Кто мы среди теней (ЛП) [Quicksilvermaid] (fb2) читать онлайн

========== Глава 1 ==========

Гарри входит в дерьмовый маленький кабинет своего босса, а просьбы Гермионы все еще звучат в ушах. Бедро бесит. Сегодня болит больше, чем обычно; боль пронзает с каждым шагом.

Он понимает, что так быстро браться за новую работу глупо, но что он должен делать? Он пытался сидеть и жалеть себя. Спустя пять месяцев, полуразрушенный дом и проблемы с алкоголем он решил, что это, вероятно, не лучший способ справиться с дерьмом, в которое превратилась его жизнь. Если бы не невероятно высокий метаболизм и чудесный фактор исцеления, он, возможно, вообще бы не вырвался из этого порочного круга. Отсутствие здоровых навыков преодоления было одним из аргументов Гермионы прошлой ночью. Очень старых аргументов, которые она приводила ему неоднократно с тех пор, как он подрядился на работу в ПРОтего.

«Гарри, ты же знаешь, что эта работа тебе не подходит».

«Гарри, мы можем найти другой способ».

«Гарри, мы можем заставить людей поменять свое мнение».

Бред, бред, бред.

Он вырывается из своих мыслей, когда слышит шаги в коридоре. Через минуту дверь открывается. Мрачный мужчина входит в грязную комнату, бросает перед собой папку и садится напротив Гарри за потрепанный стол.

— Арчер, — говорит Гарри, слегка приподнимая подбородок.

Арчер ненавидит, когда Гарри бросает ему вызов. Даже в таких мелочах. Поэтому Гарри стабильно делает именно так. Этот мужчина — преступник. Возможно, Гарри пал достаточно низко, чтобы работать на такого подонка, но это не значит, что он должен уважать его.

Арчер прищуривается, оглядывая Гарри с ног до головы.

— Выглядишь дерьмово, Хантер, — говорит он с гримасой. — Собираешься браться за новое дело? Не ожидал, что ты вернешься через неделю.

Гарри пожимает плечами, заставляя себя дерзко ухмыльнуться.

— Выглядело хуже, чем было на самом деле. Я в порядке. Что там с делом?

Арчер вздергивает бровь, и Гарри чувствует напряжение в его теле, чувствует этот запах в воздухе.

— Тебе выстрелили Редукто в грудь с близкого расстояния. Ты даже стоять не должен.

Гарри откидывается назад, зная, что ему нужно сторговаться. Мерлин, он ненавидит ложь, в которую превратилась его жизнь. Однако Арчер прав. Он не должен стоять. Гарри морщится от боли, которую уже не чувствует. Раны зажили в течение дня. Ныли, как сучки, но зажили. Не то чтобы он мог рассказать Арчеру, как это произошло. Не то чтобы он мог дать кому-либо узнать.

Вместо этого он позволяет своей улыбке стать шире, а выражению лица принять понимающий вид. Позволяет тому темному в себе, что сейчас всегда так близко к поверхности, наползти на лицо.

— Я знаю разных интересных людей, Арчер. Они снабжают меня всевозможными интересными вещами. — Гарри трогает свои ребра через тонкую хлопковую рубашку, как будто они все еще болят. — Ты знаешь это. Это часть причины, по которой ты меня нанимаешь.

Напряжение покидает тело Арчера, и он откидывается на спинку кресла, проводя рукой по коротко стриженным волосам.

— Точно. Конечно. — Он дает папку Гарри.

Гарри протягивает руку, заставляя себя двигаться медленно — как ему кажется медленно, ведь для Арчера это будет выглядеть нормально.

Веди себя нормально. Выгляди нормальным. Будь нормальным. Теперь это его мантра. Он никогда не был менее нормальным.

Гарри открывает файл. Это пятое дело, которое он получил с тех пор, как начал работать в ПРОтего несколько месяцев назад. Оно похоже на предыдущие четыре. Фото, сведения о человеке, которому он назначен, и описание того, зачем этот человек пришел в ПРОтего. Гарри быстро просматривает информацию.

Человек на изображении явно имеет деньги. Он темноволосый, с волевыми, острыми чертами лица и высокомерным взглядом. Он усмехается с фотографии, и Гарри сразу узнает этот тип. Он из тех людей, с которых Гарри нравилось сбивать спесь, когда он был старшим аврором. Есть что-то в таких самодовольных рожах, что дико раздражает. Всегда раздражало.

Гарри возвращает свое внимание к файлу. Дариусу Марквеллу тридцать шесть лет, совсем недавно он прибыл из Франции и ищет телохранителя примерно на пять недель, пока ведет дела в Лондоне.

Гарри захлопывает папку и смотрит на Арчера.

— Пять недель? Полный рабочий день?

Он пытается игнорировать тут же всколыхнувшийся всплеск беспокойства от этой мысли. Самая длинная работа, которую он брал до сих пор, составляла три недели, и он тщательно рассчитывал даты. Пять недель. Мысль о том, чтобы оказаться вдали, буквально отрезанным на целых пять недель, заставляет уровень тревоги скакнуть выше. Сердце сильнее бьется в груди, и он чувствует, как что-то сжимается внутри него, слабо поскуливая. Ему нужно чаще заземляться. Нужно быть рядом со своей… своими людьми.

Гарри стискивает зубы — так сильно он ненавидит эту слабость в себе. Раньше он был полностью самодостаточным. Раньше у него были жесткий график, целая чертова команда авроров. И посмотрите на него сейчас. Убожество.

— Условия обсуждаемы? — спрашивает он.

Арчер пожимает плечами.

— Все можно обсудить, — говорит он ровным голосом.

Подтекст ясен. Твоя работа здесь является предметом обсуждения, если не хочешь брать то, что предлагается.

Арчер смотрит на часы, затем снова на Гарри.

— Он будет здесь через пять минут. Тебе интересно?

Гарри смотрит на папку из плотной бумаги, лежащую на столе перед ним. Чувствует зуд под кожей — тот же самый зуд, который испытывает всякий раз, когда размышляет о том, чтобы тупо сидеть на площади Гриммо, не имея никакого занятия для ума или тела. Такое времяпрепровождение заставляет его думать о выпивке и темноте. Если не возьмет эту работу, то разозлит Арчера. А если разозлит Арчера, то может не получить другого дела. Он что-нибудь придумает. С пятью неделями можно справиться. В конце концов, у него есть зелье, когда придет время.

— Конечно, — говорит он, игнорируя Гермиону в глубине своего сознания, которая говорит, что это плохая идея.

Арчер кивает и встает, стул едет по полу со скрежетом, от которого у Гарри сводит зубы.

— Жди встречу в комнате для совещаний, — говорит Арчер. Он протягивает руку через стол и забирает папку, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.

Гарри вздрагивает, на этот раз не притворяясь. Ебаное бедро. Он следует за Арчером на выход, но дальше поворачивает в противоположном направлении и идет по грязному коридору к маленькому убогому помещению, которое имеет сомнительную честь называться комнатой для совещаний. Он прислоняется к стене напротив двери, снимая вес с больного бедра.

Не проходит и минуты, как Арчер возвращается, и Гарри слышит наряду с ним еще одни шаги. Бойкие. Целеустремленные. Это должен быть Марквелл. Его ботинки стучат по плиткам. Звучат дорого. Он, вероятно, какой-нибудь титулованный мудозвон.

Гарри заставляет себя сосредоточиться на работе. Если он будет хмуриться на дверь, когда мужчина появится, то точно не произведет правильного впечатления, так ведь? Голос Гермионы эхом отдается в его голове: «Я знаю, что теперь это сложнее, Гарри. Я знаю, что ты все время злишься. Но ты должен попытаться».

Он проводит каждую секунду каждого проклятого дня в попытках.

Через секунду дверь открывается, и Марквелл входит, пренебрежительно оглядывая комнату с едва скрываемым презрением. Инстинктивная неприязнь Гарри к нему углубляется и затвердевает от этого взгляда. Он знает, что на контору, в которой он сейчас работает, самолично совершил бы рейд, если бы был аврором, но то, как этот придурок сейчас опустил все здесь, — уже слишком. Он чувствует, что нужно защищаться. Это место принадлежит ему. Это его территория, и если этот придурок хочет помощи, он должен взять в узду свое дерьмовое ко всему отношение.

Гарри стискивает зубы, но держит улыбку, когда выпрямляется. Ему приходится прилагать немалые усилия, чтобы не показывать, насколько бедро его беспокоит. Что-то в позе Марквелла наталкивает Гарри на мысль о хищнике, оценивающем добычу. Он чувствует, что перед этим человеком не стоит проявлять слабость. Он отталкивает дерущую агонию. Если бы только эта рана зажила так же чудесно, как и все остальные.

Гарри отпускает знакомую горечь, наблюдая, как взгляд Марквелла скользит по нему. Его глаза на долю секунды задерживаются на мускулатуре рук Гарри, широте его груди, щетине, которую он не потрудился сбрить этим утром. Гарри использует чары Гламура, чтобы делать работу. Не так уж во многом. Достаточно, чтобы скрыть шрам, изменить глаза с зеленого на более распространенный карий и немного черты лица, чтобы он больше не был самим собой. Не дай Мерлин кому-либо узнать, как низко пал их Избранный.

Марквеллу нравится то, что он видит. Это невероятно тонко — если бы чувства Гарри не были острыми, как бритва, он бы абсолютно точно пропустил это, — но, судя по настроению, Марквелл с таким же успехом мог бы сейчас попросить его трахнуться. Гарри хочет скривить губы, высмеять его за то, что он путается с теми, кто ниже его по статусу.

Вместо этого он протягивает руку.

— Хантер Джеймс, — говорит он.

Марквелл смотрит на ладонь Гарри и мгновение колеблется, прежде чем сделать шаг вперед и протянуть руку. Из-за этого колебания Гарри хочется послать его нахуй. Он не может в одну секунду разглядывать его, а в другую считать себя слишком важной шишкой, чтобы просто пожать руку.

— Дариус Марквелл, — говорит он ровным резким голосом. Что-то цепляется в воспоминаниях Гарри, копается в них.

Их ладони сжимаются, и Гарри чувствует пульс Марквелла под кожей. Он чувствует странное желание задержаться там всего на секунду, но стряхивает его, опуская руку и садясь.

Марквелл поворачивается к Арчеру и кратко благодарит, что явно является намеком на то, чтобы тот ушел. Арчер незаметно напрягается, но кивает.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Марквелл.

Марквелл ждет, пока Арчер покинет комнату и дверь за ним закроется, прежде чем сесть напротив Гарри, скрестив руки в явно дорогом черном костюме. Гарри не удивлен, увидев, что он магловский. Есть много моментов, которые не изменились со времен войны, но что точно поменялось — так это широкое распространение магловской одежды. Волшебные мантии теперь скорее исключение, чем норма.

— Итак, «Охотник»{?}[В оригинале Дариус говорит «Хантер», но чтобы было понятно, почему он сделал акцент на фамилии, я ее перевела]? — снисходительно спрашивает Марквелл, снова окидывая Гарри взглядом, на этот раз таким, что сразу становится понятно, что он теперь считает его больше мускулами, чем мозгами. Гарри игнорирует его тон и раздражение, которое он в нем вызывает, когда ловит запах Марквелла. Что-то теплое, краткий намек на специи, наслоенный на что-то более мрачное. Что-то пьянящее.

Он слегка хмурится, наклоняется вперед и коротко раздувает ноздри. Веди себя нормально. Будь нормальным. Он делает еще один вдох и хмурится еще сильнее. Есть что-то знакомое в том, как пахнет человек перед ним. Что-то, что дергается на краю сознания, так же как и голос.

Пальцы Марквелла щелкают перед его лицом, и Гарри приходится сдержать рычание, которое почти поднимается в горле. Он чувствует, как растет раздражение на этот раз на себя. Он ненавидит, когда у него такие реакции — как у животного.

— Ты что, слабоумный, Хантер? — спрашивает Марквелл, и в его голосе ясно слышится насмешка, а губы кривятся. — Если ты собираешься грезить во время работы, ты вряд ли будешь мне полезен.

Гарри чувствует, как раздражение перерастает в гнев, который всегда очень близок к поверхности.

— Я не буду грезить во время работы, — говорит он, желая вывалить на этого понтового придурка, что у него за плечами сотня миссий, что работа, которую он делает в ПРОтего, настолько ниже его зарплаты, что даже смешно, но это единственная подходящая должность, которую он может получить сейчас.

Он прикусывает язык. Терпение постичь трудно, особенно сейчас перед этим придурком, но ему нужно держать себя в руках. Веди себя нормально. Будь нормальным.

Марквелл издает сомнительный хмык, глядя на Гарри сверху вниз так, что это будоражит воспоминания. Он наклоняет голову вбок, пытаясь позволить мысли распутаться. Но Марквелл заговаривает прежде, чем он успевает поймать ее хвост.

— Если ты считаешь, что способен выполнить эту работу, то мне потребуется абсолютная осторожность, пока я завершаю свои дела в Лондоне, — говорит он. — Одна из причин, по которой я обратился к вашей компании, заключается в том, что я знаю, что мне не будут задавать вопросов или рассказывать обо мне истории. Надеюсь, это остается правдой?

Гарри хочет сказать этому придурку в дорогом костюме, чтобы он засунул свою работу себе в задницу. С ним явно будет кошмарно иметь дело. Гарри едва знает этого мужчину, а мотивация браться за эту работу и охранять его быстро падает.

Он поджимает губы и просто кивает в ответ, заставляя себя позволить словам течь через него. Он глубоко вдыхает и сосредотачивается на намеке на что-то знакомое, что интересует его гораздо больше, чем театр одного актера, происходящий перед ним. Он позволяет связям формироваться в голове. Теперь в его голове все совершенно по-другому — он видит мир через образы, запахи и звуки так живо, что иногда это ошеломляет. Он соединяет что-то из прошлого с происходящим в настоящем так, что часто раздражает сам себя, потому что в голове вспыхивают воспоминания, которые он давно забыл. Несколько месяцев назад его вырвало в туалете Молли после того, как он уловил намек на запах чистящего средства, которым тетя Петуния однажды вымыла его, когда он намочил штаны. Тогда он был заперт в чулане так долго, что у него не было выбора.

— Я требую, чтобы ты поселился вместе со мной на время моих дел в Лондоне, — говорит Марквелл, пристально наблюдая за Гарри.

Гарри чувствует себя странно открытым, как будто Марквелл видит его изнутри, и делает еще один глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться на разговоре, на своей роли. Будь нормальным. Этот мужчина никак не может ничего о нем знать. Он не один из алчущей орды, которая стояла лагерем возле дома на площади Гриммо несколько недель после того, как он покинул Министерство, выпрашивая любую информацию о произошедшем, готовая разорвать его на куски, чтобы получить ее.

Нет, Марквелл — клиент, а Гарри — случайный выбор — один из десяти сотрудников — и Арчер просто наугад выбрал его. Вот и все.

Он предпринимает попытку сосредоточиться слишком поздно. Инстинкты продолжают охоту, все его чувства наполнены запахом человека через стол от него. Смутный намек на что-то знакомое пробивается в разум, укрепляясь и исчезая, пока наконец что-то не соединяется, и воспоминания не начинают проноситься в голове. Полет. Зелья. Праздник. Школьные мантии. Беспомощно лежит на полу вагона, когда нога врезается ему в лицо. Режущее проклятие и резкий запах крови в воздухе…

Глаза Гарри широко распахиваются, и он чувствует, как гнев оживает, когда имя вспыхивает в сознании. Поведение, которое он только что видел, становится знакомым, и он чувствует, как гнев переливается в ярость.

— Малфой, — рычит он, наклоняясь вперед и вцепляясь пальцами в стол.

Глаза Марквелла расширяются от удивления. На секунду он выглядит так, будто Гарри ударил его в живот. На его лице немедленно появляется свирепый взгляд, глаза подозрительно сужаются, и что-то похожее на гнев вспыхивает в них. Мгновение Гарри сомневается в себе. Человек перед ним совсем не похож на Малфоя, но теперь, когда связь установлена, это все, о чем он может думать. Он знает этот запах. Какая-то часть мозга смутно помнит его. Теперь он помнит это точно, чтобы не сомневаться. Малфой сидит перед ним под чарами Гламура.

— Кто ты, черт возьми? — холодно спрашивает Малфой, его голос звучит знакомо, но в то же время неуловимо неправильно.

Гарри видит, как рука Малфоя опускается к палочке, но даже не думает хвататься за свою. Это больше не первая его реакция. Пальцы стискивают край стола, и он вспоминает, как когти могут пронзить кожу. Странно, как столько лет обучения могут быть так быстро перекрыты чужеродными инстинктами. Гнев бурлит и растет от этой мысли, и Гарри смотрит на Малфоя, позволяя теплу наполнить себя. Ярость в нем только частично связана с Малфоем, он просто вызвал ее. Теперь в нем всегда есть что-то, что хочет бороться, рвать и метать, и так трудно все время сдерживать это.

Гарри смотрит на хватку Малфоя на палочке и свирепо ухмыляется при одной мысли, что Малфой может попытаться что-то ему сделать. Именно это заставляет его решить сбросить свои чары Гламура. Под кожей зудит. Готов к новой битве. Он всегда готов сейчас. Он не смог убить ублюдка, который бросил в него Редукто, и теперь вот Малфой появился из ниоткуда после стольких лет. И в его руке палочка.

Гарри сжимает кулак, и дверь закрывается со слышимым щелчком. Малфой вскакивает на ноги и через секунду направляет палочку на Гарри. Он все еще недостаточно быстр, чтобы Гарри не мог легко остановить его. Но он ничего не делает. Неважно, насколько сильно его гнев движет им. Будь нормальным. Он заставляет себя думать о том, что вообще означает появление Малфоя; о том, что он должен с этим делать. Он заставляет существо внутри себя думать. Гарри откидывается назад, позволяя улыбке превратиться в провокационную ухмылку, когда Гламур соскальзывает с его лица.

Он знает, что видит Малфой. Волосы теряют мышиный оттенок, возвращаясь к черному спутанному гнезду, которое он наблюдает каждое утро в зеркале. Глаза снова ярко-зеленые, неспрятанные за очками, в которых он больше не нуждается.

Только когда шрам снова становится заметным, Малфой, кажется, верит в то, что разворачивается перед его глазами. Его рот открывается, а хватка на палочке ослабевает.

— Поттер, — выдыхает Малфой. — Какого хрена?

Эмоции мелькают на его лице слишком быстро, чтобы их можно было ухватить. Последним Гарри ловит расчетливый блеск в глазах, прежде чем лицо полностью разглаживается.

— Я мог бы спросить тебя о том же, — говорит Гарри, кладя руку на спинку соседнего стула, сама беззаботность.

Он снова подавляет гнев, перенаправляя его, заставляя себя обдумать это. В голову приходит идея, возможности переплетаются быстро, буквально между первым вдохом и вторым. Если он сыграет правильно, Малфой может стать его билетом обратно ко всему, чего ему не хватает.

— Сбрось и ты, — велит Гарри, позволяя части своего прежнего авторитета просочиться в голос. Он был легендой в Министерстве. Нет ничего, чего бы он не сделал, чтобы вернуться туда.

Малфой мгновение колеблется, и на его лице снова появляется то расчетливое выражение. Гарри слышит, как бьется его сердце, хотя Малфой снова выглядит спокойным, все внешние признаки его удивления исчезли. Затем Малфой взмахивает палочкой, и Гарри чувствует, как вокруг них поднимаются чары, покалывая кожу. Малфой снова жестикулирует, и Гламур исчезает. Гарри стискивает зубы, чтобы сдержать всплеск эмоций, который вызывает у него лицо Малфоя. Гнев снова выходит на передний план, горячий и злобный, и Гарри хочет врезать Малфоя в стену и потребовать знать, во что он, блять, играет.

Его глаза скользят по Малфою, и он заставляет себя воспринимать детали, каталогизировать их, позволяет своему обучению взять верх, чтобы убедиться, что воспоминания в Омуте будут точными, если ему когда-нибудь придется их предоставить.

Малфой не сильно изменился за последние десять лет. В последний раз Гарри видел его лично на слушании, когда его выпустили из Азкабана. Он отбыл четырехлетний срок и был во всех газетах после освобождения. А потом, несколько недель спустя, он просто исчез. Его фотография была на доске «Преступники на свободе» в Аврорате много лет после этого, пока его наконец не объявили висяком. Гарри приходилось смотреть в это насмешливое, высокомерное ебаное лицо каждый день в течение многих лет. Он сжимает кулаки при мысли о том, как сильно все — включая его — хотели посадить Малфоя за нарушение условно-досрочного освобождения; хотели отправить его обратно в Азкабан, на этот раз навсегда.

Сейчас он выглядит старше, конечно, но старше в том плане, что он наконец перерос свои острые углы и линии. Его волосы коротко подстрижены по бокам и оставлены длинными и взъерошенными на макушке. Гарри опускает глаза, отмечая, что тело Малфоя не изменилось, когда он сбросил чары. Он все еще стройный и высокий, худой и сильный под своей дизайнерской одеждой. Он выглядит хорошо. Гарри чувствует особое отвращение к себе за эту мысль.

Он понимает, что Малфой тоже осматривает его, когда между ними слишком долго тянется молчание.

— Где ты был, черт возьми? — требует Гарри, борясь с соблазном просто вызвать авроров здесь и сейчас.

Но мысль о том, чтобы встретиться с кем-то с бывшей работы — о том, что они узнают, как низко он пал, — удерживает его от поспешных действий. Он должен сделать это правильно. Если он сможет доставить им Малфоя со всей его предысторией, им придется закрыть глаза на его… недуг. Конечно.

Малфой поднимает бровь, поджимая губы.

— Это не твое дело, Поттер. Если только у тебя нет ордера на мой арест? — Выражение его лица ясно дает понять, что он знает, что ордера у Гарри нет. — Мое нарушение превысило срок в десять лет, — продолжает Малфой. — У тебя нет законного права задерживать меня. — Кислый намек на напряжение в воздухе — единственное, что говорит Гарри, насколько Малфой обеспокоен его присутствием.

Гарри слегка обнажает зубы в ответ. Он не может позволить ему соскользнуть.

— Твое «нарушение» было досрочным освобождением и исчезновением с лица гребаной планеты. Я уверен, что Аврорат все еще будет очень заинтересован увидеть тебя, Малфой. Уверен, у них будет целый список вопросов о том, что, блять, ты делал с тех пор, как сбежал.

Взгляд Малфоя становится острее, и он слегка наклоняется вперед.

— Они захотят? Что ты здесь делаешь? С каких пор ты работаешь в частной охране? — Презрение снова играет в его голосе в полную силу. Он оглядывает Гарри с головы до ног. — Ты здесь по своей воле? Что, блять, заставило тебя уйти из Министерства, чтобы выполнять сомнительную работу в такой дерьмовой конторе?

Гарри заставляет себя не реагировать на вопросы. Точно с такими же заголовками газеты взрывались месяцами — их все еще печатают каждый раз, когда его видят за пределами дома, что бывает редко. Шокирующий перерыв Гарри Поттера в министерской карьере. Гарри сошел с ума? Что будет дальше с Избранным? Гарри Поттер: от главы отдела до отшельника. Он впервые чувствует беспокойство от мысли, что Малфой может рассказать кому-то, что он сейчас делает, и тогда газеты будут дышать ему в затылок, разрушая любой шанс выбраться из дома и из собственной головы. Он заставляет себя сделать вдох. Он справится с этим. Он знает, что сможет. Он охотится на Малфоя, а не наоборот.

Гарри поднимает бровь и складывает руки, намеренно повторяя слова Малфоя:

— Это не твое дело, Малфой.

Малфой испускает раздражение, такое мягкое, что большинство людей не уловили бы его. Гарри с удивлением осознает, что рассмешил его. От этой мысли он сужает глаза. Малфой не смеется в его присутствии. Он насмехается, глумится и провоцирует. Во что, фестрал его раздери, он играет?

Гарри смотрит на Малфоя, лихорадочно соображая, как лучше всего уговорить его позволить ему то, что нужно. Он знает, что такое нужно делать медленно. Совершенно очевидно, что Малфой — скользкий ублюдок, и, несмотря на его бред о превышении срока давности, Гарри знает, что Аврорат с радостью влепит ему дюжину новых обвинений, как только увидит.

Проскальзывает мысль, что он может просто отвести туда Малфоя сейчас, аврор он или нет. Рон с радостью бы снял это дело с его рук. Но это было бы равносильно гражданскому аресту. Из-за такого его могут погладить по голове и сказать «хорошая собачка», но это абсолютно точно не даст ему то, чего он хочет: полный доступ в Министерство. Нет, он знает, что ему понадобится для этого. Ему нужно будет выяснить каждую низость, которую Малфой сделал за последние десять лет, а также почему, блять, он вернулся в Лондон.

Малфой наблюдает за ним с бесстрастным лицом, и Гарри думает о втором направлении размышлений: о том, что Малфой теперь о нем знает и кому он может это рассказать. Он на секунду задумывается о том, чтобы бросить Обливиэйт, но, зная Малфоя, у него, вероятно, есть встроенные чары Щита в одежде или еще что подобное.

— Что теперь? — спрашивает Гарри, размышляя, как Малфой хочет играть в это, и как ему уговорить Малфоя на соглашение, которое закончится тем, что Гарри отправит его в Азкабан навсегда.

Малфой закатывает глаза.

— Что значит «что теперь», Поттер? Ты явно все такой же тугодум, каким был всегда. Теперь я ухожу отсюда, меняю свой Гламур, нахожу новую шарашку для того, что мне нужно, и мы никогда больше не видимся, — Малфой говорит это таким деловым тоном, что Гарри внезапно осознает, как он, видимо, жил последние десять лет. Как ему удавалось оставаться вне всех радаров.

Мысль о том, что Малфой снова исчезнет, будоражит что-то глубоко в груди Гарри. Он был на досках ДМП много лет. Были ставки: кто приведет его первым. Это было одно из дел, которое лежало в горе висяков Гарри на протяжении девяти лет его пребывания старшим аврором, как будто Малфой насмехался над ним. То, что он так долго ускользал от всех, только чтобы появиться прямо перед носом Гарри, он точно не может игнорировать. Даже если есть вероятность, что Малфой переиграет его, он не может упустить эту возможность.

Малфой смотрит на него с недоверчивым подозрением, и Гарри размышляет, как, блять, заставить Малфоя позволить ему охранять его. Затем в голову приходит идея, и она настолько наивная — настолько прозрачная, — что он думает, что это может сработать.

— Испугался? — спрашивает Гарри, позволяя вызову протечь по каждой части своего тела, ясно давая понять, как худо он думает о мужестве Малфоя.

Глаза Малфоя темнеют, и Гарри слышит, как учащается его сердцебиение. Он хмурится, его рот превращается в жесткую линию.

— Тебе что, двенадцать лет, мать твою? Я не испугался, Поттер, — говорит он. — Я благоразумен. Еще год назад ты был главой организации, которая отправила меня в Азкабан. Отдать жизнь в твои руки — безумие.

— Значит, испугался? — с ухмылкой переспрашивает Гарри, наклоняясь вперед. — У меня больше нет власти в Министерстве.

Он не утруждает себя сдерживанием горечи, на секунду задумываясь, насколько это истинно сейчас. Все мосты, которые у него могли быть, сожжены. То, как его заставили уйти… будь он проклят, если когда-нибудь приползет к ним. Он вернется во главе одного из крупнейших дел десятилетия с Малфоем в цепях или не вернется вовсе.

Гарри заставляет себя сосредоточиться на том, что перед ним: Малфой, и уговаривает его на это соглашение, чтобы следить за ним и выяснить, что он задумал.

— Кроме того, как ты и сказал, твои обвинения в уклонении от условно-досрочного освобождения превысили лимит обвинительных приговоров. Министерство все равно ничего не сможет тебе сделать. — Гарри разводит руками, глядя Малфою в глаза и чувствуя легкое напряжение у рта. Он решает пойти еще дальше. — Я не хочу причинить тебе вреда, Малфой. Теперь мы взрослые мужчины, и все, что было между нами в прошлом, умерло и развеялось пеплом. Послушай, давай начнем сначала.

Гарри встает и протягивает руку через стол Малфою, который смотрит на нее с едва скрываемым изумлением.

— Привет, — говорит Гарри с едва заметным сарказмом в голосе. — Я Гарри Поттер, иначе известный как Хантер Джеймс, потому что я не заинтересован в том, чтобы люди узнали, что я здесь делаю. — Он подчеркивает «не заинтересован» и снова думает, что можно будет сделать, чтобы Малфой не проболтался. — Я был аврором пять лет, — продолжает он все еще с вытянутой перед собой рукой. Глаза Малфоя не отрываются от нее. — И старшим аврором девять. Мне поручили быть твоим телохранителем.

Малфой медленно поднимает глаза, чтобы встретиться с Гарри взглядом. Он, кажется, внутренне борется, глядя на него долгое мгновение. Затем, к изумлению Гарри, прячет свою палочку под пиджак и протягивает руку. Ладонь теплая, а рукопожатие крепкое. Гарри не может поверить, что это сработало, и ему приходится сдерживать триумфальную ухмылку, которая хочет растечься по его лицу.

— Я Драко Малфой, — говорит он, не отрывая глаз от Гарри, как будто заглядывает внутрь него, ища любой намек на обман. — Иначе известный как Дариус Марквелл. Я нахожусь в городе некоторое время, причина — не твое дело, и мне нужен тот, кто обеспечит мою безопасность. — Его тон все еще полон скептицизма, и через мгновение он отпускает руку Гарри.

— Все во мне кричит о безопасности, — говорит Гарри, разводя руками. Он улыбается, лишь слегка показывая зубы.

Малфой снова слабо фыркает, хотя это не отражается на его лице.

— Ничто в тебе не кричит о безопасности, Поттер, — говорит он, взмахнув рукой в сторону Гарри. — Все в тебе кричит: «Беги в другую сторону, пока тебя не избили в темном переулке».

Гарри пожимает плечами, позволяя улыбке стать более естественной, как будто он доверяет Малфою.

— Именно то, что ты хочешь видеть в своей наемной мускулатуре.

Малфой закатывает глаза, и Гарри знает, что он обдумывает его найм.

— Это смешно, Поттер. Ты заколдуешь меня, как только я повернусь спиной, и мы оба это знаем.

Настроение Гарри меняется, и его снова охватывает гнев. Чертов Малфой. Он ничего не может с собой поделать; он всегда был подозрительным, осуждающим подонком. По крайней мере, рукопожатие послужило своей цели — он успешно наложил Следящее заклинание. Технически это незаконно, ведь он больше не аврор, но так же естественно, как дышать. Теперь он сможет выяснить, куда Малфой идет и что делает, независимо от того, согласится ли он нанять его. Не будет необходимости продолжать пытаться быть милым с этим придурком.

Гарри наклоняется вперед, положив руки на стол.

— Ты ни хрена обо мне не знаешь, Малфой. Ты ни хрена не знаешь о том, что я могу или не могу сделать. — Он выпрямляется, пытаясь сдержать рычание, которое хочет сорваться с губ.

Он думает об Арчере и четкой директиве, которую он получил насчет этой работы. Он заставляет себя сделать последнюю попытку проникнуть во внутренний круг Малфоя вместо того, чтобы тайно наблюдать за ним. Он стискивает зубы.

— Я предлагаю защитить тебя. Принимай или уходи.

Гарри долго смотрит на Малфоя. Тот ничего не говорит, хотя Гарри чувствует его напряжение, видит его в каждой линии его тела. Молчание тянется до тех пор, пока Гарри расстроенно не фыркает. Его терпение никогда не было большим, а теперь вообще почти равно нулю. Он направляется к двери, заставляя себя идти прямо, чтобы скрыть хромоту от боли, которая скручивает бедро. Он разрывает защиту Малфоя взмахом руки и открывает дверь, когда тот зовет:

— Подожди.

Гарри поворачивается, чтобы увидеть, как Малфой возвращает свои чары на место.

— Я принимаю, — говорит он без предисловий.

Гарри испытывает искушение бросить эту сделку обратно ему в лицо, но подавляет импульс и вместо этого кивает, резко дернув головой. Возможно, его выгнали из Министерства, но подозрительность умирает слишком тяжело. Следящее — это одно, но он получит больше от Малфоя, если будет рядом.

— Встретимся завтра в семь в Темном близнеце, — говорит Малфой. — Это на…

— Я знаю, где это, — перебивает Гарри, отворачиваясь прежде, чем Малфой заканчивает говорить. Даже если Гарри решил, что ему нужно сделать эту работу — он не может позволить Малфою снова исчезнуть, — это не значит, что гнев, пронизывающий его, волшебным образом успокоился. Ему нужно выбраться. Убежать. Уйти от странно знакомых звуков, запахов и воспоминаний, которые снова вплетаются в его разум.

— О, и Поттер? — зовет Малфой, и Гарри поворачивается к нему с бурлящим в груди гневом.

— Что? — огрызается он.

— Полагаю, у тебя есть причина использовать чары. Возможно, ты захочешь снова накинуть их, прежде чем выйдешь отсюда.

Гарри едва сдерживается, чтобы не оскалить зубы в рычании. Он с грохотом захлопывает за собой дверь. Останавливается на секунду в кабинете Арчера, чтобы подтвердить, что принял работу, а затем выходит оттуда. Если повезет, ему не придется видеть Арчера или это здание по крайней мере месяц.

Малфой и те эмоции и воспоминания, которые его появление пробудило в сознании Гарри, смешиваются с чувством беспокойства, которое он испытывает каждый раз, когда посещает здание ПРОтего. Он ненавидит проводить там время. Там пахнет неправильно. Печалью, безнадежностью, ревностью, гневом, болью. Люди нуждаются в их услугах по разным причинам, но они редко бывают счастливыми.

Гарри бежит домой от ПРОтего, ему нужно размять ноги, почувствовать, как горят мышцы. Бедро болит еще свирепее. Скрученный хаос рубцовой ткани, с которой он живет последние двенадцать месяцев, никогда больше не будет казаться принадлежащей ему, но как только он согревает мышцы упражнениями, вытолкнуть боль из разума легче.

Вместо этого Малфой заполняет его мысли. Он заставляет себя думать как аврор, чтобы избавиться от гнева. Гарри просеивает каждую деталь встречи, сверяя ее с файлом на Дариуса Марквелла, который дал ему Арчер. Он чувствует, как кусочки переворачиваются в голове, как головоломка, ожидая, чтобы их поставили в нужные места. Министерство, возможно, отвергло его, но это не значит, что он потерял навыки, делающие его силой, с которой нужно было считаться последние четырнадцать лет.

Почему Малфой прячется? Что он делает в Лондоне, выдавая себя за бизнесмена под вымышленным именем? От чего ему нужна защита? Все это не имеет смысла, и Гарри мысленно начинает подсчитывать список вопросов и соображений для их завтрашней встречи. Если Малфой появится.

Эта мысль на мгновение сбивает с шага, и он ругается, когда нога сильно запинается о тропинку, посылая боль в бедро. Старик, подметающий перед магазином, бросает на него неприязненный взгляд, и Гарри приходится активно сопротивляться, чтобы не посмотреть на него. Гермиона всегда говорит, что он должен держать свой характер под контролем. У него не было проблем с этим многие годы. До инцидента. Было так много вещей, с которыми у него были проблемы после этого ебаного инцидента.

Гарри качает головой, убирая волосы с глаз. Малфой появится. Что-то в нем уверено в этом. Что-то было в остроте запаха Малфоя, интересе в его глазах, в том, как пристально он изучал его. А если он не появится, всегда есть Следящее.

Гнев и потеря внутреннего покоя не исчезает к тому времени, как Гарри добирается до Норы тем вечером. Молли ждет его — у него постоянные встречи в Норе по средам и субботам последний год, — но он и так пришел бы. Ему нужно заземлиться; быть окруженным семьей. Стаей, если быть до конца честным с самим собой. Гарри проходит через главные ворота, чувствуя, как напряжение в нем ослабевает. Уровень зависимости от этого места теперь беспокоит, но в то же время он жаждет это чувство, стремглав бросаясь в него. Здесь он может позволить себе думать о мыслях, которые небезопасны где-либо еще. Здесь он дома.

Он слышит теплый лепет голосов, когда идет по траве, и сосредотачивается на них, выбирая отдельные и чувствуя, как гнев ускользает. Джордж, конечно, здесь. После войны его голос приобрел более приглушенный тон и никогда не возвращался к своему прежнему звучанию. Он слышит, как Флер тихо поет, а Молли за что-то отчитывает Артура. Подойдя ближе, слышит мягкий голос Гермионы — она читает Роуз.

Гарри чувствует тепло в груди при мысли о Роуз. Он всегда любил ее — был очарован тем, как она выросла, как ее воспитывали, как она узнавала мир. Он видел в ней в некотором смысле свой шанс начать все сначала, сделать лучше, чем когда он был крестным отцом ребенка, которого подвел худшим из возможных способов. Но с тех пор эти чувства усилились. Сейчас он любит Роуз с такой яростной защитой, что готов отдать за нее жизнь. Это встроено в его ДНК. Стая. Детеныши. Защищать. Он боролся с этим, когда его впервые укусили, убежденный, что это неправильно, что он болен и что ему не следует приближаться ни к кому из них, но особенно к Роуз. Она была слишком маленькая, слишком слабая. А он опасен. Монстр.

В конце концов, он сам видел, что случалось с детьми, которые играли с волками. Ему все еще снятся кошмары, он все еще слышит голос, зовущий его из темноты.

Первые несколько месяцев после укуса были темными временами, когда он почти думал, что сойдет с ума. Временами до того, как Гермиона заставила его увидеть, напомнила, что теперь он был и тем, и другим. Человек и волк. И у обеих его частей есть потребности. Иногда он все еще не верит в это. Иногда ему хочется разорвать себя на части, одичать, как это делают многие. Каждый раз она уговаривает его принять это, попытаться принять это. Все болит меньше, если он просто дает волку то, что ему нужно. Он отчаянно идет по вечному краю, пытаясь убедиться, что желания волка уравновешивают то, в чем он, Гарри, тоже нуждается. Это баланс, который он не соблюдает большинство дней.

Ебать его в рот, но он люто ненавидит то, что живет внутри него.

Гарри толкает дверь, и запахи внутри омывают его. Легкая улыбка растягивает его губы, когда он получает подтверждение, что Билл тоже тут. Всегда такой тихий, но безошибочно узнаваемый. Гарри чувствует себя более уверенным от этого. Билл не похож на него, не полностью, но он знает достаточно, поэтому Гарри всегда чувствует себя лучше в его присутствии.

Мгновение спустя Билл уже в прихожей, обнимает Гарри и потирается о его щеку, задерживаясь на мгновение. Гарри вдыхает, позволяя их запахам смешаться, а затем со вздохом отпускает.

— Тяжелый день? — спрашивает Билл, глядя ему в глаза, когда Гарри отступает.

Гарри пожимает плечами, чувствуя суматоху в мыслях даже сейчас.

— Можно и так сказать.

Они вместе идут в гостиную, и Гермиона смотрит на него с улыбкой, подталкивая Роуз, чье лицо загорается, когда она видит его. Она спрыгивает с дивана, бежит к нему и кричит:

— Дядя Гарри!

Гарри наклоняется, игнорируя вспышку боли в бедре. Намного хуже, чем обычно, так что он усилием воли не показывает это на лице — он бежал слишком сильно и слишком быстро. Он поднимает Роуз, легко раскачивая ее хрупкую фигуру в воздухе. Она смеется, когда он подхватывает ее на руки и сажает себе на плечи.

— Вперед! — кричит она, пришпоривая его.

Ей уже шесть лет, и она начинает вырастать из некоторых игр, но он рад, что эту она все еще любит. Он делает несколько быстрых кругов по гостиной, стараясь как следует прокатить ее по кочкам к ее восторгу. Затем снимает ее со своих плеч и кладет на диван рядом с Гермионой, а потом падает с другой стороны.

Он наклоняется через Роуз, чтобы потереться щеками с Гермионой, вдыхая ее аромат и позволяя сладкому гранатовому запаху мыла для тела, которым она пользуется, успокоить его еще больше. Она перестала пользоваться духами через неделю после того, как он обратился.

— Рон все еще на работе?

Она кивает.

— Он вернется поздно. У них сейчас несколько больших дел.

Она больше ничего не говорит, и Гарри не спрашивает. Это негласное соглашение между ними тремя. Рон пытался держать его в курсе дел ДМП после того, как он ушел, но Гарри колебался между желанием вернуться в действие, яростью от того, что его выгнали, и разочарованием от того, как все делается в его отсутствие. Они все согласились, что лучше избегать этой темы.

— Как прошел твой день? — вместо этого спрашивает он, и Гермиона начинает подробный рассказ о встрече, которую она провела с членами МАКУЗЫ и болгарского Министерства Магии.

— Это так расстраивает, Гарри. Похоже, они намеренно окружают меня стеной, потому что я не специализируюсь в той же области, что и они. Точно так же я поступила с французским, малайзийским и китайским Министерствами. Похоже, существует какой-то всемирный заговор, чтобы сохранить знания и контроль над магическими существами в руках немногих. — Она раздраженно фыркает и обнимает Роуз, притягивая ее ближе. — Я уже подумываю переквалифицироваться и сменить область.

— Миона, пожалуйста. Это того не стоит. — Гарри кладет руку ей на колено, пытаясь успокоить.

Это не первый раз, когда она выражает подобное желание, и он любит ее за это, но он ни за что не позволит Гермионе бросить свою карьеру ради него. Она получила место в Визенгамоте три года назад, и она уже на пути к избранию министром в ближайшие пять. Он не стоит того, чтобы отбрасывать это.

Мир такой, какой есть. После войны появилось много причин, по которым таких людей, как он, стали бояться и изгонять. Он видел слишком много резни, слишком близко знал хаос, который оборотни сеют в жизни людей, чтобы думать, что эта ненависть не оправдана. Оборотни — монстры. Она мало что может с этим поделать, и онотказывается позволить ей тратить свою жизнь на попытки.

Гермиона прищуривается и открывает рот, чтобы возразить. Он, вероятно, мог бы пересказать ее аргументы слово в слово. Гарри, ты того стоишь. Ты все еще ты. И дело не только в тебе. Эта дискриминация неправильна. Люпин столкнулся с этим двадцать лет назад, и с тех пор стало только хуже. Он хочет сказать ей, что семьи тех, кого волки убивают каждую луну, будут возражать. Иногда ему хочется схватить ее, встряхнуть и заставить увидеть, как волки могут разорвать все на части.

— Ужин готов, — кричит Молли из кухни, и Гарри молча благодарит за отсрочку.

Он сжимает ногу Гермионы, прежде чем встать, протягивает руку Роуз и снова сажает ее себе на плечи. Она хихикает, потому что ему нужно согнуться почти пополам, чтобы пройти через дверной проем, не ударив Роуз об него головой. Сев за стол, он оставляет Роуз на плечах, и она хихикает еще сильнее, когда все притворяются, что ищут ее.

Гарри делает глубокий успокаивающий вдох и отпускает напряжение, колыхающееся внутри него. Он ненавидит приносить с собой плохие воспоминания в это место. Так что он наблюдает, как его тарелку заваливают бараньими отбивными и пюре, тушеными овощами и соусом. Он коротко усмехается, когда видит капельку крови, стекающую по мясу. Молли встречает его глаза через стол с доброй улыбкой, и Гарри выдыхает и чувствует, что полностью успокоился. Здесь он в безопасности.

Он дома.

========== Глава 2 ==========

Комментарий к Глава 2

Обязательно перейдите по ссылке в шапке фанфика, чтобы посмотреть, как Гарри и его Волка представляет пользователь тумбы zigster-ao3. Арт великолепный, за что ей большое спасибо!))

Гарри прибывает в Темного близнеца за полчаса до указанного Малфоем времени. Он хочет немного понаблюдать, посмотреть, кто приходит и уходит, и получится ли обнаружить кого-нибудь, кто может работать с Малфоем. Темный близнец — один из самых модных клубов на Косой аллее, но его расположение рядом с Лютным придает ему атмосферу опасности и риска, которой нет во многих более популярных клубах. Гарри точно знает, что все виды незаконных веществ перемещаются через стены Близнеца. Он чувствует их запах.

Он заказывает стакан огневиски и медленно потягивает его, наслаждаясь жжением в горле и глядя на клуб из одной из кабинок вдоль стены. Еще рано, и в клубе немного гостей. Все хорошо одеты — по-магловски, конечно. Они кучкуются у бара и кабинок, склонив головы в серьезном разговоре, некоторые медленно двигаются на танцполе. Свет приглушен, но Гарри был здесь, когда его полностью отключали. Он знавал ощущение необузданного раскрепощения от хозяев Темного близнеца. Ему не раз приходилось такое разруливать. И, возможно, под влиянием чар он тоже участвовал в таком один или два раза.

Гарри замечает Малфоя, как только тот входит. Он снова выглядит как Марквелл, его темные волосы зачесаны назад. Он одет в хорошо скроенные брюки и темно-синюю рубашку с открытым воротом. Он входит в это место, как будто является хозяином, и Гарри видит, как несколько глаз смотрят ему вслед. Он не может сдержать всплеск раздражения, который вызывает у него уверенная походка Малфоя. Он ходит так, словно владеет миром. Гарри тошнит от мысли о том, что он сделал; поступки, которые не должны позволять ему жить так уверенно и влиятельно.

Гарри снова задается вопросом, какая у Марквелла предыстория — что он здесь делает. Когда Малфой направляется прямиком к бару, Гарри пересматривает мысленный список доказательств, которые ему нужно собрать, чтобы выдвинуть убедительное обвинение. Он наблюдает, как Малфой берет бокал вина и небрежно окидывает взглядом нескольких посетителей, наблюдает, как его взгляд обостряется, когда он замечает его, сидящего в тени. Гарри поднимает свой бокал в насмешливом приветствии. Глаза Малфоя слегка сужаются; выражение его лица очевидно, несмотря на приглушенный свет. Гарри лениво гадает, что он сможет увидеть при выключенном свете. Он не испытывал эту особую способность.

Малфой идет прямо к нему, касаясь панели на краю кабинки, когда скользит напротив Гарри. Сразу же шум остальной части клуба становится туманным и далеким, поскольку начинает работать Заглушающее заклинание. Малфой тянется к палочке, и Гарри слегка напрягается, но тот просто щелкает ею, накладывая свои собственные чары Уединения и Молчания поверх встроенных.

— Теперь ты параноик, да? — мягко говорит Гарри.

Он провел ночь, лежа без сна, обдумывая лучший способ приблизиться к Малфою, лучший способ создать ложное чувство доверия между ними. В конце концов, подход был простым. Нужно как можно ярче имитировать напряжение их школьных дней. Малфой прекрасно отреагировал на такую подначку накануне, и это явно проникло ему под кожу, создало что-то знакомое и известное между ними.

Глаза Малфоя остры, но его улыбка острее, когда он заговаривает.

— Что ж, Поттер, — говорит он, и протяжный голос Марквелла звучит немного не как у Малфоя. — Когда даже нанятый мной телохранитель пытается незаконно отследить меня, я имею право быть параноиком, разве нет?

Гарри пристально смотрит на него, когда до него доходят слова. Он чувствует укол ледяного сомнения, самодовольство от понимания того, как обращаться с Малфоем, истлевает. Сказанное только что Малфоем нереально: Следящее невозможно обнаружить, особенно когда его бросает такой опытный человек, как Гарри.

Он достает палочку и произносит заклинание, которое осветит ему местонахождение Малфоя. И терпит неудачу. Ничего не происходит. Малфой смотрит на него прищуренными глазами.

— Ты порезал меня на лоскуты, Поттер, — говорит Малфой, и в его голосе слышится едва сдерживаемая ярость. — У меня до сих пор остались шрамы. Думаешь, мое тело не распознает твою магию? — Он наклоняется вперед, глядя Гарри прямо в глаза. — Еще раз выкинешь что-нибудь подобное — пожалеешь.

Гарри смотрит на него, пытаясь понять, какую игру он затеял. Если он нашел и снял Следящее заклинание, то почему, черт возьми, появился? И… у Малфоя все еще есть шрамы? Глаза Гарри опускаются на его грудь, и он чувствует крошечный проблеск вины. Он помнит кровь. Так много крови. Он отталкивает этот образ. Он бесполезен. Гарри здесь не для того, чтобы чувствовать себя виноватым из-за шестого курса. Ему нужно больше информации. Он что-то упускает. Что-то большое. У Малфоя явно есть причина вернуться — что-то, что сделает риск, связанный с тем, что Гарри знает его личность, стоящим того.

— От чего тебе нужна защита? — Гарри наклоняется вперед и скрещивает руки на столе.

Глаза Малфоя на секунду опускаются, скользя по обнаженной коже предплечий, и Гарри с удивлением осознает, что Малфой все еще находит его привлекательным, несмотря на то, что знает, кто он под чарами. Это очень явный интерес, но настолько мимолетный, что может быть непроизвольным, или, по крайней мере, настолько мимолетный, что кто-то другой, возможно, не заметил бы его при слабом освещении.

— О, так ты собираешься снова попытаться стать моим телохранителем, Поттер? Может быть, на этот раз мы отнесемся к этому немного серьезнее? — его тон приятный, мягкий, но пронизан тем же гневом, что и раньше. Малфой замирает на мгновение, делает глоток вина и, кажется, успокаивается. — Я могу позаботиться о себе сам, — говорит Малфой, и Гарри, думая о том, как он вел себя до сих пор, понимает, что у него нет никаких сомнений на этот счет. Кем бы Малфой ни был сейчас, он явно способен защитить себя сам. — Но мне нужно создать впечатление, что не могу, нужно соответствовать статусу. Чтобы соответствовать ему, мне нужен кто-то вроде тебя, живущий со мной и маячащий за моей спиной. Ты сможешь это сделать?

Гарри откидывается на спинку стула, обдумывая слова Малфоя, его очевидную готовность к работе с ним, несмотря на то, что он пытался провернуть. Он старается подогнать новую информацию о роли, для которой он нужен Малфою, и о причине, по которой тот вообще позволяет ему приблизиться к происходящему.

— Я очень хорошо маячу за спиной, — рассеянно говорит Гарри, пока мысли скачут. Обращайся к знакомому, напоминает он себе. — Я свяжусь с Крэббом и Гойлом, если тебе так будет удобнее.

Слишком поздно Гарри вспоминает, что случилось с Крэббом. Он видит вспышку боли на лице Малфоя, чувствует ее кислый запах, наполняющий воздух.

— Прости, — бормочет он, глядя в стол. Его извинения искренни, поскольку имена и лица его собственных мёртвых всегда с ним в некотором роде, мелькают в его сознании. — Это было бестактно.

Малфой издает тихий удивленный звук, и Гарри смотрит вверх.

— Ты только что извинился передо мной? — спрашивает Малфой с ноткой недоверия в голосе.

Гарри натягивает кривую улыбку на лицо, пытаясь выглядеть пойманным, но не раскаивающимся. Попытка явно провалилась; он считает, что у него есть примерно десять минут, чтобы заслужить доверие Малфоя, прежде чем эта встреча закончится.

— Я стараюсь быть не таким придурком, каким был в прошлом, — говорит он, пожимая плечами.

Малфой фыркает и бормочет:

— Это было бы несложно, — так тихо, что любой с нормальным слухом пропустил бы это.

«Кто бы говорил», — хочет ответить Гарри, но затем напоминает себе, что ему тридцать один год, он работает над делом и слишком зрелый для такого ответа. К счастью, Малфой, кажется, приходит в себя в этот момент.

— Я ничего не могу сказать тебе о деле, которое мне нужно сделать, но люди, с которыми я работаю, — преступники, — говорит Малфой, и Гарри нутром чувствует неотвратимость этого заявления.

Конечно, Малфой работает с преступниками. И Гарри готов поспорить на все, что у него еще есть, что дела самого Малфоя далеко не безупречно чисты.

— Работаешь с преступниками? — Гарри понимает, что его слова звучат обвинительно, но не может заставить себя полностью обуздать голос.

Малфой делает глоток вина, оценивая Гарри темными глазами, которые выглядят неправильно, хотя сохраняют тот же уровень напряженности, который он видел через Большой зал много лет.

— Да, не будь придурком. Я вижу это, — говорит Малфой без тени юмора в сухом тоне. — Если ты спрашиваешь, преступник ли я, ответ — нет. Я не делаю ничего противозаконного. Однако моя работа часто приводит меня в контакт с людьми, которые делают, и для этого мне нужно принять определенные меры предосторожности.

— Когда ты говоришь о своей работе, — говорит Гарри, стараясь говорить небрежно, — что ты имеешь в виду?

Малфой только качает головой, как будто его забавляют эти попытки.

— Это не твое дело, Поттер. В конце концов, мы тут не в друзей играем. Я нанял тебя для работы. Тебе поручено охранять меня. Я расскажу тебе все, что нужно знать о возможных угрозах, — скептический изгиб губ Малфоя дает понять, что он считает это маловероятным, — но это вся информация, которая тебе нужна. Все остальное, что касается того, почему я здесь и что я делаю, — это мое дело.

Гарри пожимает плечами, как будто спрашивал только из любопытства. Часть его — новая часть, часть без терпения — хочет принять вызов, выдавить информацию из Малфоя. Делать больно, пока он не скажет. Более разумная часть, часть, которая была аврором и полевым агентом и проводила бесчисленные допросы, напоминает, что он получит больше от Малфоя, если будет играть долго.

— Хорошо, — говорит он. — Арчер сказал, что задание будет долгим. Мне понадобится пара дней в конце следующей недели, но, если не считать это, я свободен. Что со снабжением?

Но Малфой качает головой.

— Не так быстро, Поттер. Ты не сделал абсолютно ничего, чтобы показать, что я могу доверить тебе эту работу. Какие гарантии ты мне дашь, что я не окажусь повязанным в камере в Аврорате?

Гарри на мгновение задумывается, понимая, что этот вопрос и его ответ станут первым препятствием на пути к завоеванию доверия Малфоя.

— Какие гарантии тебе нужны? — спрашивает он, когда идея загорается в его голове; эта игра из обучения новичков, но тем не менее работала на него не раз. Пообещай все, что должен. Чем больше обещанное, тем больше шансов, что это будет успешно в качестве блефа. — Хочешь, чтобы я дал тебе Нерушимый?

У Малфоя перехватывает дыхание, и Гарри слышит, как его сердце учащенно бьется в груди.

— Хочешь сказать, что дашь Нерушимый Обет не выдавать мою тайну? — недоверчиво спрашивает Малфой.

Гарри пожимает плечами, мысленно просеивая методы, которые он изучал и которые позволят грамотно сформулировать слова. Нерушимый опасен, у магии есть свой способ идентифицировать намерения людей, но его все же можно обойти с правильной формулировкой.

Но Малфой уже качает головой.

— Нет, — бормочет он почти про себя. — Нам понадобится третий человек, чтобы провернуть это, и на нас обоих должны быть собственные лица, что скорее разрушит цель.

Он откидывается на спинку стула, делает еще один глоток вина и рассматривает Гарри поверх бокала. Его глаза холодны, но Гарри почти видит мысли, мчащиеся за ними.

— Ты когда-нибудь слышал об Узах верности, Поттер? — наконец спрашивает Малфой.

Гарри ломает голову мгновение. Не то чтобы он часто обращал внимание на Связующую магию, только знал, что есть тысячи романтических книг, дышащих этим. У Гермионы была одна или две таких просто на всякий случай, хотя она громко осуждает связь как один шаг от рабства.

— Нет, — говорит он наконец, опасаясь соглашаться с чем-то, о чем не слышал.

— Все просто, — говорит Малфой, глядя на него с тем же вызовом в глазах, который, Гарри знает, горел там и днем раньше. Что-то в Гарри хочет подняться на поверхность, хотя он знает, что даже один толчок тут же сделает все более опасным. — Это старая магия. За последние несколько сотен лет она впала в немилость, но некоторые чистокровные семьи все еще используют ее в поместьях, с руководителями персонала и прочими. Ты наденешь что-то мое — традиционно это был бы герб семьи, но я не думаю, что, если ты будешь щеголять гербом Малфоев, это хорошо закончится. — Малфой улыбается, но в его глазах нет тепла. — Тогда мы создадим узы, которые свяжут тебя со мной. Ты буквально не сможешь никому рассказать обо мне. Ты не сможешь написать, не сможешь сказать, не сможешь передать воспоминания.

— Какого хрена я должен соглашаться на это? — спрашивает Гарри, и слова Малфоя проносятся у него в голове. Мы создадим узы, которые свяжут тебя со мной. По крайней мере, с Нерушимым он знал, во что ввязывается. — Откуда мне знать, что, блять, ты будешь делать с узами, которые сделают меня твоим рабом?

Малфой качает головой, как будто Гарри особенно туповат.

— Это совсем не похоже на рабство, Поттер. Твой разум и твоя воля будут подконтрольны тебе. Ты просто не сможешь предать меня. — Он поднимает руку, явно предвидя следующее возражение Гарри. — Ты сможешь разорвать связь в любое время. Просто снимаешь предмет, который я тебе дал.

— И что потом? — спрашивает Гарри все еще с подозрением. Все не может быть так просто.

— А потом я узнаю, что ты разорвал связь, и свалю в ту же секунду, как ты это сделаешь, и ты никогда больше меня не увидишь, не говоря уже о том, чтобы натравить на меня своих старых друзей.

Гарри откидывается на спинку кресла, скрестив руки на груди, обдумывая предложение и прокручивая его в уме. Конечно, ему придется проверить связь самостоятельно, убедиться, что она делает только то, о чем сказал Малфой, и ничего больше, но если Малфой будет считать, что он соглашается на связь по доброй воле, это даст ему время, необходимое для сбора доказательств.

— Хорошо, — говорит Гарри, позволяя своему раздражению от того, что его заставили согласиться с этим, протечь в голос. Малфой будет ожидать этого от него. — Хорошо. Узы верности. Как я уже сказал, мне понадобится пара дней в конце недели, но, если не считать это, я свободен. Что со снабжением?

Малфой, кажется, слегка расслабляется и откидывается назад.

— Прекрасно. Я не ожидаю, что это будет постоянный контакт. Мы начинаем завтра вечером. Я возьму с собой связующий объект. Я запланировал первую встречу в исходной точке низкого уровня. В конце пути мне нужно добраться до верхов. Чтобы получить то, что нужно, мне, несомненно, придется проявить себя несколькими способами. Вот почему от меня ждут, что я приведу тебя. Марквелл богат и известен работой в тени, но богатство и грязное прошлое сами по себе не приведут меня к человеку, который мне нужен.

Гарри чувствует небольшое удовлетворение от потока слов. Малфою, несомненно, потребуется некоторое время, чтобы довериться ему, но он явно прошел первое испытание. Он думает об информации, которую ему только что дали. Подход имеет смысл. Он снова размышляет, что делал Малфой все эти годы, как ему удавалось так успешно скрываться все это время.

— Я снял номер в отеле «Марриотт» на Кэнэри-Уорф, чтобы продолжать притворяться, что я в городе только по делам, — продолжает Малфой.

— Где ты обычно живешь? — спрашивает Гарри, а затем хочет прикусить язык, когда лицо Малфоя снова закрывается. Гарри отмахивается от вопроса. — Итак, я должен как-то подготовиться?

Глаза Малфоя коротко скользят по его телу, и Гарри чувствует намек на возбуждение. Это удивляет его настолько, что он вдыхает глубже, почти бессознательно, но, когда он встречает глаза Малфоя, там нет никакого намека на его реакцию на слова. Не ошибается ли он? Не может быть, чтобы Малфой заинтересовался им, особенно после разговора, который у них только что был.

— Никак. У меня все карты на руках. Твоя задача — просто следить за мной, быть начеку при возможных угрозах и при необходимости запугивать людей до чертиков.

Гарри кивает. Это он может делать. Теперь в нем что-то есть, какое-то ощущение угрозы, которое он не может не источать. Он знает, потому что Рон как-то обмолвился об этом однажды ночью через несколько месяцев после того, как они напились — Гарри выпивал по три бокала на один ронов.

— Немного странно, приятель. Как будто ты постоянно на грани, но как будто внутри тебя есть что-то, за что ты еще умудряешься ухватиться.

А видит ли Малфой это в нем, и если да, то что он об этом думает.

Малфой резко встает.

— Еще выпить?

Гарри кивает, наблюдая, как он возвращается к бару. И снова не одна голова поворачивается, чтобы посмотреть, как его стройная фигура движется по помещению. Малфой, кажется, признает и принимает внимание, как будто это его заслуга, и Гарри думает, что ему не составит труда сыграть роль богатого, но теневого бизнесмена, если это вообще роль, которую он играет.

Через несколько минут Малфой возвращается, садится напротив Гарри и ставит перед ним еще один стакан огневиски.

— Итак, вчера ты не сказал, какого черта здесь делаешь. Ты на законных основаниях работаешь на эту компанию, или вся эта истерика с отставкой из Министерства в прошлом году была уловкой, и ты на самом деле работаешь глубоко под прикрытием? — Малфой наклоняется вперед, и внезапно его охватывает острый интерес, как будто он не хочет ничего, кроме ответа на свой вопрос.

Настроение Гарри снова мрачнеет. На мгновение он задумывается, почему Малфоя это волнует, но затем понимает, что это тот же стервятничий интерес, который все испытывали к нему после того, как он ушел. Он работал более половины своей жизни ради того, что у него было, и все хотели перебрать громадину его карьеры, чтобы выяснить, почему он все это бросил.

Гарри залпом осушает свой новый напиток и грохает стаканом по столу, заставляя себя сдержаться и не разбить его. Его все еще разрывает на части от того, как его заставили завернуть это, как его заставили уйти в отставку после инцидента. Слова Робардса были окрашены сожалением, но полны стали.

— Это просто невозможно, Поттер. Неважно, насколько хорошо ты приспосабливаешься. Публика этого не потерпит. Оборотни опасны. Они животные — причина смерти номер один из всех волшебных существ даже сейчас. Это подорвет всю легитимность правоохранительных органов Министерства, если их возглавит оборотень. Я уверен, ты понимаешь.

Гарри прекрасно понимал, что половину своей карьеры он охотился на бешеных оборотней, сдерживая или убивая их, чтобы они не могли распространять болезнь дальше. С самого начала он боролся с предрассудками, но как только их стало больше… Как только он пережил ту единственную ночь ужаса и боли и эти животные вырвали у него самое драгоценное, ну, после этого у него не было проблем с тем, чтобы броситься в охоту на них.

В конце концов, большинство из них были совсем не такими, как Люпин, а их появилось так много после войны.

Итак, Робардс уволил его, а Гарри сидел там и слушал страх и отвращение, наслоенные под словами. В конце концов, Робардс потерял свою жену из-за оборотня. И Гарри никогда не сможет забыть, что он сам потерял от волков так много лет назад.

Единственное, что Министерство смогло сделать для него, это скрыть природу его инцидента, уничтожить все доказательства и позволить ему заявить о своей отставке достойно, уйдя на своих двоих. Гарри горько улыбается; иногда он ненавидит себя за то, как благодарен за это. Количество людей, которые знают о его позоре и которые не состоят в семье Уизли, можно пересчитать по пальцам одной руки, и он должен сохранить это любым способом.

Он смотрит на Малфоя, который лениво потирает пальцем ножку бокала, рассматривая Гарри острым взглядом.

— Почему я ушел, это не твое ебаное дело, Малфой, — говорит Гарри, поднимаясь на ноги. С него хватит этого разговора. Достаточно этого танца вокруг Малфоя, который заставляет его чувствовать себя взволнованным и на грани срыва. Он бросает в Малфоя слова, сказанные им же ранее: — В конце концов, мы тут не в друзей играем. — Отворачивается, выходя из кабинки. — Я буду на месте завтра вечером, — говорит он. — Не пытайся связаться со мной раньше.

И уходит, не оглядываясь.

~

Гарри долго стоит у отеля, адрес которого дал ему Малфой. Он наблюдает за ним, мимолетом отмечая людей, приходящих и уходящих, освещенных огнями входа, а потом исчезающих в темноте. Они кажутся маглами, хотя невозможно сказать наверняка. Смешивание — это то, в чем все стали намного лучше после войны. Если в чем-то они отступили, то в этом, по крайней мере, пошли вперед.

Отель представляет собой стеклянный монолит, возвышающийся над всем вокруг, и Гарри задумывается, соответствует ли его выбор персоне Дариуса Марквелла или личному выбору Малфоя. Он считает, что, вероятно, немного того и другого, вот ведь самодовольный ублюдок. Гарри изучает элементы здания, отмечая входы и выходы, вычисляя возможные пути отступления, если им придется уходить без магии. Его вторая натура — инстинктивность была одной из причин, по которой он решил взяться за такую работу. Это все, что он знает, после всех этих-то лет. Он не уверен, что сможет делать что-нибудь еще.

Наконец он отталкивается от здания, на которое опирался, тяжело вздыхая, когда признается себе, почему на самом деле тянет время. Его разум возвращается к разговору, который они с Малфоем вели прошлым вечером, и к небольшому исследованию Уз верности, которое он провел и которое показало точно то, что сказал Малфой, — у них была простая цель — не позволить кому-то говорить что-либо против предмета Уз, и что они могут быть легко разрушены.

У него больше нет причин тянуть время, и он знает, что если будет стоять тут еще дольше, то опоздает. Малфой сказал, что он связался с кем-то вчера вечером. Гарри вряд ли получит необходимую информацию, слоняясь здесь.

Он накидывает ремень своей холщовой сумки на плечо и переходит дорогу.

Холл отделан деревянными панелями и стеклом с подсветкой. Гарри знает, что выглядит неуместно в своих кожаной куртке, джинсах и армейских ботинках, и мысль о том, что Малфой будет зол из-за этого, вызывает улыбку.

— Хантер Джеймс, — говорит он женщине за стойкой регистрации. Она смотрит на него, слегка расширив глаза, и Гарри приходится сдерживаться, чтобы не морщить нос от запаха ее внезапного интереса.

Ее глаза задерживаются на обнаженной коже в v-образном вырезе его футболки, и Гарри чувствует, что сильно хочет щелкнуть пальцами перед ее лицом. Он откашливается, и ее глаза поднимаются.

— Конечно, мистер Джеймс, — говорит она, глядя в свой компьютер и коротко что-то там отстукивая. — Вы будете проживать в одном из наших представительских апартаментов. Ваш спутник зарегистрировался несколько часов назад. — Она протягивает ему ключ-карту с яркой улыбкой и прикосновением, задержавшимся на его пальцах на мгновение дольше. Гарри заставляет себя сдержать улыбку.

Он поднимается на лифте на двадцать седьмой этаж, дверь пищит, когда он проводит карточкой. Только сделав это, Гарри чувствует покалывание чар на своей коже. Он колеблется, но они никак на него враждебно не реагируют, когда он открывает дверь. Малфой, должно быть, добавил в них его подпись.

Гарри хмурится, чувствуя себя неловко из-за того, что Малфой так хорошо его знает. Подлый ублюдок, должно быть, скопировал его подпись, когда распутывал Следящее.

Он чувствует что-то темное, вплетенное в чары, и задумывается, что бы произошло, если бы он привел с собой авроров или попытался аппарировать их внутрь.

Гарри входит в дверь, закрывая ее за собой, и окидывает квартиру взглядом. Это не первоклассная роскошная квартира, как он ожидал, но она шикарна и украшена красным и золотым. Перед ним расстилается большая гостиная открытой планировки с окнами от пола до потолка. Вид на огни города потрясающий, но Гарри не позволяет своему взгляду задержаться на нем. С одной стороны — две закрытые двери, с другой — маленькая кухня, обеденный стол и явно раздраженный Драко Малфой. На нем лицо Марквелла, а более полным губам Марквелла не удается поймать то самое режущее презрение, которое помнит Гарри.

Гарри проходит дальше в комнату, намеренно не торопясь, оглядываясь, изучая все с чрезмерным интересом.

— Очень мило, Малфой, — говорит он, проводя рукой по спинке бархатной кушетки бордового цвета. — Очень… по-гриффиндорски. — Он позволяет своему веселью протечь в голос, когда подходит ближе к дверям, которые, как он предполагает, ведут в спальни, и тянется к ручке.

— Это моя, Поттер, — ледяным тоном произносит Малфой. — Если ты закончил, то не мог бы отложить свое дерьмо, чтобы я мог заняться своими делами сегодня?

Гарри чувствует укол удовлетворения от того факта, что он провел здесь всего тридцать секунд, а ему уже удалось разозлить Малфоя. Он движется вправо и открывает другую дверь, за которой находится хорошо оборудованная спальня, посередине которой стоит двуспальная кровать. Он снимает сумку с плеча и бросает ее на кровать, затем поворачивается лицом к Малфою.

Тот все еще сидит за столом, одетый в угольные брюки и светло-голубую рубашку. Гарри замечает, как хорошо его жилет обнимает тело, прежде чем закатывает глаза от претенциозности ношения гребаного жилета.

— Садись, — говорит Малфой, отодвигая ногой стул напротив себя.

Гарри падает на него и рассматривает Малфоя.

— Твои чары предназначены для глушения звуков, уединения и препятствия аппарации? — спрашивает он, делая предположение.

Малфой кивает.

— И визуальные тоже? — спрашивает Гарри, кивая головой на огромное стеклянное окно напротив них.

Малфой снова кивает и открывает рот, чтобы заговорить.

— Сбрось Гламур, — требует Гарри, убирая свой, пока говорит.

Губы Малфоя поджимаются, и он долго смотрит на Гарри трудночитаемыми темными глазами, но тянется к своей палочке, спрятанной в кармане жилета, и взмахивает ею. Лицо Марквелла исчезает, и Гарри не удивляется, что Малфой выглядит таким же раздраженным, как и Марквелл.

— Ты закончил? — спрашивает Малфой, явно стараясь говорить вежливо.

— Пока да, — пожимает плечами Гарри. Возможно, он решил работать на Малфоя, но это не значит, что он должен быть милым с этим придурком.

— Хорошо, — говорит Малфой. — Выпей, — произнося это, он лезет в карман и достает крошечный пузырек с прозрачной жидкостью. Гарри знает, не спрашивая, что это будет безвкусно.

— Ты, должно быть, шутишь, — говорит он ровным и твердым голосом.

— Похоже, что я шучу? — невозмутимо спрашивает Малфой таким же твердым голосом. — Ты в курсе моей личности последние сорок восемь часов. Мне нужно знать, прежде чем все это начнется, не ждет ли меня засада, когда я выйду из этой комнаты. Теперь выпей чертов Веритасерум и ответь мне на несколько вопросов.

— Ни за что, — говорит Гарри. Это было одно из правил «Аврор 101». Никогда не подвергай себя воздействию Веритасерума. Слишком многое можно потерять.

— Я не даю тебе выбор, Поттер. Ты пьешь Веритасерум и говоришь то, что мне нужно знать, или мы оба покидаем эту комнату и никогда не возвращаемся.

Гарри видит решимость в его глазах. Сердцебиение Малфоя абсолютно стабильно. Он не блефует. Он готов обрубить концы.

— Хорошо, — говорит Гарри, слегка удовлетворенный удивлением, которое мелькает на лице Малфоя. — Если ты тоже выпьешь.

Малфой хмурится и откидывается на спинку стула.

— Во имя Аида, зачем мне это делать, Поттер?

— Потому что мы оба слишком упрямы, чтобы отступить, и нам обоим слишком много нужно потерять, чтобы быть настолько уязвимыми друг для друга. Таким образом, мы можем пойти на компромисс — каждый из нас обозначит темы, о которых спрашивать нельзя. Спросишь о таком, и второй сделает то же самое.

Малфой, кажется, обдумывает это, а потом морщится.

— Хорошо. Ты не можешь спрашивать меня о том, с кем я встречаюсь и почему. Я расскажу подробности, которые тебе нужно знать, когда это произойдет. Ты также не можешь спрашивать меня о том, где я был последние десять лет.

Гарри обдумывает все, прежде чем сказать:

— Ты не можешь спрашивать меня, почему я ушел из Министерства, — возражает он, — о чем-либо связанном с моей работой в Министерстве или почему я нанялся на новую работу.

Малфой кивает и подталкивает пузырек ближе к нему.

— Две капли — минимальная доза. Продлится десять минут.

Гарри раздраженно закатывает глаза.

— Я хренов аврор, Малфой. Я знаю, какая минимальная доза Ви.

— Ты был аврором, Поттер, — говорит Малфой, не сводя с него глаз.

Гарри заставляет себя не поддаваться на насмешку и поднимает пузырек, открывая его. Он позволяет двум каплям упасть на язык, а затем передает ампулу Малфою. Он уже чувствует, как сыворотка Правды течет по его телу, истина поднимается на поверхность, пузырясь в горле. Он кусает щеку. Он был обучен этому. Все будет в порядке.

Он внимательно наблюдает, пока не убеждается, что Малфой действительно проглотил капли. Между ними повисает напряженное молчание. Гарри почти не хочет его нарушать. Пусть отведенное им время пройдет, его не волнует, но есть вопросы, ответы на которые он хочет знать, а это может быть прекрасной возможностью получить их.

— Ну, — тянет он насмешливо. — У тебя были вопросы?

Малфой втягивает воздух через нос. Он, кажется, пытается проглотить слова, которые хотят выскочить из его горла.

— Ты, Гарри Поттер, сообщал каким-либо образом, включая разговоры, письма, воспоминания или другие способы, какому-либо человеку или предмету о моей настоящей или ложной личности, моем появлении или моем присутствии в Лондоне?

— Нет, — выпаливает Гарри, прежде чем успевает остановиться. Малфой хорош. Гарри задумывается, как часто он допрашивает людей под Веритасерумом.

Малфой кивает, кажется, немного расслабившись, и Гарри решает посмотреть, сможет ли он что-нибудь из него вытянуть. Он решает начать с вопроса, который занимает больше всего пространства у него в голове.

— Почему ты хочешь, чтобы я занялся этим делом?

Сердце Малфоя на мгновение учащается, и он открывает рот, выпаливая слова против своей воли:

— Потому что я хочу узнать о тебе больше. — Его рот захлопывается, и он выглядит разъяренным, то ли на себя, то ли на Гарри за то, что задал этот вопрос.

Гарри смотрит на него с таким же удивлением. Это был не тот ответ, которого он ожидал.

— Почему ты взялся за это дело? — огрызается Малфой.

Сотня ответов прыгает Гарри на язык, почти душит его. Требуется контроль, которому он обучился за часы сопротивления Веритасеруму, чтобы выбрать один ответ, который он готов дать.

— Потому что я хочу узнать о тебе больше.

Рот Малфоя недовольно поджимается, и Гарри хочет ухмыльнуться, но вдруг приходит в голову, что если он уклонился от вопроса таким ответом, Малфой, возможно, тоже.

Гарри хмурится.

— Ты делал что-нибудь противозаконное с тех пор, как нарушил условно-досрочное освобождение?

Малфой начинает говорить почти до того, как Гарри заканчивает предложение, слова как будто вырываются из него:

— Я покупал и продавал незаконные ингредиенты для зелий. Я выдавал себя за других, используя Оборотное, вопреки их знанию. Я… — рот Малфоя захлопывается, и он закрывает глаза, глубоко дыша, пока его челюсти сжимаются и подергиваются. Через мгновение он открывает глаза, и взгляд его убийственный. — Я же говорил тебе, Поттер, — процедил Малфой сквозь стиснутые зубы. — Запрещено спрашивать про то, что я делаю.

Гарри качает головой, с легкостью позволяя Веритасеруму направить истину его слов:

— Нет, ты такого не говорил. Ты сказал, запрещено спрашивать, где ты был и с кем встречаешься. — Он не может сдержать самодовольства в своем голосе, да и не хочет.

— Пошел ты, — сплевывает Малфой, вставая, явно закончив со всем этим.

— Люциус Малфой делал что-нибудь противозаконное с тех пор, как его выпустили из Азкабана? — спрашивает Гарри, пристально наблюдая за Малфоем.

Он, кажется, совсем не борется с ответом.

— Понятия не имею, — безразлично говорит он. — Я не разговаривал ни с кем из моих родителей десять лет, — с этими словами он поворачивается и уходит в свою комнату, несомненно, чтобы переждать оставшийся Веритасерум.

Гарри смотрит ему вслед, удивление просто переполняет его. Малфой всегда был так близок со своими родителями. Мысль о том, что он может больше не общаться с ними, поражает Гарри на каком-то фундаментальном уровне.

Он чувствует тягу одиночества в груди при мысли о том, чтобы остаться без стаи. Он заставляет себя отложить подобные идеи в сторону. Такие мысли опасны. Малфой — это его путь обратно в Министерство и бывший Пожиратель Смерти, которого нужно вернуть в Азкабан, куда ему и дорога. Вот и все.

Гарри откидывается назад, наблюдая за дверью, за которой исчез Малфой. Он концентрируется и слышит, как Малфой копается в чем-то, прежде чем раздается щелчок закрывающегося чемодана. Мгновение спустя Малфой возвращается в гостиную.

— Почему ты решил связать себя со мной Узами верности? — спрашивает он, держа в руке широкую серебряную цепь.

Гарри лихорадочно ищет ответ на этот вопрос. Он чувствует, что Веритасерум ослабевает, потому что это дает ему секунду, чтобы собраться с мыслями, прежде чем складные слова появятся.

— Я хотел эту работу, и это был единственный способ, чтобы ты согласился на это, — говорит Гарри.

Малфой хмурится, но, похоже, верит в правдивость его слов. Он бросает браслет Гарри, который с легкостью выхватывает его из воздуха ладонью. Малфой наблюдает за его движением слишком внимательно.

Гарри смотрит на браслет — это простая цепочка, похожая на чешую дракона. Он чувствует тепло на своей коже и понимает, что это тепло руки Малфоя. Мысль об этом — что он будет носить что-то малфоевское — заставляет его чувствовать себя неловко.

— Значит, я просто надеваю это? — спрашивает он, отвлекая внимание вопросом.

Малфой кивает.

— Ты наденешь его, я произнесу заклинание, а потом мы его испытаем.

— Точно, — говорит Гарри, его прежнее удовлетворение от того, что он заставил Малфоя дать ему какую-то информацию, исчезает перед лицом того, что он собирается сделать.

Он делает глубокий вдох. Он уже решил. Он взвесил все за и против. Ему нужно просто сделать это.

Он слегка подтягивает один из рукавов кожанки вверх по предплечью и расщелкивает застежку, оборачивая цепочку вокруг запястья. Малфой подходит ближе, протягивает руку, чтобы застегнуть его, а потом вытаскивает палочку с непроницаемым лицом.

— Фиделитас, — говорит он, постукивая по браслету.

Гарри не нужно спрашивать, сработало ли. Он это чувствует. Повышенное осознание Малфоя, насколько он близко, как он пахнет, тепло от его тела, когда он стоит менее чем в футе.

— Напиши Уизли, — говорит Малфой, отступая и опуская палочку. Он кивает головой, указывая на бумаги на столе. — Расскажи ему обо мне.

Гарри хочет сказать Малфою, что это тупо, что заклинание явно сработало, но считает, что так будет быстрее. Он тянет к себе лист бумаги и ручку и наклоняется.

Рон, начинает он.

Следующие слова появляются в его голове: «Я нашел Драко Малфоя».

Он смотрит на бумагу перед собой, через мгновение замечая, что она пуста. Он пытается снова, хмурясь и стискивая зубы. Проходит мгновение, а бумага все еще пуста. Как будто он забылся на секунду и упустил тот момент, когда думал о предательстве Малфоя.

— Блять, — чертыхается он, снова выпрямляясь и бросая ручку на стол.

Малфой выглядит удовлетворенным тем, что только что наблюдал.

— Снимай, — говорит он, и Гарри на мгновение теряется. Конечно, Малфой не просит его… — Браслет, кретин, — говорит Малфой. — Мне нужно убедиться, что я смогу почувствовать, если ты его снимешь.

Гарри чувствует, что слегка краснеет от странного направления, в котором только что ушло его сознание. В такой ситуации не место для подобных мыслей, не говоря уже о Малфое. Он смотрит на браслет, чувствуя, как его охватывает подозрение. Исследования подтвердили только то, что он не сможет предать Малфоя. Ничего не говорилось о создании физического уровня связи или интимных мыслях с зачинщиком связи.

Он расстегивает браслет так быстро, как только может, и бросает его на стол. В тот момент, когда тот теряет контакт с кожей Гарри, Малфой дергается, как ужаленный. Он кивает, а затем велит Гарри снова надеть его. Гарри смотрит на украшение, думая о том, что только что обнаружил.

Малфой мнительно за ним наблюдает, когда проходит несколько секунд, а он бездействует. Я должен сделать это, напоминает он себе. Это единственный способ подобраться достаточно близко к Малфою, чтобы все разузнать.

Малфой снова подходит ближе, чтобы застегнуть браслет, и на этот раз кожу Гарри покалывает от его присутствия — от слабого прикосновения пальцев Малфоя к его запястью. Это происходит до того, как Малфой произносит слова заклинания.

Это нехило сбивает с толку. Он хочет снять браслет, чтобы выпутаться из этого усиленного ощущения другого человека. Гарри заставляет себя не двигаться. Он сможет справиться. Он имел дело с гораздо худшим. Ему просто нужно знать о своих реакциях на Малфоя и о том, как связь деформирует их.

— Хорошо, — говорит Малфой, убирая палочку в кобуру и отступая назад, как только заканчивает. — Теперь, когда мы потратили достаточно времени на всю эту возню, не могли бы мы встретиться с человеком, ради которого я приехал в Лондон?

— После тебя, — говорит Гарри, указывая на выход.

Браслет скользит по коже, когда он двигается, и Гарри заставляет себя не думать о тепле кожи Малфоя.

========== Глава 3 ==========

Комментарий к Глава 3

В шапке фанфика можно найти арт по мотивам препираний Гарри и Драко из 1 главы 😏

Они оказываются на улице, и Малфой просит портье вызвать такси, прежде чем Гарри успевает даже подумать, куда они едут и что будут делать, когда доберутся туда.

— Так ты собираешься рассказать мне какие-нибудь подробности или буквально хочешь, чтобы я просто маячил у тебя за спиной весь вечер? — спрашивает Гарри, не в силах сдержать сарказм, просачивающийся в голос.

— Последнее вполне подойдет, — говорит Малфой, когда машина подъезжает, и он забирается на заднее сиденье, вынуждая Гарри обойти ее с другой стороны.

— Куда мы едем? — спрашивает Гарри, оказавшись внутри.

Малфой бросает на него раздраженный взгляд, черты лица Марквелла придают усмешке безобразность.

— Я не понимаю, какая часть фразы «тебе не нужны никакие подробности, просто выгляди устрашающе» не имеет для тебя смысла, Хантер, но, может, попробуешь сосредотачиваться на одном слове за раз, пока оно не станет понятным.

Малфой наклоняется вперед и называет водителю адрес в Уайтчепеле, которого Гарри не знает, затем достает из кармана мобильный телефон и стучит по корпусу, слегка нахмурившись.

Гарри слишком ошеломлен тем фактом, что Малфой назвал его Хантером, поймал такси и явно понимает, какиспользовать маггловские технологии, чтобы возражать. Он чувствует, что человек, сидящий рядом с ним, отличается от Малфоя не только лицом. Мысль о том, что он может знать о Малфое не так много, как предполагал, тревожит; тревожит, что он может совершить больше ошибок, угадывая, как Малфой будет думать и действовать в этой охоте между ними.

Гарри откидывается на спинку сиденья, стараясь не дышать слишком глубоко. Под запахом чистящих средств в машине пахнет несвежим потом, пролитой едой и другими неприятными вещами, о которых он изо всех сил старается не думать.

Поездка занимает всего лишь десять минут, они останавливаются перед обшарпанным зданием с мигающей неоновой вывеской, которая гласит — невероятно — «Licker’s Tits» {?}[Что ж… название этого клуба — нечто из слов «облизывать» и «сиськи». Давайте довольствоваться английским названием)].

Гарри искоса смотрит на Малфоя, который передает водителю несколько сложенных банкнот, а потом открывает дверь и выходит. Ну серьезно? Гарри оглядывается на здание. Из затемненного окна на него моргают гигантские ярко-розовые сиськи.

Водитель оборачивается, чтобы посмотреть на него так, будто он соображает особенно медленно, и Гарри стряхивает с себя недоверие, открывает дверь и выходит на улицу. Он немедленно чувствует глубокие басы музыки, вибрирующие внутри, и тут же понимает, что в самом здании этот звук должен быть ошеломляющим.

Он делает несколько шагов к Драко, который поправляет жилет, и хватает его за руку.

— Что, ебаный в рот, это за место? — шипит он. — Похоже на стрип-клуб.

Малфой снова смотрит на него с тем же раздраженным выражением лица.

— Это гребаный стрип-клуб, Поттер. А теперь убери от меня свои чертовы руки и делай то, что, как уверяешь меня, ты можешь делать.

С этими словами он выкручивает руку вперед, и Гарри ослабляет хватку. Малфой направляется к двери, полностью игнорируя вышибалу на пути внутрь. Мужчина бросает взгляд на Малфоя, но не делает попытки остановить его. Гарри с сомнением оглядывается на неоновую вывеску. Если это стрип-клуб, то типаж Малфоя — эффектные и явно с деньгами, — вероятно, обычное в этом заведении угощение.

Гарри следует за ним, пытаясь привести свой разум в порядок, чтобы выполнять работу. Вышибала вытягивает руку, когда Гарри приближается, оглядывая его с ног до головы. Он мускулистый мужчина, выше Гарри и немного шире в груди. Гарри останавливается, прежде чем тот успевает прикоснуться к нему.

— Мы не хотим неприятностей внутри, — говорит вышибала с суровым выражением лица. — Понятно?

Гарри смотрит вниз на руку, блокирующую ему вход, а затем обратно в глаза вышибалы, внезапно необъяснимо разозленный вызовом его праву идти, куда ему заблагорассудится. Он может раздавить череп этого человека голыми руками, если захочет. Он может перегрызть ему глотку прежде, чем этот идиот даже успеет моргнуть, не говоря уже о том, чтобы позвать на помощь. Вышибала опускает руку, и Гарри чувствует резкий, едкий запах страха.

Малфой отступает от входа и прищуривается, оглядывая развернувшуюся перед ним сцену.

— Что происходит? — спрашивает он, и в его голосе звучит подозрение.

Гарри заставляет себя успокоиться, унять любую чертову угрозу, которую он проецирует лицом и телом. Реакция волка намного быстрее, чем его, и он ненавидит то, что это дает о себе знать вот так.

— Ничего, — говорит он, отводя взгляд от широко раскрытых глаз вышибалы. — Я как раз входил.

Малфой издает неопределенный звук, задерживая взгляд на Гарри на секунду дольше, а потом отворачивается, двигаясь обратно в темноту входа, и толкает тяжелую дверь. Они в тускло освещенном фойе, и глубокий басовый ритм, который Гарри чувствовал снаружи, теперь намного громче, так что он сразу же думает о вращающихся телах и покачивающихся бедрах. До него доходит, что это именно то, что он увидит, когда войдет в клуб.

Малфой открывает двери в главный зал, не дожидаясь, когда Гарри последует за ним, и Гарри почти штормит от ужаснейшей атаки на все его органы чувств.

Музыка обрушивается на него, как стена, а стробоскопы вспыхивают, заставляя моргать и отводить взгляд, пока чувствительные глаза пытаются привыкнуть. Следом запахи, слабые на входе, омывают его, почти топя в своей интенсивности. Похоть преобладает. Чистое, неподдельное желание. В комнате этим воняет. Еще он чувствует запах пота и спермы, как свежей с резким, горьким привкусом, так и старой, покрытой коркой и мертвой. В комнате царит гнев. Печаль. Отвращение. Это сражает его сразу, все это, и он едва может удержаться на ногах.

Тут же появляется Малфой, дверь снова закрывается, ненадолго отключая перегрузку. Запах Малфоя окутывает его, когда он сжимает его руку, наклоняясь ближе, чтобы заглянуть в лицо.

— Хантер? — говорит он, в его голосе смесь раздражения и чего-то еще, что Гарри не может распознать. — Что происходит? Надеюсь, это не какой-то ханжеский припадок. У меня есть дела, которые нужно сделать здесь сегодня вечером.

Гарри качает головой, неосознанно вдыхая, и острый запах Малфоя наполняет ноздри, избавляя от отчаянного желания, которое он только что вдохнул.

— Я в порядке, — говорит он, заставляя свой голос звучать ровно. — Просто… головная боль, — врет он не очень убедительно, судя по тому, как глаза Малфоя сужаются. — Это… это было слишком. Резко обрушилось на меня.

Малфой хмурится.

— Ты собираешься мне все испортить? — прямо спрашивает он, все еще стоя рядом с Гарри. Слишком близко.

Гарри шагает назад, подальше от прикосновений Малфоя, и делает еще один глубокий вдох. Некоторые запахи из клуба возвращаются, когда он отдаляется от Малфоя.

— Я в порядке, — повторяет он. — Пошли.

Он знает, чего ожидать на этот раз, когда Малфой открывает дверь. Этого все еще много — на все его чувства нападают одновременно, но он может справиться с этим. Он справлялся с гораздо худшими ситуациями. Он следует за Малфоем, который оглядывается на него только один раз, как будто хочет убедиться, что Гарри следует за ним, а не потерял сознание или типа того.

Гарри чувствует необъяснимое смущение от того, что Малфой заметил его реакцию. Малфой думает, что он слабый. Этой мысли достаточно, чтобы вызвать в нем вспышку гнева, и он заставляет себя максимально заблокировать чувства и сосредоточиться на каталогизации того, что разворачивается перед ним, поиске чего-нибудь необычного, что могло бы помочь ему понять, что Малфой здесь делает.

В клубе возвышается подиум, расположенный по центру зала. В данный момент на сцене четыре девушки, все в разной степени обнаженности, танцуют у шестов или красуются перед толпой — в подавляющем большинстве мужчинами, — наблюдающей за ними. Большинство девушек в зале, похоже, тоже работают в клубе, судя по тому, насколько они раздеты. Справа находятся частные кабинки, на большинстве столиков в них присутствует шест, а на некоторых шестах девушки устраивают более уединенные шоу.

В левой части зала располагается барная стойка, и именно к ней подходит Малфой, его взгляд скользит по девушкам на сцене, не задерживаясь. Слишком много шума, чтобы Гарри мог сосредоточиться на сердцебиении Малфоя, и слишком много других запахов, чтобы Гарри мог уловить его возбуждение, если увиденное вызвало такую реакцию.

В баре Малфой заказывает чистый виски для себя и ничего для Гарри, передавая бармену оплату и тут же подсовывая записку, а тот наклоняется и что-то говорит Малфою на ухо. Гарри улавливает слова сквозь грохот музыки:

— Угловая кабинка, ближайшая к двери.

Малфой немедленно поворачивается в ту сторону, пробираясь обратно через зал, а Гарри следует за ним, оглядывая людей, как будто ищет какую-то угрозу. Он не понимает, почему беспокоится. Все тут явно очарованы открывающимися перед ними видами.

Мужчина в угловой кабинке худой с кривыми зубами. Он тянется вперед, чтобы сжать ладонь Малфоя в своей, растягивая губы в улыбке, от которой разит неискренностью. Он вообще не обращает внимания на Гарри. Гарри тщательно запоминает черты его лица и определяющие характеристики. Этот человек может быть кем-то важным или никем, но он должен быть дотошным.

Малфой скользит в кабинку напротив него, не делая никаких указаний на то, что Гарри тоже должен сесть.

Гарри занимает позицию на краю кабинки, откуда видит и Малфоя, и человека, с которым он пришел сюда встретиться, и остальных членов клуба. Он принимает непринужденную позу, которую перенял в Аврорате, немного расставив ноги и свободно сцепив руки за спиной. Раньше он мог стоять так часами. Теперь боль в бедре — постоянное пульсирующее напоминание о том, что он уже не так хорош, как раньше.

Оба мужчины наклоняются вперед, повышая голоса, чтобы услышать друг друга, но все же понизив их до уровня, на котором любой, кто находился поблизости, не смог бы уловить разговор.

Гарри отводит взгляд достаточно, чтобы видеть Малфоя краем глаза, но не выглядеть так, будто подслушивает. Гарри сосредотачивается на разговоре, раздумывая, предполагает ли Малфой, что он их не слышит, и может ли тот проговориться, если это так.

— Адриан Холлбрук? — спрашивает Малфой.

Мужчина напротив него — Холлбрук — кивает.

— Новый человек, — говорит он.

— Я был за границей, — говорит Малфой с легкой улыбкой. — В основном, во Франции. — Малфой оглядывает клуб, состраивая такое лицо, будто ему интересно. Гарри не может точно его читать, когда на Малфое лицо Марквелла, но это выглядит как дерьмо собачье. — Вы управляете этим местом? — спрашивает он.

Холлбрук кивает, в его глазах появляется жадность, когда он тоже оглядывает зал.

— Уже шесть лет, — говорит он. — Я поставляю лучших девочек.

— Вот почему я здесь, — соглашается Малфой, улыбка становится чуть шире.

Гарри приходится сдерживать себя, чтобы не повернуть голову и не уставиться на Малфоя. Что он имеет в виду под «вот почему я здесь»? Смотреть на девочек… или поставлять их?

Он заставляет себя сохранять непринужденную позу, ожидая услышать больше, собрать больше доказательств. Так же, как и на любой другой тайной миссии. Он должен сохранять спокойствие перед лицом всего, что может услышать от подозреваемого.

— Вот почему они все приходят сюда, — говорит Холлбрук, и Гарри слышит насмешку в его голосе. Это прекрасно сочетается с ощущением пользования, пронизывающим комнату. От этого слабнут колени.

— О, нет, — говорит Малфой, его голос звучит легко, как будто он упрекает Холлбрука. — Вы меня неправильно поняли. Видите ли, у нас с вами много общего. Я бывал за границей и хочу соединить некоторые рынки.

— Так вы сказали по телефону, — говорит Холлбрук, явно не впечатленный.

Гарри задается вопросом, о каких рынках говорит Малфой, и что у него может быть общего с таким подонком, как Холлбрук.

— Я хочу встретиться с Дэвисом, — говорит Малфой, явно решив использовать прямой подход в ответ на надменность Холлбрука.

Гарри фиксирует имя в своей памяти. Холлбрук смеется, как будто Малфой только что сказал что-то смешное.

Малфой не реагирует. Только показывает, что собирается залезть в карман своего жилетка. Он вытаскивает конверт, явно набитым наличными. Секунду спустя тот исчезает из виду, но жадный взгляд Холлбрука и движение его рук ясно дают понять, что он роется в нем под столом.

— Будет еще один после того, как я встречусь с Дэвисом, — говорит Малфой, и Холлбрук поднимает глаза, гнусный и теперь на все согласный.

Гарри наблюдает за взаимодействием между ними, чувствуя, как в нем шевелится беспокойство. Какого черта нужно Малфою, что он отдал тысячи фунтов только за возможность встречи с кем-то?

— Я с удовольствием сделаю так, чтобы это произошло, мистер Марквелл.

— Хорошо, — говорит Драко. — Свяжитесь со мной по номеру, по которому мы говорили раньше, когда у вас это получится.

С этими словами он встает, оставляя свой нетронутый напиток на столе. Он слегка одергивает свой жилет, поправляя, а затем идет к выходу, не потрудившись больше ничего сказать Холлбруку или даже признать присутствие Гарри.

Они выходят из клуба, и Гарри ожидает, что Малфой закажет другое такси, но тот просто идет. Гарри глубоко вдыхает уличный воздух. Пахнет грязью, но лучше, чем приторные ароматы, которые застряли у него в горле после клуба. Он прогоняет в голове то, что только что наблюдал, и то, что это может означать.

— Что это было? — спрашивает Гарри, делая еще один глубокий вдох, а затем ускоряя шаг, чтобы идти рядом с Малфоем.

— Не здесь, — бормочет Малфой, и Гарри успокаивается, быстро оглядываясь вокруг. Вокруг них открыто несколько других баров, и люди ходят между ними, высыпаясь на улицу. Ему интересно, ответит ли Малфой, когда они окажутся в менее уязвимом месте.

На их первой встрече Малфой сказал, что он не преступник, но работает с ними. Гарри, думая о разговоре, который только что наблюдал, задается вопросом, где именно Малфой проводит черту между преступниками и законопослушными гражданами.

Они проходят короткий путь по улице, прежде чем Малфой входит в темный проем между двумя зданиями, затем подходит ближе к Гарри и кладет руку ему на плечо. Без всякого предупреждения тошнотворный крюк аппарации тянет Гарри за пупок.

Он слегка спотыкается, когда они приземляются, бедро взрывается болью от того, что он тяжело приземлился и дернул его. Они стоят в гостиной апартаментов в отеле «Марриотт». Гарри чувствует, как вокруг него снова закрывается защита от аппараций, а затем понимает, что прикасается к Малфою — наклоняется к нему, — и что свежий, чистый запах доносится до его носа. Он вдыхает его, не в силах остановиться.

Малфой напрягается и отступает.

Гарри качает головой, встает и заставляет себя сосредоточиться. Ебаный волк. Малфой может пахнуть лучше, чем тот ебучий клуб, но это не значит, что Гарри должен жадно нюхать его запах. Он сбрасывает чары Гламура. Это позволяет чувствует себя более заземленным.

— Что это было? — спрашивает он, раздраженно глядя на Малфоя. — Ты продаешь девушек? Это происходит?

Малфой усмехается, но тоже сбрасывает свои чары. Его глаза еще более насмешливы, отлитые серебром.

— Какого черта мне продавать девушек, Поттер? Вряд ли они входят в сферу моих интересов.

Гарри смотрит на него, не понимая. Малфой раздраженно закатывает глаза.

— Я предпочитаю члены, Поттер, не то чтобы это тебя касалось. Иметь женщин в своем владении и продавать их для удовольствия мужчин — совсем не то поле, в котором я играю.

Гарри смотрит на него, ни капли не убежденный. Малфой заключил какую-то сделку и, безусловно, дал понять, что открыт для участия на подобном рынке. Он отталкивает мысль о том, что Малфой гей. Он и так знает это, судя по тому, как Малфой его разглядывал. Подтверждение этого ничего не значит.

— Мне нужно в душ, — говорит Малфой, поворачиваясь к двери, ведущей в его комнату. — Чувствую себя грязным.

Он останавливается, положив руку на дверь, оглядывается на Гарри.

— Обслуживание номеров осуществляется двадцать четыре на семь. Я не ожидаю, что в ближайшие несколько дней смогу связаться с Дэвисом, так что используй любую часть здания, какую захочешь. Тут есть тренажерный зал и бассейн. Оставайся поблизости на случай, если контакт наступит раньше.

Гарри кивает, но Малфой отворачивается, не дожидаясь ответа.

Несколько минут спустя Гарри слышит, как включается душ, и понимает, что между их комнатами должна быть совмещенная ванная. Секунду спустя осознает, что это означает, что они будут делить ее. Тот факт, что он будет делить эту квартиру с Малфоем в течение следующих пяти недель, поражает. Он будет сидеть напротив него за завтраком, видеть, как он проводит каждый день, быть в курсе всех его телефонных звонков и перемещений. Гарри начинает раздумывать, на что нужно обратить внимание. Размышляет, есть ли у Малфоя с собой файлы или документы; получится ли у него в какой-то момент порыскать в его комнате.

Он намеренно не думает о том, что будет видеть Малфоя сонным и готовящимся ко сну, или что будет пахнуть Малфоем после дня или двух жизни в такой непосредственной близости от него. С этим ему придется смириться, чтобы иметь возможность выполнять свою работу.

Гарри идет на кухню, чтобы отвлечься от мыслей, и роется в шкафчиках. Он не хочет ложиться спать. Все еще чувствует себя пропитанным ароматами клуба и не хочет, чтобы они были и на кровати. Вместо этого он находит стакан и бутылку скотча, наливает выпить и возвращается к окну, чтобы посмотреть на город, позволяя себе собраться с мыслями.

На такой высоте очень красиво — город раскинулся прямо под ним. Он смотрит на луну, наполовину скрытую облаками. Светящийся шар зовет его, но слабо. Она растет, еще пять дней, и будет полной, но сейчас ее зов — нежное приманивание, что-то приятно шепчущее в его крови. Гарри намеренно не думает о том, что будет делать, если Малфою потребуется его присутствие в полнолуние. У него есть зелья — он взял их с собой, — но от них он всегда чувствует себя беспомощным в лунную ночь, а следующие несколько дней — опустошенным, больным и слабым. Он никогда не проводил их ни с кем, кроме Уизли. И не думает, что сможет сделать себя настолько уязвимым рядом с кем-то другим.

Гарри потягивает напиток и прислоняется головой к прохладному стеклу окна, размышляя, обмозговывая все, что произошло с тех пор, как он появился в квартире Малфоя ранее этим вечером. Он проиграл разговор под Веритасерумом. Проводит пальцем по цепочке, обмотанной вокруг запястья, и вспоминает взаимодействия, свидетелем которых был в стрип-клубе.

Что-то скрывается за видимыми слоями, думает Гарри. Слои за слоями на той игре, которую ведет Малфой. Он вспоминает слова Малфоя о том, почему тот согласился, чтобы Гарри работал на него, несмотря на то, что ему была известна его личность. Потому что я хочу узнать о тебе больше. Слова эхом отдаются в голове. Конечно, Малфой что-то скрывает за этим заявлением.

Какой-то звук щекочет край сознания Гарри долгое мгновение, прежде чем он вырывается из своих мыслей, чтобы сосредоточиться на нем. Это слабый звук — ритмичный плеск. Гарри долго слушает и только постом осознает, что слышит. Замирает. Это Малфой в душе. Дрочит. Он слышит, как Малфой дрочит. Звук был бы незаметен для обычных ушей из-за шума воды в ванной и сквозь стену, но Гарри с таким же успехом может стоять в одной комнате с Малфоем теперь, когда сосредоточился на нем.

Он собирается включить телевизор, просто чтобы заняться чем-то более громким и непосредственным, на чем можно сосредоточиться, когда Малфой стонет. Это хриплый прерывистый звук, как будто он пытается вести себя тихо. И он тихий — звук едва ли громче плеска воды. Но что-то в нем вызывает в Гарри вспышку жара, за которой следует чувство отвращения. Малфой только что был в стрип-клубе — только что имел разговор об обладании женщинами — и теперь дрочит на это. Часть Гарри хочет вломиться туда и заставить его остановиться, заявить, что он больной ублюдок… но мысль о том, что он увидит Малфоя голым и мокрым, сжимающим в кулаке член, откидывая голову назад и…

Еще один низкий прерывистый стон прерывает мысли Гарри, и он чувствует, как в нем поднимается гнев — на этот раз на самого себя, — когда он понимает, что у него встает. Он слушает, как Малфой дрочит, и становится твердым от этого.

Очевидно, прошло слишком много времени с тех пор, как он трахался. Двенадцать месяцев, может, больше. Но после инцидента он даже не пытался сделать это. Ни к кому и близко не прикасался. Едва ли даже прикасался к себе таким образом.

Гарри слышит, как движения Малфоя ускоряются, — плеск воды становится более ритмичным. Затем раздается хныканье, и все прекращается. Гарри понимает, что Малфой только что кончил. Он только что услышал, как кончил Малфой. Эта мысль посылает жар прямо к члену, и он проклинает себя за такую реакцию. Ебаный волк. Проклятая хрень усиливает все его реакции, и это один из худших побочных эффектов — в нем присутствует почти инстинктивная потребность в сексе.

Гарри слышит, как выключается душ, затем открывается и закрывается дверь. Он представляет себе Малфоя, тянущегося за полотенцем, его длинное и худое тело, блестящее от воды.

Он опрокидывает свой напиток и возвращается к раковине, грохнув кружкой о стойку с большей силой, чем необходимо. Он открывает кран, чтобы заглушить звук чистки зубов, затем открывается и закрывается дверь, и Гарри слышит шорох одеяла, когда Малфой забирается в постель.

Не было никакой паузы для натягивания одежды. Малфой спит голым. Гарри рычит на себя за свою глупость и пересекает гостиную. Он все еще пропитан запахами других людей. Вот и все. Похоть, в которую ему пришлось погрузиться, действует на него. Ему нужно смыть это со своей кожи.

Он бросает кожанку на спинку дивана, скидывает ботинки у двери и входит в спальню, забирая пакет с туалетными принадлежностями из сумки и полотенце с кровати.

В ванной все еще жарко и много пара. Пахнет Малфоем — его средством для мытья тела, его шампунем. Под этими ароматами он чувствует резкий запах спермы, хотя Малфой явно смыл ее в канализацию. Смесь запахов дезориентирует. Он не хочет чувствовать ничего подобного от Малфоя, но как бы плохо это ни было, это все равно намного лучше, чем те же запахи от незнакомцев в клубе.

Он бросает Запирающее заклинание на дверь, ведущую в комнату Малфоя, а затем быстро снимает с себя одежду, бросая ее в корзину для белья. Он видит, что часть одежды Малфоя уже там, и с мыслью об этом — о семейной жизни — он не знает, как справиться. Вместо этого он включает душ.

Взгляд падает на браслет на запястье — браслет Малфоя. Такое ощущение, что он всегда теплый, как будто в нем сидит какая-то часть Малфоя. Гарри вспоминает свое прежнее подозрение о том, что браслет устанавливает связь между ними, и прищурившись смотрит на эту штуковину.

Может, поэтому у него была такая сильная реакция, когда он подслушивал Малфоя? На мгновение ему хочется сорвать эту штуку и убраться оттуда. От размышлений о принудительном влечении к Малфою кожа покрывается мурашками. Он смотрит на противоположную стену, за которой сейчас спит Малфой. Мысль о том, что Малфой делает это с ним нарочно — манипулирует им, — вызывает отвращение. Это укрепляет его подозрения, что Малфой говорил с Холлбруком о продаже женщин. Он явно видит в людях вещи, которые можно использовать.

Гарри стискивает зубы и ждет, пока вода нагреется. Он любит обжигающе горячую воду, всегда любил с тех пор, как ему разрешили принимать теплый душ вместо шестидесятисекундного ледяного наказания, которому Дурсли подвергали его каждое утро перед школой.

Он заходит под душ, закрывает глаза и наклоняет лицо к воде, позволяя ей омывать его, заглушая все чувства.

Через мгновение он делает шаг вперед, протягивая руку за мылом и мочалкой. Он намыливает волосы, смывает дневную грязь со своего тела. Проводит беглым движением по рубцовой ткани на левом бедре. Он ненавидит это напоминание о том, кем он теперь является, а необходимость прикасаться — еще сильнее.

Мочалка прижимается к члену, когда касается обезображенной кожи, и Гарри берет паузу. Он все еще возбужден, а слабый запах спермы Малфоя, витающий в воздухе, не убивает желание, как должен бы. Вместо этого Гарри думает, что Малфой стоял на том же самом месте всего пятнадцать минут назад, положив руку на свой член, когда стонал от удовольствия под водой.

Он заставляет себя отвлечься от этого образа. Он не позволит Малфою толкать его на то, чего он не хочет. Он сильнее этого.

Но волк тоже силен. Гарри чувствует, как он шевелится в нем, принюхиваясь и облизываясь, усиливая возбуждение от запаха малфоевской спермы. Член дергается, и он закрывает глаза, когда его охватывает стыд. Волк одобрительно урчит.

Гарри сжимает себя в кулаке быстрее, чем хотел бы, и первого длинного движения почти достаточно, чтобы вырвать из него стон. Только мысль о том, что Малфой может каким-то образом услышать его из-за воды, заставляет прикусить губу. Он не доставит Малфою удовольствия узнать, что его извращенный план увенчался успехом. Он мастурбирует сильно и быстро. Хочет просто покончить с этим. Волк не позволит ему игнорировать это, но это не значит, что он должен наслаждаться. Ему нужно поскорее кончить, и тогда он сможет забыть о Малфое.

Он прижимает ладонь к стене и останавливает руку, вместо нее двигая бедрами, трахая кулак и представляя жадную задницу, выставленную и подмахивающую ему. Гарри закрывает глаза, представляя худощавое тело, прижимающееся к нему, отчаянно желающее, чтобы Гарри трахнул еще глубже. Быстрее. Он тяжело дышит, чувствуя, что освобождение вот-вот накатит. Это было слишком, слишком давно. Он представляет, как сжимает бедра мужчины перед собой, стискивая пальцы достаточно сильно, чтобы оставить синяки, достаточно сильно, чтобы оставить отметины. От желания отметить бледную кожу и объявить его своим он стонет, двигая бедрами быстрее, толкаясь вперед. Гарри крепче сжимает себя, представляя, как протягивает руку и хватает светло-русые волосы, оттягивая голову Малфоя назад и обнажая шею.

Образ настолько яркий, что Гарри задыхается от оргазма, как только картинка появляется в его сознание. Он замедляет движения и опускает голову на руки, стоя под горячими струями и глубоко дыша. Блять. Блять, БЛЯТЬ. В этот момент он ненавидит себя. Но Малфоя и монстра, который живет внутри него, ненавидит еще больше.

Спустя долгое мгновение Гарри выпрямляется, колени слегка дрожат, когда он смывает доказательства того, что только что сделал, в канализацию.

~

Гарри просыпается, потому что слышит, как кто-то варит кофе. Он бросает Темпус и стонет, когда видит, что только пробило шесть утра. Малфой — ранняя пташка. Отлично. Он подумывает о том, чтобы полежать в постели подольше, но мысль о том, чтобы оставаться в кровати, слушая, как Малфой ходит в соседней комнате, заставляет его чувствовать себя неуютно, поэтому он встает, роется в сумке и натягивает джоггеры и майку. В квартире приятно тепло, поэтому он не беспокоится о носках. Гарри медленно потягивается, пытаясь избавиться от скованности в бедре. Боль всегда хуже сразу после пробуждения.

Малфой стоит, прислонившись к кухонному столу, когда Гарри открывает дверь своей комнаты. Он полностью одет: в серые брюки и светло-зеленую рубашку с воротником, которая ему идет, несмотря на банальный цвет. Он приподнимает бровь на растрепанный вид Гарри, но ничего не комментирует, просто подносит кружку к губам.

— Я как раз собирался заказать завтрак, — говорит он. — Чего-нибудь хочешь?

Гарри хочет сказать «Нет», просто чтобы противоречить ему, но понимает, что скоро нужно будет поесть, раз уж он проснулся. Метаболизм намного выше, чем был раньше. Количество пищи, которую он потребляет ежедневно, смущает.

— Мне полный английский, — говорит он, проходя мимо Малфоя, чтобы снова поставить чайник для чая. Он больше не может пить кофе. Органы чувств и так работают слишком интенсивно большую часть дней.

— Хорошо спалось? — спрашивает Малфой, глядя на него. Его губы изгибаются в легкой улыбке. — Давление воды было нормальным?

В глазах Малфоя есть что-то такое, от чего Гарри напрягается. Малфой не может знать, что Гарри дрочил в душе прошлым вечером, так ведь? Он был очень тихим. Связь не передает его реакции… так ведь? От этой мысли ему становится плохо, поэтому он игнорирует вопросы и занимается чайными пакетиками. Гарри решает притвориться, что ничего не произошло, и пусть Малфой думает, что захочет.

Через мгновение Малфой отрывается от стола и подходит к телефону, чтобы сделать заказ на завтрак. Они едят в тишине, когда его приносят. Малфой поднимает брови, глядя на полную тарелку Гарри, но ничего не комментирует. Перед ним два куска тоста, на каждом тонкий слой ежевичного джема.

«У него будет сладко во рту, когда он закончит», — размышляет Гарри, высоко поднимая вилку. Затем он одергивает себя, удивляясь, откуда, блять, взялась эта мысль. Он смотрит на браслет и скрипит зубами.

— Мне нужно сегодня кое-куда сходить, — говорит Малфой, доев последний кусочек и запив его кофе.

Гарри снова смотрит на него, удивленный объявлением.

— Я думал, тебе нужно подождать следующей встречи с Дэвисом.

Малфой качает головой.

— Это может занять всю неделю. У меня есть и другие возможные пути — существует несколько способов снять шкуру с дракона.

Гарри пожимает плечами.

— Конечно. Дай мне минуту, чтобы закончить, и я буду готов.

— Твое присутствие не обязательно, — говорит Малфой. — Это другое дело. Никто не ожидает, что я приду с сопровождением.

— Я хочу пойти, — говорит Гарри, подтекст проносится в его голове: я не могу уповать на то, что ты не натворишь что-нибудь, пока находишься вне поля моего зрения.

— Зачем? — спрашивает Малфой, в его тоне ясно слышен вызов.

Гарри пожимает плечами, изображая безразличие.

— Мне платят за то, чтобы я находился рядом с тобой. Я могу быть полезным и другим способом. Может, подниму для тебя что-нибудь тяжелое? — Он заставляет себя ухмыляться, хотя ему хочется впечатать Малфоя в стену. Нахождение рядом с ним приводит в бешенство.

Малфой едва сдерживает улыбку. Гарри видит, как она играет в уголках его губ.

— Хорошо, — говорит он. — Сначала мне нужно собрать кое-какие бумаги. Я уезжаю через тридцать минут.

— Отлично, — говорит Гарри. — Это дает мне немного времени, чтобы проверить систему безопасности в квартире. Я собирался сделать это прошлым вечером, но это вылетело у меня из головы.

Это не оправдание. Он не чувствует себя комфортно, оставаясь в пространстве, которое лично не проверил и в котором не усилил защиту. Он никогда бы не чувствовал, но сейчас инстинкт еще сильнее. Его логово должно быть в безопасности, и он не пытается сопротивляться этой конкретной потребности. В этом одном они с волком на одной волне.

На мгновение глаза Малфоя вспыхивают чем-то понимающим, но он просто кивает и встает, возясь с модной кофеваркой, как будто когда-то учился на бариста. Гарри слушает, как он взбивает молоко, и снова задумывается, чем Драко Малфой занимался последние десять лет, что так хорошо знаком с магловской жизнью.

На то, чтобы должным образом одеться, у него уходит всего минута, а остальное отведенное время он проводит, осматривая защитные чары Малфоя (очень сильные) и добавляя собственные дополнительные (неприятные, по большей части). К тому времени, как он заканчивает, квартира становится сокрытой от чужих глаз и полностью замаскированной чарами немоты и уединения, настолько сильными, что в комнате может бахнуть Редукто, и соседи этого не заметят. Он укрепляет окна, чтобы они могли противостоять упомянутому Редукто, и заколдовывает дверь быть прозрачной с их стороны, чтобы видеть любого, кто приближается. Затем тратит время на наложение слоев блокирующих заклинаний поверх карты доступа. Наконец, усиливает Антиаппарационные чары Малфоя, добавляя исключения на обе их магические подписи, чтобы их не нужно было сбрасывать, чтобы впустить и выпустить их обоих.

Закончив, он поворачивается к столу и видит Малфоя, перед которым аккуратной стопкой лежат бумаги. Выражение его лица трудно прочесть, но в глазах напряженность, а сердцебиение немного быстрее, чем обычно.

— Комната практически потрескивает от твоей магии, Поттер, — говорит Малфой, напряженность которого превращается в насмешку. — Как думаешь, мы сейчас в достаточной безопасности?

Гарри чувствует слабую вспышку смущения. Его магия намного сильнее, чем раньше, и в ней есть нечто грубое, как будто она хочет усилить свое присутствие через заклинания, которые он творит. Он ненавидит, когда люди замечают то, что отличает его от других. То, что это заметил Малфой, ощущается в стократ хуже.

— Я могу смягчить их, если хочешь, — говорит он.

Малфой пренебрежительно машет рукой.

— Нет, все в порядке. — Его запах снова меняется, но Гарри не может точно определить, какие эмоции он испытывает. — Ты готов? — спрашивает Малфой, вставая и уменьшая бумаги, чтобы положить их в карман. Он снова набрасывает свои чары, и Гарри кивает, когда тот приближается. — Могу я снова совершить совместную аппарацию? — спрашивает Малфой. — Я так понимаю, ты модифицировал защиту, чтобы позволить это?

Гарри снова кивает, на мгновение задумываясь о том, насколько он вменяем, что дает Малфою разрешение аппарировать их в неизвестном направлении. А еще вспоминает, как прошлым вечером практически уткнулся носом в шею Малфоя.

Прежде чем он успевает пересмотреть свое решение, Малфой хватает его за руку, и раздается хлопок, когда его затягивает в пространство. Когда они приземляются, Гарри снова наваливается на Малфоя, но быстро выпрямляется. Он пиздецки ненавидит аппарацию. Он быстро оглядывается, оценивая возможные угрозы, хотя Малфой и сказал, что сейчас ему не нужно сопровождение.

Кажется, они в подвале, судя по всему, на автостоянке. Гарри оглядывается на Малфоя и видит, как тот лезет в карман пиджака за какой-то фляжкой. Он достает конверт из другого кармана и бросает волосок во фляжку, морщась, когда там все начинает пузыриться. Он быстро взбалтывает его и выпивает содержимое. Гарри отводит взгляд, когда Оборотное зелье начинает действовать. Ему никогда не нравилось смотреть на это. Когда он оглядывается, Малфою за пятьдесят, у него грубые черты лица и волосы с проседью. Одежда немного тесновата, пока он магически ее не увеличивает.

— И кто ты сейчас? — спрашивает Гарри, оглядывая его с ног до головы.

— Джеймс Бонд, — говорит Малфой, нахально подмигивая и подходя к одной из трех машин, припаркованных на небольшом пространстве. У нее гладкий серый цвет цвета оружейного металла, и, похоже, она очень быстрая.

Гарри не совсем верит тому, что видит, пока Малфой не взмахивает палочкой на глухую бетонную стену, и не появляется сейф с ключами. Малфой открывает дверь со вспышкой света и обходит машину, чтобы с привычной легкостью скользнуть на водительское сиденье. Машина с ревом оживает, а Гарри все стоит там, уставившись на нее. Двигатель громко ревет, и Гарри понимает, что если он не поторопится, Малфой, вероятно, оставит его здесь. Он открывает дверь и садится на кожаное сиденье, потратив секунду на то, чтобы подтвердить — первая его мысль была правильной. Эта машина дорогая.

— Ты умеешь управлять этой штукой? — спрашивает он, глядя на Малфоя со слабым чувством беспокойства, шевелящимся в нем.

Малфой закатывает глаза.

— Нет, Поттер, мы просто сидим тут для развлечения. А теперь пристегни свой чертов ремень безопасности.

Гарри протягивает руку за плечо и пристегивается. Малфой снова газует, а затем дает двигателю поработать на холостых оборотах до глубокого гудения, плавно выезжая со стоянки и направляясь вверх по пандусу на улицу — какой-то датчик в машине активирует дверь гаража.

— Где мы? — спрашивает Гарри, оглядывая незнакомую улицу.

— Аксбридж, — говорит Малфой, и это единственное слово не делает хоть что-то более понятным. Гарри чувствует, как в нем закипает раздражение. Малфой все время чертовски замкнут, внутри него скрыто так много секретов.

— Как ты научился водить? Чье на тебе лицо? Это твоя машина? Ты что, разбросал их по всему городу? — Гарри знает, что болтает, но, похоже, не может смириться с тем фактом, что рядом с ним Малфой под чужой личиной компетентно управляет магловской машиной, как будто он делал это миллион раз раньше.

— Слишком много вопросов, Поттер, — упрекает Малфой. Затем он смотрит на Гарри, и в его улыбке появляется что-то резкое. — Если только ты не хочешь вопрос на вопрос?

Гарри хмурится. Есть слишком много вещей, о которых он не хочет, чтобы Малфой спрашивал, чтобы это было хорошей идеей.

Малфой смеется, и смех его на удивление счастливый.

— Твое лицо, Поттер. Как будто я пнул тебя. Ты можешь задать мне один вопрос. Это сотрет твое недовольство?

Гарри сопротивляется детскому желанию возразить, что он не недоволен, и думает о том, что только что сказал Малфой. Он хочет спросить, как Малфой научился водить. Сам он никогда не утруждал себя этим, и мысль о Малфое, посещающем уроки магловского инструктора по вождению, немного нелепа. Но он этого не спрашивает. Он знает, что это, безусловно, наименее важный из вопросов.

— У тебя такие тайники по всему городу? — спрашивает Гарри, как будто ему просто любопытно.

Малфой видит его насквозь, и его улыбка прямо-таки лисья, когда он отвечает:

— Поттер, у меня такие тайники по всей стране. У меня сотня личностей с сотней жизней, которые только и ждут, чтобы их использовали.

Слово «зачем» приходит на ум, но ответ очевиден. Как можно не попасться, когда за тобой охотится все Министерство магии? Стань тем, кого они не ищут. Это действительно гениально.

— Как ты начал этим заниматься? — спрашивает он вместо этого.

— Почему ты решил работать в частной охране после Министерства? — резко отвечает Малфой.

Гарри думает об этом вопросе; о возможных опасностях ответа на него; о преимуществах того, что Малфой, в свою очередь, откроет ему.

— Больше я ничего не могу делать, — говорит он после долгой паузы, глядя в окно и наблюдая за проносящимися мимо улицами.

Малфой издает недоверчивый хмык.

— Ты Гарри Поттер. Ты мог бы провести остаток своей жизни в постели, где тебя бы обслуживали обнаженные женщины, и никто бы и глазом не моргнул.

Гарри фыркает от смеха от этого образа.

— Нет? — говорит Малфой с ноткой недоверия в голосе, щелкая поворотником и плавно меняя полосу движения.

— Как ты там сказал вчера? — спрашивает Гарри. — А, да, я предпочитаю члены.

Голова Малфоя резко поворачивается, и он встречается взглядом с Гарри всего на долю секунды, прежде чем, видимо, заставляет себя снова посмотреть в лобовое стекло.

— Эта информация не фигурировала в газетах, — говорит он, его голос наполнен небрежностью, которая звучала бы совершенно естественно, если бы Гарри не чувствовал его внезапного интереса.

Малфоя влечет ко мне. Мысль поражает уверенностью, которую нельзя отрицать. Малфой не просто находит его тело привлекательным. У Малфоя только что была сильная бессознательная реакция на информацию о том, что Гарри гей и, возможно, может быть доступен ему. Он смотрит на браслет, задумываясь, работает ли связь, которую тот навязывает, в двух направлениях. Ну конечно, нет? Малфой бы не стал подвергать себя такому.

— Я не то чтобы это скрываю, — говорит Гарри, отвечая на вопрос Малфоя. — Но это и не то, чем я хвастаюсь. — Он чувствует, как в нем поднимается гнев, когда он думает о журналистах, которые превратили его жизнь в ад и разрушили так много важных для него вещей за эти годы. — Последнее, чего я хочу, — чтобы стервятники из газет заполучили эти знания и подняли шумиху.

Малфой рядом с ним слегка напрягается, запах возбуждения тускнеет, его место занимает нечто более серьезное: гнев. Гарри удивляется этому. У Малфоя тоже были стычки с прессой? Он все еще зациклен на освещении своего судебного процесса и исчезновения много лет назад?

Прежде чем он успевает спросить, Малфой нажимает на педаль, и двигатель ревет, когда машина рвется вперед. Гарри видит знак «М40», и Малфой плавно съезжает на эту трассу, сильнее нажимая на педаль газа. Они быстро набирают скорость, пока не обгоняют все машины впереди, Малфой с уверенной грацией вливается в поток авто и выходит из него. Они движутся намного быстрее, чем кто-либо другой, и, хотя Гарри и не видит спидометр, он уверен, что Малфой нарушает закон.

— Ты не боишься, что тебя поймают? — спрашивает он, глядя на напряженную челюсть Малфоя и сильно сжимающие руль пальцы.

Малфой просто снова меняет полосу движения, гоня машину еще сильнее.

— На авто чары, — говорит он. — Машина постоянно проецирует несколькосекундный Обливиэйт.

Гарри поднимает брови — идея довольно хороша. Он смотрит в окно на проносящуюся мимо сельскую местность. Он полагает, что должен волноваться, путешествуя так быстро, но хватка Малфоя на руле уверенная и сильная, а учитывая исцеляющий фактор, Гарри, вероятно, все равно переживет автокатастрофу.

Он откидывается назад и позволяет себе наслаждаться поездкой. Он никогда не ездил так быстро в машине. Максимальная скорость старого Форда Англии Уизли и близко не подходила к той, на которой сейчас гонит Малфой, даже в воздухе.

— Это почти как полет, да, — размышляет он через несколько минут.

Малфой смотрит на него и кивает со слабой улыбкой.

— Вот почему я предпочитаю быстрые, — говорит он, всматриваясь в дорогу, когда объезжает машину и плавно возвращается в полосу.

— Ты часто летаешь? — спрашивает Гарри, его охватывает слабое любопытство. Он пытаетсяубедить себя, что ему нужно знать о Малфое как можно больше, что это может иметь отношение к делу. Но не может заставить это звучать убедительно даже в собственной голове.

Малфой мгновение молчит, а потом качает головой.

— Не особо, нет. У меня нет времени.

Гарри удивляется этому. Малфой выглядит так, будто сам распоряжается своим временем, что бы он там ни делал. Затем он думает о том, что видел в жизни Малфоя за последние несколько дней — об абсолютном отсутствии в ней кого-либо в личном смысле. Думает о том, каково это — летать в одиночку, и о том, как сильно он любит валять дурака с Роном, Симусом и некоторыми другими из команды авроров после работы. Любил. Он не летал с ними после инцидента. Почти не летал вообще. От сидения на метле теперь болит бедро. В первый раз, когда попробовал, через пять минут начались такие сильные судороги, что пришлось все срочно прекращать. Просто еще одно занятие, которое у него отняли.

Гарри чувствует, как настроение ухудшается, и смотрит в окно. Притяжение луны сейчас сильнее. День приближается, и Гарри чувствует это, хотя и не видит ее сейчас на небе. Он знает, что в ближайшие несколько дней перемены в настроении будут становиться все более и более неустойчивыми, и ему придется делать все возможное, чтобы справиться с ними.

Они едут еще полчаса, ни один из них не произносит ни слова, пока они не въезжают в Стратфорд-на-Эйвоне. Драко замедляется до нормальной скорости, пробираясь через город, пока они не пересекают его и не сворачивают на проселочную дорогу.

— Где мы? — спрашивает Гарри, оглядываясь по сторонам и запоминая детали.

— В доме друга. Я буду там около двух часов. Ты останешься в машине, — говорит Малфой, когда они подъезжают к небольшому фермерскому дому, и он ставит авто на ручник. — Это не обсуждается.

Гарри думает поспорить, рассеянно проводя пальцами по узору браслета на своем запястье в виде драконьей чешуи. Но успокаивается. Вероятно, он все равно сможет подслушать, что происходит в доме.

Он видит, что Малфой, видимо, чувствует его согласие. Тот кивает и достает из кармана куртки маленькую фляжку Оборотного, делает глоток и морщится, а потом убирает ее и открывает дверь. Гарри смотрит, как ткань брюк плотно облегает задницу Малфоя, когда он встает, и как двигаются его длинные ноги, когда он идет к дому. Даже в этом теле он в хорошей форме, а уверенность в походке — несомненно от самого Малфоя. Гарри чувствует то же самое негодование, что и в клубе, кипящее в нем от легкой развязности Малфоя.

Малфой стучит, и Гарри видит, как через мгновение дверь открывается. Он сосредотачивается, пытаясь разглядеть человека внутри, но тот в тени, и он может понять, кто это, кажется, пожилой мужчина, возможно, лет пятидесяти, примерно одного роста с Малфоем. Он слышит приветствие, дверь закрывается секундой позже, и обе фигуры и звуки исчезают.

Гарри чертыхается, когда понимает, что на доме, должно быть, Заглушающие чары, и он не сможет ничего узнать, подслушивая.

Он спорит с самим собой меньше минуты, прежде чем выйти из машины и медленно обойти дом. Он осторожно прощупывает защиту, посылая небольшие тестовые заклинания, чтобы увидеть, насколько высоко она простирается и есть ли какие-то пробелы. На всех окнах также чары Конфиденциальности. Гарри ничего не видит внутри, хотя осознает тот факт, что обитатели, вероятно, могут видеть его, поэтому старается, чтобы прогулка вела за изгородью и вокруг других сараев и зданий, насколько это возможно.

Спустя десять минут наблюдения он понимает, что может легко проникнуть в дом, чтобы подслушать дела Малфоя, но не сможет сделать это незаметно. Он смиряется с этим фактом и отходит в сторону, чтобы сесть на ограждение рядом с шикарной малфоевской машиной. Гарри смотрит на зеленые поля и позволяет мыслям блуждать, просеивая информацию, которая у него есть на данный момент, переворачивая ее, как кусочки головоломки, проверяя, подходит ли что-нибудь друг к другу.

Он знает, что ему нужно выяснить цель встречи Малфоя с Дэвисом. Он должен понимать, о каком рынке они говорят. Гарри снова осматривает ферму, пытаясь выявить какие-либо детали, которые указывают на связь с делом Малфоя в стрип-клубе прошлым вечером. На его взгляд, все выглядит именно так, как и должно, и это, в сочетании с силой защиты вокруг дома, делает все еще более подозрительным, чем когда-либо.

~

Проходит час, прежде чем Малфой возвращается с фермы. Гарри не удается еще раз взглянуть на жильца, несмотря на то, что он сосредотачивается на двери, как только слышит, что она открывается.

— Закончил дела? — спрашивает Гарри, когда Малфой выворачивает руль и выезжает обратно на дорогу.

— Да, — коротко отвечает Малфой. — А ты свои?

Гарри не хочет отвечать на это, поэтому они проводят обратную дорогу в тишине. На этот раз Малфой ведет машину еще более агрессивно, резко обгоняя другие авто и развивая такую скорость, что, если он допустит хоть одну ошибку, Гарри уверен, что ему очень повезет, если он не умрет. Гарри не бросает ему вызов. Малфой по-прежнему выглядит прекрасно владеющим собой, хотя его гнев явно витает в воздухе. У Гарри такое чувство, что любое его слово только заставит Малфоя сильнее давить на газ.

Когда они возвращаются на стоянку, Малфой паркует машину и выходит. Он возвращает ключи в сейф, а затем, не сказав Гарри ни слова, аппарирует. Гарри мгновение стоит в ступоре, а потом произносит то же заклинание, надеясь, что Малфой вернулся в квартиру. Так и есть, и Гарри не слишком внимательно анализирует облегчение, которое чувствует от этого.

Малфой проводит остаток дня, игнорируя Гарри полностью, занимаясь бумажной работой и отправляя сообщения на своем телефоне. Действие Оборотного исчезает через полчаса, и Гарри чувствует странную вольность от того, что настоящее лицо Малфоя снова появляется.

Звуки с его стороны комнаты — постоянное царапанье ручки вперемешку со стучащими по экрану телефона пальцами. Малфой явно взбешен тем, что Гарри пытался что-то вынюхивать, но Гарри определенно не собирается извиняться за это.

Он смотрит телевизор, лениво переключая каналы, а потом попадает на кулинарное шоу, из-за которого тут же хочет есть. Малфой снова прерывается, чтобы заказать ужин в номер. Он молча передает телефон Гарри, чтобы тот сделал себе заказ, и сразу после еды возвращается к бумагам.

Гарри не может просто сидеть без дела еще несколько часов. В нем слишком много беспокойной, сдерживаемой энергии. Поев, он снова переодевается в джоггеры и майку и выходит на открытое пространство возле окон. Начинает медленно растягиваться, разогревая мышцы и давая бедру время отреагировать на движение.

Разогревшись, начинает тренировку. Это совсем не то же самое, что он делал в спортзале Министерства, но это движения, необходимые, чтобы почувствовать жжение в мышцах. Он начинает с отжиманий, равномерно дыша и сосредотачиваясь на движении, когда отталкивается от пола. Он завершает четвертый подход по пятьдесят, когда руки начинают гореть. Он опускается на спину, тратя секунду, чтобы поблагодарить Мерлина за шикарный мягкий ковер, и начинает скручивания. От глубоких приседаний рубцовая ткань укуса неприятно сжимается, но скручивания он делать может.

Он достигает почти трехсот, когда понимает, что звук неустанного царапанья и постукивания Малфоя прекратился. Продолжая двигаться, он пытается сообразить, когда же он услышал, что звук пропал. Гарри перекатывается на бок, как будто закончил и только что перешел к следующему упражнению, и ловит взгляд Малфоя, устремленный на него с другого конца комнаты. Его взгляд полон жара, и Гарри запоздало осознает, что чувствует в воздухе запах интереса. Малфой отводит глаза, занятый своими бумагами.

Гарри встает, делая серию выпадов, от которых болит бедро, но которые становятся все более плавными, по мере того как он продолжает. Он смотрит в окно, делая это, но на самом деле впитывает отражение. Он видит Малфоя позади себя. Не ясно, но достаточно отчетливо, чтобы быть уверенным, что тот наблюдает за ним, снова забыв о бумагах, сосредоточенный на его движениях. Гарри покрыт легкой испариной и знает, что свет, вероятно, неверно играет на мускулах рук. Он на секунду задумывается, как выглядит его задница в джоггерах, когда он вот так опускается. Запах желания наполняет воздух, так что, вероятно, неплохо.

Гарри рассуждает, как можно использовать это в своих интересах. Действительно ли Малфоя влечет к нему или связь усиливает это влечение — он должен быть в состоянии манипулировать им, чтобы получить желаемое. Люди всегда больше открываются тем, с кем хотят быть рядом. На мгновение в голове проскальзывает мысль о том, чтобы затащить Малфоя в постель, жестко трахнуть его, а затем засыпать вопросами в темноте. Он откладывает эту идею в сторону. Он еще не настолько отчаялся, но это может быть уловкой, которую случится использовать в будущем. Ему придется действовать правильно, чтобы доказательства были приемлемыми, если он будет использовать это. Есть очень тонкая грань, которую Министерство примет в тайном соблазнении.

Гарри собирается повернуться и сделать какое-нибудь замечание Малфою. Он не знает какое. Может, что-нибудь о том, что, если бы он не был таким ублюдком, то мог бы время от времени хорошенько трахаться, но тут Малфой встает, собирает свои документы и уменьшает их, направляясь в свою комнату и пробормотав «Спокойной ночи».

Гарри продолжает делать выпады и через минуту слышит, как включается душ. Он не замедляет тренировку, чтобы подслушивать, но даже так скоро заканчивает, поэтому снижает интенсивность движений и начинает превращать их в растяжку, вытягивая ноги и позволяя телу остыть, двигаясь медленнее.

Это совсем не оправдание тому, что он слушает, как Малфой кончает, но что-то в этом есть. И это что-то заставляет Гарри медленно зайти в свою комнату, босыми ногами бесшумно ступая по ковру. Он знает, что слушать, как дрочит другой мужчина, — это не только вторжение в личную жизнь, но и просто жутковато, но не может удержаться и подходит ближе. Волк снова шевелится в нем, обостряя слух, когда тянется к объекту своего интереса. Гарри позволяет этому случиться. Он не совсем уверен почему.

Может, если он позволит себе привыкнуть к мысли о том, что у него получится убедить Малфоя трахнуться, чтобы получить нужную информацию, это будет сделать легче, когда дойдет до дела.

Душ теперь всего в футе от него, через одну тонкую стену, и Гарри слышит Малфоя еще лучше. Его движения медленные, а дыхание прерывается на каждом третьем толчке. Гарри задумывается, есть ли у него определенная техника, которую он любит использовать, самому Гарри, например, нравится иногда дразнить себя, проводя ногтями по стволу и слегка пощипывая крайнюю плоть.

Малфой издает тихий стон, и ритм меняется. Гарри слышит два всплеска, и ему требуется мгновение, чтобы понять. Когда он осознает, что Малфой делает, то чувствует, как жар приливает к члену. Малфой, видимо, засовывает что-то в свою дырку, пальцы или игрушку — он трахает себя, пока дрочит. Гарри от таких мыслей приходится сжать член. Он знает, что это неправильно на очень многих уровнях, но так близко к луне он ничего не может с собой поделать. Желание спариваться находится на одном уровне с желанием драться. Мысль о том, что у него может случиться и то, и другое одновременно с Малфоем, поражает его, и он закусывает губу, сильнее сжимая себя через ткань джоггеров.

Гарри заставляет себя перестать думать о том, может ли это когда-нибудь стать реальностью. Малфой может быть заинтересован в нем сейчас, может, даже захочет быстрого секса в какой-то момент, но Малфой не знает, что он оборотень. И никогда не узнает. Если узнает, его интерес к Гарри угаснет, и тогда этот путь сбора информации будет потерян. Гарри размышляет, может ли он вместо этого провести Малфоя, изобразив интерес и обещание чего-то в будущем, но не подпуская достаточно близко, чтобы получилось выяснить его секрет. Он задается вопросом, достаточно ли Малфой глуп, чтобы пойти на это.

Ванная полнится паром, жаром и запахом возбуждения и освобождения Малфоя, когда Гарри входит в нее. Гарри ненавидит себя за то, что находит это сексуальным, но осознание того, что Малфой получает удовольствие от него — что он имеет такую власть над Малфоем, — вызывает у него трепет. В то же время, есть нечто невероятно неправильное в том, чтобы думать о Малфое таким образом. Это Малфой, черт его дери во все щели. Они всегда ненавидели друг друга, он чертовски подозрительный, и то, во что Гарри ввязался вместе с ним, вероятно, тоже незаконно.

Прежде чем Гарри действительно сознательно думает об этом, его рука оказывается на члене, и он дрочит, а мысли о Малфое, о причинах, по которым он абсолютно точно является ужасным человеком и по которым Гарри должен перестать думать о нем, заполняют его разум. Ему требуется всего две минуты, чтобы достичь оргазма, и он знает, что отчасти это из-за луны — секс всегда занимает тем больше места в его мыслях, чем полнее луна, — но еще потому что Малфой проникает в его голову, и даже образа того, что он упадет на колени и подчинится ему, достаточно, чтобы Гарри забрызгал стенку душевой спермой.

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

Новый коллаж к истории, на этот раз от меня, также можно посмотреть в шапке фанфика😉✨

За два дня до полнолуния Дэвис наконец соглашается встретиться. Гарри просто наблюдает, задавая невинные вопросы, которые Малфою всегда удается отбрить, и используя небольшие дружеские жесты в их взаимодействии. Гарри пока не чувствует, что это имеет какой-то большой вес — Малфой все еще ведет себя как язвительный высокомерный придурок, но так нужно, пока они ждут.

Малфой работает за обеденным столом, который он превратил в свой импровизированный рабочий стол, когда получает сообщение. Он издает торжествующий возглас, и Гарри поворачивается к нему со своего места на диване. За звуком немедленно следует задумчивое мычание, и Гарри прищуривает глаза, когда на лице Малфоя появляется странное выражение.

— Ты ведь не упаковал костюм в свою отвратительную сумку, да, Поттер?

Гарри закатывает глаза. Он напоминает себе, что проклясть Малфоя или послать его на три буквы не поможет продвинуть дело по укреплению доверия.

— Я не претенциозный придурок, так что нет, Малфой, его я не упаковал.

Малфой собирает свои записи и уменьшает их — Гарри даже как-то думал, что следует пробраться в комнату Малфоя и прочитать их во время его ежевечерней дрочки в душе. Но, кажется, не совсем правильно выбрал для этого время.

— Хорошо, — говорит Малфой, вставая и направляясь к дивану. — Дэвис назначил встречу сегодня вечером в Le Gavroche, и твой образ плохого мальчика не подойдет. Накинь свои чары, нам нужно посетить Косую аллею.

Гарри думает о том, чтобы оспорить тот факт, что его образ похож на «плохого мальчика». Его джинсы и ботинки нормальные, а старая кожанка Сириуса очень удобная. Он встает и возвращает Гламур, но прежде чем успевает открыть рот, чтобы возразить, Малфой хватает его за руку и аппарирует их. Гарри снова держится за него, когда они приземляются, и раздраженно отталкивает.

— Ты должен прекратить так делать.

— Хватит ныть, Хантер. У нас примерно час, чтобы привести тебя в презентабельный вид. Это будет очень трудная задача.

Гарри хочет возразить, мол, Малфой, вроде, не считает его слишком непрезентабельным, когда каждый вечер глазеет на его тело, а потом идет в душ дрочить, но не в его интересах разуверять, поэтому Гарри прикусывает язык.

Он оглядывается. Похоже, они находятся в главной точке аппарации на Косой аллее. Люди появляются из ниоткуда вокруг них. Малфой отворачивается и идет в сторону магазинов, а Гарри вздыхает и следует за ним.

Они проходят мимо любимого кафе Гарри — «Кэролз», и Гарри смотрит в окно, пока желудок напоминает, что он не ел уже несколько часов. Он постоянно приходил в это место на обед с Роном. Кажется, они не проводили эти регулярные встречи так часто с тех пор, как Гарри покинул Министерство. Он чувствует острую тоску по Рону и потребность быть рядом со своей стаей. Она не так сильна, как обычно в преддверии полнолуния, и Гарри смотрит на браслет на запястье, размышляя, не притупляет ли он каким-то образом связь с Уизли. От этой мысли становится не по себе, и он медленно крутит браслет, обдумывая это.

— Серьезно, П… Хантер, — говорит Малфой, хватая его за руку и оттаскивая от окна. — Какую часть фразы «мы собираемся поужинать» ты не понял? Как ты можешь есть столько, сколько ешь, и все еще быть голодным, выше моего понимания. А теперь поторопись. Даже с помощью волшебного пошива нам будет трудно одеть тебя ко времени.

Гарри вырывает руку из хватки Малфоя и едва сдерживается, чтобы не зарычать на него. Ему вдруг надоедает, что Малфой обращается с ним как с лакеем.

— Я всего лишь наемный работник, не забывай. Я не думаю, что имеет значение, хорошо ли я выгляжу.

Рот Малфоя недовольно сжимается.

— И именно поэтому ты наемный работник, а я тот, кто тебя нанимает. Я точно знаю, что нужно, чтобы ты соответствовал месту и не смутил меня, и это сшитый на заказ костюм, и он нужен тебе сейчас. Так что заткнись и поторопись.

Гарри прищуривает глаза, и Малфой делает то же самое в ответ. У Гарри возникает внезапное безумное ощущение, что они могут вытащить волшебные палочки посреди Косой аллеи. Пальцы Малфоя слегка подергиваются, как будто он думает об этом, и Гарри усмехается, показывая зубы с вызовом, от которого волк в нем урчит от удовольствия. Пусть попробует. Он мог бы прижать Малфоя к стене кафе, схватив за горло, прежде чем тот успел бы моргнуть. Мысленный образ обескураживает, и разум Гарри мгновение следует за ходом этой мысли. Он представляет, как Малфой будет ощущаться рядом с ним, сильный и худой, его теплое тело вдоль тела Гарри, когда тот вдохнет его запах. Он представляет, как меняется запах Малфоя, приобретая ту пьянящую глубину, как вечером, когда он наблюдает за его тренировкой. Мысль об этом отвлекает настолько, что он делает шаг назад.

Малфою, кажется, требуется на секунду больше времени, чтобы успокоиться, так что его челюсть все еще напряжена, когда он мотает головой. Он что-то бормочет себе под нос, отворачиваясь, но Гарри слышит каждое слово:

— Почему с тобой всегда так чертовски сложно иметь дело, Поттер?

Гарри чувствует, как напряжение покидает его, и ничего не может поделать с улыбкой, становящейся шире. Есть что-то такое приятное в том, чтобы выводить Малфоя из себя. От этого он чувствует себя самим собой так, как давно не чувствовал.

Они останавливаются перед элегантной витриной с надписью «Одеваться только так», нарисованной там плавным золотым шрифтом. Малфой открывает дверь, и тихо звенит колокольчик. Мгновение спустя к ним шагает молодой человек, широко улыбаясь и быстро переводя взгляд с одного на другого. Он слегка кланяется Малфою.

— Добро пожаловать, господа, — говорит он, включая Гарри в свое приветствие, но адресуя слова Малфою. — Меня зовут Джонатан, и я буду рад помочь вам сегодня.

Гарри оглядывается, когда портной спрашивает, что они желают. В магазине все отделано панелями из темного дерева и бордовой парчой. Различные костюмы, рубашки и куски богатой ткани освещены специальными искусно направленными заклинаниями. Все здесь очень ярко и кажется именно тем местом, в котором Гарри бы и ожидал, что Малфой покупает себе одежду, если бы вообще об этом думал.

Внимание возвращается к Малфою и портному, когда мужчина берет его под локоть и ведет к одной из бордовых штор в задней части комнаты.

— Если вы не возражаете, сэр, — бормочет мужчина — Джонатан, его хватка на локте ясно дает понять, что Гарри пойдет в примерочную, хочет он того или нет.

Малфой, кажется, занят выбором тканей, как ребенок на вечеринке по случаю дня рождения, поэтому Гарри обращает свое внимание на Джонатана, когда занавес со свистом закрывается. Он примерно одного возраста с Гарри, может быть, немного моложе, и хорошо сложен. У него привлекательный изгиб носа, даже если и нет той остроты, которая привлекает Гарри больше. Гарри мгновение думает о старой мадам Малкин, когда Джонатан приказывает ему раздеться деловым жестом и щелчком рулетки. Этот магазин кажется миром выше ее доброго присутствия.

Гарри чувствует, что спорить бесполезно, поэтому снимает ботинки, вспоминая, что в одном из носков дырка. Он подумывает о том, чтобы наложить на него заклинание быстрой штопки, прежде чем Джонатан или, не дай Мерлин, Малфой заметят, но он настолько плох в нем, что, вероятно, пришьет носок к пальцам ног. Вместо этого он бросает куртку на подлокотник кресла позади себя и стоит, ожидая, что от него потребуется дальше.

— И брюки тоже, пожалуйста, сэр, — говорит Джонатан. — Мистер Марквелл очень настаивал на том, чтобы я снял правильные мерки, а это слишком сложно, когда вы в джинсах. — Гарри почти слышит, как губы Джонатана изгибаются, когда он произносит последнее слово, хотя на его лице нет и намека на это. Он вздыхает, полагая, что чем скорее закончит с мерками, тем быстрее сможет снова одеться.

Он расстегивает джинсы и стягивает их, пользуясь возможностью одновременно снять носки. И через минуту уже стоит в одной футболке и боксерах — ни то, ни другое не оставляет места воображению, понимает он, глядя в зеркало. Он бросает взгляд на свое бедро и успокаивается, завидев, что обтягивающие черные трусы полностью прикрывают рубцовую ткань, на которой видны очень четкие следы укуса. Ему точно не нужно, чтобы кто-то еще увидел и рассказал об этом, независимо от того, свое лицо сейчас на нем или нет.

Гарри обращает внимание на Джонатана, когда тот приступает к работе. Его руки прохладные и гладкие, когда он поправляет руки и ноги Гарри так, как нужно, чтобы лента могла выполнить свою работу. Прытко Пишущее Перо парит в воздухе позади него, записывая измерения, пока Джонатан бормочет их себе под нос. Все происходит очень эффективно, почти безлично, пока занавес позади не открывается, и не появляется Малфой, перекинувший несколько образцов ткани через руку.

Взгляд Гарри останавливается на его лице, и он наблюдает за отражением Малфоя, когда тот входит в раздевалку. Серые глаза скользят по телу Гарри, а потом очень четко останавливаются на его заднице. Проходит несколько мгновений, прежде чем он отводит взгляд, а когда делает это, встречается глазами с Гарри в зеркале. Во взгляде Малфоя он видит нечто горячее и заинтересованное и чувствует, как его охватывает возбуждение. Его член дергается, слегка твердея, и Гарри внезапно понимает, что Джонатан стоит перед ним на коленях, а его лента находится невероятно близко к паху, пока он измеряет шов. Вместо того, чтобы отпугнуть, мысль о том, что Малфой может видеть его с другим мужчиной на коленях перед ним, снова бросает в жар. Видеть, но не иметь возможности прикоснуться.

Гарри медленно, лениво ухмыляется Малфою в зеркало. Он слышит его учащенное сердцебиение и чувствует укол удовлетворения. Попытки наладить дружбу пока не были особенно плодотворными, но вот намеки на что-то физическое в будущем выглядят гораздо более многообещающими.

Из-за мысли, что он делает это — поощряет это — только для дела, Гарри отводит взгляд. Он заставляет себя думать о чем угодно, только не о том, как напрягается член от желания на лице Малфоя. Это Малфой. Он должен постоянно напоминать себе об этом. Это все для того, чтобы он мог сблизиться с Малфоем и выяснить, чем тот занимался. Ничего из этого не реально. Это Малфой, он придурок и подозреваемый и понятия не имеет, что Гарри оборотень. В довершение всего, причина, по которой Гарри что-то чувствует к нему, заключается в проклятых Узах верности, которые фактически заставляют его. Ничто из этого не делает проявление реального интереса к нему хорошей идеей.

Малфой подходит мгновение спустя, обращая внимание на Джонатана, все еще стоящего на коленях на полу перед Гарри.

— Думаю, светло-зеленый? — говорит он, протягивая ткань. — В угольную полоску?

Если бы Гарри не слышал сердца Малфоя, глухо стучащего в груди, он бы подумал, что на него совершенно ничего не произвело впечатления.

Портной встает и берет ткани, перекидывает их через плечо Гарри и рассматривает его в зеркале. Малфой делает то же самое, перемещаясь, чтобы встать позади, достаточно близко, чтобы Гарри мог чувствовать тепло его тела; достаточно близко, чтобы, если он откинется назад, соприкоснуться. Он задается вопросом, знает ли Малфой, что делает, и делает ли он это нарочно, потому что пытается играть на эмоциях Гарри так же, как сам Гарри играет с ним. От самой идеи этого он хмурится. Малфой устраивает все это — интерес, взгляды, дрочки в душе — только для того, чтобы сбить Гарри со следа своих настоящих дел?

Гарри смотрит на отражение Малфоя и видит, как серые глаза медленно скользят по его телу, пока Джонатан говорит о том, что нужно подрезать, а что подшить. Не похоже, что Малфой притворяется. В выражении его лица есть что-то голодное, что взывает к Гарри, вынуждает его откинуться назад, почувствовать Малфоя рядом с собой. Он стряхивает с себя этот импульс и сопротивляется тому, чтобы посмотреть на браслет на своем запястье. Чертова хреновина.

Малфой замечает, что за ним наблюдают, и отводит глаза.

— Эти цвета будут прекрасно смотреться, — решает он. — Я заплачу втрое, чтобы это было готово в ближайшие тридцать минут.

Глаза Джонатана слегка расширяются, но он кивает и улыбается, покидая комнату, занавес с шорохом закрывается за ним.

Гарри стоит там в трусах и обтягивающей футболке, которая ничего не скрывает, наедине с Малфоем. Он отворачивается от зеркала и тянется за джинсами, надевая их обратно. Малфой смотрит на него еще секунду, ничего не говоря, а потом тоже отодвигает занавес, покидая маленькую примерочную.

Гарри дышится легче, когда Малфой выходит. Он заканчивает одеваться, а когда ступает в магазин, Малфой просматривает различные ткани и выбирает несколько моделей и цветов. Гарри подходит, чтобы присоединиться к нему, и Малфой заговаривает с ним так, будто не он потратил пятнадцать минут, раздевая Гарри глазами.

— Я был владельцем этого места некоторое время, — небрежно рассказывает Малфой, рассматривая ткани, проводя по ним пальцами, а затем отбрасывая.

Гарри резко поворачивает голову, хотя и не уверен, почему эта информация его удивляет. Становится все более и более очевидным, что за последние десять лет у Малфоя было много жизней.

— Что заставило тебя уйти? — спрашивает он, перебирая возможные вопросы и связи с текущей ситуацией Малфоя и не находя ни одной. Он спрашивает о том, о чем интересно.

Малфой пожимает одним элегантным плечом.

— Я подобрался к нужной мне клиентской базе. Ты был бы поражен, узнав, какие секреты мужчина раскрывает своему портному. — Он бросает на Гарри взгляд, в котором плавится капля прежнего тепла. — Особенно когда этот портной стоит на коленях.

Гарри живо представляет Малфоя на коленях перед собой с рулеткой в руке, и внезапно его охватывает необъяснимая ярость от мысли, что Малфой делал это здесь с другими мужчинами. Он не должен… Он не мог…

— Мне нужно подышать свежим воздухом, — рычит Гарри, ему нужно быть подальше от Малфоя; подальше от интенсивности эмоций, которые тот вызывает.

Это луна, он уверен. Он всегда становится более настороженным ближе к полнолунию; всегда больше зацикливается на людях. Однако такого уровня эмоций — ревности — он обычно не испытывает. Ему это не нравится. Ему особенно не нравится, что это все из-за Малфоя. Ебаный волк. Почему его должно волновать, с кем Малфой распутничал в прошлом?

Гарри игнорирует вспышку внезапного гнева Малфоя позади, когда толкает дверь и выходит на улицу. Он приближается к краю магазина и прислоняется к крашеному кирпичу. Откидывает голову на стену, делает глубокий вдох и закрывает глаза. Он может чувствовать луну в небе над головой, ее сильное притяжение. Приходится почти постоянно бороться с ее зовом, когда она так близка к полнолунию. Борьба истощает.

Он ждет снаружи, пока портной не высовывает голову из-за двери, призывая его вернуться. Малфой весь такой деловой с отстраненным взглядом, когда велит Джонатану обрезать тут и подправить там, и что-то внутри Гарри скулит от потери его горячего внимания. Он велит волку заткнуться.

~

Le Gavroche — высококлассный французский ресторан на Аппер-Брук-стрит. Хотя Малфой все еще не в духе после внезапного ухода Гарри из ателье, сам Гарри рад, что его заставили принарядиться, когда заходит внутрь. Стены обшиты темно-зелеными панелями, украшены подсветкой, и куда бы он ни посмотрел, везде хрусталь, серебро и люди, одетые в наряды, которые выглядят стоящими целое состояние.

Он осматривает комнату, стоя рядом с Малфоем, который ждет прибытия метрдотеля.

— Гости Джона Дэвиса, — говорит Малфой, когда мужчина приближается.

Гарри продолжает осматривать ресторан, и чем дольше стоит там, тем больше ощущает что-то не то. Взгляд останавливается на мужчине мощного телосложения в темно-сером костюме, который сидит в дальнем углу ресторана. Его глаза устремлены на Гарри, и он поднимает свой бокал в насмешливом приветствии.

— Привет, брат, — тихо бормочет он, но Гарри подхватывает это за шумом посетителей, поскольку человек — оборотень, — наблюдающий за ним, знал, что он услышит.

Гарри быстро отводит взгляд, понимая, что уступает доминирование другому волку. Он не может позволить себе быть разоблаченным на публике, даже под Гламуром и личностью Хантера. Он изо всех сил старался держаться подальше от других волков и в основном преуспевал, если не считать одной или двух мимолетных встреч.

Будь он здесь один, то развернулся бы и ушел, но Малфоя ведут к столу, и у Гарри нет выбора, кроме как следовать за ним. Когда они приближаются, Гарри чувствует всплеск беспокойства. Джон Дэвис — человек, с которым они пришли сюда встретиться, — оборотень, сидящий за столом перед ним. Гарри пропускает шаг от осознания этого. Он хочет схватить Малфоя и аппарировать отсюда, и будь прокляты маглы. Встреча с оборотнем небезопасна даже в таком общественном месте.

Дэвис чувствует беспокойство Гарри и бросает на него взгляд, полный вызывающей насмешки, прежде чем встать и пожать руку Малфою.

А потом уже слишком поздно.

— Мистер Марквелл, полагаю? — его голос низкий и хриплый, будто бы идущий из центра грудины.

Вблизи он выглядит еще более могущественным. Его волосы коротко подстрижены и посеребрены, от него исходит ощущение опасности.

Малфой кивает, когда они пожимают друг другу руки.

— Зовите меня Дариус, пожалуйста, — говорит он. Гарри не нравится дружелюбный тон Малфоя или то, как ладонь Дэвиса сжимает его ладонь.

— Конечно, Дариус. Тогда и вы меня — Джон.

Теперь его внимание полностью приковано к Малфою, и Гарри может сказать по позе Дэвиса, что он заинтересован. Похоже, Малфой тоже. Его ладонь слишком долго задерживается в ладони Дэвиса, и он слегка поворачивает бедро так, что линии его тела выглядят четче. Улыбка Дэвиса становится более одобрительной, он жестом указывает Малфою на стул и садится сам.

— Это Хантер, — говорит Малфой, указывая на Гарри, когда он тоже садится. — Он оказывает мне поддержку, пока я в Лондоне.

— Охотник {?}[И снова специально перевела, чтобы показать, насколько забавным это кажется Дэвису]? — говорит волк, и его веселье понятно. Гарри чувствует, как в ответ вспыхивает гнев. Какое право имеет этот старый ублюдок судить его? — Я рад с вами познакомиться.

Дэвис тянется через стол, чтобы пожать Гарри руку и, очевидно, чтобы укрепить свое доминирование, которое установил в их первоначальном взаимодействии. Его хватка крепкая. Если бы Гарри все еще был человеком, это легко переломало бы ему кости. Но Гарри, зная теперь, что ему придется провести ночь в компании Дэвиса — чтобы защитить Малфоя от него, — не намерен снова уступать. Он сжимает в ответ так же сильно. Дэвис не морщится, но его взгляд становится суровым. Он ожидал легкой капитуляции от Гарри; судя по всему, он ожидает этого от большинства людей в своей жизни. Гарри слегка обнажает зубы и позволяет Дэвису увидеть решимость в своем взгляде.

— Если вы двое закончили мериться своими достоинствами, можем мы взглянуть на меню? — уточняет Малфой с раздражением в голосе и оттенком чего-то более тяжелого. Внезапно Гарри становится интересно, показалось ли Малфою привлекательным наблюдать за ними.

Они одновременно отпускают друг друга, и Дэвис поворачивается к Малфою с улыбкой, видимо, невозмутимый произошедшим взаимодействием.

— Еда здесь изысканная, — говорит он. — Мой коллега сказал, что вы француз?

— Французское наследство, — говорит Малфой, — хотя я живу во Франции последние пять лет.

Гарри наблюдает за ним и раздумывает, правда ли это.

— Посещал, — говорит Дэвис. — Нашел много вкусного во время пребывания во Франции. — Его улыбка становится понимающей, и Малфой, кажется, читает в ней что-то еще.

— Действительно, — говорит он, улыбаясь в ответ. — Во Франции есть много вкусного, если только знать, где искать.

— Но не сейчас, — говорит Дэвис, поднимая меню, чтобы просмотреть его.

— Нет, — соглашается Малфой. — Дела перед развлечением — это так бестактно.

Гарри бросает взгляд на меню, но большинство блюд в нем описано цветастым французским почерком, который он даже не надеется расшифровать. Малфой и Дэвис еще немного болтают о выборе блюд, прежде чем, наконец, подходит официант. Малфой вопросительно смотрит на Гарри.

— Я буду стейк, — говорит он и чувствует насмешку Дэвиса. Он хочет разорвать его ебаную глотку.

Малфой просто кивает и поворачивается к официанту, делая заказ на беглом французском.

— Je prendrai les coquilles st Jacques, et mon compagnon prendra le filet de boeuf {?}[Мне, пожалуйста, Кокиль Сен-Жак, а моему спутнику Филе миньон.].

— Quelle cuisson {?}[Какой прожарки]? — уточняет официант.

— Saignant {?}[Внешняя часть зажаренная, но внутри все еще присутствует тонкая полоска красного мяса, «с кровью». То же самое, что Молли делала для Гарри в первой главе], — говорит Малфой, закрывая меню и протягивая его.

Дэвис тихо смеется над ответом, но Гарри игнорирует его. Он загипнотизирован речью Малфоя. Либо он действительно провел последние несколько лет во Франции, либо у него есть языковые навыки, о которых Гарри понятия не имел.

Он выходит из своих мыслей, когда Дэвис делает заказ не так виртуозно, как Малфой, но все же гораздо более умело, чем Гарри когда-либо смог бы. Он чувствует себя почти лично оскорбленным этим, а затем удивляется, почему его это волнует. Все, что касается ситуации, в которой они оказались, заставляет его чувствовать себя некомфортно. Малфой, кажется, так заинтересован в том, что говорит Дэвис, а оборотень излучает такое непомерное высокомерие, которое в труху разбивает все, чего Гарри касается.

Он молчит, пока они болтают, их диалог становится все более дружелюбным. Он чувствует, что с течением времени раздражается все больше и больше. То, что Дэвис явно осознает это и ему явно наплевать, делает его еще злее. Когда Малфой протягивает руку, чтобы коснуться ладони Дэвиса, Гарри хочется пнуть его под столом или вытащить из этого чертова ресторана подальше от животного, ухмыляющегося ему через стол.

Прибытие ужина вынуждает Малфоя удержать руки при себе, и Гарри пытается сосредоточиться на еде, а не на бурлящих внутри эмоциях. Он не должен так близко находиться к другому волку в практически полную луну. Он не понимает, как Дэвис так хорошо держит себя в руках. Гарри чувствует себя раздетым, обнаженным, без возможности контролировать себя. Он даже не может понять, почему чувствует половину того, что чувствует.

Гарри тянется за салфеткой, чтобы положить ее себе на колени, как это сделали другие, и его манжета оттягивается, открывая серебряный браслет. Он смотрит на него мгновение. Браслет усиливает это странное желание увести Малфоя от Дэвиса? Неужели связь пытается подтолкнуть его к защите Малфоя от волка?

Гарри скрипит зубами, потому что в этом есть смысл. Эта связь создает то острое скручивающее чувство, похожее на ревность, когда он наблюдает, как Малфой флиртует с мускулистым мужчиной напротив. Гарри так надоело, что его заставляют чувствовать не свои эмоции. Горячий гнев разгорается в груди, и он направляет его на единственную цель, которую видит прямо сейчас: Дэвиса. Связь это или нет, Дэвис представляет угрозу, и задача Гарри — уберечь Малфоя от него.

В кармане Дэвиса жужжит телефон, и он вытаскивает его, хмуро глядя на экран. Он кладет салфетку на стол и улыбается Малфою.

— Мне нужно ответить. Прошу извинить меня на минутку.

Малфой с улыбкой кивает, и Дэвис пробирается сквозь толпу посетителей, двигаясь с грацией, которая напоминает Гарри крадущегося хищника.

Как только Дэвис оказывается рядом с входной дверью, Гарри накладывает незаметное заклинание Уединения и поднимает салфетку, чтобы промокнуть рот, несмотря на то, что не притронулся к еде, на случай, если Дэвис обернется и посмотрит на них. Перво-наперво: избавиться от Дэвиса, потом разобраться с Малфоем.

— Он оборотень, — бормочет Гарри, гнев делает его слова короткими и жесткими. — Ему нельзя доверять.

Драко смотрит на него, и на его лице появляется удивление, затем он слегка отклоняется от входной двери, как будто не хочет, чтобы Дэвис знал, что они говорят о нем.

— Откуда ты знаешь? — скептически спрашивает он.

Я чувствую это, хочет сказать Гарри.

— Я ловил много из них, — говорит он вместо этого. — Можно научиться распознавать знаки.

Малфой долго смотрит на него, а затем на пустой стул, на котором сидел Дэвис. Наконец, пожимает плечами.

— Ну и что, что он оборотень. Он тот человек, от которого мне нужна информация.

Гарри смотрит на него, ошеломленный ответом. Он качает головой.

— Ты не понимаешь, — говорит он, наклоняясь, чтобы убедиться, что Малфой понимает, на какой риск идет. — Они опасны.

Малфой хмурится, и на его лице появляется раздражение.

— Я работал со многими оборотнями. Они не отличаются ни от кого другого, может быть, немного грубоваты, но способны и на хорошее, и на плохое, как и любой другой человек. — Он оглядывается через плечо и видит, что Дэвис возвращается к ним, и его лицо становится жестче, когда он переводит взгляд на Гарри. — Джон был очень мил, так что отбрось свои чертовы чары и свое отношение. У меня сегодня много дел, и я не хочу, чтобы твои предрассудки все испортили.

Гарри рассматривает возможность схватить Малфоя и просто аппарировать отсюда. Только годы тренировок в ДМП останавливают его от нарушения Устава.

Когда Дэвис садится, он переводит взгляд с одного на другого, как будто чувствуя напряжение в воздухе. Он ничего не говорит, просто снова подносит вилку ко рту, спрашивая Малфоя, прежде чем тот успевает откусить, нравится ли ему еда.

— Восхитительно, — говорит Малфой, слегка наклоняя голову в сторону, пока говорит, ровно настолько, чтобы слегка обнажить шею.

Взгляд Дэвиса скользит по нему, и Гарри чувствует, как в груди поднимается рычание. Он сказал, что Дэвис оборотень, чтобы предупредить, а не для того, чтобы Малфой начал тут показывать свою шлюшью натуру. Малфой и Дэвис продолжают разговаривать, но Гарри все меньше и меньше способен сосредоточиться на словах. Все, что он может видеть, это короткие признаки подчинения, которые Малфой проецирует Дэвису. Он откидывается на спинку стула между укусами, слегка раздвигая ноги, как будто уже приглашает Дэвиса между ними. Он даже ослабляет свой ебаный галстук, чтобы показать больше гладкой, бледной кожи шеи.

Но самое красноречивое — то, как меняется его запах. Малфой возбужден. Малфой сидит там, ебать его в рот, флиртует с оборотнем, и это его заводит.

Гарри чувствует, как ревность закручивается в груди, поднимается к горлу, пока он почти не давится ею. Единственное, что позволяет ему молча давить ярость, — тот факт, что теперь он понимает, что Узы верности нагоняют на него эти эмоции. Это не реально. Ничего из этого не реально. Ему все равно, с кем Малфой встречается и с кем хочет трахаться. Особенно его не волнует, хочет ли Малфой трахаться с животным. Но все же он не может оторвать от него глаз. Каждое действие Малфоя, рассчитанное на то, чтобы привлечь интерес волка Дэвиса, заставляет Гарри ерзать на стуле. Напряженный и желающий волк в нем умоляет потребовать то, что так сладко предлагают. Он загоняет его обратно в угол сознания. Он не животное. Нет.

— Хотите продолжить эту дискуссию в другом месте? — говорит Дэвис, доев. — Оставить питомца?

Гарри заставляет себя не выпустить рычание, нарастающее в груди. Как будто, блять, Малфой пойдет куда-то с этой задницей.

Малфой качает головой, и Гарри пытается не расслабляться от облегчения, которое переполняет грудь.

— Спасибо за предложение. Мне было бы приятно встретиться с вами снова. Я бы хотел продолжить обсуждение деловыхвопросов. — Малфой улыбается, и в его глазах светится обещание.

Гарри хочет оторвать Дэвису голову.

— Конечно, — говорит Дэвис. — Я назначу время. А после?

Улыбка Малфоя становится шире.

— Я уверен, мы сможем что-нибудь придумать, если предложение будет хорошим, — говорит он.

От Дэвиса пахнет триумфом, и Гарри требуются все силы, чтобы не перепрыгнуть через стол и не стереть самодовольное выражение с его лица.

— Я буду с нетерпением ждать этого, Дариус, — говорит Дэвис, вставая и протягивая руку.

Драко, хочет выплюнуть в него Гарри, когда Малфой протягивает руку, чтобы снова пожать ладонь Дэвиса. Его зовут Драко, и он мой! Но он этого не делает. Он ничего не говорит, следуя за Малфоем и не смея даже оглянуться на Дэвиса. Если ему придется увидеть эту самодовольную рожу еще раз…

— Спокойной ночи, брат, — шепчет Дэвис, когда Гарри почти выходит за дверь. Гарри напрягается, и только рука Малфоя на его руке, тянущая его вперед, останавливает от того, чтобы рвануть обратно внутрь, когда Дэвис говорит: — Наслаждайся им, пока можешь. Я заставлю твоего мужчину нагнуться передо мной и заставлю задыхаться, как суку в течке, к следующей луне.

Гарри сосредотачивается на прикосновении Малфоя, а не на инстинктах, требующих сражаться. Атаковать. Защитить то, что принадлежит ему. Он качает головой. Малфой не его. Это просто магия, луна, его дурацкие сраные инстинкты все перепутали.

Он остается рядом, когда они начинают свой путь по улице.

~

В тот же момент, как они возвращаются в квартиру, Малфой впечатывает его в стену.

— Что это, блять, было, Поттер? — шипит он.

Гарри отталкивает его, и Малфой, пошатнувшись, отлетает на несколько футов. Гарри сбрасывает чары — ему нужно побыть в своей шкуре. Он чувствует себя необузданным. На грани. Он одновременно хочет ударить Малфоя, подтащить его поближе, пометить и велеть ебаному Дэвису съебаться в закат.

— Иди на хуй, — вместо этого говорит Гарри, в отчаянии проводя руками по волосам.

Он не может снять нервное напряжение со своего тела. Завтра ночью полнолуние, и он чувствует, как бурлит в крови, тянет, пытаясь втянуть его в уже происходящие перемены.

— Отлично, Поттер, — говорит Малфой, тоже сбрасывая чары. Что-то в Гарри урчит от удовольствия, когда он видит его лицо и слышит голос, соответствующие запаху. — Какой зрелый ответ. — Малфой делает паузу, состраивая утрированное выражение раздумий. — Весь вечер твои реакции были такими образцовыми. Правда. Ты был абсолютным образчиком гордости Министерства. — Лицо Малфоя темнеет, и он снова подходит ближе. — Что это, блять, было? — требует он, сильно толкая Гарри в плечо.

Гарри хочет сказать, чтобы он отпустил его. Ему хочется оскалить зубы, зарычать на Малфоя и сказать: то, что он сейчас делает, — очень плохая идея.

— Что с тобой не так? — продолжает Малфой с суровым лицом, полным осуждения. — Я предполагал, что из всех людей ты будешь выше всей этой чуши против оборотней.

Гарри чувствует, как гнев усиливается, смешиваясь с тошнотворным страхом. Малфой не знает, так ведь? Он не может.

— Из всех людей? Что, сука, это должно означать?

Малфой фыркает и снова толкает его. Гарри прижимается спиной к стене, ему требуется вся его выдержка, чтобы не схватить Малфоя за шиворот и, развернув их, не вбить его в стену. Он не может смириться с чьей-либо попыткой доминировать над ним так близко к трансформации. Волк этого не потерпит, и он тоже.

— Значит это, Поттер, что ты был гребаным старшим аврором. Предполагалось, что ты должен был вести чертову войну, чтобы покончить со всеми этими предрассудками, сделать нас всех равными в одной большой счастливой семье.

Малфой отпускает его и отступает, проводя рукой по волосам, так что они спадают свободными беспорядочными прядями на лоб.

— Ты должен был быть лучше, Поттер. — Взгляд Малфоя, который он обращает на Гарри, полон обвинения. — Но ты не такой, да? Ты такой же, как и все остальные, судишь по расе или внешности, а не по действиям.

Гарри чувствует вспышку ярости. Что, черт его раздери, Малфой вообще понимает? Воспоминание вспыхивает в его голове: вой волков, кровь и ужас, и сокрушительная беспомощность от осознания того, что он опоздал. Он отталкивает это. Он не может думать об этом. Он не может позволить этому воспоминанию вернуться.

— Как будто ты можешь мне такое предъявлять, — выплевывает Гарри в ответ, отталкиваясь от стены и приближаясь к Малфою. — Ты и твое превосходство крови. Все, о чем ты заботишься, это чистокровные и продвижение собственного вида.

К его удивлению, Малфой смеется. Громко, жестко, и в этом нет веселья.

— Прошло почти пятнадцать лет, Поттер, — говорит Малфой. — Я изменился. Я так далеко ушел от этого высокомерного заблуждающегося маленького дерьма. — Он оглядывает Гарри с ног до головы, и его глаза полны осуждения. — Но знаешь, что чертовски грустно? — спрашивает он и продолжает, прежде чем Гарри успевает что-нибудь сказать в ответ: — Ты не изменился. Ты явно тот же самый подозрительный маленький мальчик, которым был всегда, вешающий на то, что не понимает, ярлыки «Плохое» и «Неправильное».

Гарри качает головой. В сознании снова проносится пронзительный крик ужаса, и он закрывает глаза, чтобы перестать слышать его. Он не может позволить вернуться этому воспоминанию. Малфой ошибается. Оборотни — монстры. Они неуправляемы. Он помнит их стаю той ночью в темноте, их триумф от того, что они загнали свою добычу в угол. Дэвис вспыхивает в сознании Гарри, безумие в его улыбке, нечеловечность в его мощи.

— Они опасны, — говорит он, желая найти понимание в Малфое, желая вытрясти это из него. — Оборотней невозможно контролировать. Они дикие, и их нужно держать подальше от людей для их защиты.

Именно это он постоянно слышал со времен войны, поскольку уровень заражения резко возрос после террора Волдеморта. Это то, с чем он боролся с самого начала. Он помнил Люпина, поддерживал его доброту как доказательство того, что так не должно быть.

Гарри становится плохо, когда он снова слышит крик в своей голове, видит кровь, впитывающуюся в землю. Его вина. Это была его вина. Он был слишком доверчив. Слишком готов закрывать глаза, чтобы позволить людям, чьим единственным преступлением было быть укушенными, попытаться устроить какую-либо жизнь. Он помнит маленькую руку, отчаянно тянущуюся к нему в ночи.

Малфой качает головой, прежде чем Гарри заканчивает мысль.

— Ты ошибаешься, Поттер. Я же говорил тебе, что знаю оборотней. Я встречал многих в своей работе — их сейчас так много, что трудно не заметить. Причина, по которой они становятся дикими, заключается в том, как с ними обращаются, не более того.

Гарри скалит зубы, комната кажется тесной и сужающейся вокруг него. Он чувствует, как в нем поднимается тьма, потеря, которой так много лет, но которая все еще горит в нем, будто свежая рана.

— Ты нихуя не знаешь, — рычит он и чувствует, как слова застревают в горле, не желающие подвергнуться отрицанию.

Он очень, очень старается держать это воспоминание в узде, но слова, которые Малфой бросает в него сейчас, оправдание насилия наполняет его болезненной яростью. Он этого не получит.

— Они забрали моего крестника, — выплевывает Гарри, когда видит лицо Тедди перед собой, вспоминает, как держал его изломанное тело. — Эти ебаные животные охотились на него ради развлечения, из-за какого-то болезненного чувства превосходства стаи над мальчиком, от которого пахло волком, но который не мог превратиться. — Его голос срывается на последнем слове, и ему приходится остановиться, втягивая воздух и отворачиваясь. — Я видел это снова и снова, — говорит он ровным голосом, стараясь скрыть эмоции. — Дети, разорванные на части в своих кроватях, ресторан, в котором устроили резню в полнолуние, туристы, которых выпотрошили и съели. Они хуевы монстры. Не смей оправдывать их.

Ремус был исключением, а не нормой. Если бы Гарри понял это раньше — действовал раньше, чтобы избавить мир от оборотней, — он мог бы сохранить жизнь сыну Ремуса.

Тишина за спиной тяжелая, но когда Малфой говорит, его голос сильный и уверенный.

— Я сожалею о твоей потере. Я могу только представить, насколько это было сложно.

Гарри делает глубокий вдох и заставляет эмоции вернуться под контроль. Он возвращает воспоминания о Тедди во тьму — снова прячет их. Он может это сделать. Он должен. Он выдыхает и поворачивается обратно к Малфою, но тот еще не закончил.

— Я не оправдываю ни одну из смертей, но Министерство делает их изгоями, — продолжает Малфой с той же уверенностью в голосе. — Их оттесняют на край общества, отрезают от друзей, семьи, работы и любого признания. Им не оказывают никакой поддержки, чтобы справиться со своим состоянием. — Малфой смотрит на него, и на его лице нет пощады. — Ты знаешь, что Мунго даже не принимает их после укуса? Некоторые из них умирают от инфекций.

Гарри живо помнит крошечную команду целителей из двух человек, вынужденных лечить его, частную палату, Обливиэйт, который был сделан впоследствии. Они были в ужасе, когда лечили его раны; смотрели на него так, словно он мог в любой момент вскочить с кровати и перегрызть им глотки. Это было его первое знакомство с тем, какой была бы его оставшаяся жизнь, если бы он когда-нибудь рассказал людям.

— Неудивительно, что они становятся дикими, — сказал Малфой твердым голосом. — А ты бы не стал?

Я не стал, хочет крикнуть Гарри. Я не стану. Но он помнит, как штукатурка срывалась со стен, зеркала разбивались, а его рука сжимала горло Рона, когда тот пытался выставить его из своего дома однажды ночью несколько месяцев спустя. «Дикий» было хорошим словом для него, пока Рон и Гермиона не вернулись. Пока он не признал Нору безопасным местом. Пока не начал смиряться с тем фактом, что семья будет рядом, поможет справиться с тем, кем он стал сейчас.

— Какая тебе разница? — рычит Гарри, отворачиваясь от Малфоя и подходя к окну. Стоять там совсем не помогает, потому что он видит луну сквозь клочковатые облака, но все равно стоит.

Малфой долго молчит, но Гарри замечает его отражение в стекле. Его глаза темные и непроницаемые, когда он наблюдает за ним.

— У меня был… друг, — говорит он через мгновение, и его голос звучит намного тише, чем раньше. — Он… не очень хорошо справлялся после своего изменения, но жил так уже несколько лет, когда мы встретились. Он делал все возможное, чтобы устроить свою жизнь, но каждый раз, когда пытался вырваться вперед… — голос Малфоя затихает, и Гарри думает, что он закончил. — Он был в Реестре Трансформирующихся Существ вашего ебаного Министерства, — говорит Малфой, и гнев возвращается в его голос. — Сет зарегистрировался в вашем чертовом Реестре добровольно, и знаешь, куда это его привело?

Гарри почти не нужно продолжение. Он столько раз видел, как разворачиваются такие истории. Он чувствует свежесть своего затянувшегося горя по Тедди, тянущего его, переплетающегося с потерей в голосе Малфоя.

— Из-за этого его выгнали с работы в магловском баре. Угроза общественной безопасности. Из-за этого на его квартиру совершали рейды днем и ночью на случай, если у него там была какая-то гребаная скотская оргия или что-то в этом роде, я не знаю. Он так старался устроить свою жизнь, и знаешь, где он оказался, Поттер?

Гарри хочет велеть ему остановиться. Он знает, как заканчивается эта история. Он не может думать о новых смертях сегодня вечером.

— В итоге он умер. Умер от чертовой аврорской Авады, потому что больше не мог позволить себе Аконит, и случилось единственное полнолуние, когда меня не было дома, чтобы помочь ему справиться с этим. — Голос Малфоя почти вибрирует от гнева, и Гарри слышит в нем боль. Ее запах тяжело висит в воздухе. Он смешивается с печалью Гарри, и тот почти задыхается от этого. — То, что мы с ними делаем, преступно, — рычит Малфой, — охотиться на них, как на собак, вместо того, чтобы помочь.

Он делает глубокий вдох, и Гарри слышит в нем дрожь. Он не оборачивается. Не может. Малфой неправ. Люди — хорошие, невинные, обычные люди — нуждаются в защите от оборотней, и на этом все.

— Как я уже сказал, я сожалею о твоей потере. То, что это произошло, ужасно. Но ничто из того, что делает отдельный человек, не дает нам права преследовать целую расу. Так что ты можешь забрать свои предрассудки и держать их, блять, подальше от меня. И держись, блять, подальше от Дэвиса. Я не хочу, чтобы ты испортил мне это дело.

Внезапно Гарри так устает от борьбы. Ему нужно находиться подальше отсюда, подальше от раздражающего присутствия Малфоя и слов, которые он выплевывает, настолько грубых, что Гарри чувствует, как они обдирают с него кожу. Ему нужно схватить воспоминания о Тедди и хранить до тех пор, пока он не сможет вернуть их туда, где им самое место.

— Мне нужно уйти на следующие две ночи, — говорит он, не поворачиваясь к Малфою лицом. За его спиной тишина, и Гарри воспринимает это как согласие. — Ты будешь здесь, когда я вернусь? — спрашивает он отражение Малфоя в стекле. Он знает, что есть что-то трусливое в том, как он игнорирует слова Малфоя, как будто тот ничего не говорил. Но он не может заставить себя справиться со всем, что Малфой только что сказал. Не может с ним разговаривать. Не сейчас, не так близко к луне. Не с воспоминаниями о Тедди, такими свежими в памяти.

Никогда. О чем он думает? Малфой никогда не должен знать о нем. Гарри отбрасывает все это и сосредотачивается на его отражении.

Несмотря на бурлящие внутри эмоции, он должен знать, что Малфой все еще будет здесь, когда он вернется. Для него все слишком сильно зависит от этого дела, чтобы упустить все из-за исчезновения Малфоя. От мысли об этом что-то сжимается в груди. Гарри пытается убедить себя, что это от мысли о том, что он не возбудит дело и потеряет свой шанс вернуться в Министерство. Но он знает, что, и это более вероятно, проклятые Узы верности заставляют его снова желать быть рядом с Малфоем.

Малфой кивает один раз.

— Пока этот браслет остается на твоем запястье, — говорит он, — я буду здесь, когда ты вернешься.

— И ты не увидишь Дэвиса? — спрашивает Гарри, не в силах сдержаться.

Он поворачивается лицом к Малфою, зная, что будет настаивать на этом даже после всего, что тот только что сказал ему. Это не подлежит обсуждению. Как бы все в нем ни кричало, что ему нужно выбраться, сбежать, вернуться к своей стае, зализать раны и пережидать луну, он не может уйти, зная, что Дэвис будет рядом с Малфоем в его отсутствие. Просто не может.

Малфой молчит, его глаза темнеют, когда он наблюдает за Гарри.

— Обещай мне, — приказывает Гарри. — Я услышал все, что ты сказал. Просто не вступай в контакт с Дэвисом без меня. Отправь сову, если тебе нужно будет его увидеть. Я приду немедленно. Но не ходи один. — Он осознает, что голос звучит почти умоляюще, но ничего не может с собой поделать. Все в нем кричит против того, чтобы Малфой снова видел оборотня.

Малфой долго рассматривает его, а когда кивает в знак согласия, Гарри уверен, что он делает это по своим собственным причинам.

~

Гарри аппарирует в защищенную заклинаниями зону перед домом Уизли. Уже поздно, больше одиннадцати, и он хочет сразу подняться в свою комнату — старую комнату Рона, — которая пахнет домом, уютом и семьей. Все, что ему сейчас нужно, это зарыться в одеяла и зализывать раны. Ему нужно забыть о существовании луны, забыть о существовании Малфоя и забыть о безумии, которым сейчас является его жизнь.

Но когда он открывает дверь, там стоит Билл, и Гарри понимает, что он, должно быть, все еще не спал и слышал хлопок его аппарации.

— Привет, Гарри, — здоровается Билл, протягивая руку и заключая его в объятия. В его голосе нет и следа удивления. Гарри проводит большую часть своих лун в Норе, слабый и дрожащий от Подавляющих зелий, пока Молли суетится вокруг него.

Билл крепко обнимает его, и Гарри позволяет себе расслабиться, купаясь в знакомом звуке сердцебиения. Но затем Билл отступает и слегка хмурится.

— Ты пахнешь как-то странно, — говорит он. — Чем-то опасным. Все в порядке?

Гарри колеблется, думая об Узах и о том, что не может открыть рот о Малфое, даже если захочет.

— Сегодня встретил другого волка, — говорит он, и глаза Билла расширяются от беспокойства. — И… — Гарри колеблется, но знает, что это семья, закаленная горем, знает, что Билл может помочь ему перенести это. — И я просто… — он делает глубокий вдох, — я только что говорил о Тедди, и все это кажется таким реальным сейчас, и блять, Билл… — Его голос срывается в рыдание, и секунду спустя Билл обнимает его.

Гарри позволяет обнять себя, пытаясь привести мысли в некое подобие порядка.

— Ты в норме? — тихо спрашивает Билл у него на ухо.

Гарри кивает в объятиях, а затем пожимает плечами. Он понятия не имеет, как он.

— Слишком… много.

— Заходи, — говорит Билл, отступая назад, но продолжая обнимать Гарри за плечи. — Я сделаю тебе чашку чая.

========== Глава 5 ==========

Комментарий к Глава 5

Новый арт к истории также можно посмотреть в шапке фанфика😉✨

На следующее утро после полнолуния Гарри возвращается в квартиру Малфоя в отеле «Марриотт», как только заставляет себя двигаться. Он все еще чувствует слабость, и каждая частичка его тела ноет, но ярость, которая переполняла его, жгучая потребность бороться и заявлять права и злость прошли. Вместо этого он чувствует себя опустошенным, как будто какая-то часть его истлела.

Подавляющие всегда оставляют у него такое чувство. Два раза проведя без них — в ту первую луну, когда они должны были проверить, обратится ли он, и еще один раз, на Гриммо, когда ему было так плохо только от мысли о том, чтобы принять их, — после пробуждения он чувствовал себя совершенно по-другому. Он чувствовал себя живым, как будто принятие другой формы под луной обновило его. На этот раз он ощущает и свое затянувшееся горе, и свой конфликт с Малфоем перед тем, как он ушел, скрывая свое изнеможение.

Гарри наполовину ожидает, что квартира окажется пустой. Вместо этого он видит Малфоя, трудящегося за своим импровизированным рабочим столом как и в любой другой день. Он поднимает глаза при появлении Гарри, а затем снова смотрит на бумаги перед собой, как будто Гарри был тут последние две ночи.

— Привет, — неловко говорит Гарри, подходя к столу.

Он много думал, пока лежал в постели, о том, что сказал Малфой, о правде, вплетенной в некоторые его замечания. Он боролся, пытаясь примирить того, кто страстно выступает за права оборотней — опустился до того, чтобы быть с волком, — с предвзятым высокомерным мальчиком, с которым он ходил в школу. Он пытался убрать из картины то, что случилось с Тедди, пытался быть объективным. Но не мог. Было слишком больно. И все же, после стольких лет.

Думая об истории Малфоя, он колеблется между мыслью о том, что все это какая-то большая афера, и Малфой просто знает точные слова, чтобы нажать на кнопки, и воспоминаниями об эмоциях на лице Малфоя и в его голосе. Он был полон гнева и горя, когда говорил о своем парне — Сете. Это казалось искренним. Тем не менее, Гарри просто не может совместить это с образом Малфоя в своей голове.

— Привет, — коротко говорит Малфой в ответ, его глаза поднимаются, а затем снова опускаются к бумагам.

— Я не снял браслет, — сообщает Гарри, пытаясь придумать, что бы такое сказать, чтобы отвлечь внимание Малфоя от того, что разложено перед ним.

— А я остался здесь, — отвечает Малфой, кладет ручку и откидывается на спинку стула, глядя на Гарри.

— Прости, — извиняется Гарри. Он знает, что должен это сказать.

Если он хочет продолжать укреплять доверие, это не должно стоять между ними. Он провел бессонную ночь, борясь с притяжением луны, чувствуя, как тело пытается деформироваться и дрожит, и пытаясь придумать, что сказать Малфою.

— Я перешел все границы с Дэвисом. — Он делает глубокий вдох, пытаясь придумать лучший способ объясниться. Он знает, что некоторые слова Малфоя справедливы, даже если он не согласен — не может согласиться — со всем. — То, что ты сказал, было правильно. Причина, по которой многие оборотни опасны, заключается в том, что их не учат быть безопасными.

— И мы создали систему, которая лишает их любой возможной поддержки, — говорит Малфой.

Гарри кивает, но затем продолжает, желая убедиться, что Малфой полностью понимает его точку зрения.

— Дэвис опасен, однако не потому, что он оборотень, — говорит Гарри, и лицо Малфоя снова мрачнеет. — Не поэтому, — настаивает Гарри. — Он опасен сам по себе, и он хочет тебя.

К его удивлению и раздражению, Малфой смеется.

— Я знаю, что он хочет меня, Поттер. В этом весь смысл. Вот почему я выбрал для этого лицо Марквелла. Дэвису нравятся темноволосые симпатичные сабы. Я немного староват для него в таком виде, но мне нужно было сбалансировать внешность Марквелла с тем возрастом, в котором у него могут быть правдоподобные рабочие сети.

Гарри смотрит на Малфоя, пораженный ответом.

— Ты собираешься трахнуться с ним, чтобы получить то, что хочешь? — спрашивает он, и все его прежнее сочувствие и внутреннее смятение по поводу очевидной перемены Малфоя исчезают во вспышке гнева.

Одна только мысль о том, что Дэвис схватит Малфоя, о том, что Дэвис нагнет его и заставит «задыхаться, как суку в течку», заставляет его сжимать кулаки, когда в нем закипает ярость. Она не такая сильная, как две ночи назад, но все еще горячая и порывистая.

Малфой пожимает плечами, как будто это ничего не значит.

— Желательно нет, — говорит он. — Не то чтобы он не хорош собой, но я предпочитаю, чтобы в сексе было больше смысла. — Пока Гарри переваривает эту мысль и ее последствия, Малфой продолжает: — Но я сделаю все, что должен, чтобы получить то, что мне нужно.

— И что именно тебе нужно? — говорит Гарри, пытаясь скрыть гнев в голосе при мысли о том, что Малфой будет вести себя как шлюха перед Дэвисом. Кажется, ему это не удается, судя по тому, как сужаются серые глаза.

Малфой склоняет голову набок.

— Мне нужно знать, занимается ли он той профессией, которой я хочу заниматься, — говорит он после паузы. — И если это так, мне нужно, чтобы он связал меня с тем, кто управляет всем этим.

— И что это за профессия? — спрашивает Гарри, искры его прежних навыков берут верх и подавляют гнев, пытаясь освободить место для логики хотя бы на мгновение. Он ненавидит, как тяжело ему приходится стараться ради такого — это раньше было таким же естественным, как дыхание.

Теперь Малфой насмешливо приподнимает бровь, глядя на него.

— Я не уверен, почему ты думаешь, что это твое дело, Поттер, — лукаво говорит он, — но это не твое дело. — С этими словами он возвращается к своим бумагам, совершенно явно отмахиваясь от Гарри.

Гарри подумывает о том, чтобы поспорить, заставить его отвлечься от документов, но все еще чувствует боль и усталость от прошлой ночи и от всплеска гнева в первый же момент в присутствии Малфоя. Вместо этого он направляется в свою комнату, снимает джинсы и натягивает джоггеры и старую футболку Пушек, которая раньше принадлежала Рону.

Он слышит тихое насмешливое фырканье Малфоя, когда выходит в главную комнату в этой одежде, но игнорирует его, со вздохом опускаясь на диван. Он включает телевизор и проводит большую часть оставшегося дня, не обращая внимание на Малфоя, пока смотрит программы и периодически дремлет.

Он бросает взгляд на экземпляр Пророка на кофейном столике ровно настолько, чтобы увидеть, что на ежемесячной титульной странице обновился лунный подсчет.

Мертвые: шесть человек, два волка.

Возможные инфекции: три.

Это пробуждает в нем то же чувство вины, которое он всегда испытывает: за то, что не смог остановить смерти, и за то, что мог бы внести в них свой вклад.

Он погружается в беспокойные сны о беге под луной. В какой-то момент Малфой будит его, поставив на грудь тарелку с тостами с ветчиной и сыром, прежде чем вернуться к своему столу. Гарри игнорирует этот короткий приятный жест, инстинкты твердят, что это забота, сплочение стаи. Гарри знает, что это хрень собачья. Малфой, вероятно, играет в ту же игру, что и он, создавая доверительные отношения с Гарри, чтобы притупить его внимание к тому, что делает на заднем плане.

Гарри пропускает тренировку в тот вечер, а Малфой, кажется, достаточно счастлив, чтобы лечь спать пораньше. Они почти не разговаривают весь день, но постепенно, по прошествии времени, Гарри чувствует, как напряжение в воздухе спадает, когда они снова привыкают к присутствию друг друга. Это странно расслабляет. Он одновременно не хочет этого и находит это утешительным. У него нет ни капли умственной энергии, чтобы попытаться разгадать это, поэтому он просто принимает все как есть, позволяя себе расслабиться.

Малфой не утруждает себя принятием душа перед сном. Гарри слышит, как он чистит зубы, затем шорох раздевания и легкий щелчок выключателя. Он решает, что душ ему тоже не нужен. Сейчас он пахнет Норой, объятиями Молли утром, когда она отпускала его, шепча, чтобы он поберег себя. Он чувствует себя слишком взвинченным, чтобы быть в состоянии просто отпустить эту безопасность.

Гарри устраивается поудобнее в постели, позволяя темноте и тишине комнаты успокоить его. Он так устал и чувствует, как тянет в сон. Ему всегда требуется несколько дней после полнолуния, чтобы стряхнуть усталость.

Он уже на грани сна, когда слышит это — медленное скольжение материала, вздох в ночи. Гарри слегка наклоняет голову, чтобы сосредоточиться на шуме. Он слышится снова, и Гарри размышляет всего секунду, прежде чем закрывает глаза, позволяя картине расцвести в сознании; образ того, что происходит на кровати по другую сторону ванной. Он не останавливается, чтобы подумать, стоит ли ему слушать. Он все еще чувствует себя уязвимым, его тянет к стае, семье, связи. Странная односторонняя близость того, как Малфой доставляет себе удовольствие, успокаивает что-то внутри Гарри, что не хочет оставаться в одиночестве.

Он представляет себе Малфоя, распростертого на кровати с медленно ласкающей член рукой. Он слышит тихие хлюпающие звуки, которые говорят, что кулак Малфоя в смазке, и от этой мысли его собственный член слегка твердеет. Он протягивает руку, чтобы положить ее на пах, не двигая, просто позволяя ей оставаться там, пока он слушает движения Малфоя.

Малфой, похоже, не торопится сегодня. Гарри лежит в темноте, слушая, как тот ласкает себя. Время от времени его движения ускоряются, шелест простыней и вздохи присоединяются к ним. Гарри слышит, как Малфой все ближе и ближе подходит к моменту освобождения, прежде чем он останавливается — все движения прекращаются, пока он тяжело дышит.

В первый раз, когда это происходит, Гарри задумывается, а не кончил ли он, не издав ни звука, и чувствует укол разочарования, за которым следует чувство отвращения к самому себе за то, что он лежит там, в темноте, положив руку на член и чувствуя разочарование от того, что не услышал, как Малфой кончил.

Но мгновение спустя движения возобновляются так же медленно, как и раньше. За несколько минут он снова тяжело дышит, извиваясь на простынях, звуки все еще такие тихие, что Гарри сомневается, что кто-то с нормальным слухом смог бы их уловить, только если бы стоял за дверью комнаты Малфоя, прижав ухо к двери. Но для Гарри все кристально ясно, и после второго раза он понимает, что Малфой делает. Он подводит себя к краю, и эта мысль вызывает в Гарри волну возбуждения, которое вытекает тонкой струйкой из уретры члена. Гарри проводит по головке большим пальцем — острый запах секса в воздухе усиливает его желание. Он поднимает колено, чтобы натянуть одеяло, и начинает трогать себя в такт движениям Малфоя, точно так же растягивая сладкую пытку.

Он не останавливается, чтобы подумать, хорошая ли это идея. Хочет этого волк, или браслет, или этого хочет он сам. Он не может. Ему нужно чувствовать, а не думать. Просто забывшись и позволив своему разуму на мгновение успокоиться. Малфой обязан ему этим, не так ли? Во всем этом так или иначе виноват он.

Первый раз, когда приходится сдерживаться, похож на агонию, но он понимает, к чему это стремление, когда движения Малфоя возобновляются. Гарри тихо стонет от ощущений, когда снова прикасается к себе, и уже чувствует, как подходит ближе к краю.

Малфой проделывает это четыре раза, прежде чем его движения ускоряются и не прекращаются, а тихие звуки усиливаются, как будто он ничего не может с собой поделать. Гарри внезапно хочется увидеть Малфоя лично, попробовать его на вкус, посмотреть, как он издает эти прекрасные звуки. Он знает, что не должен, знает, что это все подделка, но это не имеет значения, поскольку он ускоряет свои собственные движения, чтобы быть в унисон с Малфоем. Он жестко сжимает член в кулаке, сосредоточив внимание на комнате за стеной от его собственной.

Он слышит приближающийся оргазм Малфоя по тому, как его движения приобретают почти бешеную интенсивность. Гарри двигает своим кулаком, чтобы не отставать, а затем замирает, изумление и замешательство проносятся сквозь него, когда он слышит слова, которые шепчет Малфой, когда кончает. Это обрывки, клочки слов, которые срываются с его губ в почти беззвучном вздохе:

— Да. Блять. Ах, Поттер.

~

Проходит почти две недели, прежде чем Малфой получает известие от Дэвиса.

Они с Гарри возвращаются к странной напряженной рутине в ожидании. Каждый второй день Малфой примеряет другое лицо, другое имя, и они разъезжают по стране. Малфой — это мужчины, женщины, старые, молодые, богатые, бедные. Он не исключает Гарри из поездок, но и не дает никакой информации о том, почему он делает то, что делает. Гарри не давит на него, довольствуясь наблюдением, мысленно каталогизируя имена, лица и места, с которыми сталкивается. Вопреки здравому смыслу, он обнаруживает, что становится все более и более заинтригованным жизнью, которая разворачивается перед ним. По большей части Малфой не позволяет Гарри приближаться к людям, с которыми встречается, но Гарри аврор и оборотень в придачу. Он получает много информации с каждой встречи. Вот только не может найти связь между ними всеми.

Утром, когда они получают известие от Дэвиса, Малфой превращается в версию самого себя, которой, по мнению Гарри, он мог бы стать, если бы его послевоенная судьба развернулась по-другому. Он тощий до истощения, со струпьями вокруг рта и желтым оттенком бледной кожи. Он выглядит как помешанный на зельях наркоман в ломке. Гарри арестовал достаточно таких, чтобы быть уверенным, что без вмешательства смерть скоро придет к Малфою в этой форме.

Лицо Малфоя полно отвращения, когда он выходит из своей комнаты, надев грязные спортивные штаны и толстовку, которая выглядит так, будто раньше была желтой, но теперь грязно-коричневая. Однако, когда они аппарируют в нескольких улицах от того места, куда направляется Малфой, его поведение полностью меняется. Как будто щелкнул выключатель, и Драко Малфой больше не скрывается за глазами молодого наркомана.

Гарри видит, как такое происходит снова и снова, но это никогда не перестает его очаровывать. Малфой не просто носит лица других людей — он становится ими. Все в нем меняется, чтобы соответствовать личности, которую он на себя цепляет. Это не так заметно, когда он Марквелл, персонаж, который намного ближе по внешности и поведению к самому Малфою. Но в такой форме Гарри мог бы пройти мимо и так и не понять, кто он.

Гарри наблюдает из тени, наложив на себя Дезиллюминационные чары уровня аврора, как Малфой смешивается с людьми, которые живут по углам Лютного переулка. Некоторые приветствуют его по имени — чужому, но все же по имени, — и становится ясно, что он был здесь, носил это лицо здесь раньше. Не так уж много из того, о чем Малфой говорит, Гарри может понять, но он записывает каждое имя, о котором тот спрашивает, и каждое упоминание о перемещении чего-либо, что Малфой называет просто «товаром».

Гарри позволяет своим мыслям течь, следя за Малфоем, возвращаясь к знакомым путям, к тому, над чем он размышлял последние несколько недель, наблюдая, как этот процесс происходит снова и снова. Он задается вопросом, является ли лицо, которое Малфой показывает ему — личность «Малфоя», — тем, кто он есть на самом деле, или это просто еще одна роль, которую он играет, потому что это то, что Гарри ожидает увидеть. Эта мысль вызывает у него такой же дискомфорт, как и в первый раз, когда он подумал об этом. От самой идеи о том, что ничто из того, что Малфой проецирует на него, не является реальным, что-то внутри Гарри беспокойно вспыхивает. Он хочет схватить Малфоя, встряхнуть его и заставить показать, что реально. Малфой не должен прятаться от него. Малфой не может сейчас быть настолько другим, чтобы Гарри его даже не узнавал.

Когда они возвращаются в квартиру, Малфой проводит почти час в ванной, а выйдя, оказывается одетым гораздо более небрежно, чем Гарри когда-либо видел. Он не в своих обычных брюках и застегнутом на все пуговицы и отутюженном костюме. Вместо этого мягкие серые джоггеры и кремовый свитер с v-образным вырезом с длинными рукавами, который облегает его тело так, что Гарри трудно отвести взгляд.

Он проходит мимо Гарри, растянувшегося на диване, и тот ожидает, что он подойдет к столу и сядет за работу, но вместо этого Малфой идет на кухню и достает бутылку вина. Гарри слышит звон бокалов, и Малфой поднимает один к нему с явным вопросом в глазах. Гарри задумывается лишь на мгновение, прежде чем кивнуть.

Это другое. Это перерыв в их рутине. Обычно Малфой работает за своим столом, а Гарри смотрит телевизор или тренируется. Кроме времени приема пищи или того, что он слушает, как Малфой принимает душ, они обычно не общаются, пока находятся в квартире.

Перемена и беспокоит, и интересует его.

Малфой наливает два бокала и подходит к дивану. Он протягивает стакан, и Гарри слегка приподнимается, чтобы взять его. Малфой садится на то место, где только что были ноги Гарри, и он так близко, что пальцы Гарри почти касаются его. Гарри пристально смотрит на него, еще больше удивленный такой близостью. Малфой добровольно приближается к нему, только когда аппарирует их.

Они смотрят телевизор несколько минут, Малфой потягивает вино, уставившись на экран. Гарри знает, что его внимание не сосредоточено на разворачивающейся там криминальной драме; у него озабоченный вид, как будто он погружен в свои мысли.

— Я провел некоторое время, как они, — говорит Малфой через какое-то время, все еще не глядя на Гарри. — После того, как нарушил условно-досрочное освобождение. Не в Лютном, конечно, но рядом. Удивительно трудно оставаться в высших слоях общества, когда ты отрезан от своего наследства, места жительства и любого шанса на работу.

Гарри смотрит на него, но Малфой, похоже, решает не встречаться с ним взглядом.

— Тебе дали работу, — говорит Гарри, не зная, как ответить, и цепляясь за единственный факт, в котором он уверен, вспоминая те дни и то, что он помнит из досье Малфоя.

Малфой фыркает и наконец смотрит на него.

— Я бы умер, если бы остался на той адской работе, которую мне поручили ваши люди.

Гарри хмурится, не понимая. Малфой смотрит телевизор, и Гарри раздумает, не собирается ли он добавить что-то еще. Его голос звучит непринужденно, когда он снова заговаривает:

— Меня подвергали Круцио на той дерьмовой работе с минимальной зарплатой, на которую меня назначило Министерство. — Он бросает взгляд на Гарри и снова отводит взгляд. — И не один раз.

Гарри открывает рот — что сказать, он не знает, — но Малфой продолжает.

— И все же я остался, — он снова бросает взгляд на Гарри. — Я остался. Я думал, что заслужил это. Даже после Азкабана я явно заплатил недостаточно, и это было моим наказанием.

Гарри не знает, как реагировать на слова Малфоя, на образ, который они вызывают в его сознании: Малфой, корчащийся от боли на полу и думающий, что он это заслужил.

— Ты знаешь, когда я решил уйти, Поттер? — говорит Малфой и поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. Его лицо жесткое, но во взгляде есть что-то хрупкое.

Гарри молча качает головой, не уверенный, что может сказать, не уверенный, хочет ли он услышать, что будет дальше. Его прежняя мысль возвращается — размышления о том, было ли все, что показывает ему Малфой, реальным. Он видит боль в глазах Малфоя, травму, от которой он еще не исцелился, и чувствует странное облегчение, понимая, что, возможно, то, что Малфой показывает ему, правда; это то, что он не показывает никому другому.

— Я решил, что мне нужно исчезнуть, после того, как в съемной квартире меня посетил один из лучших авроров, — продолжает Малфой ровным, бесстрастным голосом. — Один из лучших авроров. Ты, наверное, помнишь его — Джеффрис? Однажды в газете была его фотография с тобой. Вы выглядели достаточно дружелюбно.

Гарри чувствует, что холодеет, когда Малфой произносит имя Джеффриса. Он знает, что произошло. Все знают. Оказывается, Джеффрис был одним из худших. Один из авроров, которых Чистка вычеркнула из их рядов.

— А, — говорит Малфой, все еще непринужденно. — Интересно, для скольких он выполнил свои угрозы изнасилования, прежде чем его, наконец, разоблачили и воздали по заслугам.

— Он не?.. — начинает Гарри хриплым голосом, представляя молодого Драко, на которого накладывали Круцио на работе и который возвращался домой, где на него нападал аврор.

— То, как он прикоснулся тогда ко мне, дало понять, что он сделает это, когда мы увидимся в следующий раз, — говорит Малфой, и его взгляд становится отстраненным, но потом возвращается к настоящему.

— Значит, ты позаботился о том, чтобы он тебя никогда не увидел, — шепчет Гарри.

Малфой кивает, и Гарри чувствует странное удовлетворение, смешанное с грустью и гневом, от того, что этот кусочек головоломки сложился. Что за способ научиться прятаться на виду. Он чувствует прилив симпатии к Малфою и не пытается оттолкнуть его.

— Джеффрис получил десять лет, — говорит Гарри, не зная, что еще сказать.

— Не благодаря аврорам, — в свою очередь подчеркивает Малфой с вызовом в голосе.

Гарри вспоминает те дни, скандал в СМИ, который окружил Министерство — имена, даты, нападения, судебные ошибки, — в газетах было полно этого неделями. Они назвали это Чисткой, потому что в итоге многие люди, которые раньше патрулировали Азкабан, были заперты в нем.

— Так ты какое-то время жил на улице? — спрашивает Гарри, не уверенный, собирает он доказательства против Малфоя или просто действительно хочет знать, как ему удалось добраться до того, кто он сегодня.

Малфой откидывается на спинку дивана и снова смотрит на телевизор, делая глоток вина.

— Мне пришлось. Мне некуда было идти. Мою палочку отслеживали, а у меня не было денег. — Он слегка кривит губы, произнося слово «отслеживали», и Гарри чувствует укол стыда за то, что пытался отследить ее при их первой встрече.

Сотня вопросов заполняет голову. Как Малфой получил неотслеживаемую палочку? Что он делал, чтобы выжить? Он обратился к преступному миру? Так он попал туда, где находится сейчас? Пока они проносятся в его голове, Гарри слышит жужжание телефона Малфоя.

Малфой тоже его слышит и ставит свой бокал с вином на кофейный столик перед ними, встает и идет к обеденному столу. Со звуком удовлетворения поднимает телефон, когда читает сообщение.

— Завтра мы снова встречаемся с Дэвисом, — говорит он, отстукивая что-то в ответ. — Офисный комплекс в Уэмбли, — его голос звучит удовлетворенно, и Гарри вспоминает многозначительный разговор Малфоя и Дэвиса в ресторане. Малфой говорил о деловом предложении. Гарри задумывается, означает ли место встречи — офис, что Малфой получит свой шанс. — Мне нужно, чтобы все прошло гладко, Поттер, — говорит Малфой, засовывая телефон в карман джоггеров и возвращаясь к столу, берет свой стакан и осушает его. Он смотрит на Гарри, все еще полулежащего на диване, и в нем нет и следа открытости, которую он демонстрировал несколько минут назад. — Это понятно?

Гарри кивает, ничего не говоря. Он понимает. А вот сможет ли подчиниться — уже другой вопрос.

~

Гарри плохо спит той ночью. Воспоминания об их последней встрече с Дэвисом продолжают всплывать в голове. Гарри помнит флирт Малфоя и то, как менялся его запах, чем дольше он находился рядом с Дэвисом. Гарри чувствовал тогда тяжелый от возбуждения запах, и ему хотелось вырвать голодные глаза Дэвиса, наблюдающие за Малфоем. От размышлений о новой встрече с этим оборотнем, о том, что он доберется до Малфоя — о его запахе на нем, — Гарри ворочается всю ночь.

Еще в мыслях рассказ Малфоя; отношение авроров, с которыми Гарри работал бок о бок, считал хорошими парнями. Было ли удивительно, что Малфой сделал то, что сделал? Был ли у него какой-то выбор? Это снова и снова крутится у него в голове. Гарри не может примирить свое мнение о Малфое и необходимость присмотреться к этойновой информации. Побег от жестокого обращения не оправдывает переход к преступной жизни. Даже если Гарри его жалеет, Малфою не должно сходить с рук то, что он сейчас делает.

Гарри размышляет в то утро, не в силах перестать думать о Малфое и Дэвисе в одной комнате и о неизбежном соблазнении, которое точно предпримет Малфой. Он борется со своими инстинктами, тренируясь после завтрака. Волк воет в нем, пытаясь заставить его предъявить свои права на Малфоя, сказать Дэвису, чтобы он съебался в закат. Малфой заказывает обед, и Гарри незаметно наблюдает за ним, пока они едят. Он не может спросить. Это было бы чертовски странно и явно противоречило бы его девизу «будь нормальным». Волк рычит, напряженный и злой внутри него.

— Хочешь сказать что-то? — спрашивает Малфой, вытирая рот салфеткой, прежде чем положить ее поверх недоеденного сэндвича. — Или ты так и будешь пялиться на меня весь день?

— Я не пялюсь на тебя, — говорит Гарри, глядя на свой бутерброд, к которому едва притронулся. На него не похоже ковыряться в еде, и тот факт, что Малфой знает об этом, вызывает равную смесь раздражения и некоторых эмоций, которые лишь немного успокаивают волка.

— Поттер, ты провел семь лет, наблюдая за мной, как какой-то криповый маньяк. Мне кажется, я знаю, на что это похоже. Выкладывай. Что у тебя на уме?

— Я не наблюдал за тобой, как криповый маньяк, — возражает Гарри, в нем нарастает раздражение. — Если уж на то пошло, ты сам наблюдал за мной.

Малфой закатывает глаза.

— Ладно, мы оба были жуткими детьми. Почему ты сегодня так на меня смотришь?

Гарри фыркает, зная, что Малфой так просто это не оставит. Он принял решение еще до обеда. Он не сможет находиться рядом с Дэвисом по-другому, и он это знает. Его слабость — его инстинкты — бесит, но либо так, либо он разорвет Дэвиса в клочья в тот же момент, как он неправильно посмотрит на Малфоя.

— Тебе следует надеть это, — говорит Гарри, беря майку, в которой спал, со стула позади и кладет ее на стол.

Гарри смотрит на свою еду, отпустив ее. Он не может встретиться взглядом с Малфоем после такого. Но что-то в нем нуждается в том, чтобы заявить об этом. Нуждается в том, чтобы Малфой надел это. Малфой смотрит на майку, затем снова на него, явно не впечатленный. Наступает долгое молчание, и только потом он начинает говорить.

— Поттер, на мне не будет твоей нестиранной одежды, — говорит он, но Гарри слышит, как его сердцебиение немного ускоряется.

Гарри одновременно пожимает плечами и кивает. Он все еще не может смотреть на Малфоя. Он испытывает болезненное чувство неправильности от того, что инстинкты вопят: Отметь его. Оставь на нем свой запах.

— Это потому, что ты хочешь запутать Дэвиса? — спрашивает Малфой, и его запах обостряется.

Гарри не особо может его считать. Пахнет… интересом? Он цепляется за эту мысль. Да, это потому, что он хочет запутать Дэвиса. Малфою не нужно знать настоящую причину. Гарри не хочет даже думать о настоящей причине.

— Ты хочешь, чтобы он заинтересовался тобой, да? — спрашивает Гарри, поднимая глаза, чтобы встретиться взглядом с Малфоем. В них присутствует что-то теплое, но Гарри игнорирует свою реакцию на это. — Он оборотень. Они невероятные собственники. Это заставит волка в нем ревновать. Он не сможет сопротивляться мысли, что на тебя претендует другой мужчина.

Он чувствует, как отчаянная потребность волка в том, чтобы Малфой надел его майку, снова растет. Ему нужно, чтобы их запахи смешались в следующий раз, когда Малфой будет рядом с другими оборотнями.

Малфой приподнимает бровь.

— Я очень хорошо знаю, насколько в оборотнях развито собственничество, — указывает Малфой, и Гарри вспоминает его историю о Сете. Он снова задумывается, как долго они были вместе и что еще Малфой знает об оборотнях. — Ты хочешь, чтобы я носил твою одежду, чтобы пах, как ты, и он думал, что мы трахаемся?

Назойливая, инстинктивная часть мозга Гарри нашептывает, что послание было бы сильнее, если бы Малфой был наполнен его спермой. Если бы запах их секса был на нем повсюду. Он почти возбужденно подрагивает от этой мысли, не в силах оторвать взгляд от шеи Малфоя, думая, как она будет выглядеть со следами его зубов на открытом месте, чтобы другой волк точно знал, кому Малфой принадлежит.

Он сердито отгоняет эти мысли. Они не его. Они волка. Он не проклятое чудовище.

— Надень ее или оставь, — говорит Гарри, резко вставая из-за стола и отворачиваясь.

Малфой ему не принадлежит, а сам он и вовсе этого не желает.

~

Проходит еще час, прежде чем Малфой стучит в дверь Гарри, сообщая, что они уходят. Только открыв дверь, Гарри понимает, что Малфой надел его майку. Ему приходится заставить себя не сделать шаг вперед и не уткнуться носом в шею Малфоя, вдыхая запах, притискивая его спиной к стене и прижимаясь к нему своим телом. Мысль о том, что что-то, принадлежащее ему, касается кожи Малфоя, вызывает в Гарри жар. Запах Малфоя, смешанный с его запахом, изменился в нечто пьянящее и хмельное. Он заставляет себя не двигаться. Не реагировать.

— Готов? — спрашивает он вместо этого.

Малфой с едва заметным румянцем на бледных щеках кивает, а потом накидывает чары и протягивает Гарри руку. Гарри тоже накладывает чары и подходит ближе, чтобы взять Малфоя за ладонь. Он ничего не может с собой поделать. Он глубоко дышит — ноздри слегка раздуваются, когда он вдыхает их смешанные ароматы. Хочется хныкать от этого запаха. Глаза Малфоя встречаются с его глазами на мгновение, острые и яркие, а потом крючок аппарации хватает его под пупок и дергает в пустоту.

Они приземляются в гараже — третье посещение Гарри за последние две недели. Малфой хватает ключи от роскошного темно-зеленого автомобиля с откидной крышей и удобно садится за руль.

— Это похоже на мокрую слизеринскую мечту, — фыркает Гарри и хмурится, услышав низкую хриплость в своем голосе. Он сосредотачивается на открывающейся двери гаража и воздухе, который ему нужен, чтобы хотя бы иметь возможность очистить разум от их смешанных ароматов.

Малфой слегка улыбается ему с оттенком грусти.

— Я сразу же подумал о Панси, — тихо говорит он, затем заводит двигатель, разворачивается и выезжает на дорогу с визгом шин. Гарри не спрашивает. Каждая попытка, которую он предпринял за последние несколько недель, расспросить Малфоя о его бывших друзьях или прошлой жизни была встречена ответами в неверном направлении или полным молчанием. То, что Малфой даже упомянул Паркинсон, — чудо, и Гарри не хочет испытывать судьбу.

Они едут всего десять минут, а потом останавливаются перед многоэтажным зданием с надписью ЦТИ на нем. Внутри Малфой говорит администратору, что у него назначена встреча с Джоном Дэвисом на два часа, его направляют к лифту и вверх на восьмой этаж. Табличка в лифте гласит: «Центральная торговля и импорт, Лондонское управление». Раздается жужжание, и двери открываются в другую приемную, на этот раз более роскошно обставленную.

Администратор поднимает глаза с улыбкой и приветствует:

— Добрый день, мистер Марквелл, мистер Дэвис подойдет к вам через минуту. Пожалуйста, присаживайтесь.

Он направляет их к паре шикарных стульев в углу, но Малфой улыбается, благодарит и подходит к дальней стене, чтобы осмотреть произведение искусства, от которого Гарри вспоминает о некоторых из самых ужасных сцен убийства, на которых присутствовал в свое время.

Гарри слышит приближение Дэвиса, прежде чем видит его, и поворачивается лицом к двери сбоку от стойки регистрации. Он отказывается стоять спиной к другому волку. Мгновение спустя Дэвис входит в дверь, выглядя так же внушительно, как и в ресторане несколько недель назад.

— Дариус, — говорит он, приближаясь к Малфою с острой ухмылкой на лице.

В трех шагах от них его походка слегка замедляется, когда он вдыхает запах Малфоя и бросает прищуренный взгляд на Гарри, впервые посмотрев на него. Гарри поднимает подбородок в молчаливом вызове. Он мой. Не прикасайся к нему. Губы Дэвиса слегка изгибаются в невысказанной угрозе, но он поворачивается обратно к Малфою, сжимая одну из его ладоней двумя мясистыми лапами.

— Так приятно снова вас видеть, — приветствует он, нежно прикасаясь.

— Я тоже рад вас видеть, — говорит Малфой, выпячивая бедро так, чтобы все тело было повернуто к Дэвису.

Гарри приходится бороться с рычанием, которое поднимается в груди от этого шоу. Малфой принадлежит ему. Малфой помечен им. Он не должен даже смотреть на другого волка, не говоря уже о том, чтобы предлагать себя. «Не мой», — говорит он себе, пытаясь заставить волка и связь прислушаться. Бурлящие эмоции ни в малейшей степени не успокаиваются, и он ненавидит то, насколько неконтролируемым себя сейчас чувствует.

Запах Дэвиса меняется на что-то неприятное и вызывающее в ответ на невысказанную угрозу. Он поворачивается, указывая на свой кабинет, намеренно оказываясь спиной к Гарри, когда кладет руку на бедро Малфоя, мягко направляя его в правильном направлении. Малфой не протестует против прикосновения. Гарри хочет оторвать Дэвису руку. Вместо этого он молча следует за ними.

Когда они добираются до кабинета, Дэвис жестом приглашает Малфоя войти первым, а затем начинает закрывать дверь. Ладонь Гарри с силой ударяет по ней, и он смотрит Дэвису в глаза, ясно показывая свою абсолютную готовность разорвать его на куски. Дэвис улыбается, и в его оскале видны клыки. Они долго смотрят друг на друга, и ни один из них не делает первый шаг.

— Какие-то проблемы? — спрашивает Малфой, отворачиваясь от окон кабинета от пола до потолка, из которых он любовался видом на город. — Я требую, чтобы Хантер всегда был со мной, — говорит Малфой, и в его голосе слышится нотка осуждения. Достаточно оказалось и того, что слово «всегда» передало чувство близости.

Дэвис напрягается от его слов и намека, и Гарри толкает дверь — резкое движение, которое отбрасывает Дэвиса на полшага назад. Дэвис сжимает кулаки и коротко обнажает зубы, прежде чем снова переключить свое внимание на Малфоя и занять позицию чуть поодаль от него.

Малфой подходит к столу и садится перед ним, расставляя ноги так, что брюки слегка натягиваются в паху. Гарри может только мельком заметить это с того места, где стоит, но он видит, как глаза Дэвиса опускаются, тоже уловив движение. Взгляд Дэвиса скользит по Гарри, и Гарри уверен, что противоречивые сообщения, которые посылает Малфой, сбивают его с толку. «Окей, — ожесточенно думает Гарри. — Хавай мои сообщения тоже и съебывай в туман».

— Итак, — говорит Малфой, и Гарри снова обращает свое внимание на двух мужчин, смотрящих друг на друга через стол. — Надеюсь, у вас было достаточно времени, чтобы рассмотреть мое предложение и документы?

Дэвис наклоняет голову, кивая на папку на углу стола, на которой изображен тот же логотип ЦТИ, что и на здании.

— Вы впечатляющий человек, Дариус, — делает комплимент Дэвис. — То, что вы создали во Франции за такое короткое время, заслуживает похвалы.

Малфой коротко улыбается, и Гарри чувствует самодовольство в его запахе. В нем присутствует что-то глубокое, когда Малфой наблюдает за Дэвисом, — насыщенный оттенок возбуждения. Гарри чувствует, как гнев усиливается. Дэвис заводит Малфоя, и мысль об этом вызывает у Гарри одновременно тошноту и ярость. Реакция Дэвиса лишь усиливает гнев. Оборотень откидывается на спинку стула, словно купаясь во внимании Малфоя.

— Я бы хотел обсудить условия сегодня, — говорит Малфой, откидываясь назад и еще чуть-чуть раздвигая ноги. — А также осмотреть товар.

Гарри скрипит зубами, когда феромоны в комнате усиливаются. С таким же успехом они могли бы потрахаться. Тело напряжено до кончиков пальцев, когда он смотрит на них. Он знает, что Дэвис осознает его гнев. От чопорного ублюдка разит самодовольством.

— Конечно, — соглашается Дэвис, как будто не обращая внимания на послания, бегущие по комнате. — Мне нужно будет направить вас на встречу с нашим руководителем операционного отдела, чтобы подтвердить условия, но суть вашего предложения была воспринята положительно.

Малфой наклоняется вперед, и Гарри не нужно даже чувствовать исходящий от него запах предвкушения.

— Полная доля участия в рамках ваших каналов закупок для французского рынка? — спрашивает он. — Трансграничный импорт с общей клиентской базой?

— Все действительно так, — подтверждает Дэвис с улыбкой, которая превращается в ухмылку, когда он тоже наклоняется вперед. — Наш руководитель попросил меня сопроводить вас лично на осмотр товара. Конечно, мы также хотели бы посмотреть и на ваш. Мы не можем наводнить рынок браком.

— Конечно, — кивает Малфой, но откидывается на спинку стула, будто разочарованный. — Хотя я надеялся на подтверждение сегодня. — Он наклоняет голову вбок и проводит пальцами по длинной изящной шее, как бы размышляя. От ногтей остаются бледно-красные линии. То, что он пытается сделать, невероятно прозрачно, но Гарри не может оторвать глаз от Малфоя. Впрочем, Дэвис тоже. — Вы ничем не можете мне помочь? — говорит Малфой, и запах его возбуждения внезапно усиливается, наполняя комнату.

Гарри вдыхает, представляя, как падает на колени перед Малфоем и зарывается лицом в его пах, купаясь в его мускусном запахе, прежде чем взять член в рот и заглотить его. Он кусает себя за щеку, острая боль только усиливает желание, и видит, как Дэвис встает.

Гарри делает шаг вперед, тихое рычание клокочет в груди, но Дэвис просто лезет в карман за телефоном. Он стоит за стулом Малфоя и наклоняется над его плечом. Его лицо так близко к шее Малфоя, что Гарри приходится впиться ногтями в ладони, чтобы удержаться, не подойти и не ударить Дэвиса головой о стол.

Он держит свой телефон перед Малфоем и нажимает на экран. Гарри слышит, как у Малфоя перехватывает дыхание, когда он смотрит на появившееся изображение.

— Вам нравится? — спрашивает Дэвис низким рокочущим голосом.

Гарри пытается заставить себя отбросить всю эту чушь об оборотнях и заняться работой — по крайней мере, прежней работой. Он знает, что это важно. Инстинктивно знает, что то, на что Малфой смотрит прямо сейчас, имеет решающее значение для дела, которое Гарри строит против него — все еще строит, независимо от того, чего требуют глупые инстинкты и какую слезливую историю придумал Малфой.

Дэвис проводит пальцем по экрану, и глаза Малфоя слегка расширяются, единственный признак его реакции на увиденное.

— Как насчет такого? Одно из моих любимых блюд.

Гарри делает осторожный бесшумный шаг, еще один, пока телефон Дэвиса не оказывается в его поле зрения, и тут же замирает. Фото, на которое смотрит Малфой — фото на экране телефона, — девочки не старше десяти лет с волосами, уложенными в красивые локоны, завязанные бантами, и выражением полной беспомощности в глазах. Пока он смотрит, Дэвис нажимает снова, и появляется фотография темноволосого мальчика. На этот раз моложе. Может быть, лет восьми. Его глаза широко раскрыты и полны ужаса. В сознании Гарри возникает образ Тедди, чуть младше этого возраста, с застывшим ужасом его последних мгновений на лице. Гарри тошнит от одного воспоминания.

Все фрагменты разговора встают на свои места, и Гарри понимает, что «товар», о котором они говорили, об импорте, — это дети. Малфой — ебаный контрабандист детей. Гарри чувствует, как его наполняет раскаленная ярость, за которой скрывается волна болезненного отвращения. С его губ срывается рычание, глубокое и злобное.

Малфой и Дэвис оборачиваются на него, и Гарри чувствует настойчивый толчок в свой разум, сообщение, которое пытается пробиться сквозь барьеры. Поттер — Гарри, — поверь мне. Я могу объяснить. Пожалуйста. Глаза Малфоя широко раскрыты и умоляющи, и Гарри знает, что это голос Малфоя в его голове. Он вытесняет его присутствие, закрываясь от нежелательного вторжения.

Он делает шаг вперед, напряжение исходит от него волнами, когда он сжимает руки в кулаки. Сейчас это прекратится. Расследование. Все. Малфой уйдет навсегда. Дэвис тоже. Если он не убьет их обоих раньше.

Гарри, пожалуйста. Я обещаю тебе. Для этого есть причина. Просто дай мне пять минут, и я объясню. Голос Малфоя снова взывает в его разуме, прорываясь сквозь барьеры, и в нем слышится нотка отчаяния.

Нет никаких признаков этого отчаяния, когда он говорит вслух протяжным и раздраженным голосом:

— Хантер, отойди. Я занят.

Взгляд Гарри на мгновение возвращается к телефону, чтобы увидеть четвертое фото. Выражение лица Дэвиса самодовольное, и Гарри делает еще один шаг вперед, не в силах остановиться. Все, о чем он может думать, это Тедди, Тедди, Тедди. Это пронзает его насквозь. В тот раз он опоздал. Он не может опоздать снова.

— Меня здесь ничего не интересует, — говорит Малфой тоном, полным скуки. Он тянется к Дэвису, который все еще стоит позади него, наклонившись над стулом. Малфой кладет руку на его лицо, поворачивая голову волка обратно к себе. Взгляд Дэвиса отрывается от Гарри, и он смотрит на Малфоя. — Они слишком молоды, — говорит он, глядя в глаза Дэвису с намеком на разочарование. — Это единственный товар, который вы предлагаете? Меня заставили поверить, что есть диапазон.

Гарри замирает, пытаясь переварить слова, которые он услышал в своей голове, их отчаянье и изменившийся запах Малфоя от просмотра фотографий — от возбужденного до незаинтересованного. Противоречивые сообщения не имеют смысла. Этого достаточно — пока, — чтобы помешать ему разорвать Малфоя на части.

Дети. Чертовы дети. Гарри может чувствовать защитный инстинкт внутри себя, требующий, чтобы его услышали. На этот раз это не просто волк. Дети. Беззащитные, уязвимые, одинокие и оторванные от своих семей. Он не может позволить Малфою сделать это. Какими бы вескими ни были его причины. Он чувствует, что его тошнит. Он снова рычит, не в силах сдержать ярость. Он этого не потерпит. Он не потерпит.

Дэвис, нахмурившись, поворачивается к нему и выпрямляется, убирая телефон в карман. Гарри не пытается скрыть свое отвращение.

— Ты ебаное животное, — выплевывает Гарри. — Отброс.

Дэвис делает шаг вперед, и Гарри обнажает зубы.

— Хантер, — одергивает его Малфой. — Достаточно, — его тон резкий, и в нем кроется лишь намек на отчаяние, которое звучало в голосе в голове Гарри. Он настолько тонкий, что Гарри уверен — Дэвис этого не замечает. — Мы с Джоном ведем бизнес, и если тебе это не нравится, ты можешь найти нового работодателя.

Он пристально смотрит на Гарри, что-то от Малфоя в темных глазах Марквелла просит Гарри продержаться еще секунду. Гарри удается сдержать свой характер еще мгновение. Достаточно. Малфой коротко кивает ему.

— Спасибо, что приняли нас, Джон, — прощается он, с улыбкой поворачиваясь к Дэвису. — Я с нетерпением жду возможности увидеть более широкий ассортимент на нашей следующей встрече. Возможно, личный осмотр сможет принести более благоприятные результаты.

Взгляд, который Малфой бросает на Дэвиса, когда говорит это, очень хитрый, и Гарри прикусывает язык так сильно, что чувствует вкус крови. Легкое подозрение во взгляде Дэвиса исчезает, когда он наклоняется, чтобы прошептать на ухо Малфою. Гарри слышит его, как Дэвис и хотел.

— В следующий раз приходите один. Я устрою вам приватное шоу. Только вы и я. — Он на мгновение трется щекой о щеку Малфоя, когда тот отстраняется, и Малфой соблазнительно подмигивает ему и смотрит взглядом, которым обещает то, о чем Гарри не может думать сейчас, или последняя нить его сдержанности порвется.

— Буду ждать с нетерпением, — говорит Малфой, поворачивается и уходит.

Гарри следует за ним, кипя от ярости, борющейся с отвращением и предательством. Он даже не может сказать, что именно сдерживает его сейчас. Ни за что в своей карьере он не вышел бы из комнаты после того, как увидел такие фотографии.

Он поднимает руку, чтобы открыть дверь, и блеск браслета привлекает внимание. Он концентрируется на нем. Использует ли Малфой это — связь, — чтобы контролировать его? Эта мысль приводит в еще большую ярость. Какая еще у него может быть причина считать, что он может доверять Малфою, особенно после того, что только что видел?

Сразу же как они заходят в лифт, Гарри с силой хватает Малфоя за руку. Он не знает, собирается оторвать Малфою голову или выудить из него правду — в этот момент ему все равно. Другая рука Малфоя уже в кармане, и слишком поздно Гарри понимает, что он, должно быть, коснулся палочки, поскольку чувствует, как внутренности сжимает, и Малфой уносит их в аппарацию.

========== Глава 6 ==========

Когда они приземляются, Гарри вырывает палочку из руки Малфоя и швыряет ее через комнату. Он хватает Малфоя за горло и прижимает к стене, впиваясь пальцами в чувствительную кожу.

— Объяснись, — рычит он сквозь стиснутые зубы, короткая ниточка контроля, которая принадлежит ему как человеку, позволяет остановиться всего на секунду. — Сейчас же.

Глаза Малфоя широко раскрыты и темны, лицо Марквелла искажается, так что трудно сказать, о чем он думает. Гарри и близко не может прочитать его. Он достает свою палочку и приставляет ее к виску Малфоя.

— Сними чары, — рычит он и понимает, что голос все еще полон отвращения к тому, что он увидел в том кабинете.

Малфой медленно поднимает руку, чтобы положить ладонь на кулак Гарри, одним пальцем касаясь палочки, когда шепчет слово, которое рушит маскировку. Гарри избавляется от своего Гламура и отбрасывает палочку на пол. Ему не понадобится магия для того, что он собирается сделать с Малфоем.

— Поттер, — говорит Малфой, когда появляется настоящее лицо Гарри. — Это не то, что ты думаешь, — его голос хриплый, а лицо алеющее.

Гарри чувствует, как сердце Малфоя бьется под ладонью, и его хватка усиливается. Малфой издает сдавленный звук, и Гарри чувствует укол удовлетворения. Только от мысли о том, через что проходят эти дети… Гарри помнит повышенные голоса, тесные пространства, резкие удары; он помнит страх, боль и беспомощность. Кровь. Так много крови. Ни один ребенок никогда не должен испытывать это. Люди, которые такое совершают, — худшие монстры. Малфой может сгореть в Адском огне, и это будет ничто по сравнению с тем, что он заслужил.

— Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен перегрызть тебе глотку, — шипит Гарри, и в этот момент он абсолютно уверен в своих словах.

Сердцебиение Малфоя учащается, но он по-прежнему не паникует, не сопротивляется. Инстинкты волка в Гарри близки к его собственным. Так что он знает, что сопротивление плохо закончится для Малфоя. Очень плохо. Гарри надеется, что тот попытается.

— Гарри, — говорит Малфой, и пальцы Гарри дергаются от употребления его имени. Какое право имеет Малфой? — Я не такой… не один из них.

— Ебаный бред, — шипит Гарри и наклоняется ближе к Малфою, так что их лица оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. Он чувствует жар тела Малфоя рядом со своим, а его запах сильный и пьянящий. Затянувшееся возбуждение Малфоя только усиливает отвращение и ярость. Он начал думать, что Малфой изменился. — Вы говорили о покупке и продаже детей. Детей, Малфой. Блять, я знал, что ты ублюдский Пожиратель Смерти, но это…

Гарри дергает Малфоя и прижимает его спиной к стене. Он ударяется о нее головой, и Гарри слышит, как у него перехватывает дыхание. Малфой задыхается, его лицо выглядит страдальческим, еще больше покрасневшим, но он не пытается защищаться. Не пытается остановить Гарри.

— Расследование, — хрипит он, судорожно сглатывая, хотя кулак Гарри еще сильнее сжимает его горло.

Гарри собирается снова ударить его о стену, когда слово прорывается сквозь ярость внутри него.

— Что? — спрашивает он, не ослабляя хватки.

Малфой пытается вдохнуть, но грудь безрезультатно вздымается.

— Блять, Поттер, — хрипит он. — Я провожу расследование преступных дел этих придурков.

Гарри слегка ослабляет хватку, и Малфой тяжело вдыхает. Он на мгновение закрывает глаза и просто восстанавливает дыхание.

— Говори, — говорит Гарри, не убирая руку с горла Малфоя. Он не знает, поверить Малфою или все-таки решить, что это просто какая-то сумасшедшая уловка — заставить таким образом отпустить его, чтобы добраться до палочки. — У тебя две минуты, чтобы убедить меня, почему ты не должен оказаться мертвым или в Азкабане.

— Я журналист, — говорит Малфой, глядя Гарри в глаза, его взгляд непоколебим, а голос все еще хриплый.

Гарри качает головой, пальцы уже снова сжимаются на горле Малфоя. Он никогда не видел его фамилию в печати. За кого этот идиот его принимает? Как будто он не заметил такого и не запомнил бы.

— Правда, — говорит Малфой, руки дергаются и приподнимаются, как будто он хочет схватить Гарри за кулак и оторвать его от своего горла. Но не делает этого. — Веритас {?}[В переводе «Истина»].

Гарри снова качает головой, это слово щекочет край сознания, подавляя гнев, разочарование и инстинкт защищать детей — защищать детенышей. Он слышал это раньше. Где он слышал это раньше? Он заставляет себя думать. Лицо Малфоя снова краснеет, его грудь безрезультатно поднимается, когда он пытается втянуть кислород. Затем его осеняет, и Гарри чувствует, как гнев немного спадает, а его яростная уверенность колеблется. Он полностью ослабляет хватку и отступает, делая несколько шагов в сторону от Малфоя.

— Бред, — снова говорит он, но уже менее уверенно.

Малфой поднимает руку к горлу и медленно потирает его. На коже виден разъяренный красный отпечаток руки Гарри. Малфой кивает, подтверждая свои слова, и сглатывает, морщась.

— Ты не можешь быть Веритас, — говорит Гарри, пытаясь собраться с мыслями, сдержать свой гнев, отвращение и потребность сделать кому-то больно за то, через что проходят эти дети. Ему нужно подумать, чтобы очистить разум. Волк хочет кого-нибудь разорвать, но ему нужно вернуться к человеку в себе хотя бы на мгновение.

Веритас — легенда в Министерстве. Призрак. Пять самых громких дел, которые они раскрыли за последнее десятилетие, были связаны с расследованиями, проведенными и обнародованными в прессе человеком, известным как «Веритас — Справедливость».

— Почему нет? — говорит Малфой, и эти слова произнесены так небрежно, так непоколебимо уверенно, что Гарри не может не слышать в них правду.

В его сознании начинают формироваться связи, все становится на свои места так же, как когда он был аврором. Малфой нарушил условно-досрочное освобождение примерно за двенадцать месяцев до того, как «Веритас» впервые напечатал что-то. Лица, имена, жизни Малфоя были разбросаны по всей стране. Малфою всегда нравилось рыскать и шпионить за всеми.

Он думает о том, что знает о Веритас — Рон говорит о журналисте с благоговением, которое обычно приберегает только для Гермионы. Веритас опубликовал истории о незаконных испытаниях зелий на домовых эльфах, взятках на самых высоких уровнях Визенгамота, устаревших и бесчеловечных методах успокоения в отделении Януса Тики в больнице Святого Мунго.

У Гарри возникает в голове мысль, и он чувствует, как уверенность Малфоя перетекает к нему.

— Чистка, — выдыхает он, глядя на Малфоя с новым уважением. — Джеффрис. Ты провел расследование, после которого его посадили за то, что он сделал с тобой, — ты вычистил наше жилище за нас.

— За то, что он сделал со всеми, не только со мной, — говорит Малфой. — Но да. Я особенно горжусь этим.

— Черт возьми, — говорит Гарри, проводя рукой по волосам. Малфой — Веритас. Малфой — это правда, которая годами держала в напряжении все их общество. — Мне нужно выпить.

Он поворачивается к шкафу, концентрируясь на звуках движений Малфоя позади, когда тот пересекает комнату, чтобы взять свою палочку. Когда немедленной аппарации не следует, Гарри немного расслабляется.

— Виски или вино? — спрашивает Гарри через плечо. Все кажется сюрреалистичным. Он чувствует себя взвинченным из-за резкой смены эмоций, чувствует себя опустошенным от ярости, но не уверен, что именно ставит все на свои места.

— Виски, — говорит Малфой, подходя к нему и садясь за обеденный стол. Раздается стук дерева о дерево, когда он кладет палочку Гарри на стол перед ними.

Гарри наливает напитки и садится напротив Малфоя, ставя перед ним бокал, от поверхности которого вьется дымок. Малфой делает глоток и морщится, когда напиток обжигает, несомненно, больное горло. Гарри не хочет извиняться. Пока нет. Сначала ему нужно услышать больше.

— Так что именно ты расследуешь? — спрашивает он.

Малфой поднимает бровь, глядя на него.

— Это спрашивает старший аврор Поттер или мой телохранитель?

Гарри хмурится от напоминания — он уже не тот, кем был раньше, — как будто он сможет когда-нибудь забыть это.

— Я больше не аврор. Я просто хочу знать, во что, блять, я ввязался.

— Ты ни во что не ввязывался, — говорит Малфой, его голос становится холоднее, когда что-то в его лице закрывается. — Ты все еще можешь уйти. Большую часть своих расследований я провожу в одиночку. Если бы вместо тебя был кто-то другой из той дерьмовой компании, в которой ты работаешь, тебе, вероятно, было бы наплевать на то, что Дэвис показывал мне, и мы бы все продолжали жить свои жизни.

Гарри машет рукой, отметая этот вопрос.

— Я сейчас здесь, и ты ни за что не избавишься от меня после того, что я видел сегодня. Так что именно ты ищешь?

Малфой морщится, и впервые отвращение и гнев отравляют его запах, делая его резким и горьким.

— Это дело, которым я занимаюсь последние два с половиной года, но несколько месяцев назад у меня случился прорыв, я нашел человека, который мог связать меня с Дэвисом. Он не главный, но он может меня к нему привести.

— Какое «это» дело? — спрашивает Гарри, теряя терпение.

— Группировка контрабандистов детей, — говорит Малфой, скривив губы. — Детей сквибов. Вот почему ублюдков до сих пор не поймали. Дети нигде не числятся.

Гарри хмурится, голова работает быстро, пока он обдумывает это. Было несколько дел о пропавших детях, по которым его команда просто не смогла ничего выяснить. Они были детьми сквибов — каждый из них, и авроры не смогли найти никаких следов того, что с ними случилось.

— У них не было магических подписей, — бормочет Гарри, вспоминая, и сидящий напротив него Малфой кивает.

— И поэтому авроры сдались, потому что, не дай Мерлин, вы действительно сможете чего-то добиться без магии.

Гарри хочет разозлиться на этот комментарий, но он знает, что это правда. Он знает, что они подвели этих детей. Есть куча нераскрытых дел, которые он просматривает — просматривал — каждый год в годовщину своего назначения. Эти лица — одни из тех, которые преследуют его в темноте ночи.

— А магловская полиция даже не знает о большинстве случаев, — продолжает Малфой. — В ситуациях, когда у одного из родителей были магловские связи, несколько раз начиналось расследование, но эти дети не зарегистрированы ни в одной из баз данных. У полиции нет отпечатков пальцев, фотографий или номеров страховок. Они слепы и бесполезны.

Малфой допивает остатки своего напитка и вздыхает.

— Иногда родители даже не сообщают об этом. Некоторые чистокровные семьи прячут сквибов. Насколько я могу судить, они уже похоронили своих детей, но скандал, связанный с расследованием исчезновения ребенка-сквиба из их семьи — это большой шаг для них.

Гарри смотрит на него, совершенно потрясенный, не в силах понять родителя, который не переворачивает небо и землю, чтобы найти своего ребенка.

Малфой протягивает руку и приманивает бутылку Огневиски. Она шлепается ему в ладонь, и он наливает себе еще порцию.

— Чертовы чистокровки, — рычит он. — Мы — половина ебаной проблемы. — Он допивает янтарную жидкость и судорожно выдыхает дым, который обдает Гарри — его горький привкус смешивается с запахом чего-то уникального от самого Малфоя.

— О скольких детях мы говорим? — спрашивает Гарри, пытаясь привести мысли в порядок — пытаясь переориентировать мысли за последние несколько недель о Малфое как подозреваемом на Малфоя как одного из наименее вероятных героев.

— Я отследил четырнадцать исчезновений за последние три года, — говорит Малфой. — На момент исчезновения им было от восьми до одиннадцати лет. Все до Хогвартса.

— Это в документах, которые ты всегда пишешь? — спрашивает Гарри, и Малфой мгновение колеблется, но кивает. — Могу я их увидеть? — спрашивает Гарри.

Малфой наклоняет голову набок и рассматривает Гарри.

— Зачем? — спрашивает он наконец.

Гарри чувствует, как прежний гнев снова пробуждается, и почти рычит на Малфоя.

— Потому что я хочу помочь, дубина. Я не знаю, ускользнуло ли это от твоего внимания, но я раньше руководил гребаной командой авроров, и я знаю несколько вещей о расследовании дел больных ублюдков.

Малфой фыркает.

— «Больные ублюдки» не описывает и половины этой операции. Каким бы плохим ни был Дэвис, я почти уверен, что тот, кто управляет этим, намного, намного хуже.

Гарри рассматривает Малфоя, слегка прищурив глаза, пока обдумывает это утверждение, сравнивая его с тем, что сам наблюдал.

— Я думал, ты неравнодушен к Дэвису? Играл ты, конечно, крайне убедительно.

Малфой морщится — его отвращение очевидно.

— Судя по тому, что я слышал о Дэвисе, ему повезло, что я его еще не убил. Когда я опубликую статью, его образ будет в центре внимания. Он торговец людьми их синдиката. Ты видел название здания? ЦТИ: Центральная торговля и импорт. У него есть доступ к транспортным сетям по всей стране и по всей Европе. Он настоящий ублюдок в отношении детей.

Что-то в заявлении Малфоя кажется неправильным, и Гарри не может не настоять.

— Ты пытаешься сказать мне, что презираешь его и притворяешься? Казалось, что ты очень хочешь его, — говорит Гарри, не в силах полностью забыть о поведении, которое наблюдал. Его инстинкты не лгут. Малфой хочет Дэвиса, тот его заводит. Гарри напоминает себе, что история Малфоя все еще может быть выдумкой, элементы правды вплетены в ложь.

Голос Малфоя суров, а взгляд тверд, когда он говорит:

— Я не знаю, заметил ли ты, Поттер, но я очень хорошо заставляю людей думать обо мне все, что мне нужно. Твой курс «Оборотень 101», вероятно, не охватывал такого уровня детализации; я уверен, что там было больше о том, где находится сердце и как сделать самый легкий смертельный выстрел, — тон Малфоя насмешливый, как и всегда, когда он говорит о Министерстве. — Но некоторые особенно хорошо приспособленные оборотни могут по запаху читать настроение. — Малфой скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, как будто бросая Гарри вызов. — Я использую возбуждение, потому что этот аромат легко подделать, и он маскирует большинство других. Если волк запал на тебя, и ты играешь правильно — используешь правильные позы и жесты, чтобы сыграть на его инстинктах, — то сможешь заставить его умолять у твоих ног и упускать все остальное, что он читает от тебя.

Гарри игнорирует последствия знаний Малфоя — его явную способность управлять инстинктами оборотней. Малфой не знает о нем и не узнает. Ему не о чем беспокоиться. Ему просто нужно научиться лучше игнорировать игры, в которые Малфой играет с Дэвисом, вот и все. Вместо этого он заставляет себя думать о том, что только что услышал.

— Ты не можешь симулировать возбуждение, — возражает Гарри. Он знает это. Малфой пахнет перед Дэвисом точно так же, как и вечером, когда принимает душ. Нет никакого заклинания или феромона, которое можно использовать, чтобы сымитировать это.

— Нет, я был возбужден, — легко соглашается Малфой. — Просто я думал не о нем.

Что-то в его взгляде накаляется так, что полностью противоречит их разговору, и Гарри не может поддерживать зрительный контакт. Вместо этого он допивает свой напиток и тянется к бутылке, чтобы налить еще.

— Итак, каков следующий шаг? — спрашивает он, меняя тему. Он уверен, что это выглядит неуклюже, но надеется, что Малфой не бросит это ему в лицо. — На кого работает Дэвис? Кто еще вовлечен?

Малфой долго рассматривает его, и Гарри задается вопросом, работал ли тот когда-либо над расследованием с кем-то еще. Он думает о визитах, которые наблюдал за последние несколько недель, и задумывается, какую роль эти люди сыграли в различных историях, которые, как он теперь предполагает, Малфой проработал с ними. Он размышляет, кто они — подозреваемые или доверенные лица.

— Ты хочешь быть моим напарником, аврор Поттер? — спрашивает Малфой, и в его голосе есть что-то слегка поддразнивающее.

— Я не аврор, — автоматически отмечает Гарри.

— Нет, — размышляет Малфой. — Ты не аврор.

Он, кажется, принимает решение и лезет в карман, чтобы вытащить пачку крошечных бумаг. Он касается их своей палочкой, и они увеличиваются. Гарри узнает корявый почерк, который часто видел мельком за последние несколько недель, но ничего не мог разобрать.

Малфой тянется через стол и касается руки Гарри. Кончики его пальцев теплые и мягкие, и Гарри с удивлением смотрит на них. Затем Малфой что-то бормочет, и Гарри чувствует легкое покалывание магии на своей коже. Он смотрит на Малфоя, тот высовывает язык, облизывая губы, затем опускает взгляд, убирая руку почти ласкающим движением. Он подталкивает бумаги к Гарри. Гарри снова смотрит на свою руку — он все еще ощущает слабое прикосновение пальцев Малфоя, и какая-то часть его хочет поднять руку к лицу и проверить, сможет ли он почувствовать это на своей коже.

Вместо этого он смотрит на документы перед ним. И только сделав это, коротко ошеломленно присвистывает.

— Ты скользкий ублюдок, — бормочет он.

Информация перед ним полностью изменилась. Странные извилистые предложения и пустые утверждения исчезли. Вместо этого тут фотографии, материалы дел, отчеты о наблюдениях, журналы общения.

— Ты работал над этим каждый вечер прямо у меня на глазах, — говорит Гарри, раскладывая файлы перед собой и не в силах сдержать нотку одобрения, которая просачивается в голос.

— Есть и другие файлы, — говорит Малфой с ухмылкой на губах. — И нет, прежде чем ты спросишь, я не буду делиться их содержимым, а заклинание закодировано с учетом моего голоса и намерений, так что даже не думай пытаться украдкой взглянуть на них.

Гарри тихо фыркает.

— Из тебя вышел бы хороший аврор, — говорит он, начиная изучать документы. Три фотографии сразу бросаются в глаза. Это одни из самых старых дел — многолетней давности. Он чувствует укол вины, когда смотрит на них.

— И правда, — говорит Малфой, нарушая концентрацию, — если бы только у меня на руке не было грязного огромного символа зла. — В беззаботном заявлении есть что-то хрупкое, и Гарри смотрит на него, склонив голову.

— Может быть, символа глупости, — говорит он. — Или легковерия. Но не зла. — Он смотрит вниз на разложенную перед ним информацию — документацию уничтоженных жизней. — Так выглядит зло.

Малфой поджимает губы, но не спорит, и некоторая резкость оставляет его запах, когда он откидывается на спинку стула, наблюдая, как Гарри полностью погружается в изучение документов.

Они сидят часами, уровень виски в бутылке медленно снижается, пока Малфой вводит Гарри в курс его расследования, версий и теорий. Там не так уж много. У него есть имя главы всей организации — «Матерь», — и он определил, что по крайней мере еще двое должны действовать на том же уровне, что и Дэвис, хотя он не знает их личности. Что касается детей, то, похоже, их продают — некоторых не один раз — в частные дома или тому, кто больше заплатит. Гарри не нужно спрашивать, для чего. Он знает.

— Если ты сможешь точно установить личность «Матери» и убедиться, что у Дэвиса есть транспортные журналы, авроры могут разнести это дело в пух и прах, — наконец приходит к выводу Гарри, собирая бумаги в стопку, и встает, тут же морщась, когда бедро вспыхивает от боли, напоминая, что он сидел слишком долго.

— Да, Поттер, — подтверждает Малфой, закатывая глаза. — Я знаю. Я делал это много раз при абсолютно нулевом участии с твоей стороны.

Гарри показывает ему средний палец и снова наполняет свой бокал, подходит к дивану и со стоном падает на него. Его организм теперь, когда он оборотень, быстрее сжигает виски, но он все равно чувствует себя приятно опьяненным.

Он удивляется, когда Малфой подходит и садится рядом на диван. Малфой явно менее трезв, чем он. Уже поздно. Они пропустили ужин, но Гарри не голоден. Обычно в это время Малфой дрочит в душе. Гарри подумывает упомянуть об этом, но потом в голову приходит мысль о том, что это, вероятно, хочет сказать выпивка в нем, поэтому он решает так не делать.

— Что заставило тебя решиться на все это? — спрашивает он, взмахнув рукой, указывая как на их только что состоявшийся разговор, так и на всю жизнь Малфоя.

Малфой делает слегкараздраженное лицо, кладет ноги на кофейный столик и откидывается на подушки.

— Все это, как ты красноречиво выразился, было местью с самого начала, — говорит он, лениво помешивая виски в своем стакане и глядя на него. — Я просто хотел трахнуть Джеффриса, как он меня. Мне нужно было придумать способ сделать это, чтобы не попасть в Азкабан, поэтому я нашел людей, которые могли продавать лица и имена. — Малфой делает глоток напитка, и его голос становится тише, когда он продолжает. Его глаза все еще устремлены в стакан, пока жидкость в нем медленно кружится. — Но чем больше искал, тем больше находил неправильного. И меня так тошнило от людей, использующих невежество в качестве оправдания.

Гарри наблюдает за Малфоем и чувствует, как эти слова отзываются в нем, что он очень часто думает точно так же.

— Почему ты обратился к газетам, а не к министру? — спрашивает Гарри. Это то, о чем он задумывался на протяжении многих лет, каждый раз, когда СМИ раскрывали очередную большую историю, прежде чем у них даже появлялось время продвинуться вперед в расследовании.

Малфой смотрит на него, и Гарри видит глубоко укоренившуюся обиду, живущую в нем.

— Министерство не сделало ничего, чтобы расположить меня к себе, Поттер, — говорит Малфой. — Азкабан чуть не убил меня, а когда я вышел, работники Министерства поставили своей задачей завершить его работу. У меня не было никаких гарантий, что, если я пойду в Министерство, все это не будет похоронено вместе со мной.

Он качает головой и допивает свой напиток, откидывая голову и выпуская дым вверх ровной струйкой. Гарри смотрит на бледную колонну его горла, сияющую в тусклом свете из кухни на другой стороне комнаты. Он представляет, как подается вперед и потирается щекой, потирается о то место, к которому прикасался Дэвис. Он на секунду представляет, как зарывается лицом в шею Малфоя, прямо там, где она соединяется с плечом, и вдыхает его запах, облизывает кожу, слегка покусывает. Недостаточно, чтобы повредить кожу, но достаточно, чтобы оставить след.

— Газеты всегда рады опубликовать историю, — говорит Малфой, продолжая свою предыдущую мысль.

Гарри стряхивает с себя сон наяву. Он не может сказать, усиливается эффект Уз, или это Огневиски, или просто тот факт, что, оказывается, Малфой не лживый преступник. Но внезапно влечение Гарри к нему, которое тлело, намеренно игнорируемое в глубине сознания, выходит на первый план.

— Еще они рады не задавать слишком много вопросов, при условии, что факты, которые я им предоставляю, можно проверить, а история сочная, — говорит Малфой, по-видимому, не обращая внимания на Гарри.

— Рон так любит Веритас, — говорит Гарри, меняя немного странную тему, но из-за виски, гудящего в теле, он не может полностью отвлечься от своих размышлений о вкусе кожи Малфоя.

Он не может сдержать намек на улыбку, которую мысль о Роне вызывает на его лице. Каждый раз, когда Веритас устраивает большой скандал, Рон болтает об этом несколько дней. Он блестящий аврор, размышляет Гарри уже не в первый раз, но в нем есть элемент хаоса, который прочно связывает его с братьями Фредом и Джорджем.

— Он будет в ярости, когда узнает, что все это время это был ты.

От этих слов лицо Малфоя ожесточается, и он смотрит на Гарри.

— Ты не можешь никому рассказать, Поттер. Никогда, — его слова звучат медленно и обдуманно, и Гарри не сомневается, что он имеет в виду то, что говорит. — Я уничтожу тебя, если понадобится. Единственная причина, по которой я могу делать то, что делаю, состоит в том, что все понятия не имеют, кто я. Веритас — это сотня людей и никто сразу. В тот момент, когда за ниточку потянут и кусочки начнут соединяться, то, что у меня есть, развалится в крошево.

Гарри смотрит на него и моргает. Он хочет заявить, что Малфой может даже не надеяться быть достаточно быстрым, чтобы уничтожить Гарри, но полагает, что это не имеет значения.

— Это было бы так плохо? — спрашивает он первое, что приходит на ум.

Рот Малфоя кривится от горького самоуничижения, и он встает с дивана, с грохотом ставя пустой стакан на кофейный столик.

— Никто не хочет правды от таких, как я, Поттер. — Он делает несколько шагов к своей комнате, а затем поворачивается. — Я серьезно, — подчеркивает он, и его глаза блестят в полумраке. — Расскажешь кому-нибудь, кто я, как только связь будет расторгнута, и тебе не понравится то, что произойдет в ответ.

Гарри просто смотрит на него, а через мгновение Малфой поворачивается, и дверь его спальни закрывается за ним с окончательностью, которая эхом разносится по остальной части квартиры.

Только когда Гарри лежит в постели той ночью на самом краю сна, он устанавливает последнюю связь. Последнее побуждение, что-то, что не давало ему покоя с момента их с Малфоем первой встречи, встает на свое место, и он чуть не ругается вслух. Он подумывает о том, чтобы зайти в комнату Малфоя, разбудить его и спросить, какого хуя он делает. Его прежнее расположение к Малфою неприятно сжимается в груди, когда он усваивает эту новую правду.

У Малфоя не было причин позволять Гарри быть рядом с ним — не было причин рисковать раскрытием его величайшей тайны. Тот факт, что он позволил Гарри быть его телохранителем, даже с Узами верности, обязывающими его молчать, был смехотворным. Гарри знал об этом с самого начала, но игнорировал, будучи благодарным за то, что Малфой позволил остаться и собрать информацию о его действиях.

Гарри смотрит в потолок в темноте и хочет смеяться над тем, как все просто.

Нет, даже мысль о том, что Малфой будет жить рядом с Гарри, нелепа, если, конечно, Малфой не журналист-расследователь. Если бы только история о том, почему Гарри Поттер внезапно ушел из Аврората, чтобы жить жизнью телохранителя-затворника, действующего под чарами Гламура, не была той историей, за публикацию которой любая газета Британии убила бы.

Гарри поворачивает голову в сторону комнаты Малфоя. Если он сосредоточится, то сможет услышать размеренные подъемы и спады его дыхания. Слушая, как спит Малфой, Гарри впервые задается вопросом, кто здесь хищник, а кто жертва.

~

На следующее утро между ними все по-другому. По-новому. Гарри не совсем понимает, что с этим делать. С одной стороны, вчерашние откровения Малфоя увели его с подозрительной территории. Гарри думает о всех доказательствах, которые собрал о похождениях Малфоя, о предварительных теориях, которые начал создавать. Ничто из этого и близко не подходит к правде о том, кто он и что делает.

С другой стороны, инстинктивное предложение Гарри сотрудничать, чтобы раскрыть дело, подчеркивается тем фактом, что Малфой опасен для него. Вся жизнь Малфоя построена на том, чтобы замечать детали и устанавливать связи. В конце концов, Гарри знает, что оступится. В итоге Малфой узнает, кто он сейчас, и тогда для него все будет кончено. Не может быть, чтобы Малфой его не выдал. Гарри Поттер — оборотень — это история, от которой не откажется ни один журналист.

Настроение Гарри мрачнеет, когда он думает о всех случаях в их прошлом, когда Малфой намеренно действовал так, чтобы усложнить ему жизнь. Конечно, кажется, что сейчас у них все хорошо, но это не значит, что Малфой не воспользуется возможностью сделать сенсацию. Предубеждения против оборотней, возможно, и не являются законом, но они — следующее лучшее средство. Даже он — любимый мальчик волшебного мира — не выживет, если его выставят волком.

Мысли проносятся в голове, преследуя друг друга бесконечными разочаровывающими кругами, пока он медленно просыпается, сбрасывает одеяло и потягивается, чтобы расслабиться. Сейчас ему везет найти ответ не больше, чем прошлой ночью.

Когда он открывает дверь и выходит в гостиную, одетый в мягкие джоггеры и черную футболку без рукавов, его любимую утреннюю одежду, учитывая, как жарко в квартире, Малфой уже там. Он стоит у кофеварки, одетый и выглаженный как обычно. На столе обнаруживается кружка чая, от которой идет легкий пар. Гарри чувствует запах — он заварен идеально по его вкусу и полон сахара.

— Спасибо, — говорит он с легкой улыбкой, берет чай и делает глоток, закрывая глаза и вздыхая.

— Я и так готовил заварник, — говорит Малфой, как делает каждое утро, несмотря на то, что Гарри знает, что он пьет только кофе, а прямо сейчас взбивает молоко, чтобы налить его в горький напиток в своей чашке.

Что-то в этом продолжении установленной между ними рутины успокаивает Гарри. Он не может позволить Малфою узнать его секрет, но ему не нужно решать, что делать, прямо сейчас. У него есть время.

— Полный английский? — спрашивает Малфой, поднимая трубку, чтобы заказать завтрак.

Гарри кивает, хотя каждое утро с тех пор, как они приехали, он ел одно и то же. Он никогда не мог противостоять чувству новизны от возможности откусить от всего — так часто наблюдал за Дадли с дымящейся горкой еды перед ним в ожидании корок и обрезков.

Гарри подходит к окну и садится в свое любимое кресло. Из него открывается вид на реку, а восход солнца — это то, что он оценил по-новому, проведя последние несколько недель с Малфоем. Гарри никогда не был ранней пташкой, но каким-то образом присутствие кого-то в его пространстве и звуки и запахи напитков, которые варятся на заднем плане, делают эту утреннюю рутину более привлекательной. Он потягивает чай, наблюдая за отблесками света над водой и движением начинающего просыпаться города.

Он позволяет своим мыслям медленно дрейфовать по воспоминаниям о вчерашнем дне, обрабатывая информацию, которую видел в файлах Малфоя, и вплетая ее во все остальное, что узнал. Расследование Малфоя было тщательным, Гарри отдал бы ему должное. Он посрамил бы некоторых из лучших сотрудников Министерства.

Звуковой сигнал карты-ключа и тихое бормотание Малфоя, когда он опускает обереги у двери, сигнализируют о прибытии их завтрака. Гарри взмахивает рукой, чтобы установить свои чары, но не встает. Первые несколько дней он пытался быть вежливым, но только смущал обслуживающий персонал, нависая над ними и пытаясь помочь с подносами с едой. Он слушает тихий обмен словами, когда Малфой приветствует человека, затем скрип подноса, когда тот вкатывают в комнату. Когда дверь за тележкой со щелчком закрывается, Гарри напрягается. Ответ, который он слышит, неправильный. Голос глубокий. Он уже знает голоса всего персонала, и он никогда не слышал этого. И запах другой. Человек с тележкой пахнет, как улица снаружи — холодно и свежо. Персонал, готовящий завтрак, всегда пахнет как конец длинной смены, как еда, постельное белье и чистящие средства.

Он резко поворачивает голову, чтобы увидеть, как Малфой идет к столу, все еще говоря что-то глупое о погоде. Позади него официант в белом тянется к своему жилету, его тело напряжено от намерения, которое Гарри сразу же узнает. Он едва замечает то, что видит, прежде чем начинает двигаться. Кружка выпадает из рук, он перепрыгивает через стул и оказывается на полпути к Малфою, прежде чем слышит, как она разбивается о деревянный пол.

Малфой поднимает взгляд на звук, и его глаза расширяются, когда он видит спешащего к нему Гарри. Человек позади двигается так же быстро, и Гарри видит блеск ножа, который неминуемо сокращает расстояние.

Гарри хватает Малфоя за руку и дергает его вперед, выкручивая и отводя от лезвия. Оно уже почти касается кожи, и у Гарри есть лишь секунда, чтобы пожалеть о том, что он не использовал Протего или Ступефай, а потом он чувствует удар клинка. Он приглушенно рычит от боли в пояснице и чертовски надеется, что лезвие недостаточно длинное, чтобы пробить внутренности. Ему бы это не понравилось, и будь проклято ускоренное исцеление.

Адреналин захлестывает его, он поворачивается, хватает напавшего за горло и отрывает от пола, отбрасывая к стене. Наемник бьется головой о стену, широко раскрыв глаза и на мгновение запаниковав, а потом валится кулем на пол.

Малфой немедленно поворачивается к Гарри.

— Что, блять, это было? — в его голосе нет страха, которого Гарри мог ожидать от большинства людей. Он уже отвернулся от Гарри и находится на пути к своему потенциальному убийце.

— Мы должны уходить, — говорит Гарри, протягивая руку за спину к ножу, все еще торчащему в пояснице.

Он стискивает челюсть и вытаскивает его, хрипя от боли. Гарри чувствует, как из раны вытекает кровь, и знает, что удаление лезвия противоречит всем медицинским рекомендациям, но, черт возьми, все заживет, и он не думает, что аппарировать с ножом в спине особенно хорошая идея.

Он сосредотачивается и призывает свою палочку. Удаляет лезвие и быстро накладывает на рану полевой пластырь, чтобы остановить кровь.

— Акцио вещи Гарри Поттера, — говорит он, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на Малфоя, протягивает руку, чтобы поймать свою сумку и начинает запихивать в нее предметы, которые летят к нему.

Малфой стоит на коленях над человеком на полу без сознания, и Гарри не может понять, что он делает. Он прикладывает руку к виску мужчины.

— Малфой, — рявкает Гарри. — Я серьезно. Мы должны уходить. Ну же.

Малфой взмахивает рукой, не двигаясь, и Гарри делает шаг к нему; он вытащит ублюдка, если понадобится. Он чувствует, как горячая струйка крови впитывается в кроссовки, и вздыхает от боли сквозь стиснутые зубы. Сейчас это неважно. Надо уйти. Очевидно, это было спланированное нападение, и Гарри не может не чувствовать себя виноватым — Дэвис послал кого-то за ними из-за того, как Гарри отреагировал на встрече накануне. Но у него нет времени на подобные мысли.

Как только Гарри собирается схватить Малфоя и заставить его подняться, тот встает и произносит то же заклинание, что и Гарри, призывая к себе все свои вещи и аккуратным движением складывая их в чемодан.

— Куда? — спрашивает он, и по одному этому слову Гарри понимает, что Малфой делает такое не в первый раз.

— Нам нужно место, совершенно не связанное с этим делом и Марквеллом, — произносит Гарри. Малфой немедленно кивает и тянется к его руке. — Подожди, — говорит Гарри и поворачивается обратно к комнате. Он сжимает палочку и произносит стандартное заклинание уборки места преступления, которое выучил, будучи еще новичком в Аврорате. — Restituere. — Вся квартира тут же начинает прибираться и приводить себя в порядок. Через несколько мгновений, Гарри уверен, от них не останется ни следа, ни даже отпечатка пальца.

— А что с ним? — спрашивает Малфой, наклоняя голову к лежащему без сознания мужчине.

Гарри хмурится, глядя на него. В своей прежней роли он бы вызвал его на допрос. Теперь он не может позволить себе тратить время или делать что-то сложное. И он не хочет заходить так далеко, чтобы убивать его. Пока нет. Он игнорирует горячее гневное рычание внутри себя при мысли о том, что могло случиться, если бы нож попал в Малфоя.

— У нас нет времени допрашивать его, — говорит Гарри, бросая взгляд на часы на стене. — И мы не можем рисковать, забирая его с собой. — Прошло четыре минуты с момента нападения. Если будут другие наемники, а он уверен, что они будут, у них с Малфоем есть еще примерно три минуты, прежде чем их защитные чары атакуют.

Малфой кивает и поднимает палочку. Гарри напрягается, но все, что говорит Малфой, это «Обливиэйт». Мужчина дергается, а затем снова замирает. Малфой поворачивается к Гарри и снова тянется к его руке.

— Куда бы мы ни направлялись, — говорит Гарри, — ты не можешь привести нас прямо туда. Аппарацию можно отследить, если достаточно быстро взять след.

Малфой поднимает бровь, и его презрительный взгляд говорит о многом. Он крепче сжимает руку Гарри, и их засасывает в пространство.

Гарри ахает от боли, когда они приземляются. Он чувствует, как рана в спине рвется еще больше, и практически падает на Малфоя, хватаясь за его руки, чтобы удержаться в вертикальном положении.

— Что случилось, Поттер? — спрашивает Малфой в полумраке, и впервые за утро в его голосе слышится намек на беспокойство.

— Ничего, — говорит Гарри, выпрямляется и отходит. — Я в порядке.

Глаза привыкают к тусклому свету, и он понимает, что они в гараже. Малфой смотрит на него еще мгновение, но Гарри сомневается, что он может многое увидеть.

— Смени свои чары, — это все, что говорит Малфой, вытаскивая ключи от темно-зеленого джипа из сейфа и нажимая кнопку, чтобы снять блокировку дверей со вспышкой света.

Гарри делает, как сказано, закидывает рюкзак на плечо и морщится от вспышки боли, которая пронзает спину. Место, куда ударили ножом, горит, как будто уже воспалилось, что, как он знает, просто невозможно. Прошло едва ли десять минут. Он велит себе не беспокоиться об этом. Заживет. Все остальное не имеет значения.

Он бросает сумку на заднее сиденье джипа и забирается внутрь, восстанавливая Гламур, чтобы выглядеть как молодой парень, вышедший немного повеселиться. Он вдавливается в сиденье, пытаясь придавить рану, и едва сдерживает вздох от усиливающейся боли.

— Куда мы едем? — спрашивает Гарри, но Малфой только качает головой.

Он тоже изменил свои чары и стал похож на Гарри: короткие волосы торчком, не по сезону загорелый, толстовка с капюшоном и джинсы. Необычно видеть его таким.

Он быстро выводит их из гаража, и Гарри понимает, что они больше не в Лондоне. Он видит знак, а затем еще один, указывающий, что они в Лидсе. Он не может не быть впечатлен силой Малфоя, тем, что он смог не просто аппарировать так далеко, но и успешно проделать это совместно.

Малфой быстро и легко вывозит их из города, а Гарри смотрит в зеркала заднего вида, проверяя, нет ли преследования. Он считает, что они действовали достаточно быстро и потенциальным убийцам пришлось бы обзавестись экспертом по отслеживанию, чтобы иметь возможность совершить аппарацию по их следам, но Малфой, похоже, не хочет рисковать. Он пресекает попытки Гарри завязать разговор и сидит за рулем с бесстрастным лицом.

Они едут в течение часа в тишине, Гарри наблюдает сельскую местность за окном, пытаясь не сосредотачивать внимание на ране в спине. К настоящему времени она уже должна зажить. Он чувствует жжение, но вместо того, чтобы ослабевать, кажется, оно становится тем хуже, чем больше проходит времени. Он стискивает зубы и смотрит, как мимо проплывают дорожные знаки.

Малфой хранит молчание, когда они приезжают в Манчестер, и он направляет их к, видимо, еще одному убежищу. На этот раз он выбирает белый Лэнд Ровер, выходит из джипа и переносит чемодан за несколько секунд.

Только когда Гарри пытается встать, он понимает, сколько крови потерял. Она пропитала полевую повязку, которую он налепил в квартире. Вся спинка сиденья липкая, а на самом сидении кровь скопилась в маленькую лужицу. Рука кажется тяжелой, когда он хватается за дверь, пытаясь подтянуть ноги. Тело, кажется, не хочет реагировать, но он заставляет себя двигаться и выбирается из машины. Он прислоняется к дверце, откидывает на нее голову и всего на мгновение закрывает глаза.

— Поттер, — говорит Малфой. — Нам нужно быстро поменять тачку, чтобы… — голос Малфоя обрывается, когда он обходит машину и видит Гарри и его заляпанные кровью кроссовки. Он делает два быстрых шага вперед и протягивает руку, чтобы повернуть Гарри, мгновенно оценив ситуацию. — Ты что, издеваешься надо мной, Поттер? — говорит он, вытаскивая палочку и направляя исцеляющее заклинание на спину Гарри. — Ты серьезно в течение последнего часа просто сидел рядом со мной, истекая кровью, потому что тупо слишком упрям, чтобы исцелить себя?

Гарри устало качает головой. «Не нужно», — хочет сказать он, но знает, что это плохая идея. Он не должен говорить об этом Малфою. Есть причина, по которой не должен.

Спина такая горячая. Такое ощущение, что от раны расходятся огненные линии. Магия Малфоя окутывает прохладой кожу, успокаивает. Он оглядывается через плечо и видит, что Малфой смотрит ему в спину с взволнованным лицом. Он снова произносит заклинание, и Гарри закрывает глаза, чувствуя, как по коже пробегает та же прохлада.

— Всвпрядке {?}[Специально], — бормочет он.

— Где нож? — спрашивает Малфой.

Гарри открывает глаза и поворачивается, чтобы посмотреть на него, охваченный легким замешательством. Он пытается вспомнить, что сделал с ножом. Он вытащил его из спины, и тот был у него в руке.

— Уничтожил, — говорит он, когда к нему возвращается память.

— Дерьмо, — говорит Малфой себе под нос.

— Все плохо? — спрашивает Гарри, слегка поворачиваясь, чтобы снова опереться на машину. Он вздыхает, когда движение снимает вес с бедра и всего на секунду дает некоторое облегчение спине.

— Заклинание просто отбрасывает. Рана не заживает. На лезвии, должно быть, было что-то. Яд или проклятие, или что-то в этом роде. — Он смотрит на Гарри, и беспокойство, которое плясало в его глазах, превращается в страх. Но это безумие. Чего Малфою бояться? — Тебе нужно в Мунго, — говорит Малфой. — Что-то не так.

Гарри выпрямляется от этих слов, заставляя себя сконцентрироваться, хотя перед глазами и собирается вот-вот разразиться чернота.

— Нет, — говорит он, придавая своему голосу твердость. — Я исцелюсь. Я в порядке. Никаких больниц. — Он не может позволить себе пройти обследование в Мунго. Они узнают, кто он, как только проведут первый набор тестов. С ним все будет в порядке.

Гарри выпрямляется и направляется к новой машине. Он тянется к своему рюкзаку, но Малфой опережает и перекидывает его через плечо.

— Ты чертовски смешон, Поттер, — говорит он. — Тебе нужно лечение. Знаешь, ты не непобедимый. Даже великий Гарри Поттер может умереть.

Гарри пожимает плечами, пытаясь выглядеть беззаботно.

— Не впервой, — говорит он.

— Я серьезно, — говорит Малфой с неодобрением на лице от его легкомыслия. — Выглядит плохо.

Гарри поворачивается, чтобы посмотреть на него, заставляя себя сосредоточиться.

— Как и быть пойманным здесь тем, кто послал этого придурка за нами. Нам нужно двигаться, Малфой. У нас нет на это времени.

Малфой только качает головой, но, похоже, смиряется.

— Ты невероятен. Тебе лучше не умирать на моем дежурстве, Поттер.

Гарри направляется к Ленд Роверу и слышит, как Малфой накладывает Очищающее заклинание, которое он сам использовал в квартире, удаляя кровь Гарри из джипа. Он быстро учится, думает Гарри, не в силах сдержать восхищения, которое приходит от этой мысли.

— По крайней мере, позволь мне перевязать тебя, — просит Малфой, когда Гарри встает рядом с Ленд Ровером, собираясь с духом, чтобы забраться в него.

— Хорошо, — соглашается Гарри, потому что им нужно продолжать двигаться. Они тратят здесь слишком много времени, теряя преимущество, которое Малфой выиграл им благодаря смене машин.

Малфой открывает дверь и некоторое время роется в своем чемодане, а потом вытаскивает бледно-голубую хлопковую рубашку и сложенную майку. Он касается руки Гарри, чтобы повернуть его лицом к машине.

— Руки вверх, — говорит он, и Гарри подчиняется, опираясь на машину с болезненным стоном, когда движение растягивает мышцы спины.

Малфой поднимает рубашку Гарри, сдирая ее так же, как и бесполезную заплатку, которую Гарри приклеил к своей коже. Он слышит шипение, когда Малфой впервые осматривает рану.

— Все плохо, Поттер, — резюмирует Малфой, и Гарри снова чувствует поток исцеляющей магии на своей коже.

— Все будет хорошо, — снова говорит Гарри, опуская голову на руки и сосредотачиваясь на своем дыхании. — Перевяжи меня. Нам нужно выбираться отсюда.

Малфой разочарованно рычит, но подчиняется. Он кладет подушечку из ткани на спину Гарри, на мгновение придерживая ее там, пока превращает свою рубашку в бинты. Он подходит ближе и начинает обматывать талию Гарри, руками ненароком обнимая его.

Запах Малфоя горький от беспокойства, но в нем есть и что-то успокаивающее, и Гарри закрывает глаза, вдыхая. Он слушает сердцебиение Малфоя, чтобы отвлечься от боли. Оно быстрое, но стабильное. Сильное. С Гарри все будет в порядке. С ними обоими.

Как только Малфой заканчивает, Гарри встает. Руки Малфоя опускаются на его бедра всего на мгновение, а затем прикосновение исчезает, и Малфой обходит машину с другой стороны.

Гарри делает глубокий вдох и забирается внутрь.

— Снова смени Гламур, — просит Малфой, и Гарри кивает, опуская пальцы на палочку в кармане. Магия вяло реагирует на его прикосновения, но, похоже, ему удается достичь своей цели, потому что Малфой поворачивает ключ, заводя двигатель.

Гарри ждет, пока они выедут из гаража и окажутся в центре движения, чтобы вокруг них не было видно никого знакомого, чтобы спросить, куда они направляются.

— Озерный край, — говорит Малфой, — у меня там коттедж. Или, по крайней мере, один из. Дорога займет полтора часа. Выдержишь?

Гарри кивает и закрывает глаза.

— Выдержу, — говорит он и морщится, когда боль усиливается.

Впервые он задается вопросом, а правда ли выдержит.

========== Глава 7 ==========

Гарри просыпается от того, что кто-то трясет его за плечо. Он мутными глазами моргает на Малфоя, который уже сбросил свои чары, а затем оглядывается. Они посреди леса. Он чувствует запах через открытую дверь машины — богатый, суглинистый и изобилующий жизнью.

— Давай, Поттер, — говорит Малфой, и беспокойство возвращается в его голос. — Нужно отвести тебя внутрь, чтобы я мог как следует осмотреть твою спину.

Гарри смотрит на него мгновение, ожидая, пока слова обретут смысл, затем кивает, снова закрывая глаза, когда пятнистый свет леса закручивается в спирали вокруг него. Внезапно он чувствует тошноту и облизывает губы, пытаясь проглотить это ощущение. У него пересохло во рту, и он вдруг осознает, что ему жарко. Все тело словно горит.

Малфой бормочет проклятие низким и напряженным голосом, затем залезает в машину, слегка прислоняясь к Гарри, когда наклоняется, чтобы отстегнуть ремень безопасности. Гарри снова открывает глаза, пытаясь сфокусироваться на лице Малфоя, но контуры слегка размыты. Он качает головой, а затем тянется, чтобы схватить Малфоя за руку, когда тошнота возвращается с полной силой.

— Давай, — говорит Малфой, в свою очередь хватая его за руку. — Ты должен помочь мне вытащить тебя.

Гарри наклоняется вперед и вскрикивает, когда боль пронзает спину. Он стискивает зубы и продолжает двигаться, свешивая ноги из машины и садясь боком на месте, лицом к Малфою. Приходится немного подождать, делая неглубокие прерывистые вдохи, пока огонь, лучащийся сквозь него, чуть поутихнет. Что-то не так. Так не должно было случиться. К настоящему времени ножевая рана должна была наполовину исцелиться и без заклинаний, наложенных на него Малфоем.

Гарри вспоминает слова Малфоя в гараже. На лезвии, должно быть, было что-то. Яд или проклятие.

Гарри стонет, и Малфой поднимает обе руки, чтобы схватить его, помогая удержать равновесие. Голова Гарри опускается на чужое плечо, и он слышит, как дыхание Малфоя прерывается от этого движения.

— Нам нужно в Мунго, — говорит Малфой, его голос низкий у уха Гарри. — С тобой все плохо.

Гарри качает головой, его кожа соприкасается с кожей Малфоя. Он сосредотачивается на тепле и запахе тела Малфоя так близко. Если бы он чуть повернул голову, то мог бы буквально дышать Малфою в шею. Мысль об этом на мгновение облегчает боль, ровно настолько, чтобы он мог заговорить, придумать что-то, во что Малфой поверит.

— Нельзя. Мы понятия не имеем, какие связи есть у людей, которые пришли за нами. У них может быть свой в больнице Святого Мунго. Если меня… — Гарри болезненно вздыхает и наклоняет голову к шее Малфоя, так что губы почти касаются кожи. Он снова вдыхает и позволяет аромату немного успокоить его. — Если меня отравили или прокляли, и я вот так появлюсь, они установят связь. Я не могу позволить людям узнать, что я в этом замешан.

Руки Малфоя сжимаются на плечах Гарри, но он не отстраняется от ощущения чужого дыхания на своей коже.

— Ты скорее умрешь, чем будешь разоблачен? — спрашивает он, и в его голосе слышится разочарование.

Гарри задумывается, понимает ли Малфой двойной смысл своих слов. Он задумывается, знает ли Малфой, насколько это правдиво. Он закрывает глаза. Он так устал.

— Я не умру. Мне просто нужно отдохнуть.

Малфой вздыхает, и Гарри чувствует это по тому, как двигаются его плечи.

— Хорошо, тогда давай отведем тебя внутрь, упрямый гриффиндурок.

Малфой тянет его за плечи вперед, и Гарри подается к нему, крепко держась и соскальзывая с края сиденья. Колени подгибаются, когда ноги касаются земли, и Малфой внезапно принимает на себя весь его вес, удивленно ахая.

— Блять, ты тяжелый, Поттер, — говорит он, обнимая Гарри.

Гарри заставляет себя встать, но не пытается отодвинуться. Кожа Малфоя прохладная, его тело не такая бушующая печь, как у Гарри, и он силен.

— Вкусно пахнет, — бормочет Гарри, снова утыкаясь носом в его шею. Малфой пахнет безопасностью, комфортом и беспокойством. От Малфоя пахнет заботой. Гарри прижимается ближе и снова вдыхает.

Малфой тихо мычит и отталкивает Гарри.

— Тебе будет так стыдно, когда ты поправишься, — бормочет он, перекидывая руку Гарри через плечо — ту, что со здоровой стороны, — и начинает тянуть его к маленькому коттеджу, расположенному среди деревьев.

Гарри слышит слова заклинания, когда они приближаются к двери, но снова закрывает глаза, сосредотачиваясь на дыхании, несмотря на агонию, которую каждый шаг вызывает в спине.

В коттедже прохладно и темно, и Малфой целенаправленно движется сквозь него, а потом останавливает Гарри.

— Кровать, — говорит он. — Тебе нужно лечь, чтобы я мог снова осмотреть твою спину.

— Хорошо, — бормочет Гарри, мысль о том, чтобы лечь — лучшая из когда-либо срывавшихся с уст Малфоя.

Малфой ведет его вперед, и Гарри садится на край кровати, медленно наклоняясь вбок, чтобы вытянуться, положив голову на подушку, которая слегка пахнет Малфоем — чем-то острым и сладким одновременно.

Гарри чувствует руки Малфоя на своих ботинках, он расшнуровывает их и стаскивает с ног. Они с грохотом падают на пол, куда Малфой роняет их. Затем Малфой легонько тянет Гарри за низ футболки. Она снова прилипла к коже, а движение натягивает импровизированную повязку на ране. Гарри стискивает зубы от боли.

— Уничтожь, — говорит он, вдыхая запах Малфоя на подушке. — Повязку тоже.

Мгновение спустя Гарри чувствует прохладный воздух на коже спины, когда футболка исчезает с него. Небольшое облегчение, которое он с радостью принимает.

— Джоггеры, — говорит он. — Убери. Слишком жарко.

Рука Малфоя касается его спины, она прохладная и приносит такое прекрасное облегчение от лихорадки, которая, кажется, прожигает его всего.

— Ты горишь, — бормочет Малфой, но не выполняет просьбу Гарри, вместо этого начинает колдовать.

Гарри почти стонет от облегчения, когда по нему распространяются Охлаждающие чары. Он слышит, что Малфой отходит, затем звук льющейся воды. Мгновение спустя он возвращается с мокрой тряпкой. Там, где она касается, прохладно, и Гарри почти не обращает внимания на боль, когда Малфой промывает рану.

— Тергео? — бормочет Гарри.

— Кровь засохла коркой, — говорит Малфой, продолжая обтирания. — И, судя по всему, рана только начала срастаться. Не хочу, чтобы она снова открылась.

— Класс, — говорит Гарри, расслабляясь от ощущения прохладной ткани и нежных поглаживаний.

Малфой уклончиво хмыкает, но его вторая рука поднимается, слегка поглаживая спину Гарри, как будто рисуя линии на его коже.

— Думаю, нож был отравлен, — сообщает Малфой после долгой паузы. Гарри заставляет себя вернуться в сознание. Он только что снова начал проваливаться в сон. Он очень, очень устал. — От раны расходятся черные линии. Они движутся медленно, но я не могу сказать, становятся они больше или меньше.

— Вы всегда были хороши в зельеварении, — говорит Гарри, закрыв глаза и сосредотачиваясь на ощущении прикосновений к своей коже. — Поставьте мне диагноз, профессор.

Малфой тяжело дышит, но его руки не прекращают нежных манипуляций.

— У тебя жар и учащенное сердцебиение. Ты хочешь пить? — спрашивает он. — Тошнит?

Гарри облизывает губы, внезапно понимая, как ему хочется пить.

— И то, и другое, — говорит он.

Малфой оставляет тряпку на спине, пока снова движется через комнату. Вода течет, а затем Малфой возвращается со стаканом. Гарри слегка приподнимается, поднося руку к стакану и накрывая пальцы Малфоя, когда тот подносит его ко рту. Вода прохладная и вкусная, и Гарри жадно глотает ее. Часть вытекает из уголка его рта, стекает по шее на грудь, но Гарри не обращает на это внимания. Это приятно ощущается на разгоряченной коже.

Однако он замирает, когда Малфой протягивает свой длинный холодный палец и вытирает каплю с его груди. Его прикосновение задерживается, и Гарри смотрит в серебряные глаза, в которых лишь след тепла, который Гарри так сильно чувствует.

— Есть галлюцинации? — спрашивает Малфой, все еще удерживая взгляд Гарри.

Гарри сглатывает. Минуту назад он бы сказал «нет», но теперь Малфой касается его обнаженной груди, их пальцы переплетаются на стакане, и Малфой смотрит ему в глаза, как будто может пожелать большего.

— Может быть, — говорит Гарри каркающим голосом.

Малфой убирает руку и делает полшага назад.

— Какие-нибудь другие симптомы? — уточняет он.

— Усталость, — говорит Гарри, ложась обратно на живот и снова закрывая глаза.

Часть его хочет потянуться за прикосновением Малфоя, попросить его вернуться. Он знает о причинах, по которым ему следует избегать таких мыслей, но прямо сейчас у него нет сил вспомнить о них. Он все равно не может сосредоточиться на Малфое. Он измотан. Чувствует, что тело нуждается в отдыхе и исцелении.

— Спи, — говорит Малфой. — Я обновлю защиту на коттедже и скоро вернусь к тебе.

Гарри бормочет согласие и позволяет себе погрузиться в забвение.

~

Он не знает, как долго был в отключке, но просыпается он от того, что его зовет высокий и испуганный голос. Он моргает в темноте, пытаясь сориентироваться.

— Гарри! Дядя Гарри! Где ты?

Голос зовет снова, и Гарри узнает его. Это Тедди. Похоже, он напуган.

Гарри приподнимается, игнорируя новую вспышку боли в спине, и спускает ноги с кровати. Он отстраненно замечает, что ботинки куда-то подевались, и на нем только штаны, но это неважно. Он нужен Тедди.

Гарри заставляет себя встать и делает неуверенный шаг вперед. Нога касается чего-то теплого, и он спотыкается, протягивая руку. Удержаться не удается, и он падает вперед, но тут кто-то тянет руки, чтобы схватить его. Приземляется он неудачно, повернувшись так, что спина врезается во что-то твердое. Гарри вскрикивает от новой вспышки боли и чувствует горячую влажность, когда кровь снова начинает течь по спине.

— Поттер? Какого хрена? — спрашивает Малфой, когда Гарри наполовину падает на него. Голос Малфоя звучит сонно, и Гарри понимает, что он, должно быть, спал в кресле рядом с кроватью.

Гарри лежит, прижатый к Малфою, борясь с внезапно возобновившейся болью в спине. Затем голос раздается снова, на этот раз крик, доносящийся снаружи коттеджа. Он пронзительный и полный паники. Гарри ругается и поднимается, игнорируя боль и вырываясь из хватки Малфоя, когда, спотыкаясь, идет к двери.

Позади него Малфой бросает Люмос, и комната тускло освещается.

— Что, блять, ты делаешь? — требует Малфой. — Возвращайся в постель. Из-за тебя рана снова вскрылась, идиот. У тебя по спине течет кровь.

Гарри игнорирует его, спеша к двери. Тедди где-то там, и он ему нужен.

— Поттер, — говорит Малфой, и теперь в его голосе слышится беспокойство. — Остановись.

Гарри тянется к ручке и обнаруживает, что дверь заперта. Он дергает ее, но она не поддается. Он ломится в нее плечом. Он должен добраться до Тедди. Его крик раздается снова, и Гарри чувствует, как звук эхом отдается в голове. Он снова ударяет в дверь, его охватывает паника.

Малфой подбегает к нему, кладет прохладную ладонь на руку.

— Поттер, что случилось? Что происходит?

— Отопри дверь, — говорит Гарри, снова стуча в нее. Она должна была уже сломаться. Она уже сломалось бы, не будь он таким слабым. — Тедди где-то там. Они убивают его. Быстрее.

Малфой ругается, а затем обе его руки оказываются на плечах Гарри.

— Поттер, послушай меня. У тебя галлюцинации. Его там нет. Даю слово.

Гарри снова ударяется плечом о дверь, скуля от боли, которая пронзает спину.

— Гарри, — говорит Малфой. — Хватит. Пожалуйста. Ты вредишь себе. Его там нет. Я ничего не слышу снаружи.

Гарри качает головой.

— Я нужен ему. Я должен спасти его.

Одна из рук Малфоя поднимается и обхватывает заднюю часть шеи Гарри, мягко сжимая. Гарри находит этот жест странно успокаивающим, и это на мгновение заставляет его остановиться.

— Вот так, — говорит Малфой мягким голосом. — Слушай меня, хорошо? Слушай мой голос, а не то, что снаружи. Там ничего нет. Тедди больше нет, помнишь? Я даю слово, что если бы он был там и попал в беду, я бы сделал все, чтобы помочь тебе. Но это не так. Он умер. Его давно нет, Гарри.

Гарри напрягается от имени Тедди и качает головой, не слыша слов. Тедди никуда не ушел. Он не мог умереть. Тедди — его крестник. Гарри отвечает за него. Гарри никогда бы не позволил, чтобы с ним что-нибудь случилось. Малфой снова сжимает его затылок.

— Мне нужно, чтобы ты доверял мне, Гарри. — Он делает шаг ближе и наклоняется так, что их лбы соприкасаются. Гарри делает глубокий прерывистый вдох, пытаясь сосредоточиться на словах Малфоя. — Это лихорадка. Тебя отравили Дурманом. Понятия не имею, как ты не умер. Ты должен был дойти до этой стадии через полчаса после того, как тебя пырнули ножом, — голос Малфоя затихает, как будто он разговаривает сам с собой, — но вот ты здесь, и я собираюсь помочь тебе выздороветь, хорошо? Тебе просто нужно слушать мой голос.

Снова раздается крик Тедди. Гарри слышит свое имя, но теперь оно слабее, все больше отдаляется. Он напрягается от этих звуков, инстинкты все еще побуждают его бежать на помощь мальчику.

Малфой обхватывает ладонями его лицо, нежно проводя большим пальцем по скуле.

— Тедди больше нет, Гарри. Мне очень жаль, но он умер.

Гарри чувствует, как истинность этих слов режет его без ножа, осознание и горе, свежие, как будто совсем новые, наваливаются на него после заявления Малфоя. Он хнычет от боли, и большой палец Малфоя успокаивающе поглаживает его кожу.

— Пойдем, Гарри, — говорит Малфой, уводя его от двери. — Давай отведем тебя обратно в кровать. Вот так. Следуй за мной. Я с тобой.

Гарри позволяет себя вести. В голосе Малфоя есть что-то успокаивающее, что-то, из-за чего волку хочется свернуться калачиком. Это помогает справиться с болью, помогает затолкать ее за край сознания, вместо того, чтобы оставаться в ловушке внутри него.

— Все, Гарри, — говорит Малфой, когда Гарри забирается обратно на кровать. — Хорошо. Ты молодец. Я принесу что-нибудь, чтобы привести тебя в порядок, хорошо? Жди тут.

Мгновение спустя кровать рядом с ним прогибается, когда Малфой садится на край, затем его руки возвращаются к коже, и прохладная влажная ткань снова стирает кровь. Приятно. Из-за Малфоя приятно. Последние остатки паники исчезают, и Гарри не слышит ничего, кроме звука сердцебиения Малфоя и его мягкого дыхания в тусклом свете. Гарри снова погружается в сон, когда движения Малфоя прекращаются. Малфой сдвигается, готовясь встать, и Гарри просыпается от этого. Он снова открывает глаза и протягивает руку, кладя ее на бедро Малфоя. Тот замирает, и Гарри слышит, как учащается его сердцебиение.

— Останься, — бормочет Гарри слабым голосом. — Погладь еще.

Малфой долго сидит на краю кровати, но потом протягивает руку и проводит своей гладкой прохладной ладонью по его спине. Гарри вздыхает от прикосновения, а затем сдвигается медленно и болезненно, пока не оказывается ближе к стене.

Это явное приглашение Малфою лечь рядом, и, к удивлению Гарри, он так и делает. Гарри слышит звук падения обуви Малфоя на пол, затем он говорит «Нокс», и свет палочки тухнет, оставляя комнату, залитую только слабым светом луны через окно, темной. Луна заполнена на три четверти, и Гарри кажется, что он чувствует ее прикосновение к своей коже теперь, когда лежит ближе к окну. Это приятно, но не настолько приятно, как ладонь Малфоя, скользящая по коже его спины, осторожно, чтобы не сделать больно. Малфой лежит на боку, лицом к Гарри, одна рука подложена под голову, другая продолжает мягко, успокаивающе поглаживать.

— Мне нравится, как ты гладишь, — говорит Гарри, чувствуя, как веки снова тяжелеют.

— Тебе лучше непроклинать меня за это, когда проснешься, — бормочет Малфой, но рука не прекращает поглаживаний. Они лежат там в темноте рядом, ничего не говоря. Тишина между ними кажется напряженной, хотя чем именно, Гарри не знает.

Прикосновения Малфоя нежные и монотонные, и Гарри чувствует, как они успокаивают что-то гораздо более глубинное внутри, чем охвативший его жар. От них он чувствует себя в безопасности, и его глаза закрываются. Он не знает, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то другой мог заставить его чувствовать себя таким защищенным.

Последняя мысль Гарри, прежде чем он снова проваливается в сон, о том, что Малфой сейчас гладит его по волосам, и это кажется невероятно правильным.

~

Гарри медленно просыпается, утыкаясь носом во что-то теплое и вкусно пахнущее. Он вдыхает запах и трется об это пахнущее щекой, и то слегка шевелится, перемещаясь в его руках. Гарри подается вперед, открывает рот, чтобы коротко лизнуть кожу. Тело в руках снова движется, отталкивая его и медленно просыпаясь.

От движения он прижимается к члену Гарри, который уже наполовину тверд. Гарри удовлетворенно урчит и снова лижет кожу, а потом всасывает ее в рот, издавая негромкое довольное урчание. Он слышит тихий оборвавшийся стон, за которым следует быстрое движение. Гарри открывает глаза и видит лицо Малфоя всего в нескольких сантиметрах от своего. Он понимает, что он наполовину лежит на груди Малфоя, а его голая нога переплетена с ногой Малфоя, хотя тот, судя по ощущениям, все еще в брюках. Гарри понимает, что утыкается в его шею. Он только что лизнул его шею.

Малфой выглядит только что проснувшимся с растрепанными волосами. Голос в глубине сознания Гарри шепчет, что это странно — это ненормально, — но остальная его часть твердит о заботе, безопасности и защите. Волк внутри него рвется вперед, и Гарри не пытается ему помешать.

— Поттер, остановись, — говорит Малфой, и что-то искажает его лицо, что-то похожее на отчаяние. — Ты этого не хочешь. Я же говорил, что останусь с тобой, пока не будет поцелуев.

Гарри чувствует запах возбуждения Малфоя, слабого и кипящего глубоко внутри. Из-за этого аромата Гарри не может удержаться, чтобы снова не ткнуться лицом в его шею, слегка покусывая тонкую кожу.

Малфой стонет и поднимает руки, чтобы схватить Гарри за бицепсы, впиваясь пальцами. Гарри толкается бедрами, низко удовлетворенно рокоча, когда чувствует, как его член прижимается к Малфою. Руки Малфоя притягивают его ближе к себе всего на секунду — достаточно, чтобы Гарри представил, каково это — лизать и кусать тело Малфоя, — а потом тут же вскрикнул, когда Жалящее проклятие попадает ему в задницу. Он отстраняется и смотрит на Малфоя.

— Я же говорил, — напоминает Малфой и пытается вывернуться из-под него. Гарри усиливает хватку, и Малфой замирает. — Поттер, — зовет Малфой. — Ты должен отпустить меня сейчас же. Мы говорили об этом. — Он раздраженно фыркает. — Ну, я говорил, ты в основном галлюцинировал и лапал меня.

Гарри отстраняется, когда слова доходят до него. Он чувствует, как неясность исчезает из сознания, поэтому заставляет себя вникнуть в слова Малфоя, подумать. Он оставляет руку на груди Малфоя, но приподнимается на локте, расцепляя их ноги.

— Что? — спрашивает он.

— О, — говорит Малфой, расширяя глаза, — ты вернулся к нам? Как чудесно. — Он пихает Гарри в плечо, отталкивая его прочь.

— Что значит «вернулся»? — спрашивает Гарри, садясь и чувствуя, как напрягаются мышцы спины, но без острой боли, которую он испытывал накануне.

Малфой тоже садится и проводит рукой по волосам, еще больше взъерошивая их. Его рубашка распахнута на талии, а несколько верхних пуговиц расстегнуты. Гарри видит слабый отпечаток зубов у основания горла и наливающуюся красным метку, которую он только что оставил. От этого зрелища накатывает прилив возбуждения, и он протягивает руку, прежде чем успевает подумать. Ему нужно прикоснуться к своим следам на коже Малфоя.

Малфой шлепает его по ладони, не встречаясь взглядами.

— Если ты не возражаешь, — говорит он, соскальзывая с края кровати. — У меня была адская ночь, и мне нужно принять душ.

Гарри смотрит ему вслед, испытывая смесь смущения и желания. Он сидит в постели в одних трусах и пытается думать о том, что произошло прошлой ночью. Последнее, что он помнит, это как Малфой уговаривал его вернуться в постель после того, как ему причудился Тедди, а затем прикосновение пальцев Малфоя к его волосам.

Гарри вдыхает — он чувствует запах Малфоя вокруг себя. На коже Гарри его запах, смешанный с потом от лихорадки. Он слышит, как включается душ, и почти сразу же, как дверь закрывается, — низкий стон Малфоя, а затем яростный звук ритмично плещущейся воды. Гарри поворачивает голову, смотрит на стену и закрывает глаза, слушая, как Малфой дрочит. Все заканчивается меньше чем за минуту, и Малфой всхлипывает, кончая, и в этом звуке смесь разочарования и удовольствия.

Гарри поднимает руку к лицу, вдыхая запах Малфоя на своей коже, и думает об отпечатке зубов на его шее. Он явно хотел трахнуть Малфоя — и, судя по всему, пытался. А сам Малфой хотел этого или явно был возбужден. Так почему же сопротивлялся?

Гарри слегка прижимает руку к своему члену, обдумывая это. Приятно, но собственное прикосновение — это не то, чего он хочет. Он задумывается, позволит ли Малфой ему прикоснуться к себе, оставить метку при свете дня. В конце концов, он был с оборотнем раньше. Он сам рассказывал. Но если он хочет Гарри, то у него было предостаточно возможностей прошлой ночью. Гарри качает головой от таких мыслей. Откуда они берутся только? Он никогда раньше не хотел никого метить — заявлять свои права.

Гарри проводит рукой по глазам и чувствует, как браслет скользит по его коже. Он смотрит на него, лениво трогая пальцем. Бросает взгляд на дверь, за которой исчез Малфой, и мысли о последних нескольких неделях возвращаются.

Его чувства настоящие, его собственные? Или это просто от связи через браслет? Он думает о реакции Малфоя, когда тот проснулся с обнимающим его Гарри. Так вот почему Малфою было так неловко из-за этого? Он знает, что все это подделка? Он чувствует вину за свои манипуляции?

Он снова крутит браслет. Он не чувствует, что им манипулируют. С тех пор, как Малфой два дня назад рассказал ему правду о том, кто он и чем занимается, Гарри трудно поддерживать тот же накал антагонизма по отношению к нему. Как будто все, что он знает о Малфое, перестроилось в его голове. Гарри смотрит на браслет, слабое сомнение все еще одолевает. Малфой говорил прямо. Он отлично говорит людям то, что они хотят услышать, и, в частности, он знает, как работать с оборотнями.

Гарри слышит, как выключается душ, и качает головой. Он ведет себя глупо. На них охотятся. Он чуть не умер вчера. Он должен думать о деле, а не о своем члене и о том, руководит ли им Малфой.

Малфой выходит из ванной несколько минут спустя полностью одетым, его рубашка застегнута до шеи. Гарри смотрит на воротник, гадая, остались ли следы зубов там, под тканью, или Малфой их залечил.

Малфой не смотрит ему в глаза, вместо этого идет на маленькую кухоньку и наполняет чайник.

— Чаю? — спрашивает он, как будто не проснулся с обнимающим его Гарри, а затем не дрочил на него пять минут назад.

— Пожалуйста, — кивает Гарри, решив, что если Малфой хочет играть в эту игру, он, вероятно, должен согласиться на такие условия и посмотреть, к чему это приведет.

Конечно, это не значит, что он не может немного ткнуть Малфоя, просто чтобы посмотреть, что произойдет. Может, Малфой проговорится о том, что на самом деле происходит между ними. В конце концов, давить на Малфоя всегда было его талантом.

— Я тоже собираюсь принять душ, — говорит он, спуская ноги с кровати. Он встает и осторожно потягивается, хотя чувствует себя бесконечно лучше, чем накануне.

— Твои вещи уже там, — говорит Малфой, не оборачиваясь.

— Спасибо, — говорит Гарри, направляясь к нему, а не в ванную. Малфой, кажется, чувствует это и оборачивается, его глаза на мгновение скользят по телу Гарри, а потом останавливаются на его лице. — Не мог бы ты сначала осмотреть рану? — спрашивает Гарри, стоя перед Малфоем. — Я чувствую себя намного лучше, но хочу убедиться.

Малфой облизывает губы, и жест выглядит бессознательным.

— Конечно.

Гарри отворачивается от него и слегка наклоняется вперед, кладя обе руки на стол, чтобы Малфою была хорошо видна его спина. Он знает, что одет в одни трусы, а значит, это даст Малфою четкое представление об изгибе его ягодиц. Если судить по учащенному сердцебиению, тот в полной мере наслаждается этим ракурсом.

Кончики пальцев проводят по спине, вдоль края раны, другая рука ложится на бедро Гарри, слегка наклоняя его к свету.

— Хорошо заживает, — говорит Малфой через мгновение, и его прикосновение исчезает, когда он возвращается к приготовлению чая. — Видимо, заклинания сработали, когда яд рассеялся.

Гарри оборачивается и улыбается.

— Идеально, — говорит он. — Тогда мы можем убраться отсюда уже сегодня.

Малфой поворачивается к нему и качает головой.

— Ни за что. Ты отдыхаешь еще по крайней мере следующий день, в идеале — два.

Гарри хмурится и открывает рот, чтобы возразить. Они должны продолжать двигаться. Пребывание в одном месте повышает вероятность того, что кто-то пойдет по их следу.

Малфой поднимает руку, чтобы прервать его.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это отдохнуть один день. Ты должен быть мертв, — говорит Малфой, и его голос не оставляет места для споров. — Дурман невероятно токсичен. Приводит к лихорадке, галлюцинациям и сердечной недостаточности в течение часа, максимум двух. Люди вот так просто не борют это.

Гарри пожимает плечами, довольный тем, что чувствует лишь легкое напряжение в спине, когда тело залечивает рану.

— Я дважды пережил Волдеморта, — отвечает он, пытаясь сыграть в легкомысленность. — Я не позволю какому-то сорняку убить меня.

Малфой просто хмурится, поджав губы.

— Дурман устойчив к магии. Его можно вылечить магловскими средствами, если ты доберешься до них в течение первых тридцати минут, но большинство волшебников этого не знают. Это яд, который боевые маги часто используют, когда хотят заставить кого-то страдать и оставить сообщение. — Он смотрит Гарри в глаза. — Если бы он порезал меня этим ножом, я был бы мертв. Я обязан тебе жизнью, Поттер. Снова.

Гарри чувствует себя неуютно под пристальным взглядом Малфоя.

— За это ты мне платишь, нет? Прыгать перед ножами ради тебя?

Малфой раздраженно закатывает глаза, но это снимает напряжение.

— Иногда ты такой гриффиндорец, что меня тошнит, — говорит он и снова отворачивается. — Иди прими душ, ты воняешь.

— Я пахну тобой, — говорит Гарри голосом намного тише, чем хотелось, из-за мыслей о том, как сильно ему это нравится.

Малфой напрягается, костяшки его пальцев белеют на чашке, которую он держит в руке, но он не отвечает.

Гарри мгновение наблюдает за ним, оценивая реакцию. Малфою нравится, что Гарри пахнет им. Это не поддельная эмоция. Да ведь? Гарри улыбается и направляется в душ.

~

Помывшись и сняв покрытые коркой крови трусы, которые были на нем, Гарри чувствует, как туман прошлой ночи рассеивается. Усталость все еще есть, осознает он, медленно одеваясь. Все тело болит, как будто он провел целый день на боевых тренировках. Он рассеянно размышляет, вытирая полотенцем волосы, насколько был близок к смерти прошлой ночью.

Он смотрит на себя в зеркало — щетина сильно отросла. Он предпочитает, чтобы лицо было гладковыбритым, поэтому наклоняется, чтобы достать электробритву из сумки на полу. Бреющие чары никогда не берут ту длину, которая ему нравится. Бреясь, Гарри изучает свое отражение. Он выглядит бледным, лицо осунулось. Он видит болезнь в своем отражении, и ему это не нравится. Даже когда в него попал Редукто несколько недель назад, он не чувствовал себя так плохо.

Гарри слышит звон кастрюль на кухне и обращает свои мысли к Малфою. Прошлой ночью он был не в себе, абсолютно уязвим. Малфой мог сделать что угодно — мог гарантировать, что он не проснется, — но вот Гарри бреется в ванной, в которой витает запах спермы Малфоя, пока тот готовит ему завтрак. Гарри качает головой от этой мысли и выключает бритву.

Собирая вещи, он гадает, что еще ему привиделось прошлой ночью. Он размышляет, сказал ли он что-нибудь, чего не должен был. Он был в трусах, а они прикрывали уродливый шрам на бедре, так что Малфой не мог его заметить. Гарри только надеется, что он не сказал ничего, что могло бы выдать его. Конечно, Малфой упомянул бы об этом в таком случае?

Гарри открывает дверь и видит Малфоя, накладывающего завтрак из яиц и тостов. Гарри сразу понимает, что Малфой взял себя в руки. В его запахе нет и следа возбуждения, с которым он проснулся. Слои беспокойства тоже исчезли. Малфой пахнет так, будто они завтракают вместе в любой другой день, и этим утром он будет заниматься только своей историей.

— Откуда это? — интересуется Гарри, садясь за стол и придвигая тарелку ближе к себе. Малфой пожарил ему полдюжины яиц, и Гарри не может не улыбнуться от этой горы еды.

— Тебе нужно восстановить силы, — говорит Малфой, отвечая на его улыбку. — На кладовой наложено заклинание Стазиса. Я использую этот коттедж только в чрезвычайных ситуациях, и у меня обычно нет времени ходить по магазинам по дороге.

Гарри одобрительно кивает, принимаясь за еду.

— Как думаешь, что произошло? — спрашивает он через мгновение.

Малфой откладывает кусочек тоста и делает глоток чая, прежде чем заговорить.

— Думаю, Дэвис занервничал, — говорит он, и становится ясно, что он уже размышлял об этом. — Думаю, он рассказал кому-то еще о том, что произошло во время нашего последнего визита, и между собой они решили, что от меня больше проблем, чем я того стою. Так или им нужно было проверить, серьезен ли я.

— И что теперь? — спрашивает Гарри, думая о том, что им было нужно от Дэвиса. — Если Дэвис не рассматривается, как мы доберемся до Матери? — Гарри запихивает в рот последнее яйцо, задумчиво пережевывая. Малфой не отвечает, и Гарри продолжает через мгновение. — Очень жаль, что мы не смогли взять с собой парня, который ударил меня ножом. С ним можно было бы подобраться ближе.

— Очень жаль, — соглашается Малфой, лезет в карман и достает маленький стеклянный пузырек с искаженной буквой «М» на боку, которая странно похожа на логотип отеля «Марриотт». Внутри находятся голубые нити, плавно вращающиеся вокруг друг друга.

Гарри смотрит на него, затем на Малфоя, на лице которого застыла довольная улыбка с намеком на самодовольство.

— Вот ты ублюдок, конечно, — восхищенно говорит Гарри. — Извлечение воспоминаний у находящегося без сознания преступника незаконно.

— Как и колоть людей, — сообщает Малфой, и Гарри слышит в его голосе полное отсутствие усмешки. — Воспоминания бесполезны без Омута памяти. У меня был один в Мэноре, но его давно нет. Другой способ, которым я пользовался, мне больше не доступен. Оказывается, когда ты обвиняешь кого-то в злоупотреблении властью, они с меньшей вероятностью захотят впускать тебя в свой дом, чтобы воспользоваться их красивыми вещицами.

Гарри мгновение размышляет об этом, но ему приходят только две идеи, и ни одна из них не из разряда идеальных.

— Хогвартс недоступен, — говорит он. — Я не могу придумать ни одной причины, по которой МакГонагалл впустила бы нас, не задавая вопросов. Нам придется использовать министерский.

Малфой смотрит на него так, словно он сошел с ума, а затем поднимает пузырек и засовывает его обратно в карман.

— Ты сумасшедший, — говорит он категорически, — если думаешь, что я переступаю порог Министерства.

— Это единственный вариант, — парирует Гарри. — Нам нужно посмотреть, что в этих воспоминаниях. Рон впустит нас и не будет задавать вопросов, если я попрошу его не делать этого.

Малфой качает головой.

— Какая часть фразы «Я десять лет скрывался от авроров» не дошла до тебя, Поттер? — спрашивает он, и Гарри слышит намек на страх в его насмешливом ответе.

— Мы тебя зачаруем, — говорит он. — Я пойду как я. Этого должно быть достаточно, чтобы мы прошли большую часть пути. Ты просто выберешь одну из своих личностей, и мы придумаем для тебя хорошую причину быть со мной.

Малфой скрещивает руки на груди, и его лицо становится холодным.

— И что мешает тебе передать меня аврорам, как только мы окажемся внутри?

Гарри смотрит на него, удивленный вопросом. Он даже не подумал об этом — даже не подумал, что он может устроить арест Малфоя. Неужели он действительно так сильно изменил свое мнение о нем?

Долгое мгновение между ними тянется молчание.

— Тебе просто придется довериться мне, — наконец говорит Гарри. Лицо Малфоя закрывается, как будто он никогда не сможет себе этого представить, и Гарри уже не в первый раз задается вопросом, какой была жизнь Малфоя последние десять лет, раз он настолько не способен положиться на другого человека. — Я доверял тебе прошлой ночью, — говорит Гарри, откидываясь на спинку стула.

— Ты был не в своем уме, — указывает Малфой ровным голосом.

— Именно, — отвечает Гарри. — И все это время с тобой я чувствовал себя в безопасности. Я мог бы по пальцам одной руки пересчитать количество людей, которым позволил бы быть рядом в подобной ситуации.

Малфой хмурится и отводит взгляд, а Гарри встает.

— Это наш лучший вариант, — говорит он. — Если ты не хочешь, чтобы я просматривал воспоминания в одиночку. Я могу, но ты знаешь это дело лучше. Ты увидишь детали, которые я пропущу.

Малфой сжимает челюсти, и Гарри знает, что он и так согласен с утверждением.

— Мне нужно прилечь, — сообщает Гарри, поднимаясь на ноги. Усталость снова охватывает его. Теперь, когда он вымыт и накормлен, его снова клонит в сон.

Малфой ничего не говорит, но когда Гарри ложится, он слышит, как отодвигается стул, и дверь в комнату открывается и закрывается. Он слегка напрягается, но не слышит звука заработавшего двигателя машины или хлопка аппарации. Через минуту он решает, что Малфой будет делать то, на что решится, и беспокойство ничего не изменит. Гарри позволяет себе заснуть.

~

Гарри просыпается, когда солнце садится. Малфой сидит за кухонным столом, когда он переворачивается, и перед ним разложены заметки.

— Ты прав, — говорит он без предисловий, увидев, что Гарри пошевелился. — У нас нет другого выбора. Я могу использовать свою оборотную личность: Уолтер Грин. Я буду чувствовать себя лучше, если на мне будет что-то, что нельзя будет снять заклинанием.

Гарри садится и потягивается, пока Малфой продолжает говорить слегка торопливым тоном. Гарри чувствует в воздухе запах кофе и задается вопросом, сколько же Малфой его выпил.

— Уолтер — джентльмен за семьдесят, непринужденный, типичный деревенский житель.

Следующий час они обсуждают идею. Малфой готовит ужин, пока они разговаривают, с закатанными рукавами. Есть что-то странно комфортное в его непринужденной расслабленности в присутствии Гарри сейчас. Гарри мельком замечает выцветшую метку на его руке, но это не беспокоит, как он думал. Он рассеянно играет с браслетом на запястье, наблюдая за Малфоем, обнаруживая, что мысли возвращаются к последним нескольким дням, и думая о том, насколько изменилось его мнение.

Он задается вопросом, является ли это исключительно результатом того, что произошло, и того, что он теперь знает о Малфое. Крошечная циничная часть его самого, которая хорошо служила ему много лет, снова задумывается, какое отношение к этому имеют Узы верности, на которые он согласился. На него не похоже так радикально меняться, так полностью доверять. Он находится под влиянием? Он слегка дергает за браслет, думая, что бы сделал Малфой, если бы он попросил разорвать связь.

— Как думаешь, Уизли купится на это? — спрашивает Малфой, и Гарри приходится вспомнить последние несколько минут разговора, который он слушал лишь наполовину.

— Думаю, он поймет, что что-то не так, но не будет против, если я пообещаю, что знаю, что делаю.

Малфой выглядит неубежденным, но ставит перед Гарри тарелку с сосисками и овощами.

— Спасибо, — говорит Гарри, потянувшись за перцем. Они едят в тишине, пока садится солнце.

Когда они заканчивают, Малфой снова тянется к своим заметкам, но Гарри протягивает руку, слегка прижимая бумаги, чтобы остановить его.

— Тебе нужно поспать, — говорит он. — Ты на взводе.

Малфой смотрит на кровать и снова отводит взгляд.

— Я трансфигурирую стол, — говорит он, вставая, собирая заметки и уменьшая их.

— Не глупи, — просит Гарри. — Кровать достаточно большая. — Он делает паузу, позволяя намеку на улыбку появиться на лице. — Обещаю, что не стану приставать к тебе сегодня.

Малфой слегка краснеет, на его щеках появляется румянец. Он еще раз бросает взгляд на кровать.

— Ладно, — говорит он, ставит тарелки в раковину и направляется в ванную.

— Ладно, — соглашается Гарри, его улыбка становится шире. Он не совсем уверен, что делает. Не уверен, что он хочет делать, но слабый румянец на щеках Малфоя — это то, что он хочет увидеть снова.

Когда Малфой выходит из ванной, он одет в джоггеры и мягкую на вид футболку с v-образным вырезом.

— Ты обычно спишь голым? — спрашивает Гарри, пробегаясь взглядом по одежде Малфоя. Он формулирует это как вопрос, хотя и знает ответ — не раз представлял Малфоя, растянувшегося на кровати в соседней комнате.

Румянец снова окрашивает щеки Малфоя, и тот шмыгает носом, как будто пытаясь скрыть свою реакцию.

— Не хотел давать тебе повод снова распускать руки, — говорит он, забираясь в постель. Гарри замечает, что он занимает дальнюю от стены сторону — хочет иметь возможность быстро сбежать. Именно эта мысль мешает Гарри продолжить поддразнивания дальше.

Он чистит зубы и снимает одежду. В отличие от Малфоя, ему слишком жарко, чтобы ложиться спать полностью одетым. Пара обтягивающих черных трусов — его единственная уступка тому факту, что он делится кроватью.

Глаза Малфоя закрыты, а свет выключен, когда Гарри возвращается из ванной, но он знает, что Малфой не спит — его сердце бьется слишком быстро, а в воздухе витает странное напряжение.

Гарри подходит к кровати. Он мог бы легко перепрыгнуть через Малфоя и занять свободное место рядом с ним, но спина все еще слишком чувствительна, и он твердит себе, что не хочет рисковать и напрягать ее. Вместо этого он кладет руку на дальнюю сторону тела Малфоя, а затем перекидывает через него ногу, оказываясь практически сидящим на его укрытом одеялом теле. Малфой слегка напрягается, его дыхание сбивается, а потом возвращается к нормальному ритму. Гарри остается в таком положении всего мгновение — почти, но не совсем касаясь, — а потом переносит вес, перемещаясь на другую сторону от Малфоя, и откидывает одеяло, проскальзывая под него.

Гарри поворачивается так, чтобы оказаться лицом к лицу с Малфоем, расстояние между ними — ширина тела. Кровать все еще пахнет ими обоими, несмотря на то, что Малфой наложил на нее Освежающие чары. Гарри вдыхает аромат в ожидании, повернется ли Малфой к нему лицом. Он этого не делает, и после долгой паузы Гарри говорит в темноту:

— Спокойной ночи, Малфой.

Ответа нет. Гарри слегка поворачивает лицо к подушке, вдыхая их смешанные ароматы, и закрывает глаза.

~

Им требуется день, чтобы вернуться в Лондон. Малфой снова меняет машину, и Гарри задается вопросом, сколько же этих чертовых штуковин у него имеется. Он паркуется рядом с точкой аппарации, которую Гарри использовал раньше, и достает из своего чемодана пузырек Оборотного зелья и маленькую коробочку, содержащую около двадцати баночек с этикетками. Он быстро перебирает их, а потом вытаскивает одну с цифрой «17» и вытряхивает волос на ладонь.

Уолтер Грин — морщинистый лысеющий мужчина лет семидесяти, который носит кардиганы. У него дружелюбное лицо, и он выглядит именно так, как по ожиданиям Гарри должен выглядеть обеспокоенный житель, пришедший к нему с информацией о чем-то подозрительном. Гарри сбрасывает свои чары Гламура и смотрит в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит как должен, прежде чем выйти из машины.

Они с Малфоем идут рука об руку к точке аппарации, но Малфой останавливается рядом с ней.

— Пожалуйста, не заставляйте меня сожалеть о том, что я доверился вам, мистер Поттер, — говорит он, и его голос звучит как бумага.

— Не заставлю, — обещает Гарри и шагает внутрь, увлекая Малфоя за собой и аппарируя.

Ему приходится использовать общественный вход, и это неприятное чувство. Он не возвращался в Министерство с момента своего увольнения, а до этого он почти пятнадцать лет не был гражданским лицом. Он направляется к лифтам, нажимает кнопку второго уровня, когда Малфой входит следом за ним.

Рядом с ними заходят еще три человека, разглядывающие Гарри с едва скрываемым интересом и не обращающие на Малфоя никакого внимания. Гарри смотрит на него, игнорируя только что вошедших. Малфой оглядывается с явным благоговением, которое выглядит совершенно естественно на лице Уолтера. Гарри снова думает о том, насколько Малфой прирожденный актер. Из них получилась бы команда убийц.

Бэнкс стоит на стойке регистрации, когда они выходят из лифта, и Гарри подходит к ней с улыбкой, на этот раз совершенно настоящей. Она была одним из его любимых авроров, одним из тех людей, которые могли рассеять напряжение в комнате несколькими удачно подобранными словами. Она была великолепным членом его команды. Он осознает, когда она немного натянуто улыбается ему в ответ, что не видел ее с момента своей так называемой отставки. Его мучает чувство вины, да и он понимает, как это, должно быть, выглядело, когда он встал и ушел, никому не сказав ни слова.

— Добрый день, Бэнкс, — говорит он, облокачиваясь на стол. — Рад тебя видеть. Как дела?

Он заставляет себя вести светскую беседу. Просто возвращение на этот этаж заставляет его нервничать. В этом месте скапливается много его лучших и худших воспоминаний. Забудьте о втором доме, по сути, это был его дом на протяжении стольких лет. А потом его выкинули отсюда.

Он смотрит на Бэнкс и думает, что, вероятно, провел больше времени с ней и другими аврорами, чем с некоторыми из своих школьных друзей. «Их я тоже больше не вижу», — думает он с еще одним уколом вины. Он отталкивает ее. Сейчас не время.

— Здравствуйте, сэр… э-э, Гарри, — говорит она, и ее улыбка подрагивает, когда она здоровается. — У меня все достаточно хорошо. Спасибо.

— А Джорджи? — спрашивает Гарри, слышит, как Малфой нетерпеливо переминается с ноги на ногу, но он полностью игнорирует его.

— У Джорджи все великолепно, — говорит Бэнкс, наконец, расслабляясь и становясь более искренней. — Она только пошла в школу, и ей там нравится. Вы бы видели ее в конце каждого дня. Дэвиду приходится вытаскивать ее оттуда.

Гарри может себе представить, дочь Бэнкс — сгусток энергии.

— Это приятно слышать, — говорит он и смотрит мимо нее, хотя и знает, что не сможет заглянуть в кабинеты авроров. — Рон тут? — спрашивает он, указывая на Малфоя позади него. — У мистера Грина есть некоторая информация, которая может иметь отношение к одному из его дел.

Взгляд Бэнкс падает на Малфоя, который потирает руки, как будто ему не терпится оказаться в Аврорате. Гарри незаметно делает глубокий вдох. От Малфоя не пахнет беспокойством, но его сердцебиение учащается. Он ободряюще улыбается Малфою, отчего тот незаметно прищуривает глаза. Гарри поворачивается к Бэнкс с выжидательным выражением лица.

— Должен, — говорит она, — сейчас проверю.

Она исчезает за дверью позади, и Малфой выдыхает. Это его единственное послабление от напряжения.

Проходит несколько минут, когда Бэнкс возвращается, а Рон следует за ней через дверь. Он расплывается в улыбке, когда видит Гарри, взмахивает палочкой, чтобы снять барьер, который мешает представителям общественности пройти к задней части стойки.

Гарри удивляется тому, что Рон в аврорской форме выглядит расслабленным, счастливым и полноценно чувствующим себя на работе как дома. Настоящий удар под дых. Прежняя горечь снова захлестывает его. Он ненавидит ублюдков, которые забрали его у Рона. Рон всегда прикрывал его спину — они с Гермионой, — команда, на которую Гарри всегда мог положиться. После инцидента эти ощущения только усилились.

Гермиона изучила процессы формирования стаи после того, как он начал все больше и больше желать, чтобы Рон был рядом с ним, начал полагаться на присутствие Рона, только так чувствовал себя цельным. Гарри все еще чувствует смущение, которое испытал, когда Гермиона объявила, что его волк рассматривает Рона как второго в стае. Рон не был этим обеспокоен. Он только объявил, что это то место, которое он всегда занимал в жизни Гарри, так что имело смысл, что волк тоже это чувствовал.

Гарри подходит к Рону и позволяет себя обнять. Объятия намного короче, чем контакт, который он позволяет себе в Норе, где все прикасаются к нему, кладут руки на плечи, чтобы убедиться, что он уйдет, покрытый смешанными запахами своей стаи.

Рон на мгновение касается его щеки, затем хлопает Гарри по спине, прежде чем отпустить и посмотреть с интересом.

— Не ожидал увидеть тебя сегодня, Гарри. Что случилось?

Гарри стряхивает с себя печаль и жестом указывает на Малфоя, стоящего в стороне. У него есть работа, которую нужно сделать. Живя прошлым, ничего не добьешься.

— У мистера Грина есть некоторая информация по одному из твоих дел. Он был немного обеспокоен тем, что придет один, поэтому я сказал, что пойду с ним. Мы можем воспользоваться одной из комнат?

Взгляд Рона быстро скользит по Малфою, он улыбается, протягивает руку и делает шаг вперед.

— Аврор Уизли, — говорит он, — рад с вами познакомиться. Спасибо, что пришли.

Малфой выглядит слегка озадаченным, но через мгновение приходит в себя, пожимая Рону руку.

— Спасибо, что согласились принять меня, сэр. Надеюсь, я смогу чем-то помочь. Я не знаю, важно ли то, что я увидел. Видите ли, сейчас мне трудно вспомнить. Но мистер Поттер сказал, что все возможно, так что, конечно, я был рад прийти.

— Конечно, — оглашается Рон, поворачиваясь, чтобы указать рукой через все еще открытый проход за столом. — Сюда, пожалуйста.

Когда Малфой проходит мимо него, Рон поворачивается к Гарри и бормочет:

— Черт возьми, приятель. Ты уверен?

Гарри слегка закатывает глаза, потому что Рон ожидает это увидеть. Они оба привыкли иметь дело с самыми разными людьми, дающими показания. Малфой отлично играет дряхлого старика.

Рон ведет их в комнату для допросов за углом от их с Гарри старого кабинета. Гарри не смотрит в его сторону, когда они проходят мимо. Просто не может. Вместо этого он садится рядом с Малфоем в маленькой комнате, а Рон устраивается напротив них.

— Ты сказал, что-то связанное с делом? — спрашивает Рон, доставая из-под мантии блокнот и перо.

— Извините, одну минуту, мистер Грин, — говорит Гарри, прослеживая взглядом за движением палочки, когда набрасывает на них аврорское заклинание Конфиденциальности, которое мог использовать даже во сне. Малфой смотрит на него с приятным, спокойным выражением лица, которое слегка обостряется, когда Гарри начинает говорить с Роном наедине. Гарри только желает, чтобы Малфой доверился ему. — Думаю, у старика болезнь Альцгеймера, — говорит Гарри. — Я наткнулся на него на текущей работе, которую выполняю. Думаю, у него есть информация, которая мне нужна, чтобы помочь защитить моего клиента, но я не могу заставить его рассказать мне об этом прямо.

Рон задумчиво смотрит на Малфоя.

— Что за работа? — спрашивает он. — Билл сказал, что ты возвращался домой несколько недель назад, а Миона предупредила, что это дело будет долгим.

— Охраняю одного богатого парня, — говорит Гарри, пренебрежительно махнув рукой.

Он чувствует острейшую боль от лжи Рону, но ничего не может поделать. Он не может — буквально не может — раскрыть личность Малфоя, даже если бы захотел. Он одет в футболку, и браслет на его запястье хорошо виден. Это было единственным условием Малфоя; единственное, что твердило о его неполном доверии Гарри, несмотря на согласие с планом.

— Уолтер каждый день пьет чай в кафе напротив, где работает мой подопечный, — продолжает Гарри, не обращая внимания на то, как Малфой переводит взгляд с одного на другого, словно пытаясь прочитать по губам. Он не сможет, заклинание противодействует и этому. — Я видел несколько человек, ошивающихся поблизости, но мне нужно знать, совпадение это или закономерность. Думаю, Уолтер может мне рассказать, но я не могу заставить его оставаться в настоящем достаточно долго, чтобы вытянуть информацию.

Рон кивает.

— Логично. Значит, тебе нужен Омут памяти?

Гарри одаривает его слегка болезненной улыбкой.

— Все нормально? Чертовски странно приходить сюда и просить об этом. — Он со вздохом откидывается назад и оглядывается. — Все, что связано с пребыванием здесь, на самом деле чертовски странно. — Сейчас он совершенно искренен. Рон, сидящий напротив него в знакомой аврорской мантии, говорящий о деле так, как происходило миллион раз до этого, пробуждает в нем старые чувства гнева и потери. Ему ненавистно то, что его лишили этого.

Внезапно его осеняет, что если Малфой не делает ничего плохого — если Малфой — Веритас, — Гарри, возможно, не сможет привести его так, как он надеялся. Малфой, возможно, не является его билетом обратно в Министерство. Из-за боли от этой мысли у него на мгновение перехватывает дыхание, и он прогоняет ее. Он не может думать об этом сейчас.

Рон морщится, и Гарри заставляет себя снова обратить на него внимание.

— И не говори. Джонсон по сравнению с тобой просто ноль. Полагаю, он хорош как партнер, но у него нет способности сигануть в правильном направлении и увлечь всех нас за собой.

Гарри чувствует печаль, исходящую от Рона, смешанную с гневом, который он все еще испытывает из-за несправедливости, с которой Гарри столкнулся, когда его заставили уйти из-за укуса. Рон был готов уйти с ним. Гарри и Гермионе потребовались недели, чтобы отговорить его от этого.

— Ну что ж, — говорит Гарри, стараясь говорить нарочито спокойно. Потрясение от внезапного осознания все еще не отпускает. — Мы ничего не можем с этим поделать. По крайней мере, я могу прожить свои славные дни, защищая придурков, которым нужны телохранители, — говорит Гарри с самоуничижительной улыбкой.

— По крайней мере, — говорит Рон и разрушает заклинание Уединения. — Извините, мистер Грин, — говорит он, поворачиваясь к Малфою с профессиональной улыбкой. — Стандартная процедура. Если вы будете так добры, следуйте за мной, у нас есть кое-что, что может помочь вашей памяти.

Малфой бросает взгляд на Гарри, как бы ища одобрения, и Гарри замечает, как его взгляд опускается на браслет, все еще закрепленный на его запястье, прежде чем он поворачивается к Рону и улыбается.

— Конечно, молодой человек. Я помню, как это бывает. Знаете, я раньше был зельеваром. Совершенно секретное дело. Так много людей интересовались моими рецептами и зельями, но вы думаете, я когда-нибудь рассказывал им? — Малфой встает, хрустя суставами. — Нет, сэр! Уолтер Грин всегда держит язык за зубами!

Рон встречает взгляд Гарри поверх сутулой фигуры Малфоя, и выражение его лица полно сочувствия. Гарри снова отталкивает чувство вины. Однажды, когда Малфоя уже и след простынет и дело будет закрыто, он сможет рассказать Рону.

Он пытается не думать о том, как быстро из-за мысли о бесследном исчезновении Малфоя внутри него разворачивается пустота.

========== Глава 8 ==========

Комментарий к Глава 8

Обязательно гляньте коллажик к фф в шапке, там все про Драко 😍✨

Малфой продолжает играть старого Уолтера Грина, пока они не аппарируют обратно к машине. Он забирается внутрь, рассказывая Гарри об одном случае из своей юности, когда он встретил прекрасную молодую девушку по имени Салли, с которой, как он думал, мог бы состариться. Когда дверца машины закрывается, он на мгновение откидывается на спинку сидения, закрывает глаза и прерывисто выдыхает. Открыв их снова, он посылает Гарри теплую, хотя и немного рассеянную улыбку.

— Куда теперь, мистер Поттер? О, неважно, я знаю одно место.

Малфой продолжает болтать, а Гарри просто наблюдает за ним, раздумывая о том, что происходит у него в голове и насколько глубоко он погружается в личности, которые создает. Они едут полчаса за город, а потом останавливаются перед невзрачным маленьким домиком с террасой.

— Полагаю, на сегодня хватит? — говорит он, поворачиваясь к Гарри. — Что думаете, молодой человек?

— Все хорошо, спасибо, Уолтер, — отвечает Гарри, стараясь не смотреть на Малфоя тем странным взглядом, который тем усиленнее пытается подавить, чем дольше это продолжается. Он открывает дверь машины и забирает свои вещи.

Малфой подходит к нему на тротуаре и слегка касается руки, чтобы позволить пройти через защиту. Закончив, он шагает к двери так быстро, как только позволяет тело Уолтера, открывает ее и заходит внутрь. Гарри следует за ним, оглядываясь по сторонам, глубоко вдыхая и пытаясь уловить намек на что-нибудь необычное.

Внутри дом такой же простой и безобидный, как и снаружи. Кажется, будто пожилая пара уехала несколько лет назад, оставив все аккуратно разложенным и ожидающим их возвращения. Он чувствует только запах пыли и слабую затхлость воздуха, который слишком долго стоял в непроветриваемом помещении. Он морщит нос и следует за Малфоем на кухню.

Тот сидит за столом, обхватив голову руками.

— Это пройдет минут через пять или около того, — говорит он тонким приглушенным голосом Уолтера. — Иди поделай что-нибудь полезное.

Гарри подумывает спросить, не нужна ли какая-нибудь помощь, может, он хочет, чтобы Гарри просто посидел с ним, пока он возвращается к своему облику. Но в конце выходит из комнаты. Он не знает, чего Малфой хочет от него, и это превратится в пиздец, если он будет иметь хоть какое-то представление о том, чего сам хочет от Малфоя.

Он быстро проходит по дому, открывая окна ровно настолько, чтобы впустить свежий прохладный воздух. Проверяет, включено ли электричество и течет ли вода, и заглядывает в две спальни, чтобы увидеть, что они обе аккуратно убраны. Он кладет свои вещи на одну кровать, а вещи Малфоя на другую и пытается игнорировать воспоминание о пробуждении в его объятиях.

Когда он возвращается на кухню, Малфой снова выглядит собой и стоит у раковины, наполняя чайник. Гарри чувствует запах свежего кофе и сладость чайных листьев и предполагает, что у Малфоя есть кладовая и в этом доме. Он на мгновение замирает в дверях кухни, просто наблюдая за Малфоем, пока тот движется по пространству — эта фамильярность дает понять, что он был здесь раньше, жил здесь раньше.

Гарри обнаруживает, что глаза блуждают по телу Малфоя, наблюдая за движением его ягодиц под облегающими брюками. Он снова вспоминает ощущение прижатого к нему тела Малфоя, его тепло и запах, проникающий под кожу. Гарри думает, что этот запах въелся в него, в его разум уж точно, если не в тело. Волк беспокойно ворочается под кожей, желая зарыться носом в запах, кажущийся таким правильным. Взгляд Гарри непроизвольно перемещается на затылок Малфоя и бледную обнаженную кожу там. Он может представить — может вспомнить, — как она ощущается у него между зубами, ее вкус под языком.

В этот момент Малфой оборачивается. Он, кажется, ни капли не удивлен, увидев, что Гарри наблюдает за ним, просто прислоняется к раковине и скрещивает руки. Гарри остается там, где стоял, прислонившись к дверному проему и пытаясь не думать о том, как от света из кухонного окна волосы Малфоя сияют.

— Ты сдержал свое слово, — говорит Малфой.

— Ты думал, что не сдержу? — спрашивает Гарри, с удивлением чувствуя, что его не обидел этот комментарий. В тоне Малфоя что-то есть, что-то, что заставляет думать, что они уже некоторое время шаг за шагом приближались к этому разговору.

— Ты аврор, Поттер, — указывает Малфой. — Уволили тебя или нет. Я не был уверен, что ты сможешь устоять и не подсобить себе.

Гарри пропускает мимо ушей комментарий Малфоя о его увольнении. Он понятия не имеет, как Малфой это понял, но это наименее важная часть разговора.

— Может, я думаю, что есть более важные вещи, чем задержание человека, который нарушил условно-досрочное освобождение, чтобы спастись от жестокого обращения, — парирует Гарри спокойным тоном. Произнося это, он понимает, что это не хитрость и не уловка. Онабсолютно в это верит. Малфой всего лишь выживал, и он не может винить его за это. Не после всего, что наблюдал последние несколько недель.

— Что может быть важнее, чем посадить Малфоя в тюрьму? — спрашивает Малфой, разводя руки и кладя их на столешницу позади себя, откидывается назад так, что его тело выстраивается сплошь стройными линиями и привлекательными углами.

Гарри пытается сосредоточиться. Он думает обо всем, что мог бы сказать в ответ, и решает, что все сводится к одному.

— Веритас, — говорит он и видит, как глаза Малфоя расширяются, совсем чуть-чуть. — Правда важнее.

Малфой долго смотрит на него напряженным и непроницаемым взглядом. Гарри молчит, встречаясь с ним глазами и чувствуя, как между ними растет странное напряжение.

— Ты можешь снять его, — говорит Малфой, и его голос звучит слишком громко в тишине комнаты.

— Что? — спрашивает Гарри, совершенно не понимая слов Малфоя.

— Браслет, — уточняет Малфой, глядя на его запястье. — Я доверяю тебе. Ты можешь снять его.

Гарри изумленно смотрит секунду, услышав такое из его уст. Я доверяю тебе. Затем смотрит на свое запястье, на тонкую цепочку с узором в виде чешуи дракона, которая обернута вокруг него весь последний месяц. Он смотрит на предмет, с которым боролся все это время, который направлял его мысли, побуждая медленно открываться Малфою. Что произойдет, когда он снимет его? Не передумает ли он насчет своих чувств сейчас и не захочет ли вызвать авроров?

Гарри принимает решение и выпрямляется, заходя дальше в кухню. Он достает из кармана палочку и кладет ее на стол. Малфой смотрит с вопросом в глазах, когда Гарри возвращается к двери. Он в любом случае, вероятно, быстрее управится со своей палочкой, чем Малфой, но, по крайней мере, так у Малфоя появится шанс на победу, если разрушение заклинания означает, что Гарри подвергнет его опасности.

Гарри смотрит на свое запястье и слегка проводит пальцем по цепочке. Затем снова бросает взгляд на Малфоя с ясно читаемым вопросом в глазах. Малфой не колеблется. Кивает. Гарри делает глубокий вдох и просовывает ноготь под защелку. Он расстегивает ее с громким щелчком в снова нарастающем напряжении в комнате. Браслет раскрывается и соскальзывает с запястья. Гарри ловит его и бросает через всю комнату Малфою. Малфой слегка вздрагивает, когда браслет покидает кожу Гарри, и тот понимает, что чары разрушены. Гарри наблюдает, как рука Малфоя взлетает, чтобы поймать брошенную вещицу. Он ловит сияющую цепь, не отрывая взгляда от зеленых глаз.

Гарри делает глубокий вдох и закрывает глаза. Он пытается проанализировать свои ощущения без контроля браслета, наложенного на его мысли.

— Драко Малфой — Веритас, — говорит он со все еще закрытыми глазами. Слова срываются с губ легко. Он не чувствует никакого желания бежать к аврорам, никакой всепоглощающей ярости, которую вызвало в нем присутствие Малфоя, когда они впервые встретились лицом к лицу.

Он чувствует себя… точно так же.

Вместе с этим приходит нахлынувшее осознание того, что каждая мысль, каждая фантазия, каждое проявление чувств к Малфою за последний месяц была реальной — исходила изнутри него самого. Ему нравится Драко Малфой. Он думает, что Драко Малфой — хороший человек, которого нужно защищать.

Волк в нем хочет спариться с Малфоем.

— Блять, — говорит Гарри, открывает глаза и видит, что Малфой с любопытством наблюдает за ним. Он даже не может начать объясняться, поэтому пробирается к столу и тяжело садится за него. — У тебя есть что-нибудь выпить? — спрашивает он, глядя на цветочный принт скатерти у себя под руками и задаваясь вопросом, когда это стало его жизнью.

Он слышит тихий смех, и Малфой выключает чайник, вместо этого открывая холодильник позади. Достает две бутылки Stellas и передает одну Гарри, когда садится напротив него. Гарри открывает бутылку и подносит пиво ко рту, позволяя прохладному вкусу омыть язык, пока сам пытается свыкнуться с этим новым постижением.

— И что теперь? — спрашивает Малфой, осторожно проводя пальцем по краю этикетки на бутылке и слегка наклонив голову, наблюдая за Гарри.

Гарри чувствует, как разум лихорадочно соображает, пытаясь понять, что Малфой имеет в виду. Он знает, что Гарри в него влюблен? Он знал это все время и ждал, когда Гарри очнется и тоже это поймет? Узы верности передавали его мысли и чувства Малфою все это время? Он смотрит на Малфоя, отчаянно пытаясь придумать, что сказать — что Малфой хочет, чтобы он сказал? Что Малфой чувствует к нему?

Малфой щелкает пальцами, и Гарри снова обращает на него внимание.

— Что бы ты ни понапридумывал себе, Поттер, тебе нужно успокоиться, черт возьми, — говорит Малфой, делая глоток пива. Гарри наблюдает за длинными линиями его горла и изгибом кадыка, когда Малфой сглатывает. Он хочет перегнуться через стол и лизнуть его. Это полный пиздец. — Дело, — говорит Малфой, ставя бутылку обратно на стол и доставая из кармана свои вездесущие бумаги. Он увеличивает их одним касанием палочки и раскладывает на столе. — Что ты уяснил для себя из воспоминаний нападавшего?

Гарри смотрит на заметки и заставляет себя сосредоточиться. Он выше этого. Конечно, Малфой не влюблен в него. В любом случае, ничто из этого не важно по сравнению с тем, для чего они здесь: найти детей и вернуть их. Он заставляет себя вернуться к тому, что видел в воспоминаниях.

— Он был хорошим окклюментом, — начинает Гарри. — Даже без сознания из него удалось вытащить лишь фрагменты. Я не смог найти среди них ни одного полного воспоминания.

Малфой кивает в знак согласия.

— Я увидел несколько знакомых лиц. Он связан с Дэвисом. Должно быть, от него нам и прилетела весточка. — Он ничего не говорит напрямую, но Гарри слышит осуждение в голосе и знает, что Дэвис заподозрил неладное из-за него. Но не может представить сценарий, в котором отреагировал бы по-другому, увидев те фотографии.

— Я узнал образ склада, на котором мы некоторое время назад поймали торговца существами, — говорит Гарри, вспоминая увиденное. Он снова прокручивает в голове воспоминания, выдвигая важную информацию на передний план, а все остальное отодвигая на задний, чтобы можно было обдумать позже. Он всегда умел отделять важное. — Он поставлял единорогов в Россию, — продолжает Гарри. — Однако это место закрыли, так что, должно быть, это было старое воспоминание. — Он думает дальше. — Тот человек с рыжей бородой. Его зовут Джонни Росс. Я ловил его дюжину раз, брал по сомнительным делам, но он никогда не задерживался надолго. Мы могли бы прикинуться парой авроров и нанести ему визит?

Малфой смотрит на него и поднимает брови.

— Выдавать себя за аврора — это преступление, бывший старший аврор Поттер.

— Как и кража детей, — невозмутимо говорит Гарри.

Ответная усмешка Малфоя острая и содержит нечто мрачное, что проникает в грудь Гарри и устраивается там. Это полный пиздец.

— Ночной клуб тоже был, — говорит Малфой, глядя вниз, чтобы сделать пометку в бумагах. — Тот, который мы посетили несколько недель назад. Насколько хороша твоя память? Можешь записать каждую деталь, которую помнишь из каждого воспоминания, которое у нас есть, и мы сравним заметки?

Гарри кивает и тянется за листком бумаги. Малфой дублирует свою ручку, и они приступают к работе. Пустые пивные бутылки составляются в стороне по мере того, как растет стопка заметок перед ними. Через несколько часов у них есть шесть возможных мест, три подтвержденных заговорщика из списка Малфоя и еще шесть лиц. Ни один из них не помнит ничего, что, по их мнению, могло бы быть Матерью. Но у них есть дата. 13 сентября. Это день следующего полнолуния, и он достаточно близок, чтобы они оба решили, что это самое вероятное время для похищения. Воспоминания мужчины были пронизаны предвкушением, когда он думал об этой дате. Очевидно, ему нравится за этим наблюдать.

— Нам нужно разведать эти места, — говорит Малфой, составляя аккуратный список и проводя рукой по своим растрепанным волосам.

Его лицо слегка раскраснелось от выпитого, но в действиях нет ни намека на неуверенность. Он двигается, будто его оживили, воодушевили запахом погони, развернувшейся перед ними. В этот момент в Малфое есть что-то невероятно волчье, и зверь в Гарри жаждет этого — стаи — кого-то, с кем можно разделить охоту. Он для разнообразия позволяет этому чувству овладеть собой, вместо того, чтобы пытаться оттолкнуть. Это кажется таким правильным, что причиняет сладкую боль.

— Может, нам снова попытаться связаться с Дэвисом? — спрашивает Гарри, когда они все упаковывают. Он не хочет этого. Мысль о том, чтобы снова оказаться где-нибудь рядом с Дэвисом, вызывает собственнический гнев глубоко в груди, но он все еще может быть полезен в качестве зацепки.

Малфой приготовил тосты с ветчиной и сыром и состраивает гримасу, когда Гарри говорит с набитым ртом. Он задумчиво мычит, прежде чем ответить.

— Я думал об этом. Полагаю, они знают, что я пережил нападение, хотя тебе лучше выбрать другую личину, чтобы у них не было слишком много вопросов о том, как ты пережил Дурман. — На мгновение Малфой выглядит так, будто сам хочет задать несколько вопросов о том, как Гарри пережил Дурман, но ничего не говорит. — Думаю, мы должны позволить Дэвису предположить, что меня спугнули, — продолжает Малфой. — Нам обоим будет лучше находиться под разными личинами, поскольку мы собираемся исследовать эти места следующие несколько дней, чтобы никого не предупредить, если нас увидят.

Гарри кивает. Это имеет смысл.

— Пойдем спать? — спрашивает Малфой, левитируя посуду в раковину. Взгляд Гарри останавливается на нем, и что-то оживает в груди. Малфой имеет в виду… ну конечно, нет?

Но Малфой никак не подтверждает то, что только что сказанное им было приглашением, и Гарри заставляет себя вздохнуть, доедая тост и отряхивая руки. Он ведет себя нелепо. Ему нужно собрать свои яйца в кулак.

— Спокойной ночи, — желает Малфой, выходя из кухни, и Гарри пытается не обращать внимания на легкое разочарование, которое вызывают у него эти слова. Но затем Малфой останавливается, и что-то в его лице становится открытым и уязвимым, что Гарри редко видит. — Спасибо, — говорит Малфой. — За сегодня.

Но Гарри слышит больше. Слышит, насколько тоскливо ему было делать все это в одиночку год за годом. Он слышит замешательство от непонимания того, кем ты являешься сейчас, и потерю от того, что никто не может связать тебя с тем, кем ты был раньше. Гарри слышит в голосе Малфоя что-то, от чего в груди снова разгорается жар.

— В любое время, — говорит он в ответ и надеется, что Малфой может услышать то, о чем он не говорит. Надеется, что он услышит готовность Гарри быть с ним до конца — по крайней мере, до конца дела. Он снова задумывается, а что же может произойти после.

Малфой слегка улыбается, и Гарри думает, что, возможно, Малфой слышит слова, которые он не произносит.

~

По негласному соглашению они просматривают каждое из мест вместе. Гарри твердит себе, что Малфою будет неудобно, если он исчезнет так скоро после снятия браслета. То, что он полночи лежал без сна, думая о том, что Малфой может снова столкнуться с Дэвисом и ему будет больно или еще хуже, указывает на то, что в его голове все происходящее значит гораздо больше.

Сначала они вычеркивают склад из списка. Как Гарри и думал, тот был давно закрыт, а теперь еще и наполовину разрушен. Это место было не настолько безопасным, чтобы через него можно было переправлять украденных детей. Кабинет Дэвиса также легко вычеркивается. Малфой некоторое время щелкает что-то на своем телефоне и находит список других арендующих. Он каким-то образом обнаруживает схему здания, которая, хотя ее и трудно рассмотреть на маленьком экране, подтверждает, что это место тоже отнюдь не идеально для перемещения детей. Слишком открыто и участвует много других сторон.

— Слишком похоже на то, чтобы гадить в собственную постель, — говорит Малфой, и Гарри вынужден согласиться. Соглашаться с Малфоем уже не так больно, как раньше. Это кажется правильным.

Третье место — магловская начальная школа. Они выглядят как пара, которая хочет зачислить туда свою дочь. Гарри игнорирует нотку тоски, которую вызывает у него эта легенда. Он давно отказался от детей. После Тедди было слишком больно. А теперь, особенно сейчас, когда он… он не может так поступить с ребенком. Он игнорирует внутренний шепот о том, что Малфой защитит их семью. Это говорит волк, нуждающийся в паре, а волчата притягивают его. Но это не то, чего хочет Гарри.

Он посещает школу, наполовину погруженный в свои мысли. А после находит связь с исчезновением Джозефины Бромли. Она была девочкой-сквибом и ходила в эту школу. Они видели воспоминание не о месте высадки, а о месте похищения. Гарри от этого тошнит.

На следующий день они обходят еще два места. Первое — магазин зелий в Лютном, который Малфой считает возможным, но маловероятным вариантом из-за регулярных патрулей авроров в этом районе. Второе — эллинги Ричмонд-Бридж, которые Малфой узнает только по памяти, потому что, видимо, некоторое время жил на воде. Они проводят день, сидя вместе в кафе, наблюдая за приходящими и уходящими людьми. Малфой ведет светскую беседу, рассказывая ему истории о людях и местах, которые принадлежат другим временам, другим жизням. Истории одинаковые независимо от того, чью жизнь он разделяет, — Малфой каждый раз движется дальше в одиночку.

В ту ночь Малфой снимает им комнату в Риверсайде и проводит ночь, разочарованно выглядывая в окно, пока Гарри дремлет на диване и чувствует, как лунный свет гоняет тени по его лицу.

Они не ночевали в одном и том же месте дважды с тех пор, как покинули хижину Малфоя. Теперь оба начинают нервничать. Гарри может видеть напряжение в линиях тела Малфоя, в его ответах, которые становятся более резкими, в истощающемся терпении. Волк хочет обнять Малфоя, утешить его и позволить черпать силу и уверенность от своего присутствия. Гарри думает, что Малфой может проклясть его, если он хотя бы попытается.

Остается один день до потенциального времени высадки, а им все еще не удалось идентифицировать шестое место. Возможно, и правда эллинг. Это был бы простой способ доставить кого-нибудь на борт лодки под покровом темноты и уехать по реке. Многие лодки не зарегистрированы, и, насколько Гарри может судить, нет никакого реального контроля за их прибытием и отправлением.

Они снова и снова повторяют то, что знают о последнем месте, но этого удручающе мало. Темные пространства. Стальные балки. Ощущение, что спускаешься под землю.

— Мы должны спросить кого-нибудь, — говорит Гарри, кажется, в пятидесятый раз.

— Мы никого не будем спрашивать, Поттер, — огрызается Малфой.

Гарри пристально смотрит на него. Завтра полнолуние, и он может чувствовать притяжение луны. От этого кровь бушует, а гнев вырывается на поверхность. Теперь он колеблется между желанием утешить Малфоя и впечатать его в стену.

Он обнаруживает, что его разум снова и снова возвращается к детям — к мыслям о том, что они могут что-то сделать, чтобы помочь хотя бы одному из них. От самой идеи того, что все усилия могут пойти прахом, потому что ебаный Малфой слишком горд, чтобы попросить о помощи, он так сильно сжимает зубы, чтобы не схватить Малфоя и не встряхнуть его, что челюсти болят.

Они в гостиничном номере с видом на сады Букингемского дворца, и Гарри подходит к окну. Он чувствует себя в ловушке в собственной шкуре, как будто вот-вот лопнет, если не выберется наружу. Бедро постоянно болит, напоминая ему, что полнолуние близко. Он думает о зелье, спрятанном в сумке, и размышляет, когда его нужно будет принять. Волк ощущается намного ближе в эту луну.

— Ебаный в рот, — бормочет Гарри себе под нос, возвращаясь к столу и беря палочку. Он становится под чарами Гламура молодым, худым, слегка занудным студентом колледжа, а затем меняет и одежду.

— Что ты делаешь? — спрашивает Малфой жестким голосом.

— Получаю ответы, — говорит Гарри, модулируя свой голос, чтобы сделать его выше, придавая себе больше резких тонов акцента Малфоя.

— Поттер, — предупреждает Малфой, но Гарри уже выходит из комнаты, пробираясь сквозь чары.

Он слышит приглушенные проклятия позади себя, затем несколько быстрых заклинаний, и мгновение спустя Малфой уже оказывается рядом. Он бросает взгляд на Гарри, выглядя довольно очаровательно под личиной прыщавого двадцатилетнего парня с неоднородной бородкой.

— Ник, — говорит Гарри, протягивая руку, пока они идут. — Приятно познакомиться.

Малфой игнорирует его руку, бормоча:

— А больше похож на придурка, — и они спускаются по лестнице на улицу.

Они немного бродят вокруг да около, и Гарри находит пункт туристической информации. Он листает карты, как будто не определился с тем, что ему нужно, и Малфой присоединяется к нему, хотя Гарри может чувствовать кипящее негодование под видимой уступчивостью. Наконец Гарри вздыхает, как будто ему не удалось найти то, что он искал, и подходит к седовласому мужчине за столом.

— Извините, извините, — начинает он. — У моего друга ужасная память, — говорит он, кивком головы указывая на Малфоя. Малфой прищуривает глаза, но ничего не говорит. — Его друг рассказал ему о месте, которое открыто для посещения. Но все, что он помнит, это то, что оно вроде бы под землей и повсюду торчат стальные балки? Может быть, туннель?

Мужчина, на бейджике которого написано Дэвид, смотрит на него мгновение, по-видимому, обдумывая сказанное.

— Интересно, — говорит он. — Конечно, по всей Британии множество туннелей. Давай-ка проверю. — Он поворачивается к полкам позади, которые заставлены всевозможными брошюрами. — Итак, есть сады Абергласни в округе Ллангатена. Хотя в этих туннелях растут тисы, так что, вероятно, это не та сталь, которую помнит ваш друг, — говорит он, кладя перед ними брошюру. — А еще есть Меловая дорожка в Гринвичском старом королевском военно-морском колледже, — говорит он, хлопая другой брошюрой. — Или грот Маргейт Шелл, он особенно красив, хотя, опять же, не очень похож на сталь.

Малфой тихо усмехается позади, и Гарри отступает на полшага назад, чтобы наступить прямо ему на ногу. Он слышит шипение и возвращается в прежнее положение, как будто только что просто перенес вес.

— Мы обычно проводим экскурсии по лондонской канализации, но не так часто теперь, когда все так пекутся о здоровье, — говорит Дэвид, нахмурившись, что дает понять, что туризм должен быть важнее общественной безопасности. — Давайте посмотрим, — говорит он, возвращаясь к брошюрам. Он издает торжествующий звук, и Гарри поднимает глаза. — Конечно, — говорит Дэвид. — Почему я не подумал об этом сразу?

Он протягивает Гарри брошюру, и тот читает слова «Дуврский замок: туннели военного времени». Он смотрит на картинку на обложке и чувствует, как его охватывает волнение. Рядом Малфой слегка напрягается, и Гарри знает. Это оно.

— Очаровательное место, — продолжает Дэвид. — Целая сеть туннелей, вырезанных в скалах сотни лет назад. Они были обнаружены недавно. Укрытие войск во время наполеоновских войн, а затем — Второй мировой, они были местом проведения операции «Динамо» — эвакуации Дюнкерка. Увлекательное место!

Гарри едва слышит слова, когда открывает брошюру и смотрит на другие фотографии.

— Пять уровней туннелей открыты для экскурсий, — все еще говорит Дэвид. — Вы можете приобрести билеты на экскурсию здесь, если хотите. Остальные туннели простираются на многие мили вниз, хотя они закрыты для посещений. Выходы из них есть во всевозможных местах вдоль скал. Увлекательное место, — повторяет Дэвид.

— Да, абсолютно увлекательное, — соглашается Гарри. — Это прекрасно, спасибо. Мы обязательно все проверим. — Он протягивает руку и сметает все брошюры в стопку, широко улыбается Дэвиду, а потом поворачивается к Малфою. — Видишь, — говорит он, нацепляя на лицо ослепительную улыбку. — Я же сказал, нам просто нужно было спросить.

Гарри видит раздражение Малфоя, скрытое под пятнистым лицом его чар, и это только делает улыбку шире.

Они сразу возвращаются в гостиничный номер и как только оказываются внутри, Малфой начинает складывать вещи в сумку.

— Нам нужно будет ехать на машине, — говорит он. — Аппарировать все еще слишком рискованно, если у них есть след нашей магии из Марриотта и чар вокруг квартиры. — Малфой достает телефон и мгновение возится в нем. — Сейчас чуть больше трех часов, — говорит он. — Мы должны добраться туда до темноты. — Он берет брошюру, которую Гарри положил на маленькую кухонную скамейку, и, нахмурившись, открывает ее. — Мы пропустим последний тур, — говорит он. — Так что придется проникнуть туда незаконно. Высадка и последующее перемещение в другое место произойдут завтра. Нам нужно знать, то ли это место.

Гарри быстро обдумывает их варианты и кивает. Малфой прав. У них заканчивается время. Он призывает несколько предметов, которые еще не упакованы в сумку, и засовывает их туда. Гарри позволяет Малфою взять инициативу в свои руки, и тот за считанные минуты сажает их в такси и везет к другому своему автомобильному тайнику.

Они выглядят как любители военной истории среднего возраста. Билл и Стив. Гарри не может не вспомнить театральные выходки Малфоя в школе и не задаться вопросом, не было ли неизбежным то, кем обернулся Малфой. Очевидно, «Стив» знает все о магловских войнах и не испытывает угрызений совести, перечисляя их Гарри, пока они едут. Гарри разрывается между желанием спросить его, откуда он знает все это дерьмо, и нежеланием задавать еще один вопрос, который может натолкнуть его на другую тему.

Малфой паркуется у воды в полумиле от замка и ведет их к стене, которая окружает территорию Дуврского замка. Приближаются сумерки, и вокруг не так уж много людей, которые спокойно прогуливаются по направлению к обширному имению, будто просто осматривают достопримечательности.

Ворота закрыты, и Гарри следует за Малфоем, идущим в тень дуба, ветви которого простираются над тропинкой. Через забор легко перелезть, плотная выпирающая каменная кладка служит хорошей опорой для рук. Гарри снова опускает взгляд и видит максимально нереальное: Малфой, зачарованный как полный магл средних лет в твидовом костюме, ловко взбирается по стене, как будто специально тренировался для этого.

Гарри спрыгивает на землю с другой стороны, легко приземляясь и оглядываясь по сторонам. Вокруг них густые заросли деревьев. Территория загородного имения ухожена далеко не идеально. Все вокруг одичало, и Гарри чувствует что-то в воздухе — смесь соленого с чем-то более глубоким… старым. Это взывает к чему-то первобытному в нем, как будто под землей есть что-то шепчущее ему.

— Ты умеешь использовать Дезиллюминационные чары так же хорошо, как чары Гламура? — спрашивает Малфой, приземляясь рядом с Гарри и выпрямляясь, оглядывается вокруг.

— С тех пор, как был на первом курсе, — говорит Гарри и воздерживается от закатывания глаз.

Малфой смотрит на него с намеком на усмешку, и Гарри понимает, что он дразнится. От этого что-то внутри него скручивается, что-то легкое и совершенно не соответствующее ситуации, в которой они находятся. Взгляд падает на рот Малфоя, и внезапно возникает непреодолимое желание притянуть его ближе и поцеловать.

Малфой отрывает взгляд, вытаскивает телефон и что-то проверяет. Его щеки слегка темнеют, и Гарри слышит, как бьется его сердце. Немного быстрее, чем обычно. Гарри приписал бы это короткому подъему, но Малфой был в порядке, когда спрыгивал.

— Хочешь, чтобы я наколдовал и тебе? — спрашивает Гарри, вкладывая невинное любопытство в голос. Он хочет, чтобы Малфой снова посмотрел на него.

— Ага, только через мой труп, Поттер, — говорит Малфой, произнося заклинание, и его сразу получается разглядеть намного труднее в тусклом свете.

Они идут вместе, Малфой быстро проверяет телефон, чтобы найти вход в туннель. По мере приближения территория становится немного более ухоженной, редкие деревья уступают место аккуратно подстриженным газонам и холмам. Общественный вход освещен прожекторами, а двойные двери утоплены в кирпичной площадке, врезанной в склон. Гарри сразу понимает, что ничего не получится. Слишком открыто и слишком хорошо освещено.

— Должны быть другие входы, — тихо говорит он Малфою, пока они наблюдают за пространством из-под прикрытия деревьев.

Малфой ничего не говорит, просто щелкает по телефону, прежде чем показать экран Гарри. В угасающем солнечном свете его свечение кажется ярким, и Гарри подходит ближе, чтобы прикрыть его своим телом. Малфой делает небольшой вдох, и Гарри хочет наклониться еще дальше на эти последние несколько сантиметров. Вместо этого он заставляет себя посмотреть на телефон. На изображении сеть туннелей под поверхностью. На территории есть несколько входов, хотя, похоже, только тот, на который они смотрят сейчас, используется для экскурсий.

Гарри немедленно следует сквозь деревья, зрение обостряется, чтобы уловить детали вокруг, поскольку сумерки продолжают сгущаться. Облачно, но он чувствует, как поднимается луна. Она тянет его, взывает к нему. Он чувствует, как внутри шевелится волк, поднимает голову и принюхивается к ночи. Скоро, шепчет он. Гарри велит ему отвалить. У него еще есть день. Он контролирует ситуацию еще один день.

Позади Малфой спотыкается и ругается себе под нос. Гарри отвлекается от луны и поворачивается, потянувшись к его руке. Тот напрягается от прикосновения, и Гарри наклоняется, чтобы прошептать:

— Нельзя рисковать Люмосом.

Через секунду Малфой расслабляется, и Гарри видит, как тот кивает в темноте, хотя его глаза сосредоточены не совсем на Гарри. Малфой убирает руку, а затем его пальцы соприкасаются с пальцами Гарри. Тот рефлекторно ловит их. Малфой издает тихий звук в темноте, когда Гарри переплетает их пальцы. Гарри не перестает думать об ощущении тонких прохладных пальцев Малфоя в своих. Не может. Это необходимо, чтобы они могли двигаться быстрее. Вот и все. Для любого из них. Если он подумает об этом, то притянет Малфоя к себе и уткнется лицом в шею. Он заставляет себя не думать, пока волк одобрительно урчит.

Он ведет Малфоя в ночь. Через несколько минут они находят первый туннель, но он оказывается обрушенным. Гарри чувствует запах старой земли и привкус металла далеко внизу. Он ведет их, а Малфой не жалуется. Его хватка тверда, и Гарри на мгновение поражается доверию, которое проявляет Малфой, позволяя ему вести его в ночь.

За следующие двадцать минут они проходят еще два туннеля, и ни один из них не кажется Гарри нужным. Он не знает, что ищет, пока они не углубляются в самую лесистую часть территории. Он чувствует запах богатого суглинка почвы, резкий запах сосновых иголок и дуновение воздуха из глубины земли. А затем улавливает запах, которого тут быть не должно. Он чует волка.

Его пальцы конвульсивно сжимаются на пальцах Малфоя, заставляя того зашипеть в темноте.

— В чем дело?

Гарри наклоняется ближе, так что оказывается прижатым к боку Малфоя со все еще переплетенными пальцами.

— Дэвис здесь, — выдыхает он на ухо Малфою едва слышно.

Малфой слегка вздрагивает, одна рука подрывается, чтобы схватить Гарри за бицепс, и Гарри чувствует легкий мускусный аромат его возбуждения. Он хочет прижаться к нему, зарыться в этот запах. Он вдыхает, чувствуя, как волк внутри довольно шевелится. Животная реакция вырывает его из мыслей о том, как Малфой относится к нему.

— Блять, — бормочет Гарри, осознавая. — Он учует нас. Ты знаешь заклинание Подавления?

Малфой поворачивает голову так, что его щека прижимается к щеке Гарри, но возбуждение исчезает из его запаха, и на смену ему приходит острота гнева, когда он низко рычит Гарри на ухо:

— Знаю ли я заклинание, которые авроры используют для спортивной охоты на волков? Я дам тебе одну гребаную подсказку.

— Хватит разговоров, — обрывает Гарри.

Он слегка отступает назад и накладывает на них обоих Заглушающие запах заклинания. Мгновение раздумывает, а затем бросает Муффлиато, которое будет двигаться вместе с ними. Дэвис был тут недавно, так что сейчас может быть где угодно. Так близко к полнолунию все его чувства работают на пике, как и у Гарри. Он всегда чувствует себя острее и быстрее перед луной. Он всегда чувствует себя намного ближе к зверю, запертому внутри. Волк шевелится, давит на него, жаждет освобождения. Гарри подавляет. Он разведает территорию сегодня, а затем примет Подавляющее зелье, чтобы ночью противостоять луне. Все будет хорошо. Всегда было хорошо.

Он пытается не думать о том, что произойдет, если он понадобится Малфою, когда зелье сделает его вареным овощем, когда он будет способен только корчиться и плакать от боли из-за прерванной трансформации.

Малфой тянет его за пальцы, и Гарри понимает, что слишком долго стоял неподвижно. Он ведет их вперед, ко входу в туннель. Теперь он чувствует другие запахи, по крайней мере, еще три. Единственный знакомый принадлежит Дэвису, но после он вспомнит и остальные, раз уж сейчас унюхал их.

Почти сразу же появляются грубо высеченные ступени, вырезанные в меловом материале скал, на которых построен замок. Они слабо светятся белым в крошечном количестве света, проникающего через вход в туннель. Гарри чует, что мужчины задевали скалы, спускаясь вниз. Они были здесь недавно.

Он задается вопросом, кто они — команда по высадке или перевозу, и мысль об обоих вариантах вызывает в нем гнев. Они спускаются в скалу примерно на сорок ступеней, прежде чем земля выравнивается. Теперь свет полностью исчез. Здесь кромешная тьма, но Гарри не решается зажечь палочку. Кроме того, это ему не нужно. Он может слышать слабые звуки их движений, отражающиеся от стен вокруг, и чувствует запах, который оставили Дэвис и другие. Гарри пытается сосредоточиться на этом, а не на том, что он глубоко под землей в туннеле, обеих стен которого можно коснуться, если просто вытянуть руки. Это не то же самое, что туннели военного времени в брошюрах, широкие из стали и жести, в которых могли укрыться солдаты-маглы.

Гарри понимает, что эти туннели ведут к чему-то гораздо более древнему. Они были здесь задолго до тех, что сделаны людьми. Гарри дрожит от тесноты и мысли о том, что еще может быть там, внизу, с ними.

Малфой слегка сжимает его пальцы, и это пожатие — надежное напоминание, что Гарри не один. Он сосредотачивается на этом, на тепле кожи Малфоя и звуке его дыхания в темноте. Он не один. Малфой здесь, с ним.

Тревога немного ослабевает, и он продолжает идти.

Примерно через тридцать шагов туннель расходится, и Гарри следует за запахами налево. Он подумывает о том, чтобы сказать Малфою оставить какой-нибудь магический след на стенах, чтобы тот смог найти дорогу обратно, если с самим Гарри что-то случится, но сразу же отбрасывает эту мысль. Их единственное оружие здесь — внезапность. Они не могут рисковать, оставляя что-то, что может так очевидно привести кого-то к ним. Он старается не думать о том, что сделает Малфой, если с ним что-то случится.

Запах Дэвиса становится тем интенсивнее, чем дальше они заходят. Он висит в воздухе, густой и неприятный, как будто тот уже стал волком. Гарри знает, что это безумие. Трансформация наступит не раньше завтрашнего вечера. Это невозможно. Но это облегчает слежку.

Туннели разветвляются еще два раза, и каждый раз Гарри ведет их все глубже в лабиринт под холмом. За ним беспрекословно следует Малфой, рука которого твердо сжимает руку Гарри. Они приближаются, Гарри чувствует это. Они двигались на юго-восток, как будто возвращались к океану. Гарри останавливается от этой мысли и подталкивает Малфоя на шаг вперед, пока они не оказываются грудь к груди. Малфой слегка напрягается, но наклоняется к Гарри, когда тот прикладывает губы к его уху.

— Думаю, они перевозят детей морем, — выдыхает он, губами слегка касаясь раковины уха Малфоя. — Эти туннели, видимо, ведут в те части побережья, которые не патрулируются.

— Блять, — бормочет Малфой, и Гарри знает, что это согласие.

Он остается на месте еще мгновение, вдыхая тепло кожи Малфоя, так отличающееся от прохладного мускусного запаха земли вокруг них. Малфой все еще в его власти, но его сердцебиение снова учащается, а дыхание начинает сбиваться. Гарри снова вдыхает его запах, его хватка немного усиливается, когда он пытается остановить себя и не притянуть Малфоя к себе еще ближе.

Он слышит слабый шорох, когда Малфой слегка шевелится, затем тепло его кожи исчезает, но запах возбуждения снова поднимается в воздух. Гарри опускает голову, не в силах сдержаться, когда понимает, что Малфой только что наклонил голову и обнажил шею. Гарри проводит носом по голой шее, вдыхая аромат, и у Малфоя перехватывает дыхание — слабый звук в темноте. Гарри чувствует, что его бросает в жар, и прижимается к шее Малфоя. Он хочет укусить его. Ебать, он хочет прижать его к стене туннеля и пометить, потереться о него, чтобы Малфой кончил, а затем нагнуть и жестко взять.

Он закрывает глаза, пытаясь остановить мысли, кружащиеся в голове. Малфой прижимается к нему достаточно сильно, чтобы было ясно, что он хочет, чтобы Гарри укусил его. Гарри чувствует, как жар, желание и потребность в нем устремляются прямо к члену, а хватка на руках Малфоя усиливается, когда он открывает рот, слегка касаясь зубами подставленной шеи. Малфой вздрагивает в его объятиях, и Гарри чувствует резкий аромат его предвкушения. Он рычит низко и собственнически. В ответ Малфой притягивает его ближе, и Гарри снова рычит. Он ничего не может с этим поделать. Ему нужен Малфой. Именно так. И к черту все причины, по которым это плохая идея.

Но тут Гарри слышит впереди звук и напрягается, застывая. Малфой замирает в его объятиях, и Гарри понимает, что он тоже это слышал. Его щека касается щеки Гарри, когда он выпрямляется и поворачивает голову, чтобы прислушаться. Там шаги, невнятные слова.

Гарри немедленно поворачивается в том направлении, позволяя инстинкту охоты перекрыть инстинкт спаривания. Он понимает, что прямо сейчас нет даже надежды контролировать то, что происходит внутри него. Он может только направлять это. Он тянет Малфоя за собой, их пальцы каким-то образом все еще переплетены. Им нужно увидеть, кто там. Им нужны доказательства происходящего. Он знает, что высадка произойдет только завтра, но, черт возьми, если у них есть шанс остановить это сейчас…

Малфой молча следует за ним, несмотря на то, что ничего не видит. Гарри быстро ведет его за угол и останавливается, прислушиваясь в темноте. Звук доносился впереди и слева. Он снова чувствует запах Дэвиса, его тяжелый и резкий аромат, вызывающий волка в Гарри на бой. Он хочет обнажить зубы и принять вызов, зарычать на Дэвиса, чтобы тот пришел. Он ничего не делает. Он человек, а не животное. Даже так близко к луне он человек. Должен быть.

Он движется вперед. Там комната. Он слышит, как воздух по-разному реагирует на их тихие движения. Он задумывается, содержится ли тут что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве доказательств. Здесь должны храниться вещи, особенно если они спускаются заранее, чтобы подготовиться к высадке. Гарри останавливается за дверью, напрягая слух, но внутри — ни звука. Что бы это ни было, оно, должно быть, пошло дальше по туннелям. Он спорит сам с собой, последовать ли за ними немедленно или остановиться здесь и проверить комнату. Он чувствует запах ткани, еды, масла, и это решает за него. Кто-то использовал это пространство.

Он входит внутрь, таща Малфоя за собой. В тот момент, когда ноги Малфоя переступают порог, Гарри понимает, что совершил огромную ошибку. Он чувствует, как вокруг них защелкиваются защитные барьеры, которым вторит звук захлопывающейся двери.

Он отпускает руку Малфоя и разворачивается, рыча в темноту, когда поднимает руки, готовый к атаке. Ничего не происходит, и секунду спустя он слышит голос Малфоя, шепчущий «Люмос» в темноте. Гарри щурится от яркого света, но быстро оглядывает комнату, пока глаза привыкают к мягкому голубому сиянию. Здесь никого нет, и никаких признаков магической атаки тоже. Они просто застряли в комнате площадью менее пяти квадратных метров. Как Гарри и думал, в одном углу куча ящиков, но кроме этого в комнате ничего, кроме запаха Дэвиса, как будто тот терся о стены. Наверное, так и было, вот же уебок.

Малфой уже у двери с Алохоморой, которая ничего не дает. Он ругается, смотрит на Гарри и тянется к его руке.

— Разведывательная миссия окончена, — сообщает Малфой. — Пошли.

Гарри закрывает глаза, ожидая, что его затянет в совместную аппарацию, но ничего не происходит. Когда он открывает их снова, выражение лица Малфоя мрачное.

— Защита от аппараций, — говорит он. — По крайней мере, на этой комнате, но, вероятно, по всей проклятой сети туннелей, нам повезло. — Отпускает руку Гарри. — Блядский, блядский! — кричит Малфой, пиная один из ящиков. Останавливается и делает глубокий вдох, глядя на Гарри. — Точно, — говорит он. — Что за детский сад. Очевидно, это ловушка. Дэвис, я полагаю?

Гарри кивает, и Малфой оглядывается.

— Как думаешь, он вернется или просто хотел удержать нас здесь?

Гарри думает о том, что будет происходить за этой дверью в следующие двадцать четыре часа, о том, как близко сейчас полнолуние.

— Думаю, он будет держать нас здесь, пока не закончит, а потом появится, — говорит Гарри, уверенный, что волк в Дэвисе не сможет удержаться и бросит ему вызов, когда взойдет луна. — Высадка произойдет прямо перед восходом луны, когда он будет в самой своей сильной форме, но еще не сможет трансформироваться. В этот момент его будет почти невозможно остановить. Если он и принимает подавляющие средства, то, вероятно, сразу после высадки.

Мысль о том, чтобы насколько близко подойти к черте и вот так управлять луной, поднимает в нем волну холодного ужаса. Гарри делает шаг назад, осознав всю серьезность ситуации, в которой они оказались. Дэвис больше не угроза. Луна взойдет менее чем через двадцать четыре часа. Даже под землей он почувствует ее воздействие. И у него нет ебаного зелья. Гарри — угроза.

— Мы должны убираться отсюда, — говорит он, его охватывает ужас от перспективы трансформироваться в этой клетке, выпустить зверя внутри себя, пока Малфой заперт здесь с ним. Блять, блять, блять. — Мы должны убираться сейчас же.

Малфой смотрит на него всего мгновение. Он все еще под чарами гребаного Стива, и Гарри внезапно иррационально хочет велеть ему вернуть собственную внешность. Резким жестом он снимает свои чары. Чувствует напряжение под кожей, как будто не может вспомнить, кто он. Чужое лицо никак не поможет.

Малфой наблюдает за его движением, но не задает вопросов, вместо этого подходит к двери и начинает изучать ее. На ней вырезаны символы и руны, сложные детали, которые Гарри не заметил, когда впервые зажегся свет. А теперь он слишком взволнован, чтобы смотреть на них.

Он чувствует, как волк давит изнутри, чувствует его беспокойство и страх. Всегда намного труднее сдерживаться, когда он не контролирует себя. Охота и близость Малфоя — пьянящий насыщенный запах его желания в туннелях только приблизили волка к поверхности. Гарри делает глубокий вдох и заставляет себя попытаться расслабиться. Это не работает. Малфой стоит на коленях у двери, рассматривает ее, вглядываясь в детали. Гарри хочет рявкнуть на него, чтобы тот просто, блять, открыл ее, но кусает себя за щеку так сильно, что чувствует горячий привкус крови. Слишком поздно он осознает свою ошибку, поскольку волк тоже чувствует вкус крови и перемещается внутри, продвигаясь ближе в сознании Гарри. Он требует выход. Он хочет драться и трахаться. Он хочет охотиться и спариваться.

Гарри начинает ходить. Он ненавидит маленькие пространства. Он пиздец как ненавидит их. Теперь он в ловушке в одном из таких мест, а в нем пойман волк, и чертов Драко Малфой в ловушке с ними обоими, и Гарри думает, что может просто сойти с ума от этого.

Прежде чем Гарри осознает, что пошевелился, Малфой появляется перед ним, хватает за плечи и заглядывает в глаза.

— Хэй, дыши, ладно? — говорит Малфой, мутные голубые глаза Стива смотрят в зеленые, освещенные светом палочки, которую Малфой прижимает к руке Гарри.

Гарри смотрит на него и делает глубокий вдох.

— Вот так. Еще раз? — голос и лицо Малфоя спокойны. В нем нет ни намека на насмешку или осуждение.

Он сосредоточен на лице Гарри. А Гарри смотрит в ответ, желая увидеть его настоящего. Малфой, кажется, чувствует это и сбрасывает чары, Люмос тускнеет на мгновение, когда он это делает. Резкие черты лица возвращаются, а глаза сияют серебром в свете палочки.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и Гарри не может солгать, не может сделать ничего, только попытаться справиться с непреодолимым, царапающим, паническим желанием выбраться отсюда.

Он качает головой и закрывает глаза.

— Застревал в комнате? — спрашивает Малфой, и Гарри цепляется за это — что угодно, лишь бы не рассказывать ему настоящую причину.

Он кивает.

— Был вынужден, — говорит он, переводя дыхание. — Чулан. — Ондержит глаза закрытыми, ненавидя свой дрожащий голос. Только произнеся, он понимает, что это правда. Часть паники, которая течет через него, исходит оттуда.

Пальцы Малфоя на мгновение сжимаются на бицепсах Гарри.

— Я вытащу нас отсюда, — говорит он, и его голос звучит твердо и уверенно. — Тебе просто нужно побыть со мной, пока я это делаю. — Малфой наклоняет голову, и Гарри открывает глаза, чтобы увидеть, что тот смотрит на него с взволнованным лицом. — Ты сможешь, Гарри? — спрашивает Малфой.

Гарри делает еще один глубокий вдох, вдыхая запах Малфоя — знакомый аромат успокаивает. Ему нужно быть спокойным. Если он потеряет самообладание так близко к полнолунию, то может навредить Малфою, перекинувшийся или нет.

Он кивает.

— Хорошо, — говорит Малфой, и его голос звучит мягко, как будто он успокаивает испуганное животное. — Я собираюсь вернуться к двери, и ты можешь сесть со мной, ладно? Просто смотри, как я дышу, и дыши со мной.

Гарри снова кивает и позволяет Малфою оттащить его к двери. Он хочет чувствовать себя неловко из-за своей слабости, но может думать только о спокойствии Малфоя — он знает, что делает, Малфою можно доверять. Гарри чувствует, как волк внутри него согласно урчит, удовлетворенный возможностью быть рядом с тем, кто правильно пахнет. Волк хочет лечь рядом и обнять Малфоя. Хочет защитить его от любого, кто осмелится прикоснуться.

Гарри довольствуется тем, что слегка прислонился к боку Малфоя. Малфой бросает в него слегка удивленный взгляд, но не отодвигается, и Гарри снова закрывает глаза. Он сосредотачивается на ощущении движения груди Малфоя под своей ладонью и дышит в такт дыханию Малфоя.

Они долгое время не двигаются, если не считать практически незаметных движений палочки Малфоя и шепота слов. Гарри чувствует, что с течением времени уверенность Малфоя ослабевает, а беспокойство растет. Это снова выводит волка из равновесия, и Гарри трудно расслабиться. Он не хочет снова мерить эту комнатку шагами, но ему становится все труднее просто сидеть рядом с Малфоем, пока время течет мимо них. Он хотел бы что-нибудь сделать, но Малфой объяснил ему кое-что о магии на двери. Фейри, очевидно — большая часть магии в туннелях их. Многослойные заклинания, сплетенные с ловушками.

— Слишком продвинутый уровень для твоих лап, Поттер, — подводит итог Малфой, произнося заклинание, которое освещает изображения на двери жидкими линиями синего, красного и золотого, похожими на нити, сияющие на солнце.

Гарри наблюдает за его работой и восхищается владением магией, словно скальпелем или иглой — рассекая нитку там, где нужно, чтобы повредить сильнее. Магия Гарри по сравнению с этим — дубинка. Он предложил просто взломать дверь, но Малфой указал на Силовые чары, заложенные в поперечную скобу, которая укрепляет середину, затем указал на дополнительное заклинание Ножниц, вплетенное в них. После этого Гарри перестал предлагать прикоснуться к двери.

— Мне нужно поспать, — наконец говорит Малфой, в его запахе чувствуется усталость. — Я распутал примерно половину, но работа слишком щепетильна, чтобы делать что-то подобное в таком состоянии. Я все испорчу и обрушу гору на наши головы.

Гарри кивает, прислушиваясь к нему и чувствуя, как минуты утекают, а луна становится все больше. Уже утро. Он это чувствует. До наступления темноты осталось всего около двенадцати часов. Он хочет накричать на Малфоя, сказать, что он не может остановиться, что это слишком опасно. Он хочет сам закончить заклинание, разорвать его. Но не может. Он не может сделать ни того, ни другого. Он должен дать Малфою поспать.

И вот он сидит там в темноте, пока Малфой спит. Огни на двери гаснут, палочка Малфоя тухнет, когда он теряет концентрацию, но Гарри не зажигает свою. Он просто сидит там, открыв глаза, в кромешной тьме, прислушиваясь к медленному дыханию Малфоя. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Он подстраивается под его дыхание и пытается думать только о Малфое.

Проходит четыре часа, когда Малфой шевелится и просыпается. Гарри с каждой минутой становится все более напряженным. Он не находился так близок к полнолунию без зелья с того ужасного времени, когда решил, что ненавидит его больше, чем мысль о трансформации. Он разнес свой дом на куски в безумии, чтобы не сбежать охотиться. Только защита, которую он заставил Рона встроить в Гриммо, удержала его от убийства той ночью.

Он может себе представить, как плохо будет Малфою с его мягким, бесконечно повреждаемым телом.

Малфой стонет, потягиваясь, а когда зажигает палочку, выглядит более усталым, чем до того, как заснул.

Гарри протягивает ему флягу с водой, которую нашел в ящиках, пока Малфой спал. Там нет никакой еды.

— Ты отдохнул? — спрашивает Малфой, сделав глоток.

Гарри качает головой.

— Нет.

Малфой хмурится, но не спорит. Вместо этого он встает и направляется в дальний угол комнаты. Мгновение колеблется, и Гарри задумывается почему, а потом слышит отчетливый звук расстегиваемой молнии, а секунду спустя — звук бьющейся о каменный пол струи. Гарри отводит взгляд, чувствуя, как что-то сжимается в его груди от этого непрошенного разделения пространства.

Запах Малфоя теперь намного сильнее. Для обычного человеческого носа это был бы слабый запах, который вскоре впитался бы в камень. Для волка — Малфой только что пометил территорию. Единственное, что может быть более привлекательным, — это запах его спермы. От этой мысли волк бросается вперед, и Гарри задушено мычит, плотно стискивая челюсти и сжимая кулаки.

Ему нужно чертово зелье. Он бросает Темпус. Два часа дня. Сука.

— Сколько времени до восхода луны? — спрашивает Малфой, возвращаясь к двери и садясь рядом с Гарри.

Его щеки слегка красные, и Гарри уверен, что он смущен тем, что ему только что пришлось сделать. Но затем суть вопроса настигает его, и Гарри резко поднимает голову.

— Что?

— Полнолуние, — говорит Малфой. — Оно сегодня. Сколько времени у нас есть?

— Пока Дэвис не обратится? — спрашивает Гарри, ломая голову над причиной, по которой Малфой поднял этот вопрос.

Малфой серьезно смотрит на него.

— Пока ты не обратишься, Гарри.

Гарри вскакивает на ноги, отходя назад, подальше от Малфоя и его слов. Он не знает. Он не может знать.

— Что… о чем ты? — спрашивает он, но Малфой просто смотрит в ответ.

— Ты обычно принимаешь подавляющие? — уточняет Малфой, и в его тоне нет осуждения. Никакого страха или отвращения или чего-то такого, что Гарри ожидал. Только любопытство и беспокойство. Беспокойство, кажется, за него. Не из-за него. — Предполагаю, ты еще не выпил их в этом цикле?

Малфой просто констатирует факт, и Гарри знает, что ему ничего не скрыть. Малфой явно знает, знает о…

— Как давно? — спрашивает Гарри грубым голосом. У него голова идет кругом. Он никак не может успокоиться — даже осознать реальность, в которой Малфой знает, что он оборотень.

Малфой пожимает плечами. Он все еще сидит на земле и выглядит совершенно комфортно.

— Я знаю уже несколько недель.

Гарри удивленно смотрит на него. Конечно, нет. Конечно, Малфой сказал бы что-нибудь. Сделал что-то, что бы выдало его.

— Как?

Малфой склоняет голову набок.

— По тысяче моментов. Ты хорошо скрываешься, но я наблюдал за тобой полжизни, Поттер. — Малфой улыбается, и есть в этом что-то самоуничижительное. — Кроме того, это буквально моя работа — наблюдать за людьми и узнавать о них что-то новое. Теперь ты быстрее, сильнее и, конечно, не был таким мускулистым, пока не уволился с работы. Тебя выгнали, да?

Гарри чувствует, что у него подкашиваются колени, и сползает по стене, садясь лицом к Малфою на другом конце комнаты. Он смотрит на него долгое, долгое мгновение. Тысячи мыслей проносятся в голове, но он возвращается к одной. Малфой доверял Гарри свои секреты с первого дня, может быть, неохотно, но Гарри все это время знал о нем больше.

— Меня укусили, — рассказывает Гарри и чувствует, что слова что-то сдвигают внутри него, открывая ту часть, что он держал закрытой и спрятанной, кажется, всю жизнь. — На работе.

Малфой кивает.

— Это объясняет твое бедро.

— Что? — удивляется Гарри, не в силах уследить за тем, каким образом Малфою удается идти в нескольких шагах впереди этого разговора.

— Твое бедро. Оно болит. Я думал, у тебя была травма, которая стала одной из причин, по которой ты ушел из Аврората, но это вся причина, не так ли? Там тебя укусил волк.

Гарри опускает руку на бедро, слегка надавливая на мешанину рубцовой ткани и боли, которая осталась от укуса.

— Она была молодой, — тихо говорит он, воспоминания возвращаются в его сознание. Он так старался это забыть. — Она превратилась обратно после того, как я убил ее. Выглядела полуголодной. Не думаю, что она вообще хотела обратить меня. Ее волк был просто голоден.

Малфой сидит, спокойно наблюдая за ним, а темнота между ними сияет светом его палочки.

— Она задела шейку бедра, — продолжает Гарри. — Я бы истек кровью, если бы Рон не поместил меня в стазис и не отвез в Мунго. — Его рот кривится от горького воспоминания.

— Целители отказались лечить тебя? — спрашивает Малфой, и его тон настолько прозаичен, что Гарри понимает, что он заранее знает ответ.

Гарри пожимает плечами.

— Они были в ужасе. Робардсу пришлось появиться и заставить их спасти меня, а потом он изменил их воспоминания Обливиэйтом. Только они с министром знают настоящую причину, по которой я уволился. И Рон, — говорит Гарри и слышит горечь в собственном голосе.

— Они так обращались даже с тобой? Их драгоценным Избранным? — спрашивает Малфой, и в его голосе слышится что-то недоверчивое. Гарри это раздражает.

— Думаешь, я бы ушел, если бы у меня был другой выбор? Думаешь, я бы так жил, — он указывает на себя, имея в виду все, что касается того, кем он сейчас является и что делает, — если бы у меня был выбор?

Малфой оценивает его, и Гарри чувствует, как гнев утихает.

— Думаю, сейчас ты прекрасно справляешься с собой, — решает он. Лицо Малфоя наполнено сложными эмоциями, которые Гарри не может понять. Воздух между ними кажется заряженным чем-то недосказанным. После долгой паузы Малфой отрывает взгляд от Гарри и снова смотрит на дверь. — Я, наверное, должен вытащить нас отсюда.

Гарри, вздрогнув, приходит в себя и снова бросает Темпус. До восхода луны шесть часов. Они потратили не менее часа, спускаясь сюда накануне.

— Нужно поторопиться, — говорит он.

Малфой поворачивается к двери и снова начинает колдовать. Гарри не может продолжать следить за ним. Все продвигается слишком медленно. Он может чувствовать зов луны в своей крови. Скоро это превратится в пение, перед которым он не сможет устоять.

Он знает, как выглядит, когда превращается, знает, каким монстром становится. Они рассказали ему — два санкционированных Министерством целителя, которые вели его дело после инцидента — после укуса. Когда была вероятность, что с ним все будет в порядке. В тот первый раз им пришлось позволить ему обратиться — нужно было проверить, настоящий он волк или только пострадавший, как Билл. Если бы только он мог быть таким, как Билл.

Гарри оглядывается на Малфоя, волосы которого блестят в свете палочки. Прядка падает ему на лоб, когда он работает, а движения палочки грациозны и уверенны.

Малфой никогда не сможет увидеть волка. Это было бы его смертью. Смертью в виде лохматого черного монстра, чья шерсть — извращенная пародия на спутанные волосы Гарри. Тело — отвратительная смесь человека и зверя, самые чудовищные части обоих. Он размышляет, будут ли его глаза последним, что увидит Малфой. Глаза те же самые, ярко-зеленые, когда остальная часть человечности исчезает.

Малфой удовлетворено урчит, и золотые ленты, бегущие вверх и поперек двери, исчезают. Гарри делает шаг вперед, но Малфой протягивает руку.

— Это была только первая часть, Поттер, — говорит он. — Я бы очень не советовал прикасаться.

Гарри подавляет рычание и начинает ходить. Он ничего не может с этим поделать. Волку нужно бежать, размять ноги. Он хочет охотиться в пещерах и лесу наверху.

Малфой смотрит на него.

— Держись, Гарри, — говорит он. — Я вытащу нас вовремя. Обещаю.

Гарри отводит взгляд. Он ненавидит, что Малфой знает это о нем. Ненавидит, что он — то, чего им нужно бояться сейчас.

— Мы пропустим высадку, — сообщает он вместо этого, заставляя себя сосредоточиться на скрытом беспокойстве. Он думает, что бедного ребенка, вероятно, прямо сейчас несут через пещеры, направляясь к кораблю, который унесет его далеко от дома.

Малфой смотрит на него и скрипит зубами, а потом снова переключается на дверь. Гарри читает его разочарование, но он продолжает работать медленно и методично.

Проходит еще два часа, прежде чем синие линии исчезают с двери, а затем остаются только сияющие красные, похожие на кровь, стекающие по дереву.

Гарри больше не использует Темпус. Ему это и не нужно. Он и так чувствует луну в небе. Меньше чем в часе от полного восхождения.

— Когда ты в последний раз выпускал волка? — спрашивает Малфой, не оборачиваясь и продолжая возиться с дверью.

Гарри напрягается и смотрит на него.

— Только дважды. В первый раз, когда нужно было проверить, обернулся ли я, и потом еще раз случайно. Я не понимал, что это значит — быть таким.

— Так ты понятия не имеешь, что произойдет на этот раз? — спрашивает Малфой, и его тон обманчиво небрежный.

Гарри хмурится.

— Я точно знаю, что произойдет. Я превращусь в монстра и разорву тебя на части.

Малфой поворачивается к нему лицом, все еще сидя, одна рука свисает с колена.

— Не думаю, что ты это сделаешь, — говорит он абсолютно ровно.

Гарри издает смешок и делает шаг вперед. В его голосе нет ничего веселого.

— Ты сумасшедший. Во мне живет зверь. Это не я. Я не могу это контролировать. Это вырвется наружу и убьет тебя.

Малфой поджимает губы и качает головой.

— Ты ошибаешься. Волк — это ты, просто животная часть тебя, которую большинство из нас надежно прячет. Я неделями наблюдал за тобой и твоим волком. — Малфой делает паузу, и его лицо становится проницательным. — Твой волк хочет меня больше, чем ты, Гарри. Не думаю, что смерть — это то, чего я должен бояться от этой стороны тебя.

Гарри скалит зубы, когда внутри него волк воет в знак согласия, подталкивая его к Малфою. Гарри прогоняет его, но это становится все труднее и труднее. Луна сейчас так высоко. Он не может смириться с только что сказанным Малфоем — с тем, что он знает о Гарри.

— Просто открой эту чертову дверь. И привяжи меня чем-нибудь.

Малфой снова обращает свое внимание на дверь, но игнорирует предложение Гарри о веревках.

— Я серьезно, Малфой, — говорит Гарри. — Уже слишком близко. Тебе нужно связать меня, или оглушить, или еще что-нибудь.

— Ты не причинишь мне вреда, Гарри, — говорит Малфой, оглядываясь через плечо с острой улыбкой.

— Я много раз делал тебе больно, — говорит Гарри, сжимая кулаки и чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Ощущения острее, а боль только усиливает эмоции.

— И я делал тебе больно, — говорит Малфой, пожимая плечами и снова поворачиваясь к Гарри спиной.

Гарри не может понять, он хочет пойти и вбить в него немного здравого смысла или втереть в него свой запах, прижавшись членом. Он тверд. Малфой, луна и метания волка смешиваются в нем так, что он больше не может сказать, что ему нужно. Он разочарованно рычит, но Малфой игнорирует это, продолжая работать.

Гарри впадает в отчаяние, размышляя, сможет ли он сам себя оглушить, когда Малфой издает последний победный крик, и красные линии исчезают, а дверь распахивается. Он напряженно встает и тянется назад, чтобы схватить Гарри за руку. Он вытаскивает их обоих в коридор, захлопывая дверь. Она тут же светится, а затем тускнеет.

Гарри смотрит на него, когда понимает, что только что произошло.

— Тебе следовало оставить меня там.

Малфой качает головой.

— Я не убью тебя, Поттер. Ты ни за что не сможешь выбраться оттуда.

— Тогда аппарируй, — говорит Гарри. — Сейчас же. — Он уже чувствует перемены, происходящие под кожей. Теперь это стало еще интенсивнее, как будто комната, в которой они находились, частично подавляла зов луны.

Малфой смотрит на него мгновение, а затем крутится на месте, пытаясь уйти в аппарацию. Ничего не происходит, и Гарри матерится. Ебаные ублюдки фейри. Неужели ничто тут не может быть просто? Малфой просто пожимает плечами, на него, похоже, никак не влияет тот факт, что он в ловушке под землей с оборотнем, который вот-вот обратится. Гарри нужно заставить его понять. Нужно, чтобы он выслушал. Чтобы оказался в безопасности.

— Драко, — говорит он, и глаза Малфоя слегка расширяются от использования его имени. Гарри игнорирует то, как имя ощущается на языке.

«Драко, — урчит волк, — мой».

— Тебе нужно уйти сейчас же, — говорит Гарри, сжимая ладони в кулаки, чтобы не протянуть руки. — Выйди как можно ближе к поверхности. Найди другую комнату, чтобы спрятаться. Наложи на себя Дезиллюминационные чары. И, ради Мерлина, спрячь свой ебаный запах снова.

Малфой просто стоит, скрестив руки на груди и наблюдая за ним, от света палочки его глаза сияют дьявольским светом.

— Ты не навредишь мне, Гарри, — говорит он, и в его голосе слышится намек на что-то мрачное и взволнованное.

— Я ничего не смогу с собой поделать, — говорит Гарри, его голос повышается, когда он чувствует, как зубы начинают затачиваться во рту.

— Нет, сможешь, — говорит Малфой, глядя ему прямо в глаза. Затем делает шаг вперед, наклоняясь к Гарри и потирая их щеки, когда говорит на ухо низким и хриплым голосом: — Потому что, если убьешь меня, никогда не сможешь трахнуть.

Гарри поднимает руки, почти против своей воли, чтобы притянуть Малфоя к себе. Он стонет, когда мысль о том, чтобы трахнуть Малфоя — схватить его и наполнить до отказа, — вспыхивает в голове. Волк внутри воет от удовольствия от этого образа, а одна мысль толкает ближе к потере контроля. Он отталкивает Малфоя, и тот отступает на шаг с улыбкой на лице, от которой Гарри хочет избавиться.

— Тебе нужно убираться отсюда прямо сейчас, Малфой, — говорит Гарри, и в его голосе слышны отчаяние и неуклонно растущий голод. Луна поднимается, и Гарри чувствует точный момент, когда сопротивляться становится невозможно. — И ради всего святого, — он на секунду закрывает глаза и делает глубокий вдох. Смотрит на Малфоя, проклиная себя, его и все остальное, что привело их сюда. — Не беги.

Малфой смотрит ему прямо в глаза и подмигивает.

А потом разворачивается и бежит.

========== Глава 9 ==========

Комментарий к Глава 9

Новый коллаж к фф в шапке!))

Гарри чувствует, что волк пытается занять главенствующую позицию. Он пытается подавить его, вытолкнуть. Дать Драко больше времени. Еще немного времени, чтобы убежать. Он достает палочку из кармана и подносит ее к виску. Хватка на ней слабая — пальцы не хотят подчиняться. Заклинание «Ступефай» вертится на языке, но он не может произнести его, не может даже подумать о нем с достаточно ясным намерением, чтобы магия сработала.

Он чувствует дикое ликование волка от его неудачи. Его не смогут затолкать подальше. Больше нет. Он знает, чего хочет, и он так близок к свободе. Гарри чувствует его ярость и жгучую потребность перекинуться. Бежать. Рвать, терзать и убивать. Он воет внутри головы — звук эхом отдается в сознании, пока не заглушает все остальные мысли своей мощью. Гарри кричит от мощи этого воя, от ошеломляющей стремительной силы принуждения.

Его крик эхом разносится по туннелям, но он его не слышит. Он теряется в ощущениях — тело начинает меняться и трансформироваться. Его крики тоже меняются — их пронизывает агония, когда кости ломаются и отрастают, удлиняются и перестраиваются. Бедра трескаются и деформируются, и он падает на колени. Он снова кричит, беспомощный звук ярости и боли, голосовые связки скручиваются, челюсть трескается и удлиняется. Он чувствует, как одежда рвется и падает с него. Зубы заостряются, и крик превращается в вой, когда он пытается удержать последние клочки своей человечности. Он вонзает когти в землю под собой, оставляя глубокие борозды.

Волк набрасывается на него, рычит, кусает, вынуждая подчиниться. Пришло его время, и он больше не будет связан его человеческой слабостью. Гарри борется. Он так упорно борется, но чувствует, что проигрывает, тонет в море чужеродных инстинктов, которые захлестывают его. В своей последней мысли он надеется, что Драко не пострадает, а потом его загоняют за край сознания.

Охота.

Это слово прочно засело в голове, инстинкт пронизывает все тело, когда он встряхивается, привыкая. Он встает на задние лапы, царапая потолок своими длинными острыми когтями-пальцами, с рычанием отрывая куски от земли. Он Волк. Он — сила и ярость, смерть всему, что было до него. Он такой, каким должен быть.

Он откидывает голову назад и воет, громко и торжествующе. Звук эхом разносится по туннелям вокруг, усиливая его зов, и он захлопывает челюсть, довольный тем, что дал о себе знать.

Вокруг него темно, но ему не нужны глаза. В воздухе витает запах того, кого он ищет.

Охота.

Он опускается на четвереньки и бежит. Скачущей размашистой поступью он может бегать хоть всю ночь. Тот, кого он ищет, быстр. Его запах несется по туннелям, изменчивому лабиринту из подъемов, спусков и поворотов. Но следовать за ним так же легко, как дышать. Когти взрывают землю.

Охота.

Впереди свет и запах моря — его соленый аромат висит в воздухе. Он замедляется, приближаясь. Не потому, что боится. Ему нечего бояться. Нет, он в предвкушении. Хочет, чтобы жертва знала, что он близко. Хочет дикарского освобождения, которое придет в конце охоты.

Он встает на задние лапы, когда входит в пещеру, освещенную светом палки. Тот, на кого он охотится, стоит посередине, и палка у него в руке. От него не пахнет страхом, как следовало бы. Его взгляд тверд, серебряные глаза сияют в темноте. Он насторожен, готов сражаться, но не двигается. Наблюдает.

Что-то шевелится внутри Волка. Голос кричит, борясь за то, чтобы его услышали. Не смей его трогать. Волк оборачивается к нему, кусая еще раз, заставляя подчиниться. Он хочет убить это в себе. Теперь он главный.

Он делает шаг вперед, наблюдая, как глаза мужчины скользят по его мощной фигуре. Пальцы сжимаются в кулаки, когти прокалывают основание лап, пока он думает просто схватить свою добычу. Волк знает, что он большой, намного выше человека, с бочкообразной грудью и силой, с помощью которой можно разорвать его на куски. Но все же страха нет. Он делает еще один шаг, раздувая ноздри, чтобы вдохнуть ароматы. «Бесстрашный» пахнет предвкушением. Одиночеством. Пахнет правильно. Он пахнет тем самым запахом, который Волк чуял слабыми человеческими рецепторами долгие часы — луны.

Он пахнет Гарри. Домом.

— Привет, Гарри, — тихо говорит мужчина, глядя ему в глаза. Он опускает взгляд, наклоняя голову так, чтобы обнажить шею, и смотрит в землю. Его запах не меняется. По-прежнему нет страха, нет намерения бежать.

Волк удовлетворенно урчит и опускается на четвереньки. Он шагает вперед, наблюдая, как серебряные глаза следят за ним из-под опущенных ресниц. Мужчина крепко сжимает свою палку. Это оружие. Этот человек будет сражаться, он знает. Это он тоже одобряет. Он придвигается еще ближе, пока морда не оказывается в нескольких дюймах от человеческого лица. Глаза все еще смотрят на него, не встречаясь напрямую. Оказывая достаточно уважения, чтобы ему не пришлось ставить человека на место.

Его запах снова меняется. Становится богаче. Предвкушение в нем сливается с глубоким удовлетворением, которое тянется к чему-то в Волке. Ему нужно подобраться ближе. Он должен понять.

Он касается обнаженного уязвимого горла. Он может разорвать его в одно мгновение, он знает. Горячая кровь брызнет во тьму. Вместо этого он толкается в него, потираясь лохматой шерстью о кожу. Он на секунду отстраняется и принюхивается. Мужчина все еще пахнет Гарри. Он должен пахнуть Волком. Он недовольно урчит и подходит ближе, сильнее толкая мужчину. Тот делает полшага назад, и его руки поднимаются, чтобы схватить шерсть на плечах Волка. Но он не сопротивляется и не пытается убежать. Он только успокаивает его.

Урчание Волка сменяется удовольствием, и он всерьез трется о тело перед собой. Он слышит тихий смех и слова, которых не понимает:

— Только ты можешь так, Поттер. Большой щенок.

Он сконцентрировано клеймит его своим запахом. Снова и снова касается тела перед собой, потираясь о каждую часть, до которой может дотянуться. Мой. Слово эхом отдается в его голове, и оно кажется правильным. Этот человек принадлежит ему. Будет принадлежать ему. Принадлежал ему с самого начала.

Мой. Партнер.

Он грудью отбрасывает своего партнера на шаг назад, толкаясь в него сильнее. Руки крепче сжимаются на меху, и слова звучат снова:

— Полегче, Гарри. Все в порядке.

Он толкается снова, ставя подножку так, что его партнер спотыкается и падает на землю, а он нависает над ним. Прикосновение оставляет след. Но спаривание будет лучше. Укус покажет любому сопернику, что его партнера нельзя трогать. Одна только мысль о том, что другой волк прикоснется к тому, что принадлежит ему, заставляет его свирепо рычать, оглядываясь в темноту.

Под ним его пара молчит, а потом речь звучит снова — теперь быстрее, хотя все еще бессмысленно.

— Гарри. Ты не хочешь этого делать. Я не говорю, что однажды я не был бы против, если бы мы больше общались и намного больше готовились, но…

Волк рявкает на палку, направленную на него. Его пара не должна ему угрожать.

— Поттер, — теперь тон становится предупреждающим. Волк игнорирует это. — Не заставляй меня оглушать тебя.

Он наклоняет шею и трется головой о запах того, кого желает — в ком нуждается. Запах мускусный и соблазнительный, и Волк чувствует, как он густеет. Запах его пары меняется, обостряется. Его партнер должен прочитать это. Должен понять. Но Волк хочет сейчас. Он ждал, запертый в теле, которое не действовало слишком долго. Теперь пришло время взять то, что принадлежит ему.

Он садится на корточки, когти подбираются, собирая слои ткани между ним и тем, кого он хочет. Теперь палка нацелена ему в морду, и его партнер с вызовом скалит зубы. Волк задирает ткань и сжимает ее в кулаке, чтобы сорвать этот барьер.

Вой эхом разносится по туннелям, и он резко поворачивает голову, прижимая уши к голове, когда осознает, что это. Он рычит, вскакивая на задние лапы.

Все мысли о спаривании исчезают из головы, и он чувствует, как его захлестывает горячая ярость. Он откидывает голову назад и бросает вызов в ответ. Затем смотрит вниз на человека на земле и наклоняется, поднимая его обратно на ноги резким торопливым движением. Ему нужно быть подальше. Он слишком мягкий. Его нужно защищать.

Его партнер встает, и Волк впервые чувствует его страх. Он указывает на туннели и снова начинает что-то говорить, дергая Волка за лапу. Он отталкивает мужчину к стене и занимает позицию в центре комнаты. На него сыплется еще больше непонятных слов, обостренных гневом. Он позволяет им захлестнуть себя, позволяет гневу своей пары перетекать в его собственный. Ни один волк не тронет то, что принадлежит ему. Его партнеру не нужно бояться.

Он снова слышит вой, на этот раз гораздо ближе, и отвечает на него, подстегивая соперника. Красный цвет начинает заполонять все перед глазами, и он царапает землю задними лапами. Сила луны бурлит в нем, нагревая кровь.

Свет в пещере становится ярче, и он смотрит вверх на шар света, плавающий возле полотка. Он игнорирует его. Слышит глухие удары лап другого волка, когда тот мчится по туннелям, и снова издает рев, опускаясь на все четыре лапы.

Он ждет всего мгновение, когда серебряный зверь вырывается из темноты и прыгает на него в пещеру, пересекая половину пола в одно мгновение. Волк уклоняется в сторону и выпускает когти, оставляя порез на боку серебристого самца. Густая шерсть не дает пробраться к коже, и серебряный вертится, щелкая челюстями в нескольких дюймах от задних лап Волка.

Он большой старый самец, альфа гораздо дольше, чем сам Волк. Он быстр, несмотря на свой вес, но Волк быстрее. Он вонзает когти в землю и бросается на серебряного, врезается грудью в его бок и хватает острыми, как бритва, когтями, пробиваясь сквозь спутанную шерсть и впиваясь в плоть. Серебряный оглушительно ревет, и Волк чувствует, как зубы впиваются в его плечо. Он падает на землю, увлекая серебряного за собой. Волк поднимает задние лапы и толкает изо всех сил, посылая серебряного в полет через свою голову.

Он рычит, когда зубы вырываются из его плеча, но едва ощущает боль, когда понимает, что серебряный приземлился рядом с его парой. Волк бросается через комнату, влетая в серебряного, челюсти смыкаются вокруг его лапы, когда струя красного света попадает в огромного волка.

Волк смотрит на свою пару с вытянутой палкой и яростью на лице, когда серебристый самец отшатывается, ударяясь о стену с глухим стуком, от которого пыль осыпается с потолка. Волк отпускает лапу, челюсти смыкаются выше. Он чувствует горячую кровь в пасти, когда вонзает зубы в шею серебряного. Тело серебряного бьется в конвульсиях, и Волк чувствует, как агония пронзает его грудь, когда в нее вонзаются когти. Он непроизвольно отпускает свой захват, и серебряный толкает его через всю комнату.

Сразу же появляется еще одна струя красного света, и серебряный самец гневно рычит. Он прыгает к человеку, нападающему на него. У Волка перед глазами все становится красным от гнева, и он чувствует, как в нем поднимается раскаленная добела ярость, исходящая откуда-то из глубины сознания.

«УБЕЙ ЕГО», — требует Гарри, и Волк чувствует, как сила мужчины прибавляется к его собственной, когда пересекает комнату, врезаясь в серебряного волка в воздухе. Он швыряет их обоих на пол, когда начинает кусать и рвать, свирепея все больше. Серебряный отбивается, но Волк едва чувствует агонию своих ран, когда они снова и снова падают, рыча и свирепея друг на друга.

Он слышит, как его пара что-то кричит, но слова полностью теряются в ярости, которая течет в его теле в жажде разорвать серебряного на части и искупаться в его крови.

Гарри же все слышит. Гарри понимает.

«Отойди, — кричит он Волку. — Сейчас же».

Волк отталкивает его. Он не хочет слушать. Хочет только сражаться. Но сейчас ему больно. Он становится медленнее. Серебряный самец, кажется, понимает это. Он наносит все больше и больше ударов. Их кровь разбрызгана по всей зале, пропитывая пол.

«Прыгай», — кричит Гарри. Волк смотрит на свою пару, стоящую с расставленными ногами и поднятой палкой, с выражением решительной ярости на лице. Он выпускает свои когти из туши серебряного и отпрыгивает назад, насколько может далеко. Секунду спустя в воздухе проносится ярко-зеленая вспышка, а выкрикнутые слова, которые пахнут смертью, эхом отдаются в ушах.

Волк тяжело падает на землю, сразу же подбираясь, но в этом нет необходимости. Серебряный не движется. Он упал кучей посреди пещеры, и из-под него не переставая течет кровь. Волк падает обратно на землю, боль от ран захлестывает его. Его партнер подходит к нему, колеблясь в нескольких шагах. Волк закрывает глаза и скулит. Он не знает, что ему нужно, но все болит, а угроза исчезла.

Мгновение спустя на нем оказываются нежные руки, которые гладят его уши и обхватывают морду. Слова наполняют воздух, мягкие и спокойные. Он расслабляется и снова скулит, когда от смены движений раны пульсируют. Он чувствует, как покалывание пробегает по шкуре, проникает в него, притупляя боль. Его пара заботится о нем. Он ощущает прикосновение к морде и разлепляет веки, чтобы увидеть смотрящие на него серебристые глаза. Он удовлетворенно урчит от близости, и его партнер улыбается.

Затем он отступает назад и снова указывает на другой конец пещеры, на туннель на другой стороне. Смысл ясен. Им нужно уходить.

Волк смотрит на тело, лежащее посреди пещеры, и кривится, обнажая зубы. Он снова мужчина, седые волосы пропитаны кровью, а глаза невидяще уставились в стену. Отчасти хочется разорвать его на куски, но он так устал. Ему нужно исцелиться. Поэтому он следует за своим партнером, когда тот выходит из пещеры, подталкивая его в правильном направлении, когда они приближаются к каждому перекрестку.

Когда они возвращаются на поверхность, Волк встает на задние лапы и запрокидывает голову, чтобы посмотреть на Луну. Он видит ее сияние сквозь кроны деревьев над ними. Он набирает в грудь воздуха и поет о своем триумфе. Он слышит рядом с собой «Муффлиато», но его партнер не пытается помешать ему объявить об их победе. Он воет и воет, пока это чувство не начинает вибрировать в груди, а потом падает на четвереньки.

Он чувствует, как исцеление горячим потоком омывает его, когда раны затягиваются и закрываются. Они горят и зудят, и процесс истощает силы. Он хочет бежать, но ему нужно отдохнуть.

Он слышит какие-то слова и смотрит на свою пару, склонив голову и пытаясь осознать их.

— Сейчас я сделаю кое-что очень глупое, Гарри, — говорит его партнер, и Волк скулит от непонимания, наклоняясь, чтобы снова потереться о мужчину. — Я собираюсь аппарировать нас и надеюсь, что когда мы приземлимся, ты не захочешь разорвать меня на части. Звучит нормально?

Волк снова скулит, а затем партнер достает свою палку и касается его. Мир размывается и искажается.

~

Волк тяжело приземляется, когти впиваются в деревянный пол под ним, оставляя борозды. Он рычит от новой ударной волны боли, которая проходит через все его тело.

Его партнер в нескольких шагах от него, а палка снова перед ним. Волк отводит от него взгляд и качает головой, пытаясь осознать хоть что-нибудь. Он вдыхает запахи вокруг них и понимает, где они находятся. Он сразу же чувствует облегчение и гнев, охватившие его. Облегчение — он уверен — исходит от Гарри, и он прогоняет его. Гнев полностью его. Это логово, которое заманивает его в ловушку — делает ему больно, когда он пытается уйти. Он смотрит на свою пару, рыча. Снова сыплются какие-то слова успокаивающим тоном, но Волк не хочет слушать. Он рычит и поворачивается, направляясь к своему логову, месту, в котором пахнет животным, а не человеком. Он оказался там в последний раз, когда его освободили, после того, как он всю ночь бушевал от того, что сидит в ловушке, вместо того, чтобы бегать на свободе, как и следует.

Он поднимается по лестнице, когти впиваются в дерево, а боль пульсирует в теле. Он сворачивается калачиком в гнезде, перья взлетают в воздух, когда он двигается, находя положение, при котором раны болят не так сильно. Он не может заснуть, не при такой высокой луне, но закрывает глаза и отдыхает, чувствуя, как тело медленно исцеляется. Ярость в нем кипит на медленном огне. На этот раз он не хочет разрывать логово на части и охотиться. Он получил свою добычу этой ночью. Он и его пара теперь стая, они охотились вместе, и этого достаточно, чтобы позволить ему отдохнуть.

Луна почти заходит, когда он чувствует, как его пара входит в комнату, ступая бесшумно, и садится напротив, прислонившись к стене. Он чувствует Гарри внутри себя, волнующегося и тянущегося к нему своим сознанием. В его мыслях мягкость, и Волк не чувствует необходимости ее отталкивать.

Он открывает глаза, и они с партнером смотрят друг на друга в полутьме, ожидая, пока луна исчезнет с неба.

~

Гарри стонет и потягивается, когда просыпается. Все тело болит с разной степенью остроты. Но в то же время он чувствует прилив сил. Обновленность. Он чувствует, что может покорить мир. События прошлой ночи проносятся в голове, и он понимает, почему ему так хорошо.

Он моргает, открывая глаза, и смотрит через комнату. Он на площади Гриммо, в старой комнате Клювокрыла. Драко, должно быть, предположил, что защита Гарри позволит ему аппарировать их сюда совместно. Ебаный идиот. Его могло убить, если бы эта затея не сработала. Он оглядывается. Драко все еще сидит у стены, наблюдая за ним.

— Привет, — тихо говорит он, и в одном этом слове скрывается множество невысказанного.

— Привет, — отвечает Гарри хриплым голосом. Он помнит крики, рев, вой. Он морщится, кожа кажется натянутой. Он смотрит на себя и понимает, что полностью голый и забрызган кровью. Его тело усеяно наполовину зажившими ранами, красными и злыми на коже. — Е-обаный, — шепчет Гарри.

— И правда, — говорит Драко, и его губы кривятся. — Возможно, мне нужно поблагодарить Дэвиса за то, что он правильно выбрал время.

Гарри фрагментами помнит потребность, которая двигала им — заставляла волка в нем двигаться. Необходимость поймать Драко, укусить его и повязать.

— Извини, — говорит он, отводя взгляд, и принимает сидячее положение.

Драко пожимает плечами, не вставая.

— В целом, прошлая ночь могла быть намного хуже во многих отношениях. Думаю, мы оба справились с этим довольно хорошо.

Гарри не хочет, чтобы его успокаивали. Все, о чем он может думать, это мягкое, бесконечно уязвимое тело Драко под ним.

— Я мог убить тебя, — заявляет он категорически. — То, что ты сделал, было глупо и рискованно.

Глаза Драко сужаются.

— Это был просчитанный риск, — возражает он. — И он окупился именно так, как я и думал.

— Я мог изнасиловать тебя, — говорит Гарри, и его голос срывается на предпоследнем слове. Его тошнит от того, как близко он подошел к этому.

— Я бы успел оглушить тебя, Гарри, — говорит Драко, серьезно глядя на него. — Я бы не позволил твоему волку сделать это с кем-либо из нас. Не без разговора об этом сначала.

Гарри не может сейчас комментировать это замечание.

— Мне нужно в душ, — бормочет он и встает.

Он игнорирует свою наготу и, спотыкаясь, выходит из комнаты, направляясь вниз в старую ванную. Он включает воду настолько горячую, насколько может выдержать, и встает под струю, позволяя ей омывать лицо до тех пор, пока он почти не может дышать сквозь завесу воды. Вода жалит, когда проходится по порезам и укусам, покрывающим его тело.

Он смотрит вниз и видит грязно-коричневую воду, стекающую с его тела в канализацию. Он весь в крови. Своей и Дэвиса. Он пытается почувствовать какое-то сожаление из-за смерти Дэвиса, но может думать только об образах детей, которых тот показывал Драко, и его ярость в туннелях.

Он может думать только о том, как близко Дэвис был к тому, чтобы сделать с Драко что-нибудь.

Он не может думать о Драко, поэтому думает о детях, смывая со своего тела следы насилия. Они не спасли тех, кого перевезли накануне. Прямо сейчас там оказался еще один ребенок, плачущий по дому. Он чувствует, как ужас пронизывает его насквозь.

Все, что им нужно, — это найти три новых запаха. Дэвис мертв. Теперь он им не нужен. Если у Драко нет другого плана, их дела хуже, чем в самом начале.

Он стоит под водой, чувствуя, как ее жар обжигает кожу, до тех пор, пока больше не может этого выносить. Он выключает воду, достает из шкафа заплесневелое полотенце и грубо вытирается им, не обращая внимания на то, как оно дерет заживающие раны. Некоторые мелкие царапины уже исчезли, но рана на плече все еще глубокая, а в месте соединения с шеей видны следы зубов. Еще есть порезы по всей груди — как будто ножи устроили танцы на его ребрах.

Гарри возвращается в свою комнату и достает из шкафа джоггеры и рубашку большого размера. Он одевается, морщась, когда от движения тянет плечо, и направляется вниз, бесшумно ступая босыми ногами по лестнице. Он видит следы от волчьих когтей и содрогается от мысли о том, что Драко был заперт в доме с этим прошлой ночью.

Драко на кухне, и он тоже принял душ, хотя на нем все та же одежда, на которой слабо видны пятна крови, несмотря на Чистящие чары, которые тот явно применил. Он возится у плиты, и Гарри чувствует запах бекона и яиц. На кухонном столе заваривается чайник. Гарри на мгновение останавливается в дверях, просто наблюдая за ним и за его передвижениями по кухне, как будто он был тут раньше сто раз. Он наблюдает за Драко и впервые позволяет себе подумать о том, насколько удивительным было то, что он сделал прошлой ночью.

Он доверился Гарри. Даже когда он был монстром, Драко верил, что Гарри не причинит ему вреда. А в конце бросил Аваду. Гарри помнит вспышку зеленого света. Драко спас его. Спас их обоих. Он умен и находчив, и в нем больше смелости, чем Гарри когда-либо предполагал.

Пока он наблюдает за Драко, в нем поднимается желание обнять его и вдохнуть его запах. Он хочет зарыться лицом в его шею, ощутить теплую кожу под своим прикосновением. Хочет прижаться к телу Драко, просто обнять ипочувствовать в нем жизнь, убедиться, что Драко жив. Что все в порядке. Несмотря ни на что, он в порядке.

Драко оглядывается и коротко вздрагивает, когда понимает, что Гарри тихо спустился вниз. Но он улыбается, и в его улыбке есть нечто мягкое, что проникает прямо в грудь Гарри. Он чувствует, как что-то внутри него меняется, и слышит шепот мыслей волка. Партнер. Он не знает, как справиться с волной эмоций, поднимающейся в нем. Драко не захотел бы иметь с ним ничего общего сейчас — если бы вообще когда-либо захотел. Гарри чуть не напал на него прошлой ночью. Он монстр. Несмотря на то, что говорит Драко, Гарри знает, что он не смог бы его остановить.

Он сидит за столом, глядя вниз, так что только краем глаза может видеть, как улыбка Драко сменяется хмурым взглядом. Это к лучшему. Даже если у Драко есть какая-то сумасшедшая мысль о том, что его может привлекать Гарри, Гарри слишком опасен для него, чтобы даже быть рядом.

На кухне тихо, если не считать звуков жарящейся на сковороде еды. Гарри занят тем, что наливает чай в чашку и сидит, держа ее в руках. Он поднимает взгляд, когда Драко ставит перед ним тарелку с едой. Ее очень много: полдюжины тостов, наверно, целый фунт бекона, яйца, уложенные слоями. Глядя на это, Гарри понимает, что умирает с голоду. Он не ел последние два дня, и трансформация сожгла всю энергию.

Он быстро благодарит и берет нож и вилку, отправляя еду в рот, едва дуя на нее, прежде чем сделать следующий укус. Внутри он чувствует удовлетворение волка заботой Драко о них — обеспечением их едой. Гарри хочет сказать ему заткнуться, но то же чувство удовлетворения течет и через него. Он украдкой наблюдает, как Драко садится напротив, и до него доносится горький запах его кофе, когда он приступает к уменьшенной версии того же завтрака.

Приятно сидеть здесь в его доме с Драко и завтракать. Приятно в том смысле, что ему не нужно наблюдать за ним слишком пристально. Он завтракал с Драко много раз, практически каждое утро в течение последних шести недель. Но что-то ощущается по-другому: то, что они в его доме, или то, что между ними больше нет секретов. Драко точно знает, кто он, но все еще сидит тут, спокойно делясь едой, которую приготовил для Гарри, как будто это самая нормальная вещь в мире. Мысль о том, что это нормально, что у него всегда будет это, всплывает в голове, и он чувствует, как волк набрасывается на него, толкая сильнее.

Он не может думать об этом сейчас. Все это слишком ошеломляюще. Он доедает остатки, вытирая рот тыльной стороной ладони. Драко смотрит через стол, и на его лице появляется слабый намек на веселье, когда он кладет в рот еще одну кусочек своего недоеденного завтрака.

— И что теперь? — говорит Гарри, прочищая горло и игнорируя тепло, которое разрастается в его груди от невысказанного поддразнивания Драко.

Драко сглатывает и делает глоток кофе, прежде чем заговорить.

— Что теперь?.. — спрашивает он, указывая на Гарри и себя. Это четкий вопрос о том, хочет ли Гарри обсуждать, где они находятся по отношению друг к другу после прошлой ночи.

Гарри качает головой, возможно, слишком быстро, судя по легкой кислинке, которая наполняет воздух, как только он это делает.

— С делом, — говорит он, — у нас ничего нет. Мы не спасли ребенка — мы даже не знаем, переместили ли они его. И теперь, когда Дэвиса нет, у нас нет никаких зацепок. — Ему в голову приходит мысль, что-то, что уже мигало в глубине сознания. — Нужно вернуться в туннели? — Он колеблется, но продолжает: — Я мог бы проверить, смогу ли учуять более сильный запах после того, что произошло там ночью? Может, остались другие доказательства?

Кажется таким странным — таким неправильным — открыто ссылаться на ту его часть, которую он так тщательно скрывал. Но Драко даже не моргает при упоминании о его усиленных чувствах. Он качает головой.

— Думаю, это слишком рискованно. Мы не знаем, какие действия они могут предпринять на следующий день после высадки или какие другие ловушки там заложены. Эта магия — комната, в которой мы были — старая. Я не думаю, что люди, которые ее активировали, особенно хорошо разбираются в том, что она делает.

— И что тогда? — говорит Гарри, отодвигая тарелку чуть более решительно, чем хотел. Он чувствует, как через него течет энергия, силы, оставшиеся после трансформации. Часть его просто хочет выйти на улицу и бежать, искать туннели, несмотря на то, что думает Драко. — Мы просто положим на них болт? — Он знает, что его тон резкий и в нем сквозит осуждение.

К его удивлению, Драко не огрызается, лишь улыбается, и в этой улыбке есть что-то мрачное и удовлетворенное.

— У меня есть идея получше, — говорит он и вытягивает руку.

Одна из никогда не использованных банок для специй летит к Гарри, и он ловит ее над столом. Подносит ее ближе, глядя на серебристые волосы с намеком на кровь, сияющие внутри.

— Ты этого не сделал, — выдыхает он, глядя на Драко с восхищением.

Волк вторит этому, и Гарри чувствует удовлетворение, потому что его пара — сильный охотник. На мгновение он представляет, каково это — быть партнером Драко, иметь в своем распоряжении его невероятный ум в каждом деле, над которым он работал. Никто из знакомых Гарри не может думать так быстро или устанавливать связи, как это делает Драко. Он видел.

Улыбка Драко становится шире.

— Думаю, самое время взглянуть, насколько из Джона Дэвиса хороший руководитель, — отвечает он.

~

Не проходит и часа, как они входят в комплекс ЦТИ, в котором работал Дэвис. Драко под оборотным выглядит и ведет себя, как Дэвис, успешно доказывая, что у него на десять лет больше опыта, чем у Гарри, в ведении двойной жизни. Он приспособил один из магловских костюмов Гарри к бочкообразной фигуре Дэвиса. Гарри идет вплотную за ним, накинув на себя мантию-невидимку. Он пытается игнорировать то, как странно снова видеть мертвеца ходящим.

Его волка, похоже, беспокоит не то, что Драко принял форму Дэвиса, а то, что часть Дэвиса обитает в нем. Пахнет не Дэвисом, пахнет Драко, и этого достаточно, чтобы волк был счастлив. Как ни странно, он все еще может чувствовать волка Дэвиса внутри тела, которое сейчас на Драко, как будто его призрак шевелится там. Тревожно, но Гарри старается не думать об этом.

Было забавно наблюдать, как Драко вздрогнул, когда звуки и запахи стали намного интенсивнее после того, как он преобразился. Драко не раз тянулся к Гарри, как будто хотел понюхать. Однако, заметив этот импульс на лице Дэвиса, Гарри испытал смешанные эмоции, поэтому отступил, наблюдая, как Драко берет себя в руки. Он смог сделать это за завидно короткий промежуток времени.

Драко приветствует администратора в фойе здания ЦТИ по имени, и Гарри снова поражается невероятным деталям, которые он способен запечатлеть и сохранить в памяти. Когда они поднимаются на лифте на уровень Дэвиса, Гарри рассеянно задается вопросом, всегда ли ум Драко был острым как бритва или ему пришлось развить это, чтобы иметь возможность делать свою работу.

У входа в кабинет Дэвиса Драко останавливается. Гарри почти врезается в него, но вовремя замечает, выглядывая из-за плеча, чтобы увидеть, в чем проблема. На стене электронная панель доступа, для которой требуется карта, которой у Драко определенно нет. Гарри направляет короткую Алохомору на механизм из-под мантии, но ничего не происходит. Он хмурится, но Драко, кажется, спокойно относится к этому и стучит в дверь. Минуту спустя дверь открывается, и Гарри узнает секретаря, которого они видели во время своего первого визита.

— Мистер Дэвис, — говорит он удивленно.

— Джозеф, — говорит Драко, — доброе утро. — Он входит, и Гарри следует за ним. Драко идет к кабинету Дэвиса, как будто нет ничего необычного в том, что у него нет карты доступа.

Это кажется правильным решением, поскольку Джозеф просто возвращается к своему столу и начинает щелкать что-то на компьютере. Гарри думает о своей команде и о том, что никогда бы не позволил им побояться поставить его действия под сомнение и позволить кому-то войти в здание под его личиной.

Они оказываются в кабинете Дэвиса, и он сосредотачивается только на том, зачем они пришли сюда. Драко подходит к компьютеру и запускает его, но тот защищен паролем, а они не хотят рисковать, нарушая какие-либо меры безопасности. Дэвис мертв всего около двенадцати часов, и, судя по реакции секретаря, о его смерти еще не сообщалось. Они не хотят никаких записей о своей деятельности.

Гарри подходит к шкафам с документами, бормоча «Инобсервабилис», чтобы накинуть на руки гораздо более эффективную форму магловских резиновых перчаток. Он слышит, как Драко делает то же самое, и начинает открывать шкафы один за другим, перебирая их содержимое.

— Дублируй все, — велит Драко, раскладывая файлы и копируя их содержимое. — Я же сказал, у нас нет времени фильтровать это сейчас. Оно либо здесь, либо нет.

Они двигаются быстро, и на столе растет стопка папок. Кабинет Дэвиса не виден со стороны входа, но Гарри следит за дверью. Он оглушит Джозефа, если понадобится.

Проходит пятнадцать минут, когда они заканчивают, и Драко уменьшает все дублированные файлы, засовывая их в карман. Они оба осматривают комнату, запирая шкафы и проверяя, все ли так, как было, и только потом Гарри снова натягивает на себя мантию.

В фойе у входа Драко подходит к столу Джозефа, наклоняясь, как будто хочет поговорить с ним. Он посылает Обливиэйт, и Джозеф на секунду повисает, его взгляд теряет фокус, а затем они выходят за дверь. Гарри поднимает глаза, замечая камеры слежения на потолке, и лишь надеется, что ни у кого не будет причин их просматривать.

Он следует за Драко на улицу, они садятся в машину, и Драко плавно сливается с движением на дороге. Примерно через пятнадцать минут они паркуются в одном из гаражей. Как только они выходят из машины, он аппарирует их. Приземлившись, Гарри с удивлением понимает, что они вернулись на площадь Гриммо. Они не обсуждали, где проведут ночь, но Гарри предположил, что Драко отведет их в другое из своих убежищ.

— Что мы здесь делаем? — спрашивает он.

Драко просто смотрит на него, но из-за лица Дэвиса кажется, что сверлит взглядом.

— Дай мне пять минут, чтобы зелье выветрилось, — говорит он, на секунду опуская глаза на шею Гарри, прежде чем снова поднять их. — Проклятый волк Дэвиса не может решить, хочет он драться с тобой или трахаться. — Драко отворачивается, поднося руки к вискам и слегка наклоняясь вперед. — Как, блять, ты все время с этим справляешься? — спрашивает он, и Гарри слышит, как уважение в его голове заметно повышается.

Гарри пожимает плечами, набрасывая мантию на спинку стула.

— Думаю, выбор невелик.

Драко издает смешок.

— Теперь я гораздо лучше понимаю, почему так много оборотней становятся дикими, — говорит он, а затем вздыхает с облегчением, когда черты лица начинают меняться.

Гарри отворачивается, чтобы не видеть, как тело Драко сжимается и выкручивается. Через минуту он слышит голос Драко, когда тот применяет заклинание Пошива, снова изменяя одежду. Гарри на мгновение задумывается о том, что Драко одет в его одежду. От этого по телу пробегает жар, хотя, когда Драко заговаривает, его голос звучит по-деловому:

— Из того, что я видел, большая часть — финансовые отчеты. Там есть некоторые транспортные декларации, контракты с клиентами и тому подобное, — говорит он, направляясь к кухне и держа в руках одну пачку файлов измененных размеров.

Гарри берет две другие стопки и следует за ним.

— Думаю, лучшим вариантом будет просмотреть все, — говорит Драко, закатывая рукава и садясь. Гарри старается не смотреть на напрягающиеся мышцы его предплечий. Он хочет их облизать. — Нужно отложить все, что, по нашему мнению, может показаться необычным, причина абсолютно любая. — Драко смотрит на Гарри, и уголки его губ изгибаются в улыбке. — Даже если это просто дурно пахнет, — говорит он.

Гарри пристально смотрит в ответ, но его слова не жалят. Странно, когда так нежно дразнят, когда над тем, что с ним случилось, посмеиваются. Гермиона всегда следит, чтобы он чувствовал себя максимально уютно, а Рон не любит упоминать об этом, но Драко, кажется, вполне комфортно походя ссылаться на тот факт, что он оборотень. Гарри хочет, чтобы ему это не нравилось, но в этом есть что-то освобождающее, что ослабляет напряжение, которое он носит в себе, даже не подозревая об этом.

— Хорошая идея, — говорит он, кладет папку на стол перед собой и с щелчком открывает обложку, опускаясь на стул рядом с Драко.

Драко выглядит слегка удивленным его выбором места, но ничего не говорит, просто тянется за папкой. Гарри чувствует теплую сладость счастья и внезапно нестерпимо хочет протянуть руку и прикоснуться к Драко, вспомнить, что тот чувствовал, посмотреть, как изменится его запах от подобного действия. Затем он вспоминает предыдущую ночь в туннелях, краснеет и отводит взгляд, сосредотачиваясь на папке перед ним.

Это запись транспортных маршрутов и частота их повторений к пивоваренному заводу. Ни одна из областей, которые они обслуживают, не связана с Дувром, а частота слишком высока, чтобы это была информация о похищениях. Он все равно пробегает глазами по каждой странице, прежде чем закрыть папку, положить на другую сторону стола для Драко и вытащить следующую из стопки.

Так они работают вместе до конца дня. Иногда один из них указывает на что-то другому, но они так и не находят ничего убедительного, ничего, что сразу бы можно было считать успехом. В какой-то момент Драко встает, потягиваясь так, что хрустят суставы. Гарри на мгновение теряется, наблюдая за его телом, когда он вытягивается вверх. Когда Гарри поднимает взгляд, Драко отводит глаза, и на его щеках появляется слабый румянец, как будто он только что заметил, что Гарри разглядывает его… и ему понравилось.

Гарри напоминает себе, что не имеет значения, что Драко может решить, что хочет… или чего он сам хочет. Гарри представляет для Драко опасность, и на этом все.

Он продолжает читать информацию из папок, пока Драко собирает тарелку сырных тостов, делая резкие замечания по поводу жалкого состояния кладовой Гарри и того факта, что старые дома чистокровных всегда должны быть в состоянии обслуживать званый обед на двадцать персон.

— Ты можешь сделать двадцать тостов, — невозмутимо говорит Гарри, не отрывая глаз от страницы. Он слышит, как Драко раздражается, и сдерживает улыбку.

Они работают еще час после еды, затем Драко решительным щелчком складывает папку перед собой.

— Мы закончили, — говорит он, кладя папку в стопку, чтобы Гарри проверил.

— Мы едва просмотрели половину, — возражает Гарри, протягивая руку за очередной папкой.

Они вместе собрали страницу с заметками о возможных контактах и транспортных маршрутах. И этого далеко не достаточно.

— Мы оба чуть не умерли прошлой ночью, — говорит Драко, ударяя его по ладони. — На сегодня мы закончили. Нам нужно отдохнуть. Тебе нужно дать себе десять минут, чтобы подумать о том, что произошло, и о том, что ты чувствуешь по поводу всего этого.

Гарри скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула, глядя на Драко.

— И что это должно означать? — интересуется он.

Драко просто закатывает глаза и встает.

— В этом доме имеется какая-нибудь приличная выпивка? — спрашивает он, направляясь к буфету.

Гарри протягивает руку и Акцио призывает бутылку лучшего Огденского. Драко вздыхает, но берет два стакана.

— Пойдем на улицу, — говорит Драко. — Меня тошнит от этой комнаты. Здесь есть терраса на крыше, да?

Гарри смотрит на него, пораженный.

— Откуда ты знаешь?

Драко хмурится.

— Ты обращаешь внимание на что-нибудь вокруг себя? На стене наверху висит большой грязный гобелен, на нем вышито мое имя.

На мгновение Гарри просто наслаждается тем, что Драко вернулся к своему обычному уровню язвительной наблюдательности. Он весь день был мягче, как будто ощущал, что с Гарри нужно обращаться именно так. Он не возражал, но есть что-то в этом истинно малфоевском голосе, что заставляет его чувствовать себя даже более комфортно, чем мягкость. Он задумывается о том, что о нем это говорит, но решает слишком не зацикливаться.

Он помнит имя Драко на семейном древе Блэков и то, как злился много лет назад, думая, что у Малфоя есть какая-то связь с Сириусом — кровная связь, за которую Гарри готов был убить. Все, что угодно, лишь бы чувствовать себя менее одиноким в этом мире.

— Да, на крыше терраса, — говорит он после паузы. — Я давно там не был.

Драко не отвечает, просто сдвигает стаканы, берет бутылку виски со стола перед Гарри и выходит из кухни. Гарри слышит, как он поднимается по лестнице. Он оглядывается на папки перед собой и вздыхает, поднимаясь на ноги.

Драко с трудом открыл дверь и уже сидит на крыше к тому времени, как Гарри поднимается наверх. Ночь теплая, и Драко даже не потрудился надеть куртку, а рукава его рубашки все еще закатаны до локтей. Он подходит к самому краю крыши, ставит бутылку и стаканы на выступ перед собой, а потом взбирается следом и садится, свесив ноги с борта. Гарри хочет сказать ему, что он ведет себя как идиот, а это будет падение с высоты четырех этажей, но Драко ни разу не слушал его, и он сомневается, что сейчас что-то изменится. Вместо этого он подходит и встает рядом, глядя на небо.

Луна все еще полная и тяжелая, и Гарри чувствует ее удовлетворение от его трансформации. Оно мягкое, не изнурительное, как обычно бывает, когда он принимает подавляющие и прерывает превращение. Приятно быть на улице, думает он, приятно быть под светом луны. Рядом с ним Драко наливает им обоим по бокалу и выжидательно поднимает свой. Гарри берет свой и чокается. Луна достаточно яркая, чтобы в сочетании с уличными фонарями далеко внизу он мог ясно видеть Драко.

— За жизнь, — говорит Драко, в его глазах есть что-то нечитаемое.

— За жизнь, — вторит Гарри и откидывает голову назад, позволяя теплому обжигающему виски течь по горлу.

Драко сразу же доливает в оба стакана, и Гарри с удивлением замечает, что он тоже осушил свой. Они выпивают еще по два стакана в дружеской тишине, а затем Драко говорит мягким голосом, смотря в темноту:

— Ты первый человек, который увидел мое настоящее лицо за последние десять лет. Ты знал это? — Он бросает взгляд на Гарри, как будто проверяя его реакцию, затем снова смотрит в ночь. Гарри чувствует, как накрывает удивление. — Ты первый человек, который даже приблизился к разгадке. Пять минут в комнате с тобой, и ты меня узнал. — Он издает смешок, но в нем больше смирения, чем горечи. — Только ты, Поттер.

— Что ты имеешь в виду под первым человеком? — спрашивает Гарри, изо всех сил пытаясь осознать это. Ну, нет же? Он же не прятался абсолютно все это время, да? — А как же твои родители? Твои друзья?

Драко фыркает, и на этот раз точно горько.

— Я же тебе говорил. Я не хочу иметь ничего общего с отцом, а мать никогда не могла сохранить от него секреты. — Драко стучит пятками по каменному парапету, на котором они сидят. — Лучше, чтобы они оба думали, что я мертв. Проще.

Гарри смотрит на Драко и пытается представить мир, в котором, по его мнению, было бы лучше, если бы родители считали его мертвым. Он не может. Одиночество самой мысли об этом задевает что-то в нем, и он слегка наклоняется вбок, ударяясь плечом о плечо Драко в молчаливой попытке убедить его, что он не один. Драко наклоняется к нему, его рука теплая под тонким хлопком рубашки.

— А друзья? — тихо спрашивает Гарри. Он почти боится спрашивать, но есть что-то в тишине ночи и виски, согревающем тело, что заставляет его продолжать.

— Я был слишком опасен, чтобы быть рядом, когда только нарушил условно-досрочное, — говорит Драко бесстрастным голосом. Неоспоримый факт. — Да и я все равно потерял с ними связь, пока был в Азкабане.

Он допивает свой напиток, а затем замечает, что бокал Гарри пуст, и наливает им обоим. Его пальцы соприкасаются с пальцами Гарри, когда он передает ему стакан, и Гарри слышит, как екает его сердце. «Это опасно, — думает он. — Мы оба пьем слишком много, слишком быстро». Он не отстраняется.

— Я следил за ними, — говорит Драко, глядя на луну.

Теперь он стал ближе к Гарри. Их бедра прижаты друг к другу, а руки соприкасаются, когда они потягивают напитки. Гарри пытается не зацикливаться на контакте, но Драко так хорошо пахнет, и он здесь, в безопасности, а все могло бы закончиться по-другому. «И это была бы твоя вина», — обвиняюще шепчет внутренний голос. Гарри знает. Он знает, что это правда. Он допивает виски и слегка отодвигается от Драко.

— Грег женился на магле после того, как вышел из Азкабана, — говорит Драко, глядя вниз, где их ноги больше не соприкасаются.

Гарри требуется секунда, чтобы вернуться к разговору. Он сразу же хочет снова почувствовать тепло Драко на себе.

— Панси живет за границей, в Австралии. Что касается Блейза и Тео, — он пожимает плечами, — с самого начала я не хотел, чтобы они знали, как низко я пал. Потом, когда придумал Веритас, я не мог доверить им этот секрет. — Драко делает глоток виски и поворачивается, чтобы посмотреть на Гарри. — Ты хоть представляешь, как странно смотреть в зеркало и видеть свое собственное лицо каждый день? — его тон легкий, но в запахе много грусти и неуверенности.

— Ты надеваешь маску, даже когда остаешься один? — спрашивает Гарри, и его снова охватывает удивление.

Драко улыбается, но это мрачная улыбка.

— Я правда не хочу быть Драко Малфоем, — говорит он и, прежде чем Гарри успевает ответить — даже подумать, как ответить, — продолжает: — В любом случае, я не хочу быть полноценным собой. Каждая личность, которую я играю, — это часть меня, в некотором роде грань моей личности, развитая за жизнь.

Он вздыхает и допивает виски. Гарри рад, когда он не наливает еще. Драко очень быстро становится пьяным.

— Отыгрывать роли удобно, — говорит он, и Гарри начинает задаваться вопросом, был бы он рад сообщить всю эту информацию утром.

— Быть целым — это потрясающе, — говорит Драко. Он поворачивается лицом к Гарри, поставив одну ногу на каменную стену.

— Ты смотришь на меня так напряженно, — говорит он, и Гарри не знает, что на это ответить.

— Ты видишь меня, — говорит Драко, и в его глазах такая тоска, что Гарри не отстраняется, когда Драко нежно кладет руку ему на щеку.

Он чувствует, как большой палец проводит по его скуле, а затем Драко наклоняется, и Гарри задерживает дыхание, слушая, как колотится сердце Драко и его собственное в такт. Их губы соприкасаются мягко и медленно, а рот Драко такой теплый. Гарри почти бессознательно вдыхает запах его кожи. Он чувствует, как волк выходит вперед внутри него, урча от удовольствия.

Драко довольно мурчит и придвигается, чтобы углубить поцелуй. Именно это выводит Гарри из оцепенения. Он не может целовать Драко. Он не может больше терпеть то, что происходит между ними. Он плохо влияет на Драко. Он опасен. И на этом все.

Он отстраняется, отрывает ноги от стены и отворачивается. Он игнорирует пальцы Драко, скользящие по его коже, как будто в попытках подтянуть его обратно. Он игнорирует сердитый протестующий вой волка внутри. Он стискивает зубы и заставляет его подчиниться.

— Я не могу, — говорит он, глядя в потрясенное лицо Драко. Изумление быстро сменяется бесстрастием, хотя эмоции Драко витают в воздухе, режа без ножа. «Мне нужно уйти», — думает Гарри, отступая. Это правильный выбор, он знает, что правильный, но это не значит, что он хочет иметь дело с последствиями.

Он шагает к двери, и его рука уже на ручке, когда Драко говорит:

— Стой.

Гарри замирает — ничего не может с собой поделать. Он, по крайней мере, обязан выслушать Драко, не так ли? Но говорит Драко совершенно о другом, как будто поцелуя никогда не было.

— Тедди — причина, по которой ты их ненавидишь?

Гарри прерывисто вдыхает, услышав имя мальчика. Образ его лица на мгновение вспыхивает в сознании. Счастливая улыбка, зеленые глаза, совсем как у него. Он зажмуривается от боли.

— Ты не можешь продолжать судить о целой расе, основываясь на действиях нескольких, — говорит Драко позади него мягким, но неумолимым голосом. — Твоя ненависть к себе убивает тебя.

Гарри чувствует, как слова пронзают его. Драко неправ. Оборотни — монстры. Все. Посмотрите, что Гарри пытался сделать с ним прошлой ночью. Он тянется к дверной ручке. Не может говорить об этом, не может пытаться оправдать свою природу. Природу зверя.

— На что похожа связь с твоим волком? — спрашивает Драко с любопытством в голосе.

Гарри замирает, положив руку на ручку. Он оглядывается через плечо, удивленный вопросом. Драко смотрит искренне, но Гарри знает, что в вопросе кроется нечто большее. Он разворачивается, делая несколько медленных шагов к Драко, настороженный, но чувствующий, что по какой-то причине обязан ответить. Он вспоминает слова Драко, сказанные ранее, обнажающие его.

— Он не мой волк, — медленно говорит Гарри, глядя на луну. — Он внутри меня, но это не я. Такое ощущение, что это совершенно другое существо. То, что со мной произошло, разрушило мою жизнь, — его тон полон горечи, и он понимает, что думал об этом миллион раз, но никогда не произносил вслух. Он не хотел никого беспокоить, добавляя жалость к себе в список вещей, связанных с ним, о которых стоит беспокоиться.

Драко уклончиво мычит и делает глоток виски.

— На что это было похоже прошлой ночью? — спрашивает Драко, и Гарри чувствует на себе его взгляд, хотя и не поворачивает головы, чтобы встретиться глазами. — Когда волк был главным?

Гарри хмурится, пытаясь собраться с мыслями. Фрагменты, обрывки мыслей и чувств, размытые движения, сознание, а затем угасание.

— Это было… как будто я тонул, — тихо говорит он, чувствуя, как искренность слов находит отклик в нем. — Я продолжал пробиваться на поверхность, но каждый раз, когда хватал ртом воздух, он топил меня снова.

— Ты сказал волку отпрыгнуть, чтобы я мог убить Дэвиса, — говорит Драко, и это скорее утверждение, чем вопрос.

Гарри помнит отчаянную потребность защитить Драко, сделать все, что можно, чтобы одержать верх над огромным серебряным волком, разрывающим его. Мгновение они были синхронизированы. Он смотрел глазами волка, чувствовал, как их желания сливаются воедино. Секунду спустя волк прыгнул, и связь пропала. Гарри снова погрузился под воду.

— Он ненавидит меня, — говорит он и сокращает расстояние между ними. Гарри берет бутылку, делая глоток прямо из горлышка. — Он хочет убить меня. — Он смотрит на Драко и видит, как тот хмурится.

Кажется, он колеблется, как будто пытается принять решение, а затем снова заговаривает.

— Как думаешь, волк чувствует то же самое? — спрашивает он, и Гарри не понимает, о чем он. Должно быть, это видно по его лицу, потому что Драко продолжает: — Как думаешь, он тоже чувствует, что тонет? Как будто застрял внутри тебя, и все, что ты хочешь сделать, это избавиться от него?

Гарри останавливается, почти поднеся бутылку ко рту. Внутри поднимается волна гнева, горячего и горького, и он понимает. С болезненным чувством уверенности понимает, что именно так чувствует себя волк внутри него каждую секунду дня. Он чувствует — истинность поражает, как удар под дых. Волк жил всего три раза с тех пор как Гарри был укушен. У него был выбор, куда идти и что делать, ровно три раза за последний год. Каждую секунду каждого второго дня Гарри подавлял его, используя усиленные ощущения по желанию, все это время презирая его.

— Знаешь, он — это ты, — говорит Драко мягко, как будто понимает часть того, что происходит у Гарри в голове. Гарри не отвечает, изумление от самоосознания все еще не проходит. — Он не отдельное существо, — продолжает Драко. — Он — часть каждого из нас, к которой мы больше не можем прикоснуться, самая первобытная, инстинктивная часть нас. Именно это делает вирус ликантропии. Он выращивает эту часть мозга, укрепляя клетки, возвращая к жизни. Волк в тебе — это тот, кем бы ты был миллион лет назад.

Гарри снова пьет из бутылки, не обращая внимания на то, что алкоголь обжигает горло. Драко неправ. Гермиона говорила ему это сто раз. Она тоже ошибается. Волк — не он. Волк — животное.

Волки забрали у него все.

Все тот же гнев кипит внутри, наполненный обидой и болью. Внезапно Гарри начинает тошнить. Он швыряет бутылку через край, в ночь, и она разбивается о дорогу далеко внизу. Он чувствует себя в ловушке в своем собственном теле, в нем крутятся выборы и истины. Волк — та его часть, которая всегда являлась волком? — рычит, как будто противостоит угрозе. Гарри напрягается. Он хочет снова засунуть его обратно. Но он помнит темноту, помнит, как потерял всякое представление о том, кто он и где. Он помнит беспомощность.

Мгновение спустя Драко встает перед ним, и он чувствует руку на своей шее, мягкую и теплую, нежно сжимающую. Он хочет оттолкнуть Драко, сказать, что они не могут так прикасаться друг к другу, не после поцелуя, не когда он хочет гораздо большего, но не может отказать себе в утешении. Ему кажется, что он разлетается на куски.

— Дыши, — говорит Драко. — Дыши, Гарри. Ты в порядке.

Гарри вдыхает, чувствуя, как горят легкие. Он опускает голову, и Драко перемещается так, что его бок прижимается к боку Гарри, а рука ложится на его спину, продолжая постоянно гладить шею.

— Ты все еще ты, — говорит Драко ему на ухо тихим и спокойным голосом. Гарри чувствует его теплое дыхание на своей щеке и сосредотачивается на этом, закрыв глаза и пытаясь вслушаться в слова. — Ты храбрый и сильный, и в тебе есть смехотворно благородная жилка, которая заставляет тебя поступать правильно, даже если это может привести к твоей гибели. Твой волк будет таким же, если ты позволишь ему.

Гарри качает головой. Драко ошибается, он должен ошибаться.

— Он монстр, — шепчет Гарри. Он все еще чувствует ярость внутри себя, вездесущую потребность охотиться, сражаться и убивать. Он видел так много крови, резни и смерти. Волки разносят это везде, куда идут.

Рука Драко не опускается, большой палец слегка потирает челюсть Гарри около уха, то самое место, о которое он потерся бы у другого волка, чтобы пометить его своим запахом. Это успокаивает и Гарри, и волка. Он позволяет себе сосредоточиться, вдыхая запах Драко, теплый и успокаивающий. От него слабо пахнет самим Гарри, потому что он весь день носит его одежду, и это успокаивает. Драко ощущается своим.

— Волк Дэвиса был монстром, — говорит Драко мягким голосом в темноте, — потому что Дэвис был монстром. Он просто отражал его глубинные желания. Судя по тому, насколько сильным был волк, я бы сказал, что Дэвис выпускал его каждый месяц очень долго, а большую часть оставшегося времени, вероятно, использовал и подчинял своей воле.

Гарри качает головой, но Драко продолжает, не давая ему возразить.

— Те волки, которые забрали у тебя Тедди, должно быть, были такими же. Они вышли из-под контроля, а люди, которым они принадлежали, не могли установить с ними контакт или намеренно накручивали их.

Драко поднимает другую руку, обхватывает лицо Гарри и наклоняет его так, что их лбы мягко соприкасаются.

— Так не должно быть, — мягко говорит он, и в его голосе столько уверенности, что Гарри чувствует, как та же уверенность проникает и в него.

Волк сейчас неподвижен, как будто слушает, ожидая, что он будет делать дальше. Гарри не может дотянуться до него. Не может успокоить. Он ненавидит его. Он его не хочет. Все в его жизни было бы лучше без него.

«Без тебя Драко был бы мертв», — шепчет голос в голове, и Гарри знает, что это правда и это говорит не волк. Драко взялся бы за это дело с Гарри или без него. Любого другого телохранителя разъяренный серебряный волк разорвал бы прошлой ночью. Драко был бы мертв еще до этого, понимает Гарри. Усиленные чувства волка были единственным, что позволило ему понять, что в их квартире убийца, и пересечь комнату достаточно быстро, чтобы отвести лезвие.

Волк дает ему необходимое. Эта мысль поражает, как удар молнии, и он вспоминает, какими характеристиками Драко наделил его как личность. Твой волк будет таким же, если ты позволишь ему. Хотя он делал все возможное, чтобы прогнать эту свою часть, волк всегда рядом. Они думают об одном и том же. Защитить. Уберечь. Быть верным. Уважать.

Это полностью он.

— Блять, — шепчет Гарри, чувствуя подступающие слезы. Он слегка наклоняется вперед, обхватывает руками живот и закрывает глаза. Он чувствует, как Драко обнимает его и другой рукой, когда он вжимается в его грудь.

— Все в порядке, — шепчет он ему в волосы. — Все в порядке. Я с тобой.

Гарри со стоном льнет к нему. И чувствует, как волк внутри делает то же самое.

========== Глава 10 ==========

Им требуется два дня, чтобы разобраться с папками из кабинета Дэвиса. Два дня, в течение которых Гарри никак не может оторвать взгляд от губ Драко, вспоминая их вкус и мягкость. Он не может выкинуть из головы слова Драко: «Волк — это ты». Это правда. Он знает это на интуитивном уровне. Волк, та его часть, которая и является волком, кажется настороженным, бдительным, как будто ждет, каким будет следующий шаг Гарри.

Гарри пытается сосредоточиться на деле, потеряться в кипах бумаг. Что угодно, лишь бы перестать думать о себе или о Драко. Ни один из путей размышлений не приводит к ясности. Каждый раз, пытаясь думать об отношениях с Драко или о его словах, он чувствует, как водоворот эмоций пробуждается внутри него. Слова Драко противоречат почти пятнадцати годам фактов, которые жизнь вбивала в него, с тех пор как закончилась война и популяция оборотней резко возросла.

«Пятнадцать лет предрассудков», — шепчет внутренний голос, подозрительно похожий на голос Драко. — Ты не можешь продолжать судить о целой расе, основываясь на действиях нескольких». Он чувствует себя уязвленным этими словами. Он так долго держал в себе боль от потери Тедди. Отпустить гнев и ненависть — все равно, что отпустить часть Тедди. И от осознания того, что его воспоминания о Тедди так крепко связаны с ненавистью, он чувствует себя больным и ничтожным. Не это он должен помнить.

Пока Гарри пытается понять, что, блять, ему теперь делать, Драко выясняет последний кусочек головоломки. Они отложили в сторону то, что кажется немного неуместным, информацию, которая не имеет смысла в контексте бумажной волокиты, транспортные маршруты с дополнительными остановками один или два раза в год, покупателей, которые появляются так же редко. Но именно Драко вплетает многое из этого в общую картину.

— Через четыре дня аукцион, — говорит он, отрываясь от своих заметок.

Как только он заговаривает, Гарри понимает, что Драко сделал это — его голос полон почти лихорадочного волнения.

Гарри поднимает взгляд со своего места по другую сторону стола. Он пытается держаться на расстоянии. Это ни в малейшей степени не помогает. Последние две ночи ему снился Драко, и он просыпался липким и расстроенным, тоскуя по тому, кто находится через две двери, но с таким же успехом может быть в другом мире. Он не может. А прямо сейчас Драко выглядит таким чертовски счастливым, что Гарри хочется прижать его к стене и целовать, забирая весь кислород.

— Пионы? — уточняет он, как будто не чувствует запаха триумфа Драко. Это первая несостыковка. Поставка цветов. Это происходит всего один или два раза в год, и каждый раз, когда это случается, альтернативные места и покупатели совпадают. Это должно быть неким шаблоном, по крайней мере им больше не на что опереться.

Драко кивает, протягивая Гарри одну из папок.

— Посмотри: квитанции за праздничное мероприятие в поместье. Через неделю после поставки цветов проводится нечто подобное. Это должно быть место, в котором они обеспечивают себе покупателей.

Гарри быстро просматривает информацию и кивает, в нем вспыхивает возбуждение, сдерживаемое осторожностью. Они должны продолжать делать все правильно. Они не могут позволить себе снова все испортить.

— Допустим, ты прав; где это?

Драко отодвигает несколько папок в сторону, чтобы открыть карту Англии, которую они разложили на столе. На ней отмечены транспортные маршруты и точки высадки. Он взмахивает палочкой, и в полудюжине точек загораются новые, когда из его заметок материализуются аукционные площадки.

— Похоже, они используют одни и те же места, но меняют их, выбирая совершенно случайно, — говорит Драко, рассеянно заправляя прядь волос за ухо.

Несмотря на серьезность момента и успех прорыва, Гарри ничего не может поделать со своими глазами, которые жадно ловят движение Драко. Он хочет уткнуться носом в его шею, чтобы чувствовать только его аромат, а весь остальной мир пусть исчезнет.

— Но мы не сможем угадать, где именно, — продолжает Драко, и Гарри заставляет себя сосредоточиться. — У нас не будет времени. Нам нужен какой-то способ убедиться, что это правильное место, прежде чем мы войдем.

Гарри снова смотрит на карту, мысли лихорадочно крутятся, пока он обдумывает и отбрасывает идеи. Если бы он все еще работал в Министерстве, он бы установил наблюдение за каждым из мест и послал кого-нибудь под прикрытием, чтобы убедиться, что ребенок там, прежде чем вламываться туда и производить арест. Он стискивает зубы, снова размышляя о том, насколько они уязвимы, когда действуют в одиночку.

Взгляд падает на выброшенное письмо, и он тянется, чтобы вытащить его из-под папки. Гарри смотрит на почерк Рона, на записку, полную беспокойства о том, все ли с ним в порядке, где он провел луну и нужны ли они ему.

Гарри смотрит на письмо и чувствует, как пункты плана встают на свои места в его голове. Он поднимает взгляд на Драко и расплывается в улыбке. Волк одобряет его охотничью тактику, и Гарри чувствует, как улыбка становится еще шире. По какой-то причине, вместо того чтобы отталкивать, одобрение волка заставляет его расслабиться. Волк — та его часть, которая является волком, — живет ради охоты. Он не может ошибиться.

Драко вопросительно поднимает бровь.

— Нам нужно отправить сову Рону, — говорит Гарри.

~

Рон стоит на кухне Гарри чуть менее чем через два часа. Он был бы тут раньше, но Гарри потребовался целый час, чтобы убедить Драко согласиться, что это их единственный шанс на успех.

В данный момент Драко стоит в углу под личиной Марквелла с характерной презрительной усмешкой на лице. Рон смотрит на него с подозрением, а Гарри жалеет, что Драко не мог выбрать личность, которая была бы немного меньше похожа на Драко Малфоя в шестнадцать.

Гарри жестом приглашает их обоих сесть. Рон садится, но взгляд, который он бросает на Гарри, полон беспокойства. Гарри уверен, что письмо, которое он послал за день до этого и в котором говорилось, что с ним все в порядке, луна прошла хорошо и что он будет дома через несколько недель, вероятно, никого не успокоило. Единственным разом, когда он пропустил полнолуние в Норе, была ночь, когда он позволил себе обернуться и разнес дом, пытаясь выбраться из защиты, которую сам заставил Рона установить по всему периметру.

Волк не держит зла на Рона. Его единственная реакция на него — чистая радость. Гарри не смог бы удержаться, чтобы не обнять Рона, даже если бы захотел. Рон — стая. Рон — второй. Рон — лучший друг, и прошло слишком много времени с тех пор, как они проводили время вместе.

Драко тоже садится, после того как Гарри обращает на него многозначительный взгляд. Он делает вид, что разглаживает складки на очень дорогом костюме, оглядывая Рона с ног до головы. Гарри понятия не имеет, где он его нашел, и, честно говоря, не хочет спрашивать. Рон слегка ощетинивается от этого взгляда. Он не в форме. Очевидно, что он был не на дежурстве, поэтому одет в джоггеры и один из своих удобных старых джемперов, которые Гарри любит время от времени красть, когда ему одиноко.

Гарри хочет столкнуть их лбами. Вместо этого он делает глубокий вдох.

— Рон, это Дариус Марквелл, — говорит он, указывая через стол на Драко. Он хочет рассказать Рону, кто такой Драко, но они оба согласились, что это было бы слишком рискованно и для Драко, и для дела. — Он клиент, с которым я работаю последние шесть недель. Мистер Марквелл, это Рон Уизли, старший аврор Министерства магии.

Рон кивает Драко.

— Приятно познакомиться.

Драко лишь слегка улыбается в ответ. Гарри хочет пнуть его. Но он знает, что это совершенно в характере Марквелла. Он просто забыл, какой придурок Марквелл… и как ему стало комфортно с Драко, раз такое поведение кажется совершенно нехарактерным. Его снова поражает, насколько Драко действительно изменился, и насколько Гарри нравится человек, которым он стал сейчас. Но он не может позволить своему разуму снова пойти по этому пути. Ему нужно изложить дело по порядку.

— Мистеру Марквеллу стало известно, что некоторые из его сообщников вовлечены в незаконные действия, — начинает Гарри.

— Они занимаются контрабандойдетей, — говорит Драко, наклоняясь вперед, как будто изначально участвовал в разговоре. — Я получил информацию о том, что многие из людей, с которыми я хотел вести бизнес, занимаются покупкой и продажей детей. Детей сквибов, если быть точным.

Рон смотрит на Гарри с недоверием. Гарри просто кивает и наблюдает, как меняется выражение его лица — на нем вспыхивают возмущение и ненависть, прежде чем все скатывается в холодный гнев. Он оглядывает Драко.

— Правильно ли я понимаю, что вы выступаете в качестве информатора? — спрашивает Рон, сразу же входя в роль аврора, так что Гарри тушит улыбку, напоминая себе, что уже видел, как Рон проворачивает такое, тысячу раз раньше. Мерлиновы яйца, как же он скучает по работе с ним.

— Даже лучше, — улыбается Драко, и на его лице появляется ликование. — Я ваш человек внутри.

~

У них уходит большая часть трех дней, чтобы все подготовить.

Гарри передал все исследования Рону. Каждый раз, когда их спрашивали об этом, Драко указывал на Гарри как на человека, который пришел ко всем выводам, который разыскал все в офисе Дэвиса, разгадал шифр и определил местоположения. Гарри хотел поспорить, но понял, что у Драко есть для этого причина. Он ничего не делает без причины. Гарри может только надеяться, что она хорошая.

Драко другой, пока они работают с аврорами. Площадь Гриммо превращается в оперативный центр. Драко высказал очень хорошее предположение, с которым Гарри неохотно согласился — Министерство может быть пунктом связи с любой точкой цепочки поставок контрабандистов, а они не могут рисковать предупредить кого-либо. Поэтому Рон с Гарри посовещались, и Рон отобрал семь человек, которым доверял, и поручил им «территориальное» дело, что в целом означало, что все они живут на площади Гриммо, а Драко не может быть никем, кроме Марквелла. Даже на мгновение.

Гарри скучает по нему как сумасшедший. Он не знает, когда стал настолько зависимым от присутствия Драко, от его ехидных комментариев, мягких взглядов, когда он думает, что Гарри не обращает внимания, его способности наполнять комнату своим присутствием, даже ничего не говоря.

Марквелл — полностью острые углы и пренебрежительные замечания, которые заставляют авроров желать арестовать его так же охотно, как и слушать. Гарри хотел бы провести секунду с Драко, всего лишь мгновение, чтобы сказать, что он понимает. Он понимает, что так выглядит преодоление, он просто хочет, чтобы было не так больно.

Он лежит без сна по ночам, концентрируясь на звуке дыхания Драко во сне. Только будучи уверенным, что волк разбудит его, если что-то изменится, он засыпает.

Они размещают по одному аврору в каждом из поместий, которые ранее использовались в качестве аукционных площадок. Рон яростно возражает против того, чтобы Гарри шел вместе с Марквеллом в место, избранное в день Х. Гарри прямо говорит, что он идет, иначе все пропало. Если бы у него была шерсть, он бы ее вздыбил, так как сейчас с легкостью меняется с волком местами, когда смотрит на Рона сверху вниз. После этого Рон более внимательно наблюдает за ними обоими. Гарри может чувствовать осуждение Драко, но не сожалеет об этом. Драко войдет в это гадючье гнездо один только через его труп.

Гарри полон нервного напряжения в день аукциона, расхаживая по почти пустому дому. Рон разместил Бэнкс в доме — ее работа — координировать доклады и следить за тем, чтобы план разворачивался так, как должен. Гарри хочет поговорить с Драко, но тот ушел в свою спальню, чтобы переодеться для аукциона, а вернувшись, сразу спустился в комнату, которую Бэнкс назначила своим командным пунктом.

Он сейчас там, но Гарри не слышит, чтобы они разговаривали. Он знает, что должен готовиться, знает, что ему нужно одеться и выглядеть как Хантер. Патронус с указанием местоположения может появиться в любую минуту. Но он не может перестать думать о том, что может произойти, как все может обернуться. Он бывал в подобных ситуациях сотни раз раньше, но это другое.

Он знает, Драко — причина, по которой все по-другому, и его пугают настолько сильные чувства.

Гарри слышит шум внизу и заставляет себя пошевелиться. Он берет костюм, который Драко разложил для него, и выходит из комнаты. Он чувствует себя немного виноватым, когда входит в комнату Драко через две двери, но чувство дискомфорта быстро преодолевается облегчением, которое он получает, будучи окруженным любимым запахом. Он на мгновение закрывает глаза и дышит, позволяя аромату успокоить его, позволяя себе представить Драко здесь, с ним, обнимающего его, ласкающего, шепчущего, что все будет хорошо. Он выйдет из этого невредимым.

Драко должен выйти из этого невредимым. Ни о каком другом исходе не может быть и речи.

Гарри со вздохом открывает глаза и кладет костюм на кровать, снимая одежду и оставляя ее на полу. Он стоит в одних трусах мгновение. Знает, что переходит все границы, но это не мешает ему подойти к корзине для белья и выудить одну из маек Драко. Он подносит ее к лицу и вдыхает запах, не в силах сдержать одобрительный рык от ошеломляющей близости ароматов тела Драко. Это неправильно. Он знает, что неправильно, но ничего не может с собой поделать. Ему нужна уверенность от запаха Драко на нем.

Он меняет размер майки взмахом палочки и натягивает ее через голову, проводя одной рукой по ребрам и всего на мгновение позволяя себе представить, что это рука Драко. Он застегивает ремень на брюках, когда открывается дверь и входит Драко. Гарри поворачивается к нему лицом, проклиная себя. Он был настолько погружен в собственные мысли, что не обращал внимания на звуки в доме. «Скорее волк не видит в Драко угрозы, за которой нужно следить», — шепчет голос внутри него.

— Поттер, что ты… — он замолкает, и темные глаза Марквелла опускаются на грудь Гарри. — На тебе моя майка?

На секунду чары на нем исчезают, и Гарри видит лицо Драко, жар в его глазах, когда он прикусывает губу. Затем образ Марквелла снова обретает четкость. Гарри замирает, охваченный смущением от вопроса.

— Я… э-э, то есть, я подумал, что было бы неплохо… чтобы, э-э… — он запинается, пытаясь придумать какую-нибудь правдоподобную причину, по которой ему нужно стоять полуодетым в комнате Драко в его одежде.

Драко делает шаг вперед, и Гарри видит, как что-то вспыхивает в его глазах, то же самое, что было в ту ночь, когда они поцеловались. Он чувствует, как его охватывает паника. Драко не должно ничего с ним связывать. Ему будет больно. Это слишком опасно.

— Извини, — выпаливает Гарри, руки опускаются к подолу майки. Ему нужно снять ее, выйти из комнаты и перестать позволять инстинктам управлять им.

Драко делает еще один шаг вперед и кладет руку на его ладонь. Касание теплое, и Гарри чувствует, что все внимание сосредотачивается на соприкосновении их кожи.

— Не надо, — говорит Драко, и его голос становится низким, бескомпромиссность Марквелла исчезает. — Мне нравится.

Гарри тут же поднимает глаза, встречаясь со взглядом Драко, и чувствует, как его охватывает жар. Голос в нем, который твердит, что он не может так поступить, что это неправильно, звучит дальше и уже не так настойчиво. Он видит, как Гламур Драко снова мерцает, тускнея. Пальцы Драко сжимаются на его руке, и он качается вперед. Гарри облизывает губы. Он хочет. Он хочет так чертовски многого.

Светящаяся синяя фигура врывается в комнату, крутится вокруг своей оси и встает перед ними.

— Цель — поместье Ротвелл, — говорит голосом Рона терьер перед ними. — Точка аппарации сразу за главными воротами. Я собираю всех авроров на заранее согласованные секретные позиции. Сигнал остается таким, как обсуждалось. Проверьте, что взяли монету. — Терьер замолкает и наклоняет голову. — Удачи, Гарри, — говорит он и исчезает.

Драко отступает, и лицо Марквелла снова становится жестким и гордым. Гарри не удостаивает его взглядом, не может. Он натягивает остальную одежду и мгновенно приводит себя в порядок. Дверь в комнату снова открывается, и Бэнкс просовывает голову, переводя взгляд с одного на другого, прежде чем, похоже, отбрасывает свои вопросы как несущественные.

— Вы получили сообщение? — спрашивает она. Оба кивают, и она вручает каждому из них по золотому галеону, зачарованно соединенному с теми, что уже есть у каждого из авроров. — Удачи, — желает она.

Гарри благодарит ее. Драко игнорирует и тянется к его руке.

— Гламур, — говорит он, и Гарри накидывает лицо Хантера, морщась от ощущения возвращения в эту форму. Хантер больше не сидит на нем как влитой. Он тот, кем Гарри ощущал себя несколько месяцев назад, но теперь он как плохо сидящая одежда, тесная и неудобная.

Драко оглядывает его с ног до головы, как бы проверяя, все ли правильно, затем засовывает руку в жилет, где, как Гарри знает, он держит палочку, и они закручиваются в аппарации.

Они приземляются у главных ворот поместья Ротвелл, и Драко немедленно отпускает его руку, проводя ладонями по передней части костюма с легким отвращением на лице. Он оглядывается, рассматривая четырех мужчин перед ними со скучающим превосходством.

Гарри делает шаг следом и осматривает их окружение. Они находятся у обширного поместья, ухоженные лужайки тянутся к громоздкому зданию в конце длинной гравийной подъездной дорожки. Приближаются сумерки, но он без проблем различает детали при слабом освещении. Он слышит тихую музыку из дома.

— Дариус Марквелл, — говорит Драко, делая шаг вперед, и Гарри возвращает свое внимание к мужчинам перед ними. — Я здесь, чтобы купить Пионы.

Один из мужчин хмурится, сверяясь с пергаментом в руке.

— Извините, сэр, — говорит он, — как вы нашли это место? Вас нет в списке.

Драко улыбается, и на лице Марквелла это выглядит порочно.

— Мой дорогой друг Джон Дэвис пригласил меня. Конечно, слышал, что его больше нет с нами, но я был бы счастлив занять его место.

Выражение лица одного из мужчин становится резче, и Гарри понимает, что они уже наслышаны о них.

— Извините, я на минутку, — говорит он, — приведу хозяина дома, чтобы он встретился с вами.

Он аппарирует, и Гарри делает мысленную заметку, что защита от аппараций на территории выборочная. Так ее будет легче разбить, если понадобится. Он смотрит на оставшихся троих, насторожившийся в ожидании любой угрозы и готовый вытащить Драко, если один из них хотя бы потянется за своей палочкой. Но они по-прежнему довольствуются ожиданием дальнейших приказов, прежде чем действовать. Этот факт немного успокаивает. Очевидно, что участники вечеринки слышали о них, но есть вероятность, что их прикрытие еще не раскрыто.

Секунду спустя раздается громкий треск, и перед ними появляются двое мужчин.

Драко немедленно делает шаг вперед, демонстрируя полное пренебрежение к движениям четырех охранников, каждый из которых опускает руку к палочке.

— Вы, должно быть, Джаспер Ротвелл, — говорит он, протягивая руку. — Дариус Марквелл. Я вел дела с мистером Дэвисом, но после его безвременной кончины мне показался удачным вариант исключить посредников и перейти прямо к источнику.

Ротвелл берет Драко за ладонь и пожимает ее, рассматривая его. Он худощавый мужчина, хорошо одет, на вид чуть за сорок. Волосы зачесаны назад так сильно, что кажутся приклеенными к голове, а выражение лица расчетливое. Гарри не чувствует в нем прямой угрозы, скорее хитрую осторожность, присущую более мелким хищникам.

— Мистер Дэвис говорил о вас, — отвечает Ротвелл, и в его голосе слышится четкий, резкий аристократический акцент. Гарри ненавидит такое. — Мой человек упомянул, что вы здесь, чтобы занять его место сегодня вечером?

Улыбка Драко становится еще шире, когда он поднимает другую руку, чтобы также накрыть ладонь Ротвелла.

— Совершенно верно. Ужасно жаль, что он встретил свой конец таким страшнейшим образом.

Глаза Ротвелла сужаются, и он слабо улыбается в ответ.

— Действительно.

Гарри знает, что послание услышано и понято. Драко только что, благодаря излучаемой им невероятной самоуверенности, сумел признаться в убийстве Дэвиса, дать понять, что готов сделать то же самое с любым другим, вставшим на его пути, и предложить себя на место Дэвиса в цепочке поставок. Гарри чувствует гордость и гул несвоевременного возбуждения. Ебаный в рот, Драко великолепен. Гарри всегда был неравнодушен к компетентным людям, а компетентность Драко выходит настолько далеко за рамки, что это сквозит в каждой части его тела. Он мастер, и Гарри вдруг дико хочет его. Он не может отказаться от этого, не может отказаться от Драко.

«Блядский, — думает он, когда осознание прорывается сквозь ненужные мысли. — Я люблю его». Он чувствует, как искренность этого утверждения разливается по каждой клеточке его тела, тепло, за которым почти мгновенно следует проверка на реальность. Он не может быть влюблен в Драко. Не может. Есть много причин, по которым это худшая идея, которая у него когда-либо была.

«Партнер», — урчит волк внутри него.

— Как бы это ни было приятно, — говорит Драко, прерывая нарастающую панику мыслей Гарри. — Можем ли мы присоединиться к вечеринке? Мне бы очень не хотелось пропустить главное событие.

Ротвелл рассматривает его еще мгновение, и Гарри заставляет себя сосредоточиться на происходящем перед ним. Экзистенциальный кризис может подождать. Он практически может видеть мысли и соображения, скрывающиеся за глазами Ротвелла. Нужно следить за этим мужчиной, чтобы обеспечить Драко безопасность. Это единственное, что имеет значение.

Наконец Ротвелл кивает и улыбается.

— Конечно, мистер Марквелл. Мы были бы рады вашему присутствию сегодня вечером. — На «сегодня вечером» он делает небольшой акцент, и Гарри уверен, что Драко тоже это слышит. Его глаза становятся холоднее, когда он смотрит на Ротвелла. Ротвелл просто указывает на поместье. — Увидимся внутри.

Он аппарирует обратно в дом, оставляя Гарри и Драко идти по длинной дорожке. Это намеренное пренебрежение, и Драко дает им пройти дюжину шагов по тропинке, прежде чем прокомментировать это.

— Ты можешь связать нас с их чарами и перенести в ту же комнату, в которую только что аппарировал Ротвелл? — бормочет он.

Гарри улавливает это, следуя за ним на шаг позади, и мгновение обдумывает просьбу. Он останавливается и закрывает глаза, чувствуя магию, обрисовывая ее в уме. Путь от ворот до зала непрост. Большинство гостей аппарировали туда. Лишь немногие — слишком новички во внутреннем кругу, чтобы им можно было доверять, — были вынуждены идти, как маглы, к двери. Ему требуется всего секунда, чтобы вплести их магические подписи в чары, куполом накрывающие поместье. Они так привыкли к изменениям, что не сопротивляются. Безопасность — полное дерьмо при таких операциях, и Гарри разрывается между желанием улучшить чары и благодарностью за то, что такие люди, как правило, позволяют своему эго управлять паранойей.

Как только заканчивает, он тянется к руке Драко. Короткий хлопок аппарации, и они появляются в огромной, тускло освещенной зале. Она роскошно обставлена, вся сверкающая золотом, шелком и парчой. Повсюду расставлены шезлонги, в одном углу возвышение, а в другом — хорошо оборудованный бар. Гарри оглядывается по сторонам, чувствуя себя настороже в ожидании любой непосредственной угрозы, но никто из обитателей комнаты не обращает на них никакого внимания. Только Ротвелл оглядывается с явным удивлением на лице. Драко одаривает его хищной улыбкой, а потом отворачивается, берет напиток из бара и начинает обходить комнату.

Гарри удивлен тем, что узнает столько лиц с фотографий со слежек Драко и из воспоминаний в Омуте памяти. В комнате семнадцать мужчин, большинство в сопровождении одного или нескольких телохранителей — наблюдательные неповоротливые существа, бесшумно следующие за ними. Он не сводит взгляда с Драко, наблюдая, как тот обходит каждого из мужчин по очереди, представляясь, создавая о себе правильное впечатление и выясняя причастность каждого к этой ночи, независимо от того, являются они покупателями или поставщиками. Он пожимает руки каждому, подходя достаточно близко, чтобы наложить Отслеживающие чары.

Гарри сосредотачивается на каждом из людей, с которыми Драко здоровается, запоминая их лица, одежду, голоса, поведение, чтобы у него был сильный образ, который можно представить на слушании. Он знает, что на большинстве из них, вероятно, чары, но даже известный псевдоним может быть ценным.

Другими чувствами он также сканирует находящихся в комнате. Он чует запах двух мужчин, которых помнит из туннелей, и когда Драко делает перерыв, чтобы пойти в бар за еще одним бокалом вина, он указывает на них. Следующими Драко подходит к ним.

— Добрый вечер, — говорит он, и в его голосе слышится что-то очень понимающее. — Приятно наконец с вами познакомиться. Кажется, мы разминулись в прошлый раз.

Мужчины обмениваются взглядами. Один из них с волосами песочного цвета, невысокий и коренастый. От него пахнет вином, дымом и болью. Другой темноволосый, выше и старше. От него пахнет машинами, маслом и смазкой, а еще соленой водой. Гарри все еще может уловить слабый соленый запах, хотя он был рядом с ребенком неделю назад. Он хочет схватить каждого из них за горло и потребовать объяснить, как они могут делать такое с детьми. Он хочет разорвать их на части. Он молчит и позволяет Драко говорить.

— Я искренне сожалею о потере вашего коллеги, — говорит Драко. — Мои извинения за беспорядок.

Мужчина с песочного цвета волосами заговаривает:

— Как думаешь, во что ты играешь? — в его голосе нет ни капли утонченной вежливости, свойственной резким интонациям Ротвелла. Он выглядит сердитым, защищающимся.

Драко улыбается.

— Я ни во что не играю, джентльмены. Уверяю вас, я смертельно серьезен. Я обратился к Дэвису с деловым предложением. Он пытался убить меня дважды, но обнаружил, к своему несчастью, что меня невероятно трудно убить. — Улыбка Драко становится все шире, пока в ней не появляется что-то смертоносное. Гарри с удовлетворением наблюдает, как темноволосый мужчина отводит взгляд. — Увидите, мое предложение все еще в силе, — говорит Драко, и его тон легок, как будто он обсуждает погоду. — Если бы вы могли передать это Матери, я был бы невероятно благодарен.

Гарри улавливает момент, когда у обоих замирает сердце при упоминании Матери, а от мужчины с песочного цвета волосами доносится едкий запах страха. Мгновение он думает, что Драко зашел слишком далеко, но затем мужчина кивает и бормочет согласие себе под нос. Драко протягивает руку, чтобы хлопнуть их обоих по плечу, сердечный жест товарищества, от которого они оба вздрагивают. Но это не имеет значения. Он разместил Следящие.

Они на вечеринке уже почти два часа, когда настроение в зале меняется. Гарри замечает это раньше Драко и делает шаг вперед, чтобы слегка коснуться его рукава. Они оба поворачиваются и видят Ротвелла, стоящего на небольшом возвышении в углу.

— Добрый вечер, джентльмены, — говорит он с тонкой улыбкой и хлопает в ладони. — Знаю, что некоторые из вас проделали долгий путь, чтобы быть здесь сегодня вечером, поэтому мы больше не будем заставлять вас ждать.

Люди перемещаются в комнате, находя места и точки обзора, и Гарри чувствует остроту интереса и предвкушения в воздухе. Он знает, что грядет, и его тошнит от реакции зала.

— Как всегда, начнем с некоторых, скажем так, менее заманчивых лотов.

С этими словами Ротвелл покидает сцену, и туда выходит мрачно одетый мужчина, за которым плывет тумба. Она встает рядом с ним, и он жестом указывает на нее. Там появляется толстая книга в кожаном переплете, и Гарри даже со своего места посреди комнаты чувствует тьму, исходящую от нее. Дело пахнет смертью, и торги начинаются почти сразу.

Драко, к удивлению Гарри, делает большую ставку на книгу, но выходит из игры ближе к концу, оставляя ее за сто тысяч галеонов дородному старику с алчным блеском в глазах, от которого у Гарри крутит живот.

Следующим предметом, который появляется на возвышении, оказывается ожерелье, рубины стекают по нему, как густые капли крови. Драко не проявляет к нему интереса, и торги закрываются относительно быстро. И так продолжается дальше.

Гарри больше следит за комнатой, чем за предметами. Каждый из них пахнет печалью, потерей, болью и жадностью. По мере того, как вечер продолжается, он видит, что ставки, лоты и игры победителей и проигравших заставляют всех мужчин нервничать. Каждый из них по-своему силен, а потеря желаемого кона постепенно накаляет эмоции.

Драко тратит около четырехсот тысяч галеонов и забирает некоторые из самых желанных предметов. Все больше и больше взглядов обращается к нему, и в сжатых кулаках чувствуется гнев, а во взглядах появляется жестокость. Настрой в комнате становится все более мерзким, и Гарри чувствует, как он превращается в болезненное, извращенное возбуждение у некоторых мужчин, предлагающих ставки выше. Сам воздух в зале пахнет неправильно.

Он почти клянется, что Ротвелл тоже чувствует, потому что, когда настроение готово испортиться совсем, он снова выходит на сцену.

— Спасибо, джентльмены, за ваше участие сегодня вечером, — говорит он с улыбкой, которая открывает слишком много зубов. — В завершение вечера мы хотим показать вам прекрасный цветок. Наш Пион родом из Уилтшира, выращен бережно и гарантированно не будет отслежен.

В стене за возвышением открывается дверь, и все мужчины в комнате как будто бессознательно наклоняются вперед.

Гарри чувствует, как в нем вспыхивает ярость, желчь разгорается сразу же, как только мальчик, которому не может быть больше одиннадцати, делает шаг вперед. Он босой и почти голый, одетый только в плотную золотистую ткань, обернутую вокруг бедер и покачивающуюся при движении. Выражение его лица безмятежное, слегка отсутствующее, и Гарри с неприятным изумлением понимает, что он либо накачан наркотиками, либо находится под Империусом. Его зовут Оливер Шарп. Гарри узнает его по документам о пропавших детях, которые недавно принес Рон. Он выглядит точно так же, как и в тот день, когда пропал три недели назад, розовощекий и здоровый.

Гарри хочет взбежать на сцену, схватить его и аппарировать. Все его тело горит от необходимости спрятать этого мальчика подальше от глаз мужчин, наблюдающих за ним. Как будто почувствовав это, Драко слегка отступает назад, пальцами касаясь пальцев Гарри. Самое легкое прикосновение, исчезнувшее в одно мгновение, но Гарри может услышать в нем послание. Подожди. Просто подожди еще немного. Мы должны сделать все правильно.

Он заставляет себя сдерживать ярость, чувствуя, как она бурлит внутри, растет в нем. Еще несколько минут — достаточно, чтобы они все изобличили себя, — и все будет готово. Они смогут спасти мальчика, и все будет кончено. Гарри делает глубокий вдох и наблюдает за ребенком, когда аукционист подходит к нему.

— Я открою торги с трехсот тысяч галеонов, — говорит он.

В зале воцаряется оживление, ставки делаются немедленно, поднимаясь все выше и выше по мере того, как запах похоти в комнате усиливается. Гарри заставляет себя дышать, не обращая ни на что внимание, заставляет себя смотреть на лицо мальчика. Он не уверен, что Оливер видит его, не уверен, что он видит вообще что-либо сейчас, но ему нужно, чтобы ребенок знал, что он не один.

Его рука в кармане, в кулаке зажата монета, которую дала ему Бэнкс. Как только сможет, он позовет всех, чтобы очистить это гнездо грязи и разврата.

Настроение в комнате снова меняется, поскольку участники торгов сливаются один за другим, пока не остаются только дородный старик, который купил книгу заклинаний в самом начале, и Ротвелл, и оба все еще делают ставки. Ротвелл пасует перед семьюстами девяноста тысячами, и аукционист коротко оглядывает зал, прежде чем объявить победителем старикана с белой бородой. Тот делает шаг вперед, и внезапно Гарри больше не может этого выносить. Он не может смотреть, как этот дед прикасается к мальчику, такому одинокому и уязвимому.

Он мысленно произносит слова, активирующие монету, а затем вытаскивает палочку, направляя ее на защитные чары вокруг поместья, расширяя все дыры и слабые места, которые заметил в течение ночи. Вокруг царит ажиотаж, некоторые телохранители замечают его движения, но большинство «гостей» все еще слишком заняты кипением собственного негодования.

Драко оборачивается на движение Гарри, и на его лице на секунду появляется удивление, а потом он тоже достает палочку и накладывает сильные Дезиллюминационные чары на них обоих. Это происходит ровно в тот момент, когда Гарри раскалывает защитные поля на куски, и в зале появляются авроры, а воздух наполняется режущим слух треском, когда они тут же начинают стрелять в толпу Оглушающими.

Мгновенно возникает хаос, когда люди начинают убегать, отбиваться или аппарировать из комнаты. Гарри рычит на тех, кто убегает, но сосредотачивает свое внимание на том, чтобы прицелить как можно больше Оглушающих. Он мало беспокоится о телохранителях, сосредоточившись на задержании преступников. Начинает проталкиваться через комнату к Оливеру, только чтобы увидеть, как Рон бежит к нему, подхватывает мальчика на руки и исчезает.

Гарри вздыхает с облегчением и поворачивается к Драко, который колдует со смертоносной эффективностью, палочка движется изящным размытым пятнышком. Гарри останавливается всего на мгновение, захваченный красотой его движений.

Именно тогда убийца наносит удар.

Гарри смотрит на это как в замедленной съемке. Человек за спиной Драко поворачивается, и его лицо кажется кошмарно знакомым. У Гарри нет ни секунды, чтобы подумать, почему он здесь или как прятался. Все происходит слишком быстро. Прошло несколько недель, но вот сцена из квартиры повторяется. Гарри видит — голубые глаза светятся холодным торжеством — на этот раз ему удастся завершить миссию, а затем нож разрезает воздух. Он чувствует, как ярость нагревается в тысячу раз сильнее. Он протестующе рычит, начиная двигаться.

Он не может потерять Драко. Он не потеряет его.

Они с волком прыгают вместе, мышцы напрягаются и вздымаются, когда он сокращает дистанцию в одно мгновение. Палочка полностью забыта, когда он подлетает в прыжке, вытянув руки с удлинившимися загнутыми когтями.

Глаза Драко слегка расширяются от удивления, когда Гарри врезается в него, отбрасывая в сторону, и тянется к руке, держащей клинок. Инерция отбрасывает их с убийцей назад, и Гарри использует силу замаха, чтобы удержать нож и воткнуть его прямо в кишки убийце, когда тот влетает в стену. Гарри прижимает его к стене, глядя в глаза, когда тянет за нож, провернув его внутри, а затем снова вонзает в тело. Человек под его руками кашляет от удара, глаза расширяются от боли. Гарри стискивает зубы и прокручивает лезвие, а потом вырывает его и снова вонзает.

Он не потеряет Драко.

Он снова и снова наносит удар лезвием, но поворачивается, рыча, когда кто-то тянет его за руку. Это Драко, и Гарри замирает, тяжело дыша, все еще подвластный гневу и панике. Он отпускает мужчину, и тот сползает по стене кровавым пятном. Как только он это делает, Драко прижимает Гарри к себе и утягивает их в аппарацию.

Приземлившись, Гарри жмется еще ближе, утыкаясь носом в шею Драко. Он остается так мгновение, а потом отстраняется, глядя на него. Где-то в глубине сознания отмечает, что успел сбросить свои чары, когда лихорадочно водит руками по телу Драко, проверяя наличие каких-либо ран, любого признака травмы.

— Я в порядке, — тихо говорит Драко, не делая никаких движений, чтобы остановить паническую проверку Гарри. — Гарри, я в порядке. Обещаю. Он не прикоснулся ко мне. — Драко поднимает руку и проводит ею по щеке Гарри, откидывая назад прядь черных волос. Гарри вздрагивает, выдыхает и снова притягивает Драко к себе. Ему нужно почувствовать его. Нужно утонуть в тепле его тела, в биении его сердца.

Драко обнимает Гарри за плечи, и Гарри утыкается носом в теплую кожу его шеи. Он вдыхает, трется лицом о Драко, тыкается носом, не в силах остановиться. Он чуть не потерял его. Ебать его в рот, он чуть не потерял его.

Руки Драко напрягаются, и он прижимается ближе. Запах начинает меняться, и Гарри слышит, как учащается его сердцебиение. Он пытается сопротивляться этому, но не может не реагировать. Он так старался эти последние недели, но так сильно хочет этого. Каждая его частичка хочет.

Он делает шаг вперед, обвивает руки вокруг Драко, удерживая его, двигается вперед на шаг, два, пока они не упираются в стену. И только тогда осознает, что они в его комнате на площади Гриммо, что именно сюда их переместил Драко. Но это становится абсолютно не важным, когда Драко выгибается навстречу, запутываясь пальцами в волосах Гарри и поднимая его голову. Гарри проводит носом по шее Драко, вдоль линии подбородка, а потом вдруг губы Драко оказываются на его губах, такие горячие, голодные и отчаянные. Он целует Гарри так, словно умрет, если не сможет этого сделать, и в этом есть что-то дикое и собственническое, что вызывает одобрительный вой.

Драко кусает Гарри за губу, заставляя его открыть рот, и от прикосновения языков внутри Гарри словно прорывает плотину. Он чувствует, как на него накатывают недели сдерживаемого желания, тоски и нужды. Он с рычанием целует Драко в ответ, прижимая его к стене, облизывая и покусывая его губы. Драко выгибается навстречу, соблазнительно постанывая, и Гарри чувствует, как у него встает. Потребность усиливается, и он тянется, хватает Драко за задницу и прижимает их друг к другу.

Ему нужно… ему нужно… Он прижимается к Драко, рычит — ему мало! — и наклоняется, чтобы поднять его, устраивая ноги вокруг своей талии, сильнее прижимая его к стене и толкаясь. Драко мурчит от удивления, но напрягает бедра, крепко прижимая Гарри к себе. Гарри отрывает свой рот ото рта Драко и наклоняет его голову в сторону, чтобы добраться до нежной кожи его шеи. Он сильно присасывается, а потом кусает. Драко кричит от чистого желания и выгибается навстречу, пальцы сжимаются в волосах Гарри, притягивая его ближе.

Гарри снова прижимается к нему, оставляя еще один засос на шее, кусачий поцелуй. Он разочарованно рычит, когда воротник рубашки Драко мешается, и поднимает руку, легко поддерживая Драко другой. Он теребит галстук, пытаясь развязать его. Ему нужна кожа, нужно тело Драко под его ртом, под его руками. Ему нужно быть в нем. Ему нужно погрузиться в Драко, наполнить его, пометить. Ему нужно обеспечить Драко безопасность. Драко принадлежит ему.

«Партнер», — рычит волк, и Гарри не возражает. Он не может. Драко полностью его.

Движения Гарри быстрые, отрывистые. Он чувствует себя поглощенным желанием. Не может заставить пальцы нормально двигаться и нестерпимо хочет, чтобы у него были когти, чтобы просто разрезать материал и добраться до так необходимого сейчас. Драко снова тянет его за волосы, втягивая в еще один поцелуй — битву зубов и языков, стоны и рычание. Он чувствует, как пальцы Драко ловко движутся между ними, а затем галстук ослабляется, исчезает, и Гарри снова поднимает свободную руку. Он не беспокоится о пуговицах, просто дергает рубашку у шеи, слыша стук, когда они отлетают на пол. Он отодвигает воротник в сторону, рыча на смятую ткань пиджака и жилета, но не желая опускать Драко на пол достаточно надолго, чтобы раздеть его.

Он проводит зубами по шее Драко и спускается к ключице, трется щекой о кожу там, а потом сильно присасывается к ней. Возвращает обе ладони к ягодицам Драко и обхватывает их, разминая, пока трется между них членом. Ноги Драко плотно обхватывают его талию, и от этого только хочется больше. Гарри глубоко вдыхает его аромат, пока лижет, сосет и покусывает. На коже уже виднеются красные пятна, и Гарри знает, что они останутся там синяками, но этого недостаточно. Ему нужно больше. Он чуть не потерял Драко.

Они оба сейчас полностью возбуждены, и Гарри чувствует запах Драко в воздухе. Острый, и Гарри хочется слизать его и растереть по своему телу. Он хочет быть покрытым ароматом Драко так интенсивно, чтобы никогда не получилось избавиться от запахов друг друга. Небольшая часть его думает, что ему должно быть стыдно за это, но движения Драко под ним полностью отодвигают эту мысль на задний план.

Он снова прижимается к Драко, сокрушенно рыча. Ему нужно нечто большее. Ему нужно погрузиться в его тепло. Словно прочитав мысли, Драко снова дергает его за волосы.

— Ложись, — говорит он, когда Гарри поднимает голову с затуманенными глазами, потерявшийся в его вкусе, запахе и ощущениях. — Отпусти меня, — говорит Драко хриплым, надломленным голосом. В его глазах такие неприкрытые желание и тоска, что Гарри наклоняется, чтобы завладеть его ртом в еще одном жестком поцелуе. Он снова прижимается к нему, притискивается, не в силах ничего с собой поделать.

Драко отстраняется с недовольным стоном.

— Гарри, немедленно поставь меня на место, чтобы я мог снять штаны, или, клянусь Мерлином…

Гарри заставляет себя послушаться, заставляет себя отступить совсем чуть-чуть, чтобы позволить Драко соскользнуть на пол. Его руки немедленно рвутся к пряжке ремня, он расстегивает ее, сбрасывает брюки и трусы на пол и откидывает их вместе с ботинками.

Гарри смотрит вниз на член Драко, твердый и текущий, и ничего не может с собой поделать. Он опускается на колени и прижимается к нему носом, вдыхая мускусный аромат кожи и потираясь о вьющиеся светлые волосы. Драко пахнет здесь намного сильнее, как будто тут сконцентрирована сама его сущность. Это опьяняет. Он облизывает член широкими влажными движениями языка, когда Драко гортанно стонет над ним. Руки Драко снова запутываются в его волосах, и он тянет за них, вжимаясь в лицо Гарри короткими толчками. Гарри одобрительно урчит, когда трется лицом о его член, размазывая по себе предэякулят, а потом отсасывает ему, принимая в горло так глубоко, как только может.

Он отстраняется и снова прижимается к паху Драко, ощущая пьянящую концентрацию желания и потребности. Раздвигает его ноги, перекидывая одну через плечо, проникает между ягодиц и сначала облизывает яйца, влажные и налитые, а потом зарывается лицом еще дальше, посасывая дырочку.

— Ебаный, блять, Гарри. — Драко вздрагивает над ним, подбадривающе выдыхая, когда пальцы Гарри пробегают по дырке.

Он дергает тазом вперед, отрывая и другую ногу от пола, и Гарри полностью держит его, пока трется, сосет и вылизывает. Гарри никогда в жизни не был так возбужден. У него в штанах течет, а давление в сдерживаемом члене невероятно болезненное, но он не может остановиться. Все в Драко такое жаркое. Такое идеальное. Все, что он может видеть, слышать, чувствовать и ощущать на вкус, — это Драко. Его запах внутри, и Гарри не уверен, что он когда-нибудь исчезнет.

Ему нужно больше. Ему нужно, чтобы они соединились. Ему нужно быть в Драко, и внезапно он больше не может вынести то, что этого до сих пор не произошло. Он убирает ноги Драко со своего плеча, позволяя ему вернуться на пол, и встает, пытаясь стянуть брюки. Он хнычет, борясь с материалом, пальцы сжимаются, уже напрягаясь, чтобы просто порвать их.

— Хэй, — зовет Драко хриплым, но нежным голосом. — Все в порядке. Я с тобой.

Руки Драко накрывают его ладони, мягко отталкивая их, пока он ловко разбирается с ширинкой Гарри, расстегивая брюки и проникая внутрь, чтобы обхватить горячей рукой член. Гарри вскрикивает от прикосновения и дергает бедрами вперед. Драко притягивает его к себе для еще одного поцелуя, и Гарри моментально осознает, что полностью покрыт запахами и вкусами Драко, а у самого Драко явно нет с этим проблем. Подумав об этом, Драко прерывает поцелуй, трется щекой о щеку Гарри, прежде чем уткнуть его лицом в свою шею с другой стороны, которую он еще не пометил. Руки Драко возвращаются на его плечи, и Гарри снова поднимает его.

Брюки Гарри все еще наполовину спущены, а Драко в какой-то момент сбросил пиджак и жилет и остался только в рубашке, разорванной спереди. Гарри на мгновение отрывается от очередного засоса, который оставляет, чтобы посмотреть на него. Рот Драко красный, щеки пылают, пульс бьется на шее, и все в нем кричит, что он хочет этого, хочет каждую частичку Гарри. Гарри чувствует, как что-то сжимается в груди, и вспоминает свое откровение ранее той ночью. Я люблю его. И внезапно он больше не может ждать. Он трется своим членом о задницу Драко, и тот выгибается ему навстречу.

— Пожалуйста? — просит он хриплым голосом, нуждаясь в движении, но еще желая убедиться, что Драко готов. — Пожалуйста, Драко?

Драко смотрит ему в глаза, и его голос явно должен звучать требовательно, но выходит чертовски умоляющим, когда он шепчет:

— Если ты, блядь, не войдешь в меня прямо сейчас, Гарри Поттер…

Слова срываются стоном, а глаза закатываются, когда Гарри выпрямляется и скользит внутрь одним длинным, плавным толчком. Он чувствует, как тепло тела Драко сжимается вокруг него, и наклоняется вперед, со всхлипом зарываясь лицом в его шею. Так ярко. Все, что касается ощущения единения с ним. Внезапно всего этого становится слишком много.

Драко поднимает руку, обхватывая затылок Гарри, и его голос звучит низко и мягко прямо на ухо:

— Все в порядке, — шепчет он. — Я с тобой.

— Чуть не потерял тебя, — шепчет в ответ Гарри, губами скользя по коже. Он снова лижет долгим резким движением, а затем трется лицом.

— Никогда, — говорит Драко, и в его голосе сквозит тысяча эмоций. — Никогда. Теперь ты мой.

Гарри и волк слышат это, и их обоих охватывает горячая собственническая радость — на них претендует этот мужчина. Гарри отстраняется, прислоняется лбом ко лбу Драко, глядя в серебряные глаза, широко раскрытые от желания.

— И ты мой, — говорит он, уверенный, что они оба вкладывают в это гораздо больше смысла. Уверенный, что это не просто слова, навеянные моментом. Это навсегда.

Драко притягивает его к себе для поцелуя, а Гарри вытаскивает член, тут же снова погружаясь в Драко с тем же восхитительным жестким скольжением. Драко сбивается с дыхания у его рта и обхватывает лицо Гарри, углубляя поцелуй, когда тот снова отстраняется. Он резко двигает бедрами, грубо и глубоко трахая Драко, и получает от него сторицей. Вытаскивает член до самой головки и врывается в него снова и снова. Драко сжимает его волосы, оттягивая от себя, чтобы заставить Гарри вернуться к своей шее, со стоном выгибаясь от укуса. Гарри так крепко прижимает его к себе, когда трахает, что уверен — завтра бедра Драко будут покрыты синяками от его пальцев. Мысли о том, что Драко помечен, заполнен и полностью его, почти достаточно, чтобы кончить.

Гарри заставляет себя сдерживаться. Он не хочет, чтобы это закончилось. Он хочет заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Ни один из них не может перестать прикасаться, пробовать. Руки Драко повсюду, тянут за одежду, царапают кожу, побуждая двигаться быстрее, сильнее. Гарри прижимает его к стене с каждым толчком, так что теперь рубашка свисает с плеч. Драко выглядит абсолютно, совершенно соблазнительным, и Гарри никогда в жизни не видел ничего более горячего.

Затем Драко обхватывает рукой свой член, сильно и быстро передергивая, размазывая большим пальцем смазку по головке, глядя на Гарри с выражением чистого желания на лице. Гарри чувствует, как задница Драко сжимается от удовольствия от прикосновений впереди, и шипит в ответ, толкаясь быстрее, преследуя приближающийся финал. Драко продолжает еще минуту, а затем с криком выгибается, начиная кончать и расписывая спермой собственный живот. Гарри хочет наклониться к нему, хочет, чтобы Драко кончил ему на живот, но даже потерявшись в их страстном соитии, не может позволить себе это. То, что он хочет, ненормально.

Так что Гарри продолжает долбиться в него, растягивая мгновения оргазма, втираясь все глубже, и через несколько секунд Драко открывает глаза, тяжело дыша. Ухмылка появляется на его губах, становясь шире, когда он размазывает большим пальцем месиво на животе. Гарри чувствует, как что-то загорается в нем и переворачивается от взгляда Драко. Он выглядит ебаным инкубом, когда поднимает большой палец и проводит им по губам Гарри. Гарри чувствует остроту освобождения Драко, а от солоноватого привкуса на теплой коже хочется хныкать. Бедра бессознательно дергаются, и он снова погружается в Драко, когда открывает рот, всасывая испачканный палец, гоняясь за вкусом. Драко тянет палец на себя, пока он не выскальзывает изо рта, и они поцелуем разделяют его вкус. Это мокро и грязно, и у Гарри никогда не было ничего более совершенного, чем этот момент.

Гарри чувствует, как яйца поджимаются, оргазм невозможно сдержать со вкусом Драко во рту. Но следующее действие Драко полностью уничтожает его. Он чувствует, как пальцы расстегивают пуговицы его рубашки, стаскивают ее с плеч, а затем ладони скользят между ними, и Гарри ощущает, как горячая влага скользит по его груди, когда Драко втирает свой запах в его кожу.

Гарри закрывает глаза и крепче сжимает пальцами задницу Драко, толкаясь в нее и хныча от нестерпимой потребности. Он чувствует, как нарастает оргазм, чувствует, как запах Драко накладывается на его запах, заявляя права. Он толкается один раз, второй и вскрикивает, когда начинает кончать, зарывшись лицом в шею Драко изажмурив глаза от интенсивности ощущений.

— Вот так, — шепчет Драко в кожу Гарри, содрогающегося от оргазма. — Вот так, любимый.

Гарри целует и лижет шею Драко, пока медленно толкается в него, переживая последствия самого сильного оргазма в своей жизни.

«Партнер», — радостно урчит волк.

========== Глава 11 ==========

Комментарий к Глава 11

Посмотрите коллаж от меня! Последний в списке в шапке фанфика))

Гарри хочет уложить Драко в постель, как только тот, наконец, приходит в себя. Он опускает Драко на пол и выскальзывает из него. Каждая частичка его тела покрыта запахом и прикосновениями Драко, и Гарри уверен, что никогда раньше не чувствовал себя настолько умиротворенным.

Он смотрит на Драко, расстегивая манжеты испорченной рубашки и позволяя ей упасть на пол. Его шея и грудь покрыты цепочками красных отметин и уже темнеющих синяков, и Гарри внезапно чувствует застенчивость от масштаба того, что они только что сделали, и от испытываемых им эмоций. Драко смотрит на него и, кажется, чувствует часть того, что крутится внутри. Он подходит ближе к Гарри и обхватывает его щеку, целуя мягко, но уверенно, прежде чем отстраниться и посмотреть на него. Штаны Гарри все еще наполовину спущены, а рубашка в полном кавардаке.

— Хочешь, помогу с этим? — спрашивает Драко, выгибая бровь, но улыбается, чтобы смягчить язвительность.

Гарри кивает, чувствуя, что краснеет. Он ощущает себя невероятно не в своей тарелке, будто каждую его часть взяли и переделали, превратили во что-то новое руками Драко. Драко опускается на колени и тянется к шнуркам на ботинках Гарри, быстро дергая их. От великолепного обнаженного тела, стоящего на коленях, член Гарри подергивается, а Драко замечает это, глядя вверх с порочной ухмылкой.

— Хотя я абсолютно не против еще одного раунда, у меня такое чувство, что Уизли и его друзья очень скоро вернутся, и, вероятно, ты не хочешь, чтобы они нашли нас в таком положении.

Нас. Это единственное слово, на котором Гарри сосредотачивается. Даже мысль о том, что Рон поймает их, отступает на задний план перед мыслью о том, что они с Драко — «мы» — теперь вместе. Гарри чувствует, как счастье разрастается в груди настолько, что он почти может задохнуться.

Драко развязывает шнурки на другом ботинке Гарри и похлопывает его по ноге, чтобы тот поднял ее. Он стягивает ботинки и брюки, затем снова встает и развязывает галстук, а после сбрасывает рубашку с плеч. Когда они стоят обнаженные друг перед другом, пальцы Драко опускаются на бедро Гарри, мягко проводя по шраму. Гарри дрожит от этого прикосновения. Никто, кроме него самого, не прикасался к месту укуса с тех пор, как целители впервые обследовали его. Он не пытается остановить нежные касания. Приятно, что эту его часть тоже хотят узнать.

Затем он слышит шум внизу и смотрит в пол. Драко улавливает движение и вздыхает.

— Думаю, нам лучше принять душ и спуститься.

Волк Гарри тихо скулит из-за того, что их совместные запахи так быстро смоются с тел. Он колеблется, уверенный, что хочет спросить про это, но еще убежденный в том, что это ненормально. Затем он вспоминает большой палец Драко в своем рту, его прикосновения к коже и понимает, что не может продолжать пытаться скрыть эту сторону себя. Он прочищает горло, хотя и не может встретиться взглядом с Драко, когда говорит.

— Как… как смотришь на то, чтобы мы всегда пахли друг другом? — спрашивает он.

Драко не отвечает, и Гарри чувствует, как его пробивает стыд, но когда он поднимает взгляд, глаза Драко снова горят желанием. И прежде чем Гарри успевает заговорить, Драко сокращает расстояние между ними, притягивая его к себе в глубокий, крепкий поцелуй, сталкивая их тела друг с другом. Гарри реагирует немедленно; кажется, он никогда не сможет отказаться от этого теперь, когда такое уже произошло. Он проводит руками по телу Драко, наслаждаясь гладкостью его кожи, слегка покачивая бедрами и прижимая их мягкие члены друг к другу. Драко тихо стонет ему в рот, а затем прерывает поцелуй, наклоняясь вперед так, что его щека оказывается рядом с щекой Гарри.

— Я открою тебе секрет, Гарри, — говорит Драко жарким голосом ему на ухо. — Собственничество — это мой особый кинк. Думаю, ты обнаружишь, что практически все твои фантазии я буду готов претворить в жизнь.

Гарри чувствует искренность, сама возможность этого разворачивается внутри него, и он снова прижимается бедрами к бедрам Драко, чувствуя, как начинает крепнуть член. Драко снова стонет. Его тело напряжено, как будто в борьбе с самим собой, но потом он спрашивает:

— Ты уже слышишь кого-нибудь из остальных, или это все еще только Бэнкс?

Гарри концентрируется, понимая, о чем просит Драко, и полностью соглашаясь на это. Он слышит только одно дыхание внизу и качает головой. Драко двигается даже до того, как он замирает. Он отпускает Гарри, наклоняется, тянется за жилетом и выуживает палочку. Бросает Запирающее и Заглушающее в дверь, а потом направляет палочку на себя — тело немного расслабляется от невербального заклинания.

Гарри смотрит вниз, озабоченно хмурясь.

— Я сделал тебе больно?

Волк скулит, продвигаясь в сознании вперед, желая утешить Драко. Драко смеется, и этот смех одновременно счастливый и наполненный теплом.

— Не больше, чем я хотел. И если бы мы не собирались повторить, я бы оставил все так.

Гарри чувствует волну возбуждения и тянется к Драко: одной рукой скользит вниз по спине, обхватывая ягодицу и мягко разминая ее, а второй пробегает по все еще полутвердому члену Драко. Гарри слегка ласкает его, осторожно потирая и передергивая, пока Драко смотрит на него, закусив губу. Гарри снова хочет взять его до самого горла, но вместо этого наклоняется вперед, облизывает губу Драко, а потом прихватывает ее зубами и легко кусает.

Первый раз был таким поспешным, таким безумным и нуждающимся. Гарри чувствует, как в нем нарастает точно такой же жар, но в нем нет ощущения, будто он слетает с катушек.

Похоже, Драко чувствует то же самое.

— На этот раз в кровати, — говорит он, — но не то чтобы я хоть в малейшей степени возражал против того, чтобы меня трахали у стены.

Гарри слышит только «кровать». Он поднимает Драко и разворачивает их, игнорируя его смех — «Облапал!» — делает несколько шагов к кровати и укладывает Драко на нее. Ему требуется всего мгновение, чтобы оценить длинную, стройную, мускулистую фигуру Драко, растянувшуюся на кровати, прежде чем он накрывает его, снова перекатывая бедрами, когда их губы встречаются.

Они целуются, прижимаются друг к другу, и Гарри чувствует, как член Драко крепнет. Он просовывает руку между ними, хватая его и позволяя медленно трахать свой кулак. Драко стонет ему в рот и проводит ладонями по спине, разминая мышцы. Он запускает пальцы в волосы Гарри, слегка дергая. Гарри чувствует, как волк приходит в восторг от этого прикосновения, и улыбается в ответ на поцелуй. Драко ощущает движение, открывает глаза и смотрит на него.

— Что смешного?

Гарри опирается на локти и смотрит на Драко, почти соприкасаясь носами. Глаза Драко прекрасны вблизи, серые с голубыми крапинками, как кусочки льда.

— Волк, — говорит он. — Кажется, он безумно любит тебя.

Он не понимает, пока слова не слетают с губ, в чем именно только что признался, но Драко отвечает нежным взглядом и снова притягивает его к себе, крепко целуя. Гарри позволяет себе потеряться во вкусе Драко и соприкосновении их тел. Так легко, они танцуют, будто были созданы друг для друга.

Он понятия не имеет, сколько времени проходит, прежде чем Драко тянется к нему скользкой от смазки рукой и прижимает к себе. Гарри скользит в разработанную дырку, поскуливая, когда чувствует, насколько внутри Драко скользко от его собственной спермы.

— Еба-ать, — стонет он, прокладывая поцелуями дорожку вниз по шее Драко. — Так хорошо.

Драко лишь притягивает его для еще одного поцелуя, покачивая бедрами и толкаясь навстречу. Гарри делает все медленно и глубоко, желая не торопиться, желая накрыть Драко собой и почувствовать, как каждая частичка их тел притерлась друг к другу. Но Драко снова крутит бедрами и невероятно правильно сжимается внутренними мышцами, так что Гарри ругается от этого идеального давления, сильнее толкаясь в него — движение чисто непроизвольное. Лицо Драко максимально самодовольное, и Гарри прикусывает губу.

— Какая же ты сучка, — бормочет он, начиная ускорять фрикции, скользя внутрь с такой силой, что Драко выгибает шею и дышит в такт им.

— Я всегда был сучкой, Поттер, — говорит он срывающимся голосом. Он смотрит на Гарри сквозь ресницы. — Хочешь отшлепать меня за это?

Гарри всхлипывает от лавины возбуждения, которая окатывает все его тело от этой мысли, и скользит рукой под плечи Драко, хватая за затылок и трахая его жестко и быстро. Будь проклята медлительность. Ему нужна каждая частичка Драко прямо сейчас. Драко шипит от удовольствия и выгибается навстречу, раздвигая ноги, чтобы принять глубже, и возбуждая еще сильнее тихими задыхающимися полустонами, которые сводят Гарри с ума. Гарри приподнимается, подсунув одну руку под Драко, а другую — между ними, снова обхватывая кулаком его член и заставляя толкаться в плотное кольцо пальцев, одновременно насаживаясь на член.

Они двигаются вместе, отдавая и принимая в бешеном ритме, и Гарри чувствует, что снова приближается к краю с удивительной скоростью, учитывая, как мало времени прошло с первого раза, но, судя по стонам и крикам Драко, тот тоже совсем скоро закончит.

В голову приходит мысль, и она чертовски грязная. Он почти отталкивает ее, но вдруг вспоминает ответ Драко на его просьбу не принимать душ. Он отстраняется от новых отметин, которые оставлял на шее Драко, чтобы посмотреть на его опустошенное лицо, и резко входит внутрь, замирая и прижимаясь губами к его уху.

— Ты сказал, что, возможно, сделаешь все, о чем я попрошу, — говорит он и чувствует, как Драко вздрагивает от его голоса, низкого и полного желания.

Драко кивает и поворачивается к Гарри лицом, целует его в щеку и утыкается носом в шею.

— Все, что угодно, — шепчет он хрипло, подмахивая бедрами в явном приглашении двигаться.

Гарри снова начинает медленно толкаться. Он думает о том, чего хочет. Думает, как облечь это в слова. Думает об извивающемся под ним Драко, явно потерянном в их соитии. Гарри закрывает глаза и заговаривает, чувствуя, как внутри одобрительно воет волк.

— А если я хочу наполнить тебя? — говорит Гарри, и Драко стонет под ним, пальцами впиваясь в бицепсы. — Наполнить, а затем заткнуть, — продолжает Гарри, и только при одной мысли об этом его бросает в жар. — Чтобы ты был полон мной, пах мной, чтобы все знали, что ты мой.

— Ебаный, — говорит Драко дрожащим голосом, когда приподнимает лицо Гарри, чтобы поцеловать его. — Блять, Гарри. Сделай это.

И снова целует, и в этом поцелуе нет никакого изящества, только отчаянная потребность, зубы и языки. Гарри ускоряет фрикции, прижимаясь бедрами к Драко, сжимая его член и потирая большим пальцем головку, пока Драко извивается под ним.

Оргазм Драко невероятно возбуждает — сочетание запаха, брызг на коже, ощущений сжимающейся вокруг члена дырки и звуков, которые он издает — прекрасных звуков чистого удовольствия. Гарри кладет обе ладони на плечи Драко и с бешеной скоростью входит в него, напрягаясь и взрыкивая, когда волна удовольствия накрывает с головой.

~

Когда они спускаются вниз, там только Бэнкс и Рон. Рон встает, пересекает комнату, подходит к Гарри и крепко обнимает его.

— Слава Мерлину, ты в порядке. Мы видели человека, которого ты убил, а затем исчез. Я понятия не имел, не пострадал ли ты. — Он смотрит на Бэнкс, а затем снова на Гарри, и выражение его лица становится понимающим. — Бэнкс сказала, что слышала, как вы вернулись, и подумала, что все в порядке.

Гарри смотрит на Бэнкс, которая не хочет встречаться с ним взглядом, и внезапно понимает, что на комнате не было Заглушающих чар, когда они там появились. Позади он слышит, как Драко насмешливо хакает, и чувствует, как горят щеки.

— Да. Ага. Просто отлично. Извини, что так ушли. Как все прошло? С Оливером все в порядке? — спрашивает Гарри, одновременно желая сменить тему и искренне узнать, что произошло.

— С Оливером все в порядке, — отвечает Рон, бросая на него взгляд, который говорит, что он точно знает, что Гарри меняет тему, но они обязательно поговорят об этом позже. — Он в больнице Святого Мунго, и его родители там с ним. В данный момент его обследуют. Все еще кажется, что он не в себе, но целители не беспокоятся, что то, что ему давали, опасно.

Гарри чувствует, как что-то в нем расслабляется от облегчения, но тут возникают другие вопросы.

— Как команда? Преступники? Скольких поймали?

Рон ухмыляется и начинает докладывать, излагая факты точно так же, как делал, когда они были напарниками.

— Команда в порядке. Уильямс находится в Мунго из-за повреждения от проклятия, но они ожидают полного выздоровления. Все остальные отделались несколькими ушибами и синяками. Мы схватили одиннадцать из тех, кто был в комнате, включая Ротвелла. Остальных преследуют по Следящим, которые мистер Марквелл установил на них, — говорит Рон, кивком благодаря Драко.

Драко кивает в ответ, но молчит. Гарри внезапно осознает, что они сделали это, дело закрыто. Он чувствует, как от этой мысли его охватывает ошеломляющее чувство облегчения, и понимает, что не остановился — не потратил ни секунды, чтобы подумать о том, что все это значит. Он выдыхает, чувствуя, как что-то туго натянутое внутри расслабляется.

Он с улыбкой смотрит на Драко, но вместо отражения своего удовлетворения видит высокомерное лицо Марквелла. Даже от этой новости он не проявляет никаких эмоций. Гарри смотрит на него, чувствуя, как в разум проникает беспокойство. Он впервые задается вопросом, что означает конец дела для Драко — для них. Он отталкивает это. Конечно, после того, что они только что разделили, Драко никуда не денется. Запах Драко все еще на нем, и Гарри чувствует собственный запах, окутывающий Драко на другой стороне комнаты. Он позволяет этому успокоить себя.

— Дай мне знать, как проходит допрос, — просит Гарри. — Особенно, если появится какая-либо связь с тем, кто возглавляет все это. Мы все еще не продвинулись дальше имени «Мать».

— Об этом, — говорит Рон, затем смотрит на Бэнкс и Драко. — Бэнкс, можешь ненадолго последить за связью? — Бэнкс кивает, и Рон поворачивается к Драко. — Извините, мистер Марквелл. Нам с Гарри нужно быстро переговорить.

Гарри обеспокоенно смотрит на Рона, но тот ободряюще улыбается и наклоняет голову, указывая на лестницу в коридоре. Гарри бросает взгляд на Драко. Тот выглядит беззаботным, но в его позе чувствуется легкое напряжение, и он не улыбается, слегка наклоняя голову.

Гарри оглядывается на Рона, который ждет его в дверях, и не может придумать причину, чтобы не идти. Он чувствует, как волк беспокойно мечется внутри, и инстинкты очень ясно говорят, что он должен остаться с Драко, что он должен быть с ним, присматривать за ним и защищать. Гарри напоминает себе, что Драко более чем способен защитить себя сам, и он ему для этого ни в малейшей степени не нужен. Он слегка улыбается Драко и следует за Роном к двери и вверх по лестнице.

Рон ведет его в комнату, которую они с Гермионой использовали, когда жили здесь. Они не были тут со времен рождения Роуз. Но Рон все еще стремится сюда, когда хочет найти утешение. Зайдя внутрь, Рон закрывает дверь и садится на кровать.

— Извини за секретность, — говорит он, заметив острый взгляд Гарри. — Просто не хотел, чтобы Бэнкс узнала об этом, а этот Марквелл все еще раздражает.

Гарри чувствует, как что-то в нем шевелится, желая броситься на защиту Драко. Смесь его и волка, они оба хотят ощериться, но он знает, что Рон прав. Персонаж, которого играет Драко, — настоящая задница. Он так хочет, чтобы все было по-другому и чтобы Драко мог быть самим собой рядом с Роном.

— Так что там? — вместо этого спрашивает Гарри, отгоняя эти мысли. Бесполезно думать об этом, когда все равно ничего не выйдет.

— То, что ты сказал, — говорит Рон, — о проведении допросов. Как только мы поймаем последнего, я хочу пойти к Робардсу и министру.

— Зачем? — спрашивает Гарри, в котором поднимается осторожный оптимизм. Он игнорирует его. Не может позволить себе надеяться.

— Это дело, — говорит Рон, взмахивая рукой и имея ввиду последние несколько недель. — То, что вы сделали совершенно без помощи Министерства, феноменально. Я хочу передать им обо всем этом и вернуть тебя в должность старшего аврора.

Гарри немедленно качает головой. Он не может позволить себе надеяться.

— Ни за что, — говорит он. — Меня выгнали. Я там не нужен.

Рон серьезно смотрит на него.

— Гарри, у них не будет выбора. Как только это попадет в СМИ и как только мы отследим и вернем остальных детей, это будет самое крупное дело со времен Чистки. Когда ты будешь в центре внимания как человек, собравший все воедино и спасший детей, общественность будет требовать, чтобы тебя вернули. — Лицо Рона сияет от возбуждения, а счастье читается в каждой линии его тела.

Гарри слышит его, и когда слова встают на свои места в голове, он понимает, что Рон прав. Путь к возвращению на прежнее место свободен. Робардс не сможет сказать ему «нет», уж точно не после этого дела. Он позволяет улыбке скользнуть по лицу, и ответная улыбка Рона ширится. Затем он с потрясением понимает, что это все благодаря Драко. Именно это планировал Драко, назначив Гарри ведущим по делу, тем, кто собрал всю информацию воедино и установил ключевые связи.

— Сука, — выдыхает Гарри, пораженный этим умозаключением, ошеломленный им.

Драко полностью отказался от собственной роли — центральной роли — в пользу того, чтобы обеспечить Гарри то, чего ему больше всего не хватает. Гарри снова устанавливает взаимосвязь, поскольку понимает, что в некотором смысле Драко всегда так и делает, проживая свою жизнь в тени, никому не известный, никогда не ставящий себе в заслугу сделанное. Он не в первый раз думает о том, какой одинокой и холодной должна быть его жизнь, и ему хочется сбежать вниз и обнять его, сказать, что он не один.

— Да, — говорит Рон, совершенно не понимая его изумления. — Чертовски гладко, правда. Вот почему я хочу пойти к ним. Выложить все до того, как это попадет в газеты. Мы можем сказать, что ты работал над этим делом под прикрытием последний год. Это даст тебе легкий путь обратно без каких-либо проблем. Что думаешь?

Гарри пытается обдумать слова Рона, голова идет кругом. Шесть недель назад он ухватился бы за любую возможность, какой бы маленькой она ни была, если бы она предполагала его возвращение к работе — работе, которая, по сути, была его жизнью. Теперь он взволнован, не может этого отрицать, но волнение сдерживается осторожностью и постоянно растущим беспокойством, что, оставляя то, что у него есть сейчас, он может потерять нечто более важное.

Рон смотрит на него так же серьезно, и Гарри отгоняет дурные мысли. Он ошибается. Происходящее между ними с Драко хотя и новое, но сильное. Гарри знает, что сильное.

— Звучит великолепно, — резюмирует Гарри и позволяет себе почувствовать счастье и умиротворение, которые приносит ему мысль о возвращении к своей роли и о том, чтобы снова работать с Роном в напарниках.

Рон встает с кровати, пересекает комнату и подходит к нему, притягивая его в объятия. Гарри обнимает в ответ, пораженный тем, как все складывается. Все складывается так, как он и мечтать не мог несколько коротких недель назад.

«И это все благодаря Драко», — шепчет голос в его голове, и Гарри безоговорочно знает, что это правда. Он отпускает Рона и указывает на дверь кивком головы, желая вернуться вниз, побыть в присутствии Драко, даже без возможности прикоснуться к нему.

Рон подходит к двери, но вместо того, чтобы открыть, прислоняется к ней.

— Не так быстро, — говорит он, и его ухмылка превращается в нечто более понимающее. — Что за история у вас с Марквеллом? Я наблюдал за вами, и Бэнкс сказала, что, судя по звукам наверху, что бы вы двое ни делали, когда вернулись, это, скорее всего, начиналось на букву «С».

Гарри смотрит в пол, думая о комнате двумя этажами ниже, в которой — он слышит — ходит Драко.

— Это серьезно? — спрашивает Рон, и легкомыслие сползает с его лица, поскольку Гарри не сразу делает ответное легкомысленное замечание. Он слегка выпрямляется, больше не опираясь на дверь.

Гарри делает глубокий вдох и кивает. Он не может рассказать Рону все, но он не будет скрывать, что для него значит Драко.

— Очень, — говорит он, чувствуя всем своим существом истинность этого.

Он знает, что Рон тоже это слышит, потому что колеблется, будто борясь с самим собой.

— Ты уверен? Ты знаком с ним совсем недолго, и мы все знаем, каково это — работать вместе над делом, постоянно находиться рядом. Да и, парень… ну, он правда не в твоем вкусе, — говорит Рон с извиняющимся, но твердым выражением лица.

Гарри улыбается, не в силах сдержаться, думая о Драко и о том, насколько он идеально вписывается в его «вкус». Он подходит ближе к двери.

— Он совсем другой человек, если узнать его получше, — говорит он и тянется к ручке мимо Рона.

~

Остаток ночи проходит в быстрых аппарациях в командный пункт внизу и из него, пока авроры сверяют отчеты, обновляют информацию о задержанных и запрашивают ремонтные группы.

Рон в Министерстве; он поднял Робардса из постели и работает с ним над координацией ведения дела, чтобы передать его под официальный контроль Министерства. Гарри находится рядом с Бэнкс, так как Рон ясно дал понять перед уходом, что он должен быть полностью информирован обо всех событиях. Гарри не может отрицать — кровь волнуется от возможности снова оказаться в гуще событий. Комната — улей активности, и он чувствует себя живым, одурманенным этим. Просто великолепно.

В какой-то момент Драко выходит из комнаты и направляется наверх. Гарри замечает движение и поворачивается, жестом указывая на группу, с которой строит ассоциативные связи, что ему нужно еще немного времени. Драко качает головой, кивая на светящийся Темпус на стене, который показывает два часа после полуночи. Гарри делает шаг вперед, но Драко снова качает головой, ясно давая понять, что он должен оставаться здесь. Гарри хмурится, наблюдая, как Драко выходит из комнаты, но затем Бэнкс задает ему вопрос, и он снова обращает свое внимание на список имен перед ними.

Примерно через десять минут он слышит, как в ванной двумя этажами выше включается душ. Он на мгновение поднимает взгляд к потолку, чувствуя, как то же беспокойство пробивается на поверхность. Он пытается подавить его. Драко принимает душ. Это нормально. У них был тяжелый день, и он принимает душ перед сном. Это не значит ничего большего.

Но он не может не прислушиваться к звукам, которые Драко издает наверху, готовясь ко сну. Часть его — очень большая часть — хочет оказаться там, рядом с Драко, обнять его, прижать к себе. Он позволяет себе на мгновение подумать о той ночи в коттедже, когда у него было все это, вот только он сам был слишком поглощен бредом, чтобы вспомнить. Он позволяет себе представить, как поднимется туда сегодня, заползет в кровать рядом с Драко. Но знает, что это лишь мечты. Марквелл не из тех, кто будет с Гарри Поттером, но теперь, когда все вернулись, Гарри не может себе представить, что снова позволит ему ускользнуть.

Проходит еще несколько часов, прежде чем Бэнкс сдается и заставляет Гарри тоже пойти спать. Появляется Гордин с сообщением, что они нашли еще двоих детей. Он еще один член команды, которой раньше руководил Гарри, и Гарри заставляет себя расслабиться. Он знает, что может доверить Гордину ход дела.

Он поднимается наверх, чувствуя, как наваливается усталость. Он хочет рухнуть в постель, но останавливается перед дверью Драко, прикладывая ладонь к выцветшему дереву. Больше, чем спать, он хочет открыть ее, сбросить одежду и скользнуть рядом с ним, зарыться лицом в его шею и вдохнуть запах. Он прислушивается к дыханию Драко, мягкому и медленному, и задумывается, а провел ли он какое-то время, лежа без сна в темноте и думая об отсутствии Гарри в своей постели.

Внизу раздаются шаги, как будто кто-то поднимается в ванную, и Гарри заставляет себя шевелиться. Он убирает руку с двери и отворачивается, безмолвно извиняясь на просьбы волка остаться.

~

На следующее утро Рон будит его стуком в дверь. Гарри садится и автоматически концентрируется, пока не слышит, что Драко все еще спит через две комнаты от него. Затем трет глаза и со стоном сбрасывает одеяло, ковыляя к двери и морщась от боли в бедре.

— Выглядишь дерьмово, — говорит Рон вместо приветствия, протягивая Гарри чашку чая. — Надень что-нибудь и спускайся вниз. Через час у тебя назначена встреча с министром.

Гарри чувствует, как слова Рона пробиваются сквозь затянувшийся туман сна, и проводит рукой по волосам.

— Они согласились?

— Ну конечно же они не сказали «нет», — подтверждает Рон, и его улыбка становится шире. — Но они хотят увидеть тебя лично. Так что тащи свою задницу вниз. — С этими словами он отступает и закрывает дверь.

Гарри отпивает чай, прежде чем поставить его на комод и взять чистую одежду. Часть его не хочет принимать душ. Даже после Очищающего и ночи сна без Драко он чувствует его всепоглощающий запах, и ему нравится. Но он знает, что это нужно. Он вздыхает и собирается взять полотенце, когда в полной мере задумывается о том, что должно произойти.

Если все пойдет по плану, он вернется к работе примерно через час. «Я хочу, чтобы Драко был там», — вдруг понимает Гарри, и от этой мысли его охватывает уверенность. Все это было бы невозможно без Драко. Он должен быть там.

Он оборачивает полотенце вокруг талии, выходит из комнаты в коридор и стучит в дверь. Он чувствует защиту на комнате и понимает, что Драко предупредят о его присутствии, если он не проснется от стука. Через несколько мгновений внутри слышится движение, стук ног по полу и шорох одежды, а затем дверная ручка поворачивается, и перед ним предстает Драко с лицом Марквелла и в идеально отглаженном костюме.

Драко открывает рот, чтобы сделать, несомненно, резкое замечание, но тут замечает обнаженного Гарри, если не считать полотенца, низко повязанного вокруг бедер. Глаза оценивающе скользят по голому телу. Гарри проводит рукой по волосам таким движением, которое наиболее выгодно продемонстрирует пресс и мышцы рук, и сдерживает улыбку, когда взгляд Драко как привязанный следует за этим движением. Гарри чувствует, как беспокойство немного успокаивается от этого очевидного интереса. Драко все еще хочет его. Даже в таком виде. Они найдут способ заставить это работать.

— Зачем ты меня разбудил? — спрашивает Драко, и выражение его лица становится абсолютно деловым, когда он встречает пристальный взгляд Гарри, решительно устремленный на него.

Гарри вздыхает про себя, но понимает, как играть в эту игру.

— Через час я встречаюсь с министром и главным аврором, — говорит он, зная, что Драко поймет стоящие за этим причины. — Я хочу, чтобы ты был там со мной.

Глаза Марквелла слегка расширяются — единственный признак удивления, который можно получить от него в этом облике, и Гарри ждет, пока Драко кивнет.

— Я буду на кухне, когда придет время выходить, — говорит Драко и возвращается в свою комнату. Прежде чем дверь закрывается, его глаза снова скользят по телу Гарри, и Гарри замечает, как он поднимает руку к шее, будто потирая синяки, скрытые чарами.

Хотя Гарри до боли хочет увидеть лицо Драко, он улыбается, направляясь в душ.

~

Драко действительно уже внизу, когда Гарри спускается, и рядом с ним на столе стоит тарелка из общей кухни. Гарри оглядывается и видит, что по большей части еды уже нет. Драко не признает, что приберег это для Гарри, а презрительно фыркает на плебейскую гору еды, но Гарри старается слегка задеть его, когда тянется к тарелке. Драко напрягается, но не отстраняется.

«Охота?» — спрашивает волк, видимо, заинтересованный перспективой снова преследовать Драко.

«Может быть», — отвечает Гарри, сидя за столом, чтобы было удобнее наблюдать за Драко, пока тот ест, давая понять, что прекрасно осведомлен о тактике избегания и не потерпит ничего подобного.

Минуту спустя к ним присоединяется Рон, тяжело опускаясь на стул рядом с Гарри с чашкой кофе в руке. Он кивает Драко, но обращает свое внимание на Гарри.

— Ты слышал последние новости? — спрашивает он, потянувшись за кусочком тоста. Гарри хочется зарычать на него. Это еда, которой партнер обеспечил его. Вместо этого он напоминает волку, что Рон их второй и что еда Гарри — это еда стаи. Волк затихает, недовольно щелкнув челюстями.

Гарри качает головой в ответ на вопрос. Он не в курсе событий уже около шести часов.

— Сейчас в больнице Святого Мунго пятеро детей, включая Оливера, и мы думаем, что близки к возвращению еще двоих.

Гарри откладывает вилку, чувствуя, как его захлестывает волна эмоций. Облегчение, гордость, вина, страх.

— Это блестяще, — говорит он, заставляя себя сосредоточиться на положительных моментах. Дети вернулись. Некоторых из них должны были найти много лет назад, но сейчас они вернулись. — Мы можем проведать их? — спрашивает Гарри.

Рон немедленно качает головой.

— У целителей приказ не вступать в контакт с кем-либо, кроме основного медицинского персонала и семьи. Когда дети будут готовы к разговорам, мы пошлем туда Синтию Лэнгли из Опекунской службы, но сейчас просто надеемся, что сможем обеспечить им место, в котором они почувствуют себя в безопасности.

Гарри чувствует, как его охватывает разочарование. У него сформировалась странная связь со многими детьми. За эти годы он столько раз просматривал их дела. Он до сих пор может видеть взгляд Оливера в глубине своего сознания, отсутствующий взгляд и свою отчаянную потребность в том, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Он ни за что не будет настаивать. Он не тот, кто нужен этим детям. Безопасность, комфорт, уверенность и какой-нибудь способ понимания того, через что они прошли, гораздо важнее.

Он кивает в знак согласия и быстро доедает свой завтрак, пытаясь выбросить это из головы.

Они камином перемещаются в Министерство. Рон восстановил Гарри доступ, поэтому они выходят в Аврорате. Это так похоже на старые времена, что становится больно, и Гарри приходится сосредоточиться на том, чтобы дышать медленно и ровно. Его жизнь так сильно зависит от исхода этой встречи. Он так близок к тому, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь, и самой идеи о том, что ее могут отнять на заключительном этапе, достаточно, чтобы заставить мысли мчаться по тревожным спиралям.

Он оглядывается, когда Драко подходит к нему, осматривая Аврорат, как будто уже был там раньше и на этот раз впечатлен еще меньше. Но презрительный взгляд на его лице опровергается мягкой уверенностью, которую Гарри чувствует исходящей от него. Драко утешает единственным доступным ему сейчас способом, и Гарри ощущает, как его окутывает это утешение. Он делает глубокий вдох и расправляет плечи.

Все трое поднимаются в кабинет министра, и когда они входят, Кингсли делает шаг вперед, чтобы поприветствовать Гарри, без колебаний пожимая ему руку и глядя в глаза.

— Молодец, Гарри, — говорит он. — Потрясающая работа.

— Спасибо, сэр, — благодарит Гарри, чувствуя, как в нем загорается искра надежды.

Робардс тоже протягивает руку для пожатия с сухими словами благодарности. От него пахнет некомфортностью, но к его чести, он не показывает этого внешне. Гарри задумывается, чего стоит Робардсу момент пожатия рук с той же расой существ, что убили его жену. И тут же задается вопросом, пришел ли Робардс к осознанию того, насколько вредно обвинять целую расу в действиях отдельных особей.

— Это Дариус Марквелл, — говорит Гарри, отмахиваясь от самоанализа и отступая назад, жестом приглашая Драко поприветствовать всех. — Он довел до моего сведения информацию по этому делу и сыграл важную роль в установлении взаимосвязей, которые привели к операции прошлой ночью.

— Спасибо, мистер Марквелл, — говорит Кингсли. — Старший аврор Уизли рассказал нам все о вашем участии. Мы ценим вашу службу больше, чем вы думаете.

На мгновение Гарри беспокоится, что Драко не пожмет ему руку. Он знает, что его отношение к Министерству и нравственности почти всех, кто здесь работает, абсолютно не смягчилось. Но никаких колебаний нет, когда Драко протягивает руку для рукопожатия, почтительно наклоняя голову. Гарри понимает, что Марквелл не должен придерживаться тех же предубеждений, и от этого во рту горчит.

Но вот введение заканчивается, и министр жестом приглашает всех сесть.

— Я не буду ходить вокруг да около, — говорит он, одаривая Гарри улыбкой, которая напоминает ему, как давно он знает Кингсли и как хорошо этот человек знает его самого. — В свете твоих недавних достижений совершенно очевидно, что решение просить об отставке в свете твоего… несчастья было неудачным. Главный аврор Робардс и я хотели бы попросить тебя подумать о возвращении на твою прежнюю должность.

Гарри чувствует, как внутри него нарастает волнение, и смотрит на Робардса, чтобы проверить его реакцию. От Робардса не пахнет счастьем или даже просто чем-то особенно позитивным, но он кивает в знак согласия, и его глаза ясны, когда они встречаются с глазами Гарри.

— Станет ли общеизвестным тот факт, что я оборотень? — спрашивает Гарри, не уверенный, каким должен быть ответ.

— Нет, — немедленно отвечает Робардс. — Мы думаем, что будет лучше для вас и тех, кто вас окружает, если эта информация останется конфиденциальной. Это вызовет наименьший разлад в команде и любые личные предубеждения, которые могут быть у людей.

Гарри чувствует, как волк внутри тихо рычит от этих слов и чувств, стоящих за ними. Его просят продолжать скрывать, кто он — что он, — чтобы не расстраивать и не оскорблять других людей. Еще несколько недель назад он бы ухватился за это идеальное решение. Теперь ему некомфортно, а волк скулит от того, что Гарри должно быть стыдно за него.

Он смотрит на Рона, который слегка пожимает плечами, давая понять, что это, вероятно, лучшее, чего он мог ожидать, но оставляя решение полностью в его руках. Он смотрит на Драко, желая, чтобы тот отпустил личину Марквелла, перестал прятаться хотя бы на секунду. Драко долго смотрит ему в глаза, и Гарри видит, как в его голове пробегают все «за» и «против». Наконец он кивает. Это бесконечно короткий, едва заметный наклон головы, но его достаточно.

Он будет продолжать прятаться. Но, по крайней мере, будет делать то, что любит. Снова сможет помогать людям.

Гарри поворачивается обратно к Кингсли и Робардсу.

— Я был бы очень рад принять это предложение, — соглашается он. — Спасибо.

Кингсли улыбается и протягивает руку, чтобы обменяться с Гарри рукопожатиями.

— Отлично. Превосходно.

Робардс кивает и тоже протягивает руку Гарри.

— С возвращением, — говорит он. — Полагаю, вы можете начать немедленно? У нас целый блок людей, задержанных в процессе вашей операции. Места критически мало.

Гарри снова смотрит на Драко, и паззл складывается в его сознании. Он снова на своей работе. К нему вернулась сила. Он никогда не был в лучшем месте для помощи людям. На короткое время, пока дело о торговле детьми будет на вершине его славы, Гарри Поттер будет неприкасаемым.

— Конечно, — говорит он, и все они встают, Робардс идет к двери.

Он сосредотачивается на Драко. Легилименция никогда не давалась ему легко. Он ненавидит чувство проникновения в чужой разум. Он провел достаточно времени в своей жизни с чужаком в мыслях. Но с Драко все просто. Гарри обнаруживает ясность своих мыслей, мерцающих и искрящихся. Он думает о словах Драко прошлой ночью: «Теперь ты мой», — и надеется, что Драко достаточно серьезно относится к этому. Он ставит все на эту надежду, так что оказывается достаточно легкого толчка, чтобы отправить послание.

«Ты доверяешь мне?» — спрашивает Гарри.

Шаг Драко замедляется, и он переводит взгляд на Гарри, но лицо Марквелла бесстрастно. Он очень долго рассматривает Гарри, и тот практически видит мысли в его глазах. Наконец, после, кажется, целой вечности, Драко слегка наклоняет голову.

Гарри чувствует, как в нем в равной степени поднимается смесь радости и страха, но знает, что это нужно сделать.

— В свете моего восстановления в должности старшего аврора, — говорит он, и трое мужчин в комнате останавливаются, обращая на него свое внимание, — я хотел бы закрыть давно нераскрытое дело.

Гарри чувствует, как Драко напрягается, и перемещает свой вес, чтобы встать ближе, бок о бок с ним. Он коротко проводит кончиками пальцев по руке Драко, выражая невысказанное послание поддержки. Ты мой. Он слышит, как Драко прерывисто вздыхает позади него, и когда возражений не поступает, продолжает:

— Человек, с которым я работал над расследованием этого дела последние шесть недель, был вынужден скрывать свою личность, — говорит Гарри и видит, что Рон, Робардс и Кингсли обращают внимание на Драко. Он слегка перемещается, чтобы оказаться перед ним, ровно настолько, чтобы было ясно, на чьей он стороне. — Без него, — продолжает Гарри, — я бы даже не узнал об этом случае. Некоторые из файлов по этому делу годами нераскрытые лежали в моем столе.

Он слышит горечь и сожаление в своем голосе и понимает, что они никогда не исчезнут. Если только задумается о том, с чем столкнулись дети за все это время, то может сойти с ума.

— Он нашел меня и втянул в то, что уже признал неправильным и над предотвращением чего активно работал. Он делал это, несмотря на наличие Темной метки в прошлом. Он сделал для себя лучшую жизнь — стал лучшим человеком, — но ему все еще приходится скрываться от Министерства и от общества.

Гарри смотрит на троих мужчин перед собой. Все слушают. Но ему нужно больше. Ему нужна определенность.

— Он нарушил условно-досрочное освобождение чуть больше десяти лет назад, — говорит Гарри и видит, как что-то мелькает в глазах Рона, когда его взгляд устремляется на Драко. — Потому что аврор угрожал ему изнасилованием. С тех пор он жил на теневой стороне общества. До настоящего момента, когда он вышел из тени, чтобы совершить правое дело.

Гарри слышит, как Драко тихо вздыхает, и понимает, что это потому, что он не упомянул про Веритас. Одной мысли о том, что Драко предполагал, что он может, достаточно, чтобы Гарри осознал весь масштаб доверия, которое ему оказывают. Гарри знает, что он бы предпочел Азкабан разоблачению.

Гарри укрепляет свой голос.

— Я полностью доверяю ему и, задавая этот вопрос, хочу, чтобы вы доверяли моему суждению. — Он знает, что его лицо и голос тверды, а уверенность читается во всем. — Даю ли я ему слово каждого из вас, что, если он раскроет свою личность, его не задержат и не навредят, а похвалят за роль в этом деле?

Рон кивает, не отрывая глаз от Драко, но Робардс и Кингсли обмениваются взглядами. Робардс открывает рот, чтобы заговорить, но Гарри перебивает его.

— Ваше слово, — говорит он твердым голосом, — или мы оба уйдем отсюда, и когда это дело раскроется, я могу гарантировать, что история в газетах не будет такой, какую вы хотите рассказать.

Тишина затягивается, а затем Кингсли кивает, а следом за ним и Робардс с разочарованным вздохом.

Гарри слегка поворачивается, чтобы посмотреть на Драко. Темные глаза Марквелла встречаются с его взглядом, но в них он видит Драко.

— Ты сбросишь чары? — спрашивает Гарри.

Драко бросает последний взгляд на троих мужчин, стоящих перед ним, а затем медленно тянется к жилету и вытаскивает палочку. Он держит ее некрепко, но достаточно ясно, что он готов использовать ее в случае чего. Робардс напрягается от этого жеста, но Гарри видит, как Рон подходит к нему. Взгляд, которым он одаривает Гарри, представляет собой смесь трепета и смирения.

Гарри наблюдает за ними тремя, когда Драко позволяет маске Марквелла раствориться. Кингсли сначала выглядит удивленным, а потом задумчивым. Робардс шагает вперед и как будто тянется за палочкой. Рон кладет руку ему на плечо, и Гарри никогда в жизни не был так доволен, что Рон может читать его так хорошо. Кингсли поворачивается к Робардсу, предостерегая, а Рон переводит взгляд с Гарри на Драко, а потом вздыхает.

— Ну конечно же, это Малфой.

~

Драко снова под чарами, когда они возвращаются на площадь Гриммо. Все согласились, что будет лучше, если его возвращение в общество будет организовано вместе с объявлениями в прессе об этом деле, чтобы придать этому наилучший вид. Гарри получил заверения от Робардса, что к концу недели у них будут копии официального снятия с Драко всехобвинений. Он знает, что Робардс недоволен тем, что он использует силу своего вернувшегося положения, и это полное безумие — просить о снятии обвинений с кого-либо, основываясь лишь на одном доверии аврору, но на хуй все это. Он Гарри Поттер, и если он не может воспользоваться этим хотя бы раз в жизни, то какой в этом смысл?

Когда они возвращаются, Драко идет прямиком в свою комнату, а Гарри извиняюще улыбается Рону и следует за ним.

— Не думай, что мы не поговорим об этом! — кричит Рон в его удаляющуюся спину, но Гарри отмахивается. По лицу Рона уже видно, что он все понимает.

Он тихо стучит в дверь Драко и ждет, охваченный беспокойством. Это было правильно. Это нужно было сделать. Драко не должен продолжать скрываться за преступление, которое совершил так давно. Но Гарри все еще чувствует беспокойство и неуверенность. Каждая сторона жизни Драко структурирована, тщательно упорядочена, а Гарри просто разорвал все на части.

— Открыто, — тихо роняет Драко, но Гарри слышит это через дверь. Он делает глубокий вдох и поворачивает ручку, заходит внутрь и закрывает за собой дверь.

Драко стоит у окна, глядя на запущенный сад внизу. Он все еще под личиной Марквелла, и Гарри чувствует, как сердце пропускает удар, когда он думает о том, что бы это значило. Драко осторожничает, пока не будет получена официальная бумага о помиловании?

— Спасибо, — говорит Гарри, проходя через комнату.

Драко поворачивается, и на его лице появляется легкое удивление.

— За что?

— За то, что вернул мне работу, — говорит Гарри, подходя ближе и становясь перед ним. — Но в основном за доверие. — Он протягивает руку и обхватывает лицо Драко, потирая большим пальцем скулу.

Драко прерывисто вздыхает и закрывает глаза, слегка наклоняясь навстречу прикосновению.

— Ты позволишь мне увидеть тебя? — спрашивает Гарри, и он знает, что просит многого. Буквально спрашивает: «Ты хочешь быть Драко Малфоем?»

Глаза Драко открываются, темные глаза Марквелла встречаются с зелеными, и выражение его лица полно противоречий. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но закрывает его и опускает взгляд. Его запах пропитан стыдливостью.

Гарри снова нежно проводит большим пальцем по его щеке и ждет. Он будет ждать вечно, чтобы сделать все идеально. После долгой паузы Драко заговаривает, и это едва слышный шепот:

— Я боюсь.

Гарри подносит другую руку к лицу Драко и наклоняется, чтобы их лбы соприкоснулись. Драко снова закрывает глаза, и его ладони тянутся к рукам Гарри, чтобы удержать, а не оттолкнуть.

— Бояться — это нормально, — мягко подмечает Гарри, подаваясь вперед, чтобы поцеловать Драко в щеку. — Важно то, что ты делаешь со своим страхом.

Драко усмехается, и его пальцы сжимают ладони Гарри.

— Когда ты успел погрузиться в это так глубоко? — спрашивает он голосом настолько открытым и уязвимым, что Гарри отвечает, не задумываясь:

— Наверное, примерно в то время, когда влюбился в тебя.

Он задерживает дыхание, когда глаза Драко распахиваются, а его пальцы судорожно сжимают смуглые ладони. Затем Драко тянется к своей рубашке, чтобы коснуться палочки, и Гламур исчезает, а его пальцы скользят в черные вихрастые волосы. У Гарри перехватывает дыхание, когда Драко притягивает его в поцелуй, говорящий обо всем, что он чувствует в ответ.

~

За два дня до следующего полнолуния Гарри берет Драко с собой в Нору. Недели между раскрытием дела и этим моментом были безумными. Их обоих засыпали выступлениями перед СМИ, письмами, речами и благодарностями. Это было ошеломляюще, а в сочетании с предстоящей луной перегружало и Гарри, и волка.

Поэтому ему жизненно необходимо появиться в Норе; побыть в безопасном месте окруженным стаей. От одной мысли о том, что Драко не будет с ним рядом так близко к луне, волк воет и царапается внутри, поэтому, несмотря на отговорки, Драко тоже идет. Он утверждал, что еще слишком рано знакомиться с семьей. А сам Гарри парировал тем, что Драко теперь его семья. Этот конкретный спор закончился тем, что Гарри, стоя на коленях, ласкал член Драко до тех пор, пока Драко буквально не заплакал и не излился спермой в горло.

Кажется, именно сексом они сейчас решают большинство своих споров.

Драко нервничает перед выходом, ерзает в своих очень дорогих на вид брюках и светло-голубой рубашке, явно желая надеть галстук и пиджак.

— Прекрати, — говорит Гарри, подходит к нему сзади и целует в шею, встречаясь взглядом с Драко в зеркале. — Я же тебе говорил. Ты и так слишком официально одет. Все будет в порядке. Это не тот дом, где нужно одеваться по случаю.

— Тебе легко говорить, — фыркает Драко, тянется за спину, чтобы оттянуть на Гарри рваные джинсы и облегающую черную футболку с v-образным вырезом. — Ты выглядишь так, словно только что вылез из мусорного ведра.

— Лжец, — говорит Гарри, с улыбкой покусывая шею Драко. — Тебе нравится, как я выгляжу. — Он скользит руками по бокам Драко к бедрам, удерживая неподвижно, и трется между ягодицами. — Кроме того, — продолжает Гарри, — на тебе одна из моих маек от Skip Bin под рубашкой. — Он зарывается лицом в шею Драко и глубоко вдыхает аромат. — Я чувствую свой запах от тебя, — рычит он удовлетворенно. Драко привык регулярно носить одежду Гарри, но сам Гарри не уверен, что ему когда-нибудь будет достаточно того, насколько его запах проник в кожу Драко.

Драко наклоняет голову, чтобы Гарри мог получше рассмотреть его шею, и в зеленых глазах в зеркале пляшет огонь. Во взгляде Драко нет стыда. Он знает, что делает с Гарри, и ему нравится не меньше. Гарри одобрительно урчит и начинает тыкаться носом в синяки и следы укусов, покрывающие кожу Драко, в разных стадиях заживления. Он нежно облизывает и целует их, чувствуя, как начинает твердеть член, хотя он взял Драко у спинки дивана чуть раньше, вернувшись домой днем.

Когда Драко отталкивает его, руками опускаясь к пуговице штанов, Гарри заставляет себя остановиться. Он сильно кусает его за шею, и Драко поворачивает голову, чтобы посмотреть на него — само воплощение невинности.

— Ты не отвлечешь меня сексом, — заявляет Гарри, стараясь звучать твердо, но не в силах сдержать хрипоту в голосе.

— Уверен? — спрашивает Драко, и его запах внезапно усиливается, а в воздухе повисает дымка возбуждения. Гарри не может удержаться, чтобы не вдохнуть полной грудью, когда поза Драко меняется, становясь мягкой и покорной. — Я могу быть очень убедительным, — шепчет Драко, убирая руку за спину, чтобы погладить быстро твердеющий член Гарри.

Гарри стонет от прикосновения, коротко толкаясь в ладонь Драко, но заставляет себя отступить. Он пронзает Драко взглядом, в котором уже нет жара.

— Я не животное, которым можно управлять с помощью нескольких удачно выбранных уловок, — говорит Гарри с притворным осуждением.

Драко только усмехается и поворачивается, снова подходя ближе и притягивая Гарри в поцелуй, глубокий и грязный.

— Часть тебя, — говорит он, прерывая поцелуй и слегка прикусывая губу Гарри, — и я уверен, что он особенно хочет играть.

Гарри чувствует, как волк прыгает внутри него, продвигаясь вперед, и практически задыхается от желания потереться о Драко. Гарри коротко смеется.

— Да, ладно, как бы сильно ты ни был прав, мы опоздаем, а я хочу, чтобы первая встреча прошла хорошо.

От этих слов лицо Драко теряет свой дразнящий жар, и он наклоняется вперед, снова целуя Гарри, но на этот раз легко, извиняясь прикосновением.

— Хорошо, — говорит он со вздохом. — Тогда ночью?

Гарри ухмыляется и резко шлепает его по заднице, от чего Драко развязно стонет.

— Если ты будешь хорошим, — говорит он, и Драко надувает губы.

Гарри смеется и притягивает его ближе. Он не уверен, что когда-нибудь насытится этой его игривой, мягкой стороной.

— Тогда пошли, — решает он, закручивая их в аппарацию.

Они прибывают в сад перед Норой, и знакомые виды и запахи омывают Гарри. Он закрывает глаза и делает вдох, чувствуя, как Драко слегка отступает, поправляя одежду. Ему не нужно смотреть на него, чтобы знать, что он окутывает себя слоями защиты и дистанции. Он тянется назад, переплетает их пальцы и ведет Драко вперед.

Молли встречает их у двери и заключает Гарри в объятия. Он расслабляется в ее теплых руках, не отпуская ладони Драко. Конечно, он видел ее с тех пор, как они закончили дело. Одно из первых его дел по окончании — это возвращение сюда, чтобы убедился, что все в порядке — и дать знать, что с ним тоже все в порядке. Но привести Драко сюда на встречу с ними — нечто большее.

Он отступает, и Молли поворачивается к Драко. Драко судорожно сжимает пальцы Гарри, но это единственный признак его нервозности. Внешне его лицо неподвижное. Спокойное. Немного холодное. Но Молли делает шаг вперед, заключая его в объятия. Глаза Драко расширяются от удивления, когда он встречает взгляд Гарри поверх ее рыжей макушки. Молли тянет его за шею вниз, так что Драко наклоняется, и шепчет ему на ухо:

— Спасибо, — и голос ее наполнен эмоциями. — За то, что вернул мне моего мальчика.

Она говорит тихо, почти шепотом, но Гарри слышит отчетливо. Он знает, что должен был услышать, и чувствует, как одна из последних частичек его позора раскрывается и исчезает. Он знал, от того, насколько он сумел — или не сумел — совладать со своими изменением, Молли очень страдала. Ее запах всегда был пропитан горьким беспокойством, которое она не могла скрыть. Он понимает, что сейчас что-то изменилось. Вот, что он не смог понять, когда видел ее в последний раз.

Он и не подозревал, что его счастье было так прозрачно, но когда Драко поднимает глаза и встречается с ним взглядом, Гарри чувствует, что светится от силы своей любви.

«Ох», — думает он с довольным удивлением. Приятно осознавать, что на этот раз все могут читать его так же хорошо, как и он их. Он хочет, чтобы об этом стало известно всем.

========== Эпилог ==========

Три месяца спустя

Гарри чувствует, как от полной луны гудит под кожей, когда он перемещается камином обратно на площадь Гриммо. Это произойдет сегодня. Совсем скоро. Он еще не принял зелье. Драко попросил об этом, когда Гарри уходил на работу утром. От того, что он еще его не выпил, внутри поднимается беспокойство, но фиал в кармане. Гарри успокаивающе похлопывает по нему.

Волк скулит внутри из-за того, что будет пойман в ловушку во время луны.

«Прости, — говорит ему Гарри. — Я знаю, что это несправедливо по отношению к тебе, но это слишком опасно». Волк снова скулит, и Гарри чувствует, как в груди все сжимается от сочувствия. Он думает о грядущей ночи — о боли от прерванного превращения, когда тело будет извиваться, ломаться и пытаться измениться. Он уже чувствует боль в костях и пытается абстрагироваться от нее. Не может думать о ней. Просто нужно принять зелье и позволить этому случиться.

Он замирает, когда слышит движение наверху, и улыбается, узнав шаги Драко. Драко редко бывает дома раньше него. Даже когда он некоторое время работал с ним в Министерстве консультантом по делу о контрабанде детей, он умудрялся устраивать поездки после работы. Последний месяц он был особенно рассеян, отсутствовал несколько ночей в неделю и приходил домой, пахнущий странной пустотой, которую вызывали блокаторы запаха.

С самого начала его беспокоила скрытность Драко, то, что он продолжал прятаться, продолжал исчезать, хотя теперь его имя было очищено и он мог свободно вернуться в общество под своей личиной. Драко объяснил это просто, когда Гарри спросил. Он живет ради работы, которую делает как Веритас, так же, как Гарри живет ради работы аврором. Так что все стало просто. Гарри следит за тем, чтобы, когда Драко возвращается к нему домой, они проводили с пользой каждую секунду.

Теперь от мысли о том, что Драко там, в их комнате, шаги ускоряются. До луны еще несколько часов. Он помнит Драко утром, как тот медленно объезжал его, дразня, как получал удовольствие от его члена. Он чувствует, как напрягается тот самый член от одного воспоминания. Гарри не уверен, что ему когда-нибудь будет достаточно Драко. У них не будет времени пойти куда-нибудь поужинать сегодня, но, возможно, они смогут выбраться завтра, когда луна пройдет и к Гарри вернется немного энергии. Он знает, что Драко ненавидит, когда ему так больно во время луны, так что, может быть, они поделают что-нибудь приятное, чтобы помочь ему забыть об этом.

Гарри толкает дверь спальни и видит Драко перед зеркалом в своих армейских штанах и тяжелых ботинках, подогнанных под его более стройную фигуру. На нем толстая куртка, в которой Гарри тоже узнает свою. Гарри оглядывает его с ног до головы, так и сквозя любопытством и легкой настороженностью.

— Для чего ты так вырядился? — спрашивает он, пересекая комнату и становясь позади Драко.

Он целует его в шею, а затем трется о щеку. Драко все еще пахнет им с утра, но запах поблек, покрытый следами других мест, в которых он был сегодня. На этот раз никаких блокираторов запаха, только аромат чего-то древесного, земли и сосен.

— Не думаю, что это можно квалифицировать как «вырядился», — говорит Драко с усмешкой, откидываясь в объятия Гарри.

— Хорошо, — соглашается Гарри, облизывая шею Драко, цепляясь за его ухо и слегка прикусывая. — Почему ты надел мою ужасную, немодную, плебейскую одежду?

Драко улыбается ему в зеркале, и в его глазах есть что-то светлое и взволнованное.

— Я должен тебе кое-что показать, — говорит он, высвобождаясь из объятий и указывая на шкаф. — Переоденься.

Гарри смотрит на него и хмурится, пальцы скользят к флакону в кармане.

— Я бы с удовольствием, но до Луны всего несколько часов. Я еще не принял зелье, и у нас правда нет времени…

Драко подходит ближе, поднося руку к щеке Гарри.

— Доверяешь мне? — спрашивает он с серьезными глазами. — У нас есть время. Я обещаю. Переодевайся, и я перенесу нас.

Гарри колеблется еще секунду, но не может сопротивляться, а зов луны вспыхивает в крови, заставляя его быть безрассудным и свободным.

— Прекрасно, — кивает он, поднимая руки к пуговицам аврорской мантии. Он быстро снимает ее и надевает облегающую серую футболку и джинсы.

На улице холодно, но кровь кипит, так что он весь день изнемогал в мантии. Он любит Министерство и свою команду, но ему приходится скрывать, что кроется внутри него, каждый день. А иногда просто хочется быть самим собой. Но Гарри знает, как устроен мир.

— Готов? — спрашивает Драко, предлагая руку и вырывая Гарри из мыслей.

Гарри корчит гримасу из-за необходимости аппарации, но подходит ближе и обнимает Драко, утыкаясь носом в его шею.

— В один прекрасный день ты нас расщепишь, — смеется Драко, перенося их из комнаты.

Приземлившись, они оказываются в лесу, аромат которого Гарри чует на Драко, и Гарри оглядывается, отступая назад и насторожившись всеми чувствами. Он не чувствует запах и не слышит никого, кроме них. Вдалеке бежит стадо оленей, повсюду раздаются звуки засыпающих птиц, но он не чувствует никакой другой человеческой жизни.

— Где мы? — спрашивает он, снова обращая внимание на Драко.

— Старая семейная собственность, — говорит Драко, пожимая плечами. — Двадцать акров. В основном лес.

— И почему мы здесь? — интересуется Гарри, глядя на небо и чувствуя, как в нем начинает расти напряжение. Он снова прикасается к бутыльку в кармане, успокаивая волка, который хочет смотреть на небо, и чтобы луна стала единственным, что они будут видеть.

— Я не могу смотреть, как ты снова заставляешь себя прерывать трансформацию, — говорит Драко, и хотя его голос спокоен и рассудителен, Гарри видит напряжение в его теле и чувствует боль, пронзающую запах. — Это плохо для тебя и плохо для волка.

Гарри хмурится, качая головой, прежде чем Драко заканчивает.

— Мы говорили об этом. Я не могу. Это слишком опасно. Даже если я теперь лучше понимаю волка, я все еще не могу контролировать себя, когда нахожусь в такой форме. Я могу убить кого-нибудь и даже не осознаю, что сделаю.

Драко качает головой.

— Эта территория защищена от всех внешних посетителей. И я проверил защиту и усилил ее, добавив средство от насекомых.

— Нет, — отрезает Гарри, чувствуя, как в нем растет раздражение. — Я все еще не могу освободить волка. Я не перекинусь. — Он скрещивает руки на груди, нащупывает маленький фиал и снова смотрит на небо. У него осталось около десяти минут, чтобы принять зелье, прежде чем Луна станет достаточно сильной, чтобы повлиять на него. Он сможет бороться еще некоторое время, но без зелья трансформация будет неизбежна.

— Я не идиот, — говорит Драко, закатывая глаза. — Я встроил твою подпись в чары. Они предназначены для того, чтобы сдержать тебя или, во всяком случае, волка. Я спросил Уизли, как он делал те, что на площади Гриммо, и повторил.

Гарри хмурится.

— Рон не говорил мне, что ты работал над этим.

Драко закатывает глаза.

— Да, ну, это должно было быть сюрпризом. Гермиона хотела прийти посмотреть, как ты бегаешь, но я сказал, что на данный момент это, вероятно, немного рискованно.

— Гермиона знает? — спрашивает Гарри, чувствуя, как что-то в нем расслабляется при мысли об этом.

Драко тяжело вздыхает.

— Конечно, знает. Эта чертова женщина настолько проницательна, что даже пугает. Она расспрашивала меня о лечении домовых эльфов и о том, насколько оно улучшилось после недавних законопроектов о медицинской реформе. Клянусь, она начинает находить связи.

Гарри вытаскивает из кармана бутылек с Аконитом, и Драко вырывается из своего рассказа. Он делает шаг вперед, кладет ладони поверх пальцев Гарри, накрывая зелье.

— Пожалуйста, не надо, — просит он, и его лицо внезапно становится серьезным. — Здесь безопасно. Я обещаю. Ты можешь обернуться здесь. Я не позволю тебе никому навредить.

Гарри оглядывается, прислушиваясь к звукам готовящегося к ночи леса, и мысль об этом — мысль о возможности бегать, чувствовать запах и просто быть самим собой таким первобытным образом захватывает его. Он хочет уступить, хочет принять подарок, который Драко предлагает.

Но затем вторая половина сказанного только что нагоняет его. Сверху словно выливают ведро ледяной воды.

— Что значит, ты не позволишь мне никому навредить? — спрашивает Гарри. — Если я все-таки соглашусь на это, ты не останешься здесь. — Он осознает, что голос повышается. Чувствует, как внутри нарастает беспокойство.

Он помнит, когда превратился перед Драко, когда почти напал на него. Волк слишком подчинен инстинктам. Гарри знает, что не сможет контролировать его потребности. В глубине души он понимает, что часть его хочет Драко в этой форме, хочет его во всех смыслах. От этого его переполняет стыд, так что он ни за что не позволит Драко подвергнуть себя такому риску.

Но Драко с ним не спорит. Вместо этого он отступает назад, отпуская его руки.

— Это вторая часть сюрприза, — говорит он с усмешкой.

Гарри бросает взгляд на бутылочку с зельем, а затем крепко сжимает ее в кулаке. Он даст Драко еще минуту. Хочется сбежать. Мысль о превращении течет в крови, и он хочет это сделать, хочет почувствовать траву под ногами, хочет побродить, побегать и поохотиться в лесу. Волк практически дрожит от возбуждения от мысли об этом. Но он не станет подвергать Драко риску. Он будет принимать подавляющие средства каждый день своей жизни, если понадобится.

Драко достает из кармана палочку и слегка придерживает ее, когда начинает говорить.

— За последние несколько месяцев у меня была парочка очень интересных бесед с Биллом Уизли, — говорит он легким тоном.

Гарри делает нетерпеливый шаг вперед. Он задается вопросом, получится ли заставить Драко аппарировать.

— Он рассказывал мне всевозможные истории о нашем старом преподавателе защиты, профессоре Люпине.

Взгляд Гарри обостряется, и он замирает от этих слов. Тратит секунду на то, чтобы задуматься, почему Драко упоминает Ремуса сейчас.

— Ты мне мало что о нем рассказал, — упрекает Драко. — Билл говорит, что твой папа и двоюродный брат моей мамы помогали ему в школе.

Он не делает паузу, чтобы позволить Гарри ответить, и Гарри смотрит более внимательно, задаваясь вопросом, к чему он клонит. Проблеск надежды оживает в его груди.

Ну ведь нет же?

— Оказывается, стать анимагом чертовски сложно, — смеется Драко. — Но я все же очень хотел побегать с тобой. — С этими словами он взмахивает палочкой, и Гарри наблюдает, чувствуя, как изумление, трепет и любовь смешиваются в нем, когда Драко начинает уменьшаться и теряет четкость.

Проходит несколько коротких секунд, прежде чем он полностью преображается. Перед Гарри на земле, вопросительно склонив голову, сидит чисто белый песец. Его глаза серебристые и полные озорства, когда он тявкает на Гарри. Гарри чувствует, как волк немедленно реагирует, устремляясь вперед, практически подпрыгивая внутри от желания бежать, играть, кувыркаться и охотиться с Драко.

Это настолько идеально, что ошеломляет, и Гарри опускается на колени, чувствуя, как рыдания подступают к горлу. Драко немедленно подходит к нему, потирается мягким белым мехом и утыкается головой в его шею, чтобы успокоить.

— Ты прекрасный, совершенный мужчина, — говорит Гарри, роняя фиал на землю и совершенно не обращая внимания на то, что зелье разливается, впитываясь в чернозем. Он поднимает руки, чтобы зарыться пальцами в мех Драко, и смотрит ему в глаза. — Я люблю тебя, — говорит он голосом полным эмоций. — Так сильно.

Драко снова утыкается носом в его лицо, а затем вырывается из хватки, отскакивает на несколько шагов и вытягивается, утыкаясь носом почти в землю, а хвост подняв высоко в воздух. Приглашение поиграть совершенно ясно, и Гарри больше не может сопротивляться.

Он снова встает, сбрасывает одежду и небрежно складывает ее на бревне. Затем смотрит в небо и улыбается, позволяя луне забрать его.

~

Несколько месяцев спустя они сидят в постели, когда приходит газета. Редкое воскресное утро, когда Гарри не на смене. Драко был с ним на прошлой неделе почти все время, так что Гарри даже подумывает спросить, все ли в порядке. Они живут вместе последние пять месяцев, и, кажется, Драко был дома максимум четыре дня подряд за все это время. Но когда газета плывет от камина вверх по лестнице к ним, у Гарри возникает странное чувство, что отсутствие Драко и последующие появления вот-вот будут объяснены: тот замер, а его сердцебиение ускорилось. Драко сознательно сосредотачивается на мандаринах, которые чистит один за другим, чтобы положить в йогурт.

Обычно, если приходит газета, а Драко дома, он тут же вырывает ее из рук Гарри, листает, пренебрежительно отзываясь о каждой части освещенных событий, слетающих с его губ. Гарри и Рон начали игру: сколько раз Драко сумеет придержать язык, прежде чем все-таки выругается перед Роуз. Драко не раз чуть не попадался во время званого субботнего бранча.

Но этим утром он смотрит на газету, а затем отводит глаза. Гарри бросает на него косой взгляд, когда берет ее и с шуршанием открывает. И тут же замирает. У него перехватывает дыхание, когда он видит огромный заголовок, занимающий всю первую полосу.

ОБОРОТНИ: УЖАС, КОТОРЫЙ МЫ ПОРОДИЛИ

Он смотрит на Драко, чьи щеки слегка розовеют.

— Что… — он прочищает горло и опускает взгляд, видя знакомую подпись Драко. Он следит за карьерой Драко, успев выкопать каждую историю, опубликованную под именем Веритас, и перечитывая их. Каждый раз, читая его статьи, Гарри не может до конца поверить, что Драко теперь его.

Он отбрасывает эту мысль, когда глаза ловят первые несколько слов, и начинает читать.

Она напугана. Голодна. Одинока. Раньше она была личностью: яркой счастливой молодой женщиной. Она хотела стать портнихой; рассматривала возможность профессионального обучения. У нее была любимая девушка.

А потом ее укусили, и все изменилось.

Гарри смотрит на фотографию красивой молодой ведьмы, танцующей в пабе, ее глаза сияют любовью и жизнью, когда она кружится. Картинка притягивает, напоминая о молодой женщине, которая укусила его самого. Которая умерла за это. Гарри снова опускает глаза на статью.

Мужчина, укусивший ее, был отцом. У него было два прекрасных маленьких сына, он работал часовщиком и делал волшебные часы, просто чтобы видеть, как его мальчики улыбаются.

Но потом его укусили, и все изменилось.

На следующей картинке бородатый волшебник откидывает голову и смеется, а ребенок у него на коленях подпрыгивает от неожиданности, когда часы превращаются в дракона и пускают дым ему в лицо. На этом изображении такая счастливая любовь, что у Гарри что-то сжимается в груди. Он прикасается к фото, думает о Тедди и о том счастье, которого у него не будет.

Драко рядом неподвижен, перестал притворяться, что ест завтрак. Гарри чувствует его взгляд и переводит дыхание, продолжая читать.

Ее вынудили скитаться по улицам. Никто не собирался лечить ее раны. Но, к счастью, укусили в руку, и она смогла выжить.

Его вынудили покинуть свой дом, оставить своих детей. А они не понимают, почему. Они все еще плачут по ночам и не знают, что папа никогда не вернется домой.

Сестры, братья, матери, отцы, коллеги, любовники, друзья. У каждого из них целая жизнь впереди, мир возможностей… до того момента, когда сомкнутся челюсти, и мы заберем у них все.

Гарри смотрит на Драко, и у него перехватывает дыхание.

— Ты этого не сделал, — шепчет он.

— Я это сделал, — подтверждает Драко, а его голос тверд и решителен. — Нам нужно увидеть наш позор. Мы должны признать это и посмотреть правде в глаза.

Гарри чувствует прилив эмоций. В нем смешались гордость, любовь, изумление и миллион других чувств и ощущений. Он возвращается к статье, просматривая ее быстрее, листая страницы. Эта статья на шесть страниц раскрывает все до единого методы, с использованием которых оборотней подвергают преследованиям и гонениям, из-за которых они обречены на ничтожное существование — обречены на смерть.

— Блядский, — бормочет Гарри, читая. Он чувствует, как в уголках глаз выступают слезы, потому что видит собственную жизнь, раскрытую в историях других. Он чувствует себя обнаженным, но защищенным и утешенным. — Ты сделал это.

Драко сделал. Статья идеальна. Нет ни одной буквы, в которой бы не было уважения к жертвам — к мертвым, которых приносит каждое новолуние. В статье снова и снова показываются люди, стоящие за волками, и способы — так много простых, легких способов, прибегнув к которым, можно было бы остановить бойню. Если только захотеть.

Закончив, Гарри разглаживает газету и кладет ее на кровать перед собой. Он долго смотрит на нее, пальцами водя по фотографиям на первой странице. Он даже не может описать множество эмоций внутри себя. Чувствует, что парализован ими. Затем руки Драко оказываются на нем, когда он притягивает Гарри к себе на грудь, обнимая сильными руками и крепко прижимая к себе. Драко понимает, что у Гарри нет слов. Всегда понимает его.

Гарри сидит в постели, перед ним открывается вероятное новое будущее, а Драко обнимает его, пока он плачет.

Восемнадцать месяцев спустя

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы представить новый «Закон о правах оборотней».

Усиленный заклинанием голос министра гремит над переполненным атриумом Министерства. Раздается шквал щелчков, когда камеры вспыхивают, места репортеров гудят от действий.

— Этот акт является кульминацией почти двух лет интенсивной правозащитной деятельности, общественных кампаний и развития новой группы по защите прав оборотней, — продолжает Шеклболт. — Мисс Гермиона Грейнджер будет говорить об этом позже вместе с Саймоном Джордином, представителем по защите прав оборотней.

Раздаются аплодисменты, и министр ждет, пока они стихнут.

— Но сначала, — говорит он, — мы выслушаем специального гостя, который добавит свою поддержку этому очень важному законодательному акту.

Гарри поднимается на трибуну и делает глубокий вдох, глядя на собравшуюся толпу. Нервы на пределе, и он чувствует, как волк беспокойно расхаживает внутри. Он слышит толпу за дверями Министерства, протестующих, семьи тех, кого забрали волки. Настроение у них отвратительное. Злое. Он пытается абстрагироваться от них. Драко, когда так давно писал статью, уже знал, что это будет нелегкий путь. Оказаться здесь вообще было чудом.

Еще он чует других волков в толпе. Он не может сказать, сколько их и где они, когда так много людей в непосредственной близости, но то, что они вообще здесь, что они не чувствуют опасности, собираясь на такое мероприятие, он даже не мог себе представить несколько месяцев назад.

Гарри позволяет своему взгляду окинуть толпу, пока не находит Драко. Он смотрит на него, сидящего в первом ряду с Гермионой, Роном и всей семьей Уизли, расположившимися по обе стороны. Уверенность и гордость читаются в каждой линии его тела, и Гарри сосредотачивается на нем, черпая силу. Драко улыбается, и Гарри закрывает глаза, делая глубокий вдох.

Открыв их, он еще раз осматривает толпу, изучая всех, безмолвно разговаривая с каждым из присутствующих.

— Меня зовут Гарри Поттер, — говорит он. — И три года назад меня укусили.