британии, способным сразиться с лордом Вулси и победить. Когда альфа идет по дурной дорожке, миледи, это тлетворно: внимание, которое он сосредотачивает на стае и ее связях, защитная энергия — все расползается; ни безопасности, ни покоя! В качестве беты я мог защищать остальных — до поры до времени. Я знал, что душевное расстройство альфы в конце концов заразит всех и в результате стая может взбеситься. Мы о таком не распространяемся, и завывалы не складывают об этом песен. Но так бывает. Я не пытаюсь обелить себя — надеюсь, вы это понимаете, — просто объясняю. Алексия изо всех сил пыталась справиться с потоком ужасающих сведений, которыми к тому же не располагал ее муж. — Кто еще знает? Кто еще? Раздался стук, и сразу за ним дверь распахнулась. — Во имя всего святого, неужели теперь никто не ждет разрешения войти? — с досадой закричала Алексия, поворачиваясь к нарушителю и держа наготове свой зонт. — Я же сказала, чтобы нас никто не беспокоил! Незваным гостем оказался майор Чаннинг Чаннинг из честерфилдских Чаннингов. — Что вы тут делаете? — тон леди Маккон был весьма далек от радушного, но парасоль опустился в безопасное положение. — Биффи исчез! — Да-да, только с этим вы опоздали, он явился в соседний дом, устроил потасовку с лордом Акелдамой, и теперь Коналл утихомиривает его в винном погребе. Гамма замешкался. — Вы содержите обезумевшего оборотня в своем винном погребе? — А вы можете предложить место получше? — Но как же вино? Леди Маккон внезапно потеряла к гамме всякий интерес и снова повернулась к профессору Лайаллу, выглядевшему смущенным и озабоченным. — Он знает? — Я? Что я знаю? — прекрасные льдисто-голубые глаза Чаннинга отражали саму невинность. Однако воинственность Алексии и напряженная поза профессора Лайалла (совершенно нетипичная, в отличие от поведения альфы-самки) заставили его веки дрогнуть. Все привыкли к тому, что профессор держится в тени, но при этом его обычно окружает аура спокойной уверенности, а не тревоги и стыда. Майор перевел взгляд с леди Маккон на профессора и обратно, но не убрался, как ожидалось, а захлопнул дверь и подсунул под ее ручку спинку стула. — Лайалл, ты не против достать разрушитель? Профессор Лайалл полез в жилетный карман, вытащил оттуда упомянутый предмет и швырнул его Чаннингу. Тот приспособил маленькое устройство на установленный перед дверью стул и быстро щелкнул по вилочкам двух камертонов, вызвав нестройный гул. Лишь после этого он подошел к леди Маккон. — Что я знаю? — спросил он так, будто знал ответ заранее. Алексия посмотрела на Лайалла. Чаннинг склонил голову набок. — Это насчет прошлого? Так и думал, ничего хорошего из вашего вмешательства не выйдет. Лайалл вздернул подбородок и понюхал воздух. Потом повернулся и взглянул на Чаннинга. Алексия впервые поняла, что эти двое, вероятно, давние друзья. Конечно, порой они враждовали, но исключительно как те, кто провел вместе чересчур много времени — вероятно, счет шел на века. Они знали друг друга куда дольше, чем лорда Маккона. — Ты знал? — спросил Лайалл у гаммы. Чаннинг — воплощение патрицианской красоты и аристократического превосходства, не чета представителю среднего сословия профессору Лайаллу с его нарочитой безобидностью — кивнул. Бета опустил взгляд на свои руки. — С самого начала? Чаннинг вздохнул, и его красивое лицо исказилось мукой на короткий миг. Столь короткий, что Алексия даже подумала, не померещилось ли ей это. — И каким же гаммой ты меня считаешь? Лайалл издал короткий сердитый смешок. — По большей части отсутствующим, — горечи в его заявлении не было, лишь простая констатация факта. Чаннинг частенько уезжал сражаться на небольших войнушках, которые затевала королева Виктория. — Вот уж не думал, что ты все знал. — А ты считал меня настолько тупым и бесчувственным? Предполагал, что я не видел, какая беда на нас свалилась? Или что я не замечал, какой груз ты взвалил на себя, чтобы держать безумного альфу от нас подальше? Как думаешь, почему остальные не узнали, как в действительности обстоят дела? Я не одобрял ваши с Сэнди идеи — тебе это отлично известно, — но и того, что творил альфа, не одобрял тоже. И уверенность Алексии в своей правоте — надо признать, изрядно отдававшая ханжеством — после слов Чаннинга рассыпалась в прах. За манипуляциями Лайалла явно стояло нечто большее, чем она предполагала прежде. — Сэнди? Кто это? Губы профессора чуть изогнулись в намеке на улыбку. Затем он сунул руку в жилетный карман — похоже, там всегда оказывалось именно то, что ему нужно, — и вытащил малюсенькую записную книжку в очень простой синей кожаной обложке. В верхнем левом углу стояло: «1848–1850». Книжечка казалась до боли знакомой. Профессор плавной бесшумной походкой пересек комнату и протянул ее Алексии. — Остальные, начиная с сорок пятого года, тоже у меня. Ваш отец не просто так оставил их мне. И я их хранил подальше от вас не по своему произволу. Алексия не знала, что и сказать. Молчание затягивалось, и она наконец спросила: — Это дневники, которые он вел после того, как ушел от моей матери? — Да, и после вашего рождения, — лицо беты стало абсолютно бесстрастным. — Но этот дневник — самый последний. Мне нравится носить его с собой. Как напоминание, — тень улыбки скользнула по каменному лицу — такие порой видишь на похоронах. — Ему не довелось заполнить этот блокнот до конца. Алексия раскрыла и принялась перелистывать дневник, скользя взглядом по нацарапанному на страницах тексту. Записи обрывались, не доходя и до середины блокнота. Строчки, повествующие о романе, изменившем жизнь тех, кто оказался в него вовлечен, настойчиво привлекали ее внимание. Истинный масштаб бедствия становился ясен лишь по мере прочтения; ощущения были такими, будто в Алексию с размаху запустили увесистый рождественский окорок. «Зима 1848 года — он некоторое время прихрамывал, но не сказал почему», — сообщала одна запись. В другой, от следующей весны, было вот что: «Говорили о завтрашнем посещении театра. Я не сомневался, что его туда не пустят. Но мы всё же притворялись, будто он пойдет со мной и мы станем вместе смеяться над глупостью высшего света». Хотя отец старательно контролировал почерк, Алексия чувствовала за написанными словами его напряжение и страх. Она продолжала чтение, и от жестокой искренности некоторых последующих заметок внутренности будто завязывались в узел.«Теперь у него на лице такие темные синяки, что я даже сомневаюсь, заживут ли они, несмотря на все его сверхъестественные способности».Алексия подняла глаза на Лайалла, пытаясь осознать все скрытые смыслы. Пытаясь разглядеть синяки, которые сошли почти двадцать пять лет назад. При всей невозмутимости лица беты вполне можно было предположить, что они всё еще там — хорошо спрятанные, но никуда не девшиеся. — Прочитайте последнюю запись, — мягко предложил профессор. — Давайте.
«23 июня 1850 года Нынче полнолуние. Он не придет. Все его сегодняшние раны появятся из-за внутренних причин. Бывало, он проводил такие ночи со мной. Но теперь все остальные в безопасности, лишь когда он с ними. Он одним только терпением не дает своему миру рухнуть. Он просил меня подождать. Но я не обладаю терпением бессмертного и готов сделать что угодно, лишь бы прекратить его страдания. Вообще что угодно. В конце концов, все сводится к одному — я охочусь. Охота — моя самая сильная сторона. Охотиться я умею лучше, чем любить».Алексия закрыла дневник. По щекам у нее текли слезы. — Он пишет о вас. Вы — тот, с кем жестоко обращались. Профессор Лайалл ничего не ответил. Да этого и не требовалось. Алексия ведь не задавала вопросов. Она отвела взгляд, неожиданно заинтригованная ближайшей парчовой портьерой. — Предыдущий альфа и вправду был совершенно безумен. Чаннинг широкими шагами подошел к профессору Лайаллу и положил руку ему на плечо. Вот и все сочувствие, но и этого казалось достаточно. — Рэндольф даже не рассказал Сэнди худшего, — проговорил он. Профессор Лайалл тихо отозвался: — Альфа был слишком стар. Когда они стареют, у них мутится в голове. — Да, но он… Лайалл вскинул взгляд. — Незачем, Чаннинг. Леди Маккон все же дама, вспомни о манерах. Алексия крутила в руках тонкую записную книжку с описанием последних дней жизни отца. — А что с ним случилось в конце концов? — Он напал на нашего альфу, — профессор Лайалл снял очки, будто чтобы протереть, но, кажется, забыл это сделать. Они остались в его руке, поблескивая в газовом освещении. Чаннинг, похоже, счел, что объяснения нужно продолжить. — Ваш отец был хорошим бойцом, очень хорошим. Тамплиеры готовили его к одной и только одной цели — выслеживать и убивать сверхъестественных. Но даже он не смог справиться с альфой. Пусть лорд Вулси стал безумным садистом и негодяем, он тем не менее оставался альфой с целой стаей за спиной. Профессор Лайалл положил очки на столик и потер ладонью лоб. — Конечно, я просил его остановиться. Такая бессмыслица! Но он всегда очень избирательно ко мне прислушивался. В нем самом было слишком много от альфы. Алексия впервые подумала, что в манерах профессора Лайалла и лорда Акелдамы есть нечто общее. Оба они отлично умели скрывать свои чувства. До известной степени такого можно ожидать от вампиров, но чтобы оборотни… Отстраненность Лайалла была практически безупречной. Потом леди Маккон задумалась, не сродни ли эта его тихая сдержанность сдержанности забравшегося в горячую воду ребенка, опасающегося, что от малейшего шевеления обжигающее ощущение боли усилится. Профессор Лайалл сказал: — Смерть вашего отца открыла мне одну истину — с нашим альфой необходимо что-то делать. И если для этого придется погубить другую стаю, значит, так тому и быть. В ту пору лишь двое волков в Англии могли убить лорда Вулси: деван и… Алексия договорила за него: — И Коналл Маккон, лорд Кингэйра. Выходит, вы не просто пытались сменить вожака стаи, это была самозащита. Уголок рта Лайалла дернулся кверху. — Это была месть. Никогда не забывайте, миледи, что я оборотень. На составление плана ушло почти четыре года. Признаю, это скорее в вампирском стиле, но у меня все получилось. — Вы любили моего отца, не так ли, профессор? — Он был не слишком хорошим человеком. Возникла пауза. Алексия листала маленький блокнот, края страниц которого стали потрепанными из-за бесконечного перечитывания. Профессор Лайалл тихонько вздохнул. — Вы знаете, сколько мне лет, миледи? — Алексия мотнула головой. — Достаточно много, чтобы соображать, что к чему. Если бессмертные влюбляются, из этого никогда не получается ничего хорошего. Смертные в конце концов так или иначе умирают, а мы снова остаемся одни. Почему, по-вашему, так важна стая? Или рой, раз уж на то пошло. Общество себе подобных не только обеспечивает безопасность, но и помогает остаться в здравом рассудке и избежать одиночества. Мы не доверяем одиночкам и отщепенцам не только в силу обычаев, такое отношение базируется на фактах. В голове Алексии гудело от этих откровений, но она наконец смогла вычленить из них один вывод: — Батюшки-светы! Флут. Он знал. — Кое-что — да. В то время он был камердинером Сэнди. — Это вы заставили его молчать? Профессор Лайалл покачал головой. — Ваш дворецкий никогда не был обязан подчиняться моим приказам. Алексия снова посмотрела на блокнотик, погладила обложку и вернула его Лайаллу. — Вы когда-нибудь разрешите мне прочесть все записи? Бета сощурился и поморщился, будто мог вот-вот заплакать, а потом сглотнул, кивнул и убрал дневник в жилетный карман. Алексия глубоко вздохнула. — Итак, вернемся к нынешнему кризису. Полагаю, на этот раз ни один из вас не планирует убить королеву Викторию даже понарошку? Ответом ей стало почти одновременное покачивание двух голов. — Значит, вы хотите сказать, что я все время шла по ложному следу? Оборотни переглянулись: ни одному не хотелось навлечь на себя ее гнев. Алексия вздохнула и извлекла из ридикюля кипу бумаг, которые передала ей мадам Лефу. — Выходит, все это совершенно бесполезно? И никакой связи между прошлым и нынешним покушением нет? А то, что отравительница, которую вы, профессор, собирались использовать, умерла, будучи на службе ОМО, и возможно, стала призраком, который умудрился меня предупредить, — чистой воды совпадение? — Судя по всему, так оно и есть, миледи. — Я не люблю совпадений. — Тут, миледи, я ничем не могу вам помочь. Алексия вздохнула и встала, используя парасоль в качестве подпорки. — Полагаю, ничего не поделаешь, придется вернуться к началу. Нужно отдать эти бумаги мадам Лефу, — от одной этой мысли ребенок внутри у нее сильно взбрыкнул. — Наверно, завтра вечером. Вначале нужно поспать. — Весьма разумная идея, миледи. — Вот только не надо этого, профессор, спасибо вам большое. Я все еще вне себя. Мне понятно, почему вы сделали то, что сделали, но я все равно злюсь, — и Алексия медленно двинулась к двери, готовясь карабкаться по лестнице и переходить по мостику между балконами туда, где ее ждала спальня в гардеробной. Ни один из оборотней не попытался ей помочь. Определенно, она была не в том настроении, чтобы позволить с собой нянчиться. Когда Алексия проходила мимо Лайалла, тот коснулся ее руки. Это на мгновение превратило его в обычного человека. Раньше у леди Маккон никогда не было возможности увидеть его смертным. Он выглядел при этом почти так же, как всегда — разве что прибавилось морщинок в уголках глаз и вокруг рта, однако оставался все тем же бледным, смахивающим на лисицу человеком с рыжеватыми волосами, совершенно непримечательным. — Вы намереваетесь рассказать Коналлу? Алексия медленно обернулась и смерила его лишенным колебаний сердитым взглядом. — Нет, я ему не скажу, прах вас побери. А потом со всем возможным в ее положении достоинством захромала прочь из комнаты, похожая на перегруженный галеон под всеми парусами…
Последние комментарии
3 минут 4 секунд назад
12 минут 5 секунд назад
17 минут 38 секунд назад
14 часов 47 минут назад
18 часов 55 минут назад
19 часов 12 минут назад