Чёрная соль [Дима Завров] (fb2) читать онлайн

Сквозь мутное окно поезда ярко светило редкое осеннее солнце. Гранёный стакан с янтарным чаем подрагивал в такт движения и радостно звенел ложкой, салютуя на ухабах разбитым рельсам. Яркие и сочные цвета пригородных полустанков сменили серые одноэтажные бараки бывших колхозов. Никита прошёлся по купе и пару раз подтянулся, схватившись за верхние полки. Тело пока не привыкло к долгому отсутствию нагрузок. Служба в спецназе, горячие точки Кавказа, ранение, награждение и увольнение в запас. Теперь он, словно сломанная кукла, выброшенная на обочину – предоставлен сам себе.

Долгих, вопреки его ожиданиям не семь, а шесть дней пути от Москвы до Владивостока через всю страну. Для переезда он осознанно выбрал поезд и купил билет в один конец. Торопиться теперь было некуда, а поезда ему нравились с детства. Он уже успел привыкнуть к монотонному гулу колёс и бесконечной карусели мелькающих за окном деревьев и фонарей. Жизнь и здесь вошла в свой привычный распорядок: подъем, уборка, обед и частые остановки на забытых богом платформах. Единственное, о чём он временами жалел – что бросил пить. Серая хмарь, сараи вместо жилых домов и автомобильные пробки, собранные шлагбаумами железнодорожных переездов – смотреть на это без стопки было невозможно. Он решительно опустил шторы.

Наконец, в купе появились соседи: пожилой папаша и школьник сын, ехавшие на соревнования по хоккею. Целыми днями они смотрели на планшете игры и разбирали тактику команд. Мальчику это быстро наскучило, и он, зевая, кивал и молча пил чай. Папа же, напротив, искренне болел и переживал до крайности. Вечерами они подолгу о чём-то тихо беседовали. Никита не вслушивался. Он мечтал. «Доберусь до Владика, хозяйство заведу. Дом построю и сад разобью яблоневый. Хотя, что там у них в Приморье? Кедры, небось, сплошные… Интересно, водится ли в тех краях антоновка?»

Хоккеисты вышли в Ачинске. И целый день до самой Зимы он ехал совершенно один. Читал, спал и слушал музыку в полной тишине. Городок Зима в тридцать тысяч жителей был собран в несколько улиц, сгрудившихся вокруг вокзала. Возле названия станции горело табло с дневной температурой. Никита вздохнул: «ого, всего десять градусов». Осенняя погода потихоньку портилась. Его московский энтузиазм порядком истончился. Он уже начал жалеть, что не выбрал самолёт, но тут в купе вошла девушка: короткие чёрные волосы, подтянутая, спортивная фигура, открытое улыбчивое лицо. Никита сразу оживился, моментально забыв о меланхолии.

Она махнула билетом, всматриваясь в цифру:

– Место девятнадцать, это которое?

– Это нижнее, напротив, – подсказал он и помог ей закинуть большой чемодан на полку для багажа.

– Света, – вместо спасибо представилась девушка.

– Никита, – кивнул он. – Тоже во Владивосток?

– Да, к тётке, она в Первомайском районе живёт.

Он опять кивнул, словно это было важно.

– А вы куда? В командировку?

– Нет, в них я уже наездился. В отставку вышел и решил переехать к морю.

– К японскому? – рассмеялась она. – Хороший выбор, но особо не покупаешься, хотя места рыбные. Вы моряк? – спросила она, продолжая раскладывать вещи.

– Нет, сухопутные войска, – он помолчал, взвешивая, говорить ли, – спецназ.

Они надолго замолчали. Никита задумчиво смотрел в окно. Девушка, устроившись, достала ноутбук и, откинув крышку, застучала по клавишам. Наманикюренные ногти отбивали по клавиатуре чечётку.

– А что вы пишете? Стихи? – спросил Никита, прервав затянувшуюся паузу.

Она рассмеялась:

– Нет, для них вдохновение нужно. Я пишу, вернее, переписываю заново статью о призраках. Была вакансия на местном телеканале, а для собеседования нужны примеры актуальных работ. Вот и пишу, хотя, честно скажу, ничего в этом не понимаю.

– Неужели, есть канал, которому истории про призраков нужны?

Девушка пожала плечами:

– Эзотерика сейчас в моде…

Следующие два дня прошли в лёгких, непринуждённых разговорах, полных задорного смеха Светланы и не слишком изобретательного армейского юмора Никиты. Девушка ему понравилась, и он из кожи вон лез, желая произвести впечатление. Ей же льстило внимание статного военного. Строгие черты лица делали его схожим с отчеканенным на монетах профилем римского императора. Прямой нос, волевой, покрытый густой щетиной подбородок. Его средний рост девушку не смутил, ведь он с лихвой компенсировался широтой плеч и плотностью набитых тренировками мышц. Ей понравились его коротко стриженые светлые волосы, которые уже отросли и теперь задиристо топорщились в стороны. На правой руке она заметила у него старую армейскую татуировку, где над ухмылявшимся черепом простёрлись крылья летучей мыши – это прибавило ему очков загадочности.

По известной женской привычке, едва войдя в купе и мельком взглянув на симпатичного попутчика, она уже примерно представляла, как будут звать их детей. В себе она была уверена, а вот его, конечно, придётся подталкивать, а то до самого прибытия поезда номер телефона не спросит.

Утром в понедельник Света выглянула в окно купе. Мимо пролетали фонари, сливаясь в неровную светлую линию.

– О, уже пригород, скоро приедем на вокзал, – радостно сообщила она Никите, который только проснулся и присел на кровати, растирая заспанные глаза.

Волосы его были взъерошены, а на ухе повисло маленькое перо от подушки. Она игриво подхватила его и дунула перед собой. Пёрышко завертелось и осело на подоконнике.

– Оставь мне свой телефон, чтобы, если у меня вдруг заведутся призраки, я знал, кому звонить.

– Записывай, но звони, только если их будет не меньше дюжины, я девушка воспитанная и абы куда не поеду, – рассмеялась Света.

Поезд замедлил ход, затем конвульсивно дёрнулся и остановился. Никита вышел из вагона последним. В руке у него покачивалась широкая дорожная сумка, а за спиной висел глубокий армейский рюкзак, где разместился весь его нехитрый скарб. Он решил пожить пару недель в городе, осмотреться, взять недорогую, но проходимую машину и оформить документы.

Подпрыгивая на ухабах, немолодая, но очень резвая тойота неслась вниз по склону сопки. Никита держал руль, уверенно огибая уже знакомые коряги, стараясь не выходить из колеи. Обратный путь из посёлка всегда казался легче, хотя в этот раз он ехал тяжело гружёный стройматериалами.

С момента приезда прошло уже около месяца. Оформление заняло срок больший, чем он рассчитывал, но теперь он чувствовал себя полноценным хозяином своей земли. Сто соток в плодородной долине возле горной реки – мечта любого горожанина. Вода в реке была ледяная, но вкусная. Начало осени – лучшее время для рыбалки. Таймень, хариус и даже кунджа клевали здесь превосходно. Поэтому дом он решил строить прямо у воды и уже купил дубовый сруб. Толстые, тяжёлые бревна лежали до поры в стороне, но выглядели весьма основательно.

Никита запарковал машину, громко хлопнул дверью и прошёл к дощатому сараю, который служил ему временным домом. У порога подпрыгивала и дружелюбно крутила хвостом Африка – чёрная рослая дворняга, подобранная им на рынке. Собака, неизбалованная заботой, быстро привязалась к новому хозяину. Натренированный собачий нос давно уловил стойкий запах копчёной колбасы, и ноздри животного трепетали в сладостном предвкушении. Никита потрепал её по холке и извлёк из машины закрученную палку «Краковской». Африка в два прыжка оказалась рядом и жалобно заскулила.

– Держи, держи, но много не дам. Сытый сторож – плохой сторож, а у нас тут, сама понимаешь, глушь, и ухо надо держать востро.

Сквозь высокие сосны светило солнце. У самых макушек шелестел ветер. В ярко-голубом небе плыли молочные облака. Но на землю с тихой грустью уже падали первые жёлтые листья.

Верёвкой и рулеткой он разметил место под завтрашний фронт работ. Сегодня, на въезде в посёлок, он удачно договорился с дорожными строителями о том, что завтра к нему приедет бульдозер и выроет яму под фундамент.

Закончив с разметкой, он присел передохнуть. Виляя хвостом, подбежала Африка. Тут из глубины леса послышался шум. Животное вскочило и, развернувшись в ту сторону, злобно залаяло.

Никита сходил в дом за ружьём и сумкой с патронами. Затем нацепил на ошейник собаки длинный поводок и, потянув за собой, отправился в сторону леса.

Где-то по дереву стучал дятел, под ногами привычно шуршали листья, в лесу пахло осенней сыростью и грибами. Довольно быстро они миновали натянутую между деревянными столбами верёвку, обозначавшую импровизированную границу участка. Африка водила мордой, жадно принюхиваясь, и вдруг, что-то почувствовав, дёрнула поводок, и они двинулись дальше.

Сосен, что росли возле реки, почти не было. Тут безраздельно властвовал ясень, его широкий ствол покрывала густая, уже желтеющая листва. Они шли ещё около четверти часа, пока вновь не послышался шум. На этот раз он походил на звуки удара молотом по наковальне. Они замедлили шаг и вышли на поляну. Здесь, покрытые зарослями папоротника и мха, росли из земли четыре каменных дольмена. Массивные, изрядно покорёженные и замершие на своём молчаливом посту у могилы вождя как и тысячу лет назад.

Никита вгляделся. На противоположной стороне трое мужиков работали киркой и лопатой, бодро раскапывая что-то у подножия одной из каменных плит. Рядом на земле валялось их снаряжение и оружие.

По их испитым, беззубым лицам и тому остервенению, с которым они ломами откалывали здоровенные куски плит, было ясно, что работы их носят совсем не официальный характер.

– Кто вы такие, и что вам здесь надо? – Он громко крикнул и вышел из леса на поляну.

– Не твоё собачье дело, – крикнул ближайший и, взяв кайло наперевес, двинулся в его сторону.

Никита снял с плеча ружье и выставил перед собой.

– Я ещё раз спрашиваю, что вы тут забыли?

– Ты нас не пугай, нас трое, а ты один, – угрожающе зашипел самый здоровый.

– Погоди, Серый. Это городской, я его в посёлке видел. Он на лысой горке у реки живёт, дай я с ним поговорю, – раздался голос из ямы, откуда выбрался перемазанный мужичок.

Он заговорил тихим, свистящим голосом, чему способствовало отсутствие сразу двух передних зубов:

– Да ищем цацки царские, что не понятно? Им-то они ни к чему, а у нас в посёлке сам видел – работы нет. Ты что, против?

– Против!

– Ты им что, родственник? – спросил он под одобрительный смех приятелей.

– То, чем вы занимаетесь – воровство.

– И что же ты нам сделаешь? – с вызовом спросил первый.

Двое других тут же двинулись в стороны, обходя жертву с двух сторон.

Никита перехватил ружье и двинул прикладом в челюсть ближайшего. Серый размахнулся и попытался ударить его по голове кайлом. Африка, почувствовав угрозу, кинулась на обидчика сзади и вцепилась в руку. Тот заорал и, бросив инструмент, схватился за окровавленную кисть, тщетно пытаясь вырвать её из пасти животного. Третий неудачливый расхититель гробниц ринулся было сбоку, но, получив точный удар в челюсть, рухнул как подкошенный.

Никита выстрелил в воздух и закричал:

– Ещё раз здесь увижу – застрелю!

Мужики предпочли ретироваться, бросив инструменты и куртки.

Африка лаяла и рвалась в погоню, запах крови разбудил в ней инстинкты волка.

– Тише, тише, – Никита погладил собаку. – Пойдём глянем, что они там накопали.

Он прыгнул в яму, шедшую шурфом вдоль каменных плит. На дне валялись выбеленные временем человеческие кости и череп. Никита поднял его и рассмотрел внимательнее. В широкие глазницы забилась грязь, но выразительные скулы и остатки зубов хорошо сохранились. В верхней части черепа были заметны два отвратительных нароста, походившие на несформированные рога. «Возможно, последствия травмы, – подумал он и почтительно положил череп на место». Рядом он заметил остатки медного топора без рукоятки. Не было похоже на то, что в могиле когда-то было золото, только зря потревожили покойников, решил Никита и вылез. Лопаты лежали рядом, он взял одну из них и принялся забрасывать могилу землёй, со дна которой одобрительно скалился рогатый череп.

Бульдозер приехал рано утром и, хищно рыча, принялся вспарывать каменистую почву. Ковш раз за разом выгрызал землю большими кусками и выплёвывал тут же в сторону. Внезапно сталь ковша звякнула, с размаху ударившись о каменную плиту. От удара та раскололась надвое. Испуганный строитель выскочил из кабины и бросился к краю ямы. Под разбитой плитой виднелись кости.

Он вопросительно посмотрел на Никиту:

– Ты что, на кладбище решил строиться?

Тот и сам был в замешательстве:

– В администрации мне не сказали, что здесь было что-то подобное, все бумаги у меня есть.

– Ты как хочешь, но копать я тут не могу. Боюсь я покойников. Мож, тебе где в другом месте вырыть?

– В другом не надо, я у реки хотел. Чтоб из окна на воду смотреть.

Строитель почесал затылок:

– По-хорошему полицию надо вызвать, акт составить…

– Ладно-ладно, понял тебя, нечего бумагу зря переводить, – Никита полез в бумажник и извлёк оттуда пару крупных купюр. – Это тебе и за работу и отсутствие бюрократии. Езжай уже, а как решу, где дальше копать, я тебе наберу, номер у меня есть.

Бульдозерист был доволен. Рабочий день ещё толком не начался, а он уже половину месячной зарплаты заработал. Он уехал, а Никита присел на крыльцо и задумался: «С кладбищем участок никому не продашь, да и не хотелось бы, столько уже в него вложено. Нет, останусь, земля моя, а кости – пустяк, в армии не на такое насмотрелся.»

В сарае размеренно тарахтел генератор. Лампочка под потолком подрагивала, вокруг неё устало плясал белый мотылёк. Он то и дело подлетал вплотную, обжигался, но, отскочив, вновь устремлялся к ней, не в силах устоять перед магией света. В углу, по паучьи расставив чугунные ноги, пыхтела жаром закопчённая печь. Берёзовые поленья внутри свистели и трещали так, словно взывали о помощи, пытаясь выбраться. Никита заварил крепкий чёрный чай и вышел на крыльцо.

Уже перевалило за полночь. Где-то неподалёку проухал филин. Близкий лес был наполнен звуками: свист, клёкот, какие-то шорохи и шелест ветра в кронах деревьев. Вдруг послышалось чьё-то чавканье. Никита осторожно двинулся в сторону источника звука. Слух привёл его к раскопанной утром яме. В ней что-то скреблось и копошилось. Никита перегнулся через край. На самом дне, под каменными плитами, было заметно движение. Он достал фонарь, и луч света скользнул по обломкам. Движение прекратилось. Выключил и немного подождал. Вновь послышался шум, и появилось слабое мерцание. «Что-ж, видимо, другого пути разобраться нет, – вздохнул он и спрыгнул вниз.» На дне ямы в нос ударил запах такой силы, что защипало глаза. Смрадный дух тления, казалось, заменил собой воздух. Краем глаза он увидел белёсый силуэт, но едва обернулся, как тот растаял в воздухе. Никита направил фонарь в ту сторону и подошёл ближе. Что-то набросилось на него сзади и повалило на землю. Фонарь выпал. Отчаянно отбиваясь, он работал руками и ногами, пока нечто, пронзительно взвизгнув, не ослабило хватку. Этой секунды ему хватило, чтобы выбраться из захвата. Подтянувшись на руках, он вылез из ямы и бросился к дому за ружьём. Добравшись до крыльца, обернулся. Из ямы в небо бил столб мутного, жёлтого света, внутри которого мелькали тени. Ему стало не по себе. Вместо ружья он взял висевший на крючке возле двери бинокль и, настроив фокус, прильнул к окулярам. Тени двигались быстро, но он различил искорёженные тела проносящихся мимо фигур и гримасы ужаса, застывшие на их обезображенных лицах.

Вдруг за спиной, в доме, включилось и громко зашипело радио. В белом шуме помех было ничего не разобрать. Он подошёл, прислушиваясь к какофонии звуков и пытаясь уловить какой-нибудь возможный ключ к пониманию происходящего. Потянулся прибавить звук и с удивлением обнаружил, что шнур приёмника не был включён в розетку. Радио взвыло, и могильный голос за пеленой шипения произнёс:

– Уходи иначе смерть.

Никита нервно засмеялся и щёлкнул тумблером, чужой голос сорвался в пике ультразвука, заложив уши. Он схватился за голову, пытаясь избавиться от иглой вспарывающего перепонки звука. Перед глазами поплыла пелена, ноги подкосились, и он упал без сознания.

– Света, привет, это Никита, из поезда, – начал он телефонный звонок, сам удивляясь своему невесть откуда взявшемуся стеснению.

– А, объявился, наконец. Долго же ты собирался, неужто призраки появились?

– Они самые, – виновато сказал Никита, понимая, что девушка ожидала несколько иного. – Запиши адрес и приезжай, пожалуйста, поскорее.

– Соскучился так что ли? – она засмеялась.

– Очень, приезжай, сама всё увидишь.

– Ладно, к вечеру буду. Кстати, если призраков вдруг не окажется, ты сможешь загладить вину шампанским. Для справки, я люблю брют.

– Боюсь, шампанское не пригодится, – сказал он тихо и положил трубку.

Голова всё ещё гудела. «Итак, до вечера время есть, надо съездить в деревню, расспросить там, может, кто помнит, что это за могилы, – решил он и завёл машину.»

Приземистый, старый, с резными ставнями, но добротно обшитый новым жёлтым сайдингом дом Григория он нашёл без труда. Простой, полноватый мужик лет сорока с пшеничными усами и большими бесхитростными глазами – он помогал Никите в строительстве и всегда принимал, радушно угощая то хрустящими солёными огурцами, то квашеной капустой собственного производства.

– Гриш, привет, а у меня к тебе дело.

На заспанном лице Григория отражалось радушие, любопытство и ожидание нового заказа, а значит, приработка, в котором он сейчас так нуждался.

– Какое же дело? – спросил он, пожимая протянутую руку.

– Вечера ко мне бульдозер приезжал, фундамент рыть; яму раскопал, а там плиты какие-то, кости. Как думаешь, может, кто из старожил вашей деревни знает, кому они принадлежат?

– О как! – Григорий изменился в лице. – Можно к бабке Агате сходить, она хоть и слепая уже, но помнит много и охотно рассказывает.

Он зашёл на минуту в дом и вернулся в куртке, зажав в руках трёхлитровую банку с маленькими маринованными огурцами.

– Домашние! Она любит, – он похлопал банку по запотевшему боку, – побалую старушку, родственница моя всё же.

– А кем она тебе? – спросил Никита, когда они свернули на соседнюю улицу.

– Тётка моей матери, не знаю уж, как это верно называется, зову её просто вслед за мамой тётя Агата. Да вот и пришли уже, – он махнул на покосившийся деревянный дом с некогда большим палисадом и вросшей в землю завалинкой.

Зелёная краска фасада давно облупилась и потрескалась, но крыша была из новой гибкой черепицы.

– Моя работа! – с гордостью провозгласил Гриша и махнул в сторону крыши.

– Вижу, добротная!

– Прошлым летом ставил, а всё как новая, – не переставал восхищаться собственным трудом строитель.

Они постучали и вошли. Белые занавески на окнах были расправлены, и солнечный свет наполнял избу, делая её уютнее и теплее. На кресле у включённого телевизора сидела старушка. На ней было синее старомодное платье и голубая косынка. Простое, отмеченное морщинами, лицо человека, прожившего долгую, честную жизнь. Глаза были полуприкрыты, и со стороны казалось, что она спит.

– Тётя Агата, – нарочито громко сказал Григорий.

Старушка дёрнулась и повернулась на звук.

– Это я, Гриша. Со мной приятель – Никита, он недавно купил участок у леса, там, где холодный ключ, и у него есть пара вопросов.

– Рада слышать тебя, Гриша. Как Машенька, всё ли в порядке, поправилась уже?

– Машка да, в полном порядке, она давно уж в городе, каникулы-то закончились. Теперь только зимой приедет. Так мы хотели по участку узнать…

Старушка кивнула.

– Тётя Агата, скажите, пожалуйста, кто раньше жил у холодного ключа? Я сейчас там дом строить начал и хотел узнать историю этого места, – спросил Никита.

Старушка вздрогнула и поморщилась:

– Ох, и дурное это место, проклятое, много крови на нём. Там же золото нашли ещё при царе, и старатели на реке работали, а потом, как красные явились, всем промысловым конец пришёл.

– Вот как, а кто там может быть похоронен?

– Похоронен? – Агата задумалась. – Как же, помню, про это ещё бабка моя рассказывала. Колдун там жил, шаман по-нашему, там он и прикопан. Нехороший был человек, чёрными делами занимался, за деньги мог на скотину болезнь наслать, а то и на человека. Как нашлёт, человек кровью кашляет, волос лезет, зубы все выпадают, а потом засыпал и больше уж не просыпался. Его все боялись, но потом он пропал. Долго не решались разведать, что с ним стало. Но, наконец, самые отчаянные собрались и к ключу пошли. Там увидели, что он себе могилу вырыл, оделся во всё чистое, лёг на дно и дух испустил. Лежит в могиле белый весь и улыбается, ни звери его не трогают ни черви. С тех пор и до того времени, пока на ручье золото не нашли, никто там не появлялся. Оно и понятно, чего в проклятые места соваться, своих забот хватает. Он нас не трогает, и мы его не трогаем.

Гриша махнул Никите, хватит мол спрашивать, и так, видишь, разволновалась.

– Вот мы тебе огурчиков принесли, посолониться. Открыть или позже? Хрустящие с гвоздикой, как любишь.

– Оставь, после поста уж откроем, под стол поставь покамест.

– Спасибо, Тетя Агата, пойдём мы, – подвёл итог Гриша и потянул Никиту из избы на улицу.

Когда они вышли, Гриша нервно закурил:

– Давай-ка присядем, расскажи, что там случилось?

Они сели на сложенные во дворе тёткиного дома чурки для колки дров.

– Разбудил я его, видимо.

– Кого его? – непонимающе спросил Гриша

– Шамана этого чёрного…

В ответ на немой вопрос и отвисшую челюсть Никита коротко, по-военному, пересказал события вчерашней ночи. Гриша долго молчал, затем радостно провозгласил:

– Есть у меня один вариант для тебя подходящий. В соседнем селе живёт другой шаман, который с нечестью дела имеет, может, и тебе, что подскажет. Давай завтра к нему съездим, как говорят – клин клином вышибают, и спросим, ежели сегодня у тебя всё не успокоится.

Раздосадованный и озадаченный Никита поехал к себе. У дома он с удивлением обнаружил серебристый седан и скучающую на крыльце Светлану.

– Я уже собиралась уезжать, ну, где твои приведения?

Он вышел из машины и горячо обнял её, как старого знакомого. Светлана немного смягчилась.

– Давно тебя жду. В город ездил?

– Нет, в посёлок, – отмахнулся Никита. – А я думал, ты к вечеру приедешь. Ну, пойдём, моё хозяйство покажу.

Света рассмеялась двусмысленности, но решила вернуть деловой настрой:

– С экскурсией повременим. Скажи лучше, во время звонка ты был очень взволнован, тут действительно происходило что-то необычное?

– Пойдём в дом, я угощу тебя чаем на лесных травах и всё обстоятельно расскажу.

Пузатый чайник опустел уже дважды, а вечернее солнце скрылось в высоких деревьях.

– И всё таки ты уверен, что тебе не привиделось, может, стаканчик другой и переутомление?

– Нет, увы, я уже год как не пью совсем, впрочем, я думаю, что скоро ты убедишься во всём сама.

Косой влил в горло водки и звучно грохнул пустой стопкой по столу:

– Да я вам базарю, сегодня, когда стемнеет, надо проучить этого городского выродка. Всего-то пойти и поджечь этот его сарай, пусть знает своё место и валит туда, откуда приехал.

В бывшем деревенском клубе бригада Косого обосновалась уже давно. Брошенное здание администрация старалась не замечать, только провода отрезали, чтобы с баланса снять. Был и сторож, но умер, то ли от старости, то ли от скуки, а другого так и не наняли. Поэтому, когда у здания появился новый хозяин, никто особо не возражал. Косой быстро наладил освещение, и сейчас под потолком светила яркая люстра. Будучи до тюрьмы электриком, он, недолго думая, запитал её к поселковым фонарям.

Они сидели прямо на широкой сцене, вытащив из подсобки большой дощатый стол и несколько скамеек.

– Правильно всё говоришь, наказать надо, но за поджёг могут и реальный срок дать, тем более, у меня сейчас условка, – поддержал его Серый и плеснул ещё водки.

– Можно так сделать, что он сам свалит, и нам ничего не будет, – сказал Костик, самый молодой, и довольный откинулся назад, видя, что привлёк всеобщее внимание.

– Что ты сиськи-то мнёшь, не тяни, говори, что предлагаешь! – осадил его Косой.

– Меня дед научил, когда мы в Краснознаменске жили. Чёрные петухи нужны и молитва несложная. Её надо наоборот читать, а петухам бошки посрезать и подкинуть к нему. В том месте, где кровь на землю упадёт, семь лет ничего не родится, а человек проклят становится.

– Ну и где нам петухов твоих взять? – недовольно спросил Косой.

– А Костик-то у нас специалист по петухам оказался, – гоготнул Серый.

Костик пропустил оскорбление мимо ушей:

– На ферме сторож знакомый, могу его попросить, он сам принесёт, а мы ему пару оставшихся пузырей, – он показал в сторону понуро стоявших среди консервов двух бутылок водки.

Спустя пару часов они уже шли вверх по сопке, и в мешке у Костика что-то шевелилось и кудахтало.

– Ох, спалят нас твои петухи, их же из мешка как вытащишь, так они орать будут.

– Не спалят, они по ночам никогда не орут, только на заре.

– Тише! Вон его окна, свет горит, голоса даже слышны. Не один, видать, и машина вторая, – Косой показал на седан, – поближе подойдём и резать начинай, – приказал он.

– Не могу, – внезапно скис Костик. – Я крови боюсь.

Серый брезгливо сплюнул:

– И чего мы с тобой возимся, дай сюда, – и вырвал мешок из его рук.

Другой рукой он снял с пояса охотничий нож и деловито вспорол верёвку на мешке. Костя торопливо затараторил молитву, записанную в смартфоне.

– Ерунду какую-то читаешь.

– Да так и должно быть, наоборот читать надо, ведь иначе не сработает, – ответил он и, запинаясь, продолжил ломать язык.

Серый взял петуха и с силой полоснул по шее, кровь закапала на землю.

– Светите лучше, я чуть пальцы себе не отрезал.

Косой поправил пляшущий в темноте луч карманного фонаря. Серый размахнулся и швырнул петуха через сетку на участок. Торопливо достал второго. С ним он церемонился ещё меньше: положил на землю и, придавив коленом, отрезал голову, словно край колбасы. Затем швырнул тушу и отдельно голову. Косой навёл на него фонарь.

– Серый, ты кровью испачкался, аккуратнее.

Тот посмотрел на джинсы и встряхнулся:

– Да что аккуратнее-то! Зачем, блин, вообще в это ввязались? – со злостью процедил он сквозь зубы и извлёк третьего петуха, худого и тщедушного как он сам.

В чёрных глазах петуха блестело яркое пятно фонаря. Он сдавил птице горло и дёрнул, сломав шею.

Косой крякнул:

– А чё ты раньше так не делал, гуманист хренов?

Серый молча разделал птицу и швырнул остатки за ограду. Вытер руки о мешок и спрятал его в кустах.

– Всё, надеюсь, поможет, и не зря мы здесь колупались.

– Картошку с грибами будешь? Могу разогреть, – Никита вопросительно посмотрел на Свету.

– С луком?

Он кивнул.

– А вдруг мне ещё целоваться? – теперь она вопросительно посмотрела на Никиту и, видя его замешательство, искренне рассмеялась.

– Ну, и как тебе живётся-то здесь? – она обвела взглядом нехитрое убранство комнаты.

– Ничего, вот дом большой построю и совсем хорошо будет. Это так, – он махнул рукой вокруг, – времянка.

– А почему из города уехал?

– Да надоело, там всё буднично и серо.

– Ну да, здесь-то дело другое, вон как всё красками играет – она, отогнув занавеску, выглянула в окно, за которым уже опустились седые сумерки.

Они вышли на крыльцо. Земля быстро остывала, и тёплый день сменяла прохлада ночи. Света щёлкнула кнопкой электронной сигареты, и в воздух взвился тонкий аромат фруктов и табака. Он подошёл сзади и обнял её за плечи:

– Свет, а когда дом построю, приедешь ко мне жить?

Она не торопилась освобождаться:

– Посмотрим, не люблю загадывать.

Со стороны дороги кто-то зарычал и завозился в высокой траве.

– Пойду гляну, а ты будь тут.

– Ну уж нет! Не для того я сюда ехала, чтобы в стороне стоять, – она подняла смартфон и, включив фонарик, решительно отправилась за Никитой.

Стараясь не шуметь, они подошли к тому месту, откуда в кустах доносился звук и, осторожно разогнув ветки, увидели енота, впившегося зубами в тушку чёрного петуха. Енот, ослеплённый светом, зашипел и, не выпуская добычу, забился поглубже в заросли.

– Я думала, они мясо не едят…

– Честно говоря, я тоже. Вижу их периодически у реки, но тут впервые.

– Ладно, – Света махнула рукой. – Посмотрели мы на твою бесовщину, пошли уже ужинать. Опять придётся для статьи материал выдумывать, – она замерла всего на секунду и выдала: «вспышка бешенства среди енотов, берегите себя и близких».

Но едва они вышли на дорожку к дому, как воздух затрещал, наполненный электричеством, и вокруг разлился сладковатый запах озона, словно только что закончилась большая гроза. Земля под ногами загудела. Они остановились, прислушиваясь. Мимо них, вздымая уродливый бугор, что-то медленно ползло под землёй в сторону енота. Едва это нечто достигло цели, раздался животный визг и хруст раздираемой на части плоти. Кусты дёрнулись и затихли.

– Что-то у меня аппетит пропал, пойдём скорее в дом! – Света потянула Никиту за руку, холодные пальцы её заметно дрожали.

– Нет, надо посмотреть, что в яме.

Он снял с пояса фонарь и уверенно двинулся по дорожке. Света оглянулась на дом, где ярко горели окна и уютно дымила печь. Но, вздохнула и, решив, что с мужчиной будет безопаснее, двинулась следом. Край ямы обвалился, и теперь туда вёл пологий спуск. Никита задумчиво водил по нему лучом фонарика.

– Посмотри, следы вроде? Или кажется?

Девушка провела телефоном, свет выхватил контуры больших трёхпалых лап.

– Птица какая-то или, возможно, жаба, – сказала она задумчиво. – Уроки биологии давно были, уже и не припомню.

В яме что-то завозилось и зачавкало. Всё дно было покрыто толстым слоем влажной чёрной грязи, по краям вздувшейся уродливыми пузырями.

– Вчера такого не было. И не думаю, что дело в выпавшей росе, – сказал он.

Вдруг на поверхности появилась голова. Белый, обтянутый иссохшей кожей череп раскрыл беззубый рот в немом крике и вытаращил на них бельма. Света взвизгнула и уронила телефон в яму. Чёрная грязь поглотила его с утробным чавканьем.

Медленно отступая спиной к дому, они старались не терять яму из виду. Из неё непрерывно слышались треск и глухое рычание, словно что-то выбиралась из грязи, поочерёдно высвобождая конечности. Никита кинулся к машине, распахнул багажник и достал две полные канистры бензина, купленные для генератора.

– Давай в дом за спичками! – крикнул он Свете. Она, будто очнувшись, вбежала на кухню, схватила со стола коробок и пулей выскочила обратно.

Никита швырнул обе канистры на край ямы и торопливо открутил крышки. Затем уронил на бок, позволив бензину излиться на дно щедрым потоком.

– Лови! – девушка кинула ему коробок, не желая подходить ближе.

Он сбросил опустевшие канистры вниз и торопливо чиркнул спичкой. Над ямой расцвёл огненный шар. Языки пламени выхватили из темноты силуэт существа, похожего на паука с человеческим черепом и со множеством длинных, изогнутых костяных ног и щупалец. Оно дёргалось и визжало, тщетно пытаясь сбить пламя, пожиравшее куски плоти, висевшие на костях грязными лоскутами. Никита побежал в дом и, схватив ружье, вернулся к яме. Земля всё ещё горела, существо исчезло, а в центре ямы возникло подобие норы.

Света вопросительно посмотрела на Никиту:

– Только не говори, что мы туда сейчас полезем!

Он усмехнулся:

– Нет, не сейчас, ночь это их время. Но полезем обязательно.

Никита проснулся и сел на матрасе, растирая спину. Её жутко ломило, ему пришлось спать на полу и уступить девушке кровать. На первое свидание вчерашний вечер совсем не тянул.

Оглядевшись, заметил:

– Я думал, как в фильме будет – проснусь от запаха тостов и омлета, открою глаза, а ты такая у плиты в моей клетчатой рубашке на голое тело готовишь завтрак.

– А я думала, что ты проснёшься пораньше, и как радушный хозяин съездишь в посёлок за свежей выпечкой и приготовишь кофе, – съязвила она.

– Увы, у нас сегодня деловое утро. Я собираюсь спуститься в нору, которую вчера прокопала эта нечисть.

– А может, вызвать полицию? Пусть сами обследуют, без нас.

– Единственное, что они начнут обследовать – это нашу психику, вызвав врачей-санитаров. Нет уж, я сам, пожалуй.

Они сидели на краю, свесив ноги в яму. В дневном свете она не казалось такой опасной. Но даже сейчас от чёрного омута разрытой в центре ямы норы тянуло могильным холодом.

– Вон там, – Света показала рукой, – ход уходит под землю и влево, а сверху в его направлении осела земля и повалены кусты; если мы пойдём по этому следу, то сможем очень чётко понять, куда именно оно двигалось ночью и где исчезло.

– Решено. Ты иди поверху, а я пойду снизу. Если со мной что-то случится, ты сможешь привести помощь, – и, не дав ей и секунды на раздумье, спрыгнул в яму и вошёл в нору.

Холод обрушился на него со всех сторон. Он потянул за молнию куртки и застегнул её до самого верха. Тоннель шёл прямо лишь первые несколько десятков метров, затем начал круто сворачивать и углубляться, обходя гранитное основание холма. Свет фонаря отражался от стен, на которых были заметны следы работы острых когтей и зубов, легко справлявшихся и с некрупными камнями. Проход был широким – в нём свободно могли бы разойтись трое. С низкого потолка свисали бесцветные изогнутые корни деревьев. С каждой минутой воздух становился всё более затхлым. Никита старался дышать редко и неглубоко. Он подумал, что прошёл, должно быть, уже больше километра. На рыхлом земляном полу блестела в свете фонаря зелёно-жёлтая слизь. Узкой зловонной дорожкой она тянулась по всему тоннелю. Должно быть, эта липкая, вязкая жидкость заменяла существу кровь. Ход заканчивался большим круглым помещением, заваленным костями, сухими листьями и трупами мёртвых птиц. Через дыру в куполе было видно узкое пятно неба. Стало ясно, что здесь существо выбралось на поверхность. Он нагнулся, поднял обглоданную берцовую кость и разворошил ею большую кучу листвы и мусора в углу. Под ней обнаружилась сложенная пирамидой кладка яиц. Идеально круглые, насыщенного янтарного цвета. Сквозь полупрозрачную кожицу было заметно движение плода. Маленькие, уродливые головы существ почуяли тепло и повернулись в его сторону. Глаза отсутствовали, и большую часть головы занимал хищный, полный острых зубов рот. Никита громко выругался – только этого ещё не хватало.

– Это ты? – раздался сверху голос Светланы.

– Да, я! Тут настоящее гнездо, хорошо, что ты пошла поверху. Кстати, как там? Куда привёл тоннель? Оно выбралось на поверхность именно здесь.

– Тебе это не понравится. Тут сельское кладбище, и эта сущность выкопала нору среди свежих захоронений. Памятники повалены, и многие могилы раскопаны.

– А далеко до посёлка?

– Близко, отсюда уже видны крыши домов.

– Кажется, следующая цель не моя скромная обитель, – задумчиво процедил Никита. – Их надо предупредить. Ладно, я выбираюсь. До того, как всё начнётся, я должен успеть заехать к одному человеку.

Когда они вошли в калитку, невысокий человек в старой военной форме вскапывал огород. Увидев гостей, он с неохотой отставил лопату в сторону и махнул им, приглашая в дом. Жилище у него было просторное, одноэтажное, с нелепо торчащей из окна тарелкой спутникового телевидения.

Дом внутри больше напоминал квартиру: просторная спальня, комнаты с обоями, полноценная кухня; чисто, аккуратно, во всём чувствовалась женская рука. Только в гостиной на стенах висели раскладки таро, фотографии аур, акупунктурные схемы, и стопками лежали бесконечные лекарственные справочники. А в противоположном углу со всем этим эзотерическим разнообразием мирно соседствовали старые, судя по ликам ещё старообрядческие, иконы.

– Остроумов Николай, эзотерик, – смуглый человек с раскосыми глазами представился и пожал руку.

– Ну, не скромничай! – воскликнул Григорий. – Он и экстрасенс и Библию растолкует не хуже священника; даже роды принимал однажды, так что, считай, и за место повитухи у нас. А это – Никита, у холодного ключа теперь строится, и Светлана, она журналист из краевой газеты, так что, постарайся и, может, твой портрет на первой полосе напечатают. В общем, у них есть до тебя, Коль, одна просьба.

– Какая же?

– Демонов неупокоенных изгнать хотим! – Гриша сразу пошёл ва-банк.

– Что за демоны? Откуда? Сефиротические? Некротические? Как проявляются? Чем питаются? Надо всё обстоятельно выяснить, на каждого своя управа найдётся. Помню в афгане одного ифрита месяц приструнял и справился, только когда подход нашёл.

Никита рассказал так обстоятельно, как только мог. Света несколько раз прерывала его в особенно эмоциональных местах, активно поясняя, театрально изображая и делая страшные глаза для пущей убедительности. Николай с минуту сидел, размышляя. Затем вскочил, подбежал к полке и, схватив одну из больших, исписанных тетрадей, воскликнул:

– Ну конечно! Это же очевидно! Как же я сразу не понял!

– Что очевидно? Придумал, как демонов победить? – обрадовался Гриша.

– Да! Знаете, если дальше по нашей дороге поехать, будет Елизарово, потом Иваньки, а потом Данилов монастырь. Вот, вам туда и нужно!

– Зачем? Помолиться или воды набрать святой? – удивилась Света.

– Это тоже, но в вашем случае не главное. Следует обратиться к батюшке Пимену, он мой хороший друг и не откажет. Вы у него возьмите бочку соли чёрной, её только в монастыре делают, лет триста уже, она на весь район славится. Та, что в магазинах продаётся, это как масло крестьянское – ни к крестьянам ни к маслу никакого отношения не имеет. А их соль сделана из хлеба монастырского, ржаного, жжённого, с молитвой да на святой воде.

– Ну возьмут они, а дальше-то что? В глаза им что ли сыпать, демонам-то? – немного разочарованно спросил Григорий, потирая усы.

– Нет, не в глаза. Вы в патроны засыпайте, а патроны в ружье.

– Ну понял, это как раньше было, кто в сад за чужими яблоками залезет, непременно солью в мягкое место получит, потом месяц не присесть, – засмеялся Гриша.

– Да, оружие против них нам бы пригодилось, – согласился Никита. – Они же у кладбища гнездо себе свили, могут и погост поднять, а это совсем рядом с посёлком.

– А вдруг не сработает? – испуганно спросила Света.

– Должно! Это верное средство, временем проверенное. Церковники его ещё в петровские времена опробовали, когда Ермак Сибирь покорял. Из леса какие только шаманы и языческие божки на них не бросались, какую только нечисть не призывали, а им всё нипочём. Пушку зарядят чёрной солью – бах, и нет ни чудища ни шамана.

– Спасибо, поспешим мы тогда. Гриш, мы со Светой в монастырь, а ты будь другом, купи патронов как можно больше, денег я дам. Чую, сегодняшняя ночь будет жаркой, – сказал Никита, поднимаясь.

Гриша согласно кинул:

– Я мужикам ещё скажу проверенным, а то ужрутся, а так хоть кто-то, да подсобит, если и вправду на посёлок попрут.

По небу разливалось оранжевое зарево, словно кто-то выплеснул остатки солнца на раскалённую дневным теплом небесную сковороду.

Вдоль ямы установили канистры с бензином. Гриша сидел за пластиковым столиком напротив и, искоса поглядывая на яму, умудрялся пить с ещё двумя мужиками водку и параллельно засыпать чёрную соль в патроны.

– Гриш, а если не явятся черти твои, что, обратно переделывать будем? – спросил тот, что моложе.

– Да не, придут, куда им деваться-то. Сыпь, сыпь давай, а то уж скоро солнце сядет.

Из дома вышел Никита:

– Ну как, получается?

– А как же! Наука-то немудрёная. Давай стопочку с нами, – пригласил его Гриша.

– Не могу – режим, – отмахнулся он. –  Зато смотрите, что принёс вам, – и развернул пакет. – Ножи для моего ополчения. Настоящие, спецназовские, держите!

Гриша принял из его рук нож и осторожно потянул за широкую рукоять, вытягивая из ножен. От тонкого, зазубренного лезвия веяло холодом и опасностью. Рукоятку венчала голова волка. Гриша слегка подкинул нож, словно взвешивая:

– Штучная работа! А почему на нём волк?

– Волк – единственный из зверей, кто может атаковать более сильного противника. Даже если он проиграет бой, то до последнего вдоха смотрит врагу в глаза, после чего умирает.

– Не жалко раздавать?

– Нет, в умелых руках хорошим ножом иногда можно сделать больше, чем пистолетом. К тому же, смотри, что я себе оставил, – он с гордостью показал на сигнальную ракетницу, которую уже повесил на пояс. – Я её переделал немного, так что теперь можно ракетами даже баки поджечь.

Тот, что моложе, обрадовался подарку и с чувством пожал руку:

– Толик, – представился он.

– А меня –Болик, – сострил второй – лысеющий мужик неопределённого возраста, также пожав руку. – Ладно, – добавил он, увидев, что всем было не до шуток, – Денис я.

– В общем, мужики, давайте обсудим план. Пока он у нас простой: как оно опять зашевелится и попрёт, взорвём канистры и шарахнем из всех стволов солью.

Тихо подошла Света:

– Камеру я поставила, – она махнула рукой в сторону треноги в отдалении. – Так у нас будут доказательства, что всё это не бред сумасшедшего. Кроме того, я считаю, когда всё начнётся, надо вызвать полицию, ещё пара ребят с оружием нам точно не помешают.

– А что мы им скажем, караул, приезжайте, на меня напал монстр? – засмеялся Никита.

– Всегда можно что-нибудь придумать, а здесь уже по ситуации, – обиделась девушка.

Никита пожал плечами, не желая ссориться.

Заходящее солнце медленно таяло в облаках, но на смену уже спешил болезненно-бледный диск полной луны. Он неторопливо полз по чернеющему небу, жадно напитываясь остатками света и набирая силу. Диск будто светился изнутри, и чем ярче было это свечение, тем контрастнее становились тёмные пятна на его поверхности; они, словно пустые глазницы, силились что-то разглядеть на земле.

Выпала роса. Заметно похолодало. При дыхании вырывалось облачко пара. Из ямы по-змеиному расползались мертвенно-бледные языки тумана. С его появлением затихли птицы, и воцарилась зловещая тишина. Никита осторожно подошёл и заглянул через край. Туман заполнил уже всю яму. Ничего не было видно, но слышалась какая-то возня, тихий свист и шорохи. Он, не целясь, выстрелил туда, где туман был наиболее плотным. Кто-то глухо зарычал и заворочался.  Никита отскочил назад. В края ямы упёрлись покрытые волдырями гигантские щупальца. Они судорожно шарили, пытаясь нащупать опору и вытянуть массивное тело. Гриша с мужиками застыли от страха, не в силах пошевелиться.

– Топор, киньте топор! – крикнул Никита, молотивший прикладом ружья по одному из щупалец.

Света кинулась к сараю, на ходу собирая всё, что могло пригодиться: лопаты, грабли, топоры и даже ржавые вилы. Гриша, наконец, вышел из оцепенения и бросился ей помогать. Он быстро раздал мужикам лопаты, швырнул Никите топор, а себе оставил вилы. Вооружённые, они вновь подступили к яме. Существо медленно продвигалась к поверхности. Свистнул разрезаемый лезвием лопаты воздух, и один из мужиков отрубил кончик извивавшегося рядом тонкого щупальца. Существо взревело от бешенства и словно плетьми хлестнуло оставшимися конечностями. Неожиданный удар свалил Гришу с ног, и он упал на спину, неистово матерясь. Но тут же вскочил и с силой всадил вилы в ближайшую конечность, пригвоздив её к земле. Никита оказался рядом и в несколько ударов плотницкого топора отделил её от тела. Воздух наполнился смрадом разложения. Другое щупальце хлестнуло и, обившись, потащило в яму одного из Гришиных друзей. От страха он выпустил лопату и отчаянно закричал. Никита дважды выстрелил. Пули проделали глубокие, рваные раны. В том месте, куда попала чёрная соль, плоть существа вспенилась и с шипением распадалась на полные жёлтого гноя бесформенные куски. Над ямой поднялась голова: мощные челюсти-жевала, узкие прорези глаз на покрытой наростами голове, тонкая чешуйчатая шея и хитиновый панцирь на спине. В едином рывке оно подалось вперёд и волной цунами выплеснулось из ямы. Затем, разинув уродливую пасть и клацая зубами, застрекотало. В ответ из глубины ямы раздался шелест, и что-то пришло в движение. Сотни похожих на сороконожек существ, повинуясь команде, карабкались вверх по щупальцам гиганта.

– Это вылупились личинки! Отходите! Поджигаю! – закричал Никита.

Все подались назад. Он снял с пояса сигнальную ракетницу и выстрелил из неё в ближайшую канистру с бензином. Та подпрыгнула, пробитая ракетой, и с грохотом взорвалась. Соседние канистры, потревоженные взрывной волной, разорвало следом. Казалось, огненная стена поднялась до небес. Существа визжали от боли и горели заживо, сворачиваясь обугленными кольцами.

– А теперь огонь из ружей! – закричал Никита.

Все словно вышли из оцепенения и принялись стрелять, целясь гиганту в голову. Света, не имея опыта, почти в упор стреляла по тем личинкам, которым чудом удалось выбраться из огня, и теперь они отлёживались в траве, злобно таращась из темноты. Огненная стена спала. Гигант в яростной попытке дёрнулся в атаку, но шквал пуль отбросил его назад. Он отчаянно молотил вокруг себя щупальцами и ревел. Они едва успевали перезаряжать ружья.

– Так его не остановить! – в отчаянье крикнул Гриша.

Никита кивнул, он и сам видел, что существо уже почти выбралось из ямы. Он огляделся и побежал к машине. Поняв, что происходит, его отряд расступился в стороны. Машина взревела. Он до упора вдавил педаль газа. Внедорожник рванул вперёд. Грязь из-под колёс полетела в стороны. Разогнавшись, машина, словно стенобитный таран, на полном ходу врезалась в монстра. Удар был такой силы, что панцирь лопнул, и чудище, испустив истошный вой, с грохотом рухнуло на дно ямы. Автомобиль покорёжило и повалило на бок. Гриша распорол подушку безопасности и срезал ремень, чтобы попытаться через разбитое стекло достать Никиту. Света рылась в аптечке, трясущимися руками раскрывая бинты. Никиту вытащили и положили на землю, подоткнув под голову куртку. И хотя лицо его было залито спёкшейся кровью, он был ещё в сознании.

– Оно выползет с другой стороны. Где поселковое кладбище, там гнездо, – прохрипел он и отключился.

– Так, ребята подсобите, давайте его в мой грузовик закинем, – поторопил остальных Гриша. – Свет, ты с ним в кузов садись, чтоб он там не колупался сильно. Толян, Денис, а вы ко мне в кабину, поедем к посёлку и там доктора ему найдём.

Едва все расселись, машина дёрнулась с места и понеслась вниз по склону.

– Успеем ли? – спросил Денис, он переживал за свой дом, расположенный недалеко от кладбища.

– Успеем, не сомневайся, – уверенно ответил Гриша, заложив крутой вираж на повороте.

Фары осветили поднятый полосатый шлагбаум на въезде в посёлок.

– Поехали к погосту! – крикнул Толик.

– Нет, погодите, давайте через мой дом проедем, что-то у меня на душе совсем неспокойно. Хочу убедиться, что всё в порядке, – разволновался Денис.

Гриша пожал плечами и согласился. Спустя минуту машина остановилась у коричневого дома.

– Окно разбито! – с тревогой сообщил Гриша, увидев в свете фар крупные, блестящие осколки, беспомощно повисшие на покорёженной раме. – Свет не горит, а есть кто дома у тебя?

– Нет, жена у тёщи, так что, если кого встретите – стреляйте смело. Я с крыльца войду, шугану, а вы давайте в сенях караульте, скорее всего туда поломится, – скомандовал Денис на правах хозяина.

С этими словами он дёрнул на себя дверь и шагнул в темноту. Послышался топот, звуки борьбы, и грянул выстрел; на крыльце показался Денис, куртка его была порвана пополам, испуганное лицо перемазано грязью.

– Оно побежало к вам! – закричал он.

Из веранды, разбив стекло, кубарем вывалилось нечто. Оно дёрнулось и застыло в свете фар. Ошмётки истлевшей плоти на выбеленных временем костях, изломанные, сгнившие конечности, ввалившаяся челюсть, остатки одежды свисали лохмотьями.

Вспышка выстрела, и рука мертвеца отлетела в сторону. Он медленно повернул голову, непонимающе уставившись на отсутствующую конечность.

Воспользовавшись замешательством, Денис подобрался сзади, приставил ружье к голове существа и нажал на спуск. Череп с остатками разума разлетелся, как спелый арбуз. Денис застыл, тщетно пытаясь стереть покрывшие куртку брызги крови.

– Потом генеральную уборку проведёшь, погнали к кладбищу, – крикнул уже успевший сесть за руль Гриша.

На окраине посёлка слышались крики, выстрелы и вой сирены. Когда они подъехали, часть домов уже полыхала. Жители сбились в кучу и с трудом отбивались от стаи живых мертвецов. Группа вооружённых кольями, арматурой и топорами едва сдерживала натиск клацающих сгнившими зубами нелюдей. Среди них очнувшийся к этому моменту Никита узнал троих горе копателей. Один, самый рослый, прижимал к груди окровавленную кисть руки, на которой не доставало нескольких пальцев. Вдруг он упал, оступившись на разлитой повсюду крови. На него тут же со всех сторон бросилась толпа мертвецов. Навалившись, они, словно пираньи, растерзали беднягу на куски.

Осторожно, стараясь не привлекать внимания, они вышли из грузовика. Денис помог вылезти Свете и вместе с Гришей вытащил Никиту. Хотя его ещё немного пошатывало, он тут же затребовал своё ружье обратно и скомандовал:

– Надо идти тихо, подойдём ближе и ударим с тыла, патронов не жалейте, их у нас ещё целый ящик.

Они двинулись вперёд, выставив перед собой ружья. Когда до цели оставалось лишь несколько десятков шагов, Никита махнул, и они начали стрелять. Мертвецы падали, корчась от боли, края ран расползались в стороны, внутренности вываливались наружу. Остатками угасшего разума они поняли, откуда теперь исходила главная опасность, развернулись и бросились в атаку. Стрелять приходилось почти в упор, от чего сила выстрела проделывала огромные дыры в телах атакующих. Несмотря на страшные увечья, они продолжали ползти, сжигаемые яростью.

Со стороны посёлка бежала подмога. Теперь численное превосходство было на стороне живых, и вот уже последний мертвец рухнул, разрубленный топором на части.

– Они пришли со стороны кладбища, там все могилы разворочены, и дыра в земле. Должно быть, врата ада разверзлись, – вещал кто-то в толпе тоном проповедника.

– Да, туда надо двигать, добить нечисть в её же логове, – одобрительно кричали люди.

Толпа, как единый организм, пришла в движение и устремилась в сторону кладбища. Гриша провожал их долгим, тяжёлым взглядом.

– Бесполезно это, если на них спрут наш недобитый полезет.

– А что же тогда, просто будем стоять и смотреть? – недоуменно спросила Света.

– Нет, отчего же, есть идейка одна… На шоссе у съезда к посёлку заправка есть. Там бензовоз взять и на нём гостинцев козлоногим раздать.

– А что, может и сработать, – заулыбался Никита.

Когда грузовик Гриши затормозил на бензоколонке, и из него вышли четверо мужиков с ружьями, заправщик решил не спорить и сам выдал им ключи от запаркованного бензовоза. Тот ещё не успел слить топливо, и цистерна была полна. Гриша сел за руль, управление не слишком отличалось от грузовика, к которому он привык. Машина взревела и развернулась в сторону посёлка. Он подождал, пока остальные рассядутся по местам, и поедут за ним.

По разбитой дороге машины неслись на пределе скорости. Фонарей почти не было, и каждый поворот рисковал стать последним. Пожар в посёлке был виден издалека. Ярче всего горела церковь на холме. Пламя охватило колокольню и достигло таких размеров, что никакой надежды потушить уже не оставалось. Оранжевое зарево настолько разлилось по домам и сараям, что издалека напоминало закат. В свете пожара угадывалась паучья фигура их старого знакомого. Чудовище вылезло из ямы со стороны кладбища и теперь, окружённое толпой зомби, двигалось к людям. Щупальца тянулись далеко в стороны, а длинные ноги торопливо отталкивались, двигая уродливое тело вперёд.

Грузовики остановились. Люди бежали в их сторону в поисках спасения. Несколько человек пытались залезть в кузов в надежде, что машина скоро тронется в путь. Другие штурмовали кабину, и только несколько предупредительных выстрелов в воздух немного их отрезвили.

Денис сел за руль Гришиного грузовика. Сам Гриша разместился рядом и, вооружённый ружьём, приноравливался стрелять на ходу, прямо из окна кабины. Они подождали, пока в кузов сядет побольше людей, после чего помчались на другой конец посёлка, стремясь увезти их подальше от пожара и вернуться за следующими.

Чудовище остановилось, жадно поглощая пойманных щупальцами жителей. Оно с хрустом перемалывало черепа и кости мощными челюстями, а затем с наслаждением вытягивало из раздавленных тел остатки внутренностей.

Никита пошарил на поясе, сигнальная ракетница всё ещё болталась пристёгнутой, но зарядов не осталось, воспламенить бензовоз было нечем. Недалеко ревела сирена патрульной полицейской машины. Лобовое стекло треснуло и осыпалось, двери были открыты, экипаж отсутствовал. Он решил пробиваться к машине и, отпихивая прикладом ружья наиболее назойливых мертвяков, неумолимо двигался к цели.

Наконец, он оказался рядом. Кузов патрульной машины рассекали длинные, вздувшиеся борозды, словно кто-то пытался смять её в тисках огромных когтей. Никита заглянул в салон: рация ревела, захлёбываясь в помехах, обшивка сидений вспорота, мягкий наполнитель разметало и обуглило. В бардачке было пусто. С переднего сидения в сторону от машины вёл кровавый след. Он двинулся по нему в сторону небольшой рощи. Идти пришлось недолго – полицейский лежал в луже собственной крови, зажав в руках пистолет. Никита проверил магазин и с сожалением покачал головой – всего два патрона.

Он бегом вернулся к бензовозу. Чудовище было занято пожиранием пойманных людей и не обратило на него никакого внимания.

Теперь их судьба будет зависеть от его меткости. Последствия аварии всё ещё давали о себе знать – голова болела, мешая сосредоточиться, глаза неистово щипало от гари пожара, но он нашёл в себе силы прицелиться и нажать на курок.

Пуля скользнула по покатому боку цистерны и ушла в сторону. Дыхание перехватило, сердце сдавило ржавыми тисками предчувствия. Он выругался и выстрелил вновь. На этот раз пуля со звоном пробила отверстие и, чиркнув искрой, заставила цистерну разорваться. Чудовище взревело от боли, щупальца вырвало с мясом и разметало в стороны, паучьи ноги подкосились, и огромное мохнатое тело рухнуло под собственным весом. Фигуры мертвецов застыли и беспомощно повалились на землю, словно неведомый кукловод бросил надоевшие ему игрушки. Монстр загорелся. Густой слой подкожного жира послужил топливом, тело, объятое пламенем, скручивалось, съёживалось и осыпалось пеплом. Жители ликовали, уверовав в полную победу.

Но вдруг останки поверженного исполина разошлись в стороны, и в объятой пламенем утробе чудовища Никита увидел человека. Худой, высокий старик медленно поднимался из пепла и, выпрямившись, воззрился не него с ненавистью и ожесточением. Его старое, морщинистое лицо было перекошено злобой, седые волосы топорщились в стороны, а истлевшая одежда почернела от копоти. Старик протянул к нему свои костлявые руки и скривился в ухмылке.

В тот же миг упавшие было мертвецы вновь ожили и со всех сторон устремились к своему господину. Они медленно ползли к нему, окружая в кольцо.

Сзади окликнули. Денис за рулём грузовика, вернувшийся за очередными жителями, был как нельзя кстати. Никита запрыгнул в уже полный кузов рычащей машины, и они понеслись прочь.

Грузовик резко свернул к церкви. Там, у охваченной пламенем колокольни, стоя на коленях, молилась старушка. Колокольня прогорела и обломилась, крест рухнул и беспомощно лежал на боку.

Никита узнал её, это была тётя Агата. Он крикнул остановить грузовик, спрыгнул на землю и подбежал к ней.

– Пойдёмте с нами, тут машина, она увезёт в безопасное место.

Она посмотрела на него печальными, пустыми глазами и убрала руку с плеча.

– Я никуда не побегу, хватит, отбегала уже своё. А ты ведь видел его! Я чувствую на тебе его взгляд.

– Кого? – не понял Никита.

– Шамана. Он вернулся и собирает армию мёртвых. Он очень силен, и так просто с ним не справиться, но я скажу тебе, что надо делать.

– Что же?

– Он прежде всего дух, хоть и сильный, а значит, с этим миром его связывает только могила, тебе нужно идти к ней. Там провести обряд погребения, но не землёй засыпать, а чёрной солью монастырской и крест воткнуть, непростой, а церковный. Простой с ним не сдюжит.

Никита оглянулся, крест с колокольни, оплавленный снизу, лежал рядом с ними – он упал вместе с обгоревшим куполом. Он схватился за него обеими руками, обжёг пальцы, но стиснул зубы и выдернул.

Со стороны дороги к посёлку двигались военные грузовики и несколько пожарных машин. Машины остановились в отдалении и, видимо, ждали приказа.

– Денис, давай к ним, высадим людей, – крикнул Никита, закидывая в кузов крест и подсаживая тётю Агату.

Когда грузовик поравнялся с военными, те уже разворачивали полевой госпиталь. Со всех сторон к ним стягивались выжившие. Солдаты разматывали по периметру колючую проволоку.

– Вы тут побудьте, а у меня ещё дело незаконченное есть, – сказал Никита, сел за руль и двинулся к дому.

Машина уже мчалась по холму вверх, когда вой пожарных сирен в посёлке внезапно стих. Повисла зловещая тишина. Погасли и огни синих мигалок. Повеяло могильным холодом. Поднятые невидимой рукой своего кукловода, мертвецы, словно марионетки, серой лавиной ползли к лагерю. Их было много: изувеченные, обгоревшие, они ползли рычащим изорванным строем. Позади своего воинства, ухмыляясь беззубым ртом, стоял шаман. Его фигура в ореоле синего света излучала спокойствие и уверенность в лёгкой победе.

Автоматы радостно застрочили, вспарывая мёртвую плоть и разбивая гнилые кости. Скошенные свинцом тела падали на землю, но всё равно продолжали ползти вперёд, не замедляя движения. Линия обороны затрещала по швам.

Уже занеся руку для рокового удара, шаман внезапно застыл, словно что-то невидимое его удерживало.

Никита, не снижая скорости, въехал прямо на участок и едва не сорвался в яму. Выскочив из машины, он швырнул в неё несколько оставшихся мешков с чёрной солью, та с шипением въедалась в пропитанную тьмой почву, оставляя длинные обожжённые полосы. Земля оседала, обнажая разрытую могилу.

Никита прыгнул в кузов и выволок крест. Тот уже успел остыть. Закопчённый и покорёженный металл с надписями на церковно-славянском выглядел устрашающе. Он осторожно спустил его в яму и с силой воткнул в самый центр могилы.

Шаман взревел от боли, тело его содрогнулось и стало рассыпаться на части, бренный дух вырвался на свободу и наконец упокоился, рассеявшись без следа.

Мертвецы удивлённо застыли, и следом за шаманом остатки их плоти рассыпались прахом.

Никита сидел на веранде своего нового дома и пил горячий травяной сбор. Света, откинувшись в кресле напротив него, что-то ожесточённо печатала в ноутбуке. Африка тёрлась мокрым носом о её кроссовок, трогательно выклянчивая колбасу.

– Ты знаешь, а ведь из этого может получиться неплохая история, – сказала она задумчиво.

– Может, когда гриф секретности снимут, лет через пятьдесят, а пока пиши лучше про приведений.

– Теперь, когда я знаю, что неопознанное где-то совсем рядом, и стоит только приоткрыть дверь, чтобы впустить это в свою жизнь, мне не хватает приключений.

– Прекрасно тебя понимаю. – согласился Никита. – Мне вчера звонил один приятель, так вот, он приглашает на Байкал, изучать червенику, ягоду пограничья, что растёт лишь на стыке миров.

– Звучит неожиданно и опасно, я в деле, – радостно улыбнулась Света.

– А я в тебе и не сомневался, – ответил Никита, – бронируй билеты.

* * *

В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0